Гермиона и луна [Клайв Баркер] (fb2) читать постранично

Книга 452274 устарела и заменена на исправленную


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Наши переводы выполнены в ознакомительных целях. Переводы считаются "общественным достоянием" и не являются ничьей собственностью. Любой, кто захочет, может свободно распространять их и размещать на своем сайте. Также можете корректировать, если переведено неправильно.

Просьба, сохраняйте имя переводчика, уважайте чужой труд...

Клайв Баркер

" Гермиона и луна "


Не только художники знали все о свете - Гермиона поняла это через три дня после своей гибели - но еще и те, кто должен был от него прятаться. Теперь она стала частью этого капризного клана – призраком в мире плоти, и если хотела здесь задержаться, то должна была избегать даров солнца так же, как девица – греха, примерно по той же причине. Солнечные лучи портили, разлагали и, наконец, сжигали душу.

Она не жалела, что умерла. Жизнь не походила на вишневый пирог. Ей не везло в любви, в браке, с друзьями, с материнством. Последнее было всего больней. Если бы Гермиона могла вернуться обратно - изменить что-то одно, она забыла бы о разбитых сердцах и пришла к своему шестилетнему сыну Финну, чтобы сказать: верь своим мечтам, иди по жизни легко, ведь даже поражение ничего не значит. Этими мыслями она делилась только с Райсом, вечным бродягой, как и она сама. Он умер, измученный и безумный – от чумы, но со смертью вновь обрел рассудок и силы.

Они уже третий день были вместе, прячась за жалюзи в его пустой квартире, прислушиваясь к уличному шуму и сплетничая. Вечером беседа вернулась к природе света.

- Не понимаю, почему солнце вредит нам, а луна – нет, - заметила Гермиона: - Она ведь отражает солнечный свет, да?

- Не ищи логику, - ответил Райс: - Не будь такой серьезной.

- Звезды – это крохотные солнца. Почему их сияние не обжигает нас?

- Никогда не любил на них смотреть, - сказал Райс: - Всегда чувствовал себя одиноким. Особенно в самом конце. Поднимал голову, видел эту бездну и… - он замолчал: - Проклятье, женщина, послушай меня! Мы собираемся выйти наружу и повеселиться.

Гермиона подплыла к окну.

- Туда? – спросила она.

- Туда.

- Они увидят нас?

- Нет, если мы разденемся.

Она обернулась, посмотрела на него. Он начал расстегивать рубашку.

- Я тебя прекрасно вижу, - сказала она.

- Но ты мертва, дорогая. У живых куда больше проблем, - сбросив рубашку, Райс встал с ней у окна.

- Полюбуемся закатом? – спросил он и, не ожидая ответа, поднял жалюзи. Свет был достаточно ярким, чтобы вызвать приятную дрожь.

- Я, наверное, на это подсяду, - сказала Гермиона, снимая платье и позволяя последним лучам щекотать грудь и живот.

- Вот это другой разговор, - заметил Райс: - Выйдем на воздух?

До Хэллоуина остался один день и одна ночь. Каждый магазин на Мейн-стрит украшали символы осени. Эскадрилья бумажных ведьм – здесь, картонный скелет – там.

- Гадость, - заметил Райс, когда они проходили мимо гнезда резиновых нетопырей: - Нужно протестовать.

- По-моему, просто забавно, - сказала Гермиона.

- Это наш праздник, милая. Пир Мертвых. А я чувствую себя, словно… Иисус на воскресной проповеди. Как они смеют так меня упрощать? – он стукнул бесплотным кулаком по стеклу. Оно задрожало, слабый звон долетел до ушей проходившей мимо семьи – они повернулись к витрине, ничего не сказали и, доверяя своим глазам, двинулись дальше.

Гермиона смотрела им вслед.

- Я хочу увидеть Финна, - сказала она.

- Плохая идея, - ответил Райс.

- Плевать, - повторила она: - Мне нужно его увидеть.

Райс знал, что спорить бесполезно, так что они направились вверх по холму – к дому ее сестры Элейн, где, как считала Гермиона, мальчик жил после ее смерти.

- Ты должна кое-что знать, - сказал Райс, пока они поднимались. - О мертвых.

- Продолжай.

- Сложно объяснить. Но то, что нам хорошо под луной – не случайность. Мы сами, как луна. Отражаем свет живущих, тех, кто нас любит. Понимаешь?

- Не очень.

- Значит, в этом есть доля правды.

Гермиона остановилась, обернулась к нему.

- Это что – предостережение? – спросила она.

- Если - да, что-то изменится?

- Не думаю.

Он ухмыльнулся:

- Я был такой же. Предостережения только разжигали любопытство.

- Хватит болтать.

Лампы горели в каждой комнате дома Элейн, словно отгоняли ночь и ее обитателей.

Как печально, думала Гермиона, бояться теней. Но, разве день не пугал ее теперь так же, как ночь – Элейн? Наконец, после тридцати одного года трудного сестринства, зеркала, которые они держали друг перед другом – затуманенные до этого дня – очистились. Она пожалела, что не узнала лучше эту одинокую женщину, которую презирала за недостаток