Тайный смысл весны [Наталья Татарин] (fb2) читать онлайн

1.Переезд

За окном шел мелкий, холодный, колючий дождь. Время для переезда было выбрано явно не самое лучшее. Но мама была непреклонна. Все вещи были упакованы. Тщательно замотаны скотчем чемоданы, посуда переложена старыми газетами и даже кот сидел в переноске.

– Женя, ты учебники все собрала? Скоро подъедет дядя Гена. Он же на работе. Нельзя задерживать человека, – суетилась мама.

Я, как китайский болванчик, кивала головой в ответ. Бесконечные «да, мама», «уже собрала, мама» и тому подобное надело до чертиков, и я предпочла просто кивать.

Правду говорят, что переезд подобен пожару. Куча вещей теряется бесследно. Причем вроде все знают, куда и что положили. Мы переезжали в дом, который остался нам по наследству от маминой тетки Нюры. Или как ее называла мама – Нюшенька.

Нюшенька прожила девяносто семь лет и умерла, находясь в состоянии ребенка.

– Аллочка, я скоро умру, вы сюда переедете, розы альпийские не забывай поливать в растущую луну серебряным отваром, – наказывала тетка маме, в саду которой кроме желтых нарциссов и тюльпанов никогда ничего не росло. Мама, конечно же, обещала поливать мифические розы, и тетка благополучно отошла в мир иной с осознанием, что за розами будет хороший уход.

Дом тетка, у которой не было никогда детей, завещала маме. Маму она любила, как родную дочь и двухэтажный небольшой домик отписала ей, не колеблясь. Я, конечно, знала, что маме завещан дом, но что она захочет жить в нем – это стало для меня полной неожиданностью. Дом стоял на другом конце города. На самой окраине. В ста метрах от него протекала река и начинался сосновый бор. От нашей квартиры и до дома около часа езды на автобусе. Значит, в школу мне придется добираться или с папой на машине или общественным транспортом. Плюс в новом для меня районе нет друзей, нет даже просто знакомых. Я, как ребенок, который родился и прожил шестнадцать лет своей жизни в хрущевке, в окружении кучи соседей, дом Нюшеньки на окраине города становился настоящим испытанием. У тетки Нюры я была всего пару раз, когда мама просила помочь ей вымыть тетю. Но это было год назад. Дом я не рассматривала, поскорее помогла маме и уехала на первом же автобусе домой. И вот сейчас, ожидая машину для переезда, я отчетливо понимала, что не хочу никуда уезжать. Но спорить было бесполезно. В доме был закончен ремонт, стояли две новые теплицы, родители влезли в кредит и купили баню. И мое нежелание ехать встречали с недоумением.

– Женька, да ты что, – удивлялся отец, – своя комната , а не эта каморка, где кошке с тобой тесно, сад, грибы, ягоды, баня. Может и розы теткины отыщем, – добавил он и захохотал. Про розы они теперь частенько вспоминали с мамой, когда не могли что-то найти.

– Миша, ты не в курсе, где ведро с торфом? – кричала мама, рассаживая помидоры.

– Аллочка, душа моя, торф там же где и розы. Поищи, – следовал ответ, и родители смеялись, так как торф был не привезен благодаря забывчивости мамы.

И вот сейчас, стоя на пороге квартиры, с котом в переноске в одной руке и чемоданом в другой, я тихо ненавидела тетку и ее завещание, которым она разрушила всю привычную для меня жизнь.

Родители конечно видели мое состояние. И предложили мне перевестись в другую школу, но я с возмущением отвергла это предложение. Хоть в этом они не стали настаивать, и я благополучно осталась в своей школе. Тем более учиться оставалось всего месяц до летних каникул.

Дом нас встретил темными окнами и распахнутой настежь калиткой. Ветер с дождем словно проверял мою психику на прочность, разметая волосы во все стороны и залепляя глаза водой. Кот истошно орал в переноске. Мама забежала на крыльцо и кричала, чтобы я несла скорее кота, так как его нужно первым впустить в дом, но кот был категорически с мамой не согласен и громко утробно урчал, забившись в самый угол переноски. При попытке мамы его оттуда вытянуть за лапу, котяра пребольно ее укусил. Мама, раздраженная сверх меры самим переездом и связанной с ним суетой, велела мне первой зайти с котом .

– Возьми переноску и заходи в дом. Выстави ее перед собой. И будет как – будто он зашел первый,– заявила мама и пихнула меня к дверям.

Тяжелые дубовые двери (и откуда только тетка взяла такие) со страшным скрипом распахнулись передо мной. Я стояла на пороге и смотрела в черное нутро дома, откуда шел слабый поток воздуха.

– Ну, давай, заходи – подбодрила меня мама.

Я сделала шаг и тут кот, который до этого просто урчал, истошно взвыл. Он заметался в переноске, и я, потеряв ориентацию в темноте, выронила ее на пол. Громкий стук об пол, завывание кота, переноска открылась, и я услышала, как мой пушистик метнулся с душераздирающими воплями из дома на улицу.

– Бестолковая животина, – мрачно сказал папа, шаря по стене в поисках выключателя.

Наконец его поиски увенчались успехом, и яркий свет светодиодных ламп в навесном потолке залил коридор.

– Наконец то, – раздраженно сказала мама, протискиваясь между мной и папой, – заносите вещи быстрее.

Родители суетливо распихивали чемоданы по сторонам, благодарили водителя, ругали кота и все на свете.

Наконец суета улеглась. Я села на дорожную сумку и с наслаждением вытянула ноги. В прихожей над дверью было небольшое окно, откуда падал свет вечерних сумерек. На улице темнело. Урчащий желудок напомнил мне, как давно был завтрак, а обед даже не начинался, благородно уступив место ужину.

– Маааам, – крикнула я в сторону кухни (или мне показалось, что там кухня) – мааааам, ты где?

В ответ мне послышались, какие тот звуки и снова тишина. Я в недоумении снова крикнула, но ни мама, ни папа не отозвались. Звенящая тишина дома пугала меня и я истошно завопила

– Маааааааамааааа!!!

– Женька! Вот ты где, – крикнула мама там близко, что я подскочила, – а мы тебя ищем по всему дому!

Я от удивления открыла рот. Как они могли искать меня по всему дому, если я сидела все это время здесь? Да и прошло совсем немного времени. Минут двадцать.

– Уже полтора часа как мы тут, разбираем вещи. Тебя не слышно не видно. Думаем ты в своей комнате…, – сказал папа.

В немом изумлении я смотрела на родителей. Каким образом пролетели эти полтора часа незаметно для меня? Как такое возможно.

– Ты наверно задремала, – добродушно ткнув меня в живот, улыбнулся папа. Его круглые румяные щеки розовели в сумраке прихожей. Он был доволен переездом, и его приподнятое настроение не могло ничто испортить, и я не стала спорить.

– Женька, ты ведь наверно хочешь увидеть свою комнату, – улыбаясь во весь рот, сказал папа.

Конечно, я хотела увидеть свою комнату, и наконец, разобрать одну из своих сумок, надеть шорты, и растянуться на кровати. Этот день начал казаться мне бесконечным, и я с большим удовольствием пошла вслед за папой. После незамысловатого, но вкусного ужина, я так рада была очутиться на своей территории. Мы поднялись по высокой, с широкими ступеньками лестнице на второй этаж. Лестница была покрыта темным лаком, и на ее перилах тускло отсвечивали светильники из коридора. Массивные межкомнатные двери родители менять не стали. Огромные, тяжелые, они с трудом поддавались даже папе. Но он справедливо полагал, что не стоит разменивать такие шикарные старинные дверные полотна на современные тонкие двери. Наконец мы подошли к моей комнате. Тяжелая дверь на мое удивление с легкостью поддалась мне. Она словно распахнулась перед нами.

– Смотри-ка, Женька. Твоя комната встречает тебя, – хохотнул отец и поставил мои чемоданы на пол, – у тебя самая лучшая комната. Здесь есть даже отдельный туалет. Мы поставили там еще раковину. Так что сможешь наводить марафет.

Папа отдернул штору и открыл окно.

– Смотри, какой вид, лес…река, – отец со свистом вдохнул воздух, который ворвался в окно, шевеля тюль. Рыжие папины усы растопорщились от удовольствия. Его мечта о своем доме сбылась. Папа был счастлив. Он постоял у окна, с грохотом захлопнул створку и обнял меня.

– Устраивайся. Теперь это все твое, – отец театрально развел руки. Я рассмеялась. Очень уж комично выглядел в тот момент мой рыжеволосый коренастый папа. Он снова меня обнял, звучно чмокнул в щеку и вышел, аккуратно притворив дверь.

В комнате еще было достаточно светло, но на улице уже властвовали майские сумерки. Я включила настольную лампу. В комнате было уютно. Большая кровать была усыпана подушками. Любовь к ним в маме неистребима. Поместился и стол, где можно сидеть с ноутбуком и делать уроки, и небольшой комод. А еще у окна стоял старинный шифоньер.

Он как-то странно смотрелся на фоне современной мебели. Огромный, трехстворчатый шкаф темно-коричневого цвета. Он стоял возле окна, но не вплотную, а на расстоянии где-то пятидесяти сантиметров. Между ним и окном на стене висела крошечная картина. Я подошла к шкафу, чтобы рассмотреть детально, но увидела самый обычный отрывной календарь. На листке значилось третье мая. Как интересно. Ведь сегодня именно третье мая. Люблю весну, а особенно май. Конец учебного года, майские жуки летают (да-да, я большой любитель их половить, хотя мама говорит, что я уже слишком взрослая бегать с метелкой по улице в погоне за этими насекомыми), березовый сок, первые одуванчики. Все – таки папа большой оригинал. Повесил отрывной календарь в такое неудобное место.

Остаток вечера я посвятила разбору вещей. Многие вещи удалось сложить в комод. Но я была бы не девочка, если бы все мои наряды благополучно вошли только туда. Вот тогда мой взор обратился к гиганту шифоньеру. Что это шкаф остался от нашей Нюшенки, не оставалось сомнений. Вряд ли мама купила бы такую громоздкую мебель сама. Я уже подошла к нему с охапкой платьев, как откуда-то раздалось мяуканье. Мой кот пришел после переезда в себя и требовал войти в мою комнату. Я бросила вещи на кровать и открыла дверь. Кот неслышными шагами вошел в спальню и громко урча, начал крутиться вокруг меня. Я потрепала его за ухом, прижала к себе и посадила на кровать.

– Посиди здесь, сейчас я закончу, и ляжем спать, – сказала я Коту, и, подхватив плечики с платьями, подошла к шкафу. Я распахнула старинные створки шифоньера, и начала развешивать наряды, когда почувствовала, как Кот пушистой шерстью трется о мои ноги. Мне стало щекотно, и я расхохоталась.

– Кот, прекрати, прекрати мне щекотно, – отскочила я и увидела Кота, сидящего на кровати. Его шерсть встала на загривке, зрачки расширились, его хвост нервно бил по покрывалу. Он утробно заурчал. Я громко завизжала и запрыгнула на кровать. Где-то внизу послышался топот. Через секунду дверь распахнулась, и в комнату ворвался папа.

Несколько минут спустя мы уже сидели внизу в кухне. Я пила теплое молоко, и пыталась доказать родителям что в комнате кто-то был. Ведь Кот тоже видел. Но в данный момент кошак спокойно спал в кресле и даже не пытался подтвердить мои слова. А мог бы поурчать для вида.

– Милая, у твоего кота стресс. Кстати, давай его хоть Васькой будем звать, а то животина бедная без имени, – крякнул папа.

– Его зовут Кот. Ему нравится,– мрачно ответила я, – папа, ты мне не веришь да? Там кто-то был.

Мама подлила мне молока.

– Хочешь, я с тобой сегодня лягу, – участливо спросила мама, – на новом месте тебе просто непривычно, может даже страшно. Папа не докрыл окно, ветерок пощекотал тебя, – все это мама говорила лаковым голосом, гладя меня по голове. Так обычно разговаривают с умственно отсталыми.

– Мам, мне шестнадцать. Не надо со мной спать, – еще больше помрачнев, ответила я, – все нормально. Мы с Котом не пропадем.

– Если что – кричи, – воинственно заявил папа, выпятив грудь, – Ори как резаная. Я спасу.

Это прозвучало так пафосно, а вид у папы был такой смешной, что я невольно рассмеялась. Ну, может мне и показалось. Вполне. С кем не бывает. Я взяла сонного Кота подмышку и пожелала родителям спокойной ночи. Они торжественно проводили меня до комнаты, мама поцеловала меня, папа потрепал по волосам. Кот уютно устроился в ногах.

– Если что ори, – подмигнул папа с порога, а мама перекрестила меня. Дверь закрылась. Мы с Котом остались одни.

Я честно закрыла глаза, укрылась почти с головой и попыталась уснуть. Через пару минут я приоткрыла один глаз и посмотрела. Через окно падал свет с улицы, где-то залаяла собака, черной громадой высился шифоньер. На столе заряжался телефон. Ничего необычного, тишина. Я почувствовала, как расслабляюсь. Мои веки стали тяжелыми, и я медленно провалилась в сон.

2.Кто здесь?

Последующие несколько дней прошли без происшествий. Я окончательно привыкла к своей комнате, к новому виду за окном, и, как сказал папа «обжилась». Вернее обжились мы все. Даже Кот. Утром седьмого мая мне позвонила моя подруга Ритка. Ритка была, как говорила мама, из категории «горшочных» друзей. Мы познакомились в яслях, сидя на соседних горшках. Потом пошли в один класс. И вот уже целых четырнадцать лет мы вместе. Для меня в мои шестнадцать это была почти целая жизнь.

– Женюха, как хочешь, но я сегодня собираюсь прийти к тебе в гости. С мороженым, кучей мороженого, – заговорщицким тоном сказала моя подруга, шумно дыша в трубку. Судя по тому, как пыхтела Ритка, она была на пробежке. Маргарита являла собой ту породу людей, которые вечно худеют и вечно хотят много и вкусно поесть. Но если кому-то очень повезло с метаболизмом, и съеденное сгорало как в топке мартена, то с Риткой этот номер не проходил. Рита была обладательницей приятных округлых форм, мягкого овала лица, без модных острых скул и впалых щек. Круглые щечки Маргариты прекрасно гармонировали с ее округлой полноватой фигуркой, но самой хозяйке доставляли массу страданий. Рита с попеременным успехом сидела на различных диетах, питалась одной гречкой, пила литрами кефир с толченой петрушкой, до потери пульса тренировалась в зале, чтобы в один прекрасный момент, заливаясь горючими слезами, наворачивать булку с творогом, макароны с сыром, и на десерт рожок мороженого. В этом была вся Рита. Хорошистка в учебе, хохотушка, и моя лучшая подруга. И вот сейчас я слышала страдальческое пыхтение, Ритка бежала никак не меньше пяти километров, чтобы вознаградить себя мороженым. Человек парадокс.

Я встретила Ритку на автобусной остановке. Моя дорогая подруга уже шла с подтаявшим крем-брюле в одной руке, в другой она несла сумку, где лежали еще парочка пломбиров.

– Гуляй, рванина, – хохотнула Ритка, демонстрируя сумку. Это была не просто сумка. Это была мини-сумка холодильник. И в ней удобно устроились пара пломбиров и торт – мороженое.

– Торт тете Алле, не могу же я прийти с пустыми руками, – торопливо объяснила она, увидев мой изумленный взгляд. Мы не спеша дошли до нашего дома.

– Ого, – воскликнула Рита, – вот это дооооом, – восхищению подруги не было предела. Дом и на самом деле был очень красивым, колоритным, построенным в немецком стиле, коттеджем.

Мы зашли в дом, я положила торт в морозилку, и повела подругу в свою комнату, попутно устроив ей экскурсию по дому. Ритка, эмоциональное и открытое существо, громко выражала свои восторги. Широкая лакированная лестница на второй этаж произвела на нее неизгладимое впечатление. Она провела по перилам рукой, и присвистнула.

– А потолок-то какой, – Риткин возглас остановил меня у дверей комнаты. Она стояла посреди коридора и смотрела наверх. Я взглянула вслед за ней на потолок и обомлела. Там был не натяжной, как во всех комнатах нашего дома, а лепнина. Ангелы трубили в трубы по углам, вился виноградник, посередине сражались силы тьмы и света. Ритка удивленно посмотрела на меня.

– Дизайнерская задумка очень …эээ…оригинальна. Это тетя Алла придумала?

Я снова посмотрела на потолок.

– Это осталось от тетушки. Родители просто наверно не успели переделать. Или не решились убрать такую…красоту, – неуверенно ответила я, рассматривая потолок. Мы прожили почти неделю, а я и не заметила этого убранства над головой. Надо вечером поговорить с мамой. Неужели ей это нравится?

Наконец мы дошли до моей комнаты. Ритка со смехом прокомментировала двери, сказав, что я вполне могу устроить вечеринку, и за такой дверью никто ничего не услышит.

– Комнатка нормальная. Места, правда, впритык,…а это что за гробина? – ее глаза округлились при виде моего шифоньера.

– Это раритет, – расхохоталась я.

– Да тут, куда ни глянь, везде раритет, – рассмеялась в ответ Ритка и выглянула в окно. И тут она увидела огромные старые парные качели в саду. Глаза подруги засверкали.

– Пойдем, пойдем на качели, бери мороженку и почапали, – торопливо сказала Ритка, хватая меня за руку. Мы сбежали вниз, взяли мороженое и пошли в сад, где распускались тюльпаны и сотни нарциссов. Родители были еще на работе, дома находиться было не так интересно, как на улице, и мы с удовольствием выбежали на воздух.

Ритка плюхнулась на качели и с силой оттолкнулась. Длинные блондинистые волосы то отлетали назад, то закрывали лицо Ритке. Подруга, зацепившись локтями за поручни качелей, умудрялась есть мороженое и громко смеяться. Наконец ее качели притормозили. Ритка слезла с них, чтобы взять пломбир.

– Жень, в июне выпускной. Ты уже знаешь, в чем пойдешь…, – Ритка слишком внимательно рассматривала мороженое, – и с кем пойдешь?

Я медленно раскачивалась, наслаждаясь мороженым. Девятый класс, выпускной…

– Я насмотрела чудесное платье. Красивое. Надо маме показать, – ответила я. Но я-то знала, что не платье интересует Ритку. Ей не терпелось о чем- то мне рассказать.

– Меня Денис пригласил идти на бал выпускников вместе, – тихо сказала Ритка, заливаясь огненным румянцем.

– Да ты что?– я вытаращила глаза. Денис был мечтой Ритки с пятого класса. Одиннадцатиклассник, гордость школы, спортсмен, отличник…, лучше наверно и не бывает.

– Ритка, солнце, я рада за тебя, – я бросилась обнимать подругу.

– Я самая счастливая, – взвизгнула Ритка, и, зацепившись за поручни качелей, она откинула голову назад так, что волосы спадали почти до земли. Ритка качнулась пару раз и вдруг перестала смеяться. Ее взгляд был направлен вверх, на второй этаж, где располагалось окно моей комнаты.

– Ты же говорила дома никого нет, – сказал она, продолжая смотреть наверх.

– Никого. Родители на работе, – ответила я, и тоже подняла глаза к окну.

– Там кто-то был, – сказал Рита, – Женя, там кто-то стоял и наблюдал за нами.

– Да ну, ты что, – нервно рассмеялась я, – это Кот. Сидел наверно на подоконнике, вот и тюль зашевелился, или ветер, дом старый…

Но по взгляду подруги я поняла, что в эти версии она не верит.

– Женька, я вспомнила, мне же еще надо в одно место успеть, – Ритка соскочила с качелей, подобрала сумку и торопливо поцеловала меня, – созвонимся вечером. Я тебе все про Дениса расскажу. Что и как. Или приедешь сама ко мне…провожать меня не надо, я очень спешу.

Я попыталась успокоить подругу, что ей показалось, и в доме никого нет, только Кот. Но Ритка нервно засмеялась, ответив, что она ни грамма не боится, и у нее на самом деле куча дел, про которые она вдруг забыла. В расстроенных чувствах я наблюдала, как подруга почти вприпрыжку бежит в сторону остановки. Встреча была безвозвратно испорчена.

Отойдя от калитки, я повернулась к дому. Красивый, обшитый белым сайдингом, двухэтажный дом внимательно смотрел на меня. Казалось, все окна рассматривают мою персону. Я кожей, каждый волоском, почувствовала этот взгляд. И поняла, что не зайду туда, пока не приедут родители. Я осознала, что страшно боюсь, и пугало меня неведомое нечто, находящееся в доме.

Прошло почти два часа, прежде чем опустились сиреневые сумерки и на улице заметно похолодало. За это время я успела порыхлить нарциссы, полить тюльпаны, поставить держатели к ягодным кустам. Все это я делала не из-за большого трудолюбия – эту работу надо было сделать еще пару дней назад, а просто потому, что зайти в дом мне было страшно. Но вскоре холод и мой желудок напомнили мне, что в доме гораздо лучше, чем на улице. Я позвонила маме, которая ответила, что приедет домой через час. И просила меня нарезать к ее приходу салат. Я с тоской положила трубку и снова посмотрела на дом. В сумерках он казался больше и еще зловещее. Я села на лавочку перед верандой и посмотрела на дверь. За дверью раздалось душераздирающее мяуканье. Голосил мой любимый Кот. Боже, он сидит весь день дома, один и голодный. Кот снова отчаянно завопил. Глубоко вдохнув, я шагнула к дверям.

– Клянусь, больше никогда не буду читать Кинга, – пробормотала я, рванув на себя дверь. От страха мои глаза непроизвольно зажмурились, я невольно задержала дыхание, и застыла на одном месте, ожидая, как все чудовища и монстры мира обрушатся на меня. Прошла наверно целая вечность, хотя на самом деле не прошло и минуты, как к моим ногам подбежал орущий кот. Он требовательно крутился вокруг меня. Я осторожно открыла глаза и посмотрела внутрь дома. Никакого Пенни Вайза, жуткого кошака из «Кладбища домашних животных», или утопленной дамы из «Сияния» в прихожей меня не поджидали. Кот побежал к дверям, зазывая меня взглядом. Я подхватила его на руки, вошла в дом и лихорадочно нащупала выключатель. Вспыхнули точечные светильники, освещая коридор. На всякий случай я не выпускала из рук Кота, а несла его перед собой как крест по всему дому. И везде включила свет, музыку и телевизор. Дома стало уютно. И совсем не страшно. Я насыпала Коту еды, и сама буквально набросилась на свой ужин.

– Все-таки у меня слишком богатая фантазия, – сказала я Коту, убирая тарелки, – сейчас нарежу салат и будем ждать родителей. Громко играла музыка, по телевизору показывали вечерние новости. Мне начинал нравиться наш дом.

3. Полет

На следующее утро я позвонила Ритке. В конце концов, надо было донести до нее, что ходить ко мне в гости совершенно безопасно. Длинные гудки сменились автоответчиком. Я разочарованно положила трубку и спустилась вниз.

– Женечка, можно попросить тебя сходить на чердак, принести связку «Бурда моден». Журналы 70-х годов! Представляешь! – мама чмокнула меня и ласково потрепала по щеке.

Я знала, почему мама просит сходить меня туда. Она страшно боится высоты. Все, что расположено выше метра над уровнем земли для мамы страх и ужас. Я уточнила, где именно лежит драгоценная связка, и пошла на чердак. У дома было туда два входа. Один внутренний, из кладовой. В потолке была вырезана прямоугольная дыра, к которой была подставлена лестница. Второй выход был через улицу. Чердачное окно открывалось, и можно было выйти на крышу веранды и спуститься по лестнице, которая была намертво приколочена к стене. Я решила опробовать оба варианта. Наверх я залезла по лестнице из кладовой. На чердаке было пыльно, через огромное чердачное окно светило солнце, и в его лучах серебрились паутинки. Я громко чихнула, и двинулась к большому сундуку, в котором и были журналы. « И зачем папа сказал маме об этой находке, – раздраженно подумала я, тщательно выбирая место, куда бы поставить ногу, – сдал в макулатуру и все. Можно подумать она будет что-то шить из этих журналов себе или вязать». Наконец сундук был найден, я взяла связку и уже хотела идти к окну, как заметила среди старых газет альбом с фотографиями. Положив подмышку журналы, я взяла еще и альбом, и пошла к выходу.

