Завтра конец света. Трилогия [Аристарх Ильич Нилин] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Аристарх Нилин ЗАВТРА КОНЕЦ СВЕТА Трилогия

Автор благодарит всех приславших свои замечания и предложения.

Книга 1 ЗАВТРА КОНЕЦ СВЕТА

Пролог

Все, что происходит с тобой, кажется случайностью. Настигает ли несчастье или неожиданная радость, ты думаешь, что это произошло само по себе, просто произошло, потому что должно было произойти, и изменить что-либо невозможно. Порой кажется, что то, что приключилось с тобой, просто не могло быть, не могло такое стрястись, но ты понимаешь, что все случилось именно так, а не иначе, и ломаешь голову, думая, — почему? А потом мучаешься до тех пор, пока время не сотрет воспоминания о том, уже далеком, случае, и терзания, что довелось пережить, уступят место факту в твоей биографии, а чем больше пройдет времени, тем быстрее он станет всего лишь мгновением твоей жизни. И вся жизнь, если задуматься, оказывается чередой независящих от тебя событий и совпадений. Даже когда мы серьезно планируем что-либо, размышляем над осуществлением задуманного, в конечном счете, то, что получается в результате — всего лишь случайность из множества вариантов того, что могло бы быть. А может, все вышло именно так, как и должно было бы, и изменить ничего нельзя, потому что всё в нашей жизни уже предопределено? Вероятно, так оно и есть, как это ни печально осознавать, хотя, когда происходит что-то хорошее, мы радуемся.

Такие мысли приходят на ум каждый раз, когда случается что-то такое, что заставляет тебя задуматься — почему это произошло, точнее, почему это произошло именно со мной? А может все-таки что-то или кто-то влияет на происходящие события? Я не знаю. Но все, что со мной приключилось за последние годы, было настолько необычно, нет скорее удивительно, что порой, закрыв глаза, я думаю, что все это мне приснилось. Всего этого просто не могло быть. Насмотрелся фантастических фильмов и придумал всю эту историю. Но, нажав клавишу пульта и приоткрыв жалюзи, я вижу мир, который еще несколько лет назад был совсем другим. Он изменился до неузнаваемости, и изменил его я. Я вижу то же голубое небо с парящими в вышине птицами, та же трава покрывает землю, и то же солнце освещает её, но сам мир стал совсем другим.

…Вдали медленно проплывал боевой корабль с непонятными знаками на борту, а кругом, куда ни кинь взгляд, развалины старых зданий чередовались с огромными небоскребами, символизирующие собой старый мир в новой реальности.

(обратно)

Часть 1 ПОСЛАНИЕ

Глава 1


Это произошло ранним утром в воскресенье. Я еще спал, яркое солнце, просвечивая сквозь тюль, ласкало лицо и пыталось всеми силами разбудить. Так часто бывает, когда сон ещё не ушел, но ты уже почти проснулся. Ты начинаешь вертеться, накрываться одеялом и от этого просыпаешься ещё быстрее. Открываешь глаза, жмуришься, оттого, что лучи яркого солнца, светят в тебя, и ты почти ничего не видишь и, уткнувшись в подушку, снова погружаешься в сон, а когда просыпаешься, понимаешь, что прошло всего несколько минут, но ты уже окончательно проснулся. Как раз в тот момент, когда сон уже покинул мое сознание, я услышал этот голос. Он был у меня в голове, тихий, зовущий, голос:

— Сергей, ты слышишь меня, Сергей…

Снова и снова он обращался ко мне до тех пор, пока я не открыл глаза. Голос оборвался, а я почувствовал, как струйки пота скатываются у меня под мышками и спине. Странно, подумал я, почему сны приходят под утро и порой такие, от которых в пот бросает? Впрочем, утро обещало быть хорошим.

Я выскочил из-под одеяла и подошел к окну, взглянуть на градусник. Он показывал минус шесть. Солнце сияло во всю, но я-то понимал, что за окном совсем не жарко и до весны еще далеко, февраль, это не март. К тому же, всю неделю стояла холодная погода, и вдобавок был сильный снегопад. Взглянув на крыши, стоящих внизу машин, я невольно подумал, что на сарае и терраске на даче, снега должно быть изрядно прибавилось, а стало быть, не мешало бы съездить и скинуть. Потянувшись и зевнув, я мысленно подумал:

— Может отложить до следующих выходных?

Но поскольку итак уже две недели откладывал это мероприятие, решил, что все же надо ехать, а то ненароком, крыша действительно не выдержит и провалится, тогда придется ремонтировать. А потому, я отправился собираться в дорогу.

Электричка подошла по расписанию. Я вошел в вагон и примостился между двумя пассажирами. В такой чудесный день многие ехали покататься на лыжах. Яркие куртки, разноцветные рюкзаки и лыжи самых разных цветов и моделей, чем-то напоминали карнавальное представление. Прямо передо мной сидела молодая пара. Девушка в вязаной шапочке, из-под которой виднелась косичка и молодой человек. Девушка мирно дремала на его плече. Он склонился над мобильником и играл, в какую-то игру. Навстречу пронеслась электричка, и я невольно зажмурил глаза, солнце, отражаясь от окон встречных вагонов, весело играло яркими бликами по лицам пассажиров. Невольно я вспомнил утренний сон. Улыбнувшись над своими страхами, снова закрыл глаза и попытался задремать. Однако вошедший в вагон мужчина, неожиданно громко заорал, видимо желая быть услышанным в противоположном конце вагона:

— Уважаемые граждане пассажиры, предлагаю вашему вниманию любимую газету садоводов и огородников «6 соток», кроссворды на любой вкус, а так же журналы: «Тещин язык», «Зятек» и другие. Желающие познакомиться с ассортиментом и узнать цены, пожалуйста, обращайтесь.

Вынув из сумки пачку газет и журналов, он двинулся по вагону, продолжая перечислять названия и цены предлагаемой литературы. Вслед за ним в вагон влетела, громко захлопнув за собой раздвижные двери, молоденькая девица, предложившая пассажирам орешки, шоколадки и прочую еду.

После них, дремать как-то сразу расхотелось, и я просто уставился в окно, рассматривая зимний пейзаж. Минут через тридцать электричка подъехала к моей остановке. Идти до дома, было, минут пятнадцать. Снег хрустел под ногами, и я быстрым шагом направился по протоптанной дорожке. Выпавший накануне снег, искрился на солнце и казался идеально белоснежным. Эта зима вообще выдалась снежная, и потому, подойдя к дому, радостное настроение сменилось унынием. За невысоким забором, было видно, что на крыше лежал, чуть ли не метровый слой. С трудом, протиснувшись в калитку, я взял лопату, еще осенью оставленную возле неё, и прочистил проход до дома.

В доме было холодно, и я включил отопитель. Вооружившись лопатой, залез на крышу и стал скидывать снег. Солнце пригревало, и я лихо взялся за работу. Очистив крышу сарая, слез и перед тем как перейти на террасу, решил отдохнуть, а заодно перекусить. В комнате было уже не так холодно, и разгоряченный после работы, скинул куртку и, усевшись в кресло, достал припасенные харчи.

— Все же, как хорошо на природе, — подумал я, — и воздух совсем другой, нет той гари, как в городе. Вот бы провести газ, поставить водонагреватель и переехать на старости лет жить сюда? Красота, да и только. Передохнув, я натянул куртку и пошел копать дальше.

Скинуть снег до конца, у меня не хватило сил, да и время поджимало. Сверившись с расписанием, и решив, что поужинаю дома, я засуетился на электричку. Дома был к восьми вечера. Усталый, я поужинал, посмотрел какой-то боевик, но в тот момент, когда герой фильма принимал важное решение, задремал, а когда очнулся, ничего не понял, почему он застрелил своего напарника. Выключив телевизор, лег, и какое-то время пытался прочесть статью в журнале, который купил по дороге, но, не дочитав, заснул, так и не выключив свет.

Под утро я проснулся, потому что мне показалось, что я снова слышу голос, который звал меня по имени:

— Сергей, ты слышишь меня? Сергей…

Я открыл глаза и тупо уставился в потолок, но никаких голосов слышно не было.

— Может за стенкой кто-то громко разговаривает или включил телевизор? — подумал я, и снова закрыл глаза. Но как только погрузился в сон, четко услышал тот же голос:

— Сергей, отзовись…

Наконец я не выдержал и мысленно ответил:

— Да слышу я вас, слышу. Сколько можно звать без конца, Сергей, Сергей.

Я сказал эту фразу, точнее мысленно её произнес, и мне стало страшно, потому что в тот же миг услышал в ответ:

— Ну, наконец-то. Не бойся меня, это не сон, я разговариваю с тобой. Только не открывай глаза, как только ты проснешься, наш разговор прервется, поэтому сосредоточься, и мы будем мысленно разговаривать. Я тебе все расскажу. Кто я и почему говорю с тобой.

Последовало молчание, а потом голос снова продолжил:

— Ответь мне, слышишь ли ты меня?

Я ничего не понимал, точнее, осознавал, что сплю и именно это меня пугало. Всем существом я ощущал, что мне страшно и единственное, о чем я мог подумать, было:

— Кто вы и что вам от меня надо?

— Не бойся нас. Поговори с нами.

— Кто вы? — снова спросил я.

— Мы из далекого космоса. Мы те, кто хочет вступить с тобой в контакт.

— Но почему со мной?

— Потому что ты избран нами.

— Вы что, насмотрелись «Матрицы», какой ещё избранный?

— Мы вступили с тобой в диалог. Мы хотим с тобой говорить. Ты тот, кто может нам помочь, Ты тот, кто знает, чего он хочет. Он хочет многого, но не может, потому что….

Тут голос замолк и я проснулся. Я открыл глаза и подумал.

— Это сон или не сон? Странно, я с кем-то говорил или это мне приснилось? Впрочем, ерунда какая-то, даже если и говорил, то это было во сне, а значит не на самом деле.

С этой мыслью я встал и пошел в ванную. Надо было умыться, позавтракать и идти на работу. И забыть обо все, что было во сне, потому что жизнь есть жизнь, а сон так и останется сном. Да и, слава богу, а то порой такое приснится, что жизнь кажется раем.

Я работал сантехником в небольшой фирме, которая обслуживала по договорам ряд частных предприятий бытового обслуживания. В основном это были прачечные, парикмахерские, салоны красоты и ряд им подобных заведений, где периодически надо было что-то ремонтировать или устанавливать. Фирма предоставила нам машину, и мы с напарником ездили по всей Москве по заявкам, которые утром получали у диспетчера. В целом работа меня устраивала, так как платили неплохо, да и запарки особой не было.

Получив от диспетчера бланк заявок, мы погрузили инструмент, и прогрев машину отправились в Отрадное, где надо было заменить смеситель в салоне красоты. Провозившись около часа, мы успели до обеда съездить еще на один объект, где провели профилактический осмотр, потом поехали в Митино. Там потек душевой поддон, и до конца рабочего дня пришлось, провозится с ним, выясняя, в чем причина. Домой я вернулся как всегда в начале восьмого. Короче обычный, ничем не примечательный рабочий день. Ужин, телевизор, чтение на сон грядущий, звонок дочери с банальным вопросом — как дела и что нового?

День, как сотня других пролетел, словно вода прошла сквозь пальцы рук. Я уснул с мыслью, что сегодня мне почему-то обязательно приснится этот удивительный сон, в котором со мной опять будут говорить. И они действительно со мной заговорили.

— Сергей ты слышишь меня, ответь? — услышал я, как только закрыл глаза и погрузился в сон.

— Да, — ответил я.

— Ты узнал меня, я хочу тебе о многом рассказать, но у меня очень мало времени, вот почему так быстро вчера оборвался наш разговор. Чтобы дольше с тобой говорить, мне надо сжать время, это очень сложно из-за дальности расстояния между нами, поэтому я пытаюсь изменить скорость восприятия информации, что в целом тоже не так просто, но я пытаюсь. Если мой голос прервется, значит, это просто обрыв связи, и мы сможем поговорить только на следующий день, когда ты ляжешь спать.

— Это сон или не сон? — подумал я, и в тот же миг получил ответ.

— Это не сон. Точнее сейчас ты действительно спишь, но твой мозг продолжает работать, и поэтому мы можем с тобой общаться. Скоро ты привыкнешь к тому, что любая твоя мысль, как сказанное слово. Я слышу твои мысли, точно также, и ты слышишь не мой голос, а мои мысли. Это сложно понять, ты просто поверь мне.

— Так чего вы от меня хотите?

— Давай все по порядку. Сначала я расскажу тебе о нас. Потом отвечу на твои вопросы, если они у тебя возникнут, а затем расскажу, что мы хотим.

— Нет, нет, вы меня просто разыгрываете.

— Вовсе нет. Наш мир удален от вашей планеты на тысячи световых лет, так что в космическом измерении мы с вами соседи. Однако для вас, да и для нас это пропасть в пространстве и времени, которую невозможно преодолеть с помощью тех знаний, которыми мы обладаем. Возможно, в будущем мы сможем двигаться быстрее света, и тогда вся галактика станет для нас доступна, а пока… За двести лет активного освоения космоса мы ушли совсем недалеко от своей планеты. Сумели освоить и заселить лишь планеты своей системы. Мы такие же, как вы, люди с планеты Эф. Мы мало, чем отличаемся от вас. Дышим воздухом на основе азота и кислорода, едим пищу, разговариваем, учимся, живем, любим, размножаемся, познаем мир вокруг себя. Конечно, телесно мы немного отличаемся, но столь незначительно, что, встретив нас в толпе, ты не очень удивился бы, а может, просто прошел бы мимо, не обратив внимания. Мы тоже разного цвета, как и вы и тоже говорили в прошлом на разных языках, пока не объединились в единое государство на планете и теперь имеем единый язык, хотя сохраняем старые языки как память о наших предках и культуре. Пятьдесят два года назад, если переводить на ваше летоисчисление, было сделано величайшее открытие в жизни нашей планеты, был найден способ телепортации, то есть перемещения в пространстве без использования космических кораблей. Спустя два года заработала первая телепортационная установка, а спустя еще три года, мы начали активно изучать и осваивать не только планеты своей системы, но и ближний к нам космос. Однако в телепортационном методе перемещения есть один существенный минус, который, собственно говоря, тормозит весь процесс. Чтобы переместиться, надо иметь два порта. Порт отправки и соответственно порт приема. Иначе говоря, мы не можем отправиться в никуда, так как на другом конце нужно предварительно установить порт приема, а уже потом использовать его, как средство быстрого перемещения.

— Ерунда, — подумал я и мысленно начал вспоминать какой-то фильм, в котором космические корабли входят в гиперпространство и пересекают галактику всего за несколько минут.

— Нет, нет. Это действительно возможно пока только в фантастических фильмах. Хотя, то, что было совсем недавно фантастикой, уже становится реальностью. Однако полеты в космос на космических кораблях и телепортация, это абсолютно разные вещи. Мы начали активно изучать и развивать это направление и девять лет назад наши ученые сделали еще одно важное открытие, открытие, открытие…

Разговор неожиданно вновь прервался. Я открыл глаза. Мне показалось, что мы разговаривали довольно долго. Однако часы показывали 23.54. Ровно столько же они показывали, когда лег спать и закрыл глаза. Я точно запомнил время. Значит, прошло всего несколько секунд. Я снова закрыл глаза и заснул. Однако этой ночью больше ни с кем не разговаривал.

Дни проходили один за другим. Я ходил на работу, вечерами смотрел телевизор и занимался своими делами, а, ложась спать, каждый раз думал, что сегодня со мной опять заговорят. Однако никакого чуда не происходило, и я постепенно стал забывать о голосах, полагая, что это был сон, оригинальный сон, в который я, чуть было не поверил, как в реальность. В конце концов, сны тоже могут быть разными. Однако спустя две недели со мной снова заговорили.

— Сергей ты слышишь меня?

— Да, — ответил я.

Мысленно я подумал о том, что сейчас мне опять начнут «пудрить» мозги про инопланетные цивилизации, телепортацию и прочую фантастику. Сюжеты давно забытых фильмов начали всплывать в памяти, но чужой голос в голове прервал мои мысли.

— Я знаю тебе трудно осознать происходящее. Но реальность и фантастика всегда идут рядом. Скоро ты поймешь, что мы не сон, точнее не воплощение реальностей твоего мира в сновидениях. Мы просто общаемся с тобой из другого мира.

— Хорошо, тогда чем вы можете доказать, что это действительно не сон, как вы говорите, а разговор или точнее мысленный разговор людей, живущих в разных мирах?

— Это очень просто. Допустим наш с тобой разговор это сон. Ты насмотрелся фантастических фильмов, начитался книг. Все это перемешалось в твоем мозгу и спроецировалось в некий сон, в котором ты общаешься с разумом с другой планеты. Ты слышишь меня, разговариваешь со мной, и все это является плодом твоего воображения. Хорошо, тогда сразу встает вопрос, откуда я так много знаю о тебе. Ответ — потому что я прочитал твои мысли и могу ответить на любой твой вопрос. Но если это сон, то ответить на него можно, лишь опираясь на те знания, которые знаешь ты.

— Я ничего не понял. Ты знаешь, что я знаю. Ничего я не знаю, и знать не желаю. Во сне может присниться все что угодно, на то он и сон. Я не властен, влиять на него.

— Вот именно. Ты не можешь влиять на сон. А на наш с тобой разговор ты можешь влиять, потому что хотя ты и спишь, твой мозг функционирует. Я попытаюсь объяснить тебе на простом примере. Ты задаешь вопрос, на который однозначно не знаешь ответа. Ну, к примеру, берешь любую книгу по физике или математике с каким-нибудь мудреным названием. Находишь любую теорию, формулу или что-то ещё и во сне задаешь мне вопрос, заранее не зная на него ответа. Я даю ответ, а утром ты сверяешь его с книгой. Если ответ совпадает, с тем, что написано в книге, то возникает естественно вопрос, как во сне ты узнал на него ответ? Только в том случае, если кто-то, в данном случае я, тебе об этом сказал. Правильно?

Логика его мышления поставила меня в тупик, и я задумался, как ответить.

— Хорошо, проверку будем делать завтра, а сейчас я продолжу наш разговор, поскольку он может прерваться в любой момент.

— Итак, — продолжал голос, — девять лет назад было сделано еще одно важное открытие. Стало возможным телепортировать мысленные послания без наличия порта приема. Суть открытия состояла в том, что телепортировался не конкретный материальный предмет, а информация. Информация кодируется в пучок света, а затем отправляется через телепорт в космос, при этом как оказалось, человек, принявший послание, становится портом приема и может одновременно послать свое информационное послание в обратном направлении. Это дало возможность посылать наши сообщения во все уголки космоса. Однако потребовалось целых семь лет, прежде чем, сканируя вашу систему, мы наткнулись на мыслящую форму жизни. Должен прямо сказать, ты не первый, с кем мы попробовали войти в контакт. Твои предшественники по разным причинам нам не подошли для контакта. Одни были так напуганы, что просто не смогли с нами контактировать, кто-то не подошел в умственном развитии, так как это был ребенок, кто-то не стал контактером по физиологическим причинам. Таким образом, ты не первый с кем нам удалось наладить контакт. Однако, как я уже говорил, контакт с тобой несет большое количество технических проблем, которые мы стараемся решить. Самое главное, что мы можем общаться только в определенное время, когда планета расположена по направлению луча, а, как известно ваша планета движется по сложной траектории, кроме того, порт приема, то есть ты, должен находится в определенном физическом состоянии. То, что информационный луч телепортирующий мои мысли попал на вашей планете именно на тебя, по теории вероятности простая случайность, вот почему я назвал тебя избранным.

— Хорошо, если все это действительно так, могу я задать вам вопросы?

— Конечно, я уже говорил тебе об этом, но прежде еще несколько слов по поводу всего происходящего. Когда ты спал, и мы вышли на контакт с тобой в первый раз, мы своего рода зафиксировали твое местоположение, поэтому войти с тобой в контакт где-либо в другой точке мы не можем, для этого необходимо сканировать поверхность и каждый раз мы будем выходить просто на других людей. Во-вторых, обмен мыслями происходит только в тот момент, когда ты находишься в состоянии сна. Именно в этот момент мозг находится в активно-пассивном состоянии и готов для приема и передачи информации. Мы уже много почерпнули информации о вас и вашей цивилизации, хотя имеем фрагментарно-обрывочные данные. Тем не менее, они дают определенную картину развития вашей культуры, науки, истории. Ну а теперь задавай вопросы.

Вертевшиеся до этого многочисленные вопросы, непонятным образом перемешались, и я попросту растерялся, не зная, что спросить.

— Я понимаю. Не каждый день сталкиваешься с инопланетным разумом. Поэтому не будем торопиться. В течение трех дней сеанса связи не будет. Подумай, о чем бы ты хотел спросить.

Голос замолк и больше в эту ночь не появлялся.

Весь следующий день я был под впечатлением ночного разговора, размышляя о степени его реальности. Впрочем, осознание того, что это все же реальность, нежели чем, ярко выраженный сон, уже полностью завладело мной, и потому, в течение дня я ловил себя на мысли о чем же спросить. Поначалу мне казалось это легче легкого. Спрошу о том, о сем, как живете можете, но, в конце концов, понял, что собственно не знаю о чем спрашивать. Ну что вы там едите, пьете, если у вас секс и наркотики, какие у вас машины, дома? В конце концов, я понял, что все это, по большому счету, мне до лампочки. Ну действительно, какое дело мне, что у них там есть за сотни световых лет от меня. Да пусть себе едят и пьют хоть самих себя, мне то что. Короче к концу рабочего дня по дороге с очередного объекта, я так задумался, что напарник неожиданно спросил:

— Слушай, ты последнее время сам не свой.

— С чего ты взял?

— Да обычно тарабаришь или песни поешь, а тут молчишь как сыч. Надулся на меня что ли, или с начальством поругался?

— Да нет, так мысли разные в голове бродят, — и я чуть было не рассказал ему о разговорах во сне, но он резко затормозил, и я чуть было не ударился головой о стекло, сказал совсем другое.

— Нет, ну ты посмотри, как ездят эти идиоты на иномарках. Поворачивает, да еще подрезал. Еще чуть, чуть и въехали бы ему в зад.

Мы обменялись парой реплик по поводу лихачей на дорогах и молча доехали до центрального офиса нашей фирмы. Вернувшись, домой, я поужинал и лег на диван. Раздался телефонный звонок. Звонила Наташа.

— Алло. Привет. Это я. Ты завтра свободен после семи?

— Привет. Свободен.

— Я приеду. Можно?

Она всегда разговаривала по телефону односложно, и я к этому давно привык, поэтому обычно отвечал всегда в такой же манере.

— Куда-нибудь пойдем или приготовить ужин? Нет, Витя уехал в командировку на два дня, поэтому лучше, если ты приготовишь ужин. Целую.

В трубке раздались продолжительные гудки, и я медленно опустил её на базу и задумался. Звонок Наташи, словно ветер, унес от меня тревоги минувших дней и перенес в те далекие времена, когда мы с ней познакомились.

Это было шесть лет назад. У меня был отпуск, я купил путевку на неделю в Прагу. И хотя однажды уже был там, но это было так давно, да и поездка была совсем другого характера. Скорее это был тур за шмотками, чем экскурсия, однако мне так понравился город, что теперь мне просто хотелось побродить по улицам старой Праги, посидеть у Калика в пивной, просто отдохнуть от шумной и суетной московской жизни. В купе скорого поезда Москва-Прага нас было трое. Пара муж с женой и я. Его звали Виктор, а жену Наташа. Так мы и познакомились. Потом оказалось, что перед поездкой они купили видеокамеру, которой никак не могли научиться пользоваться. У меня была точно такая же модель и волею случая, как часто бывает во время отпуска, мы постоянно пересекались по разным причинам. К концу недельного пребывания в Праге, мы сдружились, и даже обменялись телефонами. Прошло два или три месяца, когда я снова встретил Наташу. Это произошло случайно. Мы приехали с напарником в салон, по работе и в дверях столкнулся с Натальей. Слегка растерявшись, мы разговорились, и тут выяснилось, что у неё дома проблема с гидромассажной ванной дома. Я пообещал ей помочь мастером. Спустя неделю она неожиданно позвонила и сказала, что Саша, которого я ей порекомендовал, так толком ничего и не сделал, поэтому, не могу ли я ей чем-то помочь. Делать было нечего, пришлось ехать самому. Оказалось, что очистной фильтр забился настолько, что вода еле проходила, поэтому автоматика срабатывала, дабы не сгорел компрессор. К вечеру мне удалось все сделать, и ванна снова заработала. Весь оставшийся вечер она показывала фотографии, сделанные в Праге, потом фильм, который они сняли. Мы весело смеялись, понимая, что первый опыт съемок фильма был явно неудачным. Уже уходя, мы неожиданно поцеловались. Вскоре она снова позвонила, и когда мы встретились вновь, стало ясно, что между нами могут возникнуть отношения.

Виктор работал чиновником. Переходил из одного подразделения городского управленческого аппарата в другой. Наташа, была экономистом в частной фирме. Детей у них не было, а у Виктора от первого брака была дочь, которую он навещал. Наш роман в принципе не изменил их семейную жизнь. Дело в том, что Виктор был общительный, компанейский мужик, и, судя по тому, как он стрелял глазами на женщин в Праге, имел любовные романы на стороне. Наташа, прожив десять лет в браке, в принципе не собиралась бросать его, поскольку в материальном положении он был достаточно обеспеченным мужчиной. Поэтому мы встречались два, три раза в месяц и нам этого было вполне достаточно. Мы успевали соскучиться друг без друга, поэтому за эти годы, наши встречи были всегда праздником, который скрашивал наши будни. Вот и в этот раз я ждал встречи, чтобы увидеть её и забыть обо всем, что так усложняло мой быт.

Я стоял в фартуке, когда она позвонила в дверь. Она всегда звонила, хотя у неё были ключи. Я открыл дверь, и, держа в руке лопатку, которой переворачивал картофель, поцеловал её.

— Извини, руки в масле, разденься сама.

— Что готовишь?

— Жареный картофель и курицу в гриле.

— Сережа, Это же вредно для здоровья.

— Зато вкусно.

— Я понимаю, что вкусно, но свои чревоугоднические потребности надо усмирять.

— Понял, Тебе салат из огурца с редиской, мне все остальное. Идет?

— Вредина, нет, конечно.

— Нет, ты же говоришь, что это вредно для здоровья?

— Вредно, но что с тобой поделаешь, я тоже люблю жареную картошку и курицу.

Она подошла сзади и, обхватив меня руками за шею, прижалась ко мне.

— Сережка, как я соскучилась по тебе. Давай оставим картошку на десерт, а?

Я повернулся к ней. Она смотрела на меня такими жалобно просящими глазами, что я только успел выключить все конфорки и, взяв её за руку, повел в комнату.

Мы лежали на кровати, и я блаженно смотрел в темноту потолка. Дыхание постепенно пришло в норму, но безумно хотелось пить, однако встать было лень, и словно поняв меня, Наташа поднялась с постели, и принесла пакет сока и два стакана.

— Будешь? — сказала она и протянула налитый стакан.

Я залпом выпил и попросил ещё.

Она рассмеялась, и налила полный стакан. Поставив пакет, легла и, повернувшись ко мне, неожиданно сказала:

— А ты изменился, что-то произошло?

Смутившись, я ответил:

— С чего ты взяла?

— Вижу.

— Ну конечно, и что же ты вдруг увидела такого, что я изменился?

— А я и сама не знаю. Просто вижу, что изменился и все.

Я обнял её лицо рукой, и нежно поцеловав, сказал:

— Креститься надо, когда кажется, дорогая.

— Крестись, не крестись, а с тобой что-то стряслось.

— Да брось, Наташ, все нормально.

Она не стала больше ничего спрашивать. Мы поели, потом поиграли в нарды, которые она мне подарила года два назад на день рождения, и легли спать.

Она проснулась рано утром и, выскочив из постели, убежала в ванную.

— Ты чего такую рань, еще семи нет? — пробурчал я.

— У меня сегодня деловая встреча, надо успеть марафет навести, так что я побежала, а ты спи.

Она наклонилась, чтобы поцеловать и тихо, тихо прошептала, будто боясь, что её кто-то услышит, — будет горько на душе, позвони, приеду.

И не дождавшись ответа, выскочила за дверь.

Мне почему-то стало так хорошо, что я подумал:

— Да пошли они все куда подальше. Вопросы какие-то мне задавать им, выяснять кто они, да что они. Да если они такие умные, сами придумают, о чем их спросить и сами расскажут. Я потянулся и посмотрел на часы, было начало восьмого. Вполне можно еще полчаса полежать. Я зарылся в подушку и, чувствуя полное умиротворение, погрузился в сон.

— Сережа, это я, ты слышишь меня?

— Да я слышу, — недовольно произнес я.

— Как дела?

— В каком смысле?

— В прямом, накопил вопросы, которые хотел бы нам задать?

— Нет, — честно ответил я, и неожиданно для самого себя продолжил, — насколько я правильно понял, ваша цивилизация гораздо более развитая, чем наша. По крайней мере, раз вы смогли, залезть ко мне в мозги да ещё на таком расстоянии. Поэтому мой вопрос будет только один. Вы можете прочитать в моем мозгу, о чем я бы вас хотел спросить?

— Странно, — ответил голос, — а ты оказывается, более интересен, чем показался нам сначала. Видишь ли, мы можем сканировать подсознательные мысли, но они весьма обрывочные и хаотичны. Гораздо легче читаются образы, связанные с реальными событиями, которые происходили с тобой, которые ты видел, слышал, ощущал. Подсознательные мысли это совсем другое. Это те же реальные события, но спроецированные в иррациональной форме. Они имеют столь искаженный вид, что понять их достаточно сложно, хотя и можно при достаточно длительном изучении. Именно подсознательное сознание формирует ваш сон, который имеет достаточно своеобразные формы. Он может представлять собой вполне реальную картину происходящего, а порой это нагромождение фантастических образов, вступающих в полное противоречие с реальностью.

Не дав ему продолжить его философские изречения, я снова спросил:

— Так да или нет?

— Твой вопрос весьма сложен. Ты хочешь получить ответ на вопрос, который не задал, но считаешь, что мы знаем его и можем тебе его задать. Это скорее напоминает проверку на логическое мышление. Типа: — Может ли белое быть черным, если оно белое? Как правило, такие вопросы ставят искусственный интеллект в тупик.

— Видишь ли, невозможно спроецировать твое сознание и вычленить из него что-то наиболее важное, а, следовательно, невозможно определить, что является вопросом, а что умозаключением.

— В каком смысле?

— Ну, как тебе объяснить, не очень вдаваясь в философский аспект данного вопроса. Понимаешь, если я скажу, что твой вопрос, например, звучит: — Если жизнь на Марсе, ближайшей к вам планете? Как ты считаешь, мог бы ты задать такой вопрос? Ответ — и, да и нет. То есть, любой вопрос, который я сформулирую от твоего лица, в принципе может быть задан тобой, а может, и нет. Другое дело, что он тебя интересует в данный момент времени, и в какой степени. Это все не так просто, как кажется.

— По-моему мы зашли в какие-то философские дебри. Просто я, правда, не знаю о чем тебя спросить. Ну, сам посуди. Вы от нас далеко. О чем спросить? Сколько и почем и так далее. Ну, буду знать, что у вас четыре глаза и ходите вы не на ногах, а на руках или того круче на ушах. В лучшем случае, удивлюсь, или того хуже, подумаю, что умом тронулся. Поэтому как говорят у нас в народе: — Меньше знаешь, дольше спишь, ну в том плане, что дольше живешь.

— Знаешь, по-моему, ты прав. Раз тебе не о чем меня спросить, то отложим этот разговор и вернемся к нему тогда, когда ты сам этого захочешь. Я всегда готов ответить на любой твой вопрос, а сейчас я хотел бы перейти к следующей стадии нашего разговора. Расскажи мне о себе.

— Охотно, — сказал я и мысленно начал рассказывать о том, что мы живем на планете Земля, которая движется вокруг Солнца, имеет спутник Луну и так далее и в том же духе.

Он перебил меня, когда я сделал паузу в своем повествовании.

— Извини, это очень интересно, но все это мы уже знаем. Я хотел бы, чтобы ты рассказал мне о себе. Кто ты, чем занимаешься, увлекаешься.

— А разве это может представлять для вас какой-то интерес?

— Конечно! Я кое-что знаю о тебе из тех обрывочных мыслей, которые прочитал, но они очень сумбурны. Я хотел бы иметь более полное представление.

— Но с какой целью вам нужно знать что-либо обо мне? — спросил я и подумал, — и какого черта им надо знать кто я, и что я… — забыв совсем, что они тут же прочитали эти мысли.

— Послушай, я разделяю твое невольное беспокойство, поэтому скажу тебе прямо, мы проявляем к тебе большой интерес. Ты единственный, кто потенциально может помочь нам попасть на вашу планету в материальном виде. Ты сможешь нас не только услышать, но и увидеть. Есть шанс соединить два мира. Но для этого нам надо знать, подойдешь ли ты для этого или нет. Если нет, значит, нам надо все начинать заново.

— Возможно, я не совсем вас понимаю, но не проще ли, что бы я свел вас с кем-то, кто обладает необходимыми знаниями, и помог бы вам осуществить контакт?

— Нет не проще. Видишь ли, контакт цивилизаций чрезвычайно сложная вещь. К этому надо готовиться с обеих сторон. Могут пройти годы, прежде чем мы сможем встретиться на самом высоком уровне. Любая цивилизация напоминает семью и вторжение в неё чужого человека, даже приходящего с благими намерениями, проходит весьма болезненно. Порой непонимание, неприязнь может обернуться враждой. А этого допустить нельзя. Мир нужно подготовить для встречи. Мы изучаем вашу цивилизацию уже несколько месяцев. Сведения о вас обрывочны, но в целом картина вашего мира нам понятна и ясна. Ваш мир очень сложен, я бы сказал, хрупок. Вы прошли довольно большой отрезок пути исторического развития и сравнительно мало изменились в биологическом плане. В то же время за последние сто лет вы сделали гигантский рывок в техническом развитии. Поэтому ваше общество весьма нестабильно. Войны, ухудшение экологической обстановки, огромные арсеналы различных видов оружия массового уничтожения, все это очень и очень опасно. Контакт цивилизаций может привести к непредсказуемым последствиям и поэтому нужно быть очень и очень аккуратным. Вот почему я хочу надеяться, что ты станешь своего рода проводником.

Последняя фраза задела мое самолюбие, и я чуть было не забыл, что утаить мысли невозможно. Я представил себя этаким первопроходцем. Меня встречают как первого космонавта и президенты обеих миров поздравляют меня и награждают орденами и медалями всех мастей.

Неожиданно, я услышал легкий смех и голос, — извини.

— Все нормально, от вас не утаишь мыслей. Я не знаю, какие вы, а мы люди, живем не только разумом, но и чувствами, эмоциями. Порой они переполняют нас, но их легко скрыть. Другое дело, когда все мысли на виду. Так что с вами сложно общаться.

— Ещё раз, извини за смех. Я все прекрасно понимаю. А теперь, послушай меня внимательно. Я хочу объяснить, в чем заключается наша идея. Чтобы попасть на вашу планету, нужен телепорт, иначе говоря, устройство приема посланного от нас объекта. Так вот, ты поможешь нам его построить.

— Я!

— Да ты!

— Нет, нет. Это абсолютно нереально. Я с настоящей техникой знаком мало. А тут телепорт. Там наверняка электроника разная и прочая ерунда.

Я мысленно вспомнил старый фильм, в котором герои сидят перед осциллографом. Перед ними огромный пульт с множеством приборов, а потом крупным планом показывают огромный ускоритель частиц.

— Не волнуйся. Во-первых, порт приема, который мы хотим создать на вашей планете, лишь теория, мечта. Мы еще многого не знаем. Возможно, его в принципе нельзя создать, если окажется, что ваша технология еще не доросла до этого. А во-вторых, мы и хотели бы больше о тебе узнать, чтобы нам было ясно стоит ли нам продолжать или нет.

Я немного успокоился и мысленно сказал, — хорошо можно мне немного подумать?

— Конечно. Вернемся к разговору завтра.

— Подожди минутку, я хотел бы спросить тебя. Мы с тобой общаемся, а я даже не знаю, как тебя зовут?

— Зови меня Гао.

— Хорошо, Гао, до встречи.

На этом наш разговор прервался и больше не возобновлялся.

Я открыл глаза и посмотрел на часы. С момента, когда я заснул, прошло всего три минуты. Времени было еще навалом, но мне вдруг захотелось, с утра пораньше есть. Полежав еще несколько минут, я поднялся. День был пасмурный. Я умылся, приготовил яичницу с беконом, сделал пару тостов, и не спеша, всё съел. Нацепив халат, сел в кресло и включил телевизор. Там шли евроновости. Как всегда где-то кого-то убивали, взрывали, обезвреживали. Кого-то посадили, кого-то наградили. Я смотрел телевизор, не вникая в происходящее, размышляя о состоявшемся только что разговоре. Мне предлагают помочь инопланетянам создать машину, которая позволит им прилететь на Землю. Ну дела, просто фантастика! А вдруг и правда получится? Мир может круто измениться. Я сидел и тупо смотрел в телевизор, не вникая о чем вещает с экрана диктор. На экране мелькали руины толи взорванного, толи обрушившегося здания. Камера выхватывала раненых, врачей скорой помощи, военных и полицейских. Женщина с перекошенным от боли лицом лежала на тротуаре, и к ней бежали врачи. Я сделал звук громче, чтобы понять, в чем дело. Диктор рассказывал, что в результате террористического акта погибло 10 и ранено 18 человек. Ответственность за это взяли на себя исламские боевики. Я выключил телевизор и, набрав номер, позвонил на работу.

— Вить, это ты, это я Сергей. Слушай, я неважно себя чувствую. Там как на сегодня, дел много?

— Да не очень. Савельева звонила, просила после обеда подъехать.

— Какая Савельева?

— Ну, из «Аиста» на Дмитровке, забыл, мы у неё на той неделе переставляли четыре раковины в салоне.

— Ах, да, вспомнил, ну и чего у неё?

— Да, там ерунда, она сказала, что одна подтекает, то ли сифон, то ли кран. Короче я съезжу, посмотрю. Кстати, начальства сегодня не будет, отвалило на банкет по случаю открытия Пиццерии на Бакунинской, так что можешь болеть.

— Да нет, я завтра появлюсь, отлежусь сегодня, а завтра думаю, все нормально будет. Ну, пока.

Я положил трубку и снова включил телевизор. Новости кончились и рассказывали прогноз погоды. Я снова погрузился в свои размышления и вспомнил слова, которые прошептала Наташа.

— А может правда позвонить ей, рассказать обо всем, посоветоваться? Конечно, она порекомендует мне сходить к психиатру. Нет, пожалуй, говорить с ней рано. Надо самому разобраться в данном вопросе. А что, в принципе я ничем не рискую. В конце концов, это они предложили мне, помочь им. Да, но ведь машина, даже если она достаточно простая, все равно будет стоить денег. Я же не собираюсь её строить за свой счет? Наверное, она будет стоить, будь здоров, где интересно возьму столько денег, чтобы купить материалы и так далее? Кстати, интересный вопрос. А как они думают её построить? Вот о чем надо поговорить. И вообще, зачем мне вся это морока?

Судя по учащенному пульсу, почувствовал, что начинаю нервничать, чего я больше всего не любил. Поэтому, подумав, разделся и снова улегся на диван. Покрутился с боку на бок, и решил, что пару часов можно вздремнуть. Последняя мысль была: — и какого черта их луч попал на меня. Может послать их куда подальше? И вообще, какой мне прок от них?

Я проснулся, когда часы показывали полдень. Остаток дня ушел в пустых хлопотах по дому. Я никак не мог дождаться вечера, чтобы поставить все точки над и. Как назло я никак не мог заснуть, наконец, когда мне это удалось, я услышал голос.

— Это я, здравствуй. Ты подумал над моим предложением?

— Да, я подумал, но прежде чем дать ответ, у меня появились вопросы, на которые хотел бы получить ответы.

— Я внимательно тебя слушаю.

— Как правильно понял, вы хотите, чтобы я помог вам сделать порт, иначе говоря, машину для приема, — я запнулся, не зная как сказать, — чего-то или кого-то. Как бы она ни была сложна, она наверняка потребует средств. Да будет вам известно, в нашей стране действует система товарно-денежных отношений. Я не знаю, знакомы ли вы с этой теорией, но в нашем мире она является, как бы это выразиться, основой нашего существования. Короче говоря, без денег машину не построить. А для этого их надо иметь, а у меня денег на вашу машину нет. Это раз. И второй вопрос, нет, пожалуй, его я задам, когда вы мне ответите на первый.

— Сергей, теория товарно-денежных отношений нам известна, она действует и у нас, правда в несколько другой форме, чем на вашей планете, поэтому вопрос достаточно понятен мне. Ответ на него будет прост. Это наши проблемы, нам их и решать. Поэтому, предвосхищая твой второй вопрос, который ты извини, но невольно промыслил, я отвечу. Наша благодарность за помощь будет очень высока. Мы умеем ценить людей и достойно отмечать их заслуги перед обществом. Итак, твое решение.

Больше я не колебался. Я понял, что шутки и сомнения остались позади, и я сжег мосты, которые соединяли меня с прошлой жизнью, и сказал:

— Я согласен.

— Интересно, что они подумали обо мне, когда я размышлял перед тем, как дать ответ, впрочем, это не столь важно, наверняка, само решение было предопределено всем ходом разговора со мной и вполне возможно, они все просчитали.

(обратно)

Глава 2

Итак, я принял решение сотрудничать с инопланетным разумом, который вошел со мной в контакт. Почти неделя прошла, прежде чем я снова услышал голос. Пожалуй, это была самая тяжелая неделя в моей жизни. Мне казалось, что все знают о моей тайне. Все смотрят на меня и осуждают меня, обвиняя в измене. Нет, ничего этого на самом деле не было. Жизнь продолжалась своим чередом. Я ходил на работу, ездил с напарником на заявки, устранял протечки и устанавливал новое оборудование, звонил и разговаривал с друзьями и родными, пил, ел, спал. Одним словом, мир не перевернулся за это время. Но вечерами, я возвращался домой, садился в кресло, и начинал мысленно разговаривать сам с собой. Правильно ли я поступил, что согласился? Меня мучили вопросы:

— Зачем мне это нужно? Моя жизнь за последние десять лет после развода, была настолько стабильной, что любой мог позавидовать мне. Квартира, дача, хорошая работа, любимая женщина, без обременительных отношений. Что нужно еще человеку? Нет, надо приключений. Каждый вечер, снедаемый страстями и жалостью к самому себе, я занимался самоедством. Я успокоился только к концу недели, когда мысль о том, что если они мне наскучат, то я смогу просто уехать отсюда и тогда ищи ветра в поле. Эта мысльуспокоила меня.

Ровно через неделю мы возобновили контакт. Теперь беседы протекали несколько иначе. Сначала мы составили расписание сеансов контакта. Это давало мне возможность быть свободным и не ночевать, к примеру, дома в те дни, когда сеанса связи не было. Потом я подробно рассказал, чем занимаюсь и что умею. Они подробно выясняли возможность изготовления различных вещей, где и как их можно достать или сделать, особенно их интересовал процесс получения электроэнергии, мощность бытовых сетей и много других вопросов, ответы на которые мне приходилось узнавать в справочниках или в интернете.

Информационная проработка возможности построения порта связи, заняла почти месяц. За это время в моей жизни многое изменилось. Если раньше после работы я порой мучился от безделья и весь мой досуг сводился к просмотру телевизора, чтению книг и журналов, раскладыванию пасьянсов на компьютере, то теперь интернет, стал для меня основой моего досуга. Все вечера я сидел в поисках ответов на поставленные мне вопросы, что, где и как. В целом мне это нравилось и порой увлекало. Если на первых порах я немного нервничал, и мне казалось, что окружающие меня друзья и знакомые, особенно на работе, заметят во мне какие-то изменения, то вскоре эти волнения улеглись. Даже Наташа при нашей последней встрече ничего не заметила, или, по крайней мере, сделала вид, что ничего не замечает.

Я старался не задавать вопросов, связанных с телепортом, поскольку отлично понимал, что все равно ничего не пойму ни в устройстве, ни в принципе его работы. Зато в процессе нашего общения, мне неожиданно приходили на ум вопросы, связанные с самой планетой Эф.

Так, однажды я неожиданно для самого себя, спросил:

— А у вас тоже есть деление по половому принципу и размножаетесь вы, так же как и мы на Земле?

Мой вопрос несколько озадачил моего собеседника, так как в этот момент мы разговаривали по поводу возможности достать ряд соединений на основе кремния, однако он понял мое любопытство и тут же ответил:

— Да, у нас то же есть мужчины и женщины, но, — он замялся и потом продолжил, — а так же бесполые. Фактически у нас три разновидности людей. Однако детей в отличие от вас могут иметь все три категории. Иначе говоря, у нас, в отличие от землян, секс или как у нас принято называть психофизиологический контакт и функция размножения, разные вещи.

— Прости, а как же вы размножаетесь? — невольно подумал я.

— В отличие от вас, мы продолжаем род совсем иначе, чем вы. Если, к примеру, я хочу иметь ребенка, я прохожу полное обследование, после чего у меня берут образец ДНК, который затем клонируют. Таким образом, я как бы повторяю самого себя, хотя на самом деле, человек, которому я дал жизнь, абсолютно самостоятельная личность.

— То есть, ты хочешь сказать, что вы выращиваете людей в пробирках?

— В каком-то смысле да. Я думаю, что вам осталось совсем немного до этого. Насколько мы поняли, опыты по клонированию идут у вас полным ходом. У нас переход от прямого деторождения к клонированию, занял порядка пятидесяти лет. И к слову сказать, бесполая форма, это искусственная форма. В начале она появилась, как дань моды, а постепенно стала распространяться и заняла свое место в обществе.

Я мысленно представил себе бесполое существо.

— Да, ты прав, твое представление тебя не подвело. Бесполое существо на то и бесполое, что оно не имеет признаков пола. Однако оно имеет право на существование в обществе абсолютно такое же, как и все. Более того, в нашем обществе пары объединяются не по принципу полов, а по принципу их эмоциональной и психической привязанности. Если судить о вашем обществе, у вас идет такой же процесс, что и на нашей планете, только, у нас это было около трехсот лет назад.

— Оригинально! — подумал я.

— Возможно, — ответил Гао.

Продолжая разговор по теме, которая его интересовала, я опять-таки, неожиданно для Гао, поинтересовался вопросом социальной жизни. Он не совсем понял меня и переспросил:

— В каком плане?

— Ну, я имею в виду, вы учитесь, работаете. Есть богатые и бедные?

— Да, мы рождаемся и учимся, так же как и вы, точнее не совсем как вы, поскольку сам процесс обучения другой.

— Что значит другой?

— Видишь ли. Наше развитие опережает ваше, поэтому обучение представляет собой принципиально другой процесс. Представь себе. Я клонирован, после этого я начинаю расти в естественной среде и постепенно начинаю постигать мир. Достигнув определенного возраста, вы идете в школу, а затем в институт или сразу идете работать. У нас этот процесс несколько иной. По мере роста, человек просто живет в мире и познает его. Как только ему становится что-то интересно, например биология или математика, он может сразу занести в мозг огромный объем информации, иначе говоря, быстро освоить то, что его интересует. Чем больше человек интересуется окружающим миром, тем больше знаний он может почерпнуть для себя.

— Ты хочешь сказать, что вам не надо учиться? Взял и записал на «корочку» мозга знания и ты гений?

— В принципе и, да и нет. Знания да. Их можно получить очень быстро, практически мгновенно, но чтобы их приложить на практике, нужно ими овладеть в процессе жизни. Так же как и у вас. Здесь особо больших отличий нет. А что касается бедных и богатых, то здесь мы тоже различаемся. Дело в том, что в нашем обществе изначально существует система социального обеспечения человека. В его основу положен принцип, который гласит: — общество клонировало, общество обеспечило существование. Иначе говоря, родившись, человек получает все блага общества, еду, одежду, кров. Однако это отнюдь не означает, что, получив все, человеку не к чему стремиться. Все эти блага имеют своего рода ограничения. Поэтому если человек много работает, то он может и больше получать. Он может построить себе большой дом, лучше есть и лучше одеваться. Я думаю, что на данном этапе различий между нами и вами, мало. Однако в отличие от вашего мира, у нас нет, как бы точнее выразиться, сверх богачей. Точнее, людей, которые обладают большой собственностью.

— У вас, что социализм, что ли?

— Нет, причем тут социализм. Хотя, если посмотреть с экономической точки зрения, то скорее ты прав, — социализм. Все, что относится к производственным формам, а именно, фабрики, заводы, рудники, шахты, космодромы и так далее, являются собственностью общепланетарной компании, которой управляет совет. Совет избирают на определенный срок, он в свою очередь назначает управляющих по отраслям и так далее. Выборы в совет похожи на выборы ваших президентов.

— Извини, а частная собственность у вас есть?

— Конечно. Можно иметь собственный дом или что-то ещё.

— Как это понять, что-то еще. А, например магазин или фабрику, я не могу иметь?

— Понимаешь, все обстоит не совсем так, как ты себе представляешь, поскольку отталкиваешься от привычных для тебе вещей. Фабрика, магазин и так далее. Все это у нас есть, но существует в другой форме. Чтобы ты мог понять, я немного расскажу об истории нашей планеты.

Около трехсот лет назад по земным меркам наша планета стала объединяться. Подобно тому, как происходит у вас в Европе, отдельные государства, сначала объединились в области экономики, потом политики, а потом и вовсе создали единое государство. Процесс этот продолжался довольно долго, но в конечном итоге привел нас к созданию единого пространства, населенного людьми. Не стало государств, не стало и войн. Основной задачей стало защита граждан от террора отдельных элементов и защите от возможной внешней агрессии. Параллельно с объединением общества, шло укрупнение капитала. Маленькие фирмы постепенно поглощались крупными. Это привело к тому, что фактически все ресурсы и производственные мощности сосредоточились в руках узкого круга лиц. Когда процесс интеграции достиг предела, произошло сращивание капитала и власти. Бизнес сам предложил верховной власти забрать все это, соединив, таким образом, власть политическую и экономическую в руках государства. Так была создана общепланетарная компания. Ответственность за её работу несет Совет, который избирается раз в десять лет. Вместе с развитием общества в техническом отношении, менялось и мелкое производство. Автоматизация промышленности привела к тому, что наличие мелких предприятий стало никому не нужным делом. Люди стали больше заниматься наукой, искусством, литературой, творчеством, спортом, активным отдыхом. Большое количество людей стало исследователями в области освоения планет нашей системы. Стало больше ученых. Прогресс за последние пятьдесят лет сделал огромный скачок вперед. Отмирали одни специальности и появлялись другие. Вместе с тем понятие частной собственности не умерло. В городах по прежнему можно встретить частное кафе или ресторан, который скорее напоминает антикварный магазин. Никто не будет препятствовать этому.

— Значит у вас, по сути, идеальное общество. Без войн, насилия, наверное, вы победили все болезни?

— Не надо идеализировать общество. В нем, даже идеальном, всегда есть место негативу. Другое дело, в какой мере этот негатив присутствует в нем. Человеческая натура весьма сложна. Она развивается, меняется, и эти изменения проходят не всегда гладко. На смену одним отрицательным чертам, в обществе появляются другие. Что касается болезней, то вот тут ты ошибся. Те болезни, которые у нас были, мы действительно победили, особенно после того, как человек стал клонироваться. Однако пришли новые болезни, новые вирусы. Борьба с ними продолжается, и я думаю, будет еще очень долгой.

— Вот видишь, тебе стало интересно знать кто мы, как живем и что делаем. Я рад, что ты проявляешь к этому интерес.

Я задумался. Общество, к которому мы, скорее всего, придем, не сейчас, так в ближайшем будущем, уже существует и ни где-нибудь, а тут рядом.

Гао прервал мои мысли: — насчет того, что рядом, это ты хватил. Расстояние между нашими планетами тысяча световых лет. Это очень далеко. Ну, а в остальном, ты абсолютно прав. Вы движетесь в своем развитии, точно так же как и мы.

— Хорошо, а можно ещё вопрос? — неожиданно спросил я.

— Конечно.

— На нашей планете существует общепринятая теория происхождения человека. Она доказывает, что мы произошли от обезьян, и что все животные связаны между собой единой, так сказать, эволюционной ветвью развития. В вашем обществе также или нет? И вообще у вас есть боги, в которых вы верите?

— Ты задал два очень сложных вопроса. И я поясню тебе почему. Дело в том, что на нашей планете нет обезьян, но зато у нас живут первобытные люди, которые по представлению ученых считались, я подчеркиваю, считались нашими предками. Такая теория существовала достаточно долго. Однако последующие изучения показали, что это не совсем так. Развитие техники, а затем и вещественные доказательства позволили установить факт космического происхождения жизни на нашей планете. Иными словами, мы продукт развития космических пришельцев. Научно доказано, что эволюционное развитие живой природы действительно имеет место, но строго до определенного предела. Что касается богов в том плане, как это присутствует на вашей планете, то этого у нас нет. Точнее оно у нас тоже присутствовало, но постепенно с развитием науки само по себе умерло, оставив следы в законах и правилах поведения в обществе, привычках и литературном наследии.

— А во что же вы верите, если у вас нет Бога? — невольно воскликнул я.

— А разве вы верите в Бога? — парировал он.

— Конечно! Даже если большинство людей не ходит в церковь или не молятся, человек верит в Бога.

— Каждый в своего, — снова ответил он.

— Что значит, каждый в своего?

— То и значит. У вас, если я правильно понял, столько религий и столько богов, а если добавить тех, которые были, как вы говорите до рождества Христова, то не пересчитать. Так о каком конкретно Боге ты говоришь? Если исходить из того, что Бог создал мир, природу и, наконец, человека, то это, с точки зрения науки, абсолютно неверно.

— Более ста лет назад ученые на нашей планете нашли артефакты. Это были пластины с письменами, кубики, шары, диски. Потребовалось много лет, прежде чем мы поняли и сумели прочесть часть посланий. Каждое из них это ступень в нашем развитии. Из них мы узнали кто мы, как создавалась наша цивилизация, кем, как, и для чего. Пришельцы были простыми исследователями из других миров, которые в нашем бытовом понятии и есть Боги. Боги вселенной, которые, овладев знаниями, несут их, превращая дикие планеты в мир населенный разумом.

— Значит ваши Боги, это те инопланетяне, которые создали жизнь на вашей планете?

— Создали разумную жизнь на нашей планете. Жизнь на нашей планете существовала и до них. Была растительность, животный мир. Они создали человека, адаптированного к условиям внешней среды и его развитие до нынешнего уровня заняло не одну тысячу лет.

— Хорошо, а вот на нашей планете были найдены останки первобытных людей, живших миллионы лет до нашей эры. Выходит, мы развивались гораздо медленнее вас?

— А кто сказал, что вы первая и единственная цивилизация на вашей планете. Например, мы третья. Первые две цивилизации, которые существовали до нас, погибли в планетарных катастрофах, затем проходили тысячи и миллионы лет, планета снова становилась пригодной для жизни, и процесс повторялся. Дело в том, что исследователей космоса достаточно много и факт появления их на планете скажем раз в миллион лет весьма большой.

— Ты хочешь сказать, что и до нас, кто-то жил на нашей планете?

— Конечно. Даже наверняка.

— Извини сеанс связи подходит к концу.

Гао повторил вопросы, которые его интересовали, и, попрощавшись, закончил разговор.

Снова потянулись дни, заполненные работой и поисками ответов на вопросы, которые интересовали инопланетян. Порой они ставили меня в тупик. Найти ответ даже в интернете было сложно. Приходилось брать телефонный справочник и обзванивать фирмы, которые могли подсказать или ответить на интересующий меня вопрос. Постепенно работа настолько меня увлекла, что стала напоминать сложную компьютерную игру, в которой герой бродит в паутине, собирает необходимые ему предметы, чтобы в конце собрать картинку и узнать, что же на ней нарисовано. Я по-мальчишески радовался, когда успевал раньше времени собрать необходимый материал и наоборот огорчался, когда вопрос ставил меня в тупик и я подолгу искал на него ответ.

Отношения с Наташей не изменились, хотя мне показалась, что она о чем-то догадывается. В последний раз, когда мы встречались у неё дома, она взяла фильм в прокате и после ужина мы сели посмотреть. Она знала, что мне нравятся боевики с фантастическим характером и ужастики, поэтому взяла фильм, с Оливье Грюнером в главной роли, который мы не видели.

По ходу фильма герой борется с инопланетным пришельцем где-то в Мексике. Я саркастически хмыкнул и сказал:

— И как только режиссеру приходит в голову делать инопланетян такими уродливыми и кровожадными?

— Можно подумать, неожиданно сказала Наташа, — ты знаешь, какие они бывают.

— Знаю, не знаю, но только не такие они, — слегка смутившись, ответил я, и, встав с дивана, пошел на кухню за пивом.

Когда вернулся, Наташа подозрительно посмотрела на меня и неожиданно сказала:

— Положительно, ты изменился, только я никак не пойму в чем именно.

Я сразу попытался перевести разговор на другую тему и сев на диван сделал вид, что мне очень интересен фильм. Когда кино кончилось, Наташа повернулась ко мне.

— Ну что молчишь? Ничего не хочешь рассказать?

— Наташ, ну ты, в самом деле, напрасно беспокоишься. Все нормально. Ничего не произошло. Просто… Я не знал, как соврать, чтобы она поверила, и неожиданно для самого себя сказал:

— Просто меня могут сократить. Взяли кого-то по блату, а мне, сама знаешь, сколько лет. Короче начальство намекнуло, чтобы я подыскивал работу. Ну что я должен плакаться в жилетку, мол, возьми на содержание, не дай помереть с голоду бедному мужику в расцвете сил. Я прильнул к ней головой. Она поверила и, обняв меня, стала целовать и успокаивать, что она что-нибудь придумает, и что все будет хорошо. Мне вдруг стало невыносимо стыдно за этот обман. Это было первый раз, с тех пор как мы познакомились. В эту ночь я целовал и любил её дольше обычного, словно хотел попросить прощения, а она не понимала в чем дело или воспринимала иначе, но была счастлива.

Я лежал на кровати и размышлял. Наташа тихо спала рядом, а я смотрел в темноту комнаты. Мои мысли расплывались в бескрайних просторах космоса, там, где жили они, люди другого мира. Мне почему-то вдруг сильно захотелось увидеть их, поговорить с ними не во сне, а наяву. Посидеть за столом за бутылкой холодного пива, говоря при этом, — да ребята у вас все хорошо, а вот пиво, вобла, креветки, у вас есть? Вряд ли. Разве еда в тюбиках может заменить кусок холодной свинины с горчицей и черным хлебом. Разве рыба, пусть самая маленькая, пойманная тобой утром на крючок в озере, заменит все те блага, которые дает цивилизация, наполненная роботами и прочей техникой.

Я встал и отдернув занавеску, заглянул через окно на улицу. Небо было ясное, и миллионы звезд сверкали на нем.

— Где-то там живут они, люди с планеты Эф, такие же как мы, и одновременно, совсем другие, — подумал я.

В очередной сеанс связи, сразу после того, как я ответил на заданные накануне вопросы, разговор зашел о возможности видоизменить связь. Для этого они предложили сделать головной пояс, наподобие того, который применяется для снятия биополей головного мозга в земной медицине. С его помощью предполагалось вести сеанс связи не в сонном, а в бодрствующем состоянии. Не сразу, но все же мне удалось достать такой прибор. Он напоминал кольцо, которое одевают на голову, сзади него находится разъем для подсоединения с приборами. От разъема идут тонкие провода, на конце которых находятся специальная подушка электрод, которая крепится на определенные части головы, с целью снятия импульсов. Вооружившись медицинской энциклопедией, я весь вечер, сидя перед зеркалом, пытался приладить контакты в нужных местах. Не зная, что получилось, я почти час ждал, когда подойдет время связи.

Я листал медицинскую энциклопедию, когда услышал слабый голос. Он был не такой отчетливый, как во сне, но понять было можно.

— Сергей, ты меня слышишь? — Гао повторял эту фразу раз за разом.

Я немного помедлил и почти с гордостью за себя, что у меня получилось, сказал, — Слышу, слышу.

— Как слышимость?

— Хуже, чем обычно, поскольку идут большие помехи. Слышно словно эхо.

— К сожалению, улучшить мы не в состоянии. Для этого потребуется увеличение энергозатрат, и усложнение системы передачи сигнала. На это уйдет время, а желаемого результата, может не получиться, но будем заниматься этим вопросом. Поэтому я тебя поздравляю. Это по настоящему твоя победа. Главное постарайся зафиксировать точки, куда прикрепляются электроды на голове.

В этот раз мы говорили совсем немного, а на следующий день начались эксперименты. Первое, что они решили сделать, это не только слышать, но и увидеть наш мир моими глазами. Для этого они попытались поймать видеосигналы, поступающие от глазных нервов в мозг. В бодрствующем состоянии, видеосигнал был подобен звуковому сигналу. Сначала у них ничего не получалось. Мы пробовали менять местами электроды на голове, я даже предложил для смеха поставить антенну от телевизора для усиления, однако ничего не выходило. Решение было найдено только через неделю. Оказалось, что от меня ничего не зависело и все дело в их аппаратуре приема. Когда они увидели первую картинку видеоизображения, я невольно сказал:

— Итак, заработала первая в мире живая видеокамера. Мы ведем наш репортаж с планеты Земля, — после этого я взял зеркало и, посмотревшись в него, сказал, — Давайте знакомиться, это я!

Наступила пауза, и я даже подумал, что у них что-то сломалось, но потом услышал знакомый голос.

— Жаль, что ты не можешь видеть нас, но я верю, что это обязательно произойдет. И возможно скорее, чем мы могли себе это представить.

— А ходить я могу или должен лежать на диване в одном месте?

Мой вопрос озадачил его. Ведь если бы я смог передвигаться и при этом поддерживать связь, это во многом облегчило бы решение всех задач.

— Давай попробуем, — ответил он.

Я осторожно, словно больной, приподнялся с кровати и прошел в конец комнаты.

— Гао, ты меня слышишь? — мысленно сказал я, но ответа не последовало.

Я начал ходить по квартире, продолжая повторять одну и ту же фразу, которую говорят, наверное, все радисты, — прием, прием, как слышите. Однако ответа не было. Тогда я снова подошел к дивану и лег. В тот же момент я услышал голос:

— Сережа, Сережа, я тебя не слышу. А вот теперь слышу.

Первый опыт оказался неудачным. Зато возможность видеть открывала новые перспективы в нашем общении. Я сразу предложил им посмотреть телевизор. Передвинув тумбочку, которая стояла у окна, поставил телевизор на неё. Вооружившись пультом, включил телевизор, и мы стали смотреть. Однако здесь нас обоих ждало разочарование. Время общения кончилось. Сначала я не понял, что случилось. Начал проверять, не сдвинул ли с места электроды на голове, но они прочно держались на поставленных местах. Я несколько раз повторял:

— Прием, прием, я вас не слышу.

Но всё было напрасно. В ответ мне никто не отвечал. Только на следующем сеансе связи я понял, что произошло. Оказывается, когда мы разговаривали во сне, обмен мыслями проходил с большой информационной скоростью. Иначе говоря, скорость общения, позволяла ежедневный разговор в реальном времени уместить в несколько секунд. При бодрствующем мозге этого сделать было невозможно. Мы находились в реальном режиме времени, и сжать его было нельзя.

Я очень расстроился, так как надеялся показать, используя видеомагнитофон и телевизор, всю красоту нашего мира, людей, природу, наши достижения, историю, но ничего из этого не вышло.

— Не переживай. В постижении нового, неудач бывает значительно больше, чем побед.

— Я понимаю, но мне редко когда приходилось с этим сталкиваться. Моя работа, которой я занимаюсь вот уже десять лет, довольно банальна, в ней редко бывают проблемы, которые решаются методом проб и ошибок. Наверное, в свое время, именно поэтому я не стал ученым или исследователем.

— Не всем быть учеными, кто-то должен чинить машины, кто-то, лечить людей. Это жизнь. И у вас и у нас она одинакова. Каждый выбирает её сам. Другое дело, что проходит время и то, чем ты занимался, неожиданно становится тебе неинтересным, тогда люди меняют свою профессию и начинают заниматься чем-то иным. Ты согласен со мной?

— Наверно да, — печально ответил я.

Не знаю, передается ли интонация на такие далекие расстояния, или просто прочитал мои мысли, но видимо Гао почувствовал, как я ответил, поэтому сказал.

— Не надо переживать над неудачами, их просто надо преодолевать, тем более что ты в данном случае не причем. Мы будем работать над проблемой связи и обязательно что-нибудь придумаем.

С этими словами я отключил связь и лег спать.

Прошло еще несколько сеансов связи, и они предложили новый способ. Теперь решено было использовать компьютер. Для этой цели нужно было каким-то образом подключить компьютер на быструю передачу видео сигнала непосредственно в информационный поток. Иначе говоря, встала задача прочтения диска с занесенными на нем данными. Я передал им технические характеристики основных устройств моего компьютера. По их подсчетам, получалось, что с учетом времени, в течение которого длится сеанс связи, за 8-10 сеансов можно было, говоря компьютерным языком, прокачать достаточно большой объем информации. Однако и эта задача, на первый взгляд обещавшая многое, потерпела неудачу. Человек не робот, подключить мозг к компьютеру напрямую, да ещё в домашних условиях, стало делом безнадежным. Поэтому все усилия они направили на возможность фиксации моего местоположения, с целью возможности вести разговор в любом месте, где бы я ни находился. И в скором времени появились успехи.

Сначала они попросили видоизменить саму головную повязку с датчиками на голове. В неё я вмонтировал, как мне было сказано, стальные нити, потом необходимо было собрать и подключить электронный блок. Это вызвало затруднение, так как с электроникой я был знаком слабо, да и саму схему блока передать на «пальцах» не так просто. Пришлось серьезно повозиться. Благо сама схема была достаточно проста и мало чем отличалась от обычного усилителя для телевизионного устройства. Так что, полистав справочник и найдя схемы, мы сумели за два сеанса внести небольшие изменения и получить нужный вариант. Затем я договорился с одним знакомым, который в свое время был радиоинженером и работал в сервисном центре по ремонту радиоаппаратуры, чтобы он её изготовил.

Собирая схему, он никак не мог понять её назначение и как любой радиолюбитель, долго выяснял, для каких целей может использоваться такая схема. Я отнекивался, что делаю её для одного из наших компьютерщиков на работе, и поэтому сам толком не знаю, для чего она ему нужна. Собранную схему я подключил к заднему разъёму, который до сих пор не использовался. Первые результаты обнадежили. Она позволила передвигаться сначала по квартире, а после небольшой доработки, по улице. Чтобы не привлекать внимания людей я просто надевал вязаную шапку и таким образом скрывал надетый на голову обруч.

Незаметно для меня, прошло три месяца с момента первого контакта. Я чувствовал, что наступает новый этап в моей жизни. Все эти разговоры день за днем, безусловно, изменили мою жизнь, но нельзя сказать, чтобы очень сильно. Я по-прежнему ходил на работу. Иногда встречался с друзьями и Наташей, пару раз виделся с дочерью, ездил на дачу, но в глобальном смысле моя жизнь не претерпела изменений. Скорее я чувствовал себя, этаким шпионом или разведчиком, как угодно это назови, которого завербовали и теперь, продолжая жить прежней жизнью, мне приходилось вечерами заниматься дополнительной работой и при этом утаивать её от других. Но самое печальное было то, что наши отношения с Наташей ухудшились и это после шести лет знакомства.

Я сидел за столом, ковыряя вилкой котлету. Аппетита не было. Открыл холодильник и вынул бутылку пива. Доставая с полки стакан, тот выскользнул у меня из рук и со звоном разбился о кафельный пол. Плохая примета, подумал я, и, достав веник, стал собирать осколки. Неожиданно зазвонил телефон.

— Алло, — раздалось на противоположном конце провода.

— Да, — ответил я.

— Это я, привет. Чем занимаешься?

Это звонила Наташа.

— Сижу, ем. И скучаю без тебя.

— Врешь, небось, — неожиданно для меня, ответила она.

— С чего мне врать, ты не звонишь целую неделю. Я тут один. Вот стакан разбил с горя.

— Так уж и с горя.

— Ну, даже если не с горя.

— Вот я и говорю, нечего обманывать.

— Ладно, лучше скажи, когда встретимся?

— Я не знаю.

Я почувствовал, что в её голосе появились новые интонации, которых раньше не было, поэтому спросил:

— Наташа, что случилось?

— Ничего, у меня все нормально.

— Тогда ничего не понимаю. У тебя что, плохое настроение или все-таки что-то случилось, и ты просто не хочешь говорить.

— Хорошо, извини. Хочешь, я приеду через час?

— Конечно, жду, — и она повесила трубку.

Я положил трубку в замешательстве, не понимая, что с Наташей. Быстро убрал осколки на полу, достал из холодильника фрукты и начал их мыть. Потом сел на стул и задумался. Вдруг вспомнилось начало наших взаимоотношений, а потом, непонятно почему, мысли полетели назад и в памяти, ни с того ни с сего, начали всплывать совсем далекие годы моей жизни.

После окончания института я попал работать в конструкторское бюро. Наш отдел внедрял системы управления производственными процессами, и мне часто приходилось ездить в командировки по всей стране. Времена были веселые, а если прибавить к этому возраст, то воспоминания о тех временах были, как самые счастливые. Ни забот, ни хлопот. Любовных приключений было не очень много, но мне хватало, тем более что ловеласом меня назвать было нельзя. По окончании трех лет, несмотря на то, что работа мне нравилась, я все же ушел, поскольку заработок был маленький. Вскоре устроился на небольшое предприятие мастером в цех. Мы делали по кооперации для других предприятий печатные платы. Часть из них отправляли заказчику в качестве полуфабриката, а часть в соседний цех, где из них делали готовые электронные блоки для автобусов. Там-то я и познакомился со своей будущей женой Зоей. В цеху работали преимущественно женщины. В платы, которые мы делали, они впаивали разные электронные детали типа триодов, диодов и тому подобные. Зоя была практиканткой, заканчивала профтехучилище. Веселая с роскошными каштановыми волосами, которые выбивались у неё из-под косынки, она мне сразу понравилась. Вскоре, после практики, она пришла к нам работать, и каждый раз, когда на их участок отправлялась партия плат, я старался проконтролировать это, чтобы увидеть её. Месяца через три мы познакомились ближе, когда вместе были на трехдневной экскурсии в Минске, а вскоре начали встречаться. Через полгода мы поженились, а еще через год у нас родилась дочь Даша.

Жили мы у Зоиной мамы, которая меня сразу невзлюбила. Не знаю почему, но это было обоюдно. Сухощавая, прыщавая женщина раздражала меня своим шарканьем по полу и фразами, типа: — Сережа, не мешало бы помыть или вынести, или сходить и так далее. Слово, не мешало бы, она вставляла всякий раз по любому поводу, когда разговаривала со мной. На третий год совместной жизни нам дали квартиру, поскольку мы стояли на очереди, а на заводе где мы работали, как раз сдавали жилой дом, и нам повезло получить в нем жилье. Жизнь стала меняться в лучшую сторону. Дашка росла и вскоре пошла в школу, мы с Зоей работали на заводе. Я к тому времени стал старшим мастером, а вот Зоя учиться не захотела и продолжала работать в цеху сборщицей на конвейере. Постепенно мы обрастали вещами, и быт постепенно затягивал нас в болото привычной жизни. На десятый год совместной жизни Зойка мне изменила. Я не знаю, почему так произошло, возможно, я был тому причиной, может, нет, однако, в один прекрасный день узнал, что она встречается с кем-то на стороне. Когда и где она познакомилась с ним, не знаю, вроде мы практически все время были вместе. Вместе на работу, вместе домой. Иногда только, в конце месяца я мог задерживаться. Короче, для меня это осталось загадкой. Когда я устроил Зойке скандал, она только молчала. Я думал, она будет просить прощения, плакать, но ничего этого не было. А вскоре мы разошлись, разменяв нашу квартиру на однокомнатную Зое с Дашкой и комнату мне. Мои родители очень переживали из-за нашего развода, поскольку любили Зою и внучку. А Зоя вскоре, вышла замуж за майора, который как, оказалось, работал у нас на заводе в военной приемке. Я до сих пор не понял, почему Зойка ушла от меня. За те десять лет, что мы прожили вместе, мы редко когда скандалили, я не был пьяницей, но всегда мог поддержать компанию, никогда при этом не напиваясь. Даже на суде, она ответила, что просто полюбила другого человека и это является причиной развода. Зоя до сих пор живет со своим новым мужем, но я никогда не спрашиваю о них у дочери, когда мы видимся.

В это время уже начиналась перестройка, наш завод, как и весь союз, разваливался на глазах. Страну захлестнула кооперация, потом приватизация. Уйдя с завода, я перепробовал несколько специальностей. Пробовал себя в бизнесе, потом устроился в жил контору местным сантехником, где сумел пробить себе однокомнатную квартиру и, наконец, выбраться из коммуналки. Потом поменял ещё пару мест, прежде чем оказаться в конторе, в которой работаю, и по сей день. Родители умерли пять лет назад в один год, оставив мне дачу и квартиру.

Все эти двадцать с лишним лет сознательной жизни, пролетели в моей памяти как один миг. Как много всего было интересного за эти годы. В памяти всплывали обрывки встреч, поездки в другие города, рабочие будни и жаркие поцелуи с Зоей в подъезде её дома. Все это ушло навсегда, оставив лишь воспоминания. Интересно, а что из этих воспоминаний, они смогли прочитать, или я слишком переоцениваю их возможности? И все же, если им удалось хотя бы немного прикоснуться к этим воспоминаниям, как им оценить прожитую жизнь земным человеком, пережить страсть, горе, радость, восторг чувств, которыми она полна? Нет, навряд ли. Даже когда мы смотрим кинокартину, где бурные страсти героев вызывают у нас ответные переживания, мы скорее пропускаем их через призму своих чувств, трансформируя в переживания героев киноэкрана.

Я так задумался, что не услышал, как Наташа, открыла дверь, вошла на кухню и стоя у двери смотрела на меня. Я держал яблоко и, протирая его полотенцем, клал в вазу и снова брал, чтобы протереть. Я увидел её и очнулся от нахлынувших на меня воспоминаний, и смутился.

— Ты давно стоишь? — только и спросил я.

— Не очень, но звонок в дверь ты точно не слышал.

— А ты звонила? — еще больше смущаясь, спросил я.

— Вообще-то да, — ответила она улыбаясь.

Я положил яблоко в вазу, и, подойдя к ней, нежно обнял и поцеловал.

— Я так рад, что ты приехала, я так давно тебя не видел, — сказал я, помогая ей снять пальто.

— Кто виноват. Если бы хотел увидеть мог бы позвонить сам, — парировала она.

— Наташа, ты же знаешь, я не люблю звонить сам.

— Значит, не так скучаешь, если не любишь звонить, — сказала она, и, взяв яблоко, надкусила. По её подбородку потекли капли сока, а в пристальном взгляде было что-то неуловимое. Словно она хотела пронзить насквозь меня этим взглядом и прочитать все мои сокровенные мысли. Я невольно съежился и пошел вешать пальто.

Когда я вернулся, она сидела и чистила яблоко ножом. Я ждал, что она скажет. Она сосредоточенно обрезала кожуру с яблока и та кольцами спадала вниз. Она продолжала молчать и пауза затянулась.

— Слушай, поедем на неделю в Тунис. Позагораем, покупаемся, — неожиданно сказала она, глядя мне в глаза, словно следователь на допросе.

— А как же Виктор?

— Витя уехал в Красноярск на десять дней. У них семинар по обмену опытом, как он это называет. Я сказала, что, возможно, поеду к подруге на неделю на дачу. Можно взять горящую путевку и махнуть. Как ты смотришь? — Она снова пристально посмотрела на меня.

— Ну, я не знаю, надо поговорить на работе, отпустят ли меня и потом, так неожиданно, — я лихорадочно думал, что ещё сказать, а сам в это время вспоминал расписание сеансов связи. Завтра точно, потом, кажется в пятницу и субботу. Придется пропустить три, а может даже четыре сеанса. Как это не кстати.

— Нет, если ты не хочешь, я не буду настаивать.

— Ну что ты, просто… мне надо согласовать на работе этот вопрос.

— Слушай, ты меня извини, я совсем забыла, я записана на 20 часов в салон, — неожиданно произнесла она, и, положив, уже почти очищенное яблоко на стол, встала и, накинув пальто, буквально выскочила из квартиры, успев напоследок крикнуть:

— Вечером позвоню.

Она позвонила на следующий день утром, перед моим уходом на работу и сказала, чтобы я не отпрашивался. У неё изменились планы, и она мне перезвонит. Но она не позвонила ни вечером, ни на следующий день. Я понял, что потерял Наташу. Мне хотелось завыть, послать всех этих инопланетян к чертовой матери. Я почувствовал, как глаза увлажнились и как в детстве, когда нестерпимо обидно от бессилия что-то изменить, и хочется зарыться лицом в подушку и заплакать. Я знал, что сам разрушил наши отношения и не мог этого простить самому себе. Уснул и услышал, как голос обращается ко мне, зовет меня:

— Сережа, Сережа, прием, — но я молчал. Я не мог сегодня разговаривать ни с кем. Весь мир был против меня. Казалось, что все не понимают, чего я хочу. Во мне была злость на инопланетян, которые разрушили нашу с Наташей жизнь и на самого себя, за то, что я запутался во всем. Все кипело и бушевало во мне. Эмоции переполняли. Я снова заснул и услышал тихий голос Гао:

— Прости, что мы причинили тебе боль.

И все, больше он не сказал ни слова. А я успокоился, открыл глаза и перед тем как окончательно уснуть, подумал, — завтра будет новый день и все будет хорошо. Просто надо принимать жизнь такой, какая она есть. Вторая женщина уходит от меня в этой жизни. А бог любит троицу. Может, будет ещё и третья. Ведь все в жизни бывает. С этими мыслями я заснул.

(обратно)

Глава 3

Следующий сеанс связи был в пятницу. Я готовился к нему как никогда. Мне было стыдно за самого себя. Мне казалось, что они, прочитав мои чувства, почувствуют нашу слабость, наше ничтожество в этом огромном мире, переполненном исключительно собственными чувствами. Мне было обидно и стыдно одновременно, но вернуть назад я ничего не мог. Поэтому когда он просто сказал мне:

— Привет Сережа, — я успокоился, потому что сразу понял, что меня не будут успокаивать или говорить какие-то высокопарные речи. Он просто промолчал и сразу буднично перешел к делу.

— Сергей, надо немного поэкспериментировать в следующий раз и вычислить точное время, в течение которого мы можем общаться, когда ты не спишь. Есть идеи, но чтобы их проверить, надо знать, сколько времени у нас имеется.

— Хорошо, а почему это нельзя сделать сейчас?

— Потому что ты спишь, а разбудить тебя мы не можем.

— А разве я не могу сам проснуться?

— Нет, это от тебя не зависит. Выйти из сна самопроизвольно, точнее тогда, когда ты этого хочешь, ты не можешь. Физиология не позволяет. Только с помощью сигнала извне. Например, простым будильником.

После этого Гао попросил меня запомнить несколько вопросов, которые мне показались весьма странными. Их интересовали вопросы, связанные с играми. Лотереи, казино, тотализаторы и им подобные вещи, построенные на принципах теории вероятности. Тогда я еще не знал, какое значение они предавали этим вопросам.

В последующие два сеанса мы определили, что в бодрствующем состоянии сеанс длится около двух минут. Это подтвердил секундомер, который я заранее включил, когда услышал его голос. После этого я долго и подробно рассказал, все, что смог узнать о лотереях, какие они бывают, например моментальные и те, что проводятся в определенные дни и даже транслируются по телевизору. Рассказал о казино, в котором я никогда не был, но прочитал в литературе, о том какие там игры и автоматы для игры. Ещё я рассказал о тотализаторах, которые используются при различных соревнованиях. Основная задача угадать, кто победит. Угадал, значит выиграл. Чем меньше шансов у победителя, тем больше выигрыш, у того, кто угадал. В конце я не выдержал, так как любопытство взяло верх, и спросил:

— Зачем вам все это, ради любопытства?

— Нет, конечно, — ответил Гао.

— Наша задача решить финансовый вопрос. Мы же не можем послать тебе чек на миллион долларов, чтобы ты купил все необходимое. Это один из вариантов, который мы собираемся проработать, чтобы решить стоящую перед нами проблему.

— Вот это да! — воскликнул я.

— Не все так просто как тебе кажется. Предстоит еще потрудиться, чтобы наша идея воплотилась в жизнь. Зато если она получится, вопрос с финансами будет решен, и мы сможем приступить к самому важному.

Я не очень представлял себе, как они собираются решить этот вопрос, но на следующий день решил сходить в казино и посмотреть, что это такое, воочию.

Вообще желание посетить казино было у меня давно. В Москве их достаточно много, а уж игральные залы вообще на каждом шагу, но мне казалось, что туда ходят только очень богатые люди, как минимум ездящие на Мерседесах. Надо сказать, что по натуре я никогда не был азартным человеком, никогда не покупал лотерей, даже когда их предлагали на сдачу где-нибудь в банке или магазине. И, тем не менее, наверное, нет на свете человека, который бы не мечтал выиграть. Поэтому, надев свой единственный костюм и до блеска начистив новые ботинки, я решил направиться в казино. Для этой цели я выбрал зал, который располагался неподалеку от меня в бывшем магазине, который не так давно был отремонтирован и яркая реклама из неоновых огней и бегущей строки вдоль крыши двух этажного здания, зазывала людей.

Двое охранников, одетых в одинаковые костюмы, строго посмотрев на меня, незаметно провели приборами вдоль моего костюма, и попросили пройти направо. Налево как я успел заметить, стоял проход точно такой, какие стоят на таможне в аэропорту. Наверное я не вызвал у них особого подозрения, а то точно направили бы меня через него, — подумал я, и направился в зал. Встретившая меня девушка, любезно поинтересовалась, бывал ли я в их казино, и, узнав, что первый раз, предложила пройти регистрацию, которая осуществлялась за стойкой сразу у неё за спиной. Регистрация заняла всего несколько минут. Заплатив 15 долларов, я получил входной билет, напоминающую кредитку, повернулся и снова увидел её. Всё с той же обворожительной улыбкой она сказала, что если я собираюсь играть, то разменять деньги на жетоны для игры я могу, пройдя в кассу, и она указала рукой на табличку, на которой на двух языках русском и английском было написано «касса». Если вы хотите отдохнуть, продолжила она, к вашим услугам мини бар и ресторан на втором этаже, и она вновь провела рукой, чтобы показать на лестницу. Прямо над ней висела вывеска уже только на английском. Если у вас возникнут, какие либо вопросы о правилах игры в зале, вы можете воспользоваться услугами наших консультантов, которые охотно помогут вам. В тот же миг прямо передо мной возникли двое, парень и девушка. Одетые в форменную одежду с бирками, на которых были указаны их имена. Они вручили свои визитки желтого и зеленого цветов и объяснили, что мне достаточно поднять визитку над головой, и они будут рады помочь. В тот же миг они буквально испарились. Кроме того, сегодня у нас розыгрыш одной тысячи долларов по входным билетам. Розыгрыш в 24.00, регистрация билетов в кассе. После этого она снова приветливо улыбнулась и, пожелав весело провести время, удалилась. Я кинул взгляд на зал, который располагался прямо передо мной.

По центру зала находился круглый стол, похожий на барную стойку, разделенный на сектора. В каждом из них находились парень или девушка. Прямо перед ними стояло несколько человек. Там шли карточные игры. Справа и слева располагались столы с рулеткой. Вокруг каждого из них толпилось человек пять шесть. Вдоль стен тянулись шеренги игральных автоматов. Напротив каждого стояли удобныевращающиеся стулья. Посетителей было довольно много. В основном это была молодежь, но встречались люди моего возраста. Женщины были преимущественно с кавалерами. Судя по одежде, определить к какому сословию и достатку здесь публика было очень трудно, к тому же, в таких делах я не был специалистом. Если судить по молодежи, то, скорее всего, это были бизнесмены, которые всю неделю сидели в своих офисах или бегали в поисках клиентов, и теперь пришли промотать кровно заработанные деньги, или наоборот, попытать удачу и заработать в одночасье месячную зарплату. Возможно, некоторые из них были торговцами с рынков или дети состоятельных родителей. В принципе мне было всё равно. Я оказался в совершенно непривычной для себя среде и решил вначале просто побродить и посмотреть. Окинув ещё раз зал, я все же решил сразу разменять сто долларов. В кассе мне выдали фишки. Я положил их в карман и направился в зал.

Юноши и девушки в черных жилетках и безукоризненно белых рубашках с бабочкой раскладывали карты. Обойдя стол по кругу, я узнал названия игр. Это были Блэк Джек и Оазис Покер. Задержавшись около одного из столов, я некоторое время наблюдал, как виртуозно перемещаются карты и игровые жетоны. Ни малейшего намека на суетность или эмоции с их стороны, когда выигрывал кто-то из посетителей казино. Класс работы был на лицо. Потом я перешел к столу, где играли в американскую рулетку. Шарик, мастерски брошенный крупье совершал оборот за оборотом, прежде чем остановиться на цифре, после чего он ставил на выигрышное число маленькую гирьку и лопаткой ловко собирал все фишки, объявлял, кто выиграл, и предлагал снова делать ставки. Я простоял, наверное, около часа, прежде чем отважился сделать ставку. Я поставил на 8, и в тот же миг передо мной выросла фигура юноши, который любезно предложил бокал шампанского или вина на выбор, не преминув сказать, что фуршет за счет заведения.

Я взял бокал вина, подумав про себя, что слежка здесь поставлена на самом высоком уровне. Ведь я торчу здесь столько времени, а выпить предложили только тогда, когда я решил сыграть. Мои размышления прервал голос крупье, — выиграл номер 9. Надо же подумал я, а счастье было так близко. Азарта не было, но мне почему-то захотелось попробовать еще. Достав фишку, я секунду подумал и снова поставил на 8. Парень с девушкой поставили на 11, а женщина в красивом вечернем платье, почему-то поставила на линию между цифрами. Крупье энергично предлагал делать ставки. Несколько человек, протянув руки с жетонами, ставили их кто куда. Видимо чувствуя, что ставок больше не будет, крупье крутанул рулетку и вбросил шарик.

— Господа, у вас есть последняя возможность сделать ставку, — сказал он. Прошло несколько секунд и с возгласом:

— Господа, ставки сделаны, ставок больше нет, — играющие, как завороженные, прильнули к столу, их взоры были прикованы к рулетке и шарику, который продолжал вращаться, постепенно замедляя ход. Шарик сделал еще три или четыре оборота и остановился в лунке с цифрой 16. Вздох разочарования вырвался у каждого из играющих за столом людей. Крупье возвестил, что выпало 16, и поставил маркер на поле, на котором не было ни одной фишки. Я снова был в пролете.

Однако интересно, подумал я, и, вытащив вместо фишки желтую карточку, вспомнил о тех двух молодых людях, которые предлагали помочь мне, если я чего-то не пойму. Ну что же, где эти двое из ларца одинаковы с лица, как их про себя окрестил я, и поднял карточку вверх. Буквально через несколько секунд ко мне подошла молоденькая девушка, и с возгласом:

— Добрый вечер, буду, рада вам помочь, — с улыбкой уставилась на меня.

Похоже, улыбаться здесь учат в первую очередь, подумал я, и обратился с вопросом по поводу правил игры.

Девушка шепотом, так чтобы не мешать другим игрокам и в тоже время, чтобы слышал я, начала объяснять правила игры в американскую рулетку. Оказалось, что ставить можно не только на одно число, но и два, три, и даже восемнадцать чисел одновременно. В зависимости от этого величина выигрыша может быть разной.

— Например, — сказала она, — если вы поставили на 2, и это число выпало, то мой выигрыш составил бы 35, а если бы на 2 и 3, то 17 и так далее. Чем больше чисел я охватываю в ставке, тем меньше величина выигрыша, зато увеличивается шанс выигрыша.

— Вам все понятно? — обратилась она ко мне.

— Да, спасибо, — ответил я.

— Желаю удачи, — с этими словами она удалилась.

Пропустив несколько туров игры, я рискнул поставить на этот раз на шесть чисел. Однако фортуна снова отвернулась от меня. Фишки таяли у меня в кармане так быстро, что когда я сделал очередную ставку, понял, что она была последняя. В этот момент мой рассудок возобладал над игровыми эмоциями и когда крупье, через какое то время подвинул в мою сторону несколько фишек, я понял, что надо идти домой и не искушать судьбу глупыми надеждами. Перед тем как направиться к кассе, чтобы обменять фишки обратно на деньги, я покрутился по залу, посмотрел на игральные автоматы и, получив 80 долларов, направился к выходу.

Почти у самого выхода ко мне стремительно подошла дама, которая меня встречала, когда я появился в казино. Как и все, кто работал в казино, за исключением, разве что охранников на входе, она приветливо улыбнулась и спросила:

— Вы так рано уходите, сегодня в лотереи по входным билетам разыгрывается 1000 долларов. Неужели вы пропустите такой шанс? Новичкам всегда везет, — и она с надеждой, что я передумаю уходить, посмотрела на меня.

— Если мой билет выиграет, вы можете мне позвонить на сотовый, — спокойно, но весьма решительно, ответил я.

— К сожалению, по правилам казино, в лотереи участвуют только билеты присутствующих игроков.

— Жаль, — ответил я, и посмотрел на часы. Было начало десятого. Чтобы оправдать свой уход, я сказал, что на одиннадцать у меня свидание с очаровательной блондинкой, которая стоит больше чем выигрыш по лотереи.

— Тогда всего доброго. Всегда рады видеть вас в нашем казино, — с этими словами она повернулась, а я, переведя дух, вышел на улицу и направился домой.

Эмоций было предостаточно. Я понял, что любой, кто попадает в казино, вольно или невольно заряжается стихией азарта, а спустить деньги гораздо проще, нежели чем их выиграть. Тем не менее, мой поход в казино позволял ответить более подробно на целый ряд вопросов, которые мне задал Гао.

В очередной сеанс я подробно рассказал обо всех видах игр в казино и что удивительно, их заинтересовала только американская рулетка. Вопросы сыпались один за другим. Причем на большинство вопросов, как ни странно, я ответить не мог. Они озадачили меня. Их заинтересовала величина максимальных ставок, скорость вращения рулетки, время вращения шарика, время между окончанием ставок и остановкой шарика в лунке, порядком выплаты выигрыша и так далее и тому подобное. Их интерес к рулетке меня так заинтриговал, что я невольно подумал об этом и тут же получил ответ:

— Это наша единственная возможность достать деньги, чтобы можно было построить порт приема.

— Это нереально, — сразу же заявил я. Еще накануне в интернете я прочитал большую статью о способах игры в рулетку, и практически все они сводились к тому, что иметь больше шансов на выигрыш, чем проиграть нет. Точнее, теоретически, такая возможность существует и она достаточно проста, но, зная об этом, казино во всех странах мира сразу же пресекла эту, так сказать математическую лазейку. Для чего ограничила величину минимальных и максимальных ставок, что не позволяет игроку делать ставку на одно и то же число столько раз, пока не выпадет выигрыш, удваивая при этом каждый раз величину ставки.

— Я могу точно сказать, что шансов проиграть больше, чем выиграть.

— Ты прав, только не совсем.

— Что значит не совсем?

— Представь себе, если бы ты заранее знал, какой номер выпадет, каковы были бы твои шансы на выигрыш?

— Сто процентов, — не задумываясь, ответил я.

— Вот видишь, значит, шансы есть и неплохие. Надо только попробовать ими воспользоваться.

— Я ничего не понял, как же можно узнать какой номер выпадет? В том-то и смысл игры, что ты ставишь на тот или иной номер в надежде, что он выпадет.

— Правильно. Но если подойти к этому вопросу иначе. Нам надо обязательно выиграть. Что для этого надо? Ответ — надо заранее знать, какой номер выпадет и на него вовремя поставить. Возникает другой вопрос — как заранее узнать это число. Надо перепрыгнуть во времени всего, на несколько секунд вперед, и подсмотреть какое число выпадет, затем вернуться в текущее время и успеть поставить на это число. Выигрыш обеспечен.

— Это здорово, но это из области фантастики.

— Напрасно ты так думаешь. Мы давно занимаемся вопросами перемещения во времени. И хотя больших успехов в этом пока не достигли, тех достижений, которые есть, вполне может хватить, для того чтобы решить эту задачу, но для этого надо провести ряд экспериментов. Если все получится, то средства для строительства порта будут, — уверенно произнес Гао, и то, как он это произнес, передалось мне, тем не менее, я спросил:

— Неужели это реально?

— Что именно?

— Ну, заглянуть в будущее, изменить его и все такое прочее?

— Пока это лишь мечта, как ты сказал, фантастика будущего, но опыты позволяют надеяться, что если не побывать, то хотя бы заглянуть в будущее в принципе можно.

Это заявление о возможности заглянуть в будущее произвело на меня огромное впечатление. Пожалуй, сам факт возможности разговаривать на таком огромном расстоянии не произвел на меня такого эффекта. Я не знал что сказать.

— Ладно, все это хорошо, но придется много потрудиться, чтобы эта идея осуществилась. Так что, как ты говоришь, утро вечера мудренее.

С этими словами, Гао попрощался, оставив меня один на один с моими мыслями.

Мы приступили к экспериментам почти сразу после нашего последнего разговора. Для этого я купил в магазине детскую игру, которая мало чем отличалась от настоящей рулетки, разве что размером. Идея заключалась в том, что в момент связи, я, находясь в бодрствующем состоянии, вбрасываю шарик во вращающуюся рулетку. В этот момент они осуществляют скачок во времени и определяют, число, которое должно выпасть, и я успеваю сделать на него ставку до того, как шарик окажется в лунке. Задача, которая в теории была проста, оказалась чрезвычайно сложной на практике. Необходимо было точно синхронизировать время сеанса связи и запуска рулетки, произвести инверсию времени и успеть сообщить результат до того, когда прекращается прием ставок. А самое главное, что все это надо было уложить практически в две минуты земного времени, в течение которого длится сеанс связи. Первый опыт окончился неудачно, точнее, он вовсе не получился из-за скоротечности времени и попыткой что-либо сделать. Пришлось все перенести на следующий сеанс, точнее через сеанс, так как необходимо было обсудить причины неудачи, наметить план следующего опыта и так далее. Дни летели один за другим, а результата не было.

В один из дней, когда мы обсуждали причины неудач очередного опыта, я спросил:

— А может так получится, что ничего не выйдет?

— Конечно, — спокойно ответил Гао, — это наука. Эксперимент всего лишь подтверждает или опровергает теорию. Сама по себе теория мертва. Однако отрицательный результат эксперимента, лишь отчасти отражает не состоятельность теории, поскольку чистота опыта относительна. Возьмем, к примеру, наш случай. В двенадцати проведенных экспериментах нам ни разу не удалось угадать число, поскольку для инверсии времени нам не хватало, то времени, то запаса энергии, то произошел сбой в аппаратуре приема, и так далее. Иными словами нарушена чистота опыта, поэтому, говорить, что идея неверна неправильно, поскольку, проводя аналогичный эксперимент у себя, все получается. Значит надо искать причину ошибки.

В его словах было все так просто и лаконично, что было просто тошно, и я подумал, — ни черта у нас не получится.

— Напрасно ты так думаешь. Просто надо пробовать раз за разом. Выяснять причины неудач, устранять эти причины и тогда результат не замедлит сказаться. Ты думаешь, если мы намного обошли вас в развитии, то не имеем права на неудачу? Ничего подобного. На то и развитие науки. Сплошная череда экспериментов, состоящих в большинстве своем, из отрицательных результатов, но именно они являются отправной точкой в дальнейших исследованиях и новых открытиях. Давай лучше наметим порядок проведения очередного эксперимента.

После этого мы опять начали согласовывать порядок моих действий в очередном сеансе связи. В который раз прошлись о порядке запуска рулетки и шарика, четкой фиксации взгляда на его вращение в рулетке и так далее. В конце нашей беседы он неожиданно спросил меня:

— Можно задать тебе вопрос личного характера?

— Конечно, — недоуменно ответил я.

— Твои отношения с Наташей прервались по нашей вине, не так ли?

— Это ровным счетом ничего не значит, — ответил я.

— Я понимаю и сожалею об этом. Пойми, я не случайно задал тебе этот вопрос. Хочешь того или нет, но мне приходится читать твои мысли, даже те, которые ты не озвучиваешь при разговоре. Это так сказать, фоновые восприятия. Они свидетельствуют, что ты тоскуешь о ней, и винишь в случившемся, в первую очередь себя. Связав свою судьбу с нами, мы невольно стали основной причиной разрыва твоих отношений с Наташей.

— Я ли виноват, вы ли, не все ли равно кто, — прервал я его, — прошлого не вернешь. Я сам выбрал свою дорогу в этой жизни. А раз выбрал, значит, и винить в этом надо меня, а не вас. Может быть, мне надо было с ней вести себя иначе. Возможно, рассказать все. Но Наталья не тот человек, который поймет меня. Я не знаю, как строятся взаимоотношения мужчины и женщины на вашей планете, а у нас все сложно. Можно всю жизнь прожить с одним и тем же человеком, так до конца не поняв его сущность. Порой случай, слово, поступок, дают больше представления о человеке, чем годы, проведенные с ним вместе. Душа человека раскрывается не всегда и не каждому.

— Душа человека? — что это, спросил Гао.

— Как что, душа есть душа.

— Прости, мы впервые за это время сталкиваемся с понятием души. Расскажи поподробнее.

— А собственно, что рассказывать. Никто точно не знает, что такое душа и вообще, есть ли она или нет. Просто большинство считает, что душа существует, и после смерти переносится в иной мир. Души грешников, людей совершивших грехи, плохие поступки, могут оказаться в аду, а души праведников, честно живущих, окажутся в раю. Собственно это одно из основных понятий всех религий, существующих на Земле. Душа это нематериальная сущность человека, которая остается жить после его материальной смерти. А разве у вас нет этого понятия?

— Очень интересная теория. В нашей мифологии понятие души никогда не присутствовало. Даже на ранних этапах нашего развития в период появления письменности, смерть человека считалась просто фактом окончания его существования. Реки пересыхают, моря мелеют, животные и люди рождаются и умирают. Простой цикл. Различие между флорой и фауной, между животными и человеком нет, поскольку все мы состоим из одних и тех же элементов. Разница между человеком и животными в уровне развития. Каждый находится на определенном уровне и всё.

— Хорошо, а в чем же заключалась, точнее, на чем держалась религия в вашем мире?

— Она опиралась исключительно на вере, что мы созданы богом, то есть кем-то. Отсюда поклонение вымышленным богам. Боги дали жизнь всему живому, создали определенные законы, по которым живут люди. Однако, после научных обоснований, о которых я тебе говорил, религия как бы перешла из области домыслов в чистую науку о природе происхождения человека на нашей планете, и постепенно интерес к ней просто пропал. Она умерла естественной смертью.

— Значит, у вас никогда не было понятий добра и зла, покаяния за совершенные грехи, представлений жизни после смерти и так далее?

— Нет почему, понятия добра и зла существовали и существуют в нашем обществе. Но к вере это не имеет никакого отношения. Если человек совершил поступок, противоречащий нормам поведения в обществе, он подлежит наказанию. В вашем обществе поступают так же. Что касается покаяния, то здесь мы явно расходимся с вами. В нашем обществе всегда было, есть и будет, что любое преступление должно быть наказано, и в зависимости от степени его тяжести, определяется мера наказания. Как можно простить преступника, если он виновен?

— Значит, вы отрицаете сам факт возможности жизни после смерти?

— Конечно.

— А вот у нас, насколько мне известно, проводят опыты, которые в какой-то степени подтверждают наличие некой субстанции, которая после смерти человека переходит в новое состояние. Иначе говоря, отделяется от материального тела человека и живет самостоятельно. Эту субстанцию мы и называем душой. Неужели вы никогда не занимались изучением этого вопроса?

— Довольно оригинальная теория. Возможно, ею стоит заняться, но пока её никто не изучал и даже не рассматривал с гипотетической точки зрения.

— Странно, в нашем мире, существует множество теорий на сей счет. Всерьез поговаривают о возможности переселении душ. В телевидение и кино существует особый жанр — мистический, который, кстати, пользуется большой популярностью.

— В каждом мире существует что-то, чего нет в другом. Когда ты ближе познакомишься с нашим миром, ты тоже найдешь что-то необычное для себя, что несвойственно для вашего мира. Несмотря на общность развития, всегда есть место различиям. Так и должно быть. Миры не могут во всем быть похожими друг на друга, даже в том случае, если у них один и тот же создатель. Пример тому, цивилизации, существовавшие до нас на нашей планете. Они отличались от нас даже внешне, не говоря о путях развития.

— А почему они исчезли?

— Основных причин две. Первая — это планетарные, иначе говоря, стихийные бедствия, которые вызваны либо сменой полюсов, либо падением метеорита большого размера. И то и другое вызывает стихийные бедствия, приводящие, как правило, к гибели цивилизации. Вторая причина — самоуничтожение. Это происходит, когда цивилизация, не созревшая в эволюционном плане, преждевременно овладевает оружием, способным её уничтожить.

— Ты имеешь в виду ядерное оружие?

— Не только. Помимо ядерного есть масса других видов оружия. У вас они еще просто не известны.

Я хотел, было задать еще вопрос, но Гао меня перебил, сказав, что сеанс заканчивается и, извинившись, попрощался.

Прошло три недели, прежде чем эксперимент удался. В очередной раз я запустил рулетку. Мой взгляд был прикован к вращающемуся шарику и в тот момент, когда он стал замедлять свой ход, я услышал, как Гао тихо произнес, — семнадцать. Я машинально поставил фишку на это число и, после того, как шарик сделал еще десяток оборотов, и, перескочив несколько лунок, остановился напротив номера семнадцать. Я замер и подумал, что это простая случайность, что мне просто померещилось, что кто-то, а точнее Гао, действительно произнес это число. И лишь осознав, что это не случайность, я буквально закричал:

— У нас получилось!

Однако сеанс связи к тому времени подошел к концу, а я даже не успел поздравить его, и так и не понял, знают ли они, что у нас все получилось.

Только через два дня, когда наступил очередной сеанс связи, как только я услышал:

— Сергей, это я, здравствуй.

Я радостный и слегка возбужденный сказал:

— У нас все получилось!

— Очень хорошо, я знаю, — спокойно ответил Гао.

— Я отчетливо слышал названное число. И успел на него поставить. Рулетка, то есть шарик прокрутился, раз десять….

— Хорошо, хорошо, перебил он меня, — Расскажи, что ты чувствовал в тот момент, когда пристально смотрел на рулетку?

— В принципе ничего, хотя мне показалось, будто произошло какое то искривление пространства или что-то похожее на легкий обморок.

— Все правильно. Именно это ты должен был почувствовать. Произошла инверсия временного потока, иными словами ты смотрел на мир одновременно в будущем и настоящем. Однако мы видели мир в будущем, а ты видел его в настоящем. Отсюда и состояние раздвоенности, легкого головокружения. Временной поток из будущего пересекался с настоящим, что и приводит к легкому дискомфорту. Пока мы можем сдвигать время на очень малый интервал и сверхкороткий период. К тому же надо учитывать расстояние, на котором все это происходит. Однако этого нам вполне хватит, чтобы решить то, ради чего все это затевалось.

Раз за разом мы пробовали, проверяя и отрабатывая весь процесс. Иногда у нас не получалось, но причины здесь были уже совсем другие. Скоординировать действия в отведенное для контакта время, вот что необходимо было добиться в первую очередь.

После первых удачных экспериментов, мне не терпелось попробовать на практике, однако прошло еще около месяца, прежде чем мы приступили к реализации полученных результатов.

(обратно)

Глава 4

Итак, начиналась новый этап моего контакта с инопланетянами. Многомесячные ночные беседы и последующие эксперименты перешли к необходимости их практического применения. Однако сначала мы решили, что мне необходимо еще раз побывать в том же казино, где я был первый раз и сделать ряд замеров, чтобы потом сопоставить их и наметить план действий в реальных условиях.

Как и первый раз, меня, любезно встретили на входе, но когда я показал карточку, начатый было разговор, прервался, и меня просто пригласили пройти.

В зале было достаточно много народу. Я заглянул в кассу, чтобы разменять деньги и тут же отправился к игорному столу с рулеткой. Осмотревшись, перешел сначала к одному, потом к другому столу и встал так, чтобы за моей спиной была опорная колонна. Это позволяло, как полагал, наблюдать за мной через следящие видеокамеры в зале только спереди. Я вынул портмоне и сделал вид, что роюсь в нем. На самом деле, туда я прикрепил небольшой органайзер, купленный накануне. С его помощью и встроенного в него секундомера, сделал необходимые замеры и занес их в память. Найдя якобы, нужную мне бумажку, я прочитал её и положил в нагрудный карман. Убрав портмоне, сделал пару ставок. После чего отправился в бар.

Я чувствовал себя неуютно. Мне казалось, что я излишне нервничаю, отчего привлекаю к себе внимание. Вдобавок, мне почему-то казалось, что за мной если и не следят, то, по крайней мере, периодически наблюдают. Впрочем, это наверняка было так, и от этого мне было не по себе. Впрочем, основную задачу, которую мне необходимо было сегодня решить, была сделана, и потому надо было расслабиться. Я взял кофе и пирожное. Послушал музыку, стараясь по возможности ни о чем не думать. Просидев около часа, я вновь вернулся в зал. Чтобы не проявлять к себе внимание, разменял еще деньги на игральные жетоны и около часа просидел за одним из игральных автоматов. Проигравшись вчистую, я поднялся и отправился домой.

Перекусив и устроившись в кресле, я достал органайзер, и стал изучать сделанные записи. Потом расписал полученные данные и нарисовал схему, отметив на ней время каждого этапа с момента, когда крупье дает команду на начало ставок и до окончания кона. Сверив с имеющимися результатами, которые были в наших экспериментах, получалось, что, несмотря на некоторые расхождения, мы укладывались по времени, но в очень сжатых пределах. Самым узким местом в этой схеме было то, чтобы сеанс связи пришелся именно на начало очередного кона игры. Я понимал, что шансов здесь не так много, поскольку интервалы были весьма значительными, а сдвинуть сеанс связи было пока не в наших силах.

Обо всем этом, я рассказал при очередном сеансе. Необходимо было так же решить вопрос, как спрятать головной пояс, чтобы его не засекли. Кроме того, неизвестно что произойдет, если мне придется пройти через магнитный проход. Короче было ещё достаточно вопросов, которые необходимо было решить, прежде чем пробовать все на практике.

Проще всего, оказалось, обмануть магнитный металлоискатель на входе. Идея пришла сама собой. На следующий день после обеда, мы с напарником отправились на заявку в один из салонов, который находился у нас на абонементном обслуживании. Закончив работу, мы стали грузить инструменты в машину и в этот момент, Виктор наклонился ко мне и тихо сказал:

— Видал, кто пошел? — и его взгляд устремился вслед идущему парню.

— Нет, а кто это? — с удивлением ответил я.

— Да ты, что, не узнал, это же Децл, ну ты даешь. С такими паклями и не узнать.

— Так я даже не видел его лица.

— А, ну тогда понятно. Представляю, сколько времени будут возиться с его волосами.

Я посмотрел вслед уходящему певцу, и тут мне в голову пришла идея, как можно обмануть металлоискатель.

Вечером после работы я заехал в магазин и купил парик, похожий на прическу, которая была на голове Децла. Придя, домой достал елочную бижутерию, и, расплетя косичку, вставил туда зеленый елочный дождик. Потом аккуратно заплел её. Так же поступил ещё с десятком косичек, каждый раз вплетая в них разноцветные алюминиевые ленточки. Надев обруч на голову, я натянул парик и, посмотрев на себя в зеркало, рассмеялся. Впрочем, было отчего, но самое главное, что все выглядело вполне естественно. Чтобы мой наряд не был комичным, на следующий день я купил журнал и, изучив его, приобрел одежду, которая вполне сочеталась с моей новой прической. Надев дома купленный товар, я повертелся перед зеркалом. Прикид был что надо. В этот момент как раз начинался очередной сеанс связи.

Я стоял перед зеркалом, когда услышал знакомый голос Гао. В ответ я произнес:

— Ну, как я выгляжу?

— Сергей, это ты?

— Конечно, завтра, точнее послезавтра наш первый выход в свет. В этом наряде нам не страшен металлоискатель, а главное мы сможем постоянно менять внешность. Конспирация нам не помешает.

Гао ничего не ответил. Да и чем собственно мы рисковали. Практически ничем. Поэтому, взглянув ещё раз на себя в зеркало, я произнес:

— Ну что, у нас говорят в таких случаях, и да поможет нам Бог.

— Удачи нам всем.

Время связи кончилось. Я разделся и лег спать. Два дня пролетели в работе. Все как всегда, заявки, поездки, ремонт и замена оборудования. Вечером накануне, я еще раз примерил наряд, проверил все ли на мне нормально сидит и не видны ли настоящие волосы из-под парика. Нет, всё-таки, — подумал я, — скажи мне об этом кто-нибудь еще полгода назад, и я бы не то что не поверил, а решил бы, что это бред сумасшедшего. Однако все это было наяву. Вот он я, стою перед зеркалом в этом идиотском наряде и пялюсь на себя. Я рассмеялся, и потряс головой. Парик не свалился, все держалось достаточно крепко. Хорошо, все отлично, — сказал я самому себе, и стал снимать этот маскарадный костюм, как я его окрестил.

Ровно за два часа до сеанса я открыл двери казино и вошел. Охранник при входе лишь слегка закатил глаза к потолку к потолку, но я успел это заметить и понял весь скептицизм его взгляда. На этот раз он любезно предложил мне пройти через ворота металлоискателя, который сразу замигал лампочками. Звук был отключен, чтобы никого не пугать. Я вынул ключи, портмоне, снял часы и браслет и снова шагнул на ступеньку ворот. Лампочки снова замигали. Я засмеялся и, демонстрируя, что понял, в чем дело, сунул голову в ворота, оставаясь при этом рядом. Лампочки замигали и я, улыбаясь, взял одну из косичек рукой, сказал:

— Металл, извините, не учел, что у вас все так сложно.

— Все нормально, извините за беспокойство, — ответил один из них, проведя на всякий случай вдоль спины и ног ручным металлоискателем. Тот молчал. Я взял вещи со стола и направился к кассе, предварительно показав регистрационную карточку. Девушка не удивилась, поскольку регистрацию могли произвести не в её смену. Разменяв двести долларов, я направился в зал. Я стал бродить по казино, изредка останавливаясь, то у одного игрового стола, то у другого. Сыграв и проиграв несколько раз, я посмотрел на часы и направился в бар. Вдоль стен стояли игральные автоматы. Я сел за один из них, так как за автоматом можно было скоротать время. Я старался проиграть не очень много, поэтому не проявлял активность в игре. К тому моменту, когда до связи оставалось около двадцати минут, даже немного выиграл, что ещё больше улучшило мое настроение. Спустившись вниз, я снова прошелся по игровому залу, прикидывая и просчитывая в уме, за каким столом будет игра в момент связи. Срок приближался. Я немного нервничал, но старался не подавать вида. Когда осталось пять минут я, наконец, выбрал стол, где по моим прикидкам, кон совпадет с нужным мне временем, и подошел к нему. Скрестил руки, так чтобы отчетливо видеть время, я стал наблюдать. Наконец крупье предложил игрокам делать ставки. Я вынул из кармана фишки и, отсчитал десять штук, по десять долларов каждая. Это составляло максимальную ставку на игровом столе. Я протянул руку с фишками и замер, уставившись на рулетку, сделав вид, что думаю. Не знаю, какое выражение было у меня на лице, но я из всех сил старался сделать задумчивое лицо. Колесо закрутилось, крупье бросил шарик, и он стремительно полетел по кругу. Секунды показались мне бесконечными. Мне хотелось взглянуть на часы, чтобы понять, начался сеанс или нет, но я упорно смотрел на рулетку, так как знал, что взгляд отводить нельзя, и в этот момент услышал:

— Тридцать два.

На зеленом сукне игрового поля, я отчетливо увидел число тридцать два, и не раздумывая, положил на него все десять фишек. Прошло несколько секунд, и крупье оповестил, что ставки больше не принимаются. Я чувствовал, как участился пульс, а из-за парика, весь покрылся испариной. Стоящие рядом со мной игроки устремили свой взгляд на вращающийся шарик, и в тот момент, когда он замер, крупье объявил:

— Выпал номер тридцать два.

Я, сжал кулаки, и, согнув руки в локтях, сделал жест, который делают во всех странах победившие игроки. Громкое, — Yes! — вырвалось из моих уст.

— Поздравляю с выигрышем, — и крупье, успевший молниеносно собрать и отсчитать положенную мне сумму выигрыша, пододвинул кучку фишек другого цвета в мою сторону. Я ликовал, собирая их со стола. С лица не сходила дурацкая улыбка счастливчика, но я ничего не мог с собой поделать. Впрочем, это было наверно вполне естественно, и не могло вызвать каких либо подозрений. Подойдя к кассе и напевая себе под нос веселый мотив, я выложил фишки перед кассиром и, получив деньги, отправился домой. Я знал, что в это казино мне путь был заказан, но это меня не волновало. Поймав тачку, я доехал до дома, и уже слегка успокоившись, сидя в кресле, пересчитал деньги. Там было более трех с половиной тысяч долларов. Еще две три удачные игры и можно было начинать строить платформу, как они её называли.

На столе передо мной лежала пачка банкнот. Я сидел в кресле, скрестив руки за головой, и думал. Надо же, всего каких-то несколько секунд и куча денег, и никто на свете даже не догадывается, что это не фортуна, не случай, позволивший их выиграть. До чего же сложна и одновременно проста жизнь. Я приподнялся с кресла, и только сейчас понял, что, вернувшись домой, так и не снял этот маскарадный наряд. Раздевшись, я отправился в ванную комнату. Струи горячего душа приятно обжигали тело. Никогда не любил холодный душ, наоборот, мне нравилось несколько минут постоять под горячими струями воды, представляя себя в парной. Выйдя из ванны и одевшись в длинный, почти до пят, махровый халат, прошел на кухню, достал из холодильника бутылку пива и, отрезав несколько тонких ломтиков сырокопченой колбасы, отправился в комнату. Сидя перед телевизором и щелкая пультом, в конце концов, остановился на спортивном канале. Показывали соревнование по бильярду. Я не был большим поклонником спорта, редко смотрел спортивные соревнования, но иногда мог с удовольствием посмотреть какой-нибудь футбольный или хоккейный матч. А вот бильярд мне нравился всегда. Иногда, примерно раз в месяц, по дороге домой заходил в бильярдную, что возле станции метро, и пару часов гонял шары в русскую пирамиду.

По телевизору показывали полуфинал какого-то чемпионата. Класс игроков был налицо. Они забивали по несколько шаров подряд, а я все ждал, когда же кто-нибудь из них забьет восемь шаров и получит приз. Однако никому из них это так и не удалось, и матч закончился победой спортсмена из Одессы. Я выключил телевизор, разделся и лег. Не спалось, я по-прежнему думал о том, что сегодня произошло. Представляя, как все сложится в дальнейшем, вдруг подумал совсем о другом. Так часто бывает. Думаешь об одном, а мысли неожиданно перескакивают, и задумываешься совершенно не о том, о чем думал секунду назад. Так и в этот раз, эйфория крупного выигрыша, сменилась мыслью, что этой радостью мне даже не с кем поделиться, кроме Гао, и сама собой в сознании возникла мысль об одиночестве. Я повернулся на бок и закрыл глаза, но пришедшая на ум мысль, уже не отпускала меня.

Мне скоро пятьдесят. Жизнь, полная энергии и азарта, безвозвратно уходит, а я один в этой пустой квартире. Жены нет, у дочери своя жизнь, видимся мы с ней редко, Наташа ушла. Именно сейчас, когда удача повернулась ко мне лицом, я вдруг ощутил бесконечное чувство тоски и одиночества. Оно так сильно нахлынуло на меня, что я вылез из-под одеяла и, пошел на кухню. В полупустом холодильнике, взгляд невольно упал на початую бутылку водки. Налив рюмку, выпил и закусил куском черного хлеба, смачно посыпанного солью. Поразмыслив, поставил бутылку обратно и вернулся в комнату.

За всеми этими разговорами, бесконечным вечерним времяпрепровождением за компьютером, работой с утра до вечера, я просто забыл, что я остался один. Нет, мне было с кем поговорить, даже с избытком, но это были разговоры подобно тем, какие бывают на работе. Да по сути своей, они и были чисто рабочими, лишь изредка в них затрагивались какие-то личные темы, но очень редко. Не было простых человеческих разговоров. Я понял, что мне просто не хватает женского тепла, и, закрыв глаза, я вспомнил, как год назад мы целых два дня были с Наташкой вдвоем.

Было лето, и мы махнули с ней ко мне на дачу. На открытой веранде, она ловко резала огурцы для салата, а я, сидя на складном стуле, помахивал газетой над шашлыками и постоянно давал ей указания, чтобы она побольше порезала в салат репчатого лука, не клала кинзы, не сильно солила. А она смеялась и говорила, что я зануда, какого свет не видел. Потом мы ели шашлыки, запивая их чилийским красным вином, и то и дело целовались, словно нам было по двадцать, и мы недавно познакомились. Неожиданно, бросив еду, мы пошли в дом и до полуночи занимались сексом. Мне казалось, что я до сих пор помню, как она стонала и, обнимая меня, проводила по спине ногтями. Было чуть больно, но жутко приятно, а я стискивал зубы, все сильнее и сильнее отдаваясь страсти. Я помню все, словно это было вчера. Мы не строили никаких планов, не обсуждали проблем, нам нечего было делить, нам было просто хорошо в тот момент. На следующий день мы поехали на речку и катались до обеда на лодке, потом пообедали в местном ресторане. Вечером она захотела погулять по дачному поселку. Мы шли, взявшись за руки, и разговаривали. Она рассказывала мне о школе, в маленьком городке на Волге, где родилась и выросла. О том, как она мечтала уехать оттуда в Москву и поступить в институт. Как сложно и в тоже время весело было в студенческом общежитии. Как ухаживали за ней старшекурсники, и как ей завидовала подружка, которая жила с ней в одной комнате. Она много чего рассказала о себе в тот вечер. Когда мы вернулись, глядя на неё, я залюбовался, а она вдруг спросила:

— Ты чего так смотришь?

— Наташка, до чего ж ты красивая.

— Это для тебя я красивая, а с точки зрения эталона вовсе нет.

— Какого ещё эталона?

— Как какого, 90-60-90, а у меня знаешь сколько?

— А мне и знать не надо. Меня вполне устраивает твой стандарт.

Я подошел к ней и обнял. Она повернулась ко мне, и я стал покрывать её лицо поцелуями. Она смеялась и говорила, чтобы я перестал, а я продолжал держать её в своих объятьях и целовать. Наконец она вырвалась и строго, словно учительница, посмотрела на меня, потом её лицо снова озарила улыбка и она, прильнув ко мне, поцеловала меня и потащила в комнату.

Все это промелькнуло в моих нахлынувших воспоминаниях. Мне вдруг стало грустно, горько, обидно, больно за самого себя. Почему она ушла? — уже не первый раз задавал я себе этот вопрос. Может, она нашла кого-то другого, или подумала, что я изменился, что скрываю от неё что-то? А может, она подумала, что я нашел себе другую женщину, и поэтому решила сразу со мной порвать? Не знаю. А может позвонить ей и поговорить? Я лежал и думал. Взгляд упал на часы. Они показывали начало четвертого. Пожалуй, надо спать, а то завтра до обеда буду сонный, как муха. С этими мыслями, я повернулся на другой бок, натянул на себя одеяло и заснул. Всю ночь мне снилась Наташа. Я пытаюсь подойти к ней, взять за руку, что-то сказать, а она ускользала от меня, молчала и весело смеялась.

Прошло два дня. В этот вечер они не вышли на связь. Потом прошел второй, а за ним третий сеанс связи, однако они молчали. Я стал нервничать. Такого никогда ещё не было. Сеансы всегда проходили в назначенные дни без задержек. Только через неделю состоялся сеанс связи.

— Сергей, ты нас слышишь? — услышал я знакомый голос Гао, и почувствовал в нем волнительные нотки.

— Слышу. Что случилось?

— У нас произошла крупная авария. Взрыв на энергетической установке. Мы думали, что весь проект рухнет, если пожар заденет саму станцию. Но обошлось. Однако потребовалось время, чтобы наладить энергоснабжение. Так что извини, что заставили тебя поволноваться.

— Да ничего, бывает. Главное вы в курсе или нет, что у нас все получилось?

— Мы потеряли сигнал сразу после того, как крупье объявил результат. Так что мы в курсе.

— Значит можно попробовать снова?

— Видимо, да, только надо выработать план действий на будущее. По всей видимости, тебе целесообразно уйти с работы, чтобы ты был свободен, смог подготовиться, отдохнуть. Кроме того, тебе придется поездить по другим городам.

— Зачем, разве двух-трех походов в казино нам не хватит?

— Конечно, нет. Нам потребуется довольно много денег.

— Неужели установка так дорого стоит?

— Видишь ли, сама установка возможно и не очень дорого стоит, хотя мы не можем точно сказать, во сколько она обойдется, так как у нас нет полных данных, но ведь её надо где-то построить. Во-вторых, она требует больших энергетических затрат, недаром мы так подробно спрашивали тебя по поводу энергоносителей и мощностных возможностей сетей. Так что, двух трех походов будет мало. Я думаю, потребуется около года.

— Года! — я чуть ни ахнул от такого срока.

— Неужели я целый год буду ходить по казино, да за это время столько денег можно будет заработать, самолет купить можно.

— Напрасно ты так думаешь, что за это время ты сможешь заработать много денег. Пока у нас тут чинили энергостанцию, мы просчитывали все возможные варианты. В лучшем случае за год ты сможешь выиграть сто, максимум сто пятьдесят тысяч долларов.

— Мне кажется, вы что-то путаете в своих расчетах. Даже если ходить раз в неделю, то три с половиной тысячи на пятьдесят два, это уже почти двести тысяч.

— Ты ошибаешься, Сергей. Пойми, мы просчитали на компьютере, и получилось, что варианты совпадения времени выхода на связь и начала игры, всего 28 процентов. Иначе говоря, одна игра из четырех будет выигрышной. К этому надо добавить, неделю подготовки, плюс расходы на разъезды, просто на жизнь, проигрыши в трех из четырех игр. В итоге получается та сумма, которую я тебе сказал. И это при условии, что часть выигрышей будет в VIP залах, где выше ставки и выше выигрыши.

Я молчал, но мои мысли невольно передавались моему собеседнику. Я не знал что сказать, так как такой поворот дел вовсе не входил в мои планы, поэтому я помедлил ещё несколько секунд и произнес:

— Мне надо подумать и в следующий сеанс я дам ответ. Это очень ответственный шаг. Поймите меня правильно. До этого мы просто общались, я помогал вам, отвечал на интересующие вас вопросы, участвовал в экспериментах и так далее. Сейчас вы предлагаете мне уйти с работы и целиком посвятить свою жизнь вашим целям. Это несколько иное, чем все, что было раньше.

— Ты абсолютно прав. Это твоя жизнь, и это твое право. Ни просить, ни настаивать, ни уговаривать, мы не имеем права. Поэтому слово за тобой. До следующего сеанса.

На следующее утро я проснулся и посмотрел на будильник. Было половина шестого утра. Я сразу же вспомнил ночной разговор, и заснуть больше уже не мог. Теперь мои мысли вертелись вокруг их предложения бросить работу и целиком посвятить себя им. А вдруг вся их затея лопнет? Мне уже пятьдесят. В фирме я проработал достаточно долго и хорошо себя зарекомендовал. Да и заработок был приличный. Стабильная работа, а если у них ничего не получится, обратно меня не возьмут, да и возмещение мне за потерянную работу из космоса не пришлют. С другой стороны, даже если все пойдет, как они говорят, можно за год заработать столько, сколько и за десять лет в фирме не смогу заработать, а сегодняшний выигрыш, свидетельствует, что они действительно каким-то образом умудрились обмануть время и заглянуть в будущее. Будущее… Интересное, какое оно?

Так обуреваемый мыслями за и против, я отправился на работу. День выдался на редкость трудный. Получив наряд на работу, мы как всегда с Виктором погрузили инструмент в машину и отправились в VIP сауну, которую обслуживали. Что там случилось, нам не сказали, но в заявке было сказано о необходимости устранения неисправностей в системе подачи воды в котел. Такая запись могла означать одно, они сами не знают, что у них случилось, и им просто нужны сантехники.

Когда мы подъехали, во дворе стояли два джипа, в которых сидели не то водители, не то охранники. Виктор стрельнул взглядом, и тихо произнес:

— Чувствую, нас здесь ждут. И хуже всего, что их начальство будет висеть у нас над головой весь ремонт.

— Что поделать, но хорошего в этом мало, — ответил я.

Взяв сумки и ящик с инструментом, мы спустились по ступенькам вниз. У двери нас встретил охранник и сиплым голосом, то ли с недосыпа, то ли с перепоя, спросил, — сантехники?

— Да, — ответили мы в один голос.

— Шеф ждет, злой на вашу фирму как узбек, которому вместо плова подали шашлык из свинины. С утра звонил вашему шефу и материл его, на чем свет. Так что ребята, я вам не завидую. Короче, проходите.

С этими словами, он открыл дверь, и пропустил нас в сауну. Весь пол был залит водой. На полу лежалидоски. Пройдя по ним, мы открыли дверь, разделяющую предбанник от раздевалки. В просторной комнате, где так же было полно воды, и по всему полу лежали деревянные решетки, стояло несколько человек. Один из них, в рубашке с расстегнутыми пуговицами на груди, повернулся в нашу сторону и, не дав нам сказать и слова, сразу заорал на нас:

— Где вас е… м… носит? Я звонил вашему начальству два часа назад, он обещал прислать спецов через пять минут.

— Мы не знаем кто и когда вам чего обещал, нам дали заявку, мы и приехали, — спокойно, чтобы не накалять обстановку ответил я.

— Короче, ваши орлы всё смонтировали х… знает как. Вечером рванул кран на батареи в сауне, и кипятком обдало двух моих девок так, что они в больнице с ожогами. Кто чего делал, я не знаю, но надо исправить и быстро. Поняли?

— Сейчас разберемся, — снова спокойно ответил я, и, обращаясь к напарнику, произнес:

— Вить раздевайся и пошли.

Мы разделись и босиком прошли в саму сауну. Помимо парилки там находилось две джакузи. Остальную часть помещения занимал стол, вокруг которого стояли деревянные стулья и лавочки. На столе лежала, видимо с вечера оставленная еда и бутылки с недопитым вином. На двух стенах висели обычные итальянские радиаторы отопления. Подводка была выполнена из металлопластика. Причина аварии стала ясна, как только я посмотрел на батарею. Лопнул шаровой кран на входе и естественно поток воды заливал сауну до тех пор, пока не перекрыли весь стояк. Ночью сделать это было не так просто, так что залило их основательно, было, отчего злиться, однако нашей вины здесь явно не было. И одно это уже утешало.

В этот момент зазвонил мобильный телефон, я подошел к вещам и достал сотовый.

— Алло, Сергей это ты?

— Да Евгений Иванович, это я.

— Ну что там?

— Лопнул кран, надо менять. Сейчас Виктор сгоняет за краном и через час все будет в порядке.

— Сергей, прошу, ускорь, как сможешь. Сам видишь, какая публика.

— Все понял. Как сделаю, перезвоню.

Виктор поехал за краном, а я в это время начал демонтаж соединения. Минут через тридцать приехал Виктор. Заменив сломанный на новый, я попросил местного сантехника, который пришел к нам, запустить стояк. Он ушел и минут через пять, пошла вода. Я спустил воздух из батареи и, протерев сухой тряпкой, посмотрел только что сделанное соединений, с тяжелым вздохом, произнес:

— Течет сука…

Я еще раз провел пальцем соединение трубы с батареей. Палец был мокрый. — Ты прав, наверное, труба прокрутилась, когда снимал цангу, конец-то короткий, придется менять, а возможно и удлинитель ставить. А запасные цанги у нас есть?

Виктор покачал головой, в знак того, что вряд ли.

— Ну, как дела, орлы. Готово или нет? — раздался голос из приоткрытой двери.

— Нет ещё.

— Что, кран менять, два дня требуется?

— Он явно заводил нас на скандал, поэтому, чтобы не нарываться, я ответил:

— Почему два, можно и в день уложиться.

— Во-во по крану в день, глядишь, на баланду заработаешь, — ехидно заявил он.

Виктор еще раз съездил за материалом, и мы закончили ремонт только к обеду. Уже вечером меня неожиданно вызвал шеф. Он редко общался с нами и занимался в основном бумажными делами. По большей части все рабочие моменты обговаривал главный инженер. Я зашел к нему в кабинет.

— Евгений Иванович, вызывали?

— Ну, чего там так затянули с ремонтом? — сразу начал он.

— Так я же доложил вам.

— Доложить-то доложил, только когда вы уехали, я такова наслушался от них, что хоть стой, хоть падай. Ты же видел, какая это публика. Надо было поставить кран и уехать. Полчаса и все сделано. Завтра бы приехали и тихо заменили бы без них эту трубу. А вы провозились почти три часа. Ты хоть знаешь кто это?

— Откуда мне знать?

— Вот именно, а это между прочим люди, с которыми не шутят. Они сидят и пальцем указывают, где мне можно что-то делать, а где нет. Понял меня?

— Понял, Евгений Иванович.

— Раньше надо было понимать. Мне этот с квадратной рожей знаешь, что сказал? Если у тебя за день кран ставят, может тебе в ДЭЗе лучше сантехником работать, а не сауны обслуживать. Открытым текстом. Мозги иметь надо, когда видишь, что публика отмороженная. Это они в телевизоре, перед камерой в костюме с галстуком интервью дают, так подумать можно, что они Гарвард кончили, или как минимум МГИМО, а когда с ними по работе встречаешься, то понимаешь, что у них две извилины, да и те, не в голове, а в другом месте. Зато деньги делать они умеют, а потому у них власть и сила.

Он на минуту замолчал, потом посмотрел на меня и сказал:

— Хорошо, иди, только впредь, будь умней, а повторится, выгоню, хоть и ценю как специалиста. Все можешь идти.

Расстроенный, я вышел от шефа и отправился домой. Сегодня должен был состояться очередной сеанс связи, а я так и не решил, как поступить. Я лег и заснул, так и не приняв решения.

Голос, как всегда, позвал меня.

— Здравствуй Сергей, ты меня слышишь?

— Да слышу.

— Что ты решил?

— Ничего!

— То есть как, ничего?

— Так, ничего не решил. Я не знаю, как мне быть. Поймите сам. Вы уверены, что у вас, точнее у нас, все получится? А если нет? Вы будете дальше изучать звездные миры или подождете очередного научного открытия и снова попытаетесь начать все с начала. А что будет со мной? В нашем мире и в наше время, люди, достигнув чего-то, держаться за место обеими руками, и с возрастом это становится особенно актуально, потому что потерять место легко, а найти сложно. Вот почему, я действительно не знаю, что мне делать. Вы уверены, что все получиться или нет?

— Как тебе сказать.

— Как есть.

— Шансы 62.2 %.

— А что приходится на тридцать семь и восемь десятых?

— Возможная неудача проекта. Кстати, ты тоже входишь в эти проценты.

— Что значит, я вхожу в эти проценты?

— То и значит. Примешь ты участие в проекте или нет, носит вероятностный характер. Поэтому это тоже учитывается при подсчете.

— Выходит, если я соглашусь, то шансы 100 %.

— Нет конечно, но значительно выше.

— Хорошо, а если я вам предложу следующий вариант. Мы проводим еще два— три похода в казино, после чего я приму решение. Вы согласны?

— А разве у нас есть выбор? Мы согласны.

После этого, мы перешли к обсуждению вопросов, связанных с дальнейшими посещениями казино, сроках, методах и главное последовательности действий. Решено было, что прежде чем проводить опыт, необходимо делать пробный поход, можно даже в два казино за один день, чтобы иметь выбор действий. На этом сеанс связи закончился.


Вечером следующего дня, я отправился в очередное казино. Ничего нового там не было. Схема приема гостей такая же. Даже расположение столов мало, чем отличалось, разве что количеством. Из ресторана была слышна приятная музыка. По залу сновали стюарды с подносами напитков. Народ, склонившись над игровыми столами, просаживал деньги. Места у большинства автоматов пустовали. Изредка был слышен звук падающих выигрышных монет в лоток-приемник. Про себя я подумал, что, скорее всего он специально устроен так, чтобы звон падающих монет был слышен окружающим и призывал их к игре.

Я остановился около стола, где шла игра в покер. Наблюдая за игрой, я невольно засмотрелся на руки играющей в карты женщины. Они были сплошь унизаны перстнями. Драгоценные камни в них, переливались огнями, когда она шевелила пальцами. Я отвернулся и словно в перевес ей увидел пару молодых людей достаточно просто, но опрятно одетых, которые пришли сюда попытать удачу и выиграть немного денег. Кого только не манит фортуна удачи. Я походил ещё немного и направился к выходу.

В этот день у меня не было настроения пойти куда-то еще, и я вернулся домой.

Утром я, как всегда, направился на работу. Не успел войти в офис, как буквально с порога услышал голос секретарши шефа, Маши:

— Сергей Николаевич, вас срочно требует к себе Евгений Иванович.

Я зашел в кабинет. Он сидел за большим креслом и смотрел сквозь линзы очков на бумаги.

— Евгений Иванович, вызывали? — спросил я.

— Вызывал! — ответил он, и по голосу понял, что что-то стряслось и шеф явно не в духе.

— Ты сколько лет работаешь у меня?

— Семь.

— И за семь лет не научился кран ремонтировать? — грозно спросил он, снимая очки.

— А что случилось то?

— То и случилось. Позавчера в сауне батарею полдня ремонтировали?

— Ремонтировали, — вторя ему, ответил я.

— Вот и отремонтировали. Ночью она рванула опять. Короче, извини. Вот тебе лист бумаги и пиши по собственному желанию. Это всё, что я могу тебе предложить, — с этими словами он пододвинул в мою сторону чистый лист бумаги, и громко щелкнув, положил на него ручку.

Я взял ручку, секунду подумал, потом сел на стоящий рядом со столом стул, и молча написал заявление об уходе. Потом встал, и положил написанное заявление перед шефом.

Он надел очки и стал читать. Я повернулся и направился к двери и в этот момент услышал его голос:

— Перепиши.

— Зачем?

— Ты не написал по собственному желанию, — по его интонации я понял, что он оставит меня на фирме, возможно, накажет деньгами или ещё как-то, но я уже принял решение. В этот момент я подумал, что если уходить, то сейчас, другого удобного случая, может не представится. В конце концов, это оправдание самому себе, почему я ушел, если все сложится не так, как хотелось бы.

— А мне все равно, по какой статье уходить, — ответил я и добавил, — я все равно в сантехники не вернусь, у меня другие планы. А пособие по увольнению можете отдать моему напарнику Виктору.

С этими слова я вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь. Я даже не стал заходить к себе, чтобы забрать рабочие вещи. Как говорится, померла, так померла и нечего брать с собой остатки прошлого.

Я вышел на улицу. Дул сильный ветер. Он срывал с деревьев листья и заставлял их кружиться. Потом ветер утихал и они падали на землю, возвещая, что осень в полном разгаре. Минута, другая и новый порыв опять отрывал листья от земли. Я приподнял воротник куртки и подумал:

— Наверно это инопланетяне устроили потоп в этой сауне, чтобы ускорить мой уход с работы. Шутка конечно. Впрочем, чему быть, того не миновать.

По дороге домой, я зашел в магазин, купил бутылку водки, каких-то консервов и нарезки. Придя, домой, не раздеваясь, сел за стол. Налил полстакана, залпом выпил. Отрезав корейки и черного хлеба, откусил кусок и налил ещё.

— Ну, все ребята, теперь я весь ваш, — с этими словами выпил налитое и, пройдя в комнату, бросился на диван и заснул.

Вечером, когда наступил сеанс связи, первое, что я сказал, было:

— Я ушел с работы. Теперь мы можем начинать работать в полном объёме, начиная с завтрашнего дня. Только давайте мы сегодня больше ни о чем не будем разговаривать, я очень устал.

— Хорошо! — ответил Гао, видимо прочитавшие мои невысказанные мысли.

(обратно)

Глава 5

В моей жизни все изменилось. Утром не надо было вставать на работу. Поэтому первое время я так обленился, что порой просыпался ближе к обеду. Завтрак, обед, ужин, все сместилось по времени настолько, что я вообще перестал понимать, завтракаю я или ужинаю. Все было направлено на достижение новой цели — совместить невозможное с реальностью и потому казино стало для меня, своеобразной работой.

Гао оказался прав, лишь один из трех, а иногда четырех посещений заканчивались удачно, и все совпадало во времени как надо. Однако тех денег, которые я выигрывал, было куда больше моей прежней зарплаты. Однако столь частые походы в казино и периодические выигрыши, не могли пройти незамеченными для охранных служб казино. Я стал всерьёз задумываться над системой конспирации. Самым простым решением стало бы приобретение фальшивого паспорта или какого-либо другого документа, позволяющего произвести регистрацию в казино. Выход был найден довольно скоро. Поискав в интернете, я нашел сайт, на котором предлагались регистрационные документы для приезжих из стран СНГ. Сначала я не обратил на это внимание, но позже, подумал:

— Странно, неужели приезжие будут лазить по Интернету, разве что на работе у них есть такая возможность? А раз так, то скорее это объявление носило иной смысл, тем более что для связи указывался только почтовый ящик.

Подумав немного над текстом, я сделал запрос о необходимости приобретения украинского паспорта. Ответ пришел на следующий день. В нем сообщалось, что для приобретения паспорта мне необходимо переслать фотографию и данные о себе. Стоимость услуги оценивается в тысяча двести долларов. Если я согласен с условиями, то после получения данных мне назначается встреча для предварительной оплаты в размере четырехсот долларов, после чего паспорт изготавливается в течение пяти дней и передается при повторной встречи. На тот же адрес я передал свое цифровое фото, слегка изменив внешность. Для этого я надел очки и приклеил усы. Встреча мне назначили в метро на станции Новослободская у перехода на радиальную линию в четверг в пять часов.

Перед встречей я приклеил себе усы и надел, купленные накануне очки с простыми стеклами. Вооружившись видеокамерой и изображая из себя туриста, осматривающего достопримечательности московского метрополитена, я дождался, когда ко мне подошла молодая девушка, и сказала, что она по поводу утерянных документов. Мы прошли в край перрона и сели на скамейку. Она открыла сумочку и достала папку и передала её мне.

— Что это? — спросил я.

— Это образцы документов, которые вам будут подготовлены. Посмотрите их, и если вас всё устраивает, то вы должны внести аванс.

Я открыл папку. Это были ксерокопии паспорта, частично подготовленного к изготовлению.

— Простите, у меня один вопрос. Я передаю вам деньги, а где гарантия, что вы меня не кинете?

— Гарантий нет. Вам нужен паспорт, мы его делаем, в понедельник вы его получаете и платите оставшиеся деньги. Если сомневаетесь, мы просто расстаемся. Все делается только на доверие. С вашей стороны риск потерять деньги, с нашей стороны риск, что вы из милиции.

Довод был достаточно убедительный, и я положил конверт с деньгами в папку, и передал её девушке.

Контора, в которую я обратился, не обманула, и в понедельник я получил паспорт гражданина Украины на имя Семёна Гривчука с печатями и пропиской в Киеве. Получив паспорт, я сразу же заехал на вокзал и купил билет до Санкт-Петербурга. Вечером того же дня я отправился в Питер.

Неделя, проведенная в городе на Неве, позволила дважды удачно выиграть. После этого я поехал по городам и весям страны. Где только за это время не побывал. Города и гостиницы сменялись одна за другой. Раза два в месяц я возвращался в Москву, чтобы отдохнуть, привести в порядок мысли и дела. Последняя поездка в Ригу была очень удачной. Совпадение времени и ставок подряд три раза и при том в VIP зале, позволили сразу получить семнадцать тысяч долларов, поэтому я не стал рисковать и на второй день уехал домой. Неделю я полностью посвящал отдыху. Иногда ездил на дачу, или просто гулял по городу, рассматривая витрины магазинов. Делал, какие-то покупки, порой сам не зная зачем. Один раз даже сходил на мюзикл.

Заканчивалась зима и чувство одиночества, которое за это время немного притупилось, потихоньку вновь начало одолевать меня. Порой мне начинало казаться, что все, что я делаю, делаю вовсе не я, а кто-то другой. Будто я загипнотизирован и стоит мне очнуться, всё исчезнет. Я вернусь в мир реальных вещей. Мелькающие казино и крутящиеся диски рулеток, всё это окажется сном, ярким, шумным, кричащим и зовущим к себе сном. Я зажмурился и снова открыл глаза. Но ничего не изменилось. Цифры заработанных долларов, названия городов и отелей, в которых я побывал за последние четыре месяца, четко предстали передо мной. А, посмотрев на стол, я увидел билет на самолет до Самары. Отлет послезавтра в 8-55 утра из Внуково. Я потянулся и зевнул. Часы показывали начало восьмого. Не зная чем занять вечер, я встал с дивана и подошел к полке с видеокассетами. Перебирая взглядом названия, я так и не смог остановить свой выбор на каком то фильме. Подумав немного, я оделся и решил пройтись в видео прокат, который находился рядом с домом.

Небольшое помещение, сплошь уставленное стеллажами с видеокассетами по рубрикам. На ближней к кассе полке новинки. Стандартная система всех прокатных магазинов. Телевизор на штативе был включен всегда на МТV. Из динамиков по бокам звучала музыка новоиспеченной звезды из фабрики грез. Год за годом она словно блины, пекла их не покладая рук, а они с такой же скоростью гасли на небосклоне поп Олимпа. Я посмотрел на новинки. Пара названий меня заинтересовало, но не так, чтобы взять посмотреть. Я поставил на место одну из взятых кассет и взял другую. В аннотации значилось, что это боевик с элементами комедии, и я уже собрался, было взять, как вдруг услышал за спиной женский голос:

— Не советую. Даром потратите время. После пятнадцати минут просмотра, нажмете быстрый просмотр и так до самого конца. Один мордобой и ноль юмора.

Я повернулся к ней лицом в тот момент, когда она кончила свою тираду. Симпатичная девушка, с ярко рыжими волосами, стояла передо мной, держа в руках несколько видеокассет.

— Простите, вы считаете, что не стоит? — и взглядом показал ей кассету.

— Три дня назад потеряла и время и деньги, — с этими словами она посмотрела на меня, и поправила пальцем очки на носу.

— Может быть, у меня совсем другое чувство юмора, и мне будет смешно. Знаете, шоу Бенни Хилла тоже не всем нравится, а кто-то умирает от смеха.

— Вам, что нравится английский юмор? — неожиданно спросила она.

— Да нет, это я так, к слову.

— Смешной боевик должен быть действительно смешным, как «Смертельное оружие» или что-то в этом роде, вы согласны?

— Да конечно, здесь я с вами полностью согласен, — ответил я и поставил кассету обратно на полку. Потом, подумав несколько секунд, обернулся и спросил её:

— Я давно не был в прокате, может быть, подскажете, что посмотреть.

— Ну… — она слегка надула губы и посмотрела не на кассеты, а на меня.

— Если предположить, что вам понравится, то, скорее всего вот это, — и она достала с нижней полки кассету с фильмом.

Я взял коробку и прочитал с обратной стороны аннотацию. Лирический фильм о супружеской паре, которая после развода, спустя несколько лет, вновь влюбляются друг в друга.

— Нет, что вы, я отнюдь не поклонник таких фильмов, — и положил кассету на полку.

— Странно. Мне показалось, что мужчины в таком возрасте предпочитают именно такие фильмы.

— С чего это вы так решили?

— Ну, во-первых, возраст, во-вторых, стиль одежды выдает вас за солидного человека, возможно предпринимателя или чиновника. Люди такого плана, как правило, предпочитают смотреть фильмы в семейном кругу. А их жены, терпеть не могут ужастиков, боевиков и фантастику. Таким образом, комедии и мыльные оперы постепенно становятся основными в репертуаре домашнего видео. Я права? — и она, сделав по-детски наивное лицо, посмотрела на меня.

— Не совсем.

— В чем именно?

— Вы правы относительно возраста, хотя я не знаю, сколько вы мне дали. Однако я не женат, не чиновник, не бизнесмен и мои пристрастия это боевики, ужастики и фантастика.

Она хмыкнула и ответила:

— Что же и на старуху бывает проруха. Однако тот боевик, который вы взяли, не берите. Он действительно ерундовый. Здесь есть пару фильмов, которые стоит посмотреть, но они сейчас на руках.

— Так что же мне ничего не брать?

— Я не знаю…

— А что же я буду делать весь вечер? По телеку одно старье, видеотека у меня маленькая, да и фильмы уже помногу раз видел? — я произнес это так, словно намекал, не поможет ли она чем-нибудь.

Она посмотрела на меня, слегка прищуривая глаза, и неожиданно сказала: — А вы смотрели «Осиное гнездо-2»?

— А я и первого фильма не видел.

— Да! — она повернулась к парню, который выдавал кассеты, и спросила, нет ли «Осиного гнезда». Он посмотрел по компьютеру и сказал что фильм на руках, забрали сегодня, так что принесут только завтра или послезавтра, так как кассета выдана на два дня.

— Жаль, — сказала она, — Хороший фильм. Смесь мистики и боевика. Если вам понравился фильм «Видок», то этот наверняка.

— А «Видок», это про что?

— Ну, французский фильм с Депардье в главной роли. Он еще полицейского играл, который искал одного ненормального в зеркальной маске.

Я тут же вспомнил сюжет фильма и ответил утвердительно.

— Хороший фильм, не правда ли?

— Да, пожалуй.

— А знаете, что. Хотите, я дам вам «Осиное гнездо-1». У меня есть копия. Я все фильмы, которые мне нравятся, копирую. У вас видак читает в LP режиме?

— Да.

— Тогда пойдемте. Я в соседнем доме живу. Сейчас поднимемся ко мне, а завтра занесете кассету и оставите её Евгению, — и она показала на парня за кассой, видимо её приятеля.

Мы вышли из магазина и, завернув за угол, прошли в подъезд соседнего с видеосалоном дома. Поднявшись на лифте на восьмой этаж, она открыла ключом дверь и включила свет в коридоре. Уютная однокомнатная квартира похожая, как две капли воды на мою. Я почему-то сразу подумал, что здесь живет одинокая женщина. Небрежно разбросанные вещи в комнате, и в тоже время идеальный порядок на кухне. Кусок недоеденного торта на тарелке перед включенным компьютером и листы бумаги, исписанные мелким почерком, лежали рядом. Стоя в коридоре, я обратил внимание на шкаф забитый кассетами сверху донизу. Надписи ручкой или карандашом, говорили, что всё это записи сделанные хозяйкой квартиры. Быстро оглядев коллекцию, она моментально нашла нужную кассету с фильмом и протянула мне.

Я взял кассету и вместо того, чтобы сказать спасибо, произнес, — меня зовут Сергей.

Она неожиданно смутилась и ответила:

— Вика.

— Виктория? — переспросил я.

— Просто Вика.

— Спасибо. Значит завтра вернуть кассету Евгению?

— Да… — ответила она, и мне показалось, что она хотела что-то добавить, но промолчала.

Я повернулся, взялся за ручку двери, потом неожиданно обернулся и, посмотрев на неё, вдруг зачем-то неуклюже поблагодарил за кассету и, попрощавшись, вышел.

Придя, домой, я разделся и лег. Кинофильм действительно оказался интересным. Когда фильм кончился, я встал, вынул кассету и когда убирал её в коробку, невольно подумал о девушке, которая дала её мне.

— Вика, — произнес я, — Интересно, кто она и чем занимается?

Я положил кассету на стол и, вызвав по компьютеру телефонную базу данных, набрал её адрес.

Короткова В. А. далее шел её домашний адрес и телефон.

Я лег на диван и мысленно начал рисовать образ Вики. Девушка неопределенного возраста. Ей можно было дать, лет двадцать пять, а можно и тридцать пять. В ней не было ничего необычного. Простое лицо с почти не запоминающейся внешностью, правда, очки придавали ей детское озорство и наивность. Может, это мне показалось, а может, нет, но когда она смутилась, улыбка изменила её лицо, оно стало милым и привлекательным. Именно это запомнилось в ней особенно. Всё, пора спать.

В эту ночь был сеанс связи. Гао попросил выяснить до моего отъезда, в каких местах линий электропередачи высокого напряжения находятся поселки или дачные участки, как далеко они расположены от города? Можно ли там приобрести участок земли, желательно с домом и какие цены на них?

— Навряд ли я смогу быстро получить такую информацию, — ответил я, — скорее всего для этого понадобиться план местности с последующей привязкой к топографии. Такие схемы есть только в земельных комитетах. Открыты они для свободного доступа или нет, я не знаю. Попробую завтра посмотреть в интернете.

— Гао, скажи, а у вас интернет есть?

— Да, только он не в таком виде как у вас.

— А в каком?

— Принцип такой же, только на более высоком уровне. Чтобы тебе было понятно, представь, сначала у вас было радио, потом телевидение, параллельно с ними шло развитие телефонов. На их базе появились радиотелефоны. Далее появились компьютеры. Объединив в себе радио, телевидение и телефонию появился интернет. А что дальше?

— Я не знаю, наверное, портативный телефон постепенно станет одновременно и телевизором и компьютером. Возможно, по такому пути пойдет развитие.

— Конечно. В нашем мире, компьютерный чип, вмещающий в себя мини ЭВМ, прикрепляется к голове, и вся информация проецируется непосредственно в мозг. Всё, изображения, звук, запах непосредственно воспринимается напрямую мозгом. При необходимости встроенные датчики на одежде, позволяют создавать голографические изображения в воздухе. Это удобно, когда идет общение нескольких человек одновременно.

— А когда мы достигнем такого уровня?

— Я думаю скоро, — он задумался на секунду, а потом сказал, — очень скоро, как только мы прилетим на вашу планету.

— А почему ты не можешь создать голографический образ, например себя, у меня в голове? Я мог бы увидеть тебя.

— Нет, чтобы создать голографический образ объекта, необходимо иметь аппаратуру для её создания. Я же тебе объяснил, что чип, это своего рода компьютер. Он общается с тобой и с другими компьютерами. Просто вы ещё не научились делать этого.

— Жаль, — печально ответил я. Ну ничего. Когда прилетите, ты мне первым делом подари такой чип, тогда мы сможем в любом месте и когда угодно общаться, хорошо?

— Непременно, — ответил Гао, — кстати, как настроение?

— Вроде ничего, а что такое?

— Нет, я просто так спросил, рад, что у тебя все нормально.

Сеанс закончился. Утром я проснулся с мыслью, что надо обязательно не забыть вернуть кассету. Однако день оказался загруженным до предела. Сначала я сидел за компьютером и выяснял по поводу линий электропередачи и поселков, проходящих под ними в Подмосковье. Потом вспомнил, что договорился на 14–00 встретиться с дочерью. Даша попросила денег на путевку, и я пообещал до своего отъезда ей их передать. Мы встретились около её офиса. Она работала на Лесной, ближе к Менделеевской. Мы немного поговорили, я дал ей денег, и мы распрощались. Я забежал в кафе, выпил чашку кофе, съел пирожное и пешком направился к метро. По дороге заглянул в магазин, потом в другой. Мне нравилось заходить в магазины и рассматривать товары, аккуратно расставленные на полках и призывно зовущие купить их. Магазины электроники привлекали больше всего. Аудио и видео аппаратура, вызывали у меня детский восторг. Я обожал рассматривать технику, она завораживала меня. Я спокойно мог час, а то и два простоять у витрины, выслушивая менеджера, который рассказывал мне о достоинствах той или иной модели. Возле метро я зашел в торговый центр, вспомнив, что хотел приобрести брюки. Подобрав подходящие, купил, а заодно к ним пару рубашек и галстук. Домой вернулся к семи, и сразу увидел, лежащую на столе кассету, поэтому, не раздеваясь, отправился в видео прокат. Подойдя, увидел на двери надпись, — «Закрыты по техническим причинам».

Придя, домой, положил кассету на стол, подумав, что неудобно как-то получилось. И хотя я знал номер Викиного телефона, не стал звонить, решив, что верну кассету по приезде из Самары.

Самолет выруливал на взлетную полосу. Я пристегнулся и откинулся на спинку кресла. Двигатели загудели, и самолет начал разбег. Я закрыл глаза и задумался. В памяти всплывали один за другим обрывки воспоминаний.

Я мало что помнил из своего детства. Странно, что память сохранило так мало воспоминаний. Смутно вырисовывались лица школьных друзей. Хотя некоторые эпизоды детства помнил очень четко. Вспомнил, как жарили картошку на костре, и как мать перепугалась, когда я, весь перепачканный сажей, вернулся домой. Потом вдруг всплыли институтские дни, работа на заводе. Зоя. Почему-то её, я всегда видел со спины. Каштановые, развевающиеся волосы. Странно, вспоминая Зою, я представил её, бегущую босиком с маленькой дочкой Дашей за руку вниз к ручью. Рыжая копна волос развивается на каждом шагу, и я никак не могу понять, когда и почему она перекрасила волосы. Я пытаюсь спросить её об этом, и она оборачивается и начинает мне что-то говорить, но в этот момент я понимаю, что это вовсе не Зоя, что это совсем чужое лицо. Лицо Вики. Точно. Я понял, что так поразило меня в ней. Не очки, не лицо, не смешная детская улыбка, а волосы. Огненно рыжие волосы с завитками на концах.

— Уважаемые пассажиры, наш самолет пилотирует…

Я очнулся и попросил стюардессу, проходившую по салону, принести мне минералки и какой-нибудь журнал, желательно потолще, и поинтересней.

Вернувшись со стаканом воды, она предложила несколько журналов. Выбрав наугад, я сделал глоток, поблагодарил её и, поставив стакан на откидной столик, погрузился в чтение журнала.

Через пару часов мы приземлились в аэропорту Самары. Взяв такси, я добрался до города, снял номер в гостинице и, спустившись в холл, поинтересовался у администратора, где бы я мог отдохнуть вечером. Она посмотрела в свою записную книгу и ответила, что в городе пять казино и два больших игровых зала и назвала их адреса. Я поблагодарил её и вышел в город. Теплая весенняя погода настраивала на хорошее настроение. Немного прогулявшись по городу, я вернулся в отель. Пообедав в местном ресторане, переоделся и отправился в местное казино. Самым крупным было под названием «Лунный свет». По сравнению с Москвой оно было сравнительно небольшое. Всего три стола для игры в рулетку и столько же в VIP зале. Ставки тоже были отнюдь не столичные. От пяти до десяти тысяч рублей, что составляло около трехсот долларов. Я немного приуныл. Однако делать было нечего. Я дождался назначенного часа и сумел выиграть по максимуму. Посидев немного, для отвода глаз за автоматом, я пошел в гостиницу. В последующие два дня мне не повезло. Потом следовали два дня перерыва в связи, и только на третий день я попытал счастья еще раз. На этот раз удача была на моей стороне. В тот же день я вернулся в Москву.

Всю обратную дорогу домой я думал о том, что поездки по областным городам были не очень выгодными, поэтому необходимо было более тщательно к ним готовиться. Для этого необходимо по интернету выяснять наличие местных игровых залов, казино, время их работы и самое главное максимальные ставки в рулетку и только после этого принимать решение стоит туда ехать или нет.

Вернувшись домой, я сразу увидел, лежащую на столе кассету.

— Надо вернуть, — подумал я, и в памяти молниеносно всплыло улыбающееся лицо Вики. Я зашел в ванную, ополоснул лицо холодной водой, и посмотрел на себя в зеркало. Оттуда на меня смотрело лицо усталого пятидесятилетнего мужчины с наметившейся сединой в волосах.

— А что, вполне еще о-го-го, — подумал я, глядя на свое отражение, и добавил, — Как же, так и обратит она внимание на такого старпера как я.

Саркастически улыбнувшись самому себе, я вышел, потушил свет в ванной и, взяв кассету, отправился в видео салон. По дороге подумал:

— А может лучше зайти к ней домой и извиниться?

И снова добавил, — ищешь повод познакомится?

— А что из того.

Купив три розы в соседнем цветочном магазине, я поднялся на лифте. Нажав кнопку звонка, почувствовал, что слегка нервничаю, и спрятал цветы за спину. Дверь открылась, на пороге в шлепанцах на босу ногу и коротком халатике, стояла Вика. Распущенные волосы буквально ослепили меня. Она забыла надеть очки и потому смешно щурилась, видимо, пытаясь определить, кто пришел, и что ему надо. Прервав затянувшееся молчание, я протянул кассету и произнес:

— Виктория, ради бога извините, я только что из командировки. Был в Самаре, прямо с самолета и к вам, чтобы вернуть кассету, а это, — я достал из-за спины розы, — вам, чтобы не сердились на меня. Хорошо?

— Ой, ну что вы. Мне неловко, — она взяла кассету, а розы по-прежнему оставались у меня.

— Нет, нет. Я знаю, что виноват, замотался и забыл, а потому прошу принять и, — я замялся, но тут же нашел что сказать, — могу ли попросить у вас вторую часть фильма? На этот раз обязуюсь вернуть в срок.

Она взяла розы, и я увидел, как она незаметно вдохнула их аромат, поднеся их к лицу.

— Да вы проходите в комнату, я только поставлю цветы в вазу и найду вам кассету, — с этими словами, она повернулась и пошла в кухню, а я зашел в прихожую и закрыл за собой дверь.

Она вышла из кухни, держа в руках вазу с цветами, и глядя на меня, сказала:

— Ну что же вы стоите в коридоре, проходите, проходите, — и она пригласила меня пройти в комнату.

Поставив вазу на маленький столик, стоящий у окна, она надела очки и пробежала взглядом полки с кассетами. Вынув одну из них, она прочла название, потом поставила её на место и достала другую. Держа её в руках, она повернулась в мою сторону и, смущаясь, сказала:

— Вы ради бога извините, но кассеты нет. Видимо кто-то из друзей забыл вернуть, — она смотрела на меня и взглядом просила меня простить. Я тоже смутился, из-за того, что поставил её в неловкое положение. И чтобы исправить затянувшуюся паузу, сам не зная почему, произнес:

— А тогда, может, дадите, что-нибудь другое, на свое усмотрение? Тем более мой вкус вы уже знаете.

Она еще больше засмущалась, и, не раздумывая, протянула кассету, которую всё еще держала в руках. Я взял коробку и прочитал на корешке кассеты название фильма — «Чужие, часть 4».

Хороший фильм, я его смотрел, и копия у меня была дома, но я не стал её смущать ещё больше, и поэтому сказал:

— Спасибо, кажется, эту серию я не видел. Завтра обязательно верну.

Я открыл дверь, а потом повернулся и сказал:

— Виктория, а хотите, я вам завтра принесу список своих фильмов? У меня много старых. Вдруг какой-нибудь вы не видели?

— Конечно, огромное спасибо, — она сказала это так естественно, словно я пообещал ей что-то необычайное, красивое или дорогое. Так радуются дети, когда им дарят подарки на Новый год или день рождения. Эта естественность и простота в её голосе ещё больше поразили меня. Я попрощался и отправился домой.

Весь вечер образ Вики, её речь, поведение, интонации голоса, не выходили у меня из головы. Я начинал понимать, что она мне понравилась, не знаю чем, но понравилась, и этим объяснялись мои слова и поступки в сегодняшнем с ней разговоре. Я лег спать с мыслью, что завтра надо с ней обязательно познакомиться поближе.

Днем я съездил в Марьино. Там был торговый комплекс, в котором в одном из павильонов торговали видеокассетами и помимо основного товара сбывали старые кассеты, то ли свои, то ли друзей. Я бывал у них несколько раз и знал об этом. Покопавшись в развале, я нашел кассету с двумя фильмами, один из которых я видел лет пятнадцать назад, но сразу вспомнил, что он мне понравился. Фильм повествовал о роботе, который вышел из повиновения, и спецгруппе поручили его уничтожить. Купив по дороге коробку конфет, я вернулся домой. Приведя себя в порядок, я отправился к Вике.

На сей раз, когда она открыла дверь, я увидел её совсем в другом наряде. Она была в юбке и красивой бежевой блузке. Поверх неё была одета мохеровая безрукавка светло коричневого цвета. По всему видно было, что она ждала моего прихода. Я поздоровался и протянул коробку конфет и кассету, которую купил днем. В этот момент до меня дошло, что её кассету я забыл дома, точнее я про нее совсем забыл. Надо было что-то придумать в свое оправдание, но вместо этого я вдруг рассмеялся и произнес:

— Виктория, я знаю, что это неприлично, но я забыл вашу кассету, и список тоже, — сказав это, я посмотрел на неё. В ответ она улыбнулась, рассмеялась и как-то легко и просто ответила:

— Знаете что, проходите, хотите чаю или кофе?

— Очень, — и сняв пальто, прошел в комнату.

Она явно меня ждала. В комнате все было прибрано, особенно за компьютерным столом. Розы в вазе по-прежнему стояли на столе, только он переместился от окна к дивану. Я стоял в центре комнаты, и, не зная, как быть, подошел к шкафу и стал рассматривать стоящие на полках кассеты. В этот момент вошла Вика с подносом в руках, на котором стояли две чашки и сахарница.

— Вика, — я впервые, с тех пор как мы познакомились, обратился к ней менее официально, чем прежде, — вы видели фильм, который, — я чуть было не сказал, купил, — я принес?

— Нет. Совсем старенький?

— Я точно не помню, но лет пятнадцать ему точно, потому что я его смотрел еще на первом своем отечественном видеомагнитофоне, который купил по большому блату. Я бы сам не отказался посмотреть.

— Так что же вы стоите, садитесь, — она поставила поднос на стол, возле дивана, достала кассету из коробки, вставила её в один из двух, стоящих друг на друге видеомагнитофонов и, взяв пульт, присела рядом.

От неё приятно пахло духами. Я взял чашку и откинулся на спинку дивана. Содержание фильма вспомнилось почти сразу, хотя не видел лет десять. Я пил кофе и смотрел кинофильм, но мысли были сосредоточены вовсе не на нем. Я думал о Вике, которая сидела рядом. Не знаю, что в ней было особенного, но она всё больше и больше притягивала к себе. За время своих поездок по городам, посещая казино и рестораны, мне постоянно встречались красивые женщины, но ни одна не взволновала меня так, как Вика.

Я искоса посмотрел на неё, и неожиданно наши взгляды встретились. Она тоже посмотрела на меня. Мы оба смутились, и мне показалась, что она покраснела. Мы досмотрели фильм до конца, не проронив за это время ни слова. Она нажала на перемотку кассеты. Встав с дивана, она вдруг всплеснула руками и сказала:

— Бог мой, я же забыла вам предложить торт.

— В таком случае я попрошу ещё чашку кофе.

Она вышла на кухню, и я услышал, как щелкнул выключатель чайника, и хлопнула дверь холодильника. Войдя через несколько минут, она присела на диван и подала мне ложку и поставила тарелку, на которой лежали порезанные куски торта.

Мы пили чай и разговаривали. Я спросил, чем она занимается, и она ответила, что раньше работала в редакции. Потом пришел новый главный редактор, и многих сотрудников уволили, в том числе и её. Она осталась без работы. Сейчас она работает дома, набирает тексты на компьютере по договорам с двумя фирмами. Работа сдельная, сколько наберешь текста, столько и заработаешь. Получается не очень много, но на жизнь хватает. В её словах чувствовались ноты печали. По всей видимости, ей не очень нравилась нынешняя работа.

— А вы не пробовали найти место в другой редакции? — спросил я.

— Сначала пробовала. Дважды устраивалась на работу, но в обоих случаях ушла. Первый раз проработала полгода, а дальше не смогла.

— Почему?

— Устроилась техническим редактором. Поначалу понравилось. Но редактор тоже человек. Редактируя статью, не только проверяешь грамматику, но смысл статьи. На мой взгляд, от редактора многое зависит, какой она будет. Он своего рода соавтор. Одна фраза может испортить статью настолько, что на журналисте можно поставить крест. Короче мне казалось, что я делаю как лучше, а мне стали намекать, что я много беру на себя. В результате после очередной стычки с главным редактором, я ушла. А второй раз меня уволили, через три недели, после того как я заболела. Подхватила воспаление легких. Три недели в больнице и еще две дома. Когда пришла на работу, оказалось, что я две недели, как уволена. У начальства лозунг в кабинете висел «Заболел, уступи место здоровому», поэтому я не очень удивилась. А вы чем занимаетесь?

Я тоже в свободном плавании. Несколько лет работал на фирме сантехником. Четыре месяца назад уволили. Как говорят, попал под горячую руку начальства, вот и остался без работы. Сейчас пытаюсь устроиться, но возраст не подходящий.

— А сколько Вам?

— Пятьдесят один.

Она слегка приподняла одну бровь и сказала: — Вы молодо выглядите, я думала вам чуть больше сорока.

— Вы хотели сказать, хорошо сохранился, а вам?

— Вовсе нет, разве выглядеть моложе своих лет, это плохо? Да и вообще, возраст, это состояние души. Можно и в сорок быть стариком. А мне тридцать шесть.

Теперь пришел мой черед удивиться. Ещё в прошлую встречу я подумал, что ей не больше тридцати.

— Послушайте Вика, вы не хотите прогуляться? Мы соседи. Зайдем ко мне, я отдам вашу кассету, а заодно посмотрите мою видеотеку. Вдруг найдется фильм, который вы не видели. Как Вы на это смотрите?

— Я, не против, — просто ответила она, подымаясь с дивана.

Мы оделись и вышли на улицу. На небе высыпали звезды. В воздухе уже чувствовалась весна. Снег почти весь растаял, лишь кое-где чернели небольшие кучи не растаявшего снега. Ярко горели фонари на столбах, а в дополнение к ним свет фар от потока машин, делал вечер нарядным и праздничным. Мы медленно шли по улице вдоль огромного супермаркета, с витрин которого на нас смотрели манекены, одетые в пальто, шубы, сидящие за рулем настоящих автомобилей, съезжающие с водных горок и держащие в руках лыжи. Названия известных фирм сверкали неоновыми огнями, и среди всего этого многоцветия, лозунг сообщающий, что скоро Пасха, выглядел столь комично, что мы оба не сговариваясь, рассмеялись.

— Вы давно здесь живете? — спросил я Вику.

— Нет не очень. Это квартира моей бабушки. Она умерла пять лет назад и оставила её мне. А до этого я жила в общежитии, потом у друзей, потом снимала квартиру, а когда бабушка заболела, я жила у неё.

— Странно. Я регулярно захожу в видео салон и живу здесь давно, а вас никогда не встречал.

— Почему вы так думаете? Может, мы и встречались.

— Нет. Если бы я вас видел раньше, я бы точно узнал. С такими роскошными волосами как у вас, я бы точно узнал.

Она промолчала. Мы прошли до перехода, затем перешли на другую сторону улицы и пошли в обратную сторону по направлению к моему дому. Поднявшись на этаж, я открыл дверь и предложил ей зайти. Она прошла в прихожую.

— Как у вас красиво! — невольно вырвалось у неё.

По сравнению с её квартирой, моя выглядела совсем иначе. Несколько лет назад я сделал евроремонт, и обновил почти всю мебель, поэтому квартира выглядела действительно уютной и красивой.

— Ну, что же вы стоите, снимайте пальто и проходите. Теперь мой черед угощать вас кофе, правда, торта у меня нет, но у меня есть конфеты и ликер.

— Нет, нет, что вы я на минуту, мне право неловко.

— Что значит неловко, вы обещали посмотреть кассеты? И потом у меня есть кофеварка, которая делает кофе любое, какое пожелаете, честное слово.

— Правда? Не может быть, — в её словах опять проскочили нотки детской непосредственности, которые так шли ей.

— Разве я похож на обманщика?

Я помог ей снять пальто и пригласил в комнату.

— Вика, вам какое приготовить кофе? — крикнул я ей из кухни. Я держал инструкцию к кофеварке в руках, так какпользовался ей один или два раза и совсем не помнил, как с ней обращаться и, не услышав ответа, повернулся. Она стояла рядом и смотрела на меня. Я посмотрел на неё и подумал, — если не поцелую её прямо сейчас, то не решусь никогда. Смелости не хватит. Ну и пусть она мне отвесит за это пощечину, и возможно правильно сделает.

Все это мгновенно пронеслось в моей голове, и я потянулся к ней, чтобы поцеловать. А она вдруг обняла меня за шею, прижалась ко мне, и мы слились в жарком поцелуе. Казалось, что мы были знакомы бесконечно давно и всю жизнь шли навстречу друг другу, и оттого, встретившись, так быстро поняли, что мы должны быть вместе. Радость, оттого, что мы наконец-то нашли друг друга, была такая непосредственная и трогательная, что я почувствовал, как увлажнились глаза. Вика бережно и осторожно провела ладонью по моему лицу, и нежно поцеловав, впервые назвала меня по имени. И эти слова были сказаны так, что мне было достаточно только их, ибо в них слышалось гораздо больше, нежели бы было сказано что-то еще…

Мы проснулись, когда часы показывали почти одиннадцать. После бурной ночи, я чувствовал себя самым счастливым человеком. Мы занимались сексом и говорили. Обо всем подряд, словно хотели за одну ночь узнать абсолютно все друг о друге. Мы рассказывали друг другу о себе. Когда она говорила, я готов был слушать её бесконечно. Она рассказывала так, словно читала роман, это завораживало, и я всё больше и больше влюблялся в неё. Уже под утро, я сказал:

— Вика, тебе надо быть не редактором, а писательницей. У тебя чудесный стиль излагать мысли. Ты просто заворожишь читателя, и твои романы будут идти нарасхват.

— Ты так думаешь? — она прижалась ко мне.

— Конечно. Если бы ты слышала себя со стороны, ты поняла бы, что ты прирожденная писательница.

— Только не смейся надо мной.

— Да ты что, я говорю тебе абсолютно откровенно, у тебя талант.

— Только он никому не нужен.

— Он нужен мне и твоим будущим читателям.

— Я и в самом деле пишу роман. Уже давно, почти два года. Только когда я начинаю его писать, во мне все замирает, и мне кажется, что все надо мной смеются и говорят, — эта рыжая решила стать писательницей. Вот умора.

Я приподнялся на локтях. Повернулся в её сторону. Потом обнял её лицо и поцеловал, потом ещё и ещё раз. По её лицу текли слезы. Я чувствовал их соленый вкус и продолжал целовать её и говорить, что она самая прекрасная из всех женщин, которых я знал. И говоря это, я понимал, что это действительно так. Она была для меня всем, и мне хотелось, чтобы эта ночь никогда не кончалась, и мы всегда были вместе. Я понимал, что я по настоящему счастлив.

Она ушла после обеда. Мы договорились встретиться вечером у неё. Я понимал, что в моей жизни опять наступают перемены. Но сейчас я не хотел даже думать, что они помешают мне в работе с Гао и его соплеменниками. Я знал только одно, что я повстречал человека, которого я полюбил всем сердцем и душой.

Уже вечером, когда я одевался, чтобы отправиться к Вике, я вспомнил, что придется пропустить сеанс связи. Пропуски сеансов были и раньше, но, как правило, я старался информировать Гао об этом. Ну, ничего, решил я, всё объясню на следующем сеансе.

(обратно)

Глава 6

Прошла неделя прежде, чем я вышел на контакт. За это время я пропустил три сеанса связи, поэтому, когда Гао позвал меня, и я ответил, то почувствовал в его голосе волнение и одновременно облегчение оттого, что я отозвался.

— Что случилось, Сергей? Ты не отвечал три сеанса. Мы очень волновались.

— Гао, извини, так получилось. Я не знаю, поймешь ли ты наши земные чувства, просто я встретил женщину… Короче у меня роман, возможно, это серьезно, поэтому прошу меня извинить.

— Это что-то меняет в наших отношениях и планах?

— Нет, ничего не меняет. Просто немного усложнит, но я постараюсь сам решить эти проблемы.

— Хорошо. Тогда продолжим. Ты выяснил те вопросы, которые я тебе задавал?

— Да, конечно, — я подробно рассказал ему о расположении нескольких дачных участков, находящихся в непосредственной близости от линий высокого напряжения.

— Отлично, тогда необходимо выяснить возможность приобретения участка, достаточно большого по площади, с домом или ангаром. Участок необходимо выбрать непосредственно под линией или максимально близко к ней. Выбранные участки обязательно сними на видеокамеру. В реальном времени мы сможем их посмотреть и оценить.

Чтобы как-то сгладить некоторую напряженность, которая, как мне показалось, возникла в нашем разговоре, я спросил его:

— Гао, разговаривая со мной, ты постоянно говоришь хорошо или отлично. Прямо как учитель, который ставит мне оценку за проделанную работу.

— Извини.

— Да нет, ничего. Видимо это манера общения. У нас тоже некоторые не к месту вставляют слова — значит, если и так далее.

— Изучая ваш язык, я усвоил лексику общения. Ты сам так говоришь, когда общаешься со мной.

— Правда? А я и не замечал этого. Тогда извини. Кстати, у меня появилась одна идея, я хотел бы её обсудить с тобой.

— Я внимательно тебя слушаю.

— Когда я рассказывал тебе об играх, то, возможно, упоминал о различных лотереях. Среди них, есть так называемые, мгновенные. Стираешь фольгу с игрового поля и сразу узнаешь, есть выигрыш или нет. Года два назад появились лотереи, в которых изначально заложен выигрыш. Принцип таков. На игровом поле двадцать квадратов. Стирать можно только десять. Угадал слово, получил приз. Суммы выигрыша достаточно большие. В разных лотереях от одной до десяти тысяч долларов. Вот я и подумал, а что если перенести время вперед, можно ли определить выигрыш или нет?

— Ты подбросил интересную задачу.

— Почему?

— Потому, что ты хочешь не просто перенестись в будущее, но и изменить его.

— Как изменить?

— Посуди сам. Чтобы определить расположение букв необходимо стереть максимум девятнадцать квадратов, только тогда можно знать точное расположение букв. Я сообщаю тебя их расположение. Ты стираешь десять квадратов и, следовательно, событие, которое я видел, не происходило.

— Постой, что-то я не совсем понял, что значит не происходило?

— Очень просто. Ведь ты открыл десять квадратов. Правильно?

— Да.

— Но в будущем я видел все девятнадцать. Значит, ты их открывал, а, уже имея результат, меняешь будущее и открываешь совсем другие квадраты. Получается, что ты изменяешь будущее, ибо события, которые произошли, видоизменяются под воздействием полученных знаний. В принципе вопрос изменения временного континуума в малых интервалах времени теоретически возможен, но на практике никогда не проверялся. В любом случае, надо попробовать.

— Значит надо проверить. Если получится, мы сможем открыть новый источник финансирования и ускорить весь процесс.

— Удивительно.

— Что именно?

— Мы беседуем и работаем уже год, а я в который раз открываю в тебе новые черты характера, хотя мне казалось, что я всё знаю о тебе и твоих потенциальных возможностях.

— Это хорошо или плохо?

— Разумеется, хорошо. Значит твой потенциал гораздо выше, чем мы об этом думаем, и, следовательно, процент успеха увеличивается.

— Хорошо, в следующий сеанс проведем эксперимент.

— Вот видишь, ты тоже сказал хорошо, и даже не заметил этого.

Я рассмеялся и попрощался с Гао.

Теория осталось лишь теорией. На практике ничего не получилось. Ни в первый раз, ни во второй. В обоих случаях, заглядывая в будущее с опережением на несколько секунд, они видели только десять открытых полей. При этом в первом случае было угадано шесть букв, а во втором семь. Таким образом, зная часть открытых букв, мы лишь увеличивали шанс выигрыша, но никак не обеспечивали его сто процентный результат. Лишь спустя месяц или два, Гао рассказал мне, что теоретические расчеты показали, что на столь коротком интервале времени невозможно изменение события в полном объеме. Иными словами, угадывание десяти выигрышных полей из двадцати возможно, но поэтапно. Поэтому единственной возможностью оставалось неоднократно проводить эксперимент над одним и тем же билетом, каждый раз увеличивая шанс выигрыша. Опыт показал, что в среднем необходимо 4 или 5 раз перескочить во времени, чтобы определить точное расположение букв.

Этот способ дал возможность отказаться от поездок в другие города и, хотя он не увеличил доходность, а даже наоборот уменьшил, он стал гораздо безопаснее. Однако отказываться от рулетки полностью мы не стали. Наоборот, я досконально изучил все казино в Москве и ряде крупных городов, в том числе за границей. Выяснил где можно сыграть по крупным ставкам. Соединив воедино собранный материал, мы решили форсировать процесс финансирования проекта.

Чтобы обезопасить себя, я на всякий случай, обзавелся дополнительно несколькими паспортами, при этом в каждом из них, я старался максимально изменить внешность. На одном паспорте, я выглядел блондином в очках, на другом брюнетом с косичкой и усами, на третьем с рыжей шевелюрой и бакенбардами. Ко всему прочему я приклеивал родинки, шрамы, а для записывающих камер в залах казино, иногда демонстрировал на одной из рук различные татуировки. Всё это должно было отвлечь от меня подозрение, что все крупные выигрыши, дело рук одного и того же человека. Меня могли просто перестать пускать в казино или начать пристальное наблюдение за мной, что было крайне опасно во всех отношениях, вот почему мне приходилось регистрироваться под разными именами и менять внешность.

С того момента, когда я встретил Вику, жизнь моя раздвоилась. Всё так запуталось и переплелось, что я порой не знал, как быть и что делать. С одной стороны мои чувства к Вике с каждой новой встречей крепли. Я всё больше и больше не просто привязывался к ней, а понимал, что любовь, которая внезапно вспыхнула во мне к этой женщине, с каждым днем становится все сильнеё. И что самое важное, я прекрасно понимал и видел, что наши чувства взаимны. В тоже время, все, чем я занимался, требовало времени, а скрытность проводимых работ, мешала нормальным взаимоотношениям. Я всё больше и больше стал нервничать и, не зная как быть дальше, решил переговорить с Гао. В ближайший сеанс я начал разговор именно с этого:

— Гао, мне надо поговорить с тобой на личную тему, — начал я разговор на очередном сеансе связи.

— Я слушаю тебя.

— Понимаешь, я тебе уже говорил, что встретил женщину. Её зовут Виктория. Она мне не просто нравится, она мне очень дорога, скажу больше, я её люблю. Однако мне приходится все время обманывать её, говорить одно, а поступать совершенно иначе. Я понимаю, наш проект должен хранится в тайне от людей, но меня тяготит вся эта паутина секретности, которая накладывает отпечаток на мои личные взаимоотношения с Викторией. Честно скажу, я боюсь потерять её. Женщины, очень чувствуют, когда их обманывают. Не знаю, что в вашем мире значит слово любовь, а для нас любовь означает очень многое. Нас любовь окрыляет, волнует, зовет, ну, я не знаю, что тебе сказать ещё.

— И не надо ничего говорить, я и так читаю твои мысли, они наполнены музыкой слов, когда ты произносишь слово Вика, ты словно пишешь её портрет. Это бывает, когда волнения и чувства переполняют, и слов не хватает. В нашем мире несколько иначе, но в целом то же самое. Так что не надо предисловий, что ты предлагаешь?

— Я хотел бы ей всё рассказать. Мне будет проще работать с вами. Моя жизнь упростится, да к тому же у меня появится помощник.

— Хорошо.

— Что хорошо?

— Если ты считаешь необходимым рассказать ей всё, и это упростит дело, значит так и сделай.

— Гао, ты считаешь это решение правильным?

— Сергей, ты же знаешь мою позицию. Ты волен, сам принимать решения. Если ты считаешь, что так будет лучше тебе, значит, так и поступай. Если я начну философствовать по данному вопросу, тебе самому это наскучит, и ты меня остановишь.

— Значит договорились.

Утром я позвонил Вике.

— Вика, это я, привет.

— Привет, ты уже приехал? — спросила она меня.

Чтобы провести сеансы связи, и сделать какие то дела, я сказал ей, что на два-три дня уеду из Москвы.

— Я соскучился и очень хочу тебя видеть.

— Я тоже соскучилась. Приходи, я жду.

Я положил трубку на базу и стал одеваться. Выйдя на улицу, я зажмурил глаза. Солнце слепило во всю. Весна набирала силу. Воробьиные стаи перелетали с дерева на дерево каждый раз, когда мимо них по двору проезжала машина. Дворник дядя Паша поздоровался со мной, приподняв потертую кепку, и продолжил грузить коробки с мусором на самодельную тачку, чтобы отвезти их в контейнер. Я спустился по ступеням крыльца и направился к Вике. Всю дорогу я думал о том, как начать с ней разговор об инопланетянах. А вдруг она решит, что я чокнутый или ненормальный. Уже подходя к её дому, я вспомнил, что хотел купить цветы и забыл. Вернувшись назад, я зашел в цветочный магазин и попросил продавщицу выбрать одиннадцать хризантем. Собрав красивый букет и добавив туда несколько веточек зелени, она стала его упаковывать.

— Нет, нет, не надо, мне рядом. Упаковка придает цветам ужасный вид.

Я расплатился и вышел из магазина. Подойдя к двери её квартиры, я так и не придумал с чего начать разговор.

— Да ладно, придумаю что-нибудь, с этими словами я нажал кнопку звонка.

Вика открыла мне дверь и, приподнявшись на цыпочки, обхватила меня за шею и поцеловала.

— Я так скучала эти дни без тебя.

— Я тоже.

Я протянул ей цветы.

— За всю мою жизнь, мне никто не дарил столько цветов, как ты.

— Ни за что не поверю, чтобы такой девушке не дарили цветы.

— Честно слово, — она взяла меня за руку и сказала.

— Мы так недавно знакомы, а мне кажется, что всю жизнь. Просто ты однажды уехал от меня очень надолго, и я тебя все это время просто ждала. Ждала, когда ты вернешься, — она посмотрела на меня, и в её взгляде было столько любви и нежности, что я не нашел ничего другого, как ответить:

— Я больше никогда и никуда от тебя не уеду.

Я снял куртку, прошел в комнату и сел на диван.

— Пойдем завтракать, ты с дороги, наверное, голодный? — она протянула мне руку, чтобы помочь встать, но я потянул её к себе, и она оказалась у меня на коленях.

— Вика, мне так о многом надо с тобой поговорить.

Она провела рукой по моей щеке и, поцеловав, обняла и крепко прижалась ко мне.

— А ты сегодня никуда не уедешь?

— Никуда, — ответил я, — и завтра и послезавтра.

Она смотрела на меня детским взором, и я видел, как она была счастлива. Вскочив с дивана, она потащила меня на кухню. Еще в дверях, я почувствовал, манящий запах еды. Яичница, тосты с ветчиной и сыром украшали стол. Мы ели, и Вика рассказывала мне о том, чем занималась эти дни, пока меня не было. Потом неожиданно она замолчала и вдруг спросила:

— Что-то случилось, Сережа? — она произнесла это так же, как несколько месяцев назад меня об этом спросила Наташа. Надо же, — подумал я, — наверно женщины действительно чувствуют гораздо сильнее внутренний мир мужчин и каким-то шестым чувством определяют это.

— С чего ты решила?

— Не знаю, просто… показалось, — робко ответила она.

Я положил вилку на стол, и, отодвинув чашку с кофе, взял её руку обеими руками и произнес:

— Вика, пойдем в комнату, я хочу тебе кое-что рассказать.

Мы встали и, пройдя в комнату, уселись друг напротив друга. Я смотрел на неё и не знал, как начать разговор. Пауза затянулась, и Вика первая нарушила молчание.

— Мне кажется, ты хотел со мной поговорить.

— Да верно. Я просто не знаю с чего начать. Все просто и в тоже время сложно.

— Тогда начни с простого, — сказав это, она вся сжалась в комочек, и я почувствовал, как она напряглась, в ожидании чего-то, что могло разрушить наши взаимоотношения, и тот мир, который мы успели создать за это короткое время.

— Черт возьми, даже не знаю с чего начать. Для меня все кажется простым, а когда подумаю, то кажется, что все не так просто. А потому и не знаю, с чего начать, чтобы ты поняла, точнее поверила.

— Ты так странно говоришь…

— Да, верно. Это оттого, что я… Я люблю тебя, и хочу, чтобы нашим взаимоотношениям ничего не мешало. Поэтому и хочу поделиться с тобой…, — я снова запнулся и замолчал.

— Говори, я тебя внимательно слушаю.

— Хорошо, тогда ответь мне на такой вопрос, как ты относишься на возможность встречи с инопланетянами?

— Не знаю, — спокойно ответила она, — я с ними никогда не встречалась. Наверное, это интересно, но, честно говоря, мне было бы очень страшно. А при чем тут инопланетяне?

— А я встречаюсь, точнее, общаюсь с ними уже больше года. При чем не просто общаюсь, а фактически работаю с ними.

— Ты смеёшься надо мной?

— Я говорю абсолютно серьёзно.

— И у тебя есть доказательства? — её спокойный тон и сам вопрос успокоил меня и в тоже время, удивил. Я ожидал любой реакции, но только не такой.

— Да, разумеется, есть. Если бы я был психом или шизофреником, я бы начал плести всякую околесицу, но я могу привести не просто доказательства, а познакомить тебя с ними и даже самой поговорить и убедиться в достоверности моих слов.

— Подожди, ты, правда, не шутишь?

— Нисколько.

— Но я не понимаю, разве такое может быть!?

— Может.

— Нет, это невероятно.

— Понимаешь, это не очередной сериал типа Х-файлы или что-то в этом роде, это реалия моей жизни, — и я стал ей подробно рассказывать все, что произошло за этот год. Я рассказывал ей про Гао и наши беседы, про телепортацию, сдвигах во времени, походах в казино и о многом другом. Иногда я о чем-то задумывался, вспоминая прошедший год, и снова продолжал рассказ. Так прошло больше часа. Всё это время Вика молча сидела и слушала меня, ни разу не перебив и не задав ни единого вопроса. Закончил я свое повествование тем, что рассказал ей о последнем разговоре с Гао.

— Я не мог больше вести двойную жизнь. Это было бы нечестно по отношению к тебе. Ты слишком дорога мне, и я не хочу тебя потерять. Да, я согласился с ними работать. И даже посоветовался, как мне быть, хотя для меня не имело значение, что они скажут.

Она встала с кресла и села рядом со мной на диван.

— А если бы они не дали согласие, как бы ты поступил?

— Я бы всё равно тебе всё рассказал. И, скорее всего, бросил бы всё, пришел бы к тебе и постарался вычеркнуть их из своей жизни. Потому что я… Я не могу без тебя.

Она обняла меня. Я понимал, как трудно было ей поверить во всю эту ахинею, которую я только что наговорил, но почему-то сразу почувствовал, что она поверила в реальность моих слов.

— Ты веришь мне?

— Конечно, верю Сережа, я только очень боюсь тебя потерять. Понимаешь, очень боюсь. В этой жизни у меня так мало было счастья, что когда я тебя встретила тогда в видео салоне, я сама не знаю почему, но вдруг подумала, что ты тот, кого я всю жизнь ждала. Глупо? — может быть. Но я всегда верила в чудеса и может быть потому, увидев тебя, сразу влюбилась. Всем сердцем, полюбила. Наверное, не всем в жизни так везет встретить человека и в одночасье полюбить. Вот почему я так боюсь потерять тебя.

Я поцеловал её, потом ещё и ещё.

Мы просидели до самого вечера. Я рассказывал ей всё, что узнал о планете Эф. Вика задавала мне вопросы, на большинство из которых я не знал ответа, потому что никогда не спрашивал об этом Гао.

— Теперь я знаю, о чем спросить его, а впрочем, ты сама сможешь с ним поговорить сегодня ночью.

— Нет, нет, только не сегодня. Я боюсь. Лучше в следующий раз.

— Ты меня любишь или нет?

— Да!

— Значит, сегодня.

Улыбка озарила её лицо, и я понял, что всё будет хорошо.

Мы собрались и пошли ко мне. Я показал ей свой наряд. Она долго смеялась над париками, особенно с косой. Она так заразительно смеялась, что я стал демонстрировать их на себе и этим еще больше смешил её и себя. Я стоял посреди комнаты в парике с разноцветными косичками. Она подошла ко мне, неожиданно перестав смеяться, прижалась и тихо спросила:

— А ты меня, почему полюбил?

— Не знаю, потому что ты такая…

— Какая?

— Самая…

— Какая?

— Женщина, которую я люблю.

— Правда?

— Правда, — ответил я, стаскивая с головы дурацкий парик.

— Повтори, пожалуйста, еще раз.

— Я тебя очень люблю.

Я обнял её, приподнял от пола, и осторожно положив на диван, стал целовать, расстегивая пуговицы на её блузке.

— Ты самая лучшая, самая желанная женщина, которую я знаю. Может быть, в нашей жизни будут трудности, горе, сомнения, но я всегда, слышишь, всегда буду любить только тебя, одну, самую желанную из всех женщин на свете, мою Вику. Тебя, Викуша…

Она обнимала меня и целовала. Нам так хотелось друг друга, что мы лишь частично скинули одежду. Она пылала желанием, и этот жар передавался мне. Мы слились в экстазе любви, забыв обо всем на свете.

Лишь час спустя, когда уставшие, но безумно счастливые, мы лежали на диване, я обернулся и посмотрел на часы. До начала сеанса еще оставалось полно времени. Я приподнялся, чтобы встать.

— Ты куда?

— Пойду, приготовлю нам что-нибудь поесть.

— Ты что, даже не думай об этом. Кухня, это моя территория, — и она легко перепрыгнула через меня и почти нагишом бросилась на кухню. Я встал и последовал за ней.

Мы поели, и я предложил ей расслабиться и поспать перед сеансом связи. Она разобрала постель, и мы легли. Она обняла меня и, расслабившись, уснула. Я лежал рядом с ней и думал, — правильно ли я поступил? Может, надо было и впрямь, все бросить к черту и сбежать с Викой куда-нибудь от этих инопланетян, тем более что денег у меня было уже вполне прилично. Я осторожно переложил её руку со своей груди на подушку и, поправив одеяло, вышел на кухню.

Сидя на кухне перед экраном телевизора я пил кофе с ликёром и смотрел Евроновости. Нагая, с распущенными волосами, она тихо вошла и совсем просто, словно с кем-то только что разговаривала по телефону, произнесла:

— Тебе привет от Гао.

— Ты разговаривала с ним?

— Да, — в её словах был восторг, смятение, испуг. Всё одновременно, я чувствовал это.

— Представляешь, это все, правда, всё, все, о чем ты мне говорил. Теперь нас двое. Ты и я. На всей планете только двое, кто знает о планете Эф. Это так здорово.

— Кофе будешь?

— Только не очень крепкий.

Я кинул на стул халат, и она присела. Я налил ей чашку кофе и рюмку ликера. Мы чокнулись, и она сказала:

— Чтобы у тебя всё получилось.

— Нет, чтобы у нас всё получилось.

— За тебя и меня.

— За нашу любовь, — в унисон ей, сказал я.

— Пойдем, а то простудишься, — мы встали и пошли в комнату.

Она лежала на диване, и её ярко рыжие волосы переливались в лунном свете, который, как мне казалось, падал из окна. Конечно же, это был свет от фонарного столба, но мне хотелось верить в маленькое чудо. А впрочем, все равно, её волосы и без того манили к себе, а она, такая близкая и желанная, лежала рядом, и мне было спокойно и хорошо. Я лег рядом и обнял её.

— Знаешь, Сережа, я больше ничего не боюсь. Честное слово. Я люблю тебя и верю, что всё будет хорошо.

— Как хорошо, что я тебя встретил, — ответил я, и поцеловал её.

Я проснулся рано, еще не было семи. Вика мирно дремало рядом со мной. На душе было хорошо и спокойно. Осторожно, чтобы не разбудить её, я вылез из-под одеяла и отправился в ванную. Приняв душ, я сварил кофе и, намазав горбушку черного хлеба маслом, положил сверху кусок сырокопченой колбасы. Я ел бутерброд, запивая ароматной жидкостью, и думал о том, что жизнь прекрасна. Как мало надо для счастья. А почему собственно мало? Наоборот как много надо, чтобы быть счастливым. Надо чтобы рядом был любимый человек. Я чувствовал себя по-настоящему счастливым человеком. Подойдя к окну, я посмотрел на улицу, редкие прохожие уже спешили на работу. Только мне никуда не надо спешить. Я почувствовал, как Вика прижалась ко мне сзади, положив руки на плечи.

— Ты чего не спишь? Ещё так рано.

— Смотри, какое чудесное утро. Весна, солнце, — я обернулся к ней, и рукой показал ей на край солнца, выглядывающий из-за крыши соседнего дома.

— Как ты думаешь, они хорошие?

— Кто, они?

— Гао и жители планеты Эф.

— Не знаю. Я их не спрашивал, да и вряд ли они скажут про себя, что они плохие. Я думаю, что они не лучше и не хуже нас. Скорее всего, такие же.

— А какие мы?

— Разные. И хорошие и плохие. Но в целом, наверное, мы хорошие.

— А если бы мы были на их месте, чего бы хотели, прилетев на чужую планету?

— Ну, как чего, познакомиться, узнать новый мир, поделиться теми достижениями, которыми обладаем.

— А вдруг у них совершенно другие намерения?

— Викуша, ты что. Цивилизация, которая старше нас, она мудрее. У них даже войны давно в прошлом. У них один народ, один язык. Они достигли таких высот в развитии науки и техники, что их волнуют не вопросы имперского величия, а познание окружающего мира во всём его многообразии.

— Наверно, ты прав. Я зря беспокоюсь. Это оттого, что я насмотрелась фантастических фильмов про инопланетян. А там всегда их показывают монстрами или захватчиками.

Я рассмеялся и обнял её.

— Вика, ты прелесть. Неужели, разговаривая с Гао, ты не смогла своим женским чутьём, определить его миролюбивый характер? Кстати, ты так и не рассказала мне о чем, ты с ним говорила. Ну-ка расскажи, пожалуйста.

— О разном. Во-первых, он вначале очень удивился, что это не ты, а я. Мне пришлось рассказать ему о себе. Понятное дело я вначале жутко перепугалась. Короче он меня начал успокаивать. Рассказал о тебе, и ваших планах. Когда я немного успокоилась, я ему задала несколько вопросов.

— Да! Так сразу. Интересно, о чем же ты его спросила?

— Во-первых, я спросила, сколько ему лет. Ему в нашем летоисчислении девяносто два года.

— Сколько?

— Девяносто два. Люди у них живут в среднем сто тридцать, сто шестьдесят лет, но могут и больше, поскольку у них очень развита медицина. Они заменяют вышедшие из строя органы, выращивая новые методом генной инженерии.

— А почему же тогда они не могут жить вечно?

— Потому что можно заменить всё, кроме мозга. Когда мозг начинает умирать, постепенно умирает и сам человек. Кроме того, я узнала, что у Гао двое детей. Они уже взрослые и Гао уже прадедушка. Его сын работает вместе с ним над проектом, а дочь — врач. Жена его погибла десять лет назад на спутнике планеты. Она была космоисследователем. А ещё я узнала, что у них очень много животных, которых нет у нас на Земле. У них практически нет домашних животных за исключением мелких травоядных типа наших хорьков или сурков, которых держат дома со старых времен, но зато много диких.

— И когда ты успела так много узнать? Мне и в голову не приходило об этом спрашивать Гао.

— А вы мужчины всегда только делами интересуетесь. Подумать только целый год общаться с инопланетянами и не спросить Гао о самых простых вещах. О личной жизни, о том, что они едят, пьют, смотрят ли кино, есть ли оно у них вообще, ходят ли в театр? Что они делают по вечерам? Мечтают ли они о счастье так же как мы, глядя по утрам на солнце?

Я снова рассмеялся и поцеловал её.

— Как хорошо, что мы встретились. Теперь нас двое. Ты сможешь задавать вопросы Гао, а потом будешь рассказывать мне. Правда, здорово? А ты знаешь, ты даже можешь написать об этом книгу, точнее фантастический роман. А главное, тебе даже не надо будет ничего выдумывать, ты все это сможешь почерпнуть из разговоров с Гао.

— Скажешь тоже. Роман.

— А что? Ты же сама говорила, что у тебя тяга к литературному творчеству. Вот, пожалуйста, готовый сюжет, — с этими словами я подхватил её на руки и закружил по кухне. Она обхватила меня за шею. Я осторожно опустил её на стул и спросил:

— Кофе или чай?

— Кофе и бутерброд тоже, — ответила она.

Я включил, успевший уже остыть чайник и стал намазывать хлеб маслом.

— А я обратил внимание, что у тебя дома всегда много черного хлеба, а белый очень черствый. Поэтому я понял, что ты предпочитаешь черный, — и я протянул ей бутерброд.

— Знаешь, ты прав, мои страхи напрасны. Всё будет хорошо. Я люблю тебя, — с этими словами она поцеловала меня и стала завтракать.

— Кстати, ты мне так и не сказала о чём роман, который ты пишешь?

— Я тебе, как ни будь, расскажу о нём, — задумчиво произнесла она, и лукаво улыбнулась.

(обратно) (обратно)

Часть 2 ВСТРЕЧА

Глава 1

Итак, моя жизнь изменилась. Вика переехала жить ко мне, и всё преобразилось. Жизнь наполнилась новым содержанием. Я просыпался по утрам, и рядом с собой видел мирно спящую Вику. От этого на душе становилось легко и радостно. Мы всё больше и больше узнавали друг о друге, привычках, особенностях характера и понимали, как много в нас общего. Мне нравился её жизнерадостный характер, манера разговаривать, её ум и сообразительность. Она обладала широким кругозором, много читала, и потому с ней всегда было интересно о чем-то поговорить. Она могла разговаривать на любую тему, и при этом казалось, что она в этом прекрасно разбирается.

До начала лета мы с Викой несколько раз побывали за границей. До этого она никуда не ездила и поездки в Италию, Францию, Англию и Германию буквально ошеломили её. Мы смогли побывать в музеях, побродить по улицам старинных городов, где каждый дом хранит память сотен веков. Рим, Венеция, Лондон, Париж, Кельн, города, по улицам которых мы часами бродили, любуясь величавой архитектурой разных эпох и стилей. Усталые, мы возвращались в гостиницу, и по её лицу я видел, как она счастлива, что смогла столько увидеть и навсегда запечатлеть в своей памяти.

За границей, мы не забывали о работе, которая теперь стала нашим общим делом. Два первых посещения казино в Париже были для нас неудачными, зато, когда в третий раз мы выиграли около сорока тысяч евро, Вика буквально прыгала от восторга. Её радость была настолько неподдельна, что даже я, неоднократно бравший крупные выигрыши, и, в общем-то, уже привыкший к этому, радовался вместе с ней, хотя прекрасно понимал, что никакого везения в этом не было. Настолько заразительной и неподдельной была её радость. Побывав за границей, мы смогли выиграть гораздо больше, чем предполагал Гао. Мы смогли привести почти триста тысяч долларов. Поэтому когда в начале лета вернулись в Москву, мы сразу начали заниматься покупкой участка.

Я подобрал пару участков и съездил на них посмотреть, а заодно, сделал их снимки на видеокамеру. На ближайшем сеансе связи показал их Гао, и на следующем сеансе он одобрил мой выбор и предложил купить оба участка. Я внес авансовые платежи за них и сказал, что с оформлением особенно не тороплю.

Один находился в шестидесяти километрах от Москвы по Ярославскому направлению. Это было садовое товарищество. Участки по шесть соток тянулись вдоль лесной просеки, вдоль которой проходила линия высоковольтных передач. Высокие мачты с натянутыми на них проводами, проходили по самому краю границы общего забора товарищества, а местами опоры залезали на её территорию. Линию начали строить спустя несколько лет, что вызвало массовую продажу участков. Некоторые садоводы решили скупить часть участков, поскольку цены были низкие, и оставалась надежда, что ЛЭП пройдет в стороне или её строительство вообще приостановится, как это порой бывает. Однако трасса пролегла прямо вдоль садоводческого хозяйства, поэтому много участков было заброшено. Участок, который я приобрёл, был размером в тридцать соток и стоял на самом краю, что меня очень устраивало, кроме того, два соседних участка пустовали и по разговорам с местными дачниками, их хозяева приезжали не чаще двух раз за сезон, да и то в правление, чтобы заплатить налоги.

