Рожденный на гильотине. В свете ночи... (СИ) [Ирина Литвинова] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Пролог


Вы знали ласки матерей родных,

А я — не знал, и лишь во сне,

В мечтаньях детских, золотых,

Мать иногда являлась мне.

О, мама, если б ты была жива,

Была б не так горька моя судьба…


Закон запрещал казнить приговорённых после захода солнца до утренней зари, ибо в сумеречные часы луч солнца не указывал душам, только что насильно оторванным от тела, дорогу в Царство Мертвых и они навсегда оставались неприкаянными призраками блуждать по белу свету и мрачными тенями всплывать в памяти живых, пробуждая всю затаившуюся в них злобу, бередя раны, некогда истерзавшие сердце, отравляя их существование… Пусть так! Пусть он никогда больше не будет знать покоя! Эта женщина итак никогда не сгинет из его воспоминаний, химерой являясь в мучительных кошмарах в самый темный час ночи.

Так думал Его Величество великий король Веридора Вейнур Нечестивый, с нетерпением прохаживаясь вдоль речевого балкона, выходящего на внутренний двор замка и то и дело косясь на установленную внизу гильотину. Сначала он хотел казнить леди Сатанэль (и имя то какое подходящее, тьфу!) на Большой площади при всем честном народе, наплевав на ее благородное происхождение и поспешно водруженный на прелестную головку венец «фаворитки Его Величества». Однако желание наконец раздавить эту гадину пересилило, поэтому то Нечестивый король решил устроить казнь в столь неурочный час.

Год назад он впервые столкнулся с прекрасной Сатанэль, уроженкой севера и роковой красавицей, одним взглядом бирюзовых глаз сразившей в самое сердце лорда Шеральда, младшего отпрыска одного из герцогских домов и его лучшего друга. Тот приём был устроен в королевском дворце как раз в честь помолвки лорда Шеральда. Гости поднимали бокалы за здоровье молодых, поздравляли верного друга с такой находкой, желали им скорее сыграть пышную свадьбу и век жить в счастье и согласии, наперебой расхваливали невиданную красота невесты и чуть ли не дрались за право быть свидетелями на бракосочетании. А вот интуиция Вейнура во-военному четко и лаконично докладывала, что появление этой бестии не к добру…

Сначала Вейнур не понимал, что происходит. Вернее, догадывался, но малодушно отодвигал подальше неприятную мысль, что невеста лучшего друга не просто так напросилась погостить в резиденции Его Величества, что ее холодность в общении с Шеральдом отнюдь не следствие девичьей скромности, коей у данной особы отродясь не было, что их постоянные «случайные» встречи, совместные охоты, трапезы, вечера нечто большее, чем невинный флирт без какого-либо будущего. Он ошибся. Фатально ошибся, непростительно для короля и друга. Сатанэль медленно, но верно стравливала их с Шеральдом, нашептывала своему жениху, что король молодил на неё глаз и собирается «опробовать» первым и только потом бросить надкусанный кусок так называемому другу. Расчёт был прост и частично оправдался: Шеральд бросил вызов своему королю в присутствии всего двора. Все затаили дыхание и ждали, когда Его Величество назовёт время и место поединка, где будет его собственной рукой повержен лучший воин Веридора, не считая короля… Конечно, лорд Шеральд искусней всех рыцарей владел двуручником, да и другим оружием, обладал Даром Тени, что делало его практически неуловимым, да и опыт дуэлей имел поболе, чем кто-либо другой из ныне живущих. Но Шеральд был человек, а человеку против высшего демона в равном бою не выстоять.

Однако Вейнур не поспешил избавить Сатанэль от искренне любящего жениха, который и нужен то был ей только как пропуск в королевское окружение. Нечестивый король задавил свою гордость и отказался от поединка, несмотря на возмущённый ропот, что так и трусом прослыть недолго. Он предупредил Сатанэль, чтобы заканчивала эти игры и убиралась подобру-поздорову — такой супруги он не то что близкому другу, злейшему врагу не пожелал бы! Не тут то было…

Ему бы вышвырнуть интриганку из дворца да поговорить с Шеральдом начистоту, но счастливая весть, за сутки облетевшая весь Веридор, заставила его забыть обо всем: Ее Величество королева ожидала дитя! Его милая нежная Сюзетт… Казалось, его сердце остановится, когда он, объезжая границы, услышал зов Дара Жизни, извещающего своего владельца, что тот скоро станет отцом. Вейнур прикрыл глаза и почувствовал, как в нескольких десятках миль от него только-только затеплилась жизнь его ребёнка. Его сердечко ещё не билось, но Нечестивый король уже всей душой обожал это маленькое чудо, которому предстоит стать его гордостью, его первенцем… так он думал.

Немедленно отправив магический вестник во дворец, Вейнур вонзил шпоры под бока гнедому и быстрее ветра помечался к своей дорогой жене.

Он прилетел в столицу на крыльях любви и, не обращая внимания ни на кого и ни на что, устремился в будуар королевы. Сюзетта, его маленькое рыжее солнышко, нежилась в кровати и счастливо жмурилась на пробивающиеся в распахнутое окно лучи. Вейнур едва успел сбросить на пол перевязь и стащить с ног сапоги, прежде чем упасть на белоснежные простыни рядом с женой. А она, как ни странно, ни слова ему не сказала о том, что он в уличном завалился на постель, хотя этого очень не любила и не упускала случая поотчитывать самого великого короля. Впрочем, какие тут нравоучения, после таких-то новостей, так ведь?

Все так же молча жена озорно улыбнулась и гибкой кошечкой скользнула к нему, припала губами у его губам. Сюзетт любила легкие, дразнящие поцелуи, не глубокие, но по-своему страстные и интригующие. Сейчас же королева, прижимаясь к нему всем телом, медленно проводила языком по его губам, чуть надавливая на нижнюю и явно намекая на совсем не целомудренное лобзание. Может, Вейнур и насторожился бы, вот только мозг был окончательно дезориентирован ещё одним маневром жены: она проворно забралась верхом на него, как будто всю жизнь только и делала, что объезжала ретивых жеребцов, хотя на самом деле ни разу не садилась в седло, и принялась целенаправленно расстегивать на нем ремень. Да чтобы Сюзетт, его кроткая стыдливая Сюзетт…

Дошло до Вейнура, что это точно не Сюзетт, только когда из ее горла вырвался громкий, протяжный стон, когда она, запрокинув голову назад, насаживалась на него. Он хотел было отбросить от себя Сатанэль, неведомым образом принявшую обличье его жены, и неслабо приложить ее об изголовье кровати, но тут она посмотрела ему в глаза… и он увидел, как они засверкали огнём Изначальным, совсем как у него. В ней текла кровь Хаоса, его демон ясно почуял это… и не смог причинить боль девушке-сородичу. Сюзетт не была его единственной, Вейнур это прекрасно знал, но даже предположить не мог, что это ему ТАК аукнется. Демон в душе взбесился, желая обладать демоницей, с огнём в крови и полыхающей от страсти так же, как и он. Это был первый и единственный раз, когда Его Величество не совладал со своей второй сущностью…

«Не подвёл» и Дар Жизни, неизменно обеспечивающий последствия после ночи с королем, если только женщина в течение нескольких часов после близости не пила специальную концентрированную настойку. В случае с Сатанэль Вейнур в первую очередь думал о том, как уберечь счастье с любимой супругой и про стопроцентную вероятность дважды стать отцом банально забыл. Как итог вечером того же дня королевский двор провозгласил леди Сатанэль фавориткой Его Величества, уже носящей под сердцем ребёнка, который вполне мог родиться раньше малыша королевы…

Видят Боги, Вейнур простил бы ее. Со временем. Он смягчился бы, взяв на руки их новорожденную кроху, наслушавшись оправдательно-просительных речей друга. Сюзетт тоже после всего произошедшего успокоилась быстро и — добрая душа! — попросила бы о снисхождении к завистнице.

Боги, как же страшна эта частица «бы», ибо порой за ней кроется нечто непоправимое. Прошлой ночью жизнь Вейнура начала стремительно обращаться в пепел: ему доложили, что Сюзетт отравили. Яд отсроченного действия продал тот же знахарь, что достал для Сатанэль артефакты, напитанные магией Изменчивых и позволившие ей чуть больше, чем на час, принять облик королевы. Антидот, конечно, был, но противоядие стало бы ядом для ребёнка, который вот-вот должен был появиться на свет. Услышав об этом, Сюзетт сквозь плотно сжатые зубы процедила, что скорее умрет в муках, чем позволит этой отраве оборвать жизнь ее малыша. Времени у неё оставалось до рассвета…

— Этой твари тоже утренней зари не видать! — ревел Его Величество, отдавая приказ возвести гильотину для Сатанэль. А полчаса спустя ему доложили, что у приговорённой начались схватки…

Церковный закон запрещает казнить беременных женщин, но — видит Небо! — Вейнур попрал бы все заветы и Мрачного, и Единого, но сделал бы все, чтобы эта дрянь сдохла скорее. С мрачным торжеством он смотрел на то, как стражники на руках тащат ее извивающееся тело к гильотине. Она выла, до крови кусая губы, и шарила вокруг лихорадочным взглядом, кажется, от боли и отчаяния уже не понимая, где она и что происходит. Ее швырнули на грубое дерево, к удовольствию короля, не проявляя ни капли милосердия. Правда в итоге она оказалась лежащей на спине и переворачивать ее, судя по всему, никто не спешил.

— Что это значит? — прогремел с балкона Вейнур. — Немедленно привести смертный приговор в исполнение!

Ответил ему сильный голос человека в чёрном, назначенного палачом Сатанэль и уже вставшего рядом с орудием казни, сжав ее руку в знак поддержки.

— Вейнур, — обратился к нему лучший друг, поднимая к балкону потускневшие глаза. — Подожди несколько минут. Прошу тебя, брат… Ты же знаешь, непозволительно казнить беременную женщину.

— Немедленно, — гаркнул Его Величество, сверкая демоническим пламенем в глазах, но собеседник даже ухом не повёл.

— Ты сам назначил меня ее палачом. Так вот, казнь откладывается… по техническим причинам. Или тебе придётся услать меня на гильотину первым и все равно дать Сатанэль эти несколько минут.

— Пусть рожает! — зло выдохнул Нечестивый король, стиснув кулаки до хруста костяшек пальцев.

Сатанэль изгибалась и рыдала, то ли от боли, то ли от вида зависшего у неё над шеей гильотинного лезвия. Вцепившись в руку жениха — единственного сочувствующего ей человека, она не знала, о чем молить Богов: о продолжении мучительных родов или о скором безболезненном обезглавливании. Да и не услышали бы Боги такую, как она… Хотя, не ей жаловаться. Послали же они ей последнее утешение.

— Давай, моя хорошая, — приговаривал Шеральд, незаметно для короля опутывая ее обезболивающими целительскими чарами и плетя что-то странное из непонятных ей потоков. Она почти не понимала, что он говорит, да и не слышала через собственное надрывное дыхание напополам со стонами, но почему-то сейчас, видя, как смерть приготовилась обрушиться на неё, Сатанэль вдруг осознала, что значит любить… — Давай, ты должна выдержать… Я клянусь тебе, я сделаю все для твоего ребёнка… Ну, ещё… Последнее усилие…

— Воистину последнее! — как гром средь ясного неба грянул голос короля. — Палач, делай своё дело! Я хочу, чтобы с первым криком младенца ее голова отлетела от тела!

— Я заверну ребёнка в плащ и завершу казнь, — невозмутимо заявил Шеральд, зажав ее шею между колодками и поднимая окровавленный подол.

«Мда, только роды у гадюк Шед ещё не принимал!» — раздосадовано думал Вейнур, буравя взглядом непокорного палача. Он уже пожалел, что доверил эту почетную миссию ему. Просто короля казалось, что если друг сам не будет участвовать в обезглавливании невесты, так и не сможет до конца смириться, что ее больше нет, и забыть, как дурной сон…

Из мыслей Его Величество выдернул тот самый пресловутый детский крик, заставивший сердце болезненным комком сжаться в груди. Его первенец… не тебя папа так сильно желал увидеть, не так представлял себе твоё рождение…

— Доволен?! — негодуя сам на себя, снова вспылил король. — Теперь приговор!

Шеральд оставил младенца, бережно завернутого в свой перепачканный кровью плащ, лежать на гильотине между ног матери и подошёл к «изголовью».

— Покажи… покажи мне ребёнка! — судорожно зашептала Сатанэль, но навостривший уши демон услышал ее и с такого расстояния.

— Немедленно!!!

— Он здоровый и красивый, — тихо проговорил Шед, наклоняясь якобы чтобы поправить корзину, в которую должна была упасть ее голова. — Это мальчик, Сани… у него твои глаза, бирюзовые, — и уже выпрямляясь и берясь за спусковой механизм, спросил. — Как мне назвать маленького?

— Рагнар…

— Что?!!! — возопил Его Величество, но его голос для Шеда потонул в свисте гильотинного лезвия, за доли секунды прерывающего жизнь прекрасной молодой леди, с которой он всего то месяц назад мечтал о безоблачном совместном будущем.

— Ее последнее слово… Ее ребёнка будут звать Рагнаром, — как можно тверже проговорил Шеральд, беря на руки захныкавшего малютку.

— Это имя первого великого короля!

— Теперь это ещё и имя твоего сына, — стоял на своём Шед. — Позволь мне забрать его, Вейнур, и я клянусь тебе, что воспитаю из него благородного лорда и человека чести. Будь милосерден, брат, и Боги сторицей воздадут тебе за это.

Минуту медлил Нечестивый король, прежде чем, скрепя сердцем, выдавить из себя:

— Рождённый на гильотине… Что ж, пусть живет, только имени твоего славного рода ему не носить. И лордом не быть. Отныне он Рагнар, теодор эль-Гильотин.

Дворцовые часы пробили пять утра, возвещая о начале гредущего дня и приветствуя первый солнечный луч… а вместе с ними разнесся и клич по всему дворцу:

— Королева рожает!

… В полдень Ее Величество, благополучно разрешившаяся от бремени и уде выпившая антидот, несмотря на усталость, лично вынесла на речевой балкон и продемонстрировала столпившимся внизу веридорцам Его Высочество принца Роланда, провозглашённого первенцем и наследником великого короля Веридора Вейнура Нечестивого…


Его Сиятельство Скандал (1)


Листья шепчут твое имя,

Перезвон ручья им вторит.

Сделай так, чтобы другие

Нас оставили в покое.

В алой полосе заката

Раздувает пламя ветер,

В эту ночь я буду рядом

Со своей прекрасной леди!


— Женю!!!

Именно этот яростный вопль в исполнении Его Величества был главным сдерживающим фактором, не позволяющим Его королевскому Высочесву наследному принцу Роланду окончательно распоясаться, но в последний год даже эта самая действенная угроза начала временами давать сбои. И было у Его Величества нехорошее подозрение, что связано это с тем, что сын таки надумал связать себя узами брака. На тот же вывод наталкивало и то, что все последние жалобы благородных и не очень дам были связаны исключительно с экстравагантным чувством юмора наследника, а не непосредственно с увеличением ветвистости рогов на макушках достопочтенных мужей упомянутых леди. Однако что-то подсказывало великому королю Веридора Вейнуру Нечестивому, что кандидатура будущей невестки ему придется не по нраву, особенно учитывая брачный договор пятнадцатилетней давности, скрепленный магией Крови, что означало фатальные последствия для сторон, пренебрегающих своими обязательствами…

— Семсот семьдесят пятая! — в притворном возмущении воскликнула его бедовая кровинушка, встряхнув копной медных волнистых локонов. — Семьсот семьдесят пятую невесту ты сулишь мне, отец!

— Сто семьдесят седьмую, — педантично уточнило другое его солнышко, правда, не растрепанное, как старшее, а аккуратно причесанное, со сплетенным в сложную косу водопадом огненно-рыжих волос.

— Я нетрадиционно ориентированных ослов… тьфу ты, послов! Их я за невест не считаю! — фыркнуло старшее солнце. — Это тебе плевать на пол, возраст и внешний вид того, с кем снош…

— Молчать!!! — зычный глас Его Величества оборвал не самую подобающую для тронного зала речь, тем более исполняемую наследным принцем и раскрывающую ту сторону жизни младшего сына короля, которую лучше бы не обсуждать, во избежание скандалов международного уровня…

Увы, но скандалы, видимо, были неистребимой генетической особенностью, присущую всем без исключения представителям славной правящей династии Веридорских, а уж детишки Вейнура Нечестивого, вдобавок к этой характерной фамильной черте, еще и делали все с воистину королевским размахом!

— Значит так, — переведя дух, более спокойным тоном продолжил Вейнур. — Во-первых, Роланд, ты извинишься перед леди Рангин…

— За что? — не проникся серьезностью отцовского настроя принц. — То, что сия дама в своем дневнике весьма расплывчато описала своего кавалера "прекрасным, как солнца луч, и горячим, как дневное светило" и добавила, что данное сравнение применимо еще и к волосам, и к малой короне выше означенного молодца, вовсе не указывает на меня! Понятия не имею, почему лорд Рангин решил, что кандидатура на соблазнителя его благоверной всего лишь одна — я?!

— Может, из-за малой короны, которую традиционно носит сын короля? — язвительно поинтересовался, собственно, король.

— Так под это описание и Рансеваль подходит!

— Боюсь, брат, у меня есть алиби, сомнениям не подлежащее, — едва сдерживая смех, снова вклинился в их диалог младший отпрыск Его Величества. — В указанное леди Рангин время свидания с ее кавалером я был в соседнем будуаре с лордом Рангин…

— Что, правду говорят, что этот гусь общипанный еще и по мальчикам?!

— Цыц!!!

Нет, Его Величество очень любил своих солнышек… но не когда они проверяли на прочность его нервы и голосовые связки!

— Роланд, ты извинишься, так как лорд Рангин затребовал слишком большой откуп за твое право круглосуточно пользоваться телом его жены по любому назначению, государственная казна себе такого позволить не может…

— Можно же поторговаться… — у Рансеваля аж глаза азартным огнем вспыхнули.

— В таком случае сами будете обосновывать необходимость данной статьи расходов лорду Шеральду, — наслаждаясь собственным коварством, заявил Вейнур, и, увидев, что юношеский энтузиазм (эх, в мирное бы русло этот энтузиазм!) поутих, продолжил. — Второй момент. Сегодня в полдень с официальным визитом прибывает посольство из северных земель, в том числе и семьи дипломатов. Не дай Боги я замечу… даже не так, не дай Боги хоть кто-нибудь просто заподозрит кого-то из вас в том, что вы нецеломудренно дыхнули в непосредственной близости с этими придурочными северянками…

— Женишь? — весело предположил Роланд, еще не осознавая всю степень отцовского негодования.

— Это вряд ли, — не отставал от него Рансеваль. — Зная твои вкусы, брат, можно с уверенностью утверждать, что ты не остановишься на первой партии, пусть даже с девушками в количестве нескольких штук, так что тебе, отец, придется объявить о принятии Веридором восточной веры и допущении многоженства.

— Да нет, детушки, зачем мне портить самому себе нервы, переругиваясь с Отче и сдерживая поток хлынувших в столицу претенденток на ваше сердце и другой орган? — иронично изогнул бровь Его Величество. — Того, кто скомпрометирует королевскую семью, я в срочном порядке прикажу оскопить, как мерина, и послам заявлю, что так и было, а значит, покушения на честь их северной леди реализоваться не могло.

— Мысль ясна: не попадаться, — хмыкнул до сих пор безмолвствующий четвертый участник неофициального семейного собрания.

От неожиданности Нечестивый король даже вздрогнул и неосознанно перевел взгляд на говорящего, правда, встретившись с бирюзовыми глазами, тут же отвернулся.

Высокий статный брюнет с ледяной маской на красивом лице и демоническим огнем, то и дело вспыхивающим в глубине нечеловеческих глаз, более всех из трех стоящих перед троном юношей походил на наследного принца, что немало расстраивало монарха и волновало двор. Вейнур старался как можно реже смотреть на него, но король физически ощущал его присутствие во дворце и всякий раз задавался вопросом: когда же он допустил ошибку? Когда позволил ему родиться на гильотине или минутой позже, когда навсегда отрекся от него?


Его Сиятельство Скандал (2)


За что вы бросили меня, за что?

Где мой очаг? Где мой ночлег?

Не признаете вы со мной родство,

А я — ваш брат, я человек!

Откройте двери, люди, я — ваш брат!

Ведь я ни в чем, ни в чем не виноват…


Вейнур действительно наивно полагал, что ему удастся выгнать сына Сатанэль из своей жизни. Король даже разрешил лучшему другу на несколько лет отдалиться от двора, чтобы тот мог воспитывать ребенка вдали от столицы. Он запретил Шеду рассказывать кому бы то ни было, в том числе и самому "неучтенному" сыну правду об отце. Мальчик с раннего детства проявлял интерес к военному делу, и Вейнур планировал организовать ему службу на дальней границе… Ха! Рассмешил Богов своими планами!

Когда Веридор шумно справил пятнадцатилетие наследного принца пришло время подыскать Роланду постоянную свиту, а Его Величество, как на зло, не мог присутствовать на отборе из-за незапланированных переговоров с восточным Порсулом (заморский сосед очень не вовремя вознамерился нарушить весьма выгодное Веридору соглашение и променять его на торговый союз с северянами, чего допустить было нельзя ни в коем случае). Поэтому-то сие мероприятие и его проведение было целиком и полностью возложено на Шеда… Уж от кого, от кого, а от друга Вейнур такой подставы не ожидал! И даже его обоснованные уверения, что "так лучше" не успокаивали! Дело в том, что Роланд должен был выбрать себе минимум двоих молодых людей примерно своего возраста как постоянных членов своей свиты, причем это почетное место могли претендовать не только титулованная аристократия или же мелкое дворянство, но и так называемые "теодоры" — приставка к имени незнатного, но зажиточного или потомственно занимающегося каким-либо делом семейства. Они становились его ближайшими соратниками до конца жизни и при желании принца приносили клятву верности на крови. Принимались во внимание не только желания Его Высочества, но и магический аспект: юноши должны были дополнять друга, в "тройке" не могло быть двух сильных щитовиков или же двух целителей. Желательно, чтобы "тройка" при необходимости могла разделить между собой государственные обязанности… Частенько случалось так, что мнения принца и комиссии из государственных мужей, экзаменующих претендентов, не совпадали, потому как Его Высочество выбирал своих друзей без оглядки на их способности. Но именно на этом отборе случилось невероятное! Принц Роланд выбрал двух молодых людей, с одним из которых он никогда прежде не встречался, и их же комиссия признала идеально подходящими для "тройки" наследника! Его Величество хотел было обрадоваться, когда ему доложили столь радостную новость по возвращении во дворец. Но его улыбка увяла, стоило ему зайти в тронный зал и пока только со спины увидеть преклонивших колени юношей… Вейнур почувствовал его в тот момент, когда перешагнул через порог. Сильную яркую демоническую ауру, которая даже в спокойном состоянии давила на окружающих, невозможно было не узнать… Аура, невероятно похожая на его собственную…

Его Величество как в тумане обошел новоиспеченную свиту наследника и встал рядом с Роландом перед ними. По этикету королю полагалось говорить первым, но Вейнур просто не мог… жадный взгляд вцепился в темноволосого юношу, опустившего глаза к полу. Король знал, что они бирюзовые, и не хотел видеть их. Но лицо… Нынешний правитель Веридора был знаменит еще и своей красотой, которую признавали даже монахини, неизменно осенявшие его крестным знамением и бессвязно бормочущие ему вслед что-то вроде "Сгинь, нечистый искуситель!" И вот он видел перед собой практически точную свою копию. Те же соболиные брови с хищным разлетом, высокие скулы, по-мужски крупный нос, внушительный разворот плеч, сложение… Вейнур был уверен, что они даже роста одного!

Может, надо было не смолчать тогда и приказать мальчишке убираться прочь из дворца, а заодно и умнику Шеду. Он бы сумел переубедить в идеальности кандидатуры и сына, и тем более комиссию, да всю страну, в Хаос! Он уже набрал в грудь воздуха, чтобы разразиться гневной тирадой, но тут юноша вскинул голову и на миг встретился глазами с чернющими очами короля.

"Ты ненавидишь меня?" — услышал он чужой и одновременно такой голос в собственной голове.

И король вдруг понял, что… нет, не ненавидит. В тот самый миг Вейнур осознал, что все эти годы, качая на руках своих рыженьких солнышек, он невзначай оглядывался, ища темную макушку… Он почему-то был уверен, что его первенец брюнет. Что он похож на него как две капли воды. Что в нем проснулась демоническая сущность и один из королевских магических Даров… Король ни разу за все эти годы не отважился спросить у лучшего друга о его воспитаннике и давил на корню все порывы "случайно" проехать мимо поместья Шеда и хоть мельком выцепить взглядом мальчика с чудесными и проклятыми лично для Его Величества бирюзовыми глазами…

А теперь между ними установилась ментальная связь как следствие кровных демонических уз… Это значило, что в душе мальчик признает стоящего перед ним короля отцом, а монарх его — сыном.

"Почему ты не смотришь на меня?"

Что мог ответить на это Вейнур? Он не смог солгать ему.

"У тебя глаза… материнские…"

Он все понял. Его Величество чуть не вздрогнул, почувствовав, как боль и обида кнутом хлестнули его сына. А в следующее мгновение Вейнура обдало холодом, заковавшим в ледяные доспехи горячую душу юноши.

"Глаза не выколю!"

***

Глаза не выколю!

