Праздник Фонарей в Абу-Аби (СИ) [ROSE_AOI] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

========== Глава 1 ==========

Вы вряд ли сможете представить себе сейчас бескрайнюю пустыню, чьи пески согреты жарким арабским солнцем. Где горло сводит сухой знойный воздух. Но только попробуйте… Дикие ветра гоняют пески причудливой волной, создавая иллюзию океана. Песчаного океана, который скрывает маленький оазис под названием Абу-Аби.

Абу-Аби — редкое пристанище для странствующих кочевников аффара, туристов и прочих душ, попавших в этот жаркий песчаный рай. Больше оазисов в пустыне Раиса не было. А все потому, что мало кто смог бы выжить в таком засушливом климате, где один глоток горячего воздуха обжигает все горло.

— Кто это был?

Молодой парнишка лет семнадцати пристроился к медленно плывущему вдоль улиц города каравану кочевников. Сзади начинал подниматься шум и гам из-за того, что кто-то украл у торговца несколько яблок. Старик носился между лавок с товаром и искал воришку. Но, кажется, украденное он больше никогда не вернет — негодяя и след простыл.

Темноволосый омежка резко свернул с главной улицы, оставляя караван, и помчался по узким улочкам дальше, к другому концу города. Босыми грязными ногами он наступал на камни, ветки, задевал плечом прохожих. Но не останавливался.

Законами данных земель, уличенного в воровстве араба могли наказать прямо на месте. Воришке отрубали руку, дабы: «Воровать не станет тот, кому нечем и не для чего». Оставаться близ рынка было опасно. Паренек это прекрасно понимал.

Такой была его жизнь. Оазис — какое красивое слово, однако возможно ли выжить здесь? Если ты рожден в обеспеченной и почитаемой семье, то жизнь покажется тебе сладкой тягучей карамелью с кедровыми орешками. Но что делать тем, у кого нет возможности жить в свое удовольствие, тем, которые каждый день не проживают, а выживают?

Дома воришку ждал младший родитель, такой же голодный как и его сын. Старший родитель — отец Абдула — покинул этот мир, когда омеге было всего семь лет от роду. С тех самых пор папа-омега в одиночку пытался прокормить свою семью, но разве это возможно в мире, где омег ни во что не ставят? В оазисе Абу-Аби у слабой части населения практически не было прав.

На любого рода работу омег не жаловали. Приходилось бродяжничать, иногда даже сидеть на улицах с протянутой рукой. Стыд и позор не могли заставить мужчину отказаться от такого образа жизни и отправиться скитаться по пустыне. А все потому, что у него был сын. Любимый и единственный сын Идрис.

— Пап, я дома, — Идрис плотно прикрыл за собой ветхую бамбуковую дверь и направился на второй этаж.

Дом — единственное, что осталось им после смерти Абдулы. Все немногочисленные родственники отказались от них, бросив двух омег на произвол судьбы. Идрис уже и не помнил, какие усилия потребовались от его папы в тот момент, чтобы взять себя в руки и не сдаться.

— Где ты был, сын? — папу он нашел в сером кресле. Мужчина читал газету, которую ему любезно отдал сосед. Тот частенько снабжал их разного рода макулатурой. Жаль, что большим он не мог помочь.

Таких семей в городе было много, все они жили в одном районе. Районе желтых песков, самом дальнем районе от центра города, который располагался практически в пустыне.

Идрис протянул отцу красное яблоко и грустно улыбнулся, почесав затылок. Мужчина тяжело вздохнул, отводя взгляд от сына, но взял из его рук яблоко.

— Пап, — начал омега, расположившись в ногах родителя, на холодном деревянному полу. — Скоро ведь праздник Фонарей. На главной улице снова будут устраивать зрелища. Может, мы с тобой могли бы сходить?

— Не говори ерунды, — ответил мужчина. — Таким, как мы с тобой, сынок, двери на главную улицу закрыты.

— Я слышал от старика Ээна, что праздновать будет даже сам шейх Фарадж.

Оазисом Абу-Аби правил молодой, но амбициозный шейх, сын прежнего правителя династии Абиль. Он мало появлялся на публике, предпочитая шумным улицам тихие комнаты своего дворца. Но его имя все равно было на устах у каждого второго жителя города. О его жизни и семье ничего не было известно. Все скелеты в шкафу, желания и планы шейха тщательно скрывались от любопытных горожан.

Идрис не заметил, как предался фантазиям о празднике, когда папа громко откашлялся и сурово взглянул на сына.

— Многие из нас (имея в виду изгоев оазиса) никогда не видели шейха в лицо. Даже если бы и видели, это не изменило бы нашу жизнь.

— Мы ничем не хуже остальных арабов оазиса, — упрямо заявил Идрис.

Уголки губ взрослого омеги поползли вверх, но взгляд остался неизменно печальным.

— Да, сын, мы ничем не хуже. Твой отец всегда так говорил, ты помнишь? Он копил на дом в красном районе. Это была его мечта… Когда ты был маленьким…

У Идриса в момент навернулись слезы, но он сразу смахнул их и поднялся со своего места. Папа все продолжал и продолжал вспоминать былые времена. Времена, когда еще они не были изгоями. Мужчина мог часами сидеть и смотреть в пол, вспоминая любимого мужа и как сильно они хотели сделать будущее Идриса достойным. Внезапная смерть Абдулы перечеркнула все: надежды, возможности, желание жить.

Парень осторожно вышел из комнаты и направился бродить по улицам, отгоняя печаль. Уж ему точно нельзя было отдаваться этим скверным чувствам, как грусть и ностальгия. Если бы мы так часто жалели себя, то жить было бы и вовсе невозможно. Жить нужно! Идти вперед несмотря ни на что и оставив все плохое за плечами. Ведь иначе в чем смысл? Да и только Идрис мог обеспечить их с папой едой, пусть и путем воровства. Ужасно некрасиво, но такова жизнь.

— Эй, омега желтых песков! — кто-то громко окликнул Идриса.

Марсель стоял возле калитки дома и жевал тыквенные семечки. Этот бета был старым добрым другом Идриса и таким же братом по несчастью. Их дома располагались на одной улочке, если вытоптанную колею, по краям которой расположились неказистые кривые дома, можно было назвать улицей.

Омега улыбнулся и быстрым шагом понесся к другу.

— Тыквенные семечки? — глаза Идриса стали размером с монету. — Откуда? Где ты их взял? Дай попробовать!

Марсель начал звонко хохотать и бегать вокруг омеги, теребя в руках мешочек с семечками. Идрис пытался отнять лакомство у друга, но как бы он не старался Марсель был быстрее и проворнее.

В конце концов бета сдался и протянул тому пару семечек.

— Недавно на центральной улице останавливались кочевники. Они оказались на удивление невнимательными. Этот мешочек я стянул у одного из них, а он даже не заметил. Вот же слепень!

Парни расхохотались.

Солнце стояло в зените и нещадно припекало макушку. Стоять на раскаленном песке босым было сложно, поэтому Идрис иногда пританцовывал, переминаясь с одной ступни на другую. Марселю повезло больше — на его ногах красовались потертые мокасины.

— Погоди, ты был на центральной улице? То есть… Ты знаешь как туда попасть? Ее днем и ночью патрулируют.

— Есть такое дело. Патрулируют. Но если знать пару мест, — ответил тот. — Можно без проблем пробраться.

Глаза омежки загорелись огнем. Марсель нахмурился.

— Ты просто обязан помочь мне попасть на праздник Фонарей!

— Я? Зачем мне это?

— Пока все будут праздновать, у нас будет прекрасная возможность утащить что-нибудь вкусное с прилавков.

Идрис был не таким умелым воришкой, как его собеседник. Поэтому если они отправятся на праздник вдвоем, то им точно что-нибудь да удастся стащить! До праздника Фонарей оставалось всего несколько дней, омеге очень хотелось туда попасть. И это была не только возможность полакомиться чем-то вкусненьким, но и увидеть как гуляют арабы на центральной улице, посмотреть на фейерверки и танцы. Вот было бы здорово, если бы Марсель согласился его провести…

========== Глава 2 ==========

Гиацинтовый взгляд хрупкого мужчины окатил Фараджа холодной яростью. Губы его были сжаты в тонкую струну, а руки покоились на бедрах. Крашенный блондин неотрывно наблюдал за тем, как альфа собирался на праздник.

— Мой господин, раньше Вы всегда брали меня с собой на праздник Фонарей. Я чем-то провинился?

— Ты забываешься, Пауль, — слегка устало ответил мужчина. — Твое место в гареме и то, что ты иногда появляешься в моих покоях всего лишь маленькая благосклонность.

Шейх медленно заправлял тунику в брюки. Пауль часто пытался контролировать действия своего господина. Он наивно полагал, что Фарадж негласно выделял его среди жителей гарема. Глупец. Да, он был необыкновенно красив для этих мест, но обычная пустая красота не всегда бывает причиной восхищения и интереса. Родом омега был из Японии, но знал арабский не хуже коренных жителей.

— Да, мой господин, — скрипнул Пауль зубами. — Всего лишь благосклонность…

— Ступай. Мураж проводит тебя.

Омега в последний раз кинул взгляд полный надежды на Фараджа, но тот и усом не повел, все так же картинно повязывая на голову повязку. Дверь скрипнула и альфа тяжело выдохнул. Не раз ему приходилось ставить этого парнишку на место, но, черт возьми, этот грациозный блондин действительно нравился ему. Мужчина действительно дарил ему много внимания, по сравнению с остальными омегами в гареме. Отказывать становилось все тяжелее.

Вечер неумолимо приближался. Солнце лениво ползло за горизонт, нехотя уступая свое место круглой луне и ее подругам - звездам. Небо постепенно розовело, багровело, темнело. Праздник вот-вот должен был начаться. Все были готовы. Купцы празднично оформили лавки, между домами висели веселые яркие фонарики, все еще горячий песок был усасыпан разноцветными блестящими ленточками.

Идрису не терпелось поскорее увидеть арабские гуляния. Последний раз на праздник его водил отец. Но это было так давно…

— Видишь ту щель между домами? — тихо спросил Марсель, стоя чуть позади своего друга.

— Вижу, — омега нервно дернул головой, от чего пара черных прядей, слипшихся от пыли волос, сползли ему на лоб.

— Это отличный способ попасть на крышу. Всего два этажа, ты сможешь залезть? Если мы будем перебираться осторожно, то нас не заметят. Квартала два и мы окажемся на центральной улице.

Омега нетерпеливо переминался с ноги на ногу и кивал Марселю, внимая каждому его слову. Скоро он увидит заветную центральную улицу. А возможно и самого шейха! Но самая главная цель этого вечера – суметь украсть чего-нибудь вкусненького для себя и папы.

Впереди слышалась музыка. Яркий свет манил и вел двух воришек по крышам каменных домов. Один дом, второй, третий. Кажется, патрулирующие снизу арабы не заметили их, от чего можно было спокойно выдохнуть. Самое тяжелое позади.

— Прыгай, — скомандовал Марсель и Идрис кивнул.

Наконец-то. Вот он. Праздник Фонарей в Абу-Аби! Как чарующе здесь пахло сладостями и ореховым хлебом, как громко играла веселая музыка, как искренне улыбались люди вокруг… Идрис с упованием наблюдал за всем происходящим.

Настоящую сказку могут устроить только арабы!

Несколько ярко разодетых омег танцевали возле небольшого фонтана. Они демонстрировали всем свои подтянутые животы, но скрывали лица за вуалью. Золотые монетки звенели на красных юбках в такт каждому их движению. Подле них собрались зеваки и одобрительно хлопали в ладоши, некоторые даже сами бросились в пляс. Показывать свое тело для мусульман табу, именно поэтому танцоры хорошо скрывали свои лица за тканью. Никто не обращал на это кощунство внимания: в оазисах жили совсем отличные люди, которые старались наслаждаться от каждого прожитого дня, и танцы были их самым любимым развлечением.

— Идрис, вернись! — где-то позади послышался крик Марселя, но омега уже потерялся в потоке гуляющих арабов. Все вокруг смеялись, шутили и поздравляли друг друга с праздником. Совсем другой мир нежели район желтых песков. Значит, люди действительно могут так жить? Радуясь и наслаждаясь каждым днем, а не проклиная всех на свете?

Где-то справа засверкали разноцветные фонари, которые и привлекли внимание Идриса. Парнишка словно забыл, что на празднике он не один, а с другом.

«Подходи, налетай, сладкий волшебный ореховый хлеб! Только что из печи и ещё горячий и мягкий, как зефир!»

Желудок Идриса жалобно заурчал.

Может быть стоит испытать свою удачу? Этот хлеб действительно пах волшебно. Он ещё никогда не пробовал ничего подобного в своей жизни.

Люди толпились вокруг прилавков: галдели, торговались, покупали и весело смеялись. Омега, немного постояв и подумав, решился.

Идрис подождал пока перед прилавком с ореховым хлебом будет больше желающих его испробовать, и затесался между арабами. Сейчас или никогда. Глазами он хищно следил за продавцом и ждал подходящего момента. Спустя пару секунд его отвлек какой-то альфа, высокий и статный. За его спиной можно было спрятаться и попытаться незаметно стащить пару кусков орехового хлеба.

Но в самый последний момент рука предательски дрогнула и воришка нечаянно уронил соседний пакет с хлебом на песок, чем и привлек внимание продавца и покупателей. Сердце отчаянно забилось, омега замер на месте. Все обернулись на неумелого вора.

— Ты что это, своровать удумал, малый? Нет денег – нет и хлеба.

— Я просто… — слова оправдания застряли у парня в горле. Его еще никогда не ловили на воровстве. Так глупо!

— Держите воришку!

Откуда-то посыпались патрульные, расталкивая недовольных арабов и направляясь к Идрису. Сопротивляться было бесполезно, его окружили как минимум трое крепких арабов. Омеги охали, альфы хмурили брови, глядя на вора. Отовсюду посыпалась брань: «Даже в праздник не могут не воровать! Кто его вообще пропустил? Оборванец… наверное из желтых песков! Отрежем ему руку, чтобы неповадно было!»

Идрис испуганно попятился назад. Отрезать руку? Нет, ему ведь не отрежут руку, они не поступят с ним так. Взгляд воришки метался с одного лица на другое и нигде не находил понимание, только лишь порицание. Один из арабов схватил его за руки и завел их за спину, да с такой силой, что омега невольно вскрикнл от боли. Кто-то ударил его ногой в живот.

— Ах! — Идрис поперхнулся и свалился на колени, жадно глотая воздух. Легкие словно свело судорогой. Ему и раньше приходилось драться: за еду, за воду, иногда просто потому, что он изгой общества. Но еще никогда никому не удавалось так быстро взять над ним верх.

— Господин, что прикажете делать с воришкой? Отрезать ему руку прямо сейчас?

Омега попытался встать и сбежать, когда вновь услышал об отрезанной руке, но его сбили с ног.

Высокий широкоплечий альфа, который пять минут назад был покупателем у прилавка, нахмурил свои густые брови. Рукой он схватил за подбородок омеги и поднял его лицо вверх. Молочная кожа была запачкана, глаза плотно прикрыты, из-за попавшего в них песка по щекам текли горячие слезы.

— Эй, парень. Ты в кого такой смелый, воровать на моем же празднике. Как посмел?

Мужчина говорил медленно и внятно, но очень громко. От такого тона Идрису захотелось просто испариться. Стало страшно за свою шкуру, хотя он все еще не понимал, кто с ним разговаривает.

— Ведите его во дворец, — приказал альфа спустя мгновение.

Идриса поволокли по теплому песку, но омега сопротивлялся как мог. Руки были связаны за спиной, поэтому возможности потереть глаза не было. Они жутко жгли от песчинок.

— Нет, куда вы меня тащите, — вопил он. — Отпустите, не трогайте меня!

Неужели сейчас он лишится своей руки…

Альфа молча наблюдал за этим зрелищем. Кивнув продавцу, который все это время стоял с открытым ртом, шейх направился вслед за процессией из трех патрульных и вопящего вора. Интересное завершение дня.

========== Глава 3 ==========

Перед дворцом раскинулся прекрасный сад. Несмотря на то, что не было здесь ничего необычного, этот маленький зеленый рай смотрелся очень гармонично посреди белых колонн и мраморных стен. Очень жаль, что Идрис смог рассмотреть совсем немного: песок жутко жег глаза, от чего те неимоверно слезились.

Полная луна одиноко висела в небесах. Ни одного облака, ни одной звездочки. Странно, обычное звездное небо пустыни Раиса куда-то пропало. Только легкий ветерок колыхал прозрачные красные занавеси.

Наконец-то прохлада! После жаркого и душного дня можно было расслабиться. Принять прохладную ванну с эфирными маслами и молоком, отдаться в руки умелого массажиста. Сегодня у шейха не было никаких дел, что было большой редкостью. В основном рабочий день у Фараджа заканчивался ближе к утру, когда он закончит все встречи и разберет все бумаги. Но только не сегодня. Сегодня в Абу-Аби был праздник! А значит – у правителя долгожданный выходной.

— Принесите ему кувшин с прохладной водой и помогите промыть глаза. Мне не нужен слепой наложник.

— Да, господин.

Двое мальчишек поклонились и резво побежали куда-то вдаль по коридору. Скорее всего в комнату к пойманному на празднике воришке, которого помиловал шейх.

— А мы отправимся в кабинет, — напомнил стоящий рядом с шейхом патрульный.

— Нет, уважаемый Гердон, со всеми делами разберемся завтра, — устало кинул Фарадж и направился в свои покои. — Сегодня у меня выходной.

Арабы гуляли, пили и веселились от души. Праздники в Абу-Аби довольно большая редкость, как и выходные у шейха. Поэтому такую возможность упускать было нельзя! На улицах города еще долго не стихали музыка и смех. Разноцветные фонари горели до самого утра.

Во дворце же наоборот было тихо.

Идрис беспокойно метался на широкой кровати под балдахином, бормоча во сне:

— Не надо… Пожалуйста, не подходите…

Стоны становились все громче. Руки омеги крепко обхватили свое тщедушное тело.

— Моя рука! — вырвалось из его уст.

Идрис широко раскрыл глаза и, тяжело дыша и дрожа всем телом, сел на кровати. Спихивая с себя простыню, он медленно обвел взглядом темную спальню. Никого нет. Это просто сон. Парень на всякий случай повозил руками, убеждаясь, что те на месте.

За окном чернела холодная мгла. В свете полной луны беспокойно колыхались прозрачные занавеси. Омега, обливаясь холодным потом, осторожно поднялся с кровати и подошёл к открытому окну. Ко лбу прилипли пряди длинных тёмных волос.

— Сон был словно явь, — выдохнул он. — Где я?

Где-то вдалеке за окном виднелись яркие огни и играла музыка. Судя по всему, абуабийцы еще праздновали. Осознание того, что Идрис находится не дома, формировалось постепенно. Приходилось часто моргать, глаза все еще очень болели.

Где он? Все, что омега мог вспомнить, это крики и вопли, удар под дых и теплый песок. Дальше его схватили, руки туго связали веревкой и куда-то поволокли. Потом темнота. Видимо, ударили его в живот с не малой силой.

Идрис оглянулся, потирая запястья с красными отметинами и кровоподтеками. В застывшей тишине спальни над широкой старинной кроватью качалась легкая занавесь балдахина. Чуть поодаль стояло кресло и комод с хрустальной вазой терпкопахнущих лилий. Этот запах заполнял каждый уголок комнаты. Во мраке сложно было рассмотреть еще хоть что-то.

«Что это за место? Я ни разу здесь еще не был. Очень странная комната».

Цветы – дорогой предмет интерьера. Живые растения мог позволить себе только очень зажиточный араб Абу-Аби. В пустыне цвели только кактусы-колючки и стапелия – растение с очень необычным внешним видом. А вот лилии явно были привезены из-за границы. Такое удовольствие не из дешевых.

Пока глаза привыкали к темноте, Идрис все успел рассмотреть, но на свои вопросы так ответить и не смог.

«Почему мне не отрубили руку? Жителей желтых песков не особо жалеют, но руки все еще при мне. Зачем меня притащили сюда?»

Так до утра он и простоял у окна, встречая рассвет. Дверь оказалась заперта снаружи.

Ближе к полудню в спальню вошли двое патрульных и один молодой омега. Все были в государственной форме. Эта форма отнюдь не смотрелась на них строго, скорее серьезно.

— Шейх Фарадж желает видеть Вас в своем кабинете, — омега говорил четко и медленно, выделяя каждое слово.

— Шейх?! — Идрис удивленно захлопал глазами.

Патрульные переглянулись, словно не понимая удивления паренька.

— Вы знаете в чем обвиняетесь? В воровстве. Шейх даровал Вам прощение, но обязал к службе.

— Какой службе? — взволнованно спросил Идрис.

— Какая разница, ты что, не рад, что тебе руку оставили? — один из патрульных зло сверкнул глазами.

Идрис вмиг замолчал. Так вот откуда дорогие цветы и мраморный пол, это дворец!

Сердце его пропустило удар. Значит, тогда на празднике, тем покупателем, за спиной которого он пытался спрятаться и украсть ореховый хлеб, был шейх! И Идрис хотел совершить преступление прямо перед его носом, какой позор…

Шейх, как и было сказано, ждал его в своем кабинете. Эта комната отличалась большими размерами и простым интерьером. Стоящий у большого окна рабочий стол, стеллажи с книгами, пара кресел и огромный ковер на каменном полу – вот и все, что здесь было. В одном из кресел сидел мужчина. Одна рука его покоилась на подлокотнике, а второй он придерживал свою голову.

— Господин, — патрульные поклонились.

Мужчина нехотя повернулся к вошедшим. Было видно, что он скучает. Заметив вчерашнего воришку, шейх изменился в лице. Он чинно встал со своего места и развернулся к ним. Его карие глаза сузились, на подбородке красовалось ямочка. Идрис оторвал глаза от пола и взглянул на высокого мужчину. Он был красив. Статный и широкоплечий, от него разило терпким запахом альфы. Волосы цвета смолы, скулы, осанка – все в нем было почти идеально.

— Воровство в моей стране карается лишением руки. Но даже это не остановило тебя. Скажи мне, абуабиец, ты совсем бесстрашный?

Его колкий взгляд был невыносим.

— Вы свободны, — шейх немного подумал, окинув парнишку взглядом, и отправил патрульных восвояси. Те мгновенно покинули помещение.

— Мне очень жаль, — тихо ответил Идрис и уставился в пол.

— Это все, что ты сейчас мне можешь ответить? — выдохнул мужчина. — А ты на самом деле трус. Я начинаю жалеть, что даровал тебе прощение.

Омега вспыхнул. Он не знал, как отвечать шейху, как разговаривать с ним, как вести себя в этой ситуации. Он ничего не знал. Да и видел он правителя первый раз в своей жизни. Взгляд омеги метался с подола своего одеяния на вазу, стоявшую поодаль. С вазы, на стеллаж с книгам. Со стеллажа на потолок. Куда угодно, только не смотреть на мужчину.

Фарадж подошел ближе и протянул свою руку к омеге, в надежде рассмотреть того получше. Но Идрис молниеносно дернулся назад.

— Вот как, — безразлично произнес альфа. — Ты первый, кто выказывает мне свое презрение так открыто.

Идрис панически затрясся.

— Нет, господин, я… Я просто…

Шейх исподлобья наблюдал за испуганным мальчишкой. Скорее всего, тот испытывает настоящий стресс и Фарадж понимал это. Требовать внятных ответов от омеги сейчас – дело пустое. Он еще не пришел в себя после вчерашнего, но эта его манера вести себя перед правителем как оборванец злила мужчину.

— Я не отрежу тебе руку, — начал он. — Но взамен ты останешься во дворце навсегда и будешь служить мне. Вся мелкая работа – твоя работа. Будешь помогать моим слугам.

— Работа? — в недоумении прошептал Идрис. Он не совсем понимал, стоит ли ему радоваться или наоборот, бояться еще сильнее.

— Можно сказать и так, — Фарадж внимательно рассматривал лицо омеги. Оно показалось ему жутко знакомым.

— Я… Должен сказать Вам огромное спасибо! — Идрис поклонился, как умел, и поднял взгляд на альфу.

Фарадж застыл. Эти пронзительные голубые глаза как будто прибил его к месту. Омега невинно улыбнулся, но, заметив, что мужчина за ним пристально наблюдает, склонил голову.

— Твои глаза очень красивы, — тихо сказал Фарадж. — Ты коренной абуабиец?

— Да, — кивнул Идрис.

Шейх задумался, но спустя мгновение позвал патрульных, которые стояли по ту сторону двери.

— Отведите его к Тому, — распорядился правитель, а затем кинул последний взгляд на Идриса. — Как твое имя, вор?

Идрис слегка смутился. Так унизительно его еще никогда не называли, хоть это и было правдой.

— Идрис.

Фарадж кивнул и махнул им. Паренька схватили за руки и поволокли куда-то.

Привычная тишина во дворце потихоньку сменялась шумом и гамом. Слуги перешептывались, гаремные жители тоже взволнованно ожидали, что же будет дальше. Ведь всеми любимый шейх Фарадж привел во дворец не кого-то, а самого настоящего вора и оборванца.

========== Глава 4 ==========

Коридоры казались слишком длинными и безлюдными. Радужное переливчатое сияние стен, полов и потолка зачаровывало. Ошеломленный омега молча плелся за своими провожатыми, стараясь ничего не упускать из вида. Во дворце дышалось по-другому. Тишина и покой царили в этом величественном здании, выстроенном из белого отшлифованного камня. Такой красоты Идрис не видел никогда в своей жизни. Сам он жил в старом доме, где полы уже трещали и скрипели от времени, а окно — одно название дыры в стене без рам, стекол и тем более штор. Такая роскошь была ему чужда, но не восхищаться дворцом парень не мог. Коридоры заполняла тишина и тихое мелодичное журчание настенных фонтанов. Слуги повсюду перемещались так тихо, что уловить звук их шагов было невозможно.

Наконец-то компания из четырех человек завернула в маленькую комнатку, больше похожую на чулан. На одном из стульев у стены сидел мужчина лет сорока и что-то кропотливо шил. Завидя гостей, он привстал.

— Господин Фарадж наказал привести этого парня сюда и оставить на ваше попечение.

— А… — только и успел молвить тот. Патрульные сразу же ушли.

Судя по всему, именно этого мужчину звали Том. Он был облачен в легкое голубое одеяние, полностью скрывающее его тело. На голове был гребень, собирающий жидкие редкие волосы с легкой сединой.

Том и Идрис молча рассматривали друг друга, пока первый не нарушил молчание.

— Как мне тебя называть?

— Идрис, господин.

На лице Тома нарисовался намек на улыбку.

— Господин у нас один, а ко мне можешь обращаться как к наставнику. Имя мое Том. Во дворце я второй советник шейха. Значит, это тебя вчера поймали на рынке?

— Мне даровали прощение, — кивнул парень и замялся.

Мужчина кивнул в ответ и пригласил Идриса сесть. Они устроились напротив друг друга. Шитье, конечно же, пришлось отложить.

— Это первый раз, когда наш господин дарует кому бы то ни было прощение. Наверное, поэтому весь дворец на ушах.

Идрис чувствовал себя странно после всего произошедшего. Не имел представления, как принимать все это. Больше всего на свете сейчас он хотел к отцу в район желтых песков.

В комнате было темно — с потолка свисала лишь одна свеча и ее явно не хватало, чтобы осветить помещение полностью. Стены были увешаны старинными картинами в потрескавшихся рамах и фресками. На фоне белых отшлифованных стен это старье смотрелось более чем странно. Непонятные, истертые временем полотнища с изображением людей и природы: интересно, почему эти картины так не вписываются в интерьер дворца?

— Что ж, раз ты теперь живешь во дворце позволь рассказать тебе некоторые правила, — Том устроился поудобнее и начал свой рассказ. — С этого дня ты обязан выполнять поручения всех слуг этого дворца, в том числе и мои. Будь то готовка, уборка или стирка — это твои обязанности.

Идрис внимательно слушал мужчину и старался запомнить каждое его слово. Иногда сглатывал вязкую слюну.

— Следуй за мной, я покажу место твоего ночлега, — мужчина встал и поманил за собой Идриса.

По дороге Том еще много чего успел рассказать омеге. О том, как вести себя в присутствии шейха, даже на какое колено вставать, кланяясь. Не осталась нетронутой и тема гарема, но Идрису это было не особо интересно. Он мог представить себе, что это такое, когда-то давно он читал в книгах, что у каждого богатого шейха есть свой личный гарем. Для омеги такие рассказы больше походили на сказку.

Комната, в которой Идрису теперь предстояло жить, находилась в самой дальней части дворца. У большого во весь рост окна стояли две кровати, убранные голубым постельным бельем. Отметив это, Идрис спросил:

— Я буду жить во дворце?

— Азир сейчас на занятиях в саду. Он прислуживает Салейману. Будешь делить комнату с ним.

— Но что мне делать? — повернулся омега к Тому.

— Я навещу тебя вечером перед ужином, сейчас меня ждут дела. До этого времени можешь быть свободен.

За окном раскинулся прекрасный зелёный сад. Где-то вдалеке на горизонте виднелся город, окружённый бескрайней пустыней. Все происходящее походило на чью-то совсем не смешную шутку. Сначала праздник Фонарей в Абу-Аби, затем манящий запах орехового хлеба и невнимательный, как показалось тогда Идрису, продавец. Все произошло так быстро, что он и опомниться не успел, как оказался во дворце. Милость шейха… Стоит ли радоваться этому? И как сообщить о произошедшем отцу?

Идрис сам не заметил , как просидел на кровати до вечера, погруженный в свои мысли и вспоминая тот роковой вечер. Как мог он так нелепо попасться! Дверь в комнату отворилась внезапно, издав тихий протяжный скрип. На пороге оказался паренек. В его руках были книги.

Идрис резко обернулся и встал со своего места. Он хотел поприветствовать вошедшего, но тот вдруг отвернулся и прошел мимо омеги.

— Я…

— Я знаю, кто ты, — отрезал тот.

Волосы парня были такого же смоляного оттенка, как и у Идриса. Только одет он был куда прилежнее — в льняную тунику, подвязанную поясом, и штаны цвета хаки.

Слегка опешив, Идрис сел обратно на свою кровать и подогнул под себя ноги. Руки его нервно теребили грязный подол рубахи.

— Меня зовут Идрис.

— Азир, — сухо бросил собеседник и уткнулся носом в книгу с твердым переплетом.

Комната наполнилась ощущением неловкости и неприязни. Вдруг находиться в ней стало не совсем уютно и Идрис не сразу понял почему. Словно прочитав его мысли, Азир покачал головой, не отрываясь от книги.

— Я не особо рад делить комнату с вором. Чтобы ты знал.

Идрис вздрогнул. Нахмурив тонкие брови, он отвернулся к стене. Для всех в стенах этого дворца он только вор. Вор, которому незаслуженно даровали прощение и наградили работой.

«А должно быть иначе? — пронеслось в голове у омеги».

В дверь неожиданно постучали и оба оглянулись на вошедшего патрульного.

— Советник Том просит тебя явиться в западный зал, — указал он на Идриса.

— Но я совсем не знаю, где это.

— Я отведу, — скрипнул зубами мужчина.

Омега кивнул и направился следом за патрульным. Снова этот осуждающий взгляд, полный ненависти. Осознание того, что во дворце становится очень неуютно, к омеге начало приходить постепенно. Проходящие мимо слуги словно поедали его глазами, где-то за спиной шептались гости. Идрис шел, опустив голову и с ужасом понимая, что все только начинается.

Том ждал его в большом зале, украшенном большими картинами в золотых рамах и горшками с кактусами. Пол устилал красный ковер. Когда патрульный покинул их, дышать стало в разы легче, но настроение осталось неизменным.

— Ты выглядишь расстроенным, что-то произошло?

Идрис отрицательно покачал головой. Было бы глупо сейчас жаловаться на оправданное отношение к нему окружающих.

— Что ж… — Том решил промолчать. — Сегодня я попросил шейха освободить тебя от работы. Время ужина, присоединишься ко мне?

— Можно? — недоверчиво подкосился омега на Тома.

— В любом случае в обеденном зале намечается небольшое застолье для гостей дворца, все слуги обязаны забыть про свои нужды и обслуживать гостей. Для первого вечера в новом доме не особо заманчиво? Ты наверняка проголодался.

Идрис понимал, что именно подразумевает мужчина. С самого детства его нездоровая худоба сильно бросалась в глаза окружающим. Со стороны это выглядело безобразно, но омега научился скрывать своё тщедушное тело под мешковатыми туниками. Но отчего этот человек относится к нему иначе, нежели остальные? Так… По-доброму.

— Я принес тебе одежду.

На одном из каменных столов лежала пачка свежестиранного белья. Такие же штаны цвета хаки и льняная туника как у Азира. Интересно, в подобном ходят все слуги дворца?

Пока Идрис переодевался, Том успел распорядиться о небольшом накрытом столе в саду.

Вечерело. В самом центре между кустарниками и кактусами стоял небольшой столик с графином красного чая и парой тарелок.

— Скажи мне, Идрис, откуда ты?

Живот омеги довольно заурчал, ужин был королевским: вкусный сладкий красный чай из лепестков роз, гренки с медом и ароматный куриный бульон. Немного необычно, но и не похлебка из отбросов, которую приходилось Идрису есть каждый день дома.

Дом…отец наверняка волнуется, ведь его сын не появлялся дома со вчерашнего вечера! Да и Марсель не знает, что произошло. Все так быстро случилось, Идрис и сам до сих пор не мог окончательно осознать происходящее.

— Я с отцом живу в районе желтых песков. Родственников кроме него у меня и нет. Все бросили нас, узнав о нашем банкротстве.

Том аккуратно отпил из чашки.

— Никогда бы не подумал, что ты коренной житель Абу-Аби. Твои глаза…

— Я знаю, — воскликнул Идрис. — Все обращают внимание на это. Я совсем не похож на своих родителей.

— Вот оно как, — сказал Том и улыбнулся. — Ты очень красивый молодой человек.

Омегу окатила волна смущения. Никогда до этого времени ему не доводилось слышать подобное. Никто не посмел бы посмотреть в таком ключе на омегу из района желтых песков, на вора и оборванца.

— Не надо краснеть, — засмеялся Том, увидев, как побагровели щеки парня. — Это правда.

— Вы тоже красивы…

Идрис выпалил первое, что пришло ему в голову, но через мгновение прикусил язык. Мужчине ничего не оставалось, кроме как махнуть рукой.

— Правда не в твоих устах, моя красота ушла вместе с молодостью лет двадцать тому назад.

— А как вы стали советником? — поинтересовался парень.

— Долгая и неинтересная история, но тебе я расскажу, раз ты спрашиваешь. Мне было тридцать пять, когда я решился учиться на дипломата. Нас отправляли в разные страны, учили языкам и манерам. Однажды довелось мне побывать в Японии, очень интересная страна! — Том грустно выдохнул. — Там я и познакомился с нашим шейхом. Господин пригласил меня во дворец и нарек вторым советником.

— В Японии? Это же так далеко! Я почти ничего не слышал о других странах. Там так же жарко?

Том отчего-то звонко рассмеялся.

— Не везде так же солнечно, как в Абу-Аби. В Японии, например, часто идут дожди и дышать там очень сложно из-за влажного воздуха.

— Дожди… — восторженно выдохнул Идрис. — Как бы я хотел побывать там!

Где-то сверху кто-то довольно хмыкнул. Взгляды Идриса и Тома сразу же нашли источник звука: поклонившись, оба вскочили со своих мест. На балконе стоял шейх и с довольным видом наблюдал за этим скромным пиршеством.

«Сколько он там стоял? — забилось в голове у Идриса».

— Как приятно предаваться воспоминаниям в такой прекрасный вечер не так ли, Томас?

— Верно, мой господин, — мужчина склонил голову.

Теплый ночной воздух задул с новой силой. Небо уже давно примерило темно-синий наряд, усыпанный яркими звездами. Городские огни ярко горели где-то на горизонте. Дворец не был окружен стенами, только лишь садом и бескрайней пустыней Раиса.

— Эй, парень, любишь дождь?

Идрис вздрогнул и откашлялся.

— Я никогда не видел дождь, — Том кинул колкий взгляд на омегу и тот молниеносно добавил. — Господин.

— Обычная вода, — бросил Фарадж и, развернувшись, удалился.

Том и Идрис еще немного побеседовали. В основном, конечно, об обязанностях омеги, которые он начнет выполнять с завтрашнего утра. После спокойного вечера в обществе второго советника шейха Идрис почувствовал себя лучше. Но волнения об отце и друге все еще терзали его душу.

========== Глава 5 ==========

Песок пустыни плавно переходил в дворцовый сад. В этом небольшом пространстве, огибающем огромный особняк, звавшийся дворцом, очень гармонично, как дополнение к общему стилю, были созданы симметричные клумбы с также симметрично расположенными на них растениями. Коврики из искусственной травы прекрасно сочетались на контрастном фоне с крупными камнями. Огромные колючие кактусы завершали картину. Каменные дорожки «гуляли» по саду, ведя за собой в самые неожиданные уголки этого маленького зеленого рая.

Беспорядочную толпу возбужденных людей составляли в основном альфы в льняных туниках и брюках с книгами в руках. На некоторых, правда, одежда была и построже, а кое-кто пришел и вовсе в арабском платье. Среди этих воодушевленных молодых альф топтался на месте Идрис, сминая в руках подол такой же туники. Чувствовал он себя неловко.

Азир взял его с собой на занятия для слуг по приказу второго советника шейха, рано утром разбудив омегу стаканом холодной воды в лицо. Не самое приятное побуждение. Молча одевшись, парни направились в сад, где и проходили занятия.

Никто не заметил новоиспеченного слугу, чему Идрис был невероятно рад. Не очень-то хотелось снова чувствовать на себе неодобрительные взгляды и слышать разного рода оскорбления. Хотя некоторые все же умудрились без тени стыда выкрикнуть в толпу пару гнусных словечек. Ну, доброе утро, дворец.

— Ты не мог бы отойти от меня подальше? — шикнул Азир, делая два шага в сторону. — Мы не вместе, даже если пришли сюда вдвоем.

— Неужели тебе так противно стоять рядом со мной? — картинно скривился Идрис и сделал шаг по направлению к недовольному Азиру.

Тот в свою очередь усмехнулся и тут же нервно выдохнул, оглянувшись на толпу людей. Как и большинство здесь, он не мог не презирать этого омегу, которого к тому же жизнь наградила слишком несправедливо, как считал альфа. В силу характера, Азира можно было назвать человеком зависимым от общественного мнения.

— Куда правильней бы было отрезать тебе руку за воровство, а не тащить во дворец.

Азир был слишком жесток, но Идрис это заслужил. Омега и сам это понимал, ведь воровство было самым большим грехом в Абу-Аби. Но разве у человека из района желтых песков может быть путь благочестия? Как ещё выжить в таком жестоком мире, где идет дискриминация? Иным арабам не понять, каково это, бороться за еду и воду, чтобы прожить еще хотя бы один день. Для них ты вор, преступник и совсем не важно, по какой причине ты решился на преступление.

— Хочешь сказать, что решение господина было неверным? — неожиданно между ними встал высокий парень и слегка пихнул Азира в бок. — Даже если этот альфа вор, это не дает тебе права унижать его. Он тоже человек.

— Он вор, — где-то позади раздался хриплый голос. — А воры не люди.

Постепенно все внимание галдевшей толпы было обращено на Идриса. Слуги смолкли и с интересом стали наблюдать за развернувшейся словесной баталией. Идрис же словно онемел и лишился дара речи. Этот парень заступился за него?

— Пойдем, — Идриса схватили за локоть и поволокли через всю толпу в другую сторону сада, где уже не было такого количества людей. — Я слышал, что учитель опоздает, ты можешь побыть здесь.

В приятном, звучном голосе этого парня звучали металлические нотки, несколько смягченные и приглушенные западным акцентом. Внешность его так же заслуживала внимания: он был высок, худощав и смугл. Из-под прямых черных бровей смотрели спокойные, но пронизывающие глаза, удивительно синие для такого смуглого лица. И этот взгляд и правильной формы нос гармонировали с твердой, решительной складкой его губ. Одет он был так же, как и остальные.

— Не стоило, — как только они отошли, Идрис выдернул свою руку. — Теперь ты для них защитник преступника.

Альфа оглянулся на взбунтовавшуюся толпу и печально улыбнулся себе под нос.

— Ты защищал меня перед ними, — фыркнул Идрис. — Теперь ты такой же изгой, как и я.

Настроение было испорчено окончательно. Это утро не могло начаться никак иначе.

— Когда-то я побывал в твоей шкуре. Воровство действительно грех, но это не повод желать кому-то зла. Каждый грех достоин прощения. Меня зовут Джафар.

Альфа говорил так спокойно и четко, что толика этого спокойствия передалась и Идрису. Они посмотрели друг другу в глаза. Было удивительно разговаривать здесь с кем-то, кроме Тома и вечно озлобленного Азира.

— Я Идрис. Спасибо тебе,Джафар, — тихо поблагодарил поникший омега. — Но… Только я не альфа. Ты ошибся.

