Пятна на солнце [СИ] [Lutea] (fb2) читать онлайн

Lutea ПЯТНА НА СОЛНЦЕ

Тобирама

С самого детства Тобирама знал: старший брат особенный. Знал не потому, что об этом говорили в клане и ворчливо повторял отец — он ещё сетовал матери, что одарённый старший сын удручающе не удался характером. Нет, Тобирама сам это чувствовал: чем-то его ани-чан неуловимо не такой, как прочие. И дело даже не в чакре, хотя она у Хаширамы невероятно мощная, живительная и такая яркая, что Тобирама долгое время не решался активировать при брате продвинутые сенсорные техники — боялся, что та его часть, которая улавливает чакру, попросту ослепнет, как могут, не выдержав слишком сильного света, глаза. Потом, конечно, он пришёл к выводу, что подобного произойти не может, но это — позже.

Всегда мысливший рационально, с ранних лет приучивший себя Тобирама знал, что должен делать: наблюдать, собирать информацию, анализировать. Однако чувства, те, что не подвластны логике, говорили: «Это же ани-чан». Странный, но аргумент. Потому что старший брат в любом случае — лучший, самый-самый, и неважно, что странный и не такой. Это был единственный случай, в котором Тобирама всецело положился на чувства. Ведь солнце по имени Хаширама было таким замечательно светлым, тёплым и ярким.

* * *

— Нам нужно заключить мир с Учихами.

Слишком упёртый вид, слишком горящий взгляд. Плохо.

— С чего вдруг? — спросил Тобирама, хотя знал: идея живёт в старшем брате уже давно. И всё равно просто уступать не собирался.

— Оба клана обескровлены, — вздохнул Хаширама, плавно махнув рукой в сторону свитков на рабочем столе — мол, не веришь мне, почитай донесения. — В то время, пока мы сражаемся друг с другом, прочие кланы, те же Хьюга и хитрые Нара, забирают себе миссии, которые могли бы достаться нам. Если так пойдёт и дальше, мы с Учихами либо перебьём-таки друг друга, либо вымрем от банального голода на фоне безденежья.

— Ты намеренно сгущаешь краски, — строго констатировал Тобирама. — Подобное длится веками — и ничего, Сенджу до сих пор живы, — он сложил руки на груди. — Однако я согласен с тем, что нужно обратить больше внимания на прочих. Нара подвинуть довольно легко — достаточно подбросить компромат на них Инузука, те давно ждут повода спустить собак, с тех самых пор, как Нара обошли их в выслуживании перед дайме. С Хьюга, конечно, будет сложнее. Однако не забывай: Учихи в таком же положении, что и мы. Очень удивлюсь, если они ещё не начали продумывать план, как устранить конкурентов за миссии.

В том, что разведка Учих не дремлет, Тобирама не сомневался: он уже больше десяти лет сражается с шиноби, который ею теперь заправляет. Не понаслышке знает его находчивость и талант делать подлости.

Хаширама недоверчиво вскинул брови.

— То есть, предоставить им решать наши проблемы ты готов, а заключить перемирие — нет?

— Не перевирай, — отрезал Тобирама. — Эти проблемы не только наши. Так сложилось, что сейчас они у нас и Учих общие. Зачем тратить собственные силы на то, что враг сделает для себя, попутно принеся пользу нам?

Громко фыркнув, Хаширама поджал губы и совершенно по-детски надулся — вот только взгляд не вязался с выражением его лица.

— Говори, что хочешь, Тобирама, но я пошлю Мадаре письмо с предложением мира.

Как младший и опасался: на самом деле Хаширама уже всё решил. Этот разговор — не совещание с братом, а вызов для отдачи приказа. Вот только какого? Написать за него послание Учихам он не попросит. Что тогда?

— Ты правда думаешь, что Мадара не проигнорирует твоё новое предложение, как поступил с предыдущей тысячью?

— Не проигнорирует, если на этот раз к свитку будет прикреплён хвост Изуны.

