Счет (ЛП) [Джессика Эш] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Оригинальное Название: Jessica Ashe − Score
Джессика Эш − «Счет»
Переводчик: Наташа П.
Редакторы: Анастасия Т., Анастасия М.
Вычитка: Маргарита В.
Оформление: Маргарита В.
Обложка: Александра В.
Пролог
Четыре года назад
Дженнифер
Первое свидание, в лучшем случае, пугало, но из-за этого свидания я действительно была вся на нервах. Я предполагала, что этого следовало ожидать, когда ты шла на свидание со своим сводным братом.
Мы уже целовались пару раз, и доходило до некоторых прелюдий, но я, как правило, останавливала все прежде, чем это заходило слишком далеко. Пару раз мне не хватало силы воли, чтобы остановить Джексона, но наши родители действовали как холодный душ, почти поймав нас с поличным.
Прежде чем согласится пойти на официальное свидание, я пыталась полностью порвать с этим как минимум три раза. То, что мы делаем, казалось неправильным, но Джексон всегда утверждал, что все в порядке.
− Мы оба взрослые люди и не являемся кровными родственниками, − практически ежедневно говорил он. − Это не значит, что мы росли вместе; я встретил тебя год назад.
Меня не требовалось долго убеждать, поэтому, когда Джексон предложил сходить на официальное первое свидание, я ухватилась за это предложение. Мы все еще должны были держать все в секрете. Не то чтобы Джексон забирал меня из дома − в котором он тоже живет − и отводил туда, где нас можно было увидеть вместе.
Если что-то случилось бы на этом свидании, то потом, в один день, нам пришлось бы рассказать нашим родителям, но до этого дня надо было дожить. Вот почему наше свидание проходило в темном и тихом баре в штате Нью-Йорк. Бар имел репутацию такого места, где женатые люди ходили на свидания с кем-то другим, а не со своим партнером по браку. Не совсем классное заведение, но сейчас оно служило для полезной цели.
Мне понравился Джексон в тот момент, когда я впервые его увидела. Я восхищалась им тридцать прекрасных секунд, когда он сидел в гостиной, разговаривая с отцом о спорте. Я не знала, что мы скоро станем родственниками, так что я мысленно раздела его и фантазировала, как занималась с ним половым актом, чего никогда не делала в реальной жизни.
Когда его мама присоединилась к нам в гостиной и объявила, что выходит замуж за моего отца, мое сердце просто остановилось. Я не думала, что это было возможно с кем-то, на самом же деле, я еще ничего не сказала. Я хотела сказать, что мое сексуальное возбуждение пропало также быстро, но это было не правдой.
Я ожидала, что однажды влечение исчезнет, и я стану воспринимать его как брата. Ведь я не могла испытывать влечение к кому-то, с кем вскоре буду связана? Очевидно, могла.
Джексон переехал в наш дом и спал в комнате по соседству со мной. От осознания, что он был в соседней комнате, невозможно было уснуть. У меня было постоянное желание довести себя до оргазма, но я боялась делать это рядом с Джексоном. Я начала ложиться в постель пораньше, чтобы успеть помастурбировать перед тем, как Джексон поднимется наверх. Потом я просыпалась рано утром, чтобы сделать это снова. Я была в восторге и страхе от новообретенной сексуальности одновременно. Все стало только сложнее, когда мы с Джексоном начали сближаться.
Надо было просто обращаться с Джексоном как с полным придурком, который не стоит моего времени, но он никогда не вел себя так со мной. Я видела его на множестве свиданий с женщинами, и он обращался с ними как с дерьмом, но никогда не был таким со мной.
Джексон был на год старше меня, но, несмотря на протесты его матери, он решил не идти в колледж, поэтому мог сосредоточиться на игре в футбол. Он хотел проигнорировать американскую систему, так как требуется пройти программу футбольной команды колледжа, и хотел играть в Европе. Это походило на глупый риск. Каждый ребенок в Европе вырос, желая играть за профессиональный футбольный клуб − или футбол, как они его называли − так, что шансы Джексона были мизерными. Я делала неопределенные попытки, чтобы убедить его пойти в колледж, но я была рада, когда он решил остаться дома. В этот момент мы ничем таким не занимались, но я так организовывала утренние дела, чтобы «случайно» сталкиваться с Джексоном, когда он выходит из ванной после душа.
После девяти месяцев фантазий о Джексоне − но ничего более − я приняла то, что между нами не может быть никаких отношений. Не только из-за того, что я собиралась пойти в колледж. Джексон только что получил хорошие новости: он был замечен скаутом из английской футбольной команды, который хотел подписать с ним контракт до того, как начнется новый сезон. Сумма денег, которые они предлагали ему, была умопомрачительной. Этого было более, чем достаточно, чтобы оправдать свое решение пропустить колледж.
Мы не ложились до поздней ночи, разговаривая, и я пошутила насчет поездки с ним в Англию. Меня приняли в Гарвардский Университет, так что, видимо, я смогла поступить в хороший колледж в Англии. На данном этапе, все отношения между нами были абсолютно платоническими, по крайней мере, внешне. Мы вели себя как хорошие друзья и иногда даже шутили о нашей сексуальной жизни. Я говорю «шутили», но в моем случае это больше походило на ложь. Я все еще была девственницей, но не хочу, чтобы Джексон знал это.
После того, как я немного перебрала с выпивкой, мои глаза начали немного слезиться от мысли, что я потеряю его. Я пыталась сделать вид, что просто боюсь начала учебы в колледже, но он знал, из-за чего я была очень расстроенной, и чувствовал то же самое. Он посмотрел мне в глаза и вытер мои слезы своими большими пальцами. Никто из нас не мог заставить себя сказать вслух то, что мы чувствовали.
Наконец, Джексон поцеловал меня. Я бы лишилась девственности в эту ночь, если бы не была такой идиоткой. Шум внизу отвлек меня, и я оттолкнула его. Это был всего лишь ветер, от которого зашелестели жалюзи, но на секунду я подумала, что папа вернулся домой, и от этого начала вслепую паниковать.
Я сделала все, что могла, чтобы отсказаль себя от повторения событий. Не только из-за того, что Джексон был моим сводным братом, а также из-за того, что он имел заслуженную репутацию игрока. Когда он впервые приехал в город, он менял девушек каждую неделю, и недавно его видели с Эмилией, девчонкой, которая учится в моем классе. Джексон утверждал, что между ними ничего не было, но слухи по-прежнему гуляли, он часто приходил домой поздно ночью и скрывал, где он был.
Несмотря на то, что мой мозг говорил мне, я продолжала проводить время с Джексоном, и мы продолжали целоваться и ласкать друг друга. После нескольких недель украденных поцелуев и «близких моментов», Джексон, наконец, убедил меня, что мы могли сделать это, если бы просто притормозили и вели себя как нормальная пара. Именно поэтому мы идем на официальное свидание. Нормальные пары ходят на первое свидание, поэтому нам тоже нужно сходить на одно. Кроме того, мы заключили сделку: не обсуждать наши свидания в присутствии наших родителей или в обычной жизни.
Я была на нескольких первых свиданиях прежде, но никогда с мужчиной, который меня сексуально привлекал. На эти свидания я просто надевала классную одежду, наносила небольшое количество косметики и убеждалась, что достаточно показываю грудь, чтобы не выглядеть фригидной, но в то же время не быть похожей на шлюху.
Это свидание другое. На этот раз все эмоции, о которых я читала в книгах или видела по телевизору, текут по моему телу с такой силой, что я перестаю сомневаться насчет всех этих вещей. Мне требуется почти два часа, чтобы подготовиться, и с обеда в моем животе порхают бабочки.
Я на краткое мгновение рассматривала вариант отменить свидание, но это не поможет. Я все еще нервничала, но вместо того, чтобы переживать по поводу свидания, я волновалась, что вновь увидела Джексона.
Предполагалось, что это будет настоящее свидание, поэтому я делала все, чтобы прийти на десять минут позже. Не насколько поздно, чтобы это не выглядело невежественно, но вполне достаточно, чтобы Джексон немного поволновался. Я в ужасе, так что это справедливо заставить его паниковать.
Мы не резервировали столик, потому здесь, как правило, не было необходимости в этом, но сегодня вечером в помещении, на самом деле, очень людно. Бар был набит битком, и здесь тусовались несколько громких компаний, которые быстро справлялись с парой кувшинов пива, потому что имели скидки на счастливый час.
Джексона нигде не были видно. Я обошла весь бар дважды, а затем уселась за маленьким столиком, который обнаружила в дальнем углу комнаты.
«Где ты?» − спросила я, отправляя сообщение.
Ответа не было. Через пять минут я проверила свою электронную почту, чтобы убедиться, что я нахожусь в правильном месте. Мы несколько раз обсуждали встречу здесь и решили, что это было удачным местом. В последнем письме Джексон конкретно сказал: «Встретимся здесь в семь тридцать».
Я послала еще одно сообщение.
«Это то, что вы, парни, всегда делаете на первом свидании? Разве не дурной тон − заставлять даму ждать?» − я добавила смущенный смайл в конце сообщения, хотя совершенно не чувствовала этого на данный момент.
Спустя несколько минут на мой телефон пришло сообщение, но оно было от моего лучшего друга Аарона.
«Только что видел Джексона в «Месте 99». Ты тоже здесь? Мы должны наверстать упущенное».
Аарон знал, что мы с Джексоном были близки и регулярно ходили выпивать вместе, но он понятия не имел, что еще мы делали. Он мой лучший друг, но не хочет слышать о моем сексуальном влечении к сводному брату.
Что Джексон делал в «Месте 99»? Мы ни разу не обсуждали встречу там. Оно было полно людей, которых я знала, и являлось ужасным местом для уединенного свидания.
«Место 99» находилось лишь в десяти минутах ходьбы, и сейчас было уже достаточно поздно, чтобы не чувствовать себя в безопасности в этом районе, гуляя одной. Я понятия не имела, что происходило, но я хотела пойти туда и как можно быстрее вытащить Джексона. Ни в коем случае, мы не могли пойти на реальное свидание в место, где, вероятно, я могла пересечься с людьми, которых знала со школы.
Я должна была просто пойти домой. То, что я увидела в «Месте 99» разрушило мою жизнь.
Джексон
− Ты действительно собираешься сделать это? − спросил Аарон.
− Я должен, − ответил я. − У меня нет выбора. Мне казалось, что ты со мной согласился.
− Да, − сказал Аарон. − Отчасти. Я понимаю, почему ты делаешь это, но, мужик, она будет опустошена.
− Не настолько, как если со мной что-то случится в следующем году.
− Что нужно сделать? – задала вопрос Эмилия. − Мы с тобой просто должны целоваться, пока Дженни нас не увидит. В этом заключается вся суть?
− Да, − сказал я. − Думаю, мы должны поцеловаться по-настоящему, на случай, чтобы Дженни не заметила, что это − подделка.
− Меня устраивает, − произнесла Эмилия, пожав плечами.
− Ну, это не устраивает меня, − сказал я. − Но у меня нет выбора.
− Знаешь, необязательно сказаль о поцелуе со мной с таким отвращением, − заворчала Эмилия. − Я не настолько плоха.
− Извини, − сказал я. − Я ценю, что ты помогаешь мне с этим. Просто не думал, что сегодня буду целовать другую девушку.
− Ты действительно любишь ее, не так ли? − спросил Аарон.
− Конечно. Именно поэтому я это и делаю. Она уже в пути?
Аарон кивнул.
− Она будет здесь в любую минуту. Вы должны быть готовы. Я пойду и буду стоять в углу и подам вам знак, когда она зайдет внутрь.
Мое сердце колотилось в груди. Когда мы с Дженни договаривались пойти на свидание этим вечером, я воображал всевозможные способы, которыми оно может закончиться. В большинстве из них присутствовали отель и куча презервативов. Ни в одном из них я не участвовал в поцелуе с ее школьной подружкой. Резкое стечение обстоятельств привело меня к этому решению, но я должен был сделать это. У меня не было выбора.
− Она идет, − сказала Эмилия, подавая сигнал рукой Аарону.
− Хорошо, давайте сделаем это.
Я осторожно положил руку на ногу Эмилии, но не прикладывая никакого давления. Никогда прежде я не касался женской ноги совершенно платонически. Я наклонился к Эмилии, закрыл глаза и поцеловал ее.
Я представлял себе, что я − актер, который играл роль; это единственный способ, благодаря которому я мог сделать это. Мы целовались − или, по крайней мере, наши губы оставались в контакте, − одну минуту, пока Аарон не подошел и не положил свою руку на мое плечо. Мы с Эмилией отодвинулись друг от друга. Я с трудом подавил желание вытереть губы, потому что это не казалось справедливым по отношению к Эмилии, но мне ужасно хотелось пойти и принять душ.
− Это сработало, − мягко сказал Аарон. − Она увидела тебя, замерла на несколько секунд, а потом убежала.
Я кивнул.
− Спасибо.
− Не благодари меня. Я сожалею, что происходит с тобой, но не благодари меня за то, что помогаю тебе обидеть своего лучшего друга. Сейчас каждому из нас лучше пойти своей дорогой.
Мы втроем покинули бар и направились в разные стороны. Я никогда не увидела Дженни снова, но хуже всего то, что это мое решение. Это решение далось мне нелегко, но, думаю, так лучше для нее.
У меня были свои причины для этого, и я уверен, что сделал правильную вещь, но совершать правильные поступки иногда действительно дерьмово.
Я уверен только в том, что мне было так же сильно больно, как и Дженни прямо сейчас, если не больше. Я направился в отель один и погряз в жалости к себе в течении вечера. Не мог отвлечься от мыслей о Дженни и мечтал о ней в тот вечер и каждый после этого. Я никогда не забуду ее, но надеюсь на Бога, что она меня тоже не забудет.
Глава 1
Дженнифер
Я ужасно много работала в течение четырех лет в Гарвардском университете, но даже близко не подходила к Джексону. Я до сих пор думаю о нем все время; невозможно было этого не делать, когда люди в колледже постоянно говорят о нем, о его успехе футболиста в Европе. Я старалась не обращать слишком много внимания на то, что он делал, но примерно в прошлом году, должно быть, мужчина стал хорошим, потому что сейчас все разговоры о том, что он играет за сборную.
Я не видела Джексона с той ночи, когда мы должны были пойти на свидание, но сталкивалась лицом к лицу с его мамой каждый раз, когда возвращалась домой на каникулы. Кэрри настойчиво рассказывала мне каждую мелочь их жизни всякий раз, когда мы виделись, но я старалась не обращать внимания.
По крайней мере, у нас с Джексоном были разные фамилии, так что никто в Гарварде не связывал меня с ним. Последнее, чего я хотела − чтобы каждый спрашивал меня о моем симпатичном и знаменитом брате, который изменил мне, когда у нас должно было быть свидание. Разве это могло считаться изменой, если мы даже не были на нем? Наверное, нет, но боль, которую я испытывала последние четыре года, была настоящей вне зависимости от формальностей.
Как только я закончила университет, то начала искать работу на Западном побережье. Я не хотела переезжать от отца, но мне нужно было быть подальше от Кэрри. Каждый раз, когда я видела ее, думала о Джексоне. Кроме того, она была полной стервой, и мы совсем не ладили. Только Бог знал, что мой отец нашел в ней.
Поиск работы продвигался медленно, но дело никогда не доходило до того этапа, чтобы я по-настоящему паниковала. У меня было мало опыта на настоящей работе, но диплом Гарвардского университета, как правило, открывал двери. Я уже было устроилась после трех последовательных собеседований и была готова взять билет в Калифорнию, когда Кэрри сунула свой нос в чужие дела.
Она работала инвестиционным банкиром на Уолл-стрит и настаивала на том, что лучший вариант для меня − набраться практического опыта за пару лет, а потом поступить в бизнес-школу. Мне не нравилась идея идти туда, но у Кэрри появилась идея, что это могло бы стать отличным способом для меня в приобретении опыта работы.
Я хотела поехать в Калифорнию и работать в технологической компании, желательно начинающей, но Кэрри настояла, чтобы я поработала банкиром в ее фирме. Я пыталась объяснить, что мой основной курс обществоведения абсолютно не подготовил меня к карьере по работе с цифрами, но она не унималась. В конце концов, Кэрри предложила компромисс и устроила меня на работу с одним из ее крупных клиентов.
Сначала я пыталась отказаться от ее помощи, но папа хотел, чтобы я была рядом, и одно собеседование в новой фирме я уже отменила из-за финансовых проблем. Я предполагала, что работа в крупной компании имела некоторые преимущества. Но и понятия не имела, как на самом деле работала компания и чем зарабатывала деньги, когда мне предложили должность после короткого собеседования, которая оказалась хорошо оплачиваемой. Я стала работать в составе большой команды с особой ответственностью, которая меня вполне устраивает. Все, что я должна делать, это анализировать контракты в соответствии с определенными показателями и работать с юридической группой, чтобы подготавливать пересмотренный вариант, а также помогать в проведении переговоров.
Эта должность подразумевала работу в Нью-Йорке − по крайней мере, час езды от дома, − но через несколько месяцев комфортабельной зарплаты я смогла бы съехать из нашего дома, и, в конечном счете, это стало моим главным приоритетом. Эта работа казалась слишком хорошей, чтобы реально существовать, но так и было.
Сразу после того, как я начала, меня быстро перевели в дочернее предприятие главной компании, которая просто случайно оказалась новой футбольной привилегией в городе. Сигнал тревоги зазвенел в моей голове: это было слишком много для простого совпадения.
Просто получилось так, что я работала на футбольную команду, которая искала новых игроков, и у меня имелся сводный брат, который был футболистом. Буквально через пару дней на этой работе, мои худшие опасения подтвердились; меня наняли не за мои способности или даже не за Гарвардский диплом. Меня приняли из-за моей связи с Джексоном.
Моя нынешняя работа предусматривала анализ контрактов и помощь в проведении переговоров, и так уж получилось, что мой первый контракт представляет собой попытку добиться подписи Джексона вступить в футбольную команду «Нью-Йорк Юнайтед». Высшая футбольная лига уже договорилась о трансферной стоимости с клубом Джексона, так что ему просто нужно досказалься с «Нью-Йорк Юнайтед» лично, и он вернется в Нью-Йорк. Вернется в мою жизнь.
Агент Джексона играл жестко так, что «Нью-Йорк Юнайтед» решили, что пора использовать свое магическое оружие − меня. Вот, почему сейчас я находилась в переполненном поезде из Лондона в Ливерпуль, любуясь закатом, в то время как легкий дождик усиливался до сильного ливня.
Стоял вечер пятницы, так что я была окружена пассажирами, которые неделю отработали в Лондоне, и сейчас направлялись домой. Каждый второй человек в поезде ехал с большой сумкой или чемоданом, и они, казалось, совершенно не знали о багажных отсеках. Вместо этого, они ставили чемоданы на сиденье рядом с собой, тогда как в поезде были свободны только стоячие места. Мне удалось занять место, но у парня рядом со мной у ног сумка и чемодан на коленях, чтобы оставить мне немного свободного пространства для дыхания.
Согласно всей рекламе в прессе, высшая футбольная лига заплатит в районе двадцати миллионов долларов, чтобы заполучить Джексона. Мне казалось, что это чертовски много денег, и все же я сидела в эконом-классе и ехала в поезде в Ливерпуль. Несколько дополнительных тысяч не пригодились бы для клуба? Это точно охренительно сильно повлияло бы на мое настроение.
Впрочем, даже в первом классе, я была бы в плохом настроении. Я не видела Джексона четыре года и была в ужасе от перспективы увидеть его снова. Я спросила своего босса, не могу ли просто досказалься с агентом, но он настаивал, чтобы я общалась напрямую с Джексоном.
− Он ваш брат, он будет рад видеть вас, − сказал Сэм.
Я поправила, что он сводный, а не родной брат, но, похоже, ему было все равно. Мне казалось, что это огромная разница, учитывая, что произошло между нами.
К тому времени, когда поезд прибыл на центральный железнодорожный вокзал Ливерпуля, стрелки часов подходили уже к девять часам вечера и − используя местный язык − льет как из ведра. Я запрыгнула в такси и сообщила водителю, куда ехать.
Водитель посмотрел на меня любопытным взглядом.
− На самом деле? Вы направляетесь туда? − спросил он.
− Вы знаете это место?
− Да, я всегда подбрасываю женщин к дому Джексона Фостера. К нему всегда приезжают женщины из Америки, ты тоже, верно? Полагаю, через него прошло большинство местных.
Репутация Джексона как бабника не прошла мимо меня, но я все равно не хотела сталкиваться с этой информацией, если я не могла как-то это изменить. Последние четыре года я пыталась избегать сайтов со сплетнями, насколько это было возможно, и отстранялась всякий раз, когда в кругу друзей начинали обсуждать его.
Команда Джексона не выиграла последний чемпионат мира, но все думали, что они сделают это в следующий раз. Я, наверно, была одним из немногих американцев, удовлетворенной тем, что команда рано вылетела из чемпионата. Как минимум, это означало, что футбол больше не был основной темой для разговора на телевидении и среди моих друзей.
− Мне придется высадить вас у ворот, − сказал таксист, пока мы ехали по огромной подъездной дорожке к большим металлическим воротам. − Они не позволяют мне подъезжать прямо к входной двери.
Очевидно, водитель привозил женщин сюда раньше. Я выбросила это из головы и сосредоточилась на том, зачем я здесь. Последний раз, когда я искала Джексона, то нашла его с другой девушкой. Имея все основания, я ожидала снова увидеть его с другой девушкой, но на этот раз я находилась тут исключительно по работе.
Мне нужно было убедить Джексона оставить лучший клуб Премьер-Лиги, который играл в больших европейских соревнованиях, и перейти в новую американскую франшизу, за которую он бы не смог играть следующие шесть месяцев и которая была даже не в полном составе. Надеялась, он просто скажет «нет», и я завтра утром первым же поездом вернусь обратно в Лондон. «Нью-Йорк Юнайтед» нашли бы другого игрока, а у меня был бы еще один шанс устроить свою жизнь.
Я вышла из такси, и водитель передал мне небольшой чемодан, который я упаковала, надеясь, что у меня будет короткая деловая поездка. Я тащила чемодан за собой так быстро, насколько могла, и подбежала к большим металлическим воротам, у которых был небольшой домофон с правой стороны. Здесь не было никакой защиты от дождя, а мой зонт лежал на дне чемодана. Я нажала на кнопку, и мне ответил мужской голос, но не Джексон.
− А кто вы такая? − спросил мужчина.
− Меня зовут Дженнифер Райерс. Я здесь для того, чтобы увидеться с Джексоном Фостером.
− Ах, это вы. Посмотрите на камеру с правой стороны, милая.
Я взглянула на камеру безопасности, и поморщилась, когда капли дождя ударили мне в лицо.
− Неплохо, − сказал мужчина. − Сколько тебе лет?
− Двадцать два, − ответила я.
Я должна была сказать ему, чтобы не лез не в свое дело, но я хотела попасть внутрь, чтобы укрыться от дождя, и отвечать на его вопросы, по-видимому, самый быстрый способ сделать это.
− Хорошо, вы можете войти.
Раздался громкий шум, а затем, открылась небольшая дверь рядом с воротами.
Я схватила чемодан и побежала к главной двери, не останавливаясь, пока не оказалась под укрытием. Я была мокрой, и моя одежда липла к телу, но, по крайней мере, я попала внутрь, здесь может быть немного теплее. Я постучала, но ответа не последовало. Дверь была не заперта, поэтому я вошла внутрь.
Как только я открыла дверь, услышала громкую музыку по левую сторону. Передо мной предстала большая лестница и коридоры, которые разветвлялись влево и вправо. Я даже не могла представить, насколько большим был этот дом; надеюсь, Джексон не будет торопиться, чтобы оставить эту жизнь позади.
Моим первым побуждением было последовать за музыкой, но я услышала мужской голос из комнаты в конце коридора справа от меня, и в этот раз дурное чувство в моем животе подсказывало мне, что это был Джексон.
Я следовала за смехом, исходящим от группы женщин из того же направления, пока не добралась до большой комнаты, в которой стояло что-то похожее на бильярдный стол, если не считать того, что на нем находились различные шары. За бильярдным столом я увидела Джексона.
Он вытянул мускулистые руки над столом, прежде чем нанес удар. Мужчина ударил белым шаром в направлении красного, и тот упал в дальний карман. Джексон поднял голову, чтобы отпраздновать, и увидел, что я стояла здесь, а вода капала прямо на пол. Его взгляд скользил вверх по моему телу, пока он не достиг лица. Он молчал несколько секунд, а затем я заметила узнавание в его глазах.
− Дженни?
Мне показалось, что я уловила нотку волнения в его голосе, и улыбка появилась на его лице, но, возможно, мне это просто показалось.
− Что ты здесь делаешь?
− Я приехала, чтобы забрать тебя домой.
Глава 2
Дженнифер
− Ты приехала сюда, чтобы забрать меня домой? − Джексон повторил мои слова, будто я говорила на непонятном чужом языке.
− Да, надеюсь. Я хочу вернуть тебя домой. Имею в виду, мы хотим, чтобы ты вернулся домой. Клуб хочет, чтобы ты был дома.
Какого черта я болтала об этом? Я находилась здесь для официальных переговоров и дорогой коммерческой сделки, а не болтать насчет его возвращения домой. Я должна была сказать: «Мой работодатель готов заплатить немалые деньги, чтобы ты пинал мяч в Нью-Йорке».
Не то чтобы Джексону не хватало денег прямо сейчас. Джексон имел дорогостоящее оборудование, валяющееся повсюду. В дополнение к бильярдному столу, в этой комнате стоял настольный футбол, а на стене висел большой телевизор с плоским экраном и звуковыми динамиками в каждом углу. И это была просто игровая комната. Мне страшно было представить, что так выглядела гостиная.
Джексон посмотрел на меня своими темно-карими глазами, которых я не видела с тех пор, как он целовался в губы с Эмилией. По крайней мере, сейчас он не целовал другую женщину, однако их стадо вокруг него не шло на пользу моей уверенности в себе.
Они были одеты так, будто Джексон устраивал пляжную вечеринку: в топах и коротких юбках или шортах. Никогда бы не догадалась, что снаружи шел сильный дождь, судя по их нарядам. Если бы я пришла на час позже, на них, вероятно, было бы еще меньше одежды.
Женщины нахмурились, смотря на меня с отвращением на лицах. Я заметила, что одна девушка даже сморщила нос и отвернулась от меня, словно у меня была какая-то болезнь, которая могла передаваться через зрительный контакт.
Я обратила внимание обратно на Джексона, который, по крайней мере, не смотрел на меня, словно я − та штука, на которую он наступил. Он был без рубашки и одет в рваные джинсы, которые демонстрировали верх его боксеров. Это было привычным зрелищем, которое я не видела воплоти на протяжении четырех лет. Раньше он ходил по дому в таком виде; он замечал, что я пялилась на него, и неустанно дразнил меня насчет этого.
Я заставила себя отвести взгляд от его груди и посмотреть ему в глаза. Я считала себя компетентной в чтении выражений лиц, по большей части, но никогда не могла прочитать Джексона. Четыре года назад я думала, что видела реальное желание и привязанность в его глазах; я так ошибалась. Джексон, должно быть, был в замешательстве прямо сейчас, но также я обнаружила намек на тот взгляд, которым он смотрел на меня, прежде чем решил поцеловать кого-то другого.
− Джексон, − сказала одна из его женщин приторно-сладким голосом, − хочешь, чтобы мы избавились от... этого?
Его глаза сузились, челюсть дернулась, но его ответ прозвучал мягко и спокойно.
− Хелен, будь добра, принеси моей гостье полотенце, она вся промокла.
Уже не такая напыщенная и уверенная в себе Хелен убежала, бормоча что-то под нос, и вернулась через тридцать секунд с полотенцем, которое, как же это мелочно, бросила в меня. А я старалась не думать, почему Хелен, черт подери, знала, где расположены полотенца в его доме.
− Спасибо, − спокойно сказала я.
Я использовала полотенце, чтобы немного высушить волосы, но мало что могла сделать с блузкой и джинсами, которые прилипли к моей коже. Мне нужно было вернуться в отель и принять душ, но сначала хотела закончить этот разговор.
− Что ты здесь делаешь, Дженни? − спросил Джексон.
Теперь Джексон, похоже, сердился на меня за то, что портила ему вечер. Парень, с которым Джексон играл в бильярд, положил кий и начал выводить женщин из комнаты.
− Я работаю в «Нью-Йорк Юнайтед», − медленно сказала я.
Боже, я хотела, чтобы он надел рубашку. Я не могла удержаться, чтобы не смотреть на его грудь каждый раз, когда он отворачивался от меня. Знала, что это трудно не заметить, но я действовала инстинктивно.
− Правда? Я думал, ты ненавидишь футбол?
− Правда, − ответила я. − Я имею в виду, что ненавидела. Это неважно. Твоя мама нашла мне работу, когда я закончила колледж.
− Ты закончила колледж? Вау, это значит, что прошло уже четыре года после…
− После того, как я видела, что ты целовал другую женщину? Да, с тех пор прошло уже четыре года.
Вот тебе и профессиональный разговор. Мы разговаривали меньше минуты, а уже успели упомянуть о нашей неудачной попытке построить отношения.
Я ненавидела, как мало его заботила та ночь. Он ни разу не пытался помириться со мной или извиниться за то, что произошло. Парень даже не заметил, что я окончила колледж, хотя его мама, наверное, говорила ему. Просто ему было абсолютно все равно.
Я думала о нем каждый день, а он ни разу не вспомнил обо мне. Я даже представляла его, когда занималась сексом с другими мужчинами, воображая, что это была мускулистая грудь и руки Джексона, или что он вертел меня на кровати так, как никогда не получалось у моих бойфрендов из колледжа.
Джексон молчал в течение нескольких секунд, и я на мгновение задумалась, не собирался ли он сделать какую-либо попытку извиниться за ту ночь. Я отчаянно хотела услышать, что он сожалел, даже если уже слишком поздно что-нибудь изменить. Мне просто нужно было, чтобы он хоть как-то признал, что разрушил мою жизнь той ночью.
− Мой агент ясно дал понять, что я не перейду в «Нью-Йорк Юнайтед». Я не сделаю такой большой шаг вниз в двадцатичетырехлетнем возрасте. Может быть, когда мне будет тридцать четыре, я вернусь обратно в Америку и сыграю несколько своих «сумеречных» лет там, но не раньше.
− Превосходно, − огрызнулась я. – Это как раз то, что я хотела услышать. Было приятно увидеть тебя снова, Джексон. Я отпускаю тебя, чтобы ты вернулся к своим игрушкам.
Я имела в виду женщин, хотя их все равно не было в комнате, чтобы услышать мои попытки оскорбить их. Это, вероятно, в любом случае прошло мимо их ушей. Я знала, что не стоит судить о людях по такой краткой встрече, но все они выглядели как стереотипные пустоголовые блондинки, которые просто хотят пировать и развлекаться с богатым футболистом.
Я повернулась и пошла обратно к входной двери. Теперь, я могла вернуться домой и сказать своему боссу, что Джексон однозначно отказывался присоединяться к нам. Конечно, я слегка приукрасила бы историю и сделала вид, что приложила все усилия для его убеждения, но он настаивал на том, что останется на месте.
− Почему ты приехала сюда лично? − выкрикнул Джексон.
Я остановилась в десяти футах от входной двери. Не хотела, чтобы он думал, что я пришла сюда отчасти по своей воле.
− Клуб настаивал, − ответила я. − Поверь мне, будь моя воля, я бы договаривалась с твоим агентом, не выходя из своего уютного кабинета в Нью-Йорке.
У меня нет кабинета, а какая-то конура, но ему незачем это знать.
− Мой босс полагает, что взгляд на свою сводную сестру лично даст тебе дополнительный стимул, чтобы вернутся домой. Я говорила ему, насколько мало у тебя уважения ко мне, но все равно я здесь.
− Я уважаю тебя, Дженни, − сказал Джексон.
Он подошел ко мне, сокращая дистанцию между нами за несколько секунд. Сейчас он стоял насколько близко, что я могла протянуть руку и прикоснуться к его твердой груди. До этого я прикасалась к ней несколько раз, но помню каждый контур его фигуры. Последний раз, когда я дотрагивалась до его груди, был одним их тех случаев, когда мы чуть не оказались в постели. Тепло от его груди проходило сквозь пальцы к центру моей сексуальности. Я промокла насквозь в считанные секунды.
− Чушь, − жестко сказала я. − Ты совершенно ясно дал понять о своем отношении ко мне той ночью, четыре года назад.
− Я надеялся, что ты оставила это в прошлом, − сказал Джексон. − Я знаю, что меня не так-то просто забыть, − добавил он с улыбкой, − но прошло много времени. Ты должна двигаться дальше.
− Я двигаюсь дальше, − соврала я. − Черт возьми, Джексон, я окончила Гарвардский университет с тех пор, как мы виделись в последний раз. Я сильно изменилась за эти четыре года. Ты − тот, кому нужно двигаться вперед.
Джексон нахмурился.
− Я не хочу показаться грубым, Дженни, но думаю, ты заметила, что я давным-давно двигаюсь дальше.
− Я имела в виду, что тебе надо повзрослеть. Ты все тот же прежний Джексон, которым был четыре года назад: валяешь дурака и проводишь все свое время с пустышками.
− Тогда, зачем ты согласилась работать на «Нью-Йорк Юнайтед»? Я должен поверить, что это все, просто совпадение, а не часть твоей грандиозной схемы, чтобы вернуться в мою жизнь?
− Я знаю, что ты богат, знаменит и так далее, − сказала я, − но, несмотря на то, в чем тебя убеждают твои подружки, ты, на самом деле, не Божий дар.
Тем не менее, он являлся им для меня. По крайней мере, я так думала четыре года назад. Он был парнем, который заставил меня понять, что все эти романтические фильмы и ТВ-шоу, которые смотрела моя мама, не так глупы, как я думала. В них было больше правды, чем я считала. Оказалось, это возможно − потерять голову от парня и влюбится в кого-то всего за несколько недель или даже дней. Я хотела, чтобы все было так просто − забыть о них после.
− Твоя мама помогла мне устроиться на работу, − объяснила я. – «Нью-Йорк Юнайтед» − материнская компания и является одной из ее клиентов. Я буду работать в ней несколько лет перед тем, как пойду в бизнес-школу.
− Поздравляю, − сказал Джексон. На этот раз, искренне. − Где ты остановилась?
Я сообщила ему название моего отеля.
− Я приехала сюда на четыре дня, но после того, как ты предельно ясно дал понять о своем отношении, я постараюсь найти более ранний рейс.
− Это и к лучшему. Я никуда не поеду.
Я стояла и смотрела на него, не в состоянии двигаться. Я и забыла, насколько он возвышался надо мной. Джексон был шесть футов и два дюйма ростом, тогда как я только пять футов. Разница в возрасте между нами была меньше двух лет, но я чувствовала себя ребенком, глядя на него. Даже при том, что в доме было так жарко − по-видимому, поэтому женщины могут ходить в бикини − я дрожала, благодаря холодной мокрой одежде, которая все еще прилипала ко мне.
Джексон протянул руку, и на секунду мне показалось, что он собирался прикоснуться ко мне, но вместо этого он забрал полотенце из моих рук.
− Хочешь, чтобы я вызвал тебе такси? − спросил он.
− Я сама справлюсь, − кратко ответила я.
Я обернулась и на этот раз вышла из его дома, не оглядываясь. Я хотела в последний раз взглянуть на его полуобнаженное тело, но вместо этого заставила себя продолжать идти. Кроме того, если я захотела увидеть его грудь, мне просто нужно было взять журнал или посмотреть в интернете. Он совсем не боялся фотосъемок в полуобнаженном виде.
Я нашла несколько деревьев, которые создали некое подобие укрытия, и вызвала такси, чтобы вернутся в отель. После долгого разговора с портье, которого я изо всех сил старалась понять, потому что он говорил на местном диалекте, я наконец-то зашла в маленький, но комфортабельный номер.
Я сразу же сняла одежду и пошла в ванную, чтобы принять горячий душ. После того, как я увидела Джексона четыре года назад, первое, что сделала, когда вернулась домой − проплакала в душе. Встреча с ним сегодня вечером оказала тот же эффект. Слезы смешивались с водой из душа, но я все еще чувствовала, как они текли по щекам. Я стояла под струями воды, пока не ощутила, что согрелась всем телом, и на пальцах рук не появились морщинки.
Перед сном я легла на кровать с ноутом и отправила электронное письмо Сэму, объясняя ситуацию и прося его забронировать мне рейс домой. Я не могла быть в той же стране, что и Джексон. Даже океан, разделяющий нас, не помогал, поэтому я была чертовски уверена, что не могла находиться в том же городе.
Как и каждую ночь в течение последних четырех лет, я представляла Джексона, когда пыталась заснуть, но этой ночью я фантазировала, как его полуобнаженная грудь сверкала передо мной. По крайней мере, это лучше, чем вспоминать его поцелуй с Эмилией. Если эта поездка помогала избавить меня от этого образа, то может быть это того стоит.
Одно было известно наверняка, сейчас Джексон не лежал в кровати, думая обо мне. Он не остался один. Я сомневалась, что он даже ограничился одной женщиной. Джексон был прав; он двигался дальше, а я − нет. Я хотела, но это было невозможно. Я продолжала думать о нем по ночам и мастурбировать, фантазируя, что он трахал меня. Я запуталась, но должна была жить дальше. Это означало больше никакого Джексона Фостера. Было бы лучше, если бы я больше никогда не увидела этого мужчину.
Глава 3
Джексон
− Кто это? − спросила одна из девушек Рассела, после того как ушла Дженни.
Она стала практически толкать свою грудь мне в лицо, пока говорила.
Насколько я мог судить, она не знала, как стоять по-другому. Даже когда она садилась, делала это таким образом, что смотреть на это было совершенно неловко. Мне нужно было сказать Расселу, чтобы перестал пускать всех этих случайных женщин в мой дом. Он впустил Дженни, даже не посоветовавшись со мной; если бы я знал, что она придет, то выставил бы девушек в основную комнату для вечеринок до того, как она увидела бы их.
− Просто подруга из дома, − ответил я.
Дженни была гораздо больше, чем просто подругой. Я не мог сказать, что она была моей первой любовью, потому что мы не настолько далеко заходили, но она оставалась в моих мыслях в течение последних четырех лет. Она мучала меня, находясь по ту сторону Атлантического океана, даже не осознавая этого.
Примерно пару секунд, после того, как Дженни вошла в дом, я не узнавал ее. Все, что я видел − промокшую до костей девушку, с которой капала вода прямо на пол. Дело было в глазах, которые я увидел первыми. Я никогда бы не забыл эти зеленые глаза, в которых содержалось так много жизни и энергии.
Прошло три секунды, прежде чем я снова влюбился в Дженни. У нее всегда сверкали глаза, даже когда она мокрая, неприветливая и злая. Эта искра напомнила мне о ее страсти, похоти и остром уме, который она неоднократно использовала против меня.
Дженни сильно повзрослела за последние четыре года. Формы ее тела остались прежними, хотя, возможно, ее грудь выглядела немного больше, чем раньше. Но ее лицо определенно изменилось. Оно стало более зрелым, чем было раньше. Она больше не похожа на девочку. Теперь Дженни была женщиной.
И вдруг я заметил, что подруга Рассела положила руки на мою грудь, прижимаясь к моему уху.
− Мы с девочками устали, − прошептала она. − Мы думаем пойти спать. Не хочешь к нам присоединиться?
Она проложила руками пусть вниз, между моих ног и нежно сжала мой член. К счастью, она не получила никакой ответной реакции от меня. Последнее, что я хотел сейчас делать − прыгать в постель к этим женщинам, особенно после того, как они обращались с Дженни.
− Нет, спасибо, − ответил я.
Я собирался выгнать их, но Рассел, наверное, был в одной из спален, уже трахая некоторых из них, а я не хотел портить товарищу вечер. Мы скоро отправлялись в турне, и я буду делить комнату с Расселом. Не очень хорошая идея попасть в его черный список до этого.
− Ты уверен, малыш? − спросила девушка.
Она еще раз нежно сжала мой член. Он слегка напрягся − я живой человек, в конце концов, − но я быстро оттолкнул ее руку прочь и убежал, возвращаясь назад в игровую комнату, захлопнув за собой дверь.
Ядолжно быть сумасшедший, если отказался от ночи с двумя или тремя шикарными девушками. Они бы удовлетворяли все мои нужды и желания, если бы я позволил им. Но я никак не мог выкинуть Дженни из мыслей. Я хотел подбежать и обнять ее, но мой план всегда заключался в том, чтобы игнорировать ее и позволить ей жить своей жизнью. Мне пришлось выглядеть недовольным ее внезапным появлением, будто я не был рад ее видеть.
Я был таким идиотом четыре года назад, но до сих пор был убежден, что поступил правильно. В конце концов, в моем решении бросить Дженни не было необходимости, но я не знал этого в то время. Я не мог так рисковать. В любом случае, это не оправдывало мое поведение сегодня вечером. Я мог предложить ей комнату, чтобы переночевать или, по крайней мере, позволил ей принять душ. И даже не вызвал ей такси.
Мне по-прежнему нужно было игнорировать ее? Я почти связался с ней три года назад, но тогда она только начала встречаться с кем-то, и, по словам моей мамы, они выглядели счастливыми.
Мой план состоял в том, чтобы она жила своей жизнью и забыла обо мне, но он, похоже, не слишком хорошо работал. Она все еще встречается с тем же парнем? Девушка источала «одинокие» вибрации, но по ней было трудно это определить.
Я снова начну спать со всеми подряд, как только выясню, есть ли у Дженни парень. Я делал это не ради удовольствия; это все из-за Дженни. Секс с другими женщинами не отвлекал меня от мыслей о ней − я всегда думал о ней во время процесса − но, по крайней мере, это немного помогало ослабить давление.
Я пытался жить дальше, делая вид, что меня влекло к Дженни, потому что она была моей сводной сестрой и, следовательно, недоступной. Если какая-то часть меня верила в эту ложь, она быстро сдалась, когда я увидел ее сегодня вечером. Боже, она выглядела сногсшибательно.
Я проводил вечер в окружении тощих женщин, на которых почти ничего не было надето, но они отошли на второй план, по сравнению с промокшей насквозь Дженни, которая стояла и яростно смотрела, будто предпочла находиться где угодно, но не в одной комнате со мной. Она тащила за собой чемодан, оставляя следы по всему полу в процессе, должно быть, приехала сюда прямо из аэропорта. Как можно так хорошо выглядеть после трансатлантического перелета, долгой поездки на поезде, а потом до нитки промокнуть под холодным дождем? Я хотел сорвать с нее одежду и потащить к себе в душ.
Не было никаких причин, почему мы не могли быть вместе, но было ясно, что Дженни ненавидела меня. Я не винил ее – в этом и был весь смысл того, что я сделал четыре года назад − но, несмотря на это, мне было больно.
Я заснул под тихое аханье и стоны, которые исходили из одной из соседних спален. У Рассела был фантастический вечер, но я никогда не был так расстроен. Мне нужно было увидеться с Дженни еще раз. Должен же быть способ, чтобы возобновить те отношения, которые у нас были раньше. Я никогда не рассказывал ей правду о том, что случилось той ночью, но, возможно, она смогла простить меня за то, чему стала свидетелем. Я должен попытаться.
***
Администратор отеля, в котором находилась Дженни, узнал меня и, не стесняясь, сказал мне номер ее комнаты. Мне не нравился отель, в котором она остановилась. Я обычно не останавливался в чем-нибудь меньшем, чем пятизвездочный отель, но я мог бы справиться с отсутствием удобств, если бы потребовалось. Проблема этого отеля − местонахождение. Дженни, наверное, понятия не имела, однако это был не совсем безопасный район. Если она позволила бы мне, то я заплатил бы, чтобы она переехала отсюда. В том случае, конечно, если она не скоро уедет.
Я постучался, и Дженни открыла дверь, одетая только в халат. Ее волосы снова была влажными, но в этот раз она завернула их в полотенце.
− Что ты здесь делаешь? − спросила она.
Этот халат был настолько соблазнительно открытым, что я видел часть ее груди. Немного меньше, чем на шлюхах в моем доме прошлой ночью, но это было больше, чем я видел четыре года назад, и я не мог отвести глаз от нее. Дженни заметила, что я пялился, и затянула халат потуже, хотя он тут же снова распахнулся. На этот раз я старался смотреть ей в глаза.
− Ты сказала мне, где остановилась, − сказал я. − Наверное, хотела, чтобы я навестил тебя.
Почему в ее присутствии я всегда вел себя как высокомерный осел? Я мог бы просто сказать, что соскучился и хотел просто увидеть ее, но нет, мне нужно было грубить. Я ничего не мог с собой поделать. С того момента, как мы познакомились, я дразнил и заигрывал с ней. Даже если бы мы зашли еще дальше, я бы все равно был дерзким и высокомерным рядом с ней. Часть меня считала, что ей нравилось, когда я вел себя подобным образом. Это была версия Джексона, в которую она влюбилась, так кто я такой, чтобы лишать ее этого?
− Боже, Джексон. Просто потому, что ты знаешь, где я живу, не значит, что ты можешь приходить сюда и досаждать мне.
− Я здесь не для того, чтобы досаждать тебе. Я просто хотел поздороваться должным образом и извиниться за прошлый вечер.
− Ох. Серьезно?
То, что Дженни была удивлена, что я извинился, наверное, говорило красноречивее всяких слов обо мне.
− Можно войти?
Дженни размышляла над этим в течение нескольких секунд, а затем отступила и жестом пригласила меня внутрь. Она стремительно заметалась по комнате, поднимая грязное белье и запихивая его обратно в чемодан. Мы прожили вместе почти год, и я будто не видел ее грязное белье прежде.
− Я считаю, что «Нью-Йорк Юнайтед» должен был заплатить за лучший гостиничный номер для такого важного сотрудника.
Я озвучил это замечание довольно искренне, но точно мог сказать, что Дженни подумала, что это был сарказм.
− Я не являюсь важным работником, и тебе это известно. Я здесь, чтобы убедить крутого футболиста поменять свои привязанности. Почему-то мой босс думает, что ты тот человек, который связывает себя с одним клубом, а потом меняет свое мнение при любом удобном случае. Интересно, почему он думает, что ты такой нелояльный?
− Я заслужил это, − признался я.
Дженни села на кровать. Я подумал сесть возле нее, но это казалось слишком самонадеянно на данном этапе, так что вместо этого я приземлился на стул в углу.
− Это было давным-давно. Я сильно изменился с тех пор.
«И все было не так, как выглядело со стороны», − хотел добавить я. Если бы я только мог объяснить.
− Если это твой способ извиниться, то можешь уходить.
− Хорошо, извини. Вот. Как тебе это?
− Блестяще, − ответила Дженни. − Это полностью компенсирует то, что я пережила четыре года назад. Теперь, как насчет того, чтобы подойти сюда и трахнуть меня, как ты и обещал.
− Буду считать, что это был сарказм, − сказал я, ужасно борясь с желанием пойти и раздвинуть ей ноги, как она попросила.
Я никогда не видел ее голой. Не полностью. Я зашел настолько далеко, как ощущение ее груди под руками, и я касался к ее сексуальности, но она остановила меня прежде, чем я смог зайти дальше. Боже, я бы многое отдал, чтобы попробовать ее прямо сейчас.
− Что ж, видимо, ты не такой тупой, как среднестатистический футболист, − сказала Дженни. − Слушай, если от этого тебе станет легче, то я принимаю твои извинения. Что бы ты там ни говорил, мне действительно все равно на данном этапе. Если это все, что ты хотел мне сказать, тогда тебе лучше уйти.
− Когда ты уезжаешь? − спросил я.