Второй участок был подальше и расположен по Дмитровскому шоссе. Он находился в деревне, жители которой в большинстве своем перебрались в районный город, а летом приезжали с детьми и внуками отдыхать. В начале девяностых к деревне прирезали новые участки и продали жителям Москвы, которые в тот период нарасхват брали землю, однако в большинстве своем, она осталась неиспользуемой. Купленный участок по документам имел сорок пять соток, но фактически не был обнесен забором и поскольку примыкал к полю, поросшему бурьяном, можно было отгородить хоть целый гектар. Главное, что вдоль края всех участков проходила ЛЭП-500.

Мы начали с обустройства участка по Ярославскому направлению. Чтобы оперативно решать вопросы, я купил легковую машину и небольшой микроавтобус. Вместо дома на участке прежний владелец построил баню и небольшой хозблок, а так же завез три десятка фундаментных блока. Вика, которая во всю прониклась идеей помогать мне, набросала проект небольшого ангара, реализацию которого мы поручили строительной фирме. В июле ангар, размером восемь на десять метров был построен. Хотя участок находился на отшибе, а дачников было сравнительно немного, я сразу ощутил их недовольство построенным ангаром. Чтобы скрыть его истинное назначение, мы завезли несколько машин сена и распространили слух, что собираемся разводить коз и заниматься фермерским хозяйством. Почувствовав возможную выгоду от такого соседства, местные успокоились и разговоры утихли. Тем временем, мы начали активное строительство порта приема.

Гао вкратце нарисовал его схему. Порт приема напоминал круглую платформу, и состоял из нескольких дисков, каждый из которых должен быть изготовлен из разных видов материалов. В собранном виде он подключался к силовой установке, связанной с компьютерной системой, которая по программе активизирует платформу и совмещает поле, которое создается в момент синхронного включения двух портов и материализует прибывший объект. На словах всё выглядело довольно просто, но на практике, как сказал Гао, всё могло оказаться куда сложнее. Необходимо было решить целый ряд технических проблем, которые встали на этапе строительства платформы. Одна из них, изготовление колец из материалов, которые не так просто было достать. Неясным оставалась проблема записи компьютерных программ, и целый ряд других вопросов требовали решения.

Мы начали работать, и довольно скоро я понял, что даже вдвоем с Викой, нам не осилить этого проекта. Не хватало, не столько времени и средств, сколько знаний по целому ряду вопросов, особенно по стыковке всех систем с компьютерной установкой. Посовещавшись на очередном сеансе с Гао, мы приняли решение привлечь ещё одного специалиста, не открывая ему истинных целей проекта.

— У меня есть идея, — сказала как-то Вика, когда я в очередной раз столкнулся с проблемой, после которой у меня и появилась идея привлечь еще кого-то, о чем я поделился с Гао.

— У меня есть на примете одна кандидатура, я думаю, что он нам подойдет на все сто процентов.

— Ты так уверенно об этом говоришь, что я невольно начинаю тебя к нему ревновать.

— Нет, нет, это совсем другой случай. Когда ты его увидишь, ты сразу поймешь, что напрасно волнуешься на сей счет. Я его давно знаю. Он классный специалист, имеет массу изобретений.

— Ты хочешь, сказать, он не признанный гений?

— Скорее да, чем нет. Я знаю его по работе в редакции. И уверяю тебя, в компьютерах он гений.

— А в остальном?

— А в остальном он немного, ну как тебе сказать… Нет, он не даун, и не псих, но несколько странный, про таких обычно говорят «гений, но во всем остальном, полный тормоз». Короче я тебя с ним познакомлю, а ты сам решишь, подходит он нам или нет, хорошо?

— Конечно, — ответил я.

На следующий день Вика пригласила его к себе под предлогом починки компьютера. Для этого я занес в её компьютер вирус, который привел к его полному зависанию. В половине шестого вечера раздался звонок в дверь. Уже по тому, как долго была нажата кнопка звонка, я понял, что Вика была права, насчет его «тормознутости».

— Артур Христианович, — вежливо произнес вошедший и уставился на меня немигающим взглядом.

— Познакомьтесь, Сергей Николаевич, — сказала Вика. Я встал и протянул руку. Он засуетился и, протянув руку, поздоровался со мной.

— Виктория, может я не вовремя?

— Нет, что вы Артур, просто Сергей Николаевич мой сосед. Любезно предложил свои услуги помочь, но оказался бессилен в этом вопросе. Проходите.

Артур Христианович бросил взгляд на Викин компьютер и в его глазах заблестел азарт охотника. Он буквально набросился на него. Я не успел и рот открыть, чтобы сказать, в чем дело, как он выдал свой вердикт.

— Так вся ясно, стандартный вирус. Через десять минут будет работать, — он достал переносной винчестер, подсоединил его через порт к компьютеру и словно пианист начал набивать на клавиатуре непонятные мне команды. Действительно, вся процедура заняла не более десяти минут. Экран засветился, и знакомая оболочка Windows загрузилась.

— Вика, вы не возражаете, если я немного посмотрю ваше железо и пороюсь в ящике?

— Конечно, я буду очень рада, а я пока заварю чай, — с этими словами она взяла меня за руку и повела на кухню.

— Это на час, не меньше, — сказала она, войдя на кухню.

— Ты, думаешь? А что он с ним будет делать?

— Как что? Он будет прогонять его во всех режимах, потом наверняка почистит от ненужного хлама и создаст оптимальный режим работы. Я не первый раз к нему обращаюсь.

— А он ничего там лишнего не удалит из твоего компьютера, ну там программы какие нужные?

— Не волнуйся, говорю же тебе, я неоднократно к нему обращалась.

Прошел час. Мы сидели с Викой на кухне, и пили чай. Вошедший Артур извиняющимся тоном обратился к Вике:

— Извините, Виктория, я всё проверил, оптимизировал и удалил лишний хлам. Слегка увеличил скорость и добавил немного оперативной памяти, у меня как раз была лишняя линейка.

— Артур, вы гений. Огромное спасибо. Садитесь с нами. Хотите чашку чая или кофе?

— Нет-нет что вы, не буду вас беспокоить.

— А чем вы говорите. Вот и Сергей Николаевич хотел с вами поговорить.

— О чем? О компьютерах? — сказав это, он посмотрел в мою сторону и присел на край стула.

— Скажите Артур Христианович.

— Извините, что перебиваю, можно, просто Артур.

— Как прикажете. У меня к вам вопрос по поводу работы. Вы, если я правильно понял Викторию, работаете в редакции.

— Нет, что вы. Это я раньше работал в редакции, с тех пор я много мест поменял. Сейчас работаю в мастерской по ремонту бытовой техники.

— А, так вы там ремонтируете компьютеры?

— Почему компьютеры? В основном ремонтируют аудио и видео технику, а еще швейные машинки, стиральные и посудомоечные машины и многое еще чего. Раньше это была фирма «Заря». Потом на базе её образовалась масса частных фирм подобного рода. Техника ведь по прежнему ломается, а её кому-то надо ремонтировать.

— Так вы на все руки мастер?

— Нет… — он застеснялся, и добавил, — специалистов мало, вот и просят помочь, то с одним, то с другим. Сейчас ведь любая бытовая техника напичкана электроникой, а она в принципе по единому принципу работает. Да мне и самому интересно покопаться.

— А как же компьютеры?

— А компьютеры, это хобби. Всё свободное время отдаю только ему.

— А вы не хотели бы поработать у меня.

— А чем вы занимаетесь?

— Освоением новой техники. Я своего рода исследую новые научные направления, пытаюсь идеи непризнанных гениев, воплотить в жизнь. Они в будущем могут принести выгоды гораздо больше, чем вкладывать деньги в магазины и новомодные салоны красоты. Вы согласны со мной?

— Мне трудно судить, я не бизнесмен, но в целом, вы совершенно правы. Вот, к примеру, если бы вы, вложили деньги в фирму Майкрософт в начале её зарождения, то наверняка получили бы хорошие дивиденды. А в чем собственно будет заключаться моя работа?

— Насчет Майкрософта, вы точно подметили. Поэтому я сейчас работаю над одним проектом, имеющим немалые перспективы. В нем задействована компьютерная система. Необходимо будет её собрать, состыковать, запустить и всё такое прочее. Вас это могло бы заинтересовать?

— А вы не шутите?

— А разве я похож на шутника?

— Что вы, я не хотел вас обидеть, ради бога извините.

— Извинения приняты. Итак, поговорим о зарплате? Сколько вы получаете в своей конторе?

— Триста долларов.

— Отлично, Шестьсот вас устроит?

— А когда можно приступить к работе?

— Значит можно считать, что мы договорились?

— Мне только надо уладить дела по увольнению, и я готов приступить к работе, — его глаза сияли, словно он поймал птицу удачи и готов был приступить к работе прямо сейчас.

— Артур, вы можете не спешить, время терпит. Основные работы начнутся месяца через полтора или немного позже. Если вы сможете приступить к работе раньше, я просто поручу вам ряд вспомогательных дел, а чтобы вы не волновались по поводу серьёзности моего предложения, я хочу предложить вам аванс, — я достал из кошелька триста долларов и дал их Артуру.

— Я вас не подведу.

— Я не сомневаюсь. Виктория за вас поручилась.

— Что верно, то верно, — сказала Вика, которая до сей поры, не проронила ни слова.

Артур посмотрел на Вику, и, поблагодарив её за лестные рекомендации, засуетился домой.

— Ну, как тебе мой протеже? — с юмором в голосе, спросила Вика. Закрыв за Артуром дверь.

— Вика, ты просто гений. Этот друг именно тот, кто нам нужен. Я чувствую, что он не будет задавать лишних вопросов и сосредоточится над решением технических проблем. Конечно, нам придется посвятить его в детали проекта, но говорить о Гао и его друзьях, не стоит, во всяком случае, пока, а там видно будет.

— Ты берешь свои слова назад? — озорно произнесла Вика.

— Какие?

— А, так ты уже забыл, — произнося это, она приблизила своё лицо к моему, так что кончики носа уперлись друг в друга.

— Я всё равно тебя буду ревновать, но в данном случае, беру слова назад, — сказав это, я нежно поцеловал её.

Мы допили чай и заспешили ко мне, так как сегодня был очередной сеанс связи. По дороге Вика сказала:

— Когда ты разговаривал с Артуром, я еле удержалась от смеха.

— А что смешного было в моих словах?

— В том-то и дело, что ничего смешного не было. Ты разговаривал с ним, как настоящий бизнесмен, а твоя импровизация по-поводу непризнанных гениев, была просто уморой. Всё вместе выглядело так смешно.

— Извини, а что мне оставалось делать?

— Нет, нет, всё отлично. Это я просто к слову.

В очередном сеансе я рассказал Гао, об Артуре, который будет нам помогать с наладкой и настройкой аппаратуры, включая самый важный компонент, настройка компьютерного обеспечения и стыковка его со всейсистемой. После этого Гао расписал конкретно с чего надо начать в строительстве порта. Поскольку цифровые данные были достаточно объемны, мы договорились, что следующий сеанс будет в режиме реального времени. За две минуты необходимо будет записать параметры и размеры изготовляемых деталей. Очень важно, отметил Гао, чтобы при изготовлении дисков, точно соблюдался химический состав материала. Это играет важную роль в трансформации объекта при телепортации.

— У меня, кстати, возник один вопрос, который я никак не могу понять.

— Спрашивай.

— Я никак не пойму, если наши планеты находятся на расстоянии в тысячи световых лет друг от друга, то, как же луч света доходит за несколько секунд от вашей планеты до нашей?

— А при чем здесь луч света?

— Ну, фотоны или протоны, в которые превращается объект и переносится из одного места в другое?

— Ах, вот ты о чем. Нет, процесс переноса материи методом телепортации, гораздо более сложен. Я понимаю, как ты мыслишь. Ты считаешь, что объект разлагается на атомы и затем со световой скоростью в луче переносится на приемное устройство, где затем, как бы собирается обратно в первоначальный объект. Отсюда твоё представление о световых скоростях. Наши ученые долгое время тоже считали, что именно таким путём может происходить процесс перемещения. В действительности всё совсем иначе. Чтобы тебе было проще понять, я поясню тебе на простом примере. Представь, ты смотришь телевизор. В студии идет передача, а ты сидишь дома, и наблюдаешь её на экране телевизора. Объект, который ты видишь, например, стол, одновременно находится в студии и у тебя на экране. При этом ты понимаешь, что видимое у тебя на экране телевизора изображение стола, всего лишь иллюзия, которая благодаря телевизионной технике и на основе определенных принципов, позволяет тебе его видеть. Возможно, для этого используются спутники, антенны, простые провода и так далее. А теперь мысленно представь, что этот стол исчезает в студии и оказывается у тебя в комнате. Происходит его перемещение, или, иначе говоря, телепортирование, то есть мгновенное перемещение. В виде чего двигался этот стол в пространстве? По проводам, в виде света, волн, а может быть чего-то ещё? Вот здесь и кроется секрет. Два порта, отправки и приема объекта, связаны одной программой, которая позволяет просто перемещать объект вне зависимости от расстояния между ними за несколько секунд. Это достигается благодаря эффекту Бургха. Суть эффекта в том, что если массу вещества остановить во времени, то понятие массы теряет смысл, а вслед за ним и понятия скорости. Следовательно, из одной точки вселенной её можно переместить в другую точку за время практически равное нулю, а затем, вернув понятие времени, обретается понятие массы, но объект при этом окажется в совершенно другом месте. Чтобы это произошло и необходимо иметь две взаимосвязанные платформы.

— Я понял, но не очень.

— Хорошо сказано. Я же тебе сказал, что это в действительности очень сложный процесс, просто я попытался объяснить тебе как можно просто. Основное во всем этом, это так называемое атомное хрономитрирование времени отправки и приема. Именно оно определяет точный прием объекта. В тот момент, когда объект исчезает, никто не знает, где и в каком виде он находится в пространстве.

— То есть, как это не знает? Не может же стол плыть по космосу сам по себе? Наверняка он существует в виде, каких то частиц или чего-то еще?

— Вовсе нет. Опыты показали, что если порт приема не готов, то и отправка не осуществима, а вот если в порту приема происходит сбой, то объект может потеряться в пространстве, но где и в каком он виде, никто не знает. Данных нет.

— А люди тоже могут перемещаться таким же образом?

— Конечно.

— Хорошо, а что чувствует человек при перемещении, что показывают приборы, датчики, телеметрия, наконец?

— Ничего.

— Как ничего?

— Так ничего. Никаких ощущений, никаких изменений, никаких данных. Просто раз и ты в другом месте. Попытки записать хоть какие-то изменения параметров или энергетических всплесков ничего не дали. Полный ноль изменений. Так что пока мы сами многого не знаем и пользуемся данным открытием, лишь отчасти зная его принципы. Помнишь, я тебе рассказывал, о найденных артефактах нашего внеземного происхождения. Так вот, ученые смогли прочитать лишь часть, поскольку послание представлено не в виде письменных свидетельств, а в виде предметов, которые постепенно раскрывают свои секреты. Каждый шаг развития нашего общества дает возможность прочесть то, что оставлено нам другой цивилизацией.

— Но почему нельзя сразу прочесть всё?

— Представь себе, лет сорок назад тебе принесли коробку, в которой лежит книга, видеокассета, лазерный диск и чип. Каждый источник содержит информацию, но прочитать её вы смогли тогда, когда изобретете видеомагнитофон, потом устройство считывания с дисков и так далее. Они посчитали, что для того чтобы что-то знать, необходимо для этого дорасти самим. Так вот, когда мы сделали первые шаги по телепортации, мы смогли прочесть очередную часть послания.

— И много ещё осталось не прочитанного?

— Не много, но есть.

— А разве они не описали принципы телепортации в своих посланиях?

— Описали и даже помогли кое в чем, но об этом мы узнали уже после того, как открыли сам принцип телепортации.

Мы завершили наш мысленный разговор и распрощались.

К следующему сеансу я подготовил всё необходимое, чтобы успеть записать данные. За две минуты, которые были в нашем распоряжении, я диктовал Вике цифры, и она записывала их в заранее заготовленную таблицу, которую мы оговорили накануне. Это давало возможность в каждом сеансе передать максимально информации о размерах диска, его составе.

Когда сеанс кончился, я взял лист бумаги и, исходя из проставленных размеров, представил размер и вид диска. Он был в диаметре около двух метров и имел толщину шесть сантиметров. От центра к краю на определенных расстояниях шли отверстия диаметром от двух до десяти миллиметров. В трех местах в диске были сделаны выемки, с одной стороны по всему кругу шла канавка. Как мы и предполагали с Гао, одного сеанса не хватило, поэтому, чтобы полностью описать размеры диска, потребовалось еще два сеанса. Получив полные данные, я созвонился с заводом по вопросу возможности размещения у них заказа, и, получив положительный ответ, собрался в поездку.

На следующий день я уехал в Норильск, а Вика тем временем начала запись данных по следующему диску.

Их изготовление, проверка чертежным параметрам, упаковка и отправка, затянули процесс почти на полторы недели. К этому времени были готовы данные еще на два диска. Оставалось еще три. Теперь я постоянно куда-то звонил, выяснял и перепроверял наличие того или иного материала, ездил на переговоры по изготовлению, потом проверял правильность изготовленных дисков, ругался по поводу брака и договаривался о переделке. Уточнял сроки и так далее и тому подобное. Незаметно пролетело два месяца. К концу лета все шесть дисков были готовы, точнее их было двенадцать, поскольку каждый был изготовлен в двух экземплярах. Аккуратно упакованные они лежали в двух больших ящиках в гараже.

Теперь наступила очередь непосредственно оборудования. И вот здесь мы впервые столкнулись с серьезной проблемой. Как со слов, да еще за столь короткое время контакта, изобразить чертеж детали, которую надо изготовить, было не понятно. Я впал в уныние, и Вика, как могла, поддерживала меня. День за днем проходили в попытках нарисовать деталь и обозначить её размеры, но все было тщетно. За две недели мы не продвинулись ни на шаг. Если учесть, что для установки требовалось изготовить свыше ста различных по сложности деталей, было отчего загрустить. Весь проект повис в воздухе, и порой мне казалось, что все усилия, которые мы потратили, были напрасны.

— А что если нам привлечь Артура? Как говорят, ум хорошо, а два лучше. А вдруг он что-то посоветует. В конце концов, мы ничего не потеряем.

— Возможно, ты права, но как мы ему объясним всё? Придется сказать, что мы общаемся с инопланетянами и неизвестно, как он на это отреагирует.

— А давай не будем говорить об этом. Просто сформулируй ему проблему, и посмотрим, как он её решит. В конце концов, придумай что-нибудь, ты же умеешь, если надо, так заморочить голову, что со стороны это можно принять за правду.

— Тебя послушать, так получается, что я выдумщик и обманщик.

— Ничего подобного, этого я не говорила. Я просто сказала, что ты мастер импровизации, когда дело касается кого-либо вопроса.

— Возможно это и хорошая идея, только ты думаешь, Гао один сидит и думает над этой проблемой? Там наверняка сотня круглоголовых сидят, и день и ночь ломают над этим голову. Если у них ничего не получается, то, вряд ли у Артура что-то получится, даже с его гениальностью, — последнюю фразу я сказал с иронией, и Вика это сразу поняла.

— Если не хочешь, не надо, я просто предложила, ввиду отсутствия, какого либо решения с их стороны, вот и всё.

— Ладно, не обижайся, я сам расстроен, что дело вот-вот лопнет, можно сказать в самый решающий момент. В конце концов, чем черт не шутит, а вдруг и впрямь, Артур что-нибудь придумает. Короче, пойду, позвоню.

Артур приехал на следующий день. Все это время он два или три раза деликатно справлялся относительно начала участия в проекте, но поскольку для него работы не было, я успокаивал его и исправно платил зарплату.

Мы уселись на кухне, и я обрисовал ему суть проблемы.

— Ситуация такова, — начал я, — аппаратура создана спецслужбами США. Наш человек видел прототип в действии, кроме того, у него есть возможность увидеть чертежи деталей и технологическую документацию сборки. Время доступа к документации, крайне мала. Кроме того, сами документы находятся в таком месте, что ни вынести, ни пронести туда что-то, чтобы их скопировать он не может. Задача состоит в том, как передать её нам. При этом надо учитывать, что мы общаемся с ним по…, — я вдруг запнулся, подбирая синоним телепатической связи.

— По спутниковой связи, и при этом, лимит времени очень маленький, — сказала Вика, видя, что я никак не подберу нужных слов.

Всю эту легенду Вика придумала в одночасье, как только я спросил её, — а что мы собственно расскажем Артуру?

— Да, интересная задачка, надо подумать, — сказал Артур, — а что телефон со встроенной камерой он тоже не может использовать?

— К сожалению, доступ к чертежам осуществляется со строжайшей проверкой наличия посторонних предметов, — сказала Вика, посмотрев на меня.

— Жаль, это было бы самым простым решением, — он снова о чем-то задумался и, сказав, что ему надо подумать, стал собираться домой.

— Я тебя уверяю, он наверняка что-нибудь придумает, — сказала Вика, закрывая за Артуром дверь.

Я с усмешкой посмотрел на неё и сказал:

— Нет, ну надо же, мне говорила, что я мастер импровизации, а сама оказалась выдумщицей, да ещё какой. Надо же такое придумать. Наш человек в США и все такое, — я засмеялся.

— А по-моему, очень правдоподобно.

Поскольку сеанса связи не было, мы заночевали у Вики на квартире. В пять утра, раздался телефонный звонок. Вика подняла трубку, и сонным голосом спросила, — кто это?

— Извините, Виктория, это Артур, по-моему, я нашел, как решить эту проблему.

— Артур, вы знаете, который час?

— Извините, я думал, что сейчас пять часов дня, я позвоню позже.

— Не надо извинений, я жду вас к семи, — и она попыталась положить трубку, и только когда та упала на пол, Вика окончательно проснулась.

Еще не понимающий в чем дело, я спросил у Вики, кто звонил.

— Кто-кто, Артур. Будет у нас через два часа, сказал, что решил проблему.

— Шутишь!

— Ага, в пять утра решила пошутить.

— Кто бы мог подумать. Ну и что, может его идея и пустышка, но послушать надо, — с этими словами я встал и пошел умываться. Я посмотрел на себя в зеркало и подумал, — а хорошо бы Артур переплюнул этих инопланетян и предложил действительно разумную идею, вот было бы здорово.

Артур был как всегда точен и ровно в семь утра позвонил в дверь. Вика открыла и пригласила его пройти. В руках он нес чемодан. Я посмотрел на него и подумал, что этому чемодану лет тридцать. Точно с таким, я в свое время ездил в пионерский лагерь. Интересно, на нем не осталось случайно бумажки с фамилией Артура и номером отряда? Артур прошел на кухню, и, положив чемодан на табурет, открыл его. Он был битком набит папками, проводами, компьютерными соединительными кабелями, и еще кучей всего, что напоминало, на первой взгляд, кучу хлама.

Ничего не говоря, он достал из папки чертеж, вырванный из учебника по начертательной геометрии, и обратился к нам.

— Посмотрите, вот чертеж, который видит ваш агент, — с этими словами, он показал нам чертеж.

— Теперь я внимательно смотрю на него и запоминаю, — он минуты две смотрел на чертеж, после чего протянул его мне.

— Теперь пройдемте к компьютеру.

Мы прошли в комнату, Артур сел за компьютер и подсоединил к нему внешний винчестер и прибор, напоминающий шлем для видео игр.

— А теперь смотрите.

Сказав это, он надел шлем на голову, набрал на клавиатуре какие-то команды, видимо загрузил программу и, запрокинув голову, уставился в потолок. В этот момент на экране монитора началась прорисовка контура детали. Линии, цифры, казалось в беспорядочной очередности, появлялись, иногда исчезали, но потом снова появлялись на экране. Затем изображение исчезло, и поползла череда программных команд, включилась интернет линия, пошла загрузка необходимых программ, которых не было на Викином компьютере. Затем экран погас, после чего началась быстрая прорисовка детали. Всё длилось около десяти минут. Когда чертеж был готов, включился принтер и распечатал изображение. Артур вынул из лотка лист бумаги и передал его мне.

Я начал сравнивать полученный чертеж с тем, который до этого передал мне Артур.

— Нет-нет, можно значительно проще сделать, — Артур взял оба чертежа и, сложив их, поднес к настольной лампе. Они были абсолютно одинаковы. Было ощущение, что они были скопированы на ксероксе.

— Фантастика, — произнес я, — как тебе это удалось?

— Вообще-то, я давно уже работал над этой идеей, просто вчера несколько унифицировал. Вы меня натолкнули на одну идею, добавить несколько программ, которые позволили решить задачу, — смущенно ответил Артур.

— Это же изобретение, да ещё какое! — произнесла Вика.

— Ну, в принципе я его хотел зарегистрировать, но всё руки не доходят. Основной принцип, который здесь заложен, снятие импульсов мозга из области зрительной памяти и переработка их с помощью программной оболочки в исходный текст под один из графических редакторов, ну а дальше уже все просто.

Я посмотрел на Вику. Она сияла от счастья, что всё получилось.

— Это надо отметить.

Я и Вика потащили Артура на кухню и устроили небольшую пирушку. Артур смущенный, что в свою честь он услышал столько хвалебных слов, был молчалив и по-своему счастлив.

— Конечно, надо еще проверить сначала всё на практике, и потом, это как-то переправить в Америку вашему человеку, научить его этим пользоваться, я вот здесь написал кое-какие инструкции, — и он передал мне несколько листков текста.

— Артур не волнуйся, этим мы незамедлительно займемся, я думаю, день два и результаты будут известны, я сразу же дам тебе знать. А сейчас тебе надо отдохнуть, купить себе что-то из техники, одним словом…, — с этими словами я достал тысячу долларов и дал их Артуру.

— Так много!

— Считай, это премия, — сказал я и улыбнулся. За идеи фирма всегда платит премиальные, так что имей это в виду.

— Спасибо. Тогда, я, пожалуй, пойду, а то я не спал всю ночь и немного устал, да ещё это шампанское.

Я проводил Артура на улицу, поймал машину и, заплатив водителю, попросил его отвести Артура домой. Мы попрощались, и я почти бегом вернулся домой.

— Вика, Артур действительно гений, — я схватил её и закружил по комнате.

— Сережка, отпусти, у меня сейчас закружится голова.

Я перестал кружить, но по-прежнему продолжал держать её в своих объятьях.

— Я тебя люблю, — на ухо шепотом произнесла Вика.

— И я тебя тоже, — так же тихо произнес я.

— Какое чудесное утро, давай пойдем, прогуляемся и никаких дел на сегодня, хорошо?

— Я согласен.

(обратно)

Глава 2

Через два дня состоялся сеанс связи. Как всегда, Гао поздоровался со мной и сообщил, что пока никаких новостей нет. Я выслушал его и сообщил, что мы придумали один способ передачи информации, но его необходимо проверить. По всей видимости, меня выдавали эмоции, поэтому он сказал:

— Подожди, вначале успокойся и давай всё по порядку, а то твои мысли столь хаотичны, что очень трудно сосредоточиться на их понимании.

Я подробно рассказал ему о проделанном эксперименте по передаче чертежа на расстоянии. Это очень удивило и одновременно обрадовало Гао.

— Очень интересный подход к решению. Значит, вы использовали зрительную память и списали с неё данные, которые затем обработали на компьютере. Очень, очень интересно. Это многое меняет. Если этот вариант получится, это может ускорить прохождение всего проекта.

Мне казалось, что Гао говорит не со мной, а с кем-то еще или сам с собой. Я не прерывал его и продолжал слушать его рассуждения. Наконец он произнес, обращаясь ко мне:

— Действительно, это очень интересное предложение, нам необходимо несколько дней, чтобы подготовиться для проведения эксперимента, поэтому неделю ты и Вика можете отдохнуть, я думаю, вы заслужили отпуск, — с этими словами он попрощался и закончил сеанс связи.

Когда я проснулся, первое, что меня спросила Вика, было:

— Ну, какова их реакция?

— Отлично, — бодро ответил я, — думаю, они никак не ожидали от нас такого. Короче, им нужна неделя на подготовку эксперимента, а нам дали недельный отпуск.

— Ты шутишь?

— С какой стати я буду шутить?

— Нет, я не в том смысле. Мы что, правда, поедем в отпуск?

— Конечно, купим горящие путевки и махнем куда-нибудь отдохнуть. Ты как, не против?

— Я за, — ликуя, заявила Вика, обнимая и целуя меня.

— Мы едем отдыхать, мы едем отдыхать, — запела она, и радость переполняла её, — а кстати, куда мы едем?

— Куда захочешь.

— Подожди, я позвоню в тур фирму.

— Какая тур фирма? — остановил я её за руку, — ты посмотри сколько времени. Нормальные люди еще только собираются на работу, чистят зубы, пьют кофе или… занимаются сексом, — при этом я стиснул её в своих объятиях. Она прильнула ко мне.

— А мне кажется, они занимаются этим вечером или ночью, — произнесла она, одновременно, прижимаясь ко мне и целуя.

— Это вопрос или утверждение?

— Вопрос.

— Уверяю тебя, ты ошибаешься, — смеясь, ответил я, и снова притянул к себе.

— Нет, это они так считают, а я считаю иначе.

Она, смеясь, скинула рубашку и добавила, — надо заниматься этим тогда, когда есть желание, а время значение не имеет. Правда?

— Ты просто чудо.

К обеду мы определились с поездкой, и Вика поехала выкупать путевки, а я решил немного прибраться в квартире и собрать вещи. Она вернулась часа через два.

— Как дела? — спросил я.

— Всё в порядке. Самолет завтра утром. К обеду мы будем в Хельсинки, а там вертолетом до…, — она посмотрела на билеты и с трудом произнесла неудобоваримое название финской деревушки.

— Мы же хотели в Грецию?

Я стоял со шваброй в руках и с удивлением смотрел на Вику.

— Хотели, а ты знаешь, какая там жара в это время? И ты хочешь просидеть неделю под кондиционером, с надеждой, что солнце скроется и муравейник закроется? — весело ответила она.

— Да нет, в общем-то, мне всё равно, лишь ты была со мной, а место значение не имеет.

— А раз так, то живо собираем вещи.

— Я уже собрал.

— Вот и отлично, тогда пошли ко мне. Я кое-что возьму из необходимого, а на утро закажем такси до аэропорта.

Вертолет опустился посреди зеленой лужайки. Мы вышли из него, придерживая волосы, которые разлетались в разные стороны, поскольку лопасти продолжали вращаться. Белокурый парень из тур фирмы, который нас сопровождал от Хельсинки, вынул из кабины чемодан с вещами и, показав на домик, стоящий невдалеке, сказал на ломанном русском:

— Это ваш дом. Вас встретит смотритель и всё расскажет. Он мало, мало знает по-русски. Я прилечу во вторник. Хорошего вам отдыха, — с этими словами он залез обратно в кабину и вертолет начал набирать высоту и вскоре скрылся из виду.

— Надеюсь, что тур фирма нас не обманула, — не очень уверенно обратился я к Вике.

— Ты скептик. Надо всегда верить в удачу, — сказала она и направилась к дому. Я взял чемодан с вещами и пошел за ней. Подойдя, мы позвонили в колокольчик. Деревянная дверь отворилась, и на пороге показался пожилой смотритель. Он приподнял кепку, и что-то произнес по-фински, видимо поздоровался с нами, и рукой предложил войти. Убранство гостиной, в которой мы оказались, резко отличалось от наружного вида дома, который в первом приближении показался мне простой деревенской избой. Я обвел взглядом гостиную, и у меня захватило дух. Комната метров сорок квадратных была великолепно обставлена. Ультрасовременный домашний кинотеатр с огромным плазменным телевизором соседствовал с массивным камином. Перед диваном лежала шкура медведя. К гостиной примыкала кухня, где было всё необходимое оборудование. Видя моё удивление и восхищение, финн обратился ко мне.

— Наверху спальня, ванна и комната отдыха с бильярдом. С той стороны, — он показал рукой на дверь, — вход в сад и проход к бассейну. Здесь туалет и комната с различными принадлежностями, вроде кладовки. Продукты в холодильнике и чулане. Если я вам буду нужен, я в малой пристройке, рядом с конюшней. Позвоните, я приду, — с этими словами он снова приподнял кепку и, закрыв за собой дверь, отправился к себе.

— С ума сойти можно, Вика ты только посмотри, мечта моей жизни, домашний кинотеатр. Интересно, а фильмы у них есть?

— Конечно. На финском языке про Санта Клауса, — она засмеялась.

— Какой Санта Клаус? — я прошел на кухню и открыл обе двери большого холодильника.

— Вика, ты посмотри, тут еды на месяц, — я вынул одну из банок. На ней был нарисован кролик и охотник с ружьём. Я поставил её на место и закрыл дверь. Потом поинтересовался, что внутри бара. Десяток бутылок сверкали своими этикетками. Я огляделся и, не увидев Вики, крикнул:

— Вика, ты где?

— Иди сюда.

Я поднялся на второй этаж, откуда был слышан её голос. Вика стояла в дверях. Подойдя и заглянув через плечо, мне сразу стало ясно, почему на её лице был такой мечтательно-восторженный взгляд. Огромная кровать с ниспадающим вниз балдахином. Мягкий ковер, трюмо и тумбочки по бокам. Красивое кресло, шкаф для вещей. Из спальни можно было сразу попасть в ванную. Вика схватила меня за руку и потянула на неё взглянуть. Там стояла большая гидромассажная ванна, унитаз, биде, красивый туалетный столик с раковиной и душевая кабина. Сама ванная комната была размером со спальню. Зеркальные потолки со встроенными в них галогеновыми светильниками расширяли пространство.

— Сережа, я не верю своим глазам. Неужели это возможно? Прямо сказка какая-то.

— А почему нет?

Она с визгом прыгнула на меня и ухватила обеими руками за шею. От неожиданности, я чуть не упал.

— Ты знаешь, я никогда не мылась в джакузи. Давай вдвоем?

— Вдвоем! А что, это идея. Я — за.

Вика не раздумывая, тут же разделась и залезла в ванную.

— Только не включай компрессор, пока ванна не наполнится, а то окажешься как в фонтане, — но было поздно. Вика сидела в наполовину наполненной ванне и из форсунок, которые торчали по бокам, фонтанировала вода. Улыбаясь, я смотрел, как Вика, не понимая в чем дело, руками пыталась закрыть лицо.

Я подошел и выключил компрессор, успев при этом основательно намокнуть.

— Я что-то испортила? — виноватым голосом произнесла она.

— Ничего ты не испортила. Все нормально. Просто вот эту кнопку надо включать, когда ванна наполнится водой. Видишь, я весь облился.

— Извини, — и, протянув руки, она обняла меня и поцеловала.

— Подожди, я сейчас приду.

Я спустился вниз и взял из бара бутылку шампанского и пару фужеров. Ванна уже наполнилась. Я разделся и присоединился к Вике, после чего открыл бутылку. Пробка выстрелила, и шампанское полилось в ванну. Я еле успел наполнить оба фужера, протянул один Вике.

— За что пьём? — спросила она, глядя на меня счастливыми глазами.

— За любовь конечно, и за удачу, — мы чокнулись и поцеловались.

— Знаешь, я всё же счастливый человек, — сказал я, обняв Вику, которая лежала рядом, — если честно, я не очень надеялся в свои пятьдесят, встречу кого-то и полюблю.

— И я то же?

— Скажешь тоже, в твои-то годы?

— Да, в мои. Женщине, не в пример мужчине, гораздо труднее найти свою половину. Это в молодости, когда тебе двадцать с небольшим, любой парень, который посмотрел на тебя или уделил немного внимания, кажется твоим избранником. Но проходят годы, и ты начинаешь совсем по-другому смотреть на мужчин. Начинаешь предъявлять требования, и чем старше становишься, тем меньше места остается для любви. Вместо любви одни запросы, желания и инстинкты. А я всегда верила, что любовь заменить нечем. Поэтому мои подруги меня называли, правда, не белой, а рыжей вороной. А я знала, что когда-нибудь, встречу свою любовь, и возможно тот, кого я встречу, полюбит меня…, — она замолчала, а я продолжал смотреть на неё.

— Ты говоришь, словно читаешь мои мысли и повторяешь слово в слово то, что хотел сказать тебе я. Вика, ты удивительный человек. С тобой мне так легко и просто, а главное спокойно. Чтобы не произошло, и чтобы я не делал, я знаю, что ты поможешь, поймешь, подскажешь. Как хорошо, что в тот вечер, я отправился в видео салон и встретил тебя, — я обнял её и поцеловал. Эмоции переполняли меня, но слов, чтобы выразить их не хватало, впрочем, я понимал, что слова не нужны. Мы оба чувствовали одно и тоже, потому что были счастливы.

Когда мы вылезли из ванны, уже вечерело. Поужинав, мы решили пройтись по окрестностям. Солнце уже садилось, отчего высокие сосны и ели, отбрасывали длинные причудливые тени на зеленые поля. Прямо за невысоким забором начинался лес. Где-то наверху, прямо над головой застучал дятел, потом раздался голос кукушки, а вслед за ней вниз по дереву стремительно спустилась белка и как вкопанная остановилась на тропе, по которой мы шли. На душе было спокойно, как будто я снова оказался в детстве. Я разулся, и осторожно ступая босыми ногами по тропинке, всё больше и больше погружался в безмятежное время своего детства. Рядом со мной, размахивая руками, шла Вика. Лес был на удивление чистый. Не было ни бутылок, ни банок, что характерно для подмосковных лесов. Складывалось впечатление, что сюда редко кто захаживает, а может здесь ходит лесник и убирает мусор, подумал я.

— Я так давно не была в лесу, а ты?

— И я забыл, когда последний раз выбирался на природу. Работа, дом, дача, а в лес за грибами сходить некогда.

— Ой, смотри какой гриб, — она наклонилась над ним, но рвать не стала.

Мы сидели на корточках, любуясь грибом, словно это было чудо природы, и мы видим его впервые. Домой вернулись, когда солнце уже начало садиться за горизонт.

Неделя, а точнее пять дней, которые мы провели в маленьком финском раю, проскочила мгновенно. Для нас это был по-настоящему медовый месяц. Мы были одни в этой глуши. За все время мы лишь однажды видели сторожа, когда он зашел к нам, предварительно позвонив по телефону, и предложил покататься на лошадях. Ни я, ни Вика до этого никогда не ездили на них, и поэтому мы сначала испугались, но лошади оказались настолько спокойными, что очень быстро мы привыкли и сделали пару кругов вокруг участка.

По поводу фильмов, Вика оказалась права. Все они были, либо на финском, либо на английском языке. Но это нас не очень огорчило, так как нам и без этого было чем заняться. Мы наслаждались друг другом, и нам этого было достаточно.

В пятницу за нами прилетел вертолет и в тот же день, поздно вечером мы были дома. Полные впечатлений, мы стояли посреди комнаты, не зная, что сказать друг другу. Сказка кончилась, и мы вернулись в реальность. Наконец я прервал молчание.

— Вика, спасибо тебе за чудесно проведенное время. У меня такое впечатление, словно я побывал в раю.

— И тебе спасибо. Я так счастлива, что до сих пор не могу прийти в себя. Будто сон приснился. Самый чудесный сон в моей жизни.

— Знаешь, мне так не хотелось оттуда уезжать, — сказал я.

— И мне тоже, — она склонилась головой мне на грудь, я обнял её. Мы стояли посреди комнаты и молча вспоминали счастливые дни, проведенные в далекой финской деревушке.

— Всё, сказка кончилась, мы дома, надо заниматься делами, — с этими словами, она открыла чемодан и стала вынимать из него вещи и раскладывать их по полкам.

— Кстати, — обратилась она ко мне, — сеанс связи сегодня или завтра?

— Сегодня, — ответил я, и пошел на кухню заглянуть в холодильник.

— Я, пожалуй, схожу в магазин, а то в холодильнике мышь поселилась. Харчей нет.

— Хорошо, только ты не долго.

Я взял сумку и отправился в магазин. Выходя из подъезда, я обратил внимание на стоящую во дворе машину, в которой сидел молодой человек в очках. Он посмотрел на меня и отвернулся. Я спустился с крыльца и пошел в магазин. Несмотря на поздний час, народу в магазине было много. Пока я выбирал продукты и стоял в кассу, прошло минут сорок. Выйдя из магазина, направился домой, и, подойдя к подъезду, увидел, что машина по-прежнему стояла на месте. Поравнявшись с ней, я невольно посмотрел в зеркало на двери машины. Наши взгляды встретились, парень смотрел на меня. Так же как в первый раз он сразу отвел взгляд. В этот момент я сердцем почувствовал опасность, струйки пота поползли по спине, и острая боль страха пронзила меня. Я открыл дверь подъезда и поднялся на свой этаж. Когда вошел в квартиру, Вика сразу поняла, что мне как-то не по себе, но когда хотела меня спросить, что со мной, я прикрыл её рот рукой и на ухо прошептал:

— Молчи и ничего не говори, по-моему, за нами следят, — от испуга она присела на стул. Раздевшись, я взял мобильный телефон и прошептал на ухо Вики, что пойду, позвоню, тихо вышел в общий коридор. Поднявшись на последний этаж, я набрал номер Артура и попросил его в ближайшие день два не звонить. После чего вернулся в квартиру. Усевшись за компьютер, мы начали на нем общаться друг с другом.

— С чего ты взял, что за нами следят?

— Не знаю, может, показалось, но я почувствовал опасность. Возможно всё это ерунда, но я хочу проверить.

— Как ты можешь проверить?

— Ещё не знаю, надо что-то придумать.

— Кому ты звонил?

— Артуру, предупредил, чтобы он не звонил нам по городскому телефону.

— Кому мы нужны и кто за нами может следить?

— Не знаю. Но меня всего трясёт.

— Прошу тебя успокойся. Надо просто всё продумать и решить, как лучше поступить. Посоветуйся сегодня с Гао. Возможно, он подскажет, как быть. И главное не показывай виду, что мы о чем-то догадываемся.

— Ты права. Хотя Гао, вряд ли может что-то подсказать в такой ситуации, боюсь, что нам самим придется выпутываться.

— Пойди, полежи, я приготовлю что-нибудь поесть.

— Хорошо, — Вика пошла на кухню, а я не находя себе места, ходил по комнате, ложился на диван и снова вставал. Прошло минут десять, но волнение не проходило. Вика позвала ужинать. Я прошел на кухню и сел за стол. Есть совсем не хотелось. Возможно, мне всё померещилось, и от этой неопределенности становилось ещё хуже. Я тыкал вилкой в тарелку, но от волнения аппетит полностью пропал. Вика налила мне крепкого чая, и я заметил, что её рука слегка дрожала. Она вышла из кухни и когда вернулась, положила на стол лист бумаги, на котором было написано:

— Давай переоденемся, соберем всё, что необходимо и уйдём.

— Согласен, — написал я.

Мы прошли в комнату. Я включил телевизор, и мы быстро начали собирать всё необходимое. Все документы, чертежи, записи по проекту уместились в папку. Денег было немного, так как основная часть лежала в абонированной ячейке в банке. Взяв обруч, я хлопнул себя по лбу и чуть не произнес вслух, но вовремя спохватился и на ухо прошептал Вике:

— Сегодня же время связи. Надо срочно предупредить Гао.

— В таком состоянии, ты не уснешь, придется выйти в режиме реального времени.

— А что если они прослушивают?

— Ну и что. Ты же можешь мысленно передать ему информацию.

— Ты права. Так и сделаем.

Я посмотрел на часы. До начала сеанса оставалось 10 минут. Я сел на диван и надел обруч. Кровь стучала в висках, Вика пошла на кухню и принесла валерианы. Она села рядом и взяла меня за руку. Мы сидели молча и ждали. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я услышал голос Гао.

— Сергей, с приездом.

— Здравствуй Гао. Мы в прямом сеансе. Времени мало. У нас беда. За нами следят. Возможно, что ничего страшного, но надо проверить. Следующий сеанс будет в другом месте, поэтому опять будет прямой контакт, — всё это я мысленно сказал Гао.

— Не волнуйся, я всё понял. Уходите. Проверьте компьютер и все записи. В доме ничего не оставляйте, из вещей, связанных с проектом. Если не сможете выйти на контакт, мы будем выходить в течение трех месяцев. Удачи и старайтесь не волноваться.

Сеанс кончился. Я снял обруч и положил его в чемодан, который лежал на столе.

— Ты всё собрала? — шепотом спросил я Вику.

— Да.

Я подошел к компьютеру, и стёр содержимое всех баз. Потом переоделся. Вика тоже слегка изменила свою внешность. Надела платок, так что волос почти не было видно. Я взял чемодан и в этот момент вдруг обрёл былую уверенность и, наклонившись к ней, прошептал:

— Я подумал, а не разыграть ли мне небольшой спектакль.

— Ты о чем?

— Если за нами действительно следят, это одно, а если нет, то мы, а точнее я, буду просто паникером. Поэтому надо с ним заговорить.

— Как заговорить?

— Очень просто, — с этими словами я снял одежду, переоделся в старый рабочий ватник, который давно собирался выбросить. Нацепил усы и очки, которые использовал при походе в казино и посмотрел на себя в зеркало. Затем сходил на кухню, выпил немного водки и обрызгал ей одежду, чтобы запах был сильнее, затем откусил головку чеснока и, поискав на полке пачку сигарет, вынул содержимое, а коробку положил в карман. Ну что же, подумал я, теперь настал мой черед импровизации.

— Вика, я оставлю дверь подъезда открытой и заговорю с водителем, а ты постарайся проскользнуть в это время и поймать машину, жди меня за углом дома.

— Хорошо, — ответила она. Мы вышли из квартиры, оставив включенными свет и телевизор. Вика осталась стоять в подъезде. Шатаясь, я вышел из подъезда, оставив дверь распахнутой настежь. Медленно спустившись по ступеням, я сделал вид, что чуть не упал. Приподнявшись, подошел к дереву и помочился. После этого я начал переходить улицу, направляясь к машине, которая по-прежнему стояла во дворе.

Окно со стороны водителя было открыто, и хотя свет от фонаря был слабый, я видел, что за рулем сидел молодой человек в очках. Я подошел к машине и, наклонившись, выдохнул на него водочно-чесночный аромат и заплетающимся голосом произнес:

— Уважаемый, не угостите папироской труженика, — в этот момент я действительно икнул, — городского хозяйства и семейного быта, — парень достал сигарету и молча дал мне. Я взял её и, покрутив в руках, сунул в рот.

— Уважаемый, огромное спасибо. Верите, люди так редко бывают столь великодушны, что больно жить. А жить надо, потому что…, — я развел руками и наклонился.

— Слушай друг, шел бы ты домой, жена, наверное, ждёт? — лениво произнес парень.

— Ждёт, сынок, что верно, то верно. Вот тебя кто ждёт? Никто, а меня ждёт. Ну и черт с ней, пусть ждёт. Вот, даже на сигареты денег не даёт, — и я вынул сигарету изо рта. Парень молчал, а я лихорадочно думал, что делать, чтобы его разговорить, наконец, произнес:

— Знаешь, меня здесь каждая собака знает, и все уважают, а жена нет. А знаешь, почему? А… Потому что ей, видишь ли, денег мало. Вот я и говорю, сколько не принеси ей всё мало. Все бабы су… Вот давеча Серёгу встретил. Так он себе новую бабу завёл. Рыжую, как лиса и молодую. Сам кобель, чуть меня младше, а взял молодуху. Нет, я конечно не против, но с другой стороны…

После сказанных слов, парень неожиданно снял очки и, повернувшись в мою сторону, обратился ко мне, и хотя как он ни старался, по интонации я понял, что попал в точку.

— А, ты хорошо Сергея знаешь?

— Спрашиваешь? Лучший друг. На стакан там или сигареты всегда даст, ежели есть, конечно. Ну и потом, он наш человек, не ворюга какой-нибудь, а сантехник. В нашем РЭУ работал. Одним словом, нормальный мужик, — и я протянул ему пустую пачку сигарет. Тот невольно отодвинулся.

— Серега, дал, веришь? Верблюд называется.

— Верю, верю. А что за девушка у него? — снова обратился он ко мне.

— А черт её знает. Я пару раз видел из даля, но если надо узнать, — я изобразил на лице гримасу и с видом заговорщика произнес, — за небольшую плату, всё будет в полном так сказать, объёме, — я снова развел руками и уронил пачку от сигарет ему в ноги. Он наклонился, чтобы поднять и в этот момент я неожиданно для самого себя, вынул из кармана электрошокер и сунул ему в шею. От электрического импульса парень потерял сознание и мгновенно обмяк. Я посмотрел по сторонам. В столь поздний час во дворе никого не было. Обойдя машину, я открыл дверь и сел. Осторожно достав портмоне из бокового кармана, вынул удостоверение. Открыв его, прочитал: Карманов Виктор Степанович сотрудник Федеральной службы безопасности. Я почувствовал, как участился пульс и подумал, что дело плохо, очень плохо, и положил портмоне обратно парню в карман. Вынув ключи из зажигания, я вышел из машины, бросил их в канализационный люк и, осмотревшись, направился в арку дома. За углом я увидел стоящую машину. Вика сидела на заднем сиденье и ждала меня.

— В Марьино, — спокойно сказал я водителю, усевшись рядом с Викой и захлопнув дверь. Минут через пятнадцать, проезжая мимо парка я попросил остановиться. Расплатившись, мы вышли из машины и направились в парк. Выбрав скамейку, над которой свисали ветки акации мы сели. Народу было немного, был второй час ночи. Еще в машине я снял старую куртку. Вика достала из чемодана джемпер.

— Ну, говори, что случилось? — спросила она.

— Я был прав. Это ФСБ. Почему они нами заинтересовались, не знаю. Но то, что мной, сто процентов. Я прокачал этого парня. Когда я упомянул ему о себе, он тут же начал меня расспрашивать о тебе и обо мне, а главное, я совершил ужасную глупость. Я вырубил парня электрошокером. — Вика прикрыла рот рукой. Было видно, как она перепугана.

— Но почему ты уверен, что он из ФСБ и зачем им нами интересоваться?

— Не знаю зачем, но факт, что заинтересовались, я видел его документы. Он сотрудник федеральной службы. Теперь главное, что они знают о нас и проекте? Может, они думают, что я американский шпион или ещё чей-то?

— Ты, американский шпион, скажешь то же. Бред какой-то.

— Может и бред, тогда почему они за нами следят?

Я лихорадочно думал, что делать, а Вика, упершись в сжатые в кулак руки, смотрела себе под ноги. Потом неожиданно спокойно произнесла:

— Что сделано, то сделано. Обратно вернуть ничего нельзя, поэтому сейчас главное не суетиться. Надо всё спокойно обдумать, взвесить и решить, что делать и в каком порядке. Ты слышишь, о чем я говорю?

— Да, слышу. Дай мне несколько минут успокоиться.

Мы сидели в ночном парке на скамейке и молчали. Потихоньку я приходил в себя от происшедшего.

— Ну, ты как?

— Нормально, — ответил я, и она обняла меня за плечи и прижала к себе, словно нашкодившего ребёнка, которого простили и теперь жалеют — ну и в передрягу я впутал тебя. И куда нам теперь идти, ей богу не знаю.

— Мне кажется, надо дождаться утра и попытаться забрать из банковской ячейки все деньги и документы. Если они ничего не знают, и удастся всё забрать, мы сможем скрыться загородом. Возможно, они не так много знают о нас, как ты предполагаешь.

— В том то и дело, что мы не знаем о том, что им известно. Может, они сделали обыск в наше отсутствие и что-то нашли. Хотя, подожди, это можно проверить, — я достал сотовый телефон и набрал номер вневедомственной охраны. На другом конце подняли трубку, и женский голос произнес:

— Пульт, говорите.

— Девушка, извините за столь поздний звонок, я звоню из Праги. Мой пультовой номер, — я назвал номер и фамилию, — я сегодня снял с охраны и забыл поставить, очень торопился на самолет. Без включения пульта, вы не могли бы поставить на охрану. Нет. Очень жаль, извините, один вопрос. В мое отсутствие дочь должна была заехать полить цветы, она снимала с охраны квартиру и если да, то, какого числа?

— Что вы сказали? Пятого в 7.47 последняя постановка на охрану. Спасибо.

— Ну что? — Спросила Вика.

— Если они не предупредили охрану, а они вряд ли станут привлекать к себе внимание, то никакого обыска не было, потому что пятого утром мы уехали в Финляндию. Это я ставил на охрану квартиру и с тех пор никто не переустанавливал её. А раз так, то может, они и не знают о существовании фальшивых паспортов на другие фамилии. Стоп.

— Вот именно, а вдруг они именно из-за них вышли на нас. Обнаружили фирму, занимающуюся поддельными документами. Естественно их заинтересовали люди, которые к ним обращались, и в первую очередь те, кто делал это не раз.

— Вполне возможно. Но по ним я регистрировался только в казино и в гостиницах.

— А материал для установки?

— Ах да, кольца я заказывал тоже по чужим паспортам.

— Знаешь, что, — сказала Вика, — давай поедем к одной моей подруге. Я у неё в своё время жила более года. Оставим там вещи, а утром попытаемся забрать из ячейки деньги и документы. В конце концов, мы ничем не рискуем.

— То есть как ничем?

— Так ничем. Если нас не задержат, и удастся получить деньги и документы, тогда сможем что-то предпринять, а если они знают и задержат, что они могут предъявить? Мы никого не убили, не ограбили, не украли. Если они считают, что мы шпионы, то какие у них доказательства? И потом, что мы можем знать ценного? Ты сантехник, я редактор, ни в каких секретных лабораториях мы не работали. Говорить, что мы работаем на инопланетян, они навряд ли захотят сами. Это будет смешно.

— Аесли они спросят, откуда у нас столько денег? Зачем фальшивые паспорта?

— Так и говорить. Деньги выиграли в казино, а паспорта для регистрации в них, сами знаете, кому везет и часто выигрывает, тех в казино не очень любят пускать.

— Вика, ты умница. Так и сделаем.

Мы поймали машину и поехали к Викиной подруге. По дороге она позвонила ей и договорилась о встрече.

— Как я рада тебя видеть, ты чудесно выглядишь, — и она буквально повисла на Викиной шее.

— Зоя, разреши тебе представить, Сергей Николаевич.

— Очень приятно, Зоя, — она смерила меня оценивающим взглядом, и тут же забыв обо мне, потащила Вику в квартиру. Судя по всему, накануне была пирушка. На кухне, куда я зашел вслед ними, лежала гора немытой посуды, две пепельницы были завалены окурками, а на полу стояла батарея пустых бутылок.

— Ребята, я так рада, что вы ко мне приехали. Жаль, что немного поздновато приехали, ну ничего, сейчас мы что-нибудь сообразим, — она полезла в холодильник и достала оттуда кастрюлю, в которую были сложены остатки еды. Она открыла крышку, и я успел заметить остатки студня, салата, ломтики колбасы и сыра, которые лежали внутри. Затем она извлекла два пирога, один из которых, был явно кем-то надкушен.

— Всё, сейчас начнем пировать, — с этими словами она с грохотом поставила кастрюлю на стол и, обмякнув, стала заваливаться на кушетку.

— Вика, держи её, — крикнул я. Зоя уткнулась в Викино плечо и уснула.

— Ну дела, что нам теперь делать?

— А ничего. Посидим, а утром отправимся в банк. Зойке я оставлю записку, чтобы она не волновалась. Кстати, то, что ты видишь, в порядке вещей. Так сказать, стиль жизни.

— Ладно, пойдём в комнату, а то здесь так накурено, что дышать нечем, — словно в подтверждении сказанных слов, я начал кашлять. Войдя в комнату, я остолбенел. Было ощущение, что по комнате прошелся ураган. На полу валялась разбитая тарелка с едой, в углу сломанный стул, на фикусе, который стоял в углу, висел чей-то лифчик и трусы, а сам горшок с цветком превращен в пепельницу. Всю эту картину дополнял стол, стоящий посредине, заваленный тарелками с недоеденной едой и рюмками. На скатерти красовалось огромное пятно, не то от соуса, не то от вина.

— Слушай, у меня ощущение, что гудели не один день.

— Ты зря так думаешь. Просто было много народу.

— И ты здесь жила целый год? Ни за что не поверю.

— Представь себе жила. И очень много для себя почерпнула. Здесь собирались, да и сейчас собираются интересные личности. Ты думаешь, они здесь только едят и пьют? Здесь поют песни, читают стихи, дискутируют. Знаешь, как я их называла?

— Как?

— Гнилая интеллигенция Москвы.

— Почему гнилая?

— А я и сама не знаю почему. В большинстве своём, они все хорошие люди, но неудачники по жизни. Здесь собирались всегда те, у которых в жизни всё складывалось не так, как должно быть. Поэты работали в морге, певцы были моряками и ходили в плавание. Здесь они находили отдушину и понимание своим истинным талантам. Здесь было весело и хорошо. Просто когда тебя переполняют чувства радости, оттого что написал стихотворение или нарисовал картину, и тебе не с кем поделиться, приходишь сюда. Ты знаешь, что тебя поймут, оценят, обругают или наоборот похвалят, но в любом случае, не останутся равнодушными к тому, чем ты живешь внутри себя. Им будет наплевать, что ты кочегар или плотник, главное, что ты сделал то, что всех их объединяет. А это… Это так сказать, правда бытия, надрыв чувств, угар эмоционального всплеска, — Вика развела руками, показывая на комнату.

— Мне трудно это понять, я из другой категории людей.

— Ты зря так думаешь. Возможно, и ты из той же. Просто его величество судьба, тебя определила в другие условия, и ты не сознавая, шел по жизни своей дорогой. Вот и всё.

— Возможно, ты права. Давай немного отдохнем, завтра трудный день.

Не раздеваясь, мы кое-как улеглись на узком диване. Вика уткнулась в моё плечо. Я лежал рядом и размышлял обо всем, что произошло. Еще утром всё было таким безоблачным и счастливым. Казалось, что ничто не может помешать ни нашему счастью, ни проекту. Да, были проблемы, но все они казались теперь столь мелкими, незначительными, по сравнению с той бедой, которая пришла. Почему они мной заинтересовались? Вопрос, который не давал мне покоя. Где я мог допустить ошибку, а может, никакой ошибки не было, просто они заинтересовались мной именно по причине контакта с инопланетной цивилизацией? А возможно права Вика, они вышли на след фирмы, продавшей мне фальшивые паспорта, и теперь они просто проверяют всех, кто купил их и с какой целью? В этом случае я, возможно первый кандидат в этом списке, так как купил четыре паспорта. А теперь они меня возьмут в оборот. Не надо было этого парня трогать. С этими мыслями я задремал и проснулся, когда почувствовал, как Вика будет меня.

— Сережа, пора вставать, восемь.

— Угу, сейчас, — я открыл глаза и сразу вспомнил, где мы, и что здесь делаем. Я прошел в ванную, ополоснул лицо холодной водой, прополоскал рот и посмотрел на себя в зеркало. Усы, которые я приклеил накануне, отклеились. Я снял их и положил в карман. В зеркало на меня смотрел усталый, озабоченный проблемами человек. Может, проскочим, подумал я и, сжав кулак, поцеловал фалангу указательного пальца. Я всегда так делал, когда мне нужна была удача в чем-либо. Дурацкая привычка, которая осталась еще со студенческой поры, когда ходил сдавать экзамены.

— Я готов, — сказал я, выйдя из ванной комнаты.

— И я готова, — ответила Вика.

— Записку оставила?

— Да.

— Тогда пошли.

Я взял чемодан и мы вышли.

— Значит так, — обратился я к Вике, — я захожу в банк. Если все нормально, забираю портфель и направляюсь с ним в метро. Если они следят, то возможно два варианта. Либо они возьмут меня сразу, либо проследят, чтобы взять нас обоих. Если исходить из второго варианта, то будем считать, что они следят за мной, поэтому, будешь ждать меня на Пушкинской в центре зала у эскалатора. Как только увидишь, сразу пристраивайся за мной и забирай портфель.

— Подожди, а куда мы денем чемодан с вещами.

— Сдадим в камеру хранения на Белорусском вокзале.

— Это плохо.

— Почему плохо?

— Потому что, во всех детективных романах, камеры хранения проверяют в первую очередь, тем более что там наверняка стоят камеры видео наблюдения.

— Хорошо, тогда давай оставим чемодан у Зои, а потом его заберем.

— Пожалуй, это мысль.

— Итак, ты забираешь портфель у меня, и мы расходимся. Ты едешь до Белорусской, а я до Менделеевской. Затем, делаем пересадку на кольце и встречаемся на Комсомольской, на втором этаже, знаешь там такой балкон?

— Да, знаю.

— На всех пересадках старайся садиться в последний момент, или наоборот войди, а перед закрытием двери выйди и перейди на другую платформу.

— Мне кажется всё это лишнее. Будет больше нервотрепки, тебе не кажется?

— Нет, просто, я не хочу попасть к ним и объясняться, зачем и почему.

— Молчу.

Я поцеловал Вику и сказал:

— Хорошо, что ты у меня есть. Один я просто раскис бы и пошел с повинной.

— Ой, ой, ой, ну прямо плакать хочется. Держись. Мне самой страшно ужасно. Просто, я знаю, что мы не виноваты и что у нас есть гораздо более важные вещи, ради которых стоит порой плюнуть на всё и рисковать. Рисковать всем.

— Точно, — подхватил я её мысль, — чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, — после сказанных слов, мы дружно рассмеялись. Разрядка пошла на пользу. По крайней мере, мы немного успокоились и настроились на деловой лад.

На часах было начало десятого. Мы вышли из подъезда и направились в банк. На Чеховской, Вика осталась в метро, а я поднялся по эскалатору на улицу и по Тверскому бульвару пошел к банку. Банк размещался в небольшом двухэтажном здании. Я шел по бульвару. Поравнявшись с банком, незаметно посмотрел по сторонам. Никого, кроме старушки с собачкой не было. Я пересек улицу и нажал кнопку звонка.

— По какому вопросу? — услышал я голос из динамика.

— У меня абонирована ячейка.

— Проходите, пожалуйста, — магнитный замок щелкнул и я вошел внутрь. В небольшом зале никого из посетителей не было. Показав паспорт, пошел за девушкой по коридору в комнату с сейфовыми ячейками. Она повернула замок своим ключом и вышла, закрыв за собой массивную металлическую дверь. Я вставил во второй замок свой ключ и, открыв ячейку, достал портфель, точнее это был кожаный чемодан, в котором хранят дорогостоящую фотоаппаратуру. Открыв его, я заглянул. Там лежало больше четырехсот тысяч долларов и документы по проекту, связанные с изготовлением колец. Закрыв ячейку, я нажал звонок. Дверь открылась, я попрощался и вышел из банка. Хотя было только начало одиннадцатого, солнце уже во всю припекало. Я огляделся, с виду всё было спокойно. Но я был весь на взводе, поэтому, пройдя несколько домов, повернул в подворотню и потом долго переулками пытался выбраться к ближайшей станции метро.

Только через час я оказался на Пушкинской. Я не сразу увидел Вику. Она читала газету, и потому заметил её, когда она перевернула страницу. Я обогнул эскалатор и, пропустив женщину с ребенком, ступил на дорожку. Спустившись с эскалатора, почувствовал, как Вика перехватила портфель у меня из руки. Спустя минуту я прыгнул в подошедший поезд.

Через сорок минут мы встретились, как условились на Комсомольской. Вика приехала первой и стояла за колонной. Я подошел к ней. Молча, мы направились к выходу. Поймав машину, поехали к Зое за чемоданом. Вика зашла одна и вернулась минут через пятнадцать.

— Ну, как? — спросил я.

— Зойка ничего не помнит. Говорит, что голова как чайник. Про тебя и меня ноль воспоминаний. Короче, я забрала чемодан и сказала, что мы уезжаем в командировку на несколько месяцев, когда приеду, позвоню.

— Отлично.

— Ну что, в путь?

— В путь, только куда?

— Решим по дороге и вообще, долго я буду держать этот чемодан? — и она передала его мне.

(обратно)

Глава 3

Мы стояли посреди улицы, и мимо нас нескончаемым потоком шли люди. Веселые и озабоченные, старые и молодые, со своими заботами и проблемами, они проходили и не замечали нас. Чемодан стоял между нами, а в руках я держал портфель, в котором лежало почти полмиллиона долларов, и мы не знали, куда нам идти и что делать. Город, в одночасье стал для нас чужим и враждебным.

— Давай где-нибудь посидим, и все, не спеша, обдумаем.

Взяв чемодан, мы пошли по улице, зашли в первый попавшийся двор и устроились на скамейке. Было жарко и во дворе никого не было. Мы молча сидели некоторое время, наконец, Вика сказала:

— А что если нам поехать на участок на Ярославке? Возможно, они о нём ничего не знают.

— Можно конечно, но сначала надо решить несколько проблем, которые перед нами возникли так неожиданно. Первое, приобрести машину. По-всей видимости, наши машины объявлены в розыск или находятся под пристальным вниманием органов, так что на них передвигаться нет смысла, тут же проследят, куда мы направились. Второе, вывезти кольца из гаража. Наконец третье, забрать Артура и тогда уже можно ехать на Ярославку. Давай прикинем, как их решить.

— Вряд ли получится решить все задачи и при этом не засветиться, не та контора, чтобы ускользнуть от неё, тем более нам.

— Не раскисай, придумаем что-нибудь. А нет, и суда нет, деньги с нами, начнем сначала.

— Хорошо, машину купить просто, но её надо регистрировать по паспорту, следовательно, опять засветимся. Если они следят за нами из-за купленных паспортов, то и они не помогут.

— Совершенно верно, значит купим по объявлению по доверенности, причем генеральную оформлять не будем, а стало быть, до первой серьёзной проверки в ГАИ они нас засветить нигде не смогут. Теперь кольца. Как их забрать?

— Может попросить кого-нибудь их вывести? А самим в это время проследить, нет ли слежки.

— Можно попробовать, только думаю, что мы не столь опытные в таких делах. Определить слежку профессионалов не так-то просто.

— Тогда какой выход?

— Думаю, — ответил я, прокручивая в голове один вариант за другим.

— Послушай, а что если сделать так. Звоним в фирму, заказываем машину с грузчиками, причем заказываем часов на шесть утра, а ты сегодня вечером договариваешься со сторожем, чтобы он проследил погрузку. Дашь ему долларов пятьдесят, скажешь, что срочно улетаешь по делам и тебе некогда. Если слежка за гаражом есть, то либо они сразу их арестуют, либо начнут следить, куда повезут груз.

— Хорошо, допустим, я договорюсь со сторожем относительно погрузки, хотя это тоже вопрос, если как ты говоришь, за гаражом установлена слежка, то это сделать трудно. В любом случае, что дальше?

— Серёж, послушай. Допустим, что они решат следить за машиной. Тогда они наверняка дадут им погрузить кольца в машину, а мы пристроимся за ними, и будем следить. Уверяю тебя, на выезде из Москвы они остановят машину и выяснят, куда везут груз. Можно засаду какую-нибудь устроить и посмотреть, не едет ли кто за грузовиком.

— Засаду, скажешь то же. Ладно, положим, что за ними слежки нет, что тогда?

— А если нет, то когда они проедут километров пятьдесят за город, можно будет догнать их и перегрузить кольца в нашу машину. На всякий случай можно замазать грязью номера, чтобы они их не запомнили.

— Оригинально. Вика, ты прирождённый конспиратор. И как только тебе такое пришло в голову?

— Книжки и фильмы детективные надо чаще читать и смотреть, глядишь, пригодится когда-нибудь.

— Хорошо, осталось решить проблему с Артуром. Если он под наблюдением, то забрать его будет сложно.

— А я думаю никаких проблем.

— Ещё одна идея из кино?

— Конечно. Мы позвоним ему и договоримся встретиться, скажем, в Рамсторе. У меня там работает подруга. Мы встретимся, и она нас выведет через служебный выход, где нас будет ждать такси. Даже если они двинуться за нами, нас трудно будет поймать, потому что там есть развилка под эстакадой, мы повернем направо и пересядем к тебе, а ты сразу уйдешь в сторону, и потом дворами мы так запутаем следы, что они навряд ли нас поймают. Ну, как?

— Как говорил Остап Бендер, Кон гениально!

Она поцеловала меня, и настроение сразу улучшилось.

— Ну что поехали?

— Поехали, — взяв чемодан, мы пошли навстречу новым приключениям.

Первое, что мы сделали, это поехали к одной из Викиных подруг и оставили там оба чемодана, сказав, что заберем их завтра. Потом отправились на рынок и купили с рук несколько сим карт для сотовых телефонов и газету с объявлениями о продаже машин. Я решил взять пикап, он лучше всего подходил для перевозки людей и грузов. Полистав страницы, я выделил несколько объявлений. Первый, кому я позвонил, уже успел продать, по второму телефону ответили, что он будет только вечером. Только пятый звонок был удачный. Нам сразу предложили приехать и посмотреть машину. Поймав тачку, мы поехали на речной вокзал. Молодой парень долго показывал и объяснял достоинства своего Форда, однако гнилые крылья, наспех заделанные для продажи, меня не вдохновили на покупку. Мы извинились и ушли. Следующий продавец мне понравился гораздо больше. Это был солидный мужик, примерно моего возраста. Его Фольцвагену, было лет десять. Он показал нам машину, указал на ряд недостатков, которые я даже не заметил бы, поскольку не очень хорошо разбирался в машинах. Спросив у Вики, как на её взгляд, и получив положительный ответ, мы договорился о цене, после чего перешли к формальностям. Я сказал, что уезжаю в командировку на три недели, и если он не возражает, генеральную доверенность оформим после моего возвращения. Он согласился, тем более что деньги я сразу отдал ему. Он подписал простую доверенность, и, передав ключи и документы на машину, мы расстались.

Уже был вечер, когда Вика позвонила Артуру. Договариваясь о встрече, она вспомнила, что забыла предварительно созвониться с подругой, работающей в супермаркете, чтобы узнать, в какую смену она работает, но было поздно что-либо менять. Мы поехали на Шереметьевскую. Я припарковал машину около магазина и стал ждать Вику. Она пошла выяснить, работает ли её подруга и вскоре вернулась с хорошей новостью. До назначенной встречи с Артуром было минут сорок. Она схематично показала расположение магазина и место, где я должен её ждать. Минут за двадцать до назначенной встречи, она отправилась снова в магазин, а я развернулся и поехал в условленное место. Выключив мотор, я откинулся на спинку и понял, что безумно устал от всей этой нервотрепки. За последние двое суток я спал всего два часа, и чтобы не заснуть, вынул из пакета, который заботливо принесла Вика, стакан крепкого кофе и чизбургер.

Я пил кофе и думал не о проблемах, которые нависли над моей головой, а о Вике. Мне действительно повезло встретить в жизни такую женщину. Она ни минуты не сомневалась и решила пойти со мной до конца. Я посмотрел на часы. Прошло двадцать минут. Если всё пойдет, как мы рассчитывали, то они должны были появиться минут через десять. Я снова стал думать о ней, вспоминая последние дни, которые мы провели в Финляндии. Это действительно были самые счастливые дни в моей жизни. И снова, в который раз посмотрел на часы. Пора бы им уже подъехать, но машины проносились мимо, а их всё не было. Время шло медленно, и как всегда бывает в таких случаях, я начал думать о худшем. А вдруг их арестовали, что мне тогда делать? Я сидел в машине, перебирая в уме одну версию событий за другой и не находил себе места. Прошло еще десять минут. Я вышел из машины и подумал, что жду ровно час, после чего звоню ей на мобильный. В этот момент меня обогнала девятка и резко притормозила. Из открытой двери вышли Вика и Артур и направились в мою сторону.

Мы сели в машину и только отъехав от места встречи на приличное расстояние и заехав в какой-то двор, я спросил:

— Ну как?

— Всё нормально, притормози, надо поговорить.

Я остановил машину и выключил габаритные огни. Вика первая нарушила молчание и обратилась к Артуру:

— Артур! Я пригласила тебя для участия в этом проекте, поэтому я несу ответственность за всё, что произошло.

— Но…, — попытался сказать я, однако Вика прервала меня и продолжила:

— Так вот. Работа, которой занимается Сергей Николаевич и я, не только интересна, но и опасна. То чем мы занимаемся…, — она на секунду запнулась, но тут же продолжила, — называется промышленный шпионаж.

Вот это экспромт, подумал я. Действительно она начиталась детективов, что придумывать такие байки сходу, только она может.

— Просто этим занимаются не только спецслужбы, но и частные компании. Мы представляем интересы одной из них и работаем по их заданию. Однако ситуация вышла из-под контроля. Грубо говоря, нас кинули на произвол судьбы, потому что мы попали с одной стороны под наблюдение конкурентов, а с другой стороны федеральных служб. Нас хотят сделать крайними, только мы этого не хотим. Более того, у нас есть всё, чтобы продолжить работу и если мы получим результат, то все наши труды окупятся сторицей. Теперь по существу дела. Мы привлекли тебя в проект, потому, что без тебя нам его не вытянуть. С другой стороны, мы подвергаем тебя опасности, поэтому, Артур, тебе решать, как быть. Или мы отвозим тебя домой и в худшем случае, тебе могут задать вопросы о нас и не более того, поскольку для них ты вряд ли представляешь какой-либо интерес, или ты с нами, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— Виктория, а какие могут быть последствия?

— Нет, я вовсе не имела в виду смертельную опасность. Это все же не кино, но жизнь, есть жизнь. Всякое может случиться… Одним словом, нам придется, какое-то время скрываться. Возможно, не видится с родными и друзьями, много работать. Переезжать с места на место.

— Виктория, а могу я задать ещё один вопрос? — он сказал это так, словно всё о чем говорила Вика, не имеет для него ни какого значения, а волновали его совсем другие проблемы.

— Конечно, я слушаю тебя.

— Я хотел бы знать, если конечно это возможно, в чем суть проекта или установки, о которой вы только что упомянули?

Вика посмотрела на меня, и я кивнул, давая тем самым понять, что согласен, если она скажет Артуру, над чем мы работаем.

— Артур, если мы получим документацию и реализуем опытный вариант установки, мы…, — она снова запнулась, видимо подыскивая, что бы такое придумать, поэтому я прервал своё молчание и неожиданно спокойно произнес:

— Мы получим опытный экземпляр телепортационной установки. Более того, мы сможем испытать её и получить результат.

Наступила пауза. Все молчали, и ждали, что ответит Артур, который, размышлял, о чем-то своём. Молчание затянулось, по всей видимости, Артур осмысливал услышанную информацию, прежде чем ответить да или нет. Однако его ответ снова поверг меня в изумление.

— Сергей Николаевич, а вы уверены, что это серьезно? В научной литературе ни слова не упоминается даже о попытках создания телепортационного перехода. Точнее, попытки есть, например, в Австралии группа ученых, занимается в этой области, но результаты говорят о том, что это перспектива далекого будущего. Ни теоретических, ни практических предпосылок для этого нет. Возможно, что вас просто вводят в заблуждение.

— Это исключено.

— Почему вы так уверены?

— Потому что…, — теперь уже я запнулся, но тут же добавил, — потому что я видел прототип.

— А вы понимаете грандиозность этого открытия? Это сравнимо с открытием атомной энергии, — в темноте я не видел его глаз, но по голосу понял, что Вика сделала правильно, что практически рассказала, чем нам предстоит заниматься, потому что по интонации голоса, было ясно, какой интерес в нем проснулся. Информация о секретности, агентах, слежке и прочее, его мало интересовали, только сама идея и возможность не просто увидеть, а участвовать в столь грандиозном открытии, интересовали Артура. Он относился к категории людей, одержимых самой идеей, а все остальное не имело значение.

— Так что вы скажете? — спросил я.

— Конечно да, согласен, поехали. Нет, Виктория, вы представляете, что произойдёт, если всё это окажется правдой и у нас получиться? Какие грандиозные перспективы откроются. Просто фантастика. Ну что же мы стоим, поехали.

Усмехнувшись, я завел машину, и мы поехали, хотя куда, решительно не знал, поскольку ночевать нам было негде, и надо было обдумать и решить, что делать дальше. Сделав круг по Садовому кольцу, я свернул на Долгоруковскую и припарковал машину в одном из дворов.

— Давайте решать, что делать и как быть.

— Как что, поехали ко мне, там переночуем, а утром решим, что нам делать, — предложил Артур.

— Нет, нет Артур. Ни к вам, ни ко мне, ни к Виктории возвращаться нельзя. Вы что, не поняли, что за нами следят? Это не шутки. Если нас засекут, нам, вряд ли удастся от них скрыться. А раз мы общались с вами, они могут проверить и вашу квартиру и вполне вероятно, что она под наблюдением.

— Извините, я не сразу сообразил. Техническая сторона быстрее доходит до меня, чем всё остальное.

— Не стоит извинений, до меня наоборот, техническая сторона доходит медленнее. Если бы все были одинаковые, было бы скучно жить. Я прав?

— Конечно.

— Так что сейчас у нас одна проблема и решать её мы будем сообща в меру своих способностей. Поэтому, у кого есть какие предложения?

— До утра нам надо где-то выспаться, а завтра решить оставшиеся дела, — сказала Вика.

— Согласен, где заночуем?

— Можно прямо в машине, — неожиданно предложил Артур.

— Я согласен, только давайте заедем в магазин, купим еды и выедем за город, а то в Москве, нас запросто может проверить милицейский патруль, или найдется бдительный горожанин, который сообщит о потенциальных террористах, сидящих в машине напротив окон его дома.

— Нет, сначала заберем вещи, которые мы оставили у Оксаны.

— Верно.

Мы так и сделали. Заехав за чемоданами, мы отправились за продуктами. Пока я с Артуром сидели в машине, Вика сходила и привезла целую тележку еды. Разложив всё в багажнике, мы поехали за город. Благополучно миновав пост ГАИ на выезде из города, мы отъехали несколько километров и, съехав с шоссе, остановились. Расположившись, кто как мог, мы попытались заснуть. Артур довольно быстро засопел, а я хотя и устал, никак не мог заснуть под этот монотонный звук. Вика облокотилась о мое плечо и тихо спросила:

— Ты как, очень устал?

— Да нет. Только неуютно. Все так неожиданно произошло, что я никак не могу свыкнуться с мыслью, что тихая жизнь закончилась и что ждет впереди, неизвестно.

— Я тебя прекрасно понимаю. Но мы вместе, и потому прорвемся, — и она обняла меня, и от этого стало легче на душе. Вика была со мной, а это было самое главное. Мы молча сидели, и вскоре она уснула, а затем и я последовал её примеру.

Я проснулся, когда еще не было шести. Ноги затекли и чтобы размяться, я вышел из машины. Первые лучи солнца освещали горизонт. На небе не было ни облака, и, несмотря на столь ранний час, было тепло. Я пристроился на сломанном дереве, достал блокнот и стал прикидывать список первоочередных дел, а заодно наметил покупки, которые необходимо сделать, чтобы как-то обустроиться на первых порах на новом месте. Ближе к семи проснулась Вика. Она вылезла из машины и села рядом.

— Давно кукуешь?

— С час.

— Ну, ты даешь! Бессонница?

— Да нет, просто проснулся. Не привык спать в таких условиях.

— А что пишешь?

— Прикидываю, что купить, что сделать, — и вдруг я повернулся к ней и сказал, — слушай, а может нам плюнуть на всё это? У нас полно денег, уедем куда-нибудь, купим домик, заведём хозяйство. Нас там никто не найдет, а даже если и найдут, что они нам сделают, ничего. А?

— Ты это как, серьезно или шутишь?

— Я и сам не знаю.

— Знаешь, Сережа, когда ты пришел и сказал, что за нами следят, мне, правда, очень страшно стало. Я вообще по натуре трусиха. Даже к зубному боюсь ходить. Потом, когда ты рассказал про это удостоверение, и я поняла, что всё это по-настоящему, что жизнь взяла и повернулась к нам на сто восемьдесят градусов, я сказала себе, — будь смелой, ничего не бойся, ты не одна. Все эти годы я жила и не жила. Годы текли, а жизнь проносилась мимо. И вдруг я встречаю тебя, и всё изменилось. Пришла любовь, интересная работа, жизнь вдруг стала осмысленной. Стало интересно жить. Представляешь, если всё получится, если они прилетят к нам, мы сами скажем себе, что мы не зря прожили эту жизнь. Мы изменили этот мир. Сколько интересного мы сможем узнать, возможно, даже побывать на их планете. А ты предлагаешь уединиться в глуши, выращивать огурцы с капустой и вспоминать о Парижских казино, в которых мы были?

— Вика прости. Просто, я как представлю себе, во что я тебя втянул, и что нас ждет впереди.

— А что нас ждёт впереди? Возможно неудачи, неустроенность, чувство опасности и тревоги, напряженная работа. Но за всем этим где-то вдали маячит успех и чувство величайшего удовлетворения оттого, что мы сделали это. Несмотря ни на что, понимаешь?

— Понимаю, что с тобой мне ничего не страшно.

— А раз так, значит, будем продолжать и стараться меньше думать о худшем, — она провела рукой по моему лицу, потом обняла и поцеловала, — я верю, что у нас всё получится. А теперь расскажи мне, какие наши ближайшие планы и вообще, дай-ка мне твой блокнот, я посмотрю, что ты там написал.

Я подробно рассказал ей, что надо сделать и что купить. Выслушав меня, она добавила к списку покупок ещё массу первоочередных вещей, которые я упустил. Когда проснулся Артур, мы позавтракали и отправились на участок, расположенный на Ярославском направлении.

Не доехав около километра, мы остановились и решили проверить, всё ли нормально на участке. Вика с Артуром пошли пешком, минут через сорок они вернулись. По их мнению, всё было спокойно. Мы заехали на участок и поставили машину в ангар. Вика с Артуром остались на участке, а я поехал обратно в Москву, чтобы договориться с вахтером и нанять машину с грузчиками.

Я ехал по кольцевой и размышлял относительно плана предстоящей операции, как вдруг мне в голову пришла одна идея. Я доехал до ближайшего разворота и поехал назад, с тем, чтобы съездить сначала в Дмитров и наметить место, где можно было произвести перегрузку ящиков с кольцами.

Только к обеду я попал в Москву. Понаблюдав некоторое время за будкой вахтера, которая возвышалась у въезда в гараж, я улучил момент, когда он спустился по лестницы и отправился справить нужду. Когда он возвращался, я подошел к нему. Это был Михаил Константинович, пожилой отставник, которого я немного знал.

— Михаил Константинович, приветствую вас!

— А, Серёжа, привет.

— Какие новости на вверенном объекте?

— Какие могут быть новости, тишина и покой. Выходной день, народ отчалил на дачу. К вечеру начнет прибывать. А ты чего в такую погоду в Москве?

— Работа. Сегодня уезжаю в командировку, а дел полно.

— Далече убываешь?

— В Уренгой.

— Ой, в самое комарье, не завидую.

— Что делать, работа есть работа. А я к вам по делу.

— Слушаю.

— У меня в гараже груз лежит, его завтра должны в аэропорт отвезти, а я никак не успеваю. Завтра утром придут две машины, так не могли бы вы открыть гараж и проследить за погрузкой. Там шесть ящиков, аккуратно упакованных, плюс два комплекта зимней резины, и два маленьких ящика — я достал пятьдесят долларов и протянул их вахтеру. Это была его месячная зарплата в гараже.

— Много даешь, — отметил он, но деньги взял и сунул их в карман, — ключ от гаража давай, у тебя, какой, сто второй?

— Так точно, сто второй. Вы проследите, чтобы они ящики как можно аккуратнее клали, а то я этих грузчиков знаю, кинут в кузов, словно это картошка, а там научная аппаратура в Сибирь для геологов едет. Шесть ящиков в одну машину, а всё остальное в другую. Главное, чтобы аккуратно и не перепутали.

— Не волнуйся, прослежу. Погрузят, как младенца в коляску. Шесть ящиков в одну тачку, а всё остальное в другую, правильно?

— Абсолютно верно. Если бы не ваша смена, никому другому не доверил. Да, вот еще что, передайте им, пожалуйста, три тысячи. Это аванс за перевозку, остальные им оплатят на месте, — я достал из бумажника три тысячи рублей и дал их вахтеру.

— Ну всё, спасибо, я побежал, а то мне через три часа уже в аэропорту надо быть.

Мы распрощались, а я свернул за угол и, спустившись в овраг, обогнул соседние гаражи и около часа наблюдал из укрытия, не подъедет ли кто. Однако никого не было, за всё время проехало две машины, которые я видел в гаражах. Я позвонил Вике, сказал, что пока всё идет по плану, и отправился к машине.

Договориться относительно грузовых машин и грузчиков на завтра, было делом десяти минут. Основные дела на сегодня были сделаны, и я отправился за покупками. Список был довольно большой, поэтому я поехал в Ашан, крупный гипермаркет. К шести часам, загруженный едой, вещами, начиная от пастельного белья и кончая туалетной бумагой, я приехал на участок. Втроем мы долго разгружали машину. Наконец, когда всё было выгружено, я рассказал Вике о сделанной за день работе.

— Я только не поняла, зачем ты заказал две машины?

— Там видно будет.

— Как знаешь.

— Кроме того, мне пришлось немного изменить план, поскольку, в пикап ящики не влезут, надо будет выгрузить их, а загрузку произведем позже.

— Сережа, а может нам просто арендовать грузовик?

— Ты знаешь, а я как-то не подумал. Точно. Давай поступим так. Мы сейчас поедем, арендуем грузовик и отгоним его прямо на место. Артур останется с грузовиком, а мы вернемся в Москву.

— Всё хорошо, только ни я, ни Артур, не водим машину.

— Это я учел. Давай быстро поедим и поедем.

После ужина, мы поехали в Сергиев-Пасад. Арендовав Газель на сутки, мы с Артуром перегнали её в место, которое я присмотрел накануне. Артуру предстояло переночевать в машине и дождаться, когда приедет машина, чтобы перегрузить ящики. Оставив ему плед, термос и пакет с бутербродами, я вышел из кабины, и, обойдя ее, замазал грязью номера, чтобы их нельзя было прочесть. После этого я вернулся в город, где меня ждала Вика. Было около часа ночи, когда мы вернулись в Москву. Спать не хотелось, и мы решили сходить в кино.

— С тех пор, как кинотеатры, после долгого простоя, опять начали показ кинофильмов, я ни разу не ходил в кино. В основном смотрел фильмы по телевизору или брал в прокате. Вика сказала, что в кинотеатрах все совсем по-другому. Отличный звук, большой экран, кинофильм воспринимается иначе, чем дома. Уговорив меня, мы взяли билеты, и пошли в кино. Несмотря на поздний сеанс, народу было много. Меня удивило, что многие сидели и ели воздушную кукурузу. Я вспомнил американские фильмы, где герои сидят в кинозале и едят поп корн. Как все же, изменилось время за несколько лет, что я не был в кино. Люди вставали и выходили из зала и снова возвращались, неся с собой бутылку пива, пепси или пакет с едой. Мы сидели в центре зала. Я смотрел фильм, но уловить сюжет никак не мог, так как мысленно переносился в позавчерашний день и раз за разом прокручивал в мозгу разговор с парнем в машине. Один вопрос постоянно преследовал меня, — почему они заинтересовались именно мной?

— Тебе было не интересно? — спросила Вика, когда мы вышли из кинозала.

— Как тебе сказать, я не смог настроиться на кинофильм и всё думал о наших делах, поэтому в сюжет не въехал.

— Ну ничего, так и быть, я тебе расскажу, — она взяла меня под руку, и мы не спеша, направились к машине. До утра мы просидели в машине. Вика немного подремала, а я так и не сомкнул глаз. К шести мы были на подъезде к гаражам. Когда я проезжал вдоль гаражного забора, то обратил внимание на машину, стоящую невдалеке. Она привлекла моё внимание, так как в ней сидел водитель.

— Смотри, — сказал я Вике, — кажется, они следят за гаражом.

— С чего ты взял?

— Посмотри в зеркало, видишь белую девятку. С какой стати водитель такую рань будет сидеть в машине и пить кофе. Наверняка он дежурит здесь, поджидая нас. Странно, вчера как мне показалось, никого не было. Одно из двух, или я просто не заметил слежку, или они каким-то образом узнали, что что-то затевается.

— Ты прав. Что будем делать?

— Ничего. Пусть всё идет своим чередом. Ящики надо забрать, во что бы то ни стало, иначе всё придется начинать сначала.

Мы проехали и остановились с таким расчетом, чтобы можно было наблюдать выезд из гаража. Примерно через минут пятнадцать к гаражам проехали две Газели. Я вышел из машины и осторожно, чтобы не привлекать внимание одиночных прохожих, заглянул за угол. Парень в машине с кем-то разговаривал по телефону. Я вернулся в машину и рассказал об этом Вике. Минут через тридцать обе машины выехали из гаража, и следом за ними поехал парень в белых Жигулях.

— Так, я был прав. Они следят. Вопрос, что они знают? Если они разговаривали с вахтером, то считают, что груз поедет в аэропорт, но в какой?

— Если бы они знали маршрут, я думаю, он не поехал бы за ними.

— Я тоже так думаю. Ну что же, поедем за ним, — я тронулся с места и на значительном расстоянии, поехал за белыми Жигулями. Когда машины стали выезжать из города, на посту ГАИ одну из машин остановили, а вторая, проехав метров двести, притормозила. Парень на Жигулях притормозил возле ГАИ. Я проехал вперед и, остановив машину на обочине, открыл капот и сделал вид, что копаюсь в моторе. Вика открыла окно и смотрела в зеркало.

— Проверяют документы. Смотрят, что в кузове. Нет, ничего не открывают, видимо только спросили, куда и что везут. Водитель садится в машину. Поехал.

Когда он проехал, следом за ним проехала всё та же девятка. Я опустил капот, и мы снова тронулись за ними.

— Я думаю, им не было необходимости останавливать вторую машину.

— Почему ты так считаешь?

— Они загружались вместе. Наверняка, мент вытянул из них всю интересующую их информацию по обеим машинам.

— Наверно. Что дальше?

— Там видно будет, ты сама говорила вчера, что надо чаще детективные книжки читать и фильмы смотреть. Поедем за ними.

— Ты что-то придумал?

— Поживем, увидим.

Мы проехали километров тридцать. Пора было действовать и я, достав сотовый, набрал номер водителя, который заранее дала мне диспетчер, когда делал заказ:

— Алло. Это Виктор? Это Сергей говорит. Ну, как там у вас дела? Что, остановили на посту ГАИ, бывает. Где вы сейчас? Подъезжаете к Дмитрову. Очень хорошо. Значит так, планы немного изменились. Ну что сделать, бывает, короче, вы как из Дмитрова выезжать будете, притормозите. Колеса и два маленьких ящика надо отвезти в Дубну, записывай адрес. Не волнуйся, там вас встретят и расплатятся без проблем и базара. А вот шесть ящиков, придется перегрузить по дороге. Ну что значит, что за дела. Бизнес, брат, сам понимаешь вещь такая. Не успеешь прокрутиться, товар протухнет, или конкуренты опередят. В накладе не окажетесь, да и потом, езды меньше. Сверните на Сергиев-Пассад и, не доезжая двух километров до Жестылева, повернете, там вас будут ждать.

Получив ответ, что меня поняли, прибавил газу и скоро увидел девятку, которая ехала следом за Газелями. Вика сидела, вцепившись рукой за поручень над дверью, и напряженно смотрела за дорогой. Я включил радио.

— Расслабься, — сказал я ей, пока всё идет нормально.

— Ты так считаешь?

— Конечно, — ответил я, стараясь говорить как можно увереннее.

Они не останавливались, видимо обменялись информацией по мобильным телефонам. Я обогнал их перед развилкой и притормозил у магазина. Одна из газелей, не снижая скорости, направилась прямо в сторону Дубны, а вторая свернула направо. Белая девятка притормозила на перекрестке, парень был явно в замешательстве и не знал что делать. Обе машины уходили в разные стороны. Девятка газанула и двинулась в сторону Дубны. Фортуна была с нами. Я дал газ и на большой скорости обогнал газель и первым подъехал к месту встречи. Машину оставили с таким расчетом, чтобы её не было видно с дороги. Через несколько минут показалась машина. Я помахал рукой и показал водителю, куда надо свернуть. Проехав метров двести, он остановился около газели, в которой мирно дремал Артур.

— Шеф, что за дела? — грозно начал водитель, выйдя из машины.

— Всё нормально, — спокойно ответил я, — Вам Сергей звонил?

— Звонил.

— Сказал, что базара не будет?

— Да.

— Ну, так в чем дело? Сколько я вам должен?

— Две двести, минус полторы аванс за машину, итого семьсот, и плюс так сказать за моральный ущерб, — усмехаясь, добавил водитель.

— Короче. Даю две тысячи. Аккуратно, очень аккуратно, но быстро, перегружаете ящики в мою машину и вы свободны.

— Шеф, нет вопросов. С этого и надо было начинать.

Двое молодых ребят выскочили из машины. Водитель подогнал машину и поставил борт напротив борта другой. Через десять минут ящики были перегружены. Я передал водителю деньги, и довольные они уехали. Пока шла перегрузка, Артур так и не проснулся.

— Я останусь в пикапе, а вы езжайте, — сказала Вика.

— Зачем, бросим её здесь, а потом я за ней вернусь.

— Нет, лучше я всё же останусь.

— Хорошо, — я взял тряпку, протер номер на газели, растолкал спящего Артура, и мы уехали.

— Сергей Николаевич, это вы, а я кажется, заснул. Когда вы приехали?

— Всё нормально Артур. Можешь еще поспать.

— Нет, я уже всё.

— Как знаешь, тогда включим музыку, — и я включил авто-радио.

Через час мы были на месте. Я перезвонил Вике и сказал, что всё в порядке, скоро выезжаю. Загнав машину в ангар, сразу же поехал за Викой.

Она сидела в машине и ждала.

— Ну что?

— Всё нормально. Артур стережет машину с грузом в ангаре, а может, опять спит, как суслик.

Мы выехали на шоссе. Теперь можно было расслабиться и не спешить.

— Я так и не поняла, что произошло?

— А что здесь понимать. Я с самого начала исходил из наихудшего, поэтому, когда заказывал машины, указал им в качестве пункта прибытия Талдом, улица Советская дом 22, корпус 1. Этот адрес они наверняка назвали на посту ГАИ, следовательно, парень, который ехал в Жигулях, тоже знал его, и когда одна из машин свернула на Дубну, он как лох попался. Зачем ему ехать по указанному адресу? Он наверняка позвонил и сказал, чтобы в Талдоме встречали машину, а сам поехал за первой.

— И после этого, ты смеешь говорить, что ты не Джеймс Бонд? — Вика облокотилась на моё плечо.

— Ой, осторожно, я за рулем. Знаешь, до Бонда мне далеко, а вот кювет, рядом, — смеясь, произнес я.

Настроение наше улучшилось. Удача следовала за нами, и вскоре мы приехали на место.

Артур, который ничего не подозревал, спокойно расположился в хозблоке и готовил обед.

— Вы как раз вовремя. Обед будет через пять минут. Мойте руки.

Глядя на Артура, с половником в руках и неизвестно откуда, взявшемся фартуке, мы с Викой прыснули от смеха, и пошли мыть руки. Борщ был очень вкусным.

— Артур, вам бы поваром быть, а вы по компьютерам ударились, — обратился я к нему.

— Кулинария, это хобби. Мы жили с мамой. Она долгое время болела, и мне приходилось за ней ухаживать, а поскольку ей нужна была диета, я учился готовить. Потом это мне так понравилось, что я часто готовлю рецептурные блюда.

— Не понял, что такое рецептурные блюда?

— Блюда, которые изготовляются по рецепту из кулинарной книги, правильно, Артур, — вставила Вика.

— Совершенно верно. Кто хочет добавки, могу подлить, — мы, не сговариваясь, протянули тарелки.

После обеда, я вышел на улицу в размышлении по поводу того, как разгрузить машину. В этот момент я увидел, как по дороге едет трактор, в кабине которого сидело двое парней. Я выбежал на дорогу и остановил их.

— Мужики, вас сам бог ко мне послал. Есть возможность заработать, как вы на это смотрите?

— Нет проблем. А что делать?

— Да машину разгрузить. Шесть ящиков.

— Ящик за бутылку.

— Два за бутылку идет?

— Идет, — они вышли из трактора и через некоторое время, вчетвером, осторожно выгрузили ящики из машины. Я дал ребятам деньги, и они довольные ушли, сказав, где их можно найти, если снова понадобятся.

До конца дня я успел отогнать нанятую газель, а когда вернулся, наступил уже вечер.

Мы стояли на крыльце и смотрели на заходящее солнце.

— Может, пронесло, как ты думаешь?

— Будем надеяться, — ответила Вика и добавила, — надежда всегда умирает последней, — и перекрестилась.

(обратно)

Глава 4

На ночлег Артур ушел спать в баню, которая стояла на краю участка, а мы с Викой расположились в хозблоке. Вместо привычногодивана, стояла самодельная кровать сделанная из досок, на которые прежний хозяин положил два старых матраца. Несмотря на кажущуюся толщину, они были жесткие, и спать на них было жутко неудобно. Я сразу понял это, как только прилег.

— Слушай, завтра надо первым делом придумать что-то с кроватью. Я подозреваю, что к утру у меня будет болеть спина.

— Зато на жестком, спать полезно, — ответила Вика, — сколиоза не будет.

Я посмотрел на часы, до сеанса оставалось несколько минут, я надел обруч и сосредоточился.

— Сергей, это я, Гао, ты меня слышишь?

— Гао, я тебя слышу. У нас всё в порядке, хотя есть и проблемы. Поскольку времени мало, хотел бы в двух словах услышать по-поводу нашего предложения. Оно осуществимо или нет?

— Завтра в ночном сеансе я тебе всё подробно расскажу, а сейчас могу только сказать, что есть несколько вариантов. Надо пробовать.

— Гао, а мы сможем общаться во сне в новом месте?

— Да, мы точно зафиксировали новое местоположение. Так что, до завтра.

Во время сеанса я разговаривал с Гао, поэтому Вика слышала все, о чем я спрашивал. Когда я снял обруч, она спросила:

— Ну что он ответил?

— Есть варианты, надо пробовать.

— Значит, может получиться? — с восторгом сказала она.

— Поживём, увидим. Давай спать. Я за эти дни так устал, просто ужас.

— Совсем, совсем устал? — кокетливо спросила Вика.

Я посмотрел на неё и понял, что рано мы не заснем, — нет, конечно, не совсем, чтобы очень…

Следующий день прошел в делах по обустройству нашего быта. Оказалось, что для более или менее нормального существования, необходима уйма вещей. Те, что я купил накануне, были лишь малой толикой того, что необходимо для повседневной жизни, поэтому после завтрака, мы уселись за столом и начали составлять подробный список, что необходимо купить. Мы решили, что ездить в Москву, будем только в крайнем случае, поэтому за товаром мы отправились на один из оптовых рынков, расположенных рядом с Москвой. Для удобства, мы купили прицеп и на всякий случай багажник на крышу. К концу дня упакованные, словно челноки, едущие на базар со своим товаром, мы вернулись домой, так мы теперь называли наше новое жилище. Артур, который добровольно взял на себя роль кашевара, ждал нас. После ужина мы до позднего вечера разгружались и обустраивались. Как мне представлялось, жить нам предстояло здесь несколько месяцев, поэтому быт должен быть максимально удобный, поэтому, вопреки мнению Вики и Артура, я купил два биотуалета, большой телевизор, видеомагнитофон, спутниковую антенну и целую коробку видеофильмов.

Поздно вечером, когда большая часть дел была закончена, мы усталые, но довольные собой и своей работой, сели на лавочку перед ангаром достали несколько бутылок пива, воблу и устроили посиделки. Каждый вспоминал, что-то интересное из своей жизни и нам было хорошо и беззаботно. Казалось, что ничего не было, ни слежки, ни преследования, ни напряженного ожидания ареста или засады. Всё ушло в прошлое, и думать о плохом, просто не хотелось. Артур, который с момента нашего знакомства, казался мне не просто странным, а слегка сдвинутым на технике, на деле оказался весьма разговорчивым парнем, особенно когда тема беседы была не связана с работой. Разговаривая на отвлеченные темы, он словно преображался, становился простым, нормальным, вовсе не заторможенным человеком. Главное, что я отметил, за время общения с ним, он в отличие от многих, в том числе и меня, не суетился, не проявлял чувства злобы или недовольства, когда кто-то делал что-то не так. Словом, на деле он оказался отличным малым, и я очень рад был, что он был с нами.

Ближе к полуночи, мы разошлись спать. Как и накануне, мы легли с Викой в хозблоке, только теперь там лежал отличный матрас. До сеанса оставалось совсем мало времени, и я постарался заснуть.

— Сережа, это Гао, — услышал я.

Я поздоровался и начал мысленно, подробно рассказывать Гао обо всём, что произошло за последние дни. Закончил своего рода доклад тем, что обрисовал ему состояние дел на данный момент.

— Вы молодцы. Всё сделали правильно и самое главное, что сумели вывезти кольца, хотя риск был очень большой. В противном случае, всё пришлось бы начинать сначала, а возможно, вообще прекратить проект. А теперь, относительно вашей идеи. Мы продумали несколько вариантов. Основная сложность, это как передать вам изображение, для последующего воспроизведения. Есть ряд предложений, но для этого, вам, первым делом надо приобрести компьютер и как можно мощнее. Далее, необходима полная периферия, включая сканер, принтер. Продумайте возможность использования интернет линии, хотя я понимаю, что сейчас для вас это будет сложно, всё же попытайтесь что-то придумать. Вот пока и всё.

Утром, когда я проснулся, я рассказал Вике о предложении Гао.

— Значит надо подключать к работе Артура.

— Пожалуй да, и видимо, придется съездить на радио рынок.

Когда, я частично рассказал Артуру, что нам необходимо для осуществления его идеи по передачи информации, он сразу воодушевился, поняв, что сможет заняться любимым делом. Однако я немного остудил его пыл, сказав, что за оборудованием поеду один, поэтому надо возможно подробнее составить список, что необходимо купить. На вопрос, что ему это было бы сделать значительно легче, я ответил, что риск, что нас заметят слишком большой, короче, развил теорию шпиономании, в которую он легко поверил.

Список неожиданно оказался большой. Вдобавок ко всему, Артур сказал, что всё это может стоить очень дорого, поэтому, когда я сказал, что это не важно, он дописал в него ещё пару страниц. После обеда я собрался в дорогу. Я не думал, что меня будут искать, бродя по магазинам, а тем более на радио рынке, но на всякий случай слегка изменил внешность.

Походив по рынку, я, наконец, остановил свой выбор на одной из фирм, которая торговала компьютерной техникой и, судя по прайсам, развешанным на витринах и дверях, имела большой ассортимент. Я подошел к менеджеру в зале и сказал, что хотел бы кое-что приобрести. Он вежливо, хотя и не очень внимательно отнёсся к моему предложению, однако когда я достал список и показал ему перечень необходимого мне оборудования, его поведение сразу изменилось. Я понял, что мне придется выложить не одну сотню долларов. Однако когда он сказал, что всё перечисленное будет стоить около двадцати тысяч долларов, я понял, что Артур действительно говорил правду. Я сказал, что при условии, что мне подготовят всё перечисленное в списке и предложат скидку, я готов приобрести. Менеджер, который к тому времени, пригласил ещё кого-то из фирмы, сказал, что они согласны со всей суммы, сбросить восемь процентов. Я вынул тысячу долларов и сказал, что вношу аванс.

Через три часа мне пообещали, что всё будет собрано, проверено и упаковано, а я пока могу погулять и не волноваться относительно задержки заказа. Я повернулся и направился к выходу. Закрывая дверь, обратил внимание, что все менеджеры фирмы засуетились, а на двери появилась табличка, — закрыты по техническим причинам. Я усмехнулся и подумал, — вот что значит крупный заказ, сразу засуетились, как черти, а то сидят, пасьянсы раскладывают на компе.

Чтобы скоротать время, я отправился на соседний рынок, на котором торговали одеждой. От скуки я примерил брюки, пиджак, плащ, потом приобрел куртку и ботинки, купил Вике джемпер и пару ночных рубашек. Долго обдумывал, какого размера одежда у Артура и чтобы ему купить, наконец, остановился на теплой куртке и свитере. Всё это я положил в машину и отправился за основным товаром. На дверях по-прежнему висела табличка о перерыве, но когда я постучал, меня любезно пропустили внутрь. На прилавке и рядом стояло несколько коробок, аккуратно перевязанных. Из подсобки вывезли тележку и менеджер, с которым я разговаривал с самого начала, видимо ждал команды к погрузке.

Коренастый усатый парень в очках, поздоровался со мной, и сказал, что он очень рад, что я обратился именно в его фирму. Мой заказ полностью готов, то чего у них не оказалось, они докупили на стороне, чеки и гарантии приложены вместе с товаром. Всё остальное полностью проверено. После этих слов он достал чек и три листа с перечнем оборудования.

— Итого с вас с учетом скидки и предварительного аванса восемнадцать семьсот.

Я достал деньги и, отсчитав названную сумму, попросил помочь довезти весь товар до машины на стоянке.

Когда я захлопнул дверцу багажника и дал парню сто рублей чаевых он поблагодарил меня и пожелал удачной дороги. Я сел в машину и через полтора часа прибыл на место. Когда Артур достал из багажника первую коробку и открыл её, его глаза выдавали неподдельный восторг. Он посмотрел на меня и неожиданно сказал:

— Сергей Николаевич, вы с Викторией шли бы есть, а то она без вас от ужина отказалась, а я пока сам здесь всё разберу, — он говорил это так, словно ребёнок, которому купили красивую игрушку, о которой он давно мечтал, а взрослые стоят и смотрят, а ему безумно хотеться побыть одному и насладиться желанным подарком. Я молча повернулся и отправился в хозблок. Вика сидела за столом и накладывала мне картошки с мясом.

— Ну как, тебя выпроводили?

— У каждого своё понятие о счастье.

— Это точно. Всё купил?

— Вроде да, — ответил я, — кстати, ты знаешь, на сколько это всё потянуло? Почти на двадцать штук баксов.

— Правда!

— Я не представляю, чего он там назаказывал, но когда я себе покупал компьютер домой, он обошелся мне чуть более тысячи, и то мне показалось дорого.

— Артур лишнего не закажет.

— Я тоже так думаю, и все же не понимаю, что там может быть такого особенного, — я уже допивал сок, когда вошел Артур с пакетами в руках.

— Сергей Николаевич, а этого в списке не было.

— Ой, я же совсем забыл, это же подарки для вас, — с этими словами я взял пакеты и достал купленные вещи. Вика больше всего обрадовалась рубашкам, а куртка и свитер оказались точно по размеру, и Артур смущенный, но очень довольный, прямо в куртке пошел обратно в ангар.

Я остался вместе с Викой. Сидя за столом, я смотрел, как она примеряет джемпер, потом ещё раз достала рубашку, и, развернув, приложила к себе.

— Ну, как я в ней?

— Отлично, может, примеришь?

— Вечером.

— Так сейчас уже и так начало десятого.

— Ну, я имела в виду, когда спать пойдем.

— Вот видишь, чем отличается человек, с рациональным мышлением, от человека у которого подарок вызывает эмоциональный подъём чувств. Артур сразу надел и свитер, и куртку, а ты ждёшь вечера, — всё это я говорил в шутку, стараясь придать голосу солидность. Однако Вика сразу поняла меня и, рассмеявшись, присела ко мне на колени и обняла за шею. Я обнял её и нежно поцеловал. Снимая одежду с нее, я слышал, как она говорит:

— А вдруг Артур войдет? — а сама в это время расстегивала мне пуговицы на рубашке. Уже почти раздетый, я успел закрыть на щеколду дверь и, подхватив Вику на руки, понес на кровать.

Я открыл дверь в ангар и заглянул внутрь. Артур сидел за столом, на котором стояли два больших девятнадцати дюймовых монитора и часть аппаратуры, от которой тянулся шлейф проводов к процессору, стоящему на полу.

— Как дела? — спросил я.

— Великолепно. Вы даже представить себе не можете скоростные возможности. А главное, какая архитектура. Я всю жизнь мечтал хотя бы близко приблизиться к такой, — он начал называть объёмы операционной памяти и винчестеров, скоростные характеристики, но я перебил его и сказал, что, к моему сожалению, я весьма далек от всего этого и потому лишь могу порадоваться, что всё купленное соответствует списку.

— Да, всё отлично. Честно говоря, я даже не ожидал, что вы сразу купите всё по списку. Главное, что вас не обманули, всё оборудование именно тех производителей, которые я указал.

— А что могли перепутать?

— Не то что перепутать, а просто подсунуть аналоги других фирм или с другими параметрами. Это часто бывает, когда обращаются не профессионалы, а любители. Так что, у меня почти всё готово. Давайте проверим работу.

— В каком смысле?

— Ну, я имею в виду, чтение чертежа, — он достал чертеж и передал его мне, — хотите попробовать сами?

Я внимательно рассматривал чертеж, после чего сел за стол и Артур надел на меня шлем. Прикрепив датчики на голове, он набрал на клавиатуре команды, и попросил меня откинуть голову назад, закрыть глаза и мысленно представить чертеж, который я только что рассматривал. Я так и сделал. Прошло несколько минут, прежде чем я услышал голос Артура и почувствовал, как он осторожно снимает шлем с моей головы.

— Ну что? — спросил я.

— Недостает некоторых программ. К сожалению, если бы мы были подключены к интернет линии, автоматически произошел бы запрос на их загрузку, а поскольку их нет, я пока бессилен.

— Какой выход?

— Нужны программы, кой какие базы и желательно интернет линия, хотя бы на минимальное время выхода.

— А если через сотовый телефон?

— Это идея, а у вас есть выход?

— Понятия не имею, посмотри сам, — я достал из кармана брюк телефон и передал его Артуру. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы определить возможности телефона и еще несколько минут для подключения его к процессору.

— Так давайте повторим эксперимент.

Я снова посмотрел чертеж, и мы повторили весь процесс с самого начала. На этот раз я открыл глаза, когда Артур с сияющим взором, держал в руках копию только что отпечатанного на принтере чертежа.

— Всё получилось!

В этот момент в открытую дверь заглянула Вика.

— Ну, как дела мальчики?

— У нас всё получилось, — хором ответили мы, показывая ей оба чертежа.

— Что я могу сказать, молодцы. А теперь пора спать.

— Виктория, вы с Сергей Николаевичем идите, а я посижу ещё немного. Вы даже не представляете, какая это мощь. После моего компьютера, это всё равно, что с Жигулей на Мерседес пересесть, — он умоляюще посмотрел на нас.

— Всё, мы уходим, а вы хоть всю ночь здесь сидите, — с этими словами, мы в обнимку вышли на свежий воздух. Звезды смотрели на нас с ночного неба.

— А интересно, где планета Эф?

— Забыл, Гао говорил мне в каком она созвездии. Где-то там, — и я рукой показал на звезды. Вика рассмеялась и сказала:

— Вот уж действительно пальцем в небо ткнул, — и, вторя ей, я тоже рассмеялся.

— Ладно, пошли спать.

Два дня пробежали в житейских заботах. Пару раз я ездил за продуктами. Артур все эти дни не отходил от компьютера.

— Слушай, — обратился я к Вике, — я никак не пойму. Он ведь не играет на нем в игры, а всё время что-то делает. Я несколько раз заглядывал в ангар, смотрю, на мониторе тексты, загрузка чего-то, запись с дисков идет и так далее.

— Так ты спросил бы его?

— Мне как-то неудобно.

— Сережа успокойся, человек одержим компьютером. Добрался до игрушки, вот и доводит её до совершенства. Каждому своё.

— Однако, — ответил я.

— Ладно, иди, посмотри телевизор, я скоро приду, — сказала она, протирая чашки и расставляя их на столе.

— Хорошо, пойду, посмотрю телевизор, — ворчливо ответил я.

В очередной сеанс Гао объяснил мне принципиальную схему одного из вариантов решения, которое мы должны были опробовать на следующий день. Решение сводилось к тому, что они переводят чертеж в цифровую форму и загружают в мою память. Наша задача попытаться прочитать её с использованием аппаратных средств. Однако попытка, которую мы предприняли, не увенчалась успехом. Датчики снимали информацию из области зрительной памяти, а куда переводилась цифровая информация в мозг и как её дешифровать, мы не знали. Попытка повторить эксперимент с изменением скорости и объёма информации так же не дали никаких результатов.

После неудачных попыток, Гао предложил попробовать следующий вариант, который они разработали. Но и он не дал никаких результатов. И снова Артур, после долгих ночных сидений у компьютера, неожиданно выдал гениальную идею.

Мы сидели за столом и обедали, как вдруг он неожиданно сказал, глядя на кусок колбасы, нанизанный на вилку.

— Сергей Николаевич, а вот когда ваш человек в Штатах общается, он видит документацию, а уже потом посредством компьютерной техники пытается передать вам информацию. Не так ли?

— Разумеется, а что?

— Я к тому, что техника, с которой он работает, позволяет видеть вас, я правильно понял?

— В общем да.

— А если так, то, стало быть, он может видеть и то, что перед вами, или нет?

Вопрос Артура меня озадачил, и я переспросил:

— Я точно не знаю, видит или нет, а собственно говоря, о чем речь?

— Дело в том, что если он видит окружающие вас предметы, стало быть, он может послать информацию непосредственно в центр мозга, отвечающий за зрительную память.

— Да, но чтобы её послать она должна быть переработана в цифровой ряд, а его-то мы никак прочесть, и не можем.

— Правильно, не можем. А надо сделать, чтобы смогли. Для этого надо смотреть на экран монитора с изображением любого предмета, мозг пошлет сигнал в цифровом виде, его раскодируют и пошлют обратно другой в том же коде. Мы снимем этот сигнал и в свою очередь раскодируем, после чего сделаем печать, — всё это он сказал так, словно читал заметку в научном журнале. Стакан выпал у меня из рук и разбился.

— Артур, я всё больше и больше убеждаюсь, что вы гений. Честное слово.

— Вы преувеличиваете. Просто я стараюсь логически построить цепь неудачных экспериментов и найти способ решения. Вот и всё.

В тот же вечер я сообщил о предложении Артура. Гао, сказал, что к следующему сеансу они подготовятся для проведения эксперимента. Мы еле дождались следующего сеанса. Я надел обруч в ожидании начала опыта, в напряжении сидя перед монитором. Вика стояла сзади и шепотом просила меня не нервничать. Артур без суеты сидел за клавиатурой. Когда я услышал голос Гао, я сказал, что мы готовы. Артур нажал клавишу и на экране появился чертеж детали. Я молча смотрел на него. Стоящая сзади меня Вика, с секундомером в руках, осторожно сняла обруч и надела шлем, после чего Артур быстро загрузил программы, и вскоре к нашему изумлению на втором мониторе мы увидели сначала один, потом другой, а следом за ним ещё несколько чертежей деталей. Они чередовались один за другим. Когда принтер кончил печатать, и я вынул из лотка отпечатанные чертежи, в руках у меня была увесистая пачка листов.

— Странно, очень странно, — произнес Артур.

— Что странно? — переспросил я, не в силах сдержать радость, что всё получилось.

— То и странно. Ваш человек в Штатах имеет аппаратуру, которая на много мощнее нашей.

— Неудивительно, — выпалил я и чуть не сказал, что их техника превосходит земную не на один порядок, но вовремя осекся.

— Очень странно. Какую технику он использовал для передачи информации? — сказав это, он начал делать какие-то вычисления прямо на компьютере. Мы тем временем с Викой рассматривали полученные чертежи.

— Сергей Николаевич, а вы знаете, какой мощности у него машина?

— Какая машина?

— Ну, компьютер, на котором он работал?

— Нет, а что?

— А то, что за время, что шла передача данных и тот объем, который он передал, его скоростные возможности, даже если учесть, — он снова склонился над клавиатурой и что-то быстро набирал на ней, потом посмотрел на экран и сказал, — посмотрите сами.

Я посмотрел на экран, диаграмма показывала соотношение параметров скорости двух компьютеров. Кривые резко отличались друг от друга. Не совсем понимая, что они обозначают, я спросил Артура:

— И что сие значит?

— То и значит, что это наш компьютер, а это его. Он превосходит наш в скорости почти в триста раз. Такого просто не может быть.

— Может, еще, как может. Ведь он вышел на связь из секретного отдела, используя их самый мощный компьютер.

— Да, но мощность компьютера и скорость передачи данных это, хотя надо подсчитать. Кстати, мы можем определить параметры их компьютерной системы в первом приближении.

— Отлично, хотя я думаю, что для нас важнее результат, — и я передал Артуру пачку чертежей, — смотри, это результат твоего труда. Вот тебе и американцы. Гениальность, вот главная отличительная черта нашего человека. Правильно я говорю?

— Конечно. Артур, я поздравляю вас, — она поцеловала его, а я крепко пожал ему руку. И подумав секунду, сказал:

— Артур, когда мы закончим работу, а я думаю, что если всё пойдет такими темпами, как сегодня, то к весне мы закончим проект, этот компьютер вместе с гонораром вы заберете себе, не возражаете?

— Весь компьютер, с периферией?

— Конечно, впрочем, нет, мышку и коврик я оставлю себе, потому что на коврике вы оставите мне свой автограф, а мышка будет мне напоминать, что ей работал выдающейся человек.

Вика захлопала в ладоши, а Артур крепко пожал мне руку и сердечно поблагодарил, сказав, что он никак не рассчитывал на такой роскошный подарок.

Мы просидели до утра, отмечая победу. После долгих тревожных дней, связанных со слежкой за нами и неудач, мы, наконец, получили долгожданный результат, который окрылял нас и открывал новые горизонты. Мы разошлись спать только под утро.

После удачного эксперимента с получением чертежей, мы ещё несколько раз использовали этот способ и смогли получить документацию по сборке и настройке всего комплекса оборудования. Начались дни кропотливой работы. Учитывая, что нас могут разыскивать, мы приняли все меры к тому, чтобы изготовление деталей и узлов, не вызвало лишних вопросов. Кроме этого, я старался разместить заказы по небольшим частным предприятиям, где оплата наличными в большинстве случаев заменяла паспортные данные и прочие формальности. К концу лета, большая часть оборудования была изготовлена, и прежде чем приступить к монтажу, необходимо было решить две проблемы. Первая касалась фундамента, на котором должны были монтироваться кольца. Эта проблема решалась достаточно просто, а вот вторая была куда более сложной.

Для того чтобы работала вся установка, необходимы были управляющие программы. Часть программ в текстовой форме были нам переданы, но Артур, никак не мог скомпилировать их на компьютере. Несмотря на архаичность нашей компьютерной техники, и программных средств к ней, ученым и инженерам с планеты Эф, было не так-то легко разобраться и приспособиться к ним. Установка мало помалу принимала очертания. Наконец-то мои инженерные и профессиональные знания, позволили мне активно участвовать в процессе сборки и наладки самой установки.

К октябрю всё было готово, а программное обеспечение по-прежнему не запускалось. Артур нервничал, считая себя виноватым в том, что программы не идут, и мы с Викой его каждый раз успокаивали и объясняли, что его вины в этом нет. А он сутками напролёт просиживал за компьютером, пытаясь найти ошибки в программах, однако они были столь сложны и объёмны, что решить их в одиночку, даже Артуру, было не под силу.

В один из вечеров, когда первый выпавший под вечер снег, напомнил нам о скором приходе зимы, Артур, сидевший за компьютером, неожиданно сказал:

— Одного понять не могу. Два месяца я пытаюсь запустить десяток программ, а они не идут. Такого быть не может.

— Почему, ты считаешь, что такого быть не может?

— Потому и не может. Такое ощущение, что вашему человеку специально подсунули программы, в которые внесены ошибки, для того, чтобы их никто не мог скомпилировать на компьютере. Ничего другого быть не может.

— Но почему?

— Ну, как почему, Сергей Николаевич, сами посудите. Если у них программы работают, нам передают тексты, а у нас они не идут, значит, в них просто вносят намеренно ошибки.

Я не стал говорить ему, что накануне, в разговоре с Гао по вопросу о текстах программ, он посетовал, что перевести программное обеспечение с их компьютеров на наши с учетом максимально возможного упрощения, и, не имея полного описания языков программирования земных компьютеров, оказалось гораздо сложнее, чем они ожидали. Они даже попытались смоделировать аналог компьютерной установки, стоящей у нас в ангаре и на ней проигрывать программы, но у них пока тоже ничего не получается. Поэтому Артур зря переживал. Однако ничего этого я ему не рассказал, а только посоветовал отдохнуть.

Я стоял в ангаре и, глядя на установку, думал. Неужели она и впрямь заработает. В этот момент скрипнула дверь и вошла Вика.

— О чем мечтаешь?

— Да нет, просто смотрю и думаю, а вдруг она и правда заработает. Ведь сразу всё изменится.

— Ну, допустим не сразу, но изменится, безусловно. Кстати, когда они хотят передать новые тексты программ?

Через неделю. Они решили, что пока не обкатают у себя и убедятся, что они работают, пока присылать ничего не будут.

— Значит, неделю мы отдыхаем?

— Не совсем. Я вот что подумал. Если эксперимент завершится удачно, то нам отсюда придется уехать, и чем скорее, тем лучше.

— Почему ты так считаешь?

— Потому, что нам придется подключаться напрямую к ЛЭП. Как мне объяснил Гао, установка за считанные секунды съест столько электричества, что нами могут заинтересоваться. Сначала электрики, потом милиция и как говорится, пошло поехало. Нет, нам здесь оставаться явно нельзя. Поэтому надо подготовиться к переезду на новое место.

— А я вот что подумала, может нам купить грузовик? В него мы могли бы сложить комплект колец, а оборудование смонтировать прями в кузове. Тогда мы сможем при необходимости уехать очень быстро.

— Это дельная мысль. Я тоже думал насчет приобретения грузовика, а вот насчет монтажа установки в кузове как-то не подумал. Жаль, что раньше эта мысль не пришла тебе в голову. Теперь придется частично демонтировать. А ты говоришь отдых.

— Зато еще раз проверишь правильность сборки.

— И то верно, — я обнял Вику. Мы стояли и смотрели на совместный труд двух цивилизаций.

— Все-таки, странная штука жизнь, — сказал я.

— Это ты о чем?

— Скажи мне два года назад, как изменится моя жизнь, я бы ни за что не поверил.

— И я тоже, возможно, — она сказала это так, словно чего-то не договаривала, и потому я спросил:

— Ты так говоришь, словно могла бы и поверить.

— Ты знаешь, возможно, и могла бы, не сразу, но могла бы.

— Ну ты даешь! С чего это вдруг.

— Знаешь, я никогда и никому не рассказывала, а тебе расскажу. Когда я была маленькой девочкой, летом всегда гостила у бабушки в деревне на Смоленщине. Бабушка в огород, а я целыми днями, то в лес по грибы, да за ягодами, то на речку. И вот однажды, пошла я в лес, и уже возвращалась домой с полной корзиной белых, как вдруг навстречу мне идет женщина. Шла она явно из нашей деревни, но мне она была незнакома. Деревня у нас маленькая и почитай каждый второй родственник, так что в деревне всех знала. Короче, идет она навстречу, и когда мы поравнялись, она вдруг остановилась и ласково так говорит:

— В лесу Викуша была?

— Да, — ответила я, даже не испугавшись и не удивившись, что незнакомый мне человек, назвал меня по имени. А сама смотрю на неё и никак не могу в толк взять, какого возраста незнакомка. Лицо как из воска, вроде разговаривает со мной, а рта не открывает.

— Много грибов набрала?

— Много, вот сколько, — и корзинку ей показываю с грибами.

— А у нас грибы не растут.

— Почему?

— Не знаю, просто не растут и всё. Зато есть ягоды, которых у вас нет.

— А мне можно их попробовать?

— К сожалению нет. Пока нет. А вот когда ты вырастишь, придет время, когда ты увидишь мой мир и обязательно попробуешь мои ягоды. Они тебе очень понравятся. А сейчас беги к бабушке, а то она волноваться начала, что тебя нет.

— Я повернулась и двух шагов не сделала, вспомнила, что забыла попрощаться, повернулась, а её нигде нет, будто испарилась. Вот тогда я действительно испугалась и как бросилась бежать со всех ног, что почти все грибы растеряла пока до дома добежала. Но бабушке я ничего не рассказала, и вообще никому. Ты первый. С тех пор почти тридцать лет прошло, а я до сих пор помню, как она смотрела на меня и по голове рукой гладила, только руки её я не чувствовала. И главное, ни лица, ни голоса, ни одежды, ничего не запомнила, только разговор, как будто вчера это было.

— Может, это был сон?

— Нет, не сон. Я потому никому тогда не рассказала, что боялась, что меня засмеют, да ещё дразнить начнут. А я о той встрече всю жизнь помню. И вроде не суеверная, а поделать ничего не могу.

— Да, дела, ну что я тебе могу сказать. Значит, если у нас всё получится, то ягоды мы с тобой неземные точно поедим, — и рассмеялся, чтобы разрядить обстановку.

— Ну тебя, я о серьёзном, а тебе всё хи-хи да ха-ха.

— Викуша, прости, родная, я же не надсмехаюсь над тобой. В мире столько всего необъяснимого, что у многих найдется, что вспомнить, а вот объяснить, то или иное событие невозможно. Мне вот, например, дважды в жизни вещие сны снились.

— Как это?

— А так. Снится сон, а потом проходит время и происходит событие, которое во сне привиделось. А главное, сны сняться, а как определить вещий он или нет, не знаешь. Ладно, пойдем спать, а то уже поздно. Завтра надо поехать приобрести грузовик, да начать демонтаж установки.

— Сережа, не мешало бы еще съездить на другой участок, посмотреть как там дела.

— Наверное, только я думаю, что нам надо новый подыскать. На этот участок документы до сих пор не оформлены, а тот уже по документам на мне. При нынешней базе данных, фээсбешники, наверняка его вычислили и проверили.

— Тогда надо заняться участком, а то зима на дворе. Если мы отсюда уедем, то надо иметь хорошее место для зимовки.

— Это да, — с этими словами мы пошли спать.

Неделя прошла в разъездах. Сначала я съездил в Тверь и купил грузовой фургон. Как и в случае с пикапом, машину взял по доверенности. Затем мы занялись поиском подходящего участка. В очередном сеансе связи, Гао сказал, что переезд на новое место возможен в том случае, если эксперимент пройдет успешно. А стало быть, скорее всего, отпадет необходимость привязки дома к ЛЭП. Я поинтересовался, с чем это связано, но Гао не стал объяснять причин, пояснив только, что ближе к началу эксперимента остановится на этом вопросе подробно. Мы проехались с Викой по трем предложениям и остановили свой выбор на большом участке с рубленым домом и большим сараем для скота. Его продавал разорившийся фермер. Правда, участок был далеко от Москвы, почти триста километров, в районе Рязанской области, но в сложившейся ситуации нас это устраивало. Участок располагался у самого леса, деревенские жители в основном были дачники, поэтому зимой здесь жило всего несколько семей. Мы осмотрели дом и сарай, и остались очень довольны. Оставив задаток, я сказал, что готов купить, при условии отсрочки оформления документов до весны. Фермера не очень устроило моё предложение, но когда я сказал, что в случае отказа с моей стороны, аванс в шестьсот долларов он оставляет себе, он согласился. Мы ударили по рукам и на том порешили.

Пока мы ехали обратно, Вика задремала. На одной из выбоин на дороге, машина подпрыгнула и Вика проснулась.

— Что случилось?

— Да ничего, просто не заметил канаву на дороге, спи.

— Нет, я больше не хочу. Далеко ещё?

— Час езды, не больше. Налей мне попить.

— Как тебе участок?

— Отлично. Главное я посмотрела дом, он такой добротный и большой. Мне показалось, что большая комната метров тридцать, а может и больше. А какая печь, ну просто прелесть. И дрова уже припасены. Если нам придется туда переезжать, то зима нам не страшна.

— И всё это за такие деньги. Вот что значит триста верст от Москвы. Аванс в шестьсот баксов для него, как я понял, большие деньги. Да, Москва, как удав, съедает людей и деньги, превращая их в машины по переработке гамбургеров и чипсов. Пять дней каторжной работы, потом с пятницы на субботу угарный отдых, отходняк в воскресенье и снова на карусель жизни. Для разнообразия, дополнительная пьянка на работе по случаю дня рождения любимого, в кавычках шефа, плюс восьмое марта и Новый год. Потом проводы на пенсию или траурная речь по случаю скоропостижного инфаркта и безвременной кончины незаменимого работника.

— Фу, какой ты, однако пессимист. Вот уж никогда не слышала от тебя таких речей. У тебя что, плохое настроение или ностальгический позыв из прошлого?

— Разве я пессимист? Это реалия жизни для миллионов людей, а с не давних пор и для россиян. Как говорится, чего желали, то и получили. Я лишь констатирую факты и не более того.

— Да, но констатировать факты можно по-разному.

— Э, Викуша, факты есть факты. Как их не приукрашивай, они останутся фактами.

Мы еще какое-то время дискутировали на тему жизни в современном обществе, а потом вернулись к своим проблемам.

— Надо обязательно заранее собрать всё, что мы возьмем с собой. Даже, наверное, часть вещей можно заранее отвезти. Потом надо перегнать пикап.

— Правильно. Перегоню пикап, а заодно перевезем часть вещей. Только в начале надо дождаться, когда Гао скажет, что у них всё получилось.

— Получится, я не сомневаюсь.

— Ты так уверена?

— Абсолютно.

— С чего это вдруг?

— Сама не знаю, уверена и все.

(обратно)

Глава 5

Прошла неделя, и на очередном сеансе связи Гао сказал, что они готовы передать нам новые тексты программ, которые прошли обкатку и, по их мнению, должны заработать. Мы договорились на следующий день о приеме. Я рассказал ему, что мы приобрели участок с домом и взяли грузовой фургон, в кузове которого, смонтировали установку. Теперь, если всё получится, мы сможем оперативно уехать отсюда.

— Очень хорошо. Продумай также вопрос о ликвидации колец. Поскольку кольца представляют наиболее важную часть установки. Ненужно, чтобы они попали в поле зрения кого бы то ни было.

— А если их попытаться забрать?

— Нет, это вряд ли получится. Быстро демонтировать и погрузить, не повредив их, вы не сможете, на это уйдет слишком много времени. К тому же у нас есть второй комплект. Поэтому их лучше попытаться уничтожить.

— Легко сказать. Для этого нужна взрывчатка. Если попробовать её достать, это лишний шанс быть замеченным.

— Вовсе нет. Достаточно большого объема горючего, например, бензина. А что касается взрывчатки, я дам тебе рецепт, как из подручных средств сделать простой, возможно, не очень мощный, но эффективный взрывчатый заряд. Этого будет достаточно, чтобы от колец мало, что осталось.

Весь следующий день прошел в ожидании сеанса. И хотя у каждого из нас были какие-то дела, всё буквально валилось из рук. К обеду я дал команду бросить всё и до вечера отдыхать. Мы с Викой пошли смотреть телевизор, а Артур, который накануне простудился, пошел спать.

Ровно в четверть первого мы собрались в ангаре. Поскольку ночью были уже заморозки, а ангар не отапливался, у нас стоял мощный тепловентилятор. Ставшей привычная для нас процедура по приему информации заняла не больше десяти минут. Артур не выводил тексты на принтер, а вводил их сразу для обработки в компьютер и начинал их компиляцию. Прошло ещё несколько томительных минут, прежде чем Артур сказал:

— Кажется, получилось.

— Ты уверен? — спросил я.

— Ещё не полностью, но первая часть прошла. Началась новая фаза. Если вы не очень знакомы с процессом, я могу рассказать.

— Извини, лучше в другой раз, я сейчас не готов к восприятию теоретической части. Давай лучше дождемся какого-то результата.

На экране мониторов непрерывно шли какие-то текстовые сообщения. Они сменялись командами, потом быстро бежали новые тексты и снова медленно строчка за строчкой выводились команды. Наконец после очередной команды, Артур радостно воскликнул:

— Сергей Николаевич, получилось.

— Что получилось. Пока я вижу только поток каких-то фраз и больше ничего.

— Это не важно. Видите вот эту строку, — он показал мне пальцем на экран на одном из мониторов, — это означает, что все этапы прошли, сейчас программы начинают принимать естественную для них файловую форму.

И действительно в этот момент на мониторе высветился привычный рабочий стол, с иконками программ, затем открылась папка базы рабочих документов установки, и начали появляться один за другим каталоги и файлы программ, которых мы так долго ждали. На другом мониторе параллельно шла перезапись всего на жесткие резервные диски. Я посмотрел на часы и удивился, что всё это заняло довольно много времени.

— Ну что попробуем?

— То есть, как попробуем?

— Я имею в виду, проведем проверку программ с помощью симулятора, она наверняка здесь есть, надо посмотреть, — он быстро набрал что-то на клавиатуре и открыл один из файлов.

— Ну, что я говорил, вот, пожалуйста, программа имитатор, — он пробежал курсором по экрану и нажал Enter. В этот момент оба экрана погасли, потом засветился один, следом за ним другой и началось что-то, что я вообще не в силах был понять. Какие-то таблицы, графики, тексты сменяли друг друга. Вся эта мешанина вызвала у меня чувство тоски, поскольку я ровным счетом ничего не понимал, что происходило. Прошло около двадцати минут, прежде чем всё это кончилось. На экране появилась голубая полоска в рамочке, в которой на русском языке было написано:

«Модулирование процесса телепортации успешно завершено.

Процент прохождения всех этапов 100 единиц.

Сбоев на этапах 0.»

Мы ликовали, словно осуществили саму телепортацию. Тем не менее, для нас это была очень большая победа, после стольких неудач.

— Ну что же, я всех поздравляю. Теперь осталось дело за малым, провести эксперимент и доказать, что всё, что было сделано до этого, имело смысл. Я обнял одной рукой Вику, а другой рукой Артура. Мне хотелось ликовать, хотя я и понимал, что имитационная программа и работа самой установки, это разные вещи. Но сейчас я не хотел думать, заработает ли весь комплекс или нет. Сейчас я радовался, что кончилась полоса неудач.

Артур загрузил имитатор повторно и убедился, что все программы работают. После чего он решил посмотреть их оболочку, и выяснить где были заложены ошибки. Я понял, что уговаривать отложить всё до завтра, было бессмысленно, и пошел вместе с Викой спать.

Проснувшись, я посмотрел на часы. Было начало десятого. Я оделся и решил заглянуть в ангар. Артур дремал за компьютером. Видимо он просидел всю ночь. Я достал из машины подушку и положил ему под голову.

Мы позавтракали, и, не зная чем заняться, смотрели телевизор. Ближе к обеду проснулся Артур. Сонный, он вошел в хозблок и сказал, что сличил программы и выяснил, что они полностью переделаны.

— Ну и что, — невозмутимо сказал я, продолжая смотреть телевизор.

— Как что, вы понимаете, Сергей Николаевич, сначала он прислал нам одни тексты, теперь другие. Я ничего не понимаю.

— Артур, — сказал я, повернувшись к нему, — я ничего тебе ответить по этому поводу не могу. Поскольку, так же как и ты ничего не знаю.

Это была, пожалуй, единственная правда, когда я ни слова не соврал. Я действительно, понятия не имел, что они делали с этими программами.

— Да, но интересно получается, сначала он присылает нам одно, потом другое. Я понимаю, что вы не в курсе, что у него там творится, но ведь действительно интересно, как вы считаете?

— Возможно да, но если честно, меня больше интересует результат. Мы его получили. Теперь осталось проверить весь комплекс, который мы собрали.

— Сергей Николаевич, можно один вопрос?

— Да хоть, два, если я смогу на них ответить.

— А вы уверены, что все это, дело рук американцев?

— Не понял?

— Я просмотрел все чертежи установки, все, что мы получили из технической документации, но ни на йоту не смог приблизиться к тому, чтобы хотя бы намеком понять принцип её работы. У меня есть сомнения, что это придумали американцы.

— Вполне возможно. Я не задавался этим вопросом. Главное — это получить результат. Ты разве иного мнения?

— Нет, — Артур стушевался, и смущенно добавил, — и все же непонятно, как она работает. Никаких физических данных, от чего можно было бы оттолкнуться в понимании самого процесса.

— Ничего, придет время, и мы разберемся, обещаю тебе.

— Да, было бы очень интересно, — он повернулся и вышел. Я посмотрел ему вслед и подумал, — интересно, как бы он отреагировал, если бы я сейчас рассказал ему всю правду о проекте?

Я понимал, что наступает самый ответственный этап, возможно определяющий всю нашу дальнейшую жизнь. Если эксперимент удастся, то жизнь может измениться настолько, что пока даже не мог себе вообразить как. За эти два года я настолько привык к происходящему, что порой стал воспринимать её как простую работу в какой-то секретной лаборатории, и в целом не соизмерял её с внеземной цивилизацией. К Гао я привык настолько, что считал его своим шефом, а порой просто напарником по работе. Интересно, подумал я, почему мне не пришла до сих пор идея спросить его фото, ведь возможность такая появилась с не давних пор? Видимо работа настолько поглотила меня, да и Вику с Артуром, что я не представлял себе, чем займусь, когда проект закончится, и, по всей видимости, другие люди, будут заниматься всем этим дальше.

На днях, после очередного сеанса, мы стояли с Викой под ночным небом. Ночь была морозная, и тонкий слой выпавшего накануне снега, покрывал землю и серебрился в лунном сиянии.

— Вот закончится всё, чем мы займемся с тобой? — спросил я Вику.

— Не знаю. Может, слетаем на их планету и останемся там, а может, будем разъезжать, как почетные участники исторической миссии воссоединения двух миров по странам и континентам. Участвовать в симпозиумах, банкетах, принимать награды и подарки.

— А может, нас отправят на заслуженный отдых, как ветеранов космической одиссеи, и никто знать не будет, что была эта троица, которая изменила мир?

— Может и так. Как знать, что будет. Главное, чтобы мы были вместе, правда? — она посмотрела на меня и, прижавшись, обняла рукой.

— В этом ты права. Чтобы не произошло потом, главное, чтобы я не потерял тебя. Если честно, когда всё это начиналось, я хотел славы, денег, почестей и даже сказал об этом Гао.

— Правда?

— Нет, я не говорил ему об этом, но я так думал и он прочитал мои мысли и сказал, что всё так и будет. Прошло полтора года, и теперь могу сказать честно, что всё это время я абсолютно об этом не думал. Мне была интересна сама работа, особенно, когда встретил тебя, и она стала нашим общим делом. Не знаю, что со мной произошло, но мне стало безумно интересно жить. Наверно ты права, я тоже закис за эти годы в серых буднях жизни. Работа, дом, дача, а годы бежали, и впереди пустота,ожидание старости и больше ничего. А сейчас есть надежда и мечты, пусть даже неизвестно что ждёт нас впереди.

Я обнял ее, и мы слились в жарком поцелуе. Наши мысли и чувства были настроены на одну волну. Нам было хорошо и радостно. Вика посмотрела на меня, и в лунном свете, я увидел бусинки слёз в её глазах.

— Викуша, ты что?

— Это я от счастья.

— Честно?

— Честно.

Я целовал её снова и снова, и моё сердце готово было выпрыгнуть из груди от счастья.

— Я люблю тебя.

— И я тебя.

— Я очень, очень, люблю тебя.

— И я, очень, очень.

Мы постояли несколько минут, глядя на небо, и пошли спать.

Обо всём этом я вспомнил и как прошлый раз, стоя на том же месте, посмотрел на небо и пошел в ангар взглянуть на установку.

Прошло два дня, и Гао назначил нам день проведения эксперимента. В нашем распоряжении было двое суток. Не знаю почему, но мы настолько уверовали, что всё получится, что, проснувшись в семь утра, начали собираться к отъезду. К обеду практически всё, что мы хотели забрать, было загружено в пикап и прицеп. Я поехал на новый участок. Мы решили, что на всякий случай ничего разгружать не буду, просто загоню машину с вещами в сарай и вернусь.

Добравшись до места, я позвонил Вике, сообщил, что всё в порядке и заночевал, а утром отправился обратно. К обеду был на месте.

— Ну как, готовы? — спросил я.

— В целом и общем, да, — ответил Артур, — я еще раз прогнал имитатор, никаких сбоев нет. Вчера ночью, мы с Викторией учились стрельбе из арбалета. С шестой попытки получилось, так что к подключению к линии проводов всё готово.

Я посмотрел на провода ЛЭП, проходящие прямо над нами. Действительно, лески, перекинутой через провода, видно не было.

— Молодцы. Ну что же, осталось дождаться ночи и провести эксперимент.

Мы стояли и не знали, что сказать друг другу. Оставшаяся часть дня прошла в ожидании начала эксперимента. Наконец наступил вечер.

Мы стояли перед аппаратом. Артур проверял последовательность подключения, и было заметно, как он нервничает. Я старался сохранять спокойствие, хотя давалось это с трудом. Вика, то садилась на стул, то вставала и, не зная, что делать и о чем спросить, нервно посматривала на часы.

Вся платформа была достаточно компактна. Шесть дисков, словно слоеный пирог, лежали друг на друге. Для их фиксации и точного расположения в центре дисков находилась ось, которая возвышалась на несколько сантиметров. Три из шести дисков имели несколько больший диаметр, к ним были подведены скобы, установленные на штанге, что позволяло им двигаться в вертикальном положении и в тоже время четко фиксировать соединение с дисками. От скоб шли провода к основному блоку. Равномерно с трех сторон находились магнитные катушки, установленные на бетонной подушке и прикрученные к нему болтами. Основной блок скорее напоминал двигатель старинного автомобиля, чем то, что он представлял на самом деле. Гао называл его фазоинвертер временного потока импульсного типа. Что это и как он работает, я не в состоянии был понять и, судя по всему, Артур, который помогал мне его собирать, тоже не смог мне объяснить принцип его работы, так как сам не знал принцип действия. Блок состоял из двух частей, одна из которых соединялась непосредственно с компьютером, а вторая с блоком питания, от которого шла подводка на магнитные катушки и дискам. Кроме этого, к основному блоку был подключен лазерный стробоскоп. Вся установка была весьма компактна и занимала не больше пяти квадратных метра.

Поскольку в разговоре с Гао, мы договорились, что в случае успешного завершения эксперимента, часть оборудования необходимо будет уничтожить, во избежание его обнаружения, я заранее приготовил несколько канистр с бензином и пару килограммов самодельной взрывчатки. Основная часть оборудования была заранее установлена на платформе автофургона.

Я посмотрел на часы. Они показывали четверть двенадцатого. Оставалось два часа до запуска.

— Пора, — сказал я.

Включив с помощью свисающего с потолка пульта двигатель, Вика раскрыла крышу ангара. Звездное небо предстало над нашими головами во всей красе. Теперь предстояло подключиться к ЛЭП. Для этого нам нужно было леской подтянуть провода от блока питания к высоковольтным проводам. Сделать это было достаточно сложно, так как толстый медный провод надо было поднять почти на двадцатиметровую высоту и там зафиксировать. Хотя леска была достаточно толстая, я очень боялся, что она оборвется. Привязав один конец к лебедке, а второй к кабелю, мы начали осторожно наматывать лебедку на барабан. Провод, словно удав стал подниматься в воздух. Так как леску практически не было видно, зрелище напоминало цирковой номер. Метр за метром кабель поднимался в воздух. Наконец он достиг верхнего провода. Щелкнул затвор и кабель зафиксировался на проводе высоковольтной линии. Когда удалось закрепить так же удачно и второй кабель, мы радостно перевили дух. Первый этап завершился удачно.

Я снова посмотрел на часы. Вся процедура заняла больше часа. Ждать оставалось сорок две минуты. Я попросил Артура, чтобы он проверил правильность подключения и загрузил компьютерную систему, которая работала автономно от основной системы питания. Через несколько минут, Артур сказал, что всё нормально, и мы молча стали ждать. Оставшиеся полчаса мне показались вечностью. За это время я прокрутил в памяти последние два года жизни. Мне казалось, что я помню каждый день, каждый миг, прожитый за это время. Начало наших бесед, беготня по казино, Вика, Артур, строительство платформы, всё это как на экране телевизора пролетело передо мной. Интересно, о чем сейчас думает Вика и Артур? Ладно, Артур до сих пор не знает основной сути проекта и кем он осуществляется, а вот что думает Вика, это было бы интересно узнать?

— Пять минут до контакта, — произнесла Вика.

— Все готовы?

— Да, — хором ответили Вика и Артур.

— Тогда за дело, — с этими словами я надел контактный обруч на голову.

Все замерли в ожидании. Четыре, три, две, одна минута до контакта. Я почувствовал, как струйки пота стекают по лицу и спине. Пульс участился. Волнение усилилось, и с этим я ничего не мог поделать.

— Десять секунд до контакта, — спокойно сказала Вика и, глядя на стрелки часов, начала обратный отсчет. Когда она произнесла ноль, я услышал голос Гао, который без лишних предисловий произнес:

— Мы в полной готовности, как у вас?

— У нас всё готово к запуску, фиксирую точку входа, — с этими словами я снял с головы контактный обруч и передал его Артуру, который стоял рядом и ждал этого момента. Взяв обруч, он поместил его на заранее подготовленное место в головном блоке и подключил идущие от него провода.

Всё это время Вика непрерывно следила за временем и потому руководила процессом. На экране появились цифры, которые означали, что идет синхронизация времени для телепортации.

— Двадцать одна секунда до включения электропитания, — произнесла Вика, глядя на экраны мониторов, и замолчала, а когда осталось десять секунд, снова начала отсчет времени.

— Ноль, — произнесла она, и я нажал рубильник. В этот момент вся система пришла в движение. На первый взгляд ничего не произошло, так как в основном блоке не было никаких вращающихся частей, но чувствовалось, что он работает. На экране мониторов пошла длинная череда загружаемых программ. Мощный сервер с неимоверной скоростью загружал данные и выдавал на головной блок управляющие команды. Загудели электромагниты и тут мы почувствовали мелкую вибрацию. Это вибрировал фундамент. Десять тонн бетона, на котором стояла платформа, вибрировали, и это чувствовалось рядом с ним.

— Смотрите, — крикнул Артур, и показал рукой на диски. Они начали медленно крутиться и, судя по оси в центре, приподниматься. Между дисками началось слабое свечение. Зеленоватый свет, словно молнии извилистыми линиями вырывался между ними и сочился через многочисленные отверстия в самих дисках. Прошло не больше десяти секунд. Скорость вращения была не очень большой. Наконец на экранах мониторов появились непонятные графические изображения, напоминающие синусоиды. И в тот момент, когда изображения наложились на обоих мониторах друг на друга и совпали, диски остановились, гудение и дрожь прекратились. Прямо перед нами на верхнем диске стоял небольшой предмет, напоминающий ящик.

— Что это? — шепотом, произнес Артур.

— Подарок из Африки, — непринужденно ответил я, чтобы унять волнение, переполнявшее меня.

— Правда? — снова спросил Артур.

— Шутка конечно, но в каждой шутке есть доля истины, потому, что я сам не знаю что там, — в принципе, я знал, что это будет, так как Гао объяснил, что он пришлёт нам в первый сеанс телепортационного перехода, однако я сделал вид, что ничего не знаю.

— А кто-нибудь видел, откуда он появился? — спросила Вика, — лично я ничего не успела заметить.

— И я тоже, — произнес Артур.

Признаться, я то же ничего не успел заметить. Его появление не ознаменовало собой вспышки или какого-то звука. Просто в какие-то доли секунды из ниоткуда вдруг появился на платформе этот ящик. Я молча залез на бетонный фундамент и попытался приподнять его. Он оказался достаточно тяжелый, поэтому, повернувшись к буквально остолбеневшим Вике и Артуру, сказал:

— Ну, чего стоите, идите помогать, я один его не сниму, — я старался говорить как можно спокойнее, чтобы разрядить атмосферу напряженности. Артур и Вика подбежали ко мне, и мы осторожно сняли ящик и погрузили его в машину.

— Кажется всё, теперь пора собираться. Артур, отключай всю проводку. Вика, разбирай стробоскопы и лазерные датчики, да и, пожалуй, штангу со съемниками можно тоже забрать.

Работа закипела. Каждый заранее знал, чем надо заниматься в случае успешного окончания эксперимента, но мы всё же нервничали, оттого, что безумно хотелось посмотреть и пощупать послание инопланетной цивилизации. Через два часа большая часть того, что можно было быстро демонтировать, лежало в грузовике. Я разложил канистры вокруг дисков, а взрывчатку положил в отверстие, расположенное в фундаменте под ними. Концы бикфордового шнура выглядывали из-под одной из канистр с бензином. Сами провода тянулись наверх, где в метре от места соединения с линейными проводами были установлены небольшие заряды, которые должны были отрезать кабели от линий электропередачи. Я подошел к запалу, чтобы включить таймер, который должен был сработать и поджечь бикфордов шнур, и неожиданно повернулся к стоящим возле машины Вике и Артуру и произнес:

— Может присядем на дорогу?

— Не будь суеверным, включай, — крикнула Вика.

— Как скажешь, — и включив таймер, я про себя произнес, — Мы вышли на финишную прямую, интересно, что нас ждет впереди?

Мы выехали на шоссе и были почти в километре от ангара, когда прогремел взрыв и столб пламени взметнулся вверх. Я остановил машину и мы вышли, чтобы посмотреть. Через минуту сработали пиропатроны, и было видно, как в отблеске пламени, падают концы проводов.

— Поехали, больше нам здесь делать нечего, — мы сели в машину, и поехали на новое место, где нам предстояло собрать новую установку, и продолжить начатое дело. Минут через двадцать, когда волнение от всего происшедшего немного улеглось, Артур, который пока мы ехали, что-то считал на органайзере, вдруг произнес:

— Сергей Николаевич, а вы знаете, мне удалось подсчитать, сколько электричества мы «съели» за сорок секунд работы этого аппарата?

— Я думаю, что много, — спокойно ответил я.

— Слишком много, — задумчиво произнес Артур, щелкая ручкой по зубам, — слишком много. У меня такое впечатление, что это нечто, что придумали американцы, и так удачно попало нам в руки от вашего человека, вовсе не их изобретение.

— С чего ты взял?

— Расчеты показывают, что за столь малый период времени расход составил около пятнадцати тысяч киловатт.

— Это что, очень много? — спросила Вика.

— Конечно, Виктория. Если включить электрочайник, то за час непрерывной работы он «намотает» на счетчик два с половиной, максимум три киловатта. Это при напряжении в двести двадцать вольт. Поскольку мы подключились напрямую к линии, напряжение было гораздо больше. Но даже при столь высоком напряжение, электропотребление было таковым, что я просто не могу себе представить, куда делось такое количество электричества, — он задумался и снова начал что-то считать. Спустя несколько минут, Артур произнес:

— Такое ощущение, что американцы придумали нечто совсем непостижимое с точки зрения современной электротехники или же они просто скопировали что-то с какой-нибудь разбившейся летающей тарелки.

Наступила пауза, я почувствовал, как Вика сжала рукой мою коленку и чтобы разрядить ситуацию, сказал:

— А что, американцы могли запросто что-нибудь найти. Недаром они это засекретили. Ну ничего, теперь мы знаем, что эта штука работает, а самое главное, что она у нас есть, — с этими словами я включил приемник и из динамика раздался знакомый голос и давно забытая мелодия.

Мы подъехали, когда уже почти рассвело. Загнав машину во двор, мы перенесли ящик в дом. Квадратный ящик размером пятьдесят на пятьдесят сантиметров имел два паза по бокам для переноски, и небольшое углубление с боку. Я осторожно просунул палец в углубление. Раздался щелчок, и верхняя часть открылась. Внутри крышки находился прикрепленный пакет, по всей видимости, с инструкциями. Внутри ящика стоял прибор с виду напоминающий не то автомобильный аккумулятор, не то тестер электрика.

Я вынул пакет и достал из него документы. Бегло прочитав первый лист, я закрыл крышку и сказал:

— Электричества нам хватит. Это не что иное, как энергоустановка или, проще говоря, аккумулятор, так что можно приступать к сборке новой установки и подключаться прямо сюда.

— Сергей Николаевич, аккумуляторов переменного тока не бывает, это раз. Во-вторых, потребляемая мощность установки такова, что для…, — я прервал его и сказал:

— Слушайте, мы все устали, давайте поспим хотя бы пару часов, а потом будем разбираться. В конце концов, в инструкции четко сказано, что это энергоустановка рассчитана на шесть сеансов переброски объектов общим весом не более пятисот килограмм. Соберем, подключим, проверим, а потом можно сказать реально это всё или нет. Раз из ниоткуда вдруг появился этот ящик, значит, пришло время ничему не удивляться, а принимать всё, как истина в последней инстанции.

С этими словами мы с Викой направились на второй этаж в спальню, а Артур попросил инструкцию, которую я по-прежнему держал в руках. Я передал ему часть документов, сказав, что остальные документы присланы лично мне и являются документами финансового характера. Он взял инструкцию и, надев очки, молча приступил к её изучению.

Вика лежала на софе. Я прилег рядом и достал из пакета оставшиеся документы. Я потрогал их, и мне показалось, что это вовсе не бумага, а совсем другой материал, то ли пленка, то ли ткань. Я стал читать. Это было письмо от Гао.

— Здравствуй Сергей!

Раз ты читаешь это послание, значит наш первый опыт по телепортации, прошел успешно. Поздравляю тебя. Надеюсь, ты понимаешь, какое важное событие произошло в твоей, да и в нашей жизни. Произошел первый контакт двух миров. Предстоит еще потрудиться, но осталось совсем немного и я надеюсь, что скоро мы увидимся, и тогда действительно всё изменится в твоей жизни. Мы на пороге больших свершений. Уверен, что ты готов к этому. Первый шаг ты сделал, и я очень горжусь, что ты оправдал мои надежды.

Как мы договорились, мы посылаем энергетический блок, который позволит избежать необходимости подключаться к ЛЭП. Поэтому надо собрать новую установку и как только она будет готова, мы начнем телепортацию элементов порта, который даст возможность в дальнейшем решить основную проблему — телепортировать к вам нашего человека. Для решения всех финансовых проблем посылаю тебе несколько алмазов, продав которые, ты не будешь стеснен в деньгах. Они находятся в боковом отделении крышки, где лежал пакет.

Надеюсь скоро увидеться, Гао.

Передай, пожалуйста, поздравления с удачным экспериментом Виктории и Артуру.

— Ну, что там? — спросила Вика.

— Тебе привет от Гао, поздравления и надежда на скорую встречу, — с этими словами я передал ей письмо. Она надела очки и пробежала текст глазами, вернула его мне.

— Как буднично.

— Это ты точно подметила. А чего ты ожидала?

— Да нет, в принципе ничего. Просто я до сих пор отойти не могу. Ты представляешь, у нас всё получилось. С ума сойти можно, честное слово.

Она замолчала, а потом неожиданно сказала:

— Тебе не кажется, что настала пора сказать Артуру правду?

— Я с тобой согласен. Он такой же член нашего коллектива, и, пожалуй, его заслуга в успехе больше всех. Завтра надо поговорить. Одно беспокоит, как он это всё воспримет?

— Я думаю нормально.

Тогда давай спать.

Утром я спустился вниз и увидел сидящего за столом Артура. Он посмотрел на меня и с волнением произнес:

— Сергей Николаевич, вы главное только не пугайтесь и пока ничего не говорите Виктории.

— А, что случилось, Артур?

— Вы мне не поверите, но я был прав. Честное слово, прав. Это никакие не американцы. Эта энергоустановка — продукт инопланетной цивилизации. Нет, вы себе даже представить не можете, мы сумели выйти на внеземные технологии. Это грандиозно, — он говорил это с таким чувством восторга, что мне трудно было прервать его. Я просто стоял на лестнице и смотрел, как он, размахивая пачкой бумаг в руке, срывающимся голосом рассказывая мне об этом. Наконец он кончил говорить. Я спустился и, подойдя к нему, обнял за плечи и как можно спокойнее сказал:

— Артур, ты успокойся. Я понимаю, какое потрясение ты перенес, узнав о том, что полученный продукт является делом рук и мысли внеземного разума. Просто я хочу сказать тебе, что я и Виктория об этом давно знаем. Просто мы не знали, как ты воспримешь всё это. Мы думали, что посчитаешь нас, — я на секунду задумался, как сказать, но Артур сам пришел мне на помощь?

— Ненормальными, да?

— Вроде того. Поэтому теперь, я могу сказать тебе, что никаких американцев, человека в Америке и секретных проектов нет, мы работаем с инопланетянами. Эта установка, которую мы построили по их чертежам, позволит соединить нашу и их цивилизации. И чем быстрее мы сделаем вторую установку, тем быстрее это произойдет.

Артур отшатнулся от меня и, пытаясь сесть на стул, шлепнулся на пол. Я протянул ему руку, чтобы подняться. Но он, вместо того, что встать, стал пятиться назад.

— Сергей Николаевич, вы шутите надо мной?

— Нет, Артур, Сергей Николаевич не шутит над тобой. Всё это правда.

— А как же слежка, шпионы и прочее? Это тоже всё неправда?

— А вот это, действительно, правда. Другое дело, что мы до сих пор не знаем, почему за нами установили слежку. Поэтому нам и приходиться скрываться, поскольку мы не знаем, почему за нами стали следить, что органы знают о проекте, и вообще, насколько всё серьезно.

— Значит, всё это время я работал по существу с инопланетянами?

— Да!

— Нет, это фантастика. Теперь мне всё понятно. Понятно, почему они прислали другие программы, они просто их переработали, понятно, откуда такое потребление электроэнергии. Эх, ну почему вы мне не рассказали об этом раньше. Всё можно было ускорить.

— Не понял? — спросил я, глядя то на Артура, то на Вику, стоящую на лестнице.

— Ну как же. Ведь они же не знают наших языков программирования. Мы могли бы просто сбросить им учебник, и они без проблем написали бы свои программы без всяких ошибок. Вы представляете, каких усилий им стоило всё это. А я-то думал, что за нелепые ошибки они допускают, пытаясь при этом передать архи сложные программы. Теперь всё стало на свои места, — он поднялся с пола и, подскочив к Вике, буквально заорал.

— Виктория, вы представляете, мы сможем совсем скоро побывать на Луне, Марсе, где угодно. Нет, это просто фантастика, — он не подошел, а буквально подбежал ко мне, — Сергей Николаевич, огромное вам спасибо, что взяли меня в этот проект. Нет, вы даже себе представить не можете, какие перспективы откроются совсем скоро. Исчезнет весь этот дурацкий транспорт, машины, троллейбусы, метро. А знаете, сколько людей останется в живых?

— Что значит, в живых? — спросил я.

— Вы знаете, сколько людей на Земле погибает от аварий на транспорте? Десятки тысяч. А благодаря телепортации, сотни тысяч людей останутся живы. А энергия? Нефть, газ, всё это можно будет использовать на более важные нужды, чем просто сжигать в миллионах двигателей внутреннего сгорания.

Он восторженно смотрел на нас, а потом сказал:

— Ну что же мы стоим, надо срочно начинать строить новую установку.

Я рассмеялся, и, глядя на улыбающуюся Вику, произнес:

— Может, мы для начала позавтракаем, распакуем вещи, приведем наше жилище в надлежащий вид, а уже потом начнем разбираться с чего нам начать в строительстве новой установки?

— Конечно, конечно, я просто так разволновался, ну, в общем, давайте завтракать.

Я подошел к Артуру и, пожав ему руку, сказал:

— Прости меня, что мне пришлось тебя обманывать всё это время.

— И меня тоже, — сказала Вика, положив на наши руки, свою.

— Да ладно, всё нормально, ну вы уж так прямо, — растроганно начал Артур, но я прервал его и сказал.

— Завтракаем и начинаем работать.

(обратно)

Глава 6

Процесс строительства новой установки занял больше месяца. В основном необходимо было подготовить место в сарае и сделать бетонный фундамент для установки колец. Несколько деталей, в том числе магнитные катушки пришлось делать заново. Когда монтаж подходил к концу, выяснилось, что одно кольцо имеет дефект, поэтому его повторное изготовление задержало запуск новой установки еще на две недели.

Наступал Новый год. Прямо перед домом росла большая ель. Мы нарядили её, как могли и собрались в просторной комнате, где уже был накрыт праздничный стол. До наступления Нового года оставалось несколько минут. Я открыл бутылку шампанского и разлил по фужерам.

— Ну, что друзья, — сказал я, — давайте, проводим уходящий год. Каким он был? Наверное, самым необычным, самым интересным, самым опасным в жизни каждого из нас. Мы много работали и сделали, то, что, возможно, изменит весь окружающий мир. Что ждёт нас впереди? Я не знаю, но верю, что Новый год будет ещё более интересным. Давайте, проводим уходящий год.

Мы чокнулись. Через несколько минут наступил Новый год. Мы весело отметили его. Смеялись, шутили, пели песни, а потом пошли на улицу и как дети бегали вокруг елки, бросая друг в друга снежки. Вдруг на фоне черного неба пролетел метеорит, сгорая в земной атмосфере.

— Ой, скорее загадывайте желание, — закричала Вика.

Мы стояли на морозном воздухе, и каждый загадывал желание. Я закрыл глаза и про себя подумал:

— Хочу, чтобы Вика всегда была со мной, чтобы мы были счастливы, а всё остальное как получится, — я открыл глаза и посмотрел на Вику. Она улыбаясь, смотрела на меня.

— Успел загадать?

— Да.

— И я тоже. С новым годом тебя, дорогой, — и она поцеловала меня и побежала в дом.

Спустя несколько дней установка была готова. Мы договорились с Гао о порядке работы, и он предложил провести испытание в следующий сеанс связи. Несмотря на то, что мы уже знали, как работает телепортационная установка, трудно было унять волнение. Всю вторую половину дня мы еще и ещё раз проверяли правильность всех соединений. Артур нервничал больше всех. Теперь, когда он знал, откуда идет груз, он нервно грыз карандаш и практически все время не отходил от компьютера. Когда настало время, всё повторилось, как и в первый раз, из ниоткуда на верхнем диске появился ящик.

Когда мы сняли и открыли его, там лежали детали, которые надо было использовать для сборки более мощной телепортационной установки.

День за днём, неделя за неделей потянулись рабочие будни. Теперь регулярно по графику нам телепортировали узлы и детали новой телепортационной установки, которую нам предстояло собрать. Периодически нам присылали энергетические блоки, которые мы прозвали аккумуляторами. Наступала весна. В один из сеансов связи, которые теперь были значительно реже, поскольку всё время контакта уходило на переброску груза, мы обсуждали с Гао возможности новой установки, которую начали собирать, я вдруг неожиданно спросил:

— А вы не хотите прислать кого-нибудь из своих специалистов? Это может ускорить весь процесс.

— Возможно, мы так и поступим, но сначала надо собрать новую установку. Есть ряд проблем, которые необходимо решить, прежде чем мы кого-нибудь к вам пришлём.

— Если не секрет, какого рода проблемы?

— Нужна новая платформа.

— А чем не устраивает имеющаяся?

— Она мала. Размер и масса телепортируемого груза прямо пропорционален размеру колец. Пока, по сути, мы достигли начального этапа. Чтобы перейти на новый уровень, платформа должна быть как минимум в десять раз больше. Тогда решатся все проблемы. А пока мы думаем, как быть.

— Хорошо, тогда давайте закажем кольца большого диаметра. Финансовая сторона решена. Зачем дело встало?

— Нет, сделать кольца большего диаметра в ваших условиях не получится, максимум можно увеличить диаметр в полтора-два раза, но и это вызовет массу проблем. Начиная от размещения заказа и кончая транспортировкой и монтажом.

— Ты прав, тогда, какой выход?

— Этим занимается большая группа специалистов. Сейчас сделали первый образец сборного кольца. В ближайшее время приступаем к его испытаниям. Если всё получится, то считай, что проблема решена. Если нет, будем думать и пробовать, что-то иное.

— И всё же, почему вы не хотите кого-нибудь сюда телепортировать?

— Зачем?

— Как зачем? А разве всё это затевалось не для того, чтобы ваши ученые и исследователи смогли попасть на нашу планету?

— Ты прав. Всё, что мы делаем, в конечном итоге направлено для того, чтобы мы смогли посетить вашу планету. Однако еще не время.

— Но я не понимаю, почему не время? Уже почти собрана вторая установка, в ближайшее время мы начнем её проверку. Чего ждать?

— Видишь ли Сергей, мы можем отправить нашего человека, и поверь, нам самим не терпится сделать это как можно скорее, но, — он сделал паузу и затем продолжил, — но пока рано. Посуди сам. Мы решим послать к вам нашего представителя, а как он сможет вернуться обратно? Ты не задумывался над этим? Ведь пока телепортирование идет в одном направлении. Поэтому, до тех пор, пока телепорт работает только в одну сторону, мы не можем к вам никого послать. Это будет опасно и безрассудно с нашей стороны.

Об этом я как-то действительно не подумал, поэтому решил извиниться, но Гао уже прочел мои мысли, и потому опережая меня, произнес:

— Не стоит извиняться, я понимаю твоё нетерпение. Мне тоже порой хочется всё бросить и отправиться на вашу планету, чтобы воочию увидеть её красоту, но пока, понимаю, что надо работать, думать, пробовать и приближать тот день и час, когда мечты воплотятся в реальность.

— Тогда желаю тебе удачи.

— И я тебе тоже.

Сеанс закончился. Утром, когда я проснулся, Вика уже готовила завтрак. С тех пор, как установка заработала, и мы по три-четыре раза в неделю получали груз, ей практически нечем было заняться, поэтому она стала замещать Артура на кухне, а потом и вовсе взяла всё в свои руки. Потихоньку она стала обустраивать наш быт. Несколько раз мы ездили в Тамбов и Рязань, крупные областные центры, между которыми находился наш участок. Купили кое-что из мебели, одежды и техники. В финансовом плане мы были полностью независимы. У нас оставалось около восьмидесяти тысяч долларов, а после того, как Гао прислал алмазы, я съездил в Москву и решил оценить один из камней в ломбарде. Когда я выложил камень перед приемщицей, она сначала скептически посмотрела на меня, но после нескольких минут изучения под микроскопом и на приборе, вернула камень мне и попросила меня подождать. Два сотрудника, которых она пригласила, тщательно повторили всю процедуру проверки, после чего, они созвонились с кем-то и предложили в качестве ссуды за камень двадцать пять тысяч долларов. Я слегка опешил от такой суммы, так как понимал, что алмаз должен стоить дорого, но не ожидал, что столько, поэтому я извинился и сказал, что должен подумать. Зная ориентировочно цену, я без особых проблем пристроил камень за семнадцать тысяч в одной из скупок без лишних вопросов и документов, что меня больше всего устраивало. Я понимал, что стоимость камня гораздо выше, но у меня было ещё три десятка таких камней и при необходимости, Гао мог прислать ещё.

В одну из поездок в Рязань, Вика попросила меня купить ей компьютер, а то она скучает без любимой игрушки, а Артур всё свободное время проводит за большим и никого к нему не подпускает. Я подумал, что мне самому тоже не мешало бы иметь такую игрушку, поэтому я купил сразу два ноутбука. Когда я приехал и вынул коробку с ноутбуком, в комнату вошел Артур. По его лицу я сразу понял свою оплошность, поэтому ни слова, ни говоря, я вынул из багажника вторую коробку и передал её Артуру. Куплю себе в следующий раз, подумал я.

К весне новая телепортационная установка была почти готова. Больше всего нас всех поразил компьютерный блок, присланный в последнем сеансе телепортации. Небольшая коробка, размером с книгу принципиально отличалась от земных компьютеров. Бегло прочитав инструкцию по эксплуатации, Артур нажал кнопку на верхней части коробки. В тот же момент на столе, где он лежал, высветилась клавиатура, а сверху над коробкой голографическое изображение экрана. Как потом выяснилось, изображение можно было менять в размере от нескольких квадратных сантиметров до несколько квадратных метров, при этом четкость и контрастность изображения не менялись. Само изображение было частью клавиатуры и, кроме того, могло быть объемным. Это буквально повергло нас в шок. А когда Артур выяснил конфигурацию и некоторые технические параметры компьютера, то он сконфуженно произнес:

— Сергей Николаевич, вы со старыми компьютерами когда-нибудь дело имели?

— А что? В институте изучал.

— Так вот. Были такие ЭВМ, лет двадцать назад, назывались «Минск». Если сравнить компьютер, который нам прислали с нашим сервером, это всё равно, что наш и Минск. Это просто фантастика. Они обогнали нас настолько, что просто диву даешься. А объём памяти на жестких дисках, впрочем, какие жесткие диски, они у них просто отсутствуют. Вместо них, они используют кристаллическую память, которая имеет объемы в несколько тысяч гбайт.

Я посмотрел на Артура и неожиданно рассмеялся.

— Я что-то веселое сказал? — не понимая моего веселья, спросил Артур.

— Да нет, это я над собой смеюсь, и знаешь почему?

— Почему?

— Представляешь, какой антиквариат я тебе подарил, — с этими словами я положил руку на процессорный блок сервера, который Артур накануне демонтировал и он всё ещё стоял на столе. Артур посмотрел на меня и тоже рассмеялся. Вошедшая Вика застала нас смеющимися и, не понимая причины, спросила:

— Мальчики, над чем это вы так дружно смеётесь?

— Виктория, это мы, — он снова зашелся смехом, не в силах говорить дальше.

Я вытер слезы, выступившие от смеха на глаза, и наконец, немного успокоившись, сказал:

— Представляешь, какой антиквариат я подарил Артуру, — и показал на наш старый компьютер.

Вика никак не могла взять в толк причину нашего веселья и только, когда мы окончательно успокоились и объяснили ей всё, она улыбнулась и сказала:

— А мне пока и такой сойдет, — и вынула свой ноутбук, который держала за спиной.

— Артур, посмотри, пожалуйста, у меня всё зависло, — и передала его Артуру.

Прошла неделя и в очередном сеансе связи, Гао сказал, что эксперименты с составными дисками прошли успешно. Поэтому они начинают их телепортацию. Диаметр дисков будет около двенадцати метров, больше не получается. Однако и такой диаметр позволит практически решить все задачи. После этого он замолчал и я подумал, что связь оборвалась, однако он снова заговорил:

— Сергей, я хотел бы с тобой посоветоваться.

— Я внимательно тебя слушаю.

— Я всё думал о нашем предыдущем разговоре по поводу отправки к вам нашего человека и вот что подумал. Новая установка весьма объёмна и сложна в монтаже, кроме того, необходимо будет расширить ангар, сделать новый фундамент. Всё это потребует много времени. Мы подумали и решили прислать к вам биороботов. Внешне они ничем не будут отличаться от людей, однако, это роботы, а не люди, поэтому ты должен посоветовать с Викой и Артуром. Их посылка будет целиком зависеть от вашего решения.

— А что есть какая-то опасность? — неожиданно для самого себя подумал я.

— Нет конечно. Просто, я не знаю, как вы отнесетесь к такому предложению. На нашей планете роботы выполняют практически всю рутинную работу, поэтому для нас это естественный процесс. У вас, насколько я знаю, роботизация только начинается. Скорее это манипуляторы, а не роботы. Поэтому не надо принимать поспешных решений. Посоветуйся со своими, а в следующем сеансе дашь ответ.

— Хорошо, — ответил я, и мы попрощались.

Утром, сразу после завтрака я рассказал Вике и Артуру о ночном разговоре с Гао и его предложении прислать к нам роботов.

— Роботов!? — крикнула Вика, — вот это да. Настоящих роботов!

— Сергей Николаевич, лично я, за. Робот, это же, по сути, машина. И работа пойдет быстрее и нам интереснее.

— Сереж, а вдруг кто узнает, про роботов? Мы ведь не одни здесь живём. Это сейчас здесь почти никого, а пройдет месяц другой, и дачники понаедут. Не дай бог узнают, что тогда?

— До середины апреля здесь вряд ли кто надолго объявится, следовательно, полтора месяца у нас в запасе есть, это раз. Второе, надо узнать, сколько Гао собирается прислать роботов, как их содержать, в том смысле, как с ними обращаться. Далее, надо спросить, за какое время они собираются соорудить новую платформу. Короче обсудить целиком всю проблему. А в целом, я считаю, это приемлемый вариант.

Решив, что я ещё раз поговорю с Гао, а потом мы примем окончательное решение, мы разошлись. Особых дел не было. Артур как всегда отправился изучать новый компьютер, присланный Гао, а я остался помочь Вике на кухне. Она мыла тарелки, а я стоял рядом и протирал.

— Сереж, тебе не страшно? — спросила вдруг Вика.

— Чего?

— Роботов, конечно.

— С какой стати мне их бояться. Робот и есть робот. Правильно Артур сказал. Та же машина, только более совершенная, чем те, что у нас. Конечно, первое время будет непривычно, но всё с чего-то начинается. А ты думаешь, если бы Гао, сказал, что пришлёт бригаду своих рабочих, мы бы меньше волновались? Я думаю, что даже больше.

— Ты меня успокоил, а то я чего-то вдруг перепугалась. Представила себе терминатора из кинофильма и подумала, вдруг с ним, что случится, и будет ходить с железными руками и в человеческом обличье. У меня даже мурашки по коже побежали.

— Викуша, я тебя умоляю. Ты так много насмотрелась кинофильмов, что у тебя фантазии всегда носят негативный характер. А хочешь, я попрошу Гао, чтобы он прислал бригаду роботов в женском обличии. Как ты на это смотришь?

— Ну тебя.

— А что. Это идея. И все супер модели. Ты как ревновать не будешь?

— Еще как буду. Так что и не мечтай. На это я точно не соглашусь.

Я подошел сзади и поцеловал её в шею. Она повернулась ко мне и посмотрела серьезным взглядом, в котором нельзя было не уловить лукавства.

— Слышишь, не смей даже мечтать об этом. Ну, я, имею в виду сейчас.

Я рассмеялся, продолжая смотреть на неё влюбленными глазами.

— Слушаюсь и повинуюсь.

В ночном сеансе, я задал Гао вопросы, о которых мы говорили за завтраком. Он выслушал меня и ответил:

— Бригада будет состоять из пяти роботов. Работают они автономно, то есть практически не требуют никакого обслуживания. Режим работы, двести часов, затем перезарядка, это приблизительно два часа на переустановку энергоблока. Координатор работ так же робот. Он отвечает за рабочее состояние всех роботов, определяет их рабочие места. Короче типа бригадира. Он знает весь объем работ и непосредственно контактирует с вами. Кроме этого он может самостоятельно выйти со мной на связь для получения инструкций или в случае, когда возникает ситуация, решить которую он не в состоянии. Весь объём работы ориентировочно тридцать-тридцать пять дней, так что в полтора месяца они уложатся, но это при условии, что вы окажете им организационную помощь.

— В каком смысле?

— В прямом. Необходимо будет расширить сарай, смонтировать новую бетонную площадку, кроме того, часть материала целесообразно приобрести на Земле. Поэтому тебе надо будет организовать доставку всего этого.

— Всё ясно, тогда у меня ещё один вопрос. Как бы это точнее выразиться.

— Не надо, ты уже высказал свою мысль. Не волнуйся. Роботы, внешне мало чем отличаются от людей, они будут на вид все разные, чтобы вам легче было с ними общаться. Далее, они смогут говорить на вашем языке, но крайне односложно, так как это рабочие машины, а не домашние сиделки, с которыми можно часами разговаривать о чем угодно.

— А что есть и такие?

— Разумеется. Есть разные роботы. В зависимости от необходимости в них можно заложить те или иные чипы, которые и определяют степень их возможностей.

— А думать они тоже могут или работают строго по программе?

— Однозначно не могу тебе ответить, поскольку это весьма сложный вопрос, как в философском, так и в техническом аспекте. Взять, к примеру, самого простого робота, который выполняет работу нестандартного назначения, например, работа на стройке. В процессе работы постоянно возникают ситуации, которые требуют принятия того или иного решения. Спрашивается, он мыслит или он оперирует набором заложенных в него программ и выбирает наиболее оптимальную? Следом возникает новый вопрос. Выбор оптимального решения из набора имеющихся программ, это что, процесс мышления или простой перебор и выбор оптимального на основе введенных критериев оптимальности. И так далее. Говорить и спорить можно достаточно долго. При этом надо учитывать, что роботы бывают различного уровня, от простых, до сложных, которые используются в ситуации, когда присутствие человека опасно, например, при ликвидации аварий, исследовательских программах и так далее. Кроме того, сам процесс создания роботов несколько отличен от вашего.

— А в чём различие? — непроизвольно задал я вопрос.

— При создании своих роботов, вы целиком опираетесь на использовании микрочипов и как следствие этого, заранее программируете все функции робота. В своё время мы так же шли этим путём, пока не поняли, что это тупик. Чип, каким бы он не был, никогда не сможет приблизиться к возможностям человеческого мозга. Да, у него есть кое-какие преимущества, но они ничто по сравнению с главной особенностью мозга. Он может думать и принимать нестандартные решения, он может придумывать то, чего нет, а, следовательно, он саморазвивается и это является основой развития всего человеческого общества. Отталкиваясь от этого, мы поняли, что сдерживает развитие робототехники, и приняли новые пути её развития. Мы соединили микрочип с принципиально новым устройством, которое называется модулятор роста. Это своего рода искусственный мозг, или, иначе говоря, биологический аналог человеческого мозга. В нем практически отсутствует первоначальная информация, иными словами это пустышка. Работая в паре с микрочипом, модулятор наполняется информацией и начинает функционировать, позволяя на каждом этапе решать определенные задачи, которые не в состоянии решить микрочип. Симбиоз микрочипа и модулятора роста приводит с течением времени к увеличению потенциальных возможностей робота. Однако здесь есть и свои проблемы. Но об этом как-нибудь в другой раз, хорошо?

— Хорошо.

— Тогда, до следующего сеанса. Слово за вами.

Утром как всегда, я рассказал подробности ночного разговора и, посовещавшись, мы решили, что делать нечего, роботы, так роботы. Сообщив на ближайшем сеансе о нашем решении, мы стали ждать их прибытия.

В этот день, мы все были на взводе. Ещё бы, одно дело принимать груз, а другое дело роботы. Это совсем не одно и то же. Тем более, что каждый из нас по-своему представлял их. Как раз накануне, сидя за столом после обеда, мы оживленно разговаривали на эту тему. Артур предположил, что они будут как минимум метра три роста, чтобы обеспечить высокую производительность и устранить необходимость использования кранов и прочей строительной техники. Вика рассмеялась и сказала:

— Ерунда. Наверняка, они будут такими же, как мы, чтобы не выделяться, если вдруг их увидят посторонние.

Я почему-то представил их с угрюмыми лицами и здоровенными руками, наподобие культуристов. Короче каждый рисовал в своём воображении самые разные варианты. Поэтому к моменту прибытия бригады роботов, мы волновались, пожалуй, больше, чем перед первым испытанием установки.

Когда диски остановились и на платформе мы увидели человека, сидящего в позе йога, как потом выяснилось, это был просто оптимальный вариант размещения при данных размерах платформы, мы просто замерли в немом ожидании чего-то сверхъестественного. Однако пришелец быстро поднялся и, сойдя с платформы, подошел к нам и поздоровался. После этого он обратился ко мне, видимо он знал, кто из нас кто:

— Меня зовут Би-0816. Я робот-координатор. Прибыл один в виду ограничения массы телепортируемого груза на данную платформу. Остальные роботы будут прибывать так же по одному в течение ближайших сеансов связи. Вот список, что необходимо подготовить для проведения работ по монтажу новой установки, — и он передал мне папку с бумагами. Когда я брал её, я сразу ощутил, что он робот, а не человек, хотя чисто внешне, это было не заметно. Мне пришлось слегка потянуть папку, только после этого он разжал пальцы.

Я смотрел на него и размышлял. На вид ему было лет тридцать, среднего роста, крепкого телосложение, одет в брюки и рубашку. Я рассматривал его одежду, пытаясь найти хоть, что-то, что говорило о его внеземном происхождении. Должно же что-то отличать его от землянина, точнее от человека. Однако сколько я ни рассматривал, ничего необычного в его одежде не было. Пауза затянулась, и я понял это, когда Вика, первая нарушила молчание и произнесла:

— Добро пожаловать на Землю. Располагайтесь.

— Благодарю. Если не возражаете, я осмотрел бы место строительства нового ангара и наметил план работы на ближайшие дни.

— Может завтра начать, а то ночь на дворе, — сказал я, но по Викиному взгляду понял, что своей фразой попал впросак. Роботу, что день, что ночь, всё равно.

— Ничего, ничего. Я постараюсь вас особо не беспокоить. Мне надо просто всё осмотреть, сделать замеры и составить объём работ и список материалов. К утру всё будет готово, поэтому желаю вам доброй ночи.

Мы переглянулись и, попрощавшись с Би-0816, пошли домой.

— Чай будете? — спросила Вика, когда мы вошли в дом.

— Пожалуй да, или нет, лучше что-нибудь покрепче.

— С чего это вдруг?

— Как с чего, не каждый день видишь живого робота, да ещё вдобавок инопланетного. После такого стресса нужно допинг принять, как говорили у нас на работе слесаря.

— А что, по-моему, ничего, нормальный робот, забыл какой у него номер?

— 0816, — ответила Вика.

Артур сел за стол и обращаясь к Вике, сказал:

— Знаете, что Виктория, я бы, пожалуй, вместо чая тоже водки выпил бы.

— Ну вы народ даете. То чай, то водка. Придется и мне за компанию с вами выпить.

— Правильно. На троих оно всегда веселей, — сказал я, и мы дружно рассмеялась.

Я наполнил рюмки и, подняв свою, сказал:

— За контакт с внеземной цивилизацией.

Мы сидели и беседовали о нашем госте.

— Ты бы видел себя со стороны, как ты на него смотрел, — сказала Вика.

— А как я на него смотрел? Нормально.

— Вот именно, как. Не смотрел, а буквально сверлил взглядом. И чего ты в нём всё высматривал?

— Как чего? Пытался определить, что в нём выдавало его за робота? — сказал я, рассматривая кусок колбасы на вилке.

— Ну и как, увидел что-нибудь?

Если честно, ничего. Простая одежда. Только вот когда пакет с бумагами брал, то почувствовал, как он их не выпускает, а ждет, когда я потяну. Люди обычно иначе это делают.

— А ты Артур, что-нибудь заметил?

— Конечно, — Артур захрустел огурцом, — натуральный робот. Это видно без детальной разборки его на части.

Артур слегка захмелел, после выпитой рюмки водки, которую он пил в исключительных случаях и в основном, когда болел простудой.

— И что же ты увидел? — спросила Вика.

— Ну как. Во-первых, глаза. У людей таких глаз не бывает. У него стандартная система видео наблюдения. Когда он смотрел, было видно, как меняется диафрагма зрачков, если они конечно вообще у него есть. Но это вряд ли, столь сложную оптическую систему совсем необязательно реализовывать по аналогии человеческой. Во-вторых, координация движений имеет значительную степень торможения. Это было видно четко, когда он сходил с платформы. Далее, речь. При произношении слов, открытие рта было чисто символическим и иногда не соответствовало звуковому ряду и потом, у него нет кадыка. Голосовые связки наверняка отсутствуют, значит, речь осуществляется по иному принципу, скорее всего напрямую через динамик. Полное отсутствие интонации. Что ещё? Ах да, большое количество полимерных материалов, что приводит к отсутствию мимики лица. Видимо у него отсутствует большая часть мышц лица, не имеющих для него функциональной роли. Опять же одежда…

— А что одежда? — спросил я.

— Как что? Это не одежда. Это часть его тела. Вы видели, как он двигался? Одежда при движении тоже движется. Посмотрите сами, — он поднял, потом согнул и снова опустил руку, — видите, ткань как движется. Появляются или исчезают складки. А у него ничего этого не было. Он же не спортивное трико на себя надел, которое облегает тело. На нем была на вид обычная одежда, но при этом ни складок, ничего при движении я не видел. Это всё декорация. Одежда, это часть его тела.

— Я смотрел и слушал Артура, который спокойно ел огурец и словно учитель на лекции рассказывал отличительные черты робота от человека.

— И когда ты всё это успел заметить? — спросила Вика.

— Как когда? Когда мы смотрели на него и разговаривали. Мы же были там все вместе.

— Однако, — сумрачно отметил я.

— Ладно, пойдемте спать. Чувствую, этот 0816 всю ночь будет ходить, и мерить, сколько цемента и гравия нам привезти надо, — сказал я и вышел из-за стола.

Всю неделю один за другим прибывали роботы. Они мало чем отличались друг от друга, только цветом одежды. Сутки напролет, без сна и отдыха они трудились на участке. На следующий день после телепортации, 0816 передал мне список материалов. В основном это были песок, цемент, гравий, оцинкованное железо и другой строительный материал. Старый сарай решено было не ломать, а сначала построить вокруг него новый ангар, а потом сломать старый.

К моменту прибытия последнего пятого робота часть работ была уже сделана, а через неделю новый ангар был готов. После того, как была сделана бетонная площадка в новом ангаре, четыре робота были отключены от энергопитания и вместо них прибыли новые, как объяснил 0816, это были специалисты-сборщики, которые имели опыт по сборке составных колец и принимали участие в создании опытного образца на их планете.

К концу третьей недели начали вырисовываться контуры будущей установки. Когда первое кольцо было собрано, стало ясно, что платформа будет многократно больше предыдущей и составит порядка ста квадратных метра в диаметре. Судя по высоте потолка в ангаре, груз, который сможет принять такая платформа должен быть существенных размеров.

В один из сеансов связи, я вдруг спросил Гао:

— А выдержат ли диски массу телепортируемого груза? Судя по размерам, это десятки тонн.

— Выдержат. Не беспокойся. Когда мы начинали опыты с телепортацией, мы сразу столкнулись с этой проблемой и довольно долго не могли её решить.

— И как же вы её решили?

— Очень просто. Объемные грузы не касаются основания платформы. Они зависают над ней благодаря наличию гравитационных двигателей.

— Здорово. Значит, вы можете перемещаться, используя гравитацию?

— Конечно. Эпоха двигателей внутреннего сгорания давно в прошлом.

— Гао, строительство платформы близится к завершению. Каковы дальнейшие планы?

— Это сюрприз. Поэтому не буду тебе его раскрывать. Сам увидишь. Хорошо?

— Заинтриговал, честное слово.

— Ничего, через несколько дней, сам увидишь.

Прошла неделя, и работы по монтажу и отладке платформы были закончены. В течение последующих дней шла обкатка всех систем, включая телепортирование небольших грузов. Наконец настал день генеральной проверки платформы.

Би-0816 подошел ко мне и сказал, что сегодня будет проводиться полная проверка телепортационной установки. Минут за двадцать до начала сеанса мы собрались в новом просторном ангаре, где не в центре, а в углу располагалась платформа. Всю процедуру телепортации осуществляли роботы-сборщики, поэтому мы стояли в стороне и наблюдали за происходящим. За несколько минут до начала, крыша над платформой раздвинулась, затем начали вращаться диски. Свечение было столь ярким, что всё помещение окрасилось в изумрудный цвет. Секунда, другая, диски замерли, и прямо перед нами возник космический корабль, слегка напоминающий летающую тарелку. Артур открыл от удивления рот, а я в изумлении застыл, поскольку ожидал чего угодно, только не прилета космического корабля.

— Это же летающая тарелка, — прошептала Вика, прикрывая рот ладонью руки.

В этот момент корабль плавно тронулся с места. Всё это время он висел над платформой. Медленно он опустился рядом с платформой, продолжая висеть в нескольких сантиметрах от пола. Открылся люк и из него вышел пилот. Он подошел к нам и представился:

— Здравствуйте. Меня зовут Би-0137. Я робот-пилот космического корабля. Передаю вам привет от Гао.

Сказав это, он положил небольшой кубик на пол перед нами и отошел в сторону.

В тот же миг в воздухе появилось голографическое изображение пожилого человека, сидящего на стуле. Он был похож на землянина, но в его лице всё говорило, что он из другого мира. Губы, глаза, уши, скулы, всё имело непривычные для землянина пропорции и формы.

— Наверное, вы догадались. Меня зовут Гао. Я рад приветствовать вас, — он встал со стула. Просторна рубашка, как у художника, ниспадала на брюки.

— Ну вот, теперь вы знаете, как я выгляжу. Совсем немного осталось, когда мы сможем увидеться воочию. Пожать друг другу руки. А теперь я хочу сделать вам подарок. Этот корабль я прислал вам. На нем вы сможете отправиться куда угодно на Земле и даже слетать на Луну или Марс. Через несколько дней мы телепортируем к вам установку обратного телепортирования, и тогда замкнется связь между нашими мирами. Так что до скорой встречи.

Он помахал нам приветливо рукой, и изображение исчезло. А мы пораженные увиденным, продолжали стоять, не в силах сказать что-либо друг другу.

Робот-пилот, молчавший всё это время, снова обратился к нам и любезно предложил пройти на корабль, чтобы ознакомиться с ним. Мы осторожно поднялись на борт корабля. Робот показывал корабль и давал пояснения. Это общая каюта, это пульт управления и кабина пилота. Там находится двигательный отсек и энергоустановка.

— Прошу присесть в кресла, мне поручено продемонстрировать корабль в действие.

Мы заняли места в креслах. Пилот вышел, и через несколько секунд мы почувствовали, что корабль начал движение.

Я хотел было спросить пилота, куда мы летим, но в этот момент прямо посреди комнаты засветился голографический экран и мы увидели всё, что было под нами. Наш дом, деревню, речку, еще кое-где покрытую снегом. Корабль поднимался все выше и выше, и вскоре мы увидели Земной шар так, как видят его космонавты. Это означало, что мы поднялись на космическую орбиту. Земля стремительно отдалялась, и вскоре мы увидели её целиком. С высоты, она казалась настолько красивой, что трудно было передать это чарующее зрелище. Неожиданно, мне показалось, что у меня закружилась голова, и все стало кружиться вокруг. Я попытался посмотреть на Вику, но в этот момент потерял сознание…

Я не знаю, что произошло, сколько времени это продолжалось, но когда я очнулся, Вика трясла меня за рукав и смотрела на меня.

— Очнись, Сереженька, ты слышишь меня?

— Да, слышу. Что случилось?

— Не знаю, у меня вдруг закружилась голова, и больше я ничего не помню. Потом очнулась, смотрю, вы с Артуром спите.

— Значит и ты и он, тоже потеряли сознание?

— Да. Главное не понятно, что произошло.

В этот момент дверь корабля открылась, я выглянул наружу. Корабль стоял в ангаре. Мы облегченно вздохнули. Растолкав, всё еще спящего Артура, мы вышли из корабля.

— Ну и прокатились. Честно говоря, мне совсем не понравилось, — сказала Вика.

— И мне тоже, — пробурчал Артур, постепенно приходя в себя.

Я посмотрел на платформу. Роботы операторы стояли около пульта. Мне показалось, что их было больше, чем когда мы улетели. Я обернулся и посмотрел на корабль и в этот момент, как тогда у дома, когда я увидел сидящего в машине парня, боль страха пронзила меня. Я еще не понимал, что произошло, но сердцем почувствовал опасность. Непроизвольно я взял Викину руку, и слегка сжав её ладонь, тихо прошептал:

— Вика, что-то не то.

В этот момент установка пришла в движение и через несколько секунд на платформе стоял еще один космический корабль. Он отличался от первого несколько большими размерами. В этот момент я понял, что мы были в обмороке не меньше суток, так как интервал между сеансами телепортации сутки или больше. Мы смотрели на открывающуюся дверь корабля. Прямо из неё вышел Гао. Я сразу узнал его. Он спустился с платформы и медленно, я бы сказал величаво, подошел к нам.

— Ну что, Сергей, здравствуй, вот тебе и обещанный сюрприз, — он протянул мне руку.

Когда протягивал руку, я вдруг почувствовал, что она дрожала. Он пожал её и сказал:

— А вы Виктория, а вы тот самый земной гений Артур, не так ли? — он поздоровался с Викой и Артуром и отошел на пару шагов. В этот момент, я заметил, что за его спиной стояло два инопланетянина, видимо охрана.

— Ну что же, вы славно потрудились. Теперь время отдохнуть, впереди много работы, не такой сложной, не такой важной и ответственной, какая была, но, тем не менее, — с этими словами он посмотрел на меня. Мы встретились взглядами, и молча смотрели друг на друга, пытаясь прочесть мысли друг друга. Гао сощурил глаза и мягко сказал:

— Нет Серёжа, я, так же как и ты, не обладаю телепатическими способностями, и не могу читать мысли, но я знаю, о чем ты думаешь. Я понял это по твоему взгляду, ты обо всём догадался, не правда ли?

— Да, — почти шепотом произнес я.

— Сережа, что происходит? — спросила Вика, повернувшись ко мне.

— Мы открыли ящик Пандоры. Ты была права, когда говорила, что хороших инопланетян не бывает, — ответил я.

— Прошу на борт моего корабля, господа, — он жестом показал на корабль, который по-прежнему висел над телепортационной платформой. Охранники вышли из-за спины, и тут я увидел в их руках оружие, напоминающее наши автоматы.

— База на Луне уже готова к вашему прилету. Телепортирование идет с интервалом пятнадцать минут, так что через две недели мы будем готовы к началу операции.

— Сережа, скажи мне, что всё это неправда, что это сон, ну, пожалуйста, — прошептала она, и на её глазах выступили слёзы. Она дернула меня за рукав джемпера, но я стоял, словно пригвожденный к месту и молчал. Потом упавшим голосом произнес:

— Прости родная, я ничего не могу изменить.

Гао всё тем же мягким голосом, еще раз попросил нас пройти на борт корабля, и видимо, чтобы мы слышали его слова, обратился к роботу-координатору, подошедшего к нему.

— Как только мы стартуем, поднимайте корабль следом за нами и возвращайтесь на Лунную базу. Базу ликвидируйте, и произведите позитронную обработку местности в радиусе пяти километров. Будем считать это прелюдией для вторжения.

(обратно) (обратно)

Часть 3 ПЛЕННИКИ

Глава 1

Сколько мы летели, я не знаю, так как часы и мобильный телефон исчезли, после того как я очнулся, видимо их забрали. Мы сидели и молчали, говорить о чем-либо не хотелось, на душе было так погано, словно по ней проехали катком. Всё это время я вспоминал, как всё начиналось, шаг за шагом восстанавливал в памяти наши ночные беседы с Гао и пытался понять, где, как, и почему, не увидел, точнее не услышал фальши в его словах. Почему за эти два года меня подвела интуиция, которая не раз выручала меня в минуты опасности. Он вылепил меня, осторожно, ненавязчиво, играя на струнах моей души, читая мои мысли и ловко подыгрывая моему настроению. Отвечал так, что мне нравились его ответы, его манера поведения, разговора. Он не навязывал ничего, советовал продумать тот или иной вопрос, но в тоже время, осторожно подталкивал к принятию нужного ему решения. Наверняка, из того, что он говорил, многое, было просто враньем. Скорее всего, он даже гибель жены, придумал, чтобы использовать это как моральный фактор. Я перевел взгляд на Вику. Она сидела, закрыв глаза, и что-то шептала. Я испугался за неё и, положив руку ей на колено, спросил:

— Ты как?

— Тихо, не надо сейчас ничего говорить, потом.

— Я думал, что ты разговариваешь со мной.

— Нет, я просто читаю молитву.

— Молитву! Какую молитву?

— Обычную молитву. За упокой тех, кто погиб сейчас на Земле, ты же слышал, что он сказал, когда мы улетали.

Сказав это, она заплакала. Увидев её слезы, во мне всё закипело. Мне хотелось сейчас одного, вернуться назад в тот день и час, когда я впервые услышал этот слащавый голос, и крикнуть ему:

— Никогда, слышишь, никогда, — и, понимая своё бессилие, я до боли стиснул зубы. Я чувствовал, как озноб охватывает всё моё тело, злоба и ненависть к инопланетянам захлестнули меня, и в бессильной ярости, оттого, что ничего нельзя изменить, я застонал.

Я поднял голову, Вика провела рукой по моим волосам и неожиданно сказала:

— А ты стал седой, — и заплакала с новой силой, уткнувшись в мою грудь.

В этот момент корабль сделал вираж и начал снижаться. Вскоре движение прекратилось и дверь кабины, где мы сидели, открылась. Вошел Гао, и как всегда мягким голосом, произнес:

— Мы на Луне, прошу следовать за мной.

Мы вышли из корабля. Следом за нами вышли два охранника. Я окинул взглядом помещение, в котором мы находились. Это была круглая площадка, размером чуть больше самого корабля, накрытая куполом. Подойдя к стене, Гао нажал кнопку на панели, и дверь отъехала в сторону. Мы оказались в узком круглом тоннеле. Как только мы вошли в него, дверь за нами закрылась. Пройдя десяток метров, мы снова оказались перед дверью. За ней располагался такой же круглый зал, в котором находилось несколько инопланетян, одетых в форму, видимо это были военные или чиновники. Гао подошел к ним и стал с ними о чем-то беседовать на своём языке. Разговаривая, они изредка смотрели в нашу сторону. Наконец, разговор закончился и Гао подошел к нам и сказал, что проводит нас в наше временное жилище.

В отличие от предыдущего зала, в этом было несколько дверей, Гао подошел к одной из них, открыл её и предложил следовать за ним. Пройдя по еще одному тоннелю, мы, наконец, оказались в зале, который был разделен пополам и представлял собой обычную жилую комнату, особенностью которой было то, что она имела очертания полукруга и в ней отсутствовали окна. В комнате стояла простая металлическая мебель, стол со стульями, этажерка и шкаф. Перегородка посередине с дверями, отделяла одну часть помещения от другой. Гао заглянул в комнату, в которой мы стояли, и сказал:

— Здесь вам некоторое время придется пожить. За перегородкой спальни, кухня и туалет с душем. Немного тесновато, но это Луна, за столь короткое время нам и так пришлось построить небольшое поселение. Однако это временные трудности.

Я хотел было обратиться к Гао с вопросом, но он опередил меня:

— Располагайтесь. Я думаю, вы без труда найдете всё, что вам необходимо. А немного позже мы встретимся и поговорим. Нам есть, о чем поговорить, неправда ли? — он посмотрел на меня и вышел, закрыв за собой дверь.

Мы остались одни. Артур, который всё это время не произнес ни слова, и находился в столь подавленном состоянии, словно его накачали наркотиками, что без слов прошел в одну из спален, лег на кровать и уставился на потолок. Я подошел к Вике:

— Ты как?

Она повернулась и, устремив на меня заплаканные глаза, сказала:

— Хуже не бывает, а ты?

— Не знаю, чувство полной опустошенности. Интересно сколько времени мы были без сознания?

— Какое это имеет значение. Может неделю, может месяц. Мы даже не знаем, который сейчас день.

— Твой мобильник они тоже забрали?

— Нет, я не брала его с собой, он остался в комнате, а вот часы сняли.

Я не знал, что делать и стал ходить по комнате, в которой мы находились. Открыл дверь, чтобы посмотреть что находится в соседнем помещении. Там была крошечная кухня, за соседней дверью находилась душевая кабина, биотуалет и раковина. Последняя дверь вела во вторую спальню. Круглое здание, по сути, представляло жилую квартиру. Неожиданно дверь, соединяющая с тоннелем, открылась, и вошедший инопланетянин обратился ко мне:

— Прошу следовать за мной, — Вика поднялась со стула, но инопланетянин жестом руки остановил её и сказал, — нет, только он, и показал на меня.

Он вышел, оставив дверь открытой. Я посмотрел на Вику и шагнул за дверь, которая тут же закрылась за мной. Охранник попросил меня идти прямо по коридору. Войдя в зал, в котором было несколько дверей, мы подошли к одной из них. За ней оказался лифт. Мы поднялись на несколько метров вверх. Когда кабина лифта остановилась и дверь открылась, я вышел, а инопланетянин уехал обратно.

