Мятежный дух [Барб Хенди] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Барб Хенди, Дж. С. Хенди Мятежный дух

Памяти Дэна Хукера,

который был с нами с самого начала


ПРОЛОГ

Все тяжелее становилось на сердце у Эйллеан, уходящей прочь от Веньеца, в черноту ночного леса. Вся ее одежда — облегающие штаны, плащ с капюшоном, шарф, прикрывавший лицо, — была темной, неявного цвета: смеси сумеречно-серого и травянисто-зеленого. И только движение в темноте могло выдать Эйллеан излишне зоркому наблюдателю.

Она терпеть не могла сантиментов, и все же сейчас ее мучила неотвязная грусть.

Бротандуиве молча шел рядом с ней.

Чересчур рослый для эльфа, он был на целую голову выше Эйллеан и сложением больше напоминал человека. Эти черты довольно часто встречались у эльфов его клана. Волосы он стянул ремешком и укрыл под капюшоном, но несколько серебристых прядей все равно выбивались на высокий смуглый лоб. Вокруг больших янтарных глаз виднелись тонкие, едва различимые морщинки.

Эйллеан не просила Бротана отправиться с ней в это странное путешествие. И все же он сейчас был здесь.

Почти месяц они шли сюда из родных мест — тех мест, которые у людей назывались Край Эльфов. Преодолев Изломанный кряж и его восточные отроги, они добрались до озера, посреди которого располагалась твердыня Дармута. И ради чего? Чтобы принести щенка маджай-хи Лиишилу, внуку Эйллеан, которого она и видела-то только издалека.

Что это еще, как не глупость… Но Эйллеан отчего-то знала, что должна так поступить.

Теперь щенок был благополучно передан Куиринейне, дочери Эйллеан, а сама она шагала по лесу, рукой в перчатке отводя от лица ветки деревьев. Она соскучилась по зеленым лесам, где жил ее народ, и теперь настало время возвращаться домой.

Бротандуиве, точно так же как и Эйллеан, натянул на голову капюшон и замотал шарфом нижнюю половину лица. Впрочем, это ничего не меняло. Он точно так же скрывал свои чувства под бесстрастной маской. Быть может, виной тому был их возраст, а еще — десятилетия, прожитые в касте анмаглахков.

Бротандуиве был ненамного младше Эйллеан, а сама она жила на свете уже больше человеческого столетия. Эльфа в таком возрасте не назовут старым, скорее уж пожилым, но для жизни, отданной служению народу, это более чем почтенный срок. Анмаглахки редко доживают до таких лет.

— Зачем было так поступать, если теперь этот поступок не дает тебе покоя? — спросил наконец Бротандуиве. — Зачем было дарить Лиишилу щенка? Не в обычаях народа уводить маджай-хи за пределы наших лесов.

Как обычно, он сразу взял быка за рога, не тратя время на обходные пути. И как бы Эйллеан ни старалась скрыть свои чувства, Бротандуиве часто бывал слишком проницателен. Отчасти поэтому Эйллеан вскоре после рождения Лиишила решилась открыться ему.

— Я заходила в селение, где когда-то родилась, — тихо ответила она. — Там еще можно увидеть пару-тройку лиц, которые я помню с детства. В селении ощенилась самка маджай-хи, и вот этот щенок не играл со своими братьями и сестрами. Я взяла его на руки и…

— И теперь тебя терзают сомнения?

— Лиишил должен расти сильным… ничто не должно отвлекать его от обучения. Именно поэтому Куиринейна решила, что ее сын будет полукровкой, чужаком и для людей, и для народа. Я не хочу ослаблять его.

— Щенок его не ослабит.

Эйллеан чуть заметно поморщилась.

— Ты говоришь точь-в-точь как его мать, а Куиринейна, боюсь, слишком сильно любит мальчика.

— Так же, как ты слишком сильно любишь ее, — отозвался Бротандуиве.

Эйллеан остановилась.

— Ты невыносим!

Спутник одарил ее невозмутимым взглядом.

— Раздражение поможет побороть другие чувства. А тебе не дает покоя еще что-то.

— Мы действуем в темноте, — сказала она. — Куиринейна не может избежать опасностей, с которыми она вынуждена справляться в одиночку. Она выносила Лиишила и теперь обучает его, чтобы он убил Врага, о котором мы до сих пор ничего не знаем. Все, что у нас есть, — это страхи Вельмидревнего Отче и его маниакальное стремление уничтожить человечество. Я устала ждать того, чего мы не можем предвидеть.

Она помолчала немного, едва слышно фыркнула:

— Поэтому я принесла дочери щенка маджай-хи для ее сына… и не надо снова спрашивать, зачем я это сделала! Быть может, этот мой поступок хоть немного прояснит будущее, которое мы не в силах…

— Всякое бывает, — сказал Бротандуиве.

Эйллеан запнулась, увидев, что в его глазах мелькнула искорка тепла, может быть даже нежности. И как только он всегда ухитряется выразить в двух словах именно то, что нужно… да еще с такой раздражающей легкостью?

Чувствам нет места в жизни анмаглахка. Чувства затуманивают разум, мешают принять решение, когда надо действовать быстро и не рассуждая. Такова цена жизни во тьме и безмолвии — промедление означает смерть. И все-таки Бротандуиве неизменно удавалось задеть Эйллеан за живое.

Эйллеан заступила дорогу спутнику, и оба они остановились.

— Поклянись мне вот в чем: что бы ни произошло, какой бы ты ни получил приказ, ты всегда будешь защищать Куиринейну и ее мечты станут твоими мечтами. Поклянись, что все ее усилия не пропадут втуне!

Бротандуиве положил руку на плечо Эйллеан. Затем его ладонь легонько соскользнула вниз по ее руке.

— Клянусь, — прошептал он.

Своего нареченного супруга, отца Куиринейны, Эйллеан лишилась много лет назад. Смерть любимого глубоко ранила ее сердце, и она только чудом сумела выжить. Теперь она была уже слишком стара для подобных чувств, и все же…

Свободная рука Эйллеан легла на грудь Бротандуиве, пальцы стиснули ткань его куртки. И не разжимались до тех пор, пока он не накрыл ее ладонь своей.

Кто из живых существ — будь он даже анмаглахк — может поклясться, что никогда в жизни не поддавался безумным порывам сердца?

ГЛАВА 1

Малец сражался с пургой за каждый глоток воздуха и с каждым шагом проваливался по грудь в сугробы, выросшие на горной тропе. Жмурясь от пронизывающего ветра, пес неловко поджимал закоченевшие от холода лапы.

Шерсть Мальца и сложенное вчетверо одеяло, которым укутала его туловище Магьер, густо обросли инеем, и в глазах у пса мутилось, когда он слишком долго смотрел на выбеленное пургой небо. Справа отвесно уходила вниз бездонная, казалось, пропасть, слева высился горный пик, впиваясь вершиной в белую муть.

Вот уже три дня Малец вел своих спутников по горной тропе, и все эти три дня в лицо им хлестали ветер и снег. Это была уже третья снежная буря с тех пор, как они больше месяца назад вступили в пределы Изломанного кряжа. Карта, которую добыла в Соладране Винн, некоторое время помогала им отыскать дорогу, но, после того как Войнорды остались позади, проку от нее стало мало.

Мальцу довелось пересечь эти горы лишь единожды, тоже зимой и будучи еще щенком. Тогда его несла на руках Эйллеан, бабушка Лисила, а сопровождал их вероломный Бротандуиве. Теперь, много лет спустя, Малец старался не думать о том, что не оправдал доверия своих спутников.

Он не мог отыскать дорогу в Край Эльфов.

Малец прижал уши. Всякий раз, когда он их поднимал, внутрь тотчас набивались снежные хлопья и под череп точно вонзались ледяные иглы. Впрочем, даже эта боль не могла заглушить страх, терзавший Мальца. Этот страх лишь усиливался, когда пес оглядывался назад, на узкую тропу.

Там, шагах в десяти, брела вслед за ним невысокая фигурка, почти неразличимая в завихрениях метели. Это была Винн. Рядом с маленькой Хранительницей тяжело ступал навьюченный конь — то ли Толстик, то ли Фейка, — не различить в белой мути. Далеко позади них виднелось еще два смутных силуэта, и с ними неуклюже брел еще один конь.

И Малец, ожидая, когда спутники нагонят его, раз за разом задавал себе одни и те же три вопроса.

Почему Аойшенис-Ахарэ — Вельмидревний Отче — разжигает войны среди людей? Почему анмаглахки-отступники — в том числе мать и бабушка Лисила — создали самого Лисила, чтобы он убил врага, о котором они сами ничего не знали? И почему стихийные духи, сородичи Мальца, покинули его?

Прошло больше трех месяцев с тех пор, как Малец вместе с Магьер и Лисилом покинул Миишку. Каждый прожитый день и каждая пройденная миля приносили все больше вопросов, на которые он не мог ответить. Сначала он хотел только одного — найти Магьер и уберечь ее от власти готового к возвращению Врага. Лисил был его инструментом в достижении этой цели. А достичь ее было просто… по крайней мере, так ему казалось вначале. Быть может, жизнь во плоти прибавила ему наивности и притупила разум, ослабила то безмерное осознание всего сущего, которым Малец обладал, когда еще бестелесным пребывал в сообществе стихийных духов.

Винн приближалась, и ее смутный силуэт понемногу обретал ясные очертания. Рукой в варежке она держалась за шею Толстика. Ее капюшон был низко надвинут на лицо, шерстяное одеяло, повязанное поверх плаща, обросло намерзшим снегом. Обледеневший угол просмоленного холста, которым были прикрыты вьюки на спине Толстика, явственно похрустывал на ветру.

Маленькая Хранительница пошатнулась и рухнула.

Точнее, упала на колени в снег, но ее левая рука осталась все так же вытянута вверх, словно примерзла к шее Толстика. Веревка, которой было обмотано запястье Винн, уходила под холстину, прикрывавшую ношу коня. Одно только это и не давало Винн упасть ничком в снег. Девушка бессильно повисла на веревке, и Толстик протащил ее несколько шагов, пока не остановился, не выдержав прибавки веса.

Малец метнулся к ним, просунул морду внутрь обросшего инеем капюшона Винн. Он принялся лихорадочно облизывать лицо девушки, но Винн осталась безучастна, словно и не замечала его.

Ее большие карие глаза были обведены темными кругами, оливково-смуглое лицо неестественно побледнело. Съестные припасы были на исходе, и всю последнюю неделю путешественники жили впроголодь. Губы Винн, потрескавшиеся от мороза, едва заметно шевелились, но за воем ветра Малец не сумел разобрать ни слова.

Он уперся лбом в грудь девушки, толкнул ее вверх, Винн дернулась, нетвердо держась на ногах, и привалилась к ноге Толстика. Малец подпер ее плечом, не давая ей упасть снова.

— Вставай! — прозвучал хриплый голос. — Садись… в седло.

Магьер остановилась рядом с Толстиком, рукой в перчатке крепко сжимая поводья Фейки. Другой рукой придерживая на груди плащ, она переводила взгляд с Мальца на юную Хранительницу. Ее лицо, так же как и лицо Винн, беспощадно напомнило Мальцу о его провале.

Снег облепил черные локоны, выбивавшиеся из-под капюшона Магьер. Длинная замерзшая прядь наискось падала на лицо, но даже дыхание женщины, облачком вырывавшееся изо рта, не могло растопить этот лед. И глаза Магьер были непроглядно черны.

Ничем больше не проявляла себя ее дампирская натура. Зубы не заострились, не удлинились клыки, черты лица не исказила неистовая ярость. Одна только чернота в глазах говорила о том, что Магьер отчасти дала волю своей темной половине.

Каждое утро Малец видел, как она преображается, чтобы сохранить силы, чтобы заботиться о Лисиле и Винн. Каждый вечер, когда Магьер снова становилась собой, выглядела она все изможденнее, а наутро ей все труднее было проснуться. Лицо Магьер обветрилось, и Малец с тревогой поглядывал на красные пятна, горевшие на ее вечно бледных щеках.

Магьер бросила поводья Фейки и шагнула к Винн. Обеими руками она сгребла девушку за плащ. Та отчаянно замахала свободной рукой, пытаясь оттолкнуть руки Магьер.

— Нельзя… нельзя лишнее! — выкрикнула она, затем пошатнулась, и голос ее стал заметно слабее. — Я тяжелая… а Толстик и так… и так везет слишком много груза.

Магьер притянула Винн к себе, обняла, своим телом прикрывая хрупкую девушку от неистовой бури. С другой стороны к Толстику, утопая в снегу, пробрался мимо крутого склона еще один участник этого безнадежного похода.

Лисил боком прошел по скату, одной рукой опираясь о плечо Толстика. Его сапоги, доходившие почти до коленей, были целиком покрыты коркой смерзшегося снега. При каждом шаге белоснежный покров склона трескался и от ног Лисила отлетали ледышки. Пряди длинных белых волос хлестали Лисила по лицу, прилипая к растрескавшимся до крови губам. Он окинул долгим взглядом заснеженное ущелье, и его янтарные глаза гневно воззрились на Мальца.

В самые трудные времена Лисила поддерживало упорство. Однако, с тех пор как он обнаружил в родовой усыпальнице Дармута черепа своих отца и бабушки, всегдашнее это упорство превратилось в нечто иное.

Малец видел гибель тирана в воспоминаниях Магьер, а в воспоминаниях Лисила явственно ощутил, как клинок полукровки пронзил горло Дармута и ударился о позвонки шеи. С той самой минуты упорство Лисила стало слепой одержимостью, безудержной и безумной. Сколько ни предлагала Магьер повернуть назад и переждать зиму, все ее доводы разбивались о неистовую устремленность Лисила. И хотя полуэльф был так же измотан и обессилен, как и его спутники, именно его фанатический пыл до сих пор гнал их вперед.

Где-то в дорожных мешках на спине Фейки покоился, глубоко запрятанный, сундук с черепами. Там они и должны были оставаться до той минуты, когда Лисил вручит их своей матери. Куиринейна — Нейна — была жива и томилась в плену у собственных сородичей, ожидая спасения.

Если только спасители доживут до этой встречи.

— Хватит! — прокричал Лисил Мальцу, но в реве бури его голос прозвучал, словно издалека. — Найди укрытие… хоть что-нибудь, только бы спрятаться от ветра!

Малец развернулся, вгляделся в тропу, в белую круговерть метели. На миг, забывшись, он поставил торчком уши. В них тотчас набился снег, и голову пронзила боль.

Где же он найдет укрытие в этих безлюдных, смертоносных горах?

Узкая тропа тянулась вдоль крутого склона горы, переваливая через скальные выступы, которые торчали над сугробами, но за весь день Мальцу ни разу не довелось увидеть на пути хоть мало-мальски годное укрытие. Последнее такое место, где отряд останавливался на ночь, осталось в полудне позади. Они слишком измотаны, чтобы вернуться туда до темноты.

Напрягая онемевшие мускулы, Малец потрусил вверх по тропе. Он обогнул очередной выступ и остановился. В безжизненном этом краю он пытался учуять присутствие Духа, хоть откуда-нибудь… хоть какого-нибудь. Он касался стихий — Земля и выстывший Воздух, замерзшая Вода… но ни следа Огня, ни следа его собственного Духа. Малец воззвал к сородичам.

Услышьте меня… придите ко мне, за мной… вы… мне нужны.

Холод проникал в его плоть, холод камня, снега и вымороженной земли.

Ответа не было. Малец уже настолько отчаялся, что молчание сородичей ничего не прибавило к его отчаянию, и опять его дух вспыхнул жаркой мольбой.

Сколько же я должен умолять?

Он много раз повторял эти бесплодные попытки. Однажды, не так давно, Малец заметил, как Винн содрогнулась и судорожно сглотнула, и тогда он понял, что юная Хранительница ощутила его усилия. Умение Винн чувствовать, когда Малец пытается пообщаться — так она это называла — со своими сородичами, медленно, но неуклонно возрастало.

Он не говорил с ними с самой соладранской границы. Тогда он, охваченный гневом, отвернулся от собратьев — стихийных духов — и бросился на помощь крестьянам, убегавшим от солдат Дармута. После того как сородичи столько раз унижали и упрекали его, ни разу с тех пор, как отряд вошел в эти горы, они не откликнулись на его зов. Малец оглянулся на три человеческих силуэта — затерянные в реве снежной бури, они жались к более крупным силуэтам коней.

Я привел их сюда… и все они здесь погибнут!

Ветер, гулявший в высоте над невидимой горой, вдруг разразился тоскливым свистом. Этот звук завершился россыпью странного, отрывистого и пронзительного чириканья. Только этот ответ и получил Малец. Пес задрал голову, повернув морду на звук.

Пронзительно заржал конь, и, заглушая этот звук, раскатился глухой рокот, похожий на гром.

Заснеженный склон, который нависал над тропой, дрогнул и пополз, как живой. Малец на миг оцепенел.

А потом метнулся назад к тропе, пробиваясь через толщу снега к своим спутникам. С каждым прыжком в нем нарастала паника. Он почти добрался до цели, когда рокот вдруг превратился в оглушительный рев.

Лисил исчез под массой низвергающегося снега.

Лавина обрушилась на Толстика и прокатилась по нему; Фейка испуганно заржала и отпрянула в сторону. Толстика развернуло крупом к краю расселины, и, двигаясь, он задел Магьер. В тот же миг лавина накрыла их всей своей мощью, и Малец потерял из виду и Магьер, и Винн.

Ветер и грохот лавины заглушили вой Мальца. Шатаясь, он остановился на краю бурного снежного потока. Дважды пес пытался шагнуть вперед — и всякий раз вынужден был отпрыгнуть, чтобы стремительное движение лавины не уволокло его в пропасть.

Из недр потока в клубах снежной пыли показались голова и передние ноги Толстика. Казалось невозможным, что конь сумел устоять на ногах, и больше Малец не увидел никого. Толстик отчаянно бился на самом краю расселины, неистово мотая головой и молотя в глубоком снегу передними ногами, но никак не мог подтянуться наверх.

Движение лавины замедлилось, и Малец, не дожидаясь, пока она совсем остановится, прыгнул в толщу снега.

Он пробивался к коню, разгребая снег, пытаясь почуять хоть кого-нибудь, кого лавина не уволокла в пропасть. Нос его ткнулся во что-то плотное.

Малец учуял запах шерсти и промасленной кожи. По морде чиркнула железная бляха. Он вцепился челюстями в кожу, и тут снизу, из расселины, донесся крик:

— Магьер!

Это была Винн, каким-то чудом оставшаяся в живых. Каким именно — гадать сейчас было некогда, и Малец намертво вцепился в кожаный доспех, со всей силы потянув его на себя.

Из-под снега вынырнула рука в перчатке и цепко ухватила его за загривок.

Лапы Мальца скользили по засыпанным снегом камням, а он упрямо пятился, выволакивая Магьер, которая ухитрилась одной рукой и ногой зацепиться за край расселины. И не остановился до тех пор, пока женщина не смогла встать на колени.

— Лисил! — закричала Винн, и в голосе ее прозвенела отчаянная тревога.

Из глубокого снега на дальней стороне тропы выбрался Лисил, сжимая в обеих руках стилеты. Он как-то исхитрился отпрыгнуть к заснеженному склону и там зацепиться за скалы с помощью клинков.

Малец, обогнув Магьер, метнулся к самому краю расселины и заглянул вниз, в пропасть.

Задние ноги Толстика болтались в пустоте, а Винн цеплялась за тюки. Вся она, с ног до головы, была усыпана снегом. Веревка, которой запястье девушки было привязано к луке седла, лопнула, и Винн держалась за завязки тюков. Когда конь отчаянно брыкался, пытаясь найти на отвесном склоне скалы опору для ног, Винн раскачивалась вместе с ним. Глаза ее широко раскрылись при виде Мальца.

— Помоги мне! — крикнула она и попыталась подтянуться повыше.

Толстик тоненько заржал от ужаса, неуклонно сползая все дальше за край расселины. Его плечи и передние ноги глубже ушли в рыхлый сугроб. Снег вокруг него опять пришел в движение, комьями посыпался на голову и плечи Винн. Порыв ветра хлестнул девушку по лицу выбившимся краем просмоленного холста, и одна рука Винн соскользнула с тюков.

Малец, нагнулся ниже, клацнув челюстями, но дотянуться до девушки не смог.

— Лисил, пробирайся к Винн! — крикнула Магьер и, метнувшись к Толстику, ухватила его за недоуздок.

Лисил, однако, уже пробивался в другую сторону, к Фейке, которая застряла на краю лавины.

— Держитесь! — прокричал он. — Я сейчас.

Фейка жалобно ржала, пытаясь вырваться из снега, в который оказалась погружена по брюхо. Лисил ухватил поводья, рывком пригнул ее голову вниз и сунул руку под просмоленный холст, которым были прикрыты тюки. Выдернув что-то из-под холста, он опрометью бросился назад, к Магьер.

— Иду! — громко прокричал он.

В руках у него была извлеченная из ножен сабля Магьер. Добежав до женщины, полуэльф со всей силы, обеими руками воткнул клинок в снег. Магьер тотчас ухватилась за рукоять сабли, чтобы удержаться на месте. Ветер рвал с ее плеч одеяло.

Малец беспомощно воззрился вниз, на Винн, которая, выкашливая снег, нашаривала свободной рукой, за что бы ухватиться. Затем пес принялся ожесточенно разрывать снег вокруг живота Толстика, чтобы конь смог упереться ногами. Потом Толстик снова соскользнул ниже, и Малец едва успел отскочить прежде, чем увесистое копыто чуть не угодило ему в голову.

Винн отчаянно закричала, когда конь брюхом проехался по камням и промерзшей земле на краю тропы.

Лисил обхватил руками Магьер за талию, а она рывком притянула к себе воткнутую в снег саблю. Затем она закинула левую ногу на клинок и села, оказавшись по пояс в снегу. Опершись грудью о саблю, чтобы не заскользить к краю расселины, Магьер ухватила недоуздок Толстика с другой стороны. Рукоять сабли уперлась ей в грудь, прикрытую кожаным доспехом, когда передние копыта коня проскребли по краю тропы.

Частое дыхание Толстика вырывалось паром в лицо Магьер. Его обезумевшие глаза были широко раскрыты — и почти так же черны и бездонны, как у нее. Магьер вцепилась в недоуздок, из последних сил не давая коню соскользнуть в пропасть.

— Вытащи Винн, — процедила она сквозь стиснутые зубы.

Слезы, которыми всегда сопровождалось ее превращение, едва успели доползти до щек, как их сорвал ветер. Губы Магьер приоткрылись, лицо исказилось в оскале, обнажившем острые зубы и удлинившиеся клыки.

Дампирская натура Магьер вошла в полную силу, и женщина рывком дернула к себе недоуздок. Пугающее скольжение коня вглубь расселины прекратилось.

Лисил выпустил Магьер и попытался встать. Тут же сабля, уткнувшаяся в грудь женщины, начала сгибаться. Полуэльф поспешно опустился в снег, уперся коленями и одной рукой обхватил Магьер сзади, поперек груди.

— Лезь наверх! — крикнул он. — Винн, постарайся залезть наверх!

Малец залаял на Винн, разгребая лапами снег на краю расселины. Юная Хранительница испуганно глянула на него.

— Лезь наверх! — снова прокричал Лисил.

Малец гавкнул один раз, что означало «да».

Винн ухватилась за ближайшую к ней завязку, подтянулась, упершись ногой в сапожке в круп Толстика. Конь опять брыкнул, ударив ногами о скальный склон, и веревка, которую Винн сжимала другой рукой, с треском лопнула.

Девушку заболтало на ветру, точно кисточку на щегольской шапке, и перебросило через спину коня. Головой она ударилась о скалу чуть ниже того места, где стоял Малец. Рука, которой Винн все еще цеплялась за другую веревку, обмякла.

Малец прыгнул.

Его когтистая лапа уперлась в бок Толстика. Он с силой сомкнул челюсти на запястье Винн и тут же ощутил во рту вкус ее крови, просочившейся сквозь перчатки. Винн пронзительно закричала от боли, и Толстик так же пронзительно заржал.

Лапа, которой Малец упирался в бок коня, начала соскальзывать.

Что-то тяжелое обрушилось сзади на пса, навалилось, прижало к краю расселины.

Малец услыхал неровное, хриплое дыхание Лисила — и в тот же миг ощутил, как под его зубами лопается ткань перчатки, а с ней и кожа на запястье Винн. Лисил, извиваясь всем телом, дернул Мальца на себя. Крупное тело пса с усилием двинулось назад, и вот уже его передние лапы снова упирались в снег, покрывавший тропу.

Перегнувшись через край расселины, Лисил ухватился за плащ Винн и потащил ее вверх. Но даже когда девушка уже лежала рядом с ними в размолотом снегу и рыдала от боли, пес, оцепеневший от ужаса, никак не мог себя заставить выпустить ее запястье.

— Отпусти! — рявкнул Лисил.

Малец разжал зубы, и Винн откатилась от него, свернулась клубком, хватаясь за окровавленное запястье.

— Отпусти! — снова крикнул Лисил.

Но смотрел он не на Мальца, и тогда пес стремительно вскинул голову.

В руках Магьер остались только поводья Толстика. Отчаянно брыкаясь, конь висел на недоуздке. Сквозь стиснутые зубы Магьер вырвалось отчаянное рычание, лишь отдаленно напоминавшее внятную речь:

— Не… не хочу больше… терять!

Лопнул один повод.

Конь рывком соскользнул еще ниже в пропасть. Магьер навалилась всем телом на саблю, и под ее тяжестью клинок резко нагнулся вперед. Толстик отчаянно дергался, извивался, перекатываясь по отвесному склону расселины, и вот уже сабля под Магьер плашмя распласталась в снегу.

Пытаясь удержаться на выступе, Магьер вспахала ногами снег, но оставшийся повод не выпустила. И неумолимо соскальзывала к пропасти.

— Да отпусти же, прах тебя забери! — закричал Лисил и вскочил, расшвыривая рыхлый снег.

Малец стремительно прыгнул к Магьер. Челюсти его сомкнулись на туго натянутом ремне. Повод лопнул. Прежде чем Малец успел разжать зубы и выпустить обрывок повода, его рывком развернуло к пропасти.

Ослепительная белизна вспыхнула перед глазами пса… белизна закаченных от ужаса глаз Толстика, исчезавшего за краем расселины… белизна снега, который швырнуло в морду обреченного коня… белизна метельной круговерти внизу, в жадном зеве пропасти.

Чья-то крепкая рука ухватила Мальца за заднюю лапу, рывком дернула назад, потом уже две руки обхватили его поперек туловища, сомкнулись в стальном объятии.

Из пропасти не донеслось ни звука… или, может быть, все заглушил вой ветра.

Крепко стиснутый руками Магьер, Малец услышал, как из ее груди рвется странный звук, похожий на глухое сдавленное рычание… или рыдание. Пес горестно зарычал в ответ, заворочался, тычась мордой в ее шею.

Высоко над ними, где-то над вершиной горы, свистнул ветер. Свистнул раз, другой, третий, отрывисто и резко. Затем троекратный свист повторился.

Пес мгновенно навострил уши и больше не прижимал их, хотя ветер нещадно вонзал в голову ледяные иглы.

Он хотел дать Магьер хоть минутку, чтобы оплакать Толстика. Захрустели по снегу шаги, и Малец, вывернув голову, увидел Лисила, который почти волок Винн. Полуэльф опустил Хранительницу на снег рядом с Магьер.

Малец вывернулся из рук черноволосой женщины. Лавина отчасти обнажила склон горы, которая нависала над тропой. Малец вскарабкался чуть повыше и прислушался.

Этот звук, этот свист с вершины горы… так не мог свистеть ветер.

Пес надолго замер, гадая, не почудилось ли ему, и вот…

Снова тот же тройной, резкий, одинаковой протяженности свист.

Снежная буря, которая бушевала в горах, никак не могла издать такой звук, тем более дважды. Неужели сородичи все же откликнулись на его мольбы?

Малец с громким воем спрыгнул, точнее говоря, кубарем скатился на тропу. Когда Лисил поднял глаза, пес развернулся, взобрался на два ярда вверх по склону горы и громко гавкнул. Нужно, чтобы спутники последовали за ним.

Лисил непонимающе уставился на него. Однако, когда свист повторился, полуэльф поднял взгляд выше, на горы. Оступаясь в глубоком снегу, он бросился к Фейке и принялся сдирать с нее тюки, крикнув Магьер:

— Возьми Винн и ступай за Мальцом!

Вначале Магьер не шелохнулась. Глаза ее все еще были залиты чернотой, между приоткрытых губ по-прежнему блестели оскаленные клыки. Перекатившись, она встала на четвереньки и жадно оглядела гору, точно волк, который высматривает сотоварищей по стае. Взгляд ее черных глаз отыскал Мальца, и она резко повернула голову к юной Хранительнице, которая так и лежала, свернувшись клубочком, в снегу.

Магьер взвалила Винн на плечо и встала. Упираясь одной рукой в каменистый склон горы, с которого лавина сорвала часть снежного покрова, она сделала шаг наверх.

Лисил шлепнул по крупу освобожденную от груза Фейку, направляя лошадь назад по тропе, которой они шли сюда. Последовать за ними Фейка не сможет. Полуэльф двинулся вслед за Магьер, прихватив с собой столько мешков, сколько мог унести.

Малец карабкался вверх.

Магьер, даже при всех ее сверхчеловеческих способностях дампира, уже на пределе сил. Винн ранена, быть может, даже покалечена Мальцом, которому пришлось зубами вытаскивать ее из пропасти. Даже Лисил давно уже перестал подгонять спутников. Пса внезапно охватили сомнения.

Вот уже месяц идут они по этим безлюдным горам, и за все время ни разу Малец не ощутил ни зова, ни даже касания своих сородичей. Отчего это вдруг они решили прийти к нему на помощь таким странным образом?

Все больше подозрений вызывали теперь у него и таинственный зов, и то, что ждало их на вершине горы. Чем больше пес размышлял об этом, перепрыгивая с камня на камень, тем сильнее становились его сомнения.

Но разве у него есть выбор? Либо он отыщет укрытие, либо его спутники и подопечные погибнут.

* * *
Лисил потерял из виду Мальца и остановился. День угасал, и полуэльф обшаривал взглядом склон, моргая, чтобы стряхнуть с ресниц снежинки. Потом с порывом ветра сверху долетели ободряющий вой и тявканье, и Лисил обернулся посмотреть, как дела у Магьер.

Она все так же упорно двигалась следом, одной рукой цепляясь за крутой склон горы, а другой крепко держа за ноги висевшую на ее плече Винн. Черноты в ее глазах стало заметно меньше, а больше в ее облике ничего дампирского и не осталось. Магьер вычерпала почти без остатка и человеческие, и нечеловеческие силы своей двойственной натуры.

Сквозь пелену бури Лисил попытался разглядеть вершину. Малец должен отыскать для них укрытие, потому что Магьер вот-вот сломается. Полуэльф забросил на плечо поверх седельных сумок сундучок с черепами отца и бабушки, крепче ухватил снятый с Фейки тюк и поволок его вверх по склону. Над ним возник из заверти скальный выступ, и Лисил остановился, чувствуя, как нарастает в груди панический страх.

Скальный выступ торчал над самой его головой, почти перпендикулярно склону. Край его густо оброс бахромой сосулек. Лисил не мог разглядеть впереди никакого прохода, однако слышал же он вой Мальца, да и сейчас, когда полуэльф озирался по сторонам, ветер доносил до него этот зов.

В снегу под скальным карнизом виднелись три отпечатка лап. Они вели вправо. Все прочие следы, оказавшиеся на открытом пространстве, уже засыпал снег. Лисил направился по следам и, поглядывая вверх, прошел за поворот скального карниза.

Малец стоял на карнизе и, свесив голову вниз, нетерпеливо лаял. Потом он отбежал от края карниза, сделал круг и вернулся.

Что бы там ни обнаружил пес, разглядеть его открытие снизу было невозможно. Лисил притоптал снег, чтобы у Магьер была хоть какая-то опора для ног, и с усилием забросил сундучок и тюки на карниз, к Мальцу. Затем повернулся к Магьер и увидел, что она рухнула без сил под карнизом и поверх нее повалилась Винн.

— Больше не могу, — четко проговорила Магьер, и глаза ее начали закрываться.

— Нет, можешь! — рявкнул полуэльф и рывком сдернул с нее Винн.

Девушка едва слышно застонала, пытаясь одновременно поддержать ушибленную голову и сжать сочащееся кровью запястье. И свернулась калачиком на груди у Лисила.

— Еще чуточку, еще самую малость, — уговаривал он. — Малец что-то нашел.

Магьер лежала на спине, закрыв глаза, затрудненное дыхание со свистом вырывалось из ее безвольно приоткрытого рта. Каждый выдох сопровождался облачком пара, которое колыхалось над ее мертвенно-бледным лицом, укрытое от ветра скальным выступом.

— Спать… — простонала она. — Оставь меня в покое.

На Лисила тоже нахлынула безмерная усталость.

Она казалась спасением — стылый, шумный, заполненный снегом мир отодвинулся вдруг так далеко-далеко… Стало тепло и сонно, и полуэльф уже готов был вытянуться в снегу рядом с Магьер.

Сверху донесся гневный и отчаянный вой Мальца.

Лисил резко открыл глаза, и снова в лицо ему хлестнул мертвящий холод. Перегнувшись через Винн, полуэльф сгреб Магьер за ворот плаща, прихватив заодно воротник ее шерстяного свитера. Рывок — и сам Лисил едва не опрокинулся навзничь, когда Магьер перекатилась к нему.

— Вставай! — рявкнул он. И ощутил во рту вкус крови — это треснули обветренные губы.

Магьер открыла глаза, снизу вверх одарила его яростным взглядом. Глаза ее уже обрели обычный, темно-карий цвет. Она с трудом села и подхватила под мышки Винн.

Лисил, пригнувшись, вылез из-под скального уступа. Забравшись на карниз к Мальцу, он развернулся и сразу свесился вниз, чтобы помочь Магьер. Вдвоем они кое-как затащили Винн наверх. Малец умчался прочь, прежде чем Лисил успел заметить, куда побежал пес. Повернувшись на корточках и придерживая обмякшую у него на коленях Винн, полуэльф разглядел узкую щель в том месте, где скальный карниз смыкался со склоном горы.

Малец высунул голову из этой узкой щели и залаял.

Лисил ухватил Магьер за руку и втащил ее на карниз.

— Я понесу Винн, — выдохнул он. — Возьми вещи, сколько сумеешь унести.

Затем Лисил опустился на колени, и Винн после недолгих уговоров забралась к нему на спину.

Они двинулись вверх по узкой расселине. Магьер шла первой. Здесь идти было легче, поскольку на дне расселины почти не было снега, зато в узком проходе между скальными стенами ветер не просто завывал — оглушительно визжал в ушах Лисила. Наконец впереди, в склоне горы возник узкий черный провал.

Магьер не без труда протиснулась в щель. Длинная, с острыми краями, трещина под причудливым углом тянулась вверх по обледеневшему пику. Нечего было и думать о том, чтобы втиснуться в это узкое отверстие с Винн на спине.

Из черноты провала выглянула Магьер, и Лисил присел вместе с Винн, чтобы она могла встать на ноги. С помощью Магьер он протолкнул внутрь едва живую от усталости девушку, а затем протиснулся и сам. На мгновение их поглотила непроглядная тьма.

Лисил обладал почти эльфийской зоркостью, но сейчас его глаза привыкали к темноте куда дольше, чем обычно. Видно, им нелегко пришлось за этот месяц в горах, где даже ночью мир, укутанный снегом, сверкал нестерпимой белизной. Первое, что сумел разглядеть Лисил, — как Магьер, прислонив Винн к каменной стене, вглядывается в глубину хода.

Его гладкие стены были скошены под тем же углом, что и наружное отверстие, но дальше расширялись, а пол был усыпан каменным крошевом. Идти по этому крошеву не слишком удобно, но поверхность под ним, судя по всему, более-менее ровная. Ледяные зимние ветра и влага летних дождей давным-давно уже выдули и вымыли из него все, что непрочно держалось.

Странный, размеренный и тихий звук донесся до слуха Лисила. Полуэльф невольно вздрогнул, но тут же сообразил, чтó это за звук.

Дыхание.

Теперь, когда скальные стены надежно оградили их от неумолчного воя бури, он наконец услышал дыхание Магьер и Винн. Затем к этому звуку прибавился скрежет когтей о камни. Свет, проникавший в узкое отверстие, выхватил из темноты пару прозрачных, как кристаллы, глаз, которые воззрились на них из темной глубины пещеры.

Малец шагнул ближе, чтобы они могли его разглядеть, выразительно фыркнул и, развернувшись, снова исчез в темноте.

Лисил порылся в седельной сумке и в тюке, но никаких фонарей не нашел. Видимо, они сгинули вместе с Толстиком. Подняв взгляд, он увидел, что Винн пытается правой рукой добраться до левого кармана своего плаща.

— Кристалл… — тихо проговорила она. — Никак не могу… его достать.

Магьер протянула руку и вынула из ее кармана кристалл холодной лампы. Сняв перчатки, она потерла кристалл в ладонях, но ответное свечение оказалось едва различимо.

— Слишком холодно… — слабым голосом пояснила Винн. — Положи его в рот… на минутку.

Магьер была так измучена, что у нее даже не хватило сил нахмуриться. Она сунула кристалл в рот и сомкнула потрескавшиеся губы.

Во тьме пещеры лицо ее постепенно озарилось сиянием. Бледные черты, высвеченные изнутри кристаллом, превратились в мертвенную светящуюся маску, которая показалась Лисилу пугающе похожей на черепа отца и бабушки. Не в силах выдержать это жуткое зрелище, он вскочил и протянул руку к Магьер.

— Вынь сейчас же! — рявкнул он.

Магьер выплюнула кристалл на ладонь. Свет его полыхнул так ярко, что все они невольно вздрогнули. Держа кристалл в одной руке, Магьер приготовилась двинуться вслед за Мальцом.

— Погоди, — остановил ее Лисил.

Он достал из тюка одну из рубашек Магьер, чтобы смастерить косынку для руки Винн. Потом он заметил на ее левой руке, вокруг отворота перчатки, темные пятна. Полуэльф бережно снял перчатку.

Запястье Винн больше не кровоточило, но кисть руки и предплечье там, где зубы Мальца прорвали кожу, были густо вымазаны кровью. Лисил надеялся, что рана на самом деле не такая страшная, какой кажется, но этого не узнать, пока не найдется время промыть рану. Он оторвал лоскут от подола рубашки и наскоро сделал перевязку.

Винн даже не дрогнула, покуда Лисил не попытался завязать у нее за плечами рукава рубашки, чтобы пристроить раненую руку в петлю. Он опасался что у Винн вывихнуто плечо, а значит, надо было надежно зафиксировать руку. Винн ойкнула, съежилась, и полуэльф поспешно закончил свою работу.

— Иди за Мальцом, — сказал он Магьер. — Надо отойти подальше от входа и подыскать укрытие понадежней.

Магьер нахмурилась, как будто это он был во всем виноват, и искоса глянула на Винн, которая привалилась к камню, едва заметно дыша. Черноволосая женщина бережно обхватила ее одной рукой за талию и повела вперед, неся в свободной руке кристалл.

Лисил услыхал, как скребут по камням когти Мальца, и торопливо сгреб их нехитрые пожитки. Чем дальше они уходили вглубь пещеры, тем тише становилось вокруг, покуда вой ветра совершенно не стих. По пути Лисил заметил высоко над головой, куда не достигал свет кристалла, черные пятна темноты. Там были отверстия поменьше — ниши, норы, трещины, быть может, даже ходы и узкие туннели, вливавшиеся в большой коридор. Все они располагались так высоко, что заглянуть в них было невозможно.

То, что вначале показалось им пещерой в конце коридора, порожденного обвалом в недрах горы, оказалось целой чередой подземных карманов. Они плавно перетекали друг в друга и тянулись под каменным сводом, иссеченным трещинами и расселинами. Стало чуть теплее — или, может, так только казалось, потому что здесь не было ветра. Коридор то сужался, то расширялся, то обрывался, то выводил в новый карман, и наконец путники оказались в огромной пещере, где свет кристалла едва достигал каменного свода над головой.

— Как высоко! — прошептал Лисил, и тут ему почудился какой-то звук.

Точно по шершавому камню мимолетно провели тканью или еще чем-то мягким.

Каждое движение путников порождало звуки, которые отражались от стен пещеры многократным эхом, и Лисил не мог быть уверен, что этот шорох — не обман чувств, не причуда изможденного сознания. Он шагнул к Магьер, сжал ее плечо и крикнул Мальцу:

— Эй… мы остановимся здесь! Вон у той стены с гладким скатом.

Магьер глянула, куда он показывает, и направила к этому месту Винн. Лисил бросил рядом с ними свою ношу, но Малец так и остался стоять посреди пещеры.

Пес тихо зарычал, медленно поворачивая голову, чтобы оглядеть всю пещеру.

Что-то здесь тревожило Мальца, и для Лисила этого было достаточно, чтобы усомниться в своей правоте. Он шагнул к Мальцу и сам, запрокинув голову, вгляделся в паутину трещин и отверстий, которая покрывала высокий свод пещеры.

— Что такое? — спросил он.

Последовало долгое молчание, затем Малец гавкнул трижды, как бы говоря, что сам не знает.

Лисил, все так же озираясь по сторонам, вернулся к Винн и Магьер.

Магьер усадила Винн, подложив ей под спину тюк с вещами. Затем она стянула с девушки одеяло и, стряхнув налипший снег, укрыла ноги Винн. Лисил опустился на колени слева от Хранительницы.

— Мне надо осмотреть… ощупать твое плечо и предплечье, — тихо сказал он и стянул перчатки.

Винн даже не кивнула. Вероятно, она и не услышала его.

Магьер незаметно придвинулась к Винн справа и напряженно ждала, пока Лисил расстегивал плащ и короткую куртку девушки. Он потер ладони друг о друга, подышал на них, чтобы хоть немного согреть. Когда он выпростал рубашку Винн из-за пояса и просунул под нее руку, Магьер тотчас обняла девушку одной рукой и крепко прижала юную Хранительницу к себе.

— Дави сильнее, — шепнула она, крепко сжав здоровую руку Винн. — Что есть сил.

Держа Винн свободной рукой за левое предплечье, Лисил сомкнул пальцы на ее хрупком плече. Девушка обмякла и, тихо застонав, уткнулась лицом в грудь Магьер.

Насколько Лисил мог разобрать, плечо у Винн не было повреждено. Она даже не дрогнула, когда он в первый раз ухватил ее за предплечье, — так что вряд ли там были сломанные или треснувшие кости. Поправив на Винн одежду, Лисил взял кристалл, который Магьер положила на сундучок с черепами. Зажав кристалл между коленями, полуэльф снял повязку с запястья Винн.

После того как он холодной водой осторожно смыл кровь, оказалось, что раны от зубов Мальца выглядят не так уж страшно. Лисил снова перевязал запястье, отложил кристалл и развернул плащи, свой и Магьер.

Он откинулся, оперевшись спиной на тюк. Винн улеглась и прикрыла глаза. Она оказалась между Лисилом и Магьер, и полуэльф укрыл всех троих плащами и одеялом.

Магьер наблюдала за ним, едва заметно хмурясь, и не понять было, какое чувство отражается на ее обветренном лице. Может быть, разочарование? Наконец она закрыла глаза.

— Давай спать, — только и сказала она, и Лисила вдруг обожгло волной стыда.

Все они доведены до крайности, а Винн вдобавок опять ранена.

Лисил счесть не мог, сколько раз он крыл последними словами Мальца, когда тот заводил их на заваленную камнепадом тропу. Однако его собственное ощущение вины неизменно заглушалось зовом, который гнал и гнал его вперед.

Где-то там, в недосягаемой дали, ждет мать. Лисил повернул голову, и взгляд его мимолетно скользнул по присыпанному снегом сундучку.

* * *
Стемнело. Чейн, завернувшись в плащ, сидел в самодельной палатке и вслушивался в нескончаемое бормотание Вельстила.

— Заледенелая твердыня… покажи мне… где…

Чейн склонил голову к плечу.

Черные волосы с белоснежно-седыми прядями на висках придавали Вельстилу утонченный вид аристократа средних лет. Впрочем, за долгие месяцы, минувшие с тех пор, как Вельстил, следуя по пятам за Магьер, покинул Белу, этот некогда лощеный и безупречно одетый аристократ изрядно подрастерял былую щеголеватость.

Немытые волосы, заляпанные грязью сапоги, истрепавшийся в дороге плащ — за всем этим все труднее было Чейну разглядеть заезжего нобиля, с которым он познакомился в Беле.

Чейн презрительно хмыкнул. Он прекрасно знал,что и сам выглядит не лучше.

— Шар… — пробормотал Вельстил.

Чейн напряженно вслушался в его бессвязное, бормотание. И плотнее запахнул на себе изношенный плащ.

Холод, губительный для смертных, ему был не страшен, но его терзал голод. Чейн мечтал о жаркой крови, которая наполнит его плоть жизнью. Неутоленный голод грыз его изнутри, не давая сосредоточиться.

Больше месяца прошло с тех пор, как Вельстил и Чейн, преследуя Магьер, пересекли границу Войнордов и добрались до города Веньец. Ни Магьер, ни ее спутники понятия не имели о том, что Вельстил следует за ними по пятам, да и Чейн, как они считали, погиб еще в болотистых лесах Восточной Древинки, когда Магьер обезглавила его. Вельстил так и остался вне их поля зрения, но Чейн отнюдь не был уверен, что Магьер неизвестно о его воскрешении.

В торговом караване, который встретился им по пути, Вельстил приобрел крепких коней, зерна, чтобы их кормить, и поношенный плащ для Чейна. Купил он также холст, несколько кинжалов и фонарь. Держась на почтительном расстоянии, они вслед за Магьер, Лисилом, Мальцом и Винн пересекли нагорья и дошли до подножия Изломанного кряжа, в том месте, где он смыкался с Коронным кряжем. В сумерках двенадцатого дня, когда Чейн готовился к ночной дороге, Вельстил взобрался в седло и направил своего коня на юго-восток. Прочь от Магьер.

— Мы двинемся собственным путем — в Коронный кряж. Магьер найдет нас, когда полуэльф закончит поиски прошлого в краю своих предков.

Голос Вельстила звучал спокойно, но Чейна это не обмануло. Он чуял в своем спутнике угрюмое смирение. Ни один вампир не может войти в эльфийские леса, — по крайней мере, так однажды заявил Вельстил.

Чейн кое-что услышал… и замер на миг, а потом направил коня вслед за Вельстилом.

С высоты, со склона горы донеслись голоса, далекие и оттого неразличимые. Сверхъестественная зоркость вампира позволила Чейну приметить в вышине какое-то движение. Магьер и ее спутники устроили стоянку под гранитным утесом, который вырастал из склона горы. Когда на стоянке разгорелся костер, Чейн судорожно стиснул поводья.

Возле пляшущего пламени сидела на корточках Винн.

И Вельстил вынудит его бросить Винн?

Ярость, заглушившая голод, всколыхнулась в груди Чейна при виде девушки, которая и теперь куталась в его плащ. Насколько было известно Чейну, Вельстил до сих пор так и не заметил этой предательской детали.

Той ночью, последней их ночью в Веньеце Чейн вынес Винн на руках из твердыни Дармута. Вельстилу об этом было известно, да Чейн ничего и не отрицал. Винн все это время была без сознания и так и не узнала, кто ее спас. Зато ее спутники — хрупкая, но востроглазая аристократка и странная девчонка — наверняка рассказали, что с ними был Чейн.

А он еще и укрыл Винн своим плащом.

Одна только мысль о том, что он не сможет защитить Винн, что она окажется так далеко — тем более среди эльфов с их фанатичной ненавистью к людям, — одна только мысль об этом была невыносима. И все же Чейн не винил в этом Вельстила.

Виновата во всем Магьер. Только Магьер.

Винн пойдет за этой белокожей сукой куда угодно, в любую преисподнюю любой забытой религии. Чейн однажды уже пытался переубедить ее — и потерпел поражение. Как он ни старался, что бы ни говорил, Винн это не остановило. Теперь у него не осталось ни дома, ни заветных желаний, и будущее сулит ему только одно — следовать за Вельстилом в поисках порождения его буйной фантазии, этого… «шара».

Вельстил верил, что некий древний артефакт избавит его от необходимости кормиться кровью… правда, так и не сказал, каким образом. Судя по обрывкам речей, — подслушанных Чейном, с этим артефактом его спутник мог бы поддерживать свое существование, не «оскверняя» себя. Однако, хотя раньше Вельстил считал, что не сможет обрести желаемое без Магьер, теперь он задумал найти его сам и заманить с его помощью Магьер, как только она покинет земли эльфов… если только она покинет земли эльфов… если Винн выберется оттуда живой и невредимой.

И этот «шар», которым одержим Вельстил, сейчас уводит Чейна от единственного, что еще ему дорого. Кто бы там ни нашептывал Вельстилу в его беспокойных снах, этот источник снова принялся выдавать крупицы сведений — точно рассыпал перед голодной птицей дорожку из хлебных крох, ведущую прямиком в силок. Однако же дорожка так и оставалась незавершенной. Быть может, намеренно?

Все, чего хотел Чейн, — найти путь в мир Хранителей, последнее, что еще связывало его с Винн. Для этого ему нужно было обещанное Вельстилом рекомендательное письмо. Спутник Чейна не раз намекал, что в прошлом был связан с Гильдией Хранителей. Потому-то Чейн и следовал за ним повсюду, как покорный слуга. А теперь Вельстил вдруг, вопреки здравому смыслу, повернул прочь от Магьер… прочь от Винн.

Это было бессмысленно, если Вельстил рассчитывал позднее снова отыскать след Магьер, потому что она наверняка будет возвращаться — если вообще вернется — через Изломанный кряж. Нечто, повелевавшее снами Вельстила, теперь гнало его к Коронному кряжу.

И вот Чейн, кутаясь в подержанный ветхий плащ, сидит в самодельной палатке и изнывает от голода, потому что на такой высоте не живут люди и ему нечем насытиться.

Вельстил склонил голову набок, обнажив мускулистую шею и горло.

Может ли вампир кормиться другими вампирами? Отнять те крохи чужой жизни, которые они заполучили при собственном кормлении?

Вот уже двенадцать дней у Чейна не было во рту ни капли крови. Его холодная кожа иссохла и натянулась, как пергамент. Он не мог оторвать взгляда от шеи Вельстила.

— Проснись! — проскрежетал он.

Речь со скрипом вырывалась из его искалеченного горла. Сунув руку под воротник плаща, Чейн потер грубый шрам, оставленный саблей Магьер.

Глаза Вельстила открылись. Он медленно сел и огляделся по сторонам. Он всегда, просыпаясь, не сразу соображал, где находится.

— Мы опять в палатке, — напомнил Чейн.

Рассеянное выражение тотчас исчезло с лица Вельстила.

— Навьючивай коней.

Чейн не двинулся с места.

— Мне надо покормиться… сегодня же!

Он приготовился выслушать гневную отповедь. Вельстил окинул его взглядом с головы до ног, и в глазах его появилось нечто, похожее на беспокойство.

— Да, я знаю. Мы спустимся ниже и поищем пищу.

Злость комком застряла в горле Чейна. Вельстил слишком легко пошел ему навстречу. Чейн не сумел скрыть удивления, и голос Вельстила отвердел.

— Какой мне от тебя будет прок, если ты обессилишь?

Такой эгоизм ничуть не задел Чейна. Лишь бы только получить обещанное — человеческую кровь, а с ней и жизнь! Чейн отдернул полог палатки и, выйдя наружу, встал между хилыми ветвями горных елей. Вельстил последовал за ним.

Будучи на голову выше своего спутника, Чейн выглядел на десять с лишним лет старше. Каштаново-рыжие, неровно подстриженные волосы отросли ровно настолько, чтобы он мог заправлять их за уши. Вокруг него завивался снег, белесая дымка застилала безжизненный пейзаж, который оживляли лишь редкие деревья, искривленные вечно дующими здесь безжалостными ветрами. Чейн ненавидел это монотонное голодное путешествие. На миг он закрыл глаза, грезя наяву о ночах, проведенных в Беле, в миссии Хранителей.

Комнаты, освещенные мягким теплым светом, битком набиты книгами и свитками. Вся обстановка — немудрящие столы и стулья, но на них зачастую разложено столько удивительного, что глаза разбегаются, — с чего бы начать этой ночью путешествие в неведомое прошлое или в дальние, давно забытые страны. И вдруг комнату наполняет запах мятного чая, и появляется Винн, одаряя Чейна приветливой улыбкой…

Он очнулся от воспоминаний и молча двинулся седлать лошадей.

Животные были выносливой горской породы, но вид у них был изможденный, изголодавшийся. Когда припасы начали убывать, Чейн сократил их порции зерна.

Георн-метаде…

Чейн накрепко запомнил это приветствие на нуманском языке, звучавшее в устах Винн. Она владела многими наречиями, а нуманский был языком ее родины. Чейн искоса глянул на Вельстила — в голове его мелькнула странная мысль.

Он почти ничего не знал о прошлом своего спутника, но время от времени Вельстил мимоходом поминал страны, в которых ему доводилось бывать. Как бы мог он обзавестись связями среди заморских Хранителей, если б не был способен с ними общаться?

— Георн-метаде, — вслух сказал Чейн.

— Добро пожаловать? Что ты имеешь в виду? — Вельстил подступил ближе. — Где ты слышал это приветствие?

Чейн пропустил этот вопрос мимо ушей.

— Ты ведь бывал в нуманских землях?

Вельстил тотчас потерял к нему интерес и потянулся к узде своего коня.

— Ты же сам прекрасно знаешь, что бывал.

— Ты говоришь по-нумански?

— Разумеется.

— Бегло?

Держа узду на весу, Вельстил повернулся к Чейну.

— Что это ты задумал?

Чейн водрузил на круп своего коня седло.

— В дороге будешь обучать меня нуманскому. Если я хочу попасть в Гильдию Хранителей, мне нужно будет как-то с ними общаться.

Снежинки стали крупнее, поднялся ветер. Вельстил долго молчал, неподвижным взглядом уставясь в темноту, затем наконец кивнул:

— По крайней мере, будет чем заняться. Но, — предостерег он, — в этом языке много случаев неправильного спряжения, а идиомы настолько…

И осекся, когда Чейн рывком развернулся влево, задрал голову, жадно втягивая ноздрями воздух.

— Что такое? — спросил Вельстил.

— Я чую жизнь.

* * *
Малец расхаживал по пещере, пристально вглядываясь в темноту, скрывавшую ее высокие своды. Он кого-то чуял.

Как будто птица, но чем-то отличается от птицы, а чем — он никак уловить не мог.

Быть может, какой-нибудь сокол или орел укрылся здесь от снежной бури. Свет кристалла не проникал настолько высоко, чтобы даже зоркие глаза Мальца могли разглядеть, что таится высоко вверху, в темных нишах. Пес подошел к дальней стене и глянул наверх.

Эхо многократно повторило отчетливый щелчок.

Прямо перед носом Мальца о камень ударилась стрела.

Пес попятился, развернулся, пытаясь понять, откуда она прилетела. И замер, припав на все четыре лапы, насторожил уши, готовый броситься на любой звук. Он уже собрался было предостерегающе залаять своим спутникам, когда вдруг с высоты, справа донесся странный звук.

Нечто мягкое… податливое… гладкое прошуршало по камню, и вслед за тем послышался какой-то скрип, словно скрип деревянной двери. И тишина.

Малец заворчал.

— Иди сюда! — приглушенным голосом позвал Лисил.

Малец не двинулся с места, но больше так ничего и не услышал. Кто бы ни затаился там, наверху, кто бы ни позвал его сквозь рев снежной бури, этот кто-то явно не желал никого к себе подпускать. И Малец больше не был уверен в том, что неведомый благодетель имеет отношение к его сородичам.

Пес медленно, короткими шажками двинулся вперед и осторожно обнюхал небольшую стрелу, которую можно было бы назвать дротиком, будь она на полпальца короче.

От стрелы исходил отчетливый птичий запах, и сильнее всего пахло оперение — пучок серых в крапинку перьев на конце короткого древка. Оно не завершалось металлическим наконечником, а просто было заточено. Пес ухватил стрелу зубами и обнаружил, что светлая древесина, из которой она сделана, на ощупь куда тверже, чем с виду. От нее шел сладковатый аромат, похожий на запах жасмина, а может, корицы… и живо напомнил ему чай со специями, который Магьер подавала посетителям в «Морском Льве».

Память. Как странно то, что вспоминается ему… и то, что никогда не вспомнится. То, что он наверняка знал когда-то, будучи стихийным духом.

Малец вновь поднял взгляд к высокому своду пещеры. Чутье и рассудок говорили ему, что опасность им не грозит, во всяком случае, если они не станут докучать своему таинственному благодетелю. И все же псу не по нраву было то, что некто будет следить из темноты за каждым их шагом. Он в несколько прыжков вернулся к своим спутникам, держа в зубах стрелу.

Малец бросил ее на груду плащей и одеял и приготовился растолкать Лисила.

Винн повернула голову и приоткрыла глаза. Малец подступил поближе, обнюхал ее кое-как перевязанное запястье — то, которое он повредил, когда спасал девушку.

При гаснущем свете кристалла, лежавшего на сундуке, Малец испытующе глянул в круглое лицо Винн. Она неловко положила руку ему на голову. Ладошка Винн скользнула по его уху, по мохнатой морде — и вновь бессильно упала на одеяло. Винн опять закрыла глаза.

— Все будет хорошо, — прошептала она и совсем тихо, словно засыпающий ребенок, добавила: — Спасибо.

Малец покрутился и свернулся калачиком у ног Винн.

Он положил голову на лапы, стараясь не закрывать глаза, и зорко вглядывался в тьму пещеры. И так и не понял, что наконец погрузило его в темноту — то ли усталость, то ли погасший кристалл.

ГЛАВА 2

Вельстил погонял коня сквозь темноту, пробираясь вслед за Чейном среди деревьев, тут и там росших на каменистом нагорье. Время от времени Чейн придерживал коня и втягивал ноздрями ночной ветер.

К неохотному уважению, которое Вельстил испытывал к охотничьим инстинктам своего спутника, примешивалась толика брезгливости. Сам он давным-давно подавил в себе подобные инстинкты, но сейчас, учитывая их нынешнее положение, он не менее отчаянно нуждался в пище.

С тех пор как они покинули Веньец, Чейн снова стал тем полезным компаньоном, каким был на родине Магьер, в Древинке. Он добывал припасы, перед рассветом обустраивал добротные стоянки, охотился. В нем даже снова проснулось честолюбивое стремление в заморскую Гильдию Хранителей. Вельстила это порадовало, по крайней мере отчасти.

— Мы близко? — спросил он вполголоса.

Чейн ничего не ответил. Развернул коня вбок, принюхался по-волчьи — и ударом пяток послал всхрапнувшее животное вперед.

Вельстил, хмурясь, поскакал следом. Когда они пробирались между чахлых деревьев, он почуял запах дыма. Чейн так изголодался, что мог бы с налета наброситься на добычу, но у Вельстила на сей счет были другие планы.

— Стой! — резко прошипел он.

— Что? — просипел Чейн и осадил коня. Глаза у него были совершенно бесцветные, узкое лицо казалось полубезумным.

— Кого бы мы ни обнаружили, вначале я их расспрошу. — Вельстил нагнал Чейна. — Потом можешь делать, что тебе угодно.

Верхняя губа Чейна угрожающе приподнялась, но он сдержал себя. И указал в просвет между двумя небольшими каменистыми холмами:

— Туда.

Вельстил ладонью пригладил волосы. Несмотря на поношенный плащ, он до сих пор ухитрялся выглядеть надменным аристократом. Было около полуночи, и, когда Вельстил обогнул холм, его взору предстал пляшущий огонек. У костра, разведенного в кругу камней, защищавших пламя от ветра, сидели двое.

— Добрый вечер, — вежливо окликнул их Вельстил.

Люди подняли головы. Отсвет пламени упал на смуглые, прокаленные солнцем лица пожилых мондьялитко — мужчины и женщины. Черные волосы женщины были распущены по плечам, и в них тут и там виднелись пепельно-седые пряди, казавшиеся розовыми в свете огня. Она напялила на себя, одну поверх другой, множество поношенных одежек — от стеганой куртки до длинной ветхой юбки с оборками. Мужчина при виде Вельстила заметно напрягся и сунул руку себе за спину. Он был одет так же пестро, как его спутница, и на голове его красовалась теплая шапка с наушниками.

Позади этих двоих переминался тощий мул, привязанный к крытой повозке, на каких колесят по свету эти вечные бродяги. Что мондьялитко делают в горах, совершенно одни? Вельстил приятно улыбнулся и, вежливо кивнув, направил коня к самому краю поляны.

— Можно нам погреться у вашего костра и, быть может, выпить чаю? — осведомился он, жестом указав на хранящего молчание Чейна. — Нам так и не удалось отыскать местечко, укрытое от ветра. Мы можем заплатить за беспокойство.

Мондьялитко встал, сжимая в руке большой, покрытый ржавчиной нож. И явно расслабился, окинув взглядом незваных гостей и убедившись, что они не похожи на разбойников.

— От деньжат в этих краях толку мало, — отозвался он по-белашкийски, с отчетливым гортанным выговором. — Может, у вас на обмен что-то сыщется?

— Наши съестные припасы на исходе, — солгал Вельстил — съестного у них при себе вовсе не было. — Но мы можем дать вам ячменя для мула.

Пожилой мондьялитко искоса глянул на свою скотинку — судя по виду, та давно уже не ела досыта. Затем он удовлетворенно кивнул и взмахом руки пригласил ночных гостей к костру.

— У нас тут как раз закипает пряный чай. Вы что, заплутали?

— Пока еще нет, — невесело хмыкнул Вельстил. — Мы составляем карты для миссии Хранителей в Беле.

Старик выразительно изогнул кустистую бровь.

— Понимаю, — отозвался Вельстил. — Картографы, бродящие по ночам… Просто мы слишком задержались наверху. Наши припасы начали иссякать раньше, чем мы рассчитывали.

Старуха фыркнула и потянулась к закопченному чайнику, который стоял на угольях на краю костра.

— Надеюсь, эти Хранители — кто бы они там ни были — щедро платят за скитания в этаком безлюдье.

Чейн, усевшийся у огня, упорно хранил молчание. Вельстил знал, что в такой близости от пищи ему нелегко сохранять цивилизованный вид… ну да Чейну придется потерпеть еще немного.

— А как вы двое оказались в этих местах зимой? — спросил Вельстил.

— Украли коров не у того барона, — пояснил старик без малейшего смущения. — Мы-то здешние тропки хорошо знаем, а вот люди барона — не очень.

Такая откровенность застала Вельстила врасплох, и, видимо, это отразилось на его лице.

Старик рассмеялся:

— Кабы вы были бароновы наймиты, уж верно не стали бы ждать приглашения.

Что верно, то верно. Вельстил мельком глянул на Чейна и заметил, что у того трясутся руки, в неверном отсвете пламени лицо Чейна казалось иссушенным, точно старый пергамент. Ни мондьялитко, ни его жена не обращали внимания на странную молчаливость Чейна.

Вельстил заторопился. Он вернулся к коням, взял из Чейновой седельной сумки мешок с ячменем и бросил его у костра.

— Берите, сколько вам нужно, — сказал он. — С рассветом мы двинемся вниз за припасами.

— Что ж, спасибо, — отозвался старик с небрежным видом, но было заметно, как алчно у него вспыхнули глаза.

— Заказчики просили нас отмечать на карте все строения или поселения, — продолжал Вельстил. — Деревни, почтовые станции, даже руины… крепости в горах. Не знаете ли, в этих местах есть что-нибудь подобное? Чтобы мы могли отправиться на поиски, когда вернемся с припасами.

Старуха протянула ему щербатую кружку с чаем.

— Есть тут крепость, в Инистой лощине. Построили ее давным-давно и в такой глуши, где почти круглый год царят лед да снег.

Вельстил, уже поднесший к губам кружку, замер, потом все же сделал глоток. Где царят снег и лед…

— Ты уверена? Сколько у этой крепости башен?

Старуха насупилась, точно пытаясь вспомнить.

— Башен? Да не знаю. Не видала я этой крепости с тех пор, как еще девчонкой была.

Она обошла вокруг костра и налила чай Чейну. Он взял кружку, но пить не стал.

— Можешь подсказать, как нам лучше туда добраться? — спросил Вельстил.

— Что вам лучше, так это подождать до весны, — вмешался старик. — Путь-то неблизкий, а весной по тропкам и пройти будет полегче.

— Да, но где это? — Вельстил со всей силы стиснул кружку и тут же постарался расслабить пальцы.

— Тридцать лиг… или вроде того, вглубь Коронного кряжа, — ответила старуха.

У Чейна вырвалось шипение.

— Дорога трудная, так что покажется и длиннее, — прибавил старик.

— Ступайте на юго-восток, пока не дойдете до большого ущелья, — продолжала его супруга. — Точно огромный желоб, пробитый прямо в скалах. Ущелье врезается прямо в глубину кряжа, так что вы его не пропустите. Вход в него отмечают две плоские гранитные плиты. Сейчас их, пожалуй, под снегом сразу и не разглядишь. Как пройдете по дну ущелья из конца в конец, так сразу и увидите вашу крепость. Только до нее сейчас не добраться — зима.

Вельстил молчал. Только так он и мог скрыть растущее ликование, которое столько лет ждало своего часа. Случайная встреча с парой вороватых мондьялитко изрядно приблизила конец его терзаний.

Радостное возбуждение вдруг рассеялось, точно пар от горячего чая на морозе. Случайная ли?

Быть может, повелитель его снов, который долгие годы дразнил его неясными намеками, наконец-то смилостивился. Быть может, те громадные черные кольца из его грез наконец соизволили принять более деятельное участие в его судьбе.

Три месяца прошло с тех пор, как Вельстил последовал за Магьер в Древинку, край, где она появилась на свет. До того, как это случилось, в те дни, когда Вельстил был еще живым и смертным, он и сам жил в тех местах. Убад, слуга его отца, со времен рождения Магьер дожидался там, когда она вновь окажется в пределах его власти. Когда же Магьер вернулась и отвергла его, безумный некромант призвал нечто, выкрикнув его имя.

Иль'Самар.

Укрывшись в чаще сырого леса Апудалсат, Вельстил видел, как в темноте между деревьев заколыхались призрачные черные кольца — каждое выше всадника. Те самые кольца из Вельстиловых снов — повелитель его снов… по крайней мере, так ему показалось. И оно бросило Убада на произвол судьбы. Вельстил своими глазами видел, как Малец перегрыз старому колдуну горло.

Перекатывая в ладонях теплую кружку, он испытующе смотрел на пожилых мондьялитко. То, что ему довелось увидеть в сыром древинском лесу, дало ему пищу для многих размышлений.

Неужели тот иль'Самар и есть его повелитель? Если он и вправду способен проникать за пределы своего обиталища — из мира снов в реальный мир, — не ему ли обязан Вельстил этой встречей? Должен ли он поверить, что такая удача и впрямь случайно подвернулась ему именно тогда, когда он больше всего в ней нуждался?

Что ж, из стариков он уже выжал все, что можно. Вельстил встал, наклонился, сделав вид, что хочет развязать мешок с зерном. Старик тоже встал.

Вельстил рассчитанным движением локтя ударил старика прямо в солнечное сплетение.

Мондьялитко сложился пополам, хватая ртом воздух. Кружка Чейна еще не успела удариться о мерзлую землю, как его пальцы уже сомкнулись на шее старухи.

— Стой! — гаркнул Вельстил.

Развернувшись, он ударил свою жертву кулаком в висок, и пожилой мондьялитко осел наземь, уткнувшись лицом в мешок с зерном.

* * *
Ощутив, как пульсирует под пальцами жизненная сила старухи, Чейн едва не сошел с ума. Он рывком запрокинул ее голову назад, едва не сломав шею, и оскалил зубы, обнажив удлиненные хищные клыки.

Женщина раскрыла рот, чтобы закричать от страха, но не смогла сделать даже вдох. Чейн с силой вонзил клыки ей в шею, чуть пониже подбородка, и тут же, изнемогая от жажды, начал пить.

Вельстил метнулся к Чейну и кулаком ударил его по лицу.

Чейн пошатнулся. Пальцы его, мертвой хваткой стиснувшие горло жертвы, разжались. Старуха пронзительно вскрикнула — ногти Чейна прочертили кровавые линии на ее шее.

Оскалившись, Чейн развернулся к Вельстилу, а тот ударил женщину, и она рухнула наземь рядом со своим мужем.

— Я сказал: стой! — гаркнул Вельстил.

Чейн медленно двинулся к нему, разъяренный настолько, что готов был вцепиться в горло не старухе, а своему спутнику.

— Есть способ получше, — властно бросил Вельстил. — Гляди.

Что-то в его голосе пробилось сквозь пелену голода, владевшего Чейном, и рыжеволосый вампир настороженно замер.

Вельстил поднял руки ладонями наружу.

— Стой там.

Он торопливо подбежал к своему коню и извлек из дорожного мешка резную шкатулку орехового дерева. Чейн видел ее впервые. Опустившись на колени возле валявшейся без сознания старухи, Вельстил поднял взгляд на спутника.

— Действие жизненной силы, которую мы поглощаем, можно продлить.

Чейн присел на корточки и придвинулся ближе. Превозмогая желание наброситься на старуху, он заглянул в ореховую шкатулку.

Внутри нее, на ложе из темно-красного бархата, покоились три металлических жезла длиной с ладонь, небольшая бронзовая чаша и пузатая бутыль из белой глины, заткнутая обсидиановой пробкой. Вельстил вынул жезлы — у каждого из них посередине обнаружилась петля — и составил их в треножник. Затем он поставил на треножник бронзовую чашу и достал белую бутыль.

— Здесь вода тройной очистки, вскипяченная в особо приготовленном сосуде, — сказал он. — Позже мы пополним этот запас.

Он выдернул пробку и до половины наполнил чашу, затем перевернул старуху на спину. Чейн уперся обеими руками в землю, борясь с соблазном броситься на старуху и вонзить клыки в ее горло.

— Кормиться кровью — это расточительство. — Голос Вельстила звучал глухо, словно издалека. — Не кровь для нас важна, а потеря жизненной силы, вызываемая кровотечением. Смотри.

Он вынул кинжал и окунул его острие в струйку крови, тянувшуюся из ноздрей старухи. Когда на острие собралась крохотная темно-красная лужица, Вельстил осторожно наклонил лезвие над чашей. В воду упала одна-единственная капля.

Кровь тотчас растворилась, рассеялась под заколыхавшейся поверхностью воды, и Вельстил начал нараспев произносить заклинание. Он говорил медленно, и вначале Чейну казалось, что заклинание не действует вовсе.

Затем кожа старухи начала высыхать и стягиваться. Веки ее ввалились в глазные впадины, иссохшая кожа туго натянулась на скулах. Плоть старухи, лишаясь жизненной силы, стремительно усыхала, съеживалась в мумию. Когда Чейн услышал, что сердце ее перестало биться, Вельстил оборвал речитатив.

Влага наполнила чашу почти до краев, настолько темная, что казалась совершенно черной.

Вельстил взял бронзовую чашу и протянул Чейну.

— Выпей только половину. Остальное — мне.

Чейн моргнул. Взяв чашу, он поднес ее к губам и отпил большой глоток.

— Держись, — предостерег Вельстил и, запрокинув голову, вылил оставшуюся жидкость себе в рот.

Мгновение Чейн ощущал только привкус металла и соли. И тут его желудок скрутила такая боль, что он задохнулся.

Сила… жизненная сила в чистом виде взорвалась внутри него и хлынула в его мертвую плоть.

Она горела огнем, и этот жар заполнил голову Чейна. Он терпеливо ждал, стиснув зубы и крепко зажмурившись. Когда стало чуть полегче, он с усилием открыл глаза. Вельстил задыхался и кашлял, на четвереньках припав к земле.

Судороги, сотрясавшие тело Чейна, наконец прекратились.

— Вот так ты питаешься? — спросил он.

Вельстил промолчал и ответил, лишь когда перестал содрогаться всем телом.

— Да… и нам еще нескоро придется прибегать к этому способу. Недели через две, если не больше.

Он подполз к лежавшему без сознания старику и повторил ритуал. На сей раз Вельстил пить не стал, но перелил черную жидкость в опустевшую белую бутыль и заткнул ее пробкой.

— На какое-то время она сохранит свои свойства, — сказал он. — Нам это может пригодиться, раз уж в этих горах так малолюдно.

Впервые за много ночей мучительный голод, терзавший Чейна, отступил. Он поднялся, в голове его прояснилось. Он снова стал… самим собой, однако, повернувшись к Вельстилу, взглянул на него с подозрением.

— Как ты этому научился?

— Ставил опыты. — Вельстил помолчал. — Я не разделяю твоей кровожадности.

Загадочный ответ… вкупе с едва прикрытым оскорблением.

Вельстил поднял забытый всеми чайник и наполнил две кружки чаем. Одну кружку он протянул Чейну.

— Выпей это. До дна.

— Зачем?

— Разве ты не чувствуешь, что кожа у тебя до сих пор сухая и ломкая, точно старый пергамент.

Чейн нахмурился, рассеянно потер пальцами свое изуродованное шрамом горло.

— Да… и это началось в последние пару ночей.

— Наши тела тоже нуждаются в жидкости. Без нее даже такой, как ты и я, может превратиться в мумию. Пей.

Чейн взял кружку и мелкими глотками начал пить, раздраженный тем, что Вельстил наставляет его, точно ребенка. Впрочем, едва чай потек в горло, Чейну стало еще легче. Он забрал мешок с ячменем, но мула отвязал, чтобы тот мог идти, куда вздумается.

Вельстил, наблюдавший за этим, озадаченно покачал головой.

Чейн расшвырял ногами костер, чтобы загасить пламя, и направился к своему коню, при этом лишь один раз мельком глянув на Вельстила, — будто только что его заметил.

Они сели в седло, и Чейн первым направил коня на юго-восток. Так они и ехали до тех пор, пока первый отсвет зари не вынудил их вновь укрыться в палатке от дневного света. Еще недавно Чейну казалось, что он знает почти все тайны Вельстила… по крайней мере отчасти. Какие еще жизненно важные сведения утаивает его спутник?

* * *
В полусне, не открывая глаз, Магьер перевернулась на бок и поверх спящей Винн протянула руку к Лисилу. Пальцы ее наткнулись на холодный камень под скомканным одеялом. Магьер села так резко, что Винн откатилась прочь, с недовольным ворчанием хватаясь за плащи и одеяла.

— Лисил! — вполголоса позвала Магьер, вглядываясь в темноту.

Ее шатало от изнеможения, голова кружилась. Она попыталась призвать свою дампирскую натуру, чтобы обострить зрение и слух.

Однако знакомый голод не всколыхнулся в ее груди, не покатился жаркой волной в горло. Слишком часто за минувшие дни Магьер обращалась за помощью к своей темной половине, и теперь дампир не желал просыпаться в ее обессилевшем теле.

Магьер осторожно перелезла через Винн, вслепую шаря по каменистому полу пещеры, — и вдруг ее пальцы ударились в стенку сундучка, в котором Лисил хранил дорогие ему черепа. Женщина выругалась, затрясла рукой, затем принялась ощупывать сундучок со всех сторон и наконец нашарила лежавший на его крышке кристалл холодной лампы. Магьер быстро потерла его обеими руками, и скоро между ее ладоней замерцал живой свет.

Винн спала, завернувшись в старый плащ Чейна. Самодельная повязка сползла с ее руки. Судя по всему, Винн это не причинило никакой боли, иначе она давно уже проснулась бы. Ни Лисила, ни, кстати, Мальца нигде под скошенным сводом пещеры видно не было.

Заметив кое-что, Магьер внутренне напряглась и передвинулась к изножью импровизированного ложа. Там, среди налипших клочков Мальцовой шерсти, лежала небольшая стрела. Магьер взяла ее и окинула пещеру настороженным взглядом.

Легкое желтоватое древко стрелы было чересчур коротко для лука и слишком тонко для арбалетного болта. В основании древка были укреплены крохотные перышки — странные перышки, пестро-белые и пушистые у основания. Вместо железного наконечника — заточенное острие… точнее, было острие, но теперь обломано. В своем последнем полете стрела, судя по всему, ударилась со всей силы о что-то твердое.

И теперь лежит на том месте, где спал Малец. Где он отыскал эту штуку?

Магьер сунула стрелу за пояс и встала, намереваясь двинуться в том направлении, откуда они пришли. И тогда свет кристалла выхватил из темноты кое-что еще.

Там, где она спала, у изголовья были аккуратно уложены зеленые листья размером с ее ладонь. И на листьях лежали горкой… виноградины? Магьер опустилась на колено.

Ягоды были величиной с серебряную монету, темно-красные… но не виноград. У каждой ягоды в том месте, где ее сорвали с черенка, зеленел круглый венчик из листьев, точь-в-точь как у земляники. Правда, смахивали они больше на гигантскую чернику. Магьер даже не могла сразу подсчитать на глаз, сколько здесь ягод, — ясно только, что полная пригоршня.

Магьер огляделась по сторонам, гадая, как мог кто бы то ни было подобраться незамеченным к ним, спящим, — тем более что с ними Малец?

Откуда взялись эти ягоды в зимних, насквозь промерзших горах?

Магьер еще раз глянула на Винн, убедилась, что девушка мирно спит. Может, разбудить ее, чтобы поела, или хотя бы спросить, не знакомы ли ей эти ягоды? Отказавшись от этой мысли, Магьер бесшумно взяла саблю и направилась к выходу из пещеры, где они спали.

Дойдя до следующей, куда меньшей по размерам пещеры, она вполголоса позвала:

— Лисил! Малец!

Позади нее прокатилось шорохом по проходу невнятное эхо.

— Лисил… — окликнули громче, и теперь в голосе явственно слышался страх. — Магьер… Малец… где вы?

Это проснулась Винн. Магьер на миг замялась, не зная, то ли откликнуться, то ли повернуть назад… и в конце концов вернулась в пещеру — пускай Винн убедится, что ее не бросили одну.

— Здесь, — отозвалась она. — Я здесь.

За спиной у нее, в проходе, послышался тихий отчетливый скрежет, сопровождавшийся мягкой, почти неслышной поступью.

Оглянувшись, Магьер увидела в темноте прохода два огонька, которые очень скоро превратились в пару прозрачно-голубых глаз.

Малец вошел в пещеру неспешной походкой, высоко держа пушистый хвост. Его серебристо-серая шерсть была растрепана, точно он выбирался наружу на утреннюю пробежку. За ним шел Лисил, неся порванный тюк и седельные сумки. Капюшон плаща соскользнул с его головы, и длинные белые волосы падали на плечи, очерчивая смуглое мрачное лицо. Между белых прядей вызывающе торчали заостренные кончики длинных ушей.

— В каком аду тебя носило?! — рявкнула на него Магьер.

Лисил остановился, озадаченно глянул на нее, затем поднял повыше седельные сумки.

— А ты как думаешь? Спустился вниз и собрал все, что уцелело.

Она осеклась, слегка опешив. И в самом деле, такой поступок был вполне в духе Лисила, но если б только ему хоть в голову пришло предупредить ее!

— В другой раз буди меня перед тем, как вздумаешь исчезнуть! Я ведь уже говорила…

— Что я должен не отходить от тебя ни на шаг, — закончил за нее Лисил, — не то ты нагонишь меня и огреешь дубинкой.

Секунду он молча буравил Магьер холодным немигающим взглядом. Гнев ее растаял, уступив место отчаянию. Осталось ли хоть что-нибудь от человека, в которого она когда-то так отчаянно старалась не влюбиться? Или он тоже был убит в родовой усыпальнице Дармута?

В уголках его рта дрогнула слабая, едва различимая улыбка. Совсем не та широкая ухмылка, которой Лисил, бывало, одарял Магьер, но все же, все же…

— А ты за меня безумно беспокоилась? — спросил он. — Думала, меня утащил какой-нибудь пещерный хищник?

На долю секунды Магьер почудился прежний Лисил — тот, который так часто ее поддразнивал. Тот, которого она знала прежде, до непрошеных разгадок, мрачных тайн их собственного прошлого и многих, слишком многих смертей.

Усмешка Лисила исчезла, как будто он прочел мысли Магьер и дрогнул, не в силах их выдержать.

— Надо забрать все уцелевшие припасы, — сказал он и двинулся прочь, направляясь к Винн.

Магьер с тяжелым сердцем пошла за ним.

— Как плечо? — спросила она у Винн.

— Онемело и ноет, — ответила девушка, бережно укладывая руку в матерчатую петлю. — Но я могу двигать рукой и не чувствую сильной боли.

Винн откинула капюшон, провела растопыренными пальцами по спутанным темно-русым волосам и поморщилась.

— Что такое? — излишне резко спросила Магьер.

— Ничего, — сказала Винн. — У меня тут шишка размером с… Ударилась головой, когда меня швырнуло на скалу. Это пройдет.

Тонкие пряди растрепавшихся волос прилипли к ее вискам. Малец обогнул Лисила и принялся обнюхивать ее запястье.

Магьер положила кристалл холодной лампы на сундук и присела на корточки, размотала повязку, чтобы осмотреть поврежденное запястье Винн. Малец тихонько заскулил, и девушка положила здоровую руку ему на голову.

— Приятно слышать, — пробормотал Лисил. — Думаю, что очень скоро…

— Ты нашел Фейку? — перебила Винн.

Вновь наступило долгое молчание, и Магьер терпеливо ждала, когда оно закончится.

— Нет, — ответил наконец Лисил. — Прежде чем мы отнесли тебя сюда, я отправил ее вниз по тропе. Снаружи еще темно, но пурга стихла. Надеюсь, она благополучно спустится в предгорья.

Магьер переместилась, припав на одно колено.

Толстик и Фейка были всего лишь лошадьми, но они разделили с ней изрядную часть этого путешествия. Она и так из последних сил цеплялась за то, что осталось от нее прежней… и от прежнего Лисила. Каждая новая потеря отрывала кусок от нее самой.

Малец лизнул щеку Винн, и его уши стали торчком. Развернувшись, он обнюхал пол пещеры рядом с одеялами. Магьер была слишком поглощена своими мыслями, чтобы обращать внимание на его маневры.

Ей хотелось как-то утешить Винн, но в голову не приходило ни единого подходящего слова. Им еще предстояло позаботиться о том, чтобы выжить, а эта пещера, хотя и выглядела надежным убежищем, запросто могла таить в себе уйму опасностей.

Малец отрывисто гавкнул, завертелся и, остановившись перед своими спутниками, почти уткнулся носом в пол. Магьер сразу поняла, что обнаружил пес. Она схватила кристалл и подняла его повыше.

— Биссельника?! — прошептала Винн. — Но… откуда она здесь? Я не видела этих ягод с тех пор, как… Где вы их нашли?

— Откуда ты знаешь, что это такое? — Лисил присел на корточки перед горкой ягод.

— Это биссельника, — повторила Винн, затем взяла крупную ягоду и провела ногтем по темно-красной кожице. — Так зовутся эти ягоды у меня на родине — в примерном переводе на ваш язык. Мы покупаем их на рынке, печем пироги и варим варенье к празднику урожая либо для других особых случаев. Но ведь биссельника…

— Хватит болтать! — рявкнула Магьер. — Откуда взялись эти ягоды зимой?

— Биссельника не растет в горах. Ее привозят…

Винн подняла взгляд на Магьер. Ее большие карие глаза широко раскрылись, дыхание участилось, и голос задрожал от волнения:

— Эльфы… биссельника растет только в землях эльфов, что к югу от моей родины!

Лисил рывком вскочил на ноги, одним движением выхватив стилеты. Магьер схватилась за саблю, выдернула ее из ножен, а он между тем медленно поворачивался, взглядом обшаривая темноту.

Эхо разнесло по пещере громкий лай Мальца.

Магьер обнаружила, что он уже очутился у дальней стены напротив входа в пещеру.

— Оставайся с Винн, — бросила она Лисилу и побежала к Мальцу.

Когда Магьер подбежала ближе, пес низко опустил голову. Прямо в том месте, где пол пещеры смыкался со стеной, зияло небольшое отверстие. Магьер не сумела разглядеть, куда именно оно ведет, но, судя по всему, был еще один проход, уводящий дальше в недра горы. Малец фыркнул на Магьер, все так же не поднимая головы.

Рядом с отверстием, на подстилке из зеленых листьев, лежала еще одна горка ягод.

— Не смей! — гаркнул Лисил.

Магьер круто обернулась и успела увидеть, как Лисил выбил у Винн ягоду, которую та собиралась положить в рот. Девушка потрясенно взглянула на него.

— Болван, нам же есть нечего!

— Лучше голодать, чем сдохнуть! — огрызнулся он. — Мы не станем есть то, что оставили эльфы.

— Это не эльфы, — вмешалась Магьер, возвращаясь к ним. — По крайней мере, мне так кажется. Гляньте-ка вот на это.

Она достала маленькую стрелу, и Лисил озадаченно наморщил лоб.

— Я обнаружила ее на одеялах, когда проснулась, — пояснила Магьер, — а в изголовье у меня лежали эти ягоды. И точно такие же ягоды Малец нашел у другого выхода из пещеры.

Лисил взял у нее стрелу, повертел в руке.

— Слишком тонкая для арбалета… чересчур короткая для любого известного мне лука, и ее, похоже, совсем недавно оперили. Кто бы это ни был, он, должно быть, пробрался сюда через тот, другой выход. Вполне вероятно, что он ведет наружу.

Малец ткнулся лбом в ногу Лисила, затем отступил вглубь пещеры и задрал голову. Магьер схватила кристалл, яростно потерла его в ладонях и подняла повыше ярко засиявший светильник.

Над ними, в шершавых, изрытых временем стенах пещеры, тут и там виднелись и другие отверстия. Располагались они как попало, были разной формы и размера, так что, скорее всего, имели естественное происхождение. Лисил, не сводя глаз с самого большого отверстия, двинулся к дальней стене.

Малец метнулся ему под ноги и предостерегающе зарычал.

— Стрелу нашел ты, — сказала Магьер. — Это произошло здесь, верно? Ты видел, как ею выстрелили?

Малец утвердительно гавкнул.

— Винн, достань говорильную кожу!

— Она не может, — сказал Лисил.

Винн уже рылась одной рукой в груде тюков, мешков и свертков, которые приволок Лисил. Затем недоуменно нахмурилась:

— Где мой мешок?

Магьер знала ответ. Именно она прошлым утром навьючивала коней.

— Видимо, там, где Толстик, — ответил Лисил. — То, что я сумел разыскать… это все, что у нас осталось.

Глаза юной Хранительницы округлились еще больше, а затем сузились, когда она в упор взглянула на Лисила.

— Что?! В этом мешке были все мои заметки, перья, пергаменты и… говорильная кожа!

Лисил отвернулся.

— Почти все свои заметки ты отправила домину Тилсвиту, — вмешалась Магьер, торопясь успокоить Винн. — Перед тем как мы покинули Соладран. Что-нибудь важное ты можешь и переписать, а с тех пор как мы ушли из Войнордов, и вовсе не случалось ничего примечательного. Нам еще предстоит добраться до Края Эльфов, а ведь это то, к чему ты больше всего стремилась. Пергамент или бумагу мы найдем… и я ведь видела, как ты сама делала чернила.

— Конечно! — подхватил Лисил. — Когда мы выберемся из этих гор… и найдем птичьи перья, чтобы вырезать…

— Если выберемся! — выкрикнула в лицо ему Винн, и эхо ее крика заметалось под высоким сводом пещеры. — Если Малец найдет дорогу! Если мы не умрем с голоду! Если не испустим дух от истощения, не свалимся в пропасть… потому что ты не захотел подождать, пока кончится зима!

Все доводы в защиту Лисила, которые могла бы привести Магьер, заглушило вспыхнувшее в ней чувство вины.

Все они с самого начала знали, что если мать Лисила жива, то находится в заточении у своих сородичей. Эльфы, судя по всему, не были намерены лишать ее жизни, так что, сколь бы долго ни продлились поиски, она никуда не денется. Однако Лисил с той самой минуты, когда обнаружил черепа своего отца и бабушки, стал совершенно глух к доводам рассудка.

Магьер снова и снова спорила с ним, уговаривая переждать зиму. В конце концов она всегда отступала, и Лисил гнал их дальше. И вот они оказались здесь — без лошадей, без пищи, обессилевшие от усталости и ран. Слова Винн были предназначены Лисилу, но они заткнули рот и Магьер.

— И как быть с говорильной кожей? — продолжала Винн. — Как я смогу без нее общаться с Мальцом?

«Говорильной кожей» у них назывался большой квадрат пергамента, который Винн исписала строчками эльфийских букв, отдельных слов и фраз. И она, и Малец умели читать по-эльфийски, и пес во время «разговора», помимо того что лаял в знак утверждения или отрицания, еще и тыкал лапой в нужную букву или слово.

Сейчас онвстряхнулся и, утвердительно гавкнув, ткнулся носом в плечо Винн.

— Все же он может хоть как-то общаться с нами, — заметила Магьер.

Винн ничего не ответила и, взяв другую ягоду, принялась ногтями снимать с нее кожицу.

Магьер едва не рванулась помешать ей, потому что подозрения Лисила были, пускай и наполовину, справедливы. Они понятия не имели, кто и почему подбросил им эту пищу. Магьер искоса глянула на Мальца, собираясь спросить вслух, считает ли он эти ягоды безопасными. Прежде чем она успела открыть рот, пес гавкнул «да» и потрусил прочь по каменному полу пещеры.

Магьер со вздохом отложила кристалл и, взяв себе ягоду, принялась снимать с нее кожицу.

Лисил отошел к дальней стене пещеры и, присев на корточки, невидяще уставился в отверстие, обнаруженное Мальцом. Он изнывал от желания продолжить путь, поскорее добраться до Края Эльфов и отыскать свою мать. Магьер, однако, знала, что им очень повезет, если они хотя бы сумеют найти дорогу назад. Она глянула в сторону отверстия, которое обследовал Лисил, — и тут же перед глазами мелькнуло пятно серебристой шерсти.

— Лисил, где Малец?

Магьер одновременно схватила кристалл и саблю — в тот самый миг, когда кончик собачьего хвоста уже исчезал в отверстии.

— Стой, безмозглая псина! Назад!

* * *
Малец прополз над краем отверстия и прыжками помчался по туннелю, который полого уходил вниз, в недра горы. В темноте он едва мог различить очертания стен туннеля, но вперед его сейчас вело не зрение — чутье. Пес чуял знакомый запах. Хотя собачьи инстинкты неустанно предупреждали его об опасности, он должен был наверняка удостовериться в том, что подозревал.

Стены туннеля были грубые, шершавые, потолок нависал так низко, что, вздумай Малец поставить торчком уши, — кончики их непременно задели бы каменный свод. Несколько скользящих размашистых шагов — и пес достиг пологого спуска. Проход уходил в недра горы и становился просторнее. Знакомый запах усилился, Малец прыгнул и уткнулся носом в горку похожих на сливы ягод, которые от толчка так и покатились с импровизированного блюда из зеленых листьев.

Биссельника — так назвала эти ягоды Винн. Здешние эльфы называли их рейхеч сгиахен — «горький щит», потому что съедобная кожица биссельники была крайне неприятна на вкус — в отличие от сладкой мякоти.

Малец двинулся дальше по туннелю и, когда счел, что шел слишком долго, ни разу не обнаружив следующей горки ягод, остановился и принюхался. Не сразу ему удалось отделить запах, оставшийся позади, от того, что был впереди, но сомнений не оставалось — источник запаха находился где-то там, в темноте.

Опять биссельника.

Некто выложил для них завлекательную дорожку вглубь горы. Слишком очевидный прием. Пес не мог определить, в каком направлении тянется туннель, прорезая гряду гор, которую люди звали Изломанный кряж. Где они в конце концов окажутся, если этот ход вообще выведет их наружу?

Погребенный в толще камня, проявления стихии Земли, Малец в последний раз воззвал к Духу.

В подгорной тьме упорное молчание сородичей оказалось для него особенно тягостно. Пес застыл, точно окаменев, и зарычал, оскорбленный до глубины души.

Сородичи не придут на зов, и теперь жизнь его спутников — его подопечных — целиком и полностью зависит от неведомых благодетелей, которые не желают показываться на глаза. Кроме запаха свежих ягод и зеленых листьев, земли, потревоженной лапами Мальца, пес мгновенно учуял и другой запах.

Запах птицы и в то же время не птицы. Слабый, но вездесущий в недрах горы.

Малец повернул назад, задержавшись лишь затем, чтобы прихватить зубами несколько ягод — показать остальным. Хорошо бы, они не заставили долго себя уговаривать. Если они не хотят умереть от голода или холода, у них остается только один путь.

Некто пытается провести их вглубь горы. Некто позвал их в буране, чтобы указать укрытие.

Малец торопился назад, к своим спутникам. Он должен убедить их последовать за ним в этот туннель… еще раз довериться ему.

ГЛАВА 3

Аойшенис-Ахарэ — титул, наследие, долг.

Вельмидревний Отче ждал в недрах могучего дуба на Криджеахэ — Сердце Начала. Это поселение, располагавшееся в самом центре земель, которые люди зовут Краем Эльфов, служило домом и анмаглахкам — касте, не связанной ни с одним из эльфийских кланов. Аойшенис-Ахарэ жил так долго, что даже старейшины двадцати семи кланов уже не помнили, откуда он явился или почему привел своих подданных в этот дальний, уединенный угол мира.

Могучий древний дуб, который служил Вельмидревнему пристанищем, прожил на свете почти столько же, сколько он сам. Десяток, а то и больше взрослых мужчин, взявшись за руки, не сумели бы охватить необъятный ствол этого гиганта. Древо было одним из старейших в этом лесу, и полость в его сердцевине была бережно выпестована внутри живого ствола еще в незапамятные времена. Дуб поддерживал существование Вельмидревнего, дабы Аойшенис-Ахарэ мог и впредь заботиться о нуждах своего народа. К тому же длинные корни лесного великана разрастались куда шире и уходили куда глубже, чем корни всех его собратьев.

Искушенный во всем, что касалось деревьев, Вельмидревний Отче больше не являлся во плоти среди своих сородичей. Его увядшая плоть жила лишь благодаря трудам великого леса, который посредством древнего дуба неустанно вливал в него живительную силу. Однако же Аойшенис-Ахарэ по-прежнему был основателем и вождем касты анмаглахков. Они, в свою очередь, оставались хранителями Ан'Кроан — (Те, кто) Нашей Крови, как на самом деле называли себя сородичи Вельмидревнего.

По корням дуба, глубоко уходящим в землю, Аойшенис-Ахарэ перемещал свое сознание в ветви и листья и таким образом, незримый, бродил по владениям своего народа. Посредством щепок «словодрева», вырезанных из древесины дуба, он говорил с теми анмаглахками, которые пребывали в чужих краях.

Сейчас он ждал под землей, в своей древесной келье. Ждал свою самую доверенную слугу, Фретфарэ — Надзирающую за Лесами, — чья должность целиком и полностью соответствовала ее имени. Вельмидревний почуял ее приближение, когда она раздернула занавеси на входе, ярусом выше.

— Отче! — позвала она. — Могу я спуститься?

Все анмаглахки звали его «Отче», ибо они были детьми его провидения, его силы.

— Спускайся, — ответил он едва слышно. — Я не сплю.

Фретфарэ ступала легко, точно птичка, и все равно он слышал, как она спускается по ступеням лестницы, выращенной из живой древесины. Она вошла в земляную камеру, которая окружала келью Вельмидревнего, и остановилась у входа в его пристанище.

Капюшон ее серо-зеленого плаща покоился на плечах, не скрывая длинных золотистых волос. У большинства эльфов волосы были прямые, но локоны Фретфарэ ниспадали на ее узкие плечи мягкими волнами — если только она не стягивала их ремешком на затылке. Сегодня Фретфарэ не стала подбирать волосы, лишь заправила их за продолговатые, заостренные кверху уши.

Ее большие янтарные глаза были необычайно узки, тонкие губы плотно сжаты. Из-за чрезмерно хрупкого сложения она казалась высокой, хотя на самом деле была куда ниже прочих эльфов. Она была коварлеаса — доверенный советник, — и потому анмаглахки высоко почитали ее.

— Как ты? — спросила Фретфарэ — она всегда беспокоилась о нем.

Вельмидревний Отче с усилием поднял хрупкую костлявую руку и жестом указал на подушки, лежавшие перед его альковом.

— Хорошо. Садись.

Фретфарэ устроилась на подушках, скрестив ноги.

— Были какие-нибудь известия о нарушителях? Сгэйльшеллеахэ что-нибудь сообщал?

— Нет, но они идут сюда. Сгэйльшеллеахэ приведет к нам Лиишила.

Вельмидревний велел Сгэйльшеллеахэ — Тени Ивы — взять несколько анмаглахков и перехватить Лиишила прежде, чем это живое святотатство ступит на земли эльфов без должного присмотру. Сейчас, однако, ему и Фретфарэ нужно было обсудить дела поважнее.

— Ты поможешь мне сделать Лиишилу предложение, — продолжал он. — Предложение, о котором никто больше не должен знать.

Фретфарэ вскинула густые брови.

— Безусловно, Отче, но какую сделку можно заключить с подобной… особью? Он не один из нас, и кровь у него… порченая.

Вельмидревний Отче улыбнулся, и глаза ее засияли ответным теплом. Фретфарэ никогда не воспринимала своего собеседника как иссохший полутруп, каким сознавал себя он сам. Ее не смущали ни редкие белесые волосы, ни высохшая кожа, которая туго обтягивала длинное костлявое лицо.

— Все верно, — признал он. — В жилах Лиишила течет людская кровь, а людям доверять нельзя. Однако он идет сюда за своей матерью, предательницей Куиринейной, и именно потому я не намерен ему мешать. Куиринейна не могла действовать в одиночку, и мы должны обнаружить ее сообщников. Мы пообещаем Лиишилу что угодно, даже отдать ему мать в обмен на его услуги. Таким обещанием мы обеспечим себе его преданность… до тех пор, пока будем в ней нуждаться.

Предательство Куиринейны мучило Вельмидревнего Отче ноющей болью во впалой груди. Своей цели ее измена в итоге не достигла. Дармут после многолетних проволочек все же убит. Теперь в его бывших владениях воцарятся распри, а другие тираны Войнордов вцепятся друг другу в глотки, сражаясь за легкую добычу.

С тех пор как в незапамятные времена зародилась каста анмаглахков, сородичи Вельмидревнего относились к его деятельности с глубоким почтением. Куиринейна посеяла среди собратьев по касте сомнения и ложь. Их надлежит искоренить прежде, чем опасные веяния распространятся дальше, проникнув даже в души старейших членов касты. Или это уже случилось? Одновременно с этой тревожной мыслью в памяти Аойшенис-Ахарэ всплыло еще одно имя.

Бротандуиве — Пес во Тьме — друг покойной Эйллеан, одной из величайших анмаглахков.

Эйллеан подала голос за Фретфарэ, когда та еще девчонкой, едва получившей имя, пришла просить о чести вступить в касту анмаглахков. Казалось невероятным, что в Эйллеан можно усомниться, однако же она произвела на свет Куиринейну-изменницу, а потом отдала жизнь, спасая свою заблудшую дочь. В свою очередь, Куиринейна произвела на свет сына-полукровку.

Какой путь избрал Бротандуиве, оказавшись между этими двумя женщинами своей касты — верной Эйллеан и лживой Куиринейной?

Фретфарэ изобразила неподдельное изумление и поджала тонкие губы.

— Пообещать ему что угодно?.. Хорошо, Отче, но с какой же стати нам так полагаться на полукровку? Разоблачить заговорщиков могут и наши сородичи…

Вельмидревний Отче поднял палец с пожелтевшим ногтем.

— Ради нашего народа… и ради того, чтобы он пережил грядущие опасные времена, мы должны следовать именно этой тропой. Как только Лиишил появится, приведи его ко мне. А о том, что я сейчас говорил, — молчи. Ты — моя рука за пределами этого дуба… А теперь мне нужно отдохнуть.

Фретфарэ поднялась, глядя на него с подлинно дочерней нежностью.

— Я попозже принесу еды и чаю.

Выходя из древесной кельи Аойшенис-Ахарэ, она остановилась на пороге и оглянулась на него. И, едва заметно наклонив голову, прошептала девиз своей касты:

— Во тьме и безмолвии, Отче.

Вельмидревний опустил веки, ибо слишком устал, чтобы наклонять голову.

— Во тьме и безмолвии, — ответил он.

Сознание Вельмидревнего переместилось в древесную плоть старого дуба. Он глядел, как Фретфарэ миновала задернутый занавесями выход и шагнула наружу, в будничную жизнь Криджеахэ.

Он не мог бы сильнее гордиться ею, даже будь то родная дочь, плоть от плоти его и кровь от крови.

И однако же куда больше были дороги Вельмидревнему его каста и кланы его народа. Вот почему он в далекой древности привел их сюда, в этот край. Здесь они пребывали в безопасности, отгородившись от людей с их порченой кровью, невежественным разумом и слабым духом.

Вельмидревний Отче сделал глубокий вдох, силясь побороть пришедший из прошлого страх.

И все равно волны страха накрывали его с головой.

Давно потерялся счет годам, десятилетиям, даже столетиям, но все так же свежи оставались самые яркие воспоминания о войне, которая уничтожила его мир. И о незримом противнике, который носил множество имен. Во тьме он нашептывал своим рабам и прислужникам — тем, кто развращен, слабоволен, тем, кто жаждет власти любой ценой. А когда наступали поражение и смерть, он попросту погружался в сон.

Но он вернется.

Вельмидревний знал это, верил в это, содрогаясь от ужаса. Он чуял, как Древний Враг, точно червь, прогрызает себе дорогу в недрах земных. Ему осталось только пробудиться и проявить себя так, как он сочтет возможным, — и начать новую войну.

Только на сей раз людские орды не станут, как когда-то, его покорным орудием. Вопреки всем неразумным деяниям Куиринейны и ее сообщников, он, Аойшенис-Ахарэ, позаботится о том, чтобы этого не случилось. Он изничтожит все орудия Древнего Врага, и пускай тот ярится, бессильный, в своем тайном логове. Его мудрость, его воля, его анмаглахки сохранят и защитят их народ.

Вельмидревний Отче медленно погружался в дрему, но, как всегда, неглубокую. И среди его снов был один, который вот уже много столетий приходил к нему каждую ночь.

Повсюду, насколько хватает глаз, окровавленную землю устилают изувеченные трупы. Цепенея душой и разумом, он стоит недвижно до тех пор, пока эту чудовищную картину не укроют сумерки. Лишь тогда оборачивается он — в колчане пусто, рука судорожно сжимает окровавленное копье.

Чудится ему, что где-то в густеющей тьме зашевелилось и подымается нечто…

* * *
Винн передергивало всякий раз, когда Лисил прилежно повторял за ней какое-нибудь эльфийское слово.

Он, конечно, нипочем не успел бы освоить разговорную речь, прежде чем они доберутся до эльфов — если вообще доберутся, — но он настоятельно потребовал, чтобы Винн обучала его. И она согласилась. Если хорошенько подумать — зря.

Что ж, на худой конец, было чем заняться, пока они пробирались в недрах горы, бредя неизменно под уклон и неведомо куда. Малец убедил спутников последовать за ним, и на этом пути Винн стоически пыталась обучить Лисила эльфийскому языку. То, что было вначале способом отвлечься от сомнений и страхов, превратилось в наглядный пример пустой траты времени.

— Суб! — в который раз повторил Лисил.

Винн передернуло.

— Нет. — Она постаралась сдержать обреченный вздох. — Конечный звук напоминает белашкийский «в», но при этом надо сжимать губы, как если бы произносил — «б».

— Ну так что это за звук? «В» или «б»?

— Знаешь… — Винн начала терять терпение, — просто слушай внимательно… сув.

— Ты совсем не этим словом называла свою биссельнику, — язвительно заметил Лисил.

Девушка заскрипела зубами.

— Это общий термин для любой разновидности ягод.

На здоровом плече она несла мешок Лисила. Полуэльф, шедший впереди нее, остановился и, не оборачиваясь, принялся подтягивать и дергать ремни, которыми был привязан к его спине сундучок с черепами, — пытался пристроить свой груз поудобнее.

Винн мало радовало то, что этот сундучок постоянно маячит у нее перед глазами.

— В эльфийском языке, — продолжала она, — у всех понятий имеются корневые элементы, которые преобразуются в существительные, глаголы, прилагательные, наречия… и так далее. Но кроме того, существуют общие термины для предметов с одинаковыми или схожими свойствами.

— Значит, «есть ягоду» по-эльфийски будет… — Лисил запнулся, старательно вспоминая, — ла-онг-а-джа-ва… суб?

Винн стиснула зубы.

— Только если ягода ест тебя!

— Хватит! — рявкнула за спиной у Винн Магьер. — Лисил, ради всего святого, уймись! Так тебе язык не выучить. Пускай Винн будет говорить с эльфами, если… когда мы до них доберемся.

Лисил оглянулся через плечо, и свет кристалла, высоко, как факел, поднятого над головой, превратил его искаженное злостью лицо в маску, которой впору пугать ребятишек. Винн на это было наплевать.

Они шли под уклон уже день с лишним, а может, и два. И за все это время только трижды устраивали привал. И все это время Винн донимали голод и холод.

Лисил преодолел причудливый изгиб туннеля и задел плечом зазубренный скальный выступ.

— Валхачкасейя! — буркнул он.

Винн на миг застыла, затем схватила Лисила за наплечник кольчуги и рывком развернула к себе.

— Не вздумай сказать так при эльфах! — рявкнула она. — Или ты только брань и способен верно произносить?

Полуэльф растерянно моргнул.

— Так иногда говорила моя мать. Ты же и раньше слышала, как я употреблял это слово.

— Твоя мать?! — Голос Винн сорвался на визг.

Не хватало еще, чтобы Лисил в своем дремучем невежестве смертельно оскорбил какого-нибудь эльфа, особенно кровожадного анмаглахка!

— Смуан'тий артане! — выкрикнула в лицо ему Винн. И решительно двинулась вперед, оттолкнув озадаченно нахмурившегося полуэльфа.

Малец, ожидавший впереди, уставился на нее во все глаза, уши его встали торчком от удивления. Он наклонил голову к плечу, искоса глянул на Лисила — и утвердительно гавкнул, соглашаясь с выкриком Винн.

Она настолько вышла из себя, что даже не испытывала смущения оттого, что Малец прекрасно понял, как именно она обозвала Лисила… хотя это было и вполовину не так оскорбительно, как его словцо.

— Пора устроить привал, — сказала Магьер.

— Нет! — отрезал Лисил, и лицо его снова стало холодным и безжалостным. — Мы пойдем дальше.

Не обратив на него никакого внимания, Магьер сняла с плеч мешок и вместе с седельными сумками бросила его на землю.

В самом начала знакомства с Лисилом Винн никогда не доводилось видеть на его лице подобное выражение. А вот в последнее время — даже слишком часто. Он точно каменел всякий раз, когда его заставляли сделать что-то помимо его желания. А уж это путешествие он не желал прерывать ни на минуту.

Малец, мягко ступая, вернулся к ним из туннеля и шлепнулся на каменный пол. Поняв, что остался в меньшинстве, Лисил вздохнул и снял со спины сундучок.

От усталости Винн чересчур поспешно плюхнулась на пол, и седалище сразу отозвалось острой болью. Она обессилено уронила свой мешок в общую груду, а Магьер между тем достала остатки припасов. Биссельники почти не осталось, а больше им на пути таких подарков не попадалось. Всю добычу Магьер составили пара чудом не раскрошившихся галет да пригоршня ломтиков вяленого мяса.

— Неужели это все? — пробормотала Винн.

Магьер откупорила флягу с водой и устало опустилась на пол рядом с ней.

— Добудем что-нибудь еще, когда выберемся наружу.

Винн разделила галеты и бросила ломтик мяса Мальцу. Пес поймал его на лету, клацнув челюстями. Лисил что-то бормотал себе под нос, осматривая ремни сундучка. Винн отвела глаза, не желая видеть это жуткое вместилище.

— Что это ты сказала по-эльфийски? — прошептала Магьер.

— Да так, ничего, — так же шепотом ответила Винн. — Просто устала и очень разозлилась.

— Это-то я поняла. — Магьер выразительно завела глаза к потолку и впилась зубами в половинку черствой галеты, явно ожидая более развернутого ответа.

Винн опустила голову, еще больше понизила голос:

— Это означает что-то вроде… «мысли из камня».

Магьер закашлялась, рассыпая крошки, и прикрыла ладонью рот.

— Каменная башка? Ты назвала его — каменная башка?

Винн жарко вспыхнула от стыда, но этот жар тут же охладило изумление, когда она глянула на лицо Магьер. Винн уже достаточно хорошо узнала свою спутницу, чтобы в полной мере оценить ее мрачный и язвительный нрав. Черноволосая женщина зачастую умудрялась говорить колко, даже когда была дружелюбно настроена… Но вот этакое выражение на ее лице оказалось для Винн совершенно ново.

Неужели Магьер изо всех пытается сдержать смех?

— Надо будет это запомнить, — прошептала Магьер.

— Я все слышал, — проворчал Лисил.

Он сидел на сундуке, спиной к ним, точно изваяние горгульи, задом наперед посаженное на парапет замка.