Лицо Джафара озарила лучезарная улыбка такой доброты, что Идрис просто не мог не улыбнуться в ответ.

— Вот как. Теперь понятно, почему от тебя так сладко пахнет.

Омега покраснел и отвернулся от собеседника, изображая заинтересованность стоящим рядом кактусом. Почему подобное всегда вводит его в ступор, ну почему?! Щеки предательски выдавали смущение. А Джафара такие откровения нисколько не смущали. Он стоял довольный и с чрезмерным вниманием рассматривал своего собеседника.

Через несколько минут началось занятие и Джафар с Идрисом последовали за всеми.

День оказался очень тяжелым, но довольно продуктивным. Омеге удалось немного познакомиться с дворцом, научиться отличать западный зал от восточного. Поверить в то, что это теперь его дом, удавалось с трудом. Привыкнув к жизни в бедности, уже сложно отвыкнуть от старого образа жизни. Все было в диковинку. Да и сейчас здесь Идрис был совсем один, а где-то там, на окраине города все так же его ждал убитый горем и замученный волнением отец.

Лишь две недели спустя Идрису удалось немного привыкнуть ко всему. Резкость Азира стала привычным составляющим каждого дня. Только будить себя стаканом ледяной воды омега больше не позволял. Научившись давать отпор недоброжелателям, жить во дворце стало куда проще. Единственное, что все это время беспокоило — это его отец. Том не разрешал Идрису отлынивать от работы ни на минуту, не говоря уже о визите домой. Слугам низшего ранга было запрещено покидать стены дворца без разрешения шейха.

А шейх постоянно был в работе: с самого утра у него всегда были назначены встречи с важными людьми, а к обеду на его рабочем столе скапливалась куча бумаг. Даже вечером он находил время, чтобы решать вопросы государственной важности. Невероятной занятости человек.

Один из самых обычных вечеров поначалу выдался относительно спокойным. Так же как и всегда, сидя на своей кровати в окружении книг по этике и дипломатии, Идрис пытался вникнуть в смысл каждого абзаца. Но чтение давалось ему с трудом. Том учил его чтению и письму и за две недели, проведенные во дворце, омега во многом преуспел.

— Ты пялишься на эту страницу уже минут тридцать, — усмехнулся Азир, поглядывая в сторону Идриса. — Бедняга. Воровать наверняка легче, чем читать?

Идрис не обратил на колкость никакого внимания. Изо дня в день Азир не менялся по отношению к нему. И с этим оставалось только смириться.

— Твой ядовитый сарказм меня не задевает, — ответил Идрис, не отрываясь от книги. — Займись своими делами и оставь меня в покое.

— Не указывай, что мне делать, вор! — воскликнул Азир, отшвыривая книгу в сторону.

Азира всегда раздражало, когда Идрис отвечал ему. А вот второго забавляла подобная реакция.

— Не называй меня вором, — спокойно сказал Идрис и улыбнулся.

— А как мне тебя еще называть, грешник?!

— Да ты знаешь, что такое настоящий грех! — начинал злиться омега.

Как же он достал. Не было ни одного дня, когда бы этот самонадеянный глупец не обозвал бы его вором. Сегодня исключений не предвиделось и в конце концов словесная перепалка закончилась тем, что Идрис, схватив в охапку книги, выбежал из своей комнаты и побежал куда глаза глядят. Пройтись по опустевшим коридорам дворца прельщало больше, чем остаться в комнате и продолжать выслушивать гадости от Азира.

И пусть даже позорное звание было оправдано, Идрис надеялся рано или поздно избавиться от этого клейма. Все это время он усердно занимался, знакомился с новой жизнью. А Джафар помогал освоиться среди слуг, за что ему огромное спасибо.

В порывах чувств омега взбежал по лестнице на второй этаж и вышел на балкон. Вечерний ветер резко обдал его лицо прохладой и нежно, не без укора, погладил черные локоны, отросшие до пояса. Том заставлял заплетать Идриса косу, но у омеги никогда не получалось, сколько бы он не пробовал.

В это время все жители дворца уже давно отдыхали в своих покоях, поэтому Идрису посчастливилось остаться незамеченным. Солнце давно зашло за горизонт и температура воздуха резко упала. Пустыня была хитра, она умела прятаться за маску неприступной жаркой красавицы. Однако на самом деле она ничем не отличалась, скажем, от равнинной местности. А столь суровые погодные условия, которые здесь прослеживаются, образуются из-за ветров. Они буквально разгоняют облака над пустыней, не давая им возможности оросить землю дождем.

Идрис вдохнул остывший воздух и обхватил себя руками, потерев плечи. Волосы беспокойно колыхались за спиной.

— Прошу Вас, поцелуйте меня!

Сердце внезапно пропустило удар. Голоса доносились откуда-то снизу, из сада.

— Возьмите меня за руку, здесь так холодно.

Источник тихого мелодичного голоска со слабым зарубежным акцентом был совсем близко. Идрис инстинктивно присел на корточки и отполз ближе к стене. Рука его дернулась к ручке двери, чтобы вернуться обратно в коридор.

— Почему ты так легко оделся?

«Господин! — почти вырвалось из уст омеги, когда он услышал знакомый голос».

Рука так и осталась висеть в воздухе. Если это личный разговор, то будет очень некрасиво остаться здесь. Но почему рука не хочет дернуть за ручку?

— Как только мне сообщили, что Вы ожидаете меня в саду, я даже не подумал о такой мелочи. Важнее для меня это увидеть Вас.

— У меня в покоях приготовлена горячая ванна. Надеюсь, она тебя согреет.

Шейх был явно в хорошем настроении, говорил он спокойно и медленно, словно с предвкушением чего-то стоящего. На секунду Идрис захотел увидеть его лицо.

Воцарившееся молчание начало напрягать, когда снизу послышались странные звуки. Красноречивый стон заставил омегу прикусить губу и подползти к краю балкона, чтобы увидеть то, чего он видеть не должен.

— Пауль, иди, иначе ты совсем замерзнешь.

— А как же Вы, господин?

— Я скоро приду к тебе. Прикажи слугам добавить в воду молока. Мне нужно зайти к Томасу.

«Приказать? Разве еще кто-то во дворце имеет право отдавать приказы, кроме шейха? — заинтересовало омегу».

Темный силуэт скрылся за углом, а шейх остался стоять среди кустарников в гордом одиночестве. По крайней мере, он так думал, пока Идрис случайно не наступил на острый камень и не вскрикнул от неожиданности. Откуда здесь вообще мог взяться камень?!

Фарадж молниеносно поднял голову. Взгляд карих глаз наткнулся на испуганного своим же криком омегу. С пару секунд оба смотрели друг на друга.

— Довольно… неожиданно, — выдохнул Фарадж.

Идрис схватил выпавшую из рук книгу и выбежал обратно в коридор. Ему показалось, что впервые за все время во дворце он почувствовал, что страх сковывает его тело. Подслушивать самого господина, о чем он только думал?

С этого дня Идрис старался избегать тех мест, где бы мог оказаться Фарадж. Намеренно отказываясь выполнять часть поручений Тома, которые так или иначе касались шейха, и избегая остальных слуг. Но, как назло, Фарадж все равно находил Идриса.

Завтрак в обществе Тома? Шейх обязательно найдет повод для разговора со своим вторым советником. Уроки в саду? Господин оказывается проверяющим качество обучения своих слуг. Словно какое-то проклятие сводило мужчину с избегающим его омегой. Стоит отдать должное Фараджу: он старался не обращать на парня никакого внимания. По крайней мере, Идрису так казалось.

Очередное занятие с Томом проходило в западном зале. После обеда все слуги занялись своими делами, а омега продолжил обучаться чтению в присутствии своего наставника. Джафар сочувственно похлопал друга по плечу и отправился с остальными.

Фарадж навестил их неожиданно, как раз в тот момент, когда Идрис пытался выговорить очередное латинское словосочетание.

— Почему о том, что во дворец прибывает семья Фаиль, я узнаю последним?

Голос шейха был резок. Идрис, завидя мужчину, сразу же согнулся в поклоне и уронил взгляд в пол.

— Я полагал, что Грэйс сообщил Вам об этом, — Том поклонился и привстал со своего места.

Фарадж с трудом сдерживал злость:

— Мне сообщили прибывшие подручные Джозефа Фаиль. Гости будут здесь уже на рассвете.

— Я распоряжусь о том, чтобы комнаты были подготовлены, — Том был явно озадачен.

— Я все еще шейх или вы уже нашли мне замену? — в его голосе прозвучали стальные нотки, а в карих глазах сверкнула злая искорка.

— Прошу простить меня, я действительно думал, что Вам сообщили об этом.

— Не заставляй меня впредь срываться на тебя за твои проступки, — взгляд Фараджа наткнулся на стоявшего в сторонке Идриса. — Ты…

Омега инстинктивно дернулся в сторону, не поднимая головы.

— Подойди, — успокаиваясь, приказал Фарадж.

Идрис не имел права не подчиниться, пусть так хотелось остаться стоять в стороне. Сделав три шага по направлению к мужчине, омега замер перед ним как вкопанный. Теплая ладонь коснулась его щеки и Идрис нервно выдохнул. Том так же нервно выдохнул вместе с ним, наблюдая за действиями шейха.

— Как твои успехи?

— Он очень способный мальчик… — словно предчувствуя беду, Том постарался обратить внимание Фараджа на себя.

— Я спросил не тебя, а его, — возмущенно прервал мужчина.

Идрис ответил не сразу. Ему нужно было время, чтобы хладнокровно разобраться в потоке мыслей, обрушившимся на него при этом неожиданном вопросе. Подумав, он тихо заговорил:

— Я благодарен судьбе за возможность служить Вам, мой господин. Дворец стал для меня вторым домом. Здесь я нашел друзей.

Мужчина довольно улыбнулся. Поспешно, даже слишком поспешно, он сказал:

— Ты так старательно избегал моего общества, что мне показалось это доставляет тебе неудобства.

«Скорее это Вы искали любой повод застать меня врасплох! — подумал Идрис, но не сказал».

Мужчина внимательно следил за парнем, чтобы уловить любое изменение на его лице, но Идрис умело держал себя в руках.

— Это не так, — произнес он.

Фарадж снова довольно расплылся в улыбке, забывая о том, что еще несколько минут назад кричал на Тома, что ему не сообщили о прибывающих гостях. Коснувшись щеки Идриса еще раз, Фарадж отступил и кивнул Тому, стоявшему все это время позади.

— Позаботься завтра о гостях. Утром у меня будут другие заботы.

Еще раз взглянув на лицо омеги, Фарадж развернулся и поспешно направился в гарем.

========== Глава 6 ==========

Утро наступило. Солнце лениво поднималось над Абу-Аби, опаляя песок своими жгучими лучами. Хорошо, что во дворце можно спрятаться от этой невыносимой жары за высокими мраморными колоннами и тяжелыми занавесями. Здесь всегда прохладно и свежо.

Идрис аккуратно протирал мокрой тряпкой полки книжных стеллажей от пыли. В личном кабинете шейха генеральная уборка должна была проводиться каждый день. Сегодня слугам повезло, Фарадж был занят развлечением недавно прибывших гостей. Ими оказалась довольно добродушная и спокойная семья из соседнего оазиса. И Идрис до сих пор не понимал, почему их визит так нервировал всех вокруг.

— Младший сын семьи, Арай Фаиль, это будущий жених нашего господина, — объяснил ему Джафар. — Проблем с выбором супруга у шейха нет – все было решено еще до того, как он вступил в сознательный возраст.

— Вот как, — омега был искренне удивлен, однако таковы традиции. — В таком случае, разве не может господин расторгнуть помолвку? Раз для него это не по душе…

— Если бы он так поступил, это поставило бы точку во взаимоотношениях двух оазисов. Дружба с династией Фаиль важна для Абу-Аби. Арабские шейхи – мудрые бизнесмены. Их богатства – это не только заслуга их предков. Это результат продуманных и верных стратегий в бизнесе и политике.

Сквозь тяжелые золотистые шторы в окна кабинета проникало совсем мало света. С того вечера, когда Идрис случайно оказался неугодным свидетелем близкого общения Фараджа с неким Паулем, он старался не думать о шейхе. Но почему-то все время, даже когда проходили занятия или когда омега выполнял поручения Тома, в его мыслях был только он. Образ высокого, широкоплечего господина навязчиво преследовал все мечтания Идриса. Но осознание того, что для всех вокруг, и для Фараджа в том числе, омега всего лишь вор и слуга, отрезвляло Идриса. Нет, он не мог просто так взять и влюбиться в Фараджа, это было бы глупо, если учесть, сколько омег желает его. Таким как Идрис не то что мечтать, запрещено было лишний раз попадаться на глаза таким как Фарадж. Да и что такое любовь? Омеге было не известно про сие чувство.

— Такова жизнь шейхов, — Джафар пожал плечами и улыбнулся. — Жертвовать собственными интересами ради благополучия своего народа.

Джафар был явно рад, что не родился шейхом в этой жизни. Создавалось впечатление, что он знает много интересного. Этот альфа был очень умен и начитан.

— Такая жизнь точно не по мне, — подвел итог альфа и продолжил дальше заниматься уборкой.

Им с Идрисом было велено навести порядок в кабинете правителя, пока тот вместе с гостями не вернулся с соколиной охоты. Управление государством оставляет немного свободного времени, но неограниченные финансовые возможности шейхов позволяют иметь свои причуды и увлечения. Одним из любимейших увлечений Фараджа являлась соколиная охота. Том как-то рассказывал Идрису о том, как однажды Фарадж даже отправился в мировое турне ради того, чтобы поохотиться вместе с соколами.

«Наверное, это тяжело, — омега снова вспомнил, как кричал Фарадж на Тома за то, что никто не сообщил ему о прибытии семьи Фаиль. — Нет, это ужасно. Жить всю жизнь не с тем, кого выбрало твое сердце».

Послышался плеск воды и грязная тряпка с жалким бульканьем утонула в ведре. Рука омеги окунулась в прохладную воду, чтобы вновь достать и отжать ее. На душе было неспокойно. Сосредоточиться на работе никак не получалось.

Неожиданно для себя и стоящего рядом Джафара Идрис вдруг вспомнил тот самый вечер:

— Джафар, а кто такой Пауль?

На мгновение в комнате стало тихо, и Идрис почувствовал нарастающее напряжение. Джафар в немом вопросе уставился на друга. Конечно, он знал человека по имени Пауль, да и весь дворец знал этого омегу.

— Зачем тебе? — голос альфы остался неизменным, а вот на лице читалось явное недовольство заданным вопросом.

Идрис отвернулся и снова стал натирать полки, создавая видимость прилежного слуги. Хотя на самом деле он ужасно занервничал. Джафар довольно резко изменился в лице, значило ли это, что Идрис снова лезет не в свое дело?

— Этот парень… — медленно заговорил альфа, подбирая слова. — Появился здесь сразу после меня. Он приехал из-за границы вместе со вторым советником. Ты уже встречал его?

— Вроде того, — немного подумав, ответил Идрис.

— О красоте этого восточного омеги ходит много слухов, — уши Джафара слегка покраснели.

Идрису пришлось сделать над собой усилие, чтобы не выронить тряпку из рук. Тем вечером разглядеть этого омегу не удалось, но шейх явно относился к нему не как к обычному гостю и даже не как к слуге. Так кто же он?

— Пауль – любовник господина, — резко сказал Джафар. — Шейх настолько сильно влюблен, что закрывает глаза на его самовольное поведение. Можно сказать, если ты перешел дорогу Паулю, то ты перешел дорогу самому шейху.

Любовник господина? Нет, этого не может быть.

— О личной жизни шейхов и отношениях с омегами в Саудовской Аравии говорят лишь шепотом, — отвернулся к окну Джафар, переключая внимание на гардины.

Идрис прикрыл глаза. Столько мыслей крутилось у него в голове, что казалось она сейчас лопнет. Чувства спутались в тугой клубок: ревность, отчаяние, любопытство и огорчение. Даже сам омега не понимал, что именно он сейчас ощущал. Его так поразила правда о Пауле, что он на некоторое время совсем забыл, что в его руке тряпка, а в ногах ведро. Дернув ногой, Идрис испуганно вздрогнул. Раздался громкий скрежет и звук разлившейся воды.

Джафар сразу же подбежал к нему и приобнял за плечи, кидая на пол сухую тряпку, чтобы та как можно скорее впитала воду. Лужа была небольшая. Почувствовав, как омега дрожит, альфа взволнованно взглянул ему в глаза:

— Эй, что с тобой? Ты весь дрожишь. Это всего лишь вода!

— Просто…просто испугался.

Идрис постарался выбраться из объятий Джафара. Как же он запутался в себе! Каждое упоминание о Фарадже эхом отдавалось в сердце, но омега мог с уверенностью заявить, что не влюблен в него. Так почему же так тяжело сейчас узнавать подробности жизни альфы? Так тяжело и… интересно.

— Будь аккуратнее.

— Угу.

К вечеру Идрис совсем раскис. Джафар пытался ободрить друга, но после их утренней уборки омега замкнулся в себе. Он все думал и думал о том, почему же мысли о шейхе не оставляют его. Ведь это так глупо!

«Мне это не нужно. Мне не нужно знать чем занимается господин, с кем проводит время. Зачем я постоянно думаю об этом? Шейх никогда не посмотрит на меня. Все это только заставляет меня страдать. Нет, нет, нет…»

— Отнеси этот поднос в покои господина.

Чьи-то грубые слова пролетели мимо ушей. Идрис продолжал стоять возле окна и вглядываться в кромешную темноту. Том разрешил омеге сегодня отдохнуть от работы, которой все равно не было.

— Ты что, оглох?

Подзатыльник выдался ощутимым, Идриса словно окатили ледяной водой. Обернувшись, он увидел раздраженного повара с серебряным подносом в руках. На нем стоял графин с красным вином и тарелка с фруктами. А рядом лежал бутон красной розы. Не сразу сообразив, что от него требуют, омега непонимающе похлопал глазами.

— Бери поднос и неси в покои господина! Я что тебе, попугай, по сто раз одно и то же повторять? — толстый бета выглядел устрашающе.

— Но, — тут же спохватился Идрис. — Я…Я не могу.

— Совсем распоясались, — зло хохотнул тот. — Выполняй приказ, слуга.

Личные апартаменты шейха находились на втором этаже. В коридорах царил полумрак, было слышно только тихое журчание настенных фонтанов. Пред широкой, плотно закрытой дверью стояли трое патрульных. Суровые выражения их лиц означали, что никого не пропустят внутрь.

«Вот и славно».

Идрис с облегчением развернулся, чтобы отвести поднос обратно на кухню, но тут один из патрульных окликнул его.

— Разве этот поднос предназначен не господину?

Мужчины переглянулись и любезно расступились, пропуская омегу.

«Хочу сбежать отсюда».

В комнатах было тихо. Как только он вошел в покои господина, за ним тут же закрыли дверь.

Интерес тут же проник в сознание Идриса, заставляя того с любопытством осмотреться, ведь это были покои самого господина. Напряжение тут же куда-то улетучилось, когда омега провел взглядом по плюшево-розовым стенам комнаты. По левой стороне от входа расположилась еще одна дверь, наверное, ведущая в спальню. Она была плотно прикрыта. Впереди был выход на балкон, скрытый кроваво-красными занавесями, обрамленными золотыми нитями, а перед ним фривольно расположились две небольшие софы, разделенные стеклянным столиком. На нем стояла хрустальная ваза с большим букетом благоухающих красных роз. Аромат стоял восхитительный. Вечерний ветер колыхал занавеси, разнося по комнате прохладу и свежесть.

Залюбовавшись на мгновение обстановкой, Идрис совсем не заметил, что на софе кто-то сидел. Частичная темнота не давала возможности внимательнее рассмотреть кто же это.

— Ставь и уходи, — скомандовала тень.

Идрис опешил от знакомого мелодичного голоса с восточным акцентом. Нет, этого точно не может быть!

Темный силуэт становился все отчетливее. Уже можно было разглядеть крашеные блондинистые локоны, ниспадающие практически до бедер своего хозяина, тонкую талию и выразительное лицо, не типичное для жителей жарких арабских стран. Иностранец был облачен в легкую, почти прозрачную кандуру. Запястья его украшали серебряные браслеты, а в ушах блестели серьги.

Кажется, этого омегу с кукольной внешностью звали Паулем. Именно таким его и описывал Джафар, и сейчас Идрис понимал, почему при одной мысли о нем у друга краснели уши. Любовник самого шейха…

Поставив поднос с вином и фруктами на стеклянный стол, Идрис развернулся к выходу и зашагал так быстро, как только ему позволяли правила. Однако уйти ему так и не удалось, Пауль успел окликнуть его.

— Хотя погоди, как там тебя, — его тихий, но в то же время властный голос заставил Идриса остановиться и развернуться. — Заплети мои волосы. Обычно это делает Шанталь, но его сегодня нет во дворце.

— Простите, но… я не обучен этому, — замялся было омега.

Это было правдой. Идрису было сложно справляться со своими волосами, не то что с чужими. Для него данное искусство было непостижимым. И сейчас его ответ не был поводом сбежать отсюда поскорее. Хотя находиться в обществе этого омеги, да еще и в покоях самого шейха, абсолютно не хотелось.

«Что он вообще здесь делает? — Идрис смотрел куда угодно, только не на полуобнаженного Пауля. — Ну да, что еще может здесь делать любовник господина».

— Какой странный ответ для слуги, — поначалу Пауль, казалось, слегка опешил от такой дерзости. — Если я приказываю тебе, ты обязан выполнять. Разве ты этому не обучен? Иначе, как вообще приняли тебя на эту работу.

Идрису стало немного не по себе и он послушно подошел к Паулю со спины и принялся расчесывать его длинные волосы.

Самые корни были чернее ночи, а вот дальше волосы практически просвечивались. Наверное, их слишком часто мучили всевозможными косметическими процедурами. Но несмотря ни на что, они все равно были очень мягкими, словно бархат.

— Откуда у тебя руки растут! — вскрикнул Пауль и раздраженно помотал головой. — Ты мне все волосы выдернешь!

— Простите, но я ведь предупреждал…

— Что ты за слуга такой, который элементарно не может расчесать хозяину волосы?!

Идрис запнулся в извинениях.

— Вы не мой хозяин, — твердо ответил он и уронил волосы омеги из рук.

Пауль, кажется, задохнулся от возмущения. Еще никто и никогда ему не дерзил и не говорил таких возмутительных слов. Как посмел этот слуга перечить ему!

— Ах ты!

В глазах у разгневанного омеги заиграли злые огоньки. Привыкнув к всеобщему смирению перед ним, сейчас было непривычно слышать подобные заявления. Да и к тому же, они ужасно выбешивали. Рука Пауля потянулась к тарелке с фруктами и через секунду комнату заполнил скрежет треснувшего фарфора и испуганный крик Идриса. Он отступил от разозленного Пауля и прижался спиной к двери.

— Я твой хозяин, жалкая собака! — выкрикнул Пауль.

Вторая дверь с грохотом открылась и из спальни вышел Фарадж. Увидев развернувшийся неравный бой, мужчина молниеносно схватил за руку Пауля и повернул к себе.

— Почему ты кричишь на моих слуг? — спокойным голосом спросил шейх. Хотя он был заметно обескуражен увиденным.

Идрис упал на колени в поклоне и опустил взгляд в пол. Почему, ну почему он постоянно попадает в такие ситуации?

Пауль попытался выдернуть свою руку из каменной хватки. Во взгляде его все еще играл гнев. Полупрозрачная кандура бесстыдно задралась до бедер, но это совсем не волновало любовника шейха. Ему хотелось только одного – испепелить на месте невежественного слугу.

— Прикажи отрубить ему голову, — запнулся Пауль и топнул ногой. — Он только что посмел оскорбить меня!

— Чем он оскорбил тебя? — спросил Фарадж и с сомнением оглянулся на Идриса.

Жалкий вид тщедушного слуги навряд ли мог внушить уверенность в правоте слов Пауля. Испуганный омежка еле трясся в ожидании наказания. Взгляд шейха тут же потеплел и он неосознанно ослабил хватку. Но как только альфа дал слабину, Пауль улучил момент и схватился за большую хрустальную вазу, которая стояла на столе.

— Пауль, не смей..!

После громкого скрежета в покои ворвались взволнованные патрульные с оружием наперевес. Они ожидали увидеть что угодно, но только не окровавленного слугу у ног шейха и его любовника.

Комментарий к Глава 6

Оставляйте отзывы, пожалуйста. И кликайте Лайки. Спасибо.

========== Глава 7 ==========

В спальне царил полумрак. Огромную кровать с балдахином освещала лишь одна свеча, да и та была накрыта перламутровым колпаком. Но даже темнота не могла скрыть богатство интерьера. Ковры из шкур верблюдов, прикроватные столы на ножках, сделанных из чистого золота самой высокой пробы – ничего лишнего и одновременно так много, все было на своих местах. Недостижимая роскошь для остальных арабов у шейхов была всего лишь прихотью.

Фарадж, словно очнувшись от глубокого раздумья, кинул взгляд на солнечные часы. Через несколько часов наступит полночь и этот мучительно долгий день в конце концов закончится. Общение с недавно прибывшими гостями давалось ему нелегко – от него постоянно что-то требовали. В силу сложившейся ситуации отказывать семье Фаиль он не смел ни в чем, иначе Фараджа сочли бы за негостеприимного хозяина. А это могло поставить крест на столь значимых для Абу-Аби деловых отношениях.

Мужчина снова окинул уставшим взглядом свою спальню. Когда он высыпался в последний раз? Тяжелые багровые занавеси тихо шуршали по мраморному полу, колыхаясь от ветра; за окном тускло светила полная луна. В последнее время сон принципиально отказывался посещать шейха и бессонные ночи приходилось проводить вместе с Паулем, чтобы хоть как-то скоротать время. А утром все по одному сценарию: завтрак с гостями, соколиная охота или конные прогулки, обед, обсуждение с главой семьи Фаиль его скорой свадьбы с Араем. Это когда-нибудь закончится?

Фарадж уронил голову и провел большим пальцем по нахмуренным бровям. Сегодня Пауль решил сделать своему господину какой-то сюрприз и оставил его одного томиться в ожидании в спальне, пока все не будет готово. Но время шло, а Пауль все не возвращался. Фарадж был не против один посидеть в полумраке, но тогда в его голове снова возникал навязчивый образ вечно недовольного Джозефа Фаиль.

Когда за дверью раздался крик, стало понятно, что что-то пошло не так. Фарадж накинул на обнаженное тело багровый шелковый халат и вышел из спальни. То, что предстало перед его взором не могло не застать мужчину врасплох. Разъяренный Пауль вопил и метал по комнате и кидал в слугу все, что попадется ему под руку. Какое-то время Фарадж молча наблюдал за происходящем, пытаясь понять, что случилось.

— Почему ты кричишь на моих слуг? — спокойным голосом спросил шейх. Хотя он был заметно обескуражен увиденным. Схватив Пауля за руку, мужчина повернулся к источнику проблем.

Испуганный слуга упал на пол и смиренно склонил голову.

Пауль попытался выдернуть свою руку из каменной хватки Фараджа. В его взгляде все еще играл гнев. Полупрозрачная кандура бесстыдно задралась до бедер, но это совсем не волновало любовника шейха. Ему хотелось только одного – испепелить на месте невежественного слугу.

— Прикажи отрубить ему голову, — запнулся Пауль и топнул ногой. — Он только что посмел оскорбить меня!

— Чем он оскорбил тебя? — спросил Фарадж и снова оглянулся на Идриса.

Взгляд шейха тут же потеплел, когда в испуганном парнишке, практически лежащем на полу, мужчина узнал того самого воришку с центральной улицы, которому он даровал прощение. Того самого голубоглазого омегу.

Пауль улучил момент, когда Фарадж на долю секунды ослабил хватку, и схватился за большую хрустальную вазу, стоявшую на столе. Красные розы градом посыпались вниз, устилая собой мраморный пол.

— Пауль, не смей! — вырвалось из груди у альфы, но он не успел одернуть своего любовника.

Звук бьющегося хрусталя отрезвил обезумевшего Пауля. Почувствовав, как от вида крови на мраморном полу ноги начинают подкашиваться, он осел на стоящую позади софу. В покои ворвались взволнованные патрульные с оружием наперевес. Они ожидали увидеть что угодно, но только не окровавленного слугу у ног шейха и его любовника.

Идрис сидел на полу, держа руками лицо, по которым струйками стекала липкая горячая кровь. Алые капли пачкали льняную тунику и брюки. От внезапного испуга боли Идрис совсем не почувствовал. Ощущение смутной тревоги заставило его открыть глаза и осмотреться.

Ошеломленный Фарадж встретился со взглядом голубых глаз. Подойдя к слуге, шейх склонился и постарался осмотреть его лицо на наличие порезов. Когда мужчина прикоснулся к руке, Идрис сморщился и застонал. К счастью, осколки задели только руки и слегка шею. Если бы омега вовремя не закрыл лицо, все могло бы быть куда печальнее. И от этого становилось не по себе.

— Посмотри на меня, — напряженно попросил Фарадж, аккуратно отодвигая трясущиеся руки Идриса от его лица. — Лицо не задело?

— Нет, мой господин, — глаза омеги были наполнены влагой, но ни одна слезинка не скатилась по щеке.

Широкая ладонь прошлась по черным локонам, стряхивая маленькие осколки стекла.

Патрульные стояли у дверей, ожидая дальнейших указаний. Но шейх не спешил, продолжая рассматривать лицо слуги. Его руки бережно гладили испуганного омегу по щекам, стирая капельки крови.

Пауль молча смотрел на своего господина. От бурлящего внутри гнева у него зуб на зуб не попадал, но он молчал. Стоял и молчал, понимая, что уже сделал все возможное. В его душе зародилась лютая ненависть к этому парню и ревность оттого, как нежно обращался с ним Фарадж. Это слуга! И Фарадж так спокойно прикасался к нему. Наблюдать за этим было противно.

— Отведите его к Виктору, — приказал шейх и обернулся на Пауля. — И пригласите Томаса в мой кабинет, я должен видеть его сейчас же.

Идрис аккурат приподнялся с колен. Дальнейший разговор Фараджа с Паулем им услышан не был, так как патрульные тотчас схватили его под руки и вывели из покоев шейха. Кровь продолжала струиться по рукам, но боли омега не чувствовал совсем. В таком состоянии он мало что мог чувствовать: негодование и испуг делали свое дело. Еще не до конца осознав только что произошедшее, Идрис переступил высокий порог. В нос тут же ударило. Ароматы мяты, чабреца и еще каких-то невиданных миру трав сплелись воедино, окутав омегу. От такого терпкого запаха начинало слегка подташнивать.

Сопровождающие Идриса патрульные остановились и, объяснив приказ Фараджа, удалились. В очередной раз можно было удивиться хладнокровности этих людей. Патрульные – высококвалифицированные, хорошо обученные военные. Все, что их интересовало – это безопасность хозяина в лице шейха и четкость выполнения его приказов. Остальное их мало волнует. Вот где настоящий профессионализм.

— Как тебя так угораздило, парень?

Длинный, высокий мужчина подошел к Идрису и осмотрел его со всех сторон. Тонкие холодные пальцы прошлись по ранам, от чего омега жалобно пискнул – он наконец-то почувствовал боль.

Виктор был лекарем при дворце, если его можно было так назвать. Родившись и выросши в России и окончив там же университет, получив при этом степень специалиста в области медико-профилактического дела, мужчина отправился путешествовать. Найти хорошо оплачиваемую работу для специалиста такого уровня – не проблема. В Объединенные Арабские Эмираты Виктор приехал именно с этой целью, где и познакомился с Фараджем. Шейх сразу же предложил ему поехать в Абу-Аби и Виктор согласился.

— Болевой синдром выражен умеренно, — кивнул сам себе мужчина. Говорил он с явным русским акцентом. — Кровотечение значительное и в ранах застряли осколки стекла…Серьезно. Мне придется зарегистрировать твое посещение.

— За…зарегистрировать?

Незнакомое слово вызвало в Идрисе много противоречивых чувств.

— Зарегистрировать, — повторил мужчина. — Записать время и дату, причину обращения, описать способ лечения. Все как всегда. Для начала позволь мне узнать твое имя, никогда раньше не видел тебя здесь.

— Во дворце я чуть меньше месяца. Меня зовут Идрис, господин.

Виктор недовольно цокнул языком.

— Зови меня Виктор. Или сэр, если удобнее. На роль господина я не претендую.

— Хорошо, сэр Виктор, — слегка улыбнувшись, ответил омега.

Идрис молча ждал, пока мужчина доделает свое дело – обработает кровоточащие раны. Сильно пахнущая мятой мазь успокоила жжение, но усилила зуд. Виктор аккуратно протер его руки вымоченным в перекиси водорода бинтом и перевязал.

— Не трогать, пока не заживет. Если будут осложнения или что-то еще забеспокоит, я всегда здесь.

Тревожные мысли о только что произошедшем отступили на второй план. Идрис сумел успокоиться.

Виктор не был похож на остальных обитателей дворца. И дело даже не в его удивительной внешности, пусть даже зеленые глаза и рыжеватые, слегка вьющиеся стриженные волосы смотрелись не совсем обычно. И не в европейском стиле одежды. Идрису было комфортно разговаривать с этим мужчиной и находиться в его обществе. С самых первых минут Виктор не вызывал смущения, как это обычно бывает при новом знакомстве.

— Могу я идти? — спросил омега, внимательно разглядывая везде стоящие баночки и скляночки. Многие из них были с русскоязычными этикетками.

— Иди, — ответил Виктор.

К тому времени, когда фиолетовый сумрак ночи разбавила розовизна восхода, в рабочем кабинете Фараджа уже горели свечи. Зеленый жасминовый чай остывал на столе в окружении книг и разбросанных бумаг. Шейх обязательно наведет здесь порядок и разберется со всей этой макулатурой, но только после того, как обсудит со своим советником несколько важных вопросов.

Постучав, Томас вошел в кабинет, плотно прикрывая за собой дверь. Его растрепанные волосы говорили о том, что еще несколько минут назад он спал.

— Доброе утро, — поприветствовал Том.

— Утро бывает добрым только в том случае, если я просыпаюсь после полудня и в своей кровати. Однако сегодня я не сомкнул глаз, — спокойно ответил Фарадж, сидящий за столом. В руке он вертел не зажженную кубинскую сигару.

К сигарам и всякого рода табачным изделиям Фарадж был безразличен, однако его покойный отец питал к ним страсть. Памятный европейский портсигар шейх доставал только тогда, когда ему предстояло принять сложное решение или сделать сложный выбор. Он всегда доставал одну и ту же сигару, но никогда не осмеливался поджечь ее.

— Вы снова достали портсигар своего отца. Случилось что-то очень важное? — Том достаточно давно знал своего господина и все его привычки. Бете достаточно было просто посмотреть на Фараджа, чтобы понять его настроение. Именно за это шейх и ценил своего советника.

— Пауль вновь разочаровал меня и терпеть его самовольное поведение мне становится все тяжелее. Над его дальнейшей судьбой я подумаю позже, с ясной головой.

— Это ведь не та самая причина, по которой ваш приказ разбудил меня сегодня ночью?

— Слуга, которого я назначил тебе в подопечные…

Фарадж спокойно рассказал Тому о произошедшем, закончив тем, что отправил парня к Виктору. Не упустил он ни разбитую тарелку, ни уничтоженную хрустальную вазу. Бета выслушал рассказ с непроницаемым лицом. С каждым словом он понимал, что Фарадж действительно нервничает. Вечно хладнокровный и рассудительный, сейчас мужчина больше был похож на расстроенного мальчишку.

— С Идрисом все в порядке?

— Виктор знает свое дело, — кивнул шейх.

— Тогда что именно заставляет вас нервничать? — негодуя, спросил Том. — Я уверен, что с вашими любовниками вы в состоянии разобраться сами, не прибегая к моей помощи.

За окном начинало рассветать. Солнце лениво выглянуло из-за горизонта, даря миру свои первые теплые лучи. Фарадж всматривался в окно, надеясь, что озарение все же снизойдет до него и то, что его так тревожит, перестанет быть таким важным. А тревожил его только Идрис: вор и слуга.

— Вор и слуга, — Фарадж неосознанно повторил свои мысли вслух и тут же откашлялся.

Стоявший все это время перед ним Том нахмурился и склонил голову.

— Поведение моего подопечного вас чем-то расстроило? — спросил бета и добавил: — Или это он причина ваших метаний?

— Не совсем так! — возмущенно бросил альфа.

— Когда вы думаете об этом парне, у вас краснеют щеки, — спокойно ответил Том.

Фарадж напряженно вдохнул воздух. Обычная жизнь обычного шейха превратилась во что-то наподобие пытки в тот момент, когда во дворце появился голубоглазый омега. Нелепое стечение обстоятельств вывернуло повседневность наизнанку. Чувства, которые зарождались в его сердце каждый раз, когда он видел этого омегу, не давали Фараджу покоя.

— Он Ваша истинная пара? — вдруг спросил-осознал Том.

Альфа вскипел и резко повернулся к своему советнику с явным намерением осадить смельчака в своих предположениях. Но ни одно слово не слетело с его губ, потому что он понимал, что слова Тома являются правдой.

— Я решаю великой важности вопросы, заключаю соглашения и деловые договоры во благо своего народа, налаживаю связи между оазисами! Мой будущий супруг это младший сын самого влиятельного шейха в эмиратах.

— Это прекрасно, — перебил шквал слов Том. — Проблема совершенно в ином.

— Что мне делать, Томас?!

На лице альфы читалось явная беспомощность. Сильный духом мужчина сдался перед необъяснимым для него чувством истинности. За все свои тридцать лет жизни Фарадж ни разу не испытывал ничего подобного. Но стоило только появиться этому парню во дворце, как все его самообладание и выстроенная годами дисциплинированность словно испарились.

— Вы имеете в виду помолвку с Араем Фаиль или слугу в лице Идриса?

— И то и другое, — ответил Фарадж, вставая со своего места и кидая сигару в стоящую возле стола урну.

В порыве мыслей шейх не заметил, как сломал пополам отцовскую сигару. Захлопнув портсигар и отложив его в сторону, мужчина снова напряжено вдохнул.

Том задумчиво покачал головой.

— В любом случае, последствия вашего выбора, каким бы он не был, будут для вас горьким опытом.

С минуту шейх молча смотрел в окно. Томас не совсем понимал его, хотя было видно, что бета пытается посмотреть на ситуацию со стороны шейха.

Возможности выбора вовсе не было. И быть не может. К сожалению или счастью, благополучие народа Абу-Аби по закону и правилам для Фараджа должно быть важнее собственных чувств.

Комментарий к Глава 7

Буду рада новым отзывам.

========== Глава 8 ==========

— Тебя не будет во дворце целую неделю?

Джафар многозначительно покачал головой. Кажется, с их первой встречи он стал еще темнее, благодаря частой работе в саду на солнце. Кожа альфы приобрела оттенок молочного шоколада, но это ему даже шло. Когда альфа работал в саду и капли пота стекали по его шоколадным бицепсам, это смотрелось действительно круто.

— Советник Том разрешил мне навестить отца, — радостно ответил омега.

Спустя целый месяц Идрис все-таки добился небольшого отпуска, хотя в последний раз Том даже сам предложил парню погостить немного в отчем доме. Все были заняты развлечением гостившей семьи Фаиль, поэтому слугам особо работы не доставалось. По крайней мере, так сказал Том.

То, что произошло в покоях шейха, тщательно скрылось. Раны быстро зажили и Идрису не пришлось никому ничего объяснять.

— Я могу отправиться с тобой, — как бы между прочим предложил Джафар. — Думаю, никто особо против не будет.

Идрис с улыбкой отмахнулся:

— Для тебя во дворце всегда найдется работа! Ты же у нас мастер на все руки.

Это было правдой. Джафар, в отличие от остальных слуг, никогда не сидел без дела. Его выдающиеся способности были востребованы как поварами, так и ремонтниками, даже Том пару раз просил его о помощи. Альфа был хорошо образован и, как оказалось, в совершенстве владел несколькими языками.

Джафар хотел было что-то сказать, но промолчал, грустно улыбаясь.

— Удачи тебе и легкого пути.

— Спасибо, — искренне рассмеялся Идрис и подмигнул другу. — Я действительно очень соскучился по дому.

Солнце нещадно опаляло пески пустыни Раиса. Быстрой поступью Идрис шагал к городу, мечтая как можно скорее увидеть отца. Как же он скучал все это время! Как сильно переживал, ведь целый месяц от Идриса не было вестей и отец, вероятно, счел сына пропавшим.

Каждый новый глоток воздуха обжигал горло. Любой человек, не знающий что такое арабский зной, с легкостью здесь мог бы получить солнечный удар или обезвоживание организма. Идрис совсем отвык от этого. Мраморные стены дворца защищали от яркого солнца и спасали от духоты.

