Цветы для Риты (СИ) [Анна Юрьевна Филатова Мышилла] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Филатова Анна "Цветы для Риты"

Глава 1. Случайности

Часто жизнь меняется стремительно и необратимо по чистой случайности. Например, Ярослав Быстрицкий познакомился с Ритой благодаря случайности или даже двум. По крайней мере, сам он некоторое время так думал. Первая случайность: дождь. Вторая случайность: голод. Просто дождь пошел в тот момент, когда он проходил мимо торгового центра «Магия». Если бы не дождь, он бы туда не свернул. Он вообще это место не очень любил. Но в этот раз постоял под узким козырьком, нависающим над входом, понял, что дождь зарядил всерьез, зашел-таки внутрь. Долго, небось, лить не будет, успокоится до небольшого дождичка, тогда можно и домой.

Зайдя внутрь, Ярослав задумался, как бы ему провести эти десять-пятнадцать (а то и двадцать) минут. В супермаркет — не нужно, да даже если бы и было нужно, не пошел бы: вечер, толпа, потом еще и тащиться домой с пакетом. Под дождичком. В магазины тоже, вроде бы, не нужно, разве что посмотреть, что там интересного в смартфонах, но обзоры он уже читал, да и вообще, его свой устраивает. В кино — неохота, ничего там сейчас интересного, да и не хотелось тратить столько времени… Он еще долго перебирал бы варианты, стоя у схемы торгового центра, но тут почувствовал запах еды и осознал, что голоден. А если бы не пропущенный за руганью с начальством обед (вторая случайность), он бы даже не обратил на него внимания и не зашел бы в пиццерию. А если бы он не зашел в пиццерию, он не встретился бы глазами с Ритой, и…

Ничего бы не было?

Неправильный ответ. На самом деле, все равно было бы, пусть даже позже и несколько иначе. Потому что случайности определяют в жизни далеко не все. Кое-какие события просто должны случиться. И они все равно случаются, как их ни избегай. Просто в тот момент Ярослав еще не знал, что пришел на ту самую развилку судьбы, которую вообще никак не мог обойти. Которая ему — как это говорится? — на роду написана, вот как. Он оставался в неведении еще почти неделю, а поверить в то, что потом узнал, не мог еще месяца три. Люди вообще с трудом верят в магию, даже когда по горло в ней увязли.

Внимательный читатель мог бы заметить, что случайностей на пути Ярослава было куда больше двух: он случайно не посмотрел прогноз погоды с утра, случайно не взял зонт, случайно выбрал именно пиццерию, а не грузинский ресторанчик, не кофейню и не ресторанный дворик с множеством ярких прилавков сетей быстрого питания.

А еще он случайно разминулся с коллегой по работе Ириной, которая хотела подвезти его до дома. Я хочу сказать: Ярослав очень старательно выстилал себе случайностями дорогу в это место. И тот факт, что он совершенно не понимал, что делает, не отменяет того, что он сделал это нарочно.

Итак, он зашел в пиццерию, которая называлась «Каприччо», с ходу, еще даже не усевшись, заказал капрезе, карпаччо, кальцоне и капучино, просто потому что они забавно звучали вместе, а в сумме с названием заведения выходило еще смешнее, нашел столик, повесил пальто, сел, повернулся, увидел Риту и пропал. Для Ярослава это было довольно необычно. Он считал себя не слишком влюбчивым, не эмоциональным человеком, он был слишком увлечен работой, чтобы увлекаться женщинами. Обычно это они им увлекались, и если женщина оказывалась достаточно милой, удобной и не скандальной, он им это позволял. Но почему-то любая женщина, с чьим присутствием в своей жизни он смирялся, довольно быстро переставала быть милой и удобной, начинала требовать, выяснять, объяснять и хотеть детей и замуж. На этом месте Ярослав обычно с ней расставался, чувствуя легкую печаль и серьезное недовольство собой, довольно скоро снова привыкал к одиночеству и жил себе спокойно до тех пор, пока какая-нибудь другая женщина не решала, что влюблена в него. И если она была достаточно мила, история заходила на новый круг.

Таких кругов у Ярослава случилось уже штук пять, каждый из них отъедал от полугода до двух лет его жизни и от килограмма до трех кило нервных клеток от него самого, и когда пару месяцев назад ему, опять свободному и печальному, снова недвусмысленно продемонстрировали заинтересованность, он старательно сделал вид, что ничего не понял. С него, пожалуй, хватит этого всего. В жизни много гораздо более осмысленных вещей, чем эта беготня по кругу, решил он тогда.

Так что посмотреть на девушку и сразу влюбиться — такого в его жизни не случалось не то чтобы никогда, но примерно с подросткового возраста, когда каждая вторая девушка казалась богиней просто потому что она девушка, живая и не страшная к тому же. Для взрослого Ярослава это было что-то из ряда вон выходящее.

Для Риты же это была рутина. С ней это случалось каждый день, порой не по одному разу. Она сразу увидела, что с ним происходит, мысленно отметила: «Мой клиент», — улыбнулась ему чуточку дружелюбнее, чем просто нейтрально, приняла заказ и ушла на кухню. Потом она подходила к нему еще четырежды: приносила заказ, уносила посуду, приносила чек и забирала деньги. Она собиралась подойти к нему еще и в пятый раз, отдать сдачу, но он пробурчал что-то вроде «сдачи не надо» и вышел почти сразу, как расплатился. Чаевые получились не просто щедрые, а очень щедрые, но для Риты и в этом не было ничего удивительного. Она просто отметила, что завтра он наверняка вернется. Обычно так и происходило. В этот раз тоже было так — и все же не совсем так, как Рита привыкла. Тогда пришел уже ее черед удивляться.

* * *
Ярослав ел себя поедом весь вечер. Что на него такое нашло, что за затмение? Вот какой, спрашивается, смысл заглядываться на официанток, при том, что этой — явно не восемнадцать, а все двадцать пять, а то и тридцать! Она, может, его ровесница, и при этом подает пиццу в торговом центре! Почему-то ни минуты не думал, что это может быть ее заведение. Никто никогда так не думал, пока ему прямо об этом не говорили, что, честно говоря, случалось редко. Кому надо — и так все знают, а посторонним людям — зачем рассказывать?

Ей тридцать (ладно, допустим, двадцать пять, выглядит она хорошо, но явно не вчера из школы выпустилась), а она официантка. Она ему, мягко говоря, не пара, смотреть на такую можно и очень даже приятно, в этом ничего плохого нет, но зачем при этом потеть, дрожать конечностями и волноваться? Ну, красивая. Ну и что? Он что, мало видел в жизни красивых женщин? Реалист внутри него уверял: видел и покруче, и не только в кино. Но какой-то очень тихий, но непреклонный голос — тоже из внутренних обитателей — возражал: красивых видел много, таких — до этого дня ни одной. Не в одной красоте дело. Правильные черты лица, светлые волосы, сияющие голубые глаза, эта ее улыбка, точеная фигурка на длинных ногах — это такое банальное описание, что и зацепиться не за что. Есть женщины, похожие внешне на эту. Просто по статистике не может их не быть. Есть (наверное) даже более красивые. Но в этой было что-то еще. Что-то такое, бьющее сразу наповал. Интересно, всех бьющее или только его?

Ярослава смущало это «что-то». Он привык, что «что-то, кроме красоты» в девушке — это ум, юмор, обаяние, характер. Но с официанткой он перемолвился от силы парой слов! Не заметил он в ней ни ума, ни обаяния, ни характера. Просто не мог заметить, некогда было. Но сколько он ни пытался отвлечься от мыслей о ней (абсолютно не нужных, сбивающих с толку и с рабочего настроя, который, между прочим, тем вечером был очень нужен), мысли делали круг и неизменно возвращались. Он их в дверь — они в окно.

От растерянности он даже позвонил своей последней бывшей, Галине, логически рассудив, что если он уже до такой степени (внезапно!) готов бросаться на первую же пару длинных и прямых ног, то может быть, он просто зря так самоуверенно решил, что обойдется без личной жизни. Галя иногда писала ему, чаще всего в пятницу вечером (Ярослав подозревал, что после вылазок в бар или каких-то иных празднований), обвиняла, обзывала скотиной, выкатывала счет за потраченные годы, в общем, всячески демонстрировала свое неравнодушие. И Ярослав подумал: надо, что ли, дать ей шанс. Даже если ничего с ней опять не получится, он хотя бы отвлечется, а может быть, и развлечется.

Он набрал номер, и Галя сняла трубку. Сказала:

— Алло, — и Ярослав сразу, с одного «алло» понял, что ошибся номером, в смысле, что Галя не подходит в качестве альтернативы чудесной блондинке из кафе. И вообще никто не подходит. Но он, конечно, поговорил с Галей минут десять, раз уж сам позвонил, и даже неопределенно-обтекаемо договорился «как-нибудь, когда-нибудь» сходить выпить с ней кофе. В общем, не помогло.

А потом он лег спать, и Рита ему приснилась.

* * *
Рита была чрезвычайно взволнована. Посетитель в черном пальто, со всеми заказами на «ка», не показался ей каким-то особенным по сравнению с другими, но сейчас, когда она чувствовала, что он думает о ней, ей было сладко, восхитительно, радостно, ярко-красно. Она давно не чувствовала себя красно. В лучшем случае, серо, а чаще буро-коричнево или черно. Это было что-то новенькое. Она не поняла, чем этот человек лучше других, но в сон его шла с особенным чувством: это будет не просто трапеза, это будет пир.

Но пира не получилось. Вместо пира они плыли по бескрайнему морю на маленькой яхте. Рита все ждала, когда он обнимет ее, но он только стоял рядом, едва-едва, как будто случайно касаясь ее руки, и показывал ей созвездия. Она не слушала, что он говорил. Она слушала море, которого так давно не слышала и не видела взаправду, смотрела в небо, полное звезд, и не могла понять, что же пошло не так.

Но по-прежнему чувствовала себя очень красно. На следующий день она ждала его с таким нетерпением, какого давно не испытывала.

Глава 2. Цветы

Если бы Ярослав мог, он примчался бы в «Каприччо» с самого утра. Непонятно, зачем, непонятно, что бы он ей сказал, но примчался бы. Но он, увы, не мог, и новый день на работе оказался еще хуже и напряжнее предыдущего. Казалось бы, просто сменилось начальство, да? А вот совершенно это не «просто»! Хоть увольняйся теперь.

В общем, понятно было, что раньше вечера он в «Магию» не попадет. В середине дня его мозг сгенерировал гениальную идею: вечером надо будет купить ей цветов! «Гениальной» идея была, конечно, в кавычках. Кто вообще так делает, таскает букеты малознакомому обслуживающему персоналу? Правильно, так делает он, Ярослав Быстрицкий. Тридцать три года, а все еще романтичный дебил, а ведь как хорошо шифровался все эти годы. Ругал себя последними словами, но в идею вцепился крепко. Букет. Цветов. Обязательно. Белых роз, например.

И вот ведь какое дело. Букет был практически неизбежен, это побочный эффект воспаления романтики у человека, еще не выработавшего естественного иммунитета к этому заболеванию. Но сколько в мире разных цветов всевозможных расцветок? Их и сосчитать невозможно. Даже если в вашем распоряжении всего один цветочный ларек, вариантов все равно гораздо больше одного. Больше двух. Даже больше пяти. Какова же вероятность выбрать из всего этого многообразия именно те цветы, которые нужно?

В данном случае это была именно случайность. Если приход в «Магию» был для Ярослава неизбежен, хоть сам он об этом еще не догадывался, то цветы он мог бы купить и другие. История Ярослава и торгового центра «Магия» от этого изменилась бы только самую малость. Другие очертания, другие сроки, другой комплект событий, но результат был бы тот же. А вот история Риты и Ярослава еще не изменилась, но допустила саму возможность изменения именно в тот момент, когда Ярослав решил: розы. Белые.

В цветочном магазине возле работы их, кстати говоря, не было. Скажете, так не бывает, чтобы не было роз? Ярослав тоже так думал, но случается такое иногда: только что все продали, у кого-то тут то ли юбилей, то ли свадьба, то ли юбилей свадьбы, взяли сразу большую партию, вот и нет сейчас. Зачем дарить кому-то столько роз, боже мой? Ну а с другой стороны, почему бы и нет, правильно? В этом самом месте Ярослав мог бы решить не заморачиваться, купить другие цветы или прийти вообще без цветов, и история Риты могла бы все-таки остаться неизменной, такой, какой она сама ее представляла. Но Ярослав уперся. Он решил найти белые розы, и то, что было до этого еле намечено призрачным пунктиром, стало обретать плотность и упругость. Это была уже почти полноценная новая линия вероятности.

Ярослав же вовсе не думал о вероятностях. Он шел к следующему цветочному ларьку и думал о рабочих неприятностях, о том, будет ли лучше заплатить с карточки или дать наличность, нужна ли ему мелочь, которую ему сунут на сдачу, и так далее, далее, далее. А под всем этим поверхностным слоем суеты в его мыслях были голубые глаза, яркие, светящиеся, невероятные. Глаза Риты. Светлый образ, который он видел-то всего ничего, но который отпечатался в его мозгу с фотографической отчетливостью.

Со второго раза все получилось: он нашел розы, добрался до «Магии», зашел в «Каприччо» и огляделся в поисках той самой девушки. В отличие от читателя, он даже не знал, что ее зовут Рита. Она ему не представилась, а он вчера смотрел не на бейджик на ее блузке, а исключительно на нее саму. И вот сейчас он представил себе, каким идиотом он будет, если она сегодня, например, не работает. Или работала с утра, уже ушла. «А вы не подскажете, на месте ли сейчас такая красивая блондинка? — У нас их три, вам Таню, Машу или Настю?» А ведь он привык все продумывать до самых мелочей! Как так вышло, что уже почти сутки он умудряется не думать о важных вещах? Будет ли она работать, как ее зовут — это же важно! Но он пришел сюда, абсолютно уверенный, что найдет ее здесь, и найдет легко, ну не идиот ли?

На самом деле, это было совершенно нормально, просто он еще об этом не знал.

Рита, конечно, была здесь. Она вообще почти всегда была здесь.

* * *
Когда он пришел, Рита ужасно обрадовалась. Ей и понравился, и одновременно не понравился сегодняшний сон ее гостя. С одной стороны, он был очень красив и там было море. С другой стороны, она осталась голодной. Это было не так уж страшно, она привыкла голодать по несколько дней, а дольше недели — очень давно не приходилось, все равно кто-нибудь найдется; но вот обманутые ожидания придавали ее голоду силу. Он должен был стать ее ужином еще этой ночью, но почему-то не стал, и Рита ужасно хотела разобраться, как это вышло. И исправить это досадное недоразумение, конечно. И вот он пришел. Сегодня она улыбнулась ему по-другому, совсем не вежливо, но радостно и открыто. Сказала:

— Я так рада, что вы пришли! Вам у нас понравилось? — она, конечно, знала, что дело вовсе не в обстановке и даже не во вкусной еде. Но это было что-то вроде ритуала. Игра. Предобеденные кошки-мышки.

— Здравствуйте. Да, мне очень понравилось здесь. Это вам, — сказал мужчина и поднял руку. А в руке его было это.

Рита не закричала, не шарахнулась в сторону и не упала в обморок. Она поначалу вообще никак не отреагировала, потому что просто не могла поверить в то, что это действительно происходит с ней. Может, это просто чей-то сон? Материальная галлюцинация кого-то из соседей? Наконец она осмелилась спросить:

— Это… мне?

— Да, — подтвердил мужчина. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке и нервничал все больше. Бедный. Рита протянула руку. Она до последнего ждала, что что-то случится. Грянет гром, обвалится потолок, разверзнется бездна, мужчина с букетом истает миражом, и она не сможет взять цветы. Но она взяла их, схватилась обеими руками, стараясь, чтобы это было не очень заметно со стороны. Не исчезли. Всмотрелась в цветы, убеждаясь:

— Они… белые, — сказала она, сама понимая, как глупо это звучит.

— Да, — снова сказал мужчина и занервничал еще сильнее. — Вам не нравятся белые цветы?

— Нравятся. Но мне никогда не дарили белых цветов, — честно сказала она. Никто. Никогда. Ни единого раза. За все сто шестьдесят семь лет. Мужчина выдохнул и немного расслабился. Это хорошо. Потому что это, оказывается, не просто какой-то мужчина. Это тот, в чье появление она перестала верить еще на первой сотне лет. Это тот, кто пришел за ней. А главное, это тот, с кем она сможет отсюда уйти.

Рита уже не была уверена, что хочет уйти, хочет что-то изменить в своей жизни. Она к ней привыкла. В ней был порядок, ритм, своя особая удаль и прелесть. В ней были выгоды. Сила доставалась легко, деньги — еще легче. Ни о чем не надо думать, нет никаких проблем. Когда-то ей было противно, но это было еще задолго до "Магии", а теперь нет, давно уже нет. Но хочет она или нет, а такими шансами не разбрасываются. Шанс нужно держать рядом с собой, чтобы воспользоваться им в нужный момент. Вот только что она будет делать, когда этот мужчина наконец поведет себя так, как ведут себя все остальные?

* * *
Ярослав в этот момент был не просто «не в своей тарелке», а почти в панике. Угораздило его купить этот веник, а. Когда она его взяла, у нее было такое растерянное лицо и даже губы, кажется, задрожали. Он что, умудрился ее этим обидеть? Не надо было приносить? Или не того цвета? Да, белые, что такого-то? Ему показалось, что она вот-вот заплачет, а что с этим делать, он не представлял. Он ведь как лучше хотел!

— Вам не нравятся белые цветы?

— Нравятся. Но мне никогда не дарили белых цветов, — она подняла взгляд от букета и улыбнулась, а Ярослав перевел дух. Кажется, все-таки все в порядке! Просто, видимо, у нее к белым цветам что-то личное. И поди теперь пойми, это он так неудачно попал или, наоборот, удачно? — Я освобожусь, как только вас накормлю. Что будете заказывать?

Ярослав порадовался, что она так хорошо его поняла — с полуслова, даже выдавливать из себя приглашение не пришлось! Тут же огорчился, потому что такая понятливость ясно указывала: не он первый такой, кто пришел спросить, когда она закончит, предложить посидеть где-нибудь… и так далее. И вполне вероятно, не он последний, хотя хочется верить, что это хоть капельку зависит от его собственных действий. Но она ведь согласилась уделить ему время! Еще даже до того, как он об этом попросил! Можно считать, сама предложила! Это все-таки была удача.

Что он заказал, он не запомнил. Как ел — не запомнил тоже. Он помнил потом только, как смотрел на изящный женский профиль, то пропадавший в тени, то снова выходивший на свет тусклых оранжевых здешних ламп. Смотрел, любовался, ждал. Скорее бы.

Рассчитав его, девушка сняла форменный передник, кинула на ближайший стул, вышла за дверь и поманила его за собой.

— Вам ничего не будет за такую отлучку? — с тревогой спросил Ярослав.

— Нет, ровным счетом ничего, — засмеялась она. — Здесь и без меня справятся. Ну, пойдем?

— Куда вы хотите? — Ярослав постарался, чтобы это звучало галантно, а не беспомощно. Ну в самом-то деле, откуда он знает, куда ее лучше вести? Девушка всерьез задумалась.

— Куда угодно, но чтобы при этом не выходить из «Магии».

— Понятно, — такой выбор Ярослава сначала несколько озадачил, но подумав, он решил, что это логично: вряд ли ее смена закончилась. Скорее всего, она рассчитывает часик погулять с ним и вернуться обратно. — В кино? Или к кому-нибудь из ваших конкурентов?

Тут ему показалось, что он опять спросил что-то не то: она посмотрела на него так недоуменно, будто он без предупреждения перешел на китайский. Да что опять не так?! Наконец она медленно сказала:

— Конкуренты — это хорошо. Это отлично. Пойдемте в кофейню. Никогда не пробовала их тортики.

— Я тоже, — с готовностью подхватил он. — Вот прямо сейчас это и исправим!

* * *
Рита действительно никогда не пробовала тортиков из той кофейни. И их кофе тоже. И человеческую пищу вообще. Потом уже она поняла, что сделала глупость: да, это был логичный шаг, но не с жирного же крема надо было начинать! Но никто никогда не предупреждал ее, что жирное — это нагрузка на организм, и что тортики с кремом — это то самое жирное и есть. Да даже если бы и предупреждал, не факт, что она вспомнила бы в тот момент. Она растерялась.

Обычно все предлагали ей всего один вариант: к ним домой. Она его, конечно, отвергала, но выдвигала встречный: маленькую удобную подсобку около «Каприччо». Она неплохо обустроила ее за эти годы, у нее там было даже подобие лежанки. Всем хватало. Никто не жаловался. И тут вдруг: кино! Кофейня! Не могла же она вместо этого сказать: «В подсобку». То есть, могла, конечно, но решила проверить, на сколько его хватит. Долго ли он сможет держаться, прежде чем предложит ей поехать к нему, и вот тогда она скажет…

Он не предложил. Он рассказывал что-то о своей работе, о детстве немного, о какой-то бывшей то ли жене, то ли не жене (впрочем, быстро перестал, это он молодец). Но Рита слушала все это вполуха. Она пробовала тортик. И у тортика, как ни странно, был вкус.

Рите все еще было красно, но так размыто-красно, с добавлением белого, крапчато-красно, почти розово и хрустально. Такого с ней до сих пор не случалось ни разу.

Он пытался расспросить ее о чем-то, но Рита отговорилась усталостью и продолжала смаковать. Значит, вот это — сладко. Вот это — фрукт. А это — тесто. Интересно! А кофе, оказывается, горький, вообще непонятно, зачем его пьют.

В конце концов мужчина замолчал и просто уставился на нее. Мужчины часто на нее смотрели примерно так же. Но он опять ей ничего не предложил. Тогда, чтобы разрушить молчание, она сказала:

— Наверное, мне пора возвращаться на работу.

— Да, конечно, — тут же засуетился он, расплатился, проводил ее до «Каприччо», долго стоял, не желая уходить, будто чего-то ждал. Рита наконец сообразила, что он не уйдет просто так, как обычно уходят те, из подсобки. Им достаточно было просто задать направление на выход. А с этим человеком придется прощаться.

— Спасибо, — сказала она. — Это был самый необычный вечер в моей жизни.

Это была правда. Она подошла поближе, поцеловала его в щеку, почувствовала, как его бьет мелкая дрожь. Значит, на самом деле она на него все-таки действует! Но как же он держится, в таком случае? И не слишком ли это было — лезть к нему с поцелуями? Но он ничего, как-то выдержал. Пожелал ей хорошего вечера и ушел. Ну ничего себе. Ничего себе, какие железные бывают люди.

Ночью ей было плохо. Ее выворачивало наизнанку долго и мучительно. Потому что нагружать организм, никогда не пробовавший человеческой пищи, жирным тортиком, могла только такая идиотка, как она.

Глава 3. Болезнь

«Это озноб, я просто заболел, и не удивительно, такая мерзкая осень, это нечто», — убеждал самого себя Ярослав, но все никак не убеждался. Его натурально трясло от близости этой девушки. Когда она его поцеловала, он подумал, что крыша у него съедет вот прямо сейчас, он сгребет ее в охапку и, не слушая никаких возражений, поволочет в ближайшую пещеру, подворотню… Или что там в торговом центре можно счесть аналогом пещеры — подсобку? Как она вообще умудрилась дожить до сегодняшнего дня, так действуя на мужчин? Или она так действует только на него? С ума сойти. Он вот уже чуть не сошел.

Она вблизи еще красивее, чем издалека. Как будто идеальный элемент, вписывающийся в любое место. Коридор центра, столик кофейни, что угодно рядом с ней становилось светлее и… красивее, да. И вот это все думает человек, который должен думать, как бы так подать докладную вышестоящему начальству, чтобы начальство непосредственное пронюхало об этом недостаточно быстро. Этот человек вот этой самой головой будет документы составлять. А у там него вместо мозгов кисель. Или каша. Овсяная. Да нет, он точно заболел, все дело в этом.

Она над ним, конечно, издевалась. «Самый необычный вечер в жизни» — пройтись по торговому центру, в котором работает! Как бы ни хотелось ему поверить в то, что она это сказала всерьез, он же не идиот. Он же ее видел. Такой девушке наверняка предлагали вещи покруче тортика из ближайшей кофейни. Гораздо круче. А он… он, как обычно, дебил. Букет притащил, который ей даже не понравился. Сводил в кофейню. Загрузил собой и своими проблемами. Молодец, ничего не скажешь. Не удивительно будет, если она завтра сделает вид, что они вообще не знакомы.

Ну да, конечно, завтра он обязательно пойдет к ней снова, чтобы огрести положенную ему меру ее презрения. По мере удаления от «Магии» дрожь становилась все слабее, пока не сошла на нет. Следом включился мозг и сказал: Ярослав, успокойся. Ну, принес букет, но ты не знаешь, почему она так на него среагировала, не строй из себя телепата. И между прочим, она после этого пошла с тобой пить кофе, даже без приглашения, сама! Ну, сводил в кофейню, так это был ее выбор. Она могла выбрать что-нибудь другое. Ты что, не одобряешь выбор такой прекрасной девушки? Что-что? В мыслях такого не было? Вот и прекрасно. Разговор не клеился? Ну так она сама сказала: она устала. Надо бы, что ли, поймать ее как-нибудь в выходной день, а не выдергивать с работы. Всё, хватит страдать. Завтра зайдешь к ней снова и выяснишь, рада она тебе или нет. А теперь чай, работа и спать. Благо, ужинать уже не нужно. Может быть, она тебе приснится.

Кстати, Быстрицкий. Ты действительно дебил. Ты ведь так и не узнал, как ее зовут!

В эту ночь она ему не приснилась. А жаль.

* * *
Несмотря на вчерашний опыт, Ярослав все равно опять принес ей розу. На этот раз одну, но, зараза, опять белую. Хотел же выбрать другое, но этот белый цвет как с языка слетел, да и не мог он представить никаких других цветов — никакого другого цвета цветов — для неё.

Она снова была там. Повернула голову на звук открывающейся двери, увидела его, просияла:

— Я тебя ждала!

Вот так легко и непринужденно они перешли на «ты». Подошла, взяла розу. Спросила:

— Будешь что-нибудь есть или сразу пойдем?

— А тебе не надо закончить обслуживание, какие-нибудь заказы принести?

— Не надо ничего, без меня разберутся!

— Тогда пойдем, поужинаем где-нибудь. Снова в ту же кофейню?

Она как-то замялась и сказала:

— Нет, давай куда-нибудь еще.

Ну вот. Так и знал, что ей там не понравилось! Но ничего, раз она снова идет с ним, значит, все в порядке. Есть возможность на этот раз все сделать по-другому.

Потом он с изумлением наблюдал, как девушка, вчера с аппетитом приговорившая два куска тортика, ковырялась в каком-то салате из серии «что у вас тут самое диетическое». Правда, салат она ковыряла с тем же почти ислледовательским интересом, с которым вчера разбирала тортик на слои, но сама заявка на «самое диетическое» — с чего это вдруг? Покаяние после вчерашних грехов? Неужели даже такой красавице нужны какие-то диеты? Быть того не может. Он так ее об этом и не спросил, мало ли какие у нее резоны могут быть. Не всем приятно и интересно рассказывать о своем режиме питания. Вместо этого попытался выяснить, какая еда ей вообще нравится. Ну, мало ли, пригодится. Сам не понял, как так вышло, но вместо того, чтобы выслушать ее ответ, закатил ей получасовую лекцию о своих собственных вкусовых пристрастиях. Со сравнительным анализом сортов пива и закусок под него. Позорище. Ну с чего, с чего его понесло это все рассказывать? И за кого она его теперь примет?