Винн молча съела свою половинку галеты и две ягоды. Потом достала из мешка Магьер жестяную чашку и налила воды для Мальца. Когда она отставила флягу, та закачалась на неровном каменном полу. Винн тотчас схватила ее, попыталась поставить ровнее, но что-то под донышком фляги ей мешало.

Пальцы Винн коснулись холодного камня, а затем наткнулись на нечто мягкое. Кончиками пальцев она ухватила загадочный предмет и подумала, что он легкий как перышко. Винн подняла его поближе к свету…

Это и было перо.

Пестрое, в серых и белых пятнышках, с пушистыми волоконцами у основания, оно оказалось чуть длиннее ладони Винн. Было в нем что-то знакомое, а что — Винн не могла понять, и это ее тревожило.

Где она видела прежде такое перо?

Девушка вздрогнула, услышав ворчание Мальца. Пес напряженно глядел на перо, затем задрал голову и уставился вверх. Винн посмотрела туда же, но увидела только шершавый каменный свод туннеля.

— Вот тебе и почти готовое перо для письма, — заметила Магьер, растянувшись на стылом камне. — Остается только добыть бумагу и чернила. Отдыхай, пока есть такая возможность.

И перевернулась на бок, не сводя широко открытых глаз с Лисила, который по-прежнему восседал на сундуке.

Винн тоже легла, вместо подушки подсунув под голову мешок Лисила, Повернулась спиной к нему и к Магьер. Малец лежал, уткнув нос в лапы, но тоже не пытался заснуть. Его пристальный взгляд не отрывался от пера в руке Винн, но без — «говорильной кожи» она даже не могла спросить — почему?

* * *
Куиринейна… Нейна… Мать…

Воспоминания вспыхивали и гасли в сознании Лисила, который вслед за своими спутниками шел по ведущему под уклон туннелю. Лисил не спал во время последнего привала, не уснул даже после того, как остыл и окончательно погас кристалл. Сколько же просидел он в темноте, прежде чем разбудил остальных, чтобы двигаться дальше? Нелегко было встретиться взглядом с Магьер, когда он в конце концов потряс ее за плечо.

Быть может, она понимала, что творится с ним на самом деле. Лисил и сам только недавно это осознал.

Теперь его гнало вперед не чувство вины за то, что он много лет назад бросил своих родителей. И не скорбная необходимость вернуть матери бренные останки отца. Да, по-прежнему им отчасти двигала тоска по матери, память о ее ласковых прикосновениях, о твердом, но мелодичном голосе и о том, как эти прикосновения и голос скрашивали его первую жизнь. Но всю правду — или почти всю — Лисилу помогли увидеть только воспоминания, которые Малец похитил у Бротана тогда, в родовой усыпальнице Дармута.

Дармут использовал его. И Бротан управлял им, словно кривым ножом, — тем самым, который Лисил вонзил в горло тирана. Если бы в тот миг все это и закончилось, Лисил мог бы оставить эти кровавые события в прошлом. Раньше он так и поступал.

Но он начал прозревать свое истинное предназначение, начал понимать, для чего был рожден.

Его жизнь была построена согласно замыслу бабушки, которую он никогда в жизни не видел, — Эйллеан. Даже его отец наверняка принимал участие в этом замысле, потому что Гавриел всегда поддерживал требования Нейны. Лисил просто не мог не стать тем, чем стал… тем, чем сделала его мать.

Оружием.

Он хотел посмотреть ей в глаза и узнать, почему она так с ним поступила, почему сотворила его таким, каков он есть.

Перед ним брела Винн. Впереди шла Магьер, держа в руке согретый кристалл. Еще дальше, опережая всех, рыскал Малец, пытаясь отыскать дорогу с помощью собачьего нюха, потому что след из ягод биссельники закончился давным-давно. Поворачивать назад уже поздно, тем более что у них не осталось припасов. Лисил только надеялся, что они приняли правильное решение, пойдя за Мальцом.

Впереди опять была развилка.

Малец взволнованно метался между двумя туннелями. Обнюхивал каменный пол, подолгу глядел то в один, то в другой туннель. Пес так долго стоял неподвижно, что Лисил очнулся от своих мрачных мыслей, — и тогда Малец уверенно нырнул в правый туннель и, не оглядываясь, потрусил вперед.

— Надеюсь, он знает, что делает, — пробормотала Магьер.

Они двинулись дальше, и в темноте, где ночь нельзя было отличить от дня, время тянулось бесконечно. Плечи Лисила ныли, натертые ремнями сундучка. Он опять погрузился в свои мысли, когда Малец вдруг резко остановился.

— Ну, что теперь? — осведомился Лисил и выглянул из-за плеча подозрительно притихшей Винн.

* * *
Магьер, стоявшая в напряженной тишине позади Мальца, похолодела. Вот только стылый холод, царивший в туннеле, был здесь ни при чем. Она подавляла желание оглянуться на Лисила. Он загнал их всех до полусмерти своей неистовой спешкой, но еще беспощаднее он погонял самого себя.

У них закончились припасы, и Магьер уже не могла припомнить, сколько дней они жили впроголодь. Положение было отчаянное, и все они это знали.

Малец опустил голову и зарычал.

Магьер сбросила мешок на землю. Потянувшись за правое плечо, она взялась за рукоять сабли, которую несла на перевязи за спиной.

— Что случилось? — вполголоса требовательно спросил Лисил.

Пес тихонько заскулил, затем фыркнул, точно изгоняя из ноздрей неприятный запах.

— Малец?.. — шепотом окликнула Магьер.

Уши пса встали торчком, и он опять заскулил, но не встревоженно, а скорее раздраженно.

Снизу, из туннеля, донесся чуть слышный скребущий звук.

— Там кто-то есть, — прошептала Винн.

Магьер выхватила саблю, другой рукой подняв повыше над головой кристалл.

В темноте, за пределами круга света, замерцала пара огоньков. Они то подпрыгивали, то опускались в такт едва различимому царапанью когтей о камень, которое становилось все отчетливее. Огоньки мерцали совсем невысоко от пола. Наконец вокруг них соткался темный силуэт небольшого животного.

Оно было не крупнее домашней кошки, с длинным узким туловищем, как у хорька или куницы. Зверек уселся на задние лапы. Его короткий хвост, цветом немного темнее, чем коричневая шерсть, ритмично подергивался.

На приплюснутой курносой мордочке и вокруг глаз шерсть была черная, отчего казалось, что зверек носит маску. Широкие ушки, поставленные торчком, были увенчаны маленькими белыми кисточками. Совсем непривычно выглядели передние лапы — крохотные, больше похожие на ручки с толстыми пальчиками и короткими когтями.

— Нет, только не это! — выдохнула Винн.

Магьер помимо воли оглянулась. Изумление на смуглом лице Винн сменилось откровенным отвращением.

Малец переступил к стене туннеля и оказался напротив зверька.

— Кто это такой? — спросила Магьер.

— Ташгаль! — прошипела Винн. — И Лисил может крыть его какими угодно словами!

— Он что, ядовитый? — осведомилась Магьер.

Винн сморщила носик:

— Да нет, просто…

Малец зарычал, но не бросился на зверька. Он только угрожающе клацнул челюстями — и зверек взлетел прямо по стене туннеля до самого потолка.

Магьер оттолкнула Винн и направила на зверька саблю.

Он так и висел на потолке вниз головой, всеми четырьмя лапами цепко держась за трещины в камне. Разок зашипев на Мальца, он обратил все свое внимание на Магьер. Глядя на нее, он заворковал, точно голубь, и стал тихонько покачиваться, возбужденно кивая.

Магьер осторожно приподняла повыше кристалл холодной лампы, чтоб лучше разглядеть животное, — и блестящие черные глазки тотчас проводили ее руку бдительным взглядом.

— Ну нет, шелудивая малявка! — завопила Винн и, нырнув под руку Магьер, выхватила у нее кристалл. Затем она проворно сгребла валявшийся на полу камешек и швырнула его в зверька. — Это мое, мое!

Малец поспешно отпрянул от камня, который просвистел над его головой и ударился вначале об одну стену, потом о другую.

Ташгаль отпрыгнул вбок и снова повис на потолке, стараясь не упускать из виду кристалл. Винн застонала, пряча руку с кристаллом за спину.

— Теперь мы от него никогда не избавимся!

— Кто это такой? — требовательно вопросила Магьер.

— Его название переводится как «находящий потерянные вещи», — ответила Винн. — Сказано более чем вежливо. На самом деле эти звери — неисправимые воришки. Теперь он пойдет за нами по пятам и, едва мы заснем, станет рыться в наших мешках… потому что уже увидел у нас кое-что весьма привлекательное.

Малец прыгнул на ташгаля, и между стен заметалось эхо его оглушительного лая.

— Видишь? — прокричала Винн, перекрывая этот шум. — Малец хорошо знает, что это за напасть.

— Малец, заткнись! — рявкнул Лисил.

Ташгаль заметался по потолку, стараясь и держаться от них подальше, и не упускать из виду желанный предмет. Малец все лаял, бросаясь то к одной стене, то к другой. Зверек заверещал на него, затем стремглав промчался вниз по стене туннеля и скрылся в том направлении, откуда пришел.

— Сколько еще этих тварей может шнырять в туннелях? — сердито спросил Лисил. — И откуда тебе вообще известно это животное? Магьер, заткни пасть этой псине!

Магьер одарила его гневным взглядом. Потом повернулась, чтобы исполнить эту бесцеремонную просьбу, — и вместо Мальца увидела только кончик его хвоста. Пес припустил в погоню за удравшим зверьком.

— Ташгали не живут под землей, — ответила Винн. — Они обитают в…

Она круто обернулась, широко раскрытыми глазами уставилась на туннель. Прежде чем Магьер успела потребовать подробностей, Винн бросилась бежать вслед за Мальцом.

— Стой! — крикнула Магьер. — Ты куда?

— Ташгали не живут под землей! — прокричала в ответ Винн. — Они обитают в лесах!

Магьер подхватила свой мешок и забросила его на плечо, собираясь догнать Винн, прежде чем та прибавит к своим увечьям вывих или перелом от падения.

— В лесах? — переспросил Лисил.

Магьер всматривалась в глубину туннеля. Свет кристалла, прыгающий в руке Винн, становился все слабее, и уже издалека долетел эхом ответ девушки:

— В эльфийских лесах!

* * *
Малец мчался за ташгалем. Разглядеть зверька во тьме туннеля было почти невозможно, а потому он в основном полагался на слух. Едва увидев ташгаля, Малец сразу сообразил, что означает его появление в туннеле, только вот рассказать об этом своим спутникам не мог. Оставалось только напугать зверька до полусмерти, чтобы он, спасая свою жизнь, обратился в бегство.

Ташгаль притих, и Малец притормозил, вслушиваясь. А затем различил, как едва слышно царапают о каменный пол его коготки.

Малец видел таких зверьков дважды — в эльфийских землях, когда еще был щенком. Маджайхи на ташгалей не охотились, потому что эти мелкие надоеды на редкость смышлены, а в лесу хватает и более доступной добычи. Он чуял, что зверек боится его и недоумевает — отчего пес гонится за ним? Но другого выхода у Мальца не было. Он понимал, что перепуганное животное побежит прямиком в знакомый спасительный лес.

К мускусному запаху страха и затхлой сырости туннеля примешался иной, новый запах.

Пахло хвоей… сырой землей… и влажным теплом.

Далеко позади, в туннеле кто-то бежал, неуклюже спотыкаясь о камни. Далеко впереди мчался ташгаль. Малец прибавил ходу, и запах леса усилился.

Он уже различал задранный хвост зверька, его ритмично работающие задние лапы. А за ними — свет. Впереди был выход из туннеля, прикрытый снаружи ветвями деревьев, но не настолько плотно, чтобы не пропускать солнечный свет.

Ташгаль, домчавшись до выхода, подпрыгнул и вцепился в огромную ветку. Под его тяжестью ветка на миг прогнулась, и зверек исчез из виду.

Малец замедлил бег и, остановившись перед самым выходом, жадно воззрился на зелень сосновой хвои, влажно блестевшую в лучах солнца.

В мире еще властвовала зима, но здесь, в Краю Эльфов, снег лежал только на вершинах самых высоких гор.

Малец замер, почти не веря, что ему все-таки удалось найти проход через горы. И все никак не мог собраться с духом, чтобы шагнуть наружу, под открытое небо.

Он глубоко вдыхал тончайшую смесь запахов своего детства, тех дней, когда он беззаботным щенком возился с братьями и сестрами. Он вернулся домой… или, по крайней мере, в то место, которое избрал для рождения во плоти.

Из туннеля выбралась Винн и остановилась позади него. Ее смуглое лицо и округлившиеся глаза засияли радостью при виде зеленых ветвей, осенявших выход.

— Ох, Малец, — только и проговорила она.

Пес вышел наружу, и юная Хранительница последовала за ним, не отставая ни на шаг. Высоко в кронах деревьев настороженно взвизгнул ташгаль.

Уже рассвело, и на востоке подымалось солнце, но склон горы был затенен лесом. Малец начал протискиваться через густые заросли, окаймлявшие небольшое плато, на которое вывел их туннель. Когда последняя ветка хлестнула его по спине, он обнаружил, что стоит над каменистым откосом, примерно на полпути от вершины к лесистой долине.

— Мы на восточной стороне Изломанного кряжа, — прошептал Лисил.

Он и Магьер наконец-то выбрались из туннеля, но Малец даже на миг не отвел взгляда от расстилавшегося перед ним пейзажа.

Под каменистым, скудно поросшем деревьями гребнем горы простирался, насколько хватало глаз, огромный лес. Не такой, как в Стравине или Белашкии — с островками полей и лугов, и не сырая угрюмая зелень еловых чащоб Древинки. То было живое, переливающееся всеми оттенками зелени море — вопреки царящей зиме, вопреки тому, что это была северная оконечность континента. Бесчисленные реки, стекавшие с гор, прорезали во всех направлениях этот громадный край, голубыми лентами мерцая в зеленом бархате, покрывавшем пологие холмы.

Малец не мог разглядеть, где кончается этот лес. Где-то за его пределами, на северо-востоке, начинался океан, и там была бухта, в которой никогда не причаливал иноземный корабль. Малец и забыл, насколько огромен Край Эльфов. Впрочем, он и не видел толком этих мест — ведь его увезли отсюда еще щенком.

— У него, кажется, нет конца, — проговорила Винн.

У подножия горы ступенчатые откосы отвесно ниспадали вниз, и скудная горная растительность смыкалась с буйной, яркой зеленью леса, которая тянулась вдаль на неведомо сколько миль.

Магьер шагнула вперед и остановилась рядом с Мальцом. Кажется, ее одну нисколько не тронуло великолепие открывшегося перед ними зрелища.

— Да, лес такой большой и до него как будто рукой подать, — буднично заметила она. — У нас нет ни крошки еды, и нам еще предстоит как-то спуститься.

Малец снизу вверх глянул на ее бледное, искаженное безмерной усталостью черты. Если смуглое личико Винн выражало радость и почти священный трепет, то в глазах Магьер он уловил тень зловещей обреченности. Затем Малец искоса глянул на Лисила. Янтарные глаза полуэльфа искрились в солнечном свете, но в них стыла недобрая решимость.

Человек, дампир, полукровка. И он, Малец, привел их туда, где слово «неприятность» было еще самым мягким определением того, что их ожидало.

Винн открыла рот, собираясь что-то сказать, но тут высоко над их головами прозвучал пронзительный клекот. Малец вскинул голову, но ничего не увидел в небе, кроме темных туч, клубившихся над вершинами гор. Щебет перешел в длинную трель, невнятную, но мелодичную, а затем и вовсе смолк, растаял в утреннем ветерке.

Винн порылась в кармане куртки и достала найденное перо. В солнечном свете оно оказалось крапчато-белым.

— Откуда это у тебя? — спросил Лисил, который до тех пор пера не видел.

— Нашла на последнем привале, там, в туннеле.

Лисил снял с ее плеча мешок, пошарил там и вынул маленькую стрелу. Оперение у нее было той же расцветки, что и у пера в руке Винн.

Магьер лишь мельком глянула на перышки и снова перевела взгляд на каменистый откос.

— Надо идти.

Малец двинулся вдоль края плато, на поиски тропы, по которой они могли бы спуститься. И коротко гавкнул, призывая спутников последовать за ним. Винн помедлила, поглядела в небо, затем оглянулась туда, где скрылся за деревьями вход в туннель. В руке она по-прежнему держала перо.

ГЛАВА 4

Спуск по каменистому склону отнял у них почти весь день. К тому времени когда солнце переместилось на запад и повисло над Изломанным кряжем, Мальца и его спутников окружал лес. Он вернулся в край, в котором появился на свет. Всякий раз, когда в зеленой завесе листвы и хвои обнаруживался просвет, Винн оглядывалась на оставшуюся позади гору. Она утверждала, что ташгаль по-прежнему крадется за ними по пятам. Малец не слышал и не чуял зверька, но Винн, скорее всего, была права. Эти мелкие воришки такие настырные.

Малец толкнул Винн плечом, не позволив ей наткнуться на плети ядовитого плюща, густо обвивавшие дуб. Девушка сбавила шаг, остановилась, пошатываясь от усталости, и Малец тоже остановился, заметив, что и Лисил последовал их примеру.

Полуэльф огляделся по сторонам, словно пытаясь определить свое местонахождение. Затем пожал плечами и сделал глубокий вдох, собираясь двинуться дальше… но Малец видел, что Винн судорожно сглотнула, и на ее замурзанном личике отразился панический страх.

— Что с тобой? — спросила Магьер.

Этот вопрос застал Винн врасплох.

— Я… да нет, все в порядке, просто… В общем, ничего.

Она помотала головой и пошла дальше, но Малец не сводил с нее обеспокоенного взгляда. Девушка то и дело всматривалась в глубину леса, и в глазах ее восхищенное изумление смешивалось с тревогой.

Они шли дальше, углубляясь в лес, и Малец старался держаться поближе к Винн. Он ожидал, что юная Хранительница станет, как всегда, непрерывно болтать о всякой всячине, например о том, как странно, едва уловимо этот лес отличается от лесов во владениях людей. Именно научное любопытство послужило причиной тому, что Винн много месяцев назад, в Беле, настояла на своем участии в этом путешествии. Сейчас, однако, она хранила настороженное молчание и часто вздрагивала при виде даже самого заурядного кустарника или дерева.

Малец был еще щенком, когда Эйллеан забрала его отсюда. Среди громадных сочно-зеленых листьев пышно цвели на лозах алые и желтые орхидеи. Путники ненадолго остановились пополнить запас воды у кристально чистого ручья, журчавшего между кустов азалии. Пчелы деловито жужжали над цветами, пока их не спугнула хищная оса.

— Здесь почти лето, — пробормотала Винн. — Как такое возможно?

Впервые Малец порадовался, что говорильная кожа сгинула бесследно. Ему сейчас совсем не хотелось разговаривать. Он хотел только дышать полной грудью и чувствовать жизнь леса. Хотя бы на краткий миг забыть об опасности, которая поджидала их впереди.

Даже здесь, как и во всем мире, стояла зима, но все равно было гораздо теплее, чем на перевалах Изломанного кряжа или в стылом подгорном лабиринте пещер и туннелей, которым они совсем недавно прошли. Здешняя зима для них, пришельцев, была больше похожа на раннюю осень. Почему так — Малец не знал. Быть может, эльфы так долго жили в этом краю, что сама природа откликалась на их заботу и платила за нее, как могла.

Малец перепрыгнул через очередной ручей. Винн поспешно нагнала его и схватила обеими руками за загривок. Она с такой силой вцепилась в его шерсть, что пес протестующее заскулил. Винн нечего опасаться, он не затеряется в лесу.

За извилистой вереницей вязов, ив и белых берез открылся небольшой безлесный косогор. На его дальнем склоне рос могучий древний кедр — обхватов пять не меньше.

— Какой громадный, — заметила Магьер. — Никогда таких не видала, даже в пущах Древинки.

Малец принюхался к ветерку — пахло плодородной землей.

— Все-таки мы дошли, — вполголоса проговорил Лисил. — Мы нашли дорогу.

Все они дорого заплатили за эту победу. И вот теперь Лисил шел по бескрайним, совершенно незнакомым землям, понятия не имея, что делать дальше и где искать свою мать. Правду говоря, положение Мальца было немногим лучше.

Пес вывернулся из рук Винн, хоть она и не хотела его отпускать, попятился и, заскулив, лизнул ладонь Лисила. Лисил лишь наполовину эльф, но неужели он не чувствует, как вокруг кипит жизнь? Если б только он открылся, впустил в себя этот чистый поток, насколько легче стало бы у него на душе…

Лисил легонько почесал Мальца за ушами, но даже не глянул на него.

Малец вызвал к жизни одно из самых ранних воспоминаний Лисила — Нейна ведет десятилетнего сына-полукровку по лесу в окрестностях Веньеца. Женщина и мальчик слаженно движутся между деревьев…

Лисил глубоко вздохнул.

— Знаю. Надо идти дальше.

Магьер подошла к Лисилу с другой стороны, прижалась плечом к его плечу.

— Похоже на сон… правда? Как будто на самом деле мы сюда так и не дошли.

Он отозвался не сразу, но в конце концов сплел свои смуглые пальцы с ее — тонкими и бледными.

— Да… сколько бы ни искали дорогу.

— Но мы все-таки здесь, — прибавила Магьер.

— Ты уже научилась читать мысли?

Шутка была так себе, бледная тень прежних блестящих насмешек, но Магьер все равно улыбнулась и легонько потянула его вперед.

— Пойдем, — сказала она, — отыщем твою мать.

Лисил двинулся за ней, но все же повертел головой вправо-влево, словно что-то искал взглядом, — и нахмурился.

Винн то и дело оглядывалась на Мальца, желая убедиться, что тот никуда не делся. Пес прибавил ходу и нагнал девушку. Взгляд ее все время блуждал по сторонам, но даже когда она миновала лиловые, на черных стеблях цветы, росшие на влажных ветвях дерева, это зрелище вызвало у нее лишь краткое изумление. Крохотные, яркие птички сновали над огромными чашами цветов, то ныряя в них, то выпархивая наружу.

Малец вел своих спутников все дальше в глубину леса, и мир вокруг них играл всеми оттенками зелени, переливающейся в скудном свете, процеженном через лесной полог. Пес подумывал, не устроить ли привал, наскоро раздобыв какое-нибудь пропитание; его спутники устали и изголодались, но в то же время он опасался надолго оставлять их без своего бдительного присмотра.

— Разве мы уже не проходили мимо этих деревьев? — спросила Винн, снова ухватившись его за загривок.

Малец дважды гавкнул — «нет» — и двинулся было дальше. Он был уверен, что не сбился с дороги. Уже завтра он надеялся добраться до реки — ближайшей из тех, что они видели с горы.

Винн крепче вцепилась в его шерсть и вынудила пса остановиться.

— Я так не думаю, — отозвался Лисил и оглянулся на группу вязов.

Магьер выпустила его руку и тоже оглянулась назад.

— Мы заблудились! — яростно прошептала Винн.

— Вовсе нет. — Магьер указала на громадный кедр — тот самый, что рос на склоне безлесного косогора. Его можно было разглядеть досих пор. — Вон, глядите — вереница деревьев, а за ней ручей, который мы переходили вброд.

Ее жест привлек внимание Мальца, и Лисил тоже проследил взглядом за ее рукой, но недоуменно нахмурился.

— Ну да, верно, — наконец согласился он.

— Нет, не верно! — отрезала Винн.

Она развернулась, перехватив Мальца за загривок другой рукой. Дважды она посмотрела туда, куда указывала Магьер, и оба раза в смятении отвела взгляд.

— Все не такое, — наконец пробормотала она.

Малец был озадачен. Даже не принюхиваясь, с помощью одного только зрения он мог точно определить, каким путем они шли.

— Не такое? — переспросила Магьер. — Не такое… как в эльфийских землях у тебя на родине?

— Да нет же! — рассердилась Винн. — Мне знакомы эти цветы — блекраова, а птицы, которые кормятся на них, называются венранас, но… они не такие, какими я видела их в прошлый раз.

Малец воззрился на лиловые древесные цветы и щебечущих ярких пташек. Они были именно там, где он проходил.

— Лес меняется, — тихо проговорил Лисил. — Иногда… мне кажется. Просто меняется сам лес.

Магьер схватила его за руку.

— Ничего не изменилось!

— Я вижу, где мы прошли. — Лисил глядел назад, и во взгляде его была неуверенность. — Но только… если присмотрюсь хорошенько. Да и то…

Малец внимательно оглядел всех троих. Еще будучи щенком, он ни разу не обнаружил в памяти эльфов воспоминания о том, что в этом краю бывали люди. Одна мысль об этом пробуждала страх даже у анмаглахков, которым не в диковинку было тайно посещать людские владения. Малец знал, что у леса есть свои защитники, например маджай-хи, но… Неужели это не все? Быть может, недаром ни один чужак, проникший в эти места, так и не сумел выбраться отсюда?

Похоже, что непроходимые горы были не единственной преградой, охранявшей от вторжения Край Эльфов.

Малец пристально всмотрелся в глубину леса. Нечто, затаившееся там, морочило голову его спутникам. Нечто отвергало тех, кому не место было в этом краю… а у всех его подопечных течет в жилах человеческая кровь.

— А ты что скажешь? — спросил Лисил.

Магьер покачала головой:

— По-моему, все выглядит точно так же, как раньше.

В сознании Мальца тотчас вспыхнул вопрос — за миг до того, как его вслух задал Лисил:

— Но почему?

Малец не сводил глаз с Магьер, удивляясь такому противоречию. Магьер вопросительно глянула на него, и он дважды гавкнул, потому что ответа у него не было.

То, что Лисил меньше запутался, чем Винн, можно отнести на счет его наполовину эльфийской крови, но Магьер-то человек. Единственное, что отличает ее от юной Хранительницы, — дампирская натура. Малец, однако, не мог понять, как это свойство Магьер сделало ее нечувствительной к козням леса. Но если так оно и есть… Такой поворот его не на шутку встревожил.

Между тем в лесу стремительно темнело.

— Надо устроить привал, — торопливо проговорила Винн. — Я не хочу идти по этому лесу ночью.

Малец был того же мнения. Собрался уже гавкнуть в знак согласия, но рядом с могучим кедром мелькнула неясная тень. Пес зарычал.

— Что такое? — вскрикнула Винн.

Лисил одним рывком высвободил изогнутые клинки, Магьер выхватила саблю. Малец вырвался из рук Винн и мелкими шажками, крадучись двинулся в том направлении, откуда они пришли.

Издалека показалось, что две ветки кедра вдруг ожили.

Они отделились от остальных и, обогнув могучий ствол кедра, выплыли на открытое место. Под ними стала видна удлиненная морда, которая повернулась к чужакам. В лесных сумерках засияли большие, кристально-прозрачные, как у Мальца, глаза.

Олень показался бы сущим крошкой рядом с этим громадным зверем, хотя при взгляде на него Мальцу пришел в голову именно олень. Длинная лохматая шерсть животного была серебристо-серого оттенка. На голове красовалась пара высоких изогнутых рогов — гладких, без отростков, но длиной с самого Мальца.

Пес никогда не видел подобного зверя в окрестностях эльфийского селения, в котором он появился на свет.

Лисил выдернул из-за спины арбалет и бесшумно натянул тетиву, а Магьер подала ему арбалетный болт из колчана, привязанного к ее мешку.

Гигантский серебристый зверь не шелохнулся, взирая на них в упор. Затем двинулся, медленно ступая, по косогору. Его прозрачные глаза неотрывно, не мигая смотрели на чужаков. Страха в них не было. Быть может, зверь даже и не сознавал, что ему грозит опасность.

Малец похолодел.

Здесь, в глуши эльфийского края, лесной зверь не знал, что такое охота. Малец гавкнул дважды, как можно громче.

— Тихо! — повелительно шепнул Лисил. — Нам нужна еда.

Зверь, услышав лай Мальца, даже не вздрогнул. Кто бы он ни был, ясно одно: на таких зверей не охотились ни эльфы, ни маджай-хи. В противном случае он обратился бы в бегство уже при виде Мальца, не говоря об остальных. А эти кристальные глаза… эта шерсть, серебристо-серая, как у маджай-хи…

Малец развернулся и, щелкнув зубами, прыгнул на Лисила. И опять отрывисто пролаял дважды — «нет!».

— Лисил, стой! — прошипела Винн. — Малец говорит — «нет»!

— Я слышал, — отозвался Лисил, но арбалет не опустил, по-прежнему целясь в серебристого зверя.

— Лисил… — подала голос и Магьер.

Полуэльф не шелохнулся, пальцы его лежали на спусковом крючке.

Затем зверь ударил копытом о землю, задрал голову — и вечернюю тишину прорезал оглушительный рев.

Этот звук, родившийся в широкой груди животного, громом прокатился по лесу.

Винн ахнула, и даже Магьер отступила на шаг.

Малец застыл, не зная, что это может означать. Потом бросился к зверю, продираясь через кустарник и густой подлесок, и наконец остановился под ветвями кедра.

Олень перестал реветь, опустил голову и в наступившей тишине принялся рассматривать Мальца.

От него пахло мускусом и еще чем-то, сладковато-цветочным, похожим на запах сирени.

Зверь двинулся было к чаще, откуда вышел, но через несколько шагов остановился. Задрал голову так, что длинные рога коснулись спины, и снова взревел.

Малец метнулся за ствол кедра и опрометью помчался назад, к своим спутникам. В тот самый миг, когда он добежал до Лисила, оглушительный рев раскатился уже в третий раз.

Лисил развернулся вместе с нацеленным арбалетом, следя за передвижениями оленя. Мельком, краем глаза глянул на Магьер.

— Ну и глотка у этой зверюги. Думаю, и мясо не подкачает.

Малец зарычал на него.

Винн шагнула вперед и встала прямо перед арбалетом.

— Убери его!

— Он шутит, — вмешалась Магьер, бросив на Лисила предостерегающий взгляд. — Он не собирается стрелять.

Олень исчез в глубине леса, но в тот самый миг, когда Лисил опустил арбалет, из сумерек донесся очередной рев.

— Давайте-ка уйдем подальше от этого крикуна.

Малец поискал в своей памяти хоть какой-то намек на этого диковинного зверя, но так ничего и не нашел. Шумное поведение оленя не на шутку беспокоило его, и он согласился, что им лучше всего уйти от этого места как можно дальше. Пес потрусил вперед, но тут же замедлил бег, давая Винн возможность ухватиться за его загривок. И старался бежать не слишком быстро, чтобы юная Хранительница не отставала.

Уже почти стемнело. Где-то позади них то и дело раздавался рев оленя. Куда бы Малец ни свернул, как ни ускорял шаг — следующий крик звучал ничуть не глуше. Олень явно преследовал их.

Впереди, в кустах с бирюзовыми листьями, промелькнуло серо-стальное пятно.

Малец затормозил так резко, что Винн едва не упала.

Серое пятно исчезло в густеющих сумерках, растаяв среди белесых стволов старых сосен.

Это не был олень, потому что неведомый зверь двигался чересчур проворно и был явно мельче, да и земля не подрагивала от поступи громадных копыт. И в тот миг, когда зверь исчез, Малец уловил скрежет когтей по каменистой земле.

Пес попятился, оттесняя Винн к ближайшему дереву. И собрался с духом, готовясь сразиться с неведомым противником.

В подлеске зашуршало, и Малец резко повернул голову влево. Справа, на краю зрения, мелькнуло еще одно пятно, впереди — тоже. На сей раз Малец успел разглядеть четыре лапы, шерсть и пару блестящих глаз. Ноздри его уловили чужой запах, чересчур слабый, чтобы пес мог его распознать. Неужели это собака?

Малец медленно поворачивался, не упуская из виду стремительные тени, кружившие в глубине леса.

Напротив него Лисил пригнулся, наугад наводя арбалет на сумрак между деревьями. И резким движением перевел его вправо. Позади него стояла Магьер с саблей в руке.

— Засвети треклятый кристалл! — крикнул он Винн. — Скорее!

Из-под лап ели показалась чья-то голова.

Малец зарычал прежде, чем сумел себя остановить. Он жадно принюхивался, и в этот миг кристалл в руке Винн разгорелся, осветив узкую прогалину. Таинственный зверь проломился через заросли и выскочил на прогалину.

Малец, который еще миг назад готовился к бою, испытал нешуточное потрясение. Магьер шумно выдохнула.

— Маджай-хи! — прошептала Винн.

Прозрачные, с голубоватым отливом глаза в упор глядели на Мальца с узкой, поросшей серебристо-серой шерстью морды. Уши стояли торчком, и у Мальца перехватило дыхание.

По меньшей мере пять маджай-хи кружили по лесу вокруг чужаков, то показываясь из зарослей, то вновь исчезая. Все они, подобно Мальцу, были длинноногие, узкомордые и размером с волкодава. У двоих маджай-хи шерсть была более темного, серо-стального оттенка, они походили друг на друга, как близнецы. А еще один маджай-хи был даже темнее этой пары.

Его густую шерсть как будто обильно измазали сажей, и потому он словно растворялся в густом сумраке под елью — мерцали только прозрачные глаза. Он отпрыгнул к соседним ветвям, опускавшимся до самой земли, и на миг свет кристалла выхватил его морду, сбрызнутую сединой.

Маджай-хи, который выглядывал из-за кустарника с лиловыми листьями, повел носом, озадаченно склонив голову. Он глянул на Лисила, затем на Винн — и его верхняя губа приподнялась, обнажив клыки.

Малец в ответ негромко зарычал и сам оскалил зубы.

Лисил, не опуская арбалета, попятился к Магьер.

— Малец?..

Пес ничего не мог ему ответить, даже если бы мог сказать. Он понятия не имел, что нужно этим маджай-хи или почему они подошли так близко. Из-за ели, под которой замер, не сводя с чужаков глаз, старый маджай-хи, вынырнул белый силуэт.

У этой самки мех был такой светлый, что в свете кристалла казался ослепительно-белым. В ее глазах, казалось, играют золотистые искорки. Стройная, изящная, она ступала так легко, что Мальцу подумалось: верно, ее лапы даже не оставляют следов на мягкой земле…

— Вы только посмотрите, — пробормотала Винн. Появление белой маджай-хи как будто развеяло ее страх. — Точь-в-точь водяная лилия… Вот не думала, что другие маджай-хи будут так сильно отличаться от Мальца.

— Только не заблуждайся, — предостерегла ее Магьер. — Они совсем не такие, как Малец… и, сдается мне, не слишком рады нас видеть.

Малец прекрасно знал, что эти псы совсем не такие, как он, и не только в том смысле, который имела в виду Магьер. Они были только маджай-хи — дальние потомки родившихся во плоти духов и хранители этого дикого края. Такие же, как мать Мальца, его братья и сестры из далекого детства.

— Взгляните на их морды… — проговорила Винн, и в голосе ее опять зазвенело напряжение. — Поглядите, как они движутся. Не думаю, что кто-нибудь из них — вместилище стихийного духа. Но могут ли они вообще понять, что мы говорим?

Малец сделал два шага к серебристо-серому маджай-хи, который выглядывал из кустов. Тот попятился, настороженно принюхиваясь. От ели, под которой стоял старый маджай-хи, донеслось рычание.

Серо-стальной маджай-хи и белая самка приблизились к нему. Эта парочка все время соприкасалась или терлась головами. Малец мысленно потянулся к ним, стараясь выловить из их сознания хоть какое-нибудь воспоминание.

Бессвязные образы хлынули в его сознание. Некоторые из них повторялись, и это лишь усиливало сумятицу. Малец пытался их упорядочить, но образов было слишком много. Он уловил лишь обрывки…

Диковинный гигантский олень и его тревожный зов.

Стремительный бег туда, откуда доносился его голос.

Мельком увиденный анмаглахк в серо-зеленом плаще.

Малец…

В последнем видении, которое Малец успел уловить прежде, чем его накрыл новый поток образов, звуков и запахов, он увидел себя глазами маджай-хи.

И эти обрывки воспоминаний все трое передавали друг другу через прикосновения.

Малец смотрел, как серо-стальной маджай-хи и белая самка кружат вокруг своего старшего собрата, то и дело касаясь его головами.

И с каждым соприкосновением они обменивались воспоминаниями. Не скудными произвольными видениями, которые всплывают в памяти людей, но образами, которые сознательно передавались от одного маджай-хи другому.

Малец разорвал мысленную связь, закрылся от калейдоскопа образов, который вызвал у него головокружение. Для него это было чересчур. Но одно видение продержалось дольше других — видение, возникшее, когда серебристо-серый маджай-хи выступил из кустов.

Анмаглахк в серо-зеленом плаще.

Малец попятился, снова поглядел на троих маджай-хи под елью.

Взгляд его встретился со взглядом белой самки. В ее льдисто-голубых глазах и в самом деле плясали золотые искорки.

* * *
Лисил не мог взять в толк, отчего Малец бездействует. Сам он не знал, насколько опасны эти звери, и ожидал, что Малец тем или иным способом подскажет, как надо действовать.

По лесу опять прокатился рокочущий рев, и все маджай-хи замерли.

Далеко за деревьями Лисил различил смутный силуэт громадного серебристого оленя. Зверь стоял, запрокинув голову, на темно-зеленом бугре.

Маджай-хи описали круг и исчезли в лесу, растворившись, словно дым, в темноте.

Малец замер, точно окаменев, поставив торчком уши.

— Почему они ушли? — спросила Винн.

Лисил не знал, что ей ответить.

— Нам нужно выбраться отсюда… подыскать место для привала.

Магьер все смотрела на деревья, за которыми исчезли маджай-хи.

— А как насчет еды? — не унималась Винн.

Лисил понятия не имел, где и как они раздобудут еду, и уж тем более не знал, что здесь может быть съедобно. Этот лес морочил ему голову, и даже при свете дня следовало хорошенько сосредоточиться только для того, чтобы понять, какой дорогой он только что шел.

— Сначала привал, — сказала Магьер. — А потом, быть может, Малец нам что-нибудь добудет.

Лисил отошел к Мальцу, который все так же не сводил пристального взгляда с деревьев, и положил руку ему на загривок. Пес дрожал всем телом.

— Сумеешь найти для нас другую прогалину? — спросил Лисил.

Малец встряхнулся. Огляделся по сторонам, подбежал к Винн, чтобы она могла взяться за его загривок, и потрусил прочь от рева неугомонного оленя.

В землю прямо перед ним вонзилась длинная стрела.

Полуэльф схватил Винн и рывком дернул к себе.

— Прячьтесь! — крикнул он.

Прикрыв собой Винн, Лисил попятился к поваленному дереву. Что-то со стуком ударилось о поросший мхом ствол.

— Лисил! — ахнула Винн.

Еще одна стрела, подрагивая оперением, торчала из дерева. Ее наконечник был сделан из знакомого светлого металла — как стилеты, которые когда-то подарила Лисилу мать.

— Погаси кристалл, — шепнул полуэльф.

Винн зажала кристалл в кулаке, сунула кулак в карман куртки — и свет погас.

Лисил ничего не мог разглядеть в ветвях над головой, но не хотел, чтобы противнику было удобнее целиться. Он услышал, как что-то ударилось о землю позади него и возглас Магьер:

— Проклятье!

Лисилу незачем было высматривать стрелу, которая остановила ее.

— Прижмись к дереву и не двигайся, пока мы их не увидим. Мы у них как на ладони.

Откуда-то из темноты донеслось ворчание Мальца.

Лисил знал, что пес пытается учуять невидимого врага. Ни одна стрела их не задела, видимо, нападавшие хотели всего лишь отрезать пути к бегству. Полуэльф просунул левую руку под рукав правой и расстегнул ремешок, которым крепился к запястью стилет.

С дерева прямо перед ним спрыгнул на землю темный силуэт.

Лисил услышал глухой удар о землю справа, затем позади.

Незнакомец шагнул вперед, выступив из темноты.

Лисил навел на него арбалет, готовясь выстрелить, сразу же отшвырнуть арбалет и выхватить клинки либо стилеты. Боковым зрением он заметил, как другие тени мягкой поступью приближались, обретая четкие очертания.

— Беру на себя двоих, — прошептала за спиной у Лисила Магьер.

Зашуршала трава, и полуэльф оглянулся. Из-за поваленного дерева поднялся четвертый силуэт. Тот, что спрыгнул с дерева перед Лисилом, сделал следующий шаг.

У всех четверых, высоких и худощавых, нижняя часть лица была прикрыта повязкой. Полы плащей они обвязали вокруг талии. Вся их одежда была неброского серо-зеленого цвета. Двое держали в руках короткие луки с грифами из того же светлого металла, что и наконечник стрелы, торчавшей в поваленном дереве.

Анмаглахки.

Лисила охватило отчаяние. Четверо убийц перехватили его и его спутников прежде, чем они углубились в этот лес хоть на один день пути. Откуда анмаглахки про них узнали — не говоря уж о том, что сумели их так быстро найти?

Он медленно напряг стопу, готовя упор для смертельного боя, боя, который ему с Магьер против четверых анмаглахков, скорее всего, не выиграть.

— Винн! — шепнул он. — Беги!

Правой рукой Лисил вскинул над головой Винн арбалет и выстрелил. Серо-зеленый силуэт за поваленным деревом бросился на землю, едва увернувшись от просвистевшего совсем рядом арбалетного болта.

Лисил отшвырнул арбалет и резко, как хлыстом, взмахнул правой рукой. Рукоять отстегнутого стилета тотчас проехалась по его ладони. Он перехватил стилет за кончик лезвия и откинул руку назад, чтобы сделать бросок.

— Стой, Лиишил! — крикнул на чистом белашкийском наречии низкий мелодичный голос. — Ни тебе, ни твоим спутникам ничто не грозит!

Лисил замер с отведенной назад рукой. Вожак анмаглахков поднял руки в перчатках, повернул их ладонями к Лисилу, показав, что безоружен, и быстро развел руки, указывая на своих спутников:

— Бартва'на!

Анмаглахк, стоявший слева от Лисила, настороженно опустил свой лук, но тетиву не ослабил и стрелу держал наготове. Вожак поднял руку к своему капюшону, и в этот миг Лисил заметил за спиной у него Мальца. Пес, припав к земле, бесшумно полз под тем самым деревом, с которого спрыгнул анмаглахк.

Лисил едва заметно покачал головой, и Малец замер.

— Мы не желаем тебе зла, — продолжал вожак и, откинув капюшон, одним пальцем приспустил с лица повязку.

Лисил шумно втянул воздух сквозь стиснутые зубы.

Не узнать это узкое смуглое лицо было невозможно. Темно-янтарные глаза были так раскосы, что уголками заходили на виски. Скулы и нос были прямые и острые. Густые, почти белые волосы были стянуты ремешком, обнажая заостренные уши. Все в этом лице казалось чрезмерным… и чужеземным.

— Сгэйль, — прошептал Лисил.

Всего лишь прошлой осенью этот эльф явился в Белу с приказом убить Лисила, а потом вдруг передумал. Именно Сгэйль первым намекнул, что мать Лисила, быть может, жива.

Прежде чем кто-то успел заговорить, Сгэйль подал знак своим спутникам. Они тоже откинули капюшоны и сняли повязки. Малец с рычанием бросился вперед, и Сгэйль, застигнутый врасплох, едва успел отпрянуть.

Малец обогнул его и встал между Сгэйлем и Лисилом. У спутников Сгэйля округлились глаза.

— А он тебя помнит, — процедил Лисил.

Эльф мельком глянул на него — и снова устремил взгляд своих янтарных глаз на Мальца.

Спутниками Сгэйля оказались двое мужчин и молодая женщина с ослепительно-белыми волосами. Она не стала, как остальные, разглядывать Мальца, а вонзила взгляд в Лисила. Другие эльфы все еще были потрясены поведением пса, но женщина сдвинула густые брови, и ее треугольное лицо исказила неприкрытая ненависть.

Лисил никогда прежде не видел эльфийских женщин, если не считать своей матери.

Беловолосая смотрела на него с ненавистью, и все же он не мог оторвать от нее взгляда. Она совершенно не была похожа на Нейну. Кожа у нее была гораздо смуглее, лицо слишком узкое и оттого костлявое. Лисил заметил у нее над левой бровью выпуклый шрам. И все же при виде ее белых шелковистых волос и заостренных ушей сердце Лиеила билось чаще, потому что он думал о матери.

Один из эльфов-мужчин был среднего возраста, быть может даже старше Сгэйля, но сколько лет ему было по человеческому счету, Лисил не имел ни малейшего представления. Хотя этот эльф ростом был выше Лисила, среди четверых своих сотоварищей он оказался самым невысоким, и черты его лица были грубее, чем у прочих.

Четвертый эльф был выше даже Сгэйля и очень молод. На вид ему, по людским меркам, было не больше двадцати лет, и он сильнее других был потрясен неистовой выходкой Мальца.

За спиной Лисила вспыхнул свет.

Винн шагнула ближе к нему, держа в высоко поднятой руке кристалл и завороженно глядя на эльфов.

— Что вам нужно? — резко спросила Магьер.

— Уберите оружие, — медленно и очень тихо проговорил Сгэйль. — Прошу вас.

Эльфийка шагнула к нему, но своих стилетов не убрала. Лисил никогда еще не видел стилетов с такими длинными лезвиями — примерно в треть меча. Женщина указала стилетом на Магьер и Винн.

— Лагшуйлеан… схи чер дидг, — прошипела она, а затем ткнула лезвием в сторону Лисила. — Аг'ус со тру, миш меас…

— Тосайий! — резко отпарировал Сгэйль.

Женщина даже не глянула на него, но вновь зашипела и смолкла, по-прежнему впиваясь взглядом в Лисила.

Лисил ничего не понял из их разговора. Кроме одного слова, так похожего на то, что он услышал от молодого анмаглахка в родовой усыпальнице Дармута.

Тру… труэ… предатель. Это слово он всегда понимал без труда.

Именно туманные намеки Сгэйля привели его сюда. Из-за этих намеков он протащил Магьер, Винн и Мальца через половину континента. Лисил хотел получить ответ на свои вопросы и не спешил опускать стилет. Гнев сильнее вспыхнул в нем, и он шагнул вперед.

— Ничего мы не уберем, — бросил он в лицо Сгэйлю, — пока ты не скажешь, зачем вы сюда пришли… и где моя мать.

Молодой анмаглахк обогнул Магьер и подошел поближе к Сгэйлю. На лице его отразилось неподдельное изумление — то ли от слов Лисила, то ли от его тона, а скорее всего, от того и другого. Лука при нем не было, но в руке его, откуда ни возьмись, появился кривой нож. Винн из-за спины Лисила выпалила длинную фразу на эльфийском языке.

Все четверо анмаглахков тотчас со сдержанным удивлением уставились на Винн.

— Ты говоришь на нашем языке, — отозвался Сгэйль по-белашкийски. — Но выговор у тебя странный.

— Битха, — ответила Винн.

Беловолосая женщина что-то прошипела на ухо Сгэйлю.

— Не позволяй своему горю нарушать наши обычаи, — проговорил пожилой анмаглахк с грубым лицом.

Он стоял слева, чуть поодаль, но слова его явно были обращены к женщине. Она развернулась к нему, но промолчала.

«О каком горе он говорит?» — подумал Лисил.

— Где ты выучилась нашему языку? — спросил Сгэйль, явно не желая говорить с Винн по-эльфийски.

— На моем родном континенте, — ответила девушка. — К югу от Нуманских земель живут эльфы.

— Ложь! — выкрикнула женщина. — Ты лгунья, как и все люди!

Впервые она заговорила не по-эльфийски. Магьер до тех пор не сводила глаз с пожилого анмаглахка, но теперь ее взгляд переместился на женщину, и ее тихий голос прозвучал хрипло, как рычание Мальца.

— Как забавно… слышать это от таких, как ты.

Она медленно взмахнула саблей, очертила в воздухе круг, острием указывая на женщину. Сгэйль, стоявший впереди своих спутников, вскинул руку, но неясно было, кого он хочет защитить или призвать к сдержанности.

Лисилу все это начинало надоедать.

— Вам не удастся выставить нас из этого леса. Где моя мать? Она жива?

По узкому лицу Сгэйля промелькнула тень беспокойства.

— Уверяю тебя, Куиринейна жива.

Лисила вдруг охватила слабость, и ему почудилось, что ремни сундучка сильнее врезаются в плечи.

— Мы бы никогда не убили одну из нас, — продолжал Сгэйль. — Но она очень далеко отсюда, а лес не станет долго терпеть твоих спутников… и даже тебя самого. Нас послали, чтобы проводить и охранять тебя.

— И мы должны тебе поверить? — осведомилась Магьер.

— Нет, — сдержанно ответил Сгэйль. — Я предлагаю вам защиту… и свободный проход по лесу именем самого Аойшенис-Ахарэ. — Он опять перевел взгляд на Лисила. — Что скажешь?

От ярости у Лисила потемнело в глазах.

— Клянусь всеми мертвыми богами, да чтоб я…

— Мы принимаем твою защиту, — перебила его Винн, — именем этого… как его… твоего прадедушки?

Лисил взбешенно и озадаченно уставился на Винн. Та и бровью не повела, глядя только на Сгэйля, который ответил ей любезным кивком.

— Винн! — прошипела Магьер. — Ты хоть думаешь, что творишь?

— Делаю именно то, ради чего вы взяли меня с собой, — твердо ответила девушка. — Вы не понимаете, что происходит, а объяснять некогда.

— Наша каста пользуется доверием всех кланов, — прибавил Сгэйль. — Я никому не дам вас в обиду, покуда вы находитесь под моей защитой… да и как еще вы найдете Куиринейну, если не с нашей помощью? Она ведь когда-то принадлежала к нашей касте.

Его последние слова задели Лисила. И в самом деле, кто еще, кроме анмаглахков, может знать, где находится его мать? Ведь это они заключили ее под стражу как предательницу, а этот «прадедушка», похоже, повелевает всей кастой.

— Если она еще жива, — с горечью проговорил он вслух, — почему вы ее бросили? Как допустили, чтобы она столько лет страдала в заточении?

От этой мысли Лисилу стало дурно, потому что себя он упрекал ничуть не меньше, чем анмаглахков… того же Сгэйля. Нейна ради некоей тайной цели изуродовала ему жизнь, но все же именно он восемь лет назад бросил своих родителей на произвол судьбы.

Лицо Сгэйля исказила гримаса отвращения, а в янтарных глазах вспыхнул гнев.

— Никто ее не бросал! Она жива и здорова, она в безопасности — и это все, что я могу тебе сказать! Я всего лишь посланник и ваш защитник. Аойшенис-Ахарэ, — он мельком глянул на Винн, — Вельмидревний Отче ответит на все твои вопросы.

Лисил обернулся к Магьер. Ее бледное лицо при свете кристалла казалось совершенно белым.

— Не думаю, что у нас есть выбор, — тихо сказал он.

Магьер презрительно фыркнула:

— Они думают только о себе и о том, что им нужно! Все они, все те, с кем мы до сих пор встречались… убийцы, палачи, жонглирующие правдой и ложью. Они будут морочить тебе голову, покуда ты не сможешь отличить их цель от своей собственной… А тогда уже будет слишком поздно!

Лисила передернуло от едва прикрытого намека, который таился в ее словах. Бротан ложью подтолкнул его убить Дармута, развязать в провинциях Войнордов кровавую распрю. И все же иного выхода он не видел.

— Ну так поверь обещанию защиты, — сказала Винн. — Они жизни своей не пожалеют, чтобы его исполнить. Если ты не в силах им поверить, — поверь мне. Обет защиты — древний обряд, и к нему относятся очень, очень серьезно.

Малец все это время молчал и не двигался с места. В глазах его ясно читалось сомнение, челюсти подрагивали, вторя яростному недоверию Магьер. Подобравшись к Винн, он уселся рядом и утвердительно гавкнул.

— Тогда ладно, — с видимой неохотой проговорил Лисил. — Как уже сказала Винн, мы принимаем твою защиту… пока.

Сгэйль кивнул.

— Разобьем лагерь вон за теми деревьями. Я принесу еды и свежей воды.

При этих словах Винн точно обмякла, разом ощутив всю тяжесть навалившейся усталости.

Лисил убрал стилет, но Магьер ему пришлось толкнуть в бок локтем. Прежде чем сунуть в ножны саблю, она одарила полукровку сердитым взглядом, а потом взяла Винн за руку и хмуро посмотрела на Мальца.

— Надеюсь, вы оба правы.

Малец гавкнул трижды, что означало «может быть».

Магьер стиснула зубы.

— Как это утешительно, — процедила она.

Лисил промолчал. Они только что вручили свои жизни анмаглахкам. Он подхватил мешок, брошенный Винн, поднял арбалет и зашагал вслед за своими спутниками, не сводя глаз с ничем не защищенной спины Сгэйля.

* * *
Идти пришлось недалеко и недолго. Вскоре Магьер сидела на поваленном дереве у небольшого костра. Она усадила Винн на землю перед собой и укрыла девушку одеялом. Винн откинулась, опершись спиной о колени Магьер.

Оказалось, что у четверых анмаглахков нет с собой ничего, кроме луков и стилетов. Магьер наблюдала, как двое из них разобрали луки, вначале сняв тетиву, а потом выдернув из металлического грифа половинки древка. Разобранные луки они уложили за спиной, в подвязанные на талии плащи. Покуда Магьер глазела на эти манипуляции, один из эльфов развел костер, и она так и не поняла, как можно было проделать это так быстро.

Малец устроился рядом с Винн и глаз не сводил с эльфов, которые перебрались к дальнему дубу и там о чем-то спорили вполголоса. Лисил сложил грудой мешки и седельные сумки, поставил рядом сундучок и долго расхаживал у огня, прежде чем уселся на корточки по другую сторону костра.

— Ты можешь разобрать, о чем они говорят? — прошептал он.

Винн кивнула:

— Слышно не все, но достаточно, чтобы понять суть разговора. Диалект, на котором они говорят, такой странный… должно быть, куда древней языка, который я знаю.

Хоть еды им еще не принесли, одна возможность отдохнуть и погреться уже придала Винн немного сил.

— Я не могу точно определить, кто из них выше по положению, а кто ниже, — продолжала она, покачав головой. — Командует ими Сгэйль, но, вполне вероятно, только на время этого задания. Они не употребляют знакомых мне титулов и званий. Самый старший по возрасту, — безусловно, тот, с грубым лицом, хотя и Сгэйлю я бы дала на глаз лет пятьдесят — шестьдесят.

— Шестьдесят! — воскликнула Магьер громче, чем следовало, но тут же понизила голос. — Да он выглядит, самое большее на тридцать.

Она знала, что большинство женщин сочли бы Сгэйля потрясающим красавцем, — хотя сама скорее умерла бы, чем признала это вслух. Его светлые волосы были гуще, чем у большинства эльфов, и он стягивал их в тугой хвост. Лицо у него было узкое, гладкое, немного смуглей, чем у Лисила.

— Эльфы живут дольше, чем мы, — отозвалась Винн. — Обычный срок жизни у них — сто пятьдесят лет. Кое-кто доживает и до двухсот.

Магьер искоса глянула на Лисила, который с неизменным интересом наблюдал за совещанием убийц. На сколько лет он переживет ее?

— Другие эльфы спорят со Сгэйлем, — продолжала Винн. — Особенно эта сердитая женщина.

— О чем они спорят? — спросила Магьер.

— Им не нравится порученное дело, хотя пожилой мужчина поддерживает приверженность Сгэйля обету защиты. Похоже, еще не было случая, чтобы свободный проход по Краю Эльфов предоставлялся людям. Никто из них отродясь не видывал в здешних землях человека.

Винн наклонила голову к плечу, прислушалась.

— Они не смеют напрямую оспорить поручение этого Вельмидревнего Отче… и полны решимости доставить Лисила к нему.

— Я так и знала! — прошептала Магьер. — Лисил, у них на уме еще что-то. Не только проводить тебя к матери.

Лисил ничего не ответил. Даже не взглянул на нее.

— Я не думаю, что Сгэйль нам лжет, — возразила Винн. — А этот старец, глава их касты, быть может, и есть тот самый, что отдал приказ заключить Нейну под стражу. Если это так, то нам обязательно надо с ним повидаться.

Запрокинув голову, она снизу вверх поглядела на Магьер.

— Пожилой эльф и женщина не хотят вести дальше меня и тебя. Им здесь не нужны… — Винн запнулась, и глаза ее широко раскрылись, — «слабокровные».

Девушка смолка на миг, прислушиваясь.

— Сгэйль с ними не согласен. Он дал слово Вельмидревнему Отче предложить защиту всем, кого ведет с собой Лисил, и доставить нас в место под названием Криджеахэ… «Сердце Начала» — кажется, так. — Вдруг она с шумом втянула воздух. — Ох, Лисил, они все, даже Сгэйль, считают тебя опасным… преступником.

Магьер напряглась. У них не раз уже случались стычки с этими убийцами в сером, которые всякий раз ухитрялись в чем-то заподозрить Лисила.

Спор анмаглахков, видимо, закончился, потому что Сгэйль встал. Он и молодой эльф исчезли в лесу. Магьер пристально следила за двумя оставшимися. Они все так же держались поодаль, и женщина повернулась к чужакам спиной, предоставив пожилому эльфу неотрывно смотреть на компанию, устроившуюся у костра.

Сгэйль вернулся раньше, чем ожидала Магьер. Он был один и нес с собой сверток из тонкой коричневой ткани. Подойдя к костру, эльф развернул сверток перед Лисилом. Там оказались ягоды биссельники вперемешку с серыми, странно сморщенными комками.

— Можете подкрепиться, пока Оша не вернется с ручья. — Сгэйль повернулся к Мальцу. — Он принесет рыбу, и мы ее зажарим.

Ни к Магьер, ни к Винн он не обращался и даже не смотрел на них. Лисил сделал вид, что не заметил этого, и взял предложенную еду. Он с подозрением потыкал пальцем серый комок.

— Мукгеан, — пояснил Сгэйль, затем помолчал, задумавшись. — Головки, цветочных грибов.

Скривившись, Лисил взял несколько ягод и передал остальное Магьер и Винн.

Юная Хранительница тут же схватила один гриб, сунула его в рот и с удовлетворенным вздохом принялась жевать. Магьер ограничилась ягодами.

— Оша… так зовут того молодого эльфа? — спросила Винн.

Сгэйль не ответил.

— Это значит… «Порыв ветерка», — пояснила Винн с набитым ртом. — Хорошее имя.

Она зевнула и так явственно обмякла, что Магьер пришлось подвинуться, чтобы Винн могла улечься, прислонившись к бревну.

Сгэйль все так же хранил молчание. Магьер ясно видела, что, хотя он и поклялся быть их защитником, это соглашение тяготит его ничуть не меньше, чем его сотоварищей. Магьер провела ладонью по мягким волосам Винн и подумала, что девушка устала сверх всякой меры.

— Когда поешь рыбы, отправляйся спать.

— Мм, — только и ответила Винн, разом затолкав в рот очищенную ягоду и еще один гриб.

— Где ты их нашел? — спросил Лисил, поднимая ткань, на которой были насыпаны ягоды и грибы. — Мы ничего такого не видели.

Сгэйль вскинул тонкие светлые брови.

— Их дает лес.

Лисил снова протянул сверток с едой Магьер. Она покачала головой. Сморщенные серые комки ее ничуть не привлекали, а чистить ягоды — слишком много возни. И к тому же она не голодна.

Что за чушь — ведь она шла впроголодь ничуть не меньше, чем остальные. И все же, странное дело, даже не чувствует усталости.

Сгэйль ушел в лес, но почти сразу вернулся, неся в руках шесть раздвоенных и заостренных палочек. Три палочки он воткнул в землю вокруг костра — так, что их раздвоенные острия наклонялись над невысокими языками пламени.

Из-за деревьев вынырнул Оша. Он нес три крупные форели, подцепив их пальцами за жабры. Краешком губ улыбнувшись Сгэйлю, молодой эльф опустился на колени рядом с костром.

Эльфы принялись готовить ужин — так стремительно, что Магьер не могла уследить за их действиями. Возникли еще три палочки с раздвоенными остриями. Оша насадил каждую рыбину на острия, затем уложил головой и хвостом на раздвоенные палочки, воткнутые в землю Сгэйлем. Вскоре рыба уже зашипела над огнем.

— Ам'альтахк, Оша, — сонно пробормотала Винн, закрывая глаза.

Молодой эльф вскинул голову, испытующим взглядом окинул ее круглое лицо и кудрявые темно-русые волосы, однако на лице его не было и тени враждебности. Он опять принялся раздувать огонь, затем посыпал рыбу каким-то пряным порошком — и воздух наполнился аппетитным ароматом.

Малец сел и заскулил. Магьер надеялась, что он хотя бы подождет, пока рыба зажарится, прежде чем ухватит свою долю.

Двое других эльфов наконец подошли к костру, неся с собой крупные листья, которые они вручили Оше. Воцарилась тишина, которую нарушало только потрескивание огня, и вдруг Винн открыла глаза.

— Все анмаглахки говорят по-белашкийски? — невнятно осведомилась она.

Лисил поглядел на Сгэйля.

— Ну и?..

Сгэйль нахмурился:

— Некоторые. Оша пока только учится.

Усталая и сонная, Винн, похоже, до сих пор не заметила, что Сгэйль избегает с ней разговаривать.

— Винн, — проговорила она, обращаясь к Оше и указывая на себя. Потом показала на всех остальных по очереди: — Магьер… Лисил… Малец.

Оша заморгал, осторожно покосился на Сгэйля, затем коротко кивнул Винн.

— Вы дали имя маджай-хи? — спросил Сгэйль.

Похоже, это известие выбило из колеи всех эльфов. Женщина что-то прошипела — Магьер не расслышала, что именно, — и отвернулась.

— Винн, достаточно, — предостерегла Магьер.

— Но если мы будем путешествовать вместе, разве нам не стоит познакомиться друг с другом? — удивилась Винн.

Сгэйль с неловким видом поднялся. Оша вновь покосился на него, явно не зная, стоит ли ему подавать голос. Затем он указал на женщину, которая так и сидела поодаль, между деревьев, повернувшись спиной к костру.

— Энниш, — проговорил он.

— Энниш… — сонно повторила Винн, — «дикое, открытое ветрам поле».

Оша указал на пожилого эльфа:

— Уркарасиферин.

— Выстрелил… или метнул… в цель? — попыталась перевести Винн.

Оша потер глаз и снизу вверх поглядел на Сгэйля. Тот кивнул.

— И Сгэйль, — прибавила Винн.

— Сгэйльшеллеахэ, — поправил эльф, впервые за все это время заговорив с кем-то, кроме Лисила.

— Тень… Ивы… — пробормотала Винн.

— Стало быть, Сгэйль, — вполголоса подытожил Лисил.

Магьер постаралась запомнить эти имена. Надо надеяться, что эльфов не особенно оскорбит, если их будут называть сокращенными именами… хотя если и оскорбит — ей наплевать. К ее большому облегчению, Оша наконец-то снял одну рыбину с огня и сразу привлек всеобщее внимание, ловко уложив ее на самый большой лист.

Он разделал рыбину, нарезал ломтиками филе, разложил ломтики по листьям меньшего размера и стал передавать эти «тарелки» по кругу, никого особо не выделяя. Сгэйль уже трудился над второй рыбиной. Он подул на большой кусок филе, чтоб его хоть немного остудить, и положил эту порцию на лист перед Мальцом. Уркар взял две порции и присоединился к сидевшей в отдалении Энниш.

Магьер ела понемногу. Она по-прежнему не испытывала голода, и аппетит у нее не разгорелся даже после трех ломтиков рыбы, вкуснее которой она давно ничего не едала. И продолжала жевать только для того, чтобы Лисил или Винн не возмутились, что она ничего не ест. Когда спутники покончили с едой, Магьер положила руку на плечо Винн.

— Ляг и поспи.

Девушка не стала возражать. Она собралась уже улечься прямо на земле, но замешкалась.

— Да, Сгэйль, пускай тот, кого оставят на страже, будет повнимательней. Мы сегодня утром встретили ташгаля. С тех пор я его больше не видела, но ты же знаешь, каковы эти разбойники.

К удивлению Магьер, Сгэйль напрямую обратился к Винн, и голос его прозвучал обеспокоенно:

— Вы видели ташгаля? Где?

— Ты про того мелкого грызуна? — осведомился Лисил. — Мы наткнулись на него в одной пещере, когда шли под горой. С виду он безобидный.

— Но не безвредный, — отозвался Сгэйль и жестом указал в темноту. — Маджай-хи нас предупредят, если что, а первым сторожить будет Оша.

Магьер вгляделась туда, куда он показывал. То тут, то там мелькали смутные тени. Силуэты псов скользили между деревьями; иные так близко подобрались к лагерю, что в их прозрачных глазах отражалось пламя костра.

Винн улеглась, натянула на себя одеяло, и Малец, как обычно, свернулся калачиком рядом с ней.

Сгэйль и Оша воззрились на эту сцену с изумлением, правда, Сгэйль проявлял свои чувства более сдержанно, чем его молодой сотоварищ. Рот Оши сам собой приоткрылся, когда Лисил расстелил на земле свой плащ и протянул руку Магьер. Она улеглась на бок.

Оша быстро отвернулся и пошел прочь. Сгэйль последовал за ним.

Магьер прижалась спиной к груди Лисила. Полуэльф натянул на них обоих одеяло и положил ладонь на ее висок, медленно поглаживая волосы.

— Не такого я ожидал, — прошептал он.

А чего же он ожидал?

— Мы найдем Нейну, — шепотом отозвалась Магьер.

— Я знаю. Спи.

Магьер слышала, как дыхание Лисила становится размеренным и сонным. Убедившись, что он заснул, черноволосая женщина потянулась через него за своей саблей, которая так и лежала на бревне. И сунула саблю под одеяло, рядом с собой, крепко сжав ее рукоять.

Она долго не могла заснуть, потому что не чувствовала, как это ни странно, ни малейшей усталости. И прислушивалась, но с той стороны, куда ушли эльфы, не доносилось никаких звуков — лишь обычные лесные шорохи.

Наконец Магьер закрыла глаза и попыталась уснуть.

И вдруг обнаружила, что идет в темноте по лесу, совершенно одна, гадая, как это она умудрилась забрести так далеко от лагеря.

Вокруг нее кружили между деревьев клочья тьмы.

Тут и там следовали за ней едва различимые тени. Их бесцветные мерцающие глаза следили за Магьер, точно ожидая от нее каких-то действий.

Это были не маджай-хи. Эти тени были двуногие. И Магьер чувствовала, что их сжигает голод. Она чуяла этот голод, отчетливо, точно кровь во влажных порывах ветерка, и ответный голод разгорался в ней самой.

Лес вокруг нее начал увядать, чахнуть, и вонь разложения стала в конце концов невыносимой.

Магьер резко открыла глаза, чувствуя, как пронизывает все ее тело только что увиденный кошмар. Он казался пугающе знакомым, словно у нее уже было подобное видение. Подняв голову, Магьер обнаружила, что от костра остались только раскаленные уголья.

Остаток ночи она так и не сомкнула глаз.

ГЛАВА 5

К полудню страх заблудиться уступил место трепетному восторгу. Винн шла по эльфийскому лесу, и пестрый желтовато-зеленый мох смягчал звук ее шагов. Как мучительно было, лишившись чернил и бумаги, наблюдать такое разнообразие растительного мира и не иметь возможности его описать!

Свежая пища и сон восстановили ее силы, и боль в плече ослабла, да и беспокоила лишь изредка, но радужное настроение Винн то и дело омрачалось. Поиски матери Лисила были сами по себе безрассудным предприятием, а теперь их проводниками служили анмаглахки. Эти эльфы-убийцы воплощали в себе ту темную часть натуры Лисила, с которой Винн близко познакомилась в Войнордах.

И все же анмаглахки казались ей притягательными. Они так сильно отличались от эльфов, которые обитали на ее родном континенте. Винн старалась мысленно запечатлеть все, что узнала о них, чтобы потом сделать настоящие записи. Кактолько она вернется в миссию Хранителей в Беле, тотчас примется за обширный труд, в котором сравнит две знакомые ей эльфийские культуры. И как же разителен контраст между ними… вернее, быть может, разителен, ведь она до сих пор видела из здешних эльфов только Сгэйля и его собратьев по касте.

Слабый ветерок зашелестел листвой, и Винн опять набросила на плечи плащ Чейна.

Какого мнения был бы он об этом крае? Его всегда привлекали времена Забвенной Истории и то, как из неведомых истоков возникли после Великой Войны нынешние человеческие сообщества. Чейн куда больше интересовался изучением прошлого, чем настоящим.

Винн отогнала прочь мысли о Чейне. Он и сам теперь всего лишь часть ее собственного прошлого.

Сгэйль шел впереди, а его сотоварищи — в арьергарде, следом за своими подопечными. Судя по всему, Сгэйль привык к более быстрому темпу — частенько, уйдя слишком далеко вперед, он останавливался, чтобы дождаться остальных, но ни разу их не попрекнул.

Винн старалась не оглядываться на Энниш, замыкавшую шествие. Беловолосая женщина по-прежнему кипела от злости. Молчаливый и сдержанный Уркар шагал за своей ожесточенной товаркой, а Оша — сразу за Винн.

Все четверо эльфов сняли капюшоны и повязки, скрывавшие нижнюю половину лица. Вероятно, они поступили так неспроста, ведь скрытность была первейшим правилом анмаглахков. Быть может, в родном краю они просто чувствовали себя более свободно.

Лисил и Магьер шли впереди, сразу за Сгэйлем, а Малец трусил рядом с Винн, оживленно вертя головой. Ноздри его трепетали, и Винн часто слышала, как он шумно принюхивается, вытягивая морду. Сама она все разглядывала пышную растительность и то и дело спотыкалась о корень либо камень, а то и попадала ногой в яму, потому что забывала смотреть под ноги.

Из всех сопровождающих наибольшее любопытство к чужакам проявлял Оша. Он был так высок ростом, что, когда подходил ближе, Винн приходилось запрокидывать голову, чтобы увидать хотя бы его подбородок. Она смущалась, чувствуя себя коротышкой. Волосы Оши, светлые, почти белые, как у Лисила, вольно ниспадали ему на спину. В его лице было что-то лошадиное, так что вряд ли он мог состязаться в привлекательности со Сгэйлем, — и все же смотреть на него было приятно. И хотя Оша предпочитал помалкивать, он, безусловно, был куда вежливее своих сотоварищей.

Они прошли мимо большой плакучей ивы. С северной стороны ствол дерева порос ярко-оранжевыми грибами. Этот цвет настолько притягивал взгляд, что ноги Винн сами понесли ее к иве. Малец, двинувшийся было за ней следом, зарычал, но Винн, зачарованная зрелищем, не обратила на него никакого внимания.

— Оша, что это? — спросила она по-эльфийски, указывая на грибы. — Похожи на морские раковины.

Оша замялся, глянул на Сгэйля, словно ожидая приказа. Потом все-таки подошел к ней.

— Эти грибы наречены «древесный гребень», — ответил он на том же языке. Накрыл ладонью гриб, на миг зажмурился, а затем отломил небольшой кусочек и протянул Винн. — Они вкушаемы, только их надо верно приготовить, чтобы едкий привкус отбить.

Он так непривычно изъяснялся, что Винн не сразу удалось его понять. Речь Оши напомнила девушке старинные тексты, которые когда-то ей позволили изучать в эльфийском отделении Гильдии на родном континенте. Ничего удивительного: ведь эти эльфы веками жили в изоляции, в то время как их соплеменники на родине Винн беспрепятственно общались с другими расами.

Винн поднесла оранжевый ломтик к носу и вдохнула его запах. Пахло влажной землей. Она куснула ломтик — и рот сразу наполнился сладостью.

— Неплохо.

Сладость вдруг усилилась, стала такой насыщенной, что превратилась в горечь. Винн сглотнула слюну, стараясь не скривиться, и улыбнулась. Оша кивнул ей — одобрительно и отчасти удивленно.

— Что ты делаешь, Винн?! — крикнула Магьер. — Ты что, вот так взяла да и попробовала этот гриб?

— Оша сказал, что он съедобный.

Малец не шелохнулся, вперив взгляд в молодого высокого эльфа, а затем выразительно глянул на Винн.

Ей хорошо было знакомо это выражение на лохматой морде пса. Да пошел он к лешему со своим родительским неодобрением!

Винн сунула остатки гриба в карман и заторопилась назад, поскольку и Лисил, и Магьер явно нервничали. Она вернулась на свое место, и отряд двинулся дальше.

Так как Оша держался дружелюбнее прочих эльфов, Винн продолжала засыпать его вопросами на эльфийском языке, отвечал он кратко, но, по крайней мере, отвечал, — то и дело поглядывая на Сгэйля, словно ожидал, что его остановят. Сгэйль хранил молчание и ни разу не оглянулся назад.

Винн задавала вопросы о земле, по которой они шли, хотя ей очень хотелось расспросить Ошу о жителях этого края. Чутье подсказывало ей, что делать этого не стоит. Несколько раз Оша, ответив на ее вопрос, как будто собирался сказать что-то еще. Возможно, ему тоже хотелось расспросить Винн. Похоже, ее речь и манеры его озадачивали, а порой и ставили в тупик, но он так ни разу ни о чем и не спросил. Они прошли мимо дуба, такого огромного, что за его стволом могли скрыться все четверо анмаглахков с Лисилом, Винн и Магьер в придачу.

Винн засмотрелась на дуб:

— Сколько же ему лет?

— Вероятно, столько же, сколько и всему лесу, — ответил Оша. — Эти деревья — кости его плоти.

При этих словах Сгэйль обернулся и смерил его суровым взглядом. Оша тотчас умолк и, опустив глаза, пошел впереди Винн.

Она и не знала, огорчиться ей или встревожиться. Сгэйль явно решил, что разговор зашел слишком далеко. Остается лишь надеяться, что из-за нее у Оши не будет неприятностей.

Лисил замедлил шаг. Он был раздражен и, в отличие от Сгэйля, даже не пытался этого скрывать.

— Что-то не так? — спросила Винн.

— А что — так? — проворчал он. — За все утро я не понял ни единого слова.

— Лисил… вы взяли меня с собой, потому что я говорю по-эльфийски, а вы нет.

Лисил тяжело вздохнул.

— Знаю, знаю, — неохотно признал он, — просто… мне и в голову не приходило, что это будет вот так… что я ничего, совершенно ничего не пойму из их разговоров.

Винн не знала, что хуже — Лисил, не умеющий двух слов связать по-эльфийски, или Лисил, способный связно и красочно выразить на этом языке свои чувства. Он помолчал немного, затем обратил на Ошу такой задумчивый взгляд, что Винн стало не по себе.

— Спрошу, далеко ли отсюда моя мать.

И прежде чем Винн успела схватить Лисила за руку, тот в два шага нагнал Ошу.

— А-хайр-а ту бит'а ка-нав ту брах?

У Оши отвисла челюсть.

Все четверо эльфов разом остановились. Напряженное любопытство на длинном лице Оши сменилось неприкрытым ужасом. Он одарил Лисила убийственным взглядом, и в руке его сам собой возник стилет.

Магьер схватилась за рукоять сабли. Прежде чем она успела совершить какую-нибудь глупость, Винн бросилась между Ошей и Лисилом. Она гневно развернулась к полуэльфу, но сказать ничего не успела, потому что в этот миг пятка Энниш впечаталась в копчик полукровки.

Лисил рухнул ничком, а Энниш выхватила свои длинные стилеты. Винн отпрянула от падавшего Лисила и налетела на Ошу. Тот подхватил ее под мышки. Винн вздрогнула при виде торчащего прямо перед ней лезвия.

Лисил попытался откатиться, но ему помешал футляр, привязанный к спине. Даже Уркара застала врасплох внезапная атака Энниш. Лисил развернулся на коленях, выхватив собственный стилет.

— Бартва'на! — рявкнул Сгэйль на Энниш и вцепился в мешок, висевший на спине Магьер. — Прекрати сейчас же! Он не знает нашего языка!

Энниш резко отбила руку Уркара, который пытался ее удержать, и ударила, метя лезвием Лисилу в лицо. Полуэльф отпрянул, развернулся на одном колене, взмахнув стилетом. Энниш выгнулась назад, точно гибкая ивовая ветка, и кончик лезвия только чиркнул ее по животу. Она опять двинулась к Лисилу.

Тут в дело вступил Малец. Подскочив сзади, он вцепился зубами в плащ Энниш и метнулся вперед, запутывая ее ноги в полах плаща. В тот же миг Винн вырвалась из рук Оши. Энниш, вконец разъяренная, потрясенная тем, что маджай-хи чинит ей помехи, даже не заметила Хранительницу.

Винн размахнулась и влепила Энниш оглушительную затрещину.

— Это и есть ваша клятва?! — крикнула она по-эльфийски и тут же схватилась за руку, которую пронзила боль.

Вся ярость Энниш теперь обратилась на Хранительницу. Беловолосая женщина взмахнула стилетом, но в тот же миг Уркар жестко перехватил ее запястье. Она так и замерла, не став сопротивляться.

Винн внезапно затрясло от испуга. Обернувшись, она увидела, что Сгэйль принял боевую стойку, а Магьер направила на него саблю.

— Значит, вот чего стоит у вас обет защиты? — осведомилась Винн.

— Нет! — отрезал он и устремил жесткий взгляд на Энниш. — Мы приносим свои искренние извинения за этот постыдный случай… Больше такого не повторится.

Оша все еще стоял с оскорбленным видом, но, когда Винн гневно глянула на него, это выражение сменилось неподдельным стыдом.

— Лисил не знает, что сказал, — пояснила она. — Это была ошибка, а не оскорбление.

Оша кивнул и убрал стилет. Лисил сделал то же самое.

— Прошу тебя… убери оружие, — проговорил Сгэйль. Ладонью он осторожно отвел в сторону саблю Магьер, а затем развернулся к Энниш. — Аджайхва аг'ус айхева!

Энниш круто развернулась и размашистыми шагами пошла вперед. Оша последовал за ней. Проходя мимо Сгэйля, он опустил глаза. Лисил стоял, совершенно сбитый с толку.

— Что, собственно, произошло? — спросила Магьер.

Винн словно и не услышала ее, обратив весь свой порожденный испугом гнев на Лисила:

— Я тебе что говорила, а?..

— Но я только спросил, далеко ли…

— Вовсе нет! — Винн сжала кулачки. — Ты сказал Оше, что его мать «нигде» и что он это знает… Да и это сказал неправильно! Ты назвал его мать отверженной!

Магьер шумно выдохнула.

— Погоди… — начал было Лисил. — Я же не хотел…

— Заткнись! — гаркнула Винн. — И никогда, никогда больше не говори по-эльфийски с эльфами!

Лисил заморгал. Затем в поисках поддержки глянул на Мальца, но пес только фыркнул и облизал нос.

— Так будет лучше всего, — негромко добавил Сгэйль.

— Не вздумай его обвинять, — предостерегла Магьер. — Как бы он ни запутался в словах, Энниш это ничуть не касалось.

— Да… и нет, — отозвался Сгэйль. — Энниш — дочь сестры матери Оши по обету… это сходно с тем, что вы называете «браком».

— Значит, она считает своим долгом вмешиваться в его дела? — спросила Магьер. — Только потому, что он сын ее золовки?

— Это не совсем так, — заметила Винн. — Эльфы очень серьезно относятся к родственным связям… и связи эти куда сложнее, чем может выразить Сгэйль по-белашкийски.

Магьер перевела взгляд на Сгэйля.

— Родство тут было ни при чем.

— Энниш была… бойт'ана Гройташии, — подчеркнуто проговорил Сгэйль. — Ближайшее по смыслу слово в вашем языке — «нареченная».

Это имя было Винн незнакомо. Она уже хотела спросить, кто такой Гройташиа, но тут Сгэйль резко повернулся и зашагал за Ошей.

Озадаченное выражение, на миг мелькнувшее на лице Магьер, исчезло. Черноволосая женщина опустила голову и медленно закрыла темные глаза. Винн услышала явственный скрип кожи — это Магьер с силой стиснула рукоять сабли.

— Кто такой Гройташиа? — спросила Винн.

Не получив ответа, она глянула на Мальца, но пес не сводил глаз с Лисила. А затем без единого знака побежал рысцой за Сгэйлем.

Магьер так и не подняла головы. Сунула саблю в ножны и двинулась вслед за остальными.

Лисил все еще стоял в оцепенении и молчал.

— Что же ты натворил? — спросила Винн, хоть и не была уверена, что ей хочется это узнать.

* * *
Гройт… Гройташиа…

Магьер уже слышала это имя. В ее памяти до сих пор звучал крик Бротана в усыпальнице Дармута. Тогда она обернулась и увидела, как Лисил и молодой приспешник Бротана пытаются убить друг друга. Закончилось это тем, что Лисил — в который раз — оказался залит кровью, кровью, хлынувшей из рассеченного горла Гройташии.

Лисил не был виноват. По крайней мере, в этой смерти. Но Магьер никак не могла отделаться от мысли: сколько женщин или мужчин на жизненном пути Лисила ждали тех, кто уже никогда не вернется?

Он не был виноват. Дармут вынудил его делать все, это, и ради сохранения собственной жизни и жизни родителей Лисил подчинялся — а все из-за Нейны. Она сотворила сына таким. Магьер нагнала Сгэйля.

— Он защищал свою жизнь, — сказала она тихо, чтобы не услышали остальные.

— Мне известно, что там произошло, — отозвался Сгэйль, не сбавляя шаг.

— Ты все знал… и все-таки взял с собой Энниш?

— Это было не мое решение.

— Хватит вилять! — излишне громко рявкнула Магьер и схватила Сгэйля за плечо.

Он тотчас крутнулся, вырвавшись прежде, чем она успела как следует вцепиться.

— Ты ничего не знаешь про обычаи Ан'Кроан, — предостерег он, — и не с твоим примитивным человеческим…

Он осекся, окинув взглядом лицо и волосы Магьер.

Она не знала, что такое «Ан'Кроан», но этот пристальный взгляд вызвал у нее беспокойство.

Может быть, Сгэйлю бросилась в глаза ее внешность, и он заметил, насколько она отличается от обычных людей? Или же Бротан рассказал ему, какой он увидел Магьер во время боя в усыпальнице? Что именно ему известно?

— Ну так расскажи хоть что-нибудь, — предложила она вслух. — Примитивно, чтобы понял и… человек, — если ты, конечно, не против.

— Вам обещали защиту ради Лиишила, — сказал Сгэйль. Он уже взял себя в руки и вернулся к обычной своей отчужденной вежливости. — Это обещание мы исполним любой ценой. Как станут в итоге относиться к событиям в Веньеце, будет зависеть от того, какое положение займет Лисил среди нашего народа… и, быть может, нашей касты. Но об этом говорить не мне. Подожди, покуда Лисил не побеседует с Вельмидревним Отче.

Сгэйль, явно чувствуя себя не в своей тарелке, отвернулся и зашагал вперед.

Магьер хотела спросить еще кое-что, но прикусила язык. Что бы ни думал по этому поводу сам Сгэйль, он, судя по всему, сдержит слово и не отступит от своих странных обычаев, целиком и полностью подчиняясь приказам вышестоящих и делая то, что ему велели.

— А что же такое «Ан'Кроан»? — вместо этого спросила она.

Сгэйль замедлил шаг.

— Это самоназвание нашего народа. Ваша малорослая спутница перевела бы это как… «Наша кровь».

Магьер замутило. Все, что так или иначе касалось Лисила, рано или поздно сводилось к крови.

* * *
Малец шел позади Магьер, спорившей со Сгэйлем. И осторожно касался сознания эльфа, выуживая из него воспоминания.

В памяти Сгэйля мелькали лица людей. Казалось, он ищет среди них подобие бледного лица и черных, с красными искрами, волос Магьер. Ничего подобного не находилось, и Сгэйля это беспокоило. Он не знал, кто такая Магьер на самом деле, и видел в ней только не обычно бледную женщину.

Оставалась еще проблема крови. Крови унаследованной и пролитой.

Это была паутина, в которой запутался даже Малец. Распутается она или же затянется в петлю, которая удушит их всех, — зависело только от того, как отнесутся к Лисилу соплеменники его матери.

Сколько бы обрывков воспоминаний ни выудил Малец из памяти Сгэйля, он так и не смог составить ясное представление об этой проблеме и о том, чем грозит Лисилу убийство анмаглахка. В одном Малец был уверен: Сгэйль приложит все усилия, чтобы соблюсти обычаи своего народа.

Энниш — другое дело.

Мысли ее были заполнены воспоминаниями о Гройташии. В этих воспоминаниях был тот самый огонь, который так неистово пылал в каждом из них. Даже издалека Малец чуял, что от Энниш исходит запах ненависти и невыносимой боли.

Идя вслед за Магьер и настороженно внимая внешнему и внутреннему, пес уловил еще один запах. И уловил краем глаза, как между деревьев мелькнула серебристо-серая тень.

Все прочие мысли разом вымело из его головы, когда он увидел мелькающие вдоль тропы силуэты маджай-хи. Малец жадно высматривал их, вернее, одну из них, провожая взглядом гибкие силуэты, то и дело исчезавшие в глубине леса.

Белоснежная самка на миг появилась из-за деревьев — и исчезла.

— Ну конечно, Малец, — сказала Винн. — Иди, побегай с ними, если хочешь.

Пес даже не заметил, как замедлил шаг и оказался рядом с ней. Он глянул на лес, затаив дыхание, но остался рядом с Винн. И вдруг насторожил уши, услышав пронзительное чириканье.

Оно плавно перешло в длинную мелодичную трель, словно кто-то в лесу виртуозно насвистывал мелодию, а затем стихло. В детстве, живя среди эльфов, Малец ни разу не слыхал такой птицы.

Винн подняла голову, взглядом разыскивая источник этих звуков.

— Что это была за птица? — спросила она, обращаясь к Уркару, который замыкал шествие.

Уркар надолго остановился, и Малец сделал то же самое, поскольку пожилой эльф смотрел в ту сторону, откуда они пришли. Когда Уркар наконец повернулся, на лице его было написано крайнее изумление.

На вопрос Винн он так и не ответил… а когда Малец коснулся его воспоминаний, то сумел уловить только беглый промельк черных круглых глаз и белых, в серую крапинку крыльев.

* * *
Миновало шесть дней, а Лисил по-прежнему не знал, как долго еще Сгэйль будет вести их по лесу. Эльфов они не встречали, да и местной живности, кроме маджай-хи, то и дело мелькавших среди деревьев, почти не видели. Один раз Лисилу пришлось силой удерживать Винн, которая рванула за разноцветной бабочкой и стайкой радужно переливающихся мотыльков. Иногда по ветвям скакали белки — одни обычного, рыжего цвета, другие бежево-коричневые, как норка.

И еще изредка были слышны трели невидимых птиц.

Опасения Винн насчет ташгаля, увы, оправдалось целиком и полностью. Зверька никто не видел, но из мешков то и дело пропадали мелкие вещи, в том числе кремень, последняя жестянка чая, столь любимого Винн, и несколько монет, — эта пропажа обнаружилась, когда они как-то утром увидели, что их кошелек валяется, развязанный, а монеты высыпаны в траву. Лисил завел привычку, ложась спать, ставить у изголовья шкатулку с черепами.

Прозрачные ручьи кишели рыбой, и анмаглахки без труда обеспечивали всему отряду по две сытные трапезы в день. Один из эльфов просто исчезал в лесу и вскоре возвращался с добычей для завтрака либо ужина. Днем, на ходу они перекусывали ягодами, орехами и неприглядного вида грибами.

Всякий раз, когда Лисил думал о Винн, он чувствовал себя существом второго сорта. Юная Хранительница раздражала его, и он ничего не мог с этим поделать. Да, она бегло говорит по-эльфийски, о чем сама не раз ему напоминала, но что в том проку? Сгэйль едва замечает ее присутствие, так что единственный эльф, с кем Винн могла беседовать подолгу, был Оша, а о нем у Лисила сложилось не слишком высокое мнение.

Каждый новый день был для него пыткой, потому что он представлял свою мать в заточении, в эльфийской темнице… хотя жалость или острая тоска неизменно были смешаны с неприязнью. Каждый раз Лисил спрашивал у Сгэйля, сколько миль им еще надо пройти, и каждый раз получал один и тот же ответ: «Много… пока еще много».

Ему это надоело.

Магьер шла рядом с ним. Ей явно было не по себе, и, как всегда, она никому и ничему не доверяла. Держалась она неплохо, черные волосы в солнечном свете мерцали золотыми искорками, но Лисил заметил, что она почти ничего не ест, а ночью с трудом засыпает. С каждым днем Магьер становилась все напряженней, словно в ней накапливалась энергия, не имеющая выхода.

Лисил всегда считал, что Магьер предпочитает ночное время, а при свете солнца чувствует себя не в своей тарелке, но здесь, в Краю Эльфов, она непостижимо изменилась.

Полуэльф попытался вспомнить, когда в последний pаз они с Магьер оставались наедине. Давно, слишком давно. Каждую ночь, движимый чувством вины и желанием, он укладывался рядом с Магьер под одним одеялом и утыкался лицом в ее затылок. Только в это краткое мгновение Лисил и забывал, зачем пришел сюда и каким способами этого добился.

На шестой день пути Сгэйль поднял руку, и все остановились.

— Мы неподалеку от моего родного селения и переночуем там, у моих родных. — Сгэйль задумался, и на лице его появилось напряженное выражение. Наконец он жестом указал на саблю Магьер. — Вы лю… нездешние, и то, что вы вооружены, может вызвать опасную реакцию. Отдайте ваше оружие мне до завтрашнего утра.

— Только через мой труп! — прорычала Магьер.

Сгэйль вздохнул, указав на изогнутые клинки Лисила.

— Даю вам слово. Мы будем среди моих сородичей, моего клана. Они никогда не видели в этом краю человека. Они не слишком будут вам рады… тем более если вы будете при оружии.

— Нет! — отрезала Магьер.

Энниш отступила за спину Сгэйля. Уголок ее левого глаза подергивался.

— Дикари! — прошептала она Сгэйлю, но по-белашкийски, чтобы ее поняли все.

Лисил быстро глянул на Магьер, готовый к очередной вспышке гнева, но она и не шелохнулась, что только сильнее насторожило его.

— Почему к нам послали тебя? — спросил он у Сгэйля. — Именно тебя — из всех твоих соплеменников?

Сгэйль медленно взмахнул рукой, вынудив Энниш отступить.

— Потому что я единственный, кому вы могли бы поверить… отчасти.

Лисил в жизни не признался бы в этом Магьер, но он и впрямь начал в глубине души верить Сгэйлю — по крайней мере, его словам.

— Что, если мы просто спрячем наше оружие? — спросил он.

Магьер покачала головой, не веря собственным ушам.

— Ты что, и в самом деле хочешь его послушаться?

— У них свои обычаи, — напомнила Винн. — А мы здесь только гости.

Магьер развернулась к ней, явно собираясь огрызнуться, но смолчала.

— Никто, кроме меня, не дотронется до вашего оружия, — повторил Сгэйль. — И вас тоже никто пальцем не тронет.

Энниш что-то пробормотала себе под нос. Лисилу наплевать было, что там она бормочет и каким тоном. Сгэйль поднял руку, призывая к молчанию, и стал ждать ответа Лисила.

При всей уравновешенности Сгэйля было ясно, что, если Лисил и его спутники не согласятся исполнить его просьбу, дальше они не продвинутся ни на шаг. Полуэльф отстегнул ножны изогнутых клинков. Оша подобрался ближе. Даже молчаливый Уркар перешел на другое место, чтобы лучше было видно. Энниш так и держалась поодаль, но не сводила глаз с клинков.

Лисил вручил клинки Сгэйлю, вслед за ними отдал два оставшихся стилета, но ременные ножны на запястьях снимать не стал.

— Зачем надо? — спросил Оша на ломаном белашкийском, указывая на изогнутый клинок.

Прежде чем Лисил успел ответить, Сгэйль разразился отрывистой эльфийской трелью, при этом показав подбородком и на Магьер. Глаза Оши округлились.

— Нет, — сказал он, затем глянул на Лисила. — Это… это правда?

Сгэйль опять перешел на белашкийский:

— Извините… Я рассказал Оше, как вы в городских подземельях охотились на вампиров.

Лисил хорошо помнил эту историю. Он тогда был вне себя от страстного желания снести голову Крысенышу. С точки зрения Сгэйля, это, наверное, и впрямь была дикость, учитывая то, с какой целью он сам спустился в катакомбы вслед за Лисилом. Анмаглахки охотились бесшумно… и на живых.

Эта мысль зацепила Лисила. В который раз он увидел себя — свое прошлое — застрявшим на полдороге между двумя мирами.

— Можно мне? — спросил Сгэйль, жестом указав на диковинное оружие.

Лисил кивнул, и эльф извлек изогнутый клинок из ножен, крепко сжав его крестовидную рукоять. И поднял клинок над головой, медленно поворачивая его, чтобы все могли рассмотреть.

Переднее, листовидной формы лезвие плавно сужалось к острию; в его основании было овальное отверстие, внутри которого располагалась обмотанная кожаным ремешком рукоять. Из нижней части рукояти, продолжая изгиб, вырастал узкий длинный клинок, прикрывавший предплечье и чуть заходивший за локоть. Вернее, так было с Лисилом — Сгэйлю этот клинок едва прикрывал предплечье.

Вместо того чтобы, подобно Сгэйлю, внимательно разглядывать клинок, Оша вдруг смутился.

— Этот мертвый-не… мертвый-не-мертвый, — не без труда выговорил он. — Мы видеть… слышать о таких… не здесь, но слышать истории немножко о других место… мест. Как ты убивать, если он мертвый?

Лисил не ожидал такой разговорчивости, но поведение Оши было вполне объяснимо. Необычное оружие и должно было заворожить члена касты убийц, даже такого молодого, как Оша. В то время как иные люди могли счесть вампиров суеверной сказкой, Сгэйль недвусмысленно подтвердил, что это правда. Остальные просто поверили его словам.

Вампиры и в землях людей встречаются нечасто, но Оша явно намекал на что-то другое.

— Что он имел в виду, когда сказал «не здесь»? — спросил Лисил. — У вас нет историй или сказок о вампирах?

Судя по ответу Сгэйля, он тщательно взвешивал каждое слово.

— Неизвестно, чтобы вампир когда-нибудь ступал на эту землю.

Правдивый, хотя и уклончивый ответ. Но Лисил понял, что за ним кроется.

Никакая нежить — вампир или кто иной — не могла войти в этот лес.

— Как убивать не-мертвый… вампир? — повторил Оша.

Лисил был погружен в свои мысли.

Что?

Магьер взялась за рукоять сабли, отчего молодой эльф напрягся, но она не обнажила клинок. Пальцами другой руки она наискось, сверху вниз очертила дугу поперек горла.

— Ох, Магьер, — с отвращением вздохнула Винн.

— Горло? — уточнил Оша.

Неожиданно для Лисила ему ответил Уркар:

— Нет, не горло — шею. Они срубают головы.

Смуглое лицо Оши заметно побледнело. Стоявшая поодаль Энниш едва слышно зашипела. Сгэйль быстро что-то сказал Оше. Молодой эльф кивнул.

— Извините его, — проговорил Сгэйль. — Расчленение мертвых нам отвратительно, но… мы понимаем, что иначе нельзя.

— Мы уже закончили обсуждать способы убийства? — осведомилась Винн.

Сгэйль изогнул бровь. Убрал в ножны клинок Лисила и выжидательно повернулся к Магьер.

Она не шелохнулась.

— Мне это нравится ничуть не больше, чем тебе, — сказал Лисил. — Но Винн права. Это их мир… и их образ жизни.

— Ладно! — бросила она. — Только потому, что я не вижу другого способа найти твою мать. Только не морочь мне голову. Они не почетный эскорт, а стража, и делают в первую очередь то, что нужно им.

Ее резкие слова встряхнули Лисила. Пускай анмаглахки похожи на его мать, и внешностью, и даже отчасти поступками, — все равно он здесь чужак, не знающий даже их обычаев, не говоря уже про образ мыслей. Только это ничего не меняет.

Магьер наконец-то отстегнула саблю и отдала ее Сгэйлю. Он принял клинок и, ощутив его вес, едва заметно приподнял бровь. Затем поглядел на Магьер с таким видом, словно не мог поверить, что она в состоянии орудовать этой саблей.

Винн вручила Сгэйлю арбалет и колчан, который носил на спине Лисил. Все это Сгэйль передал Уркару, и тот повесил арбалет и колчан на плечо. Это было логично: в одиночку Сгэйль унес бы все оружие с трудом, а он поклялся охранять только клинки.

Лисил достал из мешка, который несла Винн, свой свернутый плащ и отдал его Сгэйлю.

— Заверни в него клинки… легче будет нести и проще укрыть от посторонних взглядов.

Сгэйль согласно кивнул и уже собирался двинуться дальше.

— Магьер! — окликнула Винн.

Юная Хранительница скрестила руки на груди, выразительно глядя в спину Магьер. Что еще удивительнее — Малец заворчал на Винн, неодобрительно фыркнул и облизал нос. Девушка не обратила на него никакого внимания.

Лисил растерялся. Они отдали Сгэйлю арбалет, его клинки и стилеты, саблю Магьер…

Секунду он помышлял о том, чтобы промолчать, но выходка Винн уже привлекла к ним излишнее внимание.

— Отдай, — сказал он Магьер. — Сейчас же.

Порой Лисила даже пугало то, сколько презрения способна излить эта женщина одним лишь взглядом искоса. Это напоминало ему давние времена таверны «Морской Лев», вернее, те минуты, когда Магьер окончательно надоедали его кривлянья.

Магьер сунула руку за спину, под мешок. И достала кинжал с длинным лезвием, купленный перед тем, как они отправились в Войнорды.

Сгэйль, не говоря ни слова, раскрыл сверток с оружием и ждал. Лисилу почудилось, что во взгляде эльфа мелькнула смешливая искорка. Магьер швырнула кинжал в общую груду.

— Пойдем, — сказал Сгэйль и махнул рукой своим сотоварищам. — Маджай-хи может ходить, где ему вздумается, а всем остальным лучше не выходить за пределы нашего круга. При виде вас наши сородичи могут повести себя… неуравновешенно.

Энниш пошла впереди, Сгэйль и Оша встали справа и слева, а Уркар, шедший позади Винн, замыкал шествие.

Идти пришлось недолго. Лисил заметил, что подлесок, по которому они пробирались, странно переменился. Кустарник здесь вымахал выше его головы. Кедры и дубы встречались теперь чаще, чем другие деревья, и стволы у них были куда толще, чем Лисилу доводилось видеть прежде.

Плющ причудливо оплетал их нижние ветви, которые были совсем близко, — только руку поднять. Стволы деревьев были странно, противоестественно вздуты, хотя Лисил не заметил ни малейших признаков болезни. Зеленые кроны, смыкавшиеся над головой, росли густо и пышно. Между деревьями подлесок уступал место прогалинам, поросшим желтовато-зеленым мхом. Кто-то вышел на такую прогалину и двинулся прочь, точь-в-точь лесной дух вынырнул из раздутого ствола сосны.

Подойдя ближе, Лисил увидел, что с нижних ветвей дерева завесой ниспадает плющ. Его зеленые плети окаймляли вход в широкое отверстие в стволе дерева, между ребристыми, выпирающими из земли корнями.

— Это жилища? — спросила Винн, но никто ей не ответил.

Оша нервно вертел головой. Сгэйль был напряжен и насторожен, как в ту ночь, когда они встретились в лесу. Их поведение встревожило Лисила не на шутку.

Они шли мимо других жилых деревьев с просторными входами, окаймленными разнообразной зеленью. Из-под цветущих примул, окаймлявших темный провал в стволе дуба, выглянул рослый эльф. Лисил сумел разглядеть только, что ему пришлось наклониться, чтобы высунуть голову наружу. На просторной поляне была поставлена печь — большой глиняный купол с отверстием наверху, из которого тянулся дым. Несколько женщин и двое мужчин, стоявшие возле печи, прервали разговоры, начали подталкивать друг друга и один за другим повернулись, уставясь на пришельцев.

Одна женщина, как показалось Лисилу, вышла прямо из дерева. Полуэльфу показался необычным цвет ее волос. На поросшей мхом полянке она стояла чуть поодаль от остальных, и солнечный свет, пробившийся сквозь лесной полог, озарял ее с головы до ног. Лицо у нее было куда смуглее, чем у Лисила, уголки огромных глаз и небольшого аккуратного рта окаймляли едва заметные морщинки. Женщина была высокая, гибкая — такой в памяти Лисила сохранилась Нейна, — с волосами цвета ивовой коры. Серые пряди отличали ее от большинства беловолосых соплеменников. Так непривычно было видеть эльфа преклонного возраста…

Узкое лицо эльфийки завершалось острым подбородком, который сейчас почти упирался в изящную, хотя и морщинистую шею, потому что женщина склонила голову, роясь в содержимом своей корзинки. Вновь прибывших она еще не заметила — чего нельзя сказать о других жителях селения.

Они появлялись во входных проемах своих древесных домов, выходили из-за завес плюща, огибали арки из дикого винограда и куманики, размечавшие общинную территорию. Мальчик-подросток в одних штанах до коленей, смуглый и хорошо сложенный, устроился в ветвях дуба, прямо над головой у пришельцев.

Эльфы смотрели на прибывших собратьев с безмятежной благожелательностью, покуда не замечали, что анмаглахки сопровождают чужаков. Тогда они застывали на месте, и страх на их лицах смешивался с иным, более опасным выражением. Все они глазели на Магьер и Винн, а некоторые даже с сомнением поглядывали на Лисила.

Здесь, в отличие от людских земель, никто не принял бы его за эльфа. Он был заметно ниже ростом, и янтарные глаза его были не такие большие, как у эльфов, а острый подбородок, хотя и лишенный растительности, был все же чересчур широк. Да и одет он был совсем не так, как местные эльфы.

Малец прибавил ходу и, нагнав Винн, пошел рядом с ней.

Еще несколько шагов — и на зеленой лужайке, которая располагалась в самом центре селения, небольшой отряд оказался со всех сторон окружен обитателями деревни. Вперед вышел худой эльф примерно одних лет со Сгэйлем. Энниш резко остановилась, но эльф даже не глянул на него.

— Сгэйльшеллеахэ! — враждебно процедил он.

Начался разговор, из которого Лисил не смог понять ни слова, но Оша отступил назад, встав поближе к Винн. Лисила это не порадовало, и он пристально разглядывал растущую толпу эльфов. Одеты они были совсем не так, как анмаглахки.

Кое у кого из эльфов длинные волосы были стянуты на макушке в конский хвост, закрепленный гладким деревянным кольцом. Одежда у них была в основном желтых и темно-коричневых оттенков и представляла собой прямые утепленные куртки либо жилеты, рубашки из светлой, иногда белой ткани, похожей на шелк тем, что переливалась на солнце. У некоторых эльфов ворот и широкие рукава рубашки были отделаны причудливой вышивкой. Хотя кое-кто из женщин носил длинные темные юбки, большинство явно предпочитало широкие коричневые штаны до коленей и мягкие сапоги. Детей, кроме полуголого подростка, видно не было. Ни у кого из эльфов не было при себе инструментов, сельскохозяйственных орудий или предмета, который, с точки зрения Лисила, мог считаться оружием.

В краях, населенных людьми, его сходство с эльфами всегда вызывало любопытство, иногда нездоровое, но сейчас оказалось куда хуже то, что он недостаточно похож на эльфа.

Несколько жителей селения в один голос кричали на Сгэйля — кто ошеломленно, кто испуганно, кто со злостью. Они расшумелись так, что за их криками почти не было слышно ответов анмаглахка.

— Винн, о чем они говорят? — шепотом спросил Лисил.

— Обвиняют Сгэйля в том, что он нарушил священный закон, — шепотом ответила девушка. — Он отвечает, что исполняет приказ Аойшенис-Ахарэ и что мы все находимся под защитой.

Оша прижал палец к губам и предостерегающе покачал головой. Винн умолкла, и Лисил стал напряженно вслушиваться, хотя почти ничего не мог разобрать.

Когда Сгэйль упомянул Аойшенис-Ахарэ, половина спорщиков разом притихла, кое-кто был явно потрясен, но потрясение очень скоро сменилось прежнем гневом.

Лисил сделал шаг вперед, пристально разглядывая лица эльфов. Он не ожидал, что Сгэйль столкнется с таким враждебным напором. Одной из причин, почему Лисил согласился пойти с анмаглахками, было то, что они обещали защиту Магьер и Винн. Сейчас полуэльф спрашивал себя: а так ли нерушим и свят обет защиты? Постепенно громкие голоса стихли, и Сгэйлю, судя по всему, удалось убедить спорщиков пропустить его.

И тут Лисил услышал и одновременно почувствовал, как что-то скрежетнуло по сундучку, который висел у него на спине.

На грудь ему упали срезанные ремни, и привычная тяжесть сундука исчезла.

Круто развернувшись, Лисил увидел Энниш. В одной руке у нее был длинный стилет, другой она вцепилась в засов сундука. Полуэльф так заслушался, что не заметил, как Энниш подобралась к нему со спины.

* * *
Магьер увидела, как сундук свалился со спины Лисила. Энниш тотчас присела на корточки, пытаясь отпереть засов.

— Нет! — закричала Магьер и метнулась к сундуку.

Энниш резко выбросила руку, ребром ладони ударив ее под колено.

Магьер рухнула, так и не дотянувшись до сундука, а Энниш откинула крышку, прежде чем Лисил успел выхватить сундук.

Сверток вывалился наружу, и по земле, у всех на виду покатилось два черепа.

Кто-то ахнул.

Посыпались восклицания, в которых Магьер не поняла ни слова. В ноге растеклась обжигающая боль, сердце стучало бешено и часто. Слишком много событий случилось одновременно. Магьер беспомощно смотрела, как Лисил бросился к черепам, чтобы укрыть от любопытных глаз все, что осталось от его отца и бабушки.

Энниш лягнула его в живот. Полуэльф сложился пополам, хватая ртом воздух, а беловолосая женщина принялась что-то выкрикивать по-эльфийски.

— На! — пронзительно закричала Винн. — Нет! На-битха… неправда!

Оша выхватил оба стилета, но так и стоял в замешательстве, точно не знал, на кого нападать или кого защищать.

Магьер, презрев боль в ноге, кое-как поднялась, чтобы броситься сзади на Энниш.

Чьи-то железные пальцы сомкнулись вокруг ее запястья, и ее с силой рванули назад. Магьер ударила наотмашь, метя в неизвестного противника, — и на краю зрения мелькнуло лицо Уркара, который увернулся от ее кулака.

Он ударил ее ногой под колени, сбил с ног и придавил к земле. Бешенство уступило место потрясению, и Магьер отчаянно извивалась, пытаясь вырваться. Уркар вывернул ее запястье, придавив руку коленом, и она ткнулась лицом в траву общинной лужайки. Уркар нагнулся над ней.

— Не двигайся, — хладнокровно велел он.

— Пусти! — прорычала Магьер.

Он даже не соизволил ответить. Магьер охватил страх, который был сильнее ярости.

Прижимаясь щекой к зеленому мху, она попыталась краем глаза отыскать Лисила.

Одним прыжком Малец оказался перед Энниш, рыча и скаля зубы. Женщина попятилась, и Винн метнулась к черепам.

— Она сказала эльфам, что ты пришел сюда охотиться! — прокричала она Лисилу. — За головами!

Магьер похолодела.

Лисил то ли не понял Винн, то ли не хотел понимать. Он схватил череп Гавриела. Винн, опередив его, накрыла ладонью череп его бабушки. И голосом, полным страха, закричала по-эльфийски, обращаясь к Сгэйлю. Магьер сумела разобрать только одно слово — «Эйллеан».

Лисил рухнул на колени, пытаясь вырвать у Винн бабушкин череп.

— Прекрати! — крикнула девушка. — Уймись, не то они тебя убьют!

Магьер опять выгнулась, пытаясь оттолкнуть Уркара, но это было все равно что бороться с каменной статуей.

* * *
Слова Винн ничуть не интересовали Лисила — ему нужны были только черепа. Полуэльф вырвал его из рук Винн и скорчился, прижимая к груди останки отца и бабушки.

Янтарные глаза Сгэйля широко раскрылись, и Лисилу показалось, что он увидел в них отражение своих собственных мук.

— Эйллеан? — прошептал Сгэйль, указывая на эльфийский череп.

Лисил поспешно отдернул его.

Из толпы с суровым видом выступили женщина в штанах до коленей и старик в мантии. Малец зарычал и с неистовым лаем бросился на них, вынудив шарахнуться назад. Затем пес обежал по кругу лужайку, угрожающе рыча на окруживших ее эльфов. Жители селения были совершенно сбиты с толку — маджай-хи бросается на них, защищая чужака.

На общинной лужайке стало тихо, слышны были только недоуменные перешептывания. Зрители смятенно переводили взгляд то на Мальца, то на Сгэйля. Затем все воззрились на Лисила, и у него мурашки побежали по спине от такого пристального внимания.

— Ты унес останки Эйллеан из усыпальницы в замке? — спросил Сгэйль.

Странное дело — внутри этого вопроса таилось страстное утверждение. Сгэйль что-то громко сказал по-эльфийски, и в тоне его слышалась та же страстность. Впрочем, настроение эльфов его речь почти не изменила. Одни выглядели удивленными и настороженными, другие косились с откровенным недоверием.

— Ты вернул ее домой, к сородичам… верно? — прибавил Сгэйль.

Смысл его слов едва доходил до сознания Лисила. Полуэльфу плевать было, чего так настойчиво добивается от него Сгэйль. Со своими мертвыми он как-нибудь сам разберется.

