К черту любовь! [Nogaulitki] (fb2) читать онлайн

- К черту любовь! 1.08 Мб, 286с. скачать: (fb2)  читать: (полностью) - (постранично) - (Nogaulitki)

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Пролог


— Знаешь, ты не расстраивайся, — ободряюще похлопала меня по плечу Оксана и придвинула свою порцию мороженого. – На вот, съешь мое тоже. Я себе другое возьму, — сказала подруга и тут же дала знак официанту повторить заказ.

— Я буду жирная и тогда точно умру в одиночестве. А ведь я даже кошку завести не могу, у меня аллергия, — практически проныла я, но тем не менее начала есть и Оксанкину порцию. – Я даже независимой женщиной с кошками не смогу стать.

— Ну, заведешь себе попугая. Или змею. Сейчас модно, — утешила меня Оксана, стараясь не смотреть мне в глаза.

— Оксан, ну, кто сейчас расстается по смс, не понимаю? – снова вздохнула я, остановив ложку с мороженым на полпути ко рту.

— Только суки. И хватит уже о ней. Ничего страшного не произошло. Она не заслуживала тебя в любом случае, — отрезала подруга.

— Но нам было хорошо вместе, — возразила я. – И поначалу она не была такой… сукой. Может, я что-то сделала не так? Что-то испортила? Давила на нее? – я начала перечислять варианты, как самая настоящая «брошенная баба», хотя всегда клялась, что никогда такой не стану.

— Да хватит уже придумывать, шлюха твоя Саша, вот и все! – рявкнула Оксана и тут же замолчала, увидев, что привлекла ненужное внимание других посетителей кафе. – Извини. Но это так, — уже тише добавила подруга.

— Оксан, я знаю, что была не первая у нее, но ведь это все прошлое. Пока я была для нее единственной, я решила для себя, что никогда ей не поставлю это в упрек, ведь…

— Да не была ты никогда единственной, как ты можешь такой слепой быть?! – прошипела Оксана, зло глядя на меня.

— Ч-чего? – заикаясь, переспросила я, все-таки надеясь, что ослышалась.

— Твоя Саша тебе изменяла, вот чего, — проворчала Оксана, сложив руки на столе.

— Как? Когда? С кем?! – с каждым вопросом мой голос повышался на октаву.

— Я знаю только про двух. Но уверена, их было больше.

— Кто? – ледяным голосом спросила я, понимая, что мое сердце разбивается с каждой минутой на все более мелкие осколки.

— Да какая разница, Ир? – вздохнула Оксана и благодарно кивнула официанту, который принес ей вторую порцию мороженого.

— Кто? – снова повторила я.

— Вот что за бабский мазохизм? Зачем знать, с кем изменяла тебе твоя…

— Это ты? – прищурилась я, готовя себя к худшему.

— Ты совсем дура? – поинтересовалась Оксана, наклонив голову. — Нет, не я. Одна – футболистка с команды, где играет Саша, вторая – Натали. Был еще кто-то или она этими двумя ограничилась – понятия не имею.

— Какая Натали? – не поняла я.

— Моя бывшая Натали, — пояснила Оксана. – Она мне и рассказала пару дней назад. Я все думала, как тебе сказать об этом, но, к счастью, все само разрешилось.

— То есть… — я почесала нос, размышляя. – Твоя бывшая спала с моей бывшей? Это какая-то круговая порука? Круговорот лесбиянок в городе? С кем тогда должна переспать я? С ее бывшей?

— Нет, просто кое-кто не может удержать себя в штанах. Бога ради, Ира, давай начистоту. Я с самого начала говорила, что черного кобеля не отмыть добела. Полгорода переспали с твоей Сашей. А у нас не маленький город, к слову. И всем известна ее… репутация, — закончила Оксана, отправляя ложку с уже подтаявшим мороженым в рот.

— Но она говорила, что то, что было у нас – это другое… — попробовала я хоть как-то оправдать свою глупость и слепоту.

— Ну да, больше никто ей ужины не готовил и форму футбольную не наглаживал, как ты. Конечно, у вас было другое, — фыркнула Оксанка.

— Я просто идиотка, да? – вздохнула я и отодвинула так и не доеденную порцию.

— Нет, Ира, ты не идиотка, — тоже вздохнула Оксана, — просто ты… Не знаю, доверяешь слишком, что ли.

— Ага, — согласилась я. – И именно поэтому я и идиотка. И что теперь? Ни с кем не встречаться? Ведь на людях не написано, говно он человек или нормальный.

— Просто нужно более внимательной быть. Разборчивой. Ну… Как бы тебе объяснить, — Оксанка пожевала губу, а потом, судя по ее взгляду, ей пришла в голову какая-то идея. — Вот вспомни всех своих партнерш. Боже, это же клинический справочник составить можно. Первая, которая в институте была – ради зачета с преподом переспала. Причем еще и тебя обвинила, что ты ей не помогла и ей пришлось на это пойти. А та, с рыжими волосами, придурочная. Проверяла твой телефон, почту, переписки. А ты считала, что она тебя так сильно любит, что хочет все знать. А она просто маньячка была. А две крайних так вообще одинаковые – что Саша, что Рита – пробы ставить негде. Ты сама их как-то выбираешь таких.

— Я поняла, — кивнула я.

— Что ты поняла? – прищурилась Оксана, явно готовясь к очередной беде.

— Каждый раз, вступая в отношения, я надеюсь, что это навсегда и по-настоящему. Ну, вот смотри. Мои родители прожили в браке всю жизнь, мои бабушки с дедушками по обеим линиям прожили вместе всю жизнь. Моя тетя прожила со своим мужем всю жизнь… Правда, пару лет назад он ушел к другой, но не важно. Я просто хотела также. Ну, знаешь, вечная любовь, все дела. Но… Похоже, со мной это не работает. Поэтому я поняла, что нужно делать. Если любовь ведет себя со мной как сучка, я буду вести себя также, — продекламировала я и кивнула сама себе.

— И что это значит? – нахмурилась Оксана.

— Это значит, что к черту любовь! – подняв сжатую в кулак руку, словно Ленин на броневике, я продолжила. – Я буду искать секс, но не любовь. К черту ее, не зря Лобода так пела. Она плохого не посоветует.

— Она и про мужика с глазами на пол-еблета пела, и что? – скептично подняла бровь Оксана.

— Оксан, пойми, сама вселенная намекает, что любовь – это не мое. Ну, или по крайней мере, не сейчас. Так что раз все складывается именно так, то пошла эта любовь сраная в задницу. У меня теперь новый девиз в жизни.

— И какой же?

— Да – сексу, нет — любви.

— Тебе не кажется, что ты перегибаешь? – Оксане явно не нравился мой новый настрой.

— Я недогибаю, Оксан. Сколько я слез выплакала из-за неудачных отношений? И каждый раз винила себя. А толку? Хватит. Я хочу измениться и изменить свое сознание. Хочу стать более раскрепощенной, а для этого мне нужен кто-то, с кем я смогу просто заниматься сексом без чувств. С кем не побоюсь экспериментировать. Но, самое главное, нужно найти того, к кому я не буду испытывать никаких эмоций. Чтобы не привязаться. Буду здоровой, сильной, самостоятельной девушкой с регулярным сексом, — подвела я итог своему гениальному плану, хотя сама с трудом в него верила. Но энтузиазм всегда был моей сильной стороной.

— Ну не знаю… — как-то недоверчиво пробормотала Оксана, чем чуть не убила в зародыше мой «секс-без-чувств» запал.

— Ты считаешь, что не найдется желающих переспать со мной?! – начала негодовать я. Вот потребуется в кои-то веки поддержка от любимой подруги, а в итоге – хер.

— Ир, насчет этого я не переживаю. Ради всего святого, ты длинноногая стройная блондинка с возмутительно голубыми глазами и третьим размером груди! И еще не дура к тому же. Только слепой не захочет тебя. Я о другом переживаю.

— Мне не нравится, что ты использовала слова «не дура» вместо «умная», но ладно. О чем ты переживаешь?

— Ну… Ведь это же… ты. Ты всегда влюбляешься. Сразу. Как подросток. И это не плохо, когда рядом достойный человек, правда, просто…

— Кондратьева, ты сама трещала полчаса назад о том, что мне нужно быть разборчивее.

— Да, но не спать со всеми подряд!

— А кто сказал обо всех подряд?! Я найду одну женщину и буду с ней спать, — пожала я плечами.

— И где ты ее найдешь? – цокнула Оксана.

— Ну, вселенная же умеет мне подбрасывать всяких моральных уродов, может, и тут подсобит. Нужно просто правильно сформулировать запрос.

— Запрос? Куда запрос? В налоговую? – Оксана придвинулась ближе и внимательно посмотрела на меня. – Ты совсем рехнулась, Никоненко?

— Запрос в космос! Я читала об этом, — помахала я рукой, не обращая внимания на скепсис подруги. – Нужно правильно сформулировать желание и отправить его в космос. Когда информация обработается, я получу желаемое.

— А-а-а, ясно, — Оксана откинулась на спинку стула. – Ты чокнутая.

— Вот увидишь, это сработает. Не мешай мне, я формулирую запрос.

— Давай-давай. Мозгов запроси там заодно.

— Иди в задницу. Тихо.


Я закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. Итак, чего я хочу? Точнее, кого? Поразмыслив пару минут, я радостно кивнула и открыла глаза.


— Все, я составила запрос, — улыбаясь, сообщила я Оксанке, что сидела с лицом а-ля «моя подруга – дура».

— Все, можем идти?

— Нет, я его еще не произнесла. Нужно вслух, иначе информация считается неверно и все опять пойдет через жопу.

— То есть, как обычно, — пробормотала Оксана.

— Тихо. Итак, — я подняла голову к потолку и четко произнесла, — я желаю встретить красивую, сильную женщину, в которую я не влюблюсь с первого взгляда, как обычно, но с которой у меня будет самый горячий, самый чувственный, самый жаркий, самый потрясающий секс, — сказав это, я опустила взгляд на Оксанку.

— Про мозги забыла, — вставила моя вредная подруга.

— Язви сколько хочешь, но когда у меня случится самый обезбашенный секс, тогда сама будешь меня просить помочь составить космический запрос, — отрезала я.

— Если я когда-нибудь вообще произнесу слова «космический запрос» — пристрели меня. Мы можем пойти домой? У меня еще есть работа.

— Да, только отметим мою новую жизнь без любви и разбитых сердец, — воодушевленная, я подняла руку и махнула официанту, что проходил мимо, — официант, шампанского!

Парень посмотрел на меня, как на больную, и, наклонившись, тихо произнес:

— Девушка, это детское кафе, ведите себя прилично.

Я осеклась. Посмотрев по сторонам, поняла, что действительно сижу в кафе, где много детей и их родителей. Вот почему было так шумно. Переведя взгляд на Оксану, которая тряслась от смеха, я прошипела:

— Какого черта ты меня в детское кафе притащила?! Как мне отмечать новую жизнь?!

— Ты просила мороженого, тут оно есть, — прохихикала Оксана. – Я же не знала, что дойдет до того, что ты будешь отмечать «сделку» с космосом.

— Смейся, смейся. Посмотрим, кто будет смеяться потом. Вот увидишь, все получится.

— Ир, я верю, просто…

— Что?

— Ну… Ты романтичная. Очень. Я не могу представить, что если к тебе подойдет какая-нибудь девушка и скажет: «Мадам, позвольте с вами переспать», ты не сбежишь и скажешь ей «да».

— А вот и смогу! Более того, я попробую все неизведанные позы секса, все секс-игрушки и вообще буду вести себя, как шлюха. Тогда перестану быть такой застенчивой.

— О-о-о, это наполеоновские планы, моя дорогая. Но я желаю тебе удачи, — засмеялась Оксана.

— Вот увидишь, — проворчала я, оплачивая счет.


Я была уверена, что у меня все получится. Хватит быть серой мышью. Пора включиться в игру.


Глава 1


Всю свою сознательную жизнь я верила, что если полюблю человека, то непременно буду с ним «до скончания веков». Даже когда поняла, что этим человеком будет женщина, а не мужчина, мои планы не поменялись. У меня перед глазами были реальные примеры, когда люди жили вместе всю жизнь. И я считала, что это заложено во мне на генетическом уровне. Но реальность оказалась жестокой к моим планам – все мои романы оканчивались одинаково плачевно. И теперь, когда я решила, что пора положить конец мои печальным историям – отступать было поздно.

Мне уже двадцать восемь лет, а я, при всех своих внешних данных (которые отнюдь не дурны) остаюсь серой мышкой. Я не могу позволить себе вести и чувствовать себя раскованно, носить смелые наряды, да и вообще прячу свою примечательную внешность под скромными и, как говорит Оксанка, «монашескими» одеждами. Может, это потому, что мои родители – учителя. А бабушка была профессором. Другая бабушка была председателем профкома. А оба дедушки – инженеры. Меня воспитывали в строгости и скромности. И, конечно, никто из моей семьи не знает о том, что их дочь – лесбиянка. Маму, наверное, удар бы хватил, узнай она, с кем спит их «Ирочка». Но, к счастью, я живу в другом городе, и никто из них не может узнать о моей ориентации. По крайней мере, не занимаясь расследованиями.

И получается, что Ирочку воспитали так, что теперь она никому ненужная двадцативосьмилетняя барышня, которая пробовала в своей жизни не так много. Я к тому, что даже секс при свете для меня что-то из ряда вон выходящее. Моя вторая девушка, та самая маньячка, была рада тому, что я не особо общительна, ей это было на руку. А, например, эту суку Сашу бесила моя сдержанность и нежелание пробовать в постели что-то новое. Так что я поняла одно – если и нужно что-то менять, то делать это необходимо сейчас. И не нужно зацикливаться на каждой девушке, как на последнем вагоне уходящего поезда. К черту любовь!


***


Сегодня не мой день. Я поняла это с самого утра, когда проспала на полчаса. Поэтому, наспех одевшись, стянув волосы в «луковицу» на голове и схватив с тумбочки ключи, я выскочила на улицу, моля вселенную только об одном – чтобы не было пробок. В любой другой день, но только не сегодня. Я вполне могла себе позволить немного опоздать – мой начальник Игорь Алексеевич был мужчиной понимающим, но сегодня он должен был познакомить меня с новым руководителем, который пришел на его место. Мне было грустно от мысли, что мой начальник, у которого я проработала три года личным ассистентом, уходит. Но его повысили и перевели в новый офис в Москве. А мой новый «подопечный» – какой-то неизвестный Волжак Е. А. будет ждать меня, чтобы познакомиться. А я опаздываю. Прекрасный способ понравиться новому начальству.


К моему счастью, пробок и заторов на дороге почти не было, и я успевала доехать минута в минуту. И когда я повернула на парковку у нашего офисного здания, чтобы проехать на свое место, что-то пошло не так. Меня обошла слева темно-синяя «Инфинити» и, ловко обогнув мой «Опель», в две секунды встала на мое парковочное место. Я только рот открыла от такой наглости. Обычно я очень вежливый и сдержанный человек. Но сегодня был сплошной форс-мажор, и я опаздывала. Поэтому я подъехала к «Инфинити» и, увидев, как открылась водительская дверь, приготовилась вежливо попросить человека найти другое место. Черт, я паркуюсь здесь три года!

Я увидела одну дорогую туфлю, потом другую, потом длинные ноги в обтянутых стильных иссиня-черных брюках, а потом и всю женщину целиком. Она была чертовски эффектной брюнеткой – стильная ассиметричная стрижка-каре, модный и явно сшитый на заказ костюм с пиджаком и ослепительно-белой блузкой. Завершала образ красивая небольшая сумочка.

Увидев, что эта «королева» уже нажала на кнопку сигнализации, я открыла окно и сказала:

— Извините, вы припарковались на моем месте.

Женщина посмотрела на меня и на мою машину, явно оценивая.

— Нет, не думаю, — проговорила она, насмешливо приподняв бровь.

— В смысле? – моргнула я.

— Что?

— Я говорю, вы припарковались на моем месте. Отгоните, пожалуйста, машину. Я опаздываю на работу, — еле сдерживая себя проговорила я, но все еще оставалась вежливой.

— Нужно приезжать вовремя, чтобы не опаздывать, — усмехнулась эта наглая курица и снова двинулась в сторону входа здания.

— Машину уберите, — уже более дерзко проговорила я, напомнив себе, что у меня новая жизнь, и я больше не забитая серая мышь.

— Девушка, — «королева моды» повернулась ко мне и наклонила голову, — тут нет ни вашего номера, ни знака, ни таблички, что тут паркуется разваливающийся «Опель» — любимец голубей. Значит, место свободно и никак не «ваше».

Я смотрела на нее с полминуты, прежде чем до меня дошло, что именно она сказала.

— Да вы же меня обогнали прямо у парковки! – возмутилась я.

— Лошадки под капотом позволяют, — усмехнувшись, пожала плечами женщина.

— Значит, не уберешь свою тачку? – прошипела я.

— Не вижу необходимости, — опять эта гребаная ухмылка.

— Ну ладно, — кивнула я сама себе, обещая непременно придумать ей казнь, но позже. – Земля – не банан. Еще встретимся, обезьяна ушастая! — проорала я и резко нажала на газ, объезжая эту стерву.


Мне понадобилось почти десять минут, чтобы найти свободное место. Утром это сделать почти невозможно, так как все торговые представители, все курьеры приезжают с утра на планерки и, соответственно, паркуются чуть ли не на головах друг у друга.


Чертыхаясь и проклиная все на свете, а особенно эту суку, что заняла мое место, я неслась к лифту. Но вселенная, видимо, имеет на меня какие-то особенные виды, потому что я столкнулась с одним из наших менеджеров, заходя в лифт. А он нес кофе. Нужно продолжать? История банальна и стара, как мир. А я была без пиджака. А блузка белая. Слава Богу, на меня попала всего пара капель, но и они были заметны.

Когда я добралась до двадцать пятого этажа и буквально влетела в приемную, то поняла, что опоздала на работу почти на пятнадцать минут. Только собралась сообщить Игорю Алексеевичу о том, что я-таки изволила прибыть, как телефон внутренней связи зазвонил сам. Интересно, в который раз?

— Игорьалексеич, простите, пробки, больше не буду, — скороговоркой протараторила я, уже зная, как он отреагирует. Мой начальник, как обычно, рассмеялся.

— Ирочка, зайди, пожалуйста, я тебя кое с кем познакомлю, — вместо нравоучений и назиданий отозвался Игорь Алексеевич. Золото, а не мужчина.

— Конечно, уже иду, — ответила я и, выдохнув, направилась в кабинет начальства. «Кое с кем». Знаю я, с кем – с Волжак Е.А., я уже видела документы. Надеюсь, не какой-то папенькин сынок с извращенными желаниями, иначе я уволюсь сегодня же. Хватит с меня стрессов.

Я подошла к большой массивной двери и нажала на золоченую ручку. Дверь открылась. Я увидела сидящего за столом Игоря Алексеевича, который разговаривал с кем-то, сидящим на диване у стены.

— О, Ирочка, проходи, присаживайся. Познакомься, мой преемник – Волжак Екатерина Александровна. Моя очень хорошая знакомая.

Когда я повернула голову, чтобы увидеть человека, который в этом момент встал с дивана, показалось, что мой мир рухнул. Я даже не слышала, что еще говорил Игорь Алексеевич. Потому что на меня смотрела в упор, ухмыляясь, владелица синего «Инфинити».


Глава 2


— Ирочка, ты себя хорошо чувствуешь? – я очнулась, только когда увидела нахмуренное и обеспокоенное лицо Игоря Алексеевича у себя перед глазами.

— А? Что? Простите, Игорь Алексеевич, что-то сердце прихватило, — я притворно схватилась рукой за свою внушительную левую грудь и только тогда смогла хоть немного прийти в себя.

— Присядь, я пойду водички принесу тебе, — мой начальник усадил меня в кресло напротив своего рабочего места и, подойдя уже к двери, добавил, — вы пока познакомьтесь, девочки, я быстро, — после чего исчез в приемной.

Ага, быстро, нам кулеры еще не поменяли, придется идти в маркетинг, а это минут пять. Боже, почему я?


— Значит, Никоненко Ирина Николаевна, да? – продолжая гадко ухмыляться, проговорила мой новый босс, прохаживаясь вдоль кабинета. – Вы были правы – Земля, действительно, не банан.

— Я очень бы хотела, чтобы вы уволили меня по собственному желанию, а не портили мне трудовую записью в личном деле, — пропищала я, прощаясь со своей должностью. Я обозвала ее «обезьяной ушастой». Она выкинет меня отсюда через окно, я уверена.

— Почему я должна это делать? – ее красивые изящные брови взметнулись вверх.

— Ну, неужели ваша жажда мщения настолько сильна, что вы хотите мне испортить всю жизнь? – я почти плакала. Я очень любила свою работу, и платили за нее хорошо. Но мой длинный язык все испортил. Я впервые в жизни ТАК ответила человеку, и тут же за это поплатилась. Новая жизнь, новая жизнь. Жопа, а не новая жизнь! Надо было сидеть и не рыпаться. Зато работа была бы. Я еще за холодильник кредит не выплатила. И в отпуск собиралась. Прощай, отпуск, прощай, холодильник, здравствуйте, коллекторы.

— Нет, я спрашиваю, почему я должна вас увольнять?

Теперь настал черед моих бровей подпрыгнуть.

— Ну… Я же… Вы же…

— Что я? – ее ухмылка «висела» на лице, словно приклеенная.

— Я же вас… Ну… Оскорбила… — промямлила я, молясь только о том, чтобы Игорь Алексеевич побыстрее вернулся.

— Оскорбили? – Екатерина Александровна встала рядом со мной и сложила руки на груди. На ногтях был скромный аккуратный маникюр.

— Ну, обозвала… — я сама еле слышала свой голос. Не знаю, как она разбирала мое бормотание.

— Обозвали? Как же?

Она что, издевается надо мной?! До инфаркта хочет довести?! Видит же, стерва, как я нервничаю!

— Об… Обе…

— Не стесняйтесь, Ирина Николаевна, утром на парковке вы были гораздо смелее, — начала она меня подначивать. – Как вы меня назвали?

— Обезьяна ушастая! – со злостью вырвалось у меня. Я закрыла глаза, ожидая, когда топор палача коснется моей хрупкой шеи.

Вместо ругани или крика «Ты уволена!» я услышала смех. Красивый, звонкий, искренний смех. Я нерешительно приоткрыла один глаз.

— Почему вы смеетесь? – тихо спросила я, придя в себя.

— Я поспорила сама с собой, что вы не сможете это повторить, — улыбаясь, проговорила эта ненормальная. – В любом случае, я выиграла.

— Вы выиграли… — я не успела закончить фразу, так как мой (уже бывший?) начальник вернулся со стаканом воды.

— Чертовы кулеры пустые до сих пор, — проворчал мужчина. А я знала.

— Спасибо, Игорь Алексеевич, — я выпила весь стакан залпом. Я бы и кувшин вылакала, если бы был.

— Ну, как вы, познакомились? Я много рассказывал о тебе, Ирочка, как ты мне всегда помогала, какая ты ответственная. И что если бы не ты, то половина контрактов улетела бы в трубу, — смеясь, проговорил Игорь Алексеевич, усаживаясь за свой стол и жестом приглашая Екатерину Александровну присесть в еще одно кресло рядом со мной.

— Не преувеличивайте, Игорь Алексеевич, — пропищала я, краснея. Ага, ответственная, назвала своего нового босса обезьяной. Причем дважды.

— Ира, не спорь. Итак, давайте обсудим все детали уже вашего сотрудничества. Я очень надеюсь, что оставляю Ирочку в хороших руках, — добродушно улыбнулся мужчина, а я поежилась.

— Не сомневайтесь, Игорь Алексеевич, мои руки – самые что ни на есть хорошие, — хищно сверкнула зубами Екатерина Александровна, а я мысленно проклинала себя, потому что понимала, что мои слова не останутся безнаказанными, только вот как она решит мне отомстить?


***


Мои планы о внедрении себя в «новую смелую жизнь» пришлось сдвинуть, так как судя по всему, моя начальница решила мне отомстить весьма банальным образом – просто-напросто завалила меня работой. Я засиживалась до позднего вечера, разбирая старые документы и бумаги. Оказалось, мы с Игорем Алексеевичем были не самыми ответственными сотрудниками. Благодаря Волжак я нашла несколько грубых ошибок и неправильно оформленных договоров. Из-за чего «получили по шапке» некоторые отделы и супервайзеры.

Стоит признать, что и сама Екатерина Александровна сидела на работе дольше положенного. Даже дольше меня. И приходила раньше. И почти никогда не ходила на обед. Может, она кровью китайских девственниц питалась, я не знаю. Почему кровью? Потому что я была уверена, что она чертова ведьма. Мы с ней пересекались нечасто, но когда пересекались, то она непременно выдавала что-то едкое и язвительное в мой адрес, что выбивало меня из колеи. Или придиралась. Или гоняла меня по этажам. К слову, буквально вчера:

— Ирина Николаевна, зайдите к бухгалтерам, заберите акт сверки по «Пирамиде», должен быть уже готов, — ее стальной голос прозвучал в моем ухе, как разряд грома.

— Конечно, — а я все еще пыталась быть милой.


Я оббегала половину бухгалтерии, после чего, найдя-таки бухгалтера по «Пирамиде», узнала, что еще утром этот акт принесли Волжак лично. Чертыхаясь, я поплелась обратно, набрала босса и прошипела:

— Вам же утром Семенова лично приносила его, — я помнила, как эта женщина приходила к моей начальнице, но я не имею привычки спрашивать у бухгалтера, на кой хрен она пришла. Ясно же, что не чаи погонять.

— Да, я уже нашла. На столе такой бардак, ничего не понятно. Вам не мешало бы иногда наводить здесь чистоту.

— Я не уборщица, — огрызнулась я. Ведь по любому она специально отправила меня побегать, я уверена. Просто издевается. – На моем рабочем месте – чисто.

— Чисто – это когда три пустых чашки и два кроссворда лежат? – хмыкнула в трубку босс.

— Это… Это… — я задохнулась от такой наглости. Но, черт, она была права.

— Понятно, Ирина Николаевна. У вас что-то еще? – ее голос снова приобрел стальные нотки.

— Нет, вы же… — я хотела возмутиться, что она сама подняла эту тему, но не успела, как обычно.

— У меня много работы, мне некогда с вами лясы точить, — с этими словами она отключилась.


У меня было для нее только одно слово. Нет, два – сука и стерва.

Мало того, что каждый день она придумывала новые издёвки – то касательно моей машины, то моего внешнего вида, то «холодного кофе», который, к слову, вовсе не был холодным, так она все ситуации выкручивала так, что я чувствовала себя непроходимой дурой, неопытной и ничего не понимающей ни в своей работе, ни в жизни. А самое обидное, что в те редкие моменты, когда она покидала свой кабинет, чтобы дойти до какого-нибудь отдела, или когда проводила собрания, где перед ней отчитывались все руководители, то была совсем другой – интересной, общительной, отзывчивой. Да, строгой и справедливой, но без издевок и скепсиса, которыми буквально обливала меня изо дня в день. Я молчу про то, что вся мужская часть руководящего состава пускала по ней слюни. Особенно главный менеджер Антон. Я думала, он из штанов выпрыгнет, так он на нее смотрел каждый раз. А меня это бесило. И Антон этот бесил. Потому что она с ним явно заигрывала, она вообще со всеми прекрасно общалась, кроме меня. Только мне доставались язвительные замечания и ироничные ремарки. Ну, назвала я ее обезьяной, ну подумаешь! Это когда было-то? Я же не знала, кто она! И вообще, у меня тогда был новый виток жизни. А она мне все испортила.

Кстати, машину свою она продолжала ставить на мое место, так как приезжала раньше меня. Всегда. Но где-то через две недели после ее назначения, когда чаша моего терпения постепенно набиралась, я решила ее проучить.


Глава 3


Заставив себя встать на полтора часа раньше, я не смогла заставить себя ни накраситься, ни сделать приличную прическу – у меня не было сил. Поэтому я просто расчесалась и, сделав пару мазков пудрой, отправилась в офис. Мой план был прост – приехать раньше Волжак и поставить свою машину на МОЕ место. Да, ей наверняка будет на это плевать, но мне маленькая победа не повредит. Я устала от ее издевок и подколов, пусть хотя бы моя «ласточка» будет стоять на своем месте.

Когда я подъехала к офису, парковка была вся пустая – потому что только такая идиотка как я припирается в такую рань. Но у меня жажда справедливости. Поставив машину на то самое место, я направилась в офис. Что ж, до начала работы еще больше часа, можно не торопясь разобрать почту, документы; вот боссиха удивится, когда я все ее утренние поручения выполню еще до того, как она о них скажет.

Я бросила сумку на стол, налила себе кофе, села в кресло и включила ноутбук. Спать хотелось невероятно. Но я чрезвычайно радовалась тому факту, что «обыграла» Волжак. Хотя она и не знала о нашем маленьком соревновании. Теперь нужно открыть почту, распечатать вечерние отчеты…


— Ирина Николаевна, вам дома спать не разрешают? – громкий хлопок двери привел меня в чувство. Что за херня?

— Что? – я слабо соображала. Подняла голову и увидела стоящую у моего стола Екатерину Александровну. Откуда она взялась?

— Вы приехали пораньше, чтобы выспаться? – подняв бровь, ухмыльнулась начальница. – Могли бы воспользоваться моим диваном, я не против. Если только ДО начала рабочего дня, разумеется.

— Какой диван? Что… Что?! – тут до меня дошло. Я уснула! Уснула, черт побери! Приехала раньше и уснула! Боже, я надеюсь, я не храпела и не залила слюнями рабочий стол.

— Если вы так устаете, можете взять отгул, я разрешаю, — ее голос снова стал металлическим, а сама Волжак направилась в свой кабинет. – И принесите кофе, пожалуйста.


Только когда двери за ней закрылись, я поняла, что она не только застукала меня спящей и не сделала выговор, но и ничего не сказала про машину. Может, она пешком? Странно. Я была уверена, что она определенно что-то выдаст мне. Ну да ладно. Видимо, поняла, что я так просто не сдамся. Если нужно, я и завтра приеду раньше, чтобы встать на СВОЕ место.

Когда я зашла в кухню, то посмотрела в зеркало. Боже! На лице – отпечаток от блокнота, волосы – крысиное гнездо, рубашка – мятая. Ассистент руководителя называется, Боже мой! Решив, что нужно брать все в свои руки и начинать новую жизнь прямо сейчас, невзирая на рабочий аврал, я решила в обед сходить к знакомым девчонкам из маркетинга, чтобы одолжить у них кое-что из косметики и привести себя в порядок.


***


Когда я выключила ноутбук, была уже половина девятого. У Волжак все еще горел в кабинете свет, а саму ее я не видела с обеда. Решив, что с меня хватит, я отправилась домой.

Выйдя на парковку, я неторопливо прошла по почти пустой стоянке наискось – так было быстрее. Но чем ближе я подходила к своему парковочному месту, тем больше надеялась, что в темноте просто стала хуже видеть. Но нет, зрение меня не подвело – на моем месте стояла… проклятая «Инфинити»!

— Какого хрена?! – воскликнула я вслух.

То-то она ни слова не сказала мне сегодня! Она просто куда-то дела мою машину! Сука! А я днем еще подумала, что мы сможем-таки поладить, когда она сделала мне комплимент, после того, как я вернулась от девчонок, накрашенная и красивая. Но она сама на этот раз все испортила!

— Ну, держись, обезьяна ушастая! – прохрипела я и ястребом метнулась обратно в офис. Еле дождавшись лифта, я чуть не подпрыгивала, пока поднималась наверх. Меня буквально трясло, распирало от злости.

Когда я влетела в приемную, Екатерина Александровна как раз выходила из кабинета. Собралась домой, видимо. Ну, я тебе устрою!

— Какого хрена вы себе позволяете?! – начала я орать, как только она меня заметила. В глазах женщины на секунду промелькнуло удивление, а потом на лице снова появилась эта гребаная ухмылка. – Где моя машина?!

— Что вы так кричите, Ирина Николаевна? Ваша машина там, где и положено – на стоянке, — ее спокойствие меня выводило из себя еще больше.

— Я была там! Ее нет на стоянке! Там только ваша вонючая тачка стоит!

— Моя машина вовсе не вонючая, поверьте мне, — улыбнулась Волжак, надевая легкое пальто.

— Где моя машина?! Я в суд подам на вас! Что я вообще вам сделала?! Почему вы ведете себя, как… Как…

— Как кто? – она подошла ко мне почти вплотную. Ее темно-серые глаза внимательно изучали меня.

— Как сука! — буквально выплюнула я, подталкиваемая адреналином. Почему все мои решения «начать новую жизнь», заканчиваются тем, что я ее оскорбляю?

— Может, потому что я и есть сука? — Волжак резко схватила меня за шею и притянула к себе. Я даже не поняла, как это произошло, но она поцеловала меня. Причем так, будто делала это уже не в первый раз. Так, будто ей можно. Так, будто я этого хочу.


Первым инстинктивным желанием было оттолкнуть ее. Но когда язык Екатерины Александровны абсолютно нагло и ничего не стесняясь, вторгся в мой рот, я подумала – вот же оно! Я же просила сильную, красивую и без чувств. Почему нет? Ее я терпеть не могу. Она меня, кажется, тоже. Хотя тогда за коим чертом полезла целоваться? Может, она в меня втюрилась? Так еще лучше. Буду из нее веревки вить. К тому же спать с боссом сейчас очень модно. Почему бы не попробовать?

Только я решила, что даю Волжак карт-бланш, как она также резко отпустила меня и отстранилась.

— Ваша машина на парковке. В другой секции, — хрипло проговорила Екатерина Александровна и, обойдя меня, вышла из приемной.

Когда дверь за ней закрылась, и я осталась одна, то плюхнулась на свое кресло и пробормотала:

— Офигеть.


Глава 4


На следующий день я решила показать себя во всей красе – нацепила юбку, блузку с декольте (хотя я снимала ее трижды – моя прошлая пуританская «я» не могла так легко на это согласиться), туфли на высоком каблуке, сделала прическу, накрасилась. В общем, невеста на выданье. И все ради чего? Чтобы соблазнить своего босса и вить из нее веревки. Если получится. Никогда не умела пользоваться людьми. Но, как говорится, когда-то надо попробовать.

Я приехала на работу вовремя и, конечно же, мое место снова было занято. Похоже, у Екатерины Александровны абсолютно нет личной жизни – она буквально живет на работе. Еле запихнув машину между двумя служебными «Фордами», я направилась в офис.

Такого внимания к своей персоне я не получала ни разу за три года, что здесь работаю. Даже наш альфа-самец Антон в лифте минуты две рассыпался в комплиментах и пригласил в обед на кофе. Эх, парень, не для тебя моя роза цвела. Но было приятно.

Как обычно, через пятнадцать минут после начала рабочего дня Волжак потребовала свой кофе. Когда я открыла дверь в кабинет и вошла, моя шефиня разговаривала по телефону. Но то, как ее голос дрогнул, а фраза прервалась на середине, дало мне понять, что она заметила мое декольте, когда я поставила чашку с кофе на ее стол, наклонившись больше, чем того требовала ситуация. Про себя я отпраздновала победу. Пододвинув кружку к ней ближе, я взглянула на Волжак из-под полуопущенных век, надеясь, что мой взгляд выглядит томным. Черт, не зря же я вчера до часу ночи читала статьи, как правильно «строить глазки»!

К тому же, раз она меня поцеловала, значит, я ей нравлюсь, так? Нужно просто правильно разыграть партию. Дать ей понять, что я заинтересована. Но как? Я решила, что дождусь, когда она договорит по телефону и тогда… усядусь к ней на стол, закинув ногу на ногу! Я видела это в каком-то фильме! Потом у героев случился страстный секс. Именно то, что мне нужно. Секс на столе. Боже, я кроме постели нигде этим не занималась, как это делается? А куда девать ноги? На плечи? Или вокруг бедер? А если будет больно копчик? Стол ведь твердый.


Пока в моей голове роились эти постыдные мысли, Екатерина Александровна прикрыла рукой трубку и посмотрела на меня:

— Вы что-то хотели, Ирина Николаевна?

Мне ей правду сказать?

— Эм-м-м, я… Нет, — помотала я головой, смущаясь. О чем я вообще думала?!

— Тогда можете идти. У меня важный разговор, — добавила Волжак и тут же потеряла ко мне всякий интерес.


Я уселась на свое место и начала грызть колпачок ручки. Что за игру она затеяла? Она сама присосалась ко мне вчера! А сегодня ведет себя так, будто ничего вообще не произошло. А мне что делать? В своих мыслях я уже переспала с ней. На ее же рабочем столе. Что со мной происходит? Еще месяц назад я бы в жизни не подумала о таком! Да, я скромная и занудная, но я же решила меняться! Плюнув на свою стерву-боссиху, я решила погрузиться в работу с головой. Сегодня уже четверг. Еще два дня и долгожданные выходные. Тогда смогу пройтись по магазинам, сменить гардероб, встречусь с Оксанкой, а главное, перестану думать о Волжак, которая своим странным поведением сводит меня с ума!


***


Ровно в семь я решила, что пора бы и честь знать и отправляться домой. Посмотрев на дверь кабинета своей начальницы, я вздохнула. Нет, она, конечно, профессионал в своем деле, это уже поняли все. Она не лояльный и всепрощающий Игорь Алексеевич, но… С ним я хотя бы чувствовала себя нужной и не сидела весь рабочий день, погруженная под тоннами никому не нужных бумаг. А с ней я практически не контактирую. Я же личный ассистент, черт побери, так почему я выполняю какую-то обезьянью работу?!

Я решила, что если за завтрашний день ничего не изменится (а, вероятно, так и будет), то я непременно поговорю с ней. И дам понять, что я не дурочка из деревни, я могу выполнять и более сложные поручения, чем переслать письмо или составить отчет. Или проверить договор. Я умная!


Собрав свои вещи, я решила заглянуть к Волжак. Она опять пропустила сегодня обед, может, она там с голоду уже умерла, а я не в курсе. Я все-таки личный ассистент, я должна быть в курсе. Я Игоря Алексеевича даже ко врачам записывала, и путевки для его жены покупала. Я знала о нем все. А о Волжак не знаю ничего. Кроме того, что она красивая и духи у нее классные. И губы мягкие. Поняв, что такими темпами мои мысли снова пойдут по ненужному пути, я встряхнула головой и направилась в кабинет начальства. Тихонько постучав, я приоткрыла дверь и рот. Волжак сидела в кресле с закрытыми глазами, сложив ноги на столе. Туфли она сняла, естественно. Спит? Устала? Она явно не знала, что кто-то бесцеремонно вторгся в ее личное пространство, иначе бы уже давно выдала мне что-то язвительное. Из ее рта в отношении меня другое не выстреливает, только подколки и издевки.

Я смотрела на ее расслабленное лицо и не могла не отметить, что она очень, очень и еще раз очень красива. Прямой строгий нос, совершенно дикие, дерзкие скулы, полные губы. Линия челюсти и подбородка просто идеальна. У нее очень красивый рот. Когда она говорит, на ее губы можно пялиться часами. Что я и делаю на собраниях. Она завораживает. От этой женщины просто веет какой-то непримиримой силой, неприрученной энергией, она дикая. Как пантера или гепард. Но когда смотришь на нее вот так… нет, даже так от нее веет какой-то опасностью. Она очень…

— Вы долго будете пялиться на меня, Ирина Николаевна?

Ее голос вывел меня из безмолвного любования, и я вздрогнула от неожиданности. Черт.

— Я… Я не… — я прокашлялась, пытаясь срыть смущение. Сучка. – Я не пялилась. Я просто зашла сказать, что все доделала и хочу пойти домой.

— Ваш рабочий день заканчивается в 18:00. После шести вы вольны делать, что хотите. Необязательно спрашивать у меня разрешения, — она также сидела в кресле, не открывая глаз.

— Я не спрашиваю разрешения, я просто… — я замялась. А что я делаю? Ставлю ее в известность? А оно ей надо?

— А что вы делаете? – озвучила она мои же мысли.

Волжак приподняла голову и открыла глаза. Они были уставшие. Темно-серая уставшая бездна.

— Я… — почему она всегда ставит меня в тупик?! – В общем, я домой. Всего вам доброго. И… — я снова замялась, раздумывая, стоит ли ей говорить то, что мне почему-то захотелось сказать. – Не сидите допоздна.

Я уже собралась выйти из кабинета, точнее, вынуть оттуда свою голову, так как так и не зашла внутрь, как услышала:

— Беспокоитесь обо мне, Ирина Николаевна? – я посмотрела на нее и вновь увидела эту знакомую усмешку.

— Вы — мой босс, это моя работа, — надеясь, что мой голос не дрожит, проговорила я.

— Ох, а я-то уж было понадеялась, что вы из личного интереса за мной приглядываете, — она выпустила смешок, ничуть не смущаясь. Она, похоже, вообще не знает, что это такое. Это только я краснею, бледнею и иду пятнами.

— Много на себя берете, Екатерина Александровна, — вспыхнула я.

— Вы хорошо выглядите сегодня, Ирина Николаевна, — уже серьезнее проговорила Волжак.

— С-спасибо, — кивнула я, сбитая с толку резкой сменой темы. Конечно, мне было приятно, что она заметила и сказала об этом вслух.

— Это тоже ваша работа – угодить начальству? – гадкая ухмылка стала шире.

— В каком смысле? – нахмурилась я, не понимая, к чему она ведет.

— Ну, сверкать грудью перед моим лицом – несколько странный способ показать свою преданность работе, на мой взгляд, но я оценила.

Я вытаращилась на нее, открыв рот. Сверкать… Сверкать грудью?!

— Я не сверкала грудью перед вашим лицом! – возмутилась я.

— А хотелось бы? – снова усмехнулась она.

— Ч-что?! – она издевается надо мной. Хочет вывести из себя. Не выйдет! – Чтобы вы знали, Екатерина Александровна, мне нет никакого дела до вас. Мое отношение к вам сугубо деловое. Вы – мой начальник, не более. И ничем сверкать у вас перед лицом я не собираюсь, не льстите себе. Хорошего вечера, — с этими словами я закрыла дверь в ее кабинет и перевела дыхание. Вот это я дала! Да я просто как заново родилась! Постояла-таки за себя! Ничего, найти кого-то для бурного секса я и так смогу! Не очень-то она мне для этого нужна. Что, мало красивых женщин в городе, что ли? Найду кого-то более… адекватного. По сравнению с Волжак любая будет адекватнее.


Глава5


Видимо, Волжак задели мои слова. Потому что всю пятницу я только и делала, что переносила данные из одной таблицы в другую. Когда мои глаза уже практически слипались от монотонной и нудной работы, я посмотрела на часы и поняла, что время почти шесть. А значит, пора собираться домой. И к черту эту Волжак и ее заскоки. Только вот я вспомнила, что обещала самой себе отстаивать свои ум, честь и достоинство. Поэтому, набравшись храбрости, я постучалась в кабинет к начальнице и после ее «войдите», открыла дверь.

Волжак сидела за столом без пиджака в белой рубашке. Часть волос падала ей на глаза. Отчего она их сдувала, смешно вытягивая губы. Это было мило. Это было мило ровно до того момента, как она открыла рот:

— Вы снова пришли пожелать мне хорошего вечера, Ирина Николаевна? – спросила она, не поднимая на меня глаз.

— Я… — да прекрати ты уже мямлить! Скажи ей все! – Нет, — выдохнула я.

Так, соберись. Соберись, тряпка ты эдакая!

Волжак подняла взгляд на меня и прищурилась, снова ухмыляясь:

— Нет? Как жаль. Что тогда привело вас ко мне?

Я сделала пару шагов по направлению к ее рабочему столу.

— Я хотела поговорить с вами, — выдавила я. Почему она так действует на меня? Я ничего не соображаю. Всегда, находясь с ней на близком расстоянии, я либо боюсь ее, либо хочу убить. Сейчас преобладало первое.

— О, — она выпрямилась и откинулась на спинку своего кресла. – И о чем же, Ирина Николаевна?

— Вы… Я… — с чего начать? Как ей сказать, что пора считать меня нормальным ответственным сотрудником?

— Ирина Николаевна, такими темпами мы тут до утра просидим, а у меня работы много, — покачала головой Волжак и посмотрела на часы. – Можно как-то ускорить вашу речь?

– Вы заваливаете меня обезьяньей работой! – выпалила я, снова «заведенная» ее словами. – Я имею в виду, что я не дура, я могу выполнять и более важные поручения, чем переносить данные в табличках или печатать документы. У меня высшее образование, красный диплом и золотая медаль. Я не идиотка!


Волжак смотрела на меня изучающе. Словно взвешивала и обдумывала то, что я ей наговорила.

— А у вас какая-то особая любовь к обезьянам, да? – наклонив голову, спросила она.

Что?

— Что? – озвучила я свою мысль.

— Ну, я – обезьяна ушастая. У вас – обезьянья работа. Вы любите приматов?

Она серьезно? Она меня до ручки довести хочет?!

— Екатерина Александровна, если я не устраиваю вас, как сотрудник, просто скажите мне об этом. Я уволюсь, вы найдете себе более квалифицированного ассистента, — вздохнула я, сдаваясь. Тут не было смысла о чем-то говорить. Для нее это цирк. А я – главный клоун.

— Меня мой ассистент устраивает, — ухмыльнулась она.

— А вашего ассистента не устраивает, как она вас… устраивает, — договорила я и снова вздохнула. Ну да, докажи ей, что ты отличница, если предложение нормально построить даже не в состоянии.

— О, мой ассистент недоволен? – она встала с места и направилась ко мне. Я инстинктивно попятилась к двери. – У моего ассистента есть какие-то претензии? Мой ассистент решил заявить о себе?

Когда я оказалась прижатой к двери, а она напротив меня, показалось, что весь воздух из моих легких вышел. Мне буквально стало нечем дышать. Но я ждала, что она сделает дальше. И ненавидела себя за одну только мысль, что вертелась у меня в голове – ПОЦЕЛУЙ МЕНЯ!

Но у Волжак были свои планы на этот счет. Она подняла руку и коснулась пальцем моей щеки. Что-то стерла с нее и отстранилась:

— Не грызите ручку, Ирина Николаевна. Вы потом вся в чернилах. Ни к чему марать такое милое личико. Хороших вам выходных. И… — она на секунду опустила взгляд на мои губы, а потом снова вернула его к моим глазам. – Я подумаю о ваших словах. И постараюсь не заваливать вас обезьяньей работой.

Сказав это, она отвернулась и направилась к своему столу. Я же смогла только нажать на ручку и молча выскользнуть за дверь.


***


— Нет, правда, Оксан, она маньячка! А как тебе эта юбка? – я достала с вешалки ярко-желтую юбку с черной полосой и показала Оксанке. Мы уже второй час бродили по торговому центру, подбирая мне «немонашеский» гардероб.

— Если только ты не собираешься на маскарад в костюме пчелы, — отрезала подруга, забирая у меня юбку и вешая ее обратно. – Так, вы целовались, а что потом?

— Ничего! Она вообще вела себя так, будто этого не было! – я пошла дальше искать что-то непристойное между вешалок с тоннами тряпок.

— И вы не говорили об этом? – нахмурилась Оксанка.

— Конечно, нет! Что бы я сказала? Извините, Екатерина Александровна, а вот вы меня тут намедни целовали, что бы это значило? Так, что ли?

— Ну не так, конечно, но… Странно все это.

— Странно – не странно, а я хочу ее завалить! – решительно проговорила я. – Точнее, чтобы она завалила меня. А потом я ее. А потом мы друг друга. Она очень сексуальная, Оксан. Очень. И бесит меня. Идеальный коктейль! Как раз для моего плана. А это? – я выудила брюки темно-зеленого цвета.

— Нет, — Оксана отрицательно покачала головой. – На твоей заднице они будут смотреться не очень. Тебе нужно что-то более облегающее. Подчеркнуть свои формы. И… Ты действительно произнесла сейчас слово «завалить»? – бровь подруги поднялась на лоб.

— Да. А что?

— Непохоже на тебя это. Никак не могу привыкнуть, что ты хочешь стать шлюшкой, — пожала плечами Оксана и достала темно-синие брюки с черной строчкой.

— Не шлюшкой, — поморщилась я. – А более раскрепощенной. Раскованной.

— В твоем случае это синонимы. Вот, эту кофту возьми. Вырез идеальный, — Оксана всунула мне в руки какую-то кофту и брюки к тем нарядам, что я уже держала.

— Я просто хочу получить новые знания. Попробовать что-то новое. Я же… Я скучная, Оксан. Вот ты когда-нибудь занималась сексом на столе? – прошептала я, подойдя ближе к подруге.

— На кухонном?

— На кухонном?! Мы же там едим, фу-у-у, — протянула я. – Нет, на рабочем. В офисе, например.

— Ты забыла, где я работаю? Из женщин там только я и Тамара Васильевна. А ей под шестьдесят. Так что нет.

— Вот и я нет, — вздохнула я, оглядывая зал, чтобы проверить, все ли вешалки и витрины мы обошли. – А что, на кухонном у тебя правда было? – все-таки любопытство взяло верх.

— Ну да, — пожала плечами Оксанка как ни в чем не бывало.

— И… И как?

— Нормально. Но на подоконнике понравилось больше. Учитывая, что был второй этаж…

— На подоконнике?! — не поверила я ушам. – Да ты шлю-ю-юшка! – засмеялась я, толкая Оксанку в бок.

— Не шлюшка, а раскрепощенная. Ты сама сказала, — засмеялась подруга в ответ, направляя меня в сторону примерочных.


***


После долгих заверений, что я абсолютно точно не влюблюсь в свою чокнутую начальницу, Оксанка помогла мне подобрать несколько, как сейчас называется, «луков», чтобы сразить Волжак одним только своим внешним видом. Я хотела, чтобы она вилась вокруг меня, как муха около… варенья, конечно. Хотелось, чтобы она проявляла знаки внимания, чтобы я ясно поняла, что она меня хочет. Это бы неплохо сыграло на моем самолюбии. А потом я бы позволила ей залезть мне под юбку. Но только когда Я этого захочу. А до этого времени я была настроена ее помучить. Чтобы поняла, что не она одна умеет издеваться.


В понедельник я пришла на работу королевой красоты. Если до этого я считала, что получала комплиментов больше привычного, то сегодня, пока я проходила по нескольким отделам (конечно, делая вид, что по работе), меня дважды пригласили на обед, трижды на ужин и несколько раз спрашивали, не похудела ли я. А я всего лишь надела одежду, которая подчеркивала мою фигуру и немного сменила прическу – подстриглась, придала волосам форму и объем и чуть «оживила» цвет, сделала его более насыщенным, покрасив волосы в салоне.

Ко всему прочему на мне была юбка такой интересной длины – что было непонятно, то ли это прилично, то ли вызывающе. Такая тонкая грань между престарелой учительницей и прожженной проституткой. Но мои бедра были явственно округлыми, а ноги длинными. Правда, новенькие туфли на высоком тонком каблуке, которые, несмотря на то, что были дорогущие, натирали мне палец. Но это мелочи. Красота требует жертв. Так мне сказала Оксанка. А я ей верю.

Мы еще купили мне несколько комплектов белья. Когда я переодевалась, Оксана сказала, что мои трусы с арбузами — это просто сплошной антисекс. И что если я не перестану носить эти панталоны, то Волжак ни за что не окажется в моей постели. А если и окажется, то тут же сбежит, как только их увидит. Даже снимать не станет.

Поэтому мы приобрели мне черный, белый и желтый комплекты. И сегодня я была в черном. Самый край кружевного лифа, который, к слову, поднял моих «дамочек» третьего размера куда следует, можно было увидеть, если заглянуть в мое декольте. Ну, или если бы я наклонилась. А я планировала в случае чего даже упасть перед Волжак, лишь бы она увидела мои сиськи. Трудные времена – суровые методы. Мне нужно было заставить ее захотеть меня. Умолять меня ей отдаться. А для этого я способна на многое.


К счастью, вселенная решила, что хватит с меня позора и нелепых ситуаций, и решила помочь. Когда я забрала по дороге к себе папку с документами, открывая дверь в приемную, я нос к носу столкнулась с Волжак. Она выше меня ростом, но мои каблуки практически сравняли нас. И вышло так, что она буквально уперлась в мою грудь, торчащую, как две артиллерийские пушки наготове, своей весьма скромной грудью.

— Доброе утро, Екатерина Александровна, — улыбаясь во весь рот, поприветствовала я начальницу. Она отошла от меня, и я заметила, как взгляд женщины прошелся по мне. От туфель до самой макушки, конечно же, задержавшись в не самом скромном вырезе.

— Доброе. Опаздываете, Ирина Николаевна, — Волжак сложила руки на груди и уставилась мне в глаза.

— Я пришла вовремя, заходила за документами, — я помахала перед ее носом бумагами. Тебе не вывести сегодня меня из себя, нет уж.

— Хорошо. Мне нужно уехать на пару часов, вернусь в обед, — сказала она и, обогнув меня, двинулась к лифтам.

Я растерянно смотрела ей вслед. И это все? То есть ни тебе каких-то гадких шуточек, ни пускания слюней на меня? Черт. Как ей удается меня постоянно обыгрывать? Но ничего, главное не сдаваться. Вот вернется, я перед ее лицом буду вертеть задницей. Да на коленях у нее станцую, лишь бы она показала, что уже изнывает от желания. Я должна победить в этой схватке с ледяной королевой!


***


Волжак уехала, а мне никаких распоряжений не оставила. Поэтому я закончила все стандартные обязанности уже через полтора часа, а что делать дальше – не имела понятия. Поэтому я открыла новости в интернете и стала читать про «Билан умер», «Пугачева беременна» и прочую чушь. Через час такой деятельности, после путешествий по сайтам разной говнистости, я поняла, что, кажется, подхватила вирус – ноутбук погас, вывалился какой-то голубой экран и… все. Я даже немного испугалась, но потом решила мыслить рационально – ну, бывает такое. Нужно просто позвать того, кто в этом разбирается. То есть, айтишника. Сегодня утром я встретила в коридоре Никиту, который, краснея и бледнея, предложил мне вместе пообедать. Решив, что парень должен отработать свой обед с такой красавицей, я набрала IT-отдел.


Через десять минут Никита, то и дело поправляя очки, что-то делал в моем ноутбуке, а я сидела на столе, явно смущая его своей задравшейся юбкой. Мне определенно нравился мой новый стиль жизни. Нет, конечно, я еще не настолько освоилась, чтобы то же самое провернуть с Волжак или любой другой девушкой, но вот с парнем, к тому же еще более застенчивым, чем я, вполне. Поэтому я искренне веселилась, наблюдая, как Никита становится все более красным, а его пальцы сжимают мышку сильнее необходимого. Я совсем потеряла страх, когда ко всему прочему еще и начала дразнить его фразами типа «А чем ты меня хочешь угостить на обед?» или «Я люблю необычную кухню» и так далее. Бедный парень чуть не умер, я уверена. Не знаю, сколько бы я могла еще над ним глумиться, но конец его мучениям и, как я чувствовала, начало моим, положила заявившаяся Волжак. Я не заметила даже, как она зашла, поняла только, что босс на месте, когда услышала стальной голос:

— У вас новое место работы, Ирина Николаевна? На столе?

Я буквально подпрыгнула. Никита тоже. Причем парень покраснел еще больше и, кажется, даже уменьшился в размерах.

— Нет, Екатерина Александровна, — пробормотала я, придя в себя. – У меня что-то с компьютером. Никита, вот, вызвался помочь, — словно оправдываясь, развела я руками. Меня саму взбесили мои непонятно откуда взявшиеся покорность и смущение. Что я, отчитываться обязана о каждом своем шаге?

— Понятно. Не забудьте отблагодарить его. Только обед вам придется перенести, — не меняя ледяной интонации, сказала Волжак и направилась к себе в кабинет, перед этим смерив взглядом мою задравшуюся юбку и угол зрения сидящего за столом Никиты. – В час совещание на третьем.

Проговорив все это, она скрылась за дверью своего кабинета. Я перевела взгляд на айтишника, который сидел тише воды, ниже травы.

И что это значит? Что за совещание? И при чем тут я?

Решив, что нужно непременно выяснить подробности, я отправилась вслед за Волжак.


— Екатерина Александровна, а что за совещание? – я зашла в кабинет, когда начальница как раз снимала пиджак. И в открывшиеся дырочки между пуговицами увидела белый лифчик. Покраснев, я отвела взгляд. Казалось, Волжак этого не заметила.

— С региональными менеджерами. Вы же хотели более ответственной работы. Будете мне помогать, — женщина прошла к своему столу и села в кресло.

— Что мне нужно будет делать? – я внутренне ликовала. Но, как оказалось, рано.

— Все, что я вам скажу, — Волжак посмотрела на меня таким взглядом, что у меня засосало под ложечкой. – И, кстати, сеансами обольщения постарайтесь заниматься во внерабочее время, — выплюнула она и принялась раскладывать бумаги.

Я было хотела сказать, что никого сроду не обольщала, а уж Никиту и подавно, а потом поняла, что это снова будет похоже, будто я оправдываюсь. А я и так постоянно себя чувствую рядом с ней как провинившаяся школьница. Поэтому я молча кивнула и покинула ее кабинет от греха подальше.

Может, она приревновала? Услышала про обед и… Да нет, вряд ли. С чего ей меня вообще ревновать? Тем более к Никите. Она вообще себя в зеркало видела? Если и ревновать, то только к ней самой.


***


Кажется, я поняла, зачем она позвала меня с собой. Чтобы наказать. Непонятно за что, правда. Потому что я не только из-за этого совещания пропускаю обед, но и путешествие в это время в лифте – удовольствие сомнительное. Все куда-то идут – кто на перерыв, кто бегает по работе, кто еще куда, соответственно, лифт тормозит на каждом этаже, стоит по полминуты, а то и больше, впуская и выпуская людей, а мы ждем. Путь с двадцать пятого до третьего займет минут пятнадцать, не меньше. А в лифте уже человек двести мне кажется. Нас с Волжак зажали в самый угол. Точнее, почти в самом углу была я, а мой босс сзади и чуть левее. Но близко настолько, что я могла различить ее духи в этом смешанном запахе обеда, туалетной воды и моющего средства – с нами ехала бабулька с ведром и тряпкой.

Когда мы добрались до двадцатого этажа, казалось, лифт просто больше не тронется с места – так много было народу. Какой-то толстый мужик в костюме с замшевыми вставками на локтях буквально впечатал меня в начальницу. Я лишь старалась не шевелиться, так как бедром чувствовала руку Волжак. Не хватало еще потереться об нее.


Когда двери лифта все же закрылись, и мы двинулись вниз, начало происходить что-то странное. Я почувствовала, как по внутренней стороне моей ноги что-то ползет. Точнее, двигается. И не что-то – а чья-то рука. Методом исключения я смогла определить, что это ни что иное, как грабля Волжак. Я чуть повернула голову, чтобы незаметно посмотреть на ее лицо – но оно было непроницаемой маской. Может, не она? А кто тогда? Рядом только боссиха и этот мужик, но он держит кофе. И его локти я вижу. Значит, все-таки она? А может, мне чудится? Ну, там, не знаю, капля пота — тут очень душно. Но когда прикосновение стало увереннее и наглее, я поняла, что это что угодно, но точно не капля пота. Значит, моя начальница решила меня облапать в лифте? И что теперь делать? Шум поднимать явно не стоит. Как-то отодвинуться. Нужно отодвинуться. Но куда? В стену?

Я сделала неуверенное движение, чтобы отодвинуться от настойчивой руки. Но мой намек либо был не понят, либо на него начхать хотели. Я склоняюсь ко второму. Потому что еще через пару секунд рука двинулась выше и была уже на внутренней стороне моего бедра. Еще пара-тройка сантиметров и она достанет до трусиков. Боже. Как тут жарко. И пальцы такие горячие. Боже.

Я нервно выдохнула, не в силах больше пошевелиться. Рука начальницы продолжила свое путешествие и…

«СЕРЬЕЗНО?! ЗДЕСЬ?! СЕЙЧАС?!» — именно это я хотела спросить у своего обнаглевшего и потерявшего всякий стыд либидо. Потому что несмотря ни на что, я почувствовала… возбуждение. Дикое, пошлое, грязное. Пальцы Волжак поднялись еще выше, и вот уже они отодвинули край моего белья. Я сжала одну руку в кулак. Ладони потели. Дышать было все тяжелее. Уверена, моя грудь вздымалась, как у лошади после бешеной скачки. Но все стало совсем плохо, когда я почувствовала, как один палец (предположительно, средний) вошел в меня. Причем, сделал это без труда. Я была мокрая до бесстыдства. У меня потемнело в глазах, когда к первому пальцу присоединился второй. Они двигались медленно, неторопливо, словно дразня меня. Я ничего не могла поделать, кроме как закрыть глаза и отдаться наслаждению. Черт с ним, что вокруг нас больше десятка людей, черт с ним, что мы едем на совещание, черт с ним, что она моя начальница. Мне плевать. Я стала шлюхой.

Когда движение пальцев замедлилось, я открыла глаза и, даже не задумываясь над тем, что делаю, инстинктивно подалась бедрами назад, насаживаясь на них. Где мое воспитание? Где мое достоинство? Да кого это волнует, когда длинные пальцы гуляют во мне, доставляя такое удовольствие, смешанное с адреналином?

Когда я этим самым движением объявила о своей капитуляции, сдавшись на милость пальцев Волжак, я заметила только одно изменение в ее лице – губы изогнулись в ухмылке.

Мы были уже на седьмом, когда большая часть людей вышла, но было все еще многолюдно. Зато в лифт зашел Антон. Он тоже ехал на совещание, поэтому, увидев Волжак, решил непременно сейчас поделиться с ней какой-то информацией. Как только я услышала, что он обратился к ней по имени, я попыталась отодвинуться от руки начальницы, но та мне этого не позволила, сделав сильный толчок вверх и загнав в меня пальцы до самого основания. Я с шумом выдохнула. Зрачки расширились, а лицо украсил румянец. Мы так и стояли – Антон разговаривал с начальницей, она ему, черт побери, отвечала и при этом трахала меня. Чудесно! Оксанка была права, я стану не раскрепощенной, а шлюшкой. Я – шлюшка!


Глава 6


Я мысленно благодарила какую-то тетку из бухгалтерии, что она стояла таким образом, что прикрывала меня и Волжак, которая активно работала рукой у меня под юбкой. Не переставая при этом беседовать с этим чертовым Антоном. Ее движения ускорялись, толчки становились резче и сильнее, и самое смешное, что я кончила в тот момент, когда она ответила на приглашение на кофе нашего альфа-самца согласием! Более нелепого оргазма я не получала. Нет, правда, трахая меня, она согласилась «как-нибудь выпить по чашечке кофе». Интересно, а мне можно будет пойти? В этот момент мы были с ней почти единым целым. Конечно, Антон об этом не знал, но все равно.

Через пару минут после моего нелепого оргазма мы прибыли на третий этаж. Волжак также неторопливо вытащила свою руку из-под моей юбки и, улыбаясь, вытянула другую вперед, предоставляя мне право выйти из лифта первой. И когда я, развернувшись, чтобы обогнуть других людей, хотела выйти из лифта, мой босс показательно для меня и незаметно для других поднесла пальцы к лицу и облизала их. Я, красная, как рак, вылетела из кабины лифта по направлению в конференц-зал.


Совещание прошло хорошо. Но долго. Волжак устраивала допрос с пристрастием всем менеджерам-регионалам, просила меня что-то записать или уточнить, позвонив в какой-нибудь из отделов в режиме риал-тайм. Я смотрела на эту деловую собранную женщину и не могла поверить, что еще с час или полтора назад она меня отымела прямо в лифте. Я непроизвольно краснела, вспоминая, как закусывала губу и старалась не заскулить, когда кончала. Это было грязно, стыдно и… круто. Это было то, что я и хотела попробовать. То, что откроет другую сторону меня. Потому что я верила — внутри каждой девушки живет маленькая профурсетка, просто нужно правильно с ней обращаться. И у Волжак, определенно, это получалось.


Только непонятным для меня оставалось одно – как мне теперь себя вести? После всего, что произошло. Нужно ли это обсудить? Поговорить об этом? Раньше у меня не было таких ситуаций, и я понятия не имела, что нужно делать после секса в лифте. На кофе ее пригласить? На ужин? Вообще не обсуждать это? Я никогда не брала на себя ведущую роль в отно… Стоп, стоп, стоп. Никаких отношений. Это не отношения. Мы просто… Она просто меня трахнула. Не более. Она мне даже не нравится! Да, она меня заводит, привлекает в сексуальном плане, но не как женщина. В смысле, привлекает она меня как женщина, но не как человек… В общем, отношений мне с ней не нужно. Ни с кем не нужно. Я за секс. К черту любовь.


К счастью или сожалению, но после совещания Волжак уехала на какие-то переговоры с руководством. Игорь Алексеевич на такие тоже ездил и меня никогда с собой не брал. Но я знала, что они затягиваются до позднего вечера, и обычно он в офис уже не возвращался. Может, они в сауну ходят? Переговариваются там, напиваются, а потом едут по домам. Слабо представляя Волжак в сауне в шапке для парилки, я решила, что так даже лучше. Я не знаю, о чем разговаривать с ней и как вообще смотреть ей в глаза. Мне нужно время подумать. Или, может, завтра она сама сделает первый шаг? Придет, например, на работу с цветами.


***


Хер мне на палочке, а не цветы. Волжак была уже с утра злая, как фурия, даже на меня наорала из-за бардака на рабочем столе. Ну, как наорала – высказала своим фирменным спокойным ледяным голосом, что «как у человека на столе, так и в голове», и ушла к себе в кабинет, продолжая вызывать то одного менеджера, то другого. Одна девчонка почти плакала, когда выходила от нее. Я вообще не могла понять, что происходит. Явно на этих переговорах что-то пошло не так – не зря же говорят – лес рубят, щепки летят. Вот наши щепки-менеджеры и летели. Меня же она не трогала. Не вызывала, не просила ни о чем. Я вообще ее весь день не видела. Даже грустно как-то стало. Привыкла уже к ее подколам. Да и, что греха таить, о вчерашнем я тоже думала. Как-то странно все – поцеловала сначала – и ни слова. Теперь вообще в трусы залезла – и снова тишина. Что за странная баба?


***


Такая канитель продолжалась больше недели. Только с разницей в том, что я теперь выполняла больше ответственной работы, но Волжак видеть почти перестала – она часто стала уезжать из офиса в обед и либо возвращалась, когда я уже уходила, либо не возвращалась вовсе. О случившемся мы так и не говорили. Мы вообще почти не говорили – обменивались сообщениями в мессенджере. Она давала указания, я отвечала. Иногда она шутила. Редко, но всегда в цель. Иногда язвила в мой адрес или кого-то из коллег. И это было часто больше смешно, чем обидно.


***


Была пятница, когда я, разморенная мечтами о близких выходных, решилась на дерзость, и на сообщение Волжак о том, что она «уволит к чертям собачьим этого Антона» ответила:

Я: «Екатерина Александровна, прежде чем увольнять его, стребуйте обещанный вам кофе»

Сучка-босс: «А с чего вы взяли, что я его еще не стребовала, Ирина Николаевна? =)»

Я уставилась на сообщение, не в силах придумать достойный ответ. Нет, я не заревновала. Просто было как-то неприятно. То есть с ним она кофе пить ходит, а со мной не обсудила даже наш секс?!

Только я хотела попрощаться с ней, как от Волжак снова прилетело сообщение:

Сучка-босс: «Да не ревнуйте вы так, Ирина Николаевна. Кстати, надеюсь, вы убрали тот бардак на своем столе? Иначе мне придется вас оштрафовать».

Я ухмыльнулась. Интересно, как? Что ж, посмотрим, куда вы зайдете, Екатерина Александровна.

Я: «Наказать меня вздумали? Превышаете полномочия, Екатерина Александровна»

Пустив следом дразнящий смайлик с высунутым языком, я аж дыхание задержала.

Сучка-босс:«Вы играете в опасные игры, Ирина Николаевна, будьте осторожнее». И красный крестик-эмодзи завершил сообщение.

Ого, вот это заявленьице. Ну, что ж, посмотрим, Екатерина Александровна, посмотрим.

Я: «Стало еще интереснее».

Поразмыслив с минуту, я решила, что нужно поставить точку в этих смс-баталиях. А то еще подумает, что мне заняться нечем, кроме как с ней болтать. Поэтому я снова открыла мессенджер и набрала:

Я: «Хороших выходных, Екатерина Александровна».

Так и не дождавшись от нее ответа, я собрала свои вещи и отправилась домой, к любимому дивану и бокалу вина.


Глава 7


— То есть ты хочешь сказать, что занималась сексом на глазах у десятка людей? – Оксанкины глаза были не меньше моих тарелок с фруктами, что стояли на столе.

— Ну, Оксан, чего говоришь-то?! – возмутилась я, разливая по бокалам вино. – Не «на глазах». А в присутствии. Это разные вещи.