Она, тем не менее, слушала его с интересом… ладно, с демонстрацией интереса. Между делом прикончила салат. Теперь она с выражением глубочайшего недоверия на лице смотрела в свою чашку. В чашке был обычный зеленый чай, не алкоголь и не драконья кровь, чего она, вообще?

— Что, его как-то не так заварили?

— Да нет, просто я не… не пью обычно зеленый чай. И мне даже пахнет от него странно.

Ярослав сдержался и опять не спросил, с чего такая смена диеты. Вчера кофе, сегодня чай, который она не пьет. Забрал у нее чашку, бесцеремонно сунул туда нос, авторитетно заявил:

— Действительно чай, зеленый, нормальный. Пей спокойно.

Возвращая чашку, почувствовал, как ее пальцы коснулись его ладони. Только ради этого все и затеял.

— Спасибо, — серьезно сказала она. Сделала глоток, сморщила нос. Как ни странно, на этот раз Ярослав не запаниковал от этого, не заметался мысленно: «Ей не нравится, что же делать, все пропало, я виноват». Адаптируется понемногу, что ли. Наклонился к ней поближе (трясти стало сильнее, но это ничего, он уже почти привык), заговорщически прошептал:

— Знатоки и ценители не пьют зеленый чай с сахаром. Вообще не пьют чай с сахаром, говорят, только портить вкус напитка. Но я тебе точно говорю: на самом деле так можно.

Можно подумать, она сама не знала. И чего полез со своими полезными советами? Но она подняла на него сияющий смеющийся взгляд и потянулась к сахарнице. И у него как-то сразу потеплело на душе. И во всем теле тоже. Честно говоря, даже немножко чересчур. Наверное, он все-таки болеет.

— А ты никому не расскажешь? — таким же тоном спросила она. — Обещаешь?

— Буду нем, как рыба, — пообещал он. И она кинула в чашку кубик сахара, два, три, четыре, ох и сложно же будет о таком молчать! Размешала, выпила. Одобрительно кивнула.

— Да, так действительно гораздо лучше.

Провожая ее обратно до пиццерии, думал, что, с одной стороны, тут есть еще японский ресторанчик, грузинский, стейк-хаус, кафе-мороженое и пара кондитерских, а там можно и на второй круг идти, а с другой стороны, надо бы, наверное, проявлять какую-то инициативу, да? Мужчине же положено. Раз сводил поужинать, два сводил поужинать, но не может же она после этого сама на него вешаться. Обычно на него как раз-таки и вешались, но он точно знал: она — не будет. Она, наверное, привыкла, что ее добиваются, завоевывают, какого хрена она забыла официанткой в пиццерии, интересно? Но вот как ее добиваться, если он не уверен, что физически это выдержит? Она его вчера поцеловала — в щеку! — так у него сердце потом весь вечер билось быстрее положенного и щека горела. От легкого прикосновения к руке он еще пять минут приходил в себя. И надо бы взять ее за руку, поцеловать и так далее, но как он, интересно, это прекрасное ощущение переживет? И переживет ли вообще?

«Быстрицкий, не тупи, — сказала ему какая-то часть его личности (явно не мозг). — Ты ради нее сейчас умереть готов. Скажешь, нет? Вот и давай, бери ее за руку с риском для жизни. Сдохнешь — так тому и быть, хотя бы цель достойная».

Достойная? Ну ладно. И он задержал дыхание, как перед прыжком в воду, и взял ее за руку. И понял, что до этих пор о страсти он знал примерно ничего.

* * *
Когда он взял Риту за руку, она напряглась. До «Каприччо» отсюда еще целый коридор, а подсобка еще дальше по коридору. А довести его туда в том состоянии, в котором он сейчас окажется, — задача не то чтобы непростая, но муторная и противная. Придется пообещать ему всякого, хорошо хоть, что исполнять не нужно. И тут она по-настоящему удивилась второй раз за эту историю, потому что он не начал тут же распускать руки и бормотать нечленораздельное, о нет. Он повернулся к ней и сказал:

— Прости, что не спросил раньше, я как тебя вижу, мозги отключаются. Как тебя зовут?

— На мне же написано, — улыбнулась она, слегка выпячивая грудь. Это, конечно, была уж совсем глупая провокация. Сама же не хотела, чтобы его тут сорвало! И вообще не хотела, чтобы этим кончилось, он же цветы принес, он для другого нужен. Но она так обалдела, что просто не удержалась. Когда-то же его должно накрыть? Он опустил глаза к ее груди, уставился на нее тяжелым взглядом. Она почувствовала, как частит его пульс, как быстрее бежит кровь, как завязывается внутри росток того, на что она охотилась и чего с самого начала от него хотела. Вот, значит, как все будет, да? Так же, как и со всеми остальными? И никакие белые цветы не могут защитить мужчину от нее? Он отвел взгляд от ее груди, посмотрел ей в лицо.

— Рита. Очень приятно. А меня зовут Ярослав, я говорил?

— Нет. Я тоже не догадалась спросить, — сказала Рита. И он пошел дальше по коридору. А она пошла за ним, потому что он все еще держал ее за руку. — Куда мы идем?

Он обернулся, снова окинул ее взглядом. Ответить у него получилось не сразу. Но в конце концов он вздохнул и сказал:

— Ну, тебе же надо на работу, правильно?

Неправильно. Это все было неправильно, так не должно было быть! Он же скот бессмысленный, как и все остальные, так с чего же он делает вид, будто отличается? Как ему сил хватает? Как ему хватает наглости? Это, в конце концов, начало просто ее злить!

Он уже на коленях должен перед ней ползать и умолять где-нибудь с ним уединиться, а он — он ее на работу ведет! Это, в конце концов, просто обидно. Так что… Рите не обязательно было демонстрировать свою красоту, чтобы демонстрировать свою силу. Объекту вообще не обязательно было видеть ее, тем более, когда он ее касался. Ну, она и шарахнула всем имевшимся у нее очарованием со всей дури. До подсобки уже недалеко, сорвется — и ладно.

Но он не сорвался. Он упал и остался лежать без движения. Рита еще не успела понять, что случилось, когда в коридоре появился Он.

— Ты что творишь, дура? — рявкнул Он, и вот тут Рита поняла, как она попала и что наделала. Она напала на человека. Сама напала, первая, не в рамках самообороны. Она напала на человека, который принес ей белые цветы. Она сама чуть не убила свой шанс на свободу. Или действительно убила? Но она не хотела! Он не должен был упасть! Это не должно было быть нападение, обычно после этого нападали на нее! Откуда она могла знать, что он так среагирует?

— Я… Он… он живой?

— Живой, но не благодаря тебе! — чуть тише сказал Он. — И ты мне за это ответишь, как только мы с ним разберемся.

Рита всхлипнула раз, другой и разревелась от испуга и облегчения одновременно. Впервые за лет, наверное, семьдесят.

Глава 4. Психиатрия

Когда Ярослав открыл глаза, оказалось, что он лежит на диванчике в «Каприччо». Над ним склонилась Рита, и в глазах ее был неподдельная паника.

— Ты очнулся! Наконец-то! Я так испугалась! — сказала она и улыбнулась совсем не так, как днем, а как-то робко и… ну да, испуганно. И сразу стала похожа на маленькую девочку. И Ярослав неожиданно подумал: «Вот если у нас будет дочь, у нее тоже будет такая улыбка», — и сам натурально охренел от таких мыслей. Быстрицкий, ты в уме? Какая дочка у вас будет, ты ее три дня знаешь (а если не днями, а проведенным вместе временем измерять, то три-четыре часа!), она официантка. Ты, по ходу, реально заболел.

— Кажется, я заболел, — сказал он. — Прости, что испугал тебя, сам не знаю, что это такое было. Обязательно схожу к врачу, проверюсь.

И тут он не кривил душой ни капли. Он действительно не знал, что это вообще такое было — до того, как он… упал в обморок, да? Вот ведь позорище. Сильный надежный мужчина, ничего не скажешь. И бедной перепуганной девушке пришлось искать помощь, чтобы доволочь его в свое кафе, а потом прыгать вокруг него, пока он не очнулся… это сколько же времени он так провалялся, если она успела его как-то сюда доставить?

— Сколько времени я так лежал? — спросил он. Вообще-то, у него были часы, и в смартфоне, и на руке, но он боялся, что сейчас, в этом состоянии, не сможет ничего по ним понять.

— Наверное, минут десять, — неуверенно предположила Рита. — Мне показалось, что очень долго, но на самом деле, наверное, даже меньше десяти минут.

Трындец. Это, вообще-то, даже очень много. Интересно, это на него так перемена деятельности влияет — или что? Оно конечно, перекладывать бумажки — куда более уныло, чем мотаться по объектам, тут какой хочешь организм в обморок запросится. Или это грипп, или…

Вот, кстати, повод вернуться к тому вопросу, с которого его мозг так искусно соскочил. Что это, нахрен, такое было до того, как он вырубился? Вот это ощущение, будто тебя заполнило жаром изнутри, и если ты немедленно его не выпустишь, ты через минуту сдохнешь? И почему он связал этот жар именно с Ритой? Чуть не накинулся на бедную девушку прямо посреди коридора, причем сам не знал, что собирался с ней дальше делать… Да нет, все он знал. Просто признавать такое за собой совершенно не хотелось. Потому что это, вообще-то, называется «насилие», и Ярослав с женщинами ничего подобного не делал вообще никогда. Даже мысли такой не допускал. И тут, стоило немножко ослабнуть от плохого самочувствия, откуда ни возьмись, из него полезла такая дрянь. Офигеть, герой просто. Доблестный рыцарь. Самоконтроль — твое второе имя, Быстрицкий.

Может, он с ума сходит? Может, это манифестация какой-нибудь психиатрической дряни? У него в обозримом прошлом, вроде бы, не было сумасшедших, но он, вообще-то, и не расспрашивал подробно. Вполне может выясниться, что был какой-нибудь двоюродный прадедушка, скажем, просто о нем все старательно забыли. Маньяк-потрошитель, ага. И что теперь делать?

Ярослав вздохнул, приводя мысли в порядок. Ну, значит, во-первых, до врачей надо дойти, в том числе до психиатра — с приступом немотивированной агрессии, отягощенной сексуальной озабоченностью. Или наоборот, сексуальным психозом с агрессивной составляющей? Да не один ли хрен? Дойти до врачей, зря, что ли, у него рабочая медстраховка. Пусть расскажут ему, что с ним происходит.

Во-вторых, ходить к Рите, конечно, больше не надо. Что бы за ерунда с ним ни творилась, даже если это никакая не психиатрия, а просто устал, заработался, заболел и ослабил контроль, для этой девушки он явно опасен. Ему самому от себя порой становилось не по себе рядом с ней. Он, конечно, не бог весть какое сильное чудище, но всяко посильнее Риты, и если в следующий раз, когда ему в голову что-то взбредет, он не сможет сдержаться, жизнь ей он поломает только так. Нет уж. Не будет такого. Ни за что.

Ну вот, с двумя самыми важными вещами он разобрался, теперь можно вернуться в реальность. В реальности он улыбнулся Рите и спросил:

— Как ты меня сюда дотащила? Не сама, надеюсь? Никогда себе такого свинства не прощу.

— Нет, что ты. Как только ты упал, из магазина выскочили двое парней, они тебя сюда и перенесли. Один из них сказал еще, что заскочит в местный медпункт, скажет, чтобы зашли сюда, но почему-то никто еще не пришел…

— Ну и хорошо, что не пришел, — твердо сказал Ярослав. До врачей, конечно, дойти надо, но до нормальных, а не до сестрички из медпункта, или кто у них тут сидит, и не при Рите же! — Может, решили и не ходить. Подумаешь, обморок, ничего страшного, бывает. А если вдруг кто-нибудь дойдет, скажи им, пожалуйста, что пациент очухался и ушел на своих двоих, ладно?

— Ничего не ладно! — неожиданно уперлась Рита. — Я волнуюсь, между прочим! Я перепугалась! И имею теперь право знать, что с тобой произошло и дойдешь ли ты вообще до дома! И нет ли у тебя, между прочим, сотрясения мозга после падения или еще чего-нибудь в этом духе.

Ну кстати, да. Сотрясение было бы вообще не в кассу. Оно, собственно, всегда не в кассу. Ярослав осторожно сел, попытался припомнить, что он там знает о симптомах сотрясения. Слабость — этого добра было хоть отбавляй, но это так себе симптом. В глазах не двоится, тошноты нет, голова не болит. Болит бедро, плечо, локоть и шишка на голове, а сама голова нет. Сразу, кстати, понятно, как именно упал. Забавно.

— Да все со мной нормально, Рита. Не волнуйся. Ну хочешь, я дойду домой и позвоню тебе, доложу, что добрался?

Так, нет, он что-то не то говорит, только что ведь собирался сворачивать общение с ней. И вместо этого он берет ее телефон — сильный ход, что и говорить! Молодец, Быстрицкий, логичен и последователен.

— Я бы хотела, но… я забыла телефон дома, — сказала Рита с таким несчастным видом, что он ей почти поверил. Почти. Он ведь услышал эту заминку после «но». Эту маленькую легкую паузу, которую берут, чтобы быстро придумать, что бы соврать. Она не хотела давать ему свой номер. Ну, что ж… обидно, но тем проще.

Ярослав правильно понял, где ему соврали. Но неправильно понял, почему. Просто телефона у Риты не было. Вообще. Не полагалось, да и незачем ей было до сих пор. Телефон был только у пиццерии «Каприччо», и сейчас Рита лихорадочно прикидывала, что сильнее испортит ее и без того ненадежное теперь положение: использование рабочего телефона в личных целях или легкомысленное отношение к состоянию Ярослава. Нельзя не проследить, чтобы с ним все было в порядке! Но и проследить невозможно.

— Это жаль. Ну, тогда придется обойтись без отчетов. Ладно, я пойду, Рита. Спасибо тебе за вечер и за то, что не бросила меня в холодном коридоре.

— Может быть, все-таки дождемся людей из медпункта? Ярослав, ну пожалуйста!

Все-таки удивительно, как она на него влияла. Вроде бы, только что принял решение, сам, в здравом уме. И убедился, что правильно все решил, и даже немного обиделся на Риту. Но она называет его по имени и очень просит — и все, он уже готов идти у нее на поводу. Ну куда это годится?

— Да все со мной в порядке, — отмахнулся он. Не, ну а что? Он железный же, все так говорят. — Пока.

— До завтра! — сказала она ему в спину, и он, наверное, чем-то выдал себя и свои намерения, потому что Рита встревоженно уточнила: — Ты ведь придешь завтра?

— Не знаю, — почти честно сказал он. Он не был уверен, что ему хватит силы воли не приходить, но собирался сделать для этого все возможное. — Постараюсь, но боюсь, что не получится. Извини.

Вряд ли она будет долго страдать по этому поводу. Ну, денек-другой еще, может быть, будет ждать, но не дольше. Так он думал. И в общем, если бы не некоторые обстоятельства (начиная с белых цветов и заканчивая тем, что происходило, пока он лежал без сознания), был бы совершенно прав.

— Я чем-то тебя обидела? Что-то сделала не так? — настолько простодушно спросила она, что у него чуть сердце не оборвалось, но Ярослав нашел в себе силы обернуться, улыбнуться ей и сказать:

— Ну что ты. Просто завал на работе. И сегодня вечером тоже еще надо многое разгрести, если честно. Как-нибудь обязательно увидимся, честное слово. Но вряд ли завтра.

Тут он ошибался, но откуда ему было об этом знать?

* * *
Когда по мановению Его руки они все втроем перенеслись в «Каприччо», Рита кинулась на колени, намереваясь вымолить себе прощение, объяснить, что она вовсе не хотела нападать на него, что это обычные ее чары, пусть и сильные, что он должен был сам на нее… Но Он не дал ей сказать ни слова.

— Я знаю, что ты не нарочно, а по глупости. Тем хуже! Ты ведь знаешь, что он твой шанс. Знаешь? — Рита кивнула, зачарованно глядя в Его лицо, неумолимо, неестественно красивое, куда ей самой со всем ее примитивным волшебством. — И ты ради глупой прихоти, ради собственного самомнения готова была отказаться от этого шанса! Вот что бы ты, интересно, делала, если бы он повел себя, как все другие? Поужинала бы, да? Просто сожрала бы того, кто принес тебе белыецветы? — Рита молчала. Оправдаться она не могла. Такую глупость просто нечем оправдать. Она чувствовала, что по ее щекам текут слезы, и никак не могла их унять. — Ты просто съела бы его и отпустила. И тогда он больше не вернулся бы, ты понимаешь это или нет? Ты в самом деле готова была отдать свое будущее — за ужин?

— Я… я не думала об этом. Я вообще ни о чем не думала, я даже про цветы в тот момент забыла, я просто…

— А зря! — громыхнул Он. — Следующий такой, с белыми цветами, когда-нибудь непременно появится, конечно. Еще лет через сто. Или через триста. Когда-нибудь тебе непременно повезет. Ты готова столько ждать ради того, чтобы убедиться, что любой мужчина тебе подвластен? Ты в самом деле настолько идиотка? — Рита только в ужасе мотала головой: она до сих пор не успела осмыслить все последствия, которые грозили ей из-за ее глупости. Снова ждать… опять ждать… еще столько же или даже больше? Опять потерять веру в саму возможность освобождения… Это было настолько… мутно, серо, плотного непрозрачного пыльного серого цвета!..

— Но ведь он же среагировал иначе. Он другой!

— Нет, он не другой. Он такой же. И есть только одна причина, по которой твое воздействие не проняло его в полной мере. Знаешь, какая? — Он выдержал паузу и сказал очень тихо и буднично, но лучше бы опять кричал: — Он мой друг. Ты чуть не выжгла мозг моему другу, дура.

Вот тут Риту объял настоящий ужас.

— Но он не говорил! Он не говорил ничего такого! И… он же человек!

— Конечно, он не говорил. И он все еще человек. Потому что он не помнит, что он мой друг. Но я — я помню. И ты могла бы сообразить, что он не просто человек. Потому что обычный человеческий мужчина, без второго дна, без секретов и подвохов, не смог бы принести тебе белые цветы. Никакие не смог бы. В голову бы не пришло. И ты сама это прекрасно знаешь, поэтому давно никого не ждала. И вот — свершилось! Он пришел! Тот, кто отличается от всех остальных! И что ты сделала? Ты стала прикидывать, действительно ли ты хочешь освободиться, так, как будто это зависит только от тебя. Будто ты можешь вертеть этим мужчиной, как любым другим. Рита, ты слабоумная? Да ты пылинки с него должна была сдувать, вести себя идеально и панически бояться, что с ним может случиться то же, что обычно!

Рита хотела разрыдаться снова, потому что ничего другого она сделать не могла, но Он щелкнул пальцами, и слезы закончились. Ни одной не осталось.

— Надоело. Значит так, — скомандовал Он. — Сейчас ты приведешь себя в порядок, поделишься с ним энергией, чтобы ему хватило дойти до дома…

— Но я уже три дня ничего не ела…

— Об этом надо было думать раньше. Поделишься с ним энергией, а когда он придет в себя, убедишься, что он в порядке, и уговоришь прийти снова. Потому что он нужен не только тебе, но и мне. Это не только твоя игра, Рита. Бездарно сливая свои шансы, ты чуть не испортила игру мне. Учти, если он больше сюда не придет, ты действительно ответишь за это.

Рита рефлекторно поежилась, но тогда еще не поняла, насколько далеко она зашла. Она поняла это, только когда посмотрела в глаза очнувшегося Ярослава и увидела там, что он прощается с ней. Это было настолько пепельно-серо, что она бы лишилась чувств от ужаса, если бы могла. Но она не могла, и плакать тоже не могла, Он ей запретил. И давить своими чарами, чтобы он передумал, не могла — только не после того, как чуть не навредила ими Ярославу, и не после того, как ей объяснили, чем это ей грозит. Она могла только просить. И она просила! Но это не сработало. Ярослав вышел из «Каприччо», вышел из торгового центра на улицу, а она осталась. А она не могла побежать за ним следом, потому что не могла даже пройти в ту дверь, в которую так легко проходили люди.

Глава 5. Драка

Ярослав не запомнил, как дошел домой. Силы у него, вроде бы, даже были, но все тело было какое-то чужое, слушалось плохо и через раз. Ну, оно и не удивительно, после такого тесного знакомства с твердым холодным полом. И все-таки ему казалось, что дело не только в этом. Что-то с ним было очень сильно не так.

То есть, еще более не так, чем желание броситься на малознакомую девушку с недвусмысленными намерениями. Открыл дверь, с грехом пополам снял пальто и обувь, рухнул на табуретку у двери и в таком состоянии провел… сколько? Сам он не представлял, потому что на часы не смотрел и не помнил ни во сколько вышел из «Магии», ни во сколько пришел домой. Очнулся он около полуночи. Теоретически, у него было еще прилично бумажной работы на этот вечер, но Ярослав послал ее лесом, разделся, воспользовавшись внезапным кратким приливом бодрости, и рухнул спать. Все равно ничего толком не наработает, это было очевидно. Состояние не то. Завтра, он все успеет сделать завтра. Завтра он не пойдет в «Магию», он вообще больше туда не пойдет, а значит, у него будет свободное время.

От этой мысли на душе стало пусто и холодно. Он больше не увидит Риту. Не увидит никогда. Может быть, когда-нибудь он и соберется снова зайти в «Магию», заглянет в «Каприччо», вот только ее там наверняка уже не будет. Не всю же жизнь она будет работать официанткой. Подберет какой-нибудь удачный вариант, выйдет замуж, и только ее и видели. А он для нее, между прочим, не такой уж удачный вариант. Денег у него достаточно — для него одного. Теоретически, он может иногда свозить девушку на отдых и баловать какими-нибудь шмотками, а вот подарить ей машину, снять квартиру, взять на содержание со всеми ее прихотями — или чего там обычно хотят очень красивые девушки от мужчин? — это уже вряд ли. Не его уровень. Она не его уровень, и нечего было изначально на нее облизываться. У него проблемы на работе, скоро наверняка придется увольняться, и это не то чтобы проблема, но пока выберет из предложений что получше, пока обустроится — не до жиру пока; у него проблемы со здоровьем и с психикой, и происхождение этих проблем непонятно; у него полная голова тараканов и исключительно неудачный опыт отношений в прошлом. На черта такой девушке, как Рита, нужен такой подарочек?

А она просила его прийти завтра. Так искренне просила… а про телефон соврала. И вот как ее понимать? Зачем так безыскусно отшивать, а потом уговаривать? Жалко его стало, что ли? С этими мыслями он и заснул. Конечно, Рита ему приснилась, учитывая, что он только о ней и думал. Рита была красивая, сияющая, в белом платье, она уговаривала его не обижаться и зайти к ней завтра.

— Пожалуйста, Ярослав, ты мне очень нужен! Приходи!

В реальности Рита, наверное, не стала бы говорить так откровенно, но она знала, что во сне люди обычно не понимают полутонов, только предельно простые и эмоционально усиленные сообщения. Все остальное переврут при пробуждении, и вся работа насмарку. Рита очень старалась. Рита объясняла, что без него ей — никак. И под ее напором Ярослав сдался и согласился.

Когда проснулся, посмеялся над собой, конечно, хотя смех вышел такой, с привкусом горечи. Это же надо, что ты можешь учудить, дорогое подсознание! Стоило ему решить избавить от себя хорошую девушку, как во сне она его убеждает, что он ей очень нужен, ну просто очень! Да, понятно, что он хочет прийти туда сегодня, но аргументация попахивает манией величия! Учитывая, что это порождение его личного мозга… Ярославу стало немного стыдно за себя. Самую малость. Он встряхнулся, выпил кофе и вышел из дома, навстречу рабочим неприятностям и прочему бардаку, составлявшему его жизнь.

* * *
Рита понимала, что он так ей и не поверил. В смысле, не поверил, что она настоящая. Согласился, пообещал, но проснувшись утром, обязательно решит, что этот сон было просто сном, обычным сном, и данные в этом сне обещания выполнять не нужно. Рите было серо и голодно. Она потратилась вчера на чары, потом отдала энергию Ярославу, потом еще и в сон его ходила, хотя сегодня он ее туда не звал, не то что в первую ночь, а так гораздо сложнее. И теперь сил у нее почти не осталось. Мир становился тусклым и размытым по краям поля зрения. С ней очень давно такого не случалось, и теперь с непривычки было тяжело. Рита понимала, что если Ярослав действительно не придет сегодня, то она зато успеет съесть кого-нибудь. А если придет, то… неизвестно, что ей тогда делать. Ни тортик, ни салат впрок ей не пошли. Есть их было приятно, но сил, а особенно магии, от них как будто вообще не прибавлялось. Или она просто не успела этого заметить?.. В общем, если Ярослав придет, то это избавит ее от Его гнева, но не даст нормально поесть. Рита даже не знала, что ее пугает больше: Его гнев или голод. Должно бы первое, но голодная Рита соображала очень плохо. Она просто хотела есть.

Еда нашлась еще в обед. Молодая, наглая, сытая, двадцатипятилетняя морда. Самодовольный, богатенький (но не богатый), садист немножко. То, что надо. К ужину он вернулся, почти в приказном порядке велел собираться и ехать с ним. «Работа? Какая работа, я тебе за одну ночь больше дам, чем твоя убогая зарплата за месяц». Уговорила никуда не ехать, довела до подсобки. К тому моменту ему уже и самому никуда не хотелось ее везти, а хотелось побыстрее. А потом случилось неожиданное. Когда, не дойдя совсем чуть-чуть до нужной двери, он прижал ее к стене и начал целовать, Рита поняла, что ее тошнит. Так уже бывало раньше, когда-то давно, тогда, когда только лютый голод и помутневшее зрение заставляло ее опуститься до приема пищи. Но уже очень давно ей было все равно, совершенно все равно, как есть, кого есть, она следила за своим графиком питания, как какая-нибудь помешанная на правильном питании человеческая женщина, не допускала ни переедания, ни голодания и не испытывала никаких эмоций от способа, которым она добывала пищу. И вот сейчас ей опять было противно. Больше от удивления, чем от чего-либо еще, она попыталась его оттолкнуть, но у нее не получилось. Это было ожидаемо, такое иногда случалось, объекты частенько становились невменяемы. Но в таких случаях она просто становилась немножко сильнее, а сейчас… сейчас у нее не получалось. Все-таки она слишком отвыкла от слабости, забыла, сколько усилий нужно при этом вкладывать, чтобы обычные чары работали как надо. Она попробовала еще раз, потом попросила отпустить, потом потребовала, потом начала отбиваться — без толку. Неужели теперь ее сил на это не хватает?

Ну, что же… она ведь собиралась поужинать. Значит, судьба. Значит, не надо ни от чего отказываться, да и не получится отказаться. Правда, надо будет попробовать все-таки довести его до подсобки, с чужих глаз долой. Но тут откуда-то сбоку раздался голос Ярослава:

— Эй ты, отошел от нее быстро!

* * *
Ярослав ведь очень хотел сдержать данное себе слово не приходить больше к Рите. И не просто хотел: он его сдержал! Даже когда мать позвонила и попросила по пути заскочить в «Магию», забрать какую-то посылку из пункта выдачи, он не заликовал, не закричал мысленно, что это судьба, хотя это действительно была она. Он просто открыл схему торгового центра и прикинул, как бы так дойти до нужного места, чтобы не проходить мимо «Каприччо». Кто ищет, тот найдет: место оказалось рядом, тоже на первом этаже, но можно было пройти по соседнему коридору, не сворачивая к пиццерии. Близко, но все-таки не совсем там, без риска увидеть Риту или попасться ей на глаза. Вот и прекрасно.