— Ответь ему! — настойчиво шептала Винн. — Он пытается спасти твою жизнь… да и нашу тоже!

Энниш прорычала что-то, и голос ее сорвался на скрежет. Лисил резко обернулся.

Лицо ее исказилось от предвкушения, словно она наконец загнала в угол зверя, за которым давно охотилась. У Лисила застучало в висках от бешенства, но он не шелохнулся.

Слезы потекли ручьями по искаженному лицу Энниш, срывались каплями с ее скошенного подбородка. Уркар рявкнул на нее по-эльфийски. Она огрызнулась, и гримаса омерзительного предвкушения исчезла с ее лица.

Уркар по-прежнему не давал Магьер встать, но лицо его при этом оставалось отрешенно-невозмутимым. Магьер едва могла приподнять голову с земли, и взгляд ее темных глаз был неотрывно устремлен на Лисила.

Сколько еще ждать, прежде чем глаза ее нальются чернотой, зубы превратятся в клыки? Лисилу так хотелось, чтобы это произошло, так хотелось увидеть, как Магьер впивается зубами в эльфа.

Уркар наклонился к Магьер, что-то тихо проговорил. Она сразу перестала вырываться, и тогда пожилой эльф поглядел куда-то за спину Лисилу. Коротко кивнул кому-то — и отпрыгнул назад, освобождая Магьер. Она с трудом поднялась, при этом оказавшись лицом к лицу с Уркаром, затем медленно отступила к Лисилу.

— Все хорошо, — прошептала Магьер, присев на корточки и одной рукой упираясь в землю. — Никто их не заберет… я никому не позволю отнять их у тебя.

При звуках ее голоса бешеный рев крови в ушах Лисила начал стихать.

— Прошу тебя, — взмолился Сгэйль, — скажи им всем… скажи моим сородичам, что я говорю правду!

Лисил увидал на лице анмаглахка боль… и страх.

— Эрин'н, — шепотом подсказал Сгэйль, — «правда»… Ну, говори!

Лисил ничего не понял, но страстная настойчивость Сгэйля все-таки проникла в его затуманенное сознание.

— Эй-рин-ин, — произнес он, а потом повторил, уже громче.

Сгэйль облегченно обмяк.

Магьер потянулась к упавшему на землю куску холста, но Сгэйль поднял его первым. Он расправил холст, накинул поверх своих ладоней, словно подношение.

— Вы устыдили меня, — сказал он тихо, опуская взгляд на череп Эйллеан. — Жаль, что вы мне об этом не рассказали. Я бы… молил о разрешении нести ее. Хотя бы несколько шагов.

Взглянув на череп Гавриела, Сгэйль на миг заколебался, но все же протянул к ним расправленный холст. Магьер схватила его и бережно набросила поверх черепов, которые прижимал к груди Лисил.

Полуэльф поспешно завернул эти реликвии, укрыв их от посторонних глаз, и поднялся лишь после уговоров Магьер.

Кое-кто из эльфов, окружавших поляну, еще гневно посматривал на пришельцев, но другие опустили головы в приливе скорби. Лисил не мог понять, отчего возвращение останков его бабушки и одно слово на языке эльфов стали причиной такой резкой перемены.

Магьер обняла его одной рукой за плечи, но глядела она за спину Лисила — туда, где стояла Энниш.

— Еще раз поднимешь на него руку, — холодно проговорила она, — и мне не понадобится клинок, чтобы тебя обезглавить.

Лисил не услышал ответа Энниш, но увидел, как она прошла справа, стараясь держаться как можно дальше от нее, и направилась к Сгэйлю. Уркар, появившийся перед глазами Лисила, преградил ей дорогу.

С совершеннобесстрастным видом пожилой анмаглахк поднял руку ладонью вперед. И махнул ею между собой и Энниш, словно отмахивался от назойливой мошки.

Гнев исчез с лица Энниш. Она отшатнулась, словно получила пощечину от того, кто был ей очень дорог. Потом попятилась прочь от Уркара, развернулась и опрометью бросилась бежать с лужайки.

Винн с трудом поднялась на ноги, и Оша, сунув на место стилеты, бросился ей помогать. Когда он протянул юной Хранительнице руку, девушка отскочила и отвернулась от него.

— Нам надо сейчас же уйти отсюда, — сказала она.

Малец все еще кружил перед столпившимися вокруг лужайки эльфами, то и дело поглядывая на Лисила.

Через толпу протолкался пожилой эльф в теплой коричневой рубахе. Его растрепанные волосы были темнее, чем у прочих, и пронизаны серо-стальными нитями седины. Малец развернулся к нему, рыча. Старик замер на самом краю толпы, но не отступил.

— Сгэйльшеллеахэ! — позвал он.

Узкое лицо Сгэйля дрогнуло и облегченно просияло.

— Фойрреач-ахарэ!

— Малец, не надо! Пропусти его! — крикнула Винн, а потом прошептала Магьер: — Сгэйль назвал его дедушкой.

Малец повернул, по кругу неуверенно потрусил к Винн, не упуская из виду вновь прибывшего. Старик приблизился к ним, внимательно глядя на пса. Он не был ни зол, ни испуган — разве что чуточку ошарашен и встревожен.

Сгэйль быстро заговорил по-эльфийски, и в ответных репликах его деда чувствовалась вежливая настороженность. Гадая, о чем они говорят, Лисил глянул на Винн. Девушка напряженно вслушивалась в разговор, но переводить не спешила. Сгэйль махнул рукой Лисилу, предлагая идти дальше, и, понизив голос, бросил:

— Скорее. Пойдем ко мне домой. Там вы будете в безопасности.

Лисил вовремя прикусил язык, чтобы не огрызнуться. Сгэйль уже прежде обещал что-то подобное, но его заверения лопнули как мыльный пузырь. Оставалось только гадать, что ждет их впереди.

ГЛАВА 6

Винн тихонько ахнула, миновав шерстяную занавеску и шагнув внутрь дуба размерами с небольшой дом.

Мох, который рос снаружи, вливался в жилище, покрывая пол, хотя Винн казалось непостижимым, как вдали от солнечных лучей он мог сохранять сочный желтовато-зеленый цвет. Ствол дуба изнутри представлял собой просторную округлую комнату с естественно изогнутыми дверными проемами и стенами. Стены комнаты, как и само дерево снаружи, были покрыты корой, но кое-где проступала обнаженная древесина. Не то чтобы кора в этих местах была содрана, скорее, дерево выросло таким образом, но тем не менее жило и процветало. Темно-желтые арки с занавесями вели в другие помещения. По левой стене вилась лестница, уводя в верхние комнаты.

Лавки вдоль противоположной стены были завалены шафранного цвета подушками, которые игла вышивальщицы украсила светло-желтыми цветочными узорами. Сквозь один арочный проем Винн разглядела комнату поменьше, где прямо на моховом ковре лежали пышные тюфяки. На тюфяках в уютном беспорядке были разбросаны мягкие подушки и зеленые шерстяные одеяла.

Винн легонько провела кончиками пальцев по стене, покрытой корой, и тут вошел Оша.

После того, что произошло на общинной лужайке, Винн больше не была уверена, что ему можно доверять. При виде черепов он выхватил стилеты, но не для того, чтобы вступиться за тех, кого поклялся защищать.

Магьер рывком отдернула занавеску и огляделась по сторонам. Убранство древесного жилища ее явно не интересовало. Она настороженно высматривала возможные опасности и, быть может, другие выходы наружу. Наконец черноволосая женщина шагнула в дом и придержала занавеску.

Вошел Лисил, все так же прижимая к груди сверток с черепами, а за ним появился Малец, который осмотрел жилище почти с таким же видом, что и Магьер. Сгэйль нес под мышкой шкатулку, в котором хранились черепа. Другой рукой он придерживал завернутые в Лисилов плащ клинки. Последним вошел дед Сгэйля. Но и после этого в комнате не стало тесно.

Оша воззрился на сверток в руках Лисила. Сделал глубокий вдох, на секунду задержал дыхание — и шумно выдохнул.

— Какое счастье, что ты говоришь на нашем языке, — обратился он к Винн. — Когда я увидел это… эти… и услышал, что сказала Энниш…

Он говорил, не глядя на Винн. Девушка поняла, что молодому эльфу совестно за очередное нарушение обета защиты. Что ж, и поделом.

Сгэйль бережно поставил сундучок в дальней части комнаты.

— Мне не следовало так торопиться с выводами, — прибавил Оша.

Винн ничего не ответила. Сгэйль уложил рядом с сундучком завернутые в плащ клинки и устремил суровый взгляд на Ошу.

— День выдался долгий, — сказал он, — а путь нам предстоит еще дольше. Сейчас ты можешь поесть и отдохнуть.

Учтивый тон не скрывал его неудовольствия. Энниш с самого начала представляла собой угрозу, но вот от Оши Винн такого не ожидала.

Оша глянул на нее снизу вверх, казалось, хотел еще что-то сказать, но вместо этого торопливо направился к выходу. На ходу он почтительно кивнул деду Сгэйля — и вышел.

Магьер тут же набросилась на Сгэйля:

— Ты дал слово, что нам ничего не грозит, и где оно, твое слово?

— Прошу тебя, — вмешался дед Сгэйля, — присядь и отдохни. Будьте как дома, здесь вас никто не потревожит.

Говорил он по-белашкийски превосходно, хоть и с сильным эльфийским акцентом. Винн, надеясь предотвратить продолжение ссоры, тотчас вмешалась в разговор.

— Ты не анмаглахк, — сказала она, обращаясь к пожилому эльфу. — Как же так вышло, что ты знаешь белашкийский?

— Он ваятель, — объяснил Сгэйль, — а по большей части целитель. И еще старейшина клана. Он дважды побывал с караванами судов в прибрежных людских государствах. К тому же он оказывает услуги самым отдаленным поселениям, в том числе и Криджеахэ, где живут анмаглахки. Я сам научил его белашкийскому языку — по его же просьбе.

Он отступил на шаг и торжественно протянул руку.

— Знакомьтесь — Глеаннеохкантва. Мой дедушка.

Винн мысленно перевела это длинное имя — «Отдыхающий на лужайке». Даже она затруднилась бы правильно произнести это имя и сейчас сомневалась, стоит ли пытаться. Один раз Лисилу уже случилось нанести тяжкое оскорбление нечаянной обмолвкой.

— Глеанн? — неуверенно произнесла она.

Россыпь коричневых точек в янтарных глазах старого эльфа придавала им странное очарование. Тонкие морщинки вокруг рта отчего-то напомнили Винн мудрую сову. В отличие от Сгэйля и его сотоварищей, Глеанн не избегал смотреть на Винн. Взгляд у него был прямой и суровый.

Уголки его губ чуть заметно дрогнули. Затем он прижал руку к сердцу и склонил голову, но тут же, повернувшись к Сгэйлю, приподнял густую бровь:

— Что ты натворил?

Сгэйль заерзал, как мальчишка, пойманный на озорстве.

— Мне надо сообщить о нашем продвижении. Может, ты попросишь Леанальхам принести нашим гостям еды?

Едва он это выговорил, как занавеска на входе резко распахнулась. В дом буквально ворвалась хорошенькая девушка и с порога, задыхаясь, выпалила по-эльфийски:

— Дедушка?.. Ой, дядя! Что случилось? Говорят, ты привел…

Она осеклась, так стремительно втянула в себя воздух, что чуть им не поперхнулась, и попятилась к стене у входа. Ее испуганный взгляд остановился на Магьер.

Винн прикинула, что девушке примерно лет шестнадцать, что по людским меркам, что по эльфийским, — в раннем возрасте развитие у обеих рас шло практически одинаково. Волосы у Леанальхам были довольно темные, можно сказать, темно-русые — редкое явление среди светловолосых эльфов. Ее большие глаза…

Винн моргнула и пригляделась внимательнее.

Большие глаза Леанальхам не были привычного янтарного цвета — скорее топазовые, с чуть заметным зеленым отливом.

На висках у нее были заплетены две тонкие косы, остальные волосы отброшены за спину. Присмотревшись, можно было увидеть, что кончики ушей у нее не такие заостренные, как у прочих эльфов, хотя и острее, чем у Лисила.

Винн перевела взгляд на Лисила. Кроме него, она полукровок не встречала и даже не слышала об их существовании. И тем не менее она точно знала, что эта девушка — не чистокровный эльф.

Сгэйль заключил Леанальхам в объятия, привлек к себе и что-то прошептал на ухо. Винн и представить не могла, что сдержанный и замкнутый командир анмаглахков способен проявлять такие теплые чувства.

— Все в порядке, Леанальхам, — сказал Глеанн по-белашкийски — из чего следовало, что и девушка владеет этим языком. — Твой двоюродный брат привел к ужину нежданных гостей.

Винн осторожно шагнула к девушке.

— Меня зовут Винн… и я рада с тобой познакомиться.

Леанальхам опасливо, одним глазком выглянула из-за плеча Сгэйля. Взгляд ее метнулся от Винн к Магьер, ненадолго задержался на Мальце и остановился на Лисиле. Полуэльф повернулся к ней.

— Лисил, — представился он, затем, кивком указав на Магьер, назвал ее имя.

Леанальхам все еще держалась настороженно, хотя выдвинулась из-за плеча Сгэйля, чтобы как следует, обоими глазами рассмотреть диковинных гостей. Сгэйль мягко отстранил ее и направился к выходу.

— Я вернусь. Пожалуйста, позаботься о гостях. — Он помолчал и вновь перешел на эльфийский. — Приготовь им ванну и найди, во что им переодеться, а их одежду постирай. От них с каждым днем пахнет все хуже.

Пахнет? У Винн отвисла челюсть. Хорошо, хоть Лисил и Магьер не поняли этих слов. Все они уже больше месяца не мылись и не стирали одежду. Сгэйль ушел, и воцарилось неловкое молчание.

— Сначала ужин, — объявил по-белашкийски Глеанн, — а уж потом купание. Леанальхам, ступай к общинной печи, погляди, что там осталось. Постарайся принести рыбы или мяса для маджай-хи. Я подберу для наших гостей чистую одежду.

Малец, услыхав про еду, одобрительно гавкнул.

— Что еще за купание? — осведомился Лисил.

* * *
Сгэйль едва сдерживался, чтобы не побежать. Выйдя из селения в лес, он перешел на рысь. И всеми силами старался упорядочить свои мысли, вернуть им прежнюю размеренность и ясность, но в голове, вопреки его воле, царил хаос.

Отыскав молодую сосну, Сгэйль опустился на колени. Дождался, пока выровняется дыхание, и вынул из-под плаща продолговатый овальный брусок словодрева. Потянулся к стволу сосны, бережно сжимая словодрево… и тут же остановился, опустил руку.

Надо переждать еще минутку.

Сгэйль терпеть не мог сожалеть о том, что сделано. Этому чувству не было места в жизни того, кто поклялся служить своему народу. Но ведь никому раньше и не поручали провести по эльфийским землям людей.

Сгэйлю необходимо было узнать, как поведут себя эльфы при виде чужаков, прежде чем привести Лиишила в Криджеахэ… к Аойшенис-Ахарэ, Вельмидревнему Отче.

Слухи расходятся быстро, и он решил, что поступить так будет лучше, чем без всякого предупреждения появиться в Криджеахэ с двумя людьми и полукровкой. И к тому же Сгэйль эгоистично хотел, чтобы Леанальхам увидела Лисила, узнала, что не у нее одной в этом мире смешанная кровь. Хоть ненадолго она перестанет чувствовать себя одинокой среди своих сородичей.

Сгэйль думал, что родной клан отнесется к его миссии с уважением и безоговорочно поддержит его, даже в этом неслыханном деле. Он — анмаглахк. Никто и никогда не сомневался в безупречности его касты. И служба его прибавляет чести и славы родному клану.

Гордыня… Как незрелый, неопытный новичок, едва принятый в касту, Сгэйль позволил гордыне — и сентиментальным чувствам — затуманить его разум. Ему следовало обойти родные места стороной и не приводить Лиишила в селение клана.

Он не должен был рисковать своей миссией ради личных целей. И однако же всякий раз, когда Сгэйль сталкивался с полукровкой, все запутывалось, как тогда, в городе Бела, в тот момент, когда он целился из лука в ничего не подозревающего Лисила. Как может мыслящее существо быть таким клубком противоречий?

Убийца, сын предательницы, оторванный от своего народа… по собственной воле разделяющий ложе с человеческой женщиной.

Лиишил, внук Эйллеан, который рисковал жизнью, чтобы вернуть останки Эйллеан ее народу.

И как же все-таки он преодолел Изломанный кряж и добрался до этих мест?

Сгэйль не стал об этом расспрашивать, хоть его и мучило любопытство. Куда важнее было добиться доверия Лиишила… а Лиишил показал, что доверяет ему, когда добровольно отдал свое оружие.

Меньше всего Сгэйль хотел бы добиваться подчинения силой. Ценой ссоры между Лиишилом и подчиненными Сгэйлю анмаглахками было большое количество крови с обеих сторон, а ведь совсем не этого желал Вельмидревний Отче. И потому Сгэйль дал Лиишилу время лучше узнать его и, быть может, поверить его слову. И тянул до последней минуты, прежде чем попросил Лиишила разоружиться.

Кровопролития не случилось, хотя встреча чужаков с сородичами Сгэйля оказалась куда более рискованным предприятием, чем он представлял. Ему-то казалось, что гнев и страх эльфов вызовут только люди.

Энниш едва все не испортила. И когда Уркарасиферин отказался быть ее наставником, она бежала, сгорая от стыда.

Обнаружение останков Эйллеан — вернее, то, каким образом они были обнаружены, — едва не уничтожило все тайные старания Сгэйля. И без того слабое доверие Лиишила, которое ему удалось завоевать, изрядно подрастратилось.

И еще маджай-хи. Маджай-хи, которому люди дали имя… Быть может, именно он и нашел дорогу через горы.

Один из древних… из первых… сосуд плоти для стихийного духа.

Сгэйль понял это, еще когда, затаившись на крыше, увидел пса в Беле в первый раз. Именно поэтому он не пустил стрелу, которая должна была убить Лиишила.

Восприимчивость к духовному слою мира нечасто встречалась у его соплеменников. Те, кто с рождения обладал этим качеством, как сам Сгэйль, становились ваятелями или творцами. Люди назвали бы их «тавматургами» — нелепое слово для обозначения человеческих магов, которые работали с физическим слоем мира. Когда Сгэйль был еще юнцом, дедушка всячески уговаривал его избрать стезю ваятеля, чей заботливый труд претворял живые деревья в жилища или способствовал исцелению страждущих. Сгэйлю, однако, недоставало столь необходимого для ваятеля терпения; не прельщало его и искусство творцов, которые преобразовывали и насыщали Духом неживую материю — камень, металл, древесину. Сердце его откликнулось на иной, более великий зов.

Он стал анмаглахком.

Способность к восприятию Духа у него не угасла, как это часто случалось с теми, кто не прошел обучение. Эта способность жила в нем до сих пор. Стоило ему ненадолго замереть и сосредоточиться — и он мог ощутить силу Духа, присутствующую в деревьях и цветах. Сила эта, заключенная в теле пса, который бежал сейчас рядом с полукровкой, была так велика, что Сгэйль распознал ее без малейших усилий.

Никогда еще ни одного маджай-хи не встречали за пределами эльфийских земель. И ни один маджай-хи не вызывал у Сгэйля такого потрясения, как этот.

Стихийный дух в теле маджай-хи покровительствовал Лиишилу.

Почему — этого Сгэйль не мог постичь, но и отмахнуться не имел права. Такой поступок, безусловно, что-то значил, даже если его мотивы сейчас остаются загадкой для Сгэйльшеллеахе.

Эльф становился все спокойнее, сосредоточеннее.

У его народа было двадцать семь кланов. Эльфы рождались в одном клане, а порой через обет, то есть брак, переходили в другой. И еще были анмаглахки. Будучи не кланом, но кастой защитников народа, они с незапамятных лет следовали за своим основателем. Никто не мог родиться анмаглахком, и далеко не каждый, кто хотел вступить в касту, становился анмаглахком.

Сгэйль всегда твердо знал, где его место. Всегда твердо знал, что будет жить, служа своему народу.

Его дыхание стало глубже, ровнее. Он снова поднял руку, приложил брусок словодрева к стволу сосны и закрыл глаза.

— Отче? — прошептал он и стал ждать.

В его сознании прозвучал голос Вельмидревнего Отче:

Сгэйлыиеллеахэ.

— Я здесь, Отче, в главном селении моего клана. Мы движемся к Криджеахэ.

Лииишл идет с тобой добровольно?

— Да… — Сгэйлю не хотелось, чтобы Вельмидревний Отче узнал о его тревогах. — И с ним двое людей. Он отказался идти без них.

Они ничего не значат.

— Нас тут встретили хуже, чем я ожидал. Никому не пришлось по вкусу появление людей… или даже полукровки. И что только ухудшило дело…

Это не имеет значения. Приведи Лиишила ко мне. Но, пожалуйста, постарайся избегать встреч с нашим народом. Хорошо?

— Да, Отче.

Сгэйль заколебался, гадая, стоит ли рассказать Аойшенис-Ахарэ побольше…

Маленькая женщина понимает каждое их слово. У другой, бледнокожей, странные черные волосы, которые на солнце искрятся, словно раскаленные угли. Лиишил несет с собой останки великой Эйллеан. И с этой троицей путешествует маджай-хи, которому нет подобных, — разве только в стариннейших преданиях, которые сохранились разве что в детских сказках.

— Скоро, Отче, — прошептал Сгэйль.

И снова заколебался. Сомнениями это назвать было нельзя, потому что сомнениям не было места в том, что делал Сгэйль.

— Во тьме и безмолвии, Отче, — прибавил он почтительно.

Затем отнял от ствола брусок словодрева, встал и пошел назад, в селение.

* * *
С наступлением сумерек Малец не находил себе места. Ужин в обществе Глеанна и Леанальхам миновал быстро, и пес решил, что эти двое ему симпатичны. Быть может, им даже можно доверять настолько, чтобы оставить своих подопечных на ночь под этим кровом. Леанальхам принесла Мальцу густой похлебки с ломтями жареного кроличьего мяса, и пес дочиста вылизал миску.

Из-за прикрытого занавесками проема в дальнем конце большой комнаты доносился голос Глеанна:

— Нет, это природный горячий источник, который направили по подземным, руслам наши творцы. Перекрыть его нельзя. Когда закончите мыться, поднимите центральный камень на дне ванны. Вода медленно стечет и оросит корни нашего дуба.

— Творцы? — переспросила Магьер с обычной для нее подозрительной ноткой.

Глеанн помедлил немного и ответил:

— Поговорим об этом после того, как вы приведете себя в порядок.

Малец беспокоился, что Магьер может огорчить их необычно дружелюбного хозяина. Он потрусил к проему и просунул морду под шерстяную ткань занавески.

Ему и прежде доводилось видеть купальни. Они были не во всех жилых деревьях. В селении, где родился Малец, горячий источник находился неподалеку, в лесу. Из малины и плетей плюща выпестовали плетеные перегородки и обустроили с полдюжины обособленных комнаток.

Здесь же ванна — или ее подобие — располагалась прямо в земляном полу, покрытом ковром из мха. По краям ее окаймляли черные блестящие камни, тесно прилегавшие друг к другу. Рядом с ванной находилась погруженная в моховой пол металлическая чаша размерами не больше шлема. Края чаши и ванны соединял неглубокий желоб шириной с собачью лапу.

Винн потянула за широкую металлическую затычку на дне чаши. Едва девушка выдернула затычку, чаша стала наполняться водой, над которой курился пар. Поднявшись до краев чаши, вода потекла по желобу в ванну.

— Просто чудо, — блаженно улыбаясь, проговорила Винн.

— Вода может быть чересчур горячей, — предостерег Глеанн. — Добавьте в нее прохладной дождевой воды — мы храним ее вот в этих сосудах.

У дальней стены стояло в ряд несколько емкостей размером с добрую бочку. Но, в отличие от бочки, они были сделаны из цельного, совершенно гладкого дерева и с закругленными краями — никаких реек, скрепленных железными обручами. Казалось, что эти сосуды выточены из цельного куска древесины.

Глеанн жестом указал на груду одежды желтых и коричневых оттенков, которая лежала на лавке.

— Наденьте это, когда закончите мыться, и я покажу вам спальни.

Он направился к выходу, мельком глянул на Мальца и опустил за собой завесу.

Магьер с сомнением обследовала одежду, а Винн между тем сбросила плащ.

— Магьер… что сказал тебе Уркар, прежде чем выпустить?

— Он говорил на древинском наречии, — ответила Магьер. — Сказал, чтобы я перестала вырываться… и что я должна помочь Сгэйлю сладить с Лисилом.

— Уркар говорит по-древински?

— На мой взгляд, даже слишком хорошо, — отозвалась Магьер.

Если вспомнить то, что сейчас творится у нее на родине…

Винн ничего не сказала, но Малец знал, о чем она думает.

В Войнордах два анмаглахка — Бротандуиве и покойный Гройташиа — явились убить Дармута. В Соладране Малец и Винн узнали, что в Древинке разразилась гражданская война. Именно в таком порядке. Магьер опасалась за жизнь своей тетки Беи, которая по-прежнему жила в Древинке. А потому и Магьер, и Винн не могли не думать про эльфа, бегло говорящего по-древински. И Малец тоже.

Но все-таки трудно представить, чтобы Уркар успел побывать в Войнордах и вернуться раньше, чем Малец и его подопечные отыскали дорогу в Край Эльфов. Впрочем, были ведь и другие анмаглахки.

Винн начала было расстегивать пуговицы на старенькой рубахе, но остановилась и, насупившись, глянула на Мальца.

— Убирайся, — приказала она.

Малец, фыркнув, попятился к выходу. После стольких дней совместного путешествия у Винн вряд ли осталось что-то, что она могла бы от него скрывать.

В большой комнате Глеанн собирал тарелки и кубки из отполированного дерева с войлочного коврика, на котором был накрыт ужин. Лисил сидел, привалившись к стене, рядом с сундуком. Свертка с черепами видно не было, — вероятно, Лисил убрал их в сундук. Во время ужина он помалкивал, чувствуя себя неуютно под взглядами, которые украдкой бросала на него Леанальхам. Сейчас девушки нигде видно не было. Малец все еще удивлялся тому, что Лисил не единственный в мире эльф-полукровка.

Занавеска на входе качнулась, в дом вошел Сгэйль. И остановился, глядя на Мальца.

Тот выразительно сморщил верхнюю губу, хотя и старался в этом доме вести себя вежливо, как подобает гостю. И тут Сгэйль удивил его, опустившись перед ним на одно колено.

В глазах эльфа была затаенная печаль.

За прошедшие дни Малец не раз пытался выудить из сознания Сгэйля хоть какие-нибудь воспоминания, но особого успеха не добился. Сгэйль не размышлял подолгу даже о самых недавних событиях, но сейчас внутреннему взору Мальца предстало видение. Как если бы он, Малец, сам стоял, приложив руку к стволу молодой сосенки. Он услышал одно слово: «Отче».

Малец попытался выхватить из этого мимолетного воспоминания подробности разговора, но видение уже погасло.

— Твоим спутникам следует оставаться в доме, — обратился Сгэйль к Мальцу, и понять его речь было гораздо легче, чем тот диалект, на котором говорила Винн. — Ты волен идти, куда пожелаешь, — как и все маджай-хи.

Он поднялся и отдернул входную занавеску. Малец неуверенно оглянулся на Лисила.

— Здесь им ничего не грозит, — сказал Сгэйль.

По правде сказать, Мальцу страстно хотелось выскользнуть из дома, мчаться размашистыми прыжками по лесу своей юности, всеми чувствами принимая его благодатный покой.

— Только недолго, — сказал Лисил.

Малец хотел бы довериться Сгэйлю, но на чистоту его намерений не рассчитывал. Негромко рыкнув, он пробрался мимо анмаглахка, вынырнул наружу и побежал между жилыми деревьями эльфов.

Почти все жители селения уже разошлись по домам, но над общинной печью еще курился тонкий дымок. Издалека с порывом ветра донесся вой. Малец вгляделся в темноту леса, вплотную подступавшего к жилым деревьям.

Он всем сердцем желал мчаться по мягкой земле, ощущая, как на бегу щекотно касаются лап лесные травинки.

Душевные терзания Лисила, гнев и сомнения Магьер и даже мелкие страхи Винн — все это, вместе взятое, порой становилось непосильной ношей. Мальца мучила неопределенность, поскольку он больше не мог видеть, что способно принести им будущее. Если бы только он отбросил свои тревоги и мог ненадолго забыться… но нет, нельзя позволять себе ни единого бездумного порыва. Ведь он остался один.

Где же его сородичи? Почему молчат? Почему хотя бы не укоряют его в том, что он действует вопреки их мнению?

Память о жизни среди стихийных духов с годами изрядно поблекла. А быть может, она никогда и не была полной и достоверной. Смертная плоть, в которую был облечен Малец, просто не могла вместить то беспредельное сознание, которое он разделял со своими сородичами. Впрочем, у жизни во плоти были свои преимущества, — по крайней мере, так считал Малец.

Инстинкт твердил ему, что Вельмидревний Отче смертельно опасен, что Лисила нельзя даже близко подпускать к нему. Но как еще они смогут найти и освободить Нейну?

Лисил ни за что не откажется от этой цели. Да и он, Малец, по правде говоря, — тоже.

Пес прошел между жилыми деревьями — изнутри доносились голоса — и, миновав последнее жилище, остановился на самой опушке леса. Таинственный вой повторился, на сей раз ближе. Между деревьями мелькнула мерцающая тень. Еще одна.

Два маджай-хи выскочили из кустов и при виде Мальца остановились. Шерсть у обоих была цвета стали, глаза прозрачные. Псов можно было счесть близнецами. Один заскулил, а затем оба резво нырнули обратно в подлесок.

Малец инстинктивно шагнул за ними.

Они разговаривают воспоминаниями. Он уловил это еще в ту первую встречу, когда стая кружила вокруг них, явившись на зов серебристого оленя.

Неужели от этого способа общения… сообщения… происходит и его собственная способность играть с чужой памятью? Неужели это наследственность маджай-хи, смешанная с его сутью стихийного духа, дала ему такой дар? Сумеют ли маджай-хи одарить его воспоминаниями, не такими мрачными и тяжкими, как его собственные?

Под косматым древним кедром шевельнулся клочок ночной тьмы, и на Мальца уставилась пара мерцающих глаз.

Из темноты, обретая видимые очертания, шагнул седой вожак стаи. Прочие маджай-хи кружили между деревьями, и среди них мелькнул знакомый белоснежный силуэт. Самка обогнула куст куманики и замерла с приподнятой передней лапой, пристально глядя на Мальца.

Винн сказала, что своей белизной она напоминает лилию. И сейчас легкие золотистые искорки в глазах самки напомнили Мальцу сердцевинку этого цветка.

Самка подошла ближе, потянула носом. Ее запах сплетался с запахами плодородной земли и влажных листьев. Малец замер, ощутив, как ее нос скользит по его щеке, шее, касается шерсти за ухом. Затем она прижалась к нему головой, висок к виску.

В сознании Мальца мелькнул серебристый силуэт, озаренный лунным светом.

Это ее мать… белоснежная самка показала ему облик своей матери.

Малец вспомнил, как бегал по эльфийской лужайке с братьями и сестрами.

И опять перед его мысленным взором промелькнуло видение из чужой памяти. Щенки борются за право забраться на ствол поваленного дерева, и их шубки облеплены хлопьями лишайника, который осыпается на них, увлеченных невсамделишной дракой.

Белоснежная самка увидела его воспоминание и ответила своим.

Беседовать вот так, без малейших усилий, делиться воспоминаниями вместо того, чтобы вылавливать их в чужом сознании… Как будто он обрел дар речи и теперь, после долгих лет в одиноком безмолвии, услышал тех, кто рядом.

Щенком Малец этого не умел. Быть может, просто не успел научиться до того, как его забрала Эйллеан, чтобы отдать маленькому Лисилу. Быть может, это умение приходило вместе со взрослением, как, например, человеческая речь. В памяти Мальца возникли Нейна и ее сын-полукровка, узники в стенах Веньеца.

Белоснежная самка отпрянула. Она не знала ни людских городов, ни человеческого образа жизни, и это видение, похоже, было ей неприятно. Малец тихонько заскулил и лизнул ее в морду.

Она нисколько не возмутилась. Тявкнула на него, развернулась и помчалась в лес. Потом остановилась и оглянулась на него.

И весь мир для Мальца перестал существовать — только мягкая земля под лапами, только пряный запах ее шерсти. Он бросился следом.

* * *
Спящий перевернулся на другой бок. Во сне налетевший ветер нещадно бил ему в лицо, сдирал с плеч черный плащ. Спящий летел над скалистыми утесами, покрытыми льдом и снегом.

Никогда еще во сне он не забирался так далеко.

В глубоком ущелье, между каменными клыками двух горных хребтов, стоял замок о шести башнях. Высокие башни были увенчаны коническими шпилями, карнизы у их основания обросли бахромой льда. Спящий хотел пролететь над внешней стеной замка и опуститься во внутреннем дворе, но отказался от этой мысли. Вместо этого он приземлился на хрустящий промороженный снег у ворот замка и тут же провалился по колено, когда наст проломился у него под ногами.

Створки ворот, прихотливое чугунное кружево, смыкались вверху, образуя высокую арку. Металл там и тут был покрыт пятнами ржавчины, но на прочность это не влияло. За воротами виднелась широкая лестница, ведущая к дверям замка, — тоже двустворчатым и сплетенным из чугуна.

На лестнице что-то шевельнулось.

Женщина. Безупречно черные волосы. Вначале спящему показалось, что на ней белое облегающее одеяние, но, когда она сделала первый шаг вниз по лестнице, стало ясно, что она полностью обнажена. Над ее правым плечом возникла и забила крыльями черная тень. И превратилась в ворона, который, шурша оперением, устроился на плече женщины.

Лицо у нее было такое бледное, что казалось прозрачным, и странные глаза…

Видение исчезло.

Спящий стоял в каменном зале, со всех сторон окруженный шкафами с книгами, свитками и связками бумаг. На столе из посеревшего от времени дерева лежало черное перо, а рядом стояла приземистая склянка, наполовину наполненная чернилами.

В дальнем конце зала виднелись еще одни двери, плотно закрытые и заложенные массивным, неподъемным на вид железным засовом.

Мучительный голод, терзавший спящего, исчез бесследно. Его плоть не желала ничего.

Это здесь…

Шепот повелителя его снов донесся сразу со всех сторон, хотя и не видно было громадных колец, покрытых черной чешуей.

Шар… сестра мертвых поведет тебя…

И его вышвырнуло из сна — обратно, в холодный мир яви.

— Нет!

Вельстил открыл глаза и обнаружил, что Чейн сидит на корточках в палатке и неотрывно смотрит ему в лицо.

Сестра мертвых поведет тебя.

Издевательское обещание. Вельстил слышал его слишком часто.

— Что случилось? — спросил Чейн. — Почему ты кричал?

Вельстил сел, ничего не ответив.

Они ехали ночь за ночью, и кони, получавшие все меньше корма, почти обессилели. Вельстил опасался, что скоро им с Чейном придется идти пешком, и хотел выжать из лошадей все до капли, прежде чем они рухнут замертво.

— Укладывай вещи, — сказал он.

Горечь понемногу рассеивалась. Повелитель на этот раз показал ему куда больше, чем обычно, но опять разрозненными обрывками, которые невозможно было соединить в осмысленное целое. Он видел обитательницу крепости, — быть может, одну из древних? И ощутил покой, исходящий от предмета своих желаний.

Там, во сне, голод плоти угас, и на смену ему явилось страстное желание обладать тем, что он так долго искал. Отчего же он, пробудившись, испытал такую горечь?

Сестра мертвых поведет тебя.

Все сходилось на Магьер. Что бы ни показывал Вельстилу повелитель его снов, этого всегда было недостаточно, чтобы определить точное местонахождение его цели… и всякий раз звучало напоминание о том, что ему необходима Магьер. Но она сейчас далеко, опять свернула с нужного пути по наущению Лисила. Но Вельстил снова найдет способ привести ее под свою руку.

Он отбросил со лба черные волосы. Надо верить повелителю, но полагаться и на себя, не жалеть стараний, но и не давать волю эмоциям. Вельстил вышел наружу, а Чейн принялся сворачивать палатку.

— Почему ты кричал? — снова спросил он. — Раньше такого никогда не было.

Вельстил почуял неладное.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты говоришь во сне.

Вельстил смог сохранить бесстрастный вид, не показать тревоги. Как давно это началось, и почему Чейн выбрал для откровений именно эту минуту?

— И что же я говорил во сне?

— Ничего внятного. Но таких криков не было ни разу. — Чейн замялся и переменил тему: — Мне бы хотелось в пути продолжить изучение нуманского.

Он закончил седлать своего отощавшего коня и сел верхом.

Вельстил последовал его примеру.

— На чем мы остановились? Кажется, на прошедшем времени неправильных глаголов?

— Да.

Урок продолжался, но мысли Вельстила постоянно возвращались к закованному в лед замку, к не виданному прежде залу со свитками и к безмерному покою, который он испытал, глядя на заложенные железным брусом двери.

Погруженный в эти мысли, Вельстил вздрогнул, когда в стылом ветре ему почудился бестелесный шепот:

Сестра мертвых поведет тебя.

ГЛАВА 7

Что такое горячая ванна, Магьер помнила несколько смутно, пока не погрузилась в воду рядом с Винн, прислушиваясь к почти сладострастным постанываниям своей юной спутницы. Вымывшись, Магьер натянула эльфийскую одежду из тонкой шерсти и хлопка. Кожа после мытья пахла медом и укропом. Потом пришел черед Лисила. На ворчание по поводу мыльной воды, которую никак не удавалось окончательно спустить из ванны, чтобы набрать свежей, ему понадобилось больше времени, чем собственно на мытье.

Остаток вечера Магьер провела, сидя со скрещенными ногами в большой комнате, в обществе гостеприимных хозяев. Слева от нее сидел Лисил, а с другой стороны от него пристроилась юная Леанальхам. Девушка с любопытством поглядывала на Лисила и, уверенная, что этого никто не замечает, рассматривала его глаза, уши, черты лица. Смутилась, обнаружив, что Магьер наблюдает за ней. Магьер вовсе не возражала против такого интереса юной эльфийки к Лисилу, — по крайней мере, так она себе говорила.

Леанальхам явно была ошеломлена тем, что еще кто-то в этом мире так же отличается от ее сородичей, как она сама. Магьер хорошо понимала, что значит быть не такой, как все, — ей самой приходилось с этим жить, и недостатка в тех, кто напоминал ей об этом, никогда не ощущалось.

И все же Леанальхам продолжила глазеть на Лисила.

Как могла эта девушка со смешанной кровью выжить в краю, где Лисила встретили так враждебно? И каким образом ее угораздило оказаться в родстве со Сгэйлем?

Магьер отвела взгляд, попытавшись подумать о чем-то другом.

— Расскажи нам о ваятелях, — услышала она просьбу Винн, обращенную к Глеанну.

— Иные из нас рождаются на свет с повышенной восприимчивостью, — начал Глеанн и мимолетно глянул на Сгэйля. — Они чувствуют то, что вы зовете духовным содержанием вещей. Со временем и после соответствующего обучения они могут стать творцами либо ваятелями… и — крайне редко — целителями.

Из его слов выходило, что творцы работали с неживой материей. Когда Винн назвала их тавматургами, Глеанн изо всех сил постарался не поморщиться. Творцы призывали Дух в бездушную субстанцию, туда, где чуяли способную принять его пустоту, — подчиняли себе камень, металл и дерево, придавая им форму с помощью рук, орудий и своей воли. Их творения были цельными, как те бочки для дождевой воды, которые стояли в купальне.

Ваятели шли иным путем, играя с живой материей, в которой Дух бытовал с рождения и сохранялся во всей своей силе. Они направляли, пестовали и изменяли живую растительность, с течением лет придавая деревьям и кустарнику полезные для народа эльфов свойства и качества. Терпение, судя по всему, было наивысшей добродетелью ваятелей. И среди них изредка встречались такие, как Глеанн, — те, кто занимался исцелением больных и раненых. Плоть, так же как и растения, можно направить к нужному изменению, если обладать должным опытом и знаниями. Целители изучали также целебные травы, лекарства и снадобья, овладевая и более простыми способами лечения.

Магьер слушала почти весь их разговор, хотя некоторые вопросы Винн ставили ее в тупик. Глеанн часто отвечал юной Хранительнице по-эльфийски, а затем повторял ответ на белашкийском наречии, но уже более кратко.

Он прекрасно говорил по-белашкийски, несмотря на сильный акцент, и, в свою очередь, обучил этому языку Леанальхам. Страннее всего было то, что Леанальхам — на четверть человек, а между тем Глеанн любит ее всем сердцем. Поразительно, если учесть, с какой нетерпимостью эльфы относятся ко всему неэльфийскому.

— Ты назвала Сгэйля своим дядей, — обратилась Винн к Леанальхам. — Но ведь твой дедушка сказал, что он твой двоюродный брат?

Леанальхам смутилась, продумывая ответ, но ее опередил Глеанн:

— Бабушка Леанальхам была моей сестрой по обету, поскольку вышла замуж за моего старшего брата. Полагаю, согласно вашим традициям, Леанальхам приходится Сгэйльшеллеахэ… троюродной сестрой? Но он на поколение старше ее, так что… — Глеанн безнадежно покачал головой. — Наши семейные связи не так-то просто перевести на ваш язык.

— Но разве ее бабушка по матери не была человеком? — напрямую спросила Винн. — Я не понимаю, как мать Леанальхам оказалась наполовину человеком. И что сталось с ее матерью и отцом?

Лицо Глеанна окаменело.

— Это семейное дело, которое мы предпочитаем не вспоминать.

Магьер искоса глянула на Леанальхам, и в ней зародились пока еще смутные подозрения. Брак не всегда означает, что родителями ребенка были оба супруга. И тем более что зачатие произошло по доброй воле. У матери Магьер согласия никто не спрашивал…

— Расскажите, как вы перешли Изломанный кряж, — торопливо попросил Глеанн.

— Мы шли почти месяц, — начала Винн, — прежде чем отыскали дорогу…

Сгэйль, который разливал травяной чай, поднял глаза и устремил пристальный взгляд на юную Хранительницу. Магьер тотчас насторожилась.

— Во время бурана мы попали в лавину… — продолжала Винн.

Лисил неловко шевельнулся, задев плечом Магьер. Он тоже заметил, как Сгэйль жадно ловит каждое слово. Но Винн продолжала болтать как ни в чем не бывало:

— …мы лишились почти всех вещей, и тогда Малец…

— На сегодня хватит, — оборвал ее Лисил, на долю секунды опередив Магьер. — Уже поздно.

Сгэйль сощурился, коротко глянул на Лисила. Магьер и этого краткого мгновения было довольно, чтобы почуять чрезмерно острый интерес Сгэйля к этой теме.

О том, как они перешли Изломанный кряж, лучше не рассказывать никому. Насколько было известно Магьер, еще никто не возвращался живым из подобного путешествия. И если им случится уходить из Края Эльфов именно этим путем, Магьер не хотелось, чтобы о нем прознал анмаглахк.

— Может, сначала выпьем чаю? — вслух предложила она. — Чтобы немного развеять усталость.

Глеанн обвел своих гостей озабоченным взглядом и опять повернулся к Винн:

— По крайней мере, я могу хоть чем-то возместить твои потери.

Он встал и, поднявшись по лестнице на верхний ярус, скрылся из виду. Сгэйль протянул Магьер глиняную чашку с травяным чаем. Она покачала головой, и эльф передал чашку Лисилу.

Магьер не по вкусу была эта травяная водичка, очень мало похожая на подлинный чай, который стащил у Винн пронырливый ташгаль. Кроме того, она и так едва сдерживала внутреннюю дрожь, как будто уже выпила слишком много настоящего чаю.

Глеанн вернулся с мешком из темно-зеленой замши. Он положил мешок на войлочный коврик и распустил завязки. Винн, изнывая от любопытства, придвинулась к Глеанну.

Эльф извлек из мешка свернутые в трубочку листы — серовато-белые, с мелкими крапинками — следами волокон растения, из которых была изготовлена бумага. Вслед за бумагой из мешка появились перламутрово-белые глиняные пузырьки — Глеанн объяснил, что они наполнены черными, красными и зелеными чернилами. Напоследок он достал странной формы перо.

Его стержень из темного дерева был длинный и узкий, но у самого наконечника заметно расширялся. Наконечник был сделан из металла, который Магьер тотчас узнала. Это был тот же самый блестящий металл, из которого изготовлены стилеты Лисила и анмаглахков.

— Ох, нет! — запротестовала Винн, пожирая взглядом дары. — Это слишком много… правда…

— Бери, бери, — посмеиваясь, настойчиво проговорил Глеанн. — Вот здесь, возле наконечника, — утолщение из губчатых волокон. Перо хорошо впитывает чернила, и его реже придется макать в чернильницу.

Винн все еще вежливо отказывалась, но при этом не сводила взгляда с блестящего наконечника пера.

— Такое великолепное стило… мне даже нечем отдариться за такое сокровище.

Глеанн закатил глаза.

— Как же еще тебе описывать свои путешествия и все, что ты узнала?

— Дедушка! — На смуглом лице Сгэйля отразилась тревога. — Не думаю, что это разумно. Кое-кто не захочет…

— «Кое-кто»? Говори уж прямо — Вельмидревний. — Глеанн фыркнул, но потом задумался и прибавил, обратившись к Винн: — Будь осторожна и пользуйся этим, только когда будешь одна.

Сгэйль сказал ему что-то вполголоса, но старик отмахнулся от его слов, как от надоедливой мухи, и снисходительно похлопал Сгэйля по плечу. Анмаглахк прикусил язык, а Глеанн между тем положил свои дары перед Винн.

— Спасибо… — только и выговорила она, — большое спасибо.

Сгэйль резко встал, и вся непринужденность этого вечера развеялась как дым.

— Пора ко сну, — сказал Глеанн. — Благодарю за приятную беседу.

Занавеска на входе всколыхнулась, и край ее проехался по спине вошедшего в дом Мальца. В его шерсти запутались листья и иголки, лапы были облеплены грязью. Пес огляделся, так ошалело мотая головой, что нервное возбуждение, не покидавшее Магьер, еще больше усилилось. Но она по-прежнему не могла понять, откуда оно взялось.

— Только глянь на себя! — воскликнула Винн, возмущенно сморщив носик. — Ты чем это занимался, а? Даже и не вздумай в таком виде лезть ко мне в постель!

Малец уставился на нее, и взор его прояснился. Он гулко дважды гавкнул в знак отрицания, вздрогнул от собственного лая, заскулил и снова гавкнул, уже потише. Затем обошел комнату и свернулся клубком возле сундука и свертка с оружием. «Где же его носило?» — подумала Магьер.

Глеанн провел их в соседнюю комнату с тремя тюфяками. Когда он пожелал гостям доброй ночи, Леанальхам кивнула, но при этом не сводила глаз с Лисила. Затем торопливо отвернулась и взбежала по лестнице.

Когда Лисил задергивал занавеску на входе в спальню, Магьер успела заметить, что Сгэйль сидит, привалившись к стене, у выхода наружу. Полуэльф замешкался, словно собираясь выйти из спальни. Магьер, все понимавшая, вздохнула.

— Сундук в безопасности, — сказала она.

Винн уселась на край постели.

— Сгэйльникому не позволит их тронуть, — отозвалась она. — Я так думаю.

Лисил выпустил из рук занавеску и присел на ближайшую к выходу постель. На долю Магьер досталась средняя.

Мягкий тюфяк пах лесной травой, а незнакомая ткань подушки была мягкой, как шелк. Магьер с ужасом думала о предстоящей ночи, опасаясь, что сон к ней так и не придет… или, что хуже, придет. Одно облегчение — наконец-то рядом только свои… хотя Леанальхам не выходила у нее из головы.

— Как она это выдерживает? — спросила Магьер вслух. — Жить рядом с теми, кто никогда не забудет, что она не такая, как все…

Винн, уже готовая нырнуть в постель, натянула на себя одеяло.

— Кто — она? А… Леанальхам. Наверное… — Она печально покачала головой и легла. — Не знаю. Но ее имя означает «Дитя злосчастья».

Волна гнева всколыхнулась в Магьер, заглушив нервное возбуждение. Она знала, что такое злосчастье. Ее мать Магелия вначале понесла от насильника, а потом умерла при родах. Что еще может быть злосчастней для матери и ребенка?

И хотя у Леанальхам были дедушка и, как ни странно, Сгэйль, — ей дали имя, больше похожее на клеймо. Как могут эльфы — в том числе и мать Лисила — так жестоко обходиться со своими детьми?

Магьер долго лежала, укрытая одеялом. Она слышала, что дыхание Винн становится все ровнее и глубже. Она наблюдала за Лисилом, покуда он не забылся беспокойным сном, затем и сама закрыла глаза, пытаясь уснуть. Ночь тянулась бесконечно, и все так же неотвязно мучила Магьер внутренняя дрожь.

И вдруг она обнаружила, что стоит в темноте посреди леса; а затем увидела, что между деревьев движется, приближаясь к ней, какая-то тень.

Тень ступала так тихо, что звук шагов был неразличим за шелестом ветвей под легким ночным ветерком. Оглядевшись, Магьер не увидела других теней — тех, которые так часто следовали за ней в кошмарах.

Потом она различила едва уловимый шорох, и нечто невесомое скользнуло по ее ноге.

К сапогу Магьер прильнул дубовый лист, только что упавший с ветки, еще зеленый и атласно-гладкий. Она нагнулась и протянула руку. И едва коснулась листа, на зелени появилось бурое пятно.

Прожилки листа стремительно побурели, их волокна усыхали и блекли на глазах, пока совсем не увяли. Начало разложения.

Магьер отдернула руку, выпрямилась. Лист разлагался, крошился и наконец распался в труху. Порыв ветра развеял пыль по траве.

Во мраке между двумя дубами недвижно стоял темный бессловесный силуэт. Что-то блеснуло в его руке… стилет? Даже в ночной темноте Магьер различила знакомое серебристое сияние. Из-под капюшона сверкнули глаза эльфа.

Магьер потянулась к сабле, стиснула рукоять, не отрывая взгляда от анмаглахка, но все еще колебалась. Вправду ли это анмаглахк? Рука его до локтя была обнажена, если не считать ременных ножен на запястье. Плечо облегал кожаный… доспех?

Магьер застыла, замерла перед безмолвным силуэтом, глядевшим на нее из темноты. Кожаные ремни доспеха были закреплены металлическими кольцами.

— Лисил?.. — прошептала Магьер.

Он ничего не ответил. Только медленно направил на нее острие клинка.

Она выхватила саблю, попятилась.

— Лисил!

Магьер почти проснулась и отшвырнула одеяло. Проползла по подушке и попятилась к дальней стене комнатки, в ужасе озираясь по сторонам. Пробудившаяся дампирская натура обострила ее чувства.

Лисил шевельнулся во сне, что-то пробормотал, перекатившись на бок. Винн не шелохнулась.

Через ткань эльфийской рубахи Магьер ощутила шершавую кору стены. От этого прикосновения мышцы спины скрутила судорога. Дрожь, сотрясавшая ее тело, ушла вовнутрь и мерным рокотом отдавалась в каждой клеточке плоти.

Она упала на четвереньки, а когда дрожащие руки не выдержали, рухнула на пол. Заползла на постель и свернулась калачиком. Дрожь понемногу стихала. Ей хотелось дотронуться до Лисила, разбудить его.

Но ведь это был только сон… еще один кошмар из тех, что мучили ее с тех пор, как они вошли в этот лес. И сколько бы ей ни выпало претерпеть, бремя Лисила куда тяжелее.

Магьер повернулась, положила голову на подушку. Как она ни старалась, ей не удалось ни расслабиться, ни вернуть ясность мысли. Мышцы ее по-прежнему каменели в судороге.

* * *
Наутро Лисил пробудился с трудом. Спал он беспокойно, и снилось ему тягостное — мать, рассеченное горло молодого анмаглахка, кровь, хлеставшая из зияющей раны на одежду Лисила… Выйдя в большую комнату, он обнаружил, что Магьер уже проснулась.

Она сидела на полу возле сундучка, рядом с ней растянулся Малец, и ее неподвижный взгляд был устремлен в пустоту. Около нее стояла глиняная чашка с дымящимся чаем, но Магьер к нему, похоже, и не притронулась. Сверток с их оружием исчез.

Лисил огляделся по сторонам и увидел, что сверток, вместе с прочим их снаряжением, лежит у входного проема. Там же лежал незнакомый Лисилу дорожный мешок из темного холста.

Ему следовало сообразить, что Магьер не стала бы сидеть смирно, если бы обнаружила пропажу сабли. Хозяева дома проснулись задолго до Лисила — и лишили его возможности наедине выяснить у Магьер, что ее беспокоит.

По лестнице бесшумно спустилась Леанальхам. Она увидела Лисила и на сей раз робко улыбнулась, прежде чем выскользнуть из дома. Спустился Глеанн и вслед за внучкой вышел наружу, но оба очень скоро вернулись — как раз когда из спальни, зевая и протирая глаза, вышла Винн.

Леанальхам и Глеанн принесли деревянные блюда с едой. Сгэйль, когда они проходили мимо, взял себе что-то с блюда и опять стал возиться со снаряжением. Лисилу не понравилось, что анмаглахк роется в их вещах.

Глеанн развернул на полу войлочный коврик, и скоро был накрыт завтрак — пшеничные галеты с орехами, биссельника, копченая рыба и горячая густая овсянка, пахнущая корицей.

Покуда Лисил уминал овсянку, Магьер безмолвно сидела рядом с ним, почти не притрагиваясь к еде. Полуэльф не единожды подталкивал ее локтем, но она всякий раз лишь качала головой. И даже не шелохнулась, когда Малец подкрался к коврику, сцапал изрядный ломоть копченой рыбы — и был таков. Винн сурово выбранила пса, сметая с коврика комочки засохшей грязи, которые осыпались с его лап. Она лично наполнила едой тарелку и поставила ее позади себя — специально для Мальца.

Когда все поели, Магьер встала. Сгэйль оглядел ее с головы до ног. Разглядывал он саму Магьер или ее новую одежду — Лисила это не особенно волновало.

— Вашу прежнюю одежду выстирали, — сказал Сгэйль, — и сложили в мешок. Для всех нас будет только лучше, если вы продолжите путешествие в этой одежде.

К чему он клонит?

— Где мой доспех? — резко спросила Магьер. — Если ты думаешь, что я так и пойду незащищенной, ожидая, пока кто-нибудь из твоих сородичей опять решит накинуться на нас… ты сильно ошибаешься.

Сгэйль поднял руки и досадливо вздохнул:

— Ваша безопасность — это моя забота. В этой одежде вы будете привлекать меньше внимания… по крайней мере, издалека.

Лисил только нахмурился. Магьер и в таком виде ни капли не была похожа на эльфа. Хоть ростом она и выше среднего, но сложена совсем не по-эльфийски. А еще Лисил мог бы побиться об заклад, что Винн досталась одежда эльфа-подростка, и все равно девушке пришлось закатать повыше штаны с завязками, чтобы не волочились по земле.

— Я не против, — объявила Винн. — Эта одежда довольно удобная, но я возьму свой плащ.

Снаружи в дом заглянул Оша. Его длинные светлые волосы рассыпались по плечам.

— Готовы? — спросил он по-белашкийски.

У Лисила не нашлось времени гадать, где провели ночь Уркар и молодой анмаглахк. Оше никто не ответил, и Сгэйль продолжал:

— У нас много вещей, а идти надо будет быстро. Если вы не против, один из нас понесет ваше оружие. Если понадобится, оно будет под рукой.

— Что?! — взвилась Магьер. — Мы разоружились только для того, чтобы войти в это ваше селение, — и много ли от этого было прока? Чтобы наше оружие все время оставалось у вас — так мы не договаривались.

Лисил был с ней согласен, хотя и правоту Сгэйля не мог отрицать.

— Пускай несут, — сказал он Магьер, — по крайней мере, до тех пор, пока мы не выйдем из селения.

Магьер обожгла его злым и нервным взглядом. Потом ее вдруг передернуло, и она отвернулась.

— Думаю, что оружие лучше всего нести Уркару, — сказала Винн.

— Нет, — отрезала Магьер. — Его понесет Сгэйль.

Ее выбор озадачил Лисила, но только на мгновение.

Магьер смотрела на Сгэйля так, словно бросала ему вызов. Если им придется отбирать оружие силой…

Лисил понял, почему Магьер так решила, и от этого ему стало не по себе.

Сгэйль не допустит, чтобы их противником оказался неопытный Оша. Если они вдвоем, без предупреждения набросятся на молодого эльфа, ему, скорее всего, не выстоять. Другое дело Уркар — судя по тому, как он прошлым вечером управился с Магьер. Но сам Сгэйль?..

Магьер не забыла, чего ради этот эльф явился в Белу. Если ей доведется отбирать свое оружие у Сгэйля, она ни перед чем не остановится.

Сгэйль поглядел на Магьер и резко кивнул:

— Ваше оружие понесу я. Даю слово.

Лисил положил руку на плечо Магьер, а потом заметил, что Оша молча стоит в дверном проеме, глядя на Винн. Затем молодой анмаглахк опустил глаза, и его длинное лицо едва заметно дрогнуло от обиды. Винн не предложила, чтобы оружие понес он.

Самое странное, что Малец за все это время ни разу не шевельнулся и не высказался. Он тихонько лежал позади Винн, не упуская из виду ни Лисила, ни Магьер. В первую встречу с анмаглахками именно Малец первым пришел в ярость при виде Сгэйля, но сейчас он был насторожен — и только.

Лисил сделал глубокий медленный вдох. Положение с каждым днем становилось все напряженней.

Леанальхам, убрав блюда и миски, вернулась в дом. Она остановилась в проеме, явно не замечая, какое настроение царит в комнате. И стояла так, загораживая всем выход.

— Дядя, — сказала она, — я иду с вами.

Лицо Сгэйля окаменело, а затем на нем отразилось потрясение — анмаглахк просто не поверил собственным ушам. Лисил впервые видел, чтобы он так открыто выражал свои чувства. Прежде чем Сгэйль успел сказать хоть слово, Леанальхам ринулась в бой:

— Нам нужны пчелиный воск и масло — для свечей и светильников, а еще у нас почти на исходе корица…

— Все это можно добыть гораздо ближе, — перебил ее Сгэйль чуть громче, чем следовало. — Гораздо ближе того места, куда мы направляемся.

— Но ведь прошел уже год с тех пор, как ты брал меня в Криджеахэ. Там собирается много умелых мастеров, и, в конце концов, ведь это сердце нашей земли. Разве нет? Ну пожалуйста, дядя!

У Сгэйля дернулся уголок рта. Он перешел на эльфийский, бросив девушке резкую фразу. Лисилу незачем было знать язык эльфов, чтобы понять ее суть. Он подозревал, что просьба Леанальхам не имеет ничего общего с корицей или пчелиным воском.

Вмешался Глеанн, вставив пару слов, и явное раздражение Сгэйля только усилилось. Было почти забавно видеть на его обычно невозмутимой физиономии такую бурю чувств. Лисил, однако, обнаружил, что согласен со Сгэйлем. Не хватало еще, чтоб за ними увязалась безрассудная девчонка.

— Пускай идет, — сказала вдруг Магьер. — Мы за ней присмотрим.

— Стало быть, решено, — заключил Глеанн.

— Нет, не решено! — взвился Сгэйль. — Дедушка, ты не понимаешь, что…

— Леанальхам, — сказал Глеанн, — я сейчас приготовлю для тебя список. А твой дядя поможет тебе отыскать все, что нужно.

Сгэйль жестом указал на Магьер и Винн и опять отрывисто заговорил по-эльфийски.

— Я не вижу причины, почему бы твоей двоюродной сестре не пойти с тобой, — отвечал старый эльф на чистом белашкийском. — С кем еще она будет в такой безопасности, как с тобой и двумя твоими сотоварищами? Леанальхам, ступай за вещами. Не видишь — все ждут только тебя.

Сгэйль в отчаянии едва не воздел руки к потолку.

Лисил вспомнил, как Винн в первую ночь в лесу отрывочно комментировала разговор анмаглахков. У них не было званий и чинов, как в армии. Независимо от возраста или опыта, они подчинялись тому, кто был назначен возглавлять определенную миссию. В семейной иерархии, судя по всему, дело обстояло иначе, даже в отношении взрослых членов семьи. Глеанн — глава семьи, а потому его слово было решающим.

Леанальхам прошмыгнула мимо Сгэйля и взбежала вверх по лестнице. К тому времени, когда Сгэйль раздраженным тоном успел высказать Глеанну еще пару фраз, девушка уже торопливо спускалась по лестнице, неся на хрупком плече наспех увязанный холщовый сверток.

Лисил едва слышно застонал, взявшись за сундучок с черепами, а Магьер подхватила свой мешок. Остальное Сгэйль молча выволок наружу, где дожидался Уркар.

Жители селения уже приступили к утренним делам. Проходя между жилых деревьев или по центральной общинной лужайке, многие из них останавливались и издалека наблюдали за сборами. Взвалив на плечо сверток с оружием, Сгэйль поспешно вывел свой отряд из селения той же дорогой, которой они вчера сюда пришли. Лисил не стал оглядываться, чтобы выяснить, с какими чувствами смотрят им вслед местные жители, однако заметил, что Глеанн пошел вслед за отрядом.

Когда селение исчезло из виду, Глеанн нагнал их и остановил Лисила и Магьер. Невозмутимому Уркару он бесцеремонно велел идти вперед. Возможно, Уркар и не пришел в восторг от такого обращения, но разглядеть это было сложно, поскольку он подчинился и пошел дальше.

Лисил протянул Глеанну руку:

— Спасибо за радушный прием.

Эльф озадаченно воззрился на его руку и медленно поднял свою. Лисилу пришлось самому взять ее и пожать, и лишь тогда старик улыбнулся, поняв значение этого жеста.

— Быть может, мы еще когда-нибудь увидимся, — прибавила Магьер.

Глеанн посерьезнел, можно даже сказать, посуровел.

— Надеюсь, что нет. Боюсь, это случится, если события повернутся не в вашу пользу. Завершите дело, ради которого пришли сюда… и поскорее уходите.

Он осторожно глянул за спину Магьер, на Сгэйля и прочих членов отряда, а затем снова прямо посмотрел на нее.

— У моего внука верная, хоть и обманутая душа, — проговорил он, — так что верьте его слову, но не всегда — суждению.

Магьер, помешкав, протянула ему руку. Глеанн пожал ее с улыбкой — словно вовсе ничего не говорил, словно Магьер была таким же чистокровным эльфом, как он сам. Затем он пошел назад к селению, а Лисил молча смотрел ему вслед.

Наконец он повернулся — и увидел, что Сгэйль неистово машет им рукой. Полуэльф дернул Магьер за рукав, и они быстрым шагом двинулись вперед. Едва они присоединились к остальным, как Леанальхам пристроилась идти справа от Лисила. Все прочие шли впереди, кроме Уркара, который замыкал шествие.

Издалека до слуха Лисила донеслась пронзительная птичья трель — такую им уже доводилось слышать однажды. И как в прошлый раз, сколько Лисил ни всматривался в зелень леса в поисках загадочной птицы, так и не сумел ничего разглядеть.

Когда они пересекали поле, примыкавшее к землям общины, Малец вдруг свернул в сторону и остановился, пристально вглядываясь в глубину леса. Лисил заметил, как среди деревьев мелькнул серебристо-серый силуэт. Один за другим маджай-хи выныривали из чащи и снова исчезали. К отряду не приблизился ни один.

Винн подошла к Мальцу, и тут ветки кустарника шевельнулись, расступаясь перед кем-то. В зелени листьев мелькнуло белое пятно.

Белоснежная самка выскочила из кустов и замерла. Потом тявкнула, шагнула было к Мальцу, но тут же попятилась.

— Иди, — сказала Винн Мальцу.

Пес поглядел не на нее, а на Сгэйля — и потрусил в лес.

В отличие от других маджай-хи, он все время держался на виду. И Лисил заметил, что чаще других рядом с ним резво бежала белоснежная самка.

ГЛАВА 8

Четыре дня миновали без всяких происшествий. В ушах Лисила неотвязно гудели монотонные звуки леса, но он почти все время думал о матери.

Изо дня в день они делали одно и то же — на рассвете выходили в путь, шли весь день и останавливались на отдых, только когда сумерки окончательно сменялись ночью. Всякий раз Лисил спрашивал, сколько еще идти, и получал от Сгэйля один и тот же ответ: «Долго… еще долго».

Малец бежал с маджай-хи, но часто возвращался, чтобы какое-то время идти рядом со спутниками, и Лисил заметил, что тогда остальные маджай-хи исчезали. Впрочем, когда такое случилось в последний раз, белоснежная самка не исчезла, а бежала поодаль, в поле зрения отряда.

Оша постоянно заговаривал с Винн на ломаном белашкийском, пытаясь вовлечь ее в беседу, — когда он говорил по-эльфийски, девушка его вовсе не замечала. Мало-помалу она оттаяла. Если их разговор продолжался слишком долго, Сгэйль обрывал его одним взглядом. Сегодня, однако, он был менее бдителен, и Оша с Винн болтали без умолку, часто переходя на эльфийский. Чем дольше Лисил прислушивался к их беседе, тем чаще ему удавалось выловить из нее знакомое слово. Он пока еще не мог отличить существительное от глагола, но, пожалуй, одно-два слова — «корневые элементы», как называла их Винн, — ему уже удавалось распознать.

— Винн, — окликнул он, — с тех пор как мы ушли из селения Сгэйля, у нас не пропало ни одной мелкой вещицы. Спроси у Оши — может быть так, что мы наконец-то отделались от ташгаля?

Девушка оглянулась на Лисила, и в ее глазах появилось легкое беспокойство.

— Я уже спрашивала. Он сказал, что зверек, по всей вероятности, нашел нечто более привлекательное в селении. Койлехкроталл нам спасибо не скажут.

— Койле… кто?

— Так называется клан Сгэйля и Глеанна… «Народ мшистых лесов».

— Ну, нас-то обвинить не в чем. Мы же не звали с собой эту белку-переростка.

Сгэйль не обернулся, но Лисил заметил, что эльф, не сбавляя шага, покачал головой.

— Оша, что это? — спросила Винн, указав на обширную прогалину между двух белоствольных берез.

Лисил остановился рядом с ней, наклонился, разглядывая диковинные цветы. Обычно восхищение Винн местной растительностью нагоняло на него скуку, но сейчас он должен был признать, что зрелище и впрямь удивительное.

Жемчужного цвета лепестки — или, судя по форме, листья — были покрыты бархатистым пушком. Казалось, они источают сияние в ярких лучах солнца, заливавшего прогалину. Стебельки цветов были темно-зеленого цвета, а в тех местах, куда не доходил свет солнца, казались почти черными. Лисил присел на корточки, а Винн протянула руку к одному цветку.

Краем глаза Лисил засек пару ног, обутых в мягкие сапоги, и смуглая рука ухватила Винн за запястье. Полуэльф стремительно вскочил, едва не опрокинув Леанальхам, стоявшую слишком близко за ним.

Оша отпустил руку Винн и покачал головой:

— Нельзя.

Леанальхам взяла Лисила за руку, пытаясь оттащить его от цветов.

К ним подошла Магьер.

— В чем дело?

Подбежал Сгэйль и остановился, глядя на цветы.

— Вам нельзя их касаться, — с нажимом в голосе проговорил он. — Это священные цветы. Оша должен был объяснить это еще до того, как вы подошли ближе.

Оша стиснул зубы. Ему явно надоело, что его попрекают всякий раз, когда кто-то из их подопечных по неведению нарушит очередное правило.

— Священные? — переспросила Винн.

С точки зрения Лисила, расспрашивать Сгэйля вообще было делом безнадежным, но вдвойне безнадежным, когда он злился.

— Это священные цветы, — повторил Сгэйль. — Не трогайте их.

И знаком велел всем продолжать путь.

Впервые в жизни Лисил хотя бы отчасти представил, каково приходится Винн. Ему обрыдла уклончивость Сгэйля, а может, он просто хотел услышать хотя бы раз прямой ответ на вопрос. Эти размышления прервал раздавшийся прямо над головой щебет, странно похожий на смех. К удивлению Лисила, все эльфы разом поглядели вверх, и лица их просветлели. Винн так задрала голову, что полуэльф испугался, как бы она не опрокинулась на спину.

— Это что еще такое? — осведомилась Магьер.

Кроны деревьев, казалось, ожили — это крохотные зверушки так резво прыгали в них, что гибкие ветки и листья дрожали, словно тоже смеялись.

— Удача, — пояснил Оша по-белашкийски, с таким сильным певучим акцентом, что слово едва можно было распознать. И, поманив к себе пальцем Винн, показал ей наверх и принялся что-то растолковывать по-эльфийски.

У зверушек, которые кувыркались и прыгали в листве, были длинные лапы и хвосты, куда длиннее, чем их тощие мохнатые тельца. Круглые головы с плоскими носами, широкими ртами и круглыми ушками до смешного напоминали человеческие. С головы до пят они были покрыты рыжим мехом, только мордочки и животы светло-бежевые и такого же цвета кисточки на длинных изогнутых хвостах. Удивительнее всего, что на лапах, и передних, и задних, были длинные гибкие пальцы.

— Фрасизы! — расплылась в улыбке Винн. — Оша говорит, что в них живут игривые лесные духи и что они приносят удачу тем, за кем последуют. Похоже, это разновидность обезьян.

— Разновидность чего? — переспросил Лисил, который никогда и не слышал о таких животных.

Винн начала было объяснять, но потом просто покачала головой и продолжила любоваться мохнатыми проказниками. Один фрасиз ухватился задними лапами за ветку, повис вниз головой и принялся так неистово раскачиваться, что Лисила замутило.

— А по-моему, они не очень похожи на вестников удачи, — заметила Магьер. — Скорее уж на ташгалей, которые насосались ворованного пива.

Леанальхам прикрыла рот ладонью, чтобы спрятать улыбку.

— Они не воришки, просто игривые жители наших лесов.

Фрасизы не стали к ним приближаться. Они все раскачивались на ветках и громко стрекотали в листве. И вдруг, так же внезапно, как и появились, упорхнули, перепрыгивая с дерева на дерево, и вскоре исчезли в лесу.

Винн что-то выпалила по-эльфийски, да так быстро, что Оша выглядел потрясенным до глубины души.

Встреча с дурашливыми зверьками, как видно, развеяла настороженную застенчивость Леанальхам. Она бросилась в лес, стараясь не отставать от фрасизов и на бегу показывая на них пальцем. Винн последовала ее примеру, правда, в мешковатой одежде у нее не получалось бежать так же грациозно. Мгновение — и обе девушки совершенно скрылись за деревьями.

Магьер шагнула было за ними:

— Эй, вы, вернитесь немедля!

Откуда-то из зарослей кустарника донесся крик Леанальхам:

— Сгэйльшеллеахэ!

Лисил вслед за Магьер бросился на крик. И только на бегу вспомнил, что они безоружны. Он бежал, и сундук, подпрыгивая, молотил его по спине. Магьер отшвырнула свой мешок, стараясь не отставать от него.

Сгэйль уже обогнал их шагов на пять. Эльф бежал среди деревьев, проламываясь сквозь густой подлесок, окружавший дубы и кедры.

Уркар, бежавший далеко слева, обогнал их всех. Оша нагнал Лисила в тот самый миг, когда они вылетели на край прогалины, кое-где поросшей желтой длиннолистой травой.

Посреди прогалины замерли на коленях Винн и Леанальхам, а перед ними стояли двое обнаженных по пояс эльфов… если только это были эльфы.

Ростом они были ниже, чем даже Винн. Их лица и торсы были покрыты загадочными знаками, нарисованными то ли иссиня-черной краской, то ли чернилами.

У них, как у эльфов, были треугольные лица, заостренные уши и янтарные глаза, но, в отличие от эльфов, они не носили ни рубах, ни сапог — лишь широкие штаны из грубой ткани с бахромой ниже коленей. Копья их — деревянные, с обожженными острыми наконечниками — были направлены на девушек. У одного на шее была гирлянда из плюща. Он в ужасе уставился на Винн, а когда поднял взгляд на Магьер, ворвавшуюся на прогалину, ужас сменился возмущением.

Сгэйль застыл на краю прогалины и поспешно вскинул руку, веля своим спутникам остановиться. Магьер не подчинилась, и тогда он схватил ее за руку. Женщина развернулась к нему, но он покачал головой.

— Прошу тебя, стой, — прошептал за спиной у Лисила Оша.

И из-за деревьев вокруг прогалины появились другие эльфы-пигмеи.

Некоторые держали луки, уже изготовленные для стрельбы. Стрелы, как и копья, не имели металлических наконечников — лишь заостренные и обожженные кончики. Три пигмея сжимали в руках дубинки, сделанные, судя по всему, из древесных узловатых корней. Почти у всех пигмеев нечесаные волосы были забраны назад или стянуты сплетенными из травы шнурками.

Из кустов на краю прогалины выскочил Малец.

Пара низкорослых пришельцев отскочила с его пути. Еще один вскарабкался по стволу дерева и повис, ухватившись за нижние ветки. Рычание пса пигмеев, судя по всему, не испугало, только озадачило.

Малец, все так же рыча и скаля зубы, пробился к Винн.

Уркар вышел вперед, опустив руки и повернув ладони наружу. Он медленно пересек прогалину и встал перед Леанальхам и Винн. Первый дикарь отступил на шаг, второй опустил копье.

Сгэйль что-то рявкнул по-эльфийски, и Малец перестал рычать.

Один из пигмеев, стоявших перед Уркаром, что-то резко ему сказал — почти выкрикнул, и Винн съежилась, прижавшись к Леанальхам. Та была напугана не меньше, чем юная Хранительница, однако устремила на Сгэйля смятенный взгляд, словно не понимая, что происходит.

— Сгэйль… — хрипло прошептал Лисил, — сделай уже что-нибудь, чтоб тебе пусто было!

Сгэйль даже не отвел глаз от сцены, которая разыгрывалась на прогалине. Он только быстро прижал палец к губам — и все.

Разочарование Лисила тут же сменилось удивлением — Сгэйль боялся.

* * *
Сгэйль оказался в ответе за слишком многих, у него было дело, которое надлежит исполнить, — и вот Винн едва все не погубила. Он не мог допустить смертоубийства, но заговорить не решался.

Хоть командовать этой миссией поручили Сгэйлю, самым старшим в его отряде был, само собой, Уркарасиферин. А почтенный возраст — единственное, что могло склонить к уважению это племя — изначальных обитателей здешней земли. Сгэйль предоставил действовать Уркарасиферину.

И обнаружил, что Малец смотрит в его сторону.

В сознании Сгэйля вдруг всплыло воспоминание об Энниш, одержимой скорбью и ненавистью. Он не знал, почему вспомнил об этом именно сейчас, а потому отогнал непрошеное видение.

Одного из двух низкорослых дикарей, стоявших перед Уркарасиферином, звали Руйх. Сгэйль уже видел его прежде — Руйх был послом к Ан'Кроан от его племени — аруиннасов. Они жили в этих краях с незапамятных времен, еще до прихода эльфов, — так, во всяком случае, гласили предания.

Руйх бросил в лицо Уркарасиферину обвинение:

— Вы нарушили клятву деревьям!

Пожилой эльф с неизменным хладнокровием покачал головой:

— Нет. Эти люди под нашей защитой, и мы исполняем волю Вельмидревнего Отче.

Его ответ не произвел на Руйха ни малейшего впечатления.

— Ваш престарелый вождь не имеет права принимать такие решения. Мы не подчиняемся ни ему, ни таким, как ты. Закон леса превыше его желаний — и ваших тоже.

— Мы сопровождаем этих людей к нему на допрос, — пояснил Уркарасиферин. — Мы должны узнать, как они проникли в наши края… прежде, чем следом за ними придут другие.

— Лес сам управится с чужаками! — почти выкрикнул Руйх. — Ему не нужна ваша помощь. Вашему святотатству нет оправдания, и довольно уже того, что вы привели сюда полукровок!

Он ткнул пальцем в Леанальхам, затем указал на Лиишила. Сгэйль осторожно подобрался ближе, заслонив Леанальхам от взора Руйха.

— В их жилах течет наша кровь, — возразил он. — И лес не счел необходимым их отторгнуть.

Руйх повернул голову к Сгэйлю, и на его разгневанном лице отразилось разочарованное, неохотное согласие.

— Мы отпустим тех, чью кровь не должно проливать, но эти двое… — Он указал на Винн, затем на Магьер. — Если вы их не убьете, это сделаем мы.

— Горе вам, если нарушите обет защиты, — предостерег Уркарасиферин.

Руйх едва заметно наклонил копье в его сторону, но пожилой эльф не дрогнул.

Сгэйль похолодел. Уркарасиферин и Оша исполнят его приказ, если дело дойдет до боя, но как раз такой развязки он хотел меньше всего. Анмаглахки сумеют уйти от воинов Руйха, а вот вытащить Лиишила и его спутниц будет нелегко.

Снова в памяти Сгэйля всплыло лицо Энниш. Он отогнал этот образ. Почему он то и дело вспоминает Энниш? Тут же выплыло другое видение — Руйх, выходящий из леса на краю Криджеахэ.

Это озадачило Сгэйля. Он не мог понять, откуда взялось это воспоминание и отчего пришло ему в голову именно сейчас. Но именно оно подтолкнуло Сгэйля пристальнее взглянуть на низкорослого дикаря.

Слишком уж быстро Руйх заметил, что Лиишил — полукровка. Неужели он знал об этом до появления Лиишила?

Снова промелькнуло в памяти лицо Энниш. Видение вспыхивало и гасло попеременно с другой картиной — Руйх, выходящий из леса. Голова Сгэйля пошла кругом, и вдруг он понял…

Здесь собралось слишком много аруиннасов. Это не охотничий отряд и даже не посольство к какому-нибудь эльфийскому клану. Аруиннасы жили на северо-западе края, где лес, примыкавший к горному кряжу, превращался в настоящие дебри. Откуда Руйх узнал, что ему следует появиться именно здесь?

Кто-то сам отыскал аруиннасов либо послал к ним гонца.

Слепая скорбь и жажда мести завели Энниш дальше, чем мог представить Сгэйль. Быть может, Уркарасиферину не стоило отрекаться от наставничества, но оставить ее при себе и не спускать глаз.

Уркарасиферин резким взмахом руки оттолкнул копье Руйха.

— Ты не вправе судить именем леса.

— И ваш Вельмидревний не вправе нарушать закон леса ради своей выгоды, — отпарировал Руйх.

— Ты не можешь ничего решать, не зная воли всех кланов, — не уступал Уркарасиферин. — И наших, и ваших.

— А разве старейшины ваших кланов согласились впустить в наш лес людей?

Перед Сгэйлем блеснула искорка надежды.

— Но и не приговорили их к смерти.

— Тебя не спрашивали! — рявкнул Уркарасиферин, и Сгэйль закрыл рот.

Он не сводил глаз с Руйха. У соплеменников Сгэйля все важные решения принимали только предводители кланов. Руйху это было известно, поскольку его народ придерживался того же обычая. Низкорослый воин нахмурился.

— Это надлежит решить, — сказал он и двинулся прочь. — Увидимся в Криджеахэ… где об этом деле узнают все.

Сгэйль поспешно наклонился и поднял Леанальхам на ноги. Простодушное лицо девушки все еще было искажено страхом.

— Вставай, — бросил он Винн. — Возвращаемся на тропу.

Магьер схватила Винн за руку и зашагала назад, за ней двинулся Лисил. Уркарасиферин обогнал их и пошел первым, а Сгэйль повел за собой Леанальхам. Аруиннасов в лесу видно не было. Все они исчезли бесследно.

Какой же ложью воспользовалась Энниш, чтобы из жажды мести разжечь это пламя?

— Не останавливайтесь и не оглядывайтесь, — сказал Сгэйль своим спутникам.

Он знал, куда теперь направится Энниш. Тот же путь избрал бы он сам, чтобы сократить путешествие. Энниш идет одна, налегке, так что наверняка первой доберется до реки и прохода в Криджеахэ. Рука Леанальхам, которую крепко сжимал Сгэйль, заметно дрожала.

— Теперь все в порядке, — прошептал он, привлекая к себе девушку.

Долг анмаглахка, обет анмаглахка — защищать свой народ. У анмаглахка Сгэйля был только один недостаток. Прежде всего он оберегал Леанальхам.

* * *
Малец трусил рядом с Винн, отчаянно тоскуя по сгинувшей безвозвратно говорильной коже и о возможности использовать ее без посторонних глаз.

Ему нужно было поговорить с Лисилом, а он не знал, как еще это можно устроить.

Малец никогда прежде не встречал аруиннасов и даже не слыхал этого слова до тех пор, пока оно не всплыло в памяти Сгэйля. Но сейчас Мальцу многое нужно было рассказать — то, что он увидел в памяти Руйха.

Во-первых, Энниш.

Едва Малец обнаружил, чтó натворила беловолосая женщина, он принялся играть с воспоминаниями Сгэйля и не сдавался до тех пор, пока не почуял, что Сгэйль все понял. Однако же сам Малец никак не мог оправиться от потрясения, вызванного тем, каким пренебрежительным тоном Руйх говорил о Вельмидревнем Отче.

В детские годы Малец встречал от силы пару анмаглахков. Вельмидревний Отче не был старейшиной клана, поскольку анмаглахки были отдельной кастой и верными слугами своего народа, но их патриарх был весьма почитаем. Если не власть его, то слово было так же веско, как слово любого старейшины. Его слову подчинялись все прочие эльфы. Неужели сейчас это изменилось?

Бротан и Эйллеан полагали, что идут на небывалый риск, действуя вопреки замыслам Вельмидревнего Отче. Патриарх анмаглахков считал, что Древний Враг неминуемо вернется. Точно так же считали и сородичи Мальца, именно поэтому они послали его к Магьер — не дать ей попасть в руки тех, кто ее неустанно разыскивал.

Но как же Лисил?

Собственная мать в заговоре с бабушкой решила создать и обучить его, чтобы он убил того самого Врага, чье возвращение так страшило Вельмидревнего Отче. Эта мысль разозлила Мальца, и он зарычал.

Лисил не был и не будет ничьим орудием. Почему Нейне и ее друзьям-заговорщикам понадобился для тайных замыслов именно полукровка? И что на самом деле хочет от Лисила Вельмидревний Отче?

Малец собирался с духом, готовясь к тому, что может произойти в Криджеахэ и что ему придется совершить, защищая Лисила, Магьер и Винн от тех и от других.

Хорошее расположение духа вернулось к нему, когда из глубины леса вынырнула белоснежная маджай-хи, которую Винн как-то сравнила с водяной лилией.

Малец был с ней совершенно согласен.

Лилия держалась поодаль, с сомнением косясь на тех, кто вместе с Мальцом шел по открытой тропе через лес. Всякий раз, когда ветерок дул в сторону Мальца, он улавливал ее запах — запах влажной земли.

Малец мысленно перебирал воспоминания, которыми поделилась с ним Лилия в ночь, проведенную в окрестностях эльфийского селения. Ему этого было мало — он хотел знать о ней больше. Он хотел бежать бок о бок с Лилией в стае маджай-хи. Или без стаи.

Неужели это и есть то самое, что происходит между Магьер и Лисилом? Безмерная тоска по теплу и близости, которой Малец не испытывал с тех пор, когда Эйллеан разлучила его с братьями и сестрами?

Лилия коротко тявкнула, замерла, не сводя с него глаз. Мальцу не нужно было, как другим маджай-хи, касаться ее, чтобы увидеть образы из ее памяти. Ночь, стремительный бег, мелькают ветви, листья, трава… Вот какое видение царило в мыслях Мальца. Краем глаза он уловил бегущую рядом серебристо-серую тень.

Это был он сам ее глазами.

Малец так и остался бежать рядом с Винн, но взгляд его часто обращался к Лилии.

* * *
Стемнело. Лисил сидел, неотрывно глядя в костер, куда Магьер все время подбрасывала дров. Винн сидела на земле, сражаясь с расческой, которую одолжила ей Леанальхам. Увы, как ни старалась юная Хранительница, ей не удавалось вычесать из шерсти Мальца все колтуны. Пес беспокойно вертелся, и это не облегчало ей задачу.

Услыхав легкие шаги, Лисил оглянулся и обнаружил, что к нему направляется Леанальхам. Девушка присела на корточки рядом с Лисилом. Вид у нее был встревоженный, — вероятно, ей до сих пор не давало покоя столкновение с аруиннасами. Лисилу оно уж точно не давало покоя.

Леанальхам зачарованно следила за стараниями Винн и вялым сопротивлением Мальца. Видимо, Винн не сказала ей, как именно собирается использовать ее расческу.

Оша отправился добывать еду, а Сгэйль стоял на дальнем краю прогалины и о чем-то вполголоса беседовал с Уркаром.

— Магьер, поди сюда и придержи его! — крикнула Винн, когда Малец попытался отползти на безопасное расстояние. — Только погляди, какой растрепа, а расчесать не дается.

— Придержи его ты, а я все сделаю, — отозвалась Магьер.

Малец увидал, что она направляется к ним, и заворчал, облизав нос.

— Я все видела, — предостерегла Магьер.

— Ты опять проиграешь, — сказал Лисил Мальцу.

Ответом ему была та же оскорбительная гримаса.

Леанальхам подалась вперед:

— Почему вы разговариваете с маджай-хи?

Прежде чем Лисил сумел придумать подходящий ответ, Винн прыгнула на Мальца и обеими руками обхватила его шею. Магьер, упав на колени, прижала к земле задние ноги пса и решительно взялась за расческу.

— Фу, как от тебя воняет! — Сморщилась Винн.

Обе женщины, укрощая одного пса, извозились в грязи не меньше самого Мальца — это увлекательное зрелище заставило Лисила позабыть о тревогах прошедшего дня.

— Нет! Не смейте с ним так обращаться!

Из-за сильного акцента возглас Леанальхам прозвучал почти неразборчиво, и она, пылая праведным гневом, вскочила прежде, чем Лисил сообразил, что к чему. Девушка ухватилась сзади за плащ Винн, и полуэльфу пришлось ее оттаскивать.

— Он защитник нашего леса! — причитала Леанальхам. — Отпустите его!

Магьер и Винн разом замерли и уставились на нее.

Малец насторожил уши и перестал вырываться. И, закатив прозрачные глаза, отрывисто гавкнул в знак согласия с возмущением Леанальхам. Прозвучало это, на вкус Лисила, излишне напыщенно.

Сгэйль и Уркар, стоявшие поодаль, тоже взирали на эту сцену с откровенным неудовольствием.

— Да ничего страшного, — заверил Лисил, почти силой усадив Леанальхам на поваленный ствол дерева. — Малец большой неряха. Если б мы не приводили его в порядок, он бы грязью зарос… И заметь, он прекрасно это знает.

Малец зарычал на него.

— А ну, тихо! — прикрикнула Винн и сжала ладошками морду пса. — Магьер, заканчивай!

— И если б ему все это всерьез не нравилось, — прибавил Лисил, — уж поверь, им пришлось бы куда труднее.

На лице Леанальхам выразилось неуверенное изумление:

— Он… все понимает?

Малец с ворчанием мотнул головой, едва не опрокинув Винн.

Лисил вздохнул. Рано или поздно необыкновенная разумность Мальца выйдет наружу… а жаль. Лучше было бы избежать лишних вопросов.

— Готово, — объявила Магьер и встала. — Мы бы и быстрее справились, если б ты соизволил не вертеться!

Малец оскалился на нее, сморщив верхнюю губу, и бочком двинулся к дальнему краю прогалины. Там он плюхнулся на землю и принялся вылизываться. Винн поднялась, отряхнула со штанов комья грязи.

Леанальхам все не сводила глаз с Мальца.

Лисил исподтишка разглядывал ее. Тонкую прядь светло-русых волос она пропустила в деревянное колечко и закрепила крестообразной шпилькой. Остальные волосы заплела в косу, стекавшую по спине. Кожа Леанальхам была немного светлей, чем у Лисила, что и удивительно, поскольку в его жилах текло куда больше человеческой крови. Девушка повернулась, протянула руки к костру, и лицо ее внезапно посерьезнело.

— Все хорошо? — спросил он.

Девушка молча кивнула.

— Если эльфы не проливают крови себе подобных, — продолжал Лисил, — отчего же ты так кричала тогда, на прогалине?

— За всю свою жизнь, — сказала Леанальхам, — я только раза два видела аруиннасов. Только их было не так много, и они не были… такие злые.

За все время знакомства с Леанальхам Лисил впервые услышал, чтобы она сказала столько слов еще кому-то, кроме Глеанна и Сгэйля.

— Они хотели убить твоих спутниц, — продолжала она, хотели убить людей, но они точно так же ненавидели и меня… и тебя. То, что они говорили, пока не появился дядя, было просто ужасно.

Леанальхам смолкла, неотрывно глядя в огонь.

— Слышала бы ты, что все время говорят обо мне, — отозвался Лисил. — Выброси все это из головы.

Он услышал шипение и поднял взгляд. На миг ему показалось, будто злоба, исказившая лицо Магьер, нацелена на Леанальхам. Размеренным и твердым шагом Магьер прошла перед Лисилом и остановилась возле Леанальхам, отвернувшись от костра. Лисил не мог разглядеть ее лицо.

Кончиками пальцев Магьер легонько коснулась плеча Леанальхам. Девушка чуть заметно вздрогнула, но Магьер уже двинулась через прогалину к Уркару и Сгэйлю.

Что она задумала? Лисил готов был рвануться следом, пока Магьер не устроила очередную стычку.

— Тебе повезло, — сказала Леанальхам. — У тебя правильные глаза и волосы.

— То есть?..

— Волосы у тебя светлые, — пояснила она. — А глаза янтарного цвета. Ты куда больше похож на эльфа, чем я, а ведь ты наполовину человек. А я… Вот если бы у меня были такие же глаза и волосы!

Ее слова прозвучали, как насмешка. Лисилу очень хотелось ей сказать, что в мире, где он вырос, именно цвет волос и глаз сделал его изгоем, чужаком для всех, кроме отца и матери.

— Ты — это ты, Леанальхам, и в этом нет ничего дурного, — отозвалась Винн. Она сидела на свернутом одеяле по другую сторону костра, обхватив руками колени.

— Леанальхам, — медленно проговорил Лисил, — как вышло, что ты оказалась… такой?

— Я хотела рассказать тебе об этом еще в тот самый вечер, когда вы появились в нашем доме… но дедушка и дядя не любят вспоминать эту историю.

Девушка помолчала, глядя на огонь, и Лисил терпеливо ждал, когда она заговорит.

— Моя бабушка была не только подругой-по-обету моего настоящего дедушки, брата Глеаннеохкантвы — или Глеанна, как зовете его вы. Она также была ученицей Глеанна и готовилась стать целителем. Я зову его дедушкой, потому что это он вырастил меня. В вашем языке это слово самое подходящее по смыслу для того, кем он стал для меня.

Бабушка по необходимости сопровождала Глеанна в его путешествиях — помогать тем, у кого в общине не было собственного целителя. Как-то в селениях другого клана, на юго-востоке, началось поветрие, и Глеанн с бабушкой отправились на помощь. Бабушка собирала в холмах на побережье траву баша, которая облегчает жар. На нее напали люди… мужчины.

Леанальхам помолчала, не глядя на Лисила.

— Понимаете?

— Да, — прошептала Винн.

— Бабушка была едва жива, когда Глеанн отыскал ее и принес домой. Через месяц они поняли, что у нее будет ребенок. Мои бабушка и дедушка приложили все старания, чтобы их будущее дитя не сочли чужаком.

Голос Леанальхам сорвался, и она прерывисто вздохнула. В отсветах огня влажно блестели слезы, бежавшие по ее щекам.

Лисил все понял. Даже если бабушка и дедушка Леанальхам принимали и защищали свое дитя-полукровку, среди их сородичей нашлись те, кто не пожелал смириться с его существованием.

— Бабушка умерла родами, — продолжала Леанальхам. — Сердце дедушки было разбито — так часто случается с теми, кто связан обетом. Он оставил мою мать на попечение Глеанна. Больше его никто не видел. Моя мать была… не в себе. Она часто плакала и почти не выходила из дому. Только по ночам. Глеанну приходилось трудно — он так и не сумел внушить ей, что она ничем не хуже других. К тому времени, когда моя мать подросла, Глеанн стал весьма почитаемым целителем. Один молодой эльф из клана Чиурр, обладавший восприятием Духа, пришел к ним и сказал, что хочет заключить обет с моей матерью… но только если Глеаннвозьмет его в ученики. Я думаю, дедушке очень хотелось, чтобы мама была счастлива. Он согласился на сделку. Однако брак продержался недолго. Мама не стала счастливее, а вскоре после моего рождения отец разорвал обет и вернулся в свой клан. Тогда уже стало ясно, что он никогда по-настоящему и не любил мою мать, иначе не смог бы ее бросить.

Это вряд ли, подумал Лисил. Любовь не длится вечно… а порой и одной любви оказывается недостаточно.

— После его ухода, — продолжала Леанальхам, — как-то ночью моя мать просто исчезла. Говорят, что на юго-востоке видели женщину, которая направлялась к горам. Она избегала всех, кто хотел к ней приблизиться. Быть может, она нашла себе место среди людей.

Лисил ждал продолжения, но Леанальхам умолкла надолго.

— Значит, вы с Глеанном жили одни? — спросил он.

Девушка кивнула.

— Если не считать Сгэйля, но это было уже после того, как ушла моя мать, а он прошел последнее испытание и стал анмаглахком. Тогда он получил право снова видеться с родными и жить, где пожелает, хотя большинство анмаглахков живет в Криджеахэ.

Леанальхам повернулась к Лисилу, прямо взглянула ему в глаза.

— Дедушка Сгэйля приходился братом-по-обету отцу моей бабушки, но Сгэйль называет Глеанна дедушкой, потому что уважает его. Мы с ним одной крови. Он редко бывает дома, но то, что он признал меня, имело огромное значение. Сгэйль не был знаком с моей матерью, но он вступился за меня перед нашим кланом, и он — анмаглахк.

Она склонила голову, словно припоминая что-то.

— Он много путешествовал, но нигде не слыхал о других полукровках. Ты — первый, кто ему встретился.

Из-за деревьев появился Оша. В руках у него было два кролика, уже выпотрошенные и освежеванные. Кроме того, он нес объемистый узел, увязанный из квадратного куска холста. Леанальхам вздохнула и поднялась.

— Я, пожалуй, помогу приготовить ужин, ведь уже поздно, и мы все проголодались… Верно?

Лисил кивнул. Сколько бы между ними ни было общего, он понятия не имел, что ей сказать. Слова ничего не значили по сравнению с тем, что довелось пережить Леанальхам и ему самому. Полуэльф оглянулся на дальний край прогалины — Магьер и Сгэйль стояли лицом к лицу, поглощенные разговором, из которого он не мог расслышать ни слова. Там же был и Малец. Лисил, помимо воли, пристальнее глянул на Сгэйля.

Наверняка у него имелась родня и поближе, чем Глеанн и Леанальхам. И тем не менее он предпочел назвать жилище девушки-полукровки и чудаковатого старого целителя своим домом, а этих двоих — своей семьей.

Лисил подумал, что никогда не сможет понять Сгэйля.

* * *
Магьер приближалась чеканным стремительным шагом. Сгэйль насторожился, прервал разговор с Уркарасиферином.

После столкновения с аруиннасами Сгэйлю пришлось выдержать долгий и жаркий спор с этой женщиной, которая требовала вернуть ей и Лиишилу оружие. Судя по всему, спор еще не был закончен.

— Хватит! — рявкнула Магьер. — Отдай наше оружие… сейчас же!

Сгэйль набрал в грудь побольше воздуха.

— Мне понятно твое беспокойство, но, если бы сегодня вы были при оружии, нам бы вряд ли удалось решить дело миром. Я дал слово. Мы сумеем вас защитить.

— Не сумеете! — жестко бросила Магьер. — И сегодня мы в этом убедились. Что, если бы эти дикари не стали вас слушать? Верю я тебе или нет — не важно, я не хочу рисковать теми, кто мне дорог. Дело не в том, что я сомневаюсь в твоем слове… дело в том, что ты не можешь его сдержать.

Сгэйль не мог точно определить, сколько в этих словах скрытого оскорбления. Он должен исполнить обет защиты, свято соблюдая при этом законы и обычаи своего народа, а если он даст этой женщине оружие, это вряд ли облегчит ему задачу.

— Ты не смог уберечь даже Леанальхам, — прошептала Магьер.

Сгэйль едва сумел подавить взрыв ярости. В голосе Магьер не было и тени злорадства, но раздражение подсказывало ему, что она именно злорадствует.

— Верни мое оружие, или я верну его сама, — угрожающе проговорила Магьер. — Выбирай!

Сгэйль колебался слишком долго, и Магьер шагнула к нему. И, услышав рычание, замерла.

Малец стоял между ними, упираясь в ноги Магьер, но взгляд его прозрачных глаз был устремлен на Сгэйля.

— Прочь с дороги! — рявкнула Магьер.

Маджай-хи в ответ только заворчал, но не тронулся с места.

На мгновение Сгэйль обрадовался, что это существо, земное пристанище стихийного духа, разделяет его опасения. Затем пес обежал Сгэйля, проскочив мимо Уркара, и направился прямиком к большому свертку и мешку, в которых лежали оружие и доспехи. Сгэйль похолодел, когда маджай-хи уселся рядом с оружием и вперил свой взгляд в эльфа.

Неужели Малец не понял того, что Сгэйль пытался втолковать этой несносной женщине? Сейчас, судя по всему, пес был на ее стороне.

С той самой далекой минуты, когда Сгэйль вышел на охоту, чтобы убить полукровку, заклейменного предателем, присутствие этого необыкновенного существа неизменно сотрясало основы всего, что эльф привык считать неколебимым укладом жизни своего народа.

В памяти Сгэйля всплыло видение — Магьер с бледным, светящимся в темноте лицом стоит рядом со своими спутниками в ту самую ночь, когда Сгэйль и его собратья пришли их перехватить. Стоит, крепко сжимая в руке обнаженный клинок, готовая до последней капли крови защищать своих от любого врага.

Затем это воспоминание погасло, уступив место другому: перепуганная до полусмерти Леанальхам прижалась к Винн в кольце разъяренных аруиннасов.

Маджай-хи поднял лапу и ткнул ею в мешок.

— Что он делает? — по-эльфийски прошептал Уркарасиферин.

Все еще колеблясь, Сгэйль искоса глянул на Магьер. Она стояла, скрестив руки на груди, и невозмутимо ждала — как будто действия маджай-хи не нуждались ни в каких пояснениях.

Как объяснить Уркарасиферину то, что он увидел и почувствовал? Какими словами оправдать то, что он уступает требованию этой женщины?

Сгэйль с горечью вынужден был признать, что Магьер права.

Они избежали праведного гнева аруиннасов, но дело едва не дошло до кровопролития. И хотя все закончилось внешне благополучно, Леанальхам еще долго не забудет пережитый ужас.

Терзаясь сомнениями, Сгэйль опустился на колени перед Мальцом. Развязал сверток с оружием и достал тяжелую саблю Магьер. Поднял вложенный в ножны клинок — и Магьер тотчас крепко стиснула рукоять.

Сгэйль не выпустил саблю. Взгляд его через всю прогалину устремился к Леанальхам. Девушка помогала Оше насаживать на вертел кроликов, чтоб поджарить их над огнем.

Магьер проследила за взглядом Сгэйля, а потом опять повернулась к нему и твердо посмотрела ему в глаза.

— Никто ее пальцем не тронет, — сказала она. — Обещаю.

И Сгэйль выпустил из рук саблю Магьер.

ГЛАВА 9

Винн и Оша шли бок о бок по осиновой рощице, где в невысокой траве желтели одуванчики. Рядом с ними шла Леанальхам. Магьер шагала впереди — в своем кожаном доспехе, с саблей на боку. Лисил тоже был при оружии и в кольчужной рубахе. Винн до сих пор не знала, каким образом Магьер удалось все это вернуть, но в глубине души испытала безмерное облегчение, увидев утром, как Магьер и Лисил привычно обряжаются в доспехи. Впрочем, ее радость слегка поблекла, когда Магьер вынудила ее пристегнуть поверх короткой хранительской мантии ножны с боевым кинжалом.

В последний раз, когда Винн попыталась взяться за оружие, ее едва не забили до смерти двое солдат Дармута. Кинжал, болтавшийся в ножнах у ее бедра, служил неприятным напоминанием об этом случае. Винн запрокинула голову — и увидела сотни зеленых листьев, подсвеченных ярким солнцем. Далеко впереди слышался говор текущей воды.

— Мы добрались до речного народа, — сказала Леанальхам. — Теперь наше путешествие станет полегче.

— Почему это? — спросила Винн.

Леанальхам улыбнулась:

— Увидишь. Сгэйль устроит, чтобы нас взяли на барку, которая идет вниз по Хаджу.

— Хадж? Э-э-э… «хребет»?

— Да. По пути к северо-восточному заливу река проходит мимо Криджеахэ, селения анмаглахков.

Винн допускала, что путешествовать на барке куда удобнее, чем пешком, но при этом куда меньше возможностей познакомиться с окружающим миром вблизи. Впрочем, и с борта ладьи можно многое увидеть.

— Малец! — громко позвала Винн, обшаривая взглядом лес. — Вернись сейчас же, не то будешь добираться до Криджеахэ вплавь.

Сгэйль повернул голову, предостерегающе нахмурился — и Винн послушно умолкла.

Нетрудно было понять, что беспокоит командира анмаглахков. Скоро Сгэйлю предстоит еще одна нелегкая встреча со своими соплеменниками. Хоть он и анмаглахк, похоже, навыки общения у него такие же неразвитые, как у Магьер. Вот только Сгэйля, в отличие от нее, этот недостаток явно беспокоит.

— По местам! — крикнул он.

Оша и Уркар тотчас заняли свои места справа и слева от процессии. Когда осиновая роща поредела, Винн с шумом втянула в себя воздух. За деревьями ясно были видны три широкие барки, величаво скользившие по могучей реке Хадж.

Эти плоскодонные суда с виду напоминали громадные каноэ, но, в отличие от людских каноэ, не были ни прямоугольными, ни плоскими. Груженные тюками, связанными попарно, и гладкими, без единого зазора бочками, они плыли по реке почти невесомо, словно упавшие в воду листья. Две барки направлялись вниз по реке, третья шла вверх по течению.

Посреди каждой барки возвышалась мачта из гладкого желтого дерева. Паруса были убраны, но свернутая парусина отливала на солнце ослепительной белизной. Там, где высокие борта плавно сходились к узкому носу и корме, из корпуса с двух сторон вырастали одиночные острые выступы, похожие на прямые, лишенные листьев ветви. Винн даже представить не могла, для чего они предназначены.

Эльфы, стоявшие на носу и корме, держали в руках длинные шесты, но погружали их в воду редко. Суда, шедшие вниз по реке, двигала сила течения, но и барка, направлявшаяся вверх по реке, скользила вперед с той же легкостью, и вода за ее кормой умеренно пенилась и бурлила, словно там, у самой поверхности воды, лениво била хвостом огромная рыбина.

— Винн! Проснись!

Резкий окрик Лисила разрушил чары. Винн сама не заметила, как, заглядевшись на барки, остановилась. Леанальхам дергала Хранительницу за рукав, а остальные стояли и ждали, когда она очнется… и с явным неудовольствием взирали на виновницу задержки.

Винн бросилась их догонять, но Леанальхам ее опередила. Магьер твердой рукой подтолкнула Винн перед собой, а Оша тяжело вздохнул и что-то неслышно пробормотал.

Из глубины осиновой рощи вынырнул Малец, а за ним по пятам мчалась белоснежная самка. Других маджай-хи Винн не заметила, да и спутница Мальца резко остановилась и попятилась. Винн хотела было подманить ее поближе, но тут Сгэйль велел всем прибавить шагу. Впереди уже видно было селение, еще более необычное на вид, чем то, которое принадлежало клану Сгэйля.

Два-три жилища были устроены из крепких осин, которые склонились друг к другу, смыкаясь кронами, а стволы их соединялись стенами, сплетенными из плюща с крупными клиновидными листьями. В верхних ветвях одного вяза располагались деревянные платформы, огороженные стенами из прочно закрепленного холста либо сплетенных лоз. Одно высокое здание было выстроено из досок, изрядно поблекших от времени и непогоды. На дальнем краю селения поднимался в воздух тонкий дымок.

Эльфы занимались своими повседневными делами, занятые в основном на пристани, где были сложены товары. Местные жители — в отличие от сородичей Сгэйля — одевались в одежды из кожи и звериных шкур. Многие подрезали волосы до плеч, а то и вовсе щеголяли короткой стрижкой. Между грудами бочек и тюков сновали грузчики, выгружали и загружали товар.

Вновь прибывших заметили не сразу, но вскоре то один, то другой эльф уже прерывал работу и окликал своих сотоварищей или привлекал их внимание жестами. Кое-кто смотрел на чужаков с неприязнью и даже с ненавистью, как было в селении Сгэйля, однако ни один местный житель не выказал потрясения при виде людей. Винн это еще больше встревожило.

— Это центр торговли? — спросила она.

— Торговли? — переспросила Леанальхам. — Что такое «тор-гов-ля»?

— Это когда продают и покупают товары… платят деньги…

— Деньги? — Леанальхам еще больше растерялась.

— Мы не торгуем, мы меняемся, — пояснил Оша. — А стоимость вещи определяется тем, сколько потрачено труда и времени, чтобы ее изготовить. Мы ведем обмен, но у нас нет… — он запнулся и перешел на белашкийский, — денег. И анмаглахки не занимаются обменом.

— Почему? — удивилась Винн.

— Тихо! — бросил Сгэйль.

Очень смуглый эльф в кожаных штанах и такой же рубахе, осматривавший на краю причала связки рогоза, медленно выпрямился. Во взгляде его не было ни враждебности, ни удивления, и Винн заподозрила, что в селении каким-то образом заранее знали об их приближении.

Сгэйль вышел вперед, а Лисил и Магьер отступили, но Винн постарался незаметно подобраться поближе, чтобы послушать разговор.

Эльф в кожаной одежде окинул взглядом вновь прибывших, уделив особое внимание Лисилу, а затем Магьер. Его светлые волосы были подстрижены выше плеч и лежали непослушными прядями. Его лоб пересекали морщинки, как если бы он часто хмурился, смуглая кожа лоснилась от пота.

— Сгэйльшеллеахэ, — проговорил он. — Ты здесь всегда желанный гость.

— Благодарю, Гувешеане, — ответил Сгэйль.

Винн не сразу удалось перевести для себя имя эльфа — «Черный петушок». Имя вполне подходило к манерам хозяина, да и к внешности тоже.

— Нам нужно добраться до Криджеахэ, — сказал Сгэйль. — Нас семеро и один маджай-хи.

Гувешеане переступил с ноги на ногу.

— Я не могу попросить об этом ни одного шкипера. Даже ради тебя.

Лицо Сгэйля отвердело.

— Здесь проходила женщина из нашей касты?

Гувешеане резко кивнул:

— Три дня назад. Она очень спешила. Она села на барку Хионнахка и отправилась вниз по реке.

— Ты должен нам помочь, — с нажимом сказал Сгэйль. — Об этом просит Вельмидревний Отче.

Гувешеане прищурился, затем прикрыл глаза.

— Попроси их, — все так же требовательно продолжал Сгэйль. — Попроси именем Вельмидревнего Отче. Кто из вас откажет в помощи анмаглахку?

— Дело не в помощи анмаглахкам, — ответил Гувешеане, не открывая глаз. — И ты это отлично знаешь.

Несколько эльфов, трудившихся на пристани, побросали свою работу, а двое из них, одетые так же, как Гувешеане, подошли ближе и остановились у него за спиной. Лица их выражали куда более явное возмущение — как будто Сгэйль попросил их о чем-то постыдном, о чем и заикнуться было нельзя.

— Как будто мало того, что ты привел сюда людей. — Гувешеане наконец открыл глаза и в упор поглядел на Лисила. — Не говоря уж об этом предателе и убийце.

Винн прикусила губу, чтобы не разразиться гневной отповедью. Оша не шелохнулся, но на лице его словно отразился смятенный ропот, поднявшийся среди грузчиков.

Уркар облизал губы, как будто они вдруг пересохли.

— Это обвинение не было признано действительным.

Гувешеане его довод не убедил.

— Может, и так, но вы все равно просите у меня слишком многого, и мой ответ: нет.

Ни Лисил, ни Магьер не понимали, о чем идет речь, но Винн поневоле задумалась, что же будет, если Сгэйлю не удастся достичь согласия.

Вдоль берега к ним подошел молодой худощавый эльф.

— Я возьму вас на барку, — сказал он, словно не замечая Гувешеане. — Меня не нужно просить. — Он искоса глянул на Леанальхам, как будто видел ее не впервые. — Мы еще грузим товар, но на носу хватит места для пассажиров.

Он был босоног, в кожаных штанах и жилете из козьей шкуры мехом вовнутрь. Рубашки под жилетом не было. Эльф жестом указал на небольшую, наполовину загруженную барку, которая стояла в конце соседнего причала.

Гувешеане отвернулся, презрительно выдохнул.