— Я тебя не узнаю, Никоненко. Тебя твоя ведьма покусала что ли? Раньше ты от слова «вагина» краснела, как девственница в первую брачную ночь, а тут… Что с тобой происходит?

— Ничего со мной не происходит. Точнее, ничего ненормального. Просто я… раскрываюсь.

— Ты трахалась в лифте с начальницей! – воскликнула Оксана так громко, что я чуть бутылку из рук не выронила от неожиданности.

— Слушай, у меня тут через два дома больница. Так вот мужик на третьем этаже, который без сознания, тебя, кажется, не расслышал. Не могла бы ты поорать еще погромче? – проворчала я.

— Извини. Просто я… в шоке. Я привыкла к тебе такой, а ты стала… такой…

— Оксан, — я вздохнула и подвинула бокал подруге, — я та же самая. Просто устала жить так, как хотят другие. Мама с папой, бабушки с дедушками всю жизнь воспитывали меня так, будто замуж за такого же, как они, профессора выдадут. И что в итоге? Я поцеловалась-то в первый раз в девятнадцать! Вот ты во сколько поцеловалась впервые?

— В тринадцать, — смущенно ответила Оксанка.

— Вот. А я в девятнадцать! В девятнадцать некоторые мои подруги уже рожали! А секс первый случился в двадцать два. Двадцать два, Оксан! И все, с тех пор у меня было четыре партнерши. Потому что «вне брака» я не занималась сексом. Потому что считала, что должна состоять в отношениях, что должна найти себе девушку. А в итоге? Мне скоро тридцать, а я ничего не попробовала. О чем мне в старости вспоминать?!

— Теперь ты можешь вспоминать о сексе в лифте, — проворчала Оксана. – Я не хочу, чтобы ты набила себе шишки.

— Так в том и дело, что все набивают! А я росла, как тепличный цветок, поэтому и слезы лила после каждого романа. Думала, что раз и навсегда. Только в чем смысл? А сейчас у меня есть шанс реально получить удовольствие и не заморачиваться мыслями о том, что из этого выйдет. Потому что меня это не волнует. Раньше сексом занимались, только когда детей нужно было делать. Я так не хочу. Я хочу страсти, хочу пошлости, хочу безответственности, хочу эмоций, понимаешь? И не переживать ночами – а она позвонит? А она напишет? А если она меня бросит? А чем она занимается? Плевать я хотела, чем она занимается! Меня это не волнует. Все, чего я хочу – хороший секс. И я знаю, что Волжак может мне его дать. Я не хочу больше быть кисейной барышней. Я хочу роковой женщиной стать. Чтобы не я бегала, как щенок, за девушками, а они за мной. Не хочу зависеть. Хочу, чтобы от меня зависели. Понимаешь? – я с надеждой уставилась на подругу, моля о том, чтобы она меня услышала.

— Понимаю, — улыбнулась Оксана. – Ладно, твоя воля. Я твой друг, я тебя поддержу. Значит, ты хочешь сказать, что твой космо-запрос сработал?

— А то! Красивая, сексуальная, необузданная. То, что доктор прописал! – я улыбнулась, радуясь, что Оксанка меня поняла.

— И что, секс в лифте был хорош? – подруга наклонилась ближе, готовясь к постыдным подробностям.


***


В понедельник Волжак дважды смешно пошутила и трижды отпустила язвительный комментарий в мой адрес. Ни слова о сексе.

Во вторник она четыре раза поглумилась надо мной и моими «способностями» в Экселе и один раз смешно пошутила. Ни слова о сексе.

В среду с самого утра она начала третировать меня всякими замечаниями и подколками, что стало ясно – если так и будет идти, по нарастающей, то в пятницу меня ждет настоящий разнос и меня уволят. Причем, самое обидное, что частично ее слова были оправданы. Я пару раз реально «косякнула», но это не повод глумиться надо мной весь день! В итоге, было уже восемь вечера, когда я доделывала свой отчет, чтобы показать ей. Ага, а она еще говорила: «После шести вы можете идти домой». Конечно, уйдешь тут, три шкуры потом спустит.

Я распечатала готовый документ и направилась к ней в логово. В кабинете пахло ее духами и свежесваренным кофе. Кстати, она приперла себе в кабинет кофемашину и теперь варит кофе сама. Не пьет то растворимое говно, что все остальные.

Волжак стояла справа от входа, колдуя над этой шайтан-машиной. Я кашлянула и проговорила:

— Екатерина Александровна, я доделала.

— Не доделали, а переделали, Ирина Николаевна, — поправила она меня, не оборачиваясь.

— Переделала, — повторила я, закатив глаза. Все равно она спиной ко мне.

— Я знаю, что вы закатили глаза.

Я вытаращилась на нее. Она что, ведьма?!

— Как вы…

— Для красного диплома и золотой медали вы не слишком сообразительны, — цокнула языком Волжак и повернулась ко мне. – Зеркало, — она кивнула головой назад, и я только заметила, что она повесила за кофемашиной прямоугольное зеркало. Да я даже не смотрела туда! Три года тут ничего не висело, с чего бы мне его заметить?!

— Зеркало – это такая штука, в которой отражаются предметы… — начала она ерничать, а я — снова выходить из себя.

— Я знаю, что такое зеркало! – вспыхнула я, краснея от злости. – Не нужно разговаривать со мной, как с умственно отсталой!

— Даже не собиралась, — ухмыльнулась Волжак, но не двинулась с места.

— Куда положить бумажки? – хватит с ней лясы точить. Пусть забирает свои писульки, а я домой пойду.

— Бумажки, Ирина Николаевна, в деревенской уборной. А это – документы, — убийственно спокойным, что еще больше раздражало, голосом проговорила она, продолжая гадко ухмыляться.

— Куда положить документы, Екатерина Александровна? – предельно вежливым тоном спросила я.

— Положите их на стол, пожалуйста, Ирина Николаевна, — точно скопировав мою интонацию, ответила боссиха.

Я резкими, быстрыми шагами направилась к ее чертовому столу. Кинула бумаги и также резко развернулась, чтобы покинуть это гадкое место. Но, видимо, я была слишком резкой, потому что от моего движения бумаги разлетелись и попадали на пол.

Черт побери, что за напасть?! Почему всегда со мной?! Почему всегда при ней?!

Я нагнулась, чтобы собрать разлетевшиеся документы, но как только в моих руках оказался первый бланк, я почувствовала крепкие сильные руки на своих бедрах. Инстинктивно распрямившись, я не успела даже пикнуть, не то, чтобы развернуться, как Волжак прижала меня к столу и, надавив на лопатки, заставила нагнуться. Я уперлась локтями в гладкую поверхность стола, резким движением сдвинув телефон. Успела только охнуть, когда почувствовала, как мое облегающее платье поползло вверх, а белье – вниз.


Волжак провела пальцами у меня между ног, собирая непонятно откуда УЖЕ взявшуюся влагу. Я никогда так быстро не мокла, никогда. Когда она задела пальцами клитор, я вздрогнула – волна приятной истомой прокатилась по телу. Стало мучительно жарко и тяжело внизу живота. Но моя начальница не торопилась избавить меня от этой тяжести, напротив, казалось, она решила помучить меня. Потому что ее палец кружил вокруг клитора, слегка задевая его. Недостаточно сильно, чтобы я смогла получить больше удовольствия, но достаточно, чтобы я безмолвно требовала продолжения.


— Ты такая мокрая, — прошептала она мне на ухо, а голос был таким хриплым, что этот звук вызвал еще одну сладкую судорогу в моем теле. – Ты всегда такая мокрая или только для меня?

Она издевается? Хотя глупый вопрос, конечно, она издевается.

— Скажи мне.

— Что? – практически проныла я, упираясь бедрами в ее руку. Мне нужно было усилить давление.

— Ты всегда такая мокрая? – повторила она, задевая теперь еще и вход во влагалище, что окончательно свело меня с ума.

— Нет, — прошипела я, практически наваливаясь на нее. Но Волжак продолжала одной рукой давить мне на спину.

— Для кого? – ее голос был похож на голос змея-искусителя, когда он предлагал Еве яблоко, я уверена. Я уверена, он был именно таким.

— Скажи мне, — она сильнее надавила мне на клитор, вызвав мой стон, но тут же отпустила.

Моя внутренняя ханжа, с которой я жила все двадцать восемь лет, упала в обморок. Потому что я отродясь такие вещи не произносила вслух. Я покраснела только при мысли о том, что мне нужно будет это сказать. Признать, что только на ее действия я ТАК реагирую, и неважно, что это было правдой. Знать это самой – одно, а признаться в этом вслух, да еще и самой Волжак — это выше моих сил. Поэтому я продолжала молчать, лишь поскуливая в ответ.

— Скажи. Мне, — уже грубее проговорила она и слегка дернула меня за волосы, от чего голова запрокинулась назад. Я боролась сама с собой. Но… Тело требовало разрядки.

— Для вас, — еле слышно проговорила я.

— Не слышу, — она сильнее потянула меня за волосы, так, что моя задница вплотную прижалась к ее руке и бедрам.

— Для вас! — громко и четко выговорила я, понимая, что бороться бессмысленно. Мне нужен оргазм. Она может мне его дать. А для этого мне придется заплатить.

— Хорошая девочка, — я по одному голосу поняла, что она ухмыляется. Но мне было плевать, когда я почувствовала, как ее длинные пальцы вошли в меня до упора.


Глава 8


Когда я кончила на ее столе, казалось, что мир вокруг вообще перестал существовать. Мое зрение было словно затуманенным, картинка перед глазами мутной, а сердце бешено билось где-то в горле. Когда Волжак натянула на меня белье и опустила платье, я выпрямилась, поправляя его.

И что теперь? Теперь-то она не скроется за совещанием, не убежит в отдел маркетинга и никуда не денется. Я, собственно, тоже.

Но зря я думала, что будет неловко. Точнее, неловко было. Но, похоже, только мне. Волжак как ни в чем не бывало направилась к кофемашине и взяла с подставки свой кофе. Прошла к столу, подняла бумаги, которые я так и не успела собрать, и уселась в кресло.

Я стояла и смотрела на нее. Что за херня?

— Ирина Николаевна? Вы же собирались домой? – абсолютно будничным тоном проговорила Волжак, не поднимая на меня глаз.

— Я… Да, — все, что смогла я из себя выдавить – выдавила.

— Хорошего вечера, — она отпила кофе, слегка поморщилась и отставила чашку. Потом что-то потыкала на клавиатуре и, нахмурившись, начала сверять мои бумажки с тем, что было у нее на экране. Хотя я точно не знаю, может, у нее там порнуха на экране была, а она только делала вид, что работает. Так или иначе, намек я поняла. Меня больше здесь не задерживали. Я молча развернулась и вышла из кабинета.


***


По дороге домой я позвонила Оксанке, чтобы рассказать эту душещипательную историю.

— И что ты переживаешь? – спросила подруга, выслушав мой рассказ.

— Я не переживаю, я… Блин, я не понимаю, как можно так меняться? Она только что занималась со мной сексом, а потом «Ирина Николаевна, хорошего вечера», — передразнила я Волжак.

— И тебя это беспокоит, потому что… ты влюбилась в нее? – со вздохом спросила Оксана.

— Ты вообще слушала мой рассказ?! – возмутилась я. – Как в это бесчувственное существо можно влюбиться?! Я просто не понимаю! Никакой ясности!

— Ир, ты хотела секса? Она дает тебе секс. К тому же, хороший, как я понимаю. И не требует от тебя ничего. И на работе это вроде как не сказывается. Ты не этого хотела?

— Этого, — пробурчала я.

— Ну, так в чем тогда смысл твоих возмущений? Получила ровно, что хотела. Прямо как запрашивала у своих космо-друзей.

— Просто странно это. И вообще, я хотела, чтобы она меня добивалась, крутилась вокруг меня. Мое самолюбие потешила.

— Ну, она не добивалась, а просто пришла и взяла. К тому же, в твоем «запросе» не было ни слова про самолюбие. Основной посыл был – любви – нет, сексу – да. Любовью тут и не пахнет, а секс есть. Поздравляю.

— Ладно, может, ты и права, — вздохнула я. – Только получается, что секс есть только когда она этого хочет. А не так, что я захотела – и мы потрахались. От меня опять ничего не зависит.

— Вот женщины, а. Все им как на блюдечке принесли, и все равно недовольны.

— Да я довольна, просто это как-то… как футбол в одни ворота.

— Ну, значит, сама как-нибудь возьми, да инициируй секс. Или не «дай», когда она пристанет.

— Ну, с «не дать» не уверена, что получится. Она дико возбуждает меня. А вот инициировать можно… — задумалась я.

— И «не дать» можно, если захотеть. Точнее, не захотеть, или захотеть не захотеть. Я запуталась.

— Ладно, я тебя поняла. Посмотрим, что из этого выйдет, — вздохнула я, уже придумывая, когда бы мне инициировать секс, а когда «не дать».

— Хорошо, держи меня в курсе. Я как сериал смотрю, честное слово.

— Заведи себе девушку, будет свой собственный, — отшутилась я.

— Нет, пока я лучше просто понаблюдаю, — засмеялась подруга.

— Ладно, созвонимся. Люблю тебя.

— И я тебя, — ответила Оксанка и положила трубку.


Пока я ехала до дома, я размышляла, какое мне платье надеть, чтобы заставить Волжак ко мне пристать и не дать ей в итоге, а какое, чтобы заставить со мной переспать. И, решив, что для первого плана понадобится платье куда более откровенное, чем для второго – для пущего эффекта, — я ехала уже не задумчивая, как до звонка Оксанке, а обрадованная и воодушевленная своими идеями.


***


Я никак не могла понять, почему, что бы я не придумывала касательно Волжак, каким бы гениальным не был мой план – все всегда шло через задницу. Вот, к примеру, я решила ее соблазнить. Точнее, как сказала моя подруга, инициировать секс. Я надела ТАКОЕ платье, что наш охранник на входе поперхнулся голубцом, который жевал, когда увидел меня. Никита вообще вместо приветствия что-то проблеял и сбежал из коридора. А Антон таращился на мою грудь в лифте с пятого по двенадцатый этаж. А Волжак? Даже бровью не повела! Она снова была холодна, как сталь, и, казалось, вообще не замечала меня больше, чем того требовали наши деловые отношения. Также язвила и говорила колкости, но в кабинете у себя не задерживала. Я пыталась там задержаться сама, томно смотрела и как бы случайно касалась то своей груди, то бедер… И хоть бы хны! Ей было вообще плевать!

Меня, конечно, такой расклад не устраивал. Но что придумать, чтобы растопить и хоть как-то расшевелить эту ледышку – я не имела понятия. Более того, Волжак стала брать меня на все совещания, а я, каждый раз заходя с ней в лифт, невольно краснела и, к своему стыду, ждала повторения той истории. Но Екатерина Александровна отходила на такое расстояние, что даже палкой до меня не дотянулась бы.


Еще меня бесило, что я стала выполнять роль печатной машинки. Я записывала все, что обсуждали на совещаниях, а потом готовила письменные отчеты. Зачем – непонятно. Ведь каждый из менеджеров и так предоставлял ей сводные таблицы и промежуточные отчеты со всеми показателями. В общем, я не продвинулась в своем плане ни на йоту, а Волжак так и оставалась для меня самой большой загадкой.

Кстати, я сдружилась с несколькими девчонками из отдела аналитики, и мы часто сплетничали во время обеденного перерыва. И во время таких обедов я узнавала много нового.


— Вы слышали, что Волжак, говорят, спала с Алексеичем? Поэтому и попала на это место, — сказала Таня — крупная блондинка с чересчур пышными формами.

После этой фразы я подавилась салатом. Что за херня?!

class="book">— Да ладно?! – вытаращила на нее глаза Алина, главный аналитик нашей фирмы. – Никогда бы не подумала. Он же старый. Ну, для нее. Сколько ей? Тридцать? Тридцать один?

— По-моему, тридцать два, — ответила «всезнающая» Таня.

— Тридцать четыре, вообще-то, — встряла я. – И не думаю, что это так. В смысле, что она спала с Игорем Алексеевичем. Он много лет женат и…

— И когда брак кого-то останавливал от измены? – подала голос наша главная модница Анечка. – Я тоже была замужем, но моему кобелю не мешал штамп в паспорте трахать все, что движется.

— Ну, не забывайте, что я знала почти о каждом шаге Игоря Алексеевича. Это раз. И Волжак не нужно через постель продвигаться по служебной лестнице. Она и так профи, — как можно спокойнее ответила я. Меня почему-то взбесила сама мысль, что моя начальница может с кем-то спать ради того, чтобы занять хорошую должность. К тому же, она трахает меня – значит, на какую-то часть она все же лесбиянка, разве нет?


Так или иначе, я почти полторы недели провела без секса. И не это меня расстраивало, хотя, это, конечно, тоже, а то, что Волжак была бесчувственной ледышкой. Ну, как можно вести себя так с человеком, с которым ты уже дважды (!) успела переспать?! И еще меня бесила собственная беспомощность. Ведь я не могла ей ничего предъявить! В смысле, я, конечно, могла, но даже в теории не представляла, как это сделать. Задать вопрос о том, что происходит? Ради всего святого, ведь я была не против ее действий! Она меня не насиловала, она не принуждала. Так с чего бы мне предъявлять ей претензии? Учитывая, что отношений с ней я не хотела. Она бесчувственная, наглая, самовлюбленная сучка, у которой черт пойми, что в голове. А я просто хочу секса. Так и живем.

И меня бесило, что я ни хрена о ней не знала. Ну, ровным счетом ничего! Я даже заглядывала в ее личное дело, где не нашла никакой интересной информации. Меня расстраивала такая разница в подходе к работе между ней и Игорем Алексеевичем. Ведь с последним мы были больше друзьями, чем коллегами. Я знала, сколько у него вставных зубов, как зовут его жену, ее любимые цветы и когда у него запись к гастроэнтерологу. Он на Новый год и 8 Марта дарил мне подарки, не от фирмы, а от себя лично. Что уж говорить о дне рождения. Он заявлялся с утра с огромным букетом и отпускал с работы пораньше. Мы ведь и обедали часто вместе. А Волжак даже кофе мне из своей супер-кофеварки не предложила ни разу. И никаких личных поручений. Ведь я же ЛИЧНЫЙ ассистент! Я могу разгрузить и ее рабочую, и личную жизнь. Хотя не уверена, что таковая у нее имеется, только если в сутках не стало больше двадцати четырех часов.


***


Была среда, когда я сидела и раскладывала пасьянс на ноутбуке. Все дела были сделаны, а новых распоряжений не поступало. И меня это злило. Я что, зря училась, зря зубрила экономику и получала красный диплом? Да, я личный ассистент, но я должна выполнять разные функции. Я даже делопроизводство знаю! А Волжак считает меня мартышкой, которая может только работать с документами, пусть и сложными. Вот Игорь Алексеевич поручал мне даже подобрать базу потенциальных партнеров, и иногда мы вместе ездили на переговоры после согласования с вышестоящим руководством. А я сижу и играю в «Косынку». Я не из тех, кто любит протирать штаны положенные восемь часов, а после бежать домой. Я хочу роста, интересных задач, развития. Я хочу быть правой рукой своего руководителя. Хочу помогать ей, вместе генерировать идеи, что-то придумывать. Но перед моими глазами уже третий раз за день мелькает фейерверк из карт, и появляется окно «Вы выиграли!». Чудесно, я очень рада.

— Блядство, — пробормотала я, стукнув по столу, от чего кофе, что стоял рядом, расплескался. – Блядство! – снова воскликнула я, доставая салфетки, чтобы вытереть эту грязь.

— Где? – знакомый голос заставил меня вздрогнуть. Я повернула голову и увидела Волжак, что стояла, оперевшись о дверной косяк со сложенными на груди руками. Ее лицо, как обычно, украшала фирменная ухмылка.

— Извините, — пробормотала я, снова вернувшись к уборке.

— Плохой день? – спросила Вожак, чем меня очень удивила. Крайние несколько дней я не слышала от нее ничего, кроме «вызовите мне Иванова», «позвоните в бухгалтерию» или «где эти чертовы документы?!».

— Скорее, обычный, — фыркнула я, начиная злиться. Конечно, она там сидит в своей пещере с вкусным кофе, работает, делает что-то интересное. А я раскладываю пасьянс.

— И это плохо? Поэтому вы устраиваете кофейный фонтан?

Она решила со мной побеседовать? Особенный день? Может, она выпила?

— Это, скорее, никак. Что вы хотели, Екатерина Александровна? – вздохнула я. – Мне нужно опять кому-то позвонить? Или кого-то позвать?

— Вы чем-то недовольны, Ирина Николаевна? – подняв бровь, поинтересовалась моя начальница. – Ваши слова звучат, как претензия.

Ха! Знала бы ты, что я на самом деле обо всем этом думаю.

— У меня нет никаких претензий, — спокойно проговорила я и выбросила испачканные салфетки в урну под столом.

— Не похоже, — усмехнулась Волжак.

— Простите? – я подняла на нее взгляд и замерла. В ее глазах были… черт, там были такие искры, будто она задумала какую-то шалость.

— Ну, я имею в виду, что вы выглядите так, будто у вас есть, что сказать, но смелости на это не хватает, — она чуть наклонила голову и ее усмешка стала шире. – Или мешает ваша природная застенчивость и страх.

Я вспыхнула. Она опять со мной играет?!

— Вам кажется, — стараясь держать себя в руках, медленно проговорила я. – Если мне что-то и мешает, то только рабочая этика, — отчеканила я.

Страх, ага! Да кто тебя боится?! Мы сами с усами!

— Вот как? На моем столе вы были не столь этичны, когда стонали и просили не останавливаться, — она усмехнулась и тряхнула головой, отбрасывая со лба прядь волос.

ЧТО?! Она решила поговорить об этом ТАКИМ образом?!

Я открывала и закрывала рот, как рыба. Я даже не знала, что ответить на такую дерзость! И вообще, я не просила ее не останавливаться! Вроде бы.

— Дышите, Ирина Николаевна, а то кислорода мозгу не хватит, и нервные клетки начнут отмирать, — снова усмехнулась она. Сука. Наглая сука. – Я, собственно, зашла сообщить, чтобы вы к трем были готовы, у нас будет встреча с партнерами. У них есть несколько предложений. Хочу знать ваше мнение. И проверьте интерком, я не смогла с вами связаться, — с этими словами она вернулась в свой кабинет, закрыв дверь.

Что за херня?! Я посмотрела на аппарат и поняла, что неровно положила трубку, отчего сигнал от моей шефини не проходил. Поправив его, я глубоко вздохнула, пытаясь восстановить дыхание. Так. Что она сказала? Встреча с партнерами? Хочет знать мое мнение? С чего бы? Ой, чует мое сердце, что что-то тут нечисто.


***


Ровно в три часа мы вошли в небольшую переговорную. Там был большой экран-доска, на который можно было вывести изображение с проектора, длинный стол и стулья, что стояли вокруг. И шесть человек, пять из которых я не знала. От нашей компании были мы с Волжак и Пугалов Семен Аркадьевич – не последний человек в фирме, который решал вопросы о партнерских программах. Лично я подозревала его в финансовых махинациях, и он мне крайне не нравился, но кто меня спрашивал?

После того, как мы все познакомились, вся наша дружная компания расселась по местам. Я с Волжак с одной стороны стола, а все остальные – с другой, ближе к экрану. Один из мужчин зашторил окно, чтобы создать полумрак, и щелкнул пультом. Тут же на доске появилось изображение разноцветных диаграмм. После того, как он повторил свое имя и должность, начал рассказывать о статистике, которую он и его коллеги провели, и к каким выводам пришли. Я начала изображать все сосредоточение и внимательность, чтобы понять, о чем именно он толкует. Ясно было, что они хотят вступить с нами «в долю», но пока было непонятно, что предлагают взамен. И только я вознамерилась узнать об этом поподробнее, как почувствовала, что у меня завибрировал телефон, лежащий на коленях. Стараясь не привлекать внимания, хотя это не было необходимостью – на меня все равно всем было плевать, я чуть отодвинулась назад и, не доставая телефон из-под стола, нажала на разблокировку. Я чуть не охнула вслух. Сообщение было от Волжак, которая сидела рядом и казалась полностью погруженной в речь докладчика. Я сглотнула и открыла сообщение.

Сучка-босс: «Сними трусики».

Я открыла рот и перестала дышать. ЧТО?! Может, она ошиблась? Может, у нее секс по смс с кем-то? Но для себя решила, что даже если сообщение предназначалось мне, я не буду в этом участвовать. Она черт знает сколько вела себя, как безэмоциональная сука, а я должна по ее первому слову снимать белье?! Сейчас, ага, жди.

Я заблокировала телефон и снова подняла взгляд на докладчика. Через пару минут увидела, что Волжак что-то делает под столом. Еще через несколько секунд телефон снова завибрировал.

Сучка-босс: «Это приказ».

Да она издевается! Какого хера?! С чего я должна снимать белье?! Да еще и тут?! Она, конечно, босс, но не во всем.

Я снова сглотнула, так как мое чертово тело предавало меня. Это было возбуждающе. Но я решила так просто не сдаваться. Я снова ничего не ответила и убрала телефон. Следующее сообщение было не настолько грозным, как взгляд Волжак, которым она меня одарила, когда написала его.

Сучка-босс: «Я сказала, снимай!».

Будь проклят тот день, когда я решила стать раскрепощенной! Я ничего не могла поделать, я уже чувствовала, как внизу живота тянуло, а между ног было нестерпимо жарко. Чертова сука.


Я положила телефон на стол, а сама незаметно, медленно, стараясь не издавать никаких звуков, чуть задрала юбку и зацепила край своих трусиков. Через пару минут манипуляций они оказались у меня в руке. И что мне с ними делать? На стол положить?! Я не придумала ничего лучше, как запихнуть их под задницу и ждать, что же будет дальше.

А дальше было то же, что и в лифте. С разницей в том, что мне приходилось держать глаза открытыми и стараться не издавать ни звука. Начальница чуть откинулась на стуле и протянула руку мне между ног. Для остальных это было незаметно, а я чуть сознание не потеряла.

Пальцы Волжак кружили вокруг моего клитора, заставляя непроизвольно выгибаться ей навстречу. К счастью, моя начальница решила не издеваться надо мной и равномерно и плавно подводила меня к такому желанному оргазму. Ей понадобилось для этого не больше пяти минут. Потому что адреналин от количества людей, находящихся рядом, от страха быть застуканными, только усиливал и обострял все ощущения. Когда первая волна оргазма накрыла меня, я дернулась, стул издал скрипящий звук, но, к моей радости, никто этого не заметил.

Когда мое дыхание восстановилось, я повернула голову к Волжак. Она как ни в чем не бывало сидела и спокойно слушала мужика, который впаривал что-то про перспективное сотрудничество. Взгляд был сосредоточенным, а на губах – ухмылка.

Может, она извращенка? Ну, есть же такие, что любят секс в публичных местах? Типа эксгибиционисты, только которые трахаются. Она как чертов Кристиан Грей в юбке. Я ужаснулась, представив Волжак в «красной комнате». Нет, она идеально смотрелась бы в этой роли, вот только быть отхлестанной или побитой мне не хотелось.

Я сидела с позорным румянцем на лице и груди, пытаясь вникнуть хотя бы на немного в то, о чем говорили пришедшие люди. Но безрезультатно.


Глава 9


Когда собрание закончилось, мы остались в кабинете с Волжак и Семеном Аркадьевичем, чтобы обсудить все то, о чем говорили наши потенциальные партнеры. К моему собственному удивлению, я вникла в суть их предложения, даже более чем. И оно было крайне невыгодным для нас. Я вспомнила ту информацию, что знала об этой компании – еще Игорь Алексеевич просил меня раздобыть о них все, что можно, потому что они уже давно хотели к нам присоединиться не только как клиенты. И когда, опять же, к моему удивлению, Семен Аркадьевич сказал, что предложение хорошее, я не сдержалась и фыркнула вслух. Отчего тут же покраснела и уставилась взглядом в предложенный контракт, экземпляр которого лежал передо мной на столе.

— Ирина Николаевна? – стальной голос Волжак заставил меня поднять на нее глаза. – Вы хотите что-то сказать?

Я замялась. Можно, конечно, заявить о себе, сказать все, что я думаю, но… Семен Аркадьевич – уважаемый человек, и если я начну оспаривать его точку зрения, то где гарантия, что к вечеру сегодняшнего же дня не покину нашу компанию с коробочкой своих скудных пожитков? С другой стороны, я же «под Волжак». Во всех смыслах. Она – мой непосредственный начальник и руководитель, а не этот мутный тип. Он ведь тоже ей подчиняется, а значит, она тут всем рулит. Пока я металась между тем, чтобы высказать свое мнение и тем, чтобы продолжать молчать и не лезть не в свое дело, Волжак пристально меня изучала, не произнося ни слова. Видимо, этот глухонемой театр наскучил Семену Аркадьевичу, и он сказал:

— В общем, надо подписывать. Пока они не предложили это кому-то другому.

Волжак перевела взгляд на него, и мне показалось, что в нем было какое-то разочарование. Поэтому, плюнув на все, я решила пойти ва-банк.

— Не нужно подписывать, — прошмыгала я и сама поразилась, как тихо я это сказала. Что ж, шлюшкой быть научилась, а вот держаться уверенно – нет.

— Что, простите? – с каким-то презрением переспросил Пугалов. У нас была абсолютно взаимная антипатия, я уже упоминала об этом?

— Я говорю, что не нужно ничего подписывать, — уже увереннее произнесла я, поддерживаемая молчаливым взглядом Волжак.

— И почему же, Ирина Николаевна? С каких пор вы стали финансовым аналитиком? Или, может, у вас есть хрустальный шар, в котором вы можете видеть будущее? – мужчина криво усмехнулся, после чего перевел взгляд на Волжак. — Екатерина Александровна, вы, конечно, можете подумать, но я бы советовал не отказываться. Они предлагают хорошие условия, они давно на рынке и…

— И после заключения сделок с ними, все компании почему-то банкротятся, — не выдержала я. Пусть он считает меня идиоткой, но я все равно выскажу свое мнение.

— Что? – мужчина нахмурился и поджал губы.

— Я проводила анализ этой фирмы. Все их партнерки за последние два года. Восемьдесят процентов компаний, заключившие с ними договор – лопнули. А остальные двадцать передали им свой контрольный пакет акций. Думаете, это ни о чем не говорит? – я с вызовом смотрела в лицо Семена Аркадьевича.

— Вы что, считаете, что эта фирма – некая «черная метка»? Несет в себе проклятие? – засмеялся мужчина.

— Нет, я считаю, что они неспроста выбирают себе партнеров. Скорее, подсаживают своих или подкупают кого-то из руководства, предлагают свои условия, якобы выгодные, хотя, если изучить контракт досконально, становится ясно, что они не только не выгодные, но и вообще нелепые. Они предлагают продвигать СВОЙ продукт, но прав на него не отдают. Это мошенническая схема, — пожала я плечами.

— Вы что, считаете, что тут собрались дураки? Что ни я, ни Екатерина Александровна не поняли бы, будь это надувательство? – угрожающе произнес Семен Аркадьевич. А я только убедилась в том, что он явно тут в чем-то замешан. – Я лично с ними заключал договор еще шесть лет назад. Когда вас даже в помине тут не было!

— Именно, — согласно кивнула я. – Вы заключали, все верно. И еще верно то, что за шесть лет прирост доходов от этого договора составляет минус четыре процента. То есть одни расходы. С ними не то что контракт не нужно заключать, с ними вообще любые отношения нужно прекратить.

— Да вы… Да что вы себе позволяете! – воскликнул Пугалов и аж покраснел от злости. – Екатерина Александровна, приструните вашу секретаршу! Я вообще не понимаю, почему низшее звено присутствует на обсуждениях такого рода!

Я втянула голову в плечи и приготовилась к худшему. Но чуть не упала, когда услышала стальной голос Волжак:

— Семен Аркадьевич, прошу соблюдать субординацию и рабочую этику. Это не «секретарша» как вы выразились, а мой личный ассистент. И ее присутствие было моим решением. Вы же не хотите ставить под сомнение МОИ решения?

Даже не видя Волжак, я знала, каким взглядом она сейчас смотрит на Пугалова. От этого взгляда хотелось уйти под землю. И даже не смотря на свою нелюбовь к этому мужчине, мне стало его немного жаль. Я подняла на него глаза и только убедилась в этом. На нем не было лица.

— Принимайте решение сами, Екатерина Александровна, я свое мнение сказал, — поджав губы, проговорил он. – Я могу идти? У меня еще встреча сегодня.

— Да, вы свободны, Семен Аркадьевич, — холодным голосом ответила Волжак, и мужчина тут же ретировался, бросив напоследок в мою сторону презрительный взгляд.

Я выдохнула. Ну, все могло быть хуже. А Волжак даже меня типа защитила, получается. Приятно.


— Поосторожнее с такими заявлениями, Ирина Николаевна, — проговорила моя начальница, когда за Пугаловым закрылась дверь.

— С какими заявлениями? – не поняла я.

— Ну, только дурак бы не понял, на что вы намекаете в отношении Пугалова, — усмехнулась Волжак. – Но вы молодец. Мне самой эта история с данной фирмой порядком потрепала нервы.

— Мне кажется, он как-то с ними связан, — высказала я свое предположение, вконец осмелев. Меня похвалила Волжак! Это все равно, что певцу «Народного артиста» получить.

— Все может быть, — задумчиво протянула Екатерина Александровна, — все может быть.

Я решила, что буду полной дурой, если не воспользуюсь моментом.

— Екатерина Александровна, у меня есть вопрос.

Волжак посмотрела на меня с какой-то насмешкой и кивнула:

— Ну, раз есть, то почему бы вам его не задать?

— Я… — я поерзала на стуле и вспомнила, что до сих пор сижу без трусиков. Вмиг покраснев, я вообще забыла, что собиралась сказать.

— Ну же, Ирина Николаевна, не стесняйтесь, — казалось, Волжак поняла, почему я сбилась с мысли, и ее это явно развеселило.

— Я… — я прокашлялась и вдохнула поглубже. – Я хотела сказать, что я же ваш личный ассистент, так?

— Вы очень наблюдательны, — ерничала боссиха.

— Спасибо, — криво ухмыльнулась я, начиная раздражаться. – Я хочу сказать, что я могу выполнять ваши поручения любого рода.

— О. Даже так? – Волжак уперла один локоть в стол и повернулась всем корпусом ко мне, продолжая усмехаться.

— Ну, в смысле... – я поняла, что моя фраза прозвучала двояко. Особенно в нашей с ней ситуации. – Я имею в виду, что вот с Игорем Алексеевичем мы тесно сотрудничали, он доверял мне чуть не половину своей работы, и я справлялась. И личные какие-то дела тоже. Так что, если у вас есть ко мне личные поручения, ну, не связанные с работой там или документами, вы можете на меня их переложить. Я же ваш помощник. Я как правая рука… Так сказать… — закончила я совсем тихо, потому что пристальный взгляд Волжак никак не помогал мне говорить то, что я хотела.

— Я вас поняла, Ирина Николаевна, — усмехнулась Волжак и встала со стула. – Что ж, постараюсь подобрать для вас пару ЛИЧНЫХ поручений, — с этими словами она обошла меня и вышла из переговорной.

И что это значит?


Глава 10


Моя жизнь – театр абсурда. А мой босс – сука. После моей пламенной речи о личных поручениях, она меня действительно услышала. Только вот вышло все как обычно, через жопу. В понедельник я поехала в химчистку забирать… пуховик. На кой хер ей пуховик в июне?! Да еще и ядреного салатового цвета! Где она вообще его откопала?! Во вторник попросила записать ее на… эпиляцию глубокой зоны бикини. Я чуть не умерла от смущения, представляя свою начальницу в кресле или где там это делают. В среду она попросила отвезти на анализ… кал ее кота. Ненавижу кошек. И Волжак тоже. Четверг был ознаменован тем, что моя боссиха дала указание купить (за что мне все это?) смазку в секс-шопе. Причем, сказала она это вместе с фразой «Выберите что-нибудь на свой вкус». Если бы могла, я бы с ядом змеи принесла ей! Чтобы горело там все!

Она издевалась надо мной. Все ее «личные поручения» были либо унизительными, либо пошлыми. В пятницу я уже не ждала ничего хорошего. Чаша моего терпения была полна. Но Волжак, казалось, это почувствовала, потому что ни слова не говорила мне и не давала никаких дурацких заданий. И когда я уже расслабилась и ждала конца рабочего дня, стало ясно, что я рано радуюсь. По внутренней связи Екатерина Александровна своим фирменным холодным тоном сказала съездить в соседний район и забрать у курьера заказанную посылку, так как у него сломалась машина и он ждет эвакуатор. А заказ забрать необходимо сегодня. Посмотрев на часы, я представила, какая будет пробка, пока я буду ехать туда, и какая, когда поеду обратно. Более того, Волжак четко мне сказала проверить все содержимое заказа, ничего ли не повреждено и не вскрыто. Если что-то не так, отдать посылку на возврат. Ну, что делать, босс сказал – подчиненные выполняют. Я сама напросилась. Теперь отнекиваться смысла нет. Радует хоть, что вроде это похоже на нормальное задание, а не очередная лабуда с кошачьим говном или бритой зоной бикини.


К пяти я только доехала до курьера, машину которого уже забрал эвакуатор, а сам парень ждал меня в кафе неподалеку. Я забрала посылку, расписалась в квитанции от магазина «Сладкие иллюзии», где был указан только артикул товара, и сказала ему, что должна все проверить. Парень только кивнул, пожав плечами. «Сладкие иллюзии». Она что, любительница сладкого? Торт себе заказала?

Когда я открыла коробку, поставив ее на стол, увидела много накрошенного пенопласта. Там стекло что ли лежит? А я думала торт. Сунув руку вглубь коробки, я, наконец, что-то нащупала. Но оно было не стеклянное, а… резиновое, что ли. Я потянула предмет на себя и вытащила его наружу. Мои глаза никогда в жизни не были такими огромными. Никогда. Стоя посреди кафе, где, к слову, было полно людей, я держала в руках внушительных размеров… член. Резиновый, конечно. Точнее, это был страпон. Покраснев, как помидор, я засунула эту штуковину обратно и закрыла коробку. Парень-курьер только присвистнул. Я не знаю, что он обо мне подумал, но я уже вылетела из кафе и неслась к своей машине, чтобы как можно скорее доехать до офиса и засунуть этот «подарок» Волжак в ее… Неважно, куда, главное, засунуть.

Вот же сука! Я же хотела, как лучше, помочь ей хотела, а она! Ну ничего, не таких прокатывали. Хотя, конечно, я никого отродясь не прокатывала, но жажда мщения мной овладела невероятно. Я даже подумала, что изобью ее этим же резиновым хером. Или отымею. Хотя, о чем я, на такое я не решусь. Я еще не настолько раскрепостилась. Но надавать по щам резиновым членом я вполне в состоянии!


***


Я уже битый час стояла в пробке, и мое раздражение и злость только усиливались. Сколько можно надо мной издеваться?! Мало того, что Волжак имеет меня, когда вздумается, не обсуждает со мной ничего, так еще и отправляет меня по разным местам выполнять бредовые поручения! Я ей все выскажу, все! Только если доберусь до офиса, конечно.


Когда я добралась до работы, меня ждал очередной сюрприз – от Волжак и след простыл! Сука! Заставила меня переться через все пробки, а сама даже не удосужилась дождаться меня! Я сделала глубокий вдох и медленный выдох. Спокойно. Она же специально выводит тебя из равновесия, ты же это знаешь. Ждет, когда ты не выдержишь и сорвешься. Она энергетический вампир!

Я решила, что не доставлю ей такой радости и удовольствия. Поэтому я достала член из коробки и поставила его прямо на середину ее рабочего стола. Вот в понедельник она обрадуется-то.

С чувством выполненного долга я направилась обратно на стоянку, чтобы сесть в машину и поехать домой. Доконала меня эта Волжак и вся неделя в целом.

Не успела я сесть в машину, как на телефон пришла смс:

Сучка-босс: «Ирина Николаевна, мне пришлось срочно уехать, надеюсь, вы не слишком задержались. На дорогах всюду пробки».

Да неужели?! Вот сука.

Я: «Нет, Екатерина Александровна, все в порядке. Я выполнила ваше поручение, посылка у вас в кабинете».

Ага, в понедельник зайдешь – не пропустишь.

Сучка-босс: «Все доставили в целости и сохранности? =)»

Вот тварь. Еще и шутит.

Я:«Насколько я могу судить, выглядит хорошо».

Выкуси! Думала смутить меня? Хер!

Сучка-босс:«Прекрасно, спасибо, Ирина Николаевна, вы – очень ценный сотрудник».

Сука.

Я не стала ничего на это отвечать и, отключив телефон к чертям собачьим, направилась в сторону дома.


***


Странно, что в понедельник Волжак даже не подала виду, что я оставила ей членопослание прямо на рабочем столе. Решив, что это затишье перед бурей, и она просто вынашивает очередной способ издевательства надо мной, я вела себя, как мышка. Старалась не высовываться лишний раз и не привлекать к себе внимания.

Мне удавалось это весьма успешно вплоть до самого вечера, но, когда по внутренней связи раздался звонок, я поняла, что это все. Отсрочка моей казни подошла к концу, и сейчас меня самым извращенным образом линчуют.

— Я вас слушаю, Екатерина Александровна, — пропищала я, стараясь смотреть куда угодно, но только не на начальницу.

— Присаживайтесь, Ирина Николаевна, — Волжак махнула рукой в сторону кресла напротив. Я осторожно и боязливо прошла и уселась, готовясь к худшему. Сейчас она отчитает меня за этот член или прикажет выполнить что-то унизительное в отместку.

— Мне Игорь Алексеевич говорил, что в июне регулярно проводятся выездные корпоративы. И вы уже дважды занимались их организацией, это так? — начала Екатерина Александровна, а я даже моргнула от удивления. При чем тут член и Игорь Алексеевич? Заметив мое замешательство, Волжак чуть наклонилась в мою сторону: — Ирина Николаевна? Вы уже организовывали летние корпоративы?

— Я… Да, — кивнула я, все еще не веря в то, что избежала наказания за самодельное изваяние на ее столе.

— Отлично. Сможете снова заняться этим? Я не особо разбираюсь в подобных мероприятиях, была бы вам очень признательна, — тон Волжак не содержал в себе ехидства или издевки. Странно. Неужели ей действительно требуется моя помощь?

— Конечно, Екатерина Александровна, когда бы вы хотели его провести?

— Мне без разницы. Сколько уйдёт времени на организацию?

— Да пара-тройка дней. Мы обычно заказывали «Икарус» и отправлялись на природу. Ну, мясо на мангале, овощи, речка неподалеку. У нас есть свое место, там можно заказать беседку, домик, чтобы что-то приготовить и оставить вещи, — с готовностью отрапортовала я.

— Вот и прекрасно, займитесь этим вопросом. Держите меня в курсе, но делайте на свое усмотрение. Еда, алкоголь, все, как обычно, за счет компании. Все бумаги для бухгалтерии я подпишу, — кивнула Екатерина Александровна и достала папку с документами, намекая, что разговор окончен.

Я снова кивнула и поднялась с кресла. На секунду задумалась и выпалила:

— А вы пойдете на корпоратив?

Волжак подняла на меня взгляд и наклонила голову.

— А вам бы хотелось?

— Ну… Я… — я растерялась. Черт. Какое мне дело, пойдет ли она? – Я просто должна знать, сколько примерно человек пойдет, чтобы рассчитывать закупку провизии. У многих сейчас дача, мужья, дети… Не все смогут пойти… — проквакала я, понимая, что несу полную чушь. Она же увидит документ, где все отмечаются, кто идет, а кто нет. Нет никакой необходимости узнавать это лично. Идиотка.

При упоминании о даче и мужьях с детьми Волжак почему-то вздрогнула, а на ее лицо набежала тень. Ясно, детоненавистница.

— Разве вы не будете составлять таблицу со списком тех, кто идет? – прищурилась начальница. Вот сука. Не могла мне помочь не выставлять себя идиоткой?!

— Да, конечно. Просто поинтересовалась, — буркнула я и развернулась, чтобы выйти из кабинета.

Когда я вернулась на свое рабочее место, чтобы собрать вещи и пойти домой, мой телефон булькнул сообщением.

Сучка-босс: «Раз уж вы поинтересовались, то да, я пойду».

Сука.


Глава 11


Наши корпоративы проходили всегда весело. Ну, по крайней мере, те, на которых была я. А я почти ни одного не пропустила. У нас очень щедрое начальство, которое выделяет кучу денег на такие мероприятия, что, несомненно, радует всех халявщиков-подчиненных.

Вот и в этот раз мы приехали в уже знакомое место на комфортабельном автобусе с кондиционером. Странно, но меня огорчил один факт – хоть Волжак и пообещала, что она будет, ее не было. У меня человек пятнадцать спросили, где она, но я не могла ничего им ответить. Я же ей не мамочка, откуда я знаю, где она шляется. Но настроение было испорчено. Я рассчитывала, что под действием дружелюбной атмосферы и алкоголя она расслабится, и я смогу хоть что-то о ней узнать. Увидеть ее с другой стороны, чтобы потом использовать эти знания себе во благо. Но все мои надежды накрылись медным тазом.


Через час наши мужчины жарили мясо на трех мангалах, «разогреваясь» пивом и обсуждая футбольные матчи, а женская половина хлопотала с немудреными закусками. Вот так банально и обыденно – баба у плиты, а мужики пьют пиво и переворачивают шампура.


Я слонялась без дела, прыгая от компании к компании, и просто ждала, когда приготовится еда. Мне было скучно. Обычно я любила корпоративы, но сегодня мне было тут особенно одиноко. Неужели это из-за Волжак? Как только я подумала о ней, тут же услышала какой-то свист и улюлюканье со стороны парней. Повернув голову в их сторону, я пронаблюдала за направлением их взглядов и чуть не упала в реку – со стороны дороги от синей «Инфинити» шла… Волжак. Но она не просто шла, она шла в обычной человеческой одежде! В том смысле, что не в костюме. На ней были рваные, облегающие ее стройные ноги джинсы, белая легкая толстовка с длинным рукавом, а на носу очки-авиаторы. И… она еще никогда не была такой сексуальной, как сейчас. Я залпом долакала стаканчик пива, что держала в руке, не отрывая от нее глаз. Мне кажется или здесь стало еще жарче? Я теперь понимаю, почему эти мужланы свистели. Да поди у каждого из них уже встал при виде нее! Был бы у меня член – тоже бы торчал так, хоть зонтик вешай.


Екатерина Александровна, вежливо улыбаясь, поприветствовала всех и направилась к группе руководителей. Ну, конечно, не с нами же, плебеями, ей сидеть. И о чем я думала, когда надеялась узнать ее получше? Ведь ясно же, что она сроду не снизойдет до нас, простых смертных. Это было бы странно, сидеть с нами, когда остальное руководство торчит в беседке в тени. У нас не было какой-то явной иерархии, но, например, менеджер низшего звена ни за что на свете не сунется в компанию руководителей – субординация. А вот если кто-то из «богов Олимпа» сам снизойдет до нас, это расценивалось как демократичность – желание быть ближе к народу. Но наше руководящее звено особо этим не грешило. Общались все, конечно, но в друзья никто ни к кому не набивался.


***


Когда мясо было готово, и весь персонал от мала до велика расселся в огромной беседке, оказалось, что я сижу прямо напротив Волжак. И меня это не особо радовало. Я не чувствовала себя спокойно. Напротив, было ощущение, что она разглядывает меня, как букашку через микроскоп. Но я как могла старалась расслабиться и не обращать на нее внимания.


Болтая с девчонками из маркетинга, что сидели рядом, я краем уха улавливала разговор Волжак с одним из начальников. Кажется, его звали то ли Леонид, то ли Михаил. Он был почти такой же должности, как она, только в другом подразделении, и раньше на наших корпоративах почти никогда не появлялся. Какого хера сейчас тут забыл? Его даже в списках не было. И как он приехал? С ней?

— Что с Пугаловым, Кать? Разобрались? – негромко спросил он, отправляя в рот кусок огурца.

Кать? КАТЬ?! Черт, это первый человек, который Волжак назвал по имени! И, кажется, она не против. Он, конечно, старше ее, — ему было, наверное, как Игорю Алексеевичу, но все равно.

— Михаил Андреевич, все в разработке. Через три недели конференция в Москве. Потерпите немного.

— Если бы я не знал, на что ты способна, Волжак, заподозрил бы неладное. Но я тебе верю, — усмехнулся он и незаметно похлопал ее по плечу.

О чем они говорят? Кто он такой? Что они задумали?

Видимо, мой мыслительный процесс был написан на моем лице, потому что Волжак поймала мой взгляд и вопросительно подняла бровь. Я смутилась и тут же отвела глаза. Блин. Еще не хватало, чтобы она решила, что я подслушиваю. Черт знает, на что она способна.

Я от волнения снова залпом осушила стаканчик и поняла, что пора бы сделать с алкоголем перерыв. У меня уже не первая порция, а на улице очень жарко. Решив освежиться, я поднялась со скамейки и, перешагнув ее, направилась в сторону домика. Из портативной колонки громко играла какая-то песня, что только сильнее затуманило мне голову. Нужно умыться. Холодной, нет, ледяной водой.


Я зашла в дом и поднялась на второй этаж. Туалет был и на первом, но в него почти все бегали, а на второй доходили только не ленивые, значит, там чище. Поэтому я дошла до заветной двери и открыла ее. Когда развернулась, чтобы закрыться, то вскрикнула от испуга. Передо мной стояла Волжак. Очки висели на вороте толстовки, а сама она была похожа на хищника, готового вот-вот накинуться на свою добычу.

— Ек-катерина Александровна? Что вы тут… — я не договорила, так как Волжак больно ткнула мне в грудь, заталкивая в туалет, и закрыла за собой дверь.

— Что вы… — снова попыталась я, но опять безрезультатно.

Волжак схватила меня за шею, как тогда, в первый и единственный раз, когда она меня целовала, и притянула к себе. Я и не думала сопротивляться, если честно. Я уже, кажется, скоро как собака Павлова буду – по рефлексу – только увижу скопление людей, значит, у меня будет секс.

Начальница протолкнула меня вглубь туалета, и я прижалась задницей к тумбе с раковиной. Она целовала меня так, будто ждала этого очень долго. Я чувствовала ее голод, ее желание. И задумалась (как всегда вовремя), а почему она до этого никогда меня не целовала? Ну, кроме того крошечного первого поцелуя. Странно.

Но я не смогла дальше об этом думать, так как почувствовала, как ее пальцы уже расстегивают пуговицы на моих шортах. Еще минута и вся моя одежда ниже пояса слетела, будто ее там никогда и не было. Волжак приподняла меня за бедра и усадила на тумбу. Сама же встала между моих разведенных ног и запустила туда руку, не прекращая при этом жадно целовать. Целовалась она также классно, как и трахалась, врать не буду. Мягкие губы, наглый язык, требовательные руки. А градус алкоголя сделал меня еще более развязной, так что я, не стесняясь, застонала. Но когда я попыталась обнять ее, запустить руки в ее волосы, чтобы прижать ближе, она нме этого не позволила. Отвела мои руки, заставив вцепиться в край тумбы.


Зато я поняла, как можно было стать более раскрепощенной – нужно было просто напиться! Черт, если бы я знала, то всегда занималась бы сексом бухой! Так нет же, раньше я если и «перебирала», то сразу ложилась спать. Вот же дура!


Волжак убрала руку от моей безумно влажной промежности, а я протестующе замычала. Куда собралась, я еще не все!

Но женщина ухмыльнулась и, укусив меня за нижнюю губу, опустилась на колени. Черт! Мои глаза расширились, когда я почувствовала ее горячий мокрый язык, проникающий в мое нутро. Невольно запрокинув голову назад, я положила руку ей на голову, надеясь, что она ее не скинет. К счастью, она не стала. Я прижимала ее еще ближе. И еще. И еще. И ЕЩЕ! Да, вот так!


Когда я кончала, то на краю сознания вертелась мысль – не задохнется ли моя «любимая» начальница, потому что я с такой силой вцепилась в ее волосы и прижала к себе, что, кажется, ей действительно было нечем дышать.

Но, к счастью, она выжила. Встала на ноги и, глядя в мои затуманенные оргазмической поволокой глаза, облизнула губы. Потом снова притянула меня к себе и поцеловала.

Моя внутренняя пуританка, точнее, то, что от нее осталось, билась в нервных конвульсиях. Такого я никогда и никому не позволяла. Но сейчас ощущать свою собственную влагу на своих же губах и на губах Волжак – было чем-то возбуждающе-дерзким и приятным.

Когда Екатерина Александровна отстранилась, я, все еще находясь под действием сумасшедшего оргазма, нашла свой голос:

— Мне стоит спросить, почему, как только мы оказываемся в окружении коллег, ваши руки оказываются у меня в штанах?

— Можно подумать, вы против, — усмехнулась Волжак и отстранилась. В глазах появилась привычная холодность. Вот как она так быстро меняется? Только что была страстной и горячей, и все, секунда, и снова неприступная ледышка.

— Я не… — хотела было я отпарировать, но Волжак снова мне не дала этого сделать.

— Одевайтесь, Ирина Николаевна, а то коллеги могут спохватиться, что вас долго нет.

Какие коллеги? Ох, черт, корпоратив!

Сказав последнюю фразу, Волжак подняла с пола мое белье и шорты и протянула мне. После чего открыла дверь и вышла, прикрыв ее за собой.

Вот теперь я точно шлюшка.


***


До самого вечера мы с Волжак не пересекались. Лишь перебрасывались взглядами. И, мне было стыдно в этом признаваться, но я хотела еще. Хотела ее. Снова. Тот инцидент в туалете меня знатно отрезвил, поэтому я смогла позволить себе еще пару бутылок пива, от чего к вечеру вновь почувствовала себя разморенной, смелой и… развратной. Поэтому, когда Екатерина Александровна сообщила всем, что ей пора уходить, я незаметно припустила за ней и, догнав почти у машины, окликнула. Волжак обернулась и с нескрываемым удивлением посмотрела на меня:

— Ирина Николаевна? Вы что-то хотели? – Волжак крутила пальцами брелок от машины, ожидая, что я скажу. И я сказала.

— Екатерина Александровна, автобус поедет только через два часа, может, вы меня подвезете? – я наклонила голову, изображая саму невинность. Конечно, она поняла, что я имела в виду, потому что усмехнулась и кивнула.

— Конечно, Ирина Николаевна, как я могу отказать своему личному ассистенту.

Я, довольная своим умом и находчивостью, двинулась вслед за ней к ее машине.


Ненавистная мне «Инфинити» была удобнее и комфортабельнее моего старого «Опеля», что неудивительно. Я как-то любопытства ради нашла в интернете, сколько стоит машина Волжак, и поняла, что за такие деньги она должна и массаж своему владельцу делать.

***

Мы ехали уже полчаса в абсолютной (!) тишине. По салону разносилась мелодичная Sade, а я удивилась вкусу Волжак. Вот ведь правда, женщина-загадка.

Устав от тишины, а ведь я была еще и под хмельком, я решила разговорить молчаливую начальницу.

— А где вы раньше работали, Екатерина Александровна? — ляпнула я первое, что пришло на ум. Ну, а о чем мне у нее спрашивать?!

— В строительной компании, — спокойно ответила Волжак.

— А кем?

— Начальником отдела.

— А почему уволились?

— А почему люди увольняются? – усмехнулась Волжак. – Либо зарплата не устраивает, либо перспективы отсутствуют.

— А вы почему уволились? – не унималась я.

— И то, и другое.

— А здесь все устраивает?

— Более чем.

— А мне предлагали пойти менеджером к нам. Года два назад, — брякнула я.

— И почему же вы не пошли?

— Там скучно, — пожала я плечами.

— А работа должна быть непременно веселой? – усмехнулась боссиха, ловко обгоняя «шестерку».

— Работа должна быть интересной.

— И как, вам интересна ваша работа? – подняла она бровь.

— Более чем, — повторила я ее фразу и пояснила. – Задачи разные, можно многому научиться. Во мне есть потенциал. Вот Игорь Алексеевич его во мне видел, между прочим.

— Ох, какой хороший был Игорь Алексеевич, — снова усмехнулась она. – Что ж вы за ним не ушли?

— Он меня не звал, — буркнула я.

— Как жаль. Такого перспективного сотрудника оставил, — покачала она головой.

— Вам стоит у него кое-чему научиться, — фыркнула я.

— Да? И чему же? – голос Волжак стал опасно низким.

— Использовать потенциал своих подчиненных, а не перекладывать на них мартышкин труд! – я поняла, что именно сказала, только когда уже это произнесла. Ну вот, она выбросит меня сейчас из машины. Надеюсь, наш корпоративный «Икарус» меня подберет.

Но вместо того, чтобы вышвырнуть меня, Волжак рассмеялась.

— У вас все-таки есть какая-то тяга к приматам, Ирина Николаевна, — отсмеявшись, проговорила она. – И, поверьте мне, я ИСПОЛЬЗУЮ потенциал своих подчиненных.

Я промолчала, не уверенная в том, на что она намекает.


Спустя еще минут десять Волжак спросила:

— Куда вас отвезти, Ирина Николаевна?

Япосмотрела на нее и задумалась. Все, чего я сейчас хотела – снова почувствовать ее пальцы в себе. И когда это я стала такой помешанной извращенкой?

— К вам, — набравшись смелости, произнесла я, не имея понятия, что за этим последует.

Мы были уже в черте города и остановились на светофоре.

Волжак повернула голову и посмотрела на меня. Потом усмехнулась и, растянув на лице свою фирменную ненавистную мне ухмылку, ответила:

— Не думаю, что это хорошая идея. Назовите свой адрес, я вас отвезу.

Такого я не ожидала. Вот это опрокинула, так опрокинула. Я сроду ничего такого не предлагала никому, а тут впервые решилась, и что? Получила по носу.

Я «выплюнула» ей свой адрес и отвернулась к окну. До самого дома я ни разу даже не посмотрела на Волжак и не произнесла ни слова. Лишь выходя из машины, буркнула «спасибо» и хлопнула дверью. Мне показалось, что она снова усмехнулась. Сука.


***


После того, как она меня нагло «отбрила», я старалась вести себя максимально холодно. Но, честно говоря, не уверена, что она это поняла. Но я все равно старалась. Так продолжалось вплоть до среды, когда Волжак вызвала меня к себе в кабинет.

— Ирина Николаева, в пятницу назначена важная конференция торгово-производственных компаний в Новосибирске. Шесть человек от нашей фирмы, включая меня, туда едут. Все уже согласовано, участники предупреждены. Вам нужно заказать билеты на поезд. Поедем завтра в ночь, с утра будем уже там. Обратные билеты тоже закажите. И места в гостинице, — проговорила Волжак, раскладывая при этом бумаги по папкам.

— А обратно когда? – спросила я, немного шокированная такой новостью. Почему я всегда все узнаю последняя?!

— В субботу после обеда. Мы проведем там весь день и в ночь на субботу выехать не успеем. Я смотрела расписание поездов. Так что снимите для всех номера.

— Хорошо, мне нужны данные тех, кто поедет, — кивнула я. Ну и валите на свою вонючую конференцию. Всю пятницу буду пинать вола, раз начальства не будет.

— Конечно, вот список, — Волжак протянула мне бланк с именами, фамилиями и паспортными данными. – Выкупите три «СВ».

Я взяла лист и пробежалась по нему глазами.

— Можете идти, Ирина Николаевна, — каким-то чересчур сладким голосом сказала боссиха.

— Но… — я еще раз прочла короткий список «жертв». – Тут только пятеро. А вы сказали, что едет шесть человек. Мне нужны данные шестого, — Боже, даже бумаги нормально составить не могут!

— Ну, я думаю, свои ФИО и паспорт вы в состоянии сами переписать. Нет? – Волжак смотрела на меня со своей фирменной гадкой ухмылкой.

— Я… Я?! – что за херня?! Почему я узнаю, что я еду, в самый последний момент?! А чего она не завтра об этом сказала?! Это значит, мой законный выходной я должна тратить на всякую чушь?!

— Ну, вы же мой ЛИЧНЫЙ ассистент, — усмехнулась Волжак. – Куда я без вас?

— Ясно, — коротко кивнула я, пытаясь мысленно досчитать до десяти и не врезать ей при этом. Сука. Я не покажу, что ты меня выбесила! Не доставлю тебе такого удовольствия!

— Отлично. Вы свободны.

Сука!


Глава 12


Я стояла на вокзале с двумя менеджерами-парнями и двумя девушками из отдела развития — Алиной и Наташей. Мы все приперлись раньше и ждали только Волжак. Ровно в 23:00 она появилась. Мы все направились в вагон, где мною были выкуплены три дорогущих «СВ», в которых мы и должны были все разместиться.

Пройдя мимо проводницы, которая сверила билеты, мы вшестером остановились у соседних купе. И кто с кем едет? Парни, недолго думая, заняли крайний «отсек», а мы стояли вчетвером, глядя друг на друга. Волжак смотрела на меня так пристально, что я думала, во мне появится дырка. Наконец, Наташа произнесла:

— Ну, Ир, ты, наверное, со своим руководителем поедешь, да? А мы с Алинкой…

— Занимаем места, согласно билетам! — выпалила я, не дав девушке договорить. Я специально взяла билеты так, что я была в «СВ» с Алиной, а к Волжак я подселила Наташу. Потому что знала – моя шефиня терпеть ее не может. – Я еду с Алиной вот в этом, — я указала на купе, у которого мы стояли, — а вы с Екатериной Александровной – в том.

Волжак смерила меня таки-и-им взглядом, что я знала – от наказания мне не уйти. И кара за самовольничество и откровенную подставу меня непременно настигнет. Но мне было плевать. Она что, думала, что будет трахать меня всю дорогу до Новосибирска? Хер. Я тоже умею отшивать.

— Пойдемте, Наталья Павловна, — жутко ледяным голосом проговорила Волжак и, пропустив свою соседку вперед, направилась за ней следом, кинув мне напоследок ухмылку. И эта ухмылка не обещала ничего хорошего. Но я все равно была рада, что «не дала».


***


Через час я пожалела о своем решении. Лучше бы я неистово трахалась всю ночь и клевала носом на конференции, чем слушать бесконечные Алинины истории о ее парнях. За что мне все это? Сбежала я под предлогом выйти в туалет. Даже думала о том, чтобы там и остаться. Особенно взбесило то, что когда я проходила мимо купе Волжак, то четко слышала переливчатый смех Наташи. Она что ей там, байки травит? Хихикают сидят. Мне она только гадостей и подколов не жалеет, а с Наташей, смотри-ка, юмористка. Сука!


***


Я, честно, не понимала, зачем было необходимо мое присутствие на этой конференции. Да и вообще всех нас. Ну, ничего там нового и важного, на мой взгляд, не сказали. Прописные истины. Но, казалось, всем было интересно, кроме меня. Хорошо, что я в менеджеры не пошла. От скуки померла бы. Волжак, к моему удивлению, везде таскалась с этой сучкой Наташей. А та как собачонка к ней липла и в рот заглядывала. Может, она тоже из «наших»? В общем, когда эта дурацкая конференция подошла к концу, мы все отправились поужинать, а после – в гостиницу. Точнее, это был мини-отель. У каждого отдельный крохотный номер с собственной ванной. Я бы нашла что-то лучше, но мне сообщили о поездке за день! Так что будут довольствоваться тем, что есть.


Утром мы все встретились в фойе, сонные и не выспавшиеся, так как кровати в этом непомерно дорогом отеле были просто адски неудобные. И, честно говоря, я ждала, что Волжак постучится ко мне ночью. Но, кажется, она приняла правила моей игры. И тоже решила построить из себя недотрогу. Ну что ж, ее право. Пусть снова едет со своей Наташенькой. А я купила беруши, чтобы заткнуть свои барабанные перепонки и просто кивать на открывающийся рот Алины. Я все равно ей для беседы не нужна.

Мы позавтракали и отправились на вокзал, чтобы потратить почти восемь часов на дорогу. Бесило то, что со всеми Волжак вела себя очень дружелюбно. Ну, кроме меня, конечно. Меня она вообще не замечала и игнорировала. Поэтому, когда я снова показательно схватила Алину под локоть и поволокла в купе, Волжак лишь снисходительно усмехнулась. Смейся-смейся, стерва. Трахай Наташу, если так хочется. А я буду слушать «Тысячу и одну сказку» про мужиков.


***


Было около девяти вечера, когда я вышла из купе, чтобы умыться и привести себя в порядок. Я проспала половину дороги, усыпленная Алиниными байками. До приезда оставалось чуть больше часа, поэтому я не торопясь умылась, подкрасилась, привела волосы в порядок. Вышла и, потянувшись, облокотилась о поручень, глядя в окно. Было пасмурно, а потому уже довольно темно. Одна лампа в тамбуре не горела, поэтому был такой уютный полумрак. Я слышала только мерный стук колес и смотрела на пролетающие за окном пейзажи.

Тут дверь тамбура отворилась. Я повернула голову и увидела Волжак. Даже после многочасовой поездки она выглядела так, будто только сошла с подиума. Цвет лица ровный, никаких мешков под глазами, даже на одежде – ни складочки. Может, она стояла всю дорогу?


— Наслаждаетесь видом, Ирина Николаевна? – спросила босс, подходя ко мне ближе.

— Угу, — буркнула я, снова отворачиваясь к окну. Я же недотрога. Я же изображаю холодность и неприступность. Поэтому продолжила смотреть на какой-то лес, смешанный со своим отражением на стекле.

— Вы второй день крайне неразговорчивы, — клянусь, она буквально промурлыкала это, вставая сзади меня. – Вы не заболели?

Видимо, реакция моего тела на присутствие в такой близости Волжак уже стала автоматической, потому что я почувствовала, как между ног начинает тянуть.

— Почему я должна заболеть? – Боже, я надеюсь, мой голос не дрожал.

— Обычно вы трещите, как попугай, а тут – тишина, — я почувствовала ее дыхание на своей шее и еле заставила себя не сводить вместе ноги – тяжесть ТАМ усилилась.

— Я не заболела, — промямлила я, понимая, что мое сопротивление слабеет.

— Это хорошо. А то кто будет выполнять мои ЛИЧНЫЕ поручения, если вы уйдете на больничный? – хрипло прошептала Волжак мне на ухо, а я почувствовала ее руки на своих бедрах.

После этой фразы ко мне пришло слабое, но отрезвление. Личные поручения. Да, помню я твои личные поручения. Сука.

Я мотнула головой, отгоняя помутнение, и повернулась к Волжак лицом. Боже. В ее глазах было ТАКОЕ голодное желание, что я и думать забыла, какую гадкую фразу хотела сказать.

Видимо, моя начальница приняла мою растерянность за согласие, потому что довольно резко развернула меня обратно лицом к окну и задрала юбку. Надо было надеть штаны! Хотя… Когда она резко и без особых прелюдий вошла в меня, я решила, что юбка все же лучше. Она прижималась ко мне со спины, я чувствовала ее теплое напряженное тело, и это сводило меня с ума. Мы были видны в окно тамбура, и я надеялась только на то, что никто не попрется в туалет или еще куда-то.

Когда, тяжело дыша, я открыла глаза, то увидела свое отражение на стекле. И отражение Волжак. Она, не отрываясь, смотрела мне в глаза. И это заводило еще больше. Мы так и стояли, синхронно двигаясь и глядя друг на друга. Когда я почувствовала, что оргазм вот-вот настигнет меня, то закрыла глаза. Из-за чего Волжак прижала меня к себе сильнее и, замерев, твердо сказала:

— Не вздумай закрывать глаза.

Я готова была выполнить что угодно, лишь бы она снова начала двигаться во мне. Поэтому послушно открыла глаза и… через пару минут кончила, продолжая смотреть на жадные глаза Волжак, которая, казалось, впитывала все эмоции, что проскользнули на моем лице – сосредоточение, напряжение, а после – расслабление.

Я сжала руками поручень, стараясь отдышаться. Все-таки она получила свое. А я тряпка.

Екатерина Александровна уже привычным движением поправила на мне юбку и белье и… вышла из тамбура. Просто ушла. Отымела меня и ушла. Чудесно. Я - шлюшка.


Глава 13


Когда мы прибыли на вокзал, было уже начало одиннадцатого. Все пытались разобраться, кому с кем выгоднее взять такси, и выяснилось, что я живу там, куда вообще никому не по пути. Неудачница. Когда ребята попрощались и прыгнули в подъехавшую машину, я стала ждать следующую. Волжак в паре метров от меня с кем-то разговаривала по телефону. И только я увидела приближающуюся желтую машинку, как она сказала:

— Может, вас подвезти, Ирина Николаевна?

Я посмотрела на нее, чуть прищурившись. Что, решила отблагодарить за секс? А я возьму и соглашусь! Сэкономлю триста рублей. У меня кредит на холодильник.

— Это значит «да»? – усмехнулась Волжак, видя мою задумчивость.

— Холодильник! — брякнула я вслух, не думая. Что было в голове – то и ляпнула. Черт. Нужно следить за своими мыслями.

— Простите? – бровь начальницы поползла в замешательстве вверх.