Окно открылось со страшным скрипом. Свежий воздух ворвался на чердак, всколыхнув пыль. Я неуклюже выбралась из окна и, не без труда закрыв его, осторожно двинулась к краю крыши. Лестница не особо внушала доверия, но идти обратно уже было страшно, и я приняла решение спускаться. Сначала я положила к краю альбом и связку журналов. Потом повернувшись лицом к крыше, я нащупала ногой первую ступеньку и аккуратно встала на нее. Облегченно выдохнув, я взяла в левую руку связку, а подмышку правой руки альбом и, цепляясь на хлипкие перильца, роль которых выполняла одна единственная тонкая рейка, я двинулась вниз. Пара ступенек была преодолена вполне благополучно. И вдруг произошло это…

Я оступилась. Нога соскользнула с влажной, поросшей мхом, ступеньки. Я лихорадочно попыталась вернуться на место, но с ужасом поняла что падаю. Падаю назад себя. Еще мгновение и я упаду с трехметровой высоты на спину, сломаю позвоночник и остаток дней проведу прикованной к кровати, если не умру от болевого шока здесь же, на лужайке. Все это пролетело в моей голове за доли секунды.… И вдруг какая-то неведомая сила буквально впечатала меня в лестницу. Я почувствовала, как огромная рука с невероятной силой придавила меня к деревянному спуску. Я медленно начала опускаться, с огромным трудом нащупывая каждую последующую ступеньку. Рука продолжала меня держать с такой силой, что мне начало казаться, еще мгновение, и я сольюсь с лестницей в одно целое. «Только не отпускай меня», – мысленно взмолилась я, когда почувствовала, что давление ослабевает. И тут же меня снова припечатало к лестнице так, что стало трудно дышать. Последняя ступенька и я на земле. На траву упали альбом и журналы. Совершенно обессилев, я плюхнулась рядом.

– Спасибо тебе, – тихо сказала я, глядя на лестницу, – спасибо. Теплый ветерок взъерошил мне волосы в ответ. Я улыбнулась. С этого момента я поняла, что в доме кто-то есть. И что я хочу увидеть этого кого-то.

Я все еще сидела на траве, когда мама вышла из-за дома с лейкой. Она поливала цветы и вдруг увидела меня, сидящую у лестницы. Ей хватило секунды, чтоб по разбросанным фотографиям из альбома и журналам понять, что явно что-то случилось.

– Женечка, Боже мой, ты упала, – мама бросила ко мне и начала лихорадочно меня осматривать, – ты сломала что-то, ты понимаешь, где ты? – бормотала мама, трогая мои ноги, руки, лицо.

– Мам, все хорошо, мам…Мама!!! – вскрикнула я. Мама вздрогнула и виновато улыбнулась.

– Мамуль, все хорошо. Я не упала. Просто пропустила одну ступеньку. Вот и уронила все это добро, – я кивнула на журналы, – я там альбом прихватила еще. Давай посмотрим вечером,– я обняла маму, которая готова была заплакать. Я знала, что она мне не поверила и была уверена, что я свалилась как минимум с нижней трети лестницы. И сейчас она винила себя за это. Мне стало безумно жалко маму. Она сидела рядом такая маленькая, худенькая, с огромными серыми глазами. Папа называл ее Дюймовочкой. И был совершенно прав. Я порывисто обняла маму.

– Мамусик, все хорошо. Ничего не случилось, – я чмокнула ее в нос, и мы встали, – пойдем домой. Мама подхватила журналы и альбом, я взяла пустую лейку, и мы отправились в дом.

Наступил вечер. Мне позвонила Ритка. Захлебываясь от восторга, она сообщила, что Денис подарил ей все книги саги «Сумерки».

– Я сейчас читаю вторую, могу тебе дать первую часть почитать, – радостно пропела она. Ритка долго трещала о Денисе. Столько дифирамб было спето в его честь в этот вечер, что услышь ее Денис, у него развилась бы мания величия.

– Приходи ко мне, заодно книгу принесешь, – сказала я в трубку, гладя Кота. Ритка замолчала.

– Э-э-э…, а может ты ко мне?– осторожно спросила Рита, – я …короче я боюсь, у тебя в доме кто-то есть, – выпалила она.

– Рит, у меня есть только Кот и все. Дом старый, а у тебя богатая фантазия, – ответила я, но где-то внутри я была согласна с Риткой. После эпизода на лестнице я была совершенно уверена – в доме кто-то есть. Но вот кто?

Книгу все-таки Ритка мне принесла, но принесла в школу. Праздники давно закончились, наступили будни, и подруга торжественно вытащила из своего гламурного рюкзачка увесистую книгу. Темно – синее оформление, портреты главных героев – книга производила впечатление одним внешним видом.

– Ох, Эдвард Каллен, какой же он красавчик, – простонала Ритка, протягивая мне «Сумерки»

– Почти как Денис, – съязвила я. Ритка добродушно пихнула меня в бок, и залилась краской до корней волос. Прозвенел звонок. По расписанию был урок геометрии. Но в класс вошел наш историк Альберт Ноэлевич Рубинштейн. Маленького роста, с большими залысинами, в круглых очках еврей, который обожал русскую историю. Класс радостно загудел. Альберта Ноэлевича искренне уважали и всегда с удовольствием слушали его на уроках. Он умел рассказать так, как будто все это мы увидели своими глазами или были непосредственными участниками событий. Он широко разулыбался и разрешил садиться.

Уроки пролетели незаметно. С урока истории мы вышли возбужденные, и почти всю перемену обсуждали внутреннюю политику Екатерины II. Только наш историк мог так увлечь, что даже на перемене хотелось поспорить с оппонентом, которого мастерски выбирал тебе Рубинштейн, которого кстати за глаза звали Рубином, и доказать во что бы то ни стало свою точку зрения.

Закончился учебный день. Мы с Риткой дошли до остановки, я поклялась, что сегодня же начну читать «Сумерки» и позвоню ей обменяться впечатлениями.

Дома никого не было, если не считать Кота, который сонно потягивался на кухонном диванчике. Я съела банан и пошла к себе в комнату, прихватив рюкзак и Кота. Кот блаженно растянулся на моей кровати. Я подложила себе под спину одну из миллиона подушек, взяла стаканчик с мороженым и погрузилась в чтение. Я прочитала наверно страниц десять, когда краем глаза увидела, как занервничал Кот. Он приподнялся, навострил уши, и уставился в одну точку. Я погладила его по спине, не отрываясь от книги. Начиналось самое захватывающее, и на Кота не хотелось отвлекаться. Я продолжала читать, когда кот под моей рукой начал дрожать мелкой дрожью, а на его загривке начала подниматься шерсть.

– Успокойся, там мыши, – прошептала я, потрепав его по голове, и перелистнула страницу. В этот момент Кот заурчал еще сильнее, и я, наконец, подняла глаза и увидела ЭТО.

4.Битва

От шифоньера по полу растекался плотный сизый туман. Он клубился, поднимался все выше, и напоминал дым, который пускают на танц – поле. Туман медленно приближался к кровати. Кот утробно заурчал, прижал уши к голове, выгнул спину и нервно бил себя хвостом по бокам. Я почувствовала, как липкий страх заползает в душу при виде странного явления. Буквально вжавшись в стену, я наблюдала, как таинственный туман движется все ближе. Кот взревел, размахивая передними лапами. Его зрачки расширились, заполонив всю радужку глаз. Туман лизнул край одеяла. Мои нервы не выдержали, я попыталась закричать, но голосовые связки парализовало страхом. Вместо крика я издала слабый писк. Ужас объял все мое существо. Я каждым волоском на коже чувствовала опасность, исходящую от тумана. Белый, как молоко, он начал обволакивать кровать, приближаясь к ногам. На поверхности тумана я увидела бурые, похожие на запекшуюся кровь, пятна. Они были влажными и исходили капельками, которые капали мне на постель со странным чавкающим звуком. От капель начали отпочковываться тонкие струйки, похожие на жирных червей. Они медленно поползли ко мне. Я вскочила, прижимаясь к стене, леденящий душу страх сковал меня. Некуда бежать. Некого позвать на помощь. Только я, Кот и этот кошмар на яву.

– Помоги мне, – осипшим от страха голосом прошептала я, – помоги

Я не имела понятия, кого я прошу помочь. Я знала, что есть неведомая сила, способная на это. Я верила в это. И вдруг события начали развиваться со стремительной скоростью. Туман, словно замер. Откуда – то потянуло холодом. С грохотом распахнулось окно от внезапного порыва ветра, и я поняла, что в комнате есть кто-то еще. Туман резко отступил от кровати. Посреди комнаты стоял огромный медведь. Оскалив пасть, он встал на задние лапы и ударил по мерцающему кровавыми пятнами туману. Туман взвился вверх, превратившись в тонкий столб дыма, вихрем обвился вокруг медведя, сжимая его пасть. Страшный рев прокатился по моей спальне. Забившись в угол, я наблюдала битву между зверем и кошмарным кровавым туманом. Я видела, как завыл медведь, раздираемый странной субстанцией, как полетели во все стороны куски шифоньера, как отдирая от себя дым, медведь швырнул его в сторону окна, которое разбилось на мелкие осколки, разрезая мне руки, шею, лицо. Истекая кровью, я увидела, как туман наползает на животное, тонкими белыми щупальцами опутывая его. Страшный рев медведя перешел в утробное рычание. Медведь из последних сил рванулся из силков, которыми опутал его призрачный спрут, из его плеча хлынула кровь, но в этот момент туман вдруг начал бледнеть, его щупальца слабеть. Последний рывок и животное оказалось свободно. Туман медленно уползал куда-то под разбитый шифоньер. Медведь, тяжело дыша, смотрел вслед уползающему туману. Его громкое дыхание эхом отдавалось в моей голове. Я, не дыша, смотрела на огромную лохматую черную спину. Вдруг он резко встал на задние лапы и развернулся ко мне. Наши глаза встретились. Мое сознание не выдержало и я отключилась.

– Женя, Женечка, ты меня слышишь? – кто-то тряс меня за плечо. Я с трудом разлепила глаза. Страшная слабость не давала мне возможности даже приподнять голову. Я зажмурилась от яркого света, ударившего мне в лицо. Надо мной склонился папа.

– Жень, может, спустишься покушать? – участливо спросил папа.

– Все разбито да? – спросила я, с трудом сглотнув.

– Что разбито, о чем ты? – удивленный голос папы вернул меня в реальность.

Я приподнялась на кровати, ожидая увидеть разгромленную комнату, но к моему изумлению в моей спальне все было по-прежнему. Совершенно целый шифоньер стоял на своем месте, окно без единой царапинки, даже книга лежала рядом. Папа с тревогой наблюдал за мной. Он приложил широкую ладонь к моему лбу.

– Господи, да ты вся горишь, – воскликнул он, – Алла, иди сюда. Женя заболела.

Остальное я помнила с трудом. Я слышала торопливые шаги мамы, ее руки, вставляющие мне подмышку градусник, как она прошептала «сорок и пять…Миша, срочно скорую». Я почувствовала, как мне сделали укол, что-то тихо говорили маме, как запахло спиртом и еще чем-то резким. Сквозь лихорадящую меня дрожь я ощутила, как ко мне прижимается Кот, и начинает тихо мурчать. Всю оставшуюся ночь я провела в забытьи, иногда просыпаясь, чтобы тут же заснуть. Где-то далеко за полночь я почувствовала, как меня начинает трясти. Крупная дрожь сотрясала все тело. Я поняла, что снова поднимается температура, но встать или позвать маму сил не было. Заболел левый бок, вероятно пошло побочное действие от лекарств. Мне было так больно и так тяжело, что от бессилия я тихо заплакала. Вдруг я почувствовала как на кровать кто-то сел.

– Мама, мне больно, – прошептала я, всхлипывая.

Стало невыносимо жарко, и я откинула одеяло. Прохладная рука легла мне на спину. Я ощутила, как постепенно уходит боль, как проходит дрожь. Меня окутывал сон. Рука медленно погладила меня по спине. Боль растворилась. Я заснула.

Меня разбудил Кот. Он самым бесцеремонным образом топтался по мне, нюхал мое лицо, шершавым языком пытался лизать мой нос. Я осторожно села в кровати. Голова слегка кружилась, но ни жара, ни боли не было. Я встала и подошла к зеркалу, ожидая увидеть царапины на лице. Но к моему удивлению и облегчению на лице не было ни единого пореза или иного повреждения.

– Неужели мне все это приснилось, – пробормотала я, посмотрев на Кота. Он с важным видом занимался утренним моционом и ничего не ответил мне. Грациозно задрав заднюю лапу, мой кошак самозабвенно чистил шерсть на животе, и совершенно был не настроен на общение. После утренних гигиенических процедур я оделась, и уже было собралась спускаться вниз, когда меня посетила мысль заглянуть под шифоньер. Но только стоило мне опуститься на колени, как дверь комнаты распахнулась, и вошел папа.

– Женька, что с тобой? Опять плохо? – папа рывком поднял меня.

– Все хорошо, заколку ищу, – улыбнулась я. Папа потрогал мой лоб, велел высунуть язык. С важным видом осмотрел мое горло.

– Это надо было так заболеть. Почти все выходные провалялась, – покачал головой он, – врач сказал ОРЗ.

– Ночью температура была опять…, – сказала я.

– Милая моя, а мы так перенервничали, что спали как сурки, – расстроился папа, – у мамы натуральный срыв был. И я уснул…

Я во все глаза смотрела на папу.

– Никто разве не приходил ко мне? – осторожно спросила я.

– Нет, – виновато сказал папа, – тебе так плохо было? Старые мы клячи, – папина рыжая шевелюра растопорщилась на голове и мелкие кудри смешно покачивались в такт папиным словам. Он был очень расстроен. Но ведь я явственно чувствовала чье-то присутствие рядом. Если это был ни один из родителей, то кто?

На следующий день мама с папой потащили меня к врачу, который подтвердил, что я абсолютно здорова и могу посещать школу. Ведь скоро ОГЭ и выпускной. Доктор посоветовал больше времени проводить на воздухе, питаться фруктами, и не нервничать. Мне эти советы показались дурацкими. Мне шестнадцать лет, от слова «экзамены» начинает трясти, выпускной не радует, ведь я туда пойду одна, в отличие от Ритки и других девчонок в классе. Внешностью похвастаться не могу на фоне моих одноклассниц, и после ОГЭ лето скорее всего проведу на грядках. Да, перспектива провести каникулы в огороде меня прельщала меньше всего.

– Тебя ждут чудесные каникулы, так что, деточка, береги здоровье, – доктор размашистым почерком подписал справку и вручил ее мне.

– Ага, чудесные, – кисло улыбнулась я. «Такие же чудесные, как диарея», – мрачная мысль пролетела в голове.

5.Море желаний

После посещения поликлиники мама предложила сходить в кафе, а потом пробежаться по магазинам. Ходить хвостом за мамой я не горела желанием и принялась лихорадочно соображать, чтобы придумать такого, дабы увильнуть от этой повинности на законных основаниях. Но на мое счастье, мама заметила мою мрачную физиономию и растолковала ее выражение по-своему.

– Выглядишь ты неважно. Возвращайся лучше домой, полежи. Там на кухне куриный бульон на плите. Поешь обязательно. Я постараюсь поскорее приехать домой, – мама поцеловала меня, высадила у дома и уехала по делам.

Я облегченно выдохнула, помахала маме вслед и направилась к веранде. Но у самого дома меня ждал сюрприз. Папы не было, а у меня не оказалось ключей. Я растерянно стояла у дверей и соображала, что делать дальше. Пошарив под скамейкой в надежде найти запасной ключ, я разочарованно села, ничего не найдя под ней кроме жухлой травы и муравьев. В тюльпанах что-то зашуршало, и через секунду оттуда вынырнул Кот. Он с радостным мурчанием потерся о мои ноги и зазывно глядя на меня, побежал к дверям.

– Ничего не выйдет, у нас нет ключей, – сказала я Коту, ругая себя за свою забывчивость.

Я подняла глаза к своему окну и тяжело вздохнула. Сидеть на скамейке совсем не интересно, а домой до приезда мамы или папы нам не попасть. Конечно, я могла бы позвонить маме, но отрывать ее от дел и выслушивать о том, какая я невнимательная не хотелось. Оставалось только ждать.

– Если бы дверь открылась. Как бы было хорошо, – пробормотала я, накручивая на палец травинку.

Кот заголосил у веранды и вдруг…

Он просунул лапу в щель! Дверь с тихим скрипом отворилась. Я не поверила своим глазам. Дверь была только что заперта. Я сама это проверила, дергая ее. Кот ловко просочился в приоткрытую дверь и скрылся в недрах дома. Я встала со скамейки и тихонько приблизилась к крыльцу. Дверь широко распахнулась, словно приглашая войти.

– Как такое возможно? – я тихо спросила сама себя.

Несколько мгновений я продолжала стоять у крыльца. В голове прокручивались одно за другим объяснения насчет происходящего.

– Дверь была не закрыта, – громко сказала я, – папа забыл запереть ее. А я ем мало каши, вот и не открыла с первой попытки.

Ну конечно. После болезни я ослабела, вот и не смогла сдвинуть тяжелое дверное полотно. Я облегченно выдохнула и вошла в дом.

На плите стоял чайник и кастрюля с бульоном.

– Кот, я сейчас схожу переоденусь, и разогрею бульон, – сказала я Коту, и громко топая, пошла наверх. Быстро, как только позволяли узкие джинсы, я сняла их с себя, надела шорты и побежала вниз. Я вязала чашку, и открыла кастрюлю. Пар ароматным облачком вырвался из-под крышки. Бульон был горячим! Я впала в ступор. Мама сварила его ранним утром. Он давно успел остыть. Но сейчас, словно предупреждая мои желания, некто разогрел мне суп, и открыл дверь. Я обвела взглядом кухню. Тишину дома нарушали лишь пение птиц за окном и чавканье Кота у миски.

– А если мне захочется мороженого, оно тоже материализуется?– задумчиво посмотрев на холодильник, пробормотала я. На всякий случай, дабы проверить теорию, я подошла к холодильнику и заглянула в морозилку. Нет, там ничего не было. Лишь замороженное мясо, зелень и прочая мороженая снедь.

– Жаль, ну хотя бы конфетку, – вздохнула я, садясь за стол.

Я включила телевизор, села обедать, но меня не покидало чувство, что за мной кто-то наблюдает. С ложкой во рту я несколько раз оборачивалась то кухонным дверям, то к холодильнику. Ощущение цепкого, зоркого взгляда не оставляло ни на минуту. Я краем глаза наблюдала за Котом, который периодически вздрагивал у своих мисок, поднимал морду и прислушивался. Прислушивалась и я, но в отличие от Кота ничего не слышала.

С чашкой горячего чая я поднялась в свою комнату, включила ноутбук и уже собралась насладиться шоколадом, который лежал у меня с прошлых выходных, когда вспомнила, что не выключила телевизор.

Я быстро сбежала в кухню и резко остановилась перед столом. На столе лежал пакет с конфетами! Но всего пять минут назад его там не было. Я это точно помню. Я вытащила конфету и повертела в руках. Птичье молоко – мои любимые вкусняшки. Наверно, это купила мама, а я просто не заметила. Я взяла несколько штук, выключила телевизор и поднялась к себе.

Я заметила это сразу, как только вошла. Веточка черемухи лежала на моем письменном столе.

Я медленно села на кровать, во все глаза, рассматривая белую гроздь. Сомнений не было никаких. Кто-то впустил меня в дом, разогрел бульон, подложил конфеты, а теперь еще и цветы. Я огляделась. Что за силы здесь обитают? И почему я не боюсь?

Вечером я позвонила Ритке.

– Завтра приду в школу. Какая то инфекция. Температура зашкалила. Дошло до галлюцинаций, – мрачно сказала я, хотя где-то в глубине души не была уверена, что мне привиделось.

Ритка на другом конце провода заливисто рассмеялась. В ход пошли шуточки про грибы, траву, и дикую природу кругом. Потом пошел разговор на любимую тему. Денис Чайка. Из разговоров Ритки мне начинало казаться, что я знаю Дениса лучше него самого.

– Я так влюбленааааа, – протянула Ритка, – он такой хороший. Он мой мужчина.

– Ты с ним это самое?– осторожно спросила я.

– Нет, но очень хочу, – прошептала в трубку Ритка, – я готова к этому. И думаю все случится на выпускном.

– С ума сошла? А если забеременеешь? – мне страшно не понравилась Риткина идея. Я села на пол у кровати и начала стирать лак на ногтях.

– И вообще сама подумай, а вдруг он не тот человек, который…Рита, я перезвоню, – пробормотала я, торопливо отключив телефон. Под шифоньером что-то лежало. Я встала на четвереньки и попыталась разглядеть, что же именно это было. Чтобы достатьстранный предмет, я взяла палку селфи. Рукой лезть под недра шкафа было страшно. Нет, понятно, что крокодил там вряд ли сидел, но все-таки…после того, что мне так реалистично приснилось, пихать руки в щели я не стану. Как и кричать в темноту «Здесь есть кто-нибудь?».

– Темно, черт побери, – пробормотала я, и включила фонарик на телефоне, просунула палку и зацепила предмет. Через несколько секунд в моих руках …был кусок черной длинной шерсти, испачканный бурой жидкостью. Я в полном ступоре рассматривала свою находку. Перед глазами вновь встал разъярённый медведь.

– Кот, это…это было на самом деле? – внезапно пересохшими губами спросила я.

Кот вытянулся на кровати и мяукнул.

Я села на кровать рядом с котом. Может это кусок старой шубы? Я повертела в руках свою находку, понюхала. Пахло сырой шерстью. Может поискать в интернете. Ведь обычно в фильмах всю информацию находят в сети. Я подошла к ноутбуку и забила в строку поиска «оборотень»…, потом «вурдалак»…, потом «кровавый туман».

– Блин…проще сразу задать поиск «галлюцинации»…, пробормотала я. Утробное урчание Кота не сразу привлекло мое внимание.

– Кот, ты понимаешь, все сводится к тому, что у меня едет крыша, – сказала я Коту и тут увидела как моя любимая животина, выгнув спину, стоит на кровати. Его шерсть вздыбилась, уши прижаты к голове…Я медленно повернулась к шифоньеру. И я увидела то, что видел вот уже несколько дней мой Кот.

6. Знакомство

У шифоньера стоял высокий мужчина. Скрестив руки на груди, он с интересом наблюдал за моим Котом. Светлые русые волосы до плеч, словно сильно выгорели на солнце, густая, короткая темно-русая борода. Странная, похожая на кожаную, черная одежда. Она тускло мерцала в сумерках комнаты. Он перевел взгляд на меня. Наши глаза встретились. Несколько секунд он продолжал смотреть и вдруг, на его лице отразилось изумление.

– Кто ты? – выдохнула я.