Щека Сгэйля дернулась, и он коротко кивнул молодому эльфу.

Разговор был довольно мирный, но Винн показалось, что он стоил Сгэйлю больше, чем все это путешествие. Их проезд до Криджеахэ, судя по всему, был оплачен по большей части гордостью анмаглахка.

Их провели на свободное место неподалеку от носа барки, где лежали подушки и мягкие шкуры. Винн настелила там же одеяла, чтобы места для отдыха хватило всем. К тому времени, когда барка отошла от причала, весь отряд уже удобно расположился на палубе и смотрел, как селение речного народа уплывает вдаль.

Хозяина барки звали Канте — «Сказанное слово». Хотя молодой шкипер редко отдавал приказания своему экипажу, двое из четверых эльфов неизменно находились на вахте — один на корме, другой на носу, а еще двое отдыхали на корме, подальше от пассажиров.

Они плыли по Хаджу днем и ночью, и Винн часами любовалась диковинным миром, который неторопливо проплывал мимо барки.

Разнообразные деревья, причудливые яркие цветы, небольшой водопад, стайка пестрых птиц — все это неизменно привлекало ее внимание. Два фрасиза прибежали на водопой и, завидев барку, принялись неистово прыгать и плескаться в воде. Порой лес становился гуще и мрачнее, а потом вдруг открывался зеленый, подступающий к самой воде луг, и на нем паслось стадо пятнистых антилоп. Однажды Винн заметила в глубине леса силуэт серебристого оленя с большими гладкими рогами — такого же, как тот, что преследовал их своим ревом в первый вечер в лесу.

Постепенно, однако, это занятие начало ее утомлять, а потом и раздражать.

Все эти чудесные виды навсегда ускользали от нее, так и оставшись недосягаемыми. К берегу барка подходила редко. Пищу не разогревали и не готовили, так как на борту не было огня — один только большой фонарь, который каждую ночь зажигали на носу. Еда была простая, но обильная — свежие и сушеные фрукты, копченая рыба. Чистую воду для питья и умывания брали прямо из реки. И все же, когда Винн смотрела, как безостановочно уплывают назад берега, у нее начиналось легкое головокружение.

Оша оставался неизменно добродушен, хотя день за днем просиживал в одной и той же позе.

Он объяснил, что барка нагружена сырьем. Часть его Канте выгрузит в Криджеахэ, для обмена с местными ремесленниками. Потом он погрузит на барку другой товар — глиняную посуду, специи, инструменты, ткани, одежду и так далее — и повезет его к заливу. Кое-что обменяет у жителей города под названием Гайне Айджайхе — «Начало глубины», а остатки — на судах, которые привозят сырье и готовые изделия из других прибрежных общин.

Покуда они вели разговор, над рекой вдруг разнесся звонкий заливистый лай, и Малец, оглянувшись, тихонько заскулил.

Знакомая стая маджай-хи вынырнула из леса и помчалась по заросшему тростником берегу, шлепая лапами по мелководью. Серебристо-серый, серо-стальной, темный силуэты носились кругами у воды.

— Гляди, Магьер! — воскликнула Винн. — Они нас сопровождают!

Белоснежная самка что-то гавкнула Мальцу. Пес снова заскулил, и Магьер, протянув руку, почесала его за ушами.

Они плыли еще четыре дня и четыре ночи.

Когда барка проплывала мимо огромного платана с могучими корнями, опускавшимися с берега в реку, Винн заметила в основании дерева арочный проем. Девушка едва не проглядела его, настолько серая занавеска сливалась с корой.

— Скоро начнется Криджеахэ, — сказала Леанальхам.

Винн оцепенела. Она не знала, что должна испытывать — облегчение или тревогу.

— Когда? — тут же спросил Лисил, вертя головой.

Леанальхам указала на два кряжистых вяза.

Все чаще по берегу встречались жилые деревья. Скоро уже каждый дуб, кедр или ель были обширнее, чем предыдущие, и расстояние между ними тоже увеличивалось.

Когда впереди показалось пять длинных причалов, у которых стояли барки и небольшие лодки, Сгэйль поднялся. Винн приметила мелькнувшую на его лице радость.

Насколько она поняла, барка приближалась к одному из самых крупных селений Края Эльфов. Сгэйль, однако, был совершенно спокоен. Неужели его не тревожило, как их тут встретят?

Он сунул в рот два пальца и издал пронзительный долгий свист.

Канте встал на носу барки и погрузил свой шест в воду. Четверо матросов, расставленные по бортам, повторили его движение — и барка плавно повернула к причалам. В том месте, где причалы смыкались с берегом, деревья не заслоняли обзор, и Винн впервые увидела Криджеахэ.

Дверные проемы в здешних деревьях были куда больше, чем ей доводилось видеть до сих пор, а иные стволы у основания раздувались до просто-таки гигантских размеров. Винн видела шатры из коры, видоизмененных растений и разноцветных тканей. Обитатели этих шатров занимались самыми разнообразными ремеслами. В одном, к примеру, очищали пчелиный воск. Винн расслышала ритмичное металлическое лязганье, но, сколько ни всматривалась, так и не смогла найти ничего, похожего на кузницу. Ближе к реке располагались торговцы рыбой, вернее, те, кого сочли бы торговцами рыбой в людских землях.

Когда барка замедлила ход, причаливая, в ноздри Винн ударила неописуемая смесь ароматов. К запаху печеной и жареной еды примешивались густой запах пряностей и сильнейший аромат трав, которые она встречала только на родном континенте, в садах Гильдии Хранителей.

Сколько бы ремесел ни практиковалось в этом месте, все равно все они, так или иначе, были связаны с миром природы.

Канте с силой вонзил шест в дно, чтобы остановить барку, и тогда стало видно, что через открытый рынок к докам бегут четверо анмаглахков. Ветерок развевал их длинные волосы различных оттенков — от светлого до песочно-желтого. Ни у одного из четверых плащи не были подвязаны так, как у тех немногих анмаглахков, которых Винн уже довелось увидеть в этом краю.

Вначале на вновь прибывших оглянулись только один-два эльфа — приход барки не был здесь необычным зрелищем. Издалека Лисил и даже Магьер не слишком привлекали внимание. Может, потому, что эльфийская одежда при первом взгляде скрывала их истинное происхождение. Впрочем, при виде Мальца кое у кого округлились глаза — маджай-хи, путешествующий на барке, был как раз зрелищем необычным.

Анмаглахк, первым добежавший до причала, был молод, с грубоватым широкоскулым лицом.

— Привет тебе, Сгэйльшеллеахэ, — проговорил он по-эльфийски. — Фретфарэ надеялась, что вы прибудете сегодня.

Ни на Винн, ни на Магьер он не смотрел. Точнее будет сказать, что он готов был смотреть куда угодно, лишь бы не на них.

— Где она? — не отвечая на приветствие, спросил Сгэйль.

— С Вельмидревним Отче, — ответил юноша. — Я сообщу ей о вашем прибытии.

— Кто-нибудь видел Энниш? — спросил Уркар.

Увидев его, молодой анмаглахк весь подобрался и церемонно склонил голову в почтительном поклоне.

— Да, греймасга. Она прибыла две ночи назад.

Это слово было неизвестно Винн. «Держатель» чего-то? Быть может, это звание, потому что уж верно не часть полного имени Уркара.

Сгэйль кивнул.

— Жилище подготовлено?

— Да, конечно, — ответил молодой эльф.

Сгэйль повернулся к Лисилу и перешел на белашкийский:

— Наша каста приготовила для всех вас удобное жилье. Ступайте за нами, но прежде… вы должны снова отдать оружие.

Лисил фыркнул:

— Хочешь поскорее нас сплавить с глаз долой? Тогда где моя мать?

— По правде говоря, я не могу этого сказать, — ответил Сгэйль и отвел взгляд. — Скоро ты встретишься с Вельмидревним Отче, и он даст искренний ответ на твой вопрос. А теперь, прошу вас, отдайте оружие.

Винн отстегнула от пояса свой кинжал, не зная, радоваться ей тому, что от него избавилась, или наоборот. Она уже собиралась передать кинжал Сгэйлю, но передумала и повернулась к Оше. Тот с изумленным видом принял кинжал и, засунув его за пояс, склонил голову.

— Ладно, — бросил полуэльф, снимая ножны с клинками. — Но я хочу увидеться с этим вашим вождем, и поскорее. Сегодня же.

Он отдал клинки и стилеты. Сгэйль принял их, и в его глазах мелькнула тень облегчения. Магьер предстояло последней расстаться со своей саблей, однако она разоружилась, не говоря ни слова. Лисил коснулся ладонью ее затылка, пропустил сквозь пальцы пряди выбившихся волос.

По всему селению, поднимавшемуся на пологий склон, и возле других причалов сновали, занимаясь своими делами, толпы ярко одетых эльфов. Винн заметила среди них анмаглахков. Они резко выделялись в толпе, словно черные камушки на дне прозрачного ручья.

Прежде чем Леанальхам успела протянуть руку к своему холщовому узелку, Канте подхватил его и подал ей. От такого знака внимания девушка нервно вздрогнула и не решилась посмотреть ему в глаза.

— Благодарю тебя… — обратился было Сгэйль к молодому шкиперу, но осекся, не в силах больше ничего сказать.

Канте учтиво отмахнулся:

— Не стоит. Я всегда к твоим услугам.

Он подал руку Леанальхам. Девушка занервничала еще сильнее, но все же оперлась на руку Канте, и он помог ей сойти на причал. Лисил поднял сундук с черепами и, продев руки в ремни, пристроил его на спине. Оша и Уркар передали остальные вещи четверке своих сотоварищей.

Когда Винн вслед за остальными сошла с барки, молодой скуластый анмаглахк ожег сердитым взглядом Лисила и настойчивым жестом указал на сундук. Лисил только молча, в упор поглядел на него, и лицо юноши окаменело. Двое его спутников бросили свою ношу и подступили ближе к нему, а Канте протянул руку к сундуку.

Предупреждая удар Лисила, Магьер быстро шагнула вперед и заслонила его собой. Сгэйль тотчас же встал между нею и анмаглахками.

— Нет! — отрезал он. — Идите!

Молодой анмаглахк воззрился на Сгэйля так, словно тот совершил святотатство. Оша, который в присутствии старших неизменно помалкивал, вдруг заговорил, да таким резким тоном, что Винн от неожиданности вздрогнула.

— Он — хранитель мертвых, — по-эльфийски сказал Оша анмаглахкам. — Лиишил, наследник Эйллеан.

Молодой анмаглахк, стоявший перед Сгэйлем, заморгал. Быстро глянул на Лисила и Магьер, изготовившихся к бою.

— Прошу прощения, — пробормотал он.

— Займись своим делом, — жестко прибавил Уркар.

Четверка анмаглахков живо подхватила вещи. Никто из них не сказал больше ни слова.

Приятно было ощутить под ногами прочные доски причала, а потом и твердую землю, но Сгэйль все время их подгонял. То ли он не был уверен, что им окажут в селении мирный прием, то ли жаждал поскорее завершить свою миссию.

Винн хотелось осмотреться, побродить по селению, понаблюдать за тем, как совершается обмен товарами… но ей приходилось почти все время бежать только для того, чтобы поспеть за остальными. Эльфы, мимо которых проходил отряд, застывали при виде черных волос и бледного лица Магьер, а также низенькой, круглолицей и смуглой Винн. Четверо анмаглахков, которые несли вещи, разделились на пары и зашагали справа и слева от отряда. Никто не спрашивал, зачем они привели в селение людей, никто их в этом поступке не упрекал.

Когда прибрежный рынок остался далеко позади, Сгэйль остановился у громадного вяза. Отдернув занавеску, он махнул рукой — «входите». В дом вошли только Лисил, Магьер, Винн и Малец, а Сгэйль остался стоять на пороге.

— Располагайтесь, — сказал он. — Здесь вы в безопасности, наша каста об этом позаботится. Только не выходите из дома одни, без Оши или того, кого я назначу. Постараюсь поскорее прислать вам еды и питья.

Лисил шагнул к нему, оскалясь. Прежде чем он успел вымолвить хоть слово, Сгэйль его опередил.

— Скоро, — сказал он, и в глазах его мелькнула тревога. — Скоро ты встретишься с Вельмидревним Отче. Но, Лиишил, запомни, что я сказал! Не выходи отсюда, пока я за тобой не приду.

Он задернул занавеску и был таков.

Магьер положила руку на плечо Лисила, затем помогла ему снять сундук с черепами.

Винн верила, что Сгэйль сдержит слово, но Лисил уже начинал терять терпение. Что бы она ни сказала, вряд ли ее слова успокоят полуэльфа, а потому она решила осмотреть их новое пристанище.

Комната внутри вяза была только одна, зато больше, чем общая комната в доме Глеанна. У стены были сложены стопкой мягкие подушки, рядом с ними — скатанный войлочный ковер лазурного цвета. Под ногами был не мох, а голая земля. Из стен комнаты вырастали широкие скамьи, на которых можно было и сидеть, и спать, — там лежали одеяла из светлой пушистой шерсти. В дальнем конце комнаты, на дубовой ветке-перекладине, висела занавеска серо-зеленого цвета — в тон одежде анмаглахков. Винн отдернула занавеску — и увидела небольшую каменную ванну точь-в-точь как у Глеанна.

— Наше жилье подготовили основательно, — заметила она.

Лисил обернулся к ней, и его янтарные глаза вспыхнули.

— Это тюрьма.

* * *
К началу вечера Лисил уже мерил шагами древесное жилище, ругая себя последними словами за глупость.

Магьер и Винн стали пленницами, и винить в этом ему некого, кроме себя самого. Принесли деревянный поднос, нагруженный фруктами, и кувшин с водой, но Лисил ни к чему не притронулся. Кроме того, в комнате еще до их прихода зажгли стеклянный фонарь, источавший аромат сосновой хвои. Принесли даже их вещи — все, кроме оружия.

Магьер следила за Лисилом с тем же самым безмолвным напряжением, которое не сходило с ее лица после событий в Веньеце. Она ни на миг не спускала с него глаз, словно в ожидании, когда он сорвется.

Единственным свободным существом в их компании был Малец. До сих пор ни один эльф не пытался ограничить передвижения маджай-хи. Пес, однако, лежал неподвижно на полу, уткнув морду в передние лапы.

Лисил кипел от ярости, размышляя над положением, в котором они очутились, но это была бессильная ярость. Хоть бы кто-нибудь из его спутников предложил что-то дельное! Приблизились ли они хоть на шаг к своей цели — найти Нейну?

— Как по-твоему, что будет дальше? — спросила Магьер.

Она сидела на пристенной скамье, поджав под себя ногу. И злость Лисила рассеялась как дым.

Магьер просто тревожилась за него… за них всех. Она выглядела бледнее обычного, рукава ее темно-желтой эльфийской рубашки за время путешествия поистрепались. Она сидела, наклонив голову, и пряди черных волос, точно крылья, осеняли ее бледные щеки. Лисил протянул руку, двумя пальцами взял ее запястье.

— Не знаю, — честно ответил он. — Что бы ни было, все зависит от того, чего хочет этот их вождь… этот Вельмидревний Отче. Он заставил Сгэйля немало потрудиться, чтобы привести нас сюда… Так что, думается мне, эта встреча состоится очень скоро.

— Ему от тебя что-то нужно, — прошептала Магьер.

Зрачки ее зло сузились, и Лисилу почудилось, что на мгновение ее глаза залила опасная чернота.

— Само собой нужно, — ответил он.

Магьер не сводила с него взгляда, вероятно гадая, какое еще безрассудство пришло ему в голову.

— А значит, — добавил Лисил, — он за это заплатит. Может, даже согласится освободить мою мать. Столько дней уже прошло с тех пор, как мы перевалили через горы. Я-то думал, что за это время наверняка ее найду… увижу своими глазами, что она жива и здорова.

Магьер вдруг резко встала, и Лисил вздрогнул, ожидая очередной головомойки.

Магьер обвила руками его талию. Заклепки на ее кожаном доспехе чуть слышно звякнули о кольца его кольчуги.

Малец вскочил, предостерегающе рыкнул — и в тот же миг занавеска на входе отдернулась. Вошел Сгэйль.

— Пойдем, Лиишил, — сказал он. — Пора.

— Один? — уточнила Магьер. — Я так не думаю.

Занавеска снова поднялась, и на пороге, не входя в комнату, остановилась женщина-анмаглахк. Отчего-то Лисилу с первого взгляда на нее стало не по себе.

Она была худая и гибкая, точно ивовый прутик, с тонкими губами и узким лицом, и все прочие черты — безупречно эльфийские. Ее длинные, чуть волнистые волосы были цвета выгоревшей на солнце пшеницы.

В отличие от Уркара или даже Сгэйля, эта женщина совершенно не умела скрывать свои чувства. Ее ненависть к Лисилу была очевидна. Полуэльф почти физически ощущал волны этой ненависти — словно обжигающее дыхание раскаленного кузнечного горна.

Это чувство отличалось от ненависти, которая терзала Энниш, — ненависти личной и полубезумной. Эта женщина только глянула на Магьер, обнимавшую Лисила, и на Винн, которая сидела на скамье рядом с Мальцом, — но глянула так, что стало ясно: она не колеблясь предала бы огню это бережно взлелеянное жилище, лишь бы вместе с ним выжечь и человеческую скверну.

— Ты пойдешь, — бросила она по-белашкийски. — Сейчас же.

— Он никуда не пойдет, — ответила Магьер. — Если вашему вождю так нужно с ним поговорить, пускай приходит сюда.

В глазах женщины появилось такое выражение, что Лисил едва не попятился, увлекая за собой Магьер. Женщина что-то сказала по-эльфийски Сгэйлю.

Он шагнул к Лисилу и, наклонившись, негромко проговорил:

— Лиишил, ты должен пойти. Это Фретфарэ, правая рука Вельмидревнего Отче. Он не может прийти к тебе, поэтому Фретфарэ передает его… просьбу, — чтобы ты проявил учтивость и пришел к нему. Тогда ты все поймешь.

Лисил только наполовину верил тому, что говорит Сгэйль, — тот вполне был способен обойти свое слово, не нарушая его.

— И тогда я увижу свою мать? — спросил он.

Сгэйль замялся:

— Этого я сказать не могу. Решать будет Вельмидревний Отче.

Малец без единого звука пересек комнату. Он уставился на женщину по имени Фрет и сверлил ее взглядом до тех пор, пока она не посмотрела на него. Лицо ее, застывшее от ненависти и отвращения, чуть заметно дрогнуло.

Малец повернул морду к Лисилу и утвердительно гавкнул.

— Ладно, — сказал полуэльф и провел ладонью по спине Магьер. — Останься здесь и присматривай за Винн.

Магьер крепко, до боли стиснула его плечо.

— Нет!

— Со мной пойдет Малец, — сказал Лисил. — Они его не остановят… не смогут остановить. Я вернусь, когда выясню, что к чему.

Магьер была вне себя от страха, а испуганная Магьер вдвойне опасней. Лисил понимал и разделял ее страх, но остановиться уже не мог. Если не оборвать бесплодные пререкания, этот страх очень скоро превратится в ярость. Лисил бережно снял ее руку со своего плеча, на мгновение с нежностью сжал ее пальцы.

Фретфарэ отступила наружу, точно эта сцена внушала ей невыносимое омерзение.

Сгэйль задернул за ней занавеску и остался стоять у выхода. Ждал. Лисил повернулся, чтобы уйти, но Магьер задержала его.

— Слово за слово, — с нажимом проговорила она.

Полуэльф не сразу понял, что это означает, но потом, оглянувшись, увидел, что Магьер смотрит совсем не на него. На Сгэйля.

Тот мельком глянул на Лисила и решительно кивнул Магьер:

— Так и будет.

Тогда она наконец выпустила руку Лисила.

— Я скоро вернусь, — сказал он и выскользнул наружу.

И вновь они оказались на окраине Криджеахэ. Фрет успела уйти далеко вперед, и Сгэйль поторапливал Лисила, чтобы ее нагнать. Невольно полуэльф залюбовался ее плавными движениями — точь-в-точь как его мать. Женщина остановилась и в надвигающихся сумерках глянула на Мальца.

— Маджай-хи? — проговорила она. — В Криджеахэ?

Сгэйль отрывисто бросил что-то по-эльфийски. Фрет, судя по всему, его ответ не пришелся по вкусу, тем не менее она двинулась дальше.

Лисил огляделся по сторонам, но других собак не увидел. Стая маджай-хи, которая следовала за баркой, появлялась лишь от случая к случаю, и ни разу псы не решились подойти ближе. Быть может, они так долго жили в краю, где людей почитали опасными чужаками, что их смутили люди, путешествующие вместе с эльфами. И все равно вопрос Фрет прозвучал странно.

Она вела их прочь от берега реки, однако они по-прежнему шли по населенным местам. Не одна пара янтарных глаз провожала их долгим взглядом. Иногда Лисил краем слуха улавливал перешептывания. Ему показалось, что кто-то помянул Куиринейну. Полуэльф так усердно озирался по сторонам, что, когда они дошли до места назначения, гигантский дуб, казалось, вырос перед ним из-под земли.

Дерево росло на просторной, поросшей мхом прогалине, а вокруг, на почтительном расстоянии от него располагались другие жилые дубы. Размерами они не уступали жилищу Глеанна, но выглядели жалкими карликами по сравнению с лесным великаном, который высился посреди поляны. У его основания, там, где уходили в почву могучие корни, земля вздыбилась. Ствол не смогли бы обхватить и двадцать человек. Казалось невероятным, что такой гигант вообще существует на свете. Его необъятная крона уходила ввысь, затмевая небо.

Возле этого дуба стояли пятеро анмаглахков, и один из них шагнул вперед, что позволило расвмотреть его во всех подробностях.

Он был выше Сгэйля, широкоплеч и слишком плотно сложен для эльфа. Лисилу подумалось, что скорее он похож на человека, обогнавшего в росте своих соплеменников. Однако же это был чистокровный эльф, со светлыми, подернутыми серебристой сединой волосами и большими янтарными глазами на треугольном лице с…

Лисил резко остановился, пошатнувшись. От гнева у него пересохло в горле.

Лоб анмаглахка наискось пересекало четыре шрама. Они прерывались у правого глаза и тянулись вниз по щеке до края челюсти.

— Бротан, — прошептал Лисил.

В памяти его огнем вспыхнули воспоминания.

В родовой усыпальнице Дармута Бротан нашептал, намекнул ему, что эльфийский череп — единственный в жутком собрании тирана — принадлежит его матери. Лисил бросился на Дармута, вонзил в его горло кривой нож и смотрел, как этот ублюдок захлебывается кровью, наполнившей легкие.

Бротан всего лишь воспользовался неспокойной совестью Лисила, простой ложью превратив его покаянные терзания во вспышку нестерпимой боли. Лисил довершил то, чего ради пришел туда этот анмаглахк, — убить лорда Дармута и развязать в Войнордах кровавую бойню.

Лисил отнял еще одну жизнь, как и полагалось оружию. Он и был оружием — в руке Бротана.

* * *
Ярость, охватившая Мальца, разгорелась с такой силой, что заглушила и жар гнева, исходившего от Лисила. Пес прижал уши и сморщил верхнюю губу, оскалив клыки.

Бротандуиве — Пес во Тьме — обманщик!

Мальца сотрясала внутренняя дрожь, мышцы окаменели от напряжения, шерсть на загривке встала дыбом.

Бротандуиве сдвинул светлые брови, отчего шрамы, пересекавшие его лоб, изогнулись.

Для Мальца не имело значения, что этому эльфу тоже была дорога Эйллеан. Бротандуиве использовал Лисила и вернул Нейну в Край Эльфов, где ее заклеймили предательницей и лишили свободы. Это и многое другое Малец узнал еще в усыпальнице Дармута, когда проник в мысли рослого анмаглахка.

Надо было ослушаться Магьер и не отпускать негодяя живым. Надо было еще тогда, в усыпальнице, разодрать клыками это покрытое шрамами лицо.

А теперь Бротан здесь, дождался, когда Лисил придет на встречу с патриархом анмаглахков. Что именно рассказал этот убийца своим собратьям про него и Магьер?

Анмаглахки, стоявшие у дуба вместе с Бротаном, подошли на пару шагов ближе, потрясенные до глубины души.

— Маджай-хи?.. — пробормотал один из них.

Малец проворно обшарил их мысли — одного за другим. И сумел уловить только образы маджай-хи, бегущих по лесу или привольно бродящих по селениям.

Из воспоминаний Лилии и ее стаи Малец узнал, что самки маджай-хи время от времени приносят потомство в эльфийских общинах. Они хотят, чтобы щенята, прежде чем окончательно окунутся в лесную жизнь, поближе узнали эльфов. Малец не мог понять, почему этих четверых и даже Бротана так удивило его присутствие.

И тут его осенило. Среди всех видений, которые он обнаружил в памяти анмаглахков, не было ни одного, где маджай-хи появились бы именно здесь — в Криджеахэ.

Почему?

Краем слуха Малец уловил резкий голос Фретфарэ, но не разобрал ни слова — все его внимание снова было поглощено Бротаном.

Презреть рассудок, дать волю звериным инстинктам… Сейчас, в эту минуту он желал только одного — разорвать на куски Бротана.

И все же Малец устоял перед искушением. Поддайся он — и что тогда будет с Лисилом?

Бротан так и не тронулся с места, лишь озадаченно хмурился. Четверо анмаглахков, стоявшие позади него, неуверенно двинулись вперед и, разделившись поровну, встали по обе стороны от Мальца — на расстоянии пары его прыжков.

— Греймасга?.. — проговорил один из них, глядя на Бротана, но тот ничего не ответил.

Малец уже слышал сегодня это слово, хотя и не понял, что оно означает. Нынче днем, у причалов, точно так же назвали Уркара.

Сгэйль опустился перед Мальцом на одно колено, протянул к нему руки ладонями наружу.

— Нет, — сказал он по-эльфийски. — Здесь… нельзя… убивать.

Он говорил медленно, подчеркивая каждое слово, точно хотел удостовериться, что Малец его поймет.

— Лиишил, объясни ему! — прибавил Сгэйль по-белашкийски.

Услыхав это странное требование, Бротан с любопытством глянул на Лисила. Малец и ухом не повел.

— Ты поэтому забрал у меня оружие? — Вопрос Лисила прозвучал почти как обвинение.

— Нет, не поэтому, — ответил Сгэйль. — Но теперь к другим причинам прибавилась и эта. Не в этом месте и не таким образом надлежит разбираться с обидами, которые нанес Бротандуиве тебе и маджай-хи.

Малец неохотно согласился с его словами. Он обошел Лисила и уселся рядом с ним — так, чтобы видеть остальных. Пускай обманщик еще немного поживет на свете.

По мнению Мальца, Бротандуиве был уже покойником, хотя сам еще и не знал об этом.

Один из анмаглахков изумленно вскрикнул. Малец проследил за его взглядом, устремленным в просвет между жилыми деревьями на краю прогалины.

Белая неясная тень проскочила от одного дерева к другому и, обежав его, появилась с другой стороны.

Лилия вглядывалась в Мальца и нерешительно косилась на всех прочих.

При виде ее гнев Мальца смягчился. Пес порывисто тявкнул, надеясь, что она присоединится к нему.

Лилия нервно переступила с ноги на ногу. Сделала два шага вперед — и тут же попятилась за обширный ствол жилого дерева.

Малец знал, что ей не хочется быть рядом с людьми, и чувствовал, как она озадачена его поведением. Но сейчас, когда он коснулся сознания Лилии, перед его мысленным взором появился образ гигантского дуба посреди прогалины.

Его дверной проем зиял чернотой, в которой Малец ничего не мог разглядеть, и облик этого дуба в мыслях Лилии был окутан пеленой страха.

В этот миг внимание Мальца снова привлек Бротан. Рослый анмаглахк указал рукой на гигантский дуб и отступил в сторону.

— Входи, Фретфарэ, — сказал он по-белашкийски. — Вельмидревний Отче ждет вас. — И добавил, приняв куда более любезный вид: — Привет тебе, Сгэйльшеллеахэ! Ты вернулся быстрее, чем ожидалось. Пойдем, расскажешь мне о своем путешествии.

Сгэйль заколебался.

— Я дал слово защищатьЛиишила и его спутников.

— А я даю слово, что никто здесь не нарушит твоего обета. Ни Лиишилу, ни его спутникам ничего не грозит. Ты пойдешь со мной.

Сгэйля его слова явно убедили лишь частично, но он сдался:

— Хорошо, греймасга.

Все складывалось не так, как хотелось Мальцу, но поделать тут он ничего не мог. Сейчас его и Лисила окружают враги. Фретфарэ направилась к гигантскому дубу, и пес подтолкнул Лисила вперед, стараясь держаться между ним и Бротаном.

Рослый эльф вдруг резко повернул голову и уставился на нечто за спиной у Мальца. Правую заднюю лапу пса пронзила боль. Он крутнулся, чтобы дать отпор, но тут же остановился.

Лилия крепко ухватила зубами его лапу. Дернула головой, пытаясь подтянуть его к себе, затем разжала зубы и, неистово залаяв, отступила на край прогалины.

Малец увидел в ее сознании гигантский дуб с черным провалом входа. Лилия хотела, чтобы он ушел отсюда, но почему? И как ей объяснить, что он не может исполнить ее просьбу?

Малец дважды гавкнул и потрусил к дубу. Лилия не последовала за ним.

Фретфарэ отодвинула занавеску на входе, и Малец первым шагнул в просторную, совершенно пустую комнату. Единственной деталью обстановки была широкая лестница из живого дерева, но вела она не вверх, как в доме Глеанна, а вниз, под землю.

Малец со всеми предосторожностями спустился и оказался в просторной земляной пещере. Эта пустота находилась прямо под гигантским дубом. Могучие корни, изгибавшиеся со всех сторон камеры, подпирали земляные стены, укрепленные вдобавок рядами камней. Висевшие под потолком стеклянные фонари наполняли камеру тускло-желтым светом. Посередине пещеры располагался главный корень дерева. Сам по себе толщиной с обычный дуб, он пронизал пещеру от потолка до пола и уходил в землю.

Лисил спустился вслед за Мальцом. В отвратительном желтом свете его смуглое лицо казалось неестественно бледным. Лисил, как и Малец, терпеть не мог, когда что-то происходило с ним помимо его воли… А в последнее время все именно так и происходило.

Вслед за ними спустилась Фретфарэ, и в этот миг прозвучал слабый голос:

— Подойдите ко мне… сюда.

Голос доносился словно изнутри центрального корня.

Малец пересек земляную пещеру, обошел корень и обнаружил в нем овальный проем, который поначалу трудно было разглядеть. Лисил заколебался, но Малец решительно продвинулся вперед и заглянул в проем. И оцепенел, увидев, что их там поджидает.

Внутри громадного корня была небольшая келья, освещенная куда тусклее, чем пещера. И стенки этой кельи были живыми.

Сотни тончайших корешков, извиваясь, пролегали по вогнутым стенкам кельи, словно серые вены в темной плоти. Стенки плавно переходили в такой же, пронизанный корешками пол, и Малец содрогнулся при одной мысли, что мог бы ступить на него. Мягкие, бирюзового цвета подушки лежали перед возвышением, задняя стенка кельи выгибалась, образуя своеобразный пьедестал.

Плоть дерева создала альков… или, скорее, то была колыбель? Из глубины ее в упор смотрел на Мальца чудовищно дряхлый старец.

Когда-то, вероятно, он был и высок, и статен, но сейчас скрючился, как младенец в утробе, и вывернул голову, чтобы видеть своих гостей.

Редкие, сухие, белесые волосы, свисая с бледного черепа, достигали невероятно тощих плеч — хрупких костей, которые были туго обтянуты иссохшей кожей. Треугольное эльфийское лицо походило на маску, поверх которой кое-как натянули поблекшую без солнечного света кожу. Резкие морщины окружали глаза, глубоко провалившиеся в большие раскосые глазницы. Радужки давным-давно утратили свой янтарный цвет. Все, что осталось от них, — желтовато-белые пятна в окружении густо пронизанных кровяными сосудами белков. На костлявых, как у скелета, пальцах топорщились потрескавшиеся желтые ногти. Уши, некогда заостренные, съежились и больше походили на пару древесных грибов.

— Отче, — проговорила Фретфарэ.

Стоя поодаль от Лисила, она склонилась перед древним эльфом. Старик словно и не заметил ее, пристально рассматривая Мальца и Лисила.

— Маджай-хи, — скрипучим голосом проговорил он. — Давненько у меня не бывало подобного гостя. — Он медленно, с явным усилием протянул руку к Лисилу. — Подойди ближе… сын мой. Дай мне тебя рассмотреть.

Малец осторожно коснулся разума Вельмидревнего Отче.

И не увидел ничего. Ни единого образа не было на поверхности древнего сознания. Не разрывая касания, Малец вслед за Лисилом вошел в келью, а за ними последовала Фретфарэ.

Лисил, вставший рядом с Мальцом, окаменел, впервые как следует разглядев обитателя кельи.

— Я вижу в тебе твою мать, — продолжал Вельмидревний Отче. — И знаю, что она обучила тебя умениям нашей касты. Ты анмаглахк.

— И не мечтай, — хрипло проговорил Лисил, наконец обретя дар речи. — Где моя мать?

При этом вопросе в памяти Вельмидревнего Отче промелькнуло видение лужайки. Прежде чем оно погасло, Малец успел разглядеть высокую женщину, которая сидела на траве. Рядом с ней стояла корзина с коконами бабочек, и из этих коконов она пряла нити для ткани шеот'а.

Малец судорожно сглотнул. Нейна! Вот только он не уловил ни малейшего намека на то, где находится лужайка.

— Она с нами, — ответил Лисилу Вельмидревний Отче и опустил руку. — Она предала свой народ… твой народ, Лиишил. Ты анмаглахк, а потому я призвал тебя сюда, чтобы ты ей помог.

— Прекрати! — огрызнулся Лисил. — Я тебе не сын. Ты для меня никто и ничто. Освободи мою мать, и я увезу ее далеко отсюда, туда, где она больше не причинит тебе хлопот.

Вельмидревний Отче кивнул, задев головой мох, выстилавший колыбель. В ноздри Мальцу ударил запах сырой земли.

— Всему свое время, — сказал старец. — Вначале ты должен сослужить службу своему народу… да-да, это твой народ, и ты не можешь от него отречься. Отречься от родства и крови.

— Говори яснее, старик! — повысил голос полуэльф. — Что тебе от меня нужно?

Фретфарэ развернулась к нему с таким видом, словно собиралась ударить. Вельмидревний Отче остался все так же спокоен и бесстрастен.

— Есть и другие… такие, как твоя мать. — Старец замолчал надолго, затем продолжил: — Ее ввели в заблуждение, толкнули на ложный путь… она не могла действовать в одиночку. Твое появление на свет — злостное нарушение наших обычаев, однако ты в этом не виноват. Но сама мысль о… ребенке-полукровке… не могла исходить от Нейны. Нет, ее толкнули на ложный путь… Не так ли?

Малец уловил образ, промелькнувший в памяти Вельмидревнего Отче, — другая женщина, анмаглахк. Очевидное сходство с Нейной, но лицо суровее и жестче, глаза холоднее.

Эйллеан.

— Я пекусь только о том, чтобы охранить наш народ, — продолжал Вельмидревний Отче. — Теперь и тебе выпала честь послужить ему. В большинстве своем анмаглахки чисты в помыслах своих и верны долгу. Но некоторые… очень немногие, подобно твоей матери, сошли с пути истинного. Они увидят в тебе сына Куиринейны. Они станут искать встречи с тобой. Найди их, Лиишил… помоги мне защитить наш народ… И я по твоей просьбе освобожу Куиринейну.

Малец помимо воли взглянул на Лисила. Это предложение не что иное, как торговля живым товаром. Заговорщики в обмен на мать Лисила.

Светлые волосы Лисила на висках слиплись от пота, но он сохранял бесстрастный вид.

— Сначала дай мне с ней увидеться.

— Нет, — негромко ответил Вельмидревний Отче.

— Тогда ты от меня ничего не получишь. Сначала я поговорю с матерью… А потом, быть может, мы с тобой придем к соглашению.

Малец не верил собственным ушам.

Вельмидревний Отче сеет в людских землях кровавую смуту. Известно ли стихийным духам о древнем эльфе, укрывшемся в этом потаенном краю? И если известно — почему они никогда не упоминали о нем? Столь озабоченные удержанием Магьер вне досягаемости Врага, неужели они ничуть не интересовались тем, чего ради был рожден и обучен Лисил?

А теперь Вельмидревний Отче стремится использовать Лисила в своих целях, и полуэльф почти согласился на это.

Малец подавил рык.

— Торговаться мы не станем, — сказал Вельмидревний Отче. — Впрочем, и спешить нет необходимости. Понимаю, тебе нужно время, чтобы все обдумать. В конце концов ты сделаешь то, что пойдет во благо твоему народу… как поступаю и я. Теперь иди. Скоро я опять призову тебя.

— Никуда я не пойду! — Голос Лисила с каждым словом звучал все громче. — Сейчас моя мать не может быть для тебя опасна. Твои анмаглахки… может, они и смотрят на тебя, как на бога, но я-то не анмаглахк. И если у тебя полно таких, как Сгэйль… слепо верящих каждому твоему слову… с какой стати тебе бояться парочки заговорщиков?

Едва эти слова сорвались с губ Лисила, в памяти Вельмидревнего Отче прокатилась стремительная волна видений, и эта волна, обрушившись на Мальца, накрыла его с головой. Тусклый свет перед его глазами совершенно померк.

Из темноты, извиваясь и бесконечно перекатываясь, надвигались черные чешуйчатые кольца.

У Мальца подогнулись лапы.

Поле битвы становилось все четче, и он услыхал крики.

Тела эльфов, гномов и людей различных рас валялись вперемешку с трупами других существ, и двуногих, и четвероногих. Все — изувеченные, брошенные разлагаться под гаснущим солнцем.

Два моря живых схлестнулись в бою на этой бескрайней холмистой равнине. Останки павших в этой сече были так изуродованы, так перемешаны, что Малец не мог определить, откуда родом тот или иной воин. Изломанные копья, рассеченные доспехи — все, все было обильно залито кровью, которая начала уже подсыхать или впитываться в землю. Мертвых было так много…

Так много, что под грудами тел Малец, насколько хватало глаз, не мог разглядеть ни травинки.

Вонь разложения была так нестерпима, что он задыхался.

На земле у его ног — ибо он видел не собачьи лапы, а ноги эльфа в мягких сапогах из зеленой замши — валялся изувеченный труп существа, которое люди называли гоблином. Эти твари жили стаями, и у них хватало сообразительности сражаться не только когтями и зубами, но и оружием.

Косматая пятнистая шерсть покрывала обезьянье туловище и шакалью голову с короткой тупой мордой. Этот гоблин был обряжен в разносортные доспехи, снятые, скорее всего, с мертвецов в предыдущих битвах. Убитая тварь скалила клыки, покрытые клочьями пены, и из разинутой пасти свисал, окунаясь в грязь, язык. Мертвые, тошнотворно-желтые глаза немигающе уставились на Мальца.

На шее гоблина зияла рваная рана, настолько глубокая, что из нее торчали обрывки дыхательного горла.

Быть может, его прикончил кто-то из своих, озверевший от жажды смертоубийства. На земле под трупом было на удивление мало крови. Слишком мало.

Вокруг Мальца стремительно смыкалась тьма.

Вначале он заметил, как у самого горизонта блеснули звезды. Затем они начали двигаться.

Нет, не звезды — отблески света… на гигантских чешуйчатых кольцах, которые, извиваясь, окружали его…

— Малец!

Сильные руки так схватили его за плечи, что едва не оторвали передние лапы от пола. Перед ним стоял на коленях Лисил, и лицо его, лоснящееся от пота, было напряженным и встревоженным.

— Малец, что случилось?

Пес поднял голову, чувствуя, что все еще дрожат лапы, бросил взгляд поверх Лисилова плеча. Вельмидревний Отче с подозрением наблюдал за ним. Малец заскулил и уткнулся мордой в грудь Лисила.

— Ты можешь идти, — промолвил Вельмидревний Отче. — Ступай. Мы еще поговорим.

Лисил осторожно выпустил Мальца и встал.

— Пока я не увижу Нейну… можешь не трудиться за мной посылать.

Он развернулся, кончиками пальцев мимолетно провел по шее Мальца и зашагал к лестнице, не дожидаясь, когда Фретфарэ его выставит. Малец на дрожащих лапах последовал за Лисилом, не оглянувшись на древнего эльфа.

Для некоторых Великая Война была всего лишь мифом. То, что Малец сегодня увидел и ощутил в памяти Вельмидревнего Отче, потрясло его до глубины души.

Люди называли эту эпоху Забвенной Историей… или просто забытым временем. Многие лишь в сказках встречали упоминания о войне, которая охватила весь мир.

А Вельмидревний Отче был там.

* * *
Аойшенис-Ахарэ устроился поудобнее в своем алькове, выложенном мягким мхом. Он не был ни огорчен, ни обеспокоен. Встреча с Лиишилом прошла именно так, как и ожидалось. Аойшенис-Ахарэ жил долго, так долго, что мог заранее предугадать и предвидеть все. Почти все.

Лиишил в гневе своем и гордыне будет сопротивляться, упорствовать до тех пор, пока не поймет, что выбора у него нет. Он не может самовольно покинуть этой край, не может оставаться здесь до скончания века, не может сам отыскать свою мать.

Очень скоро он постигнет эту истину и смирится с ней.

Аойшенис-Ахарэ терпелив. Он узнает имена заговорщиков. Они разделят судьбу Нейны, приговоренные к одиночеству до конца своих дней. И тогда он сможет опять уделить все свое внимание людским ордам.

Одна только деталь беспокоила Вельмидревнего Отче. Он не предвидел появления маджай-хи.

Ни один маджай-хи никогда не приходил сюда. Аойшенис-Ахарэ лучше многих знал историю этих псов, потому что в последние дни сражался бок о бок с теми немногими духами, которые родились во плоти, чтобы вступить в войну с Врагом. Однако их потомки никогда не приближались к этому месту. Вельмидревний Отче их не винил. Кем бы ни были предки маджай-хи, сами псы не понимали, почему он так долго цепляется за жизнь.

Враг только спит и непременно вернется.

Он всегда возвращается.

Но этот маджай-хи вместе с Лиишилом вошел в обиталище Аойшениса-Ахарэ и заглянул ему в глаза.

Надо будет вызнать о нем побольше. Аойшенис-Ахарэ не хотелось пребывать в неведении касательно подобных случаев. За долгие годы своей жизни он твердо понял, что ничто не в этом мире не происходит просто так.

Однако же разговор с Лиишилом истощил его силы. Аойшенис-Ахарэ приложил увядшие ладони к древесной стене своего жилища, источнику жизни и силы. Медленно, понемногу в него стала проникать жизненная сила леса. В последние годы ему требовалось все больше усилий для поддержания жизни. Время, когда он ощущал в себе полноту жизни, почти незаметно, но сокращалось.

Анмаглахки полагают его всезнающим и вечным. Высоко чтят жертву, которую он приносит, оставаясь среди них, вместо того чтобы обрести покой с душами далеких предков. Верят, что его разум способен коснуться всего живого в мире, будь то растения или животные. Увы, это давно уже не так.

Он может проникнуть мыслью в любое дерево, услыхать любое слово, сказанное в пределах этого края, — но далекое проникновение теперь отнимает слишком много сил. И к тому же он может мысленно находиться только в одном месте зараз. Такое усилие быстро его истощает.

Сегодня это необходимо. Сегодня он должен услышать, о чем будут говорить Лиишил и его спутницы.

После разговора прошло некоторое время, и Фретфарэ, скорее всего, уже сопроводила Лиишила в жилище, приготовленное для него и его спутниц. Жилище уютное, но не настолько роскошное, чтобы скрасить ожидание. Настолько не роскошное, что Лиишил изведется от желания поскорее его покинуть.

Аойшенис-Ахарэ, не отнимая ладоней от живой древесины своего алькова, закрыл глаза — и мысль его потекла по корням деревьев. Через листья и древесную плоть жилого дерева он услышал голос Лиишила.

ГЛАВА 10

Смеркалось. Магьер следила, как в узкой щели между порогом и занавеской на входе медленно гаснет дневной свет. Ей ничего не оставалось, как только ждать и прислушиваться.

Где же Лисил?

Магьер мерила шагами единственную комнату их жилища и всякий раз, проходя мимо занавески, поглядывала на нее. Даже если ей удастся пройти мимо Оши — или кого там еще поставили их охранять, — вряд ли она сумеет отыскать Лисила. А при ней теперь нет ни сабли, ни даже кинжала, который она когда-то всучила Винн.

И опять Магьер донимала странная внутренняя дрожь. На борту барки дрожь унялась, стала почти неощутимой, а теперь, в селении анмаглахков, вернулась. Еще и поэтому Магьер так хотелось схватить в охапку Лисила и бежать, бежать из этих мест любым путем, какой только подвернется.

Наконец она села и стала смотреть, как Винн одну за другой выписывает на листе бумаги, подаренной Глеанном, эльфийские буквы.

— С говорильной кожей, конечно, получалось быстрее, — огорченно говорила Винн. — А так Мальцу придется показывать по буквам каждое слово. Вот был бы у нас другой кусок кожи или хоть что-то попрочнее бумаги…

— По крайней мере, мы сможем с ним разговаривать, — возразила Магьер.

В кои-то веки она радовалась тому, что Винн такая болтушка. Девушка заполнила две страницы тщательно начертанными буквами, просушила написанное и достала чистый лист.

— Я и не думала, — продолжала Винн, — что здешний диалект так сильно отличается от наречия наших эльфов, — пока не услышала, как разговаривают местные жители. Неудивительно, что нам с Мальцом было сложно понять друг друга… даже если забыть, что он предпочитает другие способы общения. Вот если бы я могла забраться в его кудлатую башку, точно так же, как он забирается в чужую память!

Магьер ничего не ответила. После того как Сгэйль увел Лисила, к ним никто не заходил. Сгэйля или его сотоварищей вряд ли можно было считать своими друзьями, но странно было, что даже Леанальхам к ним не заглянула.

— Только не начинай опять метаться по комнате, — сказала Винн. — Если бы эльфы хотели смерти Лисила, никто из нас сюда бы не дошел… да и Сгэйль не потратил бы столько усилий, чтобы нас защитить. Мы исчезли бы бесследно, как и всякий не в меру любопытный человек, которому удалось отыскать этот край.

До чего же прямолинейна стала эта ученая малышка. И не сравнить с той робкой мягкосердечной девочкой, какой она была в Беле, целую вечность назад.

— Да, я знаю, — вслух сказала Магьер. — Просто Лисил в последнее время такой…

— Неуправляемый, упрямый, бестолковый, одержимый…

— Да-да, верно, — перебила ее Магьер.

Малышка и вправду сильно изменилась.

Винн едва слышно хихикнула, выписывая своим странным новым пером очередную букву. Сколько же их всего в эльфийском языке?

Магьер не стала мыться, чтобы быть наготове, когда вернутся Лисил и Малец. Тем не менее она переоделась, с удовольствием сменив эльфийские одежки на черные штаны и просторную белую рубаху. Шерстяной свитер можно было не надевать — и так тепло, а вот кожаный доспех Магьер надела. И сразу ей стало спокойнее. Она почти стала прежней.

Она закрыла глаза. Когда все это наконец закончится, может быть, и Лисил станет прежним. Тем самым Лисилом, которого она так не хотела полюбить, и все же полюбила. А если и не станет — все равно Магьер не могла представить себе жизни без него.

Занавеска на входе колыхнулась, и под ней в дом проскользнул Малец. Затем занавеска отдернулась и вошел Лисил. Магьер вскочила прежде, чем ткань опустилась на место.

— Все в порядке? Ты видел свою мать?

Одного взгляда на его лицо ей хватило, чтобы получить ответ на оба вопроса.

— Что случилось? — спросила Винн, отложив перо и бумагу.

— Он хочет заключить со мной сделку, — ровно произнес Лисил, и Малец негромко зарычал. — Вельмидревний Отче желает узнать имена всех анмаглахков, которые могут быть заодно с моей матерью. Если я добуду ему эти имена, он освободит ее.

Магьер, ожидая Лисила, передумала о многом, но такой вариант ей даже в голову не приходил.

— А с какой стати он решил, что его мясники станут с тобой разговаривать?

— Потому что я сын Нейны. — Лисил поднял на нее взгляд, печальный и отрешенный. — Только он лжет. Что бы я ни сделал, не верю, что он отпустит Нейну… да и нас тоже. Если бы ты его видела…

Он скосил глаза и скривился так, будто съел что-то протухшее и горькое.

— Зачем ему поступать так? — спросила Винн. — Доставив тебя сюда, он восстановил против себя своих соплеменников, даже кое-кого из собственной касты. Должно быть, он в безвыходном положении.

— Кто лучше спрячется от анмаглахков, чем анмаглахк? — отпарировал Лисил. — Думаю, он уже исчерпал свои возможности. Наверное, моя мать за все эти годы ни в чем ему не призналась. И еще мне кажется, что он подозревал мою бабушку… вот только добраться до нее уже не сможет.

— Малец! — рявкнула Винн. — Осторожно! Я еще не закончила… Ты мне всю бумагу обслюнявишь!

Малец стаскивал исписанные листы со скамьи, и Винн никак не могла с ним справиться. Он свалил все на пол, раздвинул носом листы и принялся тыкать лапой в эльфийские буквы.

— Древний Враг, — перевела Винн.

Они уже слышали от Мальца эти слова — в окрестностях Веньеца, когда он пытался втолковать, что череп, взятый Лисилом в усыпальнице Дармута, принадлежит не его матери, а Эйллеан. И что Нейна, Эйллеан и, возможно, даже Бротан замешаны в заговоре, частью которого было появление на свет и обучение Лисила.

Малец продолжал, и Винн в замешательстве покачала головой.

— Он показал… «иль'Самар»… или что-то похожее.

При этом слове в памяти Магьер возникла отчетливая картина.

Она и Малец сошлись в бою с Убадом на лесной прогалине возле заброшенной деревни Апудалсат. Во тьме между сырыми, обросшими мхом деревьями возникли гигантские призрачные кольца — чешуйчатые, непроглядно-черные…

— Это имя выкрикнул Убад перед тем, как… — Магьер осеклась, не в силах договорить.

Вспоминая об этом, она посмотрела на Мальца — и не смогла сдержать дрожь. Пес обезумел при виде этих колец, которые, по-видимому, явились на призыв Убада. Но чудовище не ответило старцу, а свистящим шепотом обратилось к ней, Магьер.

Сестра мертвых… веди.

И тогда Малец разорвал некроманту горло.

— Тебе что-то известно об этом имени? — спросила Магьер у Винн.

— Оно явно суманского происхождения. «Самар» примерно означает «голос в ночи» или то, что происходит тайно. «Иль» — приставка, с помощью которой образуется имя… или титул.

Винн покачала головой — неуверенно и, пожалуй, с затаенным страхом.

— Однажды, еще в Беле, домин Тилсвит показал мне… и Чейну копию древнего манускрипта, который, как полагали, по времени относился к Забвенной Истории. Не могу точно вспомнить суманских слов, но там упоминалось нечто под названием «голос в ночи». Возможно… судя по твоему рассказу о том, что было там, на прогалине…

Магьер больше ее не слушала. Имя, что выкрикивал перед смертью Убад, вновь и вновь повторялось в ее сознании. А затем возник обрывок видения, показанного Магьер призраком матери.

Вельстил, ее так называемый сводный брат, бродил в одиночестве по внутреннему двору отцовского замка. Когда Магелия подошла к нему, он что-то шептал в темноте, будто разговаривал сам с собой… или с голосом, которого больше никто не слышал.

* * *
Малец терзался одновременно двумя вопросами: как много он должен рассказать своим спутникам и каким образом выразить сложнейшие идеи, когда в его распоряжении только несколько листов бумаги с эльфийскими буквами. Сообщать о том, что Вельмидревний Отче жил еще во времена древней войны, казалось ему излишним. Невозможно было предсказать, что Лисил, Магьер или даже Винн выкинут в самый напряженный момент, если будут знать об этом.

От Лисила и Винн, поглощенных спорами и рассуждениями, проку было мало, а Магьер, судя по всему, целиком погрузилась в собственные мысли. Пока что достаточно было и того, что они узнали о неведомом Враге, который был в разных краях известен под разными именами… и что Магьер вовсе не была так недосягаема для него, как ей могло показаться. Уж кто-кто, а Малец это знал.

В тот миг, когда он собирался громко гавкнуть, чтобы привлечь их внимание, комната перед его глазами дрогнула и едва заметно расплылась. Мальцу показалось, что стены дерева-жилища затрепетали. И тут же это странное ощущение исчезло — прежде, чем пес сумел понять, откуда оно взялось.

Неужели это наконец явились его сородичи? Но ведь не здесь же, не в присутствии людей, особенно тех, кто находится под его опекой?

Стихийные духи ни за что не стали бы так открыто проявлять себя перед смертными. Малец не ощутил в себе ответного отклика, которым его дух всегда отзывался на их присутствие, а потому отбросил это предположение. Нет здесь ничего, он просто устал или заморочил сам себе голову. И все же непонятное ощущение его беспокоило. Он подошел к занавеске на входе и высунул голову наружу.

Оша, стоявший по другую сторону дверного проема, поглядел на него с любопытством. Не обратив на него внимания, Малец обшарил взглядом деревья.

Лилии нигде не видно. Когда Малец вышел из жилища Вельмидревнего Отче, белоснежная самка его не дожидалась. Что-то в том месте — и в гигантском дубе — безмерно пугало ее. Тот же страх преследовал всех прочих маджай-хи, и они никогда не появлялись возле гигантского дуба. Лилия появилась, но лишь затем, чтобы попытаться увести оттуда Мальца.

Он услышал негромкое поскуливание и навострил уши.

Позади одного из жилых деревьев, под кустом сирени, мелькнуло едва различимое белое пятно. Из просвета между нижними ветвями дерева с другой стороны прогалины на Мальца воззрилась пара кристально-прозрачных глаз.

Лилия укрылась там, где ее наверняка не могли обнаружить. Как она ни страшилась этого места, но все же вернулась и, затаившись, высматривала Мальца.

Пес мельком глянул на Ошу, не заметил ли молодой эльф Лилию. Мальцу отчаянно хотелось пробежаться бок о бок с белоснежной самкой по девственному лесу, чтобы умиротворение лесных сумерек помогло ему принять правильное решение.

Он знал, что должен остаться и помочь своим спутникам разобраться в кабальной сделке, которую Вельмидревний Отче пытался навязать Лисилу. Магьер и Винн тоже грозила опасность — в этом краю они были нежеланными чужаками. И каким-то образом, тесно либо отдаленно, все это было связано с тайной местопребывания Нейны. Спутники Мальца отчаянно нуждались в хоть каком-то преимуществе перед своим противником.

А для этого надо было найти Нейну.

Если бы они знали, где ее держат в заключении, Вельмидревнему Отче было бы гораздо труднее принуждать Лисила к сделке.

Малец услышал, как за спиной у него, в доме, крикнула Винн:

— Бесполезно! Мы в этом и за всю ночь не разберемся!

— Ничего другого у нас нет, — огрызнулся Лисил. — А мне уже обрыдло ждать!

— А ну, прекратите! — оборвала их Магьер. — Лисил, ступай мыться и хватит ломать голову. У меня уже нет сил даже думать.

Малец глянул на Лилию, затаившуюся в кусте белой сирени. И уловил ее воспоминания — вот они оба бегут по лесу вместе со стаей… а потом одни.

В отличие от нее, Малец был способен увидеть и даже пробудить чужие воспоминания в пределах видимости, но передать Лилии свои мысли он мог, только касаясь ее. А ему нужно было кое о чем поговорить с Лилией… о том, в чем она и вся стая должны были ему помочь.

Предупреждать об этом спутников, выслушивать их возражения было некогда.

Оша все еще наблюдал за Мальцом, а потому пес, выскользнув наружу, направился совсем не в ту сторону, где ждала его Лилия.

Он потрусил к прибрежному рынку, надеясь, что Лилия обежит кругом через лес и последует за ним. Когда он проскользнул между холщовым шатром и палаткой, оплетенной плющом, Лилия уже дожидалась его.

Она прильнула головой к морде Мальца, и парочка замерла. Уткнувшись в шерсть Лилии, Малец пробудил в ее памяти воспоминания о том, как она щенком играла с братьями и сестрами под бдительным присмотром матери. Затем передал ей собственное воспоминание — статная высокая Нейна и юный Лисил.

Он не был так искушен в этом способе общения, как другие маджай-хи, и собственная неловкость его страшно раздражала. Ему довелось «послушать», как проделывали это Лилия и один из серо-стальных близнецов. Их воспоминания неслись стремительным, непрерывным потоком. Всякий раз, когда Лилия говорила с Мальцом, картинки в ее памяти возникали медленно, постепенно, складываясь из самых простых образов, звуков, запахов. Лилия понимала, что Малец только учится их способу общения, и была с ним неизменно терпелива.

Малец повторил сходные видения матери и дитя. На сей раз, призвав мысленный образ Нейны и юного Лисила, он убрал прочь Лисила и оставил одну только Нейну. Затем он вызвал к жизни воспоминания Лилии о том, как ее стая охотится в лесу, и постарался, как мог, соединить эту сцену с обликом высокой и статной женщины-эльфа.

Это был образ, который Малец похитил из памяти Вельмидревнего Отче и беззастенчиво присвоил себе. Куиринейна в наброшенной на плечи накидке из мерцающей ткани шеот’а сидит на зеленой прогалине, а рядом с ней стоит корзина с коконами бабочек.

Лилия, прижавшаяся к нему, замерла. Ответного образа Малец от нее не получил. Она ткнулась носом в его нос и побежала прочь из селения — в лес.

Малец помчался следом, а Лилия на бегу испустила громкий вой. Издалека, из глубины леса донесся отклик стаи.

* * *
— А где Малец? — крикнула Винн.

Она сидела одна на застеленной скамье, а из дальнего конца комнаты, где находилась купальня, доносился плеск воды.

— По крайней мере, хоть одному из нас можно выйти отсюда и поразмять ноги, — проворчала из-за занавески Магьер.

Винн было чуточку неловко оттого, что Магьер и Лисил в купальне вдвоем и охраняет их уединение только эта серо-зеленая занавеска. А после всех споров о предложении Вельмидревнего Отче и нескольких пугающих слов, которые «произнес» Малец… Винн поднялась со скамьи.

— С какой стати Малец ушел, не предупредив нас?

— Почем нам знать? — отозвался Лисил. — Выгляни наружу и позови его, только не отходи от дома.

Винн оставила их болтать — или чем еще они там занимались. Отдернув занавеску на входе, она выглянула из дома, но Мальца нигде не увидела. Не было поблизости и Сгэйля, и даже Оши. Винн шагнула наружу, чтобы оглядеться.

Эльфов нигде не было видно, и Малец исчез. И то, и другое встревожило Винн.

Девушка сделала еще несколько шагов, всматриваясь в узкую прогалину между жилыми деревьями. Вдалеке, по левую руку от нее, еще можно было различить смутные очертания умолкшего с наступлением вечера приречного рынка.

— Малец?.. — хриплым шепотом позвала она.

* * *
Вслед за Лилией Малец спрыгнул в овраг. Возле узенького ручейка их поджидала стая. Черно-серый вожак, который лакал журчащую в камнях воду, поднял голову.

Малец не ожидал, что стая окажется так близко, но маджай-хи, скорее всего, собрались тут в ожидании Лилии. Когда она и Малец подбежали ближе, псы закружили вокруг них, взлаивая и помахивая хвостами. Пробегая мимо Лилии или Мальца, они соприкасались головами.

От подвижных мускулистых тел исходило тепло. Годовалый пес такой же масти, как и сам Малец, шутливо бросился на него и боднул головой. Малец отпрыгнул в сторону.

Такой радушный прием его порадовал, однако расслабляться было некогда. Малец не бьи уверен ни в том, что маджай-хи сумеют ему помочь, ни в том, что он сумеет внятно изложить свою просьбу. Лилия его поняла, но поймут ли другие? Повинуясь порыву, он прижался головой к голове Лилии и опять показал украденный образ потаенного места заключения Нейны.

Лилия стояла перед ним, внимательно слушая, а когда он закончил, отбежала прочь.

Она потерлась головой о голову старого черного вожака. Миг спустя вожак развернулся и коснулся серо-стальной самки, второй из близнецов. Остальные маджай-хи присоединились к ним, и Малец смотрел, как стая словно исполняет сложный танец, передавая по кругу его воспоминание.

Взгляд кристально-голубых глаз вожака обратился на Мальца.

Старый маджай-хи наклонил седую морду, затем перепрыгнул через ручей и взобрался вверх по склону оврага с проворством, удивительным для его почтенного возраста.

Лилия отбежала к Мальцу и прижалась головой к его голове. Мысленным взором он увидел картинку: они отдыхают вдвоем после долгого бега, устроившись под кривым кедром. Судя по всему, Мальцу предлагалось подождать, — но чего именно?

Малец досадовал все сильнее, по-прежнему не зная, поняла ли стая, что ему нужно.

По лесу разнесся раскатистый низкий рев. Он исходил с той стороны, куда убежал вожак маджай-хи.

Лилия передала Мальцу образ: они бегут куда-то вдвоем, а вся стая бежит за ними. Следуя за ней, Малец выбрался из оврага и углубился в лес. Вскоре они нагнали старого вожака.

Черно-серый маджай-хи стоял на массивном, потрескавшемся от времени валуне, который торчал из склона холма, поросшего мелколистыми вязами. У подножия валуна собралась вся стая. Вожак замер в ожидании, кого-то или что-то высматривая. Затем он повернул голову и воззрился на гребень холма. Малец отступил от подножия валуна, чтобы лучше видеть то, что сейчас произойдет.

Ветки вяза вдруг заколыхались, и словно какое-то из деревьев поплыло между собратьями. Высоко над землей сверкнула, отражая свет полумесяца, пара глаз, а затем вниз по склону стал спускаться их обладатель.

Высоко держа голову, серебристый олень прошел по склону и остановился возле старого маджай-хи. Его гладкие изогнутые рога поднимались в такую высь, что дотянуться до них рукой не смог бы ни человек, ни эльф. Длинная, серебристо-мерцавшая шерсть на горле и брюхе становилась совершенно белой. Глаза оленя были такие же, как у маджай-хи, — прозрачно-голубые.

Олень медленно опустил голову, повернув могучую шею.

Лилия подтолкнула Мальца вперед.

Малец не понял, чего она хочет. Чтобы он подошел к этому зверю?

Лилия опять толкнула его, затем обогнула валун. Остановилась, ожидая Мальца, и он бросился к ней. Прежде чем он успел добежать до Лилии, она поднялась вверх по склону холма. Малец последовал за ней. Там, где камень смыкался с земляным склоном, Лилия остановилась и подняла морду к серебристому оленю.

Малец заколебался. Как это может быть связано с поисками Нейны?

Лилия прижалась к нему. И повторила воспоминание, украденное им у Вельмидревнего Отче, — образ высокой женщины-эльфа, но прибавила к нему кое-что еще — видение стаи маджай-хи, которые соприкасаются головами с серебристым оленем.

Малец оцепенел, когда олень повернул голову к нему.

Он и представить себе не мог, что это существо может общаться тем же образом, что и маджай-хи. Малец заглянул в глаза оленя — и ощутил странное покалывание.

Такое смутное, такое слабое покалывание… как будто он ощутил присутствие своих сородичей, но очень, очень далеко. И все же это были не они.

Маджай-хи произошли от первых духов, родившихся во плоти в телах волков. Через много поколений маджай-хи стали «преображенными» хранителями этого края.

Однако были, судя по всему, и другие, о чем Малец почти позабыл.

В этом олене сильнее, чем в маджай-хи, ощущалось наследие духов, родившихся во плоти, духов, принявших облик оленей и лосей.

Малец подобрался поближе и остановился перед лесным великаном — этим преображенным отпрыском его сородичей. Олень вытянул одну ногу, подогнул другую и так наклонялся до тех пор, пока не дотянулся до Мальца. Пес прижался лбом к огромному лбу оленя, вдохнул густой мускусный запах его шерсти, уловил дыхание, пахнущее недавней трапезой — лесной травой и подсолнухами. И вызвал в памяти образ Нейны, который уже показывал Лилии.

Олень оттолкнул Мальца с такой силой, что едва не сбил с ног. И замер в безмолвном ожидании.

Что он сделал не так?

Лилия придвинулась к Мальцу, и их головы соприкоснулись. Разум Мальца наполнили образы и звуки.

Воет во тьме маджай-хи. Звонко перекликаются мальчишки-эльфы. Поют птицы, лопочут фрасизы, неприязненно трещит ташгаль — тот самый, которого Малец выгонял из подгорных туннелей.

Пес сообразил, что ему пытаются втолковать. Оленю нужны звуки, он опять подошел ближе, и серебристый великан вновь наклонил голову.

К образу Нейны, сидящей на лужайке, Малец прибавил воспоминание о ее голосе… и о всех голосах, которые когда-либо называли ее по имени.

Нейна… Куиринейна… Мама…

* * *
Винн пробежала вокруг жилого дерева, которое располагалось ближе к лесу. Она до сих пор не знала, почему снаружи никто не стоял на страже, и Мальца так нигде и не нашла. Девушка уже собиралась вернуться назад, прежде чем ее обнаружат, но тут услыхала шаги.

Она проворно пригнулась, укрывшись за стволом дерева и смутно надеясь, что прохожий — кто бы это ни был — просто пройдет мимо. Опираясь о ствол, Винн осторожно выглянула из-за дерева, но так никого и не сумела разглядеть.

В глазах у нее потемнело от внезапно нахлынувшей тошноты.

У Винн подкосились ноги, и она, обмякнув, сползла к основанию дерева, цепляясь одной рукой за бугристые корни, а другой зажимая рот, чтобы удержать рвоту. Съеденное за ужином — копченая рыба и ягоды биссельники — неудержимо рвалось наружу, отдавая омерзительной кислятиной.

Странный отчетливый звук наполнил голову Винн — то ли зудение комариных крылышек, то ли шорох падающего листа.

Комаров здесь не было, и в вечерней темноте не веял даже самый слабый ветерок.

В последний раз Винн слышала этот бесплотный звук больше месяца назад, на границе с Войнордами.

Где-то в глубине леса Малец только что воззвал к своим сородичам — стихийным духам.

Все это началось еще в Древинке, когда Винн совершила ритуал, позволявший видеть духовную оболочку мира. Она намеревалась выследить для Магьер ходячего мертвеца, а потом просто не смогла справиться с магией, пронизавшей ее плоть. Мальцу пришлось избавлять ее от магического зрения. Однако потом, на соладранской границе, магический дар вернулся самым неожиданным образом. Винн слышала это бесплотное зудение-шуршание всякий раз, когда Малец общался со своими сородичами.

Винн сглотнула тяжелый комок, борясь с наплывами тошноты. И приготовилась, что сейчас на нее обрушится ответный хор стихийных духов, неся с собой головокружение и адскую головную боль.

Этого не произошло. По-прежнему в сознании Винн зудело-шуршало только одинокое крылышко-лист. Потом этот звук начал преображаться в…

Нейна… Куиринейна… Мама…

Винн пробрал озноб.

Слова! Они прозвучали на здешнем эльфийском диалекте. То же самое эхом повторялось по-белашкийски и на родном языке Винн — суманском. Один и тот же голос одновременно говорил на многих языках, и все произнесенные слова имели одно и то же значение. И снова никакой хор не прозвучал ему в ответ.

К кому же воззвал Малец? Неужели он обнаружил мать Лисила так близко от Криджеахэ? Да нет, он и не пытался бы общаться с ней подобным образом. Малец отлично знает, что только одна Винн способна услышать его мысленную беседу с сородичами. И никогда прежде она не слышала слов.

Зудение-шуршание в ее мыслях затихло, оставив после себя только головную боль.

Но ведь она ясно слышала эти слова!

Некогда было размышлять над тем, какой новой и пугающей стороной обернулся ее нежеланный дар. Там, в лесу, Малец разыскивает Нейну, и Винн не могла допустить, чтобы он занимался этим сам по себе. Как, интересно, он собирается с ней разговаривать, если вообще найдет место ее заточения?

Цепляясь за ствол дерева, Винн не без труда поднялась на ноги. Вгляделась в бездонную темноту леса — и ее охватил панический страх.

Она не сможет найти дорогу в лесу. Лес ненавидит ее… человека. Даже когда она шла с отрядом, лес пытался сбить ее с дороги. Лисил, наполовину эльф, должен был сосредоточиться, чтобы избежать опасного воздействия леса.

В кои-то веки Винн страстно пожелала, чтобы к ней вернулось тяжкое бремя магического зрения. Увы, это неприятное свойство проявляло себя на редкость хаотично. Однажды оно проснулось в Винн в ту минуту, когда она сидела одна с Мальцом и гладила его, запустив пальцы в густую шерсть.

Винн подавила страх, ей удалось обрести спокойствие. Тогда она закрыла глаза, вспоминая все ощущения, которые испытала в тот день, сидя с Мальцом. Она все глубже погружалась в воспоминания, и наконец они совершенно заслонили окружающий мир.

Малец сидел перед ней, глядя ей в глаза. Комната превратилась в смутную тень, едва различимую сквозь завесу белого, чуть тронутого голубизной тумана. Туман пронизал все и вся, накладывая на привычный облик комнаты иные очертания, наглядно показывая, где следы Духа в ней слабее, а где сильнее. Единственным целостным образом, который могла различить Винн, был Малец.

Шерсть его блистала мириадами нитей белоснежного шелка, а глаза мерцали и вспыхивали, точно кристаллы, просвеченные ярким солнцем.

Винн открыла глаза — и ее опять затошнило.

Весь лес сочился голубовато-белым туманом. Тошнота усилилась настолько, что Винн даже не сумела порадоваться своему успеху.

Она вошла в лес — и тотчас все деревья вокруг обрели одинаковый облик.

Винн стремительно обернулась в поисках обратной дороги… чересчур стремительно. Мир вокруг сорвался в неистовое кружение, расплываясь бесформенными пятнами. Винн упала на бок, с такой силой ударившись о землю, что какое-то время не могла дышать. Не без труда ей удалось подняться на четвереньки.

— Я вижу только туман… только Дух… — пробормотала она.

Всеми силами Винн старалась не замечать истинные очертания деревьев и сосредоточиться только на всепроникающем сиянии Духа. Тошнота усилилась, но, когда Винн повернула голову, ей сразу стало ясно, где она находится.

Она видела мерцающие силуэты деревьев и кустарника, которые просвечивали друг сквозь друга, словно молчаливые ряды неподвижных голубовато-белых призраков. А за ними, вдалеке, была различима стайка ярких пятен света.

Они двигались, кружили, словно светлячки во тьме ночи. Три пятна располагались выше всех прочих, а одно из этих трех было необычайно крупным. Затем от этого крупного пятна отделился четвертый огонек — и тут же вспыхнул ослепительным алмазным сиянием.

Малец!

Винн знала, что это он. Девушка подползла на четвереньках к ближайшему дереву, хватаясь за ствол, кое-как поднялась на ноги и побрела на алмазное сияние, как на свет маяка.

* * *
Одевшись, Лисил приоткрыл занавеску, которая отделяла купальню от комнаты — ровно настолько, чтобы пройти самому.

Ему до сих пор еще помнилось, как Магьер прижималась к нему в ванне с горячей водой. Лисил любит ее… но будет ли Магьер любить его, как прежде, когда поймет, что он всего лишь живое орудие убийства? Как долго еще она сможет мириться с тем, что он есть на самом деле? Если она решит уйти, ему придется ее отпустить.

Осознание этой грядущей боли причиняло ему почти физическую боль.

Лисил гадал, почему Магьер, даже погрузившись в горячую воду, все время едва заметно дрожала.

Он спросил, что сней происходит. Магьер поколебалась, потом все же ответила: мол, ничего особенного, все дело в передряге, в которую они все угодили. Лисил ей не поверил, но спорить с Магьер было выше его сил. Он предпочел насладиться хотя бы недолгим покоем в ее объятиях.

Магьер плохо спала и почти ничего не ела. И все же выглядела не более усталой, чем сам Лисил, скорее даже менее.

— Должен быть какой-то способ обойти Вельмидревнего Отче, — проговорила за спиной у него Магьер, натягивая сапоги.

Лисил не особо прислушивался к ее словам. На полу комнаты у стены стояли миски с давно остывшим овощным рагу. Листки, исписанные Винн, так и валялись там, где разбросал их Малец.

— Где Винн? — спросил Лисил.

— Наверное, торчит у входа, высматривает Мальца, — отозвалась Магьер и распахнула занавеску купальни. — Она не успокоится, пока не…

Она окинула взглядом пустую комнату, и недосказанные слова застыли на ее приоткрытых губах. Затем она резко втянула воздух и яростно рявкнула:

— Вот идиотка!

Лисил бросился к выходу. Отдернул занавеску и выглянул наружу. Охраны возле дома не было. Или, может быть, Оша отправился искать Мальца вместе с Винн?

Магьер подошла к Лисилу, остановилась позади него. Полуэльф всматривался в просветы между жилыми деревьями. Потом он глянул в сторону прибрежного рынка. В хаосе строений — от холщовых шатров, оплетенных колючими ветвями шиповника, до древесных платформ на раскидистом каштане — не было видно ни Мальца, ни Винн.

Лисил услыхал приближающиеся шаги.

Оша шел неспешно, с довольной улыбкой разглядывая свою ладонь. Там на лоскуте полотна лежали какие-то сливочно-белые и коричневые комочки. Оша взял один комочек и сунул в рот, даже не подняв головы.

Не обратив внимания на молодого эльфа, Лисил громко позвал:

— Малец! Винн!

Лишь тогда Оша вздрогнул и поднял на них изумленный взгляд.

— Стойте! — воскликнул он, убыстряя шаг. — Не уходить! Нельзя!

— Где ты был? — рявкнул Лисил.

Ошеломленный этим властным окриком, Оша торопливо подошел к Лисилу.

— Я принести сладости, — проговорил он на ломаном белашкийском. — Орехи, сваренные на мед… чтобы получить приятность. Вам всем понравится.

Лисилу захотелось выбить орехи из руки безмозглого юнца. Пока этот болван бегал за десертом, Винн удрала вслед за Мальцом… неведомо куда.

— Беги за Сгэйлем! — гневно велела Магьер. — Винн ушла… Приведи его сейчас же!

Оша оттолкнул Лисила и заглянул внутрь жилого дерева. Затем он развернулся, побелев от ужаса, попятился и ткнул пальцем в Лисила.

— Стоять тут! — бросил он и пустился бежать.

В домах по соседству отдергивались входные занавески, и из дверных проемов падал на прогалину мягкий свет. Тут и там эльфы, привлеченные шумом, выглядывали наружу, а кое-кто даже вышел из дому.

Магьер на них не смотрела, и Лисил заметил, что радужки ее глаз наливаются чернотой. Она заметно дрожала, хотя ночь выдалась на удивление теплая. Магьер высвобождала свою дампирскую натуру — ровно настолько, чтобы обрести ночное зрение и пристальнее всмотреться в просветы между жилыми деревьями и кустарником.

— Мы должны найти Винн, — прошептала она, — прежде, чем на нее наткнется кто-нибудь из этих…

— Не спеши, — предостерег ее Лисил. — Если мы, как она, уйдем одни, нам тоже несдобровать.

— А если она побежала за Мальцом в лес?

— Тем более, — не уступал Лисил. — Даже мне стоит большого труда там не заблудиться.

— А мне — нет! — отрезала она.

Этот резкий тон поневоле напомнил Лисилу о странностях, которые творятся с Магьер в последнее время.

— Она вон там, — продолжала Магьер, дернув подбородком в сторону леса, начинавшегося за жилыми деревьями. — Говорю тебе — она побежала туда за Мальцом.

— Ну не настолько же она глупа, — возразил Лисил. — Винн, конечно, любопытна сверх всякой меры, но ведь она знает, что сразу же заблудится.

— Не заблудится, если успеет нагнать Мальца. — Бледное лицо Магьер исказил гнев. — Он отправился на поиски стаи… Ну да, а ей, конечно, позарез понадобилось полюбоваться маджай-хи! Вздуть бы ее как следует, чтобы любопытства поубавилось!

Из-за жилых деревьев вынырнул рослый силуэт.

Сгэйль мчался к ним, обряженный в длинную белую хламиду, доходившую до босых пяток. Распахнутый ворот хламиды окаймлял узор из зеленых дубовых листьев. Длинные волосы Сгэйля были спутаны и взлохмачены — похоже, его подняли с постели. За ним бежал Оша. Судя по его виду, молодой эльф опять ожидал серьезных неприятностей.

Их сопровождали еще два незнакомых Лисилу анмаглахка, оба одеты так, как было принято в их касте.

— Вы знаете, куда могла пойти ваша спутница? — едва подбежав к ним, спросил Сгэйль.

— Мы не уверены, но… — начал Лисил.

— Отдай мое оружие, — перебила его Магьер. — Она где-то там… в лесу.

Сгэйль пропустил ее требование мимо ушей.

— Зачем? Человеку в этих местах долго не продержаться. Тем более в одиночку. Она же сразу заблудится.

Они теряли время, и это раздражало Лисила.

— Она могла пойти за Мальцом… если решила, что он отправился искать других маджай-хи.

Сгэйль потерял остатки терпения.

— Если стая наткнется в лесу на человека… ему не будет пощады.

На миг Лисил лишился дара речи.

— Я приставил к вам всего одного охранника, потому что не хотел, чтоб вы чувствовали себя пленниками. — Сгэйль искоса глянул на Ошу, и того передернуло. — Я полагал, что всем вам достанет здравого смысла не нарушать моих указаний. Больше этому не бывать!

Он развернулся, что-то рыкнул вполголоса двоим анмаглахкам. Они немедля шагнули вперед, один направился к Лисилу, а другой — к Магьер. Сгэйль опять повернулся к Оше:

— Ташгеалхи Энниш! — рявкнул он. — Me феумасий форас айхэ айагеа.

Оша бросился бежать.

— Что там насчет Энниш? — спросил Лисил.

Из всей фразы он сумел понять только это имя. Анмаглахк, стоявший рядом с ним, толкнул его назад, ко входу в дом, и Лисил прочнее уперся ногами в землю, не собираясь подчиняться.

— Я просто хотел узнать, где она сейчас, — ответил Сгэйль. — Ступайте в дом и оттуда ни шагу!

В этот миг другой спутник Сгэйля протянул руку к Магьер, и Лисил только успел выговорить:

— Не на…

Магьер ударила эльфа кулаком в лицо — с такой силой, что он потерял равновесие и, нелепо взмахнув ногой, опрокинулся на спину. Ударившись оземь, он откатился в сторону и кое-как поднялся на ноги, но тут же так пошатнулся, что опять едва не упал. Из ноздри и уголка рта текли струйки крови.

Анмаглахк, который толкал Лисила, переступил, изготовясь к бою, и в руке его уже блеснул стилет.

— Мы идем искать Винн, — тяжело дыша, сказала Магьер Сгэйлю. — С тобой… без тебя… через твой труп. Чего теперь стоит твое слово?

Лисил не одобрял ее поведения, но останавливать Магьер было уже поздно. Сейчас он мог только поддерживать ее. Если Энниш где-то бродит без присмотру, если она узнала про Винн… что может она натворить из мести, раз уж сам Лисил для нее недосягаем?

— Тебе глаз нельзя было спускать с этой кровожадной твари, — процедила Магьер. — Если только она доберется до Винн…

— Тогда конец всем надеждам на соглашение с вашим патриархом, — прибавил Лисил. — Я не стану искать для него заговорщиков.

Сгэйль тотчас обернулся к нему, и на лице его отразилось откровенное смятение. Неужели он и вправду ничего не знает о сделке, которую Вельмидревний Отче пытался заключить с Лисилом? Известно ли ему хотя бы, что его собственная каста далеко не так едина, как ему казалось?

— Мы можем договориться, — продолжал Лисил, — или разрешить наш спор здесь и сейчас. Хотите нас остановить? Вам это дорого обойдется… если вообще получится.

Сгэйль застыл в разъяренном замешательстве, глядя то на Лисила, то на Магьер.

Полуэльф медленно коснулся плеча Магьер. Она было отшатнулась, но тут же взяла себя в руки и замерла, молча ожидая ответа. Оставалось только надеяться, что она сумеет сдерживаться и впредь, — потому что Лисилу нужно было сделать еще кое-что.

Он проворно нырнул в дом и схватил сундучок, в котором хранились черепа отца и бабушки. Продев руки в ремни, Лисил с сундучком за спиной вернулся к выходу.

Сгэйль что-то прошипел окровавленному анмаглахку, который так неудачно схватился с Магьер, и эльф послушно растворился в ночи.

Лисил сумел разобрать из сказанного пару слов, но его размышления прервал Сгэйль, круто развернувшись и в упор уставившись на сундук.

— Я его без присмотру не оставлю, — процедил Лисил. — Мало ли кто захочет запустить туда руку в мое отсутствие.

Лицо Сгэйля опять исказилось от бешенства. Даже Магьер притихла, не сказав ни слова.

В краткой речи, с которой Сгэйль обратился к невезучему противнику Магьер, прозвучало полное имя Уркара — а именно он присматривал за оружием Лисила и Магьер. По крайней мере, так было договорено, так что, судя по всему, Сгэйль послал за их оружием.

Но другое слово, которое Лисил распознал в речи Сгэйля, другое эльфийское имя…

Лисила все сильнее охватывала ярость.

Из просвета между жилыми деревьями появились три анмаглахка. Первым был гонец Сгэйля. Вторым — Уркар, не в лучшем расположении духа и без свертка с оружием. Третьим и последним был…

Лисила бросило в жар, и ночной воздух показался ему обжигающе ледяным.

Бротан.

* * *
Олень поднял голову, отстранившись от Мальца, и выпрямился во весь рост. Длинные уши зверя поднялись, развернулись в разные стороны. Сделав шаг, олень повернул голову на северо-запад и снова замер. Оба его уха повернулись туда же.

Малец проследил за взглядом лесного великана. К чему он прислушивается?

Олень двинулся в избранном направлении. Перестук его могучих копыт отдавался дрожью в валуне. Серебристый великан углубился в лес.

Темный вожак стаи фыркнул своим сородичам и последовал за оленем. Все прочие маджай-хи, обогнув валун, взбежали вверх по склону. Лилия лизнула Мальца в нос и помчалась за ними.

Малец смотрел вслед стае. Что происходит? Знают ли они, куда направляются? Похоже, у него не было выбора, как только последовать за ними… И тут снизу донесся знакомый голос:

— Малец… подожди!

Пес развернулся, и стая замерла на склоне холма. Он бегом спустился к краю валуна и осторожно глянул вниз.

На прогалину, шатаясь, выбрела Винн. В лунном свете видно было, что лицо ее блестит от пота. Покачнувшись, девушка упала на колени.

Малец ринулся вниз, вспахивая когтями землю. Что эта маленькая дурочка делает в лесу, совершенно одна? Каким-то образом она ухитрилась улизнуть от эльфов, отыскать Мальца и при этом не сбиться с пути. Он обогнул основание валуна — и тут услышал низкое раскатистое рычание.

Из-за валуна, с другой его стороны, выскочил старый маджай-хи и понесся к Винн, скаля пожелтевшие клыки. Рычание стало многоголосым — это стая присоединилась к своему вожаку. Псы не сводили прозрачных глаз с девушки, скорчившейся на земле. Малец развернулся к ним, и вожак метнулся в сторону, пытаясь его обойти.

Одним прыжком Малец оказался перед Винн и, заслонив ее от старого маджай-хи, оскалил зубы и зарычал. Старик перешел на шаг и, размеренно ступая, все ближе подбирался к ним. Видно было, как под мохнатой шкурой ходят ходуном мускулы.

Стая неумолимо сужала круг.

Малец понимал, что со всеми ему не справиться. Одна только Лилия держалась поодаль, не сводя глаз с Мальца, да серебристый первогодок растерянно бродил в сторонке. Внезапно Лилия бросилась вперед, оттолкнула плечом первогодка и помчалась прямиком к Винн.

Похолодев, Малец стремительно развернулся к ней. Как же ему не хотелось драться с Лилией!

Но тут она замедлила бег, припала к земле и, подобравшись поближе, опустила голову и принюхалась.

— Малец… — простонала Винн. — Ох… Малец, убери это, пожалуйста!

Лилия потрясла головой, чихнула и низко, с подвывом заскулила.

А потом под потрясенным взглядом Мальца описала круг и встала между Винн и стаей, заслоняя девушку от маджай-хи. Малец попятился к Винн, ломая голову, как убедить ее, что по крайней мере Лилия не желает ей зла.

Винн перекатилась на спину, скосила глаза, заслоняя их ладонью от Мальца.

— Убери… — всхлипнула она, — убери это из моих глаз… пожалуйста…

И тут же опустила ладонь ко рту, словно сдерживая позыв рвоты. Радужки ее глаз при виде Мальца резко сократились — как будто она смотрела на слепящее солнце.

Малец попытался вдохнуть — и ощутил в груди тугой неповоротливый комок. Винн совсем не просила его «убрать» Лилию.

У нее пробудилось магическое зрение. Маленькая дурочка прибегла к нему, чтобы отыскать Мальца, и теперь ей опять плохо! А он даже не может воззвать о помощи к своим сородичам.

Малец прочно уперся лапами в почву прогалины, соединившись с лесом через Землю, Воздух и свой собственный Дух. Затем наклонился и, отодвинув носом ладошку Винн, плотно провел языком по ее зажмуренным глазам.

Он ощутил вкус буйных сил, которые, словно заразная болезнь, пронизали тело девушки и изменили ее зрение. Малец втянул их в себя, прогнал через свою плоть и с резким выдохом выпустил в землю.

Хорошо бы, это помогло…

Винн бессильно уронила руку на землю. Сделала глубокий вдох и судорожно сглотнула.

Мальцу сейчас только ее и не хватало. Возиться с человеком, забредшим на территорию маджай-хи, ему было просто некогда. Винн надо бы отвести назад — вот только захочет ли стая ждать его возвращения? Это в том случае, если он сумеет вернуть Винн на место без лишнего шума, если ему не придется драться со всей стаей только для того, чтобы увести ее с этой прогалины.

— Куда это ты собрался, а? — слабым голосом осведомилась Винн.

Малец едва удержался, чтоб не облаять ее. Безмозглая девчонка!

Винн села и широко раскрыла глаза при виде стоящей так близко Лилии. Она протянула руку, но Лилия попятилась. Только тогда Винн заметила, что их окружает стая маджай-хи.

— М-малец?.. — неуверенно пробормотала она, пытаясь встать на колени.

Распекать ее тоже было некогда. Надо как можно скорее умиротворить стаю.

Осторожно ступая, он обогнул Винн и подошел к Лилии. Прижавшись головой к ее голове, Малец вызвал в памяти поток образов — воспоминаний, которые неизменно касались его и Винн.

Лилия с ворчанием отпрянула и встряхнулась. Мгновение она в упор смотрела на Мальца, затем отпрыгнула на шаг, остановилась и воззрилась на Винн. Заскулив, Лилия отбежала к серо-стальному маджай-хи, и их головы соприкоснулись.

Серо-стальной с рычанием отпрянул, а его сестра-близнец придвинулась ближе. Лилия боднула серо-стального в бок, зарычала в ответ и повернулась к его сестре.

Круг маджай-хи распался, псы сновали друг мимо друга, то и дело соприкасаясь головами. Сперва они ворчали, потом начали фыркать и поскуливать, и Малец понял, что его стараний оказалось недостаточно. Вполне вероятно, что переломить неприязнь маджай-хи к людям было попросту невозможно.

Малец гавкнул, привлекая внимание Лилии. Когда она вернулась, он передал ей воспоминание о том, как Винн расчесывала его шерсть. И особо подчеркнул ощущение тонких пальцев девушки, перебирающих его шерсть.

Лилия отпрянула. Но потом все же повернула свою острую морду к Винн и, вытянув шею, принюхалась к девушке. Малец поднырнул под руку Винн, стараясь, чтобы ее ладонь прошлась по его загривку.

— Ты что это делаешь? — удивилась Винн. — Перестань дурачиться! Сейчас не время для забав!

Ох, как ему хотелось обрести хоть на минутку дар речи — просто для того, чтобы приказать ей заткнуться! Малец ждал, косясь на Лилию.

Она подступила ближе, и Винн в испуге отстранилась. Белоснежная маджай-хи придвинулась вплотную, едва не тычась носом ей в лицо, и тогда девушка неуверенно подняла руку.

Она легонько коснулась лба Лилии, а затем провела двумя пальцами по ее голове.

Над прогалиной разнеслось басистое рычание.

Вожак стаи гневно уставился на человека, который прикасался к двоим маджай-хи. Затем, звучно щелкнув челюстями, развернулся и потрусил вверх по склону. За ним двинулась и вся стая — кроме серо-стальных близнецов, которые, задержавшись на минутку, с любопытством глядели на необычную троицу.

— Что происходит? — спросила Винн.

Лилия вывернулась из-под ее руки и побежала через прогалину. Пробежав немного, она остановилась. Малец заворчал и дернул Винн за рукав. Ничего другого не оставалось, как только взять девушку с собой.

— Я тебя слышала, — проговорила Винн. — Я слышала, как ты звал… Нейну.

Малец снизу вверх заглянул в ее встревоженное личико.

Он выкликал имя Нейны для серебристого оленя, и каким-то образом Винн сумела это расслышать. Да и когда Малец в последний раз общался со своими сородичами — стихийными духами, Винн, вопреки всем правилам, уловила неразборчивое эхо их «разговора». Но все же только эхо, а не слова.

Малец испустил глубокий вздох. Некогда ему сейчас во всем этом разбираться.

Вот еще одно последствие магического ритуала, который так необдуманно провела Винн. И недуга, который оставил в ней этот ритуал.

Сколько же еще хлопот доставит ему эта девчонка?

* * *
Винн бежала, стараясь поспевать за Мальцом и другими маджай-хи, насколько позволяли ее коротенькие ножки.

Она уже догадалась, что Малец каким-то образом с помощью стаи узнал, где находится Нейна, но как далеко это место? Стал бы Вельмидревний Отче держать Нейну в заточении по соседству с Криджеахэ, вблизи от прочих анмаглахков? Или он предпочел бы разместить ее там, где она даже случайно не может столкнуться ни с собратьями по касте, ни с другими эльфами?

Черный старый маджай-хи, который бежал во главе стаи, давно уже скрылся из виду, да и остальные псы изрядно обогнали Винн. Она насчитала в стае семерых маджай-хи — помимо Мальца, конечно, — но сейчас видела только троих. Малец бежал последним, то и дело замедляя бег, чтобы Винн могла его нагнать. Позади всех держалась белоснежная маджай-хи. Кроме нее, Винн могла разглядеть впереди только двух серо-стальных псов, похожих, как близнецы.

Теперь, когда Винн избавилась от магического зрения, ей нельзя было ни на миг упустить из виду маджай-хи, иначе лес неминуемо заморочит ей голову и собьет с пути. Но у девушки уже так пересохло в горле, что она едва могла дышать. Шатаясь, Винн остановилась, согнулась, пытаясь восстановить дыхание.

— Малец! — жалобно позвала она, переводя дух. — Малец, подожди!

Пес развернулся к ней, остановился, нетерпеливо приплясывая на месте.

— Я не… не могу за вами угнаться, — выдохнула Винн.

Белоснежная самка издала громкий вой, от которого вздрогнул даже Малец. Едва отголоски воя стихли, она набрала в грудь побольше воздуха и снова взвыла. Пара серо-стальных маджай-хи тотчас повернула назад. Вслед за ними вскоре вернулись и другие маджай-хи.

Винн смотрела, как черный старый маджай-хи приближается к ним, низко опустив голову и сверля ее недобрым взглядом. Мальцу, может, и удалось перетянуть на свою сторону белоснежную самку, но вожак стаи с большим трудом терпел присутствие Винн. Серебристый одногодок, бежавший за вожаком, старательно копировал его недовольство.

Малец повернулся к белоснежной самке, и они соприкоснулись головами. Затем самка прыжками помчалась к черному вожаку и проделала то же самое. Вожак отшатнулся и злобно зарычал, но она лишь оскалила зубы в ответ и не отступала. Малец отбежал к ней, оставив Винн нервничать в одиночестве.

Тощий серебристый пес с белым пятном на груди задрал морду и фыркнул на девушку.

Малец стоял неподвижно, а белоснежная самка прикоснулась к нему головой и на миг застыла. А потом опять завыла.

Этот вой, на сей раз больше походивший на стенающий рев, прокатился по лесу и затих вдалеке. Черный маджай-хи зарычал.

Малец вернулся к Винн и одарил ее хорошо знакомым сердитым взглядом. В последний раз он так смотрел на Винн, когда она призналась, что подслушала его «разговор» с сородичами-духами. Склонив голову набок, Малец разглядывал ее с видом родителя, крайне недовольного поведением своего чада.

— Не я первая удрала в лес! — огрызнулась Винн.

Пес шумно, раскатисто выдохнул, как будто хотел зарычать, но передумал. И прочно уперся лапами в землю, словно опасаясь, что не удержится на ногах.

Винн резко замутило.

Вновь ее сознание наполнил лопочущий шорох крылышка-листа… только на сей раз он прозвучал почти членораздельно.

Ты… поскачешь… не отставать…

Винн открыла рот, на миг позабыв, что ее выворачивает наизнанку. Ей удалось разобрать только эти слова, но она задержала дыхание и моргнула.

Шорох крылышка-листа затих, и Малец скорбно опустил голову.

Наверное, ни он, ни сама Винн так и не поверили до конца, что в прошлый раз она действительно услышала его речь. Теперь в этом можно было не сомневаться. Эту новую способность можно было бы назвать чудесным даром… если б только мутило поменьше… если это не было еще одним последствием ее безрассудной выходки в Древинке.

Малец повернул голову к белоснежной самке, и в сознании Винн опять раздался трепет крылышка-листа.

…Лилия…

Винн припомнила, как увидела белоснежную самку впервые — в тот вечер, когда их в лесу окружила стая маджай-хи. Она тогда сказала, что эта собака напоминает мастью лепестки водяной лилии.

…да…

Винн протянула руку к подруге Мальца, и теперь белоснежная маджай-хи даже не шелохнулась. Девушка осторожно погладила ее между ушей, и та, подняв голову, ткнулась носом в ее ладонь.

— Лилия, — повторила Винн.

Лилия круто развернулась и, поставив торчком уши, устремила взгляд в глубину леса.

Огромный серебристый зверь, проломившись через подлесок, неспешно двинулся к стае. Псы так и брызнули в стороны, освобождая ему дорогу, однако черный вожак все еще рычал. Винн почувствовала, как земля у нее под ногами содрогается от тяжкой поступи зверя, и чем ближе он подходил, тем сильнее становилась дрожь.

Снова в голове Винн зазвучала речь Мальца сразу на нескольких языках:

Ты поскачешь верхом.

Винн пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть на морду оленя. Его огромную голову венчала пара гладких изогнутых рогов, каждый длиной с Мальца, а то и больше. Кристальные глаза, сверкавшие высоко над Винн, были такие огромные, что девушка невольно сжалась.

— Ох, нет! — Она попятилась. — Нет… нет, ни за что!

Олень качнулся к Лилии, вытянул одну переднюю ногу, подогнул другую и опускался до тех пор, пока его голова не соприкоснулась с головой Лилии. Затем лесной великан подобрал все четыре ноги и опустился белоснежным брюхом на землю.

— Ты шутишь?! — воскликнула Винн. — Неужели не найдется лошади… а лучше пони?

Малец зарычал и отчетливо гавкнул дважды — «нет». Винн опять замутило, но на сей раз просто от страха.

— Н-ну… ладно, — неуверенно проговорила она. — Ладно.

ГЛАВА 11

— Когда она ушла? — спросил Бротан по-белашкийски.

Лисил и не подумал ответить. Ему не нужна бьиа лицемерная помощь Бротана. Он вообще не хотел, чтобы этот верзила появлялся в поле зрения и тем более шагал вслед за ними по Криджеахэ, направляясь на поиски Винн.

— Мы не знаем, — наконец ответила Магьер. — Недавно… во всяком случае, мы так надеемся.

Она не скрывала, что кипит от злости, — оружие им так и не вернули.

Уркар был уже в лесу — пытался найти хоть какие-то следы Винн. Сгэйль сказал, что маджай-хи предпочитают бродить в лесной чащобе, а потому поиски надо вести в глубине леса, вдали от реки. Все сошлись на том, что Винн, скорее всего, далеко ушла от границ селения. Если б местные жители заметили человека, в одиночку бродящего по общинной земле, это вызвало бы немалый переполох.

Они обогнули обширный дуб с искривленным стволом, и Сгэйль вдруг резко затормозил. Вскинул руку, призывая всех остановиться.

С дальней стороны дуба, около прикрытого занавеской входа, стояла высокая и невероятно худая пожилая женщина. В скудном свете, сочившемся из-за занавески, Лисил разглядел ее тусклые, словно затянутые пленкой глаза и изогнутую в спокойном удивлении тонкую бровь. Женщина была облачена в длинную темно-красную хламиду и такого же цвета плащ. Она тяжело опиралась на резной деревянный посох, и ее совершенно белые волосы ниспадали на плечи, обрамляя увядшее лицо со впалыми щеками.

Старуха прищурилась, молча и с интересом разглядывая Лисила.

Сгэйль отвесил ей поклон и, отвернувшись, двинулся дальше.

— Кто она? — спросил Лисил.

— Тосанлеаг из Аваннуншеаг… клана Пепельной Реки, который славится своими учеными. Они изготавливают тонкую бумагу и перья наподобие того, что мой дедушка подарил твоей спутнице. — Сгэйль поколебался, но все же добавил: — В Криджеахэ уже несколько дней съезжаются старейшины кланов. Слухи о вашем появлении разошлись повсюду. Никогда еще прежде людям не предоставлялся свободный проход по нашему краю. Мы должны найти твою спутницу прежде, чем старейшины узнают, что она пропала.

— И прежде, чем об этом узнает Энниш, — едва слышно пробормотала Магьер.

Или прежде, чем Винн наткнется на стаю маджай-хи. Лисил надеялся лишь на то, что вначале она все-таки наткнулась на Мальца.

Они шли дальше, и Лисил заметил, что раздутых дубов с искривленными стволами здесь гораздо больше, чем в других частях селения. В темноте рассмотреть Криджеахэ как следует было непросто, однако они шли уже долго и до сих пор не достигли границы селения. По пути им попалось немало жилых деревьев, а вот холщовых шатров или иных рукотворных строений — ни одного.

По прошествии времени жилища стали встречаться все реже, а лес впереди, за краем прогалины, стал заметно гуще. Когда они ступили в просвет между деревьями, Лисил остановился на краю широкой и неглубокой лощины, трава в которой была коротко подстрижена.

Дубы, окружавшие лощину, явно не были жилищами, поскольку никаких отверстий в стволах видно не было, хотя они вполне могли бы сгодиться для жилья. Нижние ветки этих дубов расходились над землей влево и вправо и срастались, образуя между деревьями живые мостки и заключая в этот своеобразный хоровод лощину. Лисил даже представить не мог, для какой цели служит это место, а Сгэйль торопливо направил спутников в обход окружавших лощину дубов.

На ближайших к лесу древесных мостках мелькнул смутный силуэт. Сгэйль замедлил шаг, и Лисил, нагнав его, остановился рядом.

Сгэйль стоял молча, не сводя с неизвестного сузившихся глаз. Незнакомец спрыгнул с ветви на землю, и тогда из темноты выступили еще две тени. Все трое направились к отряду.

Они были одеты как анмаглахки, но тот, что шел впереди, оказался заметно стройнее и ниже ростом своих спутников.

— Возвращайтесь в казармы, — бросил Бротан по-белашкийски без малейшего акцента. — Нам не нужна ваша помощь.

— Со всем уважением, греймасга, — отозвался шедший впереди, — я примкну к поискам по велению коварлеасы.

Женский голос произносил белашкийские слова с сильным эльфийским выговором.

Бротан резко выдохнул, а Сгэйль едва заметно ссутулился.

Трое подошли совсем близко, и теперь Лисил ясно разглядел под капюшоном идущего впереди резкие черты Энниш. Женщина тоже в упор глядела на него.

Магьер шагнула вперед.

— Что ей нужно?

— Никто не вправе ей отказать, — ответил Сгэйль с почти неприкрытым разочарованием.

— Она действует по приказу коварлеасы, — прибавил Бротан. — «Избранного и доверенного советника» Вельмидревнего Отче… Фретфарэ.

— И вы разрешите ей пойти с нами? — резко осведомилась Магьер.

Лисил ничего не понимал в странной и запутанной системе подчинения, которой следовали эти анмаглахки, но был сыт ею по горло. Неужели они должны передоверить поиски Винн этой одержимой местью мегере?

Бротан не сводил бесстрастного взгляда с Энниш.

— Она не станет вмешиваться в дело, которое поручено не ей.

Энниш глянула на Бротана с замешательством. Его слова, вопреки спокойному тону, прозвучали как недвусмысленный и жесткий приказ.

— Да, — ответила Энниш, — за этих гостей, безусловно, отвечает Сгэйльшеллеахэ.

Глядя на Бротана, она почтительно опустила голову. Ее спутники сделали то же самое. Какие бы запутанные законы ни управляли жизнью анмаглахков, все они сейчас признавали слово Бротана решающим.

— Прогони ее! — потребовала Магьер.

— Не забывайся… человек, — негромко ответил Бротан. Последнее слово он явно произнес намеренно, хотя и без тени злобы. — Тебя взяли на поиски только в виде исключения. Если бы не безрассудство вашей спутницы, все мы сейчас наслаждались бы мирным сном.

— Да плюнь ты на них, — прошептал Лисил Магьер. — Пока что.

Сам он ломал голову, как сумели Фрет и, скорее всего, Вельмидревний Отче так скоро узнать об исчезновении Винн и почему им навстречу выслали именно Энниш.

Бротан прошел мимо Лисила и двинулся вперед. Энниш и ее спутники отступили с его дороги. За Бротаном последовал Сгэйль, но не сразу — вначале он подтолкнул перед собой Магьер и Лисила, стараясь держаться между ними и Энниш. Они нагнали Бротана, и Лисил, оглянувшись через плечо, увидел, что Энниш и два других анмаглахка заняли место в арьергарде отряда, за Ошей. Молодой эльф тяжело дышал, как будто пробежал без передышки пару миль, и настороженно поглядывал по сторонам.

Лисил услыхал стрекочущий свист.

Они вышли к дальнему краю окруженной дубами лощины и там увидели Бротана. Рослый эльф стоял на краю леса, приложив ко рту сложенные чашечкой ладони. Он издал пару трелей, похожих на птичий щебет, подождал немного и повторил сигнал.

Из леса донесся ответный протяжный свист.

— Уркарасиферин нашел след, — сказал Сгэйль, и в этот миг Бротан сорвался на бег и исчез за деревьями. — Держитесь рядом со мной и не вздумайте отойти.

* * *
Вельмидревний Отче пребывал между явью и сном. Он долго слушал разговоры Лиишила и его спутниц, но на это ушло слишком много сил. Когда разговор сам собой увял и Лисил пошел мыться, сознание Вельмидревнего Отче вернулось в его дряхлую плоть. Однако же он успел кое-что узнать об этих троих — об их манерах и нраве, о неуклюжих попытках разгадать его замыслы и врожденной склонности к обману. Особенно Вельмидревнего Отче обеспокоила Магьер.

Ее переполняло непонятное возбуждение. После того как он разберется с Лиишилом, надо будет вплотную заняться Магьер — понаблюдать, поразмыслить… Сколько хлопот всегда причиняют эти люди. Мир осквернен их недолговечным и неупорядоченным существованием.

Вельмидревний Отче так утомился, что не слышал шагов Фретфарэ, пока она не вошла в его уединенную келью в становом корне великого дуба. Фретфарэ почтительно поклонилась, и он, как всегда, порадовался ее приходу.

Он радовался до тех пор, пока она не выпрямилась и Вельмидревний Отче не увидел на ее лице нескрываемое беспокойство.

— Опять происшествие с людьми, — сказала она, усаживаясь на бирюзовой подушке из ткани шеот'а. — Думаю, Сгэйльшеллеахэ не в полной мере удается держать их в руках.

Этот неприкрытый упрек в адрес собрата-анмаглахка обеспокоил Вельмидревнего Отче. Он высоко ценил всех анмаглахков, но особенно гордился немногими, например Фретфарэ. К этим немногим принадлежал и Сгэйльшеллеахэ с его неистовой преданностью своему народу и обостренным чувством справедливости. Еще когда Вельмидревний Отче впервые увидел мальчика, он сразу понял, что перед ним анмаглахк. Когда Сгэйльшеллеахэ подал прошение о приеме в касту, ему было от силы тринадцать и он только два месяца назад прошел имянаречение. Предстоящее обучение не вызвало у него ни малейшего страха.

Фретфарэ Вельмидревний Отче избрал коварлеасой после долгих размышлений и неизменно ценил ее советы. Однако же он ожидал, что у нее найдется веская причина упрекать Сгэйльшеллеахэ.

— Одна из женщин, которые пришли с Лиишилом, — та, что меньше ростом, — пропала, — продолжала Фретфарэ. — Исчез и сопровождающий их маджай-хи. Полагают, что женщина ушла в лес, — по крайней мере, так сообщила Энниш. Сгэйльшеллеахэ собрал поисковый отряд, но взял с собой Лиишила и бледную женщину. Я послала присоединиться к ним Энниш и еще двоих.

Вельмидревний Отче потерял дар речи. Он попытался сесть, но не сумел, и эта попытка отняла у него остатки сил.

— Когда это случилось? — наконец властно спросил он.

— Вскоре после наступления темноты. Точно не знаю.

Вельмидревний Отче и без того слишком устал, а теперь еще эта глупость… И надо же, чтобы из всех его детей так отличились именно Сгэйльшеллеахэ и Фретфарэ! Один не в силах управиться с людьми, другая еще больше усложнила и без того сложное положение. Именно Энниш, скорбящей о гибели своего нареченного, ни за что нельзя было давать никаких поручений, связанных с Лиишилом.

Вельмидревний Отче был обеспокоен, когда Сгэйльшеллеахэ избрал для помощи в сопровождении Лиишила Уркарасиферина. Энниш была ученицей пожилого анмаглахка, а согласно законам касты, ученик всегда сопровождает наставника. Теперь, когда Уркарасиферин отказался наставлять Энниш, ее лучше было бы держать подальше от Лиишила — пока Вельмидревний Отче не получит от него все, что нужно.

— Отче?.. — неуверенно окликнула Фретфарэ. Он слишком долго хранил молчание.

— Ничего не говори, — велел Вельмидревний Отче. — Коварство и двуличие людей превыше нашего понимания. Помолчи, покуда я поищу искажения в жизненных нитях леса.

У него осталось так мало сил… но обойтись без этого никак нельзя. Вельмидревний Отче закрыл глаза, и его сознание, проникнув в корни дуба, ушло с ними глубоко под землю и по соседним корням начало перемещаться от дерева к дереву, от куста к кусту, касаясь по пути каждого цветка, каждой травинки.

Вначале он ничего не обнаружил, а затем почувствовал стаю маджай-хи. Псы большими скачками мчались вслед за одним из Слушающих — гигантских серебристых оленей, бессменных часовых леса. Вельмидревнего Отче охватила ярость.

На спине у оленя сидела та самая пропавшая женщина. Человек.

Стая целеустремленно мчалась через лес, не сворачивая с намеченного пути. Вельмидревний Отче следовал за ними, перемещаясь по деревьям и кустарнику всякий раз, когда маджай-хи миновали его очередное пристанище. Когда он понял, куда именно бегут псы, ему стало страшно.

Откуда они могли об этом узнать?

Среди маджай-хи был и тот, который приходил в его жилище вместе с Лиишилом.

Вельмидревний Отче резко открыл глаза и попытался сесть.

— На север! — выкрикнул он. — Любой ценой перехвати Сгэйля и его подопечных! Поверни их назад! Скорее!

Фретфарэ вскочила, ошеломленная его выкриком.

Вот уже несколько дней в Криджеахэ прибывают старейшины кланов. Судя по разговорам и слухам, они усомнились в том, что Вельмидревний Отче был прав, впервые за все существование этого края разрешив войти в него людям. Нельзя допустить, чтобы до старейшин дошла весть о выходках этой своевольной девчонки.

И тем более нельзя допустить, чтобы хоть кто-нибудь добрался туда, куда направляются маджай-хи.

— Беги! — выкрикнул Вельмидревний Отче, и его слабый голос сорвался в хриплое карканье. — Никто из них не должен отыскать поляну Куиринейны!

* * *
Сгэйль бежал впереди своих спутников по лесу, сгорая от стыда. Во всем был виноват он один.

У него и в мыслях не было винить тех, кто ему подчинялся, — даже наивного, не успевшего толком повзрослеть Ошу. Это ведь он, Сгэйль, назначил молодого эльфа охранять Лиишила и его спутников.

Оша пришел в касту много позже большинства анмаглахков и в последующие пять лет так и не сумел привлечь внимание ни одного наставника. Он до сих пор оставался новичком, обладавшим только основными умениями. Тем не менее Оша горячо желал служить своему народу, и Сгэйль не мог не проникнуться этим желанием, которого не могли охладить никакие преграды.