Тобирама шире распахнул глаза. Так вот оно что…

— Шантаж? — решительный взгляд брата не оставлял сомнений, но Тобирама всё же дождался кивка старшего. — Ани-чан, это на тебя не похоже.

— Знаю, — вновь кивнул Хаширама. — До последнего не хотел идти на это, но другого выбора нет — я хочу прекратить клановую войну. При этом Изуна не должен — слышишь, Тобирама: не должен — пострадать больше, чем потребуется для его захвата. Что до Мадары… уверен, он поймёт — побесится, конечно, но поймёт. Он желает того же, что и я, но из-за гордости не признается. Я дам ему повод протянуть руку.

Его слова пропитаны пылом, а открытое лицо Хаширамы притягивает, заставляет хотеть положиться, поверить в него, безропотно последовать, куда он укажет. Но не только лицо играет роль. Чакра Хаширамы тонким-тонким слоем обволакивает собеседника, осторожно воздействует, подталкивая, — интересно, ани-чан замечает это? Хотел бы Тобирама знать… и в то же время — нет. В этом отношении всё осталось, как было в детстве: нечто в душе противилось самой идее углубляться в анализ. Возможно, это — его эгоистичная боязнь разочароваться в идоле-брате, сияющем, как солнце. Наличие пятен на котором с годами стало очевидно.

Тобирама прикрыл глаза, вдохнул-выдохнул. Брат не оставлял ему альтернатив, кроме как подчиниться.

— И каков твой план?

— Изловить Изуну — для начала, — произнёс Хаширама уверенно и чётко. — Выясни, где он будет один в ближайшее время. На этот раз нападём вместе — я не хочу рисковать, а вы по силе примерно равны. Когда Изуна будет у нас, я напишу Мадаре, предложу встретиться.

— А после? — уточнил Тобирама, когда брат замолчал.

Хаширама располагающе улыбнулся. Тобирама нахмурился.

— То есть полностью посвятить меня в свой план ты не хочешь?

— Нет, — брат спокойно пожал плечами. — Я всё сделаю сам. Кроме того, Тобирама, это же Мадара: даже если что-то пойдёт не так, тебе с ним не справиться. Да и говорить он всё равно будет только со мной.

Тобирама мрачно посмотрел на него, однако ани-чан без труда выдержал взгляд, из-под которого все в клане спешно ретировались. На этот раз Хаширама явно не был в настроении уступать брату ни пяди решения. И Тобирама покорился.

— Что требуется от меня помимо поиска Изуны?

— Как уже сказал, участие в бою, — быстро ответил Хаширама. — Ты лучше меня знаешь его стиль.

Упоминать, что на самом деле брату не нужно знать стиль подавляющего большинства шиноби, чтобы победить в схватке один на один, Тобирама не стал. То, что ани-чан вовлекает его, хотя и по-настоящему не нуждается в помощи, греет душу.

— Немедленно свяжусь с информаторами.

— Спасибо, Тобирама, — Хаширама вновь улыбнулся. — Знаю, что могу положиться на тебя.

Изуна

Засада стала неожиданностью. В этих землях Сенджу делать нечего — разве что они преследовали конкретную цель. И если бы с Тобирамой Изуна ещё сумел, сцепившись, подловить возможность и унести ноги, то когда вокруг разлилось давящее ощущение чакры Хаширамы, Изуна понял: исход боя предрешён.

Продолжить яростно отбиваться это не помешало, но существом Изуны завладело почти философское смирение. День смерти пришёл. Жаль, что так скоро, но изменить вряд ли что-то получится. Изуна не питал иллюзий относительно шансов выжить в бою против обоих монстров Сенджу или сбежать от них, превосходных сенсоров.

Выпустив огненный шар в ветвящиеся лозы, потянувшиеся к нему, Изуна скрестил клинки с Тобирамой. Ситуация очевидна: раз смерть неизбежна, нужно по крайней мере нанести Сенджу максимальный урон. Самый реальный вариант — серьёзно ранить Тобираму, возможно, убить. Поехали.

