Русская фантастическая проза XIX - начала XX века [Михаил Михайлович Михайлов] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]






РУССКАЯ ФАНТАСТИЧЕСКАЯ

ПРОЗА XIX - НАЧАЛА XX ВЕКА




Аннотация

В настоящий сборник вошли фантастические произведения писа-

телей-классиков: Осипа Сенковского, Николая Полевого, Константина

Аксакова, Владимира Одоевского, Александра Куприна, Михаила Михай-

лова и др.

Их фантастические повести явили целую галерею тем, образов, сюжетов, где так или иначе исследуется взаимосвязь двух миров – по-

тустороннего (иррационального, стихийно-чувственного, метафизиче-

ского) и сущего материального, вещественного. Читатель вынужден

постоянно выбирать между рациональным и сверхъестественным, но

интересно, что конфликта в его сознания не возникает.

ОСИП СЕНКОВСКИЙ


БОЛЬШОЙ ВЫХОД У САТАНЫ

В недрах земного шара есть огромная зала, имеющая, кажется, 99 верст вышины: в «Отечественных записках»

сказано, будто она вышиною в 999 верст; но «Отечественным запискам1» ни в чем – даже в рассуждении ада –

верить невозможно.

В этой зале стоит великолепный престол повелителя подземного царства, построенный из человеческих остовов и украшенный вместо бронзы сухими летучими мышами.

Это должно быть очень красиво. На нем садится Сатана, когда дает аудиенцию своим посланникам, возвращающимся из поднебесных стран, или когда принимает поздравления чертей и знаменитейших проклятых, коими зала при таких торжественных случаях бывает наполнена до самого потолка.

Если вам когда-либо случалось читать мудрые сочинения патера Бузенбаума2, иезуитского богослова и философа, то вы знаете – да как этого не знать? – что черти днем почивают, встают же около заката солнца, когда в Риме отпоют вечерню. В то же самое время просыпается и Сатана. Проснувшись, он надевает на себя халат из толстой конвертной бумаги, расписанный в виде пылающего пла-


1 Ежемесячный журнал под таким названием выходил в Петербурге в 1818-1830 годах. Его издатель П. П. Свиньин хотя и обладал разнообразными дарованиями (писатель, географ, историк), однако слыл человеком ненадежным.

2 Бузенбаум Герман (1600-1663) – немецкий богослов, автор иезуитского трактата

(переизданного свыше 50 раз), где разрешалось даже цареубийство. После покушения на

Людовика XV трактат предали проклятию и публично сожгли.

мени, и который получил он в подарок из гардероба испанской инквизиции: в этих халатах у нас, на земле, люди сожигали людей. Засим выходит он в залу, где уже его ожидает многочисленное собрание доверенных чертей, подземных вельмож, адских льстецов, адских придворных и адских наушников: тут вы найдете пропасть еретиков, заслуженных грешников и прославленных извергов вместе с теми, которые их прославляли в предисловиях и посвящениях – словом, все знаменитости ада.

Заскрипела чугунная дверь спальни царя тьмы; Сатана вошел в залу и сел на своем престоле. Все присутствующие ударили челом и громко закричали: виват! – но голоса их никто б из вас не услышал, потому что они тени, и крик их только тень крика. Чтобы услышать звуки этого рода, надо быть чертом или доносчиком.

Лукулл, скончавшийся от обжорства, исправляет при дворе его должность обер-гофмейстерскую3: он заведует кухнею, заказывает обед и сам подает завтрак. Как скоро утих этот неудобослышимый шум торжественного приветствия, Лукулл4 выступил вперед, держа в руках колоссальный поднос, на котором удобно можно было бы выстроить кабак с библиотекою для чтения: на нем стояли два больших портерные котла5, один с кофеем, а другой со сливками; римская слезная урна, служащая вместо чашки; египетская гранитная гробница, обращенная в ящик для


3 Обер-гофмейстер – придворный чин (соответствовал чину действительного тайного советника).

4 Лукулл Луций Луциний (106-56 до н. э.) – римский полководец, славившийся богатством и пирами («Лукуллов пир»).

5 То есть котлы для варки черного пива (портера).

сахара, и старая сороковая бочка, наполненная сухарями и бисквитами для завтрака грозному обладателю ада.

Сатана вынул из гробницы огромную глыбу квасцов –

ибо он никакого сахару, даже и свекловичного, даже и постного, терпеть не может – и положил ее в урну; налил из одного котла чистого смоленского дегтю, употребляемого им вместо кофейного отвара, из другого подбавил купоросного масла, заменяющего в аду сливки, и черную исполинскую лапу свою погрузил в бочку, чтобы достать пару