Он назначил Ошу охранять жилище Лиишила — и это решение обернулось наихудшей ночью в его жизни. Прежде чем Сгэйль сумел исправить положение, Фретфарэ отправила к ним Энниш, — а это значило, что Вельмидревнему Отче обо всем известно.

Нетрудно было догадаться, каким образом его известили о случившемся. Энниш, должно быть, исподтишка следила за ними, только и дожидаясь удобного случая.

Сгэйля бросило в дрожь, когда они выбежали на прогалину, где из склона холма торчал огромный валун. На склоне, поросшем редколистыми вязами, примерно посредине между гребнем холма и верхней кромкой валуна, сидел на корточках, пригнувшись к земле, Уркарасиферин.

— Здесь останавливалась стая маджай-хи, — сказал Бротандуиве, и Сгэйль вслед за ним поглядел на мягкую землю, покрытую отпечатками лап. — И еще человек с очень маленькими ступнями.

— Винн? — уточнил Лисил.

Магьер прошла мимо Сгэйля, размашистыми шагами обошла прогалину, то и дело с силой втягивая в себя воздух.

— Крови нет, — бросила она.

Сгэйль облегченно вздохнул, но тут же в нем проснулось подозрение. Вполне возможно, Малец и сумел сохранить жизнь Винн. Но как Магьер сейчас, в темноте, смогла определить, что на прогалине не пролилось ни капли крови? Лиишил тоже не сводил с нее настороженного и обеспокоенного взгляда. Энниш и ее спутники остановились поодаль, у дерева.

— Пошли, — сказал Сгэйль и первым двинулся вверх по склону. Когда он дошел до Уркарасиферина, пожилой анмаглахк указал в просвет между вязами, на северо-восток.

— Семь маджай-хи… а может, и восемь, — сообщил он. — С ними та женщина… и все движутся очень быстро.

— И следуют за клуассасом, — прибавил Бротандуиве.

— Кто это такой? — спросила Магьер.

— Гигантский серебристый олень. Вы такого уже видели, — ответил Сгэйль, не спеша ничего пояснять. Чем меньше люди будут знать о таких делах, тем лучше.

Лиишил опустился на колени рядом с отпечатками раздвоенных копыт, гораздо крупнее, чем у обычного оленя.

Сгэйлю редко доводилось видеть на бесстрастном лице Уркарасиферина даже смутную тень беспокойства. Сейчас, однако, пожилой эльф поджал губы, едва заметно нахмурясь, и резко выдохнул через нос.

— Они держат к северу от северо-востока, — проговорил он.

Бротандуиве уже пристально смотрел в глубину леса, на тропу, по которой ушла стая.

— Что там такое? — спросил Лиишил. — И с какой стати Мальцу и Винн понадобилось бежать за маджай-хи?

— Они не бегут за маджай-хи, — поправил его Бротандуиве. — Они бегут вместе с маджай-хи, и стая ведет их… к Куиринейне.

От такой откровенности Сгэйль на миг потерял дар речи. Однако, если уж Лиишил оказался с ними, он должен знать правду. Будет только честно и справедливо заранее подготовить его, чтобы потрясение не стало причиной новых раздоров.

Лиишил стремительно встал, не сводя глаз с тропы. И двинулся по следу.

— Нет! — крикнул Бротандуиве, схватив его за руку.

Магьер резким ударом отбросила его руку, угрожающе сверкнув глазами, и двинулась вслед за Лиишилом.

Сгэйль растерялся. Он не мог никого допустить к месту заточения Куиринейны, хотя и понимал, почему Бротандуиве сказал Лиишилу, куда направляются маджай-хи. Сгэйль надеялся, что им удастся перехватить маленькую женщину прежде, чем она и Малец доберутся до Куиринейны.

Нелегко будет заставить Лиишила повернуть назад, но куда труднее будет остановить его, когда он окажется так близко от своей матери.

По крайней мере с ними Бротандуиве, хоть какое-то утешение. Сгэйль надеялся на его мудрость и здравый совет.

Энниш попыталась обойти их и возглавить погоню. Прежде чем Сгэйль успел ее перехватить, его опередил Бротандуиве.

— Ты можешь идти за нами, — жестко сказал он, — но не забывай, что обет защиты взял на себя Сгэйльшеллеахэ. Не вмешивайся не в свое дело.

Уркарасиферин удостоил беловолосую женщину только мимолетным взглядом. Он уже готов был двинуться дальше… но у Сгэйля была еще одна забота. Он тронул пожилого эльфа за плечо, и тот остановился.

— Я оставил Леанальхам одну, — сказал Сгэйль. — Прошу тебя — побудь с ней и скажи, что я вернусь, как только сумею.

Уркарасиферин чуть заметно склонил голову набок, только этим и выдав свое удивление. Он был намного старше, однако в этой миссии принимал участие только по просьбе Сгэйля. Пожилой анмаглахк кивнул и повернул назад, в Криджеахэ.

Сгэйль нагнал Ошу и побежал за ним. За спиной слышались шаги Энниш и ее спутников. До чего же странно, что Фретфарэ или даже Вельмидревний Отче отправили с ним еще трех анмаглахков, чтобы отыскать всего-то одну девчонку…

Сгэйль отогнал прочь непрошеную мысль и продолжил бег.

* * *
Малец бежал рядом с Лилией, все больше изнемогая от усталости и чувствуя, что Лилия тоже теряет силы. Временами подлесок между деревьями становился таким густым, что продираться через него стоило немалого труда. Винн припала к спине оленя, цепляясь за его длинную шерсть, — больше держаться было не за что. Она подалась вперед, прильнула к могучей шее зверя, изо всех сил стараясь не свалиться.

Черный старый маджай-хи вдруг остановился, и стая, подтянувшись по одному, собралась вокруг него. Псы рассыпались по подлеску, кое-кто плюхнулся наземь, тяжело дыша и вывалив наружу розовый язык.

Был объявлен привал, и Малец радовался этому ничуть не меньше, чем остальные. Лилия улеглась на землю, но Малец потрусил к Винн и утвердительно гавкнул. Девушка не шелохнулась, все так же припав к спине оленя, переминавшегося с ноги на ногу.

На спине этого гиганта Винн казалась такой маленькой — точь-в-точь ребенок, которого усадили на спину тяжеловоза. Волосы спутались, лицо забрызгано грязью, летевшей из-под копыт. Плаща на ней не было, и она дрожала от холода в своей тонкой эльфийской рубашке.

Малец снова гавкнул, и Винн подняла голову. Перекинув ногу через круп оленя, она попыталась соскользнуть с него на землю… и, едва ее ноги коснулись земли, с размаху шлепнулась на мягкое место. Малец заскулил и уткнулся мордой в ее плечо.

Винн так обессилела и одеревенела, что даже не могла поднять руку, чтобы погладить Мальца по голове. Вместо этого она поползла на четвереньках вслед за псом, вернувшимся к тяжело дышавшей Лилии.

Маджай-хи сбились по двое-трое, чтобы согреться теплом друг друга. Винн устроилась рядом с Лилией, а Малец улегся перед ними. Медленно протянув руку, Винн погладила Лилию по спине. Та насторожила было уши, но возражать не стала.

— Она прекрасна, — наконец сказала Винн. — И все твои сородичи прекрасны.

Малец заглянул в ее изможденное лицо. Ради блага Винн — и своего собственного — он надеялся, чтоим недолго еще придется так мчаться.

— Мне думалось, все маджай-хи окажутся такими, как ты, — рожденными во плоти духами, — прибавила Винн и, закрыв глаза, улеглась на землю. — Я не знала, что они окажутся настолько другими и все же очень похожими на тебя.

Малец подполз ближе, прижался к ней мохнатым боком. Зима в здешних краях куда теплее, чем по ту сторону гор, но по ночам все же зябко.

Малец ощутил умиротворение — странное чувство, если вспомнить, ради чего затеян этот стремительный марш-бросок. Хорошо было лежать вот так на земле края, где родился и рос, — рядом Винн, по другую сторону от нее Лилия. У него потихоньку слипались глаза.

В ночи раскатился гулкий протяжный рев.

Кое-кто из маджай-хи зашевелился, вскочил. Малец открыл глаза. Рев повторился, и на сей раз пес узнал его. Олень, на котором скакала Винн, издал ответный рев. Затем он развернулся и пошел к вожаку стаи, а Лилия не без труда поднялась на лапы. Она присоединилась к ним в тот миг, когда лесной великан наклонился, чтобы соприкоснуться головами с вожаком маджай-хи. Малец слишком устал, чтобы попытаться подслушать этот мысленный разговор. Однако, когда Лилия вернулась, чтобы передать ему услышанное, она возбужденно поскуливала. Видение, вспыхнувшее в сознании Мальца, окончательно прогнало остатки сна.

По лесу бегут эльфы, одетые в серое и зеленое.

Лиц он различить не мог, потому что в образе, который передала Лилия, не было таких подробностей. Просто анмаглахки, бегущие по лесу.

Зачем Лилия показала ему эту картинку? Ответ пришел мгновенно. Анмаглахки гонятся за ними.

Винн все так же лежала на земле, свернувшись калачиком. Олений рев ее ничуть не побеспокоил. Малец уперся лапами в землю.

За нами гонятся.

Девушка встрепенулась, хватаясь за голову.

— Не смей так делать! Хотя бы предупреждай!

Она села, скривилась и тут же зажала ладонью рот.

И покосилась на Мальца с таким видом, точно он влил ей, спящей, в горло какую-то гадость.

— Погоди… что ты сказал?

Малец повторил, и на сей раз Винн только слегка передернулась.

— Далеко они?

Он предпочел трижды гавкнуть — «не знаю», чем терзать ее передачей слов. Малец понятия не имел, далеко ли от них анмаглахки.

Он подбежал к серебристому оленю и отрывисто гавкнул. Несколько маджай-хи уже побежали вперед, и теперь Винн стало ясно, что пора снова отправляться в путь. Олень подошел к поваленному дереву, и Винн не стала мешкать. Она взобралась ему на спину, обхватила за шею, и лесной великан сорвался с места. Малец нагнал Лилию, и они бок о бок побежали за оленем, несущимся через лес. Теперь их подгоняла необходимость уйти от погони.

ГЛАВА 12

Винн припала к шее серебристого оленя, до боли в пальцах вцепившись в его жесткую шерсть.

Стая бежала без остановки всю ночь. Винн держалась, как могла, хотя ноги, сжимавшие объемистый корпус оленя, уже сводило судорогой.

Она надеялась, что рассвет уже недалек, и старалась не глазеть по сторонам. Стоило ей глянуть вперед — и сразу чудилось, что вот это дерево или куст она уже видела, либо, наоборот, не видела такого никогда в жизни. Ночью все выглядело чужим и незнакомым.

Сумрачный лес все так же преследовал Винн наваждениями. Деревья по сторонам возникали и исчезали. Как тени. Неизменными оставались только олень, который нес на себе Винн, и стая маджай-хи, бежавших вокруг и впереди нее. Девушка старалась смотреть только на них, чтобы не поддаваться гибельному мороку леса.

Винн понятия не имела, что они обнаружат в конце пути. Если ей и Мальцу удастся найти эльфийскую темницу — как туда войти? Но если… то есть, когда они отыщут Нейну, Мальцу без Винн не обойтись. Насколько ей было известно, мать Лисила ничего не знала об истинной сущности пса. Как еще Малец сможет сообщить Нейне, что Лисил здесь, в Краю Эльфов, и намерен освободить ее?

Винн попыталась передвинуть поудобнее ноющие ноги, но ничего не вышло — слишком широко пришлось их развести, чтобы усидеть верхом на необъятной спине оленя. И седалище у нее совсем занемело.

Черно-серый вожак стаи замедлил бег, его примеру последовали и другие маджай-хи. Олень перешел на размеренный шаг, и Малец пошел рядом с ним.

— Мы уже близко? — спросила она. — Да, должно быть, близко. Путь был такой долгий…

Она поглядела вперед — и обнаружила, что поперек их дороги стеной стоит непроходимый лес. Олень, на котором ехала Винн, подошел ближе, и маджай-хи расступились, пропуская его.

Тесно примыкали друг к другу березы с шелушащейся корой. Ветви их переплетались, образуя одну огромную крону с тысячами листьев. Сквозь их переплетение прорастали ясени и вязы, и вершины их вздымались над зеленым пологом берез. В просветах между стволами густо росла куманика и блестели острыми шипами ежевичные плети.

Здесь царила полная тишина — ни шороха, ни щебета.

Винн посмотрела налево. Стена переплетенной зелени уходила вдаль, теряясь в темноте. Снова посмотрела вперед — деревья словно переместились, сдвинулись. Когда она опять глянула налево, между шипастых плетей ежевики проросла меч-трава.

Была она там и прежде или появилась, едва Винн отвела взгляд? Над березами вздымалась крона сумрачного кедра, и опять же Винн не могла припомнить, чтобы видела ее раньше. Неужели это лес опять морочит ее?

Винн беспомощно огляделась по сторонам, но не увидела никакого прохода. Почему серебристый олень привел их сюда, если дорога так заросла лесом? В этой плотной стене деревьев и кустарника, переплетавшихся и прораставших друг сквозь друга, было что-то противоестественное.

Вожак стаи расхаживал перед живой стеной, а прочие псы бесцельно бродили вокруг, вытягивали шеи и, поставив торчком уши, вглядывались в непроходимую стену зелени. Олень, на спине у которого сидела Винн, беспокойно дернулся, фыркнул и тряхнул увенчанной рогами головой.

Животные явно были озадачены и встревожены не меньше, чем сама Винн. Раньше они ничего подобного не видели.

Старый вожак все расхаживал вдоль лесной стены — и вдруг одним прыжком ворвался в нее.

Из недр стены донесся шорох листьев и ежевичных плетей. Звук нарастал, превращаясь в оглушительный треск ломающихся веток. Серебристый олень шарахнулся назад, и Винн что есть силы вцепилась в его жесткую шерсть.

С хрустом раздвинулись ветки аронии, и старый вожак выпрыгнул наружу. Ягоды сыпались вслед за ним, точно черные камешки. Хромая и стараясь не наступать на переднюю лапу, он отошел от стены и, развернувшись, в упор воззрился на нее. Прочие псы неуверенно кружили поодаль.

Лилия развернулась вправо и метнулась к старой березе, чьи нижние ветки были густо обвиты плетями ежевики.

— Не надо! — вскрикнула Винн.

Малец бросился вслед за Лилией, но она все же успела ворваться в колючие заросли. И поспешно отступила, не сумев даже протиснуться туда целиком.

Винн охватила дрожь.

Малец так и стоял перед самой стеной, а Лилия кружила позади него. Пес негромко заворчал от досады. Они могли повернуть назад, — но не пройти вперед.

Может быть, этот странный лес — охрана, которая должна никого не пропускать к Нейне? Но как же тогда кормить пленницу, как заботиться о ее нуждах? Или Нейну тогда, много лет назад, бросили здесь на смерть? Неужели эльфы солгали Лисилу только ради того, чтобы заманить его сюда?

Ворчание Мальца вдруг превратилось в яростный рык, и на Винн обрушилась тошнота. В ее сознании зазвучал, нарастая, знакомый шорох — точно трепетал под ветром сухой листок березы.

Духи… мои сородичи… именно сейчас они соизволили вернуться.

Винн соскользнула со спины оленя. К тошноте прибавилось головокружение, и девушка упала на колени, почти оглушенная слитным хором крылышек-листьев.

В прошлый раз она слышала этот звук у северных ворот Соладрана, когда Малец «разговаривал» со своими сородичами, стихийными духами.

Малец торопливо, на миг, прижался головой к голове Лилии, а затем стремглав бросился в лес — обычный лес, который вставал у них за спиной. Винн, зажимая ладонью рот, попыталась подняться, пойти за ним, но ей преградила дорогу Лилия.

Прежде чем Винн успела что-то крикнуть вслед Мальцу, в ее мыслях раздался одинокий шорох крылышка-листа — его голос.

Я здесь… покажитесь, сородичи мои… Я требую!

* * *
Малец наугад, опрометью бежал по лесу. Он искал, но не зрением — слухом и нюхом.

Дух его, разрастаясь в гневе, простирался все дальше и дальше во всех направлениях, покуда Малец не учуял тех, кого искал, — точно так же, как учуял их след, глядя на непроходимую стену зелени.

Этих противоестественных дебрей там не должно было быть! Малец увидел это в воспоминаниях Лилии. Никогда маджай-хи не видели в здешнем лесу такой чудовищной чащи… а эти заросли вдобавок были явно отмечены касанием стихийных духов.

Они стремились помешать маджай-хи — помешать ему, Мальцу, найти Нейну.

Покажитесь! Ответьте мне… ну же!

Шерсть Мальца растрепал налетевший с ночного неба ветерок. Тут же ветерок превратился в могучий вихрь, который закрутился вокруг Мальца, вспахивая рыхлую лесную почву. Пес резко остановился, затем описал между деревьев круг и глухо заворчал. Вихрь тотчас унялся, снова став невинным ветерком.

Малец стоял на небольшой поляне, окруженной платанами и буками. Корни их глубоко уходили в землю, вершины возносились в небо. Ветви их сплетались друг с другом — как будто часовые взялись за руки, замыкая круг, — и едва заметно шевелились, отражая возникшее внутри движение.

Нет, Малец не отступит перед ними, не струсит.

Зачем вы вмешались сейчас, если так долго молчали… и ничем, ничем не помогли мне! Зачем вернулись?

За спиной у Мальца еле слышно задрожали ветки, и он стремительно развернулся. Шорох листьев, колеблемых порывами ветерка, преобразился в слитный хор, зазвучавший в сознании Мальца.

Все далее и далее отходишь ты от своего пути… от цели своей… сохранить сестру мертвых в неведении и вне досягаемости Врага.

Малец зарычал на березу. Вырост на ее стволе слишком походил на фигуру восседающего судьи. Пес напрягся, припал к земле, готовясь к прыжку.

Лисил нужен для моей миссии… для нашего дела. Однако в его страданиях нет никакого смысла. Так зачем преграждать мне дорогу? Почему он не может освободить свою мать?

Громко зашуршала длинная плеть плюща.

Вернись к своей миссии… Вернись к сестре мертвых… Покинь этот край и сохраняй ее вне досягаемости ее создателя.

Это не ответ. Где еще Магьер может быть более укрыта от Врага, как не в этом краю?

Лепестки гиацинта зашелестели тише.

Слишком многое рассказал ты своим смертным подопечным. Столь много, что станется с них избрать путь, который приведет к концу мира. Ничего им более не рассказывай и скорее уведи их отсюда.

Малец заворчал громче. Все, чего хочет Лисил, — освободить последнего, кто остался в живых из его семьи. Вернуть свою мать. Но, однако же, сородичи Мальца безапелляционно требуют от него бездействия.

И почему он не может… не может вспомнить все?

Обломки и осколки прежнего знания, обретенного Мальцом в смертной жизни, по-прежнему не складывались в единый узор. Слишком мало сохранил он из прежнего существования в общности духов, чтобы свести все это воедино и заполнить все пустоты.

Вокруг Мальца задрожали ветки.

Ты родился во плоти и утратил полное знание. Доверься своему пути… доверься нам. Пребывая в смертной плоти, ты не в силах объять всего.

Малец молчал, охваченный смятением. Он отрекся от вечности, дабы исполнить волю своих сородичей. Когда-то он, вероятно, знал их конечную цель и принимал ее… но теперь никак не мог вспомнить ее.

Наверняка у него была на то причина… именно та, которую он позабыл.

* * *
Сдерживая головокружение, Винн пыталась проскочить мимо Лилии. И всякий раз белоснежная маджай-хи становилась у нее на пути или предостерегающе лаяла, не давая ей пройти.

В голове Винн вдруг зазвучал слитный хор тысячи шуршащих и хрустящих листьев.

Ты родился во плоти и утратил наше полное знание. Доверься своему пути… доверься нам. Пребывая в смертной плоти, ты не в силах объять всего.

Винн рухнула наземь, содрогаясь от приступов рвоты. Стоя на четвереньках, она смотрела на темные, неуловимо перемещающиеся деревья и все никак не могла унять дрожь. Она слышала, как стихийные духи «разговаривают» с Мальцом.

Из глубины леса донесся его рокочущий вой.

Винн повернулась к Лилии:

— Ох, да пропусти же ты меня, в конце концов!

Лилия навострила уши. Винн подползла к ближайшему кедру и, цепляясь за шершавую кору, кое-как поднялась на ноги. Другие маджай-хи расположились цепью вокруг нее, но близко не подходили. Они только озадаченно наблюдали за ней и Лилией.

Прежде чем белоснежная маджай-хи успела сорваться с места, Винн одним прыжком обогнула кедр и бросилась бежать в ту сторону, где скрылся Малец.

* * *
Когда отголоски воя стихли, Малец задрожал всем телом. Почему сородичи обходятся с ним как со слугой, требуя лишь слепого подчинения?

Он был когда-то одним из них. Он был с ними. Он не видел никакого вреда в том, чтобы сын отыскал свою мать, которая родила его и вырастила. Нейна желала этому миру зла не более, чем стихийные духи, пускай даже она обучила сына навыкам своей касты ради каких-то собственных целей.

Дрожь унялась, и Малец медленно прошелся по кругу, испытующе всматриваясь в древесных стражей. Ни единого голоса не раздалось. И все же его сородичи были здесь — ждали, когда он наконец покорится.

Это не имело ничего общего с тем, чтобы уберечь Магьер от власти Врага.

Почему вы боитесь встречи Лисила с матерью?

* * *
В сознании Винн прозвучал вопрос Мальца.

Она проворно обернулась, но опять не увидела ничего, что могло бы указать ей дорогу. Она не сделала ни единого шага. И все же, стоило ей на миг отвести взгляд, как любая лоза, клочок мха или даже черное пятно ничем не заросшей земли как будто сами собой перемещались.

Возьми сестру мертвых и уходи. Уходи в человеческие земли и никогда больше не возвращайся сюда.

Винн зажмурилась, обхватила руками ствол осины, чтобы удержаться на ногах. Слаженный хор крылышек-листьев заглушил все прочие ощущения. И все же она слышала, как неподалеку шуршат на ветру ветки.

Винн открыла глаза, повернула голову на этот звук — и обнаружила, что ей опять преграждает дорогу Лилия. Девушка вспомнила, как Малец ненадолго коснулся своей головой головы Лилии. Каким-то образом он велел белоснежной маджай-хи не пускать Винн за ним вдогонку.

— Ты должна меня пропустить, — прошептала Винн, не зная, как можно втолковать это Лилии.

Малец каким-то образом общался с этой маджай-хи. Теперь, когда Винн обрела способность слышать его слова и даже, может быть, общаться с ним, она задумалась: а нельзя ли проделать то же самое и с Лилией.

Девушка сделала шажок вперед, стараясь уловить хоть какие-то мысли Лилии. Она не верила, что Малец может читать ее мысли, изложенные словами. Когда они общались, Винн говорила вслух, а Малец посылал в ее сознание слова.

— Лилия, — проговорила Винн. — Ты меня понимаешь?

Белоснежная маджай-хи напряженно воззрилась на нее, но, похоже, она только исполняла роль телохранителя, и в сознании Винн не прозвучало никакого ответа.

Девушка закрыла глаза, на сей раз пытаясь проникнуть в разум Лилии. Должен ведь быть какой-то способ достучаться до маджай-хи и объяснить, насколько важно для нее найти Мальца! Увы, она не ощутила и не увидела ничего. Лилия была совсем не такая, как Малец.

Винн попыталась схватить маджай-хи. Та отпрыгнула и снова развернулась к девушке. Отпрыгнула как раз туда, откуда доносился бормочущий шорох веток.

Винн не могла в одиночку найти дорогу в лесу, а вот Лилия могла. С каждой новой попыткой остановить Винн маджай-хи невольно показывала ей путь к Мальцу. Девушка, шатаясь, шагнула к Лилии и вновь попыталась ее схватить.

На сей раз Лилия не отпрыгнула. Она развернулась и, поставив торчком уши, вгляделась в глубину леса. Винн положила руку на ей спину.

По гибкому телу маджай-хи пробежала дрожь, но Лилия все так же напряженно вглядывалась туда, откуда доносился шорох.

— Малец, — прошептала Винн и подтолкнула Лилию вперед. Часто ли слышала от нее маджай-хи это имя, запомнила ли, кому оно принадлежит? Винн повторяла его снова и снова.

Не сводя прозрачных глаз с глубины леса, Лилия сделала шаг вперед — и заскулила.

Винн ясно видела, что маджай-хи чего-то боится, но все равно толкала ее вперед.

Лилия вначале шла медленно, от дерева к дереву, всякий раз озираясь по сторонам. Винн ни на шаг не отставала от белоснежной маджай-хи — своего единственного проводника.

* * *
Малец явственно ощущал присутствие сородичей-духов. В листве и хвое, в коре и ветках, в земле и воздухе — они были повсюду и напряженно ждали.

Пускай себе ждут.

Наконец ударил резкий порыв ветра. Ропот листьев смешался с сухим потрескиванием веток.

Матерь-эльф не важна. Уведи отсюда своих подопечных и держи их в неведении. Вновь обрети веру в нас.

Опять они не сказали ни слова о Лисиле… и слишком категорично отреклись от Нейны.

Даже если бы Лисил осуществил безрассудный замысел матери и ее собратьев по заговору — почему бы сородичам Мальца не желать, чтобы пал такой могущественный Враг?

В своей памяти Малец не нашел ни единого намека на то, чтобы его сородичей беспокоила судьба Лисила. Магьер, одна только Магьер.

С самого рождения на свет он знал, что надлежит сделать касательно Магьер, знал также, что осуществить все это ему поможет мальчик-полукровка. И однако же Мальцу ровным счетом ничего не было известно о том, почему его сородичи так опасаются Лисила и Нейны… и почему так стремятся сохранить эти опасения в тайне.

Он этого не помнил, и причиной тому было вовсе не рождение во плоти.

Не в том дело, что разум смертного существа не в силах вместить того, что познал Малец, пребывая среди стихийных духов. Что-то еще произошло в тот неуловимо малый миг между его прежним бытием и рождением в теле маджай-хи.

Почему вы не хотите говорить о Лисиле?

Молчание.

Почему я не могу этого вспомнить?

Незримые крохотные существа засновали среди ветвей, и темные провалы между ними обратились в рты с губами-листьями.

Ты существо из плоти, хрупкое и недолговечное. Смертное сердце и земные чувства ослабляют твою приверженность к цели. Сего и отчасти более мы и опасались.

Мальца передернуло, но вовсе не от этого высокомерного наставления. Ему вспомнилось самое начало их путешествия, когда он пытался отыскать для Лисила дорогу к его матери.

Тогда, на скованном зимой Коронном кряже, в голоде и холоде сородичи Мальца презрели его мольбу о помощи. Одни лишь пронзительные трели неведомого спасителя привели Мальца и его подопечных ко входу в подгорные пещеры. Сородичи-духи не сделали ничего, чтобы их спасти. Даже когда во владениях Ан'Кроан Магьер грозила опасность — стихийные духи безмолвствовали.

И теперь показались только затем, чтобы преградить Мальцу путь к Нейне.

Есть ли лучший способ уберечь Магьер от власти Врага, чем позволить ей умереть?

Случится это в горах или во враждебной стране — сие будет просто ее судьба, а вовсе не деяние духов.

Но как же сильно желали его сородичи помешать встрече Лисила с матерью… Позволили бы они умереть и Лисилу, если б это послужило некой цели — той самой, которую Малец никак не мог вспомнить?

А почему он не может этого вспомнить? Такое вот жизненно важное знание не могло так просто взять да и выскользнуть из памяти.

Малец закрыл глаза. И дух его возопил так пронзительно, что содрогнулась плоть.

Предатели… обманщики… вы его у меня отняли!

Не кто иной, как его же сородичи рассекли его память, как нож рассекает мясо и кость. Вырвали из его сознания кровоточащие куски, хладнокровно удалив все, что он не должен был помнить.

И все это случилось в тот самый миг, когда он родился на свет.

Малец открыл глаза и огляделся — во что бы вцепиться, что бы разодрать в клочья?

И застыл при виде Винн, прильнувшей к стволу дерева, и замершей рядом с ней Лилии.

Смуглое личико Хранительницы исказил ужас. Она смотрела на Мальца, и по щекам ее текли слезы.

* * *
Винн слышала весь «разговор». Слышала отчасти даже то, что Малец, общаясь с сородичами, «говорил» вполголоса, про себя.

Малец — один из них, стихийный дух.

Благодаря ему Винн поверила, что, каковы бы воистину ни были духи, они стремятся к достойной цели. Малец был послан в мир плоти, чтобы спасти Магьер… и, в какой-то мере, Лисила.

Однако духи просто использовали Мальца. Они бросили на верную смерть и его самого, и его спутников. И ее тоже — когда она, стынущая на ледяном ветру, висела над пропастью, а друзья отчаянно пытались ее вытащить.

Ветер стих, и воцарилась звенящая тишина.

В мыслях Винн прогремел крик Мальца.

Беги!

* * *
Малец бросился к Винн, чувствуя, как воздух наливается враждебной силой.

Она все слышала… смертный человечек подслушал стихийных духов.

Вихрь сорвал листья с деревьев, перемешал с комьями земли и опавшими ветками. Град грязи обрушился на Мальца, затмевая взор. Пес едва удержался на ногах, стараясь не терять из виду Винн и Лилию.

Она невиновна!

Ответа не было.

Лилия зубами ухватила Винн за штанину, с силой дернула. Девушка повалилась наземь, прикрывая голову от летящих в нее сучьев.

Малец услышал натужный скрип дерева и сухой треск рассевшейся земли. В хрусте ломающихся веток слитно гремел яростный вопль его сородичей.

Кощунство!

Малец поразился их злобе — и лишь затем понял, что она направлена не на него. Береза, росшая на краю прогалины, угрожающе накренилась к Винн.

Почва в основании березы словно взорвалась. Длинные корни вырвались на свободу, расшвыривая клочья дерна. Береза нагнулась сильнее и, продираясь сквозь ветки соседних деревьев, рухнула прямо на Винн.

Малец бросился было к ней — и в этот миг краем глаза засёк, как хлестко взметнулось, целя в него, нечто темное, длинное и гибкое. Он, отпрянув, успел увернуться.

Винн вцепилась в загривок Лилии, кое-как оттолкнулась ногами от земли. Девушка и маджай-хи, сплетясь в клубок, откатились в сторону в тот самый миг, когда ствол березы грянулся оземь. Удар сотряс почву. Лилия завизжала, а у Винн вырвался отчаянный крик, когда груда извивающихся веток погребла их под собой.

Малец рванул к рухнувшему дереву. В ушах его яростно ревел ветер.

Нечто твердое и увесистое со всего размаху ударило его в бок. Мир взорвался ослепительной вспышкой боли… а потом наступила тьма.

Когда в глазах Мальца прояснилось, он обнаружил, что лежит плашмя на земле. Листья, сорванные ветром с березы, крутились неистовым смерчем по всей прогалине.

У основания рухнувшего дерева извивалось что-то темное.

Корни березы ожили. Широкие и вялые у комля, они постепенно сужались, изгибались, свивались кольцами на земле, точно змеи. Два корня проползли вдоль ствола и углубились в крону.

Малец так напряженно наблюдал за падением дерева, что совсем не заметил оживших корней. Вероятно, один из них и сбил его ударом с ног. Ворочаясь, пес попытался подняться на ноги.

Из-под истерзанной ветром березовой кроны донесся пронзительный крик Винн.

* * *
Винн слышала, как Лилия бьется, пытаясь вырваться на волю, но, придавленная к земле, не могла разглядеть маджай-хи в хаосе ветвей и листьев. Девушка попыталась перевернуться на живот, чтобы выползти наружу.

Что-то с силой дернуло ее за левую ногу и протащило по земле.

Нечто, извиваясь, кольцами оплетало ее ногу. Сердце Винн бешено застучало от страха. Неведомая сила мертвой хваткой стиснула ее голень. Винн закричала от нестерпимой боли.

Листья, дрожавшие перед ее лицом, налились вдруг голубовато-белым светом — это пробудилось ее магическое зрение.

Винн услышала пронзительный вой Лилии, а затем в ее сознании яростно взревел знакомый хор крылышек-листьев.

Кощунство! Мерзкая тварь, соглядатай! Скверна пробудилась в твоей плоти.

Незримое щупальце снова дернуло Винн за ногу и поволокло быстрее. Ветки и листья хлестали ее по лицу и рукам. Голубоватый туман Духа, сочившийся из листьев, превратился в размытое марево. Винн отчаянно цеплялась за ветки, но они только гнулись и ломались в ее руках.

Винн схватилась за одну ветку у самого ствола, стремясь удержаться. Ногу от колена до бедра терзала боль, и все ее тело вытянулось, от рывка натянувшись как струна. В листве над ее головой раздались рычание и треск сучьев.

Прямо перед ее глазами струился под корой дерева голубовато-белый туман Духа.

Он пылал ослепительным сиянием, которое уже было знакомо Винн, — точно так же нестерпимо сиял Малец, когда она видела его магическим зрением.

Слепящее голубовато-белое сияние струилось внутри дерева, меняя направление, извиваясь, как живое и обладающее волей.

Ты слышишь нас… слушаешь то, что не надлежит ведать смертным. А теперь ты еще и видишь нас? Сие запретно!

Листья над головой Винн раздвинулись. В разрыв между ними прямо ей в лицо просунулась голова, источавшая голубовато-белое сияние. Винн от страха едва не выпустила спасительную ветку, но тут же разглядела прозрачно-кристальные глаза.

Маджай-хи схватил зубами рукав ее рубахи.

* * *
Малец услышал вой Лилии, а затем увидел, как из-под ветвей у основания дерева показались ноги Винн. Левую ногу до коленей туго оплетал оживший корень. Малец кое-как выпрямился, шатаясь, двинулся к Винн — и тут из леса на прогалину со всех сторон вылетела стая маджай-хи.

Трое псов тотчас нырнули в крону рухнувшей березы, а черный вожак выскочил на середину прогалины. И заметался, уворачиваясь от разбушевавшихся корней. Малец воззвал к своим сородичам.

Прекратите! Вы обнаружены, но убийство смертной ничего не изменит!

Ожившие корни взвились в воздух, рассыпая комки свежей земли. Один из корней хлестко опустился, метя в Мальца.

Пес отскочил, и удар корня пришелся по земле. К нему ринулся черный вожак. Ухватил зубами тонкий конец корня и, резко сомкнув челюсти, перекусил.

Панический страх отступил, и Мальца охватила ярость. Сородичи не стали его слушать и вдобавок попытались убить Винн. Все потому, что она их слышала и, подобно самому Мальцу, раскрыла их обман. Из гущи березовых листьев выпрыгнула Лилия, а за ней еще двое маджай-хи.

Один из корней со всей силы хлестнул по кроне березы. Фонтаном ударили вверх листья, и с хрустом сучьев слился скулящий визг.

Корень, державший Винн, изогнулся, резко дернулся — и девушка выкатилась на лужайку. Рукав ее рубахи был разорван вдоль.

На помощь Винн и Лилии бросились в гущу ветвей трое маджай-хи, но выбрались оттуда только двое.

Малец метнулся к Винн, задыхаясь от гнева.

Теперь вы обратились против своих же детей, когда-то родившихся во плоти? Это вы, а не я, сошли с верного пути!

Винн, оглушенная, лежала неподвижно, а корень полз, извиваясь, вверх по ее ноге, тянулся к туловищу. Кончик корня скользнул по ее груди и потянулся к горлу, но Малец впился в него зубами, рванул что есть силы и изодрал в лохмотья. Затем ухватил зубами Винн за воротник рубахи.

Очередной корень уже падал вниз, когда рядом с Мальцом возникла Лилия. Она тоже вцепилась в рубаху Винн, и они разом отпрыгнули, потащив девушку за собой. Корень хлестнул по земле с таким оглушительным хлопком, что он отдался дрожью в лапах Мальца.

Пес выскочил на открытое место перед вывороченным комлем березы. И покрепче уперся лапами в землю, усыпанную листьями, пытаясь устоять под неистовым напором вихря.

Никто больше не станет жертвой вашего коварства!

Малец ощутил движение стихий Земли и Воздуха, влажное дыхание Воды и даже жар Огня от своей разгоряченной плоти. Все они смешались с его собственным Духом, когда он грозно двинулся на своих сородичей.

* * *
Винн откатилась в сторону. Раздался оглушительный треск, и земля под ней содрогнулась. Перевернувшись на бок, она увидела рядом с собой Лилию — и в этот миг на прогалину стремглав вылетел Малец.

Винн на миг сжалась, увидев, как грозно извиваются в воздухе живые корни. Черный вожак и еще двое маджай-хи, примчавшиеся за Мальцом, принялись бесстрашно дразнить корни, то подскакивая к ним, то стремительно отбегая прочь. Магическим зрением Винн видела, что псы как бы раздвоились. Внутри серебристо-серых силуэтов маджай-хи светился голубовато-белый туман Духа. Совсем не так выглядели дерево со своими корнями — и Малец.

Слепяще-белое сияние стихийных духов переливалось под темной корой, словно струйки испарений. А у Мальца — единственного на всей прогалине — облик был только один.

Целостный, ослепительно сверкающий силуэт. Шерсть его блистала, словно мириады серебряных шелковинок в лунном свете, а глаза излучали собственный свет.

И вот сияние, из которого был соткан Малец, запылало.

Винн не знала, что он делает, но ощутила резь и жжение в глазах. Она обеими руками обхватила Лилию, не дав ей сорваться с места.

Струйки белого тумана поднимались от Мальца, принимая облик призрачных языков пламени. Винн сощурилась от невыносимо слепящего света, но все же не могла оторвать взгляда от Мальца. Подобравшись, угрожающе наклонив голову, он целеустремленно шел к поваленной березе.

Старый вожак и его сотоварищи резко остановились. Попятились, не сводя глаз с Мальца. Корни, извивавшиеся в воздухе, как будто заколебались, а затем один из них ударил, как бичом.

Винн перестала дышать, увидев, что удар направлен на Мальца.

Силуэт, окруженный полыхающим сиянием, проворно отскочил. Корень грянулся о землю с такой силой, что почва под Винн содрогнулась. Прежде чем корень успел изогнуться и отпрянуть, Малец бросился на него.

Винн почудилось, что сквозь голубовато-белый туман она различает собачьи зубы, намертво сомкнувшиеся на корне.

И сверкающий силуэт Мальца полыхнул совсем уж нестерпимым сиянием.

Винн поморщилась, словно из непроглядной темноты ее вытолкнули под лучи полуденного солнца. В голове ее раздался шелест тысячи крылышек-листьев. Слов было не различить — только дикий, нерассуждающий страх. Затем этот ропот перекрыл одинокий голос Мальца:

Я вас разорву… изничтожу… превращу ваши жалкие останки в ничто!

Винн прижалась к Лилии. Понемногу к ней возвращалось обычное зрение, но перед глазами плыли яркие разноцветные круги. Она едва различала смутный силуэт Мальца, который расхаживал перед комлем березы.

Кроме него, там уже ничто не двигалось.

Если вы еще раз тронете меня или тех, кто мне дорог… берегитесь!

Постепенно в глазах Винн прояснялось. Магическое зрение ушло, и теперь в лунном свете она могла разглядеть только напряженно замершего Мальца.

Над ним бесформенным комом высился комель березы, но корни, торчавшие во все стороны, застыли, как будто высокое дерево только-только рухнуло, вывернув их из земли. Даже слабый ветерок не касался листьев, медленно опадавших на землю.

Винн на четвереньках поползла к застывшему неподвижно Мальцу.

* * *
Они ушли.

Малец чувствовал, как невыносимое напряжение медленно покидает его тело. Он обратился против своих сородичей. И до сих пор ощущал вкус их сути, словно вкус крови во рту.

Нет, они ему не сородичи, больше не сородичи.

Малец больше не хотел иметь с ними ничего общего. Им наплевать было на жизни, которыми они играли в своих замыслах, тайных для мира, который, неизвестно по какому праву, объявили своим. Они легко пожертвовали бы и теми, кого он, Малец, полюбил, — все ради некоей цели, о которой они даже не соизволили ему сообщить.

В своем бессердечном самодовольстве они рассекли его память на куски и оставили ему только то, что наилучшим образом служило их прихоти.

Тонкие теплые пальцы погрузились в шерсть на его загривке, ласково погладили шею.

Винн опустилась на колени рядом с Мальцом. Лицо ее было исцарапано и перепачкано. Одежда пропиталась кровью, натекшей из ссадины на ладони и неглубокого пореза на виске. Она выглядела очень маленькой и хрупкой.

— Извини, — выдавила она. — Я совсем не хотела… не хотела никого обидеть. Я просто испугалась за тебя, когда услышала, что они сказали… и что ты им ответил.

Малец заглянул в ее карие глаза. Винн совершенно незачем было извиняться. В том, что с ней происходило — магическое зрение, новоявленная способность слышать его речь, — вовсе не было ее вины. Малец только жалел, что не понимает, почему все это происходит и как это остановить.

К ним подобралась Лилия и, высунувшись из-за Винн, осторожно обнюхала Мальца. Прочие маджай-хи держались на почтительном расстоянии и не проявляли ни малейшего желания подойти поближе.

Видели ли они, как Малец обратился против своих сородичей? Считают ли его теперь неким непостижимым существом, которое лишь скрывается за обманчиво привычным обликом?

Один только черный вожак пересек прогалину. Он шел, не сводя глаз с Мальца, и, только когда подошел ближе, повернул седую морду к Винн. Затем вожак торопливо потрусил к поваленной березе и нырнул в ее крону, но, по крайней мере, сейчас он уже не рычал на Винн.

Лилия вытянула шею и вновь обнюхала Мальца. Пес опустил голову. Что она теперь станет о нем думать?

Теплый язык Лилии прошелся по его морде до самых ушей. Малец ощутил безмерное облегчение… и настолько же безмерную усталость.

— Ты не один, Малец, — прошептала Винн.

От поваленной березы донесся скорбный вой.

Малец поднял голову, и все трое — он, Лилия и Винн — посмотрели туда, где только что проскользнул между ветвей старый вожак. Когда стая появилась на прогалине, на помощь Винн и Лилии бросились в гущу листьев трое маджай-хи.

Но выбрались оттуда только двое.

ГЛАВА 13

Чейн направил коня в обход иззубренного скального выступа. Каждую ночь он следовал за Вельстилом на юго-восток, вглубь Коронного кряжа, по дороге, указанной пожилыми супругами-мондьялитко. И всякую минуту ожидал, что какая-нибудь из лошадей падет.

С наступлением каждых новых сумерек животные двигались все медленнее. Вельстил словно не замечал этого и безжалостно погонял своего коня.

Несколько раз, проснувшись, они обнаруживали, что палатка завалена снегом. Чейн терпеливо откапывал их, но однажды снегопад выдался таким обильным, что им пришлось провести в палатке ночь. То была не самая приятная ночь в жизни Чейна, потому что всякая задержка приводила Вельстила в бешенство.

Нынешняя ночь выдалась холодной, но ясной, и Чейн осадил коня, когда Вельстил вдруг остановился, чтобы посмотреть на звезды.

— Долго нам еще ехать? — спросил Чейн.

Вельстил помотал головой:

— Пока не увидим ущелье. Как там говорила старуха… точно огромный желоб, пробитый прямо в скалах?

— Да, верно, — сказал Чейн.

Бóльшую часть этого путешествия Вельстил молчал, погруженный в свои мысли. Чейн не слышал, как его спутник разговаривает во сне, с того самого утра, когда Вельстил проснулся с диким криком. С тех самых пор Вельстилу нечасто снились сны. Также он почти перестал заботиться о своей внешности. Черные волосы свисали ему на лоб липкими нечесаными прядями, а некогда щегольской плащ все больше превращался в лохмотья. Впрочем, Чейн и сам выглядел не лучше.

— Надо подыскать место для палатки, — сказал он.

Вельстил не шелохнулся, все так же вперив взгляд в ночное небо.

Чейн направил коня вперед, высматривая естественное укрытие. Приятно было хоть ненадолго побыть в одиночестве — Чейн не сомневался, что его спутник понемногу сходит с ума.

Признаки безумия с каждой ночью проявлялись в Вельстиле все отчетливее, хотя иногда наступало просветление и он становился таким, каким был во времена их знакомства в Беле. Они коротали время за уроками нуманского, которые Вельстил давал Чейну; развлечение было так себе, но все лучше тягостного молчания, и к тому же это занятие не давало Вельстилу замыкаться в своих полубезумных мыслях. Чейн теперь говорил на родном языке Винн хотя и короткими, но вполне законченными фразами.

Вельстил позаботился о том, чтобы им не пришлось голодать, однако его способ кормиться не доставлял Чейну никакого удовольствия. Как можно довольствоваться такой безвкусной и малоприятной пищей — для него было непостижимо.

В мыслях Чейн частенько возвращался к волнующим воспоминаниям об охоте — вкус плоти, разрываемой зубами, вкус теплой крови во рту, страх жертвы, от которого наслаждение только острее. Конечно, способ Вельстила дольше сохраняет силы, а в нынешних обстоятельствах это необходимо. Но ведь Вельстилу нравилось так питаться! Вот этого Чейн никак понять не мог.

Он спешился и поднялся вверх по каменистому склону до карниза, который нависал над почти отвесной гранитной стеной. Вот подходящее место для стоянки. Можно будет закрепить холщовое полотнище на выступах карниза, привалить нижний край полотнища камнями — и получится что-то вроде спаленки. Чейн не прочь был побаловать себя, обустроив себе отдельную спаленку, а потому вернулся к своему коню и принялся развязывать туго скатанный холст.

На миг он оторвался от работы, чтобы окинуть пристальным взглядом чахлые ели с редкими ветвями и прислушаться к звукам уходящей ночи, — однако услышал лишь завывания ветра, хлеставшего порывами по склону горы. Чейн содрогался при мысли о предстоящем дневном сне. Весь день прятаться от солнца бок о бок с Вельстилом, чтобы потом всю ночь на ледяном ветру погонять измученного коня… Единственное утешение — уроки нуманского языка.

Чейн позволил себе закрыть глаза, и мысли его унеслись далеко отсюда.

В Малурне, на далеком континенте по ту сторону Западного океана, расположена первая миссия Гильдии Хранителей. Ученые мужчины и женщины в светло-серых мантиях бродят по ее старинным гулким коридорам. Какие там, должно быть, библиотеки и архивы, шкафы и столы со свитками, книгами и пергаментами, озаренные светом холодных ламп…

Чейн увидел там себя.

Его рыжеватые волосы чисто вымыты и зачесаны за уши. Он сидит за столом, изучая древний пергамент. Не тщательно переписанную копию, но оригинал, найденный где-то в далеком, давно обезлюдевшем месте.

Ноздри щекочет знакомый аромат мятного чая. Чейн поднимает голову и видит, что к нему с подносом в руках идет Винн. Она ласково улыбается, и эта улыбка предназначена только ему. Ее вьющиеся темно-русые волосы заплетены в длинную косу, а оливково-смуглое лицо отливает нежным сиянием в свете кристалла.

Винн ставит на стол поднос, на котором дымятся две чашки. Чейну хочется улыбнуться ей в ответ, но он не в силах улыбаться. Он может только наслаждаться созерцанием ее лица. Винн протягивает руку и нежно касается его щеки. Тепло ее ладони порождает в Чейне дрожь. Винн садится рядом, задает вопросы, жадным взглядом изучая пергамент. Так они и беседуют ночь напролет, покуда у Винн не начинают слипаться глаза — ее клонит в сон. В этот восхитительный, умиротворенный миг Чейн замирает, не зная, отнести ли ее в спальню или же сидеть и любоваться, как она засыпает…

Конь Чейна неистово заржал. Чейн мгновенно открыл глаза, и видение исчезло.

Снизу, от подножия склона, между скрюченных ветром деревьев к ним крались дикие собаки. Чейн не услышал и не учуял их, погруженный в свои блаженные грезы.

Шестеро псов, не сводивших глаз с коня и его хозяина, с ворчанием подбирались все ближе и ближе.

Все они были черной масти с редкими пятнами бурого или серого цвета, и у всех на боках зияли проплешины — от постоянного недоедания у животных выпадала шерсть. Желтые глаза горели голодным огнем, под обвисшей дряблой кожей ходили ходуном ребра.

Конь замотал головой и попятился, отчего из-под копыт покатились вниз по склону мелкие камешки.

Схватив поводья, Чейн протянул руку к седлу — туда, где у седельной луки висел в ножнах его меч. Как эти твари умудрились выжить в этих бесплодных местах? Пальцы Чейна сомкнулись на рукояти меча, и в тот же миг два ближайших пса бросились под брюхо коня. Чейн отпрянул от животного, взвившегося на дыбы, и тогда первый пес прыгнул.

Он повис на горле коня, цепляясь передними лапами за шею. Второй пес вцепился лошади в ногу. Конь пронзительно заржал и попятился. Прежде чем Чейн успел вступить в бой, за спиной у него раздалось рычание.

Он развернулся в тот миг, когда тощий пес уже взвился в прыжке. Чейн отпрыгнул в сторону и нанес удар.

Его клинок насквозь проткнул шею зверя.

Пес рухнул наземь и заскользил вниз по склону, оставляя за собой кровавый след. Еще один зверь прыгнул Чейну на спину и сбил его с ног.

Острые зубы вонзились в основание его шеи, и он услышал, что пронзительное ржание коня заглушило рычание других псов.

Чейн выпустил меч и перекатился на спину, придавив своей тяжестью пса, но тот не ослабил хватку. Чувствуя, как собачьи зубы рвут его кожу, Чейн вывернул руку и со всей силы ударил локтем назад. Глухо хрустнули ребра, и пес со сдавленным всхлипом разжал челюсти. Чейн развернулся, встав на колени, прижал голову пса к земле и ударом кулака размозжил ему череп.

Его конь упал. Четверо оставшихся псов яростно терзали его, и жалобное ржание животного сменилось затихающими хрипами.

Внезапно все псы остановились. Разом подняли окровавленные морды.

Позади них стоял Вельстил, держа в руке поводья своего коня. На лице его было написано откровенное недоумение.

— Почему ты их не остановил? — резко спросил он. — Чего ради сам полез в драку, точно бешеная шавка?

— Я пытался… — сиплым шепотом ответил Чейн. — Их было слишком много, чтобы управиться со всеми разом.

— Ты же вампир, — с отвращением сказал Вельстил. — Ты мог бы укротить этих тварей силой мысли.

Чейн моргнул.

— Я не обладаю такой способностью. Торет говорил, что у таких, как мы, со временем развиваются разные способности — у каждого свои. Мне вот такого не дано.

Гримаса отвращения исчезла с лица Вельстила, и он обреченно покачал головой, казалось состарившись на глазах.

— Да… верно. — Он окинул испытующим взглядом псов, затем посмотрел на грудь Чейна. — Ты по-прежнему носишь на шее этот свой сосуд?

Чейн схватился за кожаный шнурок, липкий от его собственной черной крови. Потянув за шнурок, он извлек из-под рубахи небольшой бронзовый сосуд.

Вельстил шагнул ближе, пройдя мимо псов, которые даже нешелохнулись.

— Одного оставь в живых, сделаешь его фамильяром. Он будет разведывать дорогу и, быть может, пригодится нам в поисках.

Он отвернулся, мельком глянул на издыхающего коня и устало вздохнул.

Чейну всегда казалось странным слышать, как вампир вздыхает, — даже если это делал он сам. Вампиры вдыхали и выдыхали воздух, только когда им требовалось поговорить, а уж вздохи были только привычкой, сохранившейся от прежней, смертной жизни.

— Пойдем пешком, а на моего коня навьючим вещи, — сказал Вельстил. — Собери, что там осталось от корма твоего коня, и нажарь конины — пригодится кормить твоего нового фамильяра.

Чейн подобрал меч. Решение Вельстила было разумно и здраво, но вокруг стоял чересчур сильный запах крови. Он ощутил приступ голода, хотя сейчас и не нуждался в пище.

Лошади, псы — тупые бессловесные животные… Но конь верно служил Чейну, а собаки всего лишь хотели выжить. Чейн понимал их, и ему стало не по себе, когда он проткнул мечом первого пса. Даже услышав его предсмертный визг, остальные псы не тронулись с места — стояли и ждали, когда их прикончат.

Он не стал тратить время на выбор и просто убивал псов, покуда не остался только один. Тогда Чейн закрыл глаза и вновь представил…

Обитель мира и покоя, где округлое лицо отливает нежным сиянием в свете холодной лампы. Глаза ее слипаются, и она задремывает над пергаментом, и тогда Чейн протягивает к ней руку…

* * *
Вместе с Мальцом и Лилией Винн вернулась к лесной стене. Серебряного оленя там уже не было, но прочие маджай-хи бродили поблизости.

Царапины на лице и руках саднили, левая нога болезненно ныла, но Винн, хромая, упрямо шла вперед. Что значили все эти мелочи по сравнению с изувеченным телом маджай-хи, которое они нашли под ветвями рухнувшей березы? Серо-стальная самка пришла на помощь Винн, когда стихийные духи пытались ее прикончить. Теперь брат-близнец погибшей бесцельно бродил меж деревьев, почти не приближаясь к остальным маджай-хи.

Из всех опасностей, с которыми довелось столкнуться Винн — от вампиров до лорда Дармута и его прислужников, — больше всего ужаснула ее внезапная ярость духов. Такого она никак не ожидала.

До встречи с Мальцом Винн полагала, что стихийные духи не более чем умозрительное обозначение стихийных сил, из которых создан ее мир. Познакомившись с Мальцом и поверив в его необыкновенную сущность, она пришла к убеждению, что все стихийные духи такие, как он, — загадочные, но вместе с тем благожелательные.

Они убили маджай-хи только потому, что Винн подслушала их и узнала, как они обошлись с Мальцом.

Мир в глазах Винн лишился изрядной доли осмысленности.

Малец подошел к колючим плетям ежевики, заплетавшим просветы между деревьями лесной стены. Расставил лапы, прочно уперевшись в землю. Винн и без помощи магического зрения догадалась, что он делает.

Она видела, как шелковистые языки призрачного белого огня поднимались вокруг Мальца, когда он выступил против своих сородичей. Когда Малец обрушился на них, чтобы защитить ее, Винн, тело его полыхнуло таким нестерпимым светом, что она на миг ослепла. И сородичи Мальца бежали в страхе.

Малец так часто злил Винн своими собачьими замашками, своим неряшеством и обжорством, что ей нелегко было помнить, кто он есть на самом деле. Когда он, чавкая, пожирал жирную сардельку, Винн не понимала, как существо, в котором воплощено вечное сияние духа, может вести себя настолько… по-животному.

И все же Малец был стихийным духом — теперь отверженным. Наверное, можно было сказать, что он предал своих вечных сородичей, хотя лучшего они и не заслуживали.

Малец сомкнул зубы на плети биссельники, и Винн, холодея, зачарованно следила за происходящим.

Округлые ягоды меж широких листьев и длинных шипов кустарника съежились, превращаясь в цветы, затем в крохотные бутоны. Листья и шипы уменьшились, стали светло-зелеными черенками. Плеть на глазах укорачивалась, отступая все ниже к земле.

Винн смотрела, как буйная зрелость колючего кустарника сменяется нежным детством. Окончательно уменьшившись, бывшая плеть ушла в землю, в семя, из которого выросла.

— Ты обращаешь вспять течение жизни? — прошептала Винн.

Малец шагнул в пустоту, оставшуюся на месте кустарника, и в сознании Винн прошелестел одинокий голос крылышка-листа:

Только чтобы изгнать касание моих сородичей… след их воли в этом мире… так же, как я изгнал их из корней, тянувшихся к тебе.

Винн уже привыкла понимать его речь, звучавшую одновременно на многих языках, хотя при этом ее по-прежнему мучила тошнота. Черный вожак последовал за Мальцом в недра лесной стены. Винн, Лилия и другие маджай-хи двинулись за ними.

Рассвет сменился утром, утро перешло в день, а Малец все прокладывал путь через лесную стену. В благоговейном трепете Винн смотрела, как он вновь и вновь покусывает и лижет преображенную растительность, возвращая ее в природное состояние. Солнце уже стояло над вершинами деревьев, когда перед Мальцом пала последняя преграда. Вслед за ним Винн прошла через заросли гигантских папоротников, чьи зеленые макушки подымались выше ее головы.

Она вышла на край поляны, поросшей сочной зеленой травой. Тут и там в зелени травы темнели кочки густого упругого мха. Посреди поляны высился жилой вяз, размерами не уступавший дубам и кедрам Криджеахэ. У входа, прикрытого занавеской, стояла скамеечка, рядом с ней — корзина, наполненная какими-то белыми шариками. В нескольких шагах от дерева по поляне протекал, журча, небольшой ручей.

На берегу ручья, у самой воды, сидела на большой, шафранового цвета подушке стройная женщина. Нежданных гостей она не заметила, потому что сидела к ним спиной.

В ярком свете солнца ее распущенные волосы казались совершенно белыми, длинные густые локоны бьии переброшены на грудь через нагое золотисто-смуглое плечо. Белоснежная мерцающая накидка обвивала ее талию — женщина была обнажена до пояса. Она умывалась водой из ручья, сжимая в узкой ладони квадратный кусок из коричневого войлока.

Винн различила на спине женщины тонкие светлые шрамы — точно много лет назад по ней прошлись когти крупного хищника.

Пока маджай-хи протискивались мимо Винн, по одному выбираясь на поляну, Малец, нерешительно ступая по сочной зеленой траве, двинулся вперед.

Женщина замерла и едва заметно повернула голову. Волна светлых волос соскользнула с ее плеча и закрыла всю спину. Женщина отложила губку и набросила на плечи накидку. Малец громко гавкнул и бросился вперед, и тогда женщина вскочила. Она оказалась даже выше, чем вначале предполагала Винн.

Юная Хранительница уже повидала немало эльфийских женщин, и в этом краю, и на родине, — но такой еще не видела.

Лицо у нее, как у всех эльфов, было треугольное, хотя плавно очерченное — от высоких скул до узкого подбородка. Кожа ее была безупречно нежной и гладкой — если не считать шрамов, которые раньше заметила Винн. Светлые густые брови, расходясь к вискам, прочертили ее высокий лоб, словно пушистые перья. Нос у нее был длинный и тонкий, небольшой рот — цветом самую малость темнее, чем кожа.

Янтарные миндалевидные глаза были на редкость большими даже для эльфа.

Не верилось, что эта женщина — настоящая.

— Малец? — вымолвила она.

Пес метнулся к ней, с разгону уткнулся в ноги. Женщина присела, неуверенно протянула руку к его голове. Малец извернулся, подсунул морду под ее ладонь, и по его шерсти прошлись тонкие длинные пальцы.

Это была мать Лисила, Нейна, — Куиринейна, как звали ее соплеменники.

Винн трудно было представить, что эта удивительная женщина — анмаглахк, шпионка и убийца, тем более поверить в то, что она предала свою касту и свой народ. И совсем не похоже было, что Нейна томится в заключении.

Женщина наконец перевела взгляд на Винн. Тень удивления промелькнула на ее утонченном лице, затем она повернулась и, сузив глаза, с подозрением осмотрела деревья, окружавшие поляну. Маджай-хи между тем рассыпались по зеленой траве, оживленно принюхиваясь, и то, что они ведут себя как ни в чем не бывало, похоже, успокоило Нейну.

Винн осторожно подошла ближе, не зная, как примет ее мать Лисила.

Нейна стояла, сверху вниз глядя на Хранительницу.

— Как мог человек прийти сюда? — спросила она. — И откуда у тебя этот пес?

Она говорила холодно и властно, но голос ее едва заметно дрожал.

— Я пришла с Мальцом, — ответила Винн, — точно так же, как и Лисил. Он здесь, среди твоих соплеменников, пытается найти тебя… и освободить.

Лицо Нейны дрогнуло и тут же окаменело.

— Это невозможно. Лисилу не место среди Ан'Кроан… точно так же, как и тебе, девочка!

Винн не ожидала, что Нейна будет говорить с ней так холодно и резко, — и это после стольких лет, проведенных в одиночестве.

— Малец нашел путь через горы. Сгэйль встретил нас и провел в Криджеахэ по приказу Вельмидревнего Отче. Я клянусь, что…

Когда прозвучало имя патриарха анмаглахков, прекрасное лицо Нейны исказил страх… но тут же его сменила ледяная злость, и женщина опять вгляделась в деревья, окружавшие поляну.

— Убирайся! — крикнула она Винн. — Не приводи сюда Лисила! Уведи его из этих мест, пока это еще возможно.

Потрясенная, Винн ничего ей не ответила, и тут в ее голове прошелестел голос Мальца:

Она должна пойти с нами сейчас же, пока всех нас не настигла погоня.

Винн шагнула ближе к Нейне.

— Пойдем с нами. Мы с Мальцом тебя спрячем. Я выведу Лисила и Магьер из Криджеахэ, и мы…

— Лисил у анмаглахков?! — перебила ее Нейна. — Вы все глупцы… овечки, которые забрели прямо в волчье логово! Как ты вообще сумела найти мою тюрьму?

Прежде чем Винн успела найти подходящий ответ, на нее обрушился новый приступ тошноты — вместе со словами Мальца:

На это нет времени! Уходим немедленно!

Под настороженным взглядом Нейны Винн сглотнула тугой комок и жестом указала на Мальца и других маджай-хи.

— Меня привел Малец, а его вели вот они. Они смогут вывести нас обратно. Но ты должна пойти с нами! За нами гонятся, и мы не знаем, намного ли сумели их обогнать.

Нейна отвела взгляд.

— С чего ты решила, что я могу уйти отсюда… если я пробыла здесь столько лет и до сих пор этого не сделала?

— Ну конечно же, ты можешь уйти! — не отступала Винн. — Здесь нет стен, и Малец знает дорогу.

Пес утвердительно гавкнул, и снова в голове Винн возник знакомый шорох крылышка-листа.

— Я и в первый раз прекрасно слышала! — рявкнула Винн на Мальца. — Помолчи хоть минутку!

Нейна озадаченно нахмурилась, глядя на них.

Винн некогда было пускаться в объяснения, и все, что услышала Нейна, был возбужденный ответный лай Мальца.

Нейна покачала головой:

— Я взаперти, девочка. Так же, как и ты, я не могу теперь свободно бродить по лесу. Он отторгает меня. Если я выйду за пределы этой поляны, то сразу же заблужусь… и буду скитаться по лесу до тех пор, пока меня не перехватят и не вернут в его власть. Думаешь, я не пыталась?

Этого Винн не понимала. Все эльфы, которых она знала, чувствовали себя в этом огромном лесу как дома, и никто из них не испытывал смятения, подобного тому, что испытывала она.

— Доверься мне — или хотя бы Мальцу! — взмолилась она. — Он сумеет вывести нас отсюда.

Лилия держалась неподалеку от них. В два шага Малец оказался возле нее, потерся головой о ее голову и указал носом на заросли гигантского папоротника. Лилия тявкнула, и вожак стаи повторил ее сигнал. Маджай-хи начали собираться вместе.

Нейна наблюдала за ними, но взгляд ее больших янтарных глаз то и дело настороженно скользил по границе поляны, словно она ожидала какого-то подвоха. Вздохнув, женщина погладила Мальца по голове.

— Мне терять нечего… Но вот тебе, девочка, когда нас поймают, придется несладко.

— Ты просто не своди глаз с Мальца и других маджай-хи. Лес не может переместить их в твоем сознании с места на место, как он это проделывает со своей растительностью.

Малец пошел первым, за ним двинулась Нейна, следом — Винн и Лилия, а вокруг них теснились прочие маджай-хи. Так они прошли через гигантские папоротники и ступили в узкий коридор, который Малец проложил в лесной стене.

— Мы добирались до тебя всю ночь, — говорила Винн Нейне, — но Малец и стая хорошо знают дорогу. И все же у нас впереди еще долгий путь.

Нейна не отвечала, обеспокоенно разглядывая лесную стену, как будто прежде никогда ее не видела.

Винн пыталась представить, что должна чувствовать эта женщина, восемь лет проведшая в заключении и в одиночестве. Наверное, Нейне еще долго придется идти, прежде чем она поверит, что вырвалась на свободу.

Впереди, поперек тропы, опять возникли заросли гигантских папоротников. Винн не помнила, чтобы видела папоротники на входе в лесной коридор — только перед выходом на поляну. Однако она доверилась чутью Мальца и без сомнений вошла под сень громадных листьев.

Она стояла на краю все той же поляны, посреди которой возвышался жилой вяз Нейны.

— Ну как, убедилась? — фыркнула Нейна.

— И всякий раз, когда ты пытаешься уйти, ты просто возвращаешься сюда? — спросила Винн.

— Н-нет… — Женщина задумалась. — Трижды я уходила — и долго бродила без дороги в лесу, пока меня не находили и не возвращали в тюрьму. Сегодня я впервые вернулась прямо сюда. Впрочем, раньше меня никто и не пробовал вывести.

Винн слушала ее невнимательно. Она была слишком занята тем, что раздвигала руками высокие папоротники и смотрела назад, в коридор, проложенный через лесную стену.

— Я и не знала, что лес снаружи так одичал, — продолжала Нейна. — Много лет прошло с тех пор, как я в последний раз пыталась отсюда уйти. Быть может, это новые стражи, которых поставил здесь Аойшенис-Ахарэ… когда вернулся мой сын.

Этот титул привлек внимание Винн. Не Вельмидревний Отче, а стихийные духи возвели лесную стену. И ошибочное предположение Нейны наводило на новые мысли.

Вельмидревний Отче приложил руку к тому, чтобы эта женщина была отторгнута лесом, оказалась восприимчивой к его мороку. Если это так…

Винн еще больше насторожилась и, невольно подражая Нейне, пристально оглядела деревья, окружавшие поляну. Насколько же велика власть Вельмидревнего Отче над этим краем, не говоря уж о тех, кто здесь живет?

* * *
Сознание Вельмидревнего Отче пробиралось через лес. Он перемещался то в дерево, то в кустарник, то в лозу плюща, неуклонно следуя за Фретфарэ. Хотя Вельмидревний Отче видел, что она бежала всю ночь без остановки, он опасался, что Фретфарэ не успеет вовремя перехватить Лиишила.

Тогда он скользнул вперед и нагнал Сгэйля с его отрядом, бежавших ничуть не медленнее Фретфарэ. Глядя, как они один за другим пробегают мимо, Вельмидревний Отче изо всех сил старался успокоить себя. На миг его мысли коснулись женщины по имени Магьер.

Миновали бесчисленные десятилетия с тех пор, как Вельмидревний Отче видел живьем человека. Ни у кого из людей, которых он помнил, не было такой белой кожи и таких черных волос. В этой женщине было что-то глубоко неправильное… И дело тут было не только в порочной людской натуре.

Взошло солнце, и под его лучами в ее черных волосах заиграли алые искорки.

Вельмидревний Отче мчался дальше, однако его сознание задержалось в огромном кедре, от подножия до самой кроны тесно увитом колючими плетями ежевики. Странное ощущение кольнуло Вельмидревнего Отче, когда его мысль соприкоснулась с живой плотью кедра.

Маджай-хи и клуассасы давно уже не подходили к его жилищу настолько близко, чтобы он мог ощутить их отличие от обычных обитателей леса. Они сторонились Вельмидревнего Отче и даже чуяли, как передвигается по лесу его сознание. Однако же здесь, в этом дереве, в совсем недавно выросших колючих плетях он почуял…

…след той же силы, которой были отмечены потомки стихийных духов, родившихся во плоти. Что бы это значило?

Вельмидревний Отче пробирался через дебри лесной стены с таким чувством, словно, пока он спал, изменились самые стены его дома. Страх, зародившийся в нем, нарастал и креп.

Из леса донесся топот бегущих ног. Вельмидревний Отче скользнул в сторону, пробираясь к лужайке Куиринейны.

* * *
Чем дальше на север бежал отряд, тем сильнее Сгэйля охватывало отчаяние.

Он никогда не видел поляну, на которой была заключена Куиринейна, хотя большинству старших анмаглахков было известно ее местонахождение. Очень немногие, исключительно по выбору Фретфарэ, приходили туда узнать, не нуждается ли в чем Куиринейна. В самом начале ее заключения кое-кто высказывал беспокойство о самочувствии узницы. Вельмидревний Отче заверил таких, что ему всегда будут ведомы ее нужды, а также когда и какая ей может понадобиться помощь. Фретфарэ твердой рукой ограничивала доступ на поляну, и с Куиринейной встречались только те, кого избрала коварлеаса.

В самом начале этой погони Сгэйль не верил, что Винн и Малец успеют добраться до Куиринейны прежде, чем их перехватят. Маджай-хи это, может, и удалось бы, но только не в компании этой коротышки, которая неизбежно замедлит продвижение стаи. А потом Сгэйль прочел по следам, что стая остановилась, и увидел, что отпечатки сапог Винн исчезли рядом со следами копыт оленя-стража.

Тошно было даже думать, что человек скакал верхом на клуассасе, точно на заурядном верховом животном. Солнце встало, и Сгэйль хорошо знал, что лужайка-тюрьма недалеко.

Позади них из леса донесся чей-то крик.

Бротандуиве первым замедлил бег и обернулся. И словно разгоряченные мысли Сгэйля вдруг непостижимым образом обрели плоть — по тропе к ним со всех ног бежала Фретфарэ.

Изможденная, запыхавшаяся, она остановилась возле Энниш и ее спутников. Пот ручьями стекал по ее лицу, спутанные волосы прилипли ко лбу.

— Поверните назад… именем… Вельмидревнего… — выдохнула она, упершись руками в колени. — Ни шагу дальше!

Сгэйль напрягся, подавляя замешательство.

— Я должен исполнить обет защиты и найти человека, бродящего без присмотру по нашему лесу.

— Никто не смеет встречаться с предательницей! — властно проговорила Фретфарэ.

Вот уже во второй раз в жизни Сгэйля его принуждали нарушить обычаи своего народа. Впервые это случилось, когда его послали убить полукровку, также объявленного предателем.

Ни один эльф, ни один Ан'Кроан никогда бы намеренно не пролил кровь своего сородича. Однако анмаглахки подчинялись прямым приказам Вельмидревнего Отче. Только то, что с полукровкой был маджай-хи, а сам полукровка ничего не знал о своих сородичах, оправдало неповиновение Сгэйля.

Зазвучал бесстрастный голос Бротандуиве:

— С какой стати Вельмидревний Отче требует этого от Сгэйльшеллеахэ и тех, кого он избрал для помощи в исполнении его миссии?

— Что еще стряслось? — осведомилась Магьер.

Изнуренный долгой погоней, Сгэйль совсем позабыл о том, что и Лиишил, и Магьер ни слова не понимают по-эльфийски.

— Нам приказано вернуться, — ответил он на белашкийском наречии. — Так желает Вельмидревний Отче.

На бледном, лоснящемся от пота лице Магьер вспыхнул гнев. Лиишил сделал два шага навстречу Фретфарэ.

— Я твоему хозяину не слуга, — бросил он. — Возвращайся сама!

— Постой! — резко сказал Бротандуиве, становясь между ними.

— Прочь с дороги! — рявкнул Лиишил.

Магьер отвернулась от Фретфарэ, но Сгэйль не мог понять, на Лиишила она смотрит или на Бротандуиве.

— Почему меня обрекают на позор? — требовательно спросил Сгэйль, опять же по-белашкийски, надеясь хоть немного отвлечь внимание своих разгневанных подопечных. — Я служу своей касте и своему народу, а вы не даете мне делать ни то, ни другое!

— Нет ничего выше служения касте, — отпарировала Фретфарэ. — В этом и состоит наш долг перед народом. Во тьме и безмолвии… повинуйся!

Энниш подступила ближе к Фретфарэ, и глаза ее загорелись предвкушением.

— Нет, — властно отрезал Бротандуиве.

Двое спутников Энниш — и Оша — замерли в напряжении, поглядывая то на Бротандуиве, то на Фретфарэ. Подобно Сгэйлю, они не могли понять, кто же сейчас обладает большей властью — доверенная советница Вельмидревнего Отче или всеми почитаемый мастер-анмаглахк. Какую сторону выбрала Энниш, было ясно и без слов. Фретфарэ была уверена в своей правоте, и эта уверенность ясно читалась в ее внешне учтивом ответе.

— Ты противоречишь слову нашего отца, греймасга? Ты сомневаешься в правах коварлеасы?

— Да, — ответил Бротандуиве. — Когда и то, и другое используется против нашего народа.

Услышав это, Сгэйль окончательно растерялся. Бротандуиве не только отказался признать особое положение Фретфарэ, но и осудил ее действия, а значит, и действия Вельмидревнего Отче. Сгэйль угодил в исключительно неприятное положение, и это ему совсем не понравилось.

Фретфарэ выпрямилась в полный рост.

— Осторожнее, греймасга… не так уж высоко тебя почитают, чтобы ты мог по собственной прихоти менять законы касты.

— А зачем нужны нам эти законы? — возразил Бротандуиве. — Прежде всего затем, чтобы служить нашему народу. Обет защиты был древней традицией задолго до того, как первый кандидат касты преклонил колена перед Вельмидревним Отче. Начните нарушать традиции нашего народа — и что тогда нам останется защищать?

На Фретфарэ этот довод явно не подействовал, но Бротандуиве не дал ей высказать возражения.

— Если хочешь, представь этот вопрос старейшинам. Они уже не первый день собираются в Криджеахэ. Они — а не ты и не я — вправе решать, можно ли изменять наши традиции. Неужели не согласится с этим Вельмидревний Отче, первейший в служении своему народу?

Каждое слово Бротандуиве дышало правотой. И все же Сгэйлю было не по себе. Энниш не сводила глаз с Фретфарэ, безмолвно кипевшей от злости, и жадно ждала, когда коварлеаса возразит Бротандуиве.

Между тем старший анмаглахк отступил к обочине тропы, и его бесстрастный взгляд упал на Сгэйля. Бротандуиве движением руки указал вперед.

— Мы готовы следовать за тобой, дабы помочь в исполнении твоей миссии.

Сгэйль перевел взгляд на Фретфарэ, затем опять посмотрел на Бротандуиве. Он бы затруднился сказать, кто из них поставил его в худшее положение. Обойдя Лиишила, Сгэйль двинулся вперед, и все прочие — в том числе и Фретфарэ — последовали за ним.

Вскоре после того Сгэйль опять остановился. След раздвоился, и часть его сворачивала налево, вглубь леса. Бротандуиве внимательно осмотрел боковой след. Судя по отпечаткам лап, вся стая вначале бросилась в лес, а потом вернулась на тропу, но почему?

— Это твоя миссия, и выбор за тобой, — сказал Сгэйлю Бротандуиве.

Тот сделал глубокий медленный вдох.

— Двинемся дальше, а этот след изучим на обратном пути.

Некоторое время он вел отряд в полном молчании, но, пройдя немного по основному следу, замедлил шаг.

— Это и есть… — начал он по-эльфийски, чтобы не понял Лиишил.

— Да, — ответил Бротандуиве. — Только выглядит совсем не так, как прежде.

Перед ними, поперек тропы, насколько хватало глаз, тянулась плотная зеленая стена. Один только узкий коридор прорезал насквозь эту прочную преграду.

— Ну? — окликнул Лиишил. — Это здесь?

Сгэйль не знал, как ему ответить, а Бротандуиве промолчал.

— Вот и отлично! — бросил Лиишил и шагнул в зеленый коридор.

Сгэйль последовал за ним. Как ни угнетало его то, что Лиишил обнаружит Куиринейну, он не мог прекратить эти поиски. Они должны любой ценой найти Винн и вернуть ее в Криджеахэ.

В конце длинной тропы Сгэйль вслед за Лиишилом прошел через заросли гигантских папоротников.

Стая маджай-хи резвилась на зеленой поляне, посреди которой высился одинокий жилой вяз. Около вяза стояли Малец и Винн… и высокая женщина в белой мерцающей накидке.

Отчаяние охватило Сгэйля, когда взгляд его встретился с гневным взглядом Куиринейны. Винн нашлась, и обет защиты исполнен, но он, Сгэйль, опять обманул ожидания Вельмидревнего Отче.

* * *
Лисил проломился через папоротники и замер как вкопанный. У него перехватило дыхание. На поляне стояли Винн и Малец, но Лисил их словно не видел.

А видел он только свою мать, ее безупречно прекрасное лицо, высокую гибкую фигуру, глаза, в которых можно было утонуть. Только ради этого непостижимого мгновения Лисил не щадил ни себя, ни других, сражался… и убивал.

Мать увидела его, и в ее глазах мелькнула тень страха.

В прошлом, в детстве и юности Лисила, она крайне редко выказывала страх — и уж точно никогда не боялась своего сына.

Он услышал, как Магьер подошла и встала рядом, но все никак не мог оторвать взгляда от Нейны.

— Мама?..

Кто-то схватил Лисила за плечо.

Полуэльф точно знал, что это не Магьер. Его удерживал Сгэйль, и Лисил, поняв это, ощутил прилив бешенства.

Бротан покачал головой.

— Мы уже здесь, и с этим ничего не поделаешь.

Сгэйль стиснул зубы, но отступил, и в этот миг из зарослей появились остальные анмаглахки. Взгляд суженных глаз Фретфарэ остановился на Бротане.

Лисил медленно двинулся вперед, и Нейна — его мать — отвернулась. Быть может, годы, проведенные в одиночестве, сломили ее дух? Эта мысль едва не остановила Лисила. Движением плеч он сбросил ремни и взял сундук в руки.

Один из маджай-хи, серо-стальной масти, вдруг встрепенулся и бросился прочь от деревьев, окружавших поляну. Затем развернулся, принялся расхаживать по поляне, не сводя глаз с деревьев.

Малец вздрогнул и настороженно воззрился на серо-стального маджай-хи. Белоснежная самка, стоявшая неподалеку, прыгнула к Мальцу и, заскулив, ткнулась в него мордой. Прочие маджай-хи возбужденно заметались по траве.

Именно поведение псов — а не приближение Лисила — привлекло внимание Нейны. Подняв голову, она посмотрела на маджай-хи, и снова в ее глазах мелькнул страх. Лицо ее помрачнело, и она обвела деревья настороженным взглядом, — как будто в них затаилась неведомая угроза.

Лисил замедлил шаг, горбясь под незримой тяжестью своей вины. Долгое заточение повредило разум его матери. Все же он продолжал идти и остановился, лишь когда Нейна оказалась совсем близко — только руку протяни.

В памяти его всплыли непрошеные воспоминания — о долгих часах занятий, о совместных трапезах, о том, как мать, думая, что он спит, заходила в его спальню… и о печальном отце, который делал все то же самое, но с явной неохотой.

Лисилу хотелось рассказать, как горько он сожалеет о своем побеге, о смерти отца… обо всем, что произошло. Вот только он никак не мог найти нужные слова.

— Мама… — выговорил он наконец. — Я заберу тебя отсюда.

Нейна не протянула руку, не погладила его по щеке, как делала когда-то, давным-давно.

— Уходи! — прошептала она, медленно качнув головой. — Беги из этих мест… если это еще возможно.

На миг Лисил потерял дар речи. Он прошел такой долгий путь, рисковал жизнью Магьер, Винн, Мальца, — и все это для того, чтобы услышать, как ему велят убираться?!

Нейна перевела взгляд на подошедшего к ним Бротана. В янтарных глазах ее была безмолвная мольба, и, когда Бротан взглянул на женщину, его бесстрастное лицо смягчилось. Мгновение назад Лисил только недоумевал и злился, но сейчас эти чувства смыла волна холодной ярости.

Нейна что-то отрывисто сказала Бротану по-эльфийски, но свое имя Лисил разобрал без малейшего труда. Винн, хранившая молчание, бросила на Нейну возмущенный взгляд, и одного этого Лисилу было достаточно, чтобы понять: мать попросила Бротана увести его отсюда. Этого Лисил стерпеть уже не смог.

Упав на одно колено, он рывком распахнул сундук и выдернул оттуда сверток с черепами. Развернув складки ткани, он бросил ее вместе с черепами на траву, словно презрительную подачку.

— Я забрал их у Дармута, — сказал он. — Я вернулся в Веньец, чтобы разыскать тебя и отца.

Почти не дыша, Нейна протянула руку к черепу отца Лисила, и с каждой секундой ее тонкие длинные пальцы дрожали все сильнее.

— ЭТО… ОН?

— Да, — сказал Лисил. — И твоя мать… Хотя меня уверяли, что это ты.

Он с ненавистью глянул на Бротана, точно бросал ему вызов — ну, попробуй объяснить, зачем ты так поступил! Бротан промолчал, и лицо его не дрогнуло.

— Это Эйллеан… и Гавриел, — продолжал Лисил. — Я принес их тебе, чтобы ты совершила над ними обряд, какой сочтешь нужным.

Нейна провела пальцами по черепу своей матери. Лисилу крайне редко доводилось видеть мать плачущей, но сейчас по ее золотисто-смуглым щекам текли слезы. Лицо матери исказилось, словно от боли, и Лисил вновь ощутил прилив раскаяния — на сей раз оттого, что был с ней так резок.

Нейна подняла ткань, на которой покоились черепа, и прижала их к груди.

— Уходи немедля, — прошептала она. — Тебе нельзя здесь оставаться.

Прошло долгое мучительное мгновение, прежде чем Нейна подняла глаза и увидела тех, кто стоял позади Лисила. С губ ее сорвалась негромкая резкая фраза. Почти то же самое она говорила Бротану, но на сей раз Лисил различил полное имя Сгэйля. Нейна не просила — она требовала.

— Ты пойдешь со мной, — сказал Лисил. — Я без тебя не уйду.

— Я не могу, — прошептала она.

— Это правда, — осторожно вмешалась Винн. — Тропа просто возвращает ее и тех, кто с ней идет, сюда, на поляну. Мы с Мальцом уже пробовали.

Лицо и руки юной Хранительницы были покрыты ссадинами и царапинами. Лисил должен был бы злиться из-за того, что натворила эта парочка, но, в конце концов, они нашли его мать.

— Хватит! — повелительно бросил Сгэйль. — Мы возвращаемся в Криджеахэ. Лиишил, пойдем!

— Нет, — прошептал он.

Он стоит перед своей матерью — живой. И не важно, что она требует. Если кто-то думает, что он вот так просто возьмет да и уйдет отсюда, — он жестоко ошибается.

Сзади послышались быстрые шаги, и Лисил заметил, что бровь Бротана, перечеркнутая шрамами, едва различимо дрогнула.

Лисил сделал шаг назад и проворно отпрянул.

Сгэйль метнулся к нему, но Магьер ухватила его за ворот плаща. Не глядя, Сгэйль ударил назад ребром ладони. Удар пришелся по горлу Магьер, и она, хватая ртом воздух, рухнула навзничь.

— Прекратите! — крикнул Бротан. — Слышите, вы, оба?

Оша, услышав приказ Бротана, замер, но другие ему не вняли. В тот миг, когда Сгэйль опять развернулся к Лисилу, Магьер, распластавшаяся на траве, извернулась.

И Лисил увидел, что ее глаза стремительно чернеют.

— Нет! — прошептал он, ужаснувшись. — Нет, только не сейчас…

Магьер пнула Сгэйля в лодыжку.

Эльф согнулся, припав на одно колено. Фретфарэ и двое спутников Энниш двинулись на Магьер. Лисил рванулся было к ним.

Путь ему заступила Энниш, сжимавшая в обеих руках длинные стилеты.

* * *
Вельмидревний Отче был вне себя от тревоги. Маленькая женщина отыскала Куиринейну. Когда на поляне появились Лиишил и другие, все тщательно продуманные замыслы Вельмидревнего Отче рассыпались прахом.

Он слышал, как Куиринейна раз за разом отказывается уйти с Лиишилом, и в нем нарастала бессильная злоба. Ее речи приведут только к тому, что Лиишил потеряет надежду, а тогда им гораздо труднее станет управлять. Было очевидно, что Куиринейна пожертвует даже любовью сына, лишь бы его защитить.

Вельмидревний Отче корчился в муках, видя, как улетучиваются шансы выявить сообщников Куиринейны. О, как хитра эта женщина! Он надеялся, что долгое заключение доведет ее до такого отчаяния, что Лиишил станет действенным средством добиться ее послушания. И не менее действенным средством против Лиишила станет его привязанность к матери.

Одно облегчение — что Сгэйльшеллеахэ так настойчиво старался увести Лиишила с поляны. Чем дольше Лиишил будет выслушивать отказы матери пойти с ним, тем больше опасность, что он откажется от желания освободить ее.

Бледная женщина схватила Сгэйльшеллеахэ за ворот плаща.

Хрупкое сердце Вельмидревнего Отче забилось чаще.

* * *
С той самой минуты, как Магьер ступила на поляну, взгляд ее не отрывался от Нейны. Меньше года прошло с тех пор, как Лисил рассказал ей про Гавриела и Нейну. Сколько же лет до того он напивался вдрызг, чтобы заснуть, спрятаться от невыносимых кошмаров прошлого, от вины, которая преследовала его?

И вот он наконец нашел Нейну, но она ему не слишком-то рада. Магьер едва прислушивалась к ее словам, дожидаясь, когда к Лисилу придет избавление от давней боли.

Этого не случилось.

Лисил не заслужил такого. И не важно, что он натворил. Он достоин лучшего, чем быть отвергнутым бездушной матерью.

Низкий, монотонный гул во всем теле, который Магьер приходилось подавлять днем и ночью, теперь усилился, и ее охватила дрожь. Когда Сгэйль набросился сзади на Лисила, этот гул, подобно дампирскому голоду, хлынул ей в горло и заполнил голову.

Магьер схватила Сгэйля за ворот плаща.

Сгэйль ударил, и у нее перехватило дыхание. Она опрокинулась навзничь и больше уже ничего не видела.

Магьер ударилась оземь, и боль в горле переросла в голод. Зрение обострилось так, что солнечный свет стал на миг нестерпимым. Она извернулась, впилась ненавидящим взглядом в спину Сгэйля, чьи белые волосы теперь ослепительно сверкали. Затем Магьер увидела янтарно горящие, полные боли глаза Лисила. Он смотрел прямо на нее.

Магьер пнула Сгэйля в лодыжку, и в этот миг из ее охваченных жжением глаз выкатилась первая слеза.

Никто не уведет отсюда Лисила, пока он не получит то, за чем пришел!

Сгэйль пошатнулся от удара, и у Магьер знакомо заныли челюсти. Она уперлась одной рукой в землю, собираясь встать, но тут кто-то выбил из-под нее руку и наступил на запястье. Взбешенная, Магьер уткнулась лицом в мох и потеряла Лисила из виду.

Она извернулась, пытаясь вырваться, и тут над ней промелькнула серебристо-серая тень. Малец с рычанием врезался в Фретфарэ, и Магьер выдернула запястье. Она подтянула под себя ноги и увидела, что к ней бежит один из спутников Энниш. Не вставая на ноги, Магьер взвилась в прыжке и на лету ударила его растопыренной ладонью в живот.

Отвердевшие ногти прорвали рубаху. Другой рукой Магьер ухватила его за ворот. Развернулась, выпрямляясь сама и все выше поднимая свою добычу. Серо-зеленая ткань затрещала в ее руках, когда она размахнулась и швырнула эльфа на стволы деревьев, окружавших поляну.

Где же Лисил?

Магьер содрогалась от нетерпения, готовая разорвать на части всякого, кто коснется Лисила. В ярком солнечном свете мир перед ее дампирскими глазами пылал и словно плавился. Что-то ударило ее в поясницу.

Взрывая сапогами мох, Магьер напрягла ноги, чтобы сохранить равновесие.

Что это было? Неужели та тварь, что пыталась помешать ей найти Лисила?

Магьер круто развернулась.

Она увидела серо-зеленый капюшон и под ним — смуглое, безмерно потрясенное лицо. Эльф попятился, ярость, сжигавшая Магьер, вспыхнула с новой силой. Она бросилась на врага.

* * *
Правым клинком Энниш нанесла удар в лицо, но Лисил успел увернуться. Тотчас ее левый стилет ударил его в живот.

Выбросив руку вниз, Лисил толчком отвел клинок, и тот, не нанеся никакого ущерба, скользнул по боку. Сделав выпад, Энниш оказалась совсем близко. Лисил крутнулся вправо, метя левым локтем ей в лицо.

Она увернулась, и стилет, который только что удалось отбить Лисилу, достиг цели.

Раздался скрежет металла о кольчугу. Лисил почувствовал, как кончик стилета раздвинул кольца на левом боку.

Энниш переместилась, чтобы налечь на клинок всей своей тяжестью, и Лисил проворно крутнулся, пытаясь ускользнуть в сторону.

Стилет удержался на месте и вошел глубже. Кольца лопнули.

Лисил не ощутил боли, но услышал лязг металла. Стальное кольцо его кольчуги брякнуло о круглую гарду стилета Энниш.

Он стиснул запястье руки, сжимавшей этот стилет, и взгляд его встретился со взглядом янтарных глаз Энниш.

В другом месте и в другое время другая женщина с кинжалом в руке смотрела на него с такой же неукротимой ненавистью. Потому что он убил того, кто был ей дорог.

Лисил инстинктивно вскинул руку, и второй стилет Энниш полоснул его по предплечью.

Он переместил вес на отставленную ногу, собираясь ударить Энниш плечом и сбить наземь. И тут его нога нелепо дернулась вверх, оторвавшись от земли, а чужая нога, обутая в мягкий эльфийский сапог, впечаталась ему в бедро.

Потеряв равновесие, Лисил пошатнулся и взвыл от боли, грянувшись спиной о землю. Когда он перекатился и вскочил, перед ним был Бротан. Однако смотрел рослый эльф вовсе не на него.

— Хватит! — властно приказал Бротан. — Прекратите оба!

Он замер в низкой боевой стойке, вытянув правую руку вперед. Но не к Лисилу. Шагах в шести от вытянутой руки Бротана лежала Энниш. Она скорчилась на траве, держась за грудь и жадно хватая ртом воздух. Один из ее длинных стилетов валялся у ног Бротана.

* * *
Упершись лапами в живот Фретфарэ, Малец зарычал ей в лицо. Женщина оцепенела, не сводя с него глаз. И тут Малец дрогнул, услышав хриплый, шипящий крик Магьер.

Она бросилась на одного из спутников Энниш. По лицу ее обильно текли слезы, в оскаленном рту влажно поблескивали острые зубы и клыки.

Магьер обернулась дампиром на глазах у анмаглахков.

Она вонзила отвердевшие ногти в свою жертву, а между тем сзади к ней приближался Сгэйль.

Прочие маджай-хи кружили поодаль от места драки, но вожак стаи вдруг поднял седую морду. Пристально глянул на Магьер — и угрожающе сморщил верхнюю губу.

Мальца охватило исступление. Теперь ему некогда удерживать Фретфарэ… он должен, должен вмешаться!

Позади вожака нервно металась Лилия, поглядывая в ту сторону, куда Магьер швырнула своего первого противника. Этот анмаглахк до сих пор не поднялся на ноги.

Малец не мог отойти от Фретфарэ, чтобы соприкоснуться головами с Лилией. Оставалось только одно — проникнуть в ее собственные воспоминания. Он погрузился в сознание Лилии и вызвал в ее памяти образ Фретфарэ, стоящей перед гигантским дубом Вельмидревнего Отче, затем прибавил образ, который со страхом показывала ему Лилия, — черный зияющий провал входа в дерево. Малец несколько раз поочередно повторил эти образы и мог только надеяться, что Лилия его поняла.

Вожак стаи с душераздирающим воем бросился на Магьер, и Малец стремглав помчался к ней и ее противникам.

* * *
Анмаглахк обнажил стилеты, и Магьер прыгнула на него, выбросив одну руку вперед, к его горлу. Вместо того чтобы ударить ее стилетом, он отпрыгнул в кусты, которые окружали росшую рядом березу. И тут же неведомая сила вцепилась Магьер в волосы, дернула так, что ее голова запрокинулась назад. Хлесткий удар по ногам — и Магьер потеряла равновесие.

Она с размаху рухнула на колени. И увидела над собой Сгэйля, который одной рукой крепко держал ее за волосы. При виде ее лица он сдавленно ахнул.

Магьер вскинула руку, норовя вцепиться ногтями в его потрясенное лицо, но тут Сгэйль упал, опрокинутый рычащим серебристо-серым вихрем. Падая, он выпустил волосы Магьер, и она покачнулась. И на миг уперлась ладонью в основание березы.

Словно молния пронзила ее от макушки до пят, и все мышцы скрутила судорога.

Бурный поток силы хлынул в ее плоть от этого случайного касания и наполнил ее до краев.

Магьер отдернула руку, перекатилась и вскочила. Сгэйль отбивался от Мальца, но пес вдруг развернулся и помчался в другую сторону.

Он охотился — как сама Магьер, — и ее голодный взгляд отыскал его новую добычу.

К ней, оскалив желтоватые клыки, мчался черный пес с седой мордой.

* * *
Лисил слышал, как Магьер издала хищный вопль, бросившись на одного из анмаглахков, видел, как сзади на нее набросился Сгэйль. Малец сбил Сгэйля с ног, но и Магьер тоже упала. Когда она поднялась и, содрогаясь всем телом, отдернула руку от березы, Лисил увидел ее лицо.

Острые зубы… клыки… мокрое от слез лицо… радужки, залитые чернотой, так расширились, что почти не видно белков. Лисил сорвался к ней.

Бротан заступил ему дорогу, и полуэльф с разгону набросился на него.

— Лисил… не надо! — услышал он крик матери.

Бротан открытой ладонью ударил его в грудь, и Лисил на миг перестал дышать. Только этого было мало, чтобы его остановить.

Он упал на Бротана, и оба они рухнули наземь. Бротан попытался схватить Лисила, но тот успел откатиться. Когда он вскочил на ноги, мимо него, держа что-то обеими руками, пробежала Винн. Размахнувшись, она швырнула этот загадочный предмет, и лишь тогда Лисил увидел, что Магьер атакует крупный седомордый маджай-хи.

Из корзины, которую швырнула Винн, полетели во все стороны какие-то пухлые белые кругляши. Корзина ударила атакующего пса в плечо. Удар застиг черного маджай-хи врасплох. Он отпрянул вбок, и тут к нему подлетел Малец. Псы закружили друг напротив друга, рыча и щелкая зубами.

Оша наконец-то решил вмешаться в происходящее и бросился вдогонку за Винн.

Лисил, пятясь, боком обходил Бротана, чтобы добраться до Магьер… но наткнулся на кого-то другого.

Он круто развернулся, занеся кулак, чтоб ударить подобравшегося сзади анмаглахка. Перед глазами мелькнуло нечто мерцающе-белоснежное, и запястье Лисила стиснули мертвой хваткой.

Мать вывернула его руку, да так, что он согнулся. И тут же выпрямился, ужаснувшись тому, что едва не натворил.

Нейна обожгла его гневным взглядом:

— Кого ты сюда привел?!

Лисил замешкался, не зная, что ответить, и тогда его мать подняла голову. Взгляд ее был неотрывно устремлен на Магьер.

* * *
Сознание Вельмидревнего Отче металось вокруг поляны, перемещаясь из одного дерева в другое. Все, что он увидел из недр вяза, потрясло его до глубины души, в том числе и нападение странного маджай-хи на его бесценную Фретфарэ. Затем его мысленный взор остановился на Магьер.

Далеко от поляны, в сердце гигантского дуба, Вельмидревний Отче свернулся дрожащим клубком дряхлой плоти. И никто не слышал его жалобного хныканья.

Он увидел, как бледная женщина с лицом хищной твари оперлась ладонью о ствол дерева. Он почуял, как от этого прикосновения содрогнулся весь лес. Ему было так больно, словно у него вырвали кусок плоти.

Древняя память ворочалась в глубине его сознания. Охваченный тошнотворным страхом, Вельмидревний Отче метался вокруг поляны, перемещаясь все ближе к бледному чудовищу.

* * *
Вся безудержная ярость Магьер обратилась против Сгэйля.

— Нежить! — прошипел он, и в его руке блеснул клинок.

Магьер видела в нем всего лишь еще одно препятствие на пути к Лисилу. Она открыла рот, но не произнесла ни слова. По кустарнику у нее за спиной на краю поляны пробежал едва уловимый шорох.

Сгэйль поднял руку, но не нанес ей удара, а только выкрикнул по-эльфийски какой-то приказ. Взгляд его ни на миг не отрывался от Магьер, и ужас,написанный на его лице, подхлестывал ее голод.

— Стойте! Все стойте! Прекратите немедленно!

Низкий властный окрик Бротана прокатился по всей поляне. Магьер, резко поворачивая голову, огляделась в поисках угрозы. Позади рослого эльфа стоял Лисил, и Нейна крепко сжимала его запястье.

Оша прижимал к себе Винн, обхватив ее обеими руками.

— Магьер… хватит! — выкрикнула Хранительница. — Ну пожалуйста… успокойся, возьми себя в руки!

Неподалеку стояла на коленях Фретфарэ с открытым ртом, глядя на белоснежную маджай-хи, не позволяющую ей встать. Рядом с ними пружинисто подобрался Малец, преграждая путь крупному черному псу. Прочие маджай-хи уже кружили вокруг них, подбираясь все ближе.

Магьер ощутила, как голод отступает, уходит внутрь нее, — и тут же заныла от боли голова. Чем слабее становился голод, тем сильнее охватывала ее дрожь. Как будто она слишком много выпила… проглотила… поглотила… то ли любимого чая Винн, то ли чужой жизненной силы.

Пошатнувшись, Магьер отступила назад и запнулась о корни кустарника. Она потеряла равновесие и, чтобы не упасть, обхватила обеими руками ствол дерева.

И снова ее пронзила невидимая молния.

Мир перед глазами померк, и в этой неожиданно наступившей темноте на сознание Магьер обрушились странные, чужие и чуждые звуки и образы.

ГЛАВА 14

Скорчившись в своем древесном алькове, Вельмидревний Отче хватал ртом воздух, задыхаясь от боли.

Это бледнокожее чудовище коснулось березы в тот самый миг, когда в дерево проскользнуло его сознание.

И Вельмидревний Отче ощутил, как жизненная сила березы стремительно утекает в плоть бледной женщины. Как будто она коснулась его самого, как будто кормилась его силой… И тогда древняя память всколыхнулась в нем, с головой окунув в море страдания.

Вот такой же, как эта женщина, явился за ним тогда во тьме… много, много лет назад.

Сорхкафарэ — Свет на Траве. Так его звали в те времена.

Изможденный, измученный, он рухнул на шерстяное одеяло, превратившееся в грязную подстилку за месяцы изнурительных переходов. И так лежал в темноте шатра, не заботясь даже о том, чтобы обработать свои раны.

Только два его командира выжили в этот день. Сегодня на поле боя он потерял больше офицеров, чем за весь прошлый месяц. Кто-то позвал его снаружи, но он не ответил. Поколебавшись, голос снаружи продолжал:

— Войска людей и гномов понесли такие потери, что не могут больше идти в бой. Они вынуждены отступать.

Какие потери у врага — неизвестно. Закрывая глаза, Сорхкафарэ видел только бескрайнее море мертвых тел, которое осталось позади, на холмистой равнине. В этот день враги пятикратно превосходили числом скудные силы союзников.

И опять Сорхкафарэ ничего не ответил. Он сейчас не мог видеть лица выживших и, даже если открывал глаза, все равно видел только лица мертвых.

Вражеская орда целеустремленно продвигалась на север вдоль Восточного побережья Центрального континента. На заре Сорхкафарэ получил известие, что Беалаль Ситт уничтожен неведомой катастрофой. Главный город гномов в горах на границе с Суманской пустыней долго выдерживал осаду. Судя по разрозненным сообщениям, в катастрофе не выжил никто — ни осажденные, ни осаждавшие.

Силы врага казались неисчислимыми. И здесь, на западе, им могли противостоять только войска Сорхкафарэ — последняя преграда, которая не давала врагу повернуть вглубь континента, к Аоннис Лоинн — Первой Прогалине — дому и прибежищу народа Сорхкафарэ.

Снаружи послышался звук удаляющихся шагов. Наконец-то его оставили в покое.

Сон все не приходил, да Сорхкафарэ и не хотел засыпать. Мысленным взором он и сейчас видел тысячи бойцов, безжалостно убивавших друг друга под палящим солнцем. Он уже не мог распознать, кто кричит перед смертью — враг или союзник. Сегодня на той равнине он истратил и ярость, и даже страх.

Сколько их было — покрытых шерстью и чешуей, смуглых и светлокожих, тех, кто пал под ударами его копья и стрел… но они всё прибывали и прибывали. Одно изувеченное тело сливалось с другим… и запомнился только труп бешеного гоблина, который валялся у его ног, когда битва уже закончилась. Его длинный язык, вывалившись из собачьей пасти, распластался на пропитанной кровью земле.

Снаружи, в лагере, раздался крик, затем застонали — раз, другой. Раненым и умирающим пытались помочь, чем возможно, хотя это только прибавляло им страданий. Кто захотел бы прожить еще один день, подобный сегодняшнему?

Снова крики. Топот бегущих ног. Недолгий лязг стали.

Кто-то завозился у холщового полога шатра.

— Оставьте меня в покое, — пробормотал Сорхкафарэ, и не думая вставать.

Оторванный полог с треском отлетел прочь.

Оранжевый отсвет лагерных костров очертил темную человеческую фигуру. Лица человека Сорхкафарэ различить не мог. Тускло отсвечивали чешуйки стального панциря. Сорхкафарэ показалось, что кожа у пришельца смуглая, как у суманцев.

Он мгновенно насторожился.

На стороне вражеской орды людей воевало примерно столько же, сколько в союзных войсках. Большинство людей, примкнувших к врагу, было суманского происхождения. Неужели кто-то из них пробрался в лагерь незамеченным? Сорхкафарэ быстро сел.

На руке, придерживающей остатки полога, не хватало кисти — недавно отрублена. В другой руке не было никакого оружия.

С такой раной невозможно оставаться на ногах. Из глубины лагеря донесся еще один крик.

Калека бросился на Сорхкафарэ, испустив хриплое гортанное шипение — звук, исполненный безумия.

Сорхкафарэ перекатился к задней стенке шатра и выхватил боевой кинжал. Нападавший с разгону упал ничком на пустую постель. Едва он развернулся на одеяле, Сорхкафарэ нанес удар.

Кинжал вонзился в шею чужака, чуть выше края панциря. Суманец разом обмяк.

Сорхкафарэ выскочил из шатра. Огляделся, высматривая кого-нибудь из офицеров, чтобы сделать выговор за промашку внешней страже лагеря. Редкие крики затихали один за другим.

Самый ближний к шатру костер оказался погашен, только дымились угли. Погасли почти все факелы, и в лагере все заметнее сгущалась тьма. Луна — даже для зорких эльфийских глаз — светила еще недостаточно ярко, однако Сорхкафарэ показалось, что от шатра к шатру торопливо снуют какие-то тени. Тут и там раздавались странные сдавленные звуки либо краткий, сразу обрывавшийся крик. Между рядами шатров медленно и целеустремленно шагал одинокий силуэт.

— Сорхкафарэ… где ты был?

Сорхкафарэ был знаком этот голос. Голос, который действовал ему на нервы всякий раз, когда его обладатель открывал рот.

Кедмон, командир войска людей, сражавшихся под началом Сорхкафарэ… или того, что осталось от этого войска.

У Сорхкафарэ не было сил для очередного спора. Кедмон вечно первым задирал его. Он чересчур безжалостно обходился со своими солдатами и неизменно требовал устраивать ночные вылазки — после того, как его подчиненные провели весь день на марше.

Кедмон шагнул ближе, и Сорхкафарэ заметил на кольчуге рослого воина темные пятна. Командир людей не удосужился почистить доспех, но Сорхкафарэ его за это не осуждал. Зачем наводить глянец, если с рассветом им опять предстоит скакать во весь опор, либо отступать под натиском врага, либо драться насмерть с его бесчисленными ордами.

Кто-то вышел из шатра позади Кедмона, волоча за собой труп.

У Сорхкафарэ уже не осталось сил оплакивать тех, кто скончался от ран. Однако же этот неясный силуэт попросту швырнул мертвое тело в грязь и направился к соседнему шатру.

— Разве ты не видел, как они пришли? — спросил Кедмон. — Разве не слышал, как мы кричали, моля о помощи, когда солнце опустилось за холмы? Или вы сегодня разыскивали среди мертвых и раненых только… своих сородичей?

Сорхкафарэ вновь перевел взгляд на Кедмона. В темноте он едва мог различить его лицо — удлиненное, с крупным ртом и массивной нижней челюстью.

— Что за злобную чушь ты несешь? — отозвался он. — Мы не бросили никого, в ком сохранилась хотя бы тень дыхания! Всех унесли с поля боя, даже тех, у кого не было надежды дожить до утра.

Уродливый квадратный подбородок человека порос густой щетиной. Ниже, на шее, эта жесткая поросль казалась куда темнее. Стальной круглый шлем с бармицей куда-то делся, и гладкие черные волосы свободно падали на плечи, обрамляя бледное лицо. И блестели в темноте кровожадные, как у всех людей, глаза.

— Меня вы не унесли! — прошипел Кедмон, и речь его стала невнятней, как будто ему что-то мешало говорить. — Я еще дышал, когда зашло солнце… и явились они, и стали рыскать среди мертвых, выискивая тех, кого оставили вы.

Он шагнул ближе, на расстояние копья, и темное пятно на его шее влажно блеснуло.

Сорхкафарэ попятился.

Из зияющей раны на шее Кедмона сочилась кровь вперемешку с какой-то черной вязкой жидкостью. Той же смесью были испачканы рот и зубы.

И глаза Кедмона были так же бесцветны, как его мертвенно-бледная кожа.

— Я не могу остановиться… они не дадут мне остановиться.

Кедмон передернулся, напрягшись всем телом, и на миг крепко зажмурил прозрачные глаза. Неуклюже, дергаясь, он шагнул вперед… затем вдруг резко расслабил мышцы и, как был, с голыми руками бросился на Сорхкафарэ.

Тот весь подобрался, но кинжала не поднял.

Кедмону, как и всем им, слишком много пришлось увидеть за эти долгие годы непрерывных битв. Разум человека, судя по всему, не выдержал такого напряжения. Как бы глубоки ни были различия между людьми и эльфами, Кедмон все-таки оставался союзником, который отважно сражался бок о бок с Сорхкафарэ и его соплеменниками. Отец Кедмона погиб, когда их родное селение пало под натиском врага, прежде чем подоспели на помощь союзные силы. Кедмон тем не менее не дрогнул, воевал стойко и неизменно хранил верность союзу.

Сорхкафарэ отступил в сторону, решив просто оттолкнуть руки Кедмона. Он едва успел поднять руку, когда пальцы Кедмона сомкнулись на его шее. Слишком быстро, слишком проворно для раненого.

Кедмон сильнее сжал пальцы.

Сорхкафарэ не мог дышать. Он попытался разжать мертвую хватку Кедмона. Лицо человека страдальчески исказилось, рот открылся.

— Не сопротивляйся, — прошептал он. — Не вынуждай… не вынуждай меня причинять тебе боль.

На миг Сорхкафарэ перестал бороться за глоток воздуха.

Окровавленные зубы Кедмона утратили привычный облик. Рот человека щерился острыми клыками, как у пса или тупомордого гоблина. Сорхкафарэ резанул кинжалом предплечье Кедмона, но тот даже не дрогнул.

Грудь эльфа тяжело вздымалась, пытаясь сделать вдох, в глазах темнело. Он что есть силы воткнул клинок в шею Кедмона.

Голова человека от удара дернулась вбок. Кедмон сдавленно всхлипнул, то тут же вновь повернул к Сорхкафарэ лицо, уже расплывавшееся смутным овалом перед тускнеющим взором эльфа.

— Это не поможет, — простонал Кедмон. — Ничего не выйдет… прости…

В ноздри Сорхкафарэ хлынул воздух.

Эльф пошатнулся, жадно вдохнув полной грудью, затем поперхнулся и, пытаясь сделать новый вдох, закашлялся. Он лежал на боку на земле, даже не сознавая, что упал. Чей-то размытый силуэт выплыл из темноты и склонился над ним. Сорхкафарэ в страхе отпрянул.

— Вставай, командир! — Голос был знакомый, и говорил он по-эльфийски. — Лошади перебиты… но нам надо бежать!

В глазах прояснилось, и Сорхкафарэ увидел одного из своих офицеров. Снехакроэ протянул ему руку, но Сорхкафарэ лишь оглянулся в поисках Кедмона.

Человек лежал, скорчась на боку, чуть поодаль, слева. Из его спины торчало древко эльфийского копья. Серебристый наконечник выходил из груди Кедмона, и по блестящему острию сбегали наземь струйки черной жидкости.

Сорхкафарэ воззрился на отверстую рану, почти не замечая Снехакроэ, пока родич не поднял его рывком на ноги и не попытался увлечь за собой.

Кедмон перекатился на живот и уперся ладонями в землю. Приподнялся толчком и поднял голову. Снехакроэ замер, потрясенно глядя на человека.

Кедмона затрясло. Опять все его тело напряглось, словно мышцы свело судорогой. Пальцы впились в землю, словно человек цеплялся за нее в попытке удержать нечто, рвущееся наружу.

— Бегите! — проскулил он.

Сорхкафарэ все еще колебался. Этот человек просто не мог оставаться в живых. По наконечнику копья, торчавшего из его груди, побежали новые черные струйки, и такая же черная жидкость сочилась из-под кинжала, воткнутого в шею. Ручеек ее, достигнув земли, исчезал, но Сорхкафарэ отчетливо слышал мерное капанье.

— Бегите… пока можете! — закричал Кедмон.