— В смысле, да, — помотала я головой. Быть идиоткой при Волжак – моя суперспособность.

— Отлично, — снова усмехнулась она. – Все-таки вы странная барышня, Ирина Николаевна. Пойдемте, моя машина на стоянке.

Сказав это, Волжак направилась в сторону охраняемой платной парковки. А я что? Я за ней. Интересно, «странная» — это хорошо или нет?


***


— Вы любите соул? – спросила я, когда мы двинулись с места, а в колонках опять запела Sade.

— Что люблю? – не поняла Волжак и посмотрела на меня, как на дуру.

— Соул, — повторила я. – Это стиль музыки.

— А, — качнула головой начальница. – Не знаю. Я ничего не смыслю в музыке, просто есть несколько исполнителей, которые нравятся. Она – одна из них.

— А кто еще вам нравится?

— Уитни Хьюстон… — протянула Волжак. – Лайонел Ричи. Остальных не помню. Я слушаю музыку только в машине.

— Понятно, — кивнула я. Честно говоря, не ожидала, что она будет любить таких лиричных исполнителей.

— А вы что слушаете, Ирина Николаевна? – спросила босс, а я чуть не упала. Она интересуется, какую музыку я люблю?!

— Ну, я люблю разное. Иностранную поп-музыку в основном, — ответила я, все еще удивленная ее вопросом.

— Странно, — пробормотала Волжак, поглядывая в зеркало заднего вида.

— Почему?

— Ну, я думала вы больше любите какую-нибудь… Как же это… Этническую, если не ошибаюсь. Ну, что-то гавайское или звуки джунглей, барабаны…

— С чего вы взяли? – я совершенно не понимала ход ее мыслей. Я что, укулеле на работу ношу?

— Вы так любите обезьян, что я решила… — Волжак пожала плечами, многозначительно замолчав. А я только сейчас поняла, какую «многоходовочку» она разработала, чтобы в очередной раз поглумиться надо мной. Но только я собралась ответить что-то гадкое, как увидела ее улыбку. Не ухмылку, а улыбку. На ее правой щеке появилась крошечная ямочка, которая практически стирала эту холодную ледяную маску с ее лица. Не совсем, конечно, но немного. И от увиденного я почему-то сразу перехотела язвить в ответ. Поэтому я спокойно сказала:

— У меня нет особой любви к обезьянам. Скорее, наоборот.

— Поэтому вы меня ей и назвали, — усмехнулась Волжак.

— Вы меня вынудили! – начала защищаться я. – Поэтому я так и сказала, потому что разозлилась.

— Хотя в тот день на примата больше были похоже вы, — ухмыльнулась моя боссиха.

— В каком смысле?! – я чуть не задохнулась от подобной наглости. Она еще оскорблять меня будет?!

— Ну, вы видели тогда себя в зеркало? Блузка застегнута неправильно, с пятнами, на голове – непонятная луковица… Я очень удивилась, после того как Игорь Алексеевич расписывал вас как умницу-разумницу, а потом заявилось… нечто. Еще и со слишком длинным языком, — проговорила Волжак, а я только хлопала глазами. Что за херня?!

— Остановите машину, я выйду! Я не собираюсь слушать ваши оскорбления! – гордо сказала я и начала отстегивать ремень безопасности и одновременно тянуться к ручке двери прямо на ходу.

— А ну, сядь! – рявкнула Волжак, от чего я замерла, как напуганная лань. Она сроду голос на меня не повышала. Что это? Шоковая терапия? Тогда она сработала. – Это не оскорбление, — уже совершенно спокойным голосом добавила она. – Это лишь констатация факта. Тот день был для вас не самым удачным.

— Вот и констатируйте с кем-нибудь другим! – снова возмутилась я. – Остановите машину. И, кстати, да, вы правы, тот день был не самым удачным – я встретила вас!

Скулы Волжак слегка дернулись, и она… улыбнулась. Снова. Но в этот раз опасно, зловеще. Это была не та улыбка, что практически лишила меня дара речи, эта меня, скорее, напугала.

— То ли еще будет, Ирина Николаевна, — ухмыльнулась Волжак и прибавила газу.


***


Остановились мы через пятнадцать минут. И я понятия не имела, где.

— Я тут не живу, — пропищала я, понимая, что совершенно не знаю, где мы находимся. Перед нами было высокое здание, фасад которого так и кричал о его благосостоянии. Но это был не жилой дом. Может, какая-то корпорация, где проводят опыты над людьми? Типа Umbrella? И она привезла меня сдать, как образец? Почему я не заткнулась тогда? Зачем нужно было говорить ей гадости?!

— Я в курсе. Это не похоже на потрепанную хрущевку, правда? – усмехнулась Волжак и достала ключи из замка зажигания. – Пойдемте, Ирина Николаевна.

Я решила не реагировать на оскорбление в адрес своего жилища и молча вышла из машины.

Увидев огромные буквы «HOTEL» над шикарным входом, по бокам которого стояли какие-то кадушки не то с пальмами, не то еще с чем-то, стало ясно, что она привезла меня в дорогой отель. Как шлюшку. Чудесно. Но, памятуя о недавней «шоковой терапии», я предпочла ничего не спрашивать и молча следовать за начальницей. Мало ли, зачем мы здесь. Может, совещание? Ага, в отеле, почти в полночь. Самое время для совещаний, почему нет?

Мы вошли в холл отеля, пол которого был устлан красным полотнищем. Это напомнило кадры из «Один дома», когда Кевин приехал в Нью-Йорк. Волжак решительным шагом направилась к стойке регистрации, а я осталась стоять чуть поодаль, наблюдая за ней.

Молодой гладко выбритый парень улыбнулся, как в рекламе зубной пасты, и проговорил:

— Добрый вечер, Екатерина Александровна, как вы и просили, ваш любимый пентхаус готов. Он был забронирован, но мы решили этот вопрос.

— Спасибо, Евгений, я очень ценю ваш жест, — вежливо, но абсолютно холодно ответила Волжак и взяла протянутую карточку. Повернув ко мне голову, кивнула, подзывая меня, как собачонку.

Я, все еще ничего не понимая, снова двинулась следом за боссом – к лифту.

Интересно, это сюда она звонила на вокзале? Уже тогда знала, что я соглашусь? Блин, надо было послать ее к черту. Тогда бы не выглядела, как дешевка. И что значит «ваш любимый пентхаус»? Она что, регулярно его снимает? Водит сюда других баб?

От этой мысли стало не по себе. С другой стороны, у нас только работа и секс, так? Так какая разница, в отеле это или в ее кабинете? Мне же не нужно от нее больше, верно? К тому же, пентхаус. Когда еще я смогу потрахаться в таком дорогом месте? Со своим-то кредитом на холодильник. Поэтому, как говорится, нужно расслабиться и получать удовольствие. Уж его-то она мне наверняка сможет доставить.


Мы поднялись на самый верхний этаж, кажется, тридцать второй, и вышли из лифта. Тут был только один номер. Самый лучший и дорогой в этом отеле, как я поняла. Когда она пикнула картой и открыла двойные двери, по-джентельменски пропуская меня вперед, я, кажется, даже дышать перестала. Потому что такой роскоши и красоты не видела никогда. Почувствовала себя Джулией Робертс. Точнее, Вивиан, из «Красотки». Тут была гостиная с огроменным телевизором, даже кредит на который мне еще много лет никто не даст, тут был бар, кожаный диван и кресла, покрытые какими-то меховыми пледами, шкура на полу, электрокамин и… Самое главное, что привлекло мое внимание – огромные панорамные окна с видом на город. К которым я и поспешила, сняв обувь. Хотя в фильмах ботинки никто не снимает, находясь в таких местах. Но мы в России, тут и дороги с шампунем никто не моет.

Я подошла к окнам и замерла, открыв рот. Зрелище было невероятным – ночные огни домов, мостов и дорог разбавлялись широкой извилистой полоской реки. Шума улицы не было слышно, но от этой картинки была такая бешеная энергетика, что у меня голова пошла кругом.

— Ирина Николаевна, — услышала я сзади и дернулась. Забыла даже, что я тут с Волжак. – Что-то интересное увидели?

— Я… Это… — я пыталась сформулировать мысль, но отчего-то жутко разволновалась, поэтому сглотнула и просто сказала, — Красиво. Тут, — и кивнула на окно.

Волжак перевела взгляд на вид ночного города и понимающе кивнула.

— Согласна. Именно поэтому я люблю этот номер.

Я только хотела спросить, зачем мы тут, как Екатерина Александровна сказала:

— Тут две ванных комнаты. Примите душ, Ирина Николаевна. Вам с дороги нужно отдохнуть. Первая дверь слева. Там есть все необходимое, — она кивнула в сторону небольшого коридора.

Я собралась было ответить что-то в стиле «От меня что, воняет?!», как поняла, что Волжак права. Я действительно бы не отказалась от душа. Поэтому просто кивнула и пошла по указанному направлению.

Когда я оказалась в неприлично большой ванной комнате (особенно по сравнению с моей, что в хрущевке, где я со стиральной машинкой стоя-то еле вмещаюсь), поняла, что, вероятно, не так уж и нужен мне этот секс. Ну, правда, кому нужен секс, если есть ДЖАКУЗИ?! Но, зная Волжак, решила, что она и дверь выломать может, чтобы меня отсюда вытащить. Поэтому я повернулась к красивой душевой кабине, сняла с себя одежду и посмотрела на шкафчик над раковиной. Открыла его. Ба! Сколько тут всего! Крема, гели, мыло, зубные щетки, все, что только можно было запихать в маленькие тюбики и сделать одноразовым – все тут было. Минут пять я шарилась по этим пакетикам и баночкам, достала маску для лица, скраб и штуки для глаз, которые обещали сделать меня моложе на десять лет за десять минут. Я не была уверена, что хочу выглядеть так, как выглядела в свои восемнадцать (у меня было позднее половое созревание и с семнадцати до двадцати лет я мучилась с прыщами), но решила рискнуть. В самой кабинке я нашла мочалку и гель для душа. Аж трех видов. Гель трех видов, а не мочалка.

Как только я включила воду, заиграла музыка, а я заорала от неожиданности. Ну, не привыкла я к таким новшествам. Когда я моюсь дома, у меня вместо музыки «орет» кран. А тут – радио. Вот чудеса-то.


Когда я помылась и вытерлась огромным мягким полотенцем, то тут же высушила волосы и даже смогла их уложить, используя опять же имеющийся в обязательном порядке фен и всякие штуки для волос. Еще я намазалась дорогущим, судя по запаху, кремом, но кажется, слегка перестаралась, потому что когда я поставила обильно смазанную ступню на кафельный пол (а я измазала кремом все места, до которых смогла дотянуться), то чуть не упала, поскользнувшись, и не «поцеловала» лбом белый до слепоты в глазах унитаз.

Стерев излишки увлажняющего крема, я посмотрела на себя в зеркало. Что ж, очень неплохо. Везде, где нужно – гладко, мягко и вкусно пахнет. Рядовой Никоненко к сексу готова!

Накинув безумно мягкий махровый халат и затянув на нем поясок, я всунула свои увлажненные ножки в гостиничные тапочки и направилась обратно в номер. Интересно, что будет дальше? Шампанское и клубника со сливками? Кажется, этим кормил свою куртизанку Ричард Гир?

Когда я вышла в, как я полагаю, гостиную, то увидела Волжак, сидящую на диване напротив огромного окна. На ней был такой же халат, как у меня, только черного цвета. Забавно. Я – блондинка и в белом, она – брюнетка и в черном. Прямо как по канону. Очевидно, мой босс о чем-то крепко задумалась, потому что даже ухом не повела, когда я вошла. Продолжала сидеть, не шевелясь и глядя на красоту ночного города. В руке у нее был низкий стакан с чем-то коричневатым. Виски? А я-то уже губу раскатала на шампусик. Ну, ладно, мы не привередливые.

Слегка кашлянув, чтобы привлечь к себе внимание, я вдруг почувствовала себя неловко. Боже, я стою в гребаном халате на голое тело посреди дорогущего гостиничного номера. И понятия не имею, что будет дальше. Но (никогда не думала, что скажу это), спасибо Волжак, она, словно почувствовав мое смущение, встала с дивана и, оглядев с головы до ног, сказала:

— Хотите что-нибудь выпить?

— Да, — кивнула я. Это все, на что я в тот момент была способна.

— Что вы предпочитаете? – Волжак направилась к бару в другой стороне комнаты.

Я предпочитаю не трахаться в отелях, как шлюха, но кому это интересно?

— А вы что пьете? – спросила я, стараясь держаться более уверенно. Не думаю, что у меня это хорошо получилось.

— Виски. Чистый.

— Мне то же самое, — сказала я, понятия не имея, каково это на вкус. Виски я пила всего пару раз, и то с колой. Обычно я пью пиво. Но сидеть в таком месте, в такой компании и с таким видом из окна и пить пиво – настоящее кощунство, на мой взгляд.

Волжак слегка наклонила голову – еще один ее любимый жест – и привычно ухмыльнулась:

— Уверены? Может, хотя бы со льдом?

Сука. Как она поняла, что я не пью такое? Но я решила не сдавать позиций.

— Чистый, — стояла я на своем.

— Как скажете, Ирина Николаевна, — кивнула Волжак и, достав еще один такой же стакан, налила на одну треть янтарного напитка.

— Спасибо, — сказала я, принимая бокал из ее рук.


Мы обе уселись на диван. Точнее, я села, а Волжак расположилась, уложив под себя одну согнутую в колене ногу. Руку она положила на спинку дивана, развернувшись при этом всем корпусом ко мне. Я видела боковым зрением, что она дырявит меня взглядом, но продолжала смотреть в окно. Сделав глоток виски, я чуть не выплюнула его обратно. Боже! Что это за гадость?! Как она это может пить?!

Видимо, все это было написано на моем лице, потому что Волжак расхохоталась и, снова дойдя до бара, вернулась с миской со льдом и маленькой баночкой Колы.

— Поверьте, чистый виски – удовольствие не для всех, — усмехнувшись, проговорила она и снова заняла прежнее положение.

— Вы хотели сказать «для избранных»? – фыркнула я, чувствуя себя побежденной. Конечно, куда мне до эстетов.

— Почему же? Просто не для всех. К тому же, это односолодовый. В него не принято добавлять лед.

А вот это было сюрпризом. Что, и никакой подколки?

— Да и видя, с каким удовольствием вы на корпоративе глотали пиво, я предположила, что вы не любитель крепких напитков.

А, нет, все в порядке. Снова «многоходовочка».

— Пиво я, как вы выразились, глотала, потому что было жарко! – выпалила я и залпом допила свою порцию, не мешая с колой.

— Вы бы так не гнали лошадей, Ирина Николаевна, — усмехнулась Волжак. – Виски бывает коварным.

— Не переживайте, Екатерина Александровна, — сладким голосом ответила я. – Я умею пить. Можно еще? – я потянула ей пустой стакан.

— Как скажете.

Через пятнадцать минут тишины и второго допитого бокала (она со мной не разговаривала, что мне оставалось, кроме как пить?), я повернулась к боссихе и спросила:

— Зачем мы сюда приехали?

Было стыдно и неприятно это признавать, но Волжак оказалась права – виски начал плавить мое сознание довольно быстро. Я лишь надеялась, что не вырублюсь, не дойдя до главного.

Вместо ответа Волжак взяла мой пустой бокал и вместе со своим поставила на столик со своей стороны дивана. Потом встала и протянула мне руку. Не знаю, то ли она решила побыть джентльменом и помочь мне подняться, то ли была не уверена, что я самостоятельно смогу это сделать после двух стаканов виски. Хоть и неполных. Но я бы смогла. С трудом, возможно, но смогла бы.

Я поднялась с дивана, и начальница меня куда-то повела.

Спустя полминуты мы оказались в темной комнате. Екатерина Александровна протянула руку к стене, куда-то нажала, и загорелся яркий свет. После полутемной гостиной – слишком яркий. Но она что-то там покрутила, и постепенно становилось темнее. Прикольно, регулируемый свет. В одной из съемных квартир, где я жила, была такая же система. Это было странно, потому что сама квартира была «убитая» — по кухне ползали тараканы, сантехника – древнее моей бабули, зато в комнатах была система контроля света.

Сделав освещение комфортным, Волжак потянула меня вглубь комнаты. Я рассмотрела огромных размеров высокую кровать и плазменный широкий телевизор на стене напротив. По бокам от кровати стояли тумбочки из светлого дерева со свечами на подставках. Романтика, е-мое!

Остановившись у изножья этого траходрома, Волжак повернулась ко мне. На полу я заметила ее рабочий кейс. Она что, ноутбук с собой сюда взяла? На веб-камеру собралась снимать или что?!

Додумать мне не удалось, так как начальница отпустила мою руку и потянула за пояс моего халата. Черт, она сейчас увидит меня голой! Да, мы уже не раз успели переспать, но я ни разу не была перед ней полностью раздетой. И это меня немного… нервировало. Ладно, меня это чертовски нервировало! Хоть я и не стеснялась своего тела, точнее, мне за него не было стыдно, но все равно момент был волнительный.


Глава 14


Когда полы халата разошлись, я еле удержала себя, чтобы не спрятать лицо в ладонях. Вместо этого я посмотрела на лицо Волжак. И, честно говоря, мне понравилось то, что я увидела. Она буквально пожирала меня глазами. Медленно прошлась взглядом от груди к низу и обратно. Остановилась на моих глазах. Протянула обе руки и, чуть задев плечи, сбросила с меня халат, который упал к ногам. А я осталась стоять голая, как младенец. Было неловко, немного страшно и… возбуждающе. А следующее, что сделала Волжак, и вовсе меня чуть разума не лишило – она сняла халат с себя. Боже мой! Я ни разу до этого не видела ее даже частично раздетой, а тут…

Хоть видно было довольно плохо, но кое-что я разглядела. Она была хороша. Напоминала охотничий лук – ее тело было худым и крепким, как тутовое дерево, мышцы – как напряженная тетива. Она словно несла в себе какую-то опасную и смертоносную силу. Легким движением подтолкнула меня, и я оказалась на кровати. Передо мной стояло шикарное сильное тело, которое мне жуть, как захотелось потрогать. Но только я протянула руки, чтобы дотронуться до бедер своей начальницы, как она перехватила мои запястья.

— Ложись, — тоном, не терпящим возражений, проговорила Волжак. Я послушалась. Отползла к изголовью и растянулась на кровати, согнув одну ногу в колене, чтобы прикрыть самое «ценное».

Через пару секунд это красивое тело оказалось рядом со мной. Я снова предприняла попытку прикоснуться к Волжак, но меня опять ждала неудача – она перехватила мою руку и занесла ее над моей же головой. Я чувствовала себя, как в музее – смотришь на что-то прекрасное, восхищаешься, а потрогать нельзя.

Зато этому «прекрасному», по всей видимости, совершенно не нужно было разрешение, чтобы трогать меня. Потому что свободная рука, которая не держала мою, вовсю уже гуляла по моему телу, гладя, сминая, сжимая.

Я шумно выдохнула, когда почувствовала губы и язык начальницы на своей груди. Мои соски уже давно возбужденно торчали, как вишенки на торте, чем Волжак не преминула воспользоваться. Она обводила сосок языком, потом слегка прикусывала и снова облизывала. Смесь ласки и легкой боли заставила меня выгнуться ей навстречу, когда рот начальницы занялся второй грудью. Свободная рука же ее постепенно опускалась вниз. От груди к ребрам, от них к животу, а оттуда – в сосредоточение, казалось, всего жара на земле.

— Ох, черт, — выдохнула я, когда пальцы Волжак скользнули по влаге вниз. Она лежала, опираясь на локоть, удерживая меня, поэтому свободной рукой я вцепилась в ее предплечье, а она, к счастью, не противилась хотя бы этому прикосновению.


Через несколько минут дразнящих ласк я почувствовала ее губы на своих. Мне нравились ее поцелуи – они были смесью дерзости, наглости и… какой-то мягкости. Прикусив мою губу, она прошлась языком по щеке к уху и прошептала:

— У меня есть кое-что для тебя.

Подарочки?

Моя начальница отстранилась, и я увидела на ее лице довольно странное выражение. Она села на кровати и рукой начала шарить на полу, а я вспомнила, что ее кейс стоял прямо у изножья кровати. Спустя несколько секунд она вынула тюбик. Я присмотрелась и открыла рот – это была смазка! Смазка, которую она просила меня купить. Черт.

— Почему-то я не удивлена вашим выбором, Ирина Николаевна, — хмыкнув, проговорила Волжак и продолжила шарить рукой в кейсе.

Я закатила глаза. Смазка была с запахом… банана. Я ненавижу бананы, и я надеялась, что и она тоже. Я же не знала, что она решит использовать эту чертову смазку со мной! Вот и докажи ей теперь, что я не испытываю нездоровой тяги к приматам. Банановая смазка. Ну, мне не есть же ее, в конце концов.


Еще через секунду я подумала, что вовсе лишусь чувств. Волжак, многообещающе ухмыляясь, достала… тот самый страпон. Что за херня?! Я не позволю ей тыкать в себя этой штуковиной! Я даже этой шлюхе Саше этого не разрешила! А с ней мы встречались, и я вроде как была в нее даже влюблена. Поэтому я поджала ноги и протестующе замотала головой. Сильнее, чем нужно, потому что после виски и этого действия голова закружилась.

Волжак вопросительно подняла бровь. Я, собравшись с духом, отчаянно краснея, проговорила:

— Я против этих штук.

— Вам не нравится? – не скажу, что Волжак расстроилась, скорее, ее это не волновало. Потому что она и не думала убирать этот накладной член.

— Я… — и что мне ей сказать? Что я понятия не имею, нравится мне или нет? Я ведь ни разу не пробовала!

— Это лучше, чем с мужчинами, поверьте мне, — усмехнулась начальница, разворачивая черные прочные ремни.

— Я… — ну вот, уровень моей красноты, кажется, достиг максимума. – Я не спала с мужчинами.

— О, — Волжак понимающе кивнула. – Ну, в любом случае, вы в курсе, как это работает.

— Не совсем, — промямлила я, чувствуя себя крайне неловко. Лучше бы она просто трахнула меня по старинке, как все разы до этого.

— Что вы имеете в виду? – нахмурилась женщина, наклонив голову. – Вы… вообще пробовали такой секс?

Я не смогла сказать это вслух, поэтому, потупив взгляд, снова отрицательно покачала головой. Да, я неопытная зануда, и что? Я только недавно начала вести такой образ жизни, не все же сразу!

— О, — на этот раз ее «О» было удивленным. – Но вы же не хотите сказать, что вы девственница?

Я все еще была не в состоянии говорить, поэтому смущенно кивнула. Наверное, ей сложно было поверить, что я невинная (в буквальном смысле слова) овечка, после того, как она трахала меня уже не раз в не самых невинных местах.

В следующую секунду лицо Волжак изменилось до неузнаваемости – такого отчаянного желания я не видела никогда. Ни у нее, ни у кого-то еще.

— Думаю, сегодня мы это изменим, — и прежде, чем я смогла отказаться или вовсе сбежать, она добавила, — вам понравится. Я обещаю.

То ли виски действовало, то ли это обещание, которое я не столько услышала, сколько прочла в ее глазах, но я, поколебавшись пару секунд, нерешительно кивнула.

Опять эта победоносная ухмылка на лице Волжак, и вот она уже сверху, целует меня со всей страстью. Как этой женщине удается заводить меня с пол-оборота – до сих пор остается для меня загадкой, но, главное, это действительно работает. Поэтому уже через несколько минут я готова была попробовать вообще все, что она предложит. Особенно после того, как ее рот снова побывал у меня между ног.


Волжак подложила под мою задницу подушку, чтобы таз был приподнят. Меня била мелкая дрожь. То ли от возбуждения, то ли от страха, хотя я полагаю, что тут играли роль оба фактора.

Она склонилась надо мной, будучи уже в полном обмундировании и провела рукой между ног. Я зажмурилась – мне было страшно увидеть, как эта огромная (на мой взгляд) штуковина окажется во мне. Еще страшнее – что мне будет очень больно. Ну, почему я не переспала с кем-нибудь на выпускном, как сделала добрая половина моих одноклассниц?!

Волжак, словно чувствуя мою нервозность, наклонилась к моему уху и прошептала:

— Расслабься.

Ага, легко ей говорить! Это не в нее сейчас засунут полуметровую резиновую хреновину! Интересно, а сама Волжак любит, когда в нее тычут искусственным членом?

Додумать мне не удалось, так как я почувствовала, как стенки моего влагалища раздвигаются от напора этой штуковины. Да, проклятая банановая смазка, которую Волжак щедро использовала, безусловно, помогала. Но все равно было чертовски больно. Я зажмурилась сильнее. Было ощущение, что меня просто разорвет на куски. Казалось, что в меня засовывают, по меньшей мере, посох деда Мороза. Я задержала дыхание, когда боль стала сильнее, и поняла, что еще миллиметр – и я попрощаюсь со своей девственностью.


— Твою ж мать! – воскликнула я, когда боль стала нестерпимой, а я стала женщиной. – Как больно!

То, что описывали мои подруги после своего «первого раза» — было ничто, по сравнению с тем, что испытывала я. Это было нереально больно. Я поняла, что Волжак загнала в меня член до упора. А значит, скоро мне должно полегчать. Вряд ли будет больнее.

Но я ошиблась. Стало больнее, когда она начала двигаться во мне. Это было очень, очень, очень твою-мать-почему-я-родилась-женщиной больно!

— Мне больно, хватит, пожалуйста, — прохныкала я, пытаясь как-то отодвинуться от этого разящего мои внутренности «клинка».

Волжак прижала меня к себе сильнее и прошептала:

— Расслабься. Сейчас будет легче.

Конечно, в тот момент я ей не поверила. Но через несколько минут поняла, что боль действительно отступает. И вместо той пульсирующей и резкой она стала, скорее, тянущей, но вполне терпимой.

Когда моя вагина привыкла к тому, что в ней что-то активно происходит, стало легче. Я даже почувствовала что-то напоминающее удовольствие. Особенно в моменты, когда Волжак полностью выходила из меня и возвращалась снова. Я чувствовала, что у меня между ног все буквально огнем горело, но это было приятно. Все еще немного больно, но приятно. Иногда начальница входила слишком резко, и тогда хотелось сказать учительским голосом: «А теперь выйди и зайди нормально!» Но в целом, уже через полчаса я спокойно принимала в себя страпон на всю его длину и объем.


Следующий сюрприз ждал меня, когда Волжак нас перевернула и оказалась подо мной. А я сверху в позе наездницы. Поначалу я смутилась, но увидев взгляд, каким на меня смотрела боссиха, мое смущение куда-то ушло. Хотелось быть пошлой, развратной, грязной. Хотелось постыдного банального секса, без ванильной прелюдии, без какого-то романтизма… Что со мной стало?!

Поэтому, глядя в лицо своей начальницы, я начала двигаться вверх и вниз, наблюдая, как она пожирает глазами происходящее. Она смотрела, как я насаживаюсь на член, и я видела, как напрягаются ее руки, лежащие на моих бедрах, в такт движениям. Смотрела, как дрожат мышцы ее пресса, как кожа покрывается испариной. И слышала, как она дышит. Тяжело, глубоко, с расширяющимися от напряжения ноздрями. И это заводило еще больше. Мне стало интересно, сможет ли она кончить от такого секса? Ведь по сути, у нее ТАМ ничего не происходит. Никакого давления, движения… Но выглядела она так, будто вот-вот финиширует вместе со мной.


Когда я была уже близка к оргазму, то Волжак скинула меня с себя и, надавив на спину, заставила прогнуться. Сама же пристроилась сзади и резко вошла. Я вскрикнула, так как такая поза обеспечила более полное проникновение, а мне было все еще больно. Но когда одна рука начальницы оказалась на моей груди, а вторая – на клиторе – я и думать забыла про боль.

Честно, это был самый сильный оргазм за всю мою жизнь. Самый сильный, самый бурный, самый… странный. Это были новые ощущения, новые эмоции. Я перешагнула не только через свою какую-то моральную планку, но и через физическую. И мне это понравилось. И, судя по расслабленному лицу Волжак – не мне одной. Мы были мокрые, потные, уставшие, но… удовлетворенные. Мне все еще было интересно, кончила ли она при этом, так как я явственно слышала ее стон, когда сама билась в экстазе.


Между ног тянуло. Было ощущение, что меня не Волжак трахала несколько часов, а рота солдат несколько дней. Но я все равно не могла скрыть довольную улыбку. Я стала совсем развратной! Нужно будет рассказать обо всем Оксанке, вот она офигеет!


Я повернула голову и посмотрела на свою начальницу. Она лежала с абсолютно умиротворенным лицом, расслабленная и… голая. На губах играла легкая полуулыбка. Но даже в этот момент чувствовалась необъяснимая сила, энергия, которой она обладала. Не было лишь этой привычной холодной отстраненности. Но когда она открыла рот, стало ясно, что мне показалось. Голос был, как обычно, прохладным и безэмоциональным.

— Номер снят до обеда. Если хотите, оставайтесь. Завтрак включен.

Я моргнула, пытаясь понять, не ослышалась ли я ненароком. Она предлагает остаться? Провести с ней ночь?

— Я… Я… могу остаться. Но я толкаюсь во сне, — пробормотала я. Может, теперь мы сможем нормально общаться? Подружимся, так сказать. Хотя меня устроит и просто отсутствие издевок и подколов.

— Это не проблема, — усмехнулась Волжак.

— Это вы СЕЙЧАС так говорите, — хихикнула я.

— Кровать, как видите, большая, и она в полном вашем распоряжении, Ирина Николаевна, — женщина приподнялась и встала с кровати.

— В смысле? А вы где будете спать? – меня почему-то не удивлял момент, что как только мы перестаем трахаться, так снова начинается это «вы», «Ирина Николаевна» и прочее. Это вообще законно, так общаться, после того, что между нами было?

— Я всегда сплю у себя дома, — холодно сказала Волжак и накинула халат. – Но вы можете ночевать здесь. До двенадцати вас никто не побеспокоит.

Я офигела, честно. То есть она предлагала остаться мне здесь… ОДНОЙ?!

Вспыхнув от негодования и злости, я откинула одеяло и соскочила с кровати, натягивая халат. Не той стороной.

— Знаете, что, Екатерина Александровна? — прошипела я, выворачивая халат. – А не пойти ли вам в задницу?! – поняв, что от злости я не могу справиться с этим чертовым халатом, я бросила его на пол и, громко топая, выскочила в ванную комнату, гденатянула белье, схватила свою одежду и вылетела из номера. Оделась уже в коридоре, пока ждала лифт.


Я ехала в такси, глядя на ночной город, на огни фонарей, стоящих вдоль дороги, на редких прохожих. И как могла пыталась сдержать слезы. Мне было обидно. Обидно и непонятно. Почему она так со мной обращается? Как с вещью. Оттрахала и выбросила. Нет, она, конечно, не выбросила, а напротив, предложила остаться, но выглядело это именно так – будто она вышвыривает меня, как ненужную игрушку. Поигралась несколько часов и до свидания. А я еще решила, что она хочет провести со мной ночь. О чем я вообще думала?! Снова наступила на те же грабли – ожидала от кого-то что-то хорошее, что-то нормальное, и в итоге из-за своих же надежд и расстроилась. Хотя давно пора уже понять, что такая бесчувственная сука, как Волжак, вообще не сочетается с понятием нормальности. И зря я надеялась на обратное. Именно это и было обидно.


Глава 15


Оксанка сидела, подперев подбородок, и хмуро смотрела на меня. А я… А что я? Я сидела напротив с выражением вселенской печали и обиды на лице.

— И ты говоришь, что вы трахались полночи, а потом ты ушла? – Кондратьева вздохнула уже, кажется, раз в двадцатый за тот час, что была у меня, слушая историю вчерашнего вечера.

— Угу. Она предложила остаться, но, Оксан… Я же не шлюха.

— Шлюх в пентхаусах не оставляют, к слову, — подняла бровь подруга.

— Да не в этом дело. Каждый раз это будто… Как нам Томка про своего Лешу, помнишь, рассказывала?

— Томка? – нахмурилась Оксана, усиленно шевеля извилинами. — Леонтьева? Одногруппница?

— Да! Помнишь, она полтора года встречалась с этим придурком, мы ей все твердили одно и то же – что ему нужен только секс, что он ведет себя с ней, как с уличной девкой так далее?

— Ну? – Оксанка явно не понимала моего сравнения.

— Что «ну»?! Я – Томка! – сделала я очевидный, на мой взгляд, вывод.

— Но… — кажется, у моей подруги не хватало «оперативки», чтобы понять ход моих мыслей. – Томка с ним встречалась. А вы не встречаетесь. Или я чего-то не знаю? Боже, вы что, встречаетесь? Ты влюбилась?! – ужаснулась Оксанка. – Я же говорила, Ира! Я предупреждала, что жизнь нимфоманки – не твоя история!

— Никто ни в кого не влюбился. Я просто говорю, что она повела себя ужасно, предложив мне остаться в отеле совершенно одной. И, черт, меня бесит, что как только ее пальцы покидают мою вагину, так она сразу становится холодной сукой и начинаются привычные «Ирина Николаевна», «вы»… Будто мы не трахались только что, как бобры!

— Бобры? – Оксанка подняла бровь так высоко, что я удивилась ее лицевой гибкости.

— Ну, бобры, кролики, неважно, — помахала я рукой. – Просто меня это бесит. Блин, ты только что занималась со мной сексом, так какого черта ты мне «выкаешь»?! – возмущалась я.

— Ну, она странная, — пожала плечами Оксана.

— Она – само зло! – с негодованием выплюнула я.

— Но вы просто спите, Ир. Ты не можешь от нее ничего требовать…

— Да кто от нее что требует?! – перебила я подругу. – Кому она нужна, требовать от нее что-то?! Я просто прошу уважения! Это так много?!

— Ладно-ладно, я поняла, — успокаивающе похлопала меня по руке Оксана. – И что ты намерена делать?

— Понятия не имею, — вздохнула я.

— На чем вы разошлись? Ты молча ушла?

— Угу. Почти, — фыркнула я.

— Почти? Это как? – не поняла Оксана.

— Послала ее в жопу и ушла.

— В жопу?!

— Ну, в задницу, не суть. Хотя она заслуживала и более далекого адреса.

— И что, думаешь, она оставит это незамеченным? Ты же знаешь, какой она мастер придумывать планы мести. Сама мне рассказывала.

— Да знаю, — вздохнула я. – Посмотрим, что я могу сказать? Может, она вообще уволит меня завтра. А я сижу переживаю.

— Ты хочешь уволиться? – осторожно поинтересовалась Оксанка.

— Я – нет. Ну, мне нравится моя работа. И зарплата моя мне нравится. Я не знаю, где еще столько платят. И у меня кредиты… Да и к Волжак я, честно сказать, уже привыкла. К ее заскокам. Хотя иногда мне ее придушить хочется, честное слово!

— Может, вам поговорить? Или перестать спать?

— Спать с ней мне тоже нравится, — покачала я головой. – Я себя так по-другому чувствую с ней всегда. И мне это… Ну, это здорово. Мне не нравится, как я себя чувствую ПОСЛЕ того, как сплю с ней.

— Вот об этом тебе и нужно поговорить. Вам нужно, — настаивала Оксанка – сторонница мирных переговоров и поисков компромиссов.

— Ей точно ничего не нужно, — проворчала я. – Ее все устраивает.

— Значит, тебе нужно.

— Эх, Оксан, если бы все было так просто, — тяжело вздохнула я.

— Все будет хорошо, я точно знаю, — улыбнулась Оксанка, и немного этой улыбки передалось и мне.

— Да. Обязательно.

— Главное, помни свой план – к черту любовь! А то будет еще хуже, — предостерегла подруга.

— Конечно, — кивнула я. – К черту любовь! И эту суку на сегодня тоже к черту! – воинственно подняла я руку вверх, неожиданно понимая, что уделяю Волжак слишком много внимания. Слишком много.


***


В понедельник я сидела на работе с самым умным, холодным и сосредоточенным лицом, какое только сумела изобразить. Не хотела подавать вида, что я обижена, но и улыбаться Волжак во всю челюсть я тоже не собиралась. Правда, она и не очень смотрела, с каким видом я сижу. Ей, кажется, вообще было не до меня – выглядела Волжак плохо. А если точнее – очень хреново. Кажется, нашу стальную леди не боятся только вирусы острых респираторных заболеваний. И по всей видимости, какая-то зараза добралась до нее. Ну, что удивляться, люди болеют и летом, и зимой. Правда, нормальные люди отлеживаются дома, а не сидят в марлевой повязке в своем кабинете и не пугают своим кашлем всех входящих коллег.

Я даже подумала о том, чтобы принести Волжак чаю с лимоном, но потом решила, что ей больше подойдет чеснок. Может, ввести ей чесночный сок внутривенно? Глядишь, и та нечистая сила, что сидит в ней, выйдет, и она станет милой. А если зашлифовать это деревянным колом и серебряными пулями…

Додумать мне не удалось – Волжак выползла из своего кабинета с красными болезненными глазами и прохрипела:

— Ирина Николаевна, я на встречу, в офис сегодня не вернусь. На сотовый звонить только в крайних случаях. Все понятно?

— Да, — кивнула я, понимая, что у нее явно температура. На лбу женщины была видна испарина. – Екатерина Александровна, может, вам домой? У вас, кажется, температура, — не выдержала я.

Волжак посмотрела на меня задумчиво, потом цокнула языком и покачала головой:

— Во-первых, это не ваша забота, Ирина Николаевна. Не вы мой руководитель. А во-вторых, болеть некогда. Работать нужно. Вас, кстати, это тоже касается. Поменьше в соцсетях, побольше в делах, — сказав это, она вышла из приемной.

Сука.


***


Странная штука жизнь. Никогда не знаешь, каким будет ее следующий сюрприз. Мой сюрприз состоял в том, что мне нужно было поехать к Волжак домой. Ну, не просто к ней домой в гости, а по работе, но все равно.

Она все-таки свалилась с простудой, да так, что не смогла даже прийти в офис. Поэтому позвонила мне и сказала, чтобы я после рабочего дня привезла ей документы, которые необходимо срочно подписать. Только я начала представлять себе ее квартиру, еще не положив трубку, как Волжак снова все испортила – сказала оставить бумаги у консьержа.


Завершив весьма непыльную работу, я отправилась в «логово зверя». Ну, ушла я на полчаса раньше, конечно. А что? Я же по работе еду. Не личное же мне время тратить на Волжак. Личное я готова тратить с ней на секс. Тем более, что я уже остыла после того случая в отеле. Как оказалось, я отходчивая. Но пока Волжак болеет – секса мне не видать. Значит, и время свое я на нее тратить не собираюсь.


Я подъехала к одноподъездному дому высотой этажей в тридцать. На экране домофона нажала кнопку с изображением охраны. Послышался треск и дверь протяжно запищала.

Я зашла внутрь, одновременно размышляя — в чем смысл охранника, если у меня даже не спросили, кто я и куда, а сразу открыли дверь? А если я грабить пришла? Или я террорист? Или любитель гадить в лифтах? Хотя, может, там сидит какой-нибудь бывший военный с металлоискателем и автоматом?


Вместо двухметрового громилы из отряда «Коммандос» я увидела бабулю, похожую на седую болонку, что сидела в небольшой комнатушке с окном. Через которое она и начала диалог:

— Здравствуй, дочка, а ты к кому?

— Здравствуйте, — как можно милее улыбнулась я. – Мне… — черт, Волжак мне не сообщала номер своей квартиры, она же сказала оставить документы тут. – Я к знакомой. Точнее, начальнице, — поправилась я.

— Меня никто не предупреждал, — проскрипела бдительная старушка. – Все жильцы знают, что о гостях нужно предупреждать. У нас безопасность. В какую квартиру? Я должна тебя записать, — бабуля пододвинула какой-то потрепанный журнал и нацепила очки.

— Ну… Я не помню номер, — соврала я. – Но ее зовут Волжак Екатерина Александровна.

— А, так ты к Катюше? – на лице бабульки отразилась смесь понимания с узнаванием. Будто Альцгеймер ее «отпустил», и она вспомнила, кто я такая. – Она говорила, что придет ее секретарша, принесет документы. Стало быть, это ты?

— Я не секретарша, — сквозь зубы прошипела я. – Я личный ассистент.

— Ой, мне как Катюша сказала, так и повторяю. Ассистенты-шмассистенты, ничего не понимаю в этом, — махнула рукой болонка. – Давай документы, дочка, я ей передам.

Немного отойдя от называния Волжак «Катюшей», причем дважды, я ответила:

— Лучше я сама. Там очень важные бумаги. Не дай Бог что потеряется – все… — преувеличенно покачала я головой. – Скажите, какая у нее квартира, я занесу сама.

— Ну… Ладно, — подумав с полминуты, кивнула бабуля. — Тридцать седьмая. Десятый этаж и налево, — указала старушка, а я, благодарно кивнув, поскакала к лифту. Мне хотелось увидеть, как живет Волжак. Может, это хоть немного прольет свет на ее личность. Ведь дом – отражение внутреннего мира человека. Интересно, как выглядит дом Волжак изнутри? Свечи, распорки, подвесные секс-качели? Хотя, скорее, так выглядит только одна комната. А все остальное – в стиле делового минимализма.


Я, попереминавшись с ноги на ногу пару минут, нажала на звонок. Спустя несколько секунд услышала шаги. И когда я уже нервничала настолько, что успела пожалеть о том, что вообще решила заявиться к Волжак лично, дверь открылась.


Глава 16


Я молча смотрела на невысокую девушку с короткой стрижкой и длинной рваной челкой. Она оглядела меня с головы до ног, после чего усмехнулась и, дернув бровью, присвистнула:

— Ничего себе, каких курьеров теперь набирают!

Я, словно очнувшись от ее слов, прокашлялась и переспросила:

— Простите?

— Ну, вы же пиццу привезли? – вопросительно посмотрела на меня девушка. – Нет?

— Э-э-э… — протянула я, не понимая, что происходит. Кто это? Где Волжак? Я вообще туда пришла?


Ответом на мои вопросы стал знакомый хриплый голос:

— Маша, что так дол… — замерев на полуслове, Волжак вытаращилась на меня, словно вместо головы у меня была тыква. – Ирина Николаевна? Что вы тут делаете? – нахмурилась женщина, поправляя домашнюю свободную толстовку с длинным рукавом. Сроду не думала, что увижу Волжак в таком одеянии, поэтому не сразу нашлась с ответом, а проблеяла свое уже фирменное:

— Э-э-э…

— Вы знакомы? Ты знаешь всех курьеров? – очевидно, эта подруга или кто-то еще, не поняла, что мы с Волжак более, чем знакомы.

— Каких курьеров? – не поняла теперь Волжак.

— Так вы не курьер? – девушка с интересом смотрела то меня, то на мою боссиху.

—Ну…

— Не курьер. Это мой ассистент, — пояснила Волжак, понимая, что от меня никакого толка.

— Ого, — снова присвистнула девушка, уже более пристально разглядывая меня. – А я тоже хочу такого ассистента. Где таких берут?

— Угомонись, — шикнула на девушку моя начальница. – Ирина Николаевна, что вы здесь делаете? – вновь обратилась ко мне Волжак.

— Я… Документы, — я, наконец, снова нашла свой голос. – Принесла документы.

— Я же велела оставить их у консьержа.

— Ну… Там бабуля такая, мало ли, потеряет еще… — пробормотала я, пытаясь не смотреть на Волжак, так как стоящая передо мной женщина в домашней кофте и спортивных штанах никак не ассоциировалась с привычной строгой и элегантной Волжак.

— У Тамары Степановны никогда ничего не теряется, — отрезала шефиня, глядя на меня с каким-то немым укором, будто отчитывая за мое вторжение в ее дом. Точнее, за попытку. – Давайте бумаги.

Я молча протянула Волжак папку, также не поднимая взгляд. Зато эта Маша с меня глаз не сводила. Интересно, кто она? Любовница? Подруга? Сестра? Кто?

— А вы не хотите зайти на чай? – я чуть не подавилась воздухом, когда девушка, подперев дверной проем, проговорила это.

Я даже не успела ничего сообразить, как Волжак ответила за меня:

— Нет, она не хочет. И тебе, кстати, тоже уже пора, — строгим голосом проговорила начальница, не поднимая глаз, продолжая пролистывать документы.

— Точно-точно, — протянула голубоглазая девушка, тряхнув челкой. – Ну, тогда, пожалуй, я прямо сейчас и пойду. Заодно провожу твоего ассистента, — оживилась она. – Никто же не против?

Девушка, мило улыбнувшись, посмотрела сначала на меня, потом на Волжак и, так и не дождавшись ни от кого ответа, добавила, обращаясь уже конкретно ко мне:

— Подождите меня пару минут, пожалуйста, я заберу вещи, — сказав это, она скрылась в квартире, а мы с Волжак остались наедине. Я совершенно не знала, что нужно делать или говорить, поэтому, потеребив замок на сумочке, подняла взгляд. Волжак смотрела на меня так пристально, что я даже поежилась, настолько стало не по себе от этого взгляда. Чтобы скрыть это, я все же набралась смелости и произнесла:

— Как вы себя чувствуете? Вам лучше?

— Вы интересуетесь для того, чтобы знать, сколько еще можно будет лазить по социальным сетям вместо того, чтобы работать? – усмехнулась Волжак.

— Ч-что? – чуть не задохнулась я. – С чего вы вообще взяли, что я…

— Ирина Николаевна, — протянула начальница таким тоном, будто устала мне что-то объяснять. – Ну, двадцать первый век на дворе. Давно существуют программы учета рабочего времени.

Я молча смотрела на нее. Черт. Ну, да, за мной был грешок – я любила смотреть смешные видео и всякие нарезки в соцсетях. Но это не приносило никогда вреда работе.

— Извините, — пробормотала я. – Больше не буду, — вот, опять, я как вечно виноватый двоечник.

— И, кстати, меня нет ни в одной социальной сети. Можете не тратить время.

Вот черт.

Мне стало так стыдно, что я готова была провалиться сквозь землю. Благо, подруга Волжак появилась в дверях и, чмокнув начальницу в щеку, весело сказала:

— Пока! Напиши мне потом, как ты. И не налегай на пиццу, — повернувшись ко мне, она подмигнула и сказала, — ну что, идем, ассистент?

Я молча кивнула, мельком взглянув на Волжак. Она смотрела на меня, как хорек на курицу. Странное было при этом ощущение, потому что я чувствовала себя будто виноватой. Что за херня?


***


Мы вышли на улицу, где теплый ветер шевелил листву на деревьях. В лифте мы с Машей официально познакомились, и она даже отпустила пару хороших шуток. В контрасте с чувством юмора Волжак, ее шутки казались очень даже милыми.

— Может, выпьем по чашечке кофе? Или что покрепче? – улыбнулась девушка. Она, вообще, казалось, улыбалась постоянно. В уголках ее глаз были крохотные морщинки. А сами глаза будто светились какой-то добротой и теплом. Отказать ей было сложно, поэтому я, подумав пару секунд, ответила:

— Можно кофе. Я за рулем, поэтому покрепче не могу, — усмехнулась я, словно извиняясь.

— Ну, может, в другой раз. Тогда зайдем в ресторан? Тут за домом есть одно хорошее заведение, мы с Катериной туда иногда заходим, когда я приезжаю, — девушка указала рукой в левую сторону от дома.

— Давай, — кивнула я. – Катериной – это Екатериной Александровной? – решила я на всякий случай уточнить. Так кто они? Какого хрена происходит? Почему ее подружка зовет меня выпить кофе?

— Ну да, — будто смутилась Маша. – Тебя это не… ну, тебе это удобно? Что мы с ней подруги, а вы вроде как коллеги?

Коллеги? Значит, Волжак ничего ей не рассказывала?

— Вполне, — мне неудобно, когда Волжак, только вытащив из меня пальцы, начинает мне «выкать», а остальное мне все удобно. – Давно вы дружите?

— Мы познакомились на ее прошлой работе. И как-то сразу сошлись, что ли. Ну, рыбак рыбака, ты понимаешь, — помахала рукой Маша, пока мы шли в ресторан.

— Поэтому ты и пригласила меня на кофе? – я решила не разыгрывать святую невинность.

— Ну да. Только не говори, что я ошиблась, иначе это будет мой позор, — улыбнулась Маша, пропуская меня вперед по дорожке, которая сужалась.

— Нет, — улыбнулась я в ответ.


***


Мы заказали по легкому салату и чашке кофе. Ресторан был небольшой и дорогой. Но Маша заявила, что обязана меня угостить, так как у нее есть какое-то предложение. Я ответила, что сначала должна выслушать предложение, а потом уже подумать, стоит оно того или нет.

Я сама удивилась себе – я флиртовала. Я действительно флиртовала! Раньше я за собой такого не замечала. Но сейчас, ощущая себя более уверенной в себе, поняла, что это дается мне довольно легко. У меня не было цели соблазнить или подразнить свою собеседницу, хотя она была довольно милой, мне просто хотелось быть свободной, ощущать себя красивой, способной вызвать интерес. И, судя по взгляду Маши, мне это удавалось.


Предложение моей новой знакомой было довольно неожиданным – оказалось, что Маша – фотограф, живет она в Москве, но часто приезжает к нам. Еще она сообщила, что скоро у нее выставка портретных работ, но ей не хватает несколько лиц. И когда она увидела меня, то сразу поняла, что должна запечатлеть мое лицо. Было лестно, но я даже растерялась.

— Спасибо, конечно, но я же не модель, — я помешала сахар в кофе и отложила ложку на блюдце. – Я не умею позировать.

— Там не нужно позировать, — махнула рукой Маша. – Я просто буду с тобой разговаривать. И фотографировать во время беседы твои эмоции. Ничего сложного, честно. В любом случае, даже если не получится, мы просто хорошо проведем время, — улыбнулась девушка.

— А… Ничего, что я… Ну, работаю с твоей подругой?

— Ты же сказала, что это не проблема? – подняла бровь Маша.

— Не проблема, — протянула я, слабо представляя реакцию Волжак, если она узнает об этом. Хотя, наверное, ей плевать.

— Тем более это будет во внерабочее время, — пожала плечами девушка.

— Ну да…

— Послушай, я Катю знаю достаточно, я в курсе о ее характере, — примирительно проговорила Маша, а я в этот момент многозначительно хмыкнула. – Но она не самодур. Так что расслабься.

— Хорошо, — выдохнула я. – Когда ты хочешь сделать это?

— Я уезжаю на следующей неделе. В среду. Так что… до среды, — улыбнулась Маша, откидываясь на стуле с видом «неужели я ее уговорила».

— На выходных я не могу, — пробормотала я, вспоминая, что обещала Оксанке съездить с ней на дачу к ее друзьям. – В понедельник у нас совещание важное… освобожусь поздно. Тогда, может, во вторник?

— Договорились, — кивнула Маша, — спасибо. Ты меня очень выручишь.

— Подожди еще, может, ты выгонишь меня со съемки со словами «Не верю!» — засмеялась я.

— Я так не думаю. Ты очень красивая. У тебя интересная внешность, думаю, что все пройдет отлично.

— Спасибо, — пробормотала я, ощущая, как щеки заливаются румянцем.

— Не за что, это же правда, — пожала плечами девушка.


***


Мы посидели еще минут двадцать и обменялись телефонными номерами, потом Маша проводила меня до машины и пожелала хорошего вечера.


Я ехала домой в раздумьях – как может такая, как Волжак, дружить с такой, как Маша? Они были совершенно разными. Маша казалась какой-то… приторной, что ли. Даже ее внешность, несмотря на довольно мальчишеский стиль, была милой. Короткие волосы, плавные черты лица, добрые открытые глаза, немного пухловатые щеки с ямочками. Она была, как медвежонок. Милый, добрый медвежонок. В то время как Волжак была какой угодно, но не милой – красивой, опасной, сильной, сексуальной, дикой, но не милой.

И почему-то, по пути домой, я думала не о милой и доброй Маше, а об опасной и сексуальной Волжак.


Глава 17


В понедельник Волжак вернулась на работу. Заметно отдохнувшая, набравшаяся сил. Это я поняла, потому что, стоило мне оказаться в кабинете, как она начала язвить и сыпать остротами в мой адрес так интенсивно, будто решила восполнить пробелы за те дни, что мы не виделись.


Но, странно прозвучит, я была даже рада ее видеть. Привыкла, может, к ее словесным пируэтам уже.

Про Машу она мне ни слова не сказала – из чего я сделала вывод, что Волжак была не в курсе нашего предстоящего творческого тандема. Иначе я бы услышала множество подколов, я уверена. К слову, с Машей мы переписывались все выходные, пока я была с Оксанкой, подруга даже пару раз пыталась выяснить, не нашла я себе кого-то.

С Машей было интересно, легко, спокойно. От нее я не ждала каких-то словесных нападок или язвительных комментариев. Она была мила, вежлива и приятна в общении. И я была уверена, что она флиртовала со мной. Не явно и настойчиво, а, скорее, тонко, какими-то милыми намеками, комплиментами, шутками. Поэтому нашей встречи во вторник я ждала без особого беспокойства или нервозности. У меня даже было ощущение, что я нашла хорошего друга – у нас было много общего, даже чувство юмора было схожее, поэтому никакого дискомфорта в общении я не ощущала.


Мы договорились, что вечером во вторник Маша заберет меня с работы сама, поэтому я отправилась в офис на такси, оставив свою «ласточку» дома. Волжак, к удивлению, чуть задержалась и пришла даже позже меня. Самое интересное, что, заходя в свой кабинет, она поздоровалась со мной и явно хотела сказать или спросить что-то, но почему-то не стала. Я видела, как она открыла рот, чтобы что-то произнести, но потом слегка нахмурилась и, мотнув головой, направилась в свое «логово». Я лишь пожала плечами и вернулась к работе.


В обед стало ясно, что именно ее волновало – Волжак, отдавая мне документы и параллельно проговаривая наставления по ним, чуть задержалась у выхода в коридор и, словно мимоходом, совершенно будничным тоном, произнесла:

— У вас сломалась машина, Ирина Николаевна?

Я уставилась на нее, не совсем понимая вопроса. Она что, следит за тем, есть моя машина на парковке или нет?

— С чего вы взяли? – спросила я, все еще держа документы в руках.

— Не заметила на стоянке места скопления голубей, — пожала она плечами. Сука. Опять она издевается над моей машинкой.

— Нет, не сломалась. Сегодня у меня дела после работы, было неудобно на машине, — проговорила я, стараясь не конкретизировать свои «дела». Но… может, напрасно? Интересно, как Волжак отреагировала бы, узнай, что я довольно тесно общаюсь с Машей? Приревновала бы? Хотя, о чем я? Этой ледяной фурии наверняка плевать на все, что происходит в моей жизни.

— Понятно, — хмыкнула Волжак и вышла в коридор, а я так и не поняла ее реакции на мой ответ. Но она показалась мне не очень довольной.


***


В половину седьмого Маша должна была ждать меня на стоянке у работы. Каково было мое удивление, когда в 18:20 девушка зашла в кабинет, широко улыбаясь.

— Привет труженикам тыла! – весело поздоровалась она, подходя к моему столу.

— Привет, — пробормотала я, искренне удивленная ее неожиданным визитом. – А что, уже половина седьмого? – я посмотрела на часы, подумав, что опоздала, и поэтому девушка решила подняться за мной.

— Нет-нет, просто я приехала раньше. Думаю, зайду, посмотрю, как ты тут работаешь. И твой грозный руководитель тоже, — заговорщически хихикнула Маша, оглядываясь по сторонам.

Только я открыла рот, чтобы ответить, как двери кабинета Волжак распахнулись, а сама женщина вышла к нашей веселой компании. Что за херня? Она так рано никогда не выползает из своей «норы»! Почему сейчас?


С минуту была немая сцена. Клянусь, я хотела телепортироваться оттуда, как можно скорее. Не знаю, почему, но чувствовала я себя крайне неуютно. Наконец, Маша решила нарушить дружное молчание:

— Привет, Екатерина Александровна. Непривычно видеть тебя в рабочей обстановке, — девушка улыбнулась и подошла к женщине, чмокнув ее в щеку. Волжак не отреагировала на этот дружественный «чмок» — ее лицо осталось непроницаемым.

— Что ты тут делаешь? – спросила моя начальница, закрывая за собой дверь.

Я была уверена — Маша не распознала в этом вопросе ничего дурного, но я слишком долго уже общалась с Волжак, чтобы услышать, как ее интонация «упала» на несколько градусов, становясь почти ледяной. То, что было незаметно для других – было очевидно для меня.

— Хочу украсть твоего ассистента. Она согласилась помочь мне кое в чем, — спокойно ответила Маша, засунув руки в карманы джинсов.

— М-м-м, — ухмыляясь, кивнула Волжак, — Ирина Николаевна может помочь, не сомневаюсь.

Мне стало еще более неловко, чем было. На что она намекает?

— Я серьезно, — кажется, даже Маша смутилась от ее слов. – Мне не хватает несколько лиц для моей выставки. Помнишь, я тебе рассказывала? И Ирочка любезно согласилась стать одним из, так сказать, экспонатов, — переведя взгляд на меня, девушка тепло улыбнулась.

— Понятно, — усмехнулась Волжак, потом тоже посмотрела на меня. – Не опаздывайте завтра, пожалуйста. С утра общий брифинг, скоро командировка в Москву, нужно подготовиться, Ирочка, — выделив интонацией мое имя в уменьшительно-ласкательной форме, отчего у меня аж мурашки по коже пробежали, Волжак кивнула в знак прощания Маше и вышла из офиса. Ох, чую, добром это не кончится. Припомнит она мне это. Хотя, что я сделала? Мы никто друг другу! Она вообще меня хотела в отеле оставить! С чего мне волноваться? Я же не ее вещь!

Из роя непонятных мыслей меня вывела Маша:

— Ну, что? Ты готова? Идем?

— Да. Идем, — кивнула я, понимая, что пытаться дать какой-то разумный анализ поведению Волжак все равно бессмысленно.


***


Это была уютная фотостудия с достаточно просторным залом для съемки и еще одной комнатой, где и жила Маша во время своих командировок. Зал был оснащен современной аппаратурой и всякими штуками типа синхронизаторов, отражателей, ламп и чего-то еще – Маша мне рассказывала обо всем, но, честно говоря, мне было не особо интересно слушать краткий ликбез про фототехнику. Кажется, вскоре Маша это поняла и предложила приступить к делу. Я согласилась.


После того, как она выставила свет, меня и еще какие-то навороченные штуки, девушка сказала, что она готова. Я ответила, что тоже, но Маша, покачав головой, ушла в свою каморку и вернулась уже с бокалом вина.

— Ты хочешь меня напоить? – усмехнулась я.

— Нет, это всего один бокал, — улыбнулась девушка, держа в руке фотоаппарат. – Я хочу, чтобы ты расслабилась. Но не напилась. Мне нужны твои искренние эмоции, но сейчас ты слишком напряжена.

— Хитро, — кивнула я, но сделала пару маленьких глотков.


Фотосессия проходила довольно своеобразно – я не позировала, не пыталась что-то изобразить на лице, наоборот – Маша сказала, чтобы я забыла про фотоаппарат в ее руках и просто разговаривала с ней. Она задавала разные вопросы – о моей жизни, о друзьях, о детстве. И когда я уже действительно забыла о том, что у нас тут идет работа, а не просто беседа, она присела на корточки и задала следующий вопрос:

— Расскажи мне о своей семье?

— О семье? – удивилась я. – Что ты хочешь узнать?

— Ну, расскажи про своих родителей – кто они, чем занимаются, где работают?

— Хм-м-м… — протянула я, задумавшись. – Обычная семья. Профессора, учителя, ничего такого, — пожала я плечами.

— А твоя бывшая девушка? – резко перевела тему Маша, а я даже моргнула от удивления. Ее фотоаппарат постоянно щелкал.

— Ч-что?

— Девушка твоя. Бывшая. Какой она была? – Маша прыгала вокруг, продолжая щелкать фотоаппаратом.

— Сукой она была, — фыркнула я.

— Она тебя бросила?

— Что?! С чего ты…

— Она бросила тебя?

Я уставилась прямо в объектив камеры.

После нескольких сделанных фото, Маша убрала от лица фотоаппарат и посмотрела на меня:

— Извини. Просто эмоции были… — она покачала головой. – Невероятно. Столько гнева, агрессии. Ты станешь изюминкой моей коллекции, я это чувствую. Ты потрясающая.

— Эм… Спасибо, — смущенно пробормотала я, заливаясь румянцем. Мне даже стало стыдно, что еще пару минут назад я хотела стукнуть ее сумочкой.

— Нет, правда. Ты потрясающая девушка. И очень красивая, — Маша стояла напротив меня и смотрела мне прямо в глаза. Я не знала, что на это нужно отвечать. Спасибо? Спасибо большое? Что? Но, казалось, Маше и не нужен был ответ. Она подошла ко мне и осторожно, еле касаясь, пальцами поправила прядь моих волос, задержав свою руку дольше, чем было нужно. Она смотрела мне в глаза сверху вниз – так как я сидела на стуле – и не собиралась убирать свою ладонь от моего лица.

— Я хочу тебя поцеловать, — тихо сказала она, неотрывно глядя мне в глаза. – Можно?

Честно говоря, я не то чтобы привыкла, чтобы меня об этом спрашивали. На мой скромный взгляд, вообще, спрашивать о таком – бред. Как говорил какой-то умный мужчина: «Спросить у женщины о поцелуе – равно получить отказ». Но, по всей видимости, у Маши было другое мнение. А я… Я смотрела в ее добрые теплые глаза и не могла ничего ответить. Поэтому лишь легонько кивнула, одновременно сглатывая от подступающего к горлу волнения. Не то чтобы я ждала этого поцелуя или рассчитывала на него, когда шла сюда, но что-то во мне решило сказать «да» девушке, которая настойчиво, но аккуратно добивалась моего внимания.

И в следующее мгновение я почувствовала, как ее губы накрыли мои.


Глава 18


Ее губы были полными, чуть сухими, но нежными. Лишь одно не давало покоя в момент нашего поцелуя – мне казалось, что это как-то неправильно. Неправильно, потому что я не ощущала ровным счетом ничего. Просто ничего. С тем же успехом я могла слушать радио – мой эмоциональный фон от этого бы не поменялся. У меня не было ни эйфории, ни чувства возбуждения… Честно, я ощущала себя, будто выбираю картошку в супермаркете – абсолютно никак. Поэтому, мне показалось честным это все прекратить. Глупая была затея. Я же понимала, что не испытываю к Маше ровным счетом ничего, кроме, возможно, теплого дружеского отношения. Так за каким хером я решила начать с ней целоваться?!


Понимая, что девушка уже прижимает меня к себе сильнее, я решила все остановить. Поэтому, не затягивая, я прервала поцелуй и отстранилась. Маша открыла глаза и посмотрела на меня с каким-то беспокойством:

— Все в порядке? Что-то не так?

— Не так, — нехотя кивнула я, понимая, что отнекиваться бессмысленно.

— Прости? – Машины брови поползли вверх. – Я сделала что-то не то?

— Нет-нет, — замотала я головой, хмурясь от осознания собственной глупости. Зачем я вообще согласилась на этот чертов поцелуй, у меня что, проблем в жизни недостаточно? – Дело не в тебе.

— Обожаю эту фразу, — как-то горько усмехнулась Маша, отстраняясь от меня.

— Извини, — я попыталась улыбнуться. – Просто мне кажется, что это как-то… неправильно. По отношению к тебе. Ну, понимаешь, я не… Не… — как сказать человеку, что я в нем не заинтересована, чтобы при этом сохранить его достоинство? Меня этому не учили.

— Я тебе не нравлюсь, — закончила за меня Маша, кивая сама себе.

— Ну, не то чтобы прям… — я хотела подобрать какие-то более мягкие слова.

— Да ладно, Ира, — снова прервала меня девушка, — мы взрослые люди. Я нормально это приму. Расслабься.

— Извини. Если ты хочешь, чтобы я ушла, то…

— Ты серьезно? – усмехнулась Маша, глядя на меня из-под своей челки. – Не говори ерунды. Все в порядке, правда. Извини, что я… В общем, давай забудем, окей? И вернемся к работе, по рукам? – девушка выглядела спокойной, и я даже поверила, что она нисколько не обиделась на меня.

— По рукам, — улыбнулась я, пытаясь успокоиться из-за этой маленькой «Санта-Барбары».

— Отлично, тогда давай снова приступим к работе, — Маша подмигнула мне и отошла, занимая прежнее положение с фотоаппаратом.


Она снова начала задавать мне разные вопросы, периодически щелкая камерой. Вопросы были и о моей бывшей проститутошной девушке, как я ее называла, об Оксанке, и о многом другом. Но финалом стал совсем неожиданный вопрос.


— Расскажи мне о Екатерине.

Я уставилась на девушку в недоумении. Надеюсь, она имеет в виду не Волжак, а, например, Екатерину Великую?

— Какой Екатерине? – я почти молила небесные силы, чтобы вопрос был из области знания истории России.

— Александровне, — усмехнулась Маша. – О твоем руководителе.

— Эм… А что мне нужно о ней рассказать? – смутилась я, стараясь не смотреть в камеру. Благо, что в бокале все еще было вино, которое я тут же допила.

— Ну, расскажи, как тебе работается с ней. Какой она руководитель? Какая она? – Маша продолжала смотреть в «глазок» камеры и не двигалась с места.

Черт, это, кажется, был самый сложный вопрос, и осознание этого удивило даже меня саму.

— Ну… — протянула я, стараясь выглядеть, как можно более спокойной. – Она… мой руководитель…

— Ир, — Маша отодвинула от лица камеру и посмотрела на меня, — ее тут нет, не волнуйся. Просто скажи, что ты думаешь. Дальше студии это не выйдет. Я обещаю.


Не скажу, что меня это тут же успокоило, но стало как-то проще. Поэтому я вздохнула и кивнула.


— Хорошо. Значит, Екатерина Александровна… — я на секунду задумалась, а потом продолжила. – Она хороший руководитель. Она знает и любит то, чем занимается. Она ответственная. Трудоголик. Она очень сильная, властная и… интересная… — добавила я, удивляясь, что использовала именно это слово. – Она сложная, иногда отстраненная, и часто… грустная.

— Грустная? – Маша в первый раз прервала мое краткое устное эссе на тему Волжак.

— Ну, мне так иногда кажется. Она часто выглядит задумчивой, какой-то… как я и сказала, отстраненной. Ну, не то чтобы часто, но я иногда подмечаю, — пояснила я.

— Хорошо, что еще?

— Еще? – я задумалась. – Еще она бывает настоящей сукой. Она язвительна и саркастична. У нее очень своеобразное чувство юмора, — усмехнулась я сама себе, вспоминая недавние шутки Волжак о бедном менеджере Олеге, который впал в ее немилость после того, как вместо файлов с фотоотчетом прислал свои личные фотографии, перепутав папки. – Ценит профессионализм. И еще… она очень требовательная. К себе и окружающим.

— Отлично… — пробормотала Маша, отстраняясь от фотоаппарата и глядя в маленький экранчик на камере. – Думаю, на этом мы закончим. Ты просто супер, правда. Мне кажется, это будет что-то совершенно невероятное, — девушка искренне улыбнулась, и я не смогла не улыбнуться в ответ.


***


Когда я уже была дома, то, сидя на кухне и заваривая чай, поняла то, что если бы Маша не прервала меня, то, пожалуй, я еще бы часа два могла говорить о Волжак. И это осознание меня несколько… не то, чтобы напугало, скорее, скомпрометировало. Как и то, почему я ничего не почувствовала, когда меня целовала Маша, но когда я целовалась с Волжак, то было ощущение, что моя кожа плавится. Ведь я знала, что нравлюсь Маше, она это и говорила, и намекала на этот факт, но… Мне было все равно. Да, приятно, но не приятнее, чем, например, когда Волжак делает мне редкие комплименты. Даже если они замаскированы под какую-нибудь шутку. Это какая-то извращенная вариация мазохизма? Что за херня?


***


Я знала, что мне аукнется этот творческий вечер с Машей, но не знала, что так скоро. На следующий день я опоздала на работу. Просто попала в пробку – на выезде случилась авария и вместо трех полос на дороге осталась одна. Но опоздала всего на двенадцать минут. Двенадцать! И я даже не могла предположить, что это станет настоящей проблемой.


Когда я зашла в коридор, а оттуда в свой кабинет, я старалась передвигаться бесшумно – может, Волжак и не заметит, что я опоздала? Но куда там, только я уместила свою задницу на стул, положила сумку под стол, как двери в кабинет начальства распахнулись, а сама Волжак, похожая больше на разъяренную фурию, появилась в дверном проеме.


— О, Ирина Николаевна, — на удивление сладким голосом обратилась ко мне боссиха, — я уже и не думала, что вы появитесь на работе. Вы меня удивили-таки. А что так рано? – женщина плечом оперлась о дверной косяк и сложила руки на груди.

— Я… Извините, — пробормотала я, стараясь вжаться в стул. – На дороге пробки просто…

— Ко мне в кабинет, — холодно сказала она и, уже оборачиваясь, добавила, — и вчерашние документы не забудьте. Надеюсь, вы их доделали.