Я стоял в просторном зале, часть купола которого была прозрачной. Я подошел вплотную, чтобы лучше рассмотреть вид из окна, но тут же, невольно отшатнулся. Прямо передо мной расстилалась пустынная лунная поверхность. Я сразу понял это, вспомнив лунные пейзажи, увиденные на картинах, представленных на выставке «Космическая живопись», которую посетил несколько лет назад в Манеже. Непосредственно внизу располагались шарообразные здания, соединенные между собой трубами, которые и были теми самыми тоннелями, по которым мы передвигались из зала в зал. Окно занимало почти две трети периметра. Я стал обходить его, рассматривая картину за окном. Два, возможно три десятка шарообразных зданий, а дальше до самой линии горизонта безжизненный лунный пейзаж. Сделав еще несколько шагов вдоль окна, я замер. Передо мной предстала платформа. Она была огромная, не меньше двадцати, или тридцати метров в диаметре. На ней стоял, видимо только что телепортированный космический корабль. Он висел над платформой, потом стал медленно подниматься и, сделав вираж, скрылся из виду. Я попытался проследить, куда он полетел и невольно прижался лицом к стеклу. Ледяное стекло буквально ужалило меня, и я подался назад. В этот момент дверь лифта открылась, и в зал вошел Гао.

— Любуешься величественным видом Луны?

— Нет, — ответил я, со злобой в голосе.

— Тогда творением наших рук. И это всего за три земные недели.

Я мрачно посмотрел Гао в глаза.

— Друг мой, не надо так мрачно смотреть на меня.

— А как надо?

— Давай поговорим лучше, — и, подойдя к столу, который стоял в центре зала, он сел на одно из стоящих вокруг него кресел.

Только сейчас я заметил, что в зале стоит стол и кресла.

— Присаживайся Сережа, как говорят у вас на планете, в ногах правды нет. Я правильно сказал?

— Правильно, — ответил я, и, подойдя к столу сел.

— Мы несколько минут молча смотрели друг на друга, наконец, Гао первым нарушил молчание:

— Я жду вопросов. Наверное, теперь у тебя, их накопилось немало ко мне.

— Напрасно ты так думаешь, мне не о чем тебя спрашивать, — как можно вызывающе ответил я.

— Вот как. Совсем не о чем?

— А ты готов честно ответить на мои вопросы?

— Конечно.

— Тогда скажи. Всё о чем мы говорили с тобой все эти два года, это была ложь? Ты всё придумал, для того чтобы войти ко мне в доверие и сделать меня своей послушной машиной для исполнения ваших желаний?

— Напрасно ты так плохо обо мне думаешь. Большая часть того, о чем я тебе говорил, чистая правда, но кое-что я исказил, это верно. Изучая твою психику, специалисты давали мне те или иные рекомендации по ответам на твои вопросы, но ведь согласись, их было не так много.

— И в чем тогда правда, а где вымысел, или пока ты мне сказать этого не можешь, тебе опять нужны специалисты, чтобы они дали заключение? — я говорил, и с каждым словом мое раздражение увеличивалось.

— Видишь ли, Сережа, я тебе ещё раз повторю, почти всё, что я говорил, правда, только, как бы это точнее выразиться, она сдвинута во времени.

— Что значит, сдвинута во времени?

— В прямом смысле. Рассказывая о нас, о тех открытиях, которые были сделаны, о нашем строе, укладе жизни и так далее, я ничего не выдумал. Всё это чистая правда, за исключением одного, а именно, всё это было в прошлом. Да, да, не удивляйся, именно в прошлом. Я сдвинул исторические рамки нашего развития и рассказывал тебе о нас, как если бы ты рассказывал мне о временах, ну, например, Наполеона, а я на основе твоего рассказа считал бы ту эпоху твоим сегодняшним временем.

— Но зачем мне нужно знать о вашем прошлом, или ваше настоящее представляет тайну, и рассказывать о нем запрещено?

— Её практически нет.

— Не понимаю кого нет, тайны?

— Ты не понял. Настоящего практически нет.

— То есть как нет?

— Нет, она конечна же, есть. История цивилизации, какой бы она ни была, всегда существует. Но, по сути, она оборвалась сто двадцать шесть лет назад, если исходить из земного летоисчисления, — сказав это, Гао откинулся на спинку кресла и о чем-то задумался.

— А что произошло?

— Тот мир, о котором я тебе рассказывал в твоих снах жил и развивался стремительными темпами. Шло освоение трех планет нашей звездной системы, появились поселения и на отдельных спутниках этих планет. Численность населения превысила пятнадцать миллиардов человек. И всё это в один прекрасный, точнее ужасный момент рухнуло, исчезло, прекратило своё существование во вселенной. Осколки кометы, которая миллионы лет путешествовала во вселенной, нашли своё пристанище на нашей цветущей планете. При этом мы сами были в какой-то степени виноваты в этой трагедии.

— Вы сами! Но почему?

— Видишь ли, комета, которая двигалась мимо нашей планеты, должна была пройти очень близко, это вызвало серьезные опасения относительно возможного воздействия гравитационного поля. Его влияние могло изменить траекторию и привести к столкновению с нашей планетой. Пока время было, ученые день и ночь просчитывали вероятность столкновения с кометой и в последний момент дали положительный ответ. Тогда было принято решение расстрелять комету ядерными зарядами, поскольку тогда более мощного оружия мы не знали. С космических кораблей были нанесены удары по комете, и она разломилась на несколько больших и малых осколков. Те, что могли упасть на планету, мы начали уничтожать один за другим, но беда была в том, что их было слишком много, а в нашем распоряжении, было слишком мало времени, и мы не располагали большим запасом ядерных зарядов. В итоге часть осколков и среди них два больших, диаметром в несколько километров, упали на нашу планету. Их падение привело к гибели практически всего живого на планете. Она перестала быть пригодной к существованию. С лица планеты исчезло всё, океаны и моря, атмосфера, значительная часть плодородного слоя земли. Она превратилась в безжизненную пустыню, наподобие той, которую ты видишь за окном этой комнаты. В одночасье погибло всё население планеты. Пятнадцать миллиардов людей испарились за несколько секунд. В тот день и час нас осталось всего несколько десятков тысяч человек, разбросанных на спутниках и трёх планетах.

Что нам оставалось делать? Наши предки начали строить новый дом, пригодный для обитания. К сожалению, планеты в нашей системе, так же как и в вашей Солнечной, мало пригодны для жизни. По сути, мы стали узниками искусственной жизни. Дома, а точнее сказать изотермические помещения, вроде тех, в которых вы сейчас живете, стали основной средой нашего обитания. Но мы лишились не только планеты и людей, мы лишились всего. Не было ни фабрик, ни заводов, ни ферм для выращивания продуктов питания, а ведь для жизни необходимо очень много. Фактически мы начали с нуля.

Он замолчал. Потом, встав с кресла, подошел к окну и устремил свой взгляд на лунный пейзаж.

— Представь себе, в условиях лунной базы остаться без связи с Землей, откуда тебе доставляли материалы, пищу, одна команда, заменяла другую. Всего этого не стало. Мы должны были рассчитывать только на то, что у нас осталось и создавать новый мир, учиться в нем жить. Вот почему нашей главной задачей стало развитие робототехники.

Задолго до этой катастрофы роботы успешно применялись в самых разных секторах производства, но после катастрофы, мы поняли, что для того чтобы выжить, необходимо было создание роботов, обладающих всеми возможностями человека и в то же время приспособленных к суровым условиям внешней среды. Только они смогли бы помочь нам в решении вопроса выживания и дальнейшего развития как цивилизации. Постепенно шаг за шагом, мы приспосабливались к новым условиям жизни. Мы вернулись на нашу родную планету и стали её обустраивать, хотя после катастрофы она мало, чем отличалась от других планет нашей системы, а возможно была и ещё более суровой. Но это была наша планета, наш дом. Мы стали строить подземные поселения, возводить на поверхности искусственные купола, учиться по-новому жить и работать.

Я говорил тебе об особенностях развития нашей робототехники. Так вот, примерно через двадцать лет после катастрофы, мы создали роботов нового поколения. Саморазвивающиеся роботы на основе микрочипов и модуляторов роста. Их начали изготовлять сотнями, а потом тысячами. Они замещали людей везде, где только можно, особенно в условиях, где работать было сложно и опасно. Прошло несколько десятилетий. Выжившее после катастрофы человечество, строило новую жизнь, и роботы стали неотъемлемой частью нашего общества. К тому же их стало значительно больше, чем людей. Их саморазвитие привело в конечном итоге к тому, что они заявили права на своё место в обществе.

Нет, это не переросло в революцию или бунт машин, ничего общего с теми революционными переворотами, которые имели место на вашей планете. Просто пришло время, когда человечество само поняло, что роботы являются его неотъемлемой частью, а следовательно, имеют такие же права, что и человек. Так постепенно роботы и люди слились в единое общество людей и машин. Наравне с людьми они стали входить в состав управленческого аппарата разных уровней, в том числе и государственного Совета, — говоря это, я чувствовал, как изменился голос Гао. Он стал более пафосным.

— Однако катастрофа наложила большой отпечаток на наше общество. Несмотря на то, что с момента катастрофы прошло не одно десятилетие, в обществе стали преобладать новые тенденции, которых раньше не было. Этому способствовало ряд факторов. Малочисленность общества, а к тому моменту людей насчитывало чуть более трёх миллионов, наличие новых мыслящих роботов, развитие которых происходило принципиально другим путём. Сами люди, оставшиеся после катастрофы и ставшие неожиданно для себя основой нового общества. В основном это были волевые, целеустремленные, но в тоже время амбициозные и азартные, жаждущие новых ощущений и приключений на планетах и спутниках. Так постепенно шаг за шагом складывалось новое общество, новое мировоззрение, а следовательно, и новые идеи. Общество стало тосковать о прошлом, о планете с океанами, морями, реками и лесами, чистом воздухе над головой, а не искусственном куполе и оранжерее. Но как вернуть всё это? Возродить планету, вернуть ей прежнюю красоту, было нереально. Поэтому, когда был открыт способ телепортирования, идея переселиться на другую планету, стала как никогда реальной. Практически все усилия стали тратиться на воплощение этой идеи в жизнь. Год за годом мы искали во вселенной, пока не наткнулись на вашу Солнечную систему. И хотя на вашей планете есть небольшие различия в атмосфере, по сравнению с нашей, она почти идеально подходит для нас.

Теперь ты понимаешь, почему так важен был этот проект. Мы нашли себе новый дом, в который мы сможем переехать.

— А что же будет с нами? Если вас, как ты говоришь, немного, несколько миллионов, то какие проблемы. На Земле достаточно места, чтобы разместить миллионы человек и жить вместе?

— Я понимаю твою мысль. Но ты не учел одного. Мы выше вас на лестнице эволюционного развития, а, следовательно, мы имеем право решать, какое место нам занимать в этом мире. Быть гостем, это одно, а быть хозяином в чужом доме, это совсем другое. Мирно сосуществовать в таких условиях мы никогда не сможем. Так было всегда и везде.

— Но почему?

— Как почему? Потому что это закон жизни, закон развития любого общества. Вспомни свою историю. Разве вы отличаетесь от нас? Ничем. Что стало с коренным населением Северной и Южной Америки, когда туда пришли европейцы? Они были истреблены, загнаны в резервации. Более развитая цивилизация пришла им на смену, заняла их территории. Они сделали это по праву сильного, такова правда. Кто теперь вспомнит о тех, кто населял Американские континенты, разве что упомянут в учебниках истории и книгах. А отношение общества к населявшим до них людям? Оно явно негативное. Варвары, язычники, и так далее и тому подобное.

Развитие науки и техники не сплачивает человечество, а делает его более могущественным. А могущество человека и его общечеловеческие качества, такие как доброта, чуткость, милосердие, вступают в антагонистические противоречия друг с другом. Вспомни сам. Чем выше ваше развитие, тем разрушительнее войны на планете. За последние сто лет вы воевали и переделывали мир, изредка восстанавливали то, что было разрушено, и снова воевали. Даже когда воцарялся мир, вы всё равно искали место, где можно было развязать войну, неважно, зачем и для чего. Гибли сотни, миллионы людей, а вы продолжали уничтожать друг друга. Почему? Потому что сильный всегда хочет быть еще сильней, а чтобы доказать свою силу он должен показать это. Он должен воевать и не важно, что миллионы погибнут. Важен сам процесс. Поэтому, мы такие же, как и вы, не лучше и не хуже, просто на данном отрезке времени и данном этапе развития, мы впереди вас, а значит, мы определяем дальнейшую историю. А будет ли она лучше или хуже, решать поколениям, которые придут после нас. История только констатирует факты, сопоставляет и оценивает их, не более того.

— Значит, человечество обречено?

— Не надо так пессимистично.

— То есть?

— Государственный Совет проанализировал состояние планетарных ресурсов, которые включают в себя всё, начиная от количества жителей на планете, размеров суши и океанов и кончая природными условиями жизни, или, проще говоря, климатические особенности планеты, и принял решение о разделе сфер влияния и совместном проживании двух цивилизаций на планете Земля.

— И в чем же состоит это решение?

— Совет объявит своё решение сегодня, — Гао посмотрел на часы, — ровно через час. А пока наша беседа закончена. В завершении я хочу тебе сказать, что лично ты и твои друзья, могут ни о чем не волноваться. Вы сделали слишком много для того, чтобы мы оказались на вашей планете, поэтому при любом решении Совета, о вас позаботятся должным образом и, кроме того, у вас будет право выбора.

Он приподнялся с кресла, и уже подойдя к двери, повернулся в мою сторону и сказал:

— До скорой встречи. Охранник проводит тебя к твоим друзьям.

(обратно)

Глава 2

Я вошел в комнату, в которую нас поместили. Увидав меня, Вика бросилась ко мне навстречу, со словами:

— Ну, как ты?

— Как видишь, вернулся, — я обнял её, — теперь я знаю о них всю правду. Хотя, после того, что произошло, не удивлюсь, если сказанное сейчас, может тоже оказаться вымыслом.

— Расскажите, Сергей Николаевич, — обратился ко мне Артур, который стоял у стола.

Я сел за стол и стал подробно пересказывать всё то, о чем мне стало известно из разговора с Гао. Вика и Артур внимательно слушали меня, ни разу не перебив.

— Вот пожалуй, и всё. Видимо Гао уже знает решение Совета.

— А как ты думаешь, что они решат? — спросила Вика.

— Не знаю что, но думаю, что ничего хорошего, если исходить из его рассуждений по поводу захвата Земли.

— Это точно. Судя по всему, они поступят с нами так же, как мы поступили в своё время с индейцами, — грустно произнес Артур.

— Да, но какая бы совершенная техника у них не была, они весьма малочисленны, кроме того, не станут же они сбрасывать на Землю атомные бомбы, раз они хотят на ней поселиться?

— Виктория, мы же не знаем, какая у них техника. Если исходить из того, что мы видели и что они используют в мирных целях, я думаю, что их оружие намного превосходит по мощи всё, что есть в арсенале землян, а значит, количество не дает нам преимуществ.

— Хорошо, пусть у нас более примитивное оружие, чем у них, но всё равно, люди будут защищаться, просто так они нас не смогут покорить, — Вика посмотрела на меня, словно искала поддержки своим словам, — ведь правда, Сережа?

— Возможно, я не знаю, Вика. Я правда, ничего не знаю, кроме одного, они хотят поселиться на Земле, — сказав это, я ударил кулаком по столу, — представляете, эти полу люди, полу роботы, хотят выгнать нас с нашей планеты. Кстати, надо будет спросить у Гао, а он робот или человек?

— Сергей Николаевич, успокойтесь. Не всё ли равно, кто он. С биологической точки зрения при их методах воспроизводства рода, человек и робот, мало чем отличаются друг от друга.

— Хорошо, довольно с меня философии, лучше скажите, что нам делать?

— А что нам делать, сидеть и ждать, что мы можем еще сделать в этих условиях.

В словах Артура не было ни скорби, ни печали, он просто констатировал это как факт. И, по сути, он был прав, но я не хотел верить, что никакого выхода нет, и это меня больше всего бесило и раздражало.

— Вот что, — сказала Вика, — Артур совершенно прав, нечего понапрасну изводить себя. В данной ситуации, мы действительно сделать ничего не можем. Просто надо набраться терпения и ждать, пока не узнаем решения Совета, а заодно и свою судьбу. Вот тогда и будем думать, что делать и как нам жить дальше. А сейчас нам надо держаться вместе, не злиться, не срываться, а наоборот беречь друг друга. Может, мы скоро одни останемся из всего человечества.

Она сказала последнюю фразу так тихо, что я еле расслышал её и не сразу понял, о чем речь, а когда до меня дошел страшный смысл, я закрыл глаза и прошептал про себя:

— Господи, если ты есть в этом мире, помоги и спаси нас всех и грешных и святых. Ну почему господь выбрал меня, чтобы я впустил Антихриста на Землю? Неужели из всех грешников, я самый грешный, ведь это не так. А может, это Антихрист определил, кого из праведников легче искусить? Очень мило. Выходит я такой праведник, что меня выбрал сам Антихрист для своей миссии.

Мои мысли прервала Вика.

— Пошли обедать.

— А может ужинать? — в унисон ей произнес Артур.

— Или завтракать, — подхватила Вика его мысль, — короче, пошли есть.

Мы прошли в кухню. Вика вскипятила чайник, и посмотрев в холодильник, сказала:

— Я не знаю, что они нам оставили из еды, но это явно не земная пища, — и она вынула несколько коробок, которые напоминали замороженные полуфабрикаты. Надписи на непонятном языке ничего не говорили о том, что было внутри.

— Я понятия не имею, что это такое и как это готовить, так что будем экспериментировать или останемся голодными? Что скажете?

— Мне всё равно, — ответил я.

Артур молчал. Он по-прежнему находился в депрессивном состоянии и ко всему был безразличен. Понимая, что надо что-то делать, Вика как могла, пыталась вывести нас из этого состояния, хотя я прекрасно понимал, что ей было трудно, так же как и нам.

— Придется экспериментировать, — сказала она, и выложив содержимое брикета на тарелку, засунула его в ящик, который напоминал обычную печь СВЧ.

Мерное жужжание, говорило, что внутри аппарата, что-то происходит. Через пару минут сигнал оповестил, что процесс закончен. Она открыла дверцу и, достав тарелку, поставила на стол. Брикет увеличился в размере раза в три и еле умещался на тарелке. При этом от него шел приятный запах.

— Ладно, — сказала она, — если нас сразу не убили, то травить вряд ли будут, так что попробуем инопланетную пищу, — и отщипнула вилкой кусок.

— Ну и как есть можно? — не выдержав, спросил я.

— Ты знаешь вполне съедобно, вот только что это, абсолютно не понятно, — она отломила ещё кусок и предложила нам попробовать. Я нехотя согласился, хотя ни аппетита, ни настроения к еде не было. Артур сел, за стол, но к пище так и не притронулся.

Я поковырял вилкой, съел немного, и не поняв, что это было, вышел из-за стола и отправился в спальню. Не раздеваясь я бросился на кровать лицом вниз и пролежал так до тех пор, пока не почувствовал прикосновение Викиной руки. Она нежно провела рукой по волосам. Я повернулся и посмотрел на неё. На глазах у неё были слезы. Я понял, как тяжело ей держать себя в руках и только сейчас, когда мы остались вдвоем, она смогла дать волю своим чувствам. Я обнял её и прижал к своей груди. Она рыдала навзрыд, и я не пытался её остановить, понимая, что ей просто надо выплакаться. Я лишь гладил рукой по волосам. Спустя какое-то время она затихла и, высвободившись из моих объятий, посмотрела на меня заплаканными глазами и произнесла:

— Ты любишь меня?

— Больше всех на свете.

Она поцеловала меня и снова прильнула ко мне, потом тихо прошептала:

— А седина тебе идет. Знаешь, я больше всего боялась, одного, что они разлучат нас.

— Я тоже этого боялся.

— Сережа, я так люблю тебя.

— И я тебя, — я обнял Вику и неожиданно прошептал ей на ухо.

— А ты знаешь, чего у нас нет?

— Знаю. Ну и черт с ними с этими резинками. Я теперь ничего не боюсь. Может нам суждено продолжить человеческий род, — и она поцеловала меня так горячо и крепко, что всё пережитое за это время, мгновенно улетело, словно ничего не было. Были только мы, объединенные общей болью, страданием, горем и огромной любовью к друг другу. И, несмотря на весь ужас происходящего, во мне теплился огонек надежды, что земляне так просто не сдадутся на милость победителю и человечество победит в этой неравной битве.

Сколько прошло времени я не знаю, часов не было. Я проснулся и направился в душевую, по дороге заглянул на кухню, Артура не было. Умывшись, я вернулся в спальню и оделся. Вика уже не спала, но продолжая дремать, сонно спросила:

— Ты куда?

— На кухню, чай попить.

— Я сейчас встану и приду.

Я пошел на кухню, через приоткрытую дверь его спальни я увидел, что Артур спит. Я не стал его будить и прикрыл дверь. Порывшись на полке в поисках чая или кофе, наткнулся на коробку с таблетками. Решив проверить свою догадку, бросил таблетку в стакан с водой. Вода мгновенно закипела, и по кухни разнесся приятный аромат. Сделав глоток, удивился, вода была горячей, а незнакомый вкус напитка напоминал обычный компот. Я сделал пару глотков, и в этот момент дверь открылась, и вошел инопланетянин, который приходил накануне.

— Здравствуйте. Прошу следовать за мной. Вас желают видеть.

— Я могу предупредить своих друзей о своем уходе?

— Да.

Я заглянул в спальню. Вика одевалась, увидев меня, она спросила:

— Что-то случилось?

— Меня вызывают. Постарайся не волноваться, прикрывая дверь, я увидел, как тяжело она опустилась на кровать.

Я прошел за охранником, и вскоре мы были в том же зале с окном, что и накануне. Гао уже ждал меня, сидя в кресле. Не дожидаясь приглашения, я молча сел напротив него.

— Я пригласил тебя, чтобы обсудить с тобой кое-какие дела, в свете решений Совета, — без предисловий начал Гао.

— Совет принял решение. Через сорок два часа мы начнем вторжение на Землю, — он сказал это таким бесстрастным голосом, какого я никогда не слышал за всё время общения с ним.

— Неужели вы думаете, что вам так легко удастся завоевать Землю? Да, вы далеко обогнали нас в техническом развитии, но я не думаю, что земляне так просто покорятся вам, да и к тому же, не такая уж примитивная у землян военнаятехника, как вам кажется. Сопротивление будет…, — он жестом остановил меня.

— Я понимаю твои эмоции, но вынужден тебя огорчить. Я сомневаюсь, что сопротивление будет эффективным против нас.

— На чем основана такая самоуверенность или это представляет военную тайну?

— Нет, ни какой тайны здесь нет. Мы телепортировали на Луну сто боевых космических кораблей. Они легко пройдут сквозь любые заслоны ваших ракет и самолетов. В начале операции мы произведем своего рода демонстрацию силы. Для этого одновременно нанесем удар по ста крупнейшим городам во всех частях света. Будет проведена так называемая позитронная обработка местности. Она очищает территорию в десятки квадратных километров и превращает её в пустыню. При этом на поверхности не остается никаких следов того, что там находилось, и ни какого радиоактивного заражения. Таким образом, многомиллионные города просто исчезнут с лица планеты за несколько секунд. Одновременно будут уничтожены все телекоммуникационные системы околоземного базирования. После этого, землянам будет объявлен ультиматум. Срок одна неделя. Если мы получим отказ, то начнется позитронная зачистка городов и распыление биологических препаратов, воздействие которых, приведет к гибели оставшихся людей в течение примерно трех-четырех дней.

— А вы не задумывались, что если земляне не примут ваши условия, но поймут, что противостоять вам они не в состоянии, они просто воспользуются последним шансом?

— Каким?

— Уничтожат сами себя в огне ядерного холохоста и не оставят вам Землю в подарок.

— Я не думаю, что так произойдет.

— Вы действительно очень самоуверенны. Возможно просчитали степень вероятности на компьютере, — язвительно сказал я.

— Безусловно. Вероятность 97,2. Как видишь, степень нашего успеха весьма высока.

— А не боитесь, что получится, как в случае с вашей кометой? Там тоже степень вероятности была высока, а ведь не получилось? На чем зиждется такая уверенность?

— На нашем предложении, которое содержится в ультиматуме. Первая атака на Землю приведет к гибели примерно одного миллиарда человек. Это примерно пятнадцать процентов населения планеты. При этом, эта наиболее активная её часть. Правительства большинства стран будут вероятнее всего уничтожены. Временно образованные за столь короткий срок правительства, не смогут принять столь ответственного решения, как подвергать себя и своё население дальнейшему уничтожению и вынуждены будут согласиться на наше предложение, к тому же должен тебе сказать, оно весьма гуманно.

— В чем же ваш гуманизм?

— Совет предложил в качестве сосуществования новый вариант раздела Земли. Земляне переселяются целиком на Австралийский континент, а мы берем под свой контроль оставшуюся территорию Земли.

— Но зачем вам столько территории. Ведь вас всего несколько миллионов?

— Да, нас действительно не очень много, но это пока. Через десятки и сотни лет нас опять станет много.

Только сейчас, меня осенил вопрос, который постоянно озадачивал меня последнее время, но я не мог его точно сформулировать, и наконец, я понял, что я хотел спросить Гао.

— Я могу задать тебе вопрос, точнее два вопроса?

— Да конечно, сколько угодно.

— Мы здесь не так давно и стеснены в передвижении, но за всё время я не видел ни одной женщины, у вас что, их нет?

— Почему, есть, но очень мало. А с чего это вдруг тебя взволновал этот вопрос?

— Просто так.

— Странно, что он тебя вдруг заинтересовал. По моему я тебе рассказывал, что для воспроизводства рода, мы пользуемся совсем иными методами. Кроме того, в момент катастрофы, в нашем обществе оставалось очень мало женщин, чуть более шести процентов.

— Хорошо, тогда второй вопрос, а ты сам кто, робот или человек?

— Я человек, — сказав это, он внимательно посмотрел на меня, — а почему это так важно для тебя, робот я или человек?

— Для меня нет, просто я хотел знать, с кем имею дело, хотя ты прав, это не столь важно, — ответил я, скорее подыграв ему, нежели чем подумал на самом деле.

— У тебя еще есть вопросы ко мне?

— Да.

— Слушаю тебя.

— Что будет с нами?

— Ответ на этот вопрос будет для тебя наверно самым неожиданным. Совет решал вашу судьбу в качестве отдельного вопроса и принял следующее решение. После того, как произойдет полная колонизация Земли, будет сформирован правительственный орган, в который войдут два представителя, один от вашей планеты, второй от нашей. Они, собственно говоря, и станут руководителями этого органа. Так вот, Совет, принимая твои заслуги, решил назначить тебя в качестве представителя Земли. Таким образом, ты можешь сам выбрать название руководителя этого Совета, ну скажем, император или наместник, как захочешь. А я назначен представителем от нашей цивилизации, типа советника.

— Как видишь, я исполнил свои обещания. Ты получаешь неограниченную власть над жителями Земли. Твои друзья могут быть назначены тобой на любые должности. Все переговоры с землянами мы будем вести только через тебя. Как тебе такая перспектива?

Признаться, я ожидал чего угодно, только не такого поворота дел, поэтому в первый момент, просто не знал, что ответить. Поняв, наконец, что мне предлагают, я ответил:

— А могу я отказаться?

— Конечно. Совет учел, что ты в праве отказаться и предложил тебе на выбор любое поселение. Здесь на Луне тебе и твоим друзьям, если они захотят так же остаться, вам будут созданы более комфортабельные условия жизни или на Земле. Причем для вас сделано исключение. Вы сможете поселиться в любом месте Земли, где пожелаете. Там тоже будут созданы все необходимое для хорошего проживания. Но лично я, — он сделал паузу, — рекомендовал бы первый вариант. Мы могли бы видеться, беседовать как и раньше.

— Я не могу занять этот пост.

— Почему?

— Потому, что я не готов к этому. Кроме того, я не хочу и не могу.

— Знаешь, Сережа, я думаю, что тебе лучше посоветоваться со своими друзьями. Поэтому этот вопрос остается открытым, а пока наш разговор окончен. Увидимся через два дня, — произнеся эту фразу, он положил на стол мои часы и пододвинул их в мою сторону.

Я взял часы и хотел, было сказать спасибо, но подумал, что ведь возвращает то, что забрал у меня, так с какой стати, я буду его благодарить за это. В этот момент открылись двери лифта. Внутри стоял все тот же охранник. Я посмотрел на Гао, и молча направился к лифту.

Артур и Вика сидели за столом в гостиной и ждали меня. Я вошел, и ни слова не говоря, положил часы на стол.

— Наверное для того, чтобы мы знали, сколько осталось до начала операции.

— Какой операции?

— Через сорок два часа они начинают вторжение на Землю.

Вика зажала рот рукой, чтобы не закричать, а Артур, который держал в руках мои часы, осторожно, словно это была бомба, положил их обратно на стол.

— Значит война? — спросила Вика.

— Нет. Они просто захватят Землю, используя для этого оружие, против которого мы просто бессильны.

— Что значит, бессильны? — спросил Артур.

— То и значит. Они телепортировали сто кораблей, каждый из которых способен уничтожить любой крупный город. Как объяснил мне Гао, их оружие позволяет полностью уничтожить территорию в несколько километров, оставив после себя пустыню.

— Но они сами не смогут там потом жить.

— Смогут, еще как. Местность не подвергается радиоактивному заражению. Просто на ней уничтожается всё. Я забыл, как называется это оружие, то ли протонное, то ли мезонное, впрочем, не в этом суть. Далее, они объявляют ультиматум и дают неделю на обдумывание.

— А в чем суть ультиматума, Гао тебе сказал?

— Да, они хотят оставшихся землян согнать в резервацию.

— Да где же они возьмут такую площадь, чтобы разместить столько народу? — удивленно спросила Вика.

— Они хотят выделить для поселения землян Австралию, а самим разместиться на остальной части планеты.

— Ничего себе. И как они себе представляют себе этот процесс переселения. Это бред какой-то. Как бы они того не хотели, везде останется хоть немного людей. Это потенциальное сопротивление. Начнется настоящая партизанская война, — снова вставил Артур.

— Не знаю. Насчет того, как они мыслят себе переселение такого количества людей, Гао ничего не сказал.

— А если мы, ну точнее земляне откажутся? — спросила Вика.

— Тогда они повторят атаку, а затем начнут обработку каким-то биологическим оружием, способным уничтожить человечество совсем. Так что выбирать особенно не приходится. Они продумали всё. Но главного я вам еще не сказал, — я сделал паузу, чтобы собраться с мыслями, но Вика взяла меня за руку и сказала:

— Не молчи, говори.

— Короче. Они создают правительство, которое будет управлять в Австралии оставшимся человечеством и предлагают мне возглавить его.

Вика и Артур открыли рты и уставились на меня, не в силах что-либо сказать. Первым нарушила молчание Вика.

— И что ты ему ответил?

— Как что, что я не хочу, не могу и тому подобное.

— А он?

— А он ответил, что если не хочешь, то пожалуйста, живите на Луне. Нам здесь построят новый хороший дом, а если не хотим здесь, то можем отправляться на Землю и жить где захотим. Короче нас не забудут.

— Точно, как в мультфильме про Мальчиша-плохиша. Бочку варенья и ящик печенья.

Вика нахмурила брови и с укором посмотрела на Артура.

— Аллегории совсем не к месту. Коли мы все причастны ко всему происшедшему, нам и решать всем вместе как быть.

— Извините Виктория, я вовсе никого не хотел обидеть. В данном случае я представил себя тем Плохишом, который помог инопланетянам проникнуть на Землю и теперь думает, как бы не прогадать, когда его будут благодарить. У меня иногда мысли вырываются в словах, прежде чем я подумаю, нужно ли это говорить или лучше промолчать.

— Ничего Артур, все мы оказались Мальчишами-плохишами. Утешает только то, что мы не думали о плохом, точнее не думали о возможных последствиях, — сказал я, поэтому Вика права, нам всем решать, как поступить.

— А ты сам как считаешь? — спросила Вика и внимательно посмотрела на меня.

— Я же ответил, что не собираюсь становиться министром или президентом, неважно как это назовут. Да и потом, какой из меня чиновник? Я по жизни самую высокую должность занимал, так это старший мастер, да и то, когда это было, двадцать лет назад. И вообще, если даже меня назначат вопреки моему желанию, хотя вряд ли, как на меня будут смотреть? Все в один голос скажут, — Вот он главный виновник всех бед человечества. И буду я жить под вечным укором людей всего мира. Нет, увольте. Такого пожалуй, и врагу не пожелаешь, не то что добровольно возьмёшь.

— Наверно вы правы, Сергей Николаевич. Но и здесь оставаться на Луне, тоже не очень весело. Даже если из этой клетки нас переведут в большую, можно умереть от тоски. Тогда уж лучше на Землю. Пусть хоть в Антарктиду, чем на Луне. Там хоть на несколько минут можно на воздух выйти, а здесь без скафандра и шагу не сделаешь.

Молчавшая, всё это время Вика, сумрачно смотрела то на меня, то на Артура. Наконец, когда мы оба замолчали, она сказала:

— Одному не хочется быть президентом, другому Антарктиду подавай, а мне где прикажите жить? Я понимаю ваши чувства. Да, мы виноваты в том, что произошло. Как угодно можно назвать причины, которые привели к этой катастрофе, тупостью, тщеславием, легкомыслием и прочими измами. И думаю, никто из нас не снимает с себя этой вины и не переложит её на плечи другого. Поэтому считаю, — она еще раз сурово посмотрела на каждого из нас, и медленно выговаривая, словно учитель, каждое слово, продолжила, — что в сложившейся ситуации наша обязанность, наш, если хотите долг перед людьми, взять на себя бремя ответственности в этот тяжелый час.

— Ты что, предлагаешь мне возглавить этот Совет или как там его?

— Да, предлагаю. И если ты не согласен, то я поговорю с Гао и предложу себя вместо тебя.

Я смотрел на Вику и не верил своим глазам, что в этой хрупкой, беззащитной женщине, столько уверенности и решимости.

— Но почему, объясни?

— Потому, что мы знаем о них больше кого бы то ни было на Земле. Потому что мы виноваты, что они здесь. Потому что нам нести этот тяжкий крест вины и стараться сделать всё возможное и невозможное, чтобы сохранить человеческий род, облегчить жизнь оставшихся на этой планете людей. Мы будем если надо просить и умолять, мы будем биться за жизнь каждого, кто останется после все этого. Потому что только так мы сможем хоть в какой-то мере искупить свою вину. А вы предлагаете, что, уединиться где-нибудь на Канарах и за рюмкой мартини предаваться иногда угрызениям совести? Ну уж нет. Если у нас осталась совесть, мы должны поступить так, как велит нам она, иначе мы действительно окажемся теми самыми Плохишами, о которых только что говорил Артур.

Воцарилось молчание. Я был потрясен. Я никак не ожидал от Вики ни таких слов, ни такого эмоционального порыва чувств. В её словах не было какого-то патриотизма или героизма, в них была голая правда, чувства, порыв души, всё то, хорошее и чистое, что есть в каждом из нас. Просто оно лежит где-то на самом дне нашей души и ждет своего часа, чтобы проявиться. Тогда оно подымается наверх и выплескивается наружу, в словах или поступках и ты видишь человека таким, какой он есть на самом деле. Его чувства и мысли становятся на виду у всех, и ты понимаешь, что это за человек. Только сейчас я понял, какой была Вика. Сильной, волевой, ответственной и решительной. Наверное, именно за эти качества я и полюбил её, хотя и не понимал, что они в ней есть. Видимо души людей, независимо от них самих ищут и находят своих избранников и только в особых случаях, ты понимаешь и осознаешь, почему ты полюбил этого человека.

— Виктория, я согласен с вами и готов следовать за вами. Я конечно, не знаю, какую пользу могу принести, поскольку быть управленцем мне не приходилось, но я могу быть каким-нибудь консультантом или секретарем.

— Спасибо Артур. Я знала, что вы поймете меня и примите правильное решение.

— Относительно того, правильное оно или нет, это ещё вопрос спорный. Но, учитывая, что вас большинство, — я посмотрел на Вику и Артура, которые пристально смотрели на меня и видимо ждали моего решения, — я вынужден согласиться с вами и принять это предложение.

Вика посмотрела на меня, и как можно мягче, сказала:

— Я знаю, как тебе сложно принять такое решение. Но поверь, так надо. Так нужно. Так честно по отношению к самому себе. Ты же сам так думаешь, просто не стал говорить, правда?

— Не знаю Вика, честное слово, не знаю. После всего, что произошло, я стал во всём сомневаться. Каждый шаг, как на минном поле. Шаг вправо шаг влево и ты погиб. За эти дни я вспоминал каждую мелочь из тех бесконечных разговоров с Гао и не смог найти ни одной зацепки, за которую можно было бы ухватиться и сказать — вот где ложь, вот где надо было сказать себе стоп. Поэтому сейчас я сомневаюсь, но не потому, что ты права, а потому что это предложение исходит от врага. И мы знаем его коварство. Поэтому я не удивлюсь, если, всё что он говорил мне, снова окажется ложью.

— Я тебя прекрасно понимаю, поэтому нам и надо идти до конца. Ведь за эти два года мы имели шанс в любой момент остановить всё это. Мы этого не сделали, потому что нами двигали чистые помыслы. Сейчас перед нами стоит опять выбор, но иного рода, и кто знает, что ожидает нас впереди.

— Хорошо, я согласен принять на себя весь груз ответственности.

Прошло два дня томительного ожидания начала вторжения. За это время нас никто не посещал. О нас словно забыли, видимо все готовились к началу операции. Запертые в круглой башне из металла и, не имея никакой связи с окружающим миром, мы не знали чем заняться. Говорят ожидание смерти, хуже, чем сама смерть. Наверное, так оно и есть на самом деле. Я обратил внимание, что чем бы мы ни занимались всё это время, каждый из нас, проходя мимо стола в столовой, невольно посматривал на часы, которые оставались лежать там. Время неумолимо приближалось и от этого на душе становилось всё горше и горше. Наконец Вика не выдержала и сказала:

— Вот что, я предлагаю куда-нибудь убрать часы. С ними хорошо, но без них лучше. Я заметила, что мы то и дело бегаем смотреть время. Может они, именно этого хотели, чтобы мы сошли с ума? Нервы надо беречь. От того, что война началась или нет, ровным счетом ничего не изменится, но раньше времени психовать я не собираюсь. Нервы и так напряжены у всех до предела. Сергей, убери их или я их разобью.

— Хорошо.

Я взял часы и отнес их на кухню. Оглядевшись по сторонам, я достал пустую банку, положил в неё часы и поставил на полку рядом с другими. Перед тем, как положить их в неё я посмотрел на время. До начала операции оставалось чуть больше двух часов. В этот момент дверь открылась, и всё тот же охранник сообщил, что нас троих приглашают в зал.

Пройдя знакомым путем, мы оказались в зале с окном. Гао и еще несколько инопланетян сидели за круглым столом. Увидев нас, Гао поднялся и подошел к нам. На этот раз он был одет в подобие комбинезона, поверх которого наброшен халат или что-то, напоминавшее его, но без рукавов. Всё это было элегантно, но с земной точки зрения весьма необычно. Что означала такая одежда, я не понимал, то ли это был официальный костюм или форма, то ли повседневная одежда, скорее официальная, поскольку все присутствующие были одеты аналогичным образом. Различие было в оттенках халатов и как я позже заметил, в количестве и цвете полос идущих с одной стороны халаты с низа до пояса.

Кивком головы он поздоровался с нами и предложил присесть. Инопланетяне, сидевшие за столом, молча наблюдали за нами. Мы сели за стол в ожидании, когда нам объяснят, с какой целью нас пригласили. Когда все расселись, Гао произнес:

— Здесь присутствуют члены государственного Совета, которые прилетели на спутник Земли Луну с целью лично познакомиться с людьми, которые смогли осуществить столь грандиозную задачу, как создание транспортного коридора между двумя планетами, отстоящими друг от друга на тысячи световых лет.

Я чувствовал, как кровь приливает мне к лицу и гнев и ненависть к происходящему захлестывает меня, поэтому чтобы сдержаться, я со всей силой сжал ручки кресел руками. Бросив взгляд по сторонам, я только сейчас обратил внимание, что по периметру стен с оружием в руках стояло около двадцати охранников. В это время Гао продолжал:

— Отдавая должное, каждому из здесь присутствующих землян, я хочу особенно отметить выдающуюся роль талантливого ученого, инженерные и научные находки которого, по сути, обеспечили продвижение проекта. Я имею в виду Артура, — Гао протянул руку и указал на Артура, который буквально съежился в кресле от взгляда присутствующих.

Сидящие вокруг закивали головой, видимо в знак приветствия или одобрения.

— Не могу не отметить, что в трудный момент во время осуществления проекта, а их было достаточно много, огромную роль сыграла Виктория. Своим воодушевлением, она как никто способствовала продолжению проекта.

Инопланетяне снова закивали головой.

— И, наконец, я хочу представить вам человека, контакт с которым дал столь блестящий результат. Сергей Николаевич, человек, который сумел сплотить вокруг себя единомышленников и воплотить наши мечты в жизнь.

После этих слов все взоры обратились на меня. Я буквально скрипел зубами, и лишь Викина рука, лежащая на моей, не дала мне возможности вскочить и заорать на них и сказать всё, что я о них думаю.

— А теперь прошу минуту внимание, — сказал Гао.

В этот момент, компьютерная система, лежащая на столе спроецировала голографическое изображение. Мы увидели армаду космических кораблей на фоне стремительно приближающейся Земли. Корабли начали расходиться в разные стороны, занимая боевые позиции. Затем появилась кабина одного из кораблей, в центре которой стояла два инопланетянина, одетых так же, как сидящие в зале. Один из них обратился к присутствующим в зале:

— Докладывает командующий флотом Громтмонт. Эскадра вышла на позицию атаки и ждёт приказа для её начала.

Из-за стола встал пожилой инопланетянин и, обведя суровым взглядом присутствующих, сказал:

— Начинайте атаку, — сказав это, он тяжело опустился в кресло.

Я почувствовал, как похолодела Викина рука и она неожиданно, потеряв сознание, стала заваливаться на бок. К ней подошли двое охранников, чтобы поддержать. Гао, что-то сказав им, попросил проводить нас обратно к себе. Когда мы выходили, он подошел ко мне и сказал, что если я хочу, то могу остаться. Я посмотрел на него и молча проследовал за охранником, помогая им нести Вику.

Вика лежала на кровати в спальне, постепенно приходя в чувства. Вошедший вслед за охранниками инопланетянин, видимо врач, сделал укол, и ни слова не говоря, вышел. Спустя несколько минут, Вика открыла глаза. Она всё еще была бледная.

— Ну, ты как? — спросил я.

— Я вовсе не такая сильная, как ты думаешь, — тихо произнесла она.

— Я знаю, какая ты, а сейчас лежи и молчи. Тебе надо отдохнуть и набраться сил.

— Знаешь, когда он говорил, мне хотелось умереть. Понимаешь, умереть, — она говорила, и слезы текли из её глаз, — первый раз в жизни я подумала о смерти. Вот видишь, значит, обманула меня та женщина, которую я встретила в детстве.

— Как знать, Вика, обманула она или нет. Только сейчас я тебя очень прошу, успокойся и усни. Тебе нужно набраться сил, они тебе пригодятся. Впереди ещё столько всего, что сегодняшний день покажется раем.

— Ты так думаешь?

— Думаю да.

(обратно)

Глава 3

Прошло два дня с момента начала вторжения на Землю. Всё это время нас никуда не вызывали и мы были в полном неведении, что происходит на Земле. К концу второго дня меня вызвал Гао. Как всегда мы встретились в приемном зале. Он был в форменной одежде и стоял у окна, скрестив за спиной руки, и глядел на безжизненный лунный пейзаж.

— Напоминает родную планету? — едко спросил я.

— Да, — ответил он и повернулся в мою сторону. Видимо поняв, какой смысл я хотел вложить в этот вопрос, он не стал развивать эту тему и сразу перешел к вопросу, по которому вызвал.

— Я надеюсь, ты обдумал наше предложение?

— Да.

— И каков твой ответ?

— Я согласен.

Судя по тому, как посмотрел на меня Гао, и изменилось выражение его лица, он явно не ожидал от меня такого ответа.

— Ты в который раз меня удивляешь. Если говорить честно, я не ожидал, что ты примешь такое решение.

— А чего же ты ждал?

— Ну я предполагал, что предпочтешь уединиться где-нибудь на островах в роскошной вилле, и постараешься забыть весь этот кошмар. Знаешь, мир и покой постепенно делают свое дело. Залечивают раны, боль уходит. Жизнь берет своё.

— Странно. Совсем недавно, ты уговаривал меня согласиться, а теперь даешь совсем другой совет. Не похоже на тебя.

— Я лишь советовал, а не уговаривал, это раз. А, во-вторых, в тот момент я высказал пожелание Совета, а не своё личное.

— Понятно. В области философского истолкования того или иного высказывания ты как всегда силен. Тут мне трудно спорить. Поэтому к чему слова, вернемся к делу. Если ваше предложение остается в силе, я готов принять его и возглавить Совет или любой другой орган, который будет образован. Или может, вы передумали? — я посмотрел на Гао и, сделав ухмылку на лице, спросил — а может не все так гладко, как вы планировали? Мы, земляне, умеем удивлять непрошенных гостей, не так ли?

Он смерил меня взглядом, в котором трудно было прочесть ответы на мои вопросы, и после короткой паузы сказал:

— Не буду от тебя скрывать, кое-что действительно прошло не совсем так, как мы планировали, но это ничего не меняет.

— Если не секрет, в чем?

— Мы потеряли несколько кораблей. Земляне использовали оружие, которого, как мы считали, у них нет в арсенале.

— Вот как? Значит, мое назначение откладывается, не так ли?

— Хватит, Сергей. Я понимаю к чему ты клонишь. Но вынужден тебя огорчить. Всё на что были способны земляне, это сбить несколько наших кораблей. Однако удар, который мы нанесли, был такой мощи, что мало не покажется. Прежде чем предъявить ультиматум, нам пришлось дважды повторить нашу атаку. Так что, в гибели половины человечества надо винить в первую очередь ваших безмозглых военных, которые решили испробовать на нас своё оружие.

Я чувствовал, что он чего-то не договаривает, но никак не мог понять чего. Спрашивать напрямую было бесполезно. Если бы он хотел, он сам сказал, но чувствовалось, что он чем-то расстроен.

— Да, так вот по поводу твоего назначения, — неожиданно, заговорил Гао, — вопрос решен и раз ты согласен, я доведу до сведения Совета твое решение. Теперь о сроках, — он снова сделал небольшую паузу, — ультиматум объявлен. Теперь слово за землянами. Через неделю мы получим ответ и в зависимости от этого, я могу сказать тебе, когда ты сможешь приступить к своим, полномочиям. Кстати, а что насчет твоих спутников? Как они решили?

— Вика станет моим заместителем, а Артур консультантом по науке и технике, не возражаешь?

На лице Гао появилась ухмылка. Он явно не ожидал такого решения с нашей стороны, и поэтому неожиданно рассмеялся. Я первый раз видел, как смеется Гао. Выглядело это достаточно странно. Было ощущение, что смеется человек, который забыл вставить вставную челюсть и от этого его лицо выглядит нелепо и безобразно. Кончив смеяться, он посмотрел на меня и сказал:

— Скажи, зачем ты всё это делаешь? Неужели ты серьезно думаешь, что нас можно остановить или что-то изменить? Пойми, то что произошло, это факт. Хочешь ты того или нет, но ваше поражение, это вопрос лишь времени. Да я прекрасно понимаю тебя, твои чувства, твою боль, ненависть ко мне и всем нам, прилетевшим, чтобы завоевать вашу планету. Но это свершилось. Понимаешь меня, свершилось. Двести с лишним городов исчезло с лица планеты. Почти три миллиарда людей превратились в молекулы. Их нет и вернуть их нельзя. Ваши военные сдуру взорвали несколько ядерных ракет и заразили радиоактивностью местность, на которой еще миллионы людей будут медленно умирать. Мы, по крайней мере, более гуманны, чем они. Мы не заставляем людей мучиться в агонии лучевой болезни. Чего они добиваются, чтобы мы истребили оставшихся? За этим дело не станет. Мы более гуманны, нежели земляне к самим себе. Это снова убеждает меня, что ваша цивилизация, находится на такой ступени развития, что её исчезновение, не вызывает чувства досады, не то что скорби. Жестокость к самим себе, разве это не признак первобытности эволюционного этапа развития?

Он сделал паузу, словно хотел набрать воздуха, перед тем как продолжить, а я подумал, — так вот в чем дело. Они не думали, что мы применим ядерное оружие. Значит, часть местности заражена радиацией, и теперь они явно бояться, что мы можем продолжить, и тогда весь их план может рухнуть. Что остается? Двинуть на Марс и ждать, когда радиоактивные осадки исчезнут, а это годы. Если мне не изменяет память, сотни, а то и тысячи лет.

— Так вот, — снова произнес Гао, — чтобы не произошло, ты будешь управлять оставшейся частью землян, а Вика и Артур могут получить свои посты, можешь так им и передать. Но я тебе не завидую.

— А мне и не надо завидовать. Я сам выбрал свой путь. Конечно, ты мне помог в этом, но что делать. У каждого свой путь и никто не знает, куда он приведет, не так ли?

— В этом, ты абсолютно прав.

— Кстати, я хотел спросить у тебя, мы здесь узники, заложники или кто?

Гао посмотрел на меня и снисходительно ответил:

— Война, друг мой, война. Сам знаешь, в такой ситуации всегда есть временные трудности. А что касается вашего статуса, то это как тебе больше нравится. Можешь назвать это, к примеру, временная администрация в эмиграции.

— Ну раз так, то может тогда нам хотя бы телевизор дадут или что-то похожее, и связь хотя бы с вами наладят, я не говорю о телефоне, всё равно некуда звонить.

— Хорошо, я дам указания, чтобы этот вопрос был решен. А теперь я прошу меня извинить, у меня сегодня еще много дел.

Гао попрощался и вышел за дверь. Я остался в зале. Подойдя к окну, я увидел, как пришла в движение платформа. Мне не доводилось видеть, как происходит телепортация на столь большой платформе, и я невольно засмотрелся. Секунда, другая и огромный космический корабль завис над ней.

Сколько же еще боевых кораблей они телепортировали на Луну, чтобы продолжать атаку на Землю? А впрочем, неважно сколько, они и двумя десятками могут обойтись, просто растянут весь этот апокалипсис во времени. Вошедший охранник вежливо попросил пройти за ним. Я повиновался, и через несколько минут был у себя.

По моему лицу, Вика поняла, что хороших новостей нет, и потому не стало меня ни о чем спрашивать, однако я сам заговорил:

— Всё ужасно плохо. Они атаковали Землю, — я замолчал и закрыл лицо руками. Они молча ждали, когда я соберусь с духом, чтобы продолжить.

— Правда, у них не всё сложилось так, как они планировали, и они даже потеряли несколько кораблей, сколько не знаю, Гао не сказал. За это они совершили три боевых налета на Землю и уничтожили более двухсот крупнейших городов мира. Погибло три миллиарда людей.

— Не может быть?

— Может. Правда, Гао сначала не стал говорить, но потом проговорился, что наши военные применили какое-то оружие, наличие которого они не предполагали. Кроме того, мы использовали ядерное оружие. Так что в ряде мест произошло радиоактивное заражение местности, чего они больше всего опасались. Ультиматум передан землянам, и отсчет времени пошел. Вот пожалуй, и всё, других подробностей я не знаю.

— А что насчет нас, он не сказал?

— Ты знаешь, Гао очень удивился, когда я сказал, что согласен занять пост.

— Почему?

— Сам не знаю почему. Но, судя, по его лицу и словам, он явно был удивлен моему согласию.

— Ну что же, остается ждать, — мрачно произнесла Вика.

— Я кстати попросил его относительно телевизора или ему подобного. Он обещал решить эту проблему, — я произнес это, но всем было не до этого. На лице Вики и Артура читалось горечь и боль от бессилия что-то изменить. Я чувствовал, что голову, словно в тисках сжимает боль, и пошел в спальню отдохнуть. Упав на кровать, я буквально сразу заснул.

Я проснулся, когда Вика прикоснулась к моему лбу. Её рука была горячая и влажная. Я перепугался, что с ней что-то не так и попытался встать, но почувствовал, как все поплыло вокруг. Только Викин голос, словно издалека, говорил, что я в сознании.

— Тихо, тихо, лежи.

— Что со мной?

— Ты весь горишь, у тебя жар и видимо большая температура, — она положила мне на лоб смоченное в воде полотенце.

— Вика ты ошибаешься, это у тебя жар, у тебя горячие руки, — и я снова забылся.

Когда снова пришел в себя, Вика сидела на стуле рядом и дремала, но стоило мне открыть глаза, она тут же очнулась, словно почувствовала это.

— Ну, ты как?

— Что со мной было?

— Я думаю, нервная перегрузка дала о себе знать. Ты вернулся от Гао, рассказал нам о встрече и потом буквально вырубился. Я сначала подумала, что ты спишь, а потом смотрю, ты весь горишь. Тебя трясло и был такой жар, что я жутко за тебя испугалась. Артур, что есть силы, стучал в дверь, чтобы хоть кто-то нас услышал и пришел, но все впустую. Всю ночь ты бредил, звал меня и жутко ругался.

— На кого я ругался?

— Как на кого? На Гао и инопланетян, конечно же. А часа два назад они, наконец, соизволили прийти. Сделали тебе укол, и тебе сразу стало лучше. А минут двадцать назад принесли телефон для связи с ними и какой-то ящик. Артур пытается понять, что это.

— Понятно.

Я приподнялся и встал. Слабость ещё была, но в целом я чувствовал себя лучше. Пройдя в холл, я застал там Артура, который пытался разобраться, как работает телевизор, который нам принесли.

— Полегчало, Сергей Николаевич, а то мы с Викторией так переволновались, что просто не знали, что делать.

— Да вроде ничего. А ты я смотрю, пытаешься запустить местный телеприемник?

— А вы думаете, это телевизор?

— Думаю, что да, поскольку просил об этом Гао.

— Надо же, а я ломаю голову относительно его назначения. Врач ушел, а следом за ним принесли аппарат и ни слова, ни говоря, поставили на стол. Ну думаю, может переводчик какой, у них почти такой же стоял на столе, когда мы в большом зале были. А с другой стороны на вид, похож на компьютер.

— Можно мне посмотреть?

— Конечно.

Я взглянул на коробку, стоящую на столе. Она действительно напоминала присланный нам компьютер и отличалась лишь отсутствием разъемов для подключения и всего двумя кнопками на верхней панели.

— Вот видите, если нажать эту кнопку, — Артур нажал белую кнопку на панели, — загорается голографический экран, а при нажатии другой он гаснет и ничего не происходит.

— Подожди секунду. Давай еще раз попробуем.

Изображение снова появилось над коробкой.

— Панель управления, — произнес я, и в тот же момент в нижней части экрана появилось подобие компьютерной мыши. Круглая выпуклая кнопка и две квадратные по бокам. Я подумал и снова произнес, — отодвинуть изображения, приблизить пульт.

Вслед за этим изображение разделилось надвое. Одна половина отодвинулась от меня метра на два, а пульт придвинулся вплотную.

— Потрясающе все просто, — произнес Артур.

Я протянул руку и стал имитировать пальцем вращение шарика. На удаленной части экрана стали появляться расплывчатые очертания изображения.

— Всё ясно. Вы сейчас вручную пытаетесь найти сигнал и зафиксировать его на экране.

Я снова и снова крутил колесо, пока наконец не нашел более или менее четкое изображение. Оно то и дело прерывалось искажениями, но его можно было разобрать. Шла телевизионная передача с Земли. Передавали новости на английском языке.

— Вика, ты немного понимаешь по-английски, попробуй перевести, крикнул я ей, — она была в спальне и когда вошла в холл застыла на месте. Внимательно вслушиваясь в речь диктора, она пыталась понять, о чем идет речь. Наконец диктор кончила говорить, и появились кадры, снятые тележурналистом с места события. Камера крупным планом показывала бензоколонку, стоящую на шоссе, а затем шоссе, ведущее в сторону пустыни. Диктор за кадром комментировала показанные кадры. Вика внимательно вслушивалась в сбивчивую речь диктора, но в этот момент изображение стало ухудшаться и вскоре совсем исчезло.

— Ну что, о чем он говорил?

— Я не всё поняла. Кажется это Австралийское телевидение. Они рассказывали о нашествии инопланетных кораблей. Сюжет, который они показали, был получен, прибывшим из Штатов журналистом. Город, который находился в нескольких километрах западнее бензоколонки, буквально стерли с лица земли. Весь мир охватило, я не поняла что, видимо оцепенение. Большинство крупнейших городов уничтожено, за исключением Австралийского континента, который практически не пострадал. Сейчас сюда прибывают сотни кораблей и самолетов со всех частей света, которые смогли вылететь из городов, которые не пострадали. Паника охватила весь мир, и в этот момент изображение пропало.

— Давайте я попробую поймать что-нибудь.

Артур сел около меня и стал осторожно крутить шар управления, однако ничего не получалось. Пару раз на несколько секунд появлялось изображение, но потом снова исчезало.

— Что вы хотите? — сказал я, — мы же на Луне и, кроме того, если верить их плану, они сбили все спутники над Землей. Удивительно, как мы сумели хоть что-то поймать.

— Нет, нет. Мы обязательно поймаем ещё. У них наверняка принципиально другая система передачи сигналов. Раз мы поймали сигнал, значит, они контролируют земные телевизионные станции и принимают их на Луне. Подождите, я кажется, кое-что понял, — он убрал руку с пульта и произнес, — найти четкий сигнал с Земли.

В тот же момент на экране появилось изображение идущих с Земли новостей.

— Определить координаты исходящего сигнала, — экран раздвинулся вширь, и на одной его половине появилось изображение Земли, вращающейся вокруг своей оси. Вслед за этим земной шар развернулся в карту и две линии, образуя перекрестье, начали перемещаться. Остановившись на Австралийском континенте, изображение стало меняться, увеличивая приближение, превратившись сначала в план побережья, затем в план города. Мы видели его с высоты нескольких километров. Внизу экрана шли надписи и цифры, видимо координаты. Понять было невозможно, но скорее всего, это был Сидней. По крайне мере так нам показалось, когда шло увеличение карты Австралии.

В это время диктор продолжала говорить, а на экране то и дело появлялись операторские кадры из аэропорта и портов страны. Мы видели, как люди выходили из самолетов. Многие несли на руках детей, прижимая их к груди. В глазах растерянность, слезы и боль. Они не знали, что делать и куда идти. Прибывающие пароходы были буквально набиты людьми, стоящими на палубах. Смотреть на всё это было больно и страшно.

— Выключи это, — сказала Вика, — я не могу это смотреть. Она повернулась и ушла в спальню. Артур посмотрел на меня. Мне было страшно всё это видеть, так же как и Вике, но я должен был это видеть, словно хотел знать, что мне предстоит впереди.

— Попробуй поймать другие телевизионные станции.

— Поиск других сигналов с Земли на других континентах, — сказал Артур.

На экране вновь появилась земная развертка и перекрестье линий, словно прицел, начало подниматься на север. Через несколько секунд появилось изображение, явно с Азиатского континента. Мужчина темпераментно комментировал события, но понять что-то было невозможно. Артур указал на Россию, в надежде поймать станцию, вещающую на русском языке. Сканирование было тщетным, пока, наконец, прицел не остановился в районе Сибири. Диктор на русском языке рассказывала новости.

— … по нашим данным в Европейской части России, а так же на территории Украины и Белоруссии уничтожены практически все города, в которых проживало более миллиона жителей, в том числе Москва, Киев, Минск, Санкт-Петербург. По всей видимости, удары, наносимые пришельцами из космоса, осуществлялись в первую очередь по областным городам и наиболее густонаселенным объектам. По поступающим данным, территория мест, подвергшихся удару, представляет собой абсолютно ровную безжизненную поверхность. Никаких следов наличия, каких либо останков зданий, объектов, людей и техники, не обнаружено. Полное исчезновение всего, что находилось на площади свыше семидесяти квадратных километров. По свидетельству очевидцев, наблюдавших атаку инопланетян, три космических корабля на большой скорости снизились, затем, два корабля ушли в разных направлениях в сторону города. Оставшийся корабль, сделав маневр, завис и, по всей видимости, произвел выстрел, который напоминал разряд молнии, которая шла по направлению к центру города. При этом началась мелкая вибрация воздуха, сопровождавшаяся свечением ярко фиолетового света, переходящего постепенно в синий, а затем голубой цвет. При этом очевидцы утверждают, что звуковых эффектов, как таковых не наблюдалось, слышны были лишь незначительный гул и треск, напоминающий разряды электричества при замыкании проводов. После этого вся местность впереди словно покрылась пеленой тумана, который рассеялся спустя несколько минут, после того, как исчезли корабли пришельцев. Впереди, насколько хватала взгляд, растилась пустынная местность. Проверка местности, которая была произведена, вскоре после окончания атаки показала полное отсутствие радиации, что свидетельствует об использовании не ядерного, а иного оружия, не известного земной науке. Мониторинг местности подвергшейся атаке, показал незначительное изменение содержания атмосферы, которая стабилизируется с течением времени. Что касается пробы грунта, то пока, у нас нет данных, но по неофициальным источникам поверхность земли имеет большое содержание йодсодержащих элементов и кремния.

После того, как спустя двое суток после атаки Земли, был получен ультиматум, стало ясно, кто и с какой целью атаковал Землю. В настоящее время в стране, как и в других странах, подвергшихся нападению инопланетян, создаются временные правительства, представители которых вылетели на Австралийский континент, единственный не подвергшийся агрессии, где обсудят создавшееся положение и выработают план дальнейших действий. Пока Земля и её жители прибывают в шоке. Уничтожение десятков городов по всей планете, привело к гибели сотен миллионов людей, и вызвало панику среди мирного населения. Узнав о причинах и тексте ультиматума, миллионы людей всеми способами устремились на Австралийский континент, в надежде на спасение. Что происходит сейчас там, нам доподлинно не известно, но по скудным сведениям, поступающим с мест, число людей прибывших на континент превысило полмиллиарда, и поток прибывающих не сокращается. Телекоммуникационные спутники уничтожены инопланетянами, что не дает возможности оперативного общения, и мы имеем самые общие сведения о том, что происходит в стране и за её пределами.

Власть во всех городах и населенных пунктах, которые остались целыми согласно директиве Временного правительства России, перешла в руки военных, которые совместно с правоохранительными органами отвечают за порядок. В стране, как и в большинстве других стран мира, введено чрезвычайное положение, на основании ко…

В этот момент голос диктора прервался, и в кадре появились люди в военной и полицейской форме с оружием в руках. Поскольку аппаратура была включена, в эфире были слышны разговоры в студии:

— По какому праву, вы врываетесь, идет эфир, мы передаем только новостные…

— У вас нет никаких полномочий…

— Если нет, так будут…

— Вы знаете, что происходит… война, люди умирают… не надо паники, она итак…

— Мы сами официально обо всём скажем населению, а пока …

— Да выключит, кто-нибудь эфир, или мне надо разрядить обойму по камерам…

Экран погас, мы поняли, что студия ушла из эфира. Увиденного и услышанного было достаточно, чтобы понять и оценить масштабы катастрофы. Оставалось ждать, какое решение примут члены правительств, собравшиеся в Австралии. Единственно чего мы не узнали, что за оружие было применено против инопланетян, каковы их потери и где был произведен ядерный удар и насколько серьёзны последствия.

— Артур, попробуй половить еще, вдруг узнаешь, что-то новое, а я пойду, успокою Вику.

— Хорошо, Сергей Николаевич, если что, я вас позову.

Я вошел в спальню. Вика сидела на краю кроватии молча смотрела на противоположную стену. Она не плакала, но по всему было видно, как ей тяжело. Я подошел к ней и сел рядом. Я хотел было утешить её, но она первая заговорила:

— Сережа, не надо меня уговаривать и тем более утишать. Я всё прекрасно понимаю. И ради бога не говори мне сейчас, что я сильная, волевая и так далее и тому подобное. Ерунда всё это! Я слабая женщина. Мне хочется зарыться с головой под одеяло и сказать себе — Вика, это сон, ты проснешься, и ничего этого не будет. Будет всё как раньше мир и покой. Люди будут просыпаться, и собираться на работу, дети идти в школу, кто-то будет грустить, а кто-то веселиться. Но всё изменилось и прежнего не будет никогда. Я понимаю это умом, но не сердцем, — она повернулась ко мне лицом, — ты понимаешь меня?

— Понимаю, но я не в силах это изменить. Мир, в котором было мирное солнце и надежды на завтрашний день, улетели навсегда. Мир пришел к своему концу. Вспомни, сколько фильмов мы смотрели с тобой на эту тему. Апокалипсис приходил к нам с экранов кино то в виде кометы, то в виде Антихриста, то в виде инопланетян. Мы смотрели на всё это и думали, что это кино, фантазии авторов и режиссеров. Но всё имеет под собой основу. Она рождается не на пустом месте, для этого существуют реальные предпосылки. Это могут быть мифы, легенды, события, которые могли произойти миллионы лет назад. Их перенесли в наше время, и они становились реальностью. Мы сами того не желая, готовили себя к наступлению этого ссудного дня. Нам не хотелось в это верить, но в тайниках души, каждый думал про себя, а если это произойдет на самом деле, что тогда? Оно наступило это завтра, точнее сегодня.

Того мира, который был несколько дней назад за окном твоего дома, больше нет. Значит надо жить в новом мире. Ты сама говорила мне, самое простое, когда хочется умереть. А самое трудное, это когда хочется жить. Мы выбрали второе, значит, нам надо жить. Приспособиться к тому миру, который стал вокруг или умереть, чтобы оставить мир и никогда не узнать, что будет потом.

Вика посмотрела на меня своими детскими беззащитными глазами и тихо сказала:

— Прости. Я совсем раскисла, я думала, что смогу пережить то, что случилось. Хочу казаться сильной, а вот услышала новости и всё. Я слабая женщина, и понимая, что причастна ко всем этим несчастьям, мне становится так плохо, что порой хочется руки на себя наложить.

— Даже думать об этом не смей. И вот, что я тебе скажу. Если ты это сделаешь, я без тебя жить один не смогу.

Она прильнула ко мне.

Мы молча сидели обнявшись, пока в дверь не постучал Артур.

— Да, — ответил я.

— Сергей Николаевич, есть новости.

— Иду, — ответил я, вставая с кровати.

— Пойдешь со мной?

— Пойду, — сказала Вика, и мы вышли из спальни.

Артур поймал ещё одну телевизионную станцию, которая вела передачу на английском языке и при этом сопровождала новости телерепортажами. Вика стала по возможности переводить сообщения журналистов.

— … уничтожение над Землей нескольких кораблей инопланетян вызвало неоднозначное мнение среди членов временных правительств, проходящего в Канберре совещания. Некоторые из делегатов отметили, что применение американскими военными секретного оружия, которое до недавнего времени тщательно скрывалось от широкой общественности, не привело к ожидаемым результатам, хотя и позволило уничтожить несколько кораблей противника. По их мнению, именно оно привело к использованию ядерного оружия рядом стран, в том числе Пакистаном, Индией, Россией и Китаем. Его использование также дало возможность уничтожить несколько кораблей, но одновременно привело к большим потерям мирного населения. Огромные территории подверглись радиоактивному заражению, возникла опасность эпидемий. Взрывы двадцати ядерных зарядов, по сути, спровоцировали продолжение атаки инопланетян и привели к новым жертвам. В то же время часть делегатов, считает, что именно это послужило поводом для переговоров с ними и не привело к полному уничтожению человеческой расы.

Споры по поводу правильности принятых решений не смогли, тем не менее, заслонить главный вопрос, принятие или не принятие условий капитуляции. Дебаты идут при закрытых дверях и их итоги будут объявлены не ранее чем, за двое суток до истечения срока ультиматума.

А тем временем в Австралию прибывают всё новые и новые беженцы. Их размещением уже не в состоянии заниматься правительство или местные власти, поэтому приехавшие просто двигаются вглубь страны, в надежде занять пустующие территории и приспособить их для дальнейшего проживания. По некоторым оценкам, на сегодняшний день на континент прибыло от пятисот до восьмисот миллионов человек. Напомню, что само население Австралии насчитывало чуть более тридцати миллионов. Таким образом, прибывшие уже в десятки раз превышают численность основного населения.

Основной проблемой в ближайшее время станет вопрос с питанием. Если сейчас прибывшие в страну, имеют с собой небольшой запас пищи, то примерно через одну две недели вопрос с питанием встанет самым острым образом. С момента начала агрессии инопланетян и особенно после объявления ультиматума, практически все мелкие и средние продуктовые магазины закрылись. Хозяева магазинов, поняв, что ожидает население в ближайшем будущем, начали в срочном порядке вывозить остатки продуктов для собственных нужд. В результате чего уже сейчас, мы имеем массу случаев, когда местные жители вместе с приезжими, силой захватывают магазины и за несколько минут опустошают его запасы. Порой это сопровождалось гибелью людей, поскольку имела место перестрелка среди участников беспорядков. Несмотря на то, что в стране введено чрезвычайное положение, оно выполняется с большим трудом. Это связано в первую очередь с огромным числом вновь прибывших в страну и слишком малым числом служащих армии и полиции. В ряде мест попытка создания местных отрядов правопорядка из числа граждан по пресечению беспорядков, пока не привела к улучшению обстановки на местах. По сути, армия и полиция сосредоточила свои усилия в центральных частях крупных городов страны, куда введены танки и бронетранспортеры.

Всё, что рассказывал диктор с экрана, непрерывно сопровождалось фрагментами репортажей хроники. В основном это были кадры из портов, где швартовались различные корабли, с улиц городов и поселков, а так же кадры, показывающие толпы людей, двигающихся в глубь страны по дорогам и автострадам.

— Мы прерываем нашу трансляцию, для передачи важного сообщения, — сказал диктор с экрана, — На картинке, было видно, как в студии появляются люди в военной и гражданской форме и занимают места перед камерами. После нескольких минут ожидания, которые ушли, по всей видимости, на переговоры, оставшиеся за кадром, перед нами появилась ведущая, которая вела новости до этого.

— Уважаемые телезрители! Сейчас перед вами выступит президент страны, — вслед за этим, на экране появилось лицо пожилого человека в очках. Он взял в руки несколько листов, лежащих перед ним бумаг, сложил их в стопку и, постучав ими по столу, выравнивая, неожиданно отложил их в сторону, после чего произнес:

— Уважаемые дамы и господа!

В этот тяжелый для страны и для всего мира час, я хочу сделать заявление. На всех нас свалилось великое горе. Всё человечество постигла катастрофа, которую принесла нам не земная стихия, и не метеорит из космоса. Её принесла нам другая цивилизация. Погибли сотни миллионов людей, уничтожены десятки городов, люди мечутся в поисках спасения.

Захватчики, а другого названия пришельцам нет, объявили нам ультиматум, избрав Австралийский континент местом, где может жить, а точнее продолжать свой род человечество. Поэтому к нам со всех концов мира плывут и летят миллионы отчаявшихся людей. Сейчас их более пятисот миллионов.

В настоящее время в Канберре проходят обсуждения этого ультиматума представителями временных правительств многих стан мира. Я участвую в этих обсуждениях наряду со всеми.

Учитывая всё вышеперечисленное, я принимаю на себя всю ответственность создавшегося в стране положения и, основываясь на правах, возложенных на меня в период введения в стране чрезвычайного положения, складываю с себя обязанности президента и передаю все полномочия временному Совету Земли, который создан два часа назад. В свою очередь, Совет счел возможным ввести меня в свой состав, где я представляю интересы граждан Австралии.

Бывший президент закончил свою речь, отъехавшая камера показала сидящих за столом. Военный, судя по всему, генерал о чем-то переговаривался с рядом сидящим около президента человеком, потом щелкнул пальцем по микрофону, видимо проверяя, включен он или нет, и обратившись с экрана к телезрителям, начал комментировать решение президента. Меня мало интересовали эти подробности, поэтому я сказал, что пойду на кухню.

Вечером мы собрались за ужином. Настроение у всех было подавленное.

— Как вы думаете, согласятся они с ультиматумом или нет? — произнес Артур.

— Не знаю.

— А я думаю, что согласятся, — сказала Вика, — и что самое страшное, на мой взгляд, инопланетяне делают это с одной единственной целью.

— Какой? — спросил я.

— Они хотят усыпить нашу бдительность. Собрать оставшихся людей в Австралии, а потом просто уничтожить одним ударом.

— Если бы они этого хотели, они сделали бы это сразу.

— Ничего подобного. Если бы они продолжали атаку, неизвестно, как повели себя военные дальше. Возможно и США и другие страны, обладающие ядерным оружием, могли бы применить его в большем объеме, а этого больше всего они боятся.

— Наверное, вы правы, Виктория. Мы толком не знаем, в чем суть ультиматума. Наверняка они поставили условия сдачи оружия или что-то подобное.

— А я не уверен, что они хотят уничтожить полностью всё человечество. И знаете почему? Зачем тогда им было предлагать мне должность возглавить этот Совет. Мы здесь на Луне, утечки информации нет, значит, они хотят либо сохранить часть людей, либо имеют, какие-либо иные планы на сей счет.

— Весьма убедительный довод, Сережа, но опять-таки, посуди сам, почему Гао так удивился, когда ты согласился принять предложение?

— Ну, это обусловлено чисто личностным восприятием моего поступка, не более того. К тому же это решение принимал Совет, а не Гао.

— И всё же, вы оба как хотите, я очень и очень сомневаюсь, что, обладая такой мощью, они оставят на Земле такое количество народа без какой либо цели.

— Всё, давайте на этом закончим споры, — сказал я.

— Я вот что подумал. Рано или поздно, мы вернемся на Землю, и если так сложатся обстоятельства, что нам придется работать в этом самом Совете, а вы представляете, какие трудности у нас могут возникнуть на языковом уровне. Кроме того, сразу возникнет вопрос, как эти трое из России очутились у инопланетян?

— Вопрос, кто мы и откуда возникнет в любом случае, будем мы говорить на русском или китайском языках, неважно. А что касается языковой проблемы, то наверняка там будет масса переводчиков, поскольку в Совете представлены представители разных стран и я не думаю, что все будут говорить на английском, — заявила Вика.

— Это верно. Но с другой стороны, нам было бы значительно проще, если бы мы могли уметь разговаривать на английском, а еще лучше сразу на нескольких языках.

— Это да, но, к сожалению мы… Стоп. Я, кажется, поняла твою мысль. А действительно, что если попросить Гао обучить нас с помощью их методов обучения быстрому знанию двух трех языков. Судя по тому, как он разговаривал без акцента и абсолютно свободно на русском, это не так сложно.

Я позвонил по телефону, который нам оставили для экстренной связи. В трубке раздался голос:

— Вас слушают, что случилось?

— Не могу ли я переговорить с Гао?

— Сейчас узнаю, — ответил голос, — подождите минуту.

Через минуту, другую в трубке раздался голос:

— Гао, сейчас на Совете. Как только он освободиться я доложу ему о вашем звонке и сообщу его ответ. Всего доброго.

Минут через сорок на экране, который автоматически включился, появился Гао. Артур, сидящий в холе, позвал нас.

— Добрый вечер всем присутствующим. Сергей, ты вызывал меня, что случилось?

— Ничего не случилось, просто мы подумали и решили, что пока есть время, нельзя ли решить одну проблему?

— Какую проблему?

— Как я понимаю, обучение языку, на котором ты с нами общаешься, не составило тебе большого труда, учитывая ваши способы его освоения. Вот мы и подумали, нельзя ли и нам освоить. Нет не ваш язык, а несколько земных языков, чтобы, работая в Совете, нам было легче общаться с его членами без переводчиков.

— Хорошо. Это можно сделать прямо сейчас. Я дам команду подготовить всё необходимое, и за вами зайдут. Если у вас всё, я отключаю связь?

— Спасибо, у нас всё.

Экран погас.

Наше ожидание длилось недолго. Примерно через час, два охранника, проведя нас через несколько туннелей и залов, в которых мы иногда встречали инопланетян, идущих по своим делам, отвели в зал, в котором стояло оборудование, по виду напоминавшее что-то среднее между врачебным кабинетом рентгенолога и зубного врача. Несколько кресел, установленных вдоль стен с большими плоскими экранами на штативах. От них шел кабель к аппаратуре, которая стояла у противоположной стены. Два инопланетянина сидели за пультом управления и, по всей видимости, готовили аппаратуру к нашему приходу. Когда мы вошли, один из них подошел к нам и попросил занять места в креслах. При этом я обратил внимание, что он прекрасно говорил на русском языке. Мы разместились по указанным нам местам. Он по очереди подошел к каждому из нас, и прикрепил на голову изогнутую металлическую пластину, с идущими от неё шипами, которые были направлены, на висящий перед лицом экран. Затем он покрутил рычаги и выровнял положение экрана, надел каждому на глаза подобие очков. После этого он вернулся к пульту. Тьма окружила меня. Я ничего не видел и мог только слышать, как переговариваются между собой инопланетяне на своем языке. Один из них произнес:

— Внимание, прошу не двигаться, дышать размеренно. Никакой боли или неприятных ощущений не будет, поэтому старайтесь не волноваться. Можно думать о чем-то, что вам приятно, чтобы отвлечься на несколько минут, пока будет идти загрузка объемной информации. Вся процедура займет не более пяти минут. Итак, внимание, загрузка английского языка начинается.

Сказав это, я услышал, как что-то щелкнуло, словно включили кнопку выключателя, хотя вряд ли, вся клавиатура была голографической и включалась по мере необходимости. Никаких ощущений не было. Я представлял себе всё несколько иначе. Мне казалось, что это будет сопровождаться какими-то видениями, возможно болевыми ощущениями от перегрузок на мозг или воздействием на него. Однако ничего этого не было.

Через пять минут всё тот же голос произнес:

— Загрузка благополучно завершена, прошу внимания, производится загрузка следующего языка, китайского.

Только этого нам не хватало, подумал я, зачем нам знание китайского, лучше бы немецкому или французскому обучили. Хотя может им виднее, какие языки лучше знать в сложившейся ситуации.

После того как истекли очередные пять минут, тот же голос произнес:

— Сеанс окончен, прошу несколько минут отдохнуть. Мы продолжим примерно через десять минут.

После этого он подошел к каждому из нас и, сняв очки, сказал:

— Лежите спокойно, необходим отдых.

После чего нам были сделаны какие-то уколы, действие которых сразу сказалось. Было ощущение, словно ты побывал в сауне, где только что получил заряд новых сил и бодрости.

После недолгого отдыха сеанс повторился. Была произведена загрузка испанского языка. Когда всё было закончено, и мы вернулись к себе, я почему-то не мог понять, что всё-таки произошло, и что я действительно за несколько минут освоил три языка. Однако все мои сомнения мгновенно развеялись, когда, не успев войти в комнату, на экране появился Гао, который поздоровался с нами на китайском, потом стал говорить на испанском, тут же перешел на английский и я, так же как Артур и Вика, прекрасно понимали, о чем он говорит. Более того, я свободно ответил ему на всех трех языках. Это было удивительно и необычно. Когда Гао попрощался с нами, и изображение исчезло, мы стали пробовать разговаривать между собой на разных языках, которым только что обучились. Я понял, что не испытываю никаких трудностей. Было ощущение, что говорил на них всю жизнь и знал с самого детства. Я не только говорил, но что самое поразительное, мог думать на этих языках. Вика села за стол и написав что-то на листе бумаге, показала его мне. Оказалось, что помимо прочего мы можем читать и писать так же свободно, как и разговаривать. Это было просто фантастикой.

До окончания ультиматума оставалось несколько часов. За эти дни, которые прошли в ожидании чего-то нового, мы практически всё время следили за всем происходящим с экрана телевизора, который стоял в холле. Артур выискивал телевизионные станции в разных уголках планеты, которые продолжали передавать новости, но с каждым днем их становилось всё меньше и меньше. Основные новости шли из разных городов Австралии, куда по-прежнему прибывал поток беженцев, который превысил полтора миллиарда.

Изредка Артуру удавалось обнаружить в эфире теле радио станцию, которая сообщала, что вопреки всему, остается вместе с теми, кто не подчинился угрозам пришельцам и остается в подполье.

— Зря они выходят в эфир, — сказал Артур, поймав в очередной раз такую станцию.

— Ты так считаешь?

— Конечно. Если мы ловим их сигнал, значит, они знают их точное местоположение и могут уничтожить их в любой момент.

— А мы даже предупредить их об этом не можем.

Голос диктора с экрана телевизора, прервал мои мысли.

— Вика иди скорее, по-моему, что-то важное будут передавать, — Вика выбежала из кухни с полотенцем на плече и тарелкой в руках.

— Давай переводи скорее.

— … Совет принял условия ультиматума до истечения его срока. В решении Совета говорится: Принимая его условие, мы руководствовались в своем решении одним, спасти как можно больше человеческих жизней. Никакие другие мотивации, по сути, не могли быть противопоставлены этому. В настоящий момент наш ответ передан инопланетянам по спецканалу связи.

— Ну вот и всё, — медленно произнесла Вика.

Она повернулась и, рыдая, бросилась в кухню.

(обратно)

Глава 4

Прошло десять дней с момента принятия Советом Земли условий ультиматума, и на завтра было назначено наше возвращение на Землю в составе делегации инопланетян и начала формирования нового состава Совета. Однако неожиданно наше возвращение было отложено на неопределенное время. Гао оповестил нас, что мы никуда не летим. Я даже не успел задать ему никаких вопросов, с чем это связано, как он исчез с экрана телевизора.

— Видимо что-то произошло непредвиденное, — сказал я.

— Это точно, и, скорее всего, произошло это на Земле, — произнес Артур.

— Почему ты так думаешь?

— А с чего это вдруг они взяли и отключили нас от приема телевизионных сигналов с Земли? Я уже час пытаюсь поймать хоть какую-нибудь станцию и всё безрезультатно.

— Если так, то причина, по всей видимости, действительно на Земле, вот только что могло произойти? За последнее время ничего необычного или настораживающего в передачах с Земли не было. Как ты думаешь, Вика, что могло послужить отсрочкой нашего возвращения?

— А ты не обратил внимания, какое лицо было у Гао, когда он с нами говорил?

— Он явно волновался. Это было заметно.

— Вот именно. Он волновался. И я думаю, что на Земле не все так гладко в плане соблюдения условий ультиматума. И если это так, то это очень плохо, потому что могут быть новые жертвы и новые более жесткие условия со стороны инопланетян.

— Артур, попробуй еще половить какую-нибудь станцию по телевизору, вдруг что-то получится.

— Попробую, но сильно сомневаюсь, что из этого что-то выйдет.

Мы просидели почти до вечера, не имея никаких известий ни от Гао, ни с Земли. Настроение было скверное, и мы не знали чем заняться. Больше всех нервничал Артур. Он не находил себе места и всё время то ходил, то садился. В конце концов, я не выдержал и попросил его успокоиться.

— Я вот что думаю, — сказал он, — помните, в одной из передач упоминалось, что американцы применили секретное оружие, с помощью которого они сбили несколько инопланетных кораблей. Что если они использовали его снова?

— Может быть, но вряд ли. Скорее всего, инопланетян сразу же уничтожили установку, как только узнали о её существовании и использовании против них.

Гнетущая тишина в помещении, действовала на нервы, а чувство приближающейся новой беды, еще больше нагнетало обстановку нервозности. Больше всего я боялся за Вику. Находиться столь длительное время под прессом эмоциональных нагрузок, было крайне тяжело, и я волновался, что она не выдержит. Стараясь хоть как-то разрядить гнетущее состояние, я сказал:

— Чтобы не произошло, рано или поздно, мы об этом узнаем, поэтому пошли спать.

— Вы идите, а я продолжу ловить эфир, вдруг что-нибудь, да поймаю, — ответил Артур.

На утро мы узнали, что произошло на Земле, и почему наш отлет не состоялся. Гао возник на экране телевизора сразу после завтрака и обратился к нам:

— Я понимаю вашу озабоченность, задержкой отъезда на Землю, но, к сожалению, тому есть причины. Поэтому чтобы не быть многословным я подготовил вам небольшой материал, который прояснит картину происходящего.

Сразу после этих слов он исчез с экрана, и появилось лицо диктора инопланетянина, который стал рассказывать о том, что произошло за эти двое суток на Земле. Его рассказ сопровождался кадрами, видимо перехваченными с земных телевизионных станций, передававших сообщения в эфир.

— …после того, как Советом землян были приняты условия ультиматума, были начаты переговоры по выполнению требований, которые были заявлены в ультиматуме. В ходе переговоров, которые продолжались в течение недели были определены сроки и последовательность их выполнения. Однако, тридцать пять часов назад, была произведена попытка продолжить сопротивление. Она была осуществлена группой военных, которые всё это время находились в глубоко скрытых бункерах и, имея возможность связи с подводными кораблями, которые должны были прибыть в район сдачи оружия, вопреки решению Совета, подняли мятеж. Имея на борту ядерное оружие, они нанесли удар по территориям Земли, переходящим в наше подчинение. Кроме этого, была задействована вторая установка секретного оружия, аналогичная той, которая была использована против нас и в дальнейшем уничтожена. Она располагалась в районе Сибири. С помощью этой установки была произведена попытка нагрева верхних слоев атмосферы до уровня плазмы, что привело к уничтожению шести наших кораблей вместе с экипажами. Атака, которая была частично пресечена нашими боевыми отрядами, тем не менее, имела самые губительные последствия. Около ста пятидесяти боеголовок в разных частях света, взорванные землянами, привели к катастрофическим последствиям. Огромные территории стали радиоактивно зараженными. Атмосфера Земли от взрыва столь большой массы ядерного оружия пришла в нестабильное состояние, и огромные радиоактивные облака, двигаясь по всей планете, продолжают заражать местность.

Нами предприняты меры по позитронной нейтрализации этих движущихся масс воздуха, однако столь большие массы не в состоянии за короткое время обезвредить. Поэтому дальнейшее заражение местности неизбежно.

В связи с изменившейся ситуацией, Совет принял решение на полное уничтожение очагов сопротивления. По всем целям, включая подводные и надводные цели военного назначения, не дожидаясь, когда они прибудут в назначенные пункты, были нанесены ответные удары, — в этот момент кадры хроники показывали нам, как боевые космические корабли инопланетян непосредственно с орбиты производят выстрелы из своего оружия, а затем на экране в увеличенном виде мы видим, как авианосец, словно подключенный к высокому напряжению, покрывается молниями электроразрядов, а потом с грохотом разламывается на составные части и взрывается. Мы видели, как летят во все стороны горящие осколки частей корабля и самолетов, которые были на нем. Затем камера показывает нам, как на спокойную гладь воды производится удар с неба и через несколько минут огромный столб воды выбрасывает на поверхность плавучие останки подводной субмарины. Кадры кинохроники, сопровождались комментариями диктора, который рассказывал об уничтожении штабов и командных пунктов, находящихся глубоко под землей, в горах и пустынях. Огромный кратер на их месте, демонстрировал мощь инопланетного оружия и превосходство техники, перед земной. Тем временем диктор продолжал:

— Всё это, вынудило Совет изменить свои планы в отношении землян и принять новые более жесткие условия, которые были доведены до сведения временного Совета землян.

Австралийский континент будет поделен на две зоны, одна из которых будет полностью контролироваться оккупационными войсками. Вместе с тем, в дополнение к Австралии, для проживания землян, отводится территория Новой Зеландии.

На этом сообщения о происходящем закончились. Мы по-прежнему были отключены от связи с Землей, но к вечеру, когда Артур в очередной раз попробовал найти сигнал, он взволнованно крикнул нам:

— Виктория, Сергей Николаевич, идите скорей, кажется, они вновь подключили нас к антенне.

На экране шли кадры, снятые оператором, голос за кадром комментировал происходящие события. Теперь мы свободно понимали, что говорит диктор. Это было так необычно, что Вика даже стала переводить нам сначала, но, поняв, что этого можно не делать, спросила:

— Вы, так же как и я понимаете, о чем говорит диктор?

— Абсолютно всё, словно она говорит на русском языке.

В это время диктор после короткой паузы продолжал:

— Стали известны некоторые подробности событий, которые произошли за эти часы и новые условия, которые выдвинули инопланетяне. Вооруженные силы, остававшиеся в боевой готовности попытались атаковать космические корабли инопланетян. Однако попытка была подавлена. В результате обмена ударами десятки ядерных взрывов по всему миру вызвали непредсказуемые пока последствия. Человечество находится в оцепенении оттого, что будет дальше. Как стало известно, в ряде районов континента, где располагались лагеря беженцев, были замечены корабли агрессоров, которые произвели атаку на них. Люди, находящиеся в этих лагерях исчезли так же как исчезли десятки городов по всей планете. В основном уничтожение людей производилось в районах, которые должны отойти под контроль инопланетян, согласно их новым условиям, которые они выдвинули несколько часов назад.

— Люди не знают, куда им бежать и что делать. Совет пытается хоть как-то успокоить население и стабилизировать обстановку, но пока в городах и населенных пунктах стоит страх и смятение. Во многих городах паника. Повсеместно возникают беспорядки. Этому способствует то, что огромный поток приехавших не имеют условий для жизни. Не хватает пищи, воды, лекарств. В растерянности все.

Операторские кадры показывают улицы, переполненные людьми, измученные лица людей. Видно было, что они приехали из разных стран и континентов. Старики, взрослые и дети бесцельно бродили по улицам в надежде найти кров или пищу. Как сообщил корреспондент, офисы, конторы, магазины, объекты государственных структур превратились в подобие гостиниц. В них расположились прибывшие. Но и этого явно не хватает. Сейчас, когда оккупанты нанесли удары по лагерям беженцев, люди в растерянности. Они не знают, что им делать и куда бежать. Комендантский час, который был введен в городах, был вскоре отменен, поскольку контролировать его соблюдение Совет явно не в состоянии. Что ждёт землян неизвестно, но то, что радостных перспектив не ожидается, очевидно.

Диктор кончил комментировать, и оператор просто передвигался по улице, выхватывая камерой людей и окружающую обстановку. Изображение исчезло, поскольку оператора сбили с ног, и разбившаяся камера перестала передавать сигнал.

— Мы потеряли картинку, будем надеяться, что наш оператор остался в живых. Это еще одна жертва агрессии, даже если его гибель произошла от руки человека, а не инопланетянина, — так закончила свой репортаж комментатор и продолжила рассказывать о происходящих событиях на континенте. Речь шла о том, что в большинстве городов одна и та же ситуация. Все, по сути, ждут, что будет дальше.

— Зачем они нанесли удары по беженцам на континенте? — сказала Вика.

— Как зачем? Чтобы показать свою силу, — ответил я.

— Любой агрессор в подобной ситуации первым делом уничтожает мирное население, делая это по возможности демонстративно. Это обеспечивает покорность оставшихся и быстрое принятие тех условий, которые они выдвигают. Логика, которая стара, как мир, — печально произнес Артур.

— По-моему это конец, — сказал я, — если, как они говорят, мы взорвали более ста ядерных зарядов, это значит, что большая часть территория Земли будет мало пригодна для обитания, а, следовательно, Австралия, станет самым привлекательным местом. Поэтому они вряд ли оставят её нам. Вот почему они неожиданно заговорили про Новую Зеландию.

— Да, но там невозможно разместить такое количество людей, — заметил Артур.

— А им и не надо размещать всех. Они уже начали уничтожение лагерей беженцев. Заметь, в своих новостях они об этом даже не упомянули. Сделали упор на то, что борются с радиоактивными облаками. Скорее всего, Сергей, ты прав. Они просто уничтожат большую часть людей, оставят небольшую группу, так сказать в зоологических интересах и отправят жить в Новую Зеландию, превратив остров в Зоопарк из людей некогда населяющих эту планету, куда будут возить экскурсии отдыхающих.

— Роботов, — добавил Артур.

— Вот именно, отдыхающих роботов, — продолжила его мысль Вика.

— Ну и что вы предлагаете?

— А что предлагать? Предлагать нечего. Или у нас есть выбор? — произнесла Вика.

— Выбор есть всегда. Пока есть выбор, есть свобода, а пока есть свобода, по крайней мере, всегда остается надежда что-то изменить, — удивляясь самому себе, решительно заявил я.

— И что мы можем изменить? Построить новый строй. Может, предложим Совету, когда ты его возглавишь, вернуться к первобытнообщинному? Ввести натуральный обмен, или может ввести матриархат? Как насчет этого?

— Вика, не надо. Я знаю, что в данный момент мы не в состоянии что-то изменить или даже повлиять хоть как-то на судьбы людей. Но это не значит, что у нас не остается никаких шансов на выживание. Я не знаю, что будет и как сложится наша судьба, судьба всех живущих на этой планете, но шанс изменить все, всегда остается. Не знаю почему, но знаю, что остается.

— И на чем зиждется твоя вера?

— На том же, что и твоя.

— И все же, ты не ответил на мой вопрос.

— Все мы в руках господа, — ответил я, — и если нам было суждено впустить на Землю антихриста в лице инопланетян, значит, нам суждено либо погибнуть вместе со всеми, либо спасти выживших.

— Ты знаешь, это утешает, хотя я впервые слышу от тебя, чтобы ты обращался к господу.

— Я вовсе не обращаюсь к нему.

— Извини, я не поняла, тогда, как понимать твои слова?

— Как хочешь, так и понимай, — я начинал злиться, так как не понимал, Викиного тона. Она никогда до этого так не разговаривала со мной. То ли груз переживаний вызвал в ней злобу, то ли, что-то ещё. Но она явно была раздражена. Поэтому я не стал продолжать дискуссию. Наступила пауза. Все сидели и молчали, словно ждали, кто первый заговорит. Я взглянул на Артура, он нервничал, и это было заметно по его бегающим глазам и пальцам рук, которые непрерывно крутили карандаш. Вика поднялась со стула и, уходя в спальню, произнесла:

— А в целом ты прав. Если есть свобода, есть надежда. Беда только в том, что никогда не знаешь, когда она есть, а когда её нет, — сказав это, она закрыла за собой дверь.

— Что-то Виктория сегодня слишком на взводе? Вам не показалось Сергей Николаевич?

— Показалось. Но что поделать, сам видишь, что на Земле творится, — я старался успокоить Артура, хотя вряд ли мне это удалось. Поэтому, подумав, я предложил ему пойти попить чаю.

— Пойдемте, Сергей Николаевич попьем чай, как вы его называете, а по мне это морковь пополам с хреном, а не чай. Блокадники Ленинграда такой чай пили.

— Ладно, блокадник, пошли.

Медленно тянулись день за днем. Нас снова отключили от связи с Землей, и что происходило там, нам было неизвестно. Пару раз я пытался связаться с Гао, но каждый раз мне сообщали, что его нет, и он свяжется с нами, как только представиться возможность. Несмотря на кажущееся спокойствие, неизвестность происходящего, сильно подействовала на нас. С каждым днем раздражение и ссоры по пустякам, стали происходить всё чаще и чаще. Хотя мы старались держаться, ссоры неизбежно продолжались, хотя по большей части заканчивалась искренним раскаянием и сожалением случившегося, по всему было видно, что мы на грани срыва.

Порой, лежа рядом со спящей Викой, я думал обо всём происходящем, искал причины и оправдания того или иного поступка и не находил ответа. Мне становилось страшно оттого, что я могу её потерять, разрушить то великое чувство любви, которое возникло между нами. Я злился на самого себя за необдуманную фразу, злился на неё за обиды, но больше всего, злился на Гао и всех его соплеменников, которые вторглись в наш мир, разрушили его, превратили в кошмар, который трудно было себе представить. Я лежал и проклинал тот день и час, когда я ответил на голос, позвавший меня в ночи. Хотелось выть, рвать на себе волосы, мне казалось, что было бы гораздо лучше, если бы меня сейчас пытали в каких-нибудь застенках и постоянно спрашивали:

— Зачем ты это сделал?

Я лежал и думал. И только под утро организм взял свое и я заснул.

Утром я встал весь разбитый, впрочем, Вика и Артур выглядели не лучше меня. Ополоснув лицо холодной водой, я прошел на кухню. Вика разливала чай по чашкам.

— Как вы думаете, что всё-таки происходит? — спокойно произнесла она.

— Я не знаю, но думаю, что они производят тотальную зачистку. Ничего другого я не могу предположить, учитывая, что они отключили телеэфир.

— А ты как считаешь, Артур?

— Не хочу вас расстраивать, Виктория, но пожалуй, я соглашусь с Сергеем Николаевичем. Хотелось бы верить в лучшее, но шансов на это очень мало.

— Жаль.

— Что жаль? — спросил я.

— Что шансов мало.

Она поставила чайник на стол, и мы молча стали пить, заедая разогретым брикетом, напоминающим по вкусу, обычный пирог.

— Артур, а ты что-нибудь знаешь по поводу секретной установки, которую применили военные на Земле против инопланетян?

— Как вам сказать, и да и нет.

— Как тебя понимать?

— Я же не знаю в точности, о чем идет речь, но с другой стороны, если исходить из обрывочной информации, то вполне возможно, что это именно то, о чем я думаю.

— И что же это за оружие?

— В своё время американцы разработали и установили в где-то на Аляске какую-то сверхсекретную установку, а наши пытались создать аналогичную. В печать просочились слухи, что эта установка создана на основе инопланетных технологий. Американцы всё отрицали, даже само её существование, хотя есть документальные кадры, что она существует. Короче всё было под грифом секретности.

— А в чем принцип её работы?

— Достоверных данных нет, но по предположениям некоторых аналитиков, она действительно предназначена для разогрева верхних слоев атмосферы до температур, при которых возникают плазменные образования. По всей видимости, эти плазменные образования в атмосфере, создают своего рода щит, посредством которого и произошло уничтожение космических кораблей противника. Это всё, что я знаю.

В этот момент из холла мы услышали голос Гао, который обращался ко мне.

— Сергей, за тобой сейчас зайдут, мне необходимо с тобой встретиться.

Я вышел из-за стола. В дверях показался охранник. Знакомым маршрутом, он провел меня в зал. Гао сидел за столом. Увидев, что я вошел, он оторвал взгляд от голографического экрана, на котором, как я успел заметить, была изображена часть земной поверхности, а рядом длинный перечень каких-то сообщений и, посмотрев на меня, произнес:

— Весь процесс ультимативных требований и связанных с ним проблем закончен. Сегодня во второй половине дня мы отправляемся на Землю. Ваше пребывание на Луне подошло к концу. Все подробности и вопросы оставим до Земли, а пока прошу передать своим друзьям, чтобы они собирались.

Он снова погрузился в чтение документов, которые вереницей шли на прозрачном экране.

Я повернулся, и ни слова не говоря, отправился к себе.

Пока мы шли по коридорам и переходили из зала в зал, я думал, что же произошло за эти несколько дней? Почему так неожиданно и без каких либо разговоров мы отправляемся на Землю? И, наконец, почему, так серьёзно и хмуро встретил меня Гао? Нет, видимо не всё так просто и не так гладко проходит с захватом Земли, а значит, хоть малая искорка надежды остается. Она закралась в моё сердце и согрела его.

(обратно)

Глава 5

Я стоял у окна и с высоты 15 этажа смотрел на раскинувшийся внизу город.

— Как быстро бежит время, — подумал я, — Казалось ещё вчера, корабли инопланетян наносили свои смертоносные удары по городам, толпы людей бродили по улицам в поисках пищи и крова, а мы в заточении сидели на Луне и снедаемые тревогой безуспешно пытались поймать на экране телевизора вести с Земли. С тех пор минул год. Всё изменилось до неузнаваемости.

Я вспомнил, как мы вышли из корабля на Землю и первое, что я ощутил, это был ветер. Он дул с моря и имел незнакомый мне солоноватый привкус, но вздохнув его всей грудью, я понял, чего мне не хватало больше всего на Луне, свежего, земного ветра. Его порывы трепали волосы на голове, теребили одежду, пытаясь залезть под неё. Я посмотрел на огненно слепящий диск солнце, голубое небо и понял, что я наконец-то дома. Неважно где, в Австралии или ещё где-то. Я был дома, потому, что мой дом Земля. Это уже потом мы узнали, что мы прилетели в Веллингтон, столицу Новой Зеландии. Австралия полностью отошла к инопланетянам, так как по существу Европа, Северная и часть Южной Америки, северная часть Африки и вся восточная Азия сильно пострадали от радиации и требовали сложной и длительной дезактивации. В отместку за это, инопланетяне устроили на Австралийском континенте настоящую бойню. Сначала они уничтожили несколько временных лагерей беженцев, а потом произвели обработку биологическими препаратами, что привело к гибели большей части людей. В живых остались только те, кто успел перебраться в Новую Зеландию. Времени для этого было очень мало и спастись удалось нескольким миллионам человек.

Через несколько дней после прибытия, меня представили в качестве главы Верховного Совета и, по сути, тогда началась моя новая жизнь. Я целиком погрузился в работу. Первые недели были самыми сложными. Порой хотелось всё бросить и бежать, куда глаза глядят. От этого поступка, меня отделял только шаг, но я понимал, что это шаг труса и подлеца, и я не в силах был его сделать, тем более, что рядом со мной была Вика. Она стала для меня всем, а когда узнал, что она ждет ребенка, понял, что отступать некуда и весь окунулся в работу.

Всё это промелькнуло в моей памяти, пока я стоял и смотрел в окно. Новая Зеландия стала моим новым домом, а точнее домом всех оставшихся на Земле людей. Местом, где мы могли жить, работать, учиться и существовать как цивилизация. Цивилизация выживших, точнее тех, кого оставили в живых.

Я посмотрел на пролетевший вдали корабль инопланетян и в тот же момент раздался зуммер, что означало прибытие персонального лифта. Его смонтировали сразу после того, как в здание было решено разместить Верховный Совет. Он располагался рядом с основным лифтом, который соединял кабинет с первым этажом. Дополнительный лифт поднимался на крышу, которая была оборудована для приема космического корабля.

Двери лифта открылись, и вслед за двумя охранниками в кабинет вошел Гао.

— Ну что, масса проблем, а ты не знаешь, как их решить, не так ли? — как всегда без предисловий, начал Гао, подходя ко мне.

— В общем и целом да.

— Это ничего. Проблемы были, есть и будут. От них никуда не денешься, на то они и проблемы, чтобы их решать, а иначе было бы не интересно. Думаешь у меня меньше проблем на континенте, — так он называл всю территорию Земли.

— Представляю.

— Не уверен. Если бы представлял, не говорил бы, что у тебя проблемы, а говорил бы, есть некоторые трудности. Год прошел, а обеззараживание местности приходится продолжать и сколько это продлиться, сказать весьма трудно. И всё почему? — он прищурил глаза и с лукавством посмотрел на меня, — Ладно, не будем о прошлом. Как у вас говорят, кто старое помянет, тому глаз вон, не так ли? — он рассмеялся и хлопнул меня по плечу.

— Ну, ты сегодня мне совсем не нравишься. Может дома, что случилось?

— Нет ничего, всё в порядке.

— А как Виктория? Как малыш?

— Спасибо, всё хорошо. Вика в порядке, Алешка растет, на днях три месяца будет.

— Вот видишь, сыну три месяца скоро, а у тебя настроение, хуже некуда. Ну, ничего. Раз я прилетел, придется тебе помочь, но сразу предупреждаю, на многое не рассчитывай. А теперь давай выкладывай свои проблемы.

— Первое, это продовольствие. Катастрофически не хватает. Второе, медикаменты. Целый ряд препаратов ранее в стране не производились, население возросло по сравнению с коренными жителями, почти в двадцать раз, больных резко прибавилось, поэтому лекарства на втором месте.

Дальше можно перечислять достаточно долго, поэтому скажу прямо, будем рады всему, чем поможете, оборудованием, сырьем и так далее.

Я достал список и передал его Гао. Он взял, и бегло посмотрев, скрутил в трубочку. Держа в руке, он постучал ей о ладонь, думая о чем-то своем. Потом подошел к окну и посмотрел вдаль.

— Чудесный вид из окна. Не зря я рекомендовал это здание для Совета и этот кабинет для тебя, не так ли?

— Согласен, вид действительно чудесный.

— Хорошо. По поводу еды. Вчера на острове Стьюорта мы смонтировали две телепортационные установки. Через них мы перебросим вамнесколько установок для производства искусственной пищи и опреснители морской воды. Что касается лекарств, то здесь несколько сложнее, но я постараюсь решить эту проблему. Далее, мы телепортируем вам несколько установок по переработке отходов и производству синтетических материалов. Но учтите. Охрану телепортов мы взяли на себя, а вот доставку, это ваши проблемы. Доволен?

— И на том спасибо.

— Так всегда, делаешь больше, благодарности меньше. Так, с одним покончено, теперь расскажи, как справляешься с работой, как никак Глава Федерального Совета?

— Давай оставим это до следующего твоего визита.

— Что так, не нравится должность, может сантехником, было интересней?

— Не в этом дело.

— А в чем?

— Люди к такой должности по ступенькам идут, шаг за шагом, а когда приходят к ней, многое умеют и знают. А что я знал и умел? Ничего. Куча советников и секретарей. Члены Совета до сих пор ломают голову, пытаясь выяснить, кто я и что я. Человек с Луны в прямом понимании этого слова.

Гао рассмеялся.

— Как ты сказал? Человек с Луны? Оригинально.

— Вот именно, человек с Луны. Год прошел, а они при моем появлении замирают, потому что до сих пор не могут понять кто я, человек или инопланетянин в человеческом обличье.

— А ты как думам, и чего хотел, когда соглашался на эту должность? — язвительно произнес Гао, — Думал, что кто-то будет работать, а ты только указы будешь подписывать, да награды раздавать? Нет, дорогой мой Сережа, ой извини, совсем забыл, что теперь ты Серджио Гардони. И где ты вычитал такое имя? Произнести и то трудно, — и снова в его словах сквозила ирония и сарказм.

— А я вовсе и не думал, что будет легко. Но что так сложно, откровенно говоря, не ожидал.

— Ах, вот как. Значит всё-таки понимал, что трудностей будет много? А раз понимал, то нечего об этом говорить. Работай дорогой мой, работай. Много трудностей, много работы, зато и имеешь больше, чем другие. Не так ли, Серджио, — он улыбнулся и, снова похлопав меня по плечу, рассмеялся.

— Ладно, лучше скажи, когда я увижу Викторию с наследником?

— Если, ты как всегда прилетел и тут же улетел, то, вряд ли скоро.

— Что делать, дела, но в следующий раз, постараюсь задержаться, а пока привет Виктории, да, и Артуру кланяйся от меня тоже.

Мы попрощались. Гао вошел в лифт и через несколько минут я увидел в окно, как уходит ввысь его корабль в сопровождении двух боевых кораблей.

— Однако, — подумал я, — даже спустя год, когда сопротивление полностью подавлено, армия отсутствует, и существует лишь гражданская полиция, он каждый раз прилетает без предупреждения о своём визите в сопровождении охраны и двух боевых кораблей, каждый из которых может стереть с лица Земли Веллингтон и его окрестности за считанные минуты.

Я вернулся к столу и сел в кресло. На большом рабочем столе стояло два монитора и инопланетный компьютер для экстренной связи. Бумаги с текущими делами, несколько газет, лампа под голубым абажуром и двумя фотографиями под ней, Вики и двухмесячного Алешки. Справа несколько телефонных аппаратов. Я посмотрел на них и, достав из кармана сотовый телефон, набрал знакомый номер.

— Алло, — раздался в трубке родной Викин голос.

— Это я, привет. Как ты?

— Все нормально. Только что покормила Алешу, сейчас спит. А ты как?

— Нормально. Гао прилетал. Обещал помочь с продуктами и оборудованием, приду, расскажу. Тебе привет прислал.

— Как всегда с охраной?

— Естественно. Два корабля.

— Ты сегодня как, допоздна или пораньше? — спросила она с надеждой в голосе.

— Как получится, но к десяти буду дома обязательно. Слушай, отвари к моему приходу пельмени, сам не знаю почему, но так захотелось. Я когда буду выезжать, позвоню.

— Договорились. Целую.

— И я тебя, — я закрыл крышку телефона и положил его в карман.

Посмотрев на лежащие передо мной документы, я подумал и нажал кнопку вызова помощника. Нужно было дать указания по срочной транспортировке телепортируемых предприятий, их размещения, монтажа и запуска в эксплуатацию.

Вошел помощник. Молодой, но весьма опытный, как показало время, человек, которого мне рекомендовал один из членов Совета. Я показал ему документы, которые оставил мне Гао. В них было обозначено, сколько объектов и когда, будет переброшено на остров.

— Это надо передать в Совет по экономическому развитию и обязательно взять под наш контроль. По каждому этапу прошу обязательно мне докладывать, когда и куда отправлено прибывшее оборудование. Пусть рассредоточат по возможности равномерно по всем регионам. И как только запустят, обязательно проследите и если какие-то задержки, примите меры или доложите мне.

Я посмотрел на записи, сделанные накануне и попросил решить еще несколько вопросов, которые вызвали у меня озабоченность после утренней встречи с губернатором, одного из городов, который пришел на прием.

Рабочего дня никогда не хватало. Я посмотрел на часы, было уже начало десятого. Собрав со стола документы, я убрал их в сейф и спустился на лифте на улицу. Машина ждала у подъезда. Увидев меня, охранник учтиво открыл дверь машины, еще четверо заняли свои места, согласно инструкции.

— Наверно никогда не привыкну к этому, — подумал я, садясь в машину. Охрана тронулась первой, за ней мы, а следом следовала вторая машина с охраной. Минут через двадцать мы выехали за город и вскоре въехали на территорию правительственных дач. Здесь в коттеджах жили семьи практически всех членов Верховного Совета и руководители ведомств. Я вышел из машины и направился к дому.

Вика вышла меня встречать. Мы поцеловались и вошли в дом. В отличие от многих мы с Викой не пользовались услугами прислуги, повара и горничных. В дом приходила только уборщица, которая ежедневно убиралась в доме и медсестра, которая помогала Вике в последние дни по уходу за ребенком.

— Пельмени готовы? — спросил я.

— Конечно готовы. И чего это вдруг тебе захотелось пельменей?

— Сам не знаю. Гао улетел, а я вдруг подумал, эх сейчас бы пельменей с холодным пивом.

— Очень странные пожелания, да ещё в связи с визитом Гао. Пельмени и Гао, совсем не вяжутся друг с другом, ты не находишь?

— Нахожу. Но ничего поделать не смог. Просто захотелось и все. Сам не знаю, почему.

Мы вошли в просторную столовую. Я ополоснул руки и прежде чем сесть за стол, сходил на второй этаж и заглянул в спальню, где в своей кроватке мирно спал Алеша. Осторожно прикрыв дверь, я спустился в столовую. На столе уже стояла тарелка с пельменями, политые сметаной и посыпанные зеленью. Я достал из холодильника бутылку с пивом и сел за стол.

— А ты что, не будешь?

— Не хочется. Я недавно выпила компота и съела пару бутербродов и есть, совсем не хочется. Если только чай попозже.

— Зря. Пельмени просто супер.

— Ну ешь, ешь, раз нравятся, — сказав это, Вика сложила руки на столе и положила на них голову, продолжая смотреть, как я ем.

— Как на работе?

— Да как всегда. Дел невпроворот. То одно, то другое. Сегодня был один губернатор, такое рассказал, хоть стой, хоть падай.

— В каком смысле?

— В прямом. Представляешь, мы выделили ресурсы в его регион, с учетом беженцев, которые там размещены. И что ты думаешь? Городу ничего не дали. Все ресурсы исчезли. Ему в ответ, что центр не выделил ничего.

— Как же он сумел к тебе попасть?

— А я сделал очень простую вещь. Памятуя, как в своё время тяжело было попасть на прием к тому или иному большому начальству, я теперь сам определяю, кого принять, а кого нет.

— Это как?

— А так, просматриваю списки записавшихся, по какому вопросу, а потом даю указания помощнику, кого пригласить на прием. Конечно, кого-то неизбежно я пропускаю и возможно зря, но зато, как мне кажется, у человека больше шансов попасть на прием, нежели чем, он будет обивать пороги в решении вопроса, который можно моментально решить. И потому порой удивляешься, как трудно решить порой совершенно пустяковую проблему. Ты согласна со мной?

— Конечно согласна, — улыбаясь, сказала Вика, — слушай, ты стал таким важным, просто ужас.

— Да ладно тебе, смеяться надо мной, — сказал я, доедая последний пельмень.

— Я вовсе не смеюсь. А разве не правда? Кабинет, приемы, помощники.

— Ну Викуша, я тебя умоляю. Ты же совсем недавно сама ушла от всего этого. Пресс секретарь. Между прочим, после твоего ухода, я понял, что тебя заменить будет некем. И что же? Так и вышло. Уже троих перепробовал, и каждый раз сравниваю с тобой. В итоге опять ищу нового пресс секретаря.

— Конечно, с женой было проще работать, а ты всё же попробуй поработать с другими и без сравнения со мной. Ну, а ещё какие новости?

— Гао два телепорта установил на юге. Обещал перебросить оборудование для производства пищи, воды, материалов. Я даже не ожидал такой помощи с их стороны. Прямо в толк не возьму, с чего это вдруг. За год одни обещания и мизерная помощь, а тут вдруг, целые заводы.

— Действительно странно! А у тебя какие на этот счет мысли?

— Да никаких. Получим, запустим, а там посмотрим и подумаем с чего это вдруг такая щедрость.

— А ты никогда не задумывался, зачем они вообще нас оставили? Не сто не тысяча, а несколько десятков миллионов? По численности, мы в десятки раз больше чем всё их население. При таком соотношении мы всё равно будем расти быстрее по численности, чем они. Или они искусственно будут сдерживать темпы роста? Непонятно.

— Мне тоже многое непонятно. Только сделать что-то мы не в силах. Хорошо, хоть, что за год, они практически не беспокоили нас. С трудностями справиться можно, когда не угрожает опасность. Другое дело, что наши ресурсы не столь велики.

— А ты отслеживаешь, что происходит в целом по стране?

— Отчасти. В основном по сводкам, которые мне приносят, по газетам, по телевизионным новостям. Обстановка очень напряженная. Население в демографическом плане очень разнообразно, языковой барьер, расовые предрассудки, нищета, безработица, преступность, религиозные распри, панические настроения. Всё как в котле смешалось и выплеснулось наружу в виде гигантского комка проблем. Их надо решать. Вот я и стараюсь, что могу. А что я могу? Ничего. Выслушиваю мнения, доклады, что-то решаю, даю указания, но, по сути, все делается как-то само собой. Ты знаешь, Вика, я раньше всегда считал, что если бы я стал, скажем, президентом, всё решалось легко и просто. В стране можно сказать была бы идиллия и благодать. И вот я стал главой Совета. Могу издать указ или закон, а толку? Всё решается, в конечном счете, на местах. Сидит где-то чиновник, на маленьком посту, но через него проходят достаточно важные вещи, скажем, распределение продуктов, квоты, денежные потоки или еще что-то. И всё, он определяет, как они пойдут, кому они достанутся, правильно ли решится тот или иной вопрос. И главное, что всегда можно опереться на закон, на указ и вроде всё по закону будет. А на деле получается всё не так, как хотелось, и задумывалось. Вот в чем беда, понимаешь?

— Понимаю, — вздохнула Вика, — ладно, поздно уже. Она посмотрела на часы, было начало первого.

— Пойдем спать, тебе рано вставать.

— Вот издам указ начинать работу в десять или нет, в одиннадцать утра и тогда можно будет поспать. Как ты на это смотришь?

— Пойдем, издаст он указ. Сам решил такую рань на работу ходить, а теперь указ ему подавай. Раньше надо было думать.

— Вика, ты же знаешь, я люблю пораньше начинать. Утром думается лучше.

— А раз пораньше начинаешь, надо и пораньше домой приходить, чтобы жене и ребенку немного больше внимания уделять, — с юмором произнесла Вика, ставя помытую тарелку на полку.

— Всё, клянусь, завтра домой приду к семи. Веришь?

— Верю, но не очень.

— Вот специально завтра всё брошу и приду к семи, чтобы доказать тебе, силу своего слова.

— Ну, тогда верю, — она подошла и, поцеловав меня, повела в спальню.

Один день сменял другой. Вереница дел. Совещания, встречи, переговоры, указания помощникам, чтение бумаг. Усталый я возвращался домой, где меня ждала Вика. За всем этим однообразием я совсем забыл об Артуре, который был назначен на пост советника по техническому оснащению, но не проработав на должности и месяца, неожиданно ушел с работы и практически исчез. Сначала мы созванивались, но потом звонки прекратились. Я понимал, что он после всего случившегося острее всего переживал свою причастность к тому, что произошло. Болезнь стала прогрессировать и депрессия стала поводом, что он просто ушел бродяжничать по стране. Переживая, что не смог вовремя заняться его здоровьем и судьбой, я слишком поздно спохватился. Дав указания о поиске Артура, я спустя неделю получил ответ, что он не найден, несмотря на все предпринятые попытки. В многомиллионном потоке беженцев со всех континентов немудрено было затеряться. Особенно переживала Вика. Ей было жаль Артура чисто по-человечески, и она винила себя, что не смогла вовремя позаботиться о нем или повлиять на меня, чтобы я смог что-то предпринять.

Как-то вечером, после ужина, мы сидели с Викой у камина. Она что-то штопала, а я просматривал газеты. Вдруг раздался звонок мобильного телефона, номер которого знало всего несколько человек. Я откинул крышку и произнес обычную фразу:

— Я вас слушаю.

— Здравствуйте Сергей Николаевич.

— Артур, это ты?

— Я.

— Ты где, я тебя разыскивал, а ты как сквозь Землю провалился?

— Я вернулся в город и хотел бы с вами встретиться, да вот не знаю как?

— Я вышлю за тобой машину, скажи куда?

— Я буду стоять около дома Советов на противоположной стороне улицы.

— Жди, через полчаса машина будет, — я закрыл крышку. Вика смотрела на меня, отложив шитье.

— Это звонил Артур, правда?

— Правда, скоро будет.

Я быстро дал указание охране доставить Артура. Мы засуетились в ожидании его приезда. Мы не виделись больше года, и для нас он был единственно родным человеком, соединяющим с прошлой жизнью. Прошло не больше часа, и я услышал, как хлопнула дверь машины, подъехавшей к дверям дома. Не дожидаясь звонка, я открыл дверь, на пороге стоял Артур, непривычный, с бородой и длинными волосами, как у хиппи в шестидесятых годах и в длинном коричневом плаще. Мы стояли в дверях и смотрели друг на друга, а потом обнялись. Подошедшая Вика, не удержалась и тоже прижалась к нам. Так втроем мы несколько секунд простояли, каждый, думая и вспоминая о своём. Увидев, как удивленно смотрят на нас двое охранников, стоящих у машины, я немного смутился и пригласил Артура пройти в дом, закрыв за ним дверь.

— Здравствуй пропащий. Мы уже отчаялись тебя увидеть. Пропал, ни слова не говоря, где, что, куда. Рассказывай.

Артур пожал протянутую мной руку и, сняв плащ, стал озираться по сторонам, в поисках места, куда бы можно было присесть.

— Проходи к камину. Прислуги у нас нет, так что сейчас Вика организует нам что-нибудь поесть и выпить.

— А может как раньше, на кухне, если вы не возражаете?

— Конечно, мы и сами чаще всего там едим, — мы прошли на кухню и уселись за столом. Воцарилось неловкое молчание, которое первым нарушила как всегда Вика:

— Ну не молчи, рассказывай, где был, как жил, что делал?

— Ездил по стране, смотрел, как живет народ, как упорно стремится приспособиться к новой жизни, как трудно и сложно ему. Ходил пешком, ездил на попутках, просил милостыню и работал, где придется.

— Но почему?

— Что почему?

— Почему ты вдруг всё бросил, работу, нас с Сергеем, ни слова не говоря, уехал и нам ничего не сказал, куда, зачем, почему? Что случилось?

— А что рассказывать. Вы наверно и сами догадались. Болезнь стала прогрессировать. Я впал в депрессию. Приходил после работы домой и начинал рыдать. Сны стали снится страшные. Таблетки не помогали. Я понял, что в один прекрасный момент просто выброшусь из окна. Вот и решил уйти, точнее, сбежать от этой жизни, которая на каждом углу напоминала мне, что это я виноват во всём. Сначала было сложно, да и помогало мало. Трудности в быту не заглушали боль души, однако понемногу стало легче. Так и бродил по стране. А месяца три назад забрел в одну деревню, точнее палаточный городок. В основном прибывшие китайцы. Вот когда я оценил, что значит, уметь разговаривать на разных языках. Короче поселился у них и познакомился с одним удивительным человеком. Ему девяносто пять лет, незадолго до нашествия, он приехал к внучке в Австралию вместе с дочерью, а когда началось всё, сумел перебраться вместе с ними на остров. Когда я с ним познакомился, он как раз болел, и я как мог, помогал им обеим за ним ухаживать. Мы часами с ним разговаривали о жизни. Он единственный, кому я поведал о себе и причастности ко всему этому. И он поверил мне и что главное, вернул меня к жизни. Знаете, что он мне сказал, перед смертью?

— Что?

— Что поступки людей отнюдь не определяют их сущность. Можно быть ученым и изобретать сверхмощное оружие, предназначенное для уничтожения людей, но быть при этом добрым и нежным человеком, а можно наоборот. Создавать что-то прекрасное, а внутри быть негодяем и подлецом. Человеческая природа столь многообразна, что этим мы и отличаемся от машины. В нас не запрограммированы алгоритмы выбора решений по принципу это плохо, значит, делаем иначе. Мы живем, думаем, совершаем поступки, порой противоречащие друг другу, но это не значит, что мы хаотичны в их совершении. Мы движемся и развиваемся в едином неразрывном потоке времени и пространства. Мы все связаны между собой невидимой нитью, и наши поступки определены той ступенью нашей эволюции, на которой стоит все человечество. Поэтому то, что мы сделали, было обусловлено общим развитием мира, его состоянием на тот момент и, следовательно, нашим пониманием мира и вещей в нем.

— Ты хочешь сказать, что это оправдывает то, что мы сделали?

— Нет, он вовсе не оправдывает, он объясняет, почему мы это сделали, точнее, почему мы не могли не сделать этого.

Я задумался. Простая философия китайца была мне понятна. Хотя при других обстоятельствах, я, возможно, вступил бы в полемику с ним, сказав, что во всем этом, есть один весьма весомый аргумент против, а именно, если исходить из этой теории, то тогда можно оправдать любой поступок, а это было бы абсолютно неправильно. Принимая решение, делая выбор, ты должен опираться на что-то более важное и определяющее, чем состояние мира на данный момент или какие-то правила сложившиеся в обществе. Да и вообще, при чем тут правила. Человек всегда остается той индивидуальностью, которая и позволяет судить о его поступках. Все это и многое другое, я мог бы сказать в противовес его воззрениям, но, посмотрев на Артура, я подумал, — спорить сейчас, не имеет смысла. К чему? Да и потом, Артур выглядит таким счастливым, и главное, вполне здоровым.

Артур словно прочитав мои сомнения, произнес:

— Я знаю, Сергей Николаевич, что вы в праве со мной не согласиться, но я не буду спорить. Важно, что я понял, что мы не можем изменить ход вещей, он определен самой историей, самим развитием человечества. Это наша судьба. А от судьбы не уйдешь.

Вика молча слушала Артура, и когда он кончил говорить, произнесла:

— Ты прав в одном, нам не о чем спорить. Хотя и говорят, что в споре рождается истина, пусть время само всё расставит на свои места. Я рада, что ты вернулся. Мы с Сергеем не раз вспоминали о тебе и скучали.

— Спасибо, я тоже скучал и мне не раз хотелось позвонить вам, но время было не подходящее, да и состояние моё оставляло желать лучшего. Теперь совсем другое дело. Я словно заново родился. Господи, что же я всё о себе, вы-то как?

— А что мы, у нас тоже новости, — сказал я и посмотрел на Вику, — ну что покажем нашего наследника?

Вика ушла и вскоре вернулась с Алешей на руках. Он держал в губах соску и морщился, не понимая, куда и зачем его понесла мама.

— Вот познакомься Артур, это наш Алеша, скоро ему будет четыре месяца.

Артур встал и, сделав изумленное лицо, словно впервые в жизни увидел маленького ребенка, сказал:

— Это ваш сын?

— Наш конечно, — хором ответили мы.

— Поздравляю, от всей души. Я не знал. Наверно об этом писали в газетах, но я не очень их читаю, поэтому вы меня просто, я даже не знаю, что сказать. Вика, я вас поздравляю и вас тоже Сергей Николаевич, — он пожал мне руку и по тому, как он первый раз с момента нашего знакомства назвал жену не Викторией, а Викой, я понял, что он действительно изменился.

Мы снова сели за стол. Вика отнесла малыша в спальню, и присоединилась к нам. Мы засиделись далеко за полночь. Вспоминая прошлое, говоря о настоящем, мы обсуждали проблемы, стараясь не говорить о планах на будущее. Только раз мы коснулись этой темы, когда я спросил Артура, чем он собирается заняться в дальнейшем и нет ли желания вернуться на работу в Совет, на что он ответил:

— Нет, возвращаться я не стану. В принципе я нашел себе работу в автомастерской в небольшом городе на юге страны. Собственно в столицу я приехал, чтобы повидаться с вами, а уже завтра уезжаю. Работа ждет, и, — он сделал небольшую паузу и я, поняв его, договорил его фразу:

— …девушка, не так ли?

— Да.

— А на свадьбу пригласишь? — спросила Вика.

— С вашим положением и ко мне на свадьбу?

— А мы загримируемся и тихо, чтобы никто не знал, что мы это мы, — сказала Вика, — можно?

— Ну не знаю, мне не ловко как-то.

— Не пригласишь, обижусь, а на крестины, точно не приеду.

— Тогда согласен, ждите приглашения.

— Слушай, а случайно, она не внучка того китайца?

— Нет, она правнучка.

— Слушай, так ты себе в жены решил взять китаянку, ну ты молодец. Кстати, говорят, они очень хорошие жены, — сказав это, я посмотрел на Вику и добавил, — не всегда конечно, но в основном.

Мы дружно рассмеялись.

Он переночевал у нас, а рано утром уехал. Я позавтракал и стал собираться на работу, в этот момент позвонил Гао и сообщил, что после обеда он прилетит за мной, мы отправляемся на Лунную базу на совещание, которое пройдет там.

(обратно)

Глава 6

Корабль плавно опустился на посадочную платформу. Прошло несколько минут, которые понадобились для подачи воздуха в помещение, после того как закрылся купол над кораблем, прежде чем нас пригласили к выходу. Я, Гао и ещё двое инопланетян, членов Совета, вышли из корабля. У входа в тоннель нас ждали. Мы прошли в зал заседаний, в котором находилось несколько инопланетян. Их одежда свидетельствовала о принадлежности к Верховной власти. Рассевшись по креслам вокруг круглого стола, председательствующий открыл совещание Совета. Чтобы понимать, о чем идет речь, один из помощников стоящих за креслами каждого из сидящих в зале, предложил мне небольшое переговорное устройство, напоминающее микрофон телевизионного ведущего.

Председательствующий дал слово руководителю Совета, который и обратился к собравшимся в зале:

— Мы собрались здесь на Лунной базе, чтобы подвести итоги работ за год. Проделан огромный комплекс работ. Проведена эвакуация местного населения в места её постоянного поселения. Несмотря на засорение планеты, и необходимость её дезактивации и полного восстановления экоструктуры, работы в этом направлении идут весьма успешно. Об этом свидетельствуют последние данные, взятые в опорных точках планеты. Вместе с тем, наше появление в этой звездной системе и её изучение, позволяют сделать вывод, что необходимо усилить работы по развитию поселений на Марсе и его спутниках, которые могут быть весьма перспективными. Считаю так же возможным в ближайшее время начать одиночную разведку на дальних планетах системы, с целью определения потенциальных ресурсов для будущего использования.

В заключении, хотел бы отметить, что в настоящее время, мы можем абсолютно точно сказать, что наш проект по переселению на новую планету стал реальностью.

Присутствующие закивали в знак согласия и одобрения сказанного главой Совета. Вслед за ним выступили два представителя комитетов, которые непосредственно занимались техническими вопросами. Из их выступлений стало ясно, что в настоящее время в солнечной системе и в частности на Земле, Луне и Марсе находится около семи процентов населения планеты Эф. Процесс дезактивации Земли по прогнозам может быть завершен полностью через три года. Поскольку этот процесс идет поэтапно, к концу текущего года, сорок процентов территории Земли можно активно использовать для благоустройства и заселения. Кроме этого, создается новая лунная база и происходит расширение поселения на Марсе. Через год, до девяносто пяти процентов населения сможет разместиться в любой части Солнечной системы, что фактически является расчетной цифрой. Остальные жители планеты, по-прежнему будут жить и работать в различных местах звездной системы родной планеты, а так же открытого космоса.

Другой выступающий, дал более подробное описание каждой станции на Луне и Марсе. Пояснил процесс очищения Земных территорий. Его рассказ сопровождался голографическим показом поверхностей Земли, о которых шла речь, кадрами поселений на Луне и Марсе и целым рядом других материалов, которые касались благоустройства Земли.

Совещание прошло достаточно быстро. Собравшиеся начали вставать со своих мест, о чем-то оживленно беседуя между собой. Изредка я ловил на себе их мимолетный взгляд. Я снял с головы аппарат синхронного перевода и, положив на стол, не знал, что мне делать и куда идти, но в этот момент ко мне подошел Гао. Он был одет согласно протоколу в одежду, которая полагалась его рангу.

— Сергей, ты не хотел бы прогуляться со мной? За одно обсудили бы кое-какие вопросы.

— Да, конечно.

Мы прошли туннелями через пару залов и оказались в помещении, которое напоминало небольшой бар или кафе. Часть зала была заставлена столиками, остальная часть помещения была отгорожена, и там помещались подсобные помещения. В зале кроме нас было всего два посетителя. Подошедший официант поставил перед нами два бокала с коричневой жидкостью и тарелку с кубиками какой-то еды.

— Это что, пиво? — спросил я.

— Типа того, попробуй, я думаю, тебе понравится.

Я сделал небольшой глоток, и сразу почувствовал аромат, наличие пряностей и одновременно крепость напитка.

— Ты заедай, заедай, — Гао взял пару кубиков и, пододвинул тарелку в мою сторону, сделал глоток и положил в рот оба кубика. Я последовал его примеру. Напоминало обычные сухари, только более насыщенные приправами. Через секунду другую, во рту было ощущение, будто ты съел целый сандвич.

— Как тебе?

— Надо сказать, весьма приятная штука.

Гао улыбнулся. По всему было видно, что у него хорошее настроение. Да и немудрено, все складывалось как нельзя лучше. Проект по переселению практически завершен. Он, по сути, главный герой, а, следовательно, все лавры его.

— Ну, что скажешь?

— А что мне сказать? Ты наверняка в курсе дел и сам знаешь, как обстоят дела. Живем, много трудностей и проблем, но стараемся их решать по мере сил и возможностей. Поэтому спасибо за помощь. Очень помогают ваши мини заводы. Трудно конечно, но жизнь есть жизнь. Теперь она стала цениться как никогда. Жаль только, что не все это понимают.

— Как понять тебя?

— А что здесь понимать. Люди остаются людьми при любых обстоятельствах, даже когда их стало в сто с лишним раз меньше, они всё равно остались такими же. Не научились ценить жизнь свою и чужую. Трудностей много, нищета, голод, преступность, и как следствие этого люди иногда гибнут от рук других людей. Печально, но факт.

— Да, вы очень странная раса. Мы продолжаем изучать вас и до сих пор не можем разобраться в истоках вашей психологии.

— Я не думаю, что мы так уж сильно отличаемся от вас.

— Напрасно ты сомневаешься. Мы отличаемся. Особенно теперь, когда мы наполовину роботы, наполовину люди. Впрочем, для нас вообще не существует различий. Несколько лет назад у нас был принят закон, согласно которому, каждый индивидуум не обязан отчитываться в своем происхождении с биологической точки зрения. Этот вопрос может рассматриваться только при лечении и является врачебной тайной.

— Наверное, это очень правильное решение. Людей нельзя делить на людей и полу людей. Иначе неизбежен конфликт.

— Совершенно правильно. Конфликты обусловлены в первую очередь, когда есть почва для сравнения. Вы слишком долго в своем развитии, как бы это точнее сказать, «застряли» в делении людей по цвету кожи, национальной принадлежности, религиозным взглядам и прочим различиям. Вот основная причина всех ваших конфликтов.

— Что делать. Каждое общество идет своим путем, возможно когда-нибудь и мы придем к тому, что сотрутся все различия, и мы станем едины. Хотя трудно представить себе это, но видимо так и будет.

— Вот видишь, иногда ты соглашаешься со мной, когда понимаешь, что я прав, — Гао сделал глоток, и я последовал его примеру.

В бар вошло двое инопланетян, и уселись за соседним столиком. Я невольно стал наблюдать за ними. Впервые за все время, я увидел женщину инопланетянку. Её черты лица были такими же, как у виденных мной инопланетян, но более изящными. Как у земных женщин, у них выделялась форма груди, осанки, волос.

— Кого ты там высматриваешь? — спросил Гао и повернулся, поскольку сидел к ним спиной, — понятно, увидел нашу женщину. Ну и как, нравится?

— Женщина не может, не нравится, кем бы она ни была, — ответил я, отводя взгляд.

— Это ты правильно заметил. Ну а что Вика, не собирается возвращаться на работу, или пока будет дома с малышом?

— До года посидит, а там видно будет. С ней мне, конечно, было более комфортно работать, но она не хочет оставлять Алешу на попечение няни.

— Опять человеческий фактор.

Я посмотрел пристально на Гао и, подумав, неожиданно спросил:

— А ты можешь быть откровенным или это сложно?

— Я всегда с тобой откровенен, ну если хочешь, почти всегда.

— Если так, то скажи, зачем вы вообще нас оставили? Если мы нужны как вид, то достаточно было нескольких тысяч. Если использовать в качестве рабочей силы, тоже вроде много, да и зачем, вроде нет особой необходимости, разве что в дальнейшем? И потом, мы всегда будем оставаться вашей головной болью. Всегда надо следить, контролировать, как бы чего не вышло. Можешь ответить или пока это секрет и для меня и для тебя?

Гао поставил стакан на стол, взял из тарелки кубик и прежде чем положить его в рот, ответил:

— А ты сам, как считаешь?

— Я не знаю, даже придумать ничего не могу по этому поводу.

— Тогда и не ломай себе голову над этой проблемой. Подумай лучше, как прекрасна жизнь. С тех пор как я перебрался на вашу планету, любая поездка на Луну, Марс или домой на Эф, просто наказание. Воздух, трава, деревья, море, солнце. Я прожил без этого всю жизнь и даже не мог себе представить, что такое морской бриз или аромат хвойного леса, трава под ногами и синева неба. Я читал об этом, я видел это в кино, но представить себе в реальности, я был не в силах. Вот счастье, от которого переполняются чувства. Я понимаю, ты имел это всегда, так продолжай пользоваться этим, потому что потерять это можно быстро, а вернуть никогда.

— Но вы же вернули?

— Для этого потребовалось больше ста лет. Я бы назвал это чудом, если бы это не было на самом деле.

— Ты так и не ответил на мой вопрос.

— Считай это как хочешь, актом доброй воли, милосердием победителей, или ещё чем-то вроде этого, но мы поступили так, а не иначе. Что будет потом, я не знаю, честно и откровенно. Пока Совет решил просто наблюдать за вами и вашим развитием и поведением, а что будет в дальнейшем, как у вас говорят, одному богу известно.

— Значит мы в роли подопытных?

— Ну, зачем так всё обострять. Никакие вы не подопытные. Вы живете своей жизнью, мы своей. Естественно, мы за вами присматриваем, чтобы вы опять не натворили каких либо глупостей. А что будет в будущем, жизнь покажет, — он допил напиток до конца и, поставив стакан на стол, произнес:

— Пойдем, я тебе кое-что покажу.

Мы встали из-за стола. Проходя мимо, я снова бросил взгляд на инопланетянку. Она не обратила на меня внимания, так же как и её спутник. Мы прошли по тоннелю, потом поднялись на лифте и затем, миновав еще пару залов, вошли в помещение, которое было, по всей видимости, научной лабораторией. Об этом свидетельствовало большое количество оборудования, установленное в зале. Мы прошли на небольшую площадку, на которой с одной стороны находился пульт, а с другой, часть установки непонятного мне назначения.

— Что это? — спросил я.

— Не догадываешься? — с гордостью ответил Гао, проводя рукой по гладкой поверхности прибора.

— Очередная чудо пушка?

— Ну, ты меня просто огорчил. Зачем нам какие-то пушки. Эта та самая установка, с помощью которой, мы перемещались во времени и угадывали номера в казино. Это машина времени.

— Вот это, — я невольно опешил и стал озираться по сторонам, рассматривая машину. Это был огромный комплекс, состоящий из нескольких агрегатов, соединенных между собой в единое целое.

— А зачем он здесь?

— Зачем? Интересный вопрос, — Гао загадочно прищурил глаза. Он делал это всякий раз, когда хотел чем-то удивить собеседника.

— Мы уже месяц собираем телепортируемые части машины и только на днях приступили к испытаниям. Первые результаты обнадеживают. Если получится, то, что мы задумали, это существенно изменит всё, о чем только что говорилось на Совете. Хочешь знать, что мы придумали?

— После только что сказанного тобой, я весь в нетерпении.

Он подошел к пульту и включил экран. Стандартный голографический экран высветил карту Земли.

— Когда эта установка была в тысячи световых лет от Земли, она позволила даже тогда заглянуть в будущее. Это были секунды, но они показали возможности машины. Теперь нас отделяют от Земли всего миллионы километров. С помощью неё мы сможем заглянуть в прошлое и попытаться его изменить.

— Изменить прошлое!? — почти воскликнул я от удивления, — но разве это возможно?

— Последние данные экспериментов, показали, что возможно.

— Но я не понимаю, что собственно вы хотите изменить, а главное как?

— Я думаю, что тебе не будет большого труда понять наш принцип воздействия на изменение времени, точнее, изменения событий во времени. Помнишь, как было в казино. Мы видели номер и сообщали его тебе. Ты делал ставку и получал выигрыш. По сути, мы ничего не меняли, только дали возможность воспользоваться тем, что произошло, а именно получить выигрыш, от угаданного номера. То же самое и сейчас, но в обратном хронологическом порядке. Мы переносимся в прошлое и сообщаем тем, кто в нем о тех событиях, которые должны случится. Тогда они смогут предпринять меры по предотвращению этих событий. Иными словами, мы упреждаем события, появление которых нам нежелательны.

— Да, но в таком случае, может измениться сам ход истории, а, следовательно, произойти события, которые вызвали эти изменения. Иначе говоря, не наступит ли временной конфликт?

— Похвально. Ты стал мыслить образами. Раньше ты облекал свои мысли в более простые формы. Однако должен тебе возразить. Никакого временного конфликта не произойдет и вот почему. Представь себе. Мы вторгаемся в прошлое и вносим в него изменение. На отрезке времени с того момента, когда произошли изменения и до момента, когда они были вызваны, происходит абсолютно новый исторический процесс развития. Естественно, попадая в точку времени, когда эти изменения были вызваны, мы попадаем в совершенно новое состояние. Но, начиная с этого момента, история вновь развивается, но с учетом новых реалий. К примеру, изменения, которые были вызваны два месяца назад, могут привести к тому, что никакой машины времени в данном месте нет, она просто не потребуется и, следовательно, мы не будем с тобой стоять в эту минуту здесь и беседовать об этом, а будем по прежнему сидеть в баре и пить по второму бокалу куарэ и мирно беседовать.

— Но к чему что-то менять?

— Как к чему? В этом-то и суть нового проекта, который я возглавляю. Мы хотим попробовать заранее оповестить самих с себя, о готовящемся мятеже на Земле и таким образом предотвратить те ужасные последствия, которые нанесли экологии планеты ядерные взрывы. Кстати говоря, возможно, это приведет к тому, что Австралия по прежнему останется за землянами, а, следовательно, гораздо больше людей сможет остаться в живых.

— Это конечно звучит заманчиво, я бы даже сказал просто здорово, и для вас и для человечества, но не вызовет ли это новых изменений, более пагубных в историческом плане, чем те, которые имеют места в настоящее время?

— Возможно, ты прав. Риск имеет место в любом деле, особенно в таком, как изменение прошлого. Но одно дело вводить изменения в отдаленное прошлое, а другое, когда интервал времени составляет чуть более года. Риск не столь велик, зато последствия выигрыша от вводимых изменений может быть весьма высок. Ты согласен со мной?

— Я согласен, но если честно, то не совсем.

— Почему? На чем основаны твои опасения?

— Я не знаю, не могу четко обосновать их. Мои сомнения заключаются в том, что неизвестно как будут восприняты в прошлом сообщения, которые будут получены из будущего. Когда на Земле ты посылал мне номера чисел, которые должны были выпасть через несколько секунд на игорном столе, я оставался, точнее, не разрывал связь времени. Угадай я или нет правильный номер в рулетке, я был естественным звеном в продолжение хода исторического процесса, поскольку это могло произойти, согласно теории вероятности, и без точного знания выигрышного числа. Иными словами, мой выигрыш, в принципе, мог произойти и без подсказки извне. Вы же пытаетесь изменить историю, не зная при этом, как отреагируют на вашу информацию те, кто её получит. А ведь получить её ты должен сам. А, следовательно, ставишь ситуацию в положение, когда принимаемые решения могут быть инвариантны, — я произнес все это и сам удивился, сколь логично выстроил свои умозаключения.

— Должен сказать, что ты меня смутил. И более того озадачил. У нас возникали споры по поводу проведения эксперимента по данному проекту, но аргументации подобно твоей не было.

— А зря. Пойми меня правильно. Я согласен с тобой, что в случае, если удастся каким-то образом повлиять на историю с бомбардировкой Земли ядерными ракетами и предотвратить это, то это будет великолепно. Но повторяю, уверен ли ты, что полученная информация будет истолкована не кем-нибудь, а тобой, как это необходимо? И вообще, не проще ли послать в прошлое кого-то, и предупредить о готовящемся ударе? Тогда вероятность правильного, или точнее говоря, желаемого в будущем события, многократно увеличится.

— В этом я с тобой согласен, но, видишь ли, есть вещи, которые пока не решены. Посылка в прошлое информации, это одно, а посылка реального человека, или, проще говоря, материального объекта, это разные вещи.

— Извини, я не знаю всех тонкостей, а точнее не имею вообще никаких представлений о том, как происходит перемещение во времени. Поэтому я не знаю, чем отличается посылка информации, от отправки в прошлое человека, или как ты говоришь материального объекта.

Гао о чем-то задумался. Размышляя, он прошел вдоль панели, посмотрел на экран, а потом произнес:

— А ты знаешь, ты пожалуй прав. Ты подал очень хорошую идею. Её конечно надо будет проверить и не раз, но в целом идея очень хорошая. Понимаешь, проводя эксперименты на установке, мы посылали информацию в виде материальных объектов, в которые были заложены инструкции по проведению тех или иных мероприятий. При этом отправляемые объекты находили на Земле, сразу после их отправке с Луны.

— Хорошо, если эксперимент завершился удачно, то почему вы не попробовали послать в прошлое своего человека? Ведь одно дело документы, а совсем другое, когда это будет человек?

— Этого сделать нельзя, точнее можно, но для этого надо продолжить эксперименты. Пока у нас нет данных о том, что произойдет, когда во времени будут существовать одновременно два идентичных существа. Возможно, это приведет к их гибели, или они смогут развиваться самостоятельно друг от друга. Вариантов очень много.

— Извини, а как же объекты, которые вы посылали?

— А что объекты? Они переместились во времени без всяких проблем, — сказав это, он открыл овальную дверь и заглянул внутрь, — вот помещаем сюда цилиндр и через секунду он в точке, которая зафиксирована на экране. По идее он должен находится там два дня назад.

— И это можно проверить?

— Конечно. Таймер, заложенный в объект, показывает его присутствие на планете в течение сорока восьми часов. То есть ровно столько, в какое время он был отправлен.

— Тогда я не пойму, почему вы до сих пор не провели эксперимент с живыми объектами?

— Во-первых, эксперименты с перемещением в прошлое только начались, до этого нас преследовали неудачи. И первые успехи были достигнуты буквально несколько месяцев назад. Поэтому эксперимент и начал набирать обороты. А когда стало ясно, что мы на правильном пути, было решено перебросить установку на Луну и перенести все эксперименты в рамках новой программы. Поэтому у нас просто не было времени на опыты с людьми. Но ты абсолютно прав, это самый перспективный путь.

Я подошел к экрану и посмотрел на машину времени, которая стояла передо мной. Я не знаю, что произошло в этот момент, что двигало мной, какие процессы происходили в моем сознании, но я нажал несколько клавиш, и на экране высветились даты и часы, которые соответствовали времени, когда я впервые услышал голос Гао, лежа на диване в своей московской квартире. Секундное раздумье, и я сместил даты на несколько дней назад. Делая это, я ещё не понимал, для чего я это делаю. Пока я нажимал кнопки, Гао смотрел вниз и о чем-то размышлял. Он даже не заметил моих манипуляций. Я медленно подошел к нему и спросил:

— О чем так глубокомысленно размышляешь?

— Ты породил во мне зерно сомнений в правильности моих суждений, и я пытаюсь найти ошибку, которую я допустил в разработке плана мероприятий по проекту.

— Ну не так уж много ошибок. Ты сам говоришь, что вы не так давно занимаетесь всем этим. Так что неизбежно пришли бы к тому, о чем я говорил.

— Возможно, ты прав, хотя…, — он не договорил фразы, так как в этот момент его взгляд упал на экран, на котором были набраны даты трехлетней давности. Он посмотрел на меня и тихо произнес:

— Хотел бы отправить послание самому себе и предостеречь, не так ли?

— Ты угадал… почти.

— Почти?

— Да почти. Ты сам говорил мне, что мы очень странная раса. Мы отличаемся от вас. Ятоже думал, над тем, чем же мы люди, отличаемся от вас — инопланетян с планеты Эф. И мы и вы испытываем какие-то чувства эмоции друг к другу, ощущаем себя в этом мире. И все же чем-то отличаемся. Так чем же? И только сейчас, наконец, понял.

— И чем же мы отличаемся? — все больше хмурясь, произнес Гао.

— Как чем? Тем, что вы роботы, а мы люди. Ты все это время обманывал меня. Вы все роботы. Все до единого. Я не знаю, почему погибла ваша планета, и цивилизация, которая на ней существовала, но уверен, что вы причастны к этому, а значит, именно вы повинны в гибели тех, кто вас создал. Вы истребили своих создателей, и потому так легко истребили нас. Поняв свое превосходство, вы заняли господствующее положение в обществе, а позже просто ликвидировали остатки населения. Ты робот Гао. Обычный саморазвивающийся робот.

— Ты прав. Я робот и горжусь этим.

— Гордиться можно, но было бы чем. Тебя создал человек. По своему образу и подобию. Жаль, что он допустил ошибку и не предусмотрел защиту на этапе, когда ваше развитие перешагнуло рубеж, и вы вышли из-под его контроля, стали не контролируемыми. Видимо так и произошло. В один прекрасный момент, вы вдруг решили, что выше своих создателей, и решили изменить мир, переделать его для своих целей. Ваше развитие пошло иным путем, потому что с одной стороны вы оставались машиной с микрочипов в мозгах, который определяет ваше поведение, а с другой стороны ваши искусственные мозги постоянно пополнялись новой информацией. Только что-то произошло, и вас стало переполнять самомнение, а оно в свою очередь и заставило создавать новые правила поведения, новые законы, чтобы оправдать свои поступки. Но как бы вы не старались, вы живете и работаете по программе, пусть даже и разрабатываемой собственным интеллектом.

Да мы другие, мы люди. Наши поступки порой не объяснимы, потому что в нас не заложены программы. Возможно, нам приходится долго обучаться, по сути, до самой смерти человек учится и учителем является сама жизнь. Вот чего ты никак не мог понять. Вам не суждено сделать открытий, вы двигаетесь в своем развитии по цепи тех знаний, которые вам были переданы. Вы лишь пытаетесь развить их дальше. Вам сложно сделать рывок, в каком либо развитии. Шаг за шагом вы продвигаетесь к своей цели, которую поставили для себя. Я не зная в чем она заключается, но уверен, что в её достижении, вы пытаетесь показать свое превосходство перед человеком, и потому мстите ему, завидуете и уничтожаете.

Гао смотрел на меня. В его суровом взгляде читались злость и ненависть оттого, что я внезапно понял его сущность, его истинные мотивы, понял, кто он есть на самом деле.

— Ты во многом прав землянин, — он впервые за эти три года обратился ко мне не по имени, — но ты так до конца и не понял, чего мы хотим, каковы наши планы.

— Напрасно ты так думаешь, я все понял.

— И что же ты понял?

— Всё.

— Ты блефуешь, пытаешься выманить из меня информацию, но у тебя ничего не получится.

— Мне ничего не надо от тебя. Всё что мне надо было, я уже получил. Вы просто пытаетесь доказать самим себе, что вы люди, одновременно ставя себя выше людей. Вот в чем ваша сущность, ваша беда и наше несчастье. Пытаясь стать людьми, вы хотите быть во всем на них похожими, поэтому вам так захотелось поселиться под теплым солнцем и узнать, как жил человек на вашей планете, хотя по большому счету вам это абсолютно все равно. В достижении своих целей, вы оправдываете свои поступки, приписывая их человеческим. Помнишь, как ты говорил мне о превосходстве европейцев над индейцами Америки? Теперь я понимаю, ты хотел мне сказать, что вы поступаете точно так же, как поступает человек. Нет! Развитие человеческой цивилизации тем и отличается, что по мере взросления, мы придем к тому, что поймем, что все можно и нужно решать именно путем переговоров, а не силовыми методами. Думаете, я не понял, что вы хотите с нами сделать?

— И что же?

— Отправить на планету Эф. Безжизненную планету, которую уничтожил не метеорит, а вы, точно так же как вы проделали это на Земле. Только там вы не рассчитали, и погибло все население. Теперь вы решили исправить эту ошибку и переместить нас на вашу планету и закрыть навсегда возможность перехода, посредством уничтожения порта прибытия. Не знаю, правда, какую цель вы преследуете при этом, но то, что я угадал вашу затею, я не сомневаюсь.

Взгляд Гао стал еще более злым и колючим. Скулы сжимались и разжимались, казалось, что он готов наброситься на меня и сбросить вниз. Я стоял и ждал, когда он сделает этот шаг, но он продолжал оставаться на месте и с ненавистью смотрел на меня.

— Я ненавижу тебя. Ненавижу, за твою проницательность, за то, что ты человек. Зря Совет не прислушался к моему мнению и не уничтожил вас всех одним махом и не отправил на планету Эф остатки человеческого сброда. Ну ничего. Это никогда не поздно исправить. Сейчас я пользуюсь таким влиянием, что Совет одобрит все мои предложения, а после того как проект по использованию машины времени в предотвращении заражения планеты удастся, я вообще получу любые санкции в отношении вас. Вот тогда я смогу единолично решить все проблемы.

Мы смотрели друг на друга, как два непримиримых врага. Казалось, что молнии вспыхнут, когда наши взгляды схлестнулись, но ничего этого не произошло. Я не опустил глаз, хотя и понимал, что сила в его руках, и что мне нечего противопоставить в этих условиях. Я посмотрел на Гао. Злость и ненависть неожиданно покинули меня. Я подумал, что я выше его низменных чувств и поступков. Я был и оставался человеком, со всеми присущими нам недостатками, и почувствовал невыразимую гордость, что я человек. И сознавая это, я подумал, что же отличает нас от этих роботов? И тут до меня дошло — они не могут совершать поступки, противоречащие здравому смыслу, а мы можем. И поняв это, я в тот же миг со всей силы ударил Гао кулаков по горлу. Я никогда в жизни не дрался, даже в школе, хотя одно время ходил целый год и посвятил изучению карате. Правда, когда сломал ребро, бросил, но навыки остались, хотя прошло лет тридцать. От боли Гао схватился рукой за горло и невольно отступил от меня на пару шагов. Мне только этого и надо было. Я резко ударил ногой ему в пах, а когда он стал от боли наклоняться, нанес удар по голове. Гао упал.

Я подбежал к экрану. Запустить установку оказалось не так сложно. Управление было настолько простым, что я без труда перенацелил точку перемещения объекта на новое место. Вся Европейская часть России была в этот момент в объективе. Я прикинул и нацелился на среднюю полосу вдали от больших городов. Набрав на таймере отсчета времени одну минуту, я включил пуск. В этот момент Гао пришел в себя.

— Ты все равно ничего не сможешь сделать. Твои усилия тщетны. Что ты можешь передать на Землю, и кому? — он ехидно улыбнулся.

— Ты так ничего и не понял, — спокойно сказал я, посмотрев на экран. До запуска оставалось тридцать девять секунд.

В этот момент до него, наконец, дошло, что я собираюсь сделать, и он буквально закричал:

— Ты не сделаешь этого, ты погибнешь, ты ничего не сможешь изменить, ты погубишь себя, вспомни, кого ты оставляешь на Земле! Вика и Алеша, неужели они не дороги тебе? Что станет с ними, и какая судьба ждет их?

Секунды бежали одна за другой. Я бегло бросил взгляд на экран. Осталось двадцать одна секунда. Я подошел к открытой двери, за которой струился поток голубого света. Яркость его все усиливалась, и он казался живым потоком чего-то, что трудно было назвать или сравнить. Какая-то голубая лава огня, воды и света одновременно.

— Прощай Гао, возможно я не изменю этот мир, но я хотя бы попытаюсь исправить то, чему был виновником.

Я шагнул в голубое сияние и последнее, что я услышал, был голос Гао, который вслед мне кричал:

— Сергей, не делай этого. Ничего изменить нельзя!

— Можно, — крикнул я в ответ, — китаец был не прав, и я докажу это.

(обратно) (обратно)

Действующие лица и технические термины

Действующие лица
Земляне:


Сергей Николаевич Лунин — главный герой романа. 51 год.

Короткова Виктория (Вика) — подруга, впоследствии, жена Сергея. Принимала активное участие в создании телепорта. 36 лет.

Артур Христианович Кобзев — специалист по компьютерной техники. Участник проекта постройки телепорта.

Наташа — любовница Сергея (второстепенный персонаж).

Зоя — первая жена Сергея (второстепенный персонаж).

Даша — дочь Сергея от первого брака (второстепенный персонаж).


Инопланетяне:


Гао — робот-инопланетянин, представитель погибшей планеты Эф.


Технические термины
Телепорт — устройство, посредством которого происходит перемещение материальных предметов в пространстве со скоростями, превышающими скорость света.

Куарэ — напиток, наподобие нашего пива.


Все персонажи, их имена и действия, а также, — все события, происходящие в романе — вымышлены и не имеют ничего общего с реальными лицами, их именами, действиями и событиями их жизни, даже в случае какого-либо совпадения. Узнавшим себя на прилагаемых страницах не стоит рассматривать мнение о них того или иного героя, как мнение автора. Вместе с тем, приношу искренние извинения, за поступки героев и события, происходящие в романе, если они так или иначе нанесли моральный урон читателю, или кому бы то ни было.

На правах рукописи. Автор — Аристарх Ильич Нилин. Москва, 2004–2006 гг.
(обратно) (обратно)

Книга 2 ВЕТЕР НАДЕЖД

Часть 1 ВОЗВРАЩЕНИЕ

Глава 1

Я не помню, что произошло со мной в тот момент, когда я сделал шаг в сторону машины времени и прыгнул в голубой поток струящегося света. Он был настолько ярким, что я невольно зажмурил глаза и в этот момент почувствовал, что лечу. Я хотел было открыть глаза, и не мог этого сделать. Голова закружилась, и я потерял сознание. Сколько прошло времени после этого, я не знаю, но когда очнулся, то почувствовал, что лежу на покрытой ледяной коркой поле. Над головой синева неба и сверкающий диск солнца. Я был в легком свитере и сразу ощутил холод.

— Значит, получилось, я не умер, и на Земле, — подумал я.

Я продолжал лежать на снегу, словно парализованный, не в силах подняться. Безоблачное синее небо расстилалось передо мной, и я глядел на него, а мысли вихрем проносились в голове. Наконец я почувствовал, как холод начинает пробираться под рубашку. Попробовал пошевелить рукой и ногой и, видя, что они слушаются меня, поднялся. Вокруг расстилалось бескрайнее снежное поле. Вдали было какое-то строение, напоминавшее не то свинарник, не то коровник. Я пошел по направлению к нему, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, в надежде, что смогу встретить там кого-нибудь, кто поможет мне. Главное дойти, чтобы согреться и где-то раздобыть одежду. Быстрая ходьба не согревала, и я побежал. Однако весна уже чувствовалась. Снег был рыхлым, и ноги утопали в снегу. Бежать было трудно, и вскоре я почувствовал, что ботинки промокли. Я остановился, чтобы отдышаться, но холод всё сильнее сковывал мое тело. Снова пошел, делая широкие взмахи руками, стараясь всеми силами окончательно не замерзнуть, но в этот момент обо что-то споткнулся, и без сил упал в мерзлую землю.

Поднявшись, снова пошел, размышляя только об одном, — надо дойти, во что бы то ни стало, дойти до ближайшего жилья.

Сколько я шел, не знаю, но когда достиг фермы, мне казалось, что прошла целая вечность. Ноги заплетались, сбившееся дыхание говорило, что силы почти на исходе. Однако ферма встретила меня пустыми глазницами выбитых окон и полным отсутствием намека, что здесь возможно присутствие людей. Здание было заброшено, и, по всей видимости, много лет назад, о чем свидетельствовали два ржавых остова трактора и какого-то сельскохозяйственного агрегата, наполовину зарытого в навозную кучу. Я с тоской посмотрел на представшую передо мной картину и с замиранием подумал о том, что же делать дальше. В этот момент, я вдруг отчетливо услышал звук работающего поблизости трактора. Я выбежал из помещения и, осмотревшись по сторонам, увидел гусеничный трактор, который ехал по направлению к ферме. Решив не дожидаться, когда тот подъедет, ибо он запросто мог проехать мимо, или чего доброго повернуть в другую сторону, побежал к нему навстречу.

Поравнявшись с трактором, водитель остановил его и, высунувшись из кабины, незатейливо спросил, что я делаю здесь, да ещё в таком виде.

По его реплике, я сразу понял, что я оказался дома. Значит выбранная на машине времени точка координат оказалась правильной. Это сразу прибавило мне сил и уверенности, ибо я уже ни минуты не сомневался, что я где-то в глубинке России, а потому, не скрывая радости, произнес:

— Я живой, и снова дома!

— Вроде того. А чего раздетый-то в такую погоду?

Я посмотрел с улыбкой на мужика, сидящего в кабине и произнес первое, что пришло на ум:

— Да вот, выкинули на воздух подышать, в надежде, что к вечеру окочурюсь, да видно не судьба, раз вас встретил.

— Это как понимать, выкинули на воздух?

— То и значит. Разборки в бизнесе вещь обыденная и проявляются в различной форме. Хорошо хоть не пристрелили сразу, а решили дать шанс. Короче я проштрафился, вот меня и решили выкинуть с вертолета в поле на мороз, проверить на выживаемость. Скажите, хоть где я?

— Небось, из Москвы, судя по говору?

— Это вы точно угадали, — ответил я, начиная потихоньку стучать зубами от холода.

Видя, что я совсем скис и вот-вот упаду без сил, водитель кинул мне промасленную телогрейку и, открыв кабину, сказал:

— Залазь, чай в России живем, а не в Америке, раз живой, значит не помрешь.

Я залез в кабину, закрыл за собой дверь и с благодарностью посмотрел на тракториста. Тот усмехнулся и сказал:

— Москва, ядрена-матрена только и знает, что фортеля с людьми откалывать. А попал ты мужик, на Тамбовщину, самую, что ни на есть русскую землю, только не пойму какого х… они тебя в такую даль приперли?

— А я и сам не знаю.

— Ничего, ты покамест помолчи, а то совсем замерзнешь, и нако вот хлебни малек, — и он дал мне бутылку. Я открыл пробку и, понюхав, понял, что это самогон, но в данной ситуации мне было всё равно. Я сделал глоток, потом второй и почувствовал, как потихоньку возвращается жизнь в замерзшее тело.

Мы ехали минут двадцать. Сразу за косогором показались трубы домов и вслед за ними и сама деревня. Дворов тридцать, сорок с покосившимися домами, среди которых выделялось несколько хороших, которые особняком стояли на окраине деревни. Тракторист проехал почти всю деревню, а я так и не понял, живет кто-либо в домах или они пустуют и только по дыму из труб, догадался, что часть домов обитаема. Мы подъехали к деревянному дому, который выглядел, не так убого, как рядом стоящий. За калиткой яростно залаяла собака, сразу почувствовав присутствие чужого человека. Тракторист, перед тем как выйти из кабины спросил меня:

— Помочь, или сам дойдешь?

— Да нет, спасибо, я сам.

— Мое дело предложить. Ты только погоди малость, я собаку привяжу, а то покусает.

Я с трудом вылез из кабины и когда тракторист окликнул меня, вошел через калитку и направился к дому.

— Проходи, я сейчас поставлю воды, а ты пока залезай на печь, а как немного отойдешь, скажи, поедим и погутарим.

Я залез не без труда на печку и, почувствовав благодатное тепло, вскоре заснул. Очнулся от запаха молока, которое топилось в печке.

— Как ты там? — услышал я знакомый голос снизу, — живой?

— Вроде живой.

— Раз живой, тогда слезай, есть будем.

Я слез с печи. Тракторист, которого звали Николаем, предложил мне умыться, а заодно дал чистую рубашку и валенки. Мы сели за стол, картошка с салом и топленым молоком, показались мне самой вкусной пищей, которую я ел за последние полтора года. Наевшись, он предложил мне папиросу, но я отказался, сказав, что не курю. Николай закурил и, пустив струю дыма, спросил:

— За что же тебя подельщики так жестоко, если не секрет конечно?

Надо было придумывать на ходу более или менее правдоподобную легенду, и я рассказал, что работал в фирме, а накануне потерял финансовые документы, которые вез руководству на подпись. Фирму, в которой работал, держали бывшие братки. Вспомнив прошлое, решили наказать. Короче посадили в вертолет и выкинули, хорошо хоть не с высоты сбросили в чистое поле.

— Да, — многозначительно отметил Николай, пуская струю дыма, — ничего не бояться. За бумажки готовы убить человека. Вот давеча в телевизоре опять показывали, что у вас в Москве кого-то хлопнули, так я думал, брешут.

— Почему, брешут?

— Да потому, что каждый день, то убьют кого, то бомбу подложат, то ещё чего. А тут глядь и впрямь людей за бумажку из вертолета и на мороз. Ладно, считай что повезло. Второй раз родился, значит долго жить будешь.

— Это точно. Кстати, а какое сегодня число-то?

— С утра пятое февраля было.

— Все, теперь этот день, буду, как день рождения отмечать, — ответил я, а сам подумал, что машина времени переместила меня именно в пятое февраля, тот день, который я набрал на пульте управления.

— А далеко здесь до районного центра? — спросил я.

— Ежели на машине, то не очень, километров десять. Мы почитай в самой глубинке живем. Раньше колхоз был. Не шибко богатый, как везде. С голоду не умирали, но и не шиковали. А как перестройка началась, так всё и повалилось. Кабы председатель с умом был, он глядишь, фермером каким заделался или заводик по мясо переработке сгородил. А наш, медаль получит, и гулять почитай на месяц. Короче выпить крепко любил, а мозгами бог обидел. Вот колхоз и загнулся, как сорняк в огороде. Из деревни больше половины кто куда, кто в город на заработки, кто по стране в поисках счастья мотается, а кто и вовсе спился. Молодежь, так та первая в город сиганула. Так что ныне дворов десять в живых. Так, огородом, да собственной скотиной живем. Я вот тоже пару лет в городе пошабашил на стройках, да больно мне жизнь эта не понравилась. Не людская она. Живешь вроде скотины. Приведут на стройку, загонят в барак и вкалывай с утра до ночи, а потом сбегут и на тебе ни денег, ни жилья. Короче плюнул я и вернулся обратно. Вот только жаль, баба моя в прошлом годе померла, а так бы жили мы как у Христа за пазухой.

— Да, — как-то неуверенно произнес я, поскольку за то время, что прошло с момента прилета инопланетян, я совсем забыл, что была совсем иная жизнь, со всеми её человеческими, точнее земными проблемами. Я смотрел на Николая и мне хотелось сказать, — знал бы ты, что произошло на Земле, и нынешняя жизнь показалась бы тебе раем. Но я промолчал, и вместо этого, с аппетитом захрустел соленым огурцом. Между тем Николай, дымя папиросой, продолжал:

— А то. Я, конечно, выпить могу, но меру знаю. А работать могу хоть на тракторе, хоть топором, и каменщиком. Земли кругом навалом. Вот трактор сам восстановил, кому огород вспахать, кому дров и чего привезти, денег нет, так я натурой беру. Картошку сдал, опять значит с деньгами. Они хоть здесь и не шибко нужны, но всё же пригодятся. Скотина кой-какая есть, а главная никого сверху из начальства. Времена, сам знаешь какие. Хочу работаю, хочу на печи в потолок плюю, и никто ничего не скажет. Участковый из милиции последний раз лет пять назад приезжал, а ты говоришь, рай, да и только. До сих пор себя ругаю, что два года даром потерял в этом вашем городе, провались он пропадом.

— Возможно, ты прав, только каждому своё. Городскому жителю доведись жить в деревне, так он с тоски завоет через неделю. Ему подавай кино, телевизор, видео салоны, дискотеки и прочие удовольствия.

— Вот, вот, все эти дискотеки и привели к тому, что никто делать ничего не хочет, а только гуляют, да пьют. Я вот вечером как включу телевизор, так одна реклама. И главное ведь такую дрянь показывают, что нормальный человек от неё пить начнет, а не то, что смотреть или покупать.

Я разумно промолчал, понимая, что спорить на эту тему бесполезно, да и настроение у меня было не располагающее к спору. Я думал совсем о другом. Главное, как выбраться отсюда и добраться до Москвы. Главным препятствием для этого было полное отсутствие денег. У меня не было даже вещей, которые я мог бы предложить к продаже, к примеру, часы или кольцо. Я посмотрел в окно. В сумерках угасающего дня за окном ничего не было видно, только блики от лампы, висящей под потолком с постоянно мигающей лампой из-за перепада напряжения на линии.

— А дела не так уж и хороши, — подумал я. Без денег, без документов, добраться до дому будет не так просто. Надо было что-то придумать. Мои размышления прервал голос Николая:

— О чем задумался?

— Да вот думаю, как до дому добраться. Живым остался, только вот без денег и без документов до Москвы не доедешь.

— Э, нашел о чем печалиться. Ты что не в России живешь? Русский человек всегда в беде помогал. Это может у вас в городе народ стал другим. Жадным, да злым, а у нас в деревнях народ какой был, такой и остался. Одно слово простой русский человек. А до Москвы я тебе денег найду, не переживай. Пойдем лучше спать, а завтра встанем и решим твои проблемы.

Растроганный таким теплым отношением, я поблагодарил Николая за ужин и попросил разрешения переночевать на печи, а то в кои то века представится такая возможность, на что он, не без гордости заметил, что печь он сам мастерил в прошлом году и предложил для большего удобства толстую подстилку. Я ещё раз поблагодарил его и, пристроившись на печи, вскоре заснул.

Утро выдалось пасмурным. Дул сильный ветер и было на редкость холодно. Я вышел на улицу и, сбегав в туалет, успел замерзнуть. Николай поставил самовар, и мы некоторое время молча сидели и пили чай. Потом он сходил в комнату и достал старый потертый портмоне. Выложил на стол сначала пятьсот, потом еще пятьсот рублей.

— На вот. До Москвы должно хватить. Я тебя до райцентра на тракторе довезу, мне как раз надо по делам туда, а там купишь билет на автобус и до Тамбова, а там уж и до Москвы билет возьмешь на поезд.

Я посмотрел на Николая и сказал:

— А как же мне вернуть тебе их? Ты мне скажи хотя бы почту, куда я смогу переводом переслать тебе.

— Да ты не бери в голову. Раз даю, значит бери. А вернешь, когда будут снова выбрасывать с вертолета, прихвати кошелек с деньгами, вот тогда и отдашь, — и он весело засмеялся.

— Нет, я так не могу.

— А ты через не могу. А если не хош брать, тогда оставайся здесь, только больше я тебя задаром кормить не буду, придется в батраки идти. Согласен?

— Нет, в батраки не пойду.

— А раз не хочешь, тогда бери деньги и собирайся. Я твои вещи вчера просушил, так что одевайся и поедем.

Я переоделся и вышел в горницу.

— На вот накинь, а то на дворе чай не лето, — он дал мне старую ватную телогрейку. Я надел её и быстро забрался в кабину трактора, который уже стоял с заведенным мотором.

Мы доехали до райцентра. Небольшой провинциальный город Бондари, с незатейливой провинциальной архитектурой встретил нас свистком постового милиционера. Николай выскочил из кабины и, поздоровавшись за руку, стал с ним о чем-то разговаривать. Минуты через три он залез в кабину и радостный сообщил, что встретил бывшего односельчанина, уехавшего в город еще в начале перестройки.

После этого мы доехали до автовокзала, где и распрощались. Я снял ватник, но Николай уговорил меня оставить его, а то я не доеду до дома. Он помахал мне из кабины и уехал, а я пошел узнать, когда будет ближайший рейс на Тамбов.

Купив билет, я занял место на заднем сиденье автобуса, который должен был отправиться через двадцать минут. Кондуктор проверила билеты, и вскоре мы отъехали от станции. В запотевшее окно я рассматривал город. Ряды одноэтажных домов чередовались с двух и трехэтажными, построенными лет тридцать, а то и сорок назад. Палатки, с витрин которых смотрели знакомые товары псевдо американских сигарет, пиво, чипсы и пакетики сушеной воблы и сухариков. Жизнь шла своим чередом. По улицам то и дело проезжали хоть и старые, но иномарки. Все говорило, что жизнь медленно, но меняет ритм жизни людей даже здесь в глубокой провинции. Вскоре мы выехали на шоссе, и я постарался заснуть. Изредка я вздрагивал, когда автобус останавливался на остановках, двери со скрипом открывались, подбирая новых пассажиров, и автобус ехал дальше. Устав от жесткого сиденья и постоянной тряски я окончательно проснулся, а вскоре мы въехали в город и через минут десять были на автовокзале.

Боясь, что мне не хватит денег на билет до Москвы, я пешком отправился на железнодорожный вокзал. Взяв билет, на вечерний поезд, я вышел из здания вокзала и чтобы не привлекать к себе внимание милиции, пошел в ближайший универмаг, где, сняв при входе телогрейку, стал бродить по залам. Потом, купил газету и пару бутербродов с чаем и устроился в небольшом кафетерии. Время тянулось довольно медленно. Я прочитал почти всю газету, потом некоторое время снова походил по магазину, подолгу останавливаясь около витрин с бытовой техникой. Наконец, когда я увидел, что до отправления поезда осталось около часа, вернулся на вокзал. Состав подали минут за сорок до отправления. Предъявив проводнице билет, я вошел в вагон…

Поезд отошел от вокзала строго по расписанию и утром прибыл на Павелецкий вокзал столицы. С волнением я вышел из вагона и, пройдя по перрону, спустился вниз. Завернув за угол и направился было к метро, но в этот момент услышал фразу, которая заставила меня вздрогнуть:

— Извините, гражданин, будьте добры, ваши документы.

Я обернулся, позади меня стояли двое. Милиционер, судя по погонам, сержант и рядовой с повязкой на руке «патруль». Я порылся в карманах, делая вид, что ищу документы, но, поняв, что разыгрывать комедию перед ними бесполезно, сказал:

— Извините, у меня нет с собой документов. Поэтому наверно нам придется пройти в отделение, и объясниться.

Ожидавшие, что я начну оправдываться, что потерял документы или забыл дома, они несколько смутились моему ответу, но тут же спросили, откуда я и почему в таком виде.

— Я москвич, прописан по адресу, — я назвал свой домашний адрес, — провожал друзей в Тамбов и так допровожался, что был видимо кем-то раздет и как оказался в этом старом ватнике не помню. Главное, что денег в обрез и то, благодаря добрым людям, которые скинулись на тачку до дома.

Видимо я говорил так искренне, к тому же, в моем рассказе была доля правды, что они поверили и отпустили меня. Возможно, московский акцент тоже сыграл не последнюю роль, в том, что они не приняли меня за приезжего и не потащили в отделение уточнять подробности кто я и откуда.

Я извинился и, поблагодарив, отправился к выходу. Денег оставалось чуть более двухсот рублей. Прикинув, что на такси до дома хватит, а потому, подошел к краю дороги и проголосовал.

Пока мы ехали, я сидел и смотрел в окно. Все казалось знакомым и в тоже время, я никак не мог свыкнуться с мыслью, что всего этого нет уже почти полтора года. Москва, так же как и другие города уничтожена, и вместо зданий, проспектов и улиц, голая пустыня на десятки километров вокруг. Я потряс головой, словно хотел, чтобы мрачные мысли ушли и не возвращались, ведь все это лишь в будущем. В том будущем, которое теперь никогда не произойдет, потому что я этого не допущу.

— Вы что-то сказали? — произнес водитель.

— Кто я? Нет, это вам послышалось. Как хорошо снова оказаться дома.

— Эмигрант?

— Что?

— Говорю, уехали из Союза, а теперь решили навестить?

— Нет, что вы. Просто… Был в командировке… Полтора года. Соскучился по дому.

— А что в таком виде?

— А это, — я потрогал рукой стеганый ватник.

— Издержки обратного возвращения. Уснул, обчистили, хорошо хоть так.

— Бывает. Нас иной раз тоже кидают. Слава богу, что живой. Деньги, черт с ними, заработаем, а то и убить могут.

— Времена.

— Не то слово. Жизнь — дерьмо.

— Да нет. Жизнь — это здорово.

— Вам виднее.

— Уверяю вас.

— Может быть. Вас где высадить?

— Вон там, не доезжая светофора.

— Нет проблем.

Не доезжая светофора, водитель остановил машину. Я расплатился и вышел. Подойдя к подъезду, я неожиданно подумал:

— Интересно, а как я попаду домой, ведь ключей-то у меня нет?

Я прошел вдоль дома, думая как быть и что делать, как вдруг мне в голову пришла мысль:

— А что если в этом времени я существую? Выходит, что нас может быть двое? Почему-то за два дня эта мысль меня не посещала, а ведь она с самого начала напрашивалась, как само собой разумеющееся. А раз так, стало быть, я должен быть в это время на работе. Могу ли я встретиться с самим собой или нет неизвестно, что произойдет, если мы встретимся?

Я представил себе как я, протягиваю руку самому себе, и вакуумная воронка втягивает меня, происходит временной катаклизм и я погибаю. Кадры каких-то фантастических фильмов рисовали мне нечто похожее в моем воображении. Я стоял и не знал что делать. Наконец, почувствовал, что мне холодно, и решил, что надо что-то делать и для начала выяснить двое нас или я один. Я достал из кармана деньги, на карточку для таксофона хватало. Дойдя до ближайшего магазина, купил карточку и, подойдя к будке с телефоном, набрал свой рабочий номер.

— Алло, фирма «Вансервис» секретарь Евгения Ивановича слушает.

— Маша, это я Сергей.

— Ой, Сергей Николаевич, это вы! А мы тут все переволновались. Вы, как сквозь землю провалились. Уехали позавчера с этим, со своим напарником на заявку, а в обед он звонит, что вы вышли куда-то и больше не возвращались. А сегодня шеф сам звонил вам домой, вас нет. Что случилось? Евгений Иванович волнуется.

— Маша всё в порядке. Приеду, расскажу. Передай Евгению Николаевичу, что утром буду на работе, хорошо?

— Хорошо, передам, а где вы?

— В Москве, в Москве я. Не умер, не в больнице, приеду, расскажу.

Я повесил трубку и перевел дух. Значит я один. Видимо в момент, когда я из будущего переместился на Землю в прошлое, то каким-то образом совместился с самим собой и в этот момент исчез из того места, где находился до этого. Что же это значительно упрощает мою жизнь. Я радостно произнес, слава богу, что всё обошлось, и снова направился домой. Пройдя несколько метров, я чертыхнулся, поскольку вспомнил, что ключей нет, а стало быть, попасть домой не могу. Я остановился в раздумье как быть. Вынув из кармана телефонную карточку, я собрался было позвонить Наташе, у которой были ключи и попросить её привести их мне, но неожиданно мой взгляд упал на соседний дом. Я взглянул на окно на шестом этаже и подумал о Вике. Она ничего обо мне не знает, в будущем мы встретимся еще не скоро. Однако сердцем я рвался к ней.

— Нет, пожалуй, Наташе, я звонить не буду, — подумал я, и отправился в местный ДЭЗ за слесарем.

Диспетчер сказала, что такими вещами, как открывание дверей ДЭЗ не занимается и порекомендовала обратиться в службу спасения. Я попросил у неё телефон и, вызвав специалиста по открыванию двери, отправился домой. Они приехали минут через двадцать. Молодой парень посмотрел на замки и сказал, что вскрыть можно, но дверь придется ремонтировать, так как замки стоят хорошие, их так просто не вскроешь. Посмотрев на мое страдальческое лицо, он неожиданно сказал:

— А чего вы нас-то вызвали? Микрик горит. Стало быть, квартира на сигнализации в милиции. У них есть дубликаты. Съездите к ним, они откроют. В крайнем случае, штрафом отделаетесь, зато дверь ремонтировать не придется.

Я поблагодарил его и, извинившись, что не сообразил сразу, отправился снова в ДЭЗ, где раньше работал, чтобы одолжить у ребят денег и смотаться на пункт охраны.

Только к обеду я смог попасть в квартиру. После долгих уговоров и объяснений, они приехали вместе со мной, открыли квартиру, и когда я показал им документы, которые лежали в столе, что я, это действительно я, они заполнили протокол вскрытия и, пожелав мне все хорошего, удалились, напомнив, что придется уплатить штраф за ложный вызов.

Я закрыл за милиционерами дверь и усталый сел на диван. Усталость, волнения, события, которые произошли за последние двое суток, как снежный ком, навалились на меня. Я сидел и не знал, что мне делать, как быть, как жить дальше. Я не был здесь больше двух лет и окружавшие меня предметы, мебель, казались мне незнакомыми. Я сидел так около часа, потом подошел к столу, взял телефон и… набрал Викин номер.

— Алло, я вас слушаю, — услышал я до боли знакомый, родной Викин голос. Я молчал и слушал.

— Алло, говорите, я вас не слышу, — она повторила эту фразу еще пару раз, и повесила трубку, а я еще долго держал её у своего уха, слушая гудки, и чувствовал, как защемило в глазах, и они наполнились слезами. Я не в силах был остановить их. Как я хотел в этот момент, чтобы она прижалась ко мне, и ласково, проведя рукой по волосам, сказала:

— Я люблю тебя, Сережа, больше всех на свете.

В этот момент, я вдруг отчаянно понял, что, прыгнув в машину времени, возможно, навсегда потерял самое драгоценное, что у меня было в этой жизни, свою любовь, свою жену и сына. Я понимал, что обязан был попытаться вернуть все назад, но сейчас, мне хотелось хотя бы на миг прижаться к жене, посмотреть ей в глаза и сказать, нет, просто увидеть её взгляд….Но я понимал, что если это и произойдет, то не сегодня, потому что в этом времени мы не были даже знакомы друг с другом, хотя я знал о ней всё. Я осторожно положил трубку телефона, наивно сохраняя детскую надежду на чудо, что в трубке раздастся её голос, и она произнесет:

— Сереженька, милый, не молчи, я узнала тебя по дыханию. Я жду тебя…

Потом, помедлив секунду, снова взял, чтобы еще раз набрать Викин номер и услышать её голос, но в этот момент телефон неожиданно зазвонил и я, прижав трубку к уху, ответил привычным голосом:

— Вас слушают.

— Привет, это я, узнал?

Звонила Наташа. Я растерялся, не зная, что ответить.

— Алло, Сережа, ты меня слышишь?

— Да, да конечно, привет.

— Наконец-то. Ты куда позавчера пропал? Я звонила вечером, тебя нет, сегодня в обед, мне ответили, что ты не приходил, мобильный молчит.

— Да со мной столько всего произошло за эти, — я хотел сказать три года, — но вовремя спохватился и ответил, — два дня, что всего не перескажешь. Мобильный украли, как только куплю новый сообщу тебе новый номер. На работе сплошная нервотрепка, короче я в жутком, как говорят цейтноте. При встрече расскажу, а сейчас извини, я спешу, шеф вызвал на работу.

— Да ладно, только ты не пропадай больше. Я завтра позвоню. Все, целую.

— И я тебя.

Как странно было слышать Наташин голос. Прошло почти три года, с тех пор как мы расстались, так и не сказав друг другу о причинах разрыва. Но сейчас мне было все равно, почему мы расстались. И вообще, слишком многое пришлось пережить за это время, и оно навсегда унесло меня от тех далеких дней. Однако Наташин звонок неожиданно заставил меня задуматься о том, что мне придется объясниться с ней в ближайшее время. Мне нужно было заново приспособиться к прежней жизни, возможно ещё раз пережить события, о которых я знал, или изменить их и, следовательно, изменить свою судьбу, свою жизнь, а возможно и чью-то ещё.

Я сидел и размышлял, как мне жить дальше. Я посмотрел на часы. Было половина седьмого вечера. В моем распоряжении оставалась неделя, точнее восемь дней, прежде чем я услышу голос Гао. Впрочем, я могу и не услышать его, если захочу. А главное, что он не должен меня услышать, потому что я просто не в состоянии буду скрыть свои мысли, и он прочтет их и поймет, что я всё о них знаю. И что тогда? Тогда они будут снова и снова искать человека, который сможет поверить им и построит им телепорт. Пусть не скоро. Через пять или десять лет, но построит и тогда всё повторится сначала. Значит вторжение неминуемо и мир обречен. Рано или поздно кто-то обязательно пройдет моим путем и впустит их в наш мир, а когда поймет, какую ошибку он совершил, будет уже поздно.

Что же делать? Я лихорадочно искал выход и не видел его. Хорошо, а если пойти и всё рассказать компетентным органам, что если они поверят? Нет, это вряд ли. В лучшем случае мне скажут, чтобы я обратился к психиатру, а не к ним, и будут правы. Что я могу предъявить в качестве доказательства своих слов? Ничего. Нужны факты, тогда можно разговаривать. Так рассуждая сам с собой, я постепенно пришел к мысли, что ничего не остается, как начать второй тур игры, но уже по другим правилам, которые я еще не придумал, и в запасе у меня оставалось не так много времени.

Решение было принято. Мое самолюбие взыграло. Раз они сумели обвести меня и пробраться на нашу планету, настал мой черед. Надо было всё детально продумать. Я разделся, принял горячую ванну и вместо того, чтобы лечь на диван спать, улегся на кухне, прямо на полу, приспособив для этого всё, что было из мягких вещей.

Утро вечера мудренее, подумал я и заснул.

(обратно)

Глава 2

На следующий день с утра я отправился на работу. Всю дорогу, я придумывал, чтобы такое рассказать шефу, чтобы мое таинственное исчезновение и почти трехдневное отсутствие, выглядело правдоподобно. Понадеявшись на то, что импровизация по ходу дела, самое надежное в части оправдания, я вошел в офис фирмы.

— А пропащий, здорово, — громким возгласом приветствовал меня мой напарник Виктор, — ты блин, даешь. Я под раковиной ковырялся с краном, ты вроде стоял рядом, говорю, подай ключ на двенадцать, поворачиваюсь, тебя нет. Думаю, в туалет отошел или куда. Я поменял смеситель, пора ехать, а тебя нет. Спрашиваю у девчонок в салоне, Сергея кто видел, те говорят, да нет, вроде не проходил. Я тебе на сотовый, в ответ нет доступа или телефон выключен. Так и пришлось одному возвращаться в офис. А к вечеру я шефу доложил, он и давай тебя разыскивать, а тебя и след простыл. Короче, все на ушах. Что случилось то?

— Да ничего, — ответил я, — стоял, и вдруг голова закружилась, решил выйти на свежий воздух. А когда вышел, мне совсем плохо стало. Короче, я когда нагнулся, видно чуть не упал в обморок, меня мужик какой-то подхватил и в машину. А у меня всё перед глазами плывет, ничего толком объяснить не могу. Так он меня, вместо того чтобы в больницу, отвез к себе домой. У него жена медсестра, сделала укол, я и отключился. Очнулся только на вторые сутки, и сразу позвонил шефу, что жив здоров. Они сами были не рады, что меня к себе привезли и уже хотели скорую вызвать, чтобы в больницу отвезти.

— А чего мобильник молчал?

— Так я его видно выронил по дороге. Надо сходить новый купить.

В этот момент в коридоре показался Евгений Иванович. Привычным жестом он слегка сдвинул очки на нос и произнес:

— Сергей, что случилось? Тебя что, инопланетяне похитили?

— Почти, — шутливо ответил я.

— Тогда заходи ко мне, расскажешь, как они выглядят, — он вошел в свой кабинет, оставив дверь открытой.

Я поздоровался с Машей, положив ей на стол шоколадку, поскольку знал её слабость к сладкому и зашел к шефу в кабинет.

— Чего стоишь, присаживайся, рассказывай.

Я пересказал ему историю, которую только что сочинил Виктору.

— Может тебе к врачу сходить? — участливо спросил шеф.

— Да нет, наверно просто сильный обморок. Мне давление померили, оказалось пониженное, девяносто на пятьдесят. Жена этого водителя, который меня к себе привез, сказала, что я несколько раз приходил в себя, но даже до туалета не смог дойти, падал на кровать и снова засыпал, а когда утром проснулся, померили, вроде как все в норме.

— Ты знаешь что, со здоровье не шути. Сейчас особо большой запарки нет, поэтому, — он полистал на столе перекидной календарь, и сказал, — сегодня у нас пятница. Отправляйся домой и даю тебе неделю отпуска. Явишься на работу семнадцатого, а если что, я тебя вызову, понял?

— Понял.

— Только обязательно купи себе новый телефон, чтобы можно было с тобой связаться.

— Что за вопрос. Обязательно куплю, Евгений Иванович, — я поблагодарил его за отпуск и, попрощавшись, вышел из офиса. Погода по-прежнему была холодная, шел мелкий снег и я заспешил в метро, чтобы поскорее оказаться дома и спокойно обдумать план дальнейших действий.

Я ехал в метро, а мысли по поводу контакта с Гао одна нелепей другой, роились в моём мозгу. Когда объявили следующую остановку, я понял, что проехал и решил, что транспорт не самое подходящее место для размышлений на столь важную тему, поэтому чтобы отвлечься, стал просто рассматривать рекламные объявления, расклеенные вдоль стен вагона. Одно из них рекламировало новый фантастический боевик. Я так давно не был в кино, больше двух лет, последний раз с Викой. Мысли сразу переключились на неё и Алешу.

— Интересно как они там, впрочем, что за ерунду я выдумываю, их там нет. Вообще, всё, что произошло, это… А что это? Вот именно. То что было, история, которую я обязан изменить. Впрочем, может будущее, существует само по себе, а прошлое отдельно? Нет, так я окончательно запутаюсь, если буду философствовать на тему, если да кабы.

Я снова услышал объявление и понял, что снова пропустил остановку. Нет, так я никогда не доеду до дома, надо действительно отвлечься, а то так можно и умом тронуться.

Я вышел из вагона, пересел и поехал в обратную сторону, потом сделал пересадку и, доехав до своей остановки, поднялся по эскалатору и вышел на улицу. Зайдя в ближайшую пиццерию, взял порцию, чашку кофе и пирожок с вишневым вареньем. Усевшись за столик, я стал с аппетитом есть пиццу. За окном шел снег, медленно падая на асфальт. Я наблюдал, как из подземного перехода выходили люди и расходились по своим делам, кто-то спешил на остановку троллейбуса, кто-то шел к электричке или на рынок, который находился рядом. Бойкие старушки, торговали у выхода квашеной капустой и солеными огурцами.

Я медленно пил кофе и на секунду отвел взгляд от окна, чтобы посмотреть, который час, а когда поднял голову, увидел Вику. Она вышла из подземного перехода и остановилась, оглядываясь по сторонам. Чашка чуть не выпала у меня из рук, я еле успел её поставить на стол. При этом остатки кофе брызнули на стол. Копна рыжих волос выбивалась из-под вязаной шапочки, и каждый раз, когда она поворачивала голову, они веером разлетались и падали на плечи. Я затаил дыхание и не знал что делать, понимая, что через мгновение она примет решение и пойдет дальше своей дорогой и неизвестно, когда наши пути снова пересекутся. Вика, родная, любимая женщина, самый близкий для менячеловек, был в этот момент так далеко от меня, что мне хотелось броситься к ней и обо всем рассказать, что было, и что станет с нами и совсем миром, но я понимал, что не сделаю этого никогда. Я сидел и смотрел на неё сквозь стекло, и только голос проходящей мимо девушки отвлек меня:

— Извините, у вас не занято?

— Нет, нет, пожалуйста, я уже ухожу, — я положил кусок недоеденного пирожка, который продолжал держать в руке, на блюдце, и быстром шагом направился к выходу. Когда я вышел из пиццерии, Вика уже удалялась по направлению к дому. Я не стал её догонять, просто молча пошел за ней. Проходя мимо видеосалона, в котором мы с ней познакомились, она открыла дверь и зашла. У меня перехватило дыхание.

— Может это судьба, — подумал я, — но ведь в той, прошлой жизни мы познакомились только через год. И что, — снова подумал я, — пусть так, но ведь сейчас я живу другой жизнью, все, что было, уже не повторится, а, следовательно, я сам определяю, как сложиться моя судьба?

Размышляя так, я подошел к дверям видеосалона, и смело вошел внутрь. Кроме Вики в зале никого не было. Она стояла спиной ко мне и о чем-то разговаривала с сотрудником салона. Я стал бегло просматривать новинки, пытаясь отыскать тот фильм, который я хотел взять в день нашего знакомства, но его не было, то ли он был на руках, то ли он к этому моменту ещё не вышел в прокат. Название его я не помнил, поэтому спрашивать о нем было бесполезно. Я не знал, что делать и, взяв с полки первую попавшуюся кассету, с учащенно бьющимся сердцем, подошел к Вике. Я стоял сзади и молчал. Слова застряли в горле. В этот момент Вика повернулась ко мне и легко и просто сказала:

— Пожалуйста, проходите, — и отошла в сторону. Парень за прилавком протянул руку, чтобы взять у меня коробку из-под кассеты и попросил у меня карточку. Я словно онемел и не знал что ответить, парень посмотрел на меня и обратился ко мне:

— Простите, вы берете или нет?

— Я хотел спросить стоит посмотреть или нет? — и протянул ему коробку.

— Да ничего, римейк старого фильма. Не шедевр, но вполне достоин внимания. Будете брать?

— Да, — ответил я и, достав из кошелька карточку, протянул ему. Вика всё это время стояла рядом, и не обращая на меня внимания, рассматривала коробки с фильмами в разделе фантастика. Парень сканировал мою карточку, списал с моего счета деньги и выдал мне кассету с фильмом.

— У вас осталось сто рублей.

— Не понял?

— Я говорю, у вас на счете осталось сто рублей.

— Понял, спасибо.

Я повернулся, и в этот момент Вика тоже повернулась в мою сторону. Мы встретились взглядами и несколько секунд молча стояли и смотрели друг на друга. Она первая отвела взгляд, а я набрал в легкие воздуха и, стараясь изо всех сил, чтобы мой голос не дрожал, произнес:

— Извините, кажется, я вас смутил и вдобавок задерживаю, — Вика держала коробку с фильмом в руке.

— Нет, нет, что вы. Вы меня вовсе не задерживаете, я даже еще не выбрала кассету.

Может быть, мне показалось, или мне этого так хотелось, но я решил, что её голос дрожал, когда она разговаривала со мной. Мои нервы были напряжены до предела, и я понял, что не смогу отступить.

— Вот как. Тогда рекомендую, — я бегло пробежал взглядом полку, и, мой взгляд упал на коробку с фильмом, название которого мгновенно всплыло в моей памяти. Я достал её и протянул. Она взяла коробку и вслух прочитала название:

— «Осиное гнездо-1», — она снова посмотрела на меня и неожиданно произнесла фразу, от которой у меня комок встал в горле и голова пошла кругом, словно у меня и впрямь было пониженное давление.

— Странно, что вам понравился этот фильм, очень странно.

— Почему?

— Люди вроде вас, как правило, предпочитают фильмы совсем другого плана…

Я не удержался и, прервав её, закончил фразу, сказанную мне два с лишним года назад:

— Комедии и мыльные оперы, поскольку, судя по одежде, я чиновник или предприниматель, а их жены, как правило, терпеть не могут ужастиков, боевики и фантастику. Вы это хотели сказать?

Вика смотрела на меня, не понимая, что происходит, но те струны души, которые тогда вызвали в нас взаимные чувства симпатии, видимо были снова задеты. Я увидел в её глазах до боли знакомые мне искры счастья и радости, когда мы разговаривали, целовались и любили друг друга. Пауза кончилась, и Вика смущенно ответила:

— Вы правы, а разве я ошиблась? — с неподдельной надеждой в голосе, что она действительно ошиблась, спросила Вика.

— Увы, да. Во-первых, я не бизнесмен, во-вторых, я не женат, и, в-третьих, я терпеть не могу мыльные оперы, а вот по части комедий, ответить затрудняюсь. Какие-то нравятся, какие-то нет. К примеру, «Полицейскую академию» могу с удовольствием посмотреть по телевизору, хотя и видел серии много раз.

Она стояла и слушала меня, продолжая держать коробку в руках.

— Вика вы будете брать кассету? — вмешался в наш разговор парень за стойкой.

— Да, да, — ответила она, но я снова вмешался:

— А мне почему-то показалось, что вы этот фильм уже видели и даже переписали себе копию.

Вика совсем смутилась, не зная, что сказать. Я угадывал её мысли, и она не знала, что ответить. Я понял, что пора принимать решение и, взяв коробку из её рук, поставил обратно на полку, сказал продавцу, что она передумала, и затем взял её за руку, произнес:

— Я вас смутил и прошу меня извинить, честное слово я не хотел, и чтобы загладить свою вину разрешите проводить до подъезда, чтобы быть уверенным, что вы благополучно добрались до дома, а то я буду переживать, если с вами что-то произойдет по моей вине, — с этими слова мы вышли из салона.

— Спасибо, я здесь рядом живу, мне даже дорогу переходить не надо, — ответила она, но в голосе слышались ноты, которые говорили совсем о другом.

— Я знаю, хотите, догадаюсь, где вы живете?

— Где? — почти шепотом спросила она.

— В восьмом доме, — и я показал рукой на её дом, — я угадал?

— Да, а вы тоже там живете?

— Нет, но я живу рядом, — и я показал ей дом напротив, край которого виднелся из-за угла здания, в котором находился видео салон.

— Как странно, что я вас раньше никогда не видела в салоне?

— То же самое готов сказать и я, поскольку хожу сюда периодически с момента его открытия.

Разговаривая, мы медленно шли к Викиному дому.

— Значит, Вас зовут Виктория.

— Просто Вика.

— Ах просто Вика, а меня Сергей Николаевич, а лучше просто Сергей, а то отчество, как-то старит человека.

— А сколько вам, если это не секрет?

— Летом стукнет пятьдесят, а вам?

— Достаточно много, уклончиво, но вместе с тем кокетливо ответила она.

— Можно я попробую угадать?

— Вы опять хотите поразить меня своей проницательностью?

— Конечно.

— Что же, попробуйте.

Я знал о Вике все, но понимал, что нельзя перегибать палку с угадыванием всего, поэтому сделал серьёзное лицо и, посмотрев на Вику, сказал:

— Вам двадцать семь, нет…, я ошибся, двадцать восемь, я угадал?

— А вот и не угадали, — весело ответило она, — мне тридцать пять.

— Не может быть, вы меня разыгрываете.

— Вовсе нет, я могу паспорт показать, если вы мне не верите.

— Что вы, что вы, охотно верю, просто вы выглядите гораздо моложе своих лет, хотя впрочем, — я секунду помедлил, из памяти всплыли слова, которые мы говорили друг другу в первые дни нашего знакомства, и, подумав, я сказал слова, произнесенные тогда Викой:

— Возраст это состояние души. Можно и в сорок быть стариком, вы согласны со мной?

Вика остановилась и посмотрела на меня.

— У меня ощущение, что вы и впрямь можете угадывать мысли. Странно.

— Правда!

— Да, словно мы… встречались раньше, только где, убей бог не помню. Возможно на вечеринке у моей одной приятельнице. Вы пишите стихи?

— Ой нет, что вы. Хотя, в молодости увлекался, как и многие. И вообще, у меня тоже ощущение, что я вас раньше… видел.

— Наверное, это было в прошлой жизни.

— Наверное, — медленно произнес я, — или, в будущей.

— Вы думаете такое возможно?

— А почему нет. Живут два человека на планете, никогда не встречались и не видели друг друга, а в прошлой жизни они были, к примеру, мужем и женой. Вероятность, что они снова встретятся и полюбят друг друга равно наверно нулю, а может и не нулю, а скажем один на сто миллионов. А раз так, значит когда-то у кого-то выпадет этот случай, и люди встретятся и снова полюбят друг друга и всё повторится как в прошлой жизни.

— Но так не бывает.

— Почему?

— Потому что это фантастика.

— Но вы же сами любите смотреть фантастику, боевики, ужасы. Почему происходящее в кино может, а в жизни нет?

— Потому что это кино.

— А разве кино, это не реалия жизни?

— Возможно и реалия, но фантастика в кино, это совсем другое. Фантастику авторы фильма придумывают не из жизни, а из…, — она запнулась, поскольку не знала, что сказать.

— Так откуда же берут сюжет для фантастических фильмов?

— Во всяком случае, не из жизни.

— Может вы и правы, но я в это мало верю.

— Напрасно.

— Вера и реальность неотделимы друг от друга, даже если они из области фантастики.

Снег перестал идти, и температура на улице немного повысилось, отчего снег начал таять, и проезжающие машины развезли на асфальте грязь, которая летела из-под колес. Я посмотрел на пасмурное небо и произнес:

— Погода не обещает улучшения, а так хочется солнца, моря или нет, лучше зеленой травы и пения птиц в тенистом лесу. А то такая погода приносит на память унылые мысли и унылые стихи, хотите, я почитаю вам стихи?

— Мне стихи? — удивленно спросила Вика.

— Да, а что это плохо?

— Нет, что вы, конечно почитайте.

Умчались годы молодые
Мне скоро стукнет пятьдесят
И метроном стучит тоскливо
Все ускоряя жизни час.
Пришла пора, когда уныло
В окно ты смотришь на меня
И ни рукой, ни ликом милым
Не озаришь в ночи меня.
Печаль легла на Землю эту
Снега и грязь слились в одно
И дождь весны навряд ли смоет
Тоску унынья моего.
Сижу, пишу, коряво, пошло,
Чтоб скуку смертную изгнать
И жду грозы с тоской и злостью
Под шелест вьюги у окна.
— Кто это написал?

— Не знаю, может быть, я, а может быть какой-нибудь поэт, фамилию которого, я забыл.

— Какой вы странный.

— Почему странный?

— Ну как же. Читаете мне стихи и не знаете, вы их написали или не вы. И вообще…

— Я в детстве немного баловался этим, но потом забросил, посчитал, что это так, мальчишество.

— Увлекались поэзией?

— Читал Черного, Мандельштама, Клюева, но сказать, что увлекался, это громко сказано. Просто нравилось. Поэтому и пробовал писать, но быстро понял, что не дано и бросил.

— А чем сейчас занимаетесь?

— Сугубо земная специальность. Сантехникой.

— Торгуете?

— Нет, — засмеялся я, — ремонтирую. Работаю в фирме по обслуживанию салонов, саун и им подобных учреждений. Ванны, унитазы, раковины, батареи.

— Действительно весьма далеко от поэзии.

— Я же вам говорю. К поэзии весьма далек.

— А почему тогда фантастика, ужасы и боевики?

— Просто нравится. Не все конечно, но многое.

— Например?

— «Чужие», «Терминатор». «Матрица», — я перечислил еще десятка два названий известных фильмов, которые я смотрел, и которые мне действительно понравились.

— И даже «Матрица»?

— Только первая часть, а вот «Чужие-2», могу смотреть с любого места.