Я знал, что должен был торопиться, если хотел вернуть хорошие расположение Дженни, и сомневался, что у меня достаточно времени.
− Как только мне забронируют новый рейс. Если есть небольшой шанс, возможно, я даже сегодня отправлюсь в Лондон. По крайней мере, это отвлечет меня от тебя.
− В таком случае, у меня для тебя плохие новости. Ты скоро снова увидишь меня.
− Пожалуйста, не сказале мне, что ты на самом деле рассматриваешь переход в «Нью-Йорк Юнайтед»?
Я засмеялся.
− Нет, я не об этом. Впрочем, так уж вышло, что моя команда отправляется в летний тур по США, начиная со следующей недели. Было бы невежливо не заглянуть домой и не навестить маму и твоего отца. Я не разговаривал с ним какое-то время, думаю, он скучает по мне.
Я вовсе не планировал видеться с мамой или Шериданом во время тура, но если у меня будет возможность проводить больше времени с Дженни, то я должен ею воспользоваться. Я пошел на огромный риск четыре года назад. Это был правильный поступок, но я до сих пор жалею об этом каждый день.
− Замечательно, − пробормотала Дженни. − Это лето становится все лучше и лучше.
− Ты можешь разыгрывать из себя недотрогу сколько хочешь, − сказал я. − Нужно ли мне напоминать, что ты была против идеи быть вместе четыре года назад и, в конечном итоге, я победил. С чего ты решила, что я не могу сделать это снова?
− Потому, что четыре года назад ты разбил... неважно. Ты знаешь, что сделал. Просто уйди. Пожалуйста.
− Мне действительно жаль, − честно произнес я. − Я сделал ошибку четыре года назад, но однажды я убедил тебя, чтобы ты была со мной, и намерен сделать это снова. Можешь считать, что я предупредил тебя.
В прошлый раз, единственное, что меня останавливало − я должен был преодолеть все, что касается сводных сестры и брата. Эта проблема по-прежнему существовала, но более актуальная из них − предательство ее доверия. У меня было три месяца до того, как снова начинался футбольный сезон. Это немного, но этого времени было бы достаточно. Я был вынужден отказаться от Дженни четыре года назад, но я был чертовски уверен, что не собирался отказываться от нее сейчас.
Глава 4
Дженифер
Мой босс отказывался принимать мой запрос на более ранний рейс, и, несмотря на то, что я сказала Джексону, я не могла позволить себе оставаться в лондонском отеле, пока ждала. Мне оставалось только торчать в своем гостиничном номере три дня, не желая выходить на улицу, боясь наткнуться на Джексона. Я вела себя слишком параноидально; Ливерпуль − большой город, и шансы, что я столкнулась бы с ним, были минимальными, но, учитывая мое везение, именно это и произошло бы.
Эта поездка была пустой тратой времени. Не только потому, что Джексон отказался даже рассматривать переход в «Нью-Йорк Юнайтед», но и потому, что все равно он скоро собирался приехать в Штаты в рамках тура.
Я написала гневное письмо своему боссу, объясняя, что я могла остаться в Нью-Йорке и обратиться к Джексону, когда он был уже в городе. К счастью, я пришла в себя перед тем, как отправить сообщение. Я не работала там достаточно долго, чтобы проявлять агрессию к своему боссу, и мне, в конце концов, нужна была эта работа.
После того, как меня приняли на должность в «Нью-Йорк Юнайтед», я отказалась от других возможностей, которые были у меня на примете, а сейчас большинство потенциальных работодателей уже пригласили на собеседование всех выпускников, готовых иступить к работе. Я все еще могла найти где-то работу − диплом Гарварда практически гарантирует это − но найти такую, которая хорошо повлияла бы на поступление в бизнес-школу − совершенно другой вопрос.
Я не удивилась, увидев Джексона в своем номере. В глубине души я, наверное, хотела, чтобы он пришел; вот почему я, в первую очередь, сказала ему, где остановилась. Хотя, его извинения застали меня врасплох. Я ожидала, что он просто притворится, что ничего не случилось и, несмотря на то, что он немного приуменьшил важность этого, извинение прозвучало искренне.
Наверное, самым большим шоком было то, что мне хотелось принять извинения и двигаться дальше. Я провела четыре года, зациклившись на событиях той ночи, и всегда думала, что если еще раз увидела бы Джексона, то накричала бы на него, оскорбляла бы, ударила бы его и, вероятно, от этого мне стало бы лучше. Вместо этого мы были в опасной близости, чтобы вернутся к тому, на чем остановились той ночью. Он начал флиртовать со мной, и мое тело откликнулось на его слова так же, как и всегда. Не способствовало делу и то, что я была голой под халатом, и, тем не менее, мне сразу же захотелось забыть прошлое и наброситься на него − это пугает.
Сейчас мои чувства к Джексону носили иной характер, чем четыре года назад и не только из-за его предательства. Четыре года назад я была девственницей. Как бы я хотела, чтобы Джексон взял меня, но я тогда опасалась потерять девственность и переживала, что буду полным дерьмом в постели. Всякий раз, когда мы целовались, я была почти столь же нервной, как и возбужденной.
Теперь я была опытнее. После нескольких месяцев в Гарварде я начала встречаться кое с кем, и, в конечном итоге, мы были вместе около девяти месяцев. Хотя я никогда не была влюблена в него, расставание было сильным ударом для меня, потому что это были мои первые серьезные отношения, а я убедила себя, что у меня к нему были чувства. Я встречалась еще с несколькими парнями в колледже; достаточно, чтобы я больше не нервничала, когда спала с новыми парнями, но недостаточно, чтобы я забыла Джексона.
Четыре года назад я сдерживалась из-за нервов, и это была одна из причин, почему мы не занимались сексом. Это, а еще страх, что узнали бы наши родители. Теперь не было никаких нервов, которые удерживали меня, и я не знала, сколько времени смогла бы провести рядом с Джексоном и не сдаться. Если он продолжил дразнить и флиртовать со мной, как в номере отеля, я не была уверена, что смогла бы оказать сильное сопротивление.
Я фантазировала о том, каково было бы заниматься сексом с Джексоном, даже когда спала с другими мужчинами. Особенно когда я спала с другими мужчинами. Парни, с которыми я встречалась в Гарварде, были достаточно хороши в постели, но они с трудом могли зажечь огонь во мне. Никто из них не заставил меня отреагировать так, как это делал Джексон самым простым прикосновением пальцев к моей коже.
Мне удалось кончить во время секса со своим последним парнем, но меньше всего это было из-за его мастерства, а больше из-за того, что я яростно терлась о него клитором, пока сидела верхом на его члене. В его защиту, он все-таки устоял перед искушением кончить раньше меня, благодаря чему сразу оказался во главе моего короткого списка сексуальных партнеров.
Я все еще поддерживаю связь со всеми бывшими ухажерами. Они хорошие ребята, и мы расстались на хорошей ноте. В каком-то смысле это и было частью проблемы − то, что они хорошие парни. Когда мы с Джексоном дурачились, он тянул меня за волосы и пожирал меня своими губами. Дискомфорт от того, что он тянул меня за волосы, сначала был немного странным, но вскоре это вызвало такую реакцию между моих ног, которую я не ожидала ощутить. Джексон тоже хорошо знал это и никогда не упускал возможность быть немного грубым со мной, когда никто не видел. Я могла только предполагать, что он сделал бы со мной, если бы мы, наконец, переспали.
Лучшее, что я могла сделать − старательно избегать его. По крайней мере, мне пришлось бы избегать ситуаций, в которых мы могли бы оставаться одни. Он, вероятно, не сделал ничего на публике в случае, если люди узнали бы его. В больших городах, как Нью-Йорк, где было большое количество футбольных фанатов, Джексона узнали бы в большинстве мест, куда бы он ни пошел. Если он не хотел бы, чтобы в новости попала история, что он трахался со своей сестрой, то, скорее всего, будет вести себя хорошо в общественных местах.
Полет домой был чуть более комфортным, чем полет в Англию, и я даже успела поспать пару часов. Я часто просыпалась ото сна, чувствуя себя раздражительнее, чем прежде, но, по крайней мере, это немного помогло скоротать время.
Я приехала домой около обеда и услышала возбужденный разговор, доносившийся из столовой. Я отнесла свой чемодан на второй этаж и переоделась в штаны для йоги и свитер, прежде чем спустилась вниз, чтобы присоединиться к ужину. Я не сказала папе, что буду дома к обеду, но не волновалась, что не нашлось бы никакой еды для меня, обычно он готовил слишком много, поэтому я могла покопаться в остатках.
Отец поднял взгляд с улыбкой на лице, когда я вошла в комнату.
− Дженнифер, смотри, кто пришел на ужин, − сказал папа.
Я посмотрела направо от отца и видела, что там сидел Джексон, который быстро разделывался с тарелкой еды.
− Привет, сестренка, − с энтузиазмом сказал Джексон. − Определенно рад снова оказаться дома.
− Что ты здесь делаешь? − просила я.
Джексон восседал рядом с моим отцом, казалось бы, изображая счастливую семью, в то время как его мама сидела за столом, глядя с каменным и угрюмым выражением лица, как всегда. Я никогда не понимала, что отец видит в Кэрри. Папа был трудолюбивым и амбициозным, но это было ничто в сравнении с Кэрри, которая, похоже, работала каждую секунду в день. Даже сейчас она положила телефон на стол, готовая ответить на любые электронные письма, которые пришли бы.
− Ты настаивала на том, чтобы я приехал в Нью-Йорк для обсуждения той сделки, − сказал Джексон. − Я вряд ли смог бы приехать сюда и не поздороваться с твоим отцом.
Он специально не упоминал о том, что поздоровался бы с мамой, что меня не удивило. Он сильно ненавидел ее, и нам редко удавалось выдержать семейный ужин, когда эти двое спорили.
− Но ты сказал… − начала я.
− Я должна признать, − перебила Кэрри. − Я удивлена, что ты так легко убедила Джексона, обсудить сделку с «Нью-Йорк Юнайтед». Твой босс сказал мне, что отправляет тебя в Ливерпуль, но я ожидала, что тебе будет нелегко убедить его.
− Дженни всегда была очень убедительной, − сказал Джексон.
Он внимательно смотрел на меня, прося согласиться с его ложью. Я знала, что он все равно поедет в тур и будет в городе, но казалось, что он приехал на несколько дней раньше и собирался делать вид, что я действительно сделала хорошую работу. Теперь было бы намного сложнее избегать Джексона, но, по крайней мере, Сэм будет счастлив.
− Возьми тарелку и садись, − настаивал отец. − Здесь много еды.
Я быстро пошла на кухню, чтобы взять тарелку и столовые приборы, а потом села на пустое сиденье, которое, конечно же, было рядом с Джексоном.
− Сколько магазинов у вас сейчас работает, Шеридан? − спросил Джексон моего отца.
− Пять, − ответил отец. − Я думаю пяти достаточно. Не хочу слишком рисковать, да и становится все труднее и труднее убедить людей покупать спортивное оборудование в розничных магазинах, а не через интернет.
− Может быть, я смогу помочь, − сказал Джексон.
Пока Джексон говорил, он слегка передвинул ногу влево, задев мою. Я вздрогнула и отодвинула свою ногу, но Джексон просто протянул свою дальше, пока снова не прикоснулся к моей. На этот раз уже не случайно.
− Как? − спросил папа, не зная, что Джексон касался меня под столом.
− Я мог бы заскочить в магазин на несколько часов и раздать автографы. Это поможет привлечь покупателей в магазин и будет хорошей рекламой, не говоря уже о том, что люди, вероятнее всего, будут покупать футбольные мячи, чтобы я подписал их.
− Я не могу просить тебя сделать это. Ты, должно быть, занят, учитывая переговоры о переводе и тур, который начнется через неделю.
− Это совсем не проблема, Шеридан. Это меньшее, что я могу сделать.
Джексон поел, и через несколько секунд одна из его рук проделывает свой путь к моему бедру. Он слегка сжал его, пока мой отец щедро благодарил его за предложение. Папа не был бы так счастлив, если бы понял, что Джексон лапал его дочь под столом, но он любил парня, и если бы мы не были сводными братом и сестрой, то, наверное, одобрил то, что мы вместе. Но мы были сводными родственниками, и поэтому я должна была остановить его.
Я потянулась под стол и осторожно попыталась убрать руку Джексона со своей ноги, но не было никакого способа, которым я могла бы сделать это, чтобы не стало очевидно, что что-то происходило. В конце концов, я придумала отговорку, что мне необходимо отправить сообщение по работе, и встала из-за стола прежде, чем закончился ужин.
Все, что угодно, только бы не проводить время с Джексоном. Его прикосновения по-прежнему возбуждали меня точно так же, как и четыре года назад. Может я и не девственница, но было что-то волшебное в его руках, которые посылали жар по моему теплу и между ног.
Я побежала в ванную и плеснула в лицо холодной воды. Это охладило большую часть моего тела, исключая ту часть, которая имела значение. Я знала, что, если наклонюсь, почувствую влажность между ног − подтверждение того, что я все еще хотела, чтобы Джексон был внутри меня настолько же сильно, как и четыре года назад, и каждый день с тех пор. Этого не произойдет, это невозможно. Не сейчас.
Так или иначе, я должна была пережить это лето, не поддавшись Джексону. Мне, возможно, пришлось бы задерживаться допоздна на работе каждый вечер, но я как-нибудь справилась бы с этим. Мне пришлось бы ради собственного здравомыслия. Джексон однажды уже показал, что способен предать меня. Я не могла впустить его в свое сердце снова. Никогда.
Глава 5
Джексон
Я продолжал болтать с Шериданом, в то же время полностью игнорировал свою маму, пока мы не закончили ужинать, и у меня появился повод, чтобы встать из-за стола. Я отчаянно хотел подняться наверх и снова увидеть Дженни, но не помешало бы оставить ее наедине со своими мыслями на полчаса. Я знал, что она думает обо мне.
Если я правильно рассчитал бы время, то мог бы войти в ее спальню и поймать ее за тем, что она трогала бы себя. Я делал это раньше, хотя она была под одеялом, и я ничего не видел. Тем не менее, этого было достаточно, чтобы свести меня с ума и мгновенно затвердеть моему члену.
После ужина, я подслушивал у двери Дженни, но не слышал никакого шума внутри. Я постучал, но вошел, прежде чем она ответила. На этот раз я поймал ее только за тем, что она сидела за своим ноутбуком и писала сообщение по электронной почте. Предположил, что она не лгала насчет работы. Может, она действительно не испытывала тех же чувств ко мне, которые у нее были четыре года назад.
Я закрывал за собой дверь, чтобы предоставить нам немного уединения, но у меня было плохое предчувствие, что оно нам даже не понадобится. Сейчас Дженни выглядела более решительной, более зрелой, и я не был уверен, что мое обаяние смогло бы сломать ее барьеры так же быстро, как раньше.
− Что ты здесь делаешь? − спросила Дженни. − Ты сказал, что тур начнется только через неделю.
− Да, но я давно не видел Шеридана и полагал, что будет вежливо, если я загляну и поздороваюсь. Плюс, я хотел провести немного времени с тобой. Это действительно так плохо?
− Да, в принципе, это так. Мой работодатель пытается заключить бизнес-сделку с тобой. Вряд ли уместно то, что ты торчишь в моей спальне.
− Торчать в твоей спальне − это никогда не было уместно для меня, − сказал я. − Это была одна из вещей, которая так сильно заводила тебя.
− Ты мой сводный брат, что никогда не было привлекательно, − ответила она. − Это отвратительно. То, что мы сделали − почти сделали − было неправильно, и это никогда не должно было произойти. Я рада, что увидела тебя с той девушкой; это избавило нас от большой ошибки.
− В таком случае, ты не можешь злиться на меня за то, что произошло. Значит ли это, что ты прощаешь меня?
− Нет, я не прощаю тебя, но меня также не волнует это. А сейчас, ты еще что-то хотел? Мне нужно работать.
Она выглядела и говорила раздраженно, но также не могла поддерживать зрительный контакт со мной. Она всегда была такой. Дженни смотрела на меня несколько секунд, а затем отводила взгляд, будто то, что девушка просто смотрела мне в глаза, заставляло ее чувствовать себя виноватой. Я не против того, что она смотрела в сторону; это дало мне возможность смотреть на ее тело.
Дженни была одета в обтягивающие штаны для йоги, и я мог разглядеть точную форму ее ноги и задницы. Она по-прежнему была стройной, но изгиб ее бедер теперь был больше, чем раньше. Свитер скрывал ее большую грудь, но у меня до сих пор оставался их мысленный образ, когда она стояла в моем доме в насквозь промокшей блузке, которая прилипла к ней.
Я пристально посмотрел ей между ног, будто действительно мог увидеть признаки того, что она влажная. Раньше она заводилась только от одного взгляда на меня. Дженни призналась в этом в ту ночь, когда мы договорились пойти на свидание. Девушка немного выпила, и наконец-то призналась, что чувствовала. В то время она была девственницей, но на удивление открыто говорила о своей сексуальности. Сестра призналась, что всякий раз, когда она оставалась одна после того, как мы целовались, она трогала себя и почти сразу кончала. Спустя четыре года я все еще не попробовал сладкую вкусняшку между ее ног, и теперь я понимал, что нуждался в этом больше, чем когда-либо.
− Я просто пришел посказаль, − сказал я. − Мы не очень-то поддерживали связь на протяжении последних четырех лет.
− Я училась в колледже, − ответила Дженни. − Это не так уж и интересно.
− Ты училась в Гарварде! − воскликнул я. − Это не просто колледж. Наверное, довольно необыкновенно.
− Наверное.
− Ты не вдохновилась именами всех великих профессоров?
Лицо Дженни сразу же помрачнело. Я ударил по больному месту, но я понятия не имел, что это было. Она получила несколько плохих оценок от профессоров? Шеридан рассказал мне, что она закончила с отличием, так что не похоже, что она плохо училась.
− Преподаватели были хорошие, − ответила она.
Совершенно очевидно, что она лгала, но я решил не лезть в это дело. Ее оценки казались не очень важными прямо сейчас.
− Как бы там ни было, кто виноват в том, что мы не поддерживали связь? Ты был слишком занят зарабатыванием непристойных сумм денег и участием в оргиях вместо того, чтобы поддерживать контакт.
− Я не думаю, что ты бы ответила на какое-либо сообщение, − ответил я. − Кроме того, то же самое я могу сказать и о тебе.
− Нет, не можешь. У меня студенческая задолженность составляет шестизначное число от среднего дохода, и уж тем более я не участвовала в оргиях.
− Нет, но вместо того, чтобы зарабатывать деньги, ты была занята учебой, и хотя ты не участвовала в оргиях, мне известно, что у тебя был бойфренд.
− И что? Я упорно работала, и у меня было несколько бойфрендов. Это совсем не одно и то же.
− Несколько? − спросил я.
Я убедил себя, что у нее был только один парень и пытался представить, что она нашла кого-то преданно верующего, который не захочет заниматься сексом до брака. Я знал, что это было глупо, но это удерживало меня на плаву. Если у нее было несколько парней, то я мог распрощаться с надеждой, что она до сих пор была невинна. Не то, что мне было нужно, чтобы она ею была, но меня просто разрывает изнутри, что не я был первым.
− Пожалуйста, ты же не собираешься сказать, что ревнуешь? − просила она. − Позволь напомнить, это ты решил, что будет лучше замутить с другой девушкой.
− Я немного ревную, − признался я. − Я так и не попробовал эту сладкую вкусняшку между твоих ног. Скажи, кто-нибудь из тех парней заставлял тебя чувствовать себя так, как это происходило, когда мы целовались?
− Это не твое дело, − огрызнулась Дженни.
− Ну, я все еще точно знаю, как надавить на твои слабые места, − я приблизился к девушке, сокращая расстояние между нами, пока она практически не прижалась грудью ко мне. − Ты все еще хочешь меня, не так ли? Ты уже влажная? Я могу сделать тебя влажной за считанные секунды, одним простым прикосновением своих губ к твоим. Ты хочешь этого?
Дженни смотрела на меня, но не отвечала. Мне непонятно то ли она не знала, что ответить, то ли просто не думала, что мои вопросы заслуживали ответа.
− Ты выглядишь великолепно, − продолжил я.
− Пожалуйста, уйди, − слабо произнесла она.
− Ты всегда говорила мне это, − сказал я. − Ты помнишь, что я использовал, чтобы завоевать тебя? Я говорил, что собираюсь делать с тобой. Рассказывал тебе, как я собираюсь целовать твою шею, а потом, спускаясь губами вниз к груди, сжимать ее в своих руках, прежде чем облизать твои соски, пока они не затвердеют у меня во рту.
Я решил попытаться. Протянул руки и проскользнул ими под ее свитер, осторожно поднимая его вверх. Дженни точно не помогла бы мне его снять, но она не оказала никакого сопротивления. Под ним она носила только лифчик. Я недооценил, насколько велика у нее грудь. Они, безусловно, выросли с тех пор, как я последний раз прикасался к ним. Ее сиськи выглядели настолько твердыми и сочными, и ей явно не нужен лифчик для поддержки.
− Тебе нравится то, что видишь? − спросила Дженни.
Мой член напрягся в ответ, и я слегка прижился им к ее животу.
− Я приму это как «да». Так трудно сказаль с тобой. Ты, казалось, был одержим моим телом четыре года назад, что хорошо. Ты говорил правильные вещи и заставлял меня думать, что ты хочешь меня, но не смог подождать всего один день, чтобы не накинутся на кого-то другого.
− Все было не так, − тихо сказал я.
В миллионный раз, я хотел рассказать Дженни правду о той ночи, но я не думал, что это играло большую роль. Я предал ее доверие, не так, как она считает, но я все равно лгал ей, и она имела полное право злиться на меня в любом случае.
− У тебя был шанс, − сказала Дженни. − Они могли бы принадлежать тебе прямо сейчас, − сказала она, обхватив грудь своими руками. − Ты мог бы иметь мою тугую, влажную киску, сжимающую твой член всякий раз, когда ты захочешь этого. Но нет, ты упустил свой шанс.
− У тебя есть кто-то еще? − спросил я.
Я был настолько уверен, что у нее никого нет, но может быть в ее жизни уже кто-то был. Мыли о ней с другим мужчиной сводили меня с ума. Я никогда раньше не испытывал таких чувств к другой женщине. В Англии я часто подталкивал женщин к другим мужчинам, чтобы избавится от них. Это, конечно, никогда не беспокоило меня − видеть как кто-то, с кем я переспал, встречается с другим парнем. Я только целовался с Дженни, но этого было более чем достаточно, чтобы вызывать во мне бурю эмоций каждый раз, когда я находился рядом с ней.
− Это не твое дело, − ответила Дженни.
− Тогда, это «нет». В этот раз я не собираюсь сдаваться без боя. Я напортачил четыре года назад, но ты не сможешь удерживать меня вечно. Я хочу загладить свою вину перед тобой и собираюсь провести это лето с тобой. Это проблема связана с понятием «когда», а не «если».
− Знаешь, − медленно казала она, − я никогда не понимала, почему в то время запала на такого заносчивого говнюка. Думаю, всему виной отсутствие опыта. Но я больше не девственница, Джексон − далеко-далеко от этого − и я не поведусь на твою хрень снова. Внимательно посмотри на мои сиськи сейчас, потому что это последний раз, когда ты видишь меня полуобнаженной. Эта проблема связана с понятием «никогда», а не «когда».
− Посмотрим, − с чрезмерной улыбкой добавил я.
Я старался излучать уверенность, но, на самом деле, Дженни заставила меня поволноваться. Она действительно решила не допустить, чтобы на этот раз между нами что-то произошло. Девушка даже охотно показала мне свою грудь и все же сопротивлялась моим заигрываниям. Такого никогда раньше не было. Обычно я бы уже прижимался к тем сочным сиськам.
Я понимал, что мне стоило просто сдаться и двигаться дальше, но у Дженни была власть надо мной, и я не мог отделаться от этого. Она преследовала меня в течение последних четырех лет моей жизни, и возвращение к тому, чтобы трахать случайных женщин не помогло бы совсем. Мне нужна была Дженни, и я должен был заполучить ее. Чем скорее, тем лучше.
Глава 6
Дженнифер
Мне потребовался целый час, чтобы уснуть прошлой ночью, даже учитывая разницу во времени между Великобританией и Нью-Йорком, которая должна была означать, что я устала бы к десяти вечера. Вместо этого я лежала в постели, чувствуя огромное напряжение, протекающее через мое тело. Я не могла поверить в то, как разговаривала с Джексоном, но это вызвало во мне огромный всплеск адреналина, и чувствовала себя более бодрой, чем после большого кофе.
Когда я вспоминала разговор, ощущалось, будто это происходило во сне. Я действительно позволила ему стащить рубашку, а потом потрясла своей грудью перед ним? И не только это, я однозначно сказала ему, что между нами ничего не произойдет. Я пыталась убедить больше себя, чем Джексона, но он не воспринял меня всерьез; я видела это в его глазах. Он постоянно вел себя как самоуверенный, высокомерный придурок, а сейчас он думал, что его шансы были минимальны, поэтому он, возможно, немного притормозит.
Позволять ему снять мой свитер было огромным риском. Когда он снимал его, то задел пальцами мою кожу, и с секунду я не могла дышать, воздух застрял в моих легких. Если бы он протянул и прижал руку к моей груди, одновременно поцелуя меня в шею, как он предлагал сделать, я бы не смогла сопротивляться. Я уже была наполовину раздета, и мои тонкие штаны для йоги едва ли смогли скрыть влажность, появившеюся между моими бедрами. Он не прикасался ко мне, поэтому, к лучшему или худшему, я провела ночь одна в своей постели.
После того, как я наконец-то заснула, в итоге мечтала о Джексоне, точнее о его члене. Если и существовало одно преимущество, что он спал с большим количеством женщин, так это то, что, по крайней мере, он знал, что делать. В моем сне, он практически бросал меня на кровать, пока переходил из одной позиции в другую, включая те, которые я никогда раньше не использовала.
С предыдущими парнями мы использовали стандартный набор движений: я сверху, он сверху и некоторые нежные собачьи. Джексон не знал, что означало слово «нежный». В моих мечтах он агрессивно врезался в меня, и я кончала, когда он брал меня, прижав к стене спальни. Судя по влажности между моих ног, когда я работала, в моих фантазиях совершенно не было оргазма.
По крайней мере, то, что я была полуголой, остановило Джексона, и он больше не задавал мне вопросов о колледже. Было достаточно плохо врать про «F» (прим.: с англ. fail − провал, что означает двойку) на собеседованиях. Я бы убедила всех, что я завалила курс по Ближнему Востоку из-за семейных проблем, которые отвлекали меня от исследований, но это оправдание не убедило бы Джексона. Ему захотелось бы узнать, что произошло на самом деле, и черта с два, я бы рассказала ему это.
Сэм не дал мне отгул на работе, чтобы восстановиться после полета, но сейчас, когда Джексон находился в доме, я благодарна за повод, чтобы встать и уйти пораньше. Смена часовых поясов все равно сказывалася на мне, так что даже если я не выспалась, мне по-прежнему вставать в шесть утра.
Я приехала на вокзал, а потом поехала на метро в город. Приложение «Погода» на моем телефоне говорила, что самый высший показатель жары − семьдесят пять градусов (прим.: примерно двадцать четыре градуса по Цельсию), но он забыл упомянуть, что влажность утром составляла девяносто процентов. Поезд быстро забили, когда он приближался к городу, и когда я вышла, почувствовала слабость от сильной жары и клаустрофобии, находясь в окружении стольких людей. Я могла справиться с толпами и жарой − практически − но две эти комбинации превращали меня в липкий, панический беспорядок.
Офис был оборудован кондиционером, но моя кабинка была дальше всех от любых отверстий в потолке, поэтому температура всегда на несколько градусов выше, чем мне нравится. Я села и закрыла глаза, делая глубокий вдох и пытаясь притвориться, что офис был пуст, и никто не мог увидеть, как моя рубашка прилипла к спине. Я отвратительно выглядела, а чувствовала себя еще хуже.
Как все остальные приходили на работу, выглядя, будто их высадили из лимузина с кондиционером прямо возле офиса? Неужели больше никто не ездил в жарком и потном метро? Я не видела никого, кому было так же жарко, как мне, и, казалось, ни у кого рубашка не прилипала к спине.
− Дженни, − сказал внезапно появившийся позади меня Сэм.
Не то чтобы у меня была дверь, в которую он должен был постучать, но было бы неплохо, если бы он дал мне знать, что пришел, чтобы не пугать меня до смерти.
− Рад, что ты наконец здесь.
Наконец? Я приехала в офис чуть позднее восьми часов, хотя официальное начало моего рабочего дня − девять. Видимо, приехав после него, сделало меня опоздавшей независимо от времени.
− Привет, Сэм, − ответила я, стараясь звучать весело и восторженно. − Сожалею о том, что произошло с Джексоном.
− Что ты имеешь в виду под «сожалею»? Казалось, все идет по плану. Его агент внизу в приемной готов посказаль об условиях.
− Да, конечно. Просто хотела сказать, что мне жаль, что я не смогла узнать все детали, пока была в Англии.
− У тебя достаточно времени для всего этого, − сказал Сэм. − Следуй за мной.
Я встала и попыталась незаметно отлепить рубашку от своей спины, прежде чем прошла бы мимо кого-то по пути к офису Сэма. Я остановилась у его двери, но он продолжил идти, пока мы не добрались до кабинета, который недавно освободил вице-президент по маркетингу. Сэм открыл дверь и жестом пригласил меня зайти внутрь.
Я вошла и с облегчением вздохнула, когда холодная стена воздуха ударила в меня. В этом кабинете была вентиляция, и, поскольку дверь была закрыта, в кабинете стало холодно. Через пару минут мне захотелось бы надеть свитер, но прямо сейчас это было раем для меня.
Офис был пуст, за исключением нескольких книг, которые вице-президент оставил на книжной полке. Это было одним из лучших офисов на этом этаже, который никогда не имел большого смысла для меня. Сэм поглавнее его, однако имел значительно меньший офис. Это как-то было связано с тем, что Сэм перевелся из материнской компании, в то время как бывший вице-президент по маркетингу фактически работал в «Нью-Йорк Юнайтед». Я ненавидела офисную политику.
− Устраивайся поудобнее, − сказал Сэм. − Это твой новый офис.
− Это мой новый офис? − повторила я за ним.
− Я предполагаю, что этот тебе больше нравится это, чем та кабинка?
− Я не понимаю. Почему ты даешь мне этот офис? Я думала, что останусь в кабинке.
− Ты заслуживаешь офис, − объяснил Сэм. − Я должен был дать с самого начала, но у нас не было места.
− Но почему именно этот? Он один из самых больших на этом этаже.
− Тебе нужен большой впечатляющий офис, чтобы обсудить контракт с агентом Джексона. Ты будешь руководить этим делом.
В данный момент мне следовало просто кивнуть и держать рот на замке. Я знала много людей из Гарварда, которые отправились сразу на работу с кучей обязанностей и по большей части они упивались этим. Следовало признать, что это скорее было связано с большим самомнением моих коллег-выпускников Гарварда, которые, как правило, думали, что они могли бы работать кем угодно, независимо от того, как мало профессиональной подготовки у них было. Я, напротив, обычно уклонялась от обязанностей, к которым не была готова. Учитывая отсутствие у меня опыта, мои обязанности здесь не должны были включать гораздо больше, чем готовить кофе и время от времени делать ксерокопии.
− Я не готова заключать такой крупный контракт, − честно сказала. − Я с удовольствием поработаю над ним, − соврала я, − но мне нужно, чтобы кто-нибудь контролировал все.
Сэм улыбнулся.
− Я буду первым, кто признается, что единственное, из-за чего ты получила шанс попасть сюда − рекомендация от Кэрри, но мне нравится твое отношение. Не волнуйся, ты не будешь руководителем на самом деле, но нам нужно, чтобы казалось, что это так. Джексон согласился посказаль с клубом о переходе, но только при условии, что все будет решаться через тебя.
В тот момент, когда Сэм отошел в сторону, в офис вошли трое мужчин, переносившие компьютерную технику и книги. Они быстро обустроили офис, чтобы выставить все так, будто я нахожусь здесь уже несколько месяцев. Кто-то даже принес корзину с испорченными листами бумаги в ней. Можно сказаль о «Нью-Йорк Юнайтед» все, что угодно, но они обращали внимание на детали, когда это было важно.
− Агент Джексона придет с минуты на минуту, − продолжил Сэм. − Просто послушай, что она скажет, но не соглашайся с чем-либо. На данный момент ее требования все равно будут запредельными. Мы просто хотим, чтобы начался разговор.
Сэм оставил меня с открытым ртом в моем новом кабинете. Я зашла в свой новый компьютер и сразу же обнаружила электронные письма от юристов, представляющихся и извещающих, что они будут доступны, когда они мне понадобятся. Когда они мне понадобятся? Я так мало знала о том, что надо делать, что даже не понимала, чего не знала. Это будет катастрофа.
Я уже почти перестала потеть, когда в мой кабинет вошла молодая блондинка в деловом костюме, даже не удосужившись постучать.
− Дженнифер? Я Дейзи.
Она протянула руку и сжала мою в агрессивном рукопожатие. Она так отчаянно хотела пометить свою территорию, что могла бы просто задрать юбку и помочится возле моего стола.
− Спасибо, что пришли, − медленно сказала я.
Дейзи не была похожа на любительницу болтовни, но мне нужно было отвлечь ее,пока не поняла бы, что, черт возьми, я должна делать.
− Давай без этого дерьма, ладно? − сказала Дейзи.
Я узнала ее акцент; он такой же, как у портье в отеле Ливерпуля. Администратору пришлось повторять все трижды, прежде чем я поняла, что он сказал, но Дейзи сказал немного медленнее, так что, если повезет, я смогла бы понять ее.
− Срезаем, − ответила я.
Предполагалось, что это шутка, но Дейзи не засмеялась и даже не улыбнулась.
− Этот перевод не произойдет, − сказала Дейзи. − «Ливерпуль Юнайтед» приняли предложение только потому, что делают вид, что Джексон не является важной частью команды. Конечно же, все это полнейшее дерьмо, но он уже обсуждает условия контракта, и клуб хочет кинуть его на зарплату. Мы здесь, чтобы все выглядело так, будто Джексон готов уйти. Только не обманывай себя − это лишь часть большой игры, и все вы просто пешки.
− Понятно, − сказала я.
Не привыкай к большому кабинету, Дженни. Ты вернешься в свою кабинку через неделю.
− Ты наслаждалась полетом? − спросила я, чтобы нарушить тишину, которая возникла между нами.
Дейзи фыркнула.
− Полет прошел нормально. А теперь извини, мне нужно работать.
Я ожидала, что она встанет и выйдет из кабинета, но вместо этого она вытащила из своей сумки телефон и начала отвечать на сообщения. Ей нужно было, чтобы все выглядело как реальные переговоры, иными словами Джексон мог бы вернуться в Англию и сказать клубу, что это было не серьезно.
− Почему бы нам не посказаль о цифрах? − спросила я.
Помоги мне Бог, если она попросит меня сделать первый шаг в этой сфере.
− Я сказала, что это ненастоящее дело. Нет смысла сказаль о цифрах.
− Разве это не хорошая идея, чтобы сделать что-то официально в письменной форме у нас, чтобы вы могли показать в «Ливерпуль Юнайтед»? Я не хочу, чтобы эта сделка состоялась больше, чем вы, − Дейзи нахмурилась; я привлекла ее внимание. − Давай разберемся со стадией, где мы подготовили проект контракта, а затем вы вернетесь домой и сможете использовать это как рычаг. Как вам такое?
− Вы не такая... неопытная, как выглядите, − пробормотала Дейзи, соглашаясь.
− Дженни не назовешь неопытной в течение многих лет, − сказал Джексон, появившись в дверном проеме.
Я действительно хотела, чтобы люди перестали подкрадываться ко мне сегодня.
Джексон стоял там в футбольной форме. Он явно пришел прямо с тренировки, потому что был все еще в тех же носках. По крайней мере, он сменил бутсы. Смотря на его мускулы и квадрицепсы, я могла понять, почему некоторые из моих друзей проявляли заинтересованность в футболе, несмотря на отсутствие спортивного телосложения.
− Итак, − с усмешкой сказала Джексон. − Что мы обсуждаем?
Глава 7
Джексон
− Что ты здесь делаешь? − спросила Дейзи. − Я сказала тебе, что все улажу.
Я зашел внутрь и закрыл дверь. Если бы Дейзи была более уступчивым агентом, то предложила бы мне кресло, но одна из причин, почему она нравилась мне в качестве агента, − она думает о том, насколько мне важны эти дела. Честно говоря, иногда она бывает полной сукой, но у меня было достаточно людей, которые раньше целовали меня в задницу.
На протяжении многих лет Дейзи доказывала, что являлась хорошим агентом и контролировала мое повышение от третьего уровня клуба до одного из конкурентов в верхней половине Премьер-лиги. В немалой степени это было из-за моих талантов на поле, но нужно отдать должное Дейзи, она усердно работала и сводила меня с хорошими клубами.
Я взял свободный стул из угла комнаты и сел рядом с Дейзи, положив ноги на рабочий стол Дженни. Дженни посмотрела на мои кроссовки, но ничего не сказала.
− А я сказал тебе, что хочу участвовать во всех обсуждениях, − объяснил я. − Если мы хотим воспользоваться этой возможностью для того, чтобы получить лучшее предложение от «Ливерпуль Юнайтед», тогда нам нужно тщательно в этом разобраться.
− И это именно то, чем я занималась до того, как ты завалился сюда, будто пришел прямо с тренировочного поля.
− Из того, что я услышал, Дженни была единственной, кто разруливал эту ситуацию.
Я повернулся, чтобы посмотреть на Дженни. Она откинулась назад в своем кресле, играя одной рукой с ручкой, а пальцами другой тихо барабанила по столу. Девушка старалась выглядеть спокойной, но я знал, что она по-прежнему не могла удержать свои руки, когда нервничала.
Я оглядел комнату, чтобы рассеянно рассмотреть ее офис. Она была здесь недолго. Книжный шкаф был заполнен смесью старых книг, которые выглядят слишком изношенными, чтобы принадлежать новому сотруднику, и новых изданий, которые были все еще в целлофановой обертке. Не было ни одной фотографии на столе или вдоль стен, поэтому у нее не было много времени, чтобы декорировать. Только если она не собиралась оставаться здесь надолго.
В кабинете было холодно, и хотя всего несколько минут назад я был липким от пота, сейчас снова хотел вернуться на улицу, несмотря на влажность в городе. Дейзи выглядела слишком холодной, но Дженни, казалось, это вовсе не волновало.
Как обычно, Дейзи для полной эффективности надела костюм, думая, что это поможет ей добиться своей цели. Дженни не прилагала подобных усилий и выглядела намного лучше. Она всего лишь надела обычную белую блузку поверх топа, и с порога я увидел намек на черную юбку. Я практически видел бюстгальтер под ее блузкой и вернулся к мысленному образу, который она подарила мне вчера. Я бы все отдал, чтобы снять эту блузку и еще раз посмотреть на ее грудь.
Я заметил, что Дженни пялится на мои ноги, и улыбнулся ей. Независимо от того, что она говорила, она все еще хотела меня, даже если это было чисто физическое влечение. Кроме окна с видом на город, люди не смогли бы увидеть девушку в офисе. Если бы здесь не было Дейзи, я мог бы просто взять Дженни прямо сейчас на ее же столе.
− Мы решали, как лучше всего сделать это, − сказала Дейзи, пытаясь скрыть тот факт, что все это было идеей Дженни. Я был возле офиса достаточно долго, чтобы услышать суть. − Давайте начнем все сначала. Мы будем вести переговоры, и я даже сделаю подробный обзор контракта. И как только все будет сделано, вы можете показать контракт «Ливерпуль Юнайтед». Председатель обделается, когда увидит его, и вы сможете назвать свою цену.
− Хорошая идея, Дженни, − сказал я, глядя прямо на Дженни.
− Давайте придумаем план действий, − произнесла Дейзи. − Все это должно выглядеть настоящим. Мы должны проводить много времени в городе и убедиться, что нас видело как можно больше людей.
− Хорошо, − сказал я, − но тем, кто тусуется со мной должна быть Дженни.
− Не глупи, − возмутилась Дейзи. − Это показалось странным, что ты нанял кого-то из «Нью-Йорк Юнайтед», чтобы тусовался с тобой все время. Будет куда более естественно, если я пойду с тобой. Кроме того, − добавила Дейзи, немного понизив голос, но все еще достаточно громко для того, чтобы услышала Дженни, − я знаю, что ты любишь делать в свободное время, − она положила свою руку на верхнюю часть моего бедра и слегка сжала.
В том, что Дейзи флиртует со мной, не было ничего нового. Как и всегда, я схватил ее за руку и сбросил ее, однако это никогда не останавливало Дейзи. То, как Дженни смотрела на меня, когда Дейзи коснулась рукой моей ноги, бесценно. Все это время, она сидела тихо, но я слышал, как с ее губ сорвался легкий вздох, когда Дейзи прикоснулась ко мне. Дженни единственная женщина, которую я хотел прямо сейчас, но не помешало, чтобы она считала, что ей составляли немного конкуренции.
− Я согласна с Дейзи, − напряженно сказала Дженни. Ее глаза метались между Дейзи и мной, будто ей не хотелось смотреть на нас слишком долго. − Будет неправильно, если я буду проводить с тобой все время.
− Это казалось абсолютно логичным, − сказал я, решив не упустить возможность провести больше времени с Дженни. − Ты моя сводная сестра. Отчасти поэтому я подумываю приехать сюда, чтобы быть ближе к тебе. Все будет выглядеть еще лучше, если тебя будут видеть со мной все время.
− Полагаю, в этом есть смысл, − признала Дейзи.
Дженни быстро кивнула, но не выглядела восторженной.
− Я придумаю что-нибудь, чем вы двое займетесь во второй половине дня.
− Нет, − огрызнулся я. − У меня прием у врача во второй половине дня, помнишь?
− У меня ничего нет в моем... ах, да, − сказала Дейзи, вспомнив посещение больницы, которое я планировал.
Мы не внесли это посещение в дневник для дополнительной секретности. Я даже не хотел, чтобы помощники Дейзи знали о нем.
− В какой больнице прием? − спросила Дженни. − Если ты получил травму, то мы должны знать об этом.
− Вам не нужно знать, − громко сказала Дейзи. − Не будет никакого приема, потому что не будет никакого перехода, помнишь?
Боже мой, Дейзи пыталась быть крутой. Если Дженни ничего не подозревала раньше, то сейчас точно будет.
Возможность проводить больше времени с Дженни была довольно привлекательной. Если бы я окончательно переехал сюда, тогда я мог бы видеть ее все время. Такие рассуждения, конечно же, были глупыми. Мой клуб принял предложение от «Нью-Йорк Юнайтед» только потому, что председатель хотел, чтобы все выглядело, будто клуб может обойтись без меня. Аналогичным образом, я только притворялся, что веду переговоры по той же причине. Все это лишь часть игры.
− Давайте обсудим цифры, − сказала Дженни. − Назовите что-нибудь, чтобы у нас была отправная точка.
− В настоящее время Джексону платят около ста тысяч долларов, − сказала Дейзи. − Мы хотим повысить до ста пятидесяти, если не больше, значит, от вас потребуются такое предложение, чтобы у нас все получилось.
− Мне придется убедить команду, что в данной ситуации мы заключим хорошую сделку, − сказала Дженни, строча какие-то заметки на бумаге перед ней. − Я сделаю вид, что вы хотите двести тысяч, чтобы мы могли противопоставить сто пятьдесят. Вы сможете вернуться с этим в свой клуб, и затем заключите новый контракт. Если повезет, у вас не будет никаких причин возвращаться сюда.
Черт, а она хороша. Она всего несколько недель пробыла на этой работе, и, вероятно, не занималась ни одним переводом раньше, однако она прекрасно понимала основную тактику ведения переговоров. Больше, чем многие председатели, с которыми я имел дело в прошлом. Несмотря на то, что футбольными клубами управляли успешные бизнесмены, когда дело доходило до подписания контрактов игроков, эти бизнесмены зачастую позволяли голосу сердца затмить их рассудок.
Пару лет назад мне пришло предложение из клуба второго уровня, и для меня это стало огромным шагом вперед. Я бы присоединился к ним за минимальную зарплату, если бы пришлось, но Дейзи пошла туда и сделала вид, что я не хочу переходить. И, в конце концов, я стал самым высокооплачиваемым игроком в клубе, потому что владелец женился на американской женщине, и отчаянно хотел подписать контракт с американским игроком в надежде, что это поможет его неудачному браку. Это не помогло, но я получил отличную сумму и через год перешел в «Ливерпуль Юнайтед».
Дженни поручили эту работу из-за родства со мной, но она быстро доказала, что более опытна, чем многие люди, с которыми я имел дело ранее. Я всегда не мог устоять перед умом в сочетании с красотой. Черт, вот почему в первую очередь я нанял Дейзи. Кроме того, с Дейзи мне удалось − практически − сохранить профессиональные отношения, несмотря на почти ежедневные попытки соблазнить меня.
− Отлично, − сказала Дейзи. − Теперь я оставляю решение за тобой, Дженни. Помни, с кем связалась. Джексон должен быть замечен во всех модных и дорогих местах; не во всяких забегаловках, в которых развлекаются такие, как ты.
− Ты имеешь в виду кого-то с дипломом Гарвардского университета? − спросил я.
Я неоднократно говорил Дейзи, какая Дженни умная, но, похоже, мой агент продолжала относиться к девушке, будто являлась выше нее. Это было далеко неправдой, но Дженни слишком скромна, чтобы указать на ошибку Дейзи.
Дженни должна была больше верить в свои способности, но то, что моя мама помогла ей получить эту работу, наверное, не повышало ее уверенность. Дженни думала, что находилась здесь только из-за связей. Хотя, может быть, это и было правдой, если бы моя мама не совала нос в ее дела, то Дженни, вероятнее всего, была бы сейчас там, где еще лучше. Она, безусловно, заслуживала большего, чем быть пешкой в какой-то схеме моей мамы, чтобы вернуть меня в Америку.
− Я прослежу, что мы пойдем только в модные места, − с притворным энтузиазмом ответила Дженни.
Она обращалась к Дейзи на удивление хорошо, наверное, потому, что хотела, чтобы она убралась из офиса как можно быстрее.
− Я уверена, что тот, кто скоро будете зарабатывать сто пятьдесят тысяч долларов в месяц, хочет питаться только в лучших ресторанах.
Черт побери, Дженни. У тебя так хорошо получалось.
− Месяц? − воскликнула Дейзи. − Джексон будет зарабатывать сто пятьдесят тысяч в неделю, а не в месяц. Господи, ты ничего не знаешь о футболе? Джексон не вылезет из постели за такую сумму в месяц.
− Да, извини, просто вырвалось. Я со всем разберусь.
− Пойдем, Джексон, − сказала Дейзи, когда встала, все еще смеясь над случайной оговоркой Дженни. − Давай уйдем, чтобы молодая девушка разобралась с этим бардаком.
− Вообще-то, Дейзи, − сказал я, − у меня есть семейные дела, которые сначала нужно обсудить с Дженни. Я встречусь с тобой в больнице в три часа.
Дейзи открыла рот, чтобы возразить, но передумала. По крайней мере, теперь Дейзи уйдет в хорошем настроении из-за ошибки Дженни. Я обошелся бы без ее злости на меня сегодня. Мой прием и так будет достаточно напряженный, и мне не пришлось бы иметь дело с разгневанным агентом, который любит совать свой нос в мои дела больше, чем нужно.