С тех пор эти бесстыжие бирюзовые глаза сверлили короля взглядом, презирая все нормы этикета и пиетет перед царственной особой. Вейнур знал, что сын это делает специально, чтобы безмолвно уколоть и упрекнуть его, своего отца, а заодно и свою рану лишний раз потревожить. У него получалось и то, и другое… Но они не были бы Веридорскими, если бы хоть словом, хоть жестом дали понять, как им обоим тяжело! Шед смотрел на это и только безразлично махал рукой, побурчав что-то вроде: "Упрямые бараны. Оба — два!" Не раз Его Величество и по хорошему просил, и приказывал, и даже угрожал лучшему другу, чтобы приструнил воспитанника, но лорд Шеральд в своих лучших традициях игнорировал монаршею волю и флегматично заявлял:

— Твой сын — тебе его и воспитывать. Я уже сполна выполнил свой опекунский долг и вложил в него все, что мог.

Конечно же, Его Величество так и не поговорил с сыном…

А он в каждым годом взрослел и издевался над королевской гордостью одним своим существованием! Естественно, все видели его сходство с отцом. Придворные даже не поленились припомнить леди с изумительными бирюзовыми глазами и связанные с ней скандалы. Пришлось по вкусу аристократии и звучное прозвище Рожденный на гильотине. А как же мальчишка с гордостью представлялся:

— Рагнар, теодор эль-Гильотин!

И Вейнура подчеркнуто не называл отцом, исключительно Его Величеством, даже когда они собирались семьей. Хотя к принцу свободно обращался, как к брату…


Его Сиятельство Скандал (3)


В дорогу звал глас таинственных гор.

Три сына там покидали свой дом:

Один был горд, другой — упрям,

А третий был сердцем смирен.


— Свободны! — оставил без комментариев реплику старшего сына Его Величество, кивком отпуская всех троих.

Вывалились молодые люди из тронного зала шумно и под аккомпанемент хохота Роланда.

— Тебе бы только паясничать, — беззлобно заметил Рансеваль, выпутывая конец своей косы из перевязи Рагнара. Стоит ли указывать на автора шутки?

— За серьезный вид у нас Рагнар ответственный, — отмахнулся от него Его Высочество и, ухватив старшего брата за предплечье, потянул его к своим покоям. Рансеваль понятливо улыбнулся и направился в противоположную сторону.

Воистину, трое сыновей Его Величества были как на подбор. Словно в древних легендах: трое братьев, абсолютно разные, но дополняющие друг друга, как части одного целого, опровергающие суждения, что половинок может быть только две.

Наследный принц Роланд, вопреки своему статусу, олицетворял собой качества… младшего принца! Озорной шкодливый парнишка, с чертятами и придурью во взгляде, вечно растрепанный и пожизненно неугомонный, он носился галопом по дворцу, играл, пел, плясал, шутил, заливался смехом. Оптимист до мозга костей, Роланд день и ночь фонтанировал идеями, источал энергию, излучал веселье и плодил творческий беспорядок везде, где появлялся. Добавить к этому всему любовные похождения исключительно по замужним дамам, различные сомнительные авантюры, острый ум, язык без костей и нетипичную для августейшей особы доброту — и получится портрет Его Высочества. Он был хорош, ничего не скажешь… Вот только не походил на наследника королевства. Бросалось в глаза, особенно когда принц обретался рядом с Рагнаром, что Роланд ничего не взял от отца. То есть вообще ничего: ни одной внешней черты, ни королевского магического Дара, ни даже демоническую сущность.

И вот он собственной персоной, Его Сиятельство Скандал! Рагнар, известный всему миру как Рожденный на гильотине, даже выглядел старше своего законнорожденного брата. Высший демон, поделивший с третьим братом королевские Дары в соответствии со своей второй сущностью, то есть обладающий темным Даром Смерти, в то время как Рансеваль, подобно отцу, владел светлым Даром Жизни.

Рансеваль… Братья, конечно же, дружили, озоровали вместе, но по-настоящему с младшим не сблизился ни Рагнар, ни Роланд. С одной стороны, к Рансевалю неоднозначно относился весь Веридор, кроме правящей четы. Так как Рожденный на гильотине принципиально называл сам себя тоедором эль-Гильотином, полностью игнорируя свое родство с Вейнуром Нечестивым, бастардом Его Величества считался только Рансеваль. "Измены короля можно посчитать по количеству его бастардов," — усмехался про себя Рагнар, порой буровя тяжелым взглядом младшенького. И подружиться бы им: оба нежеланные отцом, но позже любимые им, половинки одной "тройки". Вот только…

Чуть меньше, чем двадцать лет назад, в Веридор примчалась кузина Сюзетты и, упав на колени пред своей родственницей-королевой, попросила о защите. Она принадлежала к младшей ветви рода Монруа — хозяев Северного Предела, пограничной территории между Веридором и северными землями, над которыми стоял Саратский Вождь. Пресловутый глава разрозненных северных племен вздумал жениться на юной леди Монруа, которая, к слову, была недурна собой и походила на Сюзетт, как родная сестра. Только невесте жених был не по нраву, что немудрено: в деды ей годится, из самого песок сыпется, к тому же четырежды вдовец, что тоже не располагало к мечтам о долгой счастливой замужней жизни. Ко всему прочему, Вождь оказался порядочным самодуром и гордецом, поэтому отказа не принял и пригрозил Северному Пределу войной. И вот несчастная Монруа просила покровительства у Веридора. Только, согласно закону, отказать Саратскому Вождю в выдаче северянки Его Величество мог только в случае, если она подарит королю ребенка, закрепив за собой пожизненный статус фаворитки… Вейнур отпирался до последнего, но сдался под натиском жены, умоляющей супруга изменить ей и тем самым спасти бедную кузину. Молодая мать без зазрения совести оставила новорожденного сына Веридорским и умотала замуж за одного из заезжих южных графьев через два месяца после родов. Больше в Веридоре она не появлялась, только раз в сезон отправляла Сюзетт весточку о себе, постоянно забывая спросить о Рансевале. Сама королева считала его своим сыном и в душе тихо радовалась, что кузина даже не заикнулась о том, чтобы забрать это маленькое чудо с собой. Все равно бы ей отказали в самой категоричной форме, а предлог… Предлог отыскали бы! Или советники что, зря хлеб свой с деликатесным порсульским мясом и икрой из южных окраинных провинций едят, да еще и крепенькой саратской настоечкой запивают!

Рагнар не то что бы не любил Рансеваля, но теплотой в их отношениях и не пахло.

Главной причиной, скорее всего, было неприятное осознание того, что младшенький, хоть и не раз был повержен им в бою на турнирах, душой намного сильнее его. Мальчик не отличался красотой, не был избалован особой любовью окружающих, жил среди презрения, ибо наследник у короля уже был и, появись ещё один законный сын Его Величества, Рансеваля, которого придворные мужи держали про запас, настиг бы несчастный случай в тот же день. Однако он не озлобился, и его доброе сердце, пожалуй, принадлежало самому благородному человеку во всем Веридоре. Не раз Рождённый на гильотине ловил себя на мысли, что поступает, как хочется, позабыв про честь и совесть. Он был ходячей легендой, эдаким сыном коварства судьбы. Рагнар гордился своим прозвищем, хвалился тем, что был рождён на гильотине, с удовольствием примерял маску слуги с законным (и, что более важно при дворе, очевидным) правом на большее, который из гордости даже не косится в сторону власти и показно не называет короля отцом. От него как от сына Сатанэль никто никогда не ждал высоких моральных принципов, он и не видел смысла прививать их себе. А Рансеваль, видя несовершенство мира, не голосил об этом и не рисовался на этом неблаговидном фоне, вписываясь в какой-нибудь знаменательный случай как герой-мученик. Он тихо продолжал поступать, как считает правильным, не оглядываясь на пренебрежительные смешки прожигателей жизни и балагуров, вроде Роланда. "Из малого вышел бы хороший король," — не раз мелькало в голове у Рагнара… Но это все лирика! И конечно же, демон никогда вслух даже шепотом не признавался, что брат в чем-то превзошел его. В любом случае, какую бы золотую душу Рансеваль ни имел, ему не одолеть высшего демона ни на турнире с мечом в руках, ни в темном переулке ножом в спину. Так что да, Рагнар считал, "победитель по жизни" в их "тройке" только один, и сомнений, кто именно, быть просто не может.

Однако был один факт, словно намекающий, что в замыслах Богов все отнюдь не так однозначно: Рансеваль единственный из детей Вейнура Нечестивого унаследовал большие, глубоко посаженные чернющие глаза темнее самой Тьмы — фамильная черта Веридорских. Что бы это значило? Этот вопрос не терял своей актуальности вот уже почти два десятка лет, так же как и предположения о том, что сулит теодору эль-Гильотину рождение на гильотине?


Его Сиятельство Скандал (4)


А я не хочу, не хочу по расчёту!

А я по любви, по любви хочу!

На волю, на волю! Хочу я на волю!

Я птицею ввысь улечу!


— Учти, все твои гениальные планы мы должны успеть воплотить до приема, — заметил Рагнар, следуя за братом чуть ли не бегом, чтобы не отстать.

Судя по тому, как вцепился в него Роланд, либо он задумал нечто грандиозное, либо… либо Рагнар даже не знал, что думать. А подозреньице, невзначай подслушанное в мыслях отца по ментальной связи, теперь противненьким таким червячком грызло и его. Одно утешало: Его Величеству мучиться в неведении, а брату принц сейчас все как на духу выложит.

Его Высочество прорвало еще до того, как они завершили забег до принцевых покоев.

— Рагнар, мы с тобой пролетаем мимо принятия посольства, — на ходу заявил он, не поворачивая головы, таким тихим шепотом, что услышать его мог только сын Хаоса.

Демон хотел было осведомиться, что за шутку такую выдумал брат, что подготовка к ней важнее восточных гостей, встречать которых предписано не только правителю, но и его наследнику, но серьезный тон обычно смешливого братца порядком озадачил его.

Уже на подходе к дверям, ведущим в помещение, гордо именуемое "кабинетом Его Высочества", Роланд вдруг передумал и резко рванул дальше по коридору. Не прошло и минуты, как братья укрылись в тайной нише, проход в которую полностью закрывал кусок стены, отъезжающий в сторону, если прошептать рядом "Величье — королю, правда — изумруду, воля — Богам".

— Ну, и чего такого стряслось? — Рагнар нетерпеливо забарабанил пальцами по каменной кладке. Напрягали его глухие коридоры и замкнутые пространства с недостаточным местом для маневра.

— Брат… я влюбился. Серьезно.

Вот это была новость. Нет, не то, что принц влюбился, а то, что в кои то веки что-то в его исполнении вышло серьезно. И это, в Хаос, уже действительно было… серьезно.

— И кто она? — вычленил из роя мыслей наиболее важный вопрос демон, морально уже готовясь услышать имя настоятельницы монастыря в пригороде столицы или, на самый худой конец, какого-нибудь мужчины. С Роланда станется! Может, его младшенький заразил, как будто одной сердечной боли их несчастному родителю мало…

Лицо Его Высочества приняло выражение блаженное и восторженное, точь-в-точь как у всех влюбленных.

— Бэль… — почему-то прошептал принц, хотя подслушать их здесь уж точно никто не смог бы.

Хм… Ну, что сказать? Не мужчина — это, определенно, плюс. Не настоятельница монастыря — это тоже плюс. И на этом, к сожалению, плюсы заканчивались. Это, понятно дело, минус.

— Ты про леди Исабелику Монруа? — все еще надеясь на лучший исход, осторожно спросил Рагнар, хотя отчетливо понимал, что имя любой другой "Бэль" Роланд так не скрывал бы.

— Да, — одним счастливым выдохом принц безжалостно заколол трепыхающуюся в агонии надежду и тут же сам начал перечислять все вытекающие из данной ситуации проблемы. — Я помню, у нас с Северным Пределом натянутые отношения, так как лорд Монруа ни в какую не хочет подписывать договор о вассалитете. Да, Бэль — бастард, чудо, что эти дикари-северяне не убили ее еще во младенчестве, и на наследство она не претендует, формально у нее даже нет права зваться "леди"…

— Не забудь о перспективных партиях с одной из южных графонесс или же дочек Великого султана Порсула, — вставил Рагнар, припоминая, как отец и Шед чуть ли не до хрипоты спорили о том, с кем выгоднее заключить династический брак. Правда, они говорили исключительно о Рансевале. Странно, ведь куда важнее брак наследного принца. Неужели…?

— Роланд, — настороженно протянул демон, вглядываясь в понурившегося брата. — А ну-ка ответь мне, я точно все знаю? Его Величество, случаем, не сговорил уже тебя?

Тяжелый вздох был красноречивее всяких слов, однако до конца расставило все по местам признание Его Высочества:

— Отец вчера показал мне брачный договор о моей свадьбе с царевной Арией. Магический.

Крепкое словцо слетело с губ Рожденного на гильотине до того, как ставшая привычной холодность подавила все эмоциональные всплески, что само по себе было недобрым знаком, а уж в сочетании с вырвавшемся из-под контроля демоническим пламенем, засверкавшем в глазах, ползущем по волосам и уже занявшемся на одежде!

— Ты понимаешь, что будет, если ты затащишь свою Бэль в постель до того, как сочетаешься браком с этой девкой?!

— Полегче, Рагнар, она как-никак царевна…

— В том то и дело, что никак она не царевна! Армия Отче спалила ее земли дотла, теперь там государство храмовников! Понятно конечно, что Его Величество заключал такое, когда Дивная страна была достойным союзником… Но Боги, магический договор?!

— Я знаю, что это значит: после того, как царевна Ария перешагнет порог совершеннолетия, и до консуммации нашего брака близость с другой женщиной убьет меня. Завтра ей исполняется восемнадцать.

— Так почему ты не в борделе? Не наслаждаешься, так сказать, наперед? — подняла голову язвительность Рагнара, здраво рассудившая, что лучше всего относиться к ситуации со здоровым скепсисом. Во-первых, ничего непоправимого пока не случилось, а во-вторых, братишка, судя по его собственным заверениям, все прекрасно понимает.

— По официальной версии мы именно в дом утех и намылились, только челяди в сопровождение на всякий случай прихватили побольше. Думаю, учитывая все обстоятельства, отец меня сегодня дергать не будет… А завтра нас уже не догонят.

— И куда нас демоны на самом деле понесут? — иронично заломил бровь Рагнар. — Давай уже, добивай меня.

— В Северный Предел! — выпалило это рыжее… недоразумение!

— Ч-ш-што мы там забыли, кроме твоей Бэль? — кажется, самообладание снова стало изменять демону, уж больно его речь на змеиное шипение походить стала.

— Я отправил царевне магического вестника с просьбой как можно скорее прибыть в Северный Предел. Я хочу договориться с ней, Рагнар. Пускай она хоть гарем фаворитов себе заводит, но с меня — только брачная ночь… И спокойная жизнь с Бэль…

— С ней то ты, может, и договоришься, — поморщился демон, попутно прикидывая, как это он так упустил младшего из виду, что он успел так к этой девчушке привязаться, — но Его Величество не дурак и такого неоправданного риска точно не потерпит. Кто знает, как магический договор на такой закидон отреагирует? Король просто отошлет твою Бэль и…

— Рагнар, — оборвал его Роланд. — Я знаю, что не имею права просить тебя об этом… но все же… Брат, я хочу, чтобы ты женился… на Исабелике Монруа.

— И обеспечил ей пропуск в королевский двор Веридора, — закончил за принца демон. — Ну, спасибо хоть целибат мне не положен. Я ж тоже могу завести себе гарем?

— Конечно! — радостно встрепенулся Роланд. — Хоть с фаворитками, хоть с фаворитами, хоть и с теми, и с другими сразу! Все за мой счет!

— Нет уж, спасибо, парни не прельщают, — покачал головой Рагнар. — Ты же знаешь, я шучу.

— А в Северном Пределе, я слыхал, сейчас леди Фредерика гостит, — хитро подмигнул Роланд и проворно выскочил из ниши в коридор, ловко увернувшись от шутливого братского подзатыльника.


Его Превосходительство Случай (1)


Двум сестрам в терем над водой,

Приехал рыцарь молодой.

Колечко старшей подарил,

Но больше младшую любил.


Неприступные стены родового поместья хозяев всея пограничной меж Веридором и северными племенами земли уже виднелись в отдалении, что несказанно обрадовало несчастных слуг, топтавших дорожную колею от самой границы, то есть ровно трое суток. Лошади мучились, конечно, не так, как люди, но и их утомило долгое путешествие из родных предместий столицы к самым окраинам королевства, ко всему прочему ещё и богатых на горы, перевалы и прочие труднопроходимые местности, так что ездовые, словно осознав, что это конец длинного перехода маячит в трех милях впереди, воодушевленно всхрапнули и встретили величественные башни фамильного замка лордов Монруа победным ржанием, словно воинственным кличем покорителей неприступной высоты.

— Ты глянь-ка, Рагнар, какое трогательное единодушие мальчишек и наших вороных друзей, — усмехнулся гарцевавший во главе процессии Роланд.

ЕгоВысочество, как всегда не утруждающий себя деликатностью, последние полчаса пути рассуждал о наболевшем, нещадно давя каблуком на стремя и на больную мозоль.

— Все же мне невероятно повезло, что мой взгляд пленила именно Исабелика. Не то чтобы я резко возражал против Фредерики. Кузина, бесспорно, хороша… даже не так, чудо как хороша! Но, во-первых, я все-таки предпочитаю брюнеточек, да и характер у Исабелики куда проще и покладистей, чем у Фредерики. А во-вторых, хлопот не оберёшься с этими кровосмесительными связями! Поди разъясни всем и каждому, что вот ты, например, с Фредерикой не то что не брат с сестрой, а даже близко не родственники! Хотя, если смотреть формально… Скажи, вот если бы так сложилось, что Фредерика действительно приходилась бы тебе двоюродной сестрой, женился бы на ней?

— Не сыпите сахер, Ваше Высочество… сами знаете куда, — в конце концов не выдержал Рагнар.

— Да помню я, что ты на жертвенный алтарь возляжешь, только бы Фредерику себе заграбастать. У тебя же вся твая демоническая натура чуть не с рогами наружу выползает, — как ни в чем не бывало продолжал разглагольствовать принц. — Чтоб ты знал, я даже не удивлен. Ты просто не мог выбрать никого другого! Нельзя было выбрать никого попроще, что не как неприступная крепость, а хотя бы как маленькая цитадель. Хотя… иначе ты бросил бы красотку вечером же того дня, когда она сдалась бы тебе на милость. А что забавно, Фредерика же один в один такая же! Вы ведь друг другу идеально подходите: оба упертые, импульсивные, да и смотрите на жизнь, как на драму.

— Не всем же плевать на все и на всех, кроме себя, — не остался в долгу демон.

— Зато так жить проще, — даже бровью не повел на слова брата Роланд. — Нет, все же судьба мудра: ни я, ни Исабелика не превращаем любовь в способ продемонстрировать окружающим непонятно что и, уж чего лучше, в противостоятие, и небеса так легко свели нас вместе, послав мне хронически холостого брата! Вас же, лирических героев с трагическими возвышенными чувствами, провидение разделило. Мол, раз вы такие все из себя истинные возлюбленные — получайте и любовь соответствующую…

— Зато мы способны испытывать настоящие сильные чувства, а не жалкую пародию на них, — оборвал брата Рагнар, придушив тихие возмущения непонятно каким неведомым образом еще не выродившейся совести, заверив самого себя что "быть способным испытывать настоящие чувства" отнюдь не значит испытывать их на деле. — И да, о моих брачных принципах: если бы от меня требовалось жениться ради блага короны, я бы отказался, даже будь я наследным принцем. Я готов вступить в какой угодно опасный бой, исполняя свой долг перед Веридором, и сложить голову за тебя. Но если мой меч и моя жизнь целиком и полностью принадлежат моему правителю, то сердце — нет. Ничто не властно над его выбором… — «И вовек не доставайся оно никому,» — добавил про себя Рождённый на гильотине.

— Еще как властно! Отец быстренько упрячет тебя за решетку, ежели узнаёт, что ты к его любимой племяннице клинья подбиваешь… ну, то есть к племяннице моей матери, конечно, но Фредерика для отца как родная дочь. Так что не видать тебе «сестрички» как мне — ворот Хаоса.

— Не зарекайся, братец… Когда я одержу победу на Большом турнире, — выразительно сказал демон, — я возьму в жены Фредерику по праву победителя и меня не остановит ни мнение отца на этот счёт, ни тем более наше мнимое «родство».

Роланд наивно полагал, что это такая специфическая любовь у брата… Мальчонка! Он не знал, что Рагнар был ограничен в выборе спутницы уже несколько лет и виной этому было ниспосланная Богами "милость" каждому первенцу рода Веридорских. Хроники пестрили былинами — по-другому и не скажешь! — о могучем и ужасном Тринадцатом принце Веридорском Гарете Бесноватом, накликавшим "благословение" высших сил на всю династию. Начиная с легендарного Бастарда Тьмы, каждый первенец-мальчик обладал невероятной для человека магической и физической силой, к которой прилагалось умение призывать из-за Грани тотемы и фактическая невозможность умереть не своей смертью, если только голова окончательно и бесповоротно не рассталась с шеей. Вот только все преимущества одним махом перечеркивал один немаловажный момент: у каждого чернокнижника, как и сыновей Хаоса, была единственная, до обретения которой "облагодетельствованные" Богами маги теряли вкус к жизни: начиная с двадцати одного года, их не могли соблазнить ни карточный стол, ни жрицы любви, ни обильное застолье. Надо сказать, при рождении Рагнару очень повезло: вторая сущность пересилила чернокнижничество, смягчив его "пост". У демонов рамки были далеко не такие жесткие: у них, кроме единственных, были еще и избранные, с которыми они спокойно могли иметь близкие отношения и даже заводить детей. Избранные были похожи на единственную внешне, обладали схожей магией и, если раньше не привязывались ни к кому сердцем, все как одна не могли преодолеть демоническое притяжение.

И его избранная, Фредерика, тоже не могла… Не могла, но очень старалась, призывая всю свои силу воли и гордость. Однажды Рагнар спросил у нее, что такого страшного в его страсти, вспыхнувшей в первый миг их знакомства, и почему она с таким маниакальным усердием давит свои ответные чувства на корню? На что получил прямой ответ: она согласно быть только единственной, а не одной из избранных. Желание, может, и законное, только вот с того мгновения для демона стало делом принципа сломить сопротивление. За ледяной маской никто и не подозревал, что он доведен до точки кипения и уже готов на самые отчаянные планы, только бы обладать строптивицей…

— Послушай, Рагнар, — вырвал брата из размышлений Роланд. — Я бы на твоем месте не сбрасывал со счетов Шеда. Мало того что советник по-своему силен даже в свои немолодые года, ловок и мечом владеет на зависть, так еще и подлючий, гад. Сквозит в нем что-то эдакое змеиное. И ведь нет чтоб открыто вызов бросить. Нет, он окольными путями, так сказать, не мучая совесть, ибо не забьется в предсмертных конвульсиях то, чего нет, идет к цели.

— Возможно, не самое плохое качество для придворного, — сухо отвечал демон, не позволяя досаде выступить на отработанной до автоматизма маске ледяного безразличия.

Он догадывался о натянутых отношениях между своим названным отцом и Роландом ещё в детстве, но истинных причин не понял до сих пор.

Что же касается предстоящего турнира, то серьезных соперников Рагнар там не видел. Роланду и отцу участвовать в подобном не положено по статусу, ибо, в соответствии с правилами, и зарубить монаршую особу могут. Рансеваль унаследовал от Нечестивого короля качества воина, вот только не по силам ему было одолеть высшего демона, как в своё время Вейнур был не по зубам своему лучшему другу лорду Шеральда. Дважды братья сходились на турнирах и дважды Рождённый на гильотине выбивал из седла младшего королевского бастарда.

Проезжая вдоль стены нижнего города, сыновья Нечестивого короля, ведомые неизвестной силой, синхронно вскинули головы и воззрились на прекрасных дам, так же с любопытством их рассматривающих. Взгляд принца исследовал миловидное лицо брюнетки, с огромными широко распахнутыми изумрудными глазами в обрамлении длинных изогнутых бархатных ресниц, и, скользнув по лебединой шейке, остановился на полных белоснежных грудях, еле сдерживаемых шнуровкой корсажа. С самоконтролем у Роланда дело обстояло куда хуже, чем у брата, и он несознательно облизнулся, глазами раздевая предмет своего желания. А сам "предмет" был вовсе не против такого созерцания и "случайно" чуть наклонялся вперед, опираясь руками на голый камень и открывая тем самым более выгодный обзор. Собственно, чтобы доставить своему возлюбленному эстетическое удовольствие и настроить на физическое, Исабелика и вышла прогуляться на крепостную стену, ради приличия прихватив с собой подругу.

Та стояла рядом с леди Монруа, подчеркнуто насмешливо следя за игрой кузины и Роланда. Сейчас именно Фредерика выглядела старшей, более разумной и рассудительной, хотя на деле ей едва минуло восемнадцать. "Холодная королева" — вот кем она была. Такие же ведьминские глаза, такие же, как у Исабелики, не кокетливо щурились, а пронзали невозмутимым спокойствием. Казалось, ничто не может заставить её ссутулить расправленные плечи, заманчиво приоткрытые вырезом платья, и склонить гордо поднятую головку. Золотистые локоны, отдающие в рыжину, мягкими волнами закрывающие такую же соблазнительную, как и у Монруа, но целомудренно прикрытую грудь, оттеняли матово бледную кожу. Если у старшей кузины лицо было более кукольное, то Фредерика радовала взор строгостью черт, правильных и аристократичных, составляющих традиционную красоту. Издали фигуры сестер казались одинаковыми, но Рагнар точно знал, что его избранная чуть выше Исабелики и изящнее: запястья и пальчики Фредерики были тоньше, плечи хрупче, а ножка меньше.