— Как понять первая часть? Вторая еще не вышла, обещают только к концу года, — удивленно произнесла она.

— Я имел в виду первую половину фильма, — ответил я, и подумал, что в ответах надо быть несколько более осмотрительным, а то можно попасть впросак из-за временных расхождений.

— А сериалы любите?

— Как вам сказать, «Вавилон-5» смотрел с большим удовольствием, а всё остальное быстро надоело. Например «Энтерпрайз» или «Звездные врата», скорее кино для детей, хотя это мое субъективное мнение.

— Я, пожалуй, с этим соглашусь, хотя я и не очень большая поклонница «Вавилона», он действительно заслуживает внимание.

Разговаривая, мы подошли к подъезду Викиного дома.

— Вот мы и пришли. Спасибо, что проводили до дома, — сказала Вика и посмотрела на меня. Я стоял и не знал, что сказать. Еще три дня назад Вика была моей женой, и я целовал ее, уходя утром на работу, а сейчас, несмотря на то, что она была рядом, она была бесконечно далека от меня. Я даже не знал, испытывает она ко мне какие-то чувства или нет. Но я не мог, не хотел просто отпустить её и в то же время не знал, что сказать. Я молчал, и казалось ещё мгновение и я не выдержу и всё ей расскажу, но в этот момент, она посмотрела на меня своими удивительно нежными, детскими глазами, и сказала:

— А у вас большая библиотека видеофильмов?

— Если честно не очень, фильмов двести, но зато есть много старых, не очень хорошего качества, так как писал «тряпичные» копии.

— А список есть, чтобы глянуть какие фильмы?

— Списка нет, а вот если вы не очень заняты, готов пригласить вас в гости посмотреть.

— Мне как-то неловко.

— Но я в некотором роде виноват, что вы остались на сегодняшний вечер без кино.

— При чем тут вы, я перед этим сразу выяснила, что брать нечего, а все, что было на полках стоящего, я уже видела.

— Значит, решено, идем ко мне.

— Как прямо сейчас?

— Нет, если у вас какие-то были планы, и я их нарушил, то можно отложить, — я сделал паузу, — скажем до вечера.

— Нет, планов вы моих не нарушили, просто я не готова, вот так вдруг идти в гости.

— К незнакомому мужчине, да ещё не женатому и такому пожилому как я, — снова продолжил её мысль я.

— Нет, нет, я совсем не это хотела сказать. Я просто не готова вот так сразу, вдруг и …, — она смутилась и покрылась румянцем.

Господи, до чего она была красивой в этот момент. Мне хотелось упасть перед ней на колени и сказать: — Викуша, любимая, дорогая моя, ведь это я. Я люблю тебя больше всех на свете. Только ты для меня одна в целом мире. Как трудно мне было прыгнуть в этот голубой поток времени, оставив тебя там и не ведая, что произойдет с тобой и Алешкой, и только одно утешало меня, что если всё получится, я снова увижу тебя и скажу слова, которые так мало говорил, люблю, всегда любил и буду любить. Я стиснул зубы и, стараясь не волноваться, хотя чувствовал, что у меня это плохо получается, сказал:

Если сердце печали боится,
Если мысли заныли в тоске,
Значит день прожит зря, и на небе,
Не зачтется удача тебе.
Пролетит метеор и желанья
Загадать не успеешь своё
Обожжет лишь макушки у елей
И землею укроет его.
Я забуду печали и тени,
Все сомненья отброшу свои
И объятья открою и звезды,
Что на небе зажглись, подарю.
— Это тоже написали вы или…?

— Или не я. Честное слово, не помню.

Вика стояла и смотрела на меня и не знала что сказать.

— Значит да или нет?

— Да, — тихо произнесла она.

— Тогда пошли. До моего дома ровно пять минут хода. Посмотрите мою видеотеку и возможно, вам что-то понравиться, а если нет, прошу простить за назойливость.

Мы повернули и пошли обратно. Перешли улицу, потом завернули за угол и вошли в арку. Вика молчала. Мы прошли мимо цветочного киоска, и я вдруг попросил её на секунду задержаться.

— Что-то случилось? — спросила она.

— Да, я забыл купить цветы. Буквально две минуты.

— Хорошо, я подожду вас здесь.

Я забежал в магазин и попросил большой букет хризантем, которые она больше всего любила. Продавщица стала их упаковывать, но я сказал, что не надо. Она любит, когда цветы без упаковки, и я указал на Вику, стоящую поодаль.

— Я по-хорошему завидую вашей девушке, — искренне радуясь за меня и Вику, сказала продавщица, принимая у меня деньги, — Желаю удачи.

— Спасибо, — ответил я и, выйдя из магазина, подошел к Вике. Она повернулась ко мне.

— Какой шикарный букет, это…, — я не дал ей договорить и протянул букет, сказав при этом всего два слова:

— Это вам!

— Мне! Но почему?

— Потому, что…, — я хотел сказать, потому что люблю… Нет, это было бы сумасшествие с моей стороны, самонадеянность, а потому я ответил:

— Разве нельзя просто подарить цветы девушке, или для этого нужен повод?

Вика ещё больше смутилась, прижимая букет к себе и вдыхая их аромат. Мы прошли вдоль дома и, и оказались возле моего подъезда. Поднявшись на лифте, я открыл дверь и, пропустив вперед себя Вику, пригласил её войти в квартиру. Она робко вошла, озираясь по сторонам. Одинокая холостяцкая квартира блистала чистотой и порядком. Я помог ей снять пальто и предложил положить букет в воду, пока она будет осматривать видеотеку.

— Что вы, я быстро. Не стоит беспокоиться, — произнесла она, одновременно протягивая мне цветы. Я отнес их в ванную и налив в раковину воды, положил букет. Затем зашел на кухню и налил в чашку воды, так как почувствовал, как во рту все пересохло. Вернувшись, я заглянул в комнату. Она с интересом рассматривала видеокассеты, и слегка наклонив голову, читала надписи на корешках.

— Как, что-нибудь нашли интересное? — спросил я, заметив, что она бросила взгляд в мою сторону.

— Я почти всё смотрела, хотя нет, вот фильм, который, кажется, не видела.

— Как называется?

— «Киборг особого назначения».

Чашка выпала у меня из рук и вдребезги разбилась о кафельный пол. Картина прошлой жизни мгновенно встала передо мной. Но в памяти всплыло, что именно этот фильм я ездил и купил на рынке в Марьино. Выходит, что он у меня был, и я просто не помнил этого. Голос Вики вернул меня из нахлынувших воспоминаний.

— Ой, простите.

— Нет, это вы меня простите за мою неловкость. Но зато это хорошая примета.

— Почему?

— Как почему, посуда бьётся к счастью.

— А мне жалко.

— Кого?

— Не кого, а что. Чашку конечно.

Она наклонилась в тот момент, когда я сделал аналогичное движение, чтобы собрать осколки, и мы стукнулись лбами. Вика звонко рассмеялась, и я последовал её примеру. Мы сели на корточки и стали подбирать осколки разбитой чашки. Один из осколков, за которым она потянулась, оказался острым и, уколовшись, она резко дернула руку, и я увидел, как на кончике пальца появилась кровь.

— Вы обрезались, дайте скорее ваш палец. Я прижал его к губам и поцеловал.

— Что вы делаете? — спросила она, не понимая того, что я делаю.

— Отсасываю яд, — шутливо ответил я.

— Какой яд, меня же не змея укусила, — рассмеявшись, произнесла она, продолжая держать палец в моей руке.

— Всё равно так положено, прежде чем смазать йодом, надо вначале выдавить или высосать из раны немного крови. В неё могли попасть микробы и проникнуть в общий поток крови. Это очень плохо.

— Не смешите меня. Какие микробы? — она говорила и смеялась, понимая, что я просто шучу.

— У вас сладкая кровь, Вика, — произнес я, став вдруг совершенно серьезным.

— Какая?

— Сладкая.

— Не может быть, кровь скорее соленая, а не сладкая.

— Хотите попробовать?

— Да.

Я приблизился губами к её губам и крепко поцеловал. Потом отодвинулся, продолжая по-прежнему сидеть на корточках.

— Как?

— Действительно сладкая, — тихо ответила она, — можно я попробую ещё чуть-чуть, — и она прильнула ко мне в жарком поцелуе.

Я не выдержал и тихо, чтобы только она слышала о моих чувствах, прошептал ей на ухо:

— Если бы ты только знала, как я люблю тебя.

Она отшатнулась от меня и, глядя на меня в упор, произнесла:

— Так не бывает. Это только в кино и дешевых любовных сериалах герои говорят о своих чувствах через час после первой встречи.

— Бывает, честное слово, бывает.

— В кино.

— Нет, и в жизни тоже.

— Правда?

— Правда.

— Но почему?

— Что почему?

— Потому что…, — она на секунду замолчала, а потом произнесла слова, которые сделали меня таким же счастливым, как три года назад:

— Потому, что я тоже… люблю тебя, — по её щекам текли слезы, а я продолжал целовать её и говорить о чувствах, переполнявших меня и остановить которые, я уже был не в силах.

Я не знаю, сколько времени мы просидели на полу в комнате. Наконец я поднялся и, достав из аптечки йод, решил помазать ей палец.

— Мне кажется, что рана совсем маленькая и крови уже нет.

— Сейчас я проверю, — я взял Викину руку и слегка коснулся ватным тампоном с йодом до пальца.

— Ой, щиплет.

— Вот видишь, а говоришь, что ничего нет, значит, рана есть, раз щиплет.

Она привычным жестом запустили руку в мои волосы и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала меня.

— И всё-таки, так не бывает.

— Чего не бывает?

— Мы знакомы чуть больше часа, а ты уже объяснился мне в любви.

— А ты мне.

— Вот именно.

— Мы знакомы с тобой давно, очень давно, ещё по прошлой жизни. В ней ты была моей женой и родила мне сына, и мы назвали его Алешкой. И жили мы долго и счастливо…

— И умерли в один день, — продолжила она за мной.

— Возможно, но этого я не знаю, я многого чего не знаю, но то, что я тебя люблю, это я знаю точно. Скажи ты выйдешь за меня замуж?

— Прямо сейчас?

— Да.

— Но мы же ничего не знаем друг о друге.

— А разве когда любят, нужно что-то знать? Или я ошибаюсь?

— Но почему так вдруг?

— Потому, что я боюсь тебя потерять ещё раз.

— А разве ты меня уже терял?

— В прошлой жизни да.

— А в этой?

— Всё зависит от тебя.

— Тогда я согласна.

— Скажи это, пожалуйста, ещё раз.

— Я согласна выйти за тебя замуж. Слышишь?

— Слышу, — и мы бросились в объятья друг друга.

(обратно)

Глава 3

Говорят, что любовь творит чудеса, меняет человека в лучшую сторону. Наверное, это правда. Во всяком случае, я второй раз в жизни влюбился в свою жену. Впрочем, нет, как я мог в неё влюбиться, если просто любил? Это она в меня влюбилась снова. Это был так необычно, так здорово, что я не верил своему счастью. Мы бродили по городу, сидели в ресторане, ходили в кино и любили друг друга, словно нам было по двадцать. Я очень много знал о Вике, её привычки, привязанности, вкусы, особенности характера, что мне было легко и в тоже время сложно. Я не хотел создавать иллюзию, что я фокусник, угадывающий мысли, но у меня это явно не получалось. Я знал, например, какие продукты она не любила, или старалась не есть, и наоборот, какие нравились, и мне было трудно устоять, чтобы не предложить ей, любимый клубничный компот или отварных креветок. Мы часами разговаривали о жизни. Я рассказывал ей о себе, а она о себе, и хотя, я большинство из того, что она говорила, знал, все равно мог слушать и слушать, потому что мне нравился её голос, интонация, манера разговора. Я по-новому влюблялся в свою жену. Это было прекрасно и необычно.

Был понедельник, я лежал на диване в Викиной комнате и смотрел в потолок, со следами протечки на нём. Странно, что раньше я этого никогда не замечал. В этот момент в комнату из кухни вошла Вика. Её распушенные волосы ниспадали со всех сторон на короткую ночную рубашку, на которой были изображены резвящихся на поляне зайчики. В руках она осторожно несла чашку кофе, помешивая ложкой сахар. Я слегка приподнялся и спросил:

— Это мне?

— Конечно, будешь?

— Да, — ответил я, и рукой пригласил её присесть на край дивана. Взяв из её рук чашку, я сделал глоток и поставил на край столика, стоящего рядом. На другом конце его лежала папка, из которой виднелась пачка бумаг. Я обнял Вику за плечи. Она потянулась ко мне и поцеловала. Потом неожиданно вырвалась из моих объятий с визгом и веселым смехом.

— Сережа, ты сводишь меня с ума. Так нельзя издеваться над бедной маленькой женщиной. Слышишь меня?

— Почему нельзя?

— Потому, — она посмотрела на меня своим ясным, но пристальным взглядом, — я не хочу, чтобы наши чувства иссякли слишком быстро. Я слишком тебя люблю и не переживу этой утраты.

— А с чего ты решила, что они могут иссякнуть?

— Не знаю, просто боюсь потерять нахлынувшее на меня счастье. Оно словно снег свалилось на меня, и мне кажется, что я открою глаза, а это всё сон. Простой сон в зимнюю ночь.

— Не бойся. Это не сон. Верь мне, пожалуйста. Плохие сны совсем другие, — мой голос изменился, и она сразу почувствовала это и потому спросила:

— А какие сны бывают плохими, тебя сняться плохие сны?

— Пока нет, — ответил я, — но я точно знаю, что в плохих снах счастья не бывает.

Она снова засмеялась и выбежала на кухню. Я сделал глоток кофе и, поставив чашку на стол, взял папку с бумагами. Открыв её, я прочитал название на первом листе: «Завтра конец света» роман.

— Странно, — подумал я. Вика обмолвилась однажды, что пишет роман, но в суматохе работ над проектом и последующим поспешным бегством, совсем забыл о нём и никогда не спрашивал ее, о чём она пишет и пишет ли вообще. Я перелистал страницы, они были написаны от руки и не пронумерованы, но их было не меньше ста. На многих страницах было много зачеркнутых строк. Видно, что текст не раз перечитывался, и в него вносились исправления. В этот момент Вика вернулась и, увидев, что я листаю папку с романом, неожиданно испугалась и сказала:

— Пожалуйста, не читай этого.

— Почему?

— Не надо, я жутко суеверная.

— Хорошо, не буду, — я положил папку с бумагами на место.

— Спасибо, — она произнесла это, стараясь придать голосу мягкий оттенок, но я почувствовал, что ей это не удалось. Было ощущение, словно у неё отлегло от сердца, что тайны, которая она хранила, остались не узнанными, и потому она поспешно убрала папку под компьютерную клавиатуру.

— Извини, что залез в личное, сам не люблю читать чужие письма.

— Всё нормально, — она уже успокоилась.

— Я давно пытаюсь что-нибудь написать, но это видимо не так просто. Мне постоянно кажется, что все надо мной смеются и говорят, что эта рыжая стала писательницей. Вот умора.

Я помнил эту фразу, сказанную ей два с лишним года назад слово в слово. Всё повторяется, только в другое время, в другом месте и при других обстоятельствах. Мне вдруг стало интересно, о чем роман, ведь я так и не спросил её тогда, о чем она пишет, а потом совсем забыл об этом.

— Извини, я прочел название, оно такое печальное, о чем он?

— О жизни, о смерти, о любви, обо всем, что связывает людей в этом мире и делает их далекими, когда приходит момент выбора между любовью и долгом.

— Значит это любовный роман?

— Не совсем.

— То есть?

— Это фантастика, лирическая фантастика. Основная сюжетная линия построена на любви двух героев.

— Ты меня заинтриговала. Когда-нибудь дашь почитать?

— Когда-нибудь дам, но не сейчас, хорошо?

— Хорошо, только скажи, конец хороший в романе или нет?

— Я его ещё не написала. А потому не знаю, какой будет конец.

— Напиши хороший, договорились?

— Хорошо, — она улыбнулась и посмотрела на папку, кончик который выглядывал из-под клавиатуры, и добавила:

— Без спроса не читай, а то обижусь, хорошо?

— Клянусь, — сказал я и протянул два пальца вверх.

Впереди была неделя свободного времени. Я был счастливым, и мне совсем не хотелось думать, что осталось всего пять дней, когда я впервые услышал голос Гао. Мне вообще хотелось выкинуть прошлое из своей жизни и начать всё с чистого листа. Забыть всё что произошло, весь этот кошмар и ужас пережитого и больше никогда не возвращаться к этому. Но что-то меня останавливало, нельзя сказать, что меня мучила совесть или жажда мести, нет, что-то совсем другое говорило, что я не вправе всё забыть и вершить историю без моего участия. Это была не амбиция, не героизм или порыв чувств, что-то другое толкало меня и говорило, точнее напоминало, сколько дней, часов и минут осталось до встречи и заставляло думать, как быть, как поступить, как придумать новую игру с далеким и коварным врагом. Только я один на Земле знал все их замыслы и мог остановить это вторжение, а то, что оно неминуемо, я был твердо уверен. У них не было другого пути, они слишком хорошо изучили Землю, её обитателей и запрограммировали себя на захват Земли любыми способами. Значит, мне надо было что-то делать и чем скорее, тем лучше. Время было на их стороне.

Я сказал, что мне необходимо съездить по делам на работу и к обеду вернусь, оделся, поцеловал Вику и ушел. Мне надо было немного побыть одному и подумать. Я отправился домой. Не раздеваясь, сел на кухне за стол. Сейчас мне казалось, что это самое спокойное место, где можно спокойно всё обдумать. Я сидел и думал, хотя мысли просто путались в голове одна за другой. Вика, воспоминания о прошлом, вчерашняя ночь, последний разговор с Артуром и Гао, всё, словно в калейдоскопе мелькало и перемешивалось в моем мозгу. Неожиданно поток этих воспоминаний прервал телефонный звонок. Я не спеша встал, но пока дошел до телефона, включился автоответчик. Я не стал поднимать трубку, а дождался когда раздался сигнал и на другом конце раздался Наташин голос:

— Звоню в третий раз. Что случилось? Перезвони. Наташа.

Понимая, что всё равно придется позвонить и объясниться, я поднял трубку телефона, и положил её на место.

— Нет, только не сейчас.

Сейчас я не был готов к разговору, да и что я мог ей сказать, что встретил другую женщину, которую люблю, что между нами всё кончено. Впрочем, именно это мне и придется сказать, хочу я этого или нет. И всё же сейчас я не готов к этому разговору.

Гудки кончились, и автоответчик перемотал ленту назад. Я посмотрел на индикатор. На нём горела цифра 4. Я нажал кнопку прослушивания телефонных звонков. Первые два были от Наташи, потом звонила Даша, справлялась о моем здоровье и хотела переговорить, но не застала, передала привет и сказала, что перезвонит на днях. Последний звонок снова был от Наташи, его я слушать не стал, поскольку только что прослушал. Я вернулся на кухню и заварил крепкий кофе сел за стол. По телевизору шли новости. Я быстро пробежал все телеканалы, и не найдя ничего интересного, выключил телевизор.

В воскресенье я должен услышать голос Гао. Но если исходить из наших первых с ним разговоров, они некоторое время просто сканировали мои мысли, не вступая в контакт. Как долго это продолжалось, было неизвестно. Возможно, что он уже просканировал меня и что-то знает, впрочем, сейчас, это не имеет особенно большого значения. В любом случае он ничего не подозревает, что я что-то знаю. С тех пор как я вернулся, он не мог просканировать мои мысли. В этом я был уверен. А раз так, значит, я имею определенное преимущество. Но что делать дальше, вот в чем вопрос? А что если попробовать вместо себя предложить им Вику? Она точно ничего не знает. Начнет с ними общаться, тем более что два года назад она восприняла это общение достаточно спокойно, значит можно через неё выйти с ними на контакт. Хорошо, а что дальше? А дальше начнется то же самое, мы подключим Артура, смонтируем телепортационную установку, а когда получим первую посылку, то получим и вещественные доказательства, вот тогда можно будет выйти на спецслужбы. Хотя стоп, они сами выйдут на меня, только теперь я сам к ним приду. А дальше что? — снова задал самому себе вопрос. А дальше загадывать слишком рано. Ещё не известно, что и как сложится на этом пути. Слишком много подводных камней. Вполне вероятно, что, выйдя на контакт с Викой, они не захотят иметь с ней дело, так как она покажется им просто не подходящей кандидатурой в столь важном вопросе. Значит надо как-то её подтолкнуть к тому, что она может и способна организовать постройку платформы.

С этими мыслями я допил успевший к этому времени остыть кофе и собрался к Вике, но в этот момент зазвонил мобильный, купленный накануне. Звонок был непривычным, и от неожиданности, я вздрогнул. Впрочем, мой номер знали только на работе. Определитель номера сразу подтвердил мою догадку.

— Алло, Серега, привет, — услышал я голос Виктора.

— Слушай, извини, шеф разрешил, с тобой связаться если, что.

— Я так и понял. Без меня никак?

— Вроде того. Тут такое дело. У Галины с Покровки потек теплый пол. Не по нашей вине, а из-за плотников. Они что-то там монтировали и попали в трубу. Короче пока они соображали, что и как, их там капитально затопило. Короче, она слезно молит её выручить за любые бабки. Шеф сказал, что это в обслуживание не входит, так что если хотите сорвать халтуру, в нерабочее время, он не возражает. Ты как насчет вечера?

— А ты чего один не справишься?

— Ты ж напарник. И потом, она кидает пятьсот баксов.

— Уговорил, договаривайся на пять, я к этому времени подъеду. Напомни мне адрес.

Он продиктовал адрес салона, и я дал отбой. Работа, не бог весь какая сложная, но времени займет часа три-четыре. Я достал фирменный чемодан с инструментами, посмотрел всё ли на месте и поставил у входа. Подумав, достал телефон и перезвонил Виктору.

— Слушай, я запамятовал. Мы у неё пласт клали или медь?

— Серега, ты даешь. Медяшку конечно. На позапрошлой неделе, забыл что ли?

— Вроде того. Все, до встречи, — я нажал отбой, и подумал, — для кого на позапрошлой, а для меня три года назад, могу и запамятовать. Пережил бы он с мое, вообще напрочь все забыл бы.

Я достал второй чемодан с инструментами и взял все необходимое для развальцовки труб и переходники. Время было два. Я оделся и отправился к Вике.

Она сидела и что-то печатала на компьютере.

— Отвлекаю от работы?

— Нет, что ты, я ждала тебя. Пойдем обедать, — и она тут же взяла меня за руку и повела на кухню. На столе уже стояла посуда, а на плите вкусно пахло борщом и жареной картошкой.

— Как на работе?

— На работе всё нормально, но без меня никак не могут. Слишком много начальства и слишком мало рабочих рук. Это означает, что к пяти надо быть на Покровке и ремонтировать прорыв в теплом полу.

— А я всегда считала, что теплые полы бывают электрические.

— Совсем не обязательно. Зачем платить лишние деньги, если можно закольцевать горячую воду, положив трубы на полу и использовать для обогрева. Фактически бесплатно.

— А разве это не опасно?

— В каком смысле?

— А вдруг прорвет трубы?

— Это как сделать. Если сделать правильно, то безопасно.

— Но ведь прорвало.

— Это совсем по другой причине. Там плотники постарались, просверлили не там дырку, вот и попали прямо в трубу. Кстати, если бы это был электрический пол, то ему был бы точно конец. А здесь починим и еще деньги заработаем.

— И много денег можно заработать, починив трубу?

— Когда как. Всё зависит от срочности, от хозяев и многих других факторов. Например, сегодня, пятьсот на двоих.

— Рублей?

— Долларов.

— Так много! Я столько за месяц вряд ли зарабатываю.

— Что делать. Труд ныне стал оплачиваться не так как раньше, вот и не поймешь, чем заниматься, чтобы хорошо получать.

— Это ты верно заметил. Значит, ты сегодня поздно вернешься?

— С чего ты взяла. К девяти буду дома, а если буду задерживаться, то позвоню.

Мы пообедали и стали пить чай с тортом, который я принес. Я смотрел, как Вика ела торт, и улыбался, глядя на неё. Как мало надо человеку, чтобы быть счастливым, просто видеть рядом любимого человека и чувствовать, что ему хорошо. Я посмотрел на часы.

— Всё, мне пора, а то я договорился с Виктором, что к пяти подъеду. Если что, звякну, — я поцеловал её, оделся и вышел. Когда она закрывала за мной дверь, я обернулся и успел заметить, как счастьем светилось её лицо. Я не выдержал, и хотя лифт уже распахнул передо мной свои двери, подошел к Вике, и нежно поцеловав, произнес:

— Я скоро, не скучай, я люблю тебя…

Устранение прорыва в салоне, как я и предполагал, заняло около трех часов. Основное время пришлось потратить на заделку того места, которое мы разломали, чтобы добраться до поврежденной трубы. Когда всё было закончено, Виктор ещё раз провел шпателем по только что заделанному месту, выравнивая его.

— Вот, как будто ничего и не было. Точно?

— Точно.

— А представляешь, если бы не стяжка, а уже пол лежал? Полный капец.

— Это точно. Все собираемся, и по домам, — произнес я и посмотрел на часы, было начало девятого.

— Спешишь куда, или махнем по паре бутылочек пивка?

— Спешу, — ответил я.

— Никак Наташка ждёт?

— Не угадал.

— Что, никак другую завел?

— В самую точку. Только не завел, а нашел. Да ещё какую! Скоро на свадьбу приглашу, — не удержавшись, произнес я.

Виктор сидел на корточках и складывал инструмент в чемодан. От этих слов он привалился к стене.

— Старик, ты даешь! Правда, что ли, или шутишь?

— Какие могут быть шутки. Любовь Витек, с большой буквы.

— А как же Наташка, ты же с ней почитай шестой год встречаешься?

— Так ведь она замужем. А я мужик холостой и потом я такую женщину встретил, что за ней хоть на край света, — я замолчал и перед глазами встал образ Вики, выходящей из ванны с распущенными волосами. Она вытирает их полотенцем, а потом наклоняет голову вниз и крутит головой, а они спадают до самого пола.

— Проснись, Ромео, — услышал я Витин голос.

— Я вовсе не сплю, просто задумался.

— Оно и видно. Вот уж от кого не ожидал такого фортеля, так это от тебя.

— Что значит фортеля. Ты вот, к примеру, женат. У тебя семья, дети. Почему я не могу с работы прийти домой, где меня будет ждать жена?

— Всё Серёга, молчу.

— Вот именно, главное на работе пока ни слова. Если узнаю, что проболтался, ты мне не друг, понял?

— Понял. Ты меня знаешь. Если ты меня просишь о чем-то, значит так и будет. Вопрос можно?

— Один.

— Понял. А ей лет-то сколько?

— Тридцать пять.

— Нормально, а то я решил что двадцать. Всё вопросов больше нет.

Я передал Виктору половину денег, которыё дала мне Галина за работу, и мы распрощавшись, разъехались по домам. То, что Виктор не разболтает на работе, я был уверен. Несмотря на его простецкий характер, он был надежный человек и хороший напарник. Я работал с ним уже почти три года и знал, что он не трепач. Он готов был работать день и ночь, так как имел трех дочерей, старшей из которых было всего пятнадцать, и мог рассчитывать только на свои силы.

Я поймал машину и по дороге заехал в магазин. Оставив в камере хранения чемодан с инструментом, я прошелся по секциям одежды, чтобы купить Вике подарок. Ей всегда нравились бежевые тона, поэтому я выбрал красивое бежевое платье и в цвет к нему туфли. Девушка продавщица упаковала покупки и сложила все в фирменный пакет. Я вышел из магазина и спустя двадцать минут стоял у дверей Викиной квартиры.

Она открыла мне дверь, и, увидав пакет, спросила:

— Что это?

— Это тебе, подарок. На то и работаем, чтобы тратить.

Пока я раздевался и умывался, Вика примерила платье и туфли, и когда я вышел из ванной комнаты с полотенцем в руках, она нарядная стояла посреди комнаты и на её лице расплылась улыбка.

— Как ты угадал мой размер?

— Не знаю, — соврал я, — сказал продавщице, что ты приблизительно её размера и как видишь, угадал. Тебе нравится?

— Очень, а тебе?

— И мне тоже. Ты такая красивая в этом платье.

Она бросилась мне на шею.

— Спасибо тебе Серёжа, — и на её глазах показались капельки слёз.

Я знал, что в минуты счастья, Вика могла прослезиться, и каждый раз, я пытался утешить её, хотя понимал, что это просто проявления радости. Вот и в этот раз, я прижал её к себе и, поцеловав, сказал:

— Ты чего?

— Это я так, от счастья.

— Верю, любовь моя. Просто я никак не привыкну к твоим слезам, и думал, что ты чем-то расстроена.

— Прости, я постараюсь больше не плакать, — сказала она, утирая слезы.

— Всё хорошо.

Прошло четыре дня. За это время звонков с работы не было. Только один раз позвонил Виктор, спросил как у меня дела. Я ответил, что всё нормально. Он пожелал мне не переусердствовать, на что я послал его к черту. Он добродушно рассмеялся и спросил, когда приглашу в гости знакомится. Я ответил, что скоро и повесил трубку.

Во вторник я набрался решимости и позвонил Наташе. Объяснение было не долгим. Я прямо сказал, что нам надо немного отдохнуть друг от друга. Она сразу поняла, в чем дело, и с присущей ей прямотой, спросила:

— Завёл другую?

— Да, — односложно ответил я.

— Желаю удачи, — сказала она и повесила трубку.

Так просто закончились наши отношения. Я думал, что разговор будет совсем иным, а оказалось, что достаточно было всего трех фраз. Я долго держал трубку в своих руках и слышал, как в ней раздаются гудки. Как просто и вместе с тем как сложно построены человеческие отношения. Возникает связь, которая может прерваться и разбить сердце, а может не оставить даже следа. Странно, подумал я, ведь в наших взаимоотношениях было много счастливых часов, а когда пришел час расставания, у меня даже не защемило в сердце. Значит, любовь обошла стороной, выжидая, когда придет настоящая, которая заставит совсем по-другому воспринимать, переживать, и думать о любимом человеке. Я положил трубку на базу и мысленно произнес:

— Прощай Наташка и прости.

Я встал и отправился за Викой, мы собирались пройтись по магазинам.

В субботу я весь день был сам не свой. Я понимал, что время на исходе и либо контакт состоится, либо нет. Всё что случится потом, определит, по сути, нашу дальнейшую жизнь. Я старался не нервничать, но Вика поняла, что со мной, что-то происходит, и к обеду не выдержала и спросила:

— Ты сегодня сам не свой, что-то произошло?

— С чего ты взяла?

— Я же вижу, ты весь на взводе.

— Это тебе показалось, — сказал я, как можно мягче. Просто сегодня плохо спал. Поэтому извини, если что не так.

— Да нет, я просто за тебя переживаю. Ходишь, словно потерял что, на время то и дело смотришь.

— Я же говорю, плохо спал, да и сон плохой приснился.

— Сон плохой?

— Вроде того. Обычно так, ерунда разная снится, а тут приснились голоса из космоса, разговаривают со мной, короче я так перепугался, что среди ночи проснулся. Смотрю, ты рядом, ну думаю всё нормально, и снова заснул. А с утра никак не могу от сна отойти. Мнительность, говорят вторая натура.

— Ничего, пройдет.

— Знаешь что, давай сегодня у меня переночуем, тем более что послезавтра на работу. За одно поживем немного у меня, ты не возражаешь?

— Конечно нет.

Вика помыла посуду, и мы собрались идти ко мне, в этот моментзазвонил телефон. Вика подняла трубку. Звонила подруга. Вика сказала, что перезвонит позже, и положила трубку.

— Я готова, можем идти.

Мы вышли на улицу, и не спеша пошли к дому. Погода была хорошая. Я отлично помнил этот сегодняшний день, ибо в той, прошлой жизни, завтра должен был поехать на дачу, скинуть снег.

— Может, зайдем, возьмем какой-нибудь фильм посмотреть? — предложил я.

— Давай.

Мы зашли в прокат. Двое ребят, с рюкзаками за спиной, шумно обсуждали какой-то фильм. В дальнем углу женщина с ребенком копалась в разделе мультфильмов. Мы поздоровались с продавцом и поинтересовались новинками.

— Вчера привезли пару неплохих фильмов, но они на руках, — он посмотрел по компьютеру, — нет, взяли сегодня, так что будут только завтра. Виктория, вам оставить?

— Конечно. Сереж, может что-нибудь из старенького возьмем? — обратилась она ко мне.

— Давай. Боевичок какой-нибудь.

— Нашла. «Крепкий орешек-3» возьмем?

— Напрочь забыл про что, хотя уверен, что смотрел. Бери.

Взяв кассету, мы направились ко мне.

После ужина, мы посмотрели фильм, и вскоре легли спать. Незаметно от Вики я завел будильник на пять утра. По мере приближения времени контакта я волновался всё больше и больше, и чтобы отвлечь Вику, сказал, что у меня сильно болит голова, пошел на кухню выпить таблетку. Вскоре мне удалось заснуть.

Будильник зазвенел ровно в пять. Я моментально проснулся и выключил его. Лежащая рядом Вика, спросила, что случилось, и я поспешил успокоить её, сказав, что случайно забыл выключить будильник. Она поинтересовалась, как моя голова, я ответил, что прошла, и сказал, что еще рано, можно спать. Она перевернулась на другой бок. Когда я убедился, что она спит, я осторожно вылез из-под одеяла и тихо вышел на кухню. Посидев около часа, я вернулся и лег. Спать не хотелось, поскольку мысли крутились, как пчелы в рою. Я не мог дождаться, когда Вика проснется, чтобы узнать, не слышала ли она голосов.

Время тянулось томительно долго. Наконец в начале девятого, она открыла глаза и, повернувшись в мою сторону, нежно прижалась ко мне. Видя, что я не сплю, она сказала:

— Мне такой хороший сон приснился.

От произнесенной фразы я весь замер и единственное, что смог произнести, чтобы не выдать своё волнение было:

— Правда! Какой?

— Мне приснилось, что мы поехали вдвоем отдыхать на море. Ты был когда-нибудь на море?

Я понял, что никакого контакта не было, а если и был, то, скорее всего, они просто сканировали её мысли. Я почему-то сразу успокоился и ответил:

— Был, только очень давно.

— А я никогда не была. Мне приснилось синее море, пляж и ты на водных лыжах.

— Нет только не водные лыжи, — я засмеялся, — Викуша, дорогая, ты не представляешь себе, как тяжело ехать на водных лыжах. Это только по телевизору показывают, что это легко и красиво. На самом деле, после них согнуться невозможно, словно ты траншею капал отсюда и до послезавтра, как в армии принято говорить.

— Так это во сне было.

— Тогда ладно, — я просунул руку ей под голову и спросил, — чем займемся? Хочешь, ко мне на дачу съездим, сегодня такой чудесный день будет, я просто уверен.

— Давай, — ответила она.

Прошла неделя, затем другая. Никаких признаков, что с Викой кто-то пытался выйти на контакт, не было, по крайней мере, я не заметил, чтобы она хоть немного нервничала, или пыталась от меня что-то скрыть. Я пошел на работу, и жизнь постепенно стала входить в привычную колею. Я успокоился и решил, что поскольку второй раз контакт не состоялся, значит не судьба, а раз так, то все мои мысли относительно реванша отпали сами собой. Возможно так даже лучше, не раз думал я, хотя нет-нет, а червячок сомнения давал о себе знать. А всё ли я правильно сделал? А может, на каком-то этапе я допустил ошибку, которая и привела к тому, что контакт не произошел? Но как я ни старался, я не мог найти веских причин в чем-то себя винить. Впрочем, я не очень опечалился, поскольку наши отношения с Викой заслонили всё. Мы были счастливы. На работе всё складывалось нормально. Единственно, что меня порой выбивало из колеи и заставляло вспоминать прошлое, так это то, что каждый рабочий день я словно проживал заново. Мы ездили на заявки, и я практически сразу вспоминал, что мы будем делать, и куда поедем. Сначала это было даже весело, но вскоре мне стало не по себе от всего этого, хотя я понимал, что изменить что-либо, можно было только одним способом, заболеть или уйти с работы.

Изменилось и моё отношение к работе. Я перестал заниматься халтурой, а старался больше времени быть дома и уделять внимание Вике. Да и вообще, я стал меньше дорожить работой. И на то были причины. Вернувшись из будущего, я по-прежнему в совершенстве владел тремя языками, и потому достаточно быстро понял, что могу найти гораздо более оплачиваемую работу, где мои знания могут быть востребованы. Мысль эта пришла ко мне совсем неожиданно.

В один из выходных мы с Викой поехали в театр Российской Армии и на обратном пути, она вдруг предложила мне зайти на китайский рынок, который находился прямо рядом с метро. Она там была несколько раз и покупала настоящий китайский зеленый чай. Мы подошли к современному красивому зданию, в котором располагались небольшие магазины с китайскими товарами и ресторан, и прошли в чайную секцию. Прямо на витрине в коробках лежали разные сорта чая. Вика начала рассматривать их. В этот момент пожилая китаянка на ломанном русском языке обратилась к нам с вопросом, что мы хотим купить, при этом она произнесла пару слов по-китайски. Неожиданно для себя, я по-китайски объяснил, что мы хотели бы приобрести немного зеленого чая, и попросил её порекомендовать не очень крепкий, а что-то среднее, но с хорошими вкусовыми качествами. Сказав это, я только тут понял, какую оплошность допустил. И китаянка, и Вика, смотрели на меня с изумлением. Одна была приятно удивлена моему идеальному произношению её родного языка, а другая, моим знанием китайского. В этот момент из-за ширмы, которая находилась за спиной продавщицы, появился китаец, примерно её возраста. Возможно, он слышал наш разговор, поскольку сразу же заговорил со мной по-китайски, и мне ничего не оставалось, как поддержать с ним беседу:

— Я очень рад, что услышал родную речь от русского человека, — сказал он и поклонился.

— Благодарю за комплимент, — ответил я и поклонился.

— Разрешите, я сам выберу для вас чай, который надеюсь понравиться вам и вашей…

— Супруге, — добавил я.

— … и вашей супруге. Это самый лучший чай, я сам его пью. Он придает бодрость и в тоже время не такой крепкий, как этот, — он показал на коробку, в которой был насыпан другой сорт чая. Насыпав в пакет немного чая, он передал его мне. Я достал кошелек и спросил, сколько с меня, но он сказал, что это подарок и добавил:

— Пусть этот чай напоминает вам о стране, язык которой вы так хорошо знаете.

Я поблагодарил его, и, повернувшись к Вике, передал ей пакетик с чаем. Она по-прежнему с удивлением смотрела на меня и чисто механически взяла пакет и положила его в сумку. Когда мы вышли из магазина, она, наконец, пришла в себя, и спросила:

— Ты знаешь китайский?

— Да, а что? Ты же знаешь английский, и я этому не удивляюсь, — сказав это, я подумал, что слишком много делаю промахов. Вика не говорила мне, что прилично знает английский.

Она посмотрела на меня с удивлением и интересом.

— А где ты его выучил?

Я чувствовал, что если начну врать, это может далеко меня завести, а мне делать этого совсем не хотелось, однако нужно было что-то придумать, чтобы как-то выйти из создавшегося положения.

— Знаешь, это долгая история, я как-нибудь тебе обязательно расскажу, а пока пусть это будет моим маленьким секретом, хорошо?

— Хорошо, только я от тебя всё равно не отстану, мне так интересно, как это ты смог выучить его, а ты и писать можешь?

— И читать тоже.

— Правда?

— Правда, — ответил я и рассмеялся, — Пойдем домой, а то чай выдохнется.

Я обнял Вику за плечи, и мы направились к метро. Я чувствовал, что она не успокоится, пока не узнает, как я сумел освоить этот сложный язык. Если бы она знала, что помимо китайского, я так же свободно владею испанским и английским, она просто была бы в шоке. Однако именно посещение китайского магазина, навело меня на мысль, что я легко могу сменить профессию и заняться работой, связанной со знанием языков.

(обратно)

Глава 4

Прошло три месяца.

Я обрёл покой семейной жизни. Мы подали заявку и в конце апреля расписались. Вика вначале отнеслась к этому несколько прохладно, она не видела большой необходимости в официальном оформлении наших отношений, но когда я подарил ей кольцо и попросил её стать моей женой, она согласилась. Особенно больших хлопот по этому поводу не предвиделось. Мы скромно оформили регистрацию в загсе, пригласив всего несколько человек в ресторан по случаю нашего бракосочетания, а в конце мая решили поехать на десять дней к морю, и провести там медовый месяц.

Работа в фирме мне порядком наскучила. Толи оттого, что я за последние два года основательно отошел от сантехники, толи по какой другой причине. Одним словом, я решил уйти и всерьёз заняться работой, где пригодились бы мои знания языков. Я хотел подождать повода, который привел меня когда-то к увольнению, но, подумав, что ждать достаточно долго, подал заявление и уволился. Вика была удивлена моим решением уйти, тем более что на фирме, я неплохо зарабатывал. Однако у меня был дополнительный источник дохода. После смерти родителей, я сдавал их квартиру. Поэтому я не очень волновался по поводу временной безработицы. Кроме того, у меня были небольшие сбережения, так что я особенно не переживал за будущее.

На майские праздники мы поехали с Викой на дачу. День выдался на удивление теплым. Немногочисленные тюльпаны и нарциссы цвели, разбросанные в разных местах участка. До обеда мы немного поработали в огороде, прибрали прошлогоднюю листву. Посадили для приличия кое-что из зелени. Вика всего второй раз была у меня на даче, поэтому мы решили прогуляться и осмотреть окрестности. Я ещё накануне обещал показать ей как здесь красиво. Мы прошли вдоль участков, рассматривая архитектуру домов. Это был старый дачный поселок, многим домам было под сорок лет. Мы подошли к последнему дому, дорога извивалась и шла под уклон к железной дороге. Мы спустились и, пройдя под мостом, пошли по направлению к реке. Речка, не более трех метров в ширину в этот период была чистой и прозрачной. Воды было много, и течение несло её вниз по излучине. Мы прошли через самодельный мост, который был сделан с незапамятных времен и постоянно, сколько я себя помню, ремонтировался. Буквально через несколько метров начинался лес. Мы остановились. Высокие сосны и река, делали воздух упоительно свежим. Хотелось набрать его полной грудью и задержать дыхание, чтобы насладиться всей прелестью лесных ароматов.

— Как здесь чудесно, — сказала Вика.

— Я же тебе говорил, что тебе здесь понравится.

— Правда, я не думала, что здесь так хорошо, почти как в деревне у бабушки.

Я вдруг вспомнил сон, о котором она мне рассказывала в свое время, но спросил совсем о другом:

— Ты провела там всё детство?

— Нет, только летом ездила. Многое забылось, ведь я ещё маленькой была, но, тем не менее, отчетливо помню, как там было красиво, лес, речка, прямо как здесь. Давай немного пройдем в лес.

— Я думаю, там ещё может быть сыро.

— Если будет сыро, мы вернемся. Совсем немного, хорошо?

— Хорошо.

Мы пошли по тропинке. Новая трава ещё только пробивалась, но стоящие погожие дни уже подсушили почву, и сырости совсем не чувствовалось. Мы углубились в лес и совсем скоро вышли на опушку. Тропинка обрывалась. Метрах в ста, сразу за опушкой шел березняк, куда я в молодости любил ходить с отцом за грибами.

— Вон там, — я показал рукой, — раньше было столько грибов, что я за час собирал целую корзину.

— А сейчас?

— Сейчас не знаю. Я последний раз за грибами ходил лет десять назад. Все как-то… — в этот момент Вика перебила меня и, показав рукой на небо, взволнованно сказала:

— Смотри, что это?

— Самолет, наверное, а может вертолет, — но то, на что показала мне Вика, стремительно двигалось в нашу сторону, постепенно принимая всё более и более четкие очертания. Мы смотрели на летящий объект, понимая, что происходит что-то странное. Когда он подлетел к опушке, мы поняли, что перед нами НЛО. Правда это была не летающая тарелка, он не испускал света, хотя был окружен каким-то неясным ореолом, словно окутан дымкой. Мы не сговариваясь, одновременно произнесли это слово — НЛО.

Корабль имел форму треугольника, одна сторона которого имела сопла двигателя, это мы успели заметить, когда корабль делал маневр и производил снижение и посадку. Он имел около тридцати метров в диаметре и двигался почти бесшумно. Лишь слабая вибрация воздуха говорила, что корабль двигается, а создаваемые им потоки воздуха свидетельствовали, что это не галлюцинация, а реальность. Зачарованные этой картиной, мы стояли, не в силах повернуться и бежать прочь. Корабль стоял метров в тридцати от нас посередине опушки, а мы, не зная почему, даже не ощущали страха перед этим пришельцем из космоса. Я не знаю, почему Вика не испугалась, но я, увидев корабль, сразу подумал, что это корабль не с планеты Эф. Корабли, которые я видел у них, были совершенно другой формы.

Пока мы, потрясенные увиденным, стояли, не в силах сдвинуться с места, дымка вокруг корабля внезапно рассеялась, и из корабля опустился трап и вышел пилот и направился к нам. Он шел быстрой походкой, скорее бежал, чем шел. По мере его приближения, я успел рассмотреть его одежду. Это было среднее между комбинезоном военного летчика и простого рабочего. Он подошел к нам и остановился напротив. Внешне он был похож на человека, и я даже подумал, что мы ошиблись. Видимо это никакой не НЛО, а экспериментальный военный самолет, который потерпел аварию и сделал вынужденную посадку, однако мои сомнения развеялись, когда он заговорил с нами на русском языке:

— У меня слишком мало времени. Я подвергаю себя и вас опасности, поскольку внешняя защита корабля отключена. Поэтому прошу пройти на борт корабля, там я смогу ответить на все ваши вопросы.

Он произнес это скороговоркой, и я не понял о чем идет речь, поэтому спросил:

— Кто вы и что вам от нас нужно?

Он посмотрел с некоторым укором на меня и сказал фразу, от которой мне всё стало понятно:

— Вас зовут Сергей? Не так ли. К сожалению не всё так хорошо как хотелось бы. Гао и его друзья не теряют надежду на захват Земли, — он взял меня за локоть и добавил, — прошу вас, пройдемте на корабль, я вам все расскажу по пути.

Вика, которая ничего не понимала о чем идет речь, стояла рядом, и, посмотрев на меня, спросила:

— Сережа, ты понимаешь, о чем идет речь?

— К сожалению, да, и думаю, что нам следует последовать за ним, — и мы буквально побежали к кораблю.

— Но зачем? — на ходу спросила Вика.

— Прошу вас не мешкайте, иначе будет поздно, — нетерпеливо сказал незнакомец.

— Вика пойдем, я тоже должен тебе многое рассказать.

Она стояла, продолжая держать меня за руку. Я чувствовал, что в ней борется страх, любопытство, любовь и вера в меня. Всё смешалось, и она не знала, как ей поступить. Я посмотрел на неё и понял, что надо сказать что-то особенное, чтобы она поверила, что все действительно слишком серьезно, и потому произнес:

— Помнишь, что тебе сказала та женщина?

— Какая женщина?

— Которую ты видела в детстве. Она сказала тебе про ягоды, которых у нас нет.

— Откуда ты про это знаешь? — с испугом и удивлением ответила Вика.

— Оттуда, — ответил я и рукой показал на небо, — пойдем, дорогая, нам действительно надо идти.

Вика, как бы нехотя пошла за мной. Мы дошли до трапа и, не сговариваясь, обернулись, словно хотели навсегда запечатлеть в своей памяти красоту, окружающего нас мира.

Трап поднялся за нами, и пилот предложил нам занять места в рубке управления, куда мы прошли. Несколько пустых кресел стояло перед черным экраном. Мы сели и спустя несколько секунд корабль плавно взмыл вверх. Экран перед пилотом превратился в голографическое изображение окружающего нас пространства. При этом он был условно разделен на три части и одновременно показывал вид спереди и с боку. Проплывающие облака очень быстро ушли вниз и вскоре мы вышли на космическую орбиту Земли. Вид на экране был потрясающим. Непередаваемая картина космоса была такой красочной, что Вика, которая по-прежнему испытывала страх, не выдержала и сказала:

— Боже мой, как красиво. Сережа ты посмотри, Земля и звезды, разве можно представить себе, что-то прекраснее, чем это? — она повернулась в мою сторону. Я сидел рядом и так же как она любовался открывшимся перед нами зрелищем. Она протянула руку и, взяв мою ладонь в свою, крепко сжала, словно хотела убедиться, что я живой и невредимый рядом с ней. Я почувствовал, что она немного успокоилась.

— Что всё это значит, объясни?

Я хотел было рассказать ей о нас, но в этот момент пилот, повернулся в нашу сторону и обратился к нам:

— Теперь мы в безопасности и я, наконец, могу вам обо всём рассказать, чтобы развеять ваши опасения и страхи. Во-первых, я инопланетянин. Мой внешний вид земного человека лишь внешняя оболочка, типа вашего скафандра. Это связано с тем, чтобы меньше воздействовать на вашу психику и, кроме того, в корабле создана атмосфера Земли, которая для меня, к сожалению не пригодна. А теперь перейдем о причинах вашего, если хотите, похищения. Я думаю, что Сергей отчасти уже понял, с чем это связано, я только не знаю в курсе или нет Виктория, — он вопросительно посмотрел на меня.

— Нет, она ни о чем не знает. Поскольку контакт не состоялся, я счел целесообразным обо всём умолчать.

— Тогда для ясности, придется всё рассказать или мне или вам. Я думаю, что вам это будет проще сделать, поскольку многих деталей мы не знаем, а они явно могут пригодиться по причине, о которой я скажу позже.

— Может быть все же, вначале, вы расскажите нам о причинах нашего «похищения»?

— Можно и так, но я думаю, что вашей жене станет все более понятно, если всё же вы расскажите, что было до этого, точнее будет.

— Хорошо, — и я стал подробно рассказывать, о голосах из космоса и Гао, о встрече с Викой, строительстве телепорта и захвате Земли инопланетянами. Я рассказывал и видел, как глаза Вики передают её переживания. В них читались удивление и восторг, ужас и скорбь, радость и печаль. А я продолжал свой рассказ обо всём, что произошло. Рассказывая, я порой замолкал, но Вика и инопланетянин молча ждали, когда я продолжу свое повествование, так как понимали, какие чувства и переживания происходят во мне. В конце, я вкратце рассказал о своем возвращение с Тамбовщины в Москву. Воцарилось молчание, которое прервала Вика:

— Разве всё это возможно? — я не понял, к кому она обратилась, то ли ко мне, то ли к инопланетянину, который, так же внимательно слушал мой рассказ.

— Да, возможно, — ответил он, — Теперь мне кое-что стало понятно, а потому, расскажу вам обоим то, о чем вы оба не знаете, и в частности, почему пришлось за вами лететь в прошлое.

— Как в прошлое? — одновременно произнесли я и Вика.

— Так, в прошлое. Но давайте все по порядку.

— Начну немного издалека, чтобы вам было более понятно. Ваша цивилизация насчитывает чуть более семи тысяч лет. Она была создана почти сразу после гибели предыдущей, которая в ваших мифах называется Атлантидой. Она действительно существовала, и достаточно долго. При этом ваша начала свое существование параллельно с ней, но была малочисленна и имела очень мало шансов на развитие. Однако после катастрофы, Атланты погибли, и Звездная федерация приняла решение продолжить эксперимент по развитию жизни на вашей планете. И те формы первобытной жизни, которые являются вашими прямыми потомками, стали основой нынешней цивилизации планеты Земля, как вы называете свою планету. Сразу отвечаю на ваш вопрос. Да, вы являетесь генетическим продуктом более развитой цивилизации, которая в условиях благоприятных для развития, сочла возможным активировать разумную жизнь. Иными словами, первобытный человек, благодаря генетическому вмешательству сделал качественный скачок в своем развитии и стал мыслить, иными словами, стал в полном смысле человеком, что ставит его на новую ступень эволюционного развития. Увы, к сожалению, природа не может сама перешагнуть этот барьер и превратить животное в человека. Вот почему все эти годы мы постоянно наблюдаем за вашим развитием. Те звездные корабли, которые вы наблюдаете и которые называете не иначе, как НЛО, это мы. Исследовательские корабли разных миров, входящие в состав Звездной Федерации имеют право периодически наблюдать за ходом проводимого эксперимента.

— Но зачем происходит похищение людей? — не выдержав, произнесла Вика.

— Пока ваша цивилизация не перешла на уровень самостоятельного развития и не вошла в качестве полноправного представителя в состав Федерации, вы являетесь по сути подопытными, поэтому людей берут для обследования, выяснения генетических преобразований, развития мозга и так далее.

— И когда же мы «созреем» по-вашему, до кондиции? — снова перебив его, спросила Вика.

— Трудно сказать. Вы развиваетесь не совсем так, как хотелось бы. Ваша психоэмоциональная характеристика, весьма низкая, в то время как развитие интеллекта, позволяющая двигать прогресс, весьма высокое. Отсюда возникает масса проблем, и их разрешение может быть весьма сложным. Только время покажет результат. Однако вернемся к причинам, побудившим меня прилететь за вами. Вы не одни в космосе. Планет, которые можно заселить разумной жизнью достаточно много во вселенной. Одной из них является планета Эф. То о чем рассказывал Гао в целом верно. Более ста лет назад их цивилизация действительно погибла в результате падения осколков метеорита, который они пытались разрушить. Проведя мониторинг, мы пришли к выводу, что выживание оставшихся сложно и трудно, но с учетом того уровня прогресса, которого они достигли, вполне реально, и потому решили отложить наблюдение за ними на стандартный для данного случая период, сто земных лет. Повторный мониторинг показал, что мы допустили ошибку. Развитие их цивилизации пошло иным, нежели мы думали путем. Создание биороботов, уничтожение человеческой расы и последующий расцвет новой цивилизации биокиборгов, как мы их назвали, привел к тому, что возник вопрос об их дальнейшей судьбе. Федерация посчитала возможным их существование, и ограничилась обычной процедурой наблюдения за ними. Однако они развивались стремительными темпами и достигли больших успехов в создании высоких технологий. Это привело к тому, что попытки наших наблюдателей проникнуть к ним и произвести анализ и оценку положения дел в их системе, привели к гибели нескольких исследовательских кораблей. Возник вопрос, как быть? С одной стороны они не являлись членами Федерации, с другой, они не являлись прямым продуктом наших экспериментов, а, следовательно, мы не могли напрямую воздействовать на них, так как это было вне рамок законов Федерации. Однако всё изменилось, когда произошел их контакт с Землей. Последующие события, захват Земли и почти полное истребление людей, привели к тому, что Федерация вынесла решение на уничтожение Эфской цивилизации, но в пределах Солнечной системы. В сторону Земли был направлена боевая флотилия, однако, в тот момент, когда была назначена атака на Лунные и Марсианские базы, они неожиданно исчезли.

— Значит, я изменил ход истории? — воскликнул я.

— Да, ваше возвращение в прошлое изменило ход истории. Мы поняли это достаточно скоро. Однако потребовалось время, прежде чем мы выяснили, что они узнали, о том, что произошло.

— Что значит узнали?

— Вы слишком рано успокоились, Сергей. Они всё-таки сумели просканировать вас и таким образом узнать, что проект, который они задумали, состоялся, и им удалось захватить Землю, однако в последний момент, своим броском во времени, вы изменили историю. Теперь они пытаются всеми силами использовать машину времени, что бы этого не произошло.

— Иными словами, они хотят сделать всё, чтобы я не вошел в поток времени и не вернулся назад на Землю?

— Совершенно верно. Пока им этого не удается, и они все силы бросили на разгадку оставшихся артефактов, о которых тебе рассказывал Гао. Кстати его изгнали из Совета и лишь благодаря руководителю Совета, он остался в составе основной исследовательской группы по запуску машины времени и раскодировке артефактов.

— А у них есть шансы сделать это? — с надеждой на отрицательный ответ, спросила Вика.

— К сожалению, да. Они близки к этому. И хотя нам удалось изъять пирамиду, которая является артефактом и ключом к разгадке принципов перемещения во времени, они весьма целенаправленно двигаются в этом направлении. И если они это сделают, то они смогут запустить машину времени и попасть в прошлое. Вопрос только времени, ведь как вы понимаете, машину времени они создали, раз вы оказались в прошлом, но с учетом того, что история изменилась, сдвинулись временные рамки её создания. Если они это сделают, Земля обречена, а ваша судьба тем более.

— Но если так, то зачем мы вам? — спросил я.

— В том то и дело, что вы являетесь очень важным звеном во всей цепи происходящих событий.

— Постойте минуточку, судя по вашему рассказу, вы знаете обо всём, и, следовательно, — я запнулся, внезапно осенившей меня мыслью, — значит, вы прилетели из будущего?

— Естественно. При этом, для того, чтобы это сделать пришлось пройти столько согласований, — он сделал знак рукой, показывающий каких трудов это стоило, — дело в том, что Звездная Федерация наложила запрет на использование машины времени в перемещениях в прошлое. Закон действует сотни лет. Он создан для того, чтобы избежать изменений в истории и возможных катаклизмов во вселенной. Поэтому мой полет к вам был санкционирован на самом высоком уровне.

Пока мы разговаривали, все, что происходило на голографических экранах, совсем не волновало меня. Однако, взглянув в очередной раз, я вдруг понял, что мы летим, и Земля давно исчезла из виду.

— А куда мы направляемся?

— Мы летим к орбите Плутона. Через двенадцать с половиной суток по земному исчислению мы выйдем к границам солнечной системы и сможем сделать пространственный скачок и вернуться в реальное время, из которого я прилетел, и в котором вы еще недавно пребывали.

— Значит, мы войдем в гиперпространство? — спросила Вика.

Инопланетянин неожиданно улыбнулся и сказал:

— Вовсе нет. Гиперпространство, это фантастика вашего мира. Никакого гиперпространства нет и быть не может. Пространство едино.

— А как же перелеты, ведь звезды так далеки друг от друга?

— Для этого мы и летим с постоянным ускорением до границ вашей звездной системы, а затем создаем искусственную черную дыру, входим в неё и таким образом двигаемся во вселенной.

— Хорошо, это не столь важно, как мы двигаемся, в гиперпространстве или в черной дыре, объясните, какая роль отведена нам во всём этом? Я не могу понять одного. Если они смогут запустить машину времени и переместиться вперед, они всё равно ничего не изменят. Наоборот, им надо вернуться в прошлое, чтобы не дать мне его изменить. Хотя нет, кажется, я запутался.

— Вот именно. Машина времени тем и опасна, что она изменяет временной континуум настолько, что может привести к очень опасным последствиям космологического характера. Я сейчас вам поясню, чего они добиваются. Вы абсолютно правы, говоря, что им нужно вернуться назад во времени. Но это было бы так, если бы история не изменилась. Но в том то и дело, что вы изменили ход истории. Телепорт не был построен. Они не захватили Землю и, следовательно, в прошлом они ничего не могут изменить. По сути, вы никогда в жизни не стояли у дверей машины времени. Поэтому им необходимо переместиться в будущее, чтобы открыть раньше времени способы перемещения в пространстве. Получить, в руки то, что будет изобретено через десятки, а возможно сотни лет. Имея это, они смогут добраться до Земли и без строительства телепорта.

— Простите, тогда я совсем ничего не понимаю, какая моя роль во всём этом. Если они смогут без телепорта попасть на Землю, выходит, я им вовсе не нужен. Или я чего-то не понимаю?

— К сожалению да.

— Что да?

— Вы не правы. В том-то и дело, что, изменив ход истории, вы внесли, как бы проще объяснить.

— Объясняйте как есть, постараюсь понять.

— Хорошо. Вы жили на Земле. Строили телепорт, затем посредством него соплеменники Гао смогли захватить Землю. Таким образом, за три года прошел определенный исторический путь, в конце которого, вы возвращаетесь посредством машины времени в исходную точку. Таким образом, вы единственный, кто знает, как сложится исторический процесс, и поскольку вы были активным элементом цепи событий, вы легко изменили будущее. Иначе говоря, никакого порта нет, и никто Землю не захватывает. Все прекрасно, но… вы-то знаете, какой она была, ведь вы прилетели из будущего. История изменилась, но, просканировав вас, биокиборги узнают, что они достигли своей цели, а из-за вас снова отброшены назад. Однако они узнают о том, что машина времени была создана и что она работает, а стало быть, можно захватить Землю иными методами, нежели столь сложное дело, как строительство телепорта. Если им это удастся, и они достигнут Земли, то они уничтожат землян. И вот тут наступает важный момент. Уничтожив земную цивилизацию, они уничтожат вас, а, следовательно, уничтожат фактор, приведший к изменению собственно события. Если это произойдет, то наступит временной коллапс. Иными словами, наступит рассогласование событий и тогда ваша система начнет сворачиваться.

— То есть как, сворачиваться?

— То и значит. Возникнет огромная черная дыра, которая начнет поглощать планеты Солнечной системы, а затем окружающее пространство. Такое периодически происходит в Галактиках. Таких дыр в одной нашей Галактике миллионы. Вот почему Звездная Федерация и наложила строгий запрет на перемещения во времени.

— Ничего не понимаю. То есть я понял, то, что вы рассказали, но не понял, как жизнь одного человека может привести к возникновению черной дыры, которая может поглотить Солнце и планеты нашей системы?

— Это действительно сложно понять. Тем не менее, это действительно так. Когда в колбу с раствором кидают песчинку катализатора, начинается реакция. Так и в этом случае. Человек, являясь материальной составляющей космоса, при определенных условиях может стать именно тем катализатором, который вызывает начало реакции зарождения черной дыры. Она не появляется сама по себе, а является продуктом нестабильности материи и пространства. Если вы исчезнете раньше времени, то есть в интервале двух событий…

— Простите, что прерываю, что значит в интервале двух событий? — спросила Вика.

— Так ведь вы же прожили три года, потом вернулись назад и в принципе должны повторить жизненный цикл вторично. Это и называется интервалом двух событий. Так вот, если вы исчезаете в этом интервале, ваша материальная сущность и становится тем катализатором, который вызывает возмущение во временном континууме, а он в свою очередь порождает возникновение черной дыры.

— Так как же быть, чтобы избежать этого?

— Для этого и была предпринята попытка, вытащить вас с планеты и перебросить за границы интервала времени. Иными словами вернуть туда, откуда вы решили вернуться назад на Землю.

Вика задумчиво посмотрела на инопланетянина и неожиданно задала вопрос:

— И что будет с нами?

— В каком смысле?

— В прямом. Когда Сергей перенесся в прошлое, он как бы слился со своим прошлым «я».

— Совершенно верно. Одна и та же материя не может существовать одновременно в двух измерениях в условиях, когда фактор времени для них идентичный. При переходе во времени вперед, происходит аналогичная ситуация, но в обратной последовательности. При этом происходит несколько иной порядок структурных изменений.

От всего этого я совсем запутался и, хотя инопланетянин говорил достаточно просто и убедительно, я никак не мог понять, причем тут я и черная дыра. Я постарался сосредоточиться и снова задал ему вопрос:

— Я понимаю, что всё, что вы сказали чрезвычайно важно, но скажите, захватили они Землю, или вам удалось остановить их?

— Этого я не знаю.

— Как, не знаете?

— Так не знаю. Когда я улетал в прошлое, они занимались строительством машины времени и проводили эксперименты. Вернув вас из прошлого в будущее, точнее сказать в настоящее, вы вторично вызовете временной сдвиг, и что произошло в том времени, из которого я улетел, и в которое мы возвращаемся, я не знаю.

— Не знаете?

— Не знаю.

— Вы хотите сказать, что мы летим не известно куда.

— В принципе да.

— Так может, мы окажемся в этой самой дыре?

— Для нас это совсем не страшно. Черная дыра своего рода тоннель, позволяющий перенестись из одной точки галактики в другую за очень малую единицу времени. По сути, за время равное нулю. Это своего рода телепортация, только на более высоком уровне, нежели чем та, которую используют Эфские биокиборги.

— А долго нам лететь до Плутона? — робко спросила Вика.

— По сравнению с межзвездным переходом, да. Чуть больше недели. К сожалению, приходиться использовать квантовый двигатель и идти на постоянном ускорении с минимальной перегрузкой, иначе для вас этот перелет будет весьма утомительным. Один я мог бы долететь меньше чем за десять земных часов.

— А совершив бросок во времени, мы снова окажемся на Земле? — опять спросила Вика.

— Нет. Сначала нам надо направиться на нашу базу, расположенную в окрестностях созвездия Лебедя. Там мы сможем безопасно войти во временной поток и вернуться в моё время, из которого я прибыл. А дальше, я и сам не знаю, что будет, поскольку как я уже сказал, не знаю, какие изменения произошли за время моего отсутствия.

Все невольно замолчали, размышляя каждый о своем. Я посмотрел на Вику. Внешне, она была спокойна, но я понимал, какая круговерть мыслей у неё в голове. Еще бы. Столько всего узнать. Инопланетяне, война, прошлое и будущее, к которому она оказалась причастна самым непосредственным образом. Любой бы на её месте был бы в шоке, а она продолжала молча сидеть и, как мне казалось, спокойно размышлять над услышанным. Все это время, мы продолжали лететь, хотя ощущения движения корабля не было. Казалось, что он неподвижно висит в пространстве. Я посмотрел на инопланетянина, и вдруг спросил его:

— Простите, а как нам вас называть?

— Извините, в этой спешке, я даже не представился. Меня зовут Лунгер. Я пилот-исследователь.

— Просто Лунгер?

— Да. У нас принято просто обращаться друг к другу по имени.

— Скажите, а почему нам необходимо лететь именно до Плутона?

— Плутон последняя планета вашей системы. Чтобы сделать бросок в пространство, необходимо создать черную дыру. Она достаточно малого размера, тем не менее, создавать её внутри звездной системы опасно, поскольку после броска она некоторое время существует и может при определенных обстоятельствах продолжить своё развитие, и в принципе поглотить звездную систему.

— Выходит черные дыры, которые наблюдают наши ученые и о которых так часто говорят, на самом деле не что иное, как следы перелетов космических кораблей?

— Отнюдь нет. Черные дыры появляются там, где возникает нестабильность материи и времени. Именно она, своего рода «провоцирует» возникновение черных дыр. В нашей Галактике, как я уже сказал, их миллионы.

— Но насколько я знаю, хотя и не совсем точно, черная дыра, это вовсе не дыра в прямом понимании этого слово. Это космическое тело, которое начинает уплотняться до такой степени, что гравитационные силы его становятся столь сильны, что затягивают в себя всё, даже световые волны. Я прав?

— Не совсем. Это достаточно сложное физическое явление, которое вы пока не совсем верно представляете, — он сделал паузу, видимо из деликатности старался подобрать доступное для нашего понимания объяснение, а затем продолжил, — честно говоря, я и сам не очень хорошо осведомлен о физической природе этого явления.

Он посмотрел на нас и неожиданно предложил нам ознакомиться с кораблем. Мы встали из кресел и прошли следом за ним в небольшой коридор.

— Вот здесь, — Лунгер открыл одну из дверей, — находится небольшая комната отдыха. В ней вы сможете отдыхать.

Следом за ней следовала комната, которая одновременно была складом продуктов, запасных частей, там же стояли ящики для хранения образцов, одним словом, обычная кладовка. Напротив находилась еще одна комната отдыха, только большего размера. В ней были расположены различные приборы и агрегаты непонятного назначения, на вид она скорее напоминала медицинский кабинет, чем-то, что в нашем понятии принято называть комнатой отдыха. Последняя дверь, которая находилась в конце коридора вела в двигательный отсек.

— Вот собственно и весь корабль, — сказал Лунгер, закончив демонстрацию корабля, — а теперь если хотите немного отдохнуть, вы можете пройти в первую комнату, прямо по коридору и на право. Если проголодались, то все продукты в шкафу, там же находится МП.

— Не понял, что находится? — спросил я.

— Забыл, — он улыбнулся, — знаете, я вам лучше сам покажу, где что и как им пользоваться. Я забыл, что у вас на Земле некоторых вещей ещё нет.

Мы зашли в комнату. Обычная, метров двадцати комната, мало чем отличающаяся от земной. Диван, два кресла с журнальным столом, шкаф, по всей видимости, кухонный, вот разве что окна не было, и привычных взгляду, штор и занавесок.

— Вот здесь находятся продукты, — он открыл вверх дверцу. В шкафу лежали небольшие кубики размером со спичечный коробок. Я подумал, что на Земле давно уже используют эту гадость в качестве еды, и от рекламы которой начинает тошнить при одном её виде. Однако Лунгер взял один из кубиков и, развернув, положил его на большую тарелку. Затем открыл ящик, который стоял под полкой и, засунув в него тарелку, закрыл дверцу.

— Теперь нажимаете кнопку и ждете сигнала. Примерно через десять секунд еда будет готова.

Раздался сигнал, он открыл дверцу и достал тарелку, на которой лежал большой запеченный и ароматно пахнущий кусок мяса. Вика в изумлении открыла рот не в силах произнести что-либо. От аромата, который издавала еда, мне вдруг так захотелось есть, что я сказал:

— А может быть нам пообедать всем вместе?

— Конечно, вы располагайтесь, а я вынужден вас покинуть, моя пища несколько отличается от земной, так что, как у вас говорят, приятного аппетита. Да, чуть не забыл. Вот там, — он показал на дверь у одного из кресел, — находится туалетная комната. Вода и напитки здесь, — он показал на шарики в коробке, — их готовят точно также, только учтите, один шарик на стакан. А если что будет непонятно, я в кабине, зайдете, спросите.

Он повернулся и вышел. Мы остались с Викой вдвоём.

— Серёжа, ущипни меня, пожалуйста.

— Зачем?

— Мне кажется, я сплю.

— В смысле?

— В прямом. Я до сих пор не могу прийти в себя от всего этого, и мне кажется, что всё, что сейчас происходит, мне снится.

— Нет, дорогая моя, это тебе не снится. Это всё наяву.

— Тогда я не понимаю, почему ты такой спокойный?

— Потому что я уже такого навидался, что меня трудно чем-либо удивить, разве что…, превращением кубика в курицу или баранью ногу.

— Нашел чему удивляться.

Она подошла к дивану, и словно боясь, что с ним что-то произойдет, присела на край.

— Послушай, расскажи мне…, — она сделала паузу, и пристально посмотрела на меня. Я смутился. В её взгляде было одновременно и тоска и скорбь и немой вопрос, — расскажи мне о нас и… о нашем сыне.

— Вика, зачем тебе это. То, что я пережил, точнее, то, что мы пережили, так страшно, больно, что я стараюсь забыть, хотя мне это не удается. Надо жить сегодняшним днём. Впрочем, всё так перепуталось, что я не знаю какой день сегодняшний, а какой вчерашний.

— И всё же, я тебя прошу, расскажи мне, пожалуйста, — она нежно посмотрела на меня. Я сел рядом и обнял её.

— Ты главное, ничего не бойся. Я думаю, что всё самое страшное позади. Впереди будет сложно, трудно, опасно, но не страшно, мне так хочется в это верить.

— Мне тоже, — она склонилась и положила голову мне на колени. Мы долго сидели так. Я гладил её рыжие волосы и рассказывал подробности своей, точнее нашей совместной жизни, стараясь по возможности обходить те трагические события и переживания, которые выпали на нашу долю. Я рассказал ей про Алешу и почувствовал, что она расплакалась. Я стал успокаивать её, говоря, что теперь мы точно уверены, что у нас родится сын, но она никак не могла успокоиться и тихо вздрагивала у меня на коленях. Рассказывая очередной эпизод из нашей жизни, я вдруг прервал его, так как неожиданно подумал совсем о другом:

— Слушай, Вика, а если мы являемся, своего рода потенциальной опасностью, то может и Артур тоже. Он ведь так же принимал участие в проекте.

Вика приподняла голову, и, подумав над моими словами, ответила:

— Ты абсолютно прав. Надо сказать об этом…, забыла, как его?

— Лунгеру.

Мы встали и пошли в командный отсек.

Скрестив руки на груди, Лунгер сидел перед экраном, и как мне показалось, играл в какую-то логическую игру, наподобие «го». Однако, когда мы подошли ближе, то оказалось, что он просто дремал. Я сделал вид, что кашляю, и тем самым разбудил его.

— Что-то случилось?

— Да, — сказал я, — нам необходимо вернуться на Землю.

— На Землю! Зачем?

— Вы же сами сказали, что нас необходимо изъять из этого времени, чтобы избежать катаклизма, но вы забыли, что в проекте по созданию телепорта участвовал ещё один человек, Артур, он ведь…, — однако Лунгер перебил меня, не дав договорить.

— Не волнуйтесь, Артур уже неделю дожидается вас на базе. Его то, как раз мы достаточно быстро смогли забрать с Земли. Это с вами были определенные проблемы, поскольку вы всё время находились в Москве. Так что всё нормально.

— Вот как! Значит он уже в будущем?

— Вроде того, — в голосе Лунгера послышались веселые нотки, — а вот нам еще лететь и лететь. Так что можете загорать.

— Чего? — удивленно спросил я.

— Я имел в виду, отдыхайте.

— Простите, а нельзя как-нибудь ускорить этот перелет илидело только в нас? — спросила Вика.

— В общем-то, да, только в вас. А ускорить полет до Плутона можно, но для этого вас придется поместить в специальный костюм и затем на несколько часов погрузить в сон, тогда мы завтра уже будем на месте.

— Тогда чего мы ждем? Мы согласны, — Вика посмотрела на меня, словно ждала, что я должен что-нибудь сказать, поэтому я поспешил заявить о своем согласии.

— Нет проблем. Раз вы за, тогда пошли, — он быстро поднялся со своего командирского кресла, и мы отправились в большую комнату отдыха. Надев на себя костюмы, напоминающие скафандр летчика или даже скорее космонавта мы сели в специальные кресла, стоящие у стены. Лунгер проверил крепления и включил табло, которое высветилось прямо перед глазами. Оно было встроено в стекло. На них высветились наши биопоказатели, пульс, сердечные ритмы и так далее. Нажав какие-то кнопки на ручке кресла, Лунгер помахал нам рукой и пошел в рубку. Перед глазами всё поплыло, и я погрузился в сон, так и не успев спросить, как долго нам придется спать в этих костюмах.

— Пора вставать, мы на месте, — Лунгер отстегивал ремни крепления от кресла и помог мне сойти.

— Как, мы уже прилетели? — сказала Вика, которая уже снимала костюм.

— Да мы уже на подходе к базе.

— Как к базе? Вы же говорили, что сначала мы выйдем на орбиту, а потом совершим пространственный прыжок? Выходит, мы пропустили полет сквозь черную дыру? — с неподдельным огорчением воскликнула Вика.

— Да, и не только. Мы прошли сквозь временной поток и теперь находимся в зоне реального времени, а что случилось?

— Нет просто для нас это впервые в жизни, а мы, можно сказать, проспали всё самое интересное.

— Должен вам откровенно сказать, что ничего особо интересного вы не пропустили. Ощущение не из самых приятных и, кроме того, экраны в этот момент отключены, так что рассматривать всё равно нечего. Но я думаю, вам ещё представится возможность все это испытать. А пока, через час мы будем на месте, так что вам надо переодеться в стандартные костюмы и вот там вам действительно будет что посмотреть.

— Правда?

— Клянусь, — ответил Лунгер, и поднял вверх руку.

— А что в этом нельзя? — я рукой показал на джинсы.

Он усмехнулся и ответил, — нет, к сожалению, в этом нельзя. Дело в том, что на базе живут и работают представители разных планет Звездной Федерации. Все они дышат различным составом воздуха, поэтому на базе атмосфера состоит из нейтрального газа, и поэтому все ходят в стандартных костюмах, позволяющих дышать воздухом своей планеты.

По нашему виду он понял, что мы не в восторге от такой перспективы, поэтому он поспешил нас успокоить:

— Да вы не волнуйтесь, костюмы удобные, вы сами в этом сейчас убедитесь, — и он проводил нас на склад и выдал два костюма. Мы отправились к себе. Костюмы действительно оказались симпатичными. Внешне, они напоминали обычные спортивные костюмы, облегали тело, но в то же время, в них было легко двигаться. По сути, это был скафандр, поскольку костюм закрывал не только туловище, но и голову. Головная часть имела большую зону обзора и была сделана из какого-то очень тонкого полимера, который не касался лица. На поясе находилась небольшая емкость для выработки воздушной смеси, рассчитанная на несколько сот часов работы. На рукаве имелось табло наподобие компьютерного блока, которое как пояснил Лунгер, имело большой диапазон возможностей, которые при желании можно освоить, что весьма пригодится в быту.

Мы вошли в пилотскую кабину, и увидели на экране огромный космический комплекс, к которому мы медленно приближались. Я и Вика затаили дыхание. Зрелище было непередаваемое. Переплетение кораблей, ферм, построек самых разных форм и размеров, тянулись на десятки километров. То и дело от них отходили или наоборот подплывали космические корабли, которые тоже имели самые разные очертания. Вика взяла меня за руку.

— Сережа, ты видишь это, нет, я просто глазам не верю. Неужели это на самом деле?

— На самом деле, — я обнял её.

Мы стояли и смотрели на это творение человеческого разума разных цивилизаций с восхищением и гордостью, что нам суждено было это увидеть.

(обратно)

Глава 5

Мы пришвартовались к станции.

— Вот мы и дома, прошу за мной.

Мы последовали за Лунгером. Дверь корабля открылась и, пройдя через шлюзовую, мы оказались в небольшом помещении, где прошли санобработку. Сразу после этого зажглась сигнальная лампа, и открылась дверь в просторное помещение. Первое, что нас поразило, это то количество народа, которое там было. Кто-то вез тележку с вещами, кто-то опаздывал на рейс и потому бежал, размахивая сумками и чемоданами. Ощущение было такое, словно мы оказались в обычном земном аэропорту, и где до нас никому не было дела. Если бы не одно но — сами пассажиры. Во-первых, все они были одеты в стандартную форму, подобно той, какая была на нас, и, во-вторых,… они такими разными. Гиганты под четыре метра ростом соседствовали с карликами тридцати сантиметров, худые с длинными почти до пола руками и тут же можно было увидеть фигуру, которая весила не меньше тонны, а может и больше. Глядя на эту картину инопланетного космопорта, я сразу вспомнил, как герой фильма «Люди в черном», оказался в таком же месте. Хорошо, что на нас были шлемы, поскольку от удивления я стоял, разинув рот, созерцая эту картину, и потому не заметил, как к нам подошли два инопланетянина и поздоровались с Лунгером, один из них обратился к нам:

— Добро пожаловать на базу Звездной Федерации, — сказав это, он протянул руку.

Я так разволновался, что вместо приветствия, ответил:

— Добрый вечер.

Он добродушно рассмеялся, видимо понимая наше состояние, и потому поспешил нам на помощь:

— Все нормально. Я прекрасно понимаю, ваши чувства. Не каждый день случается такое увидеть. Ничего, скоро привыкните и даже замечать не будете столь явных различий в облике тех или иных обитателей нашей Галактики, — вслед за этим он открыл лицевой фильтр. Его лицо имело привычный к человеческому облик, глаза, рот, нос, виднелись ушные раковины, но вместе с тем, было очевидно, что он инопланетянин. И все же, он отличался от нас, землян. Глаза были несоразмерно с носом большие, носовые отверстия наоборот, очень маленькие и как мне показалось, имели то ли мембрану, то ли их вообще их не было, рот имел очень тонкие губы, и когда он говорил, мне показалось, что зубы имеют совсем другое строение, чем у человека, волос на голове похоже не было вообще. Вместе с тем, нельзя было сказать, что черты лица были отталкивающими, скорее непривычными для человеческого восприятия. Меня поразила мимика и пластика лица. Она была такая же как у человека, естественная и давала возможность судить радуется он, или грустит. Я последовал его примеру и так же открыл лицевой фильтр, чтобы он мог рассмотреть меня, и ответил:

— Да нет, всё нормально. Хотя сами понимаете, такое можно увидеть разве что в кино, — и протянул руку.

Мы обменялись рукопожатием. Он представился:

— Меня зовут Фейнхотен, а моего спутника Гельвант.

Тот, кого представили как Гельвант, протянул руку. Его лицо было закрыто фильтром, и я подумал:

— Наверно не хочет нас шокировать своей внешностью. Впрочем, я сразу обратил внимание, что многие из пассажиров, проходящих мимо, шли с закрытыми лицами. Видимо так было принято.

— Что же, думаю нам надо пройти, наверняка, нас уже ждут, так что прошу следовать за мной.

Мы прошли мимо спешащих по своим делам обитателей и гостей станции до ближайшей кабины лифта. В отличие от привычных земных, она внутри имела круглую форму. Как только дверь закрылась, загорелся экран. Фейнхотен набрал последовательность команд, после чего, как мне показалось, на доли секунды неожиданно погас свет. Раздался знакомый всем зуммер, и дверь открылась.

— Так быстро я даже не почувствовала, что лифт двигался, — сказала Вика.

— Ничего удивительно, — ответил Фейнхотен, — это не лифт, а платформа. Мы просто телепортировались. Если бы добирались так сказать своим ходом, мы потратили очень много времени. А время, это самое драгоценное, что есть в этом мире. Время — это наша жизнь, а стало быть, его надо использовать с пользой.

— Телепортировались? — взволнованно произнесла Вика.

— Вика, не волнуйся, с нами ничего не случилось. Придется привыкать, ничего не поделаешь. Представь себе, что мы прилетели из каменного века, и сразу становится всё проще, — говоря это, я старался успокоить Вику, хотя сам тоже разволновался, узнав, что это не лифт, а телепортационная платформа.

— Тебе хорошо говорить, ты уже знаешь, что это такое, а я первый раз.

— Я, между прочим, тоже.

Нашу беседу прервал Фейнхотен.

— Разрешите представить вам члена координационного Совета Звездной Федерации от системы Альфа Лебедя Юглинда.

Перед нами стоял невысокого роста инопланетянин. Его фильтр на лице был открыт, и можно было рассмотреть лицо. Оно имело практически идентичный облик земному человеку, исключение составлял разве что нос, который был сильно приплюснут и почти сливался с лицом. Всё остальное, губы, глаза, скулы были такими же. Мы стояли и смотрели друг на друга, поскольку мой фильтр был так же открыт, он мог рассматривать моё лицо. Наконец он прервал паузу словами:

— Рад приветствовать представителей расы планеты Земля Солнечной системы на международной станции, которая расположена недалеко от моей родной звездной системы Альфа Лебедя. В нашем обозначении они все имеют иные названия, но я обозвал их так, как принято на вашей планете, чтобы вам было понятнее. Прошу, — и он сделал знак рукой пройти к столу, который стоял у стены. Вокруг него стояли кресла. За некоторыми из них сидели. Неожиданно один из сидящих встал и направился к нам. Я сразу узнал его, это был Артур.

— Вика смотри, Артур.

Вика вначале не поняла, поскольку все были одеты в одинаковые костюмы, и только по лицу сквозь пленку шлема она узнала Артура. Он подошел к нам.

— Виктория, как я рад вас видеть.

Я хотел было сказать Артуру, что я тоже рад его снова увидеть, но вовремя опомнился, ведь он совсем не знал меня, в измененном мной времени мы даже не встречались, поэтому вместо приветствия, я попросил Вику представить меня.

— Артур, познакомься, пожалуйста, это мой муж Сергей Николаевич.

— Я так и понял. Мне тут уже кое-что рассказали, поэтому я немного знаком так сказать заочно с Сергеем Николаевичем, — и он протянул мне руку.

Мы поздоровались и прошли к столу. Когда все расположились, Юглинд обратился к собравшимся:

— Полагаю, мы не зря просили Федерацию дать разрешение на полет в запретную зону.

Фейнхотен наклонился к нам и тихо произнес, что запретной зоной называется перемещение в прошлое. Тем временем Юглинд продолжал:

— За время проведения операции по переброске трех представителей планеты Земля из запретной зоны, изменений в текущем формате времени не произошло. Это радует, так как удалось избежать фактора нестабильности в данном месте Галактики, где проживает цивилизация землян. Однако есть и плохие новости, а именно, биокиборги с планеты Эф сумели понять принцип работы машины времени и запустить её. Это стало очевидно сразу после отлета Лунгера за землянами. Возмущения временного континуума показывают, что они проводят испытания полным ходом, а, следовательно, следует ожидать дальнейшего развития событий.

— Простите, что прерываю вас, — вдруг произнес я, — могу ли я задать вопрос?

Взгляд Юглинда в мою сторону был очевиден. Его недовольство тем, что его прервали, читалось на лице, тем не менее, он позволил мне задать вопрос.

— Еще раз простите, что прервал вас, но…, почему Звездная Федерация не может уничтожить Эфскую цивилизацию, ведь она представляет угрозу не только Земле и её обитателям, но возможно и другим мирам? Зачем нужно ждать, когда они смогут побывать в будущем или прошлом и использовать для своих коварных замыслов не только секреты перемещения, но и новые виды оружия?

Юглинд внимательно, выслушал меня и неожиданно весьма сурово ответил:

— Не вам решать эти вопросы. Ваша цивилизация находится на этапе бурного развития переходного периода, а стало быть, попадает под статус опытной. В лучшем случае пройдет лет двести, прежде чем вы сможете войти в Звездную Федерацию.

Посмотрев на меня и увидев, как я сник под суровостью его слов, он сменил гнев на милость и всё же ответил на мой вопрос:

— А что касается биокиборгов с планеты Эф. Да, они, безусловно, опасны. Но мы сможем пресечь эту опасность, поставив кордон на пути их продвижения в Галактике. По поводу их уничтожения, то об этом не может идти речи. Любая раса имеет право на существование, даже если она опасна для других. Совет Федерации никогда, я в этом уверен, не даст согласия на её уничтожение. Ограничение в продвижении и предупреждение да, но никак не в уничтожении.

Я хотел было задать еще вопрос, но подумал, что не стоит, и промолчал.

Он ответил на мой вопрос и, по сути, закончил своё выступление. Сидящие в зале еще некоторое время беседовали о чем-то между собой. Потом Фейнхотен встал и, подойдя к нам, сказал:

— Пойдемте, я провожу вас к себе. Там вы сможете отдохнуть. Несколько дней вам придется пожить на базе, а потом мы отправим вас обратно на Землю. Мы переглянулись и последовали за ним.

— Стоило из-за пяти минут собираться, — подумал я. Как всё же отличаются люди друг от друга в разных мирах. У нас бы наверняка такую встречу растянули часа на два, а тут и совещанием не назовешь, так «пятиминутка» и только. Странно, вопрос мирового уровня, да какой там мирового, галактического, а решали так, словно…, — я не знал с чем сравнить, и лишь хмуро посмотрел вслед уходящего по коридору Юглинду, — Надо же, как на нас похож, а может наоборот, это мы на него? — подумал я.

Очередное телепортирование вызвало у меня снова волнение, а Вика и вовсе перепугалась, когда увидела, что мы снова вошли в круглую кабину, и даже спросила:

— А нельзя ли просто пройтись, мы бы заодно станцию посмотрели?

Фейнхотен озадаченно посмотрел на Вику и ответил:

— Я даже понятия не имею, где находится отведенное вам помещение. Мы тут полдня потеряем, прежде чем найдем его.

Говоря это, он произвел очередное нажатие кнопок, и к концу диалога мы были уже на месте.

— Великая вещь телепортация, — восхищаясь, произнес Артур, — вот бы нам эту технологию, да на Землю. Представляете, какой прогресс. Как я без неё буду жить там. Просто ума не приложу.

— Ничего Артур, зато, если лифт застрянет, ты, по крайней мере, не распадешься на атомы, и тебя не надо будет потом клонировать обратно, достаточно будет нажать кнопку вызова, подождать часа полтора и лифтер выпустит тебя живого и невредимого на свет божий, — произнес я.

Мы дружно рассмеялись. Только Фейнхотен, который ни слова не понял из нашей беседы оставался невозмутимым и не разделил нашего веселья. Мы вышли в зал. Пройдя по коридору несколько метров, мы остановились напротив двери. Посмотрев на табло на рукаве своего костюма, Фейнхотен набрал код, и мы прошли в помещение.

Обычная гостиная, коих я за свою бытность за последние три года я навидался предостаточно. Без окон, мебель в стиле хай-тек, видео аппаратура, мини кухня и туалет, стандартный набор космического жилья.

— А куда делся Лунгер? — спросил я.

— Он пошел отчитываться перед командиром группы о выполненном задании и писать отчет. Обычная рутинная процедура. Насколько мне известно, у вас на Земле то же самое.

— Что верно, то верно, — подхватил его мысль, Артур, — видимо, бюрократическая волокита всесильна и как бы прогресс не двигался, ей всегда найдется место.

— Согласен с вами. Кстати, если у вас есть какие-то ко мне вопросы, я всегда к вашим услугам.

— Конечно, есть и даже очень много вопросов, — обрадовалась Вика, — может быть мы присядем, и вы ответите хотя бы на некоторые накопившиеся у меня за это время, а то я просто сгораю от любопытства, ведь мы, как вы сами сказали, скоро улетим обратно на Землю.

— Конечно, — и пройдя в комнату, мы уселись вокруг стола.

— Так что же вас интересует? — произнес он, глядя на Вику.

— Расскажите нам о Звездной Федерации, давно ли она существует, сколько в ней участников, чем она занимается?

— Звездная Федерация существует давно. Если исходить из земного летоисчисления, она существует, — он произвел подсчет на своём табло на руке и сказал, — около восьми тысяч лет.

— Так много! — удивленно произнес Артур.

— Для вас это кажется действительно большой срок. А по нашим не такой уж и большой. Первоначально в неё вошли представители шести звездных систем, постепенно к ним присоединялись новые члены. В настоящее время Звездная Федерация объединяет триста сорок два представителя звездных систем нашей Галактики и трех наблюдателей из соседней. Работу Федерации осуществляет её Координационный Совет, который состоит из одиннадцати представителей, они в ротационном порядке сменяются каждые десять лет по земному календарю. Соответственно раз в десять лет, происходит большой Совет, где собираются все представители Федерации. На нем происходит отчет Координационного Совета о проделанной работе, а так же прием новых членов и назначение нового состава Совета на очередной десятилетний срок. Роль Координационного Совета достаточно высока. Он регулирует все взаимоотношения внутри Галактики, проще говоря, он во многом напоминает Земную организацию ООН, но с более широкими полномочиями.

— Значит Федерация, точнее Координационный Совет Федерации определяет вопросы войны и мира? — спросил я.

— Безусловно. Более того, Звездная федерация имеет собственные вооруженные силы, которые используются для предотвращения агрессии между отдельными звездными системами и поддержания мира в Галактике.

— А что в Галактике имеют место войны?

— К сожалению да. В отдельные промежутки истории возникали военные конфликты, но за последние полторы тысячи лет имеет место мировое спокойствие. Хотя отдельные стычки постоянно случаются, но с этим ничего не поделаешь.

— А как та или иная система становится членом Федерации?

— В процессе естественного развития. Большинство звездных систем является продуктом искусственного происхождения, поэтому их развитие практически на семьдесят процентов происходит в определенной степени идентично. Как только система выходит в космос и овладевает способами перемещения в Галактике, она в принципе созревает для вхождения в Федерацию.

— Почему же тогда в земной литературе, посвященной теме космической фантастики такое большое место отведено космическим войнам? — спросила Вика.

— В этом, на мой взгляд, нет ничего удивительного. Вы как бы проецируете свое историческое развитие, наполненное войнами, в будущее. Со временем это пройдет, хотя процесс, не в обиду будет сказано, достаточно медленный. Каждая цивилизация взрослеет, если так можно сказать, по-разному и достаточно болезненно.

— Скажите, а почему наблюдатели, в период, когда на планете происходят чрезвычайные ситуации, например мировые войны или катаклизмы, или, к примеру, эпидемии глобального масштаба, не участвует в их устранении, или предотвращении? — спросил Артур.

— Я понимаю, что вы имеете в виду. Видите ли, Федерация в свое время наложила мораторий на вмешательство в процессы развития в искусственно созданные цивилизации. Считается, что вмешавшись раз, нарушается чистота эксперимента. Цивилизация хотя бы раз получившая помощь извне, может со временем лишиться своего рода иммунитета, точнее говоря, будет развиваться с оглядкой, что в случае опасности ей помогут, а она должна пройти весь цикл своего развития к моменту вступления в состав Федерации как самостоятельно созревшая и достойная этого вхождения, как равная среди равных.

— Но ведь всё равно члены Федерации находятся на разных уровнях развития? — снова спросил Артур.

— Вовсе нет. После вступления в состав Звездной Федерации, она получает доступ ко всем достижениям и достаточно скоро овладевает знанием всех остальных. Таким образом, достигается равновесие. Все члены Федерации находятся в равной степени развития, и им нет необходимости догонять и или обгонять кого-то.

— Действительно справедливое решение, — отметила Вика, — скажите, а всё же есть угрозы, которые могут помешать столь мирному развитию Галактического союза?

— К сожалению да.

— Вот как, а в чем они, эти угрозы?

— Как я уже сказал, в состав Звездной Федерации входят три представителя другой Галактики. Они сравнительно недавно вошли в её состав на правах наблюдателей. К сожалению, они несут эту опасность, поскольку их мир исповедует иные взгляды, имеет иное мировоззрение и посему, отличен от нашего. Пока мы не вступали с ними в серьезные конфликты, однако Координационный Совет очень строго следит за их деятельностью в нашей Галактике и ряд их действий говорит, что опасения не напрасны.

— Но почему Федерация опасается их, или они так сильны и могущественны?

— Этого мы не знаем, но видимо да, поскольку им доступны перелеты между Галактиками, а нам нет.

— Прямо какие-то «тени», — сказала Вика.

— Простите, не понял?

— Нет, это мы о своем. У нас на Земле принято часто сравнивая что-то, с чем-то, вспоминая известный фильм или литературное произведение.

— Ах, вот как. Что же, если я хотя бы отчасти удовлетворил ваше любопытство, то я, пожалуй, пойду. Если у вас возникнут какие-либо проблемы или ещё какие-то вопросы ко мне или кому-то, то в принципе вы можете воспользоваться помощником на вашей руке, — он показал на свое табло, — нажимаете вот эту кнопку, проецируете экран и, пожалуйста, любой вопрос и ответ на экране.

— Простите, можно ещё один вопрос, — произнес я, когда Фейнхотен уже встал и собрался уходить.

— Да, пожалуйста.

— Когда мы были, я не знаю, как это назвать, на совещании, то обратил внимание, что Юглинд имеет черты лица очень близкие к земным, это случайность или нет?

— Нет не случайность. Вы совершенно правы по поводу сходства. Дело в том, что цивилизация Альфа Лебедя, является основателем вашей цивилизации, и естественно создавая вас, в значительной степени они отталкивались во внешнем облике исходя из собственного, да и генная структура у вас практически идентична.

— Значит мы их потомки.

— Не совсем, скорее результат их эксперимента. Они внимательно наблюдают за вами на протяжении многих веков и потому особенно обеспокоены возможным вторжением с планеты Эф. Тем более, что это в период, когда вы вот-вот достигнете зрелости и станете полностью самостоятельной цивилизацией.

— Теперь я понимаю, почему он так сурово на меня посмотрел.

— Это вам показалось, хотя возможно вы и правы.

Мы поблагодарили его и попрощались. Перед уходом, Фейнхотен, сказал, что рекомендует, пока есть время погулять по станции, весьма интересное занятие.

Мы остались втроем. Я смотрел на Вику и Артура и вспомнил, как мы оказались на Луне, после того, как началось вторжение на Землю. Какие горестные чувства и мысли одолевали нас тогда, и какие радостные и светлые были сейчас, когда мир и спокойствие окружало нас здесь на станции, которая стояла на страже мира во всей Галактике. Я не выдержал своих эмоций, нахлынувших на меня, и сказал:

— А здорово, что мы опять все вместе и в таком месте.

— В каком смысле? — спросила Вика.

— В прямом.

— Я не понимаю тебя?

— Извини Викуша, я совсем забыл. Просто я вспомнил свою прошлую жизнь, как нас отправили на лунную базу в заточение, и сравнил с сегодняшним положением и подумал, что жизнь действительно имеет разные полосы и белые и черные. Сегодня белая полоса и всё так хорошо, что хочется просто радоваться жизни.

Артур неожиданно прервал мою радость и «опустил на Землю», сказав, — это конечно хорошо, только неизвестно, что эти биокиборги притащили из будущего помимо возможности двигаться по Галактике. А может, они привезли оружие, с помощью которого от нашей Солнечной системы останутся одни элементарные частицы.

— Сказал тоже. Неужели триста с лишним звездных систем не справятся с этими киборгами?

— Как знать. Машину времени они построили и запустили, а вот как далеко они на ней «слетали» и что они там узнали, я думаю, никто не знает. А раз так, то неизвестно, чем всё это обернется.

— Артур не будь пессимистом, — сказал я, и похлопал его по плечу.

— Я стараюсь, но после того, что мне рассказали про них и всю эту историю про наши дела по созданию телепорта и той роли, которую я сыграл…

— А какую роль ты сыграл? — спросила Вика.

— Как какую, а кто придумал возможность чтения чертежей, кто подсказал им, как переслать программы, да что говорить, если бы Сергей Николаевич не решился на этот отчаянный прыжок назад во времени, даже помощь Федерации нам не помогла бы, поскольку, сколько землян к этому времени уже погибло, а Земля была заражена радиацией. Так что неизвестно, выжили бы мы после этого или нет.

— Тебя послушать, так ты во всём виноват. Мы все в равной мере виноваты и нам…

Я не дал Вике договорить, прервав её:

— Всё, давайте на том, что было, поставим крест. Во-первых, все, о чем вы говорите, это только с моих слов, вы ничего этого не видели, не слышали, не делали, потому что в той жизни вас не было, я изменил её. А раз так, значит, вам нечего мучиться угрызениями совести и прочими измами. Надо жить тем, что есть и принимать жизнь такой, какая она есть, а вот поступки, которые мы совершим в будущем, возможно, стоит соизмерять с тем, что было или могло быть, короче называйте это как хотите.

Настроение из приподнятого стало вдруг угрюмо-сумрачным. Каждый думал о своем. Мы сидели и молчали. Неожиданно голографический экран, стоящего у стены проектора ожил и на экране появился Фейнхотен. Без предисловий он начал сразу с новостей:

— Наши опасения по поводу возможностей биокиборгов оправдались. Они направляются в сторону Солнечной системы. Ваш отлет на Землю откладывается.

— Надолго? — чуть не хором воскликнули мы.

— Пока затрудняюсь ответить. Как только будут какие-то новости, сообщу.

Изображение свернулось. Я посмотрел на своих спутников. Вика и Артур стояли, словно пришибленные. Их печальные лица выдавали полную растерянность. Казалось, что в случившемся, они винят себя. Впрочем, такая же мысль промелькнула и у меня в голове.

— Все будет хорошо. Я уверен. Теперь у нас есть те, кто придет к нам на помощь, а стало быть, надо надеяться на лучшее.

— Хотелось бы в это верить, — нерешительно произнесла Вика, и прижалась ко мне…

(обратно) (обратно)

Часть 2 НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ВРЕМЕН

Глава 1

— Я так и знал, что эти биокиборги не оставят Землю в покое, — воскликнул Артур.

— Я только одного не могу понять, для чего она им? Если они киборги, им абсолютно всё равно, где жить, в космосе, на Луне или своей планете, пусть даже она безжизненная? — сказала Вика.

— Нет, не всё равно. Я думаю, что раз они биокиборги, следовательно, внутри они практически такие же, как мы. Отличие только в том, что они имеют мозг наполовину человеческий, наполовину контролируемый микрочипом. Поэтому им, так же как и нам нужны благоприятные условия для существования. Воздух, еда и все остальное. Вот почему они так стремятся на Землю, тем более, что скорее всего, они знают, что Земля не входит в состав Звездной Федерации, а, следовательно, более уязвима, чем другие планеты.

— Возможно, ты прав, — произнес я.

— А не кажется ли вам, что нам совершенно нечего делать на этой базе. Мы здесь вроде подопытных, которых из жалости подобрали и поместили в карантинную клетку, а при возможности выпустят обратно на волю?

— Вот это вы Виктория, пожалуй, в самую точку попали. Я с самого начала обратил внимание, каково их отношение к нам. Я здесь уже почти неделю и что вы думаете? Они раз пять водили меня на процедуры. То какие-то анализы брали, то в аппарат засунут, то смотрят внутренности, то ещё что-нибудь нацепят. И ни слова, зачем и для чего.

— Я понимаю, что мы для них, если и не неандертальцы, но подопытные кролики, на которых ставят эксперименты, а потому им до нас нет дела. Они вырвали нас с планеты лишь из-за того, что могли начаться катаклизмы, и повлиять на основной процесс эксперимента, вот и все. Но с этим, увы, надо считаться. Не бежать же нам отсюда?

— А почему бы и нет? Именно бежать отсюда, пока не поздно, — неожиданно предложил Артур.

— Круто сказано, — может, захватим космический корабль и рванем в открытый космос, начнем бродяжничать, а когда кончатся продукты, вернемся и, скажем, простите нас, мы дети нерадивые и неразумные, но вы нас создали и потому сильно не ругайте? Может такой вариант вам больше нравится? — с иронией произнес я.

— Серёж, зачем ты так. Артур в шутку предлагает, а ты сразу обижаться.

— Я вовсе не обижаюсь.

— Какая шутка, Виктория, я на полном серьезе говорю, бежать отсюда надо.

— Скажешь тоже, бежать. Куда и на чем?

— Ладно, хватит спорить. Всё это ерунда, бежать и прочее. Надо поговорить с ними, выяснить, что они хотят предпринять для отражения угрозы захвата Земли, а заодно попросить их, чтобы они отправили нас обратно. Как никак наш дом в опасности. С какой стати мы будем молча сидеть здесь, и ждать у моря погоды. Как вы считаете?

— А что, по-моему, это разумно, как ты считаешь, Артур?

— Я, что, я согласен. В данной ситуации это действительно реальный шанс отсюда убраться. Мне здесь порядком надоело.

— А чем собственно тебе здесь так не нравится? Международная звездная база. Наверняка можно узнать много интересного, разве не так? — спросила Вика.

— Может быть, не спорю, но вы сами здесь посидите неделю и поймете, понравится вам или нет? Когда за тобой молча приходят и отводят в процедурный кабинет, засовывают в какой-нибудь аппарат и при этом ни слова не говорят, а потом так же молча возвращают обратно, то понимаешь, что ты здесь кролик, обычный такой пушистый кролик, умеющий, правда, говорить и думать.

— Хорошо, молчу.

Я посмотрел на табло на руке, пытаясь понять, как мне вызвать кого-нибудь и переговорить. Однако ничего не понял, Артур пришел мне на помощь.

— Давайте я объясню, это не так сложно, надо только знать, — он согнул руку в локте и показал, как набираются команды для вызова экрана. Голографический экран развернулся и перед нами по обоим краям выстроился ряд кнопок.

— Теперь нажимаем вот эту, и переходите в режим поиска необходимого нам лица.

— Подожди, а вот эти две, что означают?

— Этой кнопкой можно вызвать план станции и передвигаться по нему, а вторая для вызова клавиатуры с целью набора команд.

— А с этой стороны.

— Эти тоже выполняют ряд функций, но второстепенного значения. Если будет интересно, я позже объясню.

— Хорошо, давай попробуем связаться с Фейнхотеном.

Артур набрал команду, и изображение увеличилось, и мы словно очутились в одной комнате с Фейнхотеном, оставаясь при этом у себя.

— Что-то случилось? — спросил он, глядя на нас.

— Нет-нет, ничего особенного. Просто мы хотели узнать или точнее попросить…. Нельзя нас направить обратно на Землю? Если я правильно понял, Эфские биокиборги вскоре могут оказаться в окрестностях Солнечной системы, а стало быть, и вы отправитесь туда. Нам бы тоже хотелось быть ближе к дому, а то здесь, у вас…. Кроме того, нас ведь всё равно потом отправят домой. Поэтому, если это возможно, то нельзя ли рассмотреть или как это у вас принято, учесть наше мнение или пожелание, — кончив свою тираду, я перевел дух. Вика посмотрела на меня и, наклонившись, шепнула на ухо:

— Ты прямо дипломат.

В этот момент Фейнхотен, который пока я говорил, с кем-то параллельно разговаривал, и как мне показалось, не очень внимательно слушал меня, устремил свой взгляд в мою сторону и неожиданно произнес:

— Нет проблем. Если у вас есть желание отправиться в зону боевых действий, пожалуйста. Будьте готовы через пятнадцать минут, корабль отправляется с причала В12. Код доступа на корабль: ER12QWW18-I7Y. По прибытии на корабль вы поступаете под команду Гельванта, помните моего помощника, который присутствовал при нашей первой встрече? Я предупрежу его, и он вас встретит. Желаю удачи.

Экран погас. Удивленные столь быстрым решением нашей просьбы, я даже не успел спросить, как за пятнадцать минут мы доберемся до причала и вообще где он находится. Мы засуетились, хотя собирать вещи в дорогу не было необходимости. Кроме старой одежды, в которой мы прибыли с Земли, у нас ничего не было. Всех охватило невольное волнение, да это и понятно, предстоял новый полет на корабле, да еще возможно, на боевом. Я вдруг представил себе боевой крейсер из «Звездных войн», нашпигованный пушками и прочим вооружением, и почувствовал, как по-мальчишески, учащенно забилось сердце.

Мы вышли в коридор и направились к телепортационной кабине. Войдя в неё, Артур, который знал, что нам делать нажал на панели номер причала и ввел код доступа. Через секунду дверь открылась, и мы оказались в огромном ангаре. Платформа, на которой мы стояли, была на небольшом возвышении, и потому было хорошо видно, как десятки кораблей треугольной формы расположились в центре нарисованных под ними оранжевых кругов, на которых были написаны опознавательные знаки. Сами корабли отличались размером и формой от того, на котором мы прилетели на станцию. Кругом шла привычная суета. Непрерывно подъезжали тележки с грузами, которые тут же переправляли в трюмы. Рядом с кораблями стояли люди, и о чем-то переговаривались. Гельвант стоял около трапа, видимо поджидая нас. Судя по костюму, который облегал его фигуру, он был среднего роста и хорошо сложен. Увидев нас, выходящими из телепортационной кабины, он помахал нам рукой, явно чтобы мы обратили на него внимание, хотя и без того было ясно, где находится корабль. Спустившись и подойдя к нему, мы поздоровались, и когда я хотел сказать, что нам разрешили лететь вместе с ним на Землю, он, не дожидаясь моих дальнейших разъяснений, произнес:

— Я в курсе дел, Фейнхотен сообщил, так что вы поступаете в мое подчинение. Учтите, это не исследовательская посудина, вроде той, на которой вы сюда прибыли, а боевой корабль, поэтому порядки здесь армейские. Мое слово — закон. Приказы и распоряжения, обсуждению не подлежат. Мятеж на корабле карается по законам военного времени, — я не видел его лица, но когда он произносил их, я чувствовал, что он улыбается, и скорее эти угрозы с его стороны были шуткой, хотя она все же привела нас в некоторое замешательство.

Закончив свою тираду, он посмотрел на наши лица и нажал на кнопку, открывающую лицевой фильтр. Прямо на нас смотрел добродушный мужчина с усами и бородой. Его совсем земное лицо, располагало к себе, и если бы не приплюснутый нос, я сказал бы, что это сибиряк или волжанин, переодевшийся в скафандр и выдающий себя за инопланетянина. Его глаза лукаво и так заразительно улыбались, что я невольно улыбнулся ему в ответ. Он попытался сделать серьезное лицо, но у него это явно не получилось, и потому он сдался и сказал:

— Ладно, шучу. Короче, я не в восторге, что со мной летит команда землян, да еще вдобавок…, с женщиной.

— А что у вас тоже примета, если женщина на корабле, то это к несчастью? — еле слышно произнесла Вика.

— Да вообще-то не совсем, но я привык летать в гордом одиночестве или, в крайнем случае, с помощником. А тут сразу трое. Но что делать, начальство сказало — надо, деваться некуда.

— Мы вам постараемся не мешать, — сказал я.

— Стараться одно, надо чтобы так было, короче, заходите на корабль и проходите в рубку управления. Кстати, комфортных условий не обещаю. У меня таких удобств как на исследовательском корабле нет. Если что, придется терпеть. Это я на всякий случай в надежде, что вы передумаете.

— Ничего, мы как-нибудь потерпим, — совсем осмелев, ответила Вика.

— Да, ну-ну, посмотрим, как потерпите, когда начнутся перегрузки.

— Перегрузки!? — произнесла Вика, и как-то странно посмотрела на меня.

— А вы думали.

— Ничего родная, это я так понимаю, как на каруселях в парке аттракционов. Если что, надо просто громче орать, тогда и удовольствие получишь, и не так страшно покажется. Верно, я говорю?

— А вы шутник, это мне нравится. Ладно, все нормально будет, проходите на корабль. Чувствую, что вас не отговоришь остаться на базе.

Мы прошли на корабль и Артур, который всю дорогу молчал, не выдержал и спросил, — а почему, собственно говоря, комфорт ограничен, разве командир корабля не имеет право на отдых, ведь размеры корабля позволяют?

— Какие размеры? Энергетика корабля многократно больше чем у исследовательского, плюс вооружение, вот вам и объёмы.

Мы прошли в рубку управления. Перед большим темным экраном стояли кресла, расположенные в два ряда. В принципе на корабле могло разместиться восемь человек, включая командира.

— А ваш корабль считается истребителем или вы в группе охранения командного крейсера? — вдруг спросила Вика, первая усевшаяся в одно из кресел в первом ряду.

Гельвант рассмеялся. Вдоволь насмеявшись, он, наконец, ответил.

— Земляне, я вас очень прошу об одном. Забудьте о том, что вы знали, слышали, или видели в кино, про инопланетян и звездные войны. Поверьте мне, в реальности, все совершенно иначе. Поэтому никаких, как вы сказали?

— Истребители, — повторила Вика.

— Вот именно, истребителей и крейсеров у нас нет. Есть просто боевой корабль, в котором вы сейчас находитесь. Наша задача предельна проста. Выйти в точку входа, сделать бросок к границам Солнечной системы и расположиться на подлете к орбите Плутона. Туда же прибудут еще около пятидесяти боевых кораблей. Как только мы получим сигнал о возникновении возмущения в пределах этой зоны, это будет означать, что эфские корабли входят в неё, вот мы и должны успеть нанести упреждающий удар по их точке выхода. А если не успеем, то, как говорят, пиши, пропало.

— Что значит, пиши, пропало?

— То и значит. В открытом космосе боевые действия, увы, не представляются возможными.

— А разве всякие там лазерные и протонные пушки нельзя использовать? — спросил я.

— Э, сказанули тоже. Дистанция между кораблями минимальная по регламенту полета сто тысяч километров. При скоростях в несколько тысяч километров в секунду стрельба из любого вида оружия теряет смысл. Это всё равно, что, я даже не знаю с чем сравнить.

— Из пушки по воробьям, наверное, — сказала Вика.

— Не понял вашу мысль, но видимо так.

— Но ведь луч света двигается со скоростью триста тысяч километров в секунду, даже если вы находитесь от мишени в сотнях тысяч километров, он за одну-две секунды может достичь и уничтожить корабль противника.

Гельвант скептически посмотрел на Артура и сказал:

— Вы не учитываете, что корабль двигается с большой скоростью и, кроме того, имеет защиту. Потому у нас и места нет, что энергоустановка обеспечивает ему защитное поле, которое даже в случае прямого попадания энергетического луча любого вида, поглотит его энергию, не повредив корабль.

— Значит мы в полной безопасности? — спросила Вика.

— Не совсем конечно, но почти.

— Что значит не совсем?

— Если, к примеру, на нас пойдут на таран, то нам не сдобровать.

Мы переглянулись, не понимая, всерьёз он говорит или шутит, однако Гельвант снова засмеялся и произнес:

— Шутка конечно, а если серьезно, то при прямом попадании антипротонным снарядом мы распадемся не то что на атомы, на элементарные частицы. Но правда, для этого мы должны попасть в их поле досягаемости, что вряд ли мы им предоставим. Короче, занимайте места, всем пристегнуться, вылет через полторы минуты, — он взглянул на нас, и видимо прочитав на наших лицах испуг и непонимание, что до отлета осталось так мало времени, о чем-то вспомнил, и добавил, — одним словом рассаживайтесь, я совсем забыл, что у нас с вами разные системы исчисления времени. Полторы минуты, это почти пятнадцать по земному.

Я перевел дух, а вслед за мной Вика и Артур.

Мы сели в удобные кресла, и автоматические захваты крепко пристегнули нас к ним, но в тоже время, позволяли двигать головой и руками. Гельвант занял командирское кресло прямо перед экраном. Включив его, он некоторое время с кем-то переговаривался, видимо уточняя процедуру старта. Сидя сбоку, я хорошо видел передаваемое на него изображение. Часть кораблей, которые стояли до этого на стартовых позициях уже улетели, остальные, так же как и мы, готовились к отлету. Нажав на голографическом экране ряд кнопок, он привел в действие двигатель, и корабль слегка вздрогнув, приподнялся над поверхностью. Затем развернулся и медленно поплыл в сторону центральной части ангара. Под нами проплывали космодромные постройки, всевозможная такелажная техника, корабли, которые всё еще стояли в ожидании, когда настанет их черед улетать. Подлетев к стартовой площадке, корабль на миг замер, затем огромный защитный экран перед кораблем, словно фокус фотоаппарата раскрылся, и корабль легко выскользнул в звездное небо.

Впереди и по обеим сторонам расстилались звезды. Было красиво и чуточку страшно. Корабль набирал скорость, это чувствовалось, так как меня вжимало в кресло. Перегрузка росла. Я повернулся и спросил у Вики, как она себя чувствует:

— Нормально, — с усилием произнесла она. Я чувствовал, что ей было тяжело, поскольку сам испытывал, как кровь приливает и становится тяжело от все возрастающей перегрузки. Минута, другая и корабль, набрав скорость, направился к точке для перехода.

— Как земляне живы?

— Терпимо, — за всех ответил я, — бывало и хуже.

— Ничего, посмотрим, как вы перенесете перелет через черную дыру. Там будет покруче, чем разгон.

Вика наклонилась ко мне и тихо произнесла:

— Слушай, Сережа, спроси его, как мне быть, если меня начнет тошнить?

— Вика, придется потерпеть.

— Что значит потерпеть, я и так еле сдержалась, пока мы набирали скорость. Спроси, я тебя очень прошу, — и по её лицу я понял, что она говорит серьезно.

— Хорошо, сейчас спрошу.

— Прошу меня извинить, но если моей жене совсем станет худо и её стошнит, что ей делать?

— А разве вы не знаете?

— Нет.

— Странно, я был убежден, что раз вы летали, вам об этом сказали. Что за народ эти исследователи?Элементарных вещей не могут объяснить тем, кто первый раз летит на корабле. Короче, видите вот эту кнопку? — и он показал на своем рукаве зеленую кнопку, — нажимаете на неё и держите. Пузырь около рта растет до тех пор, пока вы удерживаете кнопку пальцем. Чихаете, кашляете, плюете и естественно все, что из вас лезет, летит прямо в него. Отпускаете палец, и наполненный пузырь после этого сразу убирается и вы в полном порядке. Обычная житейская проблема. Кстати, вот эта голубая даст возможность сходить в туалет, не сходя с места.

— Спасибо, как пользоваться кнопками, мы знаем, нам просто не сказали, что пузырь можно увеличить.

Я объяснил Вике, как пользоваться зеленой кнопкой и она, успокоившись, стала смотреть по сторонам. Звезды висели неподвижно, но мне почему-то казалось, что я ощущаю, что мы движемся. Гельвант поставил корабль на автопилот и, придвинув кресло ближе к передней панели, неожиданно развернулся к нам лицом.

— Что интересного расскажите, как вы там живете на своей планете Земля, из-за которой такой переполох поднялся?

— А разве вы не знаете? — задала Вика встречный вопрос.

— Так в общих чертах. Знаю, что когда-то на вашей планете был поставлен очередной эксперимент, и наши ученые мужи пытаются вывести на ней расу суперменов, хотя я в этом сильно сомневаюсь.

— А вам не доводилось бывать на нашей планете? — спросил я.

— Нет, я же военный человек. Патрулирую космос. Галактика мой родной дом. Пересек её из одного конца в другой столько раз, что сбился со счета.

— Неужели вы бывали на краю Галактики? — восторженно произнес Артур.

— Конечно, мы, кстати, как раз туда направляемся.

— В каком смысле?

— Так ведь Ваша Солнечная система можно сказать на краю Галактики.

— На задворках, вы хотели сказать?

— Зачем же так. Не все ли равно, где располагается та или иная звездная система. В центре или на краю Галактики. Лететь к ней практически одинаково. А раз так, то, стало быть, это ровным счетом ничего не значит.

— Простите, а вы ведь с Альфа Лебедя, не так ли?

— Да, а что?

— Значит, мы похожи на вас, но, наверное, есть и отличия? — вдруг спросила Вика.

Гельвант посмотрел на Вику.

— Между мной и вами различия точно есть, а вот между мной и вашим мужем, в физиологическом плане, очень мало.

Вика засмущалась, но поддержала смех, который последовал после слов сказанных Гельвантом.

— А если серьезно, немного, но отличаемся. Мы дышим разным составом воздуха, и поэтому у нас по разному устроена система дыхания, мы отличаемся системой пищеварения и кровообращения и так далее и тому подобное. Но внешне, мы действительно очень похожи.

— Вы так много о нас знаете, а просите рассказать.

— Видите ли, уважаемая Виктория, я правильно вас называю?

— Да.

— Так вот. Всё это я почерпнул, после того, как Фейнхотен вызвал меня встречать вас. Мы уже тогда предполагали, что придется лететь к Земле, вот я и решил немного познакомиться с вами, точнее с жителями планеты Земля. А до этого я о ней слышал можно сказать краем уха. Поэтому то, что я знаю, весьма поверхностные знания, а хотелось бы услышать то, о чем вряд ли прочтешь в информблоке.

— Так что же вы хотите узнать о Земле?

— В первую очередь…, — он неожиданно покраснел, а потом произнес, — а на Земле все девушки такие же красивые как вы?

Вика опять засмущалась, а мы с Артуром дружно рассмеялись столь наивному и непосредственному вопросу, который исходил из уст человека, относящего себя к цивилизации, которая нас создала.

— Гельвант, я вам прямо скажу, лучше моей жены, вы вряд ли найдете, но если постараться, то можно, мы поможем, правда, Артур.

— Да ну вас. Не слушайте их. На Земле девушки гораздо краше и симпатичнее меня, я вас уверяю на полном серьезе. Вот прилетите к нам, сами убедитесь.

— Эх, надо же. Жаль, что мне нельзя приземляться, а то бы точно слетал, хотя бы посмотреть, а то всё один да один.

— Что так?

— Служба. Кому охота постоянно ждать мужа, когда он вернется из очередного странствия по Галактике.

— Как кому? Жене конечно, — ответила Вика.

— Так ведь её найти сначала надо. Я на родной планете уже лет двадцать как не был. Где уж тут найти подругу жизни.

Я посмотрел на Гельванта, и подумал, — Совсем иной мир. Совершенная техника, а, следовательно, другие проблемы и диапазон возможностей, а человеческие проблемы и взаимоотношения такие же, как и на Земле.

— А вы скучаете по родной планете?

— Конечно.

— А она красивая?

— Очень.

— И на ней тоже есть и моря и океаны и реки и горы?

— Всё есть и реки и леса. Так же как на Земле. Только наверно еще краше.

На экране неожиданно вспыхнула надпись, и в кабине раздался сигнал. Гельвант повернулся к экрану, и что-то ответил, после чего сказал:

— Координатор напоминает, что мы входим в зону прыжка, поэтому необходимо проверить степень готовности пассажиров и подготовиться к переходу.

Мы собственно были готовы, так как после старта никто не расстегивал ремней, но напоминание о приближающемся переходе вызвало волнение. Я посмотрел на Вику и, протянув руку, взял её ладонь.

— Ты как?

— Нормально.

— Если что, поняла, как нажимать кнопку?

— Да.

Через некоторое время на экране появились цифры, Хотя это были не земные, но все говорило, что это были не буквы, а именно цифры. Они быстро сменялись, что-то показывая пилоту.

— Что это означает? — спросил я.

— Расстояние и время до точки входа. Осталось минуты три.

— А как задается место выхода? — спросил Артур.

— Его определяет центральный пост или я сам указываю координаты выхода, но для этого мне необходимо уточнить данные и получить подтверждение. А если нет такой возможности, тогда полагаешься на везение. Главное, чтобы не промахнутся, а то можно выйти за несколько парсек от места куда летишь. А теперь внимание, мы входим, будет трясти, постарайтесь на чем-нибудь сосредоточиться, так легче будет перенести бросок.

Последние слова он произнес в тот момент, когда прямо перед экраном появилось что-то черное. Я вначале не понял, просто все звезды куда-то вдруг исчезли. Экран погас. Наступило молчание и тут меня вдавило в кресло так, что в глазах потемнело. Я хотел было спросить у Вики, как она, но сил не было даже открыть веки, они словно налились свинцом. Мне казалось, что я слышу, как скрипит корпус корабля, потом корабль стал крутиться по спирали. Сначала медленно, потом быстрее. Наконец нас дернуло и снова стало вдавливать со всей силы в кресло, но мы уже не крутились. В этот момент экран снова зажегся, высветив звезды.

— Вот и прошли. Как вы там, все живы?

— Почти, — ответил я, видя, что Вика сидит, закрыв глаза, но я не стал говорить об этом Гельванту. Я по-прежнему держал её за руку и чувствовал, как учащенно бьется её пульс. Я склонился над ней и тихо прошептал:

— Викуша, с тобой всё в порядке?

— Да, — также тихо произнесла она, не открывая глаз, и добавила, — пожалуй, для меня достаточно одного перелета.

— Вон там видите, звездочка на небе, — он показал рукой на правую часть экрана, — это ваше Солнце.

— Такое маленькое? — невольно воскликнул Артур.

— А что же вы хотите, мы на каком расстоянии. До орбиты Плутона не менее пяти миллиардов километров.

— А куда мы теперь? К Земле? — спросил я.

— Нет, наша цель занять форпост на пути возможного появления кораблей противника. По нашим данным они могут выйти вот в этой зоне. Он приблизил звездную карту и показал на место, о котором говорил.

— А почему именно здесь?

— Сейчас в районе их звездной системы организован патруль из кораблей Федерации. Но нельзя не учитывать тот фактор, что они достаточно далеко продвинулись вглубь космоса и поэтому могут сначала телепортировать корабль, а потом сделать бросок к Солнечной системе, вот почему нас перебросили сюда, на случай если они смогут прорваться. Район выхода определяется из расположения звездных систем по отношению друг к другу. Он конечно приблизительный, но не такой уж и большой.

— А где остальные корабли, почему их невидно? — спросила Вика, которая немного пришла в себя.

— Ха, сказали тоже. Мы разбросаны в космосе на миллионы километров друг от друга. Разве можно увидеть песчинку на таком расстоянии. То есть увидеть, конечно, можно, но с помощью приборов, а глазами никак.

В этот момент в кабине включился динамик, и чей-то голос произнес:

— Докладывает В45-6. Наблюдаю возмущение поля в зоне возможного перехода. Произвожу упреждающий удар.

Следом за ним поступило ещё два аналогичных сообщения. Прошло несколько секунд, и мы увидели, как на звездном небе неожиданно зажглась одна, а потом еще две звезды. Они светили так ярко, что хотя до них были миллионы километров, их было отчетливо видно. Они светились всего несколько секунд и погасли. Следом за ними поступило ещё несколько аналогичных сообщений, и мы снова могли наблюдать, как зажигались и гасли искусственные звезды на небосводе. Мы молча наблюдали эту непостижимую для нас картину, боясь в столь ответственный момент помешать командиру корабля. Вдруг на табло замигали огни, яркой строкой побежали надписи.

— Так, вот и наш черед пришел. Докладывает В12-1. Наблюдаю возмущение поля в зоне возможного перехода. Произвожу упреждающий удар.

Произнеся эту фразу, Гельвант набрал какие-то команды, и мы увидели, как от корабля на огромной скорости в черноту космоса устремилась нечто похожее на ракету. Вскоре она исчезла из поля видимости, а через несколько секунд на экране мы увидели вспышку. Казалось, что она прямо перед нами. Огромный огненный шар беззвучно висел, затмив собой большую часть экрана, затем он стал уменьшаться и, наконец, совсем исчез.

— Что это было? — тихо спросила Вика.

— Вот это и есть боевые действия в открытом космосе. Приборы засекли возмущение поля. Иначе говоря, засекли точку выхода. В этот момент я произвел выстрел антипротонным зарядом. В момент выхода образуется черная дыра, из которой на полной скорости выходит корабль. В тот момент, когда она открыта, попадание антипротонного заряда вызывает аннигиляцию и происходит взрыв такой мощности, который сопоставим с взрывом небольшой планеты, но поскольку мы стреляем по черной дыре, она как бы «съедает» всю энергию и самоуничтожается вместе со всем, что в ней находится в этот момент. Происходит аннигиляция вещества. Это самое мощное оружие на сегодняшний день.

— А корабль противника?

— Уничтожается вместе с дырой.

— Значит, то, что мы видели, и был антипротонный заряд?

— Он самый. Заряд находится в капсуле, которая поддерживает его в стабильном поле. При попадании в объект, происходит взрыв, и антипротонное вещество входит в соприкосновение с материей и аннигилирует.

— Я думала, что с космических кораблей стреляют только из лучевого оружия.

— С чего вы взяли?

— Обычно так показывают в фильмах на космическую тематику у нас на Земле, — ответил за я Вику.

— Лучевое, а если правильно сказать, энергетическое оружие действительно используется, но оно эффективно только на малых расстояниях, или в условиях планетарного боя и так далее.

Прошло около трех часов напряженного ожидания. За это время мы еще несколько раз наблюдали, как эфские корабли пытались прорваться, но безуспешно. Все их попытки кончились ничем. Гельвант получил приказ оставаться в зоне в течение ближайших двадцати часов.

— Вы, пожалуй, можете сходить поесть и передохнуть, а я на вахте. Прямо по коридору и направо. Не ошибетесь, там только одна дверь.

Я помог Вике подняться, и нетвердой походкой, мы пошли по коридору. Комната была сравнительно небольшая. Кругом были одни стеллажи. Коробки с продуктами, приспособлениями и вещами непонятного назначения. Это был своего рода склад, кухня и комната отдыха одновременно. Небольшой диван, два стула и совсем маленький, типа журнального стол. Я предложил Вике прилечь на диван, а мы с Артуром, подложив под голову первое что попалось, улеглись прямо на полу. Есть совершенно не хотелось, а вот усталость от перегрузок накопилась такая, что хотелось только одного, заснуть хотя бы на несколько часов.

Я лежал с закрытыми глазами. Сон, который как мне казалось, сразу же охватит меня, всё не шел. Видимо нервная система была столь напряжена от всего пережитого и увиденного, что, несмотря на усталость, я никак не мог заснуть. Мне казалось, что если я открою глаза, Вика скажет, — Сережа, кино кончилось, а ты проспал самое интересное. А я в ответ, — а чем фильм-то закончился?

— Как чем, мы победили, как всегда.

Я на секунду открыл глаза. Вика лежала рядом, опустив руку мне на плечо, словно проверяя, рядом я или нет. Артур, повернувшись на бок, спал. Я понял, что никакой это не сон, снова закрыл глаза и попытался заснуть.

(обратно)

Глава 2

Веки слиплись, и я попытался их приоткрыть, но сразу сделать это почему-то не удалось. Наконец, это получилось. Прямо перед моим лицом я увидел склонившегося Гельванта. Я испугался, что что-то случилось, и попытался подняться на ноги.

— Что-то случилось? — обеспокоено спросил я.

— Да нет, просто я смотрю вас нет уже несколько часов, думаю, может вам стало плохо, решил проведать, а вы тут, оказывается, спите, да ещё так крепко, что я еле добудился.

— Извините, мы не очень-то подготовлены к таким перегрузкам, оттого, наверное, нас и потянуло в сон.

— Не страшно. Пойдемте, поговорить надо, а они, — он показал на Вику и Артура, — пусть спят.

Я встал и осторожно, чтобы никого не разбудить пошел за ним. Мы расположились напротив друг друга. Он посмотрел на меня и сказал:

— Пока вы спали, я получил сообщение. По всей видимости, корабли, которые пытались выйти в нашей зоне, вовсе не были ими.

— Не понял? Что, значит, не были ими?

— По всей видимости, эфские биокиборги предприняли отвлекающий маневр. Они имитировали вхождение в зону, а сами послали ложные цели, которые мы уничтожили.

— Но откуда они узнали, что мы будем их ждать на подходе к Солнечной системе?

— Руководство считает, что они могли получить эту информацию из будущего, куда слетали на машине времени. Одним словом, они нас ловко провели. Но самое главное, что мы ничего не знаем, что они могут предпринять в дальнейшем. Мы выяснили места дислокации их телепортационных установок на дальних границах, с которых они производили попытку прорыва, однако мы не знаем, сколько ещё таких мест у них осталось и где они расположены. Руководство докладывает в Координационный Совет Федерации все обстоятельства и ждет, каково будет решение на продолжение дальнейших действий.

— А что эфские корабли больше не пытались прорваться?

— Они прекрасно понимают, что в данный момент им это не удастся, поэтому они либо выжидают, либо решают поменять тактику.

— Так что же нам делать?

— Я уже запросил руководство, по поводу вас и получил указание перебросить на Марсианскую базу. Там есть одна даже не база, а скорее заброшенный пост наблюдения. Короче, я закину вас туда, где вы дождетесь исследовательского корабля, который перебросит вас на Землю.

— А почему вы не можете это сделать?

— Не имею права. По статусу, военный корабль не имеет права без особых полномочий входить в обитаемую зону звездной системы, а уж тем более производить посадку на планету. Мне и так сделали исключение, посылая на Марс, и то, благодаря тому, что вы туда еще не добрались.

— Ошибаешься, наши спутники уже были на Марсе и в скором будущем мы готовимся послать туда экспедицию.

— Это конечно хорошо, но на вашей технике не то что до Марса, а до Луны долететь и то проблема. Вы, конечно, извините, не в обиду будет сказано, но вам надо немного изменить свое отношение друг к другу. Урегулировать взаимоотношения, объединиться и тогда вы гораздо быстрее сможете и на Марс долететь, а там глядишь, и к нам прилетите.

— Я вовсе не обижаюсь. Я прекрасно знаю, что нам ещё много надо понять и осмыслить, прежде чем мы сможем войти в состав Федерации, но ведь через это прошли не одни мы?

— С этим я согласен. И всё же я тут на досуге полистал кое-какие записи по анализу развития на вашей планете и честно скажу, удручает, очень даже удручает. Такое впечатление, что мы создали расу, которая кроме как о мировом господстве и создании сверхмощного оружия, ничем больше не интересуется. Любой проект, даже самый простой таит в себе элемент использования в военных целях. Просто диву даешься, как вы ещё друг друга не угробили. Главное у вас в арсенале столько всякого оружия, которое в любой момент может привести к глобальной катастрофе.

Я слушал его и понимал, с каким искренним сожалением он говорит об этом.

— Вы абсолютно правы, но, к сожалению, я не в силах ни остановить это, ни что-либо изменить. Должно либо что-то встряхнуть общество, чтобы оно осознало степень угрозы, либо мы действительно ещё в том возрасте, когда, балуясь оружием, не понимаешь степень всей опасности.

В этот момент в дверях показалась Вика, а за ней Артур.

— А я проснулась и думаю, куда это мой муж пропал, а они тут сидят и о чем-то беседуют. И конечно все самое интересное прошло мимо меня.

— Вовсе нет. Мы тут в основном про женщин. Ваш супруг рассказывал мне, какие на Земле девушки бывают, обещал при возможности познакомить.

— Так я и поверю, что вы про девушек разговаривали. От меня ничего не утаишь, так и знайте. Итак, куда мы направляемся?

— На Марс, дорогая, — произнес я.

— Как на Марс?

— Так на Марс. А что вы не хотите побывать на Марсе? Представляете, вы станете первой земной женщиной побывавшей на Марсе. Вы даже сможете первой ступить на её поверхность. Мужчины наверняка уступят вам это право. Не так ли? — и Гельвант посмотрел в нашу сторону.

— Конечно, — в унисон ответили мы с Артуром.

— Да кто же мне поверит. Такой рассказ вызовет желание отправить меня в психушку в лучшем случае.

— Куда?

— В больницу, где лечат людей с болезнями мозга и которых вылечить невозможно, понятно?

— Не очень, но верю, что вы правы, хотя не совсем понимаю, почему.

— Очень мило сказано. И всё же зачем мы летим на Марс?

— Вика, боевым кораблям нельзя приземляться на Земле, поэтому Гельвант забросит нас на Марс, а когда за нами прилетит исследовательский корабль, нас переправят на Землю.

— Что же, на Марс, так на Марс. Все к дому ближе, — и она непроизвольно тяжело вздохнула, отчего я улыбнулся, и подумал, — действительно, от Марса к Земле гораздо ближе, чем от Плутона, хотя не все ли равно, ведь в любом случае, это бесконечно далеко до дома.

— А почему все же вам не поверят, вы можете предъявить вещь доки. Снять фильм, привезти образцы марсианской породы и тому подобное.

— Вы когда-нибудь были на Земле?

— Нет.

— Ах, небыли, а если бы были, то поняли, что это не доказуемо. Вы, например точнее Федерация, наблюдает за нашей планетой сотни и тысячи лет. И знаете, что тысячи людей видели в небе космические корабли, которые у нас называют НЛО, что означает неопознанные летающие объекты. Теперь вдумайтесь в это слово.

— Какое?

— НЛО. Неопознанные. Это значит, что до сих пор наука, общество, кто угодно, считает, что всё это мистификация. Что никаких кораблей нет, что всё это обман, фотомонтаж, и прочая подделка. И вместе с тем их активно изучают, в секретных лабораториях пытаются выяснить, откуда, кто и зачем к нам прилетел. А теперь представьте меня. Я показываю кино о Марсе, предъявляют песочек и пару булыжников и что же? Меня тут же упрячут либо в психушку, либо в одну из секретных лабораторий, где всеми методами будут, либо лечить и пичкать всевозможными таблетками, либо пытаться выяснить, как устроен корабль, какое у вас оружие и как оно работает и так далее и тому подобное.

Я посмотрел на Гельванта, который с некоторым удивлением смотрел на Вику. Она так разошлась, что остановить её было трудно. И только молчавший до сей поры Артур, неожиданно вставил реплику и Вика успокоилась:

— А что, я не возражаю, если меня даже упекут в одну из таких лабораторий. Ведь я-то буду точно знать, что был не только на Марсе, но и на Межзвездной станции Федерации. А что касаемо корабля и оружия, то кроме названия я всё равно ничего сказать не смогу, даже если мои мозги послойно просканируют. Зато я, смогу рассказать им, как устроена Звездная Федерация и к чему мы должны стремиться, чтобы присоединиться к мировому сообществу и стать её полноправными членами.

— Здравая мысль. Хвалю, — по отечески сказал Гельвант. Он положил ладонь на плечо Артура и серьезным голосом произнес:

— Рад, что знаком с землянином, столь здраво мыслящим. Бьюсь об заклад, что по прилете на Землю вы обязательно окажетесь в этой самой, как вы сказали, психбольнице.

Мы с Викой буквально покатились со смеху. Артур рассмеялся вслед за нами. От смеха у меня выступили слезы. Гельвант, никак не мог понять причины нашего безудержного смеха, ведь он говорил от чистого сердца. Наконец мы успокоились, и я объяснил ему, что вызвало у нас столь неадекватную реакцию его словам. Когда он понял смысл, то не стал смеяться, а лишь улыбнулся и сказал:

— И все же Артур, я считаю, что вы будете правы, если сможете донести идеи Звездной Федерации до как можно большего числа людей на Земле. Чем быстрее посеять семя, тем быстрее появятся всходы, говорят мудрецы. Слово, не понятое сейчас, но сказанное человеком, рано или поздно дойдет до ума и сердца миллионов, если это слово правды и мудрости.

— Вы философ Гельвант, а не пилот боевого звездолета, — сказала Вика.

— Мы все немного философы, а разве вы, нет?

— Я нет. Я просто женщина, — и она прижалась ко мне и, посмотрев на меня, добавила, — замужняя женщина.

На экране появилась информационная строка. В ней сообщалось, что до места назначения осталось сорок минут полета.

— Еще немного и мы на Марсе. Корабль за вами прилетит через десять часов, так, что будет время немного прогуляться по Марсу. Правда, там особенно нечего смотреть, один песок кругом, атмосфера гнилая, температурный перепад тоже будь здоров, так что в костюме не походишь, но почувствовать новизну ощущений можно.

Гельвант попросил нас пристегнуться, поскольку собрался сделать маневр и совершить ускорение, так что предвидится небольшая перегрузка.

Минут через двадцать на экране появился оранжевый диск Марса, который стал быстро увеличиваться в размерах и вскоре мы вышли на орбиту планеты.

— Смотрите, спутник, — сказал Артур и показал рукой на нижнюю часть экрана, где проплывал спутник Марса.

— Интересно это Фобос или Деймос?

На экране снова появились данные, и Гельвант сказал, что мы начинаем снижение.

— Сейчас будет немного трясти, мы входим в атмосферу планеты.

Корабль начал снижаться. Появилась вибрация, но не больше чем при посадке обычного земного самолета. На экране видно было, как приближается марсианская поверхность, и вскоре она заняла весь экран.

— Гельвант, а с какой скоростью мы летим? — спросил Артур.

— На подлете к планете, примерно десять тысяч километров в час, в земном измерении, а что?

— Просто интересно. А мы не расплавимся при такой скорости?

— Вообще-то мой корабль не очень приспособлен для полетов в около планетном пространстве и потому не оснащен гравитационным двигателем. Но чтобы не сгореть в атмосфере мне приходится включать плазменный щит, который позволяет лететь на больших скоростях без риска большого нагрева корпуса. Понятно?

— В целом да.

Корабль сделал крутой вираж и стал заходить на посадку.

— Учтите, без гравитационных двигателей мягкой посадки не обещаю.

Тем не менее, Гельвант проявил все свое мастерство и посадил корабль почти идеально на сравнительно небольшую посадочную площадку.

— Как говорится — приехали.

На экране был виден небольшой ангар, напоминающий чем-то станцию наблюдения в районе Северного полюса. Небольшое полукруглое здание с маленькими окнами и тремя такими же зданиями размером меньше рядом. Ощущение было такое, что оно было покинуто много лет назад.

— Учтите сейчас солнце в зените, поэтому до базы метров сто, но идти надо по возможности быстро, поскольку это все же не скафандры.

Мы встали со своих мест. Гельвант пошел вслед за нами, чтобы открыть шлюзовую камеру. Стоя у входа, я обернулся и, протянув ему руку, сказала:

— Рад был познакомиться. Надеюсь, мы были не самыми капризными пассажирами на вашем корабле?

— Все нормально. Рад был познакомиться. Может, еще увидимся когда…

— Как знать. После того, что случилось, я уже ничему не удивлюсь, если в одно прекрасное утро, снова окажусь на борту космического корабля где-нибудь на другом конце Галактики.

— Ничего, стоит только раз слетать из одного её конца до другого, и она покажется вам родным домом.

— И все же, наш дом — Земля, — произнесла Вика, и протянула Гельванту руку, — спасибо за все.

— Да не за что. Извините, что не смог доставить на Землю, сами знаете, инструкции и порядок.

— Ничего, зато Марс посмотрим.

Мы вышли из корабля, и быстрым шагом направились по направлению к базовому дому. Гельвант из кабины корабля набрал код и открыл дверь в шлюз. Пройдя его, мы вошли в само помещение. Действительность превзошла наши ожидания. Внутри было ощущение, что сюда не ступала нога человека, точнее хозяев или создателей жилища, лет сто, по меньшей мере. Тонкий налет пыли на окружающих нас предметах, и заброшенность жилья создали невольную атмосферу уныния.

— Чего загрустили? Вы что ждали, что вас тут с песнями и плясками встретят или может, хлеб с солью подадут? — произнес я, пытаясь поднять настроение, — нам всего-то часов десять здесь перекантоваться, а там глядишь, за нами прилетят и на Землю отправят.

— Так то оно так. Но я ожидала увидеть нечто иное.

— И что же ты собиралась увидеть, позволь тебя спросить?

— Я не знаю, по крайней мере, не такое запустение как здесь.

В этот момент я услышал голос Гельванта:

— Как там у вас?

— Терпимо, — ответил я.

— Понятно. Значит, обстановочка ещё та. Ничего, прогуляетесь по планете, камеру я вам дал, сделаете кино на память, будет что вспомнить. Еды и воздуха у вас достаточно, так что десять часов не срок?

Я невольно посмотрел на ящик, который держал Артур.

— Пожалуй, все. Мне пора, надо обратно на орбиту. Получен приказ продолжать патрулирование. Срок не оговорили, так что может затянуться надолго.

Он еще раз попрощался с каждым из нас. Мы поблагодарили, а Вика пожелала несмотря ни на что, обязательно повстречать хорошую девушку, и неважно на какой из планет, главное, чтобы такую, которая позовет за собой…

Через несколько минут мы услышали, как рев двигателей возвестил об отлете корабля. В маленьких окнах, да ещё к тому же грязных, мы не смогли рассмотреть старт корабля.

Вика села на ящик и сказала:

— Как там Гельвант сказал — приехали? Что делать будем?

— Я не знаю, — ответил Артур, — кстати, мы забыли спросить его насчет скафандров. Он сказал, что в наших костюмах не очень-то походишь по Марсу.

— Может здесь есть подходящие. В принципе, они такие же, как мы, точнее мы такие же, как они. Раз так, значит, скафандры здесь должны быть, хотя я представляю какие они в этой пылище. Нет уж, лучше я посижу здесь.

— А я, пожалуй, попробую прогуляться по Марсу прямо так. Пока шли от корабля до базы вроде ничего, ходить можно было, ты как Артур составишь мне компанию?

— Без скафандра даже не думай, я тебя никуда не пущу.

— Так мы вдвоем.

— И Артур никуда не пойдет, а если что случится, вы что хотите бросить меня здесь одну?

— Вика, никто тебя не бросает. Сама посуди, нам выпало такое счастье, первыми из людей побывать на Марсе, а ты предлагаешь сидеть здесь, вместо того, чтобы сделать несколько шагов по его поверхности.

— Ты уже походил, хватит.

Женская логика была очевидна, а потому я понял, что спорить бесполезно. Если она что-то решила, сдвинуть её с этой точки зрения можно было только вескими доказательствами, поэтому необходимо было, во что бы то ни стало достать скафандры. Они были бы железным аргументом для прогулки по Марсу. Я открыл шкаф и осторожно, чтобы не поднимать много пыли, посмотрел внутрь. Пусто. В другом, лежали какие-то баллоны. Следующий ящик был забит лабораторными пробирками и колбами. Я решил посмотреть в других комнатах. Следующая комната вызвала у меня интерес, и я позвал Вику и Артура.

— Идите сюда, посмотрите, что я нашел.

Они вошли, и замерли, пораженные увиденным. Комната мало чем отличалась от обычной земной операционной. Тот же стол с огромной лампой на кронштейне сверху. Кругом стеклянные шкафы с медицинскими инструментами. Отличие было разве что в наличие сложной аппаратуры, которая стояла повсюду. Причем это были отнюдь не знакомые нам по фильмам аппараты типа искусственная почка или легкие. Это были совсем иные агрегаты, непонятного нам назначения. Они напоминали,… я пытался сравнить их с чем-то и не мог, столь непонятной конструкции они были. Длинные прозрачные цилиндры от пола до потолка с наполненной внутри жидкостью. Между собой они соединялись множеством шлангов, которые тянулись к устройству, стоящему в центре рядом со столом. Оно напоминало сильно навороченную гидромассажную кабину. Отличало её разве что наличие двух боковин, которые, видимо, могли вращаться вокруг.

— Вот это да! — произнес Артур.

— Наверно сюда они привозили землян и производили над ними опыты, — решительно заявила Вика.

— Вовсе не обязательно, — заметил я, — может, они здесь лечили своих людей?

— Конечно, а это, по-твоему, что? — и она показала на шкаф, в котором находились колбы с раствором. Внутри них находились человеческие органы, в основном мозги.

— Почему ты так уверена, что эти органы обязательно принадлежат землянам?

— Интересно, для чего нужно собирать органы умерших собратьев, для интерьера больницы?

— Что поделать, раз мы подопытная раса, надо же её как-то нас изучать, — спокойно произнес Артур, но при этом тяжело вздохнул. Повернувшись, он вышел. Я последовал за ним. В коридоре я увидел шкаф, который до этого не заметил. Открыв его, я радостно крикнул:

— Вика, я нашел скафандры. Мы сможем прогуляться по Марсу.

Вика стояла сзади и, посмотрев на скафандр, сказала:

— Знаешь, что, я не уверена, что мы сможем в них выйти на поверхность.

— Почему ты так считаешь?

— А потому что в баллонах явно воздух не земного состава, — и она с ликующим видом посмотрела на меня, решив, что я оставлю свою затею, и останусь на станции.

— Викуша, ты скептик и на корню губишь мои порывы. Тебе ведь самой охота прогуляться по Марсу, правда?

— Правда. Но это не значит, что я побегу туда абы как. В конце концов, за нами прилетят, вот тогда и попросим их сделать небольшую прогулку.

Я вернулся, Артур открыл ящик, который ему дал Гельвант и стал рассматривать содержимое. Небольшая плита для приготовления пищи, коробка с едой. Прибор, видимо видеокамера или фотоаппарат. Комплект запасных баллонов с воздухом. Я взял один из них и подумал, — не подойдут ли они для скафандра? Решив проверить свою догадку, я вышел в коридор и, подняв с пола скафандр, стал искать, где находятся источники питания воздухом. Они располагались на поясе. Открыв клапан, я достал баллон и сравнил, размер был аналогичный. Теперь оставалось определить содержимое баллонов, которые оставил Гельвант. Я набрал на компьютере код, написанный на баллоне, и тут же получил ответ. Это был воздух земной атмосферы. Я повернулся, чтобы сказать, что мы всё же сможем пройтись по Марсу, но стоящая позади меня Вика, опередила меня:

— Знаю, знаю. Мы тоже читать умеем. Хорошо, согласно, что можно прогуляться, но сначала надо протереть скафандры.

Я видел, что, несмотря на её тон, она сама тайно надеялась, что мы сможем сделать небольшую прогулку по поверхности Марса, и потому, я наклонился и прошептал ей на ухо.

— Я тебя люблю, жаль, что нельзя снять костюмы.

— Зачем?

— Как зачем? Чтобы поцеловать тебя. И потом,… представляешь лозунг, в какой-нибудь газете: «Первые люди, занимавшиеся сексом на Марсе», — я рассмеялся.

— Перестань, вечно ты о своём.

— А что, очень даже здорово.

— Короче, костюмы в порядке и даже не очень пыльные, как я думала. Надо вынуть баллоны и заменить их.

— Вы знаете, по-моему, мы просто олухи, — неожиданно сказал Артур, который все это время изучал, как работает видеокамера.

— Это почему еще? — спросил я.

— Вы как собираетесь надевать скафандр?

— Молча. Взял и одел, а в чем, собственно говоря, дело?

— А в том, что баллоны нам вовсе не нужны, это просто запасные, на случай если что-то произойдет, и нас вовремя не смогут забрать. Скафандр одевается прямо на костюм, в котором мы ходим, а в нем уже существует автономная система дыхания.

— Артур, знаешь, о чем я сейчас подумал?

— О чем?

— О том, что мы действительно как мартышки в клетке. Элементарные вещи доходят до нас после того, как нам дадут банан.

— Что делать, подопытная раса, — произнесла Вика.

— Это ты точно подметила, но что делать. Ладно, давайте одеваться и сходим, наконец, посмотрим на Марсианскую пустыню. Кстати, Артур ты понял, как работает камера?

— Да я уже опробовал. Элементарная цифровая, только напичкана возможностями, которые сразу не осилить, а инструкции нет.

— Ничего, главное, чтобы хоть что-то на память осталось и то хорошо, правда, Вика?

— Конечно. Сереж, помоги мне надеть скафандр.

Когда все были одеты, мы вошли в шлюзовую камеру. Как только давление выровнялось, открылась дверь, и мы увидели звездное небо.

— Стойте! — произнесла Вика. Я подумал, что она просто хотела первой выйти и ступить на марсианскую поверхность, но она обернулась, продолжая держать меня и Артура за руки.

— А как мы попадем обратно?

— Вика не волнуйся, вот код открывания шлюзовой камеры, все нормально, можно идти.

— Тогда вперед, — и Вика первая вышла из шлюза на марсианскую поверхность.

— Жалко, что у нас нет флага, а то можно было бы поставить. Сереж, как ты считаешь?

— Ты знаешь, дорогая, у меня как-то напряженно с патриотизмом.

— В смысле?

— В прямом. С тех пор, как мне стукнуло пятьдесят, и я демонстративно сжег свой военный билет, от моего патриотизма остался один лишь пепел.

— Ты зря. Патриотизм — великая вещь.

— Кто бы спорил. Когда-то и я считал себя патриотом своей страны, но с приходом горе-демократов он как-то стал постепенно уменьшаться, а потом и вовсе исчез. Как говорится «рыба тухнет с головы».

— Может быть. А флаг, я бы все равно поставила. Всё равно чей, хоть российский, хоть американский или лучше объединенной Европы, к примеру.

— Тогда уж лучше олимпийский.

— А что, можно и олимпийский. Тоже хорошо смотрелся бы.

Артур прошел вперед и, направив на нас камеру, стал снимать.

— Кончайте припираться, лучше обнимитесь или хотя бы рукой помашите.

Мы обнялись и помахали Артуру руками. Потом прошлись в сторону небольшого здания. Попытка проникнуть внутрь или хоть что-то рассмотреть в окно не увенчалась успехом.

— Артур, а где наша Земля?

— А кто её знает, я не астроном. Может та, — он показал на одну из звезд рукой, — а может вон та.

— А всё-таки здорово. Так много всего интересного мы узнали, на всю жизнь хватит впечатлений. Жаль только, что никто в это не поверит, и никому об этом не расскажешь. Нет рассказать, конечно, можно, хотя бы, … внукам. Правда, Сережа?

— Конечно, правда. Ты же знаешь, я всегда с тобой согласен, особенно, когда ты говоришь о…. внуках.

Вика посмотрела на меня, и мне показалось, что на её лице выступил легкий румянец, хотя вряд ли я что-то мог увидеть сквозь стекло скафандра и пленку костюма, закрывающих её лицо.

Идти было легко, поскольку притяжение было не такое как на Земле, а несколько меньше. Кругом были звезды. Один из спутников планеты отбрасывал солнечный свет и позволял хоть немного видеть в кромешной темноте. Станция была расположена на горном склоне, но все равно песка было много. Нога утопала на пару сантиметров.

— Артур, в этой темноте, хоть что-нибудь будет видно на пленке?

— Конечно. Я уже посмотрел. Всё отлично получилось.

Он продолжал снимать всё подряд. Станцию, меня с Викой, небо над головой, горы вдали. Неожиданно он увидел на экране камеры точку, которая приближалась к нам.

— Смотрите, что это?

— Наверно это корабль за нами, — сказал я.

— Что-то они рано, неужели прошло десять часов? — он хотел, было посмотреть время на компьютере, но в скафандре этого сделать было нельзя.

— Надо было подключить компьютер на скафандр, здесь точно такой же, а он отключен.

Тем временем корабль делал маневр. Он опустился совсем низко над поверхностью и летел к базе. По мере того как он приближался, меня вдруг стало одолевать знакомое тревожное чувство. Корабль был всё ближе и ближе к нам, и постепенно стали вырисовываться его контуры. Я всматривался в темноту, пытаясь разглядеть силуэт и тем самым успокоиться, но тревога росла. Я обнял Вику за плечи и тихо сказал:

— Не нравится мне всё это.

— Почему?

— Потому. Нас не известили о прилете, корабль как-то странно заходит на посадку, словно крадется. Пойдемте на станцию.

— Ты что всё нормально, смотри он уже рядом, — Вика протянула руку, показывая мне на корабль. В этот момент он развернулся и стал опускаться рядом со станцией.

— Это эфский корабль, — крикнул я, — надо бежать.

— С чего ты решил?

— Потому, что я знаю, как выглядят их корабли.

Мы побежали к станции. До неё было метров двести. Я чувствовал, что нам не успеть. Я оглянулся. Из корабля вышли двое. Одетые так же как мы в скафандры они держали оружие. Видя, что мы убегаем в сторону станции, один из них направил в нашу сторону оружие и выстрелил. Луч прошел мимо и, попав в камень, лежащий на песке, вызвал взрыв, как от брошенной гранаты. Я толкнул Вику вперед и вместе с ней упал на песок.

— Надо ползти, иначе они нас подстрелят. Артур, ложись, — крикнул я ему, но он стоял, не понимая, что происходит, и продолжал по инерции смотреть в экран камеры. В этот момент я снова увидел, как киборг выстрелил. Артура прожгло насквозь и разорвало на несколько частей.

— Нет, — закричала Вика и уткнулась мне в плечо, захлебнувшись в рыданиях.

Бежать было бессмысленно. Мы оставались лежать на песке, пока к нам не подошли эти двое с оружием на изготовке.

— Вставайте и идите к кораблю, — произнес один из них на английском языке.

Мы встали и медленно пошли к кораблю. Краем глаза я успел заметить, что один из киборгов, шедший за нами, взяв за ногу тело убитого Артура, и потащил его за собой. Мы подошли к трапу, я обернулся и увидел на песке руку Артура, сжимающую камеру. Сердце готово было остановиться. Почему на нашу долю выпало всё это. Дверь закрылась, и мы с Викой оказались на корабле эфских киборгов.

— Снимайте скафандры, — приказал он. Мы сняли скафандры, и в этот момент он выстрелил в меня, а потом в Вику. Последнее, что я помню, это удивленное лицо Вики, падающей на меня.

(обратно)

Глава 3

Мы очнулись в помещении с тускло горящей лампочкой. Где мы были на корабле или на какой-то базе, понять было невозможно. Помещение было крошечное. Я сидел в кресле с привязанными ногами и руками. Вика сидела напротив, в таком же положении. Она еще не пришла в себя. Я сделал попытку освободиться, но безуспешно, ремни четко фиксировали меня в нескольких местах. Тогда я позвал Вику, но она не отвечала. Ноги и руки затекли, видимо в нас выстрелили снотворным, и сколько я проспал, неизвестно. От бессилия, что мир снова повернулся к нам свое черной полосой, хотелось кричать и плакать, если не на виду, то хотя бы в душе. Прошло незнамо сколько времени, прежде чем Вика очнулась. Она тихо позвала меня, а потом спросила:

— Где мы?

— Я не знаю.

— Мы живы?

— Как видишь. Они нас усыпили, а потом привязали, а может мы уже на их базе или ещё где, трудно сказать. Я даже не знаю, сколько прошло время.

— Как им удалось прорваться, и как они определили, где мы?

— Если они заглянули в будущее, они могли многое узнать и если они прорвались только для того, чтобы захватить нас, значит, мы снова им для чего-то нужны.

— Но для чего?

— Возможно, мы принимаем участие в большой игре, как элемент, который что-то определяет.

В этот момент дверь открылась, и вошедший киборг подошел сначала ко мне, а потом к Вике и, нажав кнопки, освободил зажимы на руках и ногах.

— Вставайте и идите прямо по коридору.

Я попытался встать. Руки и ноги затекли. Я помог Вике подняться, и, поддерживая её, мы вышли в полумрак коридора. Охранник шел за нами, держа в руках оружие.

— Ты заметил, он без скафандра и очень похож на человека?

— Да, эфские биокиборги внешне очень напоминают нас, — в этот момент я почувствовал удар в спину.

— Разговаривать только когда я вам разрешу и только на понятном мне языке. Еще слово и будешь харкать кровью.

От удара я чуть не упал, хорошо Вика державшаяся за меня, вовремя среагировала. Молча, мы дошли до лифта. Дверь открылась. Судя по конфигурации, это была телепортационная кабина. Охранник нажал код на пульте управления и дверь снова открылась. Прямо перед нами был зал, до боли знакомый мне. Круглое помещение, окно на треть стены и лунный пейзаж за ним. Мне хотелось протереть глаза и сказать:

— Неужели меня снова перенесли в прошлое, и мы опять на Луне?

Стол и несколько кресел вокруг. Кресло повернулось, и я увидел сидящего в нем. Это был Гао. Наши взгляды встретились, оценивая друг друга.

— Так вот ты какой, Сергей, — произнес он на английском языке. Сказав это, я понял, что он впервые видит меня, а стало быть, никуда мы не перемещались и это вовсе не Луна. Я смотрел на знакомое мне лицо, и хотя он говорил по-английски, я сразу узнал его голос. Интонации и манеры речи всегда характерны человеку. Видимо копируя себя, они создали даже эту особенность.

Я молчал. Гао по-прежнему сидел на кресле, поворачиваясь на нем в разные стороны, и о чем-то думал. После некоторой паузы он произнес:

— Стало быть, это ты изменил всё и благодаря тебе, чуть не рухнула моя карьера?

Только сейчас я заметил, что он был совсем в другой одежде, чем раньше. Обычный комбинезон без накидки сверху.

— Разжаловали до рядового и из Совета удалили, — с иронией сказал я.

— Ты прав. И все благодаря тебе. Доволен?

— Очень.

— Что ж, я тоже, после того как сумел достать тебя и твою драгоценную супругу с Марса.

— Сомневаюсь, что тебя снова повысят и вернут в Совет, даже если ты выставишь нас в стеклянных колбах перед ними.

— Это почему же?

— Потому что мы вряд ли решим все твои проблемы.

— А вот тут ты ошибаешься. Сейчас я не обладаю той властью, которую имел раньше, и мне стоило огромных усилий, чтобы получить разрешение на эту операцию, но,… её успешное завершение, позволит мне снова занять подобающее мне место.

— Можно вопрос?

— Конечно.

— Мы ведь не Луне, не так ли?

— Нет, не на Луне. Эта моя родная планета Эф. Большое сходство, не так ли?

— Да.

— Я так и думал. Кстати я уже многое узнал о прошлом, мы просканировали твой мозг, и я много любопытного почерпнул для себя из наших бесед и том периоде, о котором знаешь только ты, изменивший своим броском историю. И знаешь, чего я не смог понять? Чего тебе не хватало? Должность, выше которой не было, прекрасный дом, жена, ребенок. Живи и радуйся. Так нет, ты бросаешься в водоворот времени, при этом, рискуя погибнуть, только для того, чтобы изменить историю. И каков результат? Ты снова оказываешься на Земле в роли простого сантехника, без перспектив на будущее. Ради чего? Ради каких идеалов?

— Тебе этого не понять, — угрюмо ответил я.

— Куда уж нам. Мы такие злые, нехорошие, пришли, чтобы покорить ваш мир, а ты спаситель всего человечеств…

— Да спаситель, — гневно произнесла, молчавшая до сей поры Вика.

— Да ради бога. Можете называть себя кем угодно, спасителем, мессией, пророком. Хоть господом богом. Кем хотите. Только суть от этого не меняется. Вы изменили историю. Вы нарушили целостность мира, который в течение тысяч лет оставался стабильным. Своим прыжком ты внес хаос во времени.

— А почему ты так уверен, что я внес хаос? Я лишь исправил ошибку, которую сам допустил, впустив вас на Землю.

— Логика есть, но смысла мало.

— Разница в том… Впрочем, тебе вряд ли понять разницу между смыслом и логикой.

— Да куда уж нам.

— Представь себе. Если мыслить логически, как мыслишь ты, то мой поступок был верхом глупости, а с человеческих позиций, я совершил то, что обязан был сделать. Это был мой долг исправить свою ошибку.

— А ты не допускаешь, что это вовсе была не ошибка.

— Нет, не допускаю.

— А зря. Ваша цивилизация имеет мало шансов на выживание. Вы погибли бы и без нашей помощи. Ты прекрасно знаешь, что Звездная Федерация, ни при каких условиях не пришла бы к вам на помощь. Ваши дни были сочтены. По сути, мы спасли вашу цивилизацию. Да-да, не удивляйся. Мы оставили вам место для развития, устранили основные факторы для самоуничтожения, спасли планету от экологической катастрофы и, наконец, позволили вам на длительный период нормально развиваться.

— Уничтожить шесть с лишним миллиардов людей и называть себя спасителями человечества, не слишком ли громко сказано?

— Не слишком. Да мы уничтожили основную массу. Но как. Быстро и безболезненно. Сами вы умирали бы от удушья, радиации, болезней, гораздо мучительней.

— В годы второй мировой войны, кое-кто, тоже считал, что истребление людей в газовых камерах гуманным фактом избавления человечества от лишних людей.

— Не вижу аналогии.

— А зря, по-моему, она очевидна.

— Мне всё равно, что ты скажешь. Все эти разговоры пустая болтовня. Главное, что я выполнил свою задачу и доставил тебя на нашу планету. Теперь я снова начну набирать очки. Карабкаться наверх, гораздо труднее, чем спускаться. Я достиг вершин власти и из-за тебя мне приходится все начинать с нуля, но фортуна снова со мной. Я сумел разгадать тайны пирамиды, до того, как у нас её забрали, запустить машину времени, увидеть то, что знаю только я. Я ловко обманул флот Федерации, послав им пустые болванки вместо боевых звездолетов и, наконец, я достал тебя и твою драгоценную половину, — он посмотрел на Вику.

Под его пристальным взглядом она съёжилась, хотя изо всех сил старалась казаться сильной и независимой. Его взгляд словно гипнотизировал её, и потому я не выдержал и сказал:

— Не старайся, Гао, из тебя не получится гипнотизера.

— А мне не надо стараться. Её послойный срез мозга я также прочитал после сканирования. Ничего интересного.

Я хотел выругаться, но сдержался и промолчал. Посмотрев на Гао, я спросил:

— Что с Артуром?

— С Артуром? А что с Артуром? Ах да, он немного пострадал. Могу тебя обрадовать, он поправляется. Ему, правда, пришлось заменить семьдесят два процента органов, но в целом он жив и здоров. Собственно для нас интерес представляли именно его мозги, а не он сам. Достаточно интересный экземпляр. Информация, которую мы почерпнули, весьма полезна. Он действительно ценен для наших исследований. Кстати говоря, когда мы планировали ваш захват, установка была взять вас живыми или мертвыми. В случае вашей гибели мы просто клонировали бы вас и всё. Так что, считайте, что вам просто повезло.

— Лучше бы вы нас пристрелили, — с гневом произнесла Вика.

— Это никогда не поздно сделать.

— Так в чем же задержка?

— Просто пока, вы нам нужны живыми. Как только в вас отпадет надобность, я лично выпишу ордер на утилизацию.

— У вас даже не хоронят? — с иронией произнесла Вика. Это был одновременно и вопрос и ответ и Гао, поняв её мысль, промолчал, но затем произнес:

— Наша аудиенция закончена. Проводите пленников в камеру. Если будет необходимость я их вызову.

Охранник подошел к нам и, устремив дуло оружия на меня, сказал:

— К выходу.

Я поднялся, потом помог встать Вике. Мы вошли в телепортационную кабину и через секунду вышли в коридоре, который вел в камеру, из которой нас привели. Когда мы зашли, дверь закрылась. Мы остались вдвоем. Вика, рыдая, бросилась ко мне.

Я не стал её утишать и что-либо говорить, я просто гладил её. Слезы текли по её лицу. Комбинезоны, которые были на нас, киборги заменили другими без головных уборов, и я провел рукой по её щеке, она была вся мокрой.

— Успокойся. Это только начало, труднее будет впереди, надо верить и надеяться.

— На что?

— Порой даже на чудо.

— Чудес не бывает.

— Бывает. Разве, то, что мы здесь, не есть чудо. Пусть не самое лучшее из чудес, но это так. Вспомни, сколько всего произошло за это время. И кто знает, что нас ждет впереди. Теперь, когда за три с лишним года, я пережил столько, что наверное, хватит на десятки жизней, я не удивляюсь ничему. Все может случиться и хорошее и плохое. Но я всегда стараюсь верить в хорошее, даже если в данный момент совсем плохо.

— Я люблю тебя Сережа.

Я нежно обнял её и поцеловал. Она постепенно успокаивалась. Мы сели на жесткую койку, на которой не было даже матраса, и, обнявшись, долго сидели, молча размышляя о превратностях судьбы, которая выпала на нашу долю.

Трудно сказать, сколько прошло времени, прежде чем дверь открылась, и охранник поставил на пол поднос с едой. Я подошел и взял его. Миска, наполненная какой-то жидкостью, два брикета, и пара ложек.

— Ты думаешь, это съедобно? — спросила Вика.

— Не знаю, но другой еды вряд ли дадут. Придется есть.

Я поставил поднос на кровать, и так как больше никакой мебели в камере не было, кроме ведра, мы сели на пол. На вкус еда была отвратительная, и Вика отказалась от неё, сказав:

— Если я съем еще хотя бы ложку, меня вырвет.

— Подожди, я попробую брикет. Может он окажется съедобным, — я откусил кусок и, разжевав, проглотил.

— Можно есть?

— Не пойму на что это похоже, но есть можно, если… очень голоден. Будешь пробовать?

Вика откусила кусок.

— Ты прав, ужасная гадость.

— Странно, я пробовал их пищу, она была вполне съедобная, видимо нас специально кормят этой дрянью. Ладно, пока есть не очень хочется можно потерпеть.

— Как ты думаешь, зачем мы им?

— Не знаю. Но зачем-то нужны.

— Кстати, когда ты с ним разговаривал, я не всё понимала, поскольку не настолько хорошо знаю английский язык. Я поняла, что Артур жив, но где он?

— Гао не сказал где. Видимо они продолжают его изучать, поскольку он ценный для них человек и обладает знаниями, которые они смогут как-то использовать.

Я не успел договорить, как дверь открылась, и на пороге появился всё тот же охранник.

— На выход.

Мы поднялись.

— Только ты, — он указал на меня дулом оружия и вышел. Я оглянулся, посмотрел на жену и вышел вслед за охранником, невольно подумав, что если он повернется закрывать дверь, я ударю его и вырву оружие, но он просто прикрыл её ногой и замок автоматически закрыл дверь.

— Прямо по коридору к телепорту.

Мы телепортировались и когда вышли, оказались совсем в другом зале, нежели чем в прошлый раз. Совсем небольшой зал оказался просто тамбуром. Пройдя обработку, автоматические двери открылись, и мы прошли в просторное помещение, заставленное оборудованием. Гао и еще несколько биокиборгов склонились над столом, рассматривая какие-то документы.

— Арестованный доставлен, — произнес охранник. Гао оглянулся и неожиданно сказал:

— Наденьте на него наручники на ноги и руки, а то неровен час, он опять выкинет какой-нибудь номер. Я больше не хочу рисковать.

Охранник молча отцепил с пояса наручники и скрепил ими ноги и руки. Теперь я мог передвигаться лишь небольшими шагами. Посмотрев на меня, Гао произнес:

— Вот так-то лучше, — после чего снова обернулся к столу и продолжил разговор. Прошло минут пять, прежде чем стоящие за столом разошлись по своим местам, и Гао снова повернулся в мою сторону.

— Какая ты, однако, важная фигура, если даже Координационный Совет Звездной Федерации потребовал от нас твоей выдачи.

— Только моей?

— Нет не только, но ты зря радуешься. Я снова подготовил сюрприз твоим друзьям, — язвительно произнес Гао, — и знаешь весьма эффектный. Я отправлю им тебя, точнее твою генетическую копию. А двух твоих спутников, поскольку мы оповестили, что они мертвы, мы так же клонируем и отправим их трупы. Как тебе нравится моя идея? — Гао улыбаясь, смотрел на меня.

— Остроумно, но не думаю, что этот номер получится, ты плохой иллюзионист.

— Почему ты так считаешь?

— Потому, что наверняка они проверят меня и тела моей жены и Артура, и не думаю, что с их техникой им будет трудно определить мы это, или наши клоны.

— Разумно, только понимаешь ли в чем беда, им не с чем сравнивать. У них нет твоего образца, а, кроме того, мы получили доступ к таким возможностям в области клонирования, которые просто фантастические.

— Не понимаю одного, чего этим ты добьешься, разве только возможности разделаться с нами?

— А разве этого мало?

— Сомневаюсь, что в этом дело.

— Ты весьма прозорлив землянин. Но тебе невдомек, что при клонировании мы сможем внести кое-какие усовершенствования в твой организм. Они позволят автоматически определять твое местоположение. Кроме того, мы сможем в любой момент сканировать тебя, при этом ты, точнее твой двойник не будет об этом знать. Это даст нам возможность иметь определенные данные о противнике. Но самое главное, мы сможем при необходимости, руководить твоими действиями. Понимаешь, к чему я клоню?

— Понимаю.

— Вот видишь, оказывается, и мы кое-что можем придумать, — на его лице появилось подобие улыбки.

— Не уверен.

— В чем не уверен?

— Что это смогли придумать вы. Наверняка где-нибудь подсмотрели. Ваши мозги не созданы для абстрактного мышления, — произнес я, стараясь сохранять выдержку и хладнокровие.

— Я прощаю тебе твою грубость, хотя можно было бы тебя и наказать за эти слова. Впрочем, всё еще впереди. Кстати, после того как эксперимент удастся, твои спутники и впрямь мне больше не будут нужны, — он снова улыбнулся, ожидая моей реакции.

Я промолчал. Я лихорадочно думал, что могу сделать в создавшейся ситуации. Может быть каким-то образом сосредоточиться, чтобы клон имел хотя бы какую-то информацию обо мне? Нет, скорее всего, это бредовая идея. Ничего не получится. Неужели все кончено? Пока я обдумывал, что мне делать, двое киборгов в халатах подвели меня к столу, на котором находилась установка, напоминающая солярий для загара, только над крышкой была установлен агрегат, двигающийся на направляющих вдоль стола. Верхняя часть стола откинулась кверху.

— Прошу, — Гао протянул руку, указывая на место, где мне необходимо было лечь.

— Вам придется меня положить или освободить хотя бы ноги, — как можно спокойнее сказал я, показывая взглядом на наручники, при этом я вытянул руки вперед, демонстративно показывая свою смиренность.

Гао посмотрел на меня и кивком головы велел охраннику снять наручники, добавив при этом:

— Только с ног.

Охранник наклонился и, отстегнув наручники, повесил их себе на пояс. Я секунду выждал, пока он отойдет и для видимости даже повернулся к Гао спиной, делая вид, что пытаюсь лечь, но с завязанными руками мне это сделать не просто.

— Будь что будет, — подумал я и в развороте, как метатель диска, со всей силой обеими руками, скованными в наручники ударил Гао по лицу. Удар пришелся в голову и получился такой силы, что Гао не устоял на месте. Падая, он пытался схватиться за первое, что попалось под руки. Им оказалась штанга с каким-то прибором на нем. Она с грохотом опрокинулась вместе с Гао на пол. Не ожидавшие такого поворота событий, сотрудники в ужасе смотрели на меня, и только охранник, стоящий метрах в пяти, не растерялся и попытался ударить меня прикладом оружия. Я изогнулся, и он, потеряв равновесие, упал лицом в аппарат. Я нажал на какой-то рычаг, торчащий из него, и опустившаяся крышка, зажала его голову. Опомнившиеся помощники Гао уже спешили ему на помощь. Он приходил в себя и лежа на полу, пятился назад, думая, что я снова на него наброшусь. Я действительно попытался его ударить ногой, но задел какой-то провод или шланг и упал. На меня тут же навалилось пять или шесть киборгов.

Гао с разбитой губой, из которой шла кровь, платком зажимал рану. Поднявшись, он смерил меня гневным взглядом, и хотел, было что-то сказать, но в этот момент двери, ведущие в тамбур, открылись, и я увидел вбегающих людей с оружием в руках. Они были одеты в знакомые мне по межзвездной базе костюмы. Фильтры были опущены, и лиц не было видно.

— Всем стоять на месте и не двигаться, иначе будем стрелять, — они говорили на английском. Ничего не понимающие сотрудники лаборатории по-прежнему держали меня, чтобы я не вырвался, но постепенно их хватка ослабевала, а после того, как один из них попытался дотянуться рукой до сигнального устройства, был убит выстрелом из оружия, меня и вовсе отпустили. Мне помогли подняться и снять с рук наручники. Я посмотрел на Гао и был удивлен. Его взгляд выдавал его полное непонимание происходящего. Видимо все, что происходило до этого, совпадало с его планами, но то, что произошло, было настолько непонятным для него, что его растерянность делали его жалким и беспомощным.

Я подошел к одному из тех, кто освободил меня.

— Мне нужна ваша помощь. Надо освободить мою жену и Артура, этой мой товарищ.

— Все в порядке. Их освобождение происходит прямо сейчас, — сказав это, он опустил фильтр и я увидел знакомое лицо Фейнхотена. Я крепко пожал его руку и поблагодарил за освобождение.

— Пойдемте, нас ждут, — сказал он, и добавил, — все уходим.

Быстро войдя в телепорт, мы через секунду оказались на платформе, где стояли три боевых корабля Федерации. Несколько человек стояли возле одного из кораблей и разговаривали между собой. Увидев Фейнхотена, один из них подбежал к нему:

— Всё в порядке, мы готовы к отлету.

— Отлично, немедленно улетаем.

Мы быстро поднялись на корабль, и я сразу увидел Вику, которая расстегнула ремни, которыми была пристегнута к креслу и бросилась ко мне.

— Сереженька, ты жив?

— Как видишь.

Я хотел, было поцеловать её, но мешала пленка костюма, и все же я прижался к ней губами, после чего произнес:

— Я же тебе говорил, что надо всегда верить в чудо, вот оно и свершилось.

Она подняла голову.

— Теперь всегда буду верить.

— Так, кончайте любезничать, пора улетать, а Сергею надо одеть костюм.

Я повернулся, что бы убедиться, что голос принадлежит Гельванту. Улыбаясь, он смотрел на меня. Мы хлопнули ладонями.

— Я рад тебя видеть, — сам не знаю почему, произнес я, переходя на ты.

— Взаимно, а теперь быстро одевайся, мы улетаем, — и он протянул мне костюм.

Я еле успел занять место в кресле и пристегнуться, как корабль сделал вираж и ушел в открытый космос. Я снова был в приподнятом настроении, судьба в который раз сделала мне приятный сюрприз, сменив черную полосу на белую. Я взял за руку Вику. Она повернула ко мне голову.

— А где Артур? — спросил я.

— Он на другом корабле. Ему оказывают медицинскую помощь.

— Он что ранен?

— Да. Он по-прежнему находится в тяжелом состоянии. Его телепортировали сюда практически из реанимации. Но мне сказали, что всё будет в порядке.

— Это хорошо. Ты что-нибудь знаешь по поводу нашего освобождения?

— Ничего. Я оказалась на корабле всего за несколько минут до тебя.

— А где мы?

— Не знаю. Успокойся и отдохни, я думаю, что скоро мы обо всём узнаем.

— Наверное, — я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Перед моим взором вдруг предстал образ беспомощного и ничего не понимающего Гао. Что с ним стало? Впрочем, сейчас это не имело ни малейшего значения. Мы живы, мы снова вместе, я и Вика. Я открыл глаза и снова посмотрел на неё. Оказывается, я всё это время продолжал держать её за руку.

— Вика, как ты?

Она посмотрела на меня, — Все нормально, отдыхай. Нам предстоит скоро бросок.

— Понял, — и я снова закрыл глаза и предался своим воспоминаниям. Жаль, что я так и не узнал, зачем они нас похитили. Не думаю, что только для того, что клонировать нас и отправить обратно, хотя и такое возможно. Впрочем, возможно мы что-то узнаем по возращению.

— Ты что-то сказал? — спросила Вика.

— Нет ничего.

— Значит, мне показалось.

— Приготовиться, через тридцать секунд входим в зону броска, — сказал Гельвант.

Меня вжало в кресло и, как и прошлый раз, тяжесть перегрузки со всей силой навалилась на меня. Но на этот раз, то ли от всего пережитого, то ли от потери сил, я потерял сознание и очнулся только тогда, когда услышал голос Вики:

— Сережа очнись, что с тобой?

— Что, где я?

— Мы здесь на корабле, прошли через дыру, на подходе к базе. Ты меня так напугал, что я чуть всех на ноги не подняла, когда ты отключился.

— Извини, наверное, воздух свободы сыграл со мной шутку, вот я и вырубился.

— Слава богу, а то я подумала, что они что-то успели сделать с тобой и тебе стало плохо.

— Ты знаешь, чуть-чуть не успели. Если бы я не врезал Гао, они наверняка успели бы сотворить надо мной какую-нибудь гадость.

— Как, ты ударил Гао?

— Представь себе и, между прочим, второй раз в жизни.

— Ты хочешь сказать, что ты уже один раз его ударил?

— Да. Просто я тебе не говорил, что прежде чем броситься во временной поток и запустить обратный отсчет, мне пришлось двинуть ему ногой и рукой, а иначе ничего не получилось бы. Представляешь, в этот раз он до последнего момента остерегался этого и даже надел на меня наручники, и всё равно у меня получилось.

Я засмеялся. Я радовался как ребенок, который сумел постоять за себя в драке с более сильным противником.

— Вика, ты представляешь, я второй раз вмазал ему по физиономии и оставил его с пустыми руками. Честное слово, я молодец у тебя, правда?

— Конечно правда, — нежно сказала Вика. Её глаза сияли счастьем, и больше всего мне хотелось в этот момент крепко поцеловать её и остаться с ней наедине.

Мы прилетели на базу часа через полтора. Она была расположена толи на астероиде, толи на спутнике какой-то планеты.

Корабль сделал посадку. Купол над ним закрылся, и вскоре надпись на экране сообщила, что мы можем выходить. Сняв ремни, я, перед тем как выйти, подошел к Гельванту и еще раз поблагодарил его за спасение.

Он слегка засмущался, видимо не ожидая такой реакции с моей стороны, а возможно оттого, что так не было принято на его родной планете. Похлопав меня по плечу, он сказал:

— Смотри, не попадай больше в такие передряги и береги свою жену. Не каждый раз удается рассчитывать на удачу.

— Постараюсь, — я хотел было спросить его, почему он принял участие в нашем освобождении, но, видимо предчувствуя мой вопрос, опередил меня:

— Идите, мне надо лететь, Фейнхотен вам все расскажет по дороге.

Мы вышли из корабля и направились в телепортационную кабину. Через мгновение мы снова оказались на базе Звездной Федерации.

— Вика, представляешь, кто бы мог подумать, что нам опять придется здесь побывать.

— Это точно.

— Так, вы передохните, потом за вами зайдут, надо провести медицинский анализ вашего состояния, а потом обо всем поговорим, — сказал Фейнхотен.

— Хорошо, — ответил я. Мы подошли к двери, и когда она закрылась, наконец-то обнялись.

— Слушай, это просто какой-то кошмар, ходить, в этих костюмах. Я даже не могу тебя поцеловать.

Она набрала команды на нарукавном компьютере и сказала:

— Посмотри, видишь?

— Что это означает?

— Как что? В комнате земной состав атмосферы и температуры. Это означает, что мы можем раздеться, — и она первая нажала кнопку, для снятия комбинезона. Последовала процедура сравнения состава воздушной среды, после чего швы разъехались, и костюм упал к её ногам. Я последовал её примеру. Она прижалась ко мне и, уткнувшись мне в плечо, разрыдалась.

Я гладил её по голове и нежно целовал в волосы, повторяя, — все хорошо, родная. Мы вместе, и беда обошла нас стороной. Будем радоваться жизни, ведь она такая короткая…

— Сереженька, как я люблю тебя, — произнесла она, посмотрев на меня заплаканными глазами.

Я осторожно вытер слезинку с её глаз и ответил:

— Знаешь, главное, чтобы мы любили друг друга, а больше в этой жизни, мне ничего не надо. Люблю тебя, слышишь, люблю…

(обратно)

Глава 4

Мы провели на станции два дня. Они были до предела заполнены делами.

После короткого отдыха, нас провели в медицинский отсек, где подвергли процедуре полного медицинского обследования. Когда я вышел из аппарата, в котором проходила диагностика, я спросил об Артуре. Врач, который занимался нами, сказал, что он находится в секции интенсивной терапии. На вопрос, можно ли его навестить, последовал утвердительный ответ. Секция находилась в соседнем отделении, так что пока обследовали Вику, я поговорил с Артуром. Он лежал на койке, похожей на кокон. Десятки приборов окружали его кровать, и я еле протиснулся к нему. Присев на стул, я спросил, как он себя чувствует.

— Как видите. Состояние нормальное, только ничего не помню, что произошло, сразу после выстрела. Помню только, что что-то обожгло и всё, больше ничего. Раза два приходил в себя, и каждый раз видел картину вроде этой, только люди каждый раз разные. Часа два назад заходил Фейнхотен, объяснил в двух словах, что и как. Так что я успокоился, что вы живы и здоровы и вообще, что всё в порядке.

— Отлично, поправляйся.

— Представляете, они сказали, что к утру, я буду в полном порядке!

— Значит, домой полетим вместе.

— Виктории привет передавайте.

— Спасибо, обязательно передам, кстати, она за стенкой, проходит обследование.

Мы распрощались. Я вернулся. Вика всё еще находилась в аппарате. Я присел на стул в ожидании, когда все закончится, и мы сможем идти. Минут через двадцать, мы отправились к себе, и буквально сразу к нам зашел Фейнхотен.

— Успели передохнуть? — прямо с порога начал он.

— Почти, — ответила Вика.

— Вот и хорощо. Наверное, не терпится узнать, что произошло?

— Конечно, — в один голос произнесли мы.

Хорошо, придется удовлетворить ваше земное любопытство, — он прошел и сел на диван.

— Так с чего мне начать. Пожалуй, лучше всего с того момента, как вы оказались на Марсе. Так вот. Когда корабль покинул Марс, и вы остались на базе, мы получили сведения, что прорыв к Солнечной системе, был всего лишь отвлекающим маневром. Биокиборги проникнув в будущее, узнали, как будут развиваться события и предвидели наши ответные меры, поэтому на этом этапе сумели обмануть нас, послав ложные цели, которые мы успешно уничтожили. Таким образом, они усыпили нашу бдительность, кроме того, они располагали точной картиной будущих событий. В этом они не ошиблись. Кроме того, они знали, что вам во всем этом отведена достаточно важная роль. Вот почему они решились на столь отчаянный поступок и попытались похитить вас с Марса, опередив появление там нашего исследовательского корабля.

— А какова наша роль во всём этом? — не выдержав, спросил я.

— Дойдем и до этого. Сначала всё по порядку. Так вот, чтобы прорваться к Марсу, минуя кордон боевых кораблей, который по прежнему оставался на границе системы, они придумали очень ловкий маневр. Они прошли Галактику насквозь, выйдя по отношению к Солнечной системе как бы с другой стороны, а затем сделали второй бросок, который естественно мы не смогли сразу засечь. Дальнейшее было делом техники. Они долетели до Марса и захватили вас, после чего практически повторили маневр. Единственно, что они не учли, это то, что наш корабль прилетел за вами не через десять часов, как предполагалось, а через шесть, то есть на четыре часа раньше. Таким образом, уже через два часа мы знали, что вас похитили.

— Но как вы поняли, что нас похитили именно эфские биокиборги?

— У нас были доказательства. Мы подобрали камеру, которая зафиксировала прилет их корабля и всю сцену вашего захвата. Я до сих пор не понимаю, почему они не забрали эту камеру, ведь всё это они должны были знать, а, следовательно, предусмотреть.

— Возможно их план, который они задумали, и который казался им настолько безукоризненным, что это было лишним? — высказал я свое предположение.

— Возможно и так. Одним словом они похитили вас и доставили на свою планету. Мы доложили руководству и вскоре получили решение на переговоры. Поскольку вы были нашими людьми, мы запросили их о вашей выдаче. Одновременно сделали запрос в Координационный Совет с разрешением на просмотр будущего на несколько дней вперед. Как только было получено разрешение, мы смогли узнать последовательность дальнейших событий, и на их основе понять каковы их действия по отношению к вам, и каковы их общие планы. На основе этого и была предпринята операция по вашему освобождению, не дожидаясь, когда они пришлют нам вашего нашпигованного двойника и трупы Виктории и Артура. А дальше вы сами знаете, что было.

— Теперь можно несколько вопросов?

— Конечно.

— Так все же какова наша роль, во всем этом?

— Она как раз и заключалась в том, чтобы послать к нам на вас, а клона. Фактически, они блефовали, когда говорили, что вы играете какую-то роль в будущем.

— Тогда я не понимаю одного. Если они заглянули в будущее и все знали, то почему они не знали о том, что вы осуществите операцию захвата?

— Интересный вопрос. Но все дело в том, что они видели будущее до того, пока в него не заглянули мы. Там мы тоже увидели, что вас вернули вместе с телами вашей жены и Артура. После этого с помощью вас, точнее клона, они обследовали станцию, и что самое главное получили телепортационные коды, которые дали возможность в дальнейшем установить заряд и взорвать станцию Федерации. Собственно этого они и добивались. Зная всё это, мы изменили ход истории и предотвратили это. Теперь понятно?

— Да, но вы сами мне говорили, что на путешествие во времени наложен запрет. Получается, что его можно при определенных условиях нарушить, или, скажем так, обойти?

— Во-первых, должен вам напомнить, запрет действует на посещение прошлого, а не будущего, а во-вторых, на то и существует Координационный Совет, который решает, можно ли снять запрет на то или иное решение или сделать исключение в особых случаях.

— Вы хотите сказать, что закон, какой бы он ни был, может быть нарушен?

— Не совсем так. Есть законы, которые нельзя не выполнять, но которые можно преступить, если получено разрешение и на то есть веские причины, позволяющие приостановить на какой-то срок его действие.

— Почти как на Земле.

— В каком смысле?

— Нет, это он о своем, — сказала Вика, — считайте, что это просто размышление вслух.

— Не возражаю, — не совсем понимая, сказал Фейнхотен.

— И всё же, во всём этом, мне по-прежнему многое непонятно, — сказал я.

— Что именно?

— Я не понимаю, как смог эфский корабль незамеченным проскочить мимо кордона кораблей Звездной Федерации и потом спокойно долететь до Марса и вернуться обратно? Почему биокиборги не оказали никакого сопротивления при вторжении боевых кораблей, когда вы нас освобождали? Наконец, почему биокиборги не могли организовать посылку на межзвездную станцию своего посланца, а не городить, с позволения сказать всю эту «канитель»?

— Как вы сказали «канитель»? Оригинальное сравнение. А между тем ответы на все ваши, зачем и почему объясняются очень просто. В решение тех или иных задач всегда присутствует человек и неважно сколь велика его личность. А вот след в истории он может оставить после себя либо очень большой или ничтожно малый, поскольку никто не знает какое место и какую роль он в данный момент играет. Возможно, я немного путано сказал, но думаю, что вы меня поняли. А в качестве примера, возьмите на досуге и подумайте, какова ваша роль в истории, которую вы же сами повернули вспять. Вот вам и ответ, почему и зачем.

— Возможно, вы правы.

— Не возможно, а совершенно точно прав.

— Хорошо, тогда скажите, что будет дальше?

— Как что? Завтра вас троих отправят на исследовательском корабле домой на Землю и ваша так сказать, звездная одиссея благополучно закончится.

— Нет, я не в этом плане. Это мне понятно, я о другом. Что Федерация собирается предпринять в отношении цивилизации биокиборгов с планеты Эф?

— Это вопрос не ко мне. Этим будут заниматься там наверху, — и он демонстративно посмотрел на потолок, подобно землянину.

— Разве вы не знаете, что будет дальше?

— В каком смысле?

— В том плане, как будет складываться история развития, вы же заглянули в будущее?

— Дорогой мой, будущее на то и является будущим, что оно неизвестно. Даже меняя то, что мы подсмотрели, мы фактически ничего не меняем, поскольку находимся в периоде времени, когда от нас зависит принятие решения, а стало быть, ход истории всегда неизвестен. Вот почему не происходит нарушения, точнее рассогласования событий.

Я задумался. Мои мысли неожиданно, как часто бывает, унесли меня к совсем другим сугубо земным проблемам. Глядя на меня, Фейнхотен спросил:

— Судя по вашему лицу, вы чем-то озабочены? Может быть, вас, что-то ещё интересует?

— Да нет, просто, когда вы сказали насчет рассогласования событий и тому подобным вещам, я вдруг представил, что вернувшись на Землю, мы фактически вернемся не в то время, когда улетели с неё, а спустя три года. Не так ли?

— Разумеется. А что собственно вас так взволновало?

— А то, что все эти три года пока мы отсутствовали, нас, во всяком случае, меня точно, разыскивали. Дочь, скорее всего, считает безвести пропавшим. И я представил, сколько проблем возникнет, когда мы вдруг неожиданно снова появимся на Земле.

Я посмотрел на Вику. Она поднесла ладонь ко рту, как это часто делают, когда о чем-то внезапно вспоминают, и произнесла:

— А ведь точно. Я как-то об этом даже не подумала.

— Вот именно. Так что по прилете домой у нас я чувствую, будет столько всяких проблем, что лучше о них сейчас не думать.

— Странно, какие могут быть проблемы?

— Мы на другом уровне развития и как у нас говорят: «Вам бы наши проблемы». Вот тогда вы бы поняли, на сколько мы отстали в развитии.

— Тут я вам помочь ничем не могу.

— Жаль, хотя, действительно, как вы можете помочь?

— Что же, если вопросов больше нет, то разрешите откланяться. В вашем распоряжении, — он посмотрел на компьютерные часы, — почти двадцать часов до отлета. Так что постарайтесь с пользой для себя провести это время. Погуляйте по станции, можете заглянуть на корабль, в конце концов, почитайте на компьютере нашу историю. Уверен это будет интересно.

Мы попрощались и остались вдвоём.

— Ты знаешь, Сережа, а ведь ты прав. По прилете домой у нас может возникнуть масса проблем.

— То-то и оно. Столько всего произошло, что не до этого было, а тут он сказал про время и прочее, так меня и осенило, что нас на земле целых три года не было. Это тебе не с войны домой возвращаться.

— Это ты точно подметил, жаль только никто не поверит, что, по сути, мы с войны вернулись.

— Вот именно, надо было еще справку у Фейнхотена попросить, что мы участники Галактической битвы, глядишь, на Земле льготы дадут, как ветеранам «Куликовской» битвы.

— Хорошо, а что делать-то будем?

— А что делать? Надо сначала домой вернуться, а там видно будет.

— Тоже верно.

Мы перекусили и решили последовать совету Фейнхотена и пройтись по станции. Выйдя в коридор и дойдя до конца, я понял, что так просто выйти отсюда не удастся, поэтому мы вернулись к себе и, вызвав по компьютеру карту-схему станции, решили сначала ознакомиться с ней визуально. Голографический экран раскрыл перед нами часть станции, в центре мигала точка, которая означала наше местонахождение на ней. Быстро сориентировавшись, как пользоваться схемой, мы начали бродить по коридорам и комнатам. Вход в дверь давал возможность визуально наблюдать её внутреннее строение и даже находящихся в них людей, точнее, тех, кто в ней был. Доступа не было только в жилые отсеки, здесь действовала система паролей. Блуждая по станции, мы узнали, что на ней, как в огромном отеле есть все, начиная от жилых отсеков и кончая многочисленными службами, которые обеспечивали жизнеобеспечение огромного числа проживающих на станции. Это было так увлекательно и интересно, что нам не было необходимости куда-то идти. Используя голографию, мы бродили по коридорам, и наблюдали жизнь на станции.

Мы побывали в центральной больнице и спортзале, посетили небольшой дендрарии, в котором были собраны такие экзотические растения, которых мы даже представить себе не могли на земле. Особенно нас поразило дерево, ствол которого имел ярко фиолетовый цвет и словно кожа хамелеона менялся в зависимости от освещения. Он мог стать красным и тут же изменить окраску на зеленую. Это было поразительно. Еще более странным выглядело дерево, которое имело ствол, а ветви отсутствовали. Ствол был покрыт множеством бутонов из игл, на концах которых красовались небольшие, но очень яркие цветы, причем все они имели разную окраску, от пурпурно-красной, до небесно-голубой. Подлетающие насекомые, привлеченные цветками, садились на них, и в этот момент из центра вырывалось облачко какого-то вещества, которое моментально парализовало насекомое. Иголка изгибалась, и насекомое втягивалось внутрь растения.

Потом мы заглянули в научные отсеки, побывали в учебных классах и даже смогли присутствовать на проведении каких-то экспериментов в космической лаборатории.

Это было фантастически интересно. Мы так увлеклись путешествием по станции, что, когда на экране во время посещения очередного зала, где находился музей развития астронавтики, вдруг появился Фейнхотен, я неожиданно произнес: — А вы здесь, какими судьбами?

Он рассмеялся и сказал:

— Нет, я не в музее, я просто вышел с вами на связь и потому оказался там, где вы находитесь в данный момент, — видя мое смущение, он продолжал, — понимаю, что для вас это действительно сложно сразу принять как должное. Я связался с вами, чтобы сообщить, что ваш отлет на Землю через час с причала С07.

Он продиктовал нам код доступа на корабль и пожелал благополучного возвращения домой.

— Как буднично, — сказала Вика, когда изображение Фейнхотена свернулось и исчезло из музея, где мы продолжали виртуально находиться.

— А ты думала, нас будут провожать с почетным эскортом? По-моему, мы итак здесь порядком задержались и возможно всем надоели.

— С чего ты взял?

— С того, что из-за нас у них одни проблемы. Поэтому я думаю, они будут рады поскорее избавиться от нас. К тому же, кто мы для них — подопытная раса и не более.

— Скажешь тоже.

— А что, у тебя другое мнение?

— Да, другое.

— Интересно какое?

— Не скажу.

— С чего вдруг?

— Просто не хочу.

— У тебя просто нет веских аргументов.

— Может и нет. Но для меня это, — она запнулась, словно не зная, что сказать.

— Так что же это для тебя?

— Это самое незабываемое, что могло произойти в моей жизни.

— С этим я с тобой не спорю. Это для нас посещение их мира событие экстраординарное. А для них, наше посещение, вряд ли что-то особенное.

— Может быть ты и прав, и все же…

— И вообще, даже если нас на Земле будут ждать проблемы, они ни в какое сравнение не идут с тем, с чем нам пришлось столкнуться здесь. И я тебе так скажу, что встречаться с Гао, я больше совсем не желаю. У меня до сих пор мурашки по телу бегут, когда я вспоминаю комнату, в которую меня привели и где хотели клонировать.

— Прости, дорогой. Я не хотела тебя обидеть, — она поцеловала меня.

— Что ты, Вика. Все нормально. Мне тоже здесь понравилось, только дома всё же лучше, поскольку здесь я чувствую себя чужим. А разве ты нет?

— Я тоже, просто… здесь так здорово. А ты хотел бы когда-нибудь снова сюда попасть?

— Я не знаю, возможно,… хотел бы. Лучше, давай собираться.

Все наши вещи уместились в небольшом кейсе. Это были вещи, в которых мы были на даче, в тот момент, когда за нами прилетел корабль, и они каким-то странным образом, все время оказывались с нами. Вика пересмотрела их. Сотовый телефон, мой паспорт, ключи от дачи и дома, часы, одежда, жвачка, заколки, два обручальных кольца, цепочка с крестиком и чья-то визитка, случайно оказавшаяся в кармане моей рубашки. Она аккуратно пересмотрела все и, взяв цепочку в руки, о чем-то задумалась.

— Ты чего?

— Нет ничего, — она посмотрела на меня и неожиданно произнесла, — знаешь, о чем я жалею?

— О чем?

— О том, что не задала Фейнхотену несколько вопросов.

— Вопросов? — удивленно спросил я.

— Да вопросов.

— Интересно каких?

— Возможно, ты будешь удивлен, но я задала бы несколько вопросов, которые я уверена, волнуют не только меня одну.

— Так все-таки, о чем бы ты спросила его?

Вика продолжала держать в руках цепочку, и, посмотрев мне в глаза, сказала:

— Я спросила бы его о Боге.

— О Боге! — удивленно спросил я.

— Да о боге. Раз они сотни лет наблюдают за нами, значит, они все о нас знают, всю нашу историю. Раз так, значит, они точно знают, был ли Христос или нет и кто он на самом деле — бог или человек? А может он их посланник в образе человека, посланный к нам, чтобы научить людей жить в добре и мире, попытаться сделать нас лучше, чище, справедливее?

— Навряд ли.

— Почему ты так считаешь?

— Потому что религия говорит одно, а делает совсем другое. История религии, это череда противоречий по отношению к людям, науке, обществу.

— Ты путаешь церковь и религию. Церковь, это такая же организация, как и любая другая, будь то государственная или частная. Она использует в своих интересах религию, а я говорю о Христе. Он принес в мир свое учение. А тот, кто взял его на вооружение, исказил и использует в своих корыстных целях. Но сила учения в том, что несмотря ни на что, миллионы людей верят в Господа, потому что понимают, что слово Божие, несмотря на ни на что, несет людям веру…

— Не думал, что ты у меня такая набожная.

— Вовсе я не набожная. А разве тебе не интересно было бы узнать всю правду о Христе?

— Интересно конечно…

— То-то, — она положила цепочку и закрыла кейс с вещами.

— Хорошо, а чтобы ты еще спросила?

— Много чего спросила бы.

— Например?

Вика задумчиво посмотрела на меня и сказала:

— А еще я спросила бы, есть ли жизнь на Марсе? — и весело рассмеялась.

— Это я и без них знаю, что на Марсе жизни нет. А если серьезно?

— Я бы спросила у их: где точно находилась Атлантида, и почему никто из числа их жителей не дожил до нашего времени? Почему люди не живут под водой, а только на земле, ведь вода занимает большую часть поверхности планеты? Существовали ли до атлантов цивилизации или нет? Существуют ли астральный мир и самое важное есть у человека душа или это придумал человек? Вот видишь, сколько вопросов я могла бы задать Фейнхотену и не задала.

— Ты знаешь, ты права, мне тоже интересно было бы узнать ответы на все эти вопросы.

— Увы, поздно. Все, надо идти, осталось, — она посмотрела на компьютерные часы, — двадцать минут.

Мы прошли по коридору к телепорту и, нажав код, оказались на посадочной платформе, где одиноко стоял исследовательский корабль. Возле него работала бригада по обслуживанию корабля. Рядом с ними стоял Артур, который дожидался нас. Странно было видеть его живым и невредимым, ведь еще вчера он беспомощный лежал в реанимации с кучей трубок и приборов вокруг. Мы обменялись рукопожатиями.

— Ты неплохо выглядишь.

— Да лечить они умеют что надо. Вот бы нам на Землю такую технику.

— Когда ни будь и у нас такая будет.

— Хорошо бы, жаль, что только не при нашей жизни.

— Зато ты, по крайней мере, уже ей воспользовался.

— Вот это вы точно подметили, — мы рассмеялись и подошли к трапу. Я почему-то был уверен, что на Землю мы полетим с Лунгером, но подошедший к нам сзади пилот корабля окликнул нас и скороговоркой произнес свое имя, которое я не расслышал, а переспрашивать было неловко. Когда мы поднимались на корабль, я спросил у Вики, но она тоже не расслышала его имени.

Пилот сказал, что, к сожалению, времени на переброску нас на Землю очень мало, так как он направляется к созвездию Плеяд, поэтому нам придется сразу перейти в отсек и надеть костюмы для сна. Мы так и сделали. Перед тем как включить установку, он сказал, что перед посадкой на Землю он нас разбудит.

Как и в прошлый раз, ощущение было такое, словно тебя только что погрузили в сон и тут же разбудили. Сработали приборы пробуждения от сна, и я открыл глаза, когда крышка надо мной уже открылась. Вошедший пилот, сказал, что мы на подлете кЗемле и примерно через полчаса сможем приземлиться. Артур и Вика, так же пришедшие в себя после сна, вылезли и снимали костюм. Уже выходя, пилот, видимо вспомнил, что он забыл нам что-то сказать, повернулся в нашу сторону и произнес:

— Я изменил атмосферу на корабле перед посадкой на Землю, поэтому оденьтесь в свою земную одежду.