И в торговом центре он не стал менять свой план, не колебался, не думал: «А может быть, все-таки…». Он просто шел по намеченному маршруту, когда услышал возню за углом и знакомый голос:

— Отпусти! Отпусти меня сейчас же, ты! — и дальше еще что-то нечленораздельное и столь же бессмысленное. Вот не зря он удивлялся, как она цела осталась до сегодняшнего дня с такой-то красотой. Завернул за угол (интересно, почему же в этом коридоре всегда так безлюдно?), полюбовался на то, как какой-то скот пытается вплавить Риту в стену. Понял, что очень хочет его убить. И имеет возможность: в коридоре по-прежнему на удивление безлюдно.

— Отошел от нее быстро!

Он не среагировал. Пришлось взять за ворот и развернуть вручную. Полубезумные расфокусировавшиеся глаза наконец-то остановились на Ярославе, а тот тем временем рассматривал его: в хорошей форме мальчик, лицо молодое, красивое, холеное. Жалко такое портить, а придется, наверное.

— Че сказал? — наконец породил красивый мальчик.

— Отошел, говорю, и пошел своей дорогой.

— Ты мне? — тон мальчика стал угрожающим, а Ярославу стало смешно. В последний раз он так с кем-то бодался в старшей школе, и такой уровень решения конфликтов ему казался… детским, что ли. Нет, драться и позже приходилось, но вот эта попытка подавить противника трансляцией своей отсутствующей крутизны… смешно.

— Тебе, тебе. Вали давай, — добавил Ярослав совсем уж для очистки совести, чтобы потом иметь возможность сказать себе: «Я давал ему шанс!» В то, что ситуация может разрешиться не в его пользу, он не верил ни минуты, несмотря на широкие плечи и общую фигуристость мальчика. И когда тот замахнулся — очень широко, немного рисуясь, как будто рассчитывая, что противник будет стоять на месте и ждать удара, Ярослав мысленно вздохнул: «Ну да, правильно. Фитнес купил, подраться не купил». Перехватил эту руку в замахе, слегка вывернул — мальчик ткнулся корпусом вниз. Зафиксировал другой рукой за шею в таком положении. Теоретически, из этой ситуации у мальчика было много выходов, и против некоторых Ярослав ничего не смог бы сделать, серьезно он никогда драться не учился, так, нахватался по верхам. Но здесь явно был не тот случай. Мальчик дернулся пару раз, пытаясь выпрямиться, понял, что не получится, и затих.

— Я тебя сейчас отпущу, — сказал Ярослав. — Ты встанешь и пойдешь своей дорогой. Понятно?

— Понятно, — прохрипел голос снизу. И Ярослав отпустил, хотя отлично знал, что будет дальше. Мальчик прошел пару шагов, размял плечо, убедился, что ничего не повреждено и почти не болит, и снова бросился на него. Ну до чего же предсказуемо, а. На этот раз получил кулаком в солнечное сплетение и, согнувшись, коленом в нос. Нос разбил, но вряд ли сломал. Ярославу почему-то показалось, что этому и просто вида собственной крови хватит, чтобы затормозить. И так оно и вышло. Мальчик схватился за лицо, обнаружил кровь, заорал:

— Ты мне за это ответишь! Ты ответишь! Я тебя запомнил! — перемежая все это непечатными словами. И под эти причитания постепенно удалился из коридора. Аннигилировал. А Ярослав повернулся к Рите, которая все это время так и стояла у стены. Его разобрало какое-то нервическое веселье (ох, надо-надо записаться к психиатру, все-таки).

— А тебе положено было кидаться между нами, разнимать и кричать «что вы делаете, перестаньте».

— Но я не хотела, чтобы вы переставали, — обезоруживающе честно сказала она. — Я хотела, чтобы ты его убил, но за это, кажется, сажают в тюрьму, так что хорошо, что ты этого не сделал. И ты все-таки пришел! Я так рада! — и просияла так искренне, что у Ярослава, конечно, язык не повернулся сказать, что шел он вовсе не к ней. Не каждый день его появлению радуются красивые девушки. Если честно, то даже не каждый год. Рита наконец отлепилась от стены, подошла к нему и порывисто его обняла. Ярослав приготовился упасть в десять обмороков подряд, умереть на месте или чего похуже, но ничего не произошло. Ну, кроме того, что его обнимала девушка, которая ему очень нравилась. И Ярослав, конечно, обнял ее в ответ.

Глава 6. Рабочие графики

Рита была рада появлению Ярослава. Она ужасно хотела есть, но есть вот эту дрянь, которую Ярослав побил, она все-таки не хотела. Хорошо, что не пришлось, хотя непонятно было, что теперь делать с голодом. Поле зрения становилось все уже: зря она пыталась отбиваться от этого идиота магически. Лучше бы в пах коленом двинула, больше пользы было бы, но это она сейчас вспомнила, что так можно, а тогда растерялась и забыла о такой возможности. И вот теперь за это расплачивается. Еще немного, и видеть будет не больше, чем люди. Даже меньше и черно-бело к тому же.

Сейчас все было серо, но от присутствия Ярослава немного розово и жемчужно. И самую малость красно. Алый след расплывался в воздухе, напоминания о недавней драке. За нее давно никто не дрался, в "Магии" она очаровывала строго по одному, ведь в ее условиях один-два скандала — и прощай, "Каприччо". И прощай, сытая беспроблемная жизнь. И честно говоря, только это ее и останавливало, драка — неплохой способ выявить того, кто может дать больше, и к тому же хорошенько его накрутить. Но на этот раз ее волновал исход поединка, волновал Ярослав, и если бы она не видела его явного превосходства, она действительно кричала бы, требовала остановиться и позвала кого-нибудь на помощь. Может быть, даже Его. Пусть бы спасал своего друга! Как хорошо, что делать этого не пришлось…

От облегчения, от голода, от волнения Рита совсем не подумала, что обнимать человека — не лучшая идея, но не успела она испугаться того, что опять (бездумно! Не нарочно!) натворила дел, как оказалось, что все в порядке. Она почти не действовала на Ярослава. Неужели она настолько ослабела? Но на того, побитого, она очень даже могла влиять. Пусть не могла подчинить, но зацепить-то могла.

И тут она сообразила: Он не просто так велел ей поделиться с Ярославом энергией. Не только потому, что она была виновата в его обмороке. Это к тому же, дало ему иммунитет к ней и ее магии. Пусть временный, пусть неполный, но теперь, когда она и без того довольно слаба, ей нечем его очаровывать.

И теперь он увидит, какая она на самом деле. Какой ужас!

— Мне сегодня надо работать, меня никуда не отпустят, — быстро сказала она, опасаясь, что иначе ей придется снова сидеть где-то с Ярославом, разговаривать, и теперь он ее раскусит за три минуты. А обидно, посидеть-то хотелось. Это оказалось интересно.

— А что же ты тогда делала в коридоре с этим малоприятным юношей?

— Относила пиццу продавщицам в обувной, — соврала Рита и сама удивилась, как удачно придумала. — А на обратном пути наткнулась на… него.

— Ты его знаешь?

— Видела днем, он заходил к нам пообедать.

Ярослав хмыкнул, но больше ничего спрашивать не стал.

— Пойдем, провожу тебя до «Каприччо». У меня сегодня, к сожалению, тоже дела, так что все к лучшему.

Ах, к лучшему?! Рита было обиделась, но тут вспомнила, что это в ее же интересах.

— Все равно жаль. Да и что тут провожать, два шага ведь.

— Вот именно. Два шага осталось, а ты и здесь умудрилась влипнуть в неприятности. Нет уж, пойдем.

Рита послушно пошла с ним, надеясь, что она все-таки ослабла не до такой степени, чтобы пиццерия совсем развеялась. Было бы неловко, и непонятно, каким враньем такое вообще можно объяснить. К счастью, она была на месте.

— Спасибо тебе, — сказала она, открывая дверь.

— Не за что, — улыбнулся Ярослав. — До свидания, Рита.

Он повернулся, чтобы уйти, но она схватила его за руку: сегодня точно можно!

— Подожди. Ты придешь завтра?

— Не знаю, у меня…

— Пожалуйста, пожалуйста, приходи!

— Ну хорошо, я постараюсь.

— Нет, обещай, что придешь.

— Ну ладно, но возможно, у меня не будет времени…

— Тогда просто зайдешь ненадолго. Пусть даже на минуту. Обещай.

— Хорошо, обещаю. Ты довольна?

— Да. Да, я довольна. До свидания, Ярослав.

Пусть она так и не поела, день удался. Ярослав пришел, а значит, ей не придется отвечать перед Ним за испорченную игру. И он придет завтра. А значит, у нее все еще есть шанс на свободу.

* * *
О чем Рита не думала не только применительно к Ярославу, а вообще почти никогда, так это о любви. Она не очень хорошо представляла, что это такое. Что такое желание и страсть, она знала очень хорошо, потому что это была еда. Еда, состоящая из страсти и желания, бывала разного качества: поярче и погорячее, вкусная; прохладная и тусклая, так себе; и множество промежуточных форм между этими двумя полюсами. Она умела на глаз, по цвету и плотности определять, насколько вкусной будет добыча. В последнее время она чаще всего бывала буро-коричневой: горячей, но не густой, почти безвкусной. Но подпитывала, и на том спасибо. Самая прекрасная добыча бывала красной, как кровь или драка. Это было не только горячо, но и вкусно, потому что в этом всегда бывало чувство. Не нервное возбуждение, не сексуальная озабоченность, а внезапная страсть, порой похожая на ненависть. Горячо, насыщенно, сладко-солено, с привкусом крови. Лучшая еда.

В этом Рита разбиралась, а в любви нет. Уговаривая Ярослава прийти, она думала: он нужен Ему, поэтому я так его прошу. Еще она думала: он нужен мне, потому что он мой шанс обрести свободу. Но она не думала: кажется, он мне нравится, он мне интересен, поэтому я так сильно хочу, чтобы он пришел. Ей бы такое в голову не пришло.

Чтобы заметить, что он нужен ей не только для того, чтобы принести ей пользу, нужно было перестать в нем нуждаться, а до этого было еще очень далеко. И честно говоря, не так уж он ей пока и нравился. Совсем чуть-чуть.

* * *
Ярослав спал как убитый, снов не видел, устал, как собака. Драка еще эта идиотская… мог бы просто позвонить, полицию вызвать, вернее, даже просто пригрозить, что вызовешь, этого хватило бы, скажешь, нет? Распустил хвост перед девочкой, павлин недоделанный. А вчера такой самоотверженный был, "больше не пойду, больше не пойду". Вот и вел бы себя тогда, как цивилизованный человек. Но сколько бы он ни бурчал сам на себя, настроение у него было отличным. По идее, после драки он должен был слететь с катушек еще легче, чем вчера, адреналин же, все дела, а он — он ничего, адекватный был. Даже когда Рита его обняла. Так может быть, есть шанс? Может, ничего, обойдется? Может, стоит хотя бы проверить себя еще пару раз?

Завтра-то он в любом случае пойдет к ней, раз обещал. Но может быть, это будет последний раз, а потом его запрет самому себе снова вступит в силу. А может быть, все-таки нет?

Очень хотел увидеть во сне Риту, но она к нему прийти не могла. Экономила силы, чтобы завтра пиццерия была на своем обычном месте. Чтобы ему было куда прийти.

Завтра была суббота, но у Ярослава опять был рабочий день. И у Риты тоже. Она вообще работала без выходных, зачем они ей. Он тоже не всегда понимал, зачем они нужны, хотя совсем без выходных у него просто не получалось. Он все-таки человек. Если бы не это, ух, он бы разгулялся.

Встал по будильнику, традиционно выпил кофе, в кои-то веки в тишине: соседи сверху, обычно в это же время шумно собиравшие детей в школу, видимо, сегодня спали. Вспомнил, что вечером увидит Риту. Очень старался сделать вид, что не рад этому, а просто держит слово: сказал, что придет, значит, придет. Но долго врать себе не смог, никогда толком этого не умел — по крайней мере, на такие простые и понятные темы. В конце концов, махнул рукой и разрешил себе быть счастливым по этому поводу: говорят, это полезно. Что-то вроде курса витаминов. В такую поганую осень — очень нужная штука.

* * *
Что касается рабочего графика Риты, он был сплошным. Когда торговый центр «Магия» был открыт, был открыт и «Каприччо». А открытие и вообще само существование «Каприччо» требовало присутствия Риты. Если Риты не было или (редкий случай) она была без сил, «Каприччо» на нужном месте просто не появлялся. Тогда там была глухая стена.

Поскольку выйти из здания Рита все равно не могла физически, даже если бы решила «Каприччо» закрыть совсем, ее в принципе, устраивал такой график: хорошо, когда есть свой угол и есть чем заняться, пусть даже заниматься приходится постоянно. Рита в свое время опробовала другие варианты, ей было с чем сравнить. В качестве поблажки у нее были перерывы на обед, причем ежедневные, хотя ей вполне хватило бы одного-двух раз в неделю. Зато в этот час она могла просто выйти из «Каприччо», поговорить с кем-нибудь, завязать знакомство, подойти к дверям и посмотреть, какая нынче погода (и какое время года, вообще). Правда, она этим правом пользовалась редко: ее мало интересовало что-либо, кроме еды. В последние годы она могла не выходить из «Каприччо» неделями, выбираясь только до подсобки для обеда. Она пропустила и открытие кофейни, и ребрендинг кафе-мороженого «Айс дрим», пропустила смену хранителя в магазине «По вашему велению» и наверняка много чего еще. Прогуливаясь с Ярославом по торговому центру, она смотрела по сторонам и не узнавала его. Разросся. Похорошел. Залоснился. А она все пропустила.

Поскольку Он был не злым, а в последнее время и вовсе всё чаще играл в доброго, ритины неиспользованные перерывы на обед не сгорали, они копились, и теперь у нее, наверное, набралось уже несколько недель отдыха. А может быть, даже месяцы. Или годы? Раньше ей это не было интересно, а потому она не спрашивала и не знала. А теперь постепенно начинала задумываться об отпуске. Ну а вдруг. Вдруг получится? Вдруг однажды она сможет просто взять и выйти из «Магии»? Она не представляла, как это может случиться, но ведь цветы! Белые цветы! Ей их предсказывали, Ярослав их принес, значит, уже скоро все может получиться. Скоро, но еще не теперь. Она чувствовала это без каких-либо доказательств, но все равно проверяла каждый день, подходила ко входу, видела дверь, открывающуюся при приближении людей. При приближении Риты она не открывалась. Конечно, дверь открывалась для других, и Рита могла бы попробовать проскочить, пока она открыта, но эти способы она испробовала раньше, очень давно, еще до того, как потеряла надежду. Таких дверей тогда не было, не было и торгового центра «Магия». На его месте стоял универмаг «Волшебный», двери в нем были самые обыкновенные, порой они бывали раскрыты нараспашку. Но выйти Рита все равно не могла. А значит, нет смысла пытаться проскочить сейчас. Если двери не открываются, значит, не выпустят.

Но надо будет как-нибудь взять и попытаться выйти отсюда вдвоем с Ярославом. Вдруг. Ну мало ли. Бывают же на свете чудеса.

Глава 7. Три бутылки рома

Толик позвонил вскоре после обеда и сразу зашел с козырей:

— Слушай, старый черт, у меня три бутылки рома и желание потрепаться. Бросай ты свою работу, езжай ко мне.

«Старым чертом» Толик кликал его последние лет пятнадцать, то есть примерно с первого курса, что, конечно, смешило изрядно, раньше иногда бесило, а в последние лет пять стало умилять. «Видимо, и правда старею, — думал тогда Ярослав. — Еще немного — и буду как раз старый черт, и Толик в кои веки скажет правду».

— Работу бросить я запросто, — демонстративно громко сказал он. Потому что нехрен было нарываться, дорогое начальство. И резюме он уже разослал, и контакты старые прошерстил, терять нечего. — Работа достала страшно. А вот ром — это лишнее. Я сегодня в одну кафешку собирался, там бухло наверняка свое. Хочешь, пойдем вместе.

— Знаю я это их бухло, ты сравнил тоже! Мои самобытные бутылочки и их, прости господи, Баккарди!

— Погоди, ты с Кубы вернулся, что ли? — запоздало сообразил Ярослав. — Так что ж ты молчал, ангел мой!

«Ангелу» было столько же лет, сколько «старому черту». И Ярославу тоже совсем не надоело называть так Толика, в котором от ангела были разве что… да нет, ничего в нем не было от ангела. Толстая ехидная скотина. За то и ценим.

— Имеющий уши да услышит, — невозмутимо отозвался тот. — Ты, я, ром, к шести подваливай. Я все сказал.

— Буду я, буду, — отозвался Ярослав, повесил трубку и улыбнулся.

На самом деле Ярослав не так уж сильно любил ром, но с Толиком как-то само собой получалось, что очень даже он любит и водку, и вискарь (только односолодовый, пожалуйста), и ром (темный, выдержанный, абы какой не пойдет), и коньяк, но если не Франция, то хотя бы не младше семи лет — в общем, с Толиком Ярослав любил быть адским снобом, и сегодня он шанса тоже упустить не мог.

Потом он вспомнил про Риту, и настроение испортилось. С одной стороны, не зайти он не мог, обещал ведь. С другой стороны, зайти на три минуты и убежать бухать — выглядеть полным идиотом. С третьей стороны, завалиться уже после встречи с Толиком — выглядеть идиотом тоже полным и к тому же пьяным. Нет, надо идти сначала в «Магию», а потом уже к бутылкам. Жаль, Риту он никуда сегодня не сводит, но… может, это и есть судьба? Отступил от принятого решения не ходить к ней — и теперь сама судьба напоминает ему о том, что решение-то было?

Так был устроен Ярослав. Если он и видел где-то знаки, то исключительно в том, что усложняло ему жизнь, а не в том, что упрощало. Поэтому, прострадав остаток рабочего дня, он явился в «Каприччо» в половину шестого, ни туда, ни сюда, ни поесть, ни Риту выгулять, ничего.

* * *
— Зови его сюда, — решительно сказала Рита. Она уже поняла, что погулять с Ярославом по торговому центру ей сегодня не светит, но это не значило, что она была готова вот так просто его отпустить. Что с ним делать, она, правда, не знала. Говорить о чем-то было страшно: вдруг сейчас, когда она почти совсем без сил, он поймет, что ничего интересного она из себя не представляет? Молчать — как-то глупо и неловко. А подкрепиться им самим было недопустимо. Вариант «оставить в пиццерии, но не мешать общаться с другом» виделся ей почти идеальным. Он будет рядом, она сможет за ним наблюдать, но ничего непривычного делать не нужно.

Ярослав снова завел песню про друга и его три бутылки рома.

— И сорок пять человек на сундук мертвеца, я поняла. По рюмке с каждой бутылки лично мне на пробковый сбор — и сидите со своими бутылками прямо здесь.

— Ого, а тебе ничего не будет за такое самоуправство? Администратор ругаться не будет? Вдруг кто-нибудь тебя проверять придет?

Рита только легкомысленно улыбнулась, что обычно принималось за «я знаю, как выпутаться из такой ситуации», а на самом деле было «какие смешные проблемы бывают у людей». Он! Придет! Проверять! Не пустила ли она кого-нибудь с алкоголем! Ну смешно же.

Ярослав сдался и набрал номер друга. Тот долго что-то бухтел с недовольной интонацией (слов было не разобрать), но когда Ярослав повесил трубку, по его лицу понятно было, что тот согласился.

Он пришел минут через двадцать — ничем не примечательный толстый человек, серо-бурый, гастрономического интереса представлявший даже меньше, чем вчерашний тип, но, безусловно, питательный. Сейчас для Риты почти кто угодно уже был питательным! Сказал:

— Пришел исключительно для того, чтобы посмотреть, как вы, барышня, приговорите три рюмки шестидесятиградусного рома.

И тут Рита по-настоящему обрадовалась. Человеческую еду она до последнего времени не пробовала, а вот алкоголь — случалось, и это было неплохо. Самый крепкий алкоголь по вкусу почти приближался к самому серому и блеклому ростку, который можно получить с человека. Только вот по-настоящему крепкий алкоголь ей доводилось встречать все реже. И тут такая удача, сам в руки пришел!

— Справедливости ради, я не говорила, что буду пить их сразу. И что буду пить их чистыми. "Куба либре" — вполне разумный выход, вы не находите?

— Не нахожу! — возмутился он. — "Куба либре" — это преступление против такого рома. Вы собираетесь это — разбавлять — колой?!

— На самом деле, нет, не собираюсь. Вот вам меню, подумайте пока что, что будете заказывать, а я сейчас вернусь. Вы сами будете пить чистый?

Мужчины, подумав, кивнули. Рита ушла и вернулась с пятью рюмками.

— Две ваши, три моих, — пояснила она. — Наливайте.

Друг Ярослава (Толик, как он представился в дверях), не скрывая ехидной улыбки, наполнил ей все три рюмки из разных бутылок. Ярослав в это время надиктовывал ей заказ. Рита записала, выдохнула и залпом выпила первую рюмку. Поле зрения чуть расширилось, краски стали немного четче. Если бы не голод, можно было бы поддерживать форму одним только алкоголем, благо спиться ей не грозит.

— Прекрасно, — сказала она. — Спасибо. Следующие две я, с вашего позволения, заберу с собой и буду пить неспешно.

— А вы точно теперь на нас поднос не уроните? — уточнил Толик.

— Точно. У меня, видите ли, специфический обмен веществ: я не пьянею. Вообще никогда.

— А на хрена тогда пить? — оторопел он. Рита заговорщически улыбнулась, наклонилась над столом и, доверительно понизив голос, сказала:

— Для удовольствия.

Тут-то это бесчувственное толстое бревно пробрало. Он поднял голову и посмотрел на нее совсем другим взглядом. Рита про себя торжествовала: вот ведь, даже сил почти нет, но на одном кураже она может вызывать у мужчин те же реакции! Хоть сейчас веди его в подсобку. Тут она почувствовала на себе еще один взгляд, обернулась и вздрогнула. Ярослав не пропустил ее спектакль и был им, мягко говоря, недоволен. Молодец, Рита, отличный способ понравиться мужчине — очаровать его друга! Кстати говоря, иногда это действительно работало, но, увы, не с Ярославом. Он не был зол, скорее отстранен и задумчив, и это гораздо хуже. Неужели он до сих пор не имеет на нее никаких видов? То есть, заметив чей-то интерес к ней, он просто возьмет и отойдет в сторону? Если бы он сейчас устроил сцену ревности, она бы справилась, а он…

Рита резко выпрямилась, извинилась и сбежала на кухню, твердо решив остаток вечера быть паинькой.

* * *
Время шло к десяти, ром (естественно!) все не заканчивался. Счет за закуски обещал быть отрезвляющим, да ну и черт с ним. Первоначальное желание бить Толику морду прошло, сменившись эдакой пьяно-философской печалью: вчера просила прийти, а сегодня при нем флиртует с его же другом. Не поймешь этих женщин, да и в пень их всех. Сегодня присутствие Риты не давало ему по мозгам с такой беспощадной силой: то ли алкоголь помог, то ли просто привык к ней. И все-таки она была поразительно красивая. Милая. Уставшая. И ужасно грустная, где-то там, в глубине, за своей кокетливой улыбкой. Сегодня он это отчетливо видел, но все не мог определиться, то ли это прозрение, то ли пьяный глюк. А ведь ему, пожалуй, хотелось бы, чтобы она была грустной. Чтобы оказалось, что у нее серьезные неприятности, например. И он бы тогда — ух! Он бы впрягся за нее, как настоящий рыцарь! Никому бы в обиду не дал. Такая девочка трогательная, просто ужас.

Только вот непонятно, от чего ее спасать. Он ведь, по сути, до сих пор ничегошеньки о ней не знает. Спасибо, хоть имя выяснил. На третий день. Рыцарь, блин, мечом по башке огретый. Ярослав осознал, что Толик вот уже минуту что-то оживленно втирает. Толик, собственно, этим занимался постоянно. Трюк общения с ним состоял в том, чтобы распознать момент, когда надо включиться. Ярослав распознавать умел, хотя сегодня маленько подтормаживал — хотелось бы сказать, что из-за рома, но нет, скорее все-таки из-за Риты. Спиртное-то обычно процессу не мешало.

— Что, извини? Я выпал слегка.

— Говорю, круто, что ты меня сюда вытащил. Я в «Волшебном» триста лет не был, а тут теперь такое козырное место, оказывается!

— Ага, только он теперь «Магия».

— Магия-шмагия… как хочу, так и зову! Помнишь, как мы тут шарились всей группой после пар?

— Еще бы, конечно, помню!

— Ты тогда нам всем еще гнал, что это страшное-ужасное мистическое место, а мы над тобой ржали.

— Да? — неприятно поразился Ярослав. Сам не понял, чему больше: тому, что над ним, оказывается, ржала вся группа, или тому, что он ровно ничего о таких разговорах не помнил.

— Ну да. Но потом ты нас всех шикарно умыл, это было реально красиво. И мы так и не поняли, как ты это сделал. Может, хоть теперь расскажешь? Зря я, что ли, на тебя столько алкоголя перевел?

— Я бы рассказал, но вообще не понимаю, о чем ты, — неохотно признался Ярослав. Толик испытующе уставился на него.

— Вот только не делай из меня идиота! Я уверен, это была твоя личная победа, ты, небось, еще год над нами тайком потешался, пока мы голову ломали. Такое не забывают!

— Может, и так. Только честно, Толик, я вообще не помню, о чем речь.

— Ну, допустим. Ладно, давай напомню. Мы тогда тебя подначивали залезть в какую-нибудь здешнюю подсобку. Ну, чисто в рамках борьбы с твоей фобией. А то ты вечно ныл, как тут жутко, и, мол, за каждой закрытой дверью наверняка по трупу спрятано. А мы тебе такие: "а слабо проверить"? Вот залезь туда, принеси нам уши с того трупа, будешь красавчик и молодец. И страх свой победишь. И ты полез!

— Ты меня ни с кем не путаешь? — недоуменно спросил Ярослав. Не помнить какие-то приколы их группы — дело нормальное, но уж такое-то он наверняка запомнил бы! К тому же, не испытывал он ничего такого особенного ни к «Волшебному», ни к сменившему его ТЦ «Магия»… обычное здание, типовое, таких много, он сам в силу профессии прекрасно знает, где тут что должно быть. И на первом-втором курсе кое-что себе уже представлял. И уж настолько пугливым впечатлительным зайчиком никогда не был. Так какого ж?..

— Что, все-таки будешь отпираться? — огорчился Толик. — И так и не расскажешь, как ты нас сделал?

— А как я вас сделал-то? Честное слово, не помню.

— А ты исчез! — торжественно сказал Толик.

— В смысле?

— Мы тебя ждали-ждали у той подсобки, потом начали тебя выстукивать оттуда, потом кто-то заглянул, а там комнатушка метр на метр, мётлы-швабры стоят, а тебя нет. Мы тогда все углы обшарили и так и не поняли, куда ты делся. В понедельник спросили тебя, а ты морду кирпичом, прямо как сейчас, и так и не признался.

Того, как его расспрашивали, Ярослав тоже не помнил, но это как раз не удивительно: слишком незначительный эпизод. А вот с подсобкой…

— Толик, скажи все-таки честно: ты меня разыгрываешь сейчас?

— Это ты меня разыгрываешь, — обиженно насупился Толик. — Тоже мне, гордая птица, по двадцать лет мелкие обидки помнить!

Ярослав мог бы вернуть ему тот же упрек, но не стал. Ему было не до того. Что-то тревожно ворочалось в его памяти, разбуженное неожиданным рассказом. Какое-то мужское лицо — настолько красивое, что наверняка узнал бы и сейчас. Карты, крылья, вспышки света, чей-то многоголосый смех. Страх, но больше радость, гордость и еще что-то такое, какое-то спокойствие, будто он знает, что с ним будет дальше, и его это полностью устраивает, возражений нет.