Чакру беречь не осталось смысла, и Изуна активировал Мангекью Шаринган, надеясь поймать чувствительного к гендзюцу Тобираму в Цукиёми — отличный прощальный подарок, как раз в его стиле! Однако Тобирама умело избегал взгляда. Пламя же не смогло задержать Хашираму надолго — лозы прорвались, метнулись к Учихе, и пришлось быстро разрывать дистанцию. Но и это не помогло: техника Хаширамы догнала, поймала, скрутила до хруста в костях.

Катана бессильно упала на землю.

Рискнуть с Аматерасу, которое пока плохо удаётся?..

Мощный удар по голове не позволил даже додумать.

* * *

Очнулся Изуна в кромешной тьме — глаза закрывала плотная повязка. Верёвки жгли, обвивая тело плотным коконом. Во рту — кляп. Чакра не ощущалась вовсе.

Изуна сглотнул, чувствуя, как по виску скатывается капля пота. Он не трус, но… в тот момент дрожал. Слишком уверенный в собственных силах, он предпочёл забыть, как это страшно, когда не можешь драться, использовать техники, даже, бидзю дери, банально осмотреться кругом.

Дыхание сбилось, сделалось учащённым. Попытка дёрнуться — провал, движения больше похожи на конвульсии червя, разрубленного пополам. Кровь стучала в ушах, в горле встал ком. Беспомощность давила, унижала, уничтожала… Ксо, ксо, ксо!

Постепенно истерика разума, исступлённо бившегося в обездвиженном теле, пошла на убыль. Изуна пристыдил себя: нельзя поддаваться панике. Он постарался остудить голову и начать размышлять.

Связали его безукоризненно качественно: не вывернуться, не высвободить даже палец, — но при этом скрутили не до боли, Изуна бы даже сказал, деликатно. Ни единой раны на теле не ощущалось, даже тех, что оставил бой — подлечили, значит. Какие, однако, заботливые палачи.

В общем пласте этой «заботы» чувствовалась холодная предусмотрительность Тобирамы. Глаза надёжно завязаны — не то по привычке, не то для верности. Кляп во рту лишал шанса откусить язык или заговорить. В крови — сто процентов какая-то дрянь, не позволяющая использовать чакру; в медицине и ядах Сенджу всегда понимали больше Учих. Путы идеально пресекали движения.

Выводы не радовали. Сенджу не просто не дали ему умереть с пользой для клана — захватили и приволокли в какое-то своё логово, судя по ощущениям от пола, в деревянный дом. Следовательно, зачем-то Изуна понадобился им. За информацией, очевидно; он — правая рука главы клана Учиха, начальник разведки. Изуна отрывисто хмыкнул в ткань: неужто собственная у Сенджу так хромает, что решили воспользоваться учиховской?.. Или их цель — шантаж? Не стоит сбрасывать со счетов такой вариант. Не только Сенджу, все мало-мальски наблюдательные и умные люди знают, что он, Изуна, — весомый козырь в игре против Мадары. Вот только далеко не все смогли бы поймать его, да. Чёртовы Сенджу.

Дверь открылась беззвучно, лишь колебание воздуха выдало её движение. Изуна мгновенно расслабился, притворился, что всё ещё не очнулся, и прислушался. Порог переступили двое: один шёл не таясь, уверенно, шаг второго был едва слышен и осторожен. В личностях никаких сомнений: Хаширама и Тобирама. Сенджу остановились поодаль от пленника; их изучающие взгляды он чувствовал кожей.

— Ещё спит?

— Не спит, — голос у Хаширамы был мягкий, но Изуна не обманывался: он сам, когда пытает, зачастую мурлычет. — Сейчас я сниму повязку, — это уже было обращено непосредственно к Учихе. — Не дёргайся, мы не причиним тебе вреда.

Даже с завязанным ртом Изуна сумел хмыкнуть-замычать с достаточной долей скепсиса. Он понимал, что его будут пытать. Изуна хорошо знал своё тело и пределы терпения, умел абстрагироваться от боли, однако и его возможно сломать; у Изуны богатая фантазия, он представляет, что можно при желании сделать, используя Мокутон. Следовательно, необходимо умереть до того, как сломают, и он причинит вред клану.