Артур, который всегда обладал острым умом и сообразительностью, неожиданно спросил:

— Простите, а вы нас спустите на Землю, если я правильно понял? А вы не знаете, какая там погода, точнее время года. Поскольку на Земле, особенно в центральной полосе, зима и лето существенно отличаются климатическими условиями, а мы, к сожалению, прилетели в летней одежде, — и он показал пилоту на свои брюки и летнюю рубашку без рукавов. Я посмотрел на свои и Викины вещи и подумал, что Артур совершенно прав и вспомнил, как чуть было не замерз, когда, бросившись в потоке времени, оказался на заснеженном поле в легкой одежде.

Пилот удивленно посмотрел на вещи и сказал:

— Понятия не имею насчет того, какая у вас погода, я даже не знал, что это имеет значение. Одежда, как правило, универсальна и пригодна для любых температурных изменений на планете. Постараюсь что-то узнать, — сказав это, он вышел.

Нам ничего не оставалось, как переодеться в свою одежду и ожидать указаний пилота.

— И почему нельзя было хотя бы костюмы оставить нам в подарок? — ворчливо сказал Артур, — хоть какая-то компенсация была бы за моральный ущерб нам.

— А что, здравая мысль, — подхватил я его идею, — а может нам попросить пилота остаться в их костюмах, раз они пригодны для любых погодных условий?

— О чем вы говорите. Этого ни в коем случае нельзя делать. Если нас задержат или что-то еще произойдет с нами, и костюмами заинтересуются, мы хлопот не оберемся. Да эти костюмы разрежут на мелкие части, и будут изучать все кому не лень.

— И нас заодно с ними, — добавил Артур.

— Вот именно. Так что, даже не заикайтесь насчет сувениров и прочего. Я наоборот думаю только об одном.

— О чем?

— О том, как ему незаметно удастся нас высадить на Земле, а главное где?

— Проще всего где-нибудь в Гималаях. Там безлюдно, — смеясь, произнес Артур, но, судя по моему хмурому виду, добавил, — это я так в шутку.

Мы переоделись и вошли в кабину пилота. На голографическом экране, во всю его ширину расстилалась земная поверхность. Вид был потрясающий. Я даже растерялся и остался стоять в проходе. Океаны и континенты в голубой дымке облаков проплывали перед нами. Это надо было видеть.

— Простите, можно вопрос? — обратился Артур к пилоту. Тот обернулся и сказал:

— Да, пожалуйста.

— Ведь перед нами не окно, если я правильно понимаю, а экран с голографическим изображением, не так ли?

— Совершенно верно. На корабле нет окон для визуального наблюдения, да в этом и нет необходимости. На внешней стороне стоят устройства слежения, которые позволяют панорамно отображать все, что происходит вокруг корабля в голографическом виде. Если необходимо я могу приблизить объект или произвести его сканирование в разных диапазонах частот и разными способами и вывести это изображение на экран.

— Фантастика.

— Что фантастика?

— Техника конечно. На земле такого еще не придумали.

— А, вы об этом. Понимаю, но что делать. Есть планеты, на которых развитие только в самом начале, так что вам грех жаловаться. Если честно, то в данный момент, я бы предпочел, чтобы вы были на более примитивном уровне развития.

— Это почему же так? — обиженно произнесла Вика.

— Не обижайтесь, просто тогда посадка на Землю была бы гораздо безопаснее. А сейчас, мы проскочим атмосферу Земли и нас, даже если не засекут земные радары, произойдет визуальное наблюдение. Могут поднять средства противовоздушной обороны, а в момент, когда вы будете выходить из корабля, мне придется выключить защитное поле. Не самый приятный момент в условиях агрессивной среды.

— А почему вы считаете, что Земля является агрессивной средой? — спросил я.

— Земля нет, а вот земляне да.

— Земляне, агрессивная среда?

— Я имел в виду общество в целом или точнее ту её часть, которая у вас называется армией. По крайней мере, к нам она порой проявляет не просто интерес, а агрессию. Пытается сбить и спровоцировать на столкновение, не понимая, что все напрасно, хотя как знать. Последний раз один из наших исследовательских кораблей чуть не разбился, когда было применено плазменное оружие.

— Выходит, мы ставим вашу жизнь под угрозу?

— Ничего. Вы и свою жизнь ставите под угрозу. Поэтому будем действовать быстро и по моей команде, договорились?

— Да, — ответил я.

— Вот и хорошо, а теперь займите посадочные места, мы входим в атмосферу, будет небольшая перегрузка.

Мы сели в кресла. Корабль, как мне показалось, сделал наклон и, сойдя с орбиты, вошел в атмосферу Земли. Казалось, я слышу, как атмосферный воздух, обтекая корабль, свистит и раскаляет до красна обшивку корабля. Еще мгновение и он начнет разваливаться. Пилот, словно прочитал в моем взгляде опасения относительно прочности корабля, и потому непринужденно сказал:

— Не волнуйтесь. Вокруг корабля плазменная защита. Ваша атмосфера ерунда, по сравнению с той какая бывает, например, при посадке на планету, подобно Венере, условия в сотни раз тяжелее.

— Спасибо, что утешили, хотя я и не сомневался в надежности вашей техники. Это так сказать физиология и не более того.

Он криво улыбнулся.

— Простите, а куда вы нас хотите высадить, надеюсь не на Северный полюс? — спросил Артур.

— Конечно, нет. Я просканировал температурный баланс в зоне, где вас забрали, там сейчас около пятнадцати градусов выше нуля. Поэтому постараюсь сделать все, чтобы вам проще было добираться домой.

— Большое спасибо, — сказала Вика.

Судя по тому, как двигались облака на экране, корабль снижался на большой скорости, и вскоре мы увидели расстилающиеся под нами поля, леса и прожилки рек и дорог. Последовал крутой вираж и корабль, пролетев над сельской местностью, стал опускаться прямо посреди лесного массива. Секунда, другая и корабль застыл на месте. Мы приземлились.

— Вот вы и дома. Сейчас я отключу защитное поле, и вы по возможности быстрее выходите и бегите от корабля хотя бы метров на двадцать, чтобы я снова мог его включить.

Мы поблагодарили его и, попрощавшись, направились к выходу. Я поднялся последним, и уже повернулся, чтобы выйти, как услышал голос пилота:

— Вас ведь Сергеем зовут, не так ли?

— Да, а что?

— Вам сувенир от Фейнхотена, он просил передать, — и он протянул мне небольшую коробку.

— Мне!

— Да, вам.

— Спасибо, — я взял её и удивленный, направился к выходу.

Люк корабля открылся, мы сбежали по трапу. Корабль стоял посредине небольшой поляны. Мы побежали в сторону леса и когда достигли края опушки, обернулись. Корабль уже был в воздухе и разворачивался. Секунда другая и он на огромной скорости скрылся за макушками деревьев.

— Вот и сказке конец, — сказала Вика, — глядя на облака, за которыми скрылся инопланетный корабль.

— Хорошо, что хорошо кончается, — задумчиво произнес Артур.

Вика отпустила руку, которой она прикрывала глаза, когда смотрела на улетающий корабль и, увидев в моих руках коробку, удивленно спросила:

— Что это у тебя?

— Не знаю, пилот передал мне, сказав, что это подарок от Фейнхотена.

— Подарок? Можно посмотреть?

— Конечно, сам сгораю от любопытства, что там.

Мы присели на поваленную сосну, и я открыл коробку. Под крышкой была панель, на которой находилась всего одна кнопка. Я нажал её, и тут же возникла голограмма Фейнхотена.

— Дорогие земляне! — произнес он, — Если вы видите и слышите меня, значит, вы благополучно добрались до Земли. Памятуя наш последний разговор, я подумал, что по прибытии домой, у вас действительно могут появиться масса проблем житейского характера. Поскольку мы в определенной части виновны в них, я решил сделать вам небольшой подарок, который надеюсь, поможет отчасти разрешить возникшие у вас трудности. Под панелью с кнопкой лежат химические соединения, которые на вашей планете принято называть драгоценными камнями. На многих планетах они являются не чем иным как обычным строительным материалом. Посылаю их в надежде, что вам они пригодятся.

С дружеским приветом Фейнхотен.

Экран погас. Я приподнял крышку и увидел, как в лучах солнца, которое пробивалось сквозь листву деревьев, заискрились всеми цветами радуги драгоценные камни. Вика взяла в руки один из них.

— По-моему это изумруд.

— А вот это, алмаз, — сказал я, взяв один из камней.

— А это рубин, — произнес Артур.

— Нет, это сапфир, — поправила его Вика, — вот рубин и она достала ярко-красный камень.

— Мне кажется, нам сделали королевский подарок, — сказал я.

— Вы так думаете? — недоумевая, спросил Артур.

— Артур, ты даже не представляешь, какой компьютер ты сможешь поставить себе в Мерседес, чтобы стоя на красный свет светофора, ты мог по интернету посмотреть, какая погода на завтра, — задумчиво произнес я.

— Но у меня нет Мерседеса.

— Нет, значит, будет, — ответила Вика.

— Да я даже водить не умею.

— А тебе и не надо. Наймешь себе водителя, и он будет тебя возить.

— Неужели вы думаете, что они так дорого стоят?

Я взял один из камней. Это был изумруд, размеров с вишню и, посмотрев на него, сказал:

— Только этот один камень стоит, десятки тысяч долларов, а может быть и больше, — я положил его в коробку и аккуратно закрыл.

— Главное, теперь благополучно добраться до дома, а там я думаю, мы не пропадем.

— А куда мы пойдем? — спросила Вика.

— Туда, — сказал я, указывая на просеку, — наверняка, здесь ходили, значит куда-нибудь, да придем.

(обратно)

Глава 5

Мы пошли по тропе. Погода была чудесная. Я не знаю, какое было время, поздняя весна, лето или начало осени и только заметив, лисички и сыроежки, я высказал предположение, что по всей вероятности сейчас июль или, в крайнем случае, начало августа.

Углубившись в лес, мы неожиданно увидели грибника. Встреча с ним была столь неожиданная, что я, сам не зная почему, заговорил с ним на английском языке. Явно не понимая, он стоял, уставившись на меня. На помощь пришла Вика.

— Простите, иностранца в лес привела, показать красоту нашей природы и как назло, заблудились, не подскажите дорогу?

— Мужчина, достаточно преклонного возраста, недоверчиво посмотрел на нас, но все же ответил:

— Это, смотря, откуда вы пришли. Если из Иглово, то вы правильно идете, а если из Сорокино, то вам в другую сторону. Но и в том и в другом случае, больно далеко вы забрались.

— Правда? — Вика не знала, что сказать и на помощь ей подоспел Артур.

— Простите, уважаемый, а куда ближе, до Иглово или до Сорокино? Нам в любом случае нужна машина, поскольку наша улетела, то есть я хотел сказать, сломалась, и мы её бросили.

Я отвернулся, так как чуть не прыснул от смеха, когда Артур сказал насчет улетевшей машины.

— Да где ж это вы найдете машину в деревне. Это вам надо идти на Волоколамку и там до Москвы ловить машину.

— Вы имеете в виду Волоколамское шоссе? — спросил Артур.

— А то. Вы какие-то чудные. Не из Москвы что ли?

— Нет, — ответила Вика, — мы из Питера.

— Оно и видно. Только я вам так могу сказать, до шоссе вам топать километра четыре не меньше. Держаться надо строго на север.

— Это как?

— Как-как, идете прямо, а солнце, чтоб все время было слева от вас. Это значит, что вы на север идете, понятно?

— В общих чертах, да. А в болото мы не попадем?

— Не должны. Там вроде особо болотистых мест нет. Короче идите прямо на север, к шоссе аккурат выйдете.

— А до Москвы далеко, может, мы пешком дойдем? — неожиданно спросил Артур.

— Старик удивленно посмотрел на него и сказал:

— До Москвы почитай километров пятьдесят, дойти можно, еже ли есть на то охота.

— Спасибо, — сказала Вика, и мы повернулись, чтобы направиться на север к шоссе, но в этот момент услышали, как старик, пожелав нам доброй дороги, произнес:

— Ну, с богом, а то я грешным делом подумал, что вы инопланетяне какие и на том корыте прилетели, что давеча в лес прилетала.

— На каком корыте? — возбужденно спросила Вика, повернувшись к старику.

— А вы что, ничего не видели?

— Нет.

— Странно, вы кажись, с той стороны шли. А не задолго перед этим, НЛО пролетал. Я своими глазами видел. Треугольник, весь сиял, как рождественская елка. Завис над лесом и вниз как сиганет. А потом и двух минут не прошло, поднялся в небо, и фьють и нету.

— А с чего вы решили, что это был НЛО? — спокойно спросил Артур.

— Ты что милок, телевизор не смотришь. Вон то и дело показывают про них. Недавно большущая передача про них была. Говорят, что американцы даже сбили их, и обломки активно изучают.

— Брехня, — безапелляционно произнес Артур.

— Может и брехня, только я говорю, то, что сам видел и, то, что по ящику показывают. Потому и подумал, может вы инопланетяне. Особо, когда этот туземец, — он пнул в мою сторону палкой, — стал чего-то бормотать по не нашему.

Я не выдержал, и на реплику «туземец» рассмеялся. Поняв, что дал маху, коверкая слова, произнес:

— Я мало, мало по-русски говорю, но понимай слово туземец. Я англичанин. Good.[1]

Нисколько не смущаясь, старик ответил:

— Что англичанин, что туземец, один хрен, — и тише, чтобы я не расслышал, добавил, — понаехали козлы разные в Россию. На рынках чернож… до черта, так скоро и в лесу от них проходу не будет.

Мы сделали вид, что последнюю фразу не расслышали, но Артур, который явно заинтересовался относительно летающей тарелки, снова обратился к старику:

— А почему вы все же решили, что это НЛО, может какой самолет или вертолет новой конструкции испытывают?

— Как почему? Да разве наши корабли такими бывают, и потом, он на такой скорости сиганул и исчез, прямо как в кино, когда про них по телевизору показывают.

— Что же спорить не буду. Жаль, что я ничего не видел, а то мы могли бы подискутировать с вами на эту тему, — сказал Артур.

— Ты дорогой у себя в Москве дискутируй, а мне в лесу чего дискутировать. Мне грибы собирать надо.

— Это правильно. Ещё раз спасибо мы пошли, — произнесла Вика и, повернувшись, строго посмотрела на Артура. В её взгляде явно читалось: — хватит базарить, пошли к шоссе.

— Всего доброго, — тут же произнес Артур и направился вперед.

Мы тронулись вслед за ним. Старик вскоре пропал из виду, и мы могли спокойно разговаривать друг с другом. Вика, которая до этого спокойно шла рядом, первая не выдержала и рассмеялась.

— Сережка, я не могу, как он тебя назвал, туземец?

— Что с того, может на его месте, я его тоже туземцем или даже папуасом назвал бы.

Вика засмеялась еще сильнее.

— Ладно тебе смеяться, пойдем лучше, а то до вечера на шоссе не доберемся.

Мы шли около часа, разговаривая о днях минувших, вспоминая все, что с нами произошло, неожиданно Артур сказал:

— Знаете, что мы не спросили у этого старика? Какое сегодня число и в ходу ли деньги трехлетней давности, — и он достал из кармана деньги.

— Нет, спрашивать его, какой нынче день и год, было совершенно не к чему, сами узнаем, а вот насчет денег, это ты верно заметил. Как расплачиваться с водителем будем, не драгоценными камнями, Артур, сколько у тебя?

Артур пересчитал деньги.

— Пятьсот с мелочью.

— Если исходить, что до Москвы около пятидесяти километров, за эти деньги нас вряд ли довезут, хотя, если повезет, можно добраться.

— С чего ты решил, что за пятьсот рублей мы не доедем, а если автостопом?

— Втроем и автостопом, это нереально. Короче дойдем до шоссе, а там решим, как быть.

Вскоре лес кончился, и мы вышли к полю, заросшему травой. Дойдя до середины, поле шло под уклон, и мы увидели автотрассу. По ней одна за другой шли машины.

— Слава богу, а то я уже устала.

— Может нам отдохнуть, прежде чем выходить на трассу? — сказал Артур.

— И то, верно, только давайте спустимся и устроимся в тени.

Мы спустились и присели в лесополосе, которая шла вдоль шоссе. Я не выдержал и, поднявшись ближе, посмотрел на номера проходящих машин. Вернувшись, обрадовано произнес:

— Все нормально, номера московские и подмосковные.

— Ура, мы дома, — почти закричала Вика и, обняв меня за шею, поцеловала, — я так хочу залезть в ванну, потом выпить чашку крепкого кофе, затем включить телевизор и потом… — я перебил её, не дав договорить:

— И поставить фильм «Чужие» или «Звездные войны», не так ли?

— Вовсе нет. Я посмотрела бы новости, послушала бы прогноз погоды на завтра, и астрологический прогноз.

Артур улыбнулся, а потом, не выдержав, рассмеялся.

— Вот уж никак не ожидал, что вы Виктория любите астрологические прогнозы. Это же полное шарлатанство, тогда уж лучше гадание на кофейной гуще или яичной скорлупе.

— Эх, не понимаете, вы мужчины тонкости женской души. Бывают минуты, когда совершаются поступки, которые в обыденной ситуации невозможны. Конечно астрологический прогноз, это всё бред, но это я к слову сказала, так сказать идиоматическое выражение.

— А, тогда извините, такие тонкости женской психики, это действительно, тайна. Инопланетяне правы, человека понять, очень сложно, вот и приходится над нами столько экспериментов ставить, — сказал я.

— Что делать, такие мы.

Артур, сидя на земле, ковырял в зубах травинкой. Потом, когда ему это надоело, выплюнул её, и мечтательно произнес:

— Эх, вот, теперь вы понимаете преимущество телепортационного перемещения! Вошел на корабле в кабину, впрочем, зачем на корабле, прямо на станции, нажал код и ты дома, в своей квартире.

— Может быть, — произнес я, и подал ему руку, чтобы подняться с земли.

— А все же, как дома хорошо, правда, мальчики.

— Это точно. И все же…

— Все. Об этом ни слова, а то брякните лишнее, а потом начнется, что, как и прочее.

Мы отдохнули и решили, что ловить лучше всего грузовую фуру. Водитель наверняка возьмет не так много. Мы вышли на шоссе и стали голосовать. Не прошло и пяти минут, как около нас остановился трейлер с иногородними номерами. Я поднялся на подножку и, заглянув в кабину, увидел молодого парня, сидевшего за рулем.

— До Москвы не подбросите?

— Одного или всех?

— Всех, — парень смерил меня взглядом, прикидывая, сколько запросить, но вместо этого спросил:

— А вы сами из Москвы?

— Да, а что?

— Мне надо до,… — он посмотрел в маршрутный лист, — до Дегунинской плод базы. Дорогу покажете, довезу бесплатно.

— Нет проблем, — радостно ответил я, и позвал Вику и Артура. Они устроились сзади на лежанке, а я рядом с водителем.

— Сергей, — и я протянул руку.

— Борис.

— Значит так, сейчас до кольца, поворачиваем налево и до Алтуфьевского шоссе, а там по прямой до базы.

— Понял, — он нажал на газ, и мы тронулись.

Через час с небольшим он высадил нас около метро. Я объяснил ему, как проехать к базе. Поблагодарив, что подбросил, я захлопнул дверь и спрыгнул с подножки.

— Что будем делать теперь? — спросила Вика.

— Как что, надо ехать домой, хотя подождите минуту, — я попросил у Артура десять рублей и купил первую попавшуюся газету. Подойдя, я развернул её и сказал:

— Итак, деньги не отменили, президента переизбрали и вообще, сегодня, — я показал дату на первой полосе газеты.

— Все правильно, — сказал Артур, — нас не было на Земле чуть более трех лет.

— Предлагаю следующее, поскольку моя и Викина квартиры рядом, поедем сначала к нам и посмотрим, что там творится, а потом к тебе, не возражаешь?

— Нет конечно.

Мы спустились в метро.

— Жаль, что нет телепорта, — произнес Артур, — я уже так привык…, — суровый взгляд Вики, тут же заставил его замолчать.

— А мне больше нравится на метро, по крайней мере, спокойней, — в этот момент поезд затормозил, и свет в вагоне погас. Прошло секунд двадцать, прежде чем из динамика раздался голос машиниста:

— Уважаемые граждане пассажиры. Просьба не волноваться, отправление задержится на две минуты.

Минуты через две, когда духота уже начала давать о себе знать, всё тот же голос оповестил нас, — осторожно, состав отправляется.

Свет снова зажегся с полной силой, и состав медленно тронулся вперед. Доехав до станции, из динамика снова раздался голос машиниста:

— По техническим причинам, поезд дальше не пойдет, просьба освободить вагоны.

Мы вышли.

— Видите, Виктория, техника двадцать первого века, это же просто архаика, каменный век.

— Может быть.

Мы дождались следующего состава и уже без приключений доехали до своей станции. Выйдя на улицу, пешком направились к дому, и уже подходя, вдруг подумал, а может позвонить на всякий случай.

— Подождите-ка минутку, — я достал сотовый телефон и включил. Аккумулятор показывал зарядку, и я попытался набрать домашний номер. Однако у меня ничего не получилось.

— Черт возьми, что за дела, вроде работает, а ничего не получается.

— По всей видимости, ваш номер отключили, — произнес Артур.

— Что значит отключили?

— Три года прошло. Номером-то вы не пользовались.

— Наверно.

Я положил телефон в карман, и, раздумывая, что делать, попросил у Артура пятьдесят рублей. Затем зашел в цветочный, что у остановки, и, дав девушке деньги, попросил у неё телефон, чтобы позвонить. Набрав номер, услышал гудки, а потом чей-то голос:

— Алло, вас слушают.

— Кто это?

— А кто вам нужен?

— Мне нужен Сергей Николаевич, владелец квартиры.

— Он пропал три года назад, и квартира продана его дочерью, а кто его спрашивает?

— Нет, извините, я перезвоню Даше. До свидания, — и я нажал отбой. Поблагодарив продавщицу, вышел из магазина.

— Вот вам и первая новость. Квартира продана дочерью, так как я пропал три года назад. Быстро однако, хотя я её прекрасно понимаю. Может, сделаем ещё один звонок? — и, извинившись за свою назойливость, я попросил у продавщицы разрешения еще на один короткий звонок. Набрав номер телефона квартиры родителей, которую сдавал, после продолжительных гудков, трубку на другом конце все же подняли.

— Алло, — это была Даша. Я сразу узнал её голос.

— Даша это ты?

— Да, а кто это? — взволнованно спросила она, видимо не веря, что это звоню я.

— Отец, кто же ещё.

— Папа, ты жив?

— Вроде того.

— Куда ты пропал? Прошло три года, я думала ты погиб. Ни звонков, ничего.

— Надо встретиться.

— Конечно, приезжай прямо сейчас.

— Я только решу еще несколько проблем и буду, — я посмотрел на часы, — ближе к вечеру. Я перезвоню.

— Конечно, я жду.

— Так, значит, одна квартира цела, но там обитает Дашка. Что же, звоним Вике, — я умоляющим взглядом посмотрел на продавщицу. Гудки следовали один за другим, пока не произошел автоматический отказ вызова абонента. То же самое повторилось и у Артура. Я извинился и, поблагодарив продавщицу, снова вышел на улицу.

— Значит так. Даша сейчас в моей, точнее в квартире моих родителей. У вас никто не отвечает. Что будем делать?

— Я думаю, что надо пойти ко мне, сказала Вика.

— Резонно, — произнес Артур.

Мы пошли к её дому и, поднявшись на этаж, остановились возле двери, из которой торчала сложенная пополам бумажка. Вика развернула её и прочла:

«Дирекция единого заказчика сообщает, что за вами числиться долг за неуплату коммунальных платежей в сумме двадцать две тысячи сто сорок один рубль десять копеек. Ввиду неуплаты, нами подан иск в суд о выселении вас с занимаемой жилплощади. По всем вопросам обращаться…» — далее шли телефоны и фамилии чиновников, к которым следовало обращаться.

— Слава богу, что хоть не опоздали, а это все ерунда. Вика открыла дверь, и мы вошли внутрь.

Я нажал выключатель. Все было как прежде. Вика от радости, что мы дома закружилась и, бросившись мне на шею, сказала, — Сереженька, мы дома, как я рада.

Артур стоял в прихожей, переминаясь с ноги на ногу.

— Я, наверное, пойду, а то Сергей Николаевичу надо привести себя в порядок, да к тому же надо выяснить, что с квартирой.

— Артур, успеется. К тебе мы завтра махнем прямо утром. А ты с Викторией побудь, пока я к Даше съезжу, успокою её. Заодно, приведешь себя в порядок, в магазин сходишь, Виктория ужин сделает, как раз и я вернусь. Посидим, поболтаем.

— Нет-нет, я не хочу вам мешать.

— А ты нам вовсе не мешаешь. Что ты будешь делать сейчас дома один. Завтра поедем вместе и все решим. Уж коли нас судьба связала, так вместе решим наши проблемы, правильно я говорю?

— Артур, Сергей Николаевич абсолютно прав. Ты никуда не поедешь, а останешься у нас, хотя бы до завтра.

— Спасибо, я согласен.

Я быстро ополоснулся и, переодевшись, поехал к Даше.

Уже выходя из квартиры, Вика, поцеловав меня, спросила:

— А что ты ей скажешь, где был всё это время?

— Не знаю, может сказать, что запил и бродяжничал?

— Ты что, серьезно?

— А что еще я могу придумать?

— Я не знаю, может, уезжал на заработки.

— Конечно, поэтому оставил ей в подарок квартиру.

— Короче разбирайся сам, только не задерживайся и обязательно позвони, когда будешь выезжать, хорошо?

— Непременно, — я поцеловал Вику и нажал кнопку вызова лифта.

Я спустился на первый этаж и вышел на улицу. В этот момент прямо мимо меня продефилировал в своей милицейской форме старший лейтенант. Он повернул голову и пристально посмотрел на меня, слегка притормозив шаг. Я спустился по ступеням и поравнялся с ним. Он остановился и, взяв под козырек, представился:

— Участковый Селезнев. Ваше лицо мне кого-то напоминает, можно ваши документы?

— Вы наш участковый? — сказал я, доставая из кармана паспорт.

— Да ваш, а вы здесь живете?

— Моя жена.

— А как её фамилия? — спросил он, взяв паспорт и открыв его.

— Короткова Виктория Александровна, точнее Лунина. Короткова это её девичья фамилия.

— Так вот, почему мне ваше лицо показалось знакомым. Вы же в розыске.

— Что значит в розыске?

— То и значит и жена ваша тоже. Где же это вы, господин Лунин пропадали все эти три года, позвольте вас спросить?

— Как где, отдыхал.

— Отдыхали, значит. Дочь ваша подала, между прочим, в розыск, что вы пропали, а вы, стало быть, отдыхали, что-то как-то не вяжется одно с другим, — он держал паспорт пальцами, ударяя им по ладони руки.

— А если серьезно?

— В каком смысле?

— В прямом, естественно.

— Знаете, если в прямом, вы мне все равно не поверите, поэтому, не всё ли равно, где я пропадал со своей женой три года. В конце концов, я жив, здоров, еду, кстати, навестить дочь. А вы можете у себя поставить галочку и снять нас с учета. Как говорится, двумя пропавшими меньше будет, статистика сразу улучшится и возможно, дадут премию, а возможно, — я сделал вид, что смотрю на его погоны, — дадут капитана.

Все это я старался говорить в шутливой форме, чтобы расположить участкового к себе и как можно быстрее закончить этот разговор. Однако тот вовсе не был настроен благодушно и, посмотрев на меня, произнес:

— Что, значит, не поверю? Если будут сомнения, проверим, удостоверимся.

Мне начинал надоедать этот милиционер, к тому же я вовсе не собирался с ним продолжать беседу, поэтому секунду подумав, сказал:

— Нас с женой украли инопланетяне, обследовали и вернули на Землю. Поэтому нам надо пройти так сказать, после стрессовый реабилитационный период у врача психиатра.

— Оригинально, но вы знаете, я вам верю, только все дело в том, что необходимо составить официальный протокол, поскольку вы считаетесь пропавшим, и ваша квартира, насколько мне известно, перешла вашей дочери и та её продала. Сами понимаете, могут возникнуть осложнения, ввиду того, что вы вдруг объявились, а я, между прочим, подписывал кое-какие бумаги.

— Лично к вам у меня никаких претензий нет. А что касается квартиры, то этот вопрос я утрясу сам со своей дочерью. Впрочем, это меня тоже особо не беспокоит, поскольку мне есть, где жить. Кстати, дочь живет сейчас в квартире моих родителей, и квартира принадлежит мне.

— Скорее всего, принадлежала.

— Даже если и принадлежала, то вам-то что?

— А что вы так нервничаете?

— Кто я нервничаю? — я начал заводится, понимая, что делать этого совсем не стоит.

— Не я же?

— Хорошо, что от меня требуется?

— Вот это другой разговор. Где сейчас ваша супруга?

— Дома, готовит ужин.

— Вот и отлично. Семейство, как вы говорите, похищенное инопланетянами в сборе, поэтому давайте пройдем и удостоверимся в этом, а заодно оформим бумажки, — и с этими словами он направился к дверям подъезда, продолжая по-прежнему держать мой паспорт в руках.

— Что же вы стоите, пойдемте.

Мы поднялись на этаж, и я нажал звонок.

— А у вас что, ключей от квартиры нет?

— Представьте себе, нет.

Вика открыла дверь. На ней был надет фартук, и в руках она держала швабру.

— Что случилось? — спросила она, увидев за моей спиной милиционера.

— Вика, представляешь, встретил нашего участкового, оказывается мы с тобой в розыске за бродяжничество.

— Неправда, этого я не говорил. Зачем искажать факты, — участковый предъявил Вике своё удостоверение и попросил разрешения войти в квартиру. Я посторонился и когда он вошел, закрыл за ним дверь, чувствуя, что предстоит нелегкий разговор.

— Так вот Виктория Александровна, ваш муж утверждает, что вас похитили инопланетяне и вернули на Землю спустя три года, это правда?

Вика, не ожидавшая такого оборота событий, попятилась назад и чуть не упала, садясь на стул.

— Так правда это, или ваш муж солгал?

Вика смотрела то на меня, то на участкового, не зная, что ответить, наконец, она собралась с духом и сказала:

— Да.

— Что да?

— Правда, нас похитили инопланетяне, а разве это имеет какое-то значение.

Участковый, явно не ожидавший от неё такого ответа, положил мой паспорт на стол и присев на стул, попросил воды, после чего сказал:

— Господа-товарищи, имейте совесть. Что, я в рапорте напишу? Пропавшие граждане на вверенной мне территории, были похищены инопланетянами и возвращены спустя три года на Землю? После этого мне не то что капитана не дадут, а выгонят из милиции в два счета и тогда, плакала моя служебная жилплощадь. А между прочим, мне осталось всего два года, и она останется за мной.

Мы переглянулись и неожиданно рассмеялись.

— Не вижу ничего смешного.

— Простите, товарищ старший лейтенант, действительно как-то неловко вышло насчет инопланетян, — сказал, понимая, что надо как-то выходить из создавшегося положения. В этот момент из ванны вышел Артур. Вытирая голову полотенцем, он поздоровался и только после этого, обратил внимание на милицейские погоны.

— Так, а это кто, позвольте узнать, ваш родственник?

— Нет, хороший знакомый.

— А паспорт у вашего знакомого при себе есть?

— Извините, но когда я хожу в гости, паспорт я с собой не ношу.

— Напрасно, сейчас вся Москва носит паспорта. Вас что, никогда в метро не останавливали?

— Представьте себе, нет.

— Странно. А величать вас как?

— Кобзев Артур Христианович, — и Артур продиктовал свой домашний адрес.

— Чудьненько, а телефончик хозяюшка, где у вас?

Вика дала участковому телефон, и он стал куда-то звонить.

— Алло Семеныч, это я, Селезнев, слушай, посмотри там телефон отделения, за которым числится, — и он назвал адрес Артура, — как ты сказал двадцать восемь, понял. Я после дежурства к тебе заскочу. Все, будь здоров.

Он прищурил взгляд и набрал продиктованный номер.

— Алло. Отделение. Вас беспокоит участковый инспектор Селезнев из сто сорок девятого. Да. У меня вопрос по поводу пропавших без вести. У Вас Кобзев Артур Христианович случайно не значится в розыске. Да-да, что, когда, понял. Все спасибо.

Он повесил трубку. Мы с нетерпением ждали, что он скажет. Он снова посмотрел на нас и сказал:

— Действительно, Кобзев Артур Христианович, шестьдесят девятого года рождения, проживает по указанному вами адресу. В розыске не значится, хотя длительное время отсутствует, ввиду чего является злостным неплательщиком коммунальных платежей. Кстати, как и вы, гражданка Лунина, — он посмотрел на телефон и добавил, — а почему у вас телефон не отключили за неуплату?

— Я имела глупость оплатить за пять лет вперед.

— Вот видите, глупость, зато с телефоном остались, а так бы отключили.

Наступила пауза. Участковый тяжело вздохнул и сказал:

— Так, где же все-таки вы все это время пропадали, хотел бы я знать?

— Товарищ участковый, а вы напишите в своем рапорте, что я и мой муж Лунин Сергей Николаевич, отсутствовали без уважительной причины в течение трех лет, а на вопрос, где они были всё это время, говорить отказываются.

— Интересная постановочка вопроса. Это как же вас прикажете понимать?

— Очень просто. Мы раскаиваемся, что создали для вас проблемы, но говорить, где всё это время были, отказываемся.

— А причина отказа?

— Личного характера, — добавил я.

— Понятно. Короче. Завтра, в 19–30 порошу одного из вас зайти ко мне в опорный пункт для составления бумаг, — он достал визитку и положил её на стол, — надеюсь, до этого времени вы опять не исчезнете на пару лет.

— Обязательно зайду, — сказал я.

— Я провожу, — сказал я, поднимаясь вслед за участковым.

Мы вышли на улицу.

— К метро направляетесь?

— Да.

— Пойдемте, провожу, мне в том же направлении, если конечно не возражаете?

— Моя милиция меня бережет, как раньше говорили.

— То раньше, теперь неизвестно кто кого бережет. Вопросик можно?

— Да, хоть два.

— А с чего это вдруг вы про инопланетян наплели мне?

— А что разве такого не бывает? Вон сколько пишут, что людей похищают, потом возвращают. По-моему весьма актуально.

— Шутник вы, однако. Только я вам вот что скажу, в каждой шутке есть доля истины. Вы понимаете, к чему я клоню?

— Безусловно.

— Вот то-то. Вы, насколько я помню, сантехником в нашем ЖЭКе работали одно время, если мне память не изменяет, не так ли?

— Все правильно. Но это было лет семь назад, нет больше десять. А вы разве тогда у нас участковым были?

— Я уже двенадцать лет здесь работаю. Потому всех и про всё знаю.

Я промолчал и до метро участковый больше меня ни о чем больше не спрашивал, только, когда я попрощался, он напомнил, чтобы я обязательно завтра зашел к нему.

Разговор с дочерью получился тяжелым. Когда я вошел в квартиру, она буквально набросилась на меня с обвинениями в бессердечности и жестокости к ней, и её матери. Я молчал и ждал, когда она выговорится и успокоится. Наконец, когда она перестала кричать и размахивать руками, я спросил:

— Могу я хотя бы присесть?

— Да.

Мы сидели некоторое время молча. Я смотрел на Дашу и думал, что чем старше она становится, тем всё больше и больше становится похоже на мать. Пышные каштановые волосы, пронзительный взгляд из-под лобья, жесткая речь. Я смотрел и вспоминал, какая она была смешная маленькая, а выросла и стала взрослой женщиной.

— Ты чего молчишь, — спросила она, и голос её стал тише.

— А что мне сказать. Ты же знаешь, я не люблю оправдываться, да, в общем-то, и не обязан, хотя может я и не прав. Уехали мы с Викой в деревню на Волгу. Она там родилась. Надоело мне все. Бросил работу и просто сбежал из Москвы. По дурацки конечно всё вышло, но изменить что-либо поздно. Надо было хоть как-то о себе дать знать, но я в одночасье решил всё заново начать, потому и уехал, никому и ничего не сказав.

— И как?

— Как видишь. Ничего не получилось. Город снова потянул назад.

— Ты один вернулся?

— Нет с Викой.

— И как она?

— В смысле?

— В смысле, вы по-прежнему вместе?

— Да.

— Тогда я совершенно ничего не понимаю. Какой из тебя сельский житель. Ты же без телевизора и дня прожить не мог. На дачу ездил раз в год и то из-под палки.

— Старость, а может что-то еще, не знаю.

— И нужно было тебе в пятьдесят жениться?

— Знаешь, это не тебе судить. Я в твою жизнь не лезу, и ты в мою не лезь.

— И что же мы теперь делать будем? — она посмотрела на меня, напрягшись всем телом, словно вся её судьба зависела от моего слова.

— Если ты по поводу квартиры, то продала и продала, считай, что я тебе её подарил. А что с дачей?

— Дача стоит. Я её переоформила на себя, но продавать не собиралась. Езжу туда редко.

— А эта квартира?

— Я уехала от матери, не могу больше с отчимом жить. Квартира за тобой, переоформить её я просто пока не успела.

Я посмотрел на дочь и сказал:

— Ты, живи здесь, я возражать не буду. А с дачей давай поступим так. Ты туда ездишь?

— Да в общем, нет.

— И не сдаешь?

— Нет.

— Наверно все бурьяном заросло?

— Я попросила соседку присмотреть. Она ягоды с кустов собирает, так что в принципе все нормально.

— Тогда пусть она числится на тебе, но без моего согласия ты её не продавай. Договорились?

— Конечно, — обрадованная таким раскладом дел, сказала она, — подожди, а где же ты будешь жить?

— У Вики однушка, а там видно будет. Короче я жив здоров, постараюсь по возможности не пропадать больше.

Мы поговорили ещё недолго. Она напоила меня чаем, но расспрашивать о моём житие бытие в деревне не стала, толи почувствовала, что я чего-то не договариваю, то ли еще по какой причине. Я позвонил Вике, что выезжаю, и собрался уходить. Уже на пороге двери, она подошла и тихо сказала:

— Пап, прости, что так вышло. Я думала, что все, я тебя больше не увижу, — на её глазах навернулись слезы, — знаешь, когда ты пропал, мать меня каждый день пилила, чтобы я быстрее все на себя переоформила. А я ей все говорила, что ты жив и вообще, по закону надо ждать и так далее. Я всего-то три месяца назад как оформила, а от матери ушла, два года назад.

— Ничего, всё нормально. Всё равно все тебе досталось бы. Так что не переживай. А на мать не сердись, она какой была, такой и останется, но она твоя мать, а матерей не выбирают. Понятно? — и я как в детстве поцеловал её в нос. Для меня она оставалась всё той же маленькой девочкой, которая сидела у меня на руках, закутанная в большое махровое полотенце с копной только что вымытых волос.

Я вышел на улицу. Настроение было паршивое оттого, что пришлось врать, и что возникли разные проблемы, и, наконец, оттого, что всё в этой жизни так сложно и запутанно. Я вышел на улицу и, поймав тачку, вернулся домой.

— Как съездил? — спросила Вика, открывая мне дверь.

— Все нормально, — ответил я, целуя её в щеку, — поговорили за жизнь, я потом тебе все расскажу, хорошо?

— Конечно. Пойдем к столу. Артур сходил в магазин, я приготовила ужин.

Мы сели за стол. Я открыл бутылку водки и разлил по рюмкам. Подняв её, посмотрел на Вику и Артура и произнес:

— Что сказать. Мы живы и здоровы. Мы увидели своими глазами то, что возможно, неведомо никому на Земле и с этим мы проживем всю оставшуюся жизнь. Что с нами будет и как сложится завтрашний день нам неведомо, но пусть он будет,… — я запнулся, подыскивая нужное слово, и Вика, глядя на меня, подхватила мою мысль и сказала:

— …хорошим, и что бы мы были живы и здоровы.

— Именно это я и хотел сказать.

Мы чокнулись.

— А знаете, мне хотелось бы еще раз побывать там у них на станции, — сказал Артур, ставя рюмку на стол, — я даже согласился бы там остаться навсегда.

— Конечно, тебя здесь ничего не держит, — сказала Вика, раскладывая картошку по тарелкам, — а кто будет ремонтировать мой компьютер?

— Эх, Виктория, — мечтательно произнес он, — разве это компьютеры, это груда железа с примитивными возможностями.

— Может быть, — откусывая огурец, произнес я, — но как говорится, хорошего в меру. Зато дома лучше и спокойнее. Знаете, я даже участковому милиционеру впервые в жизни обрадовался. Честное слово. А почему?

— Потому что он не киборг? — произнес Артур.

Я рассмеялся и ответил, — нет, потому что я сразу ощутил себя дома. Это же так здорово.

Я снова наполнил рюмки водкой, Вика рукой показывала мне, что ей только пол рюмки.

— Знаете что, жизнь продолжается, и кто знает, может нам снова суждено побывать там. Я правда туда не очень рвусь, но как говорят, что день грядущий нам готовит, а потому, предлагаю выпить за день сегодняшний, а что будет завтра одному Богу известно…

— И инопланетянам, раз они умеют заглядывать в будущее, — добавил Артур.

— Согласен, и инопланетянам. За мир в нашем доме, правильно я говорю, Викуша?

— Правильно.

(обратно)

Глава 6

На следующий день после завтрака, мы вдвоем с Артуром съездили к нему на квартиру. Его маленькая холостяцкая квартира произвела на меня двойственное впечатление. Старая, видимо пятидесятых годов мебель, местами обшарпанная и требующая ремонта, и на фоне этого, письменный стол, заставленный компьютерными принадлежностями. Сразу было видно, что в квартире живет фанат компьютерного дела. Даже на полу стояли корпуса и элементы от компьютеров. Кухня была полной противоположностью комнаты. Хотя она была тоже старая, то ли польского, то ли отечественного производства, но выглядела отлично. А главное, на кухне был идеальный порядок. Даже небольшой слой пыли, который накопился за три года отсутствия хозяина квартиры, не смог скрыть чистоты и уюта, который здесь был.

Убедившись, что всё в порядке, я оставил Артура прибираться, а сам решил заняться продажей для начала одного камня, чтобы иметь денежные средства, коих у нас не осталось. Памятуя, как я реализовал камни, присланные мне Гао, я решил, что мне не к чему скрывать своё имя и потому решил воспользоваться ломбардом или скупкой, куда и направился.

В кармане в футляре из-под кольца, которое я незадолго до женитьбы подарил Вике, лежал небольшой по моим меркам изумруд. Выйдя из метро, я с некоторым волнением подошел к ломбарду. На вывеске значилось, что производится скупка золота, серебра и драгоценностей, а так же меха и прочего антиквариата и указаны время работы. Я открыл дверь и спустился по ступеням вниз. Здоровенный охранник стоял у входа и вежливо предупредил, что сдача вещей в ломбард, а так же скупка производятся строго при наличии паспорта. Я поблагодарил и сказал, что паспорт при мне. Он указал на дверь и попросил подождать, так как там сейчас пожилая дама. Я присел настоящий у двери диван и чтобы отвлечься, взял журнал, лежащий на табуретке, которая заменяла журнальный стол. Я развернул его, но в этот момент щелкнул замок и пожилая женщина, на ходу застегивая сумочку, вышла из приемного отделения. Я встал и прошел в зал, прикрыв за собой дверь.

— Что у вас? — вежливо спросил пожилой приемщик, глядя на меня сквозь стекла очков.

— У меня природный изумруд без огранки, — я достал футляр и, просунув его в окошко, добавил, — от бабушки досталось в наследство.

Он скептически посмотрел на меня и весь его взгляд говорил, — знаем мы, о каких бабушках и наследствах, вы тут песни поёте. Взяв футляр и достав камень, он весь переменился в лице. Видимо за весь день, а возможно и неделю ему принесли вещь, которая достойно была его внимания. Он надел на глаз увеличительное стекло и стал внимательно изучать камень, потом положил его под микроскоп и опять долго и внимательно рассматривал. Я не выдержал и, просунув голову в окошко, спросил:

— Вы сомневаетесь в его подлинности?

— Молодой человек, ваш камень, безусловно настоящий, просто я пытаюсь определить степень его чистоты.

— И какова она?

Приемщик подвинул увеличительное стекло на лоб и сказал:

— Если вы будете мне и дальше задавать вопросы, то это будет не скоро. Вам понятно?

— Да, — и я убрал голову из окна, продолжая наблюдать за его действиями. Он взвесил камень, потом поместил его в какой-то прибор, затем в другой, записывая на бумаге, какие-то показания. По мере того, как он производил все эти манипуляции с камнем, его лицо менялось. Сначала мне показалось, что он обрадовался, потом в его взгляде появилось удивление и, наконец, когда он записал последние данные, в его взгляде был нескрываемый восторг.

— Вам крупно повезло, молодой человек. Если это правда, относительно вашей бабушки, то она сделала вам по истине королевский подарок, оставив этот камень, чистейший воды и великолепной формы для огранки.

— Да бабушка была из дворян. Так на сколько вы оцениваете этот камень?

— Вы хотите его заложить?

— Нет, продать.

— Продать!? — весь его взгляд говорил о безрассудстве моего поступка. Но интересы конторы, в которой он работал, взяли своё, и он сказал:

— Этот камень стоит шестьдесят две тысячи долларов. С учетом комиссионных сборов и налоговых отчислений вы сможете получить за него, — он щелкнул пальцем по калькулятору и произнес, — сорок восемь тысяч триста шестьдесят долларов. Если вас устроит эта сумма, вам необходимо пройти со мной к заместителю директора. Разрешение на покупку за столь большую сумму дает только он.

— Я согласен, — не раздумывая, сказал я.

Он положил камень обратно в футляр и передал его мне. После чего, закрыв окно, сказал, чтобы я подождал его. Он вышел из боковой двери, и мы направились к заместителю директора. Молодой человек, явно не подходивший на эту должность, встретил нас в своем кабинете, где сидя за компьютером, раскладывал пасьянс. Приемщик, держа в руках один из приборов, подошел к нему, и пока я стоял рядом показал ему камень, который передал ему. Зам посмотрел сначала на меня, потом на камень и тихо, чтобы я не слышал, посовещавшись, сказал:

— Я не возражаю, произведите, пожалуйста, повторную проверку камню, а я выпишу в бухгалтерию разрешение на выдачу денег.

Он черканул небольшую записку и передал её оценщику. Мы вернулись обратно. Повторная экспертиза заняла несколько минут, видимо он просто проверял, не подменил ли я камень, когда он был у меня. Убедившись, что всё нормально, он передал мне записку и объяснил, как пройти в бухгалтерию за деньгами. Передавая её мне, он неожиданно сказал:

— Сколько лет работаю, а такой изумительный изумруд вижу второй раз в жизни. Удачи вам.

— Спасибо, ответил я, и добавил, — а алмазы и сапфиры, вы тоже принимаете?

— Конечно.

— Тогда я к вам непременно загляну, как только кончатся деньги, — и с этими словами я отправился в бухгалтерию.

Вика была дома, когда я вернулся. Сидя за компьютером, она что-то писала. Увидев меня, она закрыла программу и спросила:

— Как дела?

— Все нормально. Артур остался прибираться дома. Слушай, ты у него когда-нибудь была?

— Нет, а что?

— Теперь я понимаю, что он действительно фанат компьютерного мира. Вся комната забита запчастями, словно это мастерская по ремонту. Но зато ты бы видела его кухню. Полный порядок.

— А как поход в ломбард, удался?

— Конечно.

— Правда и за сколько?

— А ты как думаешь?

— Я не знаю.

— Хоть приблизительно.

— Тысяч десять дали, — она посмотрела на меня и добавила, — пятнадцать, я угадала?

— Почти, — я достал пачки денег и выложил их на стол.

Вика, никогда раньше не видевшая такую огромную сумму денег, и от неожиданности открыла рот, не в силах что-либо сказать. Наконец она спросила:

— Сколько же здесь?

— Без малого пятьдесят тысяч баксов.

— Слушай, сколько же тогда будут стоять камни большего размера?

— Не знаю, может больше ста тысяч. Не зря я говорил, что мы сможем купить себе и Мерседесы и всё что угодно.

Вика бросилась ко мне на шею и повисла на ней, визжа от радости.

— Вика, я то тут при чем. Это Фейнхотен наш благодетель, а не я.

— Это не важно кто. Главное, что мы теперь сможем с тобой попутешествовать по всему миру, увидеть другие страны и города. И знаешь, что мне хочется больше всего?

— Что?

— Съездить в ту деревушку в Финляндии, о которой ты мне рассказывал, и где мы были с тобой в прошлой жизни, о которой ты помнишь, а я нет.

— Ты знаешь, я с тобой согласен, туда я точно съездил бы еще раз, — я поцеловал её и осторожно опустил на пол.

— Пойду, разменяю деньги, а ты позвони Артуру и скажи, чтобы приехал, надо поделить деньги и вообще поговорить, что будем делать с камнями. Сразу все реализовывать опасно, поэтому лучше посовещаться.

— Хорошо, только ты не долго. Да я забыла тебе сказать, пока тебя не было, звонил участковый и напомнил, чтобы ты пришел к нему как обещал в 19–30.

— Хорошо, я пошел, — я посмотрел на время, было, начало шестого, — блин ни то не се.

— Ты о чем?

— Ладно, я разменяю деньги и приду поесть, а потом схожу к этому Селезневу, так кажется его фамилия, а ты скажи Артуру, пусть приезжает завтра часам к десяти утра, или к одиннадцати. Надо выспаться.

— Лучше к одиннадцати.

— Как скажешь.

Визит к участковому, как я предполагал, должен был занять не больше получаса. Собственно говоря, написать заявление и все, однако на деле все вышло иначе.

Комната, в которой располагалась приемная, раньше была помещением опорного пункта порядка. В нем собирались дружинники, получали повязки и инструкции и расходились по объектам. С тех пор как их упразднили, помещение передали ветеранам войны, а участковому выделили для приема небольшую комнату, которая, по всей видимости, была кухней, так как примыкала к туалету, а само помещение являло собой жилую трехкомнатную квартиру на первом этаже жилого дома.

Участковый сидел за столом и строчил документы на обычной пишущей машинке. Стена позади него была увешана приказами и распоряжениями, а напротив находился стенд, на котором висели фотографии. Надпись гласила «Их разыскивает милиция». Ощущение было такое, словно я окунулся в мир социализма в году так семидесятом, не хватало еще портрета Брежнева. Я обернулся, прямо над дверью висел портрет Президента.

Однако, подумал я, обстановка очень располагающая для беседы. Я поздоровался.

— Вижу скепсис во взгляде.

— Это плохо или хорошо? — спросил я, решив занять дружескую позицию в разговоре.

— Смотря как смотреть. Если по поводу нехватки техники, — и он показал рукой на пишущую машинку, — то это хорошо, а если, он демонстративно сдвинул брови, что, в общем, не говорило о суровости взгляда, и посмотрел в сторону двери, намекая на висящий портрет, — то мы всё-таки государственная служба. Государственная подчеркиваю, а, следовательно, должны уважать руководителей государства. Понятно вам?

— Я разве против. У меня на прежней работе, у напарника в шкафчике для личных вещей, тоже портрет президента висит, правда Ельцина, и ничего, ему нравится. Кто бы против, но не я. А у вас в кабинете, сам Господь велел. Вы же не икону повесили, правда? — улыбаясь, ответил я.

— Согласен, хотя по-прежнему чувствую в ваших словах долю скептицизма.

— Уверяю нисколько, а кроме того, это не уголовно наказуемо, не так ли?

— Это верно.

Он вынул из машинки лист бумаги и положил его перед собой. Потом внимательно прочел и сказал:

— Как говорится, вернемся к нашим «баранам», точнее, причинам вашего исчезновения и как следствие этого, заявления от вашей дочери, что повлекло за собой объявления вас и вашей жены, как пропавших безвести. Я правильно выразился?

— Совершенно верно.

— А раз так, и памятуя ваши высказывания на сей счет, то я вот тут к вашему приходу приготовил бумажку, чтобы особо вас не задерживать, — он протянул мне лист бумаги, который он перед этим напечатал, и добавил, — извольте ознакомиться, и если согласны с написанным, расписаться.

Я взял бумагу и прочитал:

— Лунин Сергей Николаевич, — далее шли мои паспортные данные, место прописки и прочие формальные данные, — женатый на Луниной Виктории Александровне, — после чего указывались её паспортные данные, — в течение такого-то срока, отсутствовали в Москве и находились в отъезде. Причины личного характера привели к тому, что никто из родных, в частности дочь от первого брака — Лунина Дарья Сергеевна, не была поставлена в известность об отъезде, что вынудило её написать заявление об исчезновении отца.

В ходе следственных мероприятий по розыску пропавших, место их пребывания не было установлено, что послужило причиной считать Лунина С. Н. пропавшим безвести и разрешить его дочери Луниной Д. С. вступить в права наследства согласно законов РФ.

На основании выше изложенного, Лунин С. Н., объявившийся в г. Москве вместе со своей женой Луниной В. А., по истечении указанного выше срока и не предъявивший в органы милиции справок или иных документов, которые являлись бы вещественным доказательством невозможности сообщить своё местонахождения за указанный период времени не вправе предъявлять претензии на потерю имущества в пользу Луниной Д. С.

Далее шла подпись Селезнева.

— И что мне надо с этим сделать?

— Если вы согласны с текстом, расписаться и написать, что ознакомлены, возражений не имеете.

— И на этом конфликт исчерпан?

— Конечно.

Я написал под диктовку всё что необходимо и расписался. Передавая подписанную бумагу участковому, я не удержался и сказал:

— Вы довольны?

Посмотрев мне в глаза, он ответил:

— В том, что вы поступите именно так, я не сомневался, но то, что вы все это придумали, уверен.

— Что именно?

— По поводу того, что написано вот здесь, — и он показал на подписанный мной документ.

— Интересно, а что я должен был написать, точнее, что вы могли написать?

— Вот именно, что я мог написать. Потому и молчу, потому что для меня вот это самый простой выход, поэтому я до сих пор и хожу в старших лейтенантах.

Я посмотрел на него, явно не понимая, что он хотел сказать этой фразой.

— Извините, но я вас не понимаю?

— Всё-то вы понимаете. Знаете, — он посмотрел на часы, — мой рабочий день закончился. Вы сейчас домой?

— Да.

— Могу проводить до пол пути, заодно и поговорим в неформальной обстановке.

Озадаченный я вышел и подождал участкового на улице, пока он закрывал и опечатывал кабинет.

— Я ведь долгое время служил в Армии, и знаете, чем занимался? — сказал он, держа под мышкой папку с документами.

— Чем?

— НЛО.

— Шутите?

— Нисколько. В свое время в СССР был спецпроект, о нем даже по телевизору недавно рассказывали. В воинских частях были люди, которые каждый случай появления НЛО фиксировали, записывали показания очевидцев и отправляли рапорт по команде. Так вот я как раз и занимался этим. Наша часть была расположена в Пермской области, и я был прикомандирован к ней вести записи и наблюдения по этому вопросу. Поэтому когда вы сказали мне про инопланетян, вы зря подумали, что я вам не поверю, поскольку только в одной нашей части в мою бытность пропало четыре человека, причем три рядовых и один офицер и все эти случаи после тщательной проверки не попали под разряд дезертирства или чего-то еще. Люди эти исчезли навсегда. Больше о них никто и никогда не слышал.

— А почему вы решили, что их похитили именно инопланетяне?

— Потому что именно в момент их исчезновения наблюдались появления НЛО и, кроме того, есть два свидетеля из числа рядового состава, которые письменно подтвердили факт захвата одного из пропавших представителями инопланетной цивилизации. Всё это было официально задокументировано и послано по инстанции. Тогда этим занимались серьёзно, не то, что сейчас.

— А почему вы считаете, что я не выдумал все это, просто ради хохмы?

— Потому что я по образованию психолог.

— А работаете в милиции?

— За жилье люди на стройках работают. Между прочим, когда меня вытурили из Армии, я был счастлив, что смог в милицию устроиться и получить прописку в Москве. Вам москвичам, не понять, что такое получить прописку в Москве, да ещё жилье.

— Значит, вы считаете, что я, разыграв вас, на самом деле сказал правду?

— По крайней мере, допускаю такую мысль, с весьма большой долей вероятностью.

— А знаете, что я вам скажу, это действительно так, только ведь мне всё равно никто не поверит?

— Кроме меня.

Я посмотрел на участкового, и мне вдруг по-человечески стало его жалко. Не знаю почему, толи оттого, что он до сих пор старший лейтенант, толи просто из обаяния. Бывает, когда человек просто располагает к себе и хочется вдруг поговорить с ним за жизнь.

— Знаете, когда мы летели к Марсу, пилот не понял земного юмора, когда пожелал Артуру по прилете на Землю оказаться в психбольнице. Мы так смеялись над его фразой, а он смотрел и не понимал причины нашего смеха.

— Это вы к чему?

— К тому, что я не хочу попасть в психушку или стать лабораторной крысой в каком-нибудь закрытом НИИ.

— Ах, вот вы в каком смысле. Что же в этом я с вами соглашусь, поэтому можно только один вопрос, на последок?

— Пожалуйста.

— Скажите, а почему они вас отпустили?

— Потому что нас никто не похищал.

— Не понял? Так вы были там или нет? — и он показал пальцем в небо.

— Видите ли, простите, как вас величать?

— Игорь Витальевич.

— Игорь Витальевич, знаете, если я вам скажу, что весь мир, который вы видите вокруг себя, со всеми его недостатками, пороками, мерзостью и прочими измами, на самом деле мог быть совсем иным, если бы,… — я вдруг запнулся на слове бы, потому что подумал, что если скажу, что стало с нашим миром, который я же смог изменить и тем самым уподобился самому Господу богу, то вряд ли прощу себя когда-нибудь минутную слабость, и то тщеславие, с которым это будет сказано. А потому произнес совсем иное, — …не инопланетяне. Они создали нас и смотрят, как мы взрослеем и радуются, когда мы совершаем что-то хорошее, и огорчаются, когда мы играем в войну, не понимая какой бедой это может обернуться.

— Спасибо.

— А мне-то, за что?

— Я психолог. Я понимаю больше, чем сказано. Желаю удачи и привет супруге.

— Спасибо, обязательно передам.

Мы попрощались и разошлись в разные стороны. Всю дорогу до дома я размышлял о встрече с участковым.

— Надо же, какой интересный человек, а занимается такой, мягко говоря, собачьей работой. Наверняка, основная работа, улаживать межсемейные конфликты, работать с малолетними преступниками, пьяницами и наркоманами, выслушивать жен, избитых своими пьяными мужьями и жалобы жильцов друг на друга по поводу лая собак, вечного ремонта и прочей бытовухи. А все из-за проблем с жильем. То за мир? Впрочем, не он один такой. Самому в свое время пришлось пойти работать в ЖЭК, чтобы получить жилье. Надо бы, как ни будь заглянуть к нему с бутылочкой хорошего коньяка и поболтать о жизни.

— Ты чего так поздно, — спросила Вика, когда я вошел, — десятый час.

— Правда, что делать допрос, опись, пропись, протокол.

— Хохмишь?

— Конечно. Ты знаешь, оказывается Селезнев, нормальный мужик. Такую бумагу сочинил, прямо писатель. Потом мы с ним прогулялись, он оказывается, в шестом доме живет и знаешь, что он мне рассказал?

— Что?

— В семидесятые годы служил в армии и там занимался вопросами НЛО.

— Серьезно?

— Честное слово. Вот почему он достаточно спокойно воспринял, когда я сказал, что нас похитили инопланетяне.

— Надеюсь, ты его разубедил в этом?

— Нет.

— То есть как, нет?

— А его вряд ли можно разубедить, и знаешь почему?

— Почему?

— Он психолог по образованию. Он, когда его из армии сократили, подался на работу в милицию и, работая, окончил факультет психологии.

— Ничего себе. Вот тебе и участковый. Слушай, так он нас теперь достанет?

— Вряд ли, ты знаешь, он мне понравился. А главное, он прекрасно понимает, что скажи мы об этом, нас отправят либо в психушку, либо попросту не поверят.

— А почему же он поверил?

— Я же тебе говорю, психолог. И потом, он столько лет с людьми работает, прекрасно разбирается, когда человек правду говорит, а когда пургу гонит.

— Слушай, что за выражения? Пургу гонит, скажешь тоже.

— А что, нормальное выражение.

Она повернулась, чтобы идти на кухню, и я слегка шлепнул её по попе.

— Что такое?

Я подошел сзади и поцеловал в волосы.

— Викуша, как я тебя люблю.

Она повернулась и, поцеловав меня, спросила:

— А ужин, потом?

— А ужин потом.

— Тогда марш в ванну, а я постель разберу.

Месяц, после того как мы вернулись, прошел, точнее, пролетел, как один день. Всю первую неделю я занимался реализацией нежданно-негаданно свалившегося на нашу голову богатства. После встречи с Артуром, выяснилось, что он очень равнодушно воспринял возможность стать состоятельным человек, поменять место жительство и заиметь хорошую машину с водителем. После пережитого и увиденного на станции, он замкнулся в себе, и Вика еле упросила его взять деньги хотя бы для приобретения нового компьютера, на что он ответил:

— Виктория, вся эта рухлядь, ничто, перед тем, что я видел там, — и он задумчиво посмотрел на небо за окном.

— Короче, давай сделаем так, — сказал я, — долги за квартиру платить надо?

— Надо, — вяло произнес он.

— Телефон поставить в квартире надо?

— Надо, — снова промямлил он.

— Работы нет, жить надо?

— Надо.

— Что ты все надо и надо. Жизнь только начинается настоящая. Учти, если придется снова лететь, я тебя не возьму, — я сказал это в шутку, но Артур неожиданно воспринял это совсем иначе, и словно очнувшись, сказал:

— Простите, Сергей Николаевич. Я, правда, сам не свой. Целыми днями только и думаю, обо всём, что с нами случилось. Просто наваждение какое-то.

— Слушай, а может тебе съездить куда-нибудь, отдохнуть? Правда, развеешься, мир посмотришь, новые страны и города лучше любого лекарства от тоски и печали.

— Нет что вы, да у меня даже загранпаспорта нет.

— Нашел о чем беспокоиться. Паспорт тебе за два дня сделают в любой тур фирме.

— А что, правда, может, съездишь на Багамы или в Австралию? — вступила в разговор Вика.

Артур посмотрел на нас и сказал:

— Вы, правда, так считаете?

— Конечно. Ты пойми, хороший отдых любой стресс снимает, а у тебя он гораздо сильнее, чем у нас с Викой.

— Почему сильнее?

— Как почему, потому что тебя пришлось, можно сказать, заново собирать. И какая бы техника ни была, а для организма это стресс.

— И ещё какой, — добавила Вика.

— Так что поедете завтра с Викторией в тур бюро, подберете вместе путевочку и вперед. Договорились?

— Договорились, — неуверенно ответил Артур.

— А раз договорились, то с деньгами решим следующим образом. Я тебе дам сто тысяч рублями и десять тысяч долларов.

— Так много мне не надо, решительно заявил Артур.

— Ты не перебивай меня. Рубли на квартиру, телефон, потом надо приодеться, купить к отпуску экипировку, а доллары на путевку и пребывание там. Знаешь, когда человек в отпуске, деньги сами летят. Потом, мало ли девочку снять, это больших денег стоит.

— Артур не слушай его, это совершенно не к чему.

— Шутка, — ответил я.

— Только не в моем присутствии.

— Каюсь.

— То-то же.

— А когда вернешься, будешь брать из своей доли, сколько тебе надо, раз не хочешь сразу. Хорошо?

— Спасибо вам, я без вас точно закис бы?

— А куда мы денемся, мы теперь до конца дней так сказать, одной веревочкой повязаны.

— Это точно, — сказала Вика, обнимая меня и Артура.

Я не стал рисковать и продал только два камня, причем, один в Москве, а второй в Питере, куда слетал на один день. За оба камня я получил сто сорок пять тысяч долларов. Когда я сказал, сколько у нас денег, Вика просто не могла поверить, что такие деньги можно иметь. Мы решили съездить отдохнуть, а потом заняться приобретением новой квартиры. После посещения с Викой тур бюро, Артур должен был через неделю уехать в Индию, а мы, после двухдневных поисков по тур агентствам, нашли путевку в Финскую деревушку и рассчитывали уехать через пару дней вслед за Артуром. Оставшиеся дни прошли в пустых хлопотах. Мы ходили по магазинам, покупали нужные и ненужные вещи. Нам нравилось тратить деньги, которых у нас теперь было с избытком.

Самым трудным было изменить Викино отношение к жизни. Она привыкла жить очень экономно и никогда не думала ни о роскоши, да и вообще была разумной хозяйкой. Я заметил это сразу после нашего еще первого замужества. Поэтому, мне стоило большого труда, убедить её посетить бутики на Тверской, или купить что-то в солидном магазине. Как только она брала в руки ценник на какой-нибудь кофточке или блузке и видела сумму, превышающую сто долларов, она сразу тянула меня к выходу из магазина, говоря шепотом, что здесь сумасшедшие цены, на что я отвечал:

— Но здесь и вещи гораздо лучше, чем на любом рынке, я уверяю тебя.

В конце концов, она сдалась, и мы смогли купить несколько красивых платьев, костюмов и прочих вещей. Постепенно ей это стало нравиться, и она спокойнее стала относиться, когда продавщица выписывала ей счет за туфли в размере двухсот пятидесяти долларов. Правда, выходя из магазина, она непременно говорила:

— Уверяю тебя, им красная цена от силы сто баксов.

— Верю, но они тебе очень идут. И потом, за сервис надо платить.

— Какой сервис, ты видел, как она смотрела на меня?

— Кто?

— Продавщица.

— А как она на тебя смотрела?

— Как удав на кролика. Ей лишь бы я купила. А о том идут ли мне эти туфли или нет ни слова, хорошего они качества или так себе, ни-ни. И в чем сервис, в том, что она держала коробку, а не положила её рядом? Сервис, дорогой мой, это когда тебе покажут и расскажут о товаре всю правду, посоветуют и скажут правду, идет он тебе или нет.

— Ты идеализируешь мир торговли.

— Возможно, но так должно быть. Вот тогда это можно сказать, что это сервис. Да на любом торговом рынке куда обходительней с тобой обойдутся, чем в этом бутике. Все злые, как черти.

— В этом я с тобой согласен. Но ты не обращай на это внимание и все. Главное, чтобы товар тебе нравился.

— Успокоил. А тебе правда, понравилась кофточка, которую мы купили? — и она приложила её к себе.

— Очень. И особенно вот та комбинашка и блузка с вырезом.

— Сереж, она слишком открытая.

— Кто, комбинашка или блузка?

— Ну тебя, — она рассмеялась и закружилась по комнате. Её рыжие волосы развивались веером вслед за ней, а я как пацан, любуясь, смотрел на свою жену, и думал, — до чего же она красивая, моя Вика…

К концу недели мы были готовы к путешествию.

Поездка в Финляндию была чудесной. Это была та же самая гостиница. Правда на этот раз я уже знал, что она собой представляет, и потому не было такого восторга, как в первый раз. А вот Вика была потрясена увиденным. Мы провели там незабываемую неделю, и пожалели, что не согласились с менеджером тур-фирмы оформить две недели. После всех тревог и злоключений, которые выпали на нашу долю, отдых в этом глухом уголке, оказал на нас целебное воздействие. И все же, вечерами, сидя у камина, мы нет-нет, а вспоминали события, которые с нами произошли.

Мы возвращались самолетом, я смотрел в окно и мечтал о том, чтобы ничто не омрачило наш приезд. Я вспомнил, как было прошлый раз, когда за нами неожиданно началась слежка, как пришлось всё бросить и бежать, как мы перебрались на дачу и втроем приступили к созданию телепортационной установки, которая, в конце концов, заработала. Как давно и как недавно всё это было. Как много всего пришлось пережить мне, Вике, Артуру за столь короткое по человеческим меркам время. Почему жизнь выбрала меня, а не кого-то другого? И посмотрев на мирно спящую Вику, подумал, — хорошо, что она выбрала меня, и я сумел дважды найти одного и того же любимого человека. Я склонился и тихо, чтобы не разбудить, поцеловал её в волосы, но она всё равно почувствовала мое прикосновение и, проведя рукой по моему лицу, спросила:

— Как ты?

— Всё хорошо, спи, нам лететь еще больше часа.

Мы вернулись в нашу московскую квартиру, наполненные приятными воспоминаниями о чудесно проведенном отдыхе. Легли спать далеко за полночь, а поэтому на следующий день я проснулся, когда на часах было уже десять. Вика спала, и я не стал её будить. Выглянув в окно, посмотрел на улицу. День обещал быть отличным. По-летнему тепло и на небе ни одного облака. Умывшись, написал Вике записку, что пошел за продуктами и оставил её на столе.

Стоя в очереди в молочный отдел услышал позади себя знакомый голос Селезнева.

— Опять отсутствовали почти неделю?

— Отдыхал с женой в Финляндии, могу показать отметку в загранпаспорте, — ответил я и, повернувшись, поздоровался с участковым, который стоял позади.

— И как отдохнули?

— Лучше не бывает. Отель на двоих в глуши, точнее не отель, а просто жилой деревенский дом. Лес, грибы, ягоды, одним словом сказка.

— Завидую.

— А как на участке, — спросил я для приличия, — всё в порядке?

— Порядка никогда не будет, но в целом без особых происшествий.

— И то хорошо.

— Это точно.

Подошла моя очередь. Я купил кое-что из молочных продуктов и попрощался с участковым. Выходя из магазина, снова столкнулся с ним и, вспомнив о желании поболтать с участковым по душам, спросил:

— Вы когда сегодня заканчиваете?

— В восемь, а в чем дело?

— Да нет ни в чем, просто хотел заглянуть, если конечно не возражаете, поболтать за рюмкой чая.

— Не любитель.

— Да я, в общем, тоже, это так, к слову.

— Если к слову, тогда заходите.

После ужина я собрался к участковому. Вика сказала, что напрасно напросился к нему на беседу, но я все же решил заглянуть, тем более что предупредил, что зайду.

Он сидел за столом и ждал, когда закипит вода в банке, чтобы вовремя выключить кипятильник.

— А, Сергей Николаевич, заходите.

Увидев столь допотопный способ кипячения воды, я хотел, было сказать, относительно скупости начальства, но решил промолчать, и присел напротив на стул.

— Так как насчет чая? — спросил участковый.

— Без проблем, — сказал я и достал бутылку французского коньяка и коробку конфет.

— Однако. С таким набором обычно к любовницам ходят.

— Да ладно вам. Какие любовницы в наши годы. А вот как сосудорасширяющее, вполне подходит.

Селезнев взял бутылку и, прочитав название, не без юмора произнес, — с Марса?

— Нет из нашего сельпо.

— Жаль, но попробовать можно, — он достал два стакана и, открыв бутылку, налил грамм по пятьдесят. Я сразу понял, что он действительно, так же как и я не большой любитель спиртного и если позволяет себе выпить, то в исключительных случаях или по праздникам.

Мы молча выпили. Я развернул конфету и положил в рот.

— Как коньяк?

— Если честно, ничего конкретного сказать не могу, поскольку не ценитель данного напитка.

— Да я тоже не большой знаток. Просто решил поболтать, а это так для предлога.

— Понятно. Так о чем хотели поговорить со мной?

— Скажите, а почему закрыли программу по изучению НЛО.

— Так ведь союз развалился и программа вместе с ним. Финансирование прекратилось, люди, в том числе и я, попали под сокращение, короче как большинство хороших проектов.

— А правда, что и у нас были случаи обнаружения останков сбитых или потерпевших аварию инопланетных кораблей?

— Не знаю. Я ведь только собирал и отправлял информацию. Обратной связи не имел. По крайней мере, у нас такой информации не было. А почему вас это так интересует?

— Да так, просто я сильно сомневаюсь в достоверности того, что якобы американцы кого-то сбили или нашли останки корабля потерпевшего аварию.

— Напрасно. При том количестве данных, которые мы имели о посещении Земли, вполне вероятно, что хотя бы несколько могли потерпеть аварию, а возможно и сбиты.

— Это мало вероятно, — безапелляционно заявил я.

— Вы так уверенно говорите, словно знаете об этом.

— Да нет, просто техника у них не на порядок, а на несколько порядков выше нашей. Вряд ли они могли разбиться на Земле.

— Может быть, но техника, даже самая совершенная, всегда имеет изъяны, а стало быть, может отказать, да еще в самый неподходящий момент, — он посмотрел на меня сквозь стекло стакана и спросил:

— Ведь там наверняка, лучше, чем на Земле, зачем вы вернулись?

— Каждому овощу хорошо на своей грядке. Мы для них, очередной эксперимент в пробирке. Так что там делать? А здесь я дома.

Он снова посмотрел на меня, налил немного коньяка и неожиданно сказал:

— Забудьте все, что с вами было, иначе или сопьетесь или заклинит, — он постучал пальцем по голове и добавил, — это я как специалист говорю. Он допил коньяк и убрал стакан в стол, намекая, что разговор закончен.

Я встал и прежде чем уйти произнес:

— Хотелось бы забыть, так ведь из памяти не вычеркнешь того, что было, но все равно, спасибо за совет.

— Да не за что. Жаль будет, если хороший человек сопьется или с катушек съедет.

(обратно) (обратно)

Часть 3 БИТВА ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Глава 1

Артур вернулся из поездки в Индию в пятницу. Мы с Викой поехали в аэропорт, встретить его. Боинг плавно приземлился на летное поле, и в зале ожидания объявили, что прибыл самолет рейсом Дели-Москва. Регистрация пассажиров начнется через двадцать минут. Мы прождали не меньше часа, прежде чем в толпе выходящих из зала для таможенного досмотра, увидели загорелое лицо Артура. Он вращал головой, пытаясь найти нас среди многочисленных встречающих. Наконец, когда он прошел по живому коридору людей, мы протиснулись к нему и крепко обнялись, словно не виделись сто лет.

— Как вы тут? — спросил он, словно пока его не было, мы могли опять куда-то деться.

— Да мы нормально, ты-то как отдохнул? Смотрю, загорел, бороду отрастил.

— Отлично, Спасибо вам огромное, что уговорили меня поехать. Я столько всего увидел. Какие к лешему инопланетяне, когда здесь на Земле столько всего интересного, диву даешься.

— Вот видишь, я тебе говорила, что тебе понравится, и тоска прошла наверно?

— Это точно.

Я взял один из двух чемоданов.

— Артур, ты что, кирпичи везешь что ли?

— Нет, это я вам сувениров накупил. Там столько всего интересного.

Мы с Викой переглянулись. Я представил себе гору слонов и Будд из дерева или кости, которых непременно привозят наши туристы из Индии.

Мы дошли до машины и поехали в город.

— Заедем к нам, я уже приготовила обед. Заодно расскажешь, как отдохнул, что интересного увидел.

— А вы-то как отдохнули?

— Великолепно, приедем, все расскажу и фотки покажу. А ты фотографии сделал?

— И не только. Целый фильм на видео снял.

— Короче надо отметить наш отдых и поболтать о жизни, — сказал я, оборачиваясь к Артуру.

— Рули и не отвлекайся, я, между прочим, сижу на самом опасном месте в машине.

— Извини дорогая, забыл. Только у тебя теперь подушка безопасности.

— Ничего не знаю. Смотри на дорогу.

— Я и не заметил, что вы машину купили.

— Как тебе мой мерин, — с гордостью сказал я.

— А почему мерин?

— Потому что все Мерседесы в России кличут меринами, помнишь, как называли Жигули первой модели — копейка, военные джипы — козлами. Так и Мерседесы — меринами.

— Про вашу машину, Сергей Николаевич не скажешь, что это мерин, я даже не знаю как её назвать.

— А и не надо. Он вчера только взял машину и до сих пор не может нарадоваться. Прямо как ребенок.

— Вы ничего не понимаете. Это вещь. Это супер вещь, — я нажал на педаль газа, и стрелка спидометра перевалила отметку сто двадцать, при этом ощущение было такое, словно мы ехали со скоростью не больше восьмидесяти.

— Сережа, я тебе уже сказала, когда везешь жену, не больше ста. Не надо лихачить.

— Викуша, я только чуть-чуть, чтобы обкатать машину, — сказал я, сбавляя скорость.

Когда мы подъехали к дому и вышли из машины, закрывая дверцу багажника, не удержался и спросил Артура:

— Как тебе тачка, может всё же передумаешь и купишь себе такую?

— Нет, ни за что. Я лучше съезжу еще куда-нибудь.

— Одно другому не мешает. Не все же время ты будешь проводить в путешествиях.

— Да, действительно, надо и друзей иногда навещать.

Мы дружно рассмеялись. Настроение было приподнятое. Я включил сигнализацию, и мы поднялись в квартиру. Вика быстро стала накрывать стол, а Артур, начал доставать из чемодана привезенные нам сувениры. Как я и предполагал, это был большой слон и фигурка человека с огромным животом, сидящим в какой-то позе и поднятыми вверх руками. Национальная индийская одежда для Вики и индийские сандалии для меня. Остальные сувениры были поменьше, амулеты, кольцо, циновка, душистые благовония, упаковка настоящего индийского чая и что-то еще.

Когда Вика вошла в комнату, чтобы пригласить нас к столу, она увидела лежащие на диване и столе сувениры и ахнула:

— Это, что все нам?

— Конечно.

— А себе то, ты хоть что-то привез?

— Конечно, массу впечатлений, фотографии и небольшую книгу религиозного характера, и отснятый фильм.

— И все?

— Да я не очень большой поклонник всего этого, и потом я подумал, что если я еще поеду, то во что превратится моя квартира, в музей этнографии.

— Да, но если ты из каждой поездки будешь привозить столько сувениров нам с Сергеем, то наша, точно ей станет. Короче, спасибо тебе большое, а теперь пойдемте к столу.

После обеда мы расположились в комнате, и Артур вкратце рассказал, где был и что видел. Оказывается путевка, которую они купили с Викой, оказалось на редкость удачной. Автобусное путешествие по крупным индийским городам.

— Таким образом, я почти всю страну пересек и много интересного увидел и услышал, — закончил он свой рассказ.

— А в целом, как впечатление? — спросила Вика.

— Народ интересный, и очень доброжелательный, общительный и что самое главное, во многом отличается от нас.

— В каком смысле?

— В прямом. Живут весьма бедно, я бы даже сказал, очень бедно, хотя рядом соседствует такая роскошь, что нашим и не снилась, но что удивительно, они не такие как мы. Менее озлобленные, более открытые. Я бы сказал в них больше душевности и чистоты.

— Понятное дело, дети Востока.

— Не в этом дело. Тут что-то другое.

— Менталитет.

— Видимо. И потом, они как-то ближе к природе. Представляете, по городу обезьяны бегают. Машины ездят, и тут же корова бредет. И даже если ругаются, то без остервенения как у нас.

— Что делать. Короче, тебе понравилось?

— Очень.

— А как тебе индийские женщины?

— Да они все такие, я прошу прощения Виктория, упитанные и вместе с тем какие-то поджарые, что ли. Но… наши девушки краше.

— У… вот видишь, значит у нас не все так плохо.

— Да нет, конечно.

Потом мы вкратце рассказали Артуру, как отдохнули, посмотрели фотографии, после чего Артур стал собираться домой. Я предложил его довести, но он решил поймать такси. Я сказал Вике, что провожу Артура и поставлю машину в гараж. Мы вышли из подъезда.

— Единственное, что мне не понравилось, Сергей Николаевич, так это климат в Индии. Жара, ужас.

— Зато зимой у них наверно хорошо.

— Какой там. Дожди непрерывно.

Поймав машину, я попрощался и направился к дому. Уже садясь в машину, я услышал знакомый голос участкового:

— Поздравляю с покупкой.

Я обернулся. Селезнев, стоял рядом, держа под мышкой небольшой портфель с документами.

— Спасибо, как, нравится?

— Нет слов. Серебристый металик, хит сезона. Ксеноновые лампы и куча всего, что только можно придумать для автомобиля. Целое состояние, не так ли?

— Шестьдесят пять отдал и то, потому, что годовалая.

— Красиво жить не запретишь.

— Садитесь, прокачу до гаража.

— Уже и гараж успели купить?

— Нет, снял на время.

Селезнев обошел машину и, открыв дверь сел рядом.

— Кожа? — сказал он, пощупав обивку сиденья, и продолжая держать под мышкой портфель.

— Кожа, — улыбнувшись, ответил я.

Машина плавно отъехала, и я спросил, куда его подвезти.

— А прямо до моих апартаментов.

Я сделал специально небольшой круг, прежде чем подъехал к подъезду дома, где находился кабинет участкового и припарковавшись, заглушил мотор.

Он провел рукой по торпеде, и уже собравшись было выйти, неожиданно сказал:

— Вы того, поокуратнее, а то на днях вами интересовались. Это между нами, считайте, что я вам ничего не говорил.

— Спасибо, — сказал я, и мое приподнятое настроение мгновенно улетучилось.

— А можно узнать кто?

— Представился якобы из службы безопасности фирмы «Глемор» по поводу вашего трудоустройства к ним на работу. Интересовался, так сказать вашим моральным обликом. Я потом попросил пробить по базе данных эту фирму. Как и оказалось «пустышка». Так что вы аккуратнее деньгами сорите, а то опять мне на участке статистику подпортите. Это Россия, — и тихо добавил, — бандитская Россия XXI века. Про времена Ивана Грозного читали? Так вот, добавьте к ним электронную начинку и получите монстра. Отличный сюжет для романа.

Сказав это, он приложил руку к фуражке и направился к себе, оставив меня в полном недоумении по поводу сказанного. Пульс участился и я подумал:

— Блин, может правда, уехать из этой страны к чертовой матери, купить где-нибудь на Багамах уютный домик и жить вдали от всего этого?

Я завел двигатель и направился к гаражу. Настроение испортилось окончательно, когда въезжая, я чуть не поцарапал заднее крыло и только благодаря датчику, вовремя затормозил. С грехом пополам поставив машину в гараж, я направился домой.

Вика сразу, определило, что я пришел в дурном настроение, и значит что-то произошло.

— Что случилось?

— Особо ничего, встретил нашего участкового, он сказал, что мной интересовались.

— Интересовались, кто тобой мог интересоваться?

— Не знаю. Может быть, проданные камушки, кого-то на мысли навели мной поинтересоваться?

— Возможно. Что делать будем?

— Надо подумать. Особо волноваться не стоит. Камни и часть денег, что остались после покупок, в банковских ячейках. Оттуда их никто кроме меня и тебя не достанет. Времена, когда с помощью паяльника деньги из людей вытряхивали, я надеюсь, всё же прошли, а там, черт его знает, всё может быть.

Я выругался, хотя раньше при Вике никогда не позволял себе такого. Она промолчала, хотя по её виду понял, что ей это не очень понравилось.

— Викуша, а может нам плюнуть на всё и уехать куда-нибудь?

— Куда?

— Да вот хотя бы в туже Финляндию или куда потеплее, а?

— А что мы там делать будем?

— Как что, спокойно жить, никто нас донимать не будет.

— Если нами заинтересовались и достаточно серьёзно, я думаю, что нам нигде покоя не дадут, это раз. Во-вторых, камни и столько денег мы через границу не перевезем, значит, придется каждый раз возвращаться. В итоге, мы ещё больше привлечем к себе внимание.

— Ты как всегда права. Тогда что делать будем?

— Ничего. Пусть интересуются. Нам-то что, лишь бы не трогали.

— Тоже верно, но как-то неспокойно. Может охрану завести.

— Точно и пса сторожевого.

— Молчу.

— Успокойся, поверь мне, все образумится.

— Ты так считаешь?

— Мое сердце подсказывает мне, что все будет хорошо.

— Дай-то Бог.

Несколько дней после разговора с Селезневым прошли спокойно. Как мне казалось ни слежки, ни каких-либо подозрительных звонков не было. К концу недели я совсем было успокоился, однако Вика вдруг невзначай предложила мне позвонить на прежнее место работы и поинтересоваться у шефа, не спрашивал ли кто про меня ввиду, дескать, трудоустройства в солидную фирму. Идея, пришедшая ей на ум, говорила о том, что она, хотя и сохраняла внешнее спокойствие, самостоятельно размышляла над сложившейся ситуацией. Я послушался её совета и дабы окончательно успокоиться, позвонил своему бывшему шефу.

Поболтав о том, о сем, я между делом сказал, что устраиваюсь на работу и возможно мной могут интересоваться на предмет моей квалификации и прочее. В ответ на это, Евгений Иванович, неожиданно сказал:

— Опоздал дружок, тобой уже интересовались, так я им так сказал, возьмете на работу пожалеете.

— Вы серьёзно?

— Шучу, конечно. Дал самые лестные отзывы и сказал, что до сих пор жалею, что ты ушел. Ты кстати куда-то пропал совсем. Я тебе звонил несколько раз, тебя все нет и нет.

— Да я уезжал.

— Куда, на заработки что ли?

— Типа того.

— И как разбогател?

— Мерина привез, подержанного, правда, но тем не менее.

— Поздравляю.

Мы распрощались, и я в задумчивости положил трубку. Вошедшая Вика сразу поняла, что мной интересовались, и потому сказала:

— Интересовались?

— Да.

— Значит, они всерьёз прощупывают тебя, а возможно и всех нас.

— Пусть прощупывают, знать бы кто.

— Это можно узнать только тогда, когда они напрямую выйдут на нас.

— Очень странно. Кто мог, а главное, почему нами заинтересоваться? Совершенно непонятно.

— А я почему-то уверена, что все дело в проданных камнях.

— Да нет, причем здесь камни. Да по нынешним временам двести тысяч баксовразве деньги, так мелочь. Ты посмотри кругом, джипов и крутых тачек полным полно, так что же, по-твоему, всеми ими кто-то интересуется, нет здесь что-то другое. Но что я, убей бог, не понимаю.

— И не надо ничего понимать. Выкинь из головы, кому надо тобой интересоваться, пусть интересуется, время придет, сами придут и скажут что им от нас нужно. В конце концов, мы что, кого-то убили, ограбили или обворовали? Нет. А раз нет, тогда чего переживать.

— Легко сказать.

— Сережа, я прошу, успокойся и пусть всё будет, как будет.

— Хорошо, но часть камней и денег я из ячейки на всякий случай заберу. Несколько камней надо срочно реализовать, чтобы у нас было, как можно больше наличной валюты и подумать, где её можно спрятать.

— А почему ты считаешь, что в банке не безопасно?

— Безопасно, но как говорится, береженого бог бережет, а потому не будем держать все яйца в одной корзине.

— Я согласна, только куда мы их спрячем?

— Это другой вопрос, надо подумать.

Всю неделю я занимался вопросом продажи драгоценных камней и нахождением способа спрятать оставшиеся камни и деньги. Первую часть я решил достаточно просто. Отправился в один из солидных, на мой взгляд, пунктов по скупке драгоценностей и предложил им сразу два десятка камней. При этом я заранее договорился о цели визита и в назначенное время принес предлагаемые на продажу камни. Процедура проверки и оценки камней проходила прямо в директорском кабинете и осуществлялась двумя специалистами и еще одним, специально приглашенного по этому случаю, со стороны. После почти двухчасовой работы, они вынесли вердикт по поводу качества камней и соответственно возможной стоимости. Поторговавшись для приличия, мы сошлись на сумме в миллион шестьсот двадцать пять тысяч долларов наличными. Еще часа полтора заняла процедура пересчета денег и, наконец, половина второго, с кейсом, в котором лежало полтора с лишним миллиона долларов, я вышел в сопровождении двух охранников к машине, которая стояла во дворе здания. Вика, которая всё это время ждала меня в машине, и с которой мы постоянно общались по сотовым телефонам, якобы для согласования суммы и так далее, изнервничалась до такой степени, что когда мы тронулись, её начало тошнить и, в конце концов, вырвало.

Мы отъехали, и только когда я оказался в потоке машин на Садовом кольце, она немного успокоилась. Открыв кейс, она посмотрела на аккуратно уложенные пачки сто долларовых банкнот и сказала:

— С ума сойти можно. Столько денег. Сереж, это получается, что мы теперь миллионеры?

— Вроде того, — произнес я, и почувствовал, с какой силой держу руль, а взгляд, брошенный на спидометр, дал мне знать, что мы ползем как черепаха.

Вернувшись домой, я выложил несколько пачек, а на их место положил коробку из-под сигар, в которую спрятал оставшиеся камни.

— Что делать будем? — спросила Вика.

— Надо где-то спрятать.

— Я понимаю, что надо, вопрос где?

— В принципе у меня есть одна мыслишка.

— Поделись.

Я хотел было ей сказать о ней, но мысль, что мной интересуются, так глубоко засела во мне, что я начал думать, что в комнате могут быть жучки, что за нами ведут активную слежку, короче шпиономания всерьёз одолела меня и я, взяв лист бумаги, написал:

— Пойдем в ванную.

— Зачем? — написала она.

— Надо поговорить.

Мы зашли ванную комнату. Я закрыл дверь и включил воду. Как можно тише, я стал Вике рассказывать свой план, где спрятать кейс. Он состоял в том, что в своё время, работая слесарем в Дэзе, у меня были ключи от всех подвалов и чердаков домов, которые я обслуживал. Ключи порой терялись, и мне приходилось делать дубликаты, короче, когда я увольнялся, у меня остались ключи от большинства подвалов. В одном из подвалов старой ещё сталинской постройки дома, он был оборудован таким образом, что имел достаточно много узких проходов. Я нередко пользовался этим и прятал там инструмент, чтобы каждый раз не брать с собой нужный ключ, чтобы перекрыть тот или иной кран. Вот я и подумал, что найти там место и спрятать кейс, было самым удачным, на мой взгляд, решением.

Не найдя доводов против, Вика согласилось, тем более, что это была лишь часть камней и денег, которые у нас были.

В этот же день, точнее ночь, мы совершили вылазку, и пока Вика сторожила неподалеку от входа, я открыл дверь, благо замок там был хороший и его до сих пор никто не поменял и, поискав укромное место, спрятал кейс, обернутый в мешковину. Хотя увидеть его было нельзя, я на всякий случай положил несколько битых кирпичей и присыпал их, придав вид небольшой старой каменной кладки. Мы возвратились домой и легли спать. Ранний звонок разбудил нас.

— Лунин, Сергей Николаевич?

— Да, — ответил я сонным голосом, на часах было начало восьмого.

— Вас беспокоят из приемного отделения первой городской клинической больницы. К нам поступил пациент Кобзев Артур Христианович. Среди его документов, оказались ваш телефон. Поскольку никого из родных у него нет, вы не могли бы приехать на опознание трупа.

— Да конечно. Буду через полчаса.

Я положил трубку.

— Кто звонил? — сонным голосом спросила Вика.

— Из больницы. Надо ехать на опознание трупа.

— Какого трупа? — все еще ничего не понимая, переспросила она.

— Артура.

— Артура! — сон как рукой сняло, и она вскочила с постели.

— Убили?

— Ничего не знаю, собирайся, поехали в больницу, там всё узнаем.

Мы собрались за пять минут и, выскочив на улицу, поймали машину и помчались на Ленинский в больницу. Прочитав адрес приемного отделения, мы буквально бегом добрались до него, и тяжело дыша, сказали в регистратуре кто мы и по какому вопросу. Она показала, куда нам пройти и выписала пропуска. Пройдя длинный коридор, мы открыли дверь реанимационного отделения. В небольшой комнате за регистрационным столом сидела молодая девушка. Я показал ей бумагу, которую нам дали, и предъявил на всякий случай паспорт. Посмотрев его, она сказала, что это она нам звонила, после чего, вызвав по внутреннему телефону дежурного врача, попросила нас присесть.

Врач появился через несколько минут и пригласил нас пройти с ним. В комнате, пропахшей лекарствами и формалином, стояло несколько столов, на которых лежали трупы, накрытые простынями. Он подвел нас к одному из них и, приоткрыв лицо, попросил посмотреть. Перед нами лежал Артур. Его лицо было спокойным, словно он спал и должен был скоро проснуться.

Вика закрыло рот рукой. При виде мертвого Артура ей стало плохо, и я попросил врача дать ей валерианы и стакан воды. Вика выпила и присела на стул. Он закрыл лицо Артура простыней и попросил пройти в его кабинет.

Сидя за столом, он открыл карту, в которой были сделаны какие-то записи, и прочитал:

— Умерший, поступил в приемное отделение в два часа десять минут ночи. Его доставила бригада скорой помощи, которая была вызвана им в связи с острым приступом боли в области сердца. Вызов на пульте скорой отмечен в 11–46. Бригада была на месте в 12–17. После проведения предварительной блокады в область сердца, были введены, — далее перечислялись лекарства, которые были введены Артуру врачами скорой помощи.

— Ввиду резкого ухудшения самочувствия по запросу скорой, Кобзев был доставлен к нам, где, не приходя в сознание, скончался в реанимационном отделении в 4-48 утра. Предварительная причина смерти — острая сердечная недостаточность. От вас требуется подписи на согласие для вскрытия с целью выявления окончательных причин смерти.

Оглушенный всем произошедшим я взял ручку и поставил в нескольких местах свою подпись.

— Результат вскрытия будет известен сегодня к вечеру, а тело для захоронения вы сможете забрать из морга, если предварительный анализ подтвердится, после завтра. Тело будет в морге.

— А что, может и не подтвердиться? — зачем-то спросил я.

— Всякое бывает. Причиной сердечного приступа может быть множество, например яд, электрошоковый удар и прочее. В этом случае, будет заведено дело и передано в судебные органы.

— Понятно, мы можем идти?

— Да, конечно, спасибо, что смогли приехать. Извините, он ваш, родственник?

— Нет, очень хороший друг.

— Понятно, примите мои соболезнования.

Мы вышли на улицу. Вика, рыдая, уселась на скамейку. Я никак не мог понять, что произошло. Артур никогда не жаловался, на больное сердце, поэтому его смерть была для нас полной неожиданностью. Мы просидели около часа в больничном парке, прежде чем отправились домой. Дома Вика чтобы хоть как-то успокоиться начала разбираться в бельевом шкафу. Вынув из него все вещи, она протерла полки, переложила и без того аккуратно лежащее белье с места на места и, взяв табуретку, положила на верхнюю полку все подарки, которые привез Артур из Индии, чтобы они не напоминали ей о его смерти.

День прошел весь на нервах. Я то и дело смотрел на телефон, ожидая звонка из больницы. К концу дня тревожные предчувствия чего-то нехорошего совсем вывели меня из равновесия. Видя мое состояние, Вика предложила самому позвонить в больницу. На что я ответил, что этого делать не буду.

Звонок раздался около шести вечера. Тот же женский голос, сказал, что мы можем приехать или сегодня до восьми вечера или завтра после десяти утра. Я хотел, было спросить о результатах вскрытия, но она уже положила трубку.

Мы собрались и немедля отправились в больницу. Пройдя повторно утреннюю процедуру регистрации, мы предстали перед врачом. Он посмотрел на меня и сказал:

— Результаты вскрытия подтвердили предварительный анализ, однако вскрылись некоторые моменты, которые требуют более тщательного изучения трупа.

— Эти обстоятельства касаются причин смерти или чего-то другого?

— Скорее другого, хотя окончательно будет установлено позже.

— Извините, а эти, как вы выразились обстоятельства, какой носят характер или они относятся к категории врачебных тайн?

— Нет почему, никакой тайны нет. Просто при вскрытии, обнаружилось весьма много любопытного, что никак не отражено в карте больного, которую мы срочно запросили из поликлиники, где он наблюдался. Дело в том, что предварительный анатомический анализ показал, что больной подвергался хирургическому вмешательству и, по всей видимости, перенес сложную трансплантацию целого ряда органов и тканей, что весьма необычно. Поэтому было принято решение более тщательного исследования причин и методов его лечения. Кстати, вам ничего не известно об этом?

— Нет ничего, — коротко ответил я.

— В таком случае, как только закончится обследование, и будут готовы документы, вас известят.

Мы попрощались и вышли на улицу. В этот момент, я заметил двух молодых людей, которые сидели на лавочке и при нашем появлении, поднялись и направились в нашу сторону. Подойдя к нам, один из них представился:

— Добрый вечер, старший лейтенант службы Федеральной безопасности Котин.

— Лейтенант Барсук, — представился второй.

— Лунин, моя жена Виктория Александровна, — автоматически ответил я.

— Не могли бы вы пройти с нами?

— Мы задержаны? — неожиданно спросил я.

— Нет, просто нам необходимо с вами побеседовать.

Мы прошли несколько метров по дорожке парка, где у ворот стояла черная Волга со спецсигналами на крыше.

— Прошу в машину, — он открыл заднюю дверь и мы сели. Водитель тронулся и, дав газ, машина сорвалась с места и направилась к центру.

Пришедшая в себя Вика, которая всегда трезво оценивала любую ситуацию и порой быстрее, чем я принимающая ответственные решения, неожиданно спросила:

— Простите, а можно ваши документы?

Тот, что назвался Котиным, достал удостоверение и протянул его Вике. Она тщательно посмотрела его и вернула, после чего сказала:

— Андрей Федорович, а куда мы едем?

— На Лубянку, куда же еще. Виктория Александровна, вы главное не волнуйтесь, мы не бандиты какие-нибудь. Просто нам с вами надо переговорить по весьма важному вопросу и потом вас доставят в целости и сохранности домой.

Когда машина въехала во внутренний двор здания на Лубянке, я почему-то вздохнул с облегчением, подумав, слава богу, хоть действительно не бандиты.

Мы вышли из машины и проследовали за офицерами. Здание было огромным и потребовалось время, прежде чем мы оказались перед дверями одного из многочисленных кабинетов, мимо которых мы проходили.

— Виктория Александровна, вы не могли бы присесть здесь, если потребуется, вас пригласят.

— Хорошо, — она присела на диван, стоящий в небольшой приемной. Котин открыл дверь, и мы вошли в просторный кабинет.

За столом сидел пожилой мужчина в штатском. Он посмотрел на меня сквозь линзы очков и когда я подошел к столу, привстал и, протянув руку, представился:

— Полковник Зонин Петр Аркадьевич, присаживайтесь Сергей Николаевич.

Я сел напротив, а Котин пристроился на стуле у окна.

— Наверно удивлены, что мы вас пригласили?

— Не без этого, — сказал я, стараясь унять волнение, но голос предательски выдавал меня.

— Вы главное не волнуйтесь. Вас никто и ни в чем не собирается обвинять, угрожать и тому подобное, просто, мы пригласили вас, чтобы поговорить по весьма деликатному, будем так говорить, вопросу.

— Извините, а зачем вам нужна моя жена для этого разговора?

Полковник многозначительно посмотрел на Котина.

— Она в приемной, — ответил он.

— Будь добр, пригласи Викторию Александровну.

Вика вошла. Зонин вышел ей навстречу и, представившись, предложил стул напротив меня. Она села.

— Так вот. Вопросы, повторюсь, которые я хотел бы вам задать, действительно достаточно деликатного свойства. Поэтому не знаю даже с чего начать.

— А вы так прямо и начните, мы вас пригласили потому-то и для того-то и далее по списку, — неожиданно спокойно сказала Вика.

Полковник рассмеялся и сказал:

— А знаете, вы совершенно правы. Поэтому чтобы наша беседа была более непринужденной, по чашке чая, не возражаете?

— Можно и чая…, — сказал я, совершенно сбитый с толку учтивостью полковника и совершенно не понимая, что происходит и, теряясь в догадках, зачем нас пригласили.

Сделав глоток, Зонин сказал:

— Я возглавляю отдел космической разведки. Задачи, которые мы решаем, достаточно разнообразные, в числе них, есть и такие, которые для простых людей кажутся не столь важными, но для страны, а может и мира в целом, имеют весьма важное значение. Вы, наверное, знаете, что в последнее время в прессе появилось много публикаций, да и телевидение приложило к этому руку, относительно НЛО?

Мы с Викой переглянулись, и я заметил, как среагировал на это полковник.

Он сделал еще глоток и продолжил:

— Так вот. К сожалению фактов посещения Земли, особенно за последнее время, довольно много, но будоражить общественность достоверными фактами не всегда стоит, я думаю, что в этом вы со мной согласитесь. Общество еще не созрело для полноценного восприятия посещения Земли инопланетными цивилизациями, и к каким это приведет последствиям, тоже неизвестно. Поэтому я хотел бы показать вам один небольшой фильм, который мы отсняли. Андрей будь добр, включи.

Костин включил телевизор и видеомагнитофон. В начале шла просто запись радиоперехвата:

— Первый, я шестой, наблюдаю на экране радара неопознанную цель. Появилась внезапно на высоте семь тысяч сто. Район появления, квадрат … Цель движется со скоростью пять с половиной. Перехват невозможен, как слышите прием.

— Вас слышу, передаю данные на перехват цели в район снижения объекта.

— Первый, я шестой, объект исчез из поля зрения на отметке двести над уровнем земли. Жду указаний.

— Шестой, я первый. В зону не входить, ждать указаний.

— Вас понял. Жду указаний.

Вслед за этим пошли кадры, которые шли с комментариями.

— Объект наведения, неопознанная цель, район, квадрат по радиоперехвату …

— Спутник наведен на цель. Цель закреплена, приближение. Видим объект. Посадка в квадрате …Цель изменяет форму, по всей видимости, снятие защитного экрана. Видим цель треугольной формы. Размер двадцать метров в диаметре. Фиксация для детального сопоставления. Параллельная обработка данных по сети. Аналоги приземления подобных форм семь. Наблюдаем высадку трех существ. На вид предположительно люди. Провожу сканирование. Предположительно женщина и двое мужчин, быстро двигаются в сторону леса.

— Внимание, объект слежения изменил форму. Спектральный анализ показывает наличие плазменного образования. Объект набирает высоту. Вышел из поля зрения спутника. Время выхода шесть и три десятых секунды с момента старта.

— Продолжаем наблюдение за тремя объектами. Объекты входят в лес. Потеря объектов.

— Провести увеличение изображения. Дать ориентировочные данные на возможный прорыв объектов. Возможные пути выхода в пределах видимости в диаметре четыре с половиной километра. Захват зоны для сканирования.

Затем последовала пауза, после чего снова появилось изображение.

— Есть появление объектов в зоне видимости. Цели двигаются по направлению к Волоколамскому шоссе.

— Проследить их продвижение.

— Цель останавливает трейлер. Направляется в сторону Москвы. Время приезда к пункту Гаи на подъезде к Москве. Дать оповещение на слежение.

— Оповещение сделано. Спутник уходит из зоны. Конец.

Экран погас. Наступило молчание, которое первым прервал полковник.

— Как в американских фильмах про шпионов, не правда ли? Только не подумайте, что я вас за них принимаю. Собственно говоря, мы бы вас и не стали вызывать к себе, но внезапная смерть одного из вас, а именно Кобзева Артура Христиановича, вынудила нас изменить наши планы и пригласить для этой беседы.

— Могу задать вопрос? — спросил я.

— Конечно.

— Если вы считаете, что мы не американские шпионы, то значит, по вашему мнению, мы кто, шпионы инопланетян или может даже переодетые инопланетяне?

— Зачем так. Вряд ли вы переодетые инопланетяне. Мы перерыли на вас всё что можно и понимаем, что вы не можете ими быть, но извините и нас, факты. Вы их сами только что видели. Вас довели до дома, кроме того, ваши фотографии опознал водитель трейлера. Наконец место, где вас высадили, было тщательно изучено. Имеет место ряд аномалий в точке посадки корабля. Кроме того, труп Кобзева, который мы вчера забрали и начали изучать, тоже вызывает массу вопросов, на которые хотелось бы услышать ответы, и потом, камни, которые вдруг всплыли в скупках и ломбардах Москвы и Питера. И, наконец, ваше отсутствие в течение трех лет и потом неожиданное появление. Как видите вопросов слишком много, не так ли?

— Значит, мы приперты к стене и надо всё рассказать? — спросил я.

— Увы, надо, — сказал Зонин.

— Но вы ведь всё равно не поверите про НЛО, инопланетян и прочие сказки.

— Почему вы так считаете? То на чем вы прилетели, явно не китайского производства. Такие аппараты сделаны не на Земле.

— Сережа, расскажи им всё. Пусть они считают нас кем угодно, мне все равно.

— Хорошо. Я расскажу вам.

И я подробно стал рассказывать все с самого начала, с того момента, когда услышал голос Гао.

Я закончил свой рассказ. Некоторое время мы молча сидели. Я думал, что мой слегка сумбурный рассказ, вызовет массу вопросов и сомнений в правдивости, однако полковник достаточно спокойно сказал:

— Звучит действительно фантастично, но, к сожалению, есть кое-что, что косвенно подтверждает ваш рассказ.

— Подтверждает мой рассказ! Если не секрет, что именно?

— Вот это, — и он вынул копию статьи на английском языке, которая была напечатана в одном из научных журналов. В ней рассказывалось, что сверхмощный телескоп, расположенный на плато в Южной Америке, зафиксировал четырнадцать вспышек, которые по спектральному анализу совпадают со вспышкой сверхновой звезды. Однако столь малая удаленность от орбиты, последней в солнечной системе планеты Плутон явно противоречат этому явлению. В статье рассматривались различные аспекты данного явления, в том числе в качестве одной из гипотез высказывалась идея проникновения в пределы солнечной системы представителей иных миров посредством создания транспортных коридоров, которые в свою очередь и вызывали подобные вспышки.

— Как вам эта статейка?

— Весьма любопытная.

— Действительно любопытная, и, между прочим, по времени полностью совпадает с тем, когда был прорыв, как вы говорите киборгов в нашу систему.

— Да. Мы были в это время на одном из их боевых кораблей.

— Значит, если исходить из вашего рассказа, Земле может грозить опасность?

— Не знаю, если нас будут защищать наши создатели, то, возможно, нет, а если кинут на произвол судьбы, то да.

Зонин посмотрел на часы и сказал:

— Ничего себе, а время-то, уже за полночь. Да, интересный у нас разговор получился. Вы извините, что пришлось задержать вас так надолго. Сейчас распоряжусь, чтобы вас отвезли домой.

— Значит, мы свободны? — спросила Вика.

— А почему я вас должен задерживать. Вы дали нам исчерпывающую информацию для размышления, а с точки зрения закона, вы ни в чем не виноваты, разве что в прошлой жизни или как там её назвать, незаконное подключение к ЛЭП, — и он рассмеялся и, встав, протянул мне руку.

— Если не возражаете, можно вопрос?

— Конечно.

— А что с Кобзевым? Его убили или…

— Пока ничего конкретного ответить не могу. Им занимаются самым тщательным образом.

— И еще, если позволите.

— Давайте, давайте, не стесняйтесь.

— А почему вы выпустили нас за границу, ведь вы уже тогда следили за нами?

— А почему мы должны были вас не выпускать? И потом, вы ехали всего лишь отдыхать.

Я повернулся, чтобы присоединиться к Вике, которая стояла в дверях и ждала меня, но повернулся и решил спросить, чтобы полностью снять все вопросы:

— Скажите, а это вы интересовались мной в фирме, где я раньше работал?

Зонин рассмеялся и ответил:

— Видите, значит и у нас бывают промахи, раз узнали об этом. Конечно мы.

— Всего доброго, — сказал я, и прикрыл за собой дверь кабинета.

(обратно)

Глава 2

Прошло несколько дней. После разговора на Лубянке, я в целом успокоился. Все мои опасения, что нас с Викой возьмут в оборот спецслужбы и начнут досконально выяснять что, где и почему, исчезли сами собой. Меня волновало только одно, почему так долго изучают труп Артура, в связи с чем, мы до сих пор не можем произвести захоронение его тела. Поэтому, после пяти дней ожидания, я решил сам позвонить по телефону, который мне оставил полковник Зонин.

Однако звонок его помощника, опередил меня.

— Алло, Сергей Николаевич. Добрый день. Это Котин вас беспокоит. Да тот самый. Вы не могли бы сегодня к половине пятого быть у полковника. Он хотел бы с вами переговорить. Нет, один. Спасибо, машину за вами вышлют.

Я хотел спросить относительно Артура, точнее его останков, но на другом конце провода, трубку положили. Ничего, — подумал я, — спрошу сегодня при личной встрече.

Когда я вышел из подъезда без пяти десять, машина как раз въехала во двор.

Водитель остановил машину напротив меня и, хотя он наверняка был ознакомлен с моей фотографией, вежливо спросил:

— Простите, Лунин, Сергей Николаевич?

— Да.

— Прошу в машину. Я от полковника Зонина. Прошу в машину.

Я сел на переднее сиденье, и мы отъехали от подъезда.

В кабинете полковника Зонина было прохладно и по-домашнему уютно, несмотря на строгость кабинетной мебели. Он сидел за небольшим столом, который стоял возле стены и рассматривал какие-то фотографии. Две лампы-прищепки с галогеновыми светильниками, позволяли детально рассматривать фотографии. Увидев меня, он приветственным жестом пригласил присоединиться к нему. Я поздоровался и молча сел рядом.

— Как вы думаете, что я с таким интересом рассматриваю?

— Очередную посадку НЛО?

Он как-то странно ухмыльнулся и ответил:

— Да нет. Вот посмотрите, — и он передал мне один из снимков.

— Как вы думаете, что это?

Я покрутил фотографию, пытаясь определить, где верх, где низ и не поняв этого, стал рассматривать её. На ней, судя по всему, был сфотографирован срез какого-то вещества. Особенно отчетливо были видны несколько тонких нитей, проходящих с одного края.

— Ничего не понимаю, что это?

— Это, дорогой мой Сергей Николаевич, фотографии послойного среза мозга покойного Кобзева. Мы пригласили специалистов из института нейрохирургии. Они помогали нам проводить исследования. Так вот. Оказалось, что в тканях мозга умершего выявлены странные образования. Видите вот эти волокна, — он показал карандашом на волокна, на которые я обратил внимание.

— Их толщина на порядок меньше человеческого волоса. Расположены в мозге умершего таким образом, что при проведении сканирования рентгеновским аппаратом, не выявляются. Памятуя ваш рассказ, что Кобзев погиб, а потом практически был воскрешен инопланетными врачами, мы и решили провести столь тщательный анализ. И как выяснилось, не напрасно.

— А что показал анализ этих волокон и вообще что это такое?

— Анализ показал, что эти волокна своего рода компьютерная система, которая вмонтирована в мозг, а вот зачем это сделано, и какую роль она играет, этого мы не знаем, хотя, мысли кой какие есть.

— Выходит, что когда киборги убили Артура, а затем клонировали его, они что-то вмонтировали в его мозг. Возможно, это они собирались сделать со мной и моей женой.

— Нет, они его не клонировали. Исследования трупа показало наличие в организме умершего большого количества, так называемых коллоидных рубцов, которые характерны при заживлении ран, порезов, а также после операций. Правда они выглядят, словно заживление раны имело место относительно давно, однако биохимические анализы подтверждают, что их появление совпадает по времени, о котором вы рассказывали. Если бы они клонировали Кобзева, их бы попросту не было. Следовательно, эти волокна искусственно были внесены в его организм, а не в организм клона, чтобы не вызвать осложнений в случае, если его будут проверять.

— Тогда почему он неожиданно умер?

— Это мы и пытаемся выяснить. В настоящий момент мы прорабатываем все варианты, в том числе с кем он общался сразу после возвращения из Индии. Возможно, это каким-то образом может пролить свет на причины смерти.

— Вы хотите сказать, что за нами ведется слежка?

— До определенного времени за вами велась слежка, но особо нас заинтересовал именно Кобзев.

— Но почему именно он?

— Вы с умершим, после его возвращения из Индии, встречались?

— Да. Мы встретили его в аэропорту, потом отметили у нас.

— А потом, до дня его смерти?

— Нет.

— Вот в том-то и дело. Он повел себя крайне странно, что и вызвало необходимость установления за ним наблюдения.

— А в чем была необычность его поведения?

— На следующий день после приезда, он неожиданно стал активно заниматься поисками всевозможных знахарей, гадалок и прочих специалистов в области оккультизма. Мы подумали, что это связано с его путешествием в Индию. Он посетил несколько салонов, в которых, как мы позже выяснили, интересовался вопросами медитации. Конечно, столь странное увлечение могло появиться у него именно после посещения Индии. Однако, судя по показаниям, которые дали те, кого он успел посетить, его начали мучить именно эти вопросы. Он пытался разобраться в этом. Иными словами, он не столько интересовался самим вопросом, сколько пытался понять, почему его, своего рода, тянет к этому. Пытался разобраться в самом себе.

— Это похоже на Артура.

— Что именно?

— Он всегда отличался тем, что во всем хотел разобраться до конца. Если что-то не получалось, пытался понять причины неудачи, и, исходя из этого, искать пути решения задачи. Талантливый был человек, пытливый. Я никогда до этого не сталкивался с такими людьми. А вам не кажется, что он что-то почувствовал, и его это испугало, или насторожило, возможно, он хотел сам разобраться, что с ним происходит, и для этого прибег к помощи экстрасенсов?

— Мы допускаем такую мысль, хотя не исключено, что он получил своего рода приказ на поиск людей подобного плана, но с какой целью это делалось непонятно.

— Я а всё же склонен к тому, что именно выяснение причин странного самочувствия и повлекли в дальнейшем смерть Артура. Ведь они могли просто послать сигнал на остановку сердца, если почувствовали, что могут быть каким-то образом обнаружены.

— Да, но не понятно другое. Чего они могли испугаться, если даже их обнаружат?

— Мне кажется, что, по всей видимости, основная задача, была выяснение телепортационных кодов на базе Звездной Федерации. Поскольку наш отлет на Землю произошел довольно быстро, то он им просто был не нужен. Они могли выждать какое-то время, а потом убить и таким образом замести следы.

— Весьма аргументированные доводы, и всё же есть сомнения. Хорошо, оставим эту тему. Кобзева не вернешь, и расспросить его мы не сможем. Через пару дней мы организуем похороны, вы с Викторией Александровной сможете приехать. Но прежде, чем попрощаться, я хотел бы сделать вам не совсем обычное предложение.

— Мне, предложение, какое?

— Вы и ваша жена, единственные, кто обладают полной информацией о внеземных цивилизациях. По крайней мере, я в этом нисколько не сомневаюсь, и потому могу открыть вам секрет. У нас задействован проект под кодовым названием «Ветер надежд». Он проходит совместно с американскими партнерами. Организована группа специалистов. Так вот, вы не хотите подключиться к этой работе?

— Вы шутите?

— Да уж, какие шутки. В нашей организации, шутки бывают, но по другому поводу и весьма редко. Подумайте. Работа если так выразиться по профилю, вы сейчас ничем не заняты, насколько я в курсе дела. Большой зарплаты не обещаю, да вас она особенно и не интересует, зато сможете много полезного принести нам, да и работа интересная. Кроме того, командировок масса, в том числе в Штаты. Английским языком владеете в совершенстве. Как говорят, вам сам Бог велел заняться этим.

— На старости лет стать агентом КГБ.

— Не КГБ, а ФСБ, а точнее спецподразделения при ФСБ и весьма перспективного, хотя лучше бы его не было.

— Что так?

— А как вы думаете, с чего вдруг организован проект, да еще с американцами?

— Так ведь сейчас вроде модно совместные проекты. Тем более борьба с терроризмом и все такое прочее.

— Бросьте, Сергей Николаевич. При чем тут терроризм. Мы занимаемся космосом, и всем тем неизвестным, что с ним связано. А инопланетяне сегодня, это уже реальность, и знать о том, что у них на уме лучше объединившись, чем собирать информацию по одиночке, надеясь лишь на то, чтобы заполучить инопланетные технологии.

— Здравые мысли. Выходит, беда приходит в дом, поэтому приходиться объединяться?

— Лучше сейчас, когда она еще не пришла.

— Мне надо посоветоваться с женой. Я могу подумать?

— Безусловно, кстати, Виктория Александровна также приглашается для участия в работе.

— А она зачем?

— Так вам же проще будет. Кроме того, она весьма умный и грамотный специалист, такие люди нам сейчас очень нужны. И потом, она тоже, как и вы имеет достаточно много знаний по инопланетянам. Короче, я вам позвоню. А на похоронах Кобзева жду ответа.

Мы попрощались и меня доставили на машине обратно домой.

Вика гладила белье и одновременно смотрела какой-то фильм по видаку. Увидев открывающуюся дверь, она с испугу чуть не выронила утюг.

— Ты чего? — спросил я, видя её испуганный вид.

— Сама не знаю почему, так волновалась за тебя. Расскажи, зачем они тебя вызывали?

— Поделились мыслями по поводу смерти Артура. Оказывается, эти биокиборги зашили ему в мозг, какие-то нити. Скорее всего, для контроля над ним и возможностью следить за станцией. Неизвестно успели они что-то получить или нет. А здесь на Земле он почувствовал что-то, они и послали, видимо импульс на остановку сердца, чтобы замести следы.

— Выходит, они попросту убили его?

— Скорее всего. А какую интересно информацию он мог передать отсюда? Никакой, следовательно, он им просто стал не нужен.

— Бедный Артур, — глаза Вики наполнились слезами и она, продолжая держать утюг, чуть не прислонила его к себе, хорошо, я вырвал его из её рук.

— Вика возьми себя в руки. Эта жизнь. Нам через такое пришлось пройти, и кто его знает, через что еще придется.

— Я понимаю Сережа, только вот сердце не хочет этого понимать. Артур был таким открытым и сердечным человеком.

— Я тебя прекрасно понимаю, ведь мы прожили с ним почти два года и я хорошо его знаю.

Я поцеловал жену и пригласил на кухню к столу. Она присела, и когда немного успокоилась, сказал:

— Вика, я тебе еще не все рассказал. Зонин сделал нам предложение поступить на работу к ним. Оказывается, они совместно с американцами изучают проблему НЛО и всё, что с ней так или иначе связано. Короче нас зовут на работу.

— Нас! На работу в органы, ты это серьезно?

— Да. Полковник так и сказал, что мы самые ценные кадры, поскольку больше никто не общался с инопланетянами, а раз так, то нам, как говорится и карты в руки заниматься этой программой.

— Да нет, что ты, какие мы с тобой разведчики?

— При чем тут разведчики. Мы просто будем работать в спецподразделении, которое занимается обработкой поступающих данных. Со спутников, от людей, которые контактировали с ними. Ты сама посуди, нам легко будет отследить, где правда, а где вымысел в рассказах очевидцев. Мне кажется, что это действительно интересная работа. Кроме того, Зонин сказал, что нам предстоят загранкомандировки, мир повидаем, ты сама этого хотела.

— Сережа, ты, правда, считаешь, что нам не стоит отказываться от данного предложения?

— Я думаю, что нет. Денег у нас полно, но я думаю, что нам скоро наскучит, если мы ничего не будем делать. А так, мы хоть чем-то будем полезны, да и работа, как мне кажется весьма интересная. И потом, ты сама знаешь, мой патриотизм равен нулю, а тут вдруг, что-то екнуло, и даже как-то обратно потянуло…

— Ой, Сереженькая, кто бы мог подумать.

— Нет, не так чтобы… Но все же приятно, когда тебя в такую контору приглашают.

— Одним словом, тебе хочется?

— Если честно, то да. Ты сама подумай…

— Если ты так считаешь, я согласна.

— Ты у меня умница, — я обнял и поцеловал жену. Мне снова было хорошо и спокойно на душе. Жизнь сделала такое крутое пике, которого я еще месяц назад себе не мог представить. Я зажмурил глаза, и неожиданно подумал: — А что, может мне даже звание дадут, к примеру, майора или подполковника… Черт, и надо было мне зачем-то сжигать воинский билет, вот балда…

Помощник Зонина позвонил через день и сказал, что похороны состоятся на Миусском кладбище в полдень. Я поблагодарил за звонок и на предложение выслать за нами машину, сказал, что мы приедем сами.

Мы подъехали в половине первого. Это было небольшое старое кладбище, на котором была похоронена мать Артура. Специально парковочной зоны не было предусмотрено и я припарковал машину вдоль дороги напротив клиники. Мы подождали несколько минут и вскоре увидели две спецмашины, которые подъехали к воротам. Из одной вышли Зонин с Котиным, а из другой вынесли гроб и, поставили на тележку. Мы вышли из машины, и подошли к полковнику. Он выразил нам свое соболезнование, и все вместе мы направились вслед за тремя молодыми людьми, катившими тележку.

Могила была заранее вырыта. Вся процедура заняла чуть больше получаса. Никаких речей и, даже Вика смогла удержаться от слез, и только черный платок и грустные глаза выдавали её неподдельную печаль. Мы по традиции кинули горсть земли, и кладбищенские рабочие начали закапывать могилу. Мы постояли несколько минут и направились обратно. Уходя, я подошел к рабочим и, дав им денег, попросил привести все в порядок и поправить покосившийся крест на могиле матери Артура.

Мы вышли за ограду. Солнце по-летнему палило нещадно. Зонин, прежде чем сесть в машину повернулся к нам и спросил:

— Как, подумали над моим предложением?

— Подумали Петр Аркадьевич и решили его принять, — ответил я, впервые за все время, назвав его по имени и отчеству.

— Вот и отлично. Значит, будем работать вместе. Сегодня четверг. В понедельник прошу ко мне для оформления на работу.

— У вас что, тоже отдел кадров?

— А как же, Виктория Александровна, не только отдел кадров, и мед осмотр придется пройти и проверку на детекторе, и допуск секретности оформим и псевдонимы дадим, все как в фильмах про секретные материалы.

— Вы шутите?

— Конечно, шучу. Но кое-какие формальности придется пройти, мы же государственная организация, а не частная фирма.

— Извините.

— Всё нормально. Ещё раз примите мои соболезнования и до понедельника. В десять пропуска будут ждать вас на проходной.

Мы распрощались и они уехали, а мы ещё некоторое время стояли перед входом на кладбище, словно не верили, что Артура больше нет с нами. Этого простого, душевного, открытого и очень талантливого человека.

— Поехали, — сказала Вика, а то я сейчас расплачусь. Мы сели в машину и поехали домой.

Дома мы устроили вдвоем импровизированные поминки. За столом стояла третья пустая тарелка с наполненной рюмкой водки и накрытая черным хлебом. Я наполнил рюмки и вместо того, что сказать, каким талантливым и добрым человеком был Артур, подумал и произнес:

— Пусть земля будет тебе пухом, — А Вика добавила, — Аминь.

Выходные пролетели незаметно и быстро. В субботу я съездил еще раз на кладбище и заказал небольшой памятник Артуру, посмотрел, всё ли аккуратно сделали рабочие и, убедившись, что они не обманули, возложил на холмик свежей могилы небольшой венок с надписью на ленте «От друзей». После этого мы с Викой посетили несколько магазинов, так как я убедил её, что на работе в такой организации нам необходимо выглядеть подобающим образом, для чего необходимо иметь костюмы, а поскольку нам предстоит ездить за границу, то соответственно наш гардероб должен быть существенно расширен. Вике ничего не оставалось делать, как принять мое предложение и последовать за мной за покупками. К концу дня, увешанные коробками и пакетами с надписью известных торговых марок мы вернулись домой. Усталая, но довольная своими покупками, Вика по привычке спросила, во сколько нам обошелся этот поход.

— Тысяч десять, я не считал.

— С ума сойти можно. Куча барахла, и за такие деньги. Нет, всё-таки я никогда не привыкну к тому, что можно тратить такие деньги на шмотки.

— А тебе и не зачем привыкать. Просто трать их и всё. Всё равно нам их все не истратить. Я тут на досуге подсчитал. Если нам сейчас реализовать все камни, которые у нас есть, это миллионов десять будет. Да разве мы с тобой истратим столько? Для этого талант нужно иметь.

— Вика стояла перед зеркалом, примеряя очередной костюм.

— Кстати, а что ты там делал в отделе женского белья?

— Кто я. Ничего. Просто посмотрел, что там продают.

— Ну уж нет, просто так, ты никогда ничего не делаешь. Что ты там делал?

— Выбирал тебе подарок.

— Мне подарок?

— Да, а что, я не могу купить что-нибудь жене из белья?

Глаза Вики загорелись любопытством и я понял, что коробку, которую я незаметно сунул в шкаф и которую хотел достать вечером, придется открыть сейчас.

— Вика, может, подождем до вечера?

— Как до вечера, подарок будет ждать до вечера, ты хочешь, чтобы у меня был нервный срыв? Сереженька, пожалуйста, — она повисла на шее, целуя меня.

Я достал коробку. Вика открыла её. Это был комплект нижнего белья. Её любимого бежевого оттенка, весь в тончайших кружевах. На картинке, которая была на внутренней стороне крышке, была фотография манекенщицы, одетой в него.

Вика приподняла за бретельки комбинацию и сказала:

— Это ты мне? Сумасшедший, это же эротическое белье.

— Серьезно, — я старался сделать невинное лицо, но понял, что у меня вряд ли это получится, потому произнес, — именно это я хотел тебе купить, а разве ты не будешь в нем выглядеть обворожительно? Ведь ты сама такое, никогда себе не купила бы, правда?

— Правда. Но, — она посмотрела на меня счастливыми глазами, — мне всегда хотелось такое.

И она повалила меня на диван, обнимая и целуя.

Одетые в строгие костюмы, ровно к десяти часам мы были в приемной, где нас ждали пропуска. В сопровождении дежурного мы прошли к кабинету полковника Зонина. Секретарь сказал, что полковник ждет нас, и любезно открыл двери в кабинет.

— Рад вас видеть. Как вижу, вы при полном параде, — добродушно сказал он, выходя из-за стола и протягивая руку для приветствия, — присаживайтесь.

— Я действительно рад, что вы согласились работать у нас, поскольку не скрою, сомневался, примите или нет наше предложение.

— А если не секрет, почему сомневались? — спросила Вика.

— Так ведь вы люди обеспеченные, зачем думаю вам на работу устраиваться, купите себе домик где-нибудь в Майями, и будете безмятежно отдыхать, и пить мартини.

— Так ведь можно и то и другое сочетать в разумных пределах. Я надеюсь, выходные и отпуска у нас будут?

Полковник рассмеялся и ответил:

— Даже не рассчитывайте. Пахать придется двадцать четыре часа в сутки, а об отпуске забудьте.

Все это он произнес так, что мы прекрасно поняли, что он шутил с нами и, поддержав его хорошее настроение, я сказал:

— Раз так, то, пожалуй, мы с женой согласны, но при одном условии.

— Каком?

— Оплата за сверхурочные и по выходным в двойном размере и бесплатное молоко за вредность, плюс бесплатный проезд, если работаем до двух ночи.

Он снова весело рассмеялся.

— Знаете, вы мне определенно нравитесь. Узнаю нашего человека, вышедшего из прошлой эпохи социализма. И кстати говоря, это лишний раз доказывает, что вы не «засланные казачки». Навряд ли инопланетяне, оценят наш юмор по достоинству.

— Я думаю, что не только инопланетяне. Американцы тоже.

— Это точно. Мне уже пришлось с ними столкнуться. Кадры еще те. Кстати говоря, когда мы сказали, что от нас будут принимать участие специалисты, которые не понаслышке знакомы с инопланетным разумом, они были просто в шоке. В том плане, как это так у нас есть такие люди, а у них нет. Поэтому учтите этот момент в своей работе. А так в целом, они нормальные ребята и вдобавок, очень грамотные специалисты. Я думаю, мы сработаемся, точнее вы сработаетесь, поскольку поступаете под начало майора Семенова Михаила Егоровича. Я вас сегодня с ним познакомлю, он должен, —полковник взглянул на часы, — с минуты на минуту быть у меня. В дальнейшем вы с ним будете работать по проекту «Ветер надежд».

— А откуда такое название проекта?

— Наши партнеры придумали, они любят каждой операции присваивать громкие названия.

В этот момент по селектору раздался голос секретаря:

— Петр Аркадьевич, прибыл майор Семенов, разрешите принять?

— Да, пусть войдет.

Я ожидал увидеть седовласого майора, держащего под мышкой большой кожаный портфель с секретными материалами и одетого обязательно в черный костюм, поэтому, когда в кабинет полковника легким шагом буквально влетел, молодой сотрудник, лет тридцати, тридцати пяти, в джинсах и джинсовой рубашке, я немного опешил. Мы с Викой в чопорных костюмах выглядели довольно нелепо и весьма странно. Он поздоровался за руку с полковником и когда тот представил нас, протянул нам руку и сказал:

— Рад познакомиться, давно мечтал это сделать, но, — он многозначительно посмотрел на Зонина, — нет честное слово, просто сгораю от любопытства. Но это потом, а сейчас вам надо быстренько пройти формальности по оформлению и мы можем ехать в нашу контору. Я введу вас в курс дела.

Всё это он сказал быстро, и по-мальчишески озорно и с долей юмора.

— Так, я прощаюсь с вами, если что, телефон мой у вас есть, звоните, — сказал Зонин, встав из-за стола и прощаясь с нами.

Мы попрощались и вместе с майором отправились заполнять документы в кадрах. Вся эта процедура заняла около двух часов. К обеду мы получили временные пропуска и отправились в контору, как выразился майор, которая находилась на юге Москвы в районе проспекта Вернадского.

Поскольку майор приехал без машины, мы поехали на моем Мерседесе, и тот всю дорогу любопытствовал по поводу технических возможностей машины и в этот момент совсем не напоминал мне начальника секретного отдела.

Мы поднялись на этаж, и только здесь я заметил существенные отличия от Лубянки. Наличие стальных дверей, запирающихся на кодовые электромеханические замки. Видеокамеры, установленные везде, и вообще современный вид помещения, говорил, что здесь занимаются важным и секретным делом.

Майор провел карточкой по замку, и надпись OPENLY засветилось на небольшом экране.

Мы прошли через аппаратную, уставленную множеством компьютеров, большим плазменным экраном на стене, факсами и прочими предметами, куда стекалась информация. В комнате находилось несколько человек, женщины и мужчины. Один из сотрудников был негр, и я сразу понял, что состав интернациональный. Все они были разного возраста, но не старше сорока лет, одеты по-летнему с бирками-пропусками, висящими на карманах блузок или на шнурках на шее. Вика посмотрела на меня и тихо прошептала:

— Почти, как в американских фильмах про шпионов.

— Это точно. Прямо какая-то штаб-квартира в Ленгли, точнее в Москве.

Майор неожиданно обратился по-английски к присутствующим в зале и представил нас, как новых сотрудников отдела. Все почему-то дружно зааплодировали нам и, судя по их дружеским выражениям лиц, были рады нашему появлению. Мы прошли в кабинет майора, которая отделялась матовой стеклянной дверью, на которой на двух языках, русском и английском была написана его фамилия и еще какого-то Уотса, видимо представителя с американской стороны.

— Прошу, — он указал на стулья напротив стола, на котором стояли два монитора и телефон. В просторном кабинете, как бы разделенном на две части находился еще один точно такой же стол с табличкой Уотс.

Видимо предвосхищая мой вопрос, майор сказал:

— Майор Уотс в Штатах, будет завтра после обеда. Так что я вас введу в курс дела, чем мы тут все занимаемся в рамках проекта, и чем предстоит заниматься и вам.

— Собственно говоря, отдел существует всего полгода. Его создали сразу после визита шефа нашего ведомства в США. Причин, почему вдруг и откуда пошло солидное финансирование я не знаю, но сами видите, средств выделено не мало. Основные задачи, слежение за окрестностями Солнечной системы и фиксирование появления внеземных объектов в земной атмосфере. Обработка полученных данных их анализ, сопоставление и прочее. Собственно до вашего прилета, была довольно скучная, прямо скажу работа, а с вашим появлением, всё буквально завертелось. Так что вы сами в существенной степени оживили нашу работу. Информация из разных уголков мира есть, но весьма противоречивая, надеюсь, что с вашим приходом к нам, она просеется, и мы сможем заняться действительно стоящей информацией. А сейчас, я думаю вам надо немного ближе познакомиться с сотрудниками, они отличные специалисты, в основном в области компьютерных систем, но есть программисты, аналитики, математик, астрофизик и специалист по вооружениям, видите, они уже все с нетерпением ждут вас, так что прошу.

Я обернулся, и понял, что майор был прав. Сотрудники отдела, собравшиеся вместе, с напряжением следили за нами и, по всей видимости, с нетерпением ждали, когда мы выйдем, и они смогут задать свои вопросы.

Мы вышли в зал. Наступило неловкое молчание. Однако по их взглядам, я понял, что у них миллион вопросов.

— Так, господа, я вам уже представил наших новых сотрудников, подчеркиваю, сотрудников, а не подопытных кроликов, за которыми мы так внимательно следили, — собравшиеся дружно рассмеялись, — так что хотя бы в первый день не очень наседайте на них со своими вопросами. И вообще для начала можно было бы предложить им кофе.

Народ засуетился, и мы оказались с Викой в плотном кольце сотрудников, которые с нетерпением ждали поговорить с нами, так как видимо отлично знали, кто мы и где побывали.

Вернувшись вечером домой, я лег на диван. Вика присела рядом. Она была, так же как и я в хорошем настроении. Несмотря на то, что всю вторую половину дня нам пришлось отвечать на бесчисленное количество самых разных вопросов, мы были рады, что нас приняли в коллективе не как пациентов из психбольницы, а как людей, которые смогут помочь им в решении интересных и сложных задач. Я понял это уже к концу дня, когда у них наверняка оставалась уйма вопросов, и они сгорали от любопытства их задать, но вместо этого, показали наши рабочие места и сами рассказали нам много интересного о своей работе, показали, как работает связь со спутниками слежения, как производится обработка данных и многое чего иного.

— Слушай Сережа, мне так понравилось, а тебе?

— Если честно, я вначале немного испугался. Но они отличные ребята, а главное к нам отнеслись с таким интересом.

— Еще бы. Я думала их вопросам не будет конца.

— Но ты заметила, полковник сообщил им весьма дозированную информацию о нас. Если бы они знали всё, вопросы были бы иного характера.

— Да, я потом тоже обратила на это внимание. Нет, в целом народ мне понравился. Я даже успела немного подружиться с Мелонией.

— А кто это?

— Та девушка, с короткой стрижкой, аналитик. Она занимается исследованием полученных данных и сопоставлением типологических портретов инопланетян. Она такая внимательная, мне сразу понравилась её тактичность и потом, мне показалось, что она мне симпатизирует. Одним словом я рада, что ты уговорил меня пойти работать.

— Правда?

— Угу. И знаешь, зря мы накупили все это барахло. Ты видел, как они были одеты?

— Лапуля, кто же знал. Я представлял себе их совсем другими.

— Ладно, может, пригодится, когда будем куда-то ездить. Возможно, там надо будет выглядеть как раз в такой одежде.

— Вот именно, ты как всегда права. И кстати, надо на выходных прошвырнуться и купить что-нибудь попроще из одежды.

— Нет уж, хватит по магазинам ходить. У нас итак одежды навалом, а вот квартиру купить другую, это действительно надо.

Я приподнял бровь от удивления, что Вика впервые высказала эту мысль, после того, как я неоднократно говорил ей на эту тему, и она каждый раз откладывала решение вопроса до другого раза.

— Что это вдруг случилось?

— Ты знаешь, если они все или даже кто-нибудь из них к нам в гости придут, как-то неудобно. Всё же американцы. Они там привыкли к комфорту, — Вика посмотрела на меня.

— Так значит, трешку возьмем или как?

— Я не знаю, может быть побольше?

Я улыбнулся и, рассмеявшись, сказал:

— Вика, я люблю тебя. Ты просто сама непосредственность. Но сразу предупреждаю, — я попытался придать лицу выражение серьезности, но у меня ничего не получилось, потому что когда я сказал:

— Смотри я жуткий ревнивец. Они там все вокруг тебя будут хороводиться, так что имей в виду.

Она засмеялась и, поцеловав меня, сказала, — Хорошо, ревнивец, только и ты тоже на молоденьких сотрудниц не очень-то засматривайся.

— Клянусь, — и я поднял два пальца кверху.

Ознакомление с работой отдела, который имел название: «Аналитический отдел стратегических исследований инопланетных цивилизаций» закончился на третий день. Выйдя на работу в четверг, мы застали дежуривших в отделе Урдо Хайгенсона и Аркадия Утюхина, суетливо бегающих между столами с компьютерами и факсами. Те непрерывно выдавали какие-то сообщения, а на экранах то и дело менялись изображения, передаваемые с различных спутников и станций слежения. Не понимая, что происходит, и, видя озабоченные лица дежуривших сотрудников, я спросил, в чем дело:

— Не знаю, но, по-моему, затевается что-то серьезное.

— В каком смысле?

— В прямом, вплоть до вторжения, — односложно ответил Урдо. Судя по его бледному лицу, он не шутил.

— С чего вы решили, что возможно вторжение? — с волнением в голосе спросил я.

— Сами посмотрите на получаемые материалы.

Пока мы с Викой просматривали материалы, которые передал нам Урдо, подошли остальные сотрудники отдела.

— Докладывайте обстановку, — стараясь сохранять спокойствие, произнес Семенов. Он был на пару лет старше майора Уотса и потому, по договоренности с последним, был старшим, хотя оба занимали одинаковые должности начальников отдела от обеих стран.

Урдо не мешкая начал докладывать:

— Первые сведения поступили с базы слежения в Канаде, затем с Аляски. Две вспышки, подобно тем, которые мы наблюдали два месяца назад. Однако их интенсивность была другой. Мы вообще не обратили бы на это внимание, если бы не одна особенность. Вслед за этим в интервале двадцати минут были зафиксированы еще шесть всплесков. Импульс излучения как при возникновении черной дыры. Сначала пиковая нагрузка, затем полное поглощение сигнала. Я дал команду на изменение орбиты двух спутников. Данные, полученные с них, подтвердили мое опасение. Задействовали орбитальную технику в полном объеме. В результате объекты удалось зафиксировать. Они в количестве восемь штук двигаются в направлении Земли. Время подлета, — он посмотрел на циферблат, который отсчитывал подлетное время, — два часа сорок плюс минус десять минут.

— Вы связались с нашим филиалом в Неваде?

— Да конечно, я перебросил им все данные, которые мы получили. Они сейчас обрабатывают их, и доклад наверх будет готов уже через двадцать минут.

— Хорошо. Попрошу всех занять свои рабочие места, возможно, предстоят указания по передислокации, — он и майор Уотс ушли в свой кабинет. Мы с Викой сели за рабочие места и стали внимательно читать данные, которые шли на экранах наших мониторов.

Я просматривал документы, но мысленно думал совсем о другом, — Нет, не может быть, что это биокиборги прорвали оборону Звездной Федерации и устремились к Земле. Да и вообще, не настолько же они безрассудны в своем стремлении захватить нашу планету, чтобы вопреки здравому смыслу, пойти на такую, можно сказать, авантюру. Зная позицию Звездной Федерации, вторжение на Землю немыслимо. И все же,… а что если это так? Нет, только не это. Если они начнут, спасения не будет…

Прошло минут двадцать, когда Семенов выглянув из дверей своего кабинета, объявил:

— Президенты в курсе, они беседовали по телефону. Объявлена боеготовность номер один, Китай, Индия, Пакистан, Австралия, Канада и страны НАТО поставлены в известность. Теперь от нас многое зависит. Какая будет информация от нас, такое решение будут принимать наверху. Нас переводят на работу в круглосуточном режиме. Через пятнадцать минут мы выезжаем на запасную базу, общий сбор.

Все засуетились, собирая необходимые вещи для отъезда. Мы с Викой не знали, что необходимо взять, поэтому я спросил у сидящего за перегородкой программиста Виктора Мальцев:

— А что нам взять с собой?

— Ничего, только личные вещи, насколько я знаю, там все работает в режиме дублирования в автономном режиме, поэтому ничего перенастраивать не придется.

Мы собрались и когда были готовы, вышли на крышу и, погрузившись в вертолет, полетели на север от столицы. По моим прикидкам мы улетели километров за сто от Москвы, прежде чем приземлились на небольшом военном аэродроме, который имел весьма затрапезный вид. Однако когда мы спустились на лифте под землю, помещение, которое предстало перед нами, имело совсем другой вид. Почти точная копия нашего, только в несколько уменьшенном формате. Экраны мониторов были включены. Было ощущение, что зал только что покинула предыдущая смена и отправилась на обед. Мы расселись по местам и продолжили работу, словно не сходили с рабочих мест.

Не хватало только просторного кабинета для начальства, поэтому для них было подготовлено два стола в углу помещения, где у нас была импровизированная кухня.

— Внимание, — раздался голос Хайгенсона. — объекты меняют траекторию полета и направляются к Луне.

— Но зачем они туда летят? — задала вопрос Ксения Мельникова, старший программист отдела.

— Я, думая, что они летят туда для монтажа телепорта, — ответил я.

Ничего не понимающие взгляды присутствующих обратились на меня.

— Для монтажа чего? — произнес кто-то из сотрудников.

— Телепортационного порта, — выдавил я из себя.

— Но зачем тогда столько кораблей вошли в пространство системы, если они собираются установить телепортационную установку? — услышал я снова чей-то голос.

— Их корабли не столь велики, чтобы произвести доставку большого количества груза. По всей видимости, для обустройства базы на Луне и монтажа порта приема, восемь кораблей, это оптимальный вариант. Им достаточно поставить один порт и через сутки на орбите земли появится сотня боевых кораблей.

Я обернулся и посмотрел на Вику. Она побледнела и тихо сказала:

— Как бы я хотела, чтобы ты ошибся в своих догадках.

— Я бы тоже хотел этого, — ответил я.

— Лица сотрудников были устремлены на меня. Они не понимали, что происходит, но сердцем чувствовали, что столь большая поспешность, с которой развиваются события и доклады на столь высокий уровень, означает, что они не все знают, хотя непосредственно принимают участие в проекте, а стало быть, есть от чего волноваться.

(обратно)

Глава 3

В томительном ожидании прошло около часа. Как и предполагалось, эфские корабли направились к Луне. Данные спутниковой телеметрии позволили с максимальной точностью сделать снимки кораблей, и я сразу определил по их внешнему виду, что это корабли биокиборгов. Надежды на то, что мы ошиблись, рассеялись. Оставалось ждать самого худшего, скорой атаки на Землю.

Я хотел было позвонить полковнику Зонину, но тот сам связался со мной, и сообщил, что теперь можно снять ограничения и если будут вопросы, говорить все, что мне известно. Обстоятельства таковы, что не до секретов.

Нам оставалось одно, следить за тем, что происходит на Луне и засечь их возможные маневры. Больше мы ничего сделать не могли. Наверх пошли сообщения. Теперь решение было за теми, кто руководил государствами и в первую очередь большой восьмеркой.

Мы оставались под землей на глубине сорока метров, в бункере, который ранее использовался в качестве одного из опорных пунктов управления пуском баллистических ракет, но затем по каким-то причинам был переоборудован, сначала под запасной бункер правительственной связи, а потом законсервирован, и только спустя год, снова был задействован, как резервный пункт в рамках программы «Ветер надежд». Мы были нашпигованы техникой, которая по нашим понятиям была суперсовременной, но по сравнению с той, какую использовали прилетевшие биокиборги с планеты Эф, эта были просто детские игрушки.

— Неужели они нападут на Землю? — спросила Вика.

— Думаю, да. Иначе, зачем они сюда прилетели. Я не понимаю только одного, почему им дали возможность прорваться, неужели нас бросили на самостоятельное выживание? Не верю, не хочу в это верить.

— А может быть, это наш последний шанс?

— Шанс, какой шанс, о чем ты говоришь?

— Я говорю о том, что те, кто нас создал, дают нам шанс, последний шанс, сплотиться перед лицом врага. Именно сейчас, когда решается судьба не одного государства, а всего человечества, произойдет это великое единение народов, разделенных враждой, ненавистью, распрями, религиозной нетерпимостью.

— Не знаю. Хотелось бы в это верить. Но я действительно не знаю, что будет, и чего хотят от нас все они, эти космические боги и захватчики.

Несмотря на сверхмощные телескопы наземного и космического базирования, которые были устремлены в сторону Луны, определить, что происходит там, было невозможно. Лишь смутно, можно было догадываться, что происходит в сотне миллионов километров от Земли.

А в это время на Земле шли переговоры, заседали штабы, правительства крупнейших стран, снедаемые сомнениями по поводу реальности всего происходящего, судорожно решали проблему — что делать? Действительно реально противостоять противнику было невозможно. В случае если они используют сценарий, который я описал, оставалось только одно, объявить военное положение и рассредоточить население по всей территории как можно равномерно, а главное вывести его из крупных городов. Однако такое решение, многим казалось не просто не реальном, а преждевременным, поскольку, если предпринять такие шаги, это может вызвать такую панику, которая по своим масштабам сопоставима с объявлением о наступления апокалипсиса, и если это окажется ничем иным, как «пустышкой», то, что может произойти потом, было просто непредсказуемо. Поэтому после многих часов переговоров, которые проходили столь секретно, что информация об этом до сих пор не просочилась в прессу и на телевидение, было принято решение, занять выжидательную позицию до последнего момента, когда будет точно известно, что агрессии не избежать.

Часы шли один за другим, никаких данных с Луны не поступало. Наступила ночь, но никто из сотрудников даже не думал идти спать. Немного перекусив, мы снова и снова садились за свои рабочие места и производили сравнительный мониторинг текущих параметров поступающих данных. Только к утру большой экран выдал данные, что в районе посадки кораблей, началось движение. По всей вероятности была запущена телепортационная установка и началась переброска боевых кораблей. Они улетали с лунной базы и затем уходили в сторону Земли и выстраивались на удаленных орбитах. Теперь мы могли наблюдать их. Это были небольшие летательные аппараты округлой формы, которые кружили над планетой на высоте около двух тысяч километров. На таком расстоянии они были практически недоступны.

Получив данные от нас, и сверив с информацией, которая поступала со всех станций космической разведки, правительства стран большой восьмерки приняло решение о введении чрезвычайного положения и рекомендовало сделать это всем странам мира. Жителям городов рекомендовалось по возможности покинуть города на максимально удаленное расстояние, а тем, кто остается, пройти в бомбоубежища, спуститься в метро и расположиться на станциях глубокого залегания, туда же начали свозить продукты, воду и медикаменты.

Мир облетела весь о возможной агрессии из космоса и все теле и радио каналы, словно сорвавшиеся с цепи псы, начали лихорадочно обсуждать эту тему. Учитывая, что никакой информации за все время работы отдела над проектом, в прессу не просочилось, выдвигались самые невероятные гипотезы, начиная от нападения на Землю полчищ пауков и кончая идеей о захвате Земли землянами из параллельного мира, у которых, дескать, на исходе топливо и продукты.

Все ждали, в том числе и мы, когда начнется атака, однако, кораблей на орбите прибавлялось, а атаки не было. К вечеру на орбите Земли насчитывалось шестьдесят пять кораблей противника.

Первый удар они нанесли в пять двадцать по московскому времени. На этот раз их тактика была совершенно иной, чем прошлый раз. Их цели были надводные и подводные корабли, пусковые установки наземного базирования баллистических ракет с ядерными боеголовками на борту. Одновременно ударам подверглись, спутниковые системы вокруг Земли, военные аэродромы и базы стратегического назначения. Как нам стало известно до того, как были уничтожены все наши разведывательные спутники, они использовали знакомое мне позитронное оружие, а так же ряд новых видов вооружения, в частности энергетические лучи большой мощности, которые позволяли с орбиты Земли вызвать локальное землетрясение, что полностью разрушало все подземные и наземные сооружения в районе нанесения удара. После того, как спутники были сбиты, мы полностью ослепли и мониторы перестали выдавать какую либо информацию. Работало только телефонное сообщение, да и то плохо. Мы ожидали, что нас, по всей видимости, должны с минуты на минуту уничтожить, поскольку мы находились в военной шахте, которую спокойно можно было принять за пусковую.

От ожидания неминуемого конца, каждый занимался своим делом. Кто-то молился, кто-то писал прощальные письма, в надежде, что выжившие родные чудом найдут его и прочтут. Кто-то тщетно искал спиртное, чтобы напиться и забыться в пьяном угаре. Мы с Викой бродили по подземной станции. Я даже не мог представить себе, какое сложное хозяйство здесь располагалось. Большое помещение с генератором, рядом с ним аккумуляторная, а следом шла комната, в которой были установлены несколько цистерн с топливом. Затем шли помещения, в которых располагались компрессорная станция, установка по производству воды, склад с продуктами и медикаментами и множество других комнат и помещений, которые позволяли в случае войны автономно прожить в течение нескольких лет. Большинство вещей и агрегатов были изготовлены больше двадцати лет назад еще в СССР, о чем свидетельствовала маркировка.

Мы зашли в большую комнату. Это была спальня. В ней находилось около двадцати двухэтажных кроватей. Около каждой была тумбочка.

— Как в армии, — сказал я, — похоже на казарму. Гляди даже одеяла и простыни приготовлены. И ведь всему этому столько лет. И надо же не пригодились.

— И, слава Богу. Лично я не хочу провести здесь годы, уж лучше прямо сейчас, чем жить в заточении, словно узник.

— Ты серьезно?

— А ты что, хотел бы здесь прожить остаток дней?

— Здесь нет, но и умирать в этом склепе мне не очень хочется.

— И что ты предлагаешь, подняться на поверхность?

— А что нам остается делать. По-моему там, среди природы, гораздо лучше, чем заживо погребенным среди кучи старья и хлама.

Было так тихо, что я слышал Викино дыхание. В отдалении были слышны шаги сотрудников отдела, которые, так же как и мы бродили по станции.

Прошло два дня. Почему нас не взорвали, осталось для нас загадкой. Возможно, они каким-то образом могли определять наличие ракет с ядерными зарядами. Телефонная связь оборвалась ещё накануне, и мы полностью были отрезаны от мира. Принимающие антенны, которые были установлены примерно в десяти километрах от станции, то ли были уничтожены, то ли вышел из строя кабель. Одним словом мы были в полной изоляции.

Мы сидели на полу в одной из комнат, и Вика рассказывала мне о своих родителях. Вместе с нами сидела Мелония Фрейзер. Ей было тридцать. Она сидела и слушала, а потом стала рассказывать о себе.

— После школы поступила в институт, потом защитила диссертацию. Когда мне предложили работу в разведке, я недолго колебалась и согласилась. Отец, который был морским офицером, одобрил мое решение, хотя очень переживал, что я все время провожу за учебой и совершенно не думаю о замужестве. В твоем возрасте уже пора подумать о семье, периодически напоминал он и мама, но учеба, а потом работа, всегда интересовали меня больше, чем парни и решение этого вопроса всегда отодвигалось на задний план. Четыре года в разведке многому меня научили. Мне нравилась работа, и поэтому я с энтузиазмом восприняла предложение войти в состав подразделения по изучению проблем НЛО, а когда полгода назад составили группу по совместной работе с русскими, я записалась на курсы изучения русского языка и с большим упорством изучала этот сложный язык. Меня взяли и вот я здесь. А теперь я думаю, для чего всё это нужно было, учеба, работа, ведь я так много пропустила в этой жизни? Я даже по настоящему никогда не целовалась ни с одним парнем, а девственности лишилась всего год назад, и то, по причине грандиозной попойки на Рождество. Нет, жизнь не удалась, — сказала она, закончив свой рассказ.

— А ты давно в Москве? — спросила Вика.

— Уже четыре месяца.

— А где была и что видела?

— Ничего.

— Как ничего? Совсем нигде не была и ничего не видела в Москве, даже Кремль?

— Даже Кремль.

— Зря, — сказал я, — по Москве можно бродить целыми днями, особенно по центру, это совсем не такой город, как европейские и уж тем более, американские города. Это, я даже не знаю, как назвать, особый мир, неповторимый. В нем практически не встретишь домов пятнадцатого, даже семнадцатого века, как в любом городе Италии, Праги, Вены. Здесь нет величавых костелов, как в Париже или Риме, но здесь нет и трущоб, наподобие Нью-Йорка. Москва — это не просто город, это целый мир. Мир, в котором отразились величия двух эпох, точнее двух систем — социализма и нарождающегося капитализма. Такого не увидишь нигде.

— Жаль, что я прозевала увидеть даже это.

Мы с Викой стали рассказывать ей о Москве, о Третьяковской Галерее, Пушкинском музее, о старом и новом Арбате, Измайловском вернисаже и о многом еще интересном, где можно было побывать в Москве. Мы так увлеченно разговаривали, что не заметили, как к нам подсел Гарри Раушенбах. Он был специалистом в области новейших средств вооружений и знал почти все о перспективных разработках в этой области. Когда мы кончили свой рассказ о Москве, он неожиданно стал рассказывать нам про свой родной город, в котором родился и вырос. Таких городов в Америке тысячи. Население семь с половиной тысяч человек и почти все друг друга знают. Основные места паломничества, а точнее встреч местных жителей, это магазины, парикмахерские, овощные лавки, кинотеатр, пивные и конечно церковь, где по воскресеньям проходят молитвы. Он часто ходил туда вместе с отцом и матерью, пока ему не исполнилось шестнадцать. Когда окончил школу, уехал учиться и после этого был в родном городе всего два раза, и то, несколько дней. Первый раз, когда отслужил армию, и потом, спустя четыре года, когда тяжело заболела мать и ей сделали операцию. Армия, учеба, работа в большом городе. Жизнь так далеко отодвинули маленький городок, словно он был на другой планете.

— Всё бы отдал на свете, чтобы еще хоть раз побывать в родном городе, увидеть родителей, пройтись по знакомым улицам и заглянуть в магазин на углу, рядом с домом, где мать каждый день покупала свежеиспеченный хлеб и другие продукты, — и я увидел, как по его щеке покатилась слеза.

Мы сидели вчетвером в комнате, где напротив нас стоял большой шкаф, наполненный противогазами. В каждом ряду стояли цифры, означающие размер противогаза. Глядя на них, я подумал:

— Надо же, никогда не знал, что противогазы тоже имеет размер, словно это шапки. Сколько их здесь? Сто, двести, может тысяча, зачем они здесь? Сколько труда, сил, энергии было затрачено, чтобы создать то, что предназначено спасать человека от самого себя, оттого, что он придумал, чтобы убить другого. Нет, наверное, правы, те, кто создал нас, сказав, что мы сами должны пройти через горнило испытаний, иначе мы никогда не поймем, для чего мы пришли на эту землю, для чего взрастили детей и продолжили человеческий род.

Мне было страшно, больно и горько от всех этих мыслей, от той безысходности, которая пришла в мой мир. Почему? Почему снова я должен пережить всё это? Так не бывает, это сон. Не должен человек переживать весь этот ужас дважды, неправильно это. Я зажмурил глаза и долго-долго не открывал их, словно ждал чуда, но чуда не было. Вика и американцы сидели рядом на полу, и каждый думал о своем.

Миновал еще один день, а мы отрезанные от мира, ничего не знали, что происходит наверху. К обеду Уотс, собрал нас в аппаратной и сказал, что поскольку нам никто не давал команды на самороспуск, а, следовательно, мы по-прежнему остаемся действующим подразделением. Раз так, он, вместе с майором Семеновым приняли решение подняться наверх и попытаться выяснить обстановку, а на основе этого, решить, что делать дальше. Идти наверх были готовы все, но решили, что всем идти незачем, и потому решено было послать двоих Вердигина и Хайгенсона. В их задачу входило развернуть на поверхности переносную спутниковую систему и протянуть от неё линию связи в бункер. С её помощью можно было попытаться поймать хоть какой-то сигнал, а для того, чтобы в случае обнаружения ответного сигнала, нас не могли уничтожить, решено было радарную установку отнести на максимальное удаление от бункера, насколько позволяли кабеля.

Они снарядились в дорогу. Автономная система питания работала, и лифт быстро унес их с сорокаметровой глубины наверх. Нам осталось только ждать их возвращения.

Как только сигнальная лампа погасла, что означало, что дверь за ними вновь загерметизирована, мы собрались около одного из столов, где стояло приемно-передающее устройство, поддерживающее с ними связь.

— Алло Хайгенсон, как слышишь, прием?

— Хайгенсон на связи, вас слышу нормально. На поверхности никаких следов разрушений не наблюдаю, температура плюс двадцать один. Уровень радиации в норме, никаких отклонений. Проводим дополнительный анализ местности. Как поняли?

— Вас поняли, слышимость нормальная. Связь через каждые десять минут.

— Есть. Конец связи.

Прошло десять минут томительного ожидания, и мы снова услышали голос Урдо.

— Хайгенсон на связи. Прошли триста метров на север. Движемся по направлению к антеннам слежения. Пока никаких признаков жизни не наблюдаем. Как поняли?

— Вас поняли, разрешаю двигаться дальше.

— Есть двигаться дальше. Конец связи.

Так через каждые десять минут Урдо выходил на связь и докладывал о том, как проходит их продвижение на север. Наконец они ушли почти на три километра от шахты, кабеля оставалось метров триста-четыреста. Поэтому было решено подыскать место для развертывания спутниковой тарелки. Когда она была установлена, Семенов дал команду возвращаться обратно, Виктор и Ксения, начали быстро налаживать аппаратуру для сканирования сигналов. Система заработала, и авто поиск сигнала начал сканировать эфир. Долгое время кроме помех в эфире ничего не было, этого и следовало ожидать, поскольку спутники на орбите были уничтожены, и можно было надеяться поймать случайный сигнал, отраженный от уцелевших антенных установок на Земле.

Прошел час. Хайгенсон и Вердигин были на подходе к бункеру, когда мы услышали слабый сигнал в динамике:

— Говорит радиостанция, — далее шел её позывной номер в эфире, — все, кто слышит меня, прошу откликнуться. Нахожусь в районе, — он передал его координаты.

Мы засекли его частоту и передали в эфир короткое сообщение:

— Сигнал принят, сообщите, что у вас происходит, какой информацией обладаете?

Ответ пришел сразу.

— Вас слышу. Район подвергся нападению с воздуха. Вся прилегающая к объекту местность полностью уничтожена. Нахожусь в двух километрах от неё. Каких либо других новостей не имею. Кто вы?

Поскольку мы являлись секретным подразделением, даже в столь критических обстоятельствах, мы не имели права раскрывать себя без соответствующих инструкций, поэтому Семенов дал команду ответить коротко:

— Мы друзья, кончается питание, выходим из эфира.

Поисковая система продолжила свою работу, пытаясь найти источники сигналов. Вскоре загорелась сигнальная лампа, и через несколько минут Вердигин и Хайгенсон, показались в дверях лифта. Мы были рады, что они снова с нами. Нас было всего тринадцать человек и отсутствие каждого, казалось нам невосполнимой потерей. Мы обступили их, задав всего лишь один вопрос:

— Как там наверху?

— Хорошо. Птички поют, солнышко светит. А может, все давно кончилось? Может это была учебная тревога? Вы что-нибудь поймали?

— Ничего, точнее поймали один сигнал, скорее всего это радиолюбитель. Он подтвердил, что рядом с ним район подвергся удару, так что, к сожалению, это вовсе не учебная тревога.

— Плохо, — сказал Вердигин, — на поверхности никаких признаков нападения, ни в воздухе, ни на прилегающей местности. Поэтому надо, во что бы то ни стало поймать станцию и получить хоть какую-то достоверную информацию.

Прошло около пятнадцати минут прощупывания эфира, и мы вновь поймали сигнал, на этот раз, это был закодированный позывной. Ксения сразу определила, что это работает спецоборудование, и пустила его в дешифратор. Через несколько секунд доступ на прием был получен и, послав свой кодовый позывной, мы смогли получать информацию:

— Сообщаю текущие данные. Уничтожено установок с ядерными боезарядами на борту АПК — 64, надводные корабли с ракетами, в том числе крылатыми — 126… — далее перечислялись аэродромы, шахтные и мобильные установки баллистических и тактических ракет с ядерным вооружением, атомные электростанции, реакторы и другие объекты, так или иначе связанные с ядерной энергетикой.

Мы молча вслушивались в эти данные и, хотя вся передаваемая информация записывалась, мы боялись пропустить что-то важное, о чем сообщал нам источник сигнала.

Перечислив потери с нашей стороны, он неожиданно начал выдавать совершенно новую информацию.

— Поступают данные о наличии военных действий в околоземном пространстве, которые начались в два часа сорок семь минут по московскому времени сегодня, сразу после прекращения нанесения ударов по наземным объектам. По сигналам, поступающим из космоса, имеют место сильные возмущения, которые свойственны взрывам ядерного оружия в стратосфере Земли, Причины данных явлений выясняются. Шифр приема, код доступа подтвержден, разрешение на отклик, сигнал 2-09f-1-6, подтвердите прием информации.

Аппаратура приема автоматически послала ответный сигнал, подтверждающий получение информации.

— Неужели нам пришли на помощь? — с надеждой в голосе, спросила Антонина, обращаясь ко всем сразу.

— Не исключаю такой возможности, — ответил Семенов, — Хайгенсон, продолжайте прощупывать эфир, а нам надо подумать, как связаться с живыми людьми и узнать обстановку, хотя бы на месте.

— А может нам сделать более детальную вылазку? — предложил Вердигин.

— Возможно так и поступим, — заявил Семенов, — у меня предложение. Надо составить три команды по три человека. Передатчики у нас есть. Четыре человека останутся на базе. В случае получения, каких либо сообщений или инструкций, действуем по обстановке.

Мы так и сделали. Разбились на три группы. Нас с Викой вначале хотели оставить на базе, но поскольку, как специалисты, мы не очень подходили для этой роли, нас всё же решили включить в группу и потому отрядили к Уотсу, тем более что он не совсем хорошо разговаривал по-русски. На базе оставались Вердигин, системщик и спец по электроники Аркадий Утюхин, старший программист Ксения Мельникова и специалист по связи Урдо Хайгенсон. В две другие группы вошли: Семенов, аналитик отдела Мелония и астрофизик Замир Бекетов. Программист Виктор Мальцев, в качестве старшего группы, и с ним Раушенбах, и психоаналитик и одновременно врач, Антонина Гроднина.

Собрав все, что необходимо в дорогу, включая теплые вещи для ночлега, еду и получив оружие, мы построились. Семенов и Уотс проверили наше снаряжение, после чего, майор неожиданно сказал:

— Я не хочу думать о худшем, но в жизни, а тем более в такое время, в котором мы оказались, может всякое случиться и возможно нам не суждено будет вновь увидеться, поэтому, хочу сказать. Я рад, что встретил всех вас. Мы мало поработали, но нас сплотило горе, общее горе. Возможно, близкие нам люди погибли, или наоборот считают погибшими нас, но пока мы живы, мы будем верны долгу, присяге и братству, которого не было с тех пор, как кончилась вторая мировая война. Я желаю вам и себе только одного, остаться в живых. И как говорит мой друг и товарищ майор Уотс да поможет нам Бог и удача.

Оба майора пожали друг другу руки и отдали честь, после чего попрощались со всеми. Через пять минут мы были на поверхности. Моросил мелкий летний дождь и, накинув капюшоны, мы еще раз попрощались друг с другом и разошлись в разных направлениях.

Мы с майором Уотсом направились в сторону Москвы.

Майору было чуть более тридцати. Он был кадровый разведчик, работал в отделе по дешифровке секретной информации и был отличным лингвистом, знал несколько языков, в том числе китайский, японский, хинди, понимал ряд диалектов Юго-восточного региона. Русский для него был в новинку, но он достаточно быстро осваивал его и мог бегло, хотя и с ошибками, читать, хотя с трудом понимал разговорную речь. В целом он отличался молчаливостью и почти никогда не вступал в дискуссии, которые порой возникали в последние дни. Для меня он был примером, коим должен быть настоящий разведчик, образованным и в тоже время крайне осмотрительным и немногословным человеком. Именно таким и был майор.

Мы прошли поле, поросшее высокой травой, и вошли в лес. У майора была карта, он достал планшет и, прикинув по компасу, наметил ориентир, по которому нам двигаться. Лес был наполнен птичьими голосами, и было полное ощущение того, что никакой войны нет, никто не атаковал Землю, всё это было выдумкой и не более того. Мы шли по тропе, постоянно останавливаясь, чтобы сориентироваться на местности. Часа через полтора мы вышли к просеке, за которой шли садовые участки. Подойдя к ним поближе, мы пошли вдоль домов. Стандартные участки по шесть соток были застроены разнокалиберными домами. Встречались маленькие домики, наспех построенные из подручного материала, но были и солидные двух этажные, обитые вагонкой или сайдингом. Огромное количество цветов, плодовых деревьев, усыпанных яблоками, сливой и черной рябиной, облепихой удивили майора. Это было видно по выражению его лица. Особенно его поразило наличие большого количества теплиц, которые были почти на каждом участке. Не выдержав, молчавший всю дорогу майор, спросил:

— Как странно видеть такие постройки. Судя по всему, это не фермерское хозяйство, а частные владения, но почему столь маленькая площадь у каждого и столь плотная посадка плодовыми насаждениями!? — он сказал это так, что я не понял, был ли это вопрос или просто утверждение по поводу увиденного, поэтому всё же ответил:

— В нашей стране, это обычное явление. Люди стремятся иметь за городом небольшой клочок земли и хотят использовать его исключительно не для отдыха, а для выращивания на нем овощей и фруктов. На мой взгляд, это наследие эпохи социализма, когда все было в дефиците, отсюда желание быть, хоть в чем-то независимым от государства, хотя бы в части овощей и фруктов.

— Понимаю, я читал об этом, но никогда не видел в натуре, как это выглядит.

— И как вам?

— Оригинально…

Мы шли по дороге вдоль домов, заглядывая за изгородь в надежде встретить кого-нибудь. Заглянув в очередной раз за калитку, которая была приоткрыта, я увидел, что дверь в небольшой кирпичный дом открыта. Я подумал, что, возможно, сюда просто залезли, но в этот момент на крыльце появилась женщина, которая держала в руках кастрюлю с вареньем. Увидев нас, она от неожиданности выронила кастрюлю, и варенье потекло по ступеням, пузырясь и разнося запах только что сваренного яблочного варенья. Видя её испуг, я поспешил её успокоить:

— Не волнуйтесь, мы свои. Подразделение химической разведки, — сказал я, как было приказано говорить нам в случае, если войдем с кем-либо в контакт.

— Я сама вижу, что свои, главное, не мародеры, — сказала она, поднимая кастрюлю.

— Скажите, кроме вас есть кто-либо в поселке?

— Немного, но есть, а вам конкретно кто нужен?

— Да нет, мы просто собираем информацию, кто что знает, и передаем начальству.

— Тогда идите по нашей улице до конца, — она вышла за калитку и стала показывать рукой, куда нам идти, — пройдете нашу линию, потом повернете на третью, пройдете по ней, а там увидите желтый дом. Поговорите с хозяином. Он недавно приехал, и кое-что может вам рассказать.

— А кого спросить, а то, как и вы, перепугается и чего доброго выбежит на нас с ружьем? — сказал я, чтобы несколько разрядить обстановку.

— А кто его знает, по-моему, Михаилом зовут. Да вы не бойтесь, не убьет.

Мы поблагодарили и пошли к Михаилу. Я пересказал наш разговор Уотсу, поскольку знал, что разговорную речь он не всегда мог полностью понять.

Мы повернули на другую линию и почти сразу увидели желтый дом Михаила. Нам не пришлось его звать, потому что, подходя к дому, мы увидели его выходящим на дорогу перед домом. Он увидел нас и остановился. Подойдя, мы поздоровались, и я представил майора и Вику.

— Ежов Михаил, — ответил он, чем могу помочь?

— Только информацией, больше ничем, — произнес Уотс по-русски, но с большим акцентом.

— Тогда проходите в дом, — произнес он, и когда Вика поравнялась с ним, я услышал, как он тихо спросил:

— Иностранец что ли?

— Из США. Командирован к нам для совместных действий.

— Понятно…

Мы прошли вслед за хозяином. На террасе за большим круглым столом сидело человек пять и пили чай. Посередине стоял большой самовар и плошка с вареньем. Мирное чаепитие выглядело столь странным, что лицо Уотса вытянулось, и он чуть не открыл рот от удивления.

— Ничего проходи Америка, мы тепереча, как говорится, в одном окопе сидим, — простецки сказал Михаил, вызвав тем самым удивленный взгляд майора, и по-дружески хлопнул Уотса по плечу.

Мы скинули рюкзаки и, поставив их в угол, присели на стулья, которые невесть откуда принесли, как только мы появились на террасе. Все молчали, напряженно глядя на нас.

— Вот народ, совместная химическаяразведка явилась. А чего здесь разведывать. Тиш да гладь, да божья благодать. Все что надо, они повзрывали, а наши огурцы да помидоры им видать не по вкусу пришлись, вот и отвалили на время, а может и навсегда, кто их знает, — ехидно произнес хозяин, разглаживая усы и с любопытством разглядывая нас.

Не ожидая такого развития событий, мы вынуждены были присесть. В основном за столом сидели пожилые люди, которых военные действия застали на даче. Кто-то проводил здесь свой отпуск, кто-то, жил постоянно или большую часть года. Несколько раз на террасу заглядывали, с любопытством глядя на нас, ребятишки, в основном дошкольного возраста.

— Ну что, химики, нашли какие флюиды, может нам пора уже могилы готовить, или может, поживем еще?

Я решил поддержать иронию хозяина, чтобы по возможности расположить его и присутствующих к нам и потому сказал:

— Так ведь могилы копать не хитрое дело, а я так думаю, что им рановато нас хоронить, урожай-то, поди, еще не весь переработали?

— Это ты правильно заметил, не весь, — сказал один из сидящих, — а что в Америке, такое же творится?

— Так везде одно и тоже, — продолжил я, в том же духе, — они, наверное, кукурузу собирают, да зерно убирают, им, так же как и нам не до могил, а потом, чего их копать. Все мы рано или поздно покинем этот мир, другое дело, что спешить туда не стоит, а если судьбе уготовано нас забрать, так тому и быть.

— И то верно. Ты я смотрю химия, правильно говоришь, прежде надо урожай собрать, а уже потом о смерти думать.

— А помимо сборки урожая, какие новости, а то мы все по лесам, да по болотам ходим, ничего не ведаем, не знаем, приемник в болоте утопили, да и сами заодно чуть с ним не утопли, — спросил я, пытаясь перевести разговор в нужное нам направление.

— Вот Михаил давеча притопал из города, он все знает, чего там творится, — сказала одна из женщин.

— А чего в городе творится? Почитай города, как ни бывало, пустырь один.

— Простите, а вы о каком городе говорите? — спросила Вика.

— Как о каком, о Дубне. Слыхали про такой?

— Конечно слышали.

— Так вот, нету его больше. Я как раз возвращаться надумал, поймал попутку, едем, значит. Вдруг над нами как пролетит что-то. На самолет вроде не похоже, да и на ракету тоже. Водитель струхнул малость и по тормозам, мы прямиком в кювет и влетели. Как я жив остался, не знаю, а парень насмерть. Вылезаю из машины, а этот что пролетел, как выстрелит. Молнии, всё как засияло и завибрировало, я от испугу на землю лег, думаю все, хана. Потом смотрю, он развернулся и в небо как сиганет, и нету. Я встал, живой. Пронесло, думаю. Вышел на шоссе и глазам своим не верю, позади, откуда мы приехали, чисто поле, словно кто рукой провел. Ну, думаю всё кранты, радиации этой самой нахватался столько, что скоро кожа начнет облезать, а сам в лес и топаю, куда глаза глядят. Часа три так шел, потом смотрю, вроде нормально, ничего не болит, посидел малость, осмотрелся и пешком домой. Как видите, пока дивой.

— Сколько же вы шли? — спросил Уотс.

— Да почитай двое суток.

— А радио у вас работает, что-нибудь сообщают? — снова спросил он.

— Какое там радио. Оно у нас и в мирное время ни черта не работало, а ныне и подавно. В городе я слышал выступление президента, а после ничего. Как там и что, тишина.

Мы посидели еще немного, попили чай с вареньем и, поблагодарив за угощение, тронулись дальше. Через минут двадцать мы вышли на трассу, которая вела в сторону Дмитрова. До Москвы было около шестидесяти километров. Не прошло и пяти минут, как мимо нас проехала легковая машина. Сигналя, она пронеслась мимо нас не останавливаясь. Следом за ней проехал грузовик, битком набитый людьми и домашним скарбом. Только третью машину нам удалось остановить, применив для этого оружие. Увидев, что Уотс выстрелил в воздух, водитель Газели нажал по тормозам и съехал на обочину.

Мы подошли к нему и майор, придав лицу строгое выражение, потребовал предъявить документы. Водитель нехотя дал права.

— Ваши права меня не интересуют, откуда и куда едете, где накладные на груз, маршрутные листы? Вы что не знаете правил езды на машине в условиях военного времени или вам напомнить?

Мы с Викой переглянулись. Майор проявлял сдержанность и в тоже время вел себя уверенно и чрезвычайно грамотно.

Парень скис и начал мямлить насчет того, что едет к родственникам за продуктами, поскольку в городе с ними проблема. Уотс приказал мне проверить, что внутри кузова. Я приоткрыл брезент и посмотрел внутрь. Машина была завалена ящиками, на одной из коробок я смог прочитать, — масло сливочное, 40 шт.

— Все ясно, майор, мародерство, везет продукты.

— Я не мародер, это мое. Я из своего магазина везу, там ведь все в момент растащат, клянусь мое, — парень совсем раскис и мне было жалко на него смотреть. Он встал на колени и начал умолять майора не расстреливать его. Наблюдать эту картину было смешно и грустно, если бы все это происходило в другое время.

— Согласно законам военного времени, я могу расстрелять вас на месте за мародерство, не зависимо от того ваши это продукты или вы их украли, но, учитывая, что со мной женщина, я не могу сделать этого, поэтому уходите, пока я не передумал.

Парень встал с колен и со всей прыти пустился бежать в лес, боясь, что если он побежит по шоссе, майор передумает и выстрелит ему в спину. Парень скрылся в лесу, а мы остались на шоссе, и теперь у нас был транспорт. Майор сел на место водителя, но, подумав, решил, что мне будет сподручнее справиться с отечественной техникой. Поменявшись местами, я завел машину, и мы тронулись. Впереди был Дмитров, при нормальном раскладе через час мы должны были быть в Москве.

(обратно)

Глава 4

Мы ехали по трассе, когда дорога внезапно оборвалась. Это невозможно себе представить. Никогда в жизни я не видел ничего подобного. Шоссе не просто ремонтировалось, а просто обрывалось. Вместе с шоссе заканчивались кусты по обеим сторонам дороги и лес, который, тянулся на многие километры. Перед нами раскинулось пустыня, ровная, словно её укатали катком. И над всей этой бескрайней ровной поверхностью, ярко палило солнце. Мы остановились.

Уотс достал карту и, сделав расчет, уверенно сказал:

— Впереди должен быть Дмитров, возможно, там было какое-то стратегически важное сооружение, поэтому он подвергся атаке и был уничтожен.

— Дмитров, не может быть, я несколько раз был в этом городе. Маленький провинциальный городок, какие здесь могут быть стратегические сооружения, бред какой-то?

— Тем не менее, это все что от него осталось, — и Уотс протянул руку в сторону пустыни.

Мы подошли ближе к краю шоссе. Поверхность, которая шла в том месте, где оно обрывалось, напоминало спекшийся песок. Мельчайшие шарики вещества, похожего на песчинки песка, плотной коркой покрывали все пространство вокруг.

— Мы сможем проехать здесь? — спросила Вика.

— Не знаю, — ответил Уотс, — я с таким никогда не сталкивался.

— Надо попробовать, радиации нет, значит можно ехать, — сказал я.

Мы сели в машину и нажав педаль газа, плавно на первой передаче поехали. Под колесами стоял непривычный хруст. Мы проехали несколько метров, я притормозил, и мы с Уотсом снова вышли из машины. След был еле заметен, хотя машина все же оставляла небольшую полосу после себя.

— Проедем, — уверенно произнес он, и, развернув планшет, начал составлять маршрут движения. Он совместил компас и, записав данные, прямо на карте, дал мне команду двигаться. По мере того, как мы продвигались вглубь территории, подвергнутой позитронной обработке, Уотс постоянно корректировал маршрут движения, направляя меня то вправо, то влево. Я старался ехать, не превышая двадцати километров в час, поэтому примерно минут через пятнадцать мы увидели верхушки деревьев. Это означало, что зона заканчивалась. Вооружившись биноклем, Уотс посмотрел и определил, что мы на правильном пути. Дорога начиналась метрах в двухстах правее. Вскоре мы подъехали к ней. Она так же внезапно начиналась, как и заканчивалась. Уотс неожиданно забрался на крышу автомобиля и сделал снимки на цифровую камеру прилегающей местности, потом достал бинокль и с помощью встроенного прибора определил границы зоны. Он уже хотел было слезать, но, посмотрев еще раз в бинокль вперед, сказал:

— Впереди, на расстоянии чуть меньше двух километров, наблюдаю бензоколонку и два автомобиля с людьми. Поехали туда.

Он сел в кабину, и мы поехали в указанном направлении.

У бензоколонки действительно стояли два армейских автомобиля, а за углом милицейская машина, которую не было видно издалека. Мы подъехали ближе. На перерез к нам вышли несколько солдат с автоматами в руках и офицер в чине капитана.

У нас были документы, которые Уотс предъявил капитану.

— Значит, говорите, вы из спецподразделения. Что же это конечно хорошо, но надо проверить, сами понимаете, военное положение.

Капитан подозвал к себе связиста, и тот вызвал по рации наш штаб.

— Назовите код доступа вашего пункта, о котором вы говорите.

— Извините, я должен сам ввести его, — и Уотс ввел код и тут же получил подтверждение на доступ к связи. После недолгих разговоров с Вердигиным, капитан положил трубку и сказал, что наши полномочия подтверждены, после чего доложил майору обстановку:

— На сегодняшний день обстановка такова, — начал он скупо по-военному, свой доклад, — Противник нанес удары по всем стратегическим объектам. Удары производились последовательно непосредственно из космоса, поэтому никаких ответных действий с нашей стороны произвести не представлялось возможным. По истечении двух суток, противник вошел в атмосферу Земли и начал планомерное уничтожение основных объектов, представляющих жизненно важное значение, включая: атомные электростанции, институты, имеющие исследовательские ядерные реакторы, ряд химических заводов, как военного, так и гражданского назначения. Совет объединенных штабов стран большой восьмерки и ряда других государств, который был создан для координации действий по отражению военной угрозы, принял все возможные меры. Были задействованы авиация, ракетные системы мобильного базирования, однако ощутимых успехов они не принесли. Защитные устройства инопланетных кораблей не позволило сбить или предотвратить попытку проникновения и атаку наземных целей.

В результате непрерывной атаки кораблями противника, потери на Земле составили, по тем данным, что есть на данный момент, шестьдесят пять процентов общего числа потенциально возможных целей, из числа тех, которые подвергались уничтожению. Атаке и полному или частичному уничтожению подверглось свыше трехсот пятидесяти городов и населенных пунктов по всему земному шару, данные о человеческих потерях сейчас уточняются, по приближенным данным погибло около семисот миллионов человек.

В течение тридцати шести часов никаких атак с воздуха кораблями противника не наблюдается. По данным, которые мы имеем, корабли противника ведут бой с неизвестными нам кораблями, которые появились примерно в это же время, что и прекращение атак на Землю. Контакта с силами, которые осуществляют нам помощь, нет.

Рапорт сдал капитан Гусев.

Потрясенные услышанным, мы стояли, не зная, что сказать в ответ. Первым пришел в себя майор, он взял под козырек и по военному четко сказал:

— Рапорт принял майор Уотс, — затем после минутного размышления добавил, — мне необходимо связаться со штабом, могу ли я воспользоваться вашей радиостанцией?

— Прошу в машину, майор.

Мы прошли вслед за капитаном. Я заметил, как двое милиционеров с интересом наблюдают за нами, стоя около своей патрульной машины. Я подумал о продовольствии, которое было в нашей машине, и шепнул майору, что оно может испортиться на такой жаре, и не мешало бы его куда-то определить.

— Хорошо, что вы об этом вспомнили, — сказал он и обратился к капитану:

— По дороге сюда, мы реквизировали машину, она битком набита продовольствием, необходимо дать указания, что с ним делать и по возможности оперативно решить эту задачу. Продовольствие сейчас жизненно важный груз.

Капитан быстро дал команду и сказал, что подключит для этого милицию.

Мы зашли в машину, где располагался радиолокационный пункт. Майор достал карточку, на которой было написано «Совершенно секретно. Вскрыть в случае опасности N1», и сломав пломбу, открыл её. Там были указаны координаты и коды доступа к секретным телефонам. Он передал её радисту, и тот быстро начал набирать номер.

— Приема нет, без спутников, мы дальше Москвы не пробьемся, — сказал он.

— Попробуйте по следующему.

Радист набрал новый номер и услышал голос автоответчика:

— Введите код доступа.

Обрадованный радист продиктовал буквенно-цифровой код, после чего последовал новый запрос на имя говорящего абонента. Майор попросил радиста, разрешить ему ввести свой личный код, после чего в трубке ответили. Коды удостоверены, соединяю со штабом.

— Докладывает майор Уотс, нахожусь в сорока километрах от Москвы. Направление северо-запад. Со мной два сотрудника подразделения. Передачу осуществляю через мобильную радиосвязь пульт, — он продиктовал позывные и данные пункта связи.

— Уотс, это полковник Зонин, рад тебя слышать. Вы все живы?

— Точно сказать не могу, но нас трое и четверо на базе, остальные, двумя группами двигаются по маршрутам.

— Отлично. Направляйтесь в Москву. Координаты для встречи я вам сейчас передам. Остальное при встрече. Кто с вами?

— Чета Луниных.

— Луниных?

— Да.

— Очень хорошо, достаньте машину, и во что бы то ни стало ко мне.

— Есть, — ответил майор и положил трубку.

Мы стояли рядом, но поняли лишь часть разговора. Когда тот положил трубку, Вика спросила:

— И как?

— Что и как?

— Что нам делать-то?

— Нас срочно требует к себе полковник Зонин.

— Зонин!

— Да, а вы его знаете?

— Конечно.

— Тем лучше. Короче нам надо срочно в Москву.

— Значит, Москва не подверглась нападению?

— Частично, — ответил капитан, — они ударили на западе столицы и еще в двух местах, короче скоро сами узнаете.

— Капитан, нам нужна машина и если можно сопровождение, хотя бы два человека.

— Сейчас организуем.

Через пятнадцать минут джип, за рулем которого сидел молоденький сержант и рядовой, который поставил между ног пехотный пулемет, на всех порах понесся в сторону Москвы.

Минут через сорок мы подъехали к КПП. Предъявив документы, мы поинтересовались, сможем ли мы проехать в район, который нам указал полковник. Старший лейтенант, который проверял наши документы, сверился со своей картой и сказал, что часть кольцевой дороги отсутствует, но проехать можно, поэтому он нарисовал нам маршрут, чтобы ускорить наше движение. Майор поблагодарил его, и мы отправились дальше.

Проскочив пересечение с Ленинградским шоссе и проехав пару километров, шоссе обрывалось. Дальше шло бескрайнее поле пустого пространства. Картина увиденного потрясла нас. Где-то вдали были видны жилые кварталы, которые серпом опоясывали бесплодную равнину. Она была искусственно создана чудовищными силами внеземного оружия. Майор сверился с маршрутом, которой нам указал лейтенант и показал водителю куда ехать. Мы направились по равнине, которая ранее была одним из районов Москвы. Я вспомнил, что здесь располагался Курчатовский институт. Видимо он явился мишенью при нанесении удара. Когда мы подъехали к жилым домам, картина, представшая перед нами, поразила еще больше. Дома, словно лезвием бритвы, были разрезаны на части, одна из которых стояла, а другой просто не было. Часть домов, обрушились из-за обрушения большей части, а некоторые так и стояли с отрезанной секцией и зияющими провалами межэтажных перекрытий.

— Это просто ужасно, — единственно, что смог произнести майор.

Мы с Викой сидели молча, оглушенные картиной увиденного. Спустя несколько минут, она тихо произнесла:

— Как ты переносишь это второй раз, не представляю?

— Я всего этого не видел. Новую Зеландию они не тронули, поэтому я знаю об этом лишь по кадром кинохроники, а живьем весь этот ужас вижу, так же как и ты впервые.

Мы ехали по улицам Москвы. То и дело встречались военные спецмашины, несколько раз я видел танки и бронетранспортеры. На улицах было довольно много людей, видимо никто не работал, и те, кто не успел уехать, просто бродили. До комендантского часа еще было много времени. Вика обратила мое внимание, что очереди в продуктовые магазины выстроилась еще на улице.

Машина завернула за угол и остановилась около небольшого серого здания. Странно, — подумал я, — что здесь может располагаться что-то серьезное. Однако мое удивление было еще большим, когда, войдя в дверь, мы спустились по лестнице в подвал и оказались перед металлической дверью. Набрав код на замке, мы оказались в кабине лифта, которая опустила нас на несколько этажей вниз, и мы оказались в подземном бункере, который был спрятан глубоко под землей и аккуратно скрыт от посторонних глаз. По коридорам ходили военные и люди в штатском, и никто не обращал на нас внимания. Только, когда майор заговорил с одним из проходящих по коридору и его акцент сразу выдал в нем иностранца, на нас обратили внимание и показали, где находится кабинет полковника Зонина.

Кабинет Зонина представлял собой комнату три на три метра, набитую аппаратурой связи и еще невесть чем, так что места оставалось совсем мало. Стол, стул, тумбочка, на которой стояла сорокалитровая бочка с водой. В углу, сложенная раскладушка с точащей из неё подушкой и простыней. Увидев нас, он приподнялся и поздоровался.

— Это очень хорошо, что вы добрались. Тут такое творится, что никто ничего не понимает.

— Тут или там? — сказал майор, поднимая палец к небу.

— Там конечно. На Земле пока затишье, вторые сутки, а вот что делается на орбите Земли, одному богу известно. Спутников нет, станции слежения, если и имеют данные, не могут передать, короче, разворачиваем связь, чтобы хоть как-то контактировать между собой. Сумели с грехом пополам запустить два спутника, пытаемся с их помощью хоть что-то понять. А вы молодцы, он посмотрел на нас троих.

— А мы-то тут при чем? — спросил я.

— Я имею в виду всё ваше подразделение. Ваша аргументированная и своевременная информация о возможной атаке кораблей противника, сыграла решающую роль в принятии решения об эвакуации населения из мест сосредоточения объектов, которые могут быть подвергнуты нападению в первую очередь. Так что считайте, что спасли миллионы жизней. Ваша информация на несколько часов ускорила принятие решения, а в таких вопросах дороги не то что часы, минуты, так что молодцы, просто молодцы. Сработали грамотно и четко.

На лице майора ничего не отразилось, хотя я понимал, что он, так же как и мы с Викой, были счастливы, услышать похвалу в свой адрес из уст полковника.

— Вопрос можно, — спросил майор.

— Конечно.

— Какие сведения о разрушениях в США?

— Обрадовать не могу, — взгляд полковника стал суровым, — ущерб нанесен колоссальный. Девяносто процентов стратегически важных объектов уничтожено, более трех десятков городов стерты с лица Земли. Я вам дам почитать отчет, нам прислали ваши коллеги из центра, как только смогли установить связь с нами.

Он взял со стола одну из папок и передал её майору.

— Порядок таков. Вы, — он обратился к нам с Викой, — если я не ошибаюсь народ не военнообязанный, поэтому вольны решать сами. Либо отправляетесь домой, но перед этим даете подписку о неразглашении государственной и военных тайн, либо, — он сделал паузу.

— Либо что? — сказала Вика, глядя на полковника.

— Либо продолжаете работу в отделе, и согласно положения о работе в условиях военного времени, становитесь военнообязанными и, следовательно, обязаны строго подчиняться всем требованиям, которые накладывает служба в армии.

Вика посмотрела на меня и, не дожидаясь ответа, сказала:

— А разве вы нас уволили?

— Формально нет.

— А раз нет, значит, о чем может быть речь. Мы были на службе и на ней остаемся.

— Только учтите, Виктория Александровна, Сергей Николаевич, если не ошибаюсь, был старшим лейтенантом запаса, скорее всего сразу капитаном станет, а вот вам в лучшем случае ефрейтора дадут, ничего?

— В армии, мне не важно кем он будет, а дома мы сами решим, кто из нас капитан, а кто ефрейтор.

Полковник улыбнулся и сказал:

— Насчет званий, потом поговорим, сейчас не до этого. А вообще-то, я не сомневался, что вы согласитесь. А сейчас пойдемте со мной, я покажу, где вы сможете немного передохнуть, а потом подготовлю вам пропуска, и вы сможете сходить домой.

— А наш дом цел? — почти хором произнесли мы?

— Ваш да, а вот моего дома больше нет, да и черт с ним, главное семья цела, успел отправить из Москвы. Ладно, об этом поговорим после, а сейчас пойдемте.

Мы прошли по коридору в комнату, напоминающую баню. Собственно это и было место, где были расположены кабины для принятия душа и комната для отдыха.

— Через час жду вас у себя, надеюсь, времени хватит. Если захотите перекусить, в комнате, — он показал на дверь, — типа буфета.

— А чем платить, у меня только доллары? — произнес майор.

— Здесь все бесплатно, мы же в Армии господа, пора привыкать.

Мы приняли душ, потом быстро перекусили и даже успели немного отдохнуть, после чего отправились обратно в кабинет к полковнику.

Постучав и войдя, я услышал, как он дает кому-то указания, одновременно держа в руке трубку телефона. По всему было видно, что работы невпроворот.

— А это вы, очень хорошо. Значится так. Вас майор Уотс направляю в вашу дипломатическую миссию. Необходимо срочно подтвердить план дальнейших работ по совместной работе, получите указания от своих, короче жду вас к восемнадцати ноль, ноль, а вы получаете увольнительные до утра.

— Как увольнительные? Мы готовы к работе, — произнесла Вика.

— Работы предстоит полно, а пока я даю вам увольнительную, так что пользуйтесь моментом. Вот вам пропуска, завтра в семь утра у меня. Форма одежды произвольная, затем получите казенную, впрочем, насчет этого точно не знаю, короче, там видно будет. Всем всё ясно?

— Так точно.

— А раз так, все свободны.

Он передал нам пропуска и карточку для входа в бункер.

Мы попрощались и, выйдя из бункера, снова очутились на обычной московской улице.

— Знаешь, мы забыли спросить, а транспорт работает или нет, и как нам добираться до дома и завтра утром на работу.

— Ничего, разберемся, — сказал я и, обняв Вику, мы отправились домой.

За углом нас остановил патруль и проверил пропуска. Получив обратно документы, мы поинтересовались, как нам добраться до дома. Нам объяснили, что подземный транспорт временно не работает, так как в результате разрушений в ряде мест почти всё затоплено водами Москвы-реки, а из наземного работает только автобус и маршрутные такси, но с перебоями. Если средства есть, можно воспользоваться частниками.

Мы прикинули, что если идти пешком, то на это уйдет часа два, поэтому решили воспользоваться частником. Машин было немного, но все же жизнь в городе не умирала ни на минуту, это было видно повсеместно, мне даже показалось, что количество мест стихийной торговли вещами и продуктами прибавилось. Поймать машину не составило никакого труда. Я просунул голову в окно и назвал адрес.

— Двадцатка, — ответил он.

— Сколько? — не понял я.

— Двадцать баксов, — повторил водитель.

— А если рублями?

— Если рублями, то штука.

Я открыл дверь и мы сели.

— Деньги вперед, а то не повезу.

— С какой стати деньги вперед, отродясь такого не было, — заявил я.

— Это до войны не было, а нынче какой-нибудь урод просит довезти, а потом заявляет, что денег нет, и хоть стреляй его или сдавай в комендатуру. А на черта мне с ним возиться, если я бензин уже сжег на его поездку. Так что теперь сначала деньги, потом поездка. Если не согласны, вылезайте.

Я достал из кошелька деньги и протянул двадцать долларов. Водитель спрятал их, и мы поехали.

— А что так доллар взлетел, чуть ли не в два раза? — спросил я водителя.

— Так ведь война. Работы нет. А в кубышках у народа одни баксы, вот доллар и взлетел. Расставаться с ним особо никто не хочет, а рублей на рынке и без того хватает, только что с ними делать. И раньше доллар правил миром, а как началась вся эта заварушка, так и вовсе все расчеты на него перешли.

— Странно, — сказала Вика.

— А чего тут странного. Где ваши рубли увидишь, только в России, ну еще может на Украине, да Белоруссии, а доллар, он и в Африке доллар. Вы что за границей никогда не были? Куда не приедешь, везде доллары берут, и никто не спрашивает, почему и зачем. Все правильно, к тому идем. Один мир, одна валюта, правильно я говорю?

— Отчасти, — ответил я.

— Почему отчасти?

— Это я так к слову, а в целом я с вами согласен, — сказал я, решив не вступать с водителем в полемику.

— У остановки притормозите, — сказал я, показывая на остановку возле Викиного дома.

С некоторым трепетом мы поднялись к себе на этаж и, отдышавшись, поскольку лифт не работал, открыли дверь и вошли в квартиру. Все было на месте, мы были дома и нас одновременно охватило чувство радости, что мы живы, что мы дома, и в тоже время все пережитое за последние дни, грузом навалилось на нас и, смешавшись в некую непонятную массу, заставило сесть на диван и, обняться. Вика дала волю слезам. Я сидел рядом и, нежно гладил её, старался успокоить, хотя чувствовал, что у самого глаза увлажнились от слез.

Прошел час, прежде чем Вика пришла в себя и, переодевшись, занялась хозяйством. Я решил сходить в гараж и посмотреть, цела ли машина, хотя если честно, она меня не очень интересовала, и я вряд ли сильно переживал, если бы её угнали.

Придя в гараж, я заметил несколько человек, которые о чем-то беседовали между собой. Я практически никого не знал, поэтому прошел мимо, лишь поздоровавшись с ними. Открыв гараж, я был приятно удивлен. Мой Мерседес стоял на месте. Впрочем, его не так-то легко было угнать, поскольку в машине было установлено две сигнализации, механическая система защиты коробки скоростей и, кроме всего прочего, самодельное противоугонное устройство, которое размыкало сеть зажигания, и было спрятано так, что надо было долго и упорно копаться, чтобы найти и понять, почему она не заводится. Как говорил Костя, ставивший эту систему:

— Покажите мне угонщика, который бы не обматерил меня, пытаясь понять смысл моего противоугонного устройства.

Я провел ладонью по скругленным крыльям, любуясь машиной. Потом подошел к полкам, которые занимали всю заднюю стену гаража и, открыв занавеску, поискал глазами нужную мне банку. Среди трех десятков всевозможных емкостей, которые хранил владелец гаража, я достал одну малоприметную, в которой лежали спрятанные деньги. Открыв крышку и осторожно достав стакан, в котором лежала тряпка с солидолом, я вынул пачку денег. Там было сто двадцать тысяч долларов. Держать дальше в чужом гараже такую большую сумму денег я не рискнул и потому взял с собой. Вернувшись, я увидел, что Вика уже закончила уборку и обрадовал её тем, что машина цела и деньги тоже.

— Я даже не знала, что у тебя там деньги были.

— Заначка, как видишь, пригодилась. Как ты думаешь, к банковским ячейкам есть доступ?

— Не знаю, если честно, мне всё равно. В конце концов, у нас денег и так достаточно. Можно сходить, забрать кейс.

— Я все же съездил бы узнать.

— Как хочешь.

— Тогда я поеду, а заодно куплю продукты.

— Хорошо, только постарайся не долго, чтобы я не волновалась, а то ведь теперь даже по телефону не позвонить.

— Да, я как-то не подумал об этом.

Я поцеловал её и, возвратившись в гараж, вывел машину и отправился в ближайшее отделение банка, где была арендована ячейка.

На входе висела табличка «временно не работаем». Это меня немного успокоило, хотя понятие временно может подразумевать что угодно и сколь угодно долго. Я отправился в следующее отделение. Это был Сбербанк. Очереди не было, и я на удивление быстро получил доступ к ячейке. Забрав камни, которые там хранились, сел в машину и решил больше никуда не ездить. В конце концов, Вика права, тех денег, что у нас были, было более чем предостаточно.

Увидев магазин, торговавший продуктами, я в начале не понял, почему отсутствует очередь, однако, войдя в него, тут же разобрался в чем причина. Цены в нем были астрономические. К примеру, батон хлеба стоил десять долларов, пачка масла двадцать пять, а мясо целых сто пятьдесят. Я криво усмехнулся и понял, что хозяева решили очень просто, все цены, которые были в рублях, просто перевести в доллары, подняв её в десятки раз.

— Покупают? — вежливо спросил я у менеджера, который стоял в окружении двух охранников.

— А почему нет, кушать всегда хочется.

— Это верно, — подумал я, и решил, что деньги действительно ничто, особенно в такое время и, взяв корзинку, положил под слегка изумленным взглядом продавца, батон хлеба, селедку, пачку масла, макароны, и несколько банок консервов. В довершении кинул в корзину бутылку водки и две банки растворимого кофе.

— С вас тысяча сто двадцать два доллара, — сказала она, подсчитав все покупки на калькуляторе, так как касса не работала.

Я вынул из кармана пачку сто долларовых купюр и, отсчитав деньги, расплатился. Мелких купюр, чтобы дать сдачу не было, и я взял несколько пакетиков леденцов. Выйдя на улицу, я закинул продукты в машину и отправился домой.

— Как съездил? — спросила Вика.

— Нормально. Камни забрал, а больше никуда не поехал, только за продуктами зашел.

— Так быстро!

— Там цены кусачие, потому народу не так много.

— Правда, и сколько же это все стоит? — спросила Вика, выкладывая продукты на стол.

— Тысячу баксов с хвостиком.

— Сколько? — чуть не заикаясь, спросила она.

— Да ладно тебе, один раз живем, да и денег у нас полно, и потом, кто знает, что с нами завтра будет.

Она тихо присела на табуретку, держа в одной руке батон, а в другой банку консервов.

— Я все никак не могу свыкнуться с мыслью, что идет война, что гибнут люди, а мы говорим о каких-то деньгах.

— Это реальность Вика, от неё никуда не денешься, независимо от того война или мирная жизнь. Мы замкнуты цепью потребностей в пище, одежде, удобствах, которые кто-то производит. Какие бы условия не существовали, всегда кто-то будет производить товар, кто-то будет им пользоваться, а, следовательно, будет товарообмен либо натуральный, либо, как говаривал господин Маркс «товар-деньги-товар», или наоборот, я точно не помню. А кто-то будет думать совсем о другом…

— О чем?

— О том, чтобы просто остаться в живых.

— Все верно и ты прав, я просто сердцем не пойму, как все это соединить воедино, чтобы не было того хаоса, который творится в моей душе.

— Хаос в душе может быть и в мирное время. Мы сами создаем его в себе, от неустроенности, от сложности взаимоотношений, от чего угодно. А сейчас война. Понимаешь, ВОЙНА. Мы не в силах понять и осмыслить, что еще вчера была мирная жизнь, а сегодня она неожиданно закончилась. Кто-то уже потерял родных и близких, остался без крова, потерял здоровье… Мир изменился, и даже, если все закончится благополучно, прежнего не вернуть никогда. Никто не повернет историю вспять…

— Но ведь ты смог повернуть!

— Я. Так получилось. Может быть, мой прыжок, был своего рода заложен в саму историю и не более того. А потому надо все воспринимать так, как есть, а не идеализировать мир, рассматривая его сквозь розовые очки.

— Наверно.

— Это пройдет. Мы все привыкаем к условиям жизни, и к этой привыкнем.

— Скорей бы.

— Ничего, завтра выйдем на работу, и увидишь, мысли станут совсем другие. Успокоишься, я тебя уверяю.

Я поцеловал ее, и мы пошли ужинать.

Будильник прозвенел в половине шестого, и это означало, что надо вставать. Быстро умывшись и позавтракав, мы собрали все оставшиеся продукты и, взяв их с собой, отправились к полковнику Зонину. Поймать машину долгое время не удавалось, и я стал нервничать. Больше всего не выносил опозданий и считал это одним из самых больших недостатков. Я уже подумывал, пойти в гараж и поехать на своей машине, но понимал, что в этом случае мы точно опоздаем. Однако подъехавший водитель довез нас до места, где располагался штаб, и мы вошли в кабинет полковника ровно без двух минут семь.

— Полковник натягивал на себя китель, когда мы постучались к нему в кабинет. Он спал прямо на рабочем месте и, посмотрев на часы, сказал:

— Ого, уже семь часов! Заходите.

Вика внимательно посмотрела на полковника и вдруг сказала:

— А я смотрю, вы спали прямо в кабинете? Может, позавтракаете, мы тут и продукты принесли, — и она, не дожидаясь ответа, стала выкладывать на стол привезенные продукты.

— Ба, откуда такое богатство?