Черт. Черт! Эти документы нужны были сегодня только к обеду, она же сама вчера об этом сказала! Черт!!! Я трясущимися руками поправила довольно короткое платье, понимая, что мне не избежать выговора от начальства. Ведь я уже знала заранее, что Волжак бесполезно объяснять, что она сама сказала про обед. Она наверняка ответит, что нельзя тянуть до последнего, что все должно делаться вовремя и так далее. И она, конечно, была права, но вчера у меня были дела. Она тоже ушла рано, а я и так задержалась. Черт.


Я выдохнула и направилась в кабинет Волжак, заранее готовясь к нотациям о моей безалаберности.

Когда я зашла внутрь, начальница стояла сбоку, нажимая на кнопки кофе-машины. Услышав, что я вошла, женщина обернулась, и одна ее бровь изогнулась в вопросе.

— Где документы?

— Я… — я старалась перевести взгляд и смотреть куда угодно, только не на нее. Выбрала ножку кресла. – Они еще не готовы. Я не успела доделать.

— А-а-а, — понимающе кивнула Волжак, сложив на груди руки. – Понимаю. Были слишком заняты.

— Вы сказали, что они нужны к обеду, вот я и подумала…

— Подумали, что можно протянуть до последнего и побежали развлекаться, — не дала мне договорить Волжак, цокнув языком.

— Нет, я просто…

— Что? Не терпелось «помочь» великому фотографу? Надеюсь, ей понравилось? Вы же бесценный помощник, — столько яда в словах Волжак я никогда не слышала. Мне даже стало не по себе. Особенно от того, что и дураку было понятно, на что она намекает.

Поэтому я решила в кои-то веки постоять за себя. И, вскинув подбородок, ответила:

— Вообще-то, не ваше дело, чем я занимаюсь во внерабочее время!


Ее глаза свернули так, что я на секунду подумала, а не убьет ли меня разрядом молнии. И когда Волжак оказалась нос к носу со мной, поняла, что решение постоять за себя было не совсем обдуманным. Честно, в первое мгновение я даже подумала, что она меня ударит или пнет — столько гнева было в ее взгляде. Но уже через секунду я почти утонула в ее темно-серых глазах – там была такая смесь возбуждения с какой-то всепоглощающей яростью, что я ощущала себя почти загипнотизированной. И думала в этот момент только об одном: «ВОЗЬМИ МЕНЯ. Возьми меня прямо сейчас». И Волжак, будто прочитав мои мысли, одной рукой повернула ключ в замке двери, а другой развернула меня, прижимая к деревянной поверхности.


Я чувствовала, как ее горячие пальцы уже привычно задирают мое платье, как она резко снимает белье и входит в меня. Ощущала, как ее вторая рука держала меня за волосы, чуть оттягивая голову назад. Чувствовала, как она тяжело дышит мне в шею, буквально вдалбливая мое тело в дверь. Я была почти уверена, что мы расшатаем петли.


Она брала меня также, как и раньше — уверенно, сильно, даже грубо, а я в свою очередь все также плавилась от каждого ее движения, от прикосновений, жаркого дыхания. Я упиралась одной рукой в деревянную лакированную поверхность, а вторую занесла назад, запуская ее в волосы Волжак. Когда мои пальцы коснулись мягких волос, то я почувствовала, как начальница напряглась, замерев на несколько секунд, даже дыхание затаила, будто мое прикосновение ввело ее в какой-то ступор, но уже через мгновение она продолжила свои движения во мне.


class="book">Глава 19


Волжак держала меня за талию, прижимая к себе, потом переместила руку выше, обхватив шею. Продолжая держать за горло, она входила в меня, и ее движения были ритмичны, как и рваное дыхание, что обжигало кожу на шее.


Оргазм обрушился какой-то волной, причем весьма неожиданно. Как-то резко, не по нарастающей, а практически сразу. И только после того как я несколько раз дернулась, упираясь лбом в поверхность двери, Волжак ослабила хватку и отпустила меня.

Когда мое белье и платье оказались снова на месте, я развернулась к начальнице. Ее лицо было привычно отстраненным, а сама она сделала пару шагов назад и даже чуть повернулась в сторону, чтобы не смотреть мне в глаза. Стало понятно, что обнимашек после секса снова не будет.

Я вздохнула, поправила платье и развернулась, чтобы выйти, как услышала голос начальницы:

— Через час собрание в переговорной.

Даже не поворачиваясь к ней, я молча кивнула и вышла из кабинета.


***


До конца рабочего дня оставалось каких-то полчаса, которые я тратила на то, что думала о Волжак. Я никак не могла понять и объяснить ее поведение. Уже не первую неделю у нас есть сексуальные отношения, но мы даже о погоде с ней не разговариваем! Это вообще нормально?!

Я понимала, что с каждым разом мне становится все более неприятна ее отстраненность, я все больше начинаю чувствовать какую-то обиду или…

Я не знала, что именно я чувствую, но мне не нравилось то, что происходило с регулярной периодичностью с Волжак в отношении меня. Но и прекратить я это пока не могла. Или не хотела. Поэтому решила оставить все как есть. Хотя бы на какое-то время.


***


Несмотря на то недоразумение с поцелуем, мы с Машей остались в довольно хороших отношениях. Мы переписывались и общались, невзирая на разницу во времени. И еще я ждала от нее посылку. Не простую, а со своими фотографиями. Маша обещала мне их отправить, как только они будут готовы, и когда высокий и худой курьер, похожий на селедку, положил передо мной тонкий желтый пакет, я поняла, что настал день X.

Волжак не было с обеда – она уехала на какие-то переговоры, оставив меня корпеть над бумагами, поэтому я решительно отодвинула всю документацию на край стола и принялась распечатывать конверт. Только я сняла защитную пленку, раздался телефонный звонок. Я вздрогнула от неожиданности и для верности осмотрелась – подумала, может, Волжак тут камеры понаставила, чтобы следить, чем я занимаюсь. Но, посмотрев на экран, выдохнула – звонила Маша.

— Привет! – бодрый голос девушки заставил меня улыбнуться. Почему она всегда в хорошем настроении? Ах, ну да, она же не работает на Дракулу в юбке…

— Привет! – отозвалась я. – Только-только о тебе вспоминала.

— Надеюсь, что-то хорошее? – хихикнула Маша.

— Ну, конечно, — улыбнулась я.

— Наверное, это связано с той посылкой, что лежит на твоем столе? – я слышала по голосу, что Маша чувствовала себя крайне довольной.

— Как ты… — растерялась я. Что, ОНА камеры установила?!

— Ну, Ир, серьезно. Какой век на дворе? Можно уже и отслеживать посылки, и оповещение о доставке заказывать, — рассмеялась девушка, а я покраснела. – Ты уже развернула? – за что я люблю Машу, так это за то, что она никогда не заостряет внимание на мелочах, ставящих меня в тупик. В отличие от некоторых, ага.

— Нет, я только собралась, как ты позвонила, — я прижала трубку плечом и снова начала распаковывать фотографии.

— Отлично! Я хотела при этом присутствовать. Ну, образно, конечно.

— Хорошо, — усмехнулась я и сняла наконец-таки, упаковку. – О, тут всего три. Ты два часа меня фотала и сделала всего три фотографии? – расстроенно протянула я.

— Нет, — протянула Маша. – Это только те, что пойдут на выставку. Остальные я тебе в электронном варианте скину, — объяснила девушка. – Видишь в углу крошечный стикер?

— Я только хотела спросить, — отозвалась я, перебирая фотографии. На каждой из них был стикер с номером. – Что это?

— А вот тут, дорогая, самое интересное, — загадочно проговорила Маша, и я услышала, как она стучит посудой. Чай, что ли, наливает? Кстати, хорошая мысль, нужно тоже будет налить себе. А то из-за этой Волжак я ни пообедать, ни кофе попить не успела. – Возьми фотографию номер один.

— Взяла, — ответила я, положив ее перед собой.

— Что ты видишь?

— Эм-м-м… — протянула я, не совсем понимая, что мне нужно ответить. – Себя?

— Ир. Не дурачься. Я серьезно. Какие эмоции ты видишь? – никак не успокаивалась Маша.

— Блин, — вздохнула я, чувствуя себя, как на экзамене. – Я не знаю. Раздражительность? – на фото я явно выглядела недовольной.

— Вот, — довольно протянула Маша. – Это было сфотографировано, когда ты рассказывала, как твои родители тебя все время поучали, пока ты жила с ними.

— Прекрасно, — фыркнула я. – Странно, что ты посчитала это интересным.

— Это были чистые эмоции. Это мне и было нужно. Давай вторую, — поторопила меня Маша.

Я отложила верхнюю фотографию и уставилась на следующую. В глазах огонь, губы чуть искривлены в презрении… Ей-Богу, я бы не рискнула подойти к особе с таким выражением на лице.

— Я что, рассказываю тут о Волжак? – пошутила я, рассматривая свое лицо.

— Вообще-то нет, — странно ухмыльнулась Маша. – О своей бывшей пассии.

— А… Точно, — фыркнула я.

— Ты видишь эту злость, ярость?

— Вижу-вижу, можно дальше? – определенно, это не станет моей любимой фотографией.

— Как скажешь. Давай последнюю.

— Ага, — вздохнула я и убрала фото.

Осталось последнее. Я почти потеряла дар речи, когда увидела его. Я была там… красивой. Даже нет, очень красивой. Я не смотрела в камеру и явно что-то говорила в этот момент, потому что рот был чуть приоткрыт, а уголки губ приподняты. Но самое главное это глаза… Мои глаза словно светились, будто я говорила о самом лучшем дне в своей жизни. И тогда я догадалась.

— О, Боже, — не сдержавшись, пробормотала я. — Тут я говорила о детстве? Я выгляжу такой… счастливой.

— Согласна, ты на ней совершенно неотразима. И, кстати, когда я делала твои фотографии, я смогла наконец понять, почему ты мне… отказала, — спокойно проговорила Маша, а я вообще ничего не поняла.

— О чем ты? – нахмурилась я. Она что, поняла из рассказов о детстве и моих фото, почему она мне не нравится, как девушка? Даже я этого не поняла.

— На этом фото ты не рассказываешь о детстве.

— А о чем тогда… — начала было я, но Маша меня перебила.

— Ты рассказываешь о Волжак.


Наверное, где-то на минуту повисло неловкое молчание. После чего Маша, вероятно, подумала, что я положила трубку или что-то в этом роде, так как она довольно взволнованно спросила меня:

— Ир? Все нормально?

Я сглотнула какой-то комок в горле и прокашлялась.

— Д-да. Я в норме… Просто… Неожиданно, — пробормотала я, явно приуменьшая масштаб бедствия. Она что, хочет сказать, что единственная фотография, где я такая… шикарная, та, на которой я говорю о… Волжак?! О главной проблеме моей жизни?! Это не «неожиданно», это пиздец!

— Я понимаю… Но теперь ясно, почему ты…

— Не продолжай, — остановила я девушку. Еще не хватало, чтобы она заявила, что мне нравится Волжак, и поэтому у меня «не встал» на нее.

— Но Ира, это же очевидно!

— Ничего не очевидно. Я вообще не понимаю, о чем ты, — я до конца решила оставаться непреклонной. Это ошибка. Просто случайный кадр. Может, на фото я только что зевнула и радуюсь? Я люблю зевать, когда хочется!

— Она тебе нравится, — продолжала Маша. – Ты посмотри на свой взгляд. Ты светишься, когда говоришь о ней!


— Это солнце из окна светит, а не я.

— Было девять вечера, — скептично заметила Маша.

— Неважно! – не выдержала я. – Она не может мне нравиться! Она несносная, сумасбродная, ведет себя, как сука и… я ее не понимаю!

— Вот и тогда ты говорила примерно то же. Однако глаза твои сказали больше, — не унималась противная Маша. Мне уже не так уж и нравится с ней дружить.

— Маш, спасибо за фотки, правда, но мне пора. У меня еще куча работы. Я тебе потом напишу, позже.

— Ну… Хорошо, — вздохнула девушка, понимая, что это просто отговорки. – Извини, если что не так, ладно?

— Ага. Пока, — кивнула я и отключила звонок.


Нет. Нет! НЕТ!!! Не может быть! Мне не может нравиться Волжак! Только не она!


Глава 20


Я ждала уже четыре гудка, пока, наконец, не услышала «Алло».

— Оксана! Оксана!!! – заорала я, только услышав голос подруги. – Оксана, я в заднице! Я идиотка!

— Что, Боже, Ира, что случилось?! – взволнованно проговорила она. – Что ты так орешь?!

— Оксана, это… — я от эмоций покачала головой, будто Оксанка может это увидеть, и затараторила. — В общем, ты же помнишь мой план, да? Про лучший секс, про новую меня. И я не хотела же чувств, а потом Волжак появилась, и мы с ней трахаемся, как кролики, только реже, а потом Маша, ее подруга, она меня снимала, и теперь Маша считает, что мне нравится Волжак! И я почти в это поверила, но ведь это же не так, Оксана?! – на последнем издыхании я закончила фразу и набрала в легкие воздуха, потому что кислорода мне явно не хватало.


На том конце провода молчали с минуту. Потом Оксанка откашлялась и спросила:

— Что ты несешь? Я ничего не поняла.

— Боже… — прохныкала я, усаживаясь на кровать. – Оксана. Кажется, мне нравится Волжак.

— Ч-чего? – я почти видела, как подруга замерла с чашкой имбирного чая в руках.

Пришлось все подробно рассказать Оксанке, чтобы она поняла, о чем я ей толкую.

— Офигеть, — протянула подруга. – Ты идиотка.

— Разве я не с этого начала свой рассказ? – скептично заметила я, растягиваясь на кровати. – Я бы хотела дружеской поддержки.

— Извини, но… Ты идиотка. Получше варианта, чем твоя чокнутая Горгона, ты не нашла? Обязательно в нее нужно влюбляться было?

— Кто говорит о влюбленности? – возмутилась я. – Просто симпатия…

— Завязывай, Ира. Я тебя знаю. У тебя не бывает симпатий. Ты втюриваешься как дурочка, и каждый раз не в тех. Она не подходит тебе, — возмущалась Оксанка, а мне стало даже как-то обидно.

— Почему это? Что, я не могу подойти сильной самодостаточной женщине?

— При чем тут это? Она ненормальная. Вы трахаетесь черт знает сколько, а разговора дольше пяти минут у вас не было. Что это за фигня вообще?!

— Ну… Ты права, — вздохнула я. – И что мне делать?

— Ты издеваешься?! – Оксанка почти орала на меня. — Что за вопрос?! Перестать с ней спать, вот, что делать!

— Как? Совсем? – пробормотала я, уже с трудом представляя себя без жаркого секса.

— Ира, она же тебя использует! – я слышала по Оксанкиному голосу, что она теряет терпение. – Хорошо же она устроилась! Нашла тебя, молодое красивое тело, и трахает, когда хочет! И ни цветов не надо, ни ухаживаний, даже объяснений никаких! Ты – игрушка!

— Но я же сама на это шла! – попыталась протестовать я. Если послушать Оксанку, то я просто шлюха в руках Волжак. Но ведь это не так. Я хотела секса – я его получала. Так или иначе.

— Да, а потом влюбилась в нее! Это стокгольмский синдром, Ира! Она имеет тебя, как хочет, а ты и рада!

— Знаешь, — тут уже мое терпение подошло к концу, — я позвонила тебе, чтобы услышать слова поддержки, а не обвинение в том, что я подстилка!

— Я не говорила, что ты…

— Ладно, Оксан, — прервала я ее. – Я поняла. Извини, что побеспокоила.


Я отключила звонок и кинула телефон на край кровати. Дожили. Мы с Оксанкой вообще никогда не ругались. Она и раньше могла сказать что-то резкое, у нее такой характер, но я никогда так не реагировала. Либо молчала, либо переводила все в шутку, понимая, что она это не со зла. Но сейчас это будто была не я – показалось чрезвычайно важным постоять за себя и… за Волжак?


***


Лежа в постели я думала о том, на сколько процентов права была Оксанка. Нет, я не считала себя подстилкой или безмозглой курицей, которую просто используют. Я, где-то на краю своего сознания, думала, что Волжак не просто со мной спит. Бога ради, она может себе позволить практически любую девушку – она красива, богата, может быть очень мила и обворожительна, но… спит-то она со мной. И я готова была поклясться, что к Маше она меня приревновала.


Еще через полчаса в голову пришли другие вопросы. А только ли со мной спит Волжак? Почему она не подпускает меня ближе? Почему элементарно не разговаривает со мной о простых вещах, которые не связаны с работой? Почему не позволяет дотрагиваться до нее? Доставить ей удовольствие? Может, у нее есть муж или жена? Кольца у нее нет. Конечно, можно и снимать его или вовсе просто жить в гражданском браке… Но я бы уже знала об этом наверняка. Хотя, если просто сожитель или сожительница… Черт, неужели у нее кто-то есть, поэтому она не позволяет себя трогать? Типа, так и не совсем измена?


Нужно ли говорить, что заснула я только к утру? Причем, в конце своих умозаключений я пришла к двум выводам. Первый – что да, она мне, кажется, действительно нравится. И второй, что мне позарез необходимо поговорить с Волжак обо всем, что происходит.


***


Весь день я просидела, как на иголках. Я все пыталась собраться с духом, чтобы задать Волжак один вопрос – какого хера происходит? Но как только выдавалась возможность – когда я оказывалась у нее в кабинете, язык словно присыхал к небу. И только вечером, когда Волжак вызвала меня с отчетом, я сказала сама себе, что все, непременно сейчас я спрошу у нее обо всем. Но только я открыла рот, причем, в горле мгновенно пересохло, а руки мелко задрожали, как Волжак сама обратилась ко мне:

— Ирина Николаевна, мне нужно с вами еще кое-что обсудить.

Ну, наконец-то. Я уж думала, что самой придется.

— Хорошо, — кивнула я, хотя руки все еще дрожали. – Давно пора бы это сделать, — пробормотала я уже тише.

— Через неделю мы отправляемся в Москву, — проговорила начальница, поднимая на меня взгляд.

— Эм… — честно, думала, мы будем говорить о другом.

— Конференция. Вы помните, на крайнем брифинге мы обсуждали это, — она вопросительно подняла бровь.

— Да. Конечно, — соврала я. Нихрена я не помню. На последнем собрании я пялилась на нее, размышляя, когда я пропустила этот момент, перешагнула черту от лютой ненависти к ней к симпатии.

— Отлично. Так вот, весь руководящий состав будет там. Как и наши конкуренты. Будут презентации, обсуждения, потом собрание в нашем головном офисе, где будут кое-какие существенные перестановки в «верхах», а потом обратно.

Я молча кивнула, не совсем понимая, зачем она мне это рассказывает. Чтобы поставить меня в известность? Так могла бы просто сказать, мол, Ирина Николаевна, поздравляю, вы едете. Причем могла сказать это прямо в день вылета. А что? Вполне в ее стиле.

— До четверга меня не будет, мы с Михаилом Андреевичем улетаем в Новосибирск. А когда вернусь, мне будет нужна ваша помощь в подготовке презентации.

Я довольно быстро переварила новость об ее отъезде, знала, что раз все «шишки» собираются в столицу, значит, грядет что-то глобальное и масштабное, поэтому я просто кивнула и сказала:

— Я поняла вас. Хорошей поездки.

А что я еще могла сказать? Удачи? Возьмите меня с собой? Будете ли вы по мне скучать?

— Можете идти, Ирина Николаевна. В понедельник я на почту скину все, что нужно будет сделать к моему приезду.

Конечно, кто бы сомневался. О работе мы можем и говорить, и письма километровые расписывать. А о том, что за хрень между нами… зачем, кому это интересно?

Я пожелала ей хорошего вечера и вышла из кабинета. Ну, хоть какая-то приятная новость – Москву посмотрю. Может, с Машей встречусь. Не круглыми же сутками мы будем на этой конференции.


Глава 21


Волжак завалила меня работой настолько, что я даже не заметила, как прошла большая часть недели. В четверг она вернулась, мы проработали вторую половину дня в ее кабинете, просматривая то, что подготовили все начальники отделов. В пятницу мы должны были уже свести все в одну презентацию со всеми пояснениями и расшифровками.


Пока я составляла часть с описаниями, не заметила, как наступил вечер. Было начало восьмого, когда я зашла в кабинет к Волжак, чтобы показать ей все, что я сделала. Женщина выглядела уставшей. Она явно такой и была, потому что даже не заметила, как я вошла. А я стояла и пялилась на нее. Волжак выглядела сосредоточенной, брови ее были нахмурены, сама она сидела в кресле, склонившись над документами. Пальцы ее медленно массировали виски, а рукава рубашки были закатаны. У нее в кабинете было довольно душно, а я уже который раз ловила себя на мысли, почему она никогда не выбирает блузки с короткими рукавами? Сколько я помню, Волжак постоянно носит вещи с длинным рукавом. Даже когда я приперлась к ней домой, то она была в толстовке. Может, у нее татуировки? Как это называется, «рукав»? Когда забивают полностью руку? Но тогда, в отеле, я бы заметила. Да, было довольно темно, но я уверена, будь у нее татуировка – я бы это увидела.

Я подошла ближе, стараясь не напугать явно задумавшуюся женщину. Но, то ли мои шаги были все же услышаны, то ли Волжак все же почувствовала присутствие другого человека, потому что женщина оторвала взгляд от документов и посмотрела на меня. Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза. А потом я чуть опустила взгляд на ее руки. Волжак дернулась и, тут же убрав руки под стол, опустила рукава рубашки.

— Все готово, Ирина Николаевна? Я не слышала, как вы вошли, — прокашлявшись, словно чувствуя себя крайне неуютно или неловко, что само по себе вряд ли возможно, Волжак чуть откинулась в кресле, отодвигая папку с документами.

У нее что там, следы от игл? Наркотики? Я с ужасом представила Волжак, затягивающую руку жгутом, чтобы забить в вену укол. Понимая, что это больше похоже на бред сумасшедшего, я покачала головой и прошла к ее столу. Скорее, все же татуировки. Может, я все-таки не заметила? Может, там имя ее бабы наколото?

— Да, я все сделала. Нужно только все это подытожить.

— Отлично, давайте займемся этим.


***


Мы вышли из офиса в одиннадцать вечера. На стоянке было всего штук пять машин. Из них две наши, и одна – я точно знала – Пугалова. У него был черный «Рендж» с тремя четверками на номере.

— А что, Пугалов все еще в офисе? Не замечала, что он такой трудоголик… — пробормотала я, пока мы шли к парковке. Я в принципе не была уверена, что Волжак мне что-то ответит, но, к моему удивлению, она ответила. Даже усмехнулась при этом.

— Никто не хочет слететь с насиженного места, где идет хороший прикорм.

— Что это…

— Все узнаете на конференции, Ирина Николаевна, — прервала меня Волжак.

— Понятно, — протянула я, понимая, что те перестановки, о которых она говорила, будут касаться нашего подразделения непосредственно.

— До встречи в понедельник, Ирина Николаевна. Не проспите регистрацию.

— Конечно, — сквозь зубы ответила я. Кто бы сомневался, что мое сегодняшнее опоздание не будет вспомнено.


***


Мы летели уже сорок минут в прекрасную белокаменную. Мне крайне «повезло» – я сидела с еще двумя девушками — начальницами отделов. И несмотря на то, что я сидела у прохода, я страдала от их непрекращающихся разговоров. Бога ради, всего восемь утра! Какие распродажи в «Рив Гоше»?!


Я чуть не застонала вслух, когда одна из них начала показывать другой фотки со своей свадьбы. Я хотела либо напиться, либо застрелиться. Но ни то, ни другое не было доступным.

Зато впереди меня на несколько рядов сидела Волжак. Тоже у прохода. Я видела ее плечо и руку. И в один момент, когда я раздумывала над тем, можно ли выкинуть человека с борта самолета, Волжак обернулась и посмотрела на меня. Мы пялились друг на друга с полминуты, а потом она практически незаметно кивнула в сторону… туалета. Серьезно?! В туалете?! Над землей?!


Еще через полминуты она уже прошла в уборную. Я поерзала на сидении. Это, наверное, совсем низко, да? Практически при коллегах, в туалете…

Да кого это волнует?! У меня ни разу не было секса в самолете на высоте несколько тысяч метров над землей! И неизвестно, будет ли еще когда-нибудь такая возможность.


Поэтому, поразмыслив пару секунд, я встала, и под начало рассказа о новом бутике, направилась вслед за Волжак.


Глава 22


Я робко стукнула в дверь туалета, и она тут же открылась. Когда я оказалась внутри, Волжак захлопнула ее и закрыла на замок. В следующую секунду она уже прижала меня к этой злосчастной двери и… поцеловала. Такие вещи не случаются часто, поэтому я решила не теряться и воспользоваться тактильной открытостью своей начальницы. Положила руки ей на плечи и постаралась обнять. Естественно, у меня это не вышло. Волжак меня переместила к ультракрошечной раковинке, а мои руки завела за спину. Конечно, только смотреть, трогать нельзя.


Так как уборная была очень маленькая, а Волжак – очень горячая, то уже минут через пять после ее бешеных поцелуев мне стало чрезвычайно жарко. Видимо, моя начальница решила мне помочь, потому что довольно быстро расстегнула мне блузку, что меня снова удивило. Обычно Волжак снимает с меня только нижнюю часть одежды. Может, на высоте у нее мозги отказывают? Хотя, что мне жаловаться?


Ее руки, точнее, одна рука, так как вторая держала мои запястья за спиной, требовательно сжимала мою грудь, пока сама Волжак впивалась в мои губы поцелуем. После того, как она исследовала всю верхнюю мою часть, плавно перешла к нижней. Уже привычным движением расстегнула замок на юбке и подняла ее вверх. Колготы «уехали» вниз вместе с уже намокшими трусиками.

Она провела пальцами по влажному и набухшему клитору, громко втягивая воздух, будто она очень долго этого ждала и, наконец, дождалась. Я же, абсолютно не задумываясь, двинула бедрами ей навстречу. Я хотела ее. Я хотела ее так, как никого и никогда в своей жизни не хотела. Несмотря на всю ее холодность, отстраненность, загадочность, я ее хотела. Прямо здесь и прямо сейчас.


Но Волжак была бы не Волжак, если бы не вычудила что-нибудь вполне в своем стиле. Делая круговые движения вокруг клитора и доводя меня до крайней точки исступления, она неожиданно остановилась и прошептала мне на ухо:

— Ты спала с ней?

Все мое возбудившееся эго будто ледяной водой окатили. Что? С кем спала? К чему разговоры, продолжай двигаться, черт тебя дери!

Я что-то простонала-прохныкала и снова двинула бедрами, намекая, чтобы Волжак заткнулась и продолжила свое дело. Но та вовсе убрала руку и посмотрела мне в глаза.

— Ты спала с ней?

— С кем? – выдохнула я, почти ничего не соображая. Может, она по презентации еще что-то спросит? Сейчас ведь самое время!

— С Машей.

Волжак буравила меня взглядом. Честно, было довольно странное ощущение – я, со спущенными колготками и голым задом, с пожаром между ног, стою и пытаюсь понять, чего она от меня хочет.

— Ты спала с ней? – уже грубее проговорила она.

— Нет, — я покачала я головой. – Нет. Пожалуйста, не останавливайся, — было немного унизительно просить об этом вслух, но, черт побери, мне был нужен оргазм!


Видимо, мой взгляд убедил Волжак, потому что через пару секунд она вновь впилась поцелуем в мои губы и без сопротивления вошла в меня до самого основания пальцев.


***


Когда на меня обрушился оргазм, я думала, что сбегутся все. Я была довольно громкой. Настолько, что Волжак даже перестала держать мои руки и закрыла мне ладонью рот.


Когда мое тело перестало биться в сладостных конвульсиях, Волжак меня отпустила.


Это довольно странно – вы только что занимались сексом, а после него и сказать друг другу нечего. Точнее, мне-то есть, что сказать, но вот ей…

Когда я натянула колготки и трусики, поправила юбку и застегнула блузку, Волжак сделала шаг к двери и, не глядя мне в глаза, сказала:

— Я выйду первой.


Серьезно? То есть опять? Это все, что ты мне можешь сказать?! «Я выйду первой»?! Мне стало до боли обидно, поэтому я даже не успела обдумать, стоит ли говорить следующую фразу, как уже ее произнесла:

— Так будет постоянно?

Волжак замерла, вцепившись в ручку двери. Посмотрела на меня. Нахмурилась:

— Что будет постоянно?

Я сглотнула, понимая, что совершенно не знаю, к чему приведет нас этот разговор. Может, она вообще меня уволит. Но раз уж начала… Как говорится, назвался груздем, полезай.

— Ну… — я снова сглотнула, собираясь с силами. – Вот это. В который раз. Сначала секс, а потом… ничего.

Я закрыла глаза, вздыхая. Ну, что я пытаюсь ей объяснить?

— А что вы хотели? Свиданий? Цветов? Ухаживаний? Романтических ужинов?

Я подняла глаза на Волжак и поняла, что зря я вообще подняла эту тему. На ее лице была усмешка. Я решила попытаться хоть как-то сохранить свое достоинство, поэтому сказала:

— Нет, но…

Волжак хмыкнула и прервала меня:

— Ирина Николаевна, вы чем-то недовольны? Мне казалось, вы были не против того, что происходит. Я вас никогда ни к чему не принуждала. Но и не обещала ничего. Если вы рассчитывали, что у нас с вами завяжутся… отношения, — при слове «отношения» Волжак как-то странно повела головой, — то вынуждена вас огорчить. Я не завожу отношений. Это не моя история. Романтика и сантименты… это, скорее, по Машиной части. Все, что я могу вам предложить – то, что происходит сейчас. Если вас это не устраивает или вы хотите большего… Подумайте, стоит ли тогда это продолжать. Я доступно изъяснилась?


Я смотрела на нее во все глаза и практически проклинала свою идею заговорить об этом. Нет, я все могу понять, но… этого я понять не могу. Все, что она может предложить – секс по ее желанию? Все, чего она хочет, это иметь меня, когда вздумается и… все? А действительно ли этот секс мне так нужен?

Обиду сместила злость. Я понимала, что вряд ли ей этим что-то докажу, но слова вырвались сами:

— Да, Екатерина Александровна. Вы изъяснились более, чем доступно, — я отошла от раковины и подошла вплотную к ней, глядя в глаза. – Знаете, вы все верно сказали. Романтика и сантименты, а также чувственность и эмоциональность – не по вашей части. Маша с этим справится лучше. Вы абсолютно правы, — с этими словами я открыла замок и, практически отодвинув Волжак, которая, как мне показалось, растерялась, вышла из уборной.


К черту ее! Захочет – пусть увольняет! Пошла она в задницу, сука!


Глава 23


Когда мы приземлились, то всей «дружной» компанией в количестве шести человек, отправились в отель. Отель был шикарный. Знаменитый «Four seasons» встретил меня красивым номером, где я смогла принять душ и переодеться, так как уже в час дня должен был пройти сбор в головном офисе компании, где будут внесены последние правки к презентации для предстоящей конференции.

С Волжак я практически не общалась. Даже когда мы ехали в такси (мы – это я, она и Михаил Андреевич, — остальные заняли другую машину), Волжак периодически бросала на меня взгляды, в перерывах разговоров с мужчиной, но я увлеченно сидела в телефоне, общаясь с Машей. Мы договорились встретиться с ней вечером, чтобы поужинать. Девушка обещала показать все красоты ночной Москвы, а я не собиралась этому противиться. Даже если наш дружеский вечер перейдет во что-то более романтичное, я не буду ее останавливать. К черту Волжак с ее заскоками. Я хочу тепла, я хочу разговоров о простом, я хочу видеть, что не безразлична человеку, чувствовать, что я не пустое место. А так как Волжак ничего из этого не хочет мне дать, я найду того, кто захочет. И плевать на то, что она мне нравится, что я мокну, как только начинаю думать о ней. Достаточно уже молчаливого унижения на протяжении нескольких месяцев. Хватит. Да, мой план дал охрененную трещину, я не смогла разграничить секс и чувства, но я изменилась. Я действительно изменилась, стала совершенно другой, как я и хотела. И теперь я не буду лить слезы, как раньше, потому что меня вновь щелкнули по носу, теперь я просто пойду дальше.

Да, секс с Волжак, вероятно, лучшее, что у меня было, как бы грустно это не звучало, но раз я такая идиотка, что умудрилась воспылать чувствами к самой холодной женщине на свете, то и расхлебывать все это тоже придется мне. В любом случае, я благодарна Волжак. Ведь если бы не она, я бы не раскрыла в себе этот потенциал, свою секс-чакру, которая дала мне свежий глоток жизни. Не стала бы более уверенной в себе, более раскрепощенной, более… открытой. Секс сексом, его я смогу найти, ничего сложного в этом нет. Но ставить на кон свое достоинство я больше не стану.


В офисе я была рада только одному событию – встрече с Игорем Алексеевичем. Я столкнулась с ним в коридоре на пути к переговорной. Волжак отстала где-то вместе с Михаилом Андреевичем, а я шла в кабинет, чтобы занять место. Тогда-то и заметила знакомую фигуру у кулера с водой.

— Игорь Алексеевич! – радостно воскликнула я, направляясь к мужчине.

— О, Ирочка! – он обернулся и, широко улыбаясь, раскинул руки для объятий.

— Рада вас видеть.

— И я рад, — мы с ним обнялись, как старые друзья, и уставились друг на друга.

— Как вы? Как жена? – я решила проявить вежливость.

— Хорошо, все хорошо. Она крайне скучала по тебе, особенно первое время, — усмехнулся мужчина. – Говорила, что мой новый ассистент – непролазный придурок, который трижды не смог нормально организовать нашу поездку.

— Она все так же требовательна, — засмеялась я в ответ, чувствуя, как по телу разливается тепло. Все-таки он был моим лучшим начальником.

— Стала еще хуже, — крякнул мужчина и поправил пиджак. – Ты как? Я смотрю ты прямо похорошела, влюбилась никак, Ир? – он подмигнул мне и слегка толкнул плечом. Ей-Богу, как мальчишка.

Я покраснела и отвела взгляд. От ответа меня спасло мое новое начальство.

— Игорь Алексеевич, — голос Волжак разрезал напряженную тишину. – Мы только-только говорили о вас.

Боссиха вместе с Михаилом Андреевичем подошла к нам и пожала руку моему бывшему начальнику.

— Катюша, Миша, рад вас видеть. Хоть что-то приятное от всей этой суматохи, — улыбнулся Игорь Алексеевич.

— Не говорите, — поддержал его второй мужчина, тоже пожимая руку. – Ну, что? Пойдемте в переговорную? Сегодня будет много разговоров.

— Конечно, — Игорь Алексеевич кивнул и, пропуская вперед меня и Волжак, направился следом.


***


Собрание и всевозможные обсуждения были долгими. Был перерыв, так называемый «кофе-брейк», а потом снова все вернулись к работе. Я постоянно была «под рукой» Волжак, то передавая нужные документы, то подсказывая что-то по отчетности, которую успела изучить за прошлую неделю, как свои пять пальцев.

Пугалов был все собрание красный и потный. Кажется, я знаю, кто уедет отсюда безработным. Потому что к его отделу было больше всего вопросов. Игоря Алексеевича таким я вообще ни разу не видела – я привыкла, что он добрый, шутливый, иногда серьезный, но… с Пугаловым он был сдержанным, порой даже резким. Как и Волжак. Между моей начальницей и Пугаловым вообще ощущалось состояние перманентной войны. Но на стороне Волжак были силы всех дивизий.


Когда в шесть часов все подошло к концу, я уже договаривалась с Машей о встрече. Завтра должна пройти конференция, а потом что-то типа спонсорского вечера, завершающего всю эту вакханалию. Конференцию назначили на двенадцать, но сбор был в десять, поэтому я решила, что вполне могу себе позволить прогуляться по красивой ночной Москве в приятной компании.

И только я начала договариваться о времени встречи, как ко мне подошла Волжак. С ней я практически не разговаривала весь день. Только по рабочим вопросам, во время собрания, и то, я была крайне сдержана. Даже когда во время перерыва она пару раз пыталась пошутить на тему Пугалова, я выдавливала из себя лишь скромную улыбку. Поэтому, увидев женщину рядом с собой, я удивилась.

— Ирина Николаевна, — Волжак посмотрела по сторонам, будто проверяя, не подслушивает ли нас кто, — вы сегодня были… Я имею в виду, вы очень хорошо поработали, — она кашлянула, будто эти слова дались ей с трудом. Хотя да, конечно с трудом, это же не язвить по поводу моих способностей, это практически комплимент.

— Спасибо, Екатерина Александровна, — ответила я весьма сдержанно. – Я рада, что оказалась полезной.

Волжак привычно ухмыльнулась, явно в своей голове подумав совсем о другой полезности. Но мое лицо осталось непроницаемым. Хватит. Больше я не пойду на поводу у своих чувств и своей слабости.

— Может, выпьем кофе внизу? Обсудим завтрашнюю конференцию? – она чуть склонила голову, глядя на меня своими темно-серыми глазами, которые снова затягивали. Затягивали, обещая тонну страстей, но ни грамма тепла.

Памятуя нашу недавнюю беседу, я сказала себе, точнее, напомнила, что Волжак – это до безумия красивая, но ледяная скала. И что мне там ничего не светит. Поэтому, пару раз моргнув, словно прогоняя непрошенные мысли, я ответила:

— Если вам необходима моя помощь, конечно, давайте все обсудим.

Волжак довольно странно посмотрела на меня, но ничего не сказала, лишь кивнула головой в сторону выхода.


***


Мы сели за небольшой столик в самом углу зала ресторана бизнес-центра. К нам тут же подошел официант, протягивая меню и предлагая напитки.

Волжак посмотрела на меня, открывая меню, и спросила:

— Вы будете кофе или, может, бокал вина? Сегодня был трудный день.

Я только открыла меню и захотела его тут же закрыть. Нет, серьезно? Стакан апельсинового сока за пятьсот тридцать рублей?! Представляю, сколько тут стоит бутылка вина. А можно просто воды? Из-под крана.

— Кофе, — пискнула я, молясь о том, чтобы вся моя зарплата не ушла на это кофепитие.

— Какой кофе вы предпочитаете? – тут же спросил официант.

— Капучино, — ответила я.

— Добавить корицу или, может, сироп? – не отставал он.

— Нет, просто кофе, — я сдержанно улыбнулась, намекая, чтобы он уже взял заказ у Волжак и проваливал.

— Как скажете, — кивнул парень и посмотрел на мою начальницу, которая, в свою очередь, смотрела на меня.

— Может, вы хотите поужинать? – теперь и Волжак пристала ко мне с расспросами.

— Нет, спасибо, я не голодна, — ответила я, отодвигая телефон. Может, приступим к делу? А то это начинает выглядеть, как… свидание? Черт. Почему я так нервничаю?

— Хорошо, — наконец, они оба отвалили от меня. – Тогда мне тоже капучино, и добавьте, пожалуйста, корицу. Еще я возьму «Цезарь» с креветками.

— Конечно, — с готовностью кивнул официант, — напитки принести сразу?

— Да, — ответила Волжак и отдала ему меню.


Когда парень убежал, я смогла немного расслабиться. Да, я изменилась, но еще не настолько, чтобы чувствовать себя в «своей тарелке» в таких заведениях.


— Может, все-таки поужинаете? – снова спросила Волжак. – Я угощаю.

Что она прицепилась ко мне с этим ужином? Что, неожиданно озаботилась состоянием моего пищеварения?

— Нет, у меня еще встреча, поэтому не хочу набивать желудок, — сказала я честно. – Что вы хотели обсудить? – чем раньше мы закончим, тем быстрее я отсюда выйду, тем скорее меня перестанут гипнотизировать серые глаза, и я смогу просто прогуляться в приятной компании, осматривая достопримечательности в свете ночных огней.

— Встреча? – казалось, Волжак даже не услышала моей фразы про работу. – У вас есть друзья в Москве? – она подняла бровь, не сумев скрыть удивления.

И что я должна ответить на это? Что мой друг – ее друг?

— С недавнего времени, да, — довольно размыто ответила я.

— С недавнего времени? – усмехнулась Волжак, явно ожидая подробностей. Но я не собиралась отчитываться.

— Да.

— Понятно, — кивнула она, снова усмехнувшись.

Повисло неловкое молчание. Ну, как повисло… Волжак сидела на стуле, откинувшись на спинку, и смотрела на меня, все с той же чертовой ухмылкой. А я не знала, куда себя деть. Никогда не любила, когда меня так разглядывают.

— Вы хотели что-то обсудить, Екатерина Александровна, — наконец, выдохнула я, когда официант принес нам кофе.

— Да, хотела, — кивнула Волжак, криво усмехнувшись.


Минут десять ушло на обсуждение предстоящей конференции. И, честно говоря, в какой-то момент я даже подумала, что это был просто повод, чтобы вытащить меня в это заведение. Потому что ничего нового или важного произнесено не было. Вообще ничего. Скорее, что-то типа «пробежались по пунктам». И когда все эти пункты были озвучены, стало ясно, что больше обсуждать нам нечего. Волжак доедала свой салат, пока я говорила об отчете по последней компании. И вместе со своей речью я умудрялась еще и пялиться на нее. Пялилась и поражалась, как можно быть такой красивой, такой… идеальной? Словно скульптура самого искусного мастера. Ее челюсти было будто выточены из камня, скулы, подбородок… Она, бесспорно, была настоящим изваянием. А я лишь успевала напоминать себе, что за этой красотой нет ничего теплого и эмоционального. Лишь красивая картинка. Которая не даст ни тепла, ни чувств, ни нежности.


Когда Волжак расплатилась за ужин, а я всунула-таки ей деньги за кофе, мы вышли из ресторана. Маша должна была подъехать через десять минут, поэтому мне не было резона идти куда-то еще. И когда мы вышли на широкую площадку перед входом, я посмотрела на небо. Было безоблачно и тепло – самая лучшая погода для прогулки. Я вдохнула запах шумного города и опустила взгляд. И мне тут же захотелось провалиться сквозь землю – Волжак на меня так пялилась, что стало действительно не по себе.

— Я смотрю, вам нравится Москва? – усмехнулась женщина, переведя взгляд. А я, наконец, смогла расслабиться.

— Ну, я не могу пока точно сказать. Но знаю лишь, что она довольно сильно отличается от города, где мы живем. Все такое яркое, красивое… Другая жизнь, — я посмотрела на часы, гадая, не опоздает ли Маша. И когда собирается сваливать Волжак. Не думаю, что их сегодняшняя встреча – то, чего я ждала всю жизнь.

— На самом деле, нет, — усмехнулась Волжак. – Жизнь тут не особо отличается. Везде все то же самое. Ведь ты везде берешь с собой себя, — с этими словами она как-то задумчиво посмотрела вдаль. И выглядела она при этом такой красивой, что мне до жути захотелось прикоснуться к ней. Потрогать. Провести пальцами по линии челюсти, прикоснуться к мягким губам, пройтись вдоль носогубной складки по переносице вверх… Стоп! Волжак это не нужно. И мне тоже.


Телефон моей начальницы пикнул, и она, встряхнув головой, словно пытаясь выбросить какие-то мысли, достала его.

— Такси уже здесь, — посмотрев на экран, проговорила она и убрала телефон обратно в сумочку. Когда она вообще успела вызвать машину?

— Эм… — протянула я. Она что, забыла, что у меня встреча? – Хорошего вечера.

Волжак вопросительно посмотрела на меня.

— Вы не едете? Или хотите заплатить за такси тоже сами? – усмехнулась она.

— У меня встреча, — кашлянула я. – Я говорила.

— Точно, — словно вспомнив, кивнула головой Волжак. – С недавними друзьями.

— Угу, — я тоже кивнула.

— Ну, тогда… — Волжак замолчала на середине фразы, что заставило меня посмотреть на нее. Женщина уставилась куда-то на дорогу, а лицо ее приобрело совершенно недружелюбное выражение. Я проследила за направлением ее взгляда. Вот черт.


— Добрейшего вечерочка гостям столицы! – улыбаясь, поприветствовала нас обеих Маша. И, поцеловав сначала в щеку Волжак, чмокнула и меня. – Екатерина Александровна, я вам, между прочем, писала. Могли бы и ответить мне, — искусственно надула губы Маша. Я же мечтала о том, чтобы меня похитили инопланетяне.

— У меня было много работы, — довольно прохладно ответила Волжак и перевела взгляд на меня.

— Да я уже поняла. Ты присоединишься? Мы с Иришкой хотим поужинать и прогуляться по Москве. Отвезу ее на набережную Тараса Шевченко. Там по вечерам так красиво, — улыбнулась Маша.

— Нет, спасибо. Не хочу вам мешать, — совсем не по-доброму усмехнулась Волжак. – К тому, же с утра конференция. Нужно выспаться.

— Ну, тогда ладно. Напиши, если сможем увидеться до вашего отъезда. Ну, что, пойдем? – Маша посмотрела на меня, ожидая ответа. Как же неудобно получилось. Интересно, Волжак решит, что у нас свидание? Хотя… Какаяразница, она же сама сказала, что за романтикой и сантиментами мне к Маше. Вот и я пошла.

— Да, — кивнула я. – Хорошего вечера, Екатерина Александровна, — пропищала я, стараясь не смотреть на свою начальницу. Хотя чувствовала, что она меня взглядом буквально испепеляет.

— И вам, Ирина Николаевна, — ухмыльнулась Волжак, медленно кивнув.

Маша тоже попрощалась с моей начальницей и своей подругой по совместительству, и мы направились к ее машине. А Волжак, по всей видимости, в такси.


Интересно, она припомнит мне это потом?


Глава 24


— Вы давно дружите? – спросила я, когда мы с Машей двинулись в неизвестном для меня направлении.

— С Катей? – спросила девушка, глядя в боковое зеркало. – Несколько лет. А что? – Маша посмотрела на меня и снова вернула взгляд к дороге.

— Ничего, просто… — я покачала головой. – Мне странно видеть кого-то из друзей самой ледяной женщины на свете, — усмехнулась я. – Ну, я имею в виду…

— Я тебя поняла, — усмехнулась Маша. – Со стороны, наверное, и непонятно, что мы друзья. А может, она меня и не считает другом. Мы познакомились, когда она работала в строительной компании, а я была графическим дизайнером. Просто начали общаться. Я никогда не видела других ее друзей, честно говоря. Она очень закрытая. Ничего особо о себе никогда не рассказывала. Я знаю, что какое-то время она жила в Москве, а родом она… — Маша задумалась, а потом неожиданно рассмеялась. – Не поверишь, я понятия не имею. Серьезно. Наша дружба сводилась просто к периодическим встречам и разговорам. Она интересная, умная, красивая.

— Вы с ней… — я не смогла договорить фразу. Отчего-то стало не по себе.

— Нет, — снова засмеялась Маша, ловко подрезая какого-то пижона на БМВ. – Хотя, врать не буду, изначально я об этом думала. Ну, ты понимаешь. Она красивая женщина, а я… Я просто человек. Но она – закрытая книга. Сложно что-то предпринимать, когда тебе совершенно не идут навстречу. Все, чего я добилась за эти несколько лет – это довольно теплое общение. И то… Она довольно дружелюбна, когда вопрос не касается ее. Особенно ее прошлого. Я как-то пару раз имела глупость спросить, что и как было в ее жизни до того, как мы познакомились. Но натыкалась на неприступную стену.

— Это я могу понять, — хмыкнула я.

— Нет, я о том, что она не просто прерывала разговор, она заканчивала встречу. Допустим, мы сидели у меня дома, пили вино, и я спросила про ее родственников, встречается ли она с кем-нибудь… И она… Что-то пробормотала в ответ, а потом сказала, что у нее срочные дела. Вот так, посреди разговора.

— Странно, — протянула я, пытаясь припомнить хоть какие-то факты, которые могли бы пролить свет на жизнь Волжак. Вот уж загадка Сфинкса, действительно.

— После пары таких попыток стало ясно, что бессмысленно. То ли у нее там несчастная любовь, то ли темное прошлое… Я не знаю. Но я знаю, что когда у меня были проблемы, сначала финансовые, потом на личном, так сказать, фронте, она всегда была рядом. Она помогла мне очень хорошо и не раз. Хотя Катя не любит об этом говорить. Даже благодарности принимает с трудом. Такое ощущение, что она запретила себе вообще все радости жизни. Я даже не помню, когда она сама по себе улыбалась или смеялась. И мне грустно от этого, — тихим голосом закончила Маша.

— Ну, может, ей разбили сердце, — пожала я плечами. – И она взяла обет безбрачия.

— Не думаю, — усмехнулась девушка. – Я знаю, что иногда она позволяет себе расслабиться. С разными девушками. Но не встречается ни с кем конкретно.

Видимо, после этих слов у меня как-то поменялось выражение лица, потому что Маша тут же чертыхнулась и проговорила:

— Извини. Я знаю, что ты…

— Ничего, — оборвала я девушку. Еще не хватало слушать от нее, как ей жаль, что мне нравится неприступная глыба. – Все нормально. Я же не маленькая девочка, чтобы лелеять тщетные надежды.

— То есть она тебе все же нравится? – осторожно спросила Маша, мельком взглянув на меня.

— Да, — выдохнула я, понимая, что отнекиваться бессмысленно. Я уже приняла этот факт. Что тут поделаешь? – Но не настолько, чтобы страдать, ночами проливая слезы в подушку.

— Это хорошо, — улыбнулась Маша. – Просто… Катя действительно может заинтересовать, я-то точно это знаю. Ее холодная красота, ее загадочность… Это поистине интригует. Но… Потом становится скучно. И уже кажется, что кто-то заигрался с этими масками неприступности. Ну, ты понимаешь, о чем я, — помахала рукой Маша, останавливаясь на светофоре.

— Понимаю, — тихо ответила я и задумалась. Нет, мне не становилось скучно. Мне становилось все более непонятно. Я понимала, что за этим что-то стоит, но что? Темное прошлое? Какая-то душевная травма? Может, какая-то женщина, которую она любила, бросила ее? Ну, это не ново, и ничего смертельного в этом нет. Меня бросали не раз, и ничего. – Она у тебя ничего не спрашивала? Ну, про наше общение? – проговорила я и покраснела.

— Нет. А должна была? – посмотрела на меня девушка.

— Не знаю, мало ли. Просто спросила, — пробормотала я, все больше краснея. Ага, спросит Волжак, как же. Жди.

— Ладно, давай лучше о чем-то более веселом, — бодрым голосом проговорила Маша. – Расскажи, как тебе Москва? Хотела бы тут жить?


***


Мы побывали на набережной, где открывался очень красивый вид на высокие небоскребы. Маша сказала, что это «Москва Сити» — относительно недавние постройки бизнес-центров и апартаментов. Стоимость которых просто зашкаливает. Когда я немного замерзла от ветра с реки, то мы отправились в какое-то ночное кафе, где выпили горячий вкусный кофе. И плевать, что было уже двенадцать часов ночи.


Странно это признавать, но я ждала смс от Волжак. Любого. С подколом, издевкой, каким-то пошлым намеком… Но телефон молчал. А потом я поразилась собственной мысли – неужели я все-таки хотела, чтобы она приревновала? Ведь когда в туалете самолета она спрашивала, спала ли я с Машей, понятно же, что ей было не все равно. Может, она все же хоть что-то ко мне чувствует? Но тогда почему она так резко отреагировала на мои слова в том же туалете, будто ставила меня «на место». Тут нужны все команды знатоков, чтобы понять логику действий этой чертовой Волжак.


Маше удалось уговорить меня заехать к ней домой. Она хотела показать мне некоторые фотографии, которые будут выставляться, и другие работы. Я согласилась.

Так получилось, что закончили мы довольно поздно. Потому что по пути заехали поужинать в какой-то очень дорогой ресторан. Меня удивило, что несмотря на то, что была половина второго ночи, в зале было довольно много посетителей. Маша сказала, что для Москвы это нормально. Москоу невер слип.


Когда я увидела все ее работы, когда мы попили поздний чай, то поняла, что еле стою на ногах. Хотя неудивительно – мой организм работал по другому часовому поясу. Поэтому Маша гостеприимно предложила остаться у нее, а утром обещала отвезти в отель, чтобы я переоделась и успела к десяти утра на сбор перед конференцией. Я была настолько вымотана прошедшим днем и эмоциями, которые получила за вечер, что согласилась.


Мне выдали футболку для сна, новую одноразовую щетку и чистое полотенце. Видимо, у Маши часто остаются в гостях «спонтанно», иначе зачем еще человеку держать целый набор зубных щеток? Мне постелили на широком диване и дали мягкий теплый плед. Я помню, что пробормотала «спокойной ночи» и тут же провалилась в сон.


***


Это должно было произойти. Было бы странно, если бы не произошло. Ведь я настоящая женщина-удача. Я уверена, что по-иному просто не могло бы быть.

Я осторожно шла по коридору, молясь только об одном – чтобы Волжак не узнала, что я не ночевала у себя в номере. Почему меня это волновало? Хороший вопрос. Может, потому что не хотела, чтобы она считала меня какой-то… доступной (хотя в нашей с ней ситуации, кажется, она все равно так считает), может, мне не хотелось, чтобы она думала, что у меня с Машей что-то было, потому как тогда я не была уверена, будет ли у меня что-то с Волжак еще когда-нибудь. Хотя я и решила для себя, что больше никакого «одноразового» секса с ней не позволю, думать, что нас больше никогда и ничего связывать не будет – не хотелось. Глупая женская натура, ей-Богу. Говоря «нет», надеяться на «да».


В общем, как только я приложила карточку у своей двери, дверь номера напротив отворилась. А кто занимал номер по соседству? Конечно.


— Ирина Николаевна? Рада видеть, что вы не забыли о том, что у нас важная конференция, и прибыли-таки вовремя.

Я сглотнула. Я не видела ее лица, но слышала по интонации, что это был явный намек на то, что я куролесила всю ночь, вместо того, чтобы… Чтобы что? Ублажать ее похотливые инстинкты? Какого черта?

— Конечно, Екатерина Александровна. Я всегда помню о работе, — ответила я, повернувшись к ней.

Женщина осмотрела меня сверху вниз и обратно. И что-то в ее глазах промелькнуло, такое, необычное. Какое-то не то сожаление, не то разочарование.

— Надеюсь, ночная Москва доставила вам удовольствие? – спросила Волжак и слегка поджала губы. К слову, в 8:30 утра моя начальница уже была при параде – собранная, накрашенная, уложенная. А я… А я стояла во вчерашней одежде и была довольно помятой. Так как не выспалась жутко.

— Да, ночная Москва – это действительно захватывающее зрелище, — в тон ей ответила я. А что, одна она может изъясняться странными намеками?


— Рада за вас, — холодно кинула Волжак и направилась к лифту. А я, наконец, зашла в номер.


Глава 25


Пугалов был уволен. С позором. Волжак и Михаилу Андреевичу объявили благодарность и наградили какими-то дипломами. Игоря Алексеевича повысили. Наша презентация на конференции произвела фурор, и нам досталась парочка очень выгодных контрактов. В общем, мы были на высоте. Я была так воодушевлена всем происходящим, особенно премией, которую мне выписали уже на нашем общем внутреннем собрании, что улыбалась без остановки. А Волжак, несмотря на диплом, тоже премию и даже пару должностных бонусов, отделалась лишь кривой улыбкой. Меня это поражало. Блин, тебя поощрили за реально хорошую работу. Поощрили и морально, и материально, какого черта ты даже не улыбнешься нормально?! Волжак вообще выглядела какой-то задумчивой и, к слову, практически ни разу не посмотрела на меня. Я имею в виду не по делу. Просто так. Не бросила ни единого взгляда в мою сторону. От этого было немного паршиво. Но я сказала себе забыть об этом на ближайший вечер, так как впереди нас ждал спонсорский прием, а утром вылет обратно.


Я надела красивое черное платье, одно из тех, что я покупала уже без Оксанки (да, я научилась выбирать не монашеские вещи), взяла маленький клатч и, напялив туфли на каблуке, направилась вниз, в фойе отеля, откуда нас всех должна была забрать машина.

Волжак спустилась последней. Точнее, она шла с Михаилом Андреевичем, который выглядел, как настоящий дон Карлеоне – красивый дорогущий костюм, явно сшитый на заказ, строгие начищенные туфли, лаконичный галстук. Красавец-мужчина. Но когда я перевела взгляд на Волжак, то мне тут же захотелось пить.

На ней был тоже костюм. Но с юбкой и коротким пиджаком. Ее бедра… Я уже знала, на что буду пялиться весь оставшийся вечер. На лице у нее был минимум косметики – лишь то, что подчеркивало ее и так красивые черты. Когда они подошли к нашей группке, то Волжак бросила на меня взгляд. Задержалась на моем вырезе (а я знала, что так будет) и отвела взгляд, мельком посмотрев мне в глаза. Михаил Андреевич, как истинный джентльмен, сделал нам всем комплименты, поскольку был единственным мужчиной (Пугалов уже был на пути домой, чтобы забрать свои монатки из офиса), и предложил отправиться на банкет.


***


Народу было много. Спонсоры, партнеры, конкуренты. Кого-то я знала до этого, с кем-то познакомилась во время конференции. Я чувствовала себя довольно раскованно. Наверное, мой новый стиль жизни действительно меня поменял. Или это было два бокала шампанского, я точно не знаю, но мне было весело. Весело ровно до того момента, пока я в уборной не столкнулась со своей начальницей. Она весь вечер была в компании Михаила Андреевича и Игоря Алексеевича. Иногда лишь отлучалась, чтобы побеседовать с другими участниками сего мероприятия.

Я как раз домывала руки, когда она вошла в туалет. Странно, но я, весь вечер общаясь с кучей народа, не чувствовала себя скованно, как тут, стоило ей только появиться, мне сразу же стало как-то неловко.

— Хорошо проводите время, Ирина Николаевна? – открыв кран, спросила моя начальница. Чего это она стала вдруг разговорчивой?

— Да, спасибо. Все прекрасно, — вежливо улыбнулась я. – А вы?

— Обычно, — пожала плечами Волжак. – Я не люблю шумные сборища. Да и Москву, честно говоря, тоже.

— Почему? Тут же так красиво, столько возможностей, перспектив, столько интересных людей… — начала было перечислять я, но заткнулась, увидев, как Волжак смотрит на меня в отражение зеркала.

— О, да. Перспектив тут действительно полно. Вы это, наверное, еще вчера поняли.

Я нахмурилась. О чем это она?

Видя мое недоумение, Волжак усмехнулась и пояснила:

— Ну, тут куда больше шансов вырваться, выбиться в люди, так сказать. Нужно лишь найти правильный путь. Точнее, правильных людей. И правильный способ. Всем же хочется красивой жизни. Уверена, Маша вас вчера в этом убедила.

— И что это значит? – я продолжала хмуриться. Если я верно понимаю, на что она намекает, то я врежу ей прямо сейчас сушилкой для рук.

— Ну, знаете, иногда люди выбирают более простой путь, чтобы чего-то добиться. Например, уходят к конкурентам, в другую компанию… Много вариантов, — пожала плечами Волжак, закрывая кран.

— Вы сейчас о конкурентах фирмы или своих? – прищурилась я. Я не буду стоять и слушать, как она намекает мне о том, что можно просто под кого-то лечь, чтобы всего добиться в жизни. Она что, считает, что я с Машей провела ночь, чтобы задержаться в Москве?!

— О своих? – теперь настала очередь Волжак хмуриться. – Что вы имеете в виду?

— Что я имею в виду? Что я имею в виду?! – прошипела я, бросая бумажное полотенце в урну. – Я скажу, что я имею в виду! – я повернулась к ней всем корпусом и наставила палец. – Я считаю, что ты – трусиха, которая не может набраться смелости сказать, что просто ревнует! У тебя хватает смелости лишь на то, чтобы делать непристойные намеки и трахать меня, где вздумается, боясь потом посмотреть мне в глаза! И, к слову, с Машей у меня ничего не было. И с тобой больше ничего не будет. Потому что ты была права – эмоции и хоть какая-то чувственность – это не по твоей части. Для этого нужна смелость. Которой у тебя нет!


С этими словами я развернулась и, громко хлопнув дверью туалета, вылетела в зал. Черт. Черт, черт, черт! Она ж уволит меня! Мало того, что я «тыкала» ей в лицо, так еще и такую тираду выдала! Боже, что со мной не так?!


Я прошла к столику с напитками и взяла себе еще один бокал.

Ну, если это мой последний вечер в этой должности, то я хотя бы напьюсь.

Перед глазами стояло лицо Волжак, когда я ей выговаривала все, что думаю. Я все сказала ей честно, как на духу, пусть и немного в более эмоциональной форме, чем того требовала ситуация. Она выглядела растерянной и… подавленной. Хотя, может, мне показалось. С чего бы ей выглядеть подавленной? Ей же на меня плевать. Даже Маша говорила, что у нее было полно любовниц. Я просто очередная.


От осознания этого стало как-то горько, грустно и обидно. Почему я, взрослый человек, воспылала чувствами к той, которая их не требовала? Которая их не хотела. И как вообще это могло произойти? Неужели можно влюбиться только лишь от одного секса?


Хотя… Кого я обманываю? Секс тут вообще не при чем. Ну, практически. Мне нравилась она. Ее сильный характер, ее острый ум, начитанность, жесткое чувство юмора, ее уверенность в себе, ее внешность. Ее трудолюбие и упорство. Ее желание быть всегда на высоте… Хотя, нет, это порой раздражало.


— Иришка, скучаешь? – я вздрогнула от неожиданности, услышав голос Игоря Алексеевича. Интересно, как давно он тут стоит? Надеюсь, я не рассуждала вслух?

— Добрый вечер, — я постаралась улыбнуться, хотя вышло, уверена, не очень. Настроения не было совсем. Чертова Волжак. – Нет, просто… Отдыхаю.

— Понимаю. Прекрасно выглядишь. Настоящая красавица, — подмигнул мне мужчина и посмотрел куда-то в зал. – Вы со своей начальницей прямо-таки украшение нашей компании.

Я чуть не скривилась при упоминании Волжак, но сдержалась. Посмотрела туда, куда смотрел он – Волжак стояла в компании Михаила Андреевича и еще каких-то мужчин.

— Сколько помню Катерину, она всегда умела произвести впечатление, — крякнул мой бывший начальник и посмотрел на меня. – Как вам работается? Она не «затюкала» тебя? У нее, честно говоря, ни один ассистент до тебя дольше месяца не задерживался. Я просил ее быть помягче.

Просил быть помягче? Боюсь, она не выполнила просьбу. Или это и было «помягче»?


— Нормально, — ответила я. – Поначалу были трудности, но потом мы, вроде как, нашли общий язык.

Я не стала добавлять, что мы не только язык нашли, и что, вероятно, она меня завтра же уволит. Ни к чему ему об этом знать.

— Я знал, что у тебя получится. Ты такая светлая, добрая. Катя, она… Ей тяжело с людьми. Она не подпускает никого к себе.

Боже, Игорь Алексеевич, и вы туда же? Мне что, пожалеть ее, потому что она – чертов мизантроп?!

— Наверное, это все из-за Кости с Сережкой. Раньше она совсем другая была. Улыбалась постоянно, шутила, смеялась. А потом стала совсем другим человеком. Закрылась.

Я попыталась представить смеющуюся и постоянно улыбающуюся Волжак. Вышло с трудом. Лишь через пару мгновений до меня дошел смысл слов Игоря Алексеевича. Костя с Сережкой? Кто такие, черт побери, Костя с Сережкой?

— А кто это? – спросила я, продолжая смотреть на Волжак. Она что-то говорила толстому мужчине в фиолетовом костюме, но ее лицо было, словно непроницаемая маска.

— Где? – Игорь Алексеевич посмотрел на меня, потом опять на Волжак. – Это Семенов. Гендиректор «Канта». Поди опять старается переманить ее к себе. Уже не в первый раз он…

— Нет-нет, — замотала я головой, понимая, что мужчину сейчас «унесет» совершенно в другую степь. – Костя и… Сережа? Кто это?

— О, — протянул Игорь Алексеевич, — я не уверен, что имею право об этом рассказывать…

— Игорь Алексеевич, вы уже заикнулись. Я же ее личный ассистент, — ага. Возможно, бывший.

Мужчина взглянул на меня, почесал подбородок и, посмотрев по сторонам, вздохнул и ответил:

— Я знаю, что ты не сплетница, конечно, но… Ир, об этом никому не следует знать, — предостерег меня бывший босс.

— Я поняла, — Боже, я думала, что у меня от нетерпения голова взорвется. – Можете не сомневаться, — я с самым серьезным видом посмотрела на Игоря Алексеевича. Интересно-интересно, что за грязное бельишко Волжак он мне сейчас «покажет».

— Хорошо. В общем, — мужчина снова вздохнул. – Костя – муж Кати. Сережа – их сын.


Глава 26


Я чуть не упала на пол прямо в зале. Муж? Сын? Какого черта?! Почему Маша мне ничего не сказала?!

— Но… Она… — я начала мямлить что-то невразумительное в ответ, потому что не могла найти слов. Наконец, смогла выдавить из себя цельное предложение: — Я не знала, что она замужем.

Я не стала посвящать Игоря Алексеевича, что заглядывала в личное дело Волжак.

— Она не замужем, — ответил мужчина.

— Но… — я окончательно потеряла нить разговора. – Вы же сказали…

— Она БЫЛА замужем, — перебил меня Игорь Алексеевич. – Она вдова.

— О, — выдохнула я.

Теперь хоть что-то становится ясно. А как давно? Почему она спит с женщинами? Где ее сын? Учитывая, сколько времени она проводит на работе, сомневаюсь, что он живет с ней. Хотя, может, есть няня? Поэтому она не приглашала к себе и поэтому, как выразилась, всегда спит в своей постели? Вопросов стало еще больше. Я решила задать главный, по моему мнению.

— А ее сын? Где он?


— Сережка, — покачал головой мужчина. – Они с Костиком погибли много лет назад. Были на даче, начался пожар и... Все. Мальчику тогда только-только три исполнилось.

— О, Боже, — снова выдохнула я, а в глазах почему-то защипало. Бедная женщина. Лишиться в один день и мужа, и сына. Господи, как она выжила? Она тоже была с ними? – А она тоже…

— Нет, — снова прервал меня мужчина. – Она дома в тот день осталась. Должна была на следующий день приехать. Они вдвоем были. Легли спать, не погасили камин. По крайней мере, так было написано в результатах следствия. И вот…

— Это ужасно… — пробормотала я.

— Да. Мы все тогда были в страшном горе. Не как Катя, конечно, но эта трагедия затронула всех. Я же знаком с родителями Кати, и Костика знал, и Сережку. И Михаил Андреевич тоже. Мы втроем, я, он и отец Кати дружим много лет. Она у меня на глазах практически выросла. На их свадьбе с Костиком был. Хороший был парень. Старше ее на десять лет, но такой, настоящий мужчина. Любил ее невероятно. На руках носил. А когда она ему сына родила, думали, он с ума от радости сойдет. А Сережка – что за пацан был... – покачал головой мужчина. — В три уже лопотал только так. Как что скажет – хоть стой, хоть падай. На Костю похож был, как две капли воды. Глаза только Катины. Серые-серые. Красивые. В общем, хоронили их вдвоем в один день. Рядышком. Катя даже не плакала на похоронах. Нечем было, наверное, стояла просто, смотрела. А потом уехала. О ней год никто ничего не слышал. Родители только письма получали, что жива, что в порядке. Потом вернулась. Сначала жила в Москве, потом в Санкт-Петербурге. Потом к нам приехала, я тогда уже тут работал, а она в какой-то строительной компании. И в итоге… Сейчас все так.


Я смотрела на ведущую светскую беседу Волжак, и мне нестерпимо захотелось ее обнять. Сколько же боли она испытала, сколько ей пришлой пройти? Как вынесла она все это в одиночку? Я даже боялась подумать об этом.


— Только, Ир, — голос Игоря Алексеевича вернул меня в реальность, — никому. И ей не проговорись, что знаешь. Она никогда не говорит об этом.

— Конечно, — кивнула я. – Конечно.


Я ушла с этого вечера одной из первых. Слишком много я получила информации. Чересчур много. Стало ясно, что Маша не в курсе всех событий прошлого Волжак. Да и вообще, вряд ли кто-то в курсе кроме моего бывшего босса и Михаила Андреевича. Вожак закрыла это в себе, боясь расслабиться и с кем-то поделиться. Похоронила в себе свое прошлое. И как бы я не хотела помочь ей, хотя бы разделить эту боль, я не могла.


***


Я думала, что она уволит меня. После моей тирады в туалете. Честно, думала, что как только мы вернемся, она скажет писать заявление. Но нет. Мы приехали и начали работать в том же ритме, что и всегда, словно ничего не было. За одним исключением – казалось, что Волжак ночует на работе. Я уходила – она еще работала. Я возвращалась – она уже работала. Что творилось с ней – я не имела понятия, так как мы переговаривались исключительно по селектору. В кабинет она меня не вызывала, сама практически не выходила, так что мне оставалось только гадать, какого черта происходит.


