Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))
По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...
В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная
подробнее ...
оценка) состоит в том, что автор настолько ушел в тему «голой А.И», что постепенно поставил окончательный крест на изначальной «фишке» (а именно тов.Софьи).
Нет — она конечно в меру присутствует здесь (отдает приказы, молится, мстит и пр.), но уже играет (по сути) «актера второстепенного плана» (просто озвучивающего «партию сезона»)). Так что (да простит меня автор), после первоначальных восторгов — пришла эра «глухих непоняток» (в стиле концовки «Игры престолов»)) И ты в очередной раз «получаешь» совсем не то что ты хотел))
Плюс — конкретно в этой части тов.Софья возвращается «на исходный предпенсионный рубеж» (поскольку эта часть уже повествует о ее преклонных годах))
В остальном же — финал книги, это просто некий подведенный итог (всей деятельности И.О государыни) и очередной вариант новой страны «которая могла быть, если...»
p.s кстати название книги "Крылья Руси" сразу же напомнили (никак не связанный с книгой) телевизионный сериал "Крылья России"... Правда там получилось совсем не так радужно, как в книге))
По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.
cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".
Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.
Итак: главный
подробнее ...
герой до попадания в мир аристократов - пятидесятилетний бывший военный РФ. Чёрт побери, ещё один звоночек, сейчас будет какая-то ебанина... А как автор его показывает? Ага, тот видит, как незнакомую ему девушку незнакомый парень хлещет по щекам и, ничего не спрашивая, нокаутирует того до госпитализации. Дальше его "прикрывает" от ответственности друг-мент, бьёт, "чтобы получить хоть какое-то удовольствие", а на прощание говорит о том, что тот тридцать пять лет назад так и не трахнул одноклассницу. Kurwa pierdolona. С героем всё ясно, на очереди мир аристократов.
Персонажа убивают, и на этом мог бы быть хэппи-энд, но нет, он переносится в раненое молодое тело в магической Российской империи. Которое исцеляет практикантка "Первой магической медицинской академии". Сукаблять. Не императорской, не Петербургской, не имени прошлого императора. "Первой". Почему? Да потому что выросший в постсовке автор не представляет мир без Первого МГМУ им.Сеченова, он это созданное большевиками учреждение и в магической Российской империи организует. Дегенерат? Дегенерат. Единица.
Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно
Уэллсу было, конечно, жалко терять колесо. Но в сражении с ухабистой дорогой победила, как всегда, дорога, и теперь одна четвертая ходовой части машины в виде бесполезного резинового бублика жарилась на солнце у старой заправочной станции компании «Шеврон». Худощавый молодой человек в джинсах, смазочном масле и прыщах крутил камеру в баке с водой. Солнце уже клонилось к западной границе Нью-Мексико, и в его косых лучах смазка на руках механика отливала темным блеском.
— Она вся порвана, мистер. Это не просто прокол. Видите?
Уэллс заметил цепочку воздушных пузырьков, бегущую из опущенной в воду камеры.
— Вижу. И что мне теперь делать?
Механик выпрямился.
Когда Уэллс добрался до станции, он сразу ощутил искреннее дружеское участие — в таких маленьких городках это для автомехаников, пожалуй, типично. Во всяком случае, никаких сомнений в его честности у Уэллса не возникало: через дыру в камере без труда могла бы пролезть крыса.
«Однако жарко здесь, черт побери, — подумалось Уэллсу. — Даже в пять вечера».
— Завтра я привезу вам новую из Карризозо, — обнадежил его молодой человек. — Я бы и сегодня съездил, но уже скоро закрывать, а я сегодня остался один. Мистер Ордуэй уехал в Санта-Фе навестить сестру.
— Выходит, мне придется здесь заночевать…
Платить за буксировку аж до Карризозо получилось бы слишком дорого, да и пойди найди еще в пятницу вечером кого-нибудь, кто согласится ехать в такую даль, а потом обратно.