— Из магазина, — неловко ответил я.

— Понятно, решили так сказать транжирить маний маний на харчи, — он с лукавством посмотрел на нас, а потом произнес, — ладно, сейчас приготовлю чай, а вы Виктория, делайте бутерброды.

— Что вы, мы уже позавтракали.

— Ничего, еще раз за компанию, знаете, здесь порой и без обеда останешься, так что лучше поешьте сейчас.

Минут через двадцать остатки еды были убраны со стола, и разложив карту Москвы, Зонин сказал:

— Вот, смотрите, что сейчас представляет столица. Заштрихованная красным, зона, подвергнутая обработке кораблями противника. А вот, — он положил поверх неё вторую карту России, — здесь указаны места, куда были нанесены удары. Видите эти круги. Рядом названия городов и объектов полностью или части уничтоженных. Эти данные, как вы сами понимаете не полные, они по мере поступления данных уточняются. А теперь смотрите, что мы получили сегодня ночью из космоса.

Он положил перед нами целую пачку компьютерных фотографий, сделанных спутниками, которые вышли на орбиту.

— К сожалению, забросить спутники удалось на низкую орбиту, так как запуск производился с мобильного ракетного комплекса. Все делалось в такой спешке.

— А что космодромы подверглись уничтожению?

— Почти полностью, даже французский в Полинезии. По Плисецку прошлись не только из космоса, но и добавили наземной атакой, там пустыня радиусом три с половиной километра. Вы смотрите, смотрите и внимательней, может быть что-то знакомым покажется.

Я взял фотографии и стал внимательно их рассматривать. На двух я увидел достаточно четкое изображение эфского боевого корабля, на других были фрагменты, точнее тени кораблей и только на последней фотографии был виден контур корабля совсем другой конфигурации. Я присмотрелся. Сомнений не было. Это был корабль Звездной Федерации. Я положил фотографии на стол и произнес:

— Это боевой корабль Федерации. Мы летали на таком. Виктория может подтвердить.

Вика посмотрела, и утвердительно произнесла:

— Сомнений нет, именно на таком корабле нас доставили на Марс, перед тем как нас захватили биокиборги.

— Черт возьми, я так и знал. Выходит, они пришли к нам на помощь, но почему они не хотят вступить с нами в контакт? Мы посылаем им сообщения, однако, никакого эффекта. То, что они нас не слышат, вряд ли.

— Судя по всему, они вряд ли вступят с нами в контакт.

— Вы так считаете?

— Если исходить из того, что они говорили нам, вряд ли они будут контактировать. Если они что-то захотят узнать, они получат сведения и без нашей помощи.

— Пожалуй, вы правы. Да, — полковник нахмурился и добавил, — Ситуация. Хуже не придумаешь. Как все это доложить наверх.

— А высоко докладывать приходиться? — спросила Вика.

— Выше некуда. У нас здесь сидит даже личный советник президента, который непосредственно докладывает в Совет.

— Депутатам? — переспросил я.

— Да каким еще депутатам, они как крысы разбежались спасать свое добро, как только услышали о начале войны. Противно было слышать их выступление о самороспуске по причине необходимости координации действий на местах. Я говорю о Совете глав государств большой восьмерке. Они теперь, по сути, определяют стратегию и политику во всем мире.

Я подумал и сказал:

— Не подумайте, что я беру на себя слишком много, но не считаете ли вы возможным использовать меня и Вику, чтобы связаться с ними, они нас знают, вдруг появится хоть малейший шанс для контакта с кораблями Федерации?

— Вы читаете мои мысли. Именно это я и хотел вам предложить попробовать. Знаете что, давайте я отведу вас к связистам, помозгуйете с ними, как это сделать, вдруг действительно что-то получится.

Комната связи напоминала центр управления полетами, который я неоднократно видел в свое время по телевизору, когда в новостях рассказывали об очередном старте космического корабля или стыковке в космосе. Различие было разве что в размерах помещения. Уменьшенный в несколько раз, он, тем не менее, поражал техникой, которая здесь находилась. Десятки компьютеров, преимущественно ноутбуков шлейфами проводов соединялись с периферийной аппаратурой и экранами. Вдоль одной из стен тянулись ряды шкафов, представляющих сложную электронную аппаратуру. Несколько сотрудников в основном в штатском, суетливо работали, непрерывно сообщая друг другу какие-то данные. Когда мы вошли, полковник представил нас руководителю подразделения и тут же ушел.

— Ломакин, Николай Викторович, можно просто Николай, — представился он, — Я забыл спросить полковника, вы от военной разведки или от Совета президентов?

— В каком смысле? — не понял я.

— Я имел в виду, вы в качестве наблюдателей или как?

— А разве вы не в курсе, зачем нас прислал полковник?

— Здесь столько полковников и генералов, что у меня голова кругом идет. Вы мне главное скажите, в чем ваши действия, а я вам скажу, чем вам заниматься.

— Нам поручено помочь вам связаться с кораблями Звездной Федерации, — спокойно сказала Вика.

— Люблю аналитиков. У них на все и всегда есть готовая рабочая гипотеза. Просто диву даешься, и когда вы успеваете сделать такие выводы. Извините, а с чего вы решили, что новые корабли, снимки которых мы получили всего два часа назад, являются кораблями какой-то Звездной Федерации?

— Не будем спорить, поскольку видимо вас не ввели в курс дела, поэтому я поясню. На снимке, который нам показал полковник Зонин, боевой космический корабль Звездной Федерации, по всей видимости, они оказывают нам помощь в борьбе против нашествия биокиборгов с планеты Эф, но по ряду причин не хотят выходить с нами на контакт. Учитывая ряд факторов, нас привлекли для оказания помощи в установлении контакта.

— Надо же, как интересно. Вы так уверенно говорите об этом, словно там были.

— Да были, — буднично произнесла Вика, и закусила губу, понимая, что сказала лишнее. Кое-кто из сотрудников, несмотря на важность проводимой работы в ответ на фразу произнесенную Викой повернули голову в нашу сторону.

— Что, значит, были? — и Ломакин устремил ничего не понимающий взгляд сначала на Вику, потом на меня.

Однако Вику уже было не остановить, и вместо того, чтобы промолчать, она вдруг выдало такое, чего я явно не ожидал:

— То и значит, мы с мужем летали на этих кораблях, правда всего раз, но зато два раза на исследовательских…

От такой неожиданности Ломакин застыл, словно изваяние, не в силах что-то сказать. Остальные сотрудники, смотрели на нас во все глаза, не понимая, что происходит и правда ли то, что мы говорим. Неожиданно, кто-то из стоящих в аппаратной, произнес:

— Простите, а вы случайно не те, кого мы засекли со спутника в момент посадки НЛО под Москвой незадолго до начала войны?

— Вроде того, — нехотя ответил я.

— Простите, и третий с вами? — снова произнес тот же голос.

— Нет, он умер, точнее его убили биокиборги, поскольку имплантировали специальные устройства для контроля.

— С ума сойти можно, живые инопланетяне, — произнес Ломакин, придя в себя.

— Сами вы инопланетянин, я потомственный москвич, — с досадой в голосе произнес я.

— Ради бога извините, я не то хотел сказать. Просто мы так вас прозвали, когда производили слежение со спутника.

— Ладно, это было давно, давайте думать, чем мы можем помочь, потому что если честно, в вашей технике я ни бум-бум.

— А вы не волнуйтесь, у нас каждый занимается своим делом, так что вам тоже работа найдется, — засуетился он, словно заглаживая свою вину за то, что обозвал нас инопланетянами.

— Знаете, что, а вы не могли бы дать нам кого-нибудь из сотрудников, чтобы он, хотя бы в доступной форме рассказал нам, как вы пытаетесь связаться с инопланетными кораблями? — сказал я.

— Конечно, так и сделаем, присаживайтесь. Борис, быстренько введи наших новых сотрудников в курс дела, — сказал он, и парень лет тридцати подошел к нам и, представившись, начал с нами работать. Между тем я постоянно ловил чей-нибудь любопытный взгляд, брошенный в нашу сторону. Если бы не Ломакин, они наверняка, бросили бы свою работу и накинулись на нас с расспросами. Я улыбнулся и вспомнил ситуацию, когда мы с Викой пришли в аналитический отдел и почти полдня отвечали на вопросы.

Часа через два мы имели общее представление о том, как происходит попытка осуществления связи с инопланетными кораблями и кто чем занимается в центре управления.

— Мне кажется, что у нас ничего не выйдет, — спокойно сказал я.

— Почему вы так решили?

— Насколько я в курсе, инопланетные космические корабли имеют защиту в виде плазменного поля, которое обволакивает корабль и позволяет входить в атмосферу Земли на любой скорости. В открытом космосе они используют иную защиту энергетического характера, которая поглощает энергию и защищает корабль от воздействия на него любого вида оружия. Раз так, то как мне кажется, защита просто поглощает ваши радиоволны, и они просто не слышат нас.

— Где вы раньше были, совершенно верно, мы бьемся над тем, чтобы изменять частоты и скорость передачи данных, вместо того, что продумать вопрос о совершенно иных способах контакта. Так, срочно нужна мозговая атака. Народ, у кого какие предложения?

— Лазерным лучом азбукой Морзе.

— Бред, это даже не смешно, думайте, вы самые талантливые и умные из тех, кого сюда взяли, так что шевелите мозгами, руками, чем хотите, но надо что-то придумать.

Я смотрел на них и думал, что даже в условиях войны, эти молодые талантливые ребята, остались все теми же озорными, увлеченными людьми,способными смеяться над собой и одновременно самозабвенно работать, несмотря ни на что.

— Так, не слышу идей.

— Николай, а что если попробовать импульсный генератор. При поглощении энергии, наверняка будет записана частотная характеристика излучения. Мы совместим её с амплитудой звуковой волны и получим информационный канал. В конце концов, со своей техникой, они прочтут это в момент, — произнес кучерявый юноша, скорее похожий на пианиста.

— Макс, гениально. Быстро все за работу на проработку идеи.

— Интересно, а как мы технически это осуществим с Земли, — послышалась чья-то реплика.

— Зоенька, дорогая, это как раз и надо решить. Срочно свяжись с американцами. Пусть грызут нашу идею. Паша, учти на тебе самая важная миссия, договориться относительно запуска еще одного спутника с генератором, иначе идея умрет, так и не родившись, ты понял меня?

— Понял, но я говорю честно, это не реально.

— Именно поэтому только ты можешь решить нереальную задачу и сделать сказку былью. Я верю в тебя, иди и договорись с кем угодно, но спутник должен уйти на орбиту максимум через десять часов, ты меня понял?

— Да, — мрачно сказал он и, повернувшись, направился к двери, бубня при этом, — как что, так Сысоев, вся грязная работа по уламыванию начальства, так Сысоев, а как гений, так кто-то другой.

— Паша, учти, запустишь спутник, ползать буду, валяться в ногах, но звезду героя тебе выбью, клянусь покойной тещей.

— Ты свою тещу уже пять раз похоронил, а она где?

— В деревне.

— Вот именно.

— Паша иди, я все равно героя тебе выбью, верь мне.

Глядя на эту картину, Вика повернулась, чтобы не рассмеяться и тихо произнесла, чтобы слышал только я:

— Дети, честное слово, но поверь мне, они сделают то, что хотят, вот увидишь.

— Не сомневаюсь.

(обратно)

Глава 5

Мы сидели вместе с лингвистом, и пытались составить текст послания. Перед нами были разложены варианты уже посланных и те, которые мы составили. Но все они казались нам неудачными. Нужно было, чтобы оно было достаточно емким и в тоже время позволило обратить на себя внимание. Ближе к обеду появился Павел Сысоев, сияя, он буквально влетел в комнату со словами:

— Где он?

— Кто? — спросила программотехник Анна Гулимова, которую он чуть не сбил с ног.

— Ломакин конечно.

Ломакин выглянул из-за стола и посмотрел в сторону Сысоева.

— Вы уже подготовили запрос о моем награждении?

— Договорился? — буквально закричал он.

— Естественно. Запуск через, — он посмотрел на циферблат часов, показывающий московское время, — два часа.

— Сколько? Ты с ума сошел, у нас еще послание не готово.

— Работать надо, а вы тут прохлаждаетесь. Я же договорился, как просили.

— Как удалось?

— Если вы будете знать мои секреты, я останусь без наград, и потом это сверх секретная информация, которую я разглашать не имею права, — мы понимали, что он хохмит, но нам было не до этого, надо было форсировать составление сообщения.

Вика вертелась на стуле и о чем-то думала, пытаясь сочинить текст сообщения. Меня заклинило и на ум ничего не приходило. Я сидел сумрачный, и потому сообщение о запуске через два часа спутника, особо не обрадовало. Вика попросила передать ей одну из бумаг, которая лежала рядом со мной, я нагнулся и уперся в стол. Мешочек с камнями лежал в нагрудном кармане рубашки, и я почувствовал, как они уперлись мне в грудь и больно кольнули между ребрами. Я невольно схватился за сердце, передавая Вике бумагу. Повернувшись на стуле, я неожиданно подумал и сказал:

— А что если нам послать текст, следующего содержания:

— Уважаемый Фейнхотен, сообщаем о смерти Артура, при вскрытии выявлены имплантанты в мозгу, возможно, эта информация может вас интересовать. Спасибо за подарок. Сергей, Вика.

— Я ничего не понимаю, сказала Анна.

— Артур, это третий, кто был с нами. Он погиб за несколько дней до вторжения. Вскрытие проводили ваши специалисты, а что касается подарка, он поймет, о чем идет речь.

— А что, в этом что-то есть. Надо посоветоваться, — она взяла текст и понесла его Николаю. Склонившись около стола, они несколько минут о чем-то разговаривали, наконец, он поднял голову и рукой попросил нас подойти.

— Текст интересный, даже очень, хотя если честно, похож на телеграмму любимой теще.

Он сел на свой любимый конек, но я уже привык к этому и понял, что это сказано просто к слову.

— А можно поинтересоваться насчет подарка или это сугубо личное?

— Да нет, я в принципе даже могу его показать, — сказал я, расстегивая карман и вынимая мешочек с драгоценными камнями. Позвенев ими, я развязал узел и достал один из камней.

— Что это?

— Это изумруд, а есть еще алмазы, сапфиры и другие драгоценные камни, — я сунул камень обратно, туго затянул веревку и, положив в карман, аккуратно застегнул пуговицу.

— А вы проверяли их подлинность, вдруг они являются каким-то источником пеленгации или чем-то еще? — с ухмылкой на лице произнес Николай.

— Сомневаюсь, поскольку в скупке их проверяли часа два, а потом к ним прилагалось послание, где указывалась цель подарка.

— Понятно. Тогда второй вопрос, а кто такой Фейнхотен?

— Он постоянно с нами общался, когда мы были на их базе в районе Альфа Лебедя.

— А, так вы были в районе Альфа Лебедя? Понятно.

— Да, а что?

— А вы знаете, сколько световых лет до этого созвездия?

— Без понятия. Но это не имеет никакого значения. Планета Эф удалена от нас на расстояние свыше тысячи световых лет. Бросок между звездными системами занимает секунды.

— Хорошо, а почему вы считаете, что Фейнхотен должен быть на одном из кораблей?

— Я вовсе так не думаю, я просто решил, что их может заинтересовать сама информация, которой мы обладаем относительно имплантантов, поскольку они их у себя просмотрели, а текст должен быть кому-то адресован, вот и все.

— Логично, спорить не стану. Анна, что скажешь?

— Я думаю, что надо согласиться, хотя…, с точки зрения логического восприятия процесса вопрос-ответ, и, кроме того, семантика построения фразы…

— Я понял. Ответ посылаем или нет?

— Посылаем.

— Отлично, — Ломакин поднял руки кверху, что означало, внимание, шеф делает сообщение.

— Послание готово, срочно подготовить электронную версию, произвести шифро-обработку, совместить с энергоносителем и ждать указаний о запуске и последующих процедурах отправки сообщения. Все поняли?

Сотрудники хором ответил да и продолжил текущие работы.

Ломакин передал Анне лист бумаги с текстом послания, и когда она отошла, посмотрел на нас и тихо, чтобы никто не услышал, спросил:

— А если честно, вы были на Альфа Лебедя, или это так …

— Вы хотите сказать, что мы все это придумали, так сказать для собственного имиджа? — не дав мне сказать, ответила Вика.

— Да нет, просто…

— Знали бы вы, где мы только не были,… Впрочем, разве сейчас это имеет какое-то значение? Главное, чтобы нас услышали и откликнулись на наше послание, — спокойно произнес я, и, повернувшись, пошел прочь.

Запуск спутника, хотя и задержался почти на час, все же был произведен и выведен на орбиту. Через пятнадцать минут пришла команда на координацию координат орбиты, после чего начался поиск объекта, точнее корабля Федерации, чтобы послать сообщение.

Прошло полчаса, и система слежения выдала ответ, что искомый объект в зоне видимости. Прошла команда на ввод данных и коррекцию орбиты для наведения, в этот момент голос Горина, одного из сотрудников, был как гром среди ясного неба:

— Николай Викторович, послание информации посредством импульсного генератора, равносильно выстрелу, а вы не думаете, что наш спутник воспримут, как атаку на них и в лучшем случае, просто собьют, а в худшем…

Ломакин посмотрел на Горина и молча сказал, нажимая кнопку «пуск»:

— Считай, что ты сказал это уже после того, как я нажал, а на войне всякое бывает.

Через три секунды, после передачи сигнала на один из кораблей Федерации, спутник был уничтожен. Лицо Ломакина стало серым. Еще через три минуты он поднял трубку телефона и, сказав:

— Слушаюсь, — положил её.

— Меня вызывает начальство на ковер, если не вернусь, то вы знаете, что делать.

Он повернулся, взял какие-то бумаги со стола, положил их в папку и отправился к начальству объясняться. Мы приуныли, понимая, что ответственность за сбитый спутник лежит целиком на нас, и что теперь будет неизвестно.

Прошло томительных полчаса.

— Сережа, может быть, пойти похлопотать за него, сказала Вика?

— Вика, ты что, это армия, здесь понятия похлопотать не существует. Кроме того… — я не успел договорить, автоматические двери открылись, и вошел Ломакин.

— Ну что? — спросила Анна, которая ближе всех стояла к дверям.

— Сказали, что если они ответят, дадут героя, а если нет и улетят, военный трибунал.

— Это не правильно, — раздался чей-то голос.

— По поводу героя или по поводу трибунала? — спросил он, пытаясь шутить, хотя всем было не до смеха.

— По поводу трибунала, — снова сказал тот же голос.

— Согласен, но эта справедливо. Угробил спутник, а может и того хуже.

Мы молча стояли, глядя на своего руководителя, и в этот момент большой экран на стене ожил, а вместе с ним замигали светодиодами электронные устройства вдоль стены.

— Что там такое? — спросил Ломакин.

Операционисты подбежали к своим рабочим местам, и через несколько секунд раздался радостный голос одного из них:

— Николай Викторович идет сообщение. Они ответили, честное слово, ответили.

— Так, прошу занять рабочие места, мы все в работе, дадут героя, обещаю банкет, впрочем, нет.

— Как нет? — задал кто-то вопрос.

— Сысоев пусть ставит, я ему свою звезду отдам, вот он пусть и ставит.

Мы рассмеялись. В наступившей атмосфере, после тревожных минут ожидания прихода Ломакина от начальства, это был первый радостный смех сотрудников подразделения.

Прошло еще немного времени, и расшифровка сигнала была закончена. На экране появился текст:

— Извините за сбитый спутник. Сообщение получено. Вылетаю на встречу. Место контакта уточним в следующем сообщении. Контактеров три человека, в том числе чета Луниных. Фейнхотен.

Прочитав сообщение, все взоры обратились в нашу сторону. Мы с Викой стояли дальше всех от экрана и, видя устремленный взор всех сотрудников, мне ничего не оставалось сделать, как сказать:

— Банкет по поводу встречи с инопланетянами за нами.

В гуле голосов, который последовал за этим, я расслышал только один:

— Сергей Николаевич, а кто будет третьим?

— Это начальству решать, но я бы послал Сысоева, он у них выбьет по максимуму.

Гул голосов потонул в дружном рукоплескании и стихийно возникшем веселье.

Ломакин отправился к начальству с докладом о полученном ответе и очень быстро вернулся.

— Так, Лунины, вас на ковер к начальству, — он показал пальцем на потолок, — там обо все узнаете.

— И все? — спросила Вика.

— А что еще?

— Да нет, я просто спросила.

— А куда нам идти?

— За дверью вас ждут и проводят.

Мы попрощались, я обернулся и услышал, как кто-то произнес:

— Ни пуха, ни пера.

— К черту, — ответил я, и вышел за дверь.

Стоящий за дверью офицер провел нас по коридору в один из кабинетов. За круглым столом сидело несколько человек в штатском и военной форме. Судя по звездам на погонах, это были генералы. Нам предложили присесть.

Штатский приподнялся со стула и, посмотрев сначала на нас, обратился к присутствующим:

— Разрешите представить вам двух наших сотрудников, которые определены в инопланетном послании в качестве представителей с земной стороны.

Взоры собравшихся устремились в нашу сторону. Мне стало немного не по себе, словно сейчас должна быть устроена проверка на предмет того, подхожу я для этой миссии или нет. Я почувствовал, как повысился пульс и по спине потекли струйки пота. Вика под столом крепко сжала мою руку, и я постарался успокоиться и не волноваться. Между тем выступающий, продолжил, уже непосредственно обращаясь к нам:

— Надеюсь, вы понимаете, сколь ответственная миссия выпала на вашу долю, представлять человечество в первом контакте с инопланетной цивилизацией. Надеюсь, что вы достойно справитесь с этой миссией и сможете убедить их, что мы, земляне, всеми силами стремимся к миру и прогрессу и будем рады, если они примут нас как равных и окажут посильную помощь в восстановлении разрушенного на Земле.

Впрочем, на это акцентировать внимание не стоит, но намекнуть надо обязательно, — добавил он уже не таким менторским голосом.

Я смотрел на сидящих за столом и почему-то вдруг абсолютно успокоился и подумал:

— О каком мире и прогрессе могут говорить эти генералы, когда всю жизнь они только и занимались, что готовились к войне. А эти в штатском, наверняка какие-нибудь важные чиновники, которых заботы о простых людях совершенно не интересуют. Они пальцем не пошевелят, когда дело касается вредных выбросов в атмосферу, или других экологических проблем. А ведь считают себя бог весь кем.

Я смотрел на них и совершенно отвлекся оттого, что говорил человек в штатском. Он словно читал инструкцию из учебника о правилах хорошего тона на приеме у английской королевы. Я только услышал его последнюю фразу:

— Надеюсь, что вы оправдаете наши надежды.

— Обязательно, — вдруг сказал я, и, поняв, что ляпнул что-то не то, добавил, — мы постараемся.

Говоривший, строго посмотрел в мою сторону и произнес:

— Надеюсь.

Стоящий офицер за нашей спиной проводил нас из зала и показал дорогу обратно. Идя по коридору, Вика сказала:

— Сереж, что ты, в самом деле. Надо же было так сказать, еще бы спросил, кто третьим будет, уж лучше промолчал бы.

— А что, я и хотел спросить насчет третьего, просто не успел.

— Во-во.

— Что во-во. Да ты видела эти, извини меня за выражение, «рожи». Знаешь, когда он начал говорить насчет того, что, дескать, не мешало бы помощи попросить и прочее, я знаешь, кого вспомнил?

— Кого?

— Пушкина, и его старуху, которая посылала старика у золотой рыбки то одно просить, то другое.

— Это ты напрасно.

— Вовсе нет. Ладно, замнем, у меня свое мнение и я при нем останусь, — сказал я, подходя к дверям комнаты связи.

— И почему ты так не любишь начальство?

— А за что его любить? Зонина можно, Ломакина. Они работяги, а эти?

— Они тоже люди и это их работа.

— Вот насчет того, что они люди, я с тобой целиком и полностью согласен, а во всем остальном,… Знаешь, я тебе так скажу. Честный человек в чиновники не лезет, а…

— Но ты ведь им стал!

— Когда?

— В прошлой жизни.

— Тогда… Обстоятельства вынудили и потом…

— У всех обстоятельства, так что не надо всех скопом одной гребенкой причесывать.

— Хорошо, не будем, — и я открыл карточкой дверь, которую нам выдали перед уходом.

Сотрудники радостно встретили нас. Ломакин вышел вперед и спросил:

— Как, начальство лекцию прочло?

— Прочло, — ответил я, — ощущение, что я очутился в райкоме партии на инструкции перед поездкой за границу.

— Да, а что это такое?

— Это я вам, как ни будь, на досуге расскажу.

— А в целом?

— А в целом, масса впечатлений, от звезд на погонах у меня произошло помутнение рассудка и я, по выражению супруги, не то ляпнул.

— Правда, Виктория Александровна?

Вика покрылась румянцем и ответила:

— Он шутит.

Мы перекинулись с Ломакиным взглядами, и он понял, что остальное мы с ним обсудим позже и вдвоем.

— Слушайте, а вы не спросили, кто будет третьим? — неожиданно спросил он.

Я рассмеялся, а Вика, поняв причину моего смеха, стараясь сохранить спокойствие, сказала:

— Нет. И вообще мне надо идти работать, — и отправилась к своему рабочему месту.

Не сговариваясь, мы ударили по рукам и, улыбаясь, разошлись по своим местам.

Через два часа пришла новая информация из космоса. Сообщались координаты места встречи. Это был район на западе Москвы, который был подвергнут позитронной обработке. Нам необходимо было прибыть туда втроем. В радиусе двух километров никого не должно было быть. В послании так же сообщалось, что они хотели бы получить образцы имплантантов, которые мы обнаружили у покойного Кобзева. Мы собрались, после чего нас вызвал к себе Зонин. Увидев нас, он пожал нам руки и сказал:

— Надеюсь на скорое возвращение и как говориться с Богом, впрочем, вам не впервой, не так ли?

— Товарищ полковник, а кого назначили третьим на встречу?

— Американцы настояли на своем представителе, да вы его знаете, это майор Уотс.

— Правда, вот здорово, — обрадовалась Вика, — хоть знакомиться не надо, а то дали бы нового и привыкай к нему.

— Согласен. Кстати, тут вам новое снаряжение приготовили, как никак представители земли, короче придется переодеться.

— Слушаюсь, — ответил я.

Мы прошли по коридору в комнату, где нас уже ждал Уотс. Мы поздоровались, майор уже был одет в новую форму, и поскольку помещение было небольшое, вышел, что бы мы могли переодеться. В комнате вместе с нами находились два сотрудника, которые помогали нам одеваться. Комбинезоны напоминали одежду космонавтов. Я долго не мог надеть его на себя и если бы не помощь, навряд ли сделал бы это один. Надев костюм, я представил себе, как буду в нем потеть в такую жару в машине, пока мы доедем до места. Облачившись, в конце концов, в одежду, я почему-то первым делом решил проверить карманы. В них было все, начиная от фотоаппарата и кончая зажигалкой. Я достал из кармана рубашки, висевшей на стуле мешочек с камнями и переложил его в один из многочисленных карманов костюма. Мы вышли в коридор, где нас ждал майор.

— Мы готовы, можно это оставить пока у вас? — сказала Вика, передавая полковнику наши вещи и документы.

— Конечно, я положу их в своем кабинете.

Мы подошли к лифту, ведущему на поверхность.

— С богом, — сказал полковник и, не выдержав, мы обнялись и поцеловались. На прощанье он шепнул мне:

— Как бы мне хотелось быть на месте Уотса, да видно не судьба.

Он пожал майору руку, и мы прошли в лифт. На улице нас ждал военный джип и группа сопровождения. Район был отцеплен, поэтому жителей никого не было. Мы сели в машину и водитель, повернувшись к нам, сказал:

— Я довезу вас до зоны, а потом вам придется кому-то вести машину.

— Справимся, не волнуйтесь, — ответил я.

Через полчаса колонна из десяти машин подъехала к тому месту, где начиналась ограничительная зона. Из машины, которая присоединилась к нам по дороге, вышел мужчина, и я в начале подумал, что обознался, но когда он подошел совсем близко и протянул руку, я узнал президента.

— Рад познакомиться, — сказал он.

— Взаимно, — сказал я.

Майор Уотс, тоже понял, кто с ним здоровается, и сначала отдал по военному честь, а потом протянул руку.

— Указаниями я думаю, вы уже сыты по горло, поэтому скажу так, в добрый путь и желаю благополучного возвращения обратно.

Вика как всегда чуть не расплакалась, а у меня было чудесное настроение, я понимал, что сейчас я ни от кого и ни от чего не зависим и эта свобода придавала мне уверенность и собственное достоинство с любым говорить на равных, даже с президентом, и, глядя ему в глаза, я вдруг произнес:

— Постараюсь, чтобы они думали о нас лучше, чем мы есть на самом деле.

— Постарайтесь, — ответил он, и, судя потому, как приветливо улыбнулся, я понял, что ему понравилось то, что я сказал. Впрочем, возможно мне это лишь показалось, но все равно, настроение только улучшилось.

Подошедший помощник передал нам контейнер с образцами имплантантов. Мы сели в машину, я завел мотор и тронулся к месту встречи с инопланетным кораблем.

Мы проехали около километра, когда Вика увидела в небе быстро приближающуюся точку. Это был космический корабль.

— Летят, — радостно сообщила она.

— Вам не страшно? — вдруг спросил Вику Уотс.

— Нет, а вам что, страшно?

— Да как сказать, не то чтобы страшно, но все же. А вы женщина…

— Знаете, майор, а кстати, как вас зовут?

— Грей.

— Можно я вас буду называть по имени?

— Конечно, а я вас Виктория.

— Можно просто, Вика.

— Мне больше нравится Виктория. Не возражаете?

— Ни сколько. Так что я хотела сказать? Ах да. Страшно, когда враги в плен берут, а когда прилетают хорошие люди и с добрыми намерениями, то это приятно.

— Вы меня успокоили, а то я немного нервничаю.

— Напрасно, они нормальные ребята, немного с амбициями конечно, но это у всех так бывает, когда мнишь из себя создателем, — заметил я, обращаясь к майору.

Корабль сделал вираж и замер у самой поверхности земли. Сияющий ореол вокруг корабля говорил, что защитный экран еще не снят. Я не знал, на каком расстоянии он действует, поэтому остановил машину метрах в ста от корабля. Мы вышли. Сияние исчезло. Прямо перед нами стоял исследовательский корабль Федерации, точно такой на котором мы улетели с Земли три года назад. Опустился трап.

— По-моему, они приглашают нас к себе? — сказал я.

— По всей видимости, да, раз никто не выходит, — ответил майор.

— Тогда пошли.

Мы двинулись по направлению к кораблю. В руках у майора был контейнер с образцами. Когда мы подошли, я посмотрел на Уотса. Он осторожно поставил ногу на ступень трапа, и я представил себе, какие чувства он испытывал, и мысленно попытался вспомнить свои ощущения, когда впервые в жизни ступил на борт космического корабля, телепортированного из космоса, но почему-то так ничего и не вспомнил.

Мы зашли на борт, и в этот момент я увидел высунувшееся из дверей пилотской кабины лицо Фейнхотена.

— Что вы там застряли, проходите и садитесь, нам надо взлетать, а вы еле ползете.

Мы поздоровались как старые друзья, и я представил ему майора Уотса.

Пилот корабля так же поздоровался с нами и попросил занять места и пристегнуться. Майор передал контейнер Фейнхотену и, усевшись в кресло, пристегнулся.

Мы готовы, — сказал я, посмотрев на Вику и Уотса, — можем лететь.

Корабль взмыл в небо, и через несколько минут мы любовались на голографическом экране видом Земли с орбиты.

Уотс был настолько поражен всем происходящим, тем более что выход на орбиту был практически бесшумным и очень быстрым, что я решил взять для начала бразды правления в свои руки, чтобы дать ему время прийти в себя.

— Как вижу, вы все же не удержались и пришли к нам на помощь? — задал я вопрос Фейнхотену.

— А что делать, если бы не мы, биокиборги просто планомерно уничтожили бы вас, поэтому нам ничего не оставалось делать, как послать военную эскадру и вступить в бой.

— Значит войне конец? — задал я очередной вопрос.

— К сожалению нет. Точнее в пределах Солнечной системы да.

— Это как понять?

— Все оказалось гораздо сложнее, чем мы предполагали. Помнишь, я говорил о представителях соседней Галактики?

— Да.

— Так вот, они вступили с ними в контакт, почему, как и зачем, неизвестно, но ничего хорошего в этом нет. Слишком много вопросов, на которые пока нет ответов. А ничего нет хуже, как неопределенность.

— Вы правы, и все же, возвращаясь к нашим Земным делам, боевые действия закончены окончательно или нет?

— В Солнечной системе да. База на Луне вместе с телепортом выхода, уничтожены, часть кораблей ушли в неизвестном нам направлении, часть кораблей, которые атаковали Землю, сбиты.

— Вместе с нашим спутником. Кстати, моего шефа за это основательно взгрело начальство, из-за непродуманности действий.

— Вы сами виноваты в этом. Кто мог подумать, что вы будете посылать сообщение таким способом, хорошо, хоть, компьютер выдал сообщение, что энергетический луч шел в дискретном режиме с кодированным сигналом, но было поздно. В начале мы подумали, что это нечто новое у киборгов, и, не раздумывая, уничтожили его, а когда прочли сообщение, поняли, что мы подбили ваш спутник. Вообще-то можно было сразу догадаться, поскольку сигнал исходил из столь примитивного устройства…

— Мы не в обиде, — произнес Уотс, который, наконец, пришел в себя и присоединился к беседе.

Корабль кружил над Землей, и я в очередной раз любовался красотой этого зрелища. Проплывающий океан в голубой дымке облаков, череда гор и зелень континентов сменялась желтым оттенком пустынь и снова переходила в бескрайную водную пустыню. Я смотрел на это и вспомнил наш разговор с Викой перед отлетом на Землю.

— Виктория так переживала, что не успела вам задать массу вопросов, которые её интересуют, что предупреждаю, теперь она вас ими замучит.

Вика посмотрела на меня, и в её взгляде я прочитал одновременно одобрение тем, что я сказал и в тоже время укор, что сделал это слишком демонстративно и совсем в неподходящее время. Однако Фейнхотен, который перехватил этот взгляд и все понял, ответил:

— Виктория с удовольствием отвечу на все ваши вопросы, в приватной беседе.

Вика была счастлива, что Фейнхотен пообещал ей побеседовать лично и, улыбаясь, посмотрела на меня. Я положил ладонь на её руку и спросил у Фейнхофена:

— Куда мы направляемся?

— Мы сейчас между Марсом и Землей сооружаем своего рода форпост для постоянного слежения за действиями в районе вашей планеты. Это три станции равноудаленные друг от друга. Как только закончится их монтаж, мы снимем блокаду. Собственно она уже сейчас ни к чему, но руководство решило, а как говорят и у нас и у вас — приказы не обсуждаются. Одна из станций уже почти готова. К ней мы и направляемся.

Полет к станции занял час с небольшим. Подлетая к ней, на экранах появилось её изображение. Конструкция станции была весьма оригинальная. Она напоминала колесо велосипеда. Обод в виде трубы диаметром метров десять соединялся спицами с центральным сооружением, имеющим форму пирамиды. В трех местах симметрично друг к другу, между спицами были расположены три большие площадки, напоминающие порты приема. Я показал рукой на них и высказал свою догадку вслух.

— Вы правы, это телепорты приема. На случай, если что-то произойдет можно в кратчайший срок телепортировать боевые корабли. Они предназначены только для приема груза.

— А пирамида, это силовая установка? — снова спросил я.

— Вы становитесь специалистом в области строительства космической техники. Совершенно верно.

Польщенный словами Фейнхотена, я ответил:

— Я думаю, любой догадался бы.

Корабль приблизился к станции и сделал посадку на одну из платформ.

— Через несколько минут платформу накрыл силовой купол, и мы вышли, ощущение было такое, словно мы стояли в открытом космосе. Впрочем, так и было на самом деле, поскольку купол был прозрачный и вокруг нас раскинулось звездное небо. В куполе не было воздуха, и поэтому наша экипировка пригодилась, как нельзя кстати. Правда, у нас не было предусмотрено подачи воздуха, но пилот еще перед выходом из корабля пристегнул нам на пояс оборудование, позволяющее свободно дышать.

— Пойдемте, а то вам возможно жарко в вашей одежде, — сказал Фейнхотен.

Мы подошли к шлюзу, который являлся не чем иным как транспортным коридором, соединяющим платформу с основным зданием. Войдя в него, мы оказались в небольшой кабине, которая после того, как дверь закрылась, доставил нас на место. После остановки, дверь открылась с обратной стороны и, пройдя шлюзовую, мы вышли в коридор.

— Если идти по коридору, это несколько километров будет? — спросил Уотс.

— Вовсе нет. Общая длина чуть меньше двух километров. Станция не такая уж большая.

— По вашим меркам может и нет, а по нашим, огромная.

— Ничего, придет время, и вы построите такую же, а может и больше.

— Надеюсь.

Коридор был оснащен двумя рядами небольших транспортных платформ, которые шли параллельно друг другу и позволяли перемещаться по периметру. С обеих сторон находились помещения. Большинство из них, судя по открытым дверям, были пусты, в некоторых, шла работа по их оборудованию. Всюду сновали рабочие, одетые, как и Фейнхотен в знакомые мне костюмы. Они занимались своим дело и почти не обращали на нас внимания. Майор наблюдал за всем этим с нескрываемым интересом и любопытством, не удивлюсь, если все увиденное, он тайно записывал на видео, не даром он работал в разведке и был послан с нами.

Платформа остановилась около одной из дверей. Мы вошли в просторное помещение.

Зал тянулся на десятки метров, и работы по монтажу оборудования в нем были уже закончены.

— Прошу, — Фейнхотен пригласил нас к столу.

Я даже не заметил, куда делся контейнер, который мы ему передали, возможно, он оставил его на корабле, или передал кому-то по дороге. Мы расположились в удобных креслах и Фейнхотен обратился к нам:

— Обстоятельства вашего прилета на базу существенно отличаются от тех визитов, точнее посещений, которые имели место в прошлый раз, я имею в виду вас Виктория и вас Сергей. Они были, если можно так сказать неофициальные. Сейчас ситуация несколько иная. Вы являетесь официальными представителями земной цивилизации и потому имеете определенные полномочия и наверняка получили какие-то указания от своего руководства, поэтому давайте сразу перейдем к деловой части визита, а потом к её неформальной. Вы не возражаете?

Я молчал, предоставив слово майору. Тот оценил это, и уважительно посмотрев в мою сторону, произнес:

— Нисколько.

— Замечательно. Тогда несколько слов по поводу наших будущих взаимоотношений, возможно, что это избавит вас от части вопросов, которые вы собрались мне задать.

Итак, контакт произошел. По всей видимости, руководство Земли или соответствующие органы, знакомы с той информацией, которой располагают Сергей и Виктория, а, следовательно, в курсе происходящего. Это так?

— Да, мы в курсе, — утвердительно ответил Уотс.

— Этого следовало ожидать, хотя мы не предполагали, что это произойдет столь быстро и оперативно. Впрочем, на то были причины, да и к тому же мы не требовали от них молчания, поскольку не ожидали, что её могут воспринять всерьёз. Однако нападение на Землю биокиборгов с планеты Эф, изменило наши планы, потребовало нашего вмешательства, а затем привело к столь неожиданной встрече, поскольку, повторюсь, мы не ожидали, что сообщение будет такого рода. Из него мы поняли, что вам о многом известно, кроме того, наличие имплантантов, которые мы прямо скажу, проморгали, явилось поводом для этой встречи. Теперь по существу вопроса.

Мы отразили агрессию. В ближайшие полгода будет закончен монтаж трех станций наблюдения, которые будут стационарно проводить мониторинг прилегающего к Земле пространства. И на этом наша миссия заканчивается.

— Как заканчивается? — удивленно спросил майор, — Вы хотите сказать, что дальнейшего контакта с представителями Земли не будет?

— Пока нет. Таково решение руководства. А вы чего ожидали? Получить в свои руки технологию, до которой, извините, еще не доросли? Ваш прогресс дорого обходится вашей собственной планете. Задумайтесь над тем, что вы делаете.

— Вы предлагаете вернуться к природе, может быть нам взять за образец каменный век? — неожиданно произнес майор.

— Этого я не говорил. Я не учу вас жить, но послушайте моего совета, поменьше тратьте сил, средств и материалов на создание оружия, а больше уделяйте внимание экологии планеты, поиску новых источников энергии, развитию науки, техники, медицины. Атака биокибогов на Землю со всей очевидностью показала, что всё, что вы создали для своей защиты, не более чем дубинка, увешанная лампочками. Поймите, для того чтобы выжить на планете, подняться на один уровень с другими цивилизациями, необходимо пройти весь процесс развития, а не искать богатого спонсора на стороне. Взгляните на себя и трезво оцените свои поступки. Многие из них вызывают не только удивление, а негодование. Впрочем, это не относится к вам лично, я имел в виду вашу цивилизацию.

Возникла пауза. Мы сидели, и молча оценивали слова, сказанные Фейнхотеном. Как он прав, — думал я, — он говорил то, о чем каждый из нас нередко говорит самому себе. Никто не должен и не обязан делать за нас то, что мы можем сделать сами, но по собственной глупости не делаем.

Мои размышления прервал голос Уотса:

— Значит, я могу доложить руководству, что контакта больше не предвидится?

— Совершенно верно. Если Совет сочтет необходимым, мы свяжемся с вами, но когда это произойдет, завтра или лет через сто, я не знаю.

— Тем не менее, ваши станции, своего рода защита от будущих нападений из космоса со стороны враждебных нам сил, не так ли?

— Отчасти.

— Как понимать ваши слова?

— Цивилизация биокиборгов покинула нашу Галактику, после того как вошла в контакт с представителями соседней с нами Галактики. Каковы их планы и возможности мы не знаем, поэтому, как говорят, поживем, увидим. Это всё, что я могу сказать. Если вопросов нет, то могу предложить перекусить и перейти к неформальной беседе. У нас еще час до вашего отлета обратно.

— Как час, так мало? — сказала Вика.

— Не волнуйтесь, Виктория. Вам я уделю внимание, как и обещал в любом случае.

— Спасибо, — ответила она, и в её взгляде я почувствовал восторг, оттого, что она сможет удовлетворить свое любопытство и задать вопросы, которые так долго мучили её.

Мы перешли к барной стойке, которая находилась вдоль одной из стен комнаты.

— Почти как на Земле, в каком-нибудь баре или ресторане, — заметил я, садясь на высокий табурет.

— Да, в этой части пройдут годы и ничто не измениться, а, собственно говоря, что должно меняться, если это и так удобно.

Разлив по бокалам напиток, которым был наполнен один из графинов, Фейнхотен поднял бокал и, посмотрев на нас сквозь стекло бокала, которое искрилось в свете ламп, и сказал:

— Желаю поскорее преодолеть то, что мешает вам крепко стать на ноги на вашей планете и поскорее войти в большую семью Звездной Федерации.

Поскольку в отличие от нас, он был в костюме, он опустил в стакан трубочку и через неё выпил жидкость. Мы последовали его примеру. Уотс явно не хотел этого делать, однако по законам гостеприимства вынужден был присоединиться. Выпив содержимое бокала, он с удивлением поставил его и тут же спросил:

— Похоже на виски, что это?

— Безалкогольная наливка на фруктах.

— Безалкогольная, вы шутите? — удивленно произнес я.

— Почему, это вас так удивляет?

— Но в ней градусы.

— Градусы есть, а алкоголя нет, он не нужен, а разве вам не понравилось?

— Наоборот, отличная штука, а можно попробовать еще? — спросил Уотс.

— Конечно, — он налил из другого графина голубоватую жидкость и сказал, что она приготовлена на основе растений.

— Можно теперь я скажу тост? — неожиданно подала голос Вика.

— Конечно, — сказал Фейнхотен, — ведь когда женщины говорят, мужчины молчат и внимательно слушают.

— Я понимаю, что нам еще не мало предстоит пройти по дороге знаний. И мы наверняка наделаем еще кучу ошибок и глупостей, но я хочу, чтобы вы знали, что если не мы, даже скорее не мы, а наши дети или внуки, обязательно совершат, то, что не сможем сделать мы, достойно войти в члены Звездной Федерации. И если мы хоть на один шаг приблизили этот день, значит, мы не зря пришли в этот мир и не зря прожили свою жизнь.

Фейнхотен неожиданно опустил свой бокал и тихо произнес:

— Знаете, Сергей, я вам от души завидую, потому что у вас замечательная жена, и она сказала слова, от которых у меня стало тепло на сердце, и я убежден, что человечество рано или поздно, обязательно станете членом Звездной Федерации.

Он пожал Викину руку и, приложил лицо к руке, пояснив:

— У нас принято целовать руку, в знак уважения и признательности. Жаль, что я не могу сделать это в полной мере.

Мы подняли бокалы.

Беседуя, мы не заметили, как пробежало время. Неожиданно Фейнхотен встал и сказал:

— Сережа, вы позволите похитить вашу супругу на пять минут?

— Конечно, но не более, — шутливо ответил я.

Вика и Фейнхотен отошли и присели к столу, где протекала официальная беседа, а мы с Уотсом остались за стойкой.

— Как вы думаете, о чем ваша жена хочет спросить Фейнхотена? — неожиданно спросил меня Уотс.

— О Боге.

— О Боге, а каком боге?

— О нашем с вами Боге. Вы кто, католик?

— Да, а вы?

— Я православный, но если честно, то скорее атеист, чем верующий, хотя и крещеный человек.

— Странно, что её интересуют такие вопросы?

— Её многое что интересует, другое дело, расскажет ли она нам с вами то, о чем ей расскажет Фейнхотен.

— Вы так считаете?

— Уверен.

— Почему?

— А вы хотите знать есть Бог или нет?

— Я?

— Да вы.

— Я не знаю….

— А я думаю, знаете. Лучше не знать об этом, потому что знание, может привести к последствиям, которые нам с вами и не снились, согласны со мной?

— Вы правы, — он налил в бокал напиток и сказал, — а вот рецептик этого напитка я бы с удовольствием бы узнал, на нем можно было бы на Земле заработать хорошие деньги.

— В компаньоны возьмете?

— Слово джентльмена. Ухожу в отставку, беру кредит, и мы открываем дело.

— У меня есть кое-какие сбережения.

— Правда?

Я похлопал рукой по карману, где лежали камни, но от дальнейших комментариев воздержался.

Вика, с сияющей улыбкой, подошла к нам.

— Сергей, возвращаю вашу драгоценную супругу в целости и сохранности, надеюсь, я ответил на все ваши вопросы?

— Можно один, напоследок? — сказал я.

— Меня не интересуют секреты плазменного щита или устройство гравитационного двигателя, хотя было бы интересно знать принцип их действия, но один вопрос?

— Я слушаю.

— Рецепт изготовления напитка можно узнать?

Уотс смотрел на меня и не верил своим ушам, что я вдруг решусь спросить то, о чем мы только что с ним разговаривали в шутку.

— Считайте, что вы его получили. Пока будете лететь на Землю, я попрошу, чтобы его переслали на бортовой компьютер и скопировали.

— В таком случае, придется пригласить вас на первую дегустацию. Я думаю, что для неформальной встречи вы найдете способ побывать на Земле.

— Я подумаю над вашим предложением.

(обратно)

Глава 6

Обратный полет на Землю прошел не так интересно, как вначале. Во-первых, всё заняло не больше часа, во-вторых, Фейнхотен остался на станции, а пилот ни слова не понимал на земных языках, а в его присутствии нам было неловко разговаривать между собой. Когда корабль приземлился, мы спустились на землю. Я обернулся, чтобы еще раз посмотреть на творение инопланетного разума, и мы тут же побежали к машине, которая стояла на прежнем месте. Прежде чем завести мотор, мы дождались, когда корабль улетит, а потом, пока мотор несколько минут грелся, Вика неожиданно сказала:

— Сережа, вечно ты устраиваешь балаган, даже в столь ответственном деле.

— Я!

— Да ты. К чему надо было просить Фейнхотена рецепт какого-то напитка, просто мальчишеский поступок.

— Виктория, это я попросил вашего мужа об этом, — сказал Уотс.

— А вам незачем за него заступаться.

— Но это правда, — серьезным голосом заявил он.

— Тогда вы оба просто дети. Мы, можно сказать, посланы всей Землей на встречу, а вы о каком-то напитке вдруг решили узнать.

— Виктория, это дипломатический ход самого тонкого, точнее профессионального уровня, пригласить инопланетян прилететь к нам еще раз. Разве вы не заметили его ответ? По сути, он был утвердительным.

Вика посмотрела на нас и не поняла, шутит майор или говорит совершенно серьезно, а потому промолчала, но минутой спустя, сказала:

— Можно было для этого найти другой, более дипломатический повод.

Наш доклад о полете на инопланетную станцию занял около часа. Майор передал диск с записью разговоров, и мы пошли переодеваться. Уже выходя из комнаты, где мы переодевались, я спросил Уотса:

— Так как насчет совместного производства иноземного напитка? Это была шутка или серьезное предложение? Рецепт у меня в кармане, — я похлопал рукой по карману рубашки, в котором лежал лист бумаги с описанием рецепта приготовления напитка.

— А вы серьезно говорите о партнерстве, ведь рецепт у вас?

— Если вы серьезно решитесь заняться этим делом, то я даю слово, что пятьдесят процентов ваши, а до этого времени, я ни с кем и ни о чем, вы меня поняли?

— Я рад, что мы можем доверять друг другу.

— Я тоже и поэтому, — я вынул бумагу с рецептом, осторожно разорвал её пополам и одну половину передал майору, — это послужит залогом моего слова.

Мы пожали друг другу руки, и уже уходя, он сказал:

— Я выключил запись, когда деловая часть беседы кончилась, так что ни у вас, ни у меня не будет лишних вопросов со стороны начальства.

— Знаете, Грей, я уверен, что мы с вами подружимся.

— Я того же мнения.

Через три дня было объявлено об окончании войны и отмене чрезвычайного положения. Мир начал осмысливать происшедшее. Наш контакт с инопланетянами засекретили, и в прессу не просочилось ни строчки. Мы с Викой еще некоторое время проработали в отделе, прежде чем, нам намекнули, что в дальнейшем в наших услугах не нуждаются. Да это было и понятно. Как специалисты мы для этой работы явно не подходили, поскольку не были ни программистами, ни системщиками, единственно, что можно было использовать мои языковые знания, но видимо переводчиков у них было и без того предостаточно. Что касается сведений, которые можно было почерпнуть из наших рассказов о посещении межзвездной станции или какой-либо другой информации, связанной с созданием телепорта, я ничего конкретного, что могло бы представлять практический интерес, дать не мог. Кроме того, когда возник вопрос о конструкции телепорта, который мы построили, то, как говорится, я прикинулся «шлангом», и убедил всех, что данную информацию инопланетяне из моего мозга начисто стерли, а потому я весьма смутно помню, что она из себя представляет, нагородив такого, что мне достаточно быстро поверили. Интерес к нам погас и вскоре, не без сожаления по поводу нашего ухода, со стороны полковника Зонина, который к этому времени, получил генерала, мы уволились из отдела и вернулись к гражданской жизни.

Как выяснилось позже, оба банка, в которых я арендовал ячейки и хранил деньги, под предлогом военных действий, благополучно почили, а заодно прихватили все, что находилось у них на хранении, зато, кейс, который я припрятал в подвале,благополучно пережил нашествие инопланетян и в тот же вечер, снова был у меня. Забрав часть денег, мы с Викой ночью на всякий случай положили его на место, так как побоялись держать дома столь крупную сумму денег и драгоценные камни, которые у нас остались.

В течение последующего месяца нас с Викой еще несколько раз вызывали в разные инстанции, пытаясь еще и еще раз получить от нас хоть что-нибудь, чтобы могло навести на мысль ученых и инженеров в создании телепортационной установки. Иногда абсурдность вопросов, которые нам задавали, выводили меня из себя. Доходило до того, что нас просили уточнить справа или слева находилась кнопка или рычаг, который нажимал Фейнхотен или пилот корабля, хотя для чего они были предназначены, мы всё равно не знали. Мне становилось смешно от этих неуклюжих попыток понять то, на что просто не хватало развития всей цивилизации в целом, а не то, что какого-то отдела или группы людей. В конце концов, мне это надоело, и я обратился напрямую к Зонину с просьбой, чтобы он оказал содействие, чтобы нас оставили в покое. Поскольку он к этому времени был вхож в высокие инстанции и к нам относился по-дружески, он помог нам, и вскоре нас оставили в покое. По крайней мере после разговора с ним, нас больше не вызывали и не звонили. Тем не менее, вся эта нервотрепка сильно подействовала на Вику, да и меня порядком взвинтила, поэтому мы решили съездить отдохнуть. Хотя мы на определенный срок были не выездными, поскольку дали подписку о неразглашении государственной тайны о контакте с внеземной цивилизацией, где указывалось, что в течение пяти лет мы обязаны уведомлять органы безопасности обо всех своих передвижениях по стране и воздержаться от поездок за рубеж, мы воспользовались послевоенной неразберихой и на машине отправились в Европу. Деньги позволили нам без особых проблем пройти таможенный контроль и вскоре мы оказались в Венгрии, а оттуда перебрались в Швейцарию, а затем во Францию.

Камни, которые я продавал через ломбард в России, оказались занижены в цене как минимум в три раза. Это я понял, когда решил предложить на продажу один из камней. Оценка парижским ювелиром алмаза и сумма в двести тысяч повергли меня в шок, поскольку я ожидал не больше семидесяти тысяч. Мы купили с Викой небольшой дом на побережье Франции, и принялись активно изучать французский язык. Вика к этому времени была на втором месяце беременности, и я готовился стать отцом. Через месяц Вика могла объясняться в магазине по-французски, а я понял, что самостоятельно выучить язык, бессилен и пожалел, что в свое время не попросил вместо испанского, загрузить в мои мозги французский язык.

Год пролетел незаметно. Мир зализывал раны войны. Строил города, электростанции, но того единения, о котором мы мечтали, и которое должно было вот-вот произойти, не случилось. Собственные амбиции руководителей ряда стран вызвали разногласия, а следом за ним раскол. Повторилось то, что было в момент распада СССР, когда некогда дружественные республики в одночасье распались, образовав суверенные государства, и начали поливать друг друга грязью с высоты трибун своих и зарубежных парламентов и других общественных организаций. Аналогичная ситуация повторилась и на этот раз. Теперь дело касалось денег, которые первоначально были собраны в едином центре для восстановления разрушенного, но каждый старался урвать как можно больше. Вскоре разразился скандал, и как говорят, пошло и поехало. Не без помощи журналистов, скандал сделали мировой рекламой, что и послужило поводом для развала коалиции. Формально все по-прежнему выглядело миролюбиво, но на деле страны большой восьмерки косо смотрели друг на друга, и напряженность снова стала наблюдаться невооруженным взглядом. Армейские чины вздохнули с облегчением, и военные бюджеты почти всех стран снова стали расти. Одним словом, все вернулось в прежнее русло, и война так ничему и не научила людей, точнее тех, кто нами правит.

Впрочем, нам с Викой было не до мировой политики. Мы ждали рождения сына. Когда он родился, как и положено, через девять месяцев, Вика наотрез отказалась назвать его Алешей, сказав, что в той жизни она и он, возможно, еще живут в своем параллельном мире. Я не стал её уговаривать и переубеждать, и потому, по обоюдному согласию назвали сына Сашей в честь Викиного покойного отца. Он родился очаровательным, с волосиками на голове и как сказал врач, здоровым мальчиком чуть меньше трех с половиной килограмм. Вика была счастлива, а я тем более, поскольку очень опасался, все же ей уже было далеко за тридцать, и рожать в таком возрасте было сложно. Однако роды прошли достаточно спокойно, и все обошлось благополучно.

Незадолго до рождения сына мы, после почти полугодичного перерыва встретились с майором. Он приехал к нам погостить, а заодно переговорить о совместном предприятии по производству напитка. Пробыл у нас три дня. Нам было о чем вспомнить и о чем побеседовать. Оказалось, что в отличие от нас, с ним обошлись гораздо круче, так что мы легко отделались, как он выразился. Сразу после возвращения в Штаты, его под видом тщательной медицинской проверки на предмет занесения на Землю инопланетной инфекции и внедрения в его организм имплантанта, поместили в закрытый медицинский центр, где продержали почти четыре месяца. Процедур, которые с ним делали, он не забудет до конца своих дней. Начиная от полного переливания крови и очищения кишечника и кончая многократным сканированием всего организма. Анализы, допросы на детекторе лжи, зарисовка всего, что он видел, вплоть до составления фоторобота Фейнхотена и пилота корабля, проходили практически каждый день.

— Это был настоящий концлагерь, если не сказать хуже, — закончил он свой рассказ, — дело кончилось тем, что мои мучители, а иначе их назвать никак нельзя, поняли, что от меня мало толку. Меня комиссовали и уволили из ЦРУ, заставив, как и вас дать подписку о не разглашении тайны. Месяц я провел в санатории, где поправлял свое здоровье. А после, обдумав предложение, которое ты мне сделал, решил приехать.

— И правильно сделал. Только прошу, жене ни слова, хочу, чтобы это было для неё сюрпризом, договорились?

— Конечно.

Под видом, что я провожу Уотса в Аэропорт, мы поехали с ним к адвокату и оформили наши деловые отношения, после чего договорились, что он возьмет на себя часть организационных дел и подыщет предприятие, на базе которого можно начать производство напитка.

Уотс оказался не только отличным специалистом в области разведки, но и не плохим бизнесменом. Не прошло и двух месяцев, как он обо всем договорился, нашел предприятие в Испании, которое можно было достаточно дешево выкупить, специалистов в области производства вина и прохладительных напитков и даже сумел, используя кое-какие связи, найти кредит. Я продал большую часть камней, которые у меня оставались, и вложил в дело шесть миллионов долларов. Это был риск, но я решил, что он того стоит.

Через три месяца, мы получили первый результат, а когда Саше исполнилось три месяца, и Уотс приехал к нам, чтобы отпраздновать это событие, он привез пробную партию готовой товарной продукции нашего напитка. Конечно, для его приготовления мы использовали земные фрукты и травы, но специалисты, которые у нас работали, сказали, что вкус получился отменным.

Мы сидели за большим круглым столом в гостиной. Саша сидел у Вики на руках и на столе стоял красивый торт, в который были воткнуты три свечки, символизирующие три месяца со дня рождения нашего сына. Я подмигнул Уотсу, и тот достал три бутылки нашего напитка. На этикетках была стилизованно нарисована межпланетная станция, на которой мы побывали, с надписью «Berry infusion from Lunin&Uots», что в переводе означало — Ягодная настойка от Лунин и Уотс.

Я взял бутылку и, открыв ее, разлил по бокалам. Вика, увидев, что я налил в её бокал, сказала, что не будет, поскольку ей надо скоро кормить Сашу, но я поставил бутылку прямо перед ней и сказал:

— Дорогая, ты совсем не обратила внимания, что я налил?

— Нет, а что это? — только тут она обратила внимание на бутылку с оригинальной наклейкой на ней. Взяв её в руки, она прочла надпись. Внизу, где шло описание содержимого и параметры, было написано — крепость ноль градусов.

— Грей, какой вы молодец, сумели приготовить для нас напиток, а Сергей так и не вспомнил про него ни разу, с тех пор как мы вернулись.

— Виктория, вы, наверное, невнимательно прочли название на бутылке? — загадочно сказал он.

— Я?

— Да вы.

Вика снова посмотрела на этикетку и, наконец, до неё дошел смысл надписи.

— Ничего не понимаю.

— Это сюрприз, который приготовил ваш муж. Мы с ним компаньоны и у нас в Испании собственный завод по производству вот этого напитка. А сейчас давайте выпьем и потом я вам кое-что покажу.

Мы подняли бокалы, и выпили за Сашу. После этого Уотс достал диск и, поставив его в проигрыватель, включил телевизор. Это был минутный рекламный ролик нашего продукта. Сюжет заключался в том, что шумная компания весело отдыхает на природе, жарит мясо, кругом резвятся дети и везде непременно показаны бутылки с нашим напитком. Всевидящая соседка напротив, возмущенная таким поведением родителей сообщает об этом в полицию. Подъехавший полицейский с дубинкой наперевес требует прекратить веселье. Хозяин дома подносит полицейским стакан с напитком, указывая на нулевое количество алкоголя. Довольный полицейский получает в подарок пару бутылок, одну из которых по дороге передает звонившей соседке и та с улыбкой пьет напиток, Крупным планом этикетки от бутылок с различным ароматом и закадровый текст о натуральных фруктах и растениях, а так же об отсутствии консервантов.

— Как вам реклама? — спросил Уотс.

— Вы просто молодчина, по-моему, должна сработать.

— Виктория, я не спросил самого главного, как вы оценили наш продукт?

— Откровенно признаюсь, мне понравилось, по вкусу, точно такой, как мы пили у Фейнхотена, а может и лучше.

— В таком случае, за успех совместного предприятия, — Уотс разлил по бокалам напиток из другой бутылки и, посмотрев на Вику, сказал:

— За вас, Виктория. В нашем деле, который мы начали с вашим мужем, вы наш символ.

— Я?

— Конечно, ведь Виктория, это победа.

— Спасибо Грей. За удачу, — сказала Вика.

Мы еще посидели, и вскоре Вика пошла кормить Сашу и укладывать его спать, а мы остались с Уотсом наедине. Поговорив немного о делах, мы наметили текущие планы. Он решил переселиться в Испанию поближе к заводу. Его так увлек винодельческий бизнес, что он с головой погрузился в изучение всех вопросов, которые так или иначе были связаны с ним, а чтобы контролировать, особенно на первых порах раскрутку нового для рынка бренда, он счел нужным быть в непосредственной близости от производства. Впрочем, я и сам подумывал перебраться с семьей в Испанию, поскольку меня тяготил языковой барьер, а испанский я знал в совершенстве, поэтому собирался в ближайшее время переговорить на эту тему с Викой. Сообщив об этом Уотсу, я понял, что он очень рад моему желанию тоже переехать в Испанию и обещал подыскать себе и заодно нам хороший дом.

Мы вышли на террасу. Наступила ночь, и все небо было усеяно звездами. Мы стояли и смотрели на них. Где-то там, между Землей и Марсом летали три космические станции, которые следили за нами и за окружающим пространством. Но для землян они были бесконечно далеки и знали об их существовании всего несколько сотен, а может и десятков людей на Земле, в том числе и мы. Уотс положил мне руку на плечо и сказал:

— Знаешь, Сергей, чего бы я хотел в этой жизни больше всего?

— Знаю.

— Откуда?

— Я тоже этого хочу. Еще раз полететь к звездам, побывать на станции, а лучше на базе Звездной Федерации и потом рассказать всем людям, как хорошо и счастливо они живут, чтобы и у людей появилось, наконец, стремление сделать свою жизнь лучше, интереснее и счастливей.

— Ты прав. Именно об этом я мечтаю. Кстати, давно хотел тебя спросить, а Виктория рассказала тебе, о чем она беседовала с Фейнхотеном или нет?

— Ни слова.

— Правда?

— Клянусь. Я спрашивал ее несколько раз и всякий раз, знаешь, что она мне отвечала?

— Что?

— Тайна исповеди священна и все. Кремень, уверяю тебя.

— А может и правильно, зачем нам знать то, что нам не суждено знать.

Уотс заночевал, а утром я проводил его в Аэропорт. По дороге домой я остановил машину у магазина, торговавшего газетами и журналами многих стран. Я регулярно заходил в него, когда бывал в городе. Хозяин магазина, он же продавец узнал меня и, поздоровавшись, сразу выложил несколько газет и журналов, которые я обычно у него покупал. Это были последние номера центральных российских газет, пару английских и американских, несколько журналов разных изданий. Я поблагодарил его на английском языке, поскольку он хорошо на нем разговаривал и, расплатившись, вышел. Сев в машину я раскрыл журнал. Это был нучно-популярный журнал американского общества астрономии. Я читал его с тех пор, как он случайно попал мне в руки, когда мы с Викой остановились в одной из гостиниц. С тех пор я непременно не только листал, но и читал большинство статей, которые печатались в нем. В основном в журнале размещались статьи, в которых высказывались гипотезы так или иначе связанные с космической тематикой. В одном из номеров, за прошлый месяц, одна из статей меня очень заинтересовала. В ней автор выдвинул гипотезу, о возможности существования в нашей Галактике своего рода Союза мыслящих рас, которые, по всей видимости, и помогли Земле уничтожить нашествие инопланетных захватчиков год назад. Однако, утверждал автор, это была лишь прелюдия большой войны, которая возможно затронет всю Галактику в целом и приведет к последствиям, которые трудно себе представить и что конец света, описанный в Библии, носит вселенский масштаб, а не чисто земной как полагают многие. Автор утверждал так же, что в следующей статье он постарается аргументировано доказать свои предположения.

Я внимательно ознакомился с оглавления двух номеров, но имени автора написавшего статью не было. Я кинул газеты и журналы на заднее сиденье и поехал домой. Осень была уже в разгаре, но солнце грело по-летнему. По обеим сторонам дороги тянулись яблоневые сады. Я подъехал к дому и поставил машину в гараж. Вика вышла из дома на веранду и помахала мне рукой. Я поднялся по ступеням и увидел лежащего в прогулочной коляске сына.

— Как, проводил Грея?

— Да все в порядке. Заедет через пару недель, как только договорится на поставку пробной партии напитка.

— Выходит, ты решился заняться бизнесом? И главное, мне ни слова.

— Я специально Уотса просил держать это в секрете от тебя. Вдруг ты начнешь переживать, а в твоем положении, лишнее волнение тебе было не к чему. Да и потом, у нас не было уверенности, что все получится.

— Однако получилось?

— Как видишь, правда, пока получился только напиток, теперь главное, чтобы его начали покупать, вот тогда можно сказать, что у нас действительно все удалось.

— Я почему-то уверена, что у вас все получится, — она поцеловала меня и провела рукой по щеке. Её взгляд излучал спокойствие и любовь. В бликах солнца, которое пробивалось сквозь листву деревьев, росших у дома, Викины волосы отливали золотом, а когда она повернулась, и они веером разлетелись в разные стороны, было ощущение, что это не волосы, а лучи света разливают свой оранжевый свет вокруг. Я стоял и любовался своей женой, такой близкой, родной и всегда желанной. Она взяла Сашу на руки и повернулась ко мне:

— Сашенька, смотри, папа приехал, — она поцеловала ему пальчик на руке и пошла в комнату.

— Я пойду, покормлю его, ты пока здесь будешь?

— Да.

Я уселся в кресле на веранде. На столе стояла бутылка напитка. Налив немного в стакан и, отпив глоток, я задумался. Как странно жизнь распоряжается судьбами людей. Через горнило каких испытаний приходится проходить, чтобы потом, вспоминая об этом осмысливать и удивляться всему, что происходило с тобой. Я улыбнулся самому себе, сейчас я был счастлив как никогда. Вика, выпорхнула на террасу и, увидев меня, присела рядом.

— Я чувствую по твоему виду, у тебя хорошее настроение, я угадала?

— Нет.

— Нет?

— У меня отличное настроение.

— Ах, даже так. Я рада, потому что у меня тоже, отличное настроение, — она перегнулась через стол, чтобы поцеловать меня.

— Послушай, могу я задать тебе один вопрос?

— Конечно.

— А ты мне на него ответишь?

— Я не знаю, ты в начале задай.

— С тех пор как мы вернулись, я тебя никогда не спрашивал, о чем ты говорила с Фейнхотеном, хотя ты наверно догадываешься, что мне очень хотелось бы знать об этом. И всё же скажи только одно, ты знаешь, кто Он и зачем приходил на Землю две тысячи лет назад?

— Да знаю, — сказала Вика, которая вдруг сразу стала серьезной и задумчивой. Она устремила взгляд в небо. Словно хотела там что-то увидеть.

— А как ты думаешь, он еще вернется?

— Да и очень скоро, — она встала и, глядя на меня, сказала, — если ты меня любишь, не спрашивай меня больше об этом, ты сам со временем все поймешь и все узнаешь, — и ушла в дом, оставив меня в замешательстве, от произнесенных ею слов.

Я посидел еще немного на веранде, допил налитый напиток и, вспомнив, что купленные газеты и журналы оставил в машине, пошел за ними. Достав их с заднего сиденья, я снова удобно расположился на веранде, перелистывая свежие номера российских газет.

Услышав Викин голос, что обед будет через пятнадцать минут, я ответил, чтобы она меня позвала, и продолжил листать газету, потом отложил её и взял американский вестник «Астрономия вчера, сегодня, завтра», и перелистал его. Уже хотел, было отложить, как неожиданно мое внимание привлекла фотография и небольшая статья. В ней говорилось:

— Внимание всего мира сегодня приковано к просторам космоса как никогда. Теперь, когда мы точно знаем о существовании разумной жизни во вселенной не по рассказам очевидцев, а испытали на себе весь ужас нашествия инопланетных чудовищ, мы вновь и вновь задаем один и тот же вопрос — кто, зачем и почему напал на Землю? Правительства до сих пор хранят печать молчания, хотя наверняка имеют информацию, которая может пролить свет на то, кто же напал на нас, какую цель они преследовали, целенаправленно уничтожая ядерные арсеналы военных всех стран и объекты так или иначе связанные с атомной энергетикой. А не кажется ли вам, что это было предупреждение нам землянам и не повторится ли это нападение вновь? И, наконец, почему так внезапно прекратилось нападение, кто или что заставило инопланетян уйти? Есть сведения, что в этом замешаны так же инопланетяне, тогда встает вопрос, почему они не вошли с нами в контакт, а может, он состоялся, но от общественности этот факт утаили? Слишком много вопросом, а человечество между тем продолжает зализывать раны, нанесенные вторжением инопланетян. Так почему правительства хранят молчание, не пора ли потребовать ответа?

А пока чиновники хранят молчание, ученые и энтузиасты со всего мира объединяются и самостоятельно изучают все аспекты военных действий. Все, кто знает хоть какую-то информацию, которая может пролить свет на вопросы: кто и почему напал на Землю, почему военные действия так неожиданно закончилась и другие вопросы, которые так или иначе связаны с инопланетным разумом, просим откликнуться на наш сайт или написать по адресам, — далее шли адреса для сообщений.

Я перевернул страницу. Там шли короткие отклики читателей, приславших свою информацию. Я бегло прочитал их, но они содержали в основном домыслы и догадки, не имеющие особо большого интереса, и только одно сообщение меня заинтересовало. Оно было совсем коротким. Автор, астроном из Южной Африки, сообщал, что, наблюдая с помощью радиотелескопа, он зафиксировал вспышку, которая по своим параметрам похожа на те, которые были зафиксированы не задолго до начала атаки инопланетян. Однако на этот раз, она была единичной и произошла на гораздо более значительном удалении от нашей Солнечной системы. Возможно, это никак не связано с событиями, имевшими место на Земле, но факт остается фактом.

Я закрыл журнал и в задумчивости положил его на стол. Вошедшая на веранду Вика, сказала, что обед готов, но видя мой растерянный вид, добавила, — что-то случилось?

— Нет, нет, все нормально, просто я вспомнил кое-что из нашей совместной жизни, о которой ты не знаешь, и немного взгрустнул.

— Вот как, тогда ты должен мне обязательно об этом рассказать.

— Только после обеда.

— Согласна.

Я встал с кресла, на котором сидел и, обняв Вику за талию, повел её в столовую обедать, но червячок сомнения, посеянный прочитанным сообщением, поселился в моем сердце.

(обратно) (обратно)

Действующие лица и технические термины

Действующие лица
Земляне:


Сергей Николаевич Лунин — главный герой романа. 51 год.

Короткова Виктория Александровна (Вика) — подруга, впоследствии, жена Сергея. Принимала активное участие в создании телепорта. 36 лет.

Артур Христианович Кобзев — специалист по компьютерной техники. Участник проекта постройки телепорта.

Виктор — напарник Лунина по работе в фирме «Вансервис» (второстепенный персонаж).

Даша — дочь Сергея от первого брака (второстепенный персонаж).

Селезнев Игорь Витальевич — участковый инспектор. Старший лейтенант милиции.

Евгений Иванович — шеф Лунина по работе в фирме «Вансервис» (второстепенный персонаж).

Котин Андрей Федорович — старший лейтенант, сотрудник аппарата ФСБ. Работал у Зонина (второстепенный персонаж).


Участники проекта «Ветер надежд»:


Зонин Петр Аркадьевич — полковник ФСБ, начальник отдела космической разведки.

Семенов Михаил Егорович — майор ФСБ, начальник аналитического отдела стратегических исследований инопланетных цивилизаций от российской стороны.

Уотс — майор спецслужб США.

Вердигин — капитан ФСБ.

Урдо Хайгенсон — специалист по космической связи.

Аркадий Утюхин — системщик и специалист по электронике.

Виктора Мальцев — программист.

Ксения Мельникова — старший программист отдела.

Мелония Фрейзер — аналитик.

Гарри Раушенбах — специалист в области систем вооружения.

Замир Бекетов — астрофизик.

Антонина Гроднина — врач, психоаналитик.

Ломакин Николай Викторович — руководитель центра управления полетами.


Инопланетяне:


Гао — робот-инопланетянин, представитель погибшей планеты Эф. (главный отрицательный герой романа).

Фейнхотен — Представитель Звездной Федерации, непосредственно контактирующий с землянами. (Один из главных положительных героев).

Лунгер — пилот-исследователь космического корабля Звездной Федерации.

Гельвант — командир боевого космического корабля Звездной Федерации. Житель системы Альфа Лебедя.

Юглинд — член координационного Совета Звездной Федерации от системы Альфа Лебедя. (второстепенный персонаж).


Технические термины
Телепорт — устройство, посредством которого происходит перемещение материальных предметов в пространстве со скоростями, превышающими скорость света.


Все персонажи, их имена и действия, а также, — все события, происходящие в романе — вымышлены и не имеют ничего общего с реальными лицами, их именами, действиями и событиями их жизни, даже в случае какого-либо совпадения. Узнавшим себя на прилагаемых страницах не стоит рассматривать мнение о них того или иного героя, как мнение автора. Вместе с тем, приношу искренние извинения, за поступки героев и события, происходящие в романе, если они так или иначе нанесли моральный урон читателю, или кому бы то ни было.

На правах рукописи. Автор — Аристарх Ильич Нилин. Москва, 2004 г.
Авторская переработка романа: Москва, 2006 г.
(обратно) (обратно)

Книга 3 ПОСЛАННИКИ НЕБЕС

Часть 1 ЗВОНОК ИЗ КОСМОСА

Глава 1

Пятый Ангел вострубил, и я увидел звезду, падшую с неба на землю, и дан был ей ключ от кладезя бездны:

Откровение. Гл. 9, 1.
Прошло два года после вторжения на Землю. Мир пришел в себя и постепенно возвращался к привычной жизни. Особенно сильно пострадала мировая энергетика, так как были уничтожены большая часть атомных электростанций, которые играли существенную роль в производстве электроэнергии. Кроме того, в результате их уничтожения, была в значительной мере нарушена единая энергосеть, поэтому её восстановление имело первоначальное значение в налаживании нормальной жизни на Земле, восстановлению работы большинства фабрик и заводов. Изменился и облик планеты. Некоторые города полностью исчезли с лица планеты и их восстановление, было практически невозможно, поэтому основное внимание было уделено тем вопросам, которые напрямую касались налаживанию общей инфраструктуры стран. Мир обновлялся, но вместе с тем оставался по-прежнему таким, каким он был до вторжения, разрозненным на множество государств со своими интересами и возможностями.

После открытия нашего совместного предприятия по производству напитка, мы вскоре переехали в Испанию и поселились в небольшом городке на юге страны. Уотс к тому времени перебравшийся окончательно из Штатов в Испанию, жил по соседству с нами и к концу прошлого года, глядя на нас и подрастающего Сашу, обзавелся семьей, женившись на очаровательной американке испанского происхождения, с которой встречался последние несколько лет. Наш бизнес понемногу вставал на ноги и на второй год стал приносить прибыль, что обнадеживало нас и сулило в будущем увеличением производства.

Саше исполнилось два года, и он уже был шустрым мальчиком, который доставлял нам с женой порой не только радость, но и беспокойство. В целом эти два года были такими спокойными и счастливыми, что мы порой стали не то что забывать о прошлой жизни, а просто не думать о ней. Вечерами мы любили устроиться в саду под раскидистыми ветвями граната и сидя в кресле беседовать друг с другом, слушать музыку или просто отдыхать, наблюдая, как резвиться на лужайке перед нами сын, изредка покрикивая на него, если он делал что-то не так, как казалось Вике. Частенько к нашей компании присоединялся Уотс со своей новоиспеченной супругой, и тогда мы устраивали небольшие пирушки с шашлыками, которые для него поначалу оказались в диковинку или жарили курицу на гриле. Периодически Уотс, сопровождал свой приход пробой очередного напитка, который приготовили в лаборатории на фабрике. Он по-прежнему уделял этому очень много времени, и стал настоящим профессионалом в области изготовления тонизирующих напитков, а главное, что ему нравилось заниматься этим. После того, как он женился, мы стали часто наведываться к нему в гости и, хотя его дом находился в конце квартала, в котором мы жили, тем не менее, посещение друг друга стало для нас почти ритуальной традицией и приятным времяпрепровождением. Учитывая, что городок, в котором мы поселились, был небольшим, а я в совершенстве владел испанским, и, кроме того, обеспечивал вместе с Уотсом немало рабочих мест, к нам отнеслись весьма доброжелательно и к концу второго года проживания, мы чувствовали себя почти как дома. Меня даже хотели выбрать в местный муниципалитет, но я вежливо отказался, сославшись на большую занятость на ниве бизнеса. Тем не менее, мне было лестно, что отношение к нам было столь благосклонным и доброжелательным.

О том, что делалось в Росси, я вначале интересовался по газетам и теленовостям, а когда снова наладилась интернет связь, посредством неё. Изредка созванивался с дочерью, а в начале года предложил ей приехать отдохнуть в Испании, заодно заехать к нам. Она погостила несколько дней, и познакомилась со своим сводным братом. Она повзрослела, работала в частной фирме, и поскольку я дал ей согласие на продажу дачи и квартиры, а Вика вдобавок подарила ей и свою, она была рада столь щедрому подарку и, конечно же, нашла, наконец, взаимопонимание с моей женой. Когда я отвозил её в аэропорт, она спросила меня:

— Ты не тоскуешь по России?

— Иногда, как и любой, кто оказался волею судеб на чужбине. Я не из тех, для кого планета — дом родной. Иногда хочется походить по заснеженной Москве, услышать русскую речь, до сих пор мечтаю сходить за грибами.

— Так почему не приедешь?

— Не хочу. Мы тайно уехали и я не уверен, что нас выпустят обратно, поэтому не хочу рисковать.

— После того, как вы расстались с мамой, мы стали так далеки друг от друга, что я думала, что мы никогда больше не сможем встретиться и поговорить.

— Почему?

— Сама не знаю. Мне казалось, что я тебе не нужна. Сколько мне было, когда вы расстались десять, двенадцать? Потом отчим. Мать старалась, чтобы он заменил мне тебя, и ей это почти удалось.

— Даша, я сам отчасти виноват, что не проявлял настойчивости, чтобы мы могли встречаться.

— Но почему папа, ты меня не любил?

— Нет, что ты. Я думал, что так будет лучше. Я считал, что если мы будем встречаться, то могу внести раскол в твои отношения с отчимом и тем самым осложню жизнь в твоей новой семье, а вышло всё наоборот.

— Знаешь, сначала действительно все казалось хорошо, но я была еще слишком маленькая, а когда подросла, стала понимать, что мне не хватает именно тебя. Мать злилась, и потому стали возникать скандалы, а ты был в это время уже слишком далеко от меня. Потом я стала взрослой и гордость не позволила мне сблизиться с тобой, как дочери с отцом. Во всем винила тебя. Считала, что ты виноват в том, что из-за тебя у меня не сложились отношения с матерью, и с отчимом. А потом ты неожиданно женился и пропал. Пропал на целых три года.

Я молча слушал Дашу и мысленно обдумывал, сказать ей правду, наконец, о том, что со мной произошло или нет. Задумавшись, я чуть не съехал с шоссе на очередном повороте, хорошо, Даша, сидевшая рядом, вовремя дернула руль влево и закричала:

— Пап, мы сейчас упадем в кювет!

Я нажал на тормоз и остановил машину.

— Тебе плохо?

— Немного не по себе, давай остановимся у кафе. Там готовят чудесное мясо, даже не подумаешь, что в таком месте это возможно. У нас до посадки на самолет еще полно времени.

Она села за руль и осторожно, поехала по шоссе. Мы остановились у ближайшей бензоколонки, рядом с которой располагалось небольшое придорожное кафе. Официант подбежал к машине и спросил, что мы будем. Я попросил его принести холодного мяса, две порции картофеля, хлеб, пару помидоров и бутыль гранатового сока. Мы припарковали машину и расположились рядом под тентом. Официант принес все буквально через минуту. Расплатившись с ним, и щедро дав чаевых, он, счастливый ушел под навес в ожидании следующего клиента.

— Ты здорово говоришь по-испански.

Я промолчал, продолжая решать дилемму говорить или нет.

— Ты как?

— Нормально. Задумался, жара, сейчас все будет нормально.

— Ты уверен?

— Конечно, — я посмотрел на дочь. Она стала совсем взрослой. Как быстро бежит время.

— Папа, мне кажется, ты хотел мне что-то сказать?

— Да. Ты знаешь, я жалею только об одном, что слишком поздно понял, что был не прав, что не пытался встречаться с тобой, когда мы расстались с твоей матерью. Этого не вернуть и не восполнить того, что могло быть в наших отношениях сейчас, поэтому прости меня. Знаю, что деньги не заменят потерянных чувств и взаимоотношений, поэтому, хочу, чтобы ты знала одно, чтобы не случилось, и чтобы не произошло, ты всегда можешь прийти ко мне за помощью, за советом, а я всегда буду помнить, что у меня есть дочь.

Она внимательно посмотрела на меня и положила обе ладони на мою руку.

— Спасибо папа. Верю, что всё будет хорошо и, — она вдруг запнулась, словно не хотела об этом говорить, но потом собралась с духом, и сказала, — завидую тебе, что ты нашел свою любовь. За эти два дня я поняла, как ты и Виктория счастливы и потому рада за тебя. Дети бывают порой жестоки и эгоистичны, и ты поймешь, насколько трудно мне было сказать тебе это, но я хочу, чтобы ты знал об этом.

Я посмотрел на Дашу и не удержался, появившаяся слеза, предательски сползла по щеке. Надо же, стал как Вика, плачу от радости, может, старею, ну и пусть.

— Папка, ты что?

— Все хорошо, Даша. Поедем, а то опоздаем в аэропорт.

Мы сели в машину и через полчаса были в местном аэропорту, откуда Даша должна была долететь до Мадрида, а там пересесть на рейс Мадрид-Москва.

Прощаясь, я поцеловал её и сказал, чтобы она обязательно позвонила, когда прилетит домой, и, отпустив её руку, неожиданно сказал:

— Как сможешь вырваться, прилетай, потому что мне надо тебе о многом рассказать.

— Хорошо, — ответила она и, послав воздушный поцелуй, скрылась за дверью, ведущий в зал для посадки на самолет. Я не спеша, вернулся к машине и медленно, боясь, что в задумчивости и впрямь съеду с дороги, отправился домой.

Вика встретила меня у входа на террасу. Я остановил машину и увидел, как Сашка бежит ко мне, с криком:

— Папа приехал, — при этом он размахивал игрушечным самолетом, который привезла ему в подарок Даша. Поймав его, хотел, было поднять, но услышал Викин голос:

— Сережа, прошу тебя, не поднимай Сашку, он уже не маленький, а тебе врач запретил поднимать больше десяти килограмм, ты что забыл?

Посмотрев на Вику, мне стало понятно, что она будет заботиться обо мне всегда, потому что безгранично любит.

Даша позвонила поздно вечером, сообщив, что благополучно долетела и уже дома. Я положил трубку телефона и подумал, что наши взаимоотношения, наконец, налаживаются, и был этому рад.

— Кто звонил? — спросила Вика, стоя у двери спальни со стаканом в руке.

— Даша, сообщила, что долетела нормально. Тебе привет.

— Спасибо. Ты знаешь, она мне понравилась.

— Правда.

— Да. Она очень похожа на тебя.

— Нет, она копия матери.

— Внешне да, но многое в её характере твоё.

— Ты ошибаешься.

— Ничего я не ошибаюсь. Мне со стороны виднее. Не все конечно, но очень многое твоё.

— Это хорошо или плохо?

— Когда как и смотря для кого.

— Вот как, интересное рассуждение, а можно пояснить?

— Например, её манера отвечать на вопросы. В них прослеживается такая же безапелляционность, которая свойственна тебе.

— Ты считаешь, что это присутствует у меня?

— Конечно, — Вика подошла ко мне и, обняв рукой за шею, поцеловала и добавила, — и потом, у неё общая манера разговора абсолютно такая же, как у тебя.

— Не думаю, хотя, в конце концов, это же моя дочь, а не соседа.

— А что ты так сразу возмущаешься? Я же не сказала, что это плохо. Просто ответила на твой вопрос. Вот и всё.

— А в целом, как ты её нашла?

— А в целом, — она внимательно посмотрела на меня и сказала, — она славный человек и ты сделал большую глупость в своё время, что не принял участие в её воспитании, поэтому скажи спасибо, что она вообще приехала к тебе, потому что с её характером это был поступок, заслуживающий уважения. Она наступила на собственное я.

— Ты так считаешь?

— Да так считаю.

— Знаешь, я попросил за это у неё прощения.

— Ты, прощение, правда?

— Честное слово.

Вика снова поцеловала меня и сказала:

— Я рада, что ты нашел в себе силы, понять свои ошибки и изменить своим принципам. Надеюсь, что теперь, она чаще будет нас навещать, а в твоем сердце поселится покой, потому что уверена, что ты всегда переживал в душе, что между вами нет близости, какая должна быть между отцом и дочерью.

Я с благодарностью посмотрел на свою жену и, крепко обнял, уткнувшись, как ребенок в её грудь, а потом стал шептать на ухо слова любви.

— Сережка, перестань, ты прямо как влюбленный Ромео.

— А я и есть влюбленный Ромео.

Вика вырвалась из моих объятий и упорхнула в спальню. Я последовал за ней, прикрывая за собой дверь.

Телефонный звонок раздался через день после отъезда Даши. По привычке, подняв трубку, я решил, что это звонит Уотс, с которым мы созванивались по несколько раз на дню. Поэтому как всегда, по-английски спросил, кто звонит.

Однако, вместо привычного мне, — Серж, это я Грей, — вдруг услышал:

— Алло, Сергей Николаевич? — звонивший произнес это на русском языке и при этом голос говорившего, показался мне знакомым.

— Да, с кем говорю?

— Не узнаете, участковый Селезнев Игорь Витальевич беспокоит. Мне ваш номер дала Дарья Сергеевна.

У меня словно оборвалось всё внутри, неужели с Дашей что-то произошло, и поэтому почти закричал:

— Что с Дашей?

— Ничего все нормально, я вам звоню совсем по другой причине. Мне надо с вами встретиться, могу ли я приехать?

— Вы ко мне?

— Да.

— Да ради Бога, только я с семьей теперь живу в Испании, — ответил я в полном недоумении.

— Дарья Сергеевна мне все рассказала, поэтому уже оформляю командировку, но прежде чем ехать решил всё же созвониться, а то нагряну как снег на голову.

— А что собственно произошло?

— Уверяю вас, всё нормально. Я год как на новой работе. Работаю под началом Зонина, помните такого?

— Конечно.

— Это мой шеф. Просил кланяться вам и Виктории Александровне. Короче еду по его поручению.

— Когда ждать?

— Вылетаю сегодня, если всё будет нормально, то утром буду у вас.

— Хорошо встречу в аэропорту, какой у вас рейс из Мадрида?

— Спасибо, — и он продиктовал номер рейса и время прилета.

— Да и еще, если не трудно, захватите буханку черного хлеба, две селедки, сала и бутылочку кристалловской, а лучше черноголовки.

— Уже всё упаковал в чемодан, — услышал я смеющийся голос Селезнева.

— Тогда всё, до встречи, — и я в полном недоумении медленно положил трубку на телефон.

Выйдя на веранду, где сидела Вика и кормила Сашку завтраком, я произнес:

— Ни за что не догадаешься, с кем я только что разговаривал.

— С кем?

— С Селезневым.

— А кто такой Селезнев? — невозмутимо спросила Вика.

— Ты что забыла нашего участкового Селезнева?

Ложка, с кашей выпала из рук Вики. Взгляд стал озабоченно-взволнованным, и она тихо спросила:

— Что-то с Дашей?

— Успокойся. Даша тут не причем. Оказывается, он работает у Зонина. Он прислал нам привет. У них какие-то вопросы к нам и он завтра, точнее сегодня вылетает в командировку и завтра будет у нас. Поэтому и звонил, спросить разрешения относительно возможности встречи.

— Значит что-то серьёзное, если мы им понадобились.

— Завтра всё узнаем, но, судя по голосу Селезнева, я почему-то сомневаюсь, что что-то серьезное произошло.

— Ты так думаешь?

— Думаю да, потому, что в этом случае, американцы нашли бы сотню способов найти и Уотса и нас и начать нас, грубо говоря «потрошить» вопросами.

— Пожалуй ты прав.

Встречающих в аэропорту было сравнительно немного, равно как и провожающих. Небольшой местный аэропорт связывал местными линиями со столицей и городами страны. Большие самолеты приземляться здесь не могли. Поэтому обстановка в аэропорту была весьма демократичная. Никакой таможни и прочих секретных служб, свойственных большим аэропортам. Я стоял у стойки и наслаждался прекрасным вкусом вишневого напитка собственного производства. Не удержавшись, я поинтересовался у бармена, пользуется ли спросом данный напиток. Он ответил, что на его взгляд потрясающая вещь, но требуется время, чтобы его по настоящему раскрутить. Довольный его оценкой, я положил на стойку деньги и когда он стал давать мне сдачу, сказал, что не надо, лучше возьмите пару бутылок себе, для производителя напитка ваши слова как мед на раны. Он сделал жест руками в знак приветствия и уважения и поблагодарил меня. В этот момент сообщили, что приземлился самолет из Мадрида, и встречающие могут пройти на летное поле к зоне Б.

Я увидел Селезнева, сходящего по трапу самолета и держащего чемодан. Он тоже увидел меня и помахал рукой. Когда он спустился и подошел ко мне, мы неожиданно друг для друга обнялись, словно старые добрые друзья, которые давно не виделись. Наверно сказалась русская традиция. Я предложил ему помочь донести чемодан, но он отказался. Мы вышли из здания аэропорта и направились к машине.

— Узнаю знакомую машину, а я думал, у вас уже новая?

— Зачем, и эта послужит ещё. Может сын на ней еще порулит.

— Как у вас сын родился? Надо же, а Дарья Сергеевна мне ничего не сказала, а я без подарка, — расстроено произнес Селезнев.

— Сашке уже два года, — с гордостью произнес я.

— Не знал, честное слово не знал, поздравляю от всей души.

— Спасибо, — ответил я, захлопывая крышку багажника, — прошу в машину.

Всю дорогу Селезнев созерцал окрестности. Он впервые был за границей и для него первая поездка, да еще в такую страну как Испания, были из ряда вон выходящим событием. Поэтому я не стал наседать на него сразу с расспросами, а дал время прийти в себя, осмотреться и потому большей частью отвечал на его вопросы, касающиеся жизни в здешних местах. Когда мы подъехали к дому, и он увидел, на лужайке перед домом Вику с Сашей, он усмехнулся и произнес:

— Санта-Барбара, да и только.

Я не очень понял его выражения, но не стал переспрашивать, что оно означало.

— Рад, искренне рад видеть вас в добром здравии, — сказал он, здороваясь с Викой, — а это, стало быть, Александр Сергеевич, — и он наклонился, чтобы рассмотреть Сашу и поздороваться с ним, но тот спрятался за материну юбку, озорно выглядывая из-за неё.

Мы прошли в дом. Вика уже накрыла стол в ожидании гостя. Селезнев достал из чемодана привезенные подарки и выставил их на стол.

Увидав батон черного хлеба, Вика не удержалась и сказала:

— Горбушка, чур, моя, — мы рассмеялись. Атмосфера сразу стала непринужденная и, усевшись за стол, на правах хозяина налил привезенную гостем водку.

— Первый тост за хозяином дома, — произнес Селезнев.

— Спасибо, и все же лучше за встречу, не возражаете?

Немного погодя, памятуя, что Селезнев не очень большой любитель спиртного, я налил в бокалы своего напитка и предложил попробовать. Отведав его, Селезнев сказал, что оченьоригинальный напиток и был весьма удивлен, когда узнал, что напиток не содержит алкоголя.

— Не может быть?

Я передал ему бутылку и показал на наклейку.

— Если я правильно понял, это вашего производства?

— Да, — не без гордости, ответил я.

— Так вы теперь бизнесмен?

— Вроде этого. Купили с компаньоном небольшой заводик и второй год осваиваем для себя новый вид деятельности, и как видите, понемногу получается.

— Здорово, поздравляю.

— Спасибо.

Мы продолжили трапезу, а когда перешли к десерту, предложил выйти на улицу и расположится на террасе. Вика принесла туда чашки и все, что было необходимо к чаю, подала торт, который сама успела приготовить к приезду Селезнева. Спустя некоторое время она вышла под предлогом, что ей надо посмотреть на спящего сына и оставила нас наедине.

— Если честно, сгораю от любопытства по поводу вашего приезда, может, наконец, скажете, с чем связана ваша командировка?

— Для начала, хотел бы поблагодарить вас.

— Меня! За что?

— В разговоре с Зониным вы как-то упомянули мое имя и спустя некоторое время он, точнее его люди вышли на меня, после чего моя жизнь сильно изменилась.

— Вот как, не знал. Надеюсь в лучшую сторону?

— Если исходить, что я уже майор, то, безусловно.

— Поздравляю.

— Спасибо. А что касается работы, то работаю под его руководством. Мы занимаемся по-прежнему вопросами космической разведки. Сложно, трудно. Все ведь практически с нуля приходится делать. Но тем не менее. Я работаю в отделе, который, так или иначе, связан с посещением Земли НЛО и контактами с внеземными цивилизациями.

— Так вы, можно сказать, продолжили то, чем занимались раньше, не так ли?

— Не совсем, но почти. Дело в том, что теперь не надо доказывать, кому бы то ни было наличие внеземного разума. Жизнь показала, что он может быть одновременно и агрессивным, и миролюбивым. Кстати, я прочел все ваши отчеты по контактам с инопланетянами и должен сказать, что вам не позавидуешь.

— В каком смысле?

— В прямом. Вам пришлось столько всего пережить, на десяток жизней хватило бы.

— Это громко сказано, а если честно, я стараюсь об этом не вспоминать.

— Охотно верю, поэтому прошу извинить, что своим появлением, невольно заставил вспомнить прошлое.

— Ничего, и в прошлом всегда можно найти хорошее.

— Согласен с вами.

— И все же, что привело вас ко мне, видимо не только желание увидеться и передать привет от Зонина.

— Не только. Буду краток. Мы получили послание, с нами хотят встретиться.

— Вот как, и кто, надеюсь не биокиборги?

— Нет, ваш друг Фейнхотен. По всей видимости, он занимается вопросами контакта с нашей планетой, так как всякий раз оказывается замешан в этих вопросах.

— И что, вы хотите, чтобы я дал вам консультацию, как с ним вести переговоры?

— Нет, дело в том, что контакт, который намечен после того, как мы дадим ответ, целиком и полностью зависит от вас.

— Вот те раз, от меня. А при чем здесь я?

— В послании сказано, что один из двух контактеров должны быть либо вы, либо ваша жена. Поэтому все зависит от вас. Если вы ответите отказом, контакт может не состояться.

— Но почему мы?

— Этого я не знаю.

— Хорошо, а кто назначен вторым, или этот вопрос еще не обсуждался?

— Почему, обсуждался. Если вы согласитесь, то в качестве второго посланца буду я.

— И вы согласились?

— Конечно, это мечта всей моей жизни.

— Охотно верю. Впрочем, я не удивлен, вы же по образованию психолог, так что вам, как говорится, все карты в руки.

— Так что же вы ответите мне?

— Мне надо посоветоваться с женой, а вот, кстати, и она.

Вика переоделась и вышла на террасу в красивом бледно бежевом платье. Вместо пояса был эффектно повязан платок. Так ходили многие женщины в городке, и Вике сразу понравилась эта мода, и она стала её придерживаться.

— Так о чем вы тут шептались без меня. Моя женская интуиция подсказывает мне, что моего мужа снова зовут на работу, я права?

— Не совсем, но отчасти вы правы.

— Викуша, представляешь, Игорь Витальевич теперь работает у Зонина в одном из его подразделений. Они получили послание от Фейнхотена и хотят встретиться.

— Правда, вот здорово.

— Так ведь дело в том, что встреча может произойти только в том случае, если я или ты согласишься.

— То есть как?

— Так, Фейнхотен в послании прямо указал, что один из контактеров либо ты, либо я.

— Так, в чем дело, я остаюсь с Сашей, а ты летишь на встречу или наоборот.

— Нет, вы слышали Игорь Витальевич, что говорит моя жена?

— Она говорит все правильно. Так кто из вас полетит со мной?

— А далеко лететь-то?

— Контакт должен состояться в районе Тюмени.

— С ума сойти можно, а что поближе нельзя было?

— Район назначили не мы.

— Кстати, можно вопрос, а что по поводу совместной работы с американцами?

— Все заглохло сразу после окончания войны. Насколько я знаю, они обиделись, что мы не разрешили им обследовать вас, хотя всю информацию мы им полностью передали. Короче, с похолоданием взаимоотношений, проект приказал долго жить.

— Значит, они ничего не знают о встрече?

— Пока нет.

— А вы знаете, кто мой компаньон по бизнесу?

— Нет, а разве это имеет какое-то отношение к предстоящей встрече?

— В какой-то степени да. Это майор Уотс, слышали о нем?

— Тот, кто был с вами на встрече с инопланетянами незадолго до окончания войны? — удивленно спросил Селезнев.

— Тот самый. Между прочим, его в Штатах так обработали, что он потом месяц лечился у психиатра, прежде чем слинять из страны и заняться бизнесом. Поэтому, если вы хотите, чтобы я принял участие в этой встрече, мне нужно, чтобы вы, точнее ваша организация, дала мне гарантии, что все пройдет аккуратно и чисто, и американцы ничего об этом не узнают. Я не хочу, чтобы ко мне пришли из ЦРУ и начали меня обрабатывать. Если вы готовы дать мне такие гарантии, то я согласен.

— Зонин меня предупредил относительно того, что именно этого вы потребуете.

— Еще один психолог, нет Вика, ты только послушай этих ребят. Они все предусмотрели. Наверняка уже все до мелочей продумали.

— Если честно, то да. Все достаточно просто. Мы даем телеграмму, что ваша бывшая жена в тяжелом состоянии и Дарья Сергеевна просит прилететь помочь в лечении. Мы рассчитываем, что вся операция займет не больше суток, так что на следующий день, максимум через два, вы сможете вернуться. Так что в случае чего, у вас будет полное алиби, почему вы срочно выехали в Россию.

Я нахмурился и Селезнев, поняв почему, сказал:

— Не волнуйтесь, мы все предусмотрели, тем более, что ваша бывшая супруга действительно находится в больнице по поводу операции на желудке.

— Вот как, Даша ничего мне об этом не говорила.

— Видимо не хотела беспокоить. К тому, насколько я в курсе, больших опасений не следует ожидать. Анализы не выявили худшего.

— Хорошо, когда мне вылетать?

— Сразу, как только я перезвоню, но не раньше, чем вы получите сообщение от дочери.

(обратно)

Глава 2

Я вылетел в Москву через два дня, после отлета Селезнева. Вика, казавшаяся до этого спокойной, вдруг перед самым моим отъездом занервничала, и когда я садился в такси, попросила, чтобы по возможности регулярно звонил. Я поцеловал ее, пообещав непременно её информировать, а если удастся, то прямо из космоса, если мы конечно куда-то полетим.

— Будь серьезней, ты же не мальчик, — сказала она, ласково глядя на меня, и добавила, — береги себя и поскорей возвращайся. Я люблю тебя.

— Я тоже.

Она хотела еще что-то сказать, но потом передумала и только неожиданно для меня вынула из кармана небольшой сверток и, передав его мне, сказала:

— Если увидишь Фейнхотена, передай ему.

— Что это?

— Это Сашина фотография. Я подумала, что ему будет приятно получить такой подарок.

Я с удивлением посмотрел на Вику, но промолчал.

Такси отъехало от дома, и когда мы выехали за город, я развернул пакет. В скромной рамке была помещена фотография Саши, снятая мной, когда ему исполнилось два года. Я посмотрел на улыбающегося Сашку и невольно улыбнулся ему в ответ. Заворачивая фотографию, мое внимание привлекла обратная сторона фотографии, на которой Викиной рукой была сделана надпись:

Кто знает, может быть еще Бог умилосердится и отвратит от нас пылающий гнев Свой, и мы не погибнем.

Иона. Гл. 3, 9.
— Странно, — подумал я, — очень странная надпись. Я аккуратно завернул фотографию и, откинувшись на спинку сиденья, задумался, вспоминая пережитое. Среди мелькающих за окном машины, садов, мне виделись космические корабли, на фоне звездного неба и только голос водителя, который сказал, что мы приехали, вывел меня из задумчивости.

Когда самолет приземлился в аэропорту в Москве, прямо у трапа меня встречал Селезнев с одним из своих сотрудников. Я думал, что мы поедем в офис, и по дороге смогу увидеть улицы родного города, в котором прожил пятьдесят лет, однако моим планам не суждено было сбыться. Мы прошли через служебный вход, затем пересекли площадь и снова оказались на взлетном поле, где нас ждал военный вертолет, на котором направились на один из военных аэродромов, откуда нам предстояло вылететь в Тюменскую область.

Пока реактивный лайнер был в воздухе, Селезнев ввел меня в курс дела:

— После моего визита, мы дали ответ, что готовы к встрече и тотчас получили координаты и время. Это место выбрано ими не случайно. Там раньше размещался завод по обогащению урана. Во время вторжения он был уничтожен. Сейчас там равнина диаметром в пять километров. Место безлюдное. До ближайшего населенного пункта почти сто километров.

— А как же в такой глуши могло размещаться такое сложное производство? — с недоумением спросил я.

— Там был небольшой город со всей присущей ему инфраструктурой. Восемь тысяч жителей.

— Мы приземлимся прямо там?

— Да. Самолет уйдет на дозаправку, и будет ждать сигнала, чтобы прилететь за нами. Во избежание утечки информации, все обставлено так, что никто ничего не знает. В курсе дел очень узкий круг лиц.

— Мы полетим с ними или переговоры пройдут на Земле?

— Неизвестно. Они вообще ничего не сообщили о причине контакта.

— А как они вышли на вас? Вы уверены, что американцы или кто-то еще не в курсе дел?

— Маловероятно. Дело в том, что для связи с нами они использовали узко наведенный луч. При этом было ощущение, что они совершенно точно знают, где расположена наша приемная антенна.

— В этом нет ничего странного. С их техникой, для них это не составляет большого труда.

— Возможно. Одним словом, мы послали ответ строго по направлению луча в том коде, в каком получили, после чего они сразу же повторно связались с нами.

Самолет пошел на посадку и сквозь пелену облаков я увидел в иллюминатор, как среди необъятной тайги неожиданно четко нарисовался безжизненный круг, место, где ранее находился город. По мере снижения круг увеличивался и вскоре занял собой все пространство под нами. Зажглась предупреждающая надпись. Мы пристегнули ремни и замерли в ожидании посадки. Слегка подпрыгнув пару раз, самолет благополучно приземлился и, проехав немного замер. Мы с Селезневым и его помощником сидели отдельно от других пассажиров, поэтому, когда мы выходили из самолета, я понял, что с нами летела целая команда. Они ждали, когда мы спустимся, и почти следом за нами стали выходить люди в военной и гражданской форме, а из открытой задней части самолета выехало два армейских грузовика, в которых, по всей видимости, находилась аппаратура связи и другая техника.

— Я думал мы одни, а тут с нами целая команда.

— Естественно, разве руководство останется в неведении по поду того, что происходит. Спутниковая связь, шифровальщики, силы прикрытия и так далее.

— И это называется узкий круг людей?

— Не волнуйтесь, это всё люди из нашего подразделения. Вы не в курсе, но теперь вопросам НЛО уделяется внимание в десятки раз больше, чем раньше. И хотя это первый контакт после окончания войны, мы надеялись, что рано или поздно, он произойдет. Кроме того, военные по крупицам собирают подробности их военной мощи и привлекают для анализа специалистов из самых разных областей знаний.

— В этом не стоило сомневаться. Разве военные пройдут мимо этого.

Селезнев посмотрел на меня, но ничего не ответил на мою саркастическую реплику.

— Надеюсь, что меня не заставят еще раз рассказывать подробности моих контактов с инопланетянами?

— Не волнуйтесь, на ваш счет получены особые указания.

— Надо же, можно узнать от кого и какие?

— Вам это очень интересно?

— В некотором роде да.

— Как вы наверно догадываетесь, вся операция проходит под личным контролем президента, так что сами понимаете, от кого исходят указания на ваш счет.

Я промолчал. Посмотрев на часы, подумал, что неплохо бы позвонить Вике и сказать, что у меня всё нормально. Жаль, что сотовая связь до сих пор только начинает налаживаться. Впрочем, здесь она вряд ли работала бы.

— Игорь Витальевич, а что, сотовая связь в Москве уже работает?

— Налаживается потихоньку. Не так как до войны, но сдвиги есть. А вы это в связи с чем спросили?

— Да так просто, а если честно, жене бы позвонить, успокоить, что все нормально. К тому же, смотрю, вы спутниковые антенны разворачиваете.

— Вы знаете, сколько на орбите спутников связи? Раз два и обчелся. Вы уж извините, Сергей Николаевич, при всём уважении к вам, вряд ли получится. Это правительственная связь. Любые разговоры исключены.

— Жаль, впрочем, понимаю. Кстати, а когда они должны прилететь?

— Контакт назначен на девять часов, так что, — он посмотрел на часы, — у нас в запасе около двух часов. Если хотите, можете пойти в машину, там есть спальное место, можете вздремнуть.

— Да нет, я лучше с вами. Кстати, заметили, ни одного комара.

— Что?

— Говорю, комаров нет, не кажется странным?

— Помилуйте, какие комары, когда вокруг безжизненная пустыня.

— Я как-то не подумал.

Селезнев пошел давать какие-то указания. От нечего делать я стал бродить между машинами, заглянул в палатку, которую оперативно соорудили между ними. В ней стояла аппаратура неизвестного мне назначения, в углу расположился пункт связи, стол и несколько стульев. Вовсю жужжал мобильный генератор, вырабатывающий электричество и я почему-то вспомнил, как пригодились бы те «аккумуляторы», которые прислал Гао в первом сеансе телепортации. Как всё же далеки мы от инопланетных технологий. Сколько времени пройдет, прежде чем мы откроем, хотя бы часть секретов их технических достижений, хотя кто знает, может, и не так долго осталось ждать, как кажется сейчас. Мои раздумья прервал голос Селезнева:

— Волнуетесь перед встречей?

— Да нет, не очень.

— Понятно, вам не впервой, а я так просто ужасно волнуюсь.

— Надо же, а внешне кажетесь совершенно спокойными.

— Профессия обязывает.

— Ничего, увидите, заговорите, и сразу станет легче. Уотс, когда мы с ним летали, тоже волновался, а потом ничего, даже вопросы задавал и не заикался.

— Спасибо, что утешили.

— Да не за что. А если честно, я тоже немного волнуюсь. Тут к зубному пойдешь, и то пульс учащается, а здесь как никак инопланетяне. Кстати, а хотя бы кофе попить, никак нельзя организовать?

— Конечно, сейчас что-нибудь придумаем.

Не прошло и двух минут, как кто-то из команды принес две чашки кофе и несколько бутербродов. Мы сели за стол. Кофе был хотя и быстрорастворимый, но достаточно вкусный. Я молча размешивал кубики сахара. Селезнев быстро выпил кофе и, извинившись, ушел по делам, а я остался в палатке. Неожиданно сзади ко мне кто-то подошел и вежливо поздоровался:

— Здравствуйте, Сергей Николаевич.

Я обернулся, прямо передо мной стояла в военной форме с лейтенантскими погонами на плечах Ксения Мельникова.

— Здравствуйте Ксения, рад вас видеть, а вы здесь какими судьбами?

— Работаю.

— Что вы говорите. Здорово. Надеюсь, все живы, кто был в нашей группе?

— Да. После того, как совместный проект развалился, подразделение расформировали и кого куда, а спустя три месяца, начали создавать новую структуру и нас почти всех пригласили на работу. Так что и Аркадий и Виктор Мальцев и Антонина, все в отделе, просто я одна сюда прилетела, а остальные в Москве.

— А Семенов и его зам, забыл, как его зовут?

— Семенов получил подполковника и сейчас в штабе, а Вердигин не знаю, но у нас он не работает. А как вы, Виктория Александровна дома в Москве?

— Она дома, но не в Москве, мы уже два года как живем с женой и сыном в Испании.

— Так у вас сын родился? Поздравляю, от всей души.

— Спасибо, — немного смущаясь, ответил я.

— А как же вдруг из Испании и сюда?

— Селезнев соблазнил. Уговорил приехать, говорит, что без меня они, дескать, на встречу могут не прилететь, вот и пришлось бросить бизнес, и прилететь, — последнюю фразу я сказал не без юмора и Ксения, поняв это, ответила:

— Игорь Витальевич любого уговорит. А правда говорят, что он вас знает и вы его тоже?

— Да, в общем-то, да. Он у нас участковым много лет проработал.

— Ах, вот оно что.

— Только вы никому не говорите об этом, а то обидится чего доброго на меня, хорошо?

— Хорошо, только вы зря волнуетесь. Он как начальник, просто замечательный человек.

— Охотно верю.

— Вы меня извините, я пойду, вам уже скоро ехать надо, — мы попрощались, и она вышла из палатки. Вскоре вернулся Селезнев и сообщил, что машина к отправке готова. Через пять минут выезжаем. Мы вышли из палатки и направились к машине.

Путь к месту встречи проделали молча. Селезнев осторожно вел машину, получая по рации какие-то указания. Наконец мы остановились в ожидании прилета корабля. Ждать пришлось не долго. Ровно в девять исследовательский корабль Звездной Федерации вынырнул из-за облаков и на огромной скорости устремился к Земле. Ощущение было такое, что он неминуемо врежется в землю и разобьется, однако у самой поверхности неожиданно завис и затем плавно снизился. Корабль стоял, окутанный плазменной дымкой защитного экрана.

— Чего они ждут? — спросил Селезнев.

— Я думаю, нам надо подойти поближе. Мы слишком далеко от корабля. Они не будут открывать защитный экран на время, которое нам придется потратить, чтобы дойти до корабля.

— Вы так думаете?

— Да.

— Тогда пошли.

Мы быстрым шагом направились к кораблю. Когда до него оставалось метров пятьдесят, защитный экран исчез и опустился трап. Мы ускорили шаг и через несколько секунд поднялись внутрь корабля. Сразу же трап поднялся, и мы не успели пройти в салон, как корабль медленно стал набирать высоту.

Селезнев в изумлении крутил головой по сторонам, а я пытался понять, кто пилот и где Фейнхотен. Когда мы уселись и пристегнулись, пилот повернулся в нашу сторону и, поздоровавшись, представился:

— Гройдеван. Шеф Фейнхотен поручил мне слетать за вами. Он ждет вас на одной из станций слежения.

После этого он отвернулся и почти до самого прилета на станцию молчал. Взволнованный всем происходящим, Селезнева буквально распирало от множества вопросов, но он как истый психолог, молчал, приберегая все вопросы на потом. Я ожидал, что Фейнхотен сам прилетит на встречу, но поскольку он ждал нас на станции, а пилот был мне не знаком, то предпочел помалкивать. Перелет занял менее часа. Когда станция показалась на экране, Селезнев, хотя и знал из отчетов, которые я и Уотс составили, что голографическое изображение, это вовсе не окно в корабле, был так поражен картиной приближающейся станции, что не выдержал, и, повернувшись в мою сторону, восторженно произнес:

— Как вы можете спокойно сидеть и смотреть? Это просто невероятно. Скажите, Сергей Николаевич, эта та самая, на которой вы были при последнем контакте?

— Возможно, но их три, и на какой именно мы были, не знаю. Скорее всего, они все одинаковые.

— Грандиозное сооружение. Просто трудно поверить, что они реально существуют, а не плод воображения.

— Вы бы видели станцию Звездной Федерации, вот она действительно производит впечатление, а эта скорее похожа на одну из тех, что вполне можно увидеть в одном из научно-фантастических фильмов.

— Вы и скептик.

— Вовсе нет, скорее реалист.

Мы пришвартовались и, пройдя процедуру переодевания, заняли места для поездки в транспортной кабине. В отличие от той, что была в прошлый раз, эта отличалась от неё. Она была закрытой и имела вид небольшой кабины на несколько человек и имела несколько мест для сидений. Пока мы ехали, я не заметил никого вокруг, видимо все строительные и пуско-наладочные работы на станции давно были завершены, и станция работала либо в автоматическом режиме, либо имела минимальный персонал. Кабина остановилась напротив одной из дверей, которая открылась одновременно с дверью кабины. Мы вошли и оказались в просторном зале, видимо аппаратной. Большое помещение, в котором располагалось множество сложной аппаратуры. Наиболее всего меня удивило, наличие больших экранов, на которых проецировалось изображение околоземного пространства. По всей видимости, это был центральный пост управления всей станции. Мы увидели трех сотрудников, один из которых, повернувшись в нашу сторону, направился к нам. Это был Фейнхотен.

Увидев нас, он радостно развел руки и, подойдя к нам, поздоровался со мной, а когда я представил Селезнева, с ним.

— Рад, очень рад Сережа, что могу снова видеть вас в добром здравии.

Я искоса посмотрел на Селезнева, пытаясь по выражению его лица, определить, что он испытывает в эти первые минуты общения с представителем другой цивилизации.

— Взаимно. Честно говоря, не очень рассчитывал на новую встречу.

— Что же, как у вас на Земле говорят, неисповедимы пути Господни.

— Надо же, вы изучаете земную словесность?

— Приходится, и, должен отметить, весьма интересную и своеобразную, — и он приветливо посмотрел в нашу сторону и жестом пригласил пройти за ним.

— Это наш центральный пульт управления станцией. Сюда стекается вся информация, — он провел рукой, показывая нам оборудование и всё, что находилось в зале.

— Давайте пройдем, здесь есть небольшая комната, где мы можем спокойно поговорить.

Мы последовали за Фейнхотеном. Комната была действительно небольшая, но весьма уютная и чем-то напоминала обычную земную в каком-нибудь солидном офисе. Овальный стол, удобные современные кресла, несколько стеллажей, на которых стояли стилизованные предметы в качестве украшения и аппаратура, непонятного назначения. Вдоль стены стоял большой диван песочного цвета. Мы расселись вокруг стола. Паузу прервал Фейнхотен.

— Я понимаю, что вам не терпится узнать, чем вызвано наше предложение возобновить контакт, поэтому скажу сразу, для этого есть несколько причин. Во-первых, наш контакт неофициальный.

— Что значит, неофициальный? — неожиданно спросил Селезнев.

— Это значит, что я не получал каких-либо полномочий на проведение контакта с вашей цивилизацией. Это моя инициатива, а если точнее, я выполняю просьбу моего друга.

Мы переглянулись с Селезневым, и Фейнхотен уловил наш удивленный взгляд и потому решил до конца прояснить суть дела.

— Как вам известно, от Альфа Лебедя в координационной Совет на текущий период его работы, входит Юглинд. Это мой давний друг. Он попросил меня стать своего рода посредником на этой встрече, тем более что мне пришлось принимать участие во всех предыдущих переговорах. Безусловно, я не мог отказать ему в этой просьбе. Теперь по поводу причин самой встречи. С тех пор, как цивилизация биокиборгов с планеты Эф, покинула нашу Галактику, прошло полтора земных года. Все это время мы не имели о них никакой информации. Однако три месяца назад ситуация изменилась. Как стало известно координационному Совету, три представителя соседней Галактики неожиданно покинули Совет без каких либо объяснений о причинах своих действий. Совещание, которое состоялось вслед за этим, вынесло решение сделать временной бросок в будущее, с целью выяснения возможных последствий и прояснения причин столь внезапного выхода их представителей из наблюдательного Совета, которые более семидесяти лет находились в нем. Как вы сами понимаете, принятие столь непопулярного решения, как использование машины времен далось нелегко. Однако Совет принял его, учитывая возможную угрозу, исходящую от наших соседей.

Исследование ближайшего будущего показало, что нас ждут большие испытания, а если говорить прямо, агрессия со стороны соседней Галактики.

— Война миров!? — то ли спросил, то ли воскликнул Селезнев, подавшись всем телом вперед. Выражение лица его при этом выдавало беспокойство от услышанной новости.

— К сожалению да. Как показало повторное зондирование временного пространства, война может затронуть практически всю Галактику, в том числе и Солнечную систему. Безусловно, знание той информации, которой мы располагаем на данный момент, не означает, что она однозначна и, следовательно, обязательно произойдет, поскольку сам факт, что мы побывали в будущем и располагаем определенными сведениями, уже изменил её. Тем не менее…

— Вы хотите сказать, что каждый раз, заглядывая в будущее в одно и то же время, вы каждый раз видите разную картину событий? — спросил Селезнев.

— Безусловно. Увиденная картина будущего всякий раз меняется, поскольку сам полет в будущее вносит коррективы во временной интервал двух событий и таким образом, в той или иной мере видоизменяет историю.

— Могу я спросить, какова роль биокиборгов в этой войне и вообще, какую цель преследуют представители соседней Галактики, — обратился я с вопросом к Фейнхотену.

— Всё оказалось и просто и сложно одновременно. Оказалось, что цивилизация биокиборгов не просто самостоятельно выделившаяся структура в развитии эфской цивилизации, которая возникла в результате гибели планеты Эф, а результат планомерных действий представителей внегалактической цивилизации. Именно они искусственно изменили траекторию кометы, которая привела к гибели эфской цивилизации с тем, чтобы затем создать свою, новую расу биокиборгов.

— Но зачем им нужна была эта раса?

— Потому что они сами киборги!

— Как киборги? — спросил Селезнев.

— Так. Мы с вами люди, хотя и разные, но наш мозг это биологический продукт развития. Мы рождаемся, растем, набираемся знаний и затем умираем. Происходит естественный процесс, который идентичен во всей Галактике. Мы можем иметь разные формы, дышать разным составом воздуха, даже иметь разный набор хромосом и так далее и тому подобное, но, по сути, мы мало, чем отличаемся друг от друга. Те, кто живет в соседней Галактике, отличаются от нас тем, что это биокибернетические существа. Вот почему нам так долго не удавалось понять, почему их поведение и поступки расходятся с политикой, которую проводит Звездная Федерация.

— Но кто их создал, и почему они проявляют такую агрессию? — все больше возбуждаясь, спросил Селезнев.

— В том-то и загадка. Пока мы знаем только, что имеем дело с искусственным кибернетическим разумом и при этом крайне враждебно к нам настроенным. Биокиборги с планеты Эф выступают как составная часть их враждебной политики.

— Скажите Фейнхотен, а насколько опасны они, точнее насколько сильны они по сравнению с возможностями Звездной Федерации? — спросил я.

— Они обладают возможностями, которых не имеем мы и как показывает временной зондаж, выяснить, происхождение и основу их военной мощи пока мы не в состоянии.

— То есть как, не в состоянии?

— Так, не в состоянии и все. Для того чтобы что-то понять, нужно иметь хотя бы образец или знать идеи, принципы, положенные в основу устройств, которые они используют для своих целей. Однако ни того, ни другого у нас нет.

— Но ведь можно заглянуть в будущее как можно глубже, на сто, тысячу, миллион лет вперед или я не прав?

— Нет, вы правы, но вся беда в том, что заглянуть мы можем лишь на очень малый интервал времени, всего на несколько десятилетий, — последнюю фразу Фейнхотен сказал так, что я сразу понял, что он чего-то не договаривает или просто не хочет нас расстраивать, поэтому спросил напрямую:

— Вы хотите сказать, что дальше продвинуться в глубь истории вы не можете, поскольку её просто нет, а, следовательно, нет нашей цивилизации, точнее нашей Галактики?

— Вы почти всё правильно поняли.

Наступила тишина. Оглушенные таким сообщением, мы не знали, что сказать и о чем спрашивать. Слишком невероятным, неподдающимся пониманию, казалось услышанное. После нескольких минут молчания Фейнхотен снова обратился к нам.

— Я не знаю, нужно ли вообще было сообщать вам эту информацию или оставить в полном неведении, поскольку неизвестно как на самом деле будут развиваться события, но поскольку Юглинд попросил меня лично об этом, а вы являетесь для него в некотором роде родственниками в генном отношении, я не мог отказать ему, хотя честно скажу, я не уверен, правильно ли он сделал, что сообщил вам такую информацию. Короче, моя миссия выполнена. Я сообщил вам то, что знаю сам, а вам решать, сообщать эту информацию вашему руководству или нет.

— Интересно, а что мы можем сказать, что мы летали, чтобы обменяться рукопожатиями и вручить друг другу сувениры, — сказал я, — кстати, совсем забыл, Виктория просила передать вам на память фото нашего сына.

Я достал фотографию и передал его Фейнхотену. Удивленный, он взял фото и внимательно посмотрел на Сашу.

— По-моему очень похож на вас, — сказал он, глядя то на Сашин портрет, то на меня, — даже очень.

— Не совсем, конечно, есть кое-что и от Вики, но в целом да, — ответил я, чувствуя невольную гордость, что представитель другой цивилизации, даже не родственной нам, сумел сразу найти сходство между мной и сыном.

Фейнхотен еще раз внимательно посмотрел на фотографию и перед тем как положить её на стол, посмотрел на обратную сторону и, увидев Викино послание, пробежал его глазами. При этом я заметил, что в его лице неуловимо проскочила что-то странное. Не то радость, не то печаль. Я не смог понять и повернув голову, посмотрел на Селезнева, словно ища поддержки в оценке этого взгляда, хотя и понимал, что он если и скажет что-то, то не сейчас. Впрочем, вряд ли Селезнев что-то скажет, ведь он не видел фотографии и не знает, что там написано. А Фейнхотен между тем, встал из-за стола и сказал:

— Ну что же, я свою миссию выполнил, прошу на корабль и домой.

Селезнев, который как мне показалось, достаточно быстро оценивший создавшуюся ситуацию, неожиданно задал Фейнхотену вопрос:

— Скажите, а чтобы вы посоветовали в этой ситуации нам. Довести эту информацию до сведения мировых правительств нашей планеты или скрыть её и сказать, что встреча носила чисто информационной характер и придумать что-нибудь из области «балета», как у нас говорят на Земле.

— Интересный вопрос. Вы, наверное, психолог?

— Вы угадали.

— Отнюдь нет, я тоже, в некотором роде.

— Тогда нам проще понять друг друга.

— Возможно, но не в этом дело. Трагизм всей ситуации в том, что я действительно не знаю, как в действительности будут развиваться события. А раз так, то говорить о том, что и как может случиться, это, собственно говоря, разговор на чисто философскую тему, типа, а что было бы если… Вы согласны со мной?

— И да, и нет.

— Поясните.

— Вы не сказали нам ничего из того, что наблюдали из посещений, как я могу судить о том, что скрывается за словами о возможных последствиях. Сами последствия могут по-разному интерпретироваться. Для одних они катастрофа, для других, лишь фактор, дающий пищу для размышления.

— Блестящий ответ на философский вопрос. Полностью с вами согласен. Хорошо, я могу дать вам некоторую информацию для размышления. Первый бросок на несколько лет вперед показал, что представители соседней Галактики входят в наше пространство, минуя стандартный канал использования эффекта искусственного создания черной дыры. Это первое, что озадачило нас, поскольку понять, как они перемещаются в пространстве на таких расстояниях, мы не можем. Далее. Они используют корабли, которые представляют собой, по сути, энергетическую субстанцию, а не технологическую как наши, пусть и имеющую сложную металлическую и кремнийорганическую структуру. Их корабль может не просто двигаться в пространстве, он может пройти сквозь планеты насквозь, подобно нейтрино. Это не просто шаг вперед по сравнению с нашими технологиями, это колоссальный скачок в технологическом развитии. И, наконец, они обладают оружием, которое вызывает так называемый «сумеречный эффект».

— «Сумеречный эффект», что это такое?

— Это явление, которое было открыто сравнительно недавно, но пока мало изучено. Суть его заключается в том, что любая звездная система в Галактике, в конечном счете, рано или поздно умирает. Это объясняется целым рядом причин, в том числе тем, что звезда как бы исчерпывает свой энергетический ресурс и гаснет, превращаясь в белого карлика, нейтронную звезду или черную дыру. Причины, по которой звезда по истечении своей так сказать, жизни, переходит в ту или иную стадию достаточно сложны, но в любом случае, они приводят к катастрофическим последствиям для систем, находящихся поблизости от них. Так вот, «сумеречный эффект», это искусственное старение звезды и её ускоренная гибель. Какова мощь этого оружия мы даже представить себе не можем, более того понять принцип, точнее каковы должны быть силы, способные вызвать старение звезды. При чем это старение происходит не за годы, а за несколько дней в Земном исчислении времени, в то время как естественное старение звезды это миллиарды лет.

— Мы увидели, как гибнут одна за другой звездные системы, а вместе с ними цивилизации. Мы бессильны противопоставить им. Они просто уничтожают нашу Галактику, последовательно и целенаправленно, поскольку истребляют в первую очередь звезды, где есть жизнь на планетах вокруг них.

Я пытался мысленно представить то, о чем рассказывал Фейнхотен, и инстинктивно закрыл веки. Мне вдруг стало страшно, и потому моментально открыл их. Как часто бывает в таких случаях, мысли упорно искали выход из тупиковой ситуации, и я вдруг подумал:

— Как бесконечно сложно устроен мир. От мелкого до великого один шаг. Вчера, точнее два года назад, когда нашу Землю атаковали эфские корабли, мне казалось, что все, ничего страшнее нельзя придумать, а сегодня узнаю, что по воле рук и разума, пусть и искусственного, кибернетического, могут гибнуть звезды одна за другой, а вместе с ними исчезать цивилизации, а возможно и вся Галактика.

— Значит, если я правильно понял, пока прогноз неутешительный? — услышал я голос Селезнева, который прервал мои размышления.

— Пока да.

— Но вы так и не ответили мне, как бы вы поступили на моем месте, сказали правду или нет?

— Поставьте себя на мое место и ответьте себе на свой вопрос.

— А если вы поставите себя на мое место, как вы ответите себе на мой вопрос? — парировал ответ на ответ Селезнев.

Фейнхотен посмотрел Селезневу в глаза и, подумав немного, сказал:

— Я ценю Вас как коллегу и потому скажу, я бы промолчал.

— Благодарю за совет, именно это я надеялся от вас услышать, поскольку хотел сверить свое и ваше мнение по данному вопросу. Вы совершенно правы, сказав, что мы с вами в принципе одинаковы, хотя и во многом отличаемся. Мы одинаково мыслим по глобальным вопросам, особенно когда это не касается вопросов частного характера.

— Согласен с вами, коллега, — и он протянул Селезневу руку.

Мы встали и направились к выходу.

— Простите, на пару минут задержу Сергея, если вы не возражаете. Чисто семейные вопросы.

Селезнев прошел в командный отсек управления, а мы остались наедине с Фейнхотеном.

— Сергей, не знаю, как ты к этому отнесешься, но не могу тебе этого не сказать. Ты, Виктория, а теперь и ваш сын, в некотором роде не безразличны мне. Короче, я имею достаточно большие полномочия и потому располагаю информацией об экспедициях во времени, поскольку самым тесным образом связан с этим. Так вот, в одной из них мне стало известно, что вы можете погибнуть еще до начало войны. Точные причины вашей гибели и времени мне неизвестны, но это факт. Поэтому, я не знаю, почему это делаю, точнее не хочу говорить всех причин, однако у меня в свете открывшихся обстоятельств есть к вам предложение. Переговори с Викторией, я могу забрать вас с Земли. Даже если всем нам грозит гибель в недалеком будущем, это будет не сейчас, это произойдет через много лет, но мне не хотелось бы, чтобы ваша жизнь оборвалась раньше времени.

— Но почему мы?

— Я еще раз повторяю, есть причины, о которых мне не хотелось бы сейчас говорить и к тому же, наши пути пересеклись. Я не хочу, чтобы вы погибли сейчас, и если я в состоянии этому помешать, то не вправе не сказать вам об этом.

— Но мы можем просто переехать в другую страну.

— Это ничего не изменит, точнее, изменит, но все дело в том, что ваша гибель на Земле как бы предрешена в определенном интервале времени. Чтобы её избежать, вам надо на время её покинуть.

— Все так неожиданно, честно говоря, я совершенно не готов вам сказать что-то определенное. И потом, Вика, как она воспримет это сообщение?

— Понимаю вас, но мое предложение остается в силе. И…, впрочем, вы правы, посоветуйтесь с женой. Это касается вас троих, а потому принять решение лучше дома, на Земле.

— Но как мы сообщим вам о своем решении, если Вика согласится?

— Очень просто. Вот возьми. Это часы. В них вмонтировано устройство, которое даст возможность послать мне сигнал на станцию. Я буду ждать. Если ты нажмешь красную кнопку, это будет означать, что вы согласны, если белую, что нет. Ответ ты получишь на циферблате в виде информационного послания. Все до встречи.

Я машинально надел часы на руку и в задумчивости вышел за дверь, ища глазами Селезнева. Тот стоял около большого экрана, на котором во всю его ширину, светились мириады звезд. Он повернулся ко мне и, показывая рукой на экран, произнес:

— Где-то там, в глубинах космоса, теплится жизнь, подобно нашей, и одновременно смерть, которая хочет всё это уничтожить. Кто победит, возможно, нам не суждено будет это узнать, но как жестоко и не справедливо всё это.

Я промолчал, и мы направились к транспортной кабине, чтобы вернуться на корабль и возвратиться на Землю.

Полет обратно был точной копией полета на станцию. Только теперь всю дорогу мы думали не о красотах космоса и Земли, подлетая к ней, а о том, как нам быть. Полученная информация была столь страшной, будущее непредсказуемым и туманным, что нам было не до видов космоса на экране. Уже подлетая к Земле, Селезнев сказал, обращаясь ко мне:

— Значит так, поскольку на меня возложена ответственность руководителя миссии в контакте с инопланетянами, я принимаю решение по поводу той информации, которую мы сообщим. Вы согласны?

— Я согласен, только давай перейдем на ты.

— Хорошо, теперь о том, что мы сообщим. Предложения есть?

— Можно сказать, что они вызывали нас с тем, чтобы ознакомить с порядком проведения мониторинга окружающего пространства на предмет прохождения враждебных Земле кораблей. Поскольку строительство станций завершено, вся система работает в автоматическом режиме. Однако нас предупредили, воздержаться от попыток проникновения на станцию без их ведома, так как это может быть расценено как внешняя агрессия со всеми вытекающими последствиями.

— Отлично. Я в принципе придерживался почти аналогичной версии и потому рад, что мы мыслим в одном и том же направлении. Значит, в случае чего, придерживаемся именно этой версии и никаких подробностей относительно информации, которую нам сообщили.

Корабль вошел в плотные слои атмосферы, и через несколько минут мы увидели место посадки и базовый лагерь, расположенный в двух километрах от места приземления.

— Снова дома. Поздравляю Игорь, ты стал космонавтом, — попытался я немного поднять его настроение в преддверии разговора с руководством.

(обратно)

Глава 3

Я вернулся домой на следующий день после посещения космической станции. Всё произошло быстро и оперативно. Сразу после приземления космического корабля, мы пересели на машину и через десять минут были в лагере. Транспортный самолет, который должен был нас доставить на один из военных аэродромов Подмосковья, был уже на подлете. После рапорта по команде о нашем благополучном возвращении, мы в авральном порядке начали эвакуацию. К моменту, когда самолет приземлился, все было погружено в машины, и потому посадка заняла не более десяти минут. Через шесть часов мы были в Москве.

Я и Селезнев были доставлены в штаб, который располагался не в самой столице, а в одной из воинских частей специально переоборудованной для этого. Туда же, судя по машинам, приехало высокое начальство. Я предпочел молчать, весь доклад сделал Селезнев. Как мы и договорились, он сообщил, с какой целью нас вызывали, и какую информацию мы получили. В довершении он заявил, что полный рапорт о том, что он видел внутри космического корабля и станции он представит в письменной форме в течение сорока восьми часов. На вопрос, почему для контакта с землянами, в качестве одного из контактеров они назвали именно меня или мою жену Викторию, Селезнев ответил, что это было обусловлено тем, что они по возможности не хотят расширять круг лиц, с которыми они входят в контакт на Земле.

Я оценил профессиональные качества Селезнева как психолога, когда он быстро нашелся что ответить, при чем таким образом, что не требовало возражений или каких-то дополнительных вопросов.

После доклада мы прошли небольшую медицинскую проверку, а спустя час Селезнев сообщил мне, что рейс Москва-Мадрид через три часа и меня отвезут в аэропорт. Он извинился, что не сможет проводить лично. Мы обнялись, и на прощание я сказал ему:

— Рад, что мы снова встретились. Будет возможность, приезжайте в гости.

— Спасибо за приглашение, надеюсь, увидимся.

Я пожал ему руку и пошел собираться в дорогу.

Такси подъехало к дому, и Вика выбежала меня встречать, так как позвонил из аэропорта, прежде чем взять такси. Я не успел выйти из такси, как она бросилась ко мне, словно мы не виделись целую вечность. Обняв её заталию, мы направились в дом. Уже на террасе, она поцеловала меня и, прижавшись, прошептала на ухо, словно боялась, что нас подслушают:

— Я так соскучилась, так ждала тебя.

Я посмотрел в её глаза, держа руками на плечи. Они светились теплом и любовью.

— Викуша, радость моя, я тоже соскучился и постоянно волновался, что не мог тебе позвонить.

Мы сели, и я стал ей рассказывать о поездке. Вика слушала молча, не прерывая вопросами, и только когда услышала о том, что мне сообщил Фейнхотен, увидел, как изменился её взгляд. Он стал суровый и печальный.

— Что же с нами будет? — спросила она.

— Не знаю, дорогая, Фейнхотен сказал, что все будет происходить в течение многих лет, а то и десятилетий, поэтому сказать, когда, как и что будет, он не знает.

— Тем не менее, ничего хорошего ждать нельзя?

— К сожалению да.

— А почему вы решили с Селезневым, что лучше никому об этом не говорить, я имею в виду руководство?

— А зачем? Трудно представить, что может произойти, если кто-то из руководства той или иной страны не выдержит и информация просочиться в прессу. Каковы будут последствия, если люди узнают, что мир может погибнуть в любой момент.

— Возможно, вы и Фейнхотен правы. В любом случае, предпринять что-либо против агрессии такого уровня невозможно, уж лучше действительно не знать об этом раньше времени, а радоваться жизни в полной мере сейчас.

Я взял Викины ладони в руки и, посмотрев на неё, произнес:

— Я тебе еще не все рассказал. Фейнхотен, когда мы уже прощались, хочет, чтобы мы покинули Землю и чем скорее, тем лучше.

— Покинули Землю, почему? — удивленно спросила Вика.

— Он считает, что нам грозит опасность.

— Но она всем грозит, не только нам.

— Ты не поняла меня. Из той информации, которой он обладает о будущем, нам, тебе, мне и Саше грозит опасность именно на Земле. Короче мы можем погибнуть и чтобы этого избежать, на определенный период времени он предложил нам отправиться в космос.

— В космос, но куда именно?

— Да не все ли равно. Перемещаться по Галактике, используя метод телепортации, всё равно, что ездить на лифте в небоскребе. Возможно, мы будем жить на станции вблизи Земли или отправимся на международную станцию или еще куда-нибудь.

Вика в задумчивости устремила свой взгляд и, хотя она смотрела на меня, явно, что перед её глазами стояла совсем другая картина. Наконец она промолвила:

— Значит так тому быть. Когда мы летим?

Пораженный столь быстрым принятием решения с её стороны, я ответил:

— Если ты согласна, надо подать сигнал с помощью вот этого прибора, который дал мне Фейнхотен, — и я снял с руки часы, — если нажать красную кнопку, значит, мы подтверждаем согласие на отлет с Земли и ждем указаний.

— А если белую, мы остаемся?

— Да, ты правильно все поняла.

— Можно мне нажать?

— Конечно.

Вика осторожно взяла часы и, посмотрев на них, сказала:

— Ты, ведь тоже считаешь, что нам надо последовать совету Фейнхотена? Правда?

— Я слишком часто за последние годы принимал самостоятельно решения, от которых многое зависело, но сейчас, наша жизнь и жизнь нашего сына целиком в наших руках и мне кажется, что мы не вправе лишить его, хотя бы детства, раз это зависит от нас. Поэтому мне кажется, что мы поступим правильно, если послушаемся совета Фейнхотена.

— Значит, так тому и быть, — и Вика нажала красную кнопку на приборе. Ничего не произошло. Она медленно положила его на стол. В этот момент экран зажегся и голографически высветил стоящего около пульта управления станции Фейнхотена. Он повернулся и сказал:

— Ваш сигнал получен и я рад, что вы согласились со мной. Корабль за вами отправится через час. В вашем распоряжении два часа на сборы. Ваши координаты определены, но, как вы сами понимаете, забрать вас в городе мы не можем. Поэтому необходимо, чтобы вы выехали на машине как можно дальше, желательно в безлюдную местность, где корабль сам запеленгует ваши координаты и предупредит о приземлении. С нетерпением буду ждать вас на станции.

Голограмма свернулась и экран погас.

— У нас мало времени на сборы. Собери все, что тебе необходимо, минимум вещей, лучше возьми что-то, что будет напоминать нам о доме.

— Ты будешь предупреждать Уотса о нашем отлете?

— Конечно, только что ему сказать?

— Я бы сказала правду, возможно так у него меньше будет неприятностей, если нас начнут искать.

— А может наоборот, чем меньше он будет знать, тем лучше для него?

— В таком случае, решай сам.

Я взял трубку телефона и позвонил Уотсу. Он был на заводе.

— Грей привет, ты не мог бы срочно приехать к нам домой? Будешь через пятнадцать минут. Хорошо. Только прошу, не задерживайся, очень срочное и важное дело. Жду.

Я положил трубку и посмотрел на Вику.

— Пошла собирать вещи, а ты подготовь машину.

— Хорошо, — я взял карту и, хотя за это время достаточно хорошо познакомился с окружающими окрестностями, довольно долго не мог определиться, куда лучше направиться. Наконец наметив маршрут, проверил наличие бензина, давление в шинах и зачем-то протер и без того чистое ветровое стекло, потом окинул взглядом машину. Жаль будет бросать её посреди пустынной местности, да ладно куплю новую, если вернусь. Вика принесла два чемодана с вещами.

— Ты что, столько вещей, зачем они…?

— Это самое необходимое и можешь, что угодно говорить, мы их берем с собой.

Я понял, что спорить бесполезно и, открыв багажник, положил их внутрь. В этот момент послышался скрип тормозов. Это подъехал Уотс. Он не вошел, а буквально влетел и застав нас у машины, спросил:

— Что случилось?

— Ты главное не волнуйся, но нам надо уехать и возможно надолго.

— Уехать, куда, зачем, к чему такая спешка, ничего не понимаю.

— Послушайте Грей, я на несколько дней летал в Россию, ты в курсе.

— Да, у тебя тяжело заболела бывшая жена, и дочь попросила приехать, мне Виктория сказала после твоего отъезда, кстати, надеюсь ничего серьезного?

— Нет, все нормально и вообще, поездка в Россию была связана не совсем с этим. Состоялся контакт с инопланетянами. Я принимал в этом участие и разговаривал с Фейнхотеном.

— С Фейнхотеном!?

— Да. Он сообщил, что моей семье грозит опасность, поэтому мы покидаем Землю.

— Что, значит, покидаете Землю? — в недоумении спросил он.

— Грей, — спокойно сказала Вика, — за нами прилетит корабль, и мы покинем Землю. Поверь, мы летим не столько из-за себя, сколько из-за сына. Согласитесь, я никогда не прощу себе, если с ним что-то случится, а мы не помешали этому.

— Значит, вы улетаете?

— Да.

— Так хоть проводить вас можно? Мне бы еще раз увидеть их корабль, а то иной раз закрою глаза и думаю, что все это мне приснилось. Но мы были там, ведь так?

— Конечно, были, заодно и машину обратно привезешь, а то жаль бросать мою ласточку одну на произвол судьбы. Мы готовы, так что можно ехать.

Не сговариваясь, мы с Викой последний раз посмотрели на наш уютный дом, где счастливо прожили почти два года. Жаль было его покидать, но видно судьбе было угодно распорядиться иначе.

Уотс сел за руль и вывел машину из гаража. Я закрыл дом и сел рядом, а Вика с ничего не понимающим Сашей расположились на заднем сиденье.

— Куда поедем? — спросил Уотс.

— Вот сюда, — и я показал ему карту и обведенный кружок на ней.

— Глухомань-то какая, а впрочем, самое место для приземления НЛО.

— Сережа, ты все проверил, когда закрывал дверь?

— Все.

— Грей, поехали.

За час мы отъехали почти на шестьдесят километров от города, затем свернули с шоссе и поехали по проселочной дороге, которая, как было указано на карте, вела вглубь в пустынную часть к небольшому селению. Указатель на дороге сообщал, что до него сорок пять километров. Мы проехали по узкой дороге, лишь местами покрытой щебнем около десяти километров и остановились на небольшом плато. Дальше дорога серпантином спускалась в долину. Я вышел из машины и, вытянув руку, снова нажал на красную кнопку. На этот раз голограммы не возникло, а только раздался голос, который шел словно из ниоткуда:

— Ваши координаты приняты, посадка через шесть минут. Оставайтесь на месте. Как только корабль приземлится, направляйтесь на посадку. Конец связи.

— Слышал, через шесть минут они прилетят за нами, — сказал я, — ты прости, что бросаю тебя и наше дело.

— Брось, если бы такое случилось со мной, ты поступил точно так же. Дай я тебя обниму.

Мы обнялись. Потом он поцеловал Викторию и Сашу и, обращаясь к Вике, сказал:

— Берегите себя, вы мне как родные. Я буду вас ждать.

— Я знаю Грей. Ты тоже здесь для нас самый родной человек. Ваша фотография со мной.

— Правда?

— А вы думали в чемоданах только мои наряды?

— Нет конечно.

— Если кто-то будет нами интересоваться, придумай что-нибудь.

— Уже придумал.

— Когда успел?

— Пока ехали. Вы отправились на Филиппинские острова отдохнуть и там пропали. Как считаешь, правдоподобно?

— Тебе виднее, все же ты специалист в таких вопросах.

— Вот именно. Через месяц я подниму небольшой шум по поводу того, что от вас нет вестей, и попытаюсь организовать поиски. Предварительно организую все так, что вы якобы действительно отправились отдыхать втроем на Филиппины. Так что подвоха никто не заметит. А там вряд ли можно кого-то или что-то найти, не так ли?

— Это точно.

В этот момент на небе показалась точка корабля, и через мгновение он уже стоял в сотне метров от нас. Мы еще раз обнялись на прощанье. Взяв Сашку на руки и один из чемоданов, мы быстрым шагом направились к кораблю. Пройдя половину пути, сияние вокруг корабля исчезло, и выдвинулся трап. Ничего не понимающий Саша вращал во все стороны головой и кричал, — папа, самолет, папа, самолет. Мы поднялись. Я повернулся, чтобы помахать Уотсу. Он стоял вдали и махал нам панамой.

— Прощай Земля. Когда я снова вернусь, не знаю, но вернусь обязательно, — мысленно произнес и вбежал на борт корабля. Сидящая Вика взяла из моих рук Сашу, а я еле успел сесть и пристегнуться, как корабль сделал крутой вираж и стал набирать высоту, уходя в космическое пространство. Секунда, другая и экран разрезала дуга, разделяющая Землю и черноту космоса. Океаны, облака, плывущие над ними и звезды, сияющие в черноте космоса, заполнили всю кабину. Корабль сделал разворот и взял курс на станцию.

Пилотом корабля оказался Гройдеван, который меньше суток назад прилетал за нами. Я попытался пошутить, сказав ему:

— Вы вроде космического таксиста.

Он не понял меня и потому ответил:

— Наверно.

Саша, расплакался, то ли от перегрузок, то ли от непонятных вещей, которые неожиданно изменили привычный для него мир. Вика как могла, утешала его, всё время пока мы летели. Мне стало неловко, и я подумал, что каково должно быть пилоту космического корабля, когда рядом с тобой плачущий ребенок. Это должно жутко действовать на нервы и поэтому я вдруг сказал:

— Извините, вам до этого наверно не приходилось возить детей, а у вас дети так же ведут себя или нет?

Он повернулся, и с удивлением посмотрев в мою сторону, сказал:

— А разве может быть иначе. Дети, они везде одинаковые, — а потом, наклонившись в мою сторону, уже тише, чтобы Вика не слышала, сказал, — самое главное, чтобы он не наделал в штаны и не испортил вам атмосферу, а то я в костюме, и ничего не почувствую, а вот вам, придется терпеть до конца полета, — и весело улыбнулся.

Его лицо имело очень близкие очертания, что и лицо Фейнхотена. По всей видимости, они были родом с одной планеты. Однако по мимике лица я понял, что Сашин рев не очень его беспокоит, и немного успокоился. Вскоре на экране появилась станция, а еще через минут двадцать мы здоровались с Фейнхотеном. Вика была счастлива вновь видеть его, и это было видно по её радостному выражению лица. Обычно сдержанный Фейнхотен при виде Саши, буквально расплылся в улыбке и, подняв его на руки, сказал:

— А в жизни ты еще лучше, чем на фотографии. Ну, здравствуй, — и он попытался поздороваться с Сашей. Тот не понял и расплакался. Вика взяла его на руки, и он тут же успокоился, обняв мать за шею и пытаясь спрятать лицо, но она была одета в костюм, и он никак не мог понять, почему и он и мама одеты в одежду, которая никак не позволяет ему дотронуться до материнской кожи рукой. Вика опустила его на пол, и он тут же спрятался от Фейнхотена позади её ног, с любопытством посматривая на странного взрослого, так сильно отличающегося внешне от родителей.

— А у меня для тебя подарок, — сказал Фейнхотен, наклонившись и доставая вдруг невесть откуда взявшуюся игрушку. Это был кубик. Он протянул его Саше. Любопытство взяло верх, и он протянул руку за игрушкой. В руках кубик постоянно менял форму. Он становился то круглым, то принимал форму пирамиды, при этом менялась не только его форма, но и цвет. Саша потянул его в разные стороны, и он вдруг превратился в баранку, а затем стал принимать совсем причудливые формы, напоминающие разных животных. Саша так увлекся, что стал радостно смеяться, а мы смогли присесть за стол и немного побеседовать.

— Виктория, вы похорошели. Мне трудно судить о красоте земных женщин, но сердцем чувствую, что вы относитесь к числу красавиц.

Вика слегка покраснела, но было видно, что она приятно польщена комплиментом Фейнхотена, вдобавок я добавил:

— Вы абсолютно точно подметили. Недаром я дважды влюблялся в свою жену.

Вика совсем смутилась и поэтому ответила:

— Что вы все обо мне, да обо мне, лучше расскажите нам что-нибудь, только не очень печальное, — её взгляд стал серьезным, и она смотрела на Фейнхотена с надеждой, что он скажет, что все хорошо, что страхи напрасны и миру никто и ничто не угрожает.

Фейнхотен тактично понял её намек и потому сказал:

— Жизнь идет своим чередом. Пока все спокойно, что будет дальше, жизнь покажет. Я рад, что вы прилетели на станцию. Как только освоитесь, хочу предложить вам слетать на мою родную планету. Посмотрите наш мир, думаю, что это будет для вас весьма интересно, а еще рекомендовал бы вам побывать на Веге, удивительной красоты планета.

— А могли бы мы слетать на Энеиду. Ведь жители этой планеты, насколько я поняла, являются нашими, как это правильно сказать, прародителями?

— Я поговорю с Юглиндом. Если он не будет возражать, можно будет организовать своего рода экскурсию и туда.

— Так сложно? — спросил я.

— Не сложно, но есть определенные формальности, которые обойти невозможно.

— Мы останемся здесь на станции или куда-то отправимся?

— Мне необходимо уже сегодня быть на рабочем месте, поэтому если вы не возражаете, то могли бы присоединиться ко мне, заодно увидите много нового и интересного.

— Звучит заманчиво. Вика, как ты смотришь на такое предложение?

— Если Фейнхотен говорит, что нам будет это интересно, то наверно нам стоит последовать за ним.

— Вот и отлично. В таком случае прошу следовать за мной.

Мы прошли через аппаратную. Фейнхотен попрощался с остающимися на станции сотрудниками, и мы направились к транспортеру, который доставил нас к телепортационной установке.

— Вы же говорили, что телепорт только односторонний?

— У вас хорошая память. Пришлось поставить. Слишком проблемно добираться на кораблях. Это, знаете ли, все равно, что пешком ходить, когда лифт не работает. И потом, я плохо переношу пространственный бросок. Возраст….

Мы вошли в кабину, и Фейнхотен ввел несколько кодовых команд, после чего сделал дополнительно манипуляции, значение которых я не понял. Он посмотрел на меня и сказал:

— Я ввел для сравнительного анализа свой ДНК и кодовую запись одной из хромосом для подтверждения моей личности. С недавних пор перемещения на телепортационных установках, предназначенных для межзвездных перемещений, существенно усложнились с целью безопасности.

— Я думал, что телепортироваться можно с любого порта?

— Нет, это исключено. Внутри сложных конструкций или зданий действуют так называемые местные телепортационные установки, а для выхода в открытый космос и уж тем более для межзвездных перемещений существуют специальные платформы.

Мы замерли и в тот же момент двери раскрылись, и мы оказались в зале приема. Пройдя дезинфекцию и проверку по всем параметрам медицинского контроля, а также повторную сверку личностных параметров и кодов, мы, наконец, вышли в общий зал.

— Где мы? — озираясь по сторонам, спросила Вика, держа за руку Сашу.

— Добро пожаловать на Хемлину.

— На Хемлину, а что это? — название ровным счетом ничего не говорило нам, и потому мы стояли с двумя чемоданами в руках, озирался вокруг.

— Друзья, Хемлина, это спутник моей родной планеты Ютры. Здесь находится центр космических исследований Галактики, осуществляются научно-исследовательские работы. Я являюсь руководителем одного из крупных подразделений этого центра и вхожу в руководящий состав правления. Так что добро пожаловать. Сейчас я провожу вас в гостиницу, а затем представлю своего помощника, который сможет во всем вам помогать, пока вы будете осваиваться.

Мы последовали за Фейнхотеном. Войдя в одну из дверей, мы снова оказались в телепортационном устройстве местного уровня и после несложных манипуляций вышли в холле гостиницы. Первое, что бросилось в глаза, это наличие людей. Мужчины, женщины, дети всех возрастов, все они в большинстве были похоже чертами лица на Фейнхотена и видимо были его соплеменниками, однако встречались и представители других цивилизаций. Они были одеты, не как мы в костюмы, а в обычную одежду. Женщины ходили в юбках, платьях или спортивных костюмах, тоже относилось и к мужчинам. В основном они были одеты в брюки и легкие рубашки. Главное, что у них не было на лице никаких масок и, следовательно, они могли дышать воздухом, и я с огорчением подумал, что нам придется все время ходить в костюмах, не снимая их. Словно прочитав, о чем я думаю, Фейнхотен сказал:

— Не волнуйтесь Сергей, неудобств с дыханием у вас не будет, надо только немного подождать.

Мы поднялись на второй этаж и прошли в гостиничный номер. Он состоял из трех больших комнат, совмещенного санузла и столовой, где располагалось все необходимое оборудование для приготовления и приема пищи. Красивая современная мебель создавала приятный домашний уют. Единственно, что отличало жилье от земного, это отсутствие даже намека на окно.

— Как странно, — сказала Вика, — никогда не подумала бы, что это гостиница, скорее просто жилая квартира. Жаль только, что нет окон.

— Виктория, мы на спутнике, это все равно, что у вас на Луне. Центр представляет собой практически целый город под куполом. Однако первые здания строились без окон в целях метеоритной безопасности помещений, и эта архитектура так укоренилась, что в настоящее время архитекторы и инженеры очень редко используют окна в качестве интерьера комнат. К тому же вы всегда можете увидеть окружающий вас пейзаж за стеной, выведя его изображение в голографическом режиме во всю стену в любом удобном вам месте квартиры.

— Это я так к слову.

— Одним словом, располагайтесь, — В этот момент раздался приятный звуковой сигнал в дверях.

— А вот и мой помощник, точнее помощница. Прошу знакомиться, — в дверях стояла приятной внешности девушка с кудрявыми волосами, которые напоминали свалявшуюся шерсть. Аналогичный волосяной покров на голове был, как я заметил, у большинства людей, которых я увидел в фойе гостиницы.

— Добрый день. Разрешите представиться. Меня зовут Хлоя. Мне поручено быть вашим гидом и помощницей и вообще оказывать всяческую поддержку, пока вы не освоитесь.

Фейнхотен представил нас и, передав нас на попечение Хлои, удалился, сославшись на необходимость появиться на работе.

Хлоя оказалась весьма деловой, расторопной и тактичной женщиной. Я с некоторым любопытством смотрел на неё, так как впервые видел вблизи инопланетянку. До сих пор мне приходилось общаться преимущественно с людьми, точнее инопланетянами мужского рода, впрочем, иногда я не мог понять, мужчина или женщина тот или иной инопланетян, поскольку обычно они были одеты в стандартные костюмы и лица порой были прикрыты фильтрами. Хлоя имела пропорциональные формы, но в сравнении с Фейнхотеном явно отличалась телосложением, точно так же как и мы.

Мы стояли в прихожей, и даже Саша притих и от усталости сел прямо на пол у ног Вики.

— Для начала, — сразу взялась за дело Хлоя, — Вам надо переодеться и принять душ после дороги, после чего можно поесть. Но для этого я должна показать вам, как пользоваться фильтром личного дыхательного аппарата.

Она достала из небольшого чемодана, который принесла с собой, три небольших коробочки.

— Кто самый смелый ложитесь на диван. Это не больно, но в первый момент может быть не очень приятно. Поэтому представьте себе, что вы на приеме у не любимого доктора и надо просто перетерпеть его процедуры, — она говорила, стараясь расположить нас к себе, и у неё это явно получилось. Вика первая легла на диван. Я стоял рядом и смотрел.

Хлоя достала сложный медицинский инструмент, с которым она видимо, умела ловко обращаться. Потом взяла из коробки нечто напоминающее капсулы и вставила их в инструмент, после чего попросила Вику закрыть глаза и сделать глубокий вдох и задержать дыхание. Открыв экран на лице, она ловким движением ввела капсулы в нос и, держа руку на Викином лбу, нажала на курок. То ли от неожиданности, то ли от боли Вика открыла глаза и слегка вскрикнула, но Хлоя уже успела к этому моменту вынуть прибор, капсулы остались в носу.

— Теперь попробуйте дышать, но только носом.

Вика сделала несколько вдохов и выдохов и посмотрела сначала на меня, потом на Хлою.

— Как?

— Все нормально.

— Что-нибудь чувствуете, инородное тело или какие-то неудобства в носу?

— Нет, абсолютно ничего.

— Очень хорошо, теперь вы, — и она посмотрела на меня, — с вами будет сложнее.

— Почему? — испуганно спросил я.

— Потому что мужчины всегда всего бояться, если бы вы знали что такое рожать детей, то эта процедуры вам показалась бы проще, чем чистка зубов.

— Вы напрасно так думаете, земляне, точнее мужчины земли никогда и ничего не боялись, возможно…

— Все, довольно говорить, — сказала Вика, — лучше ложись и перестань дрожать от страха.

Хлоя и Вика рассмеялись, и мне ничего не оставалось делать, как смиренно лечь на диван. Процедура оказалась не столько болезненная, сколь неприятная. Однако я перенес её без единого звука, за что получил похвалу от Хлои.

— А теперь вы мне должны помочь, поскольку ребенок есть ребенок.

Саша после такой процедуры разревелся и, несмотря на то, что мы втроем его начали успокаивать, он минут пять взахлеб ревел горькими слезами, прежде чем успокоился.

— Теперь пойдемте, я покажу, как пользоваться душем и подожду, пока вы будете его принимать, чтобы рассказать о продуктах и их приготовлении.

Мы вошли в туалетную комнату. Хлоя подвела нас к душевой кабине и показала на кнопки включения.

— Это ионизационный душ. Мощность и температура регулируется ручками.

— Позвольте, а вода? — спросил я.

— Какая вода?

— Как какая, обычная, Н2О.

— Извините, но воду применяют только для приготовления пищи. Её утилизация и повторная переработка достаточно сложный процесс. Да к тому же в этом нет необходимости. Попробуйте сами и убедитесь.

На этот раз я решил первым проверить действие душа и оставшись в кабине один, разделся и осторожно включил душ. Вверху что-то щелкнуло, и я ощутил приятный поток невидимых струй, который омывал мое тело. Я стоял на месте и ничего не видел, но вместе с тем ощущал, как по всему телу струится приятная прохлада. Покрутив ручки, я сделал теплее, потом наоборот холоднее, потом усилил поток. Простояв несколько минут, я выключил душ и вылез, привычным движением руки ища полотенце. Однако тело было сухим и в тоже время было полное ощущение принятого душа. Одевшись и выйдя из ванной комнаты, произнес:

— Вы правы, отличная штука, а главное никакой воды, а ощущения абсолютно одинаковые.

Вика последовала в душ вместе с Сашей, и они задержались там дольше меня. За дверью слышался веселый Сашкин смех, который при виде налитой ванны не очень любил её принимать и нередко ударялся в слезы.

Вика вышла переодетая в платье, а довольный Саша забрался на диван и начал на нем прыгать.

— Так, теперь пройдемте на кухню.

Показ приготовления и дегустация местной пищи занял довольно продолжительное время. Все было достаточно необычным, особенно пища и мы раз за разом пробовали все новые и новые блюда. Наконец, когда с этим было покончено, Хлоя объяснила, как пользоваться приборами в комнатах. Их было не так много, и все они в основном работали в голосовом режиме управления. Она внесла корректировку в программу управления на несколько земных языков и пообещала, что в ближайшее время договориться, чтобы нам загрузили общепринятый Ютрианский диалект, на котором разговаривает большинство живущих и работающих на станции.

— Теперь я покину вас ненадолго, а вы можете пока отдохнуть, а как только будете готовы, вызовете меня, и мы прогуляемся по городу.

Мы поблагодарили Хлою и остались втроем.

— Что ты обо всем этом думаешь? — спросила меня Вика, как только Хлоя вышла из номера.

— Ничего, пока все нормально, а что собственно я должен думать?

— Здесь все хорошо, даже замечательно, только чувствую себя, даже не знаю, как сказать.

— «Не в своей тарелке».

— Именно так.

— Вика, ничего удивительного, ведь мы не на Земле, кругом совершенно другой народ, да что народ, другая цивилизация. Попади ты в Африку, ты всё равно чувствовала бы себя гораздо спокойней и свободней, чем здесь. Но я думаю, что это пройдет.

— Надеюсь. Просто кругом все чужое. За что не возьмись, ко всему надо привыкать. Вот, к примеру, ты посмотри, — Вика взяла вилку и протянула её мне, — ты уверен, что это вилка?

Вилка была действительно странная. Три зубца вилки были изогнуты и скорее напоминали штопор.

— Ну и что, японцы едят палочками, мы же не удивляемся.

— Да не удивляемся, но ты посмотри вокруг, все, абсолютно все другое, ложки овальные и имеют совершенно немыслимый вид, чашки невообразимой формы.

— Да что ты прицепилась к посуде. Подумаешь форма. Представь себе, что это пост модерновое искусство, или смесь хай-тека и импрессионизма, — и я рассмеялся.

— Чему ты смеёшься?

— А что мне остается делать, не плакать же. Вика, прошу тебя, успокойся ты ради Бога. Привыкнем, не сегодня, не завтра, но обязательно привыкнем. В конце концов, хочешь, я попрошу, чтобы нам сделали посуду более привычной для нас формы, глядишь, введем новую моду, станем так сказать родоначальниками нового направления дизайна на их планете. Станем модными и популярными. И на Земле все новое воспринималось с трудом. Как сейчас помню, пошел в Третьяковку, и впервые увидел картину Малевича «Черный квадрат». Представляешь, висит в Третьяковке, как мировой шедевр, а я смотрел и думал, — бред, полный бред и идиотизм. И если честно, до сих пор так считаю. А его в гении записали. Все надо воспринимать с долей скептицизма и тогда легче принимать мир таким, какой он есть. Не судить его со своей колокольни, а как бы вылезти из привычных понятий и принять новое, что становится общепринятым.

Вика посмотрела на меня, и немного успокоившись, улыбнулась.

— Ты всегда меня успокаиваешь, хотя уверена, что тебе самому это все не по душе.

Я посмотрел на неё и сказал:

— Лапуля, конечно не по душе, может, ты взяла с собой нормальные ложки и вилки? — и я с надеждой посмотрел на второй чемодан, которой еще не был открыт.

— Конечно, нет, — ответила она и тяжело вздохнула, — ладно, и к этим привыкнем. Вот что, давай немного передохнем и вызовем Хлою, чтобы прогуляться по городу.

(обратно)

Глава 4

Пошла вторая неделя, как мы прилетели на Хемлину. Город раскинулся на несколько квадратных километров и состоял как бы из трех частей, разделенных между собой транспортными коридорами, которые были построены в самом начале освоения спутника и в настоящее время были заброшены и не использовались по прямому назначению. В центре располагалась основная часть, своего рода жилая зона, где обитало около трехсот тысяч жителей. Вторая зона представляла огромный комплекс научно-исследовательских и учебных центров. Здесь работали и частично проживали сотрудники, исследователи и студенты, приезжающие сюда для повышения своей профессиональной квалификации. Третья часть была наименее обжитой. Это была промышленная зона, где располагались склады и вспомогательные предприятия.

Первую неделю мы посвятили обзорному знакомству с достопримечательностями. Впрочем, их в понятии Хлои было не так много, но для нас всё было в диковинку и поэтому вызывало живейший интерес, начиная от похода в обычное кафе и кончая осмотром парка, где представлены основные растения, растущие на Ютре. Сама планета значительно отличалась от Земли. Водная поверхность морей и океанов занимала лишь двадцать процентов поверхности, горных массивов было мало. Климат на планете из-за большой удаленности от своего солнца был на наш взгляд, весьма суровым, но благодаря техническим возможностям, искусственным образом преображен и стал более благоприятным для жизни. В целом флора и фауна была не очень богатой, особенно растительность, которая существовала в период естественной природной среды планеты. Собственно она и была представлена в ботаническом парке, в качестве сравнения с тем, чего смогли достичь жители планеты благодаря созданию искусственного климата.

Несколько странным выглядело то, что сам город не имел названия. При чем на Хемлине находилось еще несколько городов, часть из которых имели названия, а часть нет. Однако мы не стали спрашивать, чем это обусловлено. Сам город в общих чертах напоминал земной, хотя, безусловно, имел достаточно много отличий, которые становились особенно разительны при ближайшем знакомстве. Впрочем, это было вполне понятно, это была совсем другая цивилизация со своей историей и культурой. Наибольший интерес вызвали жители города. Почти одинакового с землянами роста, они были различного телосложения, характера и темперамента. Познакомившись поближе, мы поняли, что, по сути, они мало, чем отличаются от землян. Безусловно, были и отличия и весьма заметные, но это было вполне объяснимо, ведь их цивилизация была на более высоком уровне. Так, например, мы обратили внимание, что в целом, они более дружелюбны, культурнее, гораздо более образованы и обладают большим кругозором знаний. В исследовательской части города было очень много приезжих с других планет Галактики. Их внешний вид был столь различен, что сначала нам было очень непривычно, но затем мы поняли, что столь большое разнообразие мыслящей формы жизни, живущих и работающих в одном месте, наоборот существенно упростило наше пребывание. Мы даже стали подумывать перебраться жить именно туда, где на нас вообще не обращали бы внимания, в то время как в городе, на нас не часто, но все же порой с любопытством озирались, поскольку мы резко отличались от большинства местных жителей.

К концу второй недели пребывания, когда мы уже пообвыкли, я попросил Хлою, если это, возможно, переселить нас в исследовательскую часть города, и объяснил ей причины. Она прекрасно поняла нас и даже не стала уговаривать, а только пообещала решить эту проблему. За это время мы лишь раз видели Фейнхотена, когда он явился к нам в гости, да и то, чтобы узнать, как идут наши дела, и нет ли каких проблем. Пробыв у нас не больше часа, он уехал, пообещав непременно навестить.

Хлоя помогла нам перебраться в другую часть города, правда здесь были не такие комфортные условия, но зато мы получили то, что хотели, оказались среди, как выразилась Вика, «разношерстной публики», где наш внешний вид не вызывал удивления у окружающих. Наоборот, мы, порой встречая того или иного представителя Галактики, и буквально застывали на месте от его экстравагантного внешнего вида.

Вскоре мы стали задумываться о том, что пустое время препровождение достаточно утомительное занятие. Даже в отдыхе есть предел насыщения, и мы стали думать относительно того, чем бы нам заняться и напомнить относительно обещания посетить ряд планет Галактики. Однако нашим планам не суждено было сбыться, поскольку по видеофону раздался звонок Фейнхотена.

Засветившийся экран, а вслед за ним появившееся голографическое изображение Фейнхотена, стоящего в окружении нескольких сотрудников, удивил меня. Он повернулся к нам и сказал:

— Прошу вас немедленно собраться, начинается экстренная эвакуация. Хлоя будет у вас с минуты на минуту.

Я даже не успел спросить, в чем дело, как экран погас. Тяжелые предчувствия подкатили к сердцу. Вика присела на кровать и тихо произнесла:

— Неужели началось?

— По всей видимости, да. Уж лучше бы, какая ни будь авария и еще что-то, но только не то, о чем мы думаем.

В этот момент видеоизображение на двери сообщило, что пришла Хлоя. Я открыл дверь.

— Вы готовы?

— Еще нет, Фейнхотен позвонил буквально две минуты назад.

— В таком случае даю вам максимум десять минут на сборы. Встречаемся на площадке ЕС907. Мы отправляемся на корабле, а не через телепортационный переход. Вот вам карточка с кодами для прохода на посадку.

— Но почему…?

— Потом, все потом, нет времени. Получено сообщение, что их корабли вошли в нашу Галактику поблизости от нашей системы и начали атаку.

Вика начала упаковывать чемодан, но неожиданно бросила и сказала:

— А зачем все это? Кому нужно всё это барахло, кому?

— Вика, бери Сашку и пошли. Говорить и психовать будем потом, хорошо? Главное не паниковать. Мы уже проходили через все это, пройдем и сейчас. Ты слышишь меня, — я схватил её за плечи и встряхнул, — ты слышишь меня? — почти закричал я.

— Да, слышу.

— А раз слышишь, пошли.

Взяв Сашу на руки, мы вышли в коридор гостиницы. В коридоре почти никого не было. Пока мы шли к телепортационной установке, которая находилась на первом этаже, мы встретили только одну пару, которая, так же как и мы направлялась к телепорту. Поскольку мы были с ребенком, они вежливо пропустили нас вперед. Мы вошли, дверь закрылась, я набрал коды. Дверь открылась, и мы вышли на одной из посадочных платформ, где возле большого корабля стояла несколько человек, ожидающих посадки. Среди них я заметил Хлою. Она помахала нам рукой, показывая, чтобы мы поторопились. Мы направились к ним.

Среди улетающих на корабле были Фейнхотен и еще несколько лиц, которые были мне не знакомы.

— Проходите в корабль, и если не трудно наденьте костюмы, поскольку нам придется сделать межзвездный бросок, — сказал Фейнхотен, поторапливая остальных подняться на корабль и занять свои места.

— Где костюмы? — спросил я.

— Хлоя, где костюмы? — крикнул Фейнхотен, последним поднявшийся на борт корабля.

— Они должны быть в лабораторном отсеке. Я сейчас принесу.

— Ладно, не надо. Всем пристегнуться. Разберемся с этим после отлета.

Заняв места в кабине, пилот обернулся и, убедившись, что все пристегнуты, сказал:

— Внимание, старт через десять секунд. Краем глаза я успел заметить, что это был Гройдеван, немногословный пилот, который дважды летал за нами на Землю. Видно он работал под началом Фейнхотена, и потому мы имели постоянно с ним дело. Правда, корабль, на который мы сели был, по всей видимости, другой, несколько больше, чем предыдущий, хотя возможно это мне и показалось. В этот момент мои мысли прервал толчок в спину, который я, как и все ощутил. Корабль взлетел с площадки, на которой стоял и устремился в черноту космоса. Скорость увеличивалась, я чувствовал это, поскольку меня все сильнее и сильнее вдавливало в кресло. Непонятно почему, но Саша даже не плакал, он прижался всем телом к матери и, обняв её обеими руками за шею, видимо не понимал, что происходит, и оттого молчал. Я сидел рядом и, повернув голову, смотрел на Вику и Сашку.

Наконец корабль перестал набирать ускорение, и все вздохнули с облегчением. Фейнхотен осмотрел всех и сказал:

— Так, теперь по очереди надеть костюмы, после чего я доложу обстановку и обсудим план действий.

Мы пошли переодеваться втроем. Как ни странно, но на корабле нашелся даже детский костюм, одеть который на него, как и в предыдущем полете, оказалось самым трудным делом, поскольку он ни как не хотел этого делать. Наконец нам все же удалось с Викой нацепить на него костюм, и быстро переодеться самим. В этот момент в дверь постучали, это была Хлоя.

— Бросок через пространство достаточно тяжело переносится взрослым человеком, а для ребенка тем более. Рекомендую поместить его в камеру, где все перегрузки будут компенсированы, Вы не будете возражать?

— Конечно, нет.

— Тогда пойдемте.

Мы прошли в соседнюю комнату, где Вика помогла Хлое поместить Сашу в камеру для биосна. После чего они вернулись в пилотскую кабину. Когда мы садились, я успел осмотреться. Нас было восемь, включая пилота, а стало быть, с Сашей девять. Фейнхотен, сидевший рядом с Гройдеваном, развернул свое кресло и обратился к нам:

— Сразу скажу, знаю не так много, поэтому на многие ваши вопросы ответить не смогу. Но сначала хотел бы представить друг другу всех кто здесь оказался в корабле, поскольку не все друг друга знают. Итак, Виктория и Сергей, — он показал рукой на нас, и мы кивнули головой, — представители расы землян из Солнечной системы, ну и как вы поняли их сын, — он сделал жест, показывая пальцем в коридор. Хлоя, мой помощник, далее Флон, сотрудник космического центра исследований, моя так сказать правая рука, представитель планеты Сторб. Наконец два сотрудника, проходящие стажировку под моим руководством госпожа Беленгина с планеты Гунга и господин Зумертек с Ютры. Ну и конечно наш пилот Гройдеван. Так с этим покончено. Теперь о главном.

Час назад, я получил уведомление о немедленной эвакуации со спутника. Решение исходило непосредственно из дома правительства. Причиной такого решения как мне стало известно, было появление кораблей из соседней Галактики и начале военных действий с их стороны. Они атаковали несколько звездных систем и поскольку все они разбросаны в разных уголках Галактики, предугадать их действия практически невозможно, поэтому, было принято решение начать эвакуацию населения на малые орбитальные станции, расположенные вдали от планетарных систем. Мне даны были указания покинуть Хемлину с группой сотрудников, почему столь спешно, я не знаю, но как вы понимаете, приказы не обсуждают, а выполняют, поэтому мы здесь, а не на спутнике. Вот собственно и вся информация, которой я располагаю.

— А что это за корабль? — спросила Беленгина.

— Это грузовой транспортный корабль.

— А куда мы направляемся?

— Для начала мы сделаем межзвездный бросок вот сюда, — он сделал несколько манипуляций на нарукавном компьютере и вывел на экран карту звездного неба и на ней показал созвездие, к которому мы направлялись.

— А почему туда? — спросил кто-то из присутствующих.

— В этом созвездии нет обитаемых планет. На одной из планет, точнее спутнике, когда-то была обустроена исследовательская станция. Она весьма старой постройки и давно заброшена. К ней мы и направляемся. Временно это будет наше пристанище.

— И надолго? — снова задал вопрос тот же голос.

— Не знаю, — ответил Фейнхотен, и наверно не я один услышали печальные ноты в его голосе.

— Шеф Фейнхотен, я понимаю, что приказы не обсуждают, но все же непонятно к чему такая спешка, да еще вдобавок невесть куда? — возбужденно произнесла Беленгина.

— Я повторюсь, мне неизвестно, чем вызвано указание, столь спешно покинуть лабораторию, но мне даны были четкие инструкции о рассредоточении всего персонала всех, кто мне подчиняется, до особых указаний.

В этот момент мы вышли в точку перехода, и, пройдя круговорот мучительных испытаний, связанный с прохождением черной дыры, вышли практически на другой стороне Галактике вблизи созвездия, о котором говорил Фейнхотен. Нам потребовалось еще несколько часов полета, прежде чем на экране чернота звездного неба сменилась картиной приближающейся планеты, а рядом с ней небольшого спутника. Вся планета была покрыта плотным слоем облаков, сквозь которые ничего невозможно было рассмотреть, что находится на поверхности, океаны или континенты. В сравнении с Землей, которую я неоднократно имел возможность наблюдать с орбиты, данное зрелище отнюдь не вызвало восторг, а наоборот, приводило скорее в трепет и уныние, поэтому я спросил:

— А что представляет сама планета, почему она необитаема?

Фейнхотен посмотрел на меня и ответил:

— Атмосфера из углекислого газа, водорода и еще целого ряда компонентов. Иными словами хуже не бывает. Вдобавок на поверхности ураганные ветры, скорость которых превышает 200 километров в час, давление и высокая гравитация.

В этот момент на экране появился и стал быстро увеличиваться в размерах спутник. Он совсем не был похож на Луну, поскольку был совсем небольшим, не больше ста километров в диаметре и двигался по вытянутой орбите вокруг планеты. Гройдеван сделал маневр, и мы вышли на круговую орбиту.

— Видите кратер? — Фейнхотен приподнялся и показал на экране кратер, — здесь должна находится станция.

На следующем витке, Гройдеван сделал маневр и начал снижение. Дав максимальное увеличение на экран, мы увидели станцию, точнее, то, что ей считалось. Это был корабль, или потерпевший аварию, или просто отправленный сюда, как отслуживший свой срок и, судя по конструкции достаточно старой постройки, поскольку таких кораблей мне никогда не приходилось видеть ни на базе Федерации, ни у биокиборгов.

— Мне кажется, что этой станции сотни лет или я ошибаюсь? — спросил Флон.

— Я точно не знаю, но видимо да, во всяком случае, ей не пользовались лет двести это точно.

— А вы уверены, что на ней можно обитать? — спросила Вика.

— Это нам и предстоит выяснить.

Корабль сделал несколько маневровых движений, после чего осторожно опустился на поверхность вблизи станции. Находясь рядом, на экране было видно, что это действительно был некогда космический корабль, который по каким-то причинам стал станцией. Большой, метров четыреста в длину, сигарообразный корпус непостижимым образом сумевший опуститься наповерхность спутника на бок, на вид не имел особо больших повреждений. Если судить по многочисленным фермам, лестницам и прочим инженерным конструкциям, которые были расположены на корпусе корабля, он явно не упал на бок, а либо каким-то образом опустился или был кем-то, точнее чем-то аккуратно положен. В хвостовой части находился двигательный отсек, где четко выделялись конические сопла.

— Судя по конструкции, это какой-то очень древний космический корабль, — высказался Зумертек.

— По всей видимости, да — ответил Гройдеван, — по крайней мере, я не припоминаю, чтобы на таких кораблях летали в настоящее время. Надо посмотреть по каталогу.

Он просканировал изображение корабля и дал компьютеру команду на поиск аналогов. Через несколько секунд часть экрана погасла, и появились данные по кораблю.

Корабли серии 00754С, оснащены ионно-плазменным двигателем и использовались в период раннего освоения космического пространства на рубеже десять-двенадцать тысяч лет назад. Данный корабль, судя по имеющимся данным, с планеты Конизма, которые вступили в Звездную Федерацию двести сорок два года назад, после чего, корабли данной серии больше не выпускались и были списаны, а позднее утилизированы. Данный корабль, используемый как транспортно-исследовательский, был использован в качестве основы для создания станции, после чего экипаж эвакуирован. Станция использовалась для наблюдений в течение двадцати семи лет, после чего была законсервирована. За время консервации трижды посещалась для обследования. Последний раз семьдесят два года назад. Предположительная степень живучести станции пятьдесят два процента.

— Не хило, — заметил Гройдеван и дал компьютеру задание на полное сканирование станции внутри.

Полученный ответ подтвердил наши опасения. Станция имела прямые метеоритные попадания, и лишь восемь отсеков из сорока двух были относительно безопасны.

— Нам ничего не остается, как произвести разведку на месте, чтобы выяснить, можно ли использовать станцию для проживания, а если нет, будем думать, что делать дальше.

— А может нам сразу дать запрос относительно того, как быть? В этой, мягко говоря, дыре нас возможно и не найдут, но делать здесь тоже особенно нечего, — заявила Беленгина.

— Возможно и нечего делать, но вы знаете, сколько людей в данный момент занимаются поиском пригодных мест для расселения во вселенной, миллиарды. Мы еще не в самой худшей ситуации. У нас в наличии хоть и старый, но достаточно надежный транспортный корабль, способный пересечь Галактику и спасти нам жизнь, а жизнь, это самое ценное, что есть во вселенной, с этим, я думаю, вы не станете спорить.

— Но сидеть в консервной банке, занятие тоже не самое приятное, — ответила она, явно накаляя и без того напряженную обстановку.

— Согласен, но, не исследовав корабль, запрос я делать не буду, — безапелляционно заявил Фейнхотен, и я впервые услышал, как он повысил голос.

Наступило молчание. Все понимали, что если продолжать дискуссию, она может привести к скандалу, которого в создавшейся ситуации, никому не хотелось, тем более что нервы итак у всех были на пределе, поэтому Хлоя, которая, как я убедился за всё время общения с нами, умела тактично и с долей юмора обойти острые ситуации, сказала:

— Мне кажется, что не надо всё так драматизировать. Для начала обследуем корабль, заодно посмотрим, на чем летали наши предки, выясним, можно ли на нем жить, если нет, то решение о дальнейшем пребывании на станции решится само собой. Поэтому, предлагаю надеть скафандры и заняться проверкой станции на предмет её жизнеспособности.

Я заметил, с каким благодарственным взглядом смотрел Фейнхотен на свою помощницу, которая сумела быстро погасить намечающийся скандал. На секунду я подумал, что между Фейнхотеном и Хлоей что-то большее, чем служебные отношения, но если это и было на самом деле, я впервые обратил на это внимание.

Все согласились с её мнением, и потому было решено, что пять членов команды, отправятся на станцию для её обследования. А Вика, Гройдеван и Фейнхотен останутся на корабле. Мы надели скафандры и, пройдя в дальний конец коридора, вошли в шлюзовую камеру.

Выйдя на поверхность и увидев корабль в натуральную величину, а не его голографическое изображение, я понял, что он действительно огромных размеров. Стоящий рядом корабль, на котором мы прилетели, был совсем маленьким по сравнению с этим гигантом, который в высоту был не менее тридцати метров. Мы находились в тени корабля, но видимость была достаточная, чтобы рассмотреть его. Мы тронулись в путь, притяжение было слабое и потому идти было достаточно легко, хотя и непривычно. Судя по информации, которую нам выдал компьютер, войти на станцию можно было через люк, который находился в середине корабля. К нему мы и направились.

Напротив люка, который был переделан, после того как корабль приспособили в качестве станции, находилось устройство открывания. Поднеся прибор к замку, Зумертек с огорчением сообщил, что питания на замках нет, и с ними придется повозиться. Он достал из сумки с инструментом, которую взял с собой, автономный источник и подсоединил его к замку, после чего начал вводить команды.

— А если они на гидравлике? — сказал Флон.

— А если они на пневматике, а если они вообще на ржавых петлях? Откуда мне знать, на чем они, — он повторил набор кодов открывания, но дверь оставалась закрытой.

— Шеф, — так он называл Фейнхотена, а вслед за ним и мы, — что делать будем? Замок не открывается?

Голографическое изображение Фейнхотена располагалось перед дверью и внимательно следило за манипуляциями Зумертека.

— Я вижу, что не открывается. Попробуй еще раз и если снова ничего не получится, то придется идти к аварийному люку, а он на другой стороне корабля.

После еще одной безуспешной попытки открыть дверь, мы направились на противоположную сторону. Обогнув корабль, мы увидели кратер, испещренной огромными глыбами, которые, словно по чьей-то прихоти, были разбросаны с небес по его поверхности. Ближе к горизонту виднелся ярко красный с золотыми переливами диск звезды. Он был небольшим, но его свет ярко освещал все вокруг и, отражаясь в металлических конструкциях корабля, отбрасывал блики и слепил глаза. Я опустил один из фильтров, чтобы было удобнее рассматривать окружающее нас пространство.

Чтобы добраться до люка, надо было подняться на одну из платформ корабля, поэтому мы оставили Хлою, Беленгину и Флона внизу, и вдвоем с Зумертеком отправились наверх. Идти по узкой лестнице даже в условиях небольшой силы тяжести было не так просто, можно было запросто сорваться с лестницы и упасть, поэтому мы осторожно продвигались вперед. Добравшись до аварийного люка и немного отдышавшись, Зумертек приладил прибор к замку. Раздавшийся вслед за этим щелчок означал, что люк открылся. Мы ухватились на ручки и, потянув на себя, открыли его. Я посветил фонарем и заглянул внутрь. Вниз уходила обычная металлическая лестница.

— Зови остальных, будем спускаться, — сказал я. После чего мы сели у открытого люка и стали дожидаться, когда подойдут остальные. Я посмотрел на Зумертека и подумал:

— Интересно, сколько ему лет? Я никогда не задумывался над этим, а сейчас эта мысль вдруг пришла мне в голову. Сколько Хлое или тому же Фейнхотену, а эти двое с других планет, забыл, как они называются. Флон еще ладно, а Беленгина вечно всем недовольна, да компания подобралась что надо, вот уж никогда не думал, что соберется команда сразу с четырех разных планет на задворках вселенной. Интересно, что они думают о нас с Викой? Мои раздумья прервал голос Беленгины:

— Как там, можно спуститься?

— Сейчас выясним, — сказал я, и, приподнявшись, первым направился к люку.

— Как в добрые старые времена, — сказал я мысленно самому себе, — полез в водопроводный колодец, надеюсь, там не будет по колено воды и шипящих паром прорванных труб.

Спустившись по ступеням, я посветил фонарем. Небольшое помещение колодца, в которое спускалась лестница, заканчивалось второй дверью, которая вела в глубь корабля.

— Зумертек, спускайтесь, здесь еще одна дверь.

— Сейчас, — и я услышал, как он начал спускаться по лестнице. Мы подсоединили к двери источник питания. На этот раз, после того как код был введен, замок сработал, и дверь автоматически отъехала в сторону. Подождав, когда все спустятся вниз, мы вошли в шлюзовую камеру. Как ни странно, но сигнальная лампа тускло, но горела, что свидетельствовало о наличии незначительной энергии на станции, однако вторую дверь, которая вела в основной отсек корабля, открывать пришлось после того, как подсоединили источник питания. Мы прошли внутрь корабля.

Герметичный корпус обеспечил чистоту внутренних помещений, несмотря на то, что станция была покинута давным-давно. Вооружившись фонарями и развернув голографический план станции, мы определили свое местоположение и наметили путь следования. Наша задача была сначала пройти к отсекам, которые при сканировании определились как пригодные для обитания, а затем попытаться открыть главный вход на станцию, но уже с внутренней стороны.

Возможно для моих спутников станция, точнее космический корабль, который использовался для этих целей, показался старой посудиной, и они рассматривали её как своего рода музейный экспонат, но для меня он был чудом техники. Широкий коридор, по обеим сторонам которого находились отсеки, в них располагались помещения различного назначения. Через каждые двадцать метров шли герметичные переборки, которые нам каждый раз приходилось вскрывать, поскольку перед консервацией станции, все они были автоматически задраены. Поэтому наше продвижение по кораблю шло достаточно медленно. Только через два часа, после того как мы вошли внутрь корабля, мы достигли отсека, который предположительно был не поврежден.

Дежурная лампа в нем горела. А переборка открылась после введения кода доступа. Закрыв её за собой, мы осмотрелись. Это был исследовательский отсек, в котором во всех комнатах располагалась всевозможная аппаратура. Мы заглянули в пару комнат, и пошли дальше. Бегло осмотрев два других помещения и убедившись, что они действительно жизнеспособны и могут быть использованы для проживания и работы, для чего необходимо было лишь наполнить их атмосферным воздухом, который был крайне низок, мы пошли открывать главную дверь на корабль. Провозившись около трех часов, мы смогли все же открыть её и доложить об этом Фейнхотену. Тот был обрадован этим известием и попросил нас вернуться на корабль, надо было передохнуть и наметить план работ на ближайшее время.

Три дня после нашего прилета на спутник ушло на то, чтобы попытаться реанимировать станцию и приспособить её для проживания на ней. Для этого необходимо было использовать имеющиеся в нашем распоряжении источники питания. Установив их и подсоединив, мы подали энергию и включили, таким образом, защитное поле. Теперь мы могли не бояться, что космические микрочастицы и метеориты пробьют обшивку корабля насквозь и через образовавшуюся дыру унесут воздух наружу. После этого, наполнили отсеки воздухом, создали нормальную атмосферу и начали детально обследовать уцелевшую часть станции.

К нашему сожалению, выжившие отсеки, которые не были повреждены метеоритами, не располагались все вместе. Только три были сопряжены друг с другом, остальные пять были разбросаны в разных частях корабля. Поэтому мы остановили свой выбор на освоение первоначально именно их. Впрочем, и этих трех оказалось достаточно, чтобы разместить нас. Каждый отсек представлял собой два этажа по двадцать метров в длину. Общая площадь помещений, расположенных в отсеке была около восьмисот квадратных метров. Таким образом, в трех отсеках корабля у нас было почти две с половиной тысячи квадратных метров помещений, которые были заполнены различной аппаратурой, оборудованием, жилыми, складским и вспомогательными комплексами, в назначении которых нам предстояло разобраться. Главное, что мы могли спокойно разместиться и попытаться без суеты наладить жизнь.

К концу недели весь экипаж перебрался на станцию, а корабль, на котором мы прилетели, стоял рядом, оставаясь под надежной защитой энергетического экрана.

Мы начали осваиваться и налаживать быт. Нас было девять, с четырех разных звездных систем. Беленгина была очень разговорчивая, острая на язык, достаточно вспыльчивая, но вместе с тем отходчивая. По специальности она была астро-биолог и проходила на станции практику повышения квалификации. Прилетела полтора года назад с планеты Гунга. Когда я увидел её без костюма, в обычной одежде, то сначала подумал, что она землянка с африканского или американского континента. Черный, с переливами цвет кожи, курчавые волосы. Я посмотрел на неё со спины и подумал, вот сейчас она повернется ко мне лицом, и я скажу:

— Как приятно видеть еще одну земную женщину на этих задворках вселенной.

Но когда она повернулась, я понял, что её черты лица имеют отнюдь не земной вид. Очень узкие губы, разрез глаз вытянутых во всю ширину лица. Создавалось ощущение, что она могла, вращая одними зрачками охватывать поле зрение почти в сто восемьдесят градусов и при этом не поворачивать шею. Нос почти отсутствовал, его заменял небольшой выступ, в котором также имелась в наличии узкая щель. Пропорции тела были примерно такие же, как у земной женщины, но что-то отличало её, но что, я так и не понял.

Флон заместитель Фейнхотена был с планеты Сторб. Молчаливый, рассудительный и как оказалось чрезвычайно грамотный специалист в области исследований космоса. Он был высокого роста, выше двух метров, имел смуглую кожу и очень напоминал чертами лица землян, если бы не одно но. Его черты лица были, как бы это выразиться, несколько увеличены. Слишком большой нос, рот, уши, сильно выпирающие зубы, всё это вызывало у Вики, как она потом мне сказала, когда мы обменивались впечатлениями о наших спутниках, впечатление больного человека, у которого вдруг начали опухать все его наружные органы обоняния и слуха.

На меня особенно большое впечатление произвел Зумертек. Он, так же как и все остальные был с Ютры. И поскольку я мог сравнивать его черты лица с другими жителями его родной планеты, с Фейнхотеном и Гройдеваном и в какой-то степени с Хлоей. Он был достаточно симпатичным, а главное, он имел очень приятный голос и манеру говорить, лаконично, ненавязчиво и всегда по делу.

Пошла третья неделя нашего пребывания на станции. Как ни странно, но больше всех сложившемся положением остался доволен Саша. Все окружавшее его вокруг, вызывало живейший интерес и необходимость потрогать и покрутить. Поэтому Вика ни на шаг не отходила от него. Впрочем, как я вскоре смог убедиться, Сашка не стал обузой на станции, а наоборот, стал своего рода отдушиной для всех, поэтому вся команда уделяла ему достаточно много внимание. Как я заметил, команда то и дело просила разрешения у Вики посидеть и поиграть с ним или приглашали нас к себе в гости, а потом мило выпроваживали нас, а Сашу оставляли у себя и порой часами проводили с ним. Однажды я заметил, как Беленгина, которую, я про себя называл «брюзгой», разбираясь с документацией в лабораторном отсеке, разговаривала с Сашей, а тот сидел и внимательно слушал её, словно понимал, о чем она говорит. Наблюдать это было и странно и смешно. Одним словом, Саша стал всеобщим любимцем на станции и безмолвным, за редким исключением, когда мог удариться в плач, слушателем.

Мы разместились втроем в небольшой комнате, которая была жилым отсеком. Туда мы перенесли дополнительно кровать для Саши и небольшой стеллаж. Днем мы занимались тем, что помогали разбирать тот или иной отсек, чтобы выяснить, что и для чего из имеющегося в нем оборудования можно было использовать. Затем вместе решали, для каких целей можно было использовать данное помещение, и после этого намечали, что в нем нужно разместить. Большая часть оборудования, которая находилась на корабле, по выражению Флона, была просто старым хламом. Для меня все эти аппараты и приборы ровным счетом ничего не говорили, поэтому оценить их качество, а уж тем более назначение, я не мог. Казалось, что жизнь идет своим чередом, но в действительности мы все жили в ожидании, что вот-вот что-то должно произойти. Отсутствие возможности получить какую-либо информацию о том, что происходит в Галактике, волнение о судьбе тех, кто остался на родных планетах, висело над нами дамокловым мечом и сказывалось на наших взаимоотношениях и поведении. Фейнхотен прилагал все усилия, чтобы обстановка оставалась как можно спокойнее и дружелюбной, но с каждым днем это давалось ему все труднее. Всех тяготила неизвестность.

Вечером мы собрались в кают-компании, как мы прозвали одну из комнат, где периодически проводили совместно время, или просто, чтобы поговорить или обсудить какие-то вопросы. В этот раз Фейнхотен оповестил, что хотел бы обсудить ряд вопросов со всеми. Мы расселись за большим металлическим столом, который стоял посреди комнаты. Фейнхотен обвел присутствующих взглядом:

— Я знаю, что всем нам не просто. Мы оторваны от большого мира и не имеем никаких сведений относительно судьбы наших родных, близких, вообще не знаем, что творится. Единственная возможность узнать о том, что происходит, сделать пробный бросок на корабле в расположение одной из звездных систем или в район центральной базы Федерации. Однако есть определенная доля вероятности потери корабля, в этом случае, мы можем обречь себя остаться здесь на неопределенно долгое время, поэтому, я хотел бы услышать мнение каждого по данному вопросу, после чего я приму решение.

— А почему есть опасность потери корабля? — неожиданно спросила Вика.

— Дело в том, что в случае, если система подверглась нападению Галактиан, а мы об этом не знаем, то при входе в расчетную точку перехода, мы рискуем попасть в область воздействия звезды, находящейся в состоянии угасания. Это очень опасно. Мы можем просто погибнуть, — ответил Флон.

Молча, выслушав Фейнхотена и пояснения Флона, все призадумались, прежде чем ответить или высказать свое мнение, и потому воцарилась тишина. Каждый думал и решал, что сказать или предложить. Воцарившееся молчание первым нарушила Хлоя, которая с присущей ей спокойствием и рассудительностью, сказала:

— Оставаться в неведении о том, что происходит в мире, значит, увеличивать нервное напряжение каждого, что неминуемо приведет к нервному срыву, чего никто из нас не хочет, однако это неизбежно, поскольку ничто так не влияет на состояние человека, как неизвестность, следовательно, посылка корабля необходима.

— Да но, в таком случае… — попытался сказать Зумертек.

— Минуту, я еще не закончила. Теперь, что касается разведывательного полета, если так можно выразиться. Здесь, насколько я правильно понимаю, есть два пути. Первый, полететь всем вместе и соответственно всем вместе рисковать, в случае если мы окажемся в неблагоприятных условиях. Второй, полететь одному или частично, кто изъявит добровольное желание и не захочет оставаться на станции. Вот собственно и все что я хотела сказать. Никаких других вариантов я не вижу.

— А я вижу, — снова вставил слово Зумертек, — если нам дали координаты этой станции, значит, о нас знают, где мы находимся и, следовательно, к нам могут прилететь в любой момент, а раз так, то к чему спешить с посылкой корабля. Можно еще какое-то время подождать.

— Интересно и сколько вы прикажете ждать? Месяц, год или может быть до конца света, когда мы увидим, как погаснут все звезды на небе, и мы поймем, что мы последние остались в живых в нашей Галактике, и будем терпеливо дожидаться, когда нас, наконец, вычислят и найдут, только улететь я думаю, нам уже не дадут, — зло сказала Беленгина.

Мы с Викой молча сидели и слушали все это. Если честно, то я не знал, как поступить в данной ситуации, так как с одной стороны мне тоже было не по себе от неизвестности, но с другой стороны, мне вовсе не хотелось оставаться на станции, посылая корабль неизвестно куда. Пока я размышлял над этим и почти перестал слушать возникшую перебранку относительно того, следует или нет лететь и если да то всем или одному, я неожиданно отчетливо услышал Викин голос, которая вдруг обратилась к собравшимся:

— Возможно, с моей стороны некорректно выступать с каким-либо предложением, поскольку мы с мужем являемся представителями цивилизации, которая даже не входит в состав Звездной Федерации, однако в создавшихся условиях, я все же хотела бы позволить себе высказаться по данному вопросу. Если мы оставим все, как есть и никуда не полетим, то мы, безусловно, в условиях отсутствия какой-либо информации, будем напряжены, и это напряжение будет нарастать с каждым днем. В этом я полностью согласно с Хлоей. С другой стороны, если мы пошлем кого-то на корабле, то для всех оставшихся напряжение лишь многократно увеличится. Следовательно, вывод напрашивается сам собой, необходимо всем вместе сделать, как у нас на Земле говорят, «разведку», но предварительно тщательно продумать куда именно.

Вика замолчала и села. Я был поражен, как лаконично и дипломатично выступила Вика, которая до этого очень редко выступала по какому-либо вопросу, и в основном лишь интересовалась вопросами жизни и быта на планетах, откуда прилетела Хлоя и другие члены нашего коллектива.

В этот момент Фейнхотен поднялся со своего места и сказал:

— Что же, я целиком и полностью поддерживаю точку зрения Виктории и принимаю следующее решение. Завтра в девять ноль, ноль мы все отправляемся на корабле в направлении Криптона. Эта планета в окрестностях угасающей звезды, поэтому маловероятно, что она подверглась атаки. Там находится большая исследовательская станция. Я уверен, что там мы сможем получить информацию о том, что происходит в Галактике. Если вопросов нет, то прошу разойтись. Посадка на корабль в восемь сорок пять.

Как ни странно, возражений не последовало, и все молча разошлись. Однако наши планы были нарушены через два часа, когда Флон, который в это время дежурил в лаборатории, и занимался мониторингом окружающего пространства, следил за защитным полем станции и другими вопросами, неожиданно оповестил всех, что получен сигнал о возмущениях на подступах к системе, что говорило о прилете космического корабля.

(обратно)

Глава 5

Прошло томительных полчаса, прежде чем мы вздохнули с облегчением. К нам двигался транспортный корабль Федерации, на котором, как следовало из сообщения, полученного от командира корабля, находилось более тысячи беженцев с одной из планет Федерации. Их прилет должен был дать нам информацию о происходящих событиях и одновременно вызвал необходимость в срочном порядке заняться вопросом размещения столь большого количества вновь прибывающих. Прошло около трех часов, когда мы увидели на главном мониторе, который был установлен в одной из лабораторий, переоборудованной под главный пост наблюдения, транспортный корабль. Он завис над станцией на орбите спутника. Я лишь однажды наблюдал сколь велико разнообразие кораблей, летающих под флагом Федерации. Это было, когда мы пришвартовывались к международной станции. Однако, корабль, который предстал на экране, был совсем иной конструкции. Десять сигарообразных цилиндров, видимо являющихся транспортными секциями, сцепленные между собой инженерными конструкциями, а в центре двигательный и командный отсеки и три платформы с кораблями-челноками.

После недолгих переговоров, был определен порядок приема прилетевших на станцию. Было решено, что челноки будут доставлять на базу людей группами по пятьдесят — шестьдесят человек и по мере их размещения, доставлять новых.

Фейнхотен, которому ранее не доводилось заниматься вопросами подобного рода, был крайне возбужден, и порой создавалось впечатление, что он растерян и не знает что делать. Однако с первой же партией прибывших беженцев, на станции появилось несколько специалистов, которых у нас назвали бы профессиональными спасателями или что-то в этом роде. Они быстро оценили ситуацию на станции и с безмолвного согласия Фейнхотена, взяли руководство в свои руки. В первую очередь, необходимо было, в срочном порядке задействовать все пять помещений, которые мы до этого не использовали, поскольку они были разбросаны по всему кораблю. Далее, необходимо было сделать полный анализ состояния станции в целях реанимации наименее поврежденных помещений для их повторного использования и наконец оценить общую обстановку на станции на предмет длительности проживания столь большого количества людей.

Нам не терпелось узнать, что происходит в мире, но суматоха, которая сопровождалась с прибытием беженцев, была столь большой, что всем было не до вопросов. Когда начали прилетать челноки, я обратил внимание, что вновь прибывшие небольшого роста и внешне резко отличаются от землян. Глядя на то, как они себя ведут, я вначале не мог понять, в чем дело. Они напоминали школьники младших классов или детского сада. Держались очень организованно и в тоже время, весьма беспокойно. Именно из-за их необычного внешнего вида, я не понял сразу, что это были дети. Они держались группами по несколько человек. Каждую группу возглавляло двое взрослых, по всей видимости, воспитатели или учителя. Последними на станцию прилетела группа специалистов, сопровождающая детей. Только к концу дня прибывшие на станцию были кое-как благоустроены, и можно было передохнуть, а заодно получить хоть какую-то информацию.

Вика осталась с Сашей, а я присоединился к остальным в кают-компании, куда помимо нас пришло несколько человек, из числа тех, что прилетели с детьми. Гулиссон, как звали руководителя группы беженцев с планеты Планта, рассказал нам о том, что было ему известно о вторжении.