Кузины словно олицетворяли собой две противоположности: веселость и невозмутимость, легкость и величественность, ветренность и строгость. Какая из них стала бы лучшей королевой? Мнения братьев по этому поводу не совпали, как и отношение дам, собственно, к своим воздыхателям. Исабелика манила Роланда, завлекала в свои умело расставленные сети, призывно сверкала глазами и виртуозно разжигала в нем то ревность, то желание, то романтику. Фредерика же лишний раз не поворачивала головы в сторону Рагнара, будто того и вовсе не стояло в непосредственной близости от неё. В этот раз Рождённый на гильотине не ожидал ничего другого и без особой надежды на ответный взор спокойно любовался прекрасной дамой, один нескромный взгляд на которую многим стоил сердца и покоя… но не ему, к счастью, по крайней мере не в том значении, которое вкладывают в него малолетние юнцы.

Каково же было его удивление, когда младшая кузина воззрилась вниз прямо на него и… усмехнулась. Изумрудные глаза так и кричали: "Ну что, сын Хаоса, сможешь достать меня? Ну что же ты внизу землю копытами роешь. Рискни вопреки воле отца прыгнуть вверх и до меня дотянуться!" Ответом на этот безмолвный вызов стал предвкушающий оскал Рагнара. Он точно знал, что Фредерика равнодушна к стихам, сложенным в её честь, к серенадам, доносящимся из-под балкона её комнат, к драгоценностям, купленным по ту сторону пролива по баснословным ценам, зато душа её трепетала, стоило преподнести ей цветы, сжимая заветный букет израненными острыми шипами руками. Еще «сестру» приводили в восторг турниры, и на одном из них совсем скоро Рагнар и собирался явить свою силу и ловкость и завоевать благосклонность своей избранной.

Но Фредерика одним взглядом не ограничилась. Девушка медленно отколола от платья рубиновую брошь в виде распускающейся розы и "случайно" выпустила ее из рук, да не просто вниз со стены, а умудрилась зашвырнуть ее прямо в проселочную грязь, которую с утра месила не одна пара ног и копыт. Рагнар окаменел, глядя на "подарочек" ибранной. Этикет, да и просто нормы ухаживания, требовали поднять оброненный дамой предмет и галантно вернуть ей. С каким же предвкушением в глазах Фредерика мерила его взглядом! Ну же, великолепный воин! Тебе надо то всего лишь спешиться и нагнуться за брошкой! Ну помараешься в грязи чуток, ну погнешь спину ради прихоти своей самы сердца!

Рагнар не шелохнулся в седле. Он невозмутимо тронул шпорами бока коня, и тот, повинуясь приказу, равнодушно прошелся по дороге, втоптав в грязь прекрасный цветок.


Его Превосходительство Случай (2)


Их Величество в ярости, в шоке друзья:

"Что за девку привез короля дурной сын?!

У нее за душой ни семьи, ни гроша,

Да ее теодор не возьмет ни один!

Разве только юна и торопится жить,

Хоть манеры вульгарны и резки.

Она может смеяться, умеет любить…

В остальном же под стать сенной девке!"


— Нет, все ж таки Роланд неподражаем! — традиционно выдала Исабелика, прилепившись взглядом к железной спине одного из высокородных гостей из Веридора, которые еле нашли в себе силы оторваться от прекрасных леди на крепостной стене и поспешили величественно въехать в твердыню Монруа, чтобы снова встретиться взглядом с кузинами.

— Повторяешься, сестрица, — усмехнулась Фредерика. — неподражаем он был три визита назад, и все последующие разы ты награждала его новым определением. Неподражаемый, неповторимый, восхитительный, завораживающий, сногсшибательный, невероятный… и тут снова неподражаемый!

— Ой, и запомнила ведь, как специально! Или сама нечто похожее в уме при долгожданной встрече перебираешь? — хитро улыбнулась старшая.

— Не понимаю о чем ты, Иса, — кузина встретила ее намёк с обычной маской равнодушия на лице.

— Да брось, Рик! Неужто ты думаешь, что я и впрямь поверю в твою слепоту! К твоему сведению, и она бы не спасла, ибо то, что Рожденный на гильотине одержим тобой, узрел бы даже слепой!

— И что же? — спокойствие и не думало изменять Фредерике.

— Что значит «что»?! Рик, ты какая-то дикарка, видят Боги! Ну скажи, неужели тебе он ни чуточки не нравится?! Ты приглядись: Рагнар же красавец, каких свет не видывал! Нет, Роланд для меня, конечно, самый лучший, — тут же поспешила добавить Исабелика. — Но и отрицать очевидное глупо, Рагнар прекрасен! Одна его пышная вороная грива аж до плеч. А глаза — не глаза, омуты бирюзовые! А кожа белее, чем у Игрейна рябого! Ну а уж про его силу, ум и владение оружием я вообще молчу!

— Как-то многословно ты молчишь, — не удержалась от иронии Фредерика, с усилием отрывая взгляд от затоптанной розы. Нет, брошь была недорога ей. Просто осадок неприятный в душе остался, как будто он смог бы также и по ней проехаться.

Даже Исе Фредерика не решалась доверить тайну всей жизни, ибо впервые она услышала о Рожденном на гильотине в таком далеком детстве, что ничего о тех годах и вспомнить не могла. Только сказы кормилицы, коренной веридорке, остались в ее памяти, и везде героем был именно он, теодор эль-Гильотин. Девочка понятия не имела, откуда берутся эти истории о жизни ее кумира, что был старше ее всего на семь лет. Она впитывала каждую сплетню, каждое упоминание о нем. Она уже тогда, будучи растрепанной малышкой, знала, что любит его. Больше жизни она мечтала оказаться для него единственной!…

Каково же было ее разочарование, когда при первой встрече она увидела хищный огонек в его демонических очах и он назвал ее… избранной! Одной из! Боги, "избранная"… та, кого можно выбрать! Кормилица пыталась утешить ее, приговаривая, что избранная — это намного лучше, чем единственная. Мол, сам Рагнар избегает смотреть в глаза белокожим девушкам с рыжим оттенком в волосах, потому что не хочет разглядеть в их душе отражение его огня Изначального — знак, который демон видит только в глазах единственной. Рожденный на гильотине не желал беспрекословно принимать ту, что уготовили ему Боги. Хотел иметь выбор…

Фредерика строптиво мотнула головой, изгоняя прочь хлынувшие потоком мысли. Порой она сама не понимала себя. Она часто гостила у Исы, но своей для северян не была, ибо Северный Предел так и не решился принять обратно ее мать, ту самую юную Монруа, сумевшую сбежать от навязанной свадьбы с Саратским Вождем, подарившую Его Величеству великому королю Веридора Вейнуру Нечестивому третьего сына и счастливо вышедшую замуж за фактического "правителя юга" графа Ла Виконтесс дю Трюмон. Отец любил ее ничуть не меньше, чем сыновей от первого брака, да и братишки всегда с нежностью смотрели на нее… Но она была чужая. Везде. Северянка для южан и южанка для северян. И где же ее место? Только посередине — в Веридоре. "Рагнар такой же, как я, — думала Фредерика. — Не теодор и не лорд, не принц и не королевский бастард, не наследник трона и первенец короля одновременно…" И в какой "середине" остаться ему?

Не раз кормилица призывала ее хотя бы раз заглушить свою гордость и принять чувства Рагнар, которые, вполне возможно, скоро превратились из обычной страсти в настоящую любовь. Авось, он бы так привязался к ней, что не оставил бы ее, даже встретив свою единственную. Ведь демон не зачахнет вдали от единственной, подобно чернокнижнику, если его сердце уже принадлежит его избранной…

— Нет! Либо все, либо ничего! — вот неизменный ответ Фредерики.

И чем больше Рагнар давил на нее, тем сильнее был ее отпор. Время от времени она перебарщивала с попытками охладить его пыл… вот как сегодня, например, с этой брошкой, но девушка, как обычно, не придала особого внимания своей выходке.

Знала бы Фридерика, что сыны Хаоса таких оскорблений не прощают. Никому.


Его Превосходительство Случай (3)


"Ну вот и все, мой брат, пришел

В наш дом недобрый час:

Не скажет правды нам король

И не рассудит нас.

И никому не дать ответ…"

"Молчи, мой брат! Молчи!

Раз старшего меж нами нет,

Пусть спор решат мечи!"

"Ты хочешь ссоры? Что ж, вперед!

Пустых довольно фраз!

Венец наследника возьмет

Достойнейший из нас!"

***

"Ты — моя тень, я — твоя кровь…"

"Дружба забыта! К черту любовь!

Сталью клинков честном бою

Каждый получит долю свою!"

"Единый клич, безумный взгляд…

Остановись, мой кровный брат!"

"Пусть! Жизнь — ничто! И сталь крепка!"

"Замри, неверная рука!"


Встречали их, как и всегда, радушно, несмотря на недавний конфликт с Веридором. Уж как веридорцы терпеть не могли северян, но именно к предельцам относились с немалым уважением, а те в свою очередь чуть не краснели от гордости, перешептываясь о том, что условно "леди" Монруа и ее кузина полу-северянка-полу-южанка заарканили такую важную птицу, как наследный принц Веридорский, и не менее знаменитую личность — Рожденного на гильотине. А дальше неизменно шли глоткодёрные дебаты, временами сопровождающиеся мордобитием, о том, быть ли леди Исабеике замужем за принцем Роландом или нет. Перемывать косточки Рагнару трактирные политологи и свахи опасались, ибо в суровых северных краях не выжить без врожденного чувства самосохранения.

Так как приехали гости уже затемно, им накрыли ужин в главной столовой. За добротным обеденным столом, длиной метров восемь, не меньше, расположились всего четыре человека, причем двое из них, откровенно наплевав на все возможные приличия и оправдав себя тем, что "здесь все свои", отослали слуг и не каждый во главе стола, как положено, а рядом… Фредерика даже уловила движение Исабелики, намеревающейся усесться на колени к принцу, но тут же пресекла это непотребство вскриком:

— Дядюшка!

Иса тут же подскочила, как ошпаренная, и чуть не рванула к другому концу стола, но, увидев пустой дверной проход, недовольно поморщилась. Но села не на принца, а рядом.

Фредерика отказалась от еды и только из вежливости потягивала яблочный сидр, гадая, подавится она от давящего внимания Рожденного на гильотине или же обойдется? Подавиться то не подавилось, вот только все равно не обошлось…

— Позвольте проводить вас, леди Фредерика, — прозвучал под сводами зала глухой голос демона, не сулящий ничего хорошего ни его жертве, ни тому, кто вознамерится ему помешать.

— Рагнар… — все попытался воззвать к здравомыслию брата Роланд, безошибочно учуявший бешенство внешне абсолютно спокойного сына Хаоса.

Только чтоб его кто-то слушал?!

Под растерянным взглядом Исабелики, не вступившейся за кузину только потому, что возлюбленный предупреждающе сжал ее ладонь, Рагнар утянул Фредерику за двери, а спустя мгновение в коридоре заревело пламя огненного портала…

— Куда они? — обеспокоенно спросила леди Монруа.

— Не знаю, — пожал плечами Роланд. — Бэль… Я рассказал Рагнару о нашем плане.

— И что он? — встрепенулась девушка.

— Конечно, ради меня брат на все согласен, — улыбнулся принц, все же пересаживая себе на колени любимую и крепко прижимая к себе.

Юноша наклонился к ней, не отрывая мечтательного взгляда от ее губ, уверенный что она сейчас потянется ему навстречу… но Исабелика отвернула от него лицо и, вмиг стряхнув веселость, искоса бросила на него встревоженный взгляд.

— Ну что случилось? — вздохнул Его Высочество. — У тебя опять было видение?

Девушка только тяжко вздохнула: об ее особенном редком, хоть и слабеньком Даре, дарованном самими Богами, знал только Роланд. Ей порой виделось будущее, всего несколько минут или же только смутные образы и, словно на беду, предвидела она только несчастья: смерть, войну, чуму, лавины… Прорицательницы ценились во все времена и заполучить такого ценного мага в фактическое рабство мечтал каждый правитель, поэтому Исабелика скрывала даже от родных свою силу. А Роланд… с тех пор, как его игривые взгляды, отпущенные комплименты, танцы на грани приличий, сделанные шепотом признания, мимолетные поцелуи и волнующие душу жаркие объятия перестали быть для нее просто флиртом, Исабелика видела в своих видениях только его… с отравленной чашей в руках, с обнаженным, смазанным ядом клинком, направленным в его спину, со змеей, подброшенной в его постель… И за столько раз она ни разу не смогла рассмотреть того, кто с завидным постоянством пытается лишить Роланда жизни!

Сколько раз она предвидела заговоры на него? Роланд не считал. Все равно бы сбился — цифрами отношения у наследника Веридорского престола не заладились с первых лет обучения. Да и не важно, сколько именно раз пытались поторопить его отход в Царство Мертвых. А вот то, что все эти покушения — одних рук дело, было важно. Во всех заговорах так или иначе присутствовали яды высших уровней, приготовить которые могли только одаренные соответствующей магией. Зельеварение — Дар нередкий, однако во дворце не было ни одного придворного или же слуги, им обладающего. Да и кубок на трапезах согласно традиции Роланду подавал Рагнар, а наполнял — Рансеваль, они же, помимо гвардейцев, днем и ночью стояли на страже его жизни. В своей свите принц не сомневался, однако, как ни крути, выходило, что кто-то из них неосознанно помогает заговорщику, у которого сообщник в замке. И Роланд был практически уверен в личности "сообщника"…

— Ты видела очередной заговор? Видела, кто покушается?

— Нет… — ответом ему был разочарованный вздох.

— Не кори себя. В любом случае, ему недолго сталось скрываться, — губы принца на миг прижались к ее виску в успокаивающем поцелуе. — Так что на этот раз? Отравленные простыни? Игла?… Нет, — тут же отверг свое предположение принц, — игла уже была, а наш злоумышленник еще ни разу не повторился. Творческий человек, однако…

— Роланд! — возмущенно воскликнула Исабелика, в порыве недовольства попытавшись вывернуться из его объятий, впрочем, как и следовало ожидать, безуспешно. — Роланд, это не повод для шуток!

— Бэль… — нежно, с теплотой протянул Его Высочество, одним тоном заставляя ее дыхание сбиться, а сердце понестись вскачь. — Меня столько раз уже пытались отравить, что мне в пору делать ставки, какая же попытка наконец увенчается успехом. К тому же со своей личной любимой прорицательницей скорая безвременная кончина мне не грозит.

— Я не все могу предвидеть, — выдала горькую правду девушка, в очередной раз холодея в душе от того, что ее бездарность может стоить возлюбленному жизни.

— Еще у меня есть братья. По совести говоря, это их задача — предвидеть заговоры и предотвращать их. Вообще Рансеваль у нас по всяким государственным делам: за политической ситуацией следит, в законодательстве копается, суды вот тоже помогает отцу систематизировать. А все военные дела, шпионы и безопасность до кучи — за Рагнаром. Но у него же, демонюки, синдром бессмертия.

— Роланд, ты так говоришь… Пойми, я тоже в последнюю очередь хочу подозревать кого-то из твоих братьев, однако, согласись, твоя гибель откроет каждому из них путь к трону. Рансеваль останется единственным признанным ребенком Его Величества, да и Рагнар сможет заявить свои права.

— Он и сейчас может, — резонно возразил принц.

— Он не может доказать, что он старше тебя. Его рождение видели двое: сам Его Величество и лорд Шеральд. Но твой отец никогда не скажет правды и своему другу не позволит. А вот если их останется двое, старший будет очевиден.

— Так что ты видела? — оборвал ее Роланд, не позволяя себе ни на миг усомниться в самых близких людях, что у него были.

— Я четко видела, как на трон Веридора всходит… Рансеваль. И как он лично казнит Рагнара на гильотине. По обвинению в твоем убийстве…

— И кто из двоих кого хотел подставить, ты не видела, — закончил Роланд, тоже ненадолго переставая быть балагуром и раздолбаем. — Что ж, я присмотрюсь к обоим. И если кто-то из них действительно виновен, сойдемся… без ядов, а в честном поединке. Может, я не такой умелый воин и уж тем более не такой могущественный маг, как Рагнар или же Рансеваль, но и у меня свои козыри в рукаве.


Его Превосходительство Случай (4)


В эту ночь иному жару

Час настанет разгореться,

Для обид и споров старых

Не осталось места в сердце.

Мы заснем в примятых травах,

Как твои глаза зеленых,

Встретим вместе луч рассветный…

Словно мы — двое влюбленных…


Когда пламя перехода опало, глазам Фредерики предстал выженный круг ровно посередине прежде роскошного ковра, преподнесенный лорду Монруа самим Великим султаном Порсула и постеленного в лучших гостевых покоях, которые вот уже несколько лет не сменяли хозяина — Его Высочество наследного принца Веридорского.

— Подарю лорду Монруа новый, — заявил демон, подхватывая девушку на руки и направляясь… в спальню!

— Отпустите меня немедленно! — завопила не на шутку перепуганная полыхающим в его глазах решительным пламенем Фредерика.

— Не пытайтесь сорвать голос, леди, все равно полог тишины вам не перекричать, — безэмоциональным, от которого становилось еще страшнее тоном откликнулся Рагнар.

— Это спальня Его Высочества! — предприняла еще одну попытку вразумить его девушка, извиваясь змеей, но из демонической хватки не вырваться.

— Это единственное, что смущает прекрасную леди? — усмешка. — В таком случае могу вас уверить, в ближайшие пару часов нас не потревожат. Уверен, Его Высочество и ваша кузина с удовольствием уступят нам сие ложе, один вид которого подталкивает к сладострастному греху, сами же удовлетворятся обеденным столам, также пригодным для любовных утех.

— Какое красноречие! Обычно вы предпочитаете взбешенно молчать, — выплюнула ему в лицо Фредерика.

— Настраиваю вас на романтический лад, — доверительным шепотом поведал ей Рагнар, прежде чем уронить на кровать.

Девушка со все нарастающей паникой наблюдала за тем, как мужчина медленно, с пугающей решительностью стягивает с себя сперва квезот, затем — рубаху и берется за пряжку ремня. В отчаянии Фредерика создала на обеих руках два сильнейших заклинания, на которые был способен ее Дар Огня: шаровую молнию и огненную плеть, — и одновременно пустила в ход. От двух этих стихийных ударов такой силы, нанесенных одновременно, не уберег бы даже универсальный щит!

Но когда сыну Хаоса причиняла вред его родная стихия?! Демон даже не сделал попыток: он с улыбкой поймал грудной клеткой ее молнию, даже не шелохнувшись при этом, и перехватил плеть в воздухе и погасил ее, втянув в себя всю энергию, заключенную в нее.

— Как ты меня сегодня радуешь, — чуть ли не мурлыкал от удовольствия Рожденный на гильотине. — Ты ж моя красавица… напала, первая, так что теперь я, такой безобидный и абсолютно безоружный, имею право на… самозащиту.

Расширенными от ужаса глазами Фредерика наблюдала за тем, как над ладонью этого "безобидного и абсолютно безоружного" вспыхивает плетение ловчей сети, которую обычно использовали охотники на всяких вымирающих и крайне опасных порождений Хаоса, и заклинание молнией летит к ней, опутывает и, на мгновение вспыхнув, рвет… ну, в случае охотников это должен быть верхний слой кожи, в ее же — одежда!

И вот она, гордая леди Фредерика, связанная, обнаженная, распростерлась на кровати перед раздевающимся мужчиной с вполне ясными намерениями. Мерзко. Страшно. Плакать? Только если над его могилой! Она не порадует его своими слезами и тем более мольбами о пощаде!

Штаны с сапогами и бльем направились туда же, куда и остальная одежда, то есть на пол, а демон, сверкая жадным блеском в бирюзовых очах, направился к ней, правда, развеяв сеть перед тем, как опуститься на кровать.

Внезапно началась гроза. Порывистый холодный ветер беспощадно дул, сгибая деревья и срывая с петель ставни, и угрожающе свистел в дверных и оконных щелях. Лило как из ведра, тяжелые дождевые капли барабанили по стеклам, падали на крыши и водопадом стекали по кровлям. Это ужасная погода, как зеркало, отразила бурю в душе Фредерики. В то время как за окном неистовствовала природа, в сердце девушки бушевал не менее страшный шторм. Уязвленная гордость, насилие, похоть вместо любви, липкий страх — все смешалось и отравило ту давнюю мечту, что грезилась ей во снах, где чувства у них были одни на двоих… А у нее даже не было сил призвать злость, осталась одна боль да корчащееся в муках великое светлое чувство, которое Рагнар каждой фразой, каждым движением, каждым взглядом методично забивал. Она раньше всегда была сильной, всего несколько минут назад она храбрилась, и вот сейчас ее подкосила чудовищная слабость. Что-то внутри сломалось… Девушке оставалось надеяться, что не она сама.

Почувствовав на себе тяжесть мужского тела, Фредерика забилась, как попавшая в капкан птичка, захныкала и, когда он попытался развести ей колени, слабо лягнула его ногой.

— Хей! — недовольно прикрикнул на нее Рагнар, сильно шлепнув по бедру. — Лежи смирно.

Но она, наоборот, стала вырываться еще активнее в попытке не дать ему затоптать тот единственный огонек чувств к нему, что грел ее практически всю жизнь. Откровенно говоря, демон не ожидал от хрупкой девушки такой силы. Она брыкалась, как горячая необъезжанная кобылица, но снова связывать ее сетью Рагнар не стал. Вместо этого он до жути ласковым тоном прошептал:

— Та-а-ак, видимо, придется мне продемонстрировать еще кое-что из своего магического арсенала. Знавал в одно время я одни прелюбопытнейшие чары, одно плохо: точно не вспомню, как они снимаются, ошибиться могу… А не слышала ли ты раньше Песнь Искушения, малышка?

Боги! Легендарное заклятие, напевая которое дочь Хранителя — демоница страсти — подчиняла целые разбойничьи суда так, что бывалые корсары и азартные головорезы, повинуясь одному ее слову, бросались за борт в объятия волн и смерти! Самое совершенное заклинание полного контроля над личностью! А если его не снять, личность подчиненного постепенно стирается, оставляя раба "пустым"… Все это галопом пронеслось в голове Федерики за долю секунды, и девушка отчаянно замотала головой. Ранара вполне удовлетворил произведенный эффект, но он на этом не остановился.

— Ну, вот ты и поумнела. Отныне ты — моя, и будешь делать все, что я скажу, причем с первого раза. Если я прикажу тебе раздвинуть ноги, ты только спросишь меня, как широко. Поняла?

Фредерика обреченно кивнула.

— Умница, — довольно осклабился демон под одобрительное урчание Дара Смерти, заглушающего трепыхания человеческой натуры. — Раздвинь ножки, малышка.

— Как широко? — слабым голосом пролепетала девушка.

Рагнар прикрыл глаза, на краткий миг задерживая дыхание. Он чувствовал, что перегибает палку, и усилием воли попытался утихомирить свою расшалившуюся магию. Королевские Дары… Они — сила, они же — испытание. Жизнь и Смерть — самые жестокие и беспринципные виды магии, в некоторой мере живые. Плевать хотел светлый королевский Дар на то, что хозяин может любить кого-то или же хранить верность супруге, Жизнь требовала близости с противоположным полом не реже раза в неделю, болью и судорогами напоминала о себе особо целомудренным. Смерть же упивалась всей той грязью, что оседала на дне души любого человека, заставляя хозяина в разы острее чувствовать ярость, ненависть, презрение, жадность, тщеславие… Как демон, Рагнар априори не мог быть белым и пушистым, но и жестокостью он не отличался за исключением таких вот вспышек активности Дара.

Задушив в себе желание рывком раздвинуть ноги Фредерике и резко ворваться в нее, наслаждаясь видом слез, которые она еще сдерживает, но которые непременно хлынут, мужчина ласково погладил ее по щеке и, взглянув ей прямо в глаза, прошептал:

— Прости. Ты же знала, когда дразнила меня, что рано или поздно я сорвусь. Ты ведь хотела этого, я видел… в нашу первую встречу, в твоих глазах. Ты больше всего на свете желала быть со мной. Да, гипотетически где-то на свете бродит моя единственная. Но я не хочу встречаться с ней и уж тем более искать ее. Клянусь тебе, я никогда не оставлю тебя. Я бы позвал тебя замуж, но уже обещал брату жениться на Исабелике. Ты сама знаешь, им это нужно, иначе они так и зачахнут в разлуке… я еще никогда не видел Роланда таким счастливым.

— Я понимаю, — прошептала девушка, обвивая руками его шею и ощутимо расслабляясь. — Рагнар… Рагнар, скажи… Скажи, что любишь…

Демон еще раз взглянул на нее. Всегда холодная и надменная, сейчас, с плещущимися в глазах чувствами и нежной беззащитностью, она совсем не походила сама на себя. Кто знает, что бы он ответил той гордой королеве, что отвергала его раз за разом и в шутку дергала демона за хвост? А этому прекрасному ранимому созданию он не смог соврать…

Ответом ей был долгий, чувственный поцелуй, в котором отразилась его демоническая страсть. Не та страсть, которую люди приравнивают к похоти, а бездна чувств от трепетного обожания до дикого желания…

— Я боюсь, — выдохнуло его чудо ему прямо в губы, почувствовав, как он ненавязчиво, будто так и надо, устраивается у нее между ножек. — Говорят… говорят, это больно…

— Любовные романы говорят или сердобольные строгие нянечки на страже чистоты своих подопечных? — не удержавшись, весело хмыкнул демон, и добавил уже серьезно. — Не бойся, я осторожно. Дай мне ручку, — мужчина мягко обхватил левой рукой тонкое запястье и поцеловал внутреннюю сторону ее ладони. — Перед тем, как войти в тебя, я сожму тебе руку.