Чемглубже в город заходил Идрис, тем с радостью он понимал, что за месяц в Абу-Аби ничего не изменилось. Все те же узкие улочки, виляющие между каменных домов, те же продавцы за прилавками и те же снующие повсюду кочевники аффара в своих черных платьях. Район желтых песков так же остался неизменен, но только вот это совсем не радовало. Шагая по улице, было печально смотреть на все тех же бедняков, сидящих вдоль улицы с протянутой рукой. Не страшен им был ни раскалённый песок, ни жаркое солнце. Да и смерти они не боялись, ведь она могла избавить их от вечных страданий.

— Марсель! — восторженно вырвалось из его груди, когда в одном из прохожих он узнал старого доброго друга.

Бета, явно куда-то спеша, резко остановился и оглянулся. Глаза его стали размером с монету достоинством в пять дирхам. Парень подбежал к Идрису и сжал его в объятиях с такой силой, что омега невольно пискнул.

— Друг! Идрис! Я думал, что уже никогда не увижу тебя. Где ты пропадал? Твой отец искал тебя так долго, как только мог…

— Знаешь, на самом деле это невероятная история! — не обращая внимание на недовольных прохожих, воскликнул Идрис. — Но я действительно не мог вернуться раньше. Не так просто было вырваться из дворца.

— Из дворца? — удивлённо переспросил Марсель.

— Мое место теперь там. Шейх дал мне работу и сделал меня слугой при дворце, — довольно сказал омега.

Марсель улыбнулся, но уже через секунду его лицо преисполнилось печалью.

— Марсель, как мой отец? Все ли с ним в порядке? Хотя погоди, — радость переполняла душу омеги, наконец-то он вернулся домой. — Я сам все узнаю. Как же я соскучился!

— Твой отец, он… — запнулся на полуслове Марсель. — Связался с кочевниками аффара, чтобы они помогли отыскать тебя. За услугу они потребовали с него огромную сумму денег.

— Что?

Сердце Идриса пропустило удар.

— Как ты сам знаешь, у нас, арабов из желтых песков, денег никогда и не водилось. Взамен он предложил им свой дом. Теперь ты не сможешь и близко подойти к нему.

— Отец отдал дом, чтобы найти меня? — кажется, Идрис был не готов к такому повороту событий.

— Да, — подтвердил Марсель. — Теперь там живут кочевники аффара, а твоего отца я не видел уже больше двух недель. Я пытался навестить его, но меня вышвырнули, как собаку.

Поднявшийся ветер закрутил песок на улицах района желтых песков. Снующие повсюду арабы безуспешно прикрывали лицо руками, чтобы песчинки не попали в глаза. Словно услышав изменившееся настроение Идриса, ветер задул с новой силой. Где-то послышался веселый крик детворы.

Родной дом омеги, где он родился и вырос, находился в самом конце улицы. И Идрис просто не мог поверить в слова Марселя, в то, что теперь этот дом чужой для него. Но еще больше омега не мог поверить в то, что папа решился на такой отчаянный шаг, ведь дом это все, что осталось у них после смерти отца.

— Этого не может быть.

Омега ринулся вдоль улицы, сразу переходя на бег и оставляя Марселя позади. Бета пытался что-то выкрикнуть вслед, но Идрис не услышал его.

«Этого не может быть, — пульсировало у него в голове. — Отец, во что ты ввязался!»

Одноэтажный каменный дом, покосившийся от времени, стоял особняком от остальных домов. Перед входом топтались три верблюда, чьи морды за поводья были привязаны к вбитому в песок колу. Животные недовольно зафыркали, завидя незваного гостя. Противно чавкая, один из них топнул копытом.

Как же Идрис не любил этих животных. С тех пор, как в детстве его укусил большой и вонючий верблюд, Идрис боялся приближаться к ним. Но сейчас выбора не было, они топтались прямо возле входа.

Обогнув с безопасной стороны взволновавшихся верблюдов, омега аккуратно толкнул дверь от себя – не заперто. В этот самый момент Идрис понял, что произошло действительно что-то плохое. Отец всегда запирал входную дверь.

— Пап? — тихо произнес он, уже зная, что родителя здесь нет.

Как ни странно, но в доме царила гробовая тишина, если не считать блеяния верблюдов, которое доносилось с улицы. От этого становилось и вовсе не по себе. Аккуратно пройдя вдоль коридора, Идрис заглянул в смежную комнату. Увиденное заставило его мгновенно отшатнуться. К горлу сразу подступил ком и омега отчаянно задышал носом дабы унять тошноту. У окна лежало тело какого-то мальчика: все было цело за исключением головы. Её попросту не было. Место, где заканчивалась шея, зияло кровавым месивом. Липкая кровь засохла кривой лужицей на деревянном полу. Повсюду жужжали мухи.

— Аллах… — прошептал Идрис и попятился назад.

— Аллах здесь не при чем.

Хриплый голос вверг Идриса в оцепенение. Страх за свою жизнь и жизнь отца накатил новой волной.

— Что забыл ты в моем доме, наглый, пока живой, человек?

Слова “пока живой” мужчина выделил особой интонацией.

Марсель мчался так быстро, как только позволяла ему выносливость. Ловко огибая прохожих на своем пути и пропуская их недовольные выкрики мимо ушей, он хотел как можно скорее добежать до дворца. Это был единственный способ помочь Идрису.

Врываться за другом в дом, наполненный жестокими кочевниками аффара, было бы полным безрассудством. Этим он оказал бы Идрису медвежью услугу, потому что живыми бы они оттуда точно не выбрались. Бета знал, чем промышляли кочевники Алдува – жестокие убийства и продажа в рабство. А так же он знал, что отец Идриса связался именно с Алдувом. Не спрашивайте откуда он знал, этот ушлый парень знал обо всем, что происходило в районе желтых песков.

Алдув приехал в Абу-Аби совсем недавно, но за столь короткое время успел обзавестись поддержкой влиятельных торговцев, которые и прикрывали его грязные делишки. Людей он нашел быстро и просто: изгои и арабы, живущие за кусок лепешки в день, с радостью примкнули к убийце, ведь он платил им какие никакие но деньги. Бедность иногда толкает людей на самые немыслимые поступки.

Марсель корил себя, что не успел рассказать об этом Идрису.

Когда силы начали покидать бету, он наконец-то добежал до городской верблюжни. Вскочив на первого попавшегося верблюда, Марсель крикнул обескураженному часовому:

— Обещаю, я верну этого верблюда к вечеру. Но сейчас он мне просто необходим!

— Стой… негодник! — только и успел закричать старик, но парень уже мчал по главной дороге к видневшемуся вдалеке дворцу.

Солнце лениво катилось по небесной глади. Лучи его становились все менее испепеляющими, но на смену жаре пришла духота. Дышать было тяжело, легкие требовали больше воздуха. Нагретый за весь день песок начинал постепенно остывать.

Удача явно была на стороне Марселя. Наскоро спрыгнув с верблюда у самого дворца, он подбежал к темнокожему парню, работавшему в саду.

— М..Мне надо… Надо… — воздуха не хватало катастрофически и Марсель упал коленями на искусственную траву, хватаясь за горло.

Слуга откинул в сторону инструменты и подбежал к нему.

— Отдышись, парень, — сказал Джафар. — Я пока придержу твоего верблюда.

Животное уже намеревалось поковылять обратно к городу, когда альфа перехватил его за поводья и подвел обратно к саду.

— Мне нужна ваша помощь… — хриплым голосом сказал бета и откашлялся.

— Наша помощь? — в недоумении ответил Джафар и нахмурился.

Марсель выглядел как жалкий оборванец и поначалу альфа засомневался в том, что парню действительно требовалась помощь.

— Они убьют его… Если мы не успеем они точно его убьют! Отрежут голову как бедному Риззе, а он не был ни в чем виноват перед ними! Жестокие люди…

Марсель говорил все, что приходило в его голову, но никак не мог сосредоточится на самом главном. Он боялся не успеть.

— Кого убьют? — Джафар потряс кашляющего Марселя за плечо, все ещё ничего не понимая.

— Идриса. Вы ведь знаете Идриса?

Казалось, Джафар впал в оцепенение. Он так стремительно переспросил, что чуть не подавился словами:

— Идриса?

— Я не успел предупредить его…

— Откуда ты знаешь Идриса? — спросил Джафар, все еще сомневаясь, что они говорят об одном человеке.

— Послушай меня! — завопил Марсель, толкая застывшего альфу в грудь. — Если мы не поспешим, Идриса убьют Алдув и его люди, эти кочевники способны на что угодно. Я вижу по твоим глазам, что ты понимаешь, о ком я говорю. Но прошу тебя, мой друг в огромной опасности!

========== Глава 9 ==========

Омега стоял и молча наблюдал за тем, как двое парней запрыгивают на верблюда и уносятся в сторону города. Лицо его было беспристрастно, хотя он знал, о ком говорил этот оборванец. С их первой и последней встречи молодой омега разузнал об Идрисе все, что только можно. Теперь ему было известно даже больше, чем нужно и это влекло за собой некую опасность.

Мелкой поступью он зашагал обратно во дворец, поправляя свои белоснежные локоны,

свободно спадающие до бедер. В погоне за любовью господина он не пожалел свои некогда прекрасные и густые черные волосы и превратил их в мочалку. Потому, что Фараджу очень нравилось видеть его белокурым. Он пожертвовал слишком многим, чтобы стать тем, кем сейчас является.

— Интересный поворот событий, — прошептал сам себе омега, представляя мертвого Идриса и удовлетворенно улыбаясь этой картине.

Из-за накатившей на него в последнее время хандры, сегодня Пауль решил прогуляться по саду и стал свидетелем разговора одного из слуг с каким-то оборванцем. Он вовсе не собирался подслушивать, просто так получилось.

Можно было возмутиться тому, что слуга покинул дворец, так как это было строго настрого запрещено. Но Пауль точно знал: в город Идриса отпустил сам Том, второй советник шейха. Теперь любовник Фараджа страстно следил за всем, что происходило в жизни этого ничтожного слуги. Зачем? Он ненавидел этого парнишку всеми фибрами своей души. К тому же совсем недавно омега узнал об Идрисе кое-что, что могло бы все перевернуть.

Что делать с этой «правдой» Пауль не знал. Совершенно точно ясно было одно – шейх не должен узнать об этом.

Яркий солнечный свет заливал мраморный пол дворцовых коридоров, а в углах в огромных голубых вазах мирно шелестели зеленые листья папоротника. Все готовились к отъезду семьи Фаиль, которая гостила в Абу-Аби несколько дней. Все это время Джозеф Фаиль и Фарадж Абиль пытались прийти к общему соглашению и уже в конце концов назначить дату свадьбы. Этой зимой Араю исполнялось шестнадцать и это означало, что до долгожданного события оставались считанные месяцы. Фарадж прекрасно это понимал.

— Поднимем же бокалы! — удовлетворенно произнес мужчина.

Джозеф уже давно разменял пятый десяток, но спокойствия его душа не находила. А все потому, что ни один из его сыновей так и не подарили мужчине внуков, а следовательно и наследников. Брак Арая с шейхом Абу-Аби был важен для него и его народа.

В обеденной зале было душно. За столом гремели бокалами, раздавался смех и не стихали задушевные разговоры. Фарадж был единственным, кто никак во всем этом не участвовал, пусть и старался делать заинтересованный вид. Сидящий по правую руку от него Том то и дело кидал на своего господина неодобрительные взгляды, но ничего не говорил.

Стол ломился от различных блюд и бочек с вином, повар приготовил свои фирменные блюда, музыканты тихо играли у стены – завтра семья Фаиль покидает владения Фараджа и отправляется обратно в Хейжар.

— Господин, обратите свое внимание на Арая, — тихо посоветовал Томас шейху, отчего второй нервно схватился за наполненный до краев бокал и сделал глоток.

— Если ты приведешь веские доводы, зачем мне это, я поступлю по твоему совету.

Мужчина даже смотреть не желал на бедного, затюканного отцом омегу, с которым он вскоре обязан был обручиться. Арай был красив в каком-то смысле: его волосы цвета смолы и синие глаза напоминали альфе об Идрисе, но все остальное в нем вызывало у Фараджа раздражение. Если бы не соглашение отца на этот союз, мужчина никогда бы не посмотрел в его сторону.

— Если Джозеф Фаиль не увидит вашей благосклонности, он сможет легко разорвать помолвку. Ему важен этот союз, но он все же не зверь, чтобы обрекать сына на мучения в несчастном браке. Все надеются, что вы еще сможете найти общий язык.

— Мне тридцать, Томас, — зашипел себе под нос Фарадж. — О чем ты предлагаешь мне вести разговор с пятнадцатилетним мальчишкой? Он даже для постели не годится, о чем думает его отец?

— Вы были рождены, когда вашему отцу едва исполнилось семнадцать.

— Я знаю, — отмахнулся альфа и постучал пальцами по столу.

Гости все чаще и чаще поднимали свои бокалы. Смех становился все громче, а разговоры все откровеннее. Не только Фарадж чувствовал себя неуютно в такой обстановке. Молчаливый Арай не издал за весь вечер ни звука, пытаясь остаться незамеченным и тем самым избежать общения с кем-либо. Омега неохотно ковырял вилкой в своей тарелке, бросая короткие взгляды на будущего супруга. К бокалу с вином он так и не притронулся. Бедный парень. Скорее всего он не желал этого союза так же, как и Фарадж, но возразить отцу не посмел.

Сейчас у Джозефа Фаиль было два сына: омега Арай и альфа Фарвар. Насколько было известно, его старший сын давно покинул Арабские Эмираты и отправился в кругосветное путешествие по миру, оскорбив тем самым отца и оборвав все связи с семьей. Последней надеждой и отрадой для Джозефа стал Арай.

После ужина все разошлись по своим комнатам. Фарадж вежливо распрощался с гостями и вслед за остальными покинул обеденную залу. Шейх направился в свои покои и велел патрульным пригласить к себе Пауля. Каждый новый день в окружении будущих родственников отнимал у мужчины все больше и больше сил.

Вечерело. Солнце почти скрылось за горизонтом и небо начинало постепенно заливаться алыми красками. Прохлада пришла на смену духоте. В дверь несмело постучали, когда Фарадж только начал снимать с себя платье и арафатку.

— Войдите, — сказал мужчина, уже зная кто стоит за дверью.

Пауль медленно вошел в спальню, прикрывая за собой дверь, и склонился на колени. Длинные белоснежные локоны словно водопады заскользили по его плечам. Сегодня на омеге было платье в пол, подвязанное коричневым поясом из натуральной кожи, на пальцах сверкали кольца – подарки шейха своему возлюбленному. Как всегда он был прекрасен.

— Поднимись, — приказал альфа и втянул носом знакомый приятный древесный аромат духов.

Фарадж был взбаламошен незваными гостями и очень рад, что вскоре они покинут его дворец. В последнее время мужчина часто чувствовал себя опустошенным. Сегодня хотелось расслабиться.

— Мой господин расстроен моим поведением, — тихо произнес Пауль, зная, зачем мужчина пригласил его в свои покои.

— Подойди ко мне, Пауль. Помоги мне раздеться, — томным уставшим голосом произнес Фарадж.

Зря терять время омега не стал. Подойдя к альфе со спины, его руки нежно приобняли широкие плечи. Расстегнув все пуговицы, он потянул белую кандуру вниз, оголяя подкаченный торс. Как же он любил своего господина. Пауль боялся потерять расположение шейха до дрожи в коленях.

С того самого дня, когда они встретились на выставке произведений искусств в Японии и познакомились, омега только и мог мечтать о жарком арабском красавце. Только спустя время он узнал, что этот красавец является шейхом, но это не остановило влюбившегося по уши Пауля. К сожалению, Фарадж смог предложить иностранцу только место в гареме, но и этому омега оказался очень рад.

— Вы так напряжены, — прошептал Пауль и улыбнулся, поглаживая спину Фараджа. — Выдался тяжелый день?

— Не передать словами, — кивнул мужчина и повалился на кровать, притягивая за собой весело завизжавшего омегу.

Прикоснувшись к щеке любовника, Фарадж притянул Пауля к себе и вовлек в долгий страстный поцелуй. Омеге пришлось пару раз со стоном оторваться от любимых губ, чтобы сделать хоть глоток воздуха. Миниатюрная ладонь нашла не маленькое достоинство и принялась поглаживать.

Быть рядом с этим мужчиной, вдыхать аромат его тела, гладить пальцами волосы, прижиматься к могучему торсу и целовать в губы, – все, чего желало сознание Пауля и его сердце.

Фарадж откинул голову и отдался приятным ощущениям, слегка двигая бедрами, вторя движениям рук Пауля. Комната наполнилась тихими стонами. Пауль так старался сделать своему господину приятно, что уже через несколько минут Фарадж остановил его, аккуратно схватив за волосы и намотав их на руку. Омега не сопротивлялся, опуская голову вниз под давлением альфы. Глаза шейха были плотно прикрыты, а рот приоткрыт в немом стоне.

Обхватив губами головку пульсирующего от желания основания, Паулю удалось вырвать из груди мужчины сладкий протяжный стон. Но только следующие его слова заставили омегу замереть от неожиданности.

— И..Идрис..

Имя ненавистного слуги прогремело для Пауля как гром среди ясного неба.

— Что? — пролепетал он, отстранившись.

Глаза Фараджа мгновенно открылись.

— Ты… Назвал меня этим ужасным именем! — гнев неконтролируемо стал закипать внутри Пауля.

Наблюдая за любовником, мужчина сглотнул вязкую слюну и мотнул головой, словно отгоняя наваждение. Капельки пота медленно стекали по вискам, в комнате стало чересчур душно. Фарадж неожиданно проникнулся непонятной ему самому печалью. Казалось, он уже почти забыл об этом голубоглазом омеге. Но вот сейчас, в самый неподходящий момент, навязчивый образ паренька снова завладел его мыслями.

— Неужели это фаильское отродье действительно лучше меня? — воскликнул обиженный омега и сразу же прикусил язык.

— Фаильское отродье? — недоумевая спросил Фарадж. — О чем ты говоришь?

В порывах злости Пауль совсем не контролировал себя, как и сейчас. Он испуганно отполз на край кровати. В глазах его все еще играли черти, а вот сердце боязно сжалось. Пауль смотрел одновременно и на мужчину и сквозь него. Шейх тоже, не отрываясь, смотрел в глаза любовнику.

Пауль судорожно придумывал, что ответить.

— Сегодня я видел, как слуга сбежал из дворца вместе с каким-то оборванцем, — язык заплетался, Пауль в испуге не мог ничего придумать, чтобы отвлечь внимание господина от только что сказанного.

— Продолжай, — твердо приказал Фарадж.

Пока Пауль находился в замешательстве, альфа прикрылся одеялом. Мужчина едва ли понимал, о чем любовник ведёт речь, но словосочетание “фаильское отродье” засело в его сознании.

— Оборванец приехал на верблюде. Он так запыхался, что я едва ли смог понять, о чем идет речь.. А потом еще этот слуга.. Кажется, его зовут Джафар? Он постоянно отшивался рядом с ним!

— Ты можешь связать свои мысли в одно предложение? — неожиданно громко спросил Фарадж, запутавшись окончательно.

Патрульные за дверьми наверняка напряглись.

Пауль сжал зубы и опустил голову. Если бы не его характер и способность быстро выходить из себя, сейчас ничего этого бы не было. Паника начала отступать и на смену ей пришло разочарование в самом себе. Омега уронил лицо в ладони и беззвучно зарыдал от безысходности. Он просто не мог рассказать шейху всей правды.

Фараджа ничуть не растрогали слезы любовника. В нем горело только одно желание, желание услышать ответы на свои вопросы здесь и сейчас.

— Отвечай мне!

— Нет, — зарыдал в голос Пауль и с вызовом посмотрел на любимого мужчину. — Господин, прошу вас…

Неужели душевная боль может быть сильнее физической? То, что сейчас чувствовал Пауль, нельзя было передать словами. Видеть, как мужчина смотрит на этого невзрачного парнишку, словно нож в сердце. В какой-то момент Паулю показалось, что если он продолжит говорить, то просто потеряет Фараджа.

— Пауль, просто расскажи мне все, что знаешь, — альфа придвинулся ближе к омеге и схватил в чашу ладоней его заплаканное лицо.

— Ваш советник отпустил Идриса в город этим утром, — ответил омега. — Не говорите, что вы не знали об этом!

— Я, — нахмурится шейх. — Я не знал, зачем мне это? Томас его наставник и это в его компетенции. Но что значат твои слова? Что ты имел в виду, называя его фаильским отродьем?

Пауль похлопал глазами.

— Сегодня я слышал разговор в саду. Они говорили о том, что Идрису угрожает смертельная опасность. Но они так быстро уехали, что я не успел ничего понять..

— Смертельная опасность? — выпытывающе повторил Фарадж.

Пауль замолчал и пожал плечами, отводя взгляд в сторону.

Фарадж понял, что больше ничего от любовника не добьется. Наскоро накинув на себя кандуру, он отправился в свой личный кабинет, а Паулю приказал ночевать в гареме. Следующие за господином патрульные еле успевали вторить его широким шагам.

— Узнайте, кто из слуг сегодня покидал дворец, — командовал мужчина на ходу. — И Томаса ко мне, немедленно!

========== Глава 10 ==========

Крупная, богатая нефтью ближневосточная страна, которая граничит с Йеменом, Оманом, ОАЭ, Катаром, Кувейтом, Ираком и Иорданией, Саудовская Аравия – влиятельнейшая держава на Аравийском полуострове. Абу-Аби - это небольшой чудный оазис, расположившийся в самом центре Саудовской Аравии, немного южнее Эр-Рияда, окруженный огромными песчаными дюнами и жаркими бескрайними пустынями. Вдоль его границ процветает зеленая растительность, в том числе там растут пальмы, кактусы и песчаные колючки, а в центре самого города лежит глубокое синее озеро. Абу-Аби справедливо называют маленьким раем пустыни Раиса. Ведь на протяжении тысячи и тысяч километров вокруг больше не сыскать не одной живой души.

Здесь всегда жили люди с широкой душой и открытым добрым сердцем. Они занимались земледелием, выращивали хлебные злаки и сахарный тростник, ткали ковры, этим зарабатывая себе на жизнь. Приход к власти династии Абиль поставил точку в спокойной размеренной жизни в оазисе. Изменилось все: от уклада жизни арабов, до внешнего вида города. Началось массовое строительство, реставрирование старых домов, перепланировка улиц. Город словно восстал из пепла. Но вместе с тем в Абу-Аби потянулись и туристы. Поначалу это даже приносило небольшой доход – зеваки с удовольствием тратили свои деньги, наслаждаясь обществом восточных омег и роскошью дорогих украшений. Эйфория от наплыва иностранных гостей пропала в одночасье, когда Абу-Аби полюбился и кочевникам аффара.

Творя своевольства на улицах и пользуясь добродушием горожан, злодеяния кочевников не находили наказания у власти. Шейх Хазир Абиль почти все свое время находился в разъездах и налаживал торговые и деловые связи с другими оазисами. Но пока Абу-Аби находил новых друзей, он терял гораздо больше. Власть теряла поддержку своего народа. Фарадж Абиль, действующий шейх Абу-Аби, пришел к власти, когда беспорядок в городе достиг точки невозврата. Двадцатипятилетний молодой господин поначалу не внушал особого доверия, однако вскоре сумел расположить к себе горожан и заручился их поддержкой. Твердость характера, дальновидность и изобретательность помогли мужчине справиться с массовыми беспорядками и усмирить кочевников аффара, многим из которых пришлось покинуть город. Фарадж воспитывался в строгости своего отца, иностранным языкам его обучали лучшие учителя Саудовской Аравии. С самого рождения отец твердил ему, что он будущий правитель. Все это сделало из мужчины настоящего господина своего народа.

Алдув нашел Абу-Аби после того, как шейхом стал Фарадж, поэтому массового истребления кочевников не застал, но был наслышан о суровости молодого шейха. Только вот это совсем не испугало старого матерого убийцу. Заручившись поддержкой местных предпринимателей, Алдув вербовал арабов для своих целей. Он действовал грамотно и быстро и уже через несколько месяцев за его спиной было несколько сотен приспешников. Изгои общества, отбросы и бедняки осознанно примыкали к рядам убийц, но даже этого Алдуву казалось мало. Он двигался к задуманному медленно, но верно.

— Свяжите его немедленно!

Хриплый возглас резанул слух. Противный голос принадлежал человеку явно не местному: акцент выдавал его с потрохами. Стоящие вокруг забитого в угол Идриса кочевники разглядывали омегу с ехидной улыбкой, то и дело отпуская отвратительно грязные шутки в его сторону. Бедному парню не дали ни малейшего шанса на спасение, схватив сразу же, как только обнаружили. Мало того, каждый раз, когда Идрис порывался вырваться, его жестоко избивали. На левом бедре образовался огромный ало-красный синяк, все лицо было в кровоподтеках. Горячая кровь медленно струилась по шее, вычерчивая липкие дорожки. Кочевники аффара не знали жалости ни в чем, это были поистине жестокие люди.

Идриса резко схватили под руки и свалили в центр комнаты, словно это был никому не нужный мешок картошки. Руки туго связали тростниковой веревкой, ноги тоже. Омега даже старался не сильно стонать, чтобы его в очередной раз не ударили. Боль гуляла по всему телу. Еще никогда он не испытывал столько боли одновременно, но он упорно продолжал молчать, стискивая зубы.

— Как же легко ты попался, — вдруг рассмеялся владелец противного хриплого голоса. — Я думал, ты будешь куда умнее, но ты туп как пробка в моей бутылке вина! Жаль… — мужчина вдруг картинно опечалился. — Жаль, что я не успел насладиться этой игрой.

Идрис попытался аккуратно подогнуть ноги под себя.

— Идрис Фаиль! — торжественно произнес Алдув.

За окном медленно вечерело и солнце лениво ползло к горизонту, даруя пустыне последние теплые лучи этого дня. Двое парней, сидящих на улице под окнами дома, молча выжидали момента и внимательно слушали все, о чем говорил Алдув. Вышесказанное заставило Джафара нахмуриться и опустить голову, а вот Марсель не совсем понимал, о чем речь. Они переглянулись.

— Как красиво назвал тебя твой отец. Ты когда-нибудь узнавал, что означает это редкое имя? Дальновидность! Нет, не подходит.. Осторожность? Не про тебя. Хитрость?! — выплюнул мужчина. — Ты жалкое отродье своего отца, как и твои братья.

«Б-Братья? — пронеслось у Идриса в голове».

— Хотя, ты наверняка не понимаешь, о чем речь. Ты же никогда и не знал своих родителей, так ведь?

— Я… — прошипел Идрис.

— Заткнись! — Алдув закричал так громко, что Марсель почти вскочил на ноги и ринулся внутрь, если бы не твердая рука Джафара, остановившая его прыть. — Если бы не твой самоназванный отец, мы не нашли бы тебя так быстро. Как слезно он умолял отыскать своего пропавшего сына!

— О-Отец? — кое-как проговорил омега, откашливаясь кровью.

Что происходит и о чем говорит этот человек? Идрис совсем не понимал. Сидящие по ту сторону стены парни так же в недоумении переглядывались. Джафар был наслышан о династии Фаиль, но он никак не мог понять, при чем тут Идрис, его верный друг и соратник? По мере монолога Алдува в голове Джафара начала складываться мозаика из догадок и предположений.

— Всю жизнь называть отцом человека, который безбожно выкрал тебя из родной семьи и этим лишил титула и богатств. Отвратительно, не правда ли?

— О чем вы..? Отпустите м-меня. Вы несете какой-то бред, вы явно перепутали меня с кем-то!

Старик расхохотался, увидев смятение на лице Идриса.

— Эй, — тихо шепнул Марсель Джафару и кивнул головой в сторону окна. — Ты понимаешь, что происходит? Они действительно хотят его убить?

— Я не понимаю, — ответил альфа. — Но это явно не просто кочевники.

— Нам надо как можно скорее вытащить его оттуда, — решительно заявил бета.

— И что ты предлагаешь? — раздраженно махнул рукой Джафар.

Марсель замолчал. Ворваться сейчас и попытаться спасти Идриса – даже звучит глупо. Но медлить было нельзя, еще немного и эти жестокие люди изобьют его до потери сознания, и тогда план по спасению может дать трещину.

— Слушай сюда, — поманил собеседника Марсель и стал излагать свой план спасения Идриса. С каждым сказанным словом лицо Джафара становилось все бледнее, но выбора у них не было. Либо сейчас, либо никогда.

В этот вечер не было спокойно и во дворце. День обязан был закончиться спокойно, ведь достопочтенные гости в лице семьи Фаиль готовились к скорому отъезду из Абу-Аби и по правилам нельзя было доставлять беспокойства гостям. Однако вместо этого по коридорам шумно носились взбалмошные патрульные, словно выискивая кого-то, а слуги укрывались в темных углах и шептались. Обеспокоенный таким положением дел Джозеф Фаиль попытался разыскать шейха Фараджа, дабы узнать, что же заставило дворец встать на уши. Но господин заперся в своем личном кабинете вместе со своим вторым советником и отдал приказ не беспокоить их беседу ни под каким предлогом.

Разозленный своим безучастием, шейх расхаживал вокруг рабочего стола. Небеса уже давно почернели и пригласили к себе в гости луну и звезды; шторы беспокойно колыхались. Напряженная атмосфера, воцарившаяся в комнате, не давала спокойно вздохнуть и второму советнику при дворце, который все это время не спускал глаз с Фараджа.

— Да что происходит в моем дворце, черт побери, Томас! — взорвался господин и ударил кулаком по столу, да с такой силой, что тот затрещал. — В твои обязанности входит услужение мне и забота о слугах. Почему мне сообщают, что… — альфа запнулся, отчего-то не в силах назвать Идриса слугой. — Одному из них грозит смертельная опасность, а второй и вовсе сбежал из дворца без особого на то разрешения!

— Клянусь, я не знал об этом, — Томас также был в смятении. Руки его мелко дрожали.

— Об этом я и веду речь. Ты не знал, — прошипел Фарадж, бросая испепеляющий взгляд на советника. — Ты плохо справляешься со своими обязанностями! Мне следует подумать о замене на посту второго советника шейха.

Томас плотно сжал губы, чтобы не начать оправдываться перед господином. Это было сейчас лишним.

— Я послал патрульных узнать, кого из слуг нет во дворце. Клянусь, я отрублю ему голову, когда он попадет в мои руки! — сказал мужчина.

— Правильно ли я понимаю, что это Идрису грозит смертельная опасность? — предположил бета.

То, из-за чего мужчина был так зол, могло касаться только одного человека. Человека, которого Томас отпустил этим утром навестить отца, дабы тот не мешался под ногами в день отъезда гостей и не попадался на глаза шейху. Только этот парень мог вывести Фараджа из эмоционального равновесия. Томас подметил это после того случая, который произошел с участием любовника шейха.

— Пауль так сказал, — уронил альфа. — По его словам, ему удалось подслушать разговор в саду. Двое говорили о смертельной опасности, угрожающей Идрису.

— Правда ли это? Кому нужна жизнь простого дворцового слуги, мой господин?

— Я позвал тебя, чтобы разобраться во всем этом, — Фарадж наконец-то уселся в кресло и склонил голову. — Мне бы не хотелось верить Паулю, но если это правда… Видит Аллах, я заберу жизнь у каждого, кто причинит вред Идрису.

Лицо альфы исказилось от нахлынувшего гнева, он снова ударил кулаком по столу.

— Я убью того, кто посмеет хоть пальцем его тронуть! Я зажарю их тела на костре на главной площади и все услышат душераздирающие вопли и увидят, как их как кожа слезет с их телес!

— Господин, — Томас постарался вернуть мужчину к здравому уму. — Еще толком ничего не известно.

За окном послышались громкие возгласы. Кто-то очень эмоционально разговаривал. Фарадж и Томас мгновенно поднялись со своих мест и подошли к окнам, разглядывая задний двор. Несколько взрослых мужчин несли на себе два обездвиженных тела, еще один парень следовал за ними и вел под узду двух блеющих верблюдов, показывая рукой впереди себя.

— Кто эти люди? — резко спросил Фарадж, уже зная ответ.

Его сердце на доли секунды сжалось от нахлынувших чувств. И если бы не они, Фарадж навряд ли был бы так уверен, что там внизу одно из неподвижных тел принадлежит именно Идрису. Только его присутствие могло заставить Фараджа онеметь на мгновение, только он имел власть над спокойствием души своего господина. С самого его появления во дворце шейх мучился в догадках, чувствует ли Идрис то же самое? Спустя пару секунд Фарадж с уверенностью направился вниз, на задний двор. Томас послушно последовал за ним.

Дворец словно сошел с ума. По коридорам носились перепуганные слуги, придерживая подолы своих туник, патрульные бесновато озирались по сторонам, оглядывая каждый угол. Во всей этой кутерьме семейство Фаиль начинало чувствовать себя обеспокоенно. Джозеф успокаивал супруга и сына, обещая поутру разузнать у Фараджа Абиль, что же все-таки случилось. Предчувствуя неладное, гости стали ждать следующего утра.

Шейх быстро спустился на первый этаж вместе со своим советником и остановился у самого входа во дворец, нервно ожидая. Альфа властно смотрел перед собой. Двое мужчин, которые несли на своих спинах полурастерзанных парней, были одеты в униформу патрульных, а идущий за ними (к слову такой же полурастерзанный) альфа оказался никем иным, как слугой дворца. Томас покачал головой, узнав в нем Джафара, и покосился на Фараджа, который сверлил всех выпытывающим взглядом.

— Ах… — стон раздался за спиной у одного из патрульных.

— Идрис? — выдохнул Фарадж, вглядываясь в знакомое лицо.

Мужчина медленно обошел и дотронулся рукой до лица омеги, аккуратно поглаживая щеку большим пальцем. Состояние и внешний вид парня ужасали: он был полураздет, а из носа капельками стекала горячая липкая кровь. Вся его одежда была черна, словно Идриса пару раз окунули в лужу с грязью. Полуоткрытые уста словно молили о помощи. Фарадж сглотнул и поклялся себе в мучительной смерти тому, кто сотворил подобное.

— Сейчас же отнесите его к Виктору, — отдал приказ шейх и повернулся к остальным. — Ты покинул дворец без предупреждения и за это тебя ждет жестокое наказание.

Джафар склонился на колено и опустил голову. Его грудь тяжело вздымалась, словно он только что пробежал несколько километров без остановок.

— Мой господин, — вмешался Томас. — Возможно, сейчас не стоит рубить с плеча.

Томас давно знал Джафара, раньше они проводили много времени вместе: слуга помогал ему переводить иностранные письмена и некоторые послания. Ни разу не было замечено, чтобы этот парень ослушался приказа или плохо выполнил свою работу. Томас доверял ему, в некотором смысле.

Фарадж кивнул.

— В таком случае я жажду узнать у него о произошедшем и готов слышать только правду.

— Мы приведем его в порядок и немедленно прибудем к вам, господин, — предложил Томас.

— Нет, — Фарадж повернулся к своему советнику. — Сейчас у меня другие заботы. Завтра на рассвете я буду ждать в своем кабинете.

— Как прикажете, — поклонился Томас и повел Джафара за собой.

Фарадж направился в кабинет лекаря, огибая дворец по западной стороне. Ему не хотелось бы быть настигнутым кем-либо из семейства Фаиль, покои которых находились в северной части. Не сейчас. Слишком сложно было бы объяснить будущим родственникам, что произошло, когда шейх и сам этого не знал.

У Виктора было тихо. Прикрыв за собой дверь, Фарадж почувствовал себя окутанным лекарственными ароматами. Стало слегка не по себе, с детства он не любил врачей и все, что с ними связано. Но его желание увидеть омегу было сильнее любых других страхов. Шагнув вперед, он практически сразу обнаружил лежащего на кровати Идриса, бережно прикрытого белой простыней. Виктора нигде не было.

Альфа осторожно, чтобы не потревожить парня, присел на край кровати, рассматривая его изуродованное лицо. Царапины обрамляли щеки омеги, кровоподтеки делали эту картину еще ужаснее. Грязная одежда валялась в углу.

— Клянусь, я убью их, — прошептал сам себе Фарадж, но неожиданно Идрис разлепил глаза и ответил ему тихим охрипшим голосом.

— Простите меня, господин. Мне не следовало…

Сознание заныло, альфа просто не мог смотреть на страдания…страдания человека, который был так дорог его сердцу. Идрис выглядел жалко.

— За что ты извиняешься? Тс-с, тише, — ласково ответил мужчина и склонился над омегой. — Не оправдывайся передо мной, когда ты ни в чем не виновен.

Сейчас Идрису было спокойно, несмотря на то что произошло. Когда он видел шейха, ему всегда становилось спокойнее. Боль слегка поутихла, после того, как он почувствовал под спиной мягкий матрас.

— Послушай меня, — начал альфа. — Сегодня я хочу, чтобы ты отдохнул и набрался сил, Виктор позаботится о тебе. Ты в безопасности. Я прослежу за тем, чтобы ты быстро встал на ноги. Но завтра мне потребуются ответы.

— Благодарю, господин, — Идрис слегка улыбнулся, но тут же скривился от боли, почувствовав жжение в правом боку.

Кажется, кочевники здорово избили его. Сам он особо ничего толком не помнил, только лишь крики, очередную боль, а потом темнота. Да и вспоминать особо не хотелось.

— Идрис, — тихо попросил мужчина и посмотрел ему в глаза. — Никогда больше не покидай стены дворца.

Омега замолчал и уставился на шейха своими полными непонимания голубыми глазами. Господин только что попросил его о чем-то? Их разговор медленно свернул в другое русло. Неловкость заставила Идриса сжать простынь в руках, но взгляда он не отводил. Нахлынувшие чувства, которые он так тщательно скрывал ото всех на свете, стали вновь просыпаться.

— Господин, — он хотел еще раз поблагодарить Фараджа за заботу, но альфа прервал его.

Их губы неожиданно встретились.

Идрис испуганно застонал, когда тот схватил его лицо в чашу ладоней. Не давая омеге отстраниться, мужчина властно, но в тоже время аккуратно проник в него языком. Сердца у обоих отчаянно забились в унисон, вторя чувствам и желаниям хозяев. На несколько мгновений все вокруг словно перестало существовать. Был только Фарадж, Идрис и их проснувшиеся друг к другу чувства.

Фарадж почувствовал долгожданное удовлетворение, словно этот поцелуй это все, чего он желал на протяжении всей своей жизни.

Со стороны омеги все выходило скованно, ведь это был первый поцелуй в его жизни. Эти ощущения нельзя было передать словами. Однако скованность не отступала, несмотря на то, что омега медленно начинал расслабляться в умелых руках господина.

Внезапный скрип двери заставил Фараджа и Идриса оторваться друг от друга. Виктор стоял в проеме и держал в руках серебряный поднос с двумя бутылочками перекиси водорода и тампоном ваты.

— Я тут… — промямлил Виктор и откашлялся в кулак. — Раны обработать.

Было заметно, что у Фараджа слегка покраснели уши, но он и вида не подал, что в эту самую минуту борется со смущением. Поправив подол кандуры, мужчина поднялся с кровати и коротко кивнул.

— Конечно, — он кинул последний взгляд на омегу. — Я зайду завтра утром, отдыхай и набирайся сил.

Фарадж так быстро вышел из кабинета лекаря, словно провинившийся школьник, убегающий с места преступления. Бледный, с судорожно дергающимися губами, шейх неподвижно застыл спиной к двери. Сердце отчаянно билось, обещая вот-вот выпрыгнуть из груди; мысли бесновались в голове, лишая мужчину возможности трезво мыслить. Нельзя было понять, что взбудоражило его: поцелуй или то, что их застал Виктор.

— Что за детский сад, — выдохнул мужчина и приложил вспотевшую ладонь ко лбу.

На его лице появилась непонятная кроме него самого никому полуулыбка. Этой самой ночью Фарадж навряд ли сумеет быстро уснуть.

Комментарий к Глава 10

Оставляйте отзывы! Может описания изменить или речь?

========== Глава 11 ==========

Чем ближе время снегопадов и лютых морозов, тем сильнее хочется сбежать от всех этих зимних «прелестей» в теплые края. Во времена, когда весь мир примеряет снежное убранство, страны ближнего востока остаются верны жаркому солнцу и бесконечному лету.

В первый день зимы в Абу-Аби солнце проснулось раньше прежнего, ласково кутая маленький оазис в своих объятиях. Вместе с солнцем проснулся и дворец. Сегодняшний день обещал быть великим, потому что после отъезда семейства Фаиль останется ровно месяц до замечательного события: бракосочетания Фараджа Абиль и Арая Фаиль.

Важный союз для двух самых влиятельных оазисов Саудовской Аравии.

Этим утром Арай выглядел свежо и опрятно: слуги заплели его густые черные волосы в аккуратную тугую косу и украсили ее драгоценными камнями, самый большой из которых – розовый рубин – блистал на затылке. Лицо омеги светилось, настроение было прекрасным и на то была веская причина: сегодня Арай наконец-то покинет этот ужасный дворец! Мучениям длиной в неделю пришел долгожданный конец. Отец постоянно твердил своему сыну, что все вокруг скоро станет его домом, но Арай отмахивался от этих слов.