Снехакроэ дернул Сорхкафарэ за руку, и они побежали. — По пятам за ними бежали, размеренно топоча ногами, зловещие фигуры. Чем больше их становилось, тем чаще Сорхкафарэ замечал знакомые лица, которые мелькали перед ним в минувшей битве, — лица и союзников, и врагов. Все они в темноте казались необычайно, мертвенно бледными.

И у всех горели прозрачные глаза.

* * *
Сорхкафарэ…

В мыслях Магьер, медленно приходившей в себя, это имя звучало так, будто принадлежало ей.

— Сгэйльшеллеахэ, не смей!

Это был голос Бротана, но Магьер могла различить лишь мелькавшие вокруг размытые пятна. Она упала, уткнулась носом в пахучий мох.

Магьер тяжело задышала.

— Она не человек! — огрызнулся Сгэйль. — Вампир… в нашем лесу!

— Нет, — буркнул Бротан. — Не вампир, а нечто другое. А теперь сделай, как я сказал!

Магьер трижды быстро вдохнула и выдохнула, и лишь тогда ее осенило.

Бротан так никому и не рассказал о том, какой увидел ее в усыпальнице Дармута. Он сохранил ее тайну.

Впрочем, сейчас это уже не имело значения. Она потеряла власть над собой, обратилась в дампира — и это видели все.

В глазах Магьер понемногу прояснялось. Она лежала на боку, и рука ее бессильно распласталась во мху, перед самым лицом. На ногтях подсыхала кровь.

Вот только рука была не узкая и смуглая, как во сне… видении… или как там еще назвать лавину обрушившихся на нее образов и звуков. Теперь Магьер видела только собственную бледную ладонь, а не тонкие длинные пальцы эльфа, которым она на время стала… Сорхкафарэ.

Почему так случилось? Она ведь не касалась трупа жертвы, чтобы ее глазами увидеть убийцу-вампира.

Магьер перевалилась на спину, пытаясь разглядеть лица тех, кто стоял вокруг нее. И тогда ее взгляд упал на березу, которой она коснулась за миг до того, как мир вокруг погрузился во тьму. Магьер охватила дрожь.

На стволе березы остались отпечатки ее ладоней. Кора в этих местах потемнела и высохла. Ломкое крошево уже осыпалось наземь.

— Лисил! — отчаянно закричала Магьер.

— Я здесь… иду! — отозвался он, а затем яростно крикнул: — Прочь с дороги!

В шею Магьер ткнулся влажный нос, и Малец прижался мохнатой мордой к ее щеке. Магьер запустила пальцы в его густую шерсть и замерла. Подбежал Лисил и упал на колени рядом с ней.

Магьер вцепилась в него, пытаясь спрятать лицо на его груди, обтянутой кольчужной рубахой, укрыться разом от всех чужих глаз.

— Все будет хорошо, — прошептал Лисил.

Глубоко внутри нее все еще жила дрожь пережитого потрясения, перед мысленным взором плыли мертвенные отпечатки ее ладоней на коре березы. Хорошо уже не будет. Никогда.

Магьер стиснула пальцами кольчужную рубаху Лисила так, что кожа затрещала в ее руках и кольчужные кольца впились в ладони. В ее голове до сих пор отдавалось эхом имя, которым ее называли в видении. Ее… его союзники пришли во тьме — с бесцветными глазами, с зубами, обагренными кровью своих соратников. Сорхкафарэ.

* * *
— Я сказал — назад! — прорычал Лисил и теснее прижал к себе Магьер. — Все уже закончилось.

Ему и в голову не пришло бы прикасаться к Магьер, пока она сама не узнает его. Однако, когда она упала и выкрикнула его имя, Лисил понял, что ее дампирская натура уже отступила.

Бротан обогнул их и жестом велел Сгэйлю отойти. Оша наконец-то выпустил Винн.

Энниш уже поднялась, но до сих пор сидела на корточках, приходя в себя после удара Бротана. Ее второй спутник помогал своему сотоварищу — тому, которого Магьер швырнула на деревья. На поляну они вышли оба, но второй анмаглахк сильно хромал, и его рубаха на груди была изорвана в клочья.

Нейна сверлила Лисила потрясенным взглядом. Ни следа не осталось от страха и гнева, с которыми она отвергала его просьбы. Только настороженное отвращение и сквозило в ее глазах, когда она смотрела то на Лисила, то на Магьер, укрывшуюся в его объятиях.

— Нет, не закончилось, — холодно проговорила Фрет, и белоснежная маджай-хи, которая преграждала ей путь, беспокойно шевельнулась. — Ты привел в наш край вампира. Не понимаю, как такое возможно, но этой твари, с которой ты так нянчишься, здесь не место.

Гнев Лисила вспыхнул с новой силой, но отойти от Магьер он не мог.

— Малец, — сказал он тихо, — убей каждого, кто сделает хоть шаг.

Малец никаким способом не ответил на эти слова. Он просто обошел Лисила и встал перед Магьер, коротко глянув в сторону белоснежной маджай-хи, которая преграждала дорогу Фретфарэ.

— Хватит, — настойчиво проговорил Бротан. — Будь она вампиром, лес ее нипочем не впустил бы на наши земли. Лисил тут ничего изменить не мог.

Лисила не слишком радовало то, что именно Бротан командует сейчас на поляне. Судя по всему, Сгэйль и Фретфарэ с неохотой, но признавали его главным. Пока что эта перемена власти защищала Магьер от остальных анмаглахков, но все равно Лисилу это было не по душе.

Бледные шрамы явственней, чем обычно, выделялись на осунувшемся лице Бротана.

— Мы бежали всю ночь, и у нас давно не было ни крошки во рту. Мы устроимся на отдых в лесу.

Он жестом указал на папоротники, за которыми скрывался проход в лесной стене.

— Ты, Фретфарэ, будь добра сообщить обо всем случившемся Вельмидревнему Отче. Скажи ему, что все улажено, что мы нашли пропавшую женщину и скоро вернемся. Сгэйль и Оша поищут что-нибудь съестное, а ты, Энниш…

Бротан резко развернулся к беловолосой женщине, и теперь Лисил не видел его лица.

— Ты и твои спутники будете держаться как можно дальше от Сгэйля и его подопечных. Или же по возвращении тебе придется отвечать не только за то, что ты уже натворила.

Энниш подняла свой стилет и, хромая, прошла мимо Бротана. С почерневшим от злобы лицом она подошла к своим спутникам, и все трое скрылись в проходе.

Лисил помогал Магьер подняться на ноги. Когда подошел Бротан, Малец бросился на него, и собачьи клыки лязгнули, схватив пустоту, потому что эльф вовремя отпрыгнул.

— Не надо, — торопливо сказал Сгэйль, обращаясь к Мальцу. — Не надо больше драться… пропусти его.

Услышав эти слова, Бротан посмотрел на Сгэйля с некоторым интересом:

— Похоже, ты мне не все рассказал.

Тот вздохнул, но ничего не ответил.

— Малец, — сказала Магьер, — все в порядке.

Сомнения полуэльфа усилились. Пускай себе Бротан и усмирил на время недавних противников… но все же это Бротан, тот самый, что так бесстыдно обманул его. Лисил ни за что на свете не позволил бы себе даже намека на благодарность этому типу, однако молча разрешил Магьер пойти вслед за ним.

Уходя, он оглянулся на поляну. Нейна провожала его взглядом, но Лисил больше не мог различить никаких эмоций в ее больших бесстрастных глазах.

* * *
На его земле — исчадие зла.

Вельмидревний Отче — тот, кого раньше звали Сорхкафарэ, — трясся всем телом, лежа в своем алькове.

Эта бледная женщина с волосами, запятнанными кровью, обманула даже Фретфарэ.

Той долгой ночью, когда он бежал бок о бок с Снехакроэ и другими соратниками, позади все время слышны были крики. С каждой новой зарей его отряд неизменно уменьшался.

В отряде были не только эльфы, но также гномы и люди. Гномы начали отставать первыми. Коротконогие, плотные, они не могли бежать так быстро, как их союзники, и каждый раз на рассвете, озирая жалкие остатки своего войска, бойцов, распростертых в изнеможении на голой земле, Сорхкафарэ видел среди них все меньше гномов. Днем они искали воду и пищу, спали — понемногу, по очереди, а с заходом солнца опять бежали вглубь континента, к Аоннис Лоинн.

И едва начинало смеркаться, они слышали позади крики и топот бегущих ног — это нагоняли их исчадия зла. С каждой ночью они оказывались все ближе, потому что отряд Сорхкафарэ все больше выбивался из сил. Не единожды, озираясь назад, Сорхкафарэ видел во тьме десятки, а может, и сотни горящих глаз.

Затем начали отставать люди и эльфы, и никто не мог вернуться за ними. На пути своего бегства отряд встречал только брошенные и разоренные города и деревни. И не раз впереди во тьме возникали бледные фигуры с горящими глазами. Беглецы с боем прокладывали себе дорогу, но с новой зарей отряд опять недосчитывался многих бойцов.

Вельмидревний Отче никак не мог изгнать из своих мыслей эти воспоминания.

Куиринейна и ее тайные сподвижники больше его не интересовали. В незапамятные времена Вельмидревний Отче привел свой народ в эти земли, чтобы охранить его от зла. И вот сюда явилась эта женщина — это исчадие, порожденное человеком. Древний Враг пробудился раньше, чем он опасался. Только этим можно было объяснить появление этого нового орудия смерти и хаоса. Ходячей скверны, которая сумела проникнуть в этот край, единственное убежище, спасшее народ его много веков назад.

Вельмидревний Отче отнял увядшие ладони от древесных стен алькова, но пальцы его все еще дрожали.

ГЛАВА 15

Фретфарэ убежала с поляны с бьющимся сердцем. Она бежала по лесу до тех пор, пока не решилась найти место для разговора с Вельмидревним Отче. Как рассказать ему о том, что произошло, о том, что она видела? С чего начать? Женщина-вампир вошла в пределы их земель и свободно бродила среди их соплеменников… а теперь ее защищает Бротандуиве.

Фретфарэ глянула вверх — на солнце стремительно надвигались черные тучи. Мгновение — и утренний свет померк. В лесу, окружавшем ее, потемнело. Знамение.

Она опустилась на колени под ветвями высокого вяза и прижала к коре гладкую дощечку словодрева. Нежелание рассказывать о таких неприятных событиях покорно отступило перед необходимостью услышать совет Вельмидревнего Отче.

— Отче…

Я здесь, дочь моя.

Голос Вельмидревнего Отче, прозвучавший в сознании Фретфарэ, принес ей некоторое облегчение.

— Я не знаю, с чего начать… Я… обманула твои ожидания…

Мне все известно. Я был там, где ты столкнулась лицом к лицу с этим ужасом. Уничтожь ее! Передай мое пожелание Бротандуиве и избавься также от маленькой женщины. Но прежде ты и Сгэйльшеллеахэ должны усмирить Лиишила. Обездвижьте его, если понадобится, но не причиняйте ему серьезного вреда.

Наверное, Вельмидревний Отче видел не все?

— Бротандуиве защищает эту женщину-вампира, — ответила Фретфарэ, — а также он позволил Лиишилу говорить с Куиринейной. Думаю, даже с помощью Энниш и ее спутников мне не удастся одолеть греймасгу, если он откажется подчиняться твоему велению. А Лиишил и эта женщина станут на сторону Бротандуиве.

В недрах дерева воцарилось долгое молчание, а затем…

Передай Бротандуиве мои указания. Он подчинится.

Впервые в жизни Фретфарэ усомнилась в мудрости Вельмидревнего Отче. Быть может, он не видел, какое лицо было у Бротандуиве, когда старший анмаглахк помешал Сгэйльшеллеахэ напасть на эту дикую тварь.

— Отче, положение неблагоприятное. Оша почти не обучен и подчинен Сгэйльшеллеахэ в обете защиты. Я не верю, что они подчинятся даже Бротандуиве, если его приказ будет противоречить этому обету. А греймасга…

Она запнулась, понимая, что бросает тень на одного из старейших членов своей касты.

— Бротандуиве ведет себя так, точно он не один из нас. Прости мои сомнения, Отче, но не лучше ли будет привести этого вампира назад в Криджеахэ? С помощью других наших собратьев мы схватим ее без труда, особенно если Лиишил должен остаться невредим.

И вновь дерево надолго смолкло.

Да… это мудрый совет, и я чрезвычайно горд такой мудрой дочерью. Приведи их назад в Криджеахэ.

Фретфарэ наконец-то вздохнула с облегчением.

— Во тьме и безмолвии, Отче.

* * *
Утреннее солнце скрылось за тяжелыми тучами, и погожее начало дня сменилось сумерками. Небо налилось серостью, воздух ощутимо похолодел.

Бротандуиве знал, что расскажет Фретфарэ Вельмидревнему Отче — о том, что видела сама, и о том, что сделал он, Бротандуиве, — но тут уже ничего не изменишь. Ему нужен Лиишил — иначе все хрупкие замыслы Куиринейны и давно погибшей Эйллеан закончатся ничем.

Тогда, в усыпальнице Дармута, было очень хорошо видно, сколь много эта порченая женщина, Магьер, значит для Лиишила. Быть может, много больше, нежели сознавал сам полукровка. Бротандуиве не мог допустить, чтобы ей причинили вред, — иначе пострадал бы и Лиишил, а тогда он был бы потерян для миссии, которая его ожидает. Бротандуиве не отходил от Лиишила и Магьер и постарался, чтобы Энниш и ее спутники держались от них как можно дальше.

Он не виделся с Куиринейной целых восемь лет — с той самой ночи, когда она по воле Вельмидревнего Отче была приговорена к вечному заточению. Встречаться с ней было бы чересчур опасно — и для самой Куиринейны, и для Бротандуиве, и для тех немногих, кто поддерживал дело, начатое много лет назад Эйллеан. И все же когда Бротандуиве увидел лицо Куиринейны, в котором было столько сходства с Эйллеан, это зрелище надолго выбило его из колеи.

Хотя он никогда не заговаривал об этом, дочь Эйллеан, вполне вероятно, подозревала, как сильно Бротандуиве любил ее мать. Он слишком многим пожертвовал, чтобы исполнить обещание, данное Эйллеан. Он пожертвовал даже жизнью самой Эйллеан. И скоро ему придется приносить новые жертвы.

У Лиишила есть все основания ненавидеть его. Однако же у Бротандуиве не было иного выбора, кроме как доставить Куиринейну в Край Эльфов, на суд и приговор. Один из них должен был остаться свободным от подозрений в глазах Вельмидревнего Отче, а Куиринейна уже нарушила волю патриарха анмаглахков. Не подлежало сомнению, что Бротандуиве не должен разделить с ней вину и наказание. Она это понимала.

Он хитростью вынудил Лиишила закончить его собственное задание и убить Дармута. И опять же Бротандуиве не видел иного выхода. Все, что он ни сделал, он сделал больше ради своего народа, нежели во исполнение замыслов Вельмидревнего Отче.

Вернулись Сгэйльшеллеахэ и Оша, принесли орехов и ягод. Сгэйльшеллеахэ заметно осунулся и старался ни на кого не смотреть. Бротандуиве было его жаль. Что там ни говори про обет защиты, а Сгэйльшеллеахэ в присутствии Магьер покоя не видать… да и Фретфарэ тоже.

А также и ему, Бротандуиве.

Он обеими руками принял у них орехи и ягоды.

— Оставайтесь с Энниш и ее спутниками. Скоро вернется Фретфарэ.

Сгэйльшеллеахэ наконец поднял глаза и прямо взглянул на него. Прежде чем он успел возразить, Бротандуиве прибавил:

— Я буду исполнять твой обет защиты, как свой собственный. Отдохни покуда. Когда мы вернемся в Криджеахэ, Вельмидревний Отче мудро рассудит, как нам быть.

Последние слова чуть не застряли у него в глотке, но сказать это было необходимо.

Сгэйльшеллеахэ искоса глянул на Магьер, и вновь на лице его промелькнула тень отвращения. Он кивнул и пошел прочь, а за ним последовал молодой Оша.

Бротандуиве прошел через лес туда, где устроились подопечные Сгэйльшеллеахэ. Он еще не был знаком с маленькой женщиной по имени Винн, которая сидела сейчас, привалившись к стволу рослого кедра. Отыскав где-то лоскут полотна, она перевязала неглубокую рану на плече Лисила. Рядом с ней сидел маджай-хи, Малец, с которым на поляне разговаривали и Сгэйльшеллеахэ, и Лиишил — довольно странное обстоятельство.

Маджай-хи и женщина смотрели в глубину леса, и Бротандуиве краем глаза заметил, что вдалеке за деревьями бродит стая псов. Белоснежная самка то и дело подходила ближе.

То, что стая маджай-хи и клуассас помогли маленькой женщине найти Куиринейну, немало озадачило Бротандуиве. Хотя эти животные много лет охраняли эту землю от чужаков, они явно не видели опасности в женщине по имени Винн.

Бротандуиве не верил в знамения, и все же это был странный знак. Сомнения в замысле Эйллеан, которые зародились у него в минувшие годы, сейчас отчасти уменьшились. Преображенные стихийными духами обитатели его родины, похоже, сочли возможным пренебречь воззрениями Вельмидревнего Отче.

Магьер устроилась поодаль от кедра. Она вытянулась на земле, усталая и явно изнуренная недавней вспышкой ярости. Лисил подошел и сел на корточки рядом с ней.

Бротандуиве опустился на колени у ног Магьер и принялся раскалывать стилетом скорлупу орехов.

— Больше не испытывайте терпение Сгэйльшеллеахэ, — напрямик сказал он Лиишилу. — Ваши поступки и так поставили его в крайне трудное положение. Фретфарэ теперь будет искать любой повод казнить Магьер.

Лиишил в упор поглядел на него. Винн, а вслед за ней и Малец обогнули кедр и устроились поближе, чтобы слышать разговор.

Магьер не шелохнулась.

— Винн, что это взбрело тебе в голову? Как ты могла убежать, не сказав никому ни слова?

Маленькая женщина нахмурилась:

— Как еще мы могли обойти требования Вельмидревнего Отче? Или нужно было, чтобы он и дальше изводил Лисила, суля ему встречу с Нейной?

Малец с ворчанием ткнулся в Винн носом, и она погладила его по голове.

— Мне очень жаль, Магьер, — продолжала она без тени сожаления в голосе. — Малец убегал с маджай-хи, и я… знала, куда он направляется. Мне просто некогда было вас предупредить.

Бротандуиве молчал, ловя каждое слово.

Вельмидревний Отче пытался подчинить Лиишила своей воле, но ради чего? Помимо обычая никогда не проливать кровь своих сородичей, у патриарха анмаглахков был еще один повод сохранить жизнь Куиринейне — чтобы выведать имена ее сообщников. Теперь ясно, почему Лиишилу был дан свободный проход по землям эльфов.

Бротандуиве повернулся к Лиишилу.

— Ты не сможешь освободить свою мать… без согласия Вельмидревнего Отче. Он властвует над местом ее заключения. Если ты по-прежнему хочешь освободить ее, тебе нужно вернуться в Криджеахэ и торговаться за ее свободу.

Магьер перевернулась на бок и, нахмурясь, приподнялась на локте.

— Тебе-то что за печаль? — процедил Лиишил. — Она в заключении, потому что это ты приволок ее сюда!

— Если бы я этого не сделал, — ответил Бротандуиве, — любой другой анмаглахк сделал бы то же самое… если не хуже.

— Я думала, эльфы не убивают своих, — проговорила Магьер.

— Свои — это не всегда те, кто той же крови или принадлежит к той же расе, — отпарировал Бротандуиве. — Эйллеан мне доверяла, я был ее другом. Да, истинно так. И кто же лучше меня позаботился бы о том, чтобы Куиринейна вернулась целой и невредимой?

Он опять повернулся к Лиишилу.

— Тебе ведь известно наше слово… тру?

— Оно означает «предатель», — холодно ответил Лиишил.

— Упрощенно говоря — да. Также это слово обозначает отверженного, изгнанного, лишенного защиты общества. Наш закон, запрещающий проливать кровь своих сородичей, основан на обычаях и традициях, а не на словах или указах, какие пишут люди.

— Как удобно, — пробормотала Магьер. — Такой закон гораздо проще повернуть в нужную сторону.

Бротандуиве пропустил ее реплику мимо ушей и по-прежнему не сводил глаз с Лиишила.

— Некоторые из нас полагают, что предатель лишен защиты обычая и общества, а потому не может считаться своим. Так, например, полагал Гройташиа, когда пытался убить тебя за то, что ты вмешался в мою миссию в Веньеце.

Это была только половина правды, зато весьма подходящая для его цели.

— А как же Лиишил… Лисил? — спросила Винн. — Что сделают с ним за то, что он убил одного из вас? Это была самозащита.

Девушка смотрела на Бротандуиве с таким испытующим интересом, что он втайне насторожился.

— Я буду свидетельствовать в пользу Лиишила, — вслух ответил он. — И скажу всю правду, если до того дойдет.

— Правду? — не сказал, а выплюнул Лиишил. — Ты — и скажешь правду? И много у тебя в запасе таких дурных шуток?

— Эта история да еще свободный проход людей по нашим землям и стали причиной того, что в Криджеахэ собираются старейшины наших кланов. Теперь Фретфарэ предоставит им еще более веский повод для беспокойства.

При этих словах Бротандуиве посмотрел на Магьер.

* * *
Позабыв о собственной боли, Магьер терзалась за Лисила. Сколько усилий приложила Винн, чтобы отыскать Нейну, а ничего хорошего из этого не вышло.

Магьер потеряла власть над собой на глазах у врагов, обнаружив свою истинную природу. Они так и не поняли, кто она есть на самом деле… однако и объяснения вряд ли бы ей помогли. К отпрыску вампира эльфы отнеслись бы не лучше, чем к вампиру.

Хуже того — после всех трудов и поисков Лисила, после всех потерь, страданий, кровопролития Нейна даже не захотела с ним говорить.

Магьер старалась не смотреть на лес. Всякий раз, когда взгляд ее падал на какое-нибудь дерево, ей сразу представлялись мертвые следы ее ладоней на коре березы. Кажется, никто больше, кроме нее, этих следов не заметил. И еще ее по-прежнему преследовало видение кровавого пиршества вампиров в ночном лагере.

Эльфы, люди, коренастые гномы сражались бок о бок, как союзники, хоть такое и казалось невозможным. По крайней мере, в той части мира, где родилась и жила Магьер. Винн порой заговаривала о том, что неподалеку от ее родины живут эльфы, которые совершенно не похожи на здешних.

Если то, что видела Магьер, правда, если это было на самом деле, — то где и когда? И каким образом, почему она увидела это, коснувшись березы?

Винн зябко поежилась и плотнее прижалась к Мальцу, чтобы согреться. Даже Лисил обхватил себя руками, как будто продрог.

— Надо разжечь костер, — сказала Магьер. — Бротан, помоги мне собрать хворост.

— Я пойду за хворостом, — объявил Лисил, хотя сам все отводил глаза, не желая смотреть на Бротана. — Тебе нужно отдохнуть.

Бротан, судя по всему, собирался ответить отказом на оба предложения. Магьер, глянув на него, едва заметно качнула головой, затем наклонила ее в сторону Лисила. Бротан, озадаченный, промолчал.

— Оставайся здесь, — сказала Магьер Лисилу. — Пускай Винн расскажет тебе, как они пытались вывести Нейну с той поляны. Вдруг мы упустили что-то важное.

Она встала и двинулась прочь. Бротан пошел следом. Когда они отошли за пределы слышимости, он заговорил первым:

— Что ты задумала?

— Когда мы дрались в усыпальнице, ты видел, как я меняла облик. Почему ты не рассказал об этом своим… сородичам?

Помолчав немного, Бротан ответил:

— Это их не касалось.

— Кто-нибудь еще знает, что Дармута убил Лисил?

Он остановился, вынудив Магьер повернуться к нему лицом.

— Я сообщил, что моя цель достигнута. Вопросов задавать никто не стал, так что я особо не распространялся.

— Однако же ты рассказал им, что он убил Гройта?

— Когда есть труп, без объяснений не обойтись, — бесстрастно ответил Бротан. — Я вернул тело Гройташии его родным и близким. Он был анмаглахком, и у него оказалось перерезано горло. Единственным правдоподобным объяснением могла быть только правда… что убивший его прошел наше обучение.

Магьер терпеть не могла, когда кто-нибудь из этих мясников говорил о Лисиле как об одном из них.

— Чего бы ты ни хотел от Лисила, даже и не мечтай об этом, — предостерегла она. — Мы уйдем отсюда и — тем или иным способом — заберем мать Лисила. Ему и так из-за вас пришлось немало испытать. Он будет жить так, как захочет, и я об этом позабочусь. Ясно?

Тень странной усталости, а быть может, печали мелькнула на иссеченном шрамами лице Бротана.

— Ты делила с ним ложе.

Магьер так опешила, что на миг потеряла дар речи.

— Не суй носа в мою жизнь! Что бы ни было между мной и Лисилом, тебя это не касается!

— Это касается его, и куда больше, чем ему кажется, — ответил Бротан. — Я понимаю, к чему ты стремишься, однако ты не понимаешь, какие здесь замешаны силы… благодаря происхождению Лиишила.

Магьер вздрогнула при этих словах, хотя и не поняла, на что намекает Бротан. Кроме, быть может, того, что их с Лисилом близость может в ближайшие дни стать еще одним доводом не в его пользу. Она переменила тактику:

— Тогда окажи мне услугу.

— Все, что в моих силах.

— Мне нужно поговорить с глазу на глаз с Нейной… всего лишь минутку.

Снова в глазах Бротана мелькнула настороженность, и он покачал головой.

— Никто ничего не увидит и не узнает, — продолжала она. — Мне нужно кое-что у нее спросить, прежде чем решить, что делать дальше. И я… я буду обязана тебе ответной услугой.

Магьер наизнанку выворачивало при мысли, что она окажется в долгу у Бротана. Но ей позарез нужно было узнать, ради чего Лисил рискует своим будущим. Если бы Магьер могла вернуться в прошлое и спасти свою мать, — она сделала бы это любой ценой. Магелия того стоила… а Нейна?

— Даже и не думай, — предостерег Бротан, — что Фретфарэ забудет о том, что сегодня видела.

Он в упор глянул на Магьер, и от этого взгляда дрожь, неустанно донимавшая ее, усилилась. Затем Бротан двинулся к лесной стене, а Магьер пошла следом. Остановившись у прохода в колючем лабиринте, рослый эльф на миг придержал ее.

— Вспомни о своем обещании в следующий раз, когда мне понадобится содействие Лиишила. Ради его же блага.

Магьер кивнула, хотя при этом ее бросило в жар от негодования. Она только надеялась, что Лисил не скоро еще отвлечется от разговора с Винн.

Под низким, затянутым тучами небом в проходе было по-вечернему сумрачно. Раздвинув огромные папоротники и шагнув на поляну, Магьер еще не знала, как пойдет этот разговор. И остановилась на краю поляны задумавшись, — до тех пор, пока из-за жилого вяза не появилась Нейна.

Неся в руках шафрановую подушку, забытую у ручья, она направлялась к дому. При виде Магьер Нейна остановилась, бросила подушку наземь и замерла, ожидая продолжения.

Магьер направилась к ней, а мать Лисила тем временем наблюдала за двумя оставшимися на поляне маджай-хи. Один из псов жадно лакал воду из ручья, а другой, свернувшись на мягком мху, старательно вылизывался. Это зрелище, судя по всему, доставляло эльфийке немалое удовольствие.

— Ты подвергаешь риску хрупкий мир, который установил Бротандуиве, но, если твое отсутствие обнаружат, расплачиваться придется Сгэйльшеллеахэ.

Чтобы добиться этой встречи, Магьер заключила отчаянную сделку, а теперь не могла и слова вымолвить, глядя в лицо призраку из прошлого Лисила. Прекрасной и смертоносной Нейны. Магьер вспомнила намек Бротана на их с Лисилом близкие отношения, и это воспоминание изрядно ослабило ее решимость поговорить с Нейной. Она часто гадала: почему из всех женщин, которые существуют на свете, Лисил выбрал именно ее, Магьер?

Магьер всегда откровенно выражала свои чувства. Она не была искушена в женских хитростях и женской скрытности.

— Разве ты не скучаешь по нему? — тихо спросила она. — Разве ты не рада его видеть?

Это было совсем не то, что она собиралась сказать. Но если бы у нее отняли Лисила, разлучили бы с ним на целых восемь лет, Магьер, вновь увидев его, разрыдалась бы, как ребенок.

— Ты… с ним? — спросила Нейна, хотя на самом деле это был вовсе не вопрос.

Ни оскорбительного тона, ни горькой печали, как в словах Бротана, — и все же Магьер вдруг стало страшно.

— Да. Мы держим таверну… в Миишке, это городок на белашкийском побережье. Но с той самой ночи в Беле, когда появился Сгэйль и намекнул, что ты, быть может, еще жива… с той самой ночи он захотел найти тебя. — Магьер обнаружила, что и в ее словах хватает горечи. — Даже после всего, что ты с ним сделала.

Нейна в упор, не мигая, смотрела ей в глаза.

— И что же я с ним сделала?

Горечь, всколыхнувшаяся в Магьер, вновь обернулась гневом:

— Ты обучила его… использовала… вынудила стать таким же убийцей, как ты сама. Каждую ночь он напивался до беспамятства — просто для того, чтобы забыть то, чему ты его научила.

— А сумел бы он выжить рядом с тобой, если бы не прошел обучения? — осведомилась Нейна.

— Ах да, выживание! — прошипела Магьер. — Вот, стало быть, зачем ты его обучала? Как бескорыстно!

Это была уже скорее жестокость, чем ее обычная прямота. Но неужели Нейна и вправду нисколько не любит своего сына?

— Я ничего о тебе не знаю, — отпарировала Нейна. — Ненамного больше знаешь ты о Лиишиле, который, быть может, еще исполнит свое предназначение, и не только на благо моего народа. Случится ли так — покажет только время, и в глубине души я надеюсь, что этого не произойдет. Лиишил должен покинуть этот край и уйти из-под власти Вельмидревнего Отче. Если он тебе дорог, — забери его отсюда.

С этими словами она скрылась в недрах жилого вяза, даже и не подумав подобрать валявшуюся на траве подушку.

Магьер не знала, отчего ее бьет дрожь — то ли от воздействия леса, то ли просто от ярости.

Осколки мозаики никак не желали складываться в единое целое.

Нейна обучала Лисила, не питая к нему любви и не мучась угрызениями совести. Она произвела сына на свет во имя «миссии», как анмаглахки именовали все свои задания и темные делишки.

Малец когда-то предположил, что Нейна и ее единомышленники хотели разрушить замыслы Вельмидревнего Отче. Или, по крайней мере, найти собственный способ одолеть некоего давно забытого врага, чьего возвращения так опасался их предводитель. По каким-то тайным причинам для этого им понадобился полукровка. Видимо, им нужен был некто, не принадлежащий ни к касте анмаглахков, ни к народу эльфов. Мать Лисила втайне обучила его, вопреки законам своей касты.

Лисил любил свою мать, однако Нейна не любила своего сына.

Пройдя через папоротники, Магьер зашагала назад по лесному проходу. Сердце ее сжималось от нестерпимой печали. Что ж, она так любит Лисила, что сумеет восполнить нехватку материнской любви.

* * *
Лисил поднял взгляд. Из леса вышел Бротан, неся в руках охапку хвороста и сухих веточек для растопки.

— Не представляю, что еще можно сделать, — продолжала Винн.

— Где Магьер? — резко спросил Лисил.

— Собирает хворост. Она скоро придет.

Полуэльф поднялся на ноги и посмотрел туда, где разместились прочие анмаглахки. Пересчитал их, желая убедиться, что все на месте. Так оно и было, и чувство облегчения тотчас сменилось вспышкой ярости. Лисил хотел ужеобругать Бротана за глупость, но пока сдержался. Непонятно было, с какой стати Бротан решил оставить Магьер без присмотру.

Как долго Винн отвлекала его внимание своим рассказом? У Лисила перехватывало горло всякий раз, когда он вспоминал, как холодно встретила его Нейна. Он сделал шаг, намереваясь пойти на поиски Магьер.

— Она вот-вот вернется, — сказал Бротан. — Помоги мне разжечь костер.

Лисилу тошно было помогать этому типу даже в таком незамысловатом деле. Тем не менее он присел на корточки, то и дело оглядываясь — не появится ли Магьер.

В воздухе прибавилось сырости, да и хворост оказался не слишком-то сухим. Бротан достал небольшой брусок стали и начал чиркать по нему кремнем, но прошло немало времени, прежде чем занялось пламя. Винн принялась чистить ягоды биссельники и колоть оставшиеся орехи. Наконец Лисил услышал хруст шагов по лесной опавшей листве. Это была Магьер, но несла она только три сухих ветки.

— И это все, что ты нашла? — осведомилась Винн.

Магьер ничего не ответила. Лисил взял у нее ветки и бросил их на землю у костра.

— Она устала, — сказал он и жестом указал Магьер на большое красное дерево, которое росло шагах в десяти. — Мы пойдем туда, отдохнем. Винн, оставайся с Мальцом. Постарайся хоть немного поспать.

— Но вы же будете так далеко от костра, — возразила Винн.

Лисил ожидал возражений от Бротана, но рослый эльф даже не сделал попытки встать.

— Нам всем нужен отдых, — сказал он. — Устраивайтесь, где хотите, но так, чтоб я вас видел.

Полуэльф легонько подтолкнул Магьер. Ясное дело, они далеко не уйдут. Он ни за что не бросит Винн одну в компании этого убийцы со шрамами. Ему просто захотелось отойти настолько, чтобы их не слышали другие. Он уселся было под деревом, привалившись спиной к стволу, но Магьер попятилась.

— Давай просто посидим на травке, — сказала она и села, дожидаясь его.

Под пасмурным небом в лесу заметно потемнело, но Магьер, похоже, это не волновало, так что Лисил без возражений присел рядом с ней.

— Ты совсем не этого ожидал, правда? — прошептала она. — Ты думал, она будет рада увидеть тебя после стольких лет… независимо от того, что произошло в Веньеце после твоего побега.

Неужели поэтому Магьер такая притихшая и отчужденная? Она просто беспокоится за него? Нет, дело не только в этом. Лисил чувствовал, что не только в этом.

— Да, — сказал он вслух, — я ожидал совсем не такого. Все, что бы мы ни делали, выходит не так, как задумано. Как будто моего детства вовсе никогда и не было и я для нее совсем чужой.

Лицо Магьер стало напряженным и задумчивым, и она, казалось, избегала смотреть на Лисила. Она выдала свою дампирскую натуру. То, как отнеслись к этому преображению эльфы, глубоко задело ее. Теперь вся их ненависть сосредоточилась не на Лисиле, а на Магьер. Ему самому наплевать, кто она такая. Она все равно остается Магьер. Вот только нужен ли ей Лисил — такой, какой он есть?

Вещь… орудие… оружие. Он недостоин Магьер. Даже собственная мать отвергла его.

— Ты — моя кровь, Лисил, — прошептала Магьер, — моя семья и родня… все, что мне нужно.

На миг он потерял способность здраво рассуждать, и мысли его лишь лихорадочно метались между ее словами и страхом потерять ее. Краем глаза он видел ее бледное лицо, черные пряди, упавшие на щеку.

— Давай поженимся, — шепотом вымолвила она.

Лисил уперся ладонью в траву. Все события этого дня, вся тяжесть пережитого вдруг отхлынули, и ему сделалось так легко, что закружилась голова.

Именно здесь, среди стольких опасностей, почти без надежды на будущее…

В голове у него не осталось ни одной мысли, и только два слова, сказанные Магьер, вновь и вновь повторялись эхом в этой пустоте.

— Нет! — выпалил он.

Магьер вскинула голову, и глаза ее округлились от потрясения.

— То есть я хотел сказать — да, только… в общем… — мямлил он.

Всякий раз, когда Лисил выставлял себя ослом, Магьер приходила в ярость и готова была огреть его чем-нибудь тяжелым. Но сейчас она просто сидела рядом, и в глазах ее были непонимание и боль.

Как будто он, Лисил, ударил ее.

Полуэльф обхватил ладонями лицо Магьер и впился поцелуем в ее губы. Она тотчас вырвалась, с силой оттолкнув его. К ее смятению примешалась искорка гнева.

— Да! — поспешно сказал он. — То есть я имел в виду — да, конечно поженимся… а нет — не здесь и не сейчас.

Проклятие, опять он все испортил! Однако же насупленное лицо Магьер тут же смягчилось.

— Понимаешь? — торопливо продолжал Лисил, схватив ее за руки. — Не хочу, чтобы это случилось здесь, среди врагов. Вот когда мы вернемся домой, когда с нами будут Карлин, и Калеб, и, может быть, тетка Бея… вот тогда это будет то, что надо. Праздник. Самый прекрасный день в нашей жизни.

Из глаз Магьер выкатились две слезинки.

— Праздник? — переспросила она.

— Да, и танцы, — прибавил Лисил.

Магьер обвила руками его шею и так стиснула его в объятиях, что он некоторое время не мог вздохнуть.

* * *
Малец ни на шаг не отходил от Винн и не сводил глаз с Бротана, хотя понимал, что Лисил не уйдет слишком далеко. Он пытался понять поведение Нейны.

В отличие от Лисила, Малец с самого начала не ожидал радушного приема. Та Нейна, которую он помнил, была хитра и осторожна. Настолько осторожна, что Мальцу всегда было сложно выудить из ее мыслей хоть малюсенькое воспоминание. Точно так же дело обстояло с Бротаном и с Эйллеан. Все трое мастерски умели не допускать в свое сознание воспоминания, которые помешали бы им сосредоточиться на важном деле. И все же Нейна должна была изо всех сил стремиться к свободе. То, что она отказалась уйти с поляны, озадачило Мальца.

Винн придвинулась ближе к огню, пытаясь спрятать руки в длинных рукавах рубахи. Бротан возился под серо-зеленым плащом, что-то поправляя в одежде. Краем глаза Малец уловил металлическое позвякивание и втайне гадал, чем же это занят рослый эльф.

Он не доверял Бротану, однако понемногу пересматривал свое мнение о нем. Бротан преследовал собственные цели, однако же защитил Магьер от других анмаглахков. И еще сумел добиться повиновения Лисила, не дав открыто вспыхнуть их давней вражде.

Сейчас Бротан поверх низких языков пламени посмотрел на Винн — и сбросил с плеч тяжелый плащ. Рукава его зеленой рубахи были подвернуты, однако Малец не заметил, чтобы к запястьям были пристегнуты стилеты. Обойдя костер, Бротан молча набросил свой плащ на юную Хранительницу. Винн едва не подскочила от неожиданности.

— Спи, — сказал ей рослый эльф и уселся чуть позади, привалившись спиной к стволу дерева.

— Спасибо тебе, — учтиво и несколько стесненно проговорила Винн. — Я оставила Чейнов… то есть свой плащ в Криджеахэ. А ты не замерзнешь?

— Спи, — повторил он.

Винн улеглась и, помедлив немного, закрыла глаза.

Малец уронил морду на лапы, по-прежнему не сводя глаз с Бротана.

Ему следовало улечься рядом с Винн и согревать ее теплом своего тела. Ей сегодня пришлось так же нелегко, как всем прочим. И даже гораздо труднее. Теперь стихийным духам известно о ее даре — или проклятии — чувствовать их проявление.

У дальнего кедра мелькнул смутный белый силуэт. Лилия выглянула из-за дерева и тихонько заскулила.

Малец подавил страстное желание побежать к ней — он не хотел оставлять Винн и Магьер одних здесь, где им грозило столько опасностей. Отвернувшись со вздохом от Лилии, он обнаружил, что Бротан пристально смотрит на него, и угрожающе сморщил верхнюю губу.

— Ступай, — сказал эльф.

Лисил сидел на прогалине меж деревьев, зорко поглядывая в их сторону. Магьер лежала с закрытыми глазами, положив голову ему на колено. И все же Мальцу очень не хотелось оставлять их.

Он искоса глянул на анмаглахков, собравшихся вдалеке у другого костра. Они сгрудились вокруг огня, и над ними стояла Фретфарэ, но на таком расстоянии Малец не мог расслышать, о чем они говорят.

— Хватит! — слишком громко произнес Сгэйль и встал.

Больше Малец ничего не услышал, хотя, судя по всему, Сгэйль возражал против того, что говорила Фретфарэ. Энниш отвернулась от костра, и разговор увял.

Лилия подошла к Мальцу и неожиданно лизнула его в ухо. Пес и не глянул на нее — все его внимание было поглощено врагами, собравшимися у дальнего костра.

— Никто не потревожит твоих спутников, — сказал Бротан.

Эти слова отвлекли Мальца, который как раз пытался проникнуть в сознание анмаглахков. Пес тихо зарычал.

Ему не нравилось, что уже столько народу знает о его необычных способностях. Вначале Сгэйль, а теперь и Бротан говорили с ним так, словно знали, что он все понимает.

— Если можно хоть немного побыть с тем, кто тебе дорог, — такую возможность нельзя упускать, — добавил Бротан.

Он уперся затылком в ствол дерева и уставился на пляшущие язычки пламени.

Малец медленно поднялся, и Лилия тотчас потрусила прочь. Пса пробрала дрожь, но не от холода.

Отчего-то вдруг ему вспомнилось ужасное видение, морок, насланный на него в лесах Древинки — на родине Магьер. В том видении Магьер, одержимая звериной злобой, вела во тьме огромное войско. Помимо мерзких, но, безусловно, живых тварей, шли в том войске и ходячие мертвецы — вампиры. Малец встряхнулся, отгоняя прочь непрошеное воспоминание, — все это была ложь, наведенная чародейством.

Он вприпрыжку бежал за Лилией, и вот наконец она замедлила бег и свернула в укромную ложбину между трех елей. Дно ложбины было выстлано ковром из опавшей хвои.

Шерсть Лилии была теплой и мягкой. Они кружили, и Малец все теснее прижимался к Лилии. Какое это было счастье — видеть, чувствовать, что она рядом! Он не одинок, у него есть родичи из плоти и крови, родичи по духу — не те, что предали его и отняли у него память. И когда наконец он умиротворенно улегся рядом с Лилией, они долго шептались — не словами, а воспоминаниями.

ГЛАВА 16

Лисил сидел неподвижно, голова Магьер покоилась у него на колене. Он опасался, что пойдет дождь, но этого так и не случилось, так что он не видел смысла беспокоить Магьер и перебираться в более надежное укрытие. После полудня — насколько можно было судить о времени по небу, наглухо затянутому тучами, — к Бротану подошел Оша. Взгляд молодого эльфа, помимо воли, устремился на Винн, которая сладко спала, укрытая плащом Бротана.

— Пора! — крикнул Бротан Лисилу.

При звуке его голоса Магьер резко открыла глаза. Она вовсе и не спала — просто отдыхала.

Нога Лисила, на которой лежала голова Магьер, затекла. Он кое-как выпрямился, помог подняться Магьер, чувствуя, как по ноге растекается горячее покалывание. Когда Бротан пошел собирать остальных, Лисил оставил Магьер с Винн и направился к лесной стене. На полдороге он услышал за спиной шаги и, обернувшись, увидел, что его нагоняет Сгэйль.

— Я ненадолго, — сказал он. — Если только у тебя достанет глупости пытаться меня остановить.

— Тогда я пойду с тобой, — ответил Сгэйль. — Или ты вовсе никуда не пойдешь.

Лисил слишком устал, чтобы с ним спорить. Он понятия не имел, когда еще ему выпадет возможность увидеться с матерью. Поэтому он просто пошел по проходу в лесной стене, а за ним, не отставая ни на шаг, шел Сгэйль.

Выйдя на край поляны, они увидели, что Нейна стоит, словно дожидаясь их, у жилого вяза. Лисил оглянулся на Сгэйля.

— Иди, — со вздохом сказал Сгэйль. — Я подожду здесь.

Лисил много передумал о матери, пока Магьер отдыхала, положив голову ему на колени. Провести восемь лет на этой поляне, откуда вроде бы так легко, а на самом деле невозможно уйти, — от такого кто угодно начнет чудить. Он понял бы это еще раньше, утром, если бы только дал себе труд поразмыслить здраво. Лисил подошел к матери, заглянул в ее бесстрастное и все же обеспокоенное лицо и обнаружил, что сказать ему и нечего, кроме разве что самого очевидного.

— Оставаясь здесь, я не смогу тебя освободить, — сказал он. — Я вернусь в Криджеахэ и уж как-нибудь заставлю твоих сородичей меня выслушать. — Он понизил голос. — А потом ты уйдешь отсюда со мной и Магьер.

Нейна протянула руку и стиснула его запястье. Этот жест настолько был лишен теплоты, что Лисил едва не отшатнулся.

— Прости меня и немедля покинь этот лес! — прошептала она, а затем ее тон смягчился, стал куда более похож на тот мелодичный голос, который он помнил с детства. — Умоляю тебя… сын мой.

Вся неприязнь Лисила мгновенно развеялась в этом порыве материнской нежности.

— Ты можешь доверять обету Сгэйльшеллеахэ, — прошептала Нейна. — Но во всем прочем доверяй только Бротандуиве.

Лисил выдернул руку из ее пальцев.

— Я вернусь… и ты должна доверять только мне.

— Лиишил! — позвал напряженным голосом Сгэйль. — Пойдем!

Лисил развернулся и пошел прочь от матери.

* * *
К середине дня Винн с испугом поняла, что не может держать темп, который задал Сгэйль. На ней по-прежнему был безнадежно длинный и тяжелый плащ Бротана, наброшенный поверх мешковатой эльфийской одежды, и все это, вместе взятое, изрядно замедляло движения. Но и снять плащ она не могла — очень мерзла.

Стоило ей изредка отвести взгляд от своих спутников — и лес, подступавший со всех сторон, сразу пугающе менялся. Солнце затянули плотные тучи, и весь мир погрузился в сумерки. Изо всех сил стараясь не отстать, Винн совсем пала духом, но не только от усталости и тревоги.

Она просто чувствовала себя покинутой и одинокой.

Лисил и Магьер помалкивали, только переглядывались или на бегу прикасались друг к другу. Один раз Винн заметила, что Лисил мимолетно улыбнулся Магьер, — но только один раз.

Малец то отставал от отряда, то снова нагонял его, изредка добегая и до Винн. Он ни разу не сделал попытки с ней заговорить и, пробежав немного рядом, снова исчезал за окрестными деревьями. Даже Оша редко посматривал на Винн или Магьер. Бротан, отдав ей плащ, проявил внимание и заботу, но во всем остальном он держался так же отчужденно, как прочие анмаглахки.

Винн не к кому было обратиться за утешением, и все чаще она думала про Мальца и свое столкновение с его сородичами. Этот лес оказался чудовищным местом, которое лишь усиливало ее одиночество.

Больше всего Винн тревожило поведение Сгэйля. Он сильно изменился с тех пор, как увидел превращение Магьер. Раньше его присутствие смущало — а порой и пугало — Винн, но она была уверена, что он защитит ее, Лисила или Магьер. Теперь янтарные глаза Сгэйля словно остекленели, и если он проявлял заботу, то машинально, словно по привычке. Дважды Винн казалось, что Сгэйль вот-вот заговорит с ней, но затем он отводил взгляд.

И еще он, судя по всему, решил как можно скорее пригнать их в Криджеахэ.

Где-то вдалеке разнеслась по лесу странная трель. Винн попыталась замедлить бег, прислушаться, но отряд двигался слишком быстро. Ей оставалось только гадать, была ли эта та самая птица, которую она слышала во время первого путешествия в Криджеахэ.

Винн была сыта по горло молчанием. Ладно, в конце концов, она сама во всем виновата. Или, точнее говоря, виноват Малец, который вынудил ее убежать, не сказав никому ни слова. Впрочем, если вспомнить стычку со стихийными духами, ей еще повезло, что осталась жива.

Винн прибавила шагу и нагнала Ошу, лихорадочно придумывая, о чем бы спросить. О чем-то полезном или наоборот. Да о чем угодно, лишь бы хоть на миг нарушить постылую тишину. Винн дернула Ошу за плащ и при этом споткнулась, наступив на полу собственного плаща.

Оша, нахмурясь, оглянулся на нее.

— Что такое… греймасга? — понизив голос, спросила Винн. — Держатель чего-то? Я слышала, как этим словом называли Бротана и один раз Уркара. Это звание или титул?

Робкий Оша привычно глянул вперед, на Сгэйля. Тот, однако, бежал вслед за Бротаном и, похоже, ничего не слышал.

— Да брось ты! — сердито прошипела Винн. — Я же не пытаюсь выведать у тебя какие-то великие тайны!

Сгэйль мельком оглянулся на них.

— Тени-держать… держатель… хранитель… — проговорил Оша с запинкой. Слово явно оказалось чересчур трудным для его ограниченных познаний в белашкийском языке. — Это мастера, которые поднялись выше знания нашей касты, выше того, что знают и чему обучают нас наставники. Многие говорят, что греймасга собирает тени, притягивает их, чтобы… укрыться. Никто не может увидеть греймасгу, если он сам этого не захочет. Когда греймасга берется кого-то обучать, это… великая честь. Мне настолько не повезло.

Винн глянула вперед, на спину Бротана, и обнаружила, что Магьер внимательно слушает рассказ Оши.

— Когда-то… их было пятеро, — прибавил Оша. — Теперь только четверо… с тех пор, как мы потеряли мать-матери Лиишила.

На миг Винн почудилось, что он имеет в виду Нейну.

— Ты хочешь сказать — бабушку… Эйллеан?

Оша кивнул и смолк. Винн опять целиком сосредоточилась на попытках не отстать от бегущего отряда.

— Всем отдыхать! — вдруг крикнул Бротан.

Винн ожидала, что Сгэйль станет возражать, однако он присел на корточки у вечнозеленого кустарника, готовый сорваться с места, как только закончится привал. Сама она была благодарна любому поводу для передышки и оперлась одной рукой о ствол серебристой березы, чтобы не упасть.

Чья-то тень накрыла Винн, и она подняла взгляд. Сгэйль стоял так близко, что она могла бы сосчитать белые волоски в его густых бровях. Его красивое лицо закаменело от напряжения.

— Все, что случилось минувшей ночью и нынешним утром, — тихо проговорил он по-эльфийски, — произошло потому, что ты меня не послушала. Ты все еще под моей защитой, но если еще раз не подчинишься — я сделаю все, что сочту необходимым для твоей безопасности… даже если тебе это не понравится. Ты меня поняла?

Винн хотела огрызнуться, но сдержалась.

Если бы собратья Сгэйля не заточили Нейну, Лисилу не пришлось бы пробираться сюда. Ей и Мальцу не пришлось бы пресекать попытку Вельмидревнего Отче давить на Лисила. Но Сгэйль, судя по его тону, был настроен решительно.

— Да, — сухо ответила она.

Сгэйль вернулся к своему месту у вечнозеленого кустарника, а Винн, повернувшись, обнаружила, что прямо у нее за спиной стоит Лисил.

— Что ему было нужно? — спросил он.

— Ничего, — ответила Винн. — Просто… ничего.

Лисил схватил ее за руку и поволок за собой туда, где отдыхала, присев на корточки, Магьер.

— Держись возле нас. И давай-ка глянем, нельзя ли как-нибудь подвязать этот твой плащ.

Винн крепко сжала пальцы Лисила, и ей стало чуточку менее одиноко.

* * *
Лесные запахи опьяняли Мальца, и все же он часто возвращался, чтобы глянуть на Магьер, Лисила и Винн. Маджай-хи следовали за отрядом на почтительном расстоянии по лесу, неуклонно приближаясь к Криджеахэ. Впрочем, Малец был уверен, что стая проделывает этот путь только потому, что Лилия не хочет его покидать.

Псы частенько отставали, чтобы принюхаться к лесным запахам или даже поохотиться. То и дело кто-нибудь из них возвращал назад серебристого одногодка, убредшего далеко в сторону. Иные псы забегали вперед отряда, но в конце концов неизменно оказывались позади анмаглахков и спутников Мальца.

Пес ткнул носом в Лилию и вдохнул ее теплый запах. А когда они в очередной раз вернулись к отряду, уловил в памяти Лисила два слова, произнесенные тихим голосом Магьер:

Давай поженимся.

Малец замедлил бег, насторожил уши.

И Лисил до сих пор пребывает в смятении, вспоминая свой неуклюжий ответ.

Как странно и удивительно, что это случилось именно здесь, в эти опасные времена. Впрочем, когда Малец проник в сознание Магьер, чтобы увидеть этот миг в ее воспоминаниях, его удивление развеялось бесследно.

Глазами Магьер он увидел омертвевшую кору в том месте, где она коснулась березы. И услышал имя, которое прозвучало в ее сознании, когда она лишилась чувств.

Сорхкафарэ.

Вначале это имя показалось Мальцу совершенно незнакомым, но затем он увидел перепутанные обрывки видения, явившегося Магьер в тот миг, когда она потеряла сознание.

Он узнал этот лагерь и вспомнил эту ночь из давнего прошлого — ночь из полных ужаса воспоминаний древнего эльфа. Два видения слились в одно.

Сорхкафарэ… Аойшенис-Ахарэ… Вельмидревний Отче.

Магьер коснулась дерева. Ей явилось видение, которого она не поняла, — одно из старейших воспоминаний Вельмидревнего Отче.

Малец полубезумным взглядом окинул лес, настораживаясь при каждом шорохе листа.

Точно так же Нейна оглядывала деревья вокруг поляны и успокоилась, только когда на поляне появились маджай-хи, когда они принялись резвиться, не выказывая ни малейшей настороженности. И Лилия всеми силами старалась помешать Мальцу войти в жилище Вельмидревнего Отче.

Каким-то образом этот дряхлый, зажившийся на свете эльф присутствовал на поляне Нейны. Он был в том самом дереве, которого коснулась Магьер. Это было единственное объяснение, которое мог придумать Малец.

Магьер коснулась дерева… и бессознательно поглотила часть его жизненной силы. Малец вспомнил, как в навеянном чарами видении она вела чудовищное войско по опушке умирающего леса.

Пес торопливо побежал по лесу, издалека поглядывая на Магьер, и страх его разрастался и креп.

Он больше не хотел об этом думать. Он хотел только еще немного побыть наедине с Лилией. И все же перед его мысленным взором все время стояла сцена из чародейского видения — Магьер и черные тени ее соратников, ожидающие, когда она ступит в лес.

Лилия залаяла, когда из зарослей гигантского колеуса опрометью выскочил бурый заяц.

Малец не побежал за ней.

* * *
Вельстил шел на юг, и сумерки неуклонно переходили в ночь. Он вел в поводу единственного оставшегося коня, навьюченного их снаряжением, а впереди большими прыжками мчался новый фамильяр Чейна.

Вельстил про себя отметил, что Чейн сильно исхудал. Надо будет попозже растопить снега, быть может, использовать последние крохи чая, взятого у мондьялитко, и пополнить запас жидкости в их телах. В основном Чейн выглядел вполне прилично — с какой стороны ни посмотри. Даже в потрепанном плаще и сношенных сапогах он все еще оставался молодым аристократом, осанистым и надменным. Всякий, кто его увидел бы, тотчас безошибочно определил бы его происхождение, по крайней мере, происхождение, которым Чейн обладал, когда еще был жив.

Вельстил опасался, что о себе он сейчас такого сказать не вправе. Он плотнее застегнул изрядно обтрепавшийся плащ и попытался пригладить липкие от грязи волосы.

Все эти дни Вельстилу не снились сны. Отчего повелитель показал ему замок, его обитательницу и даже комнату с шаром, а затем так надолго умолк? Вельстил лелеял одну-единственную надежду.

Мондьялитко оказались весьма точны в своих указаниях. Вполне возможно, повелитель счел, что Вельстила больше незачем направлять. Да, скорее всего, дело именно в этом.

Нагие скалы, проплешины снега и льда растворились бесследно — Вельстил унесся мыслями в будущее.

На нем белая шелковая рубашка и туника из черной шерсти. Чисто вымытый и выхоленный, он живет один в уединенном поместье, быть может, где-нибудь на северном полуострове Белашкии, достаточно близко от Белы или верфей Гешка. Весь нижний этаж поместья занимают библиотека и кабинет, а еще одна комната предназначена для работы над созданием магических предметов. Он может создать еще множество полезных вещей, и ему больше никогда не понадобится касаться смертных. Потому что где-то в погребе поместья, укрытый в надежном месте, хранится тот самый шар… его шар.

Конь замотал головой, едва не выдернув из рук Вельстила поводья — оскользнулся, ступив на покрытые снегом камни. Потом животное все-таки выпрямилось, и Вельстил поднял взгляд на нагой горный склон и на своего спутника.

Чейн так и не изменил своей мечте примкнуть к Хранителям. Чего ради — изучать историю и забивать себе голову грудами обломков прошлого? Нелепо.

Вельстил покачал головой. Смысл имеет только настоящее. Пускай осколки Забвенной Истории тоже канут в небытие, когда он обретет то, в чем так нуждается. Одинокое, лишенное суетности существование.

И все же…

— Ты когда-нибудь пробовал силы в изготовлении магических предметов? — спросил Вельстил вслух, и собственный голос в ночной тишине показался ему неожиданно чужим.

Чейн, тяжело ступавший по камням, поднял глаза. Чародейство — будь то ритуал, заклинание или изготовление магических предметов — неизменно пробуждало в нем интерес.

— Да так, мелочи, — ответил он. — Только временные или пассивно действующие предметы для ритуалов. Ничего такого, как… твое кольцо или чаша для кормления. Один раз я создал небольшой шар, чтобы ослепить незваных гостей. Я зачаровал сущность света — проявление стихии Огня — и заключил ее в заранее приготовленном шаре из матового стекла. Когда шар задели, свет взорвался — и шара не стало.

Вельстил поколебался.

— Для самоучки ты достиг весьма неплохих результатов. Можно только представить, каких успехов ты бы добился, если бы тебя наставлял некто, более искушенный в этих делах.

Чейн вдруг остановился, и Вельстилу волей-неволей пришлось последовать его примеру.

— Ты что, покормился и ничего мне не сказал? — осведомился Чейн.

— Нет, с чего ты взял?

— Ты сегодня какой-то другой… более чуткий.

Вельстил пропустил эту чушь мимо ушей. Впереди громко залаял пес.

Чейн быстро опустился на землю, сел, скрестив ноги.

Вельстил ждал, стараясь ни единым звуком не нарушить тишину, а его спутник закрыл глаза.

Сейчас Чейн дотянется разумом до дикого пса, которого сделал своим верным рабом. Пользуясь сознанием бессловесного зверя, он узнает, что тот нашел. И это куда действеннее, чем бежать вслед за псом и тратить остатки драгоценных сил, не зная, стоит ли их конечная цель.

Вельстил замер, уговаривая себя потерпеть.

Замок должен быть совсем близко. И, быть может, совсем уже близок конец его нынешнего невыносимого существования.

ГЛАВА 17

Ночь тянулась бесконечно, а Магьер все бежала бок о бок с Лисилом, следя за тем, чтобы Винн не отставала от них ни на шаг. Она со всеми предосторожностями пробудила в себе дампирскую натуру — ровно настолько, чтобы лучше видеть в темноте. Особой пользы это не принесло, потому что луну скрывали плотные тучи.

Лисил больше не заговаривал о своей матери. Винн была на пределе сил, а потому, вопреки обыкновению, почти не болтала. Все анмаглахки, особенно Сгэйль, держались замкнуто, целиком поглощенные дорогой. Во всем мире было только одно место, где Магьер принимали такой, какая она есть, — Миишка. Вот только дом был сейчас слишком далеко.

Магьер старалась не думать о видении, которое явилось ей на поляне Нейны, об отпечатках своих ладоней на стволе березы и о том, что ждет их впереди, в Криджеахэ. Она старалась думать только о Лисиле.

У Лисила, в отличие от нее, всегда был избыток воображения. Столкнувшись с бессердечием Нейны, Магьер хотела только, чтобы Лисил снова ощутил себя любимым и желанным… и чтобы знал, что по крайней мере она никогда его не покинет. Лисил напомнил ей, что для них в этом мире есть место, где их ждут, где друзья соберутся, чтобы выслушать клятву быть вместе до конца своих дней. Лисил часто бывал несносен, но на сей раз он прав.

Его слова породили в воображении Магьер картину свадьбы, на которой были Карлин, Калеб, малышка Роза и, быть может, тетка Бея. Магьер представила себе Лисила со стянутыми в хвост волосами и в чистой белой рубашке — не в той, которую он до того тысячу раз чинил и латал, новой.

Да, она тоже этого хотела.

Лес вокруг понемногу обретал знакомый облик, и Магьер заметила впереди, меж деревьев, мягкий свет фонарей. Они миновали огромный дуб, преображенный в жилище.

— Мы близко, — сказала она.

— О-о, — вполголоса простонала Винн, — купание, чистая одежда…

Фрет бежала перед Лисилом, но сейчас она сбавила ход и, пропустив их вперед, поравнялась с Энниш.

Магьер этот маневр показался странным. Затем она увидела, что впереди, между жилыми деревьями, кто-то бежит к ним навстречу, мелькая в кругах света от фонарей и неярком свечении, сочащемся из-под входных занавесок.

Желтая рубашка Леанальхам выделялась ярким пятном в темноте. Сияя от радости, девушка бежала прямо к Сгэйлю, и ее темно-русые волосы, стянутые в конский хвост, развевались за спиной. Сгэйль прижал ее к груди, а она поспешно обшарила взглядом весь отряд и успокоилась, только увидев Винн.

— Как я рада, что ты нашлась! — воскликнула она с таким облегчением, словно радовалась спасению старинного друга. — Уркарасиферин сказал, что ты заблудилась в лесу, но я верила, что Сгэйльшеллеахэ тебя отыщет!

Винн, несмотря на безмерную усталость, нашла в себе силы слабо улыбнуться.

Магьер ожидала, что Леанальхам бросится к ним с расспросами, но, когда девушка хотела подойти к Винн, Сгэйль сильнее стиснул объятия и, удержав ее, слегка развернул и подтолкнул прочь. Магьер знала, что он уберегает Леанальхам не от Винн, а от нее.

Сгэйль что-то резко сказал по-эльфийски. Девушка по-детски приоткрыла рот, и в ее глазах блеснула боль.

— Бартвана! — почти крикнул Сгэйль, оборвав ее еще не высказанный протест.

Магьер помнила это слово по переводам Винн. Сгэйль велел девушке прекратить споры и подчиниться. Леанальхам воззрилась на него с неприкрытым возмущением.

— Он приказал ей вернуться в жилище, — тихо проговорила Винн. — Ей нельзя разговаривать с нами.

— Что? — отозвался Лисил. — Почему?

Сгэйль был неправ, так грубо отгоняя от них Леанальхам. Он не хотел, чтобы его юная родственница приближалась к разоблачившему себя чудовищу. Но неужели Сгэйль при всем своем страхе всерьез считал, что Магьер способна причинить вред Леанальхам? Ведь она дала слово всегда и повсюду оберегать эту девушку.

Должно быть, душевные терзания Сгэйля оказались куда сильнее и глубже, чем предполагала Магьер.

Она осторожно оглядела других анмаглахков. Почти все они хранили бесстрастный вид, за исключением Энниш, в глазах которой горела неприкрытая ненависть, и Фретфарэ, молча изнывавшей от злобы. Вот только Бротан пристально всматривался в окружавшие их деревья, и во взгляде его была странная неуверенность.

Магьер не хотела новых стычек со Сгэйлем и надеялась, что Леанальхам подчинится его приказу.

Девушка попятилась, и черты ее лица стали почти неразличимы в темноте, смыкавшейся за деревьями.

— Шиувальх! — вырвалось у Сгэйля.

Это слово было Магьер незнакомо, но сказано оно было таким тоном, что она невольно напряглась. За спиной у Леанальхам возникла тень, справа от нее — другая. Магьер круто обернулась и обнаружила, что слева и сзади приближаются к ним все новые тени.

— Лисил… — предостерегающе прошипела она.

Полуэльф обернулся, глядя на темные фигуры, приближающиеся к ним.

Оша подступил ближе к Винн. Сгэйль обнажил стилет, то же сделала Фретфарэ. Бротан медленно повернулся, и озадаченное выражение на его суровом лице сменилось холодным гневом. Первый силуэт подошел совсем близко, и теперь его можно было разглядеть.

Уркар с бесстрастным лицом остановился перед ними. За ним подошел другой анмаглахк, еще один вынырнул из-за спины Сгэйля, за ним еще, еще… Все они, кроме пожилого анмаглахка, держали наготове короткие луки с наложенными на тетиву стрелами, и блестящие наконечники стрел покоились на грифах из серебристого металла.

Магьер осознала, что ее, Лисила и Винн окружили со всех сторон по меньшей мере два десятка анмаглахков. Неудивительно, что Сгэйль всю дорогу так немилосердно их подгонял, — он прекрасно знал, что ожидает их по прибытии.

— Ах ты, лживый сукин… — начал Лисил, не сводя глаз со Сгэйля.

Магьер схватила его за руку, предостерегающе стиснула запястье и оглянулась на Винн. Юная Хранительница сдвинула брови, и в ее испуганных глазах вспыхнула искорка гнева — такая необычная для всегда миролюбивой Винн. Магьер отчетливо осознала: что бы они сейчас ни предприняли, исход будет один — смерть.

Фрет и Сгэйль стояли напротив Магьер. Сгэйль опустил лезвие стилета к земле, но Фрет наставила свой клинок на Магьер.

— Что вы затеяли? — резко спросил Лисил.

Бротан, глядя на Уркара, медленно покачал головой, но пожилой анмаглахк никак не отозвался на этот жест.

— Расступитесь и дайте нам пройти! — повысил голос Бротан.

Ни один анмаглахк не тронулся с места, а Фрет шагнула к Магьер и Лисилу.

— Вы пойдете с нами.

Магьер уловила едва слышный шорох — это Лисил чуть отвел ногу назад и, утвердив ее на земле, переместил на нее свой вес. Шестеро анмаглахков разом шагнули вперед, вскинув луки. Двое из них целились в Винн.

— Нет! — прошептала Магьер. — Их слишком много.

И тогда Бротан шагнул вбок, встав между Винн и нацеленными на нее луками.

— Она права, — просто сказал он. — Нам надо переждать и найти иной способ разрешить этот спор.

Лисил поворачивал голову то вправо, то влево, и еще быстрее двигались его глаза, следя за передвижениями тех, кто их окружал. Никто из эльфов не опустил оружия.

— Идите! — приказала Фрет.

Все еще колеблясь, Лисил бок о бок с Магьер тронулся с места, и они последовали за Бротаном. Их вели в самое сердце Криджеахэ. Беспокойство Магьер усилилось, когда они вышли на просторную поляну, окруженную жилыми деревьями.

У каждого дерева, возле входа, прикрытого занавеской, тоже стояли анмаглахки. Посреди поляны высился громадный дуб, намного превосходивший размерами все деревья, которые они до сих пор видели в землях эльфов.

— Нас ведут к Вельмидревнему Отче, — прошептал Лисил.

* * *
Бок о бок с Магьер Винн подошла к жилищу Вельмидревнего Отче. Девушка огляделась в поисках Мальца, но его нигде не было. Не увидела она также Лилии и остальных маджай-хи. Сгэйль отдернул занавеску на входе.

— Спускайтесь! — приказала Фрет.

Винн встревоженно глянула на Бротана. Он коротко кивнул и вошел в проем вслед за Сгэйлем. За ним двинулся Лисил, следом Магьер, а за ними — Винн. Фрет замыкала цепочку.

Свечи, горевшие внутри фонарей, освещали просторную и совершенно пустую комнату. Лестница из живой древесины, протянувшаяся вдоль левой стены, уходила вниз, под землю. Винн спустилась по лестнице и, шагнув с последней, выложенной камнем ступеньки, очутилась в земляной камере. Сверху вниз пещеру пронзал могучий корень обхватом с обычное жилое дерево.

— Пошевеливайся! — бросила Фрет и толкнула Магьер в спину.

Магьер споткнулась, неуклюже качнулась вперед и отдернула руку, чтобы не коснуться центрального корня. Винн, схватив ее за руку, ощутила, что Магьер бьет сильная и безудержная дрожь.

Лисил круто развернулся, и Фрет тотчас занесла стилет.

— Ты не посмеешь, — процедил он. — Я еще нужен твоему тошнотворному повелителю.

— Довольно! — предостерег Бротан, но смотрел он при этом на Фрет.

— И Малец тебе не позволит, — шепотом закончил Лисил.

Винн едва успевала следить за всем происходящим. Никогда прежде она не видела, чтобы Магьер так дрожала. Обычно ее не так-то легко было испугать — да и то страх порождал в ней ярость, а не слабость.

Краем глаза она заметила, что на лестнице мелькнула серебристо-серая тень.

Малец спускался в пещеру, загодя оскалив клыки.

Сгэйль собрался было перехватить пса. Лисил двинул его плечом в спину, оттолкнул в сторону, а Малец, урча, спрыгнул вниз.

Фрет едва успела заметить пса, когда челюсти Мальца сомкнулись на ее запястье. Потрясенно ахнув, она выронила стилет и выдернула руку. Клинок с глухим стуком ударился о каменный пол. Малец наступал на Фрет, вынуждая ее пятиться, и эхо его рычания металось между земляных стен.

Прежде чем Сгэйль бросился подобрать стилет, его опередил Лисил. Винн могла только поддерживать Магьер, чтобы та не упала.

Фрет взобралась на нижнюю ступеньку и, прижавшись к стене, резко выбросила вперед ногу. Удар пришелся Мальцу в грудь и отшвырнул его назад. Пес извернулся и снова бросился на Фрет — так стремительно, что она еще не успела даже встать на обе ноги. Малец прыгнул на нее, распахнув зубастую пасть.

В этот миг между ними проскользнул Бротан, и зубы Мальца со всей силы впились в его предплечье. Малец замотал головой, вынуждая Бротана припасть на одно колено.

— Малец, прекрати! — закричала Винн.

Бротан не стал отбиваться. Просто замер, присев на корточки, и напряженно ждал. Малец понемногу успокаивался, но все еще ворчал.

— Хватит! — резко сказал Бротан.

Лисил нацелил стилет на Сгэйля, не давая ему двинуться, но при этом не сводил глаз с Фрет.

— Я бы дорого заплатил, чтобы тебя прикончить. Посмей только еще раз тронуть меня и тех, кто мне дорог!

— Малец… отпусти его… сейчас же! — скомандовала Винн.

Малец с явной неохотой разжал зубы и, ворча, попятился к Магьер. Взгляд его не отрывался от рослого эльфа, который медленно поднялся на ноги. По серо-зеленому рукаву Бротана расползались темные пятна. Он увидел в руке Лисила стилет и протянул руку.

— Прошу тебя…

— Отдай, — прошептала Магьер и выпрямилась.

Лисил подбросил стилет, перехватил его за клинок и рукоятью вперед сунул в ладонь Бротана.

— Фретфарэ, — с угрозой в голосе проговорил Бротан, бросив ей стилет, — держись от них подальше… и держи себя в руках.

— Тебя это тоже касается, — строго сказала Винн Мальцу, хоть и рада была его видеть. — Где ты был?

Малец перестал ворчать, и в сознании Винн зазвучал шорох крылышка-листа:

Наблюдал.

— Сюда, — сказал Сгэйль, обходя камеру по кругу.

Винн поняла, что он имеет в виду, только когда увидела нишу в гигантском корне. Сгэйль вошел первым, за ним последовали Винн и Магьер.

В мерцании свеч Винн вначале увидела только бирюзовые и шафрановые подушки, разбросанные на полу, но, когда она окинула взглядом заключенную внутри корня келью, во рту у нее пересохло.

В древесной колыбели лежал, свернувшись, эльф — самый старый эльф, какого она когда-либо видела. Его увядшее тело сохранило только смутные намеки на то, к какой расе он принадлежал.

На высохшем лице виднелись глубоко запавшие глаза, почти утратившие янтарный цвет. Эти древние веки давно разучились моргать, и сквозь редкие волосы на голове просвечивала пергаментная кожа. При виде Магьер эльф затрясся — то ли от страха, то ли от ярости.

— Зачем нас сюда привели? — резко спросил Лисил.

— Чтобы судить! — бросила с порога Фретфарэ.

Дорогу в келью ей преграждала плечистая фигура Бротана. Сгэйль приблизился к хрупкому старцу в древесной колыбели и отвесил глубокий почтительный поклон. Старец на него даже не глянул.

— Судить? — переспросила Винн.

Келью наполнил тонкий скрипучий голос Вельмидревнего Отче. Говорил он по-белашкийски.

— Ни один вампир не смеет осквернять этот лес. Уничтожить ее немедля.

Сгэйль ничего не ответил и не поднял взгляд.

— Если кто хоть пальцем ее тронет, я тебя прикончу, — пригрозил Лисил.

— Она не вампир! — выпалила Винн.

— Это правда, — прибавил Бротан и шагнул ближе к старцу. — И не таким образом вершится суд… особенно когда уже были даны обет защиты и право свободного прохода. Неужели ты нарушишь собственное слово, а также слово Сгэйльшеллеахэ?

— Ты — анмаглахк, — промолвил Вельмидревний Отче и наконец соблаговолил взглянуть на Бротана. — Ты поклялся защищать наш народ. Неужели ты позволишь вампиру вольно бродить среди наших соплеменников? Я не знаю, как эта тварь даже могла войти в наш лес.

— У нее бьется сердце, — отпарировал Бротан. — Мне мало что известно о людских ходячих мертвецах… но достаточно, чтобы понять: она не из таких.

Вельмидревний Отче впился взглядом в Бротана.

Фрет протолкалась вперед.

— Ты сомневаешься в мудрости Вельмидревнего Отче? Ты отрицаешь то, что все мы видели на поляне предательницы?

— Лес принял ее, — ответил Бротан. — И маджай-хи на нее не нападали.

— До тех пор, пока она не выдала себя, — возразила Фрет.

— Магьер — не вампир, — повторила Винн, обращаясь напрямую к Вельмидревнему Отче. — Она ненавидит их точно так же, как ты. Она лишь наполовину вампир, а потому стала их естественным врагом.

Бротан и другие эльфы разом глянули на Винн, и во всех взглядах были в разной степени смешаны подозрение и недоверие. Магьер стиснула руку Винн и резко помотала головой.

В ушах Винн опять заскрипел голос Вельмидревнего Отче:

— Наполовину вампир — это более чем достаточно!

— В самом деле? — осведомился Бротан. — Считать ли тогда полукровку человеком или все-таки эльфом, не говоря уж об Ан'Кроан? И как быть тогда с тем, кто на три четверти эльф?

При этом намеке на Леанальхам Сгэйль поднял голову. Впервые Винн пришло в голову, что положение Леанальхам среди соплеменников может быть еще не определено. Она наблюдала за эльфами, ожидая развязки этого спора.

Доводы Бротандуиве не могли поколебать мнения Вельмидревнего Отче, но, по крайней мере, его слова и слова Фретфарэ имели здесь одинаковый вес. Предметом спора стали сейчас противостояние между обычаями народа эльфов и властью анмаглахков, а также положение тех, кто обладает смешанной кровью. В конце концов, вполне вероятно, на кону окажется не только участь Магьер, хотя, конечно, прежде всего решится ее судьба.

— И все же об этом не нам судить, — продолжал Бротан. — Как мудро заметил Вельмидревний Отче, мы все поклялись служить нашему народу… служить, а не править им, не решать за него. Мы не клан.

— Ты слишком много на себя берешь, — резко вмешалась Фрет. — Точно так же и греймасга не вправе ни принимать решения за касту, ни определять, что есть каста.

— И это правда, коварлеаса, — с готовностью согласился Бротан. — Что мы такое, определяет… определил наш народ. Мы служим ему. Что мы есть, решает его воля, а не мы сами и не цели, которые мы преследуем. Старейшины клана есть голос и воля нашего народа. Они уже собираются в Криджеахэ, дабы вершить правосудие, — как велит обычай.

Сгэйль наконец заговорил — хриплым, сорванным голосом:

— Стоит перешагнуть через обычаи нашего народа — и нашей касте больше некого будет защищать и некому будет служить. Отче… согласен ли ты?

Вельмидревний Отче не сводил своих глубоко запавших глаз с Магьер. Винн стало еще страшнее, когда она поняла: старец хочет, чтобы Фрет прикончила Магьер на месте.

— Мудро, как всегда, сын мой, — ответил Сгэйлю Вельмидревний Отче. — Старейшины увидят эту женщину такой, какова она есть. Однако я отменяю свое покровительство — чужаки более не моигости.

Сгэйль выпрямился и окаменел, глядя на Вельмидревнего Отче так, словно тот совершил тяжкий проступок. Лицо Бротана помрачнело. Оба эльфа явно собирались что-то сказать, но Вельмидревний Отче удержал их от этого слабым взмахом костлявой ладони.

— Формально эта женщина остается обвиняемой, — продолжал он, — равно как и Лиишил, который привел ее в наш край, будучи хорошо осведомлен, кто она такая. Все эти чужаки останутся под стражей. Это вполне согласуется с целью и служением анмаглахков. Или ты не согласен?

Вопрос был обращен к Бротану. Винн ожидала, что рослый эльф возразит, найдет какой-нибудь довод, который избавит Магьер от опасности.

Бротан учтиво кивнул:

— Согласен и благодарю тебя за то, что об этом напомнил. Я их сопровожу.

Сгэйль заметно осунулся. Должно быть, прежде ему никогда не доводилось возражать Вельмидревнему Отче.

Бротан положил руку на плечо Винн.

— Пошли.

Она поспешно выскочила из кельи — и увидела, что на лестнице их поджидает Фрет со стилетом в руке.

* * *
Подцепив пальцем занавеску на входе, Лисил выглянул из жилого вяза, который стал их тюрьмой. Перед деревом стояли четверо вооруженных анмаглахков с короткими луками и наложенными на тетиву стрелами. Среди них был Уркар, а вот Оши не было видно. Лисил отпустил занавеску, и она скользнула на место.

Магьер сидела на пристенной скамье, ссутулившись и обхватив себя руками, как будто опасалась, что иначе распадется на куски. Винн, устроившись рядом с Мальцом, раскладывала на земляном полу листы с эльфийскими письменами.

— Нам надо придумать, как отсюда выбраться, — сказала Винн. — Я не верю, что Магьер будут судить справедливым судом. Здешние эльфы и простых-то людей боятся, не то что…

Она осеклась, но Лисил и так знал, что она хотела сказать. Не то что вампиров, пускай даже наполовину вампиров, хоть это и неправда.

— Мы не отойдем от порога и на шесть шагов, — раздраженно ответил он. — На что похож этот совет? По каким законам эльфы проводят свои суды?

— Почем мне знать? — огрызнулась Винн. — Я еще ни разу в жизни не видела эльфийского суда, даже у себя на родине. Может, Малец что-нибудь знает?

Пес помотал головой и дважды гавкнул — «нет». Винн вздохнула, села прямо и перестала возиться с листами бумаги.

Магьер надолго замешкалась перед тем, как войти в жилой вяз, и с тех пор, как вошла, не сказала ни слова. Лисил сел перед ней на корточки и положил ладони на ее бедра.

— Не надо было мне приводить тебя сюда… да и остальных тоже.

Магьер ничего не ответила, но Лисил ощутил, как по ее ногам пробежала дрожь.

— Я виновна, — наконец сказала она. — По крайней мере, в том, в чем они хотят меня обвинить.

— Не смей так говорить! — прикрикнул полуэльф. — Ты не вампир.

Магьер лишь исподлобья глянула на него — как глядела всегда, когда считала, что он глупит или прибегает к уверткам. Вот только лицо у нее сейчас было не раздраженное, а безмерно уставшее, словно она уже заранее сдалась.

— Не смей так делать! — вдруг рявкнула Винн. — Хотя бы предупреждай, ясно? С меня на сегодня и так дурноты достаточно!

Лисил круто развернулся и увидел, что Винн отпихивает Мальца. Пес зарычал, а затем принялся терзать когтями листы бумаги. Однако он вовсе не тыкал лапой в эльфийские письмена, чтобы Винн могла их прочесть. Он просто в бешенстве расшвыривал листы, а девушка пыталась их выхватить и спасти.

— Прекрати! — прикрикнула она на пса. — Нравится тебе или нет, а мы будем говорить по-старому!

— Эй, вы там, потише! — предостерег Лисил. — В чем дело?

Винн и Малец тотчас перестали сражаться за листы с письменами. Пес зарычал на Хранительницу, затем отрывисто гавкнул — «да».

Винн сделала глубокий вдох, нахмурилась.

— Я вовсе не хотела отвлекать тебя от более важных дел…

— Выкладывай, — потребовал Лисил, и Малец согласно гавкнул.

Винн, стоявшая на коленях, потерла их ладонями, затем подползла поближе к Лисилу.

— Я слышу, что говорит Малец, — сказала она.

— Что?! — вполголоса воскликнула Магьер.

— И слышу, как он общается со своими сородичами, — добавила Винн. — Хотя этого, скорее всего, больше никогда не будет. Они использовали его… точно так же, как другие использовали вас.

Лисил даже не знал, как составить вопрос. Чем больше Винн рассказывала шепотом обо всем, что с ней случилось — от услышанного «разговора» между Мальцом и серебристым оленем до нападения стихийных духов, — тем меньше ему хотелось об этом знать. Когда Винн закончила рассказ, он уставился на Мальца. Пес в ответ молча уставился на него.

Лисил хорошо знал, что такое быть отверженным. У него самого не было в этом мире никого, кроме Мальца, пока он — при прямом вмешательстве пса, конечно, — не повстречался с Магьер. Теперь оказывалось, что Малец знал о собственной миссии далеко не все.

Малец был игрушкой в бесплотных руках своих сородичей — орудием, которое стихийные духи использовали против его воли. Лисил мог бы посочувствовать своему старинному другу и спутнику, но именно сейчас ему меньше всего хотелось услышать, что Малец осведомлен о происходящем ничуть не больше, чем все остальные.

А Винн, стало быть, слышит, что он говорит?

— Магическое зрение, — продолжала Винн, — то самое, что я пробудила у себя в Древинке, чтобы помочь вам выследить ходячего мертвеца… в общем, это зрение иногда возвращается ко мне. Не знаю, каким образом Малец избавлял меня от этого зрения, но что-то пошло наперекосяк, и сейчас положение становится все хуже. Я сумела вызвать магическое зрение простым усилием воли, но потом Мальцу пришлось его снимать.

— Но ты все равно его слышишь, даже без магического зрения? — уточнила Магьер.

Винн кивнула, а затем вздрогнула, зажав рот ладонью, и произнесла одно-единственное слово: «Сорхкафарэ».

Лисил почувствовал, как ноги Магьер под его ладонями словно окаменели.

Винн погрозила Мальцу крепко сжатым кулачком.

— Я тебе что сказала? Предупреждай!

Малец, не обратив на нее внимания, вперил взгляд в Магьер, и Лисил тоже взглянул на женщину, которую любил всем сердцем.

Неужели это слово — или имя — для нее что-то значит? По бледному лицу Магьер это трудно было определить, но она явно была не в своей тарелке.

— Где ты слышала это имя? — прошептала она.

— Не я, — ответила Винн, — а Малец.

Вслед за Магьер Лисил перевел взгляд на Мальца. Винн обреченно обмякла и, зеленея от приступов тошноты, начала добросовестно пересказывать то, что говорил пес. С каждым словом, которое Малец произносил устами Винн, Лисил видел, как в карих глазах Магьер отражается его собственный ужас.

Вельмидревний Отче жил еще во время Великой Войны, в ту эпоху, которую Хранители называли Забвенной Историей. Когда именно была эта война, не знал никто. Даже соплеменники Вельмидревнего Отче не помнили, когда он явился среди них и откуда пришел.

Хранители до сих пор спорили о том, сколько веков назад разразилась эта война, и даже Малец не мог ответить на этот вопрос, поскольку по его воспоминаниям было невозможно определить точную дату. Как бы то ни было, много лет назад Сорхкафарэ еще не был стар. Теперь же он — немощный и невероятно древний предводитель анмаглахков.

То, что услышал Лисил, все же не объясняло, почему Вельмидревний Отче так фанатично ненавидит людей, ненавидит настолько, что поколение за поколением учил своих соплеменников их бояться. Но откуда Магьер известно его давно забытое имя?

— Что еще ты мне не рассказала? — резче, чем следовало, спросил полуэльф.

Магьер ничего не ответила.

Винн содрогалась от страха, повторяя слова Мальца. Когда она начала рассказывать про ночь после битвы, Лисил заметил на лице Магьер странное выражение — как будто она все это уже слышала. То и дело она одними губами произносила какое-нибудь имя прежде, чем даже Винн называла его вслух.

— Я знаю их, — прошептала Магьер. — Я там была… я была им тогда… когда потеряла сознание на поляне Нейны.

— Как это вышло? — спросил Лисил.

Магьер сердито глянула на Мальца, но в голосе ее не было и тени прежней злости:

— Опять ты рылся в моей голове!

Лисил вспомнил, как у Магьер впервые случилось видение — в Беле, когда она взяла в руки платье жертвы. Она прошла по тому месту, где был найден труп, и пережила тот миг, когда вампир убил девушку, дочь местного аристократа. На поляне Нейны ничего подобного не происходило.

Магьер медленно покачала головой:

— Я хотела только одного — убить всех, кто мешает мне найти тебя. Я дотронулась до дерева — и вдруг оказалась там… в теле Вельмидревнего Отче или, вернее, в его воспоминаниях.

— Ты видела ходячих мертвецов? — спросила Винн. — Вампиров… погибших и снова оживших воинов?

Магьер посмотрела на нее.

— Он… они не знали, что происходит. Они просто бежали вглубь материка, к Оннис Ло… Лон…

Винн резко выпрямилась.

— Аоннис Лоинн?

Магьер кивнула.

— Я даже не знаю, добежали они или нет, хотя Сорхкафарэ… Вельмидревний Отче явно остался в живых.

— Ты уверена, что верно расслышала? — требовательно спросила Винн. — Именно Аоннис Лоинн?

Магьер подняла голову.

— А что? Ты об этом где-то читала?

— Нет, — ответила Винн. — Это место существует до сих пор.

У Хранительницы был такой вид, словно она совершила ошеломляющее открытие. Взгляд ее стал рассеянным, в нем все явственнее читалось сомнение, и наконец круглое лицо девушки помрачнело.

— Погоди, — сказал Лисил. — Ты видела это место… и оно до сих пор называется точно так же?

Винн помотала головой.

— Аоннис Лоинн, Первая Прогалина, — именно так эльфы нашего континента называют самое сердце своих земель. Вот только никто в нашей гильдии до сих пор не знал, что оно такое древнее.

Она заморгала, задумавшись о вещах, которые не имели никакого отношения к тому, что с ними сейчас происходило.

Лисил не очень понимал, что все это значит.

— Может, та война была и не так давно, как думают Хранители.

При звуке его голоса Винн вздрогнула.

— Нет, мы давно уже пытаемся установить, когда именно была та война. Многие, конечно, считают, что все рассказы о ней — помесь легенд с мифами. Но я видела старинные свитки и пергаменты, надписи, выбитые на камне, и многое другое… очень, очень древнее. История Малурны, моей родины, насчитывает четыре с лишним века. Калм Ситт, наша столица, еще старше. А то, что мы нашли, все равно намного древнее.

— И как это связано с той самой… Первой Прогалиной? — спросил Лисил.

— А так, что наш орден был бесстыдно обманут! — резко ответила Винн. — Существуют три миссии Гильдии Хранителей Знания. Первую основали в Малурне короли древности. Вскоре после того эльфы открыли, по примеру нашей, свою миссию. Третья миссия находится в Суманской империи, на Восточном побережье нашего континента. Все это было сделано для того, чтобы сохранить цивилизацию, ее настоящее и прошлое… на случай, если вновь произойдет самое страшное.

Винн повернулась к Магьер.

— Если ты верно расслышала, то часть давно потерянного знания все это время была в пределах нашей досягаемости. Быть того не может, чтобы эльфы забыли о прошлом, об истории своей Первой Прогалины. Все это время она была у нас под самым носом… и они нам ни слова о ней не рассказали!

Вот на это Лисилу было совершенно наплевать. Довольно с них тайн и лжи, которой опутали их здешние эльфы. Интересно, как долго эльфы на родине Винн хранили свою тайну, намеренно выставив ее на всеобщее обозрение?

— Они были застигнуты врасплох, — прошептала Магьер. — Они даже не знали, как следует поступать… с теми, кто преследовал их в ночи.

Лисил недоуменно нахмурился и только потом понял, в чем дело. Мысли Магьер опять вернулись к видению, которое посетило ее на поляне.

— Название… — прошептала Магьер, будто вспоминая что-то, а затем ее взгляд остановился, на Лисиле. — У них не было названия тому, что они увидели.

— Не понимаю, — сказал Лисил, и собственный голос показался ему чрезмерно раздраженным.

Магьер схватила его за плечи, стиснула их до боли.

— Вельмидревний Отче… Сорхкафарэ… не знал, как называется то, что он увидел. Ни ходячие мертвецы, ни вампиры, ни любые названия на эльфийском языке. И его сотоварищи тоже не знали таких слов. Он не знал… что это их погибшие друзья пришли той ночью, чтобы выпить их кровь.

Опять разрозненные осколки прошлого, которые ничего не значат для настоящего. Чем все это поможет Магьер, когда она предстанет перед советом Ан'Кроан?

— Они никогда не видели вампиров? — прошептала Винн. — Никогда не слышали о них? — Она помолчала немного и воскликнула: — До войны… не было никаких вампиров?!

— История может подождать! — рявкнул Лисил. — Нам сейчас от нее нет никакого проку, так что…

Малец зарычал, и Винн передернулась, словно у нее вдруг разболелась голова. Затем посмотрела на пса.

— Да, — сказала она. — Хороший вопрос.

Она подняла палец, остановив готового заспорить Лисила, и повернулась к Магьер.

— Не хочу, чтобы мы что-то друг от друга скрывали, — многозначительно проговорила Винн. — Помнишь, как я сказала тебе эти слова, когда мы сидели у костра в окрестностях Веньеца?.. Когда мы вошли в жилище Вельмидревнего Отче, ты едва не лишилась чувств. А теперь рассказывай — что с тобой происходит?

Лисил напряженно ждал. За последние месяцы Винн изрядно подрастеряла былую робость… но и Магьер всегда терпеть не могла, когда с ней говорили таким требовательным тоном. Не хватало еще, чтобы они сейчас сцепились друг с другом. Магьер опустила голову и молчала до тех пор, пока Малец снова не зарычал на нее.

— Я совсем не спала восемь… а может, и девять ночей, — тихо проговорила она. — Да и до того почти не спала… с того дня, когда мы вошли в этот лес.

Лисил знал, что ее мучит бессонница, но даже не представлял, что дело настолько плохо. Он и сам не мог похвастаться крепким сном.

— Но разве по мне это видно? — продолжала Магьер почти что с вызовом. — Я не устала, но меня все время трясет. И эта дрожь становится сильнее, когда я захожу внутрь дерева. Мне приходится заставлять себя есть, потому что я не чувствую голода, никакого голода. Вы видели дерево на поляне Нейны, то самое, до которого я дотронулась?

Лисил покачал головой, но Винн резко втянула в себя воздух.

— Твои ладони! Малец видел в твоих воспоминаниях… на том дереве остались отпечатки твоих ладоней!

Магьер прямо взглянула в глаза Лисилу.

— Перед тем как я проникла в память Вельмидревнего Отче, дрожь резко усилилась. Словно что-то прошло сквозь меня, когда я обхватила дерево… а потом я оказалась в его прошлом. Я не знала, что это было, и догадалась только потом, когда позвала тебя.

Она глубоко вздохнула.

— Я видела отметины на дереве, как будто кора в этом месте поражена болезнью или вовсе отмерла… и это были следы моих рук. Я виновна, хотя и не в том, в чем меня обвиняют Фрет и остальные. Часть жизненной силы этого дерева… перешла в меня. Думаю, именно это со мной и происходит… здесь, в лесу. Я не голодна, я не устала, потому что… кормлюсь всем, что нас окружает.

— Мы об этом никому не скажем, — быстро проговорил Лисил, подавляя нахлынувший страх. — Нельзя, чтобы об этом кто-нибудь узнал. Особенно когда совет будет решать твою судьбу.

Занавеска на входе отдернулась, и в дом заглянул Бротан. В руках у него был поднос с мисками и кувшином.

— Можно войти? — вежливо спросил он.

— А у нас есть выбор? — отозвался полуэльф.

— Лисил!.. — одернула его Винн. — Да, Бротан, конечно. Нам нужно знать, что будет дальше.

Бротан перешагнул порог, и на миг его рослая плечистая фигура почти целиком заполнила входной проем. Он поставил на пол четыре миски с дымящимся рагу. Затем высунулся за занавеску и принял у кого-то четыре глиняные кружки. Присев на корточки, Бротан налил воды для всех, включая и Мальца. И все же никто из них не прикоснулся ни к еде, ни к питью.

Бротан переменил рубаху, на его предплечье белела свежая повязка.

Он окинул задумчивым взглядом Мальца.

— Думаю, мы можем говорить спокойно… пока ваш маджай-хи не учует чье-нибудь присутствие.

Лисил понял, что он имеет в виду. Судя по тому, как Магьер похитила воспоминания Вельмидревнего Отче, дряхлый эльф обладал умением перемещаться по лесу, не выходя из своего жилища. И Лисил помнил, как странно вела себя стая маджай-хи как раз перед тем, как Магьер перестала владеть собой.

Бротан уселся на пол, скрестив ноги.

— Малышка, тебе еще нужен мой плащ?

— Что? Ох… сейчас! — Винн отползла к дальней стене комнаты и вернулась с тяжелым серо-зеленым плащом Бротана. — Спасибо тебе.

Эльф едва заметно кивнул и повернулся к Магьер:

— Как ты себя чувствуешь?

— Плохо, — ответила она.

— Что нас ждет? — спросил Лисил, хотя и предпочел бы, чтобы вместо Бротана пришел Сгэйль.

— Через два дня состоится совет, — начал Бротан. — Немало лет прошло с тех пор, как в последний раз собирались почти все старейшины кланов. Слухи о вас разлетелись быстро, и старейшины отправлялись в путь, едва заслышав о таких… гостях. Их встревожило, что Вельмидревний Отче своей властью разрешил людям свободный проход по землям эльфов. Кое-кто полагает, что он взял на себя слишком много. Вот уже почти пятьдесят лет никто, кроме избранных анмаглахков, в глаза не видывал Вельмидревнего Отче.

— Пятьдесят лет? — недоверчиво повторил Лисил. — Как такое может быть?

Бротан помолчал с минуту, словно решая, как ответить.

— Вельмидревний Отче высоко почитаем как защитник и охранитель нашего народа, и слово его для многих наших старейшин имеет немалый вес. Однако же анмаглахки — не клан, а стало быть, Вельмидревний Отче не представляет народ — он не старейшина клана. Обычно у него нет повода являться на собрания старейшин. На этот раз, однако, он непременно явится. Он, вероятно, решил самолично оправдаться в том, что дал вам право свободного прохода, иначе бы отправил вместо себя Фретфарэ. Впрочем, этот предмет недолго будет занимать умы старейшин. Вельмидревний Отче подал иск против Магьер, и его претензии должны быть разобраны на суде. Ему надлежит либо обвинить Магьер перед лицом совета, либо целиком и полностью отказаться от обвинений.

— А ведь ты хочешь, чтобы старейшины его увидели, — проговорила Магьер. — Верно?

— Я хочу, чтобы они его услышали, — ответил Бротан. — Разум Вельмидревнего Отче… уже не такой, каким был прежде. Если его мнение будет опровергнуто, это можно будет обернуть вам на пользу… но, в свою очередь, это покажет, что он не был в здравом уме, когда дозволил людям войти в наши земли.

Лисил выпрямился.

— Ты все это задумал заранее… использовать обвинение старца против Магьер, чтобы поднять смуту среди своих сородичей?

Бротан покачал головой:

— Нет, я не предвидел подобного оборота дел. Хотя и знал, что ваше появление вызовет немало шума. Сейчас это небольшое преимущество.

— Что ты имеешь в виду? — резко спросил Лисил.

— Магьер должна сделать выбор, — продолжал Бротан, словно не замечая Лисила и глядя только на нее. — Вельмидревний Отче, скорее всего, изберет своим защитником Фретфарэ. Тебе тоже нужно избрать защитника для предстоящего суда.

— Защитником может быть Винн, — тут же ответил Лисил. — Она — ученый, бегло говорит по-эльфийски и хорошо знает Магьер.

— Лисил, я… — Винн запнулась. — Я не уверена, что смогу…

— Это невозможно, — спокойно перебил Бротан. — Винн человек, и еще не решено, вправе ли она вообще находиться здесь… и к тому же она не Ан'Кроан.

Полуэльф вспыхнул от гнева:

— Хочешь сказать, Магьер должна выбирать себе защитника среди вас, эльфов? Как будто есть хоть один эльф, которому мы могли бы доверить…

— Ты будешь моим защитником, — сказала Магьер. — Я выбираю тебя, Бротан… если, конечно, согласишься.

— Ни за что! — рявкнул Лисил.

— Не тебе это решать! — одернул полукровку Бротан. — Делать выбор вправе только обвиняемый — если он в здравом уме.

— Значит, она не в своем уме! — отпарировал Лисил. — Да она просто спятила! Того, что случилось на поляне Нейны, вполне достаточно, чтобы это доказать. И я выбираю Сгэйля!

— Лисил, прекрати! — прикрикнула Винн.

— Не таким образом определяется душевное здоровье ответчика, — сказал Бротан. — Кроме того, ты сам подозреваемый, как и твои спутники. Любое твое вмешательство только укрепит подозрения против Магьер.

Малец подошел к Магьер. Сел рядом с ней, фыркнул, сузив глаза, на Бротана, затем поднял морду к Магьер и единожды гавкнул — «да».

Магьер положила ладонь на загривок Мальца.

— Ты сможешь добиться моего оправдания? — спросила она у Бротана.

— Я принимаю твой выбор и буду твоим защитником, — ответил он. — И приложу все силы, чтобы отстоять твои интересы. Я знаю, что ты не виновна… в том, в чем тебя обвиняют.

Магьер промолчала, и Винн последовала ее примеру, но Лисил готов был разразиться взбешенной тирадой.

Бротан жестко произнес, обращаясь к нему:

— Сейчас на кону не только жизнь Магьер… но и свобода твоей матери.

Лисил напрягся:

— Ну-ка, объясни.

— Вельмидревний Отче приговорил Нейну к заточению, хотя ее вина так и не была представлена совету.

— Ее не судили? — уточнила Винн.

— Кланы согласились с этим решением, — ответил Бротан, — поскольку то было внутреннее дело анмаглахков. Старейшины уважают наше служение, а всякий, кто противостоит нашим действиям, подвергает опасности благополучие всего нашего народа. Как я уже сказал, слово Вельмидревнего Отче имеет немалый вес.

— Они даже не знали, что натворила моя мать, — пробормотал Лисил. — Просто поверили ему на слово.

— Старейшины до сих пор уверены, что Вельмидревний Отче вполне дееспособен, — продолжал Бротан. — И не просто дееспособен — он мудрее всех нас, он старейший среди нашего народа. Тот, кто становится анмаглахком, отвечает не только перед законами народа, но и перед правилами касты. У нас только один вождь — Вельмидревний Отче. Если окажется, что его суждение было неверно в одном случае, старейшины могут счесть необходимым пересмотреть и другие его решения. Отсюда прямая дорога к освобождению Нейны.

Бротан замолчал, ожидая новых возражений. Их не последовало, и рослый эльф снова повернулся к Магьер:

— Доверься мне.

Малец единожды гавкнул.

— Хорошо, — прошептала Магьер.

* * *
Провожая взглядом Бротана, Малец вдруг сообразил, какие собственные интересы преследует старый анмаглахк.

Вопреки всему, что говорил Бротан, его мимолетные воспоминания ни разу не касались Магьер — в них присутствовали только Лисил, Нейна либо Эйллеан. Малец даже уловил то, что говорила Эйллеан, когда еще щенком вручила его Нейне.

На самом деле Бротана интересовал только Лисил.

И все же Малец верил, что Бротан может добиться успеха. Сомнение в здравомыслии Вельмидревнего Отче помогло бы не только опровергнуть его обвинения против Магьер, но и показать несостоятельным его приговор Нейне. Малец не видел способа достичь этой цели самостоятельно.

Магьер все так же сидела на краешке скамьи, дрожа всем телом. Пес потыкался носом в ее ладонь и наконец добился, чтобы она погладила его по морде.

— Жаль, что ты не можешь говорить… сам, — прошептала Магьер. — Я бы выбрала тебя, а не Бротана.

Малец тоже всей душой сожалел об этом.

Лисил протянул Магьер миску и деревянную ложку.

— Попробуй поесть, — сказал он. — Не притворства ради… просто, может, от еды тебе станет полегче.

Малец испытывал те же чувства. Мясо пахло аппетитно, но сейчас он тоже совершенно не был голоден. Странные мысли преследовали его, и источником их был отнюдь не разум, но звериный инстинкт. Где-то в лесу, за пределами Криджеахэ бродила со Стаей его Лилия.

ГЛАВА 18

Винн услышала приближение чьих-то шагов.

В дом, отодвинув занавеску, заглянул Сгэйль.

— Пора.

Винн даже обрадовалась. Полных два дня взаперти вместе с Магьер и Лисилом оказалось нелегким испытанием. Заняться им было почти нечем, и однообразное течение времени нарушалось только трапезами, нечастыми визитами Бротана и неутомимыми язвительными выпадами Лисила в адрес рослого анмаглахка.

Сгэйль искоса глянул на Магьер, но ничего не сказал.

За минувшие дни Бротан решил, как именно ей надлежит выглядеть на суде. Магьер, конечно, спорила, но в конце концов он победил, и Винн втихомолку согласилась с его предложениями. Внешность имела для эльфов большое значение, но Магьер все равно то и дело принималась ворчать, и так было до самого появления Сгэйля. Теперь на ней были чистая светло-коричневая эльфийская рубаха с квадратным вырезом и того же цвета облегающие штаны.

Винн заплела ей косу — так аккуратно, что ни один волосок не выбивался, — и теперь Магьер выглядела, как самая обыкновенная женщина, на вид вовсе не опасная. Вот только ничего нельзя было поделать со слишком бледным лицом и кровавыми искорками в черных волосах.

Лисил надел мешковатую миткалевую рубаху — чиненую-перечиненую, — темно-коричневые штаны и сапоги. Волосы, свободно падавшие на плечи, придавали ему немного потрепанный вид. Только с Мальцом не было никаких хлопот — в кои-то веки он сидел смирно, покуда Винн расчесывала его.

Однако все эти деловитые приготовления не могли развеять страхи юной Хранительницы. Если Магьер сочтут виновной, ее казнят, и никто из них не сможет этому помешать.

Винн на миг закрыла глаза, стараясь отогнать такие мысли. Однако ничего у нее не вышло — мысли потекли в еще более мрачном направлении. Какую казнь эльфы могут выбрать для Магьер? Если ее объявят вампиром, значит, выбор невелик: либо обезглавить, либо сжечь… а Сгэйль как-то выразил отвращение при одной только мысли об отсечении головы у мертвеца.

Винн открыла глаза и постаралась взять себя в руки. Нет, до этого не дойдет. У них есть Бротан.

Он совсем немного рассказал о предстоящем слушании. Вельмидревний Отче выдвинул иск касательно истинной природы Магьер. Пока этот вопрос не будет выяснен, не может начаться, собственно, суд перед лицом старейшин. Вместо этого иск вначале должен быть рассмотрен в виде диспута между представителями сторон. Винн не сумела уловить всех тонкостей, а от Мальца помощи не было никакой. Только голова все время гудела от его вопросов, на которые Бротан ни разу не дал ответа.

— Где Бротан? — спросила она вслух, поскольку рослый эльф сегодня не явился для того, чтобы сопроводить Магьер на совет.

Сгэйль пропустил ее вопрос мимо ушей.

— Пора, — повторил он. — Идем.

Лисил вышел первым, а Винн двинулась за Магьер и Мальцом.

В конвое анмаглахков, который дожидался их снаружи, был и Оша. Он встретился взглядом с Винн, и на лице его отразилось беспокойство. Сгэйль пошел во главе отряда, прочие анмаглахки двинулись по бокам и сзади. Малец бежал сам по себе, рядом с процессией.

Винн не заметила ни Лилии, ни других маджай-хи.

Она шла, стараясь не отставать от Магьер, пока анмаглахки вели их через Криджеахэ. Винн понятия не имела, куда они держат путь, но мысленно представила себе совершенно великанский дуб, внутри которого эльфийские ваятели выпестовали зал совета.

Минуя жилые деревья и кустарник, процессия наконец вышла на открытое пространство, и анмаглахки провели своих подопечных между двумя могучими дубами — туда, где уже собрались, ожидая их, эльфы. Это и было собрание старейшин, вот только никакого зала здесь не оказалось, да и собравшихся было гораздо больше, чем представляла Винн.

Древние дубы окружали овальную неглубокую лощину, поросшую сочной зеленой травой. Нижние ветви лесных великанов были толщиной со ствол обычного дерева и срастались друг с другом, образуя мостки, которые протянулись от дерева к дереву.

Разнообразно одетые зрители стояли и сидели на этих мостках либо собирались группами в просветах между дубами. Те, кто был поближе, обратили взгляды на вновь пришедших, на чужаков, людей, дерзнувших явиться в Край Эльфов.

Пожилая женщина с тусклыми, словно затянутыми пленкой глазами восседала в кресле из древесины с желтовато-коричневыми прожилками. Все плавные изгибы кресла, от высокой спинки до подлокотников и ножек, были изготовлены из цельного дерева, как дождевые бочки в доме Глеанна. Женщина была облачена в темно-красный плащ из крученого хлопка и такого же цвета хламиду, а на коленях у нее лежал свиток, намотанный на стержень из орехового дерева. Справа и слева от женщины стояли двое мужчин помоложе, в таких же плащах, и точно так же была одета группа эльфов, окружавших эту троицу.

Во взглядах у них было больше любопытства, чем неприязни, хотя Винн, проходившей мимо, от этого легче не стало. Ей вдруг очень захотелось сжать руку Магьер и сказать ей хоть что-то успокоительное… Однако Винн понимала, что этого делать не стоит.

В толпе, заполнившей почти всю лощину, встречались и весьма изысканно одетые эльфы. Винн примечала резные деревянные кольца на стянутых в конский хвост волосах, венцы, увитые лесными цветами, украшения из камня и отполированной древесины и даже пару кристаллов либо драгоценных камней, которые искрились в ярком свете солнца. Украшений из металла не было видно, хотя одна группа эльфов закалывала плащи фибулами необычной формы из меди или бронзы. И повсюду, куда ни посмотрела Винн, были треугольные золотисто-смуглые лица с большими янтарными глазами.

На дальнем краю лощины расселись в траве на корточках низкорослые аруиннасы. Двое их старейшин восседали, скрестив ноги, на самом краю лощины — обнаженные торсы, покрытые причудливой росписью, курчавые волосы, искусно склеенные в прическу высохшей грязью. Винн сощурилась, пытаясь разглядеть сине-черные знаки на их коже. Чем-то они напомнили ей тавматургические и чародейские символы и диаграммы, которые она видела в библиотеке Гильдии в Малурне.

Старейшин клана было легко распознать по преклонному возрасту. Каждого из них окружала группа помощников, хотя у некоторых были весьма многочисленные свиты.

Затем она разглядела желтые и коричневые цвета Койлехкроталл — клана Сгэйльшеллеахэ и Леанальхам, но кто старейшина в этой группе — не поняла.

Малец подобрался к Винн, и на его долю досталось немало любопытных взглядов. Девушка положила руку на его спину, запустила пальцы в густую шерсть.

В центре лощины были поставлены овальные дубовые столы. За ближним из них стоял Бротан, перебирая свитки и переплетенные в кожу стопки бумаг. Он поднял взгляд — лицо его было совершенно бесстрастно, и портили это выражение только резкие шрамы, пересекавшие наискось один глаз.

Сгэйль повел их вниз по склону, и Винн вдруг растеряла всякую уверенность в себе. Теперь ее видели все, кто собрался в лощине, — весь совет Ан'Кроан.

— Приветствую вас, — проговорил Бротан.

В наряде серо-зеленых тонов он выглядел безупречно, хотя плаща не надел. Без плаща его плечи казались еще шире. Волосы его, сбрызнутые сединой, стягивала зеленая лента. Сгэйль и прочие анмаглахки отошли к подножию склона.

— Чего мы ждем? — шепотом спросила Винн.

— Не чего, а кого, — поправил ее Бротан. — Вельмидревнего Отче. Это будет скромный и весьма волнующий выход.

Винн изогнула бровь. Неужели эльф иронизирует?

— Кто обвинитель? — вполголоса спросила Магьер.

— Совет его еще не избрал, — ответил Бротан, — поскольку вначале должен быть улажен иск против тебя. Защитником истца будет Фретфарэ. Сгэйльшеллеахэ избран «третейским судьей» слушаний.

Лисил вздохнул.

С краев лощины и мостков меж деревьями в Магьер и Лисила впивались сотни янтарных глаз. Стоящие позади Бротанова стола, были достаточно близко, чтобы Винн могла различить на их лицах любопытство, гнев и убийственную ненависть. Старуха в красном плаще и ее спутники взирали на чужаков лишь с холодным интересом.