Пока Хаширама развязывал ему глаза, Изуна застыл, не шевелясь, с душой едва ли не ухнувшей в пятки — так всегда бывало, когда чужие пальцы оказывались возле глаз, предназначенных брату. Но Сенджу не знают об этом и не должны знать. Поэтому, когда повязка была снята, Изуна пару раз моргнул и с вызовом уставился на главу Сенджу, попутно отмечая, что в самом деле находится в простом деревянном доме: голые стены, потолок и пол, ни единого предмета мебели. Мелькнула догадка: неужели и это — Мокутон?

— Мы не причиним тебе вреда, — повторил Хаширама, не спеша отодвигаться, но и не трогая кляп. — Мне нужно поговорить с Мадарой, а кроме как ради тебя он бы не согласился на встречу со мной.

Поговорить?.. Изуна дёрнул бровью, однако тут же вновь взял выражение лица под контроль. Значит, всё-таки шантаж.

— Я уже послал Мадаре письмо, — продолжил Хаширама, вглядываясь в лицо Учихи блестящими тёмными глазами. — Ему потребуется какое-то время, чтобы удостовериться в твоей пропаже; после он придёт. До той поры ты можешь лежать так, — он медленно двинул подбородком в сторону пленника, — или же мы перевяжем тебя посвободней и освободим рот, если пообещаешь хорошо себя вести. Даже накормим, — добавил он как аргумент большой важности.

Изуна на это насмешливо вскинул бровь и вновь хмыкнул, а затем посмотрел на Тобираму. Тот всё так же стоял у стены: брови сведены к переносице, губы сомкнуты в плотную линию. Как-то мало удовольствия при виде давнего врага в столь унизительном положении. Но неужели его даже перспектива давления на Мадару не в состоянии порадовать?

— Что ответишь? — поторопил Хаширама.

Подумав немного, Изуна чётко кивнул. Если Сенджу хочет говорить с Мадарой, Изуна ему нужен живой и, желательно, не помятый, иначе нии-сан и слушать ничего не станет. Хаширама прекрасно понимает это, поэтому убивать, даже пытать скорее всего не будет. Ну а если начать играть по его правилам, можно получить кусочек свободы, которую Учиха сумеет использовать себе во благо.

Впрочем, видимо капитулировав, Изуна остался собой. Когда Хаширама — аккуратно, стоит отдать должное, — извлёк кляп из его рта, Изуна резко выгнулся и цапнул. Зубы сомкнулись на пустом воздухе — враг успел отдёрнуть руку.

— А разве не это — обещанная еда? — Изуна невинно улыбнулся, а затем обнажил зубы в оскале. — Или пальчики Сенджу-сама для меня чересчур хороши, меня угостят белым мясцом? — он покосился на Тобираму и вновь клацнул зубами. Сенджу в курсе, Тобирама так точно, что он безбашенный, и могут поверить, что он не боится. На самом деле Изуну гложет страх — не за себя, за брата. Ужас с примесью стыда: придя за ним, Мадара попадёт в ловушку, подставится… Ками, только бы не пришёл!

Надежды на это отчаянно мало.

Хаширама усмехнулся. Тобирама, судя по рассерженному шипению, шутку не оценил.

— Сегодня без мяса… и крови, — Хаширама поднялся, на губах — спокойная, почти добродушная улыбка. — Есть рыба. Будешь?

— Ну вот! — Изуна гротескно вздохнул и откинулся назад — чертовски неудобно, учитывая связанные за спиной локти, но для образа нужно. — А я всю неделю мечтал, как попаду в плен к Сенджу, и вы меня накормите мя-я-яском…

На сей раз Хаширама засмеялся: просто и звучно. Кто ещё из них ненормальный, в самом-то деле?! Продолжая посмеиваться, он вышел — надо же, глава клана сам отправился за едой для пленника! Хотя, скорее всего, травник-Сенджу хочет лично что-то подмешать Учихе в еду. В любом случае, пока его нет…

Изуна перевёл взгляд на Тобираму.

— Точно не покормишь меня своими пальчиками?