Красная лента, подвязывающая длинную хлопковую тунику, подчеркивала тонкую омежью талию, завершая образ. Красная лента – неотъемлемый атрибут жизни Арая во всехпоездках. Словно священный знак, лента означала невинность своего хозяина, его пригодность к исполнению своего политического долга. Покуда его душа и тело не перейдут под власть мужу, он обязан был носить эту вещь в знак того, что его честь не запятнана.

Все вокруг тайно недоумевали, почему Фарадж Абиль так холоден к Араю, ведь омега был очень красив. Воспитание не знало изъянов, а манерам его учил лично отец. О таком супруге даже богатые казначеи могли только лишь мечтать, когда Фарадж был без пяти минут его мужем. Все обсуждали, шептались за спиной, но самого альфу спрашивать не решались. Увы, браки из политических соображений редко имеют под собой фундамент любви.

Песок волнами «плавал» по пустыне, создавая иллюзию песчаного океана. Джозеф Фаиль со своим вторым супругом чинно ждал возле повозки с лошадьми, пока погрузят все вещи и можно будет отправляться в путь. Дорога обещала быть долгой. Между двумя оазисами было расстояние в несколько сотен километров.

— Прекрасный день для прекрасного события, — заметил Джозеф Фаиль. — Через месяц мой сын наконец-то исполнит свой политический долг, а вскоре и супружеский. Хотелось бы понянчить внуков уже в следующем году.

Слова правителя Хейжара заставили Фараджа нервно откашляться в кулак. Однако улыбка, появившаяся на его лице, была беспристрастной, скорее даже печальной. Мужчина так же был одет в свои лучшие одежды: длинное белоснежное платье, а голову его украшала такая же ослепительно белая арафатка.

— На все воля Аллаха, — ответил Фарадж.

— Волей Аллаха, да будет так, — согласно кивнул старик и, проверив все ли готово к путешествию, стал подгонять слуг.

Арай кидал короткие взгляды на мужчин, но ничем не выдавал своего присутствия. Негоже было вмешиваться, когда старшие ведут разговор, пусть омеге и очень хотелось обратить на себя внимание будущего супруга. За всю неделю, что семейство Фаиль провело в Абу-Аби, они так толком и не пообщались. Поначалу Арай стеснялся общества Фараджа, а затем и сам шейх стал избегать их встреч. На том они и расставались.

— Если Абу-Аби нужна будет помощь, Хейжар будет первым, чей народ подаст руку помощи. Помни об этом, сын мой, — Джозеф похлопал Фараджа по плечу.

Правители распрощались, и повозка с ценными гостями двинулась в путь. Арай еще долго смотрел в окно, надеясь хотя бы на прощальный взгляд будущего супруга, но альфа сразу же направился во дворец вместе со своим советником. Печально вздохнув, омега вжался в мягкое сиденье и мысленно пожелал, чтобы день свадьбы для него никогда не настал. От Фараджа он не чувствовал ничего, ни капли тепла, а разве можно провести всю жизнь с человеком, которому все равно на твое существование?

Повозка с гнедыми кобылами скрылась из вида как раз в тот момент, когда Фарадж с Томасом завернули в западную залу. Расхаживая по своим владениям и собираясь с мыслями, шейх начал издалека:

— Есть новости для меня?

Они остановились у большого открытого окна. Солнечные лучи осторожно проникали сквозь прозрачные бардовые занавеси, освещая темную залу. Утро плавно уступало место полудню. Декабрьское солнце пекло не так сильно, как обычно, поэтому в комнатах дворца царила прохлада, а по мраморным полам гулял сквозняк. Слуги аккурат перемещались по коридорам, выполняя свои каждодневные обязанности. Теперь можно было спокойно вдохнуть – гости уехали.

— Я не допрашивал Джафара, ждал вашего приказа, — Том ответил сразу же, словно долго ждал этого вопроса. — На протяжении всего времени к нему никого не пускали, давали только воду и пшеничный хлеб.

— Хорошо, — сказал шейх. — Думаю, нет смысла созывать суд, когда можно разобраться во всем в моем личном кабинете.

Идрису прошлой ночью повезло больше, чем Джафару. И если первого шейх немедля окутал вниманием, то второму пришлось очень несладко в холодной и сырой темнице наедине с крысами. Советнику очень не хотелось оставлять в таком состоянии своего подопечного, но на то была воля господина. В конце концов, ведь это именно Джафар сбежал из дворца без разрешения, что строго-настрого запрещено правилами и карается жестоким наказанием.

Пока Фарадж и Том шли по коридорам, бета успел спросить:

— Джозеф Фаиль был зол после бессонной ночи? Слуги носились по дворцу, словно бесноватые. Я наслышан, что правитель Хейжара был крайне недоволен таким положением дел.

— Как ни странно, но он ничего не сказал, — ответил Фарадж, ускоряя шаг.

Немного погодя, Том снова спросил:

— Идрис чувствует себя лучше? Вчера на нем вряд ли можно было сыскать живое место, парню сильно досталось.

— Он поправится, — уверенно ответил Фарадж, голос его стал более мягким. — Виктор дает хорошие прогнозы.

— Вы слишком добры к нему, — заметил бета и кинул выпытывающий взгляд на своего господина.

— Тебе ли не знать, почему, — сухо произнес альфа.

— Вы не должны, — твердо подчеркнул Том. — Идрис даже не житель гарема, и если кто-нибудь узнает о ваших чувствах, то это сочтут за измену. У вас скоро свадьба.

— Иногда молчать это красиво и безопасно, друг мой, — скрупулезно заметил Фарадж. — Ты переходишь все дозволенные границы, Томас. Идрис никогда не станет одним из гаремных омег, а я никогда не посмею нарушить обещания, данные Джозефу Фаиль и его семье.

Бета покачал головой, словно не веря в искренность слов своего господина.

— Вы уже сделали свой выбор и встали на сторону своего народа, так не отрекайтесь же от своего решения.

— Я правитель Абу-Аби, проблемы, не касающиеся государственной важности, я решу сам, — Фарадж остановился и резко дернул плечом.

Целую ночь он метался по постели, одолеваемый мыслями, но так и не смог уснуть. Для правителя на первом месте всегда должен и будет стоять народ, но это нечестный выбор. По крайней мере, на этом сошелся Фарадж. Любовь нельзя ставить наравне с долгом, это две противоположные сущности мира. И первое, и второе важно в особой степени для каждого человека. Какая несправедливость! Но на то воля Аллаха.

Однако можно ли с уверенностью заявить, что любовь – это именно те чувства, которые испытывает альфа?

— Разрешите мне лично позаботиться о судьбе Идриса.

Шейх внимательно посмотрел на своего советника, изумленный такой просьбой, но затем изумление его сменилось негодованием.

— Простите мне мою дерзость, мой господин, — поклонился Томас, голос его слегка дрогнул. — Я всего лишь не хочу, чтобы вы страдали, будучи несчастным всю свою оставшуюся жизнь.

Фарадж мгновенно отвернулся, понимая, к чему ведет бета. Томас намекал на то, что Идрису место не во дворце, а где-нибудь на расстоянии тысячи километров подальше отсюда. Возможно, он был прав.

— Предлагаю сначала разобраться с вчерашним беглецом, — кинул мужчина и зашагал дальше, не оборачиваясь на своего советника.

Томас послушно последовал за ним.

Молчание между ними длилось до самого кабинета. Фарадж впервые за это утро почувствовал себя угнетенно, словно ему довелось проиграть какой-то очень важный спор. Уверенность, с которой он провожал семейство Фаиль, улетучилась.

Когда патрульные привели Джафара, альфе стало немного легче, он отвлекся от мыслей о недавнем разговоре и обратил все свое внимание на стоящего перед ним оборванца. Джафар поклонился и поприветствовал господина, как и подобает слуге. Согнуть спину в поклоне удалось ему с трудом, но он справился. Выглядел альфа не лучше вчерашнего вечера: рваные одежды были пыльными и грязными, в глазах затаилась усталость.

— Властью, данной мне отцом, приказываю тебе говорить правду и только правду, — произнес дежурную фразу шейх. Обычной этой фразой начинался суд. — Прошу тебя рассказать мне все о том, что произошло вчера. Почему ты покинул дворец без особого на то разрешения и почему один из моих слуг вернулся во дворец еле живым?

— У меня были веские причины покинуть стены дворца без вашего осведомления, — устало ответил Джафар и качнулся, выглядывая исподлобья на советника и шейха, сидящих перед ним.

Фарадж взглянул на побледневшего от такой дерзости Томаса и его губы расплылись в легкой улыбке. Даже если этот слуга будет вести себя фривольно или даже нагло, Фарадж все равно добьется от него ответов. Доброй волей или с применением силы. Вопрос только в том, сколько потребуется времени, чтобы услышать правду.

— Ты сейчас позоришь мое имя, — отчеканил бета. — Склони голову и прояви уважение к своему правителю.

— Хочу заметить, что изначально мне хотелось скормить тебя крысам за совершенное, — вдруг сказал шейх и постучал пальцем по столу. — Но затем Томас уговорил меня дать тебе шанс и вот ты здесь. Не трать возможности понапрасну. Мой кабинет не то место, где выгодно показывать свой характер. Мы не заседаем в суде, но приговор вынести мне по власти.

Джафар напряженно выдохнул; на его побледневшем лице не осталось никаких эмоций. Помолчав, он заговорил тихим уставшим голосом:

— Я работал в саду, когда к стенам дворца прибыл запыхавшийся парень. Он назвал себя Марселем и поведал мне об опасности, которая грозила Идрису. У меня не было оснований верить ему, но он… говорил с такой уверенностью.

Джафар посмотрел в сторону двери и устало вздохнул. Как ему сейчас хотелось спать; лечь на мягкую постель и уронить голову на подушку.

— Почему ты никому не сообщил об этом, а отправился в одиночку в город? — спросил Томас, внимательно разглядывая слугу.

За короткое время Джафар успел очень сблизиться с Идрисом. Поэтому, как только он услышал о том, что омеге возможно угрожает опасность, медлить не стал. Но как объяснить свои чувства перед шейхом и его советником? Они навряд ли поймут такой преданности.

— Идрис мой друг, — уверенно заявил Джафар. — Мы не успели бы его спасти, если бы промедлили хоть минуту. Его схватили кочевники аффара.

Шейх нахмурился, но перебивать не стал. Чему он нахмурился: известию о том, что Идрис дружен с этим оборванцем или о том, что в деле замешаны кочевники – было неясно.

— Ты уверен? — с сомнением спросил Томас. — Это серьезное заявление. Мне казалось, со своевольствами этого зверья было покончено еще несколько лет тому назад.

— Черные платья, странный язык, татуировки на все лицо и платки на головах, нет сомнений, это были кочевники аффара. Они пытали Идриса, избивали его и издевались над ним. Я до сих пор не понимаю, как нам удалось вытащить его из этого кошмара, кочевники – жестокие убийцы. В тот вечер удача была на нашей стороне.

— Что могло послужить такой жестокости? — недоумевал Том. — Почему именно Идрис стал их целью?

Джафар прикусил язык, обдумывая вчерашнее. Стоит ли рассказывать о том, в чем он сам еще сомневался?

— Не знаю, — сказал в итоге парень. — Тот старик говорил с ним так, словно они виделись раньше. Смерть не то, зачем они держали его взаперти. Они разыскивали Идриса уже давно.

Шейх переглянулся с советником и нахмурился. Жестом руки мужчина остановил рассказ слуги. Он должен был все обдумать и взвесить. Заметив смятение господина, Томас спросил:

— Мой господин, если этот слуга говорит правду, значит ли это, что кочевники вернулись в Абу-Аби?

Фарадж молчал. Столько сил было потрачено на борьбу и изгнание этих людей из города, что верить в их возвращение просто не хотелось. В той войне победа дворцу далась нелегко, многих убили, причем с невиданной жестокостью. Близкого друга Фараджа задушили у него на глазах. Вспоминая о кочевниках аффара, многим приходилось вспоминать и горечь утраты.

Пока мужчина думал, что ответить, Джафар вдруг спросил:

— Как себя чувствует Идрис? С ним все будет в порядке? — в голосе альфы прозвучала толика надежды и смущения. Он так бережно произнес имя омеги, что Фараджа невольно передернуло.

Парень хотел спросить еще кое-что, но, поймав на себе пристальный взгляд господина, закрыл рот и опустил взгляд в пол.

— Лекарь позаботится о его здоровье, — ответил Фарадж и, немного помолчав, добавил. — Я лично прослежу за этим.

Джафар медленно поднял голову.

— Я был бы вам благодарен за разрешение навестить Идриса.

— Исключено, — отрезал Фарадж, губы его сжались в тонкую струну.

— Он мой друг, — парировал слуга, выпрямив спину, и, словно с вызовом, посмотрел на шейха.

Мужчина отнесся к этому выпаду с глубоким безразличием. Однако такое нежное отношение Джафара к Идрису не только задело мужчину, но и зародило в его душе ревностную неприязнь к этому слуге.

— Ты позоришь мое имя! — громко повторился Томас и привстал с кресла. — Склонись перед своим господином, наглец!

Фарадж сразу же осадил своего советника движением руки, все так же внимательно наблюдая за стоящим перед ним парнем. Джафар и Фарадж встретились взглядами. Стоило ли говорить, что явное становилось все очевиднее?

— Если он просто твой друг, ваша встреча может подождать несколько дней, — отчеканил шейх и встал со своего места.

Парень мотнул головой и стих.

— А сейчас отправляйся в свою комнату и сделай так, чтобы я забыл о твоем существовании, — прошипел мужчина и одарил Джафара испепеляющим взглядом.

Молчавший все это время Томас наблюдал за негласной перепалкой двух альф. Кашлянув в кулак, бета направил Джафара к выходу из кабинета, похлопывая того по плечу.

— Это не все, что мне хотелось бы узнать. Я навещу тебя завтрашним днем, а пока приведи себя в божеский вид и отоспись.

========== Глава 12 ==========

— Отец! Что произошло, почему мы остановились посредине пустыни? — голова Арая показалась из небольшого окна в дверце повозки. Коса его медленно соскользнула с плеча.

В самой повозке было прохладно, но, когда омега вылез наружу, горло его обожгло жгучим знойным воздухом. Солнце нещадно палило, словно позабыв о том, что этим днем наступила зима и пора бы поубавить свою силу. Вокруг раскинулась бескрайняя пустыня Раиса – царство песков, ветра, солнца, жары и безмолвия. Порой создается впечатление, что здесь нет жизни, но это лишь кажущиеся на первый взгляд выводы. Жизнь пустыни протекает без суеты и спешки, даже песчаные дюны иногда поют и лишь немногим живущим на земле посчастливилось слушать эту песню могучих песчаных гор, и наблюдать волшебные пейзажи пустыни.

Правитель Хейжара стоял поодаль и рассеянно смотрел перед собой. Услышав голос сына, он обернулся и нерешительно зашагал к повозке, убирая бинокль за пазуху.

— Скорее всего до дома нам не получится добраться в срок, — напряженно бросил мужчина и осмотрел взволнованные лица мужа и сына. — Ветер слишком резкий, боюсь, впереди нас ждет буря. Мы не успеем добраться до Хейжара, будет лучше, если мы вернемся обратно и переждем некоторое время.

— Отец, ты уверен? — при одной мысли о том, что им придется вернуться в Абу-Аби, Арая начало подташнивать.

Лошади беспокойно заржали и попятились назад, двигая повозку; Арай успел схватиться рукой за спинку сидения и сохранить равновесие. Сухой горячий песок начинал медленно подниматься, ведомый порывами ветра.

— Погода решила сыграть с нами злую шутку, мой сын, — ответил Джозеф и отвернулся, вновь всматриваясь в даль, словно чего-то ожидая.

— Папа, а где Басиль?

— Я наказал ему проехать вперед, чтобы убедиться, действительно ли впереди буря.

Арай поник, плечи его опустились, и он вернулся обратно в повозку. Если впереди их действительно ждет самум*, то возвращаться следовало немедленно. Самая большая опасность пустынь – это вовсе не миражи, не палящий зной и не раскаленные пески. Бури, царившие в Саудовской Аравии, были смертельно опасны. Во время бури песчаная пустыня особенно страшна. Черные тучи песка носятся в воздухе и затмевают свет. Воздушные вихри несут острые зерна песка и с огромной силой ударяют ими во все выступающие предметы. Пыль ослепляет глаза, жжет лицо и руки. Ветер поднимает в воздух огромные массы песка, перенося их на большие расстояния.

Бывает, что поднятый ветром песок стоит в воздухе такой плотной стеной, что не видно солнца. А иногда закручивается в спираль, поднимаясь на большую высоту в виде вращающейся воронки, расширяющейся кверху. Мелкие раскаленные песчинки, поднятые ветром, больно режут кожу, влезают во все щели: в одежду, обувь, просачиваются под стекла пылезащитных очков и часов. Они скрипят на зубах, режут глаза, забивают поры кожи.

Ждать Басиля, верного подручного Джозефа Фаиль, долго не пришлось. Через несколько десятков минут мужчина прискакал на своей лошади обратно к повозке с плохими вестями: песчаная буря отрезала все пути к Хейжару и начинала двигаться в их сторону.

Надо было немедленно что-то решать.

— Басиль, — подумав, Джозеф обратился к подчиненному. — Ты поведешь нас обратно в Абу-Аби.

— Но отец! — воскликнул из повозки Арай.

— До Хейжара два дня пути, когда как в Абу-Аби мы вернемся за один день. Переждем бурю и снова двинемся в путь.

Решения шейха не поддавались никаким комментариям и обсуждениям, даже сын не мог возразить своему отцу. Будь на то воля Арая, он бы двинулся буре наперекор, лишь бы не возвращаться в ненавистные стены белокаменного дворца.

Басиль и Джозеф еще несколько минут что-то яро обсуждали, согласовывали. По одной только карте ориентироваться в пустынях было сложно, но Басиль был хорош в ориентировании. Он уверенно забрался на своего скакуна и повел за собой повозку.

Буря надвигалась медленно, но верно. Только бы успеть!

***

Этим утром Идриса разбудила тишина.

Когда омега очнулся от глубокого сна, наполненного жуткими кошмарами, где раз за разом кочевники аффара убивали его самыми жестокими способами, за окном светало. Солнечные лучи упрямо пробивались сквозь плотные задернутые занавеси. Судорожно выдохнув, Идрис осмотрелся вокруг.

На прикроватной тумбочке догорала одинокая свеча, отбрасывая тени на стены, обитые бархатом нежно-голубого цвета. Рядом с кроватью стояла высокая хрустальная ваза с красивым букетом белых роз. Интересно, кто их принес? Аромат живых цветов путался с другими ароматами, наполнявшими комнату, создавая уютную атмосферу. Лениво потирая глаза, Идрис окинул цветы мутным взглядом. Сердце его все еще отчаянно билось после ночных кошмаров.

Приподнявшись на локтях, омега издал стон полный боли и свалился на бок. Руками на бедре он нашел что-то неприятно мокрое и склизкое. Марлевая повязка, которую Виктор наложил на открытую рану вчерашней ночью, полностью пропиталась кровью.

— Ты уже проснулся? Как вовремя, я как раз пришел сменить повязки.

Виктор материализовался перед Идрисом и помог омеге лечь на спину. Боль притупилась, когда к ноге приложили что-то холодное.

— Повязки? — прохрипел Идрис. — Разве их несколько? Все так ужасно?

Голос омеги отдавал хрипотцой, словно его горло было застужено. Ужаснувшись звукам, которые вырывались из его уст вместо слов, омега откашлялся несколько раз.

— Только лишь на первый взгляд, — улыбнулся в ответ Виктор и стал промывать раны раствором, снимая грязные бинты.

В небольшой прозрачной чаше с мутной водицей было явно не только лекарство, но еще и травы – запах стоял не из приятных. Виктор был настоящим мастером своего дела: как только тампон ваты коснулся раны, боль тут же стихла, а через несколько секунд и вовсе прекратилась. Идрис благодарно улыбнулся. Смотреть на ту самую рану, которую мужчина так тщательно обрабатывал, совсем не хотелось.

— Сегодня ночью у тебя была очень высокая температура. Я сбил ее, но боюсь, лишь на время, — Виктор приложил прохладную ладонь ко лбу Идриса и тяжело вздохнул. — Все симптомы лихорадки. Дело в твоих ранах: слишком поздно произведена дезинфекция.

Омега снова откашлялся, боясь произнести еще хоть слово и вновь услышать хриплый голос.

— Не переживай, — Виктор постарался подбодрить своего пациента. — Я с этим быстро справлюсь, даю слово, что к следующей неделе ты будешь как новенький.

— Спасибо… — тихо поблагодарил Идрис.

— Брось, это моя работа. Я ведь самый лучший лекарь в мире, иначе наш господин не пригласил бы меня во дворец, смекаешь? — подмигнул мужчина.

— Смекаю, — засмеялся в ответ омега. От искренней улыбки мужчины настроение сразу же улучшилось. — А кто принес эти цветы?

Подойдя к окну, Виктор рванул занавеси в разные стороны и Идрис поднял руки, прикрывая лицо и прячась от внезапного яркого света.

— О! — воскликнул альфа. — Эти цветы рано утром принес господин.

— Господин? — в недоумении спросил омега, словно сомневаясь в правдивости этих слов.

— Я не разрешил ему беспокоить тебя, поэтому он просто оставил их и ушел. Красивые, не правда ли?

Красивые?

Нет. Они были чудесны! Свежие, еще только-только открывающиеся белоснежные бутоны, яркие зеленые листья, аромат… Ах! Это был самый прекрасный букет, который омеге когда-либо довелось видеть. А одна мысль, что эти цвети принес для него сам Фарадж, навеивала воспоминания о поцелуе. Его губы вспомнили нежное, но такое уверенное прикосновение губ альфы, властную настойчивость, которая мгновенно затуманила разум.

Идрис опустил голову так низко, что черные слипшиеся локоны упали на его лицо, скрывая густо покрасневшие щеки. Это был первый поцелуй в его жизни.

Дворец медленно просыпался, сбрасывая остатки тишины и спокойствия. Слуги тихо передвигались по коридорам, занятые приготовлениями: облагораживанием сада, уборкой зал и комнат, завтраком.

Томас медленно мерил шагами веранду, ступая по искусно выложенной желтой мозаике. Тихий шелест листов папоротника успокаивал и сопутствовал веянию мыслей. Когда-то прежний шейх захотел создать в этой части замка маленький уголок, где можно было бы уединиться и побыть наедине с собой. И следует отметить, что ему это прекрасно удалось. Настоящий рай для мизантропа! Сама веранда была спрятана от посторонних глаз виноградными лозами, которые так и не заплодоносили. Солнечные лучи могли только лишь сражаться за право пробраться сквозь густые заросли, поэтому веранда утопала в тени. Здесь можно было спрятаться и от ужасной жары, и от надоедливых собеседников.

Так и не собравшись с мыслями, бета присел на скамью и стал наблюдать за восходом солнца. Небо залилось приятным персиковым цветом: сегодняшнее утро было особенным. Томас словно чувствовал, как и дворец, и его обитатели замерли в ожидании. После отбытия гостей все должны были вздохнуть свободно полной грудью и зажить прежней размеренной жизнью, но этого не случилось.

Причиной всему было плохое, нет, отвратительное настроение шейха. Мужчина бродил по дворцу словно тень; лицо его не выражало ровным счетом ничего. Общения с ним избегали как гости дворца, так и советники.

Один Томас знал в чем причина метаний Фараджа, но от этого было не легче. И черт бы побрал этого молоденького парнишку, нечаянно попавшегося на глаза шейху! Бета искренне желал помочь своему господину, но разве в такой ситуации можно было что-то сделать? Истинная природа не подчиняется законам земной жизни. К сожалению, мы не можем выбирать тех, кого полюбит наше сердце.

Слишком много неправильного в происходящем. Скорая свадьба, договор с Хейжаром — все это противоречит желаниям Фараджа, но он упорно делает вид, что не собирается отступаться от своих обещаний. Со стороны это больше походило на гражданскую войну, только эта самая война разгоралась в сердце самого шейха. И от этого страдали все вокруг.

— Господин советник, где вы? Господин советник, — где-то снизу, из сада, послышался писклявый голос слуги.

Томас выглянул не сразу. Сделав над собой огромное усилие, чтобы побороть нежелание быть найденным, бета привстал со скамьи.

— Если слуги что-то не поделили или же повар потерял свою тетрадь с рецептами, или случилось что-либо настолько незначительное, чтобы прерывать моё уединение, я обещаю, мой гнев будет неумолим, — ворчливо запричитал мужчина.

Заметив того, кого так долго искал, слуга возбужденно воскликнул:

— Прибыл гонец с вестями!

— Какими вестями? — нехотя спросил Томас. — Чей гонец?

— Гонец семьи Фаиль. Наши гости попали в песчаную бурю и не могут найти обратную дорогу.

Лозы винограда затрещали от натуги, когда мужчина неосознанно схватился за зеленые стебли и потянул на себя. Все мысленные метания сразу же отступили на второй план.

— Самум… — тихо пробурчал он себе под нос. — Гонец готов показать дорогу и место, где остановились Джозеф Фаиль и его семья?

— Да, он ожидает вашего решения, господин советник. И надеется на помощь шейха Фараджа.

— Пригласи его в обеденную залу, сейчас как раз время завтрака и шейх наверняка там.

Слуга кивнул и побежал во дворец, оставляя Томаса в еще большем смятении. Об этом следует немедленно сообщить шейху, потому как без помощи Фараджа семья Фаиль навряд ли сможет выбраться из песчаной бури живыми и невредимыми.

— Шейх покинет дворец на время…

Словно в продолжение своих недавних размышлений, бета вновь уселся на скамью. В голове начал созревать план дальнейших действий.

— Как бы жестоко это не звучало, но семья Фаиль попала в беду как нельзя кстати, — сказал он сам себе.

Обеденная зала находилась в северной части дворца, отделенная коридорами и многочисленными проходами от дворцовой суеты. Высокий потолок был украшен стеклянными фресками, которые красиво переливались в игре солнечных лучей, а на стенах висели фонтаны. В центре небольшой, но длинной комнаты расположился стол, обрамлённый высокими стульями; у больших окон аккуратно стояли высокие расписные вазы с живыми цветами; на полу лежал красный ковёр с золотой вышивкой. Под потолком висели две позолоченные люстры, украшенные драгоценными камнями.

Сегодняшний завтрак, к слову как и все остальные завтраки, был королевским. Молочные каши с медом и орехами, сухофрукты, клубничное и фисташковое мороженое. Да, с этим не поспоришь, сладкое шейх очень любил. По просьбе Томаса в это утро повар подал на стол самые любимые лакомства Фараджа.

— Господин, на вас лица нет. Во дворце что-то произошло? Или вас не устраивают яства? Я прикажу повару приготовить что-нибудь другое.

Гердон сидел по правую руку от шейха. Его тарелка давно была пуста, но вставать из-за стола, пока не встанет господин, было знаком неуважения и дурным тоном, поэтому старик старался как можно медленнее растягивать свой бокал сухого красного вина.

Фарадж отрешенно ковырялся ложкой в своей тарелке с тремя шариками мороженого, которое уже практически все растаяло и превратилось в неаппетитную кашицу. Его взгляд был направлен в никуда, а губы плотно сжаты. На вопрос своего первого советника шейх никак не отреагировал.

— Меня беспокоит ваше состояние, — выдохнул тот и поставил бокал на стол, отодвигая его в сторону.

Гердон знал шейха дольше всех остальных приближенных.

Гердон Фашад – начальник поста патрульных, главнокомандующий армией Абу-Аби, учитель по фехтованию и работе с саблей, называть этого человека можно как угодно, но его значение при дворе не изменится. Он владеет саблей, мечом, отлично управляется с луком и арбалетом, револьвер – его лучший друг. В свои шестьдесят три он выглядел на удивление молодо и все благодаря такому активному образу жизни.

Когда отец Фараджа умер от тяжелой болезни, Гердон был одним из немногих, кто переживал эту утерю так же болезненно, как и сам Фарадж.

— Скажи мне, фарик*, — спросил альфа, отодвигая тарелку. — Ты выполнил мои поручения?

Генерал вытер рот салфеткой и, довольный тем, что шейх проявил интерес хоть к чему-то, улыбнулся своей скупой улыбкой.

— Следов злодеяний кочевников в Абу-Аби замечено не было, господин, — ответил Гердон.

— Тогда почему один из моих слуг сейчас у Виктора, а второй отлеживается в своей комнате? Они были избиты до полусмерти, и я сомневаюсь, что это просто драка. Я уже рассказывал тебе о том, что одному из слуг удалось увидеть.

— Возможно… — попытался предположить Гердон. Но альфа его перебил.

— Ищите лучше, — зашипел Фарадж и оскалился. — Я чувствую, как дыхание этого зверья отравляет воздух в моем городе. Но в этот раз им не пробраться во дворец. Отец был недальновиден в этом вопросе и позволил чужакам коснуться сердца Абу-Аби.

— Я отправлю еще десяток людей, — кивнул советник.

— Всех, кого удастся найти — под суд. Я хочу посмотреть в их одичалые глаза и сровнять с песком. Лично.

— Как прикажете, — кивнул Гердон.

Когда все уже заканчивали трапезничать, в обеденную залу вошел Томас в сопровождении нежданного гостя в лице подручного Джозефа Фаиль. Фарадж, заметив знакомое лицо, нахмурился и привстал со своего места. Вместе с ним из-за стола встали все, в том числе и первый советник. Слуги склонили головы и поспешили удалиться.

— Я полагал, уважаемые гости уже давно покинули стены моих владений и направились домой. Что-то случилось? — мужчина был скуп на эмоции, но постарался изобразить искреннее изумление.

— Господин, — вмешался Томас. — Джозефу Фаиль и его семье не посчастливилось встретиться с песчаной бурей. Басиль, — бета указал на стоящего рядом гонца. — Потерял своих господ в пустыне Раиса, самум настиг их слишком быстро. Без помощи им не найти дорогу в Абу-Аби.

— Вот как, — ответил шейх. — В таком случае, Гердон, — он повернулся лицом к своему советнику. — Подготовь лошадей, я отправлюсь за ними сейчас же.

Сегодня за завтраком собрался весь управляющий аппарат оазиса, все приближенные и несколько представителей знати, поэтому по-другому Фарадж ответить не мог. Хотя очень хотелось отослать прибывшего гонца обратно в пустыню на верную смерть, но наперекор желаниям шейх изобразил очень обеспокоенного правителя. По взволнованным лицам окружающих его игре поверили все, кроме Томаса и Гердона.

— Я отправлюсь с вами, — заключил первый советник и направился в дворцовые конюшни, на ходу раздавая приказы патрульным.

— Томас, останься, — Том подождал, пока все покинут обеденную залу и подошел к шейху. — Сегодня я хотел навестить Идриса, но мне не удастся сделать это по очевидным причинам. — Фарадж тяжело вздохнул. — Проверь, как он себя чувствует.

Томас покорно склонил голову, провожая своего господина взглядом.

— Всенепременно, — тихо произнес он, когда шейх уже покинул обеденную залу, и выпрямил спину. — Я позабочусь о нем, можете не переживать, мой господин.

Отряд спасения во главе с Фараджем и Басилем двинулись в путь ровно в полдень. Песчаная буря была заметна уже при выезде из города. Плотная стена из песка, словно огромное цунами, набирала свою мощь и двигалась вперед. Фараджу не раз приходилось заставать эту стихию в пустыне и, хвала Аллаху, удача всегда была к нему благосклонна, и мужчина возвращался домой живым и невредимым.

Как только процессия покинула дворец, Томас сразу же направился в покои слуг. На первом этаже было тихо, несколько слуг протирали пыль на гардинах, помогая друг другу не упасть, остальные работали вне стен дворца. Бета шел уверенно, быстро преодолевая длинный коридор. Ему нужна была одна единственная дверь. Как только он вошел в нужную ему комнату, то сразу же плотно прикрыл за собой дверь.

Джафар лежал на своей постели и держал в руках какую-то книгу. На лице его читалась нескрываемая скука. Когда альфа услышал скрип двери, быстро встал с постели и поклонился второму советнику, поправляя помявшийся воротник жакета.

— Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, господин советник. Сон поправил мое здоровье.

— Прекрасно, — сказал Томас и на его лице появилась ухмылка. — Я пришел сообщить тебе, что Идрису уже лучше, Виктор делает все, чтобы его раны затянулись как можно скорее. Ты даже можешь его навестить сегодня ближе к вечеру.

Альфа расправил плечи и недоверчиво покосился на бету:

— Но ведь еще утром шейх запретил мне видеться с ним.

— Шейх запретил, — кивнул мужчина. — А я разрешаю.

Джафар немного помолчал.

— Если говорить точнее, я могу устроить вашу встречу, — добавил Том.

Парень нахмурился. Ему вдруг стало не по себе от пронзительного взгляда беты.

— Зачем вам это? — прямо спросил Джафар.

Еще утром шейх Фарадж ясно дал понять слуге, что все визиты к Идрису строжайше запрещены. И поначалу альфа думал, что все дело в недавно случившемся, что омегу держат в кабинете лекаря как свидетеля и после его выздоровления полагают допросить. Но сейчас слова Тома идут вразрез с утренними предположениями Джафара. Второй советник явно нарушал приказ своего господина, но зачем?

— Идрис тебе симпатичен, так ведь? — как-то криво улыбнулся Томас и сложил руки перед собой, внимательно изучая реакцию собеседника. Этим вопросом он словно ударил парня под дых.

— Я… — альфа попытался ответить советнику, но не нашелся в словах.

— Не отрицай, я понял это еще на допросе. Ты не умеешь скрывать свои чувства.

— Я не пытался скрыть это! — заявил Джафар, гордо вздернув подбородок. — Просто это сейчас не кстати. Идрису нужны не мои признания, а покой и уход. Кочевники не пощадили ни его тело, ни душу.

— Почему ты так уверен, что Идрису не нужны твои чувства? — Томас продолжал загонять парня в угол своими провокационными вопросами. — Мне кажется, сейчас именно то время, когда мальчику требуется твое крепкое надежное плечо. Он пережил большой стресс.

— Зачем вам это?! — воскликнул Джафар, повторяясь. Щеки его налились густым румянцем.

Томас покачал головой.

— У тебя больше не будет шанса испытать свою удачу и признаться в своих метаниях. Шейх приказал отправить Идриса в Эр-Рияд, пока ситуация с кочевниками не прояснится. Я всего лишь хочу для тебя добра. Вы оба мои подопечные, вы для меня как дети.

Конечно, Томас соврал о приказе господина. Он просто выдумал его на ходу, но судя по взволнованному Джафару, тот поверил своему наставнику. А большего и не требовалось.

Джафар действительно был влюблен в своего друга с самых первых минут их знакомства. Каждый день, который они проводили рядом, альфа влюблялся в омегу все больше и больше, но взаимности не замечал. В словах и поступках Идриса были лишь дружеские нотки. Новость о скором отбытии друга взволновала альфу.

Спустя несколько мгновений он все-таки согласился:

— Хорошо, я навещу Идриса сегодня. Видит Аллах, даже если он не ответит взаимностью, я не буду злиться.

— Ты умный мужчина, Джафар, — в глазах у беты заиграли озорные огоньки. — Сегодня после ужина я встречу тебя у кабинета Виктора.

Самум — песчаные пустыни, в переводе «яд».

Фарик — прим. араб. генерал-лейтенант.

========== Глава 13 ==========

Луна одиноко висела на небесном полотне, ярко освещая ночную пустыню. Песчаная буря, страшный самум, отступила от оазиса Абу-Аби, но сдаваться все еще не собиралась. Столбы пыли стали менее массивными, ветра не столь резкими и это позволило отряду отыскать попавших в беду Джозефа и его семью. Спустя несколько часов поисков Басиль заметил развороченную повозку, которую в принципе сложно было назвать таковой. Правитель Хейжара стоял на коленях немного поодаль и закрывал своим телом мужа и сына. Песок больно бил мужчину в бока и спину, отчего того качало во все стороны, но Джозеф упорно продолжал прикрывать собой Арая и Ромула.

Когда семья Фаиль поняла, что спасена, на их лицах появились вымученные улыбки. Лошадей хватило для того, чтобы вытащить семейство Фаиль из смертоносной стихии. Когда Фарадж усадил Арая на своего скакуна, тот слабо ухватился за лошадиную гриву и зашелся в судорожном кашле. На парня нельзя было взглянуть без слез: слипшиеся от грязи, растрепанные волосы, пыльное лицо и порванные одежды. Из-за неестественной бледности омегу легко можно было спутать с фарфоровой куклой. Куклой, которая была безжалостно растерзана ветрами.

Крепко прижав парня своим телом, чтобы тот обессиленно не свалился с лошади во время дороги, Фарадж повел за собой остальных.

Глубоко ночью отряд вернулся во дворец. Все слуги, за исключением нескольких дежурных, уже давно видели десятый сон, поэтому справляться со спасенными пришлось Фараджу и Гердону лично.

— Генерал, распорядитесь чтобы Джозефа и его мужа отвели в комнаты, помогли им раздеться и приготовили горячей воды. Сделали все, что потребуется.

Мужчина поклонился и отправился выполнять приказ.

— Пригласите Виктора в мои покои.

Двое патрульных, которые все это время следовали за своим господином, немедленно направились в кабинет лекаря, оставляя Фараджа одного с Араем на руках. Омега был неимоверно слаб. Казалось пустыня излюбила его больше всех остальных. Нежная кожа и хрупкое тело оказались неготовыми сражаться со стихией.

— Вас песчаная буря возлюбила сильнее остальных, — альфа взглянул на обмякшего в его руках Арая и сильнее сжал его в своих руках, чтобы тот не выскользнул.

Тонкие руки обвили крепкую мужскую шею, слабо сжимая пальцами плечи. Тяжело дыша, омега снова зашелся в кашле, жалобно постанывая. Какой же он все-таки легкий. Словно перышко! За редкими встречами в обеденной зале и на охоте с соколами, Фарадж не замечал столь болезненной худобы, но сейчас она была очевидна.

— Спасибо, Фарадж Абиль, за то, что спасли мою семью от неминуемой гибели, — прохрипел Арай и уронил голову.

Фарадж поспешил в свои покои и уложил обессилевшего омегу в постель. Коснувшись щекой прохладной подушки, на лице у Арая появился намек на улыбку. Только сейчас, оказавшись укрытым мягким одеялом, он почувствовал облегчение и страх слегка отступил. Как же он устал! Этот день выдался ужасным и, если бы не собранность и расчетливость шейха Фараджа, чета Фаиль была бы обречена на верную погибель.

Привыкнув к полумраку, парень нашел глазами альфу. Фарадж зажигал свечи на столах и тумбах, чтобы разбавить темноту мягким светом. Его губы были плотно сжаты.

— Позвольте мне поблагодарить вас, — тоненький голосок заставил Фараджа оглянуться.

Мужчина застыл у окна, собираясь плотно задернуть шторы.

— Я не замечал раньше, что вы очень храбрый человек, Фарадж Абиль. Без вашей помощи мы не дожили бы и до рассвета.

Арай лежал на спине и сжимал в руках простыню. В горле першило, поэтому через каждое предложение ему приходилось откашливаться, пытаясь избавиться от неприятного чувства. Он отвернулся.

— Я не мог иначе, — коротко ответил шейх.

— Ах да… — печально улыбнувшись, выдохнул Арай. — Мы же с вами помолвлены. Пускай не по доброй воле, но по бумагам.

Фарадж промолчал, задернул занавески и продолжил зажигать свечу за свечой.

— Однако, несмотря на это, мои слова благодарности не лишатся искренности. Пускай вы никогда не полюбите меня, а мое сердце никогда не откроется для вас. То, что вы сделали для моей семьи сегодня, родило уважение в моей душе.

Когда в спальне стало достаточно светло, омега вновь повернулся лицом к своему спасителю.

— Этот брак для нас, как кость в горле, — сказал он тихо. — Но с надеждой в душе, хочу вас спросить, могу ли я рассчитывать на спокойную семейную жизнь?

Фарадж выпрямился и расправил плечи, тяжело вздыхая. Что именно хочет от него услышать этот парень?

— Брак по расчету – это выгода в обмен на свободу, что именно вы желаете услышать от меня? — спросил альфа. — Клятвы о верности, о вечной любви?

Арай напрягся всем телом, когда почувствовал на себе тяжелый взгляд карих глаз. Мужчина подошел к кровати и склонился над парнем так низко, насколько позволял протокол, внимательно изучая болезненно бледное лицо омеги. Парень замялся, но взгляда не отвел.

— Мы с вами прекрасно понимаем, какая жизнь ждет нас после этого фарса. И я рад, что вы относитесь к этому браку так же, как и я, потому что мое сердце занято другим человеком. Не Вами.

Эти слова были словно пощечина. Арай на секунду перестал дышать, лицо его вытянулось и еще сильнее побледнело. Тоскливая безнадежность охватила сына правителя Хейжара и руки его мелко задрожали, сильнее сжимая белую простынь. Нет, совсем не это он желал услышать от будущего супруга, задавая свой вопрос.