В глазах мужчины изумление сменилось смятением, когда я, совершенно не чувствуя страха, подошла к нему вплотную. Если это галлюцинация, то при ближайшем рассмотрении он исчезнет. Он оказался не просто высоким, а огромным. Моя макушка была где-то в районе его груди. Задрав голову, я посмотрела в его глаза. Огромные, опушенные длинными ресницами, они были невероятного синего цвета, но вместе с тем казалось, в них переливались, все оттенки радуги. Я с любопытством рассматривала его лицо, правильной формы нос, но больше всего меня поразили глаза. Необыкновенные. Синие. В них словно плавилось и переливалось золото. Красные и оранжевые искры полыхали в глубине этих невероятных очей. Я перевела взгляд на его шею, грудь, мощные плечи. На нем была странная, черная как ночь, накидка с капюшоном, переливающаяся стальным цветом. Я протянула руку, чтобы убедиться в полной эфемерности моего видения. Я ожидала, что мои пальцы просто пройдут сквозь пришельца. Но моя рука наткнулась на живую плоть. Он вздрогнул.

– Не надо, мне больно…, – тихий низкий голос прозвучал так неожиданно, что я вздрогнула и резко отскочила.

Только через сотую долю секунды я осознала.

– Ты настоящий? – страх начал заползать внутрь меня. Я попятилась к своему письменному столу.

–К-кто ты? – осипшим голосом спросила я.

Высокий блондин оттолкнулся от шифоньера и подошел ко мне.

– Не бойся меня. Я не причиню тебе зла.

Тут в свете настольной лампы я увидела на его плече рану, которая была видна через тонкую мерцающую ткань. Я сжала от страха кулаки, и вдруг ощутила во вспотевшей ладони кусок шерсти.

– Ты нашла часть дугтуя, поэтому смогла увидеть меня, – он протянул руку и раскрыл ладонь, – отдай его мне.

Трясущейся рукой я сунула ему в раскрытую ладонь кусок шерсти.

– Спасибо, – он отошел обратно к шифоньеру, – не бойся меня, я не причиню тебя зла, – снова повторил он и шагнул в пространство между шкафом и окном. Туда, где висел отрывной маленький календарь. Листки с которого я никогда не отрывала. Но на нем менялись даты…

Что это было? Кто он? Я плюхнулась на кровать. Откуда рана на его плече. Что за странный кусок шерсти я нашла.

– Женя, у тебя сейчас лопнет голова, – мрачно сказала я сама себе, – в твоей комнате творятся странные вещи…кто это был?

Я подскочила к шифоньеру. Заглянула под него и под кровать, протиснулась в проем между окном и шкафом. Сняла календарь.

– Пааааап, – я буквально скатилась с лестницы, – пап! Где ты взял такой календарь?

Я сунула под нос удивленному отцу отрывной календарь на белой подложке. Папа нацепил очки и внимательно рассмотрел его.

– Я не вешал тебе ничего. Может мама? – он спустил очки на кончик носа и посмотрел на меня, – что случилось? Ты какая-то возбужденная.

– И ты не отрываешь листки с него? – чувствуя себя последней дурой, спросила я.

– Нет, конечно, – покачал головой папа, – а что не так с этим календарем? Может от Нюшеньки осталось?

– Ничего…ничего. Все нормально, – улыбнулась я, – просто нашла его за шкафом. Думаю, может ты его повесил.

– Нет…Женечка, с тобой точно все хорошо?– крикнул папа мне в след, так как я быстрым шагом пошла наверх

– Все нормально, папуль, – крикнула я, забегая на второй этаж. Я подняла глаза. Потолок. Лепнина. Странные фигуры…от игры света и тени казалось, они начинают двигаться, сражаться не на жизнь, а на смерть…

– Да что здесь происходит, – пробормотала я, – дернув на себя дверь в свою комнату. Я бросила календарь на стол и взяла телефон. Рассказать Ритке? Нет, еще растрезвонит кому-нибудь. Я отбросила трубку и задумчиво посмотрела на шкаф. В нем висит одежда. Никакой Нарнии там нет. Ну, а вдруг…Я подкралась к шифоньеру и резко открыла створки…

Платья, куча моих платьев висели на вешалках. Туфли, сапоги и прочие радости девчачьей жизни. Все.

– Я хочу увидеть тебя снова, – громко сказала я шифоньеру. На всякий случай я повторила просьбу в каждую полку и в проем между окном и шкафом. Но ответа не получила. Ни в это вечер. Ни в следующие. Только календарь, который висел утром на прежнем месте, дал мне понять, что я не сошла с ума, и в доме идет еще какая-то жизнь. И что это за жизнь, я решила выяснить во что бы то ни стало.

Прошло несколько дней. Я сдавала экзамены. Нервное напряжение в доме и школе зашкаливало. Каждый вечер мы созванивались с Риткой, которая то плакала в трубку, то смеялась, то вообще была в мрачном расположении духа. Она собиралась идти в десятый класс, как впрочем, и я. Но, как и я не была уверена в успешных оценках.

– Ты дочитала «Сумерки», – устало спросила подружка. Она поссорилась с Денисом, впала в депрессию, и я слышала, как на другом конце провода она жует что-то явно не полезное. Рита заедала стресс.

– Сегодня буду читать, с этими экзаменами скоро с ума сойду, – ответила я.

– Если бы Денис был хоть немного таким, как этот Эдвард. Благородный, красивый, смелый. Денис только красивый, – подружка прерывисто вздохнула, – ненавижу его, – добавила она.

–Ничего, вы еще помиритесь, – я попыталась ее утешить, но безуспешно.

Я уже закончила разговор с Риткой, когда Кот резко подскочил. Его шерсть поднялась, он прижал уши и начал нервно стучать хвостом.

–Опять птицы, – сказала я и погладила его по напряженной спине. Кот уже несколько дней подряд охотился за птицами, которые садились на подоконник. Потом взяла книгу и уже погрузилась в чтение, когда Кот взвыв, бросился под кровать. Я выронила книжку и подняла глаза.

– Они другие, – сказал незнакомец, прислонившись к шифоньеру, – они совершенно другие. Его странный низкий голос завораживал. Я должна испугаться или нет? Я быстро вскочила с кровати и подошла к нему.

– Кто ты? – он был настолько высоким, что я буквально задрала голову вверх, – ты иллюзия, я разговариваю сама с собой или ты настоящий? – снова сказала я.

– Меня зовут Дивен. Я хранитель этого дома, – он улыбнулся. Лучше бы он этого не делал. Его глаза засверкали, лицо и без того миловидное, стало просто невероятно красивым.

– Хранитель? – я нахмурилась.

– Люди нас зовут домовыми, – улыбнулся он снова.

– А другие кто? Ты сейчас сказал, что они другие, – совершенно сбитая с толку спросила я.

Пришелец подошел к кровати и указал на книгу.

– Вампиры. Они другие.

– Какие они? – осторожно спросила я. Он посмотрел на меня сверху вниз, и его лицо стало серьезным.

– Лучше тебе не знать, – ответил он и шагнул к шкафу.

– Подожди, – вскрикнула я и схватила его за руку. Он резко повернулся и удивленно посмотрел на мою руку, державшую его ладонь.

– Ты на самом деле домовой? – с сомнением спросила я, – ты выглядишь совершенно не так…

Он улыбнулся снова.

– Почему? Ты знаешь, как они выглядят?

– Ну,…маленькие, черные, с бородой, – он снова широко улыбнулся, – ну ты с бородой и все такое.…Но ты не страшный и я должна спросить тебя к худу ты или к добру явился…

Он громко расхохотался.

– Тише! Ты хочешь, чтоб родители прибежали? – испугалась я.

– Женя, ты смешная. Я наблюдаю за тобой уже давно, и ты очень мне нравишься. Я к добру, – едва сдерживая смех, ответил он.

– А почему я тебя вижу? – задала я резонный вопрос.

Веселые искорки в его невероятных синих глазах засверкали еще ярче.

– Женя, ложись спать, – он аккуратно высвободил свою руку.

– Дивен, – окликнула я его, когда он шагнул к шифоньеру. Он обернулся. Яркие глаза полыхали красными искрами. Но мне было совсем не страшно.

– Это ты спас меня от тумана? – я нервно теребила край футболки. Он не ответил. Легкое дуновение воздуха и я была в комнате одна.

Стоит ли говорить, что я потеряла покой. Я вставала утром с мыслью о странном незнакомце, и ложилась спать с ней же. Любой скрип или скрежет в доме я принимала за него. Домовой…не может этого быть. Я перерыла весть интернет в поисках описания домового. И везде вылезали картинки одна другой страшнее. Но все источники придерживались одного мнения – домовой это хранитель. Он охраняет дом и людей, живущих в нем.

«Домовой выбирает для себя место обычно в глухом месте дома, где может свить гнездо, не опасаясь быть обнаруженным» – гласил один из сайтов.

Я с сомнением посмотрела на шифоньер. Гнездо? Свить? Этот викинг и вить гнездо? Я вас умоляю. Мне, почему то, представился Дивен в гнезде. Гнездо непременно в шифоньере, под платьями. Я расхохоталась.

«Домовой любит угощения. Необходимо ставить ему блюдечко молока и вазочку конфет» – еще нелегче. Значит к шифоньеру, где он свил гнездо, мне надо притащить блюдце с молочной продукцией. При его габаритах вряд ли блюдечко молока его насытит. И вазочкой конфет тут не отделаешься.

«Перед отходом ко сну читайте «Отче наш» и перекреститесь. Вся скверна уйдет из дома, домовой будет доволен» – еще одна ценная идея. Я закрыла браузер и посмотрела на шкаф. То, что именно туда уходит Дивен, я была уверена. Дивен…разве у домовых бывает имя? Я снова включила интернет. Славянское женское имя Дивна. Мужского такого нет. Может я ослышалась…

Перед сном я решила провести все манипуляции, о которых прочитала в сети, и которые не показались мне слишком абсурдными. Для этого мне понадобилось молоко, блюдце, конфеты и хлеб. Где-то еще было написано про шапку и валенки, но я решила ограничиться пока первым вариантом. Я тихонько спустилась на кухню, и осторожно открыла холодильник. Вскоре у меня в руках оказался пакет молока, эмалированная миска, кусок хлеба и пакет с конфетами. Я сложила добычу в миску и уже собралась идти, как в кухне зажегся свет и вошел папа. Он удивленно смотрел на меня.

– Женечка….ты…эээээ….проголодалась? – брови папы полезли вверх, когда он разглядел содержимое миски. Отец выразительно посмотрел на часы, которые показывали двадцать три часа, а потом перевел взгляд на меня.

– Пап…я ночью просыпаюсь от голода. Кот тоже. Сейчас еще спать не собираюсь, ужин был давно…, – интонациями Бараша ответила я, прекрасно понимая как по дурацки выгляжу. Но не могу же я сказать папе правду. Что это угощение для домового.

– Так покушай здесь, – папа участливо посмотрел на меня, – давай я тебе яишенку сварганю. С сальцом?

– Да ты что, папа! Какая яишенка! – воскликнула я, – мне и этого хватит, – я выразительно потрясла миской. Молоко весело забулькало в пакете. Я чмокнула папу в щеку и, прижимая к себе миску, под его сочувствующим взглядом, поскакала в свою комнату.

Итак, у меня была миска, наполненная молоком, кучка конфет, хороший кусок хлеба. Я поставила это все между шифоньером и окном. Поближе к отрывному календарю. Конфеты рассыпала рядом с миской, куда налила молока. Кот с интересом обнюхал приготовленное угощение, но молоко пить не стал, как впрочем, и хлеб есть тоже. Это даже к лучшему. Если молоко к утру пропадет, я хотя бы не буду подозревать Кота. Он с кошачьего детства, почему то брезгует им. Я приняла душ, переоделась и легла в постель. Надо добавить, ко всему прочему у меня добавился еще один пунктик. Я стала стесняться раздеваться в комнате. В пустой комнате. Где со мной только Кот! Но я переодевалась теперь исключительно спиной к шифоньеру или вообще под одеялом. Я погасила свет, Кот уютно угнездился у меня в ногах и я уже начала дремать, как внизу услышала грохот.

Надо ли говорить, что меня как ветром сдуло из кровати, и через пару секунд я стояла уже внизу, где встретилась с родителями. Мама в ночной сорочке, папа в одних семейных трусах и всколоченной шевелюрой. Мы стояли внизу в коридоре и не могли понять, что за шум нас поднял из постелей.

– Миша, мне страшно, – прошептала мама, – что это было? Может кто-то забрался в дом?

Мы придвинулись поближе к папе, хотя я понимала, что вряд ли он сможет нас защитить от злоумышленника, если таковой был в доме. Папа же, выпятив живот, расправил плечи, и смело пошел проверять кухню. Через пять минут был обследован весь первый этаж. Следом и второй. И нигде ничто не указывало на источник шума.

– Словно разбилось стекло, – пробормотал папа и озадаченно почесал затылок,– что это могло быть?

Родители так и не поняли, откуда исходил шум, а вот я начала подозревать. И под подозрение попал наш хранитель.

– Это был ты?– спросила я у шифоньера. Молоко и конфеты лежали на прежнем месте, как и хлеб. Я открыла створки шкафа и повторила вопрос.

– Дивен, пожалуйста, мне надо поговорить, – я протиснулась к отрывному календарю и повторила просьбу. Для пущего эффекта я постучала в стену и поскреблась в шифоньере по стенкам. Ответом мне было молчание. Я села на кровать и продолжала сверлить взглядом свой шкаф, но мой викинг (так я его про себя называла) так и не появился.

Последующие несколько дней я исправно проверяла молоко и конфеты. Но конфеты лежали не тронутые, а молоко благополучно скисло. Крепкий запах проквашенного молока заполнил комнату, и мне пришлось его вылить. Но я упорно решила не отступать. И вновь наполнила миску.

– Ты себе не представляешь, как я счастлива, – буквально визжала в трубку Ритка. Мы благополучно сдали русский язык, и счастью не было предела.

– Пошли вечером на дискотеку, – предложила подруга, весело чавкая чем-то вкусным мне в ухо, – а то надо расслабиться.

– Ты одна пойдешь? – вяло спросила я, так как знала, что Ритка нарисуется с Денисом, а мне как обычно придется возвращаться одной.

– С Денисом, – пробормотала Ритка, и с еще большим усердием принялась жевать, – пошли. Что дома сидеть.

– Не очень мне хочется, если честно, – ответила я и посмотрела в окно. За окном третий день шел противный мелкий дождь, – иди без меня. Я дома останусь.

Ритка разразилась тирадой о моем домоседстве, пригрозила не дружить, но, в конце концов, оставила меня в покое. Скоро выпускной. Для меня чистая формальность. И я всерьез думала, а стоит ли мне идти. Но родители были непреклонны. Половина ребят моего класса уходит из школы, и просто необходимо посетить данное мероприятие. Я бы наверно еще долго продолжала унывать, если бы мой взгляд не упал в проем между шкафом и окном, где были оставлены молоко и конфеты. Конфет не было! Я подскочила с кровати и бросилась к шкафу. Да, ошибки быть не могло. Конфеты исчезли! Я заглянула под шкаф. Там было тоже пусто, не считая нескольких комков пыли.

– Кот! Наш домовой съел конфеты, – ликующим тоном сообщила я своему кошаку. Но вскоре мое ликование сошло на нет. Ну, пропали конфеты и что? Я преследовала другую цель. Я хотела увидеть хранителя. Своего викинга. Интересно, а как бы помогли мне в этом конфеты? Или молоко? Или я собиралась узреть с аппетитом жующего конфеты Дивена около шкафа? Я нахмурилась. Мой план потерпел фиаско. Хотя будь честна с собой, Евгения Михайловна. Плана и не было. Но это поправимо.

7. Кто ты?

Приближался выпускной. До семнадцатого июня, когда и должен был быть самый волнительный день, к которому мы шли девять школьных лет, оставалось две недели. Мы почти закончили сдавать экзамены. Оставался всего один. Но не это меня заботило в тот момент. Уже неделю я из рук вон плохо готовилась к экзамену, мало спала и почти не ела. Под глазами пролегли синие тени. Лицо и без того худое, осунулось еще больше. И я перестала без особой надобности подходить к зеркалу. Ритка только завистливо вздыхала, глядя на меня.

– Ну почему у одних от стресса аппетит пропадает, причем у тех, кому бы надо поправиться. А у других, и без того толстых, – Ритка выразительно ущипнула себя за живот, – аппетит еще больше становится. Она в очередной раз начала худеть, но на нервной почве не могла перестать есть. Ее постоянно жующая мина иногда раздражала меня, но я страдальчески терпела ее чавкание мне на ухо.

– Я тебя понимаю, экжамены это штреш, – с полным ртом пыталась говорить Ритка. Мы сидели в моей комнате и готовились к сдаче. Но все мои мысли витали вокруг шифоньера и моего хранителя. За последние дни я перепробовала массу методов выманить его. В ход шло молоко, конфеты, хлеб, пицца. Я поставила к стене табурет, в надежде, что он запнется за него, если выйдет оттуда. Я дошла до того, что расставила мышеловки, надеясь, что он угодит в них. Но все безрезультатно. Он словно исчез. Исчез насовсем.

В доме несколько раз где-то что-то падало, даже билась сама по себе посуда, Кот иногда урчал и истошно маяукал. Но я начала подозревать, что мой котяра просто загулял, и на всякий случай накапала ему контрацептивных капель. В доме было настолько спокойно, что даже трусливая Ритка не побоялась прийти.

Все изменилось в один вечер.

Я в очередной раз насыпала конфет к шкафу и поскреблась в стену.

– Дивен, мне надо поговорить, – тихо сказала я

– С кем ты разговариваешь?

Громкий голос папы заставил меня подпрыгнуть на месте. Он с удивлением рассматривал табурет, мышеловки, молоко, конфеты. А еще я приволокла валенки и шапку, которые нашла в кладовой. Его глаза стали огромными и казалось еще чуть-чуть, и они выпрыгнут из орбит. Но этому процессу явно мешают папины очки.

–Женечка, что происходит? – папин голос был каким-то странным. Он во все глаза смотрел на меня, словно видел впервые.

– Женя, ответь мне…, – папа вопросительно смотрел на меня.

Я вылезла из проема между шкафом и окном и пожала плечами.

– Ничего не происходит, все хорошо, – я улыбнулась, но улыбка получилась кривоватая. Мой мозг работал в авральном режиме. Что бы такого нагородить папе, чтоб он точно поверил. Папа несколько мгновений рассматривал меня, потом погладил по голове.

– Все будет хорошо, моя крошка, – он чмокнул меня в лоб и вышел.

Немного позднее, когда я спустилась в кухню к ужину, в моей голове уже был готов четкий план, что сказать и как объяснить родителям свое поведение. Но к моему удивлению папа сделал вид, что ничего не произошло, а мама даже излишне ласково разговаривала со мной. Папа много шутил, хвалил приготовленный ужин. Мама тоже смеялась и в конце ужина достала из холодильника торт.

– Сегодня ровно месяц как мы живем в нашем новом доме! – торжественно сказала мама. Она погасила свет в кухне, воткнула свечку в торт и зажгла ее.

– Миша, давай речь! – мама подмигнула отцу.

Папа встал, поднял чашку с чаем.

– Аллочка, надо было хоть винишка налить, – сокрушенно сказал папа, горестно глядя на чашку.

– Миша, мы ждем речь, – терпеливо напомнила мама.

– Ах, да. Речь! – папа широко разулыбался, – Мои дорогие девочки, с ….гхм…мы месяц тут живем….с месячиной нас что ли? – папа вопросительно посмотрел на нас.

Первой не выдержала мама.

– Миша…, ну ты даешь, – расхохоталась она. Следом прыснули уже и мы с отцом. –

– Нет, Алла, а как? Если бы прожили год, то годовщина. А мы месяц. Как сказать то, – папа отрезал себе кусок торта.

– У нас прошел испытательный срок, – сказала мама, – так что с окончанием нас испытательного срока.

Ужин прошел замечательно. Мы много шутили, смеялись. И я уже собралась идти к себе, когда в дверь постучали.

– Я открою – я уже двинулась к дверям, когда папа меня буквально перехватил.

– Иди наверх, занимайся своими делами, я сам открою.

Я пожала плечами и пошла в свою комнату. Кот мирно спал. Я погладила его, и тут мой взгляд упал на шифоньер. Все кончено. Тишина в доме давала понять, что мой викинг не вернется. Я вытащила из проема у окна табуретку, убрала конфеты, разрядила мышеловки. Угол опустел. Дивен. Мой Хранитель. Мне стало жаль саму себя, и в такие моменты мне просто было необходимо утешение в виде шоколада. Но в комнате заначки не оказалось, и я решила спуститься в кухню.

Приглушенный разговор я услышала еще на лестнице. Уже почти спустившись, я остановилась как громом пораженная, когда услышала о чем идет речь.

– Батюшка, вы же понимаете, она еще подросток. Мы уже недели две за ней наблюдаем. Сначала она боялась дома оставаться, – голос мамы дрожал.

– Алла, успокойся, – папин голос был спокойным, но каким-то напряженным,– отец Алексий, где-то недели три или две с половиной назад она сильно заболела. Бредила долго. После этого я стал замечать, что она с кем-то говорит. Она похудела. А сегодня…, Алла, не плач, а сегодня я обнаружил ее за шкафом. Там целое капище сотворено. И она разговаривала со стеной.

Мамины приглушенные рыдания смешались с голосом отца.

– Вполне возможно, ваша дочь под влиянием бесов, – низкий басовитый голос незнакомого мне мужчины раздался в кухне. По всей видимости, это был тот самый гость, которого я не должна была увидеть.

– Дом старый, не освященный. Душа ребенка еще не может противостоять соблазну беса, – продолжал невидимый мне священник. То, что это был священник, я не сомневалась ни минуты. Я стояла, прижавшись щекой к стене и слушала, как родители и священнослужитель составляют план по освящению дома и самое главное, по изгнанию из меня бесов. В какую-то долю секунды мне захотелось выскочить и закричать, что это все неправда. Что наш хранитель это не бес, он спас меня дважды, но чем больше я слушала священника, тем страшнее мне становилось.

– Неокрепшая душа дитя еще не видит разницы в свете и тьме. Ведь тьма может выглядеть как свет. Дьявол силен, он может умаслить, закрыть шорами глаза, залить речами уши, он может выглядеть как ангел, как спаситель, хотя на самом деле это антихрист…., – я почувствовала, как меня начинает пробирать дрожь. Неужели это правда…

На негнущихся ногах я поднялась в свою комнату. Закрыла дверь и села на кровать. Передо мной стоял мой письменный стол, яркий, из беленого дуба. Белый пушистый ковер, Стул на колесиках, и напротив моей кровати этот огромный шифоньер. Вход куда-то в другую вселенную. Откуда выползал туман. И я призывала все это время нечистого. Я подскочила к шкафу и со всей       силы ударила по древним створкам кулаком. В руке словно взорвался электрический разряд. От внезапной боли и отчаяния я заплакала. Кот потерся о мои ноги и запрыгнул на кровать. Но мое горе было так велико, что я не могла успокоиться. Слезы душили меня, и я даже не могла бы объяснить, отчего больше плачу. Или от боли в кисти руки, или от факта, что дом одержим нечистой силой.

– Женя, тебе больно?

Громко взвыл Кот. Я резко отдернула руки от лица. У шифоньера стоял он. Да, кошки чувствуют бесов. Вот почему мой Кот так реагирует на него.

– Не подходи, – прошептала я, нащупывая крестик на шее, – изыди.

В глазах Дивена отразилось удивление. Синие глаза, вспыхнули красными искрами при виде того, как я, наконец, вытащила крестик из-под футболки и выставила перед собой.

– Не подходи, изыди!!! Во имя Отца и Сына, и Святого Духа, уйди, – дрожа всем телом, я пятилась к окну.

– Женя, не бойся меня, – спокойным голосом сказал он, медленно подходя ко мне.

Я уперлась задом в стол. Продолжая держать перед собой крестик одной рукой, другой я нащупала на столе увесистый учебник.

–Изыди!!! Или я закричу. Внизу священник. Он обольет тебя святой водой, и ты сгоришь!!! – тоненьким голоском пискнула я.