Фредерика удивленно взглянула на него. Она то уже успела испугаться, что демон сию минуту набросится на нее… Но Рагнар решил, что на первый раз нужно разбавить свою необузданную огненную натуру нежностью. Он ласково потерся носом о ее щеку и оставил на ее нежных, чуть приоткрытых губках легкий поцелуй. Демон склонился ниже, так, что она почувствовала вершинками грудей жесткие волоски на его груди, а его правая рука опустилась на внутреннюю сторону ее бедра и, ласково погладив скользнула выше, к самой нежной коже. Когда он коснулся самого потаенного места, девушку затопила такая гремучая смесь из восторга и страха, изрядно приправленная любопытством, что на миг ей показалось, что она задохнется от всех этих чувств. Она млела под его чуткими руками, отвечала на горячие поцелуи, тысячи раз повторяла "Я люблю тебя…"

Из этой сладкой неги ее вырвала левая рука Рагнара, сжавшая ее запястье, а в следующее мгновение Фредерика почувствовала, как твердая мужская плоть начинает медленно проталкиваться в нее. Она вскрикнула скорее не от боли, а от непривычного чувства наполненности там, внизу, и неосознанно вонзила ногти ему в кожу, даже не замечая, что до кровавых полос царапает спину.

— Больно? — обеспокоено спросил Рагнар, попутно посылая в Хаос, собственно, сына Хаоса, встрепенувшегося в душе от запаха крови.

В ответ Фредерика молча помотала головой и взглядом попросила его продолжать.

Сначала молодой человек двигался очень медленно, пристально следя за ее реакцией, и только когда из глаз ушел испуг, полностью вытесненный проснувшейся чувственностью, ускорился. Дар Смерти был доволен, слушая ее гортанные вскрики и сбившееся от все нарастающего темпа дыхание. Демон был в восторге, получив наконец подходящую для себя женщину и попутно лакомился ее магией Огня, отдавая взамен энергию своего адского пламени. Человек же с присущей только ему ответсвенностью отодвинул на задний план собственные желания и сосредоточился на том, чтобы доставить удовольствие партнерше. И только когда она забилась в сладких судорогах от накрывшего с головой неведанного раньше наслаждения, он похвалил сам себя за терпение и забрал заслуженную награду…

Когда, отдышавшись, Рагнар приподнялся на локтях, чтобы оставить ее тело и отнести в ванную, не забыв бросить на перепачканные простыни бытовое заклинание очищения, дабы не смущать девушку следами отобраной им невинности, он, повинуясь странному чувству, бросил взгляд на дверь… В проеме стояла женская фигурка в одежде горничной, которая тут же скрылась, но мужчина успел заметить взметнувшиеся волной темно-рыжие локоны и… свой демонический огонь, отразившийся в ее глазах в тот краткий миг, что их взгляды встретились.


Его Превосходительство Случай (5)


На заре тебе во славу

Громко распевают птицы.

То, что с ночью миновало,

На закате повторится!

В синих сумерках под ивой

Вновь сойдутся день и вечер…

Сладок для двоих счастливых

Каждый миг желанной встречи!


Даже после самой темной ночи наступает рассвет, а вместе с солнечными лучами, как правило, в разомлевшее сознание врывается и здравый смысл. Как только Фредерика, глубоко вздохнув, разомкнула веки и натолкнулась взглядом на спящего Рагнара, того самого мужчину, о котором она столько мечтала и с которым они так неожиданно и не сказать, что мирно, наконец физически закрепили связь демона и его избранной, она почувствовала не счастье и не разочарование, а беспокойство, практически страх перед будущим. Что будет дальше? Как теперь жить? Как вести себя с ним? Как смотреть в глаза другим? Она ведь знала о плане принца поженить старшего брата и Исабелику! Вчера, когда еще можно было что-то исправить и не провоцировать Рагнара, не судьба было задавать себе эти вопросы и думать о каких-либо последствиях. Сейчас же, когда осознание того, что же они натворили, каменной глыбой навалилось на плечи, в душу постучались не гостившие здесь прежде стыд и растерянность.

Рагнар проснулся уже давно и просто лежал с закрытыми глазами, наслаждаясь установленной с Фредерикой связью. Он и не подозревал, как его демона раздражает невозможность обладания подходящей женщиной, то и дело соблазнительно покачивающей бедрами, проходя в непосредственной близости с выражением высокомерной повелительницы всего мира! Его затылок мирно покоился на мягкой руке, а разметавшиеся волосы кончиками спутались с медовыми локонами, отдающими рыжиной, как у всех магов Огня. Когда же Фредерика пробудилась и принялась за такое неприглядное дело и типично женское занятие, как разбор полетов в связи с приятно проведенной ночью, рука у него под головой напряглась и лежать стало неудобно! Он лениво приоткрыл один глаз и скосил на нее:

— Прекращай.

— Что? — смешалась девушка.

— Хватит думать, — недовольно поморщился демон. — Когда ты думаешь о чем-то плохом, у тебя появляется складка на лбу и морщины в уголках глаз. И вообще тебе выражение лихорадочного и бестолкового мыслительного процесса не идет. Мне больше нравится, когда ты улыбаешься. А ну-ка улыбнись.

Фредерика попыталась изобразить нечто вроде улыбки, но получилось откровенно плохо, кисло как-то и скованно.

— Что такое? — проявил терпение Рагнар, хотя сын Хаоса глубоко в душе был раздажен ее непонятным беспокойством, который ощущал практически как свое собственное. Демоническая сущность никак не могла взять в толк, какой смысл волноваться о том, что было между ними ночью, сейчас. Не повернуть же им время вспять!

— Рагнар, а что мы теперь будем делать? — задала мучивший ее вопрос Фредерика.

— Что будем делать? — удивленно заломил бровь демон. — Ну, я бы еще чуток подремал, а потом поел.

— Ты же понял меня. Как мы будем жить… любимый? — последнее слово прозвучало как вопрос, словно она так спрашивала, можно ли так обращаться к нему.

— Можешь еще обожаемым называть, — щедро разрешил Рагнар, сверкая веселыми огоньками в глазах. — Как жить будем? Будем есть — пить, обниматься — целоваться.

— Рагнар, я серьезно!

— Ну, уж если серьезно, то я выпну из этих покоев Его Высоество, ибо они мне нравятся и съежать я не намерен, а он, я думаю, не захочет ютиться на диванчике в гостиной, где раньше было мое место. В его половине шкафа разложишь свои вещи.

— Так ты хочешь, чтобы я жила здесь, с тобой?! И чтобы всегда… — на миг замялась Фредерика, — всегда спала с тобой?

— А ты хотела бы спать еще с кем-то? — со злой иронией вопросил демон.

— Нет! Ты что такое говоришь!

— Успокойся, я пошутил. Ты, в общем, можешь не перебираться ко мне с вещами, если уж совсем не хочешь. Просто мне кажется, что тебе самой так будет удобнее, потому как спать мы, как ты верно заметила, мы будем всегда вместе.

Долгие годы Фредерика гнала от себя всякие романтические грезы, зато сейчас они хлынули могучим потом, сметя здравый смысл, похоронив сомнения на самом дне сознания и оставляя на плаву только то, во что хотелось верить: "Он хочет, чтобы мы никогда не расставались! Ему будет тоскливо без меня! Он заботится обо мне!" В то время как мысли Рагнара были куда как приземленнее и без намека на какую-либо возвышенность: "Вот дурочка! Конечно же ты теперь всегда будешь спать со мной. А как ты хотела? Забежала ко мне на часок вечерком, а потом упорхнула в свою "девичью" опочивальню, к удовольствию своего дядюшки, который спит и видит, как бы тебя продать поудачнее. Воистину благородное решение: заботиться о судьбе юной племянницы, когда ее единокровные братья и не думают пристраивать сестренку в хорошие руки. Ну, так я заплачу за тебя сполна, и лорд Монруа даже благословит тебя, малышка, не щадя сил и репутации, ублажать брата будущего короля и помашет нам вслед платочком… а может и новым восточным ковром. "Ты хочешь, чтобы я всегда спала с тобой"… Ха! Да смешно! А если мне тебя захочется ночью или, там, утром, когда только проснулся? Вот потеха была бы: Рожденный на гильотине в одном исподнем крадется в противоположное крыло особняка… а по пути, как назло, на хозяина напороться и объясняться с ним. Мол, доброе утро, лорд Монруа, не извольте гневаться, я тут запамятовал, как пройти в библиотеку, склероз, чтоб его! Вот, хотел у леди Фредерики полюбопытствовать…"

— Любимый! — позвала его Фредерика. — Рагнар, а ты так и не сказал мне, что любишь меня…

Вместо ответа демон властно привлек ее к себе и поцеловал а лучших традициях Хаоса: страстно,горячо, подчиняя. По его требовательным объятиям и разгорающемуся в глазах желанию Фредерика поняла, что время утренних разговоров и вопросов истекло…

Однако не одному Рагнару было наплевать на права брата на это конкретное ложе и возможность нежиться на нем с возлюбленной…

— Помянем! — во всю глотку, под стать отцу, провозгласил Его Высочество наследный принц Веридорский, вваливаясь в собственные покои в обнимку с леди Монруа, пунцовой от понимающих взглядов кузины и демона. Нет, сам то Рагнар знал, что Роланд повременит с близостью хотя бы до их с Исабеликой свадьбы, но вот отказывать себе в удовольствии при возможности проводить с возлюбленной дни и ночи брат явно не собирался.

— Что поминаем?

— Нашу холостяцкую жизнь, брат! Только что в поместье лордов Монруа прибыла Ее Сиятельство царевна Ария!

Словно в подтверждение его слов за окном послышался цокот копыт и стук колес по мощеной подъездной дороге. Девушки тут же кинулись к окну посмотреть на так и не коронованную правительницу Дивного королевства, земли эльфов, фей, элементалей и других существ стихийной магии, стертую с лица земли фанатиками культа Единого под предводительством Отче. Мужчины же подошли к окну скорее за компанию, ибо Роланду на будущую жену еще не раз представится возможность взглянуть, а вот на Рагнара напало нехорошее предчувствие, необъяснимое, но от того не менее напрягающие.

Карета как раз проезжала под окном спальни Его Высочества, и царевна, словно знала, что ее хотят увидеть именно из этого окна, выглянула из-за шторки кареты и, тряхнув распущенными темно-рыжими локонами, подняла на "зрителей" лазурные глаза, отдающие зеленью…

Тихое, короткое, но прочувствованное проклятие, поминающее Его Превосходительство Случай, вырвавшееся из-за сжатых зубов Рагнара, услыхал только Роланд, но виду не подал.

Ее Темнейшество Ревность (1)


Я понял с ужасом: свершилось! Забурлила кровь!

Хотя с прекрасным полом был я осторожен…

Она срывала все замки у слова древнего "любовь"

И в сердце мне вошла, как в кожаные ножны.


Сказать, что день выдался суматошным, — ничего не сказать. Сперва в поместье лордов Монруа подтянулись все маломальски значимые в этих краях лица, дабы выразить свое почтение Ее Сиятельству царевне Арии, которая, в свою очередь, благосклонно склоняла голову перед каждым новым визитером, всем выказывая одинаковую сдержанную вежливость, но никого не выделяя. Первые пару часов все восхищались царственной выдержкой прекрасной леди, потом стали подозрительно коситься в ее сторону, а к вечеру практически открыто обсуждали ее показное высокомерие королевы без королевства. Как это дивная не выказала никому особого расположения? Не приметила себе ни подруги, ни любовника? Пренебрегает ими? Да кто она вообще такая?! Сведущие в истории и расоведении припомнили, что Ее Сиятельство царевна Ария унаследовала расу матери и является саламандрой — огненная сущность, истинный облик которой — полыхающая пламенем ящерка, способная перемещаться через свою родную стихию. Обсудили и тот явный недостаток, что наследница рода взяла такую важную характеристику, как сущность, не от правящего отца — ледяного голема (Боги, извращение то какое! Что за союз может быть более диким и дефектным, чем смешение льда и пламени!), а всего лишь от его жены, попутно позабыв про наследственность наследного принца Веридорского. Не обошли и вульгарную моду Дивной страны, согласно которой была одета новоприбывшая царевна. Никакого корсета и многослойных юбок! Более того, ткань — ярко-малиновая, срам то какой! — плотно прилегала к телу и отчетливо прорисовывала все контуры, выставляя напоказ девичьи прелести. Злорадно отметив, что Ария не может похвастаться таким пышным бюстом, как, например, у леди Исабелики и леди Фредерики, высокое общество переключилось на непотребным образом распущенные волосы "августейшей особы", каскадом ниспадающие до середины лопаток и играющие огненными искорками в свете магических светильников. Упомянули и ажурную маску в тон платью, которую по традиции носили все дивные, некоторые в них даже спали. В легендах, конечно же, говорилось, что так прекрасный народ пытался обезопасить от своей красоты человеческие глаза, однако молва благополучно признала эту версию смехотворной и моментально окрестила Арию уродиной, наверняка обладающей каким-то дефектом лица и скрывающей сей приметный недостаток под маской. В довершение всего, раскритиковали как откровенное непотребство имя царевны. Ария! Фи, какая безвкусица! Носить такое короткое и нисколько не звучное имя не достойно благородной леди, что уж говорить об особе голубых кровей. Ни в какое сравнение не идет с именами их знатных дам!

Затем пред всей достопочтенной публикой было объявлено, что королевская свадьба состоится здесь же, сегодня же, да еще и не в единственном числе! Переждав волну шепотков, прокатившихся по рядам местной аристократии, сводившихся примерно к этому: "Да и гадать не надо, почему Рожденный на гильотине так поспешно берет в жены эту, прости Единый, "леди". Наверняка эта ублю… кхм, плод греховной страсти благополучно сгоревшего в гиене огненной братца нынешнего лорда Монруа — вся в потаскушку-маменьку! — пролезла в постель теодора эль-Гильотина, а выползла уже брюхатая, а лорд по доброте душевной не послал ее… к целителю бастарда вытравлять, согласился от позора ребеночка спасти и мать его гулящую заодно, даром что н девке клейма негде ставить!" — до широкой общественности была доведена вторая не менее шокирующая новость. Его Величество великого короля Веридора Вейнура Нечестивого уведомят о деящейся здесь бракосочетательной активности… завтра, когда доведенный до белого каления выходками своих сыновей монарх не сможет предотвратить скандальные свадьбы, даже мигом перенесясь порталом на место преступления, ибо будет уже поздно. Того, что кто-то из "доброжелателей" сдаст их, дети короля не боялись, ведь Рагнар лично уведомил всех, что ни один магический вестник не пройдет мимо его защиты, а по остаточному следу магии несложно определить мага, сотворившего заклятие… и в этом случае сей "друг короны" будет иметь дело непосредственно с ним, братом наследника этой самой короны. Надо ли говорить, что желающие "соблюсти честь монаршей семьи" тут же испарились?

Далее поспешно сформированная свадебная процессия двинулась к храму провожать женихов в последний холостой путь. Первыми, естественно, шествовали Его Высочество наследный принц Роланд Веридорский и Ее Сиятельство царевна Ария, блистательные монаршие особы, идеальная пара даже на самый придирчивый взгляд. За ними следовала не менее гармоничная пара, причем оба брачующихся не отрывали выразительных взглядов от спин впереди идущих. Роланд почти физически ощущал призывный взгляд Исабедики и с трудом подавлял в себе желание хоть раз обернуться. Нельзя, заметят же стервятники, косяком за ними тянущиеся… Что же касается Рагнара, то в его демонических очах бушевала такая гамма эмоций, что он и сам не смог бы определить, какая же из них превалировала, однако от этого было не легче Арии, которую разве что еще не препарировали взглядом! Царевна возблагодарила всех известных Богов за то, что обряд решили провести сдвоенный и не пришлось всю церемонию терпеть этот красноречивый взор в спину.

Свадьба на удивление прошла без происшествий и прочих обязательных скандальных атрибутов королевской семьи, так же как и торжественный пир. Только по конец, когда настало время провожать молодоженов в спальни, подготовленные для первой брачной ночи, теодор эль-Гильотин самым возмутительным образом оставил свою невесту одну и затесался в первые ряды придворных, с жадным блеском в глазах следящих за традиционной церемонией снятия подвязки. Вот только в бирюзовых омутах Рожденного на гильотине горел отнюдь не интерес к разворачивающемуся действу, а… ненависть?


Ее Темнейшество Ревность (2.1)


А у "царевны" как звезды глаза,

Как бездонные озера, реки бирюза…

А у "царевны" губы сладки,

Словно ягода малина, что растет у реки…

А у "царевны" улыбка хитра

И танцует ее тело, словно пламя костра!


А у "царевны" так кожа нежна,

Словно белая рубаха из тончайшего льна…

А у "царевны" походка легка,

Словно теплый южный ветер вдаль несет облака…

А у "царевны" любовь горяча…

Тот отдаст навеки сердце, кто ее повстречал!


Говоря по правде, неприкрытое желание Рагнара растерзать Роланда немало того нервировало, так что Его Вымочество не нашел ничего лучше, как, завладев подвязкой невесты, не полениться подойти к строю возбужденных аристократов и чуть ли не силой всучить сей интимный предмет женского туалета в руки брата.

— Рагнар, понимаю, тебя не будут так провожать на первую брачную, однако же это не повод отменять ее да еще и мою до кучи портить. Так что не пошел бы ты… к невесте. А то ты здесь меня морально поддерживаешь, а молодая там остывает.

Знать дружно залилась хохотом, а вот на лице всегда радостно скалящегося принца улыбка увяла, ибо перед тем, как брат рывком развернулся и исчез в толпе, Роланд успел заметить усмешку истинного сына Хаоса, исказившего его красивое лицо до неузнаваемости.

Ну да демон с ним! Его Высочество ждало куда более увлекательное времяпрепровождение и нет, он о не консуммации брака!

Выставить за дверь всех любопытствующих оказалось ой как непросто. Сразу видно, радеет аристократия за продолжение правящего рода, душа у них за Веридор болит, вот и рвутся помогать всеми посильными способами: кто словом, а кто, если повезет, и делом. Роланд по несколько раз объяснял особо ретивым дамам, что в их ценных советах не нуждается и вполне знаком с процессом зачатия не только в теории, но и на практике, попутно призывая в свидетели мужей этих самых дам, которые как постоянные посетители элитных борделей и всякого рода закрытых увеселительных мероприятий могли регулярно лицезреть, как Его Вымочество проводит досуг, а порой и непосредственно участвовать… Наконец удалось тактично-принудительно вытолкать всех из опочивальни, и то напоследок из-за двери Роланду удалось расслышать перемежающийся с надрывным стариковским кашлем скрежетание, повествующее о том, что, мол, когда рассказчик был молод, горяч и в полном расцвете своей мужской силы консуммация брака всенепременно проводилась при дюжине свидетелей из родни новоиспеченных супругов и высшего дворянства, особенно тщательно сие правило соблюдалось, когда требовалось подтвердить, что брак между августейшими особами свершился… Принц едва удержался от неприличного гогота. Учитывая то, что данная традиция имела место этак три четверти века назад, не меньше, сколько ж лет сейчас тому рассказчику и как это он, по его собственному заявлению, помнит все в мельчайших подробностях?!

А вот второе действующее лицо брачной ночи явно не обладало даже замшелой деликатностью, да и в принципе не особенно утруждало себя нормами этикета, так что без зазрения всхлипнула от смеха за спиной у принца и даже один раз хрюкнуло. Правда, тут шутливо извинилось:

— Прошу прощения у Вашего Высочества за свою развязность не в тех местах. Так что, развязывать шнуровку?

— Ничего страшного, пусть теперь эти поборники морали, вместо того чтобы кичиться своим северным благонравием, обсуждают бесовские брачные игры монарших особ, а то и заведут новую традицию: перед тем, как приступить к первому акту постельного балета, новобрачной должно изобразить из себя животное в знак воплощения на супружеском ложе диких звериных инстинктов.

— Это поросячьих-то?

— На усмотрение жениха. Кстати, где это ты отыскала шнуровку на ночнушке?… Рони, — и обернулся с ослепительной улыбкой на губах и озорным блеском в глазах.

"Царевна" ответила ему таким же счастливым оскалом, который за глаза владельца частенько звали демоническим, и сбросила маску, которую не согласилась снять даже после робких замечаний горничных, что, мол, возлечь на супружеское ложе вместе с мужем в маске — не по людским традициям. Дивная не стала уточнять, что и по традициям ее народа жены показываю свое лицо благоверным (и, если не считать кровную родню, единственно им!), зато бросила, словно малозначимый комментарий об интерьере особняка, что указывать ей, что ей снять на супружеском ложе, может только Его Высочество. Служанки тут же побагровели, как цветущие пионы, и воздержались от разговоров до самого конца переодевания невесты для брачной ночи. Девушка догадывалась, что Роланд узнает ее, даже если она облачится в монашескую робу и наденет на голову мешок, однако до последнего не снимала маску. Теперь же, убедившись, что память принцу Веридорскому не изменяет, она без зазрения совести открыла ему лицо. В конце концов, он видел ее не то что не закрытую маской, но и не прикрытую ни одним клочком одежды!

— Рони, ты ли?! — Его Высочество, совсем как в не такой уж и далекой ранней юности, стремительно подлетел к ней и, обхватив осиную талию и оторвав ее от пола, будто она была не тяжелее куклы, закружил в воздухе. — Просто не верю! Как ты здесь?! Вместо подруги?!

— А ты не забыл о нашей дружбе с Арией, — весело промурлыкала Рони, сползая вдоль его тела вниз и даже не думая отстраняться.

— Забудешь такое! Это ж всем сенсациям сенсация! Царевна дивных назвала сестрой "королеву разбойников"!

— Порой людям дивных не понять, как и дивным не постичь человеческого ума, — философски проговорила девушка с наигранной серьезностью и тут же залилась смехом. — Только мы с тобой друг друга всегда понимали!

И это было правдой. Его Высочество имел успех у женщин (все-таки статус обязывает) и затевал интрижки с самыми разными представительницами прекрасного пола: смазливыми и не особенно миловидными; невинными, как божий ангел, и искусницами, могущими заткнуть за пояс любую заправскую шлюху; наследницами обеспеченных дворянских семейств и нищими безродными оборванками. Сколько же их было! Точный ответ знал разве что Рансеваль, с рождения питающий любовь к порядку и точным подсчетам. И вот из всей этой разномастной компании, перебывавшей в его постели, но так и не добравшейся до его сердца, Роланд помнил лишь одно лицо.

Ориония… Его первая влюбленность. Как, собственно, и он у нее, с той лишь разницей, что до сей поры он оставался для нее единственным намеком на великое чувство. Их чувства вспыхнули внезапно, когда лихая бандитка уже собиралась распороть брюхо незадачливому зазевавшемуся путнику, непонятно что забывшему на ее земле и крадущемуся по тайной трапе в сторону столицы дивных… когда Его Высочество наследный принц Веридорский уже готовился к роковому удару, который без сомнения унес бы жизнь дерзкой девчонки, сбившей его с ног по большей части благодаря неожиданности нападения… Не раз они, смеясь, спорили, кто бы первым пустил в ход клинок, но к единому мнению так и не пришли. Как бы то ни было, двое одиноких путников, словно сговорившись, выпустили рукояти кинжалов и одновременно подались навстречу друг другу, чтобы испробовать вкус первого поцелуя…самого, кстати, целомудренного за всю принцевскую карьеру на любовном фронте. И все их общение тоже. Вспоминая о ней спустя годы, Роланд не мог понять, почему они так и не стали близки. Словно неведомая сила не давала пробиться в его сознание ни одной крамольной мысли о том, чтобы хотя бы поцеловать девушку более страстно, даже когда он пару раз с чисто мальчишеским азартом подглядывал за тем, как она плещется в реке.

Он рассказал ей, что хочет тайком увидеть свою невесту, слушок о сговоре с которой как-то подозрительно часто стал достигать его ушей, а проверить его подлинность было прискорбно некому, ибо сразу двое человек из его постоянной свиты, которым он доверял, как самому себе, в кои то веки сподобились выбить себе заслуженный отпуск у Его Величества и выползти из под кипы документов и груды обязанностей. Ну, как и следовало ожидать, не прошло и полудня с момента, как Рагнар и Рансеваль выехали за пределы дворца, как Его Высочество самым безответственным образом сбежал! А Ориона, в свою очередь, поведала ему о своем "титуле", унаследованном от отца-атамана местных бравых головорезов, и о своей дружбе с Ее Светлостью. Она и провела его тайком в купальню царевны, когда та, ни о чем не подозревая, нежилась в бассейне, блаженно прикрыв глаза. На Арию Его Высочество посмотрел, "товар" похвалил, но безапелляционно заявил, что царевне дивных никогда не затмить "королеву разбойников". Его маленький феникс, с пламенем в сердце и в волосах, один в один таких же, как и у него.

Они наслаждались обществом друг друга еще месяц, ни разу при этом не задумавшись о будущем. Наверное, поэтому они и смогли разойтись так же легко и быстро, как и встретились. Прощаясь, они прекрасно понимали, что, скорее всего, они больше никогда не увидятся, но их расставание сопровождалось только радостью из-за этого чудесного месяца. А может, чувствовали, что однажды им суждено встретиться?


— Так что с Арией? — не выпуская ее из нежных, практически братских объятий, спросил Его Высочество.

— Увы, царевна погибла при очередном карательном рейде армии Отче, — с лица Рони тут же стерлась улыбка, уступив место сжатым в бессильной злобе губам. — Я не успела… я просто не успела! Но я отомстила за нее…

— Помнится, Отче, затеявший геноцид дивных, заживо сгорел со всей своей резиденцией, — как бы между прочим заметил принц.

Ответом ему было только многозначительное молчание.

— Что ж, да замучается его гнилая душонка в Хаосе. Но я все равно не понимаю. Зачем ты приехала ко мне под видом Арии и допустила нашу свадьбу?

— Я не забыла солнечного принца из Веридора и хотела помочь своему хорошему знакомому. Роланд, тебя хотят убить.

Его Высочество не удержался от презрительного фырканья. Вот новость, действительно! Однако Рони не примчалась бы сюда, не будь ситуация действительно серьезной.