Все же, сегодня Дейзи выполнила свою задачу здесь. Дженни заметила, что Дейзи флиртовала со мной − этого трудно было не заметить − поэтому сейчас идеальное время, чтобы снова испытать удачу. Дженни была единственной женщиной, которая всегда гораздо упорнее сопротивлялась мне. Еще до того, как я стал знаменитым футболистом, я мог подцепить выбранную мной женщину. Однако, Дженни не была простой нормальной женщиной. Для начала, она была моей сводной сестрой, но была нечто гораздо большим, чем это. Она была красивой, но скромной. Потрясающе умна, но могла ошибиться. И я не мог оторвать от нее глаз. Когда Дейзи вышла из кабинета, Дженни наклонилась, притворяясь, что делала заметки о нашей встрече, и я использовал эту возможность, чтобы заглянуть ей под блузку.
Дверь закрылась, оставляя нас наедине в ее кабинете. Дженни сразу же перестала писать и посмотрела на меня.
− Чего ты хочешь, Джексон?
− Ты знаешь, чего я хочу, Дженни. Вопрос в том, когда я получу это?
Глава 8
Дженнифер
Так близка. Я была так близка к тому, чтобы завершить встречу, не выставив себя на посмешище. Моей тактикой было просто сидеть, сложа руки, и позволить другим людям вести переговоры работала до тех пор, пока я не взяла и открыла свой большой рот.
Все могло быть и хуже. На несколько мгновений я предположила, что зарплата Джексона составляла сто пятьдесят тысяч долларов в год, но быстро поняла, что этого было бы недостаточно для спортсмена, которого многие считали одним из лучших футболистов Америки. Сто пятьдесят тысяч долларов в месяц казалось слишком много, но сто пятьдесят тысяч долларов в неделю? Это просто безумное количество денег.
Самым глупым было то, что я знала, что «Нью-Йорк Юнайтед» с радостью заплатили бы и эту сумму. Они не стали оплачивать мне место в первом классе поезда или хотя бы поселять в хорошем отеле в другой стране, но заплатили бы спортсмену сто пятьдесят тысяч долларов в неделю, даже глазом не моргнув.
Я была плоха в умственной арифметике, но сделав быстрый и смазанный расчет в уме, понимала, что в настоящее время заработная плата Джексона составляла примерно пять миллионов долларов в год, и он хотел поднять ее до семи с половиной. Неплохо для двадцати четырех лет. А вот я все еще не восстановилась после утра, которое провела, потея в поезде. Джексон, вероятно, никогда не пользовался общественным транспортом.
− Итак, − улыбаясь, произнес Джексон. − Ты покажешь мне окрестности города? Возможно, ты могла бы помочь найти мне жилье?
− Какой в этом смысл? Ты же не переезжаешь сюда. Просто иди и осмотрись самостоятельно, тебе не нужна моя помощь.
Я не видела Джексона в футбольной форме с тех пор, как он начал играть профессионально. Не хотела признавать, но у него удивительные ноги. Я никогда не обращала особого внимания на ноги. Я проявляла слабость к твердым мышцам груди и сильным рукам, но редко смотрела на мужские ноги.
Когда Джексон забросил свои ноги на мой стол, я собиралась сказать ему, чтобы он убрал их, но натренированные мышцы икр и бедер привлекли мое внимание. Я сразу же вообразила, как он использует эти ноги, чтобы поддержать мой вес, прижимая меня к стене. Что не может быть здоровым направлением моих мыслей, не так ли? Почему я сразу думаю об этом?
− Нужно, чтобы нас увидели вместе, − сказал Джексон. − Кроме того, разве ты не хочешь провести время в пустой квартире наедине со мной?
− Нет, − ответила я. Я действительно не хочу. У меня было ужасное чувство, что я знала, что произойдет, если бы мы остались наедине в пустой квартире. − К тому же, с нами был бы агент по недвижимости. Мы не были бы наедине.
− Я могу заставить их ненадолго исчезнуть. Ты будешь удивлена тем, что можно сделать за деньги. По-моему, ты заинтересовалась этой идеей.
− Ни в малейшей степени. Если ты находишься здесь только для того, чтобы снова попытаться соблазнить меня, тогда можешь уходить. Мне нужно работать.
− Я − твоя работа, − ответил Джексон. − Это означает, что единственная вещь, которой тебе нужно заниматься − это я. Ты еще не испытывала свой стол? Каждый, у кого есть кабинет, занимается сексом на столе. Такова традиция.
− Не волнуйся, я намерена заняться сексом на моем столе. Только не с тобой.
− Ты собираешься делать вид, что у тебя другой мужчина «на ходу»? Можешь делать это, если хочешь, но мы оба знаем, что это неправда.
− Ты ничего не знаешь о моей личной жизни, − огрызнулась я. Хоть он и знает. Парень, возможно, просто предполагает, но пока он попал прямо в точку. − У меня свидание на этой неделе.
Аарон сделал бы мне одолжение. Однажды я притворялась, что была его девушкой, когда он пытался заставить Милли ревновать, и они собирались отмечать их третью годовщину. Теперь очередь Аарона притворится моим парнем на вечер.
− Тебе не нужно заставлять меня ревновать, − сказал Джексон. − Я уже признал, что хочу тебя. Я возьму тебя прямо здесь, если хочешь.
− Тебе никогда не приходило в голову, что не все в жизни вращается вокруг тебя? − мой язык это сделал.
Мало того, что я провела последние четыре года, пытаясь жить дальше без Джексона, так еще у меня была работа, где моей конкретной целью было сосредоточится на счастье Джексона. Моя жизнь буквально вращалась вокруг него, я просто молила Бога, чтобы он не понял этого.
− Я имею в виду, что если ты идешь на это свидание только потому, что у тебя давненько не было секса, то я с радостью помогу тебе. Я никогда не оставлял женщин неудовлетворенными; я могу достать тебе рекомендацию, если хочешь, но думаю, ты знаешь, что это правда.
− Не беспокойся, если я захочу узнать, каков ты в постели, я просто спрошу у Дейзи.
Улыбка Джексона переросла в этот самоуверенный, наглый оскал. Мне не следовало упоминать о Дейзи, но она задела меня за живое больше, чем кто-либо из его обычных пустышек. Я с легкостью могла бы заткнуть тех дурочек, но Дейзи была умной и важной частью его жизни. В принципе, у меня с ней было много общего, но она была уверена и полна решимости застолбить свое право на него, поскольку я просто жила прошлым.
− Тебе не следует ревновать к Дейзи. Она всегда ведет себя так со мной. Честно говоря, я не могу находиться рядом с ней больше часа.
− Тогда почему она твой агент? − спросила я.
− Потому что никто больше не может находиться рядом с ней слишком долго. Думаю, поэтому она всегда и заключает для меня хорошие сделки. Люди просто хотят, чтобы она ушла, поэтому дают ей то, чего она хочет. Ты не конкурируешь с ней, не волнуйся.
− Я и не волнуюсь, − слишком уж агрессивно ответила я. − Слушай, я не хочу, чтобы ты переехал сюда, и ты не хочешь переезжать сюда, поэтому давай просто придумаем способ пройти через это с минимальным количеством проблем.
− Так проводить время со мной является проблемой, да?
− Нет, − быстро ответила я.
Он действительно выглядел немного обиженным моим комментарием, и не впервые мне хотелось бы, чтобы я могла читать его лучше. Одну секунду он мог вести себя как какой-то прославленный парень из братства, который пытался подкатить на вечеринке, а затем казалось, будто он действительно испытывал чувства. Иногда мне казалось, что высокомерие было просто маской, но я, наверное, просто видела то, что хотела.
Кондиционер продолжал нагнетать воздух в офис, и у меня снова начала повышаться температура тела. Я хотела расстегнуть пуговицу на блузке, но вряд ли смогла бы сделать это перед Джексоном без того, чтобы он воспринял это как своего рода приглашение наброситься на мою грудь. Не то, чтобы я бы возражала.
На данный момент, я не могла отрицать, что меня влекло к нему. Я хотела, чтобы он взял меня. Я провела четыре года, мечтая об этом. Но я просто не могу поддаться инстинктам. Я не какое-то глупое животное. В жизни Джексона было все, чего он хотел, и для него это было здорово, но мне предстояло еще многое сделать прежде, чем я достигну своих целей, и в них не входило спать с футболистом. Даже с таким потрясающим, как Джексон.
− Давай пойдем на улицу и выпьем кофе, − сказал Джексон.
− Если ты еще не заметил, я должна работать. Я не могу просто взять и уйти. Твоей маме пришлось потрудиться, чтобы устроить меня на эту работу. Я не могу подвести ее.
Кроме того, я до сих пор не остыла от сегодняшнего утреннего опыта. Последнее, чего бы я хочу прямо сейчас − снова выйти на влажность.
− Пить со мной кофе − твоя работа. И не беспокойся о моей маме. Она действует в своих собственных интересах, поэтому если она устроила тебя на эту работу, то это было для ее же блага, а не твоего. Ты ничем ей не обязана.
− Ты не должен так о ней сказаль, − произнесла я. Мне не нравилась Кэрри, но также мне не хотелось слышать, как Джексон критиковал собственную мать. − Она просто хочет, чтобы ты вернулся домой. То, что ты находишься по другую сторону океана нелегко для нее.
− Ей все равно, где я живу, − сказал Джексон. − Она делает это, чтобы выслужиться перед клиентом. Она хочет, чтобы ты чувствовала себя обязанной ей, но, во всяком случае, все наоборот. Ты делаешь ей одолжение. Моя мама хорошо умеет манипулировать людьми. Она проделывала это с моим отцом все время, пока он не пришел в себя и не ушел.
Кэрри никогда не говорила о бывшем муже, но Джексон говорил о нем все время. Когда его родители развелись, Джексон хотел жить со своим отцом, но тот настоял, чтобы он на какое-то время остался с мамой.
− Ты виделся со своим отцом после того, как приехал в Нью-Йорк? − спросила я.
− Нет, − ответил Джексон. − Сейчас он живет в Калифорнии, так что я увиделась с ним через несколько недель, когда в рамках тура поеду на Западное побережье.
− Чем он сейчас занимается? − спросила я.
− В настоящее время он зарабатывает большую часть денег, выступая на конференциях. Он несколько лет работал в области международных отношений Всемирного банка, теперь на пенсии. Он постоянно получал предложения провести консультации и обучить студентов-практикантов, и согласился на то, где лучше платят. Однажды была торговая конференция, где ему так много заплатили за речь продолжительностью в час, что он заработал больше, чем я за короткий период времени.
− Все же это не так весело, как зарабатывать миллионы долларов в год, играя в футбол, − сказала я.
В моей голове все еще не укладывалась эта цифра. Я упорно трудилась всю свою жизнь, окончила Гарвардский Университет. Моей наградой стала работа, за которую платят в год меньше, чем то, что Джексон зарабатывает за неделю. Ладно, в конце концов, он не всегда будет зарабатывать такие деньги, а моя зарплата со временем поднимется, но это все равно казалось несправедливым.
Джексон засмеялася.
− Видимо, нет. Но я благодарен ему за то, кто я сейчас. Он был единственным, кто возил меня по всему штату, а иногда даже стране, чтобы я мог как можно больше играть в футбол. Мама не имела никакого отношения к этому. Она просто пожинает славу. Так что, мы идем пить кофе?
Я колебалась некоторое время, но потом кивнула и встала из-за стола, стараясь не идти впереди Джексона в случае, если он видел, что моя блузка по-прежнему липла к моей спине. Мне не стоило этого делать. Кофе могло быть и достаточно невинным, но все редко бывало таковым, когда это касалось нас с Джексоном. Именно так все и начиналось четыре года назад. Мы тусовались как друзья: ходили пить кофе, брали молочные коктейли и поздно завтракали по выходным. Все было так невинно. До того момента.
Теперь история повторялась, и, казалось, образа целующихся Эмилии и Джексона недостаточно, чтобы заставить меня ненавидеть его. Не тогда, когда он был прямо передо мной. Мне нужно было, чтобы его летний тур продолжился как можно быстрее, а затем он вернулся в Англию. Я хотела, чтобы меня оставили наедине с разбитым сердцем, прежде чем я совершила бы какую-нибудь глупость и сделала все только хуже.
Мама с папой всегда говорили, какой я была умной, а затем поступила в Гарвардский университет в доказательство того. Однако, умные люди не делали вещей, которые, как им известно, были глупыми, а идти пить кофе с Джексоном, безусловно, было глупостью.
Глава 9
Джексон
Дженни расслабилась рядом со мной, когда мы оказались в общественном месте. Она даже не вздрогнула, когда мы сели за стол и прижались коленями друг к другу. Столик был небольшим, поэтому не было какого-либо другого места, куда можно убрать их, но я все равно ожидал, что она упрекнет меня насчет этого. Однако она просто игнорировала контакт между нами, и мы болтали, как четыре года назад.
Ну, не совсем как раньше. Дженни была немного более жесткой и что-то не договаривала, но это было намного лучше, чем разговор, который был у нас в Англии. Она относилась ко мне по-человечески, по крайней мере, сейчас.
− Я не понимаю, как ты заработал так много денег, − призналась Дженни. – Ты, должно быть, мультимиллионер на данный момент.
− Наверное. Но я, вероятно, зарабатываю меньше денег, чем ты предполагаешь.
− Ты спускаешь все на шлюх и кокс?
− Я не употребляю наркотики, − серьезно ответил я. − И мне уж точно не нужно платить за секс. Но я должен платить налоги. На это уходит большая часть денег. Тем более, я не все время зарабатывал миллионы долларов в год. Мой первый контракт предусматривал всего лишь три тысячи долларов в неделю.
− Вау, и все же тебе удалось выжить?
Я улыбнулся.
− Достаточно неплохо.
У Дженни было чертовски саркастическое настроение сегодня, но это лучше, чем ее ненависть ко мне, поэтому я охотно принимаю это.
− Почему тебе сразу не платили такие большие деньги? Потому, что ты был молод?
− Господи, нет. Если ты талантлив, то в Европе тебе будут платить большие деньги, независимо от твоего возраста. Когда я впервые поехал в Европу три года назад, я смог подписать контракт только с меньшим клубом третьего уровня. Я хорошо работал на них и ко мне пришли из клуба второго уровня. Мы продвинулись, и меня перекупили «Ливерпуль Юнайтед». Это было всего лишь год назад, поэтому пока еще я не накопил сумму в размере нескольких миллионов.
− Но у тебя, наверное, много спонсорских контрактов? − спросила Дженни. − Неужели я имела несчастье не раз видеть твою грудь в журнале, который рекламирует плавки?
− Да, я рекламировал некоторые вещи спонсоров, но теперь не делаю это так часто. Честно говоря, у меня достаточно денег, так что мне не нужно раскручивать себя все время. Это казалось немного вульгарно, но Дейзи нравится, потому что она может забрать свои десять процентов. Ты сохранила ее?
− Сохранила что?
− Ту фотографию, где я в плавках. Не говори мне, что она тебе не понравилось.
− Не будь отвратительным, − сказала Дженни, глядя на свой кофе. − Я перевернула страницу, так быстро, как смогла. Не хочу смотреть на моего брата и на всех девочек в бикини, которые вешаются на него.
− Не говори так, − серьезно сказал я. − Я не твой брат.
− Извини, − пробормотала она.
− И они предпочитают термин «модель, рекламирующая купальники», − добавил я, заставив ее улыбнуться.
Мы пили кофе в месте, очень похожем на это, когда я впервые заметил, что испытываю чувства к ней. Мой член захотел ее в тот момент, когда я увидел ее первый раз, но прошло много времени, прежде чем я понял, что между нами было нечто большее. Это же было очевидно. До Дженни, моим типом женщин были блондинки со стройными ногами, которые практически ничего не надевали на вечеринки. Дженни вовсе не соответствовала этому типу. У нее было великолепное тело, но она скрывала его больше, чем мне нравилось.
Сначала мы общались, по большей части жалуясь на наших родителей, но потом мы начали все меньше и меньше сказаль про них и сосредоточились на том, что делали с нашими жизнями. Обычно я не обращал внимания, когда люди рассказывали мне, как прошел их день, но внимательно слушал каждое слово, которое говорила Дженни.
В какой-то момент до меня дошло, что я хотел сказаль с ней так же сильно, как и трахнуть. Теоретически мы могли бы заниматься и тем, и другим, но потребовалась уйма времени, прежде чем я смог усказаль ее вывести наши отношения на следующий уровень. Но как только мне это удалось, я получил плохие новости из больницы. С того момента все изменилось.
− Три года? − заинтересованно спросила Дженни.
− Что?
− Ты сказал, что приехал в Европу три года назад. Ты имел в виду четыре?
Дерьмо. Из-за подобных оговорок, у меня будут проблемы. Я мог бы соврать и сказать, что я уехал в Европу четыре года назад, но быстрый поиск в Гугл может подтвердить, что это ложь. Мне нужно сказать что-то близкое к правде.
− Мне пришлось взять отпуск на год, − сказал я. − Мой бывший агент напортачил с переходом. Мы все были готовы принять предложение, но он забыл о разнице во времени и поздно подал документы. Я пропустил срок перевода и пришлось ждать целый год. Это одна из причин, почему теперь моим агентом является Дейзи. Возможно, она и стерва, но хотя бы компетентная.
К счастью, Дженни мало знала о футболе, чтобы понять, что было два трансферных окна, и я бы смог перейти спустя полгода, если бы не моя медицинская проблема.
− Мне нужно ехать в больницу, − сказал я, быстро допивая оставшийся кофе.
Я хотел убраться отсюда, прежде чем сделал бы еще больше ошибок. Обычно я был так спокоен и собран, но Дженни, похоже, источала флюиды, которые поджаривали мой мозг и мешали мне ясно мыслить.
− Я думала, что твой прием в три? − спросила Дженни.
− Я сказал так Дейзи, чтобы она оставила меня в покое, − соврал я на ходу. Сегодня Дженни обращает внимание на каждую мелочь. – Если ты будешь скучать по мне так же сильно, тогда я могу остаться подольше?
− Я переживу, − ответила Дженни.
Она сразу же достала телефон и начала обмениваться с кем-то сообщениями. Я задался вопросом, не с тем ли парнем, с которым она пойдет на свидание в конце этой недели. Я разберусь с этой проблемой позже. Насчет важности приемов в больнице скажу только одно: они, по крайней мере, отвлекают от других проблем в жизни. Я направился в больницу на три часа раньше. Вторая половина дня обещала быть паршивой, но, по крайней мере, я провел время, подбадривая несколько человек.
***
Футбол не был существенным видом спорта в США, но он приобретает все большую популярность и очень нравится детям. Во многих частях страны дети играли в футбол больше, чем в какие-нибудь другие традиционные в США виды спорта. Это означало, что я мог ходить по больнице, будучи неузнанным до тех пор, пока не зайду в детское отделение. После чего, я начинал привлекать к себе взгляды и слышать свое имя, в то время как больные дети пытались подойти или хотя бы сидя взглянуть на одного из немногих американцев, играющих в Премьер-Лиге.
− Здравствуйте, меня зовут Джексон Фостер, − сказал я старшей медсестре. − Я звонил вчера и сказал, что хотел бы провести несколько часов с детьми после полудня.
Медсестра не сразу узнала меня по внешнему виду, но вспомнила мое имя.
− Конечно, мистер Фостер. Я так рада, что вы пришли. Я не говорила никому из детей, что вы посетите их на случай, если бы вы не появились. Вы не поверите, как часто знаменитости говорят, что хотят заглянуть, но никогда не приходят.
− Это прискорбно, − сообщил я.
Но вовсе не удивительно, к сожалению. Некоторые парни из моей команды делали точно так же. Уехав в Англию, где клуб регулярно предоставлял игрокам возможность внести свою лепту в сообщество, большинство из них пытались увильнуть от этого. И я включил себя в эту категорию.
Сначала я отказался от трех посещений больниц, которые организовал сотрудник клуба по связям с общественностью, но, в конце концов, я согласился пойти в одну, позже Дейзи использовала это в мою пользу. Она настаивала, что это было бы хорошей возможностью попозировать перед камерами и улучшить свой имидж, но после десятиминутного разговора с детьми, я попросил журналистов уйти и сохранить все это в тайне, что сильно разочаровало Дейзи. Теперь я старался посещать детские отделения как можно чаще и всегда подстраховывался тем, что делал это втайне безо всяких камер поблизости. За исключением камер детей или их родителей во всяком случае.
Мои мотивы были частично эгоистичны. Ничто не сравнится с тем, что ты испытываешь, видя, как дети борются с раком и прочими заболеваниями, заставляя тебя понять, что в отличие от них у тебя легкая жизнь. Перед посещением подобного рода детских отделений, я бы предположил, что дети с трудом справляются со своими заболеваниями, но практически во всех случаях они были храбрее, чем взрослые. Уж точно храбрее меня. Большинство ребят воспринимали болезнь, будто она просто была еще одной задачей, которую нужно решить; меня вдохновлял их пример.
Некоторые дети могли ходить, поэтому я разговаривал с ними в течение получаса и заботился, чтобы подарить им автографы и улыбку для фотографий. Немногие родители знали, кто я такой, но слышал, как дети рассказывали им о моем прошлом.
Затем я двигался дальше и переходил от кровати к кровати, общаясь с детьми, которые не могли подниматься. У большинства из них около кровати находился, по крайней мере, один, уставший на вид, родитель, но несколько были одни. Я проводил большую часть времени с ними. В конце концов, все, кто хотел, фотографировались со мной, но это было все, что я мог сделать для них, сводя себя с ума. У меня были деньги, но они не повлияли бы на медицинские расходы в подобном учреждении.
Единственное, что я никогда не спрашивал у детей − как их самочувствие. В то время как взрослые − особенно в Англии − сделали бы вид, что они были в порядке, дети имели удивительную склонность быть честными. Одному ребенку в Англии я задал этот вопрос, он не раздумывая ответил, что он плохо себя чувствует из-за химиотерапии. Мое собственное заболевание было достаточно неприятным; я не мог представить, каково это должно было быть для ребенка, которому приходилось проходить через лечение рака.
В три часа дня Дейзи ворвалась в комнату. Вне всяких сомнений, она искала меня уже какое-то время. Она проносилась по палате и практически вытащила меня из нее.
− Поторапливайся, − сказала она. − Ты пропустишь свой прием.
− Это был бы позор, − саркастически ответил я.
− Не шути насчет этого, − сказала Дейзи. − Это не просто какая-то старая встреча с физиотерапевтом.
Я вздохнул и последовал за Дейзи в кабинет нейроонкологии. Наконец, я мог покончить с этим.
Глава 10
Дженнифер
Джексон солгал мне. Именно тогда, когда я почти начала доверять ему снова. Когда мы разговаривали за чашкой кофе, казалось, что это продолжение того, на чем мы остановились четыре года назад, словно он никогда не целовался с Эмилией. Меня пугало то, как быстро мне удалось забыть о его предательстве. За четыре года, проведенных в колледже, я никогда не была так близка к тому, чтобы простить его, но теперь, когда я увидела его вживую, было трудно его ненавидеть. В своем воображении, я представляла его, как воплощение зла, но на самом деле он был просто обычным человеком. Обычным человеком, который совершил ужасный поступок.
Люди прощали куда более серьезные проступки, чем то, как Джексон поступил со мной, но дело было не только в том факте, что он поцеловал кого-то другого. Он не только изменил мне, но даже не удосужился попросить прощения, будто попытка загладить свою вину передо мной просто того не стоит.
Чем больше времени мы проводили вместе, тем больше ко мне возвращался тот образ мышления, который у меня был четыре года назад. Тогда я нервничала, была испугана и испытывала легкое отвращение к чувствам, которые испытывала к Джексону. Я уже не была девственницей, но по-прежнему чувствовала, как оживлялись те чувства, когда мы сидели и разговаривали о таких приземленных вещах, как отношения Джексона с его отцом.
Мы практически пережили этот разговор без моей ненависти к нему, но затем он солгал мне. Это же было так очевидно. Его прием у врача был назначен в три часа, но все же он спешил уйти от меня до полудня. Чем он мог бы заниматься в течение этих трех часов? Вернее сказать, с кем он мог бы быть в течение этих трех часов? У нас не было отношений, поэтому технически, ему не нужно скрывать свои сексуальные отношения от меня, хотя если он этого хотел, то я надеялась, он бы лучше справился с этой задачей.
Во время короткой прогулки от кофейни до своего офиса я снова вспотела, поэтому наполнила бутылку водой, которую постоянно носила с собой на работу, и выпила ее одним махом. Это не помогло понизить температуру тела, но, по крайней мере, способствовало тому, чтобы не упасть в обморок. На этот раз кондиционеру требовалось больше времени, чтобы охладить меня, поэтому мне все еще жарко, когда Сэм ворвался в мой кабинет.
− Как все прошло? − спросил Сэм.
− Хорошо, − ответила я. − Я сделала заметки, поэтому отправлю письмо по электронной почте чуть позже. Нам нужно составить контракт.
− Так Джексон подумает над нашим предложением?
− Да, − сказала я, кивая головой. − Но все должно пройти на «отлично».
− Какая разница. Если мы убедим его подписать контракт, то это будет иметь огромное значение для этого клуба. Продолжай добавлять нули до тех пор, пока он не подпишет бумаги.
− Когда мы попросим его пройти медицинское обследование? − спросила я. − Он встречается со своим физиотерапевтом в больнице после обеда.
− Да? Поезжай туда и выясни, что происходит. Его медицинские проблемы отныне являются и нашими. Достань копию результатов и передай их нашей медицинской команде для анализа. Мы проведем наш собственный осмотр, но это даст нам фору.
− Не уверена, что он позволит мне присутствовать на приеме, − сказала я.
− Ты найдешь способ, − ответил Сэм, выходя из моего офиса.
Я провела следующие несколько часов, печатая заметки, а затем отправляя их по электронной почте юридическому отделу, чтобы помочь им подготовить проект контракта. Джексон упоминал, что больница находилась достаточно далеко, чтобы оправдать вызов такси. Это помогло бы мне избежать самой худшей жары, при условии, что мне удалось бы вызвать то, в котором есть кондиционер.
Я приехала в больницу на пятнадцать минут раньше, поэтому успела занять место в дальнем углу зала ожидания, где у меня был хороший вид на Джексона и Дейзи, когда они придут. Я использовала остальную часть времени, чтобы написать Аарону, и спланировать наше «свидание» на завтра.
Мне нужно было на один вечер уйти из дома на несколько часов или Джексон бы никогда не поверил, что я хожу на свидания. Я выбираю место за городом, поэтому Аарон поехал бы туда, а потом отвез бы меня домой. Это немного лицемерно, но парень не против. Я бы рассказала ему о плане, но чем меньше людей знает, что я пытаюсьзаставить моего сводного брата ревновать, тем лучше.
Дейзи появилась к трем часам и лихорадочно оглянулась вокруг в поисках Джексона. Она чуть не заметила меня несколько раз, но я держала телефон перед лицом, и девушка, похоже, не узнала меня. В конечном итоге, ей надоело ждать его, и она прошла по больнице, следуя куда-то по указателям.
Я встала и решила последовать за ней. Если Джексон уже был здесь, то это означало, что он, возможно, говорил правду относительно его местонахождения в течение последних трех часов. По крайней мере, это могло принести некоторое утешение. Дейзи часто останавливалась, чтобы посмотреть на указатели. Она не знала, куда идти, но была точно уверена в поисках. В конце концов, она вошла в детскую палату. Я ждала за углом, глядя в свой телефон, пытаясь казаться незаметной. Спустя несколько минут, она вышла, а вслед за ней Джексон.
Они спорили между собой; во всяком случае, Дейзи говорила Джексону поторапливаться, а он просто игнорировал ее. Я понятия не имела, почему он нанял кого-то, кто, по всей видимости, проявляет столько неуважения к нему, но, возможно, ему нравились сильные женщины. Я пыталась выбросить из головы мысли о Джексоне и Дейзи и следовала за ними в другую сторону больницы. Наконец, Дейзи сказала: «Это здесь», − и они вошли в отделение нейроонкологии.
Отделение нейроонкологии? Джексон здесь явно не для планового осмотра. Впервые за сегодня я почувствовала холод. Мурашки обежали по моему телу, и я вздрогнула, хотя капельки пота стекали вниз по моей спине. Отделение Нейроонкологии не то место, куда ты шел на обычный осмотр. Джексон, возможно, всерьез не в порядке, и не хотел сказаль мне об этом. Как бы то ни было, это не может быть хорошей новостью.
***
− Мы так долго не виделись, − сказал Аарон после того, как официант принес нам наши напитки. − Я даже не знаю, с чего начать. Как тебе новая работа? Полагаю, это такое же хорошее место, как и любое другое.
− Не так и много времени прошло с тех пор, как мы виделись. Я была на той вечеринке, которую ты устроил в честь дня рождения Милли.
− Да, но мы мало говорили тогда. Я был слишком занят тем, что следил, чтобы ничего не сломали.
− Ну, это хорошая работа, казалось. Однако это не совсем то, чем я бы хотела заниматься, окончив колледж.
− Я даже не понимаю, что именно ты там делаешь, − признался Аарон. − Ты охарактеризовала это, как обзор контрактов и ведение переговоров, но звучит это, как юридические штучки.
− Честно говоря, я получила эту работу потому, что данная компания является важным клиентом моей мачехи. Я даже не уверенна, что это настоящая работа. Прежде чем я даже начала меня перевели в «Нью-Йорк Юнайтед».
Я надеялась избежать излишних разговоров о Джексоне, но если Аарон собирался задавать вопросы о работе, то, в конечном итоге, все свелось бы к этому.
− «Нью-Йорк Юнайтед»? Футбольная команда?
− Она самая.
− Так ты ведешь переговоры о заключении контрактов для «Нью-Йорк Юнайтед»? − спросил Аарон. Ну вот, приехали; три, два, один. − Это не та команда, куда, возможно, перейдет Джексон?
− Бинго. Вот почему я получила эту работу. Они думают, что Джексон подпишет контракт с «Нью-Йорк Юнайтед» только потому, что там работаю я. Думаю, они предполагали, что мы были близки.
− Но вы были близки? Не так ли?
Я пыталась небрежно пожать плечами, но забыла, что держу свой бокал и умудрилась пролить немного на свою руку. Веди себя как обычно, Дженнифер.
− Раньше мы ладили, − сказала я. − Разумеется, мы не были как родные брат и сестра. Мы знали друг друга всего лишь около года, пока я училась в колледже, а потом мы отдалились друг от друга.
Аарон кивнул, но я видела, что он не верил мне. Аарон был моим самым близким другом, но я никогда не рассказывала ему, что мы с Джексоном едва не стали больше, чем просто сводными братом и сестрой. Он, вероятно, поддержал бы меня − по крайней мере, внешне, − но я не хотела, чтобы он думал, что я грустила из-за того, что испытываю влечение к сводному брату.
− Вероятно, это к лучшему, − сказал Аарон.
Аарон никогда не говорил много о Джексоне, но когда это происходило, то, как правило, имело негативный характер. Просто немного насмешки то тут, то там в течение четырех лет. Я всегда с ним соглашалась, а затем просто меняла тему, но комментарии Аарона всегда сбивали меня с толку. У него действительно не было никаких причин недолюбливать Джексона. Я даже не была уверена, что эти двое были официально знакомы, поэтому Аарон знал о Джексоне только из того, что я рассказала о нем.
− Почему ты так считаешь? − спросила я.
Аарон пожал плечами.
− Просто он, похоже, неприятный тип. Я видела его иногда по телевидению. Он высокомерен и любит себя больше, чем любил когда-то кого-нибудь другого. Вы совершенно разные, вот и все.
− Ты говоришь так, будто мы с ним встречаемся, − с преувеличенным и явно фальшивым смехом сказала я. − Не похоже, что я хочу, чтобы он был потенциальным мужем.
− Хорошо, − ответил Аарон. − Я знаю, что женщины, как правило, влюбляются в плохих парней, но действительно думаю, что ты слишком хороша для него.
Я открыла рот, чтобы защитить Джексона, но быстро закрывала его, передумав.
Лучше не делится с Аароном какими-то соображениями. То, что ему не нравился Джексон, становилось почти облегчением. Аарон прямо говорил, что мне не стоило быть с Джексоном из-за его личности, а не из-за нашей родственной связи.
Я увела тему разговора от Джексона, но не могла выкинуть его из мыслей весь вечер. Мы не виделись после его визита в больницу, и мой ум был перевозбужден от беспокойства и страха за его благополучие. Это же было естественно, что я беспокоилась за сводного брата, но в этом и есть нечто большее. Я хотела простить его. Надлежащим образом на этот раз. Я хотела повернуть время вспять на четыре года, и отдаться ему, не настаивая, чтобы мы сходили на какое-то дурацкое свидание.
Но я не могла сделать этого. Мы могли бы быть близки физически, но я никогда не смогла бы доверять ему, как раньше. Я могла бы простить, но не думаю, что готова забыть и не уверена, что когда-нибудь буду.
Глава 11
Джексон
Мне не нравилось посещать больницы − а кому нравилось? − но это, оказалось, могло стать еще более неприятным. Доктор назвал это обычным осмотром, но все, через что мне пришлось пройти в течение последних нескольких лет, вряд ли было «обычным».
На протяжении последних четырех лет мой разум был поглощен беспокойством о здоровье, но в последнее время я начал расслабляться и позволил продолжать жить дальше. Вместо того, чтобы беспокоиться о своем здоровье, я думал о Дженни и в очередной раз позволил себе сблизиться с ней. Более того, я бы позволил ей сблизиться со мной.
У доктора не было хороших новостей. На самом деле, у него были очень плохие новости, и теперь я должен был отказаться от всего. Мне нужно было снова прогнать Дженни из своей жизни. Я стал бы столь радикальным, как был четыре года назад − я смог бы причинить ей такую боль снова, − но я должен был найти способ выбраться из этой заварухи. Мне не стоило флиртовать с ней или возвращаться в ее жизнь. Я действовал эгоистично. Хотел бы быть с Дженни, но я держался подальше от нее последние четыре года по веской причине. Согласно сегодняшней плохой новости от доктора, в настоящее время эта причина существовала так же, как и четыре года назад.
Я по-прежнему не собирался переходить в «Нью-Йорк Юнайтед», и мне бы все равно не удалось пройти медицинский осмотр. Рано или поздно клуб узнал бы о моем состоянии, и на этом бы все закончилось. Я даже не смог бы воспользоваться предлогом, чтобы переговоры о передаче выглядели реальными, потому что «Ливерпуль Юнайтед» все равно не предложил бы мне новую сделку. Не теперь.
Сейчас, как никогда ранее, я хотел провести каждую минуту каждого дня с Дженни, но этому не бывать. Когда я был с ней, я хотел прикоснуться своими губами к каждому сантиметру ее кожи и чувствовать, что ее сопротивление ко мне ослабевает. Еще неделя, проведенная вместе, и мы оказались бы в постели. Я жаждал этого больше всего на свете, но не мог рисковать причинить ей боль. Не снова.
Дженни ушла на свидание, которое, как я все еще предполагаю − или, по крайней мере, надеюсь, − было ненастоящим. Я знал, что у нее были бойфренды в колледже, но она не их тех, кто ходит на случайные свидания. Сомневаюсь, что она сделала бы что угодно на первом свидании, поэтому у меня было время убраться отсюда, прежде чем она привела бы его домой, чтобы познакомить с семьей, или даже хуже − заняться сексом в комнате, по соседству с которой сейчас жил я. Это уничтожило бы меня быстрее, чем моя болезнь.
Когда я вернулся домой, мама разговаривала по телефону внизу, крича на коллегу из-за пропущенного срока. Я надеялся застать ее в хорошем настроении, но мама была немного не в духе в последнее время.
− У тебя есть минутка? − спросил я у мамы, пока она просматривала электронную почту на своем телефоне.
− Если сделаешь это быстро, − ответила она.
− Ты должна исключить Дженни из переговорной команды по моему контракту, − сказал я.
− Почему?
Она по-прежнему не отрывала взгляда от своего телефона. Я не привлек ее внимания, но так было всегда. Мама, наверное, вела переговоры деловых сделок и во время грудного вскармливания, когда я был ребенком.
− Ей не хватает опыта в заключении такого рода сделок.
Я чувствовал себя виноватым, бросая Дженни под автобус, но сказать маме, что между нами напряженные отношения, могло бы сделать ситуацию еще хуже. Последнее, чего я хотел, чтобы мама думала о моих отношениях с Дженни.
− Эта сделка должна пройти гладко, и Дейзи выразила обеспокоенность по поводу того, что Дженни испортит все.
− У Дженни много помощников, к которым можно обратиться, если ей это нужно. Не похоже, что она та, кто подписывает чеки. Мы, я имею в виду клуб, подумали, что было бы лучше задействовать знакомое лицо для переговоров с вами, вот и все.
− Ну, мне не нужно знакомое лицо. Переведи ее в другой отдел или назад в головную компанию.
− Это не мне решать. Она работает не на меня.
− Ты устроила ее на эту работу изначально, − сказал я. − Ты, видимо, имеешь там влияние.
− Она получила эту работу, потому что «Нью-Йорк Юнайтед» подумали, что она сможет стать лучшим человеком, чтобы вести с тобой переговоры. У меня очень мало влияния там. К тому же, они являются моими клиентами, и последнее, что я хотела бы делать, это сказаль им, что работник, которого я порекомендовала, не способен выполнять соответствующую работу. Как ты думаешь, я буду выглядеть?
− Меня не особенно волнует, как все это будет выглядеть, − зарычал я. − Ты не должна была давать ей эту работу с самого начала. Она не годится для этого. У нее специализация по обществознанию, ради всего святого.
− Я сделала ей одолжение, устроив ее на эту работу. Могу заверить тебя, на этой работе ей платят гораздо больше, чем на той, куда она подавала заявление.
− Тебе никогда не приходило в голову, что она, возможно, не волновалась о деньгах? Не каждый гонится за самой большой зарплатой, которую они могут получить, − сказал парень, который зарабатывает пят миллионов долларов в год, пиная мячик. − Я собираюсь посказаль с отцом и выяснить, сможет ли он найти ей работу получше. Ту, которая ей действительно нравится. Папа имеет множество связей в компаниях, участвующих в международной торговле. Навыки Дженни арабского языка были бы полезны там.
Отец, скорее всего, не смог бы помочь Дженни, но мать очень сильно злило, когда она думала, что отец вовлечен в ситуацию. Понятия не имел, хотела ли Дженни применять ее языковые навыки, но это должно было быть лучше, чем косвенно работать на мою мать.
− Твой отец никогда с ней не встречался, − ответила мама. − Кроме того, ее арабский не так хорош, как она сказал.
− Что ты имеешь в виду? − спросил я. − Она изучала его с четырнадцати лет и всегда говорила, что собиралась изучать его в колледже.
− Что она и сделала, − сказала мама. − И с треском провалилась. У нее две «F» в приложении к диплому по исследованиям, касающихся Ближнего Востока и несколько действительно плохих оценок по изучению арабского языка.
− Я не верю тебе, − возразил я. − Не могу представить, что Дженни когда-нибудь могла получить оценку «Е» (прим.: с англ. enough − достаточно, эта оценка приравнивается к тройке с минусом) по чему-то, тем более что она увлеченно изучала его в течение столь длительного времени.
− Я могу показать тебе копию, если хочешь. Она прислала ее мне, чтобы я могла отправить моему знакомому в компании. Твоя сестра не такая идеальная, как казалось, и она должна быть благодарна, что я предоставила ей такой фантастический шанс. Теперь, если не возражаешь, мне нужно работать.
Я убежал и хлопал за собой дверь, словно капризный ребенок. Я не хотел верить матери, но обычно она не врала о таких вещах. На самом деле, она обычно вообще не врала. Она предельно честна большую часть времени. Эта женщина, когда мне было восемь лет, сказала, что ей не нравится фоторамка, которую я подарил ей на Рождество, сделав в школе. Она сказала, что я мог бы сделать лучше, и я никогда не видел ее снова. И если мать говорила, что Дженни провалила несколько классов в колледже, то так было на самом деле.
Должна была быть причина, почему она провалила эти классы; я просто надеялся, что причина этого не имела ничего общего со мной. Вероятнее всего, она рассталась со своим первым парнем и изо всех сил пыталась сосредоточиться на учебе. Я мало что знал о нем, но уверен, что они были вместе, и он был у нее первым. Расставание было тяжелым для Дженни, особенно после того, как ранее ей причинил боль я. Неудивительно, что она с таким нежеланием позволила мне вернуться в ее жизнь.
Я отправил Дейзи сообщение по электронной почте, говоря ей разобраться со всем, что касается передачи далее. Это была полная противоположность тому, что я говорил ей раньше о желании участвовать, но это было единственное, что я могу придумать за такой короткий срок, чтобы держаться от жизни Дженни как можно дальше.
Около десяти часов к дому подъехал автомобиль, хотя мама с Шериданом внизу, и Дженни оставила свою машину дома. Ее, должно быть, подвезли после свидания. Я не смог удержаться и посмотрел, чтобы выяснить, что же происходит. В футболе, как и на свиданиях, всегда платят, чтобы узнать своего соперника.
Я выглянул в окно и к моему огромному облегчению видел, что за рулем Аарон. Все-таки, она просто сходила поужинать с другом. Она не могла быть на свидании с Аароном. Эти двое были близкими друзьями в течение долгого времени.
Дженни вошла в дом, и через несколько секунд я получил сообщение от Аарона. Не думал, что у него все еще был мой номер.
«Нужно посказаль с тобой. Встретимся за углом»
Я выглянул в окно и увидел, как Аарон отъезжал от дома, но затем остановился в сотне метров вниз по дороге.
Я подождал, пока Дженни вошла в гостиную, прежде чем прокрасться вниз по лестнице и выйти из дома. Я не хотел, чтобы Дженни поймала меня, поэтому я ушел босиком. Грубый асфальт впивался в мои ступни, пока я шел. Мой менеджер убил бы меня, если бы увидел, что я рисковал получить травму ног. В конце концов, я добирался к машине Аарона и постучал в окно.
− Привет, − тихо сказал Аарон.
Это был первый раз, когда я видел его во плоти после той ночи четыре года назад. Он присылал мне несколько сообщений, чтобы узнать, как я справлялся, но я проигнорировал большинство из них. Он был напоминанием о Дженни и о том, что я потерял.
− Привет, − ответил я. − Что случилось? Твое сообщение показалось немного паническим.
− Я только что поужинал с Дженни. Она говорила о тебе немного.
− Ох. Мы работаем вместе в настоящий момент. Это не идеальный вариант, но между нами ничего нет.
− Я знаю, но думаю, что она хочет, чтобы между вами снова что-то было. Она ничего такого не говорила, конечно, но я могу сказать это из того, как она говорила о тебе. Ее глаза по-прежнему загораются, когда она произносит твое имя, как и четыре года назад.
− И что ты сказал? − спросил я.
− Я сказал, что ты недостаточно хорош для нее. Я не знал, что еще сказать.
− Ты поступил правильно.
− Да? Теперь ты снова здоров. Почему мы должны продолжать лгать? Я понимаю, почему ты сделал то, что сделал четыре года назад, но сейчас ты можешь признаться.
Я покачал головой.
− Все не так просто. Я ходил сегодня в больницу на прием и получил плохие новости. У меня рецидив.
− Иисусе, я сожалею. Я понятия не имел. Думал, что они дали тебе отбой.
− Я тоже. Слушай, главное, чтобы Дженни снова возненавидела меня. Или, по крайней мере, не хотела быть со мной. Я не собираюсь делать что-нибудь жесткое, как в прошлый раз, но собираюсь держаться подальше от ее жизни, насколько это возможно. Я был бы признателен, если бы ты продолжал убеждать ее, что мы не подходим друг другу. Все что угодно, чтобы оттолкнуть ее.
Аарон кивнул.
− Дай мне знать, если…
Аарон застыл, уставившись на меня.
− Если что? − спросил я.
Сначала я думал, что он смотрел прямо на меня, но когда фары проезжающего мимо автомобиля осветили лицо Аарона, я заметил, что парень смотрел через мое плечо. Я обернулся и видел Дженни, стоящую всего в трех шагах от меня.
− Джексон? − спросила она. − Что происходит?
Глава 12
Дженнифер
Когда я вернулась в свою спальню и пошла закрывать шторы, то увидела Джексона, крадущегося по дороге. У меня на сегодня было задумано «свидание», чтобы заставить Джексона ревновать, но я даже представить себе не могла, что он на самом деле выбежит из дома и попытается догнать Аарона. Это не было частью плана.
Джексон даже не задержался, чтобы обуться. Я увидела, как он наполовину хромает, наполовину бежит по улице, несмотря на то, что автомобиль Аарона должен был быть к тому времени уже далеко. Я полагала, футболисты больше заботятся о своих ногах, но видимо не тогда, когда был шанс узнать, с кем я была на свидании.
Аарон, скорее всего, даже не заметил Джексона, который был просто маленькой точкой в зеркале заднего вида, но как только я начала закрывать шторы, то увидела, что Джексон замедлился, подойдя к машине, припаркованной на обочине. Автомобиль был почти полностью скрыт листьями большого дерева, поэтому я могла видеть только блики красных стоп-сигналов и не могла разобрать его марку. Возможно, Аарон увидел, что Джексон бежал за ним и остановился из любопытства?
Я не смогла бы жить спокойно, если бы Джексон выплеснул свою ревность на Аарона, поэтому решила спуститься вниз и выйти на улицу.
Воздух казался холоднее, хотя прошло всего несколько минут. Я заскочила обратно в теплый дом захватить легкий свитер, который оставила у лестницы. Пока шла до конца улицы, увидела, что Джексон склоняется над окном со стороны водителя и сказал с кем-то. Я не знала номер машины Аарона, но эта серебристая «камри» была такой же, как у него. Учитывая, что на улице в это время суток спокойно, похоже, это не было простым совпадением.
Приблизившись, я заметила политическую наклейку две тысячи восьмого года на бампере, которую Аарон настаивал оставить на автомобиле, несмотря на то, что эти выборы были в далеком прошлом. Это определенно была его машина, и значит, прямо сейчас Джексон разговаривал с Аароном. Это было нехорошо.
Поза Джексона не выглядела агрессивной, но ведь он мог сказаль что угодно. Я не хотела, чтобы Аарон знал что-либо о моих отношениях с Джексоном, помимо того, что он мой сводный брат. Если бы Джексон приревновал и впал в ярость, было бы намного труднее делать вид, что у нас с ним только платонические отношения.
Первое слово, которое я слышу, было «больница». Хотя мой разум и терзало беспокойство о недавнем визите Джексона в больницу, думала, данное слово он употребил в качестве угрозы, что-то типа: «Если я увидела тебя с ней снова, то ты окажешься в больнице».
Я не хотела, чтобы Джексон или Аарон заметили меня, но все равно подхожу ближе, готовая вмешаться и оттащить Джексона подальше, или хотя бы попытаться, если того потребует ситуация.
Слова Аарона были приглушены из-за того, что Джексон стоял близко к нему, но я быстро замечаю кое-что странное: Аарон и Джексон знакомы. Они разговаривали дружественным тоном, и Аарон однозначно спрашивал у Джексона что-то обо мне. Тот отвечал ему, что было необходимо, чтобы я его ненавидела по какой-то причине.
Почему Джексон хотел, чтобы я ненавидела его? Всю прошлую неделю он пытался добиться того, чтобы я переспала с ним. Джексон говорил Аарону, что отныне собирается держаться подальше от моей жизни. Предполагалось, это именно то, чего я должна была хотеть, но услышав, как Джексон произносил эти слова, я понимала, что он нужен мне. Возможно, он и усложнял все, но порой это было не так уж и плохо. Если бы жизнь была легкой, было бы скучно, а кто хочет скучной жизни? Я бы точно не пошла в Гарвардский университет, влюбившись в своего сводного брата, но, по крайней мере, это придало бы искорку моей однообразной жизни.