В пятницу я задержалась до девяти. Нужно было проверить основной статистический отчет, а в понедельник сидеть за нудной работой у меня не было желания. Я решила сделать все в пятницу. И когда я уже собрала вещи в сумку и решила уйти, как услышала звон разбитого стекла в кабинете Волжак и ее приглушенное чертыхание. Подумав с секунду, я решила заглянуть к ней и проверить, все ли в порядке. Когда я открыла дверь в кабинет начальства, то была, мягко сказать, шокирована. А если конкретней – я офигела. Волжак туфлей пыталась собрать в кучу осколки от разбитого стакана с прилично початой бутылкой виски в руках. Она что, пьяная?!


Когда женщина подняла на меня взгляд, стало ясно, что она не пьяная, а что она совершенно, абсолютно и полностью… бухая!


— О, Ирина Ник-колавена, — улыбнулась Волжак широкой и пьяной улыбкой. – Ой. Ни-ко-ла-ев-на. Вот, теперь правильно, — подняла Волжак палец руки, в которой держала бутылку, вверх. – Присоединитесь или вы на встречу? – женщина сделала глоток и уселась в свое кресло. – Правда, налить больше некуда. Я разбила уже второй стакан, — она пьяно хихикнула и снова сделала глоток, даже не поморщившись. – Но если вы не брезгуете, можете прямо из бутылки.

Она посмотрела на меня, продолжая улыбаться, и протянула бутылку.

— Екатерина Александровна, вам пора домой. Спать, — сказала я, игнорируя ее приглашающий жест.

— Да… — протянула она задумчиво. – Сейчас поеду. Вас подвезти?

Женщина поставила бутылку на стол, закрыла крышку, сунула бутылку в сумочку и, похлопав себя по карманам, достала ключи, радостно помахав ими перед своим лицом.

— О, вот и ключики!

— Вы не сядете за руль, — нахмурилась я. Не хватало еще, чтобы она угробила себя или кого-то по пути домой.

— Кто сказал? – она моргнула и снова посмотрела на меня.

— Я сказала. Вам нельзя за руль. Вы пьяны, — прошипела я. Вот чего я не люблю, так это возиться с пьяными «шумахерами».

— Я не оставлю свою машину здесь. Это не ваше корыто, которое даже если захочешь не угонишь – не заведется, — проворчала она, а я лишь закатила глаза. Да, давненько не было шуток касательно моего автомобиля.

— Значит, я вас отвезу. Пойдемте. Хватит пить. И вообще, что за повод? – я подошла к ней, чтобы забрать ключи. Но она их сжала в руке, а руку завела за спину.

— Разве для праздника жизни нужен повод? – засмеялась она, а мне от этого смеха стало не по себе. – У меня день рождения.

— Как день рождения? – моргнула я. У нее день рождения точно был в январе, я помню это из личного дела.

— Так. У всех один день рождения. А у меня два, — она снова усмехнулась.

— Поздравляю. Давайте ключи, — я протянула руку.

— А где подарки? Объятия? Поздравления и поцелуи? – она подняла брови, уставившись на меня.

— Я поздравлю вас, когда доставлю до дома, — я постаралась улыбнуться, хотя мне было не весело.

— О, звучит монгообещ… Могно… Мн… Мно-го-о-бе-ща-ю-ще, — по слогам выговорила она и улыбнулась. Кажется, за сегодня она исчерпала весь свой годовой лимит улыбок.

— Да. Ключи.

Вздохнув, женщина надула губы и протянула мне ключи с фирменным брелком «Инфинити».


***


Я никогда не думала, что пьяная Волжак выглядит именно так – без умолку болтающей. Она трещала всю дорогу. Я не совсем понимала, о чем – о каких-то контрактах, о рекламе, о кошках… Моя голова почти взрывалась. Но минут за семь до того, как мы приехали, она неожиданно замолчала и… уснула.


Когда я припарковалась на свободном месте, то растолкала ее, сообщая, что мы доехали. Она сонно поморгала и выдала:

— Куда?

— К вам домой, — стараясь не выглядеть раздраженной, ответила я.

— Я тут живу? – она осмотрелась по сторонам. – Я тут живу, — уже в утвердительной форме пробормотала женщина и открыла дверь.

— Сум… — начала было я, но Волжак уже вышла из машины. Сумку оставив внутри. Отлично. Ей, видимо, не нужны ни ключи от машины, ни от дома.


Чертыхнувшись в сотый раз за этот уже вовсе не томный вечер, я собрала ее вещи и, закрыв машину, направилась следом. Ладно, доведу ее до квартиры и поеду домой. А то еще уснет в лифте, чего доброго.


У самой квартиры меня снова ждал сюрприз. Волжак стояла и смотрела то на дверь, то на связку ключей, медленно перебирая их в руках. Пальцы не слушались. Я вздохнула и забрала у нее ключи. Открыла дверь. Завела пьяную начальницу внутрь. Хотела уйти. Не смогла. Поняла, что оставлю ее здесь – она не дойдет до спальни. Потому что Волжак уселась прямо на пол, вытянула ноги в туфлях и прислонилась затылком к стене. Видимо, решила передохнуть после долгого пути.


Я сняла с нее туфли и еле оттащила в спальню. Слава Богу, у нее хватило ума ткнуть в сторону нужной комнаты. Уложила на кровать. Она отвернула голову и что-то пробормотала. Потом повернулась ко мне и севшим голосом прохрипела:

— Не принесете мне воды?

Я кивнула, вздыхая. Что уж делать, я же личный ассистент. И в горе, и в радости, как говорится. Я прошла в кухню. Замерла. Было странно. Странно пусто. Был красивый гарнитур, плита, холодильник, стол, стулья и… все. Никакого декора, никаких штучек, что добавляют уюта, ничего. Было ощущение, что тут никто не живет. Я открыла шкаф, где, предположительно, должна была быть посуда. Она была. Но в одном экземпляре. То есть, там была одна чашка, одна тарелка, один стакан. Остальные полки были пустые. Я подумала, что, может, остальная посуда стоит чистая в посудомойке? Даже заглянула туда, но… нет. У нее просто всего было по одному. Странно и… жутко, на самом деле.


Взяв стакан, я налила из крана с фильтром воды. Пошла обратно. Когда зашла в спальню, увидела, что Волжак уже сняла с себя пиджак, но вот с рубашкой у нее явно не заладилось – были расстегнуты несколько пуговиц, одна сторона торчала из уже тоже расстегнутых брюк, а сама Волжак… спала. Черт побери.

Я поставила стакан на тумбочку у кровати и, помедлив с минуту, решила-таки ей помочь. Стянула с нее брюки, стараясь не смотреть на ее нижнее белье, и расстегнула рубашку. Прикрыв одеялом ее голые ноги, я вытащила сначала одну ее руку из рукава, потом вторую. Повесив ее одежду на мобильную вешалку, точнее, просто положив ее сверху, я взглянула на спящую начальницу и снова замерла.

Руки. Ее руки были исполосованы шрамами. Продольными, глубокими. Нечастыми, но глубокими. Я где-то слышала, что когда человек хочет покончить с собой, то он режет руки вдоль, а не поперек. Неужели она… Нет, не может быть. Она не могла пытаться свести счеты с жизнью. Только не Волжак – самая сильная и непробиваемая женщина из всех, что я знаю. Женщина, которая в один день потеряла все самое дорогое – мужа и сына. Женщина, которой пришлось жить дальше без них. Или могла?

Мне стало так ее жаль, я не просто испытывала жалость, мне хотелось ей сочувствовать, захотелось ее обнять, прижаться к ней, чтобы сказать, что все будет хорошо, но… я не могла. Она бы не позволила.


***


Я решила остаться у нее. Мало ли, ей станет плохо или что-то понадобится. Надралась она знатно. Поэтому я побродила по квартире, которая меня все больше удивляла и шокировала, и в итоге, легла рядом с ней. Почему? Потому что больше было некуда!

В квартире не было ничего лишнего. Вообще ничего. Всего было три комнаты – спальня, гостиная и еще одна, в которой вообще было пусто. Просто светлые стены. Ни одного предмета. Гостиная была оснащена маленьким, даже крошечным диваном, телевизором и книжным шкафом, заполненным книгами. И все. А, был ковер на полу. Светлый, красивый и явно дорогой. Больше ничего. Спальня, где валялась пьяная в дугу Волжак, более-менее походила на место, где кто-то живет. За счет комода, со стоящими на нем баночками, кремами, косметикой, мобильной вешалки с костюмами, и лежащей книги на угловой тумбе.

Даже на холодильнике не было ни одного магнитика. Квартира отшельника, не иначе.


Глава 27


Волжак врезала мне. Она ударила меня прямо по лицу. Не специально, конечно. По крайней мере, я надеялась, что она это не осознанно. Женщина просто переворачивалась и рукой залепила мне прямо по носу. Естественно, я проснулась. Было семь утра. Семь утра субботы, черт побери! Гребаная Волжак!

Но когда я повернулась лицом к своей начальнице, то чуть не разрыдалась от умиления. А желание сфотографировать ее и использовать впоследствии фото, как компромат, чуть не разорвало меня. Она лежала, подложив одну руку под щеку, и выглядела при этом не суровым боссом, а обычной женщиной. Очень милой женщиной. Которой не чужды слабости, минутки мимишности и прочие женские особенности. Встряхнув головой, я отогнала эти мысли, так как понимала, что, вероятно, это – максимум милости, которую я смогу увидеть.


Спала Волжак беспокойно. Я несколько раз просыпалась от того, что она что-то бормотала, постоянно крутясь на кровати. Приходилось осторожно поглаживать ее по плечу, чтобы она успокоилась. Я прямо-таки мать Тереза.


Встав с кровати, я прошла в ванную. Вид, конечно, не очень. Довольно потрепанный. Как любит говорить Оксанка – вид бывалой куртизанки – одежда мятая, под глазами синие мешки, и, вообще, выглядела я так себе. Понимая, что Волжак – не Маша, и что вряд ли я найду себе тут щетку для гостей, решила, что нужно определяться – либо я сваливаю по-тихому и делаю вид, что меня никогда тут и не было, либо я окончательно рушу свою жизнь и остаюсь тут до выяснения отношений с Волжак. В конце концов, мне было интересно, какого хера она так надралась в вечер пятницы?

Прежняя я, та, которая была со мной большую часть сознательной жизни, непременно бы выбрала первый вариант. Но новая я решила, что терять мне уже все равно нечего, почему бы не рискнуть.


Я зашла на кухню, осмотрела холодильник, и, наметив план покупок, отправилась искать магазин, который работал бы в семь утра в субботу.


К моему счастью, магазин нашелся совсем рядом. Ну, точнее, я не то чтобы бродила по окрестностям в поисках какой-нибудь вывески типа «Продукты 24», конечно, я воспользовалась навигатором. И нашла магазинчик в соседней пятиэтажке.

Довольно крупная женщина была не слишком рада видеть меня в начале восьмого утра, но тем не менее, мне удалось купить себе щетку, а также колбасу с сыром и хлеб. Сделаю бутерброды, не яичницей же мне кормить Волжак. Я не уверена, что она вообще питается чем-то кроме как кровью других людей… Хотя нет, в ресторане она ела обычную еду. Значит, будет есть бутерброды. Пока будет объяснять, почему она так набралась вчера, что самостоятельно добраться до дома была не в состоянии.


Когда четыре бутерброда были готовы, а я уже приведена более-менее в божеский вид, я услышала какой-то шорох в стороне спальни. Вот тут мне стало по-настоящему страшно. Какого черта я делаю? Почему я не свалила, как только проснулась? Зачем я осталась? И почему, черт побери, она встала в восемь утра?! Она, вообще, человек?!


Только крайняя мысль пронеслась в моей голове, как я увидела хозяйку квартиру в дверном проеме кухни. Я скромно стояла с полотенцем в руках около столешницы и не знала, куда деть свой взгляд. Волжак стояла замотанная в одеяло и смотрела на меня. Удивительно, но по ней и не скажешь, что она вчера наклюкалась, как солдат на дембеле – выглядит довольно свежо. И это даже она еще в ванной не была. Я, кстати, дерзнула настолько, что стащила у нее пару патчей, чтобы хоть как-то уменьшить рассветную синеву под глазами. Немного, конечно, но это все же мне помогло. А судя по Волжак, они ей даже не были необходимы. А ведь она меня старше.


Мы смотрели друг на друга с минуту. В полной тишине. Только я собралась открыть рот, чтобы что-то сказать, как щелкнул чайник – оповещая, что вода вскипела. Но Волжак меня опередила. Она обвела глазами кухню и, вернув взгляд ко мне, произнесла:

— Я в душ. Надеюсь, когда я выйду, все будет так, как раньше.

С этими словами она развернулась и ушла. Видимо, в ванную. Как раньше? Как раньше это типа без крошек и мусора на столе? Или без меня на кухне?


Я решила, что она все-таки имела в виду крошки и тот небольшой беспорядок, что я устроила. Поэтому я быстренько все прибрала, поставила на стол тарелку (единственную!) с бутербродами и чашку. А как пить кофе? Из одной? Или она покажет чудеса гостеприимства и благородно уступит ее мне?


Стало ясно, что нет, когда Волжак вернулась на кухню (кстати, в том же наряде, что я уже видела ее, когда она болела дома) и, недовольно посмотрев на меня, вздохнула.

— Ирина Николаевна, я считала вас несколько умнее. И думала, что вы понимаете намеки. По всей видимости, нет. Что вы здесь делаете?

Она серьезно? То есть то, что я ее, абсолютно невменяемую, практически дотащила до кровати, еще и беспокоилась о ней всю ночь (ну, почти), это что, ничего не значит?! Нельзя быть хоть чуточку дружелюбнее?

Я прокашлялась и решила не сдаваться так просто:


— Вообще-то, вы вчера…

— Я помню, что было вчера, — довольно грубо перебила меня Волжак, не дав даже договорить. – Спасибо, что довезли меня до дома, но я бы справилась сама. Я вас об этом не просила. А оставаться у меня и вовсе не было нужды. Вас что, выселили из вашей квартиры?

Что за херня?!

— Вы… — я чуть не задохнулась от возмущения. – Да вы пьяная были в стельку! Чуть в лифте не заснули! Представляю, как вы бы «добрались до дома» — прямиком в морг!

Только сказав это, я поняла, что болтнула лишнего. Волжак еле заметно дернулась, тело ее напряглось, но она… улыбнулась. Нехорошей, хищной улыбкой. Подошла ко мне. Очень близко подошла. Все с той же дьявольской усмешкой на губах. Я сглотнула. Было действительно жутко, очень не по себе. От ее взгляда, от ее улыбки, от ее какой-то искусственно расслабленной позы.

Она медленно поднесла к моему лицу руку и, слегка касаясь пальцами, приподняла мой подбородок. Я смотрела на нее, как змея на заклинателя.

— Ну, вы же мой ассистент. Вы же выполняете не только рабочие поручения. Но и оказываете помощь личного характера. Не так ли, Ирина Николаевна? – я вглядывалась в ее тягучие серые глаза, как завороженная, не в силах произнести ни слова. Скажи она сейчас, что нужно выпрыгнуть из окна ее квартиры, а это, к слову, десятый этаж, я бы это сделала. Никто и никогда не мог заставить меня так «зависнуть». Может, это гипноз?

— Не так ли, Ирина Николаевна? – повторила свой вопрос Волжак. А я думала, он риторический.

— Так, — еле слышно ответила я.

— Отлично. Мне очень нравится ваша самоотдача. Вы настоящий трудоголик, — продолжая поглаживать меня по подбородку, проговорила Волжак. – Вы так преданы своему делу, — с этими словами второй рукой она провела по пуговицам на моей блузке, не опуская при этом глаз, продолжая смотреть на меня. Одна, вторая, третья, кажется, уже все пуговицы расстегнуты, а я не могу произнести ни слова. Снова ее усмешка. Уже та, знакомая мне. Усмешка победителя. Усмешка, которая меня отрезвляет, приводит в чувство. И дает силы ей ответить:

— Я не думаю, что это хорошая идея…


Глава 28


Ведь правда. Я знаю, чем это опять кончится. Собирать себя и чувство собственного достоинства каждый раз после секса, пусть и чертовски хорошего, и ощущать себя подстилкой, которую используют для удовлетворения каких-то физических потребностей… Я думаю, я могу без этого обойтись. Поэтому я чуть отодвинулась, намекая, что не нужно вот этого вот всего, хотя тело уже просило продолжения. Чертово тело, которое почему-то всегда на стороне Волжак!

— Я не думаю, что это хорошая идея…

— Я не говорила вам думать, — ответила Волжак и… поцеловала меня. Чертова сука. Знает, как ввести меня в ступор. В состояние беспомощного оленя, который добровольно пойдет на свое же заклание. Мол, вот я, давай, распотроши меня. Я — олень. Прекрасно.

Когда Волжак поняла, что силы сопротивления пали, то ее движения стали увереннее и наглее. И через пару минут я была абсолютно без одежды, обнаженная, как младенец, и моя голая задница сидела на ее чистом (к счастью) широком подоконнике. А сама Волжак стояла между моих разведенных ног. Я пыталась стянуть с нее эту чертову толстовку, но Волжак, естественно, не дала мне этого сделать. По сути, единственный раз, когда я более-менее видела ее обнаженной – был тогда, в отеле. Больше она почему-то не радовала меня стриптизом.

Все было вроде бы как обычно, но все же не совсем. В этот раз она была какой-то… Более страстной, может? Она сильнее сжимала мои ягодицы, что я была уверена, что на следующий день у меня будут синяки, она кусала мои плечи, шею, царапала, прижимая ближе к себе. Я не была против, честно. Мне было приятно получать хоть такие «знаки внимания». Я чувствовала, что ей нравится то, что между нами происходит в данный момент, искренне нравится. Или мне просто хотелось так думать, это было неважно. В тот момент я чувствовала себя особенной – той, у кого есть какие-то привилегии – типа как у фаворитов императрицы доступ к ее телу. У меня, правда, доступа к телу снежной королевы не имелось, но все равно. Она же не спит с каждым встречным-поперечным. Тем более уже не первый месяц. Черт, я надеюсь, что не спит.


Когда волны оргазма начали на меня накатывать, я с силой прижала Волжак к себе. А потом… что-то произошло. Она как-то так пошевелила пальцами, которые были во мне, что, видимо, задела какую-то точку или что-то еще, но после одного оргазма на меня обрушился второй. И он был куда сильнее предыдущего. Настолько сильнее, что я вцепилась в Волжак, как кошка, а свой рот и вовсе перестала контролировать, потому что выдавила из себя громогласное:

— Черт! Катя! Черт! – я даже зажмурилась от силы иинтенсивности ощущений.


Через несколько минут Волжак смогла отцепить меня от себя. Я глубоко и прерывисто дышала. Нет, в этот раз было что-то действительно невероятное. И почему-то мне непременно захотелось ей об этом сказать.

— Это было…

— Я знаю, — снова прервала меня начальница, делая шаг назад. Оттянула ворот толстовки и посмотрела на плечо, повернув голову, — мои плечи это тоже запомнят.

— Извини… те… — пробормотала я. Как там говорится? Секс – не повод переходить на «ты»? Вот это про нас с Волжак. В точку прям.

Женщина посмотрела на меня и снова ухмыльнулась. А мне почему-то стало стыдно. Я попыталась прикрыться руками и проговорила:

— Можно мне мою одежду?

— Конечно, — усмехнулась Волжак и, подняв с пола мои тряпки, протянула их мне.


Когда я оделась, стало немного комфортнее. К тому же, Волжак, как благовоспитанная дама, вышла из кухни, чтобы я могла натянуть свои одеяния на себя в одиночестве. Не хотела меня смущать? Непохоже на нее.


Я поправила блузку и осмотрела кухню. Бутерброды все так же лежат, а я все так же не имею понятия, что дальше делать? Остаться на кофе? Или свалить по хорошему?


Мои размышления прервала Волжак. Она вернулась в кухню с телефоном в руке.

— Я вызвала вам такси. И оплатила его. Я помню, что ваша машина осталась на парковке. Скажете, куда вам нужно, и вас отвезут в любую точку.


Вот, кажется, и ответ, что делать дальше. Но русские не сдаются.

— Я… Мы… можем поговорить? – пробормотала я, стараясь не смотреть Волжак в глаза.

— О чем? – даже не глядя на женщину, я поняла, что она напряглась. Точнее, ее напряг мой вопрос.

— Ну, о… Об этом, — я неопределенно помахала рукой.

— А тут есть, о чем разговаривать? Мы, кажется, уже пытались, — усмехнулась Волжак. – Только вы не совсем последовательны в своих словах и действиях, Ирина Николаевна, — и снова этот чертов смешок. Лучше бы она молчала.

— Да, есть! – выпалила я, подняв глаза на нее. – И я хочу ясности!

Волжак вздохнула и, потерев переносицу, словно она от меня устала, проговорила:

— Какой ясности? Чего вы хотите, Ирина Николаевна?

— Что происходит?! Я хочу хоть какого-то… Не знаю, пояснения, обоснования, названия, в конце концов, того, что между нами! – я, наверное, походила на истеричку. Но мне было плевать.

— Того, что между нами? – Волжак ухмыльнулась, глядя мне в глаза. – Мы занимаемся сексом. Вам это нравится. Мне это нравится. Какие нужны названия? Я уже говорила, что если вы хотите отношений – это не ко мне. Вы заявили, что больше ничего не будет, но… Тем не менее, вы здесь.

— То есть я у вас как личная шлюха?! – негодовала я. – Вызвали, когда захотелось, а потом отправили на такси обратно?!

— Ирина Николаевна, я не имею цели вас как-то унизить или сделать из вас… шлюху. Но к чему мне устраивать каждый раз сцены и истерики, если вы сами на это идете? Я вас не вызывала. Вы сами остались здесь, хотя могли уехать к себе.

Ее спокойствие меня возмущало. Возмущало неимоверно. Она выставляла все так, что я чуть ли не вешалась на нее, а еще и мозги ей делала, как истеричная баба! Я была очень зла, особенно понимая, что она в чем-то права. И спорить с этим было глупо. Поэтому я повела себя как настоящая обиженная женщина, прошипев ей в ответ:

— И я очень жалею о том, что осталась! Нужно было бросить вас еще в лифте. На этот раз мои слова совпадут с действиями!


***


Нужно ли говорить, что когда я вылетела из ее квартиры, как ошпаренная, никто за мной следом не пошел?

Я сама вызвала себе такси и уехала за своей машиной. По дороге домой ревела под грустную песню по радио. А ведь мне даже рассказать об этом некому. Кроме Оксанки мне поделиться больше не с кем. А с ней мы до сих пор в ссоре. И опять же из-за Волжак. Чертова сука! Всю жизнь мне испортила!


И когда я выла в такт Тане Булановой, что доносилась из магнитолы, раздался телефонный звонок. Я чуть не врезалась в столб, когда увидела, что мне звонит Оксанка. Я чуть отдышалась, пытаясь нормализовать голос, сделала звук радио тише, и нажала на кнопку:

— Алло?

— Привет, — послышалось спустя пару секунд тишины.

— Привет.

— Слушай… — Оксанка вздохнула и, словно набираясь сил, сказала, — В общем, я соскучилась.

Я даже не заметила, как на моем лице растянулась улыбка.

— Я тоже, Оксан. Я тоже.

Все-таки друзья – это одна из самых лучших вещей, что мы можем иметь.


Глава 29


Волжак уже полчаса, как была на работе, а я собиралась с духом сделать то, что собиралась. Я и сама об этом думала, а наша встреча с Оксанкой и спокойный разговор обо всем и вовсе убедили меня в том, что сделать это просто необходимо. Поэтому я вздохнула, собралась с силами и, сжимая в руке бланк с заявлением, направилась в кабинет к Волжак.

— Ирина Николаевна? – Волжак удивленно приподняла бровь, глядя на меня. – Я вас не вызывала.

— Я знаю, — спокойно ответила я и сама же удивилась этому спокойствию. – Мне нужно, чтобы вы подписали мне документ.

— Пожалуйста, — кивнула Екатерина Александровна, жестом приглашая меня войти.


Я подошла к ее столу и протянула заявление об уходе. Она пробежалась глазами по бумаге, а на ее лице даже не дрогнул ни один мускул. Честно говоря, я надеялась хоть на какую-то реакцию.

— Что это? – спросила Волжак, не глядя на меня. Она что, читать разучилась?

— Заявление об увольнении по собственному желанию, — твердо проговорила я, хотя ноги у меня немного дрожали.

— Это я поняла. Я имею в виду… с чего вдруг? – начальница положила бумагу на стол, а сама откинулась на спинку кресла.

— Я не обязана объяснять свое решение, — пробормотала я. – Просто подпишите, и я вернусь к работе.

— Вас не устраивает зарплата? – казалось, Волжак абсолютно не волновали мои слова.

— Устраивает, — ответила я, все также не глядя на нее. Ты меня не устраиваешь, и твоя чертова холодность. Кочерыжка безэмоциональная.

— В чем тогда проблема? Вас не устраиваю я, как руководитель?

А что мне терять?

— Да, — кивнула я и с вызовом посмотрела ей в глаза.

Волжак пялилась на меня не моргая. Потом усмехнулась себе под нос и ответила:

— В таком случае, можете просто сменить руководителя.

— В каком смысле? – нахмурилась я.

— Михаил Андреевич сейчас в поиске ассистента. Его помощница с больничного перешла в декрет. Трудная беременность. Могу поговорить с ним, чтобы устроил вам собеседование. Специфику работы вы знаете. Ну, если, конечно, хотите, — пожала плечами Волжак, глядя на мое заявление.

Она что, не шутит? Это типа… помощь? В чем подвох?

— Зачем вам это? – решила спросить я. Лучше сразу понять, что это – акт добродетели или очередная многоходовочка от Волжак.

— Ирина Николаевна, вы – хороший работник. Если проблема в том, что вы не можете со мной сработаться, это не должно влиять на компанию. Вы многое сделали для фирмы, я не хочу, чтобы из-за наших разногласий страдала система.

Ах, вот оно как. Не хочешь, чтобы страдала система. А самой тебе, значит, плевать. Ну, хорошо.

— Хорошо, — в такт своим мыслям кивнула я. – Я буду очень благодарна, если вы устроите мне собеседование с Михаилом Андреевичем.

— Сделаю, что смогу, — ухмыльнулась Волжак.

Я кивнула и, поняв, что больше мне в ее кабинете делать нечего, откланялась. Ну, это в общем-то хорошая новость. Михаил Андреевич мне нравится. Хороший мужчина, солидный, и явно без заскоков, как некоторые. Хотя, честно говоря, где-то в глубине души мне было обидно, что она так просто приняла мой уход. Даже не попыталась меня отговорить, прийти к какому-то компромиссу. Но, может, так будет лучше. Подальше от нее.


***


Волжак выполнила обещание. И уже через два я успешно прошла собеседование с Михаилом Андреевичем. Он был очень рад, что я изъявила желание у него работать, хотя и удивился. Сказал, что не думал, что Екатерина Александровна «отдаст» меня. Я же ответила, что она не отдавала, а я сама ушла, типа, решила, что будет полезно узнать компанию с другой стороны. Михаил Андреевич трудился в другом подразделении, где я еще не работала.

Было решено, что я дорабатываю еще два дня и перехожу в подчинение к нему. Нужно было закончить все срочные дела у Волжак, и можно было сваливать со спокойной душой. Поэтому в пятницу я доделала все необходимое и решила, что, наверное, будет правильно, если я зайду «попрощаться». Все-таки мы проработали вместе не один месяц, да и было что-то большее, что нас связывало. По крайней мере, для меня. А с понедельника я буду работать в другом кабинете и даже на другом этаже. И пересекаться с Волжак мы будем только на редких общих брифингах.


Честно говоря, мне было сложно представить, как это – не видеть ее, не вступать с ней в словесные баталии, не слышать ее ерничества. Да и мое рабочее место… Я тут просидела больше трех лет. А теперь мне предстоит работать бок о бок с Михаилом Андреевичем. Да, там тоже у меня есть приемная, и стол, и рабочее место (кстати, даже более комфортабельное, чем сейчас – новый босс заказал для меня супер-модное кресло), но… я тут привыкла. И к Волжак я привыкла. Странно, но было ощущение, что мы расстаемся. Как пара. Что я собрала свои вещи и съезжаю от нее.

Прогнав непрошенные странные мысли, я пододвинула коробку со своими вещами и, поставив рядом сумочку, направилась к двери Волжак.

— Екатерина Александровна? – я засунула голову в кабинет начальницы (практически бывшей) и увидела, что она сидит за рабочим столом и смотрит в одну точку. Мой голос заставил ее вздрогнуть и вопросительно посмотреть на меня. – Я… Я закончила. Все отправила вам на почту, — я чуть просунулась внутрь ее кабинета, но дальше порога решила не входить.

Волжак слегка наклонила голову и осмотрела меня сверху вниз. Чуть улыбнулась.

— Хорошо. Спасибо, Ирина Николаевна. Надеюсь, вас устроит ваш новый начальник.

— Я тоже на это надеюсь.

— Кстати, вот, — Волжак встала и, взяв со стола какую-то бумажку, подошла ко мне. Я посмотрела на протянутый лист – это была выписка на премию. – В понедельник зайдите в бухгалтерию.

— Но мне же уже перечисляли, — пробормотала я, ничего не понимая. Та премия, которую я получила в Москве, уже была на моей карте.

— Это от меня. За хорошую работу.

Я подняла глаза на Волжак. Это плата за труд или… за секс?

— Спасибо, — только и смогла ответить я.

— Пожалуйста.

Волжак стояла так близко ко мне, что я чувствовала запах ее духов. Она смотрела на меня пристально, а я, как обычно, таяла под этим взглядом. Я всматривалась в ее глаза, потом опустила взгляд на губы, вспоминая вкус ее поцелуев.

Почему? Почему она?

Она не нравится мне. Определенно не нравится, потому что все намного, намного хуже. Я хочу дарить любовь, тепло этой женщине, научить ее верить людям, открываться. Хочу видеть, как она улыбается, как на ее правой щеке появляется крохотная милая ямочка, хочу слышать, как она смеется, как говорит о пустяках… Хочу все то простое, но такое недоступное с ней.

— До свидания, Екатерина Александровна, — прошептала я, неотрывно глядя на ее неподвижные красивые губы. – Я была рада с вами работать.

Она также молча смотрела на меня. Я умоляла, внутренне умоляла ее хоть что-то сказать. Сказать, что она не хочет, чтобы я уходила, сказать, что ей не плевать на меня, что я не пустое место в ее жизни, но… Волжак облизнула губы и проговорила:

— Не хотите выполнить мое последнее ЛИЧНОЕ поручение? – с этими словами она дотронулась до моего бедра, привлекая меня к себе.

Вдруг я как никогда ясно увидела всю ситуацию со стороны – я не нужна ей. Я – не нужна. Ей нужно мое тело. Она не испытывает каких-то романтических чувств ко мне – я просто нравлюсь ей тактильно. Ей нравится мое тело, потому что оно стройное и красивое. Ей нравится мое тело, потому что только так она может почувствовать себя человеком. Физически. Только физически. А до моих чувств ей совершенно нет дела.

Поэтому я опустила свою ладонь на ее руку и остановила ее.

— Извините. Мой рабочий день окончен. Мне пора.

Развернувшись, я вышла из ее кабинета и, подхватив свою коробку и сумку, быстро покинула приемную. Я хотела побыстрее оказаться в своей машине, чтобы дать волю эмоциям. Потому что в очередной раз мои чувства оказались не к месту.


Глава 30


Я работала у Михаила Андреевича уже вторую неделю, когда за окном был конец июля. Я не видела Волжак ни разу за эти дни, хотя думала о ней постоянно. По выходным я ездила за город с Оксанкой к ее друзьям – милой семейной паре врачей. Они были забавные и очень похожи друг на друга – оба низкого роста и толстенькие, как колобки. Но между ними была такая энергетика… Сразу становилось ясно, что этот союз двух людей основан на бескорыстной любви. Они понимали друг друга с полуслова, подшучивали постоянно друг над другом, все делали вместе. Выглядели такими простыми и… по-простому счастливыми. Оксанка видела, что со мной что-то происходит, но лишь тихо вздыхала, понимая, что никакое веселье, никакие гулянки и чистый воздух не смогут мне помочь. По крайней мере пока. Мне была нужна она. Мне не хватало ее. Ее присутствия, ее голоса, ее издевок, ее прикосновений.

И в пятницу, сидя за рабочим компьютером и делая промежуточную сверку по партнерам, я поймала себя на мысли, что… может, ну их, эти чувства? Ну и что, что ей на меня по большей части плевать? Без нее мне гораздо хуже, чем с ней. Может, это мой путь – дойти до самого дна, полностью разбиться, чтобы потом восстать из пепла, словно птица-феникс? Или не восстать, а уничтожить себя окончательно? Она словно проникла в мою голову, под мою кожу, в мою кровь. Она безвылазно была в моей голове, и я не понимала, что мне нужно сделать, чтобы избавиться от этого наваждения.


— Добрый вечер.

Знакомый голос вывел меня из раздумий, и я резко подняла взгляд на Волжак. Она казалась немного похудевшей, но выглядела все также неотразимо. Как всегда, будто с иголочки. Мое чертово сердце забилось быстрее, я бы сказала, пустилось вскачь, когда я увидела ее.

— Добрый вечер, — кивнула я, не понимая, что она здесь делает. Обычно она не приходила к Михаилу Андреевичу. Даже когда я работала у нее.

— Михаил Андреевич у себя? – спросила Волжак, глядя мне в глаза.

— Да.

— Отлично. Я к нему, — пробормотала она и направилась к кабинету. Поравнявшись с моим столом, она обернулась и еще раз посмотрела на меня. – Как вам на новом месте, Ирина Николаевна? Уже обвыклись?


С чего бы это? Такой интерес к моей персоне. Хотя кого я обманываю, спроси она меня о том, сколько сейчас стоит гречка – я была бы рада. Я жадно разглядывала ее, впитывая образ, запах, слова — все, что могла.

— Да. Все хорошо, — снова кивнула я, коря себя за такую сдержанность. Ну, а что я могла сказать? Я по вам так жутко скучаю, что готова отдать себя, свое тело и душу вам на растерзание, лишь бы немного снизить этот уровень тоски мученика по своему мучителю?

— Хорошо, — повторила за мной Волжак, пожевала губу и будто собралась еще что-то сказать, но, видимо, передумала. Потому как снова развернулась и пошла в кабинет к моему боссу.

Она сидела там около полутора часов. Не знаю, что они обсуждали, но вышла Волжак только когда я уже собиралась домой. Я сказала Михаилу Андреевичу, что ухожу, он пожелал мне хороших выходных, и я вышла из приемной.

На парковке я к своему удивлению снова встретила Волжак. Чего это она так рано? Обычно и в пятницу сидит до позднего вечера, а тут – полседьмого, а она уже на стоянке.

Мы прошли по направлению к нашим авто, что стояли в одной секции. Я попрощалась с ней и села в машину. Суббота у меня была уже распланирована – нужно было съездить в сервис – моя «лошадка» в последнее время барахлила. Я уже дважды глохла на дороге. И сегодня, по всей видимости, мой «Опель» решил показать характер – так как сколько бы я ни поворачивала ключ, двигатель не заводился.

— Черт тебя дери, заводись же! – я в бессилии стукнула по рулю.

— Проблемы? – от неожиданности я чуть не заорала. Волжак стояла, облокотившись о крышу моей машины. Ее «Инфинити» стояла прямо за ней.

— Да нет, просто… Просто тут что-то пошло не так, — вздохнула я. А сейчас я явно получу порцию издевок в адрес моей машины.

— Например, все? – усмехнулась Волжак. – Не заводится?

— Вы очень наблюдательны, — прошипела я. – Но, боюсь, ваши наблюдательность и остроумие мне не помогут.

— Ирина Николаевна, давайте я вызову эвакуатор, и мы отправим ваше корытце в сервис. Или на свалку.

Я зло посмотрела на нее и поняла, что не могу даже сверкнуть взглядом, потому что на лице Волжак была такая усмешка… Не ее обычная, высокомерная, а какая-то… детская, что ли. Как у подростков, которые подтрунивают друг над другом.

— Ну, если вы отдадите мне свое корытце, тогда можете отправить мое на свалку, — решила я ответить в том же тоне.

— Я подумаю над этим, — усмехнулась женщина и достала телефон.


***


Через час мою машину укатили в круглосуточный сервис и сказали, что завтра мне позвонят, скажут, когда можно будет забрать «Опель». Волжак сказала, что там работают хорошие мастера, а у нее там еще и хорошая скидка. Для меня это было странным – я считала, что такие машины, как у нее, обслуживаются в сервисах, где их купили. Но я не стала ее расспрашивать. Она мне как раз недавно выписала премию, надеюсь, ее хватит, чтобы оплатить ремонт.

К моему удивлению Волжак весь этот час торчала со мной. Мы правда почти не разговаривали – она все решала какие-то вопросы по телефону, но тем не менее, она была со мной, дожидаясь эвакуатора.


— Ну что, можем ехать? – обратилась ко мне бывшая начальница, когда эвакуатор покинул стоянку нашего бизнес-центра.

— Куда? – я глупо уставилась на нее. Мы что, куда-то собирались?

— Ну… Вам не нужно домой? Или куда-то еще? Вы же не планируете остаться здесь? – бровь Волжак изящно изогнулась в ироничной усмешке. Как и ее губы.

— Домой… нужно, — пробормотала я.

— Тогда пойдемте. Я вас отвезу. Не бросать же вас тут, — вздохнула она с таким лицом, будто это я ее уговаривала.

— Пойдемте, — я решила не умничать, и покорно села в ее «Инфинити». Давненько меня тут не было.


Мы добрались быстро. Вечером пятницы дороги были пустые – нормальные люди были уже на дачах и отдыхали за городом, вдали от пыли, шума и суматохи.

Когда мы подъехали к моему дому, я разрывалась между желанием пригласить Волжак к себе и нестись от нее со всех ног – так как знала, что не удержусь, если она проявит хоть малейшую инициативу. В итоге, когда она припарковалась у подъезда, я сказала:

— Спасибо вам за помощь.

— Пожалуйста.

Волжак смотрела на меня, будто ожидая следующего шага. И я его сделала.

— Не хотите выпить кофе? Или чаю? Вы столько времени потратили… — пробормотала я, пытаясь прикрыть свое приглашение обычной вежливостью.

— Хочу, — усмехнулась Волжак, а ее глаза как-то странно блеснули.

— Тогда пойдемте, — тихо сказала я, сглотнув.


Мы поднялись на мой этаж, и я медленно, будто боясь, что это сон, открыла дверь. Как же хорошо, что в среду у меня была уборка! Иначе я бы не рискнула ее приглашать. У меня, конечно, был не пентхаус, но довольно уютно.

Как только дверь за нами закрылась, я повернулась к Волжак и замерла. Столько эмоций читалось в ее глазах, но главной была одна – страсть. Я даже не поняла, как мы оказались в моей постели. Я помню только, что одежда сбрасывалась прямо по дороге.


Волжак целовала меня жадно, крепко держа за бедра и прижимая к себе. Я смогла стянуть с нее пиджак и даже умудрилась как-то расстегнуть рубашку. Но снять ее она не дала. Когда я осталась только в нижнем белье, а Волжак лежала рядом, навалившись сверху, я думала, меня разорвет на части – так я хотела ее. Хотела ее пальцы, ее губы, ее язык. И только тогда я осознала, КАК сильно я соскучилась по ней. К счастью, она не стала тянуть с прелюдией, и уже через пару минут я ощутила ее пальцы в себе.

Я не знаю, почему такой сумасшедший и доставляющий такое удовольствие секс у меня был только с ней. То ли она такая искусная любовница, то ли это что-то большее – химия или физика, но ни с кем я не получала такого наслаждения, как с ней.

И это был первый раз, когда мы занимались сексом несколько часов подряд. Даже в отеле это было менее длительным. А сегодня она словно не могла остановиться. И постоянно целовала меня. Целовала и целовала. Мне казалось, что у меня отвалятся губы – они были припухшие от поцелуев и укусов. На моих плечах были отметины, а тело – мокрым. Стояла жара, а я додумалась утром открыть только форточку, хотя стоило бы распахнуть настежь окно.


Когда Волжак успокоилась и прекратила терзать мои губы и тело, когда я испытала далеко не один оргазм, когда за окном уже была ночь, а на небе были видны звезды… сказка кончилась.


Волжак чуть привстала и рукой нащупала свои брюки (да, где-то через час наших любовных утех, я-таки стянула с нее эти проклятые штаны, хоть она все равно не давала мне прикасаться к себе). Она села на кровати и застегнула пару пуговиц на мятой рубашке.

— Мне пора, — спокойно сказала она, а мне захотелось рассмеяться. В голос. Истерически, надрывно.

— Да. Я знаю. Ты всегда спишь в своей постели.

Оп-па. Я сказала ей «ты», когда ее пальцы не находились в моей вагине. Я расту. Я расту и мне плевать – она больше не мой начальник.

— Именно, — довольно прохладно ответила женщина. А я захотела ее ударить. Впервые я захотела ударить человека. Ну, практически впервые.

— Провожать не буду. Кстати, теперь ты знаешь адрес. Можешь заходить, когда захочется утолить свои физические потребности.

Волжак повернулась ко мне и довольно странно на меня посмотрела.

— Что? — спросила я, сама удивляясь своей смелости и даже наглости. Какой-то грубости и дерзости. – Удивлена, что я не устраиваю истерик и не выясняю отношения?

— Можно сказать и так, — клянусь, я поставила Волжак в тупик! Она выглядела реально растерянной!


— А зачем? – горько улыбнулась я. – Ты же знаешь. Ты все знаешь.

— Что именно? – нахмурилась женщина и перестала застегивать рубашку.

— Ты знаешь, что я к тебе испытываю. И знаешь, что я не могу противостоять этому. И что я буду безотказной. До самого конца. Пока ты окончательно не уничтожишь меня.


— Я не…

— Я знаю, — снова усмехнулась я. – Ты не хочешь отношений. Я и не прошу. Я не собираюсь ничего требовать. Все будет так, как раньше. Я знаю. Я знаю, что ты не будешь меня любить, что у нас не будет отношений, что ты просто будешь меня трахать, когда тебе захочется. Я согласна.


Я не верила, что эти слова выходят из моего рта. Господи, что она со мной сделала? А самое страшное, что я была предельно искренна. Если секс – это все, что она может мне дать, я возьму эту малость. Хуже уже все равно не будет. Точнее, будет, но когда это «хуже» настанет – возможно, я смогу вычеркнуть ее из своей жизни.


— Какого черта ты делаешь? – прошептала Волжак, а я своим ушам не поверила – она тоже перешла на «ты»?

— Ты же ЭТОГО хотела? – я не понимала, почему она злится. Я готова дать ей то, что она хочет и взять то, что она может дать.

— Что это за игра? – челюсти Волжак дернулись, что говорило только об одном – она была вне себя.

— Это не игра, — отрицательно покачала я головой. – Я совершенно честно и трезво говорю о том, что я согласна просто на секс. Ничего более. Никаких обязательств, объяснений, ничего такого. Только одно требование. Ну, просьба.

— Какое? – прищурилась Волжак.

— Когда мы вне стен офиса – мы общаемся на «ты». Мне неудобно выкать после того, как твоя голова только что была у меня между ног.

Волжак усмехнулась и ее губы изогнулись в кривой улыбке.

— Идет.

— Тогда… Спокойно ночи. Дверь просто захлопни, — проговорила я и укрылась легким одеялом, молясь про себя, чтобы она быстрее ушла. Ждать долго не пришлось – через несколько минут от Волжак уже и след простыл.

Когда я осталась одна, то смогла в полный голос зареветь в подушку, вдыхая с простыни запах духов и тела своей бывшей начальницы. Я понимала, что этим решением-предложением подписала себе практически смертный приговор. Точнее, своему душевному равновесию. Я знала, что Волжак распотрошит мою душу и разобьет мне сердце. Но мне казалось, что это был единственно верный вариант, единственно правильное решение, потому что просто «переболеть» у меня не получалось. Нужно было дойти до конца, опуститься на самое дно, чтобы понять, что будет дальше. И если мне нужно уничтожить себя, чтобы это «дальше» наступило, я согласна.


Глава 31


Странно, но казалось, что Волжак была счастлива такому повороту событий. По крайней мере, хоть кто-то из нас жил на полную катушку. Встречи стали регулярными. В основном у меня. Редко – в офисе. Она также не позволяла дотрагиваться до себя, но зато ее поцелуи стали постоянными спутниками наших связей. Не было поцелуев просто так – до или после секса, только во время, но сам факт того, что они были – давал мне какую-то радость мазохиста.

Она по-прежнему никогда не оставалась у меня. Всегда уезжала к себе. Будь то ранний вечер или под утро – в зависимости от того, сколько длились наши сексуальные игрища. Физически я была абсолютно удовлетворена, душевно – постепенно разрушалась. Я не рассказывала никому о нас. Ну, никому – это Оксанке. Потому что не хотела, чтобы она знала, какая ее подруга непроходимая тупица. Достаточно было того, что я сама это понимала.

Но также я понимала, что долго это не продлится. Я чувствовала, что рано или поздно это все закончится. Я закончусь. Я просто ждала момента, когда буду окончательно опустошена, чтобы все это прекратить.


На мой день рождения, в начале августа, случилось странное – Волжак была в курсе этого события, что меня уже изрядно удивило. Начнем с того, что я решила не отмечать – к неудовольствию Оксанки. Сослалась на кучу работы и отсутствие настроения. Но Волжак в этот день написала мне уже привычное «Я заеду?», и я решила, что хороший секс – прекрасный способ отметить праздник. Она приехала и… подарила мне подарок. Ну, как подарила, сунула в руки подарочный пакет, пробурчав что-то типа «сднемржденя». После ее ухода я раскрыла подарок — это была игрушечная обезьяна. Смешно, не правда ли? Своеобразная отсылка к моей «любви» к приматам.

Но не это меня удивило больше, а то, что в эту ночь я впервые смогла прикоснуться к ее груди. Она позволила мне это. Не больше, но хотя бы это. Да, она просто сняла рубашку, но я смогла дотронуться до ее живота и груди. И это было лучшее, что случалось со мной за последнее время. Правда, потом Волжак почти неделю обходила меня стороной. Наверное, переживала, что подпустила меня ближе положенного. Но через неделю от нее пришло смс «Зайдешь?». И, конечно, я, как глупый мотылек, понеслась на ее такое манящее пламя.

Она всегда присылала мне либо «Я заеду?», что означало ее визит ко мне домой, либо «Зайдешь?», что говорило о том, что меня ждут в «царских покоях» — в ее офисе.


Так мы сосуществовали до сентября. Кстати, у Волжак появилась новая ассистентка, точнее, это была уже третья. Но она задержалась дольше предыдущих – женщина в возрасте, с хорошим опытом секретарской работы за плечами. Слава Богу, что не какая-нибудь сексапильная блондинка или брюнетка – я бы уже свихнулась, гадая, не спит ли она с Волжак.


Все хорошо было только на работе. Но и она уже не доставляла мне прежнего удовольствия. Я умирала. Каждый раз, когда Волжак покидала мой дом, или когда я уходила из ее офиса, я умирала. Я так хотела ее тепла, так хотела просто немного любви, что каждый раз меня внутренне выворачивало, как какого-то наркомана в подворотне, когда я видела, как она одевается и уходит, не прося ее провожать.


***


К середине сентября я поняла, что, кажется, дошла до края. Что у меня больше просто не осталось сил, чтобы делать вид, что все хорошо. Я была вымучена. Физически и эмоционально. Я была опустошена. Чувствовала себя наркоманом, который с каждым разом все крепче подсаживается на свой личный опиум, и без него уже мир кажется не тем. До полного саморазрушения остались считанные сантиметры. Я почти пересекла эту грань, где я больше не я. И поняла, что это все. Что нужно заканчивать. Иначе потом будет поздно, и от меня не останется ничего. Поэтому я твердо решила, что поговорю с Волжак, и мы расставим все точки над «i».

Но как это сделать? Сказать, мол, простите-извините, спать больше не будем, я – все? Было непонятно, как прекратить все то, чего по сути-то и не существовало. Отношений не было, какой-то особой связи – тоже. Секс? Да бросьте, для нее это так же повседневно и обычно, как пить кофе из своей навороченной кофемашины.

Поэтому я просто решила, что никакого «следующего раза» не будет. Что просто прекратятся наши периодичные, пусть и систематические встречи.

И когда вечером мне пришло ее смс «Заеду?», я решила быть честной и сильной. Вздохнула, занеся палец над сенсорной клавиатурой, выждала с минуту, набираясь смелости, и напечатала:

«Нет».


Сообщение было доставлено и прочитано. Волжак не отвечала. Ответа я и не ждала, честно говоря. Еще пара отказов и она сама перестанет предлагать. Она же не будет за мной бегать. Екатерина Александровна Волжак никогда ни за кем не бегает.

Я отложила телефон, пытаясь вспомнить, над чем работала до ее сообщения, моля небеса о том, чтобы эти полчаса прошли как можно скорее, и я смогла уйти домой на выходные. Только я начала крутить колесико мыши, пересматривая открытый отчет, как экран телефона снова загорелся входящим смс.

Я взяла телефон и не поверила глазам – сообщение снова было от Волжак. Странно. Она что, решила предложить прийти МНЕ к ней, раз она ко мне не придет? Я даже успела разозлиться, пока снимала блокировку, но увидев текст сообщения, честно говоря, была удивлена. Волжак написала лаконичный вопрос, вполне в своем стиле: «Планы?».

И что я должна на это ответить? Да? Да, у меня планы. Я запланировала выбросить тебя из своей жизни, потому что влюбилась, как дура, а ты – несгибаемый кусок металла, который ничего не чувствует?

Я на пару минут задумалась. Что ей ответить, чтобы не выглядеть жалкой и несчастной? Хотя… О чем я могу говорить, если сама предложила – давайте будем трахаться, и я не буду ничего от вас требовать? К чему весь этот спектакль? Я хреновая актриса, буду честной.

Вздохнув, я медленно напечатала ответ: «Я хочу все закончить.»

Ну вот. Вот я и поставила точку в наших недоотношениях. Лично сказала своему драг-дилеру, чтобы он больше не приносил мне дозу. Самовольно обрекла себя на ломку, на абстинентный синдром.

Волжак не ответила. Я не удивилась. Было обидно, но я не удивилась. Что бы она мне сказала? О нет, Ирина Николаевна, давайте не будем заканчивать, нам же так хорошо вместе? Не сказала бы. Потому что не было никогда никакого «вместе». Была я и Волжак, периодически занимающиеся сексом. На этом все.


Когда до конца рабочего дня оставалось десять минут, а я сосредоточенно пялилась в экран компьютера, пытаясь хоть что-то прочитать и понять, стало ясно, что это заведомо провальная идея. Ничего у меня не выйдет. В моей голове лишь одна мысль, и эта мысль никак не давала мне возможности сосредоточиться. Я думала, что хочу просто уехать куда-нибудь, где не будет ни Волжак, ни моей работы, ничего, что бы напоминало о ней. Место, где я могла бы зализать свои раны, вылечиться, собрать себя заново, чтобы жить дальше. Все те слезы, что я проливала ранее после неудачных романов, теперь казались детским бредом. Шуткой, над которой даже смеяться стыдно – настолько она глупая. То, что творилось в моей душе сейчас – передать словами было сложно. Поэтому и слез не было. Лишь какая-то тянущая, гнетущая пустота. Ничего. Ни-че-го.

Поэтому, досидев положенное время, я собрала вещи и, выключив компьютер, вышла из приемной.


***


Дома меня ждала чистая квартира – спасибо Волжак хоть за это, ведь с ее порой неожиданными визитами, я начала чаще убираться, – и открытая бутылка вина. Я ее купила еще на день рождения. Отмечала сама с собой, пока моя бывшая начальница не скрасила мой вечер. Поэтому я решила, что пришла пора «прикончить» ее. Раздевшись и натянув длинную безразмерную футболку с Микки Маусом, которая едва прикрывала бедра, направилась прямо к холодильнику, достала бутылку, выудила из шкафчика бокал и наполнила его до краев. Первый глоток показался кислым, но второй, третий и следующий были уже более приятными. Когда бокал был пуст, я тут же наполнила его снова. И только я притронулась к нему, как в дверь позвонили.

Вспоминая, не договаривалась ли я с Оксанкой о встрече, направилась в коридор. Открыв дверь, моргнула несколько раз. Но видение не исчезло. Да и я вряд ли бы «наклюкалась» с одного бокала.

Передо мной стояла недовольная Волжак.


Глава 32


Я вопросительно смотрела на нее.

— Что это значит? – я слышала, как она явно пытается сдержать эмоции, потому что голос был слишком ровный. Даже для нее.

— О чем вы? – непонимающе спросила я. Я что-то пропустила? Зачем она тут?


— Твое смс, — пояснила Волжак, не спуская с меня глаз.

— А, — вот черт. Я даже не думала, что она придет ко мне домой, чтобы выяснять… чтобы выяснять. – А что непонятного в моем смс? – главное – держаться. Не сдаваться под ее глазами-пулеметами, не сделать шаг назад, стоять на своем.

— Во-первых, я зайду? – спросила она, по всей видимости, саму себя, потому что, не дожидаясь моего ответа, сама прошла в квартиру. — А во-вторых, тебе не кажется, что такие вещи нужно обсуждать лично, а не по смс-кам? Ты что, в десятом классе? – Волжак сложила руки на груди и прищурилась.

— Обсуждать – да. Но тут обсуждать нечего. Я так решила, — держись, держись, держись. Не сдавайся. Не пускай ее дальше прихожей. Но куда там. Волжак уже сняла туфли и прошла в комнату. В мою маленькую уютную комнату, которая совершенно не предназначена для сложных разговоров.

— С чего вдруг? – она прошла к окну, повернулась ко мне лицом и наклонила голову, вглядываясь в меня, словно решая какую-то головоломку.

— Мы договорились, что это длится ровно до тех пор, пока это устраивает нас обеих, — я как могла старалась выглядеть спокойной.

— И тебя, очевидно, что-то не устраивает? – голос Волжак был непоколебим, так же, как и на ее лице не дрогнул ни один мускул. Она вообще хоть что-нибудь чувствует? Хоть иногда? Хоть капельку?

— Да, — собравшись с силами, ответила я, опустив взгляд.

— Но я хотя бы могу узнать – что именно? – усмехнулась Волжак. Ей интересно, потому что она удивлена? Удивлена, что безотказная и вечно согласная я – отказала ей?

— Зачем? – может, ей хоть чуточку не все равно? Может, думает, что дело в чем-то конкретном, о чем можно договориться?

— Просто интересно, — пожимает плечами, даже не пряча свою гребаную ухмылку. – Всегда интересны мотивы.

Я грустно усмехнулась. Тихо, незаметно. Потому что эта реакция была, скорее, для меня самой.

— Потому что я больше так не могу, — тихо проговорила я, так же не в силах поднять на нее взгляд.

— Как – так? – ее голос стал более вкрадчивым. Я знала, что это значит. Она всегда добивалась моей капитуляции одним и тем же способом – говорила, смотрела так, словно гипнотизировала. И когда я окончательно «выпадала из реальности», ее руки уже оказывались под моей юбкой.

— Так, — выдохнула я и посмотрела на нее.

К черту все эти театральные постановки. Хочет правды? Я дам ей правду. Я сама себе эту правду еще не произносила, так что для нас обеих это будет своеобразным сюрпризом.

— Я не могу больше с тобой спать, делая вид, что не хочу большего. Потому что… — на какую-то долю секунды я замялась, а потом, с новым глотком воздуха, нашла в себе силы продолжить, — Потому что хочу. Я хочу большего. Я хочу отношений, я хочу нормального общения. Хочу разговаривать, слушать, рассказывать. Хочу узнавать тебя, удивляться, приятно и не очень, хочу радоваться и разочаровываться, хочу делать простые вещи, которые делают все люди. Но с тобой. Потому что… — я снова грустно усмехнулась, — потому что люблю тебя. И как бы я не хотела это прекратить – у меня не получится. Не так просто и не так скоро. Я даже хотела бы тебя ненавидеть, и даже вполне могу найти за что, но… я не могу. Я – жалкая неудачница, которая так банально влюбилась в человека, которому ничего не нужно, кроме секса. Это достаточная причина? – я смотрела на нее смело, прямо в глаза. И мне впервые было плевать, что она скажет в ответ. Потому что впервые это было неважно.


Волжак смотрела на меня очень странно. С какой-то тоской и болью во взгляде. Словно я своими словами изрикошетила-распотрошила ее и без того черную душу, добавляя ко всем известным грехам еще один. Мы стояли молча минут пять, не меньше. И я уже хотела было что-то сказать, как она меня опередила.

— Мы же договаривались, — тихо проговорила она, а голос был какой-то надломленный. Словно я только добавила ей усталости за прошедшую неделю. Впрочем, так и было, наверное. – Ты обещала, что не будешь ничего требовать.

— Я и не требую, — запротестовала я. – Я просто выхожу из игры. Я же говорила, что знаю, что ты не будешь меня любить, что не дашь мне желаемого. И я не обвиняю и не злюсь на тебя. На себя – да. Потому что знала, на что иду. Знала, что эмоции и чувства – это не твое, знала, что ты не хочешь всего этого… Как ты однажды сказала? Эмоционального дерьма? Этого эмоционального дерьма. Поэтому я просто говорю, что все. Для меня игра закончилась. Ты не хочешь эмоций, я – хочу. Я дошла до края. Как и говорила в самом начале, — я теребила край длинной футболки, вытаскивая из нее ниточки. И ждала, когда Волжак скажет что-то грубое и резкое, и уйдет из моей комнаты, квартиры, жизни. Но вместо этого она развернулась к окну и посмотрела куда-то вдаль, на опускающиеся на город сумерки. А после произнесла, словно кому-то третьему:

— Я не могу.

Я подождала, думая, что она продолжит. Но Волжак молчала. Поэтому я решила уточнить:

— Что именно?

— Не могу любить тебя. Не могу позволить тебе любить себя. Не могу дать тебе всего, что ты перечислила.

— Я… — почему-то слезы именно в этот момент решили попроситься наружу, но я как могла пыталась их сдержать. Ни к чему. – Я знаю. Ты не хочешь отношений, а я явно не та, кто тебе нужен, и…

— Не в этом дело, — устало выдохнула Волжак, прервав меня и так же не поворачиваясь. – Я просто не могу.

Какого черта? Если дело не в этом, тогда в чем?

— Я просто не могу, — еще тише повторила она, а мне пришлось сделать пару осторожных шагов, чтобы ее не спугнуть, но иметь возможность расслышать то, что она говорит.

Я молчала. Я чувствовала, интуитивно, что она продолжит. Чувствовала на каком-то ментальном уровне. Знала.

— Моему сыну в этом году исполнилось бы тринадцать, — тихо проговорила Волжак, а у меня чуть глаза не вывалились от удивления. Она решила мне рассказать? МНЕ?! – Но не исполнится. Потому что его нет. Его нет уже десять лет. Десять чертовых лет, из которых нет ни дня, чтобы я не просыпалась с чувством вины.

Она снова замолчала, и я решила чуть надавить. Она же сама начала этот рассказ, значит, хочет поделиться, разве нет?

— Что произошло?

— Произошло? – усмехнулась Волжак, а ее плечи чуть дрогнули. – Произошло то, что его мать – чертова шлюха, которая должна была спасти его. Или погибнуть вместе с ним. А не стоять на похоронах, глядя на две могилы, не имея возможности что-либо исправить.

— Две? – пропищала я, молясь только о том, чтобы она дорассказала. Я была уверена, что ей тоже это было нужно.

— Две, — она еле заметно кивнула. – С ним был мой муж.

— Ты была замужем? – я постаралась сказать это слегка удивленно. Не выдав того, что я уже знаю в общих чертах всю историю.

— Была. В восемнадцать лет я вышла за одного прекрасного человека. Который был мне другом, партнером, опорой, товарищем, даже частично отцом… Он был воплощением заботы. А я… Я надеялась «излечить» таким образом свою, как говорил мой папаша, «нездоровую тягу к девушкам». Честно, надеялась. Но через год брака поняла, что не могу. Что во мне это есть. Против природы не попрешь? – усмехнулась Волжак. – Моя природа дала сбой. С четырнадцати лет у меня были связи с девушками. Лишь только год я держалась, старалась, делала из себядобропорядочную жену. Он ведь был хорошим. Идеальным мужем. Но максимум, что я могла дать – безмерное уважение. Я не любила его. Никогда не любила его так, как он заслуживал. И мне кажется, он знал это. Но молчал. Любил меня. Потом я забеременела – супружеский долг ведь никто не отменял. И после рождения сына поняла, что, несмотря на мою безграничную любовь к нему – своему ребенку, я вполне могу совмещать две роли – примерной матери и жены, что было на руку еще и для статуса, и… себя настоящей. Той, что трахает женщин, завязывает интрижки, и втихаря от мужа и всех спит с подругой или коллегой. И однажды заигралась. Когда они собрались поехать на дачу, я решила – что это отличная возможность встретиться со своей знакомой. Сказала, что приеду на следующий день, что у меня много работы… Они уехали и… больше не вернулись. Пока я трахалась с ней, они задыхались и умирали. Я ему столько раз говорила, чтобы он гасил камин! – воскликнула Волжак и замолчала. Только руки ее, бессильно упавшие вдоль тела, слегка дрожали.

Я хотела подойти к ней. Обнять. Утешить. Взять немного этой боли на себя. И только я начала подходить, как Волжак резко обернулась и посмотрела на меня стеклянными глазами:

— И как я могу позволить себе чувствовать, любить или жить, как нормальные люди, когда я – со всем своим дерьмом и грязным бельем – жива, а они – нет? Как я должна была ощущать себя, когда мне приносили соболезнования, а я думала о том, что они умирали, пока я удовлетворяла какую-то девку? Я должна была лежать там же. На этом чертовом холодном медицинском столе в морге, а не хоронить двух самых светлых и честных людей, которых я любила. Которых я недолюбила. Я даже с жизнью покончить не смогла нормально – откачали, спасли.

Я на автомате опустила взгляд на ее руки. Она это заметила.

— Да. Я пыталась. Я не хотела жить. Без них, с этим чувством вины, с ощущением безысходности. И я не могу… — она глубоко вдохнула, прикрывая влажные глаза, — я просто не могу позволить себе любить после всего этого. Я недостойна. Ни любви, ни жалости, ни понимания. Я – убийца. Потому что только я могла их спасти от этого. Но меня не было. И я выжила. А они нет.

Когда Волжак замолчала, я не знала, что сказать. Что тут вообще нужно говорить? Успокаивать? Оправдывать? Убеждать? Это не поможет. Нужно что-то другое.

Поэтому я вздохнула и неуверенно произнесла:

— Может, бокал вина?


Глава 33


Она, возможно, впервые об этом рассказала кому-то. Но не для того, чтобы ее пожалели, а чтобы в очередной раз напомнить себе, какая она плохая. Как она недостойна чего-то хорошего и светлого. Но в моих глазах она не изменилась. Жить в борьбе с самой собой и в итоге проиграть – это нормальная ситуация. Если тебе нравятся женщины, рано или поздно ты сорвешься. Либо сойдешь с ума. Она выбрала первое. И я не могу ее судить. Никто не может.


Мы прошли в кухню, я молча достала еще один бокал вина и наполнила его. Также молча протянула бокал Волжак и села на табуретку. Екатерина Александровна стояла практически посередине кухни и осматривалась. Смешно, но несмотря на то, что она была в моей квартире уже… в общем, достаточное количество раз, в кухню она не заходила. Максимум – ванная. А теперь она стоит тут, и я чувствую, как ей некомфортно. Потому что она тоже чувствует, что зашла дальше. Дальше того, что позволяла себе обычно.

Она сделала пару глотков и чуть охрипшим голосом проговорила:

— Тут довольно… мило.

Ого. «Мило» от Волжак – это что-то сродни «нихрена себе, вот это у тебя хоромы!». Поэтому я кивнула, чуть улыбаясь, и ногой подвинула ей свободный табурет – мол, присаживайся, располагайся.

Она весьма критически осмотрела его, словно подсчитывая, какое количество микробов проживает на этом деревянном квадратике на ножках, но тем не менее, спустя пару мгновений, уселась.

Мы пили вино в абсолютной тишине. Когда это стало уже просто неприлично, я залпом долакала вино и осторожно произнесла:

— Я могу задать вопрос?

Волжак посмотрела на дно своего бокала, потом еле заметно выдохнула и кивнула.

— После… — я замялась. Она ведь вполне может послать меня к черту, да? Может. Но я рискну. – После всего случившегося, ты с кем-нибудь… Ну, была… близка? Я не про секс, — тут же добавила я, увидев ухмылку Волжак. – Я про другое.

— Ты имеешь в виду отношения? – взгляд ее серых глаз буквально рентгенил меня. Я кивнула. – Я же сказала – я не завожу отношений. И не заводила. После… После того – нет.

— То есть… Десять лет ты…

— Да, — резко оборвала меня Волжак. – Ты закончила? Других тем для разговоров нет?

Вот она, моя любимая сука.

— Есть, — выравнивая дыхание, проговорила я. – Почему ты пришла?

Я увидела на ее лице растерянность. Железная леди, не позволяющая себе расслабиться, дала слабину, придя в дом к своей бывшей ассистентке. Ведь… Было бы ей плевать, ее бы тут не было, верно? Она бы не стала рассказывать мне секреты своей прошлой жизни. Не явилась бы под вечер, открывая дверцы своего шкафа со скелетами.

— Почему я пришла? – переспросила Волжак, словно не расслышала вопрос. Я же поняла, что она просто пыталась выиграть время для ответа. Едкого, циничного, язвительного. В ее стиле. – Потому что не люблю упускать хороший секс. А времени на поиски нового партнера у меня нет.


Ну да, конечно. Видимо, я должна была в это поверить. И поверила бы. Может, с месяц назад. Или не слышав ее историю. Но не теперь. Поэтому я решила ставить все на «зеро».

— Каково это? – спросила я, чуть наклонив голову и улыбаясь, почти как она.

— Что именно? – я клянусь, растерянная Волжак – мое самое любимое зрелище.

— Врать самой себе? Заведомо говорить неправду, чтобы держать меня на расстоянии ружейного выстрела?

— О чем ты… — нахмурилась она, но меня уже было не остановить.

— Катя, — прервала я ее, наверное, только второй раз в жизни назвав ее по имени. В сокращенном варианте. До этого было только «ты». – Я знаю, что если бы тебе было плевать и дело было только в сексе, тебя бы здесь не было. Ты всегда возвращаешь меня. Под прикрытием удобства, выгоды, чего-то еще. Но… Я же не слепая. Я знаю, что… — а теперь самое сложное. Шарик крутится, замедляясь. – Я нужна тебе, – зеро.


Лицо Волжак исказилось, как от зубной боли. Она сжала зубы, поставила бокал на стол, поднялась с места.

— Спокойной ночи, Ирина Николаевна, — сталь в ее голосе напомнила мне ту, прошлую Волжак. Которая отчитывала меня за косяки и ругала, когда я лажала. Но я больше не намерена была терпеть это, и, более того, я не собиралась ее упускать. Пусть она мне ничего не сказала, пусть она даже будет опровергать сейчас мои слова, я знаю, я чувствую, что я – не просто сексуальный партнер, не просто еще одна постельная победа и не еще одна девчонка в длинном списке. Я. Просто. Это. Знаю.

— Стоять, — я резко поднялась и взяла ее за локоть. – Если ты снова уйдешь, уйдешь сейчас, ты никогда не шагнешь дальше. Я не прошу у тебя ничего взамен, не требую ничего. Я просто… Просто хочу быть рядом. Просто позволь мне это. Просто доверься.

Она смотрела на меня с минуту, потом перевела взгляд на мою руку, впившуюся в ее локоть, и медленно убрала мои пальцы. Отпустила руку и сказала:

— Я не могу.


Глава 34


Странно, но, понимая, что это конец, у меня не было слез. Серьезно, я-то думала, что от души наревусь, в очередной раз кромсая сердце о шипы и лезвия своей бывшей начальницы, которыми она окружила себя, но… нет. Слез не было. Было… никак. Пусто. Ровно. Как линия кардиограммы при остановке сердца. Вообще ничего.

Я провела все выходные в полном уединении, а в понедельник отправилась к Михаилу Андреевичу с требованием об отпуске. Ну, не с требованием, а с просьбой, конечно. Удивительно, но он позволил мне взять отпуск раньше, чем через две недели. Добрейшей души человек. Может, его смутили мои пустые глаза или абсолютная безэмоциональность в голосе, но со среды мне было позволено отчалить на две недели на все четыре стороны. Вместо меня должна была выйти девочка из нашего же подразделения. Поэтому я позвонила Оксанке и протараторила в трубку о том, что в среду я уезжаю к родителям, и что отключу телефон, так как хочу побыть одна и разобраться в своей жизни. Оксанка, конечно, попыталась выяснить, что у меня случилось, но, натолкнувшись на мое «все объясню потом», сдалась и пожелала хорошего отдыха.