— Рассказывай, — принц усадил девушку на кровать, а сам взялся, предчувствуя долгую историю, за бокалы и графин с превосходным вином, приготовленным для высокородных молодоженов.

История не просто оказалась важной, она намекала на скорое раскрытие талантливого заговорщика, от ядов которого принца до сих пор спасало только покровительство Богов! Около недели назад ее нашел человек, скрывающий свой облик так искусно, что через его морок в виде непроглядной тьмы не пробилось даже зрение феникса. Сей в высшей степени подозрительный субъект выловил Рони в захолустной таверне и без предисловий предложил сделку, согласно которой она должна была немедленно отправиться в Веридор под видом царевны Арии и потребовать исполнения брачного договора. Услышав о том, что этот небезызвестный документ был закреплен магией, "королева разбойников" полюбопытствовала, чем же наследный принц так насолил неизвестному, что тот хочет таким подлым обманом заставить Роланда изменить Арии и тем самым подписать ему смертный приговор. Однако заговорщик смог предложить девушке то, от чего она никогда не отказалась бы…

— Он обещал, что я встречусь с отцом! — срывающимся голосом закончила Рони, вскидывая на Роланда глаза, полные слез и надежды.

Его Высочество только тяжело вздохнул. Он не верил, что знаменитый разбойник жив. Легендарная, как ни посмотри, все же личность… Поговаривали, что его и не существовало вовсе, ибо все его похождения гораздо больше смахивали на бредни сказителей под градусом или же наркотическим дурманом. Право, Роланд сам с готовностью поверил бы в то, сей неуловимый неивестно кто с бандитским призванием и мародёрскими наклонностями — всего лишь очередной колоритный фольклорный персонаж, если бы не факт существования его дочери. Сама Рони, между прочим, бывало, месяцами отца не видела. Он никогда не оставался с ней дольше, чем на две недели, всегда исчезал, не сказав ни слова, и появлялся так же неожиданно, но всегда слал ей весточки. Но вот уже семь лет от него не было ни слуху, ни духу. В конце концов, даже "его люди", которые вроде были обычными бродягами и нелегалами, а на деле — фактически гарнизоном между Веридором и Дивной страной, поверили, что таки нагнала их лидера костлявая, и провозгласили своей "королевой" его дочку, которая уступала отцу разве что в физической силе, да и магию всю от матери унаследовала (последней, кстати, никто понятия не имел, а атаман о ней никогда даже в пьяном загуле не упоминал о ней).

Рони не верила в смерть отца. Ни на мгновение не давала себе усомниться в том, что он жив и рано или поздно найдет ее, и без оглядки согласилась на любую авантюру, как только заговорщик назвал ей секретную фразу, которая была их с отцом условным знаком и которую она клятвенно обещала не произносить ни при ком другом.

— Что за фраза? — в глазах Роланда вспыхнул непритворный интерес. — Не беспокойся, я заблокировал комнату для любых чар.

Помявшись всего пару мгновений, девушка еле слышно прошептала:

— Величье — королю, правда — изумруду, воля — Богам…


Ее Темнейшество Ревность (2.2)


— Величье — королю, правда — изумруду, воля — Богам…

От неожиданности Его Высочество сжал ее в своих объятиях, словно сдавил в стальных тисках. Не сказать, что Рони почувствовала дискомфорт, все же скелет феникса намного прочнее человеческого, однако напряжение принца и отразившаяся на его лице работа мысли несколько озадачили.

А Роланд действительно усиленно соображал. Предател практически всплыл на поверхность, и теперь рассеялись его последние сомнения относительно его личности! Ведь пароль от тайных ходов королевского дворца знали только члены правящей династии и… ближайший и единственный "друг" их семьи!

— Сссс… — зашипел было принц, явно собираясь окрестить изменника не самым подобающим благородному лорду словцом, однако, покосившись на Рони, использовал более нейтральное. — Сволочь! Какая все же сволочь! Я, конечно, давно уже заприметил за ним неладное, но… в Хаос! Немедленно отпишу отцу, а заодно и придворному палачу, чтобы гильотину возводил! Хотя для такого это будет слишком милосердно…!

— Не горячись, — мягко оборвала его девушка, успокаивающе поглаживая его плечо. — У тебя есть догадки относительно этого недоброжелателя?

— Уверен, это Шед. Во-первых, у него есть железный мотив для мести моему отцу. Некогда Его Величество отправил на эшафот аферистку и отравительницу, в которую лорду Шеральду не повезло влюбиться всем сердцем.

— А во-вторых…?

— А во-вторых, лет пять назад имел место один случай. В тот вечер первый королевский советник пришел в мои покои ближе к полуночи. Он никогда раньше не заявлялся так поздно, да и вообще был нечастым гостем в крыле наследного принца. Он предложил мне подышать вечерней прохладой, а заодно и прогуляться до одного интересного места. Отвел меня лорд Шеральд… в дом утех. Я, в общем то, примерно такоеразвитие событий и предполагал. В какую еще сторону гулять благородным лордам средь ночи, как не в Веселый квартал? Каюсь, у меня даже мелькнула в голове мыслишка, что советник исполняет приказ короля. А вот чего я не ожидал, так это того, что Шед не предложит мне развлечься с какой-нибудь фигуристой нимфой, а проводит в отдельный кабинет, где меня, конечно, ждала обнаженная натура… вот только не того пола!… Да-да-да, королевский советник предложил мне взглянуть на плотскую любовь с несколько другой точки зрения, показал, каким красивым может быть мужское тело и исподтишка нашептывал, что питать страсть к миловидному юноше или же просто порой развлекаться вот с такими… даже не знаю, как назвать таких бордельных мальчиков, проституты?… в общем, что ничего особенного и предосудительного в этом нет, тем более если речь идет о наследном принце Веридорском. Я, положа руку на сердце, так обалдел от подобных заявлений, что не сразу нашелся что ответить и просто слушал это все, разинув рот и тупо глядя прямо перед собой. Ровно до того момента, пока этот… проститут под шумок разглагольствований советника не подобрался ко мне и не покусился на стратегически важное в плане продолжения рода место! Рукоблудие я признаю толко со стороны женщин, так что этому смазливому юнцу я со всей дури врезал по темечку, а уважаемого советника угостил такой затрещиной, которую он, думается мне, никогда в жизни ни от кого не получал. Сперва я хотел рассказать об этом случае отцу… Но дернул же меня демон сперва поделиться всем этим с Рагнаром! Шед, он ж ему за отца родного! И вот этот деб… демон, в Хаос, заявляет мне, что, если я настучу Его Величеству на Шеда и советника отправят в ссылку в родные пенаты, а еще лучше — в бессрочное изгнание, то он уйдет вслед за ним! Естественно, я отказался от этой, несомненно, здравой мысли… и не могу простить себя по сей день!

— Что случилось?

— Случилось… в том то и дело, что случилось! Через два с половиной месяца весь Веридор узнал, что младший сын короля у нас, оказывается, по мальчикам! А еще до меня наконец дошло, что, окажись я на месте Рансеваля, встал бы вопрос о моем праве претендовать на престол. Личные пристрастия и интимная жизнь — это, безусловно, дело сугубо личное, но не когда дело касается наследника Его Величества. В тот день я понял: ненавижу! Хрен с ним, с заговором, но Рансеваль! Он же был ребенком Рони! Боги, эта тварь сотворила такое с мальчиком, которому едва стукнуло пятнадцать! Не прощу… никогда не прощу…

— Роланд, — робко позвала его девушка, слегка опешившая от его подавленного вида. — Ты же не знаешь точно, что к этому приложил руку лорд Шеральд…

— Я допросил стражу, и один и них признался, что видел, как спустя недели три после нашего с Шедом "похода" королевский советник так же увел в город Рансеваля. Потом братик стал уходить один… практически каждую ночь… А мы все наивно полагали, что он положил глаз на какую-то горожанку!

— И все равно, обвинения слишком серьезное, чтобы бросаться ими без доказательств, — продолжала настаивать на своем Рони. — Я вот что думаю: заговорщик думает, что ты испустишь дух после первой брачной ночи со мной, однако, не получив желаемого результата и имея в достаточной мере смотивированного "агента" в непосредтвенной близости от тебя, он свяжется со мной снова.

— Хочешь поучаствовать в поимке заговорщика, — понимающе кивнул Роланд.

— Конечно! К тому же теперь я ни за что ни за какие коврижки не откажусь от знакомства с лордом Шеральдом.

— Для меня также большая честь познакомиться с вами, Ваше Сиятельство, — ворвался в их разговор третий голос, обладатель которого с самым невозмутимым видом вышел из-за портьеры, оставив на виду приоткрытое окно, безмолвно отвечая на вопрос, как он проник в опочивальню Его Высочества.

Перед молодыми людьми предстал высокий, широкоплечий мужчина, как и многие темные маги крайне медленно стареющий внешне при жизни в два раза длиннее, чем у обычных людей, и выглядевший лет на тридцать пять, не больше, хотя на деле ему давно уже перевалило за пятьдесят. Лет семь назад лорд Шеральд начал отращивать бороду, что вызвало немало пересудов при дворе, ведь тогда в моде были гладкие подбородки, а бакенбарды компрометировали аристократа больше, чем двоеженство! И тем не менее с тех пор первый советник продолжал щеголять растительностью на лице, и не думая прислушиваться к комментариям короля, раз за разом повторяющего, что без бороды другу намного лучше! Не урод, в конце то концов, и не увечный, так зачем борода?!

— Что вы здесь делаете, лорд? — холодно отозвался Его Высочество. — Вы врываетесь в спальню наследника посреди его брачной ночи. Такого не позволяют себе даже члены моей постоянной свиты.

— Прошу великодушно простить меня, Ваше Высочество, — идеально ровно ответил Шед, чем раздразнил принца еще больше. — Однако у меня к вам срочное послание от Его Величества, так что я поспешил передать вам документы и, не сомневайтесь, дал знать о своем присутствии сразу же, как только вторгся в ваши личные покои.

Роланд разве что зубами не скрипнул, но папку принял молча и, мельком проглядев прилагающееся к ней отцовское письмо, коротко бросил:

— Завтра со всем разберемся, вы можете быть свободны, — принц снова бросил взгляд на королевского советника… и обмер, уцепившись орлиным глазом за длинный рыжий волос, нечаянно прицепившийся в рукаву камзола незванного гостя. А ведь единственный обладатель локонов такого цвета и такой длинны расплетал свою потрясающую — на зависть всем придворным леди! — косу только в купальне…

Поглощенный своими мыслями, Роланд не заметил, какими расширенными глазами Рони вперилась в лорда Шеральда, а тот, наградив её самым нежным взглядом, на который был только способен, заговорщически подмигнул ей, а напоследок еще и добавил:

— Не снимайте маски при дворе, Ваше Сиятельство, ибо ваш лик может поразить любого смертного своей красой…

"И сходством с некогда бритым лицом," — закончила про себя Рони, но вслух, конечно же, ничего не сказала.


Ее Темнейшество Ревность (3)


Я ушел от оков и безрадостных дней,

От бессмысленной печали пустой.

Мне не хватит подков, мне не хватит коней,

Чтоб угнаться за твоей красотой!


Но за душу мою мне продали совет

Те, кто прячется в гробах на свету:

Я, за тысячу лет обойдя белый свет

С преисподней, любви не найду.


И пускай из ловушки выхода нет,

Я стучусь в сердце мертвое вновь.

Мне не хватит души, мне не хватит монет

Расплатиться за твою нелюбовь!


Исабелика не могла удержаться от улыбки, рассматривая свое отражение в шикарном зеркале в полный рост, с позолоченной рамой в форме лозы, обвевающей гладкую небьющеюся поверхность. Она и в повседневной жизни любила любоваться своим красивым отражением, но сейчас собственный облик казался ей особенно привлекательным. Она будто олицетворяла собой саму юность и чистоту: белоснежная ночная рубашка скрывала линии тела, но доходила всего до середины бедра и соблазнительно приоткрывала грудь; на ее фоне заметно выделялись смоляные локоны, черными змеями вьющиеся практически до пояса, алые губки и изумрудные глаза — ее гордость и предмет зависти и чванливых северянок, и напыщенных веридорок, и темпераментных южанок, и загадочных дочерей Востока, и даже праведных монашек из земель Отче. Последние громче всех вопили о том, что ее бесовские гляделки — это дар Мрачного богопротивной ведьме. На это юная Монруа только заливисто смеялась, показывая идеально родные жемчужные зубки и становясь еще краше.

— Невеста… — прошептала девушка в пустоту и счастливо рассмеялась, представив, что однажды перед священным алтарем она назовет своим мужем Роланда и так будет ждать его и их первой брачной ночи…

Хлопнула дверь, возвещая о прибытии, скорее всего, жениха. Хоть брак у них и фиктивный, не могли же они, в самом деле, даже вид не сделать, что все как положено!

Это действительно оказался Рагнар… вот только одного его пришибленно-свирепого вида было достаточно, чтобы понять — что-то случилось, да не просто случилось, а знатно подкосило высшего демона.

— Рагнар, — тихонечко позвала его Исабелика, бесстрашно подступая к сыну Хаоса и в успокаивающем жесте выставляя перед собой руки.

Демонические очи вперились в нее… и девушка утонула в той боли и безысходности, что отразилась в них. Интуитивно призвала свой Дар, и перед внутренним взором прорицательницы один за другим замельтешили яркие образы: Роланд запускает руки под ночную рубашку своей невесты, чтобы снять с нее подвязку… Она смотрит на него, улыбаясь, и Рагнар незаметно направляет на нее ментальные потоки, чтобы заглянуть в ее мысли… Ария вспоминала ее первый поцелуй со взъерошенным рыжим мальчишкой, в котором Исабелике без труда удалось узнать Его Высочество… а вот царевна окунается с головой в озеро и, резко развернувшись, брызгает ключевой водой на подглядывающего за ней из-за кустов Роланда… вот они смеются вместе… Боги, это ж какое у нее яркое воображение должно быть, чтобы все это нафантазировать, да еще и в таких деталях представить!… А потом Роланд торопливо выпроваживает всех из спальни и с самым довольным видом захлопывает дверь, чтобы наконец стребовать супружеский долг со своей невесты…

Рагнар задыхался от боли, демоническое сердце разрывалось на части: любовь к брату и ненависть к любовнику Арии, то, что это она пробралась вчера ночью в спальню принца и видела его с Фредерикой, и то, что следующим вечером он увидел, как она готовится к брачной ночт с другим, — все мысли завертелись в бешеном водовороте, заставляя его душу метаться и практически выть от отчаяния. Так получается, что царевна…

— Она твоя единственная, — не спросила, а скорее озвучила как факт Исабелика.

Наверное, в ее глазах отразилось нечто, похожее на чувства Рагнара. Она, конечно же, понимала, что у Его Высочество была не одна женщина до нее. Любимый, хоть и сказал, что убедит свою жену не претендовать на его постель, удовлетворившись неограниченным количеством фаворитов, ни разу не заикнулся о том, что первой брачной ночи у них не состоится. Но, видимо, в душе ей очень хотелось верить, что брак — это не повод изменять ей. Ведь он был верен ей тех самых пор, как открыл ей свое сердце и она в ответ призналась ему в своей любви. Она точно это знала, Рансеваль, не так давно зачастивший в Северный Предел, неизменно тактично упоминал при ней, что королевский двор Веридора в недоумении: наследник вот уже некоторое время не был замечен ни с одной женщиной…

Вывел ее из мрачных мыслей яростный демонический рык и последовавший за ним жесткий, практически болезненный поцелуй. "Он не верен тебе, не должна хранить верность и ты, — ворвались в ее сознание ментальные чары Рагнара. — Тебе же тоже больно. Отомсти ему!"

Ей удалось разорвать это безумие всего на несколько мгновений, чтобы ошеломленно выдохнуть:

— Я люблю его… и даже если бы не любила, это не повод спать с тобой!

— Об измене в полном смысле речь и не идет, — улыбнулся демон, вот только совсем не весело, а как-то зло, с отчаянием приговоренного к гильотине преступника, которому дали порезвиться в волю в последнюю ночь перед казнью. — Ты же знаешь, я — демон, и у меня встает только на единственную и на избранных. Я просто верну Роланду то, что он в этот самый момент отнимает у меня… И да, свою совесть можешь успокоить тем, что в общепринятом смысле наше супружество — как раз таки повод разделить со мной ложе!

Исабелика пискнуть не успела, как Рагнар опрокинул ее на упомянутое ложе и, присев на корточки рядом с кроватью и огладив стройные лодыжки, скользнул ладонью под подол ночной рубашки. Девушка хотела было вскочить, но вторая ладонь неподъемной тяжестью опустилась на ее живот, не причиняя боли, но и не давая вырваться.

— Рагнар, отпусти! Немедленно!

— Не кричи, все равно никто не поспешит спасать прекрасную даму от ее собственного мужа, — меланхолично проговорил демон, приподнимая подол до самого верха бедер и одним легким движением разъединяя ее сведенные колени. — Просто расслабься и получай удовольствие.

А других вариантов, в общем то, и не было. Не сбежать, помощи не дозваться, демона не вразумить. Поэтому, почувствовав, как пальцы мужчины добираются до самого интимного места, Исабелика только судорожно всхлипнула и, запустив пальцы в его роскошные мягкие кудри и ласково поглаживая его, тихо просила:

— Успокойся… Рагнар, пожалуйста, успокойся… Роланд твой брат, и он тебя любит, ты не должен злиться на него, мстить ему… Уйми злобу, успокойся, Рагнар…

Ласка отчасти помогла: сын Хаоса, естественно, не выпустил свою добычу, но дыхание его выровнялось, движения стали менее порывистыми, пальцы касались ее очень осторожно, выводя из равновесия теперь уже ее.

— Представь, что я — Роланд, — донесся до нее сдавленный шепот Рагнара.

Так она и сделала, про себя отметив, что демон, скорее всего, тоже последует своему же совету и вообразит, что с ним сейчас Ария, его единственная… А может, Фредерика? Нет, как бы Исабелика ни желала кузине счастья в любви, она чувствовала, что если у нее и был шанс завлечь Рагнара и удержать его, то он давно был безнадежно упущен. Однако, может, Рожденному на гильотине хватит гордыни бросить вызов судьбе и остаться с избранной, вопреки воле Богов? Вот только Фредерика скорее убьет его, чем позволит выбрать ее только для того, чтобы не достаться единственной…

Чем дольше пальцы мужчины нежили ее, а ладонь, что до этого покоилась на животе, оттянув вырез ночнушки, поочередно ласкала груди, то сминая нежные полушария, то покручивая ноющие вершинки, тем сложнее было сдерживать стоны, но Исабелика из последних сил молчала, до крови кусая губы и ужом извиваясь под его руками. Выдержка ее закончилась ровно в тот момент, когда пальцы сменились языком. Этот нахал творил что-то уму непостижимое, о чем благородная северная леди даже помыслить не могла!

— Хва… хватит! — умоляла его Исабелика между вскриками, которые буквально вырывали из груди невероятные чувства, заставляющие напрячься каждую мышцу в теле и дрожать в ожидании сладкого облегчения.

Но чтоб ее просьбу кто-то расслышал! Почувствовав, что тело окончательно изменило хозяйке, Рагнар принялся с удвоенным усердием вести ее наслаждению, первому, подаренному мужчиной. В душе пригрелась мысль, что Роланд мечтал от начала до конца преподать своей избраннице искусство любви, желал стать для нее единственным во всех планах. А вот не будет этого! Брат будет выть в душе так же, как и он! Может, он тоже хотел… сам не понимал, но хотел…

Наконец он почувствовал, как маленькие изящные пальчики, которые она так и не выпутала из его черной шевелюры и, сама того не осознавая, в порыве желания прижимала его голову ближе к себе, под очередной продолжительный полу-стон-полу-вздох крепко сжались, сигналя ему, что все, дева в эйфории и можно действовать. Ослепленная накатившей томящей слабостью, Исабелика, конечно, почувствовала, как два его пальца вновь оказались у нее между ног, окунулись во влагу и начали медленно растягивать ее лоно, но все это было где-то далеко и как будто не с ней… А вот внезапная боль, резанувшая внизу живота была точно ее! Изумрудные глаза тут же распахнулись, и девушка вскочила с простыней и перепуганными глазами скользнула вниз вдоль своего тела. Пред ее взором предстала картина из кошмара, не иначе: Рожденный на гильотине отстраняется, аккуратно вытягивая из нее пальцы, измазанные в крови, сзади на подоле рубашки тоже бесстыдно алеют несколько рубиновых капель, не намекающих, а оглушительно кричащих ей в лицо ужасную правду…

— Я… я больше не девственница…

Ответом ей было равнодушное хмыканье.

— Роланд провел жаркую ночку с моей единственной. Я не мог ответить ему тем же, но да ладно, в конце концов братишка мог и не понять, кем Ария является для моего демона, хотя он и не дурак… В любом случае, обмен равноценен.

— Сволочь! — оборвал его горестный крик на грани истерики. — Адское чудовище! Правы Боги, готовя тебе участь позорно умереть на эшафоте! Рожденному на гильотине — смерть на гильотине!

Рагнар хотел было осадить ее, но, случайно бросив взгляд на окно, он заметил, как чье-то отражение, мелькнув, скрылось за дверью. Да что ж это такое! Дежавю, в Хаос! Хотя… какая разница, был здесь кто-то или нет? Он имел право так "обесчестить" жену, да что там, на правах супруга он мог бы позволить себе больше! И позволил бы, если б не ограничения сущности. Впрочем, все равно, так или иначе, Ее Темнейшество Ревность в его сердце улеглась, довольная тем, что скоро ей предстоит задушить его брата, и Рагнар, нисколько не обращая внимания на стенания Исабелики, улегся спать. Только успокаивающе обнял девушку и прижал к горячей, как печка, груди, шепнув ей на ушко, что она просто чудо. Чтобы затихла и спать не мешала. Умаялся.


Его Светлейшество Шанс (1)


Ценя дружбу мою как подачки,

Глубину вины сам измерь ты.

Ты желал мне горячей ночки —

Я желаю тебе лёгкой смерти.

Лёгкой смерти тебе, мой друг,

Не кори себя за измену,

Перережь себе тихо вены

И спокойно уйди поутру.

Лёгкой смерти тебе, мой друг,

Безболезненно и без предательства.

Несмотря на все обстоятельства,

Я лишаю тебя этих мук.

Лёгкой смерти тебе, мой друг!

Никогда не узнаешь причины,

Почему нож, воткнувшийся в спину

Был направлен из дружеских рук.


Пробуждение было таким же непривычным (все же Рожденный на гильотине после использования по назначению женского пола всегда уходил восвояси и ночевал с прелестницей под боком второй раз в жизни) и с легким оттенком сумасшествия, как и весь вчерашний день. Продирал глаза Рагнар под тихие всхлипы законной супруги, поливающей горючими слезами мужское плечо… вот только не его, а постороннего мужика, который нежданно-негаданно обнаружился на их супружеском ложе! "Да ладно, этот брак с самого начала был браком," — подумалось демону, спросонья еще не разобравшему ни что к чему, ни кто, собственно, с утра пораньше взял на себя почетную обязанность утешать его женушку. Да не вопрос, пускай утешает, вот только он, даром что демон, готов ходить рогатым милостью исключительно любимого брата.

— Ребенка от Роланда нагуляешь — поздравлю и тебя, и брата. А если от кого другого — удавлю. И отродье, и кобеля приблудного, — пробурчал под нос теодор эль-Гильотин, переворачиваясь на другой бок и намереваясь еще полчасика покемарить.

— Ну, можешь попробовать, — отвечал ему с детства знакомый голос, заставивший сон слететь, как легкую дымку от порыва ветра.

— Папа! — воскликнул Рагнар, оборачиваясь и подтягиваясь на кровати ближе к названому отцу, чтобы обнять…

Но Шед брезгливо скривился, стоило единственному "сыну" потянуть к нему руки, и демонстративно отодвинулся, продолжая укачивать Исабелику.

— Пап, ты чего…? — растерянно пробормотал демон, настолько выбитый из колеи этим жестом, что в недоумении даже на девушку покосился, словно интересуясь у нее, что тут такого произошло, пока он блаженствовал в счастливом неведении.

На ответ он, в общем то, не надеялся, однако он его получил.

— Роланд… Он заходил… Вместе с лордом Шеральдом, там дела… Он видел… Он понял… И ушел! Развернулся и ушел! Он же не простит меня! После того, что между нами было…!

— Что между нами было? — морщась от поминутно срывающегося на фальцет девичьего голоса, прервал ее стенания Рагнар.

— Успокойся, Иса, — Шед ласково погладил поголове безутешную девушку. — Ты так переживаешь только потому, что знаешь, что между вами что-то было. На самом деле что видел Роланд? Только то, что вы спите в одной постели. Он порывист и горяч, весь в отца. Его Величество тоже порой вычудит что из-за своего буйного нрава, а потом не знает, как исправить все, что наворотил. Вот и Роланд сейчас охолонётся, и дойдет до него, что измену или чего еще он сам себе надумал. Вернется мириться, а тут ты рыдаешь да руки заламываешь. Ну, все, давай приводи себя в порядок, негоже так любимого встречать.

— Ага, зареванной, красной и опухшей, — поддакнул Рагнар, за что тут же схлопотал подзатыльник от Шеда.

— А если… а если Роланд спросит, что между нами… было? — постепенно начала приходить в себя Исабелика, ругая саму себя за не ко времени сдающие нервы (хотя бывают ли нервные срывы ко времени?)

— Правду! — снова встрял демон.

На сей раз ему не прилетело от "папы", а вот супруга звонкой пощечиной приласкала и тут же смутилась под изумленным взглядом Шеда.

— Еще вчера хотела это сделать, — робко проговорила девушка.

— Вообще Рагнар прав — сказать надо правду. А именно то, что любишь ты только его одного и что лишь он — желанный мужчина для тебя…

— И закрепить успех в постели, — не мог не вставить свои пять копеек Рагнар.