Н-да, негусто воспоминаний, честно говоря. Да и те, что есть, вполне можно списать на ром. Пьяный Яр — впечатлительный Яр, это давно известно. Ему наплели мистической пурги, он сразу проникся. Тут он заметил краем глаза движение: оказывается, неподалеку стояла Рита. Стояла и уже некоторое время слушала их разговор. Поймав его взгляд, она улыбнулась ему:

— Ты, оказывается, маг и волшебник, а сам мне до сих пор не рассказал! Еще посидите или принести вам счет?

Посовещавшись с Толиком, они решили посидеть еще. Рита кивнула и снова ушла. А Толик, проводив ее взглядом, горячо зашептал ему на ухо:

— Слушай, девчонка огонь вообще! И кажется, она на тебя запала! Бери, пока дают, не щелкай клювом! — он выпрямился и продолжил насмешливо: — Ты в этих делах всегда был малость на голову ушибленный, не упусти хоть эту-то. Отличное приключение получится, зуб даю.

Приключение? Пока что у них с Ритой все было настолько степенно, будто они познакомились в клубе для тех, кому глубоко «за». За ручку прошлись, поужинали, один разок обнялись. Как говорится, есть что вспомнить в старости. Этого Ярослав, конечно, не сказал, просто залпом осушил свою рюмку. Не упущу, мол. Знать бы еще, как это делается.

Глава 8. Глухая стена

Пожалуй, на этом месте можно было бы объяснить, что же произошло с Ярославом в том самом эпизоде, который упоминал его друг, и было ли что-нибудь на самом деле, ведь с Толика действительно сталось бы выдумать. Но мы объяснять ничего не будем, поскольку со временем все это и так выяснится. Вместо этого поговорим о том, что же это вообще за место: торговый центр «Магия». Как мы уже знаем, до преображения он был универмагом «Волшебный». А раньше — гастрономом, еще раньше — трактиром, а до того рыночной площадью. И всегда это место отлично выполняло свои функции. Торговало, развлекало, давало людям кров и так далее. Оно выглядело вполне обыкновенным для большинства людей. Но незримо для них чем дальше, тем больше в нем собиралось магии.

Это место — что-то вроде места силы (за неимением лучшего определения можно назвать и так), локальный магический катаклизм, помогающий волшебным существам адаптироваться в этом ужасно реальном мире, мимикрировать (при необходимости) под его обитателей, выглядеть обыкновенными и решать свои задачи. Некоторые приходили в это место добровольно, некоторых туда помещали принудительно. Например, Риту.

Рита оказалась в заточении почти сто семьдесят лет назад, после того, как чуть не убила свой обед путем доедания его до конца. Если бы она его убила, то условия ее заточения, пожалуй, были бы гораздо жестче — и находилась бы она при этом отнюдь не в "Магии". Это место — не тюрьма и не исправительная колония, оно принимало не всех. И от других, куда более неприятных вариантов судьбы Риту отделяли буквально какие-то капли энергии — и случайность. Жена жертвы слишком рано спохватилась, что мужа нет, почувствовала неладное, угадала, где надо его искать, и застала их с Ритой. Если бы Рита не позарилась на мужа женщины с явным талантом ведьмы, неизвестно, что стало бы с ней сейчас. Получается, та женщина, чье имя Рита, конечно не знала, да и мы не знаем тоже, спасла не только своего мужа, но и Риту.

Тогда Рита и познакомилась с Ним. Он пришел к ней, растерянно ощупывавшей стены, в которых она внезапно оказалась заточена, и объяснил ей, как она будет жить дальше и на каких условиях ее готовы здесь терпеть. Нельзя сказать, что Рита этому обрадовалась. Первые несколько лет она бесилась, постоянно пыталась то кого-нибудь убить, то сбежать, но каждый раз оказывалась после этого в маленькой пыльной комнатке без окон и без выхода. Казалось бы, ничего особенно страшного. Смерть от истощения ей не грозила: сил у нее в ту пору было в избытке, да и сам Он пусть и неохотно, но подкармливал ее силой в случае необходимости. Грозило Рите только бездействие. Тогда-то и выяснилось, что именно этого она на дух не переносит. Ей не нужны были яркие впечатления или новые знакомства, но ей нужно было постоянно быть в движении, постоянно чем-то заниматься, а в маленьком тесном помещении (после того, как она разобрала его и уничтожила всю пыль) ей было совершенно нечего делать.

Так что в конце концов она приняла навязанные ей условия. За эти годы она успела побывать подавальщицей в ресторанчике при трактире, официанткой небольшого кафе, а в последние годы получила в безраздельное владение пиццерию. Не бог весть что, но весь день до самой ночи она была занята, а ночью либо и сама спала, либо ходила в чужие сны. Да, со временем она научилась спать, поскольку сил унее теперь стало значительно меньше. Рита привыкла к диете и даже перестала считать это чем-то невыносимым. Зато те несколько часов ее заточения, когда ей совсем нечего делать, ежедневно проходили без всякого ее участия.

Кроме себя самой, Рита знала еще двоих таких заточенных: один обитал в кафе «Айс Дрим», другой в цветочном. Раньше она думала, что хранители магазина «По вашему велению» — тоже такие же, но потом разобралась, и оказалось, что это просто место практики ангелов-хранителей. Экспресс-курс борьбы с гордыней, коей многие из них все-таки оказались подвержены. Жестокое место, как ни крути. Даже Рита его не любила. Но ангелам, говорят, шло на пользу.

Надеюсь, вы не будете делать удивленные глаза: какие, мол, ангелы, какие ведьмы, какие волшебные существа? В конце концов, сразу ведь было понятно, что Рита уж точно не человек, правда? Ну, вот такой уж у нас мир. Такая уж у нас тут парадигма.

* * *
Ярослав смутно помнил, как добрел до дома, еще смутнее — как вообще умудрился раздеться перед сном. Толик — скотина, только он умел его спаивать до такого состояния, причем совершенно непонятно, как он это делал-то. Вроде и не подначивал, и на слабо не брал, просто приносил хороший алкоголь, наливал, выпивал, закусывал и был при этом чем-то вроде вируса, страшно заразного. Смотришь на него и начинаешь тоже наливать и пить, наливать и пить, и хорошо, если все-таки закусывать, б-р-р-р. С утра Ярославу, как обычно, казалось, что больше — никогда, но за годы знакомства с Толиком он уже устал зарекаться.

На работу он пришел в состоянии крайнего уныния, ушел в том же унынии и к тому же раздраженным сразу после обеда. Честно говоря, за последнее время он изрядно задолбался перекладывать бумажки. Он обычно занимался делом больше, чем бумажками. Ими, конечно, тоже приходилось, но не только же ими! Он привык к совсем другому ритму, привык проводить много времени на строительном объекте, привык, что ему постоянно звонят, даже когда он не на работе; что даже ночью он может подорваться и поехать выяснять, что на этот раз развалилось за время его отсутствия, или на русском обычном, русском матерном, никаком английском и откровенно фиговом турецком пытаться объяснить, как им продержаться до утра, а там уже и он подъедет.

Он привык, смешно сказать, быть нужным, разруливать ссоры рабочих, вникать в личные проблемы прорабов, орать, материться, мотать нервы себе и окружающим. А в последнее время ему жилось ужасно спокойно, потому что настоящей работы не было. И он начинал серьезно подозревать, что в ближайшее время ничего нового они строить не будут, а будут сидеть и перекладывать бумажки, пока не накроются медным тазом. Надо, надо валить оттуда, и побыстрее.

До торгового центра «Магия» он дошел практически машинально — надо же, всего несколько дней подряд походил и уже привык, как лошадка, сам дошел по наезженному маршруту. Поколебался немного на пороге, осознав, что не помнит, обещал ли вчера Рите, что придет, или нет. Чертов ром, чертовы три бутылки. В конце концов он решил, что если не обещал, то ничего страшного, если зайдет. Просто кофе выпьет. А если обещал, то тем более надо зайти.

И он зашел. Вернее, попытался зайти, но не нашел пиццерию «Каприччо» на привычном месте. Вместо нее была глухая стена. Обычная стена, даже без пустой какой-нибудь витрины. Если бы он знал, как обстоят дела на самом деле, он бы, конечно, понял, что Рита куда-то отлучилась. Но он не знал, поэтому сперва он проклял свое чертово похмелье, ром, бутылки, Толика и всю свою жизнь. Потом дошел до ближайшего плана этажа, сориентировался и убедился, что ничего не перепутал, именно в том углу заведение и должно было быть. Но от этого чары не рассеялись, пиццерия не появилась, а у Ярослава пропал последний шанс списать все происходящее на бытовые причины. На похмелье, например. Из бытовых причин осталась разве что пресловутая психиатрия (бред, галлюцинации, потеря навыка читать карты?), что нисколько не радовало. Честно говоря, в глубине души он с самого начала знал, что пришел правильно, но кто же в здравом уме в такое поверит? Вот именно — в здравом уме! Насколько здрав на самом деле его ум, вот в чем вопрос.

Первым делом решил сверить свой внутренний бред с окружающими, для чего зашел в ближайший магазин и спросил:

— Вы не подскажете, где здесь пиццерия?

Молоденький мальчик немедленно выскочил из-за прилавка и объяснил маршрут, нарисовал в воздухе, продублировал на бумажке, а частично еще и просто показал. Оказалось, что его бред совпадал с бредом Ярослава: во-первых, этот мальчик тоже считал, что пиццерия здесь есть, во-вторых, он считал, что она расположена именно там, где Ярослав ожидал ее увидеть. Это было, с одной стороны, приятно, с другой, несколько обескураживающе. Ярослав все-таки полагал, что просто рехнулся и все на свете перепутал. А вот если пиццерии действительно положено быть в том месте, где ее нет…

"Может, просто закрылись?" — сделал последнюю отчаянную попытку разум. Ага, конечно. Закрылись глухой стеной. Ярослав поблагодарил продавца, вышел из магазина и — скорее от растерянности — снова пошел к тому месту, где должен был располагаться «Каприччо». На этот раз его снова не было, зато стена больше не была глухой. В ней был лифт. И это настолько не лезло ни в какие ворота, что Ярослав немедленно нажал кнопку вызова.

* * *
Не следовало требовать от Риты слишком многого — например, постоянного пребывания в «Каприччо», к услугам Ярослава и читателей. Конечно, она пошла обедать. Она и так продержалась уже — сколько дней? Пять? Шесть? Она не помнила. Считать дни и вспоминать события было слишком сложно, поскольку это никак не было связано с вопросом пропитания. Сколько можно голодать?

Если честно, Рите было обидно. Мужчина принес ей белые цветы — и… ничего не произошло. Ничегошеньки. Букет стоял себе за стойкой, скрытый от посторонних глаз, сиял белизной и был до боли обыкновенным букетом. Мужчина тоже притворялся обыкновенным и ничего, совершенно ничего не делал для того, чтобы ее освободить. Рита не знала, правда, что для этого требовалось. Она всегда раньше думала: вот принесет ей кто-нибудь предсказанный букет — и все сразу наладится само. В ту же секунду спадут оковы, и она станет свободной. Но в тот момент, когда она увидела букет в руке Ярослава, она осознала: «сразу и само» не получится. Цветы — это только первый шаг. То ли обещание, то ли просто шанс, которым еще надо как-то воспользоваться. Она все равно не могла просто взять и уйти из «Магии». Нужно было что-то еще. А Ярослав ходил, пялился на нее, разговаривал бессмысленные разговоры и ничего не делал!

До вчерашнего дня она почти не сердилась на него за это: он ведь просто человек. Он, наверное, сам не знает, что от него требуется. Может быть, он даже до сих пор не осознал, что он сделал этим букетом! Пусть даже Он называл Ярослава своим другом, его человеческая природа была слишком очевидна. Но вчера, когда его толстый друг рассказывал о нем, Рита поняла: никакой он не человек. Он еще много лет назад знал тайные ходы «Волшебного», он был здесь своим еще в то время. Значит, он давно уже не человек. Значит, он просто издевается над ней. Принес букет и смотрит, как она дергается, пытаясь завоевать его расположение и при этом не очаровать насмерть. Это было так обидно, что она бы снова ударила по нему всем, чем было, как тогда, в коридоре. Вот только у нее почти ничего уже не было.

И она, конечно, нашла способ это исправить: как обычно, способ сам зашел к ней пообедать — и задержался.

Глава 9. Восьмой этаж

Лифт приехал, что само по себе было… странно? Невероятно? С другой стороны, если лифт здесь есть, то почему бы ему не приехать? Двери открылись, Ярослав зашел внутрь и озадаченно уставился на панель с кнопками. Этажей было десять: от минус второго до восьмого. Ну, минус второй, допустим, — это нормально, торговый центр и в самом деле уходил под землю на два этажа, там располагалась парковка, большой магазин с товарами для дома и, кажется, что-то еще, он не помнил точно. Но вверх-то этажей было всего три. Не четыре, не пять и уж тем более не восемь. И как это понимать, вообще? Розыгрыш? Галлюцинация? Может, все-таки выйти из лифта — и в психдиспансер, а?

Но он, конечно, никуда не пошел, а нажал кнопку восьмого этажа, самого верхнего, по какому-то глупому, из детства, что ли, вылезшему убеждению, что чем выше начальство, тем выше оно должно сидеть. И тот, кто руководит всем… этим, должен быть, определенно, на восьмом этаже. Или сразу на чердаке, но до чердака лифт не ехал. Ну, а еще, конечно, просто хотелось убедиться единым махом в существовании всех этажей. Если поехать на четвертый, то потом придется проверять, есть ли пятый, шестой и так далее. Но если он приедет сразу на восьмой, то и те этажи, что под ним, придется признать существующими. Или нет?

Движение лифта было не то чтобы плавным — вообще отсутствующим. Как будто он никуда и не ехал. Двери закрылись, а через некоторое время открылись снова. Но все же, когда двери лифта открылись, он оказался явно не на втором этаже. Зеленая ковровая дорожка вела вглубь узкого ярко освещенного коридора. Ярослав вышел из лифта, прошел по коридору, завернул за угол.

— Вы к Нему, на собеседование? Присаживайтесь, подождите пару минут, сейчас вас примут, — сказала сидящая за столом девушка, на секунду оторвавшись от телефона и прикрыв трубку рукой. Сказала — и тут же вернулась к разговору, не дав ни шанса объяснить, что гораздо больше каких-то собеседований его интересует вопрос, где он и какой это, к черту, этаж. В смысле, на самом деле. Не восьмой же. Он видел это здание снаружи, он же не идиот!..

Он постоял немного рядом, надеясь, что девушка вот-вот закончит разговор или снова обратит на него внимание, но она только сделала нетерпеливый жест рукой, указывая на кресло — садитесь, мол, не стойте над душой, — и продолжила ворковать на неизвестном ему языке. Сел, осмотрелся. Нормальная приемная нормального офиса. Кресла для посетителей, кулер, журнальный столик, пресса — то ли рекламная, то ли корпоративная, но на обложке маячил все тот же торговый центр «Магия». Какие-то постеры в рамочках на стенах. Двери с золотистыми табличками и нечитаемыми надписями на них. Ну и секретарша, конечно. Ощутимо не хватало кого-то вроде охраны при входе, подумал он, но построить какую-нибудь гипотезу на этот счет не успел: одна из дверей приоткрылась, и выглянувший из кабинета мужчина жестом пригласил его зайти.

Ярослав сначала было стушевался: его явно приняли за кого-то другого, тут ждут человека на собеседование, надо объясниться и уйти. Потом вспомнил, что находится на несуществующем восьмом этаже, куда приехал на лифте, которого, строго говоря, быть не должно, и махнул на все рукой. Решил: чего стесняться, когда все вот это безобразие совершенно не стесняется с ним происходить? Недоразумением больше, недоразумением меньше — какая разница? Встал и зашел.

— Вы вовремя, Ярослав Викторович, — сказал ему хозяин кабинета. — Проходите, располагайтесь. Я Адам, очень приятно. — Ярослав Викторович замер, отмер, за секунду провел анализ ситуации, потом нашел в себе силы спросить очевидное:

— Вы знаете, как меня зовут, значит, ждали именно меня? На собеседование?

— Именно так, — с довольным видом кивнул Адам. — И вы пришли. Это, можно сказать, половина успеха, если не две трети.

— И что же должно составлять последнюю треть? — вообще-то, он хотел спросить, по поводу чего собеседование, а спросил вот это. Может быть, испугался. А может быть, хотел оттянуть момент, когда ему придется действительно все понять. Он ведь уже догадался к этому времени, что без тайны-другой в зубах его отсюда не выпустят. Ну что ж, сам напросился, сам виноват.

— Адам считает, что последняя треть заключается в том, чтобы убедить вас, что вам эта работа нужна гораздо больше, чем вы нужны нам, — оказалось, в плохо освещенном углу сидел еще один мужчина, помоложе, мальчик почти, ну или просто так выглядел. Вот он-то и сказал это. — Но лично я считаю, что это маловероятно. Зато можно попробовать убедить вас, что вам это нужно примерно так же, как и нам.

Работа, значит. А что, смешно. Он, теоретически, даже ее ищет. Только здесь ведь, наверное, ни о каком строительстве речь не идет, подумал Ярослав. Заставят, небось, чьи-нибудь бессмертные души покупать с утра до вечера, такой вполне себе непыльный бизнес…

Почему-то люди, сталкиваясь с необъяснимым, в первую очередь предполагают что-нибудь зловещее. Часто — с библейским налетом. И им самим это обычно ужасно мешает.

— Могу я узнать, о какой работе идет речь?

— Разумеется, сию секунду, — всплеснул руками Адам, закопался в бумаги на столе и вскоре с торжествующим возгласом извлек оттуда несколько листков, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся контрактом. Ярослав просмотрел их по диагонали, пока не наткнулся на слова "технический директор торгового центра". Глазам своим не поверил. Он, конечно, рассчитывал когда-нибудь, через время, дорасти до чего-то подобного, но не сейчас же. Не его уровень, не по его опыту, да и кто, вообще, нанимает на такую работу, фактически, человека с улицы?..

— Почему вы думаете, что я подхожу для этой работы? — спросил и тут же подумал, что вообще-то, обычно спрашивают как раз наоборот: «Почему вы думаете, что подходите?..» Его потенциальные работодатели усмехнулись одновременно с ним, видимо, тоже оценив ситуацию. Ну, то есть, они хотя бы вот до такой степени люди, что этот контекст понимают. Уже неплохо. Осталось выяснить, есть ли у них хвосты и копыта.

— Мы не думаем, мы знаем, — начал Адам. — На самом деле у вас есть и опыт, и знания, и достаточно амбиций…

Подумал, что ситуация становится окончательно похожей на абсурдный сон. Ему пытаются «продать» его самого и убедить, что он подходит…

— Можно сказать гораздо проще, — прервал Адама тот, второй, из угла. Он встал и не спеша вышел из тени на свет. Ярослав посмотрел ему в глаза и понял, что уже видел это лицо. Очень красивое. Неестественно красивое. Точно такое же молодое. Когда-то, приличное количество лет назад. Именно оно мелькало вчера в его памяти, когда Толик припоминал ему исчезновение из подсобки. Значит, наверное, оно все-таки было, это исчезновение. Но вот что именно тогда случилось, он так и не вспомнил, а ведь так надеялся на внезапное озарение. — Когда-то давно ты проиграл мне десять лет своей жизни. Ты обещал, что выучишься, вернешься и будешь мне помогать. И составлять компанию. Ты выучился. Ты вернулся. Пора отдавать долг.

* * *
На этом месте Адам с трудом удержал на лице невозмутимое выражение. Потом украдкой все-таки посмотрел на Него, прямо в спину, зная, что тот почувствует: что, мол, за херню Ты несешь? Но Он остался совершенно невозмутим, ни головы не повернул, ни плечом не дрогнул. Если честно, это было просто… ну, не очень хорошо. Да, волшебные существа порой попадали в «Магию» не по своей воле (не то чтобы часто, но время от времени), но обыкновенные люди здесь были исключительно по собственному желанию. Либо такие, которые слона под носом не заметят, не то что пару странностей, либо такие, которым здесь самое место, и уж тогда-то все было оформлено как положено: информированное согласие, свобода воли, договор и так далее.

Что это за новости такие: проиграл десять лет жизни? Что за дурацкое вранье? Да понятно же, что Он, если бы и стал играть с человеком в азартные игры, то уж точно не на какие-то годы: зачем Ему принуждать кого-то служить, когда можно нанять, привлечь, подкупить? Совершенно не Его методы. А если вот этот человек сейчас просто психанет, развернется и уйдет, то придется долго и муторно искать другую кандидатуру, думал Адам. Ну спасибо Тебе, дорогой, помог так помог! Ты вот ради этого говорил: «Я поприсутствую на этом собеседовании»? Да чтоб Тебе самому кто-нибудь так поприсутствовал!

Но Ярослав Викторович никуда не ушел. Он сначала побледнел, потом практически позеленел и, кажется, поверил. Поверил! Сразу видно, что он вообще Его не знает. Не знает, не общался, дел общих не имел, но почему-то верит и, кажется, узнает. "Знать бы, что здесь происходит", — подумал Адам. Но, ему, как обычно, пришлось сначала действовать, а уже потом понимать.

* * *
Десять лет. Десять! Ярослав испытал от этих слов настоящий ужас, почему-то сразу поверил, без тени сомнения: да, проиграл, действительно, а что не помнил, с чего вообще решил податься в инженеры, — это частности и детали. То есть, всю свою жизнь он готовился — вот к этому? Красивый сюжет, ничего не скажешь, но лучше бы это случилось с кем-нибудь другим.

Позже Ярослав изменит мнение, но пока что до этого было довольно далеко. Он попытался собраться с мыслями и вычленить из сонма вопросов главный («как же так и что теперь делать» — не считается, его не этим людям надо задавать), в итоге спросил:

— Кто ты такой?

— Я — в некотором роде и есть этот торговый центр.

Ярослав не стал ничего переспрашивать, а просто продолжил на него смотреть в ожидании нормального ответа. Очевидно же, что такое объяснение ничего не объясняет.

— Можно сказать, что я дух этого места, если так тебе будет понятнее.

О да. Гораздо понятнее, конечно. Он снова промолчал.

— Когда мы встретились в прошлый раз, ты мне тоже не поверил, и мне пришлось демонстрировать тебе всякие дурацкие фокусы, вроде перестраивания стен и исчезновения прилавков. Но на этот раз ты приехал на восьмой этаж трехэтажного здания, сам бы должен понимать, что критичность стоило оставить где-нибудь в лифте, — с упреком и даже немного обиженно сказал красавец.

— Точно. Лифт, — от упоминания о нем в голове у Ярослава что-то щелкнуло, и он наконец-то вспомнил о том, зачем на самом деле сюда пришел. — Если все так, как ты говоришь, то куда ты дел ту пиццерию, которая была на месте лифта?

"Дух места" понимающе улыбнулся.

— Тебя интересует пиццерия или Рита?

— Вы сами знаете, — пожал плечами Ярослав. Какой смысл отпираться? — Где она?

— Мы за ней не следим, — сказал красавец. — Скорее всего, отлучилась поесть. Поэтому пиццерии не стало, она только на ней и держится. А я просто воспользовался тем, что место свободно. Но если хочешь, можем ее найти.

Ярослав просто кивнул, потому что понял, что если будет задавать каждый вопрос, который приходит ему в голову, то, во-первых, никакого времени не хватит, во-вторых, голова его бесславно лопнет, не вместив ответов. Но у нас примерный список вопросов есть.

Почему Рита не ест в своей пиццерии, а отлучается куда-то? Что значит «только на ней и держится»? Каким образом заведение может «держаться» на человеке? И человек ли Рита? Где теперь расположен районный психдиспансер? Дадут ли ему справку, когда он будет менять водительские права? Точно ли ему покажут Риту или этот красавец его дурит? Существовала ли Рита на самом деле? Не лежит ли он в коме, красиво галлюцинируя? И если да, то когда началась галлюцинация? Он хоть последний объект сдать успел? Как, все-таки, в ту стену попал лифт? Управляет ли этот мужик лифтами лично или просто понтуется? И если управляет, то на кой черт ему технический директор, он же сам все может? Стоит ли спросить его насчет загробной жизни или это не по его профилю?

В общем, Ярослав просто кивнул. Красавец взял пульт, включил телевизор, некоторое время сосредоточенно пялился в пустой экран, потом сказал:

— Ну да, угадал. У Риты обед. Не уверен, правда, что тебе будет приятно на это смотреть.

Глава 10. У Риты обед

Ярослав встал, подошел так, чтобы было видно происходящее на экране, и убедился: да, смотреть было чрезвычайно неприятно. Изображение (очевидно, с камеры внутреннего наблюдения… или нет? Или у этого типа тут какие-то свои способы слежки?) демонстрировало какое-то полутемное помещение — из тех, что для персонала. Он отстраненно подумал, что вот именно так он бы и выглядел, если бы поддался порыву затащить эту… Риту куда-нибудь. Но он этого так и не сделал. И теперь наблюдал за тем, кто все-таки осмелился это сделать. С одной стороны, это было не то чтобы даже обидно… Ярослав вообще слов подходящих не знал для того, чтобы описать это чувство. Он, значит, с ней за ручку ходил, и то не каждый раз, как малолетний идиот какой; жался, мялся, чего-то боялся. А надо было, оказывается, сразу — вот так! С другой стороны, ну, сделал бы он «вот так». И Рита тоже сделала бы с ним «вот так».

Он не видел лица мужчины, его загораживал угол какой-то мебели, зато Рита сидела на нем прямо лицом к камере, как будто специально так расположилась. Хотя, может быть, и специально. Что он о ней знал-то, вообще говоря? О ней, о ее повадках. Может, она, ко всему прочему, еще и эксгибиционистка?.. Рита сидела с задранной юбкой, в расстегнутой блузке, обхватив мужчину ногами, и смотрела на него спокойно, с легкой улыбкой. Мужчина лежал под ней и не шевелился. И не удивительно. Прямо из его голой груди росло нечто, отдаленно напоминавшее цветок. Бутон, постепенно набухающий на гибком, вертком, будто бы живом стебле. Хотя почему «будто»? Именно живом. Вряд ли можно оставаться в сознании, когда с тобой происходит… такое. Интересно, это больно?

Вдруг бесстрастное выражение на ритином лице сменилось ожиданием, нетерпением, а потом легкой досадой. Цветок распустился.

— Понимаешь, ладно продавцы, всякие там менеджеры торговых точек и так далее. Если поддерживать реальность вокруг них в относительном порядке, то они ничего и не поймут, — тихо объяснял тем временем "дух места". — Но другие, более внимательные, неизбежно заметят исчезающие и появляющиеся магазины, лифты, двери или наткнутся в подсобке на что-нибудь странное… в общем, людей сюда приходится подбирать. Таких, чтобы верили своим глазам и при этом не боялись. Вот например, у нас недавно мигало электричество во всем здании, потому что одна умная особа решила провести эксперимент с вдохновением трех разных частот… и как, спрашивается, объяснить техническому директору, что неполадки искать не нужно, дело не в них?

Он-то откуда знал, как такое объяснять. Ему бы для начала понять это все.

Изображение было черно-белое, и цветок, темнеющий невнятным пятном, казался грязно-серого цвета. Ярослав почему-то был уверен, что он на самом деле такой. Даже «в цвете». Рита вздохнула — поднялась и опала полуприкрытая грудь, — одной рукой покрепче прижала свою жертву (в этом он уже не сомневался) к полу, а вторую руку запустила в цветок. Облизала ладонь, откинула голову назад, как бы смакуя.