Дивен сделал еще шаг, я вскинула руку с учебником. Это будет первый оборотень, убитый книгой «Как подготовиться к ОГЭ. 1000 вариантов решения задач». Взмах …сотая доля секунды…и книга оказалась в его руке. Он отбросил ее на кровать и подошел ко мне вплотную. Взял мои пальцы, вцепившиеся в крестик, и аккуратно высвободил его. Он несколько секунд смотрел на мой серебряный символ христианства. А потом просто аккуратно повесил его на футболку.

– Красивый крестик, береги его, – в его глазах переливались цвета бирюзы и небесной синевы, вспыхивали красные искры пламени и словно отражался закат.

– Ты…ты не бес? – осипшим голосом спросила я, глядя на него снизу вверх.

Его лицо помрачнело.

– Женя, я Хранитель – он отступил на шаг и протянул мне руку, – Пойдем со мной.

Я с удивлением смотрела на его широкую ладонь.

– Куда?

– Я покажу тебе их, – его глаза полыхали пламенем.

Господи, чем я думаю в такие минуты. Я завороженно смотрела на него. Черный странный наряд, светлые длинные волосы, огромный рост, и эти невероятные, нечеловеческие глаза.

– Пойдем, – я вложила свою руку ему в ладонь, один шаг в сторону шифоньера. И я словно провалилась в бездну.

8.Демоны

Странное ощущение… мне заложило уши, глаза застилала пелена, я словно нырнула на глубину. Точно такие чувства я испытывала, когда папа учил меня плавать. Мне тогда было пять или шесть лет. Меня первый раз привезли на море. Всевозможных серых оттенков пляжная галька больно колола пятки, я помню, как папа подхватил меня на руки и пошел в воду. Мои восторги от купания закончились ровно тогда, когда я выскользнула из папиных рук и с головой ушла под воду. Вода заливалась в уши, рот, глаза. Я помню тот животный ужас, который охватил мое существо и лицо папы, когда он рывком вытащил меня на берег. Мой громкий рев и мамины крики надолго остались в памяти. И сейчас я так же отчаянно хваталась за Дивена. Словно боялась утонуть в пучине неизвестности.

– Женя, ты меня слышишь? – тихий голос набатом ворвался в мой мозг.

Я резко открыла глаза. Шум в ушах спадал, к зрению вернулась четкость. Я с удивлением огляделась. Мы были на противоположной стороне улицы. У дома наших соседей.

– Мы что телепортировались? – я ошеломленно смотрела на Дивена.

Мой викинг посмотрел на меня сверху вниз и приложил палец к губам, призывая к тишине. Я придвинулась ближе к нему и замерла. Несколько минут ничего не происходило, я почувствовала, как начинают неметь ноги, и стала переминаться, чтобы хоть немного размять затекающие конечности.

– Дивен, а что мы должны увидеть? – шепотом спросила я у хранителя, но вместо ответа он крепко сжал мою руку. Во двор соседей заходил хозяин дома. Он был сильно пьян и что-то бормотал себе под нос.

– Он нас сейчас заметит, – заволновалась я, но Дивен снова сжал мою руку.

– Нас никто не видит, никто из людей. И если ты будешь вести себя тихо, надеюсь, не увидят и они.

– Кто они…ой, – охнула я, так как Дивен сжал мою ладонь достаточно сильно, и я поняла, что мне нужно закрыть рот.

Сосед раскачивался и что-то искал в кармане. Он громко нецензурно выругался и тут на веранде зажегся свет. Дверь распахнулась и во двор выскочила в одном халате женщина. Кажется, это была жена соседа.

– Козел, пьешь как свинья последняя, алкоголик несчастный, – завопила женщина и со всей силы залепила мужчине пощечину.

Я вздрогнула от звонкого звука оплеухи и вопросительно посмотрела на Дивена.

– Смотри, – тихо прошептал он.

Я снова посмотрела на ругающихся соседей. Вокруг них начал клубиться туман, почти такой же, какой выполз из-под шкафа. Он то приближался, то отдалялся от соседей, и вдруг из его плотных недр стали отделяться фигуры. Они были разного размера, совсем маленькие, средние и одна, грузная и большая. Туман медленно отступил, а фигуры окружили мужчину и женщину.

– Ceciderunt!¹ – низкий, хриплый утробный голос, словно из недр металлического бачка, раздался в ночной тишине.

– Ceciderunt!!!– завопили маленькие фигуры, и начали дико хохотать и пританцовывать вокруг. Один развернулся вокруг своей оси, и тут я смогла рассмотреть его лицо. Вернее это было маленькое свиное рыло. Огромные острые уши, круглые горящие желтые глаза, свиной пятачок, большие клыки блестели в пасти это существа. Ртом эту страшную щель язык назвать не поворачивался. Вся морда была в черных и по всему виду, очень жестких волосах. Тело существа было тоже черным, на голове между ушей виднелись маленькие рожки. Странный цокающий звук, который издавали эти сущности, когда пританцовывали, объяснялся просто. Нижние конечности были с копытами.

– Ceciderunt! Ceciderunt! Sanguis!!!²– низкий голос разнесся над двором.

Средние фигуры заулюлюкали и завопили.

Я не могла понять, что говорит самый большой из пришельцев, но язык мне показался очень знакомым. Те же слова повторяли визгливыми голосами маленькие существа. И тут мужчина размахнулся и ударил жену. Он бил ее снова и снова. Соседка закричала, но он схватил ее за волосы и ударил по лицу. Брызнула кровь.

– Lectus est!!!³ – снова послышался хриплый голос.

Мужчина, который уже почти отошел он жертвы, подскочил к женщине и со всего размаха ударил ее в живот ногой. Потом еще и еще.

Я отвернулась. У меня не было сил видеть, как крупный, вполне здоровый мужчина бьет беззащитную женщину.

– occidere eam!!!⁴ – хриплый голос вновь раздался в майском сумраке.

–occidere eam! occidere eam! occidere eam! – заорали и завизжали окружающие. Цокот копыт, пританцовывание, улюлюкание …сотни адских звуков наполнило вечер.

Рассмотреть как следует самого большого из существ не получалось, так как передо мной постоянно мелькали маленькие сущности, которые громко орали и завывали. Но он правил этим кровавым балом. И они хором повторяли последнюю фразу.

– occidere eam!!! – снова повторил большой и поднял руки. Из-под рукавов накидки при взмахе высунулись трехпалые конечности с огромными когтями.

Мужчина заметался по двору, что-то ища.

– Как ты меня достала, сдохни, тварь, – заорал сосед и кинулся с лопатой на женщину, которая лежала уже без сознания. Он замахнулся над ее головой, но тут его осветил свет фар автомобиля, который выезжал из-за поворота. Мужчина, ослепленный ярким галогеном, замер на месте. Автомобиль остановился. Из него вышел мужчина.

– Петрович, ты что творишь? – спросил он, подойдя ближе, и разглядел лежавшую в крови женщину.

– Мужики, идите сюда, – крикнул он сидящим в салоне.

Из машины вышли еще трое. Лопата выпала из рук соседа, тяжелый черенок воткнулся в землю. Он побледнел как полотно, покрылся испариной и в ужасе смотрел на женщину. Один из мужчин бросился к ней и потрогал пульс.

– Вызывай скорую, – крикнул он другому пассажиру автомобиля.

– И полицию тоже вызывай. А ты, урод, сядешь надолго, – мрачно сказал мужчина, ткнув в грудь дрожащего соседа.

Я облегченно выдохнула и краем глаза заметила, как отходит в сторону черная процессия. Вокруг заклубился туман.

– ut revertar⁵, – послышался хриплый голос. Грузная фигура вошла в туман, следом последовали и остальные.

– Как страшно, – выдохнула я.

Дивен со страшной силой сжал мою руку. Одно из свиных рыл повернулось в нашу сторону. Он повел пятаком по воздуху и втянул его со свистом в себя. Желтые глаза загорелись огнем, из пасти высунулся раздвоенный язык.

– Dominus, est anima, et custos⁶, – визгливо крикнул он.

Грузная фигура замерла.

– anima et custos?⁷ – владелец хриплого утробного голоса казалось, был удивлен.

– Imo, Dominus,⁸ – желтые глаза сузились, и он снова втянул носом воздух. Сущность подслеповато щурилась, и я поняла, что пока они нас не видят. Но чувствуют. Что будет, если эта адова шайка нас разглядит, мне даже думать было страшно.

Дивен сжал мою руку и сделал шаг назад. Желтоглазый демон встрепенулся. Из клыкастой щели – рта высунулся змеиный язык, и круговым движением прошелся по пятачку. Дивен снова шагнул назад.

– Dominus, est anima, et custos!!! Sunt hic!!!⁹ – взревел демон и бросился в нашу сторону.

Одним точным движением Дивен отшвырнул демонического приспешника, схватил меня за руку и шагнул в шумящую бездну, которая открылась за его спиной. На все ушли доли секунд, но демон успел вскочить и клацнуть передо мной страшной клыкастой мордой, обдав смрадным дыханием.

– anima¹⁰…, – хриплый вой затерялся в водовороте бездны.

– Женя, – в ушах гудело так, словно я оказалась рядом с взлетающим самолетом. Стало невыносимо больно, я зажала уши руками и зажмурилась.

– Женя, – снова услышала я издалека зовущий голос, – Женя, открой глаза…

Я честно пыталась открыть их, чувствовала, как чьи-то руки отнимают мои ладони от ушей, но гул не спадал, не прояснялось зрение. Сердце, которое готово было выпрыгнуть из меня, стучало где-то в макушке.

– Женя, посмотри на меня, – голос Дивена ворвался в мой мозг.

Я попыталась взглянуть на него, но глаза слезились, в ушах шумело и сильно начинало тошнить.

– Дивен, не уходи, – пробормотала я, цепляясь за хранителя из последних сил, – не бросай меня…

Я с трудом помню дальнейшее. Что было вокруг. Только чувства. Обостренные чувства и ощущения давали мне картину происходящего. Он был рядом. Несколько часов или минут, я не смогу сказать точно. Но он был со мной. Когда я смогла, наконец, без боли открыть глаза, я увидела кровь на ладонях.

– Дивен, – позвала я. Тихо. Неужели он бросил меня? Но тут я увидела горящие красные огоньки возле шифоньера. Это были глаза моего хранителя, которые пылали огнем в темноте. Если бы я увидела их месяц назад, меня бы разбил инфаркт от страха, но сейчас я была счастлива при виде этих глаз. Огни двинулись, он подошел к кровати.

– Женя, у тебя идет кровь из уха. От высокого давления в Переходе, – он указал на мою ладонь. Я махнула рукой и посмотрела на хранителя.

Мое лицо расплылось в счастливой улыбке.

– Дивен, я поняла, я все поняла. Ты не бес. Ты ангел, – моя радостная моська насмешила его.

– Нет, Женя, я не ангел. Я домовой. Всего лишь домовой. И все прошло почти гладко. Если бы ты не выдала нас…, – его лицо помрачнело.

– Что теперь будет? Что говорил тот большой? – улыбка сошла с моего лица.

– Он отдавал приказы пьяному соседу. Сначала бить женщину, потом он захотел крови, потом приказал бить ногой, а напоследок убить ее.

– О Боже, – прошептала я, – а автомобиль? Это ты устроил его приезд?

Дивен долго смотрел на меня. В темноте его глаза горели красными угольками, то вспыхивая голубым, то зеленым светом.

– Нет, Женя. Я ничего не делал. Это счастливая случайность. Женщине просто повезло.

– Не ты? – я в ступоре смотрела на хранителя, – значит, он мог убить ее при нас, а мы бы просто смотрели? – вскрикнула я.

– Да. Мы бы просто смотрели.

Я в негодовании вскочила.

– Но ведь это неправильно. Я думала все под контролем. И ты не дашь ее убить…Дивен! Как же так…, – я была шокирована.

– Женя, – Дивен встал, – Я не имею права вмешиваться. Я хранитель. Я могу защитить тебя, и твою семью. И только в стенах этого дома. Они пытались проникнуть сюда неоднократно. И здесь я буду биться за вас до последнего. Но там, – он указал на улицу, – это нарушение для меня всех законов. Я хотел показать тебе, какие они. Это были демоны, и мелкие бесы. И люди зачастую сами позволяют демонам повелевать ими. Ты это видела. Тебе пока ничто не угрожает, но демон видел нас. Он так и сказал «Хозяин, здесь душа и хранитель». Пока не бойся, но будь очень осторожна. Вполне возможно, они попытаются достать тебя через других людей.

Я почувствовала, как меня берет озноб. Я подошла вплотную к хранителю.

– Дивен, ты не бросишь меня? – я подняла голову и встретилась с ним глазами.

– Нет, Женя, я всегда рядом. А теперь буду следить за тобой постоянно, – он улыбнулся. Боже, какой красивый у нас домовой. Как ему идет борода и эти волосы.

– Дивен, сколько тебе лет? – я прикусила язык, когда увидела, как у него удивленно выгибается бровь.

– Зачем тебе знать мой возраст? – его улыбка стала хитрой.

Я почувствовала, как краснею.

– Просто интересно, – пробормотала я.

– Если перевести на годы жизни людей, то мне двадцать пять, – он снова улыбнулся. И почему меня не пугают эти красные глаза.

– А мне шестнадцать лет. В ноябре будет семнадцать, – зачем то сообщила я.

– Я знаю, – тихо ответил хранитель, – ложись спать, Женя.

И тут я совершила еще одну ошибку. Я порывисто обняла Дивена, встала на цыпочки и звонко чмокнула его в щеку. Красные глаза вспыхнули таким светом, что мне казалось, осветили половину моей комнаты.

– Ложись спать, – повторил он и шагнул в проем у окна.

9.Освящение

Утро добрым не бывает. Это я поняла, как только спустилась вниз. Папа сидел мрачнее тучи. Мама капала валерьянку и качала головой.

– Доброе утро, – приветствовала я родителей и торопливо налила чаю. Я безбожно проспала и страшно опаздывала в школу.

– Сегодня соседка попала в реанимацию. Помнишь Ивановых? Живут на другой стороне улицы? – сказала мама. От неожиданности я пролила чай. В реанимацию? Неужели все так плохо.

– А что случилось? – я снова налила чай.

– Муж избил. Он в полиции сейчас. Как не убил еще, – мама намазала мне бутерброд.

– Женя, не ходи вечерами никуда, – мрачно сказал папа, – этого козла скорее всего выпустят под подписку о невыезде. Да что ж такое! – отец стукнул кулаком по столу. Я вздрогнула.

– Миша, успокойся, – мама поставила перед ним стакан с лекарством.

– Да как успокоится? Мне Михалыч позвонил, ведь это он его остановил с мужиками. Теперь эта тварь в полиции сидит ревёт, говорит не знает что на него нашло. А где гарантия, что он не нападет еще на кого-нибудь? Кстати, сегодня придет…, – отец осекся. Краем глаза я заметила, как мама торопливо приложила к губам палец.

– Женечка, мы решили дом освятить, сразу надо было, но все никак…,– мама замялась , – а сейчас, перед Троицей вот думаем…

Я допила чай и улыбнулась.

– Конечно. Это отличная идея.

– А…когда ты придешь со школы? – осторожно спросила мама.

Неприятное чувство закралось мне в душу.

– Не знаю, у нас еще консультация. Потом репетиция выступления…. Так вы и без меня можете. В комнате прибрано. Священника можно звать без опаски, – я широко улыбалась родителям.

Мама с отцом переглянулись.

– Ну…, отец Алексий хотел бы, чтобы мы все были дома, – начала мама.

– Маааам, ну мам, ну я не знаю когда, честно. Я позвоню тебе, – заунывным голосом затянула я. В конце концов, мама отмахнулась от меня и я, взяв рюкзак, чмокнула родителей и выбежала из дома.

Я почти бегом дошла до остановки, заскочила в автобус, села и погрузилась в мрачные мысли.

Ну как же так. Весь этот спектакль по освящению дома только ради того, чтобы выгнать из меня бесов. Мама мама….Если бы ты только знала, какие они. На что они способны. Какой силой обладают эти сущности. Я тяжело вздохнула. Утро явно не задалось.

День прошел почти без эксцессов. Ритка затащила меня к себе в гости, чтобы продемонстрировать платье.

– Как тебе? – шикарное красное платье, с кружевными вставками облегало округлую фигуру Ритки, как вторая кожа.

– Супер, – восхищенно ответила я, – Денис выпадет в осадок.

– Для выпадения в осадок у меня кое-что другое есть, – подмигнула подруга и вытащила из шкафа маленький пакет. Она бережно разложила на кровати нежно розовый лифчик, кружевные трусики такого – же оттенка и подвязку на ногу.

Я вытаращила глаза

– Ты это наденешь на выпускной?

– Да, а Денис с меня снимет, – Ритка закусила губу и залилась краской.

– Рита, не дури, – мрачно сказала я.

– Жень, ну не будь ты занудой, – отмахнулась подруга, – мы любим друг друга, и он хочет…

– А ты? Ты этого хочешь, – спросила я.

– Ну,…мне бы хотелось подождать еще…, вообще я мечтала о первой ночи после свадьбы. Но он сказал, что мы можем не подойти друг другу, и надо проверить совместимость, – торопливо добавила она.

– Рита, это его желание, а не твое, – мой тяжелый взгляд не понравился подруге.

– Женя, это просто у тебя нет парня. Тебе легко говорить, ты не влюблена и не загораешься рядом с ним, как бенгальский огонь. Женя, что с тобой? – Ритка изумленно смотрела на меня.

Я почувствовала, как мои уши, щеки, следом и шея заливаются огненным румянцем.

– Женяааааа, а чего-то не знаю? – взвизгнула Ритка.

– Все ты знаешь, – я нервно схватила Риткины розовые стринги и принялась ими обмахиваться.

– Кто он?– ее глаза заблестели, – говори.

Она шутливо пихнула меня в бок, потом еще раз и повалила меня на кровать.

– Говори, кто он, – Ритка замахнулась на меня подушкой.

Я расхохоталась.

– Никто, Рита, перестаааань, – я завизжала, так как моя подруга, зная о моей фобии щекотки, начала меня тыкать тонким наманикюренным пальцем в бок.

– Не молчиииии, скажи мне хоть паруууууу слооооов, – запела Ритка, продолжая тыкать меня.

От смеха я начала икать, обмякла на кровати и буквально стекла на пол под Риткины вопли.

– Кто? – Ритка вспотела за время нашей борьбы, ее волосы прилипли ко лбу. Тоже самое было и со мной. Я пыталась дунуть ртом на челку, чтобы пряди не лезли в глаза. Но от икоты получались странные звуки наподобие «тпру».

– Да никого у меня нет, – я снова громко икнула, – ты узнаешь первая. И вообще мне надо домой. Еще ехать сорок минут.

Ритка разочарованно состроила мне рожицу. По ее лицу я поняла, что подруга мне не поверила. Мы попрощались. Ритка сделала жест двумя пальцами к глазам « я за тобой слежу». Я показала ей язык. Мы снова рассмеялись.

У дома стояла незнакомая машина.

– Где ты шатаешься? – накинулась с порога мама, – мы тебя ждем!!!

В кухне сидел худощавый мужчина в рясе.

– Добрый вечер, Евгения, – я сразу узнала его низкий голос.

Он кивнул маме.

– Садись, садись скорее, – нервничала мама, – потом поговорим, сколько можно было шляться. Я удивленно смотрела на нее. Никогда еще я не видела ее такойраздраженной.

– Оставьте нас ненадолго, – попросил священник.

Родители вышли из кухни. Я в упор посмотрела на него.

– Евгения, меня зовут батюшка Алексий. Дочь моя, как ты себя чувствуешь?

– Замечательно, – я широко улыбнулась, – вы собираетесь освятить дом?

– Да, Евгения. Скажи мне, дитя мое, как ты спишь в новом доме, какие сны тебе снятся? – вкрадчивый голос священника почему-то был неприятен мне.

– Ой, вы знаете, сначала было непривычно, и даже страшно…, – начала я

– Страшно? И что же тебя пугало? – прервал меня он.

– Страшно представить, что этот большой новый дом наш, и у меня теперь есть моя комната. Моя! Личная, – я снова широко улыбнулась. Священник нахмурил седые брови.

– А было ли тебе здесь страшно по-настоящему?– снова спросил он.

– Неа, – я надула пузырь из жвачки, которую беспрестанно жевала. Пузырь лопнул с громким звуком. Священник стал еще мрачнее.

– А не слышала ли ты голоса? Может кого-то видела? – осторожно продолжил он нащупывать почву.

– Вы о чем? Какие голоса. Я ведь не шизофреник какой, – я выпучила глаза и принялась еще громче чавкать жевательной резинкой.

– Ну а для кого ты, дитя мое, сотворила алтарь? – он перешел к тяжелой артиллерии, – с кем ты разговариваешь?

– С Котом. А за шкафом был не алтарь, а гнездо шалавки. Это игра такая в интернете. Мы с друзьями играем, – я снова надула огромный пузырь. Для пущего эффекта я откинулась на спинку стула и принялась раскачиваться на нем.

– Шалавки? – сбитый с толку священник мрачно смотрел на меня.

– Ой, блиииииин, – я закатила глаза и снова надула пузырь, – ну как вам объяснить…я делаю гнездо у себя, моя подруга у себя, еще пара таких гнезд у других ребят. Мы фоткаем это, выкладываем в беседе, там потом ищем похожие детали, у кого больше отличий, тот и выигрывает. И так до победного. Я почти выиграла. Папа спалил меня, – заговорщицким тоном прошептала я и снова надула пузырь. Мозг работал как никогда. Я нагородила несусветную чушь священнику, мне, конечно, было стыдно. Но другого выхода у меня не было.

– А зачем вы у меня это все спрашиваете, – стул подо мной опасно накренился. Я схватилась за край стола.

– Просто хотел с тобой побеседовать, – улыбнулся святой отец, – иди, дитя мое. Я проведу обряд освящения дома. А ты ступай с Богом.

Я слезла со стула, подхватила рюкзак и снова надула пузырь.

– Ладно, до свидания, – широкая улыбка осветила мое лицо.

Я уже поднималась по лестнице, когда услышала, как священник успокаивает моих родителей.

– Она обычный ребенок. Как и все ее поколение, зависимый от интернета, от игр, но она не одержима. Хотя, Алла Сергеевна, не помешало бы ей растолковать о правилах приличия. А то эта ужасная жвачка…, – дальше понеслись нравоучительные речи, и я поскорее ускакала в свою комнату.

Я кинула рюкзак на кровать.

– Игра шалавки, это что-то новое, – низкий голос заставил вздрогнуть.

У шифоньера стоял Дивен, скрестив руки на груди. Его ярко синие глаза блестели, он широко улыбался.

– Ох, ты меня напугал, – я схватилась за сердце.

– Так что за алтарь был? – хитрая улыбка снова озарила его лицо.

– Это не алтарь был. Ты прекрасно знаешь, – буркнула я.

– А что тогда, – вкрадчиво спросил хранитель.

Я подняла голову и мрачно посмотрела на него. Ярко-синие глаза, без отсветов красных иск были невероятно красивы. Аккуратная борода украшала и подчеркивала его мужественность, длинные светлые волосы тяжелой гривой спадали на плечи.

– Пыталась поймать тебя, – ответила я, и почувствовала, как жгучий румянец заливает все мое лицо, уши, шею и даже грудь.

– Женя, это была плохая идея, – выгнув бровь, заметил он.

– Ну почему же. Конфеты ведь исчезли! – гордо сообщила я, победоносно взглянув на Дивена.

Его лицо вытянулось от удивления.

– Это исключено. Сюда могу зайти только я, – категоричным тоном ответил он, – хотя…

Я выжидающе смотрела на него.

– Это дети, – улыбнулся он, – скорее всего один из детей.