Неожиданный стук в дверь не дал Фараджу продолжить, и он отпрянул. Виктор появился на пороге с маленьким чемоданчиком и кучей салфеток в руках. Коротко кивнув, он сразу же приступил к своему делу.

Ночь для дворца прошла беспокойно.

На утро слуги носились по дворцу, словно ужаленные, выполняя приказы советников шейха. Томас занимался приготовлением завтрака для спасенных гостей, а Гердон заседал в кабинете уФараджа, обсуждая вопрос о кочевниках аффара.

Виктор постоянно отсутствовал в своем кабинете по причине заботы о семье Фаиль. Арай все еще был слаб и не мог передвигаться без посторонней помощи, кашель не отступал, и лекарь продолжал бороться с этим недугом, делая все от него возможное. Парню предоставили отдельные просторные апартаменты рядом с покоями шейха, где бы он смог полностью поправить свое здоровье.

Идрис лежал в постели и не моргая смотрел в потолок. Вот уже несколько дней он мог созерцать одну и ту же картину: белоснежно выбеленный потолок и светлые стены, утопающие в солнечном свете; кувшины с кактусами и бессчетное количество скляночек, заполняющих почти все пространство кабинета.

Воспоминания о вчерашнем визите Джафара не отпускали.

Признание в любви лучшего друга было настолько неожиданным, что омега даже не смог внятно дать ответ. Несвязными предложениями он попытался перевести разговор в другое русло, но Джафар твердо заявил, что отступать не намерен и готов пройти все круги ада, чтобы добиться расположения омеги. После этого Идрис замкнулся в себе и попросил Джафара уйти. И тот ушел, оставив запутавшегося парня наедине с невеселыми мыслями. В памяти остались еще свежими воспоминания о зверствах и насилии кочевников аффара и это тяготило его. А теперь, после разговора с Джафаром, стало в разы тяжелее. Разве мог Идрис посмотреть на своего друга в другом ключе? Да и можно ли теперь было называть их друзьями?

Время завтрака неминуемо приближалось. Лениво ворочаясь в своей постели, Идрис пытался укрыться одеялом от надоедливых ярких лучей солнца. Виктор, вероятно, вернется нескоро, а завтракать в полном одиночестве не хотелось. Из постели омеге помог выбраться внезапный шум за дверью. По коридору словно кто-то носился и судя по многочисленным неразборчивым выкрикам – это были слуги. Но что могло произойти во дворце рано утром?

Любопытство взяло над ним верх и омега поднялся с кровати, направляясь к комоду, на котором лежала стопка чистых одежд. Там же он нашел гребень и ленты. Неумело заплетя хвост, омега вышел из кабинета лекаря и неспешно двинулся вдоль по коридору. Вокруг бегали люди, не обращая на омегу никакого внимания. В их руках все чаще мелькали подносы с чем-нибудь вкусным и графинами сладкого нектара.

В столовой для слуг, которая располагалась в самой дальней части замка, было многолюдно. За каждым столом сидело как минимум по пять человек, хотя столы были рассчитаны на четверых. Заметив Джафара за одним из столов, беседующего с каким-то альфой, Идрис остановился у самого входа, не решаясь войти в столовую. Неловкость перед другом все еще сковывала его и этот завтрак Идрис решил пропустить. Он развернулся и зашагал восвояси.

В саду было гораздо спокойнее. Тихо шумели листы папоротников и можно было хотя бы на несколько мгновений отпустить все, что так тяготило душу. Идрис присел на большой гладкий камень, расположившийся практически на краю сада, перед пустыней. Ветерок обдувал его лицо, нежно играя с волосами.

— Как же это несправедливо…

За спиной раздался чей-то тихий мелодичный голос. Обернувшись, Идрис увидел гуляющего по саду миловидного паренька. Он упирался на тонкую трость и смотрел куда-то вдаль. Лицо его было преисполнено печали. Идрис приподнялся, чтобы внимательнее его разглядеть, но каким-то непонятным образом не смог удержать равновесия и съехал с камня, больно приземляясь на мелкую гальку.

— Ай! — вырвалось из его уст.

Громкий возглас привлек внимание гуляющего омеги и тот обернулся.

— Ты не ушибся? — парень направился в сторону Идриса, медленно переставляя трость.

Этот омега был красивым и очень юным для того, чтобы передвигаться с помощью трости.

— Простите, — Идрис вскочил на ноги и опустил голову, понимая, что таращится на своего собеседника.

— Что за глупости, — слабо улыбнулся этот парень. — Не стоит извиняться за подобное. Я нарушил твое уединение?

— Нет, скорее это я помешал Вам. Неуклюжесть – мое второе имя, — ответил Идрис и кинул робкий взгляд на стоящего перед ним омегу.

— Знаешь, я тоже очень неуклюжий, — засмеялся Арай. — Мы с тобой точно подружимся! Вскоре мне предстоит жить в этом дворце… Меня зовут Арай, а тебя?

Арай, какое знакомое имя. Но омега никак не мог вспомнить, где же мог услышать его.

— Я Идрис, господин.

— Прошу, не называй меня господином, — сморщился тот и махнул рукой. — Это не в моих привилегиях. Зови меня, пожалуйста, по имени.

Общение между ними было легкое и непринужденное. Идрис с Араем очень быстро нашли общий язык, да и к тому же, как оказалось, они были практически одного возраста.

— Раз уж мы пропустили завтрак, может быть, перекусим у меня в комнате? Я прикажу подать нам медовых хлебцев с молоком и ирисками.

Идрис улыбнулся схожести мыслей и согласился на это предложение.

Ближе к вечеру суматоха во дворце поубавилась и стало в разы тише и спокойнее. Слуги уже не носились по коридорам, выполняя поручения, а гости практически пришли в себя после жуткой ночи.

Гердон вошел в кабинет правителя в полной уверенности, что темой для обсуждения, как и утром, будут кочевники аффара. Но Фарадж немало удивил его, когда завел речь о договоренностях между Абу-Аби и Хейжаром.

— Сегодня я разговаривал с Джозефом Фаиль. Он настаивает на ускорении процесса подготовки к церемонии бракосочетания, — сказал шейх.

— Возможно, — Гердон почесал затылок. — Это связано с недавними событиями. Он почти потерял сына в песчаной буре, бедный мальчик еле передвигается.

Фарадж сжал переносицу пальцами и повысил голос:

— На консуммации брака он так же настаивает!

На лице генерала нарисовалось искреннее изумление.

— Надо же, кто бы мог подумать, что Джозеф Фаиль приверженец традиций.

— Он хочет доказать всему высшему свету, что его сын был невинен в нашу первую брачную ночь.

— Если это претит вашим принципам, просто откажитесь.

Фарадж раздраженно усмехнулся. Как будто это было так просто, отказать правителю Хейжара, на деловые отношения с которым он рассчитывал.

— Ты бы слышал, как он уговаривал меня на проведение обряда консуммации и сколько убеждал меня в этой необходимости.

Джозеф Фаиль оказался на редкость консервативным человеком. Старик видел, как Фарадж холоден к его сыну и заведомо решил, что обряд консуммации скрепит этот союз? У него были основания так полагать, ведь если шейх Абу-Аби заберет невинность юного Арая, то развод в данном случае будет практически невозможен. После этого омегу не возьмет замуж даже обанкротившийся торговец.

— Отец, — выдохнул Фарадж и сжал кулаки. — На какую судьбу ты обрек меня?!

— Все не так страшно, как кажется на первый взгляд.

Гердон усмехнулся раздраженности шейха по этому поводу, но сразу же одернул себя, примеряя лицо сурового генерала. Фарадж так сильно нервничал, что, казалось, еще немного и он просто сгорит от стыда. Именно от стыда, не от злости и не от раздражения. Консуммация – очень старая традиция и, по мнению большинства, несуразная. Кому будет приятно присутствие посторонних в самую первую брачную ночь со своим супругом?

— Интересно, он спросил об этом своего сына? Полагаю, Арай не особо обрадуется, — сказал Гердон.

— Он попросил не говорить об этом с Араем до самой свадьбы.

— Понятно, — Гердону ничего не оставалось, как посочувствовать своему господину. — Может быть, вы хотите сменить тему? У меня готов доклад по кочевникам, если пожелаете.

— Давай, — махнул рукой шейх.

Генерал достал рулон бумаг и, развернув его, начал докладывать:

— За несколько дней мои люди обыскали город от границы до границы. Следов кочевников, как и прежде, замечено не было. Однако, район желтых песков мне не понравился больше всего. Там было слишком тихо. На улицах не было ни одного зеваки и попрошайки, мне показалось это странным. Очаг бедности и нищеты, как его прежде называли, отрекся от этого клейма за считанные дни.

— Ты думаешь, этому что-то поспособствовало? — спросил Фарадж.

— Не могу утверждать, что к этому причастны кочевники, но такая возможность не исключена. Я хотел бы попросить у вас разрешения на осмотр домов горожан, если это потребуется.

— Только если это вынужденная мера, — кивнул мужчина нехотя. — Хорошо, я подпишу ордер.

Гердон поклонился.

К вечеру каждого дня силы Фараджа были на исходе. Песчаная буря, кочевники аффара, творящие беспредел, настаивание Джозефа Фаиль на ускорении подготовки к свадьбе, – все это разом свалилось на плечи мужчины. Этим вечером ему захотелось отвлечься от всего и забыться хотя бы на одну ночь.

Сколько уже он не видел своего любовника? Раньше без ласк Пауля альфа едва ли мог выдержать и двух дней, но вот уже неделю он не вспоминал о прекрасном японце, которого привез в Саудовскую Аравию. После того, как он понял и прочувствовал природу истинности, все его мысли теперь принадлежали лишь одному человеку.

— Пригласите в мои покои Идриса, — приказал шейх патрульным.

В ожидании Фарадж уселся на софу, расположившуюся перед выходом на веранду. Прохладный вечерний ветер сквозняком гулял по полу. Нервно барабаня пальцами по подлокотнику, мужчина то наклонялся вперед, придерживая голову широкой ладонью, то откидывался на спинку софы. Правильно ли он поступает, приглашая в свои покои Идриса? Фарадж настолько запутался в себе, что ему было просто необходимо сейчас увидеть этого голубоглазого омежку.

Фарадж не верил в любовь. Более того, всю свою жизнь он смеялся над теми, кто находился в плену своих чувств и порою совершал безумные поступки в честь любви. Но сейчас альфа готов был признать себя глупцом за те мысли.

В дверь робко постучали, и шейх обернулся. Вошедший прикрыл за собой дверь и покорно склонил голову в поклоне. Черные волосы сползли по плечам, скрывая лицо омеги.

— Вы звали меня, мой господин, — тихо проговорил Идрис, все еще не отрывая взгляда от пола.

— Звал, — сказал Фарадж, не отводя пристального взгляда от парня. — Присядешь рядом со мной?

Идрис вздрогнул. Альфа пригласил парня сесть рядом, но тот не двинулся с места, переминаясь с ноги на ногу. Невооруженным взглядом было заметно, как сильно он нервничал.

— Почему ты стоишь? — спросил шейх и положил ногу на ногу, скрещивая руки. — Может, мне повторить чуть погромче и гораздо настойчивее?

Несмотря на все тонкости их отношений, они все еще оставались в плену протокола.

— Господин, прошу вас, — Идрис умоляюще взглянул на мужчину.

Со стороны это можно было назвать издевательством. Слугам было строжайше запрещено сидеть, лежать, да и вообще дышать рядом с господами. Предложение Фараджа присесть Идрис сначала расценил как шутку, но судя по суровости выражения лица первого альфа был серьезен как никогда.

Фарадж немного помолчал, внимательно разглядывая слугу, и устало выдохнул, подзывая того:

— Здесь только ты и я. Ты можешь нарушить это правило, если об этом тебя просит сам шейх?

Идрис еще сильнее замялся.

— Хорошо, — твердо сказал шейх и указал рукой на место рядом с собой. — Это приказ.

Идрис молча кивнул и подчинился.

— Твои раны уже затянулись? — спросил альфа, смягчаясь.

— Да, господин. Я чувствую себя гораздо лучше. Сэр Виктор хорошо заботится обо мне.

Идрис сидел на самом краю. Он видел мужчину первый раз после того самого поцелуя и от этого нервничал еще сильнее прежнего. Между ними словно была какая-то недосказанность.

— «Сэр Виктор»? — еле слышно усмехнулся Фарадж и откашлялся в кулак. — Это он так просил его называть?

— Ну, — ответил Идрис, смущенно улыбаясь. — Я не мог позволить себе называть его просто по имени. Это было бы неправильно.

Фарадж улыбнулся, наблюдая за его смущением. Щеки омеги слегка порозовели и это можно было рассмотреть даже в полумраке, царившем в комнате.

— Ты ведь тоже чувствуешь? — вдруг спросил мужчина.

Омега замер.

— Что именно, господин? — недоумевающе спросил Идрис.

— Это, — Фарадж медленно приблизился к омеге и дотронулся до его щеки.

Вздох полный неожиданности вырвался у того из груди, и Идрис мгновенно отпрянул от альфы. Испуганно он взглянул на Фараджа, но тот с уверенностью снова приблизился и схватил лицо омеги в чашу ладоней, не давая тому вырваться.

— Это неправильно, — вдруг заключил Идрис.

— Что именно неправильно? — тихо спросил мужчина, наслаждаясь редкой близостью. — То, что ты сейчас сидишь рядом с самим господином или то, что я прикасаюсь к тебе? Ничего не могу с собой поделать, к тебе тянет как магнитом.

Идрис схватился за руки шейха и попытался отстранить их от своего лица, но безуспешно.

— Вы… У вас ведь есть жених! Нам не стоит…

Омега вспомнил, как Джафар рассказывал ему о жизни Фараджа, как говорил, что у того практически с детства заключен брачный договор и что совсем скоро мужчине предстоит обручиться. Идрис мотнул головой. Хотелось избавиться от прикосновений альфы, избежать взгляда его карих глаз, отодвинуться еще хотя бы на сантиметр, — рядом с Фараджем было так хорошо и приятно, что это пугало до дрожи в коленях. Он всего лишь слуга, к тому же еще и вор, и Идрису в какой то момент могло показаться, что мужчина просто играет в игру.

— Есть, — ответил альфа и отпрянул от омеги.

С минуту они просто смотрели друг на друга, словно глазами они могли сказать друг другу гораздо больше, чем словами.

— Когда был заключен брачный договор, меня никто не спрашивал. Я – сын шейха Абу-Аби – был политической игрушкой в руках отца. Этот брак больше выгодная сделка, чем союз по любви. Прошу, не будем говорить о подобных вещах, когда мы наедине.

Во взгляде омеги появилось понимание, но он все еще относился к словам мужчины с подозрением и явным недоверием.

— Иди сюда, — прошептал Фарадж, вновь склоняясь к Идрису. — Сейчас я не хочу быть обремененным правилами и долгом. Позволь мне просто насладиться твоим обществом.

— Я простой слуга, — начал Идрис, явно смутившись. — Я не достоин вашего внимания.

Фарадж притянул омегу к себе и заключил в крепкие объятия. Идрис уткнулся носом в грудь мужчины и затаил дыхание. Сначала ему хотелось вырваться, но потом по телу прокатилась волна удовлетворения и спокойствие окутало с ног до головы, отбивая всякое желание сопротивляться. Альфа вдыхал его аромат, все сильнее и сильнее прижимая к себе омегу, пока тот сдавленно не пискнул.

— Прости, — шейх слегка ослабил хватку.

— Все нормально, — руки Идриса медленно обвились вокруг талии Фараджа.

Он поднял взгляд голубых глаз, чтобы убедиться, что не сделал ничего, что могло бы оскорбить шейха, но Фарадж лишь улыбнулся подобной выходке.

Им было хорошо вместе. Сейчас. Без всех.

Фарадж потянулся к лицу омеги и приподнял его за подбородок, утопая в омуте голубых глаз. Медленно склонившись, он коснулся желанных губ и вновь ощутил сладкое удовлетворение. Идрис слегка задрожал в его руках, но сопротивляться не стал. Однако в самый неподходящий момент в двери настойчиво постучали.

Когда Фарадж раздраженно дернулся, чтобы выкрикнуть, что сегодня он больше никого не принимает, дверь открылась и в комнату вошел Арай. Во взгляде незваного и своевольного гостя появилось недоумение. Идрис мысленно выдохнул, только сейчас ощутив, что сгорбил спину и втянул голову в плечи. Арай не сразу понял, свидетелем чего ему пришлось стать. Омеге было так одиноко одному в окружении четырех стен, что он решил отыскать общество шейха, но это его решение посетило сына правителя Хейжара явно невовремя.

— Я … — прошептал Арай и тут же воскликнул. — Как вы можете, Фарадж Абиль! Я был о вас лучшего мнения.

Эмоции поглотили омегу и он сжал ладони в кулаки.

— Вы ворвались в мои покои без разрешения, это недопустимо, — парировал Фарадж спокойно, словно его совсем не волновало происходящее. Он скорее был раздражен тем, что его прервали, нежели тем, что застали врасплох.

— Недопустимо? — закричал в ответ Арай и затрясся всем телом в приступе гнева. — Как вы можете заниматься прелюбодеяниями, у нас скоро свадьба, вы мой будущий супруг! Отвратительно… Вы отвратительный!

По щекам омеги побежали слезы. Обернувшись на Идриса и узнав в нем нового друга, с которым сегодня утром ему довелось познакомиться в саду, выплюнул:

— Так вот значит кому принадлежит Ваше сердце, Фарадж Абиль. Жалкой прислуге?

Идрис сидел на софе с открытым ртом. Он склонил голову, чтобы волосы скрыли его глаза, полные стыда. Арай смерил слугу холодным взором, поднял тонкие брови, алые губы сжал добела. Выдержав паузу, оскорбленный омега повернулся и зашагал прочь из покоев шейха, оставляя испуганного Идриса и нахмурившегося Фараджа одних.

Идрису стало совсем не по себе, когда шейх поднялся, отпуская его из объятий.

— Господин, — произнес дрожащим голосом омега и встал следом.

Фарадж приобнял его и кивнул:

— Не чувствуй себя виноватым, даже хорошо, что все произошло именно так. Будет лучше, если с самого начала он поймет, что не имеет в моей жизни никакого значения. Я обязательно навещу его завтрашним днем, чтобы объясниться. Возможно, теперь мы сможем расторгнуть эту помолвку.

Идрис не знал, что ответить. Значит тот опечаленный омега, с которым он познакомился утром, и есть жених шейха. Перед глазами все еще стоял образ разгневанного Арая, в глазах которого горели огни ненависти.

— Иди в свои покои, — приказал шейх, целуя парня в макушку. — Тебе не о чем волноваться, мой маленький омега. Я разберусь с этим.

Комментарий к Глава 13

Оставляйте отзывы.

========== Глава 14 ==========

На следующее утро дворец, как и прежде, проснулся с первыми лучами солнца.

Слуги сразу же принялись выполнять свои обязанности и поручения, которыми, не скупясь, раскидывал Томас. Второй советник шейха слаженно командовал стайкой неугомонных мальчишек и подгонял их. Этот день должен стать особенным для всех.

К завтраку в обеденной зале собралось много народу. Работы было через край, Томасу даже пришлось отпросить нескольких слуг с занятий для того, чтобы к завтраку стол уже был празднично оформлен. Свежий аромат живых тюльпанов наполнял комнату; тихое мелодичное журчание настенных фонтанов забивало шум и непрекращающиеся разговоры. Для повара сегодня было особое задание – приготовить красивый двухъярусный торт, украшенный розами из марципана и сладкими бусинами. Весь дворец застыл в ожидании пробуждения именинника. Сегодня Араю исполнялось шестнадцать лет.

Эта дата была очень важна не только для виновника торжества. Перед завтраком, встретившись у входа в обеденную залу, Джозеф Фаиль и Фарадж Абиль крепко пожали друг другу руки с улыбками на лицах. Старик похлопал альфу по плечу и торжественно произнес:

— Неужели я доживу до того дня, когда мой сын выйдет замуж за великого правителя абуабийского народа! Даже не верится.

— Мне кажется, вы волнуетесь и переживаете больше своего сына, — вежливо улыбаясь, отметил Фарадж.

— О, если бы, — ответил Джозеф, и они вошли в обеденную залу. — Арай, мой бедный мальчик, так распереживался, что с утра у него поднялась температура.

— Температура? — искренне удивился Фарадж.

После вчерашнего вечера альфа ожидал от Арая чего угодно и готовился заведомо ко всему. Так невинно и так по-глупому притвориться заболевшим, чтобы не посещать завтрак. Что ж… Значит ли это, что Арай не будет умолять отца об отмене помолвки и разрыве всякого рода отношений между Абу-Аби и Хейжаром? В тайне Фарадж рассчитывал именно на это, ведь тогда ему не пришлось бы самому разрывать брачный договор, за него бы это сделал сам Арай.

— Ничего страшного! До свадьбы осталось всего ничего, но я уверен, к тому времени Арай полностью поправится, — заверил Джозеф Фаиль.

— Волей Аллаха, да будет так, — скупо бросил шейх и еще раз вежливо улыбнулся правителю Хейжара.

Стол ломился от всяких разных лакомств. Предполагалось, что именинник именно за завтраком задует свечи на торте и загадает желание, но из-за того, что мальчик себя плохо чувствовал, это отложили на вечер. Фарадж пообещал устроить большой праздник в честь шестнадцатилетия Арая.

После завтрака, когда Томас сопровождал Фараджа до рабочего кабинета, бета улучил момент и поинтересовался у правителя, в чем же истинная причина отсутствия молодого господина. Ему показалось подозрительным такое резкое ухудшение самочувствия, когда как Виктор, казалось, справился со всеми недугами омеги после песчаной бури.

— Томас, ты второй советник при дворе, не поверю, что у тебя проблемы со слухом, — бросил небрежно Фарадж, подзывая к себе идущего поодаль Гердона. — За завтраком Джозеф Фаиль сообщил, что у его сына поднялась температура. Откуда мне известно, что послужило причиной? Не тревожь меня по такой ерунде.

Шейх завернул за угол, сразу же погружаясь в разговор со своим первым советником и оставляя Томаса одного. Своим резким ответом Фарадж поставил точку в обсуждениях этой темы.

— То есть, теперь ваш будущий супруг для вас ерунда? — пробурчал себе под нос бета и нахмурился. — Не думал я, что выбор ваш окажется таким. Сердце для вас, мой господин, важнее долга и это неправильно. Я должен помочь вам встать на истинный путь.

Мужчина медленно зашагал к лестнице и спустился на первый этаж. Подол его голубого платья задевал ступеньки, шлейфом спускаясь за своим хозяином. Во дворце стало заметно холоднее с наступлением зимы, солнце пекло уже не с такой силой, как раньше, а по полу свободно гулял сквозняк. Нередко по утру приходилось накидывать на плечи накидку, но уже к обеду, когда воздух во дворце прогревался, ее можно было снять.

Идрис практически весь день провел вне стен дворца. Ему и еще трем слугам было поручено привести сад к вечеру в приличный вид: подстричь кустарники, заменить в вазах засохшие листья папоротника на свежие. За маленьким «зеленым раем», как ласково здесь называли дворцовый сад, тщательно ухаживали, ведь это было любимое место для прогулок у господина.

Сегодня в саду Томас велел возвести большой синий шатер, поставить столы, укрытые белыми скатертями, и приготовить много-много свеч. Празднество намечалось поистине грандиозное! Именно Томасу Фарадж поручил заняться приготовлениями к вечернему приему, поэтому с самого утра бета носился по дворцу, как ужаленный, раскидывая поручения направо и налево.

— Смотрите, — указал один из слуг, прибиравшихся в саду. — Второй советник шейха идет по направлению к гарему. Наверняка и там свои порядки устанавливать будет.

— Прикажет гаремным омегам сидеть тихо в этот вечер и не высовывать свой нос, чтобы, не приведи Аллах, их не увидел молодой господин, — тут же хмыкнул второй слуга.

Гаремные омеги люто не любили дворцовых слуг, а слуги, в свою очередь, ненавидели гаремных жителей. И одни, и вторые позволяли себе вести нелестные разговоры друг о дружке. Что послужило таким отношениям? Все очень просто – у омег из гарема было много привилегий, гораздо больше, чем у тех же самых слуг. Они имеют право свободно перемещаться по отведенной им территории, шейх одаривает их дорогими подарками и кормит омег, как принцев. Как несправедливо, верно? Ведь они не приносят дворцу никакой пользы. Некая зависть послужила возникновению этой вражды.

— Он еще не господин этого дворца, не называй его так, — ворчливо вставил третий и продолжил накрывать столы скатертями.

— Ты сомневаешься в том, что господин Фарадж возьмет Арая замуж? Сегодня сын семьи Фаиль даже на завтраке не появился, — весело подхватил первый. — Говорят, у него поднялась температура. Интересно, господин Фарадж переживает за него?

Все вместе они весело захихикали, переглянувшись.

— Прекратите сплетничать! — воскликнул Идрис. — Что за вздор вы несете!

Щеки омеги предательски вспыхнули, когда он услышал последнюю фразу. Сразу стало как-то не по себе, вспоминая вчерашнее бледное от гнева лицо Арая, которому сейчас «перемывали кости» слуги. Идриса все еще мучили приступы стыда и смущения, когда в голове то и дело вырисовывался портрет сына семьи Фаиль.

Слуги шептаться не перестали, но дальше в их дискуссии Идрис уже не участвовал: омега пошел в шатер и начал повсюду расставлять свечи. Что угодно, только не слушать эти глупые разговоры. Угрюмое выражение лица говорило о том, что сейчас он пытался сосредоточиться на работе и выкинуть из головы воспоминания о вчерашнем вечере.

Объятия альфы… Как хорошо ему было находиться рядом с господином, какой спектр чувств он испытал, прижавшись к мужчине и вдохнув этот сладкий аромат. Кажется, когда-то давно отец рассказывал, что в этом мире существует особенный для каждого из нас человек. Рядом с ним ты будешь дышать полной грудью, звонко смеяться и горько плакать. Рядом с Фараджем у Идриса так отчаянно билось сердце, что он с уверенностью мог заявить – это тот самый человек.

«Он правитель Абу-Аби, у которого, к тому же, скоро свадьба, — грустно размышлял Идрис. — Мне кажется, все неправильно. Так не должно быть».

Осознание того, что все действительно идет не так, пришло к омеге еще вчера, после того, как Арай выбежал из покоев шейха со слезами на глазах. Ведь причиной этих самых слез был именно Идрис. О Аллах… как же он запутался!

«Разрешено ли мне любить его?»

Любить? Идрис замер, сжимая в руках парафиновую свечу. Сердце быстро-быстро застучало. Да, он влюбился в шейха без памяти! Все его мысли были только о Фарадже. Идрис вдруг почувствовал себя невероятным глупцом. Ладони его вспотели и омега не заметил, как свеча выскользнула из рук и упала на мелкую гальку.

— Эй, — за спиной вдруг раздался знакомый голос. — Тебе помочь?

Идрис резко обернулся. Перед ним стоял Джафар. В его руках была та самая свеча, которую выронил омега мгновение назад.

— Ты? — выдохнул Идрис и тут же одернул себя, понимая, что выглядит напуганным. — Нет, спасибо… Я справляюсь. Просто задумался немного.

Джафар внимательно разглядывал пылающее лицо омеги.

— Томас прислал меня сюда, — запнулся альфа, но через секунду продолжил. — Он сказал, что в саду потребуется дополнительная помощь. Кажется, к вечеру ожидается сильный ветер. Шатер следует укрепить как следует.

— Вот как, — выпалил Идрис, прогоняя остатки своих мыслей. — Что ж, — он постарался взять себя в руки и улыбнулся. — Поработай как следует.

— Может, ты мне поможешь? — Джафар почесал затылок и смущенно кивнул головой в сторону шатра. — С таким количеством штор и шнурков в одиночку мне не справиться.

Тяжелый голубой материал, больше похожий на шелк по внешнему виду, беспокойно колыхался на поводу у порывов ветра. Привязанные к железным кольям шторы жалобно бились, словно в предсмертной агонии. Погода начинала диктовать свои правила и с приходом зимы в жаркую Саудовскую Аравию заглянули и северные ветра.

Идрис потупил взор, делая вид, что рассматривает мелкую гальку под ногами. Он как мог избегал встреч с другом, обходил замок по дальним коридорам, самым последним приходил в столовую и до этого момента ему везло. И если бы советник Том не наказал Джафару помочь в саду, Идрису не пришлось бы сейчас разговаривать с альфой. После признания в любви омега чувствовал себя отвратительно неловко, потому что так и не смог дать внятного ответа. Он чувствовал, что Джафар все еще ждет.

— Давай я лучше позову Монти, — скованно улыбнулся омега и сделал шаг в сторону.

Плечи Джафара медленно опустились. Он поник, но, найдя в себе смелость, поднял голову и уверенно сказал:

— Я так волновался после того случая в городе, не имея возможности узнать о твоем самочувствии. Не лишай же меня единственной возможности побыть с тобой.

Идрис обеспокоенно осмотрелся, ища хоть какую-нибудь возможность избежать дальнейшего разговора. Слуги продолжали стричь кустарники, о чем-то весело болтая и не обращая никакого внимания на окружающих.

— Нет, Идрис, посмотри на меня! — вдруг воскликнул Джафар и уверенно приблизился к омеге, хватая его руки. — Почему ты избегаешь меня?

Пальцы омеги нашли мягкую ткань рубашки Джафара и сжали ее с такой силой, что ткань затрещала от натуги. Испуганно Идрис выставил руки перед собой, отталкивая друга.

— Посмотри на меня, — настойчиво попросил альфа, продолжая удерживать омегу в своих объятиях. — Я люблю тебя, слышишь?

— Отпусти, Джафар, не надо, — завопил в ответ Идрис, пытаясь вырваться. — Не надо меня любить, зачем ты делаешь все это? Мы же друзья!

— Не говори так…

— Ты сказал, что примешь любой мой ответ, — затараторил омега. — Я не могу любить тебя, потому что я люблю другого человека! Прости.

После этих слов альфу словно ударили раскаленным чугунным жгутом по спине, рассекая кожу в кровь. Его лицо исказилось гримасой боли.

Нарастающая злость помутила взор, все вокруг перестало существовать для Джафара. Сколько омег в этой жизни отказывали ему? Наверное, ни одного, но вовсе не потому, что альфа так хорош собой. Для него Идрис был первой любовью. Первым человеком, кого полюбило скупое сердце Джафара и первым, кому он в этом признался.

В одно мгновение альфа рывком повернул Идриса спиной к себе и плотно прижался к нему, вдыхая сладковатый омежий аромат.

«Такой теплый, такой хрупкий, — пронеслось у него в голове. — Почему ты не можешь быть моим? Несправедливо».

Когда Джафар обдал его шею горячим влажным дыханием, слегка прикусывая нежную молочную кожу, ноги у Идриса подкосились, и он обмяк в руках альфы. Перед глазами все поплыло: через секунду сознание покинуло омегу. Синие шторы беспокойно заколыхались, скрывая разыгравшуюся драму от посторонних, а сильный порыв ветра заглушил восклик Джафара.

— Идрис!

Крепче сжав омегу в своих объятиях, Джафар подхватил обмякшее тело на руки и обеспокоенно осмотрелся по сторонам. Поблизости никого не было. По крайней мере, ему так показалось.

— Идрис, очнись, посмотри на меня, — альфа склонился на колени, бережно опуская Идриса, и попытался привести того в чувства, но ни потряхивания, ни легкие пощечины не помогли. — Я…

Разум постепенно начал возвращаться к Джафару, и он с ужасом осознал, что только что попытался сделать.

— Нет. Я не хотел.

Он хотел поставить на Идрисе метку, овладеть его сущностью, смешать их запахи. Сделать так, чтобы он принадлежал только ему и никому больше. Слова о том, что омега влюблен в другого человека настолько задели альфу, что тот почти совершил преступление.

В Саудовской Аравии у омег нет прав, но одновременно с этим есть огромная защита со стороны государства. Честь – самое важное достоинство, на которое никто не в праве посягать. Ставить метку на омеге без его согласия запрещено священной книгой Каагре.

Джафар медленно опустился рядом с Идрисом. Схватившись за голову, он еще раз взглянул на бледное лицо друга. Альфа открыл рот, но замер, услышав сильный, жесткий голос:

— Ты глупец! Разве об этом я говорил тебе?

В шатер вошел Том и раздраженно дернул Джафара за плечо, оттягивая того от Идриса, распластавшегося на мелкой гальке.

— Советник?! — вырвалось у альфы из груди.

— Неужели за этим я отдал тебе приказ отправиться в сад? Ты довел его до обморока. Думаешь, что этим ты сможешь завоевать его сердце? Посмотри на бедного парня, он весь бледный!

Бета был в ярости. Все прошло не так, как он планировал. Отправляя Джафара в сад, Томас знал, что он в любом случае встретится там с Идрисом. Но советник никак не мог предположить, что альфа окажется настолько незрелым в вопросах любви.

— Я, — выдохнул Джафар. — Вышел из себя, когда услышал, что он отдал свое сердце другому. Я почти… Я почти пометил его! Советник, вы слышите?!

Сердце альфы забилось с удвоенной скоростью и он снова схватился за голову, проклиная себя за все смертные грехи. Как только мог он посягать на честь Идриса!

— Вы, — Джафар медленно поднялся с колен и перевел взгляд на второго советника шейха. — Вы специально отправили меня в сад, зная, что Идрис тоже окажется здесь. И вы прекрасно знали, какие чувства я испытываю к нему.

В глазах альфы заиграли невеселые огоньки.

— Все, что сегодня произошло было ошибкой. И я не должен был тогда признаваться Идрису в своих чувствах. Мы ведь друзья. Какой же я болван!

В голове у Джафара запутанным клубком метались мысли. Подумав об одном, в голове тут же возникал вопрос: «А если…?» и так по кругу. В это мгновение он успел подумать обо всем на свете и осознать всю низость своего поступка. Метания альфы прервал Томас.

Грубым властным голосом бета произнес:

— В моих действиях не было скрытого умысла, — сощурился он. — Я всего лишь хотел, чтобы ваша любовь расцвела, как розы в зимнюю стужу. Разве ты сам не желал этого?

Джафар упрямо замотал головой.

— Нет, этого желали только вы. С самого начала я хотел скрыть свои чувства, зная, что не добьюсь взаимности.

— Ты просто пошел неверным путем, — начал уверять Томас, но его перебил тихий кашель.

Идрис вяло дернулся и закашлял, жадно хватая ртом воздух. Джафар и Томас сразу же склонились над ним.

Омега ухватился за плечо альфы и попытался сесть, но далось ему это с большим трудом. Осмотревшись и, наконец, вспомнив, что заставило его потерять сознание, Идрис отдернул руку и отпрянул от друга. В глазах его появился страх.

— Идрис, — начал Джафар, но Томас его тут же перебил.

— Ты можешь идти? — спросил второй советник шейха и помог омеге подняться, увлекая того ближе к себе.

— Д… Да, — сдавленно прохрипел омега.

— Я должен отвести тебя к Виктору. Сегодня я освобожу тебя от работы.

Томас подтолкнул Идриса к выходу из шатра, кидая последний взгляд на Джафара, и они направились во дворец.

Вечер наступал медленно, но неизбежно. Небо лениво заволокло синей поволокой, и солнце покорно уступило своё почетное место полумесяцу и звездам. Сегодня дворцовый сад сверкал, утопая в ярких огнях. Музыканты играли тихую спокойную музыку; слуги в праздничных жакетах аккуратно перемещались, держа в руках подносы с разными закусками; повсюду горели свечи.

Фарадж в этот день не поскупился на приглашения. Ближе к ужину в синем шатре едва ли можно было спокойно пройтись, не задев кого-то плечом. На прием в честь шестнадцатилетия Арая Фаиль съехали многоуважаемые бизнесмены, шейхи, медийные личности. Было очень много иностранцев, друзей Фараджа из других стран, которым посчастливилось гостить в Саудовской Аравии в этот день.

Разговоры не стихали, все ждали появления именинника. Но Арай, как и положено омегам из высшего общества, слегка задерживался, давая возможность гостям поближе познакомиться друг с другом и насладиться атмосферой праздника.

Томас в действительности постарался и с помощью слуг превратил дворцовый сад в место, которое в пору описывать в сказках: тысячи свечей были аккуратно расставлены в каждом уголке сада, большой синий шатер, вазы с живыми цветами, приятная музыка и фонтаны. Гости по достоинству оценили старания второго советника шейха. Если не первый, то каждый второй находил время, чтобы поблагодарить Фараджа за приглашение на этот чудесный праздник.

— Ты хорошо справился, — похвалил шейх своего советника, когда Томас нашел его среди гостей.

— Благодарю, мой господин.

Сегодня на Фарадже был одет праздничный костюм. В честь дня рождения Арая ему пришлось сделать исключение и на один вечер забыть о кандуре и арафатке. Свои иссиня-черные волосы он зачесал назад, чтобы отросшие пряди не лезли в глаза. И когда он успел так запустить себя?

Джозеф Фаиль бродил по саду в сопровождении своего подручного и младшего мужа. Мужчина заметно нервничал и это было не удивительно, ведь сегодня наконец-то будет объявлена дата великого торжества, которое свяжет крепкими узами два оазиса.

— Томас, может ты знаешь, где Идрис?

Шейх вместе со своим вторым советником стояли поодаль от шатра, любуясь бескрайней пустыней. Вопрос мужчины заставил бету нервно выдохнуть.

— Нигде не могу его найти, — тихо, словно сам себе, произнес мужчина.

— Я не видел его, мой господин, — скупо бросил Том.

Внезапно из толпы выплыл первый советник шейха и направился к краю сада, держа в руках листы бумаг, которые он аккуратно свернул в рулон. Подойдя к шейху и поприветствовав стоящего рядом с ним Томаса, генерал отчеканил:

— Господин, у меня готов доклад о кочевниках аффара. Прибыли новости из города, я бы хотел сообщить вам о них немедленно.

— Неужели не будет другого времени заняться этим? Как-никак праздник, — небрежно бросил Томас. Но, поймав недовольный взгляд шейха, тут же замолчал и откланялся, оставляя Фараджа с Гердоном наедине.

— Обыск домов дал результаты? — спросил альфа. — Если нет, мне придется лично просить прощения у горожан. Сам понимаешь, когда к тебе в дом врываются и начинают что-то искать…

Они медленно зашагали по краю сада, иногда и вовсе выходя на песок. Рвение Фараджа держаться подальше от празднующей толпы было обоснованно нежеланием встречаться с Араем и Джозефом, а Гердон просто следовал за своим господином.

— Мои люди напали на след организованной группы арабов. Не знаю, виноваты они в произошедшем или нет, но то, что упорно избегают встречи с представителями правопорядка, очевидно.

Где-то вдалеке раздались одобрительные восклики и аплодисменты. Скорее всего, это Арай наконец присоединился к гостям. Фарадж даже не обратил внимания на это, продолжая свой разговор с генералом. Они долго обсуждали, придумывали планы действий и отступлений на все случае жизни. Сколько прошло времени с момента начала их беседы – не представлялось возможным сосчитать. Обойдя дворец по периметру минимум два раза, они наконец-то обсудили все вопросы, касающиеся кочевников аффара.

— Что ж, Гердон, надеюсь, что в ближайшее время эти люди предстанут перед моим судом.

— Можете не сомневаться в этом, — поклонился генерал.

— И, если потребуется, — начал шейх, но тут же замолчал, замедляя шаг.

Впереди, на одном из небольших камней в окружении кустарников и вдали от шатра, сидел Идрис. Плечи его были опущены, а глаза горели неподдельным интересом. Судя по всему, он рассматривал снующих туда-сюда гостей.

— Генерал, на сегодня это все. Вы свободны, — Гердон перевел взгляд на сидящего неподалеку слугу и затем покорно откланялся, оставляя Фараджа одного.

Время близилось к ночи и вскоре празднество закончится. В саду становилось все холоднее и холоднее, легкое одеяние Идриса удивило шейха. Немного погодя, он медленно зашагал в сторону стриженных кустарников, между которыми уединился омега. Завидя альфу, Идрис тут же вскочил с камня и согнулся в поклоне.

— Что ты делаешь здесь один? Еще и так легко одет, не боишься простудиться? — заинтересованно спросил Фарадж и пристально окинул того взглядом карих глаз.

— Мой господин, я… Наблюдаю за праздником.

Слуга не поднимал взгляда и старался сохранять дистанцию, чем немало удивил мужчину. Фарадж подошел ближе и протянул руку, чтобы дотронуться до щеки парня, но тот резко дернулся назад.

— Почему именно здесь? — нежелание омеги ощутить его прикосновение Фарадж оставил без комментария, но его это слегка задело.

— Мне запрещено покидать стены дворца.

— Вот как, — удивился мужчина. — С каких пор?

Идрис замялся.