Будучи ребенком, Винн как-то побывала с домином Тилсвитом на ярмарке крупного рогатого скота. В центральном стойле был выставлен на всеобщее обозрение теленок, родившийся с тремя ногами. Сейчас Винн чувствовала себя таким теленком, хоть и понимала, что Магьер приходится гораздо хуже.

Золотисто-смуглые лица собравшихся в лощине эльфов начали поворачиваться в одну сторону. Винн поглядела туда же.

По склону лощины спускалась Фретфарэ, одетая так же, как Бротан, в серо-зеленое. За ней шли четверо анмаглахков, неся на плечах паланкин.

Над носильщиками, в резном кресле с округлыми боковинами, которые прикрывали его хрупкое тело, восседал Вельмидревний Отче. Он был с головой закутан то ли в одеяло, то ли в длинную накидку серо-зеленого цвета. По лощине пробежал шепоток.

Лицо Вельмидревнего Отче скрывала тень от складок накидки, но Винн показалось, что он щурится от чрезмерно яркого солнца. Сейчас его костлявое лицо и иссохшая кожа смотрелись куда более жутко, чем в древесной келье при тусклом свете свечей. Носильщики опустили кресло рядом со столом Фрет, и Вельмидревний Отче медленно повернул голову, осматривая собравшихся.

Сгэйль вышел на середину лощины и, обернув лицо к собравшимся, громко и ясно провозгласил по-эльфийски:

— Приветствую народ и его кланы, представленные здесь старейшинами, которые собрались, дабы рассмотреть поданный иск.

Не успело стихнуть эхо его голоса, как заговорила Фретфарэ:

— Бротандуиве, ты уже нарушаешь наши обычаи. Рядом с тобой может стоять только обвиняемая. Остальных следует немедленно убрать.

Бротан обогнул стол, пройдя мимо Магьер. Он держался спокойно, и голос его прогремел по всей лощине:

— Лиишил причастен к этому делу, а потому имеет право находиться здесь. Что до женщины по имени Винн, — он жестом указал на девушку, привлекая к ней всеобщее внимание, — я избираю ее переводчиком Магьер.

Все взгляды обратились на Винн, и она съежилась, переступив за спину Лисила.

— Обвиняемая имеет право услышать все, что здесь будет сказано, — продолжал Бротан, — причем услышать сразу, а не потом, в пересказе. Я не позволю защитнику истца усложнить разбирательство, вынудив меня быть не только защитником Магьер, но и ее переводчиком! Это было бы невежливо… не говоря уж о том, что незаконно.

Фрет хотела возразить, но Сгэйль остановил ее, вскинув руку в сторону Бротана.

— Защитник обвиняемой следует обычаю и закону. Защитник истца, — он повернулся к Фретфарэ, — не имеет оснований для этого требования.

Фретфарэ насупилась и уселась на корточки рядом с Вельмидревним Отче.

Винн быстро перевела все сказанное Магьер и Лисилу, хотя пару раз ее поставили в тупик особенности местного диалекта. Минувшим вечером Бротан предупредил их, что слушания будут вестись по-эльфийски, так как это язык народа и большинство старейшин других языков не знает. Больше он почти ничего не сказал, объявив, что на долгие объяснения нет времени. Если Магьер будет излишне хорошо подготовлена к слушаниям, это может сослужить ей плохую службу, когда Фретфарэ попытается поймать ее на отрепетированных ответах.

Винн так и не разобралась, сколько во всем этом было от собственных интриг Бротана. Без сомнения, став защитником Магьер, он рисковал восстановить против себя и Вельмидревнего Отче, и собственную касту.

Бротан сделал еще один шаг вперед, к центру лощины.

— Я благодарю совет за то, что он собрался здесь, дабы выслушать иск, но, боюсь, вы только зря потратите свое время.

Фретфарэ встала. И она, и Вельмидревний Отче разом впились взглядами в Бротана, который жестом указал на Магьер.

— Вельмидревний Отче даровал этой женщине и ее спутникам свободный проход по нашим землям и послал Сгэйльшеллеахэ с обетом защиты доставить их в Криджеахэ. Теперь ее же покровитель утверждает, что она вампир — сверхъестественное существо, вернувшееся в этот мир после смерти. Человек без проводника заблудился бы в нашем лесу, бродил бы, пока не был схвачен или убит. Вампир вовсе не смог бы войти в наш лес, ибо здесь никогда не видывали подобных созданий. И однако же эта женщина много дней провела среди нас, причем в обществе маджай-хи. Ложность обвинения истца доказана одним только присутствием Магьер здесь, среди нас.

Винн торопливо переводила, но, когда Бротан сделал паузу, перевела взгляд на Вельмидревнего Отче. И невольно попятилась, ужаснувшись горящей в его глазах ненависти. Казалось, древний эльф вот-вот разразится гневной отповедью. Но Бротан твердым голосом продолжал:

— Взгляните на обвиняемую при свете ясного дня. Без сомнения, она — человек. Ибо сколько ни мало нам известно о ходячих мертвецах… вампирах… никогда прежде наша земля и духи наших предков не потакали подобной нечисти. Именем двух этих древних сил иск против Магьер должен быть отвергнут как суеверие!

Винн услышала пронзительные возмущенные выкрики и обернулась к их источнику — аруиннасам. Один из их старейшин что-то кричал соседнему клану. Винн не могла понять их странного языка, хотя по звучанию и модуляциям он напоминал эльфийский. Аруиннасы явно пришли на собрание лишь затем, чтобы увидеть, как человека приговорят к смерти.

Бротан вернулся к столу, и Винн закончила переводить.

Лисил светился, вероятно удивляясь и радуясь силе Бротановых доводов. Впрочем, слушания только начались. Винн знала, что обвинение против Магьер нельзя рассеять с помощью слов.

Вельмидревний Отче потянулся к Фрет и что-то прошептал.

Фрет помотала головой, и древнего эльфа передернуло от бессильной ярости. Женщина вышла из-за стола, но, прежде чем она успела выйти на середину лощины, Вельмидревний Отче пронзительно закричал:

— Лжец!

Костлявый палец ссохшегося древнего эльфа был уставлен на Бротана.

Тот опустил глаза, уставясь в стол, а Винн запнулась на полуслове.

Среди собравшихся послышался ропот, и Фретфарэ, потрясенная до глубины души, повернулась к Вельмидревнему Отче.

— Она вампир! — кричал тот, срывая слабый голос. — Я знаю ей подобных, как никто из вас! Мои анмаглахки собственными глазами видели ее превращение! Сгэйльшеллеахэ был при этом, а кто из вас усомнится в его слове?

— Сделай что-нибудь! — прошипел Лисил Бротану.

— Тихо! — одернула его Винн.

Бротан не поднял глаз. Не видно было также, чтобы выкрики древнего эльфа его как-нибудь задели.

Кое-кто из старейшин повернулся к своим помощникам и спутникам. Одни перекликались друг с другом через головы соседей, другие отправляли помощников пробиваться через толпу к соседнему клану. Выкрики и разговоры слились в такой гул, что Винн оказалась не в состоянии осмыслить хоть что-нибудь, кроме отдельных слов, однако на многих лицах она заметила удивление, смешанное с тревогой.

Бротан все так же хладнокровно молчал, и от этого Винн нервничала еще больше.

Фрет неуверенно глянула на Сгэйля, словно ждала каких-то слов от него, а не от Бротана. Затем она попятилась, а Сгэйль выступил вперед.

— Истец… — голос Сгэйля дрогнул, — истец должен предоставить выступления по иску своему защитнику и хранить молчание, пока его не призовут заговорить. И всем нам хорошо известно, что третейский судья не волен свидетельствовать ни за какую сторону.

Когда Бротан наконец поднял голову, на лице его не было ни гнева, ни удовлетворения — одно только холодное спокойствие.

Неудивительно, что Вельмидревний Отче воззвал за поддержкой именно к Сгэйлю, стоявшему в поле его зрения. Даже Винн, уже немного узнавшая Сгэйля, понимала, почему он так поступил. Однако же Сгэйль строго соблюдал законы не только своей касты, но и своего народа.

Резкое и прямолинейное выступление Бротана было призвано раздразнить Вельмидревнего Отче. Старец не сумел сдержаться, и его вспышка оказалась на руку Бротану. Впрочем, теперь Винн понимала не только это.

Если иск Вельмидревнего Отче подтвердится, то ему же и придется отвечать перед старейшинами за то, что он предоставил Магьер свободный проход по землям эльфов. Если иск будет опровергнут, старейшины сочтут, что Вельмидревний выжил из ума, раз выдвигает обвинения против тех, кого сам же взял под покровительство. В том и в другом случае он будет держать ответ за то, что вообще позволил привести в этот край людей. Этот его поступок вызывал у совета все большую тревогу.

Винн с подозрением глянула на Бротана.

Этот рослый, обезображенный шрамами анмаглахк затеял со своим предводителем опасную игру — и Магьер оказалась в жерновах. С другой стороны, кто мог бы действенней противостоять обвинениям патриарха тайных убийц, нежели мастер анмаглахков?

Винн украдкой обхватила пальцами запястье Магьер и легонько его сжала.

Фрет опять заняла место на середине лощины и начала ровным, ясным голосом:

— Не дайте себе обмануться внешним видом этой женщины. Как уже сказал Бротандуиве, нам мало что известно о ходячих мертвецах. Кто из вас мог бы поклясться, что с первого взгляда распознает такое существо? Три дня назад я сама видела, как ее глаза стали совершенно черными, зубы и ногти заострились, словно у хищника, и она обрела сверхчеловеческую силу. Она набросилась на моих собратьев по касте, точно дикий зверь. То, что ее приняли наш лес и маджай-хи, достигнуто неким хитроумным трюком. Она — исчадие тьмы и должна быть уничтожена…

Фрет сделала паузу, взмахом руки обведя круг старейшин.

— Пока от ее руки не пал один из ваших сородичей!

Винн не решилась сразу перевести эти слова. Когда она все-таки это сделала, Лисил шумно втянул носом воздух, но Магьер и Малец смолчали. Сгэйль выступил вперед.

— Пускай защитник обвиняемой представит первые доводы.

Бротан взял со стола пергамент и уже приготовился выступать, но обернулся, услышав шум и волнение в толпе. Винн, оглянувшись, увидела, что какой-то эльф, протолкавшись среди зрителей, спустился по склону позади Бротанова стола.

Он был среднего роста и хрупкого, слишком хрупкого даже для эльфа телосложения. Поверх коричневой рубахи на нем был желтый плащ. Когда неизвестный откинул с головы капюшон, на плечи ему упала спутанная копна серебристо-седых волос.

Глеанн из клана Койлехкроталл с простодушной улыбкой обратился к Бротану:

— Прости, что опоздал, но моя барка только что прибыла.

В округлившихся глазах Магьер отразилось, как в зеркале, удивление Винн.

— Приятно вновь вас увидеть, — сказал им Глеанн по-белашкийски и снова перешел на эльфийский язык. — Бротандуиве, ты еще не перестал расти? До сих пор не могу понять, как ты ухитряешься в лесу не впечататься лбом в какую-нибудь ветку пониже. Хм… так, где мое место?

Глеанн рассеянно огляделся по сторонам, но взгляд его остановился на дальнем конце лощины.

— Привет тебе, Аойшенис-Ахарэ, — проговорил он, подняв руку. — Вижу, ты еще жив. Сгэйльшеллеахэ — или третейский судья, так ведь? — где мое место?

Появление Глеанна прервало процедуру слушаний, хотя Магьер, похоже, это только обрадовало. Бротан нахмурился, но в глазах его прыгали веселые искорки. Винн уже хотела указать старику, где стоят эльфы из клана Койлехкроталл, но тут к нему бросился Сгэйль.

— Дедушка, зачем ты здесь?

— Не будь дураком, — с достоинством ответил Глеанн. — Я представляю наш клан. Хойувагас не смог прибыть, но кто-то же должен выслушать и рассудить этот иск.

У Сгэйля был ошарашенный вид. Винн вдруг осенило, что Глеанн прибыл в Криджеахэ на удивление быстро, если вспомнить, как долго они плыли по реке, и еще — что он явно очень близко знаком с Бротаном. Что общего могло быть у добродушного старого целителя и мастера-убийцы?

В дальнем конце лощины Вельмидревний Отче, который так и не ответил на приветствие Глеанна, с оскорбленным и в то же время встревоженным видом махнул рукой, подзывая к себе Фрет.

— Мы можем продолжать? — громко крикнула она.

Сгэйль поспешно провел Глеанна вверх по склону — туда, где стояли эльфы их клана. Бротан вежливо подождал, пока старейшина разместится поудобнее, и лишь тогда обратился к совету:

— Сейчас я не стану вызывать свидетелей. Я предпочту начать с испытания, поскольку на это потребуется время.

Даже Вельмидревний Отче обратился в слух.

— На кладбище наших предков, — продолжал Бротан, — там, где погребены только те, кто первыми прибыл в эти места, покоится древний ясень, древо, породившее наш край, — Роис Хармун, Семя Святого Убежища. Достигшие зрелого возраста приходят к нему и получают истинное имя, которое носят до конца своих дней. Почти все из присутствующих здесь побывали в том месте… ступали по священной земле… узрели явление наших предков. Но Магьер — человек, и ей не дозволено совершить то, что я предлагаю.

После этой фразы он намеренно замолчал до тех пор, пока на него не устремились сотни любопытных взглядов.

— Доверенный посланец Магьер должен вместо нее отправиться к Роис Хармун — и нашим предкам, — дабы просить о ветви.

По лощине стремительно пробежал ропот. Бротан вскинул руку, но все равно ему пришлось повысить голос, чтобы перекричать толпу:

— Есть ли мудрость превыше мудрости первых Ан'Кроан? Только тот, чье дело праведно, может приблизиться к Семени Святого Убежища, и ветвь дается лишь тогда, когда дело это служит во благо нашему народу. Такой исход опроверг бы любое обвинение против этой женщины.

Винн, лихорадочно торопясь, переводила. Она еще не успела закончить, когда Лисил шагнул вперед. Винн и Магьер одновременно попытались удержать его, прежде чем он по неразумию нарушит какой-нибудь обычай, но полуэльф ловко вывернулся из их рук.

— Я пойду, — твердо объявил он. — Я это сделаю.

— Лисил, не смей! — прошипела Магьер, но он ее словно и не услышал.

Вельмидревний Отче что-то проскрежетал Фрет, и она выкрикнула;

— Лиишил не знает дороги… и не должен знать! У него смешанная кровь, и он не Ан'Кроан.

Ропот толпы усилился.

В лощине мгновенно воцарилось молчание, когда громыхнул голос Бротана.

— Ты теперь говоришь и от имени предков? Может, хочешь на сей раз выставить иск против Лиишила?

Фрет замялась и умолкла надолго.

— Он не выживет, — наконец сказала она. — Его не допустят туда, потому что он не один из нас.

— Это решать предкам, а не тебе, — отпарировал Бротан. — Однако если Лиишил вернется, а обвиняемая прикоснется к ветви без вреда для себя, — стало быть, ни он, ни она не представляют для нас опасности. Или, может, ты, Фретфарэ, расскажешь нам, каким «хитроумным трюком» могут быть одурачены духи первых Ан'Кроан?

Лисил стоял слишком далеко от Винн, чтобы она могла перевести ему этот спор. Полуэльф растерянно озирался, а Бротан не переводил своей речи.

— Что происходит? — прошептала Магьер.

Винн торопливо пересказала ей услышанное — и тут же схватила ее, не дав рвануться к Лисилу.

— Ничего не говори!

Фрет не отреагировала на последний укол Бротана. Более того, и Вельмидревний Отче смотрел на старейшин с явным беспокойством.

— Для Лиишила надо избрать проводника, — прибавил Бротан. — Того, кого сочтут приемлемым старейшины нашего народа.

Оша выступил вперед.

— Я поведу его.

— Нет! — излишне громко выкрикнул Сгэйль. — Я третейский судья в этом иске… беспристрастный и непредвзятый… Я буду проводником Лиишила.

В толпе начали перешептываться, но открыто не возразил никто. Винн заметила, что по лицу Бротана промелькнуло удивление, но тут же он принял прежний невозмутимый вид.

— Стало быть, Сгэйльшеллеахэ. Как сказал Вельмидревний Отче, никто не усомнится в его слове. Я прошу у совета отсрочки до возвращения Сгэйльшеллеахэ и Лиишила… самое большее на три дня.

По всей лощине старейшины, окруженные эльфами из своих кланов, поднялись, выражая согласие. Толпа разбилась на небольшие группки, эльфы переговаривались вполголоса, но так оживленно, что лощину наполнил невнятный гул голосов. На дальнем конце лощины с заговорщицким видом перешептывались Фрет и Вельмидревний Отче.

Лисил вернулся к своим спутникам, и Магьер тотчас схватила его за руку:

— Что ты натворил?

— Ты даже не знаешь, что тебе предстоит, — прибавила Винн.

Лисил ничего не ответил ни той, ни другой.

— Тебя поведет Сгэйльшеллеахэ, — сказал Бротан по-белашкийски. — Не знаю, почему он так решил, но на лучшего проводника я и надеяться не мог.

— Надеяться?! — рявкнула Магьер. — Так ты надеялся? И это все, чего ты достиг?

— Никто не усомнится в его слове, — заверил ее Бротан.

Винн пыталась утихомирить Магьер, и тут ее взгляд случайно упал на Сгэйля.

По лицу анмаглахка нелегко понять, о чем он думает, — даже если это простодушный и открытый Оша, — а уж таких мастеров скрывать свои чувства, как Бротан и Уркар, Винн в жизни не встречала. И сейчас она неотрывно смотрела на Сгэйля.

Оша с озабоченным видом обратился к нему, но Сгэйль ничего не ответил. Казалось, он безмерно устал и, когда Оша тронул его за плечо, вздрогнул от неожиданности. И повернул голову, глядя на ничего не подозревающего Лисила.

По узкому лицу Сгэйля промелькнула тень страха.

Магьер оттолкнула Винн, разъяренной волчицей метнулась к Бротану.

— Во что ты его втянул?!

* * *
— Как ты мог без оглядки согласиться на такое? — бушевала Магьер.

Она мерила шагами единственную комнату их жилого вяза, глядя, как Лисил запихивает в холщовый мешок остатки сушеного винограда и одеяло.

— Ты не знаешь этого леса, — продолжала она. — Ты понятия не имеешь, что тебя ждет!

Лисил поднял взгляд — и Магьер осеклась на полуслове, увидев на его лице знакомое выражение. Холодная, отчаянная решимость говорила о том, что он пойдет на все, ни минуты не думая об опасности.

— Меня ждет древний ясень, — ровным голосом ответил он. — Что в этом опасного?

— Ты разве не слышал, что рассказала Винн? Предки… духи! Ты понятия не имеешь, что это значит. — Магьер провела рукой по лицу. — И я еще доверяла Бротану!..

— А ты думала, что это дело можно уладить одними красивыми словами? — осведомилась Винн. — Старейшины должны своими глазами увидеть, что обвинения Вельмидревнего Отче ложны. Не знаю, что в этой ветке такого особенного, но если она поможет тебя оправдать, значит, мы этим воспользуемся.

Магьер разъяренно повернулась к юной Хранительнице, но не смогла произнести ни слова.

Впервые она поняла, каково было Лисилу в Веньеце. Она-то могла свободно ходить по городу, а вот ему приходилось безвылазно сидеть в трактире Брета. И все же мысль о том, что ей придется сидеть в этом дереве целых два, а то и три дня, а Лисил между тем будет недосягаемо далеко, — одна эта мысль была ей невыносима.

Малец удрученно лежал на полу, не сводя глаз со входа, прикрытого занавеской.

— А ты что разлегся? — рявкнула на него Магьер. — Тебе что, нечего сказать?

Пес на миг поднял к ней морду — и снова погрузился в свое непонятное бдение. Магьер глянула на Винн, надеясь, что Малец хоть как-то отозвался на ее слова, но девушка лишь покачала головой и пожала плечами.

— Бротан справляется лучше, чем я ожидал, — сказал Лисил. — Если я принесу эту ветку, дело, похоже, будет улажено. Будем надеяться, что обойдется без суда. Фрет и ее сморчку просто нечего будет возразить.

Он поднялся и крепко стиснул руку Магьер.

— Это я виноват, что ты оказалась здесь. И надо же так случиться, что возможность все исправить дал мне именно Бротан… Но я от этой возможности не откажусь. Пора мне уже проснуться и хоть что-то сделать. Прошу тебя — просто пожелай мне удачи.

Он отчаянно нуждался в ее поддержке. Что еще оставалось Магьер? Она ответно сжала его пальцы.

— Желаю, — ответила она дрогнувшим голосом. — Только мне нестерпимо думать, что ты будешь там один. Лучше бы я пошла с тобой, а не Сгэйль.

Словно услыхав свое имя, в дом снаружи заглянул Сгэйль.

— Лиишил, ты готов? Нам пора.

Лисил подался к Магьер и быстро нежно поцеловал ее.

— Я вернусь самое большее через пару дней, и все будет хорошо.

Он разжал объятия и направился к двери. Малец вскочил было, чтобы пойти следом, но Лисил его остановил:

— Нет, ты останешься с Магьер и Винн. Их нельзя бросать одних среди эльфов.

Пес дважды гавкнул, не желая подчиняться. И Магьер прекрасно понимала, что он чувствует. Однако Малец глянул на нее, потом на Винн… заскулил и снова плюхнулся на пол. Больше сказать было нечего, и Магьер без сил опустилась на пол рядом с Мальцом.

Лисил вышел, и занавеска, всколыхнувшись, опала на место, будто отсекла его от Магьер.

ГЛАВА 19

Лисил и Сгэйль ровной рысью бежали по лесу, почти не переговариваясь на бегу. Все утро они направлялись на северо-запад, но ближе к полудню Лисил начал сомневаться, что они бегут именно в этом направлении. Небо было затянуто тучами. В пасмурном бессолнечном свете лес, окружавший их со всех сторон, понемногу изменял свой облик.

Все меньше встречалось цветов и все больше — сырого мха. Мох покрывал стволы деревьев, ветви, нависавшие над головой. Деревья становились все старее, все причудливее искривлялись их стволы, кора потемнела от влаги, которой был перенасыщен воздух. То и дело по листьям молотил мелкий дождик.

Сгэйль, вызвавшись сопровождать Лисила, словно сбросил неведомое бремя, которое до сих пор тяготило его. Он снова стал самим собой — таким, каким был во время первого их путешествия в Криджеахэ. Быть может, Сгэйль, как и Лисил, радовался тому, что довелось взяться за дело самому, а не томиться в бесплодном ожидании.

Лес на их пути становился все более дремучим, громадные деревья высились над ними, почти заслоняя небо. В сумерках, царивших при свете дня под густым пологом из листвы и хвои, казалось, что лес угрюмо взирает на нарушителей, вторгшихся в его владения.

Лисил все меньше понимал, где они находятся и куда направляются, — как будто здесь лесной морок воздействовал на его разум сильнее, чем обычно. Он часто оглядывался назад и не мог распознать места, по которому только что прошел.

Сгэйль задел плечом паутину, усыпанную капельками росы. По спине его пробежала проворная восьминогая тень.

Лисил смахнул ее ладонью, но, когда глянул вниз, не увидел на земле стремительно удирающего паука. Долго ли еще им бежать? В лесу уже почти совсем темно.

Сгэйль замедлил бег и огляделся.

— Если продолжим путь, к исходу ночи уже доберемся до кладбища. Или можно остановиться на ночь и с рассветом двинуться дальше.

Лисил внутренне содрогнулся при одной мысли о том, чтобы заснуть в этом мрачном сыром лесу.

— Давай поедим и отдохнем, — сказал он. — А потом двинемся дальше.

Сгэйль кивнул и сбросил с плеча небольшой мешок.

— У меня есть вода, лепешки и немного орехового масла.

— А у меня — виноград.

Они уселись на трухлявом стволе упавшего дерева и достали припасы. Лисил поежился — сквозь ткань штанов просочилась сырость. Сгэйль снял кожаную крышечку с небольшого горшка, оторвал кусок лепешки и окунул его в масло. Горшочек он поставил между ними, и Лисил последовал его примеру.

— Вкусно, — заметил он и протянул Сгэйлю виноград. — Я… я хотел сказать: спасибо тебе за то, пошел со мной, за то, что помогаешь Магьер.

— Да какое мне дело до Магьер!.. — Сгэйль тут же осекся, помотал головой. — Извини… я совсем не это хотел сказать. Я поступил так ради своей касты. Бротандуиве на одной стороне, Фретфарэ на другой. Это плохо. Я исполняю долг третейского судьи, чтобы поскорее завершить этот совет… чтобы наша каста снова стала единой.

Лисил промолчал. Если Сгэйль и вправду полагает, что с окончанием дела Магьер — чем бы оно ни закончилось — раскол в его касте исчезнет сам собой, значит, он в своем фанатичном служении еще более слеп, чем казалось Лисилу вначале.

— Будем думать только о том, что нам предстоит, — сказал Сгэйль, и снова лицо его помрачнело.

— Что тебя так беспокоит? — спросил полуэльф. — Что там, на этом кладбище, с каким-то особенным деревом?

Сгэйль нахмурился, услышав такое небрежное упоминание священного места.

— Там много веков назад были погребены первые из нас. От них произошли все Ан'Кроан. Достигнув совершеннолетия, мы приходим туда в одиночку, дабы получить наставление в выборе имени, которое будем носить всю жизнь.

— И когда же у вас наступает совершеннолетие?

— Когда отец с матерью и дитя согласно решают, что время пришло.

— И ты тоже ходил туда? Значит, у тебя было другое имя до того, как ты стал зваться Сгэйлем?

— Сгэйльшеллеахэ, — поправил эльф. — Это означает «В тени — или в сени — ивы».

— И это ваши предки сказали тебе, как ты должен себя называть?

— Наши предки нам не показываются и не говорят с нами, — ответил Сгэйль. — Просто я… кое-что увидел… там, перед Роис Хармун.

— Значит, там поблизости была ива?

— Нет. То, что я увидел, было… далеко, очень далеко отсюда… в тени ивы.

— То есть это было что-то вроде видения? И это все, что ты увидал… всего лишь иву?

Сгэйль испустил резкий вздох. Лисил знал, что угодил в точку. Суеверная чушь… и эти эльфы еще считают себя на голову выше людей!

— Ясно, вы называете себя тем, что увидели. И с этим именем живете всю жизнь.

Пришла очередь Сгэйля одарить его пренебрежительным взглядом.

— Нет, мы выбираем себе имя по собственному желанию. Оно может быть целиком или отчасти связано с тем, что мы увидели, а может быть и не связано вовсе. Хотя то, что мы видели перед останками Роис Хармун, остается неизменным.

— Тогда почему тебя так беспокоит этот поход за веткой?

— Как я уже сказал… мы приходим туда в одиночку. Не принято, чтобы там был кто-то еще. Мы даже не любим рассказывать о том, что испытали… только называем избранное имя.

— Я не намерен избирать никакого имени, так что перестань увиливать и отвечай на вопрос!

Сгэйль накрыл крышкой горшочек с маслом и встал, чтобы уложить его в мешок. И долго смотрел вперед, в глубину темнеющего леса, прежде чем перевести взгляд на Лисила.

— Ты — полукровка. Никто, кроме Ан'Кроан, не может прийти к Роис Хармун… и нашим предкам.

Значит, дело в этом? Лисил вздохнул:

— Ну так они меня прогонят, и я вернусь назад. И найду какой-нибудь другой способ спасти Магьер и свою мать от твоих соплеменников.

— Прежде чем предки внемлют твоему прошению или отвергнут его, ты должен пройти по священной земле.

Лисил относился к Сгэйлю терпимее, чем к прочим эльфам, но порой его спутник бывал просто невыносим.

— Клянусь мертвыми богами! — Полуэльф резко встал. Он был сыт по горло загадочными ответами. — Скажи, наконец, что ты имеешь в виду!

У Сгэйля дернулась щека.

— Я бы сказал тебе больше, если бы знал. Но если только ты не пройдешь по священной земле… я не думаю, что ты вернешься назад.

* * *
Сидя на полу, Винн пыталась описать все события минувшего дня. Она лихорадочно записывала подряд все, что приходило в голову, от обычаев и процедуры слушаний, до внешних различий между кланами. Потом, когда позволит время, она приведет свои неразборчивые заметки в более пристойный вид.

Магьер без особого старания расчесывала длинную шерсть Мальца, но при этом все время поглядывала на занавеску, прикрывавшую вход. Малец лежал, безучастно положив голову на передние лапы. Винн не знала слов, которые могли бы принести им утешение.

Хорошо, что Глеанн подарил ей это диковинное перо. Правда, из-за утолщения возле серебристого наконечника держать его было не слишком удобно, но зато и не приходилось слишком часто окунать перо в чернила — это важно, когда быстро пишешь.

Занавеска на входе качнулась, и в дом заглянула Леанальхам.

— Можно нам войти?

— Да, конечно, — ответила Магьер, перестав расчесывать Мальца. Пес поднял голову. — Кто еще с тобой?

— Оша, — ответила девушка. — Приходить к вам без стражи может только ваш защитник.

Леанальхам внесла в комнату поднос — жареная форель с диким луком, две дымящиеся кружки. Под мышкой она держала холщовый мешочек. Винн вдохнула аромат чая, смешавшийся с запахом еды. За девушкой в дом шагнул Оша и поставил на пол миску с водой для Мальца.

Молодой эльф поглядывал на Магьер и Винн с таким видом, словно тяготился необходимостью исполнять роль стражника. Или, может быть, как все, кто был тогда на поляне Нейны, он считал Магьер чудовищем и ему было не по себе в ее присутствии. В любом случае Винн это раздражало.

Леанальхам поставила поднос и уселась на пол рядом с Магьер и Мальцом. Девушка осторожно потянулась к голове Мальца. Прежде чем она успела коснуться ладонью его шерсти, пес проворно лизнул языком ее пальцы. Леанальхам от неожиданности ахнула, хихикнула, а затем оглянулась на Ошу, который нервно переминался с ноги на ногу.

— Да ладно тебе, — проговорила она по-эльфийски. — Они весь день просидели одни. Было бы невежливо просто принести им ужин и уйти.

Оша открыл было рот, но почти сразу закрыл, только что-то едва слышно пробормотав. Его серо-зеленый плащ на плечах немного съехал набок. Молодой эльф присел на корточки у входа и глянул на Винн.

— Как ты поживаешь? — спросил он.

— Неплохо, — ответила девушка и отложила перо. — Хотя было бы учтивее говорить по-белашкийски в присутствии тех, кто не понимает твоего языка. К тому же тебе нужно практиковаться.

Оша от ее тона то ли растерялся, то ли смутился. А может быть, ему просто надоело, что ему все время за что-то выговаривают. Винн вздохнула, закатила глаза к потолку и заставила себя улыбнуться.

Оша застенчиво просиял, сообразив, что она пошутила. Затем он метнул взгляд на Магьер — и тотчас перестал улыбаться. Леанальхам подобного беспокойства не проявляла.

— Сгэйльшеллеахэ не даст Лиишилу угодить в беду, — сказала она.

Магьер кивнула.

— Спасибо… хорошо, что вы пришли.

— Не тревожься, — продолжала Леанальхам. — Что бы их там ни ждало, Сгэйльшеллеахэ всегда побеждает. Все прочее сделают Бротандуиве и мой дедушка, и скоро ты будешь свободна.

По лицу Оши пробежала тень. Он понял почти все из сказанного и опять неуверенно глянул на Винн.

Юная Хранительница размышляла над словами Леанальхам. Вот уже второй раз она примечала некоторую связь между Глеанном и Бротаном. Бедняжка Леанальхам почти так же наивна, как Лисил, если думает, что эти слушания закончатся быстро — независимо от того, чем завершится его поход. Какой бы ответный ход ни придумали Фретфарэ и Вельмидревний Отче, удар будет внезапным и очень опасным.

Винн приняла у Леанальхам кружку с чаем.

— Каким образом Глеанн прибыл так скоро? Мы добирались до Криджеахэ почти восемь дней.

— Дедушка сказал, что пустился в дорогу вскоре после нашего ухода, вот только не объяснил почему. — Впервые за все время разговора Леанальхам замялась, затем подалась вперед. — Но ему доверяют и наш клан, и другие наши старейшины. Он сможет голосовать, и его голос будет услышан.

Судя по тому, что до сих пор довелось узнать Винн, это был чрезмерно упрощенный взгляд на события.

— Вам надо есть, — сказал Оша, — и нам не надо говорить про совет.

— Ладно, Оша, — ответила Леанальхам, даже не потрудившись скрыть свое раздражение.

Она разложила форель и лук на гладкие деревянные тарелки, и всякий раз, когда она отделяла очередной кусок рыбины, аппетитный запах становился все сильнее.

— Вот, — сказала девушка, поставив одну тарелку перед Мальцом. — Целая рыбина без костей — для тебя одного.

Малец принюхался и дважды стукнул хвостом по полу.

Винн порадовалась, что он проявил интерес к еде. С тех пор как Мальцу пришлось сразиться со своими сородичами, защищая ее жизнь, он был чересчур тих и замкнут.

Леанальхам достала из холщового мешка продолговатую светло-коричневую коробку. Крышка коробки была расчерчена на светлые и темные квадраты.

— Я принесла игру, которую мы называем дреуган. Она поможет вам убить время.

— Дреуган? — Оша кашлянул, явно чувствуя себя не в своей тарелке, и продолжил на корявом белашкийском: — Сгэйльшеллеахэ спросить, откуда эта игра. Он подумать, я не выполнять обязанности.

Леанальхам, не обращая на него внимания, доставала из ящичка в торце коробки черные и белые камешки.

— Сгэйльшеллеахэ точно будет знать, откуда взялась эта игра. Это его коробка. Мне привез ее дедушка.

Смуглое лицо Оши заметно побледнело, и он обреченно ссутулился. В этот миг, неожиданно для всех в дом шагнул Бротан.

Лицо Магьер окаменело. Она уронила тарелку, а вслед за ней с глухим стуком упала двузубая вилка. Прежде чем она успела рявкнуть хоть слово, Бротан вновь отдернул занавеску. В темноте, которая царила за дверным проемом, его седые волосы отливали серебром.

— Мне нужно поговорить с Магьер наедине. Оша, ты побудешь с Винн снаружи. Леанальхам, возвращайся к себе.

Оша тотчас поднялся на ноги.

Винн не по душе была мысль о том, чтобы стоять у дома среди стражников, из которых она знала только Ошу. Пускай жилой вяз был, по сути, тюрьмой, внутри него сохранялась хотя бы видимость безопасности. Бротан молчал, стоя у входа.

Леанальхам, поднимаясь, легонько тронула Магьер за ногу и торопливо вышла. Оша стоял, ожидая Винн.

— Пожалуйста, — подчеркнуто проговорил Бротан и поглядел на Мальца. — Ты тоже.

Малец медленно поднялся на все четыре лапы. Винн приготовилась вцепиться в пса, если он бросится на Бротана. Малец обратил взгляд на Магьер.

— Иди, — сказала она. — Присмотри за Винн.

Малец вышел. Винн последовала за ним и оказалась в компании Оши и еще двоих анмаглахков. Интересно, что Бротан хочет сказать Магьер — такое, чего больше никто не должен слышать? Леанальхам уже шла прочь от вяза. Ее сопровождал еще один анмаглахк. Девушка оглянулась, прощально помахала — и ее тонкая фигурка растаяла в темноте между деревьев Криджеахэ.

Винн пришло в голову еще кое-что. Когда Леанальхам сказала «Что бы их там ни ждало», она имела в виду Роис Хармун.

Обряд имянаречения, существовавший у Ан'Кроан, был совершенно незнаком Винн. Она не слыхала, чтобы у эльфов на ее родном континенте были подобные обряды. Все здешние эльфы, достигнув «зрелости», то есть совершеннолетия, шли на священную землю, где им давали — или они сами брали себе — другое имя, не то, что выбрали при рождении их родители. Если Винн ничего не путает, Леанальхам сейчас около шестнадцати. Более чем достаточно, чтобы пройти обряд.

Однако, судя по тому, как девушка говорила об этом священном месте, она там никогда не бывала.

* * *
Лисил остановился за спиной у Сгэйля, неподалеку от сырого дуба. В тишине, которая царила здесь, было что-то глубоко неправильное.

Он должен был слышать хоть какие-то звуки — жужжание мошек, стрекот кузнечиков или хотя бы шорох листьев на ветру. Однако теперь, когда замерли звуки их шагов, Лисил больше не слышал ничего.

Лес впереди редел, и за ветвями деревьев видно было открытое пространство. Было так темно, что густая листва и бороды мха на деревьях казались почти черными. И все же за ними виднелся неяркий свет, примерно такой, как от полной луны.

Лисил поглядел вверх. Плотный полог листвы и хвои совершенно закрывал небо, и трудно было понять, есть ли там луна и насколько она полная, — однако во всем лесу царила слишком густая темнота. Он попытался разглядеть хоть что-нибудь на прогалине, но заметил лишь, как нечто желтое, лоснящееся мелькнуло на миг за корявыми, обросшими мхом дубами, которые окружали прогалину.

— Не двигайся, — прошептал Сгэйль. — Не высматривай его.

Лисил покосился на спутника, не понимая, что это значит.

Нечто влажно скользило по лесной земле, покрытой слоем палой листвы и хвои. Звук этот, слабый, едва слышный, доносился с поляны.

Лисил все равно всмотрелся. И не увидел ничего, кроме мягкого свечения прогалины за черными силуэтами дубов. В его голове зазвучали эхом слова, сказанные Сгэйлем после недолгой трапезы:

Если только ты не пройдешь по священной земле… я не думаю, что ты вернешься назад.

Впервые с тех пор, как они отправились в этот поход, Лисила охватил леденящий страх. Он испугался не смерти — поражения. Что, если он не вернется к Магьер? Что тогда будет с ней? Полуэльф сжал кулаки, готовый встретиться лицом к лицу с любой опасностью, что бы ни уготовило ему это место.

Звук стал самую малость громче, переместившись влево, как если бы нечто двинулось вкруг поляны, вместо того чтобы ее пересечь. Влажный шорох — как если бы что-то волокли — прерывался размеренными паузами.

— Повторяй за мной, — быстро прошептал Сгэйль, — повторяй каждое слово так, как его произнесу я.

Лисил едва расслышал его, все еще пытаясь отыскать взглядом то, что к ним приближалось. Он был готов к тому, что придется сражаться, но произносить речи?.. Затем он глянул на Сгэйля.

Эльф застыл на месте, глядя прямо перед собой, на черные силуэты деревьев. Один раз его взгляд метнулся влево, в ту сторону, откуда доносился загадочный звук, — и вновь поспешно устремился вперед.

— Ахарнейв! — начал Сгэйль. — Эн пэйий невайеаннам ле джэйв…

Темное основание одного из дубов вспучилось у самой земли.

Выпуклость покатилась вперед, передвигаясь по земле к Лисилу. И свернула на тропу, которая вела к полускрытой деревьями прогалине.

Неяркое сияние за черными стволами дубов пало на ручей скользящей по земле темноты, и его поверхность замерцала переливчатой зеленью.

Длинное туловище, толщиной с торс Лисила, покрывала чешуя — каждая чешуйка размером с кулак. Оно приближалось, и переливалось, и мерцало темной зеленью. Лисил разглядел очертания массивной головы, чуть приподнятой над землей, и пару горящих желтым огнем глаз с вертикальными зрачками — словно треснувшие посреди кристаллы.

Змея… нет, змей, настолько огромный, что не верилось, будто он настоящий.

Лисил медленно потянулся к бедрам, но клинков там не оказалось. Он переместил одну ногу назад, готовясь отступить.

— Нет! — яростно прошептал Сгэйль. — Не двигайся! Повторяй за мной… быстро!

Вертикальные зрачки желтых глаз в упор смотрели на Лисила.

Змей открыл рот. В черном провале пасти зияли клыки длиной с предплечье Лисила. Эта тварь могла бы в один присест проглотить полчеловека.

— Лиишил! — прошептал Сгэйль. — Если хочешь спасти Магьер, повторяй за мной!

Змей колыхнулся, повернув голову на голос Сгэйля.

Лисил услышал, как сбилось, задрожало дыхание его спутника, когда по его ноге скользнул чешуйчатый бок змея. Полуэльф по-прежнему был готов с боем пробиться на прогалину, пускай даже придется драться с этой тварью. Он быстро глянул на Сгэйля — и похолодел, словно в сердце ему воткнули острый осколок льда.

Сгэйль отводил взгляд, стараясь смотреть куда угодно, только не на массивную голову змея. Он зажмурился. Он дрожал всем телом, не в силах шелохнуться.

Анмаглахк застыл от ужаса, и этот ужас тотчас передался Лисилу.

— Я… я не могу… — прошептал он.

Но если он погибнет здесь, погибнет и Магьер. Змей качнулся назад, уставившись желтыми глазами на Лисила.

— Я не могу говорить на вашем языке, — пробормотал он с нарастающим отчаянием. — Я не сумею сказать правильно!

* * *
Магьер хотелось как следует врезать кулаком по покрытому шрамами лицу Бротана, чтобы наконец выбить из него правду. Она доверилась этому мяснику, и теперь Лисил может заплатить за ее ошибку жизнью. Бротан заговорил прежде, чем она успела выпалить хоть слово.

— На карту поставлена не только твоя свобода. Даже если иск Вельмидревнего Отче будет отклонен, ни ты, ни Лисил не уйдете отсюда живыми. Вы чужаки, люди, так что не будь наивна. Я ясно выражаюсь?

Ярость, бушевавшая в Магьер, погасла под гнетом неуверенности.

— Отлично, — вполголоса бросил Бротан и уселся на пол перед Магьер. — Все зависит от того, сумеет ли Лиишил ступить на священную землю… и добудет ли он ветвь Роис Хармун.

Магьер не совсем поняла, что он имеет в виду.

— Быть эльфом, как вы говорите, — в голосе Бротана мелькнула тень презрения, — вовсе не значит быть Ан'Кроан. Это — наследие, это — кровь, это — куда больше, чем принадлежность к какой бы то ни было расе. Только будучи Ан'Кроан Лиишил сможет просить старейшин освободить Куиринейну.

— Если он эльф, — непримиримо буркнула Магьер, — то по вашим законам он имеет на это право, как всякий другой.

— Нет, не имеет, — негромко и жестко отпарировал Бротан. — Думаешь, чужак, пришелец может потребовать освобождения Куиринейны? Быть Ан'Кроан — быть Нашей Крови — вот единственное, что имеет значение для моих соплеменников.

Магьер отвела взгляд. Последнее, что хотел бы Лисил — или она сама, — еще глубже увязнуть в запутанных отношениях с этим племенем и его растреклятыми обычаями. Что за высокомерие, что за суеверная чушь!

— О чем ты говоришь?

— Я не желаю тебе зла, — сказал Бротан. — И хочу только, чтобы ты поняла, что на самом деле поставлено на карту. Мы не могли тратить время на споры, и поэтому я решил, что не дам тебе возможности спорить. Лиишила будут считать одним из нас, только если он сможет ступить на священную землю. Это так же важно, как причина, по которой он туда отправился.

— «Если»?! — процедила Магьер.

— Сгэйльшеллеахэ проведет его туда… научит, как попросить разрешения войти. Другого способа нет.

— У кого попросить? У предков?

Бротан покачал головой:

— Никто из нас не видел того, что охраняет Роис Хармун, так же как никто, кроме чистокровных Ан'Кроан, никогда прежде туда не приходил. И никто, насколько мне известно, еще не был отвергнут. Прежде чем предстать перед Роис Хармун и предками, Лиишил должен получить право на вход.

Право на вход? О чем это он?

— А что ты видел у этого Роис… Семени Святого Убежища? — нетерпеливо спросила она. — Кто или что его охраняет? Просто расскажи мне то, что знаешь.

— Я слышал звук, — ответил Бротан. — Нечто двигалось по лесу, который окружает священную землю. Больше я ничего не знаю. Когда я произнес слова, которым научил меня отец, все снова стихло. Я еще долго стоял там, прежде чем решился войти. И даже потом, когда ушел, больше ничего не видел и не слышал.

— Какие слова ты произнес?

Бротан поколебался.

— Просто учтивая просьба на нашем языке. Тебе это ничего не скажет и ничем не успокоит.

И однако же его рассказ намекал, что, если Лисил не пройдет на место погребения…

— Одно могу сказать точно, — прибавил Бротан, — я верю, что Лиишил вернется.

— Что ты… испытал, когда пошел за своим именем? — спросила Магьер.

Она попыталась вспомнить, что, по словам Винн, означает имя Бротана. Что-то там насчет пса…

— Это бестактный вопрос.

— Думаешь, меня это трогает? — прошипела она. — Думаешь, я дам тебе уйти, не услышав ответа?

— Вижу, ты любишь Лиишила, — сказал Бротан, — на свой лад, хотя не знаю, к лучшему это для него или к худшему. Повторю свой давний вопрос. Ты делила с ним ложе?

— Повторю свой ответ: это не твое дело!

— Точно так же, как мое имянаречение — не твое дело. Я знаю ответ, но хочу услышать его из твоих собственных уст немедленно!

Магьер поняла, что Бротан настроен не менее решительно, чем она.

— Да, — отрывисто бросила она.

Бротан чуть заметно обмяк.

— Что ты знаешь о матери Леанальхам?

— Она не была счастлива и никогда не чувствовала себя здесь своей. Она убежала, когда муж бросил ее и Леанальхам.

Магьер не нравилось, как испытующе Бротан разглядывает ее.

— У нас, — сказал он, — есть много названий для разных видов того, что люди так небрежно зовут любовью. Только при глубочайшей любви мы связываем себя обетом… и разделяем ложе… на всю жизнь. Вот почему у нас перед тем, как дать обет, проходят бойт'ана — как было у Энниш и Гройташии.

— Гройт сам виноват в своей смерти! — вспыхнула Магьер.

— Согласен, хотя ты не понимаешь, к чему я это говорю. Энниш может считать Лиишила убийцей своего, как вы говорите, «нареченного». Однако у ее одержимости есть своя причина. Даже смерть Лиишила не положит конец ее страданиям. Мы даем обет на всю жизнь.

Магьер знала и других, кто лишился своих близких по вине Лисила.

— Никакое горе не уходит бесследно. С ним просто привыкают жить.

Бротан медленно покачал головой:

— Не все… не Ан'Кроан. Соединение мужчины и женщины — это жизнь и смерть, и то, что превыше всего. Именно по этой причине наши мужчины и женщины редко разделяют ложе, не дав обета. Помнишь ли ты, что сказал мне Лиишил в усыпальнице Дармута… в самом конце, когда я слишком близко подошел к тебе?

Этих слов Магьер никогда не смогла бы забыть. «Только тронь ее — и я убью тебя и всех, кто тебе дорог».

— Именно тогда, — продолжал Бротан, — я впервые заподозрил, что именно связывает вас.

Тогда, в усыпальнице, он намеренно не стал убивать ее. Теперь Магьер заподозрила, что причины тому были куда сложнее, чем приступ сострадания.

— Мать Леанальхам не покинула этот край, — сказал Бротан. — Леанальхам просто решила, что ее мать убежала в чужие земли. Глеаннеохкантва и Сгэйльшеллеахэ не стали ее разубеждать… чтобы она подросла и со временем, достигнув зрелости, нашла в себе силы посмотреть в лицо правде. Ее мать впала в безумие и убежала в лес. Хотя ее тело так и не нашли, я не думаю, что она осталась в живых.

Магьер постаралась подавить нарастающий страх.

— А как же отец Леанальхам?

— Он жив, — холодно ответил Бротан. — Такие случаи не всегда заканчиваются смертью. Молодые наиболее уязвимы. Отец Леанальхам не любил — в вашем, человеческом смысле — ее мать, хотя и ему не избегнуть страданий. Глеаннеохкантва поступил необдуманно, согласившись принять отца Леанальхам в ученики… в обмен на обет, который, как ему казалось, может облегчить страдания матери Леанальхам.

Бротан встал, направляясь к выходу.

— Лиишил только полукровка, и ему больше лет, чем было матери Леанальхам, когда она дала обет и возлегла на ложе с отцом девушки. Лиишил ничего не знает о том, что я тебе рассказал. Важно, чтобы ты точно понимала, что именно ты с ним сделала.

Он произнес последние слова без малейшей злобы, но у Магьер не было никакого желания продолжать разговор о ее отношениях с Лисилом.

— Ты задолжал мне ответ на вопрос, — быстро проговорила она. — Твое имя… Винн говорила что-то насчет «пса».

— «Пес во тьме» — так оно переводится на ваш язык, — поправил ее Бротан. — Хотя точнее было бы — «бойцовый пес». Не дикий, а прирученный, наподобие тех, которых люди обучают для войны.

— Именно это ты увидел, когда отправился получать имя?

Бротан замер на полпути к выходу, по-прежнему стоя спиной к Магьер.

— Он безмолвно вышел из тьмы, прямо из тени Роис Хармун. Он сорвал лапами ошейник, утыканный шипами, и оскалил зубы, словно обратился против своего хозяина.

Бротан наконец обернулся, и неприязнь, которую испытывала к нему Магьер, на миг ослабла, когда его лицо, изборожденное морщинами и шрамами, исказилось в мучительной гримасе.

— В то время я думал, что этот пес — отвратительная тень споров с отцом о моем будущем. Отец не хотел, чтобы я стал анмаглахком. Позднее, когда я примкнул к Эйллеан, мне казалось, что это был образ грядущей войны. Однако за столько лет я разучился верить в знамения. После смерти Эйллеан мое имя было только именем, и ничем больше… пока не появилась ты.

Бротан повернулся к выходу.

— И вот теперь я перед лицом своих соплеменников пытаюсь разрушить замыслы Аойшенис-Ахарэ во благо полукровки и человека — женщины, отмеченной тьмой.

И он ушел, оставив Магьер в одиночестве бороться с нарастающей болью, которую породил давний страх.

Мысли ее вернулись к небольшому трактиру в окрестностях Белы. Там Магьер ждала Лисила. Раньше ей казалось, будет лучше — безопаснее — отпустить, прогнать его, прежде чем он падет жертвой ее дампирской натуры. Однако, вопреки всем своим страхам, Магьер слишком сильно желала быть с Лисилом.

Что же она с ним сделала?

* * *
Малец лежал чуть поодаль и смотрел на вяз, внутри которого Бротан разговаривал наедине с Магьер. Оша пытался развлекать Винн, обучая ее игре в дреуган. Девушка уступила его настойчивости, однако почти не проявляла интереса к игре и все время поглядывала на прикрытый занавеской вход.

Как ни старался Малец, он не мог услышать, о чем говорили в доме. И не мог, не видя Бротана или Магьер, проникнуть в их воспоминания. Он зарычал на одного из анмаглахков — просто для того, чтобы увидеть, как тот вздрогнет.

Уши Мальца встали торчком, когда Бротан наконец вышел и зашагал во тьму, не задержавшись даже затем, чтобы приказать Оше отвести Винн назад.

Оша торопливо сложил доску и камешки дреугана и повел Винн к вязу. Двое других анмаглахков двинулись за ними по пятам. Малец ненадолго замешкался.

И прикоснулся к сознанию Бротана.

О чем бы рослый эльф ни говорил с Магьер, этот разговор явно взбудоражил его, ибо разум Бротана сейчас отнюдь не был гладкой стеной, на которую так часто натыкался Малец в прежних попытках. Воспоминания мелькали в его памяти с такой быстротой, что Мальцу пришлось изрядно сосредоточиться, чтобы их ухватить.

Из тени странного, лишенного коры дерева, которое стояло посреди сырой безжизненной поляны, вышел бойцовый пес. И беззвучно зарычал на Мальца, который смотрел на него глазами Бротана.

Бротандуиве. Пес во Тьме.

Это был тот самый миг, когда Бротан пришел к предкам, чтобы получить имя.

Когда видение угасло, Малец уловил образ Лисила, пробиравшегося через лес. И вновь мелькнул облик пса, явившегося Бротану на священной земле.

Воспоминания исчезли. Разум Бротана снова был закрыт наглухо.

Малец побрел к вязу, на ходу пытаясь осмыслить увиденное. Оглянувшись, он увидел, как рослый силуэт Бротана исчез между деревьев.

Имянаречение… и Лисил.

Малец ухватился за эту мысль… и вертел ее в голове так долго, что наконец понял, в чем дело.

Лисил направлялся к месту, где все Ан'Кроан получали свои истинные имена, — по крайней мере, таково было их убеждение. Если он достигнет священной земли, то лишь затем, чтобы просить о ветви Роис Хармун. Бротан, однако, надеялся, что Лисил добьется большего.

Почему Бротандуиве хочет, чтобы это произошло? Почему мастеру анмаглахков так важно узнать истинное имя Лисила?

* * *
— Я не могу говорить на вашем языке. Я не сумею сказать правильно!

От этих испуганных слов Лиишила у Сгэйля перехватило горло. Он стоял, дрожа всем телом, и по-прежнему не мог открыть глаз, не мог смотреть на существо, которое никто прежде не видел, как никто не знал, откуда оно явилось или почему несло стражу на священной земле. Соплеменники Сгэйля знали его только по имени и по словам молитвы, которые говорили о его смертоносной натуре.

— Ахарнейв… — начал он опять и осекся, ощутив на лице шипящее дыхание змея.

Поймет ли он другой язык? А если поймет — оставит ли в живых его, Сгэйля, пришедшего вместе с Лиишилом? К Роис Хармун должно приходить в одиночку!

Сгэйль начал молитву сызнова, на сей раз на языке, понятном Лиишилу.

— Отец Яда…

Он смолк, напряженно ожидая, когда Лиишил повторит эти слова.

— Отец… Яда… — прошептал Лиишил.

Сгэйль сделал быстрый вдох.

— Ты, что отгоняешь наших врагов Смертью…

Лиишил повторил и эти слова.

— Позволь мне пройти к моим предкам, первым моей крови. Дай мне коснуться Семени Святого Убежища.

С каждым словом, которое повторял Лиишил, дыхание змея, касавшееся лица Сгэйля, становилось все слабее. Потом Лиишил умолк, и Сгэйль, затаив дыхание, ждал, что будет дальше.

Он услышал шуршание змеиных колец, перекатывавшихся по земле… затем отдалявшийся влажный шорох огромного туловища, ползущего по слою палой листвы под деревьями. Сгэйль не шелохнулся и стоял, закрыв глаза, пока и этот влажный звук не затих.

Что-то коснулось его плеча, и он тотчас открыл глаза, вдохнул так поспешно, что закружилась голова. И все смотрел прямо перед собой, на черные силуэты дубов, страшась хотя бы краем глаза увидеть Ахарнейва.

Змей исчез.

Лиишил отнял руку от плеча Сгэйля и безвольно уронил ее вдоль тела.

— Мы… можем… идти дальше, — прошептал Сгэйль.

Он почти не верил словам, которые срывались с его собственных уст. Искоса поглядел на стоявшего рядом полукровку — того, который только что изменил целый мир и, быть может, судьбу Леанальхам.

Вот уже больше двух лет Сгэйль и его дедушка уговаривали Леанальхам подождать, отложить имянаречение, хотя с каждым месяцем их доводы становились все слабее. Они страшились, что девушка, в жилах которой течет человеческая кровь, может не вернуться со священной земли…

Но Лиишил до сих пор не тронулся с места.

— Ты вправе ступить на священную землю, — нетерпеливо напомнил Сгэйль. — Ты признан одним из нас!

Лиишил медленно обратил взгляд на Сгэйля.

— Я здесь только по одной причине, — процедил он. — Потому что твои соплеменники схватили Магьер, а в том, что она здесь оказалась, виноват я. И мне наплевать, кем меня считаете вы или ваши призраки!

С этими словами Лиишил уверенно зашагал к Роис Хармун. Сгэйль двинулся следом, онемев от изумления.

Все-таки ему никогда не понять людей, даже если они — полукровки.

* * *
Лисил стоял перед деревом, которое высилось посредибезжизненной прогалины, и зачарованно смотрел на буйное сплетение ветвей, почти закрывавшее небо над его головой.

Лисилу довелось повидать немало ясеней, но этот был совсем не похож на своих высоких и стройных собратьев. Крепкие ветви, выраставшие из могучего ствола, изгибались, вились и, разделяясь, уходили вверх, в темноту. Древесина, покрытая тончайшим узором древесных волокон, источала слабое сияние — то самое, что неярко озаряло прогалину.

Дерево без листьев, дерево без коры — и все же непостижимым образом живое. От далеко разросшихся корней, выпиравших из-под земли, до нагого бледно-желтого ствола и ветвей — вся его мягкая сморщенная древесина лоснилась в отблесках собственного сияния.

— Ты должен прикоснуться к нему, — прошептал из-за спины Сгэйль. — Роис Хармун узнает, зачем ты пришел, и предки примут решение.

Лисила пробрала дрожь. Ночь была довольно теплой, хоть и сырой, но на прогалине вдруг морозно похолодело.

Именно за этим Лисил и пришел сюда, но сейчас, благополучно миновав змея-хранителя, все никак не решался коснуться дерева. Наконец он быстро — только чтобы уже покончить с этим, — приложил ладонь к нагому стволу… и вновь задрожал, потому что холод усилился.

— Сгэйль?.. — неуверенно окликнул Лисил.

Эльф взволнованно огляделся и сунул руки под мышки, пряча их от морозного воздуха. Он дрожал всем телом — то ли от холода, то ли от страха.

— Я не знаю, — прошептал он в ответ.

Из-за дерева кто-то вышел.

На нем был серо-зеленый плащ анмаглахка, обвязанный вокруг пояса, с низко надвинутым капюшоном. Однако пришелец был недостаточно высок для эльфа — скорее ростом с Лисила.

Полуэльф подался было назад.

— Не двигайся! — прошипел Сгэйль. — И не отнимай руку от Роис Хармун!

Лисил не верил, что это видение. Наверняка за ними шел следом кто-то из собратьев Сгэйля по касте.

Пришелец поднял руку, поднес ее к самым глазам Лисила. В кулаке был крепко зажат анмаглахский стилет, серебристо-белый узкий клинок, выраставший из круглой, ничем не украшенной гарды.

Лисил свободной рукой перехватил запястье пришельца.

Прогалина вдруг озарилась ярким светом — как будто над ней вспыхнуло полуденное солнце.

Леденящий холод сменился таким жаром, что воздух обжег Лисилу легкие. Под капюшоном пришельца он различил лицо… свое лицо.

Лисил вгляделся в своего двойника, свое отражение в тени капюшона.

На его правой щеке виднелись едва различимые шрамы — памятка, оставленная когтями Крысеныша. Янтарные глаза заметно меньше, чем у чистокровных эльфов, — собственные глаза Лисила, не вполне треугольное лицо, недостаточно острый подбородок полукровки.

Отчего-то двойник казался старше. И слезы вдруг потекли по его — их — лицу.

Лисил стоял недвижно, сжимая запястье своего отражения.

От жары двойник, близнец — или кто он там был — задрожал и начал расплываться. За пределами прогалины, по ту сторону кольца дубов началось какое-то движение, и Лисил поглядел туда.

Он увидел волнистую гряду красновато-коричневых холмов, неестественно ровных и гладких. За холмами вставали высокие безжизненные горы. Пики гор дрожали и расплывались в волнах жара, который источали холмы. Сгэйль прошептал одно только слово:

— Предки!

На прогалине стало темно. Снова Лисила охватил жгучий холод, и он перевел взгляд на двойника. Изумленный вздох сорвался с его губ морозным облачком пара.

Двойник исчез. Пальцы Лисила сжимали тонкую прозрачную кисть, сиявшую тем же свечением, что и нагой ясень. Лисил смотрел в лицо… сквозь лицо… высокого эльфа.

Ответный взгляд призрака был тверд и суров. Лицо у него было более широкоскулым, чем у прочих эльфов. Грубый шрам наискось проходил со лба к правому виску, другой шрам прорезал левую щеку пониже заостренного уха. Да, этому эльфу при жизни довелось немало повоевать; рука его, сжимавшая стилет, была мозолистой и крепкой.

То есть это был уже не стилет… эльфийский воин сжимал в руке бледную, лишенную коры ветку, точно такую же, как ветки нагого ясеня. Она была длинная, чуть изогнутая — точно так же выглядит любая ясеневая ветка, если с нее снять кору.

В темноте за спиной у эльфийского воина с веткой возникли бледные силуэты.

Лисилу вспомнилась орда призраков в лесу Апудалсат. У тех призраков видны были чудовищные раны, полученные при жизни. Эти призраки выглядели иначе.

Они явились такими, какими были при жизни, одетые, как, вероятно, одевались много веков назад… хотя их прозрачные тела были совершенно лишены красок и лишь мягко светились, подобно древесине священного ясеня. Примерно треть их составляли мужчины, остальные — женщины, и далеко не все были преклонного возраста. Лисил насчитал по меньшей мере дюжину призраков.

Одеты они были по-разному. У одних одежда мало чем отличалась от той, которую видел Лисил на совете. Другие были облачены в кольчуги и кожаные доспехи — гладкие либо с металлическими пластинами или кольцами внахлест. На всех воинах — в том числе и на том, чью руку по-прежнему удерживал Лисил, — были шлемы с тройным гребнем, украшенные по бокам гравированными завитками.

Многие были вооружены — копьями, луками. Не короткими луками анмаглахков, которые можно разобрать и спрятать, а длинными луками с высокой дальностью боя. Одна женщина средних лет со шрамами на левом плече носила на широком поясе с заклепками боевые кинжалы с широкими треугольными лезвиями. У эльфов Лисил до сих пор не видел такого оружия — скорее эти кинжалы подошли бы людям. Копье, которое сжимала в руке эта женщина, было довольно коротким и с металлическим древком, а его широкий наконечник был длиной с небольшой меч.

И эта воительница с неистовым, полным ярости взглядом вдруг улыбнулась Лисилу, сощурив глаза.

Однако среди призраков не было никого, одетого как анмаглахк.

Пожилая женщина в просторной хламиде подошла ближе и остановилась за спиной эльфа-воина, державшего ветку. Ее тонкое лицо было тронуто чуть заметными морщинами. Длинные волосы колыхались в пустоте, как если бы она двигалась под водой.

Возьми ветвь Роис Хармун… и храни ее, как она будет хранить тебя… как ты будешь хранить жизнь, Лиишиарэлаохк.

Лисил ясно слышал голос женщины, хотя губы ее не шелохнулись.

Скажи Сорхкафарэ, что мы его ждем.

Другой голос. Мужской, усталый, но волевой, словно облегченный вздох после избавления от тяжкой ноши.

Лисил перевел взгляд на широкоскулого воина со шрамами, которого он держал за руку. Взгляд воина переместился на Сгэйля, затем вновь вернулся к Лисилу. Казалось, призрака озадачило нечто, связавшее этих двоих, единственных живых на этой прогалине. Затем воин глубоко и пристально заглянул в глаза Лисила.

Скажи Сорхкафарэ, что Снехакроэ все еще ждет своего старого сотоварища… ждет, когда он будет готов принять покой. Скажи ему об этом… Лиишиарэлаохк.

Кто такой Сорхкафарэ, Лисил знал из видения Магьер — это было давно забытое имя Вельмидревнего Отче. Снехакроэ — так, по всей вероятности, звали воина с веткой в руке. Но вот кому принадлежало третье имя, Лисил никак не мог понять, хотя звучало оно очень похоже на имя, каким называли его мать и ее соплеменники.

Лиишил… Лиишиарэлаохк.

Вряд ли Лисил сумел бы повторить это имя вслух, но оно непрестанно звучало в его голове, как если бы его хором повторяли пожилая женщина и суровый воин.

Рослый дух раскрыл ладонь, и ясеневая ветка начала падать.

Лисил отпустил его запястье и на лету схватил ветку.

Когда он вновь поднял глаза, на прогалине были только он сам, Сгэйль и неяркое сияние священного ясеня.

Призраков он больше не видел. Ни одного.

В руке Лисил сжимал ветку Роис Хармун.

ГЛАВА 20

На второй день, ближе к закату, Магьер услышала топот бегущих ног и рывком отдернула занавеску на входе.

— Лисил?..

Снаружи стояли шестеро анмаглахков во главе с Ошей, но Лисила или Сгэйля нигде видно не было.

— Пора, — с сильным акцентом сказал Оша.

— Где Лисил? — спросила Магьер. — Как можно продолжать слушания без Сгэйля?

— Вы идти, — настойчиво проговорил он.

Винн набросила на плечи плащ Чейна, Малец поднялся, и они вслед за Магьер вышли из дому.

Стражники выстроились справа и слева, и все торопливо зашагали через Криджеахэ, направляясь к месту совета. И опять Магьер стало не по себе, когда она прошла меж дубов, соединенных мостками, и эльфы, толпившиеся вблизи, попятились с ее дороги. Она глянула вперед — и медленно, облегченно выдохнула, увидев, что за дубовым столом, рядом с Бротаном стоят Лисил и Сгэйль.

Лисил вскинул руку, и Магьер бегом бросилась вниз по склону. Один из анмаглахков попытался ее перехватить, но его жестом удержал Оша.

Под глазами Лисила темнели круги, но он улыбался. Его миткалевая рубаха пропиталась потом и была покрыта разводами грязи. Сгэйль и Лисил вернулись за половину срока, испрошенного Бротаном, так что, вероятнее всего, они бежали без передышки всю ночь. Их дорожные мешки были сложены под столом, а на столе лежали изогнутые клинки Лисила — и еще что-то, укрытое куском мерцающей белой ткани.

— А клинки зачем? — спросила Магьер.

Лисил покачал головой:

— Когда я пришел, они здесь уже были. Наверное, за ними послал Бротан.

Суровый взгляд рослого эльфа заставил их обоих примолкнуть.

По дальнему склону прогалины спустились Фретфарэ и Вельмидревний Отче. Старца, как и в прошлый раз, несли в паланкине четверо анмаглахков. Едва его опустили рядом со столом Фрет, Вельмидревний Отче тотчас подался вперед и устремил пристальный взгляд на Лисила и Сгэйля.

Винн шагнула вперед и встала рядом с Магьер, приготовившись переводить.

Сгэйль, вышедший на середину прогалины, выглядел таким же измотанным, как Лисил. Его нечесаные волосы падали на плечи спутанной гривой, из которой выступали заостренные уши.

— Рассмотрение иска продолжается! — провозгласил он. — Защитник обвиняемой может говорить.

Бротан вышел вперед, едва Сгэйль успел отойти, и толпа зрителей замерла в предвкушении. Магьер всматривалась в лица эльфов, расположившихся на склонах лощины, и когда дошла до Глеанна, старик кивнул ей и, едва заметно, невесело усмехнулся.

— Я вызываю Ошу из клана Алахбен, — объявил Бротан.

— Ошу из клана Каменистых Холмов, — прошептала Винн на ухо Магьер.

Оша подошел к Бротану, и тот взял клинки Лисила, покоившиеся в ножнах. Вынув один клинок, рослый эльф поднял его над головой, показывая всем собравшимся, а потом обратился к Оше.

— Можешь ты сказать нам, что это такое? — спросил он.

— Это оружие Лиишила, — тихо ответил Оша.

Бротан кивком указал на толпу. Оша прокашлялся и уже громче повторил ответ.

— Необычные клинки, — продолжал Бротан. — Ты не знаешь, где он их нашел?

— Полагаю, он придумал их сам, — ответил Оша.

— И для чего они предназначены?

— Убивать вампиров, так он сказал… отрубать им головы.

— Это не относится к делу! — выкрикнула Фрет. — Лиишил не обвиняемый, и это оружие никак не связано с иском. Пускай защитник обвиняемой представит доказательства, относящиеся к делу!

— Связь этого оружия с делом, — невозмутимо ответил Бротан, — непременно будет доказана, если защитник истца перестанет меня прерывать. Поскольку Сгэйльшеллеахэ не может выступать свидетелем ни для одной из сторон, я обратился к другому участнику событий.

Магьер заметила, что при этих словах Бротан вопросительно глянул на Сгэйля.

— Возражение выслушано и отвергнуто, — объявил Сгэйль. — Однако защитнику обвиняемой следует согласовывать свои вопросы с настоящим иском.

Когда Винн перевела эти слова, Магьер задумалась над особенностями эльфийского правосудия. Бротан, судя по всему, получил возможность продолжать допрос, хотя она не понимала, к чему он решил заговорить об оружии Лисила. Похоже, обязанности Сгэйля как третейского судьи сейчас сработали против Бротана, поскольку именно Сгэйль лучше всего знал все, что касалось Лисила и самой Магьер. Сгэйль был в Беле, когда они охотились на вампиров на улицах и в катакомбах города.

Фрет что-то прошептала на ухо Вельмидревнему Отче. Старец помрачнел как туча, но ничего не сказал.

Бротан вновь обратился к Оше:

— Как ты узнал о предназначении этих клинков?

— Лиишил рассказал об этом мне и другим, кто сопровождал его в Криджеахэ.

— Он работал один?

— Нет, он сказал, что Магьер и маджай-хи, — Оша указал на Мальца, — охотились вместе с ним. Уничтожение вампиров было их ремеслом.

По толпе пробежал невнятный шепоток. Магьер стояла прямо, скрестив руки на груди, и старалась ни с кем не встречаться взглядом.

Бротан широко развел руки.

— Ее ремеслом было уничтожение вампиров. А с какой бы стати так называемый вампир, — он повернулся к Вельмидревнему Отче, — стал охотиться на себе подобных?

— Показания с чужих слов! — крикнула Фрет. — А также догадки и измышления! Вступительные речи давно закончились. Говори о том, что можно проверить, или уходи!

Сгэйль вмешался прежде, чем Бротан успел ей ответить:

— Возражение принимается. То, что свидетель слышал от кого-то другого, не является доказательством, разве что источник сведений присутствует на слушаниях.

— Разумный довод, — отозвался Бротан. — Что ж, давайте тогда выслушаем источник сведений… Я вызываю свидетелем Лиишила.

— Он не один из нас! — прокричала Фрет. — Он не Ан'Кроан и не может говорить перед советом!

Бротан размашистым шагом вернулся к своему столу. И, отдернув мерцающую ткань, высоко поднял над головой то, что под ней скрывалось.

То была гладкая, блестящая, лишенная коры ветка.

— И опять ты пытаешься говорить от имени предков! — крикнул Бротан Фрет. — Однако же вот она — ветвь Роис Хармун. Как может Лиишил быть не одним из нас, если он получил вот это? — Бротан махнул гладкой веткой на Сгэйля. — Я прошу у третейского судьи подтверждения.

Сгэйль медленно кивнул:

— Я своими глазами видел… как предки по своей воле вручили эту ветвь Лиишилу.

— Они вручили ему ветвь? Он не сам добыл ее с их молчаливого благословения?

По всей лощине зашептались. Магьер в смятении поглядела на Винн, но девушка лишь перевела слова Бротана и покачала головой, озираясь по сторонам. На ее круглом лице отразилось беспокойство.

— Да, — наконец ответил Сгэйль. — Предки явились Лиишилу, и один из них дал ему ветвь Роис Хармун.

Бротан и Сгэйль оказались единственными, кто не был потрясен этими словами. Старейшины и кланы переговаривались все громче, и наконец этот шум заглушил призывы Сгэйля соблюдать тишину. Фрет, стоявшая в дальнем конце лощины, молчала. Она оглянулась на Вельмидревнего Отче, но старец лишь безмолвно взирал на Лисила. Даже его неизменная ненависть сейчас уступила место удивлению.

Лисил хмурился, упорно глядя себе под ноги.

Магьер совсем растерялась. Если Лисил добыл эту ветку, почему Бротан дожидался именно этой минуты, чтобы ее предъявить? Похоже, он опять сыграл с патриархом анмаглахков злую шутку, вероятно, для того, чтобы вывести Фрет и старца из равновесия. Магьер страшно пожалела, что не может сейчас расспросить Лисила.

— Этого недостаточно! — заявила Фрет, хотя и без обычной своей стальной убежденности. — Даже среди нас, Ан'Кроан, говорить перед советом старейшин могут только те, кто целиком и полностью стал одним из нас.

— И это верно, — тут же ответил Бротан, и Фрет сразу насторожилась, словно заподозрив ловушку. — Одной крови недостаточно. Чтобы стать Ан'Кроан… одним из нас… нужно истинное имя.

— У Лиишила нет… — начала было Фрет, но осеклась, и только ее губы продолжали двигаться.

— Нет, есть, — ответил Бротан и повернулся к Лисилу. — Назови свое истинное имя, чтобы все услышали его и признали твои права.

Магьер поглядела на Лисила.

— Это ничего не значит, — прошептал он. — Пускай себе считают, как хотят… лишь бы вытащить тебя отсюда.

— Свидетель должен воздерживаться от посторонних разговоров, — громко провозгласил Сгэйль. — Ему надлежит говорить только по требованию совета, защитника или третейского судьи.

Полуэльф сделал глубокий вдох.

— Лиши… Лии, шиар… — Он обреченно выдохнул. — Я не в силах это выговорить!

Сгэйль нахмурился, отчего смуглый лоб прорезали морщины, и во весь голос выкрикнул:

— Лиишиарэлаохк! И не сам он выбирал себе имя… его дали предки.

На миг в лощине воцарилась мертвая тишина. Затем по толпе пробежал негромкий ропот — и в одно мгновение превратился в оглушительный рев.

Магьер заметила, что Глеанн, сидевший на низеньком табурете, подался вперед. Он молчал и только смотрел на Лисила. Однако он, в отличие от других эльфов, не был ни потрясен, ни возмущен до глубины души. Скорее на его лице было написано страстное нетерпение… и даже восторг.

Леанальхам, стоявшая у него за спиной, пребывала в полном смятении. Она тронула Глеанна за плечо и что-то зашептала ему на ухо. Старик с довольной улыбкой похлопал ее по руке, но ничего не сказал в ответ.

Что бы ни означало это имя, оно, похоже, вызвало у старейшин недоумение и тревогу. А может, все дело было в том, что Лисил вообще получил имя. Магьер оглянулась на Винн.

Юная Хранительница задумчиво сморщила нос.

— Что-то там насчет «горя»… или «слез»? Не могу точно разобрать. Это имя составлено на диалекте, который гораздо древнее здешнего.

Бротан держался прямо, опустив руку с веткой, и во взгляде его, устремленном на Лисила, была страстная, непоколебимая гордость. Он явно знал, что означает это имя, и был им весьма доволен. Это тревожило Магьер больше всего.

Бротан поднял ветку, медленно поворачиваясь перед толпой, покуда шум не стих настолько, что его можно было расслышать.

— Расскажи нам о том, что произошло на священной земле, — обратился он к Лисилу.

Фрет на сей раз не стала возражать.

Лисил коротко изложил, как было дело, а Бротан перевел его рассказ собравшимся.

Не все в его рассказе показалось Магьер внятным и связным. Лисил говорил неохотно, простыми фразами, как бывало в тех случаях, когда Магьер ловила его на какой-нибудь глупости и принуждала исповедаться. Магьер подозревала, что он рассказал далеко не все. Впрочем, и того, о чем рассказывал Лисил, было достаточно, чтобы все выкрики смолкли, а старейшины и все прочие эльфы ловили каждое его слово.

— А что ты скажешь о предназначении своих клинков? — спросил Бротан. — Как это предназначение связано с обвиняемой?

На сей раз Лисил заговорил куда убедительнее, дополняя недавние ответы Оши. Он даже рассказал о том, как они в Беле впервые столкнулись со Сгэйлем и какое участие принимал Малец в их охоте на вампиров. Толпа слушала с неослабевающим интересом.

— Теперь можно оспорить правоту этих рассказов, — сказал Бротан. — Сомневаются ли старейшины в имянаречении… Лиишиарэлаохка?

Взгляд его скользнул по Фрет и Вельмидревнему Отче. Никто из них не произнес ни слова, хотя Фрет явно была вне себя от досады.

— Предки исполнили просьбу Лиишиарэлаохка. — Бротан вновь поднял над головой ветку. — Магьер, выйди вперед. Можешь взять с собой переводчика.

Магьер подошла к нему, стараясь не выдать своих колебаний. Винн, шедшая с ней, держалась чуть менее уверенно.

— Если обвиняемая и в самом деле вампир, — громко и ясно проговорил Бротан, — ей не помогут ни уловки, ни чародейство. Эта ветвь Роис Хармун, дарованная предками, суть ручательство, что никогда ни один враг жизни не пройдет по нашему лесу.

Он протянул ветку Магьер.

Женщина застыла. Глубоко внутри ее била дрожь — и причиной тому было вовсе не воздействие леса. Что, если эта ветка и впрямь каким-то образом заклеймит ее как вампира? Или, хуже того, если ее прикосновение вытянет из кусочка священного дерева остатки жизненной силы?

У Магьер перехватило дыхание. Она протянула руку и схватила ветку.

На ощупь она оказалась гладкой, но ничуть не скользкой и не сырой, как чудилось с виду. Вначале ветка была холодной, даже ледяной, но затем, крепко стиснутая пальцами Магьер, начала теплеть. Эта ветка была совершенно живая, и оттого панический страх Магьер усилился.

Отчего-то она посмотрела на Сгэйля, и взгляды их встретились. Сжав зубы, Магьер ждала, когда частица священного дерева истлеет в ее руке, или обожжет ее, или…

Ничего не произошло.

— Будь Магьер вампиром, — все так же громко проговорил Бротан, — все было бы совершенно иначе. Ни единого признака отторжения. Предки не поразили плоть Магьер с помощью самого знака нашей земли и нашего народа.

Магьер снова смогла дышать. Бротан обошел ее по кругу, прошелся по лощине, продолжая говорить:

— Да, Магьер необычный человек, и, возможно, тому виной ее занятие. В бою она неистова… словно дикий зверь, как говорил кое-кто, да и сам я видел это не единожды. Однако предки не сочли ее опасной для нас. Какую бы неприязнь ни питали к Магьер некоторые из нас, нынешний иск против нее неправомерен.

Бротан взмахом руки велел Магьер и Винн вернуться назад к дубовому столу.

— Теперь я умолкаю, — закончил он, — и готов выслушать выступление защитника истца.

Магьер шла к столу, не сводя глаз с Лисила. Полуэльф потянулся к ней, крепко сжал ее бледную руку. Она торопливо положила священную ветку на стол и, повернувшись, глянула в дальний конец лощины.

Фрет так и стояла у своего стола, не в силах побороть растерянности, однако Вельмидревний Отче явно не был ничуть выбит из колеи свидетельством Бротана. Магьер внутренне содрогнулась, гадая, какой шаг он теперь предпримет.

* * *
Винн втиснулась между Магьер и Лисилом, вполголоса переводя им окончание речи Бротана.

Фрет большими шагами вышла на середину лощины и, не тратя ни минуты, высоким ясным голосом обратилась к совету:

— Защитник обвиняемой кое о чем умолчал. Эта женщина не просто «неистова в бою». Ее тело претерпевает куда более явное преображение… и это помогает ей одолеть живых противников. Мы не оспариваем доказательства, представленные защитой, однако даже спутники этой женщины не в полной мере осознают ее истинную натуру.

Винн подметила, что интонации Фретфарэ чуть заметно изменились.

Это было похоже на второпях заученную речь, многословную и гладкую. Винн не сводила глаз с Вельмидревнего Отче, гадая, в какой роли сейчас выступает Фрет — его защитника или глашатая.

Между тем Фрет вернулась к столу и помахала рукой кому-то в толпе. Среди зрителей протолкалась Энниш, которую сопровождали несколько анмаглахков. Энниш спустилась по склону, и стало видно, что она что-то несет в руках, прикрывая ладонью. Фретфарэ взяла у нее этот предмет и двинулась через лощину. Когда она приблизилась к столу Бротана, Винн увидела у нее в руке священный белый цветок. Один из тех, которые Сгэйль ей настрого запретил трогать.

Бархатистые белые лепестки, широкие, словно листья, жадно впитывали солнечный свет и возвращали его неярким сиянием. Чашечка и стебель цветка были темно-зеленого, почти черного цвета.

— Мы видели такие по пути сюда, — прошептал Лисил.

Фрет подняла цветок повыше, чтобы старейшины кланов хорошенько его рассмотрели.

— Анасгия — «щит жизни». Добавленный целителем в питье или еду, этот цветок подкрепляет силы умирающих, давая им шанс выжить. Он напоен самой жизнью и отдает ее тем, кто в этом более всего нуждается.

Винн похолодела от тревоги. По всему, что ей довелось услышать, слово предков было решающим, когда речь шла о нуждах Ан'Кроан. Этот же цветок — самое обычное растение, никак не связанное с духами предков, — как бы ни собирались его сейчас использовать.

— Пускай обвиняемая подойдет ко мне, — приказала Фрет.

Магьер вышла вперед, стараясь держаться так же уверенно, как Фрет. Винн двинулась следом, хотя и не знала, разрешено ли это правилами. Впрочем, никто ее не остановил.

Без всякого предупреждения Фретфарэ хлестнула Магьер цветком по лицу.

Винн вскрикнула, Лисил бросился было к Магьер. Бротан оттолкнул его назад и сам подошел к Магьер, остановившись у нее за спиной.

— Что это значит? — жестко спросил он.

Сгэйль поспешно присоединился к ним.

Винн схватила Магьер за руку, не зная, что та может сделать в ответ на такую выходку.

Магьер едва заметно дернулась, но взгляд ее темных глаз был намертво прикован к янтарным глазам Фрет. Затем ее начала бить неудержимая дрожь. Фрет следила за ней с опасливым удовлетворением.

Винн обвила рукой талию Магьер. Фрет высоко подняла цветок, выставив его на всеобщее обозрение.

Белоснежные лепестки темнели, увядали, из темно-желтых становясь пепельно-серыми. Цветок умирал в руке Фрет, и пожухлые лепестки один за другим медленно опадали на траву.

В толпе поднялся ропот. Громче всех слышны были пронзительные голоса аруиннасов.

— Только вампир мог сотворить такое! — крикнула Фрет. — Сила анасгии такова, что вампиру не нужно глотать лепестки, дабы поглотить то, что они даруют. Ибо на самом деле вампиры питаются не кровью — жизнью!

Охваченная ужасом, Винн повернула голову к Бротану.

Лицо его не дрогнуло, словно окаменев, но было ясно, что он, как и все, захвачен уловкой Фрет врасплох. С дальнего конца лощины следил за этой сценой Вельмидревний Отче. Глаза его горели, и увядшие губы кривились в едва различимой усмешке.

Винн, обнимая Магьер, старалась успокоиться, но это ей не удалось. Фрет наверняка знала о вампирах не больше, чем другие эльфы, собравшиеся в лощине. Вряд ли она могла знать, как на цветок подействует прикосновение Магьер. Этот трюк замыслил Вельмидревний Отче.

Доказательство старца противоречило испытанию, проведенному Бротаном… а может, и вовсе напрочь перечеркивало его.

Бротан знаком велел Магьер и Винн вернуться к столу. Винн отвела Магьер назад и поддерживала ее до тех пор, пока та не смогла ухватиться за край стола. Сгэйлю вновь пришлось кричать, восстанавливая тишину, но один из старейшин аруиннасов вскочил и что-то прокричал Сгэйлю на своем непонятном наречии.

— На слушаниях нельзя выдвигать еще один иск! — ответил ему Сгэйль. — Голосование еще не было объявлено. Не забывай о сдержанности.

Низкорослый старейшина выпалил еще одну злобную фразу. Сгэйль на это ничего ответил и просто молча ждал, пока аруиннас вновь усядется, скрестив ноги, на траву лощины.

Фрет под затихающий ропот толпы вернулась к своему столу. Достав из рукавов и пояса три стилета и сверкающую проволоку гарроты, она бросила все это нафтол.

Вельмидревний Отче не смотрел на нее. Горящий торжеством взгляд старца был устремлен на Магьер.

— Бротандуиве искал решения предков! — прокричала Фрет. — Так же поступлю и я. Однако ни речи, ни испытания не смогут уладить это дело. Я разоружаюсь и требую поединка правды. Пускай предки, согласно древнему обычаю, направят меня к победе — или поражению! Пускай они решат, кто из нас говорит правду!

Перешептывания толпы превратились в неразборчивый рев. Вельмидревний Отче выпрямился в кресле, и его белесые глаза заблестели.

— Обсуждение! — крикнул Бротан.

Сгэйль кивнул и глянул на Фрет с плохо скрываемым отвращением.

Бротан повернулся к Магьер, которая слушала торопливый перевод Винн. Девушка запнулась на полуслове, когда к ней протиснулся Малец.

— Что происходит? — спросил Лисил.

— Древний обычай, — вздохнул Бротан. — Совершенно забытый. Когда спор не может быть улажен словами, может быть объявлен поединок правды… Хотя на моей памяти этого никогда не случалось. И поединок должен быть разрешен старейшинами. Победитель должен одолеть противника в рукопашном бою или же добиться от него мольбы о пощаде. Считается, что предки таким образом поддерживают правоту победителя.

— Фрет хочет не только этого, — вмешалась Винн. — Ей нужно, чтобы Магьер разоблачила свою истинную натуру. Чтобы все увидели, как Магьер преобразится, и если она не сможет одолеть Фрет, не изменив свой облик…

В том и в другом случае Магьер потерпела бы поражение… и ее по-прежнему била дрожь.

Взгляд Магьер метался от одного лица к другому.

— Я могу… могу долго держать себя в руках… и все равно победить…

— Нет! — отрезал Лисил. — Ты на поединок не выйдешь.

Магьер трясло так, что она едва могла говорить, и Винн понимала, что, если начнется бой, она не сумеет сдержать свою дампирскую натуру. На поляне Нейны Магьер, перед тем как преобразиться в дампира, была в точно таком же состоянии.

— Это Вельмидревний Отче велел Фрет проделать фокус с цветком, — сказала Винн. — Она рассказала все, что увидела на поляне Нейны, но только он мог знать, как этот цветок подействует на Магьер.

Бротан одарил Винн жестким взглядом, гадая, откуда она об этом узнала, но девушка, не дав ему задать вопрос, торопливо продолжала:

— Он знает, что Магьер может не удержаться. Стоит ей поддаться превращению — и она обречена. Это не имеет ничего общего с судом предков, о котором твердит Фрет.

Магьер присела на край стола и обхватила себя руками. Лисил ничем не мог ей помочь — только стоять рядом и обнимать ее за плечи.

— Будет голосование, — сказал Бротан.

Он оттолкнулся от стола и пошел к Сгэйлю. Фрет присоединилась к ним. Появился незнакомый анмаглахк и вручил Сгэйлю две небольшие корзины.

— Будем надеяться, что они проголосуют «против», — прошептала Винн.

Лисил повернулся и стал смотреть на толпу.

— Объявляется голосование по поединку правды! — провозгласил Сгэйль.

Вначале дело шло медленно. Винн смотрела, как старейшины швыряют в лощину камни. Белые или черные, они катились вниз по склону или падали прямо на дно лощины. Черный камешек Глеанна пролетел над склоном и с силой врезался в дерн. Старик улыбнулся Винн, и она поняла.

Черный камень — против поединка, белый — «за».

Винн и не глядя знала, какой именно камень бросил старейшина аруиннасов.

Бротан и Фрет шли за Сгэйлем, который подбирал камешки и раскладывал их по корзинам. Затем они вернулись в центр лощины, и Сгэйль высыпал на траву две горки камней — черных и белых. С виду они казались одинаковыми. Сгэйль начал подсчет.

Еще до того, как он объявил результат, Бротан развернулся и зашагал назад, к Винн. Малец, стоявший рядом с ней, зарычал.

— Поединок правды одобрен, — объявил Сгэйль.

Бротан начал доставать наручные и засапожные стилеты, с грохотом швыряя их на стол.

— Что ты делаешь? — спросила Винн.

Он не ответил и повернулся лицом к центру лощины.

— Как защитник обвиняемой я объявляю право замены.

Фрет, которая была уже на полпути к своему столу, резко обернулась. Даже издалека Винн увидела, как округлились ее глаза.

— Нет! — визгливо выкрикнул Вельмидревний Отче. — Это ничего не докажет! Эта женщина — исчадие зла, и ты готов ради нее выступить против собственной касты?

У Винн голова пошла кругом оттого, что она пыталась переводить, перекрикивая шум толпы, и в то же время следить за всем происходящим. Плотный комок подкатил к горлу, и тут же она услышала знакомый шорох крылышка-листа.

Чересчур поспешный протест! Он ждет этого с нетерпением.

Винн глянула вниз — и обнаружила, что Малец, прижав уши, с ненавистью смотрит через лощину на Вельмидревнего Отче.

Как ни ярился старый эльф, как ни отвергал решение Бротана, было видно, что патриарх анмаглахков дрожит от предвкушения. В сознании Винн опять зазвучал голос Мальца:

Заступничество Бротана его распаляет. Он видит возможность… он хочет, чтобы Бротан дрался.

Вельмидревний Отче попытался встать, но лишь бессильно обмяк и рухнул в кресло. И поднял костлявое лицо к тем, кто собрался вокруг лощины.

— Видите, что уже совершила эта тварь? Она пропитала ядом наши умы и натравила нас друг на друга!

Бротан повернулся к Сгэйлю.

— Закон гласит, что я имею такое право.

Сгэйль ответил не сразу. За шумом толпы Винн не разобрала его слов, но ответ был явно утвердительный, и Сгэйль, договорив, понуро опустил голову.

Винн не очень хорошо знала Сгэйля, но знала, кому и чему он предан. Последнее, чего стал бы желать Сгэйль, — чтобы один его собрат по касте обратился против другого.

Теперь уже дело не только в Магьер, — «сказал» Малец.

Винн видела истинную цель шумных протестов Вельмидревнего Отче — ввести всех в заблуждение. Если Бротан победит, собратья по касте отшатнутся от него и даже, может быть, обвинят в том, что он стакнулся с врагами своего народа. Если он проиграет, хоть это и казалось маловероятным, — совету останется только осудить Магьер. В том и в другом случае Вельмидревний Отче останется в выигрыше.

Винн ничего не могла поделать, кроме как смотреть и ждать.

Бротан непринужденно, но тем не менее прямо стоявший посреди лощины, посмотрел на Фрет.

— Я жду.


Малец знал, что Бротан ухватился за последнюю возможность, которая у него осталась, но в одном Вельмидревний Отче был прав. Во всяком столкновении между эльфами винить будут только Магьер. Даже если победа Бротана докажет ее невиновность, против нее тотчас выдвинут новое обвинение. В итоге, когда совет старейшин приступит к обсуждению истории с чужаками, вторгшимися в пределы Края Эльфов, случай с поединком обернется против всей его подопечной троицы.

Мальцу было глубоко наплевать на внутренние раздоры анмаглахков, но использовать Магьер в чужой игре он больше никому не позволит.

Пес стремглав сорвался с места, не заботясь о том, что привлекает всеобщее внимание.

— Ты куда?! — крикнула вслед Винн.

Объяснять было некогда. Малец промчался к дальнему краю лощины и взлетел на склон как раз в том месте, где расположились Глеанн и его клан.

У старого целителя от неожиданности отвисла челюсть. Малец громко зарычал. Именно здесь было проще всего пробиться наружу. Одна только Леанальхам застыла на месте, оцепенев от страха. Глеанн схватил девушку за руку и оттащил в сторону. Прочие члены клана поспешили убраться с дороги Мальца.

И он сломя голову метнулся в лес.

Магьер больше не могло помочь присутствие рядом маджай-хи. Малец чуял сомнения и подозрения в мыслях тех, кто разглядывал его со склонов лощины. Маджай-хи, который водит дружбу с людьми, казался эльфам непостижимой загадкой, и большинство их считали, что с ним неладно, что он тронулся умом от жизни, которую не избрал бы добровольно ни один маджай-хи.

Эльфы даже и не подозревали, насколько они правы, — хотя и исходят из неверных посылок.

Что ж, если анмаглахки и старейшины хотят найти правду с помощью драки, — они получат драку.

Малец несся напролом через подлесок, покуда не выскочил на берег глубокого, прорезавшего лес ручья. Пес запрыгнул на гладкий валун, который навис над рябью воды. Вдалеке слышался гул толпы, собравшейся в лощине.

И тут же эти звуки поглотил разорвавший лесную тишину вой Мальца.

* * *
Сгэйлю казалось, что у него вот-вот разорвется сердце. Он больше не знал, что правильно, а что — нет. Ему были ведомы только законы своей касты и обычаи народа. Он всегда сознательно и ревностно следовал и тем, и другим. Однако с тех пор, как явились эти люди, законы касты постоянно сталкивались с обычаями народа. И вот сегодня двое его собратьев обратились друг против друга из-за чужака, человека.

Бротандуиве и Фретфарэ. Греймасга и старейшина касты против избранной коварлеасы Вельмидревнего Отче. Двое из самых почитаемых членов касты.

И что хуже всего — если никто не запросит пощады, — один из них умрет.

Бротандуиве имел право выйти на поединок взамен Магьер, и Сгэйль ничего не мог сделать, кроме как согласиться с его решением. Это было правильно, судя по тому, что обвиняемая вдруг так резко ослабела. Сгэйль не понимал, отчего цветок анасгии так подействовал на нее, не понравилось ему и то, в какой манере было проведено это испытание.

Судя по всему, единственной целью Фретфарэ было вынудить Магьер изменить облик на глазах у совета. Может, им и впрямь стоило это увидеть. Может, Фретфарэ не так уж и не права.

Голова у Сгэйля шла кругом, а Бротан между тем стоял посреди лощины, ожидая ответа Фретфарэ.

А потом Малец вдруг опрометью бросился через лощину и промчался через расступившуюся толпу.

Сгэйль на миг отвлекся — и упустил начало поединка. Окаменев от напряжения, он смотрел, как Фретфарэ бросилась на Бротандуиве.

Теперь он мог только ждать, пока кто-то из них сдастся на милость победителя или погибнет.

* * *
Потеряв дар речи, Лисил смотрел, как Малец пронесся через лощину и исчез в толпе. И тут Фрет нанесла удар Бротану.

Удар не достиг цели. Бротан развернулся, низко пригнувшись и выставив вперед ногу. Фрет пружинисто отпрыгнула назад. Ее ноги еще не успели коснуться земли, как Бротан уже выпрямился.

Лисил хотел только одного — чтобы Бротан победил. Сейчас это желание даже не вызывало у него угрызений совести.

Бротан не сделал попытки приблизиться к Фрет, но стоял и ждал, глядя, как она кружит вокруг него. Новая атака Фрет стала неожиданностью даже для Лисила. Очень уж быстро все произошло.

Фрет в прыжке выбросила ногу для удара. Бротан сделал широкий шаг влево и, изогнувшись, направил кулак правой руки ей в лицо.

Фрет приземлилась, согнувшись и широко расставив ноги. Кулак Бротана прошел над ее головой. Не прерывая движения, она ударила по согнутому колену Бротана. Эльф проворно переместил вес на другую ногу, но при этом открылся для нового удара Фрет. Она с силой оттолкнулась отставленной назад ногой и прыгнула, целясь сомкнутыми прямыми пальцами ему в живот.

Бротан извернулся, упав на спину, а Фрет поднялась, опираясь на выставленную вперед ногу. И рукой с сомкнутыми пальцами ткнула сверху вниз, точно копьем, в его незащищенное горло.

Сгэйль рванулся было вперед, но остановился.

Бротан отдернул голову, и пальцы Фрет с размаху вонзились в землю.

— Она пытается его убить, — прошипела Магьер.

Лисил и сам это уже понял. Фрет наверняка знала, что сможет победить, только если выложится до предела.

Вельмидревний Отче следил за действиями Фрет, и ни единый мускул не дрогнул на его увядшем лице. Чем бы ни закончился поединок, Лисил опасался, что жизнь Магьер по-прежнему будет в опасности.

Бротан отвел ногу в сторону и перекатился вниз лицом. В тот миг, когда Фрет выдернула из земли испачканные пальцы, он резко выбросил вперед другую ногу, целя ей в грудь.

Почти такой же прием применил Лисил, когда, лежа на земле, пытался снизу вверх ударить вампира. Сгэйль как-то назвал этот прием — сложная эльфийская фраза, означавшая «кошка-в-траве».

Фрет не хватило проворства увернуться.

Лисил услышал глухой стук, и тело женщины выгнулось дугой.

Ноги ее оторвались от земли, и она отлетела прочь. И грянулась о землю шагах в десяти от Бротана. Лисил был уверен, что от такого резкого приземления у нее треснут шейные позвонки.

Фрет ничком распласталась на земле, затем оттолкнулась руками и вскочила. Она не шаталась, но явно старалась незаметно отдышаться.

Хотя Бротан был и крупнее, и старше своей противницы, в скорости он ей почти не уступал. И того мизерного превосходства, которое давало ей это «почти», было недостаточно, чтобы противостоять опыту Бротана.

— Сдавайся! — потребовал Бротан, кружа около нее.

По его шее сбоку тянулась кровавая черта. Фрет задела его ногтями.

— Почему он не нападает? — шепотом спросила Винн.

Лисил не успел ответить — Фрет опять бросилась на Бротана.

Рослый эльф прочно уперся в землю правой ногой. Миг спустя он стремительно крутнулся — и его левая нога, наискось опускаясь к земле, устремилась к Фрет.

Колено Бротана ударило ее по выставленной вперед руке, а стопа со всей силы врезалась в бедро.

Удар опрокинул Фрет. У нее попросту не хватило веса, чтобы устоять. Женщина рухнула на землю, но каким-то образом успела выбросить вперед ногу. И зацепила Бротана за стопу, прежде чем он смог утвердить ее на земле.

Бротан, падая, крутнулся вбок. Он смог упереться ладонью в землю, но не удержался и ударился правым плечом. Он тут же откатился в сторону и встал на корточки, мотая головой. Фрет, поднявшись, сделала нетвердый шаг к нему, но замерла, когда над лощиной разнесся громкий вой.

Лисил завертел головой, пытаясь понять, откуда донесся звук. В толпе раздались испуганные крики.

Из толпы вымахнул Малец и, взрывая лапами дерн, помчался на Бротана и Фретфарэ.

ГЛАВА 21

Когда из толпы в лощину вырвался Малец, Магьер не знала, что и подумать, но настоящее потрясение она испытала секундой позже. Малец был не один. Вслед за ним через толпу прорвалась стая маджай-хи, в том числе и белая самка, которую Магьер часто видела вместе с Мальцом.

Малец помчался прямиком в Бротану и Фрет. Он проскочил между ними, оскалив зубы и злобно рыча… и тут же бросился к Магьер. Даже Винн невольно попятилась, когда пес, упершись в землю передними лапами, резко затормозил.

Маджай-хи всех мастей, но все, как один, с кристально-прозрачными глазами разбегались по лощине. Белая самка направилась прямиком к Мальцу. Черный пес с седой мордой, который атаковал Магьер на поляне Нейны, кружил вокруг Бротана, отрезая ему путь к Фрет.

Она попятилась на несколько шагов, но Бротан стоял, смятенно озираясь. Сгэйль шагнул было вперед, но замер, когда на него зарычал крупный серо-стальной пес.

Винн схватила Магьер за руку и потащила ее к Мальцу:

— Идем! Ты должна пойти вместе с ним… сейчас же!

— Что ты задумала? — резко спросил Лисил.

— Малец говорит, что Магьер должна пойти с ним, — пояснила Винн.

Как в тумане, Магьер вышла вперед. Тотчас все маджай-хи сомкнулись вокруг нее — кроме двоих, которые расхаживали, точно часовые, перед Бротаном, Фрет и Сгэйлем. Лисил проскользнул вперед и встал перед Магьер, готовый отогнать любого пса, который подойдет слишком близко. Черный пес с седой мордой зарычал на него.

В толпе за спиной Магьер раздались новые крики. Магьер, Лисил и Винн обернулись.

Еще одна стая маджай-хи прокладывала себе путь в лощину. Склон перед ней тотчас опустел, одна только пожилая женщина в темно-красном одеянии, державшая в руках свиток, так и осталась стоять, без удивления взирая на псов. Вторая стая рассыпалась по склонам лощины, расхаживая перед изумленной и перепуганной толпой.

Третья стая выскочила на склон в дальнем конце лощины, за спиной у Вельмидревнего Отче. Эти маджай-хи рассредоточились у подножия склона, обогнув древнего эльфа. Когда две стаи встретились, лощинаоказалась оцеплена со всех сторон.

Маджай-хи, которые явились с Мальцом, по-прежнему окружали Магьер, а белая самка протиснулась поближе к ней. Лисил преградил было ей путь, но Винн отодвинула его и опустилась на колени рядом с белой маджай-хи.

— Перестань! — бросила она. — Это Лилия, и она будет нас охранять.

Малец согласно гавкнул.

Все, включая Бротана, Сгэйля и Фрет, потрясенно оглядывались по сторонам. Почти три десятка маджай-хи рыскали по лощине. Четверо псов собрались вокруг Магьер, образовав некое подобие боевого каре. Магьер смотрела на них со все возрастающим изумлением. Что все это значит?

Глеанн, который стоял на краю лощины, выше псов, охранявших подножие, крикнул по-белашкийски:

— Думаю, они что-то хотят нам сказать!

В глазах старика блеснуло затаенное веселье. Затем он что-то сказал по-эльфийски тем, кто стоял вокруг него.

— Это ничего не решает! — прокричал Вельмидревний Отче. — Разгоните псов и прекратите этот балаган!

— Он прав, — пробормотала Магьер, когда Винн перевела ей этот выкрик. — Таким путем… без крови… нам отсюда не уйти.

— Стой, где стоишь! — прикрикнула на нее Винн. — Малец, уйми старика!

Малец развернулся к патриарху анмаглахков, но так и остался стоять перед Магьер.

Винн вдруг передернулась, искоса глянула на Мальца и с округлившимися глазами повернулась к Лисилу.

— Что такое? — спросила Магьер. — Что сказал Малец?

На призыв Вельмидревнего Отче из толпы вышли несколько анмаглахков. Однако все их попытки спуститься в лощину пресекались яростно рычащими псами. Один из анмаглахков обнажил клинок.

Магьер сгребла Винн за плечо рубахи и крикнула разом и девушке, и Мальцу:

— Прекратите сейчас же! Это не сработает!

— А что нам еще осталось? — возразил Лисил. — Я не дам им тебя убить.

— Лисил, иди с Мальцом, — вдруг сказала Винн. — Немедленно… и когда он один раз гавкнет тебе, только тебе, передай Вельмидревнему Отче послание от предков.

Магьер понятия не имела, что это значит. От смятения и безвыходности дрожь, сотрясавшая ее, усилилась. Она никогда не уклонялась от боя, но, если Лисилу, Мальцу или Винн будет угрожать опасность… в этом состоянии она не сумеет сдержать свою дампирскую натуру.

Лисил одарил Мальца гневным взглядом:

— Ты опять копался у меня в голове!

— Заткнись и делай, что говорят! — рявкнула на него Винн.

Магьер схватила Лисила за ворот рубахи:

— Сейчас командует Малец! Иди с ним, живее!

Малец двинулся к паланкину, и Лисил последовал за ним.

Внезапно над лощиной, перекрывая шум толпы, раздался пронзительный мелодичный свист.

Малец и Лисил не прошли и полпути до Вельмидревнего, когда маджай-хи, заслышав странный звук, начали смятенно кружить по лощине. Старейшина в темно-коричневом плаще вскинул руку, указывая куда-то верх.

Лисил обернулся, то же самое сделал и Малец. Бротан, на миг потеряв всю свою железную выдержку, потрясенно уставился за спину Магьер. Женщина повернулась.

С вершины одного из дубов, из густой листвы, взлетела огромная птица. Расправив крылья — Магьер никогда прежде не видела таких громадных крыльев, — она принялась кружить над лощиной, по спирали спускаясь все ниже. Чем ближе крылатое существо подлетало к Магьер, тем сильнее женщину одолевали сомнения. Маджай-хи бросились врассыпную, и загадочный летун приземлился позади Мальца и Лисила. Магьер резко втянула воздух — и не смогла выдохнуть.

Это была не птица. У летуна — нет, летуньи — оказались вполне человеческие руки и ноги. И смотрела она только на Магьер, как будто увидела кого-то знакомого.

Громадные крылья летуньи сложились за спиной. Тело у нее было стройное, хрупкое, с едва намеченными формами — как у девочки-подростка. Ростом она была никак не выше аруиннасов, а может, и ниже. И крылья, и мягкий пух, покрывавший лицо и тело летуньи, были пестрые, серовато-белые. На голове вместо волос росли перья покрупнее, собранные назад, словно причудливая прическа. Точно такие же перья росли на предплечьях и голенях.

На лице женщины-птицы выделялись большие овальные глаза, разделенные длинным узким носом. Рот у нее был небольшой, с тонкими губами. Глаза ее матово блестели, словно отполированные камни; при первом взгляде казалось, что они черные, но потом становилось заметно, что радужка отливает красным. Женщина по-птичьи склонила голову набок, пристально разглядывая Магьер.

Затем это хрупкое создание двинулось к ней, при каждом шаге слегка раскачиваясь, словно хождение по земле было для нее делом непривычным.

— Уйришг! — выдохнула Винн.

Магьер не могла глаз оторвать от крылатой женщины. Маджай-хи расступились, чтобы дать проход удивительному существу. Сухой женский голос из-за спины Магьер проговорил:

— Сейильф!

Это слово перекатывалось эхом в опустевшей голове Магьер, пока она не обнаружила, что неловко пытается повторить его вслух. Однако самое похожее, что у нее получилось, было «сильф».

— «Несомый ветром», — перевела Винн.

Сильфа подошла ближе, протянула руку с тонкими пальцами. Приоткрыла рот, словно собираясь что-то сказать, — и стало видно, что вместо зубов у нее роговые пластины, зазубренные, как края птичьего клюва. Звук, который сорвался с ее губ, был чем-то средним между охотничьим криком ястреба и чириканьем воробья.

Глеанн сошел со склона и остановился рядом с Винн. Спустились в лощину и большинство маджай-хи. Вернулись даже Малец и Лисил. Фрет направилась к Вельмидревнему Отче, который молча, с подозрением следил за происходящим. Вслед за Лисилом подошли ближе Бротан и Сгэйль.

Сильфа, то ли заволновавшись, то ли испугавшись, огляделась по сторонам и изогнула крылья.

Глеанн взмахом руки дал понять всем, что не стоит подходить слишком близко. Из-за спины его выступил один из аруиннасов.

— Это Тумаак, — пояснил Глеанн по-белашкийски, с заметным акцентом. — Он будет переводить.

Тумаак глянул на Магьер, и от злобы у него задергался глаз, отчего загадочные знаки на морщинистом загорелом лице заплясали, как живые. Аруиннас коротко кивнул Глеанну, но смотрел на Сгэйля.

Тот очнулся, вспомнив, видимо, об обязанностях третейского судьи.

— Да, начинай.

Тумаак подошел к сильфе, и тогда стало видно, что она и впрямь меньше его ростом. Аруиннас показал обеими руками на себя и заговорил с сильфой на своем странном наречии. Снова с ее уст сорвался диковинный крик, с точки зрения Магьер ничем не отличавшийся от предыдущего. Тумаак дважды моргнул, покосился на Магьер, однако потрясение на его лице тут же сменилось отвращением. Аруиннас что-то буркнул Глеанну.

Высокие брови Глеанна взлетели еще выше.

— Он говорит, что сейильф назвала тебя «кровной родней»… или «кровью своего рода».

Магьер посмотрела на Лисила, но полуэльф только покачал головой. Тогда она глянула на Винн.

Юная Хранительница была в ужасе. Она быстро качнула головой, но это вовсе не означало «не знаю». Это значило, что она сейчас не может говорить откровенно.

Этого было довольно, чтобы Магьер пришла в себя и вспомнила потаенную комнату, которую они обнаружили в подземелье под замком ее отца-вампира.

Там было пять истлевших трупов, и меж костей одного трупа лежали перья. Винн сказала, что эти мертвецы — Уйришг, пять легендарных рас, из которых сейчас известны только две — эльфы и гномы. Пятеро существ были безжалостно убиты в тайном кровавом ритуале, который должен был способствовать появлению на свет Магьер.

И теперь Магьер похолодела, глядя в темные глаза сильфы.

Та снова испустила крик, и опять Глеанн выслушал перевод.

— Она говорит, что тебе не должно причинять вред… что ее народ не потерпит дурного обращения со своим сородичем.

— Это неправда! — выкрикнул Вельмидревний Отче. — Ты неверно переводишь! А если и верно — почем ей знать, что это так?

Опять последовал обмен фразами, но на сей раз Глеанн запнулся и, обратившись к Винн, произнес слово на эльфийском языке. Хранительница тоже не сразу нашлась с ответом.

— Что-то вроде… — начала она, но тут же замотала головой. — Она… скажем так, духовный предводитель своего народа. Самое близкое по значению, что приходит мне в голову, — «Говорящая с Духом».

Глеанн развернулся к Вельмидревнему Отче:

— Если хочешь обвинить во лжи Тумаака или сейильф, — будь добр сделать это сам, а не через меня. Неужели мы не прислушаемся к слову тех, кого поклялись защищать и прятать в наших горах?

Винн придвинулась ближе к Магьер и прошептала:

— Помнишь перо и ягоды, которые мы нашли в пещере? Там был кто-то из них… сейильфов.

Сильфа развернулась. Разогнав неистовым взмахом крыльев маджай-хи, она перелетела к грудам камней, которые Сгэйль оставил на краю лощины. Схватив черный камешек, крылатая женщина с силой швырнула его через лощину.

Камень ударился о землю в шаге от Вельмидревнего Отче, и старец, побледнев, заметно вздрогнул.