– Твоих? – я готова была провалиться сквозь землю от его взгляда. Нервно теребя футболку, я прикусила губу и посмотрела на Дивена. И тут в дверь громко постучали.

– Женя, ты одета? – зычный голос отца послышался из-за дверей.

Округлившимися от страха глазами я смотрела на хранителя. Господи, ведь идет обряд освящения дома, а я снова разговариваю с хранителем.

– Паааап, подожди, сейчас, – громко крикнула я, – прячься!

Дивен удивленно смотрел на меня.

– Зачем?

– Прячься, тебе говорят, сейчас зайдет священник, начнет брызгать святой водой!! – от нетерпения я даже начала пританцовывать.

– Я тут постою, – широкая улыбка озарила лицо нашего домового, – он меня все равно не увидит.

До чего вредный попался хранитель. Я еще подождала пару секунд, папа снова забарабанил, а Дивен с улыбкой показал на дверь.

– Входите! – хотела крикнуть я, но на нервной почве получился какой-то петушиный вопль.

В комнату зашел священник, он с молитвами обошел всю комнату, помахал кадилом, обрызгал святой водой все вокруг. Дивен продолжал стоять, опираясь на шифоньер. Несколько раз вода попадала на него, и каждый раз я внутренне сжималась, ожидая увидеть, как на коже моего викинга образуются тлеющие язвы, как начинает идти дым, и Дивен, корчась в судорогах, сгорает в пепел. Но ничего подобного не происходило. Он спокойно смахивал с себя капли и продолжал наблюдать за священником.

– Во имя Господа нашего, Аминь! – громогласный голос святого отца разнесся по всему второму этажу. Он размашисто перекрестился три раза. И к моему величайшему изумлению, тоже самое совершил и хранитель. Папа поцеловал меня, отец Алексий еще раз перекрестил комнату и маленькая процессия вышла из моей спальни. Я продолжала пялиться на хранителя.

– Ты перекрестился? – мой голос сорвался на фальцет.

– Да, а что?– улыбнулся он.

– Ну…ты же …домовой, ты разве веришь в нашего Бога?– глупее вопроса наверно ему никто не задавал.

Дивен вздохнул и подошел ко мне. Он взял мои руки в свои ладони.

– Женя, я точно так же, как и ты, живу в этом мире. Но он не трехмерный, каким видят его люди. Он гораздо…гораздо сложнее. Бог …он есть. Как есть и те, кого ты видела. Ты чувствуешь мои прикосновения? – он погладил тыльную сторону моей ладони большим пальцем.

– Чувствую, я чувствовала тебя, когда еще не видела. Когда ты не дал упасть мне с крыши, когда снял мне температуру. И я видела тебя в обличье медведя. Ведь это все был ты? – зачем то спросила я, хотя знала ответ.

Дивен кивнул.

– Ты не холодный, – его руки были теплыми как у меня, – Можно мне тебя обнять? – ох, ты хренова редиска, зачем я это ляпнула? Мои щеки опять вспыхнули. В глазах хранителя зажглись красные огоньки.

– Не надо, Женя, – он отступил от меня на шаг и выпустил мои руки из своих широких ладоней. Я быстро закивала в знак согласия с ним, но на глаза почему-то навернулись слезы. Даже домовой не хочет меня обнять, что уж говорить о каком-то там успехе у мальчишек.

– Я могу не рассчитать силу, – тихо сказал он, – и нанести тебе серьезный вред. Я должен держать дистанцию.

– Я все понимаю, – я снова кивнула, не поднимая головы.

– До встречи, Женечка, – я кожей чувствовала, что хранитель смотрит на меня, но так и не взглянула на него.

– До свидания, Дивен, – пробормотала я скорее себе под нос, чем ему в ответ.

10. Ночной гость

Вечер прошел скучно и неинтересно. Я поужинала с родителями, получила нагоняй от мамы за чавканье перед батюшкой, позвонила Ритке.

– Пойдем, погуляем, – громкий хруст в ухо говорил сам за себя. Ритка опять ест.

– Не хочу. Послезавтра экзамен. Нет желания, – я лежала на кровати с Котом и щелкала пультом каналы на телевизоре.

– Еще немногоооо, еще чуть-чуть, последний бой, он трууууудный саааамый, – запела Ритка.

– Ага, – кисло ответила я.

На улице противно завизжали тормоза. Напротив дома кто-то резко остановился. Не отключая телефон, я подошла к окну и выглянула из-за шторы. Весь вечер шел дождь, поэтому из-за тяжелых туч на улице было достаточно сумрачно. Ритка продолжала трещать о выпускном и о Денисе. Ее болтовню я периодически разбавляла междометиями и односложными ответами. Автомобиль у дома медленно развернулся. Из него кто-то вышел. По всей видимости, это был мужчина. Он захлопнул дверцу машины и встал напротив дома. Я немного отодвинула штору, чтобы получше разглядеть стоящего, и тут увидела клубящийся вокруг него туман. Мужчина оглянулся и одним прыжком перепрыгнул наш забор из невысокого штакетника. Я не дослушала Ритку и скинула звонок. Мой мозг начал лихорадочно работать. Туман…этот жуткий туман. Предвестник тех существ. Я наблюдала как мужчина подошел к веранде, несколько секунд смотрел на дверь, а потом резко поднял голову. Мы встретились взглядом. Ярко-желтые глаза хищно сощурились. Это был демон. В панике отскочив от окна, я бросилась к проему между шкафом и окном.

– Дивен, он здесь, где ты, на помощь, – от страха меня начало трясти. Тишина на улице становилась зловещей. Я замерла у шифоньера и прислушалась. Было тихо. Слишком тихо. Я медленно подкралась к окну и попыталась выглянуть на улицу. Но перед моим лицом оказалось огромное черное свиное рыло с горящими желтыми глазами.

– anima¹¹…, – демон облизнулся, и через секунду когтистая лапа беспрепятственно, словно не было никакого стекла, оказалась внутри.

Раньше меня всегда удивляла реакция героинь фильмов ужасов. Они не кричали, не звали на помощь, когда видели что-то по-настоящему страшное. Ну, заори, завопи как резаная, что ты стоишь? Обычно эти сцены впадения в ступор в фильмах очень раздражали. И вот я оказалась в таком же положении. Страх словно парализовал меня. Он спрыгнул с подоконника, и комната заполнилась ужасающим смрадом. Это был мужчина, незнакомый мне человек, но им управлял желтоглазый демон. На лице незнакомца то и дело проявлялась демоническая морда. Он скалил клыкастую пасть, противно хихикал и медленно приближался. Туман становился все гуще.

– Дивен! – собрав последние силы, в отчаянии крикнула я.

Откуда – то хлынул поток яркого света. Демон зажмурился и отпрянул к окну.

Огромный медведь с громким ревом бросился на незнакомца. Я увидела, как падает бесчувственное тело мужчины, как группируется с туманом дьявольское отродье и пытается уйти от разъяренного зверя. Я услышала, как взвыло животное, раздираемое огромными когтями. Еще рывок и смрадное черное существо с грохотом вылетело из окна, осыпая лужайку у дома тысячей осколков стекла.

Дверь распахнулась. На пороге стоял отец, сзади бежала мама.

– О Господи, Женька, что это…, Кто это…Алла, вызывай скорее полицию, -крикнул папа.

На полу в осколках лежал мертвецки пьяный мужчина. Он громко храпел.

Папа вытолкал меня с мамой из комнаты, кушаком от моего халата связал спящего. Я успела оглянуться, чтобы увидеть тяжело дышавшего хранителя, который держался за окровавленную руку. Он снова спас меня.

Потом была полиция, меня допросили несколько раз. Я рассказала все, кроме битвы демона с хранителем. Мужчину отвезли в полицейское отделение, где он не мог внятно объяснить, как попал к нам в дом. По его показаниям, он был настолько пьян, что не помнил, как сел за руль, не то что как залез в окно. Еще и на второй этаж. Так как был поздний вечер, папе пришлось заклеить окно парниковой пленкой. А меня уложили спать в их спальне с мамой. Папа ушел отдыхать в гостиную, хотя я точно слышала, как он бренчал стаканом на кухне. Папа снимал стресс. Родители были так потрясены, что мама не могла заснуть и постоянно тихо молилась и благодарила Бога о моем спасении. Но я знала, что спасения теперь не будет. И мне нужно быть готовой. Готовой к новой встрече с преисподней.

Утром родители вызвали фирму по изготовлению окон. На наше счастье, мастер пообещал вставить окно буквально к обеду. И пока в доме орудовал оконный специалист, папа решил отправить нас с мамой по магазинам.

– Аллочка, вы сможете спокойно выбрать платье к выпускному вечеру. У Женьки еще ничего не куплено, – он торжественно вручил маме банковскую карту и подмигнул мне.

Если честно, более скучного занятия, чем утомительное шатание по магазинам для меня представить сложно. Любительницей бегать по торговым центрам можно было назвать мою дражайшую подругу Ритку. Глаз Маргариты начинал лихорадочно блестеть при виде сотни расцветок бюстгальтеров, трусиков, футболочек и прочих милых вещиц. Конечно, я тоже девочка, и в моем гардеробе полно вещей, но покупка очередной обновки всегда дается мне потом и кровью в прямом и переносном смысле слова.

Чтобы что-то купить, мне приходится перемерить полмагазина, вспотеть, устать и возненавидеть весь мир. К моей превеликой зависти Ритка умудряется забежать в торговый центр на десять минут и купить с первой примерки красивую, отлично сидящую на ней вещь. Как ей это удается – для меня тайна, покрытая мраком. На аппетитной Риткиной фигурке любая самая неказистая вещь смотрится просто потрясающе. Когда же дело доходит до меня, как говорит Ритка – «обнять и плакать».

Я была «счастливой» обладательницей угловатой, худосочной фигуры с полным отсутствием груди.

– Жень, померяй еще вот это, – в примерочную залетело, кажется, сотое по счету платье.

Я устала, мои волосы растрепались и еще до кучи наэлектризовались от многоразового надевания и снимания нарядов. На лбу выступили капли пота. А еще мой поролоновый лифчик постоянно расстегивался при снятии очередного платья, доводя меня до бешенства.

– Ну как, – мама просунула голову в примерочную и окинула меня оценивающим взглядом.

– Дайте мне умереть, – закатив глаза, простонала я.

На мне было надето черное прямое платье, в котором я была похожа на глисту во фраке.

– Ээмм…, мне кажется, оно излишне тебя стройнит, – мама закусила губу, чтоб не расхохотаться.

– Ага, стройная, как вобла, – мрачно ответила я, стаскивая с себя платье.

– Примерь еще вот это, – мама сунула мне в руки кусок скользящей, пышной ткани.

– Ну, маааам, – заныла я.

– Клянусь, это последнее, и пойдем в другой торговый центр, – «обрадовала» мама, – домой не вернемся, пока не купим.

Я плюхнулась на пуфик и обреченно посмотрела на очередной наряд. Это было темно-синее платье, с пышной многослойной юбкой. Я тяжело вздохнула и натянула на себя его, неловко извиваясь, чтобы застегнуть молнию. Пыхтя и приглушенно бранясь, я, наконец, смогла застегнуть платье и завязать сзади пышный бант. В этот момент в примерочную снова заглянула мама.

– О боже, – прошептала она, распахнув от удивления глаза, – какая красота.

Я повернулась к зеркалу и замерла. Темно-синее платье мерцало и переливалось благодаря тончайшему люрексу, пропущенному через ткань. Невидимые глазу вытачки подчеркивали и увеличивали грудь, тонкая талия казалась еще тоньше благодаря пышной юбке, но силуэт был не болезненно худым, а женственным и стройным.

– Берем, даже и думать нечего! – воскликнула мама, – сколько бы оно ни стоило!

Еще через полчаса к платью были подобраны красивые туфли – лодочки, клатч, и украшения.

– Ты будешь неотразима, – сияла мама.

Мы вернулись домой достаточно поздно. Уставшие, но довольные покупками. Стекло в моей спальне было вставлено, папа даже навел относительный порядок. Мама вручила мои пакеты с купленными вещами и велела аккуратно повесить все в шкафу. Впервые в жизни платье мне нравилось так сильно, что хотелось поскорее пойти на выпускной, чтобы продемонстрировать его Ритке и одноклассникам. Я была уверена, что буду выглядеть не хуже девчонок нашего класса. Я полюбовалась платьем, и старательно разгладив все складочки, повесила его в шифоньер. И тут мой взгляд упал на проем между ним и окном. Как там Дивен. Все время, пока я мучительно выбирала платье в магазинах, не переставала думать о нем. Я видела, что демон ранил его. Но насколько сильно, этого я не знала.

– Дивен, – позвала я хранителя, глядя на шкаф и проем, -ты меня слышишь?

– Слышу, – тихо ответил знакомый низкий голос за моей спиной.

Я вздрогнула и обернулась. Он стоял у кровати и смотрел на меня. Его глаза светились в сумерках спальни, но я уже настолько привыкла к этому, что даже была рада такому эффекту его органов зрения. Глаза вспыхнули, когда я порывисто шагнула к нему.

– Я так рада тебя видеть, – мой голос сорвался от волнения. Я подняла голову и мы встретились взглядом.

– Как ты себя чувствуешь, – это был глупый вопрос, судя по повязке, наложенной на его руку.

– Немного болит, но уже лучше, – он продолжал смотреть на меня пристально, не мигая. И вообще…мигал ли он до этого?

– Женя, будь осторожна, я очень за тебя волнуюсь, – какие необыкновенные у него глаза, они постоянно меняли цвет. И когда он был взволнован, как сейчас, они начинали переливаться от светло-синего до пурпурного цвета.

– Пожалуйста, пообещай мне, что будешь осторожна, – Дивен тяжело вздохнул и опустился на кровать.

– Тебе плохо, – испугалась я.

Я села рядом и, хотя страшно боялась сделать ему больно, погладила его предплечье.

– Я обещаю, послезавтра выпускной, там будет много народу, я думаю, никто меня не тронет, – я улыбнулась.

– У тебя есть кто-нибудь, кто сможет проводить после праздника?

Простой вопрос подразумевал простой ответ.

– Ну…, я возьму такси наверно, – начала я, опустив голову. Как сказать хранителю, что проводить меня некому, кроме Ритки, но она будет с Денисом, значит, я априори остаюсь одна.

– Я спрашиваю, есть ли мужчина, способный защитить тебя? Ты не должна оставаться ни на минуту одна. Запомни это…

Я подняла голову и встретилась с глазами – угольками. Они были похожи на тлеющее пламя костра, в них также можно бесконечно смотреть, не отрываясь.

– Дивен, я пойду с родителями. Там будут одноклассники. И кто-нибудь, да и проводит. Не переживай. Мама купила мне потрясающее платье, так что перед такой красоткой никто не устоит, – улыбка вышла неправдоподобно широкой.

– Я очень виноват перед тобой, – он тяжело вздохнул, – и я понесу наказание.

– Ты?– мои глаза от удивления округлились, – ты ни в чем не виноват. Нет, нет и нет!!!

– Он охотится на тебя из-за меня, – он пристально посмотрел мне в глаза, – из-за моего желания доказать тебе, что я не демон. Если бы я не показал тебе их…, Магистр на собрании старейшин примет решение…

– Какое решение?– испуганно спросила я.

– Скорее всего, меня лишат титула хранителя этого дома. Так как я…, – он прерывисто вздохнул, – так как я подверг опасности тебя…

– Нет, – я резко замотала головой, – нет, Дивен, нет. Это я во всем виновата. Ты же предупреждал меня, просил молчать, а я не сдержалась. Дивен, мы что-нибудь придумаем!!! – я протянула руку и погладила его по плечу. Мои пальцы коснулись его волос. Мягкие, струящиеся волосы ласкали мою ладонь. Он замер и синие, с красными отблесками глаза, приобрели странное выражение.

Он аккуратно взял мою руку. Большим пальцем мягко погладил тыльную сторону кисти.

– У тебя горячие руки, – пробормотала я, чувствуя как странное, неведомое прежде ощущение просыпается где-то внутри. Словно тонкий горячий ручеек потек по позвоночнику, заливая теплом грудь. Мне стало трудно дышать от нахлынувших невероятных чувств. Что это? Дивен встал, увлекая и меня за собой. Я подняла глаза на моего викинга. Какой же он красивый. Эти роскошные волосы, ниспадающие на плечи, темная борода, густые брови. Он идеален.

– Будь осторожна, Женечка, я надеюсь, вечер пройдет замечательно, – он легонько пожал мои пальцы и отступил на шаг, – за меня не волнуйся. Магистр мудр, ему виднее.

Я открыто любовалась на хранителя. На этого совершенного в своей красоте и мужественности мужчину.

– Ты обещаешь мне быть осторожной? – снова спросил он, выпуская мою ладонь.

– Да, я обещаю, – печально ответила я, – но я не вынесу, если не увижу тебя больше…,я просто этого не вынесу, – мои глаза наполнились слезами.

Глаза вспыхнули огнем. Он шагнул ко мне и обнял. Его твердые, словно камень, руки, обвились вокруг моей талии. Я охнула от тяжести, которая навалилась на меня. Но при всем при этом, я чувствовала, что он старается быть очень аккуратным.

– В моих руках ты словно бабочка, хрупкое создание.…Одно неверное движение и я могу раздавить тебя, – прошептал хранитель, разжав объятия.

Я с трудом вздохнула. Я только сейчас поняла, что он имел в виду, когда говорил о дистанции, которую обязан держать.

– И мои руки горячие, потому что я живой, – красные огоньки зажглись в его глазах, – холод – удел Другой Стороны.

Весь вечер я была во взбудораженном состоянии. Я в мельчайших деталях вспоминала наш разговор, а особенно его объятия. В руках хранителя была невероятная мощь, громадная сила, которую он осознавал и использовал только по назначению. Я была настолько возбуждена, что долго не могла заснуть, и, в конце концов, позвонила Ритке. Долгие гудки давали понять, что моя подруженция скорее всего или спит или на свидании с Денисом. Я уже отчаялась на ответ и собралась положить трубку, как на том конце провода услышала слабый голос.

– Ритуся, ты спишь?

– Блин, ты видела сколько времени? – Ритка громко зевнула.

– Всего одиннадцать вечера, – ответила я, – ну раз спишь…

– Да ладно, я уже не сплю. Просто побегала вечером, потом пришла домой, захотелось есть…, чтобы не думать о еде, я легла спать, – сказала подруга.

Очень логично, лечь спать, чтобы не наесться на ночь. Только Ритке могло прийти такое на ум. Вдруг в ухо мне понеслось многозначительное чавканье.

– Ритка, ты что там делаешь?– обеспокоенно спросила я.

– Ем, – мрачный голос Ритки был преисполнен вселенской тоски, – я безвольное толстое существо, не способное прожить без пищи дольше двух часов.

– Ритусь, выпей водички, и все, – я постаралась утешить подругу, которая с аппетитом жевала мне прямо в ухо.

– Поздно, Женька. Я толстая корова. С целлюлитом на заднице, – хруст сменился прихлебыванием. Ритка что-то пила.

– Надеюсь это вода? – осведомилась я.

– Не-а. Это молочный коктейль. Я его спрятала на черный день в тумбочке. И вот он. Черный день. Он наступил, – Ритка громко рыгнула.

Мой громкий хохот напугал Кота. Кошак встрепенулся на кровати и вопросительно посмотрел на меня.

– Тебе смешно, – мрачно сказала подруга, – а мне ни грамма. Я толстая. Хорошо тебе. Ты можешь и есть и не есть. И все у тебя замечательно. А я…, – Ритка снова рыгнула.

– Ты не толстая, ты аппетитная, у тебя красивая фигурка. И тебя любит Денис, – улыбаясь, подбодрила я подругу.

– Вот только это и радует.…Но как представлю, что он увидит меня без одежды…, ой, мама, дорогая!– в голосе Ритки я услышала панические нотки.

– Значит не надо спешить с этим, – уверенно сказала я, – ты должна чувствовать себя комфортно в такой момент.

– Блин, Женька! – вскрикнула Ритка, – мы вместе целых два месяца. Ему уже восемнадцать исполнилось. Он хочет…ну, ты поняла чего. Мы целуемся, а у него в штанах как камень положен, – шепотом добавила Ритка.

– Рита, не спеши, пожалуйста, – мне почему-то не нравилась идея Ритки переспать с Денисом только потому, что ему страшно хочется интима. Было в этом что-то неправильное. Снова послышалось чавканье.

– Ты что там ешь? Что-то еще на черный день было отложено? – спросила я подругу.

– Картошка жареная, – ответила с полным ртом подруга.

– Картошка? – моя челюсть отвалилась от удивления. И тут меня сразил приступ гомерического хохота. На другом конце провода послышался странный звук, похожий на хрюканье. Ритка смеялась с набитым ртом.

Мы поболтали еще немного. Я еще раз попыталась уговорить подругу не спешить с близостью. Все-таки это очень ответственный шаг. А Рита, донельзя влюбленная, явно шла на это под давлением Дениса. Но разве мог по-настоящему любящий мужчина принуждать к этому? Спросить, а уверена ли Ритка в чувствах Дениса, я боялась. Боялась обидеть подругу и испортить отношения перед самым праздником. В конце концов, это ее личное дело. Меня не должно касаться вообще. Но почему-то в глубине души мне не нравились их отношения. Было в них что-то однобокое.

Уже засыпая, я тихо пожелала спокойной ночи Коту и хранителю. И всю ночь мне снился желтоглазый демон, от которого я пряталась в объятиях Дивена. Это был самый чудесный сон за последние несколько месяцев.

11.Выпускной

Следующее утро выдалось суматошным.

Мама с утра находилась в предобморочном состоянии, так как наш парикмахер Олег слег с ангиной, а больше никому моя родительница не доверяла свою голову.

– Ну как, как он мог? – стонала мама, набирая очередной номер парикмахерской, которые ей в изобилии скидывали ее подруги. И везде мама слышала один ответ – мест нет.

– Сударыня, – гнусавый голос был снисходительно ироничен, – завтра выпускные по всему городу. Вы долго спали, уважаемая.

– Идите к черту! – рявкнула мама, бросая трубку, – спала я долго! О, Боже. Что, ну что нам делать?

– Ой, Аллочка, завей кудри. Женька может хвостик сделать…, – папа резко замолчал. Мама, обычно очень спокойная, смотрела на папу так, что мой отец захлопнул рот на полуслове и принялся с удвоенным усердием размешивать сахар в чае.

– Миша, ты совсем ку-ку? Какие кудри? Какой хвостик, едрит твою налево! – казалось еще чуть-чуть и мама взорвется.

Нервозность мамы передалась и мне. Что толку прийти в красивом платье, если на голове серое уныние. А с волосами, как и с фигурой, мне не повезло по крупному. Мышиного цвета субстанция, не поддающаяся укладке, которая лежала как ей вздумается, и норовила принять вид вороньего гнезда при малейшем дуновении ветра, украшала мою голову и в народе именовалась волосами. Неоднократно я пыталась покраситься в нежного блондина, подражая Ритке, которую сама природа наградила роскошными, пшеничного цвета локонами. Но всякий раз моя шевелюра принимала или ядовито розовый оттенок, или нежно болотный. И каждый раз я опрометью бежала к Олегу, чтобы он за немаленькие деньги исправил мои творческие порывы. Олег только хихикал на мои просьбы сделать мне красиво на голове. Он с милой улыбкой начинал перечислять все недостатки моих волос, которые мешали осчастливить меня модным окрасом. Это и тонкость волос, и какая-то там их забитость, и структура не та, и ослабленность. После его речей я вообще удивлялась, каким чудом что-то растет на моей макушке. Он красил меня исключительно без аммиачными красками, делал это долго, и только тогда, когда закрашивал розовый карнавал. Потом, обычно в самом конце сия мероприятия, Олег вставал передо мной с ножницами и долго разглядывал мою челку. Да, челка это мое больное место. Стригла ее я всегда сама. На глаз. И глаз у меня, по словам Олега, был не только косой, но и кривой и явно под углом в девяносто градусов. Он аккуратно ровнял, как он называл «штору» над моим лбом, попутно сетуя на мое нежелание от нее избавиться. Но в моей голове где-то прочно засела мысль – без челки я буду еще смешнее, чем есть. Всякий раз, когда меня одолевала шальная мыслишка, а не срастить ли к чертям собачьим челку, я подходила к зеркалу, поднимала ее наверх и придирчиво рассматривала себя. Результат такой манипуляции мне категорически не нравился. Да и что греха таить, я вообще не находила в себе хоть каких-то привлекательных черт. Но после посещения Олега моя внешность все-таки менялась в лучшую сторону.