— Сегодня днем я почувствовал себя нехорошо и советник Томас запретил мне покидать кабинет лекаря до рассвета. Он хотел, чтобы я отдохнул. Но огни так ярко сияли, что я просто не смог удержаться.

— То есть ты здесь прячешься от моего советника? — отчего-то на лице альфы нарисовалась улыбка, но затем она сменилось явным беспокойством. — Тебе сегодня было не хорошо? Что произошло?

Идрис замялся еще сильнее, но все-таки нашел в себе силы выпрямить спину и посмотреть шейху в глаза. За этот день они виделись впервые, но связь между ними, окрепшая накануне, словно никуда и не исчезала. Сердце затрепетало от ощущения близости.

— Сейчас я чувствую себя лучше. Прошу Вас, не делайте вид, что волнуетесь об этом.

Пальцы омеги мелко задрожали. С мгновение Фарадж молчал, рассматривая неожиданно взволновавшегося Идриса, а затем произнес:

— Мне казалось, вчера я увидел в твоих глазах взаимность. Почемуже сейчас в твоем сердце все еще есть место для сомнений?

— Мой господин, — тихо произнес омега, отгоняя ненужные мысли в сторону. — Сегодня великий праздник и очень важный день для всех нас: сегодня будет объявлена дата торжества. Могу я поздравить Вас?

Брови Фараджа взлетели вверх и лицо его преисполнилось изумлением. Напоминание о брачном договоре с семьей Фаиль ясно дало понять, что тревожит Идриса. Шейх притянул омегу ближе к себе и уткнулся носом в макушку, вдыхая такой манящий аромат. Идрис не сопротивлялся. В этих объятиях было так приятно и хорошо. Все вокруг вмиг перестало существовать. Не было ни праздника, ни разных статусов, ничего кроме всепоглощающего чувства наслаждения теплом родного человека.

— Мой маленький омега, — все, что сказал Фарадж перед тем, как впиться в желанные губы жадным поцелуем.

Идрис пискнул от неожиданно проснувшейся внутри мужчины страсти, но покорно разрешил увлечь себя в поцелуй. Где-то вдалеке раздались аплодисменты и громкий смех, но их сейчас это мало волновало.

— Что же происходит, — тихо сказал Фарадж, поднимая лицо омеги за подбородок. — Мое сердце трепещет от одной мысли о тебе. Ты украл мой покой. Осмелюсь признаться, что я давно не испытывал ничего подобного. А может быть и никогда раньше. Каждый день мои мысли противоречивы, мне хочется касаться тебя, разговаривать с тобой, целовать тебя.

— Мой господин, — щеки омеги густо покраснели от этих слов.

Фарадж довольно рассматривал смущенного омегу, нежно поглаживая большим пальцем его подбородок, пока не наткнулся взглядом на слегка посиневшую ссадину на шее.

Альфа замер.

— Что это значит?

Голос его вдруг стал резким и грубым. Холодные пальцы прошлись по хрупкой шее и остановились на том самом месте, где молочная кожа приобрела багровый оттенок. Идрис напрягся.

Самого укуса не было, но намек на метку был очевиден.

Омега не сразу понял, что шейх имеет в виду. Поймав на себе тяжелый взгляд карих глаз, он нахмурился и попытался отстраниться, но мужчина ревностно сжал его в своих объятиях, не давая тому пошевелиться.

— Мой господин, — Идрис поднял руки, собираясь прижать ладонь к шее, но в последний миг отдернул, с сожалением произнеся: — Пусть Ваше сердце не беспокоится о таких нелепых вещах.

— Нелепых вещах? — не унимался Фарадж. — Кто посмел, не имея никакого права, исчерпать твое достоинство?

Идрис опустил голову и замолчал.

— Никто, — начал он спустя мгновение. — Не унял моего достоинства, прошу Вас, не говорите так. Это глупая нелепость, которая не достойна обсуждений.

В глазах Фараджа заиграли янтарные огоньки.

— Ты невинен? — то ли с облегчением, то ли с трепетом спросил альфа.

Омега вспыхнул, но коротко кивнул.

— Тогда какой зверь осмелился посягать на твою честь? Я накажу его по всей строгости закона. Скажи его имя.

Настойчивые вопросы шейха заставляли Идриса вновь окунаться в неприятные воспоминания сегодняшнего дня. Чувства неприязни и страха снова начинали просыпаться в недрах его души. Джафар… Как он мог так поступить со своим другом?!

«Другом? — печально подумалось омеге».

Да, они были хорошими друзьями и товарищами по несчастью. По крайней мере когда-то, но теперь их вряд ли можно было назвать даже знакомыми.

— Господин! — настойчиво раздалось откуда-то сзади.

Идрис и Фарадж моментально отпрянули друг от друга и оглянулись на голос слуги. Маленький мальчишка лет четырнадцати стоял чуть поодаль и стыдливо отводил взгляд.

— Мой господин, празднество подходит к концу, и господин Джозеф Фаиль просил отыскать вас для произнесения торжественной речи.

Фарадж рассеянно бросил:

— Я сейчас же вернусь и произнесу эту речь, а сейчас будь добр, исчезни с глаз моих долой!

Паренек тут же испарился. Альфа так увлекся близостью с Идрисом, что совсем позабыл о том, что их могут заметить.

— О Аллах, — Фарадж почесал переносицу и повернулся к Идрису. — Они ждут от меня торжественную речь, в которой я назову дату свадьбы. В последнее время все вокруг только и твердят об этом. А мне осточертела эта игра в хорошего правителя, я влюблен в Абу-Аби! Но не в те жестокие правила и законы, что заставляют людей идти на поводу у политического долга, забывая о настоящих чувствах и ценностях.

Идрис понимающе склонил голову.

— Мой отец был консервативен в вопросах управления государством. Ему казалось, что на добром слове Абу-Аби не проживет и дня, поэтому бумаги для него были оружием. Фундамент стабильности. Этот брачный договор всю мою сознательную жизнь претил моим принципам, но я не мог ослушаться воли отца. Знаешь…

Фарадж запнулся на секунду, словно обдумывая что-то.

— Арай Фаиль – младший сын правителя Хейжара, но он не должен был участвовать во всем этом: изначально моим мужем должен был стать средний сын семьи Фаиль.

Идрис удивленно похлопал глазами. Из шатра снова донеслись аплодисменты и шейх рассеянно поцеловал омегу в макушку.

— Мне нужно идти.

========== Глава 15 ==========

Глаза Арая Фаиль словно горели синем пламенем, отбрасывая блики расставленных повсюду свечей. Омега с удовольствием наблюдал за стоящим перед ним, застывшим от изумления, Фараджем Абиль и за довольными лицами гостей. Все вокруг поднимали свои бокалы с красным вином.

Арай долго не хотел покидать стен своей комнаты, выделенной ему на втором этаже. Чтобы спуститься в сад на празднование своего дня рождения, ему потребовался не один час раздумий. Сейчас, видя, как меняется выражение лица шейха Абу-Аби, омега с довольной улыбкой сжимал в своих руках подол позолоченной туники и принимал поздравления.

Сегодня Арай был без преувеличений прекрасен. Его густые черные волосы слуги искусно заплели в тугую косу, обрамленную драгоценными рубинами, а на поясе по обычаю красовалась красная атласная лента. Она выразительно подчеркивала линию омежьей талии.

— Наконец-то это свершилось, — Джозеф Фаиль под очередные аплодисменты подошел к Фараджу и похлопал того по плечу. — Какое чудесное место вы выбрали для бракосочетания. Ну, поздравляю, сын мой!

Плечи шейха Абу-Аби были немного опущены, а руки сжимались в кулаки. Ни один мускул на его лице не дрогнул, когда, подойдя к шатру, он услышал раскатистые речи Арая о том, что дата свадьбы уже назначена. Этот наглец даже назвал мечеть, в которой торжество должно будет состояться.

— Я не дождался твоего возвращения, — мягко, словно без края влюбленный в своего будущего супруга, проворковал сын правителя Хейжара, подходя к мужчине. — И сообщил всем о наших планах. Прости меня.

Фарадж отстраненно, словно видит этого парня впервые в своей жизни, посмотрел на омегу. Он шел к шатру с одной единственной целью – услышать о разрыве договора и покончить с этим раз и навсегда.

— Наших планах, — прошипел Фарадж, но Джозеф его тут же перебил:

— На правах родителей, мы благословляем вас, дети.

Когда старик произнес эти слова, Фарадж понял, что теперь обратной дороги нет. Благословение – важная часть мусульманской свадьбы. Торжество уже началось.

Арай с широкой улыбкой прижался к руке будущего супруга и прошептал тому, стараясь встать на цыпочки и дотянуться до самого его уха:

— Вы сделали мне больно вчерашним вечером, — его голос на мгновение задрожал, но затем с уверенностью омега продолжил: — А я буду делать Вам больно всю жизнь.

После этих слов вечер для шейха Абу-Аби прошел словно в тумане. На все вопросы он отвечал невнятно, а в конце вечера и вовсе, сославшись на большое количество незавершенных дел и приказав гостям веселиться, направился в свои покои.

— Вот же черт! — вырвалось у альфы, когда он поднимался по лестнице на второй этаж. Несколько идущих мимо слуг сразу же испуганно застыли и склонили свои головы.

Войдя в свои покои, мужчина сразу же кинул раздраженный взгляд на открытые окна, за пределами которых раздавалась музыка и не смолкали разговоры.

— Прикажите слугам закрыть все окна в моем дворце! — закричал шейх, чтобы стоящие за дверью патрульные услышали его.

Несколько мужчин сразу же ринулись выполнять приказ.

— Играть со мной вздумал, — зашипел Фарадж, стягивая с себя ненавистный пиджак и кидая тот на пол. — Да кем он себя успел возомнить?

Дверь, ведущая в спальню, затрещала от удара об стену, когда альфа с размаха толкнул ее от себя. Ему хотелось размозжить все в этой комнате, до последнего кувшина, порвать каждую тряпку: только бы это всепоглощающее чувство гнева и ненависти утихло. Оно словно пожирало мужчину изнутри, не давая трезво мыслить.

— Что за игру удумал вести этот юнец? — шейх завалился на постель и стянул с себя брюки, так же швыряя те на пол. Он был невероятно зол. Так зол, как еще не был никогда раньше.

Схватив в руки подсвечник, который стоял на небольшом прикроватном столе, Фарадж замахнулся и со всей силы швырнул его в сторону двери. Как раз в тот момент, когда та открылась и в проеме показался силуэт слуги.

— Ах! — парень успел уклониться от летящего в него подсвечника.

— Идрис! — выдохнул от неожиданности альфа.

Они посмотрели друг на друга – оба в очень смешанных чувствах.

— Простите господин, мне было приказано закрыть в ваших покоях окна, но я не знал, что застану Вас, — затараторил омега и попятился назад. — Мне подумалось, это обычное штатное задание.

— Нет, стой, — Фарадж поднялся с кровати и подошел к испугавшемуся омеге. — О Аллах, я не ведал, что творю. Извини…

Испуг начал отступать и лицо слуги исказилось удивлением и одновременно смущением. Во-первых, сам шейх сейчас извинялся перед ним и от этого становилось еще более неловко. Во-вторых… Сейчас перед ним стоял полуобнаженный мужчина, облаченный лишь в белую рубаху и нижнее белье.

Успев рассмотреть некоторые вещи, слуга стыдливо опустил взгляд в пол и попятился назад.

— Господин, могу я вернуться свою комнату? — промямлил Идрис и, отвернувшись, быстро зашагал к выходу. Его щеки взорвал алый румянец. Как можно скорее он хотел покинуть покои шейха и убежать как можно дальше отсюда.

— Нет, — выдохнул Фарадж, успевая схватить омегу за руку. — Разве тебе не нужно закрыть окна?

— Вы и сами сможете их закрыть! — вырываясь, воскликнул Идрис, все еще не глядя в сторону господина.

— Эй, тебе отдали приказ, — напомнил Фарадж, удивленный таким поведением. — Ты не собираешься выполнить его?

Не понимая, почему Идрис так себя ведет, альфа схватил того и потянул на себя. Омега сдавленно пискнул, оказавшись на постели под тяжестью мужского тела. Фарадж навис над ним, с пристальным вниманием рассматривая раскрасневшееся лицо.

Локоны черных волос разметались по белоснежным подушкам, создавая контрастность. Омега дышал так тяжело, что, казалось, вот-вот задохнется. Он и понятия не имел, что все обернется таким образом, когда выслушивал поручение старшего управляющего.

— Надо же, — Фарадж приподнялся на локтях, давая парню больше места. — Не замечалось мне раньше, как сильно ты похож на моего друга детства.

— О чем Вы? — запнулся Идрис.

— В раннем детстве родители подарили мне щенка грюнендаля, который вырос в большую статную овчарку. У него был такой же прямой взгляд и густая мягкая шерсть, — мужчина прикоснулся к спутавшимся локонам Идриса и начал играть с ними.

— Хотите сказать, я похож на пса? — спросил парень, смиренно прекращая вырываться.

Лицо альфы было так близко, что хватило бы и нескольких десятков сантиметров, чтобы дотронуться до него.

— Почему ты упорно избегаешь моего взгляда?

— На Вас почти нет одежды.

Мужчина застыл на мгновение, вспоминая, как несколько минут назад гневно стаскивал с себя пиджак и брюки, забыв накинуть на плечи халат. На лице альфы нарисовалась многозначительная улыбка.

— Совсем забыл об этой мелочи, — он медленно приблизился к плотно сжатым губам лежащего под ним омеги и осторожно прошелся по ним языком, словно спрашивая разрешения на осуществление своих желаний.

— Мой господин… — Фарадж улучил момент и проник языком в омегу.

За окном стихало празднество: крики уже были не так слышны, а музыка становилась все тише и тише. Спальню постепенно начала заполнять влажная ночная прохлада. Кажется, в Абу-Аби скоро придут дожди, сменяя вечную ночную духоту.

Идрис уперся вспотевшими ладонями в массивную грудь, но Фарадж со всей присущей ему настойчивостью продолжал сплетать их языки в страстном поцелуе. События этого вечера все еще накатывали навязчивой неприятной волной, и шейх старался забыться, увлекая лежащего под ним Идриса в новые и новые поцелуи.

— Мой господин! — воскликнул испуганно Идрис и начал елозить по постели, стараясь отодвинуться.

Фарадж счел восклик за неопытность молодого любовника, но через несколько страстных поцелуев понял, в чем причина его метаний. В глазах Идриса появились первые бусинки слез. Он вздрагивал всем телом, когда нечаянно касался рукой разгоряченной кожи альфы. От Фараджа пахло настоящим мужчиной, терпкий запах возбужденного самца распространился по комнате, забиваясь в каждый угол. В ответ на это аромат Идриса тоже стал раскрываться.

— Нет, мой маленький омега, только не говори мне, что это…

Мужчина втянул полной грудью дурманящий аромат цветущих ирисов. Он был таким насыщенным и сильным, что, окажись на месте Фараджа кто-нибудь другой, его бы непременно затошнило от такой приторности. Но для того, чье сердце билось в унисон с сердцем истинной пары, этот аромат был слаще меда, желаннее всех богатств мира.

— Я чувствую себя странно, — прошептал Идрис как будто в бреду, все еще сжимая в своих руках простыни. — Очень хочется пить и…

Омега вдохнул полной грудью через нос и плотно сжал губы, чтобы не произнести чего-нибудь непристойного. Окружающие предметы постепенно начинали терять свои очертания, сливаясь в один серо-синий фон. Перед собой он видел только напряженное лицо шейха и его мерно вздымающуюся грудь.

— У тебя до этого были течные периоды? — спросил Фарадж.

— Ммм, — тяжело дыша, омега начал соображать. — Нет, это первый.

Альфа подскочил с кровати. Наскоро он натянул на себя шелковый красный халат, предназначенный для сна, и зашагал вон из спальни, плотно прикрывая за собой дверь.

— Я… — всхлипнул Идрис. Он совершенно не понимал, что происходит с его телом и сознанием и от этой неизвестности хотелось забиться в угол. — Не оставляйте меня, мой господин. Что мне делать?

Слуга остался наедине с полуночной тишиной и редкими воскликами, раздававшимися из открытого окна. Музыка давно стихла, праздник был окончен и только слуги остались в саду, чтобы привести «зеленый рай» в порядок перед завтрашним утром. Идрис, поднявшись с кровати, подошел к большому настенному зеркалу, которое заметил при входе в покои шейха, и стал рассматривать свое опухшее лицо: волосы были растрепаны, щеки заливались нездоровым румянцем и со лба стекали капельки пота. Не самый лучший вид для первой ночи, проведенной с мужчиной.

Дверь отворилась прежде, чем Идрис успел подумать следующую мысль. В проеме стоял Фарадж со стопкой одежды в руках.

— Эти вещи, — мужчина кинул их на постель. — Переоденься и постарайся привести себя в порядок. Хотя бы немного.

На секунду омеге показалось, что его бесцеремонно выгоняют из спальни.

— Неподалеку от Абу-Аби расположен военный лагерь: моя личная резиденция на все случаи жизни. Никто и не подумает нас там искать.

— Вы хотите сказать…

— Мы сейчас же отправимся туда.

— Но как же гости?

— Нет. Идрис, посмотри на меня, — Фарадж подошел к Идрису и прошелся ладонью по его щеке, нежно поглаживая большим пальцем ямочку на подбородке. — Первый течный период очень важен для твоего здоровья. Раз уж я успел отыскать тебя, мой маленький истинный омега, то не могу позволить себе не быть с тобой рядом в это время. Если мы останемся здесь – твой аромат привлечет слишком много ненужного внимания, да и мне придется постоянно отвлекаться на государственные дела. Отправлять тебя в омежий район Томасу я не позволю.

Голова была тяжелой, но Фарадж старался рассуждать здраво.

Среди слуг редко можно было встретить омег, но, если такие случаи и бывали, когда у них начиналась течка, Томас сразу же ссылал бесполезных на некоторый период времени слуг в самый дальний район города. Как только течка у таких омег заканчивалась, их тут же возвращали обратно.

— Но что вы скажете семье Фаиль? — сомнения в душе Идриса начинали медленно растворяться, когда он почувствовал уверенность своего альфы.

— Завтра на рассвете Арай со своей семьей отправляются обратно в Хейжар. Думаю, мое отсутствие не сильно заденет их, а все остальные дела я поручу своим советникам. За несколько дней с Абу-Аби ничего страшного не случится.

По традициям, после объявления даты свадьбы и благословения родителей, будущим супругам запрещено видеть друг друга до церемонии бракосочетания. Именно поэтому Джозеф забирал своего сына домой до самого торжества.

Идрис коротко кивнул и начал переодеваться. Голову словно сжимали чугунные тиски. Было тяжело дышать и очень хотелось сделать хотя бы глоток прохладной воды. Словно услышав желание своего омеги, Фарадж налил в хрустальный стакан воды из стоявшего на столе кувшина.

— Выпей, тебе станет немного легче. До лагеря всего несколько десятков минут пути, — пока Идрис жадно поглощал жидкость, шейх поцеловал его в лоб и вышел из спальни.

Как они покидали дворец Идрис запомнил смутно. Темные коридоры, разговоры шейха со своим первым советником и неодобрительный взгляд последнего, его длинная в пол туника с высоким воротником и хиджаб.

Взяв с собой несколько сопровождающих, Фарадж усадил слугу на своего белоснежного коня и сам сел сзади, плотно прижимая к себе Идриса, чтобы во время галопа он не упал с коня. Дорога действительно оказалась недолгой.

— Где мы? — задался вопросом Идрис, когда увидел перед собой совсем отличную от привычной пустыни местность.

Их окружили высокие горы из песка, вершины которых нежно гладил ночной ветер. В темноте было сложно разглядеть их получше, да и сейчас было совершенно не до них.

— Пустыня – это большой песчаный океан, мой маленький омега. Можешь называть это чудо большими волнами пустыни Раиса.

Фарадж улыбнулся и, показав жестом следовать за ним, повел коня к трем невысоким шатрам, расположившимся впереди, прямо между двумя большими волнами из песка. Их встретили двое мужчин: оба в возрасте. После недолгой беседы, за содержанием которой Идрис особо не следил, альфа повел омегу в один из шатров.

Большая двуспальная кровать, ничем не уступающая дворцовой, расположилась за плотной темно-синей шторой. Почему Идрис первым делом обратил внимание именно на нее – он не знал, но уже чувствовал, как хочет растянуться на ней, снимая с себя все эти одежды, взмокшие от пота и желания. Хиджаб он носил впервые в своей жизни и с уверенностью мог бы заявить, что больше никогда не обмотает свою голову платком. Ему показалось это очень неудобным.

Сзади материализовался шейх и помог омеге снять со своей головы черные платки, откладывая те на ближайший туалетный столик. Когда мужчина нежно коснулся холодными пальцами его шеи, Идрис блаженно втянул прохладный воздух. Через минуту с одеждами было покончено и оба оказались на прохладных простынях, услужливо застеленных перед самым их приездом.

— Холодно, — прошептал омега, глядя в карие, отдающие янтарным блеском, глаза.

— Я согрею.

Шейх подмял омегу под себя и начал властно рассматривать обнаженное тело. Сколько раз он видел это во снах, сколько раз представлял этого омежку, укравшего его сердце и спокойствие, обнаженным? Самые смелые фантазии были о том, как он овладевает Идрисом бессчетное количество раз, как сплетаются их тела в любовной агонии, даря безумное наслаждение. Однако сейчас, глядя в эти голубые глаза, на это бледное личико, ему совершенно не хотелось безумств. Только тихой нежности.

Медленно наклонившись, Фарадж попробовал знакомый вкус желанных губ. Широкими ладонями он схватил бедра Идриса и бесстыдно развел их в стороны, стараясь делать все как можно осторожнее, чтобы не испугать. В голове все еще звучали слова, произнесенные накануне в саду.

Идрис с трепетом наблюдал за каждым движением альфы. От одной мысли, что он лежит абсолютно голым, у него сводило мышцы на ногах, а тот факт, что этот мужчина является еще и шейхом и вовсе заставлял омегу прикрывать лицо руками.

— Нет, так не пойдет, — с легкой, но не менее от этого напряженной улыбкой сказал Фарадж. — Я хочу видеть твое лицо, не прячься от меня.

— Простите, мой господин, — пролепетал Идрис и убрал руки от лица.

Фарадж резко отпрянул от него, чем вызвал вздох, полный облегчения и удивления.

— Немного странно слышать столь формальное обращение, когда мы наедине.

— Но… Как же тогда…?

— По имени.

Новый поцелуй застал Идриса врасплох, как и только что произнесенные слова. Руки альфы медленно, но верно задвигались по омежьим бедрам, задевая причинные места. Задохнувшись от новой волны смущения, Идрис попытался вырваться из крепких объятий, но он не смог пошевелить даже пальцем на руке. Фарадж начал спускаться настойчивыми поцелуями вниз по животу и когда достиг пункта назначения, у омеги свело дыхание.

— Г-господин!

— Неправильно, — грозно прошептал мужчина и, последний раз взглянув в округлившиеся донельзя голубые глаза, провел языком по внутренней стороне бедра, увлекая себя в то самое действо, которое заставило Идриса воскликнуть и откинуться, закрывая раскрасневшееся лицо руками.

— Фарадж! Фарадж! — вырывалось из его уст, пока шейх медленно двигал головой вверх-вниз, доводя истинную пару до предела.

Течный период давал о себе знать. В обычном состоянии, когда твою голову не сжимает и взгляд смотрит прямо перед собой, Идрис никогда не позволил бы себе такую фамильярность. Никогда бы в жизни не подумал о том, о чем думает и чего желает сейчас.

Не дав закончить омеге, с улыбкой слыша недовольное мычание и требования продолжить, мужчина повернулся набок и плотно прижал к себе взмокшее от пота желанное тело. Пальцами он нашел сочащийся смазкой вход и стал аккуратно растягивать его пальцами. Один палец, второй… Было очень туго, но спустя несколько минут по протяжным стонам альфа понял, что можно продолжать, и придвинулся к омеге вплотную.

Почувствовав сзади что-то горячее, Идрис дернулся, но в следующую секунду его тело прожгло пронзительной болью, на простыне появились первые алые капельки. Альфа старался не спешить, осознав, что был слишком резок; дать Идрису привыкнуть к этой наполненности, но держать себя в руках с каждой секундой становилось все сложнее.

— Тихо, мой маленький омега, — томно прошептал шейх и слегка надавил, чтобы войти полностью. — Потерпи немного, скоро нам будет очень хорошо.

После минутной паузы, он провел ладонью по дрожащим плечам и плавно покачал бедрами. Движения становились смелее и с каждым разом альфа входил все глубже. Фарадж словно плавал по волнам безмерного удовольствия. Нутро Идриса слегка обжигало его плоть, даруя новое, неведанное ни с кем раньше наслаждение.

— Все… Хорошо? — рвано спросил альфа, утыкаясь носом в его макушку и вдыхая вибрирующий аромат ирисов.

Идрис повернулся, посмотрел на взмокшее лицо любовника и утонул в новом протяжном стоне. Довольный таким ответом, Фарадж сделал последнее движение тазом, повернулся на спину и приподнялся, усаживая омегу сверху. От смены позы удовольствия не убавилось и Идрис начал инстинктивно двигаться, придерживаясь за широкие плечи. Внизу все еще зудело от непонятных ощущений и жгло от небольших разрывов, но получаемое от близости с Фараджем удовольствие перекрывало все остальные чувства.

В тот момент, когда мужчина понял, что развязка уже близко, он плотно прикрыл глаза и впился зубами в тонкую шею, словно прокусывая ее. Чувства собственничества сразу же пробудились в нем с новой силой, когда его ушей коснулся протяжный вопль и последующее за ним рыдание. Прорычав в ухо Идрису что-то невнятное, но требовательное, альфа закончил, делая последние движения.

Обессиленные они завалились на постель.

— Ф… Фарадж, — испуганно проговорил Идрис, ощущая в себе горячие соки их любви.

— Тс-с-с, мой маленький омега, — обессилено ответил ему шейх. — Сегодняшняя ночь будет длинной. У тебя есть немного времени, чтобы отдохнуть. А затем я снова потребую твоего внимания.

Комментарий к Глава 15

С наступающим праздником, дамы! :)

========== Глава 16 ==========

Несмотря на то, что утро было настолько ранним, насколько это было возможно, это не мешало солнцу безжалостно опалять пески пустыни Раиса. Утренняя жара в Абу-Аби могла сравниться только лишь с знойными африканскими полуднями.

Бегущий на своем верном вороном скакуне, шейх рассеянно смотрел перед собой. Легкая улыбка не сходила с его губ на протяжении всей дороги от военного лагеря до дворца. В голове то и дело всплывали воспоминания прошедшей ночи, но шейх упорно отмахивался от них, настраивая себя на деловой лад. Сейчас он направлялся во дворец не по своему желанию, а для того, чтобы решить вопросы политической важности, которые требовали его присутствия. Альфа уже представлял, как увидит заспанного сонного голубоглазого омежку, когда вернется обратно, дотронется до его черных локонов…

— Рад приветствовать Вас, мой господин, — Гердон уже ждал у сада.

Фарик как всегда был пунктуален. По его внешнему виду сразу можно было понять, что человек он военный: зачесанные седые с небольшой залысиной на макушке волосы, черные одежды и сабля за спиной. Гердон всегда был верен своему стилю. И своим обязанностям первого советника шейха Абу-Аби.

— Сразу приступим к подписям, затем перейдем на деловые встречи. Я должен вернуться обратно к полудню и не часом позже.

Гердон кинул на шейха непроницаемый взгляд, но не возразил ни словом. Должно ли сказать, что все, кто знал об увлечении Фараджа молоденьким слугой, воспринимали этот факт не со спокойным сердцем? Однако открыто высказать господину об обязанностях шейха перед своим народом никто не решался. Все ждали, когда мужчина «наиграется» со своей игрушкой и вернется в прежнюю стезю.

— Вчера мне пришлось отменить важную встречу с главным торговцем в городе. Вы отсутствовали весь вечер и всю ночь. Он ожидал вашего внимания, но под утро сдался и уехал.

— Что ж, — шейх пожал плечами.

— Сегодня он отправился в ОАЭ. В Абу-Аби его не будет чуть больше месяца. Вопросы о поставках из Азии теперь придется отложить на неопределенный срок, — словно с укором произнес генерал, все так же глядя перед собой и сохраняя нейтралитет.

— Ты знаешь, по каким причинам я отсутствовал все это время, — остановился Фарадж и посмотрел на своего советника.

— От этого не легче, — Гердон так же остановился и посмотрел на своего господина, выдерживая колкий взгляд карих глаз.

Несколько секунд оба молчали, а затем одновременно повернули в сторону личного кабинета шейха и зашагали.

— Просто хотелось бы напомнить, что через несколько дней состоится ваша свадьба.

Бумаг для подписи оказалось не так много, как предполагалось. Прошения торговцев о разрешении на ввоз импортной продукции Фарадж подписал сразу же, так как этим вопросом он занимался длительное время и прийти к логическому завершению уже давно было пора. А вот с соглашениями пришлось повозиться не один час. Когда большая часть работы была завершена, Фарадж устало выдохнул и откинулся на кресле.

— Что-нибудь произошло в мое отсутствие? — спросил шейх и встал со своего места, подходя к окну.

Как же он не любил эту часть своей жизни: нудную и скучную, однако, немаловажную. Сидеть подолгу в своем личном кабинете и разбирать разного рода макулатуру было мужчине не по душе, поэтому большую часть этой работы выполняли Томас и Гердон, каждый в части своей компетенции. Но были бумаги, которые требовали личного внимания шейха.

— Семейство Фаиль покинуло стены дворца за несколько десятков минут до вашего прибытия. Арай был опечален тем фактом, что вы не присутствовали при их отъезде.

Фарадж лишь хмыкнул в ответ, продолжая обводить взглядом свои владения. Солнце уже поднялось достаточно высоко, освещая каждый уголок придворного сада. Яркие лучи затейливо играли с листочками кустарников, с травинками искусственного газона, создавали причудливые тени, огибая большие камни. Дворец только начинал просыпаться, прогоняя остатки ночи.

— Однако Джозефа Фаиль ваше отсутствие ничуть не огорчило. Более того, он попросил передать Вам самые наилучшие пожелания и сказать, что он очень ждет заветного дня, — добавил старик.

— А я жду того дня, когда же весь этот цирк прекратится, — задумчиво ответил шейх, наблюдая за двумя одинокими фигурами, прогуливающимися по саду. — Гердон, напомни мне пожалуйста, когда это мой второй советник сдружился с Паулем?

Увидеть гуляющего на рассвете в саду Томаса было неожиданностью. И если бы не тот факт, что по утрам Томас выполняет утренний туалет и посещает западное крыло, чтобы раздать указания слугам, эта прогулка навряд ли смогла бы показаться странной. Фарадж помнил, что наказал своему второму советнику заняться делами гарема на время, пока не пройдет весь шум со свадьбой. Но тогда, по выражению лица Томаса, было понятно, что эта идея пришлась ему не по душе.

Гердон поднял голову и прекратил чтение очередного прошения. Озвученный вопрос заинтересовал его.

— С недавних пор вы наказали ему заняться гаремными делами, если я не припамятовал, — заметил Гердон, почесывая лысеющий затылок. — Но я не замечал его рвения к этой работе. Однако, он прекрасно справляется со своими обязанностями.

В комнате воцарилось напряженное молчание. Гердон наблюдал, как нахмуренный Фарадж берет в руки стопку бумаг и начинает пристально их изучать. Или делать вид, что изучает. Спустя несколько минут мужчина кинул сквозь чтение:

— Не хочу ввергать в сомнения верность своего второго советника, но вынужден отдать тебе приказ.

— Да, мой господин, — настороженно ответил старик. — Вы хотите, чтобы мои люди проследили за Томасом?

— Присмотрели, — сощурился Фарадж, подбирая нужное слово. — Не допустили внештатностей.

— Готов выполнить любой ваш приказ, мой господин.

— И еще одна просьба, касательно Пауля. Недавно он оговорился и произнес очень странную фразу…

***

К обеду жара пошла на спад.

Идрис очнулся ото сна, когда солнце уже отстояло свое в зените и медленно начинало спускаться за горизонт. Плотные шторы лениво колыхались, сражаясь со сквозняками, проникавшими в шатер. Было непривычно тихо.

Омега приподнялся на локтях и внимательно осмотрелся. Вчера у него не было возможности успеть оценить обстановку. Большая двуспальная кровать расположилась в самой дальней части большого шатра, рядом стояла небольшое плетеное кресло с позолоченными ножками и маленький туалетный столик. Пол был устлан персидскими коврами хорошего качества, но уже изрядно потертыми от времени. Эту импровизированную спальню от остального пространства отделяла лишь плотная штора.

В шатре никого не наблюдалось. Повсюду валялись грязные вещи; простыни были смяты и испачканы. Рядом с кроватью, на столике, покоилась ваза с фруктами и записка: «На случай, если ты проголодаешься». Кокосы, бананы и персики. Идрис окинул аппетитности взглядом, но сразу же отвернулся. Есть не хотелось, хотелось просто пить.

Словно немое кино, в голове начали всплывать картинки вчерашней ночи: сплетенные в любовной агонии тела, сладкие стоны и просьбы не останавливаться.

— Я называл господина по имени, — Идрис приложил ладонь ко лбу и стыдливо закатил глаза. — Я с ним…

О Аллах, сколько всего произошло прошлой ночью.

Нечаянно коснувшись шеи рукой, омега зажмурился от искры неприятных ощущений. Метка. В голове тут же возник образ кусающего его Фараджа. Мужчина так сильно сжимал в своих руках тело Идриса, что оставил на его руках и ногах багровые отметины.

— Это было не особо приятно,— прошептал омега вслух и встал с кровати.

Натянув на себя единственно чистую вещь в этом шатре – грязную кандуру шейха, лежавшую на кресле - и подвязав волосы какой-то веревкой, омега направился к выходу из шатра. На шею он повязал плотный черный шарф. Все тело было липким и от этого Идрис чувствовал себя не самым лучшим образом. Интересно, где же шейх?

Немного отодвинув шторы входа в шатер, Идрис попытался оценить обстановку. Выходить в таком виде не очень-то хотелось, но если по-другому ему не найти хотя бы ведра воды, чтобы обмыться, то придется себя все-таки перебороть.

Неподалеку стоял какой-то парень и, явно скучая, натирал что-то очень похожее на небольшой кинжал. Иногда он оглядывался по сторонам.

— Тебе что-то нужно? — заинтересованно спросил парень, увидев глазеющего на него Идриса. — Если ты ищешь воду, — парень бросил короткий оценивающий взгляд на потрепанного слугу, а затем отвернулся и продолжил заниматься своими делами. — То ее здесь нет.

На вид ему было не больше двадцати пяти лет. Внешне походя на обычного арабского жителя, он создавал впечатление очень сдержанного человека. Фразы его были резки, коротки и несли в себе ровно столько смысла, сколько было нужно. Вел он себя немного странно: постоянно озирался по сторонам, словно маленький воришка.

— Нет воды? — спросил омега и почесал предплечье. — Ну, может быть, хотя бы лужи есть?

— Ты что, собрался мыться в луже? — парень удивленно покосился на омегу и наконец отложил кинжал.

Когда Идрису приходилось не жить, а выживать в районе желтых песков, он пил воду из выброшенных бутылок, ел еду из мусорных баков, поэтому помыться в грязной луже и хоть как-то смыть с себя копоть для него не было чем-то неподобающим. Всего лишь возможность стать хоть немного чище. Да, он уже давно служит шейху во дворце и здесь нет проблем с чистой проточной водой, но сейчас тело Идриса так чесалось, что лужа не казалась таим уж плохим вариантом.

Парень еще раз смерил омегу взглядом и кивнул.

— Знаешь, неподалеку отсюда есть озеро. Я мог бы сводить тебя туда ненадолго.Шейх скоро вернется, но если ты не будешь долго мыться…

— Я очень быстро! — заверил Идрис собеседника.

Вокруг никого не было и Идрис смело шагнул, выходя из шатра. Отсутствие патрульных почему-то не показалось чем-то странным. Все его мысли были только о том, как бы поскорее смыть с себя всю грязь и засохший соленый пот, из-за которого так сильно чесались руки и ноги. Неплохо было бы помыть и голову: черные слипшиеся и запутавшиеся пряди сосульками болтались за спиной.

Парень махнул рукой и повел парнишку за собой.

Три больших шатра остались позади и перед ними раскинулась необычайной красоты картина. Идрис остановился на мгновение, любуясь природными красотами – он еще ни разу в жизни не видел ничего подобного. Парень, ведущий его к озеру, заметил восторженное выражение лица омеги и спросил:

— Что-то не так?

— Я, — от вопроса Идрис споткнулся на ровном месте. — Никогда не был за пределами Абу-Аби. Разве в пустыне могут быть горы?

— Вы же… Кхе, — альфа сделал вид, что подавился воздухом. — Это не горы. Это барханы. Там, где часто дуют ветра, растут кучи песка. Получаются вытянутые вдоль ветра насыпи. С той стороны, откуда дует ветер, он делает их склоны пологими, с противоположной стороны они более крутые, обрывистые, — они ступали меж двух высоких насыпей песка, из-за которых сложно было разглядеть пустыню. — Это привычное явление для таких непокорных и диких пустынь, как Раиса.

— Песок совсем черный, — заметил Идрис, глядя под ноги.

— Это смесь песка и глины. Возможно еще и кристаллов солей, раковинных крошек. Один Аллах ведает из чего творит наш мир.

Лицо Идриса обдало порывом ветра, смешанного с песком.

— Осторожнее, — обернулся парень, услышав вздох омеги. — Дюны не знают покоя. Их верхушки «дымятся» – ветер вздымает мелкие частички, которые могут доставить немало проблем. Более крупные песчинки он тащит вверх по пологому спуску, перебрасывает через вершину, и они падают с обрывистой стороны. В итоге весь холм передвигается ветром все дальше и дальше. А позади, на его прежнем месте снова начинают оседать принесенные порции песка, и образуется новая дюна.

Идрис, пораженный столь интересным рассказом о жизни пустыни, внимательно слушал собеседника и молча следовал за ним.

— А Вы…

— Мое имя Хюрей, — отчеканил парень, словно очень долго заучивал свое имя.

— Хюрей, вы ведь не из Абу-Аби, верно? — заметил Идрис, вспоминая, что нигде раньше не мог увидеть этого человека.

Альфа промолчал и ничего не ответил.

Вдруг из ниоткуда перед ними появилось озеро. Еще секунду назад впереди была только бескрайняя пустыня, а по бокам барханы и дюны, но пойдя несколько метров они оказались на вершине обрыва. У Идриса вмиг перехватило дыхание, и он забыл о своем вопросе. Небольшое несимметричной формы озеро было больше похоже на мираж, нежели на источник, подаривший пустыне Раиса маленький райский уголок. Высокие пальмы и многочисленные дикие кустарники аккурат обрамляли берег.

— Да, оно прекрасно, — довольно согласился Хюрей с восторженным взглядом омеги. — Я подожду тебя здесь, но через десять минут мы уже должны быть в лагере. Время пошло.

Поудобней устроившись на склоне, парень стал наблюдать, как Идрис медленно начал спускаться вниз к озеру, снимая с себя по дороге шарф.

— Ах, как жжет, — вспотевшей от жары ладонью омега дотронулся до шеи, освобожденной от плотной ткани.

Больно. Он никогда бы не подумал, что соединение двух истинных приносит такие неприятные ощущения. Рана все еще немного кровоточила, если ее потревожить, хоть и была небольшого размера. Многогранность чувств не давала Идрису насладиться тем, что он теперь меченый омега. Да, Фарадж является его истинной парой, но это не отменяет того факта, что он без пяти минут женатый шейх.

Где-то вверху тихо шумели кроны пальм. Озеро было невероятной чистоты. Сквозь прозрачную воду можно было разглядеть песчаное дно. Оглянувшись и убедившись, что Хюрей не смотрит в его сторону, Идрис начал снимать с себя кандуру. Прохладность воды не остановила омегу и одним рывком он погрузился с головой.

— Ах!

Вынырнув через несколько секунд, Идрис блаженно втянул теплый воздух. Тело мгновенно перестало чесаться. Черные волосы водопадом сползли на плечи, прикрывая собой спину и грудь. Омеге сразу вспомнились слова шейха о том, что он похож на его собаку. Возможно, сейчас так и было. Интересно, куда уехал шейх, не дожидаясь его пробуждения? Разве он не говорил, что несколько дней они проведут в военном лагере?

Омеге пришлось резко обернуться, когда он почувствовал на себе пристальный взгляд. Из его груди вырвался сдавленный писк: на самом берегу стоял мужчина, облаченный в черные одежды, и наблюдал за купающимся омегой сквозь тонкую прорезь чадры. Стараясь прикрыться руками, Идрис спросил ломающимся голосом:

— Кто Вы?

Стоящий напротив человек лишь хмыкнул и пнул ногой белую кандуру и черный платок, которые Идрис оставил на берегу минуту назад.

— Одевайся. Пора знакомить тебя с миром.