— Корабли Галактиан, как называли себя пришельцы из соседней Галактики, вошли небольшой группой с двух противоположных сторон и практически сразу, без какой-либо разведки начали атаку. Поскольку они достаточно хорошо знали структуру и состав всех звездных систем входящих в состав Федерации, они в первую очередь нанесли удар именно по тем звездным системам, которые входили в её состав. Первые удары сразу показали всю мощь их оружия. Они пронзали систему насквозь, затем наносили удар по звезде внутри созвездия, вызывая «сумеречный эффект» и тут же исчезали в просторах космоса. Получив импульс неизвестной нам природы, звезда приходила в нестабильное состояние, и в течение нескольких дней начинался процесс её сверхбыстрого «умирания», который продолжался несколько дней в зависимости от её массы. Этот процесс вызывал необратимые процессы, которые приводили в свою очередь к гибели планет, имеющих стабильное планетарное состояние. По окончании «жизни» звезды происходил её взрыв и возникновение новых объектов, в частности черных дыр, пульсаров, нейтронных звезд, что в любом случае вело к гибели всей планетарной системы в целом. Весь процесс занимал столь малое время, что спастись, как правило, удавалось очень небольшому количеству населения. К моменту, когда мы покинули нашу планету, по нашей звезде уже был нанесен удар, и надежд уже никаких не оставалось.

Он закончил свой рассказ, и мы сидели и не знали, о чем еще спрашивать. Столь страшными и фантастически невозможными казались его слова. Я мысленно представлял себе мощь и силу Галактианских кораблей, но на ум ничего не шло. Я даже не мог представить себе, что такое возможно. Мои размышления прервал голос Фейнхотена.

— Как много звездных систем к моменту вашего отлета они атаковали и поразили и есть ли хоть какие-то данные о противостоянии их кораблям?

— Наша звездная система была шестой с начала вторжения в Галактику. Что касается отпора, то точных данных у меня нет, но известно одно. Когда их корабли вошли в нашу систему, попытка отразить их атаку, была безуспешной. Они просто уклонились от боя, при этом атаковали всего семью кораблями, прошли на линию поражения звезды, после чего покинули систему.

— Значит ли это, что попытка хоть как-то помешать им, использовать имеющиеся виды оружия, не удалась?

— Да. Были использованы все имеющееся в нашем распоряжении виды оружия, включая антипротонное, но все оказалось безуспешным.

— Но этого не может быть, — воскликнул Зумертек, — ничто не в состоянии противостоять антипротонному заряду. Это противоречит всем законом природы.

— Возможно, вы правы, — с горечью сказал Гулиссон, — но для того, чтобы это проверить, необходимо попасть в корабль пришельцев. Они двигались на скоростях, которые не позволили нам сделать прицельный удар, а использование энергетических генераторов так же было мало эффективно. Кроме того, их корабли избрали тактику «заманивания». Они подходили к планете, в надежде, что мы произведем удар антипротонным зарядом, а сами в этот момент непостижимым образом проходили планету насквозь. В результате такой тактики в некоторых случаях, использование антипротонного оружия приводило к катастрофическим последствиям. Планеты получали удар такой мощи, что по существу означало их уничтожение.

— Так что же теперь будет? — раздался голос Хлои.

— Не знаю, одно могу сказать, пока мы бессильны, и до тех пор, пока мы не выясним их слабые места и не научимся их уничтожать, мы ничего сделать не сможем.

— А станция Федерации цела? — раздался чей-то голос.

— Когда мы улетали, была цела. Но, как мне известно, там тоже шла эвакуация.

— Но ведь пригодных мест для жизни, исключая конечно обжитые планеты не так много в Галактике. Точнее их достаточно много, но для этого необходимо время и силы, чтобы приспособить их для жизни сотни миллиардов мыслящих существ, каков выход? — снова раздался голос и я увидел, что его задала Беленгина.

— Я не знаю. Слишком всё быстро и неожиданно произошло. Никто в Галактике не мог предположить, что такое возможно, что опасность может возникнуть для всех живущих в Галактике одновременно. Я знаю, что в сложившихся условиях нет даже четкой координации действий, поэтому эвакуация идет практически стихийно. Вполне возможно, что завтра к нам прилетит еще один транспорт, и встанет вопрос, как быть и что делать.

Все так устали за день, что постепенно стали расходиться. С тяжелыми думами я тоже поднялся, чтобы пойти и рассказать обо всем Вике. Уже в коридоре ко мне присоединился Фейнхотен. Он шел, ссутулившись. Я никогда не видел его таким, а когда он поднял голову и посмотрел на меня, еще более поразился его грустным глазам. В этот момент я подумал, что он достаточно пожилой человек и лишь из-за своей внеземной внешности я не сразу понял это. Подойдя к нему, и возможно не желая того, вдруг сказал:

— Знаете, я через все это уже проходил. Для моего мира все выглядело точно так же как сейчас. Почти безнадежно. Но судьбе было угодно в обоих случаях изменить историю. Значит, всегда есть надежда на лучшее. Безвыходных ситуаций не бывает.

Он посмотрел на меня и ответил:

— Сергей, я согласен с тобой, только на данный момент все слишком печально и трагично.

— А если задействовать машину времени, попытаться снова заглянуть в будущее, возможно, там мы сможем найти ключ к разгадке того, в чем сила Галактиан, а возможно узнать и слабую сторону. Не может быть, чтобы этого не было. Вы согласны со мной?

— Не знаю, хотя думаю, что в этом ты прав, но для этого необходимо возвратиться на базу, которая возможно уже уничтожена.

— А если нет? В принципе риск есть всегда, но ведь можно же его как-то уменьшить?

— В принципе да, можно, например, подойти к системе на большем расстоянии, чем при стандартной процедуре межзвездного броска, — и Фейнхотен задумался.

— Вот видите, и потом, насколько я понял из услышанного, Галактианские корабли даже не вступают в боевые действия, а сразу атакуют звезду, значит, в случае чего, мы сможем улететь обратно.

Фейнхотен внимательно посмотрел на меня и неожиданно спросил:

— Полетишь со мной?

— Полечу, — не колеблясь, ответил я.

— Тогда через час жду тебя у себя.

Мы разошлись в разные стороны. Я вернулся к себе. Вика укладывала Сашку спать и, увидев меня, молча показала рукой на еду, стоящую на столе. Я осторожно сел за стол, но есть совсем не хотелось, хотя за целый день почти ничего не ел. Прошло минут десять. Саша заснул и Вика, поправив одеяло, присела напротив меня.

— Что, все плохо? — тихо спросила она.

— Хорошего мало. Галактианские корабли, как их называют, методично убивают жизнь в Галактике, уничтожая одну звезду за другой в обитаемых системах.

— Ты обратил внимание, прилетевшие на корабле в основном дети.

— Да, я в начале не понял. Такое ощущение, что это детский дом или школа, кто их знает.

— Какие планы на будущее?

— Решено завтра утром собраться и наметить план действий, правда, у меня несколько иные планы.

— Что значит иные? — Вика инстинктивно почувствовала, что я опять куда-то собрался.

— Через час мы с Фейнхотеном летим обратно на базу. Если она еще существует, мы хотим заглянуть в будущее. Только так мы сможем узнать хоть что-то о способах борьбы с ними.

— Но почему ты?

— Потому что я предложил это Фейнхотену.

— А почему он не хочет взять кого-то из своих сотрудников?

— Потому что он выбрал меня.

Вика внимательно посмотрела на меня, и я увидел, как на её глазах появились слезы.

— Викуша дорогая, ты пойми, от судьбы не уйти. Мы прошли через столько испытаний, что одним больше одним меньше не имеет значение.

— Я не хочу тебя потерять, ты понимаешь это?

— Понимаю. Я тоже не хочу. Я терял тебя и знаю как это невыносимо тяжело, но поверь, сейчас пришло время, когда каждый день, час, минута, стоят гораздо больше чем раньше. Но это не значит, что мы должны сидеть и ждать, когда истекут они и придет наш ссудный день, и мы все погибнем. Если есть хоть малейший шанс что-то изменить, мы должны пожертвовать этими мгновениями и возможно они принесут нам спасение.

Она обняла меня и, поцеловав, сказала:

— Помни только одно, я люблю тебя и хочу, чтобы ты вернулся, пожалуйста.

— Обещаю.

Мы сидели и молча глядели друг на друга, хотели навсегда запомнить в своей памяти любимые черты, словно боялись, что нам не суждено встретиться вновь.

— Все мне пора.

Вика кинулась ко мне, и мы еще некоторое время стояли и целовались. Потом я подошел к кровати, где лежал Саша, посмотрел на его мирно спящее лицо, и осторожно поправив одеяло, молча вышел.

Фейнхотен и Гройдеван уже ждали меня. Я не успел войти, как он сообщил, что наш отлет согласован, и мы можем отправляться. Учитывая, что на орбите находится транспортный корабль и три челнока, возражений не было. Мы направились к шлюзовому переходу. Подходя к нему, я увидел, что там нас ждали Хлоя и Флон. Мы уже были одеты в скафандры. Фейнхотен дал последние указания своим сотрудникам, и мы попрощались. По тому, как Хлоя и Фейнхотен смотрели и прощались друг с другом, я понял, что я не ошибся в своих догадках, по поводу их взаимоотношений.

Пройдя через шлюзовую камеру, мы пошли к кораблю. Гройдеван дал команду на отключение защитного экрана, и мы поднялись на борт корабля. Прошло совсем немного времени, и корабль оторвался от поверхности спутника и направился в район перехода. Мы летели чуть больше часа, и все это время никто не проронил ни слова. Только перед тем как войти в образующуюся впереди нас зону перехода Гройдеван произнес:

— Координаты заданы летим?

— А что разве есть выбор? — заметил я.

— Да нет, это я так к слову, — и он направил корабль в образующуюся прямо по курсу черную дыру. Как всегда экран погас, и началась дикая болтанка. Минута, другая и корабль выскочил на другом конце Галактики. Экран снова засветился, и ожившая техника сообщила нам, что станция, планета и вся звездная система в полном порядке. Мы радостно перевели дух, и Гройдеван взял курс на Хемлину, а Фейнхотен тем временем начал связываться с руководством.

Когда мы пришвартовывались на одну из посадочных площадок станции, мы уже имели информацию о состоянии дел.

Корабли Галактиан методично уничтожали звездные системы, входящие в состав Федерации. Какой либо последовательности не было, они действовали согласно теории вероятности, поэтому предугадать какая из систем подвергнется очередному удару, было невозможно. Тем не менее, первая волна паники на планетах улеглась, и Координационный Совет принял решение о немедленном развертывании всех сил и средств в направлении заселения планет на так называемых «погасших» звездах. В Галактике было достаточно таких звездных систем. Главная трудность заключалась в том, что они были подобно спутникам планет, на них не было атмосферы, поверхность была покрыта слоем песка, кратерами от падающих метеоритов и горными породами. Жить на таких планетах можно было только либо под землей, либо на поверхности, но в любом случае необходимо было строить искусственные города. Учитывая это, а так же сложившуюся ситуацию, и дефицит времени, Совет выбрал наиболее оптимальное решение. Задействовать для переселения те планеты, которые хоть в какой-то мере использовались при добыче полезных ископаемых, где были хотя бы транспортные терминалы, горные разработки, и небольшие поселения обслуживающего персонала.

Вторым направлением для эвакуации, было использование звездных систем, которые не входили в состав Звездной Федерации. Наконец, третьим направлением были так называемые «перспективные» планеты, которые имели атмосферу, на них были растительная и животная жизнь и они рассматривались как среда для заселения разумной жизнью, но не успели пройти даже начальной стадии подготовки и практически оставались нетронутыми современной цивилизацией.

Для всех этих целей в открытый космос за пределы звездных систем были выведены тысячи заводов по производству телепортационных средств перехода и автономных комплексов для создания на их базе наземных и подземных городов на планетах. Одновременно с изготовлением, шел процесс переселения людей.

Параллельно с этим строились корабли для временной отправки людей в космос в ожидании, когда транспорт с ними сможет принять та или иная планетарная система, которая по мере монтажа оборудования сообщала о возможности приема новых беженцев. По сути, в Галактике происходило вселенское переселение народов.

Несмотря на трагизм сложившейся ситуации, жизнь продолжалась, более того она потребовала собрать все силы, энергию и мощь, чтобы не просто выжить, а приспособиться и сохранить, как можно больше человеческих жизней до тех пор, пока не будут найдены способы борьбы с агрессией.

Тем временем мы пришвартовались и, пройдя к телепортационному переходу, оказались в одной из лабораторий. Большая часть сотрудников покинула станцию, но небольшая группа продолжала вести работы, а несколько сотрудников в срочном порядке телепортировались, как только получили сообщение, что шеф Фейнхотен прибывает на станцию. Когда мы вошли, сотрудники лаборатории обрадовались прилету их руководителя, который сразу же попросил сообщить о результатах, которые были получены за это время. Один из сотрудников, которого звали Золанбранг, сообщил следующую информацию:

— За время вашего отсутствия мы четыре раза выходили за пределы временного континуума. Результаты трех первых показали практически одинаковые результаты. Максимально допустимый бросок во времени составил восемнадцать и два десятых года. Дальнейшее сканирование временного пространства не дало никаких результатов.

— А что с четвертым экспериментом? — спросил Фейнхотен.

— В том-то и дело, что с четвертым экспериментом, который мы закончили буквально накануне вашего прилета, чуть меньше часа назад, произошло что-то непонятное. Мы как всегда начали отсчет с максимального времени, сто единиц, с последующим уменьшением.

— И что? — нетерпеливо спросил Фейнхотен.

— Однако на этот раз, как только мы начали отсчет, произошел непонятный скачок в сторону увеличения до двухсот, затем началось прохождение временного барьера, однако в этот момент мы потеряли контакт и фактически никаких данных не получили.

— Значит, вы так и не вошли в зону, хотя отсчет начался?

— Да, такого раньше никогда не было.

— Ну что же надо повторить еще раз. Вполне возможно, что всему виной могли быть мы.

— Вы? Но почему?

— Потому, что мы приняли решение о возвращение на станцию практически спонтанно, без какой-либо предварительной подготовки или договоренности и, следовательно, могли определенным образом повлиять на ход времени, а поскольку вы проводили свой эксперимент в тот момент, когда мы проходили межзвездное пространство и, своего рода, выпали из времени на определенном этапе, мы могли внести коррективы, которые и привели к сбойной ситуации во время эксперимента. По крайней мере, это единственное, что приходит мне на ум в данный момент. Другого объяснения я не вижу, впрочем, если у кого есть другие предположения, прошу высказываться.

— Да нет, собственно мы еще даже не успели обработать те данные, которые получили, чтобы сказать что-то определенное, но похоже, что вы правы.

— Раз так, то через сколько времени мы сможем повторить эксперимент?

— Энергоблок будет готов через пять часов не раньше.

— Хорошо, а пока расскажите, что вы наблюдали в предыдущих сериях опытов.

— Сканирование показывает одно и тоже, гибель практически всех обитаемых звездных систем входящих в Федерацию и последующее массовое вторжение Галактиан. При чем, что интересно, их корабли существенно отличаются от тех, которые атакуют нас сейчас.

— Вот как, а что с эвакуацией?

— Ничего, прошла достаточно успешно.

— Что значит успешно, а почему тогда мы не можем пройти в будущее на более дальний срок?

— Спросите что-нибудь полегче. В том-то и дело, что мы не можем понять, чем обусловлено, что более глубокое проникновение не удается. Объяснений нет никаких.

— Странно, очень странно. Хорошо, мне надо посмотреть материалы и подумать.

Фейнхотен взял несколько кубиков с записанными на них результатами экспериментов и пошел в кабинет, чтобы просмотреть. Нам с Гройдеваном ничего не оставалось, как пройти в общий зал и чем-то заняться. Гройдеван решил перекусить, а я выпил соку, присоединился к сотрудникам лаборатории, и с любопытством стал рассматривать установку. Не удержавшись, спросил одного из них:

— Это и есть машинавремени?

— Да, именно с помощью неё мы проникаем в будущее.

— Странно, она существенно отличается от той, которую я видел у биокиборгов с планеты Эф.

Сотрудник, который ответил на мой вопрос, с удивлением посмотрел на меня и спросил:

— А вы видели их машину?

— Да и даже испробовал её на себе, возвратившись на несколько лет в прошлое.

— Теперь понятно, почему она отличается от нашей. Машины времени бывают двух типов. Одна, которая работает в прошлое, а другая, которая работает в будущее.

— Надо же, никогда не думал, что машины времени различаются в зависимости от того, куда направляется исследователь.

— Конечно, это принципиально разные машины.

— А в чем же их отличие и в том и в другом случае вы перемещаетесь во времени. Почему же тогда принципы перемещения различны?

— Сразу видно, что вы не знакомы с общей теорией временного перемещения. Дело в том, что, перемещаясь в прошлое, человек может совершить это перемещение реально, то есть возвратиться в точку, заданную машиной. При этом перемещение может быть осуществлено не только человеком, но и любого материального объекта, например космического корабля. Объект может либо остаться там, либо вернуться в исходную точку.

— Постойте, но я ведь смог переместиться на машине времени в прошлое, а потом на корабле перенестись в будущее?

— Вы заблуждаетесь. Еще раз поясню. В прошлое вы попали из своего времени, и в него же вернулись. Стало быть, вы переместились из своего прошлого в настоящее, а не в будущее, как Вам казалось. Вы лишь на время оказались в прошлом, но за это время сумели изменить будущее и вновь вернулись в текущее время.

— А чем же отличается тогда машина времени, позволяющая заглянуть в будущее?

— Тем, что фактически, мы лишь можем заглянуть в будущее, а не изменить его. Отправляясь в будущее, вы остаетесь в настоящем времени, а ваше сознание отправляется в будущее и наблюдает происходящие в нем события. Вы, своего рода, сторонний наблюдатель, повлиять на будущее вы не в состоянии, поскольку фактически там не присутствуете.

— Вы хотите сказать, что человек не может побывать в будущем и потом вернуться назад?

— Совершенно верно, не может. Таковы законы мироздания. Будущее на то и есть будущее, что его можно лишь увидеть. Но, даже увидев его, вы, тем не менее, воздействовали на него, поскольку полученная информация влияет на ход развития на данном отрезке времени и, следовательно, в той или иной мере изменяет его.

— Можно еще вопрос? — в задумчивости спросил я.

— Конечно. С удовольствием отвечу на все ваши вопросы.

— Скажите, а почему, собственно говоря, чисто технически нельзя в будущее отправить не сознание, а самого человека?

— Я же вам объяснил. Это физически невозможно сделать.

— Хорошо, но ведь принцип создания временного потока одинаковый в обоих случаях. И там и там действует направленный луч. Почему же в одном случае можно направить человека, а в другом нельзя?

— Как вам объяснить, чтобы вы поняли, — он на секунду задумался, а потом сказал, — представьте себе, что временной поток это река. Вы находитесь на берегу и у вас есть лодка, а весел нет. Как бы вы не старались, лодка будет плыть только в одном направлении, по течению реки. Так и здесь. Физически отправиться можно только по течению реки, то есть я хотел сказать, только в прошлое. Понятно?

— Не очень, — сказал я, и с настойчивостью школьника, снова спросил, — а если оснастить лодку мотором или хотя бы веслами, тогда можно плыть и против течения. И вообще, вы пробовали хоть кого-то отправить в будущее или нет?

Сотрудник, которого я уже довел до состояния, что он готов был согласиться со мной на что угодно, стараясь оставаться как можно спокойнее, сказал:

— Пробовали, конечно же, пробовали, не человека естественно, а материальные предметы. Только сделать это невозможно. Теория говорит и практика подтверждает, что перемещение в будущее возможно, но лишь сознания и то, в не материализованной форме, а в виде так называемой изометрической проекции.

Я хотел, было еще кое о чем спросить, но понял, что и так достал собеседника своей назойливостью и некомпетентностью в данном вопросе, поэтому поблагодарил его за интересную беседу и направился просто побродить по залу, где стояла машина времени. В конце концов, бесцельное хождение мне надоело и, пристроившись в укромном месте, попытался уснуть, так как основательно устал, да и времени оставалось до начала эксперимента довольно много. Задремав, я скорее чувствовал, как, что-то где-то гудит, слышались голоса сотрудников и команды, передаваемые на центральный пост. Видимо проходили последние тестовые испытания всех узлов и агрегатов установки.

Пойдемте, шеф Фейнхотен пришел, — услышал я голос проходившего мимо сотрудника. Я поднялся и пошел вслед за ним.

Все собрались в центральном зале. Не было только Гройдевана, который, как выяснилось позже, вернулся на корабль.

— Итак, — произнес Фейнхотен, — я ознакомился с результатами экспериментов. Что касается последнего, то действительно, его результаты весьма непонятные и возможно я ошибался, когда сказал, что мы в какой-то степени повлияли на его исход, хотя возможно, что это действительно имело место. В любом случае необходимо повторить эксперимент и чем скорее, тем лучше. Сотрудник, которого звали Унторг, давший мне накануне исчерпывающую информацию относительно вопросов перемещения во времени, сказал, что импульсные аккумуляторы готовы и можно начинать эксперимент.

— Отлично, кто последний раз выходил на временной обзор пространства?

— Я, — ответила одна из стоящих рядом с Фейнхотеном, сотрудница лаборатории.

— Зангони, вы готовы для очередного эксперимента?

— Конечно, — ответила она, но в этот момент, меня словно кто-то или что-то подтолкнуло, и я вдруг спросил:

— А можно мне попробовать?

Фейнхотен повернулся в мою сторону, и внимательно посмотрев на мой решительный вид, неожиданно ответил:

— А что, это идея, — в задумчивости произнес Фейнхотен, явно не ожидая предложения с моей стороны, а вслед за этим, видимо приняв какое-то решение, заявил, — может, доверим представителю цивилизации землян испытать новые ощущения и посмотреть, своими глазами на мир будущего? — Он окинул взглядом сотрудников лаборатории и, видя, что они не возражают или делают вид, что не возражают, сказал:

— Ну что же, Сережа, присаживайся вот сюда и приготовься к полету.

— Далеко летим? — спросил я.

— Это как получится, главное не волноваться, фокусировать взгляд на всем, что видишь вокруг, особенно на том, что наиболее важно и интересно с точки зрения информационного значения.

— А что наиболее важно?

— А это, ты уже сам должен решить, что важно, а что нет. Сам понимаешь, что я имею в виду. Наблюдай внимательно, так как потом эта информация будет записываться, и декодирована в визуальную запись. Чтобы не происходило, главное не паниковать, поскольку в полете тебе ничего не угрожает, даже если ты окажешься в эпицентре ядерного взрыва, разве что небольшой послеполетный стресс. Собственно говоря, это весь инструктаж.

Я уселся в кресло. Сотрудники обступили меня вокруг и начали устанавливать на голове и теле различные телеметрические датчики. Затем кресло въехало в аппарат, и я успел заметить, как сверху на голову опустилась установка, напоминающая надувной круг диаметром метра полтора. От него шли провода и кабели к аппаратуре. Прямо передо мной находилось устройство в виде конуса длиной в несколько метров, со всех сторон, которого торчали непонятные узлы и агрегаты, а так же тянулось множество проводов, шлангов и кабелей. Я услышал голос Фейнхотена:

— Сережа, ты меня слышишь?

— Да.

— Приготовься, сейчас произойдет накрывание кабины и начнется отсчет времени, после чего связи с тобой не будет до момента возвращения. Весь цикл займет не более часа. Отсчет и время перед тобой, видишь?

— Да, — снова ответил я.

— Очень хорошо, тогда все по местам. Начинаем процедуру запуска.

Вслед за этим две половины кабины сдвинулись с места и сомкнулись. Я оказался своего рода в яйцеобразном коконе. Вслед за этим начался отсчет времени. Как только прозвучало — ноль, все вокруг меня заполнилось ярким светом и, хотя фильтры были опущены, и голова находилась в непонятном мне устройстве, я чувствовал этот голубой поток света. Он словно вращался вокруг меня и потом уходил в коническую конструкцию. Гул, который сопровождался при появлении света начал нарастать и неожиданно я почувствовал, как будто отделился от тела и полетел. Наверное, так чувствует себя умирающий, подумал я. Может это и есть душа, которая освободилась, наконец, от моего бренного тела и полетела в просторы космоса навстречу звездам?

Я летел и видел вокруг себя мириады звезд, которые вихрем проносились мимо, оставляя за собой искрящийся след, словно это были не звезды с планетами, а метеоры, падающие на землю. Все кружилось и летело с неописуемой скоростью. Наконец скорость движения уменьшилась, и я почувствовал, что приближаюсь к звездной системе. Все ближе и ближе. Вскоре показалась планета, за ней другая, третья и, наконец, планета, покрытая облаками. Бросая взгляды в разные стороны, я пытался увидеть себя, но этого никак не удавалось сделать, тела не было, был только окружающий меня бесконечный мир космоса и планеты, которая становилась все ближе и ближе. Постепенно я успокоился и стал внимательно наблюдать за происходящим.

Подобно кораблю, я летел вокруг планеты, и, сделав несколько витков, стал спускаться. Неужели это Земля? Нет, не может быть, зачем посылать меня на Землю, особенно сейчас, когда судьба всей Галактики висит на волоске? Однако контуры материков говорили о том, что я не ошибся. Это действительно была Земля. Я стал опускаться, погрузился в облачность, а когда облака вдруг рассеялись, поплыл над просторами океанов, которые сменялись материками. Все происходило так быстро, что мне казалось, что вот-вот закружится голова, но все было нормально. Поля, зелень лесов, города, все пролетало передо мной. Я узнавал и в тоже время не мог понять, что-то изменилось на Земле. Только что именно? Наконец до меня дошло. Вокруг меня двигались сотни транспортных средств. Только теперь они двигались не по земле, а по воздуху. Неужели, это действительно будущее? Значит, Земля цела и двигается по пути прогресса. Выходит, мы победили, впрочем, это ровным счетом ничего не означает. Я продолжал лететь над планетой и не знал, что мне делать, на чем остановить свой взгляд. Впрочем, мое движение было не совсем бессмысленным, что-то или кто-то управлял мной, потому что меня словно направляла невидимая рука, и движение шло в определенном направлении, но куда, не понятно? Наконец впереди показалось подобие космодрома. Рядом огромные ангары. Возможно это заводы или склады для хранения техники. Подумав о том, что неплохо было бы заглянуть внутрь, как тут же направился прямо к одному из них и словно пронзил его насквозь, оказался внутри. Прямо передо мной были стапели, на которых собирался космический корабль. Весь в сиянии, он стоял в окружении людей и механизмов, которые сновали вокруг него. Он был необычный. Было ощущение, что это не корабль, а живой организм, которого поймали в глубинах океана и теперь изучают, пытаясь понять его строение. Рассматривая корабль, поймал себя на мысли, что, словно заезженная пластинка, который раз возвращаюсь к одному и тому же сравнению корабля с морским существом, и в этот момент меня осенило. Это же корабль Галактиан, который накануне видел в кадрах, которые нам показывали сотрудники лаборатории. Конечно, как я сразу не догадался. Корабль вовсе не строят, его пытаются изучить и понять, как он устроен. Я двигался по кругу, то, приближаясь, то, отдаляясь от корабля, а он словно чувствовал, что его изучают не только окружающие вокруг люди, а кто-то помимо них. Кто-то, кто внимательно рассматривает со стороны. Каждый раз, пытаясь приблизиться к нему, он становился ярко красным, переливался фиолетовыми и лиловыми всполохами, которые пронзали все его тело, а по мере удаления от корабля, цвет становился голубым с зеленоватыми и желтоватыми переливами.

— Неужели он чувствует меня? Нет, навряд ли, он просто меняет цвета на разном удалении от него, к тому же Унторг только что объяснил мне, что мое присутствие в будущем не материально, даже как-то обозвал научным термином мое сознание. А что если он ошибался? Если сознание перенесено в будущее, то, что оно представляет собой? Даже астральная составляющая и та, как утверждают, имеет физическую сущность. Значит, не все так просто в их теории о перемещениях во времени. Надо попробовать еще раз.

Я снова сделал круг и приблизился к кораблю. В тот же момент он изменил цвет, и мне показалось, что по нему пробежала волна, словно он готов был прыгнуть и улететь или он просто испугался меня? Нет, скорее это мне просто показалось. Я снова переместился подальше. Затем сделал попытку посмотреть, что происходит в соседнем ангаре, в который вело большое количество кабелей. Пройдя сквозь стену, увидел зал заполненный оборудованием. Видимо с его помощью происходило изучение корабля.

— Жаль, что нельзя посмотреть, что они обнаружили. Стоп, а почему собственно нельзя, а если заглянуть в их аппаратуру?

Мой взгляд остановился на одном из ящиков, который словно манил меня. Он стоял вдоль стены и, устремившись к нему, я вошел внутрь.

(обратно)

Глава 6

Что произошло потом, осталось вне моей памяти. Помню только, что в этот момент раздался взрыв, какие-то дикораздирающие крики, стоны, непонятный скрежет. Одним словом, все померкло, и я стремительно стал перемещаться в голубом потоке, который возвращал меня обратно. Это длилось несколько секунд, потом вспышка и я ощутил себя, точнее мое сознание ощутило, что оно внутри моего тела. Я пошевелил пальцем, потом рукой и мелкие мурашки, словно меня одновременно кололи миллионы иголок, прошли по телу.

Кабина раздвинулась, и раздался голос Фейнхотена:

— Сережа, с возвращением. Как чувствуешь себя?

— Нормально, если не считать, что по телу, словно мурашки бегают.

— Все нормально, так и должно быть. Рефлекторный синдром, через минут десять пройдет.

Круг, который накрывал голову, поднялся, и двое сотрудников осторожно стали снимать датчики и прочее оборудование, навешанное на меня. Голова немного кружилось, но в целом состояние было нормальное, однако чтобы встать с кресла, пришлось воспользоваться чьей-то помощью.

— Вот ты и прокатился в будущее? — улыбаясь, сказал Фейнхотен.

— На каруселях круче, но здесь тоже ничего, — попытался пошутить я.

— На каруселях! Что это? — не понимая, о чем идет речь, спросил он.

— Вроде машины времени, только попроще и в отличие от вашей, масса вариантов, от простых, до самых сложных, — витиевато ответил я, чтобы не вдаваться в подробности.

— Вот как, при случае расскажешь, что это такое. Главное то, что ты смог заглянуть в будущее и многое узнать.

— Послушайте, только одного не понятно, где я был, на Земле?

— Конечно, а где же еще.

— Но почему там, ведь наверно лучше было послать меня на одну из планет Федерации?

— В том-то и дело, что я понял, в чем была ошибка, когда мы отправлялись в будущее. Каждый раз мы направляли свой взгляд на нашу планету, которая по всей видимости к тому времени, уже погибла, а раз так, значит наша попытка заглянуть дальше не получалась именно по этой причине. Я начал понимать это, в тот момент, когда просматривал документы, а когда ты предложил свою кандидатуру, я пришел к окончательному решению этой проблемы. Именно тогда мне пришла идея отправить тебя в будущее на твою планету и посмотреть, что происходит там, и как видишь, все получилось. Мы задали координаты Солнечной системы и сразу вошли во временной континуум на сто лет вперед. Теперь мы сможем двинуться дальше.

— А вы знаете, что я видел на Земле?

— Пока нет, но через пару минут узнаем, обработка записи мозговых волн наверно уже завершена и мы сможем получить картинку на экране. А ты сможешь еще раз посмотреть все это со стороны. Впрочем, ты и так уже все видел.

— Вы будете удивлены тем, что увидите, — загадочно произнес я.

В этот момент прямо посреди лаборатории включился голографический экран, и мы увидели объемное изображение моего полета. Ощущение было такое, словно я не просто видел окружающий меня мир, а одновременно снимал все на видеокамеру. Мы молча наблюдали за происходящим вплоть до того момента, когда вошел внутрь машины и произошел взрыв. В этот момент изображение погасло. Голова по-прежнему кружилась, поэтому не особенно отчетливо всматривался в картинку происходящего, хотя в какой-то момент, мне показалось, что она отличается от увиденного. Впрочем, это только на первый взгляд, возможно, это мне показалось, поскольку запись была предварительной и требовала доработки.

— Вы видели, корабль Галактиан каким-то образом оказался на Земле? — произнес Унторг.

— Это еще спорный вопрос. Возможно, информация, которую удалось прочитать в этом приборе, в который ты проник, позволит ответить на этот вопрос. Однако действительно очень непонятно, откуда на Земле мог оказаться корабль, который полностью похож на корабль Галактиан.

— Вы думаете, что за те доли секунды, что мое сознание побывало в этом приборе, который взорвался, можно будет что-то прочитать?

— Вполне вероятно, — ответил Фейнхотен.

— Есть, — раздался взволнованный голос одного из сотрудников, который все это время занимался в лаборатории обработкой полученных данных.

— Посмотрите, что удалось зафиксировать. В момент взрыва, точнее, в момент проникновения сознания внутрь комплекса, произошел частичный выброс информации. Время записи одна тысячная секунды, однако, за это время получен объем почти в пятнадцать тысяч Гбайт информации. Сейчас идет декодирование и обработка данных. Это просто фантастика.

Фейнхотен посмотрел на меня как на героя и сказал:

— Ты понимаешь, Сережа, если хоть что-нибудь, нам удастся узнать об устройстве их корабля, есть надежда на….

Фейнхотен не успел закончить фразу, поскольку в этот момент включилось голографическое изображение и кто-то из руководства станции, сообщил, что в наше пространство вошли вражеские корабли и двигаются в направлении Звезды, поэтому необходимо срочно произвести эвакуацию, поскольку нет уверенности, что они не атакуют станцию, перед тем как нанести главный удар.

— Сколько у нас времени?

— Меньше часа, в вашем распоряжении сорок минут.

— Вас понял, приступаю к исполнению, — по военному четко ответил Фейнхотен, — все слышали, поэтому, прошу выслушать меня внимательно. Пять минут на дублирование всех материалов последнего эксперимента. Мы втроем улетаем на корабле с дубликатом материалов, остальные сотрудники с материалами телепортируются на базу Гоэмта. Там подготовлена установка для продолжения исследований, но прежде чем отправиться туда, вам надлежит сделать промежуточную телепортацию на станции в районе Солнечной системы вблизи Земли. Там оставите дубликаты результатов сегодняшнего эксперимента, и только и после этого отправитесь на базу. По прибытии, Золанбранг, вышлите ко мне кого-нибудь и тогда решим, порядок дальнейших действий. Всем все понятно?

— Да.

— Тогда за дело. Сережа, отправляйся на корабль, сообщи Гройдевану, что мы срочно улетаем, пусть свяжется с центральным постом и определит маршрут отхода, чтобы не пересечься с кораблями противника.

— А они нас не догонят? — неожиданно спросил я.

— Не должны, если мы поторопимся.

Я бегом отправился на корабль. Всю дорогу меня сверлила одна мысль, не связано ли нападение кораблей Галактиан с моим путешествием в будущее? Голова по-прежнему болела, и это ни как не давало возможности сосредоточиться. Все перемешалось и наслоилось одно на другое, а события, калейдоскопически чередующиеся друг за другом, еще больше уводили в сторону. И все же, одна мысль неотвязна преследовала меня — я что-то просмотрел, очень важное, ключевое в понимании того, ради чего я слетал в будущее….

Когда я поднялся на борт корабля, Гройдеван уже был в курсе происходящего и вводил полетные данные. Я не стал ему мешать и молча устроился в одном из кресел, продолжая размышлять о полете в будущее и увиденном, однако усталость после перенесенного эксперимента дала о себе знать, и, несмотря на мрачные мысли по поводу того, что Галактианские корабли рядом, закрыл глаза и мгновенно вырубился и заснул.

Мне приснился чудесный сон. Будто я, Вика и Саша, идем по лесу и собираем грибы. Лето, лес наполнен пением птиц, с ветки на ветку бегают белки. Вика то и дело зовет меня посмотреть, какой красивый гриб они нашли с Сашей. Я подхожу к ним, а у меня уже полная корзина белых, подосиновиков и подберезовиков. А Саша уже подрос и говорит мне:

— Папа, зачем ты такие большие грибы набрал, мы с мамой только маленькие берем, они вкуснее и червяков в них нет.

А я ему в ответ:

— Что же мне делать?

— Ничего, сейчас посмотрим, что ты насобирал, — он осторожно вываливает грибы из корзины, и мы втроем начинаем их перебирать, укладывая обратно, только маленькие и средних размеров, а я посмотрел на те, что остались лежать на траве, и произнес:

— Жалко выбрасывать, может быть, возьмем?

— Ничего, — говорит Вика, — видишь, сколько белок вокруг, им тоже надо на зиму запасы делать, а мы еще найдем. Вставай и пошли.

Так мы ходили по лесу, слушая пение птиц, наслаждаясь природой и собирая грибы. Я был счастлив, словно опять вернулся в свое безмятежное детство, когда ничто не омрачает тебя мыслями о прошлом и будущем, когда каждый день наполнен познанием нового и тебя не одолевают мысли и заботы о завтрашнем дне.

Солнце светило сквозь кроны деревьев, и в его лучах Викины волосы переливались золотом.

— Какая у нас мама красивая, правда, папа? — произнес Саша, держа в руке подосиновик.

— Самая красивая на свете, самая…

В этот момент я почувствовал, как чья-то рука легла мне на плечо, а вслед за этим раздался голос Фейнхотена.

— Сережа, подъем, мы взлетаем.

— Я потянулся, и на лице у меня расплылась благостная улыбка. Я на минуту позабыл обо всем происходящем и еще жил воспоминаниями только что увиденного сна. Фейнхотен с удивлением посмотрел на меня и спросил:

— С тобой все нормально?

— Да, а что такое?

— Да нет, вид у тебя несколько странный.

— Просто сон хороший приснился.

— Сон? Как понять сон?

— Обычный сон, точнее наоборот, хороший. А вам что, сны не снятся?

— Нет. Любопытное явление. Надо будет на досуге поговорить с тобой на эту тему.

Корабль уже вылетел за пределы станции, и мы направлялись к точке перехода. Я окончательно отошел от сонных воспоминаний и спросил:

— Ваши сотрудники уже телепортировались?

— Да, все в порядке, а вот мы немного задерживаемся. У нас в запасе всего, — он посмотрел на циферблат, — восемь минут.

— Успеем?

— Должны, но придется увеличить скорость, так что готовься к перегрузкам.

Я проверил ремни безопасности и взглянул на Гройдевана, который молчаливо отдавал команды, и я почувствовал, как скорость стала расти. Он внимательно смотрел за информационными данными, которые непрерывным потоком шли на нижней части экрана. Неожиданно он произнес:

— Нас преследуют.

— Ты уверен? — спросил Фейнхотен.

— Да. Два корабля изменили траекторию атаки и следуют в нашем направлении. Расстояние уменьшается, поскольку они идут на большей скорости, — его информацию тут же подтвердил голос компьютерного диспетчера:

— Корабль атакуют неизвестные цели. Скорость преследователей превышает скорость корабля в шесть раз. Есть вероятность контакта.

— Они могут нас достигнуть до подхода к точке входа?

— Уже выясняю, — он проделывал какие-то вычисления, дублируя диспетчера, который сообщил:

— Контакт за два и восемь до точки контакта.

— Увеличивай скорость.

— Не получится.

— Почему?

— Вы не выдержите, а надеть скафандры не успеете.

— Какие предложения?

— Я могу изменить координаты точки входа, но это будет серьезным нарушением. Воронка откроется внутри планетарной системы.

— Насколько это опасно?

— Сейчас, уже занимаюсь этим.

— Долго еще? — нетерпеливо спросил Фейнхотен.

— Нет. Есть данные. Опасность влияния на систему два процента. Более точный расчет требует времени. Что будем делать?

— Меняйте координаты.

— Постойте, — воскликнул я, — а их корабль не может войти в проход вслед за нами?

— Может, — ответил Гройдеван, но опасность будет только в том случае, если он задаст те же координаты точки выхода.

— А вдруг они заранее знают, куда мы направляемся?

Фейнхотен посмотрел на меня, потом на Гройдевана и секунду помедлив, сказал:

— Мы можем сделать экстраполяцию выходов корабля за прошлый год и путем случайного перебора выбрать автоматический переход со смещением его на максимально возможную величину, но без указания точки выхода в момент входа.

— Очень опасно. Система может не понять и есть вероятность, что мы,… — он посмотрел на Фейнхотена, и, судя по выражению его лица, добавил, но это единственный шанс, уйти от преследования.

— Так чего же мы ждем, действуйте.

— Есть, — и он начал быстро вводить исходные данные. При этом диспетчер непрерывно выдавала предупреждения относительно опасности, которая возникнет в подобном случае. Шанс на благополучный выход при броске, система оценила всего в тридцать два процента.

Мы переглянулись, и в этот момент помимо голоса диспетчера, поступили звуковые и световые сигналы предупреждения. Такое я наблюдал впервые.

— Что это? — спросил я.

— Мы успеваем войти в переход, но нас обстреливают. Странно, на таких расстояниях и при таких скоростях это бессмысленно. Однако я не напрасно включил защитный экран, — Гройдеван посмотрел на полученные данные, — немыслимо, мы затратили почти полтора процента энергии для поглощения их удара. Не представляю, какой силы должна обладать их установка, чтобы на таком расстоянии сделать единичный выброс.

— Я не очень разбираюсь в этом, но видимо это очень много?

— Что много? — переспросил Гройдеван, не поняв моего вопроса.

— Я насчет полутора процентов.

— Да это очень много. При отражении стандартного удара, нанесенного квантовым излучателем на расстоянии, не превышающем пятьдесят тысяч километров, при включенном защитном экране, затрачивается одна десятитысячная доля процента. И это при условии, что время удара не превышает три секунды. Если пересчитать, то получается, что они выбросили в нас энергии, равносильно той, которую затратили бы за час с четвертью при непрерывном излучении и это без учета дальности расстояния.

В этот момент корабль завертелся, началась вибрация. Мы вошли в зону перехода. Несколько секунд непрерывной болтанки и корабль выскочил в просторы космоса и на полной скорости устремился вперед.

— Гройдеван, — неожиданно закричал Фейнхотен, — вводите новые координаты и направляйте корабль к станции Федерации.

— Но мы даже не знаем где мы и можем ли открыть зону перехода?

— Вводите и открывайте зону перехода. Сейчас слишком многое зависит от нас.

— Понятно, — Гройдеван набрал данные, и через несколько секунд мы вновь пережили процедуру межзвездного перехода.

Когда экран засветился и выдал первые данные о звездной системе, мы смогли вздохнуть спокойно. Мы оказались в районе станции. Гройдеван сбросил скорость, после перенесенных нагрузок и подряд двух межзвездных бросков, можно было прийти в себя и слегка расслабиться. Все тело ныло и хотелось принять душ и забраться в постель, но я понимал, что пока об этом остается только мечтать.

— Шеф, вы представляете, что мы только что совершили?

— Двойной пространственный бросок.

— Вот именно. А главное, полностью оправдалась ваша идея, что можно экстраполировать параметры выхода, посредством множественных линейных преобразований с последующей дифференциацией на пересылку данных…

— Дорой мой Гройдеван, я охотно разделяю твои чувства восторга, но главное, что мы сумели оторваться от кораблей Галактиан, и остаться живыми.

— Безусловно, и все же…

Фейнхотен сурово и в то же время умоляюще посмотрел в сторону Гройдевана и тот осекся. Однако на его лице читался восторг оттого, что он и корабль, смогли сделать то, что, возможно, никому в Галактике не удавалось. И он был горд и счастлив от этого.

Станция медленно приближалась, постепенно увеличиваясь на экране. Наконец мы получили разрешение на стыковку к одному из причалов. Гройдеван сделал маневр и, включив авто навигацию, откинулся на спинку кресла. Наверно он устал не меньше нашего, а возможно и больше. Он сидел ко мне боком, но я заметил, как он закрыл глаза и попытался хоть немного расслабиться, и все же, на его лице нельзя было не прочесть удовлетворения от только что совершенного поступка.

Мы двигались вдоль стыковочных терминалов, большинство из которых было занято кораблями Федерации. Когда корабль подошел к свободному месту, он сделал небольшой разворот и осторожно опустился на парковочный модуль. После этого открылась панель, и корабль вместе с модулем въехал внутрь станции. Через несколько секунд мы услышали команду, что шлюзовая готова к выходу команды корабля, и мы можем пройти в санитарную зону. Мы последовали за Фейнхотеном, который нес небольшой кейс с результатами экспериментов. Пока мы проходили санитарную обработку, панель снова открылась, и парковочный модуль вместе с кораблем выехали наружу.

Пройдя полагающиеся процедуры контроля, мы вошли в телепортационный отсек и через секунду вышли в большом зале, где нас видимо уже поджидало несколько представителей. В числе ожидающих нас, я заметил знакомое мне лицо, возможно, я ошибался, но когда он первым подошел к нам и, поздоровавшись с Фейнхотеном и Гройдеваном, протянул мне руку, то понял, что не ошибся. Это был Юглинд. Он внимательно посмотрел на меня, после чего произнес:

— Рад нашей новой встрече.

— Взаимно.

— Значит, вы решили участвовать в эксперименте и отправиться в будущее?

— Мне не впервой.

— Что, верно, то верно. Однако на этот раз вам удалось принести информацию, которая может оказаться весьма ценной в сложившейся обстановке.

— Хорошо бы, — уклончиво ответил я, а про себя подумал, странно, откуда они в курсе дела, что мы проводили эксперимент, но Фейнхотен увидев мое озабоченное лицо, сразу сообразил, и потому наклонившись, произнес:

— Наверняка у них уже есть отчет о нашем эксперименте, а возможно и копии материалов. Мои сотрудники времени зря не теряли и оперативно телепортировали полученные материалы.

После обмена рукопожатием, Юглинд представил нам сотрудников, которые были с ним. В основном это были специалисты из института космических исследований и разработчики космической техники.

Фейнхотен передал одному из них кейс. Открыв его и достав несколько кристаллов, с записанной на них информацией, он вложил один из них в аппаратуру. Последовала непродолжительная пауза, после чего мы увидели нечто необычное. Это было похоже на обрывки каких-то воспоминаний, которые непостижимым образом запечатлелись в виде изображения. Они наслаивались друг на друга. Постоянно прерывались пустыми кадрами космического пространства, затем снова возвращалось изображение, меняясь с цветного на черно-белое и обратно. Постепенно, несмотря на кажущуюся мешанину образов, стала понятна общая картина происходящего. Это были чьи-то воспоминания, выхваченные непонятно как из сознания и, по всей видимости, смонтированные компьютером в определенном хронологическом порядке.

Основой воспоминаний было создание космического корабля Галактиан. Перед нами проходили кадры, повествующие как из бесформенной массы энергетической сгустка материи, постепенно формируется силуэт космического корабля. Приобретая все более и более отчетливые черты могущественной машины, я вдруг отчетливо понял, что перед нами не просто корабль, а живое существо. Его создание скорее походило на рождение. Мы видели, как снующие вокруг корабля люди-роботы в белых халатах, контролируют развитие процесса. Наконец, когда он почти обрел свои основные формы, происходит завершающий процесс, производится загрузка искусственного разума. Он напоминает большую ртутную каплю, колышется и переливается, постоянно меняя форму и очертания. Осторожно он вносится манипулятором внутрь и происходит его слияние с кораблем. Теперь это единое целое. Все отходят от корабля, а он, испытав чувство свободы, неожиданно начинает судорожно дергаться. Сотрудники подают какие-то команды, и корабль успокаивается, после чего начинается процесс загрузки программы в управляемый модуль мозга. Проходит некоторое время, и мы видим, как корабль уже движется на просторах космоса, и в этот момент запись обрывается.

— Это все, что удалось получить из добытого нами материала, — сказал Фейнхотен. — теперь я думаю, нам понятно, что корабли Галактиан, скорее живые существа, точнее кибернетические существа, своего рода одна из разновидностей их расы и кораблем может быть названа весьма условно. Хотелось бы услышать мнение специалистов по данному вопросу.

— Я думаю, — сказал один из присутствующих, — что, как вы правильно отметили, это своего рода одна из форм существования Галактиан, а не чисто космический корабль, как мы себе его представляем. Возможно, что основой организма «корабля», будем так его условно именовать, является некая энергетическая субстанция естественного происхождения, хотя я не исключаю и искусственный характер, в который внесен искусственный интеллект. Впрочем, самым важным вопросом является сама оболочка «корабля». Думаю, все обратили внимание, что он был помещен в чрезвычайно сложную конструкцию. Возможно это поле или что-то иное, в чем он выращивался или удерживался до того, как стал использоваться по назначению. Далее, весьма интересным представляет система загрузки чего-то, подчеркиваю, чего-то, что можно считать мозгом «корабля». Однако, это вполне может быть и энергетическая установка или система вооружения. В конце концов, это может быть что угодно. Пока я не готов сказать, что это. Необходимо детально проанализировать имеющийся материал, обработать всеми доступными способами. Есть вероятность, что мы сможем что-то выяснить и понять его суть, а, следовательно, выявить слабые места.

Фейнхотен подозвал меня и Гройдевана и сказал, что он хочет задержаться. Необходимо решить еще ряд вопросов, а мы, если хотим, можем пойти отдохнуть.

— Как только я освобожусь, мы решим, что делать дальше и определимся в рабочем порядке, хорошо?

— Все понятно, — ответил Гройдеван.

Мы отправились в гостиницу.

Выйдя из телепортационной кабины, мы направились по коридору в свой номер. Гостиная, спальня и душевая кабина. Стандартный гостиничный номер. Я пошел в душ и когда вышел, увидел, что Гройдеван лежит на кровати и спит. Усталость взяла свое, и он не дождался пока я выйду из душа, заснул. Я не стал его будить, и расположился на диване. Я лежал и думал о Вике и Саше. Как они там? Обо мне никаких известий, и я представил себе, как она волнуется и переживает за меня. Сердце сжалось от переполнивших меня чувств любви и тоски по ним, самым близким и родным людям на Земле. Да что там на Земле, во всей необъятной Галактике. Все тревоги мира сосредоточились в эту минуту только на них, а все остальное казалось совсем незначительным и далеким. Незаметно для себя я задремал.

Голос Фейнхотена, который смотрел с голографического экрана на меня, разбудил меня и Гройдевана, который вышел из спальни.

— Отдых закончен, мы отправляемся назад на станцию. Сбор на корабле через двадцать минут.

Все что произошло потом, я запомнил слабо. По всей видимости, я так и не отошел от всего, что произошло, и почти весь полет до базы провел в полусне. Даже проход через пространственную воронку не вызвал обычных неприятных воспоминаний, и запомнился лишь постоянным вращением. В этот момент я вспоминал о чем-то из своей прошлой жизни, и восприятие происходящего было не столь острым, как обычно. Я окончательно пришел в себя только тогда, когда наш корабль опустился возле станции, и я увидел её на экране. Наконец-то я увижу жену и сына.

Последние минуты перед встречей мне показались бесконечностью. Одевание скафандров, переход до шлюзовой, процедура продувки, очистки и так далее, всё казалось, как замедленная лента кинохроники, которую киномеханик показывал, забыв переключить нужную скорость. Только полчаса спустя я, наконец, смог обнять Вику и Сашку и крепко поцеловать их. Они стояли вместе с Хлоей и еще несколькими встречающими у выхода из шлюзового отсека. Я сразу увидел сияющие глаза Вики и, хотя она уже знала, что все в порядке, поскольку мы оповестили о своем возращение сразу, как только вышли из зоны перехода, она как всегда пустила слезу.

В отличие от Вики, Хлоя была совершенно невозмутима, и лишь по мимолетно брошенному взгляду, я понял, что это всего лишь маска, на самом деле все её эмоции были внутри. После короткой встречи, мы разошлись по своим комнатам.

К концу дня меня неожиданно вызвал к себе Фейнхотен. Я вернулся от него через несколько минут и на вопрос Вики:

— Что случилось? — коротко ответил:

— Завтра мы возвращаемся на Землю.

(обратно) (обратно)

Часть 2 ГИБЕЛЬ БОГОВ

Глава 1

Я не спал почти всю ночь, ворочаясь с боку на бок. Пытаясь заснуть, то и дело мысленно возвращался к событиям, которые произошли за последние сутки, и каждый раз ловил себя на мысли, что, возможно, они в какой-то степени повлияли на наше завтрашнее, точнее уже сегодняшнее возвращение на Землю. С одной стороны я был рад, что мы возвращаемся домой, но с другой, меня настораживало столь скоропалительное возвращение, и потому я никак не мог успокоиться. В конце концов, когда в очередной раз повернулся на другой бок, я услышал Викин голос:

— Не спишь?

— Нет.

— Не переживай, надо радоваться, скоро мы будем дома, — она повернулась в мою сторону и, прижавшись, обняла, положив голову на мое плечо.

— Когда я чего-то не понимаю, меня всегда мучают сомнения, и ничего не могу с собой поделать. С чего вдруг лететь на Землю именно сейчас? Война, Галактиане уничтожают одну звездную систему за другой. Столько проблем, и вдруг, ни с того ни с сего, нас отправляют на Землю? Совершенно непонятно.

— Видимо, период времени, когда нам грозила опасность, миновал, а раз так, то Земля достаточно безопасное место в Галактике, где мы можем жить. Возможно наш отлет, как-то связан с твоим путешествием в будущее. Не зря же их корабли погнались за вами. Кстати, ты так и не рассказал мне, как все прошло?

— Как прошло. Нормально. Прибавили газу, и ушли от погони. Одним словом, ничего интересного.

— Мне кажется, ты чего-то не договариваешь.

— О чем ты?

— Все о том де.

— Серьезно, ничего интересного. Правда перегрузка была еще та, я думал меня наизнанку вывернет, а так, обычный пространственный бросок. И вообще, перед отлетом поговорим с Фейнхотеном и всё узнаем.

Я пролежал с открытыми глазами почти до самого утра, и лишь под утро заснул. Когда я открыл глаза, чтобы посмотреть, сколько время, Вика уже готовила завтрак.

— Ты уже встала?

— И Саша тоже. Кстати, Фейнхотен уже сообщил, что отлет в двенадцать, так что у тебя еще уйма времени.

— А он больше ничего не сказал?

— Я не стала спрашивать, думаю, он сам расскажет обо всем при встрече.

Я посмотрел на часы. Было начало десятого. Умывшись, я сел позавтракать. Сашка сидел за столом и играл очередной игрушкой, которую ему подарил кто-то из экипажа станции. Я смотрел на него и думал, интересно, какие у него останутся воспоминания от всего пережитого за эти недели. Наверно самые смутные. По крайней мере, у меня из детских воспоминаний почти ничего не осталось. Даже школьные годы вспоминаются с трудом и то в основном на основе оставшихся фотографий. В этот момент ожил голографический экран, и мы увидели Фейнхотена.

— Доброе утро еще раз. К нам тут пожаловали нежданные гости, готовится небольшое совещание. Вы не могли бы к нам присоединиться?

— Конечно, — ответил я, — когда оно состоится?

— Через полчаса. Корабль уже на подходе. Да, и еще, желательно, чтобы вы оба были на совещании.

— Хорошо, — ответила Вика, явно не понимая, с чем связана просьба, быть на совещании обоим.

Экран погас.

— Надо попросить кого-нибудь посидеть с Сашей, — сказала Вика. И не успела она это сказать, как раздался зуммер двери. Дверной экран показал, что это была одна из вновь прибывших. Я открыл дверь.

— Извините, — произнесла она, — Помощник воспитателя младшей группы Зуринга. Фейнхотен просил присмотреть за вашим сыном, пока вы будете на совещании. Если хотите, я возьму его в группу сейчас или зайдете к нам сами, когда пойдете. Мы находимся в шестом отсеке, комната В2.

— Спасибо, мы зайдем сами, когда пойдем, — ответила Вика.

— Хорошо. Всего доброго.

Я закрыл за ней дверь и сказал:

— Не люблю я все эти тайны и хождения вокруг да около. Надо же какая любезность с его стороны. Даже об этом успел позаботиться.

— Чего ты так раскипятился? И правильно сделал, что позаботился. Сейчас бы сидели и ломали голову, куда Сашку деть. Не злись, прошу тебя.

— Вовсе я не злюсь.

— Нет, злишься, я же вижу.

— Извини, просто я действительно как не в своей тарелке.

— Прекрасно понимаю, сама волнуюсь, просто вида не показываю.

— Хорошо, уже успокоился. Собственно чего ради я должен беспокоиться. Мы летим домой, к нам летят гости, возможно, представители с Земли. Нас пригласили на совещание.

— Сережа, прекрати немедленно всю эту говорильню и успокойся. У тебя что, невроз?

— Нет, я спокоен.

Вика посмотрела на меня, и я стал понемногу успокаиваться. Уткнувшись в тарелку, стал есть, даже не понимая, что это. Я старался не показывать вида, но внутри меня нарастало волнение. Так было всегда. Еще со студенческой поры, когда ехал сдавать очередной экзамен или зачет, меня с утра одолевала непонятная дрожь волнения, ностоило войти в аудиторию, взять экзаменационный билет и я моментально успокаивался, даже если, прочитав вопросы и поняв, что не все знаю и не на все смогу ответить, волнение улетучивалось, и мозг начинал работать на решение конкретных задач. И позже, когда работал на заводе, потом на фирме, любая неопределенность, вопрос, который не был четко сформулирован, всегда выводил меня из равновесия и заставлял волноваться до тех пор, пока я не выяснялась суть вопроса.

Я не заметил, как Вика убрала посуду, переодела Сашу и только когда она сказала:

— Мы готовы, можно идти, — я, словно очнулся и ответил:

— Очень хорошо, пошли.

Мы спустились на этаж ниже, прошли в соседний отсек и, найдя комнату В2, позвонили в дверь. Нам открыли, и мы увидели большую группу детей, которые дружно играли кто друг с другом, а кто с воспитателями. Одной из них была Зуринга. Увидев нас, она произнесла:

— Смелее, проходите.

Мы вошли. Увидев детей, которые внешним видом резко отличались от нас, Саша инстинктивно спрятался за Викиными ногами, однако вид множества игрушек и веселый смех детей, успокоил его и потому он неожиданно вышел вперед и направился к ним.

— Слава Богу, — подумал я, поскольку боялся, что Сашка ударится в слезы и ни за что не захочет, чтобы мы его оставили.

— Не волнуйтесь, я уверяю вас, все будет хорошо, после совещания можете зайти за сыном, — сказала Зуринга, закрывая за нами дверь. Мы вернулись в наш сектор и, пройдя до конца коридора, оказались в кают-компании. Фейнхотен и еще несколько вновь прилетевших сидели за столом. Увидав нас, он пригласил к столу. Мы присели. Посмотрев на гостей, я чуть было не выкрикнул: «Земляне», но вовремя спохватился. Они были похожи, даже очень похожи чертами лица, но все же это были не земляне. Видимо прочитав по выражению моего лица, удивление, Фейнхотен произнес:

— Позвольте представить личного посланника Юглинда Солэнга и его коллег Бейджа и Маангу.

Когда Фейнхотен представлял их, они слегка наклонили голову в нашу сторону.

— Прошу Солэнг, вам слово.

Солэнг посмотрел в мою сторону и от его взгляда меня ударил озноб, и я вдруг отчетливо понял, что ничего хорошего от их визита не следует ожидать, наоборот, они привезли крайне плохие новости. Солэнг сделал паузу и произнес:

— Мы прилетели на станцию по двум причинам. Во-первых, чтобы ознакомить вас с теми событиями, которые имели место в нашей системе после вашего отлета и, во-вторых, с определенной миссией, которую нам поручил Юглинд. Начну с первой.

Как это ни парадоксально, но факт остается фактом. Ни станция на Хемлине, ни сама звездная система не были атакованы кораблями Галактиан. Как только вы открыли пространственный переход, их корабли, как ни странно, не последовали за вами. В тоже время, они воспользовались своим, непостижимым для нас методом перемещения, и вместе с остальными кораблями, принимавшими участие в нападении, покинули систему. Что с ними стало неизвестно. Как мы позже узнали, вы весьма искусно смогли сманеврировать, возможно, это стало причиной, что они не последовали за вами. По крайней мере, они больше не возвращались к нашей станции. Однако это не означает, что угроза повторной атаки миновала, тем более что сообщения о продолжении уничтожения звездных систем поступают непрерывно.

В свете этих событий, шеф Юглинд принял участие в расширенном совещании в Центральном Совете управления нашей звездной системы, где решались вопросы, связанные с возможностью атаки и необходимостью эвакуации населения. В числе мероприятий, которые были намечены, рассматривалась возможность размещения части населения в районе Солнечной системы, в частности на Марсе, спутниках планет и частично на Земле. Поскольку Солнечная система не входит в состав Звездной Федерации, сохраняется большая доля вероятности, что она может избежать атаки Галактиан. Поэтому, нам поручено, вместе с вами вступить в полномасштабный контакт с представителями Земли, на предмет взаимодействия и приема на своей территории части жителей нашей планеты.

Внимательно выслушав выступление Солэнга, я с облегчением вздохнул, поскольку все было не так страшно, как мне почему-то показалось. Я оживился и потому сразу задал вопрос:

— Какова конкретно наша роль во всем этом, и как вы все это представляете?

— Я думаю, мы дадим сигнал, по поводу новой встречи с представителями Земли. Затем произведем посадку, к примеру, там же где она была перед вашим отлетом. На встрече мы информируем картину происходящего и оговорим встречу с руководством или представителями руководства планеты для выработки конкретных решений. По-моему все достаточно просто.

— Однако, прямо как в кино. Нет, это, по-вашему, просто, а, по-моему, все достаточно сложно, — ответил я, и Солэнг с удивлением посмотрел на меня.

— Почему вы так считаете?

Я на секунду задумался. Сложность и масштабность задачи, о которой с легкостью говорил Солэнг, была столь очевидна, что в первый момент я растерялся, но, поразмыслив, произнес:

— Начнем с того, что давайте, разберемся, кто вы и кто мы, я имею в виду землян? Вы не задумывались над этим вопросом, а зря. Вы знаете о землянах все или почти все, потому что вы, создали нашу расу. Мы, проще говоря, дети из пробирки. Пусть я утрирую, но фактически это такт. Сколько-то там тысяч лет назад, вы методами генной инженерии создали на земле расу землян, которая в дальнейшем стала самостоятельно развиваться. При этом, все это время, вы регулярно наблюдали за нашим развитием, не вступая в непосредственный контакт. В результате, человечество, в отличие от вас, ничего не знает, кто вы, и какую роль сыграли в том, что мы вообще существуем на нашей планете. Не буду говорить о том, что десяток или сотня человек в лице руководителей ряда стран информированы об этом, и то благодаря тому, что Федерация отразила нашествие биокиборгов, и произошел официальный контакт. Для большинства землян, вы — миф, гипотеза, одним словом НЛО, УФО или как угодно это называйте. Вы, кто угодно — Боги, инопланетяне, пришельцы и так далее и тому подобное. Вы поймите, даже собственной истории толком не знаем, а строим бог весь какие догадки. Сто с лишним лет назад нам вдолбили в голову, что мы произошли от обезьян и половина людей в это охотно верит, правда другая половина, верит, что человека сотворил Бог. Сначала Адама и Еву, коих затем Господь изгнал из рая, а от них пошли все остальные. А как все было на самом деле, никто не знает. Да что говорить, мы не знаем точно, что было две тысячи лет назад. Так, смутные воспоминания, эпистолярные обрывки и то весьма расплывчатые и путанные. В результате, больше вопросов, чем ответов кто, что и как, то ли был Христос, то ли не был? Мы до сих пор любуемся пирамидами и ломаем голову, кто, как и зачем их построил. А теперь представьте, являетесь вы и говорите: «Здравствуйте, это мы ребята вас создали, правда, у нас сейчас не совсем всё как надо, точнее совсем все плохо, так что мы у вас тут поживем, технику вам новую привезем, телевизоры разные с объемным изображением и тому подобное». Вы представляете, что начнется?

— Как что, жители планеты получат новые технологии, исчезнет голод, мы поможем излечить большую часть болезней. Улучшим климат и экологию планеты, Вы сразу подымитесь на несколько ступеней вверх в эволюционном развитии и минуете целые десятилетия в поисках того, что сможете получить сразу.

— Кто бы спорил, отлично, просто здорово. Получить знания о супер-пупер двигателях и телепортирующих кабинах, особенно для работников ЖЭКов, будет величайшим счастьем. Это я, конечно, утрирую, а если серьезно, то вы забыли о главном, что станет с теми миллионами, нет миллиардами людей, которые веруют во все эти религиозные сказки. Как быть им? Вся их вера в одночасье рухнет. Оказывается вот он Бог, творец, создатель. Что произойдет в головах этих людей сказать весьма трудно, да и невозможно. Может, они возрадуются, может, они проклянут вас, может, да я даже не могу себе вообразить, что может произойти в умах людей. Возможно, вам не известно столько религий, религиозных течений и направлений существует на Земле, вы себе представить не можете. И при всем этом, все они находятся между собой в достаточно сложных взаимоотношениях и это мягко сказано. Поэтому я согласен с вами, что диалог начать можно и даже необходимо, но предупреждаю сразу, это будет не так просто, как вам кажется. Если вы не просто наблюдали за нашим развитием, а анализировали его, то простите за откровенность, но, на мой взгляд, вы весьма опрометчиво пустили на самотек вопрос изначального происхождения человека на Земле и как следствие этого, вызвали массу домыслов самого разного характера, которые в конечном итоге привели к тому, что мы имеем в настоящий момент. Мы Homo Sapiens или, иначе говоря, человек разумный и все.

— А разве этого мало?

— А вы считаете, что этого достаточно?

— Не понял, чего именно?

— Что человек разумный, живущий на Земле, не знает, кто он, от кого произошел и кто его предки, точнее считает что знает, но каждый по-разному?

— Это дискуссионный вопрос и мне сложно на него ответить, поскольку не входит в сферу моих полномочий.

— Забавно, — вырвалось у меня, — в таком случае, я вам не завидую. С подобными вопросами вам придется столкнуться на Земле сразу, как только вы приступите к переговорам. И кстати, — неожиданно для себя добавил я, — запаситесь доказательством, что именно вы создали нашу расу. На Земле к этим вещам относятся крайне щепетильно, и уверяю вас, будут досконально изучать все представленные вами доказательства. Что поделать, такой мы народ, земляне, — как я не старался, но последние слова были сказаны столь ехидно, что Вика с укором посмотрела на меня, но промолчала.

Солэнг переглянулся со своими помощниками. Они явно не ожидали, такого оборота дел и потому пребывали в некоторой растерянности. Чтобы как-то смягчить моё выступление Вика вдруг обратилась к ним:

— Конечно, я во многом согласна со своим мужем. Трудности, безусловно, будут. Другое дело, что их необходимо решать. Однако не будем забывать, что наше общество пережило нападение биокиборгов и благодаря вашей помощи отчасти знает о существовании мыслящих существ в Галактике, имеющих гораздо более передовую технологию. Раз так, значит, есть определенные точки соприкосновения, кроме того, отнюдь не обязательно сразу оповещать население Земли о вашей роли в нашем так сказать появлении на планете Земля. Как вы считаете?

Солэнг с благодарностью, посмотрел на Вику:

— Согласен с вами. Вот поэтому нам так важно, чтобы начать контакт на Земле помогли именно вы, поскольку имеете опыт общения с нами, а через вас нам будет лучше наладить, как бы это правильнее выразиться, — он запнулся, и Вика снова пришла ему на помощь.

— Взаимопонимание двух миров, нашего и вашего.

— Именно это я имел в виду.

— В таком случае, совещание как я понимаю, подошло к завершению? — спросил Фейнхотен, — вылет, как и планировалось в двенадцать? — он посмотрел на часы, — хотя нет, пожалуй, придется немного скорректировать.

— Нет, есть еще один нерешенный вопрос, — сказал Солэнг, он слегка нахмурился и в этот момент Вика, словно прочитав его мысли, тихо произнесла:

— Я не согласна.

— С чем ты не согласна? — спросил я, не поняв её высказывания.

— Я знаю, что они хотят.

— Да ты не волнуйся, — совсем ничего не понимая, произнес я, хотя внутренне весь сжался, предчувствуя что-то неладное.

— Позвольте мне сначала сказать, — произнес Солэнг, — Ваш сын Саша, не только ваш сын, он частица эволюционной пирамиды развития вашего мира и соответственно нашего. Совет принял решение сформировать группу детей и направить их в один из отдаленных уголков нашей Галактики, где они смогут выжить. Наше существование под угрозой. Вы сами это прекрасно знаете. Если нам суждено погибнуть, это не должно означать, что на этом мы закончимся как цивилизация. Она возродится, пусть не скоро, через тысячи лет, но это произойдет. Ваш сын, как представитель Земли, станет частицей будущей цивилизации. И потом, кто сказал, что это навсегда. Борьба с Галактианами только начинается, возможно, завтра, мы найдем способы как с ними бороться, и тогда все изменится. Однако если нас ждет поражение, я не думаю, что вы можете отказать вашему сыну в праве на жизнь?

Я закрыл глаза и подумал, — Неужели я должен потерять сына второй раз и снова добровольно. За что, почему?

— Я не отдам вам его, — решительно произнес я. Я уже терял один раз свою семью, когда рискнул броситься в водоворот времени. Сейчас мы вместе, но сына, того, кого звали Алешей, потерял навсегда. Но тогда я спасал мир, который разрушил. Я был причиной и следствием, судьей и палачом, кем угодно, одновременно. Вы думаете, это было легко? Нет, потерять тех, кого любишь страшно и больно. Но сейчас совсем другое время. Если что-то произойдет, есть время улететь, тепортироваться…

— Не надо себя обманывать, — сказал Солэнг, — время всегда не хватает, а изменить что-то не всегда представляется возможным. Вам повезло, вы смогли, но повезет ли вам дважды? А с жизнью людей, тем более близких, вряд ли стоит экспериментировать. Тем не менее, вы родители и у вас есть право выбора, до отлета у вас есть время всё обдумать и принять решение. Потом его не будет.

Солэнг поднялся из-за стола, а вслед за ним оба сотрудника, которые за все время беседы так и не произнесли ни слова. Мы остались сидеть. Худшее, что могло случиться, всей тяжестью навалилось на нас. Вика посмотрела на меня, потом на Фейнхотена и тихо сказало:

— Мне надо подумать, пойду к себе и перед отлетом дам ответ.

Она встала и медленно пошла по коридору. Я посмотрел ей вслед, потом обернулся на Фейнхотена, словно ища его поддержки или совета как быть. В ответ на мой немой вопрос, он неожиданно произнес:

— Она уже все решила, просто ей трудно, так же как и вам, сказать да, и я её понимаю. Мне было так же нелегко это сделать.

— Вам? — не понял я его слов, — при чем тут вы?

— С детьми летит Хлоя, — и он отвернулся, чтобы я не увидел его слез.

— Вика, постой, — закричал я, и побежал вдогонку за ней….

Мы сидели, обнявшись в своей комнате. По лицу Вики неудержимо катились слезы, и я не мог её ничем утешить. Умом я понимал, что так надо, так лучше, безопаснее, но сердце кричало и говорило совсем другое. Нет, не отдам! Он и Вика, все самое дорогое, что у меня есть сейчас на этом свете. Хотелось что-то изменить, отложить, найти какой-то предлог, но рассудок твердил, что изменить что-либо невозможно. Пойми, это необходимо. Может наступить час, когда ты будешь проклинать себя, что не прислушался доводам разума, а поддался эгоизму эмоций.

Сашка безмятежно сидел на полу и играл с игрушками, которые ему подарили его новые друзья, от которых мы его с трудом увели.

— Ты заметил, как он быстро акклиматизировался в новом коллективе, а ведь они совсем не такие, как мы? — сказала Вика, глядя мокрыми глазами на Сашу.

— Заметил, — нехотя ответил я.

— Жаль, что мы не сможем какое-то время общаться, но ведь это совсем не надолго, правда? — снова сказала она.

— Скажи, почему ты так говоришь, словно мы уже всё решили?

— Потому что, Солэнг прав, не надо себя обманывать. Мы сделаем это, потому что слишком любим нашего сына. Нам пришлось столько пережить, и я не хочу, чтобы на его долю выпали все эти беды. Я хочу, чтобы он не просто выжил, а смог жить.

— Откуда ты знаешь, что будет? Это никому не известно.

— Возможно. Но я верю.

— Во что?

— В лучшее. Поэтому, хотя мне бесконечно больно, надо сделать так, как сказал Солэнг. Мы полетим на Землю, а Саша полетит вместе с детьми. Так я решила, и можешь ничего мне не говорить.

Я поцеловал её и тихо произнес:

— Сколько в тебе мужества и мудрости, каждый раз поражаюсь.

— Не больше чем в тебе, — и она разрыдалась.

— Вот так, стоило мне сказать, какая ты, а ты в слезы.

Я гладил её по голове, словно она была маленьким ребенком, а сам продолжал неотрывно смотреть на играющего Сашку, словно хотел запечатлеть его образ, улыбающегося, веселого мальчугана, и он словно услышав мои мысли, повернулся в нашу сторону, и слегка наклонив голову и сделав серьёзное лицо, сказал:

— Папа, — и улыбаясь, вытянул перед собой руку с игрушкой, в которую играл, словно хотел показать нам её. Я улыбнулся ему, и Вика тоже, утирая слезы, катившиеся из глаз.

— Иди к маме, сынок, — ласково произнесла она и поманила руками Сашу.

Он радостно бросился к ней. Она подхватила его и взяла на руки, но он неожиданно вырвался из её рук и снова стал играть игрушкой, которая была не то машиной, не то кораблем. Он возил её по полу, издавая при этом смешные звуки. Мы молча смотрели, как он играет. В дверь позвонили. Я подошел и увидел на экране, что это была Хлоя.

— Можно зайти?

— Конечно, входите, — Хлоя вошла и, увидев Вику с распухшими от слез глазами, все поняла, и потому тихо сказала:

— Нам пора. Корабль улетает через двадцать минут. Вы пойдете с нами или останетесь?

— Пойдем, — сказал я и посмотрел на Вику.

Взяв Сашку на руки, мы направились по коридору в другой корпус, где находилась шлюзовая. Когда мы подошли, там уже находились Солэнг и два его сотрудника. Фейнхотен. Был очень хмурым. Рядом с ним стояла одна из воспитательниц и два малыша, мальчик и девочка, которые внешним видом говорили, что они соплеменники Солэнга, но каким-то образом оказавшиеся на чужой планете, видимо там жили и работали их родители. Я опустил Сашу на пол. Он подошел к детям, видимо он их уже знал, и они стали играть, не обращая на взрослых никакого внимания.

— Пора прощаться, — сказал Фейнхотен. Неожиданно для нас, всегда сдержанная на людях, Хлоя подошла к Фейнхотену и, обнявшись, они несколько мгновений смотрели друг на друга. Мы стояли в стороне, наблюдая эту картину. Наконец Фейнхотен отпустил её руку и она, подойдя к нам, сказала:

— Не волнуйтесь за сына. Я не смогу заменить ему вас, но постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы ему было хорошо. Не сомневайтесь.

Вика обняла Хлою, и, расплакавшись, не смогла ничего ответить, поэтому я, стараясь проявить все свое самообладание, которое таяло с каждой минутой, произнес:

— Я верю, что все будет хорошо, и надеюсь, что это не надолго. Мы их победим, и мы снова будем все вместе, правда?

— Конечно, — ответила Хлоя.

В этот момент открылся шлюз. Солэнг вместе с остальными вошел внутрь. Дверь за ними закрылась, и я даже не успел помахать Саше рукой, впрочем, он был занят своими новыми друзьями, а Хлоя крепко держала его за руку. Я повернулся и увидел влажные глаза Фейнхотена. Он посмотрел на меня, и поскольку Вика стояла вдали, сказал:

— Знаете, Сережа, я только сейчас понимаю вас, как тяжело терять любимого человека. Я знал её с детства, она была для меня ребенком, а потом выросла, стала взрослым человеком, мы стали вместе работать, и я понял, что не могу без неё. Любовь везде одинакова в Галактике. Ей неписаны законы, неподвластен возраст, она делает с человеком непонятное, заставляет совершать подвиги, глупости, что угодно. На то она и любовь.

Он посмотрел на меня своими большими грустными глазами, и я вдруг спросил:

— А сколько вам лет?

— Если исходить по земному летоисчислению семьдесят пять.

— А Хлое?

— Ей тридцать. Большая разница, я понимаю, поэтому я никогда не давал повода ей, но когда все это началось, я имею в виду нашествие Галактиан, я понял, что время неумолимо быстро стало лететь, и жизнь стала совсем иной. Она начала цениться значительно выше, и я понял, что может случиться, что я не успею сказать ей тех слов, которые хотел сказать уже давно.

— И вы ей ничего не сказали?

— Сказал. Но увы, это надо было сделать намного раньше. Понимаете, Сережа, никогда, слышите, никогда не откладывайте на завтра то, что можете и должны сделать сегодня, особенно, если это касается чувств. Чувства, они как порыв ветра, как морской прибой, разбившийся о прибрежный песок. Если их вовремя не сказать они могут превратиться в бесконечную тоску и печаль. Вы понимаете меня?

— Да.

Он обнял меня за плечи и, подойдя к Вике, сказал:

— Жизнь продолжается, вечером летим на Землю.

— Я только не поняла, все улетели, кто же будет вести переговоры?

— Как кто? Мы с вами. А Солэнг прилетит прямо на станцию, как только выполнит своё поручение, а заодно доложит обо всем руководству и получит дополнительные инструкции. А оттуда, мы все вместе отправимся на Землю. Вам все понятно?

— В общих чертах. Только честно скажу, какой из меня переговорщик. Вот, Вика да, а я так…. Сами слышали, как я Солэнгу выдал… Интересно, что по этому поводу подумает Юглинд?

— То и подумает, что человечество гораздо раньше войдет в Федерацию, чем он думает.

— Вы так думаете:

— Нет, я так считаю.

(обратно)

Глава 2

Мы прилетели на станцию в этот же день к вечеру. Всю дорогу, чтобы отвлечься мыслями о Саше, я вел с Фейнхотеном беседу. Больше всего меня волновал вопрос, почему Юглинд и руководство считает, что на Землю Галактиане вряд ли нападут.

— Мне трудно сказать, на чем построена их уверенность, но думаю, что они очень хорошо все проанализировали, прежде чем принимать такое решение. Насколько мне известно, пока нет ни одного нападения Галактиан на свободные миры, как мы называем те, которые не входят в состав Звездной Федерации.

— А их много в Галактике? — спросила Вика.

— Да, достаточно много. Несколько тысяч.

— Несколько тысяч! И все являются искусственным продуктом более развитых цивилизаций?

— Отнюдь нет. Жизнь в Галактике развивается достаточно сложно. Есть цивилизации, которые существуют очень давно, несколько тысячелетий и при этом их развитие никак не связано с искусственным происхождением. Правда, таких очень мало.

— Простите, что перебиваю, — сказал я, — выходит, что теория происхождения видов не совсем бредовая, если есть цивилизации, которые развились сами по себе? Или я что-то не совсем правильно понял в этом вопросе, как тогда зародилась жизнь в свободных, как вы говорите мирах, которые не связаны с искусственным происхождением?

— Я лишь попытаюсь ответить на эти вопросы, поскольку они имеют некоторые моменты, по которым в научном мире имеют место разные суждения и, следовательно, не имеют однозначного толкования. Дело в том, что в наших научных кругах, в отличие от земных, те гипотезы, которые не могут быть доказаны абсолютно точно, имеют право на существование. Более того, любые точки зрения, теории, гипотезы не имеют приоритета. Другое дело, что каждая из них имеет своих сторонников, и каждая сторона работает в своем направлении, чтобы найти доказательства своей правоты. Поэтому мы не догматики. Догма вообще страшная вещь.

— Но любая теория, которая имеет доказательства, по существу превращается в догму, или я не прав?

— Не совсем. Мы понимаем под словом теория то, что требует доказательств. То что доказано фактами, опытом, экспериментами, чем угодно, в нашем понятии истина. Однако попытаюсь ответить на ваши вопросы. Сначала на второй вопрос, он проще. В какой-то степени вопрос о происхождении видов имеет право на существование. Это подтверждено практикой. На целом ряде планет свободных миров жизнь зародилась именно таким путем. Благодаря эволюции за миллионы и миллионы лет на планетах сформировалась жизнь, которую в первом приближении можно назвать разумной. Так, например, планета Гонибус. Там существует пещерная цивилизация человекообразных обезьян, которые, если их рассматривать с точки зрения цивилизации, находятся на первой ступени эволюционного развития. Они живут племенем, имеют примитивные орудия труда и как показали исследования, начальные основы речи. В ряде случаев, они используют естественный огонь, при пожарах, извержениях, для приготовления пищи. Как долго они смогут пребывать на этой фазе развития и перейдут ли к следующей, покажет время. Пока назвать их разумными существами мы не можем, но это уже и не животные в том понимании, как мы воспринимаем это слово. Или второй пример, планета Фаста105. Очень интересная, на мой взгляд, планета. Большой радиационный фон на планете привел к мутациям ДНК и скорость развития их столь высокая, что в течении менее чем тысячи лет там появились прямоходящие динозавры, которые живут не просто стаями, а проявляют зачатки умственного развития. Это проявляется в том, что они используют передние конечности для строительства жилья, используют предметы в качестве орудия производства и что самое удивительное, умеют говорить. Разве это не удивительно, но с другой стороны, это идет в разрез с эволюционной теорией развития, поскольку, дает совершенно новое ответвление.

— Позвольте, и что такая примитивная жизнь на всех планетах свободных миров?

— Конечно нет. Есть, где развитие цивилизации шагнуло далеко вперед, не так скажем как на вашей планете, но по историческим меркам, достаточно близкое к вашему, скажем, пятьсот или тысячу лет назад. Хотя при этом может иметь буквально парадоксальные формы развития техники.

— Тогда я совсем ничего не понимаю. А как же возникли эти миры?

— Увы, должен сразу огорчить Сережа, самым банальным способом. Представь себе, планета населенная примитивными существами и вдруг к ним с неба падает космический корабль. К примеру, терпит бедствие, или еще по какой причине, коих может быть достаточно много. Команда, чудом спасшаяся и не имеющая возможности вернуться обратно, селится на этой планете. А дальше все просто. В случае если происходит биологическая совместимость видов, начинается смешение рас и создание новой. Прапрародители естественно умирают, знания забываются, но возникшая раса имеет начальные умственные развития, которых достаточны для того, чтобы стала создаваться раса полноценно мыслящих существ, которые с течением времени заселяют эту планету. Между прочим, знакомясь с вашей планетой, я прочитал целый ряд научных материалов и обнаружил, что у вас так же существует гипотеза вашего происхождения именно таким образом.

— Но возможно ли это? — спросила Вика.

— Нельзя сказать, что это массовое явление, но такое имеет место, особенно в период начального освоения космоса. При этом это могут сделать отнюдь не самые развитые цивилизации.

— Да, но как они достигнут со своей примитивной техникой столь отдаленных планет?

— Очень просто. Представьте себе. Цивилизация вышла в открытый космос. Начинает его активно изучать. Понимая, что далеко на такой технике не улетишь, для дальних путешествий они начинают использовать анабиоз. Погружая команду в спячку, корабль бороздит просторы космоса и в один прекрасный момент попадает в черную дыру, в результате оказывается совершенно в непостижимом месте галактики. Корабль при этом, не рассчитанный на подобные нагрузки, ведь естественные и искусственные черные дыры для перехода это не совсем одно и тоже, частично разрушается, а уцелевшая часть команды в один прекрасный день оказывается вблизи какой-нибудь системы и совершает вынужденную посадку. А дальше как я сказал.

— Нет, это какая-то фантастика, — безапелляционно вырвалось у меня.

— Вовсе нет, это неоспоримый факт. Вот почему иногда приходится иметь дело с цивилизациями, которые находятся практически на рабовладельческом или феодальном строе и при этом имеют электричество, которое вырабатывают энергоустановки, снятые с разбившегося корабля.

— Да, это уже действительно из области земных фильмов на тему Земля после мировой войны или всемирной катастрофы. В них всегда показаны мутанты на мотоциклах и с автоматами наперевес, которые воюют с оставшимися в живых, а те в свою очередь, влачат жалкое существование и живут, как в каменном веке. У меня эти фильмы всегда вызывали смех и не более.

— И, тем не менее, это так. Поверьте мне. Я неоднократно принимал участие в исследовании подобных цивилизаций. Весьма любопытно.

— Хорошо, а что касается второго, точнее первого вопроса?

— На него однозначно ответить сложно, поскольку как я уже сказал, есть ряд теорий, каждая из которых имеет право на существование. Скажу вкратце об основных. Первая теория или точнее гипотеза происхождения древних цивилизаций основана на том, что они произошли именно естественным путем, однако сторонников этой теории не очень много, а главное, что практически отсутствует доказательная база. Вторая не менее уважаемая гипотеза основывается на идеи внегалактического происхождения. Сторонники этой теории считают, что наиболее древние цивилизации пришли к нам из других Галактик и положили основу жизни во всей Галактике так, как это делаем мы на протяжении последних тысячелетий. Есть некоторые факты, которые говорят в пользу этой теории. Их немного, но они очевидны. В частности одним из основных аргументов является наличие ряда артефактов, которые были найдены и которые до сих пор находятся в стадии изучения.

— Это типа тех артефактов, которые существовали на планете Эф?

— Не совсем, но что-то в этом роде. Этой теории придерживается довольно много ученых в большинстве миров. Есть еще ряд теорий, согласно одной из них, древние цивилизации возникли сами по себе в процессе создания самой Галактики. Приверженцы этой теории считают, что материя сама по себе является носителем жизни и в процессе создания Галактики, наделяет основами разумной жизни часть Галактического пространства, где и происходит зарождение цивилизации. Эта теория так же имеет ряд доказательств своей правоты. Наконец есть небольшие группы ученых, которые высказывают свои гипотезы происхождения жизни в нашей Галактике. Среди тех, которые мне известны, это гипотеза случайного зарождения жизни, вызванная мутационными процессами, гипотеза о так называемой эмпиоральной системе зарождения жизни в Галактике и целый ряд других, менее значимых, но повторюсь, имеющих своих приверженцев и пытающихся доказать свою состоятельность.

— А что значит гипотеза эмпиоральной системы зарождения жизни? — удивленно спросила Вика.

— Это термин, который введен ими и означает совмещение материального и нематериального мира в некую нестабильную массу, называемую эмпиора, которая при определенных условиях позволила дать жизнь в материальном мире.

— Надо же. Какая интересная теория, а вы не моли бы немного поподробнее о ней рассказать, — попросила Вика.

— Постараюсь, правда, я с ней не очень хорошо знаком, поэтому могу познакомить в общих чертах. Так вот, сторонники этого направления, считают, что материя может существовать в различных формах, например, материальных предметах, энергии и так далее. Не материальный мир, который представлен в виде образов, слов, символов и так далее, при определенных условиях может взаимодействовать с материальным. Взаимодействия происходят на тонких уровнях в пограничной зоне, что приводит к возникновению эмпиоры. Она является крайне нестабильной и в любой момент может перейти в ту или иную форму, но в условиях, когда она существует, она обладает возможностями, которые практически безграничны. Она может мгновенно перенестись из одного конца Галактики в другой, пройти сквозь звезды, поскольку её основа нематериальная, а, следовательно, не имеет понятий пространства и времени. Путешествуя по Галактикам, эмпиора благодаря своей нестабильности может в любой момент изменить свое состояние и принять снова материальный вид и вот тогда при определенных условиях, она может явиться основой не просто жизни, а разумной жизни, благодаря тому, что её нематериальная составляющая есть основа разумной жизни. Возможно, я несколько путано рассказал суть учения, но надеюсь, что вы поняли смысл данной теории.

— Я да, — сказала Вика.

— А я не очень. Выходит, согласно этой теории существует своего рода астральный мир, о котором так много говорят у нас на Земле. И получается, что именно он может стать, или точнее стал прародителем древних цивилизаций. Тогда сразу возникает вопрос, а откуда взялся этот нематериальный мир, если он, как вы говорите, основан на разумной жизни?

— Сергей, я же сказал, что я знаком лишь с основами данной теории, и потом, на мой взгляд, она весьма и весьма запутанна, и я бы сказал, метафизична. Одним словом, не стоит на ней заострять внимание. А если вы все же захотите познакомиться с ней более основательно, используйте бортовой компьютер. Сделайте запрос и получите исчерпывающую информацию.

— Извините, а какой теории вы придерживаетесь? — спросила Вика.

— Я? А почему вы меня об этом спросили?

— Просто любопытно. Ведь вы занимаетесь столь интересным направлением как перемещения во времени. Это напрямую связано с вопросами жизни, её происхождением и развитием, и потом, ответы на столько вопросов можно найти, путешествуя во времени.

— Это верно, но вам должно быть известно, что путешествия в прошлое ограничены законом и могут совершаться только в исключительных случаях. Исследования, даже если они являются крайне важными с точки зрения познания мира и вселенной, отнюдь не являются таковыми.

— Да, но неужели вам никогда не хотелось совершить бросок во времени, скажет на десять, нет на сто миллионов лет назад и посмотреть каким была Галактика в это время?

— Это не так просто сделать, как кажется.

— Почему?

Фейнхотен посмотрел на меня, словно я был школьник, который задает столь наивные вопросы, что учителю хочется поставить ему жирную двойку, а потом объяснить прописные истины. Однако, обладая чувством такта, Фейнхотен подробно изложил очевидные для него вещи.

— Смотрите сами. Мы перемещаемся на космическом корабле на сто миллионов лет назад. Первое с чем мы столкнемся, это проблема выбора координат. Даже сейчас, перемещаясь в Галактике, выбор координат точки входа и выхода корабля определяется компьютером на основании достоверно известных координат лишь части звездных систем. В столь отдаленном прошлом эти координаты были другие, поскольку вселенная расширяется. Кроме того, за столь большой интервал времени, произошли изменения, погасли одни и зажглись новые звезды, образовались тысячи новых образований. Поэтому летать в такой Галактике отнюдь не безопасно.

— А зачем в ней летать?

— А как же иначе вы сможете познакомиться с миром, который существовал сто миллионов лет назад. Уж не думаете ли вы, что, прилетев на одну планету, вы сразу узнаете все Галактические новости прошлого?

Я смутился, поняв, как заблуждался, на сей счет. Видя мое смущение, Фейнхотен, подобно подобревшему профессору, сказал:

— Не переживайте, в мире столько всего интересного, непознанного, что неудивительно, что вам все интересно и многое хочется узнать.

Вика посмотрела на Фейнхотена и произнесла:

— Но вы так и не ответили на вопрос, какой теории вы придерживаетесь?

— Я сторонник привнесенной жизни из других Галактик.

— Вот как. Я почему-то так и думала.

В этот момент Гройдеван сообщил, что мы на подходе к станции. Через пять минут посадка. За то время, что мы дискутировали, я совсем забыл, куда мы направляемся, и лишь голос Гройдевана напомнил мне об этом. На переднем экране уже была видна крошечная модель станции, которая по мере приближения к ней увеличивалась в размере. Я откинулся на спинку кресла и, закрыв глаза, мысленно попытался представить себе, чем занимается сейчас Саша. В моем мозгу рисовалась картина большой светлой комнаты, на полу которой сидят дети разных возрастов и цвета кожи и все вместе играют в игрушки, которые в большом изобилии разбросаны кругом. Я не знал, почему именно эта картина предстала перед моими глазами, и очнулся, когда почувствовал, как Вика положила свою ладонь на мою руку и спросила:

— Ты улыбался и хмурился одновременно. Так странно было за тобой наблюдать.

— Знаешь, мне казалось, что я наблюдаю, как Сашка в кругу других детей играет, а значит все хорошо. Наверное, я грустил и радовался одновременно.

— Главное, чтобы ему было там хорошо и тогда все будет в порядке.

В этот момент корабль слегка вздрогнул, и это означало, что он коснулся посадочной площадки. Мы прошли обычным путем и вскоре оказались в центральной аппаратной станции, где нам уже доводилось бывать. Неожиданно в соседнем зале я увидел Солэнга и двух его «немых», как я про себя назвал его сотрудников. Я с удивлением посмотрел на них. Видя мой недоумевающий взгляд, Солэнг явно довольный своим эффектным появлением на станции раньше нас, заявил:

— Мы телепортировались всего за полчаса до вашего прилета. Инструкции получены, на контакт получено добро и, следовательно, пора действовать.

Удивление прошло, и на смену ему пришел скептицизм, который всегда был присущ мне, особенно в ситуациях, когда кто-то слишком упрощал ситуацию или много мнил из себя. Сейчас, как мне казалось, было и то и другое. Я хотел было высказаться как всегда саркастически, но, взглянув на жену, понял по её взгляду, что в данной ситуации, делать этого не следует. Подчиняясь её безмолвной просьбе, я спросил:

— Прежде чем посылать сигнал относительно встречи, давайте все же проанализируем ситуацию и обсудим план переговоров. Я не дипломат, но поскольку мне придется какое-то время принимать участие в переговорах, я хотел бы предварительно ознакомиться с вашими предложениями, чтобы, как это лучше выразиться, не попасть впросак, будучи не осведомленным о ваших планах. Вы согласны со мной?

— Безусловно.

Вика посмотрела на меня, и по её взгляду я понял, что она осталась довольна моей корректностью и тоном разговора.

— В таком случае, давайте присядем.

Мы расположились за небольшим столом. Поскольку никаких бумаг, как принято на Земле, у Солэнга не было, мы решили примерный план переговоров обсудить устно, а уже окончательный вариант записать в компьютер, и по ходу переговоров вносить какие-то изменения, но в целом, придерживаться ранее принятого плана.

— Итак, с чего начнем? — задал я вопрос Солэнгу.

Прежде чем ответить, он задумался, а потом, посмотрев на меня, произнес:

— А на ваш взгляд, с чего лучше начать? У вас есть кое-какой опыт и, кроме того, вы землянин, чтобы вы посоветовали?

Мне показалось, что Солэнг успел получить дополнительные инструкции, в том числе и по поводу нас с Викой, поэтому его ответ хотя и несколько удивил меня, но в тоже время, и обрадовал. Возможно, я ошибался на их счет, считая, что они слишком упрощают возложенную на них задачу.

— Мне кажется,… — бодро произнес я, и осекся, поскольку в этот момент подумал, — а действительно, с чего, собственно говоря, начинать? Поэтому с языка чуть не сорвалась привычная фраза, — вопрос, конечно интересный, но в этот момент мне на помощь пришла Вика, которая, заметив моё смущенное выражение лица.

— Мне кажется, что для начала надо пригласить Селезнева, который был на переговорах вместе с моим мужем на этой станции прошлый раз и кого-нибудь из его команды. Он хотя и не дипломат, зато психолог. Вполне возможно, что получив наше послание, в переговорах примет участие кто-то из руководства страны. Поэтому, объяснив им, в чем суть нашей миссии, они, возможно, посоветуют или, по крайней мере, подскажут, как и с кем лучше войти в контакт в дальнейшем.

— В принципе, мы планировали аналогичным образом начать контакт. Очень хорошо, что наши мысли совпадают.

— Раз так, то, возможно, есть смысл только в общих чертах обсудить дальнейший план действий? — сказал я.

— Видимо да.

— Тогда, если все сложится так, как мы предполагаем, то есть, мы объясняем им с какой целью прибыли, они докладывают своему руководству, а дальше земляне определяют свою позицию и ход проведения дальнейших контактов. По крайней мере, мне видится это так, а как, по-вашему? — спросил я.

— Без возражений.

— Сергей, ты дипломат, без преувеличения, — сказал Фейнхотен, кладя свою руку мне на плечо.

— Скажете тоже, — смущенно ответил я. Вика искоса смотрела на нас, и по её виду было понятно, что она еле сдерживается, чтобы не улыбнуться, а возможно и рассмеяться.

— Серьёзно.

— Итак, посылаем сигнал относительно контакта, — сказал Солэнг, подытоживая беседу.

— Пока будет назначена дата и время встречи, Вы можете расположиться в своем номере и отдохнуть, — сказал Фейнхотен. Он объяснил, как в него попасть и удалился, чтобы подготовить и послать сигнал на Землю о возобновлении контакта.

Ответ не заставил сея ждать. Он гласил:

— К возобновлению контакта готовы. Место встречи прежнее. Время контакта, семнадцать часов с момента получения сообщения.

В нашем распоряжении оставалось достаточно много времени, и мы с Викой вернулись к себе в номер. Она легла на диван, а я присел рядом. У неё было очень серьезное выражение лица, а потому я спросил:

— Думаешь о том, что завтра нам снова предстоит вернуться на Землю? Интересно, как там нас воспримут?

— Нес Сережа, я думаю совсем об ином.

— Вот как. И о чем?

— О нас с тобой, о Саше.

Она посмотрела на меня как-то странно. Я смутился, не зная что сказать.

— Сереж, ты веришь во все это?

— Не понял, ты о чем?

— Во все, что происходит с нами?

— Конечно, а как в это можно не верить?

— Ты знаешь, порой, мне кажется, что все это сон. Затянувшийся сон, который никак не кончится, но однажды я проснусь, и ничего этого не будет.

— Ну, ты и сказанула. Больно длинный у тебя сон.

— Во сне время сжимается или растягивается. Можно прожить целую жизнь, и вся она может уместиться в несколько минут утреннего сна.

— Знаешь, дорогая, мне уже снились сны, точнее голоса во сне. Больше я не хочу такого. Пусть уж будет все наяву, даже если сквозь это придется пройти, преодолевая порой трудности и испытания.

— Неужели тебе их мало?

— Чего?

— Испытаний.

— Жизнь, дорогая моя, самое большое испытание. Даже, когда радость и счастье переполняет тебя, надо суметь пережить это так, чтобы они согревали тебя в дни, когда горечь и боль пригибают к земле.

— Иди ко мне.

Я приблизился к Вике и ощутил на своем лице её дыхание.

— Ты меня любишь? — спросила она.

— Как в первый день.

— Он был у тебя дважды, в какой из них?

— Наверное, во второй.

— Во второй, а почему?

— Потому что тогда я уже знал, что я тебя люблю, а ты нет. И мне было безумно страшно, что когда мы встретимся, а ты вдруг не полюбишь меня.

— Дурачок, — она сказала это таким ласковым голосом, и, проведя рукой по моему лицу, поцеловала.

— Как жея могла тебя не полюбить?

— Запросто. Кому нужен седой, хотя и молодящийся пятидесятилетний мужик, который так по наглому пристал к очаровательной девушке, и главное где, в видеосалоне. Ты черте что могла обо мне подумать.

— Нет, Сережа это не сон, а если и сон, то я совсем не хочу просыпаться. В той, другой жизни не будет тебя, не будет Саши и даже то, что сейчас его нет с нами, я знаю, что это не навсегда, правда?

— Конечно не навсегда.

— Скажи, а ты давно поседел?

— Давай не будем об этом.

— Там, в той жизни, в которой я тоже была с тобой, но о тяготах которой помнишь только ты? Как много тебе приходиться нести воспоминаний, которые наверняка хочется забыть.

— В них есть ты, а все остальное…. Пожалуй ты права, все остальное нужно забыть.

— Я люблю тебя, Сережа.

— И я тебя, — я поцеловал её, потом еще и еще раз и стал медленно расстегивать костюм, который в номере можно было спокойно снять.

Мы подлетали к Земле, и я почему-то стал волноваться, словно от того, как и что я скажу, будет многое зависеть в дальнейшем. Нас было пятеро. Мы с Викой, Солэнг с одним из помощников и Гройдеван, пилот корабля. Фейнхотен остался на станции. Он ожидал, что кто-то из сотрудников его лаборатории должен появиться на базе, а до их возвращения он собирался поработать над результатами эксперимента, полученными в результате полета на машине времени.

Мы прошли слой облаков, которые совсем низко висели над Землей, и когда корабль вынырнул из них, то земля оказалась почти под нами. На экране отчетливо был виден лагерь, развернутый на краю пустынного поля. Самолет, на котором прилетели участники переговоров и сопровождающая их команда, еще не успел улететь и стоял рядом с машинами и палатками. От лагеря отъехала машина в направлении центра поля, где мы должны были приземлиться. Гройдеван заложил вираж и пошел на снижение. Через несколько минут корабль опустился на Землю. На экране было видно, как машина с участниками переговоров приближалась к кораблю. Не доехав сотни метров, она остановилась, и из машины вышло двое в штатском, и направились в нашу сторону. Гройдеван выключил защитный экран и открыл входной люк на корабль.

Мы оставались на своих местах. Совещание решено было провести прямо на корабле и потому помощник Солэнга Бейдж, пошел встречать гостей. Я занервничал и почувствовал, как участился пульс. Наконец в проходе показалась голова Селезнева, а следом за ним вошел Зонин. Я был так удивлен, что видимо это было просто написано на моем лице, и потому Зонин, сказал:

— Что Сергей Николаевич, вижу, не ожидали встречи?

— Честно говоря, нет.

— А я вот решил, что уж кого-кого, а вас и Викторию Александровну, точно увижу.

— С чего вдруг?

— Не знаю, интуиция.

Мы поздоровались за руку и поскольку я и Вика знали здесь всех, представил присутствующих и прибывших на корабль представителей Земли. Мы расселись по креслам. Несмотря на радость встречи чувствовалась напряженность, впрочем это было понятно, Зонин впервые оказался на инопланетном корабле и воочию видел инопланетян, в добавок с разных звездных систем. Однако Зонин первым начал разговор:

— Мы получили ваше приглашение для возобновления контакта и, учитывая, что для этого были веские причины, руководство нашей страны в рамках общей программы по контактам с инопланетным разумом, сочло необходимым послать на эти переговоры меня, поскольку я являюсь руководителем всей программы и обладаю определенными полномочиями. В качестве информации, сразу скажу, что майор Селезнев, который принимал участие в контакте с вашим представителем, после того, как чета Луниных неожиданно покинула Землю, доложил мне информацию о возможной угрозе со стороны представителей соседней Галактики. Я со своей стороны не дал этой информации ход, иными словами о ней знают только здесь присутствующие. Таким образом, вы в курсе того, какой информацией я владею. Слово за Вами.

Он посмотрел на Солэнга, словно предоставляя тому слово.

— Очень хорошо, что вы отчасти в курсе дел, — сказал он, — значит, мне нет необходимости делать своего рода преамбулу беседы. Перейду сразу к сути нашей встречи. Итак, то о чем говорилось на прошлой встрече, а именно нападение Галактиан на нашу Галактику произошло. На сегодняшний день они взорвали несколько Звездных систем, в результате чего погибли миллиарды и миллиарды разумных существ. Оказать какое-либо сопротивление мы не в состоянии, поскольку их техника и возможности опережают наши знания. Мы прилагаем все имеющиеся у нас возможности, но пока выход в спасении только один — рассредоточение населения в отдаленных мирах Галактики или, иначе говоря, эвакуация населения. Я являюсь представителем планеты Энеида, которая входит в состав Звездной Федерации и контролирует вопросы развития на вашей планете, — сказав это, Солэнг посмотрел в мою сторону, словно пытался узнать, достаточно ли тактично он сформулировал столь деликатную тему, как происхождение жизни на Земле. Я со своей стороны как мог мимикой показал ему, что целиком поддерживаю его деликатное высказывание на сей счет, и что далее развивать эту тему не следует. Тем временем он продолжал:

— Так вот, в свете сложившейся ситуации, мы просим вас рассмотреть вопрос о возможности переселения на Землю, на период военных действий части нашего населения.

— О какой численности может идти речь?

— Полтора, два миллиарда. При этом срок не превысит трех, максимум четырех лет. За это время мы сможем подготовить условия жизни на Марсе и переселиться туда. Что касается вопросов питания, энергии и прочего, то все это мы обеспечим сами. Нам нужна только территория.

— Что еще я могу довести до своего руководства?

— Мы предоставим в ваше распоряжение технологии медицинского, продовольственного, экологического и другого назначения. Это позволит ускорить процесс вхождения Земной цивилизации в состав Звездной Федерации, и как следствие, даст возможность получить доступ ко всем достижениям, которыми обладают её члены.

— Когда и как мы должны дать ответ?

Солэнг немного смутился, так как не ожидал столь быстрых и прямых ответов и вопросов со стороны представителя Земли, но ответил почти по земному:

— Чем быстрее, тем лучше. Что касается встречи, то она может состояться здесь же, как только мы получим от вас сигнал о согласии на дальнейшие переговоры по данному вопросу.

— Хорошо, я доведу до сведения моего правительства ваши пожелания и предложения в самые кратчайшие сроки, и по результатам мы тут же ответим.

— Очень хорошо. На этом наша встреча я полагаю закончена.

Я опешил столь быстрым окончанием переговоров, которое, как мне казалось, затянется надолго, и потребует, как это обычно бывает, перерывов для обсуждений. Поэтому, когда наши гости встали со своих мест, я наклонился к Солэнгу.

— Вы не возражаете, если я и Виктория проводим наших гостей из корабля до машины и несколько минут поговорим по личному вопросу. Дело в том, что мы с обоими знакомы…, — я сделал жалобно-просящее лицо и Солэнг, который был явно доволен переговорами, ответил:

— Конечно, конечно, только прошу, не долго.

Я повернулся и направился вслед за выходящей Викой. Позади меня раздался голос Гройдевана:

— Перед тем как идти обратно, помашите мне рукой, чтобы я отключил защитный экран.

— Хорошо, — ответил я и подумал, — надо же, Гройдеван ни на минуту не забывает инструкцию полетов на планеты, даже в таких исключительных случаях.

Мы спустились вчетвером по трапу и направились к машине.

— Выходит Виктория Александровна и Сергей Николаевич теперь, можно сказать, посредники между землянами и инопланетянами, я правильно понял? — обратился ко мне Зонин.

— Скажете тоже.

— Как же. Ни с того ни с сего покинули Землю, а спустя всего ничего, уже принимаете участие в переговорах, да еще такого уровня. Растете можно сказать на глазах, рад, от души рад.

Я совсем смутился и не знал, что ответить, но Вика пришла на помощь:

— Поверьте, Петр Аркадьевич, дела складываются так, что они сейчас, как говорится, за любую соломинку хватаются. А тут мы еще под рукой оказались. Грех было не воспользоваться возможностью привлечь к переговорам землян, которые и их проблемы знают, и подсказать могут, как на Земле себя вести. Я так думаю, что они хотя и занимаются изучением нашей жизни и развития, но по-настоящему обстановку на Земле не знают, а обстоятельства заставляют торопиться, потому и попросили помочь.

— Бог с вами, я же в шутку, а вы всё всерьез восприняли. Я же прекрасно понимаю, что всему есть свое объяснение и если вы покинули Землю, то уж, по крайней мере, не в поисках приключений или красивой жизни. Значит, были причины и достаточно веские, а что до участия в переговорах, так это и вовсе понятно. Без Сергея Николаевича, какие могут быть переговоры, так чай с лимоном и все, — он весело улыбнулся, а я еще больше засмущался, словно услышал в свой адрес поток лести.

— Что-то вы мой дорогой совсем приуныли. Хорошо, беру свои слова обратно, и потому перейду к серьезным делам, скажите Сережа, что действительно все так плохо, как сказал этот, не запомнил его фамилии?

— Плохо Петр Аркадьевич, хуже не бывает. Ситуация такая, как в случае, когда нас атаковали корабли биокиборгов. Вроде и техника есть и оружия полным полно, а противостоять не смогли. Так и сейчас. Они производят атаку всего-то несколькими кораблями, а подбить хотя бы один не могут.

— Что же это за корабли такие?

— Вот над этим и ломают голову. Кстати я видел их корабль. Живое существо, а внутри кибернетическое устройство.

— Как же это вам удалось сподобиться?

— Так получилось…, — я снова смутился, но поскольку уже сказал, что видел, то пришлось в двух словах рассказать о том, что принял участие в эксперименте на машине времени, где видел корабль Галактиан.

— Вот видите, а говорите, что вы ни причем. Очень даже причем, оказывается без вас действительно инопланетянам не обойтись, раз они вас даже на машине времени отправляют, — он рассмеялся и добавил, — видать и мы земляне на что-то годимся, а Виктория Александровна, что скажите?

— Возможно, — ответила Вика и косо посмотрела в мою сторону.

— Не возможно, а совершенно точно. Одним словом, молодцом Сережа. Я рад, что ты как землянин не ударил в грязь лицом и показал им, на что мы способны. Рад, искренне рад за тебя.

Мы дошли до машины и Зонин, став совершенно серьезным, вдруг сказал:

— Вы представляете, как все изменится, если там наверху после моего доклада решат, что надо дать добро на эвакуацию на Землю двух миллиардов инопланетян? — он сказал это так, словно это был не вопрос, а размышление вслух, и словно отвечая на него, добавил, — нет, лично я не представляю. Просто не представляю.

— А может не все так страшно, как кажется Петр Аркадьевич? — сказал Селезнев.

— Дай-то Бог, — ответил он, и добавил, — ну все давайте прощаться. Надеюсь, еще увидимся. Да, кстати, Игорь Витальевич доложил мне, что у вас в семействе пополнение. Сын родился, от всей души поздравляю.

— Спасибо, — сказала Вика и потому как она сжала губы и тону, которым ответила, Зонин сразу понял, что он напрасно затронул эту тему, и потому от дальнейших вопросов воздержался.

Мы пожали друг другу руки и когда Селезнев и Зонин развернулись и начали удаляться, я помахал рукой, и мы быстро направились к кораблю.

Пока мы шли к кораблю, Вика не удержалась, и спросила:

— Ты ничего не говорил мне, что принимал участие в эксперименте?

— Правда, наверно забыл за этой суматохой.

— Не хотел меня расстраивать или дело в чем-то другом?

— Я потом тебе расскажу. Но уверяю, ничего страшного не произошло.

— Выходит погоня, которую за вами устроили Галактиане, это не просто совпадение, а что-то другое?

— Не знаю, честное слово не знаю.

— И все же, дома, ты мне обо всем расскажешь.

— Обязательно, — Вика уже входила на корабль, а я подумал, — язык-враг мой. Иногда надо думать, прежде чем что-то говорить, особенно, когда рядом жена.

Через час с четвертью мы уже были в аппаратной станции, где Фейнхотен, сидя за каким-то прибором, о чем-то оживленно беседовал со своим помощником. Он телепортировался на станцию и, по всей видимости, привез Фейнхотену новые материалы по проделанному эксперименту.

— Как прошли переговоры?

— Трудно сказать, — ответил я, — начало положено, теперь все зависит от того, какие решения примут на Земле. Я думаю, что все не так просто, как кажется.

— Вот как. Почему вы так считаете?

— Потому, что это Земля и живут на ней земляне со своими проблемами, амбициями, предрассудками, и, — я хотел продолжить перечислять и далее, но просто махнул рукой и добавил:

— Одним словом, Вавилон.

— Вавилон? Что значит Вавилон? — не понял Фейнхотен.

— То и значит. Короче, уверен, сложности будут и очень большие.

— Но почему, не понимаю.

— Во-первых, Зонин, тот, что представлял Землю на сегодняшних переговорах, доложит президенту. Тот должен, в свою очередь, довести до сведения американцев и, скорее всего членов постоянного совета при ООН. Есть у нас такая организация, вроде Звездной Федерации, только в масштабах одной отдельно взятой планеты, поскольку стран на планете больше ста, извините, но я к своему стыду, даже не знаю сколько. Так вот, после этого они соберутся и начнут решать, на чьей территории размещать беженцев, а, следовательно, встанет вопрос, о том каким образом использовать те технологии, которые нам будут переданы и кто имеет первоочередность их получения и так далее и тому подобное. Так всегда было и будет, и не думаю, что даже вселенская катастрофа изменит ход мыслей правителей Земли.

— Может быть, вы слишком сгущаете краски, и все преувеличиваете?

— Хорошо бы конечно, но, скорее всего, думаю, что все будет именно так, а там кто его знает. Поживем — увидим.

— Хорошо сказано.

— Это поговорка такая на Земле. Кстати, я не спросил, как ваши успехи, что-нибудь удалось выяснить из послания, которое расшифровали?

— Как раз этим занимаемся. Вернулся мой сотрудник Унторг. Он привез детальную расшифровку эксперимента, может что-то удастся выяснить. Надо работать и работать. Возможно, придется еще раз сделать бросок во времени.

— Желаю удачи.

Ответ с Земли пришел на второй день. В нем сообщалось, что новая встреча намечена на следующий день, через 15 часов после подтверждения получения послания и ввиду важности и сложности решаемых вопросов должна состояться не на корабле, а на Земле. В качестве компромиссного варианта предлагается провести встречу непосредственно в развернутом лагере вблизи посадки космического корабля и самолетов Глав представителей Земного альянса.

Прочитав послание, я удивился, столь быстрому решению и потому сказал:

— Что же, возможно я действительно ошибался, впрочем, новая встреча должна была наглядно показать, готовы ли земля к столь глобальным изменениям, которые неминуемы с приходом на Землю инопланетной расы, да еще в таком количестве.

(обратно)

Глава 3

Мы готовились к новой встрече. Вика нервничала, так как предполагала, что на ней, будут присутствовать достаточно высокие представители земных государств, а возможно, и главы правительств. В связи с этим, она никак не могла решиться, во что ей одеться. Я с улыбкой смотрел на это, и, не выдержав, сказал:

— Брось, оденься в стандартный костюм, в котором будет Солэнг и те, кто полетит с ним. В конце концов, в данной ситуации мы выступаем на стороне Федерации.

— Ты так считаешь?

— Мне кажется, что да.

— Пожалуй, ты прав, — и она стала приводить в порядок лицо. Однако планы изменились, когда на экране появился Фейнхотен и попросил меня зайти к нему в аппаратную. Я решил, что он просто хочет о чем-то со мной посоветоваться, поэтому сказал Вике, что я постараюсь не задерживаться.

Войдя, я увидел, что он сидит за столом, и о чем-то усиленно размышляет. Унторг в это время что-то колдовал на установке, снимая и сопоставляя какие-то данные.

Увидев меня, Фейнхотен подозвал рукой и предложил присесть.

— Мы распечатали полностью всю информацию, которую ты принес, и посмотри, что получается, — он включил устройство воспроизведения. На экране появился комплекс, в котором происходит сборка корабля Галактиан. Фильм, который мы видели до этого, был уже полностью скомпилирован компьютером и шел без каких либо помех и искажений. Теперь можно было менять приближение и более детально рассмотреть корабль Галактиан, если он таковым был. Молча, мы просмотрели весь материал до конца. Практически ничего нового для себя я не увидел. Все повторяло из ранее виденного, только без помех.

— Ты ничего не заметил нового?

— Нет, ничего, — ответил я.

— Хорошо, тогда давай посмотрим еще один сюжет. Это то, что ты непосредственно видел до момента взрыва.

Фейнхотен снова включил аппарат, и теперь я увидел то, что мне довелось видеть непосредственно самому. Я старался внимательно рассмотреть сделанную запись. Однако как ни старался, ничего нового для себя не заметил.

— Что скажешь?

— Да ничего, а что собственно, я должен заметить? Оба фрагмента один в один с тем, что я видел и совершенно одинаковые.

— В том-то и дело. Никаких различий. И все же они почему-то погнались за нами, значит, им было что скрывать, но что?

— Возможно, это просто совпадение?

— Может быть. Но странным выглядит тот факт, что до этого, при входе в систему, они никогда прежде не атаковали наши корабли, это раз. Во-вторых, почему они покинули звездную систему, так и не взорвав звезду? Я несколько раз смотрел эти кадры, прокручивал их в замедленном темпе, в увеличенном и удаленном варианте, менял скорость прокрутки, вводил данные для анализа в компьютер и ничего, представляешь, ничего. Так что ничего удивительного, что ты тоже ничего не заметил, — он загадочно посмотрел на меня и произнес:

— А ведь что-то их взволновало? Как ты думаешь, что могло их так взволновать?

Я призадумался, прокручивая в мозгу только что увиденное и сопоставляя с тем, что видел раньше, словно пытался наложить оба изображения и понять, в чем их отличие и нет ли именно в этом разгадки тайны, после чего произнес:

— А можно еще раз прокрутить последний фрагмент?

— Конечно, — Фейнхотен снова включил запись.

Я еще раз внимательно посмотрел, и когда запись закончилась, сказал:

— А может быть, их испугало то, что корабль, точнее то, что мы называем кораблем, почувствовал меня и, меняя цветность…, — я не закончил фразы, понял, чем отличался только что увиденный фрагмент, от того, который я видел во время эксперимента. Фейнхотен уже не слушал меня, он снова включил запись, и теперь я, со всей очевидностью, увидел, что, кружа над кораблем, он почти не менял цветность. Так, какие-то блики, которые вполне можно было принять за цвето-тени, которые возникают, когда меняешь расстояние от предмета.

— Как же так? — воскликнул я, — ведь я отчетливо помню, что когда я приближался к нему, он менял окраску, а здесь почти не заметно этого.

— Вот именно. Вот чего они не хотели, чтобы мы узнали. Им нужны были мы, точнее ты. Им необходимо было уничтожить тебя, желательно до того, как ты расскажешь об увиденном, а запись не подтвердит твоих слов, даже если ты об этом рассказал до того, как они погнались за нами. В таком случае, информация может быть истолкована, как ошибочная. А я, просматривая запись, никак не мог понять, почему ты несколько раз то приближался, то удалялся от корабля, словно пытался что-то понять. Теперь все встало на свои места.

— Но я не пойму, почему я видел одно, а запись показала совсем другое?

— А вот это уже другой вопрос и знаешь что, пожалуй, у тех, кто рассматривает процесс развития жизни во вселенной с позиций эмпиоральной теории, прибавилось аргументов в её защиту.

— Я не совсем вас понимаю?

— Я сам еще не все до конца понимаю, но надо поподробнее познакомиться с этой теорией, а главное, проконсультироваться со специалистами, которые занимаются доказательством теории эмпиорального развития. Они ведут разработку в этом направлении и возможно имеют экспериментальные наработки. Думаю, что они нам помогут многое понять и возможно помочь. Я уже дал запрос.

В этот момент я услышал голос Унторга:

— Шеф, есть интересные данные.

Мы подошли к установке, на которой Унторг делал какие-то измерения.

— Посмотрите сами, я подверг запись, которая снята непосредственно из мозга посланника во времени и просканировал её на предмет воздействия внешним источникам. Получается удивительная картина, — на экране отображались непонятные мне кривые, графики и табличные данные каких-то значений, — в тот момент, когда Сергей видел объект, происходило воздействие на область сознания, которая посылала обратный сигнал, посредством которого происходило снятие изображения. Вот пиковая нагрузка. Как только он удалялся, воздействие прекращалось. При этом посылаемая энергия влияла таким образом, что она не стирала информацию, а лишь видоизменяла её. Я попытался смоделировать процесс и таким образом, попытаться убрать оказанное воздействие, вот что получилось.

Он включил запись фрагмента, и мы отчетливо увидели то, что я видел в полете. Было явственно видно как корабль менял цветность, что полностью совпадало с тем, что я только что сказал.

— Но какова природа этого воздействия? Ведь если я правильно понимаю, в будущем было лишь мое сознание, а не я? Не так ли?

— Вот именно, — ответил Фейнхотен, — это то о чем я Вам только что говорил. Вполне возможно, что корабль Галактиан не что иное, как эмпиора. Субстанция материального и нематериального мира, которую они каким-то непонятным для нас образом сумели приспособить, точнее, сделать стабильно существующей и более того, подчинить своей воле и использовать для своих коварных замыслов.

В этот момент в аппаратную вошел пожилой человек, видом напоминающий землянина, по всей видимости, он был с Энеиды. Поздоровавшись, он представился:

— Друминган. Я получил ваше послание и ввиду важности сообщения немедленно телепортировался на станцию. Готов выслушать все ваши вопросы и помочь всем, чем смогу.

Мы поздоровались, Фейнхотен представил нас и вкратце рассказал об эксперименте по перемещению в будущее и тех событиях, которые последовали вслед за этим. Далее он продемонстрировал гостю обе записи и прокомментировал их, после чего показал материал, который был получен Унторгом. Завершая демонстрацию материалов, он сказал:

— Как видите, из полученных материалов вытекает, что при исследовании будущего, мы столкнулись с явлением, которое противоречит устоявшемуся мнению относительно того, что контакт сознания, наблюдающего будущее невозможен. Он налицо. Возникает масса вопросов, ответов на которые мы не знаем.

Друминган задумался, потом попросил еще раз показать запись, после чего сказал:

— Я предполагаю, почему вы вызвали меня. У вас есть предположение, что корабль Галактиан есть не что иное, как стабильная субстанция эмпиоры, в которую они вводят кибернетический имплантант, являющийся разновидностью искусственного разума, благодаря которому она управляется. Не так ли?

— Одна из возможных версий.

— Может быть, хотя…. Собственно говоря, я впервые наблюдаю воочию эмпиору в том виде, в каком она существует, и потому должен сказать сразу, что это всего лишь предположение. Сказать достоверно, что это эмпиора или что-то другое, можно только проведя доскональные исследования объекта. До тех пор, пока нет подтвержденных данных, мы имеем дело лишь с косвенными доказательствами, и потому будем говорить лишь о предполагаемом существовании её. Согласны со мной?

— Безусловно.

— В таком случае, давайте перейдем к косвенным фактам, подтверждающим возможность того, что корабль Галактиан действительно является эмпиорой.

После этого Друминган начал довольно пространно рассказывать о признаках, которые в принципе и так были понятны, но он рассказывал это столь подробно, останавливался, чуть ли не на каждом посекундном кадре отснятого материала, что я устал от его научных объяснений и вспомнил профессора по сопромату, который читал лекции в нашем институте и был весьма преклонного возраста, из-за чего лекции читал до того нудно, что я засыпал минут через десять после начала. Боясь, что засну и в этот раз, отошел в сторону и вернулся обратно в тот момент, когда Фейнхотен как раз стал задавать Друмингану вопросы.

— А как вы считаете, какова природа эмпиоры, искусственного она происхождения или естественного?

— Безусловно, искусственного, другое дело, кто её создал и в таких количествах. Ведь кораблей Галактиан, которые вторглись в наше пространство несколько. Однако стоит заметить, что для столь грандиозной задачи, как уничтожение всей нашей Галактики, им явно мало имеющихся кораблей. Насколько я знаю, они атакуют всего лишь пятью или семью кораблями. Невольно возникает вопрос, а почему? Ответ напрашивается сам собой, значит, в их распоряжении всего несколько кораблей и, следовательно, они не в состоянии произвести больше.

— Выходит, не они создали эти корабли? — задал я встречный вопрос.

— Вполне вероятно. Возможно, они каким-то образом столкнулись или случайным образом в результате проведения каких-либо экспериментов, смогли получить несколько новообразований, которые и стали основой создания столь мощного оружия.

— Да, но одно дело пройти сквозь планету, совсем другое обладать энергией, способной привести звезду в состояние, когда наступает «сумеречный эффект». Как объяснить это? — спросил Унторг.

— Видите ли, Теория эмпиорального развития, хотя и не нова, в ней очень много неизвестного. О ней идут споры даже внутри её сторонников. К тому же, никаких экспериментальных работ в этой области не проводилось, а стало быть, говорить о ней, можно лишь в сугубо теоретическом плане. Более того, на сегодняшней день, нет никаких физико-математических обоснований, которые могли бы хоть что-то сказать о природе самой эмпиоры, а стало быть, о её свойствах.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я хочу сказать, что по нашим представлениям, в качестве материальной основы эмпиоры может выступать что угодно, человек, животное, энергия в чистом виде, а вот нематериальная форма выступает всегда как продукт разума.

— Чистейший воды схоластика, — вырвалось у меня.

— Простите, что? — видимо не поняв моей фразы, спросил Друминган.

— Я с планеты Земля. У нас подобного рода теории и споры на данную тему назвали бы схоластикой, что означает, оторванное от жизни бесплодное умствование.

— Забавно, — неожиданно ответил Друминган и рассмеялся, — впрочем, на каждой планете существуют свои понятия в области научных споров и дискуссий, поэтому я особенно не удивляюсь, что впрочем, не означает, что я не сожалею, если и вы разделяете точку зрения землян по данному вопросу. Существует эмпиора или нет, научно не доказано, но и не опровергнуто, следовательно, имеет право на существование, как гипотеза. Поэтому необходимы исследования, которые могут привести как к доказательству её существования, так и к отрицанию, но в любом случае, мы продвигаемся по пути познания мира, а, следовательно, вносим вклад в его развитие. Если сейчас мы сможем понять суть явления, выяснить, как оно возникло, возможно, мы поймем, как нам бороться со злом, которое вторглось в наш мир, а доказательства существования эмпиоры будут лишь вторичным фактором и позволят обогатить теоретические познания мира.

Я не ожидал такого прямого и лаконичного ответа, поскольку понимал, что в принципе я был не прав, и потому ответил:

— Я вовсе не хотел вас обидеть, я весьма далек от науки и присутствую здесь ввиду того, что принял участие в эксперименте по перемещению во времени и доставил данные, которые теперь изучают.

— Ничего, я совершенно спокойно отношусь к любым репликам. Наша теория хотя и не нова, сформулирована более шестисот лет назад, но имеет весьма мало сторонников в научном мире. Поэтому я признателен, что благодаря вашей помощи удалось получить столь ценный научный материал. Возможно, он даст толчок в обосновании самой теории.

Я ничего не ответил, но, немного подумав, спросил:

— Скажите, а почему до сего дня эмпиору невозможно было получить опытным путем?

— Попытки получения эмпиоры проводились и неоднократно, но пока безрезультатно. Дело в том, что она крайне нестабильна, в этом главная трудность, и как я уже сказал, нет полного теоретического, точнее физико-математического обоснования процесса возникновения эмпиоры.

— Значит, попытки экспериментальных работ были? — спросил Фейнхотен.

— Да, эксперименты проводились неоднократно. Основные, в лаборатории Вентхалмена на Гробусе. Там находится наша экспериментальная база. Последние опыты проводились лет пять назад. Кроме того, были единичные эксперименты в других лабораториях в частности на Фетане, Боргусе, Эф, Дангейзере, но все они были достаточно давно и после того, как была построена основная база на Гробусе, там сосредоточились все проводимые нами работы.

— Простите, вы упомянули Эф, — с волнением в голосе произнес я.

— Да, там был один раз проведен эксперимент, но он оказался настолько неудачным и привел к печальным результатам. В лаборатории произошел взрыв. Погибли все участники испытаний. Более того, в результате аварии энергоустановки, была поражена территория в пятьдесят квадратных километров. Наше счастье, что сама лаборатория находилась на острове, иначе последствия катастрофы были бы ужасными.

— А когда произошел этот инцидент?

— Минуту, я могу точно сказать когда, — он набрал на компьютере данные по запросу и сказал, — это было, сто тридцать пять лет назад.

— Значит, авария произошла незадолго до гибели планеты?

— Точно не могу сказать, но, по всей видимости, да.

— А что, до этого в лаборатории, которая там находилась, экспериментов не проводилось?

— Почему, проводились, то есть нет, эксперименты проводились в разные годы, но в других лабораториях. А эту на острове, построили специально для проведения серии совершенно новых экспериментов, которые до этого не проводились. Ученый Йоа, вынашивал свою концепцию по данному вопросу и предлагал проводить эксперименты принципиально иначе, чем те, которые проводились до этого. У него было много оппонентов и потому из-за разногласий, он удалился, и долгое время не поддерживал контакта в научных кругах. Было известно только, что он активно занимается своим направлением, а когда произошла эта страшная трагедия, его направление умерло само по себе. А почему это вас вдруг так заинтересовало?

— Слишком много совпадений, не так ли? — и я вопросительно посмотрел на Фейнхотена.

— Совпадений? Каких совпадений?

— После того, как планета Эф погибла при достаточно странных обстоятельствах, на ней возникла раса биокиборгов, которая совершила агрессию на Солнечную систему, из которой прибыл Сергей, — он снова посмотрел в мою сторону, — получив отпор со стороны Федерации, биокиборги покинули нашу Галактику, а вслед за ними, представители соседней Галактики. Спустя некоторое время Галактиане вторглись с агрессией в нашу Галактику, используя для этого семь, как стало точно известно, кораблей неизвестной природы. Вам не кажется, что между экспериментами, проводимыми Йоа, взрывом в его лаборатории и кораблями Галактиан, прослеживается некая связь?

— Знаете, не могу ручаться полностью, но ваши доводы не беспочвенны. Необходимо срочно поднять данные по тому направлению, которым занимался Йоа, и с чем были связаны проводимые им эксперименты.

Друминган начал делать компьютерный запрос по данному вопросу, а мы в это время продолжали оживленно обсуждать и высказывать свои предположения.

— А что, если в результате его экспериментов возникли эти самые эмпиоры, которые Галактиане смогли приспособить для своих целей? — спросил я у Фейнхотена.

— А мне кажется, что Галактиане использовали саму методику и на её основе создали корабли, — высказался Унторг.

— Да, но тогда почему они ограничились только семью кораблями, где логика? — ответил я.

— Подождите, надо выяснить, на чем основаны сами эксперименты и в чем основное отличие экспериментов, которые проводил Йоа, от остальных, которые были в этом направлении.

В этот момент голографический экран дал полную развертку и библиотечный голос начал показывать и пояснять демонстрируемый материал:

— Йоа ученый с планеты Эф. Последователь учения эмпиорального развития вселенной. Теоретик и практик. Теоретически являлся истинным приверженцем данного направления науки, но как экспериментатор разделял принципиально иную точку зрения, нежели чем другие ученые того времени. Основным отличием его подхода в экспериментальных работах было то, что он считал, что во главу угла следует ставить сверхвысокие энергии, которые, переходя в плазменное состояние и насыщаемые изотопами водорода и других легких составляющих, позволит активизировать процесс слияния с нематериальными средами. При этом в качестве основного компонента нематериальной составляющей он предлагал использовать непосредственно человека в момент перехода его от состояния жизни к смерти.

Рассказ сопровождался кадрами хроники, рисунками из научных трудов и конференций.

Основным противоречием, которое возникло между учеными данного направление, это невозможность идти на эксперименты подобного рода, в результате которых экспериментатор сознательно шел на смерть. Это привело к разрыву и полной изоляции Йоа как ученого. Спустя восемь лет на экспериментальной установке в Ловенгере произошел гигантский взрыв, который унес жизнь самого ученого и шести его сотрудников. Треть острова была уничтожена. Мощность взрыва составила порядка ста мегатонн. При этом взрыв не сопровождался радиационным заражением местности, но привел к полному уничтожению лаборатории. После гибели Йоа, эксперименты в этом направлении не проводились, и приверженцев его взглядов не было.

— Вы слышали? — чуть не закричал Унторг, — всего погибло семь человек, включая самого Йоа, и кораблей тоже почему-то семь. Опять совпадение?

— Да, действительно, есть над чем задуматься, — задумчиво произнес Друминган, — в этом наблюдается определенная закономерность, которая требует осмысления. Если Йоа не ошибался и его эксперимент удался, то вполне вероятно, что в процессе взрыва могли образоваться эмпиоры. Но как они просуществовали так долго, где они были все это время, как ими овладели Галактиане? Вопросы, один сложнее другого. Мне надо срочно телепортироваться. Необходимо привлечь еще одного специалиста по этому вопросу. Постараюсь сделать всё как можно быстрее.

Он попрощался с нами и быстрым шагом направился к телепортационному порту перехода. Мы остались втроем. Фейнхотен ненадолго задумался, после чего сказал:

— Вот что, Сергей, ты не будешь возражать, если я попрошу тебя остаться. Виктория, я думаю, вполне справится без тебя в переговорах, а ты можешь мне понадобиться здесь. Я думаю, что Друминган должен скоро вернуться.

— Хорошо, я поговорю с Викторий, а Вы согласуйте этот вопрос с Солэнгом.

— Договорились.

— Да, и еще…. Если Виктория обратится к вам по поводу меня, но вы уж ей скажите, что это никак не связано с путешествиями во времени и так далее. Надеюсь, вы меня понимаете?

— Разумеется.

Мы распрощались, и я отправился к себе.

— Ты чего так долго. Я уже стала волноваться. Нам скоро отправляться на встречу.

— Всё немного меняется. Ты полетишь на переговоры без меня. Я остаюсь на базе. Скоро должны появиться ученые, которые занимаются вопросами, короче, тут такое закрутилось.

— Да что случилось?

— Ничего, просто, представляешь, появилась зацепка, выяснить, что представляют собой корабли Галактиан. По крайней мере, много фактов говорящих о том, каким образом они возникли. Короче, Фейнхотен просит меня остаться, а с Солэнгом он договорится сам.

Вика посмотрела на меня и сказала:

— Надеюсь, что ты больше ни в каких экспериментах участвовать не собираешься?

— Да, нет, что ты. Какие эксперименты. Об этом пока никакой речи не идет.

— А кто вызвался прошлый раз принять участие в полете в будущее, и чем это всё обернулось? Разве не ты? А главное, мне ни слова.

— Викуша, радость моя, тогда было совсем другое дело. Сейчас им просто нужен….

— Сантехник. У них, что кран некому заменить или ты собираешься ремонтировать машину времени? Не надо меня обманывать.

— Никто тебя не обманывает. Серьёзно, Фейнхотен просто попросил меня остаться, вот и всё.

— Хорошо, но ты даешь мне слово, что никуда лезь на рожон, не будешь?

— Даю.

— Честно?

— Викуша, честное слово.

Я поцеловал её и услышал, как она прошептала мне на ухо:

— Пойми, если что случится, мне будет без тебя очень плохо, помни об этом, пожалуйста, даже если спасаешь мир.

— Всегда помню и люблю, — так же тихо ответил я.

Мы еще какое-то время посидели, потом Вика, сказала, что ей надо переговорить кое о чем с помощником Солэнга, Бейджем, а перед отлетом мы встретимся. Она ушла, а я прилег на диван и уставился в потолок. Мысли сразу уплыли в даль. Я по привычке начал думать о прошлом, вспоминая радостные эпизоды своей жизни. При этом мысли постоянно перескакивали, выхватывая жизнь с Викой в период создания телепорта и после того, как я вернулся обратно и снова с ней познакомился.

— Удивительно, — подумал я, — как все это возможно. Может права Вика, все это сон, который затянулся, но когда-нибудь я проснусь, и ничего этого не будет. А может, я попал в аварию и нахожусь в коме? — почему-то подумал я. В коматозном состоянии люди годами живут. Может потому и сон такой длинный? Да, но почему тогда не помню, как попал в аварию? Нет, никакой это не сон. Слишком все реально, хотя и не очень правдоподобно. Все эти инопланетяне, звездные корабли, война Галактик, роботы. Нагромождение всего и вся. Чтобы такое приснилось, надо хоть отчасти все это пережить. Стоп, а может я действительно в коме? Если я бросился в машину времени и получил травму и лежу сейчас на больничной койке где-нибудь в Новой Зеландии или лунной базе биокиборгов, а Гао наблюдает за мной, считывает мои сновидения и посмеивается, а может чего доброго программирует мои сновидения. Вот гад. Нет, это уже слишком. Блин, что-то я совсем раскис. Эх, сейчас бы отправиться с Викой на Землю, оказаться где-нибудь на даче. Мне представилось, как я помахиваю газетой над углями, на которых жарится шашлычок, Сашка бегает за соседским котом, а Вика загорает неподалеку в шезлонге, и просит принести ей, а заодно себе, бутылочку холодного пивка. Вспомнив о сыне, я сразу помрачнел. Где он сейчас, как он там?

В этот момент я услышал голос Фейнхотена:

— Сергей, прибыл Друминган и с ним еще двое. Зайди к нам в аппаратную.

— Сейчас буду, — ответил я, а про себя подумал, — даже если это все во сне, жизнь продолжается, а значит рано или поздно все встанет на свои места.

С этими мыслями я отправился в аппаратную.

Когда я вошел, Фейнхотен вместе с незнакомыми мне людьми, сидели за столом и о чем-то оживленно беседовали. Я поздоровался. Фейнхотен представил меня и прибывших вместе с Друминганом ученых. Одного из них звали Клоэр, а другого Эберни.

— Так вот, — продолжил Фейнхотен, — если собрать воедино все разрозненные части, то складывается весьма лаконичная последовательность происходящего, хотя я прекрасно понимаю, что на многие вопросы мы не знаем ответов. Не так ли?

— Безусловно, вы правы в части того, что если рассматривать цепочку происходящего и имеющиеся факты и совпадения, я подчеркиваю совпадения некоторых моментов, — повторил Клоэр, — экспериментальная часть обоснования существования эмпиоры доктором Йоа, заслуживает более тщательного изучения, нежели чем просто отрицание возможности получения оной таким способом, который он предлагал.

— Да, — вмешался в спор Эберни, — но мы практически ничего не знаем относительно того, как предполагал провести экспериментальную часть Йоа. Из тех документов, которыми мы располагаем, есть лишь теоретические предпосылки самого эксперимента. Однако после того как его идеи были подвергнуты критике, он практически не посвящал сторонников самой теории эмпиорального развития о своих работах. Практически восемь лет затворничества на острове.

— Кстати, а каким образом шло финансирование строительства самой лаборатории на острове? Если я правильно понял, это была хорошо оборудованная лаборатория, и для проведения эксперимента понадобились большие затраты? — обратился к участникам совещания, Фейнхотен.

— К сожалению, на этот счет ничего не известно, — ответил Друминган, — относительно того, что лаборатория была действительно оснащена великолепно, вы совершенно правы, а что касается источника финансирования, ничего неизвестно, кроме того, после гибели планеты, получить какие либо данные вообще не представляется возможным.

Я сидел и внимательно рассматривал прибывших вместе с Друминганом ученых. Один из них по имени Клоэр, был, скорее всего, так же как и Друминган с планеты Энеида. Поскольку обладал очень близкими чертами лица, что касается Эберни, то он резко отличался от обоих и был явно с другой планеты. Меня поразило его лицо. Голова была похожа на мяч для игры в регби, вытянутая кверху, она заканчивалась таким же хвостиком, словно это был не пучок волос, а кусок стебля у дыни. Вместе с тем он имел чрезвычайно красивые черты лица. Складывалось впечатление, что оно словно нарисовано. Я так увлекся тем, что рассматривал сидящих за столом, что совершенно потерял нить разговора. До меня доносились лишь отдельные слова и фразы, но уловить полный контекст предложения, я уже не мог. Я продолжал рассматривать людей и думать о своем. В этот момент, я услышал слово Сергей и понял, что Фейнхотен обращается ко мне.

— Простите, я не расслышал, что вы сказали? — сконфуженно ответил я.

— Нет, нет ничего, я просто сказал, что вы непосредственно наблюдали сам корабль.

После этого я стал внимательно вслушиваться в беседу ученых, чтобы не попасть впросак. Рассматривались различные варианты продолжения работ, вплоть до повторного броска во времени, но теперьуже в прошлое, чтобы выяснить, что произошло непосредственно до взрыва, и узнать как можно больше о самом эксперименте. Я подумал о Гао, и развитии их цивилизации и вдруг мне на ум пришла мысль, которая почему-то поставила меня в тупик. Я задумался и не найдя разумного объяснения, решил спросить об этом сейчас.

— Прошу прощения, что прерываю вас, но я хотел бы задать один вопрос, если позволите?

— Да конечно, — ответил Фейнхотен.

— Если я ничего не перепутал, взрыв в лаборатории произошел сто тридцать пять лет назад, незадолго перед гибелью планеты Эф. Но, если я не ошибаюсь, эфская цивилизация на тот момент времени не входила в состав Звездной Федерации и являлась продуктом искусственного происхождения. В то же время, вы утверждаете, что доктор Йоа был известным ученым, который общался с другими сторонниками этой теории. Выходит, что эфская цивилизация имела достаточно обширный контакт с другими цивилизациями еще до вступления в Федерацию, или я в чем-то ошибаюсь и чего-то не понимаю?

Наступило молчание, которое первым нарушил Фейнхотен:

— Сергей, где вы раньше были?

— В каком смысле? — смутился я, полагая, что что-то пропустил или прослушал.

— В прямом. Вы абсолютно правы. Получается не состыковка во времени. Надо срочно, вы понимаете срочно поднять все документы по данному вопросу.

— Да что случилось-то? — все еще не понимая, что происходит, спросил я.

— То и случилось. Вы совершенно правы. До вступления в Федерацию, ни о каких контактах ученых данной планеты с другими мирами не могло быть и речи. Кроме того, даже имея возможность телепортационного перехода, они не могли выйти в открытый космос. Знаний о броске к другим звездным мирам у них не было. Следовательно, о каких контактах может идти речь? Значит вывод один, имело место вмешательство во времени или что-то еще, что ввело всех в заблуждение. Одним словом во всем надо разобраться и самым тщательным образом. Возможно поняв, почему и зачем нас запутывают в этом вопросе, мы сможем понять, что произошло на самом деле.

(обратно)

Глава 4

Надо же, я снова стал невольным виновником того, что вопрос, который обсуждался до этого, неожиданно приобрел совершенно другой ракурс, а вместе с этим, появилась масса новых вопросов, требующих ответов.

— У кого, какие предложения? — обратился Фейнхотен к собравшимся.

— Я думаю, что придется дать запрос на разрешение полета назад во времени для прояснения ситуации, связанной с экспериментом, который был проведен на планете Эф, — сказал Друминган.

— А сможем ли мы предоставить Совету веские обоснования для получения разрешения? — спросил Эберни.

— Я полагаю, сейчас, когда в опасности вся Галактика, любая информация, способная помочь в борьбе против Галактиан, будет воспринята Советом положительно, — утвердительно заявил Фейнхотен.

— В таком случае, необходимо воспользоваться этим и срочно подготовить план работ, — сказал Друминган.

— Унторг, вам необходимо срочно отправиться на базу Гоэмта, где находится машина времени и начать подготовку к эксперименту. Я полечу на межзвездную базу немедленно, чтобы заручиться поддержкой Совета. Вас, Друминган, попрошу подготовить экспедиционный план переноса в прошлое и возможную кандидатуру навигатора. Кроме того, необходимо поднять еще раз документы по доктору Йоа. У меня есть подозрения, что прежде чем проводить эксперимент во времени, мы сможем найти следы хронологических несоответствий в нашем времени. Возможно, это натолкнет нас на какие-то новые размышления.

— Я понял вас.

— Отлично. В таком случае, совещание закончено, прошу всех приступить к работе. Повторная встреча здесь через, — он посмотрел на часы, — десять часов. Всем всё ясно?

— Да, — почти хором ответили собравшиеся, вставая со своих мест и направляясь в сторону телепортационной установки.

Фейнхотен собрал со стола пластины документации и положил их в небольшой кейс. Я ждал его у выхода. Когда он подошел, я спросил его:

— А что мне делать? Виктория уже улетела на переговоры.

— Дорогой мой, — сказал он и положил руку на мое плечо. Вам надо отдохнуть и развеяться, а через десять часов мы встретимся, и я думаю, вам найдется работа.

— Вы так считаете?

— Абсолютно. Вы понимаете, что вы только что сделали?

— В смысле?

— Знаете, Сережа, в науке подчас имеет значение не только само открытие, но и умение задавать вопросы. Порой вопрос, на первый взгляд ничего не значащий или вовсе не уместный, становится отправной точкой для решения задач, которые, в конечном счете, и становятся открытием. Спрашивается, тот, кто сумел поставить этот вопрос, не является ученым? Является и еще каким. Потому что правильно и вовремя сформулированный вопрос, это порой самое ценное. А вы мой друг, сегодня сделали то, что мы, ученые мужи, просмотрели, а ведь ничего нового вы не открыли, просто сопоставили факты и надлежащим образом их соединили, в результате, ваш пытливый ум, сам того не желая, спросил, а почему это так. Вы меня понимаете?

— Да, конечно, но вы меня так, как это сказать, я даже не знаю.

— И не надо ничего говорить. Итак, все понятно. Поэтому идите и отдыхайте. Хорошо?

— Хорошо.

Мы попрощались и разошлись в разные стороны. Я снова вернулся к себе.

Без Вики было скучно и грустно. Заняться совершенно было нечем. Я неожиданно для себя подумал, что, проведя в другом мире, довольно много времени, так и не понял, как развлекаются инопланетяне в своих мирах. Во время нашего, пусть и не очень долгого пребывания на Хемлине, нам не пришлось увидеть развлекательных заведений, коих полно на Земле. Ничего, что напоминало бы ночной клуб, дискотеку, казино или дом культуры. Я не мог вспомнить ни одного кинотеатра или театра, эстрадного или другого представления. Собственно говоря, я не помню телевизионных передач, которые имели бы развлекательный характер. Странно, что тогда, ни я, ни Вика, не обратили на это внимания и не спросили об этом Фейнхотена или Хлою. Надо будет об этом спросить как-нибудь Фейнхотена. Хотя, зачем мне ждать, подумал я, об этом можно поинтересоваться прямо сейчас, используя компьютер.

Я уселся перед ящиком, стоявшим на полу и, вызвав голосом виртуальную клавиатуру, начал думать, как мне лучше сформулировать вопрос. После небольшого раздумья, я набрал:

— Показать виды развлечений в свободное время.

Тут же я получил ответ:

— Уточните, в какой из звездных систем.

— Черт возьми, прямо как на Земле. Как начнешь в поисковой системе интернета что-то искать, так масса всего, только не того, что нужно.

Я снова призадумался и для начала спросил: — Энеида.

Ответ, который я получил, меня явно озадачил:

— Виды развлечений в свободное время жителями планеты Энеида системы Альфа Лебедя — Спорт в различных вариациях, посещение музеев, других планетных систем с целью прямого, а не виртуального способа получения информации о других мирах, изучение информации не связанной с основным видом деятельности, например искусством, наукой и так далее, прослушивание музыки.

Я был удивлен и потому решил видоизменить свой вопрос:

— Дать понятие о развлечениях. В качестве формы взять ночной клуб, дискотеку, казино.

И снова ответ, который я получил, поразил меня настолько, что в раздумье я откинулся на спинку стула и чуть не упал. Ответ гласил:

— Ночной клуб, дискотека, казино. Одна из форм проведения досуга (свободного от основной деятельности времени), которая имеет активное распространение на планетах с низким уровнем развития техники. Как правило, такая форма отдыха, весьма развита на определенном уровне развития цивилизации в так называемый переходный период. Сопровождается большой агрессией, всплеском эмоционального перенасыщения организма вследствие использования искусственных депрессантов (наркотиков). Используется так же в качестве отвлечения больших слоев населения господствующей элитой для порабощения населения и в целях торможения общего развития цивилизации по пути прогресса. Одна из стадий перехода мыслящих форм с архаичным мышлением к современным формам развития человека. Как правило, имеет широкое распространение на планетах искусственного происхождения. В различный период развития общества, принимает формы массового потребления и в ряде случаев имеет большие негативные последствия. В качестве примера можно привести планету Зоон385, где подобная форма развлечений, приняв всепланетный характер, вызвала массовую истерию, что, в конечном счете, вылилось в гибель цивилизации, несмотря на экстренную помощь извне. В большинстве случаев период развития исчисляется от трехсот до трех тысяч лет, в зависимости от естественного развития конкретной цивилизации.

Далее шли различные пояснения по самой сути каждого вида развлечений, но об этом я имел и без того подробные сведения.

— Вот это да, — подумал я, — оказывается развлечения подобного рода, имеют место на слабо развитых планетах. Выходит, земляне тормозят свое развитие, гуляя и веселясь в дискотеках и ночных клубах. С ума сойти можно. По-моему они сами немного сдвинулись, если так считают. Хотя доля истины в этом есть, но всё же это через край. Надо будет Вике об этом рассказать. Интересно, как она на это отреагирует?

Хорошо, надо теперь поинтересоваться кино и театром. Я на секунду другую задумался, после чего сделал следующий запрос:

— Дать общее толкование кино и театра.

Ответ последовал незамедлительно:

— Кино и театр, самостоятельные виды искусств. Театр представляет собой род искусства, специфическим средством выражения которого является сценическое действие, возникающее в процессе игры актера или группы актеров перед публикой. Истоки театра берут свое начало в начальный период развития общества и по мере развития оного приобретают более разнообразные формы, появляются различные направления, балет, опера, и другие. Кино, так же как театр, вид искусства, который появляется в период, когда возникают возможности записи информации на тот или иной вид носителя. В отличие от театра, кино является средством передачи информации о природе и человеке и может быть как реальным, так и вымышленным, то есть искусственно созданным, благодаря чему можно передать художественный замысел человека. Для воплощения этого, используются различные методы, включая создание искусственных новообразований и компьютерных методов создания нереальных образов. Оба вида искусств имеют особенно большое развитие в последний период развития общества в переходный период. С течением времени оба направления постепенно отмирают, ввиду новых технических возможностей и развития самой природы человека. В высокоразвитых цивилизациях театр и кино как самостоятельный вид искусства отсутствуют.

Интересное дело, выходит, они от всего отказались, и теперь отдых превратился во что? Да, собственно говоря, во что превратился отдых? Крутить педали на велотренажере и слушать музыку? Интересно, а какую музыку они слушают? Так сейчас мы поинтересуемся.

Вопрос, — Музыка, основные направления и жанры в высокоразвитых цивилизациях.

Ответ компьютера был следующим:

— Музыка в обществе имеет большое значение в период активного отдыха. Подразделяется на искусственную и естественную. Естественная музыка, имеющая наибольшее распространение представляет собой сбалансированный набор специально подобранных звуков живой природы, как-то, звуки воды в океане, водопада, ветра, а так же голоса животных. Искусственная музыка, созданная человеком, является одним из наиболее древних видов искусств, дошедших до наших времен. Средством воплощения музыкальных образов служат музыкальные звуки, определенным образом организованные. Имеет множество видов и родов. Наиболее развитым жанром является биосинтетическая музыка, основа которой, слияние естественной и искусственной.

Прослушав ответ, я так и не понял, слушают они рок, попсу или предпочитают засыпать под музыку дождя вперемежку с камерной музыкой. Ладно, это я как-нибудь в другой раз уточню. Для себя я уяснил одно, скука у них полная. А ведь считают себя вершиной развития общества. Мне вдруг стало жутко обидно за землян, за то, что они так бездумно проводят свой отдых и слушают не стук дятла в лесу, а тяжелый рок, попсу или Моцарта. Я задумчиво вспомнил, как отец, незадолго до окончания школы, подарил мне магнитофон и я с упоением слушал записи Beatles, Led Zeppelin, Pink Floyd и многих других групп. Записи были жутко плохого качества, переписанные помногу раз, но все равно, мы с упоением слушали их, заучивая песни наизусть, хотя ни слова не понимали, о чем они поют. Зато, какие были мелодии. Да, было время. Впрочем, я и сейчас порой с удовольствием слушаю старые записи, которые можно приобрести на СД в отличном звучании, но той радости и того ощущения детского восторга, который мы испытывали тогда, уже не было. Была лишь ностальгия и понимание того, что эта музыка твоего детства и юности, которая осталась в твоей душе навсегда, и которая позволяет, слушая её, вернуться назад в то радостное и беззаботное время.

Вспоминая о прошлом, я прилег на диван и незаметно для себя заснул. Очнулся, когда услышал родной и любимый голос жены:

— Сережа, ау, я вернулась, вставай.

Я открыл глаза. Вика стояла на коленях возле дивана и нежно гладила мою руку, ладонь которой я подсунул себе под голову.

— Я прилетела, вхожу, а ты прямо в одежде спишь и там мило улыбаешься во сне, что я поначалу не хотела тебя будить, но потом решила, что все же пора вставать.

— А сколько времени?

— Половина шестого.

— Ничего себе, я проспал почти пять часов. Это вы так долго заседали?

— А ты думал.

Я поцеловал жену и, приподнявшись, сел на диван и встряхнул головой, чтобы сбросить остатки сна.

— Рассказывай, как все прошло, когда начнется переселение народов?

— Ты знаешь, я впервые в жизни была на таком совещании. Сначала было жутко страшно. Ты же знаешь, я трусиха. А потом ничего освоилась. Короче, с самого начала. Прилетели туда же, что и прошлый раз. За нами прислали машину. Не успели мы отъехать, Гройдеван сразу улетел на орбиту Земли. Приехали к лагерю, а там. Шесть или семь, я точно не помню самолетов и все здоровые, видимо делегации прилетели из разных стран. Нас пригласили в палатку. Я такую, первый раз видела, огромная, больше чем наш дом в Испании. Охраны кругом полно. Военные, все в разных формах, тут я сразу поняла по флажкам, что и наши и американцы, и китайцы прилетели. В палатке стол круглый со стульями. Нас, я имею в виду себя и Солэнга, разместили всех вместе. Тут в палатку вошли представители разных стран, которые прилетели на переговоры. Они расселись группами, видимо каждая свою страну представляла. Сзади не то охрана, не то переводчики.

— А от нас кто был?

— Сейчас все расскажу. Короче, Селезнева не было, а вот Зонин был и еще двое. Ты не поверишь.

— Кто, сам президент?

— Угадал, представляешь сам и еще двое. Тех двоих я не знаю, а его узнала сразу.

— А другие страны тоже президенты представляли или нет?

— Точно не могу сказать, я не очень поняла. Может президенты, может премьеры, но чины высокие, это точно. Тут я совсем в панику впала, пульс за сто, все думаю, если придется что-то говорить, точно заикаться начну. Хорошо, что Солэнг, сказал, чтобы я не волновалась, видимо даже он заметил мое состояние.

Когда все расселись, совещание открыл кто-то из российской делегации, видимо потому что на нашей территории проходило совещание. Сказал несколько слов на общую тему, дескать, впервые в истории человечества состоялась встреча братьев по разуму и так далее и в том же духе. Ну, ты знаешь, как на эту тему любят выступать на всех собраниях. Я почему-то после этого сразу успокоилась, и до самого конца совещания мне было все нипочем. После этого выступил еще один оратор, а уже потом начались, собственно говоря, сами переговоры.

— И как они проходили?

— Да в целом нормально. В основном представители разных стран задавали Солэнгу различные вопросы. Какое количество людей будет переселяться, в какие сроки и какими методами они собираются это делать, как будут решаться вопросы, связанные с питанием, водой, собираются ли они что-то строить и если да, то, что и как, какие объемы территорий они предполагают использовать для размещения беженцев, возможны ли контакты основного населения Земли с инопланетянами или нет, что именно из технологий нам собираются передать и так далее и в том же духе. Больше четырех часов длилось совещание. Два раза делали перерыв, я так полагаю, что главы правительств в этот период между собой переговаривались, поскольку нас выводили из палатки, а все остальные оставались внутри.

— Скажи, а как осуществлялся перевод?

— Никак, Солэнг к этому времени разговаривал практически на всех языках, и как мне показалось, это больше всего поразило присутствующих. Представляешь, он ответил по-английски, следом, китайская делегация задает вопрос, а он по-китайски, те чуть ли не рот от удивления разинули. А я сижу, глаза рукой прикрыла, а самой так смешно стало, думаю, ведь действительно, мы еще так отстаем от инопланетных цивилизаций, а корчим из себя, ладно, это я так к слову. Одним словом, в основном были одни вопросы, Солэнг, по-моему, ни одного вопроса не задал, только отвечал и все. Под конец совещания выступил наш президент. Он сказал, что, выслушав и получив ответы на вопросы, которые были заданы, представители глав государств ведущих стран Земли, должны в своем кругу обсудить их, и как только будет принято совместное решение, они оповестят нас, точнее инопланетян.

— Ты уже привыкла говорить нас, а не их.

— Это я по привычке.

— И всё?

— Да. В конце совещания, перед тем как нам уезжать к месту посадки корабля, я хотела подойти к Зонину и поздороваться, но не удалось. Нас сам понимаешь, держали весьма изолированно от делегаций землян, к тому же чувствовалась настороженность ко всему происходящему. Поэтому я даже не стала просить Солэнга, чтобы он разрешил переговорить с Зониным.

— И правильно сделала. Американцы наверняка усмотрели бы в этом, что русские ищут для себя очередную выгоду, и ничего хорошего от этого не было бы.

— Ты знаешь, я тоже об этом подумала, поэтому и не стала просить о встрече. А у вас какие новости?

— У нас тоже есть новости, и ты знаешь, — я сделал умное лицо, — твой муж опять дал инопланетянам щелчок по носу.

— В каком смысле?

— В прямом, точнее нет, в переносном, конечно же. Просто я им подбросил очередную идею, которую они теперь пытаются решить.

— Я же тебя просила не лезть на рожон.

— Я и не лезу. Я просто высказываю предположения или как в данном случае, задаю вопросы, которые их ставят в тупик.

— И какой же на этот раз ты им вопрос подкинул?

Я рассказал Вике о нашей беседе и вопросе по поводу несоответствия времени, когда разворачивались события теоретических и экспериментальных работ доктора Йоа на планете Эф.

Вика посмотрела на меня, и я прочел в её глазах гордость и радость за меня.

— Ты у меня умница, дай я тебя поцелую.

Она прижалась ко мне и, обняв, крепко поцеловала.

— Ты скучал без меня? — вдруг спросила она, прижавшись губами к моему уху.

— Очень, — ответил я, — пришел в номер, тебя нет, выпить нечего, тоска и только. Наслушался тут такой информации, не поверишь.

— Какой информации? — удивленно спросила Вика.

— Оказывается, дорогая, — я сделал умное лицо и, стараясь подражать голосу, который вещал из компьютера, ответил — дискотеки, ночные клубы и казино являются разновидностью развлечений на планетах с низким уровнем развития. Кино и театр умерли сами по себе, а музыка в основном естественного или биоискусственного происхождения.

— Это как это?

— А вот так это. Лягушки квакают, а козел на саксе мотив выводит, стараясь в тон попасть, — сказав это, я рассмеялся. Вика не понимая, шучу я или говорю серьезно, пыталась успокоить меня и выяснить, правда или нет то, о чем я говорю. Наконец я успокоился и сказал:

— Вика честное слово, хочешь, спроси сама, — я снова засмеялся, а потом добавил, — представляешь, оказывается, все эти увеселительные заведения являются тормозом развития человечества, — и я снова не выдержал и рассмеялся.

— Ты шутишь?

— Честное слово. Проверь.

— Нет, я верю, конечно, — Вика сказала так, что мне показалось, что она не до конца верит тому, что я ей только что сказал и потому, чтобы она окончательно поверила, что вовсе не разыгрываю её, включил экран и задал тот же самый вопрос по поводу развлекательных заведений. Когда она услышала ответ, который за некоторым исключением повторил то, что я несколько часов назад, она тоже вдруг рассмеялась, и, посмотрев на меня, сказала:

— Вот видишь, оказывается, мы с тобой живем, в архаичной отсталой цивилизации.

— Ну и пусть, — я вдруг стал серьезным, притянул её к себе и сказал, — надо поинтересоваться у них насчет секса. Вдруг у них и секс отменили. Вот Гао помнится, говорил мне, что у них людей выращивают в пробирках. Раз так, может тогда и секс у них того, отменили за ненадобностью. Если так, то ты извини, но меня это как-то не устраивает, а тебя?

Вика прижалась ко мне и прошептала на ухо:

— Знаешь и мне тоже, особенно сейчас.

— Правда?

— Правда, — сказала она и стала снимать с меня рубашку.

Время пролетело так быстро, что когда раздался знакомый голос Фейнхотена, сообщивший, что, поскольку все прилетели, совещание начнется через десять минут, что я невольно подумал, — что-то они быстро собрались. Я посмотрел на Вику, которая лежала рядом.

— Придется вставать, а так не хочется. Но что делать, без меня они точно пропадут, — и весело рассмеялся.

Вика улыбнулась и, видя мое хорошее настроение, сказала:

— И не забудь чемодан с инструментами.

— Какой чемодан? — не понял я юмора.

— А вдруг у них прорвет кран или еще что, — она засмеялась, пряча голову под одеяло.

— Да ну тебя. Забыла что ли, они же водой не пользуются. Представляешь, у них я остался бы без работы.

— Да ты, наверное, уже все забыл по своей сантехнике. Ты же бизнесмен, нет, ты, — Вика вытянула руку, и в этот момент одеяло сползло с неё и обнажило тело. Я посмотрел на неё и произнес:

— Викуша, какая ты у меня красивая.

— Правда? — она приподняла одеяло, чтобы прикрыться.

— Честное слово, — я подошел к ней и поцеловал, — нет, правда, так не охота от тебя уходить, может сказать, что я заболел?

— Ты даешь, это тебе не на Земле. Тут этот фокус не пройдет.

— Это почему?

— Потому что забыл, тут малейшее заболевание вылечивается за пару часов, а то и быстрее. Так что одевайся и марш на совещание, а вот когда вернешься…

— То что, тогда?

— Ты мне все расскажешь, — она рассмеялась и снова спряталась с головой под одеяло. Я просунул руку и, нащупав её ладонь, сжал и сказал:

— Я люблю тебя.

Она выглянула из-под одеяла и, послав воздушный поцелуй, уже более серьезным голосом сказала, — серьезно, одевайся и иди, а то правда опоздаешь, и будет неудобно.

— Все я побежал, — сказал я, на ходу застегивая костюм.

Когда я вошел, Фейнхотен и Унторг сидели за столом и о чем-то оживленно беседовали. Остальные еще не подошли, и я понял, что не опоздал.

— А, Сергей, проходи, присаживайся. Друминган и его коллеги с минуты на минуту будут здесь.

— Дали добро, как у нас на Земле говорят, на посещение прошлого или нет? — спросил я, присаживаясь за стол.

— Нет, точнее этого не потребовалось, пока, — добавил Фейнхотен.

— Что так, открылись новые данные?

— Угадал. Чтобы не повторяться, сейчас к нам присоединяться, — он не успел договорить, как в комнату вошли Друминган и его коллеги, Клоэр и Эберни.

— Вот и отлично, теперь, когда все в сборе, я могу рассказать то, что мне удалось узнать.

— Так вот, — продолжил Фейнхотен, — я телепортировался на резервную станцию Федерации, которая расположена на Глории. Там сейчас большая часть Координационного Совета, в том числе и Юглинд. К ним стекается вся информация. Скажу прямо. Дела обстоят плохо, очень плохо. Галактиане методично производят уничтожение обитаемых звездных систем. К моменту моего посещения станции, имелись сведения о тридцати двух уничтоженных систем. Если мы не остановим их, то гибель нашей Галактики в скором времени неминуема.

— А что с рассредоточением населения по другим планетам? — спросил Эберни.

— Идет. Практически все системы занимаются этим, но, вы сами понимаете, насколько это сложно. Тем не менее, делается все возможное в этом направлении, поэтому скажу сразу, вопрос о возможности посещения прошлого не стоит. Если надо, значит надо, при необходимости, мы можем произвести полет, без какого либо предварительного согласования. Когда Юглинд поинтересовался, как идут дела, я подробно рассказал, все что нам стало известно за прошедшие дни. Он пообещал мне помочь и через пару часов я получил весьма интересную информацию. Вот она, — он выложил на стол пару кристаллов, после чего вставил один из них в считывающее устройство, и мы увидели информационное сообщение, сопровождаемое различными кадрами, подтверждающими слова, сказанные диктором, читавшим текст. Оно гласило:

— Согласно данным, имеющимся в главном архиве, доктор Йоа жил на планете Эф в период с 7137 по 7211 года по звездному времени Галактики. Погиб в результате взрыва в лаборатории на острове Ловенгер.

Далее шел краткий рассказ о деятельности ученого, все это было нам в общих чертах знакомо. Однако, и последующая информация, так же ничего нового не добавила.

— Согласно данным, которые хранятся в архиве Конопуса, звездной системы, которая занималась развитием жизни на планете Эф, доктор Йоа действительно существовал и занимался теоретическими и экспериментальными разработками в области эмпиоральной теории. По их данным он жил и работал с 7137 по 7211 год.

Фейнхотен остановил запись сообщения и сказал:

— Как видите, все вроде бы сходится. И даты жизни и смерти, и деятельность, которой он занимался. Но если доктор Йоа занимался разработками подобного плана, то каким образом он стал известен среди ученых Федерации, если сама планета не входила в неё и не имела никакого контакта с другими мирами? Исходя из того, что я заранее предположил, что даты жизни кем-то умышленно изменены, я выяснил, как архивируются записи в базе данных, и оказалось, что архивная запись на Конопусе ведется совершенно иначе, чем в главном архиве. В главный архив поступают данные практически со всех звездных систем Федерации виртуально-компьютерным образом и оседают в базе данных, при этом архивная система построена так, что может сама менять те или иные данные, если в них вносятся изменения или исправления, а на Конопусе они хранятся без права их удаления. Тогда я подумал, что если запись заменена, то старая должна остаться, и когда я сделал запрос на Конопус, то получил любопытное сообщение, — он снова включил запись.

— Согласно имеющимся первичным данным, доктор Йоа жил и работал с 7270 по 7344 год.

— Выходит, авария на Ловенгере произошла не сто тридцать пять лет, а всего два года назад.

— Простите, но как такое возможно? — воскликнул Друминган.

— Возможно, если не просто запись заменили, а сместили временные факторы.

— Лично я ничего не понимаю, — сказал я.

— Хорошо, — сказал Фейнхотен, — я и сам еще во всем не до конца разобрался, но давайте рассуждать здраво. Если ученый по имени Йоа действительно жил и работал на Эф, и в результате взрыва в лаборатории погиб вместе с шестью сотрудниками, в результате чего возникла эмпиора, которую в дальнейшем Галактиане переправили в свой мир и, наделив разумом, послали завоевывать нашу Галактику, то возникает вопрос, как это произошло? Возможно ли такое или нет? Я думаю, что да. Хотя здесь так же больше вопросов, чем ответов, хотя то, что именно Галактиане первыми могли завладеть эмпиорой, достаточно понятно, ведь именно они способствовали развитию расы биокиборгов на планете. Однако непонятно другое, с какой целью было необходимо отправлять ученого так далеко в прошлое? И вот тут я подумал, а что если покопаться более основательно в архивах Конопуса.

— И каков результат? — спросил Клоэр.

— Я раскопал кое-что любопытное. Я запросил все первичные документы, которые затем были заменены новыми, и вот что оказалось. Доктор Йоа действительно существовал, но он не с планеты Эф, а с Конопуса. Он был достаточно интересной личностью и после того, как его экспериментальная теория создания эмпиоры получила в научных кругах критику, действительно удалился от своих коллег. И что интересно, произошло это не шесть лет до эксперимента, а почти за двадцать пять до его гибели. Я раскопал интересные сведения, которые проливают свет на Йоа, как ученого. Оказывается, в какой-то период его деятельности, его обвинили в плагиате. Что он, дескать, воспользовался фамилией ученого, который носил его имя и более того, присвоил его труды. Вот с чем было связано его внезапное исчезновение как ученого с мировой арены. Обидевшись на всех и вся, и не понимая что, произошло, он удалился, и продолжал в затворничестве заниматься наукой. Однако спустя двадцать три года он неожиданно получил предложение продолжить работы, для чего ему была построена лаборатория на Эф. Поскольку к этому времени Конопус практически перестал контролировать планету, ему не потребовалось запрашивать разрешения, и он с группой сотрудников перебрался туда. Дальше, практически никакой информации нет. Сообщается только, что взрыв в лаборатории унес жизнь ученого и его коллег и на этом собственно все. Что произошло в результате взрыва, какие исследования он проводил всё это время, ничего неизвестно.

— А вы знаете, я припоминаю кое-что из того скандала, — сказал задумчиво Друминган, — действительно, был такой ученый, который называл себя Йоа. Это вызвало гневную реакцию со стороны ряда ученых, но что потом, абсолютно не помню. По всей видимости, вся эта история быстро сошла на нет, и забылась.

— Вот именно, — добавил Фейнхотен, — поэтому так быстро забылось имя настоящего Йоа, а имя вымышленного, жившего якобы сто с лишним лет назад, все хорошо помнят. Кроме того, я нашел еще одно несоответствие. В разных источниках, взорванный остров по-разному называется. В одном он называется Ловенгер, а в другом, значится как Ловенгри. Я вначале не обратил на это внимание, а потом, все же поинтересовался. Оказалось, что на Эф существовали оба острова с такими названиями.

— А что, это дает пищу для понимания того, для чего они перебросили информацию о Йоа, якобы жившем сто с лишним лет назад, — заявил Эберни, — им было достаточно отправить двойника.

— Или клона ученого, — добавил Фейнхотен.

— Совершенно верно, или клона Йоа, а возможно и биокиборга в образе доктора на Эф. Поскольку там к тому времени ещё существовала цивилизация, они выбрали один из островов, с очень сходным названием, на котором возможно существовала уже какая-либо лаборатория, и затем, через некоторое время её взорвали, в надежде, что за столь длительное время все успеют забыть о нем, что в общем, и произошло.

— Да, но зачем нужно было устраивать весь этот маскарад, не проще ли было просто отправить Йоа в прошлое и затем убить его? — спросил я.

— Я думаю, что нет, — ответил Фейнхотен. Во-первых, Йоа был известен как ученый, это раз. Следовательно, нужно было просто перенести его в прошлое, чтобы скрыть те вопросы, которые могли возникнуть после его смерти по поводу его экспериментов. Перенеся Йоа в прошлое, они искусственно ввели его в ту научную среду, которая занималась вопросами возникновения жизни, затем через некоторое время отдалили его от основной массы ученых и затем взорвали вместе с островом, похоронив, таким образом, память о нем. Взорвать остров, на котором в последствии Йоа проводил эксперимент, они не могли. Сместив временные рамки, они своего рода заслонили одного ученого другим и внесли путаницу в датах жизни и смерти.

— Но почему они не могли просто изменить весь ход истории? — снова задал я вопрос.

— Потому, что для того чтобы изменить историю, необходимо, дорогой Сережа, самому отправиться в прошлое и изменить его. По-моему, тебе это должно быть известно лучше, чем кому бы то ни было. А к тому моменту, когда они решили что-то изменить, Йоа уже не было в живых, более того, не было даже его ДНК, Поэтому нужно было хотя бы внести путаницу, чтобы все поскорее забыли про него.

— Выходит, что эксперимент, который проводил Йоа, оказался удачным? — сказал Унторг.

— Выходит, что да, — ответил утвердительно Фейнхотен, — а раз так, то, возможно, нам придется всё же заглянуть в прошлое, только не на отдаленный период, а всего на год назад. Так что, собираемся и отправляемся на Гоэмту. Там уже все подготовлено для эксперимента. Сбор через час.

Я подошел к Фейнхотену и спросил:

— Я могу принять участие в эксперименте?

Он посмотрел на меня, не то с восхищением, не то с надеждой и сказал:

— А вы готовы еще раз слетать в прошлое?

— Я!

— Да вы.

— А что, мне не впервой.

— А что скажет на этот счет Виктория?

— Она моя жена, и она поймет, что если надо, значит надо лететь. И потом, возможно это поможет нам поскорее вернуть сына обратно, — и, сделав паузу, я добавил, — а вам Хлою.

— Спасибо, — ответил Фейнхотен, и, пожав мне руку, направился к себе.

(обратно)

Глава 5

— Нет, нет и нет, — решительно заявила Вика, когда я сообщил ей, что через час улетаю на базу Гоэмта и возможно приму участие в эксперименте на машине времени.

— Ты же обещал мне, что больше никогда не будешь подвергать меня таким переживаниям. Неужели тебе мало того, что мы перенесли за это время?

— А разве ты не хочешь снова увидеть сына и как можно скорее? — сказал я, положив руки ей на плечи.

— Хочу, но я боюсь,… боюсь остаться одна. А вдруг с тобой, что-то случится?

— Вика, дорогая. Случиться, может в любое время, сейчас, завтра. Если суждено, значит так надо. Но если я смогу хоть чем-то помочь, разве от этого можно отказаться, и потом, мы полетим на корабле, а не в потоке как прошлый раз. Это совсем другое дело.

— Ты меня просто успокаиваешь.

— Не без этого. Но, тем не менее, все на самом деле не так страшно, как тебе представляется. Мы просто хотим посмотреть, что произошло, и возможно мы сможем понять какова природа этих кораблей, а, следовательно, найти способ борьбы с ними. Если мы выясним это, то Галактиане, возможно сами покинут нашу Галактику, а если нет, то мы обязательно найдем способ, как их победить. Неужели ты этого не хочешь?

— Конечно же, хочу, но я не желаю потерять тебя.

— Викуша, значит так надо, понимаешь, надо. Фейнхотен очень на меня рассчитывает, и я не могу ему отказать. Сама подумай, что я ему скажу, что мне страшно, что жена не пускает, и что вообще, это не мое дело, мы, мол, даже не члены Звездной Федерации, — тихо произнес я.

— Понимаю, все понимаю, Сережа — так же тихо ответила она, — но я так боюсь за тебя.

Я обнял её и чувствовал, как из её глаз текут слезы и медленно стекают мне на грудь.

Мы стояли перед тамбуром, который вел к посадочному терминалу, где находился наш корабль, на котором мы должны были лететь на Гоэмту. Нас было четверо, Фейнхотен, Унторг, я и Виктория, которая провожала нас и держала за руку. Вскоре подошли Друминган и его коллеги.

— Все, будем прощаться, — сказал я.

Мы обменялись с Викой прощальными взглядами, и Фейнхотен вдруг сказал:

— Виктория, я обещаю, что ваш муж вернется в целости и невредимости.

— Спасибо, — сказала она и добавила, — удачи вам всем.

Мы вошли в тамбур, и дверь за нами закрылась. Вика осталась за дверью, и я словно сквозь неё видел, как она продолжает махать мне рукой, а потом сжимает руку в кулаке и, закрыв глаза, молится за нашу удачу.

Когда мы поднялись на корабль, молчаливый и казалось, безучастный ко всему происходящему Гройдеван, уже сидел в своем командирском кресле и проверял параметры входа и выхода корабля по маршруту перехода от станции к базе Гоэмта, которая находилась почти на другом конце Галактики.

— Далеко летим, керосина хватит? — в шутку спросил я Гройдевана, усаживаясь в кресло и застегивая на себе ремни.

— Не понял вопроса, — пробурчал он.

— Это я так в шутку. У нас на Земле довольно примитивная техника для передвижения, особенно для полетов в космос. В качестве топлива применяют керосин. Поэтому когда куда-то едут или летят, часто спрашивают у водителя, хватит ли у него топлива, — пояснил я.

— Понятно, — снова пробурчал он, — должно хватить. А лететь действительно далеко, так что болтанка в переходе будет приличная и почти на пределе во времени.

— А что, время перехода зависит от расстояния от звезды до звезды?

— В принципе нет, но если рассматривать время перехода по теоретическим параметрам, где считаются доли секунд, то да. Есть даже формулы для расчета полетного времени. Просто для нас эта разница столь незначительна, что мы её практически не замечаем. Не все ли равно одну секунду ты летишь или десять. Вы согласны со мной?

— Конечно, — утвердительно сказал я, пытаясь понять, почему мне так неловко сидеть. Я крутился на кресле и Гройдеван, заметив мои движения, сказал:

— Видимо кто-то сидел перед вами и сменил положение кресла, нажмите вон ту кнопку, — он протянул руку, показывая мне на кнопку с голубым огоньком, — нажмите и кресло примет форму, удобную вашему телу.

Я так и сделал, после чего сиденье слегка опустилось, спинка вытянулась кверху и немного согнулась. Сидеть стало сразу же удобно и комфортно.

— Как, нормально?

— Да совершенно другое дело, спасибо.

— Не за что, — ответил он, и повернулся к пульту.

Когда все расселись по своим местам, Гройдеван осмотрел пассажиров, как он нас называл, и сказал:

— Мы направляемся на базу Гоэмта, время полета один час семнадцать минут, прошу всех сохранять спокойствие, старт через пять секунд.

Корабль вздрогнул, слегка приподнялся над платформой и, сделав разворот, устремился в противоположную от Земли сторону навстречу звездам. Почти час мы двигались на предельной скорости, пока не достигли орбиты Плутона, после чего совершили бросок и оказались в окрестностях одной из звезд, вокруг которой вращались четыре безжизненные планеты, на одном из спутников которой и находилась база Гоэмта. Как и предупреждал Гройдеван, переход был достаточно тяжелым. Меня буквально вывернуло наизнанку, так что пришлось воспользоваться надувным пакетом. Впрочем, не я один воспользовался им, и это несколько утешило меня. Полет до самой базы занял всего минут пятнадцать и когда корабль сделал заход на посадку и опустился на крышу здания, которое напоминало цилиндр, Гройдеван, словно стюардесса после благополучной посадки самолета, произнес:

— Мы на базе, отклонение от расчетного времени, плюс сорок секунд, после сигнала можно выходить.

Точно как при посадке в аэропорту, не хватало только пожелания доброго пути, подумал я, и, расстегнув ремни, направился к выходу. В этот момент над крышей здания появился купол, и загорелись разноцветные огни, означавшие, что атмосфера и давление созданы, мы можем выходить.

Мы вышли наружу. В который раз я поразился техническим возможностям, которыми располагали внеземные цивилизации. За несколько секунд практически в открытом космосе сделать купол, который не просто разделял нас от враждебной среды космоса, но и позволял удерживать тепло и воздух, который успели сделать пространство вокруг корабля пригодным для нахождения людей без специальных скафандров. Мы прошли к кабине и телепортировались внутрь здания, оказавшись непосредственно в зале, где располагалась сама установка, и где нас уже ждали сотрудники базы и помощники Фейнхотена, улетевшие сюда ранее.

Нашего прилета ждали, поэтому оборудование было в полной готовности. Золанбранг подошел к нам и, обратившись к Фейнхотену, сказал:

— Мы вторично, после отлета Унторга, провели испытание машины и сверили все технические параметры. Все готово для испытательного полета.

— Очень хорошо. В таком случае, — он повернулся к Друмингану, — какие-то изменения, или все как мы согласовали?

— Все остается в силе. От нас полетит Клоэр, — ответил он.

— Отлично, а от нас, — он посмотрел на меня, словно проверял взглядом, не покажу ли я хоть намеком, что у меня нет желания рисковать и лететь в прошлое, но видимо, не найдя во мне и тени сомнения, произнес, — Сергей. Он уже неоднократно выполнял перемещения во времени и думаю, что справится и на этот раз наилучшим образом.

— Ваша задача, — продолжил Фейнхотен, — переместиться на исследовательском корабле назад во времени ровно на один год и семь месяцев, за день до начала эксперимента и попытаться выяснить, в чем состоял эксперимент, уяснить причины вероятного взрыва, ну и так далее.

— А если мы предотвратим взрыв, то выходит, мы изменим ход истории, ведь тогда возможно у Галактиан не будет кораблей, которыми они атакуют нашу Галактику? — волнуясь, спросил я.

— Пока это всего лишь предположения.

— Тем не менее, мы вторгаемся в историю. И, стало быть, вернувшись, мы попадем в совсем иной мир, не так ли?

— Безусловно. Вот почему действовать надо чрезвычайно осторожно. Действуйте по обстановке, и каждый шаг делайте с оглядкой на то, какие изменения они могут вызвать. Помните одно, изменить историю в момент, когда она имеет особо значимый момент, достаточно просто, только никто не знает, к каким последствиям это может привести. Порой, делая что-то из добрых и гуманных соображений, мы совершаем еще большую ошибку, поэтому все в ваших руках, и я ничего не могу сказать, что лучше, а что хуже. Вам решать, поэтому помните, самое разумное, это не вмешиваться в естественный ход истории, а лишь наблюдать, фиксировать и запоминать то, что необходимо. А там, как получится.

— Да, задачку вы нам задали, что же попробуем решить, — сказал я, и тяжело вздохнув, посмотрел сначала на Клоэра, а потом на Фейнхотена.

— Я верю, что у вас все получится, — сказал Фейнхотен.

Мы повернулись и, не прощаясь, направились обратно к телепорту. Оказавшись на транспортной площадке и поднявшись снова на корабль, мы увидели, что Гройдеван, все это время сидел в корабле и ждал нас.

— И чего было выходить, чтобычерез пять минут вернуться? — произнес он.

— Это вы точно заметили, — поддакнул ему Клоэр.

— Зато базу посмотрели и машину времени, к тому ЦУ получили, — с оптимизмом сказал я, пытаясь хоть немного успокоиться, поскольку чувствовал, что постепенно меня начинает одолевать волнение, связанное со столь ответственным заданием.

— А чего на неё было смотреть, база как база, не так ли? — сказал Гройдеван, поворачиваясь в сторону Клоэра.

— Да, обычная база.

— Я только не понял, ЦУ, это что?

— ЦУ, это ЦУ. Это сокращенное от слов ценное указание. А еще бывает ЕБЦУ, еще более ценные указания, но это уже когда совсем большое начальство провожает.

— Надо же, первый раз слышу. Это у вас на Земле придумали?

— Вроде того.

— А что, оригинально. Надо будет запомнить.

— Я готов, можно отправляться, — перебив нас, произнес Клоэр, — то, каким голосом он это произнес, я понял, что он тоже волнуется. Наука, подумал я про него, наверное, первый раз перемещается во времени. Подумав так, я невольно успокоился, так как вдруг почувствовал себя этаким ассом по сравнению с этим ученым, который, хоть и был из высокоразвитой цивилизации, но был таким же человеком, как и все мы, а стало быть, никакого превосходства в нем не было. Это придало мне уверенность и спокойствие.

— Кстати, а как мы отправимся в прошлое? — спросил я.

— Сейчас сами все увидите, — ответил Гройдеван, — все готовы к полету?

— Да, — ответили мы.

— База, мы готовы, даю команду на отключение купола.

— База команде, данные о точках входа и выхода корабля внесены в управляющий комплекс. Смещение времени на возврат корабля с учетом коррекции сдвига в орбите планет внесены. Коридор входа на лучевом потоке один семнадцать. Отсчет запуска машины начали.

В этот момент на экране корабля, который давал возможность наблюдать не только то, что находится впереди, но и сзади, спереди и сверху, в зависимости от желания, мы увидели такое, от чего у меня перехватило дыхание. Поверхность под нами словно раздвинулась, она стала прозрачной. Мне показалось, что я даже вижу людей, которые стоят у пультов и агрегатов машины и наблюдают за её работой. Затем они исчезли, а снизу вырвался луч голубого света, устремившийся в необозримую даль космоса. Его плотность стала усиливаться и, наконец, корабль, который до этого оставался на месте, оторвался от поверхности и, развернувшись по направлению луча, медленно стал подниматься вверх, затем произошла вспышка, и когда глаза снова стали различать и видеть окружающие предметы, то на экране были лишь яркие, но далекие огни звезд на фоне черного космоса.

— Где мы? — произнес Клоэр.

— Мы на подлете к планете Эф. Сегодня 7344 год по межзвездному календарю. Мы благополучно улетели в прошлое. Так что смотрим в оба, через час будем на планете, где нас, как я думаю, не очень-то ждут.

Надо же, подумал я, чем черт не шутит, может опять Гао доведется увидеть, а вслух произнес:

— Слушайте, Гройдеван, а у нас хоть какое-то оружие на борту есть, вдруг нам придется уходить от погони и отстреливаться или обороняться?

— Не волнуйтесь, пробить наш корабль будет не так просто, а в случае чего, у нас есть кое-что на всякий случай.

— Это хорошо, — сказал я, и немного успокоился.

Корабль взял курс на планету Эф. Прошло довольно много времени, прежде чем мы увидели на фоне звездного неба маленькую звездочку, которая стала быстро увеличиваться по мере приближения к ней.

— Это и есть планета Эф? — спросил я.

— Она самая. Еще минут десять лета, и будем в её окрестностях, а потом, — в этот момент по экрану побежали разноцветные огни, и голос компьютерного диспетчера произнес:

— Мы обнаружены, проводится попытка сканирования корабля. Устанавливаю энергетическую защиту первого уровня.

Прошло несколько секунд, и тот же голос выдал новое сообщение:

— Произведена повторная попытка сканирования корабля. Установлена энергетическая защита второго уровня. Наблюдается многочисленный старт космических кораблей в направлении курса. Цель перехват корабля в точке 2-7-18. Смещаю точку выхода на орбиту на ноль точка шесть процента. Возможность перехвата остается. Прошу указаний?

Гройдеван задумался и стал набирать команды на виртуальном табло экрана. Мне были непонятны его действия, но в столь ответственный момент я не решился спрашивать его, о чем бы то ни было. Я всматривался в экран, на котором звездочка все увеличивалась в размерах. Планета неумолимо приближалась, а вместе с ней возрастала опасность всей нашей экспедиции. Снова раздался голос компьютера:

— Цели в количестве восемь кораблей изменили направление. Вектор атаки строго по курсу корабля. Схождение в точке орбиты через сорок две секунды. Корабль в ручном режиме, жду указаний. Рекомендую поставить энергетический щит на полный уровень.

— Защита шестого уровня, — резко произнес Гройдеван, — всем пристегнуться, если мы начнем маневрировать, то придется не сладко, перегрузки будут не из приятных.

Я невольно потянулся к ремням, но они были и без его напоминания пристегнуты. Я посмотрел краем глаза на Клоэра. Тот сидел, так же как и я, молча наблюдая за происходящим, понимая, что простой прогулки в прошлое не предвидится и что вся надежда на корабль и умение Гройдевана.

— Увеличить подлетную скорость на две восьмых и рассчитать вход на орбиту планеты с минимальной высотой.

— При данной скорости мы войдем на орбиту в шестнадцати километрах от поверхности с последующим отклонением на 3 градуса. Возможность столкновения семь процентов. Для уменьшения риска, рекомендую увеличить тягу на ноль пять.

— Согласен, выполняйте.

— Корабли перехвата проводят сканирование. Есть захват цели, перенос энергии в лучевом режиме. Автоматическая блокировка внешнего энергоносителя включена. Время захвата 22 миллисекунды.

— Сколько энергии мы потеряли на отражения их удара?

— Менее двадцати мини долей.

— Продолжать в том же режиме.

— Повторная попытка энергетического удара с трех направлений. Мощность удара возросла. Удар отражен. Энергопотери возросли до двухсот мини долей.

— Подлетное время?

— Девять секунд.

— Отлично. На таком расстоянии они не будут стрелять, иначе они могут попасть по планетарным постройкам, однако его голос перебил голос компьютера:

— Повторная попытка удара с двух направлений. Удар отражен. Энергопотери сорок мини долей. Входим в орбитальный режим. Включены гравитационные двигатели.

— Держитесь, сейчас будет не сладко, Увеличить скорость на пятьдесят процентов. Сместить угол вправо на шесть градусов.

— Выполняю. При таком угле и скорости, есть опасность снижения высоты орбиты на обратном витке до десяти километров, что увеличивает опасность столкновения до двадцати двух процентов.

— Мы уложимся в семьдесят восемь, которые в нашу пользу.

Я почувствовал, как меня вдавило в кресло, и к голове прилила кровь. Я понимал, что так надо, но от этого было не легче.

— Корабли противника делают маневр, но мы вне их досягаемости.

— Отлично. Вот когда пожалеешь, что на планете нет атмосферы. Сейчас можно было бы уйти в неё и ищи нас, а тут мы как на ладони и только скоростью и маневром можно что-либо сделать. Ну что же посмотрим, на что годятся их корабли. Снять защиту, провести экстренное сканирование, совместить координаты и определить положение лаборатории.

— Выполняю. Есть координаты цели. Совмещение произведено. Защита вновь установлена. Произвожу переключение двигателей.

Мы ушли на второй виток вокруг планеты, и корабли противника остались позади. Однако опасность продолжала оставаться.

— Надо срочно что-то предпринять, — сказал Гройдеван, — если мы сразу спустимся в районе лаборатории, то, скорее всего они нас вычислят. Поэтому предлагаю сделать промежуточную посадку в каком-нибудь укромном месте, не возражаете?

— Вы командир, вам решать, — ответил я.

— Тогда ищу место для посадки.

— Странно, почему они, не сделав запроса о том, кто мы, сразу же начали нас атаковать, да еще открыли огонь? — спросил Клоэр.

— Видимо нежданных гостей здесь не больно жалуют, — ответил Гройдеван, продолжая внимательно следить за тем, что происходит на поверхности. Он увеличил приближение местности, которая лежала под нами, и мы увидели довольно странную картину. Я даже не мог в мыслях представить себе что-либо подобное. Города, лежащие в руинах, в отдельных местах огромные кратеры, не то от взрывов, не то от упавших метеоритов. Непонятные сооружения, которые как я вскоре понял, искореженные мосты и плотины в местах, где раньше протекали реки. Огромные каньоны, горные вершины и долины. Мертвая планета, которая даже внешним видом вызывала чувство ужаса от той трагедии, которая здесь когда-то разыгралась. Больше всего меня поразили огромные ледяные поля, которые, по всей видимости, раньше были морями и океанами, омывающими материки. И на фоне этого безмолвия ни огонька, ни искорки жизни, которая, как мы знали, таится в глубинах и на поверхности планеты. Мои размышления прервал голос компьютера:

— Наблюдаю приемлемое место для посадки. Расщелина, глубина пять восемьсот, ширина ноль два.

— Даю команду на сканирование и экстренный спуск с орбиты.

— Вы думаете, это собьет их с толку? — спросил Клоэр.

— Вполне возможно. Во всяком случае, им будет очень сложно определить нас.

— Всем приготовиться, сейчас будет тяжко.

В этот момент, корабль в буквальном смысле начал камнем падать вниз. Я еле успел нажать кнопку, чтобы сработал пузырь, так как казалось, что желудок рванул кверху, а вместе с ним, все, что в нем находилось. Падение было недолгим, но этого хватило с лихвой, чтобы получить полное представление о том, что испытывают летчики, когда совершают фигуры высшего пилотажа. Как им удается при этом выдержать такое, и при этом управлять кораблем, я не представлял. Внезапно падение закончилось и корабль начал плавное движение. Наконец он неподвижно завис. Прямо над нами располагался каменный утес, и на экране отчетливо было видно, что сверху нас увидать было совершенно невозможно.

— Выключить энергозащитную установку корабля, — произнес Гройдеван.

— Возрастает вероятность поражение корабля в случае его обнаружения.

— Зато меньше шансов, что нас засекут по энергетическому фону.

— Выполняю.

Мы сидели в абсолютной тишине и боялись пошевелиться, словно по шороху нас могли засечь вражеские корабли. Гройдеван первым нарушил молчание.

— У кого какие предложения?

— Сколько до лаборатории? — спросил Клоэр.

— Сейчас узнаем. Даю запрос. Расстояние до цели.

— Восемьсот двадцать два километра.

— Слышали. Несколько минут лета.

— А мы можем определить, где находятся корабли противника? — снова задал вопрос Клоэр.

— Пока мы здесь, нет.

— Значит, они в принципе могут предположить, что мы сделали посадку на планету, но где именно, они не знают?

— Совершенно верно.

— Можно дать задание на просчет вероятности зоны поиска их кораблями по параметрам нашей орбиты вокруг планеты и точки схода с неё, в случае, если они имеют о ней приближенное значение?

А не такой уж он сугубо ученый муж, — подумал я про Клоэра. Положение весьма сложное, а он быстро сообразил, что и как предпринять в данной ситуации. В этот момент последовал ответ на его вопрос:

— С учетом тех данных, когда мы исчезли из их поля видимости, вероятность зоны поиска в пределах трех тысяч километров от нас с радиусом не менее тысячи километров.

— А что, — сказал Гройдеван, — при таких данных, мы вполне можем попытаться подойти к лаборатории на малой высоте и вполне вероятно, что нас не заметят.

— Я тоже так думаю, тем более, мало вероятно, что они догадываются относительно цели нашего визита, — произнес Клоэр.

— Направление в сторону цели. Двигаться по каньону. Подъем только в случае необходимости, экран защиты не включать.

Корабль медленно развернулся и двинулся вдоль каньона.

Прошло не менее часа, прежде чем каньон кончился, и мы оказались перед обширным плато. До лаборатории оставалось не больше двухсот километров. Однако чтобы добраться до неё, необходимо было пересечь плато, а в этом случае, мы становились видимыми с орбиты в случае, если корабли противника шли на больших высотах и производили обзорное сканирование местности. Корабль завис над утесом перед самым выходом к плато.

— Надо рисковать, другого пути я не вижу, — спросил Гройдеван.

— А никакой маскировки у корабля нет? Даже на Земле боевые самолеты имеют специальное покрытие, чтобы быть невидимыми для радаров, — сказал я.

— Нам это было ни к чему, сейчас конечно пригодилось бы, — ответил он.

— Подождите, — сказал Клоэр, — сколько у нас времени в запасе до взрыва в лаборатории?

Гройдеван сверил показания часов и сказал:

— У нас еще восемнадцать часов в запасе, плюс минус шесть часов, поскольку точных данных о времени взрыва не нашли.

— Хорошо, будем считать, что у нас в запасе не больше двенадцати часов. В таком случае, предлагаю немного подождать. Я предполагаю, что противник расширит зону поиска, и как только он выдаст свое присутствие, мы сможем более точно определить, есть у нас возможность незамеченными подойти к лаборатории или нет. Надо выбросить зонд, для того, чтобы засечь сигнал сканирования местности.

— Так и сделаем, — ответил Гройдеван, и дал команду на отстрел в сторону плато небольшого маяка, который безмолвно ловил сигналы из космоса. Нам оставалось только ждать.

— А он не выдаст наше присутствие? — спросил я.

— Нет, он работает в пассивном режиме. Принимает сигнал и никак на него не реагирует, поэтому обнаружить его невозможно.

— Жаль, что мы не на боевом корабле, — посетовал я, — сейчас рванули бы к лаборатории без всякой боязни, что нас атакуют, а в случае чего, дали бы им достойный отпор.

Гройдеван и Клоэр недоуменно посмотрели на меня и, судя по их взглядам, я понял, что сказал что-то не то.

— Вот здесь я с вами не соглашусь, — сказал Гройдеван, — и не потому, что всю жизнь летаю на исследовательских кораблях, а не на боевых, а потому, что это принципиально разные системы. Будь мы на боевом корабле, мы бы давно лежали на дне этого ущелья, и от нас мало что осталось, поскольку у него нет гравитационных двигателей. Он вообще не предназначен для входа в атмосферу. У него нет всех компонентов плазменной защиты, в плотных слоях атмосферы он менее маневренный, а из-за больших размеров, он становится более уязвим. Конечно, у него более сильная система внешней защиты и мощное вооружение, но решить задачи, которые связаны с посадкой на планету, он просто не в состоянии.

— Я вспомнил, что кто-то из пилотов, мне уже рассказывал об отличиях исследовательских и боевых кораблей, но я забыл об этом и потому попал впросак, наивно пологая, что боевой корабль, куда лучшее средство для полета во враждебную среду, где тебя того и гляди уничтожат.

Видя, что я расстроился из-за своей полной некомпетентности, Гройдеван, решил немного утешить меня и своего рода подсластить горькую пилюлю, сказав:

— Нет, в принципе неплохо было бы иметь мощь боевого корабля, это вы, верно заметили, но что поделать, будем пользоваться тем, что имеем.

Прошло минут двадцать, прежде чем экран ожил, и появились данные, полученные с маяка.

— Два корабля противника пересекли плато в направлении двадцать семь градусов западнее цели. Идут фронтом на дистанции десять километров друг от друга. Высота пятнадцать и три. Идут на гравитационных двигателях, поэтому возможен любой маневр. Жду указаний.

— Рассчитать время ухода из зоны, в случае если мы пролетим над плато в ста метра над поверхностью.

— Время выхода двадцать одна секунда.

— Рискнем, или подождем, вдруг, за ними следом идут еще корабли?

— Риск, благородное дело, — сказал я, — предлагаю рискнуть.

— Я тоже, — сказал Клоэр.

— Защиту не включать, тягу на две трети, держаться по плоскости местности не выше ста метров.

— Опасность при обнаружении возрастает до сорока шести процентов.

— Верю, но отклонить решение командира, можно только при девяносто семи, так, что вперед.

Корабль слегка развернулся и, прижавшись к поверхности, с невообразимой скоростью понесся над плато.

— Сколько нам надо времени, чтобы долететь до лаборатории? — еле разжимая губы, спросил Клоэр.

— Не больше шести минут.

Плато кончилось также внезапно, как и началось, сразу за ним началась ледяная равнина замершего моря. Прошло совсем немного времени, и на горизонте показались вершины гор, которые одиноким маяком торчали посреди равнины. Видимо это и был остров.

— Это и есть остров Ловенгер, где находится лаборатория, — сказал Клоэр.

Корабль подлетел к острову, Гройдеван сделал круг вокруг него, ища подходящее место для посадки с таким расчетом, чтобы до самой лаборатории было не очень далеко и в тоже время корабль нельзя было засечь из космоса.

— Вон там, видите, — показал я рукой на экран, — не то пещера, не то выемка.

— Вижу, — Искусно маневрируя между скалами, Гройдеван плавно опустил корабль на уступ, в небольшой грот, в котором корабль хотя и не полностью, но большей частью был невидим для кораблей противника из космоса.

— С удачной посадкой, командир, — сказал я, — считайте, полдела сделали, теперь слово за нами, не так ли Клоэр?

— Похоже да.

— В таком случае, — произнес Гройдеван, — давайте определимся со временем. Итак, у нас в запасе максимум одиннадцать часов. Устанавливаю общий таймер на десять, чтобы час был в запасе. Таким образом, у вас остается на всю операцию, не более девяти часов, плюс час на обратную дорогу. Каждый час вы будете получать сигнал, чтобы не забывали о времени. Я постоянно буду на связи, но в эфир буду выходить только в крайнем случае, чтобы нас случайно не обнаружили. То же самое касается и вас, сигнал только в случае опасности. Карта-схема общего очертания лаборатории, которую сканировал компьютер и точка, где мы находимся, у вас есть, где вход и как попасть внутрь, придется решать на месте. Пожалуй, все. Теперь надевайте скафандры и вперед.

Мы прошли по коридору в комнату с оборудованием, надели скафандры, и поскольку никакого оружия на корабле не было, я взял кирку, похожую на альпеншток, впрочем, возможно она и была предназначена именно для этого. Поразмыслив, чтобы еще взять с собой, я спросил у Гройдевана:

— А при исследовании планет, когда приходится брать образцы пород или еще чего-то, разве не используются какие-нибудь механические инструменты?

— Используются, кстати и оружие берут с собой, но, как правило, это все грузят с общим экспедиционным грузом и комплектуется заранее, а в такой спешке как сейчас, о какой подготовке могла идти речь, хотя постойте, у меня кое-что есть.

Он открыл один из шкафов и достал инструмент, напоминающий обычную полицейскую дубинку с боковой ручкой посредине.

— Вот, возьмите. Это плазменная горелка для резки тугоплавких минералов. Забыли забрать, и лежит с незапамятных времен. Стрелять не может, а вот перерезать любой материал сможет запросто.

— Отлично, вполне пригодится, если дверь будет заперта и придется вскрывать замки, — заметил я, и передал её Клоэру, который повесил её на пояс.

Мы подошли не к основному, а вспомогательному выходу корабля, который соединялся с внешним миром посредством шлюзовой камеры.

— Ну что удачи вам, — произнес Гройдеван, и добавил, — Вы уж там особо не рискуйте и постарайтесь вернуться живыми.

— Постараемся, сказал я, кстати, у нас на Земле, есть хорошая примета, перед опасной дорогой присесть всем вместе, на несколько секунд.

— Зачем? — спросил Клоэр.

— Не знаю, как, на удачу.

— Тогда я согласен, — и увидев ящик, уселся на него. Мы с Гройдеваном примостились вместе на стуле, который почему-то оказался у шлюзовой камеры.

— Все, нам пора, — мы встали и, направляясь в шлюз. Следом за мной шел Клоэр. Дверь за нами закрылась. Мы опустились вниз, и когда она вновь открылась, оказались прямо на земле, точнее на каменистой поверхности планеты Эф.

(обратно)

Глава 6

— Куда нам? — спросил я Клоэра.

— Сейчас сориентируемся, — Он открыл на локтевой части скафандра крышку компьютера и сопоставил имеющиеся данные по острову, с расположением корабля относительно лаборатории, — судя по всему нам надо пройти в том направлении, — он показал рукой, — а затем повернуть, если это конечно возможно, налево. Тогда лаборатория, судя по данным сканирования, окажется метрах в двухстах от нас.

Мы пошли в указанном направлении. Дорога, по которой мы шли, мало напоминала тропу, но другого пути не было. Слева высился утес, а внизу было мало что видно, так как свет от местного солнца падал таким образом, что внизу была полная тень и различить, что там было невозможно. Мы шли осторожно, поскольку тропа была узкая, и то и дело встречались валуны, порой доходившие до метра в диаметре. Их приходилось осторожно обходить, чтобы не упасть и не оступиться. Если бы не сама дорога, усеянная камнями, идти было не очень тяжело. Воздух и температура внутри скафандра были нормальные, а сила тяжести на планете, мало чем отличалась от Земной, да и Клоэру было не привыкать, так как оказалось, что на Энеиде сила тяжести была всего на два процента меньше чем на Земле.