— Замолчи, Учиха, — неприязненно проронил Тобирама из своего угла. Его красные глаза мрачно горели.

— С чего бы? — хмыкнул Изуна, вскидывая голову. У младшего Сенджу броня изо льда, но под ней — жидкий огонь. Вот бы добраться, высвободить… — Нии-сана нам ждать ещё долго — в тишине, что ли, сидеть будем? Давай поболтаем, узнаем друг друга получше… Вот, к примеру, Тобирама, скажи: ты чего вечно жмуришься на поле боя? С гендзюцу же намного веселей! Помнишь, какие я замечательные картинки тебе рисовал? Кровь, кишочки, пара братишек с подпаленными шкурками, а?.. Хотя нет, я придумал получше, — он поймал и удержал взгляд Сенджу, заговорил тихо и вкрадчиво, без тени шутки: — В следующий раз покажу, как ты сам убиваешь их. Кунаем по горлу. Катаной в живот, поводить, чтобы расширить рану. Медленно-медленно, со вкусом, смакуя, и чтобы кровь текла на руки, такая горячая и родная…

Тобирама низко, приглушённо зарычал. Сделал шаг — Изуна прищурился. Ну же, кинься! Вцепись в горло, вырви плоть и хрящи, перегрызи трахею! Тогда нии-сану не придётся вести переговоры с Сенджу!..

— Тобирама!

Слово как удар. Даже Изуна дёрнулся, Тобирама и вовсе словно в землю врос, не решаясь дышать, не то что пошевелиться.

— Довольно, — Хаширама стоял на пороге с тарелкой в руках. — Проверь окрестности.

Резко кивнув, Тобирама вышел, не глядя брату в глаза. Хаширама шагнул к Изуне, остановился над ним — Учиха подался назад, насколько позволяли верёвки. Инстинкты вопили: бежать!

— Не задирай моего брата, — произнёс Хаширама медленно, с расстановкой. Его Ки придавила до сорванного ритма сердца, до ужаса, заледенившего всегда горячую кровь. — Я не покалечу тебя серьёзно, но заставить молчать — могу.

— Я понял, — ответил Изуна хрипло и коротко кашлянул, прочищая горло. Ловя себя на том, что ещё никого в жизни так не боялся.

Мадара

Проверка была тщательная и не оставила сомнений: письмо Хаширамы не подлог и не враньё. Изуна в самом деле, возвращаясь с миссии, пропал. Если бы решил задержаться где-нибудь по дороге или вовсе свернуть по своим делам, предупредил бы брата — однако же нет, никаких писем от него Мадара, да и никто в клане не получал. Зато участок местности, где должен был пройти его обратный путь, нёс характерные признаки недавнего боя. С участием Хаширамы.

Едва это выяснилось, Мадара вызвал к себе Хикаку и поручил ему присмотреть за кланом (временно, как сам надеялся), после чего выдвинулся из селения Учиха к месту встречи. Один; из оружия — только гунбай за спиной и глаза, полные мрачной решимости.

Он не верил, что дошло до такого. Между ним и Хаширамой с тех самых пор, как они разбежались врагами с той речки, на берегах которой дружили, существовало неписаное правило: не трогать младших. В сражении между собой можно отпускать любые тормоза, ранить друг друга, доводить боем до грани потери сознания, но младших братьев — не трогать. Пусть сами между собой разбираются — это их противостояние.

То, что Хаширама пошёл на захват Изуны… беспокоило. Он не являлся сторонником подобных методов, можно даже сказать, пренебрегал ими. Хаширама всегда действовал напролом — чего стоят десятки посланий с предложением перемирия, которые он прислал за те годы, что возглавлял свой клан. Или на сей раз шантаж — это и есть его «напролом»?

Когда селение осталось позади, а поблизости не ощущалось ничьей чакры, Мадара позволил себе сорваться на бег. Если Хаширама хочет поговорить, скорее всего не навредит Изуне, но вот в Тобираме Мадара не был столь уверен. Кроме того, он прекрасно знал брата: тот сделает всё возможное, чтобы защитить нии-сана и клан. Защитить — своей смертью. Хоть бы Сенджу догадались заткнуть ему рот!