— С каким миром? — омега кинул взгляд за спину мужчины, но не нашел глазами Хюрейя. Того словно и след простыл.

— С миром лжи, фальши и несправедливости, — гаркнул мужчина и зашел в воду по колено, чем немало испугал Идриса, попятившегося назад к середине озера.

Выйти на берег все же пришлось, когда спустя несколько мгновений мужчина в черных одеждах выволок его из воды за руки. Омега стыдливо прикрылся одеждами, чувствуя пристальный взгляд на своем обнаженном теле.

— Долго будешь свои кости прикрывать? Нас уже ждут. Ты мне не интересен, жалкое подобие омеги.

Кандура прилипла к мокрому телу, а шарф скрыл шею. Идрис одевался так быстро, как только мог, попутно чувствуя отвращение ко всему происходящему.

«Что происходит, — билось у него в голове. — Эти люди очень похожи на кочевников. Господин, где же вы?!»

Мужчина схватил Идриса под локоть и потащил обратно к лагерю, где уже стояла открытая повозка, запряженная двумя лошадьми в окружении еще двух кобыл. Подлених стояли двое мужчин и о чем-то переговаривались. Узнав в одном из них своего давнего мучителя, сомнений не осталось. Идрис дернулся назад, но был крепко схвачен и повален на колени.

— Нет! — закричал омега. — Вы убийцы, что вам нужно от меня?!

Трое широкоплечих мужчин переглянулись и загоготали в голос. За одеждами было сложно разглядеть их мускулистые и подготовленные к дракам тела, однако аура недоброжелательности выдавала их намеренья.

Из шатра вдруг вышел еще один кочевник и приволок к повозке связанного Хюрейя, рот которого был завязан грязной тряпкой. Он брыкался и мычал, но не мог выбраться из своих оков. Идрис с испугом осмотрелся – лагерь, как и прежде, пустовал, а это значит, что им никто не сможет помочь.

— Кидайте их в повозку и поехали. До Эр-Рияда полдня пути, если не успеем придется объясняться перед Алдувом, а мне не очень хочется стоять на коленях.

Мужчина, который вытаскивал Идриса из озера, обвязал туго его руки за спиной и так же, как и Хюрейю, завязал рот тряпкой. Обоих закинули на повозку, спиной друг к другу. И только тогда, когда кочевники обговорили дорогу и сходили по нужде, все двинулись в путь.

Несмотря на то, что время уже клонилось к вечеру, ехать в открытой повозке под палящим солнцем было не очень приятно.

Когда кочевники отъехали от лагеря уже довольно далеко, Идрис попытался освободить руки от веревок, но у него это не получилось. Место на запястьях, где кожа соприкасалась с бамбуковой веревкой, жгло и чесалось. Неприятные ощущения не давали Идрису покоя: он елозил, мычал, а через полчаса пути, когда смирился со своим положением, стих и опустил голову. Мокрая кандура, поначалу неприлично облегающая тело омеги, быстро высохла обдуваемая со всех сторон ветром. Все это время Хюрей сидел молча и почти не шевелился. Он кропотливо разжевывал неприятно грязную тряпку. Ткань была не плотной, поэтому спустя несколько десятков минут Хюрей наконец-то выплюнул ее и вдохнул полной грудью.

— Как…ты? — он повернул голову к Идрису.

Омега лишь пожал плечами, все так же глядя перед собой. Голос альфы вырвал его из неприятных воспоминаний того самого вечера, когда кочевники аффара схватили его в районе желтых фонарей. Тогда он выбрался чудом, с помощью своих друзей. Но что же делать сейчас, посередине пустыни?

— Поверни немного голову. Я попробую…

Хюрей закусил узел зубами, завязанный на затылке у Идриса, и стал его стягивать. Через секунду ему удалось задуманное и Идрис благодарно вдохнул теплый воздух через рот.

— Спасибо, — прохрипел он и кинул настороженный взгляд на кочевников аффара, которые совсем не обращали на них внимания и продолжали переговариваться.

— Мы выберемся отсюда, — заявил Хюрей.

Уверенности альфы можно было только усмехнуться. Кочевники аффара – жестокие люди, не знающие слово «милосердие». В этом Идрис уже успел убедиться, когда провалялся в кабинете Виктора несколько дней до полного заживления ран.

— Послушай, в Эр-Рияде есть темница для рабов. Наверняка нас везут именно туда, потому как на остальной территории города власти жестко контролируют рабовладельческую политику. Но в городе мы навряд ли сможем сбежать и скрыться. Это территория Алдува. Не знаю, как ему удается проделывать свои грязные дела, но государство смотрит на весь этот беспредел сквозь пальцы, пока речь не заходит о торговле рабами.

Ненавистное имя заставило Идриса сморщиться.

— Откуда ты знаешь? — прошипел омега и дернул руками, отчего те сразу же заныли. — Ах!

— Не дергайся, — сказал Хюрей. — Эти звери знают толк в узлах, ты все равно не высвободишься. Что касается Алдува, то…

Хюрей замолчал. Один из кочевников пристроился на своей лошади к повозке и осмотрел связанных. Но, не найдя к чему бы придраться, оскалился и хлестнул плетью Хюрейя. С удовольствием он осмотрел сжавшегося от боли парня и отъехал на лошади обратно.

Пленники молча прижались спинами друг к другу. Остаток пути для Идриса прошел, как в тумане, потому что через несколько часов его накрыла волна неприятных ощущений. Елозить было больно, шевелить затекшими руками неприятно. Все, что оставалось омеге это ехать и молча страдать.

В Эр-Рияде, как и говорил Хюрей, их уже ждали две холодные грязные камеры.

========== Глава 17 ==========

Идрис услышал звонкий неприятный смех и устало поднял голову: один из смотрящих тюрьмы о чем-то незатейливо болтал с заключенным бетой, демонстрируя свой кривой оскал и явные намерения на интимную близость, то и дело подмигивая и распуская руки. Пленник отвечал ему с большим удовольствием, демонстрируя это телодвижениями и нервной улыбкой. Поежившись от увиденного, омега снова опустил голову и вымученно вздохнул. Всю дорогу от военного лагеря до Эр-Рияда он чувствовал себя отвратительно.

Каменные стены, давно покрытые от сырости мхом и плесенью, не внушали особой надежды на то, что кто-нибудь все-таки придет на помощь и спасет их с Хюреем. Грубые тени, которые плясали от света факелов, пугали. Громкие голоса, плач и мольбы, доносившиеся из каждого угла, и вовсе доводили до дрожи.

— Этих двоих заберут на рассвете, — один из кочевников, которые привезли Идриса и Хюрея в Эр-Рияд, толкнул второго в плечо, от чего тот возмущенно дернулся в сторону. — Глаз не спускай.

— Принял, — отозвался смотритель. — Понял.

Камеры для заключенных и рабов располагались вдоль длинного темного коридора. Несколько квадратных метров на одного человека могли запросто довести страдающего клаустрофобией до безумия и истерики.

Хюрея затолкали в ближнюю камеру и так же, как и Идрису, нацепили на ноги кандалы.

— Животные, — плюнул в след уходящим кочевникам альфа и осекся на измученного Идриса. — Ты… как?

Омега промолчал. Тяжело дыша, он отвернулся и прижался спиной к стене. На шее все еще неаккуратно болтался и мешался плотный черный шарф, который скрывал рану от метки. Хотелось разорвать его и выкинуть. И вообще снять с себя все эти липкие грязные одежды и окунуться в бадью с прохладной водой.

«Пить… Хочу пить, — билось у омеги в голове».

— Эй, все будет хорошо, — тихо произнес Хюрей, наблюдая за Идрисом, распластавшемся в странной позе на грязном каменном полу. — Я не позволю им навредить… Вам.

Омега медленно повернул голову влево и поднял взгляд на альфу. Течный период с заходом солнца «ударил» с новой силой. Все мысли в голове, все страхи и опасения начали расплываться на фоне желания вновь окунуться в любовь Фараджа, почувствовать его властные руки на своем теле. Но истинной пары не было поблизости и поэтому организм омеги бунтовал.

— Нам не сбежать, — прохрипел Идрис и сглотнул вязкую слюну. — Они убьют нас. Теперь точно убьют.

— Нет, это не входит в их планы. Алдув слишком дорого заплатил за свои попытки отыскать Вас, чтобы просто убить.

— Что ты… — «несешь», захотелось вдруг ответить омеге, но он лишь нахмурился. — Кто ты такой, черт возьми? Откуда ты про него столько знаешь?

Хюрей аккуратно протянул свою руку через прутья решетки и дотронулся до руки Идриса, крепко сжав холодную ладонь. В выразительном взгляде альфы читалось так много и одновременно ничего. Омеге захотелось отдернуть руку, но из-за непреодолимой слабости тело отказывалось его слушаться.

— Мне приказано спасти Вас, — отчеканил тот, продолжая держать в своей руке руку Идриса.

— Приказано спасти? От Алдува и его людей?

— От вашей судьбы быть жалким жителем района желтых песков в оазисе Абу-Аби. От работы на шейха Фараджа Абиль. От участи остаться забытым и потерянным для своей семьи.

— Я не понимаю…

— Вы не простой слуга, Вы…

— Какого черта тут происходит? — громкий хриплый возглас заставил Хюрея моментально замолчать и обернуться.

Двое мужчин медленно подошли к камерам, в которых находились Идрис и Хюрей. Они были откровенно противными на внешний вид: оба страдающие избыточным весом, где грязные, заляпанные кровью, майки еле прикрывали их обвисшие животы; с засаленными волосами, торчащими из подмышек; с грубыми чертами лиц, на которых не осталось живого места из-за шрамов. Смотрители камер переглянулись между собой и обвели взглядом сначала Хюрея, а затем еле дышащего Идриса.

— Бедняга, я слышал, ты приготовлен для Алдува? — бросил один из них и присел на корточки, чтобы поближе рассмотреть омегу. — Как от тебя сладко пахнет. Ты что, в течке? Эй, Гарет, у нас здесь течный омежка.

— Его приказано не трогать, — взглянув на тщедушное тело, ответил второй, но, не удержавшись, втянул носом аромат, доносившийся из камеры. — Божественный запах юнца.

Идрис сжался. Испуганно он кинул взгляд на смотрителей камер. Выглядели они и вправду ужасно и воняли настоящей гнилью. Почувствовав подступающую рвоту, омега резко перекатился на бок и схватился руками за горло. Кашель, вырвавшийся из его уст, заглушил насмешки безобразных альф.

Хюрей настороженно наблюдал за каждым движением мужчин.

— Ну-ну, — один из неопрятных толстяков протянул руку в камеру, схватив Идриса за локоть и потянув того на себя. — Никто ведь не обидится, если мы тебя немножко «попробуем» на вкус?

— Нет! Не трогайте меня! — избавиться от мертвой хватки не получалось и Идрис схватился свободной рукой за прутья камеры, пытаясь хоть как-то спастись. Он прекрасно понимал, даже чувствовал нутром, чего именно хотят от него эти уродливые толстяки. Идрису становилось противно от одной мысли, что руки охранника сейчас касаются его.

Второй альфа, наблюдавший за своим другом, с ухмылкой почесывал свой живот, предвещая интересный вечер. Однако вытащить маленького омежку из камеры им так и не удалось. Через короткое мгновение нагло дергавший Идриса за плечо альфа отшатнулся от решетки, ошалело потирая правую щеку. Удар пришелся слабым, так как дальше положенного Хюрей не смог вытянуть руку, но довольно ощутимым. Второй толстяк звучно рассмеялся, прихрюкивая и тыча пальцем в своего обескураженного коллегу.

— Смотри-ка, он врезал тебе!

Идрис сразу же отполз и забился в угол, с ужасом наблюдая за развернувшейся баталией.

— Сученыш, — прохрипел пострадавший и прошелся грязной ладонью по прутьям соседней камеры. — Да я от тебя живого места не оставлю…

Хюрей с вызовом бросился к решетке, облокотившись грудью на прутья, чтобы вызвать своим бесстрашием еще больший гнев у смотрителей. Ему удалось привлечь к себе внимание и освободить Идриса от возможности быть оскверненным. Эта была его работа. Это был его долг – спасти Идриса. Так ему было приказано.

***

Фарадж ощутимо нервничал.

Что-то этим утром явно шло не так и он это чувствовал. Никак не удавалось сосредоточить свое внимание на работе, чувство обеспокоенности словно клокотало внутри. Все прошения он читал сквозь пальцы, обсуждения с Гердоном о политической обстановке тоже заходили в тупик. Мужчина не мог понять, что же именно его так сильно беспокоит. Невнимательно листая папки с бумагами, он то и дело переводил взгляд на окно и всматривался в точеную линию горизонта.

Когда все вопросы были решены, Фарадж наконец-то направился в сад, чтобы оседлать своего вороного скакуна и умчать в военный лагерь.

В длинном светлом коридоре, который скрывал за собой выход из дворца, Фараджа и Гердона настиг Томас в окружении знати и управляющих. Его лицо было искажено непонятной радостью, отчего шейх сразу же напрягся.

— Что произошло в моем дворце с утра пораньше? — спросил Фарадж, предчувствуя не особо приятный ответ.

— Мой господин, — Томас поклонился. — Замечательная новость! Сегодня в Абу-Аби прибывает имам (ислм. духовное лицо, заведующее мечетью). До торжества осталось совсем немного времени. Следует решить особо важные вопросы с заведующим мечетью.

— Я ведь могу поручить это ответственное дело тебе?

— Прошу меня простить, мой господин, — Томас оглянулся вокруг. — Но разве Вы сами не хотели бы лично узнать о предстоящем торжестве? Я полагал… — выделил бета, но шейх его перебил.

— О нет, Томас, я полностью тебе доверяю, — сделав жест рукой, альфа продолжил свой путь к выходу. Но следующие слова Томаса заставили его застыть на месте:

— Вы не должны уклоняться от своих обязанностей.

Окружившие их управляющие проглотили языки и уставились на шейха и его советников. От подобной наглости даже Гердону стало не по себе. Шейху могли не подчиняться рабы, противиться слуги, но советники всегда шли рука об руку со своим господином. По всем канонам это единственные приближенные, которым доверено все то же, что и шейху. Подобное заявление из уст Томаса было недопустимым, но Фарадж ничего не ответил на резкость второго советника. Он стоял и смотрел на него так, словно видел этого человека впервые в жизни.

— Ты прав, — ответил Фарадж, делая паузу между предложениями, словно обдумывая что-то. — Все вопросы касательно союза с Хейжаром я должен решать лично. Пригласи имама в западную залу. Надеюсь мы успеем решить все важные вопросы до моего отъезда в военный лагерь.

— Он уже там, мой господин, — ответил Томас и сделал поклон.

— Гердон, — обратился шейх к своему первому советнику, который все это время стоял за его спиной. — Пригласи Виктора к нам.

Генерал кивнул и направился на второй этаж, выполнять поручение.

Бросив последний взгляд на входную дверь, альфа нехотя развернулся и зашагал обратно по коридору, направляясь в самую дальнюю часть дворца. Томас направился следом за ним, откланиваясь перед знатью. Неловкое молчание на протяжении всего пути до западной залы не напрягало, вряд ли Фараджу и Томасу хотелось сейчас продолжить разговор. Шейх чувствовал себя побежденным и это чувство ему было не по душе.

В просторной зале их уже ожидал имам. Он сидел в одном из плетеных с золотыми ножками кресел и распивал ромашковый чай, приготовленный специально для него. Старик с удовольствием рассматривал прекрасные картины, висевшие на мраморных стенах, огромные позолоченные вазы с благоухающими живыми цветами. Он был так увлечен созерцанием сего великолепия, что не заметил, как в залу вошли.

— Рад приветствовать Вас в своих владениях, — вежливо поклонился Фарадж перед служителем мечети и, обменявшись любезностями, уселся напротив него. Томас сел аккурат между ними.

— Джозеф Фаиль приказал мне прибыть в Абу-Аби и решить с вами основные вопросы завтрашней церемонии никах (у русских данный обряд больше всего похож на венчание), — ответил имам и склонил голову.

Мусульмане считают, что крепкие семьи украшают и укрепляют общество, а пары, которые не имеют духовной гармонии, только разрушают социум. Никах – это великая основа союза, незаменимая для продления рода, сохранения семьи и защиты человеческого достоинства. Этот обряд неотъемлемая часть бракосочетания в арабских странах.

— Завтрашней? — слегка озадачено спросил Фарадж и обвел взглядом свой дворец, пытаясь не показывать своего раздражения.

— Арай Фаиль пожелал, чтобы никах прошел отдельно от самого торжества. Ваша свадьба состоится завтра, а сам праздник устроят на следующий день. Все гости прибудут в наш дворец послезавтра, я об этом уже позаботился, мой господин.

Фарадж замолчал и уставился перед собой.

— Но разве до Хейжара не несколько дней пути? — спросил он. — Как же они успеют в таком случае?

— Они отправились в Эр-Рияд. Мечеть находится рядом с городом, поэтому добраться до нее вовремя им не составит большого труда. Дата церемонии никах была озвучена на дне рождении Арая Фаиль, как раз в тот момент, когда вы покинули праздник. Приглашения были разосланы в тот же вечер.

Сердца шейха коснулся холодок, гнев не оформился четко, был еле уловим, но казалось он сейчас захватит разум мужчины. На его лице нарисовалось непонятное выражение и только лишь Томас, зная своего господина уже несколько лет, мог с уверенностью заявить, что Фарадж обескуражен. Бета обратился к имаму:

— Я готов заняться финансовой стороной вопроса, подарки для жениха и его семьи уже подготовлены. Все украшения отправлены в Хейжар. Следует обсудить только нюансы, которые могут возникнуть на завтрашней церемонии. Господин, желаете ли вы внести какие-то изменения в это?

Томас достал бумаги и услужливо вручил их шейху.

— «Брачный контракт», — прочитал мужчина. — Всего десять пунктов и несколько листов бумаги? Здесь же только вступление на полторы страницы.

— На подписании данного брачного договора настаивал сам Джозеф Фаиль. Он же со своими юристами и составил его, — ответил Томас. — Немного коротковато, но вполне достойно. Я уже успел его прочесть и могу заверить, что права Абу-Аби не были ущемлены.

Фарадж медленно перевел взгляд на документ и нахмурился. Ни в одном из пунктов не говорилось о бракоразводном процессе, что немало смущало. По обычаю, в брачном контракте должны оговариваться и такие моменты.

Большая дверь отворилась и в залу медленно вошел Виктор, отвлекая тем самым Фараджа от чтения.

— Вы хотели меня видеть, мой господин?

— Подойди, — шейх подозвал к себе врачевателя и жестом приказал ему склониться так, чтобы их разговор не услышали остальные. — У меня будет к тебе просьба.

— Просьба? — удивленно отозвался тот. Его брови взлетели вверх: редко, когда шейх мог кого-то о чем-то просить, в основном он имел власть только приказывать.

— Отправляйся ближе к вечеру в военный лагерь и возьми с собой несколько патрульных. В главном шатре сейчас находится… один из слуг. Ему нужна твоя помощь. Наверняка дела государственной важности не отпустят меня до поздней ночи. А может и на дольше.

— Моя помощь? Но чем я могу ему помочь? — недоумевая спросил альфа.

— Вчера у него начался течный период. И я отвез его в военный лагерь.

— Но разве, в таком случае, его не следовало отправить в омежий район? — посмотрев на твердый взгляд шейха, Виктор прикусил язык, поняв всю суть данной просьбы.

В военном лагере находился Идрис. Лекарь давно догадывался, что шейх неравнодушен к новому подопечному. Их поцелую в своем кабинете он постарался не придавать особого значения, но сейчас Виктор начинал понимать, что это был не просто порыв чувств.

— Могу я дать ему лекарство? — спросил он.

Фарадж моргнул.

— Я не знаю, чем можно помочь омеге в течный период, поэтому и отправляю тебя, — ответил мужчина.

— Я имею в виду… — запнулся Виктор и стыдливо отвел взгляд. — Могу ли я вмешаться в его организм и погасить его страдания с помощью вредных медикаментов?

Фарадж снова моргнул и непонимающе уставился на врачевателя.

— Хорошо, я спрошу прямо: велика ли вероятность того, что Идрис смог понести в эту ночь? В противном случае, использовать разного рода таблетки строго запрещено. Вы были близки с ним?

Фарадж медленно облокотился на спинку своего стула, продолжая смотреть перед собой. Где-то внутри потеплело, накатывая приятной волной. Мысль о возможной беременности Идриса неожиданно обрела силу, превращаясь в желание. Мужчина тут же от нее отмахнулся, вспоминая, что именно привело имама в его дворец – скорая свадьба с сыном правителя Хейжара. Он медленно перевел взгляд карих глаз на беседующих Томаса и служителя церкви.

— Я думаю, это невозможно, — сказал вслух альфа.

Томас, имам и Виктор разом уставились на поглощенного своими мыслями Фараджа.

— Что невозможно, мой господин? — спросил Томас.

Что невозможно? Хотелось бы и самому Фараджу знать, что именно для него невозможно: ненавистный брак с щенком из семейства Фаиль, которое он на дух не переносил, или же любовь к слуге, которая может плавно перетечь в беременность голубоглазого омежки. Мысли о том, что завтра брачный контракт свяжет его узами брака с фаильским отродьем, вызывали в нем вспышки гнева и ненависть к самому себе и всему вокруг.

«Фаильским отродьем? — пронеслось у альфы в голове, но голос Томаса заставил шейха вернуться в реальность».

— Что-то не так? Вас не устраивает «брачный контракт»? Мы можем добавить некоторые пункты, если вы того пожелаете, и завтрашним утром согласовать изменения с юристами семьи Фаиль.

Да, его не устраивал брачный контракт, в котором ни одного слова не было написано о бракоразводном процессе. Где описано только то, как будет разделяться власть двух оазисов и ни слова о повиновении Арая перед Фараджем, ни слова о том, какой статус приобретет этот щенок после замужества.

Сделав жест рукой, шейх снова подозвал к себе Виктора и тихо произнес:

— Я не уверен, возможно ли то, о чем ты говоришь, но на нем моя метка.

— Ваша что?! — воскликнул Виктор, но, почувствовав на спине пристальный взгляд Томаса и имама, поклонился и извинился. — Как ты мог? — эмоционально зашипел альфа. — Ты обрек его сущность. К тому же ведь он простой слуга. Как такое могло произойти?

Виктор никогда не боялся выражать свои истинные эмоции, потому что Фарадж был его хорошим другом и товарищем. То, что он пригласил его работать на себя, ничуть не уменьшило их дружеских отношений. Однако по канонам данной страны они должны были обращаться друг к другу по уставу. Как никак Виктор был подчиненным, а Фарадж правителем.

— Истинность затуманила мне разум, — зашептал Фарадж в ответ и схватил Виктора одной рукой за воротник рубашки. — Как ты думаешь, легко ли устоять перед зовом истинности, когда у твоей пары начинается первый в его жизни течный период?!

— Вы истинные? — вырвалось у Виктора, но Фарадж его быстро одернул.

— Если бы я хотел, чтобы все об этом узнали, я бы устроил званый ужин и поведал всем об этой прекрасной новости, — рыкнул альфа и осекся на Томаса и имама.

— Прости меня, мой господин. Идрис и мой подопечный, я не мог предположить, что вас связывает больше, чем просто влечение. Эта новость неожиданная для меня.

— Как и для меня эта истинность стала полной неожиданностью, — нервно выдохнул мужчина и отпустил ворот рубашки Виктора. — Просто выполни мою просьбу. В свете последних событий ты единственный, кому я могу доверить это.

— Да, господин. Я сделаю все, что от меня требуется, — поклонился врачеватель и удалился из западной залы, оставляя разнервничавшегося Фараджа наедине с Томасом и имамом.

Дворец замер в ожидании важного события в жизни каждого абуабийца. Завтра утром состоится свадьба шейха Абу-Аби и принца Арая Фаиль, сына правителя Хейжара. Важный и ответственный момент, который свяжет крепкими узами два процветающих оазиса. На улочках города уже начинали продавать сувениры, совместные фотографии молодоженов и различного рода побрякушки. Радостные жители то и дело шептались о красоте молодого принца и о том, как же Фараджу Абиль должно быть повезло.

Никто и не догадывался, как напряжена атмосфера во дворце.

Комментарий к Глава 17

Оставляйте комментарии. Обязательно!

========== Глава 18 ==========

Саудовская Аравия – одно из самый загадочных и закрытых государств. Омегам здесь нельзя водить машину, а общественные театры и кинотеатры запрещены, так как они противоречат принципам ислама. Конечно, здесь строго запрещен алкоголь и наркотики. Доступных развлечений почти нет, поэтому местные жители либо едят, либо ходят по магазинам. Из публичных мероприятий можно посетить публичную казнь или наказание, они проходят по пятницам у мечетей.

Такова жизнь в самой столице. Нарушать некоторые правила, чувствовать свободу и раскрепощенность могут только те, кто проживает в оазисах. Как правило, такие оазисы, как Абу-Аби и Хейжар, имеют свои субъективные законы и живут своей жизнью, не особо зависящей от государства.

Эр-Рияд немного двуличный город, что не мешает ему притягивать к себе толпы туристов. Не такое количество, конечно же, как Дубай, но все же. На улицах здесь зачастую можно увидеть гуляющего колумбийца или русского с картой в руке и рюкзаком за спиной. Что же влечет их всех сюда?

Город преимущественно застроен однообразными малоэтажными зданиями. Построенный в 2000-м году центр Аль-Файсалиах и Королевский центр долгое время были двумя единственными небоскребами. По количеству нелепых уродливых зданий Эр-Рияд обгонит даже Макао. От них тут не скрыться. Зачем и как на свет рождаются все эти «коробки» никому не ведомо. Наверное, есть какой-то секретный закрытый клуб архитекторов, которые отбирают все самые бездарные архитектурные проекты в мире и говорят: «А давайте построим это в Эр-Рияде?»

Государство не следит за внешним видом своего города. Нынешним политикам больше нравится развлекать себя, поощряя процветающую работорговлю и контрабанду. Однако не все увлечены подобным. Такие шейхи, как Фарадж Абиль, Макароно Да Шах и еще ряд правителей различных оазисов не поддерживают политику своей страны. Только их мнение ни на что не повлияет: законом здесь запрещены не только критика, но и обсуждение политического строя.

— Мой принц, как ты себя чувствуешь?

Арай сморгнул и медленно перевел взгляд на вошедшего в номер Ромула. Он совсем не заметил, как всю ночь простоял вот так вот у окна, рассматривая Эр-Рияд с высоты птичьего полета, наблюдая за яркими огнями и бурной жизнью ночного города. Легкая эйфория и некоторая нервозность так и не отдали сына правителя Хейжара царству Морфея.

— Уже рассвет. Через несколько часов мы отправимся в мечеть, ты должен быть готов, — мягко сказал Ромул, с пониманием глядя на бледное лицо сына.

Когда-то давно, выходя замуж за отца Арая, он нервничал не меньше. Предсвадебные волнения – неотъемлемая часть столь ответственного шага. Особенно, когда от этого шага зависят судьбы двух самых процветающих оазисов в Саудовской Аравии.

Арай слегка улыбнулся и вновь повернулся к окну. Небо постепенно приобретало малиновый оттенок, начиная новый день. День, когда два оазиса свяжут не только дружеские отношения, но и родственные.

— В таком случае, пора начинать сборы, папа. Пригласите ко мне подручных, пускай они принесут платки и одежды. Фарвар так и не приехал?

Любимого наследника семья Фаиль не видела уже более пяти лет. А с тех пор, когда после окончания элитного университета в Великобритании альфа заявил о своем кругосветном путешествии, связь с ним и вовсе прервалась. Арай надеялся, что, отправив приглашение на церемонию никах на всевозможные ресурсы, брат все же найдется и приедет поддержать его и свой народ.

— Твой свободолюбивый и безответственный брат? Ты надеялся, что, если он не объявлялся столько времени, то сегодня обязательно вернется в Саудовскую Аравию? Один Аллах знает, что творится у этого несносного мальчишки в голове.

— Все в порядке, — ответил омега и еле заметно пожал плечами. — Моя надежда не была столь сильной.

Жалел ли Арай о своем решении завладеть жизнью Фараджа Абиль? О том, что вопреки всем канонам сам назначил дату торжества? Нет, ни капли не жалел. Его протесты и просьбы никак не влияли на договор, который был заключен между его отцом и прежним шейхом Абу-Аби, поэтому от возможности быть счастливым в браке и наслаждаться каждым новым днем принц Хейжара отказываться не собирался. Если уж ему суждено стать мужем для такого человека, как Фарадж Абиль, прежде всего следует позаботиться о своих преимуществах и об отсутствии всевозможных ненавистных личностей в пределах его будущих владений.

Арай напряженно выдохнул, когда перед его лицом всплыли воспоминания, как он по несчастливой случайности стал свидетелем прелюбодеяний шейха Абу-Аби со слугой накануне объявления даты их свадьбы. Как же это было мерзко! Именно с того момента в принце зародилось желание сделать Фараджу так же больно, как он сделал ему.

— Нет, — усмехнулся про себя Арай. — Не стоит позорить мое имя своей неверностью, мой многоуважаемый будущий супруг. Я умею отвечать ударом на удар.

В дверь постучали.

Белоснежная приталенная туника, украшенная вышивкой и драгоценными ассиметричными камушками с коротким воротом, шелковые брюки в тон, атласный красный пояс: окинув взглядом свадебные принадлежности, Арай присел на край кровати и грустно улыбнулся. Держать себя в руках и изображать счастливого жениха становилось все тяжелее. Все-таки этот день станет самым важным днем в его жизни.

— Папа, мне… — прошептал Арай, но затем откашлялся и произнес увереннее. — Я схожу в душ.

Прохладная вода, обволакивающая тело омеги, успокаивала. Напряжение, которое не покидало принца Хейжара на протяжении уже очень долгого времени, начало постепенно отступать. Несмотря на тревогу, он был уверен в том, что все делает правильно, что, если он не позволит Фараджу так с ним поступать, его жизнь и благополучие народа Хейжара станут лучше, а власть отца укрепится. Этот брак – необходимость, но все еще можно повернуть в свою сторону.

Когда солнце одарило землю Саудовской Аравии своими первыми теплыми лучами, процессия из нескольких карет, в одной из которых находился Арай, направилась к мечети. Дорога была не длинной, но даже эти несколько десятков минут показались принцу Хейжара бесконечностью. Совсем скоро ему предстояло предстать перед священником и помолиться вместе с Фараджем, давая клятвы верности и бесконечной любви. Какая ирония, ведь в их браке нет и не будет места для настоящей любви.

Вуаль, скрывавшая бледное, залитое легким румянцем лицо омеги, неимоверно раздражала. Привыкши скрывать свое тело, хиджабы были ему не чужды, но почему-то именно сейчас Араю хотелось сорвать с себя все эти украшения, выйти из кареты и упасть перед своим отцом на колени, умоляя разорвать все договоренности с оазисом Абу-Аби.

Даже если бы он так и поступил, ничего хорошего ему бы эта вольность не принесла. Отец все равно выдал бы своего сына замуж, только уже за другого мужчину. Это было его предназначение, как сына правителя – успешно выйти замуж и продолжить род.

— Фарадж Абиль не самый ужасный вариант для исполнения своего долга, — успокаивал себя Арай, вспоминая идеальные правильные черты лица и широкие плечи правителя Абу-Аби. — Все еще может быть хорошо.

Выйти замуж за шейха – тренд для многих омег и бет, жаждущих приключений и восточной сказки. Фарадж Абиль самый завидный холостяк на аравийском полуострове. Хозяин процветающего оазиса, великолепный правитель своего народа. Он получил блестящее образование в Великобритании, окончив военное училище сухопутных войск в Сандхерсте, а также лондонский экономический колледж и дубайский колледж административного управления. Популярности шейху добавляла и его внешность жаркого восточного красавца.

— Я докажу Вам, что достоин внимания.

Делегация со стороны оазиса Абу-Аби уже ожидала их у входа во внутренний двор мечети. Одетый в светлый идеально выглаженный джильбаб, Томас с нетерпением всматривался в линию горизонта. В руках он держал измененный брачный контракт, над которым они с шейхом Абу-Аби работали всю ночь. Изменений вышло немного, но они были существенными.

«Все еще может быть хорошо, — стучало в висках, когда Арай медленно, но уверенно зашагал в сопровождении Томаса и своих родителей ко входу в священное здание. — Ничего, что Вы не встретили меня, мой уважаемый будущий супруг. Мне тоже совсем не хочется видеть сейчас Ваши полные безразличия глаза».

Золотой купол-гобизон, увенчанный полумесяцем, сверкал, отражая яркие солнечные лучи. Стены мечети были выложены светлым камнем, а внутренний двор пестрил растительностью. Но на все это Арай не обратил никакого внимания. Войдя в здание, он наконец-то вдохнул полной грудью: здесь было прохладно и палящее солнце не жгло спину.

Идущие по правую руку Джозеф и Ромул остановились, провожая своего младшего сына взглядами. Арай в последний раз обернулся, чтобы улыбнуться им. Через несколько мгновений он перестанет быть сыном семьи Фаиль и возьмет фамилию своего супруга.

Молитвенный зал был лишен всяких изображений. Вместо них были начертаны строки из Корана на арабском. Стена, обращённая к Мекке, была отмечена пустой нишей, михрабом, в которой молится имам. Справа от михраба расположена кафедра-минбар, с которой проповедник имам читал свои проповеди. Там, впереди, спиной ко входу на коленях перед молитвенником стоял Фарадж. Белоснежная кандура плотно обтягивала его плечи.

«Все хорошо, — Арай зашагал по узкому позолоченному ковру, не моргая глядя перед собой».

Когда, заметив приближающегося Арая, Фарадж обернулся, сердце у омеги пропустило удар. Наверное, за все время их знакомства, шейх Абу-Аби впервые смотрел на него, не отводя взгляда. От этого становилось даже слегка не по себе. Пристальный взгляд карих глаз действительно был очень колким.

Принц склонил голову и потянулся к руке мужчины, чтобы поцеловать ее, следуя традициям, но Фарадж сразу же отвернулся. Арай растерялся, но долго смущаться ему не пришлось: к кафедре сразу же поспешил имам, чтобы поприветствовать молодых и прочесть молитвы перед началом церемонии.

— Кажется, господин Фарадж Абиль сегодня не в духе, — заметил Ромул, сжимая в руках подолы своего одеяния. Он волновался не меньше своего сына.

Томас замешкался, но сразу же ответил:

— Вчерашним днем нам вновь пришлось столкнуться с кочевниками. Кажется, произошло что-то серьезное. Мой господин не спал всю ночь.

Джозеф Фаиль переглянулся со своим супругом и качнул головой, показывая, что раздражен.

— Этих бесов давно пора изгнать с наших земель. Мой покойный многоуважаемый друг пытался воевать с ними, но, как оказалось, от этой грязи так легко не избавиться. После церемонии я попрошу тебя, Томас, собрать небольшой совет. И все-таки теперь мы не чужие люди.

— Как прикажете, — поклонился бета.

***

За всю ночь Идрису так и не удалось сомкнуть глаз. Бывало он окунался в мир снов, но уже через несколько минут вновь просыпался. Его слегка трясло, по шее стекали соленые капли пота, прутья решетки, к которым он прислонялся, казались ему то холодными, то горячими. Все это для него было впервые, эту боль и желание он чувствовал в первый раз в своей жизни и не знал, как это прекратить. Все, чего ему хотелось, это прижаться к груди и услышать знакомый до боли стук сердца.

К рассвету боль утихла, лихорадка отступила и Идрис попытался взять себя в руки.

— Хюрей! — вырвалось у омеги из груди, когда он услышал чьи-то шаги.

После того, как альфа вступился за него прошлым вечером, уродливые смотрители камер уволокли его куда-то. Эту ночь Идрис провел в гордом одиночестве, гадая, увидит ли он Хюрея когда-нибудь еще.

— Поднимайся, тебя уже ждут.

Ожидания Идриса не оправдались и вместо знакомого лица он увидел очередного омерзительного толстяка. В руках мужчина держал большую связку ключей.

— Что? — прохрипел омега и испуганно прижался спиной к стене, не желая покидать пределы своей камеры. — Кто ждет? Где Хюрей?!

Смотритель камер лишь хмыкнул. В две руки он выволок омегу из камеры и потащил того вдоль по коридору.

За последние дни Идрис не съел ни крошки, не выпил ни капли жидкости. Силы его были на исходе, к тому же постоянные тошнота и высокая температура ухудшали его состояние. На какой-то момент Идрис потерял сознание, но почти сразу же очнулся, жмурясь от яркого солнца.

Как давно он не видел дневного света? В стенах этой чертовой темницы запросто можно было потерять счет времени. Эти леденящие душу крики и вопли словно сводили с ума.

Со смешками и оскорбительными криками кочевники встретили своего пленника у самого выхода. Пятеро крупных мужчин окружили Идриса и тот оказался в кольце полуобнаженных крепких тел.

— Так ты точно не полетишь, мальчик. В таком виде тебя даже на парковку аэропорта не пустят.

«Аэропорта? Это там, откуда улетают самолеты? В другие страны?!»

— Надо раздобыть ему новые вещи, — один из мужчин дерзко дернул Идриса за плечо. — Эй, ты из какой деревни сбежал? Это так вас, слуг дворца жалкого шейха Абу-Аби, заставляют одеваться? Странный дресс-код.

Все дружно загоготали, тыча пальцами в обескураженного омегу, у которого на лице читалась только усталость. Один из кочевников раздраженно присвистнул, прекратив шум:

— Я отведу его в наш лагерь. Все равно вам еще второго приводить в чувства. Кажется, ему здорово досталось прошлой ночью. Это что надо было сделать, чтобы трое стокилограммовых мужиков тебя избили до полусмерти? Эй ты, — обратился он к Идрису. — Иди за мной.

Скорее всего, нет, точно, они говорили про Хюрея. Значит, он еще жив и есть надежда на спасение. Но вдруг… Им действительно не сбежать из рук этих варваров? Что им нужно и какую цель они преследуют? С каждым часом в душе оставалось все меньше и меньше бравости.

Идрис посмотрел на кочевника с бессильной яростью, голубые глаза подернулись влагой. Он поднял высоко подбородок, демонстрируя свою неприязнь ко всему происходящему, и мелкой поступью зашагал за мужчиной.

Лагерь, к слову, оказался совсем близко. Да и лагерем это было сложно назвать: несколько палаток и беспризорников вокруг них расположились всего в нескольких сотнях метров от тюрьмы. Протолкнув омегу в одну из палаток, кочевник приказал ему переодеться во что-нибудь, только поскорее.

«Фу, какая вонь, — рвотный порыв сдержать все-таки удалось и Идрис присел на корточки, зажимая нос пальцами. — Я даже прикасаться к этим вещам не хочу, не то, что надевать их на себя!»

Осмотревшись вокруг, омега наткнулся взглядом на маленькое треснувшее зеркальце. Любопытство взяло верх, и он протянул к нему руку.

— Я знаю, что выгляжу отвратительно, но… — поднеся зеркальце к лицу Идрис осторожно осмотрел синяки под своими глазами, а затем опустил зеркальце чуть ниже. — Такая маленькая, но все равно видна.

Метка, полученная омегой той самой жаркой ночью, побледнела и уже перестала кровоточить, однако ее внешний вид вызывал большие сомнения. Слегка побаливая, она источала неприятный запах и слегка гноилась. Кажется, проведя в грязной мокрой камере столько времени в ранку попала инфекция. Именно поэтому его постоянно кидало в дрожь.

Идрис сорвал с шеи развязавшийся платок и шумно, со всхлипом, вздохнул. Как жаль, что Виктора сейчас не было по близости, этот чудо-доктор точно бы смог помочь.

— Ах, о чем я вообще, — раздраженно бросил омега вслух. — Наверняка мы уже за сотни километров от Абу-Аби, от дворца, от всего на свете!

Штора в палатке резко дернулась и показался кочевник, сверкая хищным взглядом:

— Я дал тебе несколько минут! Черт возьми, ты как черепаха. Живо одевайся и выходи.

Идрис выдержал взгляд налитых злобой и раздражением глаз и нехотя кивнул головой. Когда кочевник вышел, омеге все же пришлось покопаться в куче старого шмотья и отыскать для себя серую тунику и брюки. Перевязав заново шарф, он поморщился, когда грязная жесткая ткань коснулась метки, но лишь напряженно втянул воздух. Никто не должен знать, что он меченый.

— Что это, — Идрис оглянулся, убедившись в том, что за ним не наблюдают, и потянулся к маленькому перочинному ножу, валявшемуся неподалеку.

Пользоваться оружием он не умел, да и вряд ли меленький ножик, больше напоминавший сломанное лезвие, походил на оружие в прямом смысле этого слова. Но, возможно, это его единственное средство защиты. Может, он пригодится?

Привязав нож к ноге и надев брюки, омега нехотя вышел из палатки. По возвращению Идриса сразу же запихнули в какую-то машину, грубо заламывая руки. Интересно, почему его это ничуть не смутило, и он послушно разрешил затолкать себя в душный салон незнакомого автомобиля? К грубости со стороны кочевников можно было привыкнуть. Если начать сопротивляться Идрис уже знал, чем это обычно заканчивалось: побоями и унижением.