— Он хоть жив-то останется? — спросил Ярослав и подумал, что, по идее, должен бы возмутиться, броситься спасать человека от ангелоподобной нежити Риты, снова и снова зачерпывавшей что-то из темного цветка. Но нет, спасать этого типа не хотелось нисколько. Да он бы ему с удовольствием двинул с нос, как тому мальчику пару дней назад. А потом повторил бы. И еще разок. Ревнует он, что ли? Вот это… существо ревнует? К его, существа, еде?.. Да нет, вряд ли. Обидно просто.

— Останется. Риточка аккуратная. Он даже не заметит ничего, — «аккуратная Риточка» тем временем застегнула блузку, расправила юбку, встала.

— Сглазил, — сказал Адам, глядя, как Рита хлопает мужчину по щекам, видимо, пытаясь привести в чувство, а он на это никак не реагирует.

— Сглазил, — вздохнул "дух". — Да, этого следовало ожидать. Она же в последние дни либо с тобой гуляла, либо тебя ждала. Вот и проголодалась.

Она его ждала, ну надо же, какая честь, ядовито подумал Ярослав. А значит, это он сейчас мог бы быть на месте того, с цветком, торчащим из груди? Рита перестала тормошить мужчину, застегнула на нем брюки, поправила рубашку, присела рядом, проверяя, видимо, жив ли, удовлетворенно кивнула и оторвала стебель от его груди. Опустила лицо в цветок — должно быть, продолжила есть.

— А почему она со мной этого не сделала?

— Потому что ты так никуда ее и не затащил, кроме кафе. Между прочим, первый случай, Риточка была очень растеряна. Никак не могла понять, что с тобой делать, если ты не еда.

От так легко сорвавшегося с языка красавца слова ощутимо передернуло.

— И что же она решила?

— А это ты сам у нее спроси. Если вспомнишь вопрос, конечно. Я так понимаю, тебе при ней, мягко скажем, не до умных мыслей. Но это ничего, к Рите можно привыкнуть. Вон, Адам же привык.

Тот улыбнулся:

— Директору по персоналу нехорошо тупеть от одного вида сотрудницы. Пришлось адаптироваться. И у вас наверняка получится.

Ярослав тайком ущипнул себя за руку, внезапно подумав — странно, что эта версия появилась у него только теперь, — что он, возможно, просто спит. Но нет, это нисколько не помогло. Адам и тот, второй выжидающе смотрели на него. На экране Рита помогала встать пришедшему в себя мужчине. Ярослав вздохнул:

— Вот не зря мне здесь всегда не нравилось.

Он взял контракт, начал внимательно и вдумчиво читать. А пока одна часть мозга обрабатывала информацию юридическую, другая пыталась заняться более глобальными вопросами. Есть ли у него другой выход? Может ли он просто взять, наплевать на какой-то забытый мистический карточный долг и выйти отсюда через дверь? Он простой человек, он не заказывал в свою жизнь всякого мистического бреда, он, в конце концов, просто боится работать рядом со всеми этими существами, вроде вот этого красавца. Или Риты. Особенно Риты! Сможет ли он ее избегать? Хочет ли он ее избегать? Как ему вести себя с ней после того, как он узнал о ней… это?

Он перечитал контракт трижды, не нашел ни надписей невидимыми чернилами, ни пункта мелким шрифтом о пожизненном рабстве или продаже души. Сказал себе, что непременно об этом пожалеет. Поставил подпись.

* * *
— А если она его все-таки съест? — с сомнением спросил Адам, закрыв дверь за новым техническим директором.

— Не сможет. Он принес ей белые цветы, и еще не раз принесет. А она белых цветов всю жизнь ждала, для нее это обещание свободы… ну что ты кривишься скептически? Думаешь, Рита недостаточно для этого одухотворена? А по-моему, вполне. Примерно на уровне дикого зверя… в общем, нет, она его не тронет, если он сам не нарвется.

Нельзя сказать, что Адама эта сентенция успокоила. Особенно в части про дикого зверя.

— Ладно, допустим, уже легче. А если он сорвется, наблюдая за ее трапезами? Приревнует или испугается и сбежит?

— Ну, ей же в любом случае придется переходить на какой-то другой тип питания, — сказал Он, будто это было нечто само собой разумеющееся. — Вот пусть и переходит быстрее.

— А с чего ты взял, что она сможет? Столько лет не могла, а теперь вдруг…

— Ну ради него же. Он принес ей белые цветы. Ей есть ради кого захотеть по-настоящему. Значит, сможет.

— А если все-таки…

— Сможет, — рявкнул Он, и в голосе его послышался лязг металла. — Я сказал.

— А, ну раз ты сказал, тогда конечно, — без тени иронии отозвался Адам. — А все-таки, что за чушь ты ему плел про проигранные десять лет? Чтобы ты, да играл с человеком на годы жизни? Ерунда. Не верю.

— Правильно не веришь, — улыбнулся Он. — На самом деле, это я ему проиграл. И не годы жизни, а мечту. Но если я начну вручать ему выигрыш, не связав предварительно по рукам и ногам, он, пожалуй, сбежит куда подальше. А если не сбежит, вникнет в ситуацию по-настоящему, то начнет требовать всяких благородных глупостей, вроде свободы для Риты немедленно. А это не нужно ни мне, ни, честно говоря, Рите. Она к этому пока что совершенно не готова. Так что пусть он хотя бы месяц-другой думает, что у него нет выбора.

* * *
В последние несколько десятков лет дня не проходило, чтобы Риту кто-нибудь не назвал Маргаритой или даже вообще Марго. Меж тем ее звали не Маргарита (хотя ей бы подошло, о да), не Марго и не Риточка, а именно Рита, вернее, Р-рит-та. На языке таких, как она, это имя было глаголом (у них вообще все имена были глаголами в повелительном наклонении) и значило «нападай». Раньше, в другие времена, в других странах ей часто приходило носить имена, даже отдаленно не похожие на ее собственное. В последнее время везло, можно было откликаться на почти настоящее имя, но даже в таких благоприятных условиях постоянно находились люди, желавшие его исковеркать.

Адам, кажется, делал это просто из любви к искусству. Он даже иногда звал ее «Маргарита Львовна», как записал когда-то в документах, которые ему, наверное, были зачем-то нужны. Первое время Р-рит-та пыталась ему объяснить, он искренне каялся и обещал в следующий раз непременно помнить. Но потом снова: «Маргарита Львовна, не могли бы вы…?» Со временем объяснять она перестала, стала просто злиться.

Она в ответ на такое обращение и рада бы была сказать: «Нет, не могла бы», но увы, обычно это были просьбы, исходившие от Него. А просьбы, исходившие от Него, игнорировать очень неумно, это она еще полторы сотни лет назад поняла, когда никакого Адама и близко не было.

Рита бы была очень рада, если бы узнала, что Адам дразнил ее не из какой-то извращенной вредности, а в целях самозащиты. Он был обычным человеком и, когда только начал работу на своей нынешней должности, был подвержен ритиным чарам весьма и весьма серьезно. Но как человек наблюдательный и изобретательный, он быстро обнаружил, что Рита злая его скорее пугает, чем чарует, а это было гораздо проще пережить. Разозлить же Риту было проще простого, чем он и пользовался по сей день — теперь уже, честно говоря, без особой необходимости, просто потому что никак не мог поверить, что эти ухищрения больше ему не нужны.

А вот Он — он иногда звал Риту почти по-настоящему. Когда был в хорошем настроении. У него получалось такое красивое раскатистое «Р-р-р» в начале, что вполне можно было не заметить отсутствия сдвоенной «т». В этот день Он точно был чем-то доволен.

— Здравствуй, Р-р-рита, — сказал Он, заходя в «Каприччо». — Я смотрю, ты перекусила?

Рита напряглась. Несмотря на то, что условия ее заточения это допускали (а как могло быть иначе?), она всегда чувствовала некоторое… разочарование, что ли, исходящее от Него после каждой ее трапезы. Если, конечно, Он заставал ее после трапезы. По идее, ей это ничем не грозило. Но мало ли. Все-таки Он здесь главный. Мало ли что Он может придумать.

Вообще-то, Ему это было совершенно не свойственно — менять правила в середине игры, наказывать за то, что раньше было нормальным… Но Рита об этом не знала. Догадывалась, но не знала наверняка, потому что не слишком-то следила за тем, что вообще происходило в «Магии». Соседей своих знала мало, их истории — тем более.

— Да, — осторожно сказала она. — А что?

— Ничего особенного, просто тут стало светлее. Это хорошо, мне нравится. Я, собственно, зашел сказать тебе: Ярослав Быстрицкий теперь будет с нами работать. Техническим директором. И — да, теперь он знает, кто ты такая.

Рита этому сообщению, мягко говоря, не обрадовалась. Она и так-то не знала, как с ним обращаться, с этим Ярославом, а теперь… теперь вообще ничего не понятно! Хоть бегай от него! Но бегать от него Рите не пришлось. Более того, некоторое время спустя ей еще придется самой охотиться на него. И это окажется не так уж просто.

Глава 11. Наняли — терпите

«Знай свое место». В смысле, знай свой объект. Ярослав всегда был уверен, что это просто вопрос желания и усердия: насколько досконально ты знаешь здание и его проблемы. Оказалось, бывает и по-другому. Иногда здание принципиально непознаваемо, на поэтажных планах нет примерно трети имеющихся помещений, пометки об их свойствах читаются, но ясности совершенно не вносят, а те, кто должны бы эту ясность внести, отмахиваются и говорят «по ходу разберешься, ничего страшного».

Они как это себе представляют, вообще? Впрочем, он знал ответ: вообще никак не представляют. Это же не их проблема, а его. Ему и решать. Он и решал, попутно осваивая новые методы. Например, истерики.

Вторую рабочую истерику он закатил Ему, когда пытался докопаться, сколько все-таки в «Магии» подземных этажей. На планах было два, но Ярослав к этому моменту уже точно знал, что реально их больше. Он (его все так и звали: «Он», с явно слышимой большой буквы, как будто это было имя, причем, возможно, имя бога какого-нибудь) нахмурился, задумался и сказал: «Слушай, я сам не знаю». Ага, конечно. Так Ярослав ему и поверил. Это Он, наверное, просто не захотел повторения первой истерики. Но это Его, разумеется, не спасло, просто тема истерики теперь была другая.

А первую рабочую истерику Ярослав закатил, когда ему сказали, что планов этажей четыре тире восемь не существует. То есть вообще. Вот те, которые всем видны, — да, пожалуйста, хотя на них нанесено не все, но это нерешаемая проблема, многослойные чертежи они делать не умеют.

— С фига ли не умеете? — возмутился тогда Ярослав. — Если вы всю эту многомерность можете воплотить в реальности, воплотите теперь на бумаге. Наверняка это не сложнее, просто вам никогда не было нужно. А мне — нужны — планы, я не могу так работать, будьте добры сделать, если уж я, по-вашему, сам с замерами не справлюсь. И невидимых этажей, пожалуйста, тоже. Пять этажей с разными потенциальными проблемами, с какой-то (теоретически!) проводкой, трубами, канализацией, сигнализацией, вентиляцией — как можно на это все просто взять и забить?.. Если оно у вас там все такое особенное и волшебное и с видимыми этажами не связано, обозначьте, где заканчивается зона моей ответственности. А если…

Короче, он тогда своего добился. Кто-то (Ярослав хотел бы знать, кто, ну так, на всякий случай, чтобы понимать, кто теперь его кровный враг) сделал ему план четвертого и пятого этажа, а остальные обещал предоставить в течение двух недель. И теперь Ярослав сильно подозревал, что Он сейчас валяет дурака исключительно для того, чтобы не нагружать этого чертежника-кудесника еще и нижними этажами.

— На черта вам, интересно, нужен живой человеческий инженер, если давать ему нормально работать вы не хотите? — уже более спокойно поинтересовался Ярослав, закончив экспрессивную часть.

— Ярослав, ну хочешь, я тебе поклянусь, что нижние этажи — сколько бы их там ни было — вообще не влияют на остальное здание? Нет там никаких коммуникаций, все заканчивается на минус втором.

— Хочу! — оживился Ярослав. — Очень хочу посмотреть, как ты будешь в этом клясться, когда я сам, вот этими ушами слышал, как кто-то на минус третьем парковался. Парковался! А парковка — это отопление, вентиляция, автоматические двери и сказать тебе, сколько всего еще?

Всяческий пиетет по отношению к Нему он растерял еще в первые три дня, когда понял, что продуктивной работы по-другому не получится. А вот до таких тонкостей, как разница между настоящей клятвой и фразой «хочешь, я поклянусь», которая на самом деле просто мистическая разводка для мистических лохов, пришлось доходить чуть дольше. Но теперь его и этим было не провести.

— Это был мираж, — неуверенно сказал Он. — Готов поклясться, это был мираж, — ну вот, опять. Как-то даже обидно!

— Готов — клянись.

— Я в этом почти уверен…

— Почти. Понятно. Тогда скажи, на сколько часов блужданий мне рассчитывать, если я захочу обойти все нижние этажи?

— Ярослав, ты вовсе не обязан это делать. Я бы предпочел, чтобы ты этого не делал вовсе.

— Сам нанял — сам терпи. Там опасно?

Он вздохнул, сдаваясь:

— Для тебя — точно нет. Если что, покажешь свой рабочий бейдж. Лучше просто его не снимай. И я правда не знаю, сколько этажей там будет лично для тебя. Надеюсь, меньше десяти.

Час от часу не легче. А ведь когда-нибудь надо будет и на технический этаж под крышей залезть. Причем не на тот, который после третьего, а на тот, который после восьмого. И не рехнуться после этого.

Эта работа нравилась Ярославу все больше.

* * *
— Рита о тебе спрашивала, — сказал Адам, и Ярослав вздрогнул от неожиданности. Он, конечно, понимал, что Адам это не в рамках светской беседы упомянул. Это был жест утопающего шулера, выбрасывающего из рукавов последние козыри: вдруг на каком-нибудь из них можно будет доплыть до берега? Со второго же дня работы, как только Ярослав осознал, что прилагающаяся к нему команда мастеров всем хороша, но знает только про видимую часть торгового центра, он начал долбать Адама на эту тему. Либо этих надо в курс дела вводить, либо новых набирать!

— Ну где я их тебе наберу? — каждый раз вздыхал Адам. — Люди видят только то, что способны увидеть, если бы эти могли, они давно бы уже все поняли, а они не могут. И новые вовсе не факт, что увидят.

— Тогда отряди мне отряд чертей, ангелов, духов, кто тут у вас есть, мне все равно. Чтобы руки были и мозги, остальное не критично. В руки я им отвертки дам, в мозги знаний немножко, мастеров не заменят, но хоть по-быстрому подлатать…

— Ярослав, здесь другие методы! — повышал голос Адам. — Это на видимых этажах нужны отвертки, а здесь всё само…

— Ах само, — вкрадчиво сказал Ярослав в тот раз, когда ему окончательно надоело так бодаться. — Само, да? Иди, чего покажу.

— Куда?

— Пойдем, сейчас увидишь.

Они были в тот момент на седьмом этаже, который, как и восьмой, был скорее похож на офисный центр, чем на торговый. Двери, двери, коридоры, местная столовочка, зачем-то одинокий копировальный аппарат посреди коридора, автомат с напитками, снова двери…

— Иди-иди сюда. Видишь? — Ярослав ткнул пальцем в потолок, показывая на перегоревшую лампочку. — Она тут не горит, сейчас скажу… ну, дня три точно. И кто, интересно, должен ее менять? Я тебе сейчас не буду рассказывать, что у вас унитаз засорился на пятом, а то ты же скажешь, что там Ктулху живет. И про отопление не буду пока, поберегу твои нервы. Но лампочка, Адам?

— Ну, надо просто сказать Ему… это же его этажи…

— Зачем Ему, когда есть Я?! Вы что, дергаете Его по каждой такой фигне? — изумился Ярослав.

— Нет, обычно просто ждем, пока само пройдет. Да и не замечает особенно никто. Это ты на такие вещи глазастый…

— Короче, Адам. Гони мне сюда любую мистическую тварь с лестницей или табуреткой. Лампочка у меня с собой есть, радуйся. Я заменю.

— А может, так и будем поступать? Ты просто сам будешь это чинить?

— Ну уж нет, — рассмеялся Ярослав. — Назначили меня большим начальником — давайте тех, кем я распоряжаюсь. Я, конечно, везде залезу сам, но не для того, чтобы больше всех упахаться, а чтобы знать, что, где и как. Ну что, где моя лестница?

И вот когда он с триумфом слез с лестницы, понимая, что этот раунд за ним, и что Адам это тоже понимает, и практически уже изготовился повторить свое требование про нормальную рабочую бригаду из хоть кого, Адам сказал:

— Рита о тебе спрашивала, — и моментально выбил его из колеи.

Ярослав не был у Риты с тех пор, как… собственно, с тех пор, как пришел к пустой стене вместо «Каприччо». А потом посмотрел занимательный фильм с ритиным участием. Не то чтобы он про нее забыл, отнюдь. Для того, чтобы избегать определенного места, надо очень хорошо о нем помнить. А Ярослав его избегал, хотя осознавал, что рано или поздно надо будет дойти и туда. Как минимум с проверкой работы оборудования. Рано… или лучше, все-таки, поздно.

Честно говоря, он просто боялся. Вот в подземные этажи идти не боялся. С Ним бодаться не боялся. А дойти до «Каприччо» и увидеть Риту — боялся, хотя сам не смог бы сказать, чего именно. Того, что она его вот так же употребит в пищу? Того, что он не сможет теперь относиться к ней по-прежнему, без брезгливости какой-то? Или наоборот? Того, что для него она все равно будет прекрасным ангельским созданием (а это уже ни в какие ворота)? В общем, он обходил «Каприччо» десятой дорогой и старательно не думал о Рите. И надеялся, что этого достаточно. Ан нет. Оказывается, Рита могла думать о нем. А Адам мог думать о них обоих и использовать это как козырь.

— Да? И что же спрашивала? — как можно ровнее спросил он.

— Интересовалась, почему ты не заходишь.

— Так дел по горло, а мастеров нет, — стремительно соскочил с темы Ярослав.

— Ладно, ладно, — рассмеялся Адам. — Я понял, ты с меня не слезешь. Я не знаю, что можно сделать, но я подумаю. Может, и придумаю что-нибудь. Ты в выходные здесь?

— Здесь. Но поскольку собираюсь спуститься на нижние этажи, не знаю, насколько буду доступен.

— На нижние этажи? На черта?!

— План составить. Хотя бы приблизительный. Или хотя бы этажи сосчитать.

— Ну ты даешь, — ухмыльнулся Адам. Потом вдруг посерьезнел. — Знал бы ты, как я тебе завидую.

— Чему? — слегка обалдел Ярослав.

— Тому. Чудесам, которые с тобой происходят и будут происходить.

— Это говорит человек, который в этом шапито эйчаром работает?

— Да какая разница, кем я здесь работаю, — отмахнулся Адам. — Важно, что я здесь работаю, спокойно и размеренно, год за годом. Принимаю людей, эти люди отращивают крылья и сваливают к ангелам на стажировку; обретают новые сердца взамен разбитых, трансформируются в сновидения, джиннов и драконов, да что угодно с ними может твориться. И вокруг тебя, я чую, скоро такое закрутится — только успевай уворачиваться! А я… что я. Я работаю эйчаром. И даже знаю, почему.

— Почему? — заинтересовался Ярослав.

— Потому что. Почти все, кого я сюда приглашал, шли сюда за интересом. Шли к чуду прикоснуться, потому что им ужасно хотелось в него верить и быть причастными. А я… я, когда узнал, что «Магия» — волшебное место, знаешь, о чем подумал первым делом?

— О чем?

— О том, что здесь у меня будет приличная зарплата. И не прогадал. Зарплата действительно очень даже. Мистических бонусов по минимуму, только рубли.

Ярослав подумал пару секунд, потом спросил:

— Адам, а пойдешь со мной на подземные этажи?

Адам сначала вроде обрадовался, потом будто бы что-то вспомнил, некоторое время колебался, потом помрачнел окончательно.

— Не могу. Мне техническому директору мастеров подбирать.

Глава 12. Магические существа

Рита ждала и недоумевала. Сначала она ждала Ярослава с опаской. Представляла, как он успел себя накрутить за то время, что они не виделись. Вот он пришел, не нашел ни ее, ни пиццерии, потом пережил знакомство с Ним, потом узнал, кто она такая… конечно, он перенервничал, конечно, у него к ней наверняка претензии, и вот он их копит, копит, как у таких спокойных людей заведено, холит-лелеет, а потом, как накопится уже совсем много, придет и выскажет. И будет сначала Рите неприятно, а потом ему самому, что он себя так некрасиво вел, будет онтуда-сюда метаться, мяться и страдать…

Но он не шел. Тогда она подумала: может, он мнит себя сокровищем? Наказать ее решил своим невниманием? Вот ходит-ходит он по торговому центру, а к ней не заходит, и ему приятно. Считает себя хозяином положения. И, честно говоря, им и является. Гад. Она-то не может пойти куда ей вздумается, то есть, теоретически, может, но если она будет тратить свои накопившиеся часы на беготню по "Магии" в поисках Ярослава, это будет однозначный проигрыш.

Она думала: если так, то рано или поздно он придет — удостовериться, что она тут, сидит и ждет, никуда не делась. Но он по-прежнему не шел.

Тут было самое время решить, что он просто о ней забыл, но он не забыл, и Рита об этом знала. Он думал о ней. Ей не было от этого красно, скорее, слегка сиренево, дымчато, с большим уклоном в синеву, и это тоже был совершенно новый тон, очень тревожный. Она начала нервничать. Может быть, с ним что-то случилось? Может быть, он не идет к ней не по своей воле? И самое главное: если он так и не придет, ей-то что делать? В конце концов она до того извелась, что даже спросила Адама о Ярославе. Тот, как ни в чем не бывало, сообщил, что все нормально, мол, работает человек, осваивается. Нормально?! Что в этом нормального? Как может быть нормальным, просто пропасть — это при том, что она точно ему нравится, и нравится сильно, уж такие-то вещи она в состоянии видеть! После того, как он полез в эту нелепую драку, чтобы ее защитить, после того, как он принес ей цветы!

Дело, конечно, было именно в цветах. Именно поэтому ее так волновало, зайдет он или нет. Ярослав — это цветы, а цветы — это… свобода — или что? В последние дни она все пыталась вспомнить, как на самом деле звучала формулировка условий ее освобождения. Если белые цветы не сработали, значит, было что-то еще, она и сама чувствовала, что должно быть что-то еще. Но единственное, что она смогла вспомнить, — это фразу: «Не раньше, чем тебе подарят белые цветы». В ту пору это вообще прозвучало для нее издевательством, дальше она почти и не слушала — и теперь очень об этом жалела. Где-то дальше, кажется, было и про то, что «только тот, кто их принес, может помочь тебе на твоем пути к свободе». Сейчас ей казалось, что это звучит несколько… двусмысленно. Но это она за последнее время сама стала посложнее. А раньше Р-рит-та понимала все очень просто: путь к свободе — это отсюда до границы волшебного места; помочь на пути — помочь выйти отсюда; не раньше, чем подарят цветы, — как только подарят, сразу и пойдем. Но все оказалось не так. А все почему — потому что слушать надо было. И думать. С этим у Риты и сейчас, прямо скажем, не всегда было хорошо, а раньше так и совсем плохо.

Раньше — это до той поры, когда она оказалась в том месте, которое позже стало торговым центром «Магия». Тогда она уже была суккубом (так для простоты назвал ее Он, и Рита с этим названием согласилась), но суккубом очень молодым, начинающим, можно сказать. Это не значит, что тогда ей было мало лет. Это значит, что до суккуба она была другим существом. Именно поэтому тогда ей частенько бывало тошно от того, чем она питается. Она не привыкла брать у людей так мало. Не привыкла вызывать у них эмоции, чтобы добиться своего и получить обед. Раньше все было гораздо проще: подошла сзади, оглушила, выпила крови и пошла дальше. Но потом этот период закончился, Рита до сих пор не вполне понимала, почему. Ознакомившись с Его теорией эволюции магических существ, она предполагала, что случайно совершила какой-нибудь бессмысленный поступок, формально считающийся добрым, например, побрезговала есть детей, а может быть, даже помогла кому-то под хорошее настроение (такое вполне могло быть, если она была сыта), но точно вспомнить не могла.

Она тогда вообще частенько не запоминала события, поскольку в этом не было необходимости. Ей нужно было знать конкретные вещи: где еду получить легко, а где опасно; какие охотничьи приемы работают, а какие нет; как добраться до своих и как, при необходимости, от них спрятаться. Все, что помогало ей в этих вопросах, она запоминала, остальное — как получится. Это был опыт, а остальное — нет. Став другой, Рита еще некоторое время не понимала, насколько все усложнилось в ее жизни. Если бы понимала — не сидела бы теперь здесь, в «Магии». В этом чертовом «Каприччо». Или хотя бы понимала, что ей делать дальше, теперь, когда белые цветы уже получены.

Она понимала, что они важны, всем сердцем чувствовала это, всей собой. Она смотрела на них — и мир прояснялся, становился белее и прозрачнее. Белый цвет значил что-то, как значил красный, как значил серый, как значили все цвета, которые она когда-либо пробовала на вкус. Но если красный ей доводилось пробовать, хоть и нечасто, то белого цветка она не получала ни разу, ни из одного мужчины. Даже не думала, что такое возможно. Не то чтобы считала невероятным, просто если чего-то никогда не случалось, то этого, наверное, не бывает. Белых цветов в ее жизни не бывало, поэтому она не знала, что они означают, хотя, так ей теперь казалось, это наверняка было подсказкой.

В конце концов она не выдержала и вместо обеда в свой положенный свободный час пошла к Нему — сама, впервые за все это время. Он, кажется, удивился, хотя с Ним никогда нельзя сказать наверняка.

* * *
— Если ты думаешь, что я сейчас расплачусь от жалости и отменю свою просьбу, то ты ошибаешься, — мрачно сказал Адаму Ярослав.

— Да нет, не думаю, но попытаться-то я мог, — пожал плечами тот. — Вдруг получилось бы?

— Ну извини, заняться моими проблемами все равно придется. Но не обязательно же в выходные! Отложи до понедельника, а в субботу давай со мной.

— Ярослав, ты не обижайся, но у меня, вообще-то, кроме твоих проблем и другие дела имеются.

— Слушай, ну что ты как маленький. Ты в отпуске когда был в последний раз? За время работы в «Магии», я имею в виду.

— Кажется, не был еще, но…

— А работаешь ты тут сколько?

— Лет пять, но…

— А в договоре у тебя что написано?

Адам чуть просветлел лицом, потом сразу помрачнел обратно:

— Не могу я Его подвести, вдруг мы там надолго встрянем?

— Вот поэтому с тобой до сих пор ничего не случилось, — назидательно сказал Ярослав. Вообще-то, это было довольно комично: он тут без году неделя, еще полный курс техники магбезопасности не прошел, не все магазины с двойным дном навестил, из мистической части коллектива видел от силы человек пять — и это включая Его и Риту! — а уже что-то вещает человеку, который тут годами торчит. Но с другой-то стороны, это же было очевидно, прямо в глаза бросалось!

— И почему же?

— Да потому что ты ведешь себя, как обычный человек на обычной работе. Как будто если тебе платят в рублях, то больше ни на что ты права не имеешь, «прыжок на месте расценивается как попытка улететь».

— Смех смехом, но улететь-то здесь действительно можно, — сказал Адам. — Ладно, я подумаю над этим. Как соберешься — найди меня, ладно? Или позвони.

— Хорошо, — в этот миг в кармане Ярослава забился в истерике рабочий телефон. Ярослав не раз замечал, что срочные вызовы вибрируют совсем не так, как обычные. И вот этот по шкале срочности был примерно восемь из десяти. Если не девять. Он поспешно принял вызов, и незнакомый мужской голос зачастил в трубку:

— Ярослав Викторович, у нас тут на втором этаже скоро дракон родится, надо бы территорию огородить, чтобы никто не наткнулся!