Место, названное в письме — простой деревянный дом в лесу в глубине нейтральной территории. Удивительно, насколько на виду — и в то же время безопасно, потому что клубившаяся на поляне чакра страшила до дрожи в коленях, отпугивала. Чакра Хаширамы буквально пропитывала окрестности: не только строение Мокутона, но и землю, и даже воздух. В такое место сунуться решился бы разве что сумасшедший; или тот, кто не боится выступить против этой оглушающей мощи.

Раз Хаширама не таился, и Мадара не стал — приблизился к дому открыто, внимательно, однако, следя за окрестностями: Тобираме не составило бы труда скрыть свою чакру за братской и затаиться, устроить засаду. Пленный брат главы клана Учиха — хорошо, но сам глава — ещё лучше, верно? Что ж, если Тобирама действительно решил так, он умрёт. Хаширама первым пересёк черту.

Он появился на пороге дома. Лицо Сенджу застыло в безмятежности.

— Мадара.

— Хаширама, — Учиха остановился и вскинул подбородок. — Где мой брат?

— Внутри, с моим, — Хаширама оглянулся через плечо, не теряя, впрочем, его из вида. Несколько секунд прошло в молчании, а затем из темноты за спиной Сенджу выступил Изуна, придерживаемый Тобирамой за плечо. Мадара быстро оценил состояние брата: связан, накачан чем-то для подавления чакры, но помимо этого цел, ни единой раны на теле, шагает сам, хотя и тяжело. Только выражение лица напряжённо-задумчивое, при этом — на удивление отстранённо от ситуации.

При виде Мадары в глазах брата за миг отразилась целая гамма чувств от болезненной опаски и стыда до почти злого укора. Мадара ограничился взглядом, который, он знал, сказал Изуне всё. О том, чтобы бросить отото, старший даже не думал.

Их переглядыванию Хаширама мимолётно улыбнулся и опустил руку на плечо Изуны — лицо брата мгновенно утратило выражение, лишь по мелкому подрагиванию ресниц Мадара понял: боится. То, как быстро Тобирама отстранился, перестал поддерживать Изуну, не могло не броситься в глаза.

— Мадара, мне жаль, что пришлось действовать так, — вновь повернувшись к нему, сказал Хаширама. — Но нам нужно было поговорить, а иначе ты не согласился бы встретиться со мной.

— Ты ведь понимаешь, что подобное предложение встречи не настраивает на дружелюбный лад? — проговорил Мадара, заставляя себя не сжимать кулаки. Свой собственный страх он всегда предпочитал трансформировать в ярость — но сейчас нельзя дать ей волю, иначе Изуна может пострадать.

Тот стоял на удивление тихо, не пытался вывернуться, огрызнуться, нарваться на удар — и это тревожило едва ли не больше, чем всё остальное. Мало что в мире способно лишить Изуну порыва действовать, биться за то, что считает правильным. Сейчас же он будто окаменел, причём не в гендзюцу и даже, кажется, не в яде дело. Изуна, его решительный, бесстрашный братишка банально не может заставить себя даже дёрнуться в присутствии Хаширамы.

Мадара нахмурился, перевёл взгляд обратно на старшего Сенджу.

— Отпусти Изуну, — голос звучит твёрдо — и нет, нельзя коситься на брата и проверять реакцию. — Тогда поговорим.

Он ожидал возражений — от Тобирамы уж точно, он никогда добровольно не выпускал из рук козырей. Но младший Сенджу молчал, вообще предпочёл слиться с тенью у стены дома. Хаширама же совершенно спокойно кивнул, провёл Изуну чуть вперёд и отпустил, легко подтолкнув в сторону Мадары. Изуна мимолётно сглотнул, прикрыл глаза — явно представил, как ему в спину вонзится Мокутон — и сделал шаг к брату, затем ещё один, будто последний, и ещё. Каждый раз ожидал удара. Мадаре стоило большого усилия не броситься к нему и не сгрести отото в объятия, погладить по голове, успокоить, а затем расспросить, что же такого сделали с ним эти двое. Сейчас он позволил себе только быстрый поддерживающий взгляд в глаза, когда Изуна оказался рядом и встал за спиной, после чего вновь повернулся к Сенджу.