В этот момент фары, свернувшей на дорогу машины, светят мне прямо в лицо. Я вскинула руку, чтобы прикрыть глаза, но когда снова опустила ее после того, как автомобиль проехал, то обнаруживаю, что Джексон смотрел прямо на меня.
Я не планировала конфликтовать с Джексоном по поводу услышанного, но было слишком поздно улизнуть незамеченной. Я поймала его с поличным и даже если бы не услышала достаточно, чтобы знать всю историю − это лучший шанс вытянуть из него правду раз и навсегда.
− Джексон? Что происходит? − спросила я.
− Я... эм, я...
Джексон, казалось, впервые потерял дар речи. Обычно его рот работал, выдавая по сто слов в минуту быстрее, чем его мозг, но сейчас он был похож на того, кого поймали с поличным.
− Аарон? − спросила я, глядя мимо Джексона на своего друга. − Не хочешь объяснить? Откуда ты знаешь Джексона?
− Нет, − ответил Аарон, − не так. Слушай, я, наверное, оставлю вас двоих, чтобы вы обсудили это, − Аарон посмотрел на Джексона. − Расскажи ей все. Она заслуживает знать правду. Думаю, ты будешь удивлен тем, как она воспримет эту новость. Я давным-давно усвоил, что не стоит недооценивать Дженнифер.
Джексон отошел от автомобиля и Аарон медленно уехал.
− Тебе стоит прислушаться к нему, − сказала я. − Расскажи мне все и не сдерживайся. Не знаю, понравится ли мне то, что ты скажешь, но я чертовски уверена, что мне не понравится, если ты опять соврешь.
− Достаточно честно, − ответил Джексон. − Пойдем внутрь. У тебя несколько любопытных соседей, а я бы предпочел, чтобы этот разговор не был распространен по всему интернету к завтрашнему утру.
Мы с Джексоном вернулись домой в тишине. Папа в гостиной смотрел новости, в то время как Кэрри работала там, где раньше была моя игровая комната, когда я была младше. Впоследствии комнату переделали в офис, так как женщина никогда не переставала работать. Кэрри была так сосредоточена на своей работе, что не заметила бы нас, даже если бы мы зашли к ней и начали целоваться.
Мы поднялись наверх и прошли в мою комнату. В комнате Джексона все еще стояли сумки по всему полу, которые он толком не распаковал, тогда как в моей был такой порядок, что можно было подумать, будто я все еще живу в колледже. Я всегда держу свою комнату в идеальной чистоте. Привычка, которую я унаследовала от мамы. Она хотела привить мне трудолюбие с юного возраста. Я пыталась доказать ей, что не будь у меня работы по дому, то у меня оставалось бы больше времени на учебу, но мама настаивала на том, чтобы я убиралась, изучала два разных вида труда и научилась совмещать их. Она, видимо, беспокоилась о том, что у меня недостаточно теоретических знаний, чтобы поступить в хороший колледж и устроиться на приличную работу.
Мои первые пара лет в школе не были выдающимися, уж точно никто из учителей не думал обо мне, как о будущей студентке Гарварда, но в возрасте тринадцати или четырнадцати лет я словно вошла в свою стихию. Предметы, которые всегда были для меня трудными, особенно математика и естественные науки, я вдруг начала понимать, и меня перевели в класс для умных детей. Когда же я перешла в среднюю школу, то официально стала одной из умнейших учениц, и мои новые учителя не скрывали тот факт, что возлагали на меня большие надежды.
По большей части я оправдала их надежды, окончив с отличием Гарвард, но не могла не думать, что мои учителя были бы разочарованы тем, какой стала моя жизнь после этого. Работа на «Нью-Йорк Юнайтед» только для того, чтобы помочь клубу подписать контракт с новым футболистом, была не совсем тем, чего добивались многие другие выпускники Гарварда. Я также готова поспорить, что никто из них не был без ума от своих сводных братьев.
− Ладно, − сказала я Джексону, садясь на свою кровать. − Объяснишь мне, что происходит? Начнем с того, откуда ты знаешь Аарона?
Больше всего на свете я хотела спросить у Джексона о его здоровье, но была уверена, что новости будут плохими. Не знала, смогла бы я сейчас вынести это.
Джексон сел рядом со мной на кровать, но оставил небольшое расстояние, чтобы мы не соприкасались ногами. Он сидел рядом не для того, чтобы соблазнить меня, а чтобы посказаль.
− Я знаю Аарона вот уже четыре года, − сказал Джексон, − так что не уверен, что это можно описать, как «внезапно».
− Четыре года! − громко воскликнула я, забыв, что мы должны разговаривать тихо, в случае, если один из наших родителей пройдет мимо. − Не могу поверить, что он ничего мне не сказал.
− Мы не были лучшими друзьями все это время, − объяснил Джексон. − По сути, мы почти не разговаривали.
− Как вы двое познакомились? − спросила я.
− Однажды днем он приходил к нам домой, чтобы занести свитер, который ты забыла у него. Это было незадолго до того, как мы... ну... почти тогда, когда у нас было свидание. Ты, наверное, не помнишь этого, но ты упоминала Аарона во многих разговорах, и ваши с ним отношения показались мне немного подозрительными.
− Мы с Аароном просто друзья, − сказала я. − Всегда ими были.
− Он сказал то же самое. Значит, вы никогда не поддавались соблазну замутить?
Я энергично потрясла головой.
− Мы один раз поцеловались, когда нам было около тринадцати, но произошло это только потому, что ни один из нас ни с кем еще не целовался. Мы просто хотели попрактиковаться. Это было отвратительно. Будто целуешься со своим бра…
Я съежилась, когда Джексон посмотрел вниз на свои ноги, и захотела, чтобы кровать могла поглотить меня целиком.
− Короче, − продолжил Джексон. − Аарон совершенно ясно объяснил, что между вами двумя ничего не было, и поэтому мы остановились на этом. Позже я чувствовал себя чертовски виноватым. Я никогда не должен был сомневаться в тебе. Никогда не был близок с девушкой, просто как с другом, так что я не понимаю природу твоих с ним отношений.
Я спокойно пожала плечами.
− Большинство людей не понимают. Ты не поверишь, сколько людей считают, что он гей, и что девушка и парень не могут быть лучшими друзьями без того, чтобы парень был геем. Он подыгрывал иногда, но потом одна из моих подруг устроила ему свидание с парнем, и, достаточно сказать, что он этого больше не делает.
Джексон улыбнулся, и я сразу же потерялась в его глазах. Когда он смотрел на меня так, я не видела высокомерного звездного футболиста, который мог заполучить любую женщину. Я видела сводного брата, в которого влюбилась четыре года назад. Парня, который относился ко мне с уважением и сочувствием. Пока не предал меня.
− Предполагаю, что ты встречался с Аароном вновь? − спросила я. − Ты не поддерживал бы с ним связь после одной встречи, и должна быть причина, по которой вы оба утаили от меня вашу дружбу.
− Она есть, − ответил Джексон. − Помнишь, когда мы проводили много времени вместе, я постоянно жаловался на головные боли?
Я кивнула. Как-то мы пошли посмотреть фильм, и Джексон был вынужден уйти из кинотеатра посредине фильма. Когда я поняла, что он не вернется, то нашла его на улице, жалующимся на головную боль. С того момента я заметила, что он принимал аспирин на нерегулярной основе, но тогда он сказал, что это был стресс, вызванный новой диетой и режимом физических упражнений.
− Мой физиотерапевт не знал, что являлось причиной этой проблемы, поэтому я пошел на обследование в больницу. Доктор направил меня на несколько томографий и, в конце концов, они разобрались, что же являлось причиной головных болей.
Я смотрела на Джексона, затаив дыхание, отчаянно ожидая продолжения разговора. Он помолчал несколько минут, прежде чем положить свою руку на мою.
− Я собираюсь сказать кое-что, и это может прозвучать плохо, но пообещай, что не будешь паниковать.
Я кивнула и сказала «Обещаю» после того, как Джексон настоял, чтобы я произнесла это вслух. Не знала, какой была бы моя реакция, но была уверена, что нужно хотя бы сделать вид, что я оставалась сильной в пользу Джексона, даже если внутри меня был бы полноценный приступ паники.
− Они обнаружили опухоль, − медленно сказал Джексон. − Опухоль головного мозга.
− Но... но ты молод, − запиналась я. − И здоров.
− Опухоль может возникнуть у кого угодно, − ответил Джексон. − Это была просто случайность.
− Почему ты не сказал мне? − спросила я. − Мы собирались пойти на официальное свидание. Ты мог бы сказать мне об этом.
− Я не сказал никому, − ответил Джексон. − Не сразу. Я не знал, что делать. Потребовалось несколько дней для осознания этого известия, но потом реальность обрушилась на меня, как тонна кирпичей. Все было плохо. Врачи называли это «третьей стадией» опухоли, что она может убить тебя, если успешно не излечится. После нескольких встреч врач объяснил, что мне нужна операция, но даже если ее сделают, был шанс, что я умру в следующем году.
Умрет? Если он думал, что умрет... я не могла даже представить, что он, должно быть, чувствовал.
− Что произошло дальше? − продолжила спрашивать я. − Очевидно, они вылечили опухоль, и сейчас ты в порядке, верно?
Я с легкостью затолкнула воспоминания о недавнем посещении больницы Джексоном вглубь своего сознания. Я не смогла бы сейчас справиться с этим. По одному опасному для жизни заболеванию головного мозга за раз.
− Я перенес операцию на головном мозге и, по истечении девяти месяцев, врачи сказали, что все в норме. Но ты должна помнить, в то время я действительно думал, что умру. Шансы были не в мою пользу. Я оградился от мыслей об игре в футбол и стал затворником.
− Я могла бы быть рядом, когда это случилось, − напомнила я. − Ты не должен был проходить через это в одиночку.
− Ты собиралась начать учебу в колледже, − сказал Джексон. − У тебя были более важные дела, чем тратить свое время на того, кто, вероятно, все равно скоро умрет.
Меня чуть не разорвало. Его слова ощущались, словно удар под дых. Как же плохо думал обо мне Джексон, полагая, что я бы поставила свою учебу выше, чем помощь ему в борьбе с опасной для жизни болезнью.
− Да пошел ты! − ответил я, слегка повысив голос.
Мой выбор слов был менее элегантен, чем мне бы того хотелось. Не знаю, на самом ли деле я была зла на него или нет, но слова сорвались с моих губ. Джексон, не ожидая подобной реакции, выглядел совершенно ошеломленным, прежде чем рассмеяться.
− Что смешного? − огрызнулась я. − Я серьезно. Ты, видимо, не особо хорошего мнения обо мне, если думаешь, что я поставила бы Гарвард выше, чем быть с тобой, когда ты во мне нуждался.
Джексон заставил себя перестать смеяться, но на его лице по-прежнему осталась улыбка. Я собиралась снова наорать на него, когда он вдруг стал серьезным.
− Прости, − сказал он. − Это вроде как не смешно. Я прекрасно знал, что ты сделала бы все, чтобы помочь мне пройти курс лечения, потому что ты такой человек. Поэтому я и не сказал тебе. И поэтому предал тебя. Поэтому поцеловал Эмилию той ночью.
Я никогда не слышала, чтобы Джексон произносил ее имя. Несколько раз он затрагивал тему того, что случилось, но просто называл ее «та ночь» или что-то столь же обобщающее. От того, что я услышала, как он пробормотал ее имя, мое сердце резко упало, и меня накрыла волна отвращения.
− Я не понимаю, − сказала я, в конце концов. − Как то, что ты изменил мне, связано с твоей болезнью?
− Пожалуйста, не говори так, − попросил Джексон. − Я не изменял тебе. Не на самом деле. Ты должна была так подумать для того, чтобы забыть меня, но все было по-другому.
− Я видела тебя, − сказала я. − Видела, как ты целовал ее. Ты положил свою руку на ее ногу. Бог знает, что произошло после этого, но я видела достаточно, чтобы понять, что ты изменяешь мне.
− Ничего не случилось после поцелуя, − настаивал Джексон. − Как только ты ушла из бара, мы перестали целоваться.
− О, как мило с вашей стороны, − саркастично сказала я. − Порой, ты слишком великодушен.
Джексон потирал переносицу большим и указательным пальцами, в то время как другой рукой сильнее сжал мою руку.
− У меня не очень хорошо получается объяснить это, − признал он. − Я не мог сказать тебе, что болен. Ты бы не пошла в колледж, и это исковеркало бы всю твою жизнь. Ты много лет работала, добиваясь места в таком колледже как Гарвард, а мы знали друг друга всего несколько месяцев. Я не мог позволить тебе бросить все ради меня.
− Я могла бы просто отложить учебу на год, − возразила я. − Могла бы остаться с тобой, пока ты не поправишься, а после того, как ты был бы в порядке, пошла бы в колледж.
− Ты кое-что забыла, − ответил Джексон. − Я не думал, что буду в порядке. Врачи не давали однозначного ответа насчет того, проживу ли я дольше, чем шесть месяцев. Шансы на то, что лечение поможет, были меньше пятидесяти процентов. Если бы лечение не сработало, я мог бы упасть замертво в любую минуту. Вот почему я хотел, чтобы ты ненавидела меня. Я не мог позволить тебе сблизится со мной еще больше, потому что мог умереть, и тогда ты была бы опустошена.
− Ты не думал, что я была бы опустошена в любом случае? − спросила я. − Я бы чувствовала себя не менее плохо из-за этого. Возможно, даже хуже, потому что я не была рядом с тобой.
− Ты говоришь, как Аарон, − сказал Джексон. − Он сказал практически то же самое, когда я рассказал ему, что планирую сделать.
− Аарон знал, что ты болен, а я нет? Я убью его, когда увидела в следующий раз.
− Не вини его, − попросил Джексон. − Я был не прав, впутав его во все это, но мне нужна была помощь, чтобы убедиться, что план сработал. Мне нужно было, чтобы ты увидела меня целующимся с кем-то, но я не знал никого в городе. Аарон свел меня с Эмилией. Она тоже знает, кстати. Как бы там ни было, на самом деле она лесбиянка, так что я сомневаюсь, что она наслаждалась поцелуем больше, чем я.
Джексон замолчал. Он открывал рот еще несколько раз, будто хотел засказаль снова, но не похоже, что у него осталось что сказать. У меня, видимо, должны были быть к нему какие-нибудь вопросы, но все казалось удивительно ясным. Не могу сказать, что была согласна с тем, что он сделал, но я поняла, почему он так поступил.
− Давай подведем итог, − сказала я. − Ты узнал, что можешь умереть и не хотел, чтобы я еще больше сблизилась с тобой, поэтому вы с Аароном устроили так, чтобы я увидела, как ты целовался с другой девушкой. После этого ты провел девять месяцев, проходя лечение от опухоли головного мозга, не сказав никому. Правильно ли я все поняла?
Джексон кивнул.
− Все звучит довольно просто, когда ты говоришь об этом вот так.
− Почему ты не рассказал мне обо всем этом, когда выздоровел? − спросила я.
− Я хотел. Но в то время у тебя был парень. Мне казалось неправильным просто вернуться в твою жизнь, когда ты была счастлива с кем-то другим.
Я никогда не была счастлива ни с одним из моих парней с университета. Меня все устраивало, но я не была счастлива. Они были рядом со мной в тех редких случаях, когда я отвлекалась от учебы, но я никогда не чувствовала искру с ними. Не такую, какая была у меня с Джексоном. Это могло показаться бессердечным, но если бы Джексон вернулся в мою жизнь, я бы бросила их сразу же.
Я вытянула свою руку из-под его руки. Джексон уронил руку на мое бедро, но быстро убирал ее, предполагая, что я зла на него. Я смотрела в его глаза и медленно, нервно, наклонила свою голову к нему. Когда наши губы находились в сантиметре друг от друга, то поцеловала его. Как только я почувствовала интенсивность его поцелуя в первый раз за четыре года, во мне сразу же разожглась искра. Это осталось столь же прекрасным, как я помнила.
Глава 13
Джексон
Когда Дженни прижалась своими губами к моим, потребовалась вся сила воли, которая у меня была, чтобы не обнять ее и не начать срывать одежду с ее тела. Возможно, она и хотела этого, но я не мог ей ничего обещать и не хотел рисковать.
Поцелуй пришел из ниоткуда. Я сказал ей все, что должен был, за исключением последнего известия из больницы, и уже хотел уйти из ее спальни и никогда не возвращаться обратно. Это был первый раз, когда мы действительно говорили о том, что произошло четыре года назад, и мне до сих пор трудно было произносить эти слова вслух. Я тренировался рассказывать ей все это перед зеркалом, но даже тогда мне приходилось выдавливать из себя слова. В действительности сказаль это ей в лицо было практически невозможно.
Теперь она целовала меня. Мое сердце колотилось, когда я положил руку на ее щеку и наклонился, возвращая поцелуй лишь с незначительной частью той бешеной страсти, которая сейчас горела внутри меня. Наши губы боролись за первенство, а языки ожесточенно соперничали. Я сжал ее бедра, и Дженни впилась своими пальцами мне в бицепс. Я хотел раздвинуть ей ноги и бросить ее на кровать, но не стану пользоваться ею. Ведь минуту назад я говорил ей, что думал, что меня не станет. Для любого вполне естественно быть эмоциональным, учитывая подобные обстоятельства. Если я сейчас взял бы инициативу на себя, она могла бы навсегда возненавидеть меня.
Дженни убрала руку с моего бицепса и схватила в горсть мою рубашку. Она наклонилась назад, а затем потянула меня вниз, и, упав на кровать, раздвинула ноги. Ладно, к черту терпение, это было тем знаком, который мне нужен.
Я навалился на Дженни и начал целовать ее шею, пока руками спускался к ее попке. Она прижалась своим центром к моему твердому члену, и из моего рта вырвался стон, когда моя эрекцией потерлась об него. Я сжал рукой ее бедро, когда услышал шаги, поднимающиеся по лестнице.
− Джексон? − крикнула Кэрри.
Она, наверно, звала меня с первого этажа. Кэрри не утруждалась покидать свой кабинет, чтобы прийти и позвать меня, если только ей не приходилось этого делать. Я замер, а Дженни среагировала очень быстро. Оттолкнув меня и сев на край кровати, она отчаянно пригладила складки на своей блузке.
Я последовал ее примеру и переместился на кровати на несколько сантиметров, чтобы создать расстояние между нами. Кэрри ворвалась в комнату без стука.
− Вот ты где, − сказала она, будто искала меня в течение нескольких часов, а не секунд. − Мне нужна твоя помощь с компьютером.
− Знаешь, обычно принято стучаться, прежде чем врываться в чужую спальню, − с наигранной искренностью сказал я. − Разве у тебя нет лакеев, работающих в компании, которые могут помочь тебе в решении проблем с компьютером? Это рабочий компьютер, в конце концов.
− Большинство из них ушли сегодня пораньше, − ответила Кэрри, очевидно не осознавая, что сейчас уже почти полночь, которая для большинства людей не являлась «уходом пораньше». − А круглосуточные сотрудники бесполезны. Ты поможешь или нет?
У меня не было желания помогать матери, особенно, когда Дженни была на кровати в возбужденном состоянии и ждала, чтобы я трахнул ее, но я также не хочу, чтобы мать догадалась о нас с Дженни.
− Ладно, − ответил я. − Но если я не смогу починить его за десять минут, то тебе придется иметь дело с лакеями по работе.
− Скоро вернусь, − прошептал я Дженни, повернувшись к ней, когда мать ушла.
Она улыбнулась и кивнула, но у меня сразу же появились опасения, что Дженни передумала насчет всего этого. Дать ей время, чтобы остыть и все обдумать, наверное, самое правильное решение, но если все закончилось бы тем, что я пошел бы спать с заряженным пистолетом, то не посчитал бы его таким уж позитивным.
Я спустился в кабинет матери и сразу же увидел, что не так с компьютером. Ничего. Проблема в пользователе.
− У тебя ошибка ПНМКИК (прим.: проблема находится между креслом и клавиатурой) кода, − сказал я.
− Что это значит?
− Неважно.
Компьютер завис, поэтому я закрыл браузер и открыл новую вкладку.
− Мне нужны эти вкладки, − пожаловалась мама.
− Я могу вернуть их обратно, − сказал я, переходя на страницу истории, − но ты должна сокращать количество вкладок, которые открываешь в тот или иной момент.
Мама указала на вкладки, которые ей нужно было открыть, и сразу же возобновила работу, так и не поблагодарив меня. Я пробормотал «Пожалуйста» под нос и направился к двери.
− Даже не вздумай заканчивать то, что начал там, − сказала мама, не отрываясь от своего ноутбука.
− Прости, что? − спросил я.
Я уже забыл, что она чуть не застукала, как мы с Дженни целовались, поэтому меня действительно привело в замешательство то, что она говорила. По крайней мере, это означало, что мое потрясение прозвучит искренне.
− С Дженни, − спокойно сказала мама.
− Я не понимаю, о чем ты говоришь, − соврал я.
Хотя стало вполне ясно, о чем именно сказал мать.
− Не делай из меня идиотку, Джексон. Сколько раз я заставала тебя с девчонками в твоей комнате? Я знаю выражение твоего лица, когда ты собираешься сделать что-то.
Я закрывал дверь на случай, если отец Дженни может услышать, хотя телевизор включен достаточно громко, чтобы он ничего не слышал.
− Что я делаю или не делаю с Дженни − не твое дело, − прорычал я.
Я даже не потрудился отрицать это. Никогда ни в чем не признавался матери, и если бы начал оправдываться, она бы поняла, что права.
− Конечно, это мое дело. Она моя падчерица.
− Да брось. Ты никогда не относилась к ней, как к дочери. Ты едва обращаешься с ней по-человечески. Заметь, что точно также ты ведешь себя и со мной, так что, полагаю, в этом есть смысл.
− Не играй со мной, Джексон. Я хочу, чтобы ты вернулся в Нью-Йорк и играл за «Нью-Йорк Юнайтед». Последнее, что нам нужно − это скандал.
− Почему тебя это волнует? − спросил я. − Ты не работаешь на клуб. Для тебя они просто очередные клиенты.
− Они оказались очень выгодными клиентами, и я знакома с генеральным директором. Было бы, мягко говоря, неловко, если бы я помогла устроить твой перевод только для того, чтобы ты опозорил клуб, начав встречаться со своей сестрой.
− Она не моя сестра, − снова зарычал я.
− Неважно. Просто держись от нее подальше. Ты можешь совать свой член в любых других женщин, которых захочешь, только не в нее.
Я выбежал из комнаты и поднялся по лестнице, перешагивая через две ступеньки, прежде чем отправиться обратно в комнату Дженни. Меня не волновало, что мама знала − она не собиралась никому об этом рассказывать, − но Дженни было не все равно, и это могло реально испортить все удовольствие, которое мы бы получили. Я не мог сказать Дженни, значит, нам необходимо будет действовать осторожно.
Я нашел Дженни, сидящей на кровати на том же самом месте, где она была, когда я вышел из комнаты, но она больше не выглядела возбужденной. Дженни плакала. Она подслушала разговор, который только что был с мамой? Может, она передумала насчет всего? Это было бы не впервые. Четыре года назад, я долго убеждал Дженни, что вся эта «сводный брат и сестра» чепуха не помешает нам быть вместе. Я выиграл тот спор четыре года назад, и уверен, что смогу выиграть его снова.
− Ты в порядке? − спросил я, садясь рядом с ней на кровать, как было до поцелуя.
Казалось, это было в другой жизни, а не всего лишь десять минут назад или сколько бы времени не прошло. Многое изменилось, когда я рассказал ей правду, и когда она поцеловала меня после. Эти миры сейчас казались такими разными.
Она кивнула и стерла слезы с глаз, прежде чем слегка высморкаться в носовой платок.
− Тогда почему ты плачешь? Обычно я не заставляю женщин плакать, поцеловав их.
Она улыбнулась на мою слабую попытку поднять ей настроение.
− Дело не в этом.
− Тогда в чем же дело? Я рассказал тебе все свои секреты, поэтому будет справедливо, если теперь и ты будешь откровенна со мной.
− Ты не все рассказал мне, − сказала она.
− Я рассказал тебе все о том, что произошло четыре года назад, − ответил я.
− Но ты не рассказал мне о том, что происходит сейчас. Ты сказал Аарону, что собираешься снова уйти от меня, как сделал это четыре года назад. И я видела тебя. В больнице. Ты зашел в отделение нейроонкологии. Ты снова болен, не так ли?
Дерьмо. Я собирался сказать ей об этом, но все мои благие намерения пошли прахом, как только она меня поцеловала. Четыре года назад я бы притворился, что изменяю Дженни, чтобы ей не пришлось смотреть, как я умираю, ведь сейчас история повторяется, у меня нет другого выбора, кроме как открыть Дженни свой секрет.
− Она вернулась, − сказал я. − Опухоль. Я проходил регулярные осмотры с тех пор, потому что никто не отменял вероятность, что она может вернуться. Операция прошла успешно, и мои врачи были настроены оптимистично, но последнее сканирование не было положительным.
− Но они могут вылечить это снова? − с надеждой спросила Дженни. − Они вылечили ее в первый раз, так что нужно просто сделать то же самое снова, да?
Я покачал головой.
− Нет. Ну, может быть. Они не знают. Я стараюсь много не думать об этом, потому что врачи не могут ничего точно сказать. Все, что я знаю, они обнаружили какие-то проблемы, и доктор сказал мне то же, что и раньше: я могу умереть, если в скором времени не начну лечиться и даже после этого...
Я замолк почти так же, как сделал врач, когда объяснял мне данную ситуацию. Я знал, как все работает. У меня в голове находилась бомба замедленного действия, и я, возможно, умру. Но я мог и не умереть, и рядом с Дженни я действительно чувствовал, что у меня есть ради чего жить. Футбол никогда не был для меня вопросом жизни и смерти, как это было для некоторых игроков. Для меня футбол был средством достижения цели. Весьма роскошная, но, тем не менее, цель.
− Ты должен сказать своей маме, − тихо сказала Дженни. − Я знаю, что вы двое не ладите, но она имеет право знать.
− Я скажу, рано или поздно. Мне все равно нужно сказать отцу, и он тоже будет настаивать, чтобы я рассказал матери. Это будет тяжело сделать. Ни один отец не хочет прожить дольше своего ребенка. Он будет чувствовать себя совершенно беспомощным.
− Ты сказал ему в первый раз? − спросила Дженни.
Она не могла смотреть мне в глаза, и я знал, что она не всерьез воспринимает эту новость. Ей понадобится некоторое время, чтобы осознать все.
Я кивнул.
− Да, но только после того, как доктор сказал мне, что опасность миновала. Мне нужно было с кем-то посказаль об этом, и во многих отношениях я более близок с папой, чем с кем-либо из друзей. Я не рассказывал ему все грязные подробности моей сексуальной жизни, но он знает о моей жизни больше, чем остальные.
− Он занятой человек. Сомневаюсь, что у него было время выслушивать все грязные подробности твоей сексуальной жизни.
− Очень смешно, − ответил я с ухмылкой. − Я не так уж плох.
Дженни выдавила из себя улыбку, которая быстро исчезла.
− Мне придется сказать своему клубу, и, очевидно, теперь не может быть и речи о переходе.
− Это значит, что мы не сможем проводить больше времени вместе.
Мы не должны были проводить больше времени вместе в любом случае, но я не мог ничего с собой поделать. По тем же причинам, что и четыре года назад. Однако тогда я убедил себя в том, что поступаю правильно, а в настоящее время я не мог сделать этого.
− Ты права, − согласился я. − Я не скажу им прямо сейчас. Они захотят сделать комплексное медицинское обследование, но я смогу поводить их за нос некоторое время. Ну, Дейзи сможет в любом случае. Она хороша в этом. Я ее лучший клиент, но, вероятно, буду им недолго.
− Не говори так, − сурово сказала Дженни. − Я не хочу слышать, как ты говоришь о смерти все время, ладно? Ты пройдешь через это так же, как в прошлый раз, так что прекрати нести всю эту чушь о том, что это конец.
Я открыл рот, чтобы возразить, но закрыл его и просто кивнул головой. Дженни была достаточно умна, чтобы знать, что положительного разговора недостаточно в борьбе с этим, но она также была права, настаивая на том, чтобы я не поднимал все время эту тему. Кроме следования предписаниям моего врача, которых не так много, я ничего не мог сделать, чтобы повысить свои шансы, но постоянная зацикленность на негативе не поможет. Это в любом случае несправедливо по отношению к Дженни.
Я услышал доносившийся снизу звон бокалов, которые Шеридан складывал в посудомоечную машину. Он всегда так делал по вечерам, перед тем как лечь спать. Дверь моей спальни оставалась открытой, поэтому если он сейчас поднимется наверх, то догадается, что я был здесь с Дженни.
− Тебе лучше уйти, − сказала Дженни, приходя к тому же выводу, что и я. − Что мы теперь будем делать?
− Меня все еще нужно немного убедить, прежде чем я приму решение, является ли Нью-Йорк Юнайтед надлежащим местом, чтобы продолжить свою карьеру. Как насчет того, чтобы ты устроила завтра для меня экскурсию?
Дженни улыбнулась. Ее глаза все еще красные из-за того, что она плакала, но улыбка никогда не переставала освещать ее лицо. Я впервые влюбился в нее тогда, когда она посмотрела на меня вот так.
− Звучит как хороший план, − ответила она. − Приходи завтра утром в офис около десяти.
− Я буду там.
Я осторожно открыл дверь ее спальни и, не услышав того, что кто-нибудь поднимался наверх, прокрался по коридору в свою спальню. Сходство с моментами четырехлетней давности невозможно игнорировать, сейчас мы договорились об еще одном свидании, пусть и неофициальном, но в этот раз я не оттолкну ее. Если у меня осталось не так много времени, то я хотел бы провести его с Дженни.
***
Возможность разгуливать по такому шумному городу как Нью-Йорк без того, чтобы тебя не узнавали каждые десять секунд, оказалась более нервирующей, чем я ожидал. Я ничего не мог делать в Ливерпуле, будучи незамеченным либо фанатами моего клуба, либо фанатами местного соперника. Само собой разумелось, что реакция на встречу со мной целиком и полностью зависела от того, кого они поддерживали.
Даже за пределами Ливерпуля меня почти сразу же узнавали в любых больших городах, которые я посещал в Англии и в большинстве стран Европы. Сейчас я был известен даже в Азии, хотя это было больше из-за того, что я встречался с известной малазийской моделью в течение нескольких месяцев, а не за мои скромные успехи на футбольном поле.
Дейзи наорала на меня по телефону, когда я сказал ей, что мы с моделью расстались. Видимо, Азия являлась огромным рынком для футболистов и возможности для спонсорских сделок были огромными. Я профукал миллионы, бросив эту модель. Временами Дейзи могла быть очень странной. Она не скрывала своего желания ко мне, но была счастлива, когда я встречался с другими, если это приносило большие деньги.
В «Нью-Йорк Юнайтед», в комнате для сотрудников, должно быть, на стене висело мое фото, потому что каждый сотрудник в этом здании узнавал меня. Они относились ко мне по-королевски, как только я входил внутрь. Администратор предлагал мне всевозможные напитки, начиная с чая и кофе и заканчивая чем-нибудь покрепче, несмотря на то, что было только десять утра. К счастью, Дженни спустилась вниз встретить меня и вывела из офиса обратно на улицы Нью-Йорка, где я снова смог бы быть относительно неприметным.
− Когда я сказала своему боссу, что мы будем делать сегодня утром, он настоял, чтобы я взяла один из лимузинов клуба доставить тебя туда, куда нужно.
− В этом нет необходимости, − сказал я.
Я редко пользовался лимузинами в Великобритании. Когда ты владел таким большим автомобильным парком как мой, вождение, как правило, больше являлось сплошным удовольствием, чем рутиной, но лимузины шли в ход только в вечернее время. Некоторые женщины просто не могли устоять перед лимузином с льющимся рекой шампанским и острыми ощущениями от занятия сексом, имея возможность наблюдать, как люди проходили мимо.
− Да, я подумала, что ты предпочтешь держать все какое-то время в тайне, поэтому сказала, что мы просто возьмем такси, − сказала Дженни. − Я знаю, Дейзи хотела, чтобы все было на высшем уровне, но будет лучше, чтобы нас не видели все время вместе.
− Ты слишком сильно переживаешь, − ответил я. − Никто не придаст этому значения. Я просто нахожусь на экскурсии с сотрудником. В худшем случае, они выяснят, что ты, оказывается, моя сводная сестра.
− Нет, в худшем случае, они заметят, как я смотрю на тебя, и поймут, что между нами что-то происходит.
− Ну, тебе просто придется контролировать похоть и желание в своих глазах, пока мы находимся на публике, − пошутил я.
Дженни улыбнулась, но только после того, как оглянулась вокруг, чтобы убедиться, что никто не слышал. Жители Нью-Йорка редко обращали особое внимание на чужие разговоры. До тех пор, пока вы не сталкивались с ними, они даже не замечали вашего существования.
Мы сели в такси и быстро приехали на стадион. Я слышал слухи о том, сколько стоило построить этот стадион, и был поражен, когда мы подъехали к нему. Значительная часть денег, видимо, ушла на покупку земли в центре города, но, несмотря на это, стадион был ничуть не хуже, чем многие новые в Европе. Он был лучше, чем стадион, на котором я играл в настоящее время, и которому на данный момент было более сотни лет.
Сотрудники стадиона уже ждали нас, поэтому ушло всего несколько минут, чтобы пройти через охрану.
− С чего бы ты хотел начать? − спросил Дженни. − Я не знаю, что для тебя важнее всего. Раздевалки? Фитнес-центр? Медицинский центр...
Она замолчала и посмотрела вниз на свои ноги, вспомнив, что эта экскурсия ненастоящая, что из-за моей опухоли этот переход не произойдет.
− Раздевалки не так уж важны, − сказал я, − а фитнес-центры на стадионах редко используются, потому что большая часть упражнений будет сделана на отдельном учебно-подготовительном комплексе. Есть только две вещи, которые меня действительно волнуют. Вид болельщиков и ощущение, когда выходишь на поле.
− Ладно, начнем с трибун, − сказала Дженни.
Она достала клочок бумаги из своей сумочки и развернула его.
− Это что, схема стадиона? − спросил я, слегка посмеиваясь.
− Эй, я не была здесь раньше, − сказала Дженни. − Для меня все это так же в новинку, как и для тебя.
− Следуй за мной, − сказал я, направляясь к ближайшей лестнице, ведущей к трибунам.
Мы вышли позади ворот, находящихся недалеко от трибун.
В Англии наиболее востребованными местами являлись те, которые находились ближе всего к секции приезжих болельщиков. Атмосфера вокруг этой секции, как правило, была напряженной, так как обе группы болельщиков взаимно оскорбляли друг друга посредством «песен» и в целом делали все максимально неприятным для команды соперника.
В США было немного выездных фанатов из-за огромных расстояний, которые большинству команд приходилось преодолевать, чтобы сыграть, поэтому выездные фанаты, как правило, не были склонны общаться с домашними болельщиками. Они никогда не полетели бы в Европу: не прошло и минуты, как там произошли бы огромные драки и бунты.
Я сел на одно из мест и взглянул на открывшийся вид. На стадионе была выдвижная крыша, и, куда бы вы ни посмотрели, все напоминало, сколько было потрачено денег на его строительство, учитывая комфортабельные кресла с подставками для еды, будто они действительно служили людям, которым хотелось поесть на стадионе.
Сравнивать этот стадион с европейскими, было, пожалуй, немного нечестно. Этот стадион вмещал не более сорока тысяч человек, возможно меньше, в то время как новые европейские стадионы были значительно больше.
По крайней мере, это был специально построенный футбольный стадион. Я ненавидел те, где футбольное поле или, хуже того, бейсбольный стадион, были временно превращены в футбольное поле на несколько игр. Ты всегда мог видеть оригинальные линии на поле, и это просто казалось неправильным. Футбол, возможно, был не очень популярен в США, но «Нью-Йорк Юнайтед» прилагали массу усилий, чтобы изменить это. Мне пришлось напомнить себе, что я в любом случае не перейду сюда, и неважно, насколько отличным являлось это сооружение.
− Давай посидим немного, − сказал я Дженни.
Она выглядела несколько неловко, стоя у сидений, и я задавался вопросом, была ли она когда-нибудь на спортивных мероприятиях, не говоря уже о футбольной игре.
− Это поле больше, чем я ожидала, − сказала Дженни, садясь.
Мы находились в тени, но сегодня был очередной влажный нью-йоркский день, и Дженни уже было жарко.
− Да, поля для соккера, как правило, больше, чем поля для футбола, поначалу это сбивает людей с толку. Это поле не такое большое, как то, на котором я играю в Англии, но, тем не менее, приличного размера.
− Разве нет установленного размера для полей? − спросила Дженни.
Я покачал головой.
− Нет, не совсем. Они должны быть определенных габаритов, но существует довольно много вариантов. Когда мой клуб играет против небольших команд в кубковых соревнованиях, мы играем на каких-то неровных площадках, где больше грязи, чем травы. У первого английского клуба, за который я играл, было плохое поле. На стадионе было только десять тысяч мест, и он был наполовину пуст большую часть времени.
− Я помню, ты говорил, что играл в Англии в течение трех лет. Полагаю, прежде чем пойти туда, тебе сделали операцию головного мозга, вот почему тебя там не было весь четырехлетний период.
Я кивнул и улыбнулся, когда вспомнил свою оговорку во время кофе.
− Да, ты права. После лечения мне потребовалось некоторое время, чтобы восстановить свою физическую форму, поэтому мне пришлось подписать контракт за меньший клуб, а не за команды Премьер-Лиги, которые изначально заинтересовались мной. Я быстро продвигался вверх и, в конечном итоге, все равно перешел в лучшую команду, поэтому, думаю, все сработало. Команда, за которую я играл, в итоге была переведена в низшую лигу, не попав больше в Премьер-лигу.
− Почему команды переводят в низшую лигу? − спросила Дженни.
− Они под конец оказываются в тройке худших, − ответила я. − У нас пока нет всех этих «продвижения и понижения», как в американском спорте, так что это довольно сложная концепция, чтобы ты разобралась. Хотя мне она нравится. Это держит все команды в напряжении. У каждой команды есть что-то, за что она играет. Тебе придется изучить все эти вещи, если ты продолжишь работать на «Нью-Йорк Юнайтед».
− Не думаю, что они продержат меня еще после того, как этот кавардак с передачей не сработает. Кроме того, я немного знаю о футболе. Не с деловой точки зрения, но знаю, как играть в эту игру.
Я смотрел на Дженни и в недоумении поднял брови.
− Ты знаешь о футболе?
− Тебе не стоит так удивляться. Я же не полная идиотка.
− Я никогда не считал тебя идиоткой, но не думал, что тебе хоть немного нравится футбол.
Дженни пожала плечами.
− Я выучила основы, когда впервые встретила тебя. Я хотела однажды удивить тебя своими познаниями, но потом... ну, ты знаешь.
− Да, знаю. Ну, теперь ты можешь удивить меня. Как насчет теста? Я знаю, тебе нравились они, ведь ты была отличницей и все такое.
− Я, наверное, уже забыла большую часть этого, − немного замялась Дженни. − Прошло четыре года, и я делала все возможное в течение этого времени, чтобы избегать разговоров о футболе, даже во время чемпионата мира. Это сильно напоминало мне о тебе.
− Прости, − растерянно пробормотал я. − Но я все равно собираюсь протестировать тебя. Давай начнем с основ. Что такое пенальти?
− Легко. Это когда игрок нарушает правила на поле и получает право на удар вон с того места, − Дженни указала на ближайшую к нам линию пенальти. − В большинстве случаев забивают, но иногда вратарь ловит мяч.
− Впечатляет. Что происходит, когда игрок из своей команды, выбивает мяч из игры за линию ворот, защищая их?
Дженни замерла на несколько секунд, прежде чем ответить.
− В пользу команды соперника назначается угловой удар.
− Ладно, последний вопрос. Объясни, что такое офсайд.
− Это как-то связано с тем, что игрок не может дать пас игрокам, которые находятся слишком далеко на поле. Я также знаю, что этот термин сложный и все время меняется, поэтому уверена, что ты сам даже не сможешь объяснить это себе.
Я засмеялся.
− Возможно, ты права. Вот почему я играл как опорный полузащитник большую часть времени, таким образом, мне не приходится слишком сильно об этом беспокоиться.
Дженни повернулась ко мне и оглянулась на поле.
− Я хотела бы когда-нибудь посмотреть, как ты играешь, − сказала она, ее голос был настолько тихим, что я едва слышал ее.
− Дженни, это может оказаться невозможным.
− Я знаю, знаю. Но я хотела бы этого. Ты поправишься. Преодолеешь эту болезнь и вернешься на поле. Меня не волнует, будешь ли ты играть за «Нью-Йорк Юнайтед», или за свой нынешний клуб, или за какую-нибудь команду из низшей лиги. Я хочу посмотреть, как ты играешь.
− Это справедливо, − предположил я. − Ты вложила усилия, чтобы выучить правила, поэтому меньшее, чего ты заслуживаешь, − посмотреть, как я играю.
− Обучение − это моя стихия, − сказала Дженни. − Если ты не заметил, я гораздо лучший ученик, чем... то, кем бы я сейчас ни была.
− Чушь. Это лучшая экскурсия по футбольному стадиону, которая когда-либо у меня была. Кроме того, на днях я узнал, что ты вовсе не непогрешимая студентка, которой всегда пыталась казаться.
Дженни нахмурилась и посмотрела на меня.
− Что ты имеешь в виду?
− Мама рассказала мне о проблемах, которые у тебя были по курсам арабского языка.
Дженни стала словно призрак, приобретая бледный оттенок, и я понял, что мои попытки поддразнить ее были немного чересчур. Сказаль, что она не была идеальной студенткой, все равно, что оскорблять мои способности на футбольном поле. Тысячи людей делали это на регулярной основе, но Дженни, вероятно, не привыкла слышать критику.
− Я не проваливала тот курс, − сказала Дженни.
− Тебе не нужно притворяться передо мной. Мне нравится, что ты неидеальна. Это делает тебя человеком.
− Я не проваливала тот курс, − снова сказала Дженни.
В этот раз в ее голосе присутствовал оттенок гнева, и у меня появилось четкое ощущение, что она сказал правду.
− Мама видела приложение к твоему диплому, − ответил я. − Ты получила оценки «F» по всем курсам, связанных с ближневосточными исследованиями, а также ты не очень-то хорошо справилась с курсом по арабскому языку.
− Профессор завалил меня, а не я, − сказала Дженни, будто этот непонятный ответ должен был стать объяснением.
− Я не понимаю, − ответил я.
Теперь я знал, что чувствовала Дженни, когда я пытался объяснить ей свои секреты, в процессе делая все только еще более запутанным.
− С моей работой по данному курсу все было в порядке, но профессор завалил бы меня в любом случае.
− Почему? Возможно, это было ошибкой? Ты слышала, что происходило все время. Может быть, он ошибся с оценкой в системе и не понял.
Дженни покачала головой. Она впилась руками в бедра, и я понял, что что-то произошло. Я положил свою руку на ее и нежно сжал, чтобы дать понять, что я был рядом.
− Профессор завалил меня, − медленно сказала Дженни, − потому что я не захотела заниматься с ним сексом. Я отказала ему, и он превратил мою жизнь в ад.
Глава 14
Дженнифер
Джексон пытался сдержать гнев после моих слов, глубоко дыша через нос. На пустом стадионе этот звук был таким оглушительным, что казалось, он может пересилить скандирование сорока тысяч человек в день матча.
Парень сжал мою руку так сильно, что мне в итоге пришлось вырвать ее прежде, чем он сломает мне пальцы. Он не понимал, что делал это, и продолжал сжимать мое бедро после того, как я освободила свои пальцы из его хватки.
− Расскажи мне, что произошло, − проговорил он, когда, наконец, обрел дар речи.
Ему потребовались все его самообладание и сила, чтобы произнести каждое слово вслух. Я редко видела, как Джексон способность сказаль, и это определенно был именно тот самый случай. Даже когда он рассказывал мне о своей болезни, то мог улыбаться и шутить. Он больше не шутил.
Когда он рассказал мне, что случилось с Эмилией четыре года назад, я была так рада узнать, что Джексон не изменял мне, что забыла о более серьезной проблеме. Четыре года назад он выкинул меня из своей жизни, потому что не хотел, чтобы мне пришлось пережить травму из-за того, что я была близка с тем, кто может умереть, и затем планировал сделать это снова. Это могло значить лишь одно, но все, чего я хотела − это поцеловать его.
Четыре года ненависти к Джексону были забыты в считанные секунды, и вдруг я обнаружила себя сидящей с ним на кровати, словно ничего не произошло. Я не чувствовала того же, что в первый раз, ведь я больше не была девственницей, но нервы и волнение пульсировали в моем теле аналогичным образом.
Когда он покинул комнату, все обрывки в моей голове сложились вместе, я признала, что все не будет идеально. Даже игнорируя тот факт, что он был моим сводным братом, оставался вопрос, связанный с тем, что он болен. Серьезно болен. Никакое количество поцелуев в моей спальне не изменили бы этого.
Я никогда не планировала рассказывать ему о профессоре Кингсли, эта информация казалась каплей в море по сравнению с болезнью Джексона. Как только я раскрылась Джексону, то поняла, что должна была держать свой рот на замке.
То, что случилось со мной, было не так серьезно, как опухоль мозга, но все же имело большое значение. Я чувствовала ярость Джексона по его пульсу, который был достаточно сильным, чтобы ощущать его в руке, которой он сжимал мое бедро.
Я должна была просто позволить ему думать, что завалила тот курс. Это было не такой уж большой проблемой. Джексон не был выдающимся учеником в школе, а мой общий средний балл был отличным, даже с теми плохими оценками. Я бы закончила с наивысшим отличием, а не просто с отличием, если бы те оценки были из разряда «А» (прим.: русский эквивалент «отлично»), но это не имело бы никакого значения в моей карьере.
Джексон смотрел на меня, ожидая объяснений. Я не могла лгать в этом случае и не чувствовала необходимости делать этого. Я не гордилась своими поступками, но и не заслужила того, что со мной произошло.
− Я записалась на кучу классов, связанных с изучением арабского, − начала рассказывать с самого начала. Я все еще не знала, как объяснить то, что произошло, и хотела выиграть себе немного времени. − Ты, наверное, помнишь, что это было моим небольшим увлечением.
Джексон кивнул.
− Я помню, что ты изучала этот язык. Ты, должно быть, была довольно хороша в этом, потому что я слышал, как однажды разговаривала с женщиной на улице, и она была в восторге от того, насколько хорошо ты говорила.
− Думаю, она просто была вежливой, − отметила я.
Миссис Дарзи была из Ливана и, когда она увидела, что я несла промежуточный учебник по арабскому языку, не позволяла мне уйти, пока я вкратце не изложила, что уже выучила. Мое произношение было не очень хорошим. Некоторые слова требуют произношения звуков, которые мой язык вряд ли был способен вымолвить, как и букву «р» в испанском языке. Все-таки она поняла меня и обещала помочь, если я буду нуждаться в дальнейшей практике.
− Перестань скромничать, − ответил Джексон. − Ты знаешь, что была на высоте.
− Ладно, я была на высоте. В любом случае, я записалась на любые курсы, связанные с Ближним Востоком или арабским языком, но их было не много. Недостаточно для того, чтобы это стало основным предметом специализации, но достаточно для непрофилирующего. Первые несколько пар прошли хорошо, я не получала оценки ниже, чем «А» с минусом. Затем я записалась на пару занятий, предлагаемых в течение лета. В Гарвардскую учебную программу добавлялось все больше классов по Ближнему Востоку, я думала, что у меня появится шанс оказаться с двойной специализацией по истечении четырех лет, если бы они продолжили расширяться такими темпами.