— Иду. А вы пока объясните. В каком смысле — родится? А почему не в каком-нибудь укромном месте? — не сказать, чтобы Ярослав все понял и проникся глубиной проблемы, но решил разбираться по ходу, как ему тут обычно и советовали, и бодрым шагом пошел к лифту. Адам увязался следом, видимо, почуяв проблемы.

— Мы и хотели — в укромном. А она решила погулять, а времени осталось меньше двадцати минут.

— Кто «она»? Дракониха?

На том конце трубки запнулись от неожиданности, потом продолжили еще быстрее, видимо, поняв, что объяснять придется много.

— Не дракониха, а та женщина, которая дракон! Она так удачно сидела в кофейне, мы думали, закроем на учет ненадолго — и все, никто не сунется. А она после оповещения решила пойти погулять…

— Опять не понял, — покаялся Ярослав. — Женщина должна родить дракона? Или как?

— Нет, она должна им стать! И мы пришли ей сообщить, потому что надо же уладить дела перед тем, как… А она…

— А почему нельзя было не оповещать? И почему вы просто не задержите ее в кофейне?

— Просто нельзя. Кодекс. Нельзя не дать дракону хотя бы час на улаживание дел. И препятствовать тоже нельзя. А она вместо того, чтобы завещание писать… вы скоро придете? — жалобно спросил голос и сразу стал очень молодым и мальчишеским.

— Уже из лифта выхожу. Какую зону огораживать?

— Площадку перед часами, — немного виновато сказал парень. Ну да, было, с чего быть виноватым. — Долли сказала, что сделает всё там.

— Да вы издеваетесь, — вздохнул Ярослав, отложив на потом вопрос, кто такая Долли, и прочие милые риторические вопросы.

— К сожалению…

— Я знаю, что нет, это просто такая фигура речи. Я уже на месте, я вас понял, если осталось, что сказать, перезвоните позже, сейчас мне нужен телефон.

Следующие пять минут Ярослав отключал на профилактику эскалаторы, которые, собственно, вели на площадку перед часами, в том и заключалась основная подлость выбранного места. Вот так вот на голубом глазу звонил и велел отключать. Да, в середине дня. Ничего страшного, сходят в обход. Нет, чинить ничего не надо. Ленту принесите, все огородить. С запасом берите.

Потом он стоял на такой же площадке (но без часов) этажом выше и наблюдал, как из бокового коридора выходит молодая девочка — то ли анимешница, то ли косплейщица, кто их разберет. Юбка пышная и короткая, корсет, блузка, все черное и готичное просто до жути. А за ней с рассеянным видом идет женщина лет сорока, в каком-то темном пуховике, как сейчас многие носят, полная, усталая, унылая. Обыкновенная. Она остановилась при виде ограждения, но девочка поманила ее за собой и провела на площадку перед часами.

— Неужели их никто не увидит? — спросил Ярослав Адама, который так и не ушел, сказал: «Сколько тут работаю, только в записи такое видел, хочу посмотреть».

— С трех шагов — нет. А три шага ты им уж точно обеспечил, — это да, он им все десять обеспечил с любой стороны. С запасом.

Женщина встала, оперлась руками о перила, осмотрелась. Что-то сказала — не было слышно, что именно. Девочка в черном подошла поближе, обняла ее, и женщина как-то обмякла и начала оседать.

— Ты уверен, что мы не должны как-то этому мешать, а должны способствовать? — встревоженно уточнил Ярослав. — У меня лично ощущение такое, что ее там убивают.

— Это отчасти так, но мешать не надо, сейчас все поймешь.

Девочка в черном аккуратно усадила женщину на пол и, продолжая бережно поддерживать одной рукой, другой достала откуда-то кинжал. Коротко замахнулась, ударила женщину в висок. Ярослав выругался и бросился к эскалатору, но Адам удержал его:

— Поверь мне, так надо, все в порядке, смотри!

— Какое, нахрен, в порядке? Вы тут человеческие жертвы, блин, приносите, или что?

— Мы тут, блин, рождение дракона наблюдаем, — в тон ему отозвался Адам. — И ты мне мешаешь. Смотри!

Девочка сделала широкое движение кинжалом, будто разрезала кожуру плода, чтобы добраться до мякоти, и то, что было женским телом, опало на пол. Скрывавшийся под ним черный дракон расправлял смятые крылья и ошалело вертел головой. Девочка встала и стала что-то говорить дракону, бережно гладя его тонкую шею. Так они стояли с минуту, а потом развернулись и пошли в ту сторону, откуда пришли. И чем дальше они шли, тем прозрачнее становился дракон. В конце концов остался только смутный силуэт — то ли крылатая тень, то ли просто игра огней в витринах.

— Круто, да? — выдохнул рядом Адам. — До чего они красивые! Хорошо, что я за тобой увязался, видео ни черта не передает.

— Я всегда думал, что драконы рождаются из яиц, отложенных другими драконами, — сказал Ярослав, глядя, как тело женщины — вернее, какое к черту тело, просто какая-то странная оболочка — становится неопознаваемой трухой. Надо уборщицу вызвать. И ограждение убрать.

— Так и есть. Но некоторые из них каким-то образом оказываются в человеческих телах, чтобы… а кстати, не знаю, чтобы что. Надо спросить. И в какой-то момент, то ли когда задача выполнена, то ли когда просто срок приходит, они вылупляются и снова становятся драконами. Но специалисты зовут это «рождаются», поскольку дракон, побывавший человеком, — это, строго говоря, уже не совсем тот же дракон. Ну что, звони, пусть эскалаторы запускают.

— Нет уж, профилактика так профилактика. Пусть теперь проверят по-нормальному, лишним не будет.

— Тиран и деспот, — фыркнул Адам. — И самодур.

— Сами наняли — сами терпите, — в который уже раз парировал Ярослав. — А девочка — кто? Тоже дракон?

— Нет, ангел смерти. Вернее, перерождения через смерть.

— Убиться веником, многопрофильная у вас тут контора.

— Не «у вас», а «у нас». А знаешь, что особенно круто?

— Что?

— В месте рождения дракона еще некоторое время остается повышенная концентрация удачи. Собственно, ради этого мы и согласились, чтобы рождения время от времени проходили у нас. Так что давай, снимай ограждение. Я туда хочу. А тебе туда просто-таки надо.

Глава 13. Надо поговорить

— Извини, милая, но я ничем не могу тебе помочь, — сказал Он. — То есть, кое-что рассказать могу, но это такие очевидные вещи, что ты наверняка со дня на день поймешь их и без меня. А вот все остальное тебе придется делать самой.

Рита на это все, конечно, не купилась. Поймет она, не поймет — это еще неизвестно. И Ему, между прочим, тоже неизвестно. Будущее он не видит, Рита уже сколько раз проверяла.

— Расскажи хотя бы то, что можешь.

Он вздохнул:

— Ладно. Не хочешь думать своей головой — не думай. Все равно потом придется. В общем, смотри. Цветы — это просто условие. Не какая-то особенная магия, а обычный жест обычного человека, свидетельствующий о том, что ты не зацепила его своими чарами, а просто ему понравилось. Зачарованный цветы не понесет. Но и безразличный цветы не понесет. Пока что все понятно?

— Пока да, — кивнула Рита.

— Поэтому, кстати, бесполезно было бы просить кого-то принести тебе букет. Хорошо, что ты этого не делала, но подозреваю, просто не догадалась, — Рита сжала губы и ничего отвечать не стала. Он, конечно, угадал, но это не значит, что она теперь должна позволить Ему над собой смеяться. — Так вот. На самом деле, белые цветы тебе в ближайшее время категорически не светили, поскольку чарами ты пользовалась направо и налево, мало у кого были шансы влюбиться в тебя естественным путем. Может быть, лет через сто или двести ты поняла бы… впрочем, не уверен. Но тебе повезло: появился Ярослав. Его восприятие оказалось несколько устойчивее к твоим чарам, поскольку ему уже приходилось иметь дело со мной, а это, сама знаешь, многое меняет.

— Но ведь чары на него действовали!

— Правильно, действовали. Но не так сильно, как должны были. Поэтому вышло так: он обратил на тебя внимание благодаря твоим чарам, но вместо того, чтобы немедленно тебя возжелать и покормить собой, он притащил тебе букет, как положено — по его идее — нормальному ухажеру. Такое вот стечение обстоятельств в твою пользу.

— Везение, стечение… ладно, допустим, я поняла. Но дальше что? Что — дальше? Вот он принес мне белые цветы — чего мне теперь ждать?

— А ничего не надо ждать, Р-рита, — как-то грустно улыбнулся он. — Человек с белыми цветами значит, что теперь тебе есть на ком практиковаться в человеческом отношении к людям. Грубо говоря, есть человек, которого ты можешь любить и который может любить тебя. И который при этом не скормит себя тебе, потому что на него недостаточно сильно действуют твои чары. То есть, на нем можно практиковаться долго, а не однократно.

— Я все равно не понимаю. Зачем практиковаться? Какая цель? К чему я должна прийти в итоге, чтобы освободиться?

— Я и так сказал уже больше, чем ты можешь услышать, — сказал Он. — Могу дать тебе один совет, считай, последний. Зато практический.

— И какой?

— Подумай, чем тебе заменить привычную пищу. Чем еще ты можешь питаться, кроме сексуальной энергии.

Сказать, что Рита была разочарована, значило бы сильно преуменьшить ситуацию.

— И всё?! То есть, все эти цветы бессмысленны, все равно всё упирается в то, чтобы сделать меня безвредной? И только-то?

— Ох, Рита, если бы это было «только-то»! Ты, вон, за сто шестьдесят семь лет так и не справилась. И не справилась бы в одиночку никогда, потому что ты, собственно, никогда и не пыталась. Никогда не хотела ничего менять. А теперь, возможно, захочешь. И не путай меня, пожалуйста, с карательным учреждением. Насильно и извне природу существа не изменишь. Только внутренней работой. Для внутренней работы тебе был нужен человек, тот, с чьей помощью ты могла бы эту работу проводить. Теперь он у тебя есть. Пользуйся.

— Но какой в нем смысл? — продолжила недоумевать Рита. — Чем он может мне помочь? Почему из-за него я должна захотеть что-то менять и что-то делать? Ты подразумеваешь, что я должна почему-то дорожить им и бояться причинить ему вред? Почему?

— А ты вдумайся, Рита. Это первый человек за все время, что ты здесь находишься, который увидел, хотя бы сколько-то, хотя бы краем глаза, тебя настоящую. И ты настоящая ему понравилась. Неужели тебе это нисколько не приятно?

— Я всем нравлюсь, — безучастно сказала Рита.

— Нет. Ты всех очаровываешь. Но не нравишься никому. Просто не успеваешь понравиться. Понимаешь разницу?

— Пока нет. И потом… он узнал, кто я такая, и теперь он не заходит ко мне. Как, по-твоему, я должна проводить какую-то внутреннюю работу, если мне нужна его помощь, а его нет?

— Его присутствие тебе для этого не так уж нужно. Тебе нужно, чтобы он просто был, — понес совсем уж странную околесицу Он. — Впрочем, я вижу, это пока слишком сложно. Ладно, давай я дам тебе простую задачку, не на вырост, а уже на сейчас. У тебя есть потребность в Ярославе. Допустим, она у тебя есть, а так-то нет, конечно, — поправился он. — У тебя есть рабочий телефон. У Ярослава есть рабочие обязанности. В задаче спрашивается: как сделать так, чтобы он зашел в «Каприччо»? Всё, иди, думай.

* * *
Очередной звонок застал Ярослава за медитацией. В этот момент он смотрел, как уборщица сметает неопределенного вида пыль, которая вообще, совсем, нисколько не напоминала человеческое тело, и не думал ровным счетом ни о чем. Чем не медитация?

Адам, постояв на месте рождения дракона, почти немедленно куда-то умотал, не отряхнув даже прах с ботинок своих, на ходу поясняя, что ему очень надо, он точно знает. Ну, знает, так знает. А Ярослав не знал. Он осознавал, что, теоретически, у него на сегодня еще прилично дел запланировано, но ни одно ему не хотелось начинать прямо сейчас, он будто чувствовал, что любое дело придется отложить на потом в очень скором времени, а значит, и начинать не стоит.

И вот раздался телефонный звонок. Примерно на пятерку по десятибалльной шкале срочности. Он снял трубку.

— Добрый день, Ярослав Викторович. У меня какие-то проблемы с вытяжкой, не могли бы вы зайти и проверить?

— Здравствуйте, конечно, я сейчас кого-нибудь пришлю. Какое заведение, какой этаж?

— Первый, «Каприччо», — удивительно, что он ее не узнал. Конечно, это был ее голос. Просто он настолько не ожидал, что Рита может ему позвонить, что даже мысли такой не допускал. — И если честно, мне хотелось бы, чтобы зашли именно вы. Боюсь, что у рабочих… могут возникнуть проблемы.

Ах ты ж черт. Ведь и правда, могут возникнуть. Он даже не знал, о чем ему было противнее думать: о том, что Рита может «пообедать» кем-то из людей, за которых он отвечает, или что кто-то из них будет лапать Риту перед тем, как она им закусит. Честно говоря, и то, и другое не очень вдохновляло.

— Хорошо, я сейчас зайду, — вздохнул он и пошел к лифту: эскалаторы-то не работали. Уже по пути он сообразил, что это, возможно, какая-то уловка со стороны Риты. Очень может быть, что у нее все работает, просто она хочет заманить его к себе. Успел обругать себя, что не спросил, какая у нее поломка и точно ли что-то сломалось, потом махнул рукой: если что-то есть, сейчас сам все увидит, а если ничего нет, она-то в этом все равно бы не призналась.

Он зашел в «Каприччо», в первый раз обратив внимание, насколько здесь пусто. Почти обеденное время, а здесь вообще никого. Идеальная камерная ловушка, даже удивительно, почему Рита таскает людей отсюда в какую-то подсобку. Интересно, это какой-то ее инстинкт, вроде «не пачкать свое гнездо едой», или часть соглашения с Ним?.. Впрочем, нет, не интересно.

Рита закрыла за ним дверь изнутри. Обернулась и с очень серьезным видом сказала:

— Ярослав, нам надо поговорить.

Ярослав не выдержал и расхохотался.

* * *
Он стоял и просто смеялся над ней, а она не могла понять, что происходит. Этот человек и раньше сбивал ее с толку, но до сих пор он, получается, вел себя вполне прилично. А теперь — что? Решил, что с тварью ему разговаривать зазорно?

— Могу вылить на тебя воды, если это поможет тебе успокоиться, — ледяным тоном сказала она.

— Не надо, — сквозь смех проговорил он. — Я сам… успокоюсь. Извини.

— Что смешного я сказала?

— Ничего, но просто знала бы ты, сколько раз женщины начинали со мной разговор подобным образом. И почти всегда он был совершенно шаблонным, ну просто как под копирку.

— Вот как, — протянула Рита. Почему-то ей ужасно не понравилось упоминание каких-то других женщин. Выходит, их у Ярослава было… много? Или он имеет в виду просто коллег, подруг, а вовсе не то, что она подумала? — И как же это было?

— Ну, примерно так: «Ярослав, наши отношения ведут в никуда, я не вижу в них смысла, я страдаю, мое время проходит зря, а ты все никак не хочешь что-то решить». Потом какие-нибудь ультиматумы насчет совместной жизни, женитьбы или чего-то в этом духе. Ужасно нервно и выматывающе. Поэтому у меня на эти слова уже что-то вроде рефлекса: срочно бежать и прятаться. Но ты-то не об этом хотела поговорить?

— А ты, значит, так ни на ком из них и не женился? — зачем-то уточнила Рита.

— Как видишь, нет.

— Не вижу, — возразила она.

— Да? Ну, я же не знаю, какие у тебя возможности.

— Вот об этом я и хотела поговорить. Ты узнал, кто я. Будешь теперь меня избегать? Ты меня боишься?

Ярослав помедлил с ответом.

— А если боюсь, то что?

— Хочешь, я поклянусь тебе, что никогда не обращу свою магию против тебя?

Ярослав, до этого так и стоявший посреди зала, вздохнул и сел за один из столиков.

— Никакой вытяжки нет, правильно?

— Правильно. Зато ты пришел.

— Рита… Р-р-рита, — неожиданно почти правильно протянул он, и Р-рит-та поняла, что ей очень нравится слышать свое имя — настоящее — из его уст. — Вот скажи пожалуйста, какая тебе разница, буду я тебя избегать или нет?

— Я тебе уже говорила, но кажется, ты мне не поверил. Ты мне нужен.

Ярослав глубоко задумался, потом кивнул с очень довольным видом.

— Значит, это был не просто сон.

— Не просто.

— Хорошо, но зачем я тебе? Ты можешь очаровать кого угодно, какой смысл тратить время на меня?

— А ты не слишком хорошо знаешь, на каком я здесь положении, да? — внезапно поняла Рита.

— Я знаю, чем ты питаешься, — пожал плечами он. — Есть что-то еще?

— Есть, — эхом отозвалась она. — Если будет интересно, я когда-нибудь расскажу. Ну, или спроси у кого-нибудь еще. Но ты спрашивал, зачем мне ты. Я могу ответить на этот вопрос. Хочешь?

— Конечно, хочу.

— Ты видишь меня, а не мои чары, — ответила она Его словами, надеясь, что в них есть смысл. — Ты видишь меня, и я… я тебе нравлюсь? Хоть немного?

— Не знаю, — немного поколебавшись, сказал он. — Теперь, когда я знаю, кто ты, я не знаю. Ты нравилась мне, когда я думал, что ты человек.

— А теперь? Совсем нет?

Ярослав промолчал. Рита ждала.

— А теперь я действительно тебя боюсь.

Это была правда. Теперь Рита понимала, что тот холодный лиловый тон был его страхом. Но пробивавшиеся через него розовые тона говорили о том, что страх — не единственное, что он чувствует к ней.

— Я ведь могу чувствовать твои эмоции, — помолчав, сказала она.

— Круто. Тогда объясни мне, пожалуйста, что я чувствую, а то сам я не слишком хорошо это понимаю.

— Я не знаю, как объяснить это словами. Я не все чувства хорошо отличаю друг от друга и знаю по названиям. Я просто их ощущаю. И я знаю, что все еще тебе нравлюсь. Несмотря на страх. Поэтому я хочу попросить тебя.

— Вот как только женщина чувствует, что нравится, сразу оказывается, что она хочет что-то попросить, — проворчал Ярослав, и Рите снова стало так неприятно, что она чуть сама не вытолкала его за дверь. Сейчас у нее сил бы хватило.

— Приходи ко мне, пожалуйста, хотя бы изредка, — все-таки попросила она. Нерастраченный гнев бесполезно плескался внутри нее, подсвечивая Ярослава алым, но он об этом не знал. — Я бы хотела иногда поговорить с человеком, который видит меня настоящую, а не идеальную модель женщины.

Она ему, конечно, бессовестно льстила. Но ей казалось, что это должно сработать. И казалось ей не зря.

— Хорошо, Рита, — сказал он. — Я буду приходить. Но тогда пообещай мне не нападать на меня. Раз уж ты сама это предложила.

— Обещаю. Придешь поужинать?

— Приду.

Глава 14. Удача

Теперь Ярослав приблизительно понимал, что имел в виду Адам, говоря об удаче. Ему понравилось, как прошел разговор с Ритой. Честно говоря, он был ужасно рад, что может снова приходить к ней. Казалось бы: что мешало, правильно? Сам решил не ходить, сам бы и передумал. Но он действительно боялся — и не только ее нападения (которого, впрочем, он теперь мог не бояться тоже), а вообще — встречи с ней. Но встреча состоялась, оказалась скорее забавной, чем страшной, и теперь ему ничто не мешало. Проблема, которая фоново давила ему на мозги все это время, разрешилась быстро и просто — всегда бы так! Он не был уверен, правда, что действительно захочет прийти к Рите вечером — в ближайшее время — когда-нибудь, но теперь он хотя бы знал, что может это сделать.

Так же быстро решилась первая парочка мелких рабочих дел, за которые он взялся, поговорив с Ритой. После этого он вдруг опомнился и решил: чего это он? Пока эффект длится (жаль, не спросил Адама, сколько приблизительно у него есть времени), надо сделать что-нибудь такое, для чего удача действительно нужна. Остальное он и без удачи раскидает. А сейчас он пошел к лифту, чтобы проверить одну вещь. Ему, конечно, повезло: у лифта стояли две женщины с коляской. Ярослав дождался вместе с ними лифта, зашел внутрь, мельком глянул на панель с кнопками: этажей было пять, как и положено: три обычных плюс два подземных. Это было даже хорошо. Контрольная проверка, так сказать. Он доехал с женщинами до третьего этажа, вышел и стал ждать уже там. Через минуту к лифту подошел парень лет шестнадцати, и Ярослав сразу почуял: все получится. Ну, держись, пацан, будет тебе сейчас мистическая инициация. Он зашел в лифт вместе с парнем и небрежно бросил:

— Мне восьмой этаж, пожалуйста, — и парень послушно нажал кнопку, прежде чем осознал, что делает. И да, кнопка была. Была, была! Вот как просто, оказывается, можно отлавливать кандидатов в его ужасно мистическую бригаду. Либо можешь увидеть, либо нет. Либо для тебя есть невидимые этажи, либо нет. Лифт тем временем приехал и открыл двери на восьмом этаже, как заказывали. Ярослав повернулся и посмотрел в огромные, круглые от изумления глаза парня, который теперь выглядел не старше четырнадцати. Дошло до него, значит. Вот что «Магия» с людьми делает, окончательно развеселился он. Можно потерять пару лет за одну поездку на лифте — счастье хоть, что не в прямом смысле.

В принципе, миссию свою Ярослав считал на этом завершенной: что хотел — проверил, вот и молодец. Паренек, по представлениям Ярослава, в любом случае оставался в выигрыше: даже если он прямо сейчас отсюда уедет и попытается счесть произошедшее глюком, опыт тотального охреневания никуда от него уже не денется. Но парень оказался смелее, чем, наверное, был сам Ярослав в его годы. Он вышел! Он, мать его, вышел из лифта вместе с Ярославом и, явно стесняясь, окликнул его:

— Извините, вы не подскажете, где здесь… — он замялся, и Ярослав понял: он еще не придумал, что спросить, а мозг, ясное дело, тормозит безбожно, в таких-то экстремальных обстоятельствах.

— Где здесь собеседование насчет подработки? — невинно подсказал он.

— Да! — обрадовался парень.

— Конечно, и подскажу, и проведу, мне тоже туда надо.

Он поманил парня за собой и с видом опытного невозмутимого старожила пошел по тому самому коридору, в котором две недели назад чуть помер от ужаса. А теперь он тут, вроде как, уже свой и хотя бы что-то понимает. Каков контраст, а!

— Тебя как зовут? — спросил он, чтобы не молчать по дороге.

— Виктор, — пискнул парень. Ну как есть Виктор, серьезный взрослый человек, ага. Впрочем, держался он действительно круто. Почти спокойно. А что глаза в пол-лица и голос севший — ерунда, с кем не бывает.

— В проводке разбираешься? В вентиляции? В бытовой технике?

— Не очень, — покаялся Виктор. — А надо?

— Да нет, наверняка для тебя другие дела найдутся. Просто я людей ищу, мастеров в ремонтную бригаду, ты бы пригодился. Но нет, так нет.

Строго говоря, Ярославу следовало бы задуматься: а на кой черт он сейчас это делает? Зачем ведет к Адаму и к Нему какого-то подобранного в лифте почти ребенка? Вдруг он Ему вообще не нужен? Вдруг никаких вакансий нет, и он сейчас просто нагло врет? Да, ему следовало бы задуматься, и в другое время он непременно бы это сделал. Но сейчас он просто знал: ему непременно должно повезти. Хочет он пристроить мальчика в «Магию» — значит, пристроит. Зачем ему это — другой вопрос, конечно. Но повезти должно. Драконья удача все еще длилась.

— Привет, Ларочка, — бросил он местной секретарше, которую теперь уже знал по имени. — Адам у себя?

— Нет, Ярослав Викторович, — улыбнулась она. — Сказал, чтобы мы пару часов обходились без него, и ушел куда-то.

Отлично, пара часов. Какой-никакой ориентир. Значит, еще полчаса в запасе есть. Примерно, конечно.

— Жаль. А Его где искать, не подскажешь?

— Кажется, в кабинете, — нахмурившись, предположила Лара. С Ним все было непросто: Он, даже когда имел антропоморфный вид, далеко не всегда затруднял себя традиционными перемещениями в пространстве по методу людей. Мог просто исчезнуть в одном месте и появиться в другом; мог распасться до сквозняка, просочиться в щель и собраться в другом месте; много разных способов у Него было, и ходьба среди них была не самым любимым. Поэтому, будь на месте Лары кто-то другой, такой ответ значил бы только, что на своих двоих Он из кабинета не выходил. Но Лару за то и ценили на ее месте, что она с довольно высокой точностью могла сказать, где искать свое загадочное начальство. Просто знала. А могла и не сказать — значит, знала, что ваше дело подождет, даже если вам так не кажется. Адама она Ярославу не сдала. А вот с Ним, значит, стоило попытаться.

— Тогда я зайду?

— А вы по какому вопросу?

— Да вот привел знакомого на собеседование, — Ярослав кивнул на Виктора. Ну а что? Имя знает? Знает. Значит, знакомый.

— Как интересно! Проходите, конечно.

Ай, совсем хорошо. Иногда Лара может ни с того ни с сего продержать в приемной минут десять. Чем она при этом руководствовалась, Ярослав пока не понял, но готов был поклясться, что логика и система в этом была.

— Спасибо! — Ярослав поспешно потянул Виктора за собой.

— Привет, — сказал Он. — Что у тебя опять? Снова какие-нибудь поэтажные планы?

— Нет. Просто привел человека познакомиться. Мне показалось, что будет интересно.

— Здравствуйте, — крайне уместно и вовремя вставил Виктор. Такой молодец.

Он встал, подошел поближе, всмотрелся сначала в Ярослава, потом в Виктора так пристально, что Ярославу стало не по себе. Может, он все-таки херню творит?

— Я когда-нибудь, в конце концов, запрещу драконьи рождения на своей территории, — сказал Он.

— Что, я зря его привел?

— Да нет, пожалуй, не зря. Только директор по персоналу-то у нас Адам. А он сейчас… немного выпал из рабочего ритма. Еще на час-полтора. Надеюсь, он не полезет чинить какую-нибудь вентиляцию вместо тебя, пока ты делаешь его работу.

— Ну слушай, не вопрос, мы можем зайти попозже.

— Нет, не можем, — раздался голос откуда не ждали. Виктор, видимо, немного пришел в себя и теперь смотрел на них крайне решительно. — Извините, но для начала я хотел бы знать, кто вы, где я и что происходит.

Ярослав ему тихо позавидовал. Сам он таким храбрым точно не был никогда.

— На самом деле ты был таким же, — тихо сказал Он. — Просто не помнишь. Собственно, ты такой до сих пор.

* * *
Когда звонил рабочий телефон, Рита всегда знала, кто это, хотя определителя номера к нему не прилагалось. Вернее, так: если это был кто-то знакомый, то она знала, кто звонил. Если это звонили заказать пиццу, она тоже это знала. Она брала трубку, если звонили заказчики, Он или Адам (потому что это частенько было все равно, что Он). Во всех остальных случаях она звонки игнорировала.