Да уж, отдых. Мама, папа, вечные вопросы о том, когда я выйду замуж и рассказы, как «Люба из второго подъезда уже третьего ждет» и «Наташка из твоей школы во второй раз разводится». Но вся эта кутерьма и суета должны были сработать. Лучше я буду в вечном раздражении от надоевших вопросов, чем постоянно думать о той, что не только растоптала мое сердце, но еще и сплясала на нем. Поэтому я купила билет на поезд, собрала свои вещи и уже в пятницу утром стояла на вокзале родного города, пытаясь найти среди толпы приехавших и встречающих своего отца.


Папа нашел меня первым. Обнял, похлопал по плечу и, схватив сумку, в которой была в основном сменная одежда, взял меня под руку, направляя к стоянке.


Дома ждала мама, наготовившая разных вкусностей, и которая с порога запричитала, как сильно я исхудала, и что меня нужно непременно откармливать.

И, находясь в родном доме, среди знакомых всю жизнь вещей, плакатов на стене своей комнаты, рабочего стола, все еще заваленного книгами и журналами, будто я никуда и не уезжала, я почувствовала себя лучше. Значительно лучше. Да, мое сердце разбито всмятку, пропущено через мясорубку и старательно превращено рукой Волжак в фарш, но… жизнь на этом не заканчивается. Я жива, я дышу, я выросла, я изменилась, и я не могу не быть благодарной ей за это. Мой запрос сработал, по большей части. И какое-то время я действительно наслаждалась нашим «общением», пока оно не стало меня убивать. И я поняла, что, в общем-то, все не так уж и плохо.


Я гуляла по знакомым местам, аллеям и паркам. Ходила в кафе, небольшие рестораны, встречалась с одноклассниками, с которыми еще более-менее поддерживала связь, навещала родственников, которые непременно хвалили меня за амбиции и то, что я хорошо устроилась в новом для меня городе, что не сбежала, что не вернулась. Было приятно. И я, кажется, впервые не ругалась с мамой по поводу и без. Она перестала меня воспитывать, поучать. Нет, иногда, конечно, у нее это проскакивало, но уже не так, как раньше. Может, поняла, наконец, что я выросла и стала самостоятельной.

Еще я много читала. Перечитывала старые книги, которыми увлекалась в школе, просматривала фотографии, сделанные в подростковом возрасте, и, глядя на все это, понимала, как я изменилась. Я уже не была забитой серой мышкой, у меня появилось собственное мнение, которое я научилась отстаивать, появилась сила воли и смелость, которых мне так не хватало в детстве. Я сравнивала себя прошлую и настоящую, и не могла поверить, что всего за несколько месяцев я стала практически другим человеком. И мне это нравилось.


***


Через полторы недели отпуска я поняла, что соскучилась. Соскучилась по Оксанке, по работе, по своему дому, и по… Волжак. По этим серым холодным глазам, по ее голосу, по ее мерзким шуточкам. А еще мне позвонила Маша, сказала, что приезжает и у нее будет выставка. Та самая. Какой-то владелец галереи увидел ее работы в Москве и захотел выставить их у себя. И я была приглашена. Мне ничего не оставалось, как согласиться посетить сие мероприятие, учитывая то, что я тоже «приложила к нему свою руку». Поэтому, мне пришлось вернуться на пару дней раньше, чем я собиралась. Мама и папа, провожая меня, даже всплакнули, когда махали мне, уезжающей к себе домой. А я за это время поняла, что очень люблю свою семью. Но все же мой дом не тут.


***


— Ты серьезно в этом пойдешь? – Оксанка, стоя в красивом платье с одним открытым плечом, практически убивала меня взглядом.

— А чем тебе не нравится мой костюм? – возмутилась я, оглядывая брюки, блузку и пиджак. По-моему, я выглядела очень хорошо.

— Во-первых, он не женственный. Во-вторых, надень платье. Это же культурное мероприятие, Ира! – подруга отодвинула меня от гардероба и начала раздвигать вешалки. – Ты же там сама на этих фотокарточках! Ты должна выглядеть и-зу-ми-тель-но!

— Боже… — простонала я, усаживаясь на кровать. Нахрена я вообще решила согласиться пойти, да еще и взять с собой Оксанку?!

— Вот. То, что нужно! – подруга выудила из шкафа строгое черное платье, а я покраснела.

— Может, что-то другое? – пропищала я. В этом платье у меня был и-зу-ми-тель-ный секс с Волжак на диване в ее офисе.

— Чем тебе не нравится это? – удивленно спросила Оксанка. – Оно очень сексуальное.

Ага, Волжак также сказала, когда снимала его с меня.

— Ну… Оно… — ну, не говорить же ей правду!

— Что, Ира? – с нетерпением спросила Оксанка.

— У меня с ним связаны некоторые воспоминания… — уклончиво ответила я, отводя глаза.

— Какие? – Оксанка прищурилась, будто догадываясь, о чем я.

— Личного характера, — пискнула я, все больше краснея.

— Дай угадаю, — закатила глаза Оксанка, — ты в нем была со своей Вожлак.

— Волжак, — поправила я. – И… да.

— Прекрасно, — фыркнула подруга, но тем не менее, продолжила в меня тыкать этим чертовым платьем. – Но ее же там не будет? Ты сама говорила, что твоя подруга заверила, что она не придет.

— Да, она уехала в командировку и вернется только ночью, — согласно кивнула я.

— Вот и чудно. Тогда надевай. И без разговоров, — Оксанка подняла ладонь вверх, останавливая мои любые протесты.

— Ладно, — вздохнула я. – Но без каблуков!

— В лодочках, — ухмыльнулась подруга, покачивая платьем на вешалке.

— Ненавижу тебя, — проворчала я, начиная снимать пиджак.

Глава 35


Выставка была великолепной. Мы пришли через час после начала, когда в зале была уже большая часть гостей. В отдельной комнате был стол с напитками и закусками, а в основном помещении висели работы. В рамках, на одной линии, в черно-белом цвете. Работ было много. Основные были те, про которые мне говорила и показывала Маша – портреты и эмоции, но одну стену занимали старые работы, сделанные гораздо раньше. Как сказала Маша, это была просьба организатора – вывесить и их тоже. Мы с Оксанкой, вооружившись бокалами с шампанским, бродили по залу, разглядывая каждую работу. Мне особенно понравилась серия портретов пожилого мужчины. Он был с небольшой седой бородой, в какой-то лыжной шапочке, но его глаза… Это действительно было отражение души. Они были так притягательны. Маша сказала, что этого мужчину она встретила на… вокзале. Он там живет. Обыкновенный московский человек без определенного места жительства. Но его глаза… Они буквально запали мне в душу.


Оксанка убежала в уборную, пока я стояла у следующей серии работ, где была изображена красивая женщина, похожая на испанку. В этот момент ко мне подошла Маша.

— Ну, как тебе? – девушка мило улыбалась, держа в руках бокал с красным вином.

— Маша, это прекрасно. Правда. Мне очень нравится.

— Спасибо, — девушка казалась довольной. – Кстати, многие работы купили в Москве. И тут я продала еще парочку.

— Уже? – удивилась я. Не думала, что у нас все еще ценят искусство. Тем более фотографии.

— Ага, — кивнула девушка, — кстати, тебя в том числе.

— В смысле? – не поняла я.

— Ну, твои портреты, я имею в виду.

— Их кто-то купил? – удивилась я. Стало как-то не по себе от того, что какой-то человек будет пялиться на мои фотографии. Мало ли извращенцев бывает.

— Купили, причем в первый же день выставки в Москве, — подтвердила Маша. – И купили так, чтобы я не продавала копии.

— Что это значит? – нахмурилась я.

— Ну, иногда составляется договор, покупатель приобретает работу в единственном, так сказать, экземпляре. То есть я не имею права больше продавать эти фотографии. Такая услуга дороже, но… у всех свои причуды.

— А если договор не составляется, то ты можешь продать несколько одинаковых работ?

— Да, если человеку просто понравилась серия, например, и он любитель, а не коллекционер. Всегда по-разному.

— Почему тогда мои фотографии еще здесь? — я перевела взгляд в конец зала, где висели мои портреты.

— После выставки они отправятся к своему владельцу, — пояснила Маша.

— И кто это? Мужчина? – наверное, какой-то маньяк хочет смотреть на мои фото и… нет, лучше об этом не думать.

— Не знаю, на самом деле. Покупка была сделала анонимно. Я сама этим не занимаюсь, это работа агента.

— Понятно, — протянула я, снова делая глоток шампанского.

— Как у тебя дела? Как отдохнула? Я еле дозвонилась до тебя, телефон молчал всю неделю, — проговорила Маша, параллельно кому-то улыбаясь и кивая.

— Да, я решила… немного побыть наедине с собой. Разобраться кое в чем… Подумать… — пробормотала я.

— Это иногда полезно, понимаю.

— Да, я…

— Ира, пойдем к твоим фоткам… Ой… Здравствуйте, — Оксанка появилась, как из ниоткуда.

— Добрый вечер, — обаятельно улыбнулась Маша, разглядывая Оксанку.

— Маша, это моя подруга Оксана, Оксана, это – Маша. Это ее выставка.

— Очень приятно, — Оксана протянула ручку, невинно хлопая глазками. Она флиртует? Серьезно?! Сто лет этого не видела.

— Взаимно, — Машина улыбка грозилась вот-вот выползти за пределы ее лица. – Как вам выставка?

— Ой, это просто шедеврально. Я нечасто бываю на подобных мероприятиях, — начала Оксанка, а я хрюкнула от смеха. Нечасто, это правда. Оксанка предпочитает места, где больше женщин и алкоголя. – Но это… — подруга бросила гневный взгляд на меня, но продолжила, — это великолепно. Вы просто мастер своего дела. Может, вы как-нибудь и меня сфотографируете? У вас удивительно получается ловить момент.

Я закатила глаза. Нет, правда? Здесь? Сейчас?

— О, я буду только рада, — Маша галантно кивнула, улыбнувшись.

Они стояли и смотрели друг на друга, улыбаясь. А я чувствовала себя лишней. Поэтому, решила взять дело в свои руки.

— Так, Оксан, пойдем посмотрим остальные работы, а потом вы сможете пообщаться с Машей дальше, ладно?

Маша засмеялась, а Оксанка покраснела.

— Позвольте, я составлю вам компанию? – Маша подала Оксанке локоть, и под мои закатывающиеся глаза, мы направились дальше по залу.


Маша рассказывала обо всех работах, у которых мы останавливались. Это были интересные, необычные и… очень разные рассказы. Люди на ее работах были самые разношерстные – от уличных музыкантов из Англии до швейцарского бизнесмена, от домохозяйки из провинции до звезды кинематографа. Это было действительно интересно.


И когда мы оказались у портретов со мной, Оксанка потребовала ее сфотографировать на этом фоне. Сказала, что не каждая ее подруга украшает своей физиономией выставку. Маша отошла в сторону, держа в руках наши бокалы. Оксанка встала у стены с моими портретами, а я достала телефон и открыла на нем камеру.

Только я сфокусировала изображение, чтобы и Оксанка, и портреты были четкими, как увидела на экране, отображающем действительность, какое-то серое пятно. Я бы не удивилась – Оксанка стояла так, что в камеру попадала часть зала с прогуливающимися людьми, но что-то будто подсказывало мне, что это «пятно» — не просто посетитель. Я чуть отодвинула голову, чтобы посмотреть в другой конец зала, и чуть не перестала дышать. В стильном сером костюме с каким-то не то серым, не то серебряным отливом, у одной из работ стояла… Волжак.

— Какого хера? – прошептала я, впериваясь в нее глазами.

— Что? Ты сфотала? – не унималась Оксанка, видимо, устав позировать.

— Ира? Что с тобой? Ты аж побелела. Тебе плохо? – обеспокоенно спросила Маша, подходя ко мне.

— Нет, я… — я тут же отвела глаза, стараясь не смотреть на Волжак. – Все нормально. Просто… шампанское, наверное, в голову ударило, — пробормотала я.

— Я принесу тебе воды, — сказала Маша, погладив меня по руке, — жди тут.

— Что с тобой? – Оксанка тоже выглядела обеспокоенной. – Тебе нехорошо? – подруга смотрела мне в глаза, требуя ответа.

— Нет, все хорошо. Правда, — я попыталась улыбнуться. Вышло неважно. Не думала, что у меня на Волжак будет такая реакция. Что она тут делает? Она же должна быть в командировке? Зачем она здесь?

— Не ври мне. Я тебя насквозь вижу. Что произошло? – строго спросила Оксанка. – Ты что, приревновала меня к Маше? Она тебе нравится?

— Оксан, ты совсем с ума сошла? – усмехнулась я, постепенно приходя в чувство. – При чем тут Маша?


— А что тогда?


— Просто…

— Ира, держи, — тут подоспела Маша со стаканом воды. Сунув его мне в руку, она еще раз осмотрела меня с головы до ног и переспросила, — с тобой точно все нормально?


— Да, все хорошо. Просто давление, наверное, — я же почти не врала. При виде Волжак у меня скакануло давление.

— Ира уже не очень молода, — хихикнула Оксанка, а я снова закатила глаза.

Маша хихикнула в ответ. Прекрасно, теперь они раздражают меня обе. Только Волжак не хватает для полной коллекции моих несчастий.

Только я об этом подумала, как услышала практически над ухом такой знакомый стальной голос:

— Добрый вечер.


Глава 36


— Катя? – Маша казалась искренне удивленной. Значит, она тоже не знала, что Волжак припрется сюда. – Ты же в командировке. Должна быть, — девушка вспомнила о манерах и приобняла Волжак, которая сверлила меня взглядом.

— Должна, но удалось вернуться раньше. Я же не могла пропустить выставку подруги, — Екатерина Александровна дежурно улыбнулась, скользнув взглядом по Оксанке, которая пристально смотрела на нее. – Тут очень красиво. Ты молодец.

— Благодарю, — улыбнулась Маша и убрала волосы со лба. – Кстати, познакомьтесь, это Оксана, подруга Иры. Это Катя, моя подруга. Ну, а вы… знакомы, — пробормотала девушка, взглянув на меня, и отчего-то покраснела.

— Добрый вечер, — Волжак протянула руку Оксанке, а та ее пожала, вежливо кивая. Я же старательно делала вид, что меня тут нет, разглядывая в сотый раз свои портреты.

— Я, пожалуй, принесу еще выпить, — проговорила Маша даже громче, чем было нужно, и добавила, — Оксана, не составите мне компанию?

Только не уходи, только не уходи, — думала я про себя. Но, как обычно, моим желаниям не суждено было сбыться.

— Конечно, — Оксанка мило улыбнулась и, еще раз бросив на Волжак взгляд, полный подозрительности, отправилась с Машей в комнату, где подавали напитки. А я осталась наедине со своим личным бедствием.

Мы стояли молча с минуту, после чего Волжак, сунув руки в карманы брюк, заговорила:

— Хорошие работы. Вы очень фотогеничны, Ирина Николаевна.

— Спасибо, но это не моя заслуга. Маша действительно талантлива. И… мы договаривались – вне офиса на «ты».

— Извини, ТЫ очень фотогенична.

— Спасибо. Маша сказала, что мои портреты кто-то купил, — зачем-то рассказала я. Может, просто потому что что-то нужно было сказать.

— О, правда? – Волжак вскинула бровь в своем фирменном жесте. – Это хорошо.

— Не знаю, — пожала я плечами. – Меня не отпускает мысль, что их купил какой-то старый извращенец, который будет… В общем, не будет применять эти работы по назначению.

— По назначению? – усмехнулась Волжак, изогнув уголок губ.

— Ну, не просто для украшения, — пояснила я.

— Ты серьезно думаешь, что кто-то купил твои портреты, чтобы удовлетворять себя, глядя на них, сидя на диване?

— О, Боже, я не представляла себе это так живо до того, как ты произнесла это вслух, — простонала я.

Волжак засмеялась. Разы, когда она смеялась, я могла посчитать по пальцам. Одной руки. Но сейчас она смеялась. И… я не могла наслушаться. У нее был красивый, низковатый, чуть хриплый смех.

И для моих ушей это было музыкой. Слушая ее, я тоже невольно начала улыбаться.

— Как отпуск? – отсмеявшись, спросила бывшая начальница, чуть дернув головой, убирая со лба отросшую челку.

— Хорошо, — кивнула я, — навестила родителей.

— Ездила в родной город?

— Да.

— Хорошо.

И мы стоим, как глухой с немым, не зная, о чем говорить дальше и что делать. К счастью, неловкость не затянулась, так как вернулись Маша и Оксана. Вручили нам по бокалу и… снова ушли.

— Кажется, твоя подруга положила глаз на мою подругу, — усмехнулась Волжак, наблюдая, как Оксанка держит Машу под локоть, а та ей что-то рассказывает на ухо.

— Не могу не согласиться. Смотрятся они довольно мило, — улыбнулась я, видя, что Оксанка действительно заинтересовалась Машей. Ну, почему бы и нет? Хоть кто-то должен же быть счастлив.

— Ты уже все посмотрела? Все работы? – Волжак так и не отпила ни глотка из своего бокала.

— В общем-то, да. А ты?

— Нет, я только пришла.

— Хочешь пройтись? – это было так странно. Я разговаривала со своим любимым человеком, как со старой знакомой. И это было одновременно приятно и больно. Ведь если бы она просто дала бы себе шанс, нам шанс, мы могли бы также ходить по выставкам, театрам, в кино, да куда угодно, и при этом меня бы не корежило от боли, что она мне причиняла.

— Конечно, мне гид не помешает, — кивнула Волжак и поправила пиджак. – Идем?


***


Мы осмотрели все работы. Не торопясь, основательно, пару раз пересекаясь с Оксанкой и Машей. Обошли зал почти за полтора часа. И когда вернулись к началу, к нам подошла моя подруга. Извинившись, отвела меня в сторонку и зашептала:


— Ира, я скотина, знаю, но тебе придется поехать домой одной. Кажется, у меня намечается афтепати.

— С Машей? – я подняла бровь в изумлении. Научилась у Волжак, похоже.

— Ага. Она такая классная, — горячо зашептала Оксанка. – Кстати, это… та самая Волжак?

— Ага. Та самая, — вздохнула я.

— Ого, — Оксанка выглянула из-за моего плеча, еще раз посмотрела на Волжак, потом снова на меня. – Ну, я сама бы отдалась такой даже в лифте.

— Оксана! – возмущенно произнесла я.

— Ну, что? – пожала плечами подруга. – Это же правда. Она очень… горячая.

— Спасибо, я в курсе, — проворчала я.

— Но я все еще помню, что она сука, — добавила Оксанка. – Так что не входи дважды в ту же реку.

— Я тоже все помню. Иди уже к своей Маше, — прошипела я.

— Иду. Все, пока-пока, не спи с Волжак, — Оксанка чмокнула меня в щеку, помахала удивленной таким жестом Волжак, и убежала. Маша, к слову, даже попрощаться не вышла. Куда уж они торопились, я так и не поняла, но стало ясно, что дело у них срочное.

— Маша с Оксаной уехали, — сообщила я, подходя к Волжак.

— Вместе? – Волжак удивленно посмотрела на меня.

— По всей видимости, да.

— О, — протянула она. – Понятно.

— Я тоже, пожалуй, отправлюсь домой, — вздохнула я, открыв сумочку, чтобы найти телефон.

— Я могу тебя подвезти, — как бы между прочим проговорила Волжак, делая вид, что разглядывает какую-то работу.

— Эм-м-м… Ну… — я растерялась. Что-то мне подсказывало, что это не очень хорошая идея.

— Да ладно, — Волжак перевела взгляд на меня. – Я не кусаюсь. Просто подвезу, — она развела руки в стороны, словно показывая, что безоружна.

— Хорошо, — кивнула я, сдаваясь. Интересно, когда-нибудь я научусь говорить ей «нет»?


***


Мы добрались довольно быстро. И я даже успела расстроиться этому факту, так как мы почти всю дорогу разговаривали. В основном, о выставке, но… мы говорили. Конечно, пару раз Волжак пустила в ход свой сарказм, например, напоминая, где она уже видела платье, что было на мне, но в целом, мы неплохо побеседовали.

И когда она припарковалась у моего дома, я абсолютно искренне сказала, отстегивая ремень безопасности:

— Спасибо. Я хорошо провела время.

Волжак на это ничего не ответила, но спустя пару мгновений, проговорила, глядя куда-то перед собой:

— Как тебе работается у Михаила Андреевича?

Я была немного удивлена вопросом, поэтому ответила не сразу.

— Эм… Хорошо. А что?

— Ну, тебя все устраивает? Зарплата, например, обязанности?

— Да, — я все еще не понимала, к чему она клонит. – А что такое?


— У меня… не очень сообразительная ассистентка, — пробормотала Волжак. Господи, где каменная женщина, которая говорит, будто гвозди вколачивает? Бормочет что-то, глядя в руль. Что за херня?


— Светлана Ивановна - секретарь с отличным опытом, — начала было я, но, увидев вопросительный взгляд Волжак, пояснила, — мне девочки рассказывали из отдела. – Не говорить же ей, что я чуть ли не в личное дело ее ассистенток заглядывала, чтобы понимать, с кем она имеет дело.

— Да, как секретарь она замечательна. Но как секретарь. Выполнять все строго и по регламенту. Никаких амбиций, идей, творческого подхода. Она не личный помощник, она – секретарь.

— То есть… теперь тебе нужен помощник? – усмехнулась я.

— В смысле? – нахмурилась Волжак, не понимая, о чем я.

— Ну, когда я на тебя работала, ты то и дело заваливала меня как раз-таки секретарской работой. А все остальное я практически выбивала.

— Это сначала, — запротестовала Волжак.

— Да какая разница?

— Поначалу ты очень тупила!

— Что?! – возмутилась я.

— Ты лажала на каждом шагу! Как я могла доверить тебе что-то серьезное, когда ты в мелких отчетах делала по несколько ошибок?

— Когда это?! — продолжала возмущаться я.

— Я просто тебе не говорила. Поэтому и подстегивала тебя, а ты считала, что я тебя зря наказываю, незаслуженно.

— Ага, а трахать ты меня начала, видимо, тоже, чтобы проучить, — фыркнула я, только потом поняв, что именно сказала. – Извини, — добавила следом. – Я… В общем, неважно.

— Да ладно, что уж, договаривай, — усмехнулась Волжак, глядя на меня.

— Нечего договаривать, — покачала я головой. – Мы уже все обсудили. И, кстати, работа у Михаила Андреевича меня полностью устраивает. Обратно я не вернусь.

— Я не приглашала, — огрызнулась Волжак, которую явно задели мои слова.

— Но собиралась.

— С чего ты взяла? – фыркнула она, вновь надевая безразличную маску.

— Какая разница, с чего я взяла, если у тебя все равно не хватит смелости это признать? – прошипела я, заводясь, как и раньше. — У тебя есть все – красота, ум, обаяние, харизма, но… смелость и ответственность – не твои сильные качества. Ты – трусиха, поэтому все так. Ты даже не можешь найти смелости предложить мне прямо вернуться на работу к тебе. Ты – трусливая и… — я не смогла договорить, так как сильные руки Волжак притянули меня к себе, а ее мягкие губы накрыли мои.


Глава 37


Она целовала меня, рукой все глубже запутываясь в моих волосах. И это снова выглядело так, будто я не то, чтобы не против, а, скорее, всеми руками «за». Она не спрашивала разрешения, просто приходила и брала то, что принадлежало ей по праву. По крайней мере, как считала она сама. Или не только она?

Знакомый аромат духов дурманил голову не хуже сумасшедших поцелуев, и я, проклиная себя, все же понимала, что соскучилась. По губам, по рукам, запаху. По той, что пробралась в мое сердце, прямо под ребра, без какой-либо анестезии или обезбола залезла в самый центр грудной клетки.

Только когда воздуха в легких стало катастрофически не хватать, Волжак чуть отстранилась, дабы глотнуть кислорода. Но не отпустила меня. И через мгновение я почувствовала, как она снова притягивает меня для очередной дозы поцелуев. Противная горечь от всех прошлых ситуаций явственно ощущалась на языке, из-за чего я чуть наклонила голову, практически упираясь лбом в щеку Волжак, избегая поцелуя.

— Зачем… — голос меня подвел, сглотнула. – Зачем ты это делаешь? Снова.

Вопрос честный. Без подвоха.

— Потому что ты этого хочешь, — ответ негромкий, но тоже честный. Искренний.

— А ты? – Господи, просто скажи, что ты скучала. Просто скажи, что я тоже тебе нужна. Тогда я еще миллионы раз буду сознательно наступать на эти грабли, просто скажи.

— Что «я»?

— Ты этого не хочешь? – не могу поднять голову. Не могу смотреть на нее сейчас. Боюсь ответа.

— Ирина Николаевна, — в голосе чуть слышная усмешка, — уже давно пора понять, что я никогда не делаю того, чего не хочу.

Это, конечно, не «да», но тоже неплохо. В общем-то.

И прежде чем я скажу еще что-то, Волжак решает меня опередить:

— Пригласишь?

Я когда-нибудь могла сказать ей «нет»?


***


Новым откровением стала ночь, где Волжак была ближе ко мне, чем когда-либо. Нет, она не говорила слов любви, не клялась в верности и даже не сказала, что скучала. Но… когда я расстегнула ее рубашку, а она, по привычке, хотела убрать мои руки, я нашла в себе силы сказать:

— Пожалуйста. Я хочу… Хочу касаться тебя.

Она смотрела так, будто решала – взойти ей на эшафот самостоятельно или все же сбежать. В ее ледяных глазах взрывались фейерверки, пока она думала – стоит ли подпустить меня ближе. И когда ее руки безмолвно опустились, разрешая снять ненавистную мне в такие моменты одежду – я поняла, что она сделал свой выбор. Смогла, решилась, набралась смелости и шагнула в пропасть.

Конечно, я на многое не рассчитывала, но даже так – трогать ее, прикасаться к ней – уже было моей личной победой, моим личным достижением. И, разумеется, я не забывала о том, как сложно было ей — довериться мне, пустить туда, где двери были закрыты много лет. Подставить под мои ладони свою кожу, которую никто не касался черт знает сколько, сделать подношение моим губам, открыться с совершенно другой стороны. Все это было оценено мной, без сомнения. И хоть дальше простых прикосновений я не зашла, ощущение ее кожи на своих пальцах я чувствовала даже после ее ухода. Даже все те несколько дней, пока она избегала меня на работе. Точнее, не избегала, а предпочла снова «залезть и спрятаться в свою конуру», как побитая собака. Я ожидала этого. Так было каждый раз – любое сближение откидывало нас на сотни метров после.

Но рано или поздно всему приходит конец. У всего есть свои грани, границы, четко или почти незаметно очерченные. Даже у бескрайнего на первый взгляд моря есть берега или край. Вот и я точно так же нащупала свой край. Это произошло в тот момент, когда в один из дней, встретившись с Волжак посреди офисного коридора, я получила только легкий кивок, и то в ответ на свое приветствие, а сама королева льда продолжила общаться с каким-то менеджером, не удостоив меня даже сколько-нибудь продолжительного взгляда. Я многое поняла в тот момент.

Что я могу сколько угодно биться в закрытую дверь, биться, как рыба об лед, но… пока Волжак не решит дать себе шанс – все тщетно. Я могу оправдывать и ее, и себя долго, с отчаяньем и упорством жены декабриста, но все просто будет бессмысленно, если она не решит попробовать пойти дальше. А делая выводы из почти недельной нашей паузы, я поняла, что, вероятно, то ее появление на выставке и последующее наше кратковременное соединение – всего лишь ее способ «закрыть мне глаза». Ведь так было каждый раз – я пыталась уйти из-под власти Волжак, пыталась избавиться от нее, а в итоге – она все равно возвращала меня к себе. Более того, умудрялась делать так, что я чуть ли не была ей за все еще и благодарна. Как ей это удавалось – загадка. Вероятно, она и есть мое слабое место, моя Ахиллесова пята, та самая смертоносная стрела, бьющая прямо в цель, на поражение.

И по сути, у меня не было выбора. Об этом я знала с самого начала. Может, когда-нибудь, кто-нибудь и сможет растопить глыбу льда по имени Волжак, но это не я. У меня кончились силы. У меня не осталось ресурсов, чтобы пытаться или чтобы жить так, как удобно ей – создавать видимость человеческой жизни, встречаться урывками, а в остальное время безмолвно выть и страдать, делая вид, что все хорошо, что все сносно. У меня нет такого количества масок, как у Волжак, я не актриса и мне не нужен Оскар. Я просто хочу быть счастливой, любимой и оцененной.

И после довольно долгого разговора с Михаилом Андреевичем и отказом на его просьбу «все-таки подумать», я получила от него подпись в нужном месте на свежевыпущенном из принтера заявлении, которое пахло горячей бумагой, а после направилась в отдел кадров. Взрослая, миловидная женщина, которая по слухам, трудилась в компании уже лет пятнадцать, посетовала и пробормотала что-то про бывших работников Волжак и какую-то метку, чем меня даже насмешила, но заявление приняла.

Как и в случае с отпуском, Михаил Андреевич не стал ворчать о правилах двухнедельной отработки. Я не надеялась, честно говоря, что он согласится – загруженность у нас была приличная, но, как выяснилось, его племянница в этот момент искала работу. «Я хотел ее устроить к нам на другую должность, но, раз ты уходишь, предложу ей место своей ассистентки. Да и мне самому будет спокойнее. Ритку-то я уж натаскаю», — усмехнулся мужчина. Поблагодарив его и пожелав удачи вместе с неведомой мне Риткой, я решила, что это знак судьбы – видимо, сама жизнь намекает мне, что пора валить отсюда, подальше от Волжак, причем как можно скорее.


Собрав свое нехитрое барахло, я осмотрелась и усмехнулась – да уж, когда Волжак пришла сюда работать, я боялась, что она меня уволит. В итоге – уволилась сама. Но это уже все неважно. Это уже все совсем другая история.


***


Когда я проходила по коридору, держа свой «последний путь» в стенах уже бывшего места работы, по иронии той же насмешницы-судьбы, я встретила… конечно.

Волжак шла с какими-то бумагами, мерно выстукивая ритм шагов своими каблуками. Какого черта она забыла на этом этаже – осталось для меня загадкой.

Поравнявшись со мной, она подняла голову, заметив, что уже не одна, и… по ее лицу я поняла, что она удивлена меня встретить.

— Добрый вечер, — по-деловому сдержанно проговорила Волжак, глядя на меня.

Надо же, а я думала, мы больше никогда не заговорим, трусливая ты задница. Но, конечно, сказала я совсем иное.

— Здравствуйте, Екатерина Александровна, — кивнула я, радуясь, что все свои пожитки затолкала в безразмерную сумку, иначе мисс Внимательность непременно бы спросила, куда это я собралась. А объяснять ей что-либо у меня не было ни сил, ни желания. Я хотела с ней попрощаться, но знала, что скажи я, что я ухожу, она наверняка придумала бы что-то, какой-то запасной вариант, которым снова крепко-накрепко привязала бы меня к себе. Поэтому я только спокойно проговорила «Хороших выходных» и скрылась в так вовремя подоспевшем лифте. Волжак пробормотала растерянное «И вам», когда двери лифта практически закрылись.

Смотря на полоску, через которую то и дело мелькал свет от этажей, которые оставались «позади», а точнее, «вверху», я смогла только сделать глубокий вдох и прошептать той, которая даже не знала, что я к ней обращаюсь, тихое «Прощай».


Глава 38


— Ты… что?! – переспросила Оксанка, не поверив своим ушам.

— Я уволилась, — повторила я, невозмутимо наполняя ее бокал вином. – Ты яблоко будешь? Нарезать?

Подруга смотрела на меня так, будто видела впервые.

— Какое яблоко, Ира? Какого хрена?

— Хрена нет. Только яблоко, — попыталась я пошутить, но Оксанка моего юмора не оценила. – Ну, что ты так смотришь на меня?

— Я повторю свой вопрос – какого хрена?

Я закатила глаза, тяжело вздохнув.

— Уволилась я, уволилась. Не могу так больше. Видеть ее не могу, общаться с ней не могу, и не общаться тоже. Она…

— Она, она, — передразнила меня Оксанка. – При чем тут она? Тебе о своей жизни нужно думать, а не о ней. И что ты теперь будешь делать? У тебя счета, кредиты…

— У нас что, одна организация в городе? – перебила я ее. – Найду другую работу. И на первое время у меня есть кое-какие сбережения. Не пропаду, — я, как могла, старалась сама поверить в свои слова.

— Ну, ты дура, — протянула Оксанка.

— Спасибо, подруга, — скептично фыркнула я. – Знала, что ты поддержишь.

— Нет, я тебя поддерживаю. Но ты дура. Это реально была хорошая работа. Если вы не можете просто сосуществовать рядом… Почему ТЫ должна менять работу, а не она, я не понимаю? – возмущалась Оксана.

— Потому что это Я не могу сосуществовать с ней, а не она. Это моя проблема, понимаешь? Моя.

— Ага, трахались вы обе, а проблема твоя. Чудно, — фыркнула Оксанка, делая большой глоток из бокала.

— У нее нет проблем с чувствами, как ты не поймешь? –вздохнула я. – Ей плевать. Для нее это просто хороший секс. Я думала, что я не одна из многих, не просто еще одна девчонка, с которой она спит. Но… По всей видимости, это так. Она не может себя простить, соответственно, не может пойти дальше. А я хочу этого «дальше». Тут наши желания не совпадают. Она разрушает меня, я больше не хочу. Лучше я переболею, пережду, и начну что-то новое. Просто… должно пройти время.

— Я помню эту историю про ее семью, но… Быть такой бесчувственной сукой – ее осознанный выбор, не нужно ее оправдывать, — отрезала Оксанка, строго глядя на меня. – Ты – просто потрясающая девушка, и ты обязательно найдешь кого-то, кто будет это ценить.

— Я знаю, Оксан, я знаю, — грустно улыбнулась я. – А у вас-то как? С Машей?

— Ой, — глаза Оксанки тут же загорелись, — все хорошо. Она в конце следующей недели приедет сюда. Хотим смотаться в горы с палатками. Поедешь с нами? Тебе сейчас не помешает немного развеяться.

— Я подумаю, — снова улыбнулась я, искренне радуясь за подругу. Маша была хорошей девушкой.

— Ладно, давай выпьем за твою новую хорошую работу. Чтобы побыстрее нашлась, — Оксанка подняла бокал, ожидая того же от меня.

— И чтобы платили еще больше, — согласна кивнула я и «чокнулась» с подругой.


***


Через полторы недели и четыре собеседования, мои пыл и оптимизм, что я найду хорошую работу, стали понемногу угасать. Настолько, что я даже отказалась от поездки с Машей и Оксанкой, отправив их одних, пожелав им хорошенько отдохнуть за меня тоже.

У меня не было настроения на какие-то мероприятия. Не только потому что с работой не складывалось, а еще потому, что… Волжак. До нее, по всей видимости, наконец-то дошла весть, что Никоненко Ирина Николаевна покинула корпоративные стены, и чего теперь от меня хотела Волжак – я не имела понятия. Она писала и звонила, но я не отвечала. Я твердо решила, что начну новую жизнь, ту, в которой не будет драм и Волжак. А так как Волжак и есть моя главная драма – соответственно, мне нужно было ее исключить. Самое удивительное, что Екатерина Александровна даже приезжала ко мне домой, дважды. Первый раз я была дома и не открыла, а второй – я увидела у подъезда ее машину и… развернулась и ушла в другую сторону.

Я понимала, что не могу с ней встретиться. Что просто не смогу с ней спокойно разговаривать, не смогу что-то объяснить так, чтобы не чувствовать себя униженной или жертвой. Я вполне смогу обойтись без этого. И вот уже шел третий день, как она не звонила мне, не писала и не появлялась. С одной стороны, я была рада этому. С другой – готова была разрыдаться от боли, потому что какая-то часть меня, видимо, особенно мазохистская, все же надеялась на какой-то хеппи енд. На какое-то мирное разрешение, на согласие. Но… мне нужно было давно уяснить, что с Волжак так не выходит. Все всегда получается так, как хочет она. А на мое мнение и мои чувства – плевать.


***


Я вышла из дома в пять вечера, чтобы успеть к шести на собеседование. Ехать до места было всего сорок минут, но лучше перестраховаться и приехать пораньше.

Подойдя к своей машине, мои глаза чуть не вывалились от удивления – переднее колесо было спущено от слова совсем. Я знала, что в багажнике у меня не то что запаски, у меня даже насоса нет. Чертыхнувшись, достала телефон, чтобы вызвать такси. Я откровенно мысленно крыла матом тех негодяев, которые это сделали с моей машиной. Хотя, признаться, такое в наших дворах было редкостью. Я ни разу не слышала о каких-то актах вандализма на наших местных парковках. Видимо, сегодня просто очередной «удачный день».

Открыв приложение с вызовом машины, я услышала резкий и громкий сигнал автомобильного клаксона. От неожиданности я даже подпрыгнула и чуть не выронила телефон из рук. Обернулась, и так и осталась стоять с открытым ртом. Рядом остановилась синяя «Инфинити».


Глава 39


Окно медленно опустилось, и я увидела Волжак. Недовольную Волжак.

— Ты так и будешь бегать от меня? – вместо приветствия спросила бывшая начальница.

— Что? – я, глупо моргнув, уставилась на нее.

— Телефон, я вижу, в порядке, работает. Трубку брать не учили? – продолжила спрашивать она, не собираясь даже вылезать из машины.

— Я… Я была занята, — промямлила я.

— Отлично. Теперь, вижу, свободна. Надо поговорить.

— Мне… Мне нужно ехать, у меня дела, — покачала я головой, вновь возвращаясь взглядом к экрану телефона.

— Хорошо, я довезу тебя до твоих дел. По дороге поговорим, — Волжак оставалась непреклонной. Но и мы не лыком шиты!


— Не нужно, я уже вызвала такси, — практически не соврала я. Ну, я же почти вызвала.

— Значит, отмени, — сказала Волжак своим фирменным стальным тоном. – Садись в машину.


***


Я идиотка. Я идиотка, которая никогда не может постоять за себя как следует. Потому что только так я могла объяснить то, что уже почти десять минут Волжак везла меня по названному адресу.

Я хранила молчание. Волжак тоже. Я не собиралась начинать диалог первая. Это она хотела поговорить. Я хотела исчезнуть. Желательно в какую-нибудь другую параллельную реальность, где ее бы не существовало вовсе.

— Почему ты мне ничего не сказала? – наконец, моей бывшей начальнице надоела игра в молчанку, и она заговорила.

— Не сказала чего?

— Что ты уволилась, — челюсти Волжак были плотно сжаты, а глаза не отрываясь смотрели на дорогу. Если бы я знала ее чуть меньше, наверное, решила бы, что она вот-вот меня ударит – настолько сурово женщина выглядела.

— А зачем? – вздохнула я, коря себя за то, что все-таки уселась в ее машину. Это не самый приятный разговор в моей жизни, а мне даже не выйти. На ходу выпрыгивать из автомобиля? Я же не настолько идиотка.

— В смысле — зачем? – буквально прорычала Волжак, сильнее сжимая руль.

— Екатерина Александровна, чего вы хотите?! – в сердцах воскликнула я. Ну, какое ей дело?! Она не замечала меня неделю, не разговаривала, не обращала внимания, когда я еще работала там, а теперь озаботилась, почему я ушла?!


— Адекватных поступков! Что за детский сад?! – Волжак зло зыркнула на меня, потом снова вернула взгляд к дороге. – Сначала тебя не устраивает работать на меня, я делаю твой перевод, потом ты вовсе увольняешься, ставя Михаила Андреевича перед фактом! Где твоя ответственность?!

Ее последняя фраза произвела эффект разорвавшейся бомбы.

— Моя ответственность? – почти прошипела я. – МОЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ?! Ты серьезно?! И это мне говоришь ТЫ?! Ты пряталась от меня неделю! Избегала меня! Ты же постоянно сбегаешь, стоит тебе только чуть показать какие-нибудь эмоции! Так как ты смеешь мне говорить о какой-то ответственности?!

Волжак молчала несколько минут. Потом вздохнула и уже более спокойным голосом проговорила:

— Ты тоже пряталась от меня неделю.

— Я не пряталась. Я не хотела тебя видеть, — проворчала я, отворачиваясь к окну.

— Почему? – она что, издевается?!


— А ты не догадываешься? – едко заметила я.

— Нет.

— Потому что я хочу вычеркнуть тебя из своей жизни, — я произнесла это твердо и уверенно. Наверное.

— Почему?

Что? Серьезно?

Я посмотрела на Волжак – она казалась спокойной донельзя. Немного все еще суровой, но спокойной. Точнее, как обычно, безэмоциональной.

— Ты издеваешься надо мной? – тихо спросила я.

Может, ей просто это нравится? Видеть мою слабость, мою зависимость. Может, она питается этим, как какой-то эмоциональный вампир? Или просто она садист?


— Нисколько. Просто вопрос, — пожала она плечами, останавливаясь на светофоре. Каким-то странным образом, это был первый светофор, который светил красным. Все остальные мы проезжали либо на зеленый, либо на мигающий желтый.

— Просто вопрос, — повторила я, медленно выдыхая. – Хорошо. Я уже это говорила, но, по всей видимости, ты меня плохо слушала. Поэтому я скажу еще раз. Послушай, меня не устраивает такой формат общения, что постоянно складывается у нас. Мне не нужен просто секс. Мне не хочется терзать себя мыслью, что я лишь очередная в твоем богатом списке. Мне не нужно это. Это не мое. Для таких отношений ты легко можешь найти себе другую. Меня это больше не интересует.

— А что тебя интересует? – хмыкнула Волжак, останавливаясь у бизнес-центра, где у меня было назначено собеседование.

— Точно не это, — вздохнула я. — Я могла бы дать тебе больше, чем просто секс три раза в неделю. Я хотела… я просто хотела быть рядом. Быть с тобой. Но ты не позволишь. Ни себе, ни мне не позволишь. Потому что ты живешь с чувством вины. Ты холишь, лелеешь и возносишь его. Извини, но это так. Хочешь винить себя в том, в чем ты не виновата? Пожалуйста. Я не могу тебе в этом помешать. Только… Не пропусти все в этой жизни. Ведь ты… Ты и правда ни в чем не виновата. Это трагическая случайность. Рок. Судьба. Называй, как хочешь. Так случилось. Это просто произошло. И я не думаю, что таким образом жизни, что у тебя сейчас, ты что-то исправишь. Или уменьшишь боль потери. И ты могла бы пойти дальше. Могла бы построить что-то настоящее, серьезное. Если бы просто позволила мне быть рядом с собой. Но ты не можешь. Поэтому давай просто закончим на этом и все.

Волжак молча смотрела куда-то перед собой. Я молча сидела рядом. Чего я ждала? Ответа? Пояснения? Ее реплики? Не знаю. Но, казалось, что ее последний ход еще не сделан. Что именно сейчас все встанет на свои места так или иначе.

Через несколько минут Волжак глубоко вздохнула и закрыла глаза.

— Я не знаю, как это. Как строить отношения, начинать что-то серьезное. Я живу с другими принципами. И живу с ними много лет. И я не знаю, как можно жить иначе.

Я тихо усмехнулась себе под нос. Господи, скажи она, что просто хочет попробовать – я бы тут же кинулась ей на шею, сказала бы, что мы непременно справимся, что все будет хорошо, но… Она не хочет даже попытаться. А я, увы, не могу ее заставить. Каждый сделал свой собственный выбор. Я давала ей уйму шансов. Но у всего есть предел. Есть свой определенный лимит. Мой лимит уже исчерпал себя.

Я отстегнула ремень безопасности и еще раз взглянула на Волжак. Жаль, что у нас ничего не вышло. Это могло бы стать чем-то действительно стоящим.

— Удачи тебе, — тихо сказала я и, открыв дверь, вышла из машины.


***


Я вышла из бизнес-центра полностью разбитая. Мало того, что разговор с Волжак меня подкосил, так еще и часовое собеседование не дало никаких результатов – за копеечную зарплату накладывалась такая масса обязанностей, что создавалось ощущение, будто руководство хочет одной человекоединицей прикрыть сразу две должности. Может, не нужно было увольняться?


Я вернулась домой только к началу девятого на такси, собрав по дороге все пробки и вспомнив, что у меня проколото колесо. Я решила позвонить Оксанке и попросить ее о помощи. Точнее, чтобы она попросила своего старшего брата помочь мне. Подойдя к машине, я встала, как вкопанная. Колесо было девственно целым. Но не могло же мне это привидеться? Оно точно было сдуто. Машина стояла практически на диске. А теперь все целое. Это… странно.

Неужели это… Да нет, не может быть. Вряд ли это дело рук Волжак, ей должно быть по сути плевать, что происходит у меня в жизни. Тем более с моей машиной. Вздохнув, я решила, что просто не буду заморачиваться над этим вопросом. Даже если это Волжак – починка колеса – это меньшее, что она могла сделать за мое разбитое сердце. Поэтому я плюнула на все эти колесные загадки и направилась домой. У меня была еще куча дел, ведь новую работу я так и не нашла.


***


Через несколько дней я задумалась, слишком ли будет унизительно попроситься обратно на прежнюю работу? Потому что мои бесконечные поиски нового места не приносили плодов. Либо не устраивала зарплата (хотя, к слову, я не ставила завышенный ценник), либо обязанности были не по моей части. Но, успокаивая себя мантрой «все будет хорошо», я старалась не отчаиваться. И когда я в очередной раз налила себе кофе и вновь села перед ноутбуком, пролистывая одну за одной страницы с вакансиями, мой телефон зазвонил.

— Алло?

— Ирина Николаевна?

— Да, – номер был неизвестный, и я рассчитывала, что это очередное агентство, которое «желало» мне помочь за n-ную сумму моих денег найти подходящую работу, но ответ меня удивил.

— Добрый день, меня зовут Александра, я менеджер по персоналу компании «Кант». Мы ознакомились с вашим резюме и хотели бы предложить вам прийти на собеседование на должность «помощник руководителя».


Я чуть дар речи не потеряла. «Кант» была одной из самых крупных торговых компаний в России. И их филиал в нашем городе был завидным местом для работы. Только проблема была в том, что, во-первых, я не отправляла им свое резюме, и во-вторых, они практически никогда не выставляли свои вакансии – текучки там не было, а если и освобождалось какое-то место, я слышала, что всегда находили сотрудников «среди своих». Хотя, может, они увидели мое резюме на одном из бесчисленных сайтов, где я его выставляла. И их звонку я была крайне удивлена. И, конечно, крайне рада.


Мы договорились о завтрашней встрече к концу рабочего дня, чтобы все были на месте и свободны. Я не знала, как переживу эту ночь, а еще и половину следующего дня, поскольку предстоящее собеседование было очень волнительным. Я не должна просрать это место. Не должна!


***


Меня отсобеседовали аж три человека! Сначала менеджер по персоналу, потом начальник отдела, а потом и руководитель подразделения, помощником которого я и хотела стать. Это был довольно полный мужчина средних лет, который весьма кровожадно на меня смотрел. Его лицо мне сразу показалось каким-то знакомым, но вспомнила я, кто это, только лишь по пути домой. Кстати говоря, на работу меня приняли. Сказали, что в понедельник я могу приступить к своим обязанностям. А так как сегодня был только четверг, то у меня оставалось время, чтобы отдохнуть и набраться сил. Подъезжая к дому, я не могла избавиться от мысли, что Волжак в этом могла быть замешана. Я вспомнила своего нового начальника – он был с тем самым Семеновым, про которого мне рассказывал Игорь Алексеевич на банкете. Значит, Волжак могла попросить этого Семенова похлопотать, чтобы меня приняли на работу в филиал «Канта». Гипотетически – да. А практически? Но я уж точно не буду ей звонить и спрашивать об этом.


Я вышла из машины и направилась к подъезду. Только я достала связку ключей, чтобы открыть дверь, как услышала позади себя шаги. Обернувшись, от удивления я даже выронила ключи.

Волжак стояла и смотрела на меня:

— Добрый вечер, Ирина Николаевна.


Глава 40


Волжак была в стильных светлых джинсах, белой футболке и утепленной кожаной куртке, вкупе с черными кожаными ботинками. Черт. Кажется, у меня давно не было секса. Черт. Черт. Черт. Как же она сексуальна! Нет, честно, от нее так и исходило волнами это магнетическое притяжение. Я и без ее стильного образа слюни пускала, а тут…

Она выглядела, как настоящий «плохой парень» — мечта всех девчонок. Ей бы соломинку в зубы и ковбойскую шляпу с «Харлеем» вместо «Инфинити».

Проглотив слюни, я чуть мотнула головой – чтобы не брякнуть что-то типа «возьми меня прямо здесь», и проговорила:

— Что ты здесь делаешь?

— Проезжала мимо, — неопределенно повела плечами Волжак и посмотрела куда-то в сторону.

Господи, она… она, что, смущается? СЕРЬЕЗНО?! Что за херня?

— Как дела? – Волжак вернула свое внимание ко мне, продолжая покручивать брелок от машины в руках. Было ощущение, что она действительно нервничает, что меня несколько удивило и… позабавило.

— Все хорошо, — медленно ответила я, продолжая ее разглядывать.

После нашего разговора минуло несколько дней. Я, честно сказать, уже не особо рассчитывала, что мы вообще с ней когда-нибудь еще увидимся, хоть эта мысль и причиняла мне боль. Да, я все еще была неравнодушна к ней, но то, сколько раз я получала «по носу» от Волжак, научило-таки меня держать удар. И зачем бы она сейчас не явилась – я не собиралась принимать ее с распростертыми объятиями и в очередной раз доверяться ей, чтобы по прошествии пары дней опять не лежать на мокрой от слез подушке.

— Как… как поиски работы? – она слегка наклонила голову, чтобы челка не мешала глазам, и чуть улыбнулась. – Нашла что-нибудь стоящее или… все же, может, вернешься? У меня все еще нет помощника.

Значит, она не помогала мне с «Кантом». А жаль. Я почему-то подумала, что это мог быть ее красивый жест. Хотя… зачем ей это?

— Спасибо, — вежливо улыбнулась я, — но у меня все в порядке. В понедельник выхожу на новую работу.

— Вот как, — протянула Волжак, кивнув, и засунула руки в карманы джинсов. – Что ж, поздравляю.

— Спасибо, — я тоже кивнула.

Повисло неловкое молчание. Я теребила в руке ключи от подъезда, а Волжак смотрела на носки своих ботинок. И что дальше?

Мы открыли рты одновременно. Я – чтобы пожелать хорошего вечера, Волжак – зачем-то еще. Обе смущенно улыбнулись, и я сказала:

— Извини. Говори.

— Я хотела спросить, не хочешь ли ты… выпить кофе, может, — продолжая смотреть куда-то в сторону, она чуть приподнялась на носках ботинок, опускаясь тут же на пятки. Это выглядело бы забавно, если бы не было так пугающе. Волжак определенно не свойственно такое поведение.

— Кофе? – переспросила я. – Зачем?

— Ну… Хотела поговорить с тобой… О рабочих моментах, — неопределенно помахала она рукой. – Расскажешь, куда устроилась… Да и… Мне нужен новый помощник, может, ты знаешь кого-то… Наши «эйчеры» совершенно не понимают, кто нужен на эту должность – вечно подсовывают мне обычных секретарш, от которых только и толку – кофе приносить, да на звонки отвечать.

Я хмыкнула. Ну, конечно, а я – просто ходячий отдел по персоналу. Лучшей причины не возникло в ее голове? Неужели так сложно признать, что я не пустое место? Иначе зачем, для чего все эти качели? Стой там, иди сюда – черт побери, я же не собачка! И не слепая. Было бы абсолютно плевать – на моем месте уже давно была бы какая-то другая, а сама Волжак не припиралась ко мне, как на работу – с завидным постоянством. Как можно быть такой трусливой?!

— Могла бы просто сказать, что соскучилась, — серьезно сказала я, глядя ей в глаза.

Волжак опустила взгляд, пнула камешек носком ботинка и снова посмотрела на меня:

— Ну, так что насчет кофе?


***


Мы сидели в очень уютном кафе не слишком далеко от моего дома. Волжак заказала себе кофе, а я решила обойтись чаем – пока я находилась в поисках работы, мой организм, казалось, был уже отравлен кофеином.

Волжак предложила поужинать или взять десерт, но я отказалась. Я сидела и не понимала, зачем я здесь.

Мы говорили в основном о работе – она сетовала на то, что ни одна из помощниц, что у нее были, не справлялась со своими обязанностями. Рассказала, что Михаил Андреевич уже сто раз пожалел, что предложил работу своей племяннице – Рита оказалась не слишком сообразительной и трудолюбивой. Также поведала, что двоих менеджеров повысили, и теперь в отделе снова перестановки.


Проболтав почти час о вещах, не касающихся особенно ни меня, ни ее самой, Волжак переключилась на меня.

— Куда ты устроилась? Что за фирма?

— «Кант», — после небольшой паузы ответила я, внимательно следя за реакцией Волжак. Где-то внутри все еще жива была мысль, что она, может, все же приложила к этому свою руку?

— «Кант»? – подняв бровь, переспросила моя бывшая начальница. – Неплохо. Хорошая фирма. К ним непросто попасть. Поздравляю. Я там знаю кое-кого, к кому ты устроилась? Ты же так же ассистентом, я правильно понимаю?

— Правильно. К Градовскому, — ответила я, убедившись, что она тут все же не при чем.

— Градовскому? – Волжак вытаращилась на меня. – Но он же… Они же…

— Что?

— Нет, ничего, забудь, — покачала она головой, но челюсти ее были напряжены. Мне это не понравилось.

— Нет, скажи, что? – продолжала настаивать я.

— Ну, он… — Волжак явно замялась, блуждая взглядом по столу, где еще стояли чашки и чайничек. – В общем, не очень хороший человек.

— Не очень хороший человек? В каком смысле? Что, он не платит налоги или… не знаю, мучает животных?

— Нет, — усмехнулась Волжак, — по крайней мере, мне об этом не известно. Ну, я слышала о нескольких… неудобных ситуациях с его участием, — довольно размыто ответила бывшая начальница.


Отлично, и что это значит?


— И что это значит? – озвучила я свои мысли.

— Ну, была пара-тройка случаев, связанных с… превышением полномочий, скажем так.

— О, — выдохнула я.

То-то он смотрел на меня, как хорек на курицу.

— Ничего прям серьезного вроде бы не было, — поспешила успокоить меня Волжак, — по крайней мере, не доходило до громких скандалов.

— Он приставал к сотрудницам? – почти шепотом спросила я.

— Ну, как приставал, — Волжак чуть откинулась на спинку стула, оставив одну руку лежать на столе, — «помогал» продвигаться по служебной лестнице. Иногда вынуждал.

— Прекрасно, — вздохнула я.

И что теперь делать?

— На прошлой работе у меня уже были случаи «превышения полномочий» от начальства, — хмыкнула я, решив пошутить. – Может, это судьба?

— Ну, я не стала бы сравнивать себя с Градовским, — ответила Волжак довольно серьезно. – Я не предлагала тебе ничего за карьерный рост, и тем более, не вынуждала.

— Надеюсь, и он не будет, — пробормотала я. – Может, носить на работу паранджу?

— Боюсь, не поможет, — улыбнулась Волжак. – Даже в парандже ты будешь красивой, — проговорила она и, мне показалось, что Волжак сама удивилась тому, что произнесла. Да что с ней сегодня такое?

Я решила ее чуть поддразнить, поэтому слегка наклонилась и проговорила:

— Если бы я не знала вас лучше, Екатерина Александровна, я бы решила, что вы со мной заигрываете.

Волжак моргнула, не зная, как реагировать на мои слова. А потом и вовсе сказала то, что окончательно ввело меня в ступор:

— А если это так и есть?

— В смысле? – не поняла я.

— Ну, что ты не знаешь меня лучше, и что я… заигрываю.

— А ты заигрываешь?

— Возможно.

Волжак смотрела на меня не отрываясь. Ее серые глаза были похожи на плавленое олово. Снова. Снова эти игры, в которых я, без сомнения, проиграю. Я больше так не хочу. Я больше так не могу.

— Извини, — я резко поднялась со стула и схватила висящее на спинке пальто. Натягивая его уже на пути к выходу, я почти молилась о том, чтобы у меня хватило сил не расплакаться, пока я не окажусь дома. Снова ее сети, снова ее игры, снова ее любимое «охотник и добыча». Сколько можно мучить меня?!

Я выскочила на улицу, где было уже темно. Вдобавок ко всему, лил довольно сильный дождь – поздняя осень – не самая приятная пора. По крайней мере, для меня. Я больше люблю тепло и сухость.

Я шла, не разбирая дороги – быстрые шаги по тротуару, неважно куда, только бы подальше от нее. Чертов телефон никак не хотел открывать приложение для вызова такси, потому что и экран, и пальцы были уже мокрые от дождя. Честно говоря, я вся промокла буквально за пару минут. Но мне было плевать. Я просто хотела поскорее оказаться дома.


Когда я почти смогла отметить галочкой адрес в приложении, меня кто-то грубо дернул за локоть, разворачивая. Телефон упал на мокрый асфальт, прямо в лужу.

— Черт! – воскликнула я и… разревелась. Это стало последней каплей. Это стало чертой, после которой я уже не могла сдерживать себя. У меня не осталось сил.

Я хотела просто сесть на колени и рыдать, но мне не дали. Слезы лились, дыхание прерывалось, то и дело сбиваемое всхлипами. А сильные руки прижимали меня к себе. Я знала, что это она, хотя даже не подняла ни разу голову. Я знала наизусть ее запах. Я хотела вырваться, хотела сбежать, даже начала бить кулаками ей в грудь, в надежде, что она меня выпустит, и я смогу убежать, скрыться, спрятаться, но она не отпускала. Сильнее прижимала к себе, пока я не устала колотить ее в грудь и по плечам.

— Я ненавижу тебя, ненавижу… — сквозь всхлипы прошептала я.

Она молча продолжала обнимать меня. Через несколько мгновений я услышала:

— Я знаю.

Неизвестно, сколько мы простояли на улице в этой тишине, прерываемой лишь шумом дождя и звуками проезжающих машин. Но когда меня начало «колотить» от холода и моей небольшой истерики, которая, к счастью, уже сходила на нет, Волжак отстранилась, слегка потерла мои предплечья, словно согревая, и проговорила:

— Пойдем, я отвезу тебя домой.


Глава 41


Когда синяя «Инфинити» подъехала максимально близко к моему подъезду, пытаясь не задеть никакую из натыканных буквально друг на друга машин, на улице было уже совсем темно. Осень и пасмурная погода вгоняли и без того невеселую меня в еще большую депрессию.

Я все еще дрожала – меня знобило от холода, несмотря на то, что Волжак любезно включила мне печку и подогрев сиденья. Когда машина остановилась, а моя бывшая начальница выключила фары, дворники и заглушила двигатель, я отстегнулась и начала открывать дверь:

— Спасибо, что довезла. Спокойной ночи.

Я просто хотела поскорее оказаться в горячей ванне. И, возможно, утопиться. Ну, ладно, с утопиться я преувеличила – просто хотелось согреться и лечь спать, чтобы ни о чем не думать ближайшие три дня, ровно до понедельника.

— Я провожу, — как обычно, не спрашивая, а ставя меня перед фактом, проговорила Волжак.

Я повернула к ней голову и глупо моргнула:

— Что? Зачем?

Волжак на секунду замялась, а потом произнесла спокойным голосом:

— Ты неважно выглядишь. Не хочу мучиться чувством вины, если с тобой что-то случится по дороге. У меня и без этого полно дел.

Господи, как она может так жить? Постоянно скрываясь за маской равнодушия и цинизма? Это же, вероятно, очень утомительно.

— Ты сейчас так завуалировала свою заботу? – весьма разочарованно хмыкнула я.

Волжак отвела взгляд, нахмурилась, и когда повернулась ко мне, на ее лице было обычное отстраненное выражение:

— Ну, что, пойдем?


Я больше не буду играть в эти кошки-мышки. Хватит.


— Знаешь… Не пойдем, — покачала я головой. – Не нужно меня провожать, я сама справлюсь. И… у меня к тебе просьба, — вздохнув, проговорила я, пытаясь посмотреть Волжак в глаза, которые она усиленно отводила. – Оставь меня в покое. Не появляйся больше в моей жизни. Я больше так не могу. Хватит меня мучить.

Когда я снова начала открывать дверь, Волжак подала голос:

— Зачем ты устраиваешь драму? К чему эти трагедии, высокопарные речи? Я же тебя знаю, мы не первый день знакомы и…

— Знакомы? – прервала я ее. – Ты меня знаешь? Да ты ни черта обо мне не знаешь! – меня начинало колотить уже не только от озноба, но и от злости. – Хоть раз за эти месяцы, что мы трахались, ты спросила у меня банальное «как дела»?! Хоть раз поинтересовалась, чем я живу, увлекаюсь, что мне нравится?! Нет! А зачем?! У нас же был просто секс! Ведь, как говорят – секс – не повод для знакомства, не так ли?! Видимо, ты живешь именно по этому принципу. Так что не надо мне говорить, что ты меня знаешь! Нихрена ты не знаешь!

Я нажала на ручку и, подхватив сумочку, резко вышла из машины, громко хлопнув дверью. К своему подъезду я практически подбежала, на ходу пытаясь достать ключи. Я только-только более-менее подсохла, сидя в машине, как снова была насквозь промокшей – дождь усилился настолько, что за каких-то десять секунд моя одежда стала мокрой до нитки.


Я вытащила дрожащими руками ключи, надеясь попасть чипом по домофону с первого раза. Но только я поднесла круглый ключ к двери, как мою руку убрали, а меня снова развернули. Я смотрела на Волжак в свете подъездной лампы, и понимала, что моя бывшая начальница, мягко говоря, недовольна. А если не мягко – она была жуть, как зла. Екатерина Александровна (с мокрыми от дождя волосами она была, к слову, еще и безумно сексуальна) испепеляла меня своими серыми глазами с темными ресницами – казалось, она смотрит мне прямо в душу. Зрелище было не для слабонервных.

Она крепко держала меня за локоть, потом чуть приблизила свое лицо ко мне и практически прошипела:

— Ты не можешь постоянно сбегать.

Меня ее заявление немного привело в чувство, а именно – снова разозлило. А когда я злюсь на Волжак – я становлюсь удивительно смелой. Поэтому я вырвала свою руку из ее цепких лап и ответила:

— Себе это скажи, чертова трусиха.

С секунду Волжак смотрела на меня не отрываясь, после чего схватила за плечи и толкнула. Прижав меня к подъездной двери, она просунула одну ногу между моих бедер и поцеловала. Целовала она, как и всегда – грубо, по-собственнически, прижимая мое тело к себе. Я конечно же, начала плавиться с первых мгновений в ее руках, но все же я помнила об обещании, что дала сама себе. Поэтому, собравшись с силами и проклиная свое помешанное на Волжак тело, оттолкнула ее и вжалась в дверь еще больше, будто это увеличило бы дистанцию между нами. Она тут же снова двинулась в мою сторону, но на удачу, подъездная дверь запищала и открылась. Оттуда вышел молодой парень – мой сосед то ли с пятого, то ли с шестого этажа – с небольшой собакой и зонтом, поздоровался с нами и направился во двор. Мне хватило этих нескольких секунд, чтобы схватить дверь и сделать пару шагов в сторону входа. Волжак стояла и смотрела на меня, будто не верила, что я действительно могу уйти и закрыть дверь перед ее носом. Но я могла. Поэтому я тихо сказала:

— Не приходи больше. Не мучай меня. Пожалуйста.

С этими словами я зашла в подъезд. Тяжелая дверь со щелчком захлопнулась за моей спиной.


Глава 42


Суббота встретила меня солнечным утром. Всю пятницу я провела в кровати, избавляясь от последствий вечера четверга, который я ознаменовала как действительно последнюю встречу с Волжак. Да, мне было грустно, больно, печально, но… Я знала, что поступила правильно. Она не дала бы мне то, что мне было нужно. А я устала давать то, что нужно ей, не получая взамен ничего, кроме хорошего секса.

Я много думала. И многое мне становилось ясно. Теперь я понимала свои прошлые личные неудачи, свои ошибки, но не понимала одного – если Волжак так отчаянно пыталась оставить меня в своей жизни, почему она просто не сказала, что я ей нужна? Неужели я не доказала, не заслужила того, чтобы быть оцененной? Она рассказала о своей трагедии, но после – отбросила меня на тысячу метров назад. Она приближалась ко мне на миллиметры, а потом отшвыривала на мили. Может, я все же не убедила ее в том, что мне можно доверять?

Она многие годы возводила баррикады и невидимые стены вокруг себя, а тут я – с требованиями открыться и довериться. С попытками убедить ее, что все будет хорошо. Может, в этой ситуации и нет правых?


В любом случае, наша история с ней окончилась. Я лично подписала договор о ненападении и попросила ее исчезнуть. Она не предприняла никаких действий, чтобы доказать мне, что ее интересует не только мое тело. Если бы она просто сказала, что ей нужно время, что она хочет попробовать, но боится, все было бы по-другому. А она… Она просто попыталась в очередной раз перевести все в горизонтальную плоскость, потому что знала, что это мое слабое место. Моя Ахиллесова пята. Что я не смогу ей отказать. Но я отказала. Потому что у всего есть границы. И мою границу она уже перешла.


Всю субботу я провела в домашних делах – сделала генеральную уборку, помыла со внутренней стороны все окна, даже вычистила раковину и ванну. Решила трудом гнать грустные мысли. И к вечеру, изрядно уставшая, после расслабляющей ванны с пеной и аромапалочкой, воткнутой в мочалку, я сидела на кровати и пила кофе, закусывая сыром, и искала в интернете, где можно приобрести недорогой телефон, так как после падения в лужу мой аппарат отказался жить дальше. Помимо того, что на экране была крупная паутинка трещин, он даже не включался. Поэтому я листала каталоги «М-Видео», «Эльдорадо», «Связного», в поисках более-менее пригодного и одновременно бюджетного варианта.

Когда я в очередной раз закрыла вкладку с категорией это-для-меня-слишком-дорого, раздался звонок в дверь. Я подумала, что, должно быть, Оксанка со своей девушкой все же решили меня навестить — когда я ей писала в ВК в пятницу, что разбила телефон, она сказала, что к ней приехала Маша, и они проведут эти выходные вместе.

Подойдя к двери и даже не глядя в глазок, я открыла. Черные узкие джинсы, ботинки, черный свитер – все это украшало как всегда неотразимо выглядящую Волжак. Она стояла с каким-то пакетом в руках и смотрела на меня. Когда поняла, что я не могу ничего произнести от удивления, она сама решила начать разговор:

— Я могу войти?

Я мотнула головой, понимая, что это не помешательство, и что Волжак действительно стоит у меня на пороге.

— Что ты здесь делаешь?

— И тебе здравствуй. Мимо проходила. Я зайду? Спасибо, — Волжак бесцеремонно шагнула за порог, а я интуитивно – назад. Она закрыла за собой дверь и повернулась ко мне.

— Держи, — она протянула мне пакет, что принесла с собой.

— Что это? – я настороженно уставилась на протянутый сверток, будто там была змея.

— Возьми и открой, — закатила глаза Волжак. Она, как всегда, в своем репертуаре. – Это не бомба, не беспокойся.

— Уверена? – хмыкнула я, но пакет приняла.

— Разумеется. Была бы бомба, я бы отправила ее по почте.

Я еще раз скептично посмотрела на Волжак, мысленно радуясь, что она пришла после того, как я приняла ванну. Иначе было бы неловко стоять рядом с такой красивой Волжак, а самой пахнуть и выглядеть, как шахтер после двенадцатичасового рабочего дня.

Я развернула пакет и достала оттуда коробку. Что за херня?

— Что это такое? – подняв бровь (из-за чертовой Волжак у меня появились чертовы привычки, слизанные у нее), спросила я.

— Это такая штука, называется те-ле-фон, — по слогам произнесла моя бывшая начальница. – Он немного не похож на тот кусок… на твой прошлый, — поправилась она, — но он хороший. Поверь мне.

Конечно, хороший, я видела, сколько стоят новые «Айфоны»!

— Спасибо за краткий технический экскурс, — пробубнила я, — но зачем он МНЕ?

— Нет, я, конечно, знала, что ты не профессор Капица, но, чтобы так… — наигранно вздохнула Волжак. — Это телефон, чтобы по нему звонить, писать сообщения, лазить в соцсетях, как ты любишь это делать. Твой наверняка не пережил падения в лужу. Поэтому, бери этот, — она засунула одну руку в карман джинсов, а другой стряхнула с плеча несуществующую пылинку.

— Это типа… подарок? – недоверчиво спросила я, все еще ничего не понимая.

— Угу, — кивнула Волжак.

— Но… зачем?

— Боже, почему ты задаешь столько вопросов? – снова закатила глаза моя бывшая начальница.

— Потому что ты ведешь себя странно! – я тоже начала терять терпение. – Что это за очередная игра, какая-то непонятная многоходовочка?