− Неплохая идея, − сказал Джексон. − Тебе не хотелось закончить Гарвард с нормальной степенью. Какая была бы польза от этого?
Он натянуто улыбнулся, и я оценила его попытку как-то пошутить, хотя точно могла сказать, что он был не в настроении шутить.
− Вот именно, − ответила я. − Я бы не смогла жить с этим. Летом профессор преподавала в основном историю колониализма в Африке, но она также интересовалась Ближним Востоком и хотела начать преподавать также в этом направлении. Она была хорошо известным специалистом в своей сфере, поэтому я была рада возможности поучиться у нее.
− Она? − спросил Джексон. − Разве ты не говорила, что профессор был мужчиной? Не то, чтобы это имело значение, − быстро добавил он. − Попытка шантажировать тебя, чтобы заняться сексом − это ужасно в любом случае.
− Профессор, который должен был преподавать этот курс, была женщиной, но потом она объявила, что беременна, и ее декретный отпуск совпал с летом.
− Поэтому Гарвард привлек профессора-мужчину, чтобы он заменил эти классы?
Я кивнула.
− Точно. Он не говорил по-арабски, и его специализация была больше по части экономики, но он имел опыт общения со странами Ближнего Востока по делам бизнеса. Он переключился на курсы, чтобы сосредоточиться на современных исследованиях, и это устраивало меня. Я просто хотела учиться.
− Как его звали? − небрежно спросил Джексон.
− Ни за что, − возразила я. − Я не скажу тебе его имя.
− Почему нет?
− Потому что ты попытаешься найти его и избить, или что-то в этом роде.
− Только в том случае, если он заслужил это.
− Заслужил, но я все равно не скажу. Кроме того, он больше не преподает, так что это достаточное наказание.
Он не преподавал, потому что работал в частном секторе и зарабатывал больше денег, но я решила не рассказывать Джексону эту информацию.
− Хорошо. Так что же произошло, когда ты начала посещать его курсы?
− Поначалу ничего. Он преподавал классы, и я, вероятно, вовсе не выделялась. Я поднимала руку, задавала вопросы или отвечала на них, но также делали и несколько других человек. Через несколько недель, когда материал начал становится более углубленным, я отправилась к нему кабинет в рабочее время, чтобы узнать его мнение о некоторых вещах. Но опять же, я не единственная, кто так делал.
− Мне казалось, что посещать кабинеты в рабочее время − вполне обычное дело для курса Гарварда.
− Вот именно. В общем, однажды в своем кабинете он упомянул, что устраивает в своем доме встречу для студентов. Сказал, что ему нравится узнавать студентов поближе вне университета, и что это будет неофициальная встреча после обеда в субботу или воскресенье, − я видела, что Джексон отчаянно пытался засказаль, и, казалось, я знала, что он хотел сказать. − Прежде чем ты спросишь, нет, я ничего не подозревала, поскольку он сказал, что пригласил и других студентов курса. Он даже разместил объявление на форуме.
− Дай угадаю, − сказал Джексон, − ты была единственной, кто пришел?
Я кивнула.
− Он прислал нам сообщение с его адресом, но, думаю, также послал еще одно сообщение всем остальным, ссылаясь на то, что мероприятие было отменено.
− Разве ты не могла просто уйти, когда никто не появился?
− Могла, но мне стало жаль его. В тот момент я думала, что все остальные просто не пришли, и считала, что он смущен этим. Я собиралась остаться на час, а потом извиниться и уйти.
− Кстати, сколько лет было этому парню? − спросил Джексон. − Я знаю, что это не имеет значения, но просто поможет разъяснить ситуацию.
− Около сорока или чуть больше пятидесяти, наверное. Как бы там ни было, слишком стар, чтобы привлекать меня, если ты об этом. И у нас не было ничего общего, кроме заинтересованности в Ближнем Востоке. Мы поговорили об этом немного, а затем я попыталась уйти. Но он сказал, что сначала мне следует осмотреться.
− Дай угадаю, осмотр включал спальню?
− Не знаю, − ответила я. − Я не согласилась. В тот момент я поняла, что что-то было не так, поэтому настаивала на уходе, но он вдруг протянул руку и провел пальцами по моим волосам. Я просто стояла на месте и не могла пошевелиться. За считанные секунды он полностью преобразился из профессора в хитрого хищника.
− Он прикасался к тебе? − спросил Джексон сквозь зубы. − Если он сделал это, тогда…
− Не в... интимных местах, − прервала я. − Он схватил меня за руку, когда я попыталась уйти, но, в конечном итоге, я вырвалась из его захвата. Он продолжал утверждать, что я вела себя как динамщица и должна была просто расслабиться. У него была эрекция, которую он прижал к моей ноге. Это было отвратительно. А я все продолжала извиняться перед ним, веришь или нет. Полагала, что, возможно, могла спровоцировать его каким-то образом. Я до сих пор иногда думаю об этом.
− Перестань делать это сейчас же, − настоял Джексон. − Ты ничего подобного не делала. Он прекрасно знал, что ты не была заинтересована в нем, и просто хотел проверить, сможет ли использовать свое влияние на молодого студента. Это мерзко.
− Пожалуй. Когда я уходила, он угрожал завалить меня по тем курсам, которые преподавал. Я знаю, звучит глупо, но эта мысль потрясла меня даже больше чем то, через что я уже прошла в его доме. Когда после этого я увидела своего парня, то осознала, что опыт с профессором, прикасающимся ко мне, нанес мне много психологических травм. Поначалу я была просто зациклена на угрозе моим оценкам.
− Ты ходила к психологу? − спросил Джексон.
− Нет, мне это было не нужно. Честно говоря, − добавила я, увидев недоумевающий взгляд Джексона, − я справилась с этим без профессиональной помощи. Как я и сказала, худшее, что он сделал − прижался ко мне, и мысленно я сравнивала это с пьяным парнем, танцующим со мной на вечеринке. Я не верила, что он выполнит угрозу, но профессор сделал это. Часто я не могла сосредоточиться на занятиях, но все равно была лучше, чем большинство людей в той комнате. Я не заслужила, чтобы меня завалили. После этого я не могла сосредоточиться на любом занятии, которое хоть каким-то образом было связано с исследованиями Ближнего Востока и моими курсами арабского языка, поэтому я также провалилась и в этом.
− Почему ты не сообщила об этом в университете? − спросил Джексон.
− Просто мое слово против него. Я выглядела бы, как обиженная студентка, жалующаяся на свои оценки. Кроме того, он был там только в течение лета, а затем вернулся на западное побережье. Я никогда больше не видела его, и это меня устраивало.
− Ты кому-нибудь рассказывала об этом? Твой отец хотел бы знать.
− Он последний человек, которому бы я рассказала, − сказала я. − Папа был занят развитием бизнеса. Последнее, что ему было нужно, так это еще один повод для беспокойства, который я дала ему.
− Тебе стоит больше доверять своему отцу. Он отличный парень. Я не знаю, что он делает с моей мамой, но ты могла бы открыться ему.
− Сейчас ты говоришь как какой-то лицемер, − ответила я. − Ты все еще не сказал своему отцу, что снова болен, а в первый рецидив даже не сообщил матери.
− Справедливое замечание, − заметил Джексон.
Он вновь взял меня за руку и, хотя сжал чуть крепче, чем следовало, пытался оставаться спокойным и собранным. Без сомнения, ему по-прежнему очень нравилась перспектива врезать профессору Кингсли, на что я бы с удовольствием посмотрела, но это ничего не решило, а Джексон мог обойтись без дополнительного стресса.
− Пойдем, посмотрим на поле, − сказала я.
Я встала и слегка потянула Джексона за руку, прежде чем вспомнила, что нас не должны видеть вместе, держащихся за руки. Я нехотя отпустила его руку, и мы вместе спустились на поле.
Джексон подошел к туннелю, откуда выходили футболисты и притворился, что вышел на поле перед началом игры. Я не смогла удержаться и засмеялась. Должно быть, он делал это сотни раз в реальности, но здесь он делал вид, словно являлся обычным фанатом, который воплощал свою мечту.
− Что? − спросил Джексон, когда поймал меня, смеющейся над ним.
− Ничего, − ответила я. − Просто забавно наблюдать за тобой, вот и все.
− Сделай это, − сказал Джексон. − Давай же, это весело.
Джексон положил свои руки на мои плечи и слегка толкнул меня в туннель. Я знала, что две команды выстраивались в туннеле друг напротив друга, а затем бок о бок выходили на поле. Я смотрела на поле и медленно вышла из туннеля, пытаясь представить, что десятки тысяч людей болели за меня. Джексон был прав, это очень весело.
− Судя по большой улыбке на твоем лице, тебе понравилось? − спросил Джексон. − Это никогда не надоест. Даже когда ты выходишь на поле, где все тебя ненавидят, это все равно доставляет настоящий кайф.
Я стояла рядом с Джексоном, когда мы находились на пустом стадионе, притворяясь, что он был полон людей. После того, как сделала полный круг, я обернулась, чтобы взглянуть на Джексона. Мы не целовались с прошлой ночи, и все закончилось еще до начала. Если бы наших родителей не было дома, все закончилось бы сексом. Я отчаянно хотела его. Мои ноги сами собой раздвинулись, а я даже не осознавала этого, и когда почувствовала, что его член увеличился, прижавшись ко мне, моя киска сразу же начала буквально истекать.
Никогда прежде я так не нуждалась в сексе. Подобной страсти не было с моими бывшими, а четыре года назад я была девственницей. Тогда я хотела заняться сексом с Джексоном, но при этом боялась и не знала, как это будет. И я до сих пор не знала, каково было бы трахать Джексона, но, по крайней мере, теперь я понимала, что делала. У меня было смутное представление, как приятно мне было бы, когда он вошел бы в меня, и эта идея полностью поглотила мои мысли.
− Я так сильно хочу поцеловать тебя прямо сейчас, − прошептал Джексон.
Он смотрел на меня, глядя глубоко в глаза и читая мои мысли. Мое дыхание участилось, когда я в то же время представила, как он поцеловал меня, пытаясь устоять перед желанием сделать это. Я не могла ничего с собой поделать. Я желала его сильнее, чем когда-либо.
− Пойдем домой, − сказала я. − Папа и Кэрри должны быть на работе.
Слова сорвались с моих губ прежде, чем я поняла их значение. Я просто предлагала пойти домой и трахнуться. Никакого свидания на этот раз. Я собиралась пойти домой и трахнуться со своим сводным братом, пока наших родителей не было дома. Это было совершенно нереально.
− Нет, − сказал Джексон. − Я не могу ждать так долго, − он снова посмотрел на трибуны и показал на ложи на самом верху. − Поднимайся туда. Иди к той кабинке, где мы сможем уединиться.
Мне пришлось свериться с картой, чтобы добраться до вершины, где нам потребовалось проверить четыре разных кабинки, прежде чем мы нашли ту, которая была открыта. Наконец-то мы остались одни в комнате с диваном и, что самое главное, мы были одни.
− Возьми меня, − выдохнула я. − Давай притворимся, что последних четырех лет просто не было.
Глава 15
Джексон
Ее слова казались не реальными. В свое время я слышал много хороших новостей, например, когда «Ливерпуль Юнайтед» сообщили, что будут платить мне огромную зарплату за бег по футбольному полю раз в неделю, но я никогда не слышал слов лучше, чем эти: «Возьми меня. Давай притворимся, что последних четырех лет просто не было».
После поцелуя прошлой ночью, все, что мы делали − это разговаривали. Я держал ее за руку, но у нас обоих были свои секреты, о которых нам нужно было рассказать друг другу. В какой-то момент мы едва не пересекли платоническую зону, и никогда бы не перешли к физической близости.
Я знал: Дженни по-прежнему беспокоилась по поводу того, что ее отец застукал девушку со мной, но отбросила на время в сторону свои опасения. Она смотрела на меня с дикой страстью. В ее глазах горел огонь любви, и я не собирался упускать этот шанс.
Я потянулся к ней и обхватил рукой ее затылок, прежде чем прижать ее к себе. Наши губы слились воединокак прошлой ночью, но на этот раз никто из нас не собирался останавливаться только на поцелуе.
Ее руки обвились вокруг меня, а пальцы впились в мои мышцы. Порой, мне казалось, что Дженни до сих пор восемнадцатилетняя девственница, которой была четыре года назад, но сейчас доказывала, что была какой угодно, только не невинной.
− Я так давно хотел сделать это, − прошептал ей на ухо. − Я мечтал о поцелуе с тобой, о том, как попробую тебя на вкус и оттрахаю всеми возможными способами. Не могу поверить, что это, наконец, происходит.
− Я тоже, − ответила она.
Я нежно поцеловал ее в шею, и когда она всхлипнула от моих ласк, начал расстегивать ее блузку. Я смотрел на ее упругие груди и не мог поверить, что на этот раз увидела их свободными от лифчика. Никогда я не был таким возбужденным, занимаясь с кем-то сексом. Даже в мой первый раз с женщиной сердце не колотилось так, как сейчас.
Я расстегнул пальцами ее лифчик, пока Дженни проделывала то же самое с моей рубашкой. Она с жадностью рассматривала мою грудь и не могла оторвать от меня руки. Я обхватил обе ее руки и толкнул девушку на диван, позволяя ей мягко упасть на спину.
Она задрала юбку, чтобы дать свободу ногам, и развела их так, чтобы я мог разместиться между ними. Мои руки тут же оказались на ее грудях, жестко массируя их и зажимая соски между пальцами. Дженни громко застонала от моих прикосновений. Четыре года назад она краснела от смущения, когда я прикасался к ней, но сейчас эта девушка полна страсти и дикого желания.
Я взял ее левый сосок в рот, жестко пососал перед тем, как прикусить его зубами, и слегка отстранился. Она снова застонала и крепко схватилась за мой затылок. Даже если ей было больно, она явно не хотела, чтобы я останавливался.
Сделал то же самое с другой грудью, но я больше не мог ждать. Мне хотелось попробовать ее на вкус. Я думал о том, какова на вкус киска Дженни с того самого момента, как только встретил ее, и теперь, наконец-то, могу погрузить свой язык глубоко в ее складочки.
Мои губы двигались вниз по ее животу, прокладывая дорожку из легких поцелуев к талии. Пальцами я расстегнул юбку сбоку и стянул ее вниз, обнаружив, что трусики Дженни уже были влажными от страсти.
Я поцеловал внутреннюю часть ее бедер, медленно прокладывая путь к ее киске. Она начала покачиваться навстречу моему рту, отчаянно желая, чтобы я прикасался к ней, но я сдерживался, целуя каждый сантиметр ее бедер.
Я прижался языком к ее трусикам и впервые ощутил ее вкус. Белье Дженни было пропитано ее соками, и я не мог остановиться. Этот сладкий вкус был всем, о чем я мечтал.
Дженни пыталась снять трусики, но я не позволил ей сделать это. Ожидание сводило меня с ума, но делало то же самое и с ней. Я хотел ощутить, как она взорвется после того, как я прикоснулся бы к ней. Через трусики нашел языком ее набухший бутон и прижался к нему, заставляя Дженни вздохнуть.
− Пожалуйста, − умоляла она. − Мне нужно ощутить тебя внутри себя.
Я должен был заставить ее ждать дольше, но ничего не мог с собой поделать. Я подцепил пальцами ее трусики и одним плавным движением снял их, прежде чем посмотреть на обнаженную Дженни, лежащую передо мной.
Никогда не видел ничего столь прекрасного. Каждое мое слово правдиво. Все, начиная с ее лица, когда она лежала, ожидая, что я доставлю ей удовольствие, и заканчивая ее упругой грудью и киской, которая выглядела так хорошо, что я был просто обязан познать ее вкус по-настоящему.
− Поторопись и попробуй меня на вкус, − потребовала она.
Да, Дженни больше не была милой и невинной восемнадцатилетней девушкой. Мои губы опустились к ее складкам. Больше никаких поддразниваний. У меня не было на это сил. Когда я коснулся ее естества, мне захотелось погрузиться языком прямо во влагалище и полностью ощутить его на вкус.
− Не могу поверить, что ты насколько вкусная, − простонал я. − Такая сладкая. Черт, я мог бы вылизывать эту киску весь день.
Я исследовал ее складочки языком, не торопился, медленно продвигаясь к ее клитору. Дженни продолжала пытаться ускорить ход дела, и я понял, что находился там, где нужно. Я слегка щелкнул языком по ее возбужденному клитору и надавил на него языком, постепенно увеличивая давление, пока она извивалась подо мной.
Ее бутон набух, когда я обхватил его губами и щелкнул по нему кончиком языка. Дженни обвила ноги вокруг меня и крепко прижала к себе, словно боясь того, что я мог остановиться в любую секунду. Не было никаких шансов, что это произойдет.
Я прикоснулся пальцем к ее входу, слегка поддразнивая, а затем медленно проник им внутрь ее влажной киски. Мой палец с легкостью проскользнул внутрь, и ее тугая дырочка плотно обхватила его. Дженни громко застонала, когда я начал потирать верхнюю стенку ее влагалища.
− Такая тугая, − прошептал я. − Не могу дождаться, когда окажусь внутри тебя.
− Трахни меня, − простонала она. − Пожалуйста, я не могу больше ждать.
Я проигнорировал ее слова и вернулся к посасыванию клитора, а мой палец продолжал двигаться внутри нее. Дженни была на грани, и я хотел вылизывать ее, пока она не кончит мне в рот.
Ее пальцы запутались в моих волосах, она, похоже, не знала, чего хотела − оттолкнуть мою голову или крепче прижать к своему центру. В конце концов, она остановила выбор на последнем и притянула мой рот в своей киске. Я добавил еще один палец, и дыхание Дженни участилось.
Она начала энергично извиваться подо мной, и мне пришлось использовать другую руку, чтобы удержать ее естество напротив моего рта.
− Я кончаю, − застонала она. − Не останавливайся. Боже, я так близко. Так близко.
Дженни едва могла дышать. Она ухватилась руками за диван, выгнула спину и жестко кончила. Я слизывал ее соки, пока она бесконтрольно дрожала.
Наконец, ее спина вновь опустилась на диван и спазмы в мышцах прекратились. Я нехотя убрал губы с ее сладкой киски и спустил штаны. Надев презерватив, который был в моем бумажнике, я разместился между ее ногами и поцеловал девушку.
Дженни все еще тяжело дышала, но ей удалось прошептать: «трахни меня, трахни меня» снова и снова. Мой член задел ее вход, и она использовала ноги, чтобы подтолкнуть меня в свои глубины. Я медленно двигал бедрами, проталкивая свой толстый член глубже и глубже. Многие женщины жаловались, что мой член немного толще, чем обычно. Дженни была чертовски тугой, ей могло быть некомфортно. Она скривилась несколько раз, но всякий раз, когда я замедлялся, она подталкивала меня внутрь, давая знать, что можно продолжать.
Когда я полностью оказался внутри нее, то остановился и восхитился Дженни, лежащей подо мной. Ее лицо покраснело, и я мог чувствовать пот, покрывающий ее грудь. Многое происходило в моей жизни, но сейчас я мог думать только о Дженни. Что касалось меня, то я был самым счастливым мужчиной на свете.
Я двигался медленно, пока Дженни привыкала к моей толщине, затем увеличил темп, ведь она настаивала, чтобы я не сдерживался. Очевидно, Дженни не была любительницей медленного секса, по крайней мере, не со мной.
− Не медли, − стонала она. − Пожалуйста. Я хотела этого так долго. Просто жестко трахни меня. Не будь нежным.
Если я буду слишком агрессивным, то причиню ей боль, но все же прислушался к ее словам, как к ободрению. Я начал вколачиваться в нее, не заботясь о том, чтобы замедлить или отсрочить оргазм, который наступит гораздо быстрее, чем обычно.
Я обхватил ноги Дженни и поднял их выше, а затем снова вошел в нее. Ее глаза широко распахнулись, когда мой член полностью заполнил ее и достал до того места, которое я раньше потирал пальцами.
− Ты такая чертовски тугая, − простонал я. − Я долго не продержусь.
Дженни смотрела на меня, слишком слабая после оргазма, чтобы что-то делать, и умоляла меня действовать жестче и быстрее. Теперь я понимал, что это было исключением. Никто из нас не мог долго сопротивляться этому. Я ощущал, что на меня вот-вот нахлынет оргазм, но не мог замедлить его. Не помогало даже знание того, что мы сделаем это снова. Я слишком долго ждал этого. Дженни была безупречна.
Я толкнулся в нее последний раз и вздрогнул перед тем, как жестко кончить, полностью изливаясь в презерватив. Дженни смотрела на меня, тяжело дыша, и я понял, что она кончила снова перед или даже во время моего оргазма.
Я обрушился на нее и нехотя выскальзываю из ее тугой дырочки. Если бы я не был таким идиотом, то мог бы заняться сексом с Дженни четыре года назад. Не знал, сколько времени у меня осталось, но я собирался провести его в постели с Дженни. В этот момент меня даже не волновали те, кто знал об этом.
Глава 16
Дженнифер
Джексон хотел увести меня в отель, чтобы мы могли повторить парочку вещей, но я не хотела делать то, что могло вызвать подозрения. Отцу показалось бы странным, если бы я не пришла домой, а я плохо врала. Он заметил бы что что-то было не так в считанные секунды.
Я почти не спала этой ночью. У меня не было секса с множеством парней, но по моему ограниченному опыту, когда я начала заниматься сексом с кем-то, то мы могли делать это всякий раз, когда хотели. Этот период медового месяца никогда не длился столько, сколько мне хотелось бы, но, тем не менее, это было здорово.
Мы с Джексоном, наоборот, занялись сексом всего один раз, а затем должны были спать в разных кроватях. Это было последнее, чего я хотела. Мое тело жаждало его. Я рассматривала возможность пробраться в его комнату, но мысль о том, что меня может поймать с поличным мой отец, действовала как довольно-таки удачный холодный душ.
Первое, что я сделала, когда проснулась − отправила моему боссу электронное сообщение, сообщая, что я снова проведу весь день с Джексоном. Я даже не удосужилась придумать более убедительную историю. Он был так взволнован по поводу удовлетворительного прогресса, проделанного мной, что его бы не заботило мое отсутствие на рабочем месте. Мне казалось немного странным, что мне удалось получить отгул на работе, будучи честной − в какой-то мере − как я собиралась провести день, но так тому и быть.
Папа ушел из дома первым, чтобы открыть тот магазин, в котором он собирался работать сегодня, но Кэрри не покидала дом до десяти часов. То, что она выбрала сегодняшний день как единственный, когда можно уйти позже, так типично для нее. Она допоздна работала, поэтому она особо не отлынивала, однако это все равно расстроило.
Я наблюдала, как машина Кэрри выехала с подъездной дорожки из окна своей спальни. В ту секунду, когда она исчезла из поля зрения, я развернулась и практически побежала к двери, отчаянно пытаясь попасть в комнату Джексона как можно скорее. Он опередил меня. Я даже не успела добраться до двери, как он отрыл ее и ворвался в мою комнату, бросив меня на кровать.
− Тебе действительно стоило позволить мне увести тебя в гостиницу прошлой ночью, − зарычал он, снимая светлый хлопковый топ, в котором я спала. Вскоре последовали и соответствующие трусики. − Я не смог уснуть прошлой ночью, думая о том, чем мы должны заниматься.
− Тогда тебе лучше наверстать упущенное время, − ответила я и стянула боксеры с Джексона, высвободив его возбужденный член.
Я не знала: это просто утренний стояк или он возбудился конкретно из-за меня, но я не очень беспокоилась по этому поводу. Это служило той же цели в любом случае.
− Я снова хочу попробовать тебя, − сказал Джексон, когда устремился языком к моей сексуальности.
− Нет, просто трахни меня, − сказала я ему. − Я прикасалась к себе всю ночь и все утро, просто думая о тебе. Я влажная и нуждаюсь в тебе внутри меня.
Вчера все произошло впервые. Не только то, что я в первый раз занималась сексом с Джексоном. Это было первый раз, когда я кончила от мужских ласк, без каких-либо действий с моей стороны. Джексон заставил меня жестко кончить ему на лицо, прежде чем он даже вошел в меня. Я была смущена, и в течение нескольких минут пыталась сдерживаться, но было уже слишком поздно. Я взорвалась, когда он посасывал мой бутон, и затем снова, перед тем, как кончил он.
Джексон надел презерватив и скользил между моих ног. Я почти кончала, по крайней мере, пять раз за ночь, но каждый раз я останавливала себя, обещая приберечь это для Джексона.
Как только он вошел в меня, все те оргазмы обрушились на меня, и я жестко кончила, моя киска плотно сжималась вокруг его толстого члена. Оргазм захлестнул меня изнутри, что способствовало скольжению его ствола туда и обратно, когда он вколачивался в мою киску.
Я смотрела ему в глаза, когда он двигался во мне. Обхватив руками его спину, мои пальцы впились в его мышцы. Я, наверное, оставила следы ногтей на его коже, но я ничего не могла поделать. Мое тело не поддавалось контролю, когда Джексон был внутри меня.
Второй оргазм последовал сразу после первого, но на этот раз у меня не было сил даже на то, чтобы закричать. Он обхватил все мое тело, и я дрожала под Джексоном, пока он опустошал себя внутри меня.
То, что мы не остались в отеле прошлой ночью, было к лучшему. Секс получился феноменальным, но я не была уверена, сможет ли мое тело выдержать Джексона больше, чем один раз в сутки. Я становилась влажной, только взглянув на него, и благодаря его члену я кончала в считанные минуты.
Джексон лег рядом со мной и, повернувшись к нему лицом, я провела пальцами по его груди, выводя непроизвольные узоры на потной коже. Его грудная клетка часто поднималась и опускалась, пока он медленно восстанавливал дыхание. Парень был намного выносливее, чем я, поэтому я все еще пыхтела, когда он, казалось, уже был готов ко второму раунду.
− Во сколько ты должна показаться на работе снова? − спросил Джексон.
Он играл с моими пальцами и поочередно целовал их.
− Я сказала, что буду отсутствовать большую часть дня. Ничего страшного, если я вообще не появлюсь. Самое худшее, что может произойти − они уволят меня, и честно говоря, я не уверена, что меня так уж сильно заботит, если они это сделают.
− Это значит, что в нашем распоряжении все утро? Мне нравится, как это звучит.
− В нашем распоряжении целый день, − сказала я. − Папа вернется домой не раньше шести, и неизвестно, когда домой вернется Кэрри.
− После обеда у меня встреча, − сказал Джексон. − Мне придется уйти примерно в час.
− С кем у тебя встреча? С Дейзи?
Я до сих пор ненавидела эту женщину, хотя Джексон и утверждал, что у нее были свои цели. Ни в коем случае не сомневалась в ее компетентности в качестве агента, но эта девушка уж точно не являлась хорошим человеком. Тот факт, что она определенно хотела трахнуться с Джексоном, не поднимает мне настроение всякий раз, когда он находится рядом с ней.
− Нет, не с Дейзи, − ответил Джексон. − Просто очередной прием в больнице.
Я села в кровати и уперлась в ее спинку.
− Почему ты не сказал мне? Я хочу пойти с тобой.
− Нет, − твердо ответил Джексон. − Тебе не стоит быть там из-за этого. На сей раз, я пойду один, поэтому Дейзи не будет со мной.
− Я хочу быть там ради тебя. Прекрати упрямствовать, ты не можешь пройти через это в одиночку.
− Мне, возможно, придется пройти кое-какой курс лечения, − сказал Джексон. − Из-за него мне может стать плохо, а я не хочу, чтобы ты видела меня таким.
− Ты имеешь в виду химиотерапию? − спросила я, пытаясь сохранить свой голос твердым.
Мне не хотелось показаться испуганной перед Джексоном, ведь это он был тем, кто проходит курс лечения, а не я.
− Радиотерапия, − ответил Джексон. − Она не столь сильно действует, как химиотерапия, но все-таки мне может стать плохо.
− Мне это не волнует. Я пойду с тобой, и ты ничего не сможешь сделать, чтобы остановить меня. В конце концов, ты раньше видел, как меня тошнит, поэтому будет справедливо, если и я увидела.
− Да?
− Да. Это было всего через несколько дней после того, как ты переехал в дом, когда наши родители только сошлись. Я была не совсем довольна той ситуацией поэтому, когда один из моих друзей устроил вечеринку, я восприняла это как возможность напиться в стельку. Я пришла домой и бросилась в ванную. Ты включил душ, пытаясь скрыть шум, чтобы папа не услышал.
− Ах, да, я помню.
− Ты также дразнил меня в течение нескольких дней после этого, но отец так и не узнал об этом, так что в целом ты сделала мне одолжение.
Джексон улыбнулся и продолжил играть с моими пальцами. Казалось, будто он был одержим ими, словно у него не было своих собственных.
− Ты не обязана это делать, − возразил он. − Я справился с этим в одиночку в последний раз и могу сделать это снова.
− Знаю, что можешь, но не должен. На этот раз, я собираюсь пройти с тобой каждый этап этого пути. Кстати о поддержке, ты сказал своему отцу?
− Я разговаривал с ним вчера, и выяснилось, что он все равно в скором времени приедет в Нью-Йорк, поэтому я решил тогда и рассказать ему. Лучше сообщить ему это известие лично, а не по телефону.
− Я встречусь с ним? − спросила я.
Джексон никогда не приводил своего отца в наш дом, потому что тому больше не о чем разговаривать с его мамой. Мои мама и папа до сих пор периодически разговаривали друг с другом, но родители Джексона ненавидели друг друга, насколько я поняла.
− Конечно, − ответил Джексон. − Я позабочусь о том, чтобы ты встретилась с ним. Я не знаю, как представлю тебя, мы придумаем что-то, когда наступит время. Итак, у нас есть еще несколько часов, прежде чем мы уйдем. Чем же мы будем заниматься все это время?
Я улыбнулась и легла спиной на кровать перед тем, как снова отдалась губам Джексона, пока они опускались между моих ног.
***
Я никогда не относила себя к тем людям, которые ненавидели больницы, но это, вероятно, потому, что я не переживала подобный травмирующий опыт раньше. Если не считать того, что я родилась, впрочем, это, скорее всего, было более запоминающимся для моей мамы, чем для меня. Я посещала больницу несколько раз, чтобы наложить швы после падений в детстве, но помимо этого у меня никогда не было оснований посещать какую-либо из них. Теперь я видела, почему люди ненавидели переступать этот порог.
Когда мы шли в отделение нейроонкологии на назначенный прием Джексона, я знала, что нам придется пережить неприятный опыт, и таким искаженным образом я думала обо всем здании. Куда бы я ни посмотрела, видела пациентов, которые могли быть здесь из-за чего угодно, начиная с простого рентгеновского снимка и заканчивая последним курсом химиотерапии, который может спасти, а может и погубить их жизни.
Я была переполнена необходимостью жить настоящим и подумывала уйти из больницы и рассказать отцу, что мы с Джексоном вместе. Я знала, что передумала бы, прежде чем хотя бы добралась до дома, и это, вероятно, к лучшему, но напоминать о том, как хрупка жизнь, возможно, было тем, что мне не помешало бы делать почаще.
Мы с Джексоном сидели в большой, но почти пустой комнате и ждали прихода доктора. Я ожидала увидеть дорогостоящее оборудование везде, но вместо этого тут стояли только стол, кровать, чтобы прилечь, и предметы первой необходимости, наподобие резиновых перчаток и стетоскопов.
Врач пришел к нам, и Джексон познакомил меня с ним. Разговор Джексона с доктором казался мне ужасающим, но есть и кое-какая позитивная новость. На данный момент Доктор Ли не видед необходимости делать еще одну операцию головного мозга и вместо этого хотел убить опухоль с помощью радиотерапии. Очевидно, эта «лишь» опухоль второй стадии, следовательно, не такая опасная для жизни, как предыдущая. И все равно она была опухолью, поэтому я не воспринимала все легкомысленно, но это улучшенный вариант наихудшего сценария, который я себе вообразила.
Я сознательно не наводила какие-либо справки о радиотерапии перед этой встречей, потому что знала, что от информации, найденной в интернете, меня могло бы стошнить. Я бы начиталась ужасных историй и не смогла бы спать по ночам. Доктор Ли объяснил, что Джексону нужно будет посетить больницу несколько раз и пройти приблизительно трехмесячный медикаментозный курс лечения. Могла возникнуть негативная реакция на подобное лечение, но тошнота была гораздо предпочтительнее операции головного мозга.
Я спросила у доктора, могу ли чем-нибудь помочь, но кроме того, чтобы присматривать за Джексоном, похоже, было немного, что я могла сделать. У него обязательно будут приступы, и единственный выход − это просто пройти через это все.
Оставался только один вопрос, − наиболее важный из всех − тот, для которого я не могла найти в себе мужества, чтобы задать. Каковы его шансы выжить? Джексон продолжал утверждать, что шансы складывались в его пользу, но я не понимала, что это значит. Пятьдесят один процент? Семьдесят пять процентов? Девяносто процентов? В большинстве случаев, мне удавалось выбрасывать эти болезненные мысли из головы, так что, возможно, то, что не знала точных шансов, было к лучшему. Сроки все равно не имели никакого значения. Я должна была находиться рядом с Джексоном, пока он не победит эту штуку, и я не была готова иметь дело с чудовищной альтернативой.
Мы покинули больницу в относительно приподнятом настроении. Джексон приобрел лекарства в больничной аптеке, и мы ушли. Взгляд на пузырек с таблетками придал мне уверенности, что ситуация была немного лучше. Ему еще предстояло посещать больницу для радиотерапии, но он будет принимать таблетки каждый день, и к этому было проще относиться.
Как только мы вышли из больницы, то натолкнулись на большую группу фотографов и репортеров. Они просто толпились и разговаривали друг с другом, будто ждали, когда что-нибудь случится.
− Произошла серьезная авария? − спросила я, предполагая, что там, должно быть, произошло серьезное происшествие, поэтому вся эта пресса и собралась здесь.
− Мне так не кажется, − спокойно ответил Джексон. − У меня плохое предчувствие, что я знаю, кого они ждут.
Джексон остановился и осмотрелся вокруг, но не было никакого способа обойти фотографов, чтобы остаться незамеченными. И вдруг я услышала, как мужчина из толпы закричал.
− Вот он.
Мужчина направился прямо к нам. Я видела подтверждения известности Джексона во время моего краткого визита в Англию, но кроме моего работодателя, отчаянно пытающегося перекупить его, я не многое видела, чтобы предположить, что Джексон был поистине известной личностью в США. Если эта свора репортеров находилась здесь из-за Джексона, тогда он куда более знаменит, чем я предполагала.
− Дерьмо, − пробормотал Джексон. − Просто следуй за мной и продолжай идти. Что бы ни случилось, не разговаривай с ними.
Джексон устремился вперед и направился прямо к группе журналистов, которые теперь поднимали камеры и микрофоны, отчаянно пытаясь получить комментарий от него. Не было никаких серьезных новостных каналов, но находилась масса спортивных, в том числе из Англии.
− Джексон, вы можете прокомментировать недавнюю новость, касающуюся вашего здоровья?
Джексон толкнул его в сторону и посмотрел на меня, чтобы убедиться, смогу ли я благополучно следовать за ним. Несколько человек попытались получить комментарии у меня, но так как никто из них не узнал меня, они сосредотачили свои усилия в основном на Джексоне.
− Джексон, − произнесла молодая блондинка-репортер, вновь преградив ему путь. Она, наверное, понимала, что он не оттолкнет ее в сторону таким же агрессивным образом, как сделал с репортером-мужчиной, − правда ли, что у вас рак? Как это повлияет на ваш потенциальный переход в «Нью-Йорк Юнайтед»?
Какого черта она думала, что это повлияет на переход? Я знала, что спорт − в частности и футбол − зачастую рассматривался как жизнь и смерть, но, безусловно, следовало разложить все по полочкам немного.
Джексон попытался протиснуться мимо нее, но она была настойчивой и продолжала проталкивать себя − и ее раздражающе идеальную грудь − к Джексону.
Я легонько потянула Джексона за руку, проявляя осторожность, чтобы избежать любого контакта, который может показаться слишком интимным, и протиснулась мимо него. Журналистка сунула микрофон мимо моего лица, чтобы добраться до Джексона, но я протянула руку, крепко схватив ее за плечо, и толкнула ее в сторону. Она отлетела назад и в итоге показала всем свое нижнее белье, когда рухнула на дорогу.
Несколько минут я была впечатлена своей силой, но когда позже ночью смотрела новости, то выяснилось, что я едва толкнула ее. Она, скорее всего, споткнулась об кабель и из-за этого грохнулась. Тем не менее, конечный результат вышел просто потрясающим.
Мы запрыгиваем в такси, и вскоре сбегаем от репортеров, которые не могут попасть к своим автомобилям достаточно быстро, чтобы последовать за нами. Это первый раз, когда я по-настоящему вкусила славу Джексона касательно озабоченности СМИ, и мне нисколько не понравилось это.
− Как они узнали о твоей опухоли? − спросила я. − Может быть, ты был в больнице просто для медосмотра.
− Я догадываюсь, откуда, − прорычал Джексон. Он сказал водителю отвезти нас в отель, вместо того, чтобы отправится прямо домой. − На сей раз, эта женщина пересекла границу, и я выскажу ей все, что думаю.
Глава 17
Джексон
Дейзи нельзя было доверять. Она и прежде много раз действовала без моего согласия, но это всегда шло мне на пользу, поэтому я отступал и позволял ей легко отделываться. Обычно она делала простые вещи вроде распространения обо мне слухов, которые помогали мне переходить в клубы, и стремилась обеспечить мне более выгодную сделку. Я четко сказал ей, чтобы она больше не делала подобного, потому что мне не нравилось играть в эти игры, но, в конечном итоге, согласился с ее мнением. Со временем она предложила мне притворяться, что я заинтересован переходом в «Нью-Йорк Юнайтед», и меня практически не пришлось убеждать. Дейзи нравилось играть в игры, как и большинству агентов, но на этот раз она зашла слишком далеко. Валять дурака по части бизнеса было одним, но распространять конфиденциальную информацию о моем здоровье − это другое. Без сомнения, у нее были свои причины, но их было не достаточно. Не в этот раз.
Я заплатил, чтобы Дейзи провела лето в пятизвездочном отеле города, и она сняла люкс. Судя по счетам, которые отель присылал мне каждое утро, она по полной пользовалась его услугами. Пока она хорошо делала свою работу, я заботился о ней и платил щедрые комиссионные, гораздо больше, чем получали большинство агентов, но ей всегда было мало.
− Почему мы остановились здесь? − спросила Дженни, когда такси притормозило возле отеля. − Дом все еще в нашем распоряжении, если мы отправимся туда. Ну, если ты захочешь продолжить то, на чем мы остановились этим утром.
− Я бы с удовольствием, − сказал я, вручая водителю такси охапку купюр, − но сначала мне нужно кое с чем разобраться. Полагаю, ты будешь настаивать пойти со мной.
− Конечно, − ответила Дженни. − Я тоже могла бы извлечь из этой ситуации максимум пользы, потому что в любую секунду ожидаю получить из клуба массу сообщений и телефонных звонков о твоей болезни.
− Не отвечай на них, − сказал я. − Пока нет.
− Рано или поздно тебе придется признаться.
− Я знаю, но сделаю это на своих условиях, когда буду готов. К сожалению, мне нужна помощь Дейзи, чтобы сделать это.
Я настоял на том, чтобы получить ключ от номера Дейзи, с чем она была полностью согласна, думая, что я настолько отчаялся, что собрался предложить ей перепихон на одну ночь. Мы с Дженни прошли прямо к ней в номер и обнаружили ее на диване, совмещающей два разных разговора − по мобильнику и по телефону отеля.
Она ни капельки не удивилась, увидев меня, но приняла немного недовольный вид, когда заметила, что со мной была Дженни. Я посмотрел на нее таким образом, чтобы ясно дать понять − ей стоило чертовски быстро закончить эти разговоры, и девушка поняла намек. Оба звонка касались меня, но я не мог сказать, с кем она разговаривала. Вероятнее всего, с журналистами.
− Я ясно сказал тебе держать мою болезнь в тайне! − прокричал я, как только она завершила звонки.
Я даже не спросил, было ли это дело ее рук. Единственные люди, которые знали об этом, были Дженни, Дейзи и небольшая группа врачей.
− Я был не готов к тому, что все узнают, а ты устроила мне чертову ловушку за пределами больницы.
− Я знаю, знаю, − сказала Дейзи, поднимая руки в оборонительном жесте. − И поначалу я согласилась держать все в секрете, но тебе выпала отличная возможность улучшить свой профайл.
− Ты сделала это, чтобы улучшить его профайл? − спросила Дженни.
Она не знала Дейзи так давно, как я, поэтому могла удивиться отсутствию у той сострадания. Я же давно понял, что Дейзи не заботилась ни о ком, кроме себя самой.
− Теперь все только о тебе и говорят, − сказала Дейзи, сделав вид, что Дженни здесь нет. − Американцы любят победителей. Если ты пройдешь через это, то станешь такой же знаменитостью, как и все американские футболисты. Спонсорские предложения так и посыплются.
− Нет никаких «если», − вызывающе сказала Дженни. − Он пройдет через это. Не говори об этом так, будто он не справится.
Мне нравился ее оптимизм, но я беспокоился о том, где Дженни провела грань между оптимизмом и игнорированием реальности. Если она просто пыталась смотреть в позитивном свете, то это было хорошо, но если она не приняла того, что со мной может произойти − это было проблемой.
− Что ж, тем лучше, − сказала Дейзи, наконец-то признавая присутствие Дженни. − Похоже, ничего плохого не произошло.
− Плохо, что теперь мне придется проходить через все это под любопытными взглядами публики. Я хотел как можно дольше справляться с этим в частном порядке. Ты могла хотя бы предупредить меня, чтобы я не выглядел полным идиотом перед той толпой репортеров.
− Элемент неожиданности был лучшей частью. Я не хотела, чтобы это казалось спланированным. Поверь мне, ты выглядишь просто фантастически на видеозаписи, которую, кстати, сейчас показывают на ESPN (прим.: ESPN − произносится «И-Эс-Пи-Эн», англ. Entertainment and Sports Programming Network − американский кабельный спортивный телевизионный канал).
− Ты все равно не должна была делать этого, − сказал я. − Немедленно исправь все.
− Как пожелаешь, − сказала Дейзи.
− Разве ты не собираешься уволить ее? − спросила Дженни. − Она полностью предала твое доверие и даже не сожалеет об этом. Тебе стоило бы прямо сейчас избавиться от нее.
− Дай взрослым поговорить, дорогая, − сказала Дейзи.
Я отчаянно хотел стереть самодовольную ухмылку с лица Дейзи, но мне нужна была от нее последняя услуга. Дженни разозлится, что я не встал на ее сторону, но смогу позже объяснить ей все.
− Если ты снова провернешь подобный трюк, то будешь уволена, можешь не сомневаться. А сейчас ты проведешь ночь, обзванивая все СМИ, которые связывались с тобой, и организуешь на завтрашнее утро пресс-конференцию. Если эта новость все равно всплыла бы, я хочу управлять положением.
− Ты должен позволить мне заняться этой ситуацией, − утверждала Дейзи. − Я сделаю заявление, и у нас получится растянуть все еще на несколько дней. Люди будут говорить о тебе.
− Я не хочу, чтобы люди говорили обо мне, − сурово сказал я. − Не таким образом.
− Я действительно думаю… − начала Дейзи.
− Ты серьезно, черт возьми, сейчас споришь со мной? Мне следовало бы сопроводить тебя из номера этого отеля и отправить следующим рейсом в Ливерпуль. У тебя есть инструкции. Я проведу пресс-конференцию в одном из конференц-залов этого отеля. Она должна будет начаться в десять утра.
Я повернулся и легонько толкнул Дженни в плечо, чтобы она последовала к двери. Я знал, что она многое хотела бы сказать Дейзи, но это ни к чему не приведет. Эта женщина слышала лишь то, что хотела слышать.
Я заверил Дженни, что уволю Дейзи, как только закончится завтрашняя пресс-конференция. Дженни помогла мне спланировать речь, с которой я буду выступать перед прессой, но все равно будет тяжело отвечать на их вопросы. Я планировал сказать столько, сколько смогу, и разрешить все раз и навсегда. С Дженни на моей стороне я смог бы пройти через все это.
***
Следующим утром мы с Дженни приехали вместе в гостиницу. Она нервничала больше меня. Дженни никогда прежде не была на телевидении, но я все равно попросил ее сесть рядом со мной во время конференции для моральной поддержки.
Дейзи проделала достойную работу, собрав СМИ, особенно учитывая то, что я не был известной личностью в США. Многие крупные великобританские СМИ находилось в Штатах, следуя за клубами Премьер-лиги, которые отправились в тур по стране в межсезонье, и Дейзи удалось собрать их всех здесь. Я все равно уволю ее в конце дня, но, по крайней мере, она уйдет отсюда, имея прочную основу.
Мы с Дженни сели за стол и посмотрели на всех журналистов, находившихся перед нами. Пустовало несколько мест, но их было немного. На столе стоял стакан с водой и посередине бутылка, но на этом все. Раньше я бывал на пресс-конференциях, касающихся моего клуба, и там повсюду были спонсорские логотипы и люди, которые суетились вокруг меня, стремясь выполнить любое мое пожелание. Эта же конференция была менее броской − такой, как я и хотел.
Как только мы вошли в комнату, репортеры начали выкрикивать свои вопросы, но я просто сидел и упорно ждал, когда часовая стрелка покажет десять. Прочистив горло, я сообщил, что готов начать говорить. Напомнив этим собравшимся о том, что, в первую очередь, эта конференция была организована для того, чтобы я говорил с ними, а не для того, чтобы они задавали вопросы. Я отвечу на вопросы только тогда, когда буду готов, не раньше.
Я осмотрел комнату и узнал тех журналистов, которые вчера были возле больницы. Заметил надоедливую блондинку, которую толкнула Дженни, когда та не давала мне пройти. Сделал мысленную пометку, чтобы в дальнейшем не отвечать на ее вопросы.
− Спасибо, что пришли, − сказал я, обращаясь к толпе.
Я подождал несколько секунд, пока стихнет шум, и люди перестанут возиться со своим оборудованием. Постоянные щелчки камер со всех сторон, делающих снимки, раздражали, но придется смириться с этим.
− Я постараюсь быть краток. Ходят слухи, что у меня рак. Это правда. У меня опухоль головного мозга, которая является одной из форм рака.
Все в зале встали и начали выкрикивать вопросы. Они были едва различимы, и когда несколько человек спросили что-то типа: «Вы можете умереть?», Дженни выпила немного воды. Насколько я мог судить, ей было некомфортно. Я пытался подбодрить ее взглядом, но она не заметила этого. Я хотел протянуть руку и обнять ее, но делать это сейчас было неуместно. Я едва не сделал этого, но, наконец, шум утих, и я продолжил говорить.
− Конференция займет больше времени, если вы будете перебивать меня, − сказал я. − Я дам вам знать, когда буду готов ответить на ваши вопросы. И советую вам всем до тех пор помолчать.
Журналисты ненавидели, когда их отчитывают, но вскоре поняли, что для всех нас будет проще, если они подыграют.