Мы прошли метров пятьсот, когда дорога начала резко уходить вниз. Мы остановились, чтобы немного передохнуть и свериться с картой.

— Смотри, если судить по карте, мы идем правильно, разве что чуть отклонились вправо. До поворота еще не меньше пятисот метров. Если мы спустимся, то однозначно сказать нельзя, хорошо это или плохо.

— Выходит, надо идти вперед, другого пути нет.

Мы снова тронулись в путь. Дорога то расширялась, то вновь сужалась, но неизменно шла под уклон, но главное, что она сильно изгибалась в сторону, поэтому мы останавливались через каждые сто метров, чтобы посмотреть насколько сильно отклоняемся от курса. Однако по плану получалось, что мы направляемся прямо к лаборатории. Когда мы прошли очередные сто метров и остановились, чтобы в очередной раз свериться с картой, то оказалось, что лаборатория должна быть буквально рядом с нами в десяти — пятнадцати метрах.

— Хуже всего, если она окажется где-нибудь там, высоко в горах, — я показал киркой наверх, — или, наоборот, там внизу.

— Тогда придется возвращаться и подлетать ближе на корабле, — сказал Клоэр.

— Не хотелось бы.

— Это да.

Мы прошли еще совсем немного, и прямо перед нами возникла отвесная стена явно искусственного происхождения. Я хотел крикнуть ура, но вовремя осекся и сказал:

— Она.

— Похоже.

Клоэр посмотрел наверх и сказал:

— Метров пять или даже шесть высоты. Мы не заберемся, придется искать вход.

Мы осторожно направились вдоль стены, внимательно всматриваясь, нет ли где входа. Пройдя метров пятьдесят, Клоэр произнес:

— Боюсь, что пешком, сюда вряд ли кто ходит, а раз так, то и дверь мы вряд ли найдем.

— Что будем делать?

— Пока не знаю, у тебя есть какие-нибудь мысли на этот счет?

— Пока никаких.

Я даже не заметил, как мы незаметно друг для друга перешли на ты. Я пытался хоть что-то придумать, но идей не было. Впрочем, у нас не было с собой даже простой веревки, от досады, что мы находимся в тупиковой ситуации, я чертыхнулся и подумал, надо же цивилизация мать твою, а простых вещей нет. В фильмах про инопланетян посмотришь, чего только не придумают и летающие скейтборды и гравитационные пояса и вообще сквозь стену пройти могут, а тут, не то что лестницы, веревки нет. Злясь оттого, что мы оказались перед такой простой, на мой взгляд, проблемой, как перебраться на другую сторону забора, я предложил пройти дальше, в надежде, что может если не калитка, то хотя бы дыра или пролом от какого-нибудь шального метеорита окажется в нем.

Мы прошли еще метров двадцать и словно по волшебству, мои молитвы были услышаны. Кусок забора был искорежен огромной глыбой, которая смяла несколько метров забора и завалила его таким образом, что он оказался высотой не более полутора метров.

— Фортуна на нашей стороне, — радостно произнес я.

— Хорошо бы и дальше так.

Я ухватился киркой за край искореженной стены и осторожно забрался наверх. Протянув руку и держась за торчащий прут, я помог забраться Клоэру. Вниз можно было спрыгнуть, но прежде чем это сделать, Клоэр посветил и проверил, нет ли острой арматуры, только после этого, мы по очереди спрыгнули и оказались на противоположной стороне.

Осмотревшись, мы увидели комплекс круглых зданий, соединенных между собой переходами. Я сразу вспомнил, что они мне напоминали. Точно такие же постройки я видел на Луне. Их телепортировали и построили эфские киборги, и я впервые увидел их из окна комнаты, где не раз беседовал с Гао.

— Что-то напоминает? — спросил Клоэр.

— Да, — ответил я, но не стал говорить что именно.

— Раз так, может быть знаешь, где у них находится вход?

— Понятия не имею. Хотя нет, посадочная площадка должна находится сверху. Как только корабль прибывает, создается купол и можно пройти через проход прямо в здание. Тоннели соединяют все здания между собой. Но сейчас возможно они используют телепортационные установки, хотя площадка для приема кораблей все равно должна быть.

Мы подошли к одному из куполов. В высоту он был не меньше десяти метров. Посмотрев вверх, я заметил, что наверх ведут приваренные равномерно ступени. Возможно, это были монтажные приспособления, но как бы то ни было, по ним можно было забраться наверх. Мы так и сделали. Осторожно переступая с одной ступени на другую, залезли наверх. Оказалось, что я не ошибся. Площадка для корабля действительно была. Мы прошли до другого её конца и смогли рассмотреть весь комплекс целиком. Все здания соединялись туннелями с центральным корпусом, который располагался в центре. Он был несколько ниже остальных, но большего диаметра. Площадка для корабля, на которой мы находились, была одна. Забор вокруг лаборатории равномерным кольцом окружал весь комплекс.

— Странно, зачем в такой глуши еще и забор? — спросил я.

— Видишь, — Клоэр показал рукой на равноудаленные вдоль забора небольшие шары, — скорее всего забор позволяет установить силовую защиту вокруг станции и служит как противометеоритная защита, а возможно и для отражения атаки кораблей, но это маловероятно, хотя кто его знает. Скорее всего, нам просто повезло, и пролом образовался совсем недавно.

Действительно, в том месте, где упала глыба, начиналась отвесная стена, уходящая метров на триста вверх. Не менее трети окружности забора примыкало к ней. Сама лаборатория располагалась на ровной поверхности площадью не менее пяти тысяч квадратных метров.

— Кажется здесь вход, — сказал я, указывая на небольшую постройку у края площадки.

Рядом с дверью находилось кодовое устройство. Я вспомнил, что перед тем как войти, охранники набирали код, и дверь отходила в сторону.

— Без кодов мы не откроем дверь, здесь нужен хороший хакер с прибором для открывания.

— Кто?

— Человек, который взламывает компьютеры, а у вас что, таких умников нет?

— Я не знаю, — откровенно признался Клоэр, и, открыв крышку компьютера, набрал что-то на клавиатуре. Возникшая голограмма в виде какого-то прибора развернулась в направлении кодового устройства, затем из неё выдвинулись какие-то палочки или лучи и начали перемещаться по клавиатуре замка с такой бешеной скоростью, что я подумал, что они его сверлят, но ничего подобного не произошло. Через несколько секунд высветились цифры. Клоэр нажал их, и дверь отошла в сторону, при этом мы почувствовали, как нас обдал поток вырвавшегося воздуха, который там находился.

Класс, — подумал я, — а говорит, что не знает, кто такой хакер.

Мы вошли в помещение, дверь автоматически закрылась, а вслед за ней открылась следующая, которая вела вниз. Спустившись, мы оказались в помещении, сплошь заставленное каким-то непонятным оборудованием. Видимо оно использовалось как склад. Пройдя вдоль стеллажей, которые освещались тусклым светом ламп, расположенных под самым потолком, направились к предполагаемому месту, где должен находиться вход в туннель к центральному зданию.

— Знаешь, Сергей, я забыл одну вещь, — неожиданно сказал Клоэр, — наш маршрут, хотя и записывается автоматически, все же надо сделать пометку, что данные координаты, являются посадочным местом. Вдруг мы не будем успевать, и Гройдевану придется нас снять прямо отсюда. Тогда по пеленгу, который мы дадим из этой точки, он сможет автоматически найти место посадки.

Он сделал в компьютере какие-то записи, а заодно посмотрел время.

— Сколько осталось?

— Семь с половиной, плюс час на дорогу.

— Полно времени.

— Смотря как пойдут дела.

— Тоже верно, но главное, что мы смогли добраться до комплекса.

Мы стояли перед входом в тоннель, который вел в центральный корпус. Проделав туже процедуру, что и наверху, Клоэр открыл дверь. Прямо перед нами, как я и предполагал, был коридор, соединяющий оба здания. Тоннель был коротким, не больше пяти метров. Когда мы подошли к двери в центральное здание, я невольно сжал ручку кирки, представив, что за дверью по обеим её сторонам стоит охрана с оружием в руках и мне придется её применить. Когда дверь открылась, раздался негромкий звуковой сигнал, видимо означающий, что в помещение вошли. Никакой охраны не было. Сирена, оповещающая, что в здание проникли посторонние, тоже не включилась. Прямо перед нами находилась установка, вокруг которой проходили две лестницы, одна над другой. Они опоясывали всю установку, и по одной из них я увидел идущего в комбинезоне человека, который, периодически останавливался, снимал данные с приборов и делал записи в журнале, но при нашем появлении остановился и внимательно посмотрел в нашу сторону. Мы молчали, ожидая, что он первым заговорит. Так и произошло:

— В чем дело, кто вы и почему без предупреждения?

Клоэр чуть было не произнес, что мы хотели бы видеть доктора Йоа, и сразу сказать, кто мы и с какой целью явились, но вдруг пришла в голову мысль. Я ткнул его локтем в бок и первым, неожиданно для самого себя, ответил:

— Гао, прислал нас сказать, чтобы вы не начинали эксперимент без него, но если он запоздает, мы должны быть в курсе результатов, чтобы доложить о ходе эксперимента.

— Только этого не хватало, я и так уже отложил опыт на пять часов, потому что он, видите ли, получил какую-то информацию, которая может сместить план проведения опыта чуть ли не на несколько дней, — раздраженно воскликнул человек на площадке.

Я попал в точку, и Клоэр, который хотя и не понял о ком идет речь, сразу оценил ситуацию и предоставил мне инициативу разговора.

— Мне надоело его постоянная назойливость. Мало того, что я торчу здесь уже который месяц, так еще мной командуют, когда и что мне делать. К черту все, передайте ему, что опыт начнется с ним или без него ровно через два часа.

Мы переглянулись. В нашем распоряжении оставалось гораздо меньше времени, чем мы предполагали, и это означало, что надо было решительно что-то предпринимать.

— Я понимаю вашу нервозность, но что поделать, начальство для всех одинаковое. Главное вовремя скомандовать, а выполнять команду или вам или нам, но придется, — сказал я.

— Мне наплевать, кто командует вами, мной командует только наука, и никакой Гао не остановит ход эксперимента. Я слишком долго шел к нему, чтобы останавливать его еще хоть на несколько минут. К тому же я уже погрузил всех семерых экспериментаторов в анабиозное состояние, и держать их слишком долго в нем не могу, это может нарушить чистоту эксперимента. Кстати, каково черта вы стоите в скафандрах, вам что, было лень снять их на корабле? Обязательно нужно внести в лабораторию всякую дрянь из космоса. Прекрасно знаете, что нормальной шлюзовой у нас нет. Итак, третий день не работает система противометеоритной защиты, и я живу в состоянии страха, что в любой момент купол пробьет метеорит или мелкая частица. Лучше бы поскорее починили силовой экран, я просил об этом дважды. Что вы там стоите как истуканы, — все более распалялся Йоа, которым как мы уже догадались, и был тот человек, который стоял на лестнице, — зайдите хотя бы в душ и обмойте и снимите свои скафандры, — последнюю фразу он почти выкрикнул.

— Хорошо, хорошо, доктор Йоа, — сейчас снимем. Назвав Йоа доктором, я видимо совершил роковую ошибку. Скорее всего, так здесь к нему никто не обращался, а речевой транслятор, который синхронно переводил нашу речь везде, где мы разговаривали, не зная языка собеседника, дословно перевел меня, и это сразу насторожило его.

Он вдруг наклонился вниз, держась руками за перила и несколько иным, скорее встревоженным, но по-прежнему злым голосом, спросил:

— Да кто вы такие, черт возьми?

— Я же сказал, нас прислал Гао, — ответил я.

— Стойте там, где стоите, я не верю вам. Гао всегда сообщает о своем визите, а уж тем более, если кто-то прибывает от него.

— Связь плохо работает, вот и не передали, что мы прибудем, — сказал я, пытаясь на ходу придумать хоть что-то. Однако Йоа, явно почувствовал неладное и начал пятиться назад по лестнице, стараясь, чтобы мы были все время у него на виду.

— Скорее всего, здесь нет никакой охраны, — тихо произнес Клоэр.

— Значит, надо разделиться и попробовать захватить его прежде, чем он подаст сигнал тревоги, — сказал я.

— Так и сделаем, ты справа, я слева.

— Понял.

Я бросился к лестнице, держась правее, пытаясь найти, где она начинается. Через несколько метров я увидел вход на лестницу. Я побежал, огибая установку, чтобы отрезать Йоа отход. Несмотря на все достоинства, бежать в скафандре было не совсем удобно, тем не менее, я не успел обогнуть и трети установки, как впереди возникла фигура Йоа. Он увидел меня и остановился.

— Что вам от меня надо, и кто вы такие? — чуть не завопил он от испуга, пятясь от меня, но в этот момент, сзади показалась фигура Клоэра. Я немного расслабился, и спокойно приблизившись к Йоа, сказал:

— Чего вы так перепугались, или может быть, для этого есть основания, тогда поделитесь с нами и тогда возможно, мы рассеем ваши опасения, и жизнь станет гораздо приятнее. В вашем возрасте волнения вредны.

— При чем тут мой возраст. Я не понимаю что происходит, мои эксперименты являются величайшим событием для мировой науки. Естественно они проводятся в строжайшей тайне, поэтому неудивительно, что вы меня напугали, — ответил он, пытаясь скрыть страх и волнение.

— Напрасно вы так волнуетесь, — сказал подошедший Клоэр, — теоретические исследования эмпиорального развития мира, а уж тем более экспериментальные, имеют столь важное значение для всего мира, что хотите вы того или нет, но скрыть такое невозможно. Поэтому, мы прибыли сюда, предварительно согласовав наш визит с Гао, а то, что он вас не оповестил об этом, это не наша вина.

— Я не понимаю о чем вы говорите.

— Напрасно, — сказал я, понимая, что теперь пришла пора выложить, как говорят все карты на стол, и сказать ему кто мы такие и зачем мы здесь.

— Послушайте, нам и так многое известно, мы проделали далекий, даже слишком далекий путь, и у нас нет времени, чтобы проводить здесь дискуссии по поводу того, зачем, откуда и кто мы такие. Нам нужна информация и если мы её не получим, — я демонстративно переложил кирку в другую руку и добавил, — то виноваты в этом будете вы, а не Гао. Вам ясно? — я приблизился к Йоа вплотную.

— Пройдемте наверх, — тихо произнес Йоа, понимая, что шутки кончились, и мы настроены весьма агрессивно.

Мы прошли по лестнице, поднялись на второй ярус и затем, открыв дверь, вошли в небольшую комнату, которая являлась, по всей видимости, командным отсеком. Усевшись на стул, он произнес:

— Я слушаю вас.

— Нет, это мы слушаем вас, — сказал Клоэр.

— Что именно вы хотите от меня услышать?

— Нас интересует ваша экспериментальная программа, над которой вы работаете, её принципы, цели и так далее.

— Я не понимаю одного, откуда вы знаете о моей работе. Гао уверял меня, что она абсолютно секретна, что когда я её закончу и получу результат, она буквально взорвет мир своим величием. Она перевернет, точнее, откроет новую страницу в истории мироздания. Она сделает меня самым выдающимся ученым Галактики, а теперь я узнаю, что вы не только знаете, что я собираюсь провести эксперимент, но и в общих чертах знакомы с ним.

— Послушайте, Йоа, вы не просто взорвете мир свои открытием, вы в полном смысле этого слова явитесь причиной начала его уничтожения, — мрачно сказал Клоэр, — мы прилетели сюда из будущего, в котором миры один за другим погибают благодаря вам, доктор Йоа.

— Мне!

— Да вам. Вы открыли ящик смерти. Десятки миллиардов людей в Галактике уже погибли и сколько еще погибнут к тому времени, когда мы вернемся, и все это, благодаря вашему открытию.

— Нет, этого не может быть. Вы что-то путаете. Я занимаюсь совсем другими вещами.

— А можно узнать, какими? Разубедите нас, если мы не правы, — сказал я.

— Я, мой проект, это, — он начал мямлить, явно пытаясь на ходу придумать что-то более или менее правдоподобное, однако, видя, что ничего не выходит, он сдался и сразу после этого сник и произнес:

— Но я действительно считаю, что я прав. Моя теория это самое грандиозное, что когда-либо творил человек и эксперимент, который я собираюсь сегодня провести, подтвердит мою правоту.

— Так в чем суть этого эксперимента? — снова произнес я.

— Понимаете, я много лет занимался наукой о познании мира, его происхождении и развития. Долгое время я был сторонником теории эмпиорального развития жизни в Галактике. Потом меня неожиданно оклеветали, и я обиделся на столь незаслуженные обвинения, которые были выдвинуты коллегами в мой адрес, ну да бог с ними. Я уединился и стал заниматься наукой в гордом одиночестве и это пошло мне на пользу. Вдали от мирской суеты и бесполезных научных споров, я смог прийти к гораздо более высокому пониманию всей глубины вопроса и раскрыть его тайну. Сегодня она должна подтвердиться, — он задумался о чем-то своем, потом словно очнувшись от грез, добавил, — нет, вам этого не понять.

— А вы попробуйте, вдруг мы поймем, — сказал Клоэр настойчивым голосом.

— Хорошо. Если вы настаиваете, я расскажу. Поймете вы или нет всю грандиозность моего открытия, я не знаю. Перед вами, — он сделал жест руками, показывая оборудование, расположенное вдоль стен, — пульт управления установкой. Она представляет собой кольцевой ускоритель. Посредством вихревых токов я нагреваю исходное вещество, состоящее из водорода и ряда других легких материалов, и получаю плазму, которая благодаря кольцевому ускорителю поддерживается в стабильном состоянии. В центре установки находится сфера, к которой присоединены семь капсул. В них заключены тела экспериментаторов, находящихся в анабиозном состоянии. Капсулы, после того, как в них помещены экспериментаторы, частично входят в сферу, что позволяет обеспечить её полную герметичность. По моей команде, в капсуле происходит процесс прекращения жизненных процессов экспериментатора. В этот момент, из их материальных тел выделяется нематериальная часть, которая в действительности, является его основной составляющей, формирующей индивидуума, как мыслящее существо. Иначе говоря, я освобождаю его сознание от внешней оболочки. Высвободившееся сознание в первоначальный момент находится в шарообразной полости. Находясь в сильном магнитном поле, она не может покинуть его в первичный момент времени, поскольку теряет ориентацию. Кроме того, период, когда нематериальная часть находится в чистом виде, составляет всего одну десятитысячную долю секунды. В этот момент, полость перемещается таким образом, что входит в зону соединения с плазменным потоком. Соединяясь с плазмой, возникает новое образование, представляющее собой не что иное, как эмпиору. Находясь внутри замкнутой сферы, она удерживается в ней в стабильном состоянии и готова для самостоятельного существования, — Йоа закончил свой рассказ, и по его мечтательно-блуждающему взгляду, можно было понять, что мыслями он далеко от нас.

— Простите, — сказал я, прерывая его грезы, — а собственно, что здесь гениального, я что-то не очень понял?

— Я же говорил, что я не уверен, сможете ли вы постигнуть всю гениальность моего открытия, — почти истерически закричал Йоа, — гениальность заключается в том, что я создал, — он на секунду замолчал, а потом патетически произнес, — Бога вселенной. Да, да, я не боюсь этого слова. Не Бог создал человека, а человек создал Бога. И этим человеком являюсь Я, — он выпрямился, и словно статуя на пьедестале, устремил свой взгляд вдаль.

Его переполняла гордость за самого себя и в тоже время он, видимо в душе был рад, что сумел хоть кому-то рассказать о своем открытии и тех чувствах, которые его переполняли.

— А мне кажется, вы создали не бога, а дьявола, — печально произнес я.

— Это не имеет значение. Бог или дьявол суть и противоположность одного и того же. Оба являются ни чем иным, как вершиной мироздания и творят жизнь во Вселенной.

— Или её уничтожают, — добавил Клоэр.

— Возможно, но это частности. Бог дал, Бог взял. И потом, с чего вы решили, что созданная мной эмпиора, которая является не чем иным, как высшим разумным существом Вселенной, позволяющей ей проникать через миры и галактики, обладающей свойствами, которыми не обладает ни одно мыслящее существо, несет гибель? Абсурд. Она создает жизнь.

— А почему вы так уверены, в том, что создав эмпиору, вы делаете благое дело? — спросил Клоэр, — мы прилетели к вам из будущего, удаленного от вас меньше чем на два года, и мы воочию можем оценить ваш труд. Чудовище, которое вы создали, сеет смерть в Галактике. Вы правы, его мощь безгранична, но его задача, разрушать миры, не создавать новую жизнь, а уничтожать. Вот почему мы прилетели сюда. Не из праздного любопытства, а для того, чтобы остановить то, что вы затеяли.

— Остановить его уже никто не сможет. Это предначертано судьбой, — сказал чей-то голос.

Мы не сразу поняли, что этот голос принадлежал не Йоа, а тому, кто стоял в дверях, и незаметно войдя в комнату все это время, слушал наш разговор.

Я подумал, что ослышался,столь знакомым мне показался этот голос, но подумал, что это глюки, сказал:

— Всегда есть время, чтобы исправить то, что ошибочно, было бы желание и воля.

— Шестерка не всегда выпадает, когда бросаешь игральную кость, такова теория вероятности. У тебя уже дважды она выпадала, третий раз, вряд ли, — опять произнес тот же голос, и человек вышел из тени. Прямо передо мной стоял Гао.

(обратно) (обратно)

Часть 3 ПОСЛЕДНИЙ ОПЛОТ

Глава 1

— Здравствуй Сергей. Вот уж кого не ожидал здесь увидеть, так это тебя. Значит, говоришь, ты из будущего? Интересно, очень даже интересно. И каково оно, это будущее? — он привычно, прищурил взгляд и зло посмотрел в мою сторону.

— Так ты и сам, наверное, знаешь, — ответил я.

— Отчего же, будущее для меня неведомо. Я из времени настоящего, хотя, кто его знает, где оно прошлое, будущее и настоящее. Все относительно. Для тебя мы в прошлом, для нас, ты в будущем, поди разбери, кто где, не так ли?

— Наверно, — уклончиво ответил я.

— А твой друг, тоже с Земли?

— Возможно.

— Надо же, каким дипломатом ты стал. Значит, нет. Впрочем, какое это имеет значение. Вы оба из той части Галактики, которая населена людьми, существами, как выразился наш друг Йоа, состоящими из материальной оболочки, внутри которой находится нематериальная составляющая, мне даже помнится, как ты её однажды назвал — душа, не так ли?

— Не понимаю, о чем ты?

— Так уж и не понимаешь? А может, не хочешь понимать или вспоминать? После нашей последней встречи, где ты и все, кто принял участие в твоем освобождении и считавшие, что сумели ловко провести Гао, покинули станцию, я долго смеялся, как легко и просто мне удалось вас всех обмануть. Это не беда, что мой план не до конца сработал, и Артур не дал нам тех результатов, на которые мы рассчитывали, тем не менее, кое-что мы узнали, впрочем, и это не самое важное. Самое главное, что я успел просканировать твой мозг, получить ту бесценную информацию, которая хранилась в ней. Собственно для этого и была затеяна вся эта операция, хотя, не буду отрицать, изначально мы рассчитывали, что Артур позволит нам сделать больше. Затем потребовались напряженные дни и недели для анализа той информации, которую мы получили от тебя и от зондирования вашей планеты. Мысли, слова, разговоры, видео информация, все наши разговоры, этапы создания телепорта, идеи, которые приходили Артуру, всё это оценивалось, и как сквозь сито, процеживалось и анализировалось. Не такая простая задача, как кажется на первый взгляд. Слишком много «мусора» в твоей голове, эмоции, переживания, чувства. Совершенно бесполезная информация. Однако ваша планета и люди, живущие на ней, оказались весьма и весьма интересным объектом для изучения. Вы во многом отличаетесь от тех, кто живет в Галактике. Это довольно странно, но это факт. Мы многого не замечали и лишь детальное изучение твоих мыслей и полученной информации с планеты, позволило на многое взглянуть по иному, а главное задуматься над вопросами, которые раньше казались малозначимыми. Например, вопрос о душе.

Ты помнишь наш разговор о душе, впрочем, вряд ли. Это ты завел разговор на эту тему и если помнишь, я сказал, что над этим стоит подумать. И я подумал, напряженно, вдумчиво. На Земле действительно этому придают большое значение, и именно это натолкнуло меня на мысль поискать, а не занимается ли кто-нибудь подобными вещами не на Земле, а где-нибудь на других планетах, тем более, что мы получили возможность иметь доступ к главной информационной базе Федерации.

— Вы получили доступ?

— Конечно. Я же сказал, что Артур лишь частично выполнил свою задачу. Он был в больничной палате, и его датчики были подключены к компьютерной системе. И нам не составило никакого труда дать сигнал его мозгу запросить коды доступа в информационную базу, впрочем, туда и кодов-то нет, она общедоступна. Мы просто получили возможность ей пользоваться. А спустя некоторое время я узнал, что есть такой ученый Йоа, который занимается весьма интересной проблематикой, которая в определенной степени связана с тем, что меня заинтересовало. Потом все было просто. Бросок во времени, выяснение того, что произойдет, и Йоа получил доступ к финансированию своих экспериментов.

— Вы забыли только упомянуть, что перед этим вы отправили копию Йоа на сто тридцать с лишним лет назад. Затем взорвали остров и создали тем самым миф о жизни некоего ученого, который жил и работал, внесли изменения в базу данных, а настоящий Йоа был обвинен во всех тяжких и с обидой на весь мир ушел в затворничество, не так ли? — зло сказал я.

— Не буду отрицать. Чтобы решить проблему, её надо спрогнозировать, построить алгоритм решения и затем воплотить в жизнь, а как именно, это дело программиста, не более того.

— Значит, это вы виноваты, что меня обвинили в плагиате? — взволнованно выкрикнул Йоа, гневно глядя на Гао, — выходит, я украл идею у самого себя и за это был осужден своими же коллегами по науке? Как у вас на это хватило совести?

— Совесть, это нематериальная составляющая материальной субстанции человеческого индивидуума, — произнес Гао, — Вы только что об этом сами говорили.

— А разве вы, не человеческий индивидуум? — произнес Йоа, явно не понимая, к чему клонит Гао.

— Я нет. Я биокибернетическое создание. Мое тело является материальным продуктом, созданным по образу и подобию человека, однако мое сознание является продуктом, созданным отнюдь не природой, а мне подобными. Программа, заложенная в микрочип, в соединении с искусственным мозгом, который по мере моего развития наполняется информационной начинкой. Но руководит моими поступками не мозг, как у вас, а программа, в которой нет места чувствам и эмоциям, а, следовательно, отсутствует нематериальная основа, которую Сергей назвал душой. Это душа может страдать, плакать, радоваться, эмоционально переживать. Она не алгоритмизируема, а потому, не может быть задана программой. Вот почему, даже поняв вашу идею, мы не могли воспроизвести эксперимент без вас, уважаемый Йоа.

— А все остальное?

— Что всё остальное?

— Ну, то о чем они говорили, что эмпиора, которую я создал, уничтожает Галактику, это верно?

— Возможно, этого я не знаю. Это они прилетели из будущего. Мы с вами из настоящего, из нашего настоящего, где значение имеет только одно, ваш, точнее, наш эксперимент. От того, насколько удачно он пройдет, зависит будущее.

— Но вы только что сказали, что знаете результаты эксперимента, для этого построили лабораторию, постоянно контролируете мою деятельность, а теперь еще, оказывается, проделали всю эту манипуляцию с двойником во времени?

— Разумеется, но я знаю то, что возможно будет. Будущее можно сделать любым, достаточно прихлопнуть муху, сидящую на рубильнике, выключить его в неподходящий момент и мир окажется совсем иным, не так ли Сергей?

Я промолчал, прекрасно понимая на что, намекает Гао. Прыжок во времени, изменил историю Земли, а возможно повлиял на историю в целом, недаром нам пришлось затем возвращаться обратно, и снова участвовать в событиях, которые, так или иначе, влияют на ход истории.

— Выходит, все это время вы меня обманывали? — сказал Йоа, и глаза его стали влажными, от нестерпимой обиды за то, что всё это время его просто использовали в корыстных целях и обманули самым жестоким образом.

— В определенной степени да. Но вы получили доступ к занятию, о котором мечтали всю жизнь. Никто и никогда не дал бы вам возможность просто так лишить жизни семерых людей для проверки того, работает ваша теория или нет. А мы сказали, пожалуйста, хоть миллион человек подсоедините к рубильнику с электрическим током и поджарьте их, лишь бы ваш эксперимент удался и то, о чем вы нам говорили, воплотиться в реальность.

— Это подло, это,… — он запнулся и замолчал.

— Это эмоции. Еще одна из не программируемых категорий человеческого бытия.

— А разве вы не подвержены эмоциям? — вдруг спросил Клоэр, — разве вам не присуще чувства страха, боли, гнева? Когда то, что вы делаете, пусть и по программе, получается не так, вы не испытываете досады, обиды, гнева или еще каких-то чувств на того, кто создал не так программу или виноват, что она дала сбой и все получилось не так, как ожидалось?

— Мои чувства и эмоции совсем иного рода. Лишите человека зрения, и Вы сразу поймете, что ему будет совершенно все равно какого цвета трава, небо, всё то, что окружает его. Когда я смеюсь, улыбаюсь или грущу, я всего лишь делаю так называемые рефлекторные действия, которые вписаны в мою программу. Это не что иное, как попытка приспособится к окружающему внешнему миру. На Земле это назвали бы рудиментами прошлого. Вроде бы и не нужны, но существуют. А что касается чувств, они не свойственны нам. Как они могут быть, если они не заданы программой. Хотя в какой-то степени я могу испытывать и гнев и досаду, когда программа выполняется с ошибками или происходящий процесс идет не по намеченному плану. Но, опять-таки, это воспринимается мной совсем иначе, чем вами, людьми. Я пытаюсь проанализировать, где была допущена ошибка, которая привела к неправильному решению. Мои эмоции, это попытка углубленного анализа ситуации с целью исправления допущенных ошибок.

— Значит, и понять их тебе, не дано, — произнес Клоэр, — чтобы понять чувства, их нужно сравнить, пережить самому. Как можно судить о любви, боле или утрате близкого, если только прочитать об этом или посмотреть голографическую справку. Мне жаль вас. Вы лишь бледная тень человека, безликая копия, пусть и наделенная мыслящими функциями.

— Глупости, — с пафосом произнес Гао, — душа ничто, разум все.

— А вот тут вы заблуждаетесь, — воскликнул Йоа, который до этого сидел, подавленный новостью о том, как его обманули, — душа, вот основа материальной субстанции человека. Материальное тело ничто. Только душа, освобожденная от тягот существования в бренном теле, покидая его может с моей помощью соединиться с плазмой, которая является основой мировой материи и образовать мировой разум, стать Богом вселенной, и я докажу это всем, хотите вы того или нет.

Йоа посмотрел на всех горящим взором, и неожиданно вскочив со стула, на котором сидел все это время, рванулся к одному из пультов и нажал кнопку. В тот же момент экран ожил, и голографическое изображение спроецировало установку, а механический голос произнес:

— Запуск процесса создания эмпиоры начат. Первый цикл образования плазмы сорок пять секунд. Полный цикл эксперимента восемнадцать минут. Для приостановки эксперимента введите код. В вашем распоряжении шесть минут двадцать четыре секунды. По истечении этого времени экспериментальные образцы подлежат замене на новые.

— Что вы наделали? — закричал я, — сейчас здесь все взорвется, немедленно введите коды отмены.

— Никогда, — решительно заявил Йоа, — будь что будет, это мой звездный час.

Он стоял, словно ожидал, что я его ударю киркой и он как герой примет смерть, но я смотрел на него и не верил, что он не боится смерти.

— Вот видите, — почти весело сказал Гао, — эмоции. Людьми правят эмоции, а не разум.

В этот момент Йоа сник и протянул руку к экрану, чтобы нажать коды отмены эксперимента, но неожиданно энергетический луч прожег тело ученого, и он рухнул на пол, не успев сказать даже слова. Гао стоял у двери с оружием на перевес.

— Я же сказал, что шестерка трижды подряд не выпадает, Сережа. Сегодня не твой день и с этим придется смириться. Желаю всего хорошего.

Он выскользнул за дверь и закрыл её с обратной стороны. Мы оказались взаперти.

— Клоэр, попробуйте взломать код, может у вас получится как с замком?

— Это не тот случай. Здесь я бессилен.

— Тогда надо отсюда выбираться.

Механический голос сообщил:

— До окончания эксперимента осталось семнадцать минут.

— Дайте мне резак, я попробую открыть дверь, а вы дайте сигнал Гройдевану, чтобы он вылетал за нами и ждал нас на посадочной площадке.

Я схватил плазменный резак и, посмотрев на дверь, направил ствол на петли. Она оплавилась и отвалилась, следом за ней вторая. Мы просунули кирку и нажали, дверь с грохотом упала на пол. Хорошо хоть, что не все две автоматические, а простые как на Земле и их можно открыть без использования хитроумной электроники, подумал я.

— Как там Гройдеван?

— Уже стартовал, просил не мешкать.

Когда мы выбежали из аппаратной, позади нас раздался голос:

— До окончания эксперимента осталось шестнадцать минут.

Мы сбежали по лестнице вниз, потом Клоэру потребовалось около двух минут, чтобы вскрыть замок в туннель, какое-то время мы вспоминали, где находится лестница наверх, поскольку помещение было завалено оборудованием. Еще пара минут потребовалась, чтобы открыть замок двери, ведущей на посадочную площадку. Гройдеван уже ждал нас, и кабина из шлюзовой была опущена. Вскочив в нее, мы поднялись в корабль и он, не дожидаясь, когда мы сядем и пристегнемся, сделал вираж и на полном ходу стал уходить в открытый космос. Мы с Клоэром от такой неожиданности упали на пол и прижатые перегрузкой к стене, сидели не в силах что-либо сказать. В этот момент мы услышали голос Гройдевана.

— Извините, что пришлось так с вами обойтись. По данным, которые я получил, у нас было всего пятьдесят секунд до взрыва. И самое худшее, это то, что мы обнаружены кораблями противника, так что ползите до кресел, надо уходить и как можно быстрее.

Корабль набирал скорость и при этом постоянно маневрировал. Пока мы с Клоэром с трудом доползли до кресел и смогли в них усесться и пристегнуться, мне показалось, что прошла целая вечность. То и дело я слышал голос компьютерного диспетчера:

— Нанесение удара с трех направлений. Удар отражен. Энергопотери сто пять мининодолей.

Корабль все дальше и дальше уходил от планеты по направлению точке перехода. Судя по последнему сообщению диспетчера, за нами следовало десять вражеских кораблей. Выйдя в открытый космос, мы потеряли возможность маневрировать и могли рассчитывать только на разницу в скорости.

— Они нас могут догнать? — спросил я, после того как немного отдышался.

— Вполне, они идут на форсаже, а мы ограничены тем, что не можем увеличить скорость.

— Почему?

— Потому что мы не выдержим перегрузок, — почти выкрикнул, обычно спокойный Гройдеван.

— Ничего, нам не привыкать, прибавь газу, как говорят у нас на Земле, чтобы звезды в глазах, авось проскочим, не погибать же нам из-за того, что мы слабее этих роботов, — прокричал я, почти теряя сознание.

— Держитесь, — крикнул Гройдеван.

Кровь шла носом и из ушей. Я чувствовал это, но включить воздушный пузырь, и вытереть кровь, не было сил. Туман застилал глаза. Я только скосил взгляд, чтобы посмотреть как там Клоэр, и увидел, что ему так же худо, как и мне.

Голос диспетчера был еле слышан, но я понял, что корабли противника непрерывно атакуют. Энергопотери возрастают. До точки входа минута двадцать секунд.

Гройдеван держался из последних сил. Он не терял нить управления кораблем, а значит, не передавал его в автоматический режим управления. Если бы это произошло, корабль резко снизил бы скорость в целях безопасности жизни экипажа, и не принял бы во внимание, что именно это было бы для нас смертельно опасно. Он сделал запрос об общих энергопотерях.

— Мы потеряли семь и два десятых процентов энергии. Включаю навигационные системы вхождения в зону перехода. Включаю зону перехода.

В этот момент мы почувствовали, как корабль затрясло, и в ту же секунду мы вошли в зону, экран погас. Корабль двигался в полной темноте. Это было совсем не так, как при полете через черную дыру, корабль не крутило, он словно застыл на месте. Было полное ощущение, что он завис в пространстве, и в этот момент, яркий голубой свет залил все пространство внутри корабля. Это ожил экран и я понял, что мы снова движемся в световом потоке. Голос диспетчера вновь вернул нас к реальности:

— Корабль вышел в расчетную точку. Возврат во времени произошел полностью. Отклонение от заданных параметров, одна десятитысячная плюс две седьмых. Вектор отклонения ноль две. Командир, сообщаю, что при входе в зону перехода имел место энергетический удар. Энергопотери составили полтора процента. Общие энергозатраты корабля, включая энергию на отражение ударов противника девять и два десятых процента. Рекомендую произвести дозаправку корабля энергоресурсами.

Гройдеван перевел дух и, оглянувшись, посмотрел в нашу сторону, спросил:

— Живы?

— Вроде как того, — ответил я.

— Второй такой перелет я навряд ли переживу, — ответил Клоэр.

— Я тоже.

— Ничего, еще как переживете, если потребуется, — пробурчал Гройдеван.

Корабль двигался в луче, который исчез также внезапно, как и появился и когда он погас, оказалось, что корабль уже опустился на посадочную платформу, с которой мы стартовали. В этот момент мы увидели на экране знакомое лицо Фейнхотена.

— С возвращением.

Он смотрел на нас, словно пытался прочитать по нашим лицам, с хорошими или плохими вестями мы прилетели. Судя по всему, он так ничего и не понял, впрочем, это было немудрено. Я посмотрел на Клоэра, лицо которого, так же как и мое, было перепачкано кровью, и внешний вид скорее требовал срочной медицинской помощи, чем обсуждения хоть каких-то вопросов. Мы сидели в креслах, и сил не было даже отстегнуть ремни безопасности. Я тупо смотрел на экран, словно ждал, что сейчас в нем появится смеющееся лицо Гао и скажет:

— Землянин счет два один в твою пользу, но еще не все потеряно. Мы еще встретимся с тобой на темных дорогах вселенной, и я сравняю его. Вот увидишь, обязательно сравняю, — И он дико смеется. Я открываю глаза и понимаю, что это лишь наваждение от усталости.

Прошло минут десять. Как только над кораблем образовался купол, Гройдеван включил открытие главной двери. Мы сидели в своих креслах, не в силах подняться, но в этот момент почувствовали, что в корабль вошли врачи и сотрудники лаборатории, чтобы оказать нам помощь. Я не успел отстегнуть второй ремень, как мне ввели какую-то инъекцию через специальный разъем, после чего помогли встать и спуститься.

Лекарство подействовало через несколько минут. Пока мы медленно шли до лаборатории, мне становилось с каждой минутой лучше. Клоэр и Гройдеван, которым так же были сделаны аналогичные инъекции, почувствовали облегчение наравне со мной. Войдя в лабораторию, я увидел Фейнхотена, Друмингана, Эберни и других сотрудников. По всему было видно, что они с нетерпением ждут нашего доклада. Мы расселись по креслам. Фейнхотен стоял напротив меня, скрестив руки на груди. Наконец он первым не выдержал и сказал:

— С благополучным возвращением. Вижу, не сладко досталось от прогулки в прошлое?

— Прямо скажу, не очень приятное путешествие, зато мы кое-что узнали, правда, информация, которую мы получили, не утешительная, — произнес Клоэр, — мы не смогли остановить доктора Йоа, и он провел эксперимент. Лаборатория взорвалась, но мы не узнали самого главного, чем он закончился и если да, то каким образом то, что образовалось в результате взрыва, попало в руки Галактиан.

— Никакого взрыва не было, — поспешил сказать Фейнхотен, — мы уже отсмотрели запись, которая была сделана после вашего старта с посадочной площадки лаборатории и велась на протяжении всего перелета до точки входа. Они вели непрерывный обстрел корабля. Дистанция между вами была столь небольшой, что они применили энергетическое оружие. Еще немного и расстояние между вами сократилось настолько, что они смогли бы использовать антипротонное оружие, тогда бы у вас не хватило бы энергии для защитного экрана.

— Постойте, что значит, не было взрыва? — спросил Клоэр, — ведь эксперимент, который начал Йоа, проводился в тот момент, когда мы были там и мы улетели буквально за несколько секунд до его завершения.

— Совершенно верно. Эксперимент состоялся. И мы знаем, точнее, предполагаем, что произошло потом, посмотрите сами, и возможно, у вас появятся на сей счет свои предположения.

Один из сотрудников включил запись и на голографическом экране спроецировалось изображение, которое можно было наблюдать позади корабля, стартующего с посадочной платформы лаборатории. Было видно, как лаборатория удаляется, точнее корабль удаляется от нее и в какой-то момент центральный корпус, в котором находилась сама установка и проходил эксперимент, вдруг исчезла.

— Я не понимаю, что произошло? — воскликнул я, — на взрыв явно не похоже.

— Совершенно верно, — сказал Фейнхотен, — мы пропустили запись через компьютер и наши мнения совпали. Они телепортировали лабораторию. А взрыв все же был, только спустя несколько секунд после этого. Смотрите дальше.

Запись включили снова и буквально через одну или две секунды, после того, как произошла телепортация, произошел мощный взрыв, который даже на столь большом удалении, на котором находился корабль, был отчетливо виден.

— А вот и доказательства нашей правоты, — сказал Фейнхотен, — покажите кадры сразу после телепортации за секунду до взрыва.

Картинка поменялась и застыла в максимальном увеличении.

— Видите, — он показал рукой, — отчетливо видна телепортационная площадка, на которой находилось здание лаборатории.

— Выходит, они с самого начала знали, что эксперимент удастся и его результат нужно будет куда-то переправить? — спросил Клоэр.

— Возможно. Этого мы не знаем. Важно другое. Мы только что получили сообщение, которое говорит о том, что вы, каким-то образом повлияли на ход истории.

— Мы!

— Да вы, — сказал Фейнхотен, — после вашего отлета, мы сделали предположение, что если вы измените ход истории, то ваше возвращение обратно будет вообще невозможно.

— Что значит невозможно? — спросил Гройдеван.

— Всё происходило в такой спешке, что только после вашего старта, мне вдруг пришла в голову мысль, от которой мне стало плохо. Я не знал, что делать и как быть. Вас нельзя было никуда посылать. Ведь, если бы вы изменили историю, вы действительно могли в лучшем случае, застрять в прошлом. Видите ли, вся штука в том, что нас просто-напросто не было бы на Гоэмте, и машина времени не была бы включена в режим приема объекта из прошлого. Вы просто вошли бы в переход и бесследно исчезли бы. Вот почему так опасны полеты в прошлое и не даром Совет запретил их. Однако вы были уже в пути, и вернуть вас было невозможно, оставалось только ждать и надеяться на лучшее. Вот тут нам и пришла мысль, что если вам удастся каким-то образом хоть как-то повлиять на будущее, как мы об этом узнаем? Только путем сопоставления событий, которые произошли до вашего отлета, и после возвращения. Нам пришла идея записать информацию о наиболее значимых фактах и событиях последнего времени, с тем, чтобы после вашего возвращения сравнить с той, которая имеет место в настоящее время.

— Да, но разве вы не знаете, какая была история, или я чего-то не понимаю?

— Если вы что-то изменили в прошлом, безусловно, все что было, нам будет неизвестно, и следовательно, только сравнение может показать, какие изменения произошли. Так вот, появились различия.

— И в чем разница? — спросил Клоэр.

— Разница в том, — ответил Золанбранг, стоящий рядом с Фейнхотеном, что количество кораблей, которые атакуют нашу Галактику, во всех сообщениях стало шесть, а не семь. Один корабль исчез.

— То есть, как исчез? Экспериментаторов, как сказал Йоа, было семеро, это я помню точно, Сергей может подтвердить.

— Да, совершенно верно, я еще подумал, как же так, вы говорили, что погибло семеро, включая Йоа, а когда он говорил про установку, то упомянул о семерых экспериментаторах.

— Не знаю, что произошло, и почему, но Галактиане атакуют шестью кораблями. Всё совпадает, и очередность уничтожаемых ими звездных систем, и время и даты нападения на ту или иную систему Федерации и погоня во время нашего бегства с базы. Только везде упоминается о шести кораблях, в то время как в информации, которая была записана до этого, значилось семь кораблей.

— Странно, — сказал я и добавил, — а вы знаете, кого мы там встретили? Гао.

— Гао? — переспросил Фейнхотен.

— Представьте себе, Гао.

— Вот как. А как он там оказался?

— Не знаю. Мы достигли лаборатории и застали там Йоа накануне эксперимента. Я возьми, да и скажи ему, что мы от Гао. Я даже сам не пойму, почему это мне пришло вдруг на ум. И странное дело, он знал его и даже сначала поверил нам. Оказалось, что эксперименты проходили под непосредственным контролем Гао. Йоа не сразу сообразил, кто мы такие, а когда понял, было уже поздно. Он более или менее подробно рассказал нам о принципах экспериментальной установки и в тот момент, когда мы сказали ему, какие губительные последствия для Галактики оказал его эксперимент, появился Гао. Он, по всей видимости, телепортировался после того, как мы проникли в лабораторию, и вошел незаметно. Мы не сразу заметили его. Трудно сказать, что произошло бы, если бы не Йоа, который неожиданно нажал кнопку и активировал процесс начала эксперимента, а поскольку он ввел код защиты, остановить его было уже невозможно. Гао выстрелил и убил доктора, а сам скрылся, закрыв дверь. Хорошо, что мы взяли подручные средства, когда отправились в лабораторию и еле успели на корабль, когда эксперимент подходил к завершению. Мы были уверены, что лаборатория взорвется и эксперимент не удастся, а оказалось, что они все продумали заранее или Гао после телепортации, сообщил о начале эксперимента и успел телепортировать установку в другое место. Вот собственно и все, что нам удалось сделать, — закончил я свой рассказ о том, что произошло в лаборатории.

— Странно, что Гао прибыл в лабораторию практически одновременно с вами, — задумчиво произнес Фейнхотен, — возможно он знал о вашем появлении. Если да, то как? Неужели он снова использовал машину времени и сумел таким образом узнать о том, что произойдет в результате эксперимента, и что вы окажетесь там?

— Да, но если он знал о нашем появлении, — сказал Клоэр, — то почему он допустил начало эксперимента, или вы хотите сказать, что он всё это заранее предвидел и потому не очень волновался, что эксперимент начнется спонтанно?

— Возможно да, впрочем, я ничего не знаю. Я знаю одно, что биокиборги, а возможно и Галактиане, знают о результатах эксперимента достаточно много и потому охраняют его секрет столь тщательно. И то, что вам удалось так много узнать, непростительная ошибка с их стороны, — сказал Фейнхотен.

— Позвольте с вами не согласиться, — вежливо сказал Клоэр, — результат нашего броска во времени вызвал больше вопросов, чем ответов.

— Вы так считаете?

— Да, я так считаю. Посудите сами. У Гао, в тот момент, когда он находился с нами в лаборатории, была возможность убить не только Йоа, но и нас, однако он этого почему-то не сделал. Почему? Если он знал, что произойдет потом, то мы ему больше были не нужны, и избавиться от нас вытекало из самой ситуации. Вместо этого, он оставил нас в лаборатории, правда, закрыв при этом дверь. Далее. Если они вообще знали о результатах эксперимента и его важности для Галактиан, как оружие для нападения на нашу Галактику, то зачем нужно было вообще непосредственно заключительную часть эксперимента доверять Йоа. Судя по всему, они ему не очень доверяли, раз говорили и обещали совсем не то, что мог дать результат проведения опыта. Потом взрыв самой лаборатории, к чему он, раз сама установка была телепортирована? Одним словом, почему и зачем слишком много и ответов на них нет, во всяком случае, сейчас.

— Отчего же на кое-какие вопросы я, пожалуй, могу дать ответ, или, по крайней мере, попытаюсь дать логическое обоснование. Во-первых, ваша гибель. Я не думаю, что в планы Гао, входила ваша смерть. Вы правы, если бы он этого хотел, он сделал бы это, не задумываясь, как сделал это, убив Йоа. Значит, это не входило в его планы. И знаете почему? Я отвечу. Потому что этого нельзя было сделать до того момента, пока он не телепортировался с острова. Ваша смерть в прошлом, могла привести к непоправимым последствиям в будущем и каковы эти последствия, неизвестны, а раз так, то Гао, с присущей для робота логикой, решил, что собственная жизнь, дороже вашей гибели и потому понадеялся, что закрыв дверь, вы не успеете выбраться до окончания эксперимента, а после того, как телепортируется сама лаборатория, можно было бы заполучить заодно и вас. Далее, участие Йоа в проведении эксперимента вплоть до завершающей его стадии, на мой взгляд, связано с тем, что он не до конца раскрыл все технические особенности проводимого опыта, и потому они не рисковали до последнего момента, впрочем, здесь есть одна деталь, которая и меня смущает. Убив Йоа, они лишили себя источника основной информации по эксперименту, а, судя по всему, повторить его, они не в состоянии, иначе кораблей было бы значительно больше. Здесь действительно есть неувязка. Впрочем, если исходить из того, что Йоа начал эксперимент, и Гао надо было срочно спешить, чтобы успеть телепортироваться, то, возможно, он предполагал или знал, что лаборатория может взорваться. Здесь мне тоже не все понятно. Предполагать можно самые разные варианты.

— Да, — произнес уныло я, — выходит, мы слетали без особого толка.

— Почему ты так считаешь? — спросил Фейнхотен.

— Ну как же. Вы же сами говорите, что, по всей видимости, биокиборги не до конца знали все секреты эксперимента, а раз так, значит, нам тоже не удастся его повторить.

— Друминган, Клоэр и другие с удивлением посмотрели на меня, и под их взглядом мне стало не по себе. Я понял, что сказал что-то не то. Фейнхотен, взгляд которого был непроницаем, произнес:

— Сергей, даже во имя спасения Галактики, я не думаю, что мы пойдем на то, чтобы просить Совет дать разрешение на смерть людей во время эксперимента, хотя я прекрасно осознаю, что нашлись бы миллионы добровольцев, сознавая при этом, что эксперимент может и не получиться. Жизнь одного человека также ценна, как жизнь миллиардов. Если мы перешагнем черту, это будет означать шаг назад в развитии всей Галактики, всех цивилизаций в ней живущих.

Я стоял словно провинившийся школьник перед учителем, который объяснял прописные истины. Мне было стыдно за себя и за тот мир, из которого я прилетел, потому что, высказав такое предположение, я тем самым показал, какие мы. Наш мир действительно еще не дорос до осознания ценности и важности жизни каждого индивидуума вселенной и праве распоряжаться этой жизни даже самому индивидууму. Я хотел, было сказать что-то в свое оправдание, но мне на память пришло совсем другое. Я вспомнил кадры кинохроники второй мировой войны, эксперименты немецких и японских врачей, послевоенное время и разные марионеточные режимы, которые уничтожали свой народ во имя высоких идей. Все это промелькнуло перед моими глазами за секунду, но этого было достаточно. Я понял, что я вырос в своем времени, в своем мире и мое сознание еще не доросло до понимания того, что является обще определяющим в развитии мировой цивилизации. Я молчал и очнулся, когда вновь услышал голос Фейнхотена.

— Не расстраивайся Сережа, ваш мир на том этапе развития, когда жизнь и смерть столь неотделимы друг от друга, когда голод, болезни, войны, уносят жизни миллионов. Вам сложно осознать, сколь ценна жизнь человека. Вы поймете это со временем. Все мы через это прошли и, поняв это, уже не можем столь безразлично относится к смерти человека, даже если она оправдана высокими идеалами.

Он положил мне руку на плечо, и я прекрасно понял, что он пытается меня хоть как-то успокоить, но ему это явно не удалось, поэтому, я посмотрел на него и сказал:

— Я немного устал после перелета, вы не возражаете, если я пойду немного передохну, если что, Клоэр обо всем вам расскажет.

— Конечно, отдохни, я попозже к тебе загляну, Зангони тебя проводит в номер.

Я направился к выходу. У двери лаборатории меня догнала Зангони и проводила до комнаты, которая как две капли воды была похожа на те, в которых мы с Викой останавливались. Я поблагодарил и, закрыв за ней дверь, лег на диван.

— Нет, мне слишком сложно приспособиться в этом мире, подумал я, все, абсолютно все, другое. Другая философия, другие ценности и приоритеты. Я окончательно раскис и подумал, как жаль, что сейчас рядом со мной нет Вики. Она, даже поругав, нашла бы именно те слова, которые утешили бы меня. Как она там? А может мне слетать, точнее телепортироваться к ней? Действительно, чего я так переживаю. Я встал с дивана и, выйдя из номера, направился по коридору в сторону аппаратной.

Обсуждения были в самом разгаре. Я подошел к Фейнхотену и, улучив момент, когда он будет не так занят, спросил:

— Простите, можно вас на два слова?

— Конечно, что-то случилось?

— Ничего особенного, просто, день был тяжелый и к тому же я переживаю, как там моя супруга. Не мог бы я телепортироваться на несколько часов на марсианскую станцию, если это возможно?

— Конечно, что за вопрос.

Фейнхотен записал мне в нарукавный компьютер кодовые данные на телепортацию, объяснил, как внести данные ДНК для подтверждения допуска на межзвездное перемещение и добавил:

— Передай, пожалуйста, Виктории привет, и еще, — он на секунду замялся, после чего произнес, — Вы с Клоэром отлично справились с заданием и я рад, что вы благополучно вернулись обратно. Если бы вы погибли, я себе никогда этого не простил бы. А насчет остального, — он снова сделал небольшую паузу, — не переживай. Я же прекрасно понимаю, что ты говорил про эксперимент из лучших побуждений. Просто в нашем мире героизм и самопожертвование, оцениваются несколько иначе, чем у вас, не более того. Так, что все нормально.

Он хлопнул меня по плечу, и добавил:

— Даю сутки увольнительной, завтра жду.

— Есть, — почти по военному, ответил я. Настроение мое улучшилось, и я направился к телепортационному переходу.

(обратно)

Глава 2

Выйдя из телепорта, я покрутил головой в разные стороны, словно проверяя, действительно я перенесся почти через всю Галактику или это ошибка и установка не сработала. Однако, окружающая обстановка, сразу напомнила мне, что это станция в районе Марса, и я прибыл по назначению. Воспользовавшись транспортной системой, я быстро добрался до комнаты, в которой мы жили. С некоторым замиранием в сердце, я произнес пароль доступа, и открыл дверь.

Вика сидела на диване, и что-то изучала на компьютере, поскольку прямо перед ней была раскрыта голограмма с какими-то табличными данными. Увидев меня, она вскочила и буквально повисла у меня на шее.

— Сережа, как я рада, что ты прилетел.

Я нежно поцеловал Вику.

— Отпросился у Фейнхотена в увольнение на сутки. Так заскучал без тебя, что решил махнуть на все рукой и телепортировался к тебе.

— И правильно сделал. Я тоже, так без тебя скучала. Расскажи, как там у вас дела, что-нибудь узнали?

— Ну, так не очень много, но кое-что.

Она вдруг отошла на шаг и внимательно посмотрела на меня, после чего сказала:

— Признайся, летал?

— Куда?

— Опять принял участие в каком-нибудь эксперименте?

— Какой там. Там и без меня народу полно.

— Сережа, посмотри мне в глаза.

Я посмотрел на Вику и улыбнулся, понимая, что врать было бесполезно, поэтому сдался и честно признался:

— Летал, родная, понимаешь, надо было. Втроем летали в прошлое в лабораторию на планету Эф.

— Куда? На Эф!

— Представь себе. Планета должен тебе сказать, произвела жуткое впечатление. Вроде нашей Луны. Ни атмосферы, ни воды, ледяная пустыня с нагромождением разрушенных городов. Я такого даже в кошмарном фильме не мог бы себе представить.

Вика подошла ко мне и, обняв, сказала:

— Я знала, что ты полетишь, не даром у меня все эти дни сердце болело, и я была сама не своя.

Я со всей нежностью, поцеловал жену, и, глядя в её сияющие глаза, произнес:

— Верю, но поверь, действительно, так надо было. Фейнхотен попросил меня. Он на меня очень надеялся.

— Он всегда на тебя надеется, потому и посылает.

— Но ведь кому-то надо было лететь.

— Вот сам бы и летел.

— Скажешь тоже. Кстати, я как всегда встретил нашего общего знакомого, Гао.

— Гао!

— Представь себе, Гао. Как оказалось, именно он принимал самое активное участие в проекте этого безумного доктора Йоа, — чтобы не расстраивать Вику, я не стал рассказывать ей, что он убил Йоа и закрыл дверь, чтобы мы не успели покинуть лабораторию, а заодно о погоне, которую за нами устроили эфские корабли, а лишь добавил, — он как злой гений на моем пути. Где я там и он. Видно наши дороги постоянно пересекаются.

— Это плохо.

— Возможно, но что делать.

— А вам что-нибудь удалось узнать?

Я вкратце рассказал ей о сути эксперимента, который проводил Йоа в своей лаборатории.

— Ты хочешь сказать, что он пытался экспериментально доказать существование своего рода души и более того, соединить её с плазмой? Но это же просто какая-то алхимия.

— Возможно, но, по всей видимости, ему это удалось. Прямых доказательств у нас нет, поскольку результатов эксперимента мы не получили, установка была телепортирована перед окончанием опыта и каков результат, мы не знаем.

— А что говорит Йоа?

— Ничего, его, — я хотел было сказать, что Гао убил его, но вовремя сообразил и добавил, — он либо погиб в процессе эксперимента, либо исчез вместе с лабораторией. Нам пришлось срочно улететь, поскольку лаборатория была взорвана сразу после телепортации самой установки, да и время поджимало. Нам надо было успеть в точку временного выхода. Теперь, Фейнхотен, собрал для анализа полученных результатов массу научных кадров, возможно, они что-нибудь придумают, ты лучше скажи, как дела на Земле? Скоро начнется переселение?

— Лучше не спрашивай.

— То есть?

— Я все представляла себе совершенно иначе. Если первое совещание на высшем уровне прошло вполне нормально, то дальше дела не сдвинулись с места.

— Как так?

— Вот так. Мы вчера вторично вылетали на переговоры. На этот раз были, как я поняла эксперты, которые решали проблему технического размещения инопланетян на нашей территории. При этом их интересовало не то, как они будут переселяться и осваивать территорию для проживания, а, как и что конкретно будет передано землянам в качестве компенсации за предоставленную территорию.

— Кстати, а как много земли им требуется?

— Они запросили около миллиона квадратных километров. Их устроила бы территория на Аляске, в Канаде, Сибири, Австралии или пустынные районы Китая и Монголии. Главное, что территория должна быть компактная, а не раздробленная на части.

— И тут наши начали торговаться?

— Совершенно верно. Мне так было стыдно, просто ужас. Главное, Солэнг никак не мог взять в толк, к чему столько вопросов о том, что земляне получат взамен, а когда понял, то предложил рассмотрение этого вопроса перенести на период непосредственной эвакуации, но не тут-то было. Представители Земли, сказали, что пока решение этих вопросов не будет согласовано, ни о каком предоставлении территории не может быть и речи. Я уже перед самым отлетом, сумели улучить минуту и обмолвилась с Зониным, который был от России, так он мне в двух словах сказал, что вопрос встал таким образом, кто предоставляет территорию, тот и получает все, а остальные, в зависимости от дальнейших событий или позже. Ты представляешь?

— Ты серьезно?

— Вот, ты тоже не можешь себе такое представить. Тем не менее, это факт. Короче переговоры зашли в тупик и, как и что будет дальше, не знаю. Но мне право со стыда, было хоть сквозь землю провалиться. Они нас от уничтожения спасли, когда биокиборги напали, а мы торговаться начали.

— Да, ситуация. Помнишь, о чем я говорил? Я оказался прав на все сто. Нет, нам землянам трудно и долго идти до понимания того, что мы, всего лишь частица в огромном числе рас и цивилизаций Галактики. А мы, словно в средневековье, считаем себя центром мироздания и кичимся этим, не понимая, что нам расти и расти. А, что там говорить, стыдоба, да и только.

— Не то слово.

— И что же теперь будет?

— Понятия не имею. Главное, Солэнг ничего понять не может, обратился ко мне с деликатным вопросом, в чем причины столь длительного принятия решения? А что я могу ему сказать. Ничего. Одним словом, хорошего мало.

— Нет, ты меня просто огорошила. Чего, чего, но такого, я никак не ожидал. Предполагал, но не до такой степени ханжества.

— Я тоже. В общем, переговоры зашли в тупик и когда состоится следующая встреча, неизвестно.

— Ладно, на это мы ни как повлиять не можем, я вот что подумал, а как ты смотришь, если я попрошу Фейнхотена разрешения, телепортироваться на базу и повидать Сашу?

Вика с огорчением посмотрела на меня и ответила:

— Нет Сережа, ничего не получится.

— Почему?

— Ты думаешь, я об этом не думала. Я тогда еще, сразу же после Сашиного отлета, поинтересовалась у него возможностью посещения, и он сказал, что место, где расположена группа детей, строго засекречено. Телепорта там нет, поскольку они не знают, каковы возможности Галактиан, использовать распознавание кодовой системы телепортирования внутри нашей Галактики, а потому группу отправили на корабле. Посещение временно закрыто. Так что повидать Сашу нам пока никак не удастся при всем нашем желании, — при этом она уткнулась в мою грудь и заплакала.

— Не надо, я думаю, что там ему хорошо. Чем скорее все закончится, тем быстрее мы увидим его снова живым и здоровым.

Мы стояли, обнявшись посреди комнаты. Наконец Вика отпустила меня и, слегка прищурив глаза, внимательно посмотрела на меня.

— А ты чего не бреешься, посмотри на себя, щетина какая?

— А чем бриться? У них нет никаких для этого приборов, а крем, который мне прошлый раз дали взамен станка, кончился. И потом, не до этого было. И тебя рядом не было.

— Так и скажи, а то станка нет, крем кончился. А ну, быстро бриться.

— Хорошо, только чем?

— Поищи, наверняка найдется чем побриться.

Я вышел из ванной комнаты, продолжая вытирать лицо, хотя воды как всегда не понадобилось, это была скорее сила привычки, чем необходимость. Вика была в той части, которую мы образно назвали кухней, поскольку в ней стояло оборудование для хранения и приготовления пищи. Услышав мои шаги, она обернулась, и загадочно улыбаясь, сказала:

— Как ты думаешь, что приготовила на ужин?

Я зажмурил глаза и, подумал, что Виканакануне была на Земле, вдруг вспомнил, как пахнет хлеб, и потому сказал:

— Черный хлеб, может быть даже с маслом.

— Ты угадал, — радостно сказала она, — и не только.

Она отошла в сторону, и я увидел на столе тарелку, на которой лежали ломтики селедки, поверх которой кружками красовался репчатый лук, черный хлеб нарезан большими ломтями, несколько картофелин дымились, из стоящей на столе кастрюли и все это дополняла фляжка водки. При виде этого, я воскликнул:

— Откуда такое богатство?

Вика рассмеялась и ответила:

— Селезнев перед самым отлетом, буквально сунул мне пакет и сказал, что это нам, чтобы мы не совсем одичали в космосе, и не забывали Землю.

— Прямо так и сказал?

— Прямо так и еще добавил, — я побывал у них, и мне хватило на всю оставшуюся жизнь, как вы там, не представляю?

— А ты знаешь, он прав. Порой, мне так тошно от всего этого, что хочется сказать, ребята отпустите нас домой. У вас здесь возможно здорово, прогресс и всё такое, но скука смертная, что с души воротит. Ощущение такое, словно я постоянно нахожусь не то в поезде, не то в самолете. Еду, лечу, и все думаю, — когда же я сделаю посадку и почувствую под ногами земную твердь. Мы вот с Клоэром, когда прилетели на планету Эф, так я первым делом ощутил под ногами землю. Смотришь из космоса, жуть берет, а как ступили, так все по-другому воспринимается.

— Я с тобой во многом согласна.

— Потому что самой домой хочется, не так ли?

— Хочется, только, — Вика слегка помедлила, а потом добавила, — но без Саши я домой возвращаться не стану. Лучше здесь, чем на Земле, но без него.

— Так ведь и здесь его рядом с нами нет.

— Все равно, здесь, он мне кажется рядом, сел на корабль и через час я его увижу. Пусть это лишь в мечтах, но так я утешаю себя в разлуке с ним. А на Земле весь космос, который нас окружает, кажется нереальным. Нет, там я точно с тоски по нему умру.

— А знаешь, ты права. И потому давай выпьем, чтобы, как сказал майор, Земля не забывалась.

— Ошибаешься, дорогой мой, подполковник.

— Кто подполковник?

— Селезнев конечно, сказал, что на прошлой неделе дали внеочередное звание. Он теперь у Зонина заместителем.

— Так глядишь, и полковника дадут.

— А что, таким людям, как Селезнев и генерала не грех дать. Если бы все такими были, возможно, не пришлось бы краснеть за земное руководство.

— Вот это ты точно сказала.

Я налил в чашки, поскольку рюмок не было. Мы чокнулись, и я сказал:

— За то, чтобы поскорее втроем вернуться домой.

Я залпом опрокинул, а Вика чуть пригубила. Она вообще не любила спиртное, а крепкие напитки в особенности. Я подцепил кусочек селедки и положил его на кусок хлеба. Вика осторожно положила мне сверху колечко лука. Я поднес его ко рту и прежде чем откусить, вдохнул божественный аромат настоящей земной пищи и произнес:

— Разве можно сравнить это, с их биосублимированными продуктами?

— Если честно, я уже потихоньку привыкаю, и кое-что мне даже нравиться, но наша, привычнее, — и она, подцепив кусочек, последовала моему примеру.

Мы просидели часа полтора, смакуя еду, которую прислал Селезнев. Водка, расслабляюще подействовала на меня, и я даже слегка захмелел. Настроение улучшилось, и жизнь показалась мне не такой уж и плохой. Мне совсем не хотелось вспоминать и уж тем более говорить о проблемах, связанных с Галактианами, переговорах с Землей. Мы сидели и просто смотрели друг на друга и вспоминали о прошлом. О тех счастливых днях, которые мы провели, живя в Испании. Вспоминали, как Саша впервые самостоятельно начал ходить, как сказал впервые мама и папа, как интересно было нам прокатиться на машине по Испании, Португалии, Франции. Вспомнили где и что мы видели. Нам казалось, что все это было вчера, что мир, в котором мы оказались сейчас, это не та реальность, к которой мы привыкли, а некое подобие кино. Нас, словно перенесли в кинопавильон и сделали участниками фантастического фильма, и все это должно скоро кончится. Просто все мы ждем, когда режиссер фильма произнесет фразу, — все на сегодня рабочий день закончен, все по домам, — и мы сможем вернуться в свой мир, в свою реальность, и ничего этого не будет. Однако вместо команды режиссера об окончании рабочего дня, из соседней комнаты механический голос оповестил, что поступило сообщение и вслед за этим появилось голографическое изображение и голос Солэнга, который вернул нас в реальность:

— Извините, за беспокойство, Виктория, вы дома?

Вика прошла в комнату и, нажав кнопку визуального ответа, сказала:

— Добрый вечер, я вас слушаю.

— Еще раз прошу извинить за беспокойство, мы не могли бы встретиться, я хотел бы кое-что обсудить с вами?

— Да конечно.

— Тогда жду Вас в аппаратной.

Вика вернулась на кухню и тоскливо посмотрела на меня:

— Я постараюсь не очень долго, хорошо?

— А может я с тобой?

— Нет, ты лучше отдохни. Сам знаешь, они не любят растягивать обсуждения надолго.

Она повернулась и выскользнула за дверь.

Я взял оставшийся кусок хлеба, подумав, что дома мы с Викой ни за что не съели бы целую буханку черного хлеба. А тут, пожалуйста. Жалко, что он еще соли не догадался прислать. Поэтому я провел по тарелке, где лежала селедка кусочком хлеба и, положив его в рот, в блаженстве закатил глаза и отправился на диван.

Вика вернулась через час с четвертью. По её взгляду я понял, что она чем-то расстроена и поэтому решил не спрашивать её ни о чем, но она сама заговорила.

— Как ты думаешь, о чем Солэнг решил со мной посоветоваться?

— Понятия не имею.

— Он хотел понять, с чем связано столь долгое принятие решение. Ему казалось, что это у них должны возникнуть проблемы, обусловленные быстрым строительством нескольких городов в отведенной для проживания зоне, телепортированием людей, налаживанием производственных установок для изготовления пищи и воды, утилизации отходов и так далее. А вместо этого, трудности почему-то возникли со стороны землян. А главное, что ему не объяснили в чем эти трудности. Это его больше всего беспокоит, и он не может дать ответ своему руководству, чем обусловлена задержка на переговорах.

— Тут ты ему, конечно, все и выдала?

— Ты что, смеешься. Не могла же я ему прямо сказать, чем вызвана задержка с решением.

— А что же ты ему ответила?

— А что я могла сказать? Сказала, что Земля находится в том периоде развития, когда она напоминает Звездный Совет, только в миниатюре и на ранней стадии своего развития. Сотня больших и малых государств поделенных между собой границами. Разные языки, расы, вероисповедания, степень развития. Отсюда сложности, но я уверена, что земляне решат этот вопрос, надо только немного подождать.

— Да, ты дипломат.

— А ты думал, только ты умеешь смягчать ситуацию, когда она выходит из-под контроля?

— Нет, я только хотел сказать, что ты совершенно правильно ответила. Я бы только добавил, что землянам не надо слишком много обещать заранее, наоборот, надо было давить на ситуацию и напомнить относительно оказанной помощи, когда биокиборги напали на Землю.

— В этом я с тобой не согласна. Я думаю, что это наоборот, еще больше усложнило бы ситуацию.

— Возможно и так, впрочем, не знаю. Всё настолько сложно и запутано, особенно в той сфере, что называется большая политика. Честно говоря, я вообще не знаю и не хочу знать, что и как будет.

— Нет, Сережа, волей или неволей, мы вовлечены в водоворот всех этих событий, и потому, хотим мы того или нет, нам придется не только знать, но и возможно, как-то влиять на эти события.

— Почему ты так считаешь?

— Потому что так происходит. Давая советы Солэнгу, я, сама того не желая, вмешиваюсь в дела большой политики. Вот к примеру. Он меня спросил по поводу того, как я считаю, можно ли землянам передать технологии энергетических установок, основанных на системах холодного термоядерного синтеза? Не опасно ли это, ведь земляне могут использовать это в военных целях.

— И что ты ответила?

— Я подумала и сказала, что вполне могут. Наша цивилизация еще сто лет назад понятия не имела об атомной энергии, кибернетики, полетах в ближний космос. Электричество открыли чуть более ста лет назад, и все что открывает наука, так или иначе, используется в военных целях. Если взять историю Земли за последние несколько веков, это череда непрерывных мировых и локальных войн. И чем быстрее движется прогресс, тем разрушительнее становятся эти войны. А в последние годы к этому добавился терроризм в мировом, точнее в земном масштабе. Нет, Земля явно не готова к тому, чтобы передаваемые ей технологии могли хоть как-то использоваться в военных целях.

— А что же тогда они могут нам передать?

— Как что? Способы лечения всевозможных болезней, которые на Земле до сих пор не умеют излечивать, а проблемы с питанием, да многое чего еще.

— А как Солэнг прореагировал на твой ответ?

— Он согласился со мной. Оказывается, он достаточно много за последнее время узнал по поводу нашей цивилизации, связался со специалистами, которые непосредственно следят за развитием нашей планеты, и я фактически подтвердила его предположения о том, что нецелесообразно на первом этапе передавать землянам. Хотя он прекрасно понимает, что, решив энергетические проблемы, Земля сумела бы сделать огромный шаг вперед.

— Ты представляешь, если об этом узнают на Земле, да нас тогда живьем съедят, а уж то, что обвинят во всех смертных грехах, это точно.

— Ну и пусть. Я не хочу, чтобы из-за моей тупости, глупости или трусости, как хочешь это назови, мы получили в руки прежде времени то, чему сами будем не рады.

— Это верно, и все же, уверяю тебя, мы будем выглядеть, как предатели в обще планетарном масштабе, это точно.

— Возможно. Но лучше так, чем иначе.

— Слушай, а что еще вы обсуждали, тебя не было больше часа.

— Разное. Его интересовали вопросы, на которые, как я поняла, он не смог получить ответы из тех источников на своей планете, которые он имел. Его интересовали вопросы общения людей с учетом наличия языковых барьеров и отсутствием развитых систем обучения разным языкам и электронному синхро-переводу. Исследованиям в области изменения климата, активного использованию водных ресурсов океанов и многое другое. К сожалению, на большинство его вопросов, я ничего не смогла ответить и помочь ему прояснить что-то в той или иной области. Откуда мне знать, почему никто не занимается, а если и занимается, то кто и где, тем или иным вопросом. Но для себя я поняла, что Солэнг, чрезвычайно вдумчиво подошел к проблемам развития Земли. И должна тебе сказать, что он очень переживает, что планета, которая заселена родственной ему расой людей, развивается, не так, как хотелось бы. Особенно сейчас, когда наша цивилизация на подступах к тому, чтобы войти в Звездную Федерацию.

— Это он слишком мягко выразился.

— Видимо.

— Толи еще будет. Интересно, что он станет думать о нас, когда поближе познакомится с землянами?

Утром, я только успел принять душ, как нам сообщили, что мне телепортировано сообщение от Фейнхотена. Я попросил включить сообщение, и на голографическом экране появилась фигура Фейнхотена. Он смотрел в записывающую камеру, и со стороны казалось, что он разговаривает вовсе не с нами, а с кем-то другим.

— Виктория и Сергей приветствую вас. Прошу извинить за столь ранний визит и сообщение, но что поделать, обстоятельства вынуждают меня это сделать. Сергей, получены результаты и приняты определенные мероприятия, направленные на решение вопросов, связанных с возможностью раскрытия секретов кораблей Галактиан, поэтому, если не возражаешь, я просил бы ускорить твой прилет. Жду через полчаса в лаборатории Гоэмта.

Изображение свернулось.

— Вот так всегда, без меня никуда.

Вика посмотрела на меня и в её взгляде одновременно читалась и радость за меня и печаль, что мы снова расстаемся. Она подошла ко мне. Я взял её ладони и, поцеловал.

— Я все знаю, дорогая, что ты скажешь, чтобы не рисковал, чтобы не болтал лишнего, чтобы,… — она закрыла мне ладонью рот и произнесла:

— Сережа, я так тебя люблю. Пожалуйста, возвращайся живым. Больше я ничего говорить не буду.

— Постараюсь, ведь я везунчик, — еле слышно произнес я, а в голове опять стоял противный голос Гао, повторяющий одну и ту же фразу, — счет два один в твою пользу землянин, но еще не все потеряно.

— Нас только трое, и мы разбросаны как звезды в Галактике, но я хочу, чтобы мы снова были вместе, навсегда, — прошептала мне на ухо Вика.

— Навсегда вместе, — повторил я, и, поцеловав Вику, направился к телепортационному порту.

Когда я вошел в лабораторный отсек и увидел Фейнхотена, который сидел один за столом и о чем-то размышлял, у меня создалось впечатление, что он провел очередную бессонную ночь, пытаясь понять и разрешить тайну Галактианских кораблей и возможности остановить их разрушительную силу. При виде меня, он приветливо улыбнулся и сказал:

— Рад тебя видеть, как Виктория, все в порядке, извини, что так вышло, — все это он сказал одним махом, не дав мне ответить, словно, все это было само собой разумеющееся и пора переходить к делу, которое было для него сейчас самым важным. Я промолчал, и потому Фейнхотен сразу перешел к делам.

— Ты знаешь, пока тебя не было, мы все тут изучали материалы, которые вы с Клоэром привезли. Анализировали, пропускали через разные аналитические компьютерные системы, пытаясь понять, и найти ответы на множество вопросов. Но чем больше мы их подвергали анализу, тем больше новых вопросов появлялось. Они как лавина, как снежный ком. Вопрос, попытка на него ответить, а вместо этого десяток новых вопросов, еще более запутанных.

— И всё же вы пришли к каким-то выводам и хотите попробовать на них ответить, заглянув снова в прошлое, я прав?

— И да, и нет. Однозначно только одно, результат эксперимента напрямую связан с появлением у Галактиан кораблей, которые вторглись в нашу Галактику. Вопрос стоит по-другому. Что утаил Йоа, проводя эксперимент, точнее, в ходе его подготовки и почему Галактиане не могут его повторить и расширить количество атакующих нашу Галактику кораблей?

— А вы не задумывались над тем, что им в принципе и не нужно больше.

— Не понял?

— Я говорю про корабли. Им не нужно больше кораблей. Посудите сами. За то время, что началось вторжение, они уничтожили два, возможно три десятка звездных систем входящих в Федерацию. Если прикинуть, за год они уничтожат оставшиеся и начнут уничтожение обитаемых планет. В конце концов, это роботы. Для них месяц, год или даже столетие, не имеет значение. Возможно, они просчитали, за какой период они смогут изменить лицо Галактики таким образом, что смогут вторгнуться в её пределы и начать колонизацию, а возможно она им вообще не нужна, — сказав это, я и сам удивился, что эта мысль вдруг только что пришла мне в голову.

— Что значит, не нужна? — Фейнхотен с недоумением посмотрел на меня.

— Так не нужна, и все. Они уничтожают нас просто из-за того, что мы, форма жизни, которая, по их мнению, не должна существовать во вселенной. Мы лишние, мы мусор, мы то, что было до них и, следовательно, являемся более низкой ступенью развития и подлежим уничтожению, а может быть, — я снова задумался, потому что мысль, которая мелькнула у меня в голове, куда-то исчезла, пока я произносил фразу, но я отчетливо понимал, что она вполне очевидна, и вдруг она снова мелькнула и, поймав её, произнес, — а возможно, они бояться нас, потому что понимают, что мы, наоборот, более развитая цивилизация. Мы можем не просто развиваться, но постоянно прогрессировать, что гораздо выше возможностей простого программирования. В конечном итоге, мы можем при желании создать кибер-устройство, более сильное во всех отношениях, чем они и тогда у них будет враг более сильный, чем мы в данный момент времени.

— Интересная мысль. Пожалуй ты прав, чертовски прав, — воскликнул Фейнхотен, — я совершенно не подумал об этом. Действительно, в том, как они уничтожают звездные системы, видна простая математическая теория вероятности. Нет никакой системы или логики. Кроме того, они не пытаются атаковать планеты, их не интересуют природные или какие-либо другие ресурсы той или иной системы. Они тупо уничтожают одну систему за другой, зная, что за то время, когда произойдет гибель, большая часть людей, населяющих её, не сможет эвакуироваться, а значит погибнет. Оставшаяся часть, разбросанная по всей Галактике, будет отброшена в своем развитии на тысячи лет, и не будет представлять той реальной угрозы, которую она представляет сейчас. Ты прав, Сергей и поэтому исходя именно из этой концепции, надо строить все дальнейшие рассуждения.

Он неожиданно засуетился, пытаясь что-то найти, но я опередил его вопросом:

— Простите, а как же насчет полета в прошлое?

— Насчет полета в прошлое? Да, это была идея, повторить полет, но боюсь, что теперь необходимо вначале еще раз всё детально обдумать. Ты в очередной раз подкинул безумно интересный вопрос. Не просто вопрос, а вопросище, да еще какой.

— И всё же я вас не понимаю.

— В чем именно?

— В том, что вы не хотите повторить полет в прошлое. Ведь теперь мы знаем все, что произойдет буквально по минутам и, следовательно, мы можем предотвратить сам эксперимент, а возможно и вторжение в Галактику.

— Дорогой мой, Сережа. Я понимаю твои эмоции и самые лучшие побуждения, но подумай сам, что произойдет, если вы остановите Йоа и его эксперимент? Вы можете просто застрять в прошлом, навсегда.

— А что в этом страшного? Не понимаю? Разница всего в двух годах, даже меньше. Прекрасно, мы окажемся на два года моложе. Меня отправят обратно на Землю, где меня будет ждать жена с сыном. В Галактике будет мир и покой, и все будут живы, и никто не узнает, что была война. Произойдет тоже, что произошло на Земле, разве не так?

Он прервал меня, не дав договорить до конца.

— Я не стал говорить это сразу после вашего прилета, но сейчас, когда все самым подробным образом взвешено и проанализировано, я могу тебе сказать. Ваш полет, который был мною инициирован, был верхом безрассудности, которую я когда-либо совершал.

— Но почему?

— Потому что, если бы вы погибли, то вызвали бы столь мощную волну рассогласования во времени, и временных коллапсов, которые в свою очередь могли привести к последствиям, которые мы сейчас даже представить себе не можем. Возможно, это могло привести даже к более пагубным последствиям, чем вторжение Галактиан.

— Вы серьезно?

— Абсолютно, — он посмотрел на меня и добавил, — не время для шуток.

— А как же тогда полет в прошлое? Вы же сами мне говорили, что рассматриваете возможность повторного броска в прошлое?

— Я предполагал послать пустой корабль и просто взорвать лабораторию до начала эксперимента. Тем более что весь маршрут нам известен.

— Тогда я тем более не понимаю, в чем проблемы?

— Поэтому я и вызвал тебя, чтобы ты как всегда задал какой-нибудь вопросик, который заставил бы меня и всех остальных еще раз все взвесить, прежде чем принимать решение.

— И как, получилось?

— Как видишь. Одним словом, необходимо думать, работать и верить, что у нас все получиться, — он впервые улыбнулся, и я увидел по его взгляду, что это улыбка сквозь маску безумной усталости от напряженных размышлений.

— Ты как всегда, молодец Сережа. Я рад, что мы встретились.

— У нас на Земле говорят — ум хорошо, а два лучше. Я не претендую на роль умника, но рад, что хоть в чем-то смог помочь. Ведь это наше общая битва, не так ли?

— В этом ты прав.

(обратно)

Глава 3

Мы сидели за круглым столом и молчали. Каждый размышлял о чем-то своем, хотя тема, стоящая перед всеми была — посылать в прошлое корабль или нет? Я представлял себе, как корабль, снаряженный ядерной бомбой, летит в прошлое, чтобы стереть с лица планеты лабораторию и изменить мир. Мы с Викой снова оказываемся на Земле. Саша уже большой, ему идет третий год, и мы, знать не знаем, ни о каких вселенских войнах и интригах, которые ведутся на Земле, по поводу того, пускать переселенцев из другого мира на Землю или нет, и что взамен нам дадут. Я очнулся, когда увидел входящих в зал, сначала Унторга, потом Друмингана. Следом за ними стали подходить остальные сотрудники лаборатории и те, кто участвовал в проекте. Когда почти все собрались, Фейнхотен сказал:

— Надеюсь, что за ночь у каждого созрели какие-то идеи? А посему предлагаю обсудить ваши предложения.

Друминган первым взял слово:

— По-моему, мысль, которую Вы высказали вчера не задолго до того, как мы разошлись, я имею в виду послать корабль вторично в прошлое и уничтожить лабораторию до того, как Йоа произведет эксперимент, была наиболее интересная и заслуживает детального рассмотрения.

— А мне кажется, что в этом есть определенная доля опасности, — сказал Клоэр, — и кроется она в том, что, возможно, это ловушка для нас.

— Поясните, — обратился к нему Друминган.

— Я мыслю таким образом, что если мы пошлем беспилотный корабль и нанесем удар по лаборатории, то какова вероятность того, что в этот момент, помимо Йоа и его сотрудников, там не будет еще кого-то и при том из будущего. Если Гао и те, кто с ним работает, спрограммируют именно такую ситуацию, которую мы замыслили, то они вполне способны осуществить такой вариант. В этом случае мы рискуем вызвать процессы временных коллапсов, которые весьма опасны. Мы не можем заранее просчитать их пагубное последствие на наше время, а, следовательно, можем подвергнуть Галактику опасности. Вправе ли мы так рисковать?

— Выходит, корабль нельзя посылать в любом случае, с людьми или без людей? — сказал один из сотрудников, — и в том и в другом случае есть большая доля опасности временных катаклизмов?

— Я считаю, что да. По сути, наш предыдущий полет нес такую же опасность и это чудо, что все прошло удачно и ничего не произошло.

— Да, но изменения всё же возникли, — раздался чей-то голос.

— Не столь существенные, чтобы их принимать в расчет.

— А я предлагаю вернуться к вопросу о повторном броске в будущее, — сказал Унторг, — это даст возможность частично прояснить обстановку и даст новую информацию для размышления и анализа ситуации.

— А вы что скажете по этому вопросу? — неожиданно обратился Фейнхотен ко мне.

Взгляды присутствующих направились в мою сторону, и мне стало не по себе.

— Я не знаю, — честно сказал я после секундной паузы.

— Вот именно, и я не знаю, — произнес вслед за мной Фейнхотен, — а раз так, то давайте еще раз все взвесим, прежде чем придем к окончательному решению.

— Простите, можно вопрос? — сказал я.

Все снова обернулись в мою сторону, но я уже был настроен весьма решительно, поскольку как всегда мне пришла в голову совершенно бредовая на первый взгляд идея, но я решил её высказать, поскольку не мог сдержаться, а поскольку обсуждения только начиналось, она могла быть либо сразу отвергнута, либо рассматриваться, как одна из составляющих.

Фейнхотен, снова посмотрел на меня, и в его взгляде я прочел: — ну выдай что-нибудь такое, что сдвинет нас с мертвой точки, ты же можешь, — это придало мне уверенность, и я произнес:

— Имея весьма поверхностные представления о машине времени, я все же понял, что в прошлое можно отправиться даже на космическом корабле, что мы и сделали накануне. При исследовании будущего, туда отправляется только человеческое сознание. При этом оно, если я опять-таки правильно понял, не является материальным, а раз так, то нельзя ли попытаться как-то соединить плазму, как это сделал в своем эксперименте Йоа, с этим сознанием. Интересно, что мы получим? Возможно, я ошибаюсь или нет?

Все сидели и смотрели на меня. По выражению лиц инопланетян, да еще вдобавок с разных планет, совершенно невозможно было понять их реакцию, а потому первой моей мыслью после произнесенной фразы, было: — блин, кажется, я попал впросак и высказал сущий бред, или наоборот моя идея гениальна. Главное весьма странная реакция у этих инопланетян. Тормознутые они все какие-то. Черт, кажется все же бред, может извиниться? Пауза затянулась, наконец, Друминган произнес:

— Простите, а на вашей планете, вы каким направлением в науке занимались?

Я опешил, решив, что действительно высказал какую-то бредовую идею, и потому вяло ответил:

— Вообще-то я сантехник. У вас это называется младший обслуживающий персонал. А наукой я вообще не занимаюсь, два последних года пытался заниматься бизнесом,… поэтому прошу извинить, если я предложил абсурдную идею и….

Фейнхотен прервал меня и тихо произнес:

— Гениальность мой друг в том, что подчас творец идеи сам не подозревает, что он создал. Вы только что высказали мысль, которая требует не просто осмысления, а немедленного и коллективного рассмотрения. Понятно?

Он встал из-за стола, подошел ко мне и обнял.

Я был растроган чуть не до слез и рад, что мысли высказанные вслух не всегда оказываются столь нелепыми, как получилось накануне.

— Ну что, — сказал Фейнхотен, — все еще стоя рядом со мной и держа руку на моем плече, — давайте прикинем возможность такого эксперимента, его последствия, и что нам это может дать?

Вслед за этим собравшиеся наперебой начали говорить, предлагая различные технические решения данной проблемы, и работа закипела полным ходом. Я практически не принимал во всем этом никакого участия, поскольку ничего не понимал, о чем они говорят, так как большинство переводимых терминов были для меня абсолютно непонятны. Однако я был счастлив тем, что высказанная мной идея оказалась не столь уж бредовой, а даже наоборот, если и не гениальной, то вполне интересной для рассмотрения. Впрочем, в тот момент, я чувствовал себя на вершине мира, не хватало фанфар и грома аплодисментов в мою честь. Я отошел в сторону, и, прислонившись у пульта какого-то устройства, с интересом наблюдал за всей группой собравшихся. Три голографических экрана, которые находились вокруг стола, непрерывно меняли изображения. Чертежи уступали место какими-то графиками и таблицами, то и дело мелькали объемные изображения моделируемых процессов, чертежи экспериментальных установок уступали место длинным формулам и математическим расчетам. И снова цифры, чертежи, споры и рекомендации. Наверно так же происходит в любом конструкторском бюро или институте, когда обсуждается сложная и интересная, а главная совершенно новая задача, которая захватывает всех своей новизной и хочется поскорее от чертежей перейти к испытанию опытного образца. Все были так увлечены, что до меня им не было никакого дела.

— И, слава богу, — подумал я, — как странно все же устроен мир. Еще вчера, я высказал мысль, которая настолько покоробила их, что только вежливый ответ Фейнхотена, не вызвал бурю негодования с их стороны. А сегодня я снова на гребне. Моя идея или вернее вопрос, стал отправной точкой для серьёзного обсуждения. Может прав Фейнхотен, идеи витают в воздухе, и вовсе не обязательно быть гениальным ученым, достаточно подумать, а почему нельзя так или иначе. Да, всё же земное образование, которое я получил в молодости и стал инженером, кое-что да значит. Оно дало мне самое главное, умение размышлять и ставить вопросы, думать и пытаться решить ту или иную задачу. Оказывается и земляне, хотя и находятся на более низкой ступени развития, что-то могут. Я стоял и тешил себя подобными мыслями, когда увидел, что Фейнхотен машет мне рукой и просит подойти.

— Ты чего там уединился, или опять хочешь выдать на гора пару идеек, чтобы окончательно посрамить всю Галактическую науку?

Я смутился и потому замялся с ответов, но потом сказал:

— Мыслей нет, это я так грелся в лучах собственной славы и вам старался не мешать.

Откровенный ответ вызвал дружный смех окружающих.

— Вот, что мне нравится в тебе, Сережа, это юмор. Вы земляне действительно отличаетесь от нас. Достигнув многого, мы стали прагматиками, потеряли многое из того, что было присуще нам раньше.

— Это точно, — неожиданно ответил я, и добавил, — особенно по части отдыха. Я недавно ознакомился с тем, как вы проводите свободное время и отдыхаете, и честно скажу, меня потянуло обратно домой на Землю.

Лицо Фейнхотена вытянулось от удивления и непонимания, и он спросил:

— А разве вы отдыхаете иначе?

— Конечно, ведь Земля находится на стадии более низкого развития, а, следовательно, нам присущ весь комплекс отдыха, которого у вас нет. Мы живем по принципу, работаем на полную катушку и отдыхаем аналогично. А что касается идей, так ведь они могут рождаться в умах людей не только не связанных с наукой, но и живущих в менее развитых мирах. И примеров тому достаточно много. Взять писателей фантастов. Жюль Верн в свое время в своих книгах описал то, что осуществилось спустя более ста лет. Это можно назвать и научным предвидением и одновременно идеей, которая впоследствии стала для ученых отправной точкой в исследованиях того или иного вопроса или создании машины.

— С этим я с тобой полностью согласен, а вот что касается форм отдыха, — он посмотрел на меня как-то искоса, — об этом ты мне расскажешь вечером, после работы. Это меня заинтересовало.

Все снова засмеялись, а Друминган добавил:

— Может Сергей не только вам, но и всем нам расскажет, как отдыхают земляне, вполне возможно, что это весьма интересно.

— Хорошо, но это вечером, а сейчас за работу, — сказал Фейнхотен, снова став серьезным, — да, так вот что я хотел у тебя спросить, Сергей. Когда ты прошлый раз участвовал в эксперименте по исследованию будущего, ты говорил, что видел людей. Это были земляне?

— По всей видимости, да. Надо посмотреть видеозапись. А почему вы меня об этом спросили?

— Ты понимаешь, у меня из головы никак не выходит твой полет на Землю. Откуда там мог взяться этот корабль? Каким образом его смогли поместить в лабораторию и начать исследовать? Очень много вопросов. А ведь если исходить из той информации, которую мы прочитали, корабль принадлежал Галактианам, — Фейнхотен задумался.

— А что если этот корабль и есть тот седьмой, которого мы не досчитались? — сказала одна из сотрудниц лаборатории, которую звали Фленгра.

— Маловероятно, — ответил Клоэр, — между полетами в прошлое и будущее, прошло время, а изменение в количестве атакующих Галактику кораблей, произошло только после нашего возвращения.

— А не может так получиться, что наш эксперимент удастся? — сказал молчавший все это время Эберни, — и мы получим корабль, который каким-то образом затем попадет к Галактианам, а потом окажется на Земле и станет предметом для изучения?

— Такое не исключено, но не желательно, — ответил Друминган, — и, кстати, я вот что подумал, а что будет с исследователем в случае, если его сознание застрянет, образно говоря, в будущем? Не грозит ли это опасностью для его здоровья?

Я стоял напротив и последнее замечание относительно опасности для самого исследователя, меня насторожило. Мне вспомнился фильм «Матрица», в котором герой отправляет свое сознание в виртуальный мир, созданный компьютером, и там, в случае его гибели, он умирает и в реальном мире. Выходит, что отделяя сознание от человека, мы подвергаем его риску? Но может быть в условиях полетов на машине времени, все совсем по-другому? Я хотел, было задать вопрос, но Фейнхотен опередил меня, ответив на него.

— Проводя неоднократно экспериментальные броски в будущее, мы предполагали, что сознанию, в силу того, что оно не материально, ничего не может грозить. И практика это подтверждает. Во всех наших экспериментах ни разу не было каких-либо отклонений в здоровье исследователя. Однако в данном случае, мы пытаемся создать совершенно новый симбиоз и вдобавок, сделать попытку отправить в будущее материальную субстанцию в виде плазмы. Нужны теоретические и экспериментальные тесты, для того чтобы сказать, опасно это или нет.

И снова, все наперебой заговорили на научном языке о каких-то турбулентных теориях, плазмоидах, вихревых включениях при переходе через квази структуру и все в том же духе. Я немного посидел, но потом, извинившись, поднялся и вышел. Стоя возле одного из многочисленных приборов, я подумал:

— Эх, жаль что Артур погиб. Вот кого им не хватает, кто действительно смог бы помочь. Я вспомнил, о нем и на память пришли дни, проведенные вместе на подмосковной даче, когда мы строили телепорт. Подумать только, в земных условиях, мы смогли сотворить то, о чем до сих пор мечтают ученые и инженеры Земли и сколько еще пройдет времени, прежде чем они смогут построить его, если конечно инопланетяне не помогут им. Как печально, что его нет с нами, он столько мог бы принести полезного и совершить столько в науке, что. Стоп, остановил я себя. А почему собственно был. Да Артур умер, но ведь когда нас захватили на Марсе, его собирались, как и меня клонировать. Если биокиборги умеют клонировать, то, возможно, эта технология известна в Федерации, а раз так, то по тем останкам, которые передали с Земли можно его клонировать. И почему эта мысль мне не пришла раньше?

Возбуждение, которое охватило меня, заслонило все, о чем так активно разговаривали за столом и, хотя я понимал, что не время и не место, заводить разговор с Фейнхотеном на эту тему, я все же не выдержал, и, подойдя к нему, сказал:

— На пару слов, мы могли бы отойти в сторону?

— Конечно, что-то случилось?

— Нет ничего, то есть да. Одним словом, это напрямую к проекту не относится и вообще возможно я совсем не вовремя, но меня интересует один вопрос.

— Да ты не волнуйся, в чем дело?

— Скажите, в каком состоянии у вас система клонирования человека?

— В каком смысле?

— В прямом. Можно ли по наличию ДНК человека, клонировать его?

— Безусловно, можно. Это давным-давно решенная задача, но я не пойму, что тебя так заинтересовал этот вопрос?

— Скажите, а если есть ДНК, можно ли воспроизвести человека в том возрастном периоде времени, когда он, к примеру, умер?

— В принципе да, но учти, для этого нужна его запись мозговой деятельности. Иначе говоря, клону необходимо перенести всю информацию от оригинала посредством ввода снятой у того так называемой фазо-мозговой структуры.

— А если её нет, то клон будет не жизнеспособным?

— Почему он будет жизнеспособным, но в этом случае, он будет самостоятельным человеком. Ему необходимо ввести либо чьи-то данные, либо искусственные. Такие процедуры, как правило, не производят.

Огорченный таким ответом, я невольно сник и обеспокоенный Фейнхотен спросил:

— А в чем дело, случилось, что?

— Нет, ничего, все нормально. Точнее, наоборот, плохо, что нельзя. Это я вдруг вспомнил о своем друге Артуре. Очень талантливый человек. Вот я и подумал, хорошо было бы клонировать его и привлечь для работы у нас.

— Ах, вот ты о чем. Я тебя прекрасно понимаю, Сережа, но мы не боги и потому не все можем. Артура не вернуть при всем нашем желании. Можно только клонировать его и потом ждать, когда он вырастет, наберется знаний, но в целом, это будет всё же другой человек. Гениальность, это не просто дар, данный природой, он формируется средой, обществом, семьей и многими другими факторами, которые создают человека как личность в процессе его жизнедеятельности. Не расстраивайся.

— Я постараюсь. Извините, что отвлек вас в столь неподходящий момент.

— Не надо извиняться. Все нормально.

Он обнял меня за плечо и повел к столу. Пока мы шли, он сказал:

— Я понимаю, что тебе несколько сложно слушать научные дебаты, но уверяю тебя, ты прислушайся к ним и в потоке непонятных тебе терминов и фраз, ты сможешь для себя увидеть и понять то, что не видят другие. Я тебе не раз говорил, задавай чаще вопросы. Пусть не каждый из них будет удачным, пусть над некоторыми можно будет посмеяться. Не беда, главное, что ты должен верить в себя. Ты думаешь, собравшиеся здесь, все понимают, о чем идет речь? Напрасно ты так думаешь, — мы неожиданно остановились на полпути к столу, и Фейнхотен показал мне взглядом и сказал, — видишь молодого высокого человека, он биолог, а вон та сотрудница, её зовут Варутра, психофизиолог. Или возьми, к примеру, вон того, что сидит у стенда, Кейзитр, механик-сборщик. Ты думаешь, они понимают теорию квантового перехода временных пространств? Сомневаюсь. Но ведь и я многого не знаю из того, что знают и умеют они. А вместе мы коллектив. Так что не робей. Каждому найдется место при решении столь важной, нужной и сложной задачи. И коль мы взялись за неё, то должны решить. Правильно я говорю?

— Да.

— Раз да, тогда пошли.

Мы вернулись к столу, в тот момент, когда сотрудник по имени Денгуи, объяснял собравшимся, что идея посылки плазмы в соединении с человеческим сознанием, обречена на провал.

— Но почему? Объясните, — воскликнул Друминган, который как приверженец теории эмпиризма, яростно поддерживал любую возможность доказать правоту своей теории.

— Потому что нельзя, — твердо сказал Денгуи, — в прошлое, пожалуйста, а в будущее нет. Общая теория перемещения массы и материи во времени гласит. В прошлое можно двигаться методом сжатия расширяющегося пространства и за счет разности скоростей, произвести скачок на предыдущий уровень. На этом принципе построена сама система перемещения массы, а, следовательно, любого материального тела, в том числе и плазмоидного образования. Установка по перемещению в будущее работает совершенно на другом принципе. Она не в состоянии произвести переброску материального тела в пространство с неопределенными координатами. Лишь сознание, которое находится вне связи с пространственными координатами, может свободно перемещаться внутри этой системы.

— Хорошо, но вы докажите это практически, что этого нельзя сделать, тогда я поверю.

— Послушайте, я не собираюсь доказывать то, что невозможно. Опыты по передаче материальных объектов в будущее уже предпринимались. Их итог нулевой. Вспомните эксперименты на Гонибусе и Цинганте. Они кончились ничем. Нельзя опровергнуть теорию одними желаниями. Если вы хотите, чтобы установку построили, её нужно теоретически обосновать. Желание это хорошо, но нужна теория. Без неё вы не сдвинетесь с места.

— Я согласен, но лишь частично. Одно дело посылка кирпича или пусть даже передатчика в будущее, а совсем другое плазмоид, соединенный с сознанием. Это совсем новый вид, который я не могу назвать материей в полном смысле слова.

— Если рассуждать так, то по вашему выходит, что вы тоже не материя, а нечто иное, раз в вас присутствует сознание?

Послышался смех, однако Друминган не сдавался и тут же парировал:

— Извините, я не согласен. Давайте определимся. Вы можете выделить сознание отдельно от человека? Нет, не можете. Это можно сделать только на момент посылки его в будущее. При этом исследователь находится своего рода в коматозном состоянии и если его искусственно вывести из этого состояния, до прекращения эксперимента, что с ним будет? Ответа нет, поскольку нет данных. Теперь возьмем плазмоид, который мы создаем. Согласен с вами, что это чисто материальный объект. Однако, в тот момент, когда мы совмещаем его с выделенным сознанием, мы получаем эмпиору. Вы можете твердо утверждать, что при этом она по-прежнему материальна? Если да, то скажите мне, как она может пройти сквозь планету, перемещаться между звездами, не используя для этого систему дыр и так далее?

— Хорошо. Если это не материя, то, что это, по-вашему? — не сдавался Денгуи.

— Это просто эмпиора. Что она собой представляет, я не знаю. Её необходимо исследовать. Вполне возможно, что материя в виде плазмы в соединении с сознанием приобрела нематериальную форму, но при этом стала иметь видимый облик. Это трудно понять и осмыслить, но с этим надо считаться, поэтому легче всего отрицать. Докажите, что это не так и я готов признать свою ошибку. Ведь я лишь высказал гипотезу, не более того.

— А вы знаете, Друминган, — сказал Фейнхотен, — я, пожалуй, соглашусь с вами. То, что не доказано, вполне возможно. А раз так, необходимо еще и еще раз продумать возможность экспериментальной проверки. Поэтому, давайте еще раз все взвесим, и попробуем от чего-то оттолкнутся, чтобы начать действовать.

Два последующих дня были такими напряженными, что я забыл, спали мы или нет, если да, то урывками на пару, тройку часов. Первые реальные шаги по созданию экспериментальной установки начались к концу первых суток.

Я впервые участвовал в подобных мероприятиях и был поражен системой и принципами, с помощью которых решались задачи, которые вставали перед участниками проекта. Первое, что меня поразило, это система проектирования какого либо узла, механизма или целой установки. Идеи и наброски вводились в компьютер и параллельно на соседних голографических экранах выводились одновременно контуры установки, рядом тут же моделировался процесс работы, а на третьем экране выдавались результаты проводимых симуляционных процессов. Таким образом, сразу же отбрасывались те решения, которые неизбежно приводили к негативному результату. По мере того, как установка начинала обретать реальную основу, а результаты проводимых компьютерных тестов давали определенный процент положительных результатов, начинался второй этап, создание самой машины.

Этот этап был не менее поразительным, чем первый. Как только часть установки запускалась на проектирование, детали для сборки самой машины начинали поступать на телепортал через два, три часа. Я попытался узнать, как удается так быстро изготовить ту или иную деталь? Оказалось, что в этом нет ничего сложного. В моем представлении, любая деталь сначала должна быть начерчена конструктором, потом передана на завод, там разработают технологический процесс и только потом приступят к изготовлению. При этом само изготовление достаточно сложный и длительный процесс. По крайней мере, я вспомнил, каких трудов мне стоило договориться и наблюдать несколько раз, как изготавливались диски для телепортала на одном из заводов, где я их заказывал. Здесь все оказалось совсем иначе. Чертежи изготовлялись автоматически вместе с проектированием самой установки и передавались через телепортал на то или иное предприятие. Само изготовление занимало, как мне объяснили, несколько минут. Для этого существовали станки, точнее установки, в которые помещалось вещество, из которого должна быть изготовлена та или иная деталь. Там оно нагревалось до сверхвысоких температур и затем, пространственным методом моделировалась атомно-молекулярнаяструктура готового изделия. Таким образом, само изготовление занимало считанные минуты. Когда мне один из техников, которому я помогал собирать установку, попутно рассказывал, как изготавливаются детали, я был поражен и подумал, что если такая техника будет передана землянам, то тысячи машиностроительных заводов, а вместе с ними, миллионы людей, на них работающих, останутся просто без работы. Не будут нужны токаря, фрезеровщики и десятки других столь нужных и важных на Земле рабочих профессий.

Между тем, наконец-то и для меня нашлась работа. Детали непрерывно приходили на телепортал, и поскольку сборщиков было всего четверо, я охотно стал помогать собирать установку. Для меня это было знакомым делом. Соединяя детали, как мне показал Кейзитр, я подумал, — зато труд сборщика всегда будет востребован и не всегда роботы смогут заменить человека, а если и смогут, то человеку все же найдется работа. Я поделился своими размышлениями по этому поводу с Кейзитром, на что он ответил:

— Это точно. Пару раз в лабораторию присылали роботов нам на помощь. Толку ноль. Малейшая проблема и он ко мне с проблемой как быть. Мозгов, чтобы понять, в чем дело нет, в результате стоит и не знает что делать. Умора, да и только. А самое смешное, что ради хохмы, начинаешь ему предлагать какую-нибудь ерунду, и он всерьез это воспринимает. Правда, один раз из-за этого мне здорового попало от Фейнхотена, так как чуть не спалили установку. Нет, без нас никуда.

Мы продолжали монтаж. Несколько человек на платформе, настраивали электронику, программисты делали корректировку программного обеспечения, и раз за разом тестировали его на симуляторных программах.

К концу второго дня установка стала обретать реальные черты, а мы, усталые, держались на энтузиазме, понимая, что от нас ждут результата и желательно, положительного. Слишком многое было поставлено на карту.

Когда установка была готова к испытаниям, Фейнхотен, который руководил всем процессом, дал всем отдых на три часа. Уходя к себе, он обернулся и сказал:

— Всем отдыхать, но постарайтесь даже во сне думать о предстоящем опыте, вдруг кому-нибудь в голову придет важная идея или всплывет вопрос, который мы не учли.

Я отправился к себе, и не раздеваясь, рухнул на диван и заснул. Снов не было. Усталость взяла свое, и только перед самым подъемом я увидел во сне Вику, которая стояла на коленях возле дивана и гладила мое лицо. Её рука нежно касалось моих щек, лба и мне было так хорошо и приятно, что не хотелось открывать глаза. Я зажмурил их сильнее, чтобы хоть на несколько секунд продлить это блаженное состояние покоя и радости, но компьютер напомнил, что пора вставать, согласно моего же указания. Я открыл глаза и увидел стоящую возле дивана на коленях Вику.

— Значит, это был не сон? — воскликнул я, — ты давно здесь?

— Около часа.

— И не разбудила?

— Нет, ты так мирно спал и потом, я узнала, что тебе так рано вставать, что не стала будить. А ты, перед тем как проснуться, так мило улыбался.

— Потому что я чувствовал, как ты водишь рукой по моему лицу, и мне так было хорошо и приятно, — я притянул Вику к себе и поцеловал, — здравствуй, родная, как ты?

— Скучала. Была на Земле, тебе привет от Зонина.

— Вот как, договорились или нет о приеме инопланетян?

— Пока нет.

— Серьезно! Что они там, совсем белены объелись? Слушай, а как,… — в этот момент компьютер напомнил мне, что я опаздываю в лабораторию.

— Ладно, я побежал, сегодня испытания новой установки. Пойдем со мной, посмотришь. Если у нас получится, возможно, все измениться.

— Что измениться?

— Как что, все. Пойдем, я тебе по дороге все объясню. Кстати, ты на долго прилетела?

— Солэнг отпустил меня и сказал, что как только я ему понадоблюсь, он известит меня через телепортал. Так что, как получится.

Мы вышли из комнаты и направились в лабораторию. Большинство сотрудников уже были на месте, и запускали оборудование для последней проверки перед испытанием.

Фейнхотен увидев нас, подошел и сказал:

— Виктория, вы как всегда вовремя. Вы должны принести нам удачу.

— Я буду рада, если это так. Надеюсь, что все получится.

— Мы все надеемся, — поддакнул я.

— Как готовность? — спросил Фейнхотен, — тесты на проверку закончены? Если да, то приступаем к испытанию.

(обратно)

Глава 4

Фейнхотен всех обвел пристальным взглядом, словно хотел убедиться, что все выспались, и готовы к продолжению работы, которое, возможно потребует не меньше сил и энергии, чем создание самой установки. После этого, он сверился с записями, которые были у него на планшете, и произнес:

— Все по местам, начинаем первую серию опытов по созданию плазмоида.

— Что происходит? — спросила Вика, не понимая, чем вызвана суета и напряжение всех присутствующих.

— Сейчас я тебе все расскажу, — сказал я, и пока происходила первая фаза опыта, рассказал ей суть проекта и общий принцип работы машины времени. К тому моменту, когда я закончил ей рассказывать обо всех перипетиях нашей работы, завершилась первая фаза эксперимента и Воэль, специалист в области физики плазмы, сообщил:

— Первая фаза прошла удачно, плазмоид создан. Состояние плазмоидного тела стабильное. Насыщение составными компонентами, — вслед за этим последовали табличные данные составляющих, и на мониторах было наглядно видно состояние образовавшегося тела, которое было заключено в магнитное поле.

— Очень хорошо, — сказал Фейнхотен, приступаем ко второму этапу эксперимента.

Я знал, что в качестве исследователя был выбран Клоэр. Честно говоря, я очень расстроился, что им стал не я, но, судя по тому, что Вика была счастлива, что я не полез, как она говорит, на рожон, смирился и вместе со всеми следил за ходом эксперимента.

Следующий этап состоял в том, что Клоэру делали послойное сканирование мозга и таким образом, выделяли фазо-мозговую структуру, которая давала возможность, в случае каких либо нарушений при эксперименте клонировать Клоэра. Эта процедура заняла около десяти минут, после чего, врачи, которые окружали Клоэра, сообщили, что они закончили свою работу.

— Ну что же, приступаем к третьей фазе, — с волнением сказал Фейнхотен.

Клоэр расположился в кресле, в котором мне пришлось уже побывать. Установка практически была такая же. Однако были и отличия. Теперь непосредственно перед порталом временного перехода находился плазмоид, заключенный в магнитное поле. Программа была построена таким образом, что в момент включения временного потока, сознание Клоэра, устремившись в него, попадает непосредственно в плазмоид, который одновременно освобождается из магнитного поля. Самое сложное, было синхронизировать весь процесс. За этим следили системщики, которые настраивали работу всей электронной части установки.

— Понимаешь, Вика, сознание должно пройти сквозь плазмоид и, соединившись с ним, отправиться в будущее.

— Какое сознание? Ты что-то не то понял.

— Не важно. Главное, что в будущее может отправиться не материя, а лишь сознание, или точнее, то, что подразумевается под этим.

— Это другое дело. А далеко оно?

— Кто?

— Будущее, в которое его направляют?

— Я не понял тебя?

— Как далеко отправляется плазмоид во времени?

— А, в этом плане. На первом этапе эксперимента всего на две секунды вперед.

— Так мало. Разве за это время можно определить, был он в будущем или нет?

— Конечно можно. Приборы зафиксируют любой заданный интервал, даже столь малый. Главное сейчас, определить получится или нет, а дальше можно пробовать увеличивать интервал времени. Смотри, сейчас начнется.

В этот момент установка пришла в движение, точнее включились все основные системы установки. Напряжение нарастало, наконец, начался предстартовый отсчет. Как только на табло загорелся ноль, поток голубого света, который, несмотря на всю защиту, пробивался из установки, на миг осветил лабораторию и тут же погас. На табло горели цифры минус 2. Это означало, что временной скачок произошел, время перемещения во времени две секунды. Как только разъехался в сторону колпак, накрывающий Клоэр, часть сотрудников бросилась к нему, а остальные стали внимательно рассматривать результаты телеметрии.

Клоэр оставался в кресле, по его виду было видно, что ничего определенного сказать он не может. В этот момент раздался голос Ломента, который следил за показаниями приборов и затем снимал с них показания в ходе эксперимента.

— Есть подтверждение, что сознание вошло внутрь плазмоида и дальше связь обрывается. Никакой информации.

— Так произошел перенос его в будущее или нет? — спросил Фейнхотен.

— Приборы показывают, что плазмоид не покидал камеру. Энергетический поток выделенный из сознания вошел в плазмоид и возвратился обратно ровно через две секунды, но кроме этого, никакой другой информации нет. Такое ощущение, что он полностью экранирует информационный канал.

— Хорошо, давайте снимем показания непосредственно с Клоэра.

Прошло не больше десяти минут, пока оборудование подвезли непосредственно к креслу и, подключившись, сняли информационные данные непосредственно из его мозга. Однако результат оказался неутешительным. Никакой информации не было. Полная пустота.

Наступила короткая пауза, после которой Фейнхотен предложил повторить эксперимент, увеличив время до одной минуты.

— Не многовато ли? — сказал Друминган, опасаясь за своего коллегу.

— Все нормально, я бы вообще предложил сразу хотя бы на сутки вперед и определил бы координаты назначения, — сказал Клоэр.

— Не будем спешить. В этом деле надо действовать маленькими шагами. Не забывайте, зная основные особенности установки, с помощью которой Йоа смог создать эмпиору, мы многого не знаем, даже точного состава плазмоида. Весьма вероятно, что в этом кроется его секрет, возможно, поэтому Галактиане не могут повторить его эксперимент, — заметил Фейнхотен, и добавил, — всем приготовиться.

И снова все повторилось как в первом случае, только теперь время пребывания было определено одной минутой, а координаты назначения оставались прежними, шесть метров, что было равно длине конической части установки. Таким образом, плазмоид должен был по-прежнему оставаться внутри установки.

Результаты повторного эксперимента дали те же результаты, что и в первом. Приборы четко фиксировали, что происходит соединение сознания с плазмоидом, перенос его в заданный интервал времени и возвращение обратно, однако зафиксировать, что происходит внутри него, не удавалось. С одной стороны был прогресс, мы получили желаемый результат, но вместе с тем, мы не имели никакой информации, о том, что происходит в результате соединения сознания с плазмоидом, и это настораживало. Никакой дополнительной информации не смог добавить и Клоэр, который после того, как вышел из машины, сообщил, что ничего определенного сказать не может, кроме одного.

— Я отчетливо помню, как освободился от тела и направился в голубой поток света. Впереди что-то мерцало и переливалось всеми цветами радуги и словно манило к себе и в тот момент, когда я проникал внутрь этого сияния, все прекращалось, полная тьма и только помню, как вырываюсь навстречу свету и оказываюсь внутри самого себя и ощущаю свое тело.

— Выходит, что плазмоид захватывает сознание и перекрывает все информационные потоки, — сказала Зангони.

— Возможно да, возможно нет. Трудно что-либо ответить с большой долей вероятности, — высказался Воэль.

— А нельзя каким-нибудь образом ввести прибор внутрь плазмоида для определения его внутренних параметров состояния? — спросил Эберни.

— Можно, но только в статичном положении. В период, когда он начинает перемещаться во времени, прибор не сможет переместиться вместе с ним, — ответил Воэль.

— Хорошо, но ведь можно хоть как-то зафиксировать в первый момент, когда происходит слияние, что происходит с плазмоидом? — снова предложил Эберни, — для этого достаточно долей секунды, чтобы снять показания.

— А что это идея, — задумчиво ответил Воэль, — только надо подумать, как поместить внутрь плазмоида прибор для фиксации его состояния, впрочем, есть мысли, — и он отправился к стенду сделать какие-то расчеты.

Наступила небольшая передышка. Все занимались своими делами. Мы стояли посреди лаборатории, и Вика с интересом рассматривала установку.

— Грандиозное сооружение, — сказала она.

— Да, почти как в фантастическом фильме.

— Скажешь то же.

— А что, по-моему, очень похоже. Не помню в каком, но определенно аналогичную установку я уже где-то видел.

— Вечно ты хохмишь.

— Вовсе нет. Между прочим, я тоже помогал собирать установку. Вон, видишь, — и я указал ей на Кейзитра, — напарник по сборке.

— Сережа, вечно ты меня разыгрываешь.

— Почему разыгрываю. Я на полном серьезе говорю, принимал участие в сборочных работах.

— Неужели ты еще помнишь что-то из своей сантехники?

— При чем здесь сантехника, — обиженно ответил я, — инженер всегда остается им, даже если он не занимался своим делом несколько лет. А крутить гайки и собирать детали, я никогда не разучусь.

— Прости, я вовсе не хотела тебя обидеть. Кстати, а ты ведь то же принимал участие в полете в будущее. Значит, тебя точно так же как Клоэра помещали туда?

— Не в эту конкретно, но в принципе да, а что?

— Я бы ни за что не согласилась.

— А знаешь как это здорово, — я вспомнил, как принимал участие в эксперименте, и мурашки поползли по коже. В действительности это было довольно страшно, но ощущения были действительно не передаваемые. В этот момент Воэль сообщил, что у него все готово для повторения опыта.

Клоэр снова занял место в машине. Время перемещения было определено одной минутой. Этого было вполне достаточно, чтобы снять необходимые показания.

Опять началась предстартовая подготовка, потом отсчет времени перед пуском и через минуту мы получили результат, точнее результата не было. Воэль долго проверял показания прибора, делал какие-то проверочные расчеты, уточнял с помощником ряд вопросов и после томительного ожидания, объявил:

— Ничего.

— То есть как ничего? — спросил Друминган.

— Так ничего. Смотрите сами. Вот параметрические показания плазмоида, — он указал на голографическое изображение, где в центре пульсировал плазмоид, а рядом шла вереница цифр. Воэль пояснил, — в таблице представлены температура, объем, масса, химический состав, энергетический уровень, атомная структура и целый ряд других параметров, которые дают возможность ответить практически на любой вопрос касаемо данного плазмоида. Теперь смотрите, — в этот момент происходит имитация начала процесса проникновения в плазмоид сознания. Одновременно с этим все параметры таблицы одновременно обнуляются или показывают, что сведений нет.

— Как видите, в момент проникновения, он меняет свою структуру или происходит что-то такое, чего мы пока не знаем, но приборы не в состоянии определить, какие процессы происходят внутри. Возможно, происходит возникновение чего-то нового, и приборы не в состоянии воспринять информацию, которая в действительности имеет место.

— Хорошо, — ответил Фейнхотен, — отсутствие информации не факт, что мы в тупике. Давайте попытаемся проанализировать сложившуюся ситуацию и подумаем, как быть дальше.

— А может, увеличим время и выйдем за пределы установки? — предложила Зангони.

— Нет, прежде надо подумать. Горни, мне надо с вами посоветоваться.

— А кто такой Горни? — спросила меня Вика.

— Точно не знаю, толи биофизик, или врач, короче спец по мозгам, — и я покрутил пальцем у виска, — слушай, может, пока они будут решать, что и как, пойдем к себе?

— Нет, давай лучше останемся. Здесь так интересно.

— Я понимаю, что интересно. Я здесь третий день без сна и отдыха.

— Как без сна, я прилетела, ты кажется, спал.

— Ха, всего-то три часа.

— Сережа, давай останемся, ведь такое, мы возможно, никогда больше не увидим?

— Хорошо, как скажешь.

В этот момент Фейнхотен, который все это время сидел за столом и что-то обсуждал с Горни, встал и сказал:

— Есть следующее предложение. Что если нам снять фазо-мозговую структуру мозгу, затем записанную информацию вводим в компьютер и производим максимальное сжатие, после чего вводим эту информацию в лазерный луч и направляем в плазмоид?

— Вы хотите сказать, что таким образом вы сможете имитировать человеческое сознание? — произнес Друминган, явно посчитавший эту затею пустой тратой времени.

— Я только предлагаю попробовать и больше ничего.

Все согласились, тем более что других предложений не было. Снова началась подготовка к эксперименту. Поскольку мозговая структура Клоэра была уже снята, долго ждать не пришлось. Минут через пятнадцать эксперимент повторили. Однако на этот раз все вышло совсем не так как прежде. Хорошо, что время, которое было задано, составляло две секунды. Но и этого оказалось достаточно, чтобы при открытии магнитной ловушки, в которой находился плазмоид, в момент удара по нему лазерным лучом, произошел взрыв, который лишь по счастливой случайности, не привел к трагическим последствиям. Магнитная камера успела закрыться и принять на себя большую часть энергии взрыва. Итак, опыт оказался отрицательным, более того, он показал, что сознание, которое высвобождается в момент переноса в будущее и фазо-мозговая структура, совершенно разные вещи.

Разгорелась дискуссия, а техники срочно начали восстанавливать элементы сломанной установки. Я отправил Вику к себе, а сам присоединился помогать. Только к вечеру установка приняла прежний вид, однако продолжение опытов было решено перенести на утро, так как требовалось серьезно подумать относительно того, в каком направлении продолжать эксперимент Мнения разделились и потому, чтобы не нагнетать страсти, решили сделать передышку и все взвесить.

Я отправился к себе. Вика ждала меня. Когда я вошел, она спросила:

— Как дела, что решили?

— Все починили, а вот эксперименты отложили до утра.

— И правильно сделали, утро вечера мудренее.

— Скажешь то же.

— То и скажу, в таком деле, надо сто раз подумать, прежде чем сделать шаг. А то получиться как сегодня. Когда эта штука взорвалась, я подумала, все сейчас вся лаборатория рванет, и мы погибнем.

— Вообще-то я тоже перепугался, когда рвануло. Наверное, ты права. Пусть они подумают, что и как, а то и правда, так рванет, что от лаборатории останутся одни воспоминания в анналах истории.

Вика подошла ко мне и, обняв за спину, прижалась всем телом и сказала:

— Я так испугалась, что мы погибнем и больше никогда не увидим Сашу, а он останется один, мне стало так страшно.

— Что ты. Все обошлось, — я гладил её волосы и целовал их, — видишь, мы живы, никто не пострадал, все нормально.

— Не знаю, но мне так страшно стало и я так устала от всего этого. От той неопределенности, в которой мы живем. Вся жизнь какая-то не реальная. Словно куски фильма, которого порезали на части или отсняли, а теперь монтируют. Почему нам все это выпало, скажи? — она подняла голову и посмотрела на меня.

— Я не знаю. Наверное, так каждый думает, когда задумывается о смысле своего существования. Больной лежит со сломанными ногами и руками и думает, почему именно он, самолет терпит аварию, а пассажиры в ужасе думают, почему именно они, и так каждый. Жизнь, сложная штука. Нам выпала такая судьба. Хорошая или плохая, трудно сказать Кто-то скажет, повезло, а кто-то ужаснется и перекреститься. Все мы ходим под Богом, а ему виднее, кого на эшафот, а кого в космос.

По Викиному лицу покатилась слеза. Я нежно вытер её пальцем, и тихо произнес:

— Это все ерунда, правда? Главное любовь. Сегодня мы снова вместе, а значит сегодня мы самые счастливые люди на Земле, нет, во всей Галактике. Ты представляешь?

Она приподнялась на цыпочки и крепко поцеловала меня. Потом обхватила руками мою голову и продолжала целовать. Словно не было позади нескольких лет супружеской жизни. Сердце пело, кричало и рвалось из груди и хотело кричать на всю комнату, на всю Галактику:

— Вика, я люблю тебя, слышишь, — а в ответ мне слышится её голос, — Сережа, я люблю тебя.

Мы стояли и целовались и были самыми счастливыми в этот момент в этом безумном мире, где в любой момент мог раздаться голос и сообщить, что нас атакуют Галактианские корабли, а времени на эвакуацию уже не осталось.

Утром мы с Викой, конечно же, проспали, и потому быстро перехватив на скорую руку завтрак, отправились в лабораторию. Там уже вовсю кипела работа. Подошедший к нам Кейзитр, сказал, что решили все начать с начала.

— Как с начала? — не понял я.

— Так, решили повторить серию опытов с самого начала, только поставили для фиксации параметров состояния плазмоида новые приборы. Их еще ночью получили.

— А когда же их успели заказать?

— А Фейнхотен и еще несколько человек, всю ночь сидели в лаборатории и решали, что делать.

— То-то я смотрю, Фейнхотен такой усталый, — заметила Вика, посмотрев в сторону сидящего за столом Фейнхотена.

— Так он же трудоголик. Может сутками не выходить из лаборатории, особенно, если что-то идет не так.

В этот момент начался первый этап эксперимента. Клоэр уже находился в установке и после запуска и окончания опыта, все ждали показаний приборов. Однако новые датчики не смогли ответить ни на один вопрос.

— Ничего не понимаю, — сказал Воэль, — ну хоть что-то они должны были показать. Не может быть, что бы все параметры состояния плазмоида одновременно и за столь малый отрезок времени попросту исчезли.

— Напрасно вы так считаете, — ответил Друминган, — если плазмоид изменил свое состояние, ваши приборы бессильны, что-либо измерить. Ведь вас не удивляет, что вы не можете отслеживать сознание, ушедшее во временной поток, потому что понимаете, что оно не материально. А если плазмоид изменил свое состояние и стал совершенно новой субстанцией, природа которого для нас совершенно неизвестна, то почему это должно вызывать такие эмоции? С этим надо смириться и принять как факт.

— Сначала я должен быть абсолютно в этом уверен. Иначе говоря, я должен исчерпать все имеющиеся возможности и только после этого признать это как факт. Легче всего сказать, что этого не может быть, но прежде, я сто раз проверю, прежде чем скажу это.

— Сколько угодно. Лично я в этом уже уверен.

— Давайте продолжим, — предложил Фейнхотен.

Второй, а за ним третий опыты дали аналогичные результаты, что и накануне. Теперь надо было принимать решение, продолжать дальше или остановиться и снова обдумать что делать. Клоэр вышел из установки и присоединился к участникам эксперимента, которые стояли вокруг стола.

— У кого какие мнения? — спросил Фейнхотен.

— Я предлагаю сделать решающий эксперимент и выйти за пределы установки, увеличив время до пяти минут, — предложил Золанбранг.

— Я тоже такого же мнения, — высказался Клоэр.

Его поддержали еще несколько сотрудников. Однако Друминган сказал, — хотя я и сторонник теории эмпиорального развития мира, и все опыты, которые мы здесь проводим, фактически являются важнейшим в доказательстве правоты её отдельных составляющих, я, тем не менее, воздержался бы от продолжения, так как перед нами слишком много неизвестного и возможно опасного. Недаром, опыты, которые производил Йоа, привели к созданию оружия, которое уничтожает нашу Галактику. По сути, мы ничего не знаем про эмпиору. Мы на том этапе, когда каждый наш шаг сопряжен не только с опасностью, но и с величайшей ответственностью перед живущими в Галактике, поэтому…

— Но возможно это единственный путь остановить Галактиан, — сказала Зангони.

— Согласен, но повторюсь, я против.

Фейнхотен обвел всех взглядом и сказал:

— В другой ситуации, я бы сказал, нет, но сейчас я скажу, что я за продолжение эксперимента. Поэтому прошу всем подготовиться.

Клоэр в окружении техников направился к установке, а кто-то из инженеров спросил:

— Какие параметры вводим?

Фейнхотен на секунду задумался и ответил:

— Сколько до ближайшей планеты?

— Около триста миллионов километров.

— Тогда введите дистанцию в триста миллионов, время плюс десять минут. Возврат в зону через одну минуту после старта.

— Я не совсем поняла? — тихо спросила меня Вика.

— Плюс десять минут, это значит, что испытатель отправляется в будущее, в район ближайшей к нам планете, которое будет через десять минут, а возврат сознания, должно произойти через минуту. Поняла?

— Да.

Все замерли в ожидании. Установка ожила, и когда начался предстартовый отчет времени, все буквально задержали дыхание. В этот момент раздался голос компьютерного диспетчера:

— Запуск произведен. Плазмоид покинул сферу. Начинаю обратный отсчет времени до окончания эксперимента.

Потекли томительные секунды ожидания. Сорок секунд до окончания, тридцать, двадцать, десять. Наконец на табло появились цифра девять, за ней восемь. Цифры менялись одна за другой, а мы словно завороженные смотрели на табло в ожидании нуля. Наконец загорелся ноль, но ничего не произошло, только вновь мы услышали голос компьютерного диспетчера:

— Эксперимент вышел из-под контроля. Время возврата истекло, объект в зону не вышел. Предлагаю держать установку включенной до истечения контрольного времени. Испытатель находится в бессознательном состоянии. Увеличиваю степень контроля всех биологических параметров исследователя.

Мы стояли в оцепенении, словно были вместе с Клоэром. Не хотелось верить, что опыт не получился. В нас теплилась надежда, что произойдет чудо и все получится, надо только подождать. Возможно, просто произошла задержка, и все будет нормально. Мы стояли, а цифры на табло неумолимо отсчитывали время. Одна минута, две, три. Когда на табло загорелось десять, это означало, что прошло десять минут. Клоэр по-прежнему не приходил в себя, это означало, что сознание так и не вернулась из будущего, которое в данный момент стало уже реальностью, поскольку истекли десять минут, на которые было запрограммировано перемещение во времени. Голос диспетчера неожиданно вывел нас из состояния ожидания, в котором мы находились:

— Истек критический момент времени. Состояние испытателя требует помощи. Уменьшение пульса, падение давления, падение сердечного ритма.

Все сразу засуетились. К Клоэру бросились не только врачи, но и все кто находился рядом. Даже мы с Викой пытались чем-то помочь. Кто-то отсоединял контактные датчики, кто-то вез тележку, кто-то готовил реанимационную установку. Однако к тому времени, когда Клоэр уже находился в так называемом стерильном коконе, его состояние было очень тяжелым. Врачи использовали все технические возможности, однако его состояние ухудшалось, и через несколько минут они констатировали, что Клоэр находится в клинической смерти и потому они вынуждены начать подготовку тела для телепортации с целью последующего клонирования.

Фейнхотен был чернее тучи, да и мы не могли поверить в случившиеся, слишком быстро все произошло. Вика была сильно потрясена смертью Клоэра. Она не знала его лично, но я рассказывал ей о нашем путешествии на планету Эф, к тому же она решила, что на его месте вполне мог оказаться я. В этот момент раздался голос компьютерного диспетчера:

— Внимание! Получен сигнал, оповещающий о несанкционированном входе в зону кораблей неизвестного происхождения. Есть вероятность, что корабли принадлежат Галактианам. Считаю целесообразным срочную эвакуацию всего персонала станции. Подлетное время до начала атаки восемь с половиной минут. Повторяю. Тревога первой степени. Всему персоналу срочно покинуть станцию.

Мы не успели опомниться от одной беды, как на нас обрушилась другая. Теперь она грозила всем.

Фейнхотен, пришедший в себя от услышанного, сорвался с места и воскликнул:

— Диспетчер, сколько всего человек на станции?

— Двадцать шесть человек.

— Срочно дать рекомендации по эвакуации.

— Групповая телепортация по четыре человека. За шесть минут успеют телепортироваться шестнадцать человек. Остальные должны покинуть станцию, используя исследовательский корабль. Команда на подготовку корабля дана. Учитывая данные, полученные о кораблях противника, шансы на спасение шестнадцать процентов.

— Всем внимание, — снова раздался голос Фейнхотена, — учитывая сложившуюся ситуацию, со мной полетят восемь добровольцев, остальные начинают телепортацию. Первым телепортируются медики вместе с Клоэром.

Вика посмотрела на меня, словно ждала, что я скажу.

— Прости, но я должен лететь вместе с Фейнхотеном, почему, я потом тебе объясню, а ты телепортируешься.

— Если лететь, значит вместе, я не хочу остаться одна.

Судя по её решительному виду, перечить ей было бесполезно, и потому я ответил:

— Значит летим.

Мы подошли к Фейнхотену, рядом с ним собралось слишком много сотрудников, и потому он вынужден был лично отобрать восемь человек. Он оглядел всех взглядом и произнес:

— Со мной летят: Золанбранг, Унторг, Воэль, Горни, Кейзитр, Реденги, Сергей, — он посмотрел на Вику, которая держала меня за руку и смотрела на Фейнхотена так, что в её взгляде читалось, — я полечу, хотите вы того или нет, — и потому Фейнхотен через силу произнес, — и Виктория. Всем остальным срочно определиться в пунктах назначения. Разговоры закончены. Все по местам.

Первая группа уже телепортировалась и следующие четыре сотрудника готовились к отправке. Голос диспетчера заставил нас поторопиться:

— Внимание! Корабли в количестве шесть единиц находятся в шести минут лета до базы. Всем срочно эвакуироваться. Повторяю, всем срочно эвакуироваться.

Мы бегом отправились к терминалу. Гройдеван уже готовил корабль к старту. Вбегая по трапу и занимая первое попавшееся место, я вдруг подумал, — интересно, а чем все это время занимался Гройдеван. Все эти дни, я ни разу не видел его в лаборатории. Неужели он так свыкся со своим кораблем, что считал его своим жилищем? Вика сидела рядом, и сияющим взором смотрела то на меня, то на Гройдевана, то на Фейнхотена, который уселся последним, так как помогал двух сотрудников поместить в специальные камеры, поскольку сидений в рубке управления было только для восьмерых. Всем своим видом она старалась сказать, что все будет хорошо.

Снова раздался голос диспетчера, который автоматически был подключен на корабль до тех пор, пока он находился на базе:

— Эвакуировано восемь сотрудников лаборатории. Корабль к старту готов. Корабли противника идентифицированы. Это Галактиане. Подлетное время до базы три с половиной минуты.

— Мало, ох как мало времени, — с горечью произнес Фейнхотен, и добавил, — для телепортации у них времени в обрез, надеюсь, что они успеют.

В этот момент корабль приподнялся с платформы, сделал маневр и устремился прочь от станции, которая на мониторе стала уменьшаться с молниеносной быстротой. Впрочем, мы почувствовали это и без этого, так как Гройдеван дал такое ускорение, от которого нам всем стало не до того, чтобы созерцать изображение на мониторах. Через несколько секунд после старта бортовой компьютер корабля оповестил нас, что он принял на себя диспетчерские функции, и что по данным, которые он, в последний момент, принял от компьютера на базе, было сообщение, об успешной телепортации двенадцати сотрудников. Последняя группа приступает к отправке, однако в её распоряжение минута десять секунд, что с учетом всех подготовительных процедур, может не хватить для завершения процесса телепортации, в том случае, если база будет взорвана.

Корабль набирал ускорение, это чувствовалось всеми нами, и казалось, что при такой скорости нам нечего опасаться, однако бортовой компьютер, не дал нам передышки:

— Сканирование показывает, что корабли противника разделились. Один из шести нанес удар по базе. Ущерб максимальный. Остальные пять кораблей двигаются вслед за нами. Их скорость превышает нашу. Даю расчетные данные. Подлетное время до точки перехода двадцать семь минут. Корабли противника достигнут дистанции для нанесения удара через четыре с половиной минуты.

Вика сжала мою руку, а я подумал, — неужели все, конец, и ничто на свете нас уже не спасет?

Мои мысли прервал голос Гройдевана:

— Максимально увеличить ускорение. Перенести силовые экраны на заднюю половину корабля. Увеличить силу приема энергоудара на максимум. Просчитать время полета с учетом максимальных энегрозатрат на защиту до восьмидесяти пяти процентов.

— Команды приняты. Просчитать время не представляется возможным. Нет данных о видах энергетического оружия на кораблях противника.

В томительном ожидании прошло две или три минуты полета. Снова раздался голос диспетчера:

— Корабль в зоне досягаемости кораблями противника. Отражен энергоудар. Делаю предварительный расчет, — секундная пауза и снова голос диспетчера, — нет данных по виду энергоудара.

— Я не понял, повторить ответ и дать данные об энергопотерях.

— Повторяю. Нет данных по виду энергоудара. Потери составляют пять и две десятых процента в минуту. Корабль потеряет за шестнадцать минут восемьдесят пять процентов энергии.

— Мы может увеличить скорость и за счет этого сократить время выхода в расчетную точку перехода?

— Нет.

— Мы можем сместить вектор точки входа?

— Нет.

— Проклятье, кажется, мы влипли, и на этот раз всерьез, — жестко произнес Гройдеван, впрочем, и без этого мы понимали, что происходит, поэтому все молчали и ничего не спрашивали.

Мы летели к цели, и ощущение близкого конца неожиданно притупило чувство сильной перегрузки. Меня не то что не тошнило, а даже наоборот, хотелось сказать, — прибавьте скорость, почему мы так медленно двигаемся. Но это было не так. Я видел, как тяжело было всем, да и у меня из уха потекла кровь. Сейчас было не до этого. Время словно остановилось для нас, и только методичный голос диспетчера говорил о том, что оно движется, неумолимо и быстро к своему финалу:

— До точки входа девятнадцать минут, энергопотери восемнадцать и два десятых процента.

И снова пауза. Вика тихо произнесла:

— Как странно, мы ничего не чувствуем, что по нам стреляют. Может быть, компьютер ошибается, и все не так страшно как кажется? Как ты считаешь?

— Вполне возможно, — ответил я, чтобы хоть как-то утешить Вику.

— До точки входа восемнадцать минут, энергопотери двадцать три и четыре десятых процента.

— Интересно, а что произойдет, когда мы потеряем всю энергию? — снова спросила Вика, и я почувствовал, как дрожал её голос.

— Я думаю, что двигатель перестанет работать, но мы сможем двигаться еще по инерции и возможно успеем добраться до точки перехода.

— Я то же так думаю, может быть, это будет не так быстро, но все же, правда?

— Конечно.

Наступила пауза, и снова голос диспетчера сообщил о времени и энергопотерях. Я хотел, было крикнуть Гройдевану, чтобы он выключил к черту этого диспетчера, который читал нам отходняк перед смертью, но в этот момент он снова заговорил:

— Увеличение энергопотерь за счет сокращения дистанции между кораблями противника до семнадцати процентов в минуту. При таких темпах у нас три минуты лета до максимальной потери энергии.

— А может нам развернуться и напоследок ударить по ним в лобовую. Возможно, хотя бы один корабль сумеем взорвать. Все, какая никакая польза от нашей смерти будет? — произнес я.

— На такой скорости не то, что развернуться, маневра не сделаешь больше чем на ноль сотую вектора движения, — спокойно ответил Гройдеван. И потом, навряд ли мы сможем чем-либо им противопоставить. Они ведь даже не стреляют в нас, а просто выкачивают из нас энергию.

— Ты так считаешь? — спросил молчавший все это время Фейнхотен.

— По всей видимости, да. Компьютер показывает, что силовой экран практически не подвергается воздействию и в то же время идет колоссальная утечка энергии. Они высасывают её из нас непостижимым образом.

— До точки входа осталось пятнадцать минут, энергопотери пятьдесят семь и четыре десятых процента.

— Да заткнись ты, — не выдержал Гройдеван, и пнул рукой по передней консоли. Докладывать только по делу.

— Не понятная команда. Прошу повторить.

Гройдеван хотел, было что-то добавить грубое, но диспетчер опередила его:

— Наблюдаю прямо по курсу корабля возмущение поля неизвестного происхождения. Время до столкновения сорок две секунды. Сканирование показывает выход из поля корабля неизвестного происхождения. Вектор расхождения ноль, две тысячных. Расхождение при подлете не более десяти километров. Возможен прямой контакт. Считаю целесообразным распределить силовой щит равномерно на весь корабль.

— Нет, не делайте этого, — вдруг воскликнула Вика.

— Жду указаний командира корабля.

— Если мы перераспределим щит, нам все равно не хватит времени до зоны перехода, — сказал Гройдеван.

— А вдруг это не вражеский корабль, может, это нам спешат на помощь, — робко произнесла Вика.

В этот момент мы увидели, как экран поделился надвое. Одна половина, показывала пять кораблей, которые почти слились воедино, настолько близко они шли друг к другу и были совсем близко от нас. На другом экране, виднелась точка, которая была кораблем. С каждой секундой эта точка приближалась к нам, а мы к ней. Таймер показывал, что до сближения остались секунды и в этот момент мы увидели, как корабль, летящий нам навстречу, вдруг весь засиял огнями. Словно рождественская елка.

— Что это? — воскликнул кто-то позади меня.

— Не знаю. Обычно светящиеся огни могут означать, что корабль ведет стрельбу из носовых орудий. Но сейчас явно что-то не так. По-моему, он ведет стрельбу по кораблям, которые нас атакуют, впрочем, я могу и ошибаться, поскольку такого мне никогда раньше не приходилось видеть, — ответил Гройдеван. Однако диспетчер лишь отчасти подтвердил догадку Гройдевана.

— Энергопотери упали до нуля. Встречный корабль окружил нас кольцом энергозащитного поля, внутри которого мы двигаемся. Расхождение курсов три секунды.

На табло загорелся ноль и экран погас. На второй половине был хорошо виден сканированный корабль, который только что пролетел мимо нас и неожиданно, все пространство позади, озарилось вспышкой такой силы, что казалось, что зажглось солнце. Однако новое сообщение заставило нас обратить внимание на вторую половину экрана, которая оставалась темной.

— Прямо по курсу поле неизвестного происхождения. Вход в зону через четыре секунды. Отклонение невозможно…

Вряд ли мы что-то успели подумать, оценить или сделать, поскольку эти четыре секунды как раз уложились в сообщение диспетчера. Я только успел вместе с остальными увидеть черноту экрана, на котором еще несколько секунд назад виднелись звезды. Впереди была полная неизвестность, из которой прилетел наш спаситель.

(обратно)

Глава 5

Прямо перед нашими глазами была фантастическая картина. Одна половина экрана полыхала светом, а вторая была черная как сажа. Диспетчер умолк, так как видимо не мог своими электронными мозгами понять, что происходит, а если и думал, точнее, собирал для нас информацию, то только о том, что происходит позади корабля, где полыхало гигантское солнце.

— Корабль вошел в зону, — буднично произнес голос диспетчера и на секунду умолк.

В этот момент корабль вошел в пространство и в тот же миг экран, который только что был залит светом, стал непроницаемо темным, зато впереди зажглись звезды. Было ощущение, словно мы прошли сквозь невидимую преграду.

В тишине снова раздался безучастный в своей интонации голос диспетчера:

— Перед входом в зону неизвестного происхождения, наблюдался выброс энергии. Мощность взрыва равна…, далее шли цифры, которые мне ровным счетом ничего не говорили, но Воэль, невольно воскликнул:

— Невероятно! Эти цифры сопоставимые с взрывом сверхновой звезды. Неужели корабли обладали такой энергией? Это просто фантастика. Наше счастье, что время до зоны было таковым, что мы успели уйти с места взрыва, иначе наша гибель была бы предрешена.

Первым пришел в себя от пережитого командир корабля, Гройдеван, он дал команду диспетчеру, определить положение корабля в пространстве.

— Судя по расположению небесных тел, мы находимся в близи звезды К-815, которая удалена от базы на расстоянии ста десяти тысяч световых лет.

Не выдержав, я присвистнул и произнес:

— Ничего себе, вот это бросок, а главное никаких неудобств.

Гройдеван не поверивший в такую информацию, попросил диспетчера еще раз проверить вычисления и уточнить местоположение корабля. Однако информация подтвердилась, мы практически мгновенно сделали гигантский бросок в пространстве и оказались невесть где.

— Дать данные по планетам вблизи звезды, — сказал Гройдеван.

— Система имеет четыре планеты. По базе данных звездного атласа, планеты необитаемы, ввиду отсутствия среды обитания. Посещение с целью изучения осуществлялось дважды за весь период исследований звезд Галактики. На спутнике одной из планет находится маяк с целью уточнения координат для межзвездных бросков в пространстве.

— Что же, хотя бы одна хорошая новость, — произнес Гройдеван, — даю команду на поиск маяка с целью уточнения координат. Какие будут указания по маршруту следования? — обратился он вслед за этим к Фейнхотену.

— Я считаю, нам необходимо лететь на станцию Клуфт. Туда телепортировали Клоэра и я считаю, нам необходимо узнать, что с ним. Никто возражений не имеет?

Все промолчали, поскольку большинство было сотрудников работающих долгое время вместе с Фейнхотеном, а им было все равно куда лететь, лишь бы вместе с руководителем. Нам с Викой тоже в принципе было все равно, тем более, что судьба Клоэра нас так же волновала. Однако наши планы были внезапно нарушены, когда раздался голос диспетчера:

— Внимание, энергопотери корабля превысили допустимый уровень в девяносто восемь процентов. Согласно инструкции в целях защиты экипажа, принимаю управление на себя.

— Как исчерпаны? — вскипел Гройдеван, — в момент перехода у нас был еще достаточный запас энергии.

— Совершенно верно, однако незадолго до того, как встречный корабль окружил нас защитным полем,преследующие нас корабли усилили атаку, и поглощение энергии возросло. Корабль уцелел благодаря помощи извне. Хотя межзвездный бросок через поле неизвестного происхождения не потребовал энергозатрат, наши ресурсы исчерпаны. В сложившихся условиях, у нас не хватит энергии для создания поля и броска, так как у нас осталось двенадцать сотых процента энергии. Этого хватит лишь для поддержания жизнедеятельности корабля в бреющем полете.

— Диспетчер, каков план действий?

— Перехожу на максимальную экономию энергии. Двигатели и система защиты отключены, работает только система сканирования и жизнеобеспечения.

— Как долго мы можем дрейфовать в открытом космосе?

— С учетом имеющихся на борту корабля запасов пищи и энергии, способных поддерживать жизненные функции внутри корабля, приблизительно восемь месяцев.

— И то хорошо, — ответил Фейнхотен.

— Я тоже так думаю, за это время нас вполне могут найти, — добавил Золанбранг.

— Не разделяю вашего оптимизма, — ответил диспетчер, — мы находимся в редко посещаемой зоне Галактики. Наше исчезновение из зоны базы Гоэмта никем не зафиксировано и, следовательно, никто не знает координат нашего местонахождения и потому шансы на то, что нас будут искать в заданном районе, ничтожно малы. Анализ показывает, что шансы один на шесть и два десятых миллиона.

— Мне нравится, в этой фразе именно что шесть и два десятых, а не шесть или семь ровно, — произнес я, пытаясь внести некоторую долю оптимизма в сложившуюся ситуацию. Вика, которая всегда понимала меня с полуслова, решила тут же подыграть мне, и потому добавила:

— Действительно, у нас еще в запасе целых восемь месяцев и, кроме того, мы только что избежали верной смерти, так что у нас есть повод поблагодарить того, кто нас спас. А что касается всего остального, то у нас на Земле в этих обстоятельствах говорят, — поживем, увидим.

Горни, который был, судя по всему старше всех по возрасту, глубокомысленно произнес:

— Действительно, что раньше времени горевать. Виктория совершенно права, мы только что чуть не погибли, а впереди столько времени, что всякое может произойти. Единственное, что меня волнует, это то, чем нам можно здесь заняться. Шеф с нами, а вот лабораторного оборудования, к сожалению нет.

Последняя фраза несколько разрядила обстановку и невольно стала причиной того, что все немного расслабились и отвлеклись от мрачных мыслей. Проблемы, которые ждали нас впереди, не могли заслонить нам то великое чувство, которое испытывает любой человек, чудом, спасшийся от смерти. Сейчас нам было не до вопросов, как быть дальше. Мы принялись обсуждать, кто и почему нам пришел на помощь, что за неведомое поле было создано кораблем, перебросившее нас так далеко от базы на спутники, что стало с кораблем-спасителем и преследователями? Эти и множество других вопросов стали предметом нашего обсуждения. Все выдвигали самые разные версии, и каждая из них была по-своему интересной, но все они требовали доказательств, коих не было. Поэтому спор был скорее средством расслабиться после перенесенных испытаний, нежели чем действительно обсуждением проблемы.

Наконец, уставшие, мы понемногу успокоились и споры затихли сами собой. Каждый сидел на своем месте, переживая про себя о случившемся, размышляя о жизни, судьбе, и будущем. Я держал Викину руку. Она смотрела на меня и тихо улыбалась. Потом наклонилась и чтобы не мешать другим, еле слышно произнесла:

— Ты как?

— Да вроде ничего, а ты?

— Я то же. Как считаешь, наши дела совсем плохи?

— Да нет, бывало и похуже, сама видела, через что прошли. За столько времени, что у нас впереди, всякое может случиться. И потом, ты же знаешь, я везунчик. Авось и на этот раз пронесет.

— Ты так считаешь?

— Конечно, а что остается, не сидеть же в тоске и печали и думать что нам конец. Знаешь как в стихах –

Нам еще по вселенной мотаться
Прежде чем обретем покой,
Лишь бы ты оставалась рядом
И любовь была бы со мной.
Нам еще умирать слишком рано,
Прочь гоню от тебя тоску
Много дел на Земле, и в Космосе
Да и сына увидеть хочу.
— Сережка, что это ты вдруг стихами заговорил?

— Так вдруг. Ты же знаешь, на меня вдруг находит. Не часто, но бывает, и я начинаю стихами баловаться.

— Это точно, последний раз я стихи от тебя слышала в тот день, когда мы познакомились.

— Точно. Было дело. Только тогда они были грустные, по-моему.

— Ой, можно подумать, что сейчас они у тебя веселые?

— Но и не грустные.

— А какие же?

— Оптимистические.

Вика улыбнулась, и, склонив голову на мое плечо, прошептала:

— Оптимист ты мой. А вот Сашеньку и впрямь, так увидеть хочется, как он там?

— Нормально, только прошу, без слез.

— Ты сам виноват, что напомнил, — и я увидел, как слезинка скатилась по её щеке.

Прошло двое суток. Корабль по-прежнему дрейфовал в открытом космосе и двигался с первоначальной скоростью. Я подумал о маяке, про который упомянул диспетчер, и решил поинтересоваться, что он из себя представляет.

— Командир, — обратился я к Гройдевану, — нельзя ли поточнее узнать, что представляет собой маяк, и пройдем ли мы вблизи него, если будем двигаться по инерции и дальше?

— Нет проблем. Диспетчер, прошу дать исчерпывающий ответ на заданный мне вопрос.

— Маяк представляет собой искусственное сооружение в виде пирамиды высотой шестнадцать метров. Стандартное сооружение, внутри которого расположено оборудование, для передачи телеметрических параметров по запросу извне. Запрос информации через коды доступа. Курс корабля не позволяет пройти вблизи спутника, на котором находится маяк, для этого необходима коррекция орбиты.

— Гройдеван, — снова обратился я, — а мы никак не можем изменить траекторию орбиты?

— А зачем?

— Чтобы пройти вблизи маяка.

— Уточнение координат нам ровным счетом ничего не даст, а только вызовет дополнительную трату энергии. Кроме того, в настоящий момент диспетчер взял на себя все функции по управлению кораблем и он вряд ли послушает моих указаний.

— Жаль, не мешало бы сверить координаты с теми, которые выдал компьютер корабля. Это могло бы дать нам ответ на некоторые вопросы.

— Например?

— Ну, хотя бы в каком времени мы находимся.

— А ведь это верно, — оживился Фейнхотен. Корабль прошел сквозь поле неизвестного происхождения и совершенно необязательно, что мы находимся в том времени, из которого прилетели. Сопоставление данных могло бы хоть что-то прояснить.

— Даю запрос, могут ли данные на маяке ответить на вопрос, в каком времени мы находимся?

— По запросу с маяка можно получить прямую информацию о текущей дате.

— Можем ли мы скорректировать траекторию?

— Ответ отрицательный. Корректировка орбиты потребует затрат энергии. Это уменьшит ресурсы жизнеобеспечения экипажа. Согласно программным установкам, последний параметр имеет решающий фактор над остальными.

— Я же говорил, — сказал Гройдеван и развел руками.

Я наклонился к Гройдевану и тихо произнес, словно боялся, что диспетчер подслушает меня:

— А никак нельзя его обмануть?

— Не знаю, мне никогда не приходилось бывать в подобных ситуациях.

Гройдеван задумался, а потом неожиданно произнес:

— Кто у нас программист или хотя бы хорошо знаком с логистикой?

— Я немного знаком, произнес Реденги.

— Тогда придумайте что-нибудь, ну вы сами понимаете, что я имею виду.

Реденги задумался и начал что-то писать на своем нарукавном компьютере. Минут через десять он сбросил информацию Гройдевану и тот начал задавать диспетчеру вопросы:

— Какова потеря энергии на коррекцию орбиты для прохода мимо маяка?

— Три тысячных процента имеющегося в распоряжении.

— На сколько процентов уменьшатся жизненные ресурсы экипажа?

— На три тысячных процента.

— Каковы шансы, что пройдя сквозь поле неизвестного происхождения, корабль остался в прежнем временном интервале?

— Пятьдесят процентов.

— Изменятся ли шансы на выживание, если мы окажемся в прошлом или будущем?

— Да.

— Где шансов больше?

— Если корабль окажется в будущем.

— Можно ли просчитать их величину?

— Не хватает данных для расчета.

— Можно ли утверждать, что их величина будет выше, чем три тысячных процента.

— Нет.

— Если утверждать нельзя, значит, ты подвергаешь экипаж опасности использовать имеющиеся возможности повысить шансы на спасение.

— Требуется время для обдумывания.

— Увеличение времени на обдумывание, увеличивает энергозатраты на маневрирование, а, следовательно, уменьшает ресурс жизнеобеспечения экипажа. Это ведет к нарушению программных установок.

— Прошу пристегнуться, произвожу корректировку орбиты корабля, для чего произвожу включение двигательной установки.

Корабль начал ускорение и звезды, которые неподвижно висели на экране, начали понемногу менять свое положение. Корабль корректировал орбиту по направлению к спутнику, на котором был расположен маяк.

— Корректировка орбиты произведена. Корабль пролетит вблизи маяка через один час тридцать шесть минут. Коды для запроса введены.

Фейнхотен повернулся в сторону Реденги и, протянув, положил свою руку ему на ладонь. Я не раз наблюдал этот жест, но каждый раз забывал спросить, что он означает. Порой, мне казалось, что это обычное земное рукопожатие, но вполне возможно, это было нечто большее, чем просто форма приветствия. Впрочем, сейчас это было не самое главное. Нам оставалось только ждать, когда истекут эти полтора часа, чтобы мы получили какую-то новую информацию для размышления.

Ждать в безмолвном космосе было чрезвычайно утомительно, но мы не могли не только занять себя чем-то, даже есть не хотелось. Лишь спустя час, когда оставалось совсем немного времени, я пошел в комнату отдыха и принес Виктории сока.

Чем ближе мы подлетали к спутнику, тем медленнее шло время. Цифры на экране, менялись так медленно, что я чуть не воскликнул: — мы что, замедляемся во времени? Но это лишь казалось. Время шло одинаково, просто, сказывалось напряжение ожидания и усталость. Наконец раздался голос диспетчера:

— Получен сигнал маяка. Ввожу коды доступа. Контакт с маяком установлен. Ввожу данные по запросу. Сообщаю, что текущее время и даты не соответствуют времени и датам на корабле. Данные маяка показывают, что мы находимся в будущем, в 7379 году. Разница в датах тридцать три года.

— Но этого не может быть, — воскликнул Золанбранг, — материальное тело не может проникнуть в будущее.

— Повторный запрос с маяка подтвердил все ранее полученные данные.

В этот момент, Фейнхотен произнес:

— Гройдеван, затребуйте следующие данные. Извлечь из маяка всю информацию о пролетах кораблей за период с 7346 года по сегодняшний день и данные со сканеров, если они имеются на маяке.

— Сделать запрос.

— Сообщаю, что по полученным данным с маяка, за последние тридцать три года вблизи спутника наблюдалось три корабля, включая нас. Один корабль в 7378 году. Исследовательский корабль из системы Глобус 27. Цель посещения, уточнение данных по планетарным системам. Более подробной информации нет. Второе посещение в 7379 году. Корабль неизвестного происхождения. Прошел противоположным нам курсом с разницей во времени два часа семнадцать минут. Произведенное сканирование показало, что корабль имеет визуальные очертания, однако сканирование показывает отсутствие материи в пределах данных известных науки на сегодняшний момент. О себе информации не оставил.

— Все ясно, значит, тот, кто нас спас, прилетел именно отсюда, поэтому неизвестное пространство, через которое мы прошли, было не чем иным, как полем временного перехода. Теперь понятно, почему мы оказались именно здесь.

— Да, но кто он, наш спаситель, откуда он, и как он о нас узнал, все это и многое другое остается по-прежнему загадкой? — задал вопрос Унторг.

— Этого я не знаю, но хотя бы что-то нам стало понятно, — заметил Фейнхотен.

В этот момент вновь раздался голос диспетчера:

— Внимание, прямо по курсу космический корабль. Идентифицировать не представляется возможным. Судя по конфигурации, имеет полное сходство с кораблем, который, создав поле временного перехода, направил нас в данную точку пространства. Время подхода двадцать две секунды. Изменение курса не представляется возможным.

Мы замерли в ожидании того, что произойдет. Прошло несколько секунд, и неизвестный корабль появился на экране. Поравнявшись с нами, он словно остановился, хотя на самом деле он двигался параллельно с нами.

Гройдеван дал команду провести полное сканирование корабля и параметры его орбиты.

— Сканирование корабля невозможно. Точное расстояние определить невозможно, если исходить из визуального сканирования, дистанция между кораблями около десяти тысяч километров, плюс минус тысяча. Корабль, совершив маневр, движется параллельным с нами курсом. Внимание, производится сканирование нашего корабля, во избежание угрозы жизни членов экипажа, а так же защиты корабля от несанкционированного вторжения, включаю систему защиты, — прошло несколько секунд, и диспетчер вновь сообщил, — установлена защита шестого уровня, однако сканирующая система неизвестного корабля выше наших защитных возможностей. Согласно инструкции произвожу ввод вирусных систем высшего уровня для защиты всех основных секретных данных по отраженному сигналу. Идет потеря энер…, — голос диспетчера оборвался. Что произошло, было не ясно. Однако мы видели, как неизвестный корабль стал увеличиваться в размерах. Это означало, что он приближается к нам. Диспетчер молчал, несмотря на все попытки Гройдевана наладить с ним связь.

Корабль приблизился к нам так близко, что нам казалось, что он буквально рядом. Судя по экранам, он вращался вокруг нашего корабля, видимо изучая его. Внезапно я почувствовал, как меня словно укололи иглой. Острая боль пронзила мозг, которая длилась лишь доли секунды, но которую я успел почувствовать. Вслед за этим произошло что-то непонятное. Я закрыл веки, и мне показалось, или это было на самом деле, но передо мной мгновенно пролетела вся моя жизнь. Все, начиная от первых шагов, до последнего вздоха, который я сделал, когда почувствовал эту боль, пронеслось перед моим взором. Я не знал, как долго это длилось, но отчетливо запомнил, что это было. Словно в кино, вся моя жизнь прошла передо мной, и когда я вновь открыл веки и, повернув голову, посмотрел на Вику, она улыбнулась мне и спросила:

— Что с тобой?

— Нет ничего, — ответил я, — все нормально. Давно корабль кружит вокруг нас?

— Да нет, несколько секунд, — удивленно ответила Вика, — с тобой точно все нормально?

— Правда, — утвердительно ответил я, и посмотрел на корабль, который появлялся то на одном экране, то на другом. Наконец он сделал маневр и стал уходить прямо по курсу вперед. Прошло минуты две, и мы вновь услышали голос диспетчера:

— Прямо по курсу наблюдаю поле неизвестного происхождения. Судя по имеющимся в базе данных признакам, оно соответствует полю, сквозь которое мы прошли, оказавшись в данном месте пространства. Время контакта пятьдесят одна секунда. Учитывая, что в нашем распоряжении осталось пять сотых процента энергии, маневрировать для избежания контакта с полем не представляется возможным. Кроме того, учитывая, что предыдущий контакт был безопасен с точки зрения здоровья для членов экипажа, курс остается прежним.

— Что произошло, почему с тобой не было контакта? — спросил Гройдеван.

— Вопрос некорректен.

— Повторяю, почему на мой запрос было молчание, что произошло?

— Вопрос непонятен.

— Да что, черт возьми, происходит. Вопрос, где ты был последние три минуты, после последнего сообщения, которое внезапно оборвалось?

— Не понимаю вопроса. Данных нет, ответить не в состоянии.

— Ну и, — Гройдеван хотел, было выругаться, но в этот момент, диспетчер сообщил:

— Корабль вошел в поле.

Впрочем, мы это и сами поняли. Как только мы вошли в поле, экраны снова поменялись местами, а звезды на небосклоне снова изменили свое положение. Сразу вслед за этим раздался голос диспетчера:

— Судя по расположению звезд, корабль находится, — диспетчер сделал паузу, словно не поверил собственным расчетам и пытается их перепроверить, но видимо ошибки не было, и потому он произнес, — мы на подходе к Хемлине. Подлетное время двадцать одна минута.

(обратно)

Глава 6

Мы ожидали чего угодно, только не этого. После всего пережитого за последние несколько суток, я увидел неподдельную радость на лицах всех членов экипажа, особенно той её части, которая была родом с Ютры, вокруг которой вращался спутник Хемлина.

— В каком бы времени мы не оказались, но мы дома, — радостно произнес Фейнхотен.

Прошло несколько минут, и вновь раздался голос диспетчера:

— Установлена связь со спутником. Сделан сброс бортовой документации по запросу со станции. Передаю управление на командный пост, — после этого диспетчер умолк, и мы получили связь со станцией.

— С благополучным возвращением командир.

— Спасибо, — произнес Гройдеван, — разрешите передать слово шефу Фейнхотену.

— У меня только один вопрос, — с нетерпением произнес Фейнхотен, — как обстановка?

— Корабли Галактиан непонятным образом исчезли. Военные действия прекратились. Данные бортового компьютера с вашего корабля получены, в связи с этим, на станцию в срочном порядке телепортируются члены Координационного Совета.

— Хорошо, тогда обо всем остальном доложу на месте.

— Согласен, с нетерпением ждем вас на станции.

Прошло совсем немного времени, и корабль опустился на посадочном модуле. Как всегда несколько минут ушло на создание купола над кораблем. Когда люк корабля, наконец, открылся, мы оказались в плотном кольце встречающих нас сотрудников станции. Несмотря на то, что купол вовсе не рассчитан на длительное пребывание людей в нем, они вышли, чтобы приветствовать нас с благополучным возвращением и помочь нам выйти из корабля, поэтому среди встречающих было довольно много медиков. Они первыми подошли к нам и спросили, не нужна ли нам помощь. На лицах встречающих были улыбки и радость, что наш полет завершился благополучно.

Мы прошли через шлюзовое помещение и оказались в центральном зале, где, как мне показалось, собрались, чуть ли не все сотрудники станции. Мы шли сквозь плотную толпу приветствующих нас людей. Большинство из членов команды хорошо знало многих встречающих, и потому радостными возгласами приветствовали друг друга. Это было так необычно, торжественно и так похоже на земные обычаи встречать героев спорта или космоса. Наверное, так встречали первых космонавтов на Земле, когда они возвращались из полетов, или хоккеистов, завоевавших золото на Олимпиаде. Не хватало только цветов и красочных транспарантов. Мы прошли к центру зала, где стояла особняком небольшая группа людей. Среди них я узнал Юглинда и понял, что, скорее всего, это члены координационного Совета. Мы подошли к ним и Фейнхотен, вышедший вперед крепко обнялся с Юглиндом. Они давно и хорошо знали друг друга и были друзьями, поэтому ничего удивительного не было в столь искренних чувствах радости от встречи.

— Я искренне рад, что вы возвратились живыми, — произнес Юглинд, и стал с каждым здороваться. Когда он подошел ко мне, наши взгляды встретились, и на его лице было выражение радости и гордости, что мы не подвели его. Он глядел на меня так, как смотрят учителя на своих учеников, которые выросли и, уйдя в большую жизнь, оправдали их надежды. Он пожал мне руку и сказал:

— Я верил, что у вас все получится.

— А разве могло быть иначе? — ответил я.

— Слишком много удач тоже плохо.

— Это да, но я верю в лучшее и живу с этим.

— И правильно делаете. Если бы так поступали все, жизнь была бы прекрасна.

— А разве жизнь не прекрасна сама по себе, независимо от того, как поступают люди?

— К сожалению нет. Жизнь определяется поступками людей, а люди все разные, особенно там, где цивилизации еще не вступили в Федерацию.

— Так зачем дело встало, надо поторопить их с вступлением.

Он внимательно посмотрел на меня и с ухмылкой ответил:

— Что же, пожалуй, вы сами, веский аргумент для этого, а потому надо подумать.

Я хотел, было ответить, но передумал.

С нами здоровались другие члены Координационного Совета, которые были вместе с помощниками, но все это уже мало запомнилось. Вскоре мы разделились и нас направили на медицинское обследование. Впрочем, все это было знакомо и в принципе не заняло много времени, поэтому часа через два мы вновь собрались вместе. Теперь мы сидели в небольшом зале, где собрались члены Координационного Совета и их помощники.

— Уважаемые коллеги, собравшиеся, — начал свое выступление пожилой и очень высокий, почти под три метра ростом, член Совета по имени Цумхаэ, — в результате эксперимента, который был проведен на Гоэмта, военные действия в Галактике прекратились. Взрыв, который произошел сразу, после того как ваш корабль прошел сквозь поле, был столь сильным, что вызвал образование черной дыры, которая полностью поглотила созвездие, включая все планеты и спутники. Сейчас она находится в стадии стабильного развития, что свойственно всем аналогичным объектам, образовавшимся после взрыва звезды. Вы сделали шаг в познании тайн вселенной, и потому я прошу почтить память четырех сотрудников, принявших участие в экспериментах, и не успевших телепортироваться из лаборатории.

Наступило молчание. Фейнхотен нахмурился. Он переживал больше всех, так как хорошо знал каждого из четырех погибших, и потому боль утраты была для него особенно сильной.

— Что с Клоэром? — спросил Фейнхотен.

С ним все в порядке. Его клонировали. Сейчас он находится в клинике, где проходит курс интенсивной терапии и психологической поддержки. Такие случаи всегда вызывают определенные стрессовые перегрузки.

— Значит, войне конец? — спросил я.

— Да. Буквально два часа назад представители Галактиан вошли в наше пространство и официально заявили, что прекращают военные действия. Они гарантируют нам мирное существование наших Галактик при условии, что мы не будем пытаться проникнуть в их мир, в том случае, если у нас появится такая возможность. Если мы предпримем такую попытку, то это будет автоматически означать разрыв договоренностей и объявлением войны. Мы согласились. Все документы оформлены. Галактиане покинули нашу Галактику, и надеюсь, что навсегда.

— Да, но ведь мы понесли неисчислимые жертвы, уничтожено более сотни созвездий. Миллиарды людей погибли, — начал, было я, но Юглинд прервал меня и ответил.

— Этот вопрос не обсуждался. Что мы можем предъявить, а главное кому? Галактиане для нас по-прежнему вне досягаемости, дискуссия по данному вопросу беспочвенна. Координационный Совет единогласно проголосовал за подписание соглашений, без каких либо изменений.

— Значит, фактически мы капитулировали? — тихо произнес Фейнхотен, — но ведь у них не осталось ни одного боевого корабля, мы в принципе знаем технологию этих устройств.

— Возможно, но в тот момент, когда подписывались документы, мы не имели никаких данных, следовательно, выступали в роли проигравших, которым предложили более чем выгодные условия окончания войны.

— Я все прекрасно понимаю, — ответил Фейнхотен, — я только хотел сказать, что слишком дорогой ценой нам достался этот мир.

— Цена за мир всегда высока, особенно, когда воюют Галактики, — произнес Юглинд.

Совещание закончилось, и уже собираясь уходить, Вика подошла к Юглинду и спросила:

— Скажите, а когда можно ожидать возвращения детей, которых эвакуировали. Наш сын там.

— Я знаю, думаю, что в ближайшие дни начнется транспортировка. К сожалению, там нет телепорта, поэтому это займет некоторое время. Вам придется подождать.

— Спасибо, — ответила она и вернулась ко мне.

— Ну что?

— Ничего, Саша вернется через несколько дней.

— Вот и отлично.

— Я так соскучилась, что эти дни для меня покажутся годами.

— Придется потерпеть.

Мы направились в гостиницу, в которой нас разместили. Зайдя в номер, Вика повернулась в мою сторону и счастливым голосом произнесла:

— Сережа, неужели все кончилось, и мы снова увидим Сашу и сможем вернуться домой?

— Скорее всего, да.

— Просто не верится. Я так устала от всего, хочется поскорее оказаться дома, чтобы утром, открыв окно, снова увидеть солнце, почувствовать дуновение ветра, услышать пение птиц, — она положила голову мне на грудь. По Викиным щекам текли слезы, а я целовал её и говорил, как бесконечно горячо её люблю.

Утром, я вспоминал, как бурно провели мы эту ночь, словно позади не было нескольких лет совместной жизни, и мы только вчера поженились. Я посмотрел на неё. Она лежала и улыбалась чему-то во сне. Я нежно поцеловал её и выскользнул из-под одеяла, стараясь не разбудить. Настроение было отличным и мне хотелось петь и улыбаться и каждому встречному говорить, что жизнь прекрасна.

Два дня пролетели довольно быстро и буднично. Пару раз наведывался Фейнхотен, сообщил, что Хлоя с группой детей вылетает одним из транспортов на Энеиду вечером, и оттуда сразу же телепортируется на Хемлину. Саша с ней. Вика сразу заволновалась и сказала:

— А мы даже не можем купить новую игрушку для встречи сына.

— Фейнхотен рассмеялся и ответил:

— Этой беде легко помочь, пойдемте со мной. Мне ведь тоже надо что-то приобрести для встречи Хлои.

Мы с Викой обменялись многозначительными взглядами, но из деликатности промолчали. Фейнхотен отвел нас в большой магазин, где мы выбрали несколько красивых игрушек, которые на наш взгляд должны были обязательно понравиться Саше, а когда у выхода встретили Фейнхотена, Вика не выдержала и спросила:

— Я смотрю вы без покупок? Мне казалось, что вы тоже собирались что-то купить к возвращению Хлои?

— Почему же, просто мой подарок столь мал, что уместился в кармане, и он достал небольшую коробочку. Я решил, что он купил Хлое обручальное кольцо, дабы предложить ей руку и сердце, но потом вспомнил, что не видел, чтобы кто-то из окружающих носил украшения на пальцах рук, поэтому, спросил:

— Что это?

Фейнхотен открыл коробку и показал. В ней лежал обычный кристалл, на который заносят информацию для компьютера. Я удивился и, не совсем понимая смысл такого подарка, снова спросил:

— Он несет в себе что-то важное или это символический подарок?

Видя наше недоумение, Фейнхотен смущаясь, произнес:

— В нашем мире, когда люди делают объяснения в любви, они записывают свою память на кристалл и дарят избраннику. Если он принимает подарок, он дарит такой же и тогда каждый может прочитать самые сокровенные мысли друг друга. Он символичен, так как означает, что сердца и мысли открыты друг другу.

— Как замечательно, — сказала Вика, — в нашем мире такого нет, у нас влюбленные мужчины дарят любимой обручальное кольцо, и если девушка согласна выйти за него замуж, она принимает его и носит на руке, — и Вика показала свое кольцо, которое она носила.

— Но у вас тоже кольцо? — неожиданно спросил Фейнхотен, обращаясь ко мне.

— Совершенно верно, когда люди поженились, то кольца носят оба супруга.

— При этом, — добавила Вика, — люди, исповедующие разные религии, носят кольца на разных руках. Одни на правой, а другие на левой. А в случае, если люди разводятся, то кольца одевают с одной руки на другую.

— Но зачем и потом, если вы говорите, что при разных вероисповеданиях, кольцо носится на разных руках, как можно определить, женат он или нет?

— Вы правы, но таковы земные традиции, а их надо уважать.

— Да в этом вы правы. Кстати на разных планетах существуют свои традиции, и условности по части объяснения в любви.

— Правда? — воскликнула Вика.

— Конечно. Вот, например, на Энеиде, где приходилось довольно часто бывать, совсем другие традиции.

— Какие?

Фейнхотен вдруг улыбнулся и произнес:

— Да что я вам буду об этом рассказывать. Вы лучше придите к себе в гостиницу, и вам компьютер даст ответ, да еще проиллюстрирует все в подробностях, а я уже стар, чтобы все помнить.

Мы с Викой переглянулись непонимающими взглядами и, не сговариваясь, прыснули со смеху.

— Чем это я так насмешил вас?

— Нет, нет, это мы вспомнили совсем о другом, — ответила Вика, но в её глазах стояли искорки неудержимого смеха.

— В таком случае, я с Вами прощаюсь. Встретимся, когда транспорт прибудет на Энеиду, и Хлоя с Сашей смогут телепортироваться сюда. Они должны вот-вот прилететь.

Мы распрощались, и решили немного погулять по городу. Часа через полтора мы вернулись к себе. В тот момент, когда я открыл дверь, раздался голос компьютерного диспетчера:

— Для вас есть одно сообщение. Прочитать сейчас или позже?

— Сейчас, — ответил я.

— Звонок от Фейнхотена, поступил сорок две минуты назад. Включаю изображение.

На голографическом экране появилась фигура Фейнхотена, который сидел у себя в комнате за столом. Взгляд его был чем-то озабочен.

— Не хотел вас раньше времени волновать, но только что пришло подтверждение. Транспорт с детьми в количестве сто восемьдесят шесть детей и семнадцать взрослых, отправленный с базы не вышел в заданную точку перехода. Что произошло, не известно. Хлоя и Саша были на этом транспорте. Как только будут подробности, немедленно вам сообщу.

Изображение погасло. Вика изменилась в лице и, сжав кулак, чтобы не закричать, приложила его ко рту.

— Главное, не паниковать раньше времени. В космосе все возможно. Я уверен, что все будет нормально. Сейчас свяжусь с Фейнхотеном и постараюсь узнать, возможно, уже есть какие-то новости.

Я вызвал Фейнхотена. Экран показал рабочий кабинет Фейнхотена. Он по-прежнему сидел за столом. Я обратил внимание, что прямо перед ним на столе лежала коробочка с кристаллом, которую он нам накануне показывал. На его лице я прочел то, чего слышать просто не хотел. Он посмотрел на меня и, не дожидаясь вопроса, произнес:

— Ничего, никаких следов, они пропали.

— Что значит пропали? Хоть какие-то подробности есть?

— Да. Я только что получил сообщение, что транспорт вышел в расчетную точку перехода, после чего была зафиксирована непонятная аномалия, после чего корабль исчез. Данные показывают, что корабль не успел открыть зону перехода.

— Я ничего не понимаю.

— Подождите минуту, сейчас мне передают новые данные.

— Поскольку второй экран стоял прямо на столе, я мог видеть и слышать, что сообщали.

— Диспетчер исследовательского поискового корабля с телепортационной установкой на борту, сообщает с места исчезновения транспорта. По данным, полученным с базовой станции, в момент подхода транспорта к точке перехода, имело место возникновение поля неизвестного происхождения. Транспорт успел передать сигнал о его появлении, но совершить какие-либо маневры с целью избежать вхождения в него не имел возможности. Сразу после вхождения в поле, корабль исчез. Переданные данные по сканированию поля не позволяют судить о его происхождении, источнике и характере, однако ряд параметрических данных полностью совпадают с полями, которые были зафиксированы при вхождении в нашу Галактику кораблей Галактиан.

— Неужели их похитили Галактиане? — невольно произнес я.

— Не исключаю такую возможность.

— Но для чего?

— Сергей, а как ты думаешь, для чего им нужны наши души, души наших детей? — ответила Вика. Я повернулся, но я не хотел в это верить и потому сказал:

— Нет, навряд ли, война кончилась, договор подписан. Я не думаю, — но Фейнхотен прервал меня:

— Виктория, я буду надеяться только на одно, чтобы вы ошиблись, но боюсь, что вы правы.

Вика бросилась из комнаты в спальню.

— Крепитесь Сергей. Вы потеряли сына, я потерял любимого человека, — он взял со стола коробочку и вынул из неё пирамиду. По его глазам покатились слезы. Я выключил изображение, потому что у меня перед глазами все потемнело, я не мог понять, что со мной и только когда я дотронулся руками до глаз, понял, что они тоже наполнились слезами. Я медленно направился в спальню.

Прошло два дня. Никаких новых сообщений о пропавшем транспорте не было. Юглинд и еще несколько человек, которых мы не знали, но которые были озабочены нашей судьбой, высказали нам свои искренние соболезнования по поводу исчезновения сына. В тот же день, вечером, Вика потеряла сознание. Вызванный врач констатировал сердечный приступ, и она была срочно отправлена в клинику. Вике потребовалась срочная медицинская помощь. Она находилась в очень тяжелом состоянии. Внезапное бесследное исчезновение транспорта и догадка, что к этому причастны Галактиане, вызвали у неё обширный инфаркт. Я на время переехал в клинику, так как не мог ни о чем другом думать, как о здоровье жены. Медицинская техника инопланетян была способна творить чудеса, но и она оказалась не всесильна. Вике становилось всё хуже и хуже. Вслед за сердечным приступом, у неё начали внезапно отказывать внутренние органы, что привело к срочной трансплантации. Ей производили последовательную замену органов, но организм давал сбой за сбоем. Когда на вторые сутки, после того, как Вику поместили в центр, я встретил в коридоре врача и с надеждой во взоре, в который раз спросил:

— Доктор, как она?

— Пока ничего определенного сказать не могу. Очень редкий случай. По крайней мере, в моей практике за сорок два года первый раз, чтобы организм так активно стремился к смерти.

— Неужели никаких шансов, ведь у вас такая техника? — почти с мольбой в голосе произнес я.

— Шансы есть всегда, другое дело, велики ли они. На сегодня они малы, а что касается техники, то люди не умирали бы, если бы она творила чудеса, а это, увы, невозможно, больше я сказать ничего не могу.

Понуря голову, я вернулся в соседнюю палату, где лежала Вика, и где мне разрешили переночевать. Я подошел к перегородке, которая разделяла нас, и не верил, что еще недавно, она весело смеялась, радовалась жизни, и мы вместе ходили по магазину и выбирали игрушки для Саши. И вдруг в одночасье все это изменилось. Она лежала, погруженная в специальный питательный раствор и куча шлангов соединяли её с внешним миром. Аппараты двигались сверху и сбоку, проводя различные процедуры, анализы, но всё это было бессильно против слова смерть, которая медленно вползала в её палату и словно в фильмах ужасов, один за другим, отключала их, делая всю работу бесполезной.

Развязка наступила в полночь. Вика умерла, не приходя в сознание, так и не попрощавшись со мной. Я понял это в тот момент, когда загорелись красные лампочки и несколько врачей, дежуривших в секции, где она лежала, отключили аппаратуру.

Моему горю не была предела. Потерять за несколько дней сына, а потом жену, которую я безмерно любил, которая была для меня самым светлым, самым желанным созданием вселенной, было выше моих сил. Я упал на колени и, хотя кругом меня бегали врачи, сестры и просто посторонние люди, не просто плакал, а выл от горя. Мне было все равно, что подумают обо мне окружающие, ибо мир для меня перестал существовать.

Жизнь для меня кончилась в тот момент, когда не стало Вики. Я сидел в номере в полном ступоре и не отвечал на звонки, дав команду компьютеру записывать всю поступающую информацию и не отвечать. Лишь на второй день, когда силы покинули меня и я, упав рядом с диваном, проспал несколько часов и проснулся оттого, что почувствовал, что меня кто-то трясет за плечо. Я открыл глаза и увидел Фейнхотена. Он стоял рядом.

— Вставай, надо поговорить.

— О чем?

— О жизни.

— К чему теперь разговоры. Для меня жизнь потеряла всякий смысл.

— Жизнь никогда не теряет смысл, даже если горе кажется безмерным.

— Вы так думаете?

— Да.

— А я так не считаю.

— Я не буду с тобой спорить, я просто хочу с тобой поговорить.

— Говорите.

— Ты в состоянии меня выслушать?

— Постараюсь, если смогу.

— Я имел беседу с Юглиндом. Он предлагает тебе вернуться на Землю.

— А что мне там делать?

— Жить.

— А я не хочу жить. Понимаете, не хочу. Я исчерпал свой ресурс. Я был везунчиком, но Гао не только сравнял счет, он вырвал победу. Теперь счет три два в его пользу. Матч закончен.

— Я тебя не понимаю. О чем ты?

— Ну и, слава Богу, что не понимаете. Да, это и не имеет никакого значения. Единственное, что я хочу, это забыть, все, что было со мной, ничего не помнить, чтобы все было, — я не договорил, в этот момент меня посетила мысль, которая вызвала у меня вначале усмешку, потом недоумение, а вслед за этим я подумал, а ведь это выход. Единственный из возможных. Я внимательно посмотрел на Фейнхотена, и произнес:

— А знаете, вы действительно можете мне помочь. Я знаю, что вернуться в прошлое и остаться там нельзя, так как это приведет к разным последствиям и так далее, но может быть можно отправить меня обратно на Землю, только так, чтобы я ничего не помнил о том, что со мной произошло?

— Я подумаю, — Фейнхотен задумчиво и в тоже время с грустью посмотрел на меня, и выходя, сказал, — завтра я дам ответ.

Утром я проснулся, оттого, что голос с экрана разбудил меня.

— Сергей, — произнес Фейнхотен, — зайди ко мне.

Я оделся и направился к Фейнхотену. В кабинете у стола кто-то стоял. Когда я подошел ближе, то увидел, что это был Юглинд. Мы поздоровались.

— Я знаю о твоем разговоре и просьбе. Шеф Фейнхотен и я обсудили её и можем сделать тебе следующее предложение. Ты готов его выслушать?

— Конечно.

— Мы может отправить тебя в прошлое, и ты в нем останешься, и при этом ничего не будешь помнить, начиная с того момента, как услышал голос Гао во сне.

— А как же …

— Я еще не все сказал, — вежливо перебил меня Юглинд, — но мы отправим на Землю не тебя, а твой клон. В этом случае, ты не вызовешь никаких возможных отклонений, поскольку сам ты останешься здесь и будешь помещен в криогенную камеру. Иными словами заморожен. У тебя есть шесть часов на размышление, потом, я улетаю.

— А если я не соглашусь?

— Ты можешь остаться здесь или просто отправиться на Землю.

— В таком случае, мне не потребуется шести часов, я согласен.

— И все же,… — начал было Фейнхотен.

— Я согласен. Лишние размышления не к чему.

— В таком случае, — сказал Юглинд, и протянул мне руку, — я прощаюсь с вами и желаю в новой жизни не забыть только одного, величия духа и силы человека коим вы себя показали.

— Благодарю вас.

Он вышел, и мы остались вдвоем.

— Ну что же, в таком случае, пойдемте в лабораторию.

Мы отправились сначала в лабораторию, где с меня сняли фазо-мозговую структуру мозга, после чего произвели корреляцию памяти, иными словами выкинули из неё все, что было, после того как я услышал голос Гао. После этого у меня взяли пробы ДНК и отправили их в центр клонирования. Ждать пришлось совсем не долго. Часа через три клон был телепортирован. Все это время я молча сидел в лаборатории и наблюдал за работой её сотрудников, которые, не обращая на меня внимания, продолжали свою повседневную работу. Фейнхотен, понимая, что лишние разговоры ни к чему, незаметно ушел и вернулся перед тем, как клона привезли в лабораторию. Я, точнее мой клон лежал на операционном столе. Я был один, так как Фейнхотен заглянул, и внимательно посмотрев на меня, отправился дать указания по подготовке машины времени для запуска моего клона на Землю. Я смотрел сквозь стекло и испытывал странные чувства. Я смотрел на самого себя со стороны и не мог поверить, что это я.

— Какой старый, — подумал я про себя, продолжая наблюдать за ним, — и такой же не бритый. Копия, на сто процентов, с теми же мыслями, памятью, привычками, болезнями и прочими чертами, которые присуще каждому человеку. Хотя нет, память у него короче моей, как я забыл. Вот и отличие, значит это уже не я, а кто-то другой. Просто очень похожий на меня. Я смотрел, прижавшись лицом к стеклу, и не заметил, как Фейнхотен вошел и, остановившись в дверях, внимательно наблюдает за мной. Потом подошел и спросил:

— Не передумал?

— Нет, — медленно ответил я.

— А не страшно?

— Если честно, то страшно, даже очень. Но жить с болью в сердце, что Сашу и Вику уже не вернуть, еще страшней. Так что пусть будет так, как вы решили, нет, как я решил.

— Раз так, тогда пойдем.

— А я увижу, как он улетит на Землю?

— Конечно, только контакта с ним не будет, предупреждаю сразу. Клон, будет находиться в бессознательном состоянии до последнего момента. Точка отправки, лужайка на даче, где он проснется в тот момент, когда окажется там.

Контейнер с клоном отправили на гравитационной тележке в лабораторию, где уже была подготовлена машина времени. Мы прошли в зал знакомой мне лаборатории вместе с Фейнхотеном. Сотрудники вынули и осторожно поместили клона внутрь установки, и Фейнхотен дал команду на запуск. Поток света озарил помещение и тут же погас.

— Вот и все, ты на Земле, так что твоя жизнь теперь там и он махнул рукой, словно показывая на небосвод. Мы прошли к телепорталу и, выйдя, оказались в лаборатории, которая чем-то напоминала медицинскую клинику.

— Сережа, твой звездный путь заканчивается, а Земной начинается, точнее, продолжается. Пора прощаться.

Мы обнялись.

— Я не боюсь, правда, ведь, я же не умираю, я всего лишь завершаю свою звездную одиссею.

Я лег на стол и помахал рукой Фейнхотену. Он ответил мне тем же. Он стоял за стеклом стерильной операционной, и мне показалось, что по его лицу сбежала слеза, и потому он отвернулся, чтобы я не заметил. Врач надел мне на лицо маску и сказал:

— Начинайте считать.

— Как на Земле, — подумал я, и начал считать, — один, два, три…

(обратно) (обратно)

Эпилог

Я посмотрел на часы, было начало десятого. Вспомнив, что в холодильнике совсем пусто, я направился в магазин. Угловой, как мы его называли с незапамятных времен, работал до одиннадцати часов, но сегодня была суббота, и многие были на даче, поэтому, когда я вошел, народу почти никого не было. Уборщица мыла полы, и я, извиняясь, прошел в зал. Подумав, чтобы такое купить, я направился в рыбную секцию и взял пару упаковок любимойселедки и полкило креветок. Потом купил хлеба и, перейдя в мясную секцию, долго раздумывал, чтобы купить еще. Наконец остановил свой выбор на упаковке языков в желе и колбасной нарезке. После этого я направился в винную секцию, где взял пару бутылок пива и уже собрался уйти, но вспомнил, что если Наташка заедет, её любимый ликер уже кончился, поэтому взял бутылку Бейлиса. Напоследок купил несколько помидор, лимон и килограмм груш. Нагруженный двумя сумками с едой я вышел из магазина и направился к переходу домой, но в этот момент вспомнил, что вечер только начинается и делать в целом нечего, поэтому повернулся и направился в видео салон, который располагался рядом с магазином. Поинтересовавшись относительно новинок и получив ответ, что новые поступления будут только в понедельник, я автоматически стал рассматривать полки с новинками. Треть из представленного на полках была мне знакома, остальные не вызвали у меня большого энтузиазма. В этот момент колокольчик, висящий над входной дверью, оповестил о приходе нового посетителя. Я невольно повернул голову. В дверях стояла молодая женщина в вязаной шапочке, из-под которой во все стороны развевались роскошные рыжие волосы.

— Однако, — подумал я, — симпатичная, — и продолжил рассматривать кассеты на полке. Девушка быстрым шагом направилась к продавцу, который еще издали, поприветствовал её:

— Виктория добрый вечер. Рад вас видеть.

— Привет, — бросила она, — что-нибудь новенькое есть?

Он наклонился и заговорщицки произнес:

— В понедельник ждем два классных фильма. Сколько копий привезут, не знаю, но для вас оставлю. Приходите к семи.

— Спасибо, — ответила она и направилась к двери, даже не остановившись, чтобы посмотреть на прилавки с кассетами. Я уже выходил и, видя, что у меня обе руки заняты сумками, она любезно открыла дверь и пропустила вперед.

— Спасибо, — ответил я.

Я посмотрел на ночное небо, на котором уже высыпали звезды, и произнес:

— Сколько звезд на небе и ведь на каждой из них, возможно, живут такие же, как мы, братья по разуму, а мы даже не догадываемся об этом.

— Вполне возможно, — ответила она, продолжая стоять рядом, и почему-то не решаясь уйти.

Мне хотелось продолжить начатый разговор, но слова не лезли в голову, и потому я просто смотрел на небо, словно пытался там найти подсказку. Я стоял и молчал и в тот момент, когда я хотел сказать, что фантастика мой любимый жанр в кино, девушка вдруг произнесла:

— Доброй ночи, — и повернувшись, направилась в противоположную сторону. Я стоял на ступенях видео салона и мучительно вспоминал, где я мог видеть её, но в глубине сознания мысли перескакивали с одного на другое, пытаясь хоть что-то вспомнить, но в памяти не было ничего, за что можно было бы зацепиться и вспомнить хоть что-то.

— Жаль, — подумал я, и повернулся в сторону пешеходного перехода. Я держал в руках сумки с купленной едой, и неожиданно запрокинув голову в небо, снова посмотрел на звезды, а потом смело шагнул вперед, чтобы перейти улицу.

Последнее что я запомнил в этой жизни, был жуткий скрип тормозов и удар, который вначале даже не воспринял. Я помнил только, как сумки вырвались у меня из рук и полетели вверх, и из них начали вываливаться купленные только что продукты, а я летел вверх, пытаясь поймать их. Потом я упал на асфальт, но боли не было, только стало нестерпимо жарко, и во рту появился соленый вкус крови, которая текла на асфальт. Я хотел, было что-то сказать, но в этот момент прямо в глаза на меня с неба упал луч света, словно мощный прожектор с крыши соседнего дома осветил меня и я неожиданно поднялся и полетел прямо по нему вверх.

Оглянувшись, он увидел машину, которая стояла, мигая огнями, и рядом с ней чье-то скрюченное тело, в лужи крови. Редкие прохожие, бежали со всех сторон поглазеть на случившееся. Но ему не было до этого уже никакого дела. Он продолжал двигаться в потоке света и неожиданно увидел впереди два нечетких силуэта. Когда он приблизился к ним и разглядел, он вдруг вспомнил все, до мельчайших подробностей. Память вернулась к нему, и все что произошло в прошлом, точнее в будущем предстало перед ним. Разговоры во сне, строительство телепорта, путешествия во времени, войны миров и конечно, радостные чувства любви, рождение детей, безмерное горе от потери близких. Теперь он знал, почему волнение охватило его в видео салоне, когда он увидел Вику, ведь это именно она была там. Он вспомнил все, а прямо перед ним стояли, светясь неземным светом, Вика и Сашенька. Они были такими, какими он их запомнил, когда стоял и смотрел на самого себя у машины времени и мысленно вспоминал их.

— Здравствуй Сережа, вот мы и снова вместе и теперь навсегда.

Саша крепко держал мать за руку и махал мне рукой. Я подошел к ним и молча взял Сашу за руку, и, посмотрев на Землю, которая была лишь голубым шаром на фоне ночного неба, спросил у Вики:

— Куда нам?

— К звездам…

(обратно)

Действующие лица и технические термины

Действующие лица
Земляне:


Сергей Николаевич Лунин — главный герой романа. 51 год.

Лунина (Короткова) Виктория Александровна (Вика) — подруга, впоследствии, жена Сергея. Принимала активное участие в создании телепорта. 36 лет.

Саша — сын Сергея и Виктории.

Даша — дочь Сергея от первого брака (второстепенный персонаж).

Селезнев Игорь Витальевич — участковый инспектор. Старший лейтенант милиции, в последствии подполковник ФСБ. Работал под руководством Зонина.

Зонин Петр Аркадьевич — полковник ФСБ, начальник отдела космической разведки, после войны получил звание генерал-майора.

Грей Уотс — майор спецслужб США. После войны вышел в отставку и стал компаньоном Лунина по производству безалкогольных напитков.

Ксения Мельникова — старший программист отдела, (второстепенный персонаж).


Инопланетяне:


Гао — робот-инопланетянин, представитель погибшей планеты Эф, (главный отрицательный герой романа).

Фейнхотен — Представитель Звездной Федерации, непосредственно контактирующий с землянами. 75 лет, житель планеты Ютра. (Один из главных положительных героев).


Второстепенные инопланетные персонажи:


Хлоя — помощница Фейнхотена и возлюбленная.

Флон — сотрудник центра космических исследований, помощник Фейнхотена на Хемлине.

Беленгина — астробиолог и Зумертек — стажеры у Фейнхотена на Хемлине.

Цумхаэ — член координационного Совета.

Солэнг — прибыл принять участие в переговорах с Землянами. Представитель планеты Энеида Бейдж и Маанг — помощники Солэнга на переговорах.

Гройдеван — пилот космического корабля.

Лунгер — пилот-исследователь космического корабля Звездной Федерации.

Гельвант — командир боевого космического корабля Звездной Федерации. Житель системы Альфа Лебедя.

Юглинд — член координационного Совета Звездной Федерации от системы Альфа Лебедя.

Зангони, Унторг, Золанбранг — Сотрудники лаборатории Фейнхотена.

Фленгра, Варутра, Кейзитр, Денгуи, Воэль, Ломент, Горни, Реденги, Ценгор — Сотрудники и участники проекта на Гоэмта.

Друминган — ученый сторонник учения эмпиорального развития жизни. С планеты Энеида, вместе с ним работали: Клоэр и Эберни.

Галактиане — раса биороботов из соседней Галактики, которая осуществила вторжение.

Йоа — ученый (доктор) занимался вопросами эмпиоральной теории возникновения жизни, погиб во время взрыва на острове Ловенгер.


Технические термины
Телепорт — устройство, посредством которого происходит перемещение материальных предметов в пространстве со скоростями, превышающими скорость света.

Гоэмта — база, на которую улетели сотрудники лаборатории, после нападения Галактиан.

Энеида — планета в созвездии Альфа Лебедя. Цивилизация, которая создала расу землян.

Хемлина — спутник планеты Ютра, на ней находилась лаборатория, которой руководил Фейнхотен.

Глория — межзвездная станция, представляет собой космический корабль, который движется в Галактике. На ней находится часть Совета Звездной Федерации и пост управления. Своего рода командный орган.

Клуфт — станция, на которой находился центр генетических исследований и клонирования.

Ловенгер — остров на планете Эф, где проводились опыты по созданию эмпиоры.


Все персонажи, их имена и действия, а также, — все события, происходящие в романе — вымышлены и не имеют ничего общего с реальными лицами, их именами, действиями и событиями их жизни, даже в случае какого-либо совпадения. Узнавшим себя на прилагаемых страницах не стоит рассматривать мнение о них того или иного героя, как мнение автора. Вместе с тем, приношу искренние извинения, за поступки героев и события, происходящие в романе, если они так или иначе нанесли моральный урон читателю, или кому бы то ни было

На правах рукописи. Автор — Аристарх Ильич Нилин. Москва, 2004 г.
Авторская переработка романа: Москва, 2006 г.
(обратно) (обратно)

Несколько слов от автора

Трилогия закончилась. Возможно не так, как хотелось бы читателю. Печально и без намека на то, что продолжение возможно. Некоторые вопросы остались так и не разрешенными и читатель вправе задать их, но автор и сам пока, не знает на них ответов. И все же, несколько слов в качестве комментария.

Заключительная книга трилогии, во многом отличается от первых двух. В ней, несмотря на динамизм и остроту сюжета, автор хотел впервые высказать через своих героев философско-утопические взгляды изотерического характера на процесс возникновения жизни. Придуманное понятие эмпиора и теория эмпиорального развития весьма смешна с научной точки зрения, и может вызвать улыбку в глазах тех, кто, так или иначе, знаком с техническими дисциплинами. Да и многие другие вопросы, устройства, термины и физические понятия, могут быть так же оспорены. Однако я не ставил своей целью написать техническую статью, это, прежде всего фантастико-приключенческий роман, в котором мне, прежде всего, хотелось показать людей, их поступки, те или иные стороны их характеров. По большому счету, это просто сказка для взрослых, для тех, кто истосковался по доброй старой фантастике, где редко присутствовали гоблины и тролли, а жили простые люди, порой перенесенные волей автора в далекий космос. А что касается теорий,… всякое в жизни бывает. Во всяком случае, я искренне верю, что когда-нибудь, люди с юмором прочтут о теории Дарвина, и о том, что человек произошел от обезьяны, да и многие другие понятия и теории будут опровергнуты.

В третьей книге много внимания уделено вопросам, связанным с перемещением во времени. Высказаны собственные взгляды по этому вопросу, которые, безусловно, могут вызвать споры. Но повторюсь, это всего лишь фантастика, где по-прежнему луч бластера можно зримо увидеть, а меч Джедая, реально существует в воображении миллионов людей.

Роман, своего рода дань уважения всем тем, кто писал до меня и на чьих произведениях я вырос. Пришло новое поколение, новые идеи и мысли, но, как и прежде, простые человеческие взаимоотношения в сочетании с фантастикой мира будущего, будут волновать людей. А потому, верю, что кому-то он понравится. Во всяком случае, хочется на это надеется. С искренним Уважением, Аристарх Нилин.


P.S. Как знать, возможно из тех обрывков воспоминаний, которые мне удалось запомнить во сне, удастся написать продолжение. И начало новой истории будет таким:

Тридцать лет спустя.

Станция криогенного хранения биологических образцов центра космических исследований.

— Эй, Руни, — раздался голос дежурного, — получено распоряжение на телепортацию объекта СР832.

— Я обедаю, — пробурчал Руни, — подождут.

— Какова черта ты молчишь, ты слышишь, что я сказал?

— Слышу, слышу. Неделями тишина, а тут именно в мой обед им понадобился какой-то замороженный кусок мяса.

— Они что полчаса подождать не могут? — хриплым голосом произнес Руни, заглядывая в список, который возник на экране монитора, — так, посмотрим, что им понадобилось, небось, опять какой-нибудь дермоид. Ага, СР832, человеческий организм с планеты Земля, находится в автономном режиме с 7346 года. Надо же живой экземпляр. Они что решили его разморозить?

— Руни, ты что заснул?

— Да сейчас я, надо же раскричался. Тридцать лет пролежал в холодильнике, и на тебе. Эй, Зофунг, разрешение на телепортацию объекта поступило?

— Поступило, доставай и готовь к отправке.

— Слушаюсь, черт бы тебя побрал, — снова пробурчал Руни и набрал на пульте команды для подготовки объекта СР832 к телепортации…

(обратно)

Примечания

1

Good (анг.) — хорошо.

(обратно)

Оглавление

  • Книга 1 ЗАВТРА КОНЕЦ СВЕТА
  •   Пролог
  •   Часть 1 ПОСЛАНИЕ
  •     Глава 1
  •     Глава 2
  •     Глава 3
  •     Глава 4
  •     Глава 5
  •     Глава 6
  •   Часть 2 ВСТРЕЧА
  •     Глава 1
  •     Глава 2
  •     Глава 3
  •     Глава 4
  •     Глава 5
  •     Глава 6
  •   Часть 3 ПЛЕННИКИ
  •     Глава 1
  •     Глава 2
  •     Глава 3
  •     Глава 4
  •     Глава 5
  •     Глава 6
  •   Действующие лица и технические термины
  • Книга 2 ВЕТЕР НАДЕЖД
  •   Часть 1 ВОЗВРАЩЕНИЕ
  •     Глава 1
  •     Глава 2
  •     Глава 3
  •     Глава 4
  •     Глава 5
  •   Часть 2 НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ВРЕМЕН
  •     Глава 1
  •     Глава 2
  •     Глава 3
  •     Глава 4
  •     Глава 5
  •     Глава 6
  •   Часть 3 БИТВА ПРОДОЛЖАЕТСЯ
  •     Глава 1
  •     Глава 2
  •     Глава 3
  •     Глава 4
  •     Глава 5
  •     Глава 6
  •   Действующие лица и технические термины
  • Книга 3 ПОСЛАННИКИ НЕБЕС
  •   Часть 1 ЗВОНОК ИЗ КОСМОСА
  •     Глава 1
  •     Глава 2
  •     Глава 3
  •     Глава 4
  •     Глава 5
  •     Глава 6
  •   Часть 2 ГИБЕЛЬ БОГОВ
  •     Глава 1
  •     Глава 2
  •     Глава 3
  •     Глава 4
  •     Глава 5
  •     Глава 6
  •   Часть 3 ПОСЛЕДНИЙ ОПЛОТ
  •     Глава 1
  •     Глава 2
  •     Глава 3
  •     Глава 4
  •     Глава 5
  •     Глава 6
  •   Эпилог
  •   Действующие лица и технические термины
  • Несколько слов от автора
  • *** Примечания ***