— А как… он же поймет, что я уже не… что его брат…

— Спроси совета у кормилицы Фредерики, она женщина понимающая, поможет и болтать не будет. Думаю, тебе будет неловко обсуждать такую тему с мужчинами.

— Спасибо, — едва слышно прошептала Исабелика и, стянув с обалдевшего от такого маневра демона одеяла и завернувшись в него, проскользнула в ванную комнату.

Повисло тягостное молчание.

— А что там за дела? — первым не выдержал Рагнар, под пристальным взглядом "папы" опуская глаза. и вопреки воле чувствуя, как его охватывает стыд.

— Дела подождут, — отрезал Шед, продолжая гипнотизировать названного сына. — Лучше ты расскажи мне, родной, как ты? Что чувствуешь? Собственная душевная мерзость не горчит?

— Папа!

— Что "папа"? Это я должен воскливнуть: "Сын!" Что ты наделал, сын?!

— Ничего… — прошипел сквозь плотно сжатые зубы демон, но плечи все равно ссутулились, а голова понурилась, безмолвно признавая вину.

— Ничего?! То, что ты сотворил с девочкой, это, по-твоему, ничего?!

— Ничего я с ней не сотворил!

— Да…? — недобро сощурился королевский советник. — Готов спорить, что, если бы не твоя демоническая избирательность, сотворил бы. Рагнар! Ты не имел права прикасаться к ней хотя бы потому, что она равнодушна к тебе. Я уж молчу о том, что и она тебе не нужна, зато дорога твоему брату.

— Зато мой брат взял мою… Арию…

— Интересно… Это ж с каких пор царевна стала "твоей Арией"?

— С тех пор, как в ее глазах отразилось мое демоническое пламя, — с трудом выдавил из себя сын Хаоса.

— Вот оно что… — сосредоточенно нахмурился Шед. — Хотя, с другой стороны, некая логика в Божественном умысле имеется: ты женился на Исабелике, чтобы она смогла остаться с твоим братом, а он, в свою очередь, сочетался браком с твоей женщиной.

— Она не моя женщина! — тут же ощерился демон. — Плевать я хотел на замыслы Богов! Я не хочу знать ее! Если понадобится, с сердцем вырву!

— Богов не обмануть, Рагнар, и инстинкты рано или поздно возьмут свое, в этом ты убедился вчера ночью. Многие пытались до тебя и еще больше будут пытаться после, но никому не переиграть судьбу. Увы, даже мудрейшие порой бегут от собственной тени. Я бы посоветовал тебе не изводить ни себя, ни ее, ибо девочка неизбежно со временем начнет чувствовать к тебе влечение, но ты ж меня не послушаешься и все равно наделаешь свои ошибки… Кстати, возвращаясь к твоим косякам. Я надеюсь, ты понимаешь, какой гнилой тварью надо быть, чтобы так поступить с Роландом? Даже если он провел ночь с твоей единственной, он это сделал не чтобы побольнее ужалить тебя. А вот у тебя мотив был именно такой. Ударить побольнее, что наверняка, втоптать в грязь братскую любовь, да так, чтобы она никогда не возродилась. Скажи, заслужил Роланд кинжал в спину, да еще и от родного брата, за которого он сам будет драться до последнего? Молчишь… Слава Богам, шанс все исправить у тебя есть. Короче, что хочешь делай, но чтобы на отношения Исабелики и Роланда даже тень не легла. Это ясно?

— Ясно, — буркнул Рагнар.

— Вот и хорошо. Вот еще что, возьмите по печатке: серебрянная — твоя, позолоченная — Роланда, передашь ему. Носить с собой постоянно, — в ладонь Рагнара перекочевали два сравнительно небольших, не особенно приметных перстня, однако фонили они чем-то странным. Вообще-то Рожденный на гильотине ни за что бы не принял от постороннего зачарованную вещь, окутанную магией непонятного происхождения, и уж конечно же не отдал бы не Роланду, но это же "папа"… — Когда закончишь познавать всю глубину своей неправоту и уладишь этот вопрос, возьмись за дела. Я вам привез ваше самое любимое: финансовые отчеты!

Толстенная папка упала на кровать под искренний протяжный страдальческий стон Рагнара, но королевский советник ожидаемо оказался глух к обуревавшей "сына" любви к финансам.


Его Светлейшество Шанс (2)


Давно забыты времена,

Когда на свет пришла Она,

И это не ее вина,

Что рядом боль и красота.

А Она, как этот мир,

Порой в цветах, порой — в крови,

И вся история людей —

История о Ней!


Помирить… Помирить… Помирить…

Как ж этих влюбленных помирить? Поморщившись от односложности мысли, которая упорно вертелась вокруг одного слова и ни в какую не желала развиваться, Рагнар который раз помянул тихим недобрым словом человеческую сущность брата и его избранницы. Вот были бы тоже детьми Хаоса, все было бы гораздо проще! Демоны в большинстве своем не могут долго обходиться без своей единственной, с которой связь закреплена, так же как и единственные не могут долго протянуть без любви демонов, так что естественный базовый инстинкт, помноженный на обоюдное желание, подводит к тому, что страсть сжигает все противоречия в рекордные сроки. А Роланд и Исабелика… Одно слово — люди! Ей надо накрутить себя на пустом месте, он тоже не может не накрутить себя, а потом будут выяснять отношения, а дело яйца выеденного не стоит! Нет чтоб в постели помириться… хотя… почему "нет" то?! В любом случае, вариантов других нет. А помочь им в этом нехитром деле — это он запросто!

Брат нарисовался в дверном проеме как ра в тот момент, когда сей утешительный вывод примирил демона хотя бы с одним заданием Шеда, и он, поспешно одевшись и развалившись на незастеленной кровати, как раз собирался приступить ко второму заданию, с некоторой опаской косясь на кипу бумаг, содержание которых — он знал точно! — ему не понравится.

— Рагнар, — позвал его принц, нерешительно переминаясь с ноги на ногу на пороге.

— Заходи, Высочество! — как ни в чем не бывало проговорил сын Хаоса, примеряясь к папке. С какой бы стороны начать? С этой? А может, тут как раз финансовый отчет? С задней? А вдруг и там отчет? Задачка…

Роланд нерешительно приблизился и внимательно вгляделся в брата. Вроде все как обычно: ледяная маска на лице, небрежность в движениях, скривленная физиономия при рассматривании не сулящей ничего хорошего документации. Может он действительно что-то надумал…?

— Брат… — снова начал принц… и опять запнулся! Никогда еще ему не было так страшно задать, вроде бы, не самый сложный вопрос. И еще страшнее получить на него ответ.

— Ну чего? — недовольно рыкнул демон. — Роланд, либо говори, чего хотел, либо не фелонь — Шед нам работенку подогнал.

— А, наша ежемесячная повинность, — не удержался от улыбки Его Высочество.

— Она, в Хаос! Так что давай рожай быстрее мысль!

— Рагнар, ты… Что у вас было с Бэль? — на одном дыхании выпалил принц и замер в ожидании ответа.

— Братишка, ты что, ополовинил запасы крепкого пойла и травки местного притона? — подозрительно глянул на него сын Хаоса. — Тогда у меня назрел вопрос: какого демона без меня?! А если серьезно, ты где так башкой приложился? Свадьба у нас была! Вчера! Вместе с твоей, между прочим.

— Я имел в виду… ночью…

— Ночь у нас была ночью, — продолжал издеваться демон.

— Рагнар! Я спрашиваю, спал ты с Бэль или нет! — не выдержал Роланд и тут же добавил. — Только попробуй сказать, что спали, как все нормальные люди, одеялом прикрывшись и сладкие сны видя!

— И в мыслях не было, — заверил его Рагнар с таким видом, что сразу было ясно: не то что в мыслях было, да еще и чуть-чуть с языка не сорвалось. — Никогда раньше не замечал за тобой такой щепетильности, братишка. И да, будь спокоен: не взимал я супружеский долг с твоей ненаглядной…

— Рагнар! — не дав ему договорить, воскликнул принц и, ловко перескочив папку, крепко сжал в объятиях брата, так что тот, опешив от его прыти, теперь сидел дезориентированный и растерянно моргающий. — Спасибо тебе! Прости, я такое подумал про тебя… Прости! Боги, да если я и могу верить кому-то в этом мире, то это тебе! Обещаю, я никогда больше не допущу даже тени подозрения, что ты предал меня!

— Да ладно, ладно тебе, — озадаченно пробормотал Рожденный на гильотине и, чтобы хоть как-то скрыть замешательство, потрепал брата по рыжим кудрям, как всегда растрепанным и так похожим на огненные локоны дивной царевны, и поспешно перевел тему. — На вот, это тебе, печатка. При себе иметь обязательно. И это, Роланд… пошел бы ты, освежился после ночи, что ли, перед тем как обниматься.

— Прости, брат, — Его Высочество тут же направился в ванную комнату, где вот уже полчаса как "приводила себя в порядок" Исабелика.

"Небось, от моего запаха отмывается," — хмыкнул про себя Рожденный на гильотине, закрывая дверь на засов, что так удачно вешался с обеих сторон двери повсеместно в северных землях, и с чувством выполненного долга вернулся к треклятой папке…


Его Светлейшество Шанс (3)

Пылают в кровь искусанные губы,

И сталь клинков порою сводит зубы,

Но лезвие, сверкнувшее во мгле,

Не станет милосерднее к тебе!

Зажав эфес вспотевшею ладонью,

За право жить плати чужою кровью!

Лицом к лицу — лица не различить,

Лишь руки, в крест сложившие мечи…

Смертельный бой, порою без причины —

Наверно так устроены мужчины!

Из века в век… И кто их разберет,

Что мир их постоянно не берет?!

Все решено: в одной короткой схватке

Чуть-чуть сожмет под левою лопаткой.

Молитвой краткой Господу воздав,

Ты жив — то непременно, значит, прав!

Опять схлестнутся бешеные черти

На грани жизни (где-то ближе к смерти),

И в ход пойдут не только кулаки,

А сталь ножа… Мгновение — в груди!

У многих игр правил не бывает,

Где каждый сам защиту выбирает,

Там честь и благородство — звук пустой!

Успей всадить перо — и ты герой!

Что жизнь? Бог дал, и Он возьмет обратно,

И все же до отчаяния досадно,

Что Бога ты не ставил ни во что,

Тебе и без того всегда везло!…

…Теперь меча ты в небо не поднимешь

И у врага победу не отнимешь.

Кому теперь докажешь, кто есть кто?

Ты проиграл, и значит, ты был — зло!


Еще раз покосившись на сиротливо лежащую на кровати папку с отчетами, Рагнар небезосновательно решил, что смотреть эти финансовые бумажки смысле нет никакого, причем абсолютно. Особенно — ему! Гиблое это дело — теодору эль-Гильотину цифры доверять, это всем в Веридоре известно! Магистр счётов и счетов у них Рансеваль, вот ему эту муть и разгребать. Рагнару же ясно одно: средств катастрофически не хватает!

Из месяца в месяц повторялось одно и то же: Его Величество, вознамерившись привить своему наследнику ответственность и начать по-тихонечку приобщать его к государственным делам (то, что остальные дети так же попадут в кабалу и взвоют гораздо быстрее Его Высочество монархом во внимание принято не было), приказал все казначейские дела взвалить на Роланда, а тот, не мудрствуя лукаво, спихнул составление бюджета и составление отчетов на своих ближайших соратников. Демон, конечно, от этой "чести" мигом откосил, а вот Рансеваль, напротив, ринулся навстречу излюбленным цифрам! Не раз Рагнар наблюдал за тем, с какой любовью младшенький выводит каждый столбец, как, высунув кончик языка от усердия, трижды складывает несколько чисел в разном порядке, чтобы и в коем случае не ошибиться, как с восхищением и чувством неподдельной гордости любуется подведенными итогами. Воистину, Рансеваль получал от этих скучнейших, на взгляд Рагнара, манипуляций такое ни с чем не сравнимое удовольствие, что демона нет-нет, да и передергивало.

Одно было плохо: как бы ни были идеальны отчеты Рансеваля, а воплощать это все в жизнь требовалось все равно Роланду. Его Высочество ведал всей казной, которая, стоило допустить до нее Роланда, не наполнялась никогда. Пуста она однако тоже не была, об этом уже позаботился Рагнар. Одним грозным демоническим рыком сын Хаоса отогнал принца от угла с самыми ценными артефактами, реликвиями Веридорских да особо дорогими драгоценными камнями и парочкой пудовых сундуков золота, окружил это все добро лично разработанной защитой, замкнутой на нем, то есть попробуй кто разорвать — Рагнар тут же узнает, и постановил, что это — неприкосновенный запас. Что ж, неприкосновенный запас благодаря старшему сыну Вейнура Нечестивого действительно оставался неприкосновенен… и только! Сколько содержания Его Величесво ни выделял своему наследнику, тот умудрялся прогулять все в рекордные сроки и принимался за хищение государственной казны!

А в начале каждого месяца каждый министр запрашивал у Его Высочества сумму, положенную на его деятельность в соответствии с бюджетом, и сопровождался данный вопрос пресловутыми отчетами о том, сколько чего и на что надо. А казна то, как всегда…

Эх, незаметно подкралось начало месяца!

По традиции наградив брата всеми известными ругательными определениями и бранными эпитетами, перемежающимися с нецензурными сравнениями и метафорами с оттенком непереводимого народного фольклора, Рагнар пару минут посмаковал сложившуюся в голове трёхэтажную конструкцию и направился на добычу денег во имя спасения королевства от глубокого кризиса и отца от обширного инфаркта. Заработать Рожденный на гильотине мог только тем, что умел лучше всего (а по-совести, только это он и умел) — искусством боя. Конечно, это было далеко не то умение, которое благородные рыцари демонстрировали на турнирах или же маги — на магических играх. Нет, то были бои без правил — популярное среди черни и горожан. В каждом городе было хотя бы одно подпольное заведение с подвальным помещением, где посреди огромного зала стояло сооружение, видом больше всего напоминающее клетку, но чаще всего называемое ареной за свою круглую форму. Туда заходили двое бойцов, на которых делались немалые ставки, а выходил только один, забирающий половину из "прибыли", в то время как вторую часть денег делили между собой хозяин заведения и те, кто ставили на его победу. Это был своеобразный бизнес, весьма прибыльный. Многие аристократы специально выращивали себе таких "воинов" и зарабатывали на их победах, а порой и сами, поиздержавшись или же попав в долговую яму, выходили на арену с замороченными лицами.

Надо ли говорить, что Рагнар так развлекался каждый месяц? Молва о непобедимом бойце из знатных докатилась и до Северного Предела. Все знали, что Непобедимый всегда выходит на бой, раздевшись до пояса и начертив красной краской полосу поперек шеи, словно заявляя о том, что он висельник, по которому топор палача плачет… или же гильотина. Правда, в последнее время, стал до Рагнара доходить слушок, будто бы гле-то здесь, как раз в северных окраинах, появился некто, также сыскавший себе славу непревзойденного меченосца, тоже с характерными опознавательными признаками, не менее странными и символическими, чем у него самого: сей неизвестный воин повязывал вокруг шеи прядь светлых волос, не белокурых и не золотых, а скорее русых. Что бы это значило? Что ему самое место на виселице? Или что обладательница этого дивного локона приведет могучего война на эшафот? А еще ходили какие-то странные слухи, что этот неизвестный вообще может оказаться женщиной…

Когда Рагнар в своем обычном "бойцовском" образе появился в надежно спрятанном от властей, но без особых проблем найденном опытным в подобных делах сыном Хаоса зале, его заметили все и сразу. Непобедимому тут же были оказаны "царские" почести: фигуристая подавальщица поднесла ему чарку лучшего глинтвейна бесплатно, все посетители хором загомонили имя своего кумира и дружно подняли кружки за его победу и за их будущий куш. Рожденный на гильотине криво усмехнулся: даже здесь, на самом дне, среди отбросов и преступников, он — "король"! Сильнейший!

Другие бойцы без разговоров расступились, пропуская его к арене, а зрители уже вопили невероятные суммы в поддержку Непобедимого. Зайдя в клетку Рожденный на гильотине принялся ждать того, кто осмелится бросить ему вызов. Кого он только не приговорил во время таких боев! Были и жадные до денег солдафоны, и жаждущие выпендриться перед зазнобой дураки, и бесхребетные мальчишки, которых сверстники поймали на "слабо"… В боях могли принимать участие все, вне зависимости от возраста и пола, единственным ограничением было использование магии (просто в этом случае чары могли бы невзначай разобрать по камушку все заведение). И конечно же, Рагнар ни при каких обстоятельствах не должен был показывать свою нечеловеческую сущность. Но как же просто все списать на быстроту реакции, да и в разгаре боя навряд ли кто заметит, что бойцу грудную клетку вспорол не припрятанный одни Боги ведают где кинжал, а на миг вытянувшийся демонический коготь.

Внезапно шум в зале кратно увеличился — нашелся Непобедимому противник! Дверь за Рагнаром захлопнулась, отрезая путь назад, и снова полетели ставки. Демон плавно обернулся, чтобы взглянуть на того, кому жизнь недорога. Первое, на что натолкнулся взгляд — это на повязанную вокруг шеи прядь волос, виднеющуюся а распахнутом вороте холщовой крестьянской рубахи… и примостившаяся рядом печатка, точь-в-точь такая же, как те две, что ему не далее, как сегодня утром, вручил "папа"! Только бронзовая, а у них с Роландом золото с серебром… А еще Рагнар, не поднимая глаз, догадался, что за мутные слухи ходили про то, что этот воин — баба. Просто боец имел привычку, странную и для высших кругов, где разные чудачества в ходу, что уж говорить о низших слоях: он носил косу ниже пояса, а во время боев и тренировок укладывал ее "короной", как многие женщины…

Его Светлейшество Шанс (4)


Я узнаю знакомый взгляд,

С твоими встретившись глазами.

Ты помнишь, пару лет назад

Мы были верными друзьями?…

Судьба свела нас здесь… теперь,

Столкнув для страшного сраженья.

Я не хочу убить, поверь!…

Но не хочу и пораженья…

Гнетущий мрак в душе растет,

Умолкло все, и сердце тлеет…

И за спиною зритель ждет:

Кто в поединке одолеет?…

И вот стоим мы — два врага! —

Застыв в неведомой заминке.

Сегодня вырастет курган

Над пораженным в поединке.

Ты начал первым… Что же, в бой!

Мечи звенят под звон монеты.

Сегодня ты падешь, герой!

Оборван век твой, песни спеты…

Но что со мной?! Я не могу…

Не в силах я себя заставить

Удар свой нанести врагу

И в грудь ему клинок направить!

Глаза в глаза… а в сердце — тишь…

Ведь мы сошлись, убийства ради…

Но почему же ты молчишь

И нет враждебности во взгляде?

Железо рвется прочь из рук,

Что будет дальше, уже знаю:

"Прощай навек, — сорвется с губ, —

Ты брат мой, я тебя прощаю…"


Они должны были однажды встретиться в клетке. Конечно, он специально бился ближе к северу, не жалея сил и времени, отъезжал как можно дальше от столицы, ведь Рагнар никогда не скрывал, что порой развлекается в подобных местах, заодно залатывая дыры в бюджете, которые с тщательностью, достойной лучшего применения, создавал Его Высочество. Рансеваль часто слышал о Непобедимом и был практически уверен, что это старший брат. Вскоре и его самого стали звать непобедимым, и с тех пор их участь была решена: на арене остаться лишь одному!

И вот они стоят друг напротив друга. Рагнар, естественно, удивлен, но морок смазывает черты лица и не дает ничего разобрать. А ему и не надо… Рансеваль знал, что, когда первый шок пройдет, старший брат презрительно усмехнется, как делал всегда перед их поединками. Он не сомневался, что победа будет за ним. Ведь человеку не победить сына Хаоса…

Вдруг горло засаднило, а солнечное плетение взорвалось дикой болью, словно его жгли каленым железом. Перед глазами на миг потемнело, а ржавая клетка, орущая подвыпившая публика и непобедимый противник напротив отодвинулись куда-то далеко, оставляя только воспоминания о давних годах детства… когда у него впервые проявилась демоническая сила. Однажды Шед по большому секрету поведал младшему сыну короля, что у него, Рансеваля, адская сущность проснулась и окрепла гораздо раньше, чем у Рагнара. Однако совет убедил Его Величество, что, если у официально признанного бастарда останется эта сила, в то время как в наследнике не проснется демон, это неизбежно приведет к смуте. Рансеваль знал, каким тяжелым было для отца решение усыпить порождение Хаоса в младшем сыне, даже мог понять необходимость данного шага и искренне поверить, что, если бы у Роланда в глазах тоже зажегся огонь Изначальный, то монарх непременно снял бы ограничение с него… Но простить так и не смог. Он научился скрывать боль глубоко в сердце, душить ярость и ревность на корню, но тут, словно подпитанные неведомой черной силой, они хлестали через край и бередили едва затянувшееся раны.

Роланд — наследник! Подумать только! Да из них троих если и соперничать кому-то за престол, то только им с Рагнаром. А средний то, средний каким боком к короне?! Ни демонической сущности, ни сильной магии, ни навыков воина — и ладно бы только это! Он же еще и проблемы создавал! И старший тоже хорош! Нашелся, видите ли, лучший во всем! Да вся его "лучшесть" заключается в том, что он демон и что он внешностью в отца пошел, только вот ни в первом, ни во втором его заслуги нет!

Весь этот калейдоскоп мыслей пролетел в голове за долю секунды, и Рансевалю с трудом удалось стряхнуть их. Что за наваждение?! Не раз он слышал, как придворные шушукались о том, что ему впору ненавидеть братьев, но эти мысли… Это были не его мысли! Если и жили какие-то обиды в темных уголках души, то они никогда не заглушали голоса разума. Возблагодарив Богов за то, что ставки принимают не за одну секунду и есть время "посходить с ума", Рансеваль сфокусировал взгляд на Рагнаре и наткнулся на такое же ошарашенное выражение, как и у него. Интересно, а какие мысли одолевали его? Что мог старший испытывать к нему?

Прислушавшись к странному потустороннему шепоту, по капли цедившему яд и отравляющему сердце, Рансеваль понял, что если к Роланду неведомая сила будила зависть, то к Рагнару — ревность. Юноша неосознанно потянулся к пряди на шее — символу всех поводов для ревности. Ее достал для него и собственноручно повязал единственный человек, которого Рансеваль считал близким и наедине с которым не стеснялся показывать свои чувства. Шед… за последние годы он стал ему дороже кого бы то ни было. Ему юноша поверял все свои секреты и едва сдерживался, когда с языка Роланда слетало нелестное слово о королевском советнике. И да, Рансеваль ревновал. Жутко ревновал Шеда к его названному сыну. Не раз первый советник Веридора, ласково перебирая распущенные длинные медные пряди, уверял королевского бастарда, что любит его и привязанность к Рагнару ничуть не умаляет его чувств в Рансевалю…

Вдруг рука, так и не дотянувшись до заветной прядки, наткнулась на печатку, так же висящую на шее. Эту вещицу лорд Шеральд, осторожно расчесав водопад его волос и бережно уложив огненные локоны в сложную косу, надел на него несколько дней назад и велел никогда не снимать… И сейчас эта печатка жгла, позволяя самым темным порывам врываться в сознание вместе с чудовищной болью…

Грянул гонг: поединок начался! Целое состояние за Непобедимого против такой же внушительной суммы за его оппонента! В тот же миг Рагнар взревел, срывая что-то с пальца, и, встряхнувшись, принял боевую стойку.

— Давай же! Нападай! Убей! Убей! — вопила толпа, но демон медлил, прожигая взглядом брата.

"Убей!… Убей!… Докажи, что ТЫ лучший среди вас троих!…Он не брат, он твой соперник!… Какой Шанс!" — теперь Рансеваль отчетливо слышал, что шипение, болезненно отдающееся в душе, исходит от подарка Шеда. О, как же он хотел сорвать ее и выкинуть, но что-то мешало ему просто избавиться от нее. "Потому что ты бы не завидовал и не ревновал сейчас, если бы этого не было в твоей душе… Ненависть… Ты задавил ее. Зачем? Выпусти наружу свою злобу, позволь ей расправиться с теми, кто лишь зовет себя твоими близкими, а на самом деле использует тебя и мнит себя намного выше, чем ты… Позволь ярости вырваться на волю, и тогда в тебе пробудится порождение Хаоса! Поставь на колени Рожденного на гильотине! Скинь недостойного с трона наследного принца! Поставь мат собственному отцу, который в угоду собственному удобству, не дрогнув, отнял у тебя львиную долю силы, власти…"

— Нет!!! — Рансеваль даже не понял, что выкрикнул это вслух. Беснующийся за пределами клетки зал все равно не заметил этого, а вот Рагнар услышал, для него юноша и продолжил. — Я не буду драться с тобой. Ты мой брат, Рагнар, и если между нами и было что-то плохое, я тебя за все прощаю. Надеюсь, и ты меня.

Его меч полетел на плохо отёсанные доски клетки под свирепый рев завсегдатаев заведения: "Смерть! Смерть сдавшемуся бойцу!"

Да, это был закон. Из клетки живым выходит лишь один. И Рагнар бросился на него, направляя меч прямо в сердце и одновременно швыряя в него какое-то заклинание, полупрозрачная дымка которого была еле заметна на расстоянии двух метров. Однако едва различимого рисунка чар и одной единственной роковой секунды Рансевалю хватило, чтобы распознать магию Смерти и едва слышно, так, что разобрать его слова смогло бы только демоническое ухо, вымолвить:

— Прощай навек…

Последнее, что он видел перед тем, как провалиться в хладные объятия вечности и почувствовать входящий в грудь, словно кухонный нож в масло, клинок, был вырвавшейся из-за спины Рожденного на гильотине столп огня, облизавшего стены и зардевшегося алым цветом на деревянном потолке…


Его Светлейшество Шанс (5)


Я — от нее, а она — за мной!