− Четыре года назад у меня обнаружили опухоль головного мозга. Меня прооперировали, и она исчезла. Я полностью восстановился, и это не повлияло на меня в физическом плане, потому что, в итоге, я играю за один из лучших футбольных клубов Англии. Недавно, на одном из осмотров, на которые я все еще периодически хожу, мой врач обнаружил, что опухоль вернулась. Диагноз лучше, чем в прошлый раз, но я по-прежнему в опасности. Опухоль поддается лечению, но нет никакой гарантии, что оно сработает. Мне предстоит пройти курс радиотерапии, и я надеюсь на лучшее. Я узнал все несколько дней назад, и надеялся сообщить об этом моему клубу в частном порядке, но планы был разрушены, когда вы появились вчера возле больницы. Этим утром я говорил с «Ливерпуль Юнайтед», и они предложили мне поддержку во всем, в чем я буду нуждаться, продолжив выплачивать мне полную заработную плату.
Будь я более циничным, то мог бы утверждать, что у моего клуба просто не было другого выбора. Если бы клуб не поддержал меня, СМИ разбили бы его в пух и прах, но если быть честным, мой менеджер и председатель были потрясающими.
Я также совершил короткий звонок отцу, рассказав о том, что происходит. Рассчитывал все рассказать ему лично, но он уже видел новости и я не мог откровенно солгать. Я намеренно не приходил домой до раннего утра, чтобы избежать мамы и Шеридана. Если до сих пор они не знали, то теперь знают. О моих отношениях с мамой можно было судить по тому, что меня больше беспокоила реакция Шеридана, чем ее.
− Я отклонил предложение остаться на балансе, − продолжал я, − и клуб согласился освободить меня от всех обязательств. Я не хочу, чтобы мне платили заработную плату, когда я не играю. Это несправедливо по отношению к клубу и его фанатам. Надеюсь, те деньги, которые уходили на мою зарплату, пойдут на приобретение нового игрока, и он сможет вернуть клубу былую славу, которую тот заслуживает.
Я улыбнулся, представив лицо мамы, когда та узнает, сколько денег я выбросил на ветер. Это, вероятно, принесет ей столько же неудобств, сколько и моя болезнь.
− Как бы то ни было, − продолжал я, − в ближайшем будущем я не буду играть в футбол, но я оправлюсь от подобной потери, как сделал ранее. Я уверен, что сделаю это снова. Думаю, я пожалею о том, что скажу это, но у кого-нибудь есть еще вопросы?
Почти каждая рука в комнате взлетела вверх. Я выбрал репортера, который стоял недалеко, и, казалось, имел важный вопрос.
− Эта опухоль головного мозга опасна для жизни? − спросил мужчина.
Я заметил, что Дженни сдвинулась на сидении рядом со мной. Она, наверное, начала сожалеть, что согласилась пойти со мной, но я думал, что быть со мной − важно для нее. Я надеялся рано или поздно объявить о наших отношениях, поэтому сделать намек показалось хорошей идеей.
− Да, − ответил я. − Опухоль опасна для жизни, но у меня отличный врач, и я совершенно уверен, что он поможет мне побороть ее. Если есть шансы, что я выживу, то уверяю вас, так и будет. Теперь у меня есть ради чего жить.
Я незаметно посмотрел на Дженни. Ни один из репортеров не заметил ее присутствия. Может быть, они подумали, что это была Дейзи.
Далее я обратился к журналистам из английской прессы, подумав, что их вопросы будут по части футбола, и, конечно же, так и было. Я отвечал на вопросы до тех пор, пока репортеры не начали уставать. Я предоставил им достаточно информации, чтобы опубликовать целый ряд рассказов, поэтому они должны были быть удовлетворены на какое-то время. Если бы мог, то не давал бы вообще никаких интервью до тех пор, пока не буду готов.
Мы с Дженни ушли с конференции через запасной выход и сели в ожидающее нас такси. Как только машина вырулила на улицы, то стала выглядеть так же, как и любое другое такси. Мы избавились от прессы, хотя бы на какое-то время.
− Теперь перейдем к самой сложной части, − сказал я Дженни.
Она была смертельно тихой все утро. Я знал, о чем она думала, и винил себя в том, что не мог отвлечь ее от этих мыслей.
− А разве не это было самой сложной частью? − спросила Дженни. − Не знаю, как ты это сделал. Я не продержалась бы и десяти секунд.
− Ты продержалась бы. Ты сильная. Намного сильнее, чем думаешь. Самая сложная часть состоит в том, чтобы уладить все с нашими родителями. Они видели пресс-конференцию или, по крайней мере, слышали о ней. Моя мама прочитает лекцию по этому поводу.
Глава 18
Дженнифер
После полудня наши родители одновременно вернулись домой. Раньше они никогда такого не делали. Джексон ненавидел свою мать, да и я не была большой ее поклонницей, но она, вероятно, была опустошена, узнав о болезни сына таким образом. Должно быть, она позвонила папе, и он забрал ее с работы.
Как только Кэрри вошла в дверь, то подбежала к Джексону и обняла его. Он улыбнулся так, словно ему было все равно, но я думаю, он чувствовал себя виноватым, что не сказал ей. Они пошли в ее кабинет, чтобы поговорить, оставив меня наедине с отцом.
− Как ты справляешься с этим? − спросил папа.
Я попыталась говорить, но так ничего и не смогла произнести. Я запнулась и слезы начали стекать по моему лицу. Мне хотелось проплакать весь день, но я должна была оставаться сильной ради Джексона. Он не увидит моих слез.
− Иди ко мне, милая, − сказал папа, притянув меня в объятия.
Я рыдала на его плече, и он обнимал меня так, как не делал с тех пор, как они с мамой сообщили, что расстаются.
− Я так горжусь тобой.
− Почему?
Я пыталась стереть слезы с лица, но их место быстро заменяли новые.
− Потому что ты была там с Джексоном. Я даже не могу представить себе, насколько тяжело ему было сделать это. Ты нужна была ему рядом с ним, была сильной.
Я не чувствовала себя сильной. Ктои был сильным, так это Джексон. Он встречался со своими проблемами лицом к лицу. У него была опухоль, а он смог провести пресс-конференцию, рассказав об этом всему миру. Если у меня была проблема, например, когда профессор шантажировал меня ради секса, я не смогла рассказать об этом даже родителям.
− Это не справедливо, − прошептала я. − Однажды он уже победил эту штуку. Почему это должно повториться?
− Знаю, милая. Ужасно, когда что-то подобное случается с любым, не говоря уже о ком-то столь молодом. Он не заслуживает этого.
− Хотелось бы, чтобы было хоть что-то, что я могла бы сделать для него.
− Ты и сделала. Ты была рядом с ним.
Папа повел меня к дивану и мы сели. Я взяла несколько салфеток из коробки, находящейся на маленьком столике, и высморкалась.
− Вы двое близки, не так ли?
Я застыла, наполовину высморкавшись. Казалось, на пару секунд мое сердце остановилось в груди, но я заставила себя расслабиться. Папа ничего не хотел этим сказать, так ведь?
− Полагаю, мы друзья, − ответила я, не способная посмотреть на папу, когда говорила это. − Так же, как брат и сестра.
− Хорошо, − ответил папа. − Потому что сейчас ему нужны все его друзья. Просто продолжай делать то, что делаешь и поддерживай его.
Я кивнула. Следующие несколько месяцев я собиралась провести как можно больше времени с Джексоном, так что теперь у меня, по крайней мере, было оправдание.
− Если возникнут какие-нибудь сложности, ты всегда можешь поговорить об этом со мной, − сказал папа. − Знаю, что я твой отец, но я тоже когда-то был молод. Не важно, о чем ты захочешь поговорить, я всегда к твоим услугам.
− Спасибо, пап.
− Как и твоя мама. Полагаю, она тоже захочет побеседовать с тобой об этом.
− Я сегодня же позвоню ей, − пообещала я.
Прошло много лет с тех пор, как я сидела и по-настоящему разговаривала с отцом, и уже подумывала воспользоваться моментом и рассказать ему о том, что случилось со мной в колледже. Но в итоге передумала. Какой в этом смысл. Уже ничего нельзя было сделать, и думаю, папе лучше не знать, что что-то столь ужасное произошло с его маленькой девочкой.
Я поднялась наверх и позвонила маме, пока ждала, когда Джексон придет и составит мне компанию после разговора со своей матерью. Мама не знала, насколько близки были мы с Джексоном, но была рада тому, что я поддерживала его. Думала, мама всегда считала его одним из плохих парней, потому что он был сыном Кэрри, но теперь поняла, что Джексон не был таким.
Мама ненавидела Кэрри из-за того, что та увела у нее отца и поддерживала его. Родители развелись из-за того, что отец полагал, будто работа важнее семьи. Кэрри же воспринимала это как плюс. В последнее время отец меньше работал, но было слишком поздно для того, чтобы налаживать с отношения мамой.
Я отчаянно хотела провести ночь в объятиях Джексона, но этому не бывать. Существовал предел того, сколько новостей мы могли сообщить нашим родителям в течение одного дня. Нам было необходимо немного времени наедине, и я знала отель, где предоставляли люкс-пентхаус, которым можно было воспользоваться.
***
На следующий день я заявилась на работу, словно ничего не произошло. К удивлению, там не было лавины ждущих меня сообщений. Я ожидала увидеть гневные сообщения от Сэма, но их тоже не было. В некотором роде, это было гораздо хуже.
Никто не смотрел на меня по пути в кабинет. Мои коллеги никогда не были особо дружелюбными со мной за тот короткий период, который я проработала здесь, вероятно потому что знали, что я получила эту работу из-за моих отношений с Джексоном. Из-за этого коллеги были молчаливы и почтительны в моем присутствии. Они видели по телевидению, что я выглядела опустошенной, и это обеспечило мне возможность побыть одной. Уединение продолжалось до обеда, потом в мой кабинет зашел Сэм под предлогом «посмотреть, как я справляюсь». Мы оба знали, что эта важная передача уже не состоится, но в течение двадцати минут разговор крутился вокруг этой темы. Сэм спросил, как продвигались другие проекты, но по его же просьбе я пренебрегала ими, чтобы сосредоточиться на Джексоне, поэтому понятия не имела, как они продвигались. В конечном итоге, он дошел до главного. Порой я ненавидела Сэма за то, что он неустанно сосредоточен на работе, но знала, что он был хорошим парнем, когда прерывался и позволял эмоциям брать верх над разумом, а не стремился заработать для своего работодателя больше денег.
− Мы можем что-нибудь для тебя сделать? − спросил Сэм.
Я покачала головой. Наверное, мне следовало просто уволиться, но это могло принести мне кучу хлопот с Кэрри. Пусть лучше они уволят меня.
− Я общался с материнской компанией, и мы считаем, что будет лучше, если ты прекратишь свою командировку здесь и вернешься на работу в «Эвиан Файнэншл».
− Ладно, − просто ответила я.
Я понятия не имела, в чем будет заключаться моя работа в «Эвиан Файнэншл», потому что даже не успела переступить ее порог, как они перевели меня в «Нью-Йорк Юнайтед». Где бы я ни работала, там будет практически то же самое. У меня не было сил сосредоточиться на чем-либо, поэтому каждый день будет проходить как в тумане, пока я снова не видела Джексона.
Перед работой у меня была беседа с Джексоном, и я сказала, что просто уволюсь и буду проводить каждый час с ним, но он ответил, чтобы я не торопилась с этим. Деньги не были для меня огромной проблемой. Папа поддержал бы меня финансово, пока Джексон боролся со своей болезнью, однако сам Джексон хотел, чтобы я сосредоточилась на своей карьере. Он не говорил напрямую, но я знала, что он беспокоился о том, что будет со мной, если его не будет рядом.
− Я сказал им, что ты проработаешь здесь еще месяц, а потом вернешься, − продолжил Сэм. − Просто возьми отпуск на следующий месяц. Я буду держать твой офис открытым, если тебе понадобится, но тебе не нужно будет приходить. Ты и дальше будешь получать зарплату, а в конце месяца сможешь просто показаться в «Эвиан Файнэншл», и они ничего не заметят.
− Спасибо, Сэм, − сказала я.
Этих слов было совершенно недостаточно, но у меня не хватало сил, чтобы сказать что-то еще. Однажды, я дам знать, как была признательна ему за помощь. Жаль, что у Сэма не было большего влияния в этом месте, потому что он многое бы изменил.
Я проторчала в офисе несколько часов, не зная, куда мне идти. Этим утром у Джексона был первый курс радиотерапии, и он настоял, что пойдет один. Я хотела быть рядом, но Джексон сказал, что мне все равно нельзя будет находиться в одной с ним комнате. Также он не хотел, чтобы я находилась там, в случае, если его стошнит. В конечном итоге я уступила и отпустила его одного. Должно быть все прошло хорошо. Джексон прислал сообщение в обеденное время с просьбой встретиться и выпить кофе. Я вскочила со своего места, забрала несколько незначительных вещей, которые находились в моем офисе, и устремилась на улицу.
Несмотря на то, что погода в Нью-Йорке технически должна была стать прохладнее, воздух был таким же влажным и удушливым, каким был в течение всего лета. Я начала потеть, как только вышла на улицу, и съежилась, когда Джексон положил свою руку мне на спину и поцеловал в щеку, приветствуя меня. В общественных местах мы не были готовы делать что-то более ласковое. Нам хотелось как можно дольше сохранить это «сводные брат и сестра» положение правдоподобным.
Джексон взял вторую сумку с вещами, которые я забрала из офиса. Там были только бутылка воды, пакет с ланчем и две фотографии − одна мамина и одна папина. Честно могу сказать, что никогда по-настоящему не чувствовала себя в офисе, как дома.
− Я в отпуске, − сообщила я Джексону и заметила удивленное выражение его лица. − Сэм сказал, что я могу взять отпуск на месяц перед переводом обратно в «Эвиан Файнэншл».
− Ах, − воскликнул Джексон. − Так ты теперь весь месяц будешь полностью в моем распоряжении? Меня это устраивает.
− Как прошел утренний курс лечения? − спросила я, когда мы побрели в сторону кафе.
− Хорошо, − ответил Джексон. − Вообще никаких проблем. В какой-то момент я почувствовал слабость, но мне уже лучше. Не то чтобы я планировал идти на пробежку или делать что-то еще, но все прошло не так уж и плохо.
Подозревала, что он просто выставил ситуацию в позитивном свете. Он выглядел чуточку бледным, но, казалось, был здоров. Джексон придержал для меня дверь, и я уже входила внутрь, когда он схватил меня за руку и потянул обратно.
− Что-то не так? − спросила я.
− Что мы делаем?
− Идем пить кофе, − медленно ответила. − Ты уверен, что лечение не повлияло на твое мышление?
Джексон усмехнулся.
− Я имел в виду, почему мы идем пить кофе, когда весь оставшийся день полностью в нашем распоряжении? Давай, следуй за мной.
Джексон практически затащил меня в такси, на котором мы проехали короткие три мили до отеля, в котором останавливалась Дейзи.
− Пожалуйста, скажи, что ты избавился от нее, − сказала я, пока мы поднимались на лифте в пентхауз. − Я могла бы обойтись без встречи с ней сейчас или когда-нибудь еще, если уж на то пошло.
− Не волнуйся, − ответил Джексон. − Она давно ушла.
Я нервно вошла в номер, несмотря на настойчивые уверения Джексона в том, что Дейзи давно ушла и уборщицы все прибрали. Я не стала исключать того, что Дейзи установила мини-ловушку в номере или оставила для нас какой-нибудь неприятный сюрприз. Она была какой угодно, только не глупой, и если кто-то и догадался об истинной природе наших с Джексоном отношений, так это она. Дейзи знала, что мы могли прийти сюда, и могла спланировать заключительную часть мести.
− Она, возможно, и мерзкая штучка, но точно не шпионка, − сказал Джексон, когда увидел, что я проверяла наличие сюрпризов под кроватью. − Не стоит беспокоиться о минах-ловушках.
− Осторожность не бывает лишней, − ответила я.
Когда убедилась, что в номере безопасно, я взяла меню и посмотрела доступные варианты обслуживания номеров. Я была голодна, и отель предлагал абсурдно экстравагантный выбор пищи, особенно для гостей, проживающих в пентхаусе. Цены, кстати, были не менее экстравагантными, но сейчас я заплатила бы и недельную зарплату за бутерброд.
− Заказывай все, что хочешь, − сказал Джексон. − Я люблю чикенбургер со швейцарским сыром, беконом и соусом барбекю, но, подозреваю, ты закажешь что-нибудь более полезное.
− К черту это, − ответила я.
Мой рот наполнился слюной, когда Джексон описывал то, что любит. Я взяла телефон и заказала два чикенбургера.
− Будет готово через полчаса, − сказала я Джексону, повторив плохое известие, которое сообщил мне портье.
− Ну, они готовят все свежее и на заказ. На вкус еда феноменальна, но придется подождать.
Я застонала, когда мой желудок заурчал. Был только час дня, но я не ела в течение шести часов.
− Это будут долгие полчаса.
− В таком случае, − сказал Джексон, взяв меня за руку и ведя к кровати, − предлагаю придумать способ, чтобы скоротать время.
Я так привыкла вести себя рядом с ним как сводная сестра, что совершенно забыла о том, что мы были наедине в пентхаусе. В пентхаусе с огромной кроватью с балдахином.
В ту секунду, когда наши губы соприкоснулись, моя потребность в еде сменилась желанием Джексона. Я крепко обняла мужчину и сжала его твердую плоть. В нем не было ни капли лишнего жира и горы мускулов, но и тощим он не был. Я хотела его. Он повалил меня на кровать и прижался ко мне. Это все, что потребовалось, чтобы сделать меня очень влажной. Джексон расстегнул мою блузку и начал меня раздевать, но я хотела большего. Я хотела попробовать его на вкус, как тогда он пробовал меня. Я попыталась его оттолкнуть, но он был слишком силен. В конечном итоге, мне удалось освободиться из его хватки, и я набросилась на него сверху. Я расстегнула его штаны и стянула их вниз, заставив его сидеть на краю кровати. Затем опустилась на колени и освободила его ствол из боксеров. Я никогда не смотрела на него вблизи. Он уже был размером в шесть дюймов (прим.: шесть дюймов ровны пятнадцати сантиметрам), и продолжал увеличиваться, пока не застыл передо мной. Он был очень толстым. Я знала, что его член большой, когда Джексон впервые вошел в меня, но даже не представляла, насколько феноменальным был данный образец. Если Джексон навсегда отказалось от футбола, то он мог бы стать замечательной моделью нижнего белья.
Я смотрела на Джексона, медленно лаская его член. Стерла большим пальцем каплю на кончике и соблазнительно облизала свои губы. Джексон вылизывал меня несколько раз, теперь настала моя очередь отплатить ему тем же. Если судить по реакции моих бывших парней, то я заставлю его кончить в течение нескольких минут.
− Такое красивое зрелище, − сказал Джексон.
Он протянул руку и сжал мою грудь, все еще находившуюся в лифчике, но я оттолкнул его руку. Он уже собирался выразить свое недовольство, когда я опустила голову и медленно взяла в рот его член. Джексон стонал, когда мои губы опускались дюйм за дюймом вниз по его стволу. Я смогла взять большую его часть в рот, пока у меня не появился рвотный рефлекс, помешав мне продолжить. С тех пор, как я делала это последний раз, прошло уже много времени. Нужно будет попрактиковаться расслаблять горло, учитывая размер Джексона. Я плотно сжала губы вокруг его ствола и сильно пососала, прежде чем вернуться к головке. Мои губы выпустили его с громким хлопком, но я снова быстро сомкнула их вокруг его плоти и скользнула по всей длине.
В этот раз мне удалось взять немного больше. Я использовала руку, чтобы ласкать то место у основания, до которого не доставали мои губы. Я сосала так жестко, как могла, пробуя на вкус предэякулят, который выступала на головке его члена. Я хотела большего. Каждый раз, когда мои губы скользили вниз по его члену, я принимала в рот еще полдюйма, пока он не оказался во рту почти до основания. Я подняла голову, жестко посасывая, и перевела дыхание, выпустив его член. Длинная нить слюны тянулась от моих губ к его головке.
− Иисус, ты хороша в этом, − простонал Джексон. Я снова взяла его орудие в рот, в то время как пальцы Джексона запутались в моих волосах. Он двигал моей головой вверх-вниз по всей длине своего члена в медленном и устойчивом ритме, в то время как я продолжала сосать и заглатывать.
− Я уже близко, − простонал он, жестко толкнувшись в мой рот. Я ждала, что он взорвется, но вместо этого он выскользнул и провел по своему стволу рукой, прежде чем кончить мне на грудь.
− А я-то думал, что ты не можешь выглядеть лучше, − сказал Джексон, любуясь моей грудью, покрытой спермой. − Но сейчас ты выглядишь просто совершенно.
Я улыбнулась и вновь обхватила губами его член, слизывая последние капли. Не знаю, было ли это связано с тем, что я голодна, но, черт, он был очень хорош на вкус. Я подумывала слизать сперму со своей груди, но вместо этого вытерла ее дорогостоящим полотенцем отеля.
Джексон потянул меня на кровать. Ему удалось расстегнуть мою юбку и наполовину стащить ее еще до того, как я приземлилась на матрас.
− Теперь моя очередь, − улыбаясь, сказал он, и его голова исчезла между моих ног.
Глава 19
Джексон
Ни одна женщина никогда не брала мой член так глубоко в рот. Дженни сосала как профи. Я хотел сказать ей об этом, но женщинам не всегда нравилось, когда их сравнивали с профессиональными работниками секс-индустрии или порно-звездами. Понял это на собственном горьком опыте. Лично я считал это комплиментом, но что я в этом понимаю.
У меня не хватило терпения и сил подразнить Дженни, но судя по тому, какими мокрыми были ее трусики, когда я сорвал их с нее, это было бы лишним. Мои губы опустились на ее киску, и я глубоко засунул язык в ее влагалище. Боже, она была такой сладкой. Кунилингус, как правило, был средством достижения цели, но с Дженни он рассматривался почти как полноценный секс. Лучшей частью было то, как она извивалась и стонала от ласк. Она не могла лежать спокойно. Каждое движение моего языка приносило ей большое удовольствие, и Дженни не боялась поведать об этом. Четыре года назад ее напугало то, какой я заставил ее почувствовать себя, но сейчас она не могла этим насытиться.
Я нашел языком клитор и припал к нему, проскользнув одним пальцем в ее киску, а другим поддразнивал ее попку. Дженни схватилась за простыни, обвив ногами мою спину и прочно удерживая меня на месте. Я не мог бы пошевелиться, даже если бы захотел.
− Не останавливайся, − простонала Дженни, пока мой палец потирал стенки ее тоннеля.
Я и не собирался останавливаться. Надавил пальцами сильнее на клитор и приоткрыл губы, чтобы взять ее бутон в рот. Я нежно посасывал его, а мой член начал твердеть, вспомнив, как жадно она его сосала несколько минут назад.
Дженни кончила так же быстро, как и я. Она выкрикнула: «Я кончаю», но ей не стоило заморачиваться − это было очевидно. Мышцы ее бедер напряглись, и я почувствовал, как ее киска сжалась вокруг моего пальца, когда она взорвалась в мой рот. Одна моя рука была прижата к ее животу, и я ощущал бесконтрольное сокращение мышц, пока она содрогалась на матрасе.
Постепенно ее пальцы ослабили хватку на простынях, и я оторвался от сладкой киски. Боже, это было чертовски прекрасно. Каждый ее миллиметр был идеален. Я снова хотел опуститься вниз, но Дженни потянулась и схватила меня за руку, дернув на себя.
Я крепко поцеловал ее губами, которые блестели от ее влаги, пока мы оба пытались перевести дыхание и восстановиться. Мой член все еще жаждал внимания, и я знал, что мое восстановление не займет много времени.
− Уже? − спросила Дженни, широко распахнув глаза, чувствуя, как мой член, влажный от ее слюны, прижался к ее бедру.
− Я сильно удивлен, что это заняло так много времени, ведь со мной в постели кто-то столь великолепный, как ты, − ответил я, потеревшись носом о ее шею.
Затем скатился на край кровати, чтобы вытащить кошелек из штанов и достать презерватив.
− Можешь не надевать его, − сказала Дженни. − Я на противозачаточных, и у меня нет никаких... понимаешь...
− Как и у меня, − ответил я.
Моя репутация игрока была оправданной, но это не значило, что я игнорировал безопасный секс.
− Тогда брось его и трахни меня, − скомандовала Дженни. − Я хочу почувствовать, как ты кончаешь внутри меня.
− Дерьмо, тебе не нужно повторять дважды, − бросив презерватив на пол, я пополз к Дженни.
Я вытянул руки, чтобы схватить ее за ноги, но она уклонилась и, толкнув меня, забралась сверху. Женские бедра прижались ко мне с обеих сторон, когда Дженни отклонилась назад и, взяв мой ствол в мягкие, нежные руки, направила его к жаждущему входу. Понадобился весь самоконтроль, чтобы не кончить, когда я ощутил ее влажность.
Дженни медленно опускалась, и я наблюдал, как мой член исчезает внутри нее. Несколько мгновений она просто сидела и смотрела на меня, привыкая к тому, что я находился внутри. Затем она стала медленно раскачиваться, вдавливаясь своими бедрами и массируя грудь. Мои руки сжимали ее бедра, пока я с трудом сопротивлялся желанию задать темп и начать трахать ее. Если бы сделал это, то не продержался бы и двух минут.
Когда дыхание Дженни участилось, она уперлась руками в мою грудь и начала двигаться быстрее, глядя мне прямо в глаза. Ее кожа начала раскаляться, а между грудей выступил пот. Я поднял руки и сжал ее грудь, нежно играя с сосками, когда она начала постанывать в такт движениям бедер. Я чувствовал сердцебиение Дженни и знал, что она уже на грани. Опустив взгляд вниз, я увидел, как смазка ее лона покрывала мой член. Это ощущение было нереальным. Она была такой влажной, такой тугой. Я не знал, сколько еще смогу сдерживаться.
− Кончаю, − прошептала Дженни. − Я кончаю.
И впилась ногтями в мою грудь. Я крепко сжал ее соски, и она замерла, громко застонав, пока ее киска пульсировала вокруг моего твердого члена. Как только Дженни кончила, я схватил ее за попку и взял на себя контроль. Вскоре я кончил, изливаясь в нее, после чего неохотно выскользнул из ее киски, позволяя ей упасть на меня сверху.
Дженни лежала на моей потной груди, пока мы пытались восставить дыхание. Я не мог поверить, что та милая Дженни, с которой я познакомился чуть более четырех лет назад, сейчас лежала на мне, и ее киска была наполнена моей спермой. Жизнь была прекрасна, и я позабочусь, чтобы она такой же осталась.
***
Мы едва успели восстановить дыхание, как стук в дверь дал понять, что прибыло обслуживание номеров. Если мы раньше думали, что были голодные, то это было ничто по сравнению с тем, какой голод мы испытывали сейчас. Я мог бы съесть оба чикенбургера, и подозревал, что Дженни хотела сделать то же самое. Мы даже не прерывались на болтовню, пока полностью не прикончили бургеры и не смели подчистую картошку фри.
− Мы можем остаться здесь на все лето, − сказал я. − Я, конечно, куплю дом, но проще просто остаться здесь. Ты сможешь попробовать все массажные и спа-процедуры, какие только пожелаешь.
− У папы и Кэрри возникнут подозрения, − ответила Дженни. − А я не хочу, чтобы они узнали, что между нами происходит. Пока нет.
− Пока они будут знать, что ты как обычно встаешь и ходишь на работу, а чем занимаюсь я, никого не волнует. Кстати, я тут подумал, почему бы нам не пойти дальше и не рассказать все нашим родителям? Мне плевать, что думает мама, и я хотел бы быть честным с твоим отцом.
− Папа придет в ярость, − сказал я. − Я никогда не рассказывала ему ни об одном моем парне из колледжа, поэтому он, наверное, до сих пор думает, что я девственница. Это даже не учитывая всю эту «ты мой сводный брат» штуку.
− Больше верь в своего отца. Он знает, что в колледже ты изменилась. Черт, я заметил это, как только увидел тебя в Ливерпуле. И я думаю, что он нормально к этому отнесется. Я нравлюсь ему.
− Да, нравишься, но как пасынок. Не думаю, что ему понравятся... наши отношения. Как и моей маме.
− Я не знаю твою маму, но обещаю, что тоже ее очарую. Мой отец отнесется к этому нормально, когда доходит до дела, он весьма спокойный человек.
− Ты очень высоко отзываешься о нем, − отметила Дженни.
− Он классный парень, − ответил я. − Мы всегда были близки. Честно говоря, я понятия не имею, как он связался с моей мамой, но он избавился от нее, и я уверен, стал намного от этого счастливее.
− Не то, чтобы я жалуюсь, но я удивлена, что ты жил с мамой, а не с ним.
− Мама обзавелась падчерицей, которой я весьма увлекся, и это сделало мой выбор намного проще. Плюс, папа часто переезжает. Сейчас бы это меня устроило, но когда они разводились шесть лет назад, мне было бы сложнее.
Судя по рассказам Дженни, у нее была такая же ситуация. Она близка с обоими родителями. Ее мама после развода хотела переехать на родину, а это значило, что Дженни пришлось бы перейти в другую школу. В итоге ее родители пришли к взаимному согласию, что ей лучше жить с отцом.
− Ты по-прежнему часто с ним видишься? − спросила Дженни. − Тебе, должно быть, нелегко приходилось все это время, пока он жил в Калифорнии, а ты жил в Англии.
− Я виделась с ним раз в пару месяцев, − ответил я. − Он много путешествует по работе, и у меня было предостаточно денег, чтобы прилетать всякий раз, когда у него появлялись выходные. И мы много говорили по телефону. Не могу дождаться твоего знакомства с ним.
− Когда же он приедет сюда? − спросила Дженни.
− Послезавтра. Кэрри согласилась уйти, поэтому там будем только мы с тобой, а еще оба наших отца. Я действительно с нетерпением жду этого.
− Хорошо тебе, − сказала Дженни. − А вот я в ужасе. Однажды я встречалась с родителями моего парня, и они посчитали, что я была недостаточно хороша для их маленького принца.
Я нахмурился.
− Возможно, сейчас я смотрю на все сквозь розовые очки, но как они вообще могли подумать, что ты недостаточно хороша. Ради всего святого, ты же поступила в Гарвард!
− Да, но я не изучала медицину или инженерию. Мой парень, по сути, был гением, поэтому его родителям не слишком нравились гуманитарные науки. Поверь мне, в этом мире невозможно избежать снобизма; чего бы ты ни добился, непременно найдется кто-то, кто добился большего.
− Я верю тебе. Ну, думаю, тебе не стоит беспокоиться. Мой отец полюбит тебя. Далее мне нужно будет познакомиться с твоей мамой. Чего мне ожидать от нее?
− В общем, она полная противоположность твоей мамы, − ответила Дженни. − Ты же знаешь, что из наших родителей именно Кэрри является трудоголиком?
Я кивнул. Шеридан постоянно пытался убедить Кэрри меньше работать и проводить больше времени дома, но в ответ на это она работала еще усерднее.
− Так вот, моя мама ушла от отца, потому что тот слишком много работал. Мама считала, что семья всегда должна быть на первом месте. Она видела, как папа все больше и больше гоняется за деньгами, и поставила ему ультиматум − деньги или она.
− Оу. После этого он точно переключился на другой тип женщин, как моя мама.
− Да, − ответила Дженни. − Он думал, это было тем, чего ему хотелось, но в последние нескольких лет он сильно сбавил обороты. Не в обиду будет твоей маме, но думаю, он сожалеет о своем решении. Сейчас он тот, кто хочет жить более расслабленной жизнью.
− Похоже, моей и твоей маме не стоит вместе находиться в одной комнате, − пошутил я, прежде чем взять меню обслуживания номеров и посмотреть на десерты. − Нравится что-нибудь?
Дженни выбрала мороженое и я сделал заказ.
− Еще кое-что, − сказал я администратору, − пожалуйста, пришлите также какие-нибудь массажные масла.
− Да, сэр, − последовал быстрый ответ.
− Массажные масла? − спросила Дженни, подняв брови. − А они у них есть?
− Это пентхаус. Если у них их нет, они отправят кого-нибудь их купить. Итак, мы должны подождать, пока принесут еду. Чем займемся до того времени?
Глава 20
Дженнифер
Как бы Джексон не пытался успокоить меня по поводу встречи с его отцом, я была в ужасе от этой перспективы. Не помогало даже то, что он представит меня как сводную сестру. Мне придется балансировать на грани между тем, чтобы быть милой и вежливой и тем, чтобы подготовить основу для будущего перехода на статус девушки Джексона. Решение этой проблемы я надеялась увидеть в колонке советов, но, несмотря на многочисленные рекомендации в Интернете, там было немного тех, кто оказывался в нашей ситуации. Везде рекомендовалось отказаться от таких отношений. Это было последнее, что я собиралась сделать.
Во всяком случае, предстоящая встреча отвлекла меня от болезни Джексона. Либо у него не было негативной реакции на лучевую терапию, либо он чертовски хорошо это скрывал. Пару раз Джексон устраивал для меня спа-сеансы, которые, видимо, были для него возможностью побыть одному. До тех пор, пока все хорошо, я не собиралась жаловаться.
Отец Джексона должен был приехать к нам домой около пяти. Джексон хотел побыть с ним наедине перед ужином, поэтому я решила куда-нибудь пойти. Аарон отчаянно хотел встретиться после той ночи, когда я узнала о его знакомстве с Джексоном, и я согласилась пойти с ним выпить.
Я пыталась отделаться от него, потому что знала, что он будет упорно извиняться за то, что произошло, хотя его вины не было. На его месте я поступила бы также, поэтому не собиралась на него наезжать. Аарон сразу принес извинения, как только мы встретились в баре.
− Тебе не нужно извиняться, − настаивала я.
Пара незнакомцев неподалеку посмотрели на нас, вероятно, решив, что мы пара, мирившаяся после ссоры.
− Я буду извиняться всю ночь, − сказал Аарон. − И даже после. Я лгал тебе четыре года, и мне нужно это исправить.
– Просто угости меня выпивкой, и будем считать, что мы квиты. Я не хочу проводить с тобой время, если ты постоянно будешь унижаться.
Аарон заказал мне водку с тоником и купил пинту пива, о котором я никогда не слышала (прим.: англ. pint − пи́нта − единица объема в английской системе мер. Используется, в основном, в США, Великобритании и Ирландии).
− Есть какие-нибудь новости о Джексоне? − спросил Аарон, когда мы подходили к столу, который два человека собирались освободить. − После его пресс-конференции.
− Не совсем, − сказала я. − Пока он неплохо реагирует на лекарства, так что все хорошо.
− Как ты со всем этим справляешься? Я не могу даже вообразить, каково это. Не знаю, что бы я делал, если бы вдруг узнал, что Милли больна.
− Я в порядке, − соврала я. − и вполне понимаю, почему ты не сказал мне о болезни Джексона четыре года назад. Иногда лучше просто оставаться в неведении.
– Я хотел, чтобы ты была одинока, когда он вылечился много лет назад, − сказал Аарон. − Ты выбрала неподходящее время, чтобы обзавестись парнем.
Я подумывала сказать Аарону, что мы с Джексоном хотели остаться просто друзьями, только в этом не было никакого смысла. Скорее всего, он знал, что мы собирались быть вместе четыре года назад, и, вероятно, понял, что сейчас мы пара, увидев меня рядом с Джексоном на пресс-конференции.
− Что ты думаешь о нас с Джексоном? − спросила я.
Я пыталась не повышать голоса, чтобы никто не услышал, но из-за этого мне пришлось трижды повторяться. Если даже Аарон не смог меня услышать, тогда нам ничего не угрожает.
− Думаю, из вас получится отличная пара, − ответил Аарон. − Одна из тех тошнотворно красивых пар, у которых будут идеальные дети и которые никогда не выглядят старше тридцати пяти.
Я рассмеялась над его излишне оптимистичным взглядом на мое будущее. Из-за стресса, который испытывала, я уже постарела как минимум лет на десять за прошлый месяц и даже не хотела представлять, насколько все может стать хуже. Люди, сидевшие за ближайшим столом, ушли, поэтому мы устремились туда и сели, прежде чем кто-то приблизился.
− Я имела в виду...
И замолчала, чтобы посмотреть через плечо и убедиться, что никто не подслушивал.
− …уникальный характер наших отношений.
Аарон пожал плечами.
− Некоторые люди подумают, что это странно. Надеюсь, ты не против, что я рассказал Милли. Мне захотелось узнать мнение со стороны по поводу этой ситуации, и она отлично хранит секреты. Поверь мне, я много чего ей нагородил и она никому не рассказала, даже тогда, когда мы были не вместе.
− Все в порядке, − сказала я.
Милли отлично подходит Аарону, потому что понимала его слегка мрачноватое чувство юмора, в отличие от большинства других женщин, которых он зачастую оскорблял еще до окончания первого свидания. Она была недурна собой и к тому же, имела неплохое чувство юмора. Они были идеальной парой.
− Когда я впервые упомянул об этом, она посчитала все немного странным. Узнав, что вы познакомились, когда тебе было семнадцать, она решила, что это нормально. Думаю, все было бы странно, если бы вы росли вместе, но это не так.
– Думаешь, все будет в порядке, если окружающие сначала узнают детали, прежде чем судить нас?
− Да.
− Я в дерьме.
− По уши. Возможно, «Биззфид» напишет статью и объяснит все тем, у кого короткая продолжительность концентрации внимания.
− Я буду держать скрещенными пальцы за статью «Топ семнадцать причин, почему отношения Джексона Фостера с его сводной сестрой не так противны, какими кажутся на первый взгляд».
− Вот это настрой, − сказал Аарон. − Хочешь еще выпить?
Я разделалась со своей водкой с тоником быстрее, чем обычно, так что позволила Аарону купить еще одну.
− Эта последняя. Вечером у меня встреча с отцом Джексона и не хочу наговорить лишнего.
− Ах, да, ты упоминала об этом. Не понимаю, почему ты так волнуешься. Почему ты решила, что не понравишься его отцу? Ты выпускница Гарварда и работаешь в городе. Ты же нарасхват.
− По-моему, он спикер по международным делам и не будет впечатлен моим академическим образованием. Я не беспокоюсь, произведу ли этим на него впечатление или нет. Дело в том, что он будет воспринимать меня, как сводную сестру Джексона. Было бы проще, веди мы себя просто как нормальная пара.
− Так почему вы не делаете этого? − спросил Аарон. − Я серьезно, − добавил он, увидев выражение моего лица. − Ты уже видела, как СМИ добывают информацию. Твои родители предпочли бы услышать подобную новость от тебя, чем из телевизора. Люди ведь по-прежнему узнают все новости по телевизору?
− Мои родители − да. Но сегодня − слишком рано. Джексон еще не виделся со своим отцом после того, как всплыла новость о его болезни.
− Просто пообещай, что ты не позволишь страху или мнению других людей встать у тебя на пути,− настаивал Аарон. − Единственное, что я понял из всего произошедшего, так это то, что жизнь коротка. Наслаждайся ей по полной.
− Буду, − пообещала я.
Четыре года назад меня так заботило мнение других людей, что я долго медлила с Джексоном. Не сделай я тогда этого, мы были бы парой, когда он узнал о своей болезни, и мы могли бы бороться с этим вместе. В этот раз я не позволю этому страху помешать нам быть вместе, но и не совсем справилась с ним.
− Давай сменим тему, − сказала я.
Мой стакан был почти пуст, и нужно было уходить. Я не хотела быть одной из тех людей, которые встречались с друзьями, а потом болтали только о себе.
− Как Милли? Когда мы в последний раз разговаривали, она пыталась решить, где учиться на докторскую степень.
Милли была старше Аарона на несколько лет. Она уже успела получить степень магистра и год проработать в банке.
− Она собирается в Уортон, − ответил Аарон. − Решила взять отсрочку еще на год, чтобы получить больше опыта и более глубокое понимание финансовых рынков, но настолько ненавидит свою работу, что хочет уйти как можно скорее.
− Не то чтобы я обвиняю ее, но если она так ненавидит работать в инвестиционном банке, то почему собирается потратить еще три года, изучая финансовые рынки и писать о них доклад?
− Она одна из тех людей, которые предпочитают изучать вещи, действительно работающие в жизни. Жаль, потому что банк хорошо платит, и я могу работать неполный рабочий день, пока пытаюсь утвердиться как писатель. Ну что ж, сердцу не прикажешь, так ведь?
− Да, − ответила я. − Это уж точно невозможно.
Я неохотно вышла из бара и поехала на такси домой. Джексону не нравилось, когда я ездила по вечерам в общественном транспорте, то есть в любое время после шести. Он заставил взять его деньги, и я могла их тратить.
Ни Джексон, ни Аарон не могли понять, почему я так нервничала из-за встречи с отцом Джексона и, если честно, я тоже не знала. В этом не было никакого смысла. Это всего лишь ужин, и отец Джексона наверняка будет больше обеспокоен болезнью Джексона, чем тем, что скажу я. Но сознание этого не избавило меня от неприятного чувства в животе. Было такое чувство, что случится что-то плохое. Я не суеверная, и уж точно не верила в женскую интуицию, но и не могла избавиться от этого ощущения.
Нервозность становилась все хуже, пока я шла по подъездной дорожке. В гостиной горел свет, но жалюзи были опущены. Я не видела, что происходит внутри. Переступив порог, услышала смех. В доме не было столько радости с тех пор, как мой отец женился на Кэрри. Трое мужчин видимо немного выпили и расслабились. По крайней мере, они не заметят, что от меня несет водкой.
Дверь была слегка приоткрыта, и быстро сняв обувь, я распахнула ее. Джексон тут же вскочил и хотел поцеловать меня в щеку, прежде чем передумал. Вместо этого он в обычном жесте просто положил руку мне на спину. Для меня никогда прикосновения Джексона не казались обычными, но, надеюсь, для папы все выглядело именно так.
Отец Джексона стоял ко мне спиной и не видел меня, обсуждая с моим отцом достоинства австралийского вина.
− Пап, − громко сказал Джексон, привлекая внимание отца. − Я хочу познакомить тебя с Дженни. То есть, с Дженнифер.
Мы заранее договорились, что Джексон не станет представлять меня как сестру для того, чтобы все выглядело менее странным. Увы, это не сработало. Непроизнесенное слово стало еще заметнее.
Отец Джексона обернулся, чтобы посмотреть на меня, и по моей спине прошла холодная дрожь. Я знала его. Я никогда не забуду это лицо.
− Привет, Дженнифер, − тихо произнес его отец, словно никогда раньше не видел меня. − Я Эсмунд. Рад с тобой познакомиться.
Он видел пресс-конференцию и знал, что я буду здесь, но пришел и сделал вид, будто не знает меня. В первый раз я была рада знакомству с ним, но не сейчас. Я осторожно пожала его руку и содрогнулась, когда моя ладонь соприкоснулась с его рукой. Я не хотела даже смотреть на него, не то что прикасаться к нему.
− Рада познакомиться с вами, − тихо прошептала в ответ.
− Ладно, − громко произнес Джексон, − теперь, когда все здесь и со знакомством покончено, давайте займемся едой. Я страшно проголодался.
Глава 21
Джексон
Если и было хоть какое-то маленькое утешение в моей болезни, так это то, что у меня, наконец, появилась приличная причина собрать всех моих любимых людей вместе. Сомневаюсь, что при обычных обстоятельствах Шеридан с моим отцом захотели бы разделить трапезу. Не то, чтобы отец все еще испытывал влечение к моей маме, я надеялся, что это не так, но было немного странно ужинать со своей бывшей женой и ее новым мужем.
Сегодня они отбросили все странности в сторону и просто были вежливы друг с другом. Будь у Шеридана и моего отца больше времени, они могли бы стать друзьями, но мой папа хотел вернуться в Калифорнию.
Мы с отцом пошли перед ужином в бар, чтобы нормально поговорить о моей болезни. Если там кто-то и узнал меня, у них хватило приличия не подходить к нам и не прерывать серьезный разговор. Разговаривать в баре было лучше, чем с глазу на глаз. Мы могли вести более формальную беседу, и я знал, что папа не расплачется на людях. Последнее, чего я хотел − видеть его расстроенным.
Когда я болел в прошлый раз, отец оставался сильным ради меня на протяжении всей болезни, но он стал старше, и не думаю, что он найдет в себе силы снова пройти через все это. Тем не менее, пока он держался. Если бы не папа, я не добился бы того, что сейчас имею. Если бы не он, я давным-давно отказался бы от спорта и по настоянию мамы сфокусировал все внимание на учебе. Папа противостоял ей до тех пор, пока она не согласилась с тем, что футбол был моей страстью, и мне следует позволить им заниматься. Дошло до того, что мама разрешила мне выбрать колледж с качественной футбольной программой, но у нее случилась истерика, когда я сообщил, что хочу бросить колледж и играть в Европе.
Должно быть, я выглядел наивным четырнадцатилетним подростком, говоря это, но отец ни секунды во мне не сомневался. Он возил меня по всей стране на соревнования, и держал ухо востро, узнавая, когда и куда в страну приезжали европейские скауты. Одна из его небольших поездок вполне окупилась, когда я произвел впечатление на скаутов из Лондона. Хотя закончилось все тем, что моя болезнь помешала мне сделать этот шаг, без помощи отца у меня ничего бы не получилось в Англии.
Только Бог знал, где бы я был, послушав маму. Она была права, считая, что я был достаточно умен для поступления в хороший колледж. С первого класса каждый учитель говорил ей об этом, и все же я плохо справлялся со стандартными тестами, лучшие колледжи никогда бы меня не взяли. В итоге я поступил бы в какой-нибудь среднестатистический колледж, где начал бы хорошо, но закончил бы с плохими оценками, постоянно отвлекаясь на девушек. Затем мама помогла бы мне устроиться на скучную офисную работу. Болен я был или нет, я рад тому, как сложилась моя жизнь, и всем этим был обязан своему отцу.
Шеридан налил еще по бокалу вина моему отцу и себе, а Дженни едва прикоснулась к своему. Мне вообще нельзя было пить из-за лекарств, да особо и не хотелось. С каждым циклом радиотерапии мне становилось все хуже, и алкоголя мне хотелось в последнюю очередь.
Было непросто съесть свой ужин. Меня подташнивало из-за последних доз лекарства, но я хотел скрыть это от Дженни. Побочные эффекты не значили, что лечение не работает, но она все равно волновалась и представляла себе самое худшее. Пока еще она оставалась сильной, и я отчаянно нуждался в том, чтобы так продолжалось и дальше.
Папа с Шериданом закончили свою бурную дискуссию о вине и повернулись к нам с Дженни. Настояв на том, чтобы разложить еду, я специально мало насыпал себе, но все равно не знал, как все съесть. Дженни ковырялась вилкой в своей тарелке, хотя совершенно не выглядела голодной.
− Итак, − произнес папа, повернувшись лицом к Дженни, − твой отец сказал мне, что ты работаешь на «Нью-Йорк Юнайтед»?
Дженни кивнула, почти неуловимо ответив «Да». Хоть она и нервничала из-за встречи с моим отцом, сейчасбыла сама не своя от этого.
− И ты училась в Гарвардском университете? − Дженни снова кивнула. − Весьма впечатляюще. По какой дисциплине ты специализировалась?
Дженни посмотрела на моего отца, но ничего не сказала. Я не мог понять выражения ее лица. Оно было таким, словно она злилась на него за то, что тот сует свой нос в ее жизнь, хотя это было бессмысленно. Он всего лишь задавал элементарные вопросы, пытаясь быть вежливым. Отец знал, на чем Дженни специализировалась, потому что я рассказал об этом ему в баре. Это просто был его способ завязать разговор.
− По обществознанию, − ответила Дженни, быстро опустив взгляд в свою тарелку.
Я знал, что она пропустила пару стаканчиков с Аароном, но начал задаваться вопросом, сколько же действительно она выпила. После одного-двух стаканчиков Дженни болтала, не умолкая, а сейчас выглядела так, словно ей хотелось забраться в постель и просто уснуть.