Уэллс посмотрел в сторону городка — всего-то несколько десятков домов да магазины. Их очертания еще дрожали в прогретом за день воздухе, но солнце — неумолимый враг — слава Богу, уже опускалось, скрываясь за обломанными зубьями кряжа Мальпаис.
— В городе есть мотель?
— Да, сэр, — механик обернулся, смущенно вытирая руки тряпкой, на которой было больше масла, чем у него на ладонях, и указал на север. — Пройдите по шоссе один квартал… Это короткий квартал, — добавил он, припомнив, очевидно, городское произношение Уэллса. — Потом повернете на Бистрит направо, и через два квартала будет «Мескальеро». Рядом кафе с таким же названием.
— Это хорошее кафе?
— Это единственное кафе. Хотя примерно в миле к югу есть еще ресторан «Стакис», и если вам не лень…
— Спасибо. Видимо, я остановлюсь в «Мескальеро». — Уэллс скорчил физиономию и пнул злосчастную шину ногой. — Завтра мне во сколько заглянуть?
— Трудно сказать. — Механик пожал плечами. — Все зависит от тот, во сколько вернется мистер Ордуэй. Мне придется ждать его, чтобы закрыть станцию.
— Ладно. Понятно. Купи «Гудрич», если там будет выбор. И спасибо еще раз.
Механик вежливо ответил «Всегда пожалуйста», но Уэллс уже повернулся и зашагал к городку. Когда он свернул с шоссе, солнце выглядывало из-за горизонта лишь окрашенным в кроваво-красный цвет верхним краем. Оказалось, Би-стрит тоже асфальтирована. По обеим сторонам улицы стояли аккуратные маленькие домики: черепичные крыши, белые оштукатуренные стены, обязательный кактус во дворике и гараж отдельно от дома. Никаких заборов не было. Навеянное поломкой представление о «глухомани» постепенно рассеивалось: Уэллсу приходилось бывать и в более диких местах. Однако он продолжал злиться на себя: «Ну конечно, тебе просто необходимо было свернуть с отличного шоссе между штатами. От Лос-Анджелеса до Далласа и без того Бог знает сколько миль, так нет же, тебе нужно добавить еще! Приспичило посмотреть неизъезженные места, увидеть невидимое, прикоснуться к нетронутому…»
К городку Агуа-Кальенте это относилось в полной мере и не без основания: кроме удаленности от цивилизации его жителям похвастаться было нечем, а на американском западе это не бог весть какая радость. Интересно, подумал Уэллс, где тут горячие ключи, от которых городок получил свое название? Ведь должны же быть…
Уэллс заметил пересекающего дорогу тарантула. Тот двигался короткими перебежками, словно какой-нибудь клерк из рекламного агентства, пытающийся перебежать дорогу в час пик. Заметив человека, паук остановился и угрожающе привстал, вытянув вверх передние лапы. На всякий случай Уэллс обошел его стороной. В Лос-Анджелесе такие не водились, и волосатые арахниды казались ему столь же чужеродными, как, например, пришельцы с Плутона. Паук, однако, воспринял победу сдержанно, без радостных воплей, и, повернув назад, возобновил обход своих владений.
Мотель «Мескальеро» выглядел, как поезд из отдельных коттеджей, выстроившихся вдоль ручья, что отделял городок от дикой холмистой местности. В голове «поезда» стояло здание побольше.
КОФЕ ПИВО ЗАКУСКИ. Кофепивозакуски. Тарабарщина какая-то, подумалось Уэллсу, хотя она и обозначает простые американские радости в придорожных кафе.
Он вдруг почувствовал, что голоден, и зашел внутрь, хлопнув подпружинившей рамой с натянутой сеткой.
Всего два отгороженных столика и еще три в центре зала. У стойки сидели и чесали языками двое
Последние комментарии
10 минут 48 секунд назад
12 минут 14 секунд назад
26 минут 20 секунд назад
42 минут 59 секунд назад
43 минут 47 секунд назад
46 минут 30 секунд назад