Тенью бесшумной мягко крадется,

Огненной птицей в ночи оберенется,

Пламенной вспышкой мелькнет за спиной!


Я — от нее, да куда мне уйти,

Если корабль отошел от причала?

Спутана нить без конца и начала…

Если в тумане — пути не найти…


Я от нее закрываю дверь.

Кто же по следу ее направил?!

Я объявляю войну без правил

И не считаю в бою потерь!


Я на нее поднимаю меч!

Только она надо мною смеется.

Ей бы уйти, а она… остается!

Я от нее, а она… мне встречь!


Вот уж не думала Рони, что первый день ее "царствования" вот так начнется, а если еще и припомнить небезызвестную пословицу "как начнешь… так и проведешь"… Б-р-р-р!

А началось все, собственно, с того, как Роланд, просидев с ней полночи за воспоминаниями и разговорами об их будущей "совместной" жизни, выждал положенное для брачной ночи время (на вопрос, кем это самое время было положено и на чем основывался тот "положитель", Его Высочество только рассмеялся) и ретировался, как он сам сказал, кумекать над своей ежемесячной головной болью. Судя по тому, что первый советник Веридора говорил о финансовых отчетах, не соврал.

Как бы там ни было, а сидеть в покоях до завтрака и "отдыхать после плодотворно проведенной брачной ночи" Рони не собиралась. Стояла та самая сумеречная пора, что серостью и промозглостью предвещает рассвет. На севере это время тянулось достаточно долго, так как светало достаточно поздно. И девушка решила наведаться в ближайший к твердыне Монруа городишко со странным названием Антрополь. Навряд ли ей еще выпадет случай побывать в Северном Пределе, по крайней мере в ближайшее время, да и бродить в одиночестве по пустынным, еще не проснувшимся улочкам она очень любила. Ребята из банды не понимали ее: вестимо, чудит "королева", одна по городу шарахается, нет чтоб со своими ребятами на ярмарке али в таверне! Конечно, с ними она, бывало, веселилась, но при любом удобном случае скрывалась до рассвета, да так, что даже в самом захолустном поселке всей разбойничьей братией отыскать не могли!

Выбираться из особняка пришлось привычным любому разбойнику ходом — через окно. Как говорили лихачи с большой дороги: "А как попасть в приличный дом? Да только через форточку!" Как выяснилось, вылезать из этого самого приличного дома надо тоже через форточку, чтобы никто, не дайте Боги, не заприметил, что сама царевна и — что теперь более важно! — супруга наследника Веридора в простецкой — мужской! — одежде без сопровождения ни свет, ни заря едет в город, чтобы пошляться по нищенским кварталам! Надо сказать, Рони кое в чем повезло: северянки, приученные к суровому климату, не чурались ходить в брюках. Сперва, естественно, это были только утепленные брюки, которые носили исключительно зимой, но со временем и летние варианты перекочевали в женский гардероб, так что девушка в мужских портках ничуть не выделялась из толпы (разве что простая кожаная маска, представляющая собой всего-то кусок мешковины в завязками и прорезями для глаз, недвусмысленно намекал о бандитской натуре хозяйки).

Антрополь не походил на города дивных во всем: на родине Рони никогда не видела такого обилия лавок с самым разнообразным товаром, красочных вывесок и развлекательных заведений на любой вкус и кошелек. А она то думала, что северяне — нудный, чванливый и хмурый народ, в жизни которого повсеместно преобладают сплошные серые и черные цвета. Какая здесь должна быть красота при свете дня! Эх, жалко, ее здесь вскоре уже не будет. Хотя дремлющий город тоже был прекрасен…

Хотя нет, одно заведение уже (а может быть, еще) не спало. Заинтригованная Рони толкнула тяжелую дубовую дверь и заглянула внутрь. На первый взгляд, самая обыкновенная провинциальня таверна, в меру бедная, в меру обшарпанная, со стоящим в воздухе отчетливым запахом спитра и чего-то копченого. Но стоило углядеть у дальней стенки дверь, судя по всему, на лестницу в подвал, и прислушаться, как становилось ясно, что скоро там будет веселье. Бросив по монете двум громилам, развалившимся за барной стойкой недалеко от неприметной двери, Рони уверенно прошла вниз и очутилась во впечатляющем своими размерами зале с высокими потолками, посередине которого водрузили огромную проржавевшую со всех сторон клетку с прутьями, толщиной в руку. Здесь уже собралось немало зевак, откровенно скучающих и явно чего-то ожидающих. Подозвав подавальщицу, которая, разнося выпивку посетителям, попутно выискивала себе клиентов… ну, не на ночь, но на раннее утро. Окинув взглядом девицу и задержавшись глазами на миловидном родимом пятнышке, кокетливо выглядывающем на правой груди в глубоком вырезе, Рони аж присвистнула:

— Оу! Какая встреча! Так и знала, что такие, как ты, не пропадают… Марго! — и на миг показала лицо, отодвинув маску.

— Ри! — взвизгнула подавальщица и припустила к ней через весь зал, на ходу швырнув практически полный поднос своей ошарашенной товарке.

Они обнялись, как в старые добрые времена, когда делили на двоих один шатер и Марго, которая была не много — не мало на десять лет старше подружки, приглушенным шепотом просила дочку "короля разбойников" тихонечко выскользнуть вечерком из кровати и оставить ее наедине с атаманом. Марго была на удивление красива и не уступала красотой дивным, хотя была чистокровной человечкой. Однако отец, насколько знала Рони, не соблазнился искусницей и та с горя сорвалась с места. В банде знали, что у нее никого не было, и отец, непонятно за что чувствуя вину, рванул за ней в погоню. Догнал ли, девушка не знала — не вернулся атаман.

— Хмель забродивший, Ри, ты ли! — в богатырских объятиях подруги кости Рони чуть-чуть не хрустнули. — Вот так — так! Сама "королева разбойников" в наших заснеженных краях! Какими судьбами, сестричка?

— По зову сердца и Богов, — привычно отвечала девушка, отпускаясь за столик у дальней стены и кивая Марго на стул напротив. — А ты то как? Давно здесь? Ребята поговаривали, что ты вроде как собиралась руки на себя наложить.

— Я что, дура? — фыркнула подавальщица, лихо закинув ногу на ногу. — Я просто рассчитала, что твой папаня благородный, каких мало, и что он сто пудов бросится меня, непутевую, из петли доставать. Чего греха таить, втюрилась я в него, как кошка. Да чего я тебе черт знает какой раз это говорю, сама все знаешь!

— И догнал он тебя?

— А как не догнать, такому молодцу то, тем паче самому неуловимому атаману. Конечно, отловил меня быстро, хотел обратно в банду приволочь. Ну так я ему сказала, что ежели он моим не будет, то под каждого встречного и поперечного ложиться буду да его каждый раз проклинать, и все это на его совести останется. У меня то эдакой хвори, совести то бишь, отродясь не водилось!

— Это точно, — хмыкнула Рони. — Ну так и что дальше.

— А дальше твой батенька сказал мне: не хочешь в банду — устрою тебя в другом месте, навещать иногда буду, деньгами, если надо, помогать, а уж спать тут с кем-то или нет — моя забота. А вообще я могу нормально так замуж выскочить о нем благополучно забыть.

— А ты, как я вижу, не забыла его.

Улыбка подавальщицы тут же увяла.

— Как видишь… Знаешь, я думала, что у меня есть шанс. Он ж меня не в какой-то блядовник засунул, а во вполне себе стоящее заведение, денежное, так что на жалование не жалуюсь. Ждала его, как дура, неделями, а порой и месяцами. А потом шепнули мне, что лорд, который ко мне порой захаживает, — крупная шишка, вроде как дворцовая крыса Веридорская, так что деньги могу стричь с него смело и на скромные тряпки не вестись. Ну, вот и стала я с горя… такой…

— Марго! — Рони положила ладонь на руки подруги и сжала в ободряющем движении. — А хочешь, пойдем со мной? Чего тебе здесь ловить? И с отцом моим сможешь хоть каждый день видеться.

— Так ты что же, тоже из банды свинтила и в Веридоре осела? — недоуменно захлопала глазами девица.

— Круче, — озорно сверкнула глазами "королева разбойников". — Марго, ты хорошо сидишь.

— Задницей мимо стула не попадаю.

— Но так держись, сестра, щас упадешь!

— Да говори уж!

— Я уж неделю как царевна Дивной страны Ария, а со вчерашнего дня — супруга наследника Веридорского престола, — заговорщическим шепотом призналась Рони.

— Твою ж гнилую головешку… — ошарашенно проговорила Марго, во все глаза пялясь на подругу. — Ри, забродивший хмель тебе в печень, ты ж теперь того… принцесса!

— Так ведь дочка "короля", — рассмеялась девушка, но тут в зале поднялся дикий гвалт, и они стали озираться в поисках того, что вызвало такой переполох.

Первой виновника всеобщего ора заметила Марго и, привычным жестом подхватив неведомо откуда взявшийся поднос с наполненной чаркой и бросив, что сейчас вернется, бросилась к остановившемуся на входе мужчине.

Только бросив на него один взгляд, Рони узнала его, хоть лицо местной знаменитости и было на славу заморочено. Пф, такого забудешь! Да ни одна аура на свете не способна так давить, да и чувства противоречивые начинали рядом с ним в груди бурлить и в голову ударять, как вскипевшая саратская настойка! К тому же "кровавая" черта поперек шеи намекала, что ее предположение верно. Но что забыл в этом притоне Рожденный на гильотине?!

Марго в самом деле вернулась быстро и тут же, не дожидаясь расспросов, начала:

— Какое зрелище, Рони! В наших краях сам Непобедимый! Знаешь, у нас обыкновенно бойцов об арену размазывает его "тезка", тот, у кого космы бабские да чей-то клок волос на шее болтается. Я, когда в первый раз увидела, думала — шаман какой осточный, али шут гороховый. Ан нет, бьется, аки дьявол! А уж в постели он…

— Погоди! — оборвала ее Рони. — Ты говоришь, здесь, в Северном Пределе, есть боец, такой же сильный, как и прославленный Непобедимый, о котором слышали даже в Дивной стране? И что ты спала с этим вторым непобедимым?!

— И не только! — высокомерно задрала нос подавальщица. — Я его подпоила выпытала, чего это он в клетку повадился, ведь сразу видно, из знати, ухоженный такой, холеный. Таки он под градусом и ласками раскололся: оказывается у него зазноба есть здесь, на севере, да только она вроде как по одному из его братьев сохнет. Ну так он с горя сначала по мальчикам пошел, а потом стал в драках душу отводить. Да в бездну их! Слушай, я тут подумала, а в самом деле, почему бы мне за тобой не увязаться. Только уходить надо прямо сейчас.

— Что, даже увольняться у хозяина не будешь? И жалование за послелдний месяц не возьмешь? — подозрительно прищурилась Рони, хотя в душе ликовала: хоть одно знакомое лицо! Ну, исключая отца, конечно.

— Да не до грошей, тут бы ноги унести да шкуру не подпалить. Слухай: за полчаса до тебя, когда народу в зале вообще не было, заявился к нам какой-то тип и заплатил кругленькую семму, чтобы минут десять вниз никого не пускали. Меня, конечно, черт в бок боднул: подглядела я, что этот чудик в балахоне делает. Так он — не поверишь! — забрался в клетку да и начал там мылом чертить что-то, так, что не видно ни черта. Ну, а сейчас я мимо клетки пробегала и, вглядевшись, разглядела несколько миний на деревяшках. И знаешь что? Готова биться об заклад, там рисуночек начерчен один в один, как некогда тебе "король разбойников" в заумной книжечке по магии показывал. Слово там такое чудное было, язык сломаешь, но вроде как через этот рисунок и заклинание можно и порождение Хаоса вызвать, и огонь тамошний, всесжигающий, который даже высших демонов, как индюка, зажарит!

— Пентаграмма, — слабо пробормотала Рони, выискивая в зале того, кто подствоил смертельную ловушку для Рагнара или же для его соперника, который только что вошел в клетку. — Как выглядел тот мужчина?

— Да в том то и дело, что не мужчина, — заявила Марго, хватая ее за руку и начиная протискиваться к двери. — Ты думаешь, чего меня этот посетитель зацепил. Девка это, хотя под мужика хоронится. А у меня глаз — алмаз, ты ж знаешь, я, ежели шельму грудастую угляжу, чтоб хозяйство больше, чем мое, — все космы вырву! А там, уж поверь, такие телеса, что даже балахон не скроет. Мужики, небось, слюной захлебываются! Стервь! Так что валим, пока нас тут не поджарили.

— Ты иди, — скаала Рони, вырывая руку из цепкой хватки. — Жди меня у поворота, я скоро.

Пожав плечами, Марго, не будь дурой, припустилась вон из трактила… А спустя три минуты на месте одного из самых денежных заведений Антрополя на фоне алеющего горизонта красиво полыхал пожар до неба, из которого — вот чудо! — выпорхнула огненная птица, мигом скрывшаяся в ближайшем переулке, а уже через несколько минут от огромного костра удирали во все лопатки две девушки, а в спину одной из них пристально смотрели бирюзовые очи, а обладатель их шипел не хуже змея:

— Опять она… Клянусь жизнью, если потребуется, с мясом выдеру из сердца… а коли не отцепится, сгною в темнице как заговорщицу…


Его Светлейшество Шанс 6


Это присказка, а не сказка…

На войне горе воет волком!

Слово лирика здесь опасно,

Тот, кто добр, проживет недолго…

Жаль, что враг он… Ваш бой был долгий,

Ты сильнее… И слава Богу!


Враг навсегда остается врагом.

Не дели с ним хлеб, не зови его в дом.

Даже если пока воздух миром запах,

Он, хотя и спокоен, но все-таки враг.

Если он, как и ты, не пропил свою честь,

Враг не может быть бывшим — он будет и есть!

Будь же верен: удар — и не дрогнет рука!

Ты погибнешь, когда пожалеешь врага…


Рожденный на гильотине брел по подворотням города, перекинув через плечо практически безжизненное тело, которое совершенно не доставляло ему неудобств, и напряженно думал, неосознанно покручивая вокруг пальца серебряную печатку, которая неведомым образом снова оказалась у него на руке. Однако не возвращение "папиного" подарка, который он с остервенением отбросил еще будучи в клетке, занимало мысли Рагнара, и даже не недавнее покушение! В том, что его собирались убить, сомнений не возникало: лишь огонь Изначальный мог гарантировать демону летальный исход, а ожоги на спине и не думали затягиваться — регенерация и не думала заработать.

Но все это было так неважно на фоне всплывшей правды: Рансеваль тоже демон! Стихия Хаоса убила бы на месте любого, кроме своего порождения. А на груди у младшего брата зияло гораздо меньше ран, чем у него, Непобедимого…

А такого ли непобедимого теперь? До сих пор у Рагнара даже мысли не мелькало, что кто-то может быть настолько же силен, как и он сам. Боги, да он был сильнее признанного первого воина Веридора — Нечестивого короля, потому что ему адская сущность передалась от обоих родителей, а монарху — только от его отца. И вот у него в руках тот, чья сущность, усыпленная в далеком детстве, в смертельной опасности отчасти вырвалась и смогла защитить хозяина куда лучше, чем Рагнара его собственный демон.

Вспомнились поединки с братом и собственная уверенность в своем превосходстве. Получается, все это было обманом, Рансеваль просто не мог драться в полную силу. От осознания самолюбие и гордость болели гораздо больше, чем незалеченные ожоги.

А еще медленно пришло понимание, что второй раз демоническая сущность Рансеваля не даст себя запечатать… Значит, совсем скоро весь Веридор узнает, что королевский бастард достоин трона, в то время как наследный принц…

При мыслях о Роланде сердце болезненно сжалось. Каким бы бестолковым в государственных делах ни был брат, Рагнар был уверен, что со временем он повзрослеет и станет достойным правителем. Ну не его вина, что не проснулась в нем демоническая сущность! И тем не менее это было поводом оспаривать его законное право на трон. Если Роланд останется единственным "ущербным" ребенком Его Величества, его ждет только "несчастный случай" в одном из темных коридоров дворца. А если вспомнить о неуловимом отравителе, который вот уже не первый год пытает счастье в деле устранения наследника… Сложно сказать, на кого поставил заговорщик: на него или на Рансеваля? Но скорее всего на брата. Во-первых, он младше, а значит, манипулировать им проще.Во-вторых, Рагнар всегда во всеуслышание заявлял, что он — теодор эль-Гильотин, а значит, официально никакого отношения к правящей династии Веридорских не имел. Ну и в-третьих, с Роландом был близок именно он, а Рансеваль был скорее товарищем, другом…

"Нет! — ворвалась в сознание беспокойная мысль. — Роланду друг только ты, потому что отрекся от претензий на трон, отказавшись признавать короля отцом. А Рансеваль — враг! Враг вам обоим! Пусть не по своей воле, но он представляет опасность для наследника, поэтому его и запечатали. Теперь, когда его сущность не сковать, на плаву удержится лишь один. Роланд или Рансеваль, да какой тут может быть выбор?!"

Рагнар плохо помнил, как свернул на пустырь и, опустив тело брата на землю, начал мечом рыть яму. Единственное, что четко отложилось в памяти, это мягкое, одобрительное тепло, исходящее от печатки. Ее дал "папа" и сказал никогда не снимать, и она "одобряет" его действия… Единственный раз сознание вынырнуло из этого полусна, когда он наклонился, чтобы столкнуть брата в н скорую руку организованную могилу. Рагнар слышал биение его сердца, поверхностное дыхание, даже ток крови. Еще пара часов — и он очнется… Не очнется…

Рансеваль бесшумно скатился в объятия земли, и Рагнар, отстраненно отметив, как печатка в последний раз обдав его теплом, вдруг полностью перестала ощущаться, носком ботинка начал не торопясь засыпать могилу. К сем спешить? Рансевалю уже не проснуться…

— Измена! — ворвался в его голову неожиданно громкий крик, а в следующее мгновение на его окутала ловчая сеть, та самая, которой он так недавно обездвиживал Фредерику, вокруг забегали непонятно откуда взявшиеся люди, и противный гнусавый голосок главного прокурора и члена Совета лорда Туррона заверещал:

— Теодор эль-Гильотин, вы обвиняетесь в покушении на жизнь сына Его Величество великого короля Веридора Вейнура Нечестивого и предстанете перед королевским судом! Воистину, какая удача для Его Величества — наконец избавиться от ненавистного сына! Наказание за это преступление — казнь на гильотине!

— Не пугайте гильотиной, я на ней родился! — огрызнулся Рагнар, и тут до него дошло, что единственный человек, чью магическую сеть он не мог разорвать, — тот, кто его обучал… Тот, кто только что напал на него и пленил… Шед…


Его Светлейшество Шанс (7.1)


Ложь недаром во всех королевствах

Уважали во все времена.

Ложь прекрасна, когда полезна,

И ужасна, когда вредна.


Узок путь между раем и адом,

И не зря есть враги и друзья.

Соглашусь, просто так врать не надо,

Но и с правдой прожить нельзя.


Ложь исчезнет с земли едва ли,

Так хитра и живуча она!

Ведь не зря у любой медали

Есть обратная сторона…


Пробираться в поместье гостеприимных лордов Монруа было сложнее, чем улизнуть оттуда, а все потому что пришлось возвращаться все тем же путем, то есть через окно. Марго, конечно, ворчала, что давно уже располнела для таких грабительских фокусов, но тем не менее ползла вверх к заветному шансу обрести лучшую жизнь и таки захомутать запавшего в душу лорда. Однако на этом испытания для бывшей подавальщицы не зкончились: ей предстояло примерить на себя роль служанки царевны, и если уборкой, штопкой или же стиркой ее было не запугать, то одевание госпожи… Честно говоря, Рони и сама не особенно разбиралась во всех хитростях дамских туалетов, так что выбрала самое простое платье из огромного гардероба, который теперь был положен ей по статусу и вчера вечером был доставлен неведомо откуда и на чьи деньги (хотя насчет последнего, "царевна" была уверена, что надо благодарить отца). И даже с ним они умудрились за полчаса намучиться, прежде чем Рони припомнила, что у всех светских леди, которыз ей удалось разглядеть на свадьбе, шнуровки были не спереди, а сзади. Свои волосы новоиспеченная принцесса доверять Марго не стала и при себя решила, что проблему с горничной надо срочно решать.

Оставив Марго перебирать все ее "роскошные тряпки", как их восхищенно обозвала девушка, зарывшись в глубину шкафа, Рони хотела было отправиться в столовую, по пути отправив какого-нибудь лакея за завтраком, но на полпути передумала и, остановив обалдевшего от такой встречи управляющего и расспросив у него о местонахождении комнат теодоры эль-Гильотин, что еще вчера была "практически леди" Монруа, направилась в покои, где рассчитывала застать своего августейшего супруга.

В гостиной и в спальне Роланда не оказалось, однако из купальни доносился приглушенный шепот и порой восторженные женские ахи, так что Рони решила не прерывать романтическое и, судя по месту и едва уловимому плеску воды в ванне, не самое целомудренное свидание, и в выжидательной позе удобно устроилась на незастеленной кровати. Рядом с ней обреталась пухлая папка с какими-то документами, и "царевна" от нечего делать выудила первую попавшуюся бумажку из середины и взглянула на написанное. Хм… отчет. Финансовый. Судя по всему, относится он к государственному бюджету, судя по статьям расхода. Рони ни единой минуты в жизни не занималась экономикой и познания о денежных манипуляциях из государственной казны имела самое что ни на есть смутное, однако даже ее скудого понимания предмета хватило на то, чтобы, не складывая столбики цифр, понять, что королевство не просто в глубокой, в ГЛУБОЧАЙШЕЙ за… затруднительной ситуации. А все было наглядно: цифры, обозначаемые запрашиваемые суммы, были в два раза длиннее того скромного числа, которое было заявлено как полный размер государственной казны на данный момент, и это после сбора налогов!

Тут из-за двери в купальню послышался еще один плеск и мелодичный девичий вскрик: видимо, совместные водные процедуры перешли в стадию, когда возлюбленный притискивает возлюбленную к бортику внушительных размеров бадьи, именуемую в высших кругах ванной, подняв при этом легкое цунами и выплеснув приличное количество воды на пол.

— Рыжий! — гаркнула Рони во всю мощь легких. — Рыжий, не вздумай ломать ее!

— Да она сама ломается! — пришел ей ответ из-за двери, сопровождаемый растерянным "ой!" от леди Исабелики.

— Да не девушку! — чуть не сплюнула с досады "царевна". — Бадью! У тебя тут такой мрак в отчетах, что впору закладывать и продавать все, даже это несуразных размеров ведро!

Тут в покои с изяществом стада порсульских элефантов ввалилась Марго, с порога заголосив:

— Нечестивый! Нечестивый!

— Вот и я говорю, что черт ногу сломит в этих цифрах, да и толку ноль, разве что лишний раз к дьяволу все послать! — возмущенно воскликнула Рони. Как-никак Веридор теперь ее королевство, а муж, хоть и не уж, лучше б кровь сосал, а не деньги из казны! — Такой бардак развести — это надо постараться! Талант, в Хаос! Не дюжий талант! Да такой недюжий, что всему королевству не сдюжить!

— Да нет же, Нечестивый! — вне себя вопила служанка. — Нечестивый король!

На миг Рони остолбенела: неужто бес какой на ее призывы и чертыхания явился. А говорил отец не поминать эту рогатую братию по поводу и без… А вот РОланд все понял сразу.

— Отец???!!!


Его Светлейшество Шанс (7.2)

Спустя несколько минут прямо перед Рони, лихо оседлав стул и сложив руки на его спинке, восседал сам Его Величество великий король Вейнур Нечестивый и несколько ошарашено осматривал ее. Выражение лица девушки мало чем отличалось от королевского.

— Вот тихушник… — наконец невнятно пробормотал монарх, еще пристальней вглядываясь в свою визави.

— Простите? — такого комментария Рони меньше всего ожидала.

— Я говорю, что скажу своему лучшему другу пару ласковых за то, что столько времени скрывал от меня такой прекрасный цветок.

— Я вас не понимаю, Ваше Величество…

— Не смущайтесь, леди Шеральд, я готов спорить на свою корону, что вы — жемчужина вашего рода. Знаете, обычно когда дочери похожи на отцов, они не блещут красотой, однако это точно не ваш случай, хотя вы явно пошли в Шеда. Первого советника, правда, уже мало кто помнит без бороды, но мы с ним вместе чуть ли не с колыбели, так что меня не проведешь. Так ответьте мне, прекрасная леди, почему же я так долго не видел вас при дворе?

Мозг лихорадочно принялся работать, и Рони очень надеялась, что ее смятение не заметно. Что ответить? Уж точно не то, что все это время бродяжничала на трактах в Дивной стране. Почему отец жил на два дома (если палатку в чистом поле посреди стана разбойников можно назвать домом), она и сама понятия не имела. А еще он не удивился, когда увидел ее в образе царевны Арии, да и Роланд сказал, что кроме членов семьи Веридорских, заветную фразу не знал никто, коме первого советника. Отец тайно привел Рони к королевскому двору и не раскрыл ее даже наследному принцу, ее другу. И ей велел не снимать маску при дворе (а она, дура, про нее и забыла!) и сам бороду отрастил, чтобы родственного сходства между ними никто не заметил. Что ж, попробуем убедить короля, что это тайна за семью печатями.

— Ваше Величество, — осторожно подбирая слова, начала девушка, — дело в том, что я уже была представлена ко двору. Только не ко двору Веридора, а ко двору Дивной страны… как царевна Ария, — с намеком закончила она, смущенно отводя глаза и молясь, чтобы у Нечестивого короля хватило такта не копаться в чужом белье.