— Ну?

— Ты сам знаешь, о чём речь, — ответ мягкий, уговаривающий. — Наши кланы измотаны, им нужен мир.

— Мир? — прошипел Мадара, сощурившись. — Имеешь в виду, чтобы Учихи покорились вам под давлением шантажа?

— Ты зол, я понимаю, — сказал Хаширама всё с той же раздражающей проникновенностью. — Но, повторюсь, я не видел альтернатив, как иначе устроить эту встречу.

— А должен был! — в сердцах рявкнул Мадара, и Изуна неприметно сжал ткань его балахона: «Не горячись, нии-сан!». Мадара прикрыл глаза; срываться сейчас — действительно плохая мысль.

А ведь если бы Хаширама тихо, лично позвал его — Мадара пришёл. Один, может быть, даже без оружия, если бы мог быть уверен, что Сенджу поступит так же. Потому что в глубине души он всё ещё готов довериться единственному другу, протянуть ему руку… Был готов. Тронув Изуну, Хаширама всё это перечеркнул.

— Нет, — произнёс Мадара, — не должен. Нам вовсе не о чем разговаривать.

— О нашей мечте, — возразил Хаширама. — Она ещё может претвориться в реальность.

— О мечте? — Мадара не сдержался, фыркнул. — Это о той деревне, в которой дети не воюют, а наши младшие братья в безопасности?

«Ты должен увидеть нестыковку», — с вызовом посмотрев на него, Мадара больше прикрыл плечом и гунбаем Изуну.

Взгляд Хаширамы потемнел.

— Это было необходимо.

— Не начинай опять, — отрезал Мадара. Он принял решение. — Больше я не поверю тебе, Сенджу.

— Нии-сан… — зашипел Изуна — его страх всколыхнулся вместе с крупицами чакры, начавшей восстанавливаться.

— Согласись на переговоры, — это подал голос Тобирама, отлипший от стены, напряжённый. — Вы сейчас не в том положении, чтобы…

Хаширама поднял ладонь, призывая младшего брата к молчанию.

— Это твоё последнее слово? — спросил он, внимательно глядя в лицо Мадаре.

— Да.

Хаширама

Рассвет, встававший над лесом, был алый.

Хаширама сидел на краю скалы, свесив ноги в пустоту, как часто делал когда-то давно, в детстве. Он погрузился воспоминаниями в то короткое безоблачное время; старался выбросить из головы остальное.

— Хаширама? — в голосе брата, тихо подошедшего и вставшего за спиной, сквозили непривычные интонации.

— Да?

— Что делать с телами?

Набиравшее силы солнце било по глазам, ослепляя. На миг смежив веки, Хаширама обернулся и мимо брата посмотрел на два гроба, созданных его Мокутоном.

— Отправь Учихам, — негромко распорядился он, вновь отворачиваясь к рассвету. — Напиши, что предложение перемирия в силе.

— Но, ани-чан, — Тобирама шагнул к нему, и в тоне отчётливей замелькала тревога. — Сомнительно, что Учихи согласятся на мир, когда узнают, что их предводители…

— Напиши, Тобирама, — прервал его старший брат. — Обрисуй альтернативу — ты умеешь сделать это так, чтобы и до самых горячих голов дошло.

Тёплый ветер принёс запахи леса, тихий шелест листвы. Здесь всегда так спокойно, умиротворённо, и кажется, что все проблемы мира не могут проникнуть в этот лес между скалой и речкой Накано. Хаширама от всего сердца хотел поделиться этим ощущением с другими.

— Я переберу весь их клан, пока не найду того лидера, который согласится подписать с нами договор. Наша с Мадарой… — Хаширама осёкся, поправился: — моя мечта — мирная деревня на этих землях, и я воплощу её. Чего бы это ни стоило.

Оглавление

Тобирама

Изуна

Мадара

Хаширама