− Она также прошла курсы международных отношений, − сказал я. − У моего отца подобная специализация. Ты изучала что-нибудь по трансграничному бизнесу и коррупции? Папа, своего рода, эксперт в этой области.
− Нет, − сказала Дженни, − ничего подобного.
Похоже, она собиралась быть грубой и со мной. Я сделал что-то не так, расстроив ее? В последний раз мы разговаривали, когда вчера вечером покидали пентхаус. Я сказал, что из-за лекарств сегодняшний день проведу в одиночестве, но Дженни всегда нормально к этому относилась. Она не злилась на меня за то, что касалось болезни и всему этому должно быть другое объяснение.
Шеридан задал моему отцу вопрос о его работе, и я воспользовался этим, чтобы наклониться и спросить Дженни, все ли у нее в порядке.
− Все в порядке, − ответила она.
– Я же вижу, что это не так! − сорвался я, пытаясь сохранить улыбку на случай, если отец или Шеридан посмотрят в нашу сторону. − Если я сделал что-то не так, мы можем позже поговорить об этом.
− Ты ни в чем не виноват, − сказала она.
− У Аарона плохие новости? − спросил я.
Аарон был оптимистом, и в его компании трудно было не испытывать счастья. Дженни всегда отлично проводила с ним время и никогда не возвращалась в плохом настроении.
− Нет, − отрезала она. − Я же сказала тебе, что все в порядке.
− Тогда не могла бы ты, пожалуйста, приложить хоть немного усилий, − я взглянул на отца и увидел, что тот увлечен разговором с Шериданом. − Папа проделал долгий путь ради этого ужина, а ты ведешь себя грубо.
− Извините, − громко сказала Дженни, чтобы все услышали. − Мне нужно взять стакан воды.
Дженни встала из-за стола и когда покинула комнату, я сказал папе, что ей тяжело справляться с моей болезнью и поэтому она была не разговорчива.
− Дженни всегда была тихой рядом с незнакомцами, − добавил Шеридан. Он тоже заметил ее настроение. − Я думал, она изменилась после колледжа.
− Все в порядке, − произнес отец. − Эта ситуация для всех сложная. Ее реакция вполне понятна. Черт, обычно я тоже веду себя иначе. Обычно я не выпиваю за ужином, но боюсь того, что произойдет, если позволю себе утонуть во всем этом. Если мой сын может справиться с тем, что с ним происходит, тогда я, черт побери, тоже способен на это.
− Я буду в порядке, пап, − упорствовал я. − Через пару месяцев все это закончится, и каждый продолжит жить своей жизнью.
− Я выпью за это, − сказал отец, поднимая бокал. Я взял свой бокал с водой и чокнулся им с бокалами отца и Шеридана. − Ваше здоровье.
Дженни вернулась в комнату со стаканом воды. Казалось, ей было очень жарко, хоть дом хорошо кондиционировался.
− Тебе нравится футбол, Дженни? − спросил отец. − Могу представить, как, должно быть, тяжело работать на футбольный клуб, если не питаешь страсть к этой игре.
− Все хорошо, − ответила она.
Папа замолчал, ожидая, что Дженни дополнит ответ, но та не сделала это.
− Ну, если когда-нибудь ты решишь поработать в другом месте, просто дай мне знать. У меня много связей, где всегда готовы назначить собеседование людям, окончившим Гарвардский университет с высоким средним баллом.
− Мне хорошо там, где я работаю, − сказала Дженни.
У папы неплохо получалось игнорировать ее тон, но в этот раз он удивился.
− Дженнифер, − твердо сказал Шеридан. − Что сегодня с твоими манерами? Я тебя лучше воспитывал.
− Все в порядке, Шеридан, − произнес папа. − Это не важно.
− Нет, это важно, − продолжил Шеридан. − Дженнифер, если ты не можешь вести себя вежливо, то тебе лучше уйти из-за стола.
− Ладно, − сказала Дженни, снова поднявшись. − Я все равно не голодна.
Она умчалась прочь, и я решил последовать за ней.
− Я пойду и поговорю с ней, − сказал папе и Шеридану. − Наверное, у нее был тяжелый рабочий день. У Дженни появилось много неприятностей из-за того, что мой перевод не состоялся.
Шеридан и папа кивнули, хотя явно не поверили моей отмазке. Я покинул гостиную и услышал, как Дженни наверху захлопнула дверь в свою спальню.
Я ворвался к ней в комнату, не удосужившись постучать.
− Что, черт возьми, это было, Дженни? − прокричал я. − Ты хоть представляешь, насколько грубо ты себя вела?
− Я просто устала, − сказала она, лежа на кровати, повернувшись ко мне спиной. – Оставь меня одну, пожалуйста.
− Чушь, − воскликнул я. − Скажи мне, что случилось.
− Твой отец − вот что случилось, − ответила она.
Она не смотрела на меня, и мне показалось, что она тихо плакала.
− Мой отец? Он задал тебе несколько простых вопросов, пытаясь быть вежливым. Что в этом плохого?
− Не сегодня, − произнесла она.
− Что значит «не сегодня»? Дженни, я ничего не понимаю. Ты можешь сесть и поговорить со мной?
Несколько секунд она молчала, а затем села на край кровати и посмотрела на меня. Ее глаза покраснели, хотя не было похоже, что Дженни сейчас расплачется.
− Я не знала, что это он, − сказала Дженни. − У вас разные фамилии.
− Я взял фамилию матери после развода, − сказал я. − Я жил с ней, и это казалось правильным. Как это относится к теме разговора?
− Твой отец выступает не только на конференциях, − сказала Дженни. Она сделала глоток воды из стакана. − Иногда он еще читает лекции в колледжах.
− Ладно, − произнес я, − и что с того? Он известен в своей сфере.
− Отец говорил тебе, что также много знает о Ближнем Востоке?
− Нет, − ответил я, нахмурившись. − Но это вполне логично. Он работал с компаниями в разных странах мира, и кое-что знает о ведении там бизнеса. А что?
− Несколько лет назад он преподавал ближневосточные исследования в Гарвардском университете. Джексон, твой отец и был тем профессором, который меня завалил. Он был тем, кто тогда лапал меня. Это он шантажировал меня, чтобы я занялась с ним сексом.
Глава 22
Дженнифер
Я не смогла даже закончить ужин с отцом Джексона. Я старалась, правда старалась. Не смотря на то, что он сделал со мной в прошлом, этот человек все же был отцом Джексона, да и Джексону не нужны дополнительные страдания. Последнее, чего я хотела, так это испортить его отношения с отцом, который очень много для него значил. Он ненавидел свою мать и нуждался хотя бы в одном родителе, с которым он мог бы общаться, проходя через все это.
Профессор Кингсли не облегчил мне задачу. Если бы он выглядел пристыженным или смущенным, мне удалось бы дотянуть до конца ужина без необходимости умчаться из комнаты, но он сидел там, улыбаясь и болтая, словно между нами ничего не случилось. Мой отец быстро сдружился с человеком, который только все усложнял.
Из-за профессора Кингсли меня пробирал озноб, и как бы сильно мне не хотелось отодвинуть давно случившееся в сторону, я просто не могла этого сделать. Этот человек устроил так, чтобы я осталась одна в его доме. Он прикасался ко мне и предлагал с ним переспать, а когда не получил того, чего хотел, то завалил на самых важных для меня курсах. Теперь он имеет наглость сидеть за обеденным столом в моем доме и предлагать помочь мне получить чертову работу.
Как этот человек мог быть отцом Джексона? Джексон говорил о нем, как о боге и приписывал ему то, что тот помог ему стать профессиональным футболистом. Я понятия не имела, как Джексон воспримет известие, что его отец был тем профессором, который пытался меня шантажировать.
− Не глупи, − сказал Джексон после того, как я рассказала ему. − Ты говоришь ужасные вещи.
Я моргнула в замешательстве и уставилась на Джексона.
− Это все, что ты можешь сказать? − ответила я. − Я говорю тебе, что твой отец шантажировал меня ради секса, а ты говоришь мне не глупить.
Я не верила тому, что Джексон так отреагировал. Ожидала, что он хотя бы рассердится. Когда я впервые рассказала ему о произошедшем в колледже, он хотел узнать имя того профессора, чтобы пойти и избить его. Мне не хотелось, чтобы Джексон бил собственного отца, но я думала, он хотя бы будет зол на него. Он же был более сердит на меня, чем на отца. Если бы тогда я сказала Джексону имя профессора, этого ужина бы не было. Утаивать информацию казалось мне разумным. Я не знала фамилии отца Джексона, но если бы сказала тогда ему имя профессора, мы бы соединили все кусочки прежде, чем тот объявился бы в моем гребаном доме.
− Прости, − сказал Джексон. − Я не должен был этого говорить. Очевидно, ты ошибаешься. Возможно, они просто похожи?
− Черт возьми, Джексон, я знаю, как выглядел мой профессор. Тот мужчина внизу − Эсмунд Кингсли. Правильно? − Джексон кивнул. − У него большой опыт в ближневосточных делах, особенно в отношении международных сделок, и он живет в Калифорнии. Останови меня, если я скажу что-нибудь, что не напоминает твоего отца.
− Хорошо, хорошо, − сказал Джексон, поднимая руки. − Возможно, он преподавал летом в Гарварде. Мы почти не говорим о его работе, но я знаю, что он высоко ценится в своей области. Вполне возможно, он там преподавал.
− Он точно преподавал там, − поправила я.
− Хорошо. Слушай, это просто недоразумение.
− Недоразумение?
− Да. Возможно, ты неверно истолковала его приветливость. Отец − добрый человек, он не из тех, кто принуждает молодых девушек.
− Обманом затащить меня к себе домой, прикасаться ко мне, а затем шантажировать было не очень-то дружелюбно.
− Ты говорила, что он ни разу к тебе не прикасался? − спросил Джексон.
− Я говорила, что он не прикасался к интимным частям моего тела, но он все равно прикасался ко мне против моей воли.
Джексон по-прежнему не казался злым. Он казался спокойным, словно психолог, который просто хотел вытянуть из меня правду. Это выводило меня из себя.
− Ты, должно быть, ошиблась, − настаивал Джексон.
− Единственную ошибку я совершила, когда поверила этому человеку, впрочем, я начинаю думать, что допустила такую же ошибку, доверившись тебе.
− Не веди себя так. Слушай, если подумать, все это не имеет смысла. Когда ты познакомилась с моим отцом, то была уязвима. Я изменил тебе, и ты страдала из-за этого. Папа был профессором и пользовался авторитетом. Может, ты влюбилась в него, и тебе стало больно, когда он не проявил никаких чувств в ответ.
− Давай-ка проясним. Ты думаешь, что это я подкатывала к нему?
− Вполне вероятно, что…
Я подняла руку и отвесила Джексону пощечину. Моя ладонь адски горела, но Джексон практически не сдвинулся. Если ему и было больно, то он не показывал этого.
− Дженни…
− Нет. Не смей говорить со мной.
Схватив рюкзак, я бросила туда сменную одежду и ноутбук с зарядным устройством. Мне нужно было убраться из этого дома. Мне нужно было сбежать от профессора Кингсли и Джексона.
− Куда ты идешь? − спросил Джексон.
− Не твоего ума дело, − прокричала я.
− Ты не можешь просто взять и разгуливать ночью по улицам.
− Почему нет? Беспокоишься, что я могу подкатить к кому-то, а затем обвинить его в изнасиловании? Ты больше не имеешь права указывать мне, что делать.
Я выбежала из своей комнаты и схватила обувь прежде, чем выскочить из дома. Я не останавливалась, чтобы обуться, пока не оказалась подальше от дома, от Джексона и его отца. По тому, что Джексон не стал следовать за мной, я поняла все, что мне нужно было знать о его преданности. Я знала, что это известие сильно ранит Джексона, но не ожидала, что он полностью его проигнорирует. Этот парень был необъективен во всем, что касалось его отца и, видимо, даже я не могла заставить его посмотреть правде в глаза.
Мне не следовало доверять ему. Джексон разбил мне сердце четыре года назад, и сделал это снова. И на этот раз у него не было никакого оправдания.
***
Существовало только два места, куда я могла бы пойти, и Джексон, скорее всего, догадался о них обоих. Если я пойду в пентхаус, Джексон может позвонить на ресепшен гостиницы и спросить, не зарегистрировался ли кто-то в его номере. По крайней мере, он не сможет найти меня в доме Аарона. Даже если узнает, что я там, у него не было его адреса.
Я попросила Аарона забрать меня и сказала, что мне нужно было место, где можно остановиться. Я отказалась еще что-то говорить до тех пор, пока мы не окажемся в его доме. Сообщить ему, что меня чуть не изнасиловал отец моего парня, когда Аарон был за рулем, было бы плохой идеей.
Девушка Аарона сразу поняла, что что-то случилось, и попросила Аарона сделать мне чашку чая.
− Хочешь, чтобы я оставила вас наедине? − спросила Милли.
Как и Джексон, Милли совершенно нормально относилась к тому, что мы с Аароном были столь близки. Все предыдущие девушки Аарона в той или иной мере были возмущены нашими с ним отношениями, поэтому я надеялась, что ему удалось крепко вцепиться в эту.
− Нет, все в порядке, − ответила я.
Аарон наверняка расскажет Милли эту историю, и потом, я все же находилась в ее доме. Она заслуживала знать.
− Я так понимаю, вы с Джексоном поссорились? − спросил Аарон. − И видимо серьезно, раз уж из-за этого ты ушла из собственного дома.
– У меня дома возникла непростая ситуация, − произнесла я.
Когда чайник закипел, и Аарон вернулся с чашкой чая, я рассказала, что произошло в колледже три года назад, а затем события сегодняшнего вечера. Мне удалось остаться спокойной и беспристрастной во время рассказа, и я даже нашла весьма забавными потрясенные лица Аарона и Милли. Глупо было отрицать, что данная цепочка событий была экстраординарной.
− Не знаю, что и сказать, − произнес Аарон.
Он сидел на подлокотнике кресла рядом с Милли и выглядел совершенно ошеломленным, хотя я не знала, было ли это из-за событий в колледже или из-за того, как на это отреагировал Джексон, или из-за всего сразу.
После неловкой тишины, Милли подошла, села рядом со мной и обняла меня. Я все еще держала в руках чашку горячего чая, поэтому она обняла меня не полностью. Все же было приятно получить хоть какую-то физическую поддержку.
− Почему ты не предъявила обвинение? − спросил Аарон. − После того, как это произошло. Он же настоящий подонок.
− Типичная мужская реакция! − сорвалась Милли. − Ты понимаешь, что большинство колледжей заводят кошмарный протокол, касающийся сексуального насилия? Плохо, когда это касалось двух студентов, но когда в этом замешан профессор, то шансы, что все разрешится, почти равны нулю.
− Я считала, что тоже частично виновата, − сказала я. − Как бы это прозвучало, если бы я сказала людям, что в одиночку пошла домой к профессору на выходные? В лучшем случае я выглядела бы наивной дурочкой, а в худшем − люди сочли бы, что я лгала или пыталась соблазнить профессора. И его угрозы я считала пустыми и ни секунды не верила, что он выполнит их.
− Джексон одумается, − сказал Аарон. − Ты просто застала его врасплох, вот и все. Поставь себя на его место. Он борется с опасной для жизни болезнью, и вдобавок ты называешь насильником единственного человека в его семье, которому он доверяет и которым восхищается.
− Он и является насильником, − сказала Милли. − Слушай, то, что сейчас переживает Джексон, конечно ужасно, но это не служит оправданием его действиям. Ему нужно будет чертовски много всего объяснить.
Поддержка Милли обнадеживала, но даже после всего того, что Джексон сказал и сделал, мне по-прежнему не нравилось слышать то, как люди плохо говорят о нем. Только я имела право делать это.
− Просто дай ему время, чтобы все обдумать, − сказал Аарон. − Кто не говорил глупостей под влиянием момента. Я всегда говорю то, о чем позже жалею.
− Почему ты защищаешь его? − спросила Милли. − Или сейчас ты тоже говоришь то глупое дерьмо, о котором потом пожалеешь?
− Ты можешь говорить о Джексоне все, что угодно, − произнес Аарон, − но четыре года назад он совершил очень смелый поступок. Он не был плохим человеком тогда, и не является им сейчас.
− Возможно и нет, но он по-прежнему причиняет боль Дженнифер, − Милли повернулась ко мне. − Можешь оставаться здесь столько, столько захочешь. Я пойду приготовлю гостевую комнату.
− Прости ее, − сказал Аарон, когда убедился, что Милли была наверху и ничего не слышала. − Она никогда не скрывает своего мнения. Зачастую мне это нравится, но иногда Милли может быть слегка грубоватой.
− Все в порядке, − сказал я. − Я не могу не согласиться с ней. Знаю, у Джексона были причины поступить так, как он поступил четыре года назад, но сейчас эти причины не применимы. Он не доверяет мне, и я не уверена, что смогу простить это.
− Ладно, но только не торопись и обдумай все хорошенько. Не делай того, о чем потом пожалеешь.
Я понимала, что Аарон имел в виду. Возможно, у меня и Джексона осталось не так уж много времени. Если случится что-то плохое, пока я с ним рассталась, то я никогда себе этого не прощу. Но я не могу быть с тем, кто мне не доверяет. Я отчаянно хотела провести как можно больше времени с Джексоном, но если он смирился с тем, что его отец сделал со мной, я не смогу находиться даже в одной комнате с ним, не говоря уже о более интимных вещах.
Я проверила свой телефон и не увидела ни одного пропущенного звонка или сообщения от Джексона. Он сделал свой выбор и, судя по всему, это была не я.
Глава 23
Джексон
После того, как Дженни умчалась, я остался в ее комнате. Просто не хотел спускаться вниз и сталкиваться с отцом. Зачем ей было говорить о нем подобное? Я знал, что выглядел полной свиньей, обвиняя ее, что она все выдумала, но всему должно было быть другое объяснение. Мысль о том, что мой отец домогался Дженни, казалась нелепой, хотя бы потому, что она на тридцать лет моложе него.
Я достал телефон и нашел профиль отца на LinkedIn (прим.: LinkedIn (ЛинкдИн) − социальная сеть для поиска и установления деловых контактов). Он указал, что в летний период работал в Гарварде и коротко резюмировал, что вел занятия, связанные с видением делового климата на Ближнем Востоке. Дженни не перепутала отца с кем-то другим, так что это было снято с повестки дня. Мы с отцом редко говорили о работе, но все же странно, что он никогда не упоминал о том, что получил преподавательскую должность в Гарварде. Если уж на то пошло, он мог хотя бы упомянуть об этом в каком-нибудь разговоре с мамой, чтобы напомнить ей о том, как он теперь живет. Она всегда ненавидела слышать такое.
Приглушенный звук разговора, доносившийся внизу, поутих, поэтому я направился вниз на случай, если у Шеридана с отцом закончились темы для разговора.
− Извини за все это, − сказал я, сев за стол. − У Дженни последние пару недель выдались тяжелыми.
Я посмотрел на папу, но он сосредоточился на еде. Он уже не выглядел таким же веселым, каким был десять минут назад, потому что сложившаяся ситуация была довольно неловкой.
− Все это не похоже на Дженни, − заметил Шеридан. − Она раньше никогда не хамила гостям.
Мой отец медленно пережевал еду, и, отложив вилку, вытер рот салфеткой.
− Казалось, я знаю, в чем проблема, − сказал папа. − Я должен признаться, что был чуточку нечестным с вами обоими.
− О чем ты, папа? − спросил я.
− Я видел Дженнифер раньше, − сказал папа. − Несколько лет назад я преподавал курсы в Гарварде, и она была одной из моих учениц.
Мое сердцебиение участилось, так как рассказ отца стал пугающе напоминать рассказ Дженни. Он же не собирается признаться, что влюблен в Дженни? Это значило бы гораздо больше, чем просто « чуточку нечестным».
− Ох, − удивленно сказал Шеридан. − Почему ты ничего не сказал? И она тоже вела себя так, словно никогда раньше тебя не видела.
− Я подумал, что будет лучше сделать вид, что мы не знакомы, − признался папа. − И, видимо, Дженнифер тоже так думала. Понимаете... это трудно объяснить, − сказал, осекшись отец.
Ему было неловко. Он ерзал в кресле, и я заметил каплю пота, стекающую по его шее. Никогда не видел его в таком состоянии. Отец регулярно выступал перед огромными толпами должностных лиц. Он был не их тех, кто нервничает просто так.
− Все в порядке, пап, ты можешь рассказать нам. Пожалуйста, пусть у тебя найдется объяснение всему этому. Я хочу знать, что, черт возьми, здесь происходит.
− Я поставил неуд Дженнифер по тем курсам, которые преподавал, − сказал отец.
− Ах, да, − сказал Шеридан, растягивая звук, − я знал, что она провалилась по нескольким курсам.
− Почему? − спросил я. − Дженни хорошая ученица. Я удивлен ее провалу.
Я пытался сохранить голос спокойным, но начинал нервничать. Если у моего отца имелось всему хорошее объяснение, значит, Дженни лгала, а если нет... я не хотел рассматривать этот вариант.
− Просто Дженнифер так и не смогла увлечься данным предметом, − сказал папа. − К сожалению, это вполне нормально. В наши дни многие студенты хотят изучать Ближний Восток, но не все созданы для этого. Дженнифер возможно и была хорошей ученицей, но у нее возникли трудности с терминологией. Я настаиваю на использовании арабских терминов, потому что многие слова не имеют перевода на английский язык. Если учащийся не мог выучить терминологию, то быстро отставал, и наверстать упущенное было невозможно.
Отец не говорил по-арабски, но я знал, что он обязательно бы использовал оригинальные термины. Он рассказывал, что такие же проблемы возникали и с переводом китайского. В Китае есть такой термин как «гуань си», который не смогли перевести на английский язык, так как по произношению он похож на английское слово «взятка», но это было не совсем так. В арабском языке, скорее всего, тоже было полно аналогичных выражений.
У Дженни не могли возникнуть трудности с этим языком. Она изучала арабский язык много лет, и у нее были отличные оценки в школе. Дженни имела огромное преимущество перед другими студентами в классе. У Шеридана, по-видимому, были такие же мысли.
− Дженнифер изучала арабский язык в течение многих лет, − сказал он отцу.
Папа снова взял вилку и, когда Шеридан упомянул, что Дженни изучала арабский язык еще в школе, его пальцы сильнее сжали вилку и слегка задрожали.
− Ах, да, точно, − сказал он, и быстро положил еду в рот.
Он проглотил ее, сделав глоток вина, а затем схватил свой стакан с водой и снова сделал большой глоток.
− Она изучила египетский арабский. Они похожи, но египетский не соответствует современному арабскому языку, который я использовал на занятиях. Это все равно, что знать кантонский (прим.: кантонский − один из языков китайской языковой группы), а использовать китайские термины. Различия в диалектах, вероятно и были тем, что стало причиной путаницы, с которой она столкнулась.
− Ах, в этом есть смысл, − сказал Шеридан. Отец вздохнул с явным облегчением и ослабил хватку на вилке. − Не беспокойся об этом. Дженнифер получила хорошую общую среднюю оценку, и это не твоя вина, что она провалилась по нескольким курсам. Я все еще раздражен тем, что она была груба с тобой сегодня вечером.
− Ничего страшного, − сказал папа.
Мне стало плохо, и в этот раз тошнота не имела ничего общего с моей терапией. Дженни знала современный арабский диалект, а не египетский. Отец лгал. Я был в этом уверен. Я видел отца таким раньше, когда у них с мамой были проблемы. Они оба скрывали все от меня, но, в то время, как мама оставалась невозмутимой и собранной, отца же зачастую подводил язык собственного тела.
− Вероятно, она была совсем плоха, раз провалилась, − сказал я. − Ты же не мог просто так поставить ей плохую оценку?
− Это не важно, Джексон, − сказал Шеридан. − Давайте просто забудем об этом.
− Это важно, − сказал я. − Так что же такого плохого было в ее докладе?
− Она сдала его с опозданием, − сказал папа. − У меня не было другого выбора, кроме как поставить ей неудовлетворительную оценку. Такова политика университета.
Я поспорил бы на все свои деньги, что Дженни никогда в жизни не сдавала работу с опозданием.
− Я удивлен, что она ни разу не обратилась к тебе за помощью в рабочее время, − сказал я.
− Я тоже, − ответил папа. − Но многие студенты нервничают в присутствии профессора.
За столом воцарилась тишина. Шеридан вернулся к ужину, который уже остыл, а мы с отцом смотрели друг на друга. Всего несколько часов назад я рассказывал ему за ужином о своей болезни, и он был тем же сильным мужчиной, который поддерживал меня всю жизнь. Сейчас же он казался мне незнакомцем.
− Она рассказала мне, − произнес я. − Дженни рассказала мне все, что ты сделал.
− Сынок, я уверен, что бы она тебе ни рассказывала…
− Это правда, не так ли?
− Я не понимаю, о чем ты говоришь.
− Я видел сообщение, которое ты отправил, пригласив ее к себе домой.
Я не видел его, но ведь отец не знал об этом.
− Ты сказал, что она никогда не приходила к тебе в рабочее время, но ты лжешь.
− Что происходит? − спросил Шеридан. − Почему Дженнифер была у тебя дома?
− Так делают большинство профессоров, чтобы лучше узнать своих студентов. Я…
− Уходи, − приказал я. − Сейчас же уходи и никогда не возвращайся.
− Джексон, все не так ужасно, как казалось. Это было просто…
− Уходи!
Я не мог смотреть на него. В мгновение ока отец превратился из героя в злодея. Сейчас он выглядел слабым и жалким, а не сильным и жизнерадостным.
Шеридан ничего не сказал. Он достаточно доверял мне, чтобы знать, что я не сделал бы делать чего-то столь решительного, не имея уважительной причины. Папа встал и схватил свои вещи. Я видел, как он воспользовался телефоном, чтобы вызвать такси.
− Не хочешь объяснить мне, что это было? − спросил Шеридан.
− Нет, − ответил я. − Не я должен рассказывать тебе об этом. Я должен пойти и поговорить с Дженни. Она, скорее всего, пошла к Аарону.
− Насчет тебя и Дженни… − начал Шеридан, прежде чем замолчать.
− Что насчет нас?
Если Шеридан догадался, что между нами что-то было, я не стал бы отрицать этого, но Дженни по-прежнему не хотела, чтобы он знал, и это была еще одной вещь, которая лучше прозвучит от нее.
− Ничего. Не бери в голову.
Я понятия не имел, где живет Аарон. Позвонил ему, но он не ответил. В итоге, я решил вернуться в пентхаус и позволить Дженни побыть с другом. Мне нужно было извиниться перед ней, но заявиться поздней ночью и молить о прощении, казалось таким банальным.
В прошлый раз, четыре года назад, у меня была уважительная причина причинить ей боль, но сегодня я предал ее доверие и не мог придумать простой способ вновь завоевать его. Вот в чем заключалась вся проблема − в доверии. Не существовало легкого способа получить его назад. Доверие в десять раз легче потерять, чем заслужить его, но я был чертовски уверен, что готов работать в десять раз усерднее, потому что это того стоило. Грандиозные проявления любви были бессмысленны. Дженни никогда не впечатляли материальные блага и трата денег, что было бы слишком просто для человека с моим банковским счетом. Раньше я никогда не чувствовал себя таким беспомощным, а для того, у кого была болезнь, которая могла убить его в любую минуту, это говорило о многом.
В конце концов, я остановился на чем-то скучном. Я не мог придумать решение этой проблемы, но, возможно, смогу возродить воспоминания о счастливых моментах, которые у нас были. Возможно, этого будет недостаточно, но сейчас это лучшее, что я могу сделать.
Глава 24
Дженнифер
− Куда мы направляемся? − спросила я у Аарона.
После того, как я провела ночь в доме Милли и Аарона, они настояли на том, чтобы поехать со мной в город и помочь мне расслабиться. Мы сделали несколько покупок и теперь искали местечко, чтобы перекусить. У них явно был на уме какой-то определенный ресторан, потому что Аарону пришлось посмотреть в телефоне, чтобы выяснить куда идти. Он прожил в Нью-Йорке большую часть своей жизни, но ориентировался хуже, чем большинство туристов.
− Мы почти пришли, − сказал Аарон.
− Почему ты не говоришь мне адрес? − спросила я. − Я хорошо знаю этот район города. Отсюда недалеко до моей работы и близко к пентхаусу, в котором я останавливалась с...
Я замолчала, обнаружив, что Аарон поморщился и выглядит в точности как ребенок, которого поймали с поличным.
− Это должно было быть сюрпризом, − сказал Аарон.
− Ты сводишь меня с Джексоном? − Аарон кивнул. − Почему ты не сказал, что мы пойдем в его пентхаус?
− Мы с Милли подумали, что ты не захочешь пойти туда, но я думаю, что тебе стоит поговорить с ним.
− Вы правильно подумали: я не хочу туда идти.
Хотя неудавшийся сюрприз был не такой уж плохой идеей. Джексон ни разу не связался со мной в течение дня, и я начала думать, что он обо мне забыл. Но теперь знала, что он хотел увидеть меня. Я просто не была уверена, хочу ли я увидеть его.
− Просто выслушай его, − сказал Аарон.
− Я удивлена, что ты пошла на это, − обратилась я к Милли.
Она не скрывала свою неприязнь к тому, как Джексон повел себя прошлым вечером.
− Я тоже, − призналась Милли. − Мы разговаривали с Джексоном сегодня утром, пока ты спала. Этот парень может быть весьма убедительным.
− Он второй самый очаровательный мужчина, которого ты знаешь, правда, милая? − пошутил Аарон.
− Ну, конечно, второй, − сказала Милли, улыбнувшись. − Как бы то ни было, я тоже думаю, что тебе стоит его выслушать.
Мы были в паре минут ходьбы от отеля, поэтому я решила зайти внутрь и направилась в пентхаус. Приготовилась игнорировать любые дорогостоящие жесты, которые он мог бы устроить, чтобы вернуть меня. Джексон никогда не покупал мне дорогих украшений, и я любом случае не приняла бы их. Если он думал, что что-то вроде этого заставит меня простить его, то он не такого высокого мнения обо мне, как я думала.
Джексон не подкарауливал меня ни с ювелирными украшениями, ни даже с цветами или конфетами, когда я вошла внутрь. Не было никаких лепестков роз на кровати и шампанского со льдом. Вместо этого, он приготовил небольшой обеденный стол со свечой, стоящей в центре и тарелками. Он заказал чикенбургеры в номер, а я была голодна, поэтому останусь на ужин, даже если за все время мы не обмолвимся и словом.
− Привет, − неуклюже произнес Джексон
− Привет.
− Знаю, это ничего не изменит, но я все же скажу. Прости. Я должен был поверить тебе с самого начала, и то, что я наговорил тебе невозможно простить.
− Так теперь ты мне веришь?
Джексон кивнул.
− Все это еще не укладывается в моей голове, но да, я целиком и полностью тебе верю. Я выгнал отца из вашего дома и с тех пор не разговаривал с ним. Уверяю тебя, я хотел сделать гораздо больше, чем это, но он по-прежнему мой отец, и я не могу ударить пожилого человека.
− Я никогда не хотела, чтобы ты его бил, − сказал я. − Просто хотела, чтобы ты поверил мне.
− Я знаю и очень сожалею об этом. Поужинаешь со мной?
Я вновь посмотрела на еду и поняла, что не могу сопротивляться голоду.
− Похоже, ты сделал правильный выбор.
Сев за стол, заметила беспорядок в углу маленькой кухни. Кроме хранения напитков в холодильнике, мы совершенно не пользовались кухней, пока были здесь. Готовить не имело смысла, ведь на кухне этажом ниже был шеф-повар мирового класса.
− Ты готовил? − спросила я.
− Да, − ответил Джексон, указав на стол.
Чикенбургеры и картошка фри стали чем-то вроде традиции после бурных занятий сексом. Присмотревшись, я заметила, что хлеб был другим, а вместо картошки фри были картофельные клинья.
− Ты приготовил все это сам?
− Да. Не волнуйся, на вкус очень даже ничего. Не настолько хорошо, как то, что готовят здесь, но у меня же небольшой опыт на кухне.
− Почему? − спросила я.
Скорее всего, я испортила романтический жест, но я пока еще не прониклась романтическим настроением. Мне нужно больше, чем простое извинение, чтобы простить его.
Джексон пожал плечами.
− Честно говоря, я не знал, что еще сделать.
− Выглядит хорошо, − признала я. − Неплохо для первого раза.
− Технически это все получилось не с первого раза. Скажем так, рядом с отелем есть несколько бездомных, которые сегодня хорошо поели.
Мой рот наполнился слюной, когда я взяла бургер и посмотрела на плавленый сыр внутри и хрустящий, видимо, пережаренный бекон между сыром и курицей. Я откусила большой кусок, а затем сразу же еще один. Джексон проделал хорошую работу.
− Неплохо, − сказала я и, посмотрев вверх, увидела, как Джексон на меня выжидающе смотрел. Казалось, он почувствовал облегчение, когда я откусила в третий, а затем и в четвертый раз. − Где ты научился готовить его? Шеф-повар дал тебе рецепт?
− Нет, − сказал Джексон. − Я пытался, но этот ублюдок отказался мне помогать. Похоже, он гордится своей работой, и мои обычные методы убеждения не сработали.
− Тебе не удалось подкупить его?
− Нет. Я нашел канал на «YouTube» с похожим рецептом и просто заменил некоторые ингредиенты. Она какой-то английский повар, придерживающаяся элементарных вещей, что идеально мне подходит. Канал называется «Штучка с изюминкой». Ты не поверишь, она там ругается, но это весьма забавно.
− Если она пытается научить готовить идиотов вроде тебя, то я не виню ее, − пошутила я. − Тебе бы понадобилось ангельское терпение, чтобы справиться с такой задачей. Или, возможно, бутылка вина.
Я продолжила есть, и мы оба болтали, хотя и не так расслабленно, как обычно. Потребуется время, чтобы между нами все вернулось в норму.
− Как проходит лечение? − спросила я.
Прошли всего сутки с тех пор, как я его об этом спрашивала, но для меня это было самое продолжительное время, на которое я уходила.
− Все в порядке, давай не будем сейчас говорить об этом.
− А о чем ты хочешь поговорить?
− Я хочу поговорить о тебе, − сказал Джексон. − Что ты собираешься теперь делать?
Я пожала плечами.
− Думаю вернуться на работу в «Эвиан Файнэншл». Это все, что у меня в планах.
− Но тебе ведь нравится эта работа?
− Это же работа, − ответила я, забросив одну из картофельных долек в рот.
Клинья были лучше, чем картошка фри, приготовленная шеф-поваром, однако в курице было маловато специй. Все же еда была не плоха. Я сделала себе мысленную заметку проверить этот «Штучка с изюминкой» канал на «YouTube», когда буду готовить.
− Давай представим, что моя мама не помогла тебе устроиться на эту работу, − сказал Джексон. − Что бы ты сейчас делала?
− Скорее всего, работала в стартап-компании в Калифорнии. Честно говоря, не знаю, чем хочу заниматься в жизни. Мне нравилось учиться, но твой отец вроде как помешал этому.
− Да, это он и сделал.
− К чему все эти вопросы? − спросила я.
− Потому что думал, что я собираюсь сделать, и хотел узнать, что ты думаешь по этому поводу.
Сейчас меня меньше всего заботила работа или карьера. Все это казалось просто не важным по сравнению с тем, с чем столкнулся в своей жизни Джексон. Как я могла заботиться о своем будущем, когда у Джексона могло вовсе не быть его.
− Я настроена просто пустить все на самотек, − сказала я.
Мама и папа были бы шокированы, услышав от меня подобное. Я всегда все планировала. Когда училась в школе, моя жизнь вращалась вокруг очередных тестов или будущих заданий. Незадолго до окончания колледжа, я записалась на пару собеседований и собиралась плавно перейти к следующей главе моей жизни. Единственным, в чем люди еще ни разу не упрекали меня, было то, что я « пускала все на самотек». Я хотела сказать Джексону, что собираюсь каждую минуту провести с ним, но была не готова признаться, что уже простила его. Я не позволю ему так легко отделаться
− Поехали со мной в Англию, − сказал Джексон. − Чем бы ты не хотела заниматься, уверен, ты сможешь делать это и там.
− Ты возвращаешься в Англию?
− Да, − подтвердил Джексон. − Останусь здесь, пока не закончу лечение. Глупо менять сейчас врачей, но когда мне станет лучше, а мне станет лучше, я собираюсь вернуться в Англию.
− Ты снова хочешь играть в футбол? − спросила я.
Я восхищалась оптимизмом Джексона, но к тому времени пока он полностью восстановится после болезни, он пропустит как минимум целый сезон, да и большинство клубов побоятся подписывать с ним контракт из-за его проблем со здоровьем.
− Я так не думаю. Мне нравится играть, но я ненавидел все то, что к этому прилагается. Например, пристальное внимание СМИ, без которого я прекрасно бы обошелся. Я хочу быть тренером. Футбольная Ассоциация просит бывших профессионалов тренировать молодежные лиги, и я сам хочу этого.
Я засмеялась.
– Знаешь, я никогда не представляла тебя в образе учителя.
− Тренера, − исправил Джексон. − Это немного разные вещи. Мне не придется торчать весь день в классе.
− И ты хочешь, чтобы я поехала с тобой?
− Конечно, хочу. Если ты не захочешь, тогда и я не поеду. Я могу быть тренером и здесь, но, если честно, предпочитаю жить в Англии. Было бы неплохо, если между мной и моей матерью будет находиться океан. Ну, полагаю, между мной и обоими моими родителями.
− Думаю, я могла бы вернуться к учебе, − сказала я, серьезно обдумывая его предложение. Было уже поздно притворяться, что я никогда не прощу его за прошлую ночь. − Может, мне все-таки удастся получить степень магистра в области ближневосточных исследований?
− Звучит как план. Ты даже можешь не работать. У меня более чем достаточно денег, накопленных за время игровой карьеры, и у меня там есть дом.
Я насторожилась, вспоминая, как в начале лета посетила дом Джексона.
− Я не стану жить в той холостяцкой берлоге тире борделе, которую ты называешь домом.
Джексон закатил глаза.
− Все не так уж плохо. Хорошо, я продам его и куплю новый. Но я хочу жить в Ливерпуле. Это клевое место, и ты быстро привыкнешь к акценту.
− Это большой шаг, − сказала я, констатируя очевидное. − Сможем ли мы сохранить наши отношения в тайне?
− А ты хочешь этого? − спросил Джексон. − Мама уже знает, думаю, и твой отец тоже.
− Возможно, он что-то и подозревает, но все равно его это чертовски шокирует. А как быть со СМИ? Они сделают так, что все будет выглядеть непристойным и отвратительным. Джексон пожал плечами.
− Значит, так тому и быть. Я хочу быть с тобой, Дженни, и так или иначе это произойдет. Я хотел этого с тех пор, как впервые увидел тебя.
− Ты же не веришь во всю эту «любовь с первого взгляда» фигню?
− Нет, − ответил Джексон. − Ладно, может и не с первого взгляда. Ты помнишь тот раз, когда мы проговорили всю ночь, и ты пыталась убедить меня, что концовка «Остаться в живых» (прим.: англ. Lost − американский драматический телесериал, лауреат премий «Эмми» и «Золотой глобус») не была полным провалом?
Я кивнула, так и не сказав Джексону, что с тех пор изменила свое мнение.
− С тех пор, − сказал он. − Я полюбил тебя с той ночи. И больше никогда не переставал любить.
− Ты любил меня с тех пор? − спросила я.
Джексон, казалось, не обратил внимания на то, что впервые произнес слово на букву «Л».
− Да, − сказал он. − Даже тогда, когда ты была с другими мужчинами, а я был с другими женщинами. Особенно, когда я был с другими женщинами, если уж на то пошло. Знаю, ты, должно быть, провела большую часть последних четырех лет, ненавидя меня, но я смогу загладитьсвою вину.
− Я не ненавидела тебя, − мягко ответила я. − Ладно, думаю, все же ненавидела, но в то же время и любила. Джексон улыбнулся, и его лицо осветилось, когда он это сделал.
− Значит ли это, что мы сделаем это?
Я кивнула. Джексону все еще предстояло побороть свою болезнь, но когда с этим будет покончено, мы переедем в Англию и оставим всю эту неразбериху позади. Мне не нравилось оставлять папу одного, Кэрри не учитывалась в качестве компании, но ему бы хотелось, чтобы я жила своей жизнью, а мама всегда была в восторге от Лондона. Она часто будет приезжать к нам.
– Хочешь десерт? − спросил Джексон. − Я понятия не имею, как готовить мороженое, так что придется воспользоваться обслуживанием номеров. Я кивнула.
− Пусть принесут какое-нибудь мороженое, − встав, я подошла к кровати. Сегодня я была в старом белом бюстгальтере и черных трусиках. Хотя Джексон это вряд ли заметит, я хотела выглядеть сексуально, а в комоде должно было лежать подходящее нижнее белье, которое я спрятала в нем на прошлой неделе.
Джексон заказал мороженое и шампанское.
− Все доставят через пятнадцать минут, − сказал Джексон.
− Подожди снаружи, − приказала я. − Ты зайдешь только тогда, когда доставят заказ. Я буду ждать.
Вытолкнув Джексона в коридор, я подошла к кровати. Ничего плохого не произойдет, если он немного подождет, я планировала сделать так, что это будет стоить его ожидания.
Глава 25
Дженнифер
Соблазнительный черный кружевной комплект лежал в нижнем ящике комода. Раньше я никогда не покупала себе эротическое белье. У меня не было необходимости производить особое впечатление на кого-либо из моих бывших парней, но с Джексоном все было иначе. Мне нравилось, как Джексон смотрел на мое тело, которым он восхищался независимо от того, была ли я обнаженной, полуобнаженной или же полностью одетой.
Однажды утром Джексону нужно было немного времени, чтобы побыть одному, и я отправилась за покупками. Мой взгляд привлек магазин нижнего белья, мимо которого я всегда проходила по дороге на работу, но никогда не заморачивалась над тем, чтобы зайти внутрь. В нем продавалось простое нижнее белье, некоторое было довольно дешевым, как по цене, так и на вид, а в задней части магазина на манекенах демонстрировались бюстгальтеры и трусики, от которых у Джексона потекли бы слюнки. Я сразу же влюбилась в них, особенно в один комплект. В нем не было ничего особенного, но материал был таким приятным на ощупь, что я была просто обязана его купить. Примерив бюстгальтер и подобрав идеальную форму, я достала кредитную карту и купила его, прежде чем мой разум смог вмешаться и указать, что он стоил больше, чем любая моя пара джинсов, и только один человек увидит его.
В то утро мне пришлось сократить прогулку по магазинам и зависать в кофейне нескольких часов, потому что не хотелось тратить еще больше денег на одежду. Теперь же оказалось, что деньги были потрачены не зря.
Сняв одежду и осторожно сложив ее в углу, я надела новое нижнее белье. Провела пару минут, стоя перед зеркалом и любуясь своей грудью, идеально приподнятой бюстгальтером, а затем и трусиками, сделавшими весьма аппетитной мою маленькую попку. Мне всегда нравилась моя попа, но я редко ее подчеркивала. Эти трусики неплохо справились с этим.
Лежа на большой кровати, опираясь на все подушки, я пыталась расслабиться перед тем, как Джексон войдет в комнату. Время тянулось так медленно, что я начала сожалеть о заказе мороженого. Хотелось, чтобы Джексон прямо сейчас ворвался в номер и взял меня на этой кровати. Десерт мог бы и подождать.
Мои пальцы опустились между ног и слегка коснулись влажной промежности моих новых трусиков. Джексона даже не было в комнате, а я уже была влажной. Позволила пальцу проскользнуть под шелк и коснуться моей киски. Медленно протолкнув палец, я ахнула, когда палец полностью погрузился внутрь. Скоро Джексон войдет в меня, и его ствол растянет меня намного шире, чем мой палец.
Услышав, как Джексон разговаривает с кем-то снаружи, я быстро вытащила палец из своей киски и успела вовремя поправить трусики. Джексон ворвался в комнату с миской мороженого в одной руке и ведерком с шампанским в другой.
− Слава Богу, − сказал он, закрыв дверь. − Я думал, это займет...
Он застыл, увидев меня на кровати.
− Господи Иисусе.
Джексон поставил мороженое и бутылку на стол и снял одежду с впечатляющей скоростью. К тому времени, как он приблизился ко мне с мороженым в руках, у него уже был стояк. Я поманила Джексона на кровать тем пальцем, который недавно был в моей киске.
− Прежде чем приступить к десерту, тебе стоит попробовать это.
Джексон обхватил губами мой палец и слегка пососал. Его глаза загорелись, когда он узнал вкус.
− Ты, правда, хочешь мороженое? − спросил он. − Я почти на грани.
− Прости, я правда голодна, − солгала я, забрав мороженое.
Схватила ложку и медленно положила мороженое в рот, позволяя ему растаять на языке. Руки Джексона все время блуждали по моему телу, пока я ела. Его пальцы играли с мягкой тканью моих трусиков.
− Ты потрясающе выглядишь, − заметил он. − Будет жаль снимать все это.
− Говори любые милые вещи, но тебе все равно придется подождать, пока я не закончу с десертом.
− Дай мне немного, − сказал Джексон.
Его пальцы продолжали двигаться между моих ног, но не забирались под трусики и не прикасались к моей киске. Он сразу же почувствовал бы мою влажность и узнал, что я истекаю для него. Я посмотрела на его твердый ствол и поняла, что не могу больше ждать. Я хотела ощутить его в себе. Без него я чувствовал себя не полной.
Джексон съел две ложки мороженого, позволяя ему таять во рту, как и я, прежде чем оказался между моих ног. Я сделала вид, что игнорирую его и продолжала есть мороженое, когда его рот опустился на мою киску и язык проник под ткань, исследуя мои складочки. Моя киска была влажной и горячей, а его рот холодным. Ощущение его языка между ног заставило меня вздрогнуть, прежде чем я расслабилась под его прикосновением. Холодное дыхание Джексона в сочетании с моим теплом вызывало странную дрожь по позвоночнику. Я поставила мороженое и опустилась на подушки, в то время как язык Джексона путешествовал по моим складкам. Его язык все еще был холодным, когда он прижался к моему клитору, приводя меня в исступление. Нервные окончания вспыхнули, я делала все возможное, чтобы не оттолкнуть Джексона, хотя все, чего я хотела, чтобы он продолжал поглощать меня.
Он не снял с меня трусики, используя большой палец, чтобы удерживать их, когда два его пальца проскользнули в меня. Пот стекал по моей груди, и подушки вдруг показались удушающими. Я попыталась оттолкнуть их в сторону, но Джексон сомкнул губы вокруг моего клитора, заставив меня потерять весь контроль. Ухватившись за спинку кровати, я сильнее толкнулась киской в его лицо. Его руки толкнули меня назад, когда он неистово пожирал меня, пока я не содрогнулась и не взорвалась от его умелых ласк.
Когда я открыла глаза, Джексон стоял у кровати, держа в руках два шелковых галстука. Он схватил мои запястья и, прежде чем я успела что-нибудь сказать, привязал одну руку к одной из стоек изголовья, а затем сделал то же самое и с другой рукой. У меня не было ни сил, ни желания сопротивляться ему. Я развела ноги, ожидая, что Джексон снимет мои трусики, но вместо этого он схватил меня за талию и перевернул на живот. Теперь мои руки были скрещены и по-прежнему крепко привязаны к стойке кровати. Джексон забрался на кровать и приподнял меня за бедра. Я не видела его, но знала, что он стоит на коленях позади меня с твердым членом, который так и ждет, чтобы войти в меня. Капли влаги стекали по внутренней части моих бедер, моя киска была все еще мокрая после оргазма и становилась все более влажной, пока я ждала, что он заполнит меня.