— Хм… Да-да… Припоминаю, как раз лет двадцать назад с посольством в Дивную страну ездил именно Шед. Потом он долго бесился, узнав, что Отче стер с лица земли все государство дивных, не пощадив и женщин из королевской семьи, так что я даже был удивлен, когда мой лечший друг уверенно заявил, что царевна Ария жива и что брачный договор между ней и моим сыном еще в силе… Прошу прощения, леди, что поднял эту тему, вам наверняка тяжело вспоминать об этом… Что ж, не будем баламутить двор слухами о вашем происхождении, но с Шедом я все равно поговорю!

— Как будет угодно Вашему Величеству, — только и оставалось ответить "царевне".

— А вот у вас я хотел бы поинтересоваться, что вы здесь делаете? Если мне правильно доложили, то вчера вы сочетались браком с моим наследником? — девушка утвердительно кивнула, уже догадываясь, что последует дальше. — В таком случае почему я нахожу вас не в покоях мужа, утомленной после брачной ночи, а умостившейся на постели теодора эль-Гильотина?

— Мммммм… Понимаете, тут такое дело… — невразумительно заблеяла Рони. — Видите ли…

— Вижу, — с самым серьезным видом кивнул Вейнур Нечестивый. — Но не понимаю.

— После брачной ночи я чувствовала себя достаточно бодро…

— Мой сын не смог утомить вас, — иронично изогнул бровь Его Величество. — Непохоже на него. Обычно дамы на него не жаловались, да и хватало его надолго.

И возмутиться бы ей, как благовоспитанной леди, или хотя бы залиться краской стыда, но нет, Рони едва смогла сдержать смех, и это, естественно, не укрылось от внимания короля.

— Вот говорю же, дочка Шеда, — удовлетворенно хмыкнул монарх. — Так и что же вы, очаровательная новобрачная, пришли за добавкой к моему старшему сыну? Должен признать, у вас хороший вкус, да и любую другую кандидатуру не одобрил бы ни я, ни Роланд.

— Не дождешься! — послышался крик из-за двери купальни. — Это мы вдвоем не утомились и решили сменить обстановку! Отец, ты не мог бы выйти и дать нам минут десять? — тут послышался полузадушенный возмущенный писк, и наследный принц поспешил исправиться. — Пятнадцать минут!

— И зачем же мне выходить, сын? И что такого интересного в купальне, что ты не можешь выйти даже на пару миную к своему суверену и родителю? Может мне зайти самому проверить?

Ответа не последовало, зато послышался звук падающего тела.

— Труп, что ли? — удивленно приподнял брови Его Величество, но, поразмыслив, сделал еще одно предположение. — Или впечатлительная женщина.

— Отец, десять минут, и я тебе все объясню!… То есть пятнадцать!

— Пять, — безапелляционно заявил король, с любопытством покосившись сперва на дверь в купальню, а потом и на Рони. — И если не выйдешь сам, — я не гордый — лично вынесу дверь с ноги и выволоку вместе с твоей пассией. Леди, — снова обратился к невестке. — Правильно ли я понимаю, что там вместе с моим средненьким сейчас жена моего старшего сына?

— Насколько я знаю, — Рони все же не сдержала улыбку.

— Ладно, а где в таком случае Рагнар? Под кроватью?

От такого предположения "царевна" аж вздрогнула, но отвечать ничего не стала. А что она тут могла сказать?

В пять минут Роланд уложился, правда за это, казалось бы, непродолжительное время, нам с королем пришлось немало понервничать. Сначала из-за двери донесся отчетливый запах горелого, затем — всплеск, как будто "труп" опрокинули в ванну, потом — яростное отплёвывание "трупа", парочка заковыристых нецензурных выражений с яркой эмоциональной окраской, и в конце концов нечто вроде женского бормотания под нос молитвы вперемешку с поминанием Хаоса голосом Роланда. В итоге наследный принц Веридорский предстал пред изумленные очи родителя, обернув полотенце вокруг бедер… и все! Кажется, кто-то неуспешно пытался высушить одежду, а судя по следующим звукам, еще и на самом себе!

— Доброе утро, отец, — старательно делая вид, что так и надо, заявил Его Высочество, усаживаясь рядом со Рони и изо всех сил стараясь не коситься в сторону купальни.

— Ой ли? — иронично осведомился Его Величество. — Мне вот так не кажется. Видишь ли, любезный сын, когда меня сегодня подняли не свет ни заря и сообщили ошеломительные новости, я вдруг понял пренеприятнейшую вещь… Оказывается, я умер. Да — да, — король даже покивал в подтверждение своих слов, продолжая сверлить гневными очами оторопевшего от последней "пренеприятнейшей новости" принца. — Конечно же, я умер. Ведь если бы я еще топтал землю в этом бренном мире, то мои родные кровиночки обязательно хотя бы оповестили бы меня о том, что собираются совершить один из самых ответственных шагов в своей жизни, а именно связать свою судьбу со своими избранницами…

— Отец… — начал было Роланд, но был оборвал ледяным:

— Цыц!

И тут остолбенел даже Его Величество, ибо это не он оборвал своего отпрыска.

В комнате появилось еще одно действующее лицо, появление которого для всех осталось незамеченным, собственно, как и всегда, ибо новоприбывший обладал Даром Тени и мог по праву зваться Неуловимым.

— О, Шед! — первым опомнился Его Величество. — К тебе у меня тоже есть парочка вопросов…

— Потом все, — осадил монарха первый советник, практически так же, как только что наследного принца, и тут же огорошил всех новостями. — Рансеваль при смерти. По милости Рагнара. Теодору эль-Гильотину светит гильотина…


Его Светлейшество Шанс (8)


Обвили чугун решетки

Плети буйного вьюнка,

Лорд Нарцисс терзает четки —

У него с утра тоска.


Раздирает рот зевота…

Что же сделать, наконец?

То ль собраться на охоту,

То ли ехать во дворец…


Во дворце, наверно, скука:

Волокита, пакость, лень…

Королю б найти супругу,

А то что ни ночь — мигрень!


Хоть бы сплетен, хоть бы ссоры,

Хоть бы крепкого винца!

Хоть бы влезли, что ли, воры,

Хоть бы рухнула стена!


Хоть бы рухнула — не жалко,

Столько лет уже стоит…

Соблазнить бы, что ль, служанку?

Да король всех сторожит!


Хоть бы с верхнего карниза —

От безделья, не со зла! —

Запустить в окно сервизом

Из боемского стекла…


Хоть бы впутаться в интригу…

Или, может быть, в войну?

Или ядом смазать книгу

Да подсунуть королю?!


Хоть бы в гости хоть кого-то

Ненароком занесло…

Хоть бы третий раз по счету

Лорда Шеда принесло!


Так проходит год за годом,

Так проносятся века…

Лишь густеют на воротах

Плети буйного вьюнка…

Не сказать, что Рожденному на гильотине было впервой сидеть за решеткой. Нет, пару раз их с Роландом отец закрывал в темнице за проделки разной степени ущерба для королевского престижа и казны. В воспитательных целях, так сказать. Но так они всегда сидели вдвоем и коротали время, перешучиваясь и перебрасываясь колкостями, строя смелые планы на будущее и предвкушая веселье от будущих "подвигов". Но сейчас он был совсем один, в глухом подземелье, без каких-либо видимых приятных перспектив. Рагнар знал, что его будут проверять на кристале правды, и если на вопрос о том, хотел ли он убить Рансеваля, он ответит отрицательно, артефакт мигом разоблачит его ложь. Пустырь, собственноручно выкопанная яма, сброшенное в нее тело… Мда… Как ни крути, а оправдательных обстоятельств не находится.

Рагнар в который раз бросил взгляд на руку, ища подаренную "папой" печатку и словно желая спросить у нее совета, но на пальцах не было ни одного украшения. А ведь это именно она вынудила его практически убить брата, демон был уверен в этом. Она подстрекала его в клетке, когда он уже собирался встать плечом к плечу с Рансевалем и с боем прорываться в выход, не забыв прихватить необходимые госбюджету средства, поэтому он и сорвал ее с руки и выкинул куда подальше… Даже когда младшенький отказался биться и Рагнар был вынужден напасть хотя бы для отовода глаз, он, плюнув на осторожность, сплел в руке "Объятия Смерти" — одно из сложнейших заклинаний Дара Смерти, коконом обволакивающее жертву и позволяющее ему удержаться в шаге от верной гибели и балансировать так на грани жизни и смерти день, век, тысячелетие… А внешне казалось бы, что Рансеваль мертв, и все бы решили, что Непобедимый заколол противника, хотя Рагнар с филигранной точностью направил бы меч так глубоко, чтобы рана получилась несмертельной. И он сделал бы так, если бы не пекло огня Изнаального, разершееся за спиной и лишь каким-то чудом замедлившееся на несколько секунд и не испепелившее их с братом до уголька, также как и весь квартал… все, за исключением того, кто призвал пламя…

А потом она, печатка, "вернулась" и "поощряла" его мысли относительно убийства младшенького. И ведь у него даже мысли не мелькнуло не послушаться, ее же дал Шед…

— Шед… — неожиданно для самого себя прошептал Рагнар, но в тишине казематов его шепот прозвучал неестественно громко, а потом еще и эхо послышалось…

Или не эхо?!

— Шед, Шед, Шед… — раздался из тюремного коридора, ведущего в каморку караульных, низкий, суть рокочущий голос, принадлежащий кому угодно, только не человеческому существу. — Дивлюсь я на вас, людишек. Его Величество верит Шеду как самому себе. Рожденный на гильотине — больше чем самому себе. Про королевского бастарда я вообще молчу. И все это без особо видимой причины. Просто таки с ума все по нему посходили. Вот мне очень интересно… Он вам всем кто?

— Он мой "папа", — тщетно стараясь разглядеть в темноте нежданного визитера, заявил Рагнар.

— "Папа", говоришь… Разве ты не знаешь, демоненок, что твой отец — Вейнур Нечесивый? Или, может, тебе никто не потрудился поведать историю твоего появления на свет? Если мне не изменяет память, Шед сошел с ума от любви к твоей матери, а она вешалась на его лучшего друга, потом еще и смогла пролезть в королевскую постель и зачать тебя. Так с чего, скажи на милость, Шеду любить тебя?

— Он растил меня с детства, заботился обо мне… — уже не столь уверенно отвечал Рожденный на гильотине.

— Да неужели? И сколько раз в неделю он навещал тебя? Один раз, а то и меньше. Согласись, с любимыми родными детьми видятся чаще. Он не вышвырнул тебя, сиротку, на улицу, а напротив, позволил жить в своем доме, одел, обул, нанимал учителей? Так я тебе открою страшную тайну, демоненок: он не мог поступить по-другому. Любовь к невесте, обещание, данное ей в ее последний час, сострадание к брошенному ребенку, — все это лишь красивая ширма, прикрывающая, увы, вещи не столь возвышенные и куда более банальные. Их помолвка с леди Сатанэль было официально объявлена, и хоть весь Веридор знает, что Рожденный на гильотине — бастард короля, признать это значит очернить свой род, поставить такое пятно позора, которое не отмыть и трем поколениям подряд. Поэтому лорд Шеральд всего лишь сделал хорошую мину при плохой игре, то есть поступил так, будто его честь не пострадала: мол, его невеста могла ждать дитя только от своего жениха, и взять тебя под опеку его заставила отнюдь не доброта, а забота о собственной безупречной репутации и честном имени. А теперь подумай, в каком положении ты был все детство и отрочество в поместье лорда Шеральда: младшего хозяина или все же бездомного мальчонки, которого облагодетельствовали…

— Заткнись! — в конце концов не выдержал Рагнар и даже в гневе бросился к решетке, хотя не смог бы снести ее, даже перекинувшись в боевую ипостась.

— Какая экспрессия! Прям вылитый отец. Не тот, который Шед, а настоящий, — продолжал измываться голос, все так же оставаясь в непроглядном мраке. — Кстати, о нем. Вейнур никогда не казался мне глупцом, однако же его доверие все к тому же Шеду мне не постичь. Любовь всей его жизни как только ноги о него не вытирала и сама как только ни стелилась, чтобы пригреться под боком у Его Величества, и король в серьез считает, что к такому обласканному со всех сторон другу, которого он мокнул лицом в грязь не раз и не два, можно поворачиваться спиной? А Рансеваль… ну, а Рансеваль, это вообще отдельная песня.

— А при чем здесь Рансеваль? — навострил уши демон.

— Да все при том же: Шеда любит непонятно за что. Мальчик искренне верит, что первый советник искренне привязан к нему и поэтому помогает, выслушивает, соревает своей любовью… Бедняга Вейнур! Шед же, можно сказать, украл у него аж двоих сыновей, когда их всего трое! Да и помощь Шеда Рансевалю, прямо скажем, такая, что хуже любой подложенной свиньи…

— Кто ты?! — снова оборвал его Рагнар. — Что тебе от меня нужно?!

— Ну как тебе ответить… Я самое древнее существо в этом мире, в некоторых легендах я фигурирую как Великий Дракон. Но больше я известен как Инквизитор.

Рожденный на гильотине содрогнулся. Да, каждый в этом мире знал об Инквизиторе, легендарном Палаче Богов, от которого невозможно было скрыться или же утаить от его Артефакта Истины свои помыслы. Говорили, что приговор Инквизитор выносит лишь один — смерть. Немедленная.

— Но давай без официоза, все же в некотором роде собратья по магической расе, — продолжал этот Страх и Ужас всея света. — Так что можно просто лорд Нарцисс. А насчет того, какого такого рожна меня сюда сейчас, собственно, принесло… Да скучно мне, откровенно говоря! В конце концов из развлечений у меня только и осталось, что за вами наблюдать. Была у меня раньше отдушина: папеньке твоему по старой памяти и… ну, скажем, почти дружбе подыскивать девчушек для жарких ночек. У вас же, у демонов, свои закидоны. Да только в последнее время он озверился чего-то и моих даров не желает. Эх, а ведь такие легенды уже начали слагать о летающем ящере-прелюбодее, умыкающем юных прекрасных дев. Почему-то обязательным атрибутом сих дев считается невинность… Все же чудна логика человечья: ну как я с неба разгляжу, девственница эта пигалеца или нет? Согласен, замужних старался не хватать, и то только потому что Вейнур настоятельно просил после того случая с леди… Но мы отвлеклись. Вообще ты нравишься мне, демоненок. Нет, твои братишки, конечно, тоже забавные, но все же. Я тебе вот, принес.

Холеная белоснежная кисть с длинными тонкими пальцами просунулась сквозь решетку и вручила Рагнару здоровенный талмуд, да такой увесистый, что демон едва удержал его одной рукой. А ведь Инквизитор вмвдрился в человеческой форме держать этот пудовый фолиант как детскую книженцию.

— "Хроники Веридорских"? — изумился Рожденный на гильотине, сумев таки прочитать название, чуть не сломав при этом глаза. Эх, жаль все же, что заклинания света ему в упор не давались, вместо светляков получались факелы, костры да пепелища. — И зачем это мне?

— Авось пригодится, — усмехнулся легендарный Палач. — А вообще почитай внимательно на досуге, может и углядишь чего полезное, поймешь хоть что-то из того, что происходит…

— А ты, конечно, все знаешь, но мне не скажешь?

— А это было бы неинтересно, — ожидаемо отказали ему. — Впрочем, я могу дать тебе один совет: ты, Рагнар, походя наносил серьезные обиды и даже не замечал этого. И что мы в сухом остатке имеем: покушение, которое не обратило тебя в хладный труп лишь по счастливой случайности; братья, у которых есть весомые резоны назвать тебя своим злейшим врагом; ну и да, ты в тюрьме, в ожидании суда и смертного приговора. К тому же ты, насколько я понимаю, собираешься давить свою сущность, лишь бы не допустить связи с единственной, которую тебе назначили Боги. Не стану от тебя скрывать, все дорожки судьбы ведут тебя на гильотину — это стало неизбежно в ту минуту, когда девушка с Даром Рока огласила твою участь и всеми фибрами души пожелала, чтобы ее проклятие сбылось.

— У Исабелики Дар Рока?! — от шока демон даже подскочил на месте. — Она может влиять на будущее?!

— Именно, но сейчас это не столь важно. Так вот, родился ты на гильотине, на ней и умрешь. Но лишь в твоей власти выбирать, как и каким встретить смерть. Не упусти свой Шанс, демоненок. Помни, от того, какой выбор ты сделаешь, зависит, чем же обернется для тебя смерть.

— А чем может обернуться смерть кроме смерти? — не понял Рагнар.

— А вот об этом тебе поведает тот, то уже мчится по коридору спасать тебя от справедливого суда. Обрати внимание, эта примечательная особа не произвела даже легкого шороха, ибо выбрала самый тихий способ устранения препятствий — яд. Сразу вино, мастер-зельевар…

— Заговорщик, — ошарашено пробормотал Рожденный на гильотине.

— Соображаешь, демоненок. Вообще я рассчитывал подольше с тобой поболтать, но твой спаситель, который, кстати, так же "умно", как и подавляющее большинство из монаршей династии, полагал Шеда своим союзником, но тут застукал его с некой девицей Марго в недвусмысленной ситуации и… а, в общем, дальше сам поймешь. Прощай, Рагнар… а может и до свидания. Сам видишь, демоненок, как все меняется в свете ночи…

Тут с той стороны решетки действительно раздался легкий шорох, и спустя две секунды к двери его темницы приблизился человек, с ног до головы закутанный в темный плащ. Неизвестный сноровисто вытянул из картана какую-то колбу и плеснул мерцающую в кромешной тьме жидкость на замок… Миг — и она запенилась, забурлила, разъедая прочнейший метал, которому даже буйство высшего демона было нипочём. Но Рагнар не глазел на это чудо зельеварского искусства — он пытался понять, кто перед ним. Сердце в груди вдруг сжалось, словно предчувствуя нечто судьбоносное и настолько чудесное, что даже дух захватывает…

— Кто ты? — выдохнул он, но тот, кто стоял с той стороны решетки услышал и, вздрогнув, вскинул на него глаза, моментально наполнившееся слезами. Но бирюзовыми они были вовсе не от слез…

— Мама…


Эпилог


Вас удивить ничем нельзя?

О, так считаете вы зря!

Добро пожаловать, друзья,

Столица рада вам!

Я здешний принц, и мне ль не знать

Чем здесь живут плебеи, знать?

Здесь только с виду благодать,

Но это лишь обман!

Увы, наш город — сущий ад!

На первый взгляд — цветущий сад!

В людских сердцах не кровь, а яд,

А в душах злоба, смрад!


Коль в Веридор вас занесло,

Судьба порою шутит зло!

Среди красоток и красот,

Вам может быть и повезет,

А нет — пеняйте на себя!

Добро пожаловать, друзья!

Здесь жажда власти правит бал,

Творят злодейства стар и мал,

Здесь в рукаве у всех кинжал,

Наш двор — вот мести карнавал!


Впервые она не видела во сне ни лиц, ни даже силуэтов, а слышала лишь отзвуки голосов, по которым невозможно было узнать человека. Конечно, иначе она могла бы узнать этих двоих, и Богам было бы не интересно. Хотя ей, наверное, следовало бы благодарить за посылаемые ей видения и возможность предугадать и предотвратить страшное…

— Что ж, значит, брат наследного принца Веридорского, любит меня? — доносится до нее, словно издалека, нежный голос, точно женский. Знакомый ли?

— Ты сама знаешь, что это правда. Прошу, не мучай, просто скажи мне свой ответ, — откликается мужчина, и в его голосе, даже настолько искаженном, прорываются чувства. Видимо, действительно любит.

— Ответ… — тянет его собеседница. — Может, я бы и дала тебе ответ… возможно, он был бы даже таким, какой ты желаешь получить… Но, увы, ответа моего тебе не услыхать.

— Почему?!

— Потому что принимать чувства человека, ниже меня по положению, недостойно, что уж говорить о том, чтобы отвечать на них! Я — практически королева, а ты — некоронованный принц. Кто ты есть? Сын короля? Я бы не сказала, разве что неполноценный. Один из тройки наследного принца? А зачем мне размениваться на одну из двух "троек"?

— Значит, мезальянс… ниже твоего достоинства.

— Ты правильно все понял. Если ты на самом деле так сильно меня любишь, соверши ради меня подвиг — завоюй корону и королевство, чтобы было, что бросать к ногам своей королеве! Ха-ха-ха!

Женщина залилась смехом, затем раздался удаляющийся перестук каблучков. Довольная собой "почти королева" унеслась прочь и уже не услышала приглушенного шипения своего оскорбленного в лучших чувствах кавалера:

— Будь по твоему, дыхание мое… Я стану королем. И тогда пеняй на себя!

***

Исабелика проснулась в холодном поту, и ее тут же сжали в бережных объятиях.

— Что такое? — послышалось сонное бормотание Роланда. — Опять покушение? Какая там уже по счету попытка? Что-то оригинальненькое? Право, Бэль, пора уже привыкнуть, а ты всякий раз так дрожишь, словно у тебя лихорадка… — а вот продолжение вышло отнюдь не таким сонным. — …что мне каждый раз нестерпимо хочется… согреть тебя…

Очередное сновидение тут же ушло на второй план, уступая место привычному налету паники напополам с пресловутой "лихорадкой", только теперь девушку начинала бить крупная дрожь. Да, она не смогла отказать Роланду, когда тот решил ночевать каждый

день в ее покоях (когда Его Высочество беспардонно разваливается на кровати с самым довольным видом и на каждый довод разума отвечает угрозами зацеловать, а то и какими более неприличными, особо не поотказываешь). Но вот истинно женское право поломаться тоедора эль-Гильотин оставила за собой и до сих пор удачно прикрывала его девичьей стыдливостью и северными законами, предписывающими прекрасной половине хранить невинность до свадьбы. Конечно, она понимала, как смешно это выглядит, учитывая их обоюдный статус состоящих в браке, однако… Однако нянечка Фредерики куда-то запропастилась, да так основательно, что ее всем поместьем Монруа искали по всему Северному Пределу да не отыскали, а значит, надежного человека, который подсказал бы ей, как скрыть от Роланда "измену" с его братом, не было.

— Милый, — залепетала Иса, уже чувствуя его возбуждение через легкую ткань сорочки и слыша, как бешено колотится его сердце в груди, словно пытаясь пробиться к ее сердцу, тоже сошедшему с ума и грозящему разорваться от того, что, вместо того чтобы наконец отдаться до конца возлюбленному, вынуждена врать ему и исхитряться, чтобы обман не вывлез наружу… — Ну я же тебя просила…

— Ты как будто в первый раз замужем, — усмехнулся Его Высочество, и тут же сам помрачнел от своей шутки.

Рагнар пропал. Точнее даже не так, он сбежал из дворцовой тюрьмы, тем самым автоматически признав свою вину. Но Роланд то знал, что он пропал… Брат не мог просто так исчезнуть навсегда, ничего ему не сказав, не оставив записки ни в одном из тайных мест или не передав ему весточку как-то иначе. Хотя, возможно, может и к лучшему, что его не нашли, отвертеться от гильотины было бы ой как непросто.

Рансеваль не приходил в сознание с того "покушения", и врачи в недоумении разводили руками, искренне не понимая, почему королевский бастард еще жив. Шед, правда, наворачивал круги вокруг Его Величества, пытаясь ему что-то втолковать, только вот Вейнур Нечестивый чах на глазах и практически не обращал внимания на метания своего лучшего друга. Вскоре лорд Шеральд и сам перестал мельтешить, успокоившись о объятиях своей новой любовницы… Хотя нет, скорее не любовницы, а подстилки, ибо "любовница" — титул леди, а особа, теперь регулярно согревающая постель первого советника Веридора не отличалась не то что благородным происхождением, она даже разговаривала подстать портовым шлюхам! А еще камеристка при жене наследника престола!

— Ладно — ладно, я все помню, — тяжело вздохнул Роланд, в очередной раз спрашивая сам себя: и когда же будет можно? Когда поженятся? Так это, вполне вероятно, никогда… — Так что там тебе приснилось?

Исабелика послушно пересказала свое видение и устремила изумрудный взор на возлюбленного в ожидании вердикта.

— Женщина — Рони, — постановил Роланд. — Как бы ни тяжело это было признавать… Но она действительно практически "королева" со своим статусом "царевны", да и как супруга наследного принца тоже. Но ты же не видела всю ситуацию. Может же быть, что Рони просто посмеялась над ухажером? Или что она так решила выяснить, предатель он или нет?

— Еще может быть Фредерика, — была вынуждена признать Исабелика. — Помнишь, все трое сыновей графа Ла Виконтесс дю Трюмон умерли от какого-то неизвестного яда незадолго до ваших с Рагнаром свадеб, то есть Фредерика осталась единственной дочерью и наследницей "короля юга".

— Как бы там ни было, а предатель — мой брат. И в обоих случаях это…

— Рагнар…



Оглавление

  • Пролог
  • Его Сиятельство Скандал (1)
  • Его Сиятельство Скандал (2)
  • Его Сиятельство Скандал (3)
  • Его Сиятельство Скандал (4)
  • Его Превосходительство Случай (1)
  • Его Превосходительство Случай (2)
  • Его Превосходительство Случай (3)
  • Его Превосходительство Случай (4)
  • Его Превосходительство Случай (5)
  • Ее Темнейшество Ревность (1)
  • Ее Темнейшество Ревность (2.1)
  • Ее Темнейшество Ревность (2.2)
  • Ее Темнейшество Ревность (3)
  • Его Светлейшество Шанс (1)
  • Его Светлейшество Шанс (2)
  • Его Светлейшество Шанс (3)
  • Его Светлейшество Шанс (4)
  • Его Светлейшество Шанс (5)
  • Его Светлейшество Шанс 6
  • Его Светлейшество Шанс (7.1)
  • Его Светлейшество Шанс (7.2)
  • Его Светлейшество Шанс (8)
  • Эпилог