В этот раз звонок опять был от кого-то малознакомого из «Магии» — Рита никак не могла взять в толк, зачем они вообще звонят в «Каприччо», поболтать, так, что ли? — но в этот раз она взяла трубку, потому что чувствовала: надо отвлечься. Иначе она до вечера будет разбирать по косточкам свой разговор с Ярославом, пока тот не лишится всякого смысла. Надо отвлечься, но клиентов, как назло, не было, а кухня… кухня «Каприччо» вообще функционировала сама и в ритином вмешательстве не нуждалась. И Рита от безысходности и предчувствия скуки сняла трубку.

— Добрый день, — сказал молодой мужской голос. — Неужели я до вас дозвонился? Кому расскажу — не поверят!

— А вы не рассказывайте, — посоветовала Рита. — Кто вы и зачем звоните?

— Я из «По вашему велению», Иван, нас как-то знакомили, помните?

— Помню, — признала Рита.

— Это очень приятно! Видите ли, Рита, я хотел попросить вас об одолжении…

В норме примерно на этом месте Рита должна была повесить трубку. Иван не был едой, он был ангелом-хранителем, а потому пользы от него не было никакой. А улаживать чужие дела Рита не то что не любила, а просто никогда не бралась. Зачем? Ей что, своих проблем мало? Но сегодня все пошло как-то не так. Можно было бы сказать, что дело в том, что она хотела отвлечься от своих мыслей, а клиентов не было, а звонок был так вовремя… но это была бы неправда, вернее, правда, но не вся. Ведь на самом деле Рита могла бы сейчас пойти гулять по торговому центру или в очередной раз протереть посуду. Составить новые букеты в вазы на столе. Поспать. Еще что-нибудь придумать. Совершенно не обязательно было совать нос в чужие дела.

Но, может быть, дело было в белых цветах. В непонятном разговоре с Ним. В Ярославе. В самой Рите. Что-то где-то изменилось, что-то где-то сдвинулось в ней, и в результате она не повесила трубку, а спросила:

— Каком одолжении? — то есть, не согласилась немедленно услужить, но уже допустила такую возможность.

— К вам скоро должна будет зайти женщина, я сейчас постараюсь передать вам образ, видите?

— Вижу, — кивнула Рита. Она и правда видела женщину лет тридцати пяти по нынешним меркам, отлично выглядящую, стройную, ухоженную знойную брюнетку.

— Не могли бы вы задержать ее подольше? Я почти уверен, что она закажет кофе, причем эспрессо, выпьет и убежит, а мне надо, чтобы она еще минут хотя бы двадцать провела здесь, в пределах «Магии».

Рита озадачилась. Мужчину она могла бы задержать довольно долго, просто не нести заказ, потом долго рассчитывать, и он бы даже не рассердился. С женщиной такая тактика не пройдет, женщина будет сердиться, может просто встать и уйти, жалобу потом напишет на плохое обслуживание (смешно). Тут надо как-то иначе.

— В каком она настроении? — спросила Рита.

— В ужасном. Правда, это теперь незаметно, потому что она купила у нас платье, и оно уже начинает на нее влиять. Но сама она, изначальная, очень расстроена. Рита, пожалуйста, задержите ее, а?

— Я попробую, — сказала Рита и повесила трубку.

Между прочим, никто не говорил, что на женщин ее чары не действуют. Просто она никогда не проверяла: смысла не было. Но почему бы, в самом деле, не попробовать?

Глава 15. Антагонист

Внимательный читатель, возможно, заметил, что название «По вашему велению» встречается нам уже не в первый раз. И, пожалуй, пришло время объясниться насчет него. Магазин этот был почти с самого образования этого волшебного места и видоизменялся вместе с торговым центром «Магия». Он был барахолкой старьевщика, магазином дешевой бижутерии, обувным, сувенирным, а в последнее время стал магазином одежды. Магазин этот никто из тех, кто был в курсе его природы, не любил. Даже персонаж, заточённый в кафе-мороженом «Айс Дрим», считал, что это, пожалуй, немного перебор, а он-то вообще не слишком любил людей, так что, казалось бы, какое ему дело, не едят же их там живьем.

Магазин не любили, но сделать с ним ничего не могли: он просто был, и он был неотъемлемой частью этого места. У них договор аренды был еще лет, что ли, на триста пятьдесят, и вытурить их не было никакой возможности. Всё, чего смог добиться коллектив «Магии» при активном участии предшественника Адама, — это чтобы магазин из дешевого стал дорогим. Как бы снизили вероятность совершения покупки, отсеяв хотя бы тех, у кого денег было слишком мало.

В принципе, это была серьезная победа. Вот когда там торговали грошовыми колечками и брошками со стекляшками вместо камней — это была действительно беда, особенно учитывая, что туда частенько заходила самая что ни на есть целевая аудитория для дешевеньких колечек со стеклянными камешками: девочки, еще даже среднюю школу не закончившие.

Самое смешное (хотя и грустное тоже), что продавцы магазина «По вашему велению» были по ту же сторону баррикад, что и весь коллектив «Магии»: свой магазин они ненавидели как явление, работу в нем саботировали как могли (а могли они, к сожалению, мало, у них был четкий контракт, со временем обраставший поправками, уточнениями и дополнениями), и переквалификации магазина в дорогой шмоточный радовались, как никто. В смысле, в ту пору радовался один: тот, кто был продавцом-хранителем в то время. Но те, что были после него, всегда говорили и себе, и окружающим: «Могло быть гораздо хуже. Мог бы продавать по двадцать кулончиков в день маленьким девочкам. А у меня продажи бывают даже не каждый день, вполне можно жить». Как-то так и держались.

Магазин «По вашему велению» торговал образами, заключенными в вещи. Что это значит и что в этом плохого? Давайте попробуем разобрать на конкретном примере.

Допустим, мужчина примеряет рубашку в этом магазине и думает: «Есть в ней что-то средневековое, рыцарское, что ли». Он думает так не потому что он такая утонченная художественная натура и не потому что рубашка действительно так сильно похожа на что-то средневековое. Он думает так, потому что видит образ, заключенный в рубашку. Образ рыцаря. Сила, отвага, готовность биться за свои идеалы. Биться во славу своей дамы. Биться за свою честь. Биться просто так, потому что ты рыцарь, а рыцари созданы для сражений. В какой-то момент, очень недолго, мужчина видит все, что стоит за простой рубашкой, весь образ целиком. Так что теоретически можно сказать, что он осознает, что именно он покупает… но на самом деле, конечно, нет. Никто никогда не понимает, на что он идет. Никто не понимает, что образ, единожды надетый на человека, будет влиять на него все сильнее. И что с достоинствами каждого образа идут рука об руку его пороки и недостатки.

Мужчина надевает рубашку и ведет себя по-рыцарски: берет слово там, где раньше промолчал бы; вступается там, где раньше прошел бы мимо; он вскоре замечает, что больше не боится боли, не боится тех, кто сильнее, что вообще ничего не боится, что он знает без тени сомнений, что правильно, а что нет. Он поднимает знамя и несет его высоко над головой… не подумайте, что он сходит с ума, — знамя, конечно, метафорическое.

Он больше не боится отстаивать что-то кулаками. Он начинает применять их чаще, потому что он рыцарь, а рыцарь должен сражаться. Если повода для сражений нет, надо его искусственно создать. Теоретически, из такой ситуации есть выход. Можно пойти учиться фехтованию, можно биться в рамках соревнований (были же у рыцарей турниры), можно провозгласить своей целью сдержанность натуры и отстаивать этот идеал — в первую очередь перед самим собой. Но чтобы заниматься такой психологической эквилибристикой, нужно знать, с чем ты борешься. Знать, что тебе вообще есть с чем бороться — внутри себя, не вовне.

В один прекрасный день рыцарь кого-нибудь убивает — возможно, прекрасную даму, которая совершила проступок, не согласующийся с рыцарскими представлениями о чести, а может быть, уличного хулигана. Какого-нибудь не очень хорошего человека, якобы заслуживающего смерти. По меркам рыцаря. Если вы думаете, что после этого он придет в ужас и остановится… может быть, вы и правы. Но не факт.

Остальные примеры можете додумать сами. Например, девушка покупает дешевенькую заколку с короной на ней. Например, мальчик покупает понравившейся девушке симпатичный кулончик — прозрачный шар, но в итоге оставляет его себе, потому что он похож на сферу мага из одной компьютерной игры. И потому что в «По вашему велению» нельзя купить вещи ни для кого, кроме самого себя. И да, магические способности таким образом тоже можно обрести. Не самые сильные, но смотря в чьих руках, конечно. Например, женщина покупает брошку с пауком. Например, девушка покупает пушистую меховую накидку, сразу решая про себя, что похожа в ней на лису… нет, зайцев есть она, пожалуй, не начнет, если вы об этом подумали.

Например, например…

Например, женщина покупает черное вечернее платье, дорогое и красивое, подол его вырезан треугольниками разной длины, он отлично открывает ноги, сохраняя при этом общую длину юбки; женщина покупает платье и думает, что похожа в нем на безумную ведьму,особенно если снять туфли. Она недавно узнала, что бесплодна, и еще не успела это пережить, но в этом платье ей море становится по колено. Она не то чтобы забывает о своем горе, она просто проклинает весь мир, устроенный таким образом, что она не может получить все, что хочет; проклинает тех, у кого дети, в отличие от нее, есть; а одну противную тетку она проклинает лично, просто потому что ее злость ищет выхода. Нет, та ничего ей не сделала, они даже не знакомы. Просто она ей не понравилась, а еще больше ей не понравилось, как эта тетка кричала на свою маленькую дочь. Конечно, к этому времени женщина уже не понимает, что все это происходит всерьез. Ей кажется, что она просто играет с примерещившимся образом. А проклятия — что проклятия. Мир и человечество кто только не проклинал, им все равно, они все выдержат. А вот то проклятие, которое адресное, срабатывает.

Почему бы ему не сработать, если начинающая ведьма проклинает от души?

И хранитель, пробивающий платье на кассе, мысленно хватается за голову, а потом решает, что может попробовать использовать шанс. Шанс сделать так, чтобы женщина вернула платье. Показать ей сразу, во что она влипла. Это, конечно, против правил. Но Ивану все равно, пусть потом штрафуют, если хотят. Ангел-хранитель он — или кто?

* * *
Ярослав спустился на первый этаж вместе с Виктором, за время общения там, наверху, успевшим превратиться в Витю, и проводил его до дверей. Он был крайне доволен собой, хотя не понимал толком, почему. Если смотреть на ситуацию объективно, он навязал какому-то мелкому пацану ненужные тому странности ТЦ «Магия» и уж тем более, скорее всего, ненужную подработку на каникулах; Ему навязал лишнего человека; Адаму — бумажную работу и обязанность пристроить куда-то этот экземпляр. Причем ни им от этого никакой особой пользы, ни Ярослав ничего с этого не получил. Но он чувствовал, что все сделал правильно, это было знакомое ощущение хорошо сделанной работы, когда еще до проверки знаешь: все нормально, все как нужно, все будет работать. Все детали на нужных местах, а он молодец.

И вот в этом благостном состоянии он столкнулся с антагонистом. Антагонист, если вдруг вы не знаете (Ярослав вот не знал, в школе на уроках литературы он в основном спал с открытыми глазами) — это тот, кто противостоит главному герою художественного произведения в достижении его целей. В жизни его обычно называют словом «соперник», но мы назовем антагонистом, потому что, во-первых, слово красивое, во-вторых, мы все-таки рассказываем историю, а в-третьих, законы магии немного похожи на законы литературы: если вы с кем-то столкнулись, то столкнетесь снова и снова, покуда конфликт не достигнет предельных значений и не будет, наконец, разрешен полностью. В магии, как в сюжете, ничего не бывает случайно: то, что притянуло фокус внимания однажды, наверняка появится в поле зрения вновь и вновь, пока не сыграет свою роль. Мелкие конфликты не случайны. Встречи не случайны. Находки не случайны. Вскользь брошенные реплики не случайны, они вспоминаются и обретают смысл спустя месяцы.

Драки в рамках соперничества за девушку — тем более не случайны. Сейчас вы, наверное, мысленно усмехнетесь, поняв, о ком речь: какой из этого красавчика антагонист, если Ярослав его уже победил, причем так легко? Вы были бы правы, если бы не несколько обстоятельств. Во-первых, сам Сергей отнюдь не счел себя побежденным: для него конфликт, который для Ярослава был исчерпан, с той драки только начался. Во-вторых, если учесть, что конфликт их крутился вокруг Риты (хоть и сложно назвать это соперничеством за даму в прямом смысле слова), он может быть разрешен, только когда она предпочтет кого-либо из них, а она пока что никого не предпочла. Ярослав был ей нужен, Сергей — пока что нет, вот и все ее отношение к этому вопросу.

Ну а в-третьих… В-третьих, Сергей на днях заходил в магазин «По вашему велению». И Иван, увы, не смог отговорить его от покупки. Ему вообще удавалось это сделать далеко не так часто, как ему хотелось бы. Сергей купил шарф, темно-красный, с языками пламени по краям. Можете попробовать угадать, какие свойства он в себе таит, мы же об этом умолчим до поры до времени.

Конечно, у Ярослава была крайне выигрышная ситуация для соперничества: все рычаги, какие были у Сергея на данный момент (деньги, связи, тому подобные полезные штуки) не работали в рамках торгового центра «Магия», тем более в отношении протеже здешнего духа места. Было бы даже смешно представить, что Сергей может устроить ему какие-нибудь проблемы в рабочем плане. А Ярослав в последнее время на рабочем месте разве что не спал — мы хотим сказать, что неприятности в нерабочей сфере его не пугали вовсе. Впрочем, Сергей об этом пока не знал.

Ситуация была выигрышной, но это смотря за что соперничать, правда? И здесь самое время напомнить, что столкнулись они не просто так, предмет их недолгой драки был вполне конкретным. И с этим предметом все было далеко не так однозначно, как с положением Ярослава в "Магии" или с вопросом, кто физически сильнее. Иное дело, что если бы Ярославу предложили вот прямо сейчас, зная все то, что он теперь знает про Риту, сражаться с кем-то за нее, не факт, что он бы согласился. Да, конечно, она ему все еще нравилась, но — как же свобода воли? Как же «девушка сама может выбрать, кто ей по душе» и «насильно мил не будешь»? Как же, в конце концов, тот факт, что она вообще не человек, а неведомая зверюшка, к тому же, довольно хищная? Ярослав вполне мог бы отказаться от соперничества, то есть, технически, проиграть. Вряд ли это сильно сказалось бы на нем и его дальнейшей жизни. На ком это действительно сказалось бы, так это на Рите.

Но все это — вопросы будущего времени, а пока что они просто шли навстречу друг другу. Ярослав своего антагониста не только не узнал, но даже не заметил, задумавшись о своем. А вот Сергей, напротив, узнал его сразу и старательно ловил его взгляд, а поймав, наконец, выдал самую зловещую улыбку, какую только мог. Он еще не успел до конца разобраться с тем, что он такое купил в здешнем магазинчике (а никто никогда и не успевал — до конца), но уже понял, что у него появились, скажем так, козыри, которых раньше не было. И сейчас он был рад, очень рад тому, что этот человек снова попался ему здесь. Значит, тоже живет поблизости. Нет, даже больше, понял он, увидев рабочий бейдж с именем. Он здесь работает! Вот теперь-то можно будет отыграться!

Сергей не любил проигрывать. По этой причине он уже почти забыл про Риту (вспоминать о ней было неприятно), по этой же причине теперь он про нее вспомнил. Сама по себе Рита призом для него не была: выйдя из-под влияния ее чар, он больше не считал ее настолько уж волшебно привлекательной. Но возможность снова сразиться с Ярославом его вдохновила. Вот уж точно: не всякое вдохновение идет на пользу! Впрочем, для начала он решил использовать другие средства. Уже к вечеру, будьте уверены, он будет знать, что это за птица такая: Ярослав Быстрицкий, из какой строительной фирмы перебежал в «Магию» и как давно.

Но это вечером, а сейчас он просто улыбнулся Ярославу, и его улыбка означала примерно: «Теперь я тебя, сука, достану». А Ярослав заметил его только благодаря тому, как настойчиво Сергей искал его взгляда, а узнал и вовсе почти пройдя мимо. А узнав, улыбнулся тоже не слишком добро. Ему с Сергеем делить было нечего, по его представлениям. Он ему не нравился просто так, бескорыстно.

— Вот ты мне и попался, сволочь, — удовлетворенно сказал Сергей ему в спину. Ярослав остановился, медленно повернулся (про себя думая, что ведет себя как киношный позер, фу) и спросил:

— Вы по какому вопросу? — Сергей, конечно, не поверил бы, что Ярослав его не узнал. Но ведь понятно было, что его все равно взбесит. И его, конечно, взбесило.

— Я по поводу встречи. Твоей рожи с моими кулаками.

Тут Ярослав не выдержал и улыбнулся уже откровенно глумливо:

— А что, нос-то зажил уже? Решил повторить? Так пойдем выйдем, я на рабочем месте не дерусь, а на улице к твоим услугам.

— Нет уж, — протянул Сергей, — теперь все будет на моих условиях. Когда я скажу и как скажу! И ты еще серьезно пожалеешь, что со мной связался.

— Да я уже жалею, — фырнул Ярослав. — То есть, драться не пойдешь? Тогда у меня дела.

Он повернулся и пошел к лифту, не оглядываясь. Сергей пару секунд взвешивал, не напасть ли на него со спины. Но не стал. Он будет нападать исключительно на своих условиях, как и говорил.

Глава 16. Официантка

В этот раз Рита готовила кофе своими руками — редкий случай. Обычно она уходила за ним на кухню, где он просто… появлялся. Откуда-то. Сам. Она не понимала, как это работает, и с трудом верила, что делает это сама (хотя Он уверял, что да, это ее личная магия, просто перенаправленная с Его помощью). Но если бы она так сделала, то кофе был бы готов быстро, а надо было — медленно. Поэтому она стояла за стойкой, старалась сиять не слишком ярко (женщины не любят более красивых женщин, слышала она что-то такое), но быть обаятельной. Сложная задача, сложное балансирование. Но ей неожиданно оказалось интересно решать эту сложную задачу.

— Вот например, платья, — говорила она посетительнице. — Чуть-чуть нестандартная фигура — и уже ничего на себя не найдешь. Вам-то, наверное, легче! — она с завистью уставилась на ее фигуру. Честно говоря, фигура как фигура, Рита себе тоже могла сделать такую. Но для человека — очень даже ничего. И ей, наверное, должно быть приятно. Женщина ответила улыбкой, но какой-то грустной.

— Фигу-у-ура, да, — протянула она. — Честно говоря, у меня с платьями тоже есть проблемы. Но сегодня я такое нашла!.. Причем прямо здесь, в «Магии».

— Правда? Мне казалось, я здесь уже все магазины обошла, — удивилась Рита. — Неужели все-таки есть что-то интересное?

— Правда! Хотите, покажу?

— Хочу, конечно! — женщина наклонилась, достала из-под столика бумажный пакет, развкрнула платье. Встала, демонстрируя его во всю длину.

— Красота, правда?

— Красота, — завороженно сказала Рита. Платье было черным, плотным и глухим, как дыра. Черная дыра, пустота, выраженная в ткани. Таких черных вещей было много в «По вашему велению», куда больше, чем других (при этом, что касается цветов видимого спектра, они могли быть любыми), поэтому Рита туда никогда не совалась. Черный ее нервировал, она предпочитала, чтобы действительность рядом с ней темнела не сильнее серого. Платье было черным, и тонкая черная ниточка тянулась по руке женщины от платья. Когда-нибудь, довольно скоро, оно оплетет ее целым узором. А пока что кажется, что эту ниточку так легко порвать… хотя на самом деле — нет, не легко. Практически невозможно. Красота, о да. Очень страшная, если полностью ее видеть, но безусловно красота. — Слушайте, хотите пирожное? За счет заведения, я угощаю.

— Нет, спасибо, только кофе.

— Мороженое? Тортика кусочек?

— Даже если растолстею, платье вам все равно не оставлю, — усмехнулась посетительница. — Оно мое.

— Даже не спорю. Просто хочу чем-то дополнить ваше сегодняшнее везение.

Женщина опять неожиданно помрачнела.

— Везение, м-да. Вот вас как зовут? — надо же, даже женщины не смотрят на бейджик с именем.

— Рита.

— Очень приятно, а меня Ира. Вот представьте себе, Рита. Вы выходите замуж за любимого человека. У вас любовь, семья, вы счастливы. Представляете?

— Не слишком хорошо представляю, но мне рассказывали, что так бывает.

— Смешно, — без тени улыбки сказала она. — Итак, вы счастливы и собираетесь в ближайшее время завести ребенка. Но не заводите — ни в ближайшее время, вообще никогда. Потому что у вас не получается. Вы пытаетесь, ждете, даете себе время, но нет. Вы идете обследоваться, и да, получаете результат. Детей у вас не будет. И из вас двоих дефектная именно вы, это в вас проблема, это вы — бесплодная и не выносите ребенка никогда. Как вам такое везение? Что бы вы стали делать на моем месте, а?

— Жить с любимым мужем, — пожала плечами Рита. — Что еще тут можно сделать?

— Нет, что бы вы сделали с проблемой?

— Ничего. Вы же говорите, что ее разрешить невозможно. Не будет, никогда. Да? Значит, это вообще не проблема. Вы не можете сами родить ребенка. Ну и что?

— Но это… никогда, вы понимаете, Рита? Никогда! Я не смогу стать матерью, это невозможно. Никогда у меня не будет того, что доступно каждой идиотке!

— Мне кажется, все-таки не каждой, — с сомнением сказала Рита. Ну до чего же смешные проблемы у людей! Ей вот недоступно даже выйти из торгового центра — что ей, лбом об стены теперь биться? Нет, когда-то она так и делала, но удовольствия никакого, пользы тоже. — А еще вам недоступно стать отцом, но вы же не переживаете по этому поводу? И по поводу того, что вы больше не ребенок. И по поводу того, что вы человек, а не ангел. Или переживаете?

— Зачем вы приводите такие абсурдные примеры? — обиженно сказала Ира.

— Потому что они для вас такие же абсурдные. То есть, я не знаю наверняка, насколько действительно для вас невозможно родить ребенка. Совсем-совсем? Никак не вылечиться? Никаких волшебных средств?

— Никаких, — твердо сказала она.

— Значит, вы хотите невозможного. Вы знаете, что оно невозможно, но продолжаете этого хотеть и страдать, что этого не происходит.

— Вы… черствая.

— Да, наверное, — в который раз за разговор пожала плечами Рита, ставя-таки перед посетительницей небольшое пирожное к кофе. — А вы мечтательница. Хотели в детстве научиться летать? Или попасть в волшебную страну? Переживаете до сих пор, что это невозможно?

— Я поделилась с вами своим горем, а вы…

— Я вас не просила, — фыркнула Рита. Это все начало ее утомлять. Прошло уже пятнадцать минут, даже если посетительница уйдет прямо сейчас, вряд ли она успеет уйти далеко от «Магии», значит, просьбу Ивана она, можно считать, уже выполнила. Но Рита сомневалась, что Ира действительно уйдет. Кажется, люди не любили уходить, не победив в споре.

— Жалобную книгу дайте, — сказала женщина, с ожесточением втыкая вилку в пирожное.

— Сейчас принесу, — сказала Рита, радуясь про себя. Минута туда, минута обратно, а посетительница не уйдет за это время. Это будет уже семнадцать минут.

Когда она вернулась, блюдце было пустым, а женщина грустной, но спокойной.

— Я передумала, — сказала она. — Не буду ничего писать. Вы не виноваты, что вам дано, а мне нет. У вас есть дети, Рита?

— Нет.

— А вы хотите детей?

— Никогда об этом не думала.

— Я поняла, вы чайлд-фри?

— Я официантка, — ответила Рита, которой не хотелось переспрашивать незнакомое слово. «А еще я суккуб, по Его терминологии. Суккубы не размножаются. Они просто… появляются, где-то, когда-то, сами по себе. Зачем нужно хотеть детей? Что эта женщина хочет от них получить, чего нельзя получить от других людей?»

У женщины звякнул телефон: пришло сообщение. Она прочитала его, подняла было голову от экрана, потом перечитала еще раз, потом начала что-то листать в телефоне, потом сказала:

— Можно, я сейчас сбегаю до магазина и обратно? Вернусь — заплачу. Пожалуйста, — вид у нее при этом был очень решительный и даже, пожалуй, злой.

— Оставьте куртку и идите, — одобрила Рита. Она могла бы потребовать все-таки расплатиться прямо сейчас, но ей было интересно, что будет дальше. Ира подхватила пакет с платьем и сумку и решительным шагом пошла к «По вашему велению».

Она вернулась минут через двадцать, озаадаченная, грустная и без платья. Сказала:

— Можно мне еще такое же пирожное? И еще кофе.

— Конечно, — сказала Рита и пошла на кухню за заказом.

— Значит, просто жить с любимым мужем? — как-то подозрительно спросила она, когда Рита поставила перед ней чашку.

— А какие у вас еще варианты? Жить не просто? Жить не с мужем? Жить не с любимым? Не жить вообще?

Ира расхохоталась. Рита удивилась было, что она успела сказать смешного, но потом поняла, что это истерика. Второй раз за день она вызывает у людей нервный смех. Это с ней что-то не так или люди с ума сходят?

— Да нет, не жить вообще — так себе вариант, — наконец сказала та, всхлипывая и утирая слезы. — Как говорит моя племянница, «ну такое». Представляете, мне пришлось вернуть платье.

— Да? А почему?

Ира запнулась, и Рита примерно понимала, из-за чего. Она только что столкнулась с той стороной жизни, в которую люди не верят, и теперь колебалась, рассказать как есть или соврать. И если соврать, то что? О, Рите это было очень знакомо.

— Да вот так получилось, оплата не прошла, денег не хватило. Ужасно жалко, оно мне так шло!

— А вот и нет, — твердо сказала Рита.

— В смысле? Разве оно было не прекрасное?

— Платье ваше — редкостная дрянь, сдали — и правильно сделали, — Рита понимала, что этим в какой-то мере выдает себя, но делала это, потому что… потому что ей неожиданно захотелось немного помочь этой женщине. Утешать она совершенно не умела, вылечить ее горе, а тем более ее саму, она не могла. Что она могла, так это напугать. Еще раз столкнуть ее с той странной стороной «Магии», которую любой человек на месте этой Иры скоро начал бы отрицать, поверив в наспех выдуманную байку про «непрошедшую оплату». Нет, дорогая, не получится. Из магазина ты вышла, но странный здесь не только он. Странный — весь торговый центр. Странный — вообще весь мир. Пусть она боится, пусть нервничает, пусть ломает голову, думала Рита. Пусть делает что угодно, все лучше, чем горевать.

— Кто вы? — поколебавшись, спросила женщина.

— Я — официантка, — сказала Рита.

* * *
Иван был доволен как никогда. Возврат, абсолютно честно оформленный возврат! Всего-то и надо было: проинформировать клиента о том, что проклятие сформировано и ждет отправки. Это даже не противоречит… ничему это не противоречит, нет такого запрета в правилах! Теперь, конечно, появится, но воспользоваться дырой он успел. Он даже запрет на ясновидение не нарушил, визитка из ее кошелька сама выпала! И он запомнил номер и послал ей смс от магазина, и все получилось именно так, как он хотел.

Она пришла ужасно недовольная, требуя разъяснения по поводу дурацкого розыгрыша, и Иван сделал вид, будто происходящее — штатная ситуация. Да, конечно, каждого клиента информируем о проклятиях, а что? Ваше — вот этой женщине, на потерю ребенка, жалко девочку, но ничего не поделать. Вам она тоже понравилась? Да, нехорошо вышло. Отменить? Конечно, можно, но платье придется сдать…

Тут он тоже почти не лукавил. Самую малость. Проклятие он, конечно, снимал собственноручно и попытался бы снять в любом случае, возврат платья никак не это не влиял. Но если бы платье все еще оставалось у хозяйки, то пожалуй, проклятье бы вернулось к жертве. Очень-очень скоро. Потому что она не смогла бы не проклинать — каждый день, а то и чаще — каждого, кого прокляла однажды, хоть раз. Потом она научилась бы чувствовать срабатывание проклятия. Потом стала бы извлекать из этого силу. А потом…

Не будет никакого «потом». Возврат, она сделала возврат! И он вернул ей деньги, все как положено. И теперь у него одна проблема.