И вот, когда наш любимый Олег был так нужен, он решил поваляться с температурой и полностью забить на нас. Мама была на грани нервного срыва, когда я, взяв телефон, тихо вышла из кухни и убежала в сад. Сев на качели, я набрала номер Олега.

– Алло, – сиплый голос нашего цирюльника подтвердил мои самые худшие опасения. Он болен всерьез.

– Олежка, милый, как твое здоровье? – я старалась говорить спокойно, но волнение так и проскакивало в моем голосе.

– О, Евгения, привет, – он громко закашлял, – у меня ангина. И кашель еще. Я так понимаю, маман не нашла парикмахера?

– Нет, – я нервно закусила губу, – может тебе завтра станет получше? Олеженька, я не могу идти без прически, – мой голос предательски дрогнул.

– Женька, не вздумай реветь, – он громко высморкался, – приходи с утра. Утром температура небольшая, так что наверно смогу что-нибудь изобразить. И маман тащи, куда без нее, – он снова закашлял.

– Олееееежкаааа, я тебя люблю, вот прямо расцелую, – я буквально запищала от счастья. Наш стригун снова громко высморкался.

– Имей в виду, я это запомню, – хмыкнул он в трубку, – целоваться будем по-взрослому.

Я расхохоталась, клятвенно пообещав расцеловать его именно так.

– Да-да, по-взрослому, – серьезным голосом сказал Олег, – в обе щеки.

Мы оба прыснули со смеху, и он повторил, чтобы я приходила именно утром и брала маму.

– Как без нее, она же меня потом со свету сживет, если оставлю ее ниву колоситься без жатвы, – прогнусавил Олег.

Я попрощалась с парикмахером и побежала сообщить маме радостную новость. Мама буквально затискала меня в объятиях, засыпая меня комплиментами.

– Моя девочка, я тебя обожаю. Тогда быстренько собирайся, нам надо успеть на маникюр, педикюр и еще кучу дел переделать, – мама торопливо допила чай и велела мне собираться.

– О Боже, – я закатила глаза, самый сумасшедший день начался.

Поздним вечером я болтала с Риткой по телефону, попутно рассматривая новый маникюр и красивые ухоженные пальцы на ногах. Мы весь день провели с мамой в салонах, плавно перетекая с одной процедуры на другую. Мне сделали шугаринг. И это было страшно больно.

– Я сделала глубокое бикини, – хихикнула Ритка, – хочу быть гладенькой везде.

– Хренова ты редиска! – хмыкнула я, – и это все ради какого-то Дениса.

– Женька, ты не понимаешь. Вот влюбишься и поймешь. Как сердце сначала замирает при виде него, потом резко начинает стучать тук-тук тук-тук….И кажется красивее и лучше в мире нет. Он самый самый….Когда он рядом….Счастливее меня нет на свете…

– Ух ты, – пробормотала я, слушая пылкую речь подруги, – тебе только романы любовные писать. И начинать словами «мое сердце стучит тук тук тук», а врач прочитает твою писанину и скажет, милочка, да у вас тахикардия.

Ритка заливисто рассмеялась. Мы еще немного поговорили, и я положила трубку. Часы показывали далеко за полночь. В комнате было тихо, но редкие проезжающие автомобили каждый раз заставляли меня вздрагивать. Еще были свежи воспоминания о ночном незнакомце, но последние дни было очень тихо. Дивен не появлялся уже несколько дней, и я всерьез начала переживать, а не запретили ли ему быть хранителем нашего дома. Неужели я не увижу его больше? Я выбралась из кровати и протиснулась в проем между окном и шифоньером.

– Дивен, ты слышишь меня? – я легонько постучала в стену. Спустя пару секунд я снова постучала, но тишину ночи не прервал ни один звук. И тут я заметила одну важную деталь. Пропал настенный отрывной календарь. Я резко отшатнулась от стены. Календаря не было! В панике я осмотрела пол под ногами, но и там его не обнаружила. Я искала календарь до тех пор, пока не замерзли ноги, и мне не пришлось вернуться в постель. Календарь пропал и это был знак. Дивен не вернется. Его отлучили от нашего дома. Я почувствовала, как меня накрывает удушающей волной отчаяния и тоски. Я не увижу больше его. Просто не увижу. По моим щекам потекли слезы.

– Дивен, пожалуйста, вернись, – всхлипнула я, обхватив колени руками.

Ко мне прижался Кот, громко мурча. Как бы я сейчас обрадовалась, если бы он взвыл, убежал, заурчал на хранителя. Но Кот вел себя спокойно, он громко мурлыкал, лежа рядом со мной. Я еще долго плакала в ту ночь, и в конец концов, обессилев от слез, заснула.

Я проспала к Олегу. Мама трясла меня как грушу, пытаясь разбудить.

– Просыпайся уже! Ты хочешь выглядеть как пугало огородное? – ругалась мама, пихая меня в сторону ванной.

– Что с твоим лицом? – охнул папа, когда я, наконец, поспешно умывшись, сбежала с лестницы вниз.

Мама только сейчас заметила мое опухшее от слез лицо, расплывшиеся губы, и вообще далеко не праздничный вид.

– Женя, что случилось? – мама на бегу схватила сумку и ключи от машины.

– Ничего, – кисло ответила я,– вчера наелась соленых орешков на ночь, аллергия.

– Не бери пример со своей подружки, не наедайся поздно. Миша, мы уехали,– крикнула мама, буквально бегом пускаясь к машине.

Я села в машину и отвернулась к окну. Мама продолжала болтать, попутно отвечала на телефонные звонки, ругала впереди идущий транспорт и всех на свете. К Олегу мы приехали в девять утра. Наш парикмахер встретил нас с красным от соплей носом, взъерошенными волосами и сиплым голосом.

– Ну-с, что будем делать? – он посадил меня в кресло и растрепал мои волосы.

– Мне все равно, – бесцветным голосом сказала я.

Лицо Олега вытянулось от удивления.

– Как это все равно? Сегодня ты должна быть принцессой, – сказал он и бережно расчесал меня.

– Зачем…. для чего. Просто выдадут аттестат…. Я получу его и пойду домой,– я почувствовала, как затряслись губы и защипало в носу.

– Ого, – Олег развернул меня в кресле и сел напротив, – Женька, кто он?

Мало того, что в носу защипало, так и из глаз полились крупные капли дождя.

– Женька, ну детка, перестань. Ни один мальчишка не достоин твоих слез, – Олег приподнял мой подбородок и заглянул мне в глаза.

– Женечка, я сделаю тебя королевой. И он очень пожалеет, что обидел тебя, – он улыбнулся. Я прерывисто вздохнула.

– Жень, первая любовь всегда такая…, грустная. Редко бывает взаимной…Жееееенькааааа, ну ты что!!!

Я не могла удержаться и уже рыдала навзрыд. Только сейчас до меня дошло, что именно происходит со мной все эти дни. Я влюбилась. По самые уши. В нашего хранителя. Олег налил мне горячего чая, пытался успокоить, но мое сердце разрывалось от горя. Праздничный день был безвозвратно испорчен.

Олег все-таки сделал мне прическу. Потрясающая модная укладка преобразила мою бледную внешность. Ему было настолько меня жалко, что в подарок он сделал еще и макияж. И мне и маме. Мама, возбужденная от предстоящего праздника, списала мой опухший вид на аллергию, а мое подавленное настроение на нервы.

– Ты красавица, – улыбнулся Олег, глядя на меня в зеркало. Его щеки приобрели пунцовый оттенок. На лбу выступили капли пота. Нашему цирюльнику становилось хуже. Мы попрощались с Олегом, мама заплатила даже больше, чем он просил, и горячо поблагодарила его за помощь.

– Жень, – окликнул он меня уже у порога, – он еще пожалеет, – он подмигнул мне. И я грустно улыбнулась. Если бы он знал, что любимого парня я больше никогда не увижу.

Папа был в восторге. Он восхищенно смотрел на маму, не уставал хвалить меня, и был в таком приподнятом настроении, что мне начинало казаться, что это выпускной моих родителей, а не мой. Чем ближе подходило время к выходу из дома, тем хуже мне становилось на душе. Ближе к пяти вечера мама отправила меня одеваться, и скомандовала надевать папе костюм. Я села на кровать и с тоской посмотрела на шифоньер. Теперь это был просто громоздкий, старый шкаф с кучей моих вещей. Я посмотрела на проем между шкафом и окном. Туда, где всегда белел отрывной календарь. Его там не было. Он бесследно исчез. Я тяжело вздохнула. Хотелось заплакать, но был сделан макияж, и желания идти в образе панды не было. Я надела платье, туфли, взяла сумочку и снова посмотрела на шкаф.

– Дивен, я ведь даже не успела спросить, почему у тебя такое странное имя, – сказала я шкафу. Шифоньер промолчал. Я снова вздохнула и вышла из комнаты.

Ритка буквально завизжала от восторга, увидев меня.

– Женькааааа, ты просто красавица! – восхищению подруги не было предела. Хотя, на мой взгляд, на ее фоне я выглядела достаточно блекло. Риткины волосы шикарным пшеничным водопадом спадали по спине, красное платье сидело как влитое, Высоченные шпильки делали ее ноги длинными до бесконечности. Ритка была просто обворожительна. Подошел Денис, улыбнулся мне и обнял Риту за талию. Подруга схватила меня за руку и потащила в актовый зал. Наш класс уже был почти весь в сборе. Родители возбужденной стайкой сидели через пару рядов. Я видела, как чьи-то мамы пытаются жестами показать, чтобы чадо поправило прическу, галстук и прочие мелочи. В одном зале собрались два девятых класса и один одиннадцатый. Ритка помахала Денису, он послал в ответ воздушный поцелуй.

– После выпускного мы едем с ним на дискотеку, а потом романтический вечер, – прошептала Ритка, сияя, словно медный таз.

– Где будет романтический вечер?– тоже шепотом спросила я.

– На даче у него. Денис сказал родителям, что пригласит друзей, но там будем только он и я, – щеки Ритки расцвели румянцем.

– Будь осторожна, – зачем-то сказала я, и сжала ее руку.

Ритка пожала мою ладонь и чмокнула меня в щеку.

– Я тебя люблю, Жень, – Риткины глаза стали влажными – ты мне как сестра.

– И я тебя люблю, и если ты не прекратишь, я заплачу и испорчу макияж, – прогнусавила я, борясь с подступающим комом в горле.

Мы бы еще наверно долго сидели и признавались в любви друг другу, если бы громкая торжественная музыка не сообщила о начале церемонии.

Было выступление директора школы с напутствием во взрослую жизнь, показали свой номер первоклашки. Потом на сцену вышли представители родительского комитета. Все это проходило мимо моего сознания. Телом я была на выпускном, душой с моим хранителем. Где он сейчас, какое наказание понес из-за меня. Эти мысли не отпускали меня ни на минуту. Сильный толчок в бок заставил меня очнуться от своих мыслей.

– Тебя вызывают получать аттестат, – прошипела Ритка.

– Аттестат вручается Велесовской Евгении, – повторила директор, – Евгения, просим на сцену!

Под шум аплодисментов я прошла на сцену, где наша полноватая, маленького роста директор с дежурной улыбкой вручила мне аттестат. Мы встали рядом для совместного фото. К нам подскочил фотограф. Вспышка. И лицо фотографа исказилось в жуткой знакомой гримасе. Горящие желтые глаза хищно сузились и клыкастая морда клацнула за объективом. Я отшатнулась, ощутив, как кровь отхлынула от моего лица.

– Женя, тебе плохо?– забеспокоилась директор.

Я снова посмотрела на фотографа. Он широко улыбнулся и еще раз щелкнул нас.

– Нет, все хорошо. Душно здесь, – пробормотала я, спускаясь со сцены. Как в замедленной съемке я прошла мимо фотографа, который проводил меня взглядом и широко улыбнулся. Мне показалось, мне просто показалось. Здесь много людей. Мне ничего не грозит. Я села рядом с Риткой.

– Что с тобой? Ты так побледнела на сцене, – подруга обеспокоенно смотрела на меня.

– Ничего, просто жарко. Скорее бы уже закончилось все это, – ответила я, глядя на снимающего фотографа. Я убрала аттестат в сумочку и снова посмотрела на фотографа. Он снял последнего учащегося и сосредоточенно пересматривал в фотоаппарате отснятый материал. Торжественная часть была закончена. Выпускники и родители с шумом высыпали из школьных дверей, чтобы запустить море цветных шаров в небо как символ прощания со школой. Хохот, веселье, объятия. Я тоже смеялась, обнимала одноклассников, принимала комплименты, но мой разум был на чеку. Фотограф ходил совсем рядом. Я слишком часто видела нацеленный в мою сторону объектив. Но рядом со мной было много людей, и я не была до конца уверена, что он снимает именно меня. Ближе к семи часам вечера во дворе школы, где был разбит огромный шатер, началось застолье и танцы. Мягкие сумерки окутали улицы, официанты зажгли на столиках свечи в бумажных фонариках, гирлянды по периметру шатра и по его стойкам. Волшебный вид располагал к романтическому настроению. Родители скучковались в одной стороне шатра и весело хохотали, поднимали бокалы за выпускников, кто-то уже в хорошем настроении выплясывал на танц-поле.

– Пошли танцевать, – к столику подбежала возбуждённая Ритка, залпом выпив стакан минералки. Рядом пританцовывал Денис. Его чёрная копна волос растрепалась, галстук-бабочка уныло висела на шее, пиджак давно снят и брошен рядом на стул.

– Я немного посижу, ноги натерла туфлями, – соврала я, – идите, танцуйте.

– Даваааай, хватит сочинять, пошлиииии, – Ритка схватила меня за руку и силой вытащила на танцпол.

Под энергичную музыку мы потанцевали буквально пару минут, когда я увидела что через толпу ко мне пробирается папа.

– Мы поехали в кафе с родителями Риты и Кати, – перекрикивая музыку, сообщил мне отец, – позвонишь, я тебя встречу.

Я кивнула, мы обнялись. Папа снова засыпал меня комплиментами. Он попытался сделать какие-то замысловатые «па», но вышло достаточно комично. Я не выдержала и расхохоталась. Отец, перед тем как уйти, сплясал в стиле Джона Траволты из «Криминального Чтива», но его оттопыренный зад в танце придавал ему такой уморительный вид, что Ритка с Денисом тоже засмеялись. Родители уехали, оставив нас танцевать до упаду.

12.Встреча

Мы танцевали в круге, когда быстрая музыка закончилась. Ритка перевела дух, и обняла меня. Заиграла медленная мелодия.

Красивая англоязычная композиция полилась над тацполом. Ритка тесно прижалась к Денису, многие разбивались на пары, кого-то приглашали одиннадцатиклассники, кто-то танцевал из нашего класса друг с другом. Я осталась не удел. Секунду я стояла и смотрела на танцующих, и уже собралась сесть на место, когда увидела, как лицо Ритки вытягивается от удивления. Она, да и не только она, смотрела куда-то мне за спину.

Я обернулась. В арке, ведущей на танцпол стоял…Дивен. В черных брюках, в белой рубашке, с огромным букетом розовых роз. Его шикарные светлые волосы густой гривой лежали по плечам. Темная борода придавала внешности мужественности, широкие плечи подчеркивали тонкую талию.

Музыка сменилась на композицию из фильма «Грязные танцы» Патрика Суэйзи.

– Это кто, – прошептала Ритка, во все глаза глядя на Дивена.

– Ты…ты его видишь? – спросила я, не веря своим глазам.

– Конечно, его трудно не заметить, – хмыкнула Ритка, – Это же практически Джейсон Момоа, только блондинистый. Ее лицо вытянулось еще больше, когда Дивен подошел ко мне.

– С окончанием учебного года, – знакомый низкий голос электрическим разрядом прошел по струнам моего сердца. Оно колотилось так, что мне казалось, все окружающие слышат этот грохот. Все-таки Ритка была права, когда говорила про «тук-тук-тук». Только мое сердце не стучало, а буквально маршировало в груди. Он вручил мне букет.

– Позвольте пригласить вас, Евгения, на танец, – он протянул мне широкую ладонь. Я положила букет на стол и краем глаза заметила, с каким видом смотрят на нас окружающие. Девчонки из класса перешептывались, мальчишки рассматривали Дивена.

Мы вышли в середину танцпола, Дивен привлек меня к себе.

– Ты потрясающе выглядишь. Просто красавица, – улыбнулся он. Тяжелая рука легла мне на талию. Синие глаза переливались и мерцали в сумраке танцевальной площадки.

– Дивен, почемувсе тебя видят. Разве тебе можно показываться людям?

– Женя, я нарушил все возможные правила. Я просто решил стать видимым для других, – он провел пальцами по моей щеке, – чтобы увидеть тебя. Чтобы просто увидеть тебя…и если понадобится – защитить.

Мое сердце при его словах буквально зашлось. Счастливая улыбка озарила мое лицо.

– Дивен, тебя накажут за это, – тревога закралась в мою душу.

– И пусть. Я готов ко всему. Вполне возможно, мы видимся последний раз. Потанцуем так, чтобы ты запомнила это навсегда.

Он резко отстранился от меня, потом также резко притянул к себе, прокружил на вытянутой руке, прижал за талию и заглянул в мои глаза.

– Ты не должна была меня видеть и чувствовать, но все пошло совсем не так,– он прижал меня к себе, странно я не чувствую его ужасающей тяжести, а только сильные объятия.

– Я не смогу без тебя, Дивен – прошептала я.

Он смотрел на меня с таким странным выражением, которого я до этого не видела. Смесь тревоги и нежности светилась в этих чудесных синих глазах. Медленные танцы закончились, но мы продолжали танцевать. Я положила голову ему на плечо. Как в тумане я видела изумленное лицо Ритки, что-то спрашивающего ее Дениса. Кто-то нас рассматривал открыто, кто-то продолжал шушукаться, но мне было все равно. Тут я заметила высокую блондинку, наблюдающую за нами. Это не одиннадцатиклассница и не мама кого-то из учеников.

– Дивен, кто это, – прошептала я, глазами показав на девушку.

– Это Илария, моя сестра, – улыбнулся он, – она охраняет соседний с вами дом.

– И ее тоже видят?– удивленно прошептала я.

– Нет, Иларию видим только мы, – улыбнулся он и вдруг его тело напряглось.

Я вопросительно взглянула на хранителя. Он смотрел куда-то поверх моей головы. Я обернулась. У моего столика стоял фотограф. Его фотоаппарат был нацелен на нас.

– Женя, он здесь, – процедил Дивен.

– Это…это демон? – страх липкой субстанцией расползался по моему телу.

Дивен едва заметно кивул.

– Пока вокруг люди и я, он не тронет тебя, – едва слышно сказал Дивен. Он быстро переглянулся с Иларией. Я увидела, как засверкали красными искрами глаза девушки. Она начала медленно продвигаться к фотографу.

– Дивен, что делать? – мои пальцы нервно сжали его плечо.

Он посмотрел на меня сверху вниз и прижал к себе.

– Пока ничего, просто потанцуем. Илария следит за ним, – он улыбнулся мне и плавно повел в танце.

Краем глаза я увидела, как к нам медленно продвигаются Ритка с Денисом.

– Привет, – Ритка улыбнулась Дивену, – я Маргарита, подруга Евгении. Это Денис, мой парень.

Дивен широко улыбнулся ребятам.

– Очень приятно, я Дивен.

– Дивен? Странное имя, – удивилась Ритка

– Это производное от «диво дивное», мужской вариант от Дивны, – его улыбка стала еще шире.

– Вы давно встречаетесь с Женей? – бестактный вопрос Ритки заставил меня покраснеть до корней волос, – она ничего не говорила о тебе…то есть вас…

При этих словах Ритка выразительно посмотрела на меня.

– Ритааааа, – от смущения перехватило дыхание.

– Мы встречаемся месяц, – он ослепительно улыбнулся при виде отвалившейся Риткиной челюсти, – встречаемся исключительно по деловым вопросам.

Музыка закончилась, Ритка улыбнулась Денису и посмотрела на меня.

– Женечка, пойдем в дамскую комнату, мне нужно припудрить носик, – елейным голоском сказала подруга, потянув меня за руку в сторону туалета.

Глаза Дивена потемнели, но он с неохотой выпустил мою руку.

– Будь осторожна, – шепнул он.

Ритка буквально тащила меня из шатра.

– Стой, я не пойду никуда, – за пределами шатра было сумрачно и мне стало страшно.

Ритка резко остановилась.

– Значит, вот так ты мне доверяешь, да? – напустилась на меня подруга, – кто он, откуда?

– Рита, я не могу тебе ничего сказать, он просто знакомый, мы не встречаемся…

– Ой, не ври, – сморщилась Ритка, – просто знакомый так бы на тебя не смотрел и не явился сюда с букетом. Кто он? – Ритка в упор смотрела на меня.

– Рита, я не могу сказать, – я нервно вцепилась в подол платья, – не обижайся пожалуйста….Ну, Ритаааа.

Ритка мрачно посмотрела на меня.

– Я думала, между нами нет секретов, – Рита быстро развернулась и пошла обратно в шатер, оставив меня беспомощно стоять и смотреть ей вслед.

– Рита, ну подожди, – я бросилась за подругой, но дорогу мне перегородил неведомо откуда взявшийся фотограф.

– Всего один кадр, – улыбнулся он. Вспышка буквально ослепила меня. Я отшатнулась, но чьи-то сильные руки крепко схватили меня за запястья.

– anima, tu veni mecum, – ¹²хриплый утробный голос ворвался в мой мозг.

Большая ладонь, пахнущая смолой, заткнула мне рот, и фотограф потащил меня куда-то в темноту школьного двора. Ужас объял меня, сотрясая крупной дрожью. Я пыталась вырваться, но силы были неравны.

«Дивен, помоги мне, Дивен» – взмолилась я, понимая, что на этот раз, скорее всего, помощи я не дождусь. Ну, зачем, зачем я вышла из шатра. Зачем? Я почувствовала, как он бросил меня на землю, сел сверху и начал рвать платье. В июньских, достаточно светлых сумерках, я видела, как хищно сверкают желтые глаза демона на лице фотографа, скалится клыкастая пасть, и появляется демоническое рыло. Треск разорвавшейся ткани я услышала словно в тумане, холод обжег обнаженную кожу, следом полетел подол…

– Помогите, – закричала я из последних сил, когда рука фотографа соскользнула с моего лица.

– conclusi¹³ – прорычал демон и наотмашь ударил меня по лицу. В голове зазвенело от страшной боли, в глазах вспыхнули тысячи искр.

Вдруг, кругом, словно что-то неуловимо изменилось. Мужчина замер и прислушался. Желтые глаза сузились, он со свистом втянул воздух и вдруг отлетел от меня на пару метров. Он попытался встать, но неведомая сила снова сбила его с ног. Кто-то бежал ко мне сквозь кусты. Мелькнуло красное платье, светлая рубашка…Ритка склонилась надо мной, рядом стоял Денис.