Волжак чуть подняла плечи, вздохнула, опустила их и посмотрела на меня.

— Никаких многоходовочек. Тебе был нужен телефон – я его принесла. Никаких скрытых подтекстов. Просто хотела помочь.

— Откуда ты могла знать, что мне нужен был телефон? – прищурилась я, все еще не разворачивая коробку. Вся эта ситуация была очень… странной.

— Потому что… я тебе звонила, — пожала плечами Волжак.

— А может, я тебя заблокировала?

— Потом я позвонила Маше, — Волжак отвела взгляд.

Линия вырисовывалась более четко. Я сказала Оксанке, она – Маше, Маша – Волжак. Ведь Екатерина Александровна прекрасно знала, какие отношения у ее подруги с моей, и использовала это в своих целях. Что ж, молодец.

— Понятно, — кивнула я. – Если что-то не знаешь сама, всегда найдешь, через кого это можно узнать.

— Я многое знаю, — уже серьезнее сказала Волжак. – Больше, чем ты думаешь.

— Неужели? – я вновь подняла бровь и тут же чуть не отпинала себя за это.

— Я знаю, что ты любишь разгадывать кроссворды, дописывая неизвестные тебе слова из колонки с ответами, чтобы не оставалось пустых строк. Знаю, что терпеть не можешь остывший кофе, также, как и мыть сразу кружку, после того, как попила. Знаю, что ты не любишь выступать на публике, перед людьми — тебя это жутко нервирует. Знаю, что когда ты носишь кроссовки, шнурки всегда заправляешь вовнутрь. Знаю, что у тебя очень своеобразный вкус в музыке… Я могу долго перечислять. Я знаю многое, — продолжала Волжак, глядя на меня. – Но мне этого недостаточно. Я хочу знать больше.

Я стояла и хлопала глазами, не понимая, что происходит. Что она имеет в виду? Что ей нужно?

Понимая, что мне все-таки нужно что-то ответить, я прокашлялась и проговорила:

— Что ты… Что ты хочешь этим сказать?

— Ну… — Волжак засунула вторую руку в карман и посмотрела куда-то в сторону. – Я не сильна в этом… Ну, может… сходим куда-нибудь?

Мои глаза чуть не выпали прямо на пол коридора. Она, что, меня на свидание приглашает?!

Видимо, приняв мое молчание за раздумье, Волжак тоже чуть прокашлялась и проговорила:

— Нет, я знаю, что вела себя, как сука, и… В общем, мне действительно сложно, просто… Мне как-то не по себе, если… Я хочу сказать, что не хотелось бы…

Она вздохнула, судорожно подбирая слова. Такой растерянной я видела ее впервые – передо мной стоял совершенно другой человек – которого я не знала. И это было… странно. Без своей напыщенности и наглости, нахальства, она… я не понимала даже, как такое возможно – она была так трогательна в своей этой самой растерянности, что мне до подгибающихся коленей и дрожи в руках захотелось ее обнять.

— В общем, мне не все равно, — наконец, выдавила она, все также не глядя на меня. – Поэтому, я хотела предложить куда-нибудь сходить вместе, если… Ну, если тебя это все еще интересует.

Она стояла и смотрела на носки своих ботинок, такая… настоящая. Настоящая, ранимая, естественная. Я ее видела такой, наверное, впервые, и пусть мне отрежут язык если я лгу, но я хотела узнать ЭТУ Волжак лучше.

— Ты приглашаешь меня на… свидание? – решила я уточнить на всякий случай, а то мало ли, может, я все же не так что-то поняла.

— Я? Свидание? – переспросила Волжак, подняв взгляд на меня. Выглядела она немного бледной. Боже, это что, настолько трудно?

— Нет? – я постаралась не выдать разочарования в голосе. Я опять неправильно все поняла?

— Эм… Да, — кивнула Волжак, снова опустив голову. Потом вздохнула и, набрав в легкие воздуха, словно для храбрости, подняла глаза, посмотрев на меня. – Да. Приглашаю… На свидание.

Что это? Исполнение мечты или очередная уловка? Но она же не актриса? Она же не может сыграть все эти эмоции? Я же видела, как ей сложно было все это сказать, поделиться. Неужели она действительно решила попробовать?

Я так полагаю, что все мои размышления были написаны на лице, потому что Волжак чуть усмехнулась (совершенно новой, какой-то грустной усмешкой), кивнула сама себе и проговорила:

— Ну, я понимаю. В любом случае, мое предложение в силе. Если надумаешь, — сказала она и развернулась, чтобы открыть дверь.

И тут я задала себе очередной вопрос – а какого черта я делаю?! Поэтому, когда Волжак повернула замок и уже открыла дверь, я быстро сказала:

— Я согласна.

Волжак замерла, стоя ко мне спиной. И, не оборачиваясь, проговорила:

— Я заеду завтра в семь.

Когда она замолчала, но не ушла, я поняла, что она ждет ответа. Она впервые решила поинтересоваться, устроит ли МЕНЯ ее ответ. Боже, что с ней случилось? Понимая, что медлить больше нельзя, я ответила:

— Хорошо.

Снова кивнув, Волжак вышла из квартиры.

А жизнь-то становится все удивительнее.


Глава 43


Я все воскресенье не находила себе места. Трижды меняла наряд, четырежды переобувалась. Но я не знала, как мне одеваться – Волжак не сказала, куда мы идем и какая нужна форма одежды. Ресторан? Кино? Театр? Мне надеть что-то… элегантное? Или свободное? Туфли? Или кроссовки? Черт, как можно приглашать девушку на свидание, и при этом не упомянуть, как ей нужно одеться?!


В итоге, я решила нарядиться в классические джинсы, блузку и пальто. Если мы куда-то пойдем ужинать – я не буду слишком выделяться из толпы. Конечно, если это не самый фешенебельный ресторан города. А если пойдем гулять – будет самое то. На ноги решила напялить полуботинки – и удобно, и элеХантно, как любит говорить Оксанка.

Менянемного нервировало, что за весь день от Волжак не было ни звонка, ни смс – я уже решила, что вполне вероятно, что она и передумала вовсе. Может, вчера она находилась под какими-то эмоциями, адреналином, а сегодня – обдумав все, поняла, что не готова. Думая об этом, я еще больше нервничала, в итоге, когда стрелка часов приблизилась к семи, я была уже на грани эмоционального истощения и нервного срыва одновременно. Когда было ровно 19:00 я даже как-то задержала дыхание – думала, что все будет, как в хорошей мелодраме – она позвонит в дверь минута в минуту, и мы умчимся в закат… Но в дверь никто не позвонил. Ни в семь, ни в пятнадцать минут восьмого, ни в восемь.


Я поняла, что ждать бессмысленно. Она не придет. Может, у нее что-то произошло – работа там, или что еще, а может, что более вероятно, она просто решила, что все это глупо и не стоит того.

Но в половину девятого я набралась смелости и, подталкиваемая двумя бокалами вина, все еще не переодевшись, набрала ей. Телефон был не доступен.

Отлично, она в очередной раз сбежала. А я в очередной раз показала свою наивность и глупость, когда доверилась ей. Ведь ясно же как день – Волжак не нарушит свои принципы ради меня. Да, вероятно, у нее вчера было какое-то помешательство, поэтому она и заявилась, а сегодня, придя в себя, поняла, что это все ей не нужно.

Что ж, опять счет в пользу Волжак, прекрасно. А я просто дура. Глупая, наивная дура.


***


Мой первый рабочий день начался с краткого экскурса в историю компании, а также со знакомства с коллегами. Не со всеми, конечно, а с теми, с кем я буду пересекаться по меньшей мере раз в неделю. Офис моего нового босса был довольно большим и просторным – панорамные окна, модная мебель – в общем, пафоса куда больше, чем нужно. Хотя меня это не касается. Мой кабинет был перед его, и он, конечно, был раза в четыре меньше, но техника стояла новая и качественная, а стул… За этот стул любой ассистент бы убил – высокий, на массивных колесиках, с ортопедической спинкой и возможностью задавать тридцать четыре положения. Я только настраивала его почти тридцать минут. Еще час разбиралась с техникой – это было слишком модно – повсюду «яблоки», сталь, мощные программы и всякие навороты. Но милая Людмила мне активно помогала – она была нечто средним между ассистентом, секретарем и мини-боссом над рядовыми сотрудниками – в общем, была незаменимым человеком, без которого вся работа, начиная от бухгалтерии и заканчивая IT-отделом, останавливалась. Она знала все и обо всем.

На вид Людмиле было чуть за тридцать – может, тридцать два, она была невысокого роста и довольно худощавой. Рядом мы смотрелись забавно, особенно если учесть то, что я была на каблуках, а она в балетках, и груди у нее почти не было, а у меня был твердый третий. Но она была миленькая. Весело щебетала и вообще выглядела довольно дружелюбно. Даже рассказала, что живет в гражданском браке с Сашей – главным айтишником. Эта информация мне не была необходима, но она со мной ею радостно поделилась.

Люда должна была весь день пробыть со мной, ввести меня в курс дела, чем она и занималась. Своего же непосредственного начальника я почти не видела – он бегал из кабинета в кабинет и постоянно орал на кого-то. На мой вопросительный и слегка испуганный взгляд Люда только махнула рукой, мол, не обращай внимания.


К часу дня она предложила сходить в буфет, что располагался на первом этаже. Пока мы спускались в лифте, я слушала разные забавные истории из жизни коллег, которые сыпались из Людочки, как из рога изобилия. И остановилась она, только когда мы подошли к самому буфету. В этот момент мой телефон завибрировал. Я достала его из кармана брюк и посмотрела на экран.

Серьезно?!

Подумав с полминуты, я все же решила ответить.

— Да? – как можно более деловым и серьезным голосом проговорила я, стараясь не выдать своего негодования. Как она еще набралась наглости позвонить мне?!

— Привет… — довольно неуверенно прозвучало в трубке.

— Добрый день, — холодно и отстраненно.

— Не отвлекаю? – о, а это сюрприз. В кои-то веки госпожу Волжак интересует, не отвлекает ли она меня?

— Нет, я слушаю, — мне все же было интересно, зачем она звонит, после того, как продинамила меня.

— У тебя такой голос… странный, — пробормотала Волжак и кашлянула.

— Нормальный. Ты что-то хотела? – я уже начала жалеть о том, что вообще взяла трубку.

— Да. Слушай, извини насчет вчерашнего. Я просто…

— Не стоит, — прервала я ее. – Все в порядке.

— О… Правда? – недоверчиво спросила Волжак.

— Конечно, — как можно более бодрым голосом ответила я. – Я в принципе и не ожидала другого от тебя. Все нормально. Ты могла не утруждаться и не звонить с извинениями.

— Нет, ты не понимаешь, я… — снова начала объясняться Волжак, но я снова ее перебила.

— Это ты не понимаешь, — прошипела я и, игнорируя заинтересованный взгляд Людочки, чуть отвернулась, чтобы она слышала, как можно меньше. Сплетни в первый же рабочий день мне вообще не нужны. – То, что ты сделала – не имеет названия, и я не собираюсь слушать твои чертовы небылицы и оправдания, понятно тебе?! Могла бы предупредить, что снова струсила, а не пропадать на сутки, чтобы потом не пришлось звонить и блеять в трубку! – прорычала я, переводя дыхание. — У тебя что-то еще?

— Ирина Николаевна, сбавьте свой тон, — привычным стальным голосом проговорила Волжак – от ее растерянности не осталось и следа. Это окончательно вывело меня из себя.

— Иди к черту, Волжак! Или ты думаешь, что можешь поступать со мной, как тебе вздумается?! – я продолжала довольно громко шипеть трубку, уйдя уже в угол буфета и прикрывая рукой телефон.

— Позвони, как успокоишься! – прорычала в ответ Волжак и положила трубку.

С ума сойти! Она меня продинамила, и она же кинула трубку! Это как называется?!


— Все в порядке? – спросила Людочка, глядя, как я нервно тычу в свой новый смартфон.

— О, да! Все просто прекрасно! – слишком уверенно проговорила я, все еще отчаянно тыкая по клавишам с намерением заблокировать Волжак по всем фронтам.

— Не сломай экран, ты так яростно в него тычешь, — пробормотала Людочка, уводя меня к витрине с готовыми обедами.


***


Весь день я усиленно трудилась, запоминая важную и нужную информацию и стараясь не думать об обнаглевшей Волжак. Тщетно, но я пыталась. Работы было много, что неудивительно. Я пришла в самом разгаре торгового сезона – нужно было быстрее все понять и влиться в струю. Оксанка мне звонила несколько раз на протяжении всего рабочего дня, но я даже не думала о том, чтобы отвлекаться. Только к семи вечера, когда я уже выходила из офиса и шла к машине, я ей перезвонила.

— Ты почему не берешь трубку?! – сразу же начала орать моя подруга, как только ответила.

— Оксан, я вообще-то на работе была. На новой, — напомнила я ей. — Не думаю, что моему начальству бы понравилось, если бы в свой первый день я сидела и трещала по мобильному.

— И как прошел день? – уже спокойнее спросила Оксана, видимо, вспомнив, что я поменяла работу. Конечно, у нее там в личной жизни сплошная «голубая лагуна», ей некогда думать о делах бренных.

— Неплохо, знаешь… Правда, с новым начальником я почти не…

— Понятно, с Волжак разговаривала? – абсолютно бесцеремонно перебила меня Оксанка, даже не дав договорить.

— Ч-чего? – я подумала, что ослышалась.

— С Волжак, я спрашиваю, разговаривала? Ты поедешь к ней?

— Зачем? Куда? Почему я должна к ней ехать? Я вообще не собираюсь иметь с ней больше ничего общего. Я даже заблокировала ее в телефоне. Еле сообразила, правда, все-таки «Айфоны» слишком мудреные, — посетовала я.

— В смысле? – я практически видела, как лицо Оксанки вытягивается, судя по интонации.

— В прямом. Она меня продинамила. Пошла она к черту, больше никакой Волжак. Я, как дура, сидела вчера ждала ее, поверила, что она хочет попробовать… В общем, потом расскажу. Так что я больше ничего не хочу о ней слышать. Представь, что она Волан Де Морт и не произноси вслух ее имя.

На том конце трубки повисла тишина. Потом Оксанка прокашлялась и каким-то странным голосом проговорила:

— Ир, ты совсем дура?

— В смысле?! – возмутилась я. Неужели Маша уже переманила мою подругу на сторону Волжак?!


— Ира, она не продинамила тебя, она ногу вчера сломала!

Теперь настала моя очередь молчать.

— Ты тут? – снова проговорила Оксанка.

— Да, — еле слышно отозвалась я. – Как… Что значит сломала ногу? Зачем? Почему?

— Я не знаю всех подробностей – только то, что рассказала Маша – она с ней утром разговаривала и ездила к ней. Вроде бы поскользнулась или споткнулась… Я так и не поняла.

— Вот черт, — теперь я почувствовала себя неудобно. Значит, она звонила, чтобы все объяснить, а я наорала на нее, даже не выслушав. А потом и заблокировала. Просто прекрасно. – В какой она больнице?


— В шестой, травматология. Но там уже неприемные часы…

— Оксан, — прервала я ее. – Я разберусь. Спасибо. Позвоню позже.

Заведя машину, я включила навигатор и направилась в больницу.


***


Подъехав к высокому зданию больницы и встав на пустой парковке, я направилась ко входу. Было почти восемь вечера, врачи и те остались только дежурные, что уж говорить о простых посетителях. У входа на табуретке за крохотным столом сидел охранник с кроссвордами и чаем. Не знаю, как он охранял, потому что даже консьержка в подъезде у Волжак выглядела куда более внушительно. Но, думаю, охранять тут особо было и нечего. Только если его же табуретку.

Услышав, как хлопнула входная дверь, он поднял на меня глаза и сонно моргнул.

— Все посещения до пяти, — устало проговорил он и вернул свой взгляд к кроссворду.

— Я знаю, но у меня экстренная ситуация, — скороговоркой проговорила я, умоляюще глядя на него.

— Все посещения до пяти, — как робот повторил он, даже не смотря на меня.

— Мужчина, — я подошла к его столику и наклонилась, предварительно расстегнув пальто. Он поднял взгляд и уставился в мое декольте. Ну, хоть не зря эту блузку напялила сегодня. – Мне очень, очень нужно пройти. Вы можете мне помочь? – проговорила я как можно более сексуальным голосом.

Он сглотнул — я видела, как дернулся его кадык, — потом перевел взгляд на меня и сказал, запинаясь:

— Но… Я… Я не могу, я же… Меня же…

— Давайте сделаем вид, что меня тут не было, — заговорщически прошептала я и достала из бокового кармана сумки пятьсот рублей. Ни разу взяток не давала, понятия не имею, как это делается, но помню, что-то подобное видела в каком-то фильме.

Он перевел взгляд на бумажку, подумал с минуту, потом закрыл кроссворд вместе с пятисоткой и посмотрел на меня.

— К мужику что ли? – хмыкнул он, стараясь не опускать взгляд на мою грудь.

— Нет, к… подруге. Просто это вопрос жизни и смерти, — я сделала глаза кота из Шрека. — Очень важно, — горячо добавила, отчаянно кивая.

— Ладно, — вздохнул он, потом посмотрел куда-то за мою спину. – Иди до конца коридора, там увидишь медсестру, полная такая. Скажи, что от Семеныча, назовешь палату, и она тебя пустит.

— Спасибо-спасибо, — снова закивала я, а потом осеклась. – Палату? А как узнать номер палаты?

— Ты что, даже палату не знаешь? – возмутился мужичок. – Ты первый раз что ли? Тебя вообще там ждут?

Я запаниковала, что он сейчас передумает меня впускать, поэтому, взяв себя в руки, пробормотала:

— Нет-нет, я просто задумалась… Конечно, я знаю палату. Кто ж не знает палату? Как можно идти к кому-то и не знать палату, да? – нервно смеясь, пробормотала я, разворачиваясь и направляясь к полной медсестре, которая должна быть где-то в конце коридора.


Медсестра и правда была. Полная и с баклажановым цветом волос. Я, как могла, старалась не смотреть на ее голову, чтобы не думать о баклажанах. С трудом, но мне удалось. Когда я объяснила ей, откуда я, и произнесла кодовое слово «Семеныч», она знающе кивнула и спросила:

— В какую палату?

— Э-э-э… Черт, совсем не помню номер, — я с силой хлопнула себя по голове (сильнее, чем нужно), делая вид, что забыла. – Но я знаю имя и фамилию пациентки. Это поможет?

Женщина подозрительно посмотрела на меня. Потом куда-то в сторону, потом тихо проговорила, словно обращаясь не ко мне:

— Как я тебя без номера палаты пропущу-то? Знать нужно. У меня нет списков. Это надо звонить дежурной, только они могут сказать…

— Вы можете позвонить? – я теряла терпение. Я уже полчаса пытаюсь пробиться к Волжак, которая, возможно, вообще меня пошлет.

— Ну, я могла бы, — кивнула женщина. – Но деньги на телефоне кончились, — пожала она плечами.

— Ну, так позвоните с моего, — наивно предложила я, еще не понимая, к чему она клонит.

— Только с моего ответят. С чужих не берут. Рабочий же. Вот если бы на балансе были денежки, тогда бы, конечно, позвонила, а так… Приходи завтра, дочка, завтра приемный день, до пяти можешь…

— Давайте я вам пополню счет, — наконец, поняла я намек и даже испугалась, что она меня сейчас выставит за дверь.

— Ну, раз сама предложила… — пробормотала женщина, разглядывая свои облупленные ногти на полных пальцах-сардельках.

— Конечно, — я выдавила из себя улыбку и еще пятьсот рублей.


Как и следовало ожидать, тетка позвонила какой-то Зине и спросила номер палаты. Оказалось, что это последний этаж. Баклажановая голова вызвалась меня проводить.

— Богачка, да, подруга-то твоя? – спросила женщина, которую, к слову, звали Светланой Ивановной, когда мы поднимались в лифте. Тоже облупленном и обшарпанном, как и ногти Светланы Ивановны.

— Что? Почему? – не поняла я вопроса.

— На седьмом только «одиночки», — пояснила она, разглядывая меня и, очевидно, пытаясь понять, не богата ли я, и не прогадала ли она, выудив у меня только полтысячи.

— В смысле? Незамужние? Как это связано? – нахмурилась я.

— Да нет, — засмеялась женщина хрипло. – «Одиночки» – это отдельные палаты. А они не дешевые. Бесплатно-то только в общих размещают. Раньше их не было, их наш главнюк не так давно отстроил. Чтобы денежки в карман класть. Договорился, с кем надо, вот и одобрили все. По человеческой вместимости все в порядке, а палатки-то частные, дорогие, — делилась со мной Светлана Ивановна.

— Понятно, — кивнула я, совершенно не понимая, что мне нужно на это ответить.

— Вон, третья справа дверь. Там твоя Волжак Е.А.

— Спасибо, — улыбнулась я, выходя.

— Ага, долго не засиживайся. Я за тобой приду перед обходом, — дала последние наставления Светлана Ивановна и уехала вниз.


Я прошла к нужной двери и остановилась перед ней. Черт. Волнительно что-то. Что я ей скажу? Извини, что не выслушала и послала? Или списать все на ПМС? Черт, думать надо было об этом раньше, пока ехала сюда. А теперь, как говорится, поздно пить Боржоми, когда почки отказали. Что ж, будем импровизировать.

Выдохнув, я пару раз стукнула по двери и нажала на ручку.


Глава 44


Я вошла и обомлела. Это была не палата, а настоящий номер в отеле! В углу у окна стояла высокая больничная кровать, но не такая, как везде – свидетельница октябрьской революции, а новая, еще не потертая и не обшарпанная. Рядом высокая вместительная тумба из светлого дерева, тут же у кровати несколько розеток. Напротив висит телевизор, а над головой лампа, которая действительно освещает комнату, а не мигает, словно вот-вот перегорит. Стены были выкрашены в приятный молочный цвет. Слева от входа была дверь, видимо, в отдельный туалет. Словом, тут было очень круто для больничной палаты. От любования всем этим меня отвлекло легкое покашливание, и я, наконец, посмотрела на Волжак. Она лежала на кровати в водолазке и спортивных штанах и выглядела при этом очень усталой. Ее правая нога была загипсована почти до колена и подвешена на резинке к какой-то перекладине сверху.

Я прокашлялась и тихо сказала:

— Привет.

— Привет, — ответила Волжак, внимательно следя за мной взглядом. – Какими судьбами?

Понятно, она злится. Что ж, будем пытаться все объяснить.

— Я… Мне Оксана позвонила… — начала я говорить, но голос предательски задрожал. Вот всегда так – только Волжак рядом – я тут же веду себя, как идиотка. – Я не знала, что ты… Как ты вообще… Что случилось?

— Повредила ногу, — пожала плечами Волжак и перевела взгляд на работающий телевизор. – Как первый рабочий день?

Что? Серьезно? Мы будем говорить о моей работе?

— Все нормально. Как ты себя чувствуешь? – я подошла ближе к кровати, рассматривая Волжак. Какая же все-таки она красивая, черт возьми.

— Нормально, — ответила она с той же интонацией. – Как Градовский?

— Я его почти не видела. У тебя перелом? Осложнения есть?

— Со мной все в порядке, — уже более грубо ответила она, продолжая смотреть в телевизор.

И что? Мне просто уйти? Теперь она дуется на меня или что?

— Ладно, — вздохнула я. – Просто хотела убедиться, что с тобой все нормально, — я начала медленно разворачиваться, чтобы пойти к выходу.

— Убедилась? – как-то презрительно усмехнулась Волжак.

Мне это не понравилось. Я все-таки не убить ее пыталась, и не я ее динамила. Да, я сорвалась, но на то были причины! Поэтому я ответила почти с ее же интонацией:

— Знаешь, убедилась! Ты снова ведешь себя, как сука, то есть, как обычно, а значит, ты в норме!

— О, ну, конечно, я всегда сука, а ты у нас всегда жертва, тогда какого... ЧЕРТ! – Волжак дернулась, когда пыталась привстать, чтобы, очевидно, ей было удобнее орать на меня, но эта штука, на которой держалась ее нога, натянулась, и, как я поняла, что-то пошло не так, потому что лицо Екатерины Александровны исказилось от боли. Я тут же забыла о наших пререканиях и бросилась к ней.

— Что? Где больно? Что случилось? – я прыгала вокруг ноги Волжак, не зная, что делать, я ведь понятия не имела, где именно ей больно и что произошло. Что-то передавило, сломалась эта держащая ее ногу штука или что-то еще.

— Бедро… — прошипела она, — судорога, — сними, отцепи ее!

По жестам Волжак я поняла, что нужно снять ее ногу с фиксирующих резинок. Отцепив их, она смогла опустить ногу на кровать, но продолжала тереть правое бедро. Я тут же оказалась рядом и тоже зачем-то положила туда руку. Совершенно не задумываясь над тем, что делаю, я начала круговыми движениями массировать ее бедро. Через пару минут ее лицо уже не было похоже на сморщенный изюм, но Волжак все еще оставалась напряженной.

— Я… Мне уже лучше. Ты не могла бы… перестать это делать? – сдавленным голосом проговорила она и, когда я убрала свою руку, выдохнула. – Спасибо.

— Что это было? – тихо спросила я, не отходя от кровати.

— Судорога. Нога затекла. Ничего страшного, — к ней вернулась ее привычная сдержанность.

— Что с ногой? Перелом сложный? – попробовала я еще раз.

— Нет, все в порядке.

— Долго тебе тут лежать?

— Неделю.

— А гипс?

— Если тебя интересует, на сколько у меня гипс, то тоже на неделю. Я же сказала – ничего серьезного.

Я помолчала несколько секунд, потом все же сказала:

— Извини, что накричала на тебя сегодня. Я думала, ты меня… продинамила, — сказав это вслух, я почувствовала, как мои щеки заалели. Волжак вздохнула и, помолчав пару мгновений, тоже проговорила:

— Извини, что не сказала еще вчера. Пока доехала, пока была на рентгене, потом оформлялась… Потом телефон сдох… — снова вздохнула она, а я поняла, как сложно ей было это сказать. – Утром Маше позвонила, чтобы она привезла мне вещи, зарядку, ноутбук. Благо, она еще в городе.

— Я понимаю. Как ты… Как ты умудрилась? – спросила я, усаживаясь на складной стул, что стоял у стены напротив.

— Да под ноги не смотрела. Выходила из подъезда, запнулась, а следом поскользнулась и… вот результат. Я… Я хотела вчера приехать. В смысле, я не собиралась тебя… динамить, — пробормотала Волжак и начала крутить завязку на штанах.

— И куда мы должны были пойти? – спросила я, сгорая от любопытства.

— Ты серьезно? – подняла бровь Екатерина Александровна, а я узнала в этом жесте привычную мне Волжак.

— Что?

— Ты серьезно думаешь, что я стану рассказывать, куда бы мы пошли и как бы проводили время? – усмехнулась она.

— Да, это не про тебя. Это было бы слишком мило, — согласилась я без доли иронии.

— Вот именно.

В этот момент в дверь постучали, и в проеме показалась баклажановая голова Светланы Ивановны:

— Девочки, закругляемся. Посетителям на выход.

Я кивнула:

— Две минуты, и я иду.

Светлана Ивановна тоже кивнула и закрыла дверь.

— Я, между прочим, включила все свое обаяние, чтобы оказаться здесь, — усмехнулась я, вставая и убирая стул на место.

— Да неужели? Странно, что тебя пустили, если ты пользовалась только им, — усмехнулась в ответ Волжак и слегка наклонила голову. Обожаю ее сарказм.

— Ха-ха. Будешь умничать, не принесу тебе апельсинов и орехов.

— Я надеюсь, что не принесешь. На орехи у меня аллергия, — снова движение бровью.

— О, ну тогда, наоборот, принесу, — кивнула я и замерла. Хотелось ее поцеловать. Жуть, как хотелось. Но торопить события не входило в мои планы. Кажется, в ее тоже. Потому что она поправила одеяло и сказала:

— Спокойной ночи.

Я кивнула в ответ и тоже пожелала ей спокойной ночи.


Глава 45


Моя первая неделя на работе проходила прекрасно. Я все успевала, все понимала, а Градовский, кажется, совсем не думал меня совращать, что, безусловно, не могло не радовать. К Волжак я моталась почти каждый день. У нее был даже не перелом, а что-то типа трещины, гипс должны были снять уже совсем скоро, а вместо него она должна была носить лангету. Для безопасности ей рекомендовали оставаться в больнице. Кстати, как выяснилось, на этой резиновой штуке она держала ногу не по рекомендации и наставлению, а потому что ей так было удобно. Хотя врач сказал, что для ее случая это вообще не нужно. Волжак говорила, что это и переломом-то нельзя назвать по факту, но, чтобы потом не возникло осложнений, терпеливо скакала на костылях.

Я же проводила с ней почти каждый вечер. Приходила ненадолго, но этот час, что я находилась у нее, был для меня, как глоток свежего воздуха. Я узнавала ее новую. Она была любительницей книг, особенно всяких детективов и энциклопедий. Я приперла ей почитать детектив, который сама когда-то буквально «проглотила» — он назывался «Фламандская доска», и я еле держала себя в руках, чтобы не спойлерить.

Волжак даже рассказала немного о своих родителях. Совсем немного, но я знала, что для нее это огромный шаг. Вообще, Екатерина Александровна больше предпочитала слушать, чем говорить, поэтому обо мне она узнавала куда больше.

Но несмотря на все это, меня очень беспокоила одна мысль – мы еще ни разу не целовались. В смысле, с того момента, как решили перейти на новый уровень. То есть, прошла уже неделя, Волжак через несколько дней уже выписывается и снимает гипс (выписку пришлось немного отложить по решению врача, хотя мы подозревали, что это из-за того, что один день в этой палате стоит десять тысяч), а мы, как говорится, даже за ручки не держались.

Может, она решила со мной ДРУЖИТЬ? Просто, зная Волжак и ее темперамент, вряд ли она стала бы долго тянуть. А тут вообще никакого физического контакта. Или она ждет, когда поправится, чтобы сразу и в постель меня уложить, минуя конфетно-букетный период? Черт бы побрал эту Волжак, ничего с ней непонятно!


Но если не думать об этом моменте, все было очень даже неплохо. Да, иногда были какие-то мелкие стычки, но мы обходили их стороной с помощью юмора и сарказма. Я неслабо поднатаскалась в этом, общаясь с Волжак, и вполне могла дать ей достойный отпор. Иногда мы были как два словесных фехтовальщика, парируя на каждую фразу и хихикая после.

Но, конечно, никакая идиллия не могла длиться вечно. За день до выписки Волжак, в среду, мне сообщили, что я еду в Москву. Причем, что самое ужасное, почти на две недели. То есть я пропускаю и ее выписку, и окончательное выздоровление. Я рассказала ей об этом, пока чистила мандарин. Она спокойно выслушала меня, но стала более молчаливой. Мне даже показалось, что она как-то посмурнела.

— Что? – я не могла понять ее эмоций.

— Ничего. Подай мне банан, пожалуйста, — Волжак отвела взгляд, протягивая руку.

— Нет, правда, что? – не унималась я, но банан подала. – Ты не хочешь, чтобы я ехала?

— Не хочу, чтобы ты ехала? – усмехнулась она. – С чего бы. Это же работа.

— А что тогда?

— Да ничего, просто… — она замялась, потом вздохнула и убрала банан на тумбочку. – Помнишь, я тебе рассказывала о некоторых… ситуациях с Градовским?

— Ну, — кивнула я.

— Так вот, большинство из них случались именно в командировках. Не на глазах у всех коллег, ты понимаешь, — помахала она рукой.

— И? – все еще не улавливала я.

— Что «и»?

— Ты думаешь, что он будет ко мне приставать? – усмехнулась я. – Лично я так не думаю. Он довольно приятный и еще ни разу не намекал мне ни на что. Никаких непристойностей или чего-то такого. Он довольно милый. Хоть и поначалу пялился на меня. А сейчас краснеет иногда, смущается.

— А я смотрю, тебе это нравится? – как-то странно усмехнулась Волжак.

— Нет, просто я не думаю, что он что-то будет предпринимать.

— Ну, да. Он же милый, — передразнила меня Волжак, а я решила пошутить в ответ.

— Ну, да. Совсем не бесчувственная сука, как мой бывший босс.

Когда в палате повисла тишина, я поняла, что шутка была не очень удачной.

Волжак смотрела в одну точку, а я закусила губу.

— Извини, — наконец, произнесла я. – Я не это имела в виду.

— Ага, — слегка улыбнулась Волжак. – Так всегда говорят, когда имели в виду именно это.

— Нет, правда. Я же просто пошутила. Я не считаю тебя бесчувственной сукой, просто…

— Уверена? – прервала меня Волжак.

— Что?

— Ты постоянно мне это твердила, может, я недостаточно быстро становлюсь хорошей, — фыркнула она.

— Ты… Ты стараешься быть хорошей? – нахмурилась я, не понимая, что она имеет в виду.

— А ты не этого хотела?

— Я хотела, чтобы ты была собой. Не закрывалась от меня.

— И не была бесчувственной сукой. Может, просто я недостаточно чувствительна, — пожала она плечами, продолжая смотреть в сторону.

— Что… Что ты делаешь? Ты хочешь поругаться из-за… Я даже не понимаю, из-за чего. То, как мы общаемся эти дни, меня вполне устраивает. Я не прошу тебя играть роль хорошей девочки и выкладывать мне все, как на духу. Я просто хочу, чтобы ты была настоящей.

— Смотри, как бы ты потом не разочаровалась, — проговорила Волжак и перевела взгляд на телевизор, который работал фоном.

Я не понимала, с чего она завелась, и в чем была причина этих ее слов. Но, очевидно, Екатерина Александровна устала от мирного сосуществования. Поэтому, чтобы не поругаться окончательно, я помолчала пару минут, а потом сказала:

— Знаешь, наверное, я пойду. Мне еще вещи собрать нужно. Я… напишу тебе потом.

— Хорошо, — кивнула она и даже не взглянула на меня.

Я встала, убрала стул, еще раз взглянула на Волжак, что так неожиданно заинтересовалась новостями на канале РБК, и вышла за дверь.


***


Я специально не писала ей, давая возможность прийти в себя и проанализировать сегодняшний вечер. Надеялась, что она поймет, что была не права. Но, по всей видимости, Волжак была иного мнения обо всей этой ситуации, потому что она так и не написала. Хотя обычно мы до самой ночи обменивались смс-ками. Решив, что тоже не буду давать слабину, я легла спать. Вставать нужно было рано, поэтому необходимо было выспаться. Вот только сон никак не шел. Не хотелось думать, что эта непонятная ссора затянется до моего возвращения. Поэтому почти в час ночи я взяла телефон, чтобы написать Волжак. Но только я разблокировала его, как на экране загорелось оповещение об смс. Я, практически затаив дыхание, открыла сообщение.

Сучка-босс: Прости. Я не знаю, что на меня нашло. Наверное, устала от этой больницы и хочу уже выйти отсюда. Я не хотела тебя обидеть.

Я с облегчением выдохнула. Значит, ей не плевать. И на радостях, напечатала:

Я: Извинения принимаются. Все в порядке. Завтра уже будешь на свободе.

И завершив это смайликом с поцелуем, отправила. Когда до меня дошло, ЧТО я отправила, я тут же захотела отменить сообщение, но оно уже было прочитано.

Сучка-босс: Ого, Ирина Николаевна, а вы умеете желать спокойной ночи.

Вдогонку она прислала ехидный смайл. Я улыбнулась.

Я: Просто рука дрогнула. Хотела отправить другой. Но вы можете продолжать тешить свое самолюбие, Екатерина Александровна.

А нечего расслабляться.

Сучка-босс: Ну, да. Я так и подумала. Спокойной ночи. Удачного полета.

Я: Спокойной ночи.


***


В самолете было душно, а Градовский был слишком близко. Его тучное тело занимало все сиденье и даже вываливалось за его пределы. Хотелось быстрее долететь и заселиться в отель. А еще больше хотелось вообще никуда не лететь, а встретить Волжак и отправиться с ней куда-нибудь. Потому что я уже, черт побери, скучала. А еще у меня не было очень давно секса. И, по всей видимости, не будет еще минимум две недели. Чертова работа.


Долетели мы без эксцессов, также быстро добрались до отеля, где заселились в соседние номера. А потом отправились в головной офис. И так весь день я провела в беготне за Градовским, который уже почему-то не краснел и не смущался, а настойчиво звал вечером на ужин. Я отказывалась, как могла, благо, Маша предложила встретиться, поэтому у меня действительно была причина отказаться.

Волжак выписалась, написала, что все прошло хорошо, и она почти не хромает, но больничный у нее до конца недели. Плакалась, что не знает, чем себя занять, так как давно у нее не было таких затяжных выходных. Я рассказала о своих приключениях, и о том, что встречаюсь с Машей, пообещала передать привет.


С Машей мы посидели в хорошем итальянском ресторане, говорили почти все время об Оксанке. Поэтому устала я быстро. И к полуночи уже была у себя в номере, где сразу улеглась и забылась сном.

Следующий день был практически как предыдущий, только Градовский стал еще более настойчивым, что не могло не напрягать. Невольно вспомнились предостережения Волжак. Волжак, кстати, почти не писала мне весь день, чем еще больше вывела меня из себя.


В начале девятого я вышла из душа. Посмотрела на телефон, увидела сообщение от Волжак. А ведь я написала ей в час дня! Она только решила мне ответить?!

Сучка-босс: Ну, как твой день?

Я: О, я рада, что ты появилась. Думала, может, ты сломала вторую ногу, поэтому пропала.

Сучка-босс: Кто-то не в настроении?

Ее ехидный смайл в конце предложения буквально вывел меня из себя! Она даже не объяснилась, чем занималась весь день и почему меня игнорировала!

Я: Кто-то устал и хочет спать!

Сучка-босс: Ммм… Жаль.

Я: Что?

Сучка-босс: Что кто-то устал и хочет спать. Хотела сделать тебе сюрприз. Отправила с посыльным.

Мне? Сюрприз? Это мило. Ладно, может, я и не буду ворчать на нее еще три дня.

Я: Что за сюрприз?

Сучка-босс: Скоро доставят.

Интересно, что это? Цветы? Конфеты? Или Волжак придумает что-то пооригинальнее?

Через пару минут в дверь постучали. Я только-только успела нацепить халат. Когда я открыла дверь, то поняла, что даже если бы у меня был час на то, чтобы гадать, что это будет за сюрприз, я бы все равно не догадалась.


В черных джинсах и черном свитере, как всегда с идеальной укладкой, передо мной стояла Волжак.

— Сюрприз, — тихо сказала она, чуть улыбнувшись.

— Охренеть, — только и смогла сказать я, глядя на нее.


Глава 46


— Охренеть, — снова повторила я, не веря своим глазам. Какого черта происходит? Она приехала… ко мне?

— Мне немного не ясно, это хорошее «охренеть» или типа… «какого черта ты тут делаешь?», — подняв бровь, спросила Волжак, все еще стоя на пороге и держа в руках куртку.

— Это… Это хорошее «охренеть», — очнулась я, открывая шире дверь и предлагая ей зайти.

— Спасибо.

— Но все же… Что ты… Что ты тут делаешь? – она прошла внутрь и осмотрелась.

— Я? Ну, у меня типа… пара дней отпуска… Решила проведать Москву… — неопределенно ответила она, продолжая осматривать мой одноместный номер.

— Как твоя нога? – я вспомнила, что еще недавно она лежала загипсованная.

— Нормально.

— Я не вижу на тебе лангеты, — пробормотала я.

— Я… использовала бинт.

— Бинт?

— Эластичный. Лангета неудобная.

— Ты серьезно? Ты полторы недели лежала в гипсе. У тебя была трещина. А тебе неудобно?! – иногда меня раздражает ее привычка все решать самой, не слушая советов и наставлений.

— Ты сейчас ругаешься? – усмехнулась она, наклонив голову. Черт! Нельзя быть такой милой! Хотя, наверное, это не то слово, которое в обычной ситуации подходит к Волжак, но она действительно все чаще стала казаться мне милой.

— С тобой бесполезно что-то обсуждать, — вздохнула я. – Ты все равно никогда не слушаешь.

— Со мной все в порядке, я же сказала, — в ее голосе стали слышны прежние стальные нотки. Волжак не любила говорить о своем самочувствии и казаться нездоровой. Стоит только вспомнить тот случай с ее простудой. – Как насчет того, чтобы поужинать? – решила она перевести тему.

— Эм… Поужинать? – переспросила я.

— Ну, когда в вечернее время люди принимают пищу, это называется ужин, — как ни в чем не бывало язвила она.

— Ах, вот что это, — кивнула я с той же интонацией.

— Ну, так как?

— Мне нужно переодеться, — ответила я. Конечно, я согласна! Я что, дура, отказываться?

— Ты и в халате выглядишь неплохо, — усмехнулась Волжак, оглядывая мои голые ноги, а я покраснела.

— Спасибо, но я все же переоденусь, — пробормотала я, стараясь вернуть лицу прежний цвет.

— Хорошо. Я подожду тебя внизу. Вызову такси, — она развернулась и направилась к двери.

— А где… Где твои вещи? – опомнилась я, понимая, что у нее даже сумки нет.

— В номере, где же еще, — пожала она плечами.

— Ты сняла себе номер? В этом отеле?

— Нет, в другом, в центре. Просто ни в аэропорту, ни на вокзале свободных скамеек не было, так что пришлось, — усмехнулась Волжак, а я только закатила глаза. Как же я жила без ее язвительности?

— Все, иди вниз, — я развернула ее и подтолкнула к двери.

Уже у самого выхода она повернула голову, и мы оказались с ней нос к носу. Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза, а потом… Потом она перевела взгляд на мои губы, и я поняла, что она не сможет сейчас просто уйти. Я этого не позволю. Слишком долго мы оттягивали этот момент.

Я тоже посмотрела на ее чуть приоткрытый рот и, не помня себя, двинулась вперед, задержав дыхание. Только когда мои губы коснулись ее, я смогла выдохнуть. Она тут же ответила на поцелуй, полностью разворачиваясь и бросив куртку на пол. Прижала меня к стене, жадно целуя. Руками прошлась по бокам, от груди до талии, спустилась к ногам, зацепила край халата. Приподняв его вверх, прошлась горячими ладонями по бедрам, сильно и одновременно нежно (!) поглаживая. Я уже стонала ей в рот, ожидая долгожданного продолжения, но… Волжак оторвалась от меня и, тяжело дыша, отстранилась, делая шаг назад.

— Я буду внизу, — прохрипела она и… подняв кожаную куртку с пола, вышла из номера.

Что за херня?!


***


Честно говоря, я думала о том, чтобы снова залезть в душ и расслабиться там. Потому что внизу все горело, а белье пришлось поменять. Долгое отсутствие секса и до ужаса милая и красивая Волжак – несовместимые для моего либидо вещи. Я просто не выдержу еще один такой раз! Почему она остановилась? Неужели она все еще не уверена? Раньше с этим проблем не было. А теперь я чувствую себя какой-то помешанной. Я постоянно хочу секса. Крайние две недели, что мы общаемся, уж точно. А Волжак, напротив, будто динамит меня. Не берет и тем более не дает. Но ничего, я уже поцеловала ее сама, теперь и трахнуть смогу. Или хотя бы, чтобы она меня.

Боже, дай мне сил!


Я спустилась вниз, переодевшись в теплое платье и слегка подкрасившись. Волосы высушила, особо не укладывая. Я не брала с собой много вещей, но пара нарядов у меня была. Я планировала устроить культурный марафон по достопримечательностям Москвы в вечернее время и на выходных, поэтому в моем арсенале помимо юбок, блузок и брюк, было несколько платьев.

Волжак сидела на диване в холле отеля и читала какой-то экономический журнал. Надеюсь, она это делала, чтобы не думать о сексе, а не из праздного интереса. Потому что если мы проведем хорошо этот вечер, то я не думаю, что выдержу ночь. Мне нужен секс. С ней. Тем более, сегодня пятница, а значит, впереди два выходных, которые мы тоже можем провести в крова… в смысле, вместе.

Когда я подошла ближе, Волжак, очевидно, почувствовав мое присутствие, подняла взгляд. И, задержав его на моей фигуре, чуть кашлянула и отложила журнал.

— Отлично выглядишь, — пробормотала она, поднимаясь.

— Спасибо, — слегка улыбнулась я. – Честно говоря, ты тоже. Мне нравится твой неформальный стиль.

— О, девочки любят нехороших мальчиков? – подняв бровь, спросила Волжак, надевая кожаную куртку. Черный цвет и кожа – что может быть сексуальней?

— Ну, это стереотип, — промямлила я, скорее, представляя, как буду снимать это все с нее, чем действительно задумываясь об ответе.

— Но он работает?

— Очевидно, да. Куда… Куда мы идем? – я моргнула, чтобы перестать раздевать Волжак глазами.

— В ресторан. Ты была в Москва-сити? На восемьдесят пятом этаже есть отличное место. Вкусно кормят, и вид прекрасный.

— Это те модные башни? Я была на набережной.

— Когда успела? – подняла бровь Волжак, поправляя куртку.

— С… Машей… гуляли… — пробормотала я.

— А. Ну, конечно, — кивнула Волжак, но я заметила, как ее челюсти чуть сжались. А не надо было вести себя тогда, как сука, глядишь, я бы с тобой там побывала.

— Но в ресторане я не была. И в самих башнях тоже.

— Даже удивительно, как туда она тебя не затащила, — фыркнула Волжак. – Пойдем.


Мы вышли из отеля, у входа нас уже ждало такси. Погода была довольно прохладная и ветреная, хорошо, что под пальто я надела теплое платье, а не обычное.

Мы за полчаса добрались до башни «Око» — так она называлась, как мне сказала Волжак. Я еще поинтересовалась, есть ли тут башня «Веко». Расстроилась, когда узнала, что нет.

Поднявшись на восемьдесят пятый этаж и пройдя еще немного, мы оказались у входа в ресторан, где нас встретила милая девушка в черной униформе.

После того, как наши вещи забрали, нас проводили к столику, который был аккурат у панорамного окна, вид которого меня сразу же заворожил и напомнил вид из окна того отеля, где мы… ну, где мы были с Волжак.

Мы довольно быстро определились с блюдами, также Волжак заказала вино, название которого было очень странным, но, ей лучше было знать, наверное.

Бокалы и бутылку принесли почти сразу. Когда официант наполнил бокалы, она подняла свой и посмотрела на меня:

— Думаю, можно выпить за твою новую работу. Надеюсь, у тебя все получится.

— И за твое выздоровление, — я тоже подняла бокал.

Мы выпили, и тут наступила неловкая пауза. Странно, в больнице мы могли разговаривать спокойно, а тут, во всей этой романтичной атмосфере будто ступор какой-то напал. Я разглядывала вид из окна, а Волжак ерзала на сидении. Потом, наконец, произнесла:

— Ну, расскажи, как тебе работается в «Канте». Как Градовский? Не намекал на продвижение по службе? – она слегка усмехнулась, но я заметила, что это был довольно нервный смешок.

— Нет, но… — я замялась. Ее, очевидно, очень волнует эта тема. Стоит ли говорить о том, что сегодня Градовский чуть ли не силой уговаривал с ним поужинать, дабы «обсудить рабочие моменты». Он оставался в Москве на выходные, как и я, так как перелет – дело недешевое, и компании выгоднее оплатить номера в отеле, чем билеты туда-сюда.

— Что? – Волжак выжидающе смотрела на меня, чуть покачивая бокал с вином.

— Ну, он отчаянно предлагает поужинать. Говорит, что нам нужно узнать друг друга лучше, чтобы наладить рабочие отношения, ведь я его ассистент.

— Ммм, — многозначительно протянула она. – А ты что?

— Что? – моргнула я. – Я разве с ним ужинаю?

— Ну, я заявилась весьма неожиданно, может, у тебя были планы, — она дернула бровью и сделала маленький глоток.

— Ты серьезно думаешь, что я бы пошла с ним ужинать? – возмутилась я. – Я даже не знаю, что меня злит больше – то, что ты считаешь, что я на это способна, или то, что думаешь, что я бы этого хотела.

— Я… — она замялась и запустила руку в волосы, нервно выдохнув. – Извини. Забудь, я не имела в виду ничего плохого.

— Хорошо, — кивнула я. – И давай закроем эту тему и поговорим о чем-то более приятном.

— Хорошо, — к счастью, согласилась Волжак. – Ты знаешь, что Маша раздумывает над тем, чтобы перебраться к нам, чтобы строить отношения с Оксаной?

Я выпучила глаза, уставившись на Волжак.

— Да ладно. Серьезно?

Волжак кивнула, чуть улыбаясь.

— Она без ума от нее. Ни разу ее такой не видела. И она скучает, когда в Москве.

— С ума сойти. Это так мило. Они обе очень милые.

— Даже чересчур, — хмыкнула Волжак.

— Это да. Крайний раз, когда я их видела вместе, они называли друг друга «кисоньками», — закатила глаза я.

— Боже… — засмеялась Волжак. – Я рада, что я этого не застала, хотя, думаю, упустила я много.

— Если ты будешь так прятаться от людей, ты вообще все упустишь, — засмеялась я в ответ. Но перестала смеяться, увидев, что Волжак после моих слов как-то погрустнела. Мой чертов длинный язык. Когда я начну думать прежде, чем что-то сказать?! – Извини, — тут же добавила я. – Я не имела в виду…

— Все в порядке, — натянуто улыбнулась Волжак. – В конце концов, ты права. О, а вот и наша еда, — тут же переключилась она, глядя мне за спину.


Глава 47


Ужин прошел более-менее неплохо, хотя и был каким-то, как мне показалось, сдержанным, что ли. Может, это все из-за той дурацкой шутки, которую я сказала, не подумав, может, что-то еще, но, когда мы вышли из ресторана, стало ясно, что пора что-то предпринимать. Поэтому, пока мы шли, чтобы перейти на набережную, я усиленно думала о том, как бы выйти из этой неловкости. В итоге, когда мы оказались на самой набережной, я повернула голову к молчаливой и задумчивой Волжак, и сказала:

— Извини меня.

Она посмотрела на меня и удивленно спросила:

— За что?

— За… те слова. Про то, что ты прячешься, — пробормотала я.

Волжак помолчала с минуту, потом ответила:

— Я не… Я не обижаюсь, просто… — она вздохнула и довольно резко остановилась, повернувшись к воде. Уперлась ладонями в бетонную перекладину.

Я вовремя заметила, что она остановилась, и тоже успела притормозить. Подошла и встала рядом, надеясь, что она продолжит. Душевные откровения и разговоры не были сильной стороной Волжак, поэтому я уважала и ценила каждый крошечный раз, когда она находила в себе силы что-то мне рассказать или чем-то поделиться.

— Понимаешь, я не знаю, когда я смогу… — она снова запнулась. – Ну, жить, как нормальные люди. Я имею в виду, что… Ну, там, всякие романтичные штуки, долгие задушевные разговоры… Это не мое. Точнее, я не знаю, как это. Я не умею общаться, как все. Мне хорошо одной, в том плане, что я не нуждаюсь в людях вокруг. Я привыкла так и… не знаю, смогу ли когда-нибудь по-другому.

Я даже не заметила, как перестала дышать. И что это значит? Она хочет продолжать быть одна? Она не готова вылезти из своей скорлупы и… Боже, неужели я это сейчас произнесу, — быть со мной?

— Ты… — медленно начала я. – Ты хочешь быть одна?

Волжак посмотрела на меня непонимающе. Потом в ее взгляде мелькнула догадка и она покачала головой:

— Нет, ты не поняла. Я не… Черт, — она выдохнула и закрыла глаза. Потом открыла и продолжила. – Я не уверена, что когда-то стану особо социальной. Это к тем словам, что я прячусь. Но… Тебя это не касается. Я хочу… Хочу попробовать, чтобы мы… Ну…

Я видела, как ей тяжело говорить об этом, и что еще немного, и Волжак уже упадет в обморок от нервного истощения. Поэтому я не придумала ничего лучше, как притянуть ее за ворот куртки и поцеловать. По секундному замешательству я поняла, что она не ожидала такого поворота. Но Волжак довольно быстро пришла в себя и ответила на поцелуй.

И, стоя в ночи на ветреной набережной, я тонула в поцелуе самых желанных губ. И поняла, что хочу больше. Что меня не устроит такое целомудренное завершение вечера. Я мысленно усмехнулась. Екатерина Александровна даже в том, чтобы поцеловать меня инициативу не проявляла в эти дни, а ведь было время, когда она, не спрашивая, делала, что хотела и тащила меня куда вздумается. Неужели от той прежней Волжак не осталось и следа? И что, мне насиловать ее теперь?

Но, к счастью, все разрешилось само. Через несколько минут жарких поцелуев, Волжак оторвалась от меня и хрипло прошептала:

— Поехали со мной.

Я молча кивнула.

Мы быстро вышли на дорогу и прыгнули в подъехавшее такси. Через пятнадцать минут уже заходили в отель, в котором остановилась Волжак. Он был, безусловно, шикарнее того, который оплачивал нам «Кант». Через несколько минут мы зашли в номер. Не президентский пентхаус, но явно люкс. Я не успела его осмотреть, поскольку только я сняла туфли, как Волжак прижала меня к стене, жадно целуя. Я не была против, отнюдь, я с готовностью отвечала на ее ласки. И через пару мгновений мы уже двинулись в сторону спальни. Там я потеряла платье и колготки, оставшись в нижнем белье. Волжак уже была без свитера и куртки, в черной майке и джинсах. Я не знала, как она отреагирует на мои следующие действия, сейчас, в новом статусе, но решила рискнуть. Подошла к ней и, осторожно взяв за края футболку, начала ее снимать. Волжак заметно напряглась, но рук моих не убрала. Лишь следила за моими действиями, как побитая собака, которая не знает, чего ожидать от человека.

На ней был спортивный бюстгальтер, который я тоже, конечно, захотела снять. Но Волжак взяла мою руку и начала подталкивать меня к кровати. Я села. Смотря на нее с низу вверх, я видела тонкие линии ее пресса, продольную полоску мышц на животе. И мне так хотелось ко всему этому прикоснуться, руками, губами, языком. Боже, я так хотела доставить ей удовольствие, что готова была взорваться. Но я боялась, что если она снова позволит мне к ней прикоснуться, то опять сбежит, пропадет, струсит.

Меня разрывало от противоречия. Она не намекала на то, что хочет моих прикосновений, а сама я рискнуть боялась. Но, продолжая смотреть мне в глаза, Волжак расстегнула ремень на джинсах. И тут я не выдержала. Подняв руку к пуговице, я посмотрела на нее и еле слышно прошептала:

— Можно?..

Она молча кивнула, нервно сглотнув.

Я осторожно, словно боясь ее спугнуть, расстегнула пуговицу. Следом так же осторожно повела вниз молнию. Потом медленно стянула с нее штаны, тоже оставив ее только в белье. Она размотала эластичный бинт, что был на ноге, и бросила его к куче одежды.

Волжак выпрямилась, на секунду замерев, а потом наклонилась, медленно целуя меня. Ее язык не торопясь, но настойчиво, проник в мой рот, а ладонь ее лежала на моей шее, не давая отстраниться. Будто бы я собиралась.

Через несколько минут она была уже сверху. А я абсолютно нагая. С нее мне тоже удалось стянуть белье, и я практически уже кончала, чувствуя прикосновение ее тела к моему. Она действовала медленно, неторопливо, явно наслаждаясь моей податливостью и моими стонами, которые я уже не могла контролировать, потому что, черт возьми, хотела кончить, но она не собиралась сдаваться быстро. Она кружила пальцами в самом разгоряченном месте моего тела, периодически надавливая и входя в меня. Но только я настраивалась на нужный ритм, как она тут же убирала пальцы, возвращаясь к не менее возбужденному клитору. Я со злости вцепилась в ее спину, наверняка сильно царапая ее кожу. Но Волжак даже не поморщилась, лишь еле слышно зашипела. А нечего мучить меня. И когда она в очередной раз подвела меня к грани, а потом снова вышла, я не выдержала.

Больно впившись ногтями ей в лопатки, я прошипела:

— Если ты еще раз так сделаешь, я убью тебя!

Она только хмыкнула. После чего отрывисто поцеловала мои губы, а потом привстала и неожиданно развернула меня на живот. Я даже не успела сообразить, что произошло, как Волжак резко вошла в меня сзади, а я смогла только вскрикнуть, тут же потонув в волне удовольствия. Ее движения были резкими и ритмичными. Через несколько минут я уже сжимала простынь в кулаках и закусывала край подушки, чтобы не стонать слишком громко. Оргазм буквально обрушился на меня. Но только мое тело перестало подрагивать, как я снова почувствовала ее пальцы в себе, а ее губы – на своей шее.


***


Да, я прекрасно помню, как кричала, что хочу секса, что я давно им не занималась и все такое. Но черт, я не была готова к такому марафону. Я вообще не думала, что мое тело способно на такое количество оргазмов. Честно, это было для меня открытием. Но с Волжак у меня в принципе секс – одно сплошное открытие, так что, наверное, и не стоит удивляться.

Пока я пыталась отдышаться, лежа на животе, Волжак направилась в душ. Я проследила взглядом за ее красивым телом, влага на котором поблескивала в свете лампы, что падал из-за приоткрытой двери в прихожую. Это было удивительно, но даже после стольких оргазмов я снова почувствовала желание. Это какое-то сумасшествие.

Волжак, безусловно, была моим самым лучшим партнером. Да, я все еще не могла доставить ей удовольствие, она все еще не подпускала меня, но я хотя бы могла ее касаться. Я чувствовала себя особенной. Будто была избранной. Это было приятно.

Я услышала, как включилась вода в душе. И тут мне стало не по себе. А что потом? Она же никогда не ночует с кем-то? Она что, два номера сняла? Или она отправит меня на такси? Я понимала, как низко это будет выглядеть, но не могла не допускать мысль о том, что такое может произойти, и нужно быть к этому готовой.

Пока я размышляла об этом, то не заметила, как в душе все стихло, а сама Волжак зашла в комнату. Она посмотрела на меня долгим взглядом, потом отвела глаза в сторону, прокашлялась и, когда я уже была готова услышать «Я вызову тебе такси», сказала то, чего я совершенно не ожидала:

— Ты… останешься?

Я даже дар речи потеряла. СЕРЬЕЗНО?!

Я заметила, как она волнуется. Неужели Волжак решила, что я могу отказаться?! Понимая, каких усилий ей стоило это, я поспешила кивнуть. И добавила:

— Я бы этого хотела.

— Хорошо, — она тоже кивнула мне и, слегка улыбнувшись, отвела взгляд. После чего подошла к кровати, сняла с себя полотенце и легла под одеяло.

Я пристроилась рядом. Не обнимая, не переходя ее каких-то личных границ, но рядом. И, глубоко и счастливо вздохнув, прошептала:

— Спасибо.

Я почувствовала, как она кивнула, а ее напряженное тело, наконец, расслабилось. В эту ночь я засыпала чертовски счастливой.


Глава 48


Проснулась я в прекрасном расположении духа. Разве могло быть иначе, если заснула я в кровати самой желанной для меня женщины, которая после стольких месяцев наконец-то подпустила меня к себе?

Я открыла глаза и осторожно повернула голову. Волжак лежала на спине, и мне удалось несколько минут полюбоваться ее профилем. Ее лицо и так мне напоминало творение лучшего скульптора, а в расслабленном состоянии оно было и вовсе великолепно. Точеные скулы, нос, губы, подбородок… Я и сама не дурна собой, но Волжак… Ее красота была опасной, на самом деле опасной. Такая внешность надолго остается в памяти, буквально въедается в подсознание, и просто так от нее не отделаешься.

Волжак повернула голову в мою сторону и подтянула одеяло. Я чуть не застонала от умиления, когда она слегка поморщилась, будто ей что-то щекочет нос. А через пару минут ее глаза медленно открылись, и я уставилась в расплавленное олово.


Готова спорить, Волжак не ожидала меня увидеть. В первую минуту я бы вообще сказала, что она пыталась сообразить, какого черта я тут делаю. Но когда ее глаза приобрели более-менее какую-то ясность, она чуть нахмурилась и натянула одеяло еще выше.

— Доброе утро, — прошептала я, в надежде, что первое, что я услышу в этот день, не будет «не могла бы ты свалить».

— Доброе, — пробормотала Волжак и чуть привстала.

Потянулась к тумбочке и взяла телефон. Посмотрела на время, потом на меня и проговорила:

— Я… Я в душ.

Я молча кивнула, не понимая, что происходит. Она САМА вчера предложила остаться! Сама! Я ее не заставляла, а теперь это выглядит так, будто она провела ночь с гадким койотом, и не помнит об этом.

Завернувшись в покрывало, что валялось на полу, Екатерина Александровна протопала в душ, закрыв за собой дверь. А я перевернулась на спину и вздохнула. Прекрасно.


После того, как Волжак вышла из ванной комнаты, одетая в брюки (слава Богу, больше спортивные, чем офисные) и светлую кофту, стало ясно, что романтика кончилась. Я молча направилась в душ сама, по дороге захватив платье и нижнее белье. Приведя себя в порядок, я вздохнула, глядя в зеркало. Ну, надеюсь, что хотя бы утренний кофе я заслужила.

Но когда я вышла в комнату, стало ясно, что нет. Волжак с кем-то разговаривала по телефону, одновременно что-то печатая в ноутбуке. Она выглядела собранной и ужасно деловой, несмотря на то, что стиль одежды был абсолютно не офисный.

Я дождалась, когда она закончит разговор и посмотрит на меня. Не знала, что ей сказать, но гадать и не пришлось. Она сама начала диалог.

— Мне нужно съездить в одно место. Давай я… вызову тебе такси.

Я усмехнулась. Грустно и разочарованно, но усмехнулась. Покачала головой и ответила:

— Не стоит. Я сама доберусь.

Развернулась и направилась в прихожую. Каждый. Чертов. Раз. Каждый чертов раз одно и то же. Я почувствовала, как у меня защипало в глазах. После такой ночи, после такой близости, она снова отшвыривает меня к чертовой матери!

Когда я уже почти открывала дверь, Волжак меня остановила, схватив за предплечье.

— Подожди.

И тут я не выдержала. Резко обернувшись, я буквально прорычала:

— Что?! Такси мне хочешь оплатить?! Могла бы просто сказать, чтобы я выметалась отсюда, а не придумывать повод, что тебе нужно куда-то ехать!

— Я ничего не придумывала! – возмутилась Волжак, подняв бровь. Свою чертову идеальную бровь.

— Ну, конечно, признай, что ты просто не знала, как от меня избавиться! – продолжала повышать голос я. – Это вполне в твоем стиле — после проведенной ночи делать вид, что ничего не было! Я облегчу тебе задачу – свалю сама!

С этой тирадой я открыла дверь и быстрыми шагами направилась к лифту. Волжак за мной не пошла. Ну, и черт с ней.


***


Я ворвалась в свой номер, как фурия, по дороге чуть не сбив горничную. Рявкнув, что мне не нужно ничего убирать, я хлопнула дверью.

Весь день я провела, как в бреду – пыталась читать, пыталась смотреть телевизор, пыталась играть во «Фруктового ниндзю», но не могла сосредоточиться ровным счетом ни на чем – думала только о несносной Волжак. Которая, в свою очередь, даже не думала не то что извиняться, но даже появляться не собиралась. Но когда в районе шести вечера в мою дверь постучали, я грешным делом подумала, что у Екатерины Александровны наконец-то проснулась совесть. Но, как обычно, я ошиблась. Я всегда ошибаюсь, когда дело касается Волжак.

Открыв дверь, я обнаружила за ней Градовского. Вот кого-кого, а его я точно не ожидала увидеть. Он был раздухаренный, весь напомаженный – в чистом выглаженном костюме, побритый, причесанный. А парфюмом пахло до первого этажа. Ну, прямо-таки павлин.

Прокашлявшись, он сказал:

— Добрый вечер, Ирина Николаевна. Я тут поужинать шел, в ресторан отеля, может, составите мне компанию? Чего сидеть в номере?

Я задумалась на секунду. Первой мыслью было как обычно отказаться. Но потом решила, что… Какого черта? Хочет меня угостить – ради Бога. Я с удовольствием поем. Большее ему все равно не светит, а я хотя бы набью желудок, а может, и про Волжак забуду на какое-то время.

Поэтому я, сделав вид, что тщательно все обдумываю, в итоге медленно кивнула:

— Хорошо, Артур Борисович, я поужинаю с вами. Но мне нужно переодеться.

— Конечно-конечно, Ирочка, я буду ждать вас внизу, — радостно закивал Градовский.

Я кивнула и закрыла дверь. Так, теперь нужно одеться, как монашка, чтобы он точно не решил, что интересует меня.


Выбрала я довольно закрытый костюм темно-серого цвета. Юбочный, правда, но зато в нем был пиджак, а под него я надела блузку, которая по-монашески прикрывала моих «малышек». Нацепив лодочки, я поскакала на «деловую встречу». Я не ела целый день и была не против утолить голод, несмотря на то, что компания оставляла желать лучшего.

Как только я вышла из номера, то мой телефон зазвонил. Я с удивлением обнаружила, что обо мне решила вспомнить причина всех моих душевных терзаний крайних нескольких месяцев. Гордо нажав «отклонить звонок», я продолжила свой путь к лифту. Да, по-детски, но меня достало ее переменчивое настроение и сто пятниц на неделе. Пусть теперь сама почувствует себя в моей шкуре.


***


Градовский был весьма удивлен моим выбором наряда, потому что прокашлялся и сказал, смеясь:

— Ирина Николаевна, вы на собеседовании выглядели менее официально.

Я смерила его взглядом и, натянув на лицо улыбку, ответила:

— Ну, вы же хотели обсудить РАБОЧИЕ моменты. Так мне будет комфортнее.

— Как скажете, — усмехнулся он.

Отодвинув мне стул, он жестом пригласил официанта.

— Может, вина? Или коктейль? – подмигнул он мне, открывая меню.

— Не стоит, лучше просто воды, — ответила я, уже читая список имеющихся салатов.

— Ирина Николаевна, сегодня суббота, вполне можно позволить себе немного расслабиться. Вы не на работе, — улыбнулся он.

— Я понимаю, просто не хочется, — пожала я плечами.

— Ну, может, все же по бокальчику? – не унимался Градовский.

Я задумалась. Вино поможет мне расслабиться и, возможно, я перестану так злиться на Волжак, которая, кстати, позвонила мне уже раз шесть.

— Хорошо. Один бокал, — кивнула я, сдаваясь.


***


Пока я уплетала салат, запивая вином, которое, к слову, было весьма недурно, Градовский опрокинул три рюмки коньяка. Его взгляд осоловел, а язык все больше развязывался.

Обсуждали мы, как ни странно, работу, по большей части, но порой Градовский пытался переключаться на какие-то личные темы. Так, абсолютно нехотя, я узнала, что он в разводе уже несколько лет, что он строит загородный дом и думает о том, чтобы купить «Роллс Ройс». Что он этим хотел – удивить меня или заинтересовать – так и осталось для меня загадкой, но когда я доела салат, основное блюдо и допила второй бокал вина, то решила, что пора и честь знать.

— Спасибо, Артур Борисович, за приятную компанию и хороший ужин, но, пожалуй, мне пора откланяться. Не выспалась сегодня, — после этой фразы тут же захотелось чертыхнуться. Снова вспомнила о Волжак. Хотя кому я вру – я и не забывала о ней.

— Ирочка, ну, куда же вы уходите? Время-то еще детское, — протянул гнусавым голосом Градовский, указывая на свои «Ролекс». – Мы еще и не поговорили нормально. Все о работе, да о работе.

— Я, правда, чувствую себя уставшей, — положив руку на грудь, убедительно плела я, начиная подниматься со стула.

— Нет, так не пойдет, — отрицательно замотал головой мужчина, после чего схватил меня за запястье. – Давайте еще бокальчик, а я вам пока расскажу пару забавных случаев в нашем отделе.

— Артур Борисович, давайте в другой раз, — уже более уверенно произнесла я, пытаясь вырвать свою руку.

— Нет, я категорически настаиваю, — не сдавался он, начиная тянуть мою руку на себя еще сильнее.

Это начинало уже напрягать. Что мне, морду ему бить?

— Артур Борисович, ну, люди же смотрят, — я решила воззвать к его совести. Но куда там.

— Плевать. Они смотрят, потому что вы невероятно хорошо выглядите. Вы очень сексуальны, Ирина Николаевна, я сразу почувствовал ваше сильное женское начало, как только вас увидел, — не унимался Градовский, сжимая мое запястье уже до боли.

Ага, о моем «женском начале» думает, скорее, его «кончало».

— Артур Борисович, мне больно, — я с силой потянула руку на себя, но… мои килограммы не сравнятся с его!

— Господин Градовский, какая встреча, — услышала я голос, прозвучавший, как гром среди ясного неба. – Отпустите девушку, — с совершенно спокойной, но леденющей интонацией проговорила невесть откуда взявшаяся Волжак.

— Ек-катерина Александровна? – словно не веря глазам, вытаращился на нее Градовский, часто моргая.