В салоне было темно, но рядом с ним явно кто-то сидел. Когда глаза привыкли к полумраку, Идрис воодушевленно воскликнул:

— Хюрей! Слава Аллаху, — омега подавил импульс накинуться на альфу с объятьями, да и не совсем удобно было выражать свои чувства.

Он вдруг почувствовал облегчение и радость от того, что они вновь встретились.

— Заткни пасть, — рыкнул водитель и надавил на педаль газа.

Машина резко дернулась с места и Идрис испуганно взвизгнул, вжавшись в сидение.

— Вы готовы испытать удачу, мой принц? — еле слышно прохрипел Хюрей и выдавил измученную улыбку.

Кажется, ему действительно здорово досталось прошлой ночью: все лицо было в кровоподтеках и ссадинах, руками он держался за левый бок, на шее засохла кровь. Но Аллаха можно было поблагодарить за то, что оставил его в живых.

Их быстро привезли в аэропорт. Все происходило словно в тумане: слишком стремительно, быстро и непонятно. Вокруг мельтешили фигуры, кто-то постоянно подталкивал омегу вперед и кидал в его сторону нелестныекомментарии. Идрис и не понял, как они с Хюреем оказались в салоне самолета.

— Куда мы летим? — запаниковал омега, когда наконец-то начал осознавать, что происходит вокруг.

Один из кочевников, который занял соседнее место – у окна – заметив, что омега начинает говорить громче, чем положено, оперативно достал из заднего кармана что-то очень маленькое. Схватив испуганного Идриса за подбородок и надавив пальцами ему на щеки, мужчина впихнул таблетку в рот и заставил проглотить ее. Хюрей заметил, что происходит лишь тогда, когда Идрис зашелся в кашле.

— Какого…

— Сидите тихо, — приказал он, глядя в глаза побледневшего от злости Хюрея. — Это всего лишь снотворное. Оно поможет ему долететь без лишних проблем.

Через несколько минут Идрис почувствовал слабость в ногах. Долгожданный, но навязанный медикаментом сон пришел быстро, унося Идриса в Царство Морфея. Мышцы на руках и ногах расслабились, сердце стало биться реже, монотоннее.

— Так-то лучше, — произнес кочевник и усмехнулся, отворачиваясь к окну.

— Вы не могли бы выполнить мою просьбу? — Хюрей постарался незаметно завести разговор с сидящим неподалеку мужчиной.

— Вы мне? — удивленно произнес незнакомец, посмотрев на альфу.

— У меня есть друг, — еле слышно заговорил Хюрей, стараясь чтобы никто не заметил их общения. — Не могли бы вы отправить смс с номером рейса на этот номер? — он протянул смятый клочок бумаги мужчине, а затем резко отдернул руку, занимая прежнее положение.

— Э… — замялся мужчина, но глядя на полные серьезности глаза собеседника молча кивнул и достал из кармана телефон, попутно набирая сообщение.

Их разговора никто не заметил: кочевники продолжали перебрасываться между собой колкостями, лишь изредка бросая взгляды на Идриса и Хюрея. Совсем скоро все это должно было закончится. По крайней мере, Хюрей на это очень надеялся.

«Совсем скоро Вы будете в безопасности, мой принц, — альфа откинулся на спинку кресла и вымученно улыбнулся. — Пару часов и все это закончится».

========== Глава 19.0 Начало конца ==========

Голова, кажется, кружилась и совсем перестала соображать. Все действия омега делал машинально, на уровне рефлексов. Картинка перед глазами расплывалась и все, что Идрис чувствовал, это тепло чьей-то руки на своем плече. Такое отвратительное, неприятное тепло.

Словно под конвоем, окруженные кочевниками аффара, пленники послушано зашагали вперед. Все пассажиры уже давно покинули борт самолета, никто не толкался, было тихо. Надежда на спасение уже давно умерла. Страха не было. Только усталость… Неимоверная усталость. Грязные одежды дурно пахли, но этот запах уже настолько приелся, что Идрис попросту не замечал его.

Первым из самолета в сопровождении двух кочевников вывели Хюрея, а затем Идриса.

— Двигай костями! — гаркнул один из кочевников и грубо пихнул Идриса в плечо.

Тот лишь устало повел головой и подчинился. Идущий спереди Хюрей кинул взволнованный взгляд на омегу, за что тут же получил удар в спину.

— Живее! — гаркнул второй кочевник, толкая альфу, чтобы тот быстрее шевелил ногами. — Нельзя заставлять Алдува ждать.

До выхода из аэропорта оставалось всего ничего. На лицах кочевников играли улыбки: они выполнили ответственное поручение. Еще немного и Алдув щедро наградит их за такой ценный улов, как пропавший средний принц Хейжара.

Алдув был выходцем из Каира. Идя по стопам родителей, которые успешно занимались работорговлей в Египте, этот человек стал знаменитым благодаря своим связям и умением достигать задуманного. Помышляя грязными делами в Саудовской Аравии на Алдува наткнулся один человек, который и попросил разыскать пропавшего принца Хейжара. Идриса искали слишком долго, эту работу можно было назвать поистине ювелирной.

Молодого парня искали в разных странах: России, Японии, Соединенных Штатах, даже Шотландии. Но желаемое оказалось так близко.

Где-то слева неожиданно раздался выстрел. Послышались крики и визги; мимо процессии кочевников и двух пленников пронеслись несколько мужчин в форме охраны.

— Наконец-то! — воскликнул Хюрей.

Резко развернувшись, альфа бросился на дезориентированного кочевника, который вел под руку Идриса. Налетев на мужчину всем своим весом, он сбил того с ног, освобождая тем самым омегу из мертвой хватки и крикнул ему:

— Беги в сторону парковки!

— Что? — обескураженно выдавил из себя Идрис и попятился назад, наблюдая за происходящим.

— Беги, черт возьми! Там тебя встретят!

«Что происходит? — он не сразу понял, что произошло. Вокруг кричали люди, кажется, у касс с билетами что-то взорвалось».

Кочевники начали приходить в себя, наконец-то осознавая, что стреляли в их сторону.

— Мой принц, молю Вас! — выкрикнул Хюрей прежде, чем кочевники оттащили его и начали избивать ногами. — У парковки Вас ждет брат, я выполнил приказ!

Один из кочевников рванул в сторону омеги и Идрису ничего не оставалось, кроме как побежать в противоположную сторону.

Справа раздался новый выстрел. Идрис обернулся. Молодой бета, стоящий у одной из касс и одетый в униформу, истошно завопил, захлебываясь своей же кровью. Кажется, стреляющий попал ему в шею. Красная жидкость фонтаном заструилась по его груди, пачкая белоснежную рубашку. Еще выстрел. Идрис побежал к выходу на взлетную полосу, откуда их только что вывели с Хюреем. Другого выбора не было – все остальные пути к отступлению уже перекрыли кочевники.

— Стой, маленький ублюдок! — раздалось за спиной.

Дверь пришлось толкать плечом, так как руки были все еще связаны. Не рассчитав силы, Идрис вылетел на улицу и закричал. Плечо свело от боли, но останавливаться было нельзя. Территория аэропорта была огорожена высоким металлическим забором. Окинув взглядом взлетную полосу, Идрис растерялся. Слишком много открытого пространства, он не успеет…

— Ай!

Кто-то схватил омегу за волосы и дернул, припечатывая лицом к асфальту. Крепкая мужская рука впилась в его шею, сжимая ту толстыми пальцами, задевая рану метки.

— Отпусти его!

Неожиданно громкий возглас заставил кочевника, удерживающего Идриса на асфальте, поднять голову. Узнав в говорящем главного наследника правителя Хейжара, старшего сына Джозефа Фаиль, кочевник дерзко усмехнулся:

— Надо же, вся семья в сборе. Вот значит, кто все это время пытался помешать планам Алдува.

— Здание аэропорта оцеплено, ты на прицеле у девяти снайперов, — ответил мужчина, сжимающий в своей руке револьвер и направляющий его на кочевника. — Алдув бежал прежде, чем ваш самолет приземлился. Если ты назовешь это попыткой помешать, то будь по-твоему. Однако, я уже выиграл.

— Тц! — кочевник оскалился и рывком притянул Идриса к себе, приставив омеге нож к горлу.

Холодное лезвие коснулось молочной кожи, оставляя тонкую кровавую линию. Идрис дернулся, но, почувствовав жгучую боль, замер и с ужасом посмотрел на впереди стоявшего мужчину с револьвером.

Их глаза встретились. Словно тысячи маленьких игл пронзили нутро Идриса, когда он заметил такие знакомые черты лица. Он мог поклясться, что никогда раньше не видел этого человека, ни в районе желтых песков в Абу-Аби, ни во дворце, только вот… откуда это чувство?

Стоящий напротив мужчина медленно опустил револьвер и положил его на асфальт, попутно отшвыривая тот ногой.

— Если ты думаешь, что я так просто отпущу этого мальчишку…

— Чего ты хочешь? — вдруг спросил мужчина, оценивая ситуацию. — Денег? Я заплачу тебе миллиарды. Шикарные особняки, дорогие автомобили, бизнес? Я дам тебе все это.

— Мне всего лишь нужна возможность уйти, — кочевник схватил свободной рукой Идриса за волосы и намотал их на кисть. — Этого я заберу с собой.

Красные точки покоились на его тяжело вздымающейся груди, но почему-то они его совсем не волновали. Приказ Алдува был важнее собственной жизни.

Стоявший поодаль мужчина замешкался. Кочевники жестокие люди, убить кого-то для них раз плюнуть, даже если этот кто-то – наследник Хейжара. Альфа прекрасно это понимал.

Ситуация была безвыходной.

========== Глава 19.1 Середина конца ==========

Все молитвы были произнесены.

Волнение сменилось легкой радостью и облегчением: наконец-то многочасовая церемония никах позади. На щеках Арая пылал румянец. Он стоял, потирая вспотевшие ладони друг о друга, и с забвением всматривался в стены мечети, исписанные арабскими символами. С этого дня омега нарекался младшим мужем шейха Фараджа Абиль и приобретал новый статус. Статус замужнего омеги.

Стоявший немного левее Фарадж так же облегченно выдохнул. Во время церемонии он ни разу не повернулся в сторону Арая. То, что все происходящее его не заботит, он старался открыто не показывать, но и наигранно радоваться не собирался. Только лишь из уважения к своему покойному отцу и народу Абу-Аби ему придется смириться со своей судьбой.

Брачный контракт подписан, союз между двумя оазисами скреплен кровными узами. Этот день стал по истине великим.

Все присутствующие на церемонии вышли из мечети, встречая закат устало-радостными улыбками. Пора было возвращаться в Абу-Аби, где завтра на рассвете начнется большое празднество. Вероятнее всего гуляния в городе не утихнут еще несколько дней, а может и недель.

— Благодарю, — тихо прошептал Арай, принимая помощь в виде руки.

Фарадж и не заметил, как, погруженный в собственные мысли, протянул руку омеге, чтобы помочь тому залезть в повозку. Весь этот день – все время от рассвета до заката – в его мыслях было только одно: недавнее нападение на военный лагерь.

Подозрения, что набег на военный лагерь устроили именно кочевники аффара, подтвердились. Гердон Фашад, первый советник шейха и его правая рука, лично отправился по следам преступников, но потерял их след еще в Эр-Рияде. Старик не исключал вероятности, что с Идрисом могли сотворить что угодно, но шейх отказывался верить в худшие исходы событий, заставляя Гердона посылать все новых и новых людей на поиски пропавшего без вести слуги.

Сумерки надвигались неспешно. Очертания диких кустарников и встречающихся на пути камней медленно съедались; ощутимо похолодало. Дыхание стало облекаться призрачной клубящейся плотью. Стоит ли напоминать, что с заходом солнца температура воздуха в пустыне падает практически до нуля градусов? Одетый в легкие одежды Арай слегка подрагивал: то ли от прохлады, то ли из-за того, что чувствовал себя словно не в своей тарелке, находясь в одной повозке с Фараджем.

Ни до, ни после церемонии никах они не обмолвились ни словом.

— Я счастлив стать частью Вашей семьи, — тихо сказал Арай, нарушая многочасовое молчание.

Фарадж Абиль сморгнул, прогоняя преследовавший его весь день образ хрупкого омеги, и поднял взгляд карих глаз. Арай надеялся получить хоть какой-то ответ, но мужчина ехал молча, с мрачным лицом. Когда гнетущая тишина слишком накалила обстановку, шейх Абу-Аби все же ответил:

— Праздные слова прекрасны, но слишком много отвратительных событий за один день, чтобы побороть в себе нежелание отвечать на твои любезности. Прошу меня простить.

Арай был почти вдвое младше Фараджа. Из-за большой разницы в возрасте, почти в пятнадцать лет, альфа смотрел на юного супруга сверху вниз. Однако уважительного общения никто не отменял, так был воспитан альфа, так он жил всю свою жизнь – следя за каждым словом, слетающим с его губ.

— Волей Аллаха, — омега произнес это так быстро, что почти перепутал буквы в словах, но вовремя взял себя в руки. — Я хочу полностью отдаться своей судьбе.

— Прошу меня простить, — повторил Фарадж, но уже грубее, что заставило Арая на секунду смолкнуть; в голубых глазах проблеснули первые слезы, но тот продолжил:

— С этого дня я муж семьи Абиль, — отчеканил он. — Я, а не тот жалкий слуга, с которым Вы имели близость в день моего рождения.

Темнота начинала сгущаться. Робкий свет фонарей, привязанных к повозкам, бессильно боролся с мраком. Бегущие рысью кони тихо похрапывали, погоняемые кучерами. До оазиса осталось совсем немного времени в пути.

Фарадж отдернул взгляд от небольшого оконца, будто руку из пламени, и пытливо уставился на парня. Неважно, что задело его больше: упоминание о существовании Идриса или же надменный тон, которым оно было упомянуто, но мужчина резко охладел к дальнейшему диалогу.

Когда Фараджу сообщили о похищении слуги из военного лагеря, мир словно перестал играть пестрыми красками. В душе засела тревога и горечь на себя самого оттого, что он покинул Идриса тем самым утром, чтобы решить некоторые вопросы политического характера во дворце. Больше всего на свете альфе хотелось узнать, что с этим хрупким омежкой, который так бесстыдно завладел его сердцем и душой, все в порядке.

— Столь гнусные речи коснулись таких прелестных губ? — разозленный словами Арая, Фарадж привстал и навис над ним. — Неужели мое увлечение простым слугой так сильно задело тебя, что ты решил завладеть тем, чем владеть априори не имеешь права?

— Вы говорите о своей свободе? — наигранно невозмутимо парировал Арай, впиваясь холодным взглядом в лицо мужчины.

Шейх сел на свое место, напротив принца Хейжара, и глубоко вдохнул, пытаясь упокоить клокочущий внутри гнев.

— Ни в коем случае не посягаю на святое, — продолжил Арай и нервно ухмыльнулся. — Но с моим появлением в Абу-Аби в Вашей спальне имею честь появляться только я. Таковы условия брачного контракта, Вы ведь прочли эту часть?

Альфа прочел это жалкое подобие брачного договора несколько десятков раз и понимал, о чем ведет речь принц Хейжара.

— Так не терпится оказаться в моей спальне? — усмехнулся в ответ Фарадж.

— Жалкие слуги не заслуживают Вашей страсти, — взвинчено ответил парнишка. Его действительно очень задело увиденное в тот вечер.

— Дерзкие слова о страсти из уст юнца, что может быть смешнее? — зашелся в наигранном смехе мужчина и отвернулся к окну, потирая лоб тыльной стороной ладони.

Сердце Арая пропустило удар, он почувствовал жгучую неловкость и одновременно с этим непоколебимое чувство задетого самолюбия. В голове заплясали разного рода мысли, но, откинув все, омега рывком набросился на Фараджа и впился в его губы неумелым поцелуем.

Опешивший от подобного поступка Фарадж застыл, позволив юному омеге попробовать вкус его губ, но уже через несколько секунд отстранился, удерживая Арая за плечи. Мужчина отметил неестественную бледность лица Арая, который сразу же уставился в пол. На его щеках блестели хрустальные бусины.

Жалкий вид некогда горделивого принца Хейжара вызвал в шейхе Абу-Аби неоднозначные чувства. Почему он ведет себя так, словно искренне желает получить от Фараджа не только исполнение долга, но и любовь? То самое чувство, которое альфа не в силах ему дать.

Беззвучно плачущий омежка сполз с мужчины и оказался у него на коленях. Дрожащие тонкие пальцы сжимали воротник кандуры. Бессилие и боль отражались в голубых глазах. Фарадж не мог не заметить, как сильно дрожал принц. Наверняка он и сам испугался своего поступка.

— Я выполню все условия брачного договора, — слезы омеги покачнули самообладание шейха, и он спокойно сказал. — Но ты не должен требовать от меня невозможного.

Арай коротко кивнул, словно сам себе, и пересел на свое место. Оставшуюся часть пути они проехали молча.

У дворца процессию из двух повозок уже ожидали некоторые гости и чиновничий аппарат Абу-Аби. Все они с радостными и восторженными криками принялись поздравлять своих господ, как только те вошли во дворец.

Слегка уставшие Ромул и Джозеф Фаиль напомнили Томасу о желании собрать всех в зале переговоров. Но Фарадж настоял на том, чтобы решить все возникшие вопросы завтра. Когда все разошлись по своим комнатам, Фарадж проводил омегу до смежных со своими покоев и склонил голову в легком поклоне.

— Спокойной Вам ночи, сын семьи Абиль, — сухо кинул шейх и удалился, оставив Арая наедине со своими мыслями и переживаниями.

========== Глава 19.2 Конец ==========

Этим утром прошел небольшой дождь. Он напитал воздух свежестью, придал мелкой травке в дворцовом саду режущий глаз изумрудный блеск. Небо бездонно-синее, чистое, встречало лениво ползущее к зениту солнце, чьи лучи нежно согревали пески пустыни Раиса.

Все жители города были уже давно на ногах: они носились по улицам, скупая самые свежие овощи и фрукты, традиционную выпечку, чтобы к полудню всей семьей сесть за стол и помолиться за здоровье и мудрость правления молодого господина. На каменных домах висели различного рода украшения, фонарики, ленточки. Детвора, припевая и играючи, носилась по районам в предвкушении вечерних гуляний, которые разразятся после захода солнца.

Во дворце тоже было не тихо. Слуги и гости бурным потоком возились по длинным коридорам: первые – выполняя свою работу, вторые – ожидая появления шейха и его молодого супруга. Ранний завтрак должен был пройти в дворцовом саду.

Некоторые из слуг занимались приготовлениями в спальнях для гостей. Идеально выглаженные простыни, до скрипоты чистые ванны со стопками полотенец подле. Все должно быть идеальным в этот вечер, ведь не так часто дворец Абу-Аби встречает важных гостей. В числе этих слуг был и Джафар. Он помогал протирать карнизы и высокие книжные стеллажи. С задумчивым выражением лица альфа возил тряпкой по пыльным полкам; мысли его были далеки от происходящего вокруг.

В главном зале уже была подготовлена обстановка для веселого времяпрепровождения гостей, вплоть до самого вечера, когда новоиспеченные супруги должны будут удалиться в свои покои и закончить празднество обрядом консумации. Никто не говорил этого вслух, но все с нетерпением ждали самого главного события дня.

— Принц до сих пор не знает о том, что произойдет после захода солнца?

Идущий по правую руку от своего господина Гердон Фашад внимательно осматривался по сторонам. Он был недоволен окружавшими их шумом и возней, но ничего поделать не мог. Того требовал праздник.

— Предполагаю, что нет, — сухо бросил Фарадж, пересекая главный зал.

Как же вычурно украсили эту часть дворца. Слишком пестро, слишком много живых цветов и столов для угощений. Томас вместе со своим воображением приложил львиную долю сил, чтобы сегодняшний день запомнился гостям надолго.

— Есть какие-нибудь новости о…

— Нет, мой господин. Никаких новостей, — ответил Гердон уже зная, о чем спрашивает шейх.

У выхода из дворца было совсем не протолкнуться. Приглашенные полторы тысячи гостей уже начинали прибывать в Абу-Аби. Весь завтрак за столом были слышны поздравления, смех и пожелания счастливой семейной жизни. Арай заметно нервничал, руки его слегка подрагивали после каждого упоминания гостями его имени. Не перестал он нервничать и к обеду, когда празднование перенеслось в главный зал дворца.

Грянула торжественная музыка. По залу пронесся оживленный гомон. Фарадж Абиль неспешно, ведя под руку теперь уже Арая Абиль, прошествовал в западную часть зала, где для них уже был приготовлен стол. Поприветствовав венценосную пару, гости продолжили танцевать и наслаждаться праздничной атмосферой.

Мелодии сменялись одна за другой: современная, традиционно-арабская, классическая, инструментальная; гости с упованием наблюдали за виновниками торжества. Арай, смущенный таким пристальным вниманием и взволнованный происходящим, не отнимал от своих уст бокала с красным сухим вином. Казалось, оно помогает ему справляться с бушующими чувствами.

— Если ты продолжишь пить вино с такой скоростью, — заметил сидящий рядом с ним Фарадж. — То вечером в наши покои мне придется нести тебя на руках.

— Простите меня, — тихо ответил ему омега, продолжая делать глоток за глотком. — Переживания словно съедают меня изнутри. Вечером я прилюдно стану Вашим и телом, и душой, но все это так волнительно…

Общавшийся все это время со своим первым советником, альфа повернулся в сторону омеги и спросил слегка удивленным тоном:

— Так значит, отец тебе рассказал?

Вино приносило свои плоды. Арай облегченно выдохнул, когда почувствовал, как расслабляется тело и тревоги отступают на второй план.

— Обряд консумации был моим волеизъявлением. Я всего лишь попросил отца об одном одолжении. Скажи я Вам лично, соглашения бы мы не достигли.

Фарадж Абиль не редко замечал взрослый нрав молодого принца Хейжара. Несмотря на столь нежный возраст, парень умело парировал в спорах, брал на себя ответственность за смелые решения и умело предугадывал события.

— Неплохо.

— Что? — странная похвала мужчины привела Арая в ступор.

— Откуда в тебе столько упорства? — Фарадж отмахнулся от Гердона, который попытался сообщить альфе важные новости, и, взяв со стола бокал, осушил его до дна. — Или ты знал, что я внесу пункт о разводе в брачный договор?

— Именно поэтому и настаивал на консумации, хотя отец был не в восторге.

— Неплохо, — повторил мужчина.

Арай сморгнул и уставился на усмехающегося Фараджа.

— Благодарю, — слегка улыбнулся Арай.

На несколько минут в зале стало слишком шумно. Продолжая перекидываться фразами, Фарадж и Арай совсем не заметили, как неожиданно стихла музыка и исчезли гости. Никто больше не смеялся, танцы прекратились. Неестественная тишина в самый разгар праздника стала ощутимой лишь тогда, когда в зал вошел взволнованный Гердон Фашад и поспешил к своему господину с новостью – во дворец приехал старший сын семьи Фаиль.

Услышав знакомое имя Арай подскочил со своего места. Не рассчитав количество выпитого, на омегу вдруг накатило легкое головокружение, и он схватился рукой за спинку стула.

— Неужели брат все-таки приехал на мою свадьбу! — радостно воскликнул юный принц.

— Думаю, дело не в празднике, молодой господин, — замешкался Гердон, переводя взгляд на Фараджа. — Фарвар Фаиль прибыл не один, а вместе с найденным средним принцем Хейжара.

На мгновение Арай замер на месте, в недоумении хлопая глазами. Гердон встал аккурат напротив молчавшего все это время шейха и напряженно сжал его плечи:

— Вам надо идти.

«Средний принц Хейжара? — подумал Фарадж про себя и нахмурился».

Пропавший средний принц – причина, по которой шейху Абу-Аби пришлось жениться на Арае, младшем принце. Изначально между «отцами» оазисов был заключен договор, предполагающий совсем другого супруга для маленького еще тогда Фараджа Абиль, но сын Джозефа неожиданно исчез.

Поговаривали, что маленький принц вовсе не являлся истинным принцем и был рожден от связи шейха с прислугой. Жестокий народ оазиса не признавал его, сколько бы Джозеф и Ромул не доказывали обратного. Исчезновение мальчишки вызвало большие волнения в Хейжаре. Убитые горем родители искали сына верные десять лет, но того словно и след простыл. Слышать сейчас о том, что принц был найден, словно чья-то жестокая шутка. Все давно считали его без вести пропавшим.

Арай стоял и смотрел перед собой, пока Фарадж не положил ему руку на плечо:

— Мы должны выйти к ним.

— Д-да, — запнулся омега, все еще не веря своим ушам.

Его брат? Его пропавший брат сейчас здесь?

Новость о прибытии важных гостей в Абу-Аби разлетелась по дворцу с немыслимой скоростью. Все слуги, в надежде увидеть некогда пропавшего среднего принца Хейжара, собирались в небольшие стайки, толпясь у входа в гостиный зал. К сожалению, патрульные никого туда не пропускали.

Джозеф и Ромул уже беседовали со своими сыновьями, когда Фарадж и Арай вошли.

Взгляд шейха Абу-Аби сразу же упал на взволнованные и одновременно с этим до безумия счастливые лица стариков. Сидящие напротив них, но спинами ко входу, принцы рассказывали им о том, что же произошло за эти несколько дней. Вернее, говорил только Фарвар, яростно жестикулируя руками.

Заметивший вошедших, Джозеф привстал. Кажется, в его глазах блестели слезы.

Вслед за ним встали все. Найденный средний принц медленно обернулся. Его щеки были слегка красными, в руках он сжимал платок. Пунцовые губы слегка подрагивали от недавних рыданий, широко раскрытые голубые глаза смотрели прямо перед собой.

Поймав на себе этот пронзительный взгляд, Фарадж застыл на месте, не решаясь произнести ни слова. Знакомый сладковатый аромат заставил сердце отчаянно биться. Как такое возможно?

«Это шутка, верно?» — шейх Абу-Аби не мог поверить в происходящее. Его глаза впивались в знакомое лицо.

— Сегодняшний день стал поистине великим! — произнес Джозеф, поднимая руки вверх. — Большое счастье, мой пропавший сын наконец-то нашелся!

Фарвар, найдя взглядом своего младшего брата, который все это время прятался за спиной шейха Абу-Аби, склонил голову в знак приветствия.

— Мой господин, — обратился к застывшему Фараджу Гердон, пытаясь слегка разрядить обстановку. — Предстоит еще несколько анализов, но, наведя справки, Идрис без сомнения является пропавшим средним принцем Хейжара. Исходя из этого становится ясно, почему кочевники аффара были так в нем заинтересованы.

Фарвар вмешался и поведал о том, как все эти долгие годы искал своего пропавшего брата, оборвав с семьей все связи. Когда все смирились с участью среднего принца, Фарвар отказывался опускать руки. Он путешествовал по миру только лишь с одной единственной целью, которую в конце концов достиг.

Все это время Идрис не отрываясь смотрел на обескураженного Фараджа и молчавшего Арая. Мысли множились в его голове с мучительной скоростью. За один вечер ему довелось стать найденным принцем и узнать о том, что сердце его любимого мужчины навек было отдано другому. По дороге в Абу-Аби Фарвар рассказал ему многое, но принять все это было так сложно…

Фарвар закончил свою историю и в зале повисла тишина, пока шейх Абу-Аби, действительно удивленный услышанным, не нарушил ее.

— Значит, ты пропавший принц? — тихо произнес Фарадж, глядя в голубые глаза.

— Мне и самому до конца не верится, мой господин, — ответил Идрис по всем правилам, которым его обучили во дворце, как слугу.

— В таком случае тебе больше не следует называть меня господином.

Неловкое молчание, воцарившееся после этой фразы, отчего-то задело омегу. Идрис всматривался в карие глаза, словно пытаясь дотянуться до мужчины хотя бы взглядом. Если бы никого не было в зале омега точно накинулся бы на альфу с объятиями. Однако, возможна ли теперь любовь между ними?

На его шее красовался новый шелковый платок, который Фарвар заботливо приобрел для своего брата в Эр-Рияде. Фарадж, конечно же, заметил это и губы его дрогнули.

— Наверное, мне за многое стоит извиниться, — криво улыбнулся шейх Абу-Аби.

От холодности его тона у Идриса задрожали колени. Перед глазами всплыло воспоминание о той ночи, которую они провели в военном лагере; лицо Фараджа, исполненное удовлетворением, его крепкие мускулистые руки, жаркие объятия и такие нежные слова.

Идрис знал, что все это было ошибкой, но теперь, слыша леденящие нотки в голосе мужчины, можно было окончательно убедиться в этом.

— Не стоит вспоминать о временах, когда мой брат по ошибке жил не своей жизнью, — вмешался Фарвар, почувствовав некоторую неловкость. — Прошлое можно успешно забыть.

На лице Идриса появилась кривая улыбка. Ему было неловко в обществе Фараджа, потому что он испытывал к нему те чувства, которые не должен испытывать. Теперь – точно не должен.

— Вы не виноваты, принимая его за простого бедняка, — заявил старший сын семьи Фаиль и поклонился шейху Абу-Аби.

Идрис успел рассказать своему брату многое из своей жизни, и в частности о тех днях, когда он прислуживал во дворце. Истории о том, как младшему брату приходилось мыться в городских лужах, ужаснули Фарвара и он пообещал впредь никогда не оставлять Идриса без присмотра и выяснить, у кого все же хватило смелости похитить шестнадцать лет назад маленького принца.

Рассказывая о своей жизни, омега конечно же опустил подробности о своих чувствах к шейху Абу-Аби и о том, что он меченый омега. По злой ошибке меченый теперь уже женатым шейхом.

— Я извинялся не за это, — резко сказал Фарадж и перевел взгляд на замявшегося Идриса. — Простите меня, дорогой принц.

Арай невольно фыркнул, но сразу же откашлялся. Молодой омега все это время молчал. Молчал и сверлил угрюмым взглядом до боли знакомое лицо. Почему-то он не чувствовал никакой радости.

«Как же больно, — подумалось Идрису. — Чувствовать такую отстраненность от Вас, мой господин. Чувствовать Вашу холодность…»

Гердон, как никто другой знал, за что извиняется шейх. Он стал невольным свидетелем развитий отношений между тогда еще слугой и своим господином. Помнится, генералу долго претила одна мысль об этой связи, но возражать господину он не решался.

— Вы, наверное, устали после всех передряг, — генерал сделал шаг вперед и обратился к присутствующим. — Мне распорядиться о подготовке покоев?

— Да, Гердон, мы были бы благодарны, — любезно ответил Ромул, держа своего мужа за руку и сжимая ее. — Члены семьи не могут присутствовать на консумации, поэтому сейчас самое время проводить молодых и отправится отдыхать. И с утра, со свежими мыслями, продолжить эту беседу.

========== Эпилог ==========

Комната, которую предоставили Идрису, была очень большой, с широким арочным окном, высокими сводами, стенами, обшитыми красным бархатом. На втором этаже было всего несколько таких комнат, и все они сейчас были заняты членами семьи Фаиль. Мог ли Идрис считать себя членом столь уважаемого семейства? В его маленькой головке все еще не укладывалось, что всю жизнь он жил не той жизнью, которая была ему предначертана. Было столько вопросов, на которые еще только предстоит узнать ответы. Что случилось на самом деле и зачем его похитили шестнадцать лет назад? Как он оказался в Абу-Аби, и кто эти люди, что вырастили его?

Стоявшая на возвышении, кровать из красного дерева с задернутым вышитым пологом была непозволительно огромной. Видеть такую вычурность Идрису не доводилось никогда, хотя он и побывал во многих комнатах этого дворца. По привычке омега начал разглаживать руками белоснежные простыни, как делал это, когда выполнял работу слуги.

— Ах, — раздосадовано выдохнув, он сел на постель, вмиг проваливаясь на мягкой перине. — Почему все кажется таким чужим?

В комнате царил полумрак: некоторые из свечей уже давно догорели, оставляя алеть черный фитилек. Желание забыть слова Фарвара о том, что он потерянный некогда принц Хейжара, становилось все сильнее.

Время уже давно было за полночь, все гости, наверняка, уже видели десятый сон. Почему же Идрис не мог уснуть? Рука дотянулась до шелкового платка, повязанного вокруг тонкой шеи. Метка почти перестала беспокоить, но все еще пощипывала и жгла при малейшем соприкосновении с тканью.

«Завтра вместе с семьей Фаиль… со своей семьей, я отправлюсь в Хейжар, — Идрис лежал и смотрел в потолок. — Как же душно!»

Легкий шлейф недомогания окутал тело омеги; тошнота настигла неожиданно и, хватаясь за голову, Идрис перекатился на бок, делая глубокий вдох. После темницы он постоянно чувствовал упадок сил.

— Душно, — повтори он вслух и поднялся с постели.

Решив, что все равно не сможет уснуть, омега направился к двери. В коридоре оказалось чуть прохладнее. Дышать здесь было легче.

«Возможно, у Виктора есть какое-нибудь средство от этого противного чувства?»

Кабинет дворцового врачевателя находился на первом этаже, в самой северной части дворца. Дверь, как обычно, была не заперта.

— Идрис? — Виктор сидел за своим рабочим столом и внимательно изучал надписи на скляночках. — Тебя что-то беспокоит? В смысле… Простите мою фамильярность.

Слухи по дворцу, не без помощи сплетен прислуги, разлетались очень быстро. Все были удивлены, узнав о том, что один из слуг является принцем соседнего оазиса. Виктор тоже был ошарашен такой новостью.

— Нет, сэр Виктор, хотя бы Вы… Обращайтесь ко мне по имени.

— Понимаю, — альфа отложил в сторону баночки и широко улыбнулся. — Тяжело свыкнуться с новой ролью?

Тяжело? Нет, это совсем не то слово, чтобы описать состояние удрученности и потерянности, которое испытывал Идрис на протяжении последних нескольких дней. Тошнота накатила с новой силой и омега склонился, хватаясь руками за горло и делая глубокие вдохи. Виктор сразу же подхватился с места и помог ему сесть на стоящую в углу кровать.

— Ваша метка загноилась, — сказал Виктор спокойно.

— Ах, — руки омеги сразу же прижались к ранке на шее, и он смущенно опустил взгляд, вспоминая, что забыл завязать шарф. — Именно поэтому я и пришел.

Умелые руки человека с медицинским образованием быстро помогли Идрису привести свою метку в порядок. Размочив корочку, Виктор аккуратно убрал ее и наложил на ранку небольшой компресс с целебной мазью из трав. И хоть жжение и зуд прошли, тошнота все равно осталась на своем законном месте. Виктор внимательно посмотрел на неестественно бледного парня и покачал головой, что-то бормоча себе под нос.

— Кажется, этот запах, — Идрис указал на компресс и поморщился. — Можно его как-нибудь…

— А ты неважно выглядишь. Тебя тошнит, верно? — спросил Виктор. — Еще никто не жаловался на свойства моей мази. Гноя на метке было совсем немного, заражения не произошло, поэтому причина твоего недомогания кроется в другом.

Мужчина внимательно посмотрел в глаза омеги, который отчего-то растерялся.

— Я полагал, что все дело в этом.

— Я просто задам тебе несколько вопросов. Ты не возражаешь?

— Н-нет, — настороженно ответил Идрис, не совсем понимая.

— Свой период ты провел не в районе течных омег? — Виктор говорил с такой уверенность, словно о чем-то догадывался, но открыто сказать не решался.

Мужчина подошел к одному из настенных шкафчиков и достал оттуда что-то, вручая это омеге.

— Это, — запнулся Идрис и уставился на небольшую пластмассовую полоску.

— Вы ведь были близки с господином, верно?

В один миг за окном раздался раскат грома и по окну застучали первые капли дождя. Порывом сквозняка захлопнуло неплотно прикрытую входную дверь. Идрис вздрогнул от такого количества громких звуков и, еще не до конца понимая, уставился на пластиковую полоску в своей руке.

— Я не мог! — внезапно воскликнул Идрис, срывая голос. — Откуда Вам известно?!

Резкий испуг сковал его тело. Нет, это просто невозможного, этого не должно было случиться. Постоянная тошнота и легкое головокружение — последствия заражения раны от метки и ничего больше.

Виктор смотрел на метания омеги и прекрасно понимал, что мальчик сейчас чувствует. Столько всего свалилось на эти хрупкие плечи, столько отвратительных происшествий. Беременность – это последнее, что должно было произойти с ним, но Виктор видел… Даже невооруженным взглядом видел все симптомы.

— Давай просто сделаем его, — рука легла на плечо Идриса, но тот сразу же вскочил с кровати, отмахиваясь.

— Этого не должно было произойти, — слезы градом побежали по щекам и омега всхлипнул. —Сэр Виктор, как я могу…

Ноги подкосились и омега медленно сполз по стене, хватая ртом воздух. Легкие болезненно сжимались только об одной мысли, что той самой ночью им с шейхом удалось зачать плод любви.

Спустя несколько минут Виктору все же удалось успокоить разволновавшегося омегу и уговорить того сделать тест, пообещав, что все это останется только между ними. В уборной, которая находилась в этом же самом кабинете, Идрис провел совсем немного времени и, выйдя, просто сел на пол, поджимая колени к груди и жалобно протягивая пластмассовую полоску врачевателю.

— Положительный результат, — тихо отозвался мужчина.

Он присел на корточки рядом с омегой.

— Господин совершил обряд никах вчерашним днем, верно? Слуги так громко переговаривались между собой, что я слышал их сплети даже за дверью своей комнаты.

На лице Идриса не было никаких эмоций. Словно ничего и не произошло. Стеклянные голубые глаза смотрели прямо перед собой.

— Да, это так, — ответил Виктор и с пониманием глянул на парнишку. — Между Хейжаром и Абу-Аби давно был заключен…

— Я знаю, — перебил омега и склонил голову. — Именно поэтому я не имею никакого права на…

«Любовь Фараджа и его благосклонность».

— Глупости!

Виктор сделал жест рукой и цокнул языком, показывая, что не согласен с такими мыслями.

— Раз уж господин соизволил прикоснуться к твоему телу, то он ответственен за сотворенное чудо.

— Он больше не мой господин, — рвано процитировал самого Фараджа омега и сглотнул вязкую слюну. — Сэр Виктор, как же мне теперь быть?

***

Утро в Абу-Аби выдалось мрачным. Грозовые тучи все еще кружились над дворцом; между ними то и дело поблескивали молнии. Дождь уже давно прекратился, оставляя после себя лужи и смешивая песок в грязь. Такая погода – довольно редкое явление в Саудовской Аравии.

В дворцовом саду собрались почти все гости, чтобы проводить семейство Фаиль в долгий путь.

Фарвар о чем-то переговаривался с подручными, решая некоторые вопросы касательно пути. Ромул и Джозеф стояли у повозок и прощались со своим младшим сыном и его супругом – шейхом Абу-Аби. Было непривычно оставлять Арая одного, но теперь того требовали правила. Его жизнь отныне здесь, рядом с Фараджем.

— Я обещаю навестить вас через месяц, если мне удастся выкроить несколько выходных, — обнадеживающе сказал Виктор.

Они с Идрисом укрылись под небольшим навесом, в стороне от всей суеты.

— Спасибо Вам, сэр Виктор, — улыбнулся омега, поправляя небесно-голубой шелковый шарф на своей шее. — За все, что вы сделали для меня и за то, что поддержали мое решение.

Виктор украдкой вздохнул, но своего беспокойства показывать не стал. И все-таки Идрис был уверен в том, что поступает правильно.

— Береги себя, — мужчина заботливо потрепал парня по макушке. — И, конечно же, его, — взгляд зеленых глаз упал на пока еще плоский живот омеги.

Идрис кивнул и направился к повозкам. Некоторые из прислуги, стоя чуть поодаль от столпотворения, громко обсуждали недавние события, но Идрису было все равно. Уже все равно. В Хейжаре его ждет новая жизнь, совсем отличная от той, которая была в Абу-Аби.

Шейх Хейжара, вместе со своим мужем и старшим сыном попрощались с Фараджем и Араем, расцеловав последнего на прощание. Идрис залезал в повозку самым последним. Любезно оперившись на ладонь, поданную Фараджем, омега поймал на себе пристальный взгляд карих глаз, но не стал задерживаться на нем и лишь коротко кивнул:

— Благодарю Вас за все, — тихо шепнул Идрис и скрылся внутри повозки.

Семейство Фаиль благополучно двинулось в путь. Три повозки уже практически скрылись за горизонтом, когда Виктор подошел Фараджу, который все еще продолжал смотреть им вслед. По угрюмому виду альфы можно было сразу понять, что шейх в немой ярости.

— Дай им Аллах легкой дороги, — сказал врачеватель так, чтобы альфа услышал его и вышел из оцепенения. — Вас что-то тревожит, мой господин?

Фарадж нехотя перевел взгляд на старого друга.

— Твоя улыбка так раздражает, — сухо кинул он и, развернувшись, направился во дворец.

Конец.