В Крыму [Дмитрий Михайлович Холендро] (fb2) читать постранично, страница - 31

падали, им негде было укрыться, Быков расстреливал их, и какой-то немецкий офицер кричал и кричал, собирая уцелевших солдат.

Потом Быков перетянул пулемет на старое место, где начал бой. Траншейка была короткая — всего двадцать метров, и он сделал это скорее по привычке.

Он снова закурил. Капельки пота на лбу стали теплыми. Быков много курит после этого дня.

…Как они сидели в траншее с Лаптевым, накрывшись плащ-палаткой и разговаривали, когда это было? Всего два дня назад. Ночью шел дождь, и они накрылись плащ-палаткой вдвоем и говорили о том, что оба пойдут учиться и станут командирами.

— Еще повоюем, пожалуй, лейтенантами?

— Наверно. Обязательно пулеметчиками. А домой не хочется?

— В отпуск хорошо бы после Крыма. Только далеко. А учиться на пулеметчиков, больше никуда.

— Запахни-ка тот конец, капает за воротник мне, Костя.

Как хорошо было под плащ-палаткой, и дождь моросил.

…Когда немцы пошли четвертый раз в контратаку, Быков зарядил пулемет последней лентой. Но вот и в ней патроны кончаются, они ползут, тускло поблескивая гильзами, и немецкая пуля взвизгнула и пробила кожух. Вода струйкой потекла по его ребрам.

А немцы идут…

Когда немецкая пуля пробила кожух, Быков услышал, что кто-то еще открыл огонь по немцам сбоку. Каким родным показался ему привычный и сильный стук «Максима»!

Это стрелял Лаптев. Он пробрался на сопку сбоку и косил теперь немцев. На сопке разрывались снаряды и мины, но Лаптев не замечал ничего, он только видел, какая густая цепь немцев шла на Быкова.

В тот день два пулеметчика истребили больше двухсот вражеских солдат, которые отчаянно рвались вперед.

В каменоломнях Аджи-Мушкая, где была землянка командира батальона, Быков и Лаптев встретились.

— К тебе никто не мог пробраться, — сказал Лаптев, — мне удалось. Я расчет не взял, а один пробрался с пулеметом.

Потом они ушли вместе по узкой и темной штольне обнявшись за плечи, и спали ночь и день, который им отвели на отдых.

Так они дрались на Керченском полуострове, и так Лаптев спас жизнь другу.

— Досадно, что его нет сейчас с нами, сказал мне Бы ков после боя на Херсонесе. — Он, конечно, знает, что Севастополь взят. Теперь добавлю к письму, что и я был здесь. Ему будет приятно. Когда его ранило на высоте 133,3, он думал, что не выживет. Вздохнул так. Севастополя, говорит, я не дождался.

…На курсах младших лейтенантов в группе курсантов, уезжавших в Нормальное училище на Кавказ, я увидел Героя Советского Союза. Это был очень красивый сержант, с черными, гладко зачесанными волосами. У него был скрученный косой рубец на шее от пулевой раны.

— Как ваша фамилия? — спросил я.

— Сержант Константин Лаптев.

Ну, конечно, мы разговорились о Быкове! И Лаптев рассказал мне, что когда его ранило на высоте 133,3, то вынес его Быков. Ранил Лаптева немецкий снайпер, а Быков не испугался, немецкий снайпер пришел в бешенство, но Быков все же приполз к Лаптеву, и перевязал его, и сам вынес в укрытие, и еще раз перевязал в окопе. Так в разное время они спасли жизнь друг другу.

Они очень крепко дружили. Так жила вся рота. Ты, Родина, необозримая, могучая — с полями бескрайними, с шумными лесами, горными вершинами, с широкими реками, над которыми небо залито солнцем или синеет сквозь ветви, сделала бойцов братьями.

Когда Быков в Указе о присвоении ему звания Героя Советского Союза нашел имя и Константина Лаптева, ему показалось, что сам Сталин все время следил за ними, за тем, как они дрались, изгоняя немецких захватчиков из Крыма.

Еще одна запись в моем блокноте: Быков сделал последний выстрел на мысе Херсонес. Он оставил пулемет у расчета, а сам схватил винтовку и побежал к камням, на которые набегали волны, разбиваясь в брызги. Он убил немецкого офицера, и тот упал в воду.

Быков увидел лодку. Она качалась на волнах. В ней был груз и три немца. Многие немцы, загнанные в воду, поднимали руки и выходили на берег. А эти трое в лодке отчаянно гребли, удаляясь от мыса.

Быков лег за камень и прицелился. Он сделал три выстрела — три пробоины в лодке. Немцы закричали. Лодка наклонилась, и потом ее захлестнула волна.

Сержант Юрий Быков присел на камень на берегу мыса Херсонес. Волны Черного моря бежали к его ногам. Лодка и немцы не показались на поверхности после третьего выстрела. Наступила тишина.

Крымская земля здесь кончалась, и стало ясно, что весь Крым очищен от немецких захватчиков.

Это было 12 мая 1944 года.

Примечания

1

Первый десант на Керченский полуостров был высажен в декабре 1941 года.

(обратно)