САКЁ КОМАЦУ_ЧЁРНАЯ ЭМБЛЕМА САКУРЫ (МИР - ЗЕМЛЕ)_1988-020_(Глас А.) [Саке Комацу] (pdf) читать постранично

Книга в формате pdf! Изображения и текст могут не отображаться!


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

САКЁ КОМАЦУ.

ЧЁРНАЯ ЭМБЛЕМА
САКУРЫ.
(МИР — ЗЕМЛЕ).

Мелькнула человеческая тень. Он машинально спустил предохранитель, прицелился и затаил дыхание. Впереди тихо покачивался колос мисканта. Высокая пожелтелая трава зашуршала, заколыхалась, и оттуда высунулся крестьянин плутоватого вида с обмотанной грязным полотенцем головой и вязанкой хвороста за плечами.
Тогда он поднялся и шагнул навстречу старику, держа наготове карабин.
Старик в ужасе шарахнулся. Испуганное лицо на миг исказилось злобой, но тут же стало непроницаемым. Тот подошёл
вплотную.
— Жратва есть? — спросил он. — Я голоден!
Тусклыми, точно высушенная солнцем речная галька, глазами
крестьянин смерил его с головы до ног. Под гноящимися веками снова вспыхнул злобный огонек.

1988-020.

Перед крестьянином стоял исхудалый мальчик в рваной, висевшей клочьями одежде. Его шею и тощие, как куриные лапки, руки покрывала чешуйчатая пыль.

— Ты чего карабином тычешь! — сердито пролаял старик. —
Не японец я, что ли?
Парнишка опустил карабин дулом вниз, но на предохранитель
не поставил.
— Ты где живешь? — спросил мальчик.

Щелкнул затвор. Крестьянин прикусил язык и взглянул на
мальчика затравленными, налитыми кровью, как у быка, глазами.
— В Синсю проберусь к нашим, — упрямо проговорил мальчик,
поджав губы. — Там ещё крепко держатся.

— Недалеко… за горкой, — ответил крестьянин.

— В Синсю? — ехидно переспросил крестьянин. — А знаешь,
сколько туда добираться? Все дороги охраняются.

— Мне жратва нужна! Сейчас поесть и на дорогу.

— Ничего, без дорог, лесами, горами проберусь.

Лицо крестьянина снова нахмурилось. Он злился. Ещё бы не
злиться! Какой-то мальчишка ему угрожает, карабином в
грудь тычет. Ещё покрикивает. Героя из себя строит. Добро
бы действительно солдат был, так не так уж обидно, стерпеть
можно, а то сопляк какой-то!..

— Все одно сцапают, — тихо пробурчал старик и тут же, спохватившись, искоса взглянул на мальчика; потом добавил с
осторожностью: — Сдавайся в плен… тебе же лучше будет.

— Ты что, один или с дружками? — спросил крестьянин.
Мальчик покачал головой. Огляделся по сторонам.

Ну вот! Слова им не скажи — сразу на рожон лезут. Бешеные
какие-то! Такому ничего не стоит пальнуть. И дают же им
оружие в руки!

— Один я. Меня в разведку послали. Вернулся. А наших всех
перебили. А кто жив остался, видать, в горы подался.

— Пре-датель! — прошипел парнишка сквозь зубы. — Из-за вас
проиграли!

— Всех поймали! — со злорадной усмешкой сказал старик. —
Вон по той тропиночке спускались, задрав руки. Их лупили,
подгоняли прикладами… даже раненых…

— При чем тут мы? — пробормотал старик и торопливо добавил: — И вы не виноваты… На их стороне сила. У них всего
вдоволь. А у нас что? Ни одного самолета, ни одного…

— Не может быть, чтобы всех… кто-нибудь уцелел.

— Это не поражение, — упрямо повторил мальчик. — Умереть
в бою, не сдавшись врагу… Наши в Синсю будут держаться до
конца!

— И ты зря прячешься… Все одно — рано или поздно схватят.

Мальчик вскинул карабин.

— Тогда всех японцев перебьют.

— А что, по-твоему, лучше холуем быть, лишь бы в живых остаться? — Он говорил таким тоном, точно отчитывал первоклассника. — Даже ребята вроде меня сражаются в смертном
бою. Эх, ты!.. А ещё взрослый!..
— Старуха у меня парализованная да дочка на шее, — ворчливо ответил крестьянин, — а вы-то что жрать будете, если крестьяне работать перестанут?
Но, увидев, что мальчик снова приходит в ярость, старик повернулся и, сказав: «Пойдем!», зашагал прочь.
Одинокий дом в долине. Тощая, с торчащими ребрами корова
щиплет траву, на морде у неё выражение полного безразличия и покорности. Поля вдоль ущелья давно убраны, всюду,
как великаны, высятся скирды рисовой соломы.
— А их нет? — подозрительно спросил мальчик.
Старик отрицательно покачал головой.
— Все до одного ушли… тут неподалеку… в соседней деревне,
кажись, остался отряд…
Голос крестьянина заставил мальчика ещё больше насторожиться. С этим старым пугалом надо держать ухо востро.

В доме кто-то заворочался. Старик вошёл внутрь и с кем-то
заговорил вполголоса. Парнишка разглядел уставившиеся на
него выцветшие старческие глаза. Старик успокаивающе говорил: «Ничего, обойдется», а старуха требовала гнать оборвыша в шею.
Он сел, вытер пот. Еле сдерживался, чтоб не уснуть. Сон одолевал его.
— Сейчас приготовлю поесть, — сказал старик приветливым
голосом. Он прошёл в кухню, неслышно ступая по земляному
полу. — Дочери дома нет, я дам тебе пока холодного рису.
— Ладно, все равно.
Урчало даже в горле. Шутка ли сказать: вторые сутки ничего
в рот не брал. Так и спятить недолго.
— Замори покамест червячка, а к вечеру курочку зарежем.
Переночуешь у нас, утречком уйдешь себе…
— Оставь! Ни к чему это, — сказал мальчик, недоверчиво
вслушиваясь в елейный голос старика. — Съем рис и на