– Женька, Женечка, прости, о Боже….Что это, – Ритку затрясло от рыданий, когда она увидела меня, в порванном платье,

– Все хорошо, – трясущимися руками я попыталась прикрыться, но тут увидела лицо Дениса. Он смотрел в сторону отлетевшего фотографа.

Фотограф стоял в странной стойке, вытянув вперед руки, словно держа оружие. Его утробный низкий голос на непонятном языке эхом отзывался от стен школьного двора. Перед ним стояли Дивен и Илария. Я увидела, как фотограф, управляемый демонической силой с невероятной для человека скоростью, бросился на хранителей. Сотые доли секунды, невидимые глазу …и на демона кинулись огромный медведь и тигр.

– Кто они, что здесь происходит, – пораженно спросил Денис, наблюдая за битвой огромных зверей и демона. Я с ужасом наблюдала, как мелькают когти исчадия ада, рассекая со свистом воздух. Он налетел на тигра, впечатав его в землю, ногой отбросил медведя. Огромная кошка, извиваясь из последних сил, пыталась вывернуться из когтистых рук. Фотограф окончательно потерял челевеческий облик. На его месте был демон, нечеловечески сильный, ужасающий своим внешним видом. Он склонился над тигром, оскалив клыкастую пасть, из которой текла тягучая мутная слюна. Ритка от страха сжала мою руку с такой силой, что мне показалось еще чуть-чуть, и она сломает мне кисть. Дикий рев раздался над двором, медведь кинулся и одним ударом откинул демона, вступив с ним в ожесточенную схватку. Рычание, рев, хриплые вопли на непонятном языке. Какофония звуков смешалась в один страшный ансамбль. И тут послышался хруст…, словно сломали большую ветку. Медведь, тяжело дыша, стоял над лежащим фотографом.

Мужчина был недвижим. Рядом клубилось и каталось нечто черное. Оно пыталось подползти к фотографу, но тут, громко взревев, тигр бросился на темную субстанцию и яростно разорвал в клочья поверженного демона. То, что это был именно он, сомнений не было. Медведь медленно опустился сначала на задние лапы, потом на передние, потом лег. Тигр, припадая на переднюю лапу, подошел к медведю. Я так и не увидела момента, когда они приобрели свой настоящий облик. Воздух словно мелко зарябило, и мы увидели лежащего на земле Дивена, и склонившуюся над ним Иларию.

– Дивен, – я вырвалась из Риткиных рук и бросилась к нему. Но Ритка не отставала от меня, а побежала следом. За нами кинулся и Денис. Я подбежала к Дивену и упала перед ним на колени. Его светлые волосы потемнели от крови, плечо и шея были в глубоких повреждениях. Рука Иларии была в крови, на ней зияла рваная рана.

– Дивен, ты меня слышишь? – мой голос задрожал от страха за него.

– Нам нужно уходить, – огромные глаза Иларии в упор смотрели на меня, – иначе он умрет.

– Он …он и есть тот медведь? – в ужасе спросила Ритка, глядя на лежащего Дивена.

Илария взглянула на нее и перевела взгляд на меня.

– Мне нужна помощь, – сказала она.

– Все, что угодно, – глотая слезы, ответила я.

– Помогите мне довезти его до вашего дома. Только там он сможет вернуться в наше Измерение. Здесь он погибнет…, – она взяла его за руку и посмотрела на меня.

– Я могу довезти вас, у меня машина, – подал голос до этого молчавший Денис. Илария встала и взяла на руки Дивена. Ритка открыла от удивления рот. С виду хрупкая девушка держала на руках большого мужчину, словно он ничего не весил. Денис вытаращил глаза, но тут же собрался с мыслями и бросился к стоянке. Через минуту мы уже садились в салон автомобиля.

– Он не умрет? Ведь он же не может умереть. Вы ведь бессмертны, – всхлипывала я, спрашивая Иларию. В сумраке машины глаза девушки светились совсем как у Дивена.

– С чего ты взяла, что мы бессмертны? – тихо спросила она, – мы так же рождаемся и умираем, – она погладила его по бледной щеке, – и также совершаем несусветные глупости.

– Они вампиры? – шепотом спросила Ритка, глазами показав на хранителей.

– Нет, – слезы никак не переставали течь, я не могла допустить даже мысли, что Дивен умрет. Он чувствовал, что мне угрожает опасность, он пришел и спас меня. В очередной раз. Неужели сейчас мое спасение будет стоить ему жизни. Зачем тогда мне жить?

Денис затормозил автомобиль у моего дома. Мы так быстро, насколько это было только возможно, выгрузили Дивена из машины.

– Может мне помочь? – вызвался Денис, когда девушка собралась взять Дивена на руки. Но бровь Иларии скептически выгнулась.

– Ты не сможешь поднять его. Ты весишь ровно в десять раз меньше.

Денис выпучил глаза.

– Я вешу семьдесят килограмм…, а он что семьсот?

Илария подхватила Дивена на руки, и мы вошли в дом. Через минуту наша процессия уже была в моей комнате. Илария встала перед шифоньером.

– Мы уходим. Ты в безопасности. Демон обезврежен. Прощай…

– Подожди, – вскрикнула я, – возьмите меня с собой. Я хочу быть уверена, что он будет жить.

Глаза Иларии зажглись красным светом.

– Это исключено.

Она шагнула в проем, но я, в отчаянии что так и не узнаю, что с ним будет, кинулась следом.

13. Казнь

Уши заложило, словно я погрузилась под воду. Сколько времени прошло, я не знаю, но меня как – будто вынесло из глубины на берег. Я попыталась вздохнуть, но грудь сжало словно тисками. Зажмурившись от боли, я с трудом сделала вдох. Где-то рядом раздался стон. Я открыла глаза и обнаружила себя, стоящей на четвереньках в густой траве. С удивлением я огляделась. Высокая изумрудная трава зашевелилась и из нее вынырнула…Ритка.

– Где мы, – шепотом спросила она, пытаясь встать на ноги. Но встать не получалось. Я тоже сделала попытку подняться, но мое тело было как свинцовое. Не было сил поднять чудовищно тяжелые руки и ноги. Мы переглянулись. Где-то зашевелилась трава.

–Девчонки, где вы, – простонал знакомый голос.

–Денис, – радостно вскрикнула Ритка и бросилась на звук. Но голова перевесила тело, и подруга воткнулась в землю носом. Как ни трагично выглядела эта картина, я не могла удержаться от смеха. Сначала легкий смешок, потом в полную силу, а потом меня разобрал истерический хохот. Мы пытались встать, поднять руку или ногу, но наши тела нам не повиновались.

– Здесь притяжение в десять раз больше чем земное – Денис оставил бесплотные попытки встать, и теперь только его голова торчала над травой.

– И что нам делать, – спросила Ритка, – где мы вообще.

– Рита, ты бросилась следом? Или вас обоих засосало за мной? – спросила я, подозревая, что знаю ответ.

– Я не хотела оставлять тебя одну. Кстати, может теперь расскажешь нам, кто они? – ехидно спросила она.

Скрывать смысла больше не было. Я рассказала друзьям, с чего все началось и к чему, в конце концов, мы пришли.

– Ага! – радостно вскрикнула Ритка, – я знала! Я видела, что кто-то у тебя в комнате был!

– Я тогда еще не видела его, – ответила я, и попыталась почесать нос. Но рука была слишком тяжела. Я завалилась на бок, неловко трепыхая конечностями.

Ритка расхохоталась, но тоже не удержалась и упала в траву. Мы несколько раз пытались встать, но безуспешно. Я, наконец, села, и огляделась. Местность напоминала бескрайнее поле такой зеленой травы, которая в нашем мире не встречалась мне никогда. Оранжевое небо с красными всполохами облаков было невероятно ярким. Все краски, которые нас окружали, были ярче, чем на земле в несколько раз, и имели невероятные оттенки. Где-то вдалеке послышался топот. Мы испуганно переглянулись. Ритка и я попытались подползти поближе к Денису. На горизонте появились черные точки, которые быстро приближались. Чем ближе они становились, тем явственнее мы различали, что это всадники на лошадях. Мы вжались в друг друга. Не спрятаться, не скрыться, не убежать. Фыркание лошадей стало совсем близко. Нас окружили всадники на огромных, просто гигантских лошадях. Они были яркого рыжего цвета, а их гривы имели огненный оттенок. Всадников было трое. В черных плащах с капюшоном, из-под которого почти не видно лиц, они возвышались над нами. Они молча смотрели на нас, тишину вокруг нарушали только кони своим фырканьем.

– Эй, люди, может, вы поможете нам? – не вытерпела Ритка, – мы ищем Дивена.

Всадники переглянулись.

– Где он? – спросил Денис, пытаясь прикрыть собой нас.

– Идем, – низкий голос одного из всадников разорвал тишину.

– Мы не можем встать, – Ритка попыталась поднять руку.

Всадники снова переглянулись. Один из них со свистом достал из ножен меч. Он засверкал в лучах заходящего солнца. Мы в ужасе прижались друг к другу. Всадник занес меч над головой Дениса. Я зажмурилась от страха, Ритка завизжала. Меч со свистом рассек воздух, и вдруг я почувствовала холодную сталь клинка на лице. Странная тяжесть начала покидать меня. Мы зашевелись и медленно встали. Всадник кивнул нам головой, приглашая следовать за ними.

– Мы пойдем пешком?– тихо спросила меня Ритка.

– Похоже на то, – ответил Денис. Огромные кони рысцой бежали впереди. Один из всадников ехал за нами, по всей видимости, следя, чтобы мы никуда не сбежали.

– Могли бы нас взять на лошадь, – прошипела Ритка, ковыляя на шпильках по полю.

Мне тоже было неудобно шагать в туфлях, но я старалась не думать о неудобстве. Мне хотелось поскорее увидеть хранителя. В каком красивом месте, оказывается, он живет. Такой чистый воздух с запахом незнакомых трав, такие красивые необычайные цветы, которые имели все оттенки радуги, и такие фантастические формы и размеры, что придумать такие, не видя их, просто не хватит фантазии. Эти огромные животные…Все было в этом мире не так как у нас. Мы шли уже достаточно долго, а местность вокруг и не думала меняться. Я устала, ноги гудели, и я решила снять туфли. Босиком идти стало гораздо легче, но ноги, не привыкшие к такой «голой» ходьбе, ощущали каждую травинку. Подруга наотрез отказалась снимать туфли. На мое предложение избавиться от неудобной обуви на шпильках, Ритуся резонно предположила, что в земле могут быть неизвестные науке насекомые и животные. И нас могут укусить.

– Мы вообще не знаем где мы. И какая здесь флора и фауна. Ты очень смелая, разулась и не боишься местных жуков, – помолчав она добавила, – хотя, что для тебя какие-то инопланетные жуки, если ты умудрилась влюбиться в домового. Слов нет! Я понимаю, Эдвард….,но тут. Домовой!

– Он человек, ты ведь видела его. И мы на нашей планете. Просто в параллельном мире – возразил Денис, шагающий рядом, но не испытывающий особого неудобства от прогулки.

– Ага, человек, – ехидно ответила она, – прямо каждый из людей может превратиться в медведя. Он домовой. Который скрипит половицами, пыхтит в углу и прячет ложки.

– Марго, ты мыслишь стереотипами. Ты же видела его. Какие ложки. Какой угол? – Денис не смог удержаться от улыбки, – и мы не знаем природу превращения. Вполне возможно это диссонанс нашего и параллельного миров, в котором мы сейчас находимся, и проекция изображения в нашу реальность. Скорее всего, никакого медведя нет, а есть голографическая проекция, которую мы и видели. Тем более само превращение как таковое невозможно. Человек может себя ощущать животным, но физически стать им никак не выйдет.

– Ден, ты такой умница у меня, – Ритуся попыталась на ходу обнять Дениса, но споткнулась и упала на колени. Денис кинулся помогать ей встать, но Ритка разразилась бранью.

– Кажется, ногу подвернула, – мрачно сказал Ритка, – ой, не трогай.

Лодыжка на Риткиной ноге начала распухать. Всадники остановились, ожидая нас.

– Идем, мы не можем останавливаться, – сказал один из впереди идущих.

– Я не могу встать, – рявкнула Ритка, – мы идем уже битый час. Могли бы и подвезти.

– Ты готов отдать права на свою женщину любому из нас? – низкий голос был обращен к Денису.

Парень вытаращил глаза.

– В к-каком смысле? – пролепетал он.

– Если один из нас возьмет ее к себе верхом, то твоя женщина будет принадлежать тому, с кем она поедет. Таков Закон. Женщина может сидеть верхом только с мужем.

– Мне уже лучше! – Риткин петушиный вопль насмешил меня, но я попыталась скрыть улыбку. На мой взгляд, всадники были очень колоритны, несмотря на то, что их лиц практически не было видно.

Ритка встала, и мы двинулись дальше. Еще несколько минут мы слушали ее шипение и проклятия в сторону всадников, но вскоре в конце туннеля забрезжил свет. На горизонте появились сверкающие в лучах заходящего солнца крыши.

– Мы пришли. До казни осталось немного.

Леденящий душу страх сковал меня.

– До казни? – спросила Ритка, – а кого будут казнить?

Один из всадников откинул капюшон и посмотрел на нас. Его светлые, как и у хранителя, волосы были длинными, но собраны в хвост. Светло-голубые глаза, как две льдинки сверкали на красивом холодной красотой лице.

– Сегодня понесет наказание хранитель Дивен. Он нарушил Закон.

– Он нас спас! – вскрикнула Ритка, – вы не имеете права! Он убил демона.

– Приговор уже вынесен. Раз вы здесь, вы сможете увидеть казнь. Потом, когда солнце будет в зените, мы отправим вас назад.

Два других всадника сняли капюшоны и спрыгнули с коней. Они были также красивы, но это была какая-то ледяная красота. Перед нами словно стояли древние русичи.

Мы двинулись за ними. Ритка, прихрамывая, придвинулась ко мне.

– Мы не можем допустить, чтобы его убили, – прошипела она, – хватит реветь, надо придумать план.

Слезы душили меня, но я пыталась держать себя в руках. Его казнят. И виной тому буду я.

Наконец мы вошли в город. Высокие белые дома сверкали на солнце, словно были облицованы алмазами. Конические крыши переливались и блестели так ярко, что глазам становилось невыносимо больно от этого мерцания. Все вокруг сияло, дома были сделаны как будто из хрусталя. Перед нами раскинулась большая овальная площадь, в центре которой стояло высокое здание, очень напоминающее католическую церковь. Площадь была вымощена белым камнем, похожим на мрамор. Вокруг нее было множество цветочных клумб с мерцающими на солнце цветами. Я пыталась как можно больше увидеть и запомнить, но всадники повели нас прямиком к «церкви». Наши провожатые открыли огромные стрельчатые двери и мы вошли внутрь. Окружающий сумрак освещали тысячи свечей, горящих по периметру здания и под сводчатым потолком. Темные бревенчатые стены создавали сильный контраст с теми белоснежными зданиями на улице, которые встречались нам по пути сюда. В центре, под самым сводом купола был низкий пьедестал, напоминающий алтарь. На нем сидел седовласый старец, с пронзительными голубыми глазами.

– Магистр, мы привели их сюда, – преклонив колено перед старцем, сказал один из всадников.

– Огнен, сын мой, в зенит их нужно переправить назад, – густым басом ответил он и посмотрел на нас.

– Да, Магистр. Они увидят казнь.

И вдруг во мне что-то надломилось. Я, не отдавая себе отчета, что я делаю, кинулась к старцу.

– Пожалуйста, не убивайте его, прошу вас, – слезы застилали мне глаза, но я пыталась справиться с собой.

Огнен быстро встал и взял меня за локоть.

– Отойдите, вы должны молчать и смотреть. Не более.

Он оттащил меня от старца и вернул к Ритке и Денису. Губы Ритки затряслись.

– Женька, ведь его не убьют? Может это просто так наказание называется, – по щекам подруги потекли тонкие ручейки. Даже Денис побледнел, но пытался поддержать нас. Громкое лязганье металла оглушило, распахнулись еще одни двери, и мы увидели идущего в кандалах Дивена. Следом за ним шла Илария. Он шел, склонив голову, его светлые волосы были в запекшейся крови, на плече была грубая повязка. Рука Иларии была замотана чем-то серым, она медленно шла следом за братом. После них вышла целая процессия старцев. Кто-то был седой, кто-то маленький и черный, кто-то невероятно высокий и худой. Кто-то напоминал шар. Были и совершенно фантастические фигуры в виде мерцающих звезд и летающих колючек. Я поняла, что это были старые и уважаемые домовые, которых обычно пугаются люди при встрече. Они встали вокруг алтаря с магистром.

– Сегодня свершится казнь хранителя Дивена. Преступления, которые он совершил, не дают права его помиловать. Первое – он вошел в контакт с человеком. Второе – показал демонов. Третье – демон открыл охоту. Четвертое – стал видимым для людей. Его сестра Илария понесет наказание в виде отлучения от хранителей. Казнь свершится в виде растворения в бездне.

– Нет!!!!– я сначала даже не поняла, что этот истошный вопль принадлежит мне.

Старцы удивленно обернулись. Они с недоумением смотрели на меня, стоящую перед ними в порванном платье, босую и растрепанную.

– Нет! Это не преступления! Он спас меня. Спас неоднократно. Пожалуйста! Не убивайте его.

Я вывернулась из рук Огнена и бросилась к алтарю.

Мой хранитель вздрогнул при звуке моего голоса и поднял голову. Его изумленные глаза встретились с моими.

– Пожалуйста, Магистр. Старейшины…я прошу вас, я заклинаю, – я почувствовала, как встает ком в горле, – он спас меня от смерти, не дав упасть с крыши,… Он не дал туману, в котором демоны, забраться в наш дом….

Горячие слезы обожгли мои щеки. Я слышала, как ругается Ритка и проклинает Огнена, который не давал ей кинуться за мной.

– Я сама виновата, что демоны нас заметили. Но я должна была понять, что он не бес. Ведь люди бояться домовых…бояться не того, кого бы следовало. Дают овладеть собой темным силам, и в тоже время изгоняют хранителей из домов.…Пожалуйста, не убивайте его…

– Он нарушил Закон! – рокочущий голос высокого худого старца эхом отозвался под сводом купола.

– Я тоже! – крикнула я. Меня трясло, я чувствовала, что теряю его. Теряю на глазах, – я тоже нарушила закон! Я полюбила его!

Вокруг повисла гробовая тишина. Глаза Дивена вспыхнули красными искрами.

– Да, – я всхлипнула, размазывая по щекам слезы. Мой макияж давно превратился в черные круги вокруг глаз, тушь размазана по щекам, но мне было все равно, – Да, я люблю тебя. Очень. И я не смогу жить без тебя. И если сейчас вы его убьете, – я обратилась к старейшинам, – на вашей совести будет жизнь человека.

Тишина стала звенящей. Старцы растерянно смотрели на Магистра. Я краем глаза видела, как нервно кусает ногти Ритка, как сжимает кулаки Денис. Я увидела совершенно изумленное лицо Огнена и еще двух всадников.

– Я тебя тоже люблю, – низкий голос взорвал тишину, – И это еще один нарушенный Закон.

Мое сердце колотилось так, что казалось еще секунда, и оно остановится. Я подошла к алтарю.

– Магистр, прошу вас, помилуйте его. Во имя любви, – я сцепила руки у груди как в молитве, с надеждой глядя на него.

Голубые глаза смотрели на меня из-под седых нахмуренных бровей. Мне казалось, он видит меня насквозь, словно считывает всю информацию. Магистр положил тяжелую ладонь мне на голову и закрыл глаза. Несколько мгновений и его взгляд пригвоздил меня.

– Человек испытывает к хранителям страх, заискивание, пытается задобрить. Но любить…Ты последовала за ним сюда. Даже не ведая, куда и зачем. Ты не боишься нас. Ты здесь по зову сердца. Велика сила любви. Настоящей, человеческой. И только это может быть ему оправданием.

Магистр повернулся к Дивену.

– Я вижу искренне чувство любви в ней, – его пронзительный взгляд устремился на меня, – повтори, дитя мое. Ты любишь его? Ты любишь не человека, а домового? Ведь он не человек…

Я подняла глаза на Дивена. Он смотрел на меня пронзительным взглядом синих глаз. Красные, желтые, зеленые всполохи света в этом взгляде говорили сами за себя. Его грудь часто вздымалась. Он был взволнован. Он смотрел на меня с надеждой, и такой огромной нежностью…

– Да, Магистр. Я люблю его. Несмотря ни на что, – я робко улыбнулась хранителю.

Магистр повернулся к Дивену и Иларии и взмахнул руками.

– Хранитель, – громогласный голос разнесся под древними сводами, – Ты мог сейчас быть казнен. Но благодаря этой смелой девочке, – он указал на меня, – ты помилован. И твоя сестра тоже. Вы свободны!

Темнота помещения озарилась ярким светом, грохот спавших кандалов оглушил нас, Дивен и Илария были освобождены.

14.Возвращение

Свет преобразил мрачное нутро здания. Засияли купола и сводчатые окна, какой-то странный и магический неоновый свет растекался под ногами, подсвечивая пол и алтарь. Магистр поднял руки, и потекла звенящая, переливающаяся музыка. Вокруг запорхали сотни бабочек, запели птицы. Дивен медленно подошел ко мне и взял мои ладони в свои руки.

– Женя, я обязан тебе жизнью, – прошептал он и рывком прижал меня к себе. Я обняла его за талию, уткнувшись носом в плечо. Мои ладони погладили его спину, и я ощутила рубцы через скользящую ткань его одежды. Он вздрогнул от боли.

– Тебя…тебя били? – я прикусила губу, чтобы не заплакать.

– Слегка выпороли, после того, как привели в чувство, – попытался пошутить он, – Женя, как я рад тебя видеть, – мы уткнулись лбами, продолжая смотреть друг на друга.

Кажется, я смогла бы простоять так вечность, просто глядя на него. Он жив, он здесь, я с ним.

– Моя любовь, в зенит вы должны покинуть наше Измерение, – прошептал он, проведя кончиками пальцев по моей щеке.

– Это…это скоро?

– Это почти сейчас, – тихо ответил он.

Он выпустил меня из объятий.

Неподалеку стояли Ритка с Денисом. Ритка смахивала слезы с глаз, Денис нервно теребил волосы, отчего приобрел достаточно взъерошенный вид.

– Идем, я провожу вас, – Дивен протянул мне руку.

– Что, опять идти такую даль? – простонала Ритка, – я не вынесу….

– Мы возьмем коней, – улыбнулся Дивен, и, заметив смятение в глазах Ритуси, сказал, – ты поедешь с Денисом.

Закат стал красным. Кони легкой трусцой бежали от города по полю. Огромные цветы на поле покрылись росой, я сидела перед Дивеном, тесно прижавшись к его груди спиной. Рядом скакали Ритка с Денисом. Денис был горд собой, огромный конь слушался его. Но я была уверена, что здесь не обошлось без Дивена. Совсем скоро хранитель замедлил коня, тоже самое сделал и Денис. Дорога назад до обидного оказалась короткой. Дивен помог мне слезть с лошади. Мы стояли вчетвером у края поля.

– Денис, у меня в глаз что-то попало, – Ритка потянула Денису в сторону. Я была благодарна подруге. Она поняла, что нам надо остаться наедине хотя бы на минуту. Но «наедине» в чистом поле, где в зоне видимости подруга со своим парнем, это чистая формальность.

– Дивен, почему мы должны уйти именно в зенит? Солнце в зените разве не в полдень? – я подняла глаза на моего хранителя.

– Женечка, зенит у нас именно сейчас. И вы должны вернуться, – тихо ответил он. Дивен подошел ко мне, взял мое лицо в ладони и долго всматривался в глаза.

– Я никогда не забуду, как ты меня увидела первый раз. Когда нашла часть дугтуя.

– Этот кусок шерсти?

– Это часть магического покрывала, который и сделал меня видимым для тебя.