Сильфа опять издала резкий крик, и Тумаак, что-то недовольно проворчав, перевел этот крик Глеанну.

— Сейильф призывает нас голосовать, — сказал Глеанн, указывая на камень, — и отдает голос своего народа… против иска Вельмидревнего Отче.

— Защитники хотят еще о чем-нибудь заявить? — негромко спросил Сгэйль.

Бротан качнул головой. Вельмидревний Отче вцепился во Фрет и что-то ей страстно нашептывал. Фрет неизменно качала головой.

— Защитник, я жду твоего ответа! — повысил голос Сгэйль.

Фрет поднялась и, понурившись, медленно покачала головой:

— Нет… ничего.

Сгэйль вышел на середину лощины.

— Защитники завершили свои выступления. Просим старейшин обдумать и объявить свое решение по данному иску.

Глеанн не стал возвращаться к своему клану. Вместо этого он просто бросил свой камень — черный — и отвесил Магьер короткий поклон. Жест был доброжелательный, но не настолько, чтоб ее подбодрить.

Еще один черный камешек пролетел над ее головой и, ударившись о землю, запрыгал по траве. Магьер оглянулась.

На середине склона стояла высокая пожилая женщина в красном одеянии, та самая женщина, которую Сгэйль назвал Тосан… в ту самую ночь, когда они вышли на поиски Винн. Сейчас женщина хладнокровно рассматривала Магьер, потом глянула на Лисила — и в сопровождении одетой в красное свиты двинулась обратно к своему креслу. Оставалось только ломать голову, как ее тусклые, затянутые пленкой глаза ухитряются хоть что-то рассмотреть.

Магьер не знала, сколько времени займет голосование и что для нее лучше — чтобы оно завершилось быстро или чтобы растянулось. Она старалась не встречаться с неотступным взглядом сильфы — очень уж трудно было понять, какие чувства отражаются на диковинном лице женщины-птицы. Магьер не хотелось думать о своем прошлом, о том, как она появилась на свет, и почему это существо ошибочно сочло ее кровной родней.

Между тем в лощину по два, по три разом летели черные и белые камни.

Магьер закрыла глаза. Лисил обвил рукой ее плечи, крепко их сжал.

Она не стала смотреть, как Сгэйль собирает камни, но после долгой паузы все равно услышала грохот, когда он высыпал камни двумя грудами на траву.

Голос Сгэйля зазвучал так громко, что Магьер вздрогнула и открыла глаза, слушая перевод Винн.

— Поскольку иск против Магьер отвергнут, ее спутники также не могут быть ни в чем обвинены. Они явились к нам как гости Вельмидревнего Отче, и им принесен обет защиты. Причины отменять то либо другое нет. Магьер и ее спутников надлежит освободить и вернуть им их собственность. Нашего же внимания требуют другие вопросы, — он искоса глянул на Вельмидревнего Отче, — а именно: противоречие между законами анмаглахков и обычаями народа.

— Все кончилось, — прошептал Лисил.

Магьер смотрела на две груды камней, насыпанные у ног Сгэйля, и никак не могла разглядеть, которая из них больше. Сгэйль, судя по всему, понял ее смятение и кивнул.

— Да, — отозвался Бротан, — все кончилось. Пока что. Я провожу вас в дом, чтобы вы могли отдохнуть.

— Не спеши, — отрезал Лисил. — Я еще собираюсь потребовать освобождения моей матери.

— Это требование будет предъявлено, — ответил Бротан. — Все прочее будет улажено без вашего участия и более не доставит вам беспокойства. Не торопи события, пока в этом нет необходимости.

Лисил глянул на Магьер.

Магьер прижала ладонь к его груди. И оба подняли глаза, когда налетевший порыв ветра всплеснул длинными волосами Лисила.

Сильфа приземлилась на стол за спиной Магьер и так порывисто потянулась к ней, что Лисил машинально вскинул руку, готовый защищаться. Магьер перехватила его запястье.

Крохотная женщина сложила крылья и вновь протянула руку, на сей раз медленнее. Она приподняла длинную черную прядь Магьер, пропустила волосы между пальцев с желтоватыми ногтями, слегка загнутыми, словно птичьи коготки. Наклонив голову, сильфа глядела, как черная прядь медленно соскальзывает с ее ладони.

Магьер отшатнулась — порыв ветра хлестнул ей в лицо, когда сильфа резко расправила крылья. Она взмыла над лощиной и, размеренно взмахивая крыльями, исчезла за верхушками деревьев.

Лисил шумно выдохнул.

— Мало нам сегодня досталось, так еще и это…

— И еще кое-что, — сказала Винн. — Бротан, побудь, пожалуйста, с Магьер.

С этими словами юная Хранительница крепко взяла Лисила за руку и повлекла за собой. Вместе с Мальцом они направились к Вельмидревнему Отче.

* * *
Малец понятия не имел, чего на самом деле хотела сейильф… сильфа. Как Магьер и Винн, он приходил в смятение, когда думал о том, почему крылатая женщина сочла Магьер своей кровной родней. Непостижимым образом она почуяла кровь своего сородича, которую использовали при зачатии Магьер.

Малец попытался проникнуть в сознание сильфы, но увидел там только образы самого себя и своих подопечных, пробирающихся через горы. Именно эта женщина оставила для них след в пещерах… именно она во время бури позвала Мальца и указала ему убежище. Вот и все, что Мальцу удалось уловить в ее мыслях. Оставалось лишь гадать, почему сильфа дважды пришла им на помощь и как долго она следила за ними, оставаясь незамеченной.

Малец помышлял о бое, отчасти даже хотел, чтобы им пришлось драться. Или хотя бы отвлечь совет настолько, чтобы без помех добраться до единственного, кто его интересовал, — Вельмидревнего Отче.

Он видел, насколько потрясло Ан'Кроан то, как единодушно «проголосовали» маджай-хи. Убеждая своих сородичей помочь Мальцу, Лилия наверняка злоупотребила своим положением в стае… Однако маджай-хи единодушно питали странную враждебность к вождю анмаглахков, который был так чудовищно стар, что нарушал все законы естества, но при этом смел обвинять в нарушении этих законов Магьер.

Наверное, сородичи, которых отверг Малец, были все-таки правы — жизнь во плоти и земные чувства лишили его трезвомыслия. Но теперь ему было на это наплевать.

Носильщики Вельмидревнего Отче не пришли за ним. Даже это Мальца уже совершенно не интересовало. Он пришел, чтобы получить ответ на свои вопросы, — и получит.

Когда пес приблизился к старцу, Фретфарэ заступила ему дорогу.

— Мы только хотим передать Вельмидревнему Отче послание, — сказала Винн.

Малец отрывисто гавкнул, не сводя глаз с патриарха анмаглахков.

— Сне… га… — начал Лисил и безнадежно вздохнул.

— Снехакроэ, — произнесла за него Винн.

При этом имени белесые глаза Вельмидревнего Отче округлились, и он, насколько мог, выпрямился в кресле.

— Он велел передать тебе, — продолжал Лисил громким и ясным голосом, — что все еще ждет своего старого сотоварища… ждет, когда он… когда ты будешь готов принять покой.

Малец рванулся в сознание старца и затаился в ожидании того, что сейчас произойдет.

На него обрушились голоса и образы, в которых неизменно возникало лицо рослого широкоскулого эльфа. Малец отбросил все ненужное, даже гнев, и с головой погрузился в нахлынувшие воспоминания Вельмидревнего Отче.

* * *
Сорхкафарэ стоял среди окутанных ночной тьмой деревьев, окружавших Аоннис Лоинн, Первую Прогалину.

Это был самый долгий путь в его жизни — путь в родные земли, к тому, что сейчас казалось единственным убежищем в пораженном скверной мире. Сорхкафарэ вел сюда свой неуклонно тающий отряд, вел, надеясь отыскать других уцелевших, надеясь найти помощь. И тем не менее он до сих пор слышал рычание, всхлипы и буйство ночной орды, которая рыскала за пределами леса.

На всем протяжении этого тяжкого бегства он видел города и деревни, замки и крепости, заваленные мертвыми телами, изувеченными так, словно их разодрали клыки и когти диких зверей. Немногие выжившие, которых они встречали по пути, присоединялись к отряду, и все вместе бежали, бежали от бледных хищников с бесцветными глазами, хищников, которые неизменно следовали за ними по пятам.

И с каждым заходом солнца число их преследователей росло.

До эльфийских лесов добралось меньше половины тех, кто бежал из лагеря вместе с Сорхкафарэ. Никто из гномов, коренастых, коротконогих, массивных гномов, не уцелел. Последним пал Таломерк, а с ним — его сын и дочь.

На бегу в убийственной тьме Сорхкафарэ услышал яростные проклятия гномьего конунга. Оглянувшись, он увидел, как Таломерка накрыла с головой волна бледных тел. Он содрогнулся от хруста костей, сокрушаемых кулаками и палицей гнома. И все же прилив смертоносной орды катился дальше, вслед за Сорхкафарэ, погребая под собой сына и дочь Таломерка. Сорхкафарэ так и не смог различить, кто из них так пронзительно закричал, потому что все крики заглушил дикий вопль Хойллхан. Она развернулась и бросилась назад.

Пряди ее белых волос взметнулись, когда она взмахнула древком массивного металлического копья. Основание древка пробило насквозь бледное лицо твари. Хлынула фонтаном черная жидкость, заливая горящие глаза и оскаленные острые зубы.

Сорхкафарэ не понимал ни пристрастия Хойллхан к обществу людей и гномов, ни ее яростного, неугомонного нрава. Быть может, она слишком долго воевала и убивала.

Ни на миг не замешкавшись, Хойллхан обратила копье против трех других бледных хищников, которые бросились было к ней. Длинный и широкий наконечник рассек ключицу первого противника и глубоко вонзился в его грудь. Хойллхан тут же выдернула копье, и две другие твари замешкались, а она испустила дикий пронзительный крик, готовая к новой атаке.

Сорхкафарэ схватил ее за руку, развернул к себе, а к ним во тьме уже мчались все новые твари.

— Беги! — крикнул он.

И Хойллхан подчинилась, правда, лишь после того, как Снехакроэ схватил ее за другую руку, и вдвоем они повлекли обезумевшую воительницу вперед.

— Таломерка уже не спасешь, — безжизненным голосом проговорил Снехакроэ.

Бесконечный изнуряющий бег сделал свое дело. Еще двое солдат Сорхкафарэ упали замертво, не добежав до опушки леса. Он мог только надеяться, что они умерли от истощения прежде, чем…

И вот теперь на траве Первой Прогалины съежились, дрожа от страха, эльфы и люди. Сорхкафарэ больше не мог смотреть на их изможденные лица.

Их осталось так мало… А вдалеке, за пределами леса разносились вопли бледных тварей с горящими глазами. В глубине души Сорхкафарэ сознавал, что сейчас охотнее схватился бы с ними, чем стал пересчитывать уцелевших.

Из леса вышла небольшая стая серебристо-серых волков. Они двигались с пугающей, почти разумной решимостью. Вначале все испугались их, но волки никому не причинили вреда — скорее наоборот. Они бродили меж беглецов, принюхиваясь. Один из них лизнул девочку-эльфа, которая держала на руках человеческого младенца, и потерся мордой о ее руку.

Глаза у этих волков были словно кристаллы, тронутые небесной голубизной, и ни сам Сорхкафарэ, ни его солдаты никогда прежде не видели таких животных. Однако же на протяжении войны Сорхкафарэ доводилось слышать сообщения и слухи о странных животных, которые в других землях присоединялись к союзным войскам и шли вместе с ними в бой. Так что беглецы были рады появлению этих волков.

Те, кто сумел добраться до Первой Прогалины, почти ничего не ели, а спали еще меньше. Если же кому и удавалось заснуть, — тот кричал во сне. Каждую ночь Сорхкафарэ ждал, когда из-за деревьев хлынет на них орда бледных тварей.

Но этого не произошло.

На шестую ночь Сорхкафарэ не выдержал и вышел в лес. Лиишиара пыталась его остановить.

В совете старейшин она была самой младшей. Она преградила путь Сорхкафарэ, и лицо ее, обрамленное длинными седеющими волосами, тронутое едва заметными морщинками, выражало яростную непреклонность. Спасаясь от ночного холода, она теснее запахнула темно-красный плащ.

— Тебе нельзя уходить! — жестко прошептала она. — Этим несчастным нужно видеть, что все уцелевшие воины всякую минуту готовы стать на их защиту. Если ты уйдешь, они подумают, что ты их бросил!

— От кого их надо защищать? — рявкнул на нее Сорхкафарэ, не заботясь о том, что их могут услышать. — О том, что творится за пределами леса, вам известно не больше, чем мне. И если эти твари могут напасть на нас, — почему же они до сих пор этого не сделали? Оставь меня в покое!

Он обошел Лиишиару и углубился в лес, но успел заметить, что Снехакроэ разочарованно смотрит ему вслед. В былые дни молчаливый упрек родича больно уязвил бы Сорхкафарэ, но сейчас ему было наплевать.

Он шел на рев двуногой орды, бесновавшейся за пределами леса, и гадал, отчего они так и не напали на жалкую горстку беженцев. Эти двуногие твари… бессмертные твари… кровопийцы с мертвенно-бледными лицами… Деревья вокруг редели, и шум становился все явственнее. Сорхкафарэ остановился, прислушался.

Звуки, которые издавала орда, изменились. Отовсюду неслись сдавленные крики боли, но тут же обрывались, сменяясь влажным шмяканьем и хлюпаньем, — как будто рвали на куски что-то мягкое.

Сорхкафарэ, пошатываясь, двинулся вперед. Собственное любопытство вызывало у него дурноту.

За шеренгой осин, отделявших опушку леса от равнины, он увидел три силуэта с горящими глазами. Они бежали за одиноким беглецом и, настигнув его, набросились на добычу.

Тем не менее Сорхкафарэ подошел ближе и остановился, укрывшись за деревом.

В былые дни он без раздумий бросился бы на помощь несчастной жертве, кто бы это ни был. В былые дни — но не теперь. Уже не имело значения, остался ли на равнине хоть кто-то живой. Сорхкафарэ осторожно выглянул из-за ствола осины.

Все три твари припали к земле и, низко опустив головы, терзали клыками жертву. Несчастный отчаянно извивался всем телом, и его пронзительный крик эхом отдавался в ушах Сорхкафарэ.

В этом крике было столько ужаса и муки, что он не выдержал.

Выскочив из-за дерева, Сорхкафарэ бросился к простертой руке жертвы. Он был на полдороге, когда беглец вдруг вырвался, сбросил своих мучителей и пополз по смятой траве, выкатив округлившиеся от ужаса глаза…

Бесцветные, призрачно горящие глаза.

Сорхкафарэ резко затормозил, и его ноги заскользили по палой осенней листве.

По всей равнине черные силуэты гонялись друг за другом, вопя от страха и нестерпимого голода. В скудном свете луны и звезд видно было, как они когтями и зубами раздирают своих собратьев. Не найдя иной пищи, бледные хищники обратились против себе подобных.

Эти чудовища… так неудержимо алчущие теплой жизни.

Один из тех троих поднял голову.

Сорхкафарэ увидел бледное лицо, измазанный черной жидкостью рот. Глаза сверкнули, словно отразив тускнеющий свет луны, — тварь заметила эльфа. И поднялась, повернувшись к нему, а двое других последовали за ползущим по траве собратом.

Сорхкафарэ услышал резкий свистящий звук — свой собственный вдох. Он отступил шага на два и оказался за границей леса.

Это бледное исчадие при жизни было… человеком.

Его дрожащие губы и зубы почернели, словно он напился чернил. Он судорожно втянул ноздрями воздух, и лицо его исказила алчная гримаса. Он побежал к Сорхкафарэ.

Хищник учуял его, учуял жизнь.

Сорхкафарэ выхватил длинный боевой кинжал и приготовился к бою.

Человек бежал прямо на него. Хищное лицо свела судорога нестерпимого голода. Видимо, он, кормясь себе подобными, не мог насытиться. Впрочем, Сорхкафарэ сейчас ничто не интересовало — он мечтал только увидеть, как этот оживший ужас навсегда исчезнет из его мира.

Человек бежал прямо на него, бездумно и неудержимо, как животное.

Едва переступив границу леса, тварь резко остановилась, зашипев и отчаянно заклокотав. Теперь Сорхкафарэ мог хорошо рассмотреть лицо врага.

Молодой, примерно двадцать человеческих лет. Все лицо исцарапано, но ссадины сочатся не красным — черным. Плоть мертвенно-белая, сморщенная, как будто усыхает. Тварь испустила жалобный крик и неуверенно шагнула к Сорхкафарэ.

Почему орда так и не вошла в лес, если кровососы изголодались до того, что бросаются друг на друга?

Сорхкафарэ поднял кинжал и полоснул себя по тыльной стороне предплечья. И призывно помахал окровавленной рукой.

— Проголодался? — крикнул он. — Я здесь!

От вида крови бледный хищник совсем обезумел. Хрипло завопив, он ринулся вперед. Сорхкафарэ переступил, нащупывая ровную и прочную опору для ног.

Едва кровосос оказался между двух осин, он сдавленно захрипел и схватился за голову. Развернувшись, он снова громко завопил — но на сей раз уже не от голода. Это был крик страха и боли. Кровосос завертелся на месте, раскачиваясь всем телом. Случайно он коснулся одной из осин — и тут же неистово замахал руками, словно дерево обожгло его.

Сорхкафарэ это зрелище потрясло до глубины души. Из леса донесся вой.

Никогда прежде Сорхкафарэ не слышал такого воя — протяжного и пугающе грозного. Из темноты, проломившись через пролесок, выскочили два серебристых волка. Глаза их пылали кристально-голубым светом.

Первый волк прыгнул на кровососа, сомкнул челюсти у него на горле и повис, раздирая мертвую плоть и своей тяжестью увлекая врага на землю. Подоспел второй волк, и жуткий вой сменился яростным рычанием, когда звери разом набросились на свою добычу.

Вопль кровососа оборвался сдавленным всхлипом, однако он все еще извивался, пытаясь отбиться от волков когтями.

Не раздумывая, Сорхкафарэ бросился на помощь волкам.

Один из зверей отскочил в сторону. Зубами и лапами он прижал к земле руку кровососа. Другой последовал его примеру, и пока они таким образом удерживали противника, первый волк поглядел на Сорхкафарэ.

Он явно хотел, чтобы эльф что-то сделал, но — что?

Горло кровососа было разодрано в клочья почти что до позвоночника — и тем не менее он извивался всем телом, пытаясь вырваться. Черная жидкость хлестала из его разинутого рта и заливала зубы, оскаленные то ли в рычании, то ли в крике.

Невозможно, чтобы он был еще жив. Никто не мог бы оставаться в живых после того, что с ним сотворили эти волки… разодрали горло почти до позвонков, как будто хотели…

Сорхкафарэ опустился на колени и свободной рукой ухватил кровососа за волосы. На изорванной шее осталось так мало мышц, что удержать голову в неподвижности было легко. Сорхкафарэ приставил лезвие кинжала к черному месиву, в которое превратилось горло, и нажимал на кинжал до тех пор, пока металл не наткнулся на кость.

Эльф выпустил волосы врага и всей своей тяжестью налег на верхний край лезвия.

Кинжал заскрежетал, разрубая шейные позвонки.

Бледный хищник тотчас прекратил извиваться и обмяк в полной неподвижности, превратившись в подлинный труп.

С шумом втянув в себя воздух, Сорхкафарэ поднял взгляд на первого волка, чья морда, как и его руки, была густо вымазана черной жидкостью. Эльф смотрел в глаза волка, и в голове его, внезапно опустевшей, осталось только две мысли.

Лес не пропустит в себя вражескую орду. А если кто из бледных тварей и проберется сюда, его учуют волки.

Сорхкафарэ с трудом поднялся на ноги и, все еще тяжело дыша, побрел к границе леса, чтобы еще раз взглянуть на холмистую равнину.

Черные фигуры бегали, прыгали, катались и ползали в траве. Другие уже едва двигались, превратившись в бесформенную массу, которая издавала во тьме хриплые звуки. Бледные хищники охотились друг на друга… терзали и кромсали друг друга.

Сорхкафарэ стоял и смотрел, не в силах отвести взгляда. Все те твари, которых он мог разглядеть своим ночным зрением, были людьми.

Он не видел ни одного эльфа. Ни одного гнома. Ни гоблинов, ни гигантских чешуйчатых ящероподобных локатанов или других чудовищ, которых посылал против него враг.

Только люди.

Сорхкафарэ развернулся и, спотыкаясь, двинулся назад, к Первой Прогалине. Волки не отставали от него ни на шаг.

Он увидел, что Снехакроэ, встав на колени за спиной раненого юноши-человека, поддерживает его за плечи, а Лиишиара между тем трудится над ногой юноши. В последнее время эти двое проводили друг с другом все больше и больше времени.

Лиишиара закрыла глаза, и в горле ее родился рокочущий гул. Вновь и вновь она легонько проводила кончиками пальцев по голени юноши, почерневшей от ушибов, и наконец смолкла. Открыв глаза, она наложила свежую повязку.

Поднявшись и обнаружив, что за ней наблюдает Сорхкафарэ, Лиишиара нахмурилась.

— Пойдем со мной, — сказал он.

На лице Снехакроэ мелькнуло беспокойство, и он пошел следом за Сорхкафарэ и Лиишиарой.

Они вышли на середину прогалины.

На открытом пространстве высилось громадное дерево, подобного которому не было в этом мире. Ствол этого дерева был обхватом с крепостную башню, а ветви, начинавшиеся высоко над головой, простирались насколько мог видеть глаз.

Эти ветви уходили, истончаясь, в зеленые, лиственные и хвойные, кроны деревьев — и тех, что обступали прогалину, и тех, что росли дальше. Мягкое сияние исходило от коричневато-желтого ствола и веток, лишенных коры, но тем не менее бурлящих жизненной силой. Могучие корни, точно гребни гор, пробивали у комля дерн прогалины и вновь уходили глубоко и далеко в почву.

Сорхкафарэ положил ладонь на сияющий ствол Хармун — «Убежища», как перевели бы это имя люди.

— Нам надо взять у Хармун черенок, — сказал он Лиишиаре. — Сумеешь ты сохранить его живым в долгом путешествии?

Она побледнела и ничего не ответила.

— Что ты задумал? — спросил Снехакроэ, переступив поближе к Лиишиаре.

Сорхкафарэ взглянул на своего последнего офицера.

— Орда пожирает самое себя. Тварям больше нечем кормиться… но такая пища не идет им впрок. Вероятно, за считаные дни их останется так мало, что мы сумеем ускользнуть отсюда.

— Нет! — раздался резкий выкрик.

Сорхкафарэ знал, кому принадлежит этот голос, еще прежде, чем повернул голову.

На краю прогалины стояла Хойллхан, а вокруг нее расхаживали три странных рослых волка. Все четверо были заляпаны черной жидкостью. Все четверо не сводили с него напряженного взгляда. Хойллхан воткнула широкое длинное лезвие своего копья в землю, и Сорхкафарэ смотрел, как с его острых краев сбегают на траву черные капли.

— Где ты была? — жестко спросил он.

— А ты как думаешь?! — взорвалась Хойллхан. — Прислужники врага рыскают у самых наших границ, а ты хочешь удрать?

— А что проку вечно прятаться здесь посреди зачумленных земель? — отпарировал Сорхкафарэ.

— Я сказала — нет! — выкрикнула Хойллхан, проводя рукой по белым, слипшимся от пота волосам. — Я не дам врагу отнять у нас то, что осталось! Я больше не брошу тех, кто мне близок… чтобы, удирая, слышать, как они кричат перед смертью!

— Хватит, — предостерегающе бросил Снехакроэ.

— Это была не просьба, — твердо проговорил Сорхкафарэ. — Я пока еще ваш командир.

Хойллхан тяжело дышала, стискивая пальцами древко своего копья.

— А с каких это пор ты один говоришь за весь наш народ? — негромко спросила Лиишиара, шагнув к Сорхкафарэ. — Ты не входишь в совет Первой Прогалины, и мы давно уже отвергли древние обычаи разрозненных кланов. Подобные решения могут приниматься только мной и другими членами совета.

— Совета больше нет! — выкрикнул ей в лицо Сорхкафарэ. — Из всего совета осталась только ты… значит, ты одна и будешь выбирать путь для всего нашего народа? Точь-в-точь какой-нибудь людской монарх?

— Я совсем не об этом, — огрызнулась она. — Здесь слишком много тех, кому нужна наша помощь.

Сорхкафарэ покачал головой:

— Что, если именно благодаря им Враг сумеет добраться до нас? Те, что рыщут за пределами нашего леса… ходячие мертвецы, кровососы… все они когда-то были людьми, как и те, что и теперь среди нас!

— Ты же не знаешь, как их сделали такими, — проворчала Хойллхан. — И не знаешь, сможет ли Враг дотянуться до тех, что прячутся здесь, с нами.

Снехакроэ вздохнул, неотрывно глядя в глубину леса, как будто пытался отсюда разглядеть его границы. Лиишиара молчала, закрыв глаза, и Сорхкафарэ почудилось, что она вдруг разом обессилела и состарилась.

Но он не мог отступить.

— Мы возьмем с собой всех наших. Быть может, к нам присоединятся и волки. Мы уйдем далеко отсюда — так далеко, насколько хватит сил. Мы посадим наш черенок Хармун и создадим убежище, до которого никогда не дотянется Враг.

— «Всех наших»? — переспросил Снехакроэ.

— Не людей, — отрезал Сорхкафарэ.

* * *
— Чужаки, разговор окончен!

Малец не знал, кто произнес эти слова, но выкрик привел его в чувство. Он вынырнул из памяти Вельмидревнего Отче и обнаружил, что у него дрожат ноги.

Лисил опустился на одно колено рядом с ним, но пес все же сумел устоять на ногах.

Вельмидревнего Отче окружили несколько анмаглахков. Подгоняемые их угрожающим видом, Малец, Винн и Лисил двинулись прочь. К ним присоединилась Магьер, и всех четверых без особых церемоний выпроводили из лощины.

Малец старался не отставать от спутников, но никак не мог унять дрожь. И смотрел, как раскачивается на ходу черная коса Магьер, которая шла, прижавшись к Лисилу.

Теперь он знал, почему Вельмидревний Отче так страшится Магьер, хотя старец и не понимал в полной мере, что она из себя представляет. Он видел в Магьер только новую разновидность тех бледных тварей, которые обитали в самых страшных его воспоминаниях. На самом деле Магьер была гораздо страшнее, чем мог вообразить даже древний эльф.

Магьер была человеком, рожденным от вампира. И однако же она смогла свободно и без всякого вреда для себя войти в пределы этого края. Мысли Мальца вернулись к навеянной страхом иллюзии, которую он увидал в лесу близ Пудурлатсата, — Магьер во главе огромной армии…

Нет, не армии — орды, той самой, что не могла без нее проникнуть в огражденный от зла край.

Если бы только он мог рассказать об этом Магьер наедине, без посредничества Винн! Магьер заслуживала того, чтобы ее ужасная тайна хотя бы не стала достоянием гласности…

Малец моргнул, но все равно не смог отогнать призрачные видения из памяти древнего эльфа, которые плыли перед глазами, заслоняя обыденный облик настоящего. В самом конце эпохи, которая сейчас известна лишь как Забвенная История, страшная война пожрала почти всех живых. Стоя на равнине у границ эльфийского леса, окружавшего Первую Прогалину, Вельмидревний Отче смотрел на орды нежити, ходячих мертвецов, вампиров, насланных Врагом.

И все они — все до единого — были людьми.

ГЛАВА 22

Как только Лисил передал Вельмидревнему Отче послание предков, полуэльфа и его спутников сопроводили назад в жилой вяз, который служил им временным пристанищем. Иск Вельмидревнего Отче был отвергнут, и таким образом с Магьер были сняты обвинения, однако старейшины остались в лощине, чтобы продолжить обсуждения. Лисил понятия не имел, что теперь будет. Мысленным взором он до сих пор видел лицо древнего эльфа, но не испытывал ни малейшего сострадания к страху и мучительной боли, которые так ясно отражались на этом лице. Мать Лисила по-прежнему оставалась в заточении, а он не мог ни просить, ни требовать, чтобы ее освободили.

Магьер сидела, сгорбясь, на земляном полу посреди комнаты — как можно дальше от древесных стен. Винн, погруженная в свои мысли, устроилась на пристенной скамье, а Малец растянулся у ее ног. День тянулся бесконечно. Лисил расхаживал по комнате, и Магьер не сводила с него глаз.

Ее больше не била дрожь — по крайней мере, с виду, — но ее лицо по-прежнему было усталое и опустошенное. Наконец Лисил принес ей воды, немного орехов и ягод — скудное угощение, которое оставили для них в доме. И, протянув руку, погладил ее по черным волосам.

— Подкрепись немного, — сказал он ласково, но настойчиво. — Очень тебя прошу.

Как ни порадовало Лисила поражение Вельмидревнего Отче, одного этого было недостаточно. Он должен вызволить мать. Он должен увести Магьер из этих земель, подальше от эльфийского леса.

Занавеска на входе всколыхнулась, и в дом шагнул Бротан. Он тотчас же уселся на полу и медленно выдохнул. У него был такой откровенно невеселый вид, что Лисилу стало не по себе.

Ему не дано было постичь заковыристые мотивы рослого эльфа, но все же Бротан защищал Магьер, когда никто другой не хотел или не мог ее защитить. Помимо воли, Лисил был ему благодарен, хотя ни за что на свете не сказал бы об этом самому Бротану.

— Что случилось? — вслух спросил он.

— Я проиграл, — ровным голосом ответил Бротан.

— Проиграл Вельмидревний Отче, и Магьер больше ничего не грозит, — напомнил Лисил.

— Не грозит? — Бротан покачал головой. — Они даже не предложили его сместить, и это после того, как видели… и слышали его. Старейшины собрались выяснить, почему он разрешил вам свободный проход по нашим землям, а он заявил, что это, дескать, внутреннее дело касты, напрямую связанное с безопасностью нашего народа.

Он помолчал, будто не веря собственным словам.

— Кое-кого по-прежнему беспокоит, что он впустил в наши земли людей, но они не считают его выжившим из ума. Слишком большой добродетелью почитается у нас почтенный возраст.

У Бротана вырвался низкий гортанный смешок. В устах рослого эльфа такой звук казался совершенно неуместным.

— Ты имеешь в виду Вельмидревнего Отче? — спросила Магьер.

— Все вы должны завтра же покинуть Криджеахэ, — продолжал Бротан, проводя ладонью по покрытому шрамами лицу. — Приготовьтесь отправиться в путь с рассветом. По крайней мере Глеаннеохкантве достало прозорливости заказать для вас место на барке, которая отправится вниз по течению реки, в Гайне Айджайхе. Оттуда вас доставят домой морем — вы станете первыми людьми, которые поднялись на борт нашего корабля. Вам не придется еще раз переходить горы.

Лисил от неожиданности присел.

— Что?!

Бротан глянул на него с неприкрытой грустью.

— Старейшины непреклонны. Иск против Магьер отвергнут, но ваше присутствие в этих землях по-прежнему нежелательно.

Винн подошла ближе, устроилась рядом с Магьер.

— Мы не можем никуда отправляться, — сказала Магьер. — Лисил еще даже не просил старейшин освободить его мать. Если он теперь признан одним из вас, у него есть право…

Занавеска вновь заколыхалась, и в комнату заглянул Сгэйль. Вид у него был потрепанный и изможденный, через плечо перекинут плащ Лисила.

— Лиишиарэлаохк, — начал он, — решено вернуть вам ва…

— Не называй меня так! — резко перебил Лисил. — Это не мое имя.

Сгэйль вздохнул:

— Решено вернуть вам ваши вещи. Я принес твои доспехи, клинки… а также саблю и кинжал Магьер.

— Входи, — чуть мягче бросил полуэльф.

Ему не по душе было, что новое имя связывает его с эльфами, но Сгэйль, назвав его этим именем, только следовал обычаям своего народа. И к тому же Лисил хотел услышать другую точку зрения на то, что произошло на совете. Из всех эльфов, с которыми он познакомился в этих краях, Сгэйль был больше всего достоин доверия.

Сгэйль помотал головой, тряхнув спутанными светлыми волосами:

— Не могу. Дедушка и Леанальхам с рассветом отправляются обратно. У нас еще много дел, но, если захочешь, приходи нынче вечером в третий дуб вверх по реке от пристани и попрощайся с Леанальхам. Она очень рада, что познакомилась с тобой.

— Скажи Леанальхам, что я постараюсь прийти, — солгал Лисил.

Сгэйль сложил снаряжение у двери и собрался уйти.

— Отпусти Леанальхам получить имя, — сказал Лисил. — Если, конечно, она сама этого хочет. Больше нет причины удерживать ее от имянаречения. Если я смог ступить на священную землю, то сможет и она.

Ничего не ответив, Сгэйль выскользнул наружу. Лисил поднял свои клинки и начал натягивать перевязь.

— Что ты делаешь? — спросил Бротан.

— Хочу побеседовать с Вельмидревним Отче. — Полуэльф бросил Магьер ее саблю. — Не желаешь пойти со мной?

Магьер поймала клинок и встала.

— Хватит глупостей! — быстро сказал Бротан. — Посмейте только угрожать — и вас прикончат на месте. Я подумывал над другим способом… хоть он и может принести нашей касте непредсказуемые изменения.

— Каким способом? — спросила Винн. — Что еще ты можешь сделать?

Бротан, явно колеблясь, обвел их всех взглядом.

— Никуда не уходите, ждите моего возвращения.

— Что еще ты задумал? — осведомился Лисил.

— Я сам поговорю с Вельмидревним Отче. Это много времени не займет.

Лисил встретился взглядом с Магьер, и она кивнула.

— Ладно, — согласился он.

* * *
Смеркалось, когда Бротандуиве подошел к гигантскому дубу. Он не стал просить разрешения войти, а просто спустился по лестнице. Прежде чем он успел войти в древесную келью, оттуда вышла Фретфарэ. При виде Бротандуиве в глазах ее вспыхнул гнев.

— Отче не посылал за тобой!

— Уходи, — одними губами прошептал Бротандуиве, шагнув прямо к ней.

Глаза Фретфарэ сузились.

Бротандуиве не попытался оттолкнуть ее, но остановился перед входом в келью — так, чтобы Вельмидревний Отче мог его увидеть.

— Я должен поговорить с тобой с глазу на глаз, — громко сказал он. — Прошу тебя, отошли свою коварлеасу.

Древний вождь анмаглахков вяло распростерся в колыбели из живого дерева. Он до сих пор был закутан в ту же накидку, которая укрывала его хрупкое тело на совете. Глаза старца были устало полуприкрыты, но при виде Бротандуиве они широко распахнулись.

— Мне нет дела до требований предателя, — процедил Вельмидревний Отче. — Я с тобой еще разберусь, и очень скоро.

— Отошли Фретфарэ, — повторил Бротандуиве. — Тебе будет дело до того, что я скажу… наедине.

Вельмидревний Отче одарил его долгим взглядом, затем слегка приподнял ветхую ладонь.

— Оставь нас, дочь моя.

— Отче… — с тревогой начала Фретфарэ.

— Уходи!

Фретфарэ метнула наБротандуиве испепеляющий взгляд и вышла. Бротандуиве дождался, когда звук ее легких шагов затихнет наверху, и вошел в древесную келью престарелого патриарха.

— И какими жалкими доводами ты намерен оправдать свое поведение? — надтреснутым голосом осведомился Вельмидревний Отче.

— Чем бы ни завершился этот день, но старейшины были обеспокоены твоим поведением. Я ожидал, что они сместят тебя.

— И заменят, вероятно, тобой?

Бротандуиве пропустил этот вопрос мимо ушей.

— Почва под тобой рушится. Если старейшины узнают о том, что мы по твоему приказу творим в человеческих владениях, — как думаешь, долго ли мне придется ждать того, на что я надеялся?

— Шантаж… и открытый вызов? — Вельмидревний Отче изобразил притворное изумление, но тут же захихикал. — Меня это вовсе не удивляет. Я давно уже заподозрил тебя, обманщик.

Бротандуиве спокойно покачал головой:

— Я служу своему народу, чего ради и была много веков назад создана наша каста… во что верят все анмаглахки, когда приносят обет служения. Это мы — наша каста и наш народ — обмануты тобой. И однако же мы сохранили веру. Зачинать кровавые распри между людьми — не служение нашей цели, но успокоение твоих собственных страхов. Люди — вовсе не тот Враг, которого ты изредка поминаешь, кто бы или что бы он ни был.

Ладони Вельмидревнего Отче обмякли.

— Я так верил тебе, так любил тебя… и сколь же долго ты предавал свой народ?

— Я никогда не предавал свой народ, хотя больше и не верю в твои замыслы. И Куиринейна тоже никого не предавала. Старейшины закрывают глаза на то, что ты с ней сотворил, поскольку она одна из нас. Они считают, что это внутреннее дело анмаглахков. Однако я сейчас пришел предложить тебе кое-что за ее освобождение.

— Сделка? — огрызнулся Вельмидревний Отче. — Зачем, если ты очень скоро присоединишься к ней?

Голос Бротандуиве похолодел.

— Ты освободишь ее сегодня же. Или я расскажу старейшинам о том, как ты используешь анмаглахков, чтобы натравливать людей друг на друга.

Иссохшее лицо Вельмидревнего Отче исказила ярость, и Бротандуиве шагнул ближе.

— Я заговорю перед советом, — продолжал он. — Я расскажу старейшинам все, что мне известно о твоих делах. Пока что тебе еще не в чем меня упрекнуть. Освободи Куиринейну, поклянись, что ни ты, ни кто другой ее не тронет… и я поклянусь, что буду молчать и впредь.

Он пристально смотрел на Вельмидревнего Отче и ждал.

Этот дряхлый эльф будет любой ценой цепляться за власть, даже если продлит ее совсем ненадолго. К этому вынуждает его то, чего он так страшится. Он заключит сделку, а как только Куиринейна будет свободна, Лисил покинет этот край, и у него больше не будет причины сюда возвращаться. Он будет если и не в безопасности, то, по крайней мере, вне досягаемости старца… пока для него не наступит время исполнить свою миссию.

— Я… принимаю твое предложение, — прокаркал Вельмидревний Отче. В глазах его стекленело безумие. — Но это ничего не меняет. Преданные анмаглахки по-прежнему будут служить нашему народу.

— Значит, Куиринейна свободна?

Вельмидревний Отче наконец закрыл глаза и надолго приложил свои увядшие ладони к стенам древесной колыбели.

— Она свободна, так что ступай к ней, если хочешь. Но только немедля пришли ко мне Сгэйльшеллеахэ и Фретфарэ.

Бротандуиве повернулся к выходу. Сердце его неистово колотилось.

Они оба хорошо сознавали, насколько непрочна эта сделка. Пока что она служила собственным замыслам Бротандуиве и оставляла ему время для размышлений. Предаст ли он первым или предадут его — покажет время.

И все же он не изменяет своей касте. Он защищает ее будущее, поскольку разделяет страх Вельмидревнего Отче, что старинный Враг еще вернется. Он сделает все, чтобы каста анмаглахков оставалась единой и сильной. До тех пор, пока в анмаглахках больше не будет нужды, до тех пор, пока все не закончится одним ударом клинка в руке Лиишила… Лиишиарэлаохка.

— Во тьме и безмолвии, — прошептал Бротандуиве и вышел.

* * *
Магьер пыталась успокоить Лисила, но он все мерил шагами комнату, не в силах остановиться. В конце концов она принялась чистить свою саблю. Особой нужды в этом не было, но возня с оружием не давала ей взорваться — от напряженного ожидания и от дрожи, которая сотрясала ее изнутри.

Винн, усевшись на полу, что-то сосредоточенно писала.

— Что ты пишешь? — спросила Магьер.

— О собрании совета старейшин. Гильдии любопытно будет сравнить здешние обычаи с культурой эльфов нашего континента.

— Как я рада, что мне удалось потешить любопытство ваших ученых, — съязвила Магьер.

— Магьер, я совсем не это хотела…

— Извини… забудь.

Из головы Магьер не выходило неожиданное явление сильфы и то, что она — либо кто-то из ее сородичей — спасла их во время снежной бури в горах. Почему же сильфа решила объявиться только во время совета? Как долго она следила за Магьер?

В ушах ее до сих пор звучало дважды переведенное заявление сильфы о том, что она, Магьер, — «кровь ее народа». Остается лишь надеяться, что крылатая женщина не знает, откуда взялось это якобы «кровное» родство.

Занавеска на входе отлетела вбок, и в дом шагнул Бротан. Он не выглядел уставшим, но слегка запыхался.

Лисил ринулся к нему:

— Ну, что?

— Твоя мать свободна, — без обиняков ответил Бротан. — Но сама она об этом еще не знает, так что мы немедленно отправляемся к ней. Я потом объясню, почему вы задержались с отплытием, и устрою вам места на другой барке.

Магьер, как и Лисил, остолбенела, но Малец стремительно метнулся к ногам полуэльфа.

— Бротан… — потрясенно начала Винн. — Как ты?..

Магьер очень хотелось спросить то же самое, но она только сунула саблю в ножны, а Лисил поспешно натянул перевязь с клинками.

— Да плевать я хотел, как! — бросил он.

Малец согласно гавкнул и, опередив всех остальных, стремглав вылетел из дома.

* * *
Фретфарэ, стоявшая в древесной келье перед Вельмидревним Отче, не верила своим ушам.

— Свободна? — повторила она.

Сгэйльшеллеахэ молча стоял рядом с ней, и лицо его было непроницаемо. Фретфарэ знала его лучше, чем он предполагал. Сегодняшние события ввергли его в полное смятение. Сегодня был худший день в ее жизни — одно поражение за другим и вдобавок унижение.

— Да, дочь моя, — сказал Вельмидревний Отче. — Срок наказания Куиринейны истек, и она свободна.

— Но… почему?

В голосе старца зазвучал гнев:

— Ты сомневаешься в моем решении?

— Нет, Отче, — торопливо ответила она. — Я только… Что-то здесь было не так. Бротандуиве потребовал разговора с глазу на глаз, а теперь Вельмидревний Отче освобождает предательницу.

— Это все, Отче? — спросил Сгэйльшеллеахэ. — Тебе еще что-нибудь нужно?

Фретфарэ поразилась тому, как спокойно он воспринял это известие, — словно оно было в порядке вещей. Сгэйльшеллеахэ редко сомневался в чем-то — разве что если происходило нечто непредвиденное. А освобождение Куиринейны как раз и было непредвиденным событием.

Вельмидревний Отче искоса глянул на Сгэйльшеллеахэ, и взгляд его белесых глаз потеплел.

— Нет, сын мой. Более ни о чем не беспокойся. Ступай отдохни. Нам всем нужен отдых.

Вельмидревний Отче явно не винил Сгэйльшеллеахэ в том, что сегодня произошло. Да и с чего бы? Во всем виноват Бротандуиве, и рано или поздно Фретфарэ отыщет тому доказательства. Греймасга предал свою касту, а такое прощать нельзя.

Сгэйльшеллеахэ повернулся и вышел, но Фретфарэ никак не могла собраться с духом, чтобы последовать его примеру.

— Прости меня, Отче, но что это значит? Должна ли я сообщить об этом решении Куиринейне?

Старец покачал головой:

— Скорее всего, Бротандуиве нынче же ночью отправится к ней и возьмет с собой Лиишила.

Фретфарэ показалось, что свет в келье потускнел, — столько усилий она прилагала, чтобы отыскать в словах Вельмидревнего Отче потаенный смысл. И ничего не получалось.

— Ступай, дочь моя, — проговорил старец.

Погруженная в сумятицу своих мыслей, Фретфарэ поднялась наверх, а затем выбежала из дуба и бежала не останавливаясь до самого вяза, где содержали Лиишила и его спутниц. Еще не протянув руку к занавеске на входе, она поняла, что в доме пусто. И все же заглянула в комнату.

Все ушли… ушли за Куиринейной.

Фретфарэ замерла в нерешительности. Почему Вельмидревний Отче позвал ее ночью только для того, чтобы сообщить эту новость? Он устал, и если для нее больше не было поручений, почему эта новость не могла подождать до утра? К чему такая спешность, при том что он почти ничего не объяснил?

Фретфарэ бездумно уставилась в глубину леса. Смятение, охватившее ее, все усиливалось.

Отче пытался что-то ей сказать… намекнуть о чем-то, не прибегая к словам. По какой-то причине он не мог отдать приказ сам.

Фретфарэ замутило при мысли о Лиишиле, о его предательнице-матери и о том, что люди, которых он привел с собой, безнаказанно покинут этот край. И это после того, как они отыскали сюда дорогу. И это после того, как они посеяли раздор в ее касте. И это после того, что они сделали для Вельмидревнего Отче.

Фретфарэ была при нем много лет… много десятилетий. Не важно, по какой причине Вельмидревний Отче не мог обратиться к ней с прямой просьбой, — Фретфарэ знала, чего он от нее ожидает.

Она побежала к реке и пристаням. В ночной темноте деревья мелькали мимо размытыми силуэтами. Фретфарэ добежала до шестой березы вверх по течению и, упав на колени у входа, приоткрыла холщовую занавеску.

Энниш была одна. Она сидела на полу, и рядом с ней стояла чашка чаю, судя по всему — давно остывшего. Энниш неподвижно смотрела перед собой и, лишь услышав шорох занавески, повернула свое острое лицо ко входу.

— Фретфарэ? — удивленно проговорила она. — Ты здорова? Что случилось?

— Мы немедленно отправляемся на север. Бротандуиве ведет туда Лиишила и этих женщин, чтобы освободить Куиринейну. Их надо остановить. — Фретфарэ поколебалась, но все же добавила: — Таково желание Вельмидревнего Отче.

Энниш быстро стянула вокруг талии полы своего плаща, но затем ее решительный порыв ослабел.

— Я не понимаю, коварлеаса, — почтительным тоном начала она. — Если с ними греймасга, почему вслед за ним посылают нас?

— Бротандуиве — предатель. Ты слышала, что он говорил сегодня, и видела, как он поступал.

Энниш тем не менее колебалась.

Фретфарэ точно не знала, как им справиться с Бротандуиве, но понимала, что дело должно быть улажено нынче же ночью. Предательница избежала кары, а люди безнаказанно уйдут отсюда, чтобы потом показать дорогу в Край Эльфов своим сородичам.

— Мы не прольем… нашей крови, — медленно и твердо проговорила она.

И смолкла, давая Энниш осознать смысл этих слов.

Энниш все поняла, и глаза ее сверкнули страстным, недобрым желанием.

Нет, они не прольют крови своих сородичей, но с чужаками надлежит разделаться.

Энниш медленно закрыла глаза и с силой выдохнула, словно выпуская на волю застарелую боль. И пошла за Фретфарэ — с таким видом, словно наконец увидала чудодейственное средство, которое исцелит ее раны.

* * *
Чейн с трудом брел по глубокому снегу. Ветер хлестал ему в лицо, швырялся снежными хлопьями, которые липли к волосам и плащу. Чейн различал окружающее только на пару шагов вперед и старался не упустить из виду беззвучный силуэт Вельстила с уцелевшим конем в поводу.

— Нам надо найти укрытие! — прохрипел Чейн. — Мы не сможем отыскать проход, покуда не закончится пурга.

— Нет! — отрезал Вельстил. — Будем искать. Он наверняка рядом.

По словам мондьялитко, им нужно было пройти по дну глубокого ущелья. Пройдя до конца, они сразу увидят замок.

Всего лишь три ночи назад дикий пес, фамильяр Чейна, отыскал ущелье, хотя называть его так было преуменьшением. Это был глубокий, с рваными краями каньон, по стенам которого невозможно было спуститься, а на дне громоздились покрытые снегом обломки скал. После этого открытия Вельстил совсем обезумел и нещадно погонял своих спутников в поисках прохода через горы.

Чейн остановился. Какой смысл идти дальше, если ничего не видишь дальше собственного носа? Он уже собирался настоять, чтобы они поставили палатку, когда ветер принес откуда-то спереди заунывный вой и жалобное тявканье.

— Это пес! — закричал Вельстил, стараясь заглушить рев ветра.

Чейн не склонен был присоединяться к преждевременному ликованию своего спутника.

— Погоди!

Он присел на холодный снег и, закрыв глаза, потянулся мыслью к сознанию фамильяра. Проникнув в примитивный разум пса, Чейн взглянул на мир его глазами.

Вначале он почти ничего не мог различить за пеленой снега, который наискось летел в темноте перед упрямо ползущим вперед псом. Затем зверь резко остановился на краю пропасти. Его глазами Чейн заглянул в расселину между отвесными стенами на верхнем краю каньона — и у него закружилась голова. Пес стоял на скалистом карнизе, который нависал над пропастью, и разрывал лапами рыхлый снег.

— Что он нашел? — жадно спросил Вельстил.

— Не знаю… но что-то нашел. — Чейн неохотно открыл глаза и поднялся. — Вперед… и вверх.

Он пошел первым, не прерывая связи с сознанием пса, чтобы не потерять дорогу. Заметив на снегу собачьи следы, которые еще не замела пурга, Чейн разорвал связь и ускорил шаг. Впереди он различил верхний край каньона, примыкавший к скалистому хребту. На ближней к ним стороне каньона виднелось что-то темное.

Чейн прибавил ходу и опустился на снег рядом с псом. Уже собственными глазами он заглянул туда, где каньон смыкался с глубоким ущельем, настолько огромным, что его дальний край невозможно было разглядеть. Чейн принялся копать одной рукой, счищая снег с карниза, покуда не открылась гладкая сланцевая плита, резко отличавшаяся от базальта, из которого состоял карниз. Плита длиной в половину его роста была прочно притерта к краю карниза — если не считать отверстия сбоку, в которое можно было просунуть руку. Чейн расчистил пальцами отверстие и приподнял плиту.

Вельстил навис над ним, и они вместе заглянули внутрь.

В стене ущелья были высечены широкие ступени, хотя в снежной круговерти Чейн не мог рассмотреть, доходят ли они до невидимого дна ущелья.

Вельстил обследовал сланцевую плиту.

— Ее положили, чтобы скрыть проход?

— Не думаю. Скорее, чтобы отметить это место или, быть может, уберечь от выветривания верхние ступени. Кто-то наверняка постоянно пользуется этой дорогой, потому что высечь эту плиту стоило большого труда. Будем надеяться, что в конце этой лестницы нас ожидает что-нибудь полезное, хотя нам придется бросить коня.

Вельстил уставился на лестницу.

— Старуха сказала, что нам надо пройти по дну ущелья, чтобы увидеть замок. Он должен, должен быть где-то там… внизу.

В темноте, да еще в пургу Чейн не мог разглядеть, насколько справедливо это утверждение, и к тому же он был сыт по горло слепым оптимизмом.

— Попытаемся спуститься сейчас или переждем до следующей ночи? Тогда у нас будет больше времени.

— Сейчас, — мгновенно ответил Вельстил и сдернул со спины коня дорожные мешки. — Пошли. Пса тоже оставим здесь.

Он опять все решил за двоих, не спрашивая Чейна, и рыжеволосый вампир ощутил, как в нем закипает гнев. Тем не менее он промолчал. Быть может, вожделенный Вельстилов шар и впрямь недалеко, а уж когда они его разыщут, у Чейна тоже найдется чем удивить своего спутника.

Чейн оперся рукой об отвесную скальную стену и спустился на две ступеньки, напряженно вглядываясь вниз. Сквозь пургу он не смог различить ничего — ни дна ущелья, ни его дальнего края. Снежные хлопья, наискось летевшие в ночи, казалось, сами собой рождались из темноты. Чем ниже спускался Чейн, тем слабее становился ветер, и наконец хлопья снега перестали хлестать его по лицу и теперь лениво опускались вниз. Высоко над головой Чейна заскрипели по каменным ступеням сапоги Вельстила.

* * *
Сгэйль подходил к третьему дубу вверх по течению реки от пристаней, с нетерпением ожидая той минуты, когда наконец окажется среди своих родных — и подальше от всех прочих. Отдернув занавеску на входе, он сразу увидел своего дедушку. Глеаннеохкантва, сидя на коричневом войлочном коврике, что-то писал на куске пергамента.

— Где Леанальхам? — спросил Сгэйль.

— Пошла поискать кое-что в дорогу, — ответил дедушка. — Отправляться надо с рассветом. Ты к нам присоединишься?

Устало опустившись на пол, Сгэйль развязал плащ и взял с подноса глиняный чайник.

— Мне нужно сначала проводить Лиишила и его спутников, а уж потом я смогу побывать дома. Я хотел бы взять с собой Ошу — с твоего согласия, конечно. Я подумываю попросить освобождения от всех обязанностей, кроме обучения Оши. До конца зимы… а может, и дольше.

Дедушка глянул на Сгэйля озадаченно, но ничего не сказал, только похлопал его по плечу.

— Ошу мы всегда рады видеть. И то, что ты подольше пробудешь дома, тоже будет неплохо.

Сгэйль налил себе чая и, взяв обеими руками горячую чашку, медленно перекатывал ее в ладонях.

И в самом деле, хорошо будет пожить спокойной жизнью… может, и всю весну. Поразмышлять на досуге о том, о чем он до сих пор и представления-то не имел. Странная вражда существует между Вельмидревним Отче и Бротандуиве — между основателем касты и всеми уважаемым греймасгой. Вражда, которая, судя по всему, возникла не вчера и долго крепла. Наверняка к ней причастна и Фретфарэ — то, с каким убийственным пылом она дралась на поединке, пробудило в Сгэйле наихудшие подозрения.

Он маленькими глотками потягивал чай, но успокоиться это не помогало.

В дом, тяжело дыша, ворвалась Леанальхам.

— Сгэйльшеллеахэ! Пойдем… скорее!

Сгэйль отставил чашку, схватил ее за руку и втащил в комнату.

— Что такое? Ты ранена?

— Нет… — Девушка сделала глубокий судорожный вдох. — Уркарасиферин дал мне в дорогу сушеного инжира, а когда я возвращалась домой, то увидела перед домом Энниш Фретфарэ. Они обе меня не видели, но я услышала часть их разговора. Они идут на север за Лиишилом и Куиринейной.

Сгэйль сел прямо.

— Лиишил пошел сообщить Куиринейне… — прошептал он.

— О чем сообщить? — спросил дедушка.

Сгэйль взял себя в руки.

— Вельмидревний Отче освободил Куиринейну. Она прощена. Лиишил и его спутники, должно быть, отправились сообщить ей об этом. — Он глянул на Леанальхам. — С ними Бротандуиве, а Фретфарэ следует за ними по пятам?

— Да! — выкрикнула она. — И с ней Энниш. Но я не думаю, что Бротандуиве об этом знает.

Сгэйль похолодел.

— Они говорили о том, чтобы не проливать кровь… нашу кровь. — Голос Леанальхам задрожал. — Но с какой стати им вообще понадобится проливать чью-то кровь? И голос у Фретфарэ был такой… она упомянула только Бротандуиве — ни Лиишила, ни его спутниц. Почему она так сказала Энниш?

Сгэйль поднялся, торопливо завязал на талии углы плаща. Первым его порывом было отправиться прямиком к Вельмидревнему Отче, но, если Фретфарэ действует по собственному почину, его поступок только усилит разлад в касте.

— Найду сначала Лиишила, — сказал он вслух. — И выясню, что происходит.

— Я пойду с тобой, — сказал Глеаннеохкантва.

— Нет, мне придется бежать.

— И ты полагаешь, я за тобой не поспею? В вашей касте внутренние раздоры. Тебе понадобится старейшина клана, а я как раз под рукой.

Он повернулся к Леанальхам.

— Не выходи из дому и никому не говори, куда мы направились. Если спросят — мы пошли собрать припасов в дорогу.

Девушка быстро кивнула:

— Поспешите!

Глеаннеохкантва, не дожидаясь согласия Сгэйля, набросил плащ.

— Я побегу первым, ты — за мной, — сказал Сгэйль. Быть может, ему и вправду понадобится голос старейшины.

Они вышли из дуба и побежали вдоль реки к лесу, в сторону от Криджеахэ.

ГЛАВА 23

Магьер бежала рядом с Лисилом и в глубине души до сих пор сомневалась в том, что им привалила такая удача. Путешествие в ее прошлое в Древинке открыло зловещие обстоятельства ее появления на свет. Путешествие в прошлое Лисила в Войнордах и Веньеце привело только к страданиям и смерти.

Магьер надеялась, что путешествие в Край Эльфов окажется иным, и теперь, похоже, Лисил наконец-то получит то, чего так страстно желал. Результат вышел даже лучше, чем она смела мечтать. Нейна получила свободу без кровопролития, а их всех обещали доставить из эльфийских земель туда, куда они сами захотят отправиться.

Оставалось только найти Вельстилов загадочный артефакт, хотя Магьер не очень представляла, откуда начинать поиски. После этого они смогут вернуться домой.

Бротан и Малец бежали первыми, Винн — за ними, Лисил и Магьер замыкали отряд. Магьер не была уверена, что на обратном пути ей доставит удовольствие общество Нейны, но упорно отгоняла сомнения. Важно только, что Нейна наконец свободна, а вернее — что Лисил свободен от гнета вины, которая мучила его столько лет.

— Вы точно знаете дорогу? — окликнула Винн Мальца и Бротана.

Малец коротко тявкнул и на бегу мотнул головой. Магьер заметила, что в кустарнике справа от них мелькнул знакомый белоснежный силуэт, а затем разглядела поодаль, между деревьев, еще две серебристо-серые тени.

— И давно уже они бегут с нами? — крикнула она.

Никто не ответил, и отряд продвигался дальше ровной рысью, делая, правда, скидку на короткие ножки Винн.

— Как, по-твоему, она к этому отнесется? — спросил Лисил. — К тому, что наконец свободна?

— Что-что?

— Я о матери. Она так долго была в заточении… наверное, она даже сразу не поверит, что свободна.

— Лисил… — начала Магьер.

Что-то коротко свистнуло, оборвав ее на полуслове, и Бротан, развернувшись, начал заваливаться на бок.

Бледная стрела ударила его в шею, в основание затылка. Бротан качнулся вперед и, обмякнув, рухнул на землю.

Магьер метнулась вбок, а Лисил, ухватив Винн за плащ, рывком оттащил ее за ствол дерева. Магьер напряженно всмотрелась в ту сторону, откуда они прибежали. Лисил выдернул из ножен изогнутый клинок, а она обнажила саблю.

Малец исчез, но Магьер знала, что он где-то рядом. Взглядом она искала в лесу хоть малейшее движение, но так ничего и не обнаружила.

— Его ранили! — прошептала Винн и начала было ползти к Бротану.

Лисил оттащил ее назад.

Магьер не могла разглядеть лицо Бротана, но он не шевелился. Рядом с ним на земле лежала стрела. Она не воткнулась в шею, — быть может, чистой воды везение, но Магьер в это не верила.

Она не сразу решилась дать волю дампирскому голоду, но потом все же отбросила колебания. Когда зрение обострилось, Магьер пристальнее всмотрелась в стрелу.

Вместо острого наконечника древко венчал шарик из серого металла. Кто бы ни пустил эту стрелу, он хотел оставить Бротана в живых.

— Он дышит? — прошептала Магьер.

Винн вытянула шею, присматриваясь.

— Да.

— Аруиннасы? — спросила Магьер и оглянулась на тропу.

— Я никого не вижу, — отозвался Лисил.

Глухой удар. Магьер стремительно развернулась.

Между ней и Бротаном стояла фигура в темно-зеленом, со стилетами в обеих руках. Взгляд янтарных глаз впился в Магьер. Хотя нижнюю часть лица прикрывала повязка, Магьер сразу узнала эти глаза.

Прежде чем она успела шевельнуться, Фрет бросилась на Лисила.

Лисилу пришлось отскочить от дерева на открытое пространство, и нога Фрет, обутая в сапог, врезалась в голову Винн.

Магьер услышала приглушенный треск.

— Нет!

От удара Винн развернуло и швырнуло в кусты. В этот миг из подлеска над ее головой выскочил Малец и бросился на Фрет.

Краем глаза Магьер заметила, что с дерева за спиной у Лисила спрыгнул еще один серо-зеленый силуэт.

Энниш присела, сжимая в руках свои длинные стилеты.

Магьер замерла, не зная, на кого броситься первой.

В удачу могут верить только наивные дураки. Если на них не бросаются из тьмы вампиры, то их с успехом заменяют анмаглахки.

* * *
Лисил резко втянул воздух, когда нога Фрет впечаталась в лицо Винн. Девушка упала в кусты. Полуэльф услышал, как под тяжестью ее тела хрустнул то ли колчан, то ли арбалет — и то, и другое висело у Винн на спине. Затем из подлеска, пролетев над Винн, выскочил Малец. Он бросился на Фрет, а Магьер вдруг резко остановилась и оглянулась на Лисила.

Краем глаза он уловил промельк блестящего металла. И, крутнувшись, увидел, что сзади на него летит Энниш.

Лисил уклонился.

Длинный стилет Энниш проткнул на плече его плащ. Женщина резко развернулась, при этом выбросив правую руку вперед, а левой нанеся удар снизу вверх. Первый стилет распорол плащ Лисила и прошел рядом с его головой. Второй устремился к горлу.

Лисил вскинул вверх свой клинок, перехватив стилет Энниш верхней частью лезвия. Едва он отразил удар, как Энниш взвилась в воздух, точно этот толчок придал ей ускорение.

Она коснулась ногой ствола дерева, оттолкнулась — и, совершив прыжок, оказалась за спиной у Лисила. Полуэльф тотчас развернулся, выставив перед собой клинок. Длинный узкий стилет Энниш скрежетнул об изогнутое лезвие его клинка.

На лице Энниш блестели капельки пота. Ярость исказила ее черты, и в глазах горела боль — мучительно знакомая Лисилу боль.

Ему уже довелось видеть такую боль, — когда он сидел, скорчась, на промороженной земле в окрестностях Веньеца и прижимал к груди черепа своего отца и — как он тогда думал — матери. Только те глаза принадлежали Хеди Прога, жаждавшей отомстить за смерть отца, первой жертвы Лисила, убитой по приказу Дармута.

Лисил устал убивать. Он не хотел больше быть ничьим орудием.

Энниш бросилась на него, извернувшись по-кошачьи, чтобы поднырнуть под лезвие его клинка и ударить в грудь или горло.

Лисил развернулся одновременно с ней, дал нижнему стилету скользнуть по кольчужной рубахе и парировал удар верхнего стилета. И свободной рукой ударил Энниш в бок под ребра.

Женщина шатнулась, потеряв на миг равновесие, но тут же развернулась и выставила перед собой скрещенные стилеты, чтобы предупредить его удар.

Позади нее Лисил увидел Мальца, который, яростно рыча, осаждал Фрет.

— Нет! — закричала Магьер. — Охраняй Винн!

Голос у нее был хриплый, слова выговаривались невнятно, и Лисил заметил, что ее радужки наливаются чернотой. Вот только он опасался, что Магьер, и полностью приняв дампирский облик, не сможет одолеть Фрет.

А у него на пути стояла Энниш.

Лисил растворил страх в ледяном бесстрастии, как учила его мать. Чтобы добраться до Магьер, ему надо убить Энниш… а его вырастили убийцей.

* * *
Голод жаркой волной всколыхнулся в горле Магьер, стремительно растекаясь по всему телу. На сей раз она возликовала, ощутив, как знакомо заныли зубы.

Зрение обострилось, вызвав жгучую резь в глазах, и вокруг стало светло как днем. Магьер взмахнула саблей, вложив в этот удар всю свою силу и скорость. Выпад не из действенных, разве что у Фрет достанет глупости попытаться его отразить.

Фрет проворно отпрянула от сверкающей дуги, которую прочертила в воздухе сабля, — и оказалась на шаг дальше от Винн и Бротана. Именно этого и хотела добиться Магьер своим первым ударом.

Прежде чем Фрет успела выскочить за пределы досягаемости клинка, Магьер перебросила саблю и нанесла удар плашмя.

Фрет передернуло, когда клинок ударил ее по плечу. Женщина пригнулась, развернулась, уходя из-под удара, но острие сабли распороло ее рубаху.

Противницы замерли, не сводя друг с друга глаз.

Сейчас Магьер видела перед собой только анмаглахка-убийцу с кровавой полосой на плече рубахи.

Фрет, взглянув на Магьер, вздрогнула, но тут же в ее глазах вспыхнула яростная решимость.

— Нежить! — прошипела она. — Тебя надо вбить в землю, похоронить и забыть!

— Ты… не знаешь… как справляться с вампирами!.. — прорычала Магьер. — А я хуже… гораздо хуже!

Фрет метнулась вбок, в сторону ближайшего дерева.

Магьер уже видела, как Бротан применил тот же самый трюк, воспользовавшись колонной в усыпальнице Дармута. Оттолкнувшись ногой от колонны, он прыгнул и приземлился за спиной у Магьер.

Едва Фрет вскинула ногу, Магьер снизу вверх рубанула по ней саблей.

Фрет успела отдернуть ногу, и клинок Магьер врезался в дерево. Брызнули во все стороны обломки коры и щепки. Фрет опять выбросила вперед ногу, но взяла чересчур высоко. Все, что ей удалось, — оттолкнуться и откатиться назад, на открытое место.

Магьер развернулась, вскинув саблю, и вновь оказалась лицом к лицу с Фрет.

С другой стороны к ним рванулся Малец, но замер, остановившись между Фрет и Винн. Ему часто доводилось сражаться бок о бок с Магьер, так что он прекрасно знал, когда надо атаковать, а когда — не путаться у нее под ногами.

Магьер сделала обманный выпад снизу и слева, переместилась вправо и, развернув саблю, сверху вниз нанесла удар по груди Фрет. Удар не достиг цели, но и Фрет не смогла подобраться к противнице на расстояние вытянутой руки. Они снова отпрянули друг от друга и развернулись.

На сей раз Фрет оказалась достаточно далеко от Винн, и Малец решил, что пора вмешаться.

Винн застонала, и Магьер помимо воли оглянулась. Девушка с трудом ворочалась в кустах, пытаясь перевернуться, но, судя по всему, за что-то зацепилась арбалетом, который висел у нее на спине.

— Нет! — закричала Магьер Мальцу. — Охраняй Винн!

Эта доля секунды обошлась ей дорого. Когда Магьер вновь глянула на Фрет, та исчезла.

И тут же бок Магьер пронзила жгучая боль.

* * *
Малец бросился к Винн, которая слабо ворочалась в кустах. Струйка крови текла из ее рта, и зубы были вымазаны кровью. Она не могла встать, потому что арбалет, висевший у нее на спине, запутался в кустах. Малец вцепился зубами в ремень и грыз его до тех пор, пока ремень не лопнул.

Винн повалилась ничком, пытаясь подняться на четвереньки.

Заряжай арбалет и стреляй! — мысленно прокричал ей Малец.

Он уже хотел развернуться и броситься в атаку, когда Винн обмякла и вновь рухнула на землю. Ее смуглое лицо исказила боль.

Малец нырнул в ее разум, призывая воспоминания о приятных минутах. Безмятежный сон у костра или в трактире, на мягкой кровати. Два котенка, мурлычущие на коленях. Горячий мятный чай и чечевичная похлебка, щедро сдобренная пряностями. Запах чистого листа бумаги и перо в руке. Пальцы, погруженные в шерсть Мальца.

Винн подняла голову, хватаясь за арбалет.

Пес зубами вытащил из колчана уцелевший болт, бросил на землю рядом с Винн. Девушка поднялась на колени, обеими руками стала натягивать тетиву. Справившись с этим делом, она схватила болт и зарядила арбалет.

Затем подняла голову — и застыла в нерешительности, поглядывая то на одну, то на другую пару противников.

Малец обернулся.

Лисил отражал натиск Энниш, которая неистово размахивала стилетами. В его движениях не было той стремительной жестокости, которую Малец помнил по его прежним боям.

И тут Магьер пошатнулась — Фрет ударила ее сзади стилетом. Они были сейчас так близко друг от друга, что не стоило испытывать на них сомнительную меткость Винн.

Охваченный паникой, Малец закричал в сознании Винн:

Энниш!

И услышал щелчок арбалетной тетивы в тот самый миг, когда прыгнул на незащищенную спину Фрет.

* * *
Рука Фрет обвилась вокруг шеи Магьер и рывком сдавила горло. Стилет выскользнул из раны в боку.

Дампирский голод заглушил боль. Магьер ударила локтем назад, но удар угодил в пустоту.

Из-за плеча ее вынырнул окровавленный стилет и устремился к горлу.

Магьер не хотела бросать саблю. Не в силах ударить ею назад, она попыталась перехватить запястье Фрет прежде, чем острие стилета дотянется до ее шеи.

Каждый глоток воздуха давался с трудом, и удушье должно было вызвать у Магьер страх. Вместо этого она только сильнее разъярилась. Она не даст Фрет победить себя… или же заставит ее дорого заплатить за победу.

Внезапно ей показалось, что Фрет навалилась на ее спину всем своим весом. Рука, сдавившая горло Магьер, обмякла, и Магьер под яростное рычание повалилась наземь.

Она упала ничком, со всей силы грянувшись о землю. Фрет с разъяренным воплем скатилась с нее. Крик ее почти сразу потонул в рычании и звуке рвущейся ткани. Магьер перевалилась на бок и, согнув ноги, приподнялась.

Фрет неистово кромсала стилетом воздух, а Малец проворно уворачивался от ее ударов. Пес грозно рычал, скаля зубы, шерсть на его загривке стояла дыбом. Фрет кое-как поднялась на ноги. Капюшон ее плаща болтался на одном лоскуте. Фрет сорвала его, швырнула на Мальца и отпрыгнула вбок, стараясь не упускать из виду своих противников.

Магьер поднялась. Голова у нее шла кругом от жара, переполнявшего тело. Непрестанная дрожь, которой изнурял ее лес, усилилась.

Дампирская натура гнала ее ринуться в бой… и не останавливаться, пока Фрет не будет мертва. Эта дрянь опять дерзнула поднять руку на нее и на тех, кто ей дорог, и на сей раз привела с собой Энниш, которая стремилась только к одной цели — перебить их всех там, где об этом никто не узнает.

Магьер не тронулась с места. Она еще не совсем потеряла способность рассуждать, и теперь в ее голове зазвучал робкий голос здравого смысла.

Всякий раз, когда она взмахивала саблей, Фрет ухитрялась поднырнуть под клинок. И орудовала своими короткими стилетами, не давая Магьер использовать более длинное и тяжелое оружие.

Магьер не нуждалась в оружии.

Она могла прикончить эту дрянь и голыми руками. Все, что ей было нужно, все, чего она хотела, — чтобы Фрет еще раз кинулась на нее. Магьер сделала едва заметный ложный выпад острием сабли и ослабила пальцы, готовясь отбросить клинок.

Фрет все так же не сводила с нее глаз, но на Магьер она не бросилась. Ее левая рука резко откинулась в сторону — и стилет полетел в Мальца.

Дрожь, терзавшая Магьер изнутри, усилилась. Пальцы крепко сжали рукоять сабли. В тот самый миг, когда Фрет, бросаясь в атаку, сделала первый шаг, Магьер прыгнула на нее.

Свободной рукой она схватила лезвие второго стилета Фрет. Не чувствуя ни малейшей боли, она выдернула стилет и с силой выбросила саблю вперед. Рука ее даже не дрогнула, когда острие клинка вошло в живот Фрет.

Все произошло слишком быстро. Фрет даже не успела широко открыть глаза, когда окровавленные пальцы Магьер обхватили ее шею.

Магьер сжимала пальцы до тех пор, пока Фрет не захрипела, а затем с силой отшвырнула ее прочь.

Тело Фрет выгнулось, соскользнув с клинка, который проворно выдернула Магьер, — и Фрет, корчась, навзничь рухнула на землю.

Магьер занесла саблю, чтобы прикончить ее.

И в ушах ее прозвучал чей-то крик:

— Стой!

* * *
Энниш скорчилась и зашаталась. В ее плече, словно по волшебству, выросло древко стрелы. Она не вскрикнула, только выронила один стилет, и ее правая рука, обмякнув, бессильно повисла вдоль тела.

Лисил заметил, что Винн стоит на коленях среди помятых кустов, уперев в плечо ложе арбалета. Затем девушка выронила оружие и тяжело осела на землю.

Энниш бросилась на Лисила с оставшимся стилетом.

Лисил вновь и вновь ускользал от ее ударов. И тут он увидел, что Фрет метнула стилет в Мальца, а пес попытался отскочить.

Клинок просвистел мимо его морды, ударил по уху рукоятью и по спине скатился на землю. Малец яростно зарычал.

И секунду спустя полуэльф увидел, как Фрет корчится на земле, хватаясь за живот. По ее рубахе и между пальцев расползалось темное пятно.

Магьер занесла саблю.

Энниш вновь бросилась на Лисила, вложив в этот прыжок всю тяжесть своего тела, чтобы застать его врасплох. Пытаясь отбить удар, Лисил инстинктивно вскинул изогнутый клинок.

Лезвие клинка прошлось по ладони и предплечью Энниш, распоров до локтя ее рукав. Она пронзительно закричала, отпрыгнула и изготовилась для нового броска.

В этот миг за спиной у Энниш возник Сгэйль и, обхватив ее сзади обеими руками, крепко прижал к себе.

* * *
Сгэйль бежал что есть духу на крики и лязг металла.

Бротандуиве распластался на земле, пытаясь подняться. Рядом с ним валялась оглушающая стрела. Изо рта Винн текла на подбородок струйка крови. Энниш, из плеча которой торчала стрела, упрямо бросалась со стилетом на Лисила.

А Магьер проткнула своей саблей Фрет.

Сгэйль не мешкал ни секунды. Обхватив сзади руками Энниш, он крепко прижал ее к себе и что есть силы закричал Магьер:

— Стой!

Бледная женщина заколебалась.

— Лиишил, не дай ей отнять жизнь Фретфарэ!

Лиишил уже бежал к Магьер, чтобы преградить ей путь к раненой. Он что-то сказал Магьер — так тихо, что Сгэйль ничего не расслышал. Магьер медленно опустила саблю.

Глеаннеохкантва, переводя дух, выбежал на тропу — и запнулся, потрясенный открывшимся зрелищем.

— Дедушка, займись сначала Фретфарэ! — выпалил Сгэйль.

Энниш все извивалась в его крепких руках. Сгэйль ударил ее коленом в поясницу. Когда у нее подогнулись ноги, Сгэйль навалился на нее всем весом и прижал, упавшую, к земле.

— Хватит! — рявкнул он, надавив на Энниш так, что она в конце концов угомонилась. — Что это значит? Что вы натворили?

— Вельмидревний Отче велел нам уничтожить этих чужаков! — прорычала Энниш. — А ты мешаешь нам исполнить нашу миссию! Они должны умереть!

— И Бротандуиве тоже? — огрызнулся Сгэйль. — Неправда! Отче никогда бы не…

Он глянул на Фретфарэ — окровавленную, скорчившуюся на земле. И не поверил Энниш.

Сгэйль видел, как неистово Фретфарэ, защищая перед советом иск Вельмидревнего Отче, атаковала Бротандуиве во время поединка правды. Однако же патриарх его касты не стал бы нарушать свое слово. Нет, все это дело рук самой Фретфарэ — и только ее. С чего бы еще она взяла с собой только Энниш, одержимую горем, если им предстояло иметь дело с четырьмя противниками, и это если не считать Бротандуиве?

Сгэйль похолодел.

— Сгэйльшеллеахэ! — рявкнул дедушка, развязывая плащ Фретфарэ. — Допросишь Энниш потом. Фретфарэ тяжело ранена, да и о других надо позаботиться. Сейчас же помоги мне!

* * *
— Я уже вижу дно, — сказал Чейн.

Вельстил задрожал всем телом, но ничего не ответил. После двадцати с лишним лет приготовлений и поисков его цель наконец близка. Больше не будет ночного голода, больше не надо будет кормиться грязным и уродливым двуногим скотом. Будет только вечность покоя и размышлений… и обладание шаром.

Вельстил вознес безмолвную благодарность повелителю своих снов.

Возможно, он не сумеет войти в замок без Магьер. Ну да повелитель по-прежнему направляет его. Он найдет способ заставить Магьер послужить его цели.

Вельстил снова стал самим собой.

— Осторожно, — прохрипел Чейн. — Нижние ступени довольно истертые, и вид у них ненадежный.

Вельстил прочно уперся ладонями в стену ущелья. Ему все так же не терпелось поскорее увидеть шестибашенный замок из его снов… увидеть арочные чугунные ворота, черных воронов и все прочие подробности, которые намертво запечатлелись в его памяти.

Чейн соскользнул по последним ступеням лестницы и вышел на дно ущелья, усеянное валунами и камнями, которые укрывал снег. Вельстил поспешил вниз и, едва ступив на дно ущелья, широким шагом двинулся вперед.

Вначале ничего не было видно и он шел наугад, спотыкаясь о камни, пока не наткнулся на расчищенную дорожку, слегка присыпанную снежком. Он слышал за спиной шаги Чейна, но не стал дожидаться его и уже почти бежал вперед, то и дело оскальзываясь. Тропа повернула — и уткнулась в правый склон ущелья.

Вельстил огляделся в темноте, но увидел лишь снег, толстым слоем накрывший усеянное валунами ущелье. Тогда он поглядел вверх.

В более пологом склоне ущелья была зигзагами вырублена тропа, которая вела наверх.

— Нет! — прошептал он и, спотыкаясь, сделал еще два шага.

Среди медленно падающих снежных хлопьев прозвучал хриплый шепот Чейна:

— В чем дело?

Вельстил завороженно глядел вверх, не в силах ответить.

Он смотрел на небольшой дом, вырубленный прямо в каменной стене ущелья.

То ли фонарь, то ли ярко горящий факел, укрепленный на шесте перед единственной маленькой дверью, освещал наглухо закрытые ставнями окна. Дом, не более чем в два этажа высотой, глубоко уходил в стену ущелья — то ли старинные казармы, то ли давно заброшенный форт посреди глухого безлюдья.

Не было замка. Не было ворот, воронов, внутреннего двора. Не было великолепных, окаймленных ледяной бахромой шпилей.

— Нет, — снова прошептал Вельстил.

Холодное отупение растворилось в скорби и понемногу занималось огнем бешеной ярости. Вельстил круто развернулся, запрокинул лицо к темному небу.

— Ради этого?! — прокричал он.

Столько ночей он, исполненный надежды, пробирался по снегу, камням и скалам, загонял полумертвых коней, торопил Чейна. Развлекло ли это его повелителя? Смеялся ли он в своей глубокой дремоте, ожидая, когда Вельстил вернется к бесплодным своим снам?

Вельстил Массинг пал жертвой собственного отца и восстал из смерти к отвратительному существованию. И свыше двадцати лет искал освобождения, прислушиваясь лишь к соблазнительным нашептываниям повелителя своих снов. Не раз ему это надоедало и он прибегал к лекарствам и чародейским снадобьям, чтобы проводить ночи без сна. Однако в конце концов он неизменно сдавался и вновь возвращался во власть чешуйчатого повелителя своих снов.

Теперь всему конец.

Он больше не станет видеть сны… не станет слушать.

— Слышишь? — выкрикнул Вельстил, обращаясь к звездам.

Они сияли высоко над ним, далекие и бесстрастные. Такие похожие на незримый свет, играющий бликами на чешуйчатых гигантских кольцах, которые перекатывались в его снах.

Чейн смотрел на него во все глаза.

— С кем ты разговариваешь?

Вельстил едва его слышал.

— Хватит! — крикнул он безмолвному небу и еще сильнее разъярился, уловив в своем голосе нотку страдания. — Я больше не твой! Убирайся в свое убежище! Найди себе другого дурачка… его и морочь!

Где-то в ночной тишине прозвучал шорох шагов, негромким эхом отдался в ущелье.

Еще один, небольшой огонек выплыл на последний зигзаг тропы, примыкавший к горному дому с обветшавшими деревянными ставнями. Гнев нарушил всегдашнюю сдержанность Вельстила, и голод обострил его зрение.

Из узкой двери дома вышел человек. На нем был светло-голубой сюрко поверх темного плаща с просторным капюшоном. Человек высоко поднял над головой факел, словно призывая к себе другой небольшой огонек, поднимавшийся по тропе.

Второй огонек достиг узкого гладкого карниза перед самымдомом, и оказалось, что его несут еще двое людей, одетых таким же образом. Все трое сошлись у двери и ушли в дом.

Вельстил не мог вспомнить, где он видел раньше подобные одеяния. Может, это монастырь? Не важно. Вот он, шанс, который позволит ему утолить свою ярость.

Сколько лет он прислушивался к обещаниям своего повелителя?

Сестра мертвых поведет тебя.

Что ж, очень хорошо. Только он больше не верит в такие посулы. Пускай себе Магьер ведет его, но в конце она ему не понадобится. У него будут другие слуги.

— Запри их всех, — прошептал Вельстил. — Всех.

Чейн шагнул к нему, встал рядом, глянул на форт в скале, затем на лицо Вельстила. И склонил голову набок, словно не был уверен, что правильно расслышал.

— Запри их всех, — повторил Вельстил. — Покормись, если тебе это надо, но оставь их в живых… пока.

Глаза Чейна заблестели от предвкушения.

Вельстил остался стоять, где стоял.

Сестра мертвых поведет тебя.

Да, пускай Магьер его ведет. Вот только он уже будет не один, когда придет за ней — марионеткой его жестокого обманщика.

* * *
Лисил без особой охоты помог Сгэйлю держать Энниш. Глеанн срезал древко арбалетного болта и извлек наконечник.

Фрет повезло куда больше, чем она заслуживала. Сабля Магьер не повредила ни одного жизненно важного органа, хотя любимице Вельмидревнего Отче еще долго предстояло восстанавливать силы. Возможно, что до конца своих дней, если только у Глеанна нет в запасе приемов и умений помимо тех, которые видел Лисил.

У Магьер в боку была рана от стилета, хотя Глеанн объявил ее несерьезной. И хмурился, с подозрением разглядывая порез, который уже перестал кровоточить.

Он наложил на все раны листья и странного вида лимонно-желтый мох, а потом негромко, без слов стал напевать что-то, водя пальцами по перевязанному животу Фрет.

Оказалось, что челюсть у Винн не сломана, но во рту была рваная рана, и десны все еще кровоточили. Девушка морщилась всякий раз, когда промывала рот холодной водой, и совсем скривилась, когда Глеанн заставил ее пожевать кусочек мха. Она надеялась, что ссадина от сапога Фрет не оставит на лице шрамов.

Бротан жаловался на головокружение, и в основании затылка у него красовалась изрядных размеров шишка.

Лисил терпеливо дождался, пока позаботятся о его спутниках, но потом уже ни о чем не мог думать, как только о дальнейшем продвижении. Его мать все еще ждала освобождения. Магьер встала и понимающе поглядела на него.

— Мы пойдем к ней, — сказала она негромко.

Лисил глянул на Бротана.

— Ты сумеешь повести нас? Если нет, это может сделать Малец.

— Не надо, — сказал Сгэйль. — Бротандуиве и мой дедушка сделают носилки для Фретфарэ. Ее рану надо зашить. Они доставят Фретфарэ и Энниш в Криджеахэ. Я проведу вас к Куиринейне.

Он повернулся и сверху вниз глянул на Фрет.

— Не рассказывай об этом случае никому, кроме наших собратьев. Раздоров между нами больше не будет, а с тобой, коварлеаса, поступят так, как ты заслуживаешь!

Бротан встал и кивнул Лисилу:

— Возвращайтесь скорее. Мне тоже не терпится увидеть Куиринейну.

Сгэйль учтиво наклонил голову, и Бротан отправился искать ветки, чтобы смастерить носилки для Фрет.

Казалось, ничто уже не задерживает возвращения Лисила к матери, но тут Глеанн как ни в чем не бывало зашагал за Сгэйлем на север.

Сгэйль резко остановился.

— Дедушка, тебе надо вернуться в Криджеахэ вместе с ранеными.

— В Криджеахэ найдется кому ими заняться, — ответил Глеанн. — У Бротандуиве хватит сил тащить носилки с Фретфарэ одному, хоть это и не прибавит ему скорости. Что до Энниш, она в своем нынешнем состоянии только и способна, что двигаться за ним. Я иду с вами.

Чувствуя, что назревает спор, Лисил поспешил вмешаться:

— Возвращаться обратно мы будем дольше, так что Магьер и Винн еще может понадобиться помощь Глеанна.

Глеанн улыбнулся Винн:

— Пойдем, дитя мое. И не вздумай вынимать мох изо рта, пока я не разрешу.

К облегчению Лисила, Сгэйль только что-то проворчал себе под нос. Они снова двинулись на север, теперь уже медленнее.

Лисил не знал точно, сколько им еще идти, но прикидывал, что путешествие займет весь остаток ночи. Они шли до тех пор, пока над лесом не занялась заря, и вышли на большую прогалину, по которой, похоже, промчался драган. На краю прогалины лежала вырванная с корнем береза.

Малец остановился, как будто на него вдруг навалилась усталость, глянул на Винн и сделал несколько шагов вглубь прогалины. Девушка подошла к нему и положила ладонь ему на спину. Лисил уже собирался окликнуть их, когда Малец и Винн повернули назад. Пес прошел между деревьев, понурив голову.

Они двинулись дальше, и Лисил увидел границу лесной стены.

Когда они вошли в проход, Лисил хотел побежать вперед, но сдержался, не желая бросать позади Магьер и всех остальных. Наконец проход закончился, и Лисил, пройдя через заросли папоротников, очутился на знакомой поляне.

— Мама!

Вначале он не увидел Нейну. Она вышла из-за жилого вяза и остановилась.

— Лиишил?..

Нейна подошла ближе. Край ее белоснежной накидки волочился по траве. Шелковистые волосы ниспадали на плечи и спину.

Лисил долго глядел на нее, впитывая каждую деталь.

— Ты свободна, — наконец сказал он. — Ты уходишь со мной.

Он протянул руку к Магьер, которая всегда была рядом, которая сражалась за него и даже с ним самим, не давая ему погубить самого себя. Магьер крепко сжала его руку.

Винн улыбнулась — осторожно, чтобы не побеспокоить распухшую губу, а Малец подбежал к Нейне.

Сгэйль и Глеанн из вежливости остались стоять возле папоротников, но Сгэйль подтвердил слова Лисила:

— Ты свободна. Вельмидревний Отче сам мне это сказал.

Лисил не знал, чего ожидать, а мать смотрела на него с сомнением и тревогой. Затем оглянулась на деревья, росшие вокруг поляны. На миг Лисилу почудилось, что ее изящные черты исказила жгучая ненависть.

— Свободна, — прошептала Нейна.

Лисилу очень хотелось обнять ее, но он просто стоял рядом.

— Да… наконец-то.

— Что же я теперь буду делать? — спросила Нейна.

В голосе ее мелькнула странная обреченность — как будто она никак не могла избавиться от сомнений.

Нейна была искусной убийцей и шпионкой, женой, а затем вдовой, матерью, дочерью… и анмаглахком. А еще она восемь лет провела взаперти на этой поляне. Лисил медленно протянул к ней руку, накрыл ее пальцы своей ладонью.

— Пойдем со мной и Магьер.

В больших глазах Нейны блеснула тревога.

— Опять в мир людей? — Она покачала головой. — Нет… слишком долго, слишком много лет я там прожила.

Лисилу показалось, что он падает в бездонную пропасть. Затем его мысли вернулись к той части жизни, которую он провел рядом с матерью.

Исполняя приказ, она отправилась в Веньец, прожила там почти двадцать лет, родила, вырастила и обучила сына, и все это время сдерживала кровожадные порывы Вельмидревнего Отче. Потом — восемь лет заключения и одиночества, жизни без Гавриела. Сколько времени прошло с тех пор, когда она жила, как хотела? Как ни уязвил Лисила отказ матери, он старался ее понять.

Вот только куда еще ей податься? Дома у нее здесь нет — одни враги. Лисил в глубоком смятении взглянул на Магьер. Они никак не могут остаться здесь.

И тут Глеанн осторожно выступил вперед.

— Куиринейна, помнишь ли ты меня… дедушку Сгэйльшеллеахэ? У меня есть внучка, которая… отчасти похожа на твоего Лиишила. Боюсь, ей уже надоело быть единственной женщиной в доме. Селение наше невелико и небогато, но для нового жителя всегда найдется место.

Нейна поглядела на него.

— Глеаннеохкантва? Да, я помню тебя.

Голос ее прозвучал ровно, и Лисилу подумалось, что этих двоих связывает отнюдь не мимолетное знакомство. Глянув на Глеанна, полуэльф припомнил, как быстро тот явился на слушания и как близко он знаком с Бротаном.

Бротан и его мать… оба заговорщики среди анмаглахков, оба знакомы с Глеанном. Неужели Сгэйль этого до сих пор не заметил?

— Окажи нам такую честь, — сказал Глеанн Нейне, а затем смущенно глянул на Лисила. — Если это, конечно, устроит и тебя, и Лиишила.

Серьезное, утонченное лицо Нейны исказила боль.

Лисилу было ясно, что она очень хочет принять предложение Глеанна — тихое и мирное место в родном для нее мире, где она сможет наконец вести обычную жизнь так, как ей пожелается. Правда, Лисилу в глубине души было боязно оставлять мать среди тех, кто держал ее в заточении… да и тех, кто вместе с ней столько лет плел заговор, тоже. Однако Лисил знал: если бы он кому и поручил здесь заботиться о Нейне, то именно Глеанну.

Нейна сжала пальцы Лисила, и Магьер, не выпуская его руки, подступила ближе. Так он и стоял между двумя главными женщинами в своей жизни.

Глянув на Магьер, Лисил подумал о свадьбе, которая у них обязательно будет… когда-нибудь. Он поклянется в вечной верности Магьер на глазах их друзей и, как надеялся Лисил, тетки Беи. Разве не должна бы присутствовать на свадьбе и его мать?

— Ты должен продолжить свой путь, — проговорила Нейна. — Предки направят тебя. Не позволяй ничему тебя отвлечь, когда станет ясной твоя судьба.

Лисилу никогда прежде не приходило в голову, насколько его мать, как и все ее соплеменники, предана суевериям. Сам он видел призраков у нагого дерева, которое охранял змей, слышал, как они звали его по имени, которое он не считал своим. Впрочем, ему в жизни довелось повидать всяких призраков. Чаще всего они были чем-то средним между досадной помехой и серьезной угрозой. Но они не заслуживали такой слепой веры.

Лисил теперь понимал, как много даст матери предложение Глеаннеохкантвы. Быть может, там она будет в безопасности и скорее придет в себя — снова станет его матерью, той женщиной, которую он так любил.

— Ладно, — сказал он вслух. — Пойдем с нами в Криджеахэ, и там мы все обсудим.

— В Криджеахэ? — переспросила Нейна.

— Не тревожься, — заметил Глеанн. — Ты не увидишь там никого, с кем не хочешь иметь дела.

Сгэйль шагнул вперед и сбросил с плеч свой плащ.

— Вот, надень его. И набрось капюшон на голову.

Из всех поступков Сгэйля именно этот пробудил у Лисила наибольшую благодарность.

— Тебе нужно собрать вещи? — в своей сочувственной манере спросила Винн. — Ты что-нибудь хочешь унести с собой?

— Только то, что мне когда-то принадлежало, — ответила Нейна и вошла в жилое дерево.

Вернулась она, неся в руках холщовый сверток с черепами Гавриела и Эйллеан.

Лисил едва мог дышать, когда Нейна, неуверенно ступая, направилась к зарослям папоротников. Он шел рядом с Магьер, не зная, что еще можно сказать. Магьер взяла его под руку, и они бок о бок двинулись в обратный путь.

ГЛАВА 24

Возвращение в Криджеахэ вконец измотало их всех, даже Нейну, которая настороженно озиралась по сторонам. Сгэйль устроил ее в небольшом жилом дереве у реки, рядом с жилищем Глеанна и Леанальхам. Когда он предложил посторожить покой Нейны, Лисил настоял на том, что сделает это сам.

Магьер отнеслась к его решению с пониманием и увела Винн и Мальца в их временное пристанище.

Малец вел себя странно с окончания слушаний, вернее, с той минуты, когда он и Лисил отправились напоследок обменяться парой слов с Вельмидревним Отче. Его прозрачно-голубые глаза все время бегали. Магьер подозревала, что напряжение последних дней подействовало на Мальца ничуть не меньше, чем на любого из них.

По правде говоря, она предпочла бы сейчас посидеть с Лисилом, но ему наверняка необходимо побыть с матерью наедине. Бедная Винн выглядела ужасно — спутанные волосы, распухшая челюсть. Слишком часто во время их путешествий на ее долю доставались побои.

— Иди-ка ты спать, — сказала Магьер, подталкивая Винн к выстланной подушками пристенной скамье. — Искупаешься завтра, когда проснешься.

Малец громко заскулил.

Кое-кто мог бы подумать, что по морде пса невозможно читать его мысли. Магьер, однако, так долго жила в обществе Мальца, что для нее это была пара пустяков. Она видела, что пес возбужден — шерсть его встала дыбом, челюсти подергивались. Крадучись, неверным шагом он двинулся к Винн.

Девушка повернулась в постели и села. И одарила Мальца сердитым взглядом обведенных темными кругами глаз.

— Сначала предупреждай! — проворчала она. — Вбей это наконец в свою тупую башку!

В последнее время Винн легко выходила из себя, но это было, пожалуй, и к лучшему.

— Что там еще? — спросила Магьер.

— Он хочет с тобой поговорить, — устало пояснила Винн. — Как будто я ни на что больше не годна. Иди-ка ты спать, Малец, и позволь мне сделать то же самое!

Пес подобрался ближе к юной Хранительнице, не сводя с нее прозрачных глаз. Винн тяжело вздохнула и, соскользнув со скамьи, уселась на пол.

— Он говорит, что боится… показать мне что-то, но ты должна знать правду, а иного способа нет.

Она замялась и вдруг показалась Магьер совсем маленькой и юной.

Слишком часто Малец сообщал такое, после чего Магьер жалела, что не может поговорить с ним без посредников. Может, Винн за последние полгода и закалилась, но все же кое-что она еще не была готова выдержать — то, о чем Магьер сама боялась думать. И сейчас при мысли о том, что хочет сообщить Малец, ей стало страшно.

Магьер села на пол, тесно сдвинувшись с Мальцом и Винн, и провела ладонью по серебристо-серому уху Мальца.

— Что же это? — прошептала она.

Пес обеспокоенно глянул на Винн — и снова вперил взгляд в Магьер. Она ответила Мальцу таким же твердым взглядом, хотя ей с каждой минутой становилось все больше не по себе. Наконец Винн застонала.

Упав на колени, она закрыла лицо руками и расплакалась.

— Винн? — Страх Магьер усилился. — Малец, что бы ты ни делал — прекрати сейчас же!

Она протянула руку к Винн, но девушка вдруг отпрянула, съежилась — и тут же крепко стиснула запястье Магьер.

— Когда мы покинем Край Эльфов, — проговорила она очень тихо, — никогда… никогда больше не возвращайся сюда!

Испугавшись за Винн, Магьер гневно глянула на Мальца. Пес опустил морду, ежась под ее неотступным взглядом. Что бы Малец ни сказал девушке, он явно продолжал говорить. До боли вцепившись в запястье Магьер, Винн начала шепотом пересказывать слова Мальца.

Чем дольше Малец говорил устами Винн, тем больше холодела Магьер, пока у нее не осталось только одно ощущение — дрожь во всем теле, которая нарастала всякий раз, когда она входила в жилое древо.

— Ты была создана для того, чтобы разрушить защиту этих земель… разрушить защиту всякого последнего убежища живых, — закончила Винн.

С этими словами она заползла в постель и свернулась калачиком, спрятав лицо. Мысли Магьер неслись вскачь.

Она осталась сидеть на полу рядом с Мальцом.

В голове у нее звучали, повторяясь раз за разом, обрывки фраз. Кое-что из воспоминаний, которые Малец похитил у Вельмидревнего Отче. И еще больше — из того, что она слышала от других. Хуже всего был рассказ о чародейской иллюзии, которая явилась Мальцу.

Вампиров не было… до войны времен Забвенной Истории.

Вампирами становились… только люди.

Вампиры не могли войти в пределы Края Эльфов… а Магьер могла.

В лесу близ Пудурлатсата, на юге Древинки, Малец стал жертвой чар, наведенных чародеем-мертвецом Ворданой. То же самое случилось с Магьер и Лисилом, и каждый из них увидел иллюзию, воплощавшую его наихудшие страхи… а может быть, и то, что было сокрыто в них самих.

Малец никогда и никому не рассказывал о том, что привиделось ему. Никогда… до сегодняшнего дня.

Он увидел Магьер во главе войска чудовищных тварей, одержимых жаждой убийства. Она шла впереди, облаченная в черные чешуйчатые доспехи, полностью отдавшись дампирской природе. В орде, что следовала за ней, были темные силуэты с прозрачными горящими глазами — те, которые преследовали Магьер в кошмарах. Исчадия ждали, когда Магьер поведет их на обильный жизнью лес. Там, где она проходила, все умирало… становилось жертвой их голода.

В воспоминаниях Вельмидревнего Отче орда вампиров так и не смогла войти в эльфийский лес. Те, кто сумел добраться до этого последнего убежища, слушали, прижавшись друг к другу, как за пределами леса воют изголодавшиеся орды нежити, как они раздирают в клочья друг друга.

Магьер скорчилась на полу жилого вяза. Она пропитана… заражена сутью вампира и вместе с тем остается живым существом. Это было достигнуто с помощью крови пяти рас — Уйришг. Благодаря их крови, использованной при зачатии Магьер, благодаря тому, что она живой человек, ей был открыт путь повсюду.

Вампиры не смогли пробиться к Первой Прогалине — их остановил лес. И так было до тех пор, пока мир не накрыла тень новой войны… пока не родилась Магьер.

Вот чего ради она была создана.

Малец не мог причинить ей худшей боли, чем собрать в единое целое эти осколки воспоминаний, отнятых либо похищенных у него сородичами — стихийными духами.

И на этом терзания Магьер не заканчивались. Малец знал, что означает странное имя Лисила. В воспоминаниях Вельмидревнего Отче он слышал имя женщины из совета старейшин — Лиишиара, Печаль-Слеза.

Лисил… Лиишил… Лиишиарэлаохк… Защитник Печали-Слезы.

Магьер уперлась обеими руками в пол, попыталась глубоко вдохнуть. Малец подполз к ней, потерся мордой о ее щеку, но она едва ощутила это.

Нейна и ее соратники увидели свой собственный способ бороться с Врагом, возвращения которого так боялся Вельмидревний Отче. Лисил был сотворен их орудием, сотворен потому, что им понадобился живой человек, искушенный в умении убивать, которое так хорошо знакомо анмаглахкам.

А Магьер? Она появилась на свет, зараженная сутью вампира, чтобы сокрушить все убежища живых.

Оба они были творениями враждующих сторон, которым еще предстояло схватиться в грядущей, пока не разразившейся войне.

Слезы сами текли из глаз Магьер, и она не могла их остановить.

Маленькие смуглые ладошки крепко обхватили ее плечи. Винн опустилась на колени рядом с Магьер, и та, рыдая, рухнула на колени девушки.

— Прости меня, прости… — шептала Винн, стараясь крепче обнять ее. — За то, что я сказала… за то, как я это сказала. Вы оба совсем не такие, какими вас пытались сделать. Вам незачем становиться врагами.

Но Магьер сейчас могла думать только об одном.

За стенами вяза, где-то в темноте, сейчас не спит полукровка, которого она любит, который создан ради миссии, враждебной ее предназначению… создан для того, чтобы стать ее врагом.

Два дня спустя Магьер и Лисил стояли на речной пристани. Винн, как всегда, в самый неподходящий момент взялась за гребень, чтобы расчесать шерсть Мальца. Бротан, Сгэйль и Леанальхам наблюдали за ее попытками с веселым интересом.

— Стой смирно! — раздраженно рявкнула девушка.

Оша тоже неотрывно смотрел на Винн, но в глазах его не было и намека на веселье.

Окруженная этой разношерстной компанией, Нейна, притихшая и отрешенная, стояла рядом с Лисилом, а он целиком поддался своей давней привычке безудержно болтать от волнения.

— Помни, что я говорил, — всегда найдется эльфийский корабль, который идет к белашкийскому побережью. Просто пошли письмо в банк в Беле, советнику Ланджову, а уж он без промедления переправит это письмо нам. Прежде чем вернуться в Миишку, нам надо закончить кое-какие дела. Но ты все равно можешь туда приехать, когда захочется.

Нейна кивала, жадно вглядываясь в лицо сына. Она, Глеанн и Леанальхам отложили свое отбытие, чтобы проводить «гостей».

— У тебя впереди еще столько дел, — прошептала она.

Магьер надеялась, что, когда они наконец вернутся в Миишку, там их будет ждать тетка Бея. Интересно, как бы поладили друг с другом грубоватая прямолинейная Бея и хитроумная, вечно настороженная Нейна?

Глеанн усмирил недовольство, которое вызвал у старейшин их затянувшийся отъезд. Теперь им и вправду пора было отправляться в путь — и не только для того, чтобы выполнить решение совета.

На рынке у пристаней кипела жизнь. Рослые эльфы в ярких одеждах оживленно менялись всякими товарами — от копченой рыбы до восковых свечей, от арбалетных болтов до удивительной мерцающе белой ткани, которая чем-то походила на шелк или атлас.

Барка, которая должна была увезти их вниз по реке, уже подошла к пристани. Из-за спины Нейны выступила Леанальхам. При виде барки лицо ее стало почти испуганным.

— Ох, Лиишил…

— Я постараюсь черкнуть пару слов о том, как мы поживаем, — заверил полуэльф.

Скорее всего, этого никогда не случится, но Магьер промолчала. Девушка будет скучать по Лисилу, а он никогда не был склонен писать письма. Да ему и некому было писать, даже если бы такое письмо можно было доставить в эльфийские земли.

На барку поднялись Сгэйль и Бротан.

— Это еще зачем? — удивилась Магьер.

— Мы поплывем с вами вниз по реке, — ответил Бротан. — Так будет лучше, если вспомнить о… Словом, так будет лучше. На побережье мы устроим вас на подходящий корабль. — Он одарил Нейну долгим взглядом. — Лиишила надо оберегать.

Впервые после своего возвращения Нейна почти улыбнулась.

Малец заскулил, глядя вдоль берега реки. Там резвилась стая маджай-хи, и среди них — Лилия.

Винн опустилась на колени рядом с псом.

— Хочешь еще немного побегать с ними?

Малец заколебался, потом лизнул ее щеку и опрометью помчался к маджай-хи.

Пора было отправляться, и сердце Магьер сжалось, когда она смотрела, как Лисил прощается с матерью. Магьер не спорила, что Нейне стоит пока остаться здесь, отдохнуть и собраться с силами. Вот только расставаться, даже понимая это, Лисилу было ничуть не легче.

Нейна тронула узкой смуглой ладонью щеку Лисила.

— Доброй охоты, сын мой.

Странное прощание, подумалось Магьер, но Лисил лишь молча повернулся и взошел на барку. Магьер и Винн последовали за ним.

Винн помахала рукой Оше. Говорить она ничего не стала. Стоя на пристани, Оша помахал ей в ответ, но что он при этом чувствовал — понять по его лицу было невозможно.

— Прощайте! — крикнула Магьер Глеанну и Леанальхам. — Я вас никогда не забуду.

Глеанн печально улыбнулся ей, и барка отчалила.

Снова проплыли мимо громадные серебристые березы и завесы плюща — и Криджеахэ осталось далеко позади.

* * *
Восемь мирных дней спустя Малец стоял рядом с Лилией, глядя с пологого склона на берег. Он ясно различал реку Хадж и барку, на которой плыли его спутники. Барка приближалась к устью реки, расширявшемуся в огромный залив. Впереди до самого горизонта простирался ослепительно-синий океан.

После того как Малец так долго пробыл в необъятном лесу, ему странно было увидеть на дальней оконечности эльфийских земель самый настоящий город. На берегу и дальше вдоль полосы прибоя, насколько хватало глаз, виднелись крытые соломой домики, рассыпавшиеся вокруг высоких строений. К удивлению Мальца, эльфы побережья, в отличие от своих лесных сородичей, не селились в жилых деревьях. Пес вприпрыжку сбежал по склону и, миновав редеющие деревья, направился к окраине города. Лилия последовала за ним.

Приблизившись, он разглядел несколько мастерских и лавок. Кое-где у границы города стояли и жилые деревья. Одно великанское строение состояло из множества этажей, выстроенных вокруг могучего ствола красного кедра, чьи ветви простирались над этим строением, словно вторая крыша. Судя по обилию окон и суетившихся около здания эльфов, это был трактир, или же то, что заменяло трактир у Ан'Кроан. Малец бежал дальше, вглядываясь в далекие пристани, едва различимые за рядами прибрежных строений. Скоро барка причалит к этим пристаням.

Лилия заскулила и остановилась.

Малец развернулся, прижался головой к ее голове, показав образы спутников, которые ждут его. Лилия попятилась. Малец заглянул в ее прозрачные глаза, усеянные золотыми искорками.

Она не останется с ним.

Прочих маджай-хи они оставили за последним холмом — стая не пожелала идти дальше. Лилия прижалась головой к голове Мальца и показала ему образы лесных эльфийских поселений, маджай-хи, бегущих по лесу. Наверное, ее сородичи сторонились прибрежных эльфов.

Малец не хотел покидать ее. Гавкнув, он сделал два шага вперед и развернулся. Лилия не тронулась с места. Малец поглядел на линию прибоя, где неустанно набегали на берег пенные волны.

Он порвал со своими сородичами, стихийными духами. Он сорвал попытку Вельмидревнего Отче погубить Магьер и помешал его замыслам выследить с помощью Лисила заговорщиков-анмаглахков. А теперь, когда Бротан разоблачил себя, Малец был готов сделать все, что понадобится, только бы удержать Лисила вне его досягаемости.

Он станет сопротивляться любым попыткам использовать Лисила или Магьер. Он сам, собственными силами узнает, что ждет их всех впереди.

Малец вернулся к Лилии, уткнулся носом в ее шею, вдохнул густой лесной запах ее шерсти. Расставаться было грустно и неимоверно тяжело.

Но он еще нужен Лисилу, и Магьер, и даже Винн.

Отвернувшись от Лилии, Малец побежал к берегу. И смог заставить себя не оглянуться, даже когда услышал, как затихает в лесу ее тоскливый вой.

ЭПИЛОГ

Она падала и падала в бесконечную ночь, разрываемую ледяным ветром.

Ночное небо заколыхалось.

Перекатывающиеся холмы выгибались во тьме, словно черные пустынные дюны, и внезапно их очертания обрели четкость. Звезды стали бликами на черной змеиной чешуе — каждая чешуйка размером с боевой щит. Эти чешуйчатые дюны преобразились в кольца гигантского змея. Они извивались и перекатывались со всех сторон, и не было у них ни начала, ни конца, и ничего не было между ними.

Затем кольца исчезли, но она все падала и падала. Далеко внизу возникло морское побережье, окаймленное высокими заснеженными горами.

Здесь, — прозвучал шепот, заглушая рев ветра. — Это здесь.

Она падала все ниже, и пики гор вырастали навстречу, скалясь со всех сторон шпилями вечного льда. Внутри этого заснеженного каньона стоял замок о шести башнях, окруженный каменными стенами. В стремительном падении она лишь краем глаза уловила высокую арку ворот.

И навстречу ей рванулась снежная гладь.

Удар.

Ни боли, ни темноты, только озноб страха, как у ребенка, затерявшегося в глуши. Она лежала в промороженном снегу и смотрела на створки ворот, прихотливо сплетенные из чугунных завитков. Они были покрыты пятнами ржавчины, но тем не менее смыкались плотно. Далеко за воротами видна была широкая лестница, которая вела к дверям замка — двустворчатым и сплетенным из чугуна.

И ворон, восседавший на воротах, выжидательно смотрел на нее.

Замок потускнел, растворился во тьме. И опять вокруг вздымались змеиные кольца, перекатываясь все быстрее и быстрее.

Шар твой… Я отдаю его тебе, только тебе… возьми его!

Она попыталась ползти по снегу, но и снег исчез, и лишь змеиные кольца придвинулись ближе, смыкаясь вокруг все теснее, теснее…

Сестра мертвых, веди.

Магьер резко открыла глаза и, хватая ртом воздух, вывалилась из постели. Поползла по полу и, нагая, дрожащая, забилась в угол крохотной комнатки эльфийского трактира. Попыталась закричать, но с губ сорвался только хриплый шепот:

— Лисил!

Он стремительно сел на постели.

Черные кольца, казалось, все перекатывались в темных углах комнаты, когда Магьер протянула руки к бегущему Лисилу.


Оглавление

  • ПРОЛОГ
  • ГЛАВА 1
  • ГЛАВА 2
  • ГЛАВА 3
  • ГЛАВА 4
  • ГЛАВА 5
  • ГЛАВА 6
  • ГЛАВА 7
  • ГЛАВА 8
  • ГЛАВА 9
  • ГЛАВА 10
  • ГЛАВА 11
  • ГЛАВА 12
  • ГЛАВА 13
  • ГЛАВА 14
  • ГЛАВА 15
  • ГЛАВА 16
  • ГЛАВА 17
  • ГЛАВА 18
  • ГЛАВА 19
  • ГЛАВА 20
  • ГЛАВА 21
  • ГЛАВА 22
  • ГЛАВА 23
  • ГЛАВА 24
  • ЭПИЛОГ