Пальцы Джексона сдвинули мои трусики в сторону, обнажив мою плоть. Головка его члена прикоснулась к моим складкам и медленно вошла в меня. Я ожидала, что за этим последует и остальное, но вместо этого Джексон несколько секунд удерживал головку внутри меня, а потом отстранился и слез с кровати.
− Не дразнись, − проворчала я.
Раньше мужчины не дразнили меня, а сейчас у меня не было терпения ждать. Возможно, Джексон мстил мне за то время, когда он ждал доставки десерта.
Я услышала хлопок пробки от шампанского, а затем увидела Джексона, стоящего у кровати рядом со мной.
− Я как бы не могу держать бокал, − сказал я, беспомощно помахав руками, привязанными к изголовью.
Джексон ничего не сказал. Секундой позже я вскрикнула от шока, когда холодное шампанское полилось мне на спину. Он медленно лил его на мою спину и попку, прежде чем отложить бутылку в сторону. Я стала извиваться, когда капли шампанского попали между моих ягодиц, а затем стекли на мои половые губки, заставляя их покалывать.
Джексон забрался обратно на кровать и схватил меня за ягодицы. Больше он меня не дразнил. Он направил свой член в мой туннель и глубоко погрузился в меня, прежде чем полностью выйти, а затем снова толкнуться вперед. Джексон всегда начинал медленно, так как моей тугой киске требовалось время, чтобы привыкнуть к его размеру, но вскоре он быстро прибавил темп, пока его яйца врезались в мой клитор с каждым ударом.
Я ничего не могла сделать со связанными руками, поэтому просто замерла, приподняв попку и позволяя ему делать все самому. Животное рычание срывалось с моих губ с каждым последующим ударом, я умоляла его действовать жестче, хотя не думала, что это было возможно.
− Твоя киска выглядит так красиво, когда я трахаю тебя, − простонал Джексон. − Она идеальная. Ты вся идеальна.
Я пыталась ответить ему между вздохами.
− Ты тоже. Неплох. Собой.
− Ты кончаешь, − сказал он. − Я чувствую это.
Джексон вытащил член и перевернул меня на спину. Я видела, как он поглаживает свой член передо мной, пока горячий поток спермы не выстрелил и попал на мою грудь и живот, испортив мой бюстгальтер. Последние несколько капель его спермы приземлились чуть выше моих трусиков Джексон ухмыльнулся, восхищаясь своей работой, и развязал мои запястья.
− Я не могу вдоволь насладиться этим видом, − сказал он. − Это даже привлекательнее, чем твоя киска.
Я улыбнулась и опустила взгляд на свою грудь, прежде чем зачерпнуть немного его спермы и слизать ее со своих пальцев.
− Вау, − воскликнул Джексон. − Все становится лучше и лучше.
Постепенно я собрала всю сперму с груди и живота, слизав с пальцев большую ее часть. Мой бюстгальтер нуждался в стирке, а вся кожа была липкой. Это была смесь пота, шампанского и спермы Джексона.
− Мне нужно в душ, − сказала я, когда закончила.
Джексон протянул руку, вовлекая меня в страстный поцелуй.
− Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе? − спросил он. − Я устроил беспорядок и будет справедливо, если я помогу тебе убраться.
− Хм, − размышляла я, − раз уж ты так говоришь, то я пожалуй, согласна принять твою руку помощи.
Горячая вода, льющаяся под сильным напором из душа, быстро смыла сперму с моей кожи. Почти закончив мыться, я почувствовала, как твердый член Джексона прижался к моему животу. На этот раз я опустилась на колени, чтобы взять Джексона в рот, и постаралась проглотить все до последней капли.
Глава 26
Джексон
Дженни настояла на том, чтобы сопровождать меня на все встречи с врачом. Однажды утром я попросил ее оставить меня одного на несколько часов, но Дженни забыла свой телефон и вернулась в пентхаус, застав меня блюющим в ванной. Меня не ругали так с тех пор, когда мама обнаружила, как меня стошнило после того, как я напился в шестнадцать лет.
Доктор Ли отправил меня сделать томографию, а потом мы прождали около часа, ожидая результатов. Дженни все это время была нервной и раздражительной. Она ненавидела больницы почти так же, как и я. Ни одна из пройденных мною процедур не была болезненной, но всегда был шанс, что доктор сообщит нам плохие новости.
− У вас хорошие результаты, − сказал врач, когда присоединился к нам в его кабинете. − Опухоль уменьшилась в размерах с тех пор, как вы последний раз делали томографию, − он показал нам сравнительные снимки до и после, указывая на опухоль.
Меня все еще пугало то, что в моей голове была эта штука. Я не чувствовал ее, но знание того, что она там, чертовски пугало.
− Так радиотерапия работает? − спросила Дженни.
− Да, − ответил доктор Ли. − Она работает.
Мой доктор не обладал особым тактом, но я не обращал особого внимания на его тон. Важнее было то, что он сказал. Я все понял, выслушав его, но Дженни еще сильнее расстроилась.
− С ним все будет в порядке? − спросила Дженни. − Он не... ну, вы знаете…
− Мы ничего пока не можем сказать наверняка, − сказал доктор Ли. − Это неплохое начало, но ему по-прежнему необходимо пройти еще несколько сеансов радиотерапии. Они уже не будут такими интенсивными, поэтому он будет чувствовать себя гораздо лучше. Я доволен тем, что видела на этом снимке.
Дженни была разочарована, не услышав новостей получше. Я говорил ей, что мы в любом случае не узнаем окончательную информацию, не на этой встрече, но она, очевидно, надеялась на нечто большее.
− Он чувствует тошноту после приема таблеток, − сказала Дженни доктору. − Это проблема?
− Нет, этого следовало ожидать. Реакция на лечение не имеет никакого отношения к его эффективности.
Мы покинули больницу и вернулись в пентхаус. Я хотел устроить что-нибудь особенное для Дженни, но ей не нравилось, когда я тратил на нее деньги. Она продолжала утверждать, что просто хочет жить нормальной жизнью.
Я тоже жаждал нормальной жизни. Если бы мне предложили выбор между зарабатыванием пятидесяти тысяч долларов в год, играя в футбол без необходимости иметь дела со славой и зарабатыванием миллионов и быть знаменитым, я выбрал бы первый вариант в любой день недели.
Славу и богатство переоценивают. Я ненавидел, когда мне приходилось уходить из ресторана из-за того, что люди постоянно подходили за автографом или просили сфотографироваться. Единственной реальной пользой от славы была улыбка, которую я вызывал у детей, просто навестив их. В США впечатление было не столь сильным, но в Англии мне всего лишь нужно было прийти в детскую палату, и все дети выглядели как самые счастливые люди на свете, даже если это было не так. Я не заслуживал от них подобной реакции, но если футболисты приносили им столько счастья, я не имел права их судить.
Богатство, конечно, имело свои плюсы, но сейчас мои деньги были абсолютно бесполезны. Все деньги мира не могли сохранить мне жизнь. Опухоль мозга не заботило богатство, и деньги были плохим лекарством в борьбе с ним.
Возвращаясь в отель, большую часть времени я витал в облаках, думая о том, какой станет моя жизнь, когда я излечусь от этой штуки, и мы с Дженни будем вольны делать то, что хотим. Обычно я заходил в отель через задний вход, но Дженни шла первой и прошла прямо к парадному входу. Это было огромной ошибкой.
Я не заметил камер, пока не стало слишком поздно. Большинство журналистов после пресс-конференции оставили меня в покое, но сейчас у отеля было больше камер, чем в тот раз, когда мы с Дженни попали в западню возле больницы. Они хотели узнать свежие новости? Мне нечего было сказать им в отношении своего здоровья. Я планировал держать все втайне от прессы.
Пару секунд я думал, что они, возможно, находятся там из-за кого-то другого, но затем они побежали к нам, держа в протянутых руках микрофоны как бегуны, отчаянно пытающиеся передать эстафету следующему в очереди.
− Джексон, правда ли то, что вы и ваша сестра находитесь в сексуальных отношениях?
Я моментально остановился, словно врезался в стену. Большинство журналистов выкрикивали вопросы мне, но некоторые решили, что, возможно, Дженни станет лучшей мишенью, поэтому вместо меня они сунули микрофоны ей. Дженни отступила назад ко мне. Я схватил ее за плечи и попытался заслонить от камер, но они были повсюду, нас окружили в считанные секунды.
− Джексон, как вы можете прокомментировать слухи, что у вас сексуальные отношения с вашей сестрой?
Первой мыслью было заявить, что Дженни не была моей сестрой, но это было бы признанием в существовании отношений.
− Ваши родители знают об этом? − спросил другой.
− У меня нет отношений с моей сестрой, − решительно ответил я.
Технически, так и было. Я же не виноват, что они не изучили должным образом связь между мной и Дженни.
Я схватил Дженни за руку и потянул ее сквозь толпу журналистов, создавая проход, «случайно» пиная людей в голени или в заднюю часть колена. Мне было все равно, были ли это мужчины или женщины, я просто хотел вытащить оттуда Дженни. Мы вошли в отель, после чего приступила к работе служба безопасности, не дав репортерам зайти внутрь. Я не хотел попасть в западню внутри отеля, поэтому вывел Дженни через черный выход, который пока еще не окружили журналисты, и мы запрыгнули в первое же свободное такси, которое нашли.
− Нам придется рассказать твоему отцу, − сказал я Дженни, как только мы оказались подальше от отеля. − Вскоре об этом появится репортаж в новостях, и даже если он не увидит его, то все равно узнает от любого, кто с радостью все ему расскажет.
− Знаю, − сказала Дженни.
Судя по голосу, ее немного пугала эта мысль, но постепенно она согласилась с тем фактом, что мы должны все рассказать ее отцу. Ее подтолкнуло наше решение о переезде в Англию.
Мой телефон зажужжал в кармане. Я достал его и увидел сообщение от Дейзи, которая не связывалась со мной с тех пор, как я ее уволил. Она прислала ссылку, которая вела на спортивный сайт к новостям о нас с Дженни. В первом абзаце указано «источник, близкий к Джексону», как причина утечки информации.
− Не нужно гадать, кто рассказал все тем репортерам, − сказал я, передавая телефон Дженни.
− Не скажу, что сильно удивлена, − ответила она. − Давай уже поскорее покончим с этим.
Мы подъехали к дому Дженни и нервно подошли к входной двери. Мое волнение переросло в легкое удивление. Мне было все равно, что скажет моя мать, но меня волновала реакция Шеридана. Я уважал его и знал, что отношения Дженни с отцом были важной частью ее жизни. Я подошел, чтобы вставить ключ в дверь, но мама явно ожидала нас и открыла дверь раньше меня.
− Скорее заходите в дом, − прокричала она.
Я в любом случае собирался войти внутрь, именно для этого и служили двери, но не хотел делать этого, зная, что мама ждет, когда я выполню ее команду. Шеридан слегка отошел назад, прислонившись к перилам лестницы. Я кивнул ему, и он слабо улыбнулся в ответ. Он не выглядел особо счастливым, но и взбешенным тоже не был.
− Это правда? − спросила мать. − О том, что вы двое... ух, я даже не хочу произносить эти слова.
− Да, это правда, − ответил я и посмотрел в лицо матери с укором.
Ей было наплевать на нас с Дженни, она беспокоилась о последствиях, которые могут повлиять на ее карьеру. Сейчас она, вероятно, пожалела, что заставила меня взять ее девичью фамилию после того, как развелась с папой.
− Вы двое отвратительны, − рычала мама. − У меня просто нет слов. От тебя я ожидала грязного сексуального поведения, − сказала она, глядя на меня, − но от Дженни я ожидала лучшего.
− Кэрри, − начал Шеридан, перед тем как моя мать подняла руку, прерывая его.
− Нет, Шеридан, она должна это услышать. Я не знаю, что случилось, когда ты поступила в колледж, но ты изменилась. Я отправлю тебя к психологу. Тебе нужна помощь.
Я хотел накричать на мать, но Шеридан опередил меня.
− Не смей так разговаривать с моей дочерью! − крикнул он.
− Я не разговаривала бы с ней так, если бы ты набрался мужества и сделал это сам, − ответила мама. − Кто-то должен с ней поговорить.
− Не ты, − сказал Шеридан. − Почему бы тебе не исчезнуть в своем офисе и не поработать? Или выпить. Я знаю, что у тебя там припрятано несколько бутылок.
Мама поджала губы и громко выдохнула через нос, прежде чем развернуться и умчаться прочь.
− Прости, Джексон, − произнес Шеридан. − Я не хотел перед тобой так разговаривать с твоей матерью.
− Она это заслужила, − ответил я. − Честно говоря, я понятия не имею, как вы миритесь с ней.
− Давайте присядем, ладно? − сказал Шеридан, жестом побуждая нас пройти и сесть в гостиной.
Я сел рядом с Дженни, но сопротивлялся желанию держать ее за руку. Сейчас это могло сильно задеть ее отца и лучше всего не торопиться.
− Итак, вы двое теперь вместе, − сказал Шеридан. − Когда это произошло?
− Недавно, − тихо произнесла Дженни.
− Не хочу показаться несправедливым или снисходительным, но возможно эти отношения просто реакция на болезнь Джексона? Сейчас вы оба эмоционально испытываете чертовски многое. Почему бы вам не подождать, пока все уладится, прежде чем бросаться в них сломя голову?
− Мистер Райерс, − начал я официально, − возможно, мы с вами и недавно встретились, но я влюблен в вашу дочь уже четыре года. Мы не поспешили с этим.
Я посмотрел на Дженни и увидел, как она улыбнулась мне. Она была ярко-красной от смущения, услышав, что я признаюсь в своей любви к ней ее отцу, и не смогла скрыть своего счастья.
− Ты влюблен? − спросил Шеридан. − Вау, я этого не ожидал.
− Это правда, папа, − сказала Дженни. − Я тоже люблю его. Знаю, это немного странно, но…
− Не волнуйся, − сказал Шеридан. − Не мне тебя судить, когда речь идет о любви. Сердцу не прикажешь. Но вы двое, возможно, захотите на некоторое время залечь на дно. Пресса не даст вам и шагу ступить.
− Вообще-то, папа, − начала Дженни, − мы уже немного подумали об этом, и хотим тебе кое-что сказать.
− Мне это не понравится, не так ли? − спросил Шеридан.
Шеридан воспринял известие о том, что вскоре мы с Дженни отправимся в Европу так же спокойно, как и новость о наших отношениях, но могу сказать точно, он прольет несколько слезинок сегодня вечером. Дженни пообещала проводить с ним как можно больше времени. Мы оба согласились помочь ему с бизнесом, хотя я уже не смогу оказывать такого влияния на авторитет магазинов, какое у меня было до того, как вспыхнул скандал.
− Что вы собираетесь делать? − спросил Шеридан. − Вы не сможете переехать в Европу, пока Джексон не закончит лечение. Вы, конечно же, можете остаться здесь, но, как вы уже поняли, атмосфера может быть немного... враждебной.
− Мы пока не уверены, − ответила Дженни.
− Вообще-то, − сказал я, − есть один небольшой сюрприз, который я приготовил для вашей дочери на следующей неделе. Надеюсь, вы не будете против того, чтобы остаться дома наедине с мамой еще пару недель. Мы с Дженни отправимся в небольшое путешествие.
Глава 27
Дженнифер
Во вторую поездку в Англию я летела первым классом. Перелет из Нью-Йорка в Лондон теперь казался слишком коротким, и я не хотела, чтобы он заканчивался. Джексону нельзя было пить, потому что он все еще принимал лекарства, но я, выпив пару бокалов шампанского, вытянула ноги и положила голову ему на плечо. Очевидная вещь, которую можно сделать в полете, когда было много места для ног и возможность превратить свое сиденье в кровать − это, конечно же, заснуть, но сон казался лишней тратой времени. В конце концов, мои глаза приняли решение за меня, поскольку закрылись в середине полета и не открывались, пока самолет не приземлился.
Еще один короткий перелет и мы оказались в Ливерпуле, где остановились в отеле с видом на набережную. Согласно путеводителю, предоставленному отелем, из нашего номера открывался вид на пристань, где останавливался Титаник по пути из Белфаста, где он был сконструирован, в Саутгемптон, откуда он отправился в свое плаванье. Многие семьи здесь потеряли близких людей во время того злополучного путешествия, и днем мы посетили морской музей, в котором был мемориал в память о трагедии.
Мы потратили день на поиски дома, чтобы купить его, когда переедем сюда, но я не была создана для того, чтобы выбирать недвижимость стоимостью в миллионы долларов. Цены на жилье здесь поднялись после того, как город получил звание культурной столицы Европы в две тысячи восьмом году, и суммы были чертовски больше, чем в Нью-Йорке.
Варианты домов, из которых выбирал Джексон, превосходили все те, что я видела раньше, и я понятия не имела, что думать. Хотела бы я тот с огромным бассейном? Или я была бы довольна меньшим бассейном, но дополнительным джакузи? Мне нравилась идея отдыхать с Джексоном в джакузи, но было проще иметь джакузи в доме, чем расширить размер бассейна. А ведь совсем недавно я чувствовала себя виноватой за то, что спустила деньги на дорогостоящий комплект нижнего белья. За лето многое изменилось.
Поиск жилья − не единственная причина, по которой Джексон привез меня в Ливерпуль. Для меня последний опыт пребывания в этом городе был не очень хорошим, и Джексон заметил мои опасения по поводу переезда. Мы приехали, чтобы провести здесь неделю и насладиться всем, что город мог нам предложить. Мы могли бы жить и в Лондоне, но он имел много общего с Нью-Йорком, а мне хотелось на некоторое время вырваться из жизни большого города.
Из Нью-Йорка мы уехали на следующий день после новости о наших отношениях, и это был весьма своевременный поступок. Об этом скандале писалось во всех дрянных журналах и веб-сайтах, хотя к большому облегчению Джексона, спортивные сайты особо не освещали эту новость. Было ощущение, что репортерам неудобно даже говорить об этом. Казалось, они просто хотели сосредоточиться на спорте, а не на том, с кем встречается недавно завершивший свою спортивную карьеру футболист. Практически таким же было отношение и в Англии. В новостях, конечно, обсуждали нас, но не было пересечений между теми, кто читал журналы сплетен, и теми, кто смотрел футбол. За исключением нескольких взглядов от прохожих, мы были в основном проигнорированы, и если люди и подходили к нам, все, чего они хотели − селфи с Джексоном. Как будто меня там и не было.
Джексон ходил на несколько встреч, чтобы обсудить работу в качестве тренера. Он не скрывал своего желания учить детей, но все, с кем он беседовал, говорили ему, чтобы он повременил с этим решением и подумал о карьере тренера высшей лиги, или, может быть, о возможности стать менеджером.
− Я согласна, − сказала я, когда Джексон рассказал о совете, который он получил. − Дети же находятся в школе большую часть времени. Я уверена, что ты сможешь заниматься и тем, и другим. И еще думаю, что ты будешь скучать по шуму и суете большого успеха.
− Если я захочу работать в высшей лиге, мне нужно будет получить тренерскую лицензию. Должен признать, мне нравится идея пройти профессиональную подготовку, прежде чем я начну обучать других.
− Тогда решено. Итак, что мы будем делать оставшуюся часть дня?
− Ой, я забыл тебе сказать. Сегодня первый день сезона, и «Ливерпуль Юнайтед» играет дома. Президент клуба предложил мне воспользоваться одной из представительских лож.
− Ах да, − медленно произнесла, вспоминая последний раз, когда я находилась в представительской ложе с Джексоном.
− Мы не сможем сделать это снова, − сказал Джексон, читая мои мысли. − На этот раз там будет слишком много людей. Но все равно будет быть весело.
– Никогда раньше не была на футбольном матче. Я всегда буду сожалеть о том, что так и не увидела, как ты играешь.
− Я даже рад, что ты никогда не приходила ни на один мой матч. Мне ни за что не удалось бы сконцентрироваться, находись ты в толпе. И раз уж речь зашла о толпе, я должен предупредить тебя, если болельщики противоположной команды узнают, что мы с тобой находимся на игре, а я уверен, что так и будет, песни, которые они будут петь, будут далеко не самыми приятными.
− Ох. Думаю, этого следовало ожидать, − я представила, как прячусь от объективов камер, в то время как тысячи людей выкрикивают оскорбления в мой адрес.
− Постарайся не слишком сильно об этом беспокоиться, − сказал Джексон. − В ходе таких игр все поступают жестко, так что в этом нет ничего личного. На самом деле это больше похоже на посвящение.
− Они не будут благосклонны к тебе из-за того, что ты болен? − спросила я.
− Господи, нет, − ответил он, качая головой. − И я бы не хотел, чтобы они так делали. Давай, пойдем, пообедаем и пораньше доберемся до места. Я хочу купить тебе именную джерси, чтобы ты носила ее во время матча.
***
Стадион вмещал примерно такое же количество народа, что и стадион «Нью-Йорк Юнайтед», но они были совершенно разные. Этому было более ста лет, и за исключением представительских лож, которые были недавно отремонтированы, он выглядел почти на сто с лишним лет. Я отметила, что мне, несмотря ни на что, нравится этот стадион из-за его старости. История клуба прослеживалась из висевших на стенах картин, изображающих прошлые достижения и пожилых болельщиков, которые выглядели так, будто приходили на матчи в течение семидесяти лет.
В представительской ложе был свой собственный обслуживающий персонал и все удобства, которые могут понадобиться, но я хотела немного насладиться атмосферой матча. Светило солнце, поэтому мы сидели на зарезервированных местах снаружи, пока команды выходили на поле. Президент клуба подошел поздороваться, но его быстро утащил еще один появившийся бывший игрок.
Вскоре нас засняли камеры и через несколько минут началось. Поначалу это были домашние болельщики, поющие песни признательности Джексону.
«Существует только один Джексон Фостер», − разносилось по всему стадиону, а вслед за этим: «Он играет слева, он играет справа, Джексон Фостер, он заставляет Месси выглядеть дерьмово»
Для меня все это было невероятным. Я знала, что Джексон был звездой, но слышать шум около сорока тысяч людей, поющих его имя, было чем-то особенным. Хотела бы я, чтобы в ложе было отражающее стекло, я могла бы поступить с ним по-своему, пока толпа скандировала его имя. К сожалению, нам пришлось довольствоваться только просмотром футбольного матча.
Когда шум домашних фанов утих, выездные фанаты тоже решили спеть несколько своих песен. Полагаю, никто из них не знал моего имени, потому что первая речевка, которую я услышала, была: «Сестра Фостера подставляет задницу».
− Так ли это? − дерзко спросил он, наклонившись и прошептав мне на ухо.
Я ударила его по руке и улыбнулась, надеясь, что нашу небольшую перепалку не поймает ни одна из камер.
Следующая песня была тесно связана с домом. Под мелодию «We are Family» группы Систер Следж, выездные поклонники пели: «Он держит это в тайне. Фостер трахает киску своей сестры». Там было больше слов, но, к счастью, бывшая команда Джексона почти забила в ворота соперника и песня прекратилась.
− Они поразительно креативны, − заметила я Джексону.
Было все труднее удерживать улыбку на лице, но я знала, что если камеры снимут меня расстроенной, то выездные фанаты удвоят свои усилия.
На двадцать пятой минуте матча на поле произошла самая странная вещь. Все фанаты встали и начали хлопать. Ничего такого не произошло в игре, что послужило бы причиной для аплодисментов. Я поднялась посмотреть, что происходит, так же, как и Джексон. Аплодировали все, даже выездные болельщики. Фанаты, находившиеся ближе всего к нам, аплодируя повернулись и посмотрели на Джексона.
− Это как-то связано с тобой? − спросила я.
Позади нас внезапно появился президент клуба.
− Да, это для Джексона, − сказал он. − Болельщики выражают свою признательность и поддержку аплодисментами на двадцать пятой минуте.
− Почему на двадцать пятой минуте? − спросила я.
− Это номер моей рубашки, − ответил Джексон.
− Все поддерживают тебя, парень, − сказал президент клуба.
Мы с Джексоном оглянулись и с восхищением посмотрели на аплодирующих вокруг нас людей. Его не цепляли даже фанаты домашней команды, скандирующие его имя, но это затронуло его. Джексон поднял руки над головой и помахал всем сторонам стадиона.
Аплодисменты прекратились, когда часы на табло перешагнули отметку в двадцать шесть минут, но преобразившаяся атмосфера оставалась неизменной до самого конца игры. Домашние фанаты продолжали петь песни в поддержку Джексона, а выездные фанаты придерживались того, что болели за свою команду и удерживались от моих сексуальных предпочтений.
− Ты популярен здесь, − сказала я, в то время как Джексон позировал для фотографов в конце игры.
Нам не удалось покинуть наши места, так как все еще была длинная очередь из людей, ожидающих, чтобы с ним сфотографироваться. Если так будет продолжаться, мы останемся здесь до нового матча на следующей неделе.
− Нет ничего лучше, чем иметь серьезную болезнь, чтобы получить поддержку людей, − пошутил Джексон.
− Вы должны вернуться сюда в качестве тренера, − предложил один из болельщиков, пока делал фото. − Вас всегда будут хорошо помнить. Не многие игроки отказались бы от всех этих денег, посчитав это несправедливым по отношению к клубу. Вам точно больше никогда не придется покупать выпивку в этом городе.
− Здорово, − сказал Джексон. − Потому что я, возможно, не смогу себе этого позволить.
Фанат засмеялся и ушел, а его место быстро занял следующий. Я вернулась в ложу и схватила тарелку с едой, прежде чем сесть наблюдать за Джексоном и его поклонниками. Он никогда не сможет отказаться от этого. Здесь он был абсолютно в своей стихии, и мы не смогли бы повторить подобное в США, где соккер (прим.: с англ. soccer − футбол или соккер − в США название европейского футбола), был менее популярен, чем футбол (прим.: имеется в виду американский футбол), баскетбол и бейсбол. Все сомнения по поводу переезда сюда, мгновенно исчезли. Ливерпуль, возможно, и не был самым привлекательным местом для большинства американцев и даже для британцев, относившихся к городу довольно пренебрежительно, но я считала это место великолепным, и могла представить себя, проводящую здесь много счастливых лет. Первоначально Джексон настаивал на том, чтобы не покупать ничего, пока врач не сообщит ему, что он полностью поправился, но мне не хотелось поступать также. Я ответила на электронное письмо от нашего агента по недвижимости, сообщив ей, что мы хотим купить тот дом с джакузи и небольшим бассейном.
Решение было принято. Теперь нам просто нужно услышать от доктора, что опасность миновала. Следующий месяц будет самым длинным в моей жизни.
Глава 28
Джексон
Дженни настояла на покупке дома в Англии, хотя я хотел подождать результатов лечения. Сначала я противился ее решению, потому что этот поступок казался слишком самоуверенным, и я не хотел искушать судьбу, но уступил, когда Дженни стала угрожать мне отсутствием секса. Я сомневался, что она продержится дольше меня, но существовало еще одно преимущество в том, чтобы сейчас приобрести недвижимость. Мы купили дом под совместное владение, так что если со мной что-нибудь случится, Дженни, по крайней мере, все еще будет, где жить, или же она получит ценный актив, который сможет продать, если не захочет остаться в Англии.
Следующий месяц проходил мучительно медленно. Я закончил лечение, а затем пришлось ждать две недели, прежде чем идти на очередное сканирование. С каждым прошедшим днем Дженни все больше нервничала, и мне было трудно ее успокоить. Я должен был быть храбрым ради нее, но не мог притворяться, что постоянные напоминания о моей возможной смерти не оказывали на меня никакого влияния.
Все, что мы делали, казалось, напоминало о том, что мне не гарантировано будущее. Мы даже не могли пойти в кинотеатр, не увидев трейлер фильма, который я, возможно, никогда не смогу посмотреть. Однажды я пошутил, что если со мной что-то случится, то Дженни, по крайней мере, не придется тащиться в кинотеатр, чтобы посмотреть последний фильм «Звездных войн». После, она не разговаривала со мной целый день. Только дом был для нас временным отвлечением от болезни. Мама сообщила потрясающую новость − они с Шериданом развелись. Она представила мне новость, будто это была ее идея, но после разговора с Шериданом, понял, что именно он был инициатором развода. Он был немногословен, но я видел, что для него переезд моей матери был большим облегчением. Шеридан проводил больше времени дома с Дженни и мной, и после пары недель отсутствия мамы в его жизни, стал казаться другим человеком. Как-то вечером я даже видел, как он собирался пойти на занятия йогой.
Дженни была рада видеть своего отца счастливым, и теперь, когда мама съехала из дома, ей удалось убедить свою маму прийти как-нибудь на ужин. Шеридана пришлось уговаривать согласиться и, в итоге, он пообещал над этим подумать. Я предупреждал Дженни, что ее родители расстались не просто так и, вероятно, не помирятся в ближайшее время, но она ничего не хотела слышать по этому поводу.
Перед визитом к врачу никто из нас не мог ночью уснуть. Я долго ворочался, в итоге мы отказались от попыток уснуть и просто провели ночь, разговаривая о будущем. Как и всегда, мне нельзя было упоминать о возможной смерти, поэтому мы разговаривали об изменениях, которые сделали бы в доме в Англии, и о том, что будет делать Дженни, как только туда переедет. Сначала ей нужно будет получить временную визу, а затем, скорее всего, сменить ее на студенческую, как только она решит, что хочет пойти учиться.
Мне поступало несколько предложений о работе, но я не принял ни одного из них до встречи с врачом. Быть тренером клубов Премьер-лиги − всепоглощающая работа, поэтому я всерьез рассматривал возможность перехода в низшие лиги и работать неполный рабочий день. Это позволило бы мне больше заниматься благотворительной работой с детьми, и я знал, что удовлетворение, которое получу от этого, более чем компенсирует потерю известности и славы, связанные с большими командами. К тому же, я и раньше начинал с самых низов и вполне мог сделать это снова, если бы действительно захотел.
На следующее утро мы рано приехали в больницу, и из-за отсутствия телефонной связи, были вынуждены сидеть там и терпеливо ждать. Никто из нас не хотел говорить, поэтому мы просто держались за руки и ждали, пока нас примет доктор.
Как всегда, доктор задал несколько простых вопросов, а затем отправил меня на сканирование. Даже если сегодня услышу хорошие новости, мне все равно придется приходить сюда для регулярных проверок, но я надеялся не видеть этот аппарат изнутри в течение, по крайней мере, года.
Я вернулся и ждал в кабинете врача, пока он анализировал результаты. Вот и наступил момент истины. Всего через несколько минут я узнаю, какой будет моя жизнь. В любом случае, я знал, что Дженни будет огромной ее частью независимо от того, проживу ли я восемь месяцев или восемьдесят лет.
− Почему так долго? − спросила Дженни.
Она, не переставая, нервничала с тех пор, как я вернулся со сканирования.
− Успокойся, прошло всего несколько минут.
− Прошло не несколько минут, − ответила она. − Прошло почти полчаса. Раньше ему не требовалось столько времени.
Посмотрев на часы, я понял, что она была права. Доктор Ли занимался анализом результатов гораздо дольше, чем обычно.
− Не волнуйся, − спокойно сказал я. − Он врач. Возможно, его просто попросили провести консультацию или что-то в этом роде.
Моя ложь немного успокоила Дженни, совсем чуточку. Этот доктор не стал бы давать консультации. Я оплатил лучшее имеющееся лечение, и доктор Ли не их тех, кто отвлекается посреди встречи. Мы просидели сорок пять минут.
− Пойду и попытаюсь отыскать его, − сказал я Дженни, отчаянно желая выйти на улицу. Что-то было не так и я не хотел, чтобы Дженни заметила, как я был напуган.
Когда я был в нескольких шагах от двери, вошел доктор.
− Извините, что заставил вас ждать, − сказал он.
− Мы уже начали волноваться, − невзначай сказал я. − Ладно, давайте покончим с этим.
− Вообще-то, мистер Фостер, я бы хотел, чтобы вы пошли и сделали еще одно сканирование, будьте добры.
− Зачем? − сорвалась Дженни. − Что-то не так?
− Произошла аномалия, − сказал доктор Ли. − Но это может быть просто ошибкой в тесте. Чтобы быть точно уверенным, я хочу, чтобы на этот раз вы использовали другой аппарат. Мы с техником проверили оборудование, и теперь оно пригодно для использования. Пожалуйста, следуйте за медсестрой, она покажет вам путь.
− Какая аномалия? − спросил я у медсестры, когда выходил из кабинета.
− Возможно, это пустяки, − сказала медсестра. − Изображение было нечетким, поэтому нам не удалось определить опухоль должным образом.
− Такопухоль все еще есть? − спросил я.
Медсестра промолчала. Опухоль должна была уже исчезнуть. Если там еще что-то было... Лучше не думать об этом.
− Проблема была в новом аппарате, − сказал я Дженни, когда вернулся со второго сканирования. − Полагаю, первый был старым и вышел из строя.
Дженни даже не пошевелилась. Она выглядела испуганной, да и я чувствовал себя не намного лучше. На этот раз доктору потребовалось всего несколько минут, чтобы изучить анализы. Это ведь было хорошим знаком? Или это значит, что аппарат подтвердил какую-то аномалию, которую он видел раньше?
− Мне ведь не нужен еще один тест, не так ли? − спросил я. − Мне вроде как начинают надоедать подобные вещи.
− Нет, теперь у меня есть результаты. Прошу прощения за недоразумение. Первый комплекс результатов был ... неясным, поэтому я хотел провести еще один.
− В чем же дело, доктор? − спросил я. − Должен ли я избегать долгосрочных планов?
Доктор достал снимок моего головного мозга. Я просто хотел получить ответ, но он настоял на том, чтобы показать мне все детали. Я схватил Дженни за руку и крепко сжал ее. Ее рука была холодной, и она никак не отреагировала на мою хватку.
− Первое сканирование показало некоторые признаки того, что опухоль не исчезла, − сказал доктор Ли, указывая на снимки.
Я кивнул, когда он указал на различные цвета и пятна на снимках, но не понимал и большую часть того, на что смотрел.
− Меня обеспокоило то, что опухоль выросла с момента последнего сканирования, − продолжил он. − Тем не менее, есть причина, по которой мы проводим эти тесты несколько раз. Второе сканирование показало нам гораздо более четкое изображение. Мистер Фостер, опасность миновала. Надеюсь на этот раз навсегда. Опухоль и все ее признаки, похоже, исчезли.
Я чувствовал себя как в бреду, словно разум покинул мое тело. Как правило, в такие моменты люди облегченно вздыхают, но я даже не был уверен, дышал ли я вообще.
− С ним все будет в порядке? − спросила Дженни. Эти слова она произнесла тихо, будто не верила в это.
− С ним все будет отлично, − сказал доктор. − Составляйте любые долгосрочные планы, какие только хотите. Учитывая вашу историю, я все равно хотел бы, чтобы вы приходили на регулярные осмотры, но не думаю, что снова возникнут какие-либо проблемы.
Я ожидал, что Дженни с радостью прыгнет в мои объятья, но она просто сидела, выглядя совершенно опустошенной и уставшей. Доктор вышел и вернулся с двумя пластиковыми стаканами воды. Я отдал их Дженни и заставил ее выпить их.
− Это была хорошая новость, Дженни, − дразнил я. − Теперь ты можешь улыбнуться.
Она улыбнулась и расплакалась. Я крепко обнял ее и позволил ей плакать на моей груди. Потребуется несколько дней, чтобы полностью осознать новость, но к тому времени мы будем упаковывать вещи, готовясь начать нашу совместную жизнь.
− Как вы собираетесь отпраздновать это? − спросил доктор Ли.
− Мы вскоре переедем в Англию, − ответил я. Доктор кивнул.
− Простите подобную наглость, но я порекомендовал бы вам сначала отправиться в отпуск. Куда-нибудь в жаркие и расслабляющее края, где нечего делать, кроме как загорать и купаться в море. Думаю, ей это нужно.
Я кивнул и принял совет доктора во внимание. В такси по дороге домой я отправил сообщение Шеридану, сообщив ему хорошее новости, руки Дженни дрожали слишком сильно, чтобы использовать телефон, а затем отправил более формальное сообщение маме. После некоторых раздумий, также отправил сообщение отцу, но удалил его ответ, даже не прочитав. Он заслуживал знать, что со мной все будет в порядке, но у него не получится посказаль со мной об этом.
Когда мы приехали домой, я уже забронировал билеты, чтобы отправится в отпуск. Доктор был прав. Дженни нужно это, также как и мне. Спустя два дня мы отдыхали на пляже, наслаждаясь коктейлями. Жизнь была прекрасна.
Эпилог
Два года спустя
− Это плохо, что я начинаю привыкать ко всему этому? − спросила я Джексона, расслабляясь в первом классе самолета на обратном рейсе в Нью-Йорк.
− Ты заслуживаешь всего самого лучшего, − ответил Джексон.
Перелеты первым классом были роскошью, одной из немногих, которые мы могли себе позволить. Перелеты и прекрасный дом. Нам приходилось много путешествовать, поэтому комфортный перелет играл важную роль, и всегда было приятно вернуться домой и отдохнуть в особняке. Не считая этого, наши расходы были умеренными. У нас были деньги. Джексон работал на свой старый клуб и зарабатывал более чем достаточно, чтобы ни в чем себе не отказывать, но мы видели столько трудностей, что было трудно не чувствовать себя виноватыми за чрезмерные расходы. Мы с Джексоном отдали значительную часть наших денег на благотворительность, а я настояла на том, чтобы мне платили только минимальную зарплату в НПО (прим.: общественно-политическая организация). Минимальная заработная плата повысилась с моих студенческих лет. Несмотря на то, что я могла финансово рассчитывать на Джексона, все равно мне казалось странным перейти от приличной зарплаты, работая на «Нью-Йорк Юнайтед», к тому, чтобы практически ничего не зарабатывать. Так продолжалось всего год, степень магистра по ближневосточным исследованиям помогла мне устроиться на работу в НПО, занимающейся благотворительной работой и развитием региональной инфраструктуры.
− Ты точно не хочешь увидеться со своей мамой, пока мы в Нью-Йорке? − спросила я.
− Если это будет зависеть от меня, то нет, − ответил Джексон.
Он практически не общался со своей матерью и никогда не разговаривал с отцом. Когда они иногда звонили, я отвечала на звонок и давала им знать, что Джексон был в добром здравии, быстро вешая трубку. Я испытывала несколько извращенное чувство удовлетворения, слыша голос его отца. В последнее время голос мужчины звучал подавленно и жалко. Этот человек сильно отличался от того, который пытался заставить меня переспать с ним пять лет назад.
Каждый раз мне не хотелось покидать самолет, находясь в первом классе. Лежать в удобной постели было намного лучше, чем стоять в очереди, проходя охрану, но в этот раз я выскочила из самолета, как только разрешил авиационный персонал. Долгое время я не была так взволнована поездкой.
***
Папа открыл дверь, когда мы шли по подъездной дорожке. Как только я увидела его, то подбежала и заключила его в объятия. Мы сильно с ним сблизились после того, как я переехала в Англию, главным образом, потому что он очень изменился после расставания с Кэрри.
− Как прошел перелет? − спросил отец.
− Все было замечательно, − ответил я. − Так здорово снова вернутся. Я не была дома почти год, но это место было таким знакомым, словно я никогда и не уезжала. Часть мебели была перемещена, но кардинально ничего не изменилось.
− Здорово, что ты вернулась, милая. Прости за беспорядок, − сказал он, − мы оставили все внутри на случай, если до начала церемонии пойдет дождь.
− Я все еще не могу поверить, что ты снова женишься, − сказал я. − Я говорила тебе, как счастлива?
− Возможно, ты случайно упомянула об этом один или два раза, − сказал отец с улыбкой. − Напоминаю, это не совсем полноценная свадьба. Скорее церемония. Мы хотели скромное торжество.
− Мне все равно, даже если на ней будем присутствовать только мы четверо, − сказал я. − Кстати говоря, где же застенчивая невеста?
− Прошло много времени с тех пор, как меня называли застенчивой невестой, милая, − сказала мама, войдя в гостиную.
Я обняла ее и познакомила с Джексоном. Они с мамой много раз разговаривали в видео-чате, но никогда не встречались лично. После первоначальности нервности, она и Джексон быстро нашли общий язык и полюбили подшучивать надо мной. Эта поездка, скорее всего, будет состоять из сотен старых детских фотографий, как только эти двое поздороваются.
Родители вновь начали общаться вскоре после того, как Кэрри с отцом окончательно развелись, возможно, даже раньше, но я не хотела вмешиваться. Спустя год они решили снова пожениться. Мои родители пылали как два влюбленных подростка, что заставило меня немного съежиться, так как я слишком хорошо знала, чем постоянно занимаются влюбленные подростки. Впрочем, они были счастливы.
− Как твоя работа, Джексон? − спросил папа. − Я немного слежу за Премьер-лигой, и видел, что твой клуб в первой четверке. Это ведь хорошо, верно?
Джексон засмеялся.
− Да, это хорошо. Однако я не имею к этому почти никакого отношения. Я просто менеджер по связям с общественностью. Иными словами, слежу за тем, чтобы игроки выполняли свои обязательства перед обществом. Я не имею никакого отношения к тому, что происходит на поле.
Я бы так не сказала, но Джексон был слишком скромен, чтобы признать это. Я общалась с несколькими игроками, и они всегда говорили о том, как важно было встретить тех, кому повезло меньше, чем им самим. Это побуждало игроков ценить то, что у них было, а счастливый игрок прекрасно делал на поле то, что от него требовалось.
Последний раз, когда я была на игре, команда выиграла со счетом три − ноль и каждый игрок, забивший гол, специально подбегал к участку поля для инвалидных колясок, чтобы поликовать вместе с людьми с ограниченными возможностями. Раньше такого никогда не было, и я знала, что именно Джексон причастен к этому.
− А как насчет тебя, Дженнифер? − спросила мама. − Как работа? Запланированы ли у тебя опасные поездки, о которых мне стоит беспокоиться?
Я совершила ошибку, случайно проговорившись маме, что моя работа иногда включает в себя поездки на Ближний Восток и в некоторые страны Африки, которые нельзя было назвать туристическими. К счастью, я не была туристом, но реально могла подвергнуться опасности, и должна была предпринимать всевозможные меры предосторожности.
− Я делаю все возможное, чтобы удержать ее дома, − сказал Джексон. − Я тоже не в восторге от ее небольших путешествий.
− Я собираюсь сократить количество поездок, − сказал я. − К тому же я разговаривала со своим боссом на прошлой неделе и попросила дать мне возможность меньше путешествовать.
Сейчас мне в любом случае нужно сократить количество поездок, да и кроме языковых навыков я больше не приносила в них пользы.
− Ну что же, надеюсь, вы оба проголодались, − сказала мама.
− Умираю с голоду, − одновременно ответили мы с Джексоном.
− Отлично, потому что ужин уже готов. Это будет мой последний ужин в статусе одинокой женщины.
− На сей раз навсегда, − добавил папа. − Я с глаз тебя не спущу.
Я быстро пошла мыть руки, чтобы не видеть, как мои родители целовались. Я была на свадьбе отца и Кэрри, но ненавидела каждую ее минуту. На этот раз день его свадьбы станет одним из самых счастливых дней в моей жизни.
***
Родители составили небольшой список гостей, поэтому присутствовали только семья и несколько близких друзей. Церемония закончилась спустя двадцать минут, и все начали пить и общаться в саду. Я сторонилась алкоголя, но более чем компенсировала это, поглотив количество пищи, равное моему весу.
− Я прожил здесь год, но никогда не замечал, что за домом твоих родителей такая обширная площадь земли, − сказал Джексон, когда мы отправились на прогулку после ужина. − Куда мы идем?
Задний сад за домом был небольшим, но близко прилегал к обширным государственным землям, которые мало кто использовал. Я ожидала, что рано или поздно они начнут использоваться, но этого так и не произошло. Я повела Джексона по тропинке, которая извивалась через небольшую лесистую местность с деревьями подходящего размера, которые вполне могли бы использовать безрассудные дети, чтобы карабкаться на них. К счастью моих родителей, я никогда не была авантюрным ребенком.
− Я часто гуляла здесь в детстве, − сказала я. − Эта тропа, длинной примерно в милю, ведет к небольшому озеру. Когда я была ребенком, озеро казалось огромным. Мои родители брали каноэ, и мы плавали на нем весь день.
Спустя десять минут мы прошли небольшую лесную поляну и пришли к озеру. Там был пирс, распростершийся в длину на сто футов над водой, мы подошли к его краю и сели, свесив ноги.
− Ты когда-нибудь плавала в нем? − спросил Джексон.
− Нет. И не смей делать что-то глупое, например, бросать меня в воду, − добавила я быстро и ухватилась за край пирса.
− Ты не слишком высокого мнения обо мне.
− Я просто слишком хорошо тебя знаю.
− У твоих родителей была прекрасная церемония, − сказал он. − Я очень рад за них.
− Я тоже. Жаль, что им пришлось провести столько лет порознь.
− Мы поступили также, и я считаю, это сделало нас сильнее.
− Верно, − согласилась я. − Но все же думала, что церемония будет более экстравагантной.
− Думаю, все было правильно, учитывая обстоятельства. Не думаю, что твоя мама хотела бы снова устраивать всю эту штуку с белым платьем.
− Знаю, что не хотела, но я слышала, как вы с мамой как-то говорили о подготовке к свадьбе по Скайпу. Мне показалось, у нее были грандиозные планы.
− Ах, − ответил Джексон, − да, видимо, они у нее были.
− Она, должно быть, передумала.
− Не совсем. У нее имелись планы на грандиозную свадьбу, но не на свою собственную.
Я опустила взгляд на колени и увидела, как Джексон держал в руке открытую коробку с большим бриллиантовым кольцом.
− Знаю, я должен встать на одно колено, − сказал Джексон, − но я же могу свалиться с пирса, если ты скажешь «да». Дженни… Дженнифер, ты выйдешь за меня?
Мой взгляд стал размытым, и я не смогла больше сосредоточить его на кольце. Я повернулась, чтобы посмотреть на Джексона и кивнула головой. Это все, на что я была способна. Думаю слезы, струившиеся по моему лицу, говорили больше, чем слова. Джексон достал кольцо из коробки и осторожно надел его на мой безымянный палец, невзирая на мои дрожащие руки.
− Я попросил благословления у твоего отца, − сказал он. − И у твоей матери, так что я не полностью нарушил традицию. Это у тебя будет большая белая свадьба.
− Мы можем поскорее ее спланировать? − спросила я.
− Когда?
− В течение следующих двух месяцев?
− Конечно, − медленно произнес Джексон. − Все нужно будет делать в спешке, но мы справимся. Почему так скоро? Я никуда не денусь.
− Знаю, − сказала я, любуясь бриллиантовым кольцом на пальце, − но через шесть месяцев мне будет намного сложнее влезть в свадебное платье.
− Почему? − спросил Джексон. − Ты набираешь зимой вес или что-то вроде того?
Я ударила Джексона по руке, а потом рассмеялась.
− Иногда ты очень медленно соображаешь, ты в курсе?
− Я не... ох. Ты серьезно?!
− Хорошая новость? − неуверенно спросила я.
Мы не планировали никакого прибавления к нашей семье, но со всеми путешествиями я запуталась в регулярном приеме таблеток и забыла про этот факт, когда Джексон сбил меня с ног в ту же секунду, когда я вошла в дверь после недели в Турции.
− Хорошие новости, − согласился он. − Безусловно, хорошие новости. Мальчик или девочка, этот ребенок станет самым лучшим футбольным игроком.
Конец
Последние комментарии
8 часов 9 минут назад
12 часов 28 минут назад
14 часов 15 минут назад
15 часов 28 минут назад
16 часов 34 минут назад
17 часов 43 минут назад