– Ты ведь придешь снова? – этот вопрос, казалось, занимал меня больше других.

Он погладил пальцами мои щеки и наклонился ко мне. Его лицо было настолько близко, что я могла рассмотреть разноцветные крапинки в его глазах.

– Я всегда буду с тобой, – прошептал он и, склонив голову, поцеловал меня.

Первый поцелуй. Как огнем выжжен в сердце. Ритка взахлеб рассказывала, как в первый раз ее поцеловал Денис. Как это было прекрасно.

Но когда меня поцеловал мой хранитель, я сполна ощутила необъятное, невообразимое счастье внутри. Сердце замирало от охвативших чувств, и даже моя неопытность не омрачила мои впечатления. Раньше я всегда думала, что борода мешает целоваться. И только впервые в своей жизни ощутив всю прелесть поцелуя, я поняла – мое сердце отдано только этому мужчине с шикарной густой бородой, которая придает неповторимую пикантность этому интимному действу. Хранитель медленно оторвался от моих губ, потерся носом о мой нос, и заглянул в глаза.

– Вам пора, – прошептал он, целуя меня в щеку.

Рядом тактично кашлянула Ритка. Они с Денисом, смущенные открывшейся картиной (хотя Ритка позже клялась, что ничего не видела, и они смотрели на закат), подошли к нам.

– Встаньте в круг, – сказал Дивен и отошел от нас на пару шагов, – возьмитесь за руки.

Мы послушно встали в маленький кружок. Крепко сцепили руки.

– Я что-то волнуюсь, – прошептала Ритка.

– Мы телепортируется назад, ничего страшного, – подбодрил ее Денис.

– Денчик, такое чувство, ты телепортируешься каждый день, – не удержалась от ехидного замечания Ритка.

– Мы ничего особого не ощутим. Это всего лишь изменение координат объектов, при котором траектория не может быть описана математически непрерывной функцией времени, – будничным голосом ответил Денис.

– И правда, ничего особенного, и что я паникую – закатив глаза, съязвила Ритка в ответ на речь возлюбленного.

Я посмотрела на Дивена, который стоял на краю поля. Он приложил правую руку к сердцу, а левой послал мне воздушный поцелуй. Мои щеки вспыхнули румянцем, я смущенно улыбнулась, подняла глаза к небу и словно провалилась куда-то в темноту.

Громкая музыка оглушила. Кто-то сильно толкнул в спину.

– Эй, хватит спать на ходу, – веселый вопль вывел меня из прострации. Мы, взявшись за руки, втроем стояли …у шатра. Ритка и Денис изумленно оглядывались по сторонам. Выпускной был в самом разгаре. Вокруг лихо выплясывали одноклассники, учителя и кто-то из родителей.

– Нам все это показалось? – медленно спросила Ритка, пристально глядя на нас с Денисом.

– Поле, всадники, неизвестный хрустальный город…, – начал Денис.

– Казнь, магистр, старцы, – чуть не хором продолжили мы и ошарашенно уставились друг на друга.

– Но Дивен спасен! – воскликнула Ритка.

– Твое платье, оно не порвано, – вдруг сказал Денис, глядя на меня.

Я опустила взгляд и с удивлением увидела, что мое платье, которое так нещадно рвал демон, было в полном порядке.

– Женька, мой мир никогда уже не станет прежним, – сказала Ритка,– но был ли здесь Дивен, приходил ли он сюда?

– Он приходил, – уверенно сказал Денис.

Мы вопросительно посмотрели на него. Денис жестом указал на наш столик, где…лежал оставленный мной букет розовых роз. Мой букет. От моего любимого хранителя.

Мы сели за наш столик, где по-прежнему лежали наши вещи. Я с нежностью перебирала нежные лепестки, вдыхала аромат и была по-настоящему счастлива, пока мои изголодавшиеся друзья с аппетитом ели.

– Это все хорошо, – задумчиво сказала Ритка, жуя салат, – но где фотограф?

Мы переглянулись. И на самом деле. А где он?

– Помните тот хруст? – спросил Денис, – медведь …может он сломал его? Ну, спину, или там ногу, или руку.

Ритка перестала жевать. Я оторвалась от цветов.

– Идем – принял решение Денис.

Мы быстро встали и уже бросились к выходу из шатра, когда буквально столкнулись с фотографом и нашим историком Альбертом Ноэлевичем.

– Дети, не спешите так, нашему папарацци плохо, – с тревогой сказал историк.

Фотограф медленно брел за учителем, и вид у него был не самый лучший. Взлохмаченные волосы, бледная кожа, но следов жестокой борьбы с Дивеном и Иларией на нем все – же не было видно.

– Я весь день чувствую себя как-то нехорошо, – пожаловался фотограф историку, – такое чувство, что меня переехал каток.

Мы переглянулись. Фотограф даже не представлял, насколько близок он был к истине в своих догадках. Мы были очень рады, что он остался жив. Я еще раз взглянула на фотографа, в тайне страшась увидеть желтый хищный прищур. Но мужчина обхватил голову руками и сидел, явно мучаясь от головной боли.

– Та мерзость хорошо его потрепала, – шепотом сказал Ритка, – он как с похмелья.

Мы еще несколько минут понаблюдали за фотографом, но мужчина вел себя тихо. Он периодически отпивал из стакана воду, и, в конце концов, сообщил историку, что время фотосъемки закончилось и он уходит. Альберт Ноэлевич упросил его на финальный кадр, фотограф сморщился, но достал фотоаппарат. Страдающий страшной головной болью фотограф, имя которого мы так и не узнали, сделал потрясающий снимок счастливых выпускников на фоне школьного шатра.

– Этот выпускной я не забуду никогда,– сказал Денис, провожая взглядом уходящего фотографа.

Выпускной вечер подходил к концу. Мы втроем стояли у школьных ворот. Я знала, что у Ритки с Денисом были далеко идущие планы на остаток вечера, но похоже они сами об этом совершенно забыли. Ритка возбужденно вспоминала древнее здание, где чуть было не казнили хранителя, город, и всадников. Денис строил гипотезы относительно телепортации, природы перемещения, и определенно начинал мне нравиться. Он оказался совсем не высокомерным, заносчивым отличником, а вполне простым парнем. Выпускники расходились кто по домам, кто стайками в кафе и на танцы. Наша троица продолжала торчать у школы.

– Пойдемте ко мне. Родители еще гуляют, а мы поедим мороженого, – предложила я. Конечно, я ожидала, что друзья вспомнят о даче и романтическом вечере, но эти двое радостно согласились. До дома мы добирались на машине Дениса. Автомобиль, как выяснилось, принадлежал его отцу, но так как Денис недавно получил права, то ему было разрешено пользоваться машиной.

Полчаса спустя мы сидели в моей комнате и ели мороженое. Денис с интересом рассматривал шифоньер, Ритка наслаждалась поглощением эксимо.

– Он ведь вернется? – спросила она, облизывая фантик от мороженого.

– Конечно, – ответила я, – я не сомневаюсь в этом.

– Главное что он жив, – глубокомысленно сказал Денис, – мне бы хотелось с ним пообщаться на тему…

Тут Денис принялся быстро чертить график на альбомном листе.

– Я хочу поговорить с ним на тему пространственно- временной деформации. В общей теории относительности постулируется, что гравитационные эффекты обусловлены не взаимодействием силовым полей и тел, а деформацией самого пространства-времени, в котором они находятся. Эта деформация связана, в частности, с присутствием массы-энергии, – Денис вывел кривую.

– Мы живем в четырехмерном пространстве

Пространство и время – это проявления одной и той же сущности под названием «пространственно-временной континуум». Это и есть 4-мерное пространство-время с осями координат x, y, z и t,

Денис быстро нарисовал график с осями.

– Мы, люди, не в состоянии воспринимать четыре измерения одинаково. По сути, мы видим только проекции настоящего четырехмерного объекта на пространство и время. Что интересно, теория относительности не утверждает, что тела изменяются при движении. 4-мерные объекты всегда остаются неизменными, но при относительном движении их проекции могут меняться. И мы это воспринимаем как замедление времени, сокращение размеров …, – Денис, который увлеченно писал формулы, поднял глаза на нас, явно собираясь продолжать.

В комнате повисла тишина. Я перевела взгляд на Ритку. Она сидела с выпученными глазами и отвисшей челюстью. Эскимо в ее руке начинало таять, но она этого не замечала, глядя поочередно на кучу замысловатых формул и на Дениса.

– Денчик, это ты сейчас кому все рассказываешь? – наконец обрела дар речи Ритуся.

Громкий взрыв хохота огласил комнату. Денис упал на пол и содрогался от неудержимого смеха, я поперхнулась мороженым и тоже зашлась в хохоте. Одна Ритка продолжала изумленно смотреть то на исписанный листок бумаги, то на своего парня. Кажется, она только сейчас осознала, насколько Денис умен. Ритка, наконец, поняла, как смешно выглядит со стороны, и тоже начала хихикать. Вскоре мы все втроем не могли удержаться от охватившего нас веселья и еще долго прыскали со смеху, глядя друг на друга.

Мы сидели втроем до глубокой ночи, возбужденные прошедшими событиями. Выпускной вечер для нас троих оказался на самом деле незабываемым. Поздно вечером приехали мои родители. Денис отвез Ритку домой. Как потом сказала мне подруга, они не смогли переключиться на романтический лад после увиденного в школьном дворе и в хрустальном городе, и всю дорогу до дома обсуждали произошедшее за день. Я изменила свое мнение о Денисе. Он оказался очень приятным парнем, хотя и слегка заумным. Но с Риткой они подходят друг другу на все сто процентов.

15.Время перемен

Начались летние каникулы. В сентябре я пойду в десятый класс. Дивен приходит каждый день, мы подолгу разговариваем, он рассказывает о своей жизни в Измерении. Странно, но именно так он называет то место, где живет. Иногда я прошусь вместе с ним, но он берет меня погулять только по полю, куда мы попали впервые. Идти в город далеко и небезопасно для меня. Как он объяснил позднее, я смогу войти в город только будучи его женой. При этих словах я покраснела как помидор, но Дивен с улыбкой добавил, что в принципе совет старейшин не против моего присутствия и в статусе охраняемой, но лучше нам там пока не появляться.

Все-таки чаще мы встречаемся в моей комнате, обычно вечерами. Он садится на пол у кровати, а я забираюсь на нее и начинаю медленно расчесывать его волосы. Это мое новое увлечение. Мне очень нравится перебирать невероятно густые, длинные пряди. Светлые, с холодным стальным отливом волосы плавно скользят по моим ладоням, и словно расплавленное серебро, струятся между пальцев. Я заплетаю ему косички, делаю хвостики, и мой хранитель стоически терпит издевательства над своей шевелюрой. От Дивена я узнала, почему у мужчин Измерения такие волосы. Ведь Огнен и всадники тоже с длинными волосами. Хранитель пропустил мои пряди сквозь пальцы и сказал, что в волосах заключена сила матери земли, и это связь с Вселенной. Длинные волосы у мужчин это здоровье и индикатор сексуальности. Чем длиннее и гуще пряди, тем здоровее мужчина, и обрезанные волосы хранители воспринимают как символ кастрации. Борода тоже имеет свой сакральный смысл. Это символ зрелого мужчины, символ мужественности. В каждом волоске бороды магическая сила, и лишенный длинных волос и бороды хранитель становится практически бессильным и беззащитным перед темными силами. Такой домовой не может защитить вверенный ему дом и лишается статуса хранителя. Я узнала, что хранителями могут быть и женщины. Но крайне редко. Илария это скорее исключение из правил. И охраняет она дом, где есть маленькие дети. Дети до трех лет видят хранителя, для них еще не закрыт вход в иные миры, и малыши не пугаются при виде красивой тети, которая иногда появляется, чтобы их отвлечь от опасных проделок, пока их родители заняты. Волосы Иларии тоже светлые и длинные, но имеют другое значение. У женщин это символ плодовитости и женственности.

– Твои волосы такие необычные на ощупь, – я провела по блестящим прядям рукой, пока слушала хранителя.

Дивен поймал мою ладонь и прижался губами к моим пальцам. Он как обычно сидел у кровати, а я наматывала на палец его волосы.

– Никто из посторонних никогда не прикасался к моим волосам. Это позволено только тебе, – его глаза мерцали в сумерках.

– Почему? – спросила я, завороженно глядя на него.

Он стянул меня с кровати и усадил себе на колени. Я оказалась совсем близко к нему, так близко, что кажется, ощущала, как бьется его сердце.

– Потому что ты моя женщина, – он провел кончиками пальцев по моей щеке и поцеловал меня,

Как же мне нравятся его поцелуи! Я прильнула к нему всем телом, зарывая ладони в его шевелюре, но Дивен всегда отстраняется от меня, если чувствует, что я слишком увлекаюсь. Да, стыдно признаться, но, кажется, я начала понимать Ритку, которая говорила о вспыхивании как бенгальский огонь. Но мой хранитель не допускает, чтобы наши поцелуи переросли в нечто большее.

– Еще не время, – каждый раз он остужает мой пыл, когда я, обезумев от страсти, готова ко всему. В такие моменты я заливаюсь краской до корней волос, но Дивен просто обнимает меня, и начинает говорить на какую-нибудь отвлеченную тему. Как ему удается себя сдерживать, для меня загадка.

Ритка перестала бояться и теперь часто приходит вместе с Денисом ко мне в гости. Мы устраиваем посиделки втроем, а иногда к нам присоединяется и Дивен. Денис ведет с ним научные беседы, и при этом пишет кучу формул. Риткин возлюбленный пытается соотнести перемещение в Измерение с общей теорией относительности, но Дивен все-таки больше склоняется к специальной теории. Мой хранитель и Денис, склонившиеся над учебником физики, являют собой поистине незабываемое зрелище. Денис также озадачился природой происхождения Дивена. Его анатомией и физиологией. Он фонендоскопом прослушал грудную клетку хранителя, пощупал пульс. Сердце было в наличии, пульс присутствовал. Денис пришел к выводу, что Дивен похож на человека, но природа происхождения до конца не понятна. Иносказательно Денис попытался выяснить, каким образом происходит размножение у домовых. Дивен расхохотался и, выгнув бровь, сказал, что происходит все точно так – же как и у людей. Когда до меня дошел смысл разговора, и я увидела многозначительные взгляды Дениса и хранителя в мою сторону, мои бедные уши чуть не сгорели до тла от смущения. Красными как огнетушитель были щеки, и даже плечи.

Как-то раз Ритка поинтересовалась насчет вампиров. Она перечитала кажется все по этой теме и страстно желала узнать от хранителя о них достоверную информацию. Дивен мрачно посмотрел на книги, лежащие у меня настоле, и ответил Ритусе, что мерзкие кровососы не заслуживают написания о них книг.

– Вы видели демона. Вампиры очень на них похожи. Они несут деструктивную энергию, они доводят людей до болезни и смерти. Кровью питаются немногие, обычно они иссушают человека через другие пути. Человек впадает в депрессию, начинает много болеть, болезни не поддаются лечению. Они не испытывают жалости к людям. Любовь для них вообще неизвестна в принципе. Никакой романтики в этих тварях я не вижу, – холодно сказал Дивен.

Ритуся долго переваривала сказанное, но вспомнив демона, отодвинула книги подальше от себя.

Немного позже мы узнали, что Денис поступил на физмат нашего местного университета. Он не захотел уезжать в столицу, потому что здесь остается Ритка. Между прочим, они до сих пор не дошли до близости, и виной тому…Риткино увлечение физикой! Да, да, Ритка теперь день и ночь, несмотря на каникулы, сидит за учебниками. Она решила не отставать от Дениса, и занялась изучением физики. А толчок тому дала мини лекция Дениса у меня в комнате после выпускного. Теперь Дениса и Ритку связывает не только любовь, но и наука. Они решают кучу задач, до хрипоты спорят по законам Ньютона, и вот Ритка решила, что пока не осилит кинематику и равномерное прямолинейное движение, близости у них не будет. Денис согласился с этим и предложил свои услуги по репетиторству. Ритка конечно же ответила положительно. Чувствую, в десятый класс Ритка придет очень подготовленной по физике. С похудением у Ритки все по- прежнему. Есть она меньше не стала, но все-таки мозговая активность дает положительный результат и Ритуся немного уменьшилась в объемах.

Мама подозревает, что у меня кто-то есть. И папа тоже. Но я, по понятным причинам, им сказать про Дивена пока не могу. Дивен дал понять, что покажется родителям, но не сейчас. Я не тороплю его. Всему свое время. Хотя мне очень хочется познакомить родителей с ним. Он им понравится, я уверена.

Ритка как-то недавно спросила меня, что будет с нашими отношениями дальше. Ведь Дивен не сможет жить в нашем мире. Я и сама часто об этом думаю. Но Дивен успокаивает меня на этот счет, говоря, что пока рано об этом говорить. Мне еще учиться в школе два года, а потом пять лет в университете. Так что за семь лет мы придумаем, как нам поступить. Ритуся даже предположила, что я вполне могу встретить кого-то другого. Но я даже не стала пытаться объяснить ей, что мой хранитель несравним ни с кем из человеческих мужчин. И я уже просто не смогу влюбиться в обычного парня. Как пошутил Дивен, отбить меня может только Огнен. Он не женат, и спрашивал обо мне у Магистра. Мне стало так любопытно узнать, о чем интересовался Огнен, но мой любимый заставил меня замолчать поцелуем, и потом я попросту забыла об этом.

Оказывается на выпускном нас с Дивеном заметил Альберт Ноэлевич. Наш историк встретил меня в магазине, и попросил рассказать о моем парне. Он разглядел на груди Дивена (и как ему это только удалось!) крест. Кстати, очень интересный крестик. Дивен мне сказал, что это символ рода и огня. Он похож на свастику, но концы соединяются между собой. Крест как символ борьбы противоположностей, взаимодействие жизни и смерти, лжи и правды, света и тьмы.…И этот самый крест наш историк рассмотрел на хранителе, и очень интересовался, откуда мой парень и какую религию он исповедует. Альберт Ноэлевич заявил, что подобные кресты относятся к языческим временам, и древним славянам. Я только смогла развести руками и пообещать узнать подробнее о кресте. Историк попросил меня ему позвонить, как только я узнаю обо всем.

Соседа, который зверски избил жену, приговорили к трем годам условного заключения. Он посещает психолога и ведет затворнический образ жизни. Его жена подала на развод и уехала в неизвестном направлении. Говорят, после реанимации, она еще долго лечилась, но травмы были очень серьезные, и она осталась инвалидом.

Олежка, мой парикмахер, выздоровел и настойчиво зовет меня на стрижку. А также напоминает про должок в виде поцелуя по-взрослому. Мы хохочем, и я клятвенно обещаю прийти. Кстати, надо записаться. Не была у парикмахера с выпускного вечера. Хотя придется идти тайно от хранителя. Дивен никак не может понять, как это остричь секущиеся кончики, и рьяно протестует против любого вида вмешательств в мою прическу.

Мой Кот долго привыкал к Дивену. Он также с воплями забивался под кровать и утробно оттуда урчал и завывал. Но хранитель приручил постоянством своего пребывания. В первый раз Кот вылез и обнюхал его, потом уже перестал истошно орать. Но все равно Кот проявляет беспокойство, когда Дивен рядом.

Отрывной календарь висит на прежнем месте. Он появился в ночь, после выпускного. Хранитель объяснил мне – это своеобразная метка, что дом находится под охраной хранителя. Хотя как по мне, достаточно странная метка, но судя по словам Дивена, календарь не привлекает особого внимания людей, а другие силы прекрасно видят этот символ.

Выяснился вопрос и об исчезнувших конфетах, которыми я пыталась выманить Дивена в самом начале нашего знакомства. Дивен со смехом рассказал, что это были дети, маленькие любопытные домовята. Но они были наказаны за самовольный выход в наш мир. Это небезопасно для малышей. И то, что дети смогли выйти, виноват был Дивен. Это было его первый проступок в череде преступлений.

К слову о конфетах. Однажды вечером, Дивен, увидев «птичье молоко» у меня нас столе, признался, что подкинул эти конфетки мне на кухне. Это было после битвы с туманом, когда я сильно заболела. Немного смущаясь, он все-таки признался, что и черемуха и открывшаяся без ключа дверь тоже его рук дело. Он не мог оставить меня на улице, и очень хотел, чтобы я попала домой. Хотя, как он сказал, открывая мне дверь, очень рисковал напугать меня еще больше. И страшно переживал, если я все-таки с воплями убегу на улицу. Я растрогалась до слез от его признания. Значит, уже тогда Дивен был ко мне неравнодушен. Хотя он категорически отрицает романтические чувства в отношении меня в тот момент. Но я-то знаю, что он просто стесняется сознаться.

Мы с мамой, наконец, нашли время и рассмотрели фотографии, которые я притащила с чердака. Старые фотографии с Нюшенькой, где она в среднем возрасте, около сорока лет. Поразительно – на одной из фотографий был…Дивен! Мама обратила на него внимание, сказав – какой красивый мужчина, только фото не качественное и рассмотреть хорошо не получается. Я позже спросила его, встречала ли его наша тетушка, но он ответил отрицательно. Никто и никогда его не видел, кроме меня. А на фото он попал случайно. Фотографию я позднее стащила, отрезала Нюшеньку и других людей, отсканировала и отретушировала в фотошопе. Теперь у меня есть его фотография.

Я спросила как-то про казнь, которой собирались подвергнуть Дивена. Растворение в бездне. Мы стояли у окна, и ждали Ритку с Денисом. Хранитель привлек меня к себе, и поцеловал в макушку. Я обняла его за талию и прижалась к плечу.

– Это аналогично сожжению на костре. Так же мучительно. – ответил он, глядя на меня сверху вниз, – но только благодаря тебе Магистр принял решение меня помиловать. Это первый случай за все времена. Я обязан тебе жизнью.

Он часто благодарил меня за его спасение. А я в ответ благодарю за мое. Ведь и он спас меня неоднократно.

– Я люблю тебя, мое диво дивное, – я уткнулась подбородком в его грудь и посмотрела в его синие глаза. Дивен наклонился и чмокнул меня в нос.

– Женька, я тоже тебя люблю. И люблю тебя с первого дня, как ты здесь появилась. И буду любить всегда.

– И я тебя, – прошептала я, – всегда.

Красные искры засверкали в его глазах, он поднял меня за талию на уровень своего лица и снова поцеловал. Я люблю хранителя нашего дома. Наверно это ненормально, но сердцу не прикажешь. Я его люблю.

Сейчас я на каникулах. На дворе август. Что будет дальше – покажет время. Спасибо, что выслушали. Надеюсь, не очень утомила своим рассказом. До встречи. Ваша Женя.

Для подготовки обложки издания использована художественная работа Степановой Светланы Руслановны.

Примечания

1

Бей ее (лат.)

(обратно)

2

Бей ее, кровь (лат.)

(обратно)

3

Пинай ее (лат.)

(обратно)

4

Убей (лат.)

(обратно)

5

Мы вернемся (лат.)

(обратно)

6

Повелитель, здесь душа и хранитель (лат.)

(обратно)

7

Душа и хранитель? (лат.)

(обратно)

8

Да, повелитель (лат.)

(обратно)

9

Повелитель, душа и хранитель! Они здесь! (лат.)

(обратно)

10

Душа (лат.)

(обратно)

11

-душа (лат.)

(обратно)

12

Душа, ты пойдешь со мной (лат.)

(обратно)

13

Замолчи (лат.)

(обратно)

Оглавление

1.Переезд

2.Кто здесь?

3. Полет

4.Битва

5.Море желаний

6. Знакомство

7. Кто ты?

8.Демоны

9.Освящение

10. Ночной гость

11.Выпускной

12.Встреча

13. Казнь

14.Возвращение

15.Время перемен

*** Примечания ***