— Она самая, — Волжак буквально впилась взглядом в его руку, держащую мою. – Девушку. Отпустите.

— Я не… Мы просто ужинали… Что вы здесь делаете? – Градовский переводил взгляд с Волжак на меня и обратно, но руку мою, наконец, освободил. Очевидно, он читал мой послужной список, и знал, что мы были с ней бывшими коллегами.

— Иди в номер, я сейчас поднимусь, — не смотря на меня, проговорила Волжак, испепеляя взглядом красного Градовского. Готова спорить, его задница от этого взгляда сжалась, как изюм.

— У меня все в порядке, я сама справлюсь, — не могла не ответить я. Нужно же держать марку.

— Иди. В номер, — уже глядя мне в глаза, буквально прошипела Волжак. Увидев ее выражение лица, я не решилась спорить. Тихонечко взяла сумочку и направилась к выходу. Пока я шла, то успела заметить, как Волжак наклоняется к Градовскому и что-то тихо говорит ему чуть ли не на ухо. Интересно, что?


***


Я сидела на кровати и ждала. Через десять минут в дверь постучали. Я встала и, сделав глубокий вдох, пошла открывать.

Волжак, особо не церемонясь, тут же вошла в номер.

— Ты совсем идиотка или только прикидываешься? – с порога накинулась она, чем привела меня по меньшей мере в замешательство.

— Прости?

— Я предупреждала тебя, что он за человек, а ты добровольно идешь с ним ужинать?! – такой злой Волжак я не видела давно.

— Это был просто ужин! – тоже повысила я голос. Какое право она имеет, чтобы орать на меня? После того, как практически выставила меня утром.

— А он просто хотел затащить тебя в постель! – в той же интонации ответила она.

— Зато, наверняка, он бы не стал выставлять меня с утра за дверь! – огрызнулась я, направляясь в комнату. Не в прихожей же орать друг на друга.

— Я не выставляла тебя! – Волжак направилась следом.

— Ты меня правда идиоткой считаешь? – прищурилась я.

— Когда ты ведешь себя подобным образом – да! – сложила она руки на груди, стоя перед моим лицом. Чертовски близко.

— Просто прекрасно, — фыркнула я. – Знаешь, что, возвращайся-ка ты в свой отель. Я очень устала и хочу лечь спать.

Волжак смотрела на меня долгим взглядом, будто что-то решая или взвешивая.

Потом вздохнула и, прикрыв глаза, пробормотала:

— Ты невыносима.

Я только открыла рот, чтобы снова ответить ей какую-нибудь гадость, как она прервала меня:

— Заткнись, — и, притянув за шею, поцеловала.


***


Не знаю, сколько мы простояли, сливаясь в сладком поцелуе, но когда она оторвалась от меня, я еле стояла на ногах. Внизу живота словно растекалось плавленое олово ее глаз, которые внимательно смотрели на меня.

— Извини. За утро, — наконец, проговорила она, перестав меня гипнотизировать. – Я не… Не привыкла просыпаться с кем-то. Я просто растерялась.

— Принимается, — прошептала я, глядя в ее глаза. Черт возьми, сколько там было эмоций! Искренних, настоящих. Я насмотреться не могла. Я даже плохо соображала, что я там ей отвечаю, так увлечена была разглядыванием этого грозового неба.

— Я могу… попробовать еще раз? – спросила она, сдвинув брови к переносице. Я чуть не умерла, насколько это было мило и трогательно.

— Что попробовать? – не поняла я, продолжая любоваться ее выражением лица. Она походила на провинившегося подростка и, безусловно, если она поймет, как это на меня действует, она веревки вить из меня будет.

— Ну, совместное утро, — пробормотала она, отводя взгляд. Смущение. Я точно сдохну, если она не перестанет так делать.

— Я бы очень этого хотела, — кивнула я, улыбаясь.

— Тогда… поехали? – спросила Волжак, ухмыльнувшись. Чертовка, она, наверняка, знала, что делает. – Тут слишком мало места.

— Вы опасный человек, Екатерина Александровна, — усмехнулась я.

— Я вас в свое время предупреждала, Ирина Николаевна, — хищно улыбнулась Волжак, а у меня живот свело от этого взгляда.

Она поняла мою реакцию, потому что на дне черных зрачков начало разгораться пламя. Я тут же увидела в ее глазах то, о чем она думает, и в этом мы совпадали.

— Хотя, знаешь, мы можем ненадолго задержаться и тут, — пробормотала Волжак, начиная расстегивать мой пиджак.

— Я не против, — выдохнула я, помогая ей обеими руками.


Глава 49


Я проснулась от того, что почувствовала легкое прикосновение к своей спине. Но лежала, не шевелясь, продолжая делать вид, что сплю. Волжак (черт, надеюсь, это была она), провела пальцами вдоль позвоночника, от шеи к ягодицам. Я почувствовала, как по спине пробежали мурашки, но продолжала лежать, затаив дыхание. Когда бедра Волжак прижались к моей заднице, я поняла, что еще немного и простынь подо мной будет мокрой. Это работало быстро и безотказно – Волжак, определенно, была моим сексуальным криптонитом. Во всех смыслах. Я почувствовала легкий поцелуй в основание шеи, а ее рука продолжила путешествие уже по моему животу, поднимаясь к груди. Я ничего не смогла сделать, мои бедра инстинктивно двинулись назад – навстречу ей. Очевидно, что я не могла уже притворяться спящей.

Она поняла это, потому что в секунду перевернула меня с бока на живот и легла сверху, лишь сказав:

— Не переворачивайся.

Я только выдавила: «О, черт», и сжала руками подушку, лежащую под моим лицом. Пальцы Волжак уже были во мне, а мое сознание где-то в нирване. Я приподнимала бедра навстречу ее движениям, понимая, что еще чуть-чуть, и оргазм накроет меня с головой.


Кончила я быстро и бурно. Когда мое тело успокоилось, Волжак поцеловала меня куда-то под лопатку и пробормотала:

— Доброе утро.

— О, да, — прохрипела я, все еще пытаясь отдышаться.

Волжак засмеялась в ответ, поднимаясь с кровати.

— Я в душ, а тебе советую просыпаться. Нам нужно позавтракать перед вылетом.

Реальность серых будней опустилась на мое изнывающее от потрясающего оргазма тело. И, осознав ее слова, я переспросила:

— Перед вылетом? Ты сегодня улетаешь?

Волжак пыталась надеть гостиничный халат, выворачивая его с изнаночной стороны.

— Ну, завтра понедельник вообще-то, — усмехнулась она. – Мы вылетаем в два.

Я моргнула.

— Что значит мы? Я же эту неделю все еще в Москве.

Волжак так и замерла с распахнутым халатом, который пыталась завязать.

— В смысле? – спросила она, нахмурившись.

— Ну, у меня командировка почти на две недели, — напомнила я ей.

— Ты остаешься здесь? – бровь Волжак поползла вверх. – После вчерашнего?

— Эммм… — протянула я, не совсем понимая, о чем она говорит.

— Ты забыла, что этот ублюдок вчера домогался до тебя? – Волжак наконец-таки запахнула халат, и уставилась на меня, сложив руки на груди.

Я закатила глаза:

— Не преувеличивай. Он просто не хотел, чтобы я уходила так рано. К тому же, он был нетрезв. Ты же не думаешь, что он будет меня насиловать или что-то в этом роде? Я просто скажу, что ему не на что рассчитывать, и все.

— Ты сейчас не шутишь, да? – Волжак испепеляла меня своим хмурым взглядом.

— Это моя работа, — сдержанно проговорила я.

Волжак посмотрела на меня долгим взглядом, я видела, как она сжала челюсти. Моя королева явно недовольна.

— Понятно. Хорошо, — кивнула она и развернулась, направляясь в душ.

Я не нашлась, что ответить. Во-первых, она не обсуждала этого со мной. Во-вторых, с чего она взяла, что я уеду? Типа я должна была бросить работу, из-за того, что мой босс слегка перепил? Я собиралась серьезно с ним поговорить и расставить все точки над «i». Я даже не сомневалась в том, что смогу решить этот вопрос мирным путем. В конце концов, скажу, что у меня парень боксер, и что он очень ревнивый. Но поведение Волжак было все же непозволительным. Она не может за меня решать, где мне работать и когда увольняться. Не обсуждая этого со мной. Я понимала, что она привыкла все решения принимать сама, не советуясь ни с кем, но… это же МОЯ жизнь.


Мои размышления прервала появившаяся в комнате Волжак. Все еще в халате и с влажными волосами.

— Спустимся вниз или заказать завтрак в номер? – спросила она, не глядя на меня. Просто прошла к шкафу и открыла его, доставая сумку.

— Давай внизу, — пробормотала я, поднимаясь с кровати. Не могла понять ее настроения.

— Хорошо. Тогда поторопись. Через два часа мне нужно ехать в аэропорт, — она достала темно-серый свитер, похожий на кольчугу, и светлые джинсы.

Ее сдержанность начинала бесить. Ну, что я такого сделала? Поступила разумно, сделав, как взрослый человек и профессионал? Чтобы в очередной раз не поругаться, я молча встала и пошла в ванную комнату.


Черт возьми, может у нее какая-то суперсила? Или она гребаный Флеш? Потому что иначе я не могла объяснить, как она умудрилась уже оказаться одетой, накрашенной и с собранной сумкой, когда я только вышла из душа.

— Ты быстро, — пробормотала я, оглядывая комнату. Было ощущение, что тут никто и не жил. Никакого мусора, все расставлено по местам, кровать застелена так ровно, словно ее заправлял какой-нибудь армеец.

И Волжак, красивая, подтянутая, стояла у окна и что-то делала в телефоне.

— У нас есть полтора часа, чтобы позавтракать. Я пока оформлю бумаги, буду ждать тебя внизу. Карточка на столе, — не ответив на мой комментарий, она убрала телефон и, взяв в руки сумку, направилась к выходу.

Просто прекрасно.


***


Через двадцать минут мы уже сидели в ресторане при отеле и ждали завтрак. Волжак постоянно что-то делала в телефоне, а я откровенно скучала. Не так я представляла это утро. Нет, началось оно лучше некуда, но потом все пошло по… В общем, через задницу.

Когда мне наскучило смотреть на сосредоточенную Волжак, я вздохнула и проговорила:

— Ты теперь не будешь со мной разговаривать?

Не переводя на меня взгляда, она отрывисто ответила:

— Я с тобой разговариваю.

— Нет, ты гавкаешь, — огрызнулась я.

Волжак посмотрела на меня, и ее бровь поползла вверх. Как обычно.

— Мило, — ответила она, вернув взгляд на экран телефона.

— Послушай, я понимаю, что тебя не устраивает мое решение остаться, но это МОЕ решение. И оно, как минимум, взрослое. Я не могу из-за нелепого случая все бросить и уехать. В конце концов, меня могут уволить по статье! И нет, — продолжила я, увидев, как она открыла рот, чтобы что-то ответить. – Я помню, что Градовский вчера перегнул палку, но ничего не было.

— Потому что я там оказалась вовремя.

— И спасибо тебе за это. Но по факту – ничего не произошло. И я не могу просто уйти, даже не поговорив с ним. Он мой начальник. Если он не поймет, что его приставания бессмысленны, тогда и можно будет раздувать скандал, но сейчас… — я покачала головой. – Я просто хочу нормально работать.

— Ты можешь работать на меня! – возмутилась Волжак.

— Серьезно? – усмехнулась я. – И как ты себе это представляешь? Сначала я ушла к Михаилу Андреевичу, потом и вовсе уволилась, а теперь вернулась?

— Может, ты просто слишком ценный сотрудник, — пожала плечами Волжак, наблюдая, как официант ставит перед нами тарелки с яичницей и тостами. – И не можешь работать нигде, кроме как в нашей фирме. Приросла к ней душой и телом.

— Особенно телом, по всей видимости, — засмеялась я.

— Мне не нравится, что ты у него работаешь, — серьезно сказала Волжак. Странно, но мне было приятно это слышать. Это было честное заявление. Честное и открытое. Человеческое.

— Я понимаю, — проговорила я и положила ладонь на ее руку. Волжак тут же перевела на нее взгляд. – Но и ты пойми, что я большая девочка. И я могу разобраться со своими проблемами.

После пары минут тяжелого взгляда, Волжак, наконец, вздохнула и сказала:

— Ладно. Как знаешь.

— Спасибо, — улыбнулась я. — А теперь можно и позавтракать. А то я что-то совсем без сил.

— Совсем? – Волжак взяла в руки приборы, глядя в тарелку. – А я рассчитывала на продолжительное прощание в туалете аэропорта.

Я подавилась.

Прокашлялась и подняла на нее взгляд. Пошлые шуточки? От Волжак? Боже мой, что происходит?

— Ты серьезно? – вытерев губы салфеткой, переспросила я.

— Шучу, — спокойно ответила моя бывшая начальница. А потом добавила, — Но это не точно.

Интересно, что еще она выкинет со временем?


***


До аэропорта мы не дотерпели. Волжак затащила меня в туалет отеля. Кабинки там были размером с ванную в моей квартире. А Волжак была слишком наглая и настойчивая. Но я не пожалела. Второй по счету оргазм за этот день не дал мне пожалеть об этом. В аэропорт она уехала сама. Сказала, что мне там нечего делать, только в пробках простою. Поэтому я отправилась к себе в отель, с намерением поговорить с Градовским.


Я была уверена в себе и полна сил. Поэтому смело постучала в дверь соседнего номера и, когда она открылась, я с грозным видом зашла внутрь, пройдя мимо ошалевшего Артура Борисовича.

— Значит так, — начала я, вышагивая по номеру, в точности, как мой, — если вы не поняли вчера, то повторяю – я в вас НЕ ЗАИНТЕРЕСОВАНА. И свои шуточки, ухаживания и намеки прошу прекратить. Иначе я засужу вас за домогательство. Если вы хотите себе проститутку, а не ассистента, скажите мне – я напишу «по собственному желанию».

Градовский стоял в халате, который еле на нем сходился, а вид его говорил только о том, что вчера он явно перебрал.

— Ирочка, я…

— Меня зовут Ирина Николаевна, — перебила я его. Господи, да я прямо как Волжак! Общение с ней определенно положительно на меня влияет.

— Да-да, простите, Ирина Николаевна, я просто… Больше этого не повторится. Вы прекрасный сотрудник, а я вчера немного… был не в себе, — промямлил Градовский.

— Хорошо. Извинения принимаются, — холодно кивнула я. – Хорошего дня.

Я направилась к выходу, как услышала в спину:

— Ироч… Ирина Николаевна, не могли бы вы сказать Екатерине Александровне, что… ну, наша договоренность с ней в силе, и я все понял?

Я остановилась на середине шага, замерев. Что это значит?

— О какой договоренности? – я повернулась к нему лицом.

— Ну, она знает. Это… рабочие тонкости.

— Артур Борисович… — начала я.

— Ирина Николаевна, я вам обещаю, то, что было вчера – не повторится. Я вам клянусь, — мужчина подошел ко мне и подтолкнул к выходу. – Извините, мне нужно собираться, у меня еще личная встреча назначена.

Я вышла из его номера, ничего не понимая. О какой договоренности шла речь? О чем она там с ним договорилась?


Вернувшись в свой номер, я, недолго думая, написала Волжак:

Я: Градовский просил передать, что ваша договоренность в силе, и он все понял. О какой договоренности речь?

Сучка-босс: Это по работе.

Я: Екатерина Александровна, врать – нехорошо.

Сучка-босс:Вы обвиняете меня в нечестности, Ирина Николаевна? – смайл с поднятой бровью.

Я: Я просто хочу понимать, что происходит.

Сучка-босс: Ты поговорила с ним насчет вчерашнего?

Я: Поговорила. Ответь на вопрос.

Сучка-босс: И что он?

Я: Ты издеваешься?!

Сучка-босс: Что он сказал?

Я: Что все понял и извинился. Ты мне ответишь?!

Я начинала терять терпение. Она не мой начальник, почему ведет себя все так же?

Сучка-босс: Я в самолете. Напишу, как доберусь.

Сука!


Глава 50


Я вытрясла правду из Градовского. Я уверена, он меня теперь боится. Это странно, но это так. Теперь я с нетерпением ждала возвращения на нашу малую Родину Волжак, потому что крайнее мое сообщение было:

Я: Какого хрена ты ему угрожала?!


Градовский раскололся под моим напором и признался, что Волжак пригрозила ему лишить его должности, рассказав обо всех делишках Семенову – главе «Канта» в Москве. Я не понимала, как она, работая в совершенно другой организации, может иметь влияние на Градовского. Но я была взбешена. Она снова вмешивалась в мою работу, не спросив у меня не то что разрешения (оно-то ей вряд ли требовалось), а даже не поставив меня в известность. Это меня возмутило.

С одной стороны, я понимала – она, может, хотела меня защитить, но меня совершенно не устраивала мысль, что теперь Градовский будет ходить на цыпочках и вести себя достойно по отношению ко мне не потому что уважает меня, как сотрудника, а потому что боится Волжак.


Был уже вечер, но от моей бывшей начальницы не было вестей. Сообщение не было прочитано. Я начала волноваться. Мало ли что могло произойти. Я даже позвонила Оксанке. Проболтала с ей почти полтора часа, рассказывая последние новости. Подруга хихикала надо мной, но, к слову, была рада, что у нас, кажется, с Волжак начинает налаживаться. Я не рассказывала ей, что Маша думает о переезде – это было не мое дело, и вмешиваться туда я не собиралась. Оксанка рассказала свои новости, и мы посмеялись, что находимся в одинаковой ситуации – наши дамы сейчас в других городах.

Пока я болтала с Оксанкой, стало немного легче. Но когда я положила трубку, а в диалоге с Волжак все еще горели две бледные палочки – информируя о том, что сообщение так и не прочитано, волнение вернулось.

В девять вечера раздался звонок. Увидев незнакомый номер, я не знала, что думать. Паника накрыла с головой.

— Алло? – я уселась на кровать, сделав тише звук телевизора.

— Привет, — голос Волжак был довольно усталым.

Я не знала, чего во мне больше – радости от того, что она жива или все же негодования, что она где-то пропадала.

Я решила, что сначала выслушаю ее объяснения, а потом уже решу – ругаться мне или нет.

— Привет. Почему ты звонишь с другого номера? – выдохнула я все же с облегчением. Хоть живая.

— Так получилось, — как всегда, ничего не понятно.

— Что получилось? – не унималась я. — Я думала, ты доберешься раньше. Часов на несколько, — все-таки не удержалась. Я ворчливая гадкая баба.

— Я добралась вовремя, — вздохнула Волжак. – Какой-то идиот толкнул меня на выходе из самолета, и я уронила телефон.

— Оу, — протянула я.

— Дома нашла старый, со старой симкой. Которая средняя, не маленькая, как в Айфонах. Но все контакты у меня в телефоне, а он даже не включается. Поэтому пришлось постараться, чтобы найти твой номер.

— И как же ты его нашла? – улыбнулась я. Было приятно, что она думала обо мне, а не «забила».

— У меня есть связи, — деловито потянула Волжак, а я засмеялась.

Успокоившись, я выдохнула:

— Я скучаю по тебе.

Сказав это, я закрыла глаза. Ну, почему я всегда сначала говорю, а потом думаю?! Волжак совершенно не нужна эта информация! Любой намек на близость ее пугает, как оленя свет фар, а я тут со своим «скучаю», идиотка.

Я уже хотела перевести все в шутку после почтиминутного молчания, как Волжак ответила:

— Правда?

В ее голосе была… неуверенность. И меня это удивило. Она что, думает, что я шутила, когда говорила, что испытываю к ней чувства? Но я не шутила. Более того, после всех событий последнего времени мои эмоции к ней только усиливались.

— Да, — просто ответила я, стараясь говорить уверенно. Если она в этом сомневается, то я собираюсь сделать все, чтобы она в это поверила.

— Это… Это непривычно, — тихо сказала она, а мне жутко захотелось оказаться рядом с ней.

— Почему? – также тихо ответила я в трубку.

— По мне уже очень давно никто не скучал, — пробормотала Волжак.

— Ну, — вздохнула я, пытаясь сделать голос бодрее, — теперь у тебя есть тот, кто будет по тебе скучать.

— Это хорошая новость, — усмехнулась Волжак.

— Я тоже так думаю, — улыбнулась я в ответ.

Я не ждала, что она скажет мне что-то подобное, честно, не ждала. Для Волжак было услышать-то это проблематично, что уж говорить о том, чтобы произнести что-то такое вслух. Но я была уверена, что рано или поздно мы это сделаем.

— Я тебе писала, между прочим, — решила я перевести разговор в более безопасное русло.

— Да? Мне ждать завтра утром кучу гневных сообщений, когда я куплю и включу телефон? – усмехнулась Волжак.

— Нет, только одно.

— И какое же?

Через пару мгновений тишины, я сказала, вздохнув:

— Градовский мне вcе рассказал.

Волжак несколько секунд молчала, а потом произнесла:

— Чертов болтливый придурок.

— Да. А теперь расскажи мне поподробнее об этом? – проговорила я и уселась поудобнее, готовясь слушать.

— Знаешь… Мне завтра вставать рано, давай потом? Я еще вещи не разобрала… Я позвоню тебе завтра. Я очень устала, — Екатерина Александровна показательно зевнула в трубку. Слишком показательно, чтобы я поверила.

— Нет, никаких потом. Говори, — настаивала я.

— Что? Плохо слышно, — в трубке что-то зашуршало.

— Я не идиотка, Волжак, — прорычала я, — я знаю, что это ТЫ чем-то шуршишь.

— Что? – моя бывшая начальница повысила голос, делая вид, что ей плохо слышно.

— Только попробуй повесить трубку!

— Ничего не слышно! Я позвоню завтра, пока! – и с этими словами она… отключилась!

Я была вне себя! Это было возмутительно и… смешно одновременно.

Через несколько минут мне пришло обычное смс:

«Что-то со связью», — улыбающийся смайлик.

«Спокойной ночи.» — прилетело следом.

Я только начала писать ей гневное сообщение, что все равно выжму из нее информацию, как телефон снова булькнул входящим.

«И кстати, я тоже соскучилась.»

Мое лицо растянулось в улыбке. Я стерла то, что писала, и напечатала новое:

«Мне приятно это знать. Спокойной ночи».

Волжак больше ничего не ответила, но я и не ждала. Она сделала большой шаг вперед, написав такое смс, и я это ценила.


***


Я пробиралась по полному залу аэропорта, матерясь под нос. Вся рабочая неделя прошла неплохо – Градовский вел себя прилично, с Волжак мы переписывались и перезванивались, причем каждый вечер мы болтали по часу, а то и больше. Она рассказывала о работе, делилась историями о подчиненных, которые заканчивались непременно ее раздраженным «Идиоты!», а также расспрашивала обо мне. О моем детстве, о родителях. Она рассказала, кстати, про ситуацию с Градовским. Как выяснилось, «наверху» уже тоже все были в курсе его делишек, и сам Семенов был от этого не в восторге. А так как Волжак была с Семеновым на «короткой ноге», то она пригрозила сообщить ему обо всем, если Градовский не перестанет держать себя в штанах. И пусть я и поворчала для вида, это, собственно, подействовало.

О себе она говорила очень мало, а если я и спрашивала что-то, то она старалась ограничиваться минимумом информации. Собственно, буквально за день до моего прилета мы из-за этого крупно поссорились. И именно поэтому мое настроение оставляло желать лучшего.

Все было довольно невинно, когда мы просто общались на какие-то отвлеченные темы, пока не перешли к каким-то двусмысленным шуточкам. И когда я сказала про то, что с удовольствием приготовила бы для нее завтрак в постель с непременным продолжением, Волжак ответила:

— Нужно будет это сделать на выходных.

— Почему именно на выходных? – смеясь, спросила я.

— Ну, чтобы не пришлось все устраивать ни свет, ни заря. И в том случае, если я останусь у тебя, чтобы мне не нужно было ехать на работу. От тебя по утрам сплошные пробки. Ты же всегда опаздывала.

— От меня нет пробок, — запротестовала я. – И я не каждый день опаздывала. А вообще, мы просто могли бы перенести мероприятие к тебе.

После этой фразы Волжак замолчала. Я даже посмотрела на телефон, чтобы проверить, не прервался ли звонок. Поняв, что нет, я спросила:

— Ты еще тут?

— Да, — как-то напряженно ответила она.

— Просто ты замолчала… — пробормотала я, не понимая, что случилось. Что я опять не так сказала?

— Нет, я… Я тут.

— Но настроение у тебя явно поменялось, — озвучила я свои мысли.

— Нет, все нормально.

— Ты плохо врешь, я тебе это говорила? – постаралась разрядить обстановку я.

— Ира, я сказала, все нормально, — стальные нотки, которых я не слышала очень давно, вновь вернулись. И я не была к ним готова.

— Не нужно рычать на меня, — тоже начала понижать голос я.

— Я не рычу. Я разговариваю.

— Значит, разговаривай нормально, — уже в тот момент стало ясно, что ссоры не миновать.

— Ты постоянно тычешь мне тем, что я то рычу, то гавкаю, я тебе не собака.

— Я сказала это второй раз! – мы, серьезно, будем из-за этого ругаться?

— Да ты постоянно это твердишь! – Волжак тоже была уже на взводе. А у меня был ПМС.

— Неправда. И вообще, если тебя что-то не устраивает… — я замолчала.

— То что? – я буквально чувствовала, видела, как Волжак прищурилась.

Я не могла продолжить фразу. Мы разговаривали об этом, и она говорила, что терпеть не может это «Если что-то не нравится, можешь…» — в зависимости от контекста, разное. Можешь найти кого-то еще, можешь проваливать и т.д.

Я не знаю, почему так было, ведь Волжак много лет не строила отношений, вряд ли она слышала это часто, но у нее буквально была аллергия на эти слова. Она мне сама об этом говорила, когда мы играли в «Пять фактов о себе» по телефону.

— Ничего, — вздохнула я.

— Знаешь, — сказала Волжак после тяжелой минуты тишины, — я стараюсь. Я правда стараюсь не закрываться и быть… Ну, как-то проще, что ли. Но… Не знаю, чего ты ждала, может, что все изменится за неделю или две, или что я как по волшебству стану другим человеком… Но очевидно, что тебя это не устраивает. Может, долго, может, сложно… Я понимаю, что я не сахар, и что со мной тяжело, но давление тут не поможет. Я правда стараюсь. Просто я не могу по щелчку измениться в корне. Мне казалось, ты это понимаешь.

Я хотела, хотела сказать ей, что все понимаю. Что ценю каждый ее шаг, каждый жест, но… Чертова гордость не дала мне вымолвить ни слова. Я понимала, почему она промолчала на мои слова – не готова была меня пустить на свою территорию, просто не готова. Но она была согласна на мою. Но мне было мало. Я хотела больше.

И в итоге я просто… промолчала. Я промолчала на ее слова.

Я услышала горький смешок, и мое сердце сжалось. В голове звучало: «Скажи! Скажи, что тебе не плевать!», но губы молчали.

— Ладно. Напиши завтра, когда прилетишь, — сдержанно проговорила Волжак и, добавив, — добрых снов, — отключилась.

Я сидела и смотрела в одну точку. Какого хрена я сделала? Зачем?

Была мысль тут же написать ей с извинениями, но я поняла, что это будет глупо. Она посчитает меня еще большей идиоткой, чем я есть. Сначала я молчала, игнорируя ее слова, а потом начала извиняться. Ну, не дура?

Поэтому я ничего не стала писать, а просто приготовила вещи и легла спать.


И вот, я бегу по аэропорту с чемоданчиком и сумкой, а в голове крутится только одна мысль: почему она мне не отвечает?

Я написала ей утром, перед тем как поехать в офис на финальное совещание. Днем мы должны были двинуться в аэропорт и к восьми уже вернуться домой. Но Волжак не отвечала весь день.

Когда, пробравшись, наконец, сквозь толпу встречающих и прилетевших, я вышла из здания аэропорта, то вытащила телефон, чтобы заказать такси. В аэропорте таксисты всегда ставят ценник в три, а то и четыре раза больше. Градовский предлагал поехать с ним, но я отказалась, сказав, что мне еще нужно в туалет, потом позвонить и еще куча дел. Он не стал настаивать. И поэтому наверняка был уже на полпути домой, когда я только вывалилась на парковку.

Я открыла приложение и в тот же момент почувствовала прикосновение к своему плечу. Решив, что Градовский все же не уехал, я развернулась, чтобы тут же насочинять ему, что меня встретят, но когда посмотрела на стоящего рядом человека, у меня от удивления открылся рот.

— Привет, — слегка улыбнувшись, проговорила Волжак, смущенно глядя на меня.

Я не могла поверить глазам. Она выглядела так, будто сомневалась, что я буду рада ее видеть. А я была ОЧЕНЬ рада! После моего поведения я была чертовки рада, что она вообще со мной говорит!


Поэтому, не придумав ничего лучше, я просто кинулась ей на шею, прижавшись к ее телу. И только в тот момент поняла, КАК сильно я соскучилась. Настолько сильно, что у меня чуть слезы на глазах не выступили. Я хотела раствориться в ней. Вдыхала ее запах и не могла надышаться. Не верилось, что она тут, рядом, со мной.

Щемящее чувство тоски поселилось в душе. Тоски по ней. Я скучала по ней, хотя она стояла совсем рядом. Господи, я реально чуть не разревелась от того, что просто по ней скучала. Эмоции переполняли меня. Такого я еще не испытывала. Я вжалась в нее еще сильнее, почувствовав, как сильные руки крепко обнимают меня в ответ. Хотелось плакать. Чертов ПМС.

Уткнувшись носом в ее шею и вдыхая любимый запах, я прошептала:

— Я очень, очень скучала.


Глава 51


Я могу с уверенностью заявить, что я расту. Я взрослею и становлюсь более зрелой для отношений. Сейчас я действительно это понимаю, когда сравниваю свои прошлые отношения, хотя сейчас я бы назвала их просто связями, с отношениями с Волжак. С ней я меняюсь. С самого начала нашего общения, еще сугубо делового, я начала меняться. Она как-то неосознанно меняла меня. Делала из меня более уверенную в себе, более раскрепощенную, более… настоящую. И сейчас я точно понимала, что, вероятно, впервые нахожусь в гармонии с собой. Я люблю себя. Такой, какая я есть. Такой, какая я стала. И за это я ей благодарна. Она открывает новые грани меня, и эта новая «я» мне жуть, как нравится.


Больше двух месяцев прошло с моего возвращения из Москвы. И сейчас я довольна своей жизнью. Я твердо решила, что больше никогда и ни при каких обстоятельствах не буду давить на Волжак, решила, что наши отношения должны развиваться постепенно.

Она, как неприрученный дикий зверь, нахрапом с ней не получится, это она ясно дала понять. Особенно ясно это стало буквально недавно. Это была, наверное, наша самая крупная ссора, которая пришла к своему окончанию только вчера. И за эти несколько дней я поняла, насколько мне дороги наши отношения, насколько мне дорога она. И, я уверена в этом, она поняла то же самое.


Неделю назад мы крупно поругались. Да, в ссорах, как правило, виноваты обе стороны, но тут я понимала, что перегнула именно я. И когда нужно было выйти на компромисс и остановиться, я все только усугубила. И не знаю, когда я смогу простить себя за это.


Все было как обычно — она встретила меня с работы, и мы собирались поужинать. Волжак сказала, что у нее есть для меня какой-то сюрприз. Когда мы прибыли в ресторан и сделали заказ, то началось самое интересное. К нашему столику подошла девушка. Или женщина. На вид ей было тридцать с небольшим. Она была высокой, стройной и рыжей. И, совершенно не обращая внимания на меня, она подплыла со спины к Волжак и, положив руку ей на плечо, промурлыкала:

— Боже мой, сама госпожа Волжак, какая встреча.

Я готова была поклясться, что Волжак дернулась. Она повернула голову, и на секунду на ее лице отразилось замешательство. Но она быстро взяла себя в руки и ответила:

— Ольга Владимировна, добрый вечер. Неожиданно. Познакомьтесь, это моя… — на мгновение Волжак замялась, — коллега. Ирина Николаевна, — она повернула ко мне голову и продолжила, — это Ольга Владимировна, моя старая знакомая, бывшая сослуживица.

Я кивнула, начиная закипать от злости после слова «коллега». Так вот кто я для нее? Коллега? КОЛЛЕГА, черт ее дери?!

— Приятно познакомиться, — рыжая бестия даже не взглянула на меня, продолжая держать свою костлявую ручонку на плече Волжак. – Ну, Екатерина Александровна, не такая уж я и старая. Но со «сослуживицей», конечно, не поспоришь. Как ваши дела? Как работа?

— Спасибо, все прекрасно. Как у вас? – вежливо, но достаточно холодно ответила Волжак, делая глоток воды из бокала.

— Бывало и лучше. Я как раз в поиске. Как удачно я вас встретила. У вас, случайно, нет свободных вакансий? Вы же знаете, насколько я преданный работник, — при этих словах она… ПОДМИГНУЛА Волжак! На моих глазах!

Я сжала вилку в руках до такой степени, что думала, та сломается пополам. Но приборы в этом ресторане сделаны из качественной стали. Вилка даже не погнулась.

— Гм, — кашлянула Волжак, а я чуть не пнула ее под столом. – На самом деле, понятия не имею. В моем отделе текучки нет. Насчет других могу уточнить.

— Ну, что у вас нет текучки, в этом я не сомневаюсь, — хищно сверкнула зубами эта стерва. – Буду благодарна, если вы узнаете. Сами понимаете, хорошую работу сейчас не так просто найти. А вам я доверяю, — с этими словами она сжала плечо Волжак сильнее. – Я оставлю вам свою визитку, позвоните, если будет что-то подходящее. Ну, или просто если нечем будет занять вечер.

— Конечно, — кивнула Волжак, когда рыжее чудовище положило на стол плотную картонку с номером телефона. – Приятного вечера.

— И вам, — тут она решила-таки удостоить меня чести и осмотрела беглым взглядом, со словами, — приятно было познакомиться. Всего доброго, — и, хмыкнув себе под нос (я уверена, этот звук был предназначен мне), она удалилась к столику у другой стены, где сидела компания девушек.


Я медленно пережевывала мясо, стараясь не сломать себе зубы, потому что челюсти сжимались, как тиски. Я специально не смотрела на Волжак, потому что знала – одно неверное движение, и я психану. Я ревновала. Я очень. Сильно. Ревновала. И идиоту было бы понятно, что Волжак имела с этим рыжим (да простят меня все рыжие) чмом куда более, чем просто деловые отношения.


Екатерина Александровна, казалось, поняла мое состояние, потому что чуть отодвинула тарелку и, сложив руки в замок, кивнула:

— Говори.

— Что говорить? – пробубнила я, делая вид, что жутко увлечена блюдом.

— Что случилось. На тебе лица нет.

Я хмыкнула.

— Зато на тебе оно есть. Как у кота, обожравшегося сметаны.

— Прости? – Волжак привычным жестом подняла свою бровь. Она выглядела искренне непонимающей. Оно и неудивительно – я слишком преувеличила – лицо Волжак было обычным. Она даже не особо-то заинтересована была произошедшей беседой, но меня уже было не остановить.

— Кто это был? – перескочила я.

— Я же сказала – бывшая сослуживица, — спокойно ответила Волжак, а меня ее спокойствие только больше выводило из себя. – Ты что, ревнуешь?

— Насколько сослуживица, а насколько бывшая? – скривив лицо в презрительной гримасе, поинтересовалась я, проигнорировав ее вопрос.

— Что ты имеешь в виду?

— Ой-й-й, — теряя терпение, продолжила я. – Только слепой и глухой идиот бы не понял, что вы раньше трахались. Ты со всеми коллегами спишь? – прошипела я.

— Во-первых, она не была непосредственно моей коллегой, — начала Волжак. – Она работала на другого человека в одной кампании со мной. Во-вторых, это было всего пару раз и несколько лет назад. И, в-третьих, что тебя так задело? Ты же тоже до встречи со мной не монашеский образ жизни вела.

— Но я не трахалась со всеми подряд! – выпалила я. — Что ж ты ей не предложила место своего ассистента? Ты же до сих пор на «заменах».

— Я никогда не трахалась со всеми подряд, — медленным, тягучим и очень опасным голосом проговорила Волжак.

— Да, только с коллегами! – огрызнулась я. – Ведь я тоже для тебя – коллега.

— Ир, ты серьезно сейчас? – Волжак откинулась на спинку стула и посмотрела на меня. – Неужели ты не понимаешь, что я не собираюсь посвящать посторонних людей в свою личную жизнь и рассказывать чужим людям о том, с кем я состою в… — она замялась, но продолжила. К моему удивлению. – Отношениях. Это не их дело. Это касается только меня и тебя.


Одна часть меня растаяла от этих слов. Но другая… более вредная и скандальная, лишь нашла очередной повод прицепиться к словам. И к сожалению, послушала я именно ее.


— Или дело просто в том, что ты не считаешь это полноценными отношениями. Ведь все было так легко, когда ты со мной просто трахалась, не так ли? Как когда-то с этой рыжей шваброй. А теперь приходится что-то придумывать… Сочинять… — яд из меня вытекал, как из водопада. – Не забудь визиточку убрать, а то номерок потеряешь, — добавила я масла в огонь.

— Что ты делаешь? – покачала головой Волжак, а ее взгляд… Боже, я никогда такого не видела. Он был… разочарованным. Как когда ты ждешь на день рождения собаку, а тебе дарят книгу.

— Что я делаю? – останавливаться было уже поздно. Моя внутренняя Афина хотела все разрушить и уничтожить дотла, слишком сильно задели ее самолюбие. – Разве я где-то сказала неправду? Разве наши отношения слишком отличаются от того, что было? Я также ни черта не знаю о тебе, я не прихожу к тебе в дом, ты не подпускаешь меня к себе. Черт, мы с тобой спим уже столько времени, а ты ни разу не позволила доставить тебе удовольствие! – при этих словах Волжак поморщилась, как от зубной боли. – Так о каких отношениях речь?! Нужны ли вообще такие отношения?!

Меня несло. Меня несло, как щепку в водовороте грязной сливной воды. А я только увеличивала скорость.

— Что ты хочешь этим сказать? – холодно произнесла Волжак. И эта холодность добила последний гвоздь в гроб моей сдержанности. Я поняла, что дамба прорвалась.

— Может, зря мы все это затеяли? Может, тебе комфортнее одной, как ты и говорила? Трахай кого хочешь, никакой ответственности, никакой близости, вон, захотела – с рыжей, — я махнула в сторону их столика, — захотела – с какой-нибудь еще. Красота же, ну!

Волжак посмотрела на меня долгим взглядом. Потом взяла свою сумочку, достала оттуда бумажник, положила несколько купюр на стол и, встав со стула… ушла. Просто ушла. Молча, ничего не говоря. Я видела только ее ходящие туда-сюда желваки и напряженную спину, когда она вышла в холл ресторана, где был гардероб.

И тут стало ясно, что это все. Что я перешла границу и перегнула палку. Какого хрена я несла? Почему? Неужели моя гордость была настолько задета, что я сама ей сказала о том, что наши отношения бессмысленны? Что я натворила?!


Было понятно, что бежать за ней смысла нет – она просто не будет со мной разговаривать. За все время наших отношений она не раз прощала мне мои «косяки» и неправильное поведение, также, как и я ее, хотя, как ни странно, я косячила куда больше. Удивительно, правда? Но сегодня… Ее взгляд мне сказал о том, что такого она терпеть не будет. Я перешла границу. Я настолько ушла далеко за эту черту, что и самой черты мне даже уже не видно.

Как ни странно, но в наших сложных, трудных отношениях испортила все именно я.


***


Она не отвечала на звонки, не отвечала на смс. Я приезжала даже к ней на работу, но мне сообщили, что она взяла несколько дней отгулов. Я даже поперлась к ней домой, но дверь мне не открыли.

Я не могла ее винить, но… Черт, поговорить-то со мной можно? Хотя… Честно говоря, я сама не знаю, стала бы разговаривать сама с собой на ее месте. Я просто разрушила все то, что мы так долго выстраивали. Ну, «не давала» она мне, подумаешь! Могла бы и еще подождать! Ну, не приглашала к себе, зато у меня она все же оставалась почти каждый день, несмотря на то, что ворчала, что ей приходится вставать раньше, чтобы добираться на работу вовремя. Ну, не рассказала она мне все свои тайны, но и Москва не сразу строилась! Нет же, мне нужно было все и сейчас, а еще эта рыжая корова… Черт, я же знала, что у нее было много любовниц, но все это было на раз-другой! Со мной-то она вступила в ОТНОШЕНИЯ! Хоть и избегала этого, как чумы. Но я все испортила.


Позанимавшись самобичеванием несколько дней, я поняла одно – что не позволю так просто все закончить. Хочет расстаться – пусть скажет мне это в лицо. Не хочет больше меня видеть – я хочу это услышать глаза в глаза. Но я не отступлю. Не в этот раз и не с ней. Я слишком долго этого добивалась. Слишком долго этого ждала. Я просто слишком ее… люблю.


Я решила использовать план «Б», раз уж план «А», который включал в себя звонки и преследование ее, не сработал. Я позвонила Маше и, не объясняя ничего, просто сказала ей набрать Волжак, сделать вид, что Маша в городе, и что ей непременно нужно с ней встретиться. Встречу попросила назначить на набережной. Мне очень нравилось это место — мы там как-то гуляли ночью с Волжак, а потом в машине на парковке… В общем, было жарко.


Маша сначала отказалась влезать в наши дела, но я ее убедила. Точнее... пригрозила, что прилечу в Москву и испорчу ей жизнь, если она мне не поможет. Кажется, это сработало, потому что через десять минут она мне перезвонила и сказала, что невероятными усилиями ей удалось уговорить Волжак с ней встретиться. Причем, пришлось наврать с три короба что-то про проблемы с Оксанкой. Я поблагодарила свою новую лучшую подругу и начала собираться. У меня был час до встречи. Я не знала, что именно буду говорить, но знала, что сегодня мы решим все вопросы. Раз и навсегда.


Глава 52


Погода не жаловала теплом, поэтому я надела теплые джинсы, полуботинки и дутую куртку. В таком виде я была похожа на подростка. Мои светлые волосы выбивались из-под шапки, и выглядела я мило. Это и было нужно. Не сексуально, а мило. Потому что мне придется просить Волжак не убивать меня своим равнодушием, а выслушать. А для этого я должна быть паинькой. И милашкой.


Я приехала на пять минут позже назначенного времени, чтобы Волжак меня не заметила. Так как знала – она не опоздает. Ее собранность никогда не позволяла ей задерживаться. Только если не какой-то форс-мажор. Но в этот раз все было в порядке – синяя «Инфинити» уже стояла на парковке. Я собралась с духом и вышла из машины. До места идти пару минут, и эти минуты мне покажутся вечностью – как перед вынесением приговора.


Я уже видела парапет и одинокую фигуру в черном строгом, почти мужском, пальто. С серым красивым шарфом. Вдохнув и выдохнув, я направилась к ней.


Она услышала шаги и обернулась. Даже в скудном свете фонарей я заметила, как изменилось ее лицо при виде меня. Она тут же стала строже и суровее.


— Что ты здесь делаешь? – не слишком дружелюбно спросила она, когда я подошла ближе.

— Мне нужно с тобой поговорить, — решительно произнесла я, молясь, чтобы моя решимость не покинула меня в самый нужный момент.

— Не о чем, — довольно грубо ответила Волжак, поджав губы.

Может, мне показалось, но… Было ощущение, что она рассматривает меня. Причем делает это жадно, как путник, нашедший колодец с пресной водой посреди пустыни. Ее глаза сканировали мое лицо, в то время как сама я занималась тем же – я жутко по ней соскучилась. И больше всего на свете я хотела просто ощутить ее сильные крепкие объятия. Никто и никогда не обнимал меня так, как она. Это было всегда как-то особенно.

— Пожалуйста, — проговорила я и посмотрела на нее умоляюще. Ну же, детка, просто дай мне шанс.

Волжак смотрела на меня еще с минуту, после чего вздохнула и как-то обреченно ответила:

— Хорошо. Говори. Я тебя слушаю.

— Может, пройдемся? – слегка улыбнулась я, радуясь своей маленькой, но победе.

Волжак молча отошла от парапета и направилась по дорожке вдоль реки. Я следом.

Мы шли медленно, не торопясь. Наконец, она не выдержала:

— Ирина Николаевна, вы о чем-то хотели поговорить. Это случится сегодня?

Вот она, опять эти стальные деловые нотки. А я уже размечталась, что больше никогда не услышу их в свой адрес.

— Да, я… — я вздохнула. Вся моя решительность испарилась. – Как… Как дела?

Дура! Что ты несешь?!

— Все прекрасно.

Лаконично и безэмоционально. Ладно, заслужила.

— Я слышала, ты взяла отпуск?

— Зачем ты спрашиваешь, если и так знаешь ответ? – хмыкнула Волжак. Черт, она ни на грамм не потеплела. На что я надеялась? – Ты хотела поговорить о моем отпуске?

— Нет, — покачала головой я.

— Тогда что?

Она наступала. Она приняла мое появление за объявление войны, а не примирение. И не собиралась проигрывать. Но ее агрессия словно загоняла меня в угол.

— Что? – повторила она, остановившись и глядя мне в глаза.

— Я… — соберись! – Я… Мне сложно, — выдавила я.

— Сложно? – Волжак подняла бровь. – В чем сложность?

— Ты накидываешься на меня, а я просто хотела поговорить, — наконец, смогла я связать слова в предложение.

— Я накидываюсь? – повторила за мной Волжак, понизив голос до опасной тональности. – Это Я накидываюсь? Разве это я наговорила тебе все те слова? Разве это я сказала, что в наших отношениях нет смысла? Разве я…

— Перестань, — шепотом перебила я ее, закрыв глаза.

За все время, что мы не общались, я ни разу не плакала. Но, кажется, именно сейчас слезы готовы были вот-вот прорваться. Я не могла слушать ее обвинения. Хотя и знала, что она права.

— Что перестать? Не ты ли сама этого хотела? – прошипела Волжак. – Ты же сама к этому подвела.

Я молча смотрела на нее, не в силах вымолвить ни слова. Точнее… слова крутились в моей голове, но не выходили наружу, так как я понимала, что они не прорвутся сквозь ее броню и толщу презрения. Но попытаться, наверное, стоило, поэтому я тихо сказала:

— Прости меня.

Волжак сжала челюсть, после чего покачала головой и ответила:

— Не нужно.

С этими словами она развернулась и направилась в обратную сторону.


Что? Неужели это все? Все так и закончится? Черт, я же люблю ее! Я очень ее люблю! Я не хочу ее терять. Я не могу ее потерять.


Я почувствовала, как по моей щеке скатилась слеза. Я вытерла ее перчаткой и закусила губу. Черт, черт, черт! Глупая, наивная дура! Ты столько ей наговорила, послала к черту все ее шаги к тебе, а теперь ты жалеешь себя, конечно!


Стало так обидно и горько, что хотелось просто лечь на землю и замерзнуть. Не чувствовать ничего. Ни этого ветра, ни холода. Ни этой боли.

Бежать за ней? Бессмысленно. Это же Волжак. Пошлет. Извиняться до потери сознания? Она не тот человек, который имеет безграничное терпение. Она принципиальна. А я слишком сильно ее обидела.


Мне не хотелось никуда ехать. Хотелось остаться здесь, в месте, где теплые воспоминания живы. Где я могу хотя бы помнить.

Я не придумала ничего лучше, как сесть и перекинуть ноги за парапет. Я молча сидела и смотрела на темную воду. Слезы продолжали бежать по моим щекам, но я их уже даже не вытирала. Просто смотрела вниз, расставив руки по бокам, будто готовясь к прыжку.


Через пару секунд я почувствовала резкий рывок назад, и даже не поняла, как уже стояла на тротуаре, прижатая поясницей к бетону.

— Ты что, с ума сошла?! – Волжак смотрела на меня, как на чокнутую. А я тонула в ее глазах. Господи, если она уйдет от меня, как я выживу? – Ты что задумала? Совсем спятила?!


Она трясла меня за плечи, заглядывая прямо в глаза, в попытке прочитать на моем лице хоть какие-то ответы. Вероятно, она подумала, что я собираюсь… спрыгнуть? Глупости. Никогда не имела склонностей к суициду. Но она… Эта темная страница в ее жизни имела место быть.


— Ты меня слышишь?! Что с тобой?! – Волжак не унималась, пытаясь достучаться до меня.

Но я продолжала смотреть на нее мокрыми от слез глазами, а после просто произнесла:

— Я люблю тебя.


Волжак как по команде перестала пытаться вытряхнуть из меня душу и замерла, словно не веря ушам. Потом коротко выдохнула и, закрыв глаза, притянула меня к себе.

Я вцепилась в нее, как в спасательный круг посреди океана. Крепко, сильно. Меня била крупная дрожь. То ли от избытка чувств, то ли от холода. Но она была рядом. Она обнимала меня. Молча, не произнося ни слова, но обнимала. И этого мне было достаточно.

Через несколько минут она отстранилась, а я не знала, каким богам молиться, чтобы она не ушла, не оставила меня снова.

Но Волжак сняла с себя шарф, обмотала им мою шею, и тихо сказала:

— Пойдем со мной.


***


Мы оставили мою машину на парковке, и поехали на ее. Я, конечно же, сразу узнала ее дом. И мне стало неуютно – неужели я своим поведением вынудила ее привезти меня к себе?

Поэтому, когда она припарковалась, я, слегка замявшись, все же произнесла:

— Слушай, ты не обязана…

— Просто пойдем со мной, — прервала она меня.

Я молча кивнула.

Мы поднялись на лифте и оказались перед дверью. Впервые я тут по приглашению. Или по вынужденному наставлению? Я надеялась на первое.


Когда я зашла внутрь, то сначала решила, что мы ошиблись дверью. Но поняла, что это абсурдно, так как я прекрасно помнила, где живет моя бывшая начальница. Просто тут все было… по-другому.

В доме будто появилась… душа. В прошлый раз, когда я здесь была, атмосфера была совершенно иной. Это просто была бетонная клетка. Но сейчас… Тут было уютно.

Волжак взяла меня за руку и повела вглубь квартиры. Боже… Серьезно, я готова была сдохнуть от переполняющих меня эмоций.


Мы прошли в гостиную. От той гостиной, которую я знала – не осталось и следа. Только ковер и шкаф были мне уже знакомы. Тут был диван приятного светлого оттенка, мягкое кресло, со стоящим рядом торшером и высоким небольшим столиком, на котором лежала книга с закладкой. Напротив дивана – длинная низкая тумба с телевизором. На стенах висели черно-белые фотографии городских пейзажей, как картины. Кажется, я их уже где-то видела. Точно! Это были Машины работы.

Только я собралась приглядеться к ним поближе, как Волжак уволокла меня в другую комнату. Ту, которая раньше была вообще пустой. Теперь это был полноценный кабинет. Черно-белый красивый рабочий стол, мощный и явно удобный стул, стальной ноутбук на столе, какие-то штуки под документы и прочая офисная ерунда. Также тут стоял высокий шкаф в тон столу, заполненный какими-то документами и папками. Черт, если Волжак продумывала дизайн сама, то со вкусом у нее определенно полный порядок.

Следующей была кухня. Там я вовсе открыла рот и не могла его закрыть до момента, как мы оказались у двери спальни.

Волжак остановилась, и я почувствовала, что она волнуется. Я сжала ее руку в знак поддержки. Она подняла голову и, глядя в дверь спальни, произнесла:

— Я не хотела, чтобы ты приходила сюда, когда тут было… не так. Я не считала эту квартиру домом, поэтому не видела смысла что-то тут делать. Это просто было место, где я спала. Но… В общем, это и было сюрпризом, который я хотела тебе… показать. Ну, тогда, — смутилась Волжак, а я покраснела.

Вот же я дура. Она хотела в тот раз пригласить меня к себе! Она тут все переделала и хотела поделиться этим, но я… Тупая дура!


Мне стало так неприятно и обидно, что я такая идиотка, что на глазах снова навернулись слезы. Я готова была врезать сама себе. Волжак, вероятно, услышала мой жалкий всхлип, потому что резко повернулась и подняла мое лицо за подбородок.

— Почему ты плачешь? – нахмурилась она.

— Потому что… — я начала снова всхлипывать, но постаралась взять себя в руки. – Потому что я дура, а ты… — снова всхлип. – Ты… Я люблю тебя, — на выдохе бросила я и прижалась к ней, утыкаясь лицом в шею.


Я просто стояла и плакала в Волжак, обещая себе больше никогда на нее не давить и ничего не требовать. Потому что, видит Бог, эта женщина невероятна.


Когда кофта Екатерины Александровны была уже практически насквозь мокрая, она чуть отстранилась и взяла мое лицо в ладони. Вытерла уже утихающие слезы большими пальцами и, медленно наклонившись, поцеловала меня.

Это был самый сладкий, самый чувственный и самый долгожданный поцелуй, который уже через несколько секунд стал набирать обороты, становясь страстным и жадным.


Волжак не глядя толкнула дверь в спальню. Мне было некогда рассматривать обстановку, да и свет мы не включали. Просто завалились на кровать, снимая друг с друга одежду. Когда нам обеим ничего не мешало, я, наконец, почувствовала всей своей кожей ее тепло. Волжак легла сверху, заставив меня широко раздвинуть ноги. Она терлась своей промежностью о мою и, не буду врать, я готова была скоро кончить. Но моя бывшая начальница не собиралась так скоро заканчивать наше безумие.

Она целовала, кусала и облизывала меня везде, постепенно спускаясь вниз. И когда я почувствовала, как ее губы приближаются к моему сосредоточению всего, я уже не могла сдерживать стон. А когда я почувствовала ее язык внутри, то мое сознание и вовсе отключилось.


Интересно, я когда-нибудь привыкну к таким бурным оргазмам?


После моего сокрушительного окончания, мы поменялись местами – теперь я была сверху и целовала ее губы, на которых все еще был мой вкус. И это настолько вскружило мне голову, что живот снова скрутило в желании. Но у меня было еще одно. Которое тлело во мне месяцы напролет. И я хотела рискнуть.


Я осторожно опустилась губами на ее шею, потом к ключице. Господи, какая у нее нежная и мягкая кожа! А запах… Только от одного запаха можно сойти с ума.

После того, как верхняя часть была «обработана», я решила попробовать ступить на еще особо неизведанную территорию. Поэтому также осторожно, по сантиметру, я начала спускаться к груди. Когда ее сосок оказался у меня во рту, я думала, что мир рухнет. Просто рухнет, потому что ощущения, что наполняли меня в тот момент, были сродни невозможному.

Проведя языком вокруг одного соска, я чуть втянула его в рот, буквально растекаясь от удовольствия. Не знаю, как Волжак, но мне было безумно хорошо. Я лишь надеялась, что ей тоже.

Перейдя ко второму и уделив внимание ему, я вернулась к ее губам, чтобы немного успокоить. Я чувствовала, как она напряжена. Чувствовала, как напряжено ее тело, как она борется с собой, раздумывая, подпустить ли меня ближе.

Но я с таким чувством поцеловала ее, что даже если у нее и были сомнения, то они должны были уйти.


Я открыла глаза и посмотрела на Волжак.

— Я люблю тебя, — тихо, но уверенно произнесла я. – И я хочу, чтобы ты это почувствовала. Если ты позволишь.

Столько страха в глазах человека я не видела ни разу. Я почти уверена, направь Волжак в лицо дуло пистолета, и то она выглядела бы более невозмутимой. Но в тот момент… Я поняла, что для нее пустить меня в свой дом, что-то рассказать или чем-то поделиться – это такая мелочь, по сравнению с тем, чтобы подпустить меня так.

Но я была готова к отказу. Даже если она отстранится, я твердо решила, что это не повлияет на наши отношения. Я не стану на нее давить или обижаться. Просто подожду.


Но Волжак как-то нервно выдохнула, глядя мне в глаза, после чего облизнула свои сексуальные до невозможности губы и… кивнула. Медленно, осторожно, еле заметно, но кивнула. Я ее поняла. Поэтому медленно, с наслаждением поцеловала ее, пытаясь хоть как-то успокоить. Только когда ее дыхание стало стабильным, а не прерывалось от страха, только тогда я рискнула спуститься ниже.


Я целовала каждый дюйм ее тела, проходилась языком по всем ямочкам, впадинкам, родинкам. Поцеловала каждый ее шрам, потому что даже они — часть ее, а я люблю ее всю. Целовала ее живот, напрягающиеся мышцы пресса, впадинки у бедер, постоянно повторяя, что люблю ее. И когда я оказалась уже между ее ног, поняла, что она на грани того, чтобы остановить меня. Потому что ее рука схватила мою в нерешительном жесте. Я решила действовать. Резко поднявшись вверх, я впилась губами в ее губы, переплетя ее пальцы со своими. Она снова немного расслабилась, и тогда второй рукой я стала опускаться ниже. Сначала плечо, потом грудь, ребра, живот, и только потом я положила ладонь между ее ног, не переставая целовать.

Я знала, что так ей спокойнее. Она чувствует меня всем телом и может контролировать. Именно это ее успокаивало. Поняв, что сопротивления нет, я опустила руку ниже.

Там было так влажно, что я, не контролируя себя, застонала ей в рот. Как же я ее хотела! Как же мне хотелось доставить ей удовольствие, которое она постоянно доставляла мне. Волжак была не просто прекрасной любовницей – она была чувствующей. Она всегда словно знала, чего мне хочется. Когда я хочу ласки и нежности, а когда хочу подчиниться. Она чувствовала это, и именно поэтому каждый раз с ней был каким-то фейерверком. И мне хотелось хоть на толику совершить с ней нечто подобное.


Я провела пальцами вверх и вниз, распределяя смазку. Я чувствовала ее жар ладонью. И как бы я ни хотела не торопиться, я просто не смогла. Мои пальцы скользнули внутрь нее, а Волжак в этот момент с силой прикусила мою губу. Внутри было очень влажно и очень горячо. Она сжала пальцами мою руку, которую все еще держала, и шумно выдохнула через ноздри, зажмуриваясь.

Я начала двигаться. Медленно, размеренно, постепенно наращивая темп. Бедра Волжак двигались навстречу моей руке, и я перенимала ее ритм. Ее дыхание становилось все тяжелее и глубже, тело все больше напрягалось. И когда я вошла в нее максимально глубоко, до самого основания пальцев, ее бедра приподнялись, а сама она будто натянулась, как струна. Я была удивлена, но… кончила за ней следом. Без какого-либо «механического» воздействия. Еще один сюрприз от моего тела.


Я лежала, не вынимая из нее пальцев. Я не знала, что будет дальше. Просто хотела продлить это ощущение. Через какое-то время Волжак убрала мою руку и сдвинула ноги. Я лежала рядом, глядя на ее лицо. Когда она открыла глаза, то я заметила, что они блестят.

Интересно, когда женщина плачет после секса – это хорошо или плохо?

Почему-то я почувствовала себя виноватой.

— Прости, — прошептала я, чувствуя себя каким-то ничтожеством. Только не могла понять, почему.

Волжак грустно усмехнулась и, не поворачивая головы, ответила:

— Тебе не за что извиняться.

Я не знала, что ответить. Поэтому предпочла промолчать.

Через несколько минут Волжак снова подала голос:

— Ко мне очень давно никто не прикасался… так. Это… Я просто…

— Я понимаю, — прервала я ее, целуя в висок. – Прости. Просто я хотела, чтобы ты… Чтобы ты… Прости.

Не нужно было склонять ее к этому. Мы только помирились, может, она из-за этого и решила пойти дальше?

— Ты ни в чем не виновата, — она посмотрела на меня. – Мне было хорошо.

— Правда? – с сомнением спросила я.

— Да. Просто… мне сложно. Но я ни о чем не жалею.

— Я люблю тебя, — я поцеловала ее губы, прижавшись. – Я очень сильно тебя люблю. И я обещаю, что не буду на тебя никогда давить. Я обещаю. Пусть все идет так, как идет. Просто… просто не отворачивайся от меня и… не уходи. Прошу тебя, — я сама не поняла, как по моим щекам снова потекли слезы. Сегодня что, какой-то особенный день, что все плачут?

Она просто прижала меня к себе, накидывая сверху одеяло.

— Все будет хорошо, — тихо сказала она в темноту ночи.

— Я… — я хотела сказать ей эти слова очень давно. Но, кажется, только сейчас пришло для них время. – Я не знаю наверняка, что ты испытала в своей жизни. И если ты решишь это похоронить в себе и ничего не рассказывать – я пойму. Просто знай, что я сделаю все, что от меня зависит, чтобы избавить тебя от любой боли. Я… Я готова разделить ее с тобой. Просто знай это.

— Хорошо, — ответила Волжак, придвигая меня ближе к себе.


Я лежала в ее объятиях и понимала, что я счастлива. А также, что мне очень страшно. Страшно, что это может закончиться. Сегодня был определенно какой-то особенный день, потому что я уже непонятно вкоторый раз начала плакать. Безмолвно, бесшумно, без всхлипов, но слезы текли из глаз сами по себе.


— Почему ты плачешь? – Волжак чуть отодвинулась и приподнялась на локтях.

— Я не плачу, — пробормотала я, пряча лицо в подушку.

— Мне придется сушить наволочку, — саркастично заметила Волжак. – Так почему?

Я вздохнула.

— Потому что… — что мне ей сказать? Правду? Она посчитает меня идиоткой. – Потому что… мне страшно.

— Тебе страшно? – даже если Волжак и попыталась скрыть удивление, у нее это не получилось. – Ты боишься… меня?

— Не тебя, — хныкнула я. – А того, что ты со мной делаешь. Я… Я просто не знаю, что буду делать, если ты… уйдешь.

Ну, вот. Показала себя истеричкой, слабой и тряпкой. Молодец, Никоненко, так держать!

— Оу, — протянула Волжак, а потом улыбнулась.

— Рада, что тебя это веселит, — пробурчала я, вытирая щеки.

— Нет, — покачала она головой. – Меня это не веселит. Просто… Это так похоже на то, что чувствую я.

Я вытаращилась на нее так, словно она только что сказала, что в ее кабинете сидит Джонни Депп в костюме шмеля на голое тело.

— Ты… — я не верила ушам. – Ты чувствуешь… то же самое?

— Да, — просто кивнула она.

— И… тебе тоже страшно?

— Страшно, — согласилась Волжак. – И непривычно. И иногда я не знаю, что с этим делать, но… Наверное, оно того стоит. Ты первый человек, которого я подпустила настолько близко.

— Я тебя вынудила, — хихикнула я.

— Это, конечно, тоже, — усмехнулась Волжак. – Но… Все началось гораздо раньше. Я ни с кем не… спала так долго, как с тобой. Я имею в виду, что с одним человеком. Постоянство в сексе сродни отношениям. А я избегала их, как могла. Но… Потом появилась ты, и что-то пошло не так, — улыбнулась она, словно что-то вспоминая. – С того момента, как ты назвала меня «обезьяной ушастой».

— О, Боже, — я покраснела.

— Да, в тот момент я именно это и подумала. О, Боже, — засмеялась Волжак.

— Я готова искупить свою вину за эти грязные слова, — улыбнулась я, целуя ее в изгиб челюсти.

— О, ты искупишь, — усмехнулась Волжак, сбрасывая одеяло и наваливаясь сверху.


Эпилог


— Ты сейчас серьезно? – Волжак сжала челюсть и начала стучать ручкой по столу. – А я тут при чем? Знаешь, это не моя проблема, а проблема твоего отдела. У тебя есть полчаса, чтобы уладить этот вопрос. Все, разговор окончен, — она бросила трубку и пробормотала, закрывая глаза: «Идиот».

Я поставила кофе на край ее стола и обошла сзади, положив руки на плечи.

— Спасибо, — пробормотала она, делая глоток кофе. – Я заказала билеты, сегодня в 19:35 вылетаем в Москву.

— Отлично, вещи я уже собрала, — я поцеловала ее вкусно пахнущий затылок.

— Господи, — протянула Волжак, кладя свои ладони поверх моих рук. – Почему всем нельзя быть такими, как ты? С тобой у меня вообще нет проблем в работе. Да и не в работе тоже, — усмехнулась она.

— Что, Жданов снова накосячил со сроками? – хмыкнула я, массируя ее плечи.

— Да, черт побери! На этот раз неправильная дата в фактуре! Придурок, я сразу говорила Михаилу Андреевичу, что этот недоносок нам все испортит! – продолжала негодовать Екатерина Александровна.

— Не ругайся, — я сжала рукой ее плечо. – Хотя… Нет, ругайся, когда ты такой злой и властный начальник, это меня заводит, — прошептала я ей на ухо.

— Перестань это делать. Ты же не хочешь повторения истории со Смольцевой?

— О, Боже, нет, — я тут же отошла от нее. – Снова сварить столько кофе, чтобы отпоить бедную девчушку, ставшую свидетельницей нашего целомудренного поцелуя, я не смогу.

— Целомудренного?! – расхохоталась Волжак. – Да ты же сидела у меня на коленях с задранным платьем!


***


Да, я снова работала у нее. Или, вернее сказать, на нее?

Где-то через полгода после той ночи откровений, когда я призналась ей в чувствах и мы многое обсудили, я уволилась из «Канта». Точнее, Градовский делал все, чтобы я ушла сама. Заваливал меня работой настолько, что Волжак реально психовала, потому что мы не виделись по несколько дней. И мне чуть не силой приходилось ее удерживать, чтобы она не набила Градовскому морду. Думаю, он просто хотел на мое место более… податливую. Но когда чаша терпения Волжак переполнилась, она заявила – либо я увольняюсь к чертовой матери, либо она едет к самому Семенову в Москву, и непонятно, что будет потом. Пришлось согласиться с первым вариантом. Хотя я не особо была расстроена.

И, конечно же, Волжак предложила мне мое прежнее место. Я не знаю, как она столько продержалась на временных ассистентах, говорит, что знала, что рано или поздно я вернусь. Может, правда знала. Тем не менее, проблем с устройством не было. Михаил Андреевич даже шутил, что скоро начнет меня переманивать к себе. Волжак при этих словах заметно напрягалась, но держала себя в руках.


И вот, уже больше года я снова ее личный ассистент. И я безумно счастлива, что наши отношения нисколько не мешают работе. Скорее, наоборот. Правда, Волжак постоянно гоняет меня на курсы повышения квалификаций, чтобы я могла расти. Хотя и отпускать с должности своего ассистента не хочет. Но и меня пока все устраивает. Захочу уйти – знаю, она меня поддержит.

Что изменилось с того периода? Почти ничего. На первый взгляд. Если смотреть глубже – изменилось все. Она изменилась. Стала другой. Стала добрее, проще, стала более открытой.

Когда мы собираемся с девчонками, Маша постоянно говорит мне, что я спасла ее. Конечно так, чтобы сама Волжак этого не слышала. Кстати, Маша не переехала к нам. Она перевезла к себе Оксанку. Собственно, у них все хорошо, и они недавно оформили ипотеку. С чем мы их и собираемся ехать поздравлять.

За все это время было много разного. Были взлеты и падения, ссоры и примирения, притирки. Я мирилась с ее привычками, она с моими. Я терплю раковину, забрызганную пастой, она - мои толчки ногами во сне. И многое другое. Но… Я счастлива.

Когда почти через год наших отношений Волжак приперлась ко мне домой с какой-то прямоугольной штукой, завернутой в подарочную бумагу, и постоянно краснела и бледнела, я не знала, что думать. А когда я развернула подарок, то ахнула. На меня смотрела… я. Мой портрет. Тот самый, где я шикарна, как бедра Моники Беллуччи.

Волжак тогда рассказала, что все три портрета на самом деле купил какой-то анонимный коллекционер, но ей удалось найти его и выкупить эту работу. Она сказала, что насочиняла ему невероятно занимательную историю, чтобы он согласился продать этот портрет. Что-то про прабабушку и последнее желание – я не рискнула вдаваться в подробности.

И, протягивая мне этот подарок, она заявила, что хочет лично и вживую видеть этот мой взгляд каждый божий день. Я сначала не поняла, что она имеет в виду, а когда она протянула мне следом связку ключей, то чуть не упала прямо с портретом. Так мы начали жить вместе.


И, к счастью, мы научились выходить из кризисов и проблем таким образом, что с каждым днем мне кажется, что я люблю ее все больше, хотя также каждый день кажется, что больше просто уже невозможно.


***


— Платье было не задрано! – возмутилась я.

— Ну, конечно! Она даже видела, какого цвета на тебе были стринги! – засмеялась она, а я просто стояла и смотрела. Господи, как же я люблю эту женщину. Ее голос, ее смех, ее улыбку. Все ее. Всю ее.

Волжак перестала смеяться, но на лице все еще играла улыбка.

— Почему ты так странно смотришь на меня? – она наклонила голову.

— Просто удивляюсь, как сильно я тебя люблю, — честно сказала я.

Волжак перестала улыбаться. Встала с кресла и подошла ко мне. Обняв мое лицо руками, она прошептала прямо в губы:

— Поверь мне. Я люблю тебя ничуть не меньше.