Нет, теперь у него очень много проблем, но на рабочие — плевать, плевать! Оно того стоило. Так что проблема у него все-таки одна: теперь он однозначно в долгу перед Ритой.

Глава 17. Вниз

— Ну что, готов? — бодро спросил Адам. Ярослав посмотрел на него с некоторым сомнением: конечно, готов он не был. Как можно быть готовым к походу в подземные подпарковочные этажи, если никто даже толком не знает, что там? Он взял с собой еды на пару дней, взял термос с теплым питьем и холодную воду. Взял аптечку, фонарик, веревку, раскладной нож, самый маленький и компактный из своих наборов инструментов и множество других полезных вещей. В глубине души он подозревал, что ничего из этого набора ему не понадобится. Но вот если бы не взял, понадобилось бы непременно!

Ему еще очень хотелось взять зонтик (тоже магическая вещь, которую как забудешь, так непременно понадобится), но после длительной борьбы с собой его он из рюкзака все-таки выложил. Ну подземные этажи все-таки, ну какой дождь? Сейчас он об этом жалел. Ему как раз пришло в голову, что там вполне может прорвать какую-нибудь трубу, специально для того, чтобы ему было над чем посмеяться. Он уже понял, что у этого места есть чувство юмора. Примерно такое, как у Него. Хотя, собственно, это и есть Его чувство юмора.

Еще Ярослав не взял каску, хотя ему очень хотелось. Но представил, как посмотрит на него Адам, и не стал. Об этом он теперь тоже жалел. Все-таки он привык к тому, чтобы голова была под защитой. Конечно, здесь объект не строящийся, но… честно говоря, здесь может оказаться даже хуже. На стройке хотя бы примерно представляешь, откуда тебе на голову может что-нибудь свалиться, а откуда — уже нет. А здесь… а здесь?!

— Конечно, я не готов, — ответил Ярослав.

— Тогда поехали! — так же бодро улыбнулся Адам. Ярослав заподозрил, что Адам боится еще больше, чем он сам.

— Поехали, — вздохнул он и нажал на минус второй этаж. Кнопки нижних этажей в лифте почему-то упорно не появлялись. Дальше — только пешком. — Ты хоть взял с собой что-нибудь полезное?

— Взял, — кивнул Адам. — Я взял себя.

— Ну в принципе, да, полезная вещь, — вздохнул Ярослав. — Как думаешь, там телефон будет ловить?

Они вышли из лифта и направились к двери, ведущей на лестницу.

— Он и на минус втором-то ловит с переменным успехом, так что… не думаю.

— Ладно, хорошо, я всем своим сказал, что в поход ушел.

— Строго говоря, ты именно это и сделал.

— Строго говоря, поход подразумевает активный отдых. А у меня тут активная работа. Что ты сделал со своей драконьей удачей?

— Тебе тоже интересно? — разулыбался Адам. — Честно говоря, ничего достойного всеобщего внимания. В смысле, ничего мистического. Старую подругу навестил и с мамой помирился. Давно хотел.

— Про маму примерно понятно, а с подругой что?

— Ну, когда-то давно, когда мне очень хотелось, чтобы она была не просто подругой, она у меня денег заняла.

— И что, теперь отдала?

— Ты же сам этот эффект испытал. Как думаешь, отдала или нет?

— Ну, тогда поздравляю.

— И я нас поздравляю, — растерянно сказал Адам, глядя на лестницу вниз. — Нижние этажи действительно есть. Я почему-то до последнего думал, что это такая байка, и мы сейчас обломаемся и пойдем обратно.

— Это почему же?

— Ну так кнопок-то на лифте нет. Нелогично.

— Кнопок? Логично? В магии? Ну ты даешь!

Ярослав улыбнулся и пошел вниз по лестнице. Адам пошел следом.

— Слушай, а я ведь, наверное, зря ничего из вещей не взял. Как раз потому что полагал, что никуда мы не пойдем.

— Ну и дурак. Едой я с тобой, конечно, поделюсь, но если из-за тебя нам придется вернуться раньше, чем мы могли бы, буду припоминать еще неделю.

— Идет, — тут же повеселел Адам.

Минус третий этаж оказался похож на минус второй: такая же парковка. Лестница уходила дальше вниз, суля еще как минимум пару этажей, но они пока что остановились на минус третьем. Ярослав оставил рюкзак в углу у выхода на лестницу, достал рулетку, карандаш и блокнот и пошел выяснять, что здесь и как.

— То есть ты серьезно пошел сюда делать планы этажей? — почему-то удивился Адам.

— Ну да. А что ж еще?

— Ну, я думал, ты просто авантюрист такой.

— Сам ты авантюрист. Сходи, пожалуйста, по направлению вот этой трубы, посмотри, есть там какой-нибудь санузел или нет.

— А я-то рассчитывал на приключение!

— А я рассчитывал на ассистента, — меланхолично отозвался Ярослав, черкая в блокноте. Размеры даже на глаз ни черта не сходились с минус вторым этажом, но он того и не ожидал.

— Знаешь, похоже, приключение я все-таки получу, — странным голосом сказал Адам оттуда, куда он его послал.

— Что там? — оживился Ярослав.

— Иди сюда, сам посмотри.

Конец трубы уходил в дыру в стене. Дыра была в диаметре заметно шире трубы, так что при желании вполне можно было посмотреть в нее и выяснить, что там, за стеной. Именно этим занимался Адам.

— Подвинься, — сказал Ярослав и встал рядом. И застыл, глядя на то, как вода, вытекающая из трубы, превращается в полноценный водопад, шумящий вниз, вниз, вниз по отвесной скале. А внизу заводь, из которой вытекает небольшая речушка, по краям заводи — синеватые кусты и деревья, а над всем этим — бескрайнее звездное небо.

— А труба у нас тут, стало быть, вместо реки, — сказал Ярослав и сделал пометку в блокноте. Он твердо решил, что умирать от ужаса или шока он не будет. Труба выводится на неподотчетную ему территорию, так и запишем. — Я сейчас посмотрю, что тут с проводами и вентиляцией, и пойдем ниже.

— А побегать и поорать? — вознегодовал Адам.

— Потом. Если спустимся до этой заводи, непременно побегаем. И поорем. И может быть, даже искупаемся.

— Искупаемся? Это в начале-то ноября?!

— А ты сам высуни туда нос и, например, руку. Там жара, хотя и ночь, неужели ты не заметил?

— Да знаешь ли, было как-то не до того, — проворчал Адам. — Ну что, чем тебе еще помочь? Мне, похоже, нравится быть твоим ассистентом.

— Это хорошо. Я как раз собирался попросить тебя подержать рулетку.

* * *
Сергей не нарочно пришел в «Каприччо» именно тогда, когда Ярослав был довольно глубоко под «Магией», то ли на минус третьем этаже, то ли вовсе неведомо на каком, но однозначно не на работе. Просто так совпало. Ну и слегка символично вышло, куда же без этого. Он пришел и сказал Рите: «Привет», — как ни в чем не бывало. Рита обрадовалась. На этот раз она была достаточно сильна, чтобы заставить любого человека встать на колени и извиниться. Она на самом деле не считала, что он так уж сильно провинился перед ней — в конце концов, он делал именно то, чего она от него добивалась, разве что немного не по ее плану.

И все-таки, все-таки. Она была при нем слабой, он показал ей, что он сильнее. Прощать ему такое она не собиралась.

— Привет. Что будешь заказывать? — сказала она.

— Тебя, — улыбнулся он.

— Такого в меню нет.

— А если я хорошо приплачу?

— Ты только обещаешь, — фыркнула она и выпустила чары. Сергей изумленно выдохнул. Глаза его расширились, дыхание участилось. Рита наблюдала. Она примерно представляла, что с ним происходит. На этот раз она решила проскочить агрессивную стадию, сразу переходя к той, когда мужчина уже боится сделать что-то, что может обидеть это неземное существо. Ей же, в конце концов, не обедать, а взять реванш. Пусть поползает, пусть попросит.

— Ого, — сказал Сергей. — Ну ничего себе! А ты не простая девочка, да?

Не сказать чтобы чары на него не подействовали вовсе. Но, во-первых, подействовали они гораздо слабее, чем должны были. А во-вторых, он их заметил. Он теперь вообще стал многое замечать, такой уж удачный шарф ему достался.

Он вскочил и подошел ближе, внимательно ее изучая. Рита отступила за стойку. Она не боялась, потому что знала, что в «Каприччо» она на своей территории, здесь ей помогут и стены, и Он. Если она захочет убрать этого нахала отсюда, она его уберет. Но зачем открыто это демонстрировать? Хватит с него и того, что он узнал больше, чем стоило бы (как? Почему?!).

— Кто ты такая? — спросил он. Какой популярный вопрос в последние дни.

— Я официантка, — сказала Рита.

— Допустим, но ты человек — или кто?

— А ты? — парировала она. Недавно он явно был обычным человеком, но недавно на него распрекрасно действовали ее чары, а теперь… а что вообще происходит теперь?

— Я не знаю, кто я. Но ты — явно круче. Если честно, я восхищен.

Нет, ну каков нахал! Рита так изумилась, что даже не рассердилась. Круче она, видите ли. Она, которая не помнит, сколько ей лет, которая никогда не была человеком, и он, который…

Рита присмотрелась к Сергею внимательнее.

Он, чье горло оплетено огненно-красной нитью. Похоже на вещь из «По вашему велению», но хотя бы не черная, и то хорошо. Сам Сергей Рите не слишком нравился, но вот этот невероятный красный…

Она вышла из-за стойки, подошла поближе, провела пальцами по его горлу, изучая узор.

— Очень красиво. Теперь понятно, — прошептала она.

— Ты вампир, что ли? — с опаской поинтересовался он, охотно, впрочем, подставляя шею под ее пальцы. Не то чтобы он был совсем идиот, но некоторое идиотское бесстрашие действительно было ему присуще. Мы уже наблюдали это в случае с Ярославом. Чтобы убедиться в том, что противник ему не по зубам, Сергей должен был сначала все-таки сломать об него зуб. Рита ни в тот раз, ни в этот его не била, опасной или особенно физически сильной не выглядела… ну и вообще, он и сам-то не очень верил в выдвинутую им версию про вампира. Хоть реальность его и изменилась изрядно за последние дни, но в голове это все укладываться категорически не желало.

— Не угадал. Но близко, — улыбнулась она.

— А чего такая смелая? Не боишься, что я настучу на тебя местному руководству, и тебя отсюда попрут прямо на дневной свет, а?

— Не боюсь, — расхохоталась Рита. — Вот этого — совершенно не боюсь!

— Ладно, тогда я стучать не буду. Чем же тебя вообще можно шантажировать, а?

— А не надо меня шантажировать. Лучше дай мне осмотреть свою шею целиком.

Сергей опустил воротник, приглашающе улыбнулся и придвинулся ближе, а Рита пошла вокруг него, ведя пальцем по красной, красной, красной нити на его шее. Сзади она пока еще была довольно тонкой, всего одной, но уже были заметны места, набухшие будущими дополнительными ответвлениями.

— Да что там такое-то? — наконец не выдержал он.

— След. Тебе не видно, а я вижу. Красненький, — с нежностью прошептала она. — Это галстук? Кулон? Шарф?

— То есть, дело действительно в нем?

— Изначально в нем. Но теперь еще и в тебе.

— В каком смысле, «во мне»?

— В прямом. Теперь все зависит от тебя. Что сделаешь, то и будет.

Он накрыл ее руку на собственном горле своей рукой, и красная нить запульсировала под ритиной ладонью, питая, соблазняя, обещая.

— А что сделать, чтобы получить тебя?

— Не знаю. Угадай сам.

Он притянул ее к себе и улыбнулся:

— Хорошо. Если такие условия, я угадаю сам.

Сергей, пришедший в «Каприччо» сам не зная зачем — то ли взять реванш, то ли испортить жизнь девушке, связанной с Ярославом, — ушел очарованный, причем не Ритой и ее чарами, а открывающимися возможностями. На следующий день он пришел снова: в алом шарфе, который шел ему необычайно, и с букетом алых — в тон шарфу — роз.

Глава 18. Еще ниже

На минус четвертом этаже не было выхода. И вообще почти ничего не было: та же парковка, но если на минус третьем попадались редкие машины, то здесь было совсем пусто. Зайдя на этаж, Ярослав снова бросил рюкзак практически на пороге, а закончив с замерами (не совпавшими ни с минус вторым, ни с минус третьим), нашел его у глухой стены. А выхода, соответственно, не нашел.

— Что, здесь за выход тоже кто-то отвечает, как за «Каприччо»? И этот кто-то отлучился на минутку? — спросил он у Адама.

— Да чтоб я знал, — печально ответил тот. — Я только про видимые этажи более-менее в курсе. Про верхние — и то совсем немного, а уж про подземные… Может, перекусим пока?

Они перекусили. Выход не появился. Раз в двадцать минут Ярослав нарезал круг по периметру, рассчитывая, что дверь, возможно, появится в каком-нибудь другом месте, но нет. После третьего такого круга Адам констатировал очевидное:

— Похоже, мы тут застряли.

— Ну и прекрасно, — нарочито фальшивым, громким и бодрым голосом сказал Ярослав. — Значит, у нас есть время исследовать буквально каждый сантиметр этажа, может быть, найдем что-нибудь интересное. Предлагаю начать прямо сейчас.

И он с самым воинственным видом извлек из рюкзака чемоданчик с инструментами.

— Как именно исследовать? — уточнил Адам.

— Простукивать колонны, ощупывать стены. В каждый угол надо сунуть нос.

— А что мы ищем-то?

— Пока не знаю. Найду — сообщу.

Первым нашел и сообщил Адам, буквально через пять минут:

— Ярослав! Выход! Вот он!

— Отлично, — отозвался Ярослав. — Встань в проеме, так он, скорее всего, не сомкнется, и стой там. А я продолжу искать.

— Да ну, что за дурь? Иди сюда скорее и пойдем дальше, ты ведь тут всё уже замерил!

— А вот и не всё. Нечего было меня замуровывать. Теперь, пока я не обнаружу причину, я отсюда не уйду.

— А ты не боишься сдохнуть прямо здесь, в помещении без выхода?

— Ты стой-стой в проеме. Сдохнуть я не боюсь, у меня, знаешь ли, рабочий бейдж на груди, Он лично меня уверил, что это достаточная защита. Я технический директор этого центра, у меня очень богатый набор полномочий, причем на нижних этажах, на которые обычный договор не распространяется, он не меньше, а скорее уж больше. Я, правда, мало что могу пока что сделать, но право имею — почти на все.

Ярослав даже не блефовал. Перед самым походом Он ему пытался что-то такое втолковать: объяснял, что бояться никого не надо, ибо самый страшный зверь на подземных этажах — сам Ярослав: нанятый Им и облеченный Его доверием.

— И все-таки, может быть…

— Банка пива примирит тебя с твоим положением?

— А у тебя есть?

— Я же говорю, я в поход собрался. Я собрался хорошо.

— Да, неплохо! — Адам немного повеселел. — Оно где, у тебя в рюкзаке?

— Стой где стоишь, говорю. Ты охраняешь проход. Я сейчас все принесу.

Ярослав метнулся к рюкзаку, выдал Адаму обещанную банку и снова пошел кругом, обходя бетонные колонны. Честно говоря, он сам не знал, что именно ищет. То есть, знал, но не был уверен, что это не его личный бред — просто ассоциация с Ритой и ее «Каприччо»: все-таки глухая стена вместо знакомой забегаловки, первое чудо, которое он помнил, произвела на него совершенно особое, неизгладимое впечатление. Исходя из этого впечатления, он и думал: раз дверь появляется там, где ей угодно, и раз дверь появилась именно тогда, когда он пригрозил серьезным обыском, — значит, здесь есть кто-то разумный (и волшебный, конечно), тот, кто управляет появлением и исчезновением двери. Редкое мельтешение, мерещившееся ему между колоннами и по углам, то ли подтверждало его теорию, то ли свидетельствовало о том, что кое-кто слишком давно работает без выходных и вот, доработался.

— Пиво кончилось, — печально сказал Адам минут через — сколько? Довольно быстро он с ним управился. — Может быть, все-таки пойдем? У меня такое ощущение, что на нас кто-то постоянно смотрит, причем больше на меня, чем на тебя.

— Да? — обрадовался Ярослав. — Тогда постой еще минутку. Есть у меня одна мысль.

Пива у Ярослава было больше одной банки. То есть, целых две. Он снова подошел к рюкзаку, достал вторую (которую, вообще-то, прихватил для себя, но чего не сделаешь ради работы!) и приглашающе помахал ей в воздухе.

— Эй, неведомое! Пива хочешь?

— А вы, небось, подразнитесь и не дадите, — сварливо отозвалось неведомое из темного угла.

— Дадим, если покажешься, — Ярослав удовлетворенно кивнул и открыл банку.

* * *
Кажется, у героев как-то немного не складывается, да?

Один прячется в подвале, если можно это так назвать, все глубже и глубже. И даже поужинать к Рите не зашел, хотя обещал.

Вторая действует исключительно из корыстных побуждений — или вообще непонятно из каких, то нужна ей свобода, то не нужна; заглядывается на посторонних юношей, а особенно их шарфы, и…

И никто из них толком не думает ничего про любовь. Как же так? — могли бы спросить вы. Возможно, вы даже уже это спрашиваете? Ну, так иногда случается. Двое людей встречаются, и их связывает нечто. Цветы. Чары. Какие-то мистические штуки. Отголоски судьбоносных предсказаний. Потом чары перестают действовать, потом перестает действовать инерция, оставшаяся после чар, а цветы, хоть и продолжают мистически стоять в вазе и не вянут, не приносят с собой обещанных перемен — и перестают считаться настолько важным событием. И что тогда остается между ними? Ну, примерно ничего. Несколько совместных вечеров, первая человеческая трапеза Риты (и вторая тоже), одна попытка защитить, один обморок и много, много недосказанности. Немного маловато для любви, вам не кажется? Впрочем, некоторым хватает и меньшего. Хватает порой пары взглядов, одного касания руки, дрожи, пробежавшей по телу, внезапного жара, вовремя сказанного слова. Кому-то хватает.

Но не Ярославу, настолько давно по-настоящему не влюблявшемуся, что он, кажется, вообще забыл, как это делается. И не Рите, которая не делала этого никогда и, в общем-то, не собирается начинать, как бы настойчиво Он ей ни советовал. Этим нужно особое приглашение. Вернее, не приглашение даже. Их в отношения нужно волоком волочь, сами не пойдут. В какой-то момент чуть было не пошли — так это они оба от испуга и неожиданности. Но эффект неожиданности прошел, теперь их так просто не возьмешь.

Тогда, получается, мы вообще зря начали рассказ именно с них? Ведь у них, выходит, практически нет шансов сойтись? И эта история вообще не об этом? Может, и так. А может, и не так.

Сейчас это история о том, как Ярослав пытается сделать торговый центр «Магия» по-настоящему своей территорией. Территорией, которую он знает и понимает. Он в курсе, конечно, что это задача непосильная, но может же он сделать хотя бы что-то в этом направлении, правильно?

А еще это история о том, как Рита, сама того не понимая, начинает прокладывать свой путь на свободу: оглядываясь по сторонам, взаимодействуя с другими, думая не только о еде, включаясь в игру под названием «жизнь в торговом центре».

А еще это история о том, как параллельные прямые не собираются пересекаться, не из принципа какого-нибудь, а просто потому что они параллельные, но в магической реальности их положение друг относительно друга не имеет решающего значения. Надо будет — останутся параллельными. Надо будет — пересекутся, как миленькие.

* * *
Когда Иван в свой личный свободный час (график работы у него был примерно как у Риты) пришел в «Каприччо», Рита очень ему обрадовалась, быстренько организовала пиццу, налила чаю и требовательно спросила:

— Как вы сумели забрать у нее платье? Так, что даже нить порвалась?

— Нить? — непонимающе нахмурился он.

— Ну да, та которая уже пошла по ее руке.

— Вот значит, как вы это видите, — понял он. — Для меня это скорее сгусток тени… впрочем, не важно. Она официально отказалась от владения платьем, поэтому оно больше не имеет над ней власти.

— Это так просто? — изумилась Рита. — Просто отказаться — и все?

— Ну, не так уж это просто. Нельзя просто сказать «это больше не моя вещь» и кому-то, например, передарить. Отказываться надо именно официально, в магазине, срок возврата — две недели. Через две недели я уже ничего сделать не смогу, даже если человек придет с отказом. Вещь уже слишком с ним срастается.

— А для тех, кто за две недели не вернул вещь, есть какие-то рецепты?

— Вы такого знаете? — напрягся Иван.

— Допустим. Так есть или нет?

— Универсальный — один: уничтожить эту вещь. Но это не так уж просто, они весьма прочные. Я один раз слышал о девочке, которая освободила свою мать от влияния брошки, с которой та уже практически слилась, за двенадцать-то лет. Но та девочка была саламандра, ей было что противопоставить магии, она эту брошку просто выжгла. Вы, пожалуй, вряд ли смогли бы повторить что-то подобное, при всех ваших возможностях.

Рита, честно говоря, и не собиралась. Скорее, хотела удостовериться, что и никто другой тоже не сможет.

— Саламандра? Это те прекрасные желтые создания, которые зимой устраивают пляску у нас под куполом?

— Да-да, это они. Правда, на мой взгляд они не желтые, но наверное, это издержки вашего зрения.

— Наверное. Но Вы же сказали: девочка?

— Там вышла странная история: женщина научилась плести магические сети и поймала в них саламандру, внушив той, что она ее дочь. И держала при себе лет десять в облике человека. А саламандра потеряла память, маялась, но не могла понять, что с ней не так…

— Подождите. Двенадцать минус десять — это два года. Получается, за два года владения предметом из ваших запасов она научилась плести такие сети, что в них можно поймать саламандру?!

— Справедливости ради, саламандра была совсем маленькая, взрослую бы это не удержало. Но — да.

— И придать ей человеческий вид? И внушить ей ложные воспоминания? И прогнуть реальность так, будто девочка всегда была? Все эти справки, документы, прочие скучные вещи, которыми занимаются люди?..

Иван вздохнул.

— Представляете, какое сильное искушение, да? Получить сразу так много… понятно, что никто из них от такого не отказывается. Сам-то владелец мог бы уничтожить предмет, если бы захотел. У него для этого обычно достаточно сил. Но никто не хочет. Поэтому, — повеселел Иван, — я определенно ваш должник, Рита! Вы мне очень помогли, спасибо вам большое!

— Ну, если так, — улыбнулась Рита, — тогда расскажите: как изменяется человек, которому попалась в вашем магазине красная вещь?

— Красная? — непонимающе переспросил Иван и тут же понял. — Вы же не об обычной цветовой гамме, да? Тогда я не знаю, как вам ответить, я иначе это вижу.

Рита подумала-подумала и решила, что ничего такого не случится, если она выдаст, о чем речь на самом деле.

— Ну, например, вы на днях продали шарф. Красный шарф с огненными всполохами по краям, так мне его описали. Он точно отличается по сути от того самого платья. Вы можете сказать, что станет с его владельцем?

— Очень приблизительно. Но думаю, как раз вы это сможете понять даже лучше, чем я.

— Почему это?

— Ну, — Иван слегка смутился. — Вы ведь питаетесь… человеческими эмоциями, правда?

— Можно сказать и так, — кивнула Рита, подавив смешок. Как он деликатно выразился, надо же.

— И вся ваша магия, в общем-то, следствие вашего типа питания. Вы получаете эмоции, перерабатываете их и превращаете в собственную силу. Примерно так, да?

— Никогда об этом не задумывалась. Но наверное, да, примерно так.

— А владелец шарфа скоро сможет питаться человеческой злостью и агрессией. И сможет ее перерабатывать — вы примерно представляете, во что, да? Пугающая судьба, если задуматься. Постоянно быть в центре конфликтных ситуаций, постоянно провоцировать, злить, чтобы добиться от людей нужной реакции… можно этого и не делать, конечно, но люди, к сожалению, очень жадные. Они сразу хотят получить как можнобольше. Как бы его не убили в первый же месяц, когда он еще не наберет достаточно сил…

— Значит, он будет что-то вроде меня, только другой, — задумчиво сказала Рита. — Да-да, вы правы, это совершенно ужасно.

На самом деле, она, конечно, была в восторге.

Глава 19. Свет

— Предлагаю честный обмен, — сказал Ярослав. — Мы тебе пиво, ты нам — компанию.

— И в чем тут обмен? — фыркнул угол. — Вы мне отдаете пиво, а я вам — что? Сдалась вам моя компания, можно подумать!

— Сдалась, — подтвердил Ярослав. — Я тебя расспрашивать буду.

— О чем это?

— Про этот этаж и вообще про нижние этажи. Ты про них что-нибудь знаешь?

— А тебе зачем это надо?

— Ярослав, и правда, зачем тебе это надо? — тоскливо вторил углу Адам. — Может, просто пойдем, а?

— Я, видишь ли, новый технический директор торгового центра. Ты представляешь себе, что это за зверь, неведомое?

— Сам ты неведомое! — огрызнулся угол. — Нет, не представляю. И что же ты за зверь?

— Я тот зверь, который отвечает, чтобы в «Магии» все работало и не ломалось. А что ломалось, то сразу чинилось. Ну, и еще за то, чтобы перекрыть зевакам подходы к месту рождения дракона, и еще за какую-нибудь мистическую жуть, с которой я пока не сталкивался, но о такой нагрузке я, к сожалению, узнал поздновато.

— Что, серьезно? — Ярослав кивнул, и неведомое в углу звонко расхохоталось. И чем дольше оно смеялось, тем очевиднее было, что голос у неведомого женский, даже девичий, совсем молодой. — Ой, не могу! Вот это здание, где все само! Где Он! Чинить! Чтобы работало!..

Ярослав вздохнул. Он еще по разговорам с Адамом понял, что «зачем чинить, если есть Он» здесь весьма популярная точка зрения, и уже успел заготовить достойный ответ.

— А ты не думала, что Он может употребить свою силу с куда большей пользой? Почему Он должен следить за проводкой и бытовой техникой, спрашивается? Ему что, слишком скучно живется, заняться нечем? Если на то пошло, зачем Ему вообще вы все, Он наверняка в одиночку распрекрасно заменит весь персонал «Магии». Уж весь человеческий персонал наверняка. Но Он зачем-то нанимает людей — значит, Он видит в них необходимость. Или, по крайней мере, Он так хочет. Меня Он нанял как технического директора, а это значит, что я собираюсь делать свою работу. Ни секунды не сомневаюсь, что Он может сделать ее своими средствами. Но эта работа — моя, всем ясно? — под конец он уже сам толком не знал, говорил он это неведомой девице из угла, Адаму, Ему, всему торговому центру, персонально Рите… как они его, оказывается, умудрились достать своим пофигизмом, а!

— Ого, какие пламенные речи. Ладно, уговорил, с такой важной птицей и пива выпить приятно, — сказала неведомая и вышла из угла. Ярослав и Адам с любопытством уставились на нее, она — на них. Она была высокая, ростом почти с Адама, светлые волосы убраны в косу. Выглядела она совершенно как человек и одета была по-человечески: синяя кофточка, самую малость слишком легкая для здешней температуры, джинсы, кеды. — Только я так и не поняла, о чем ты собирался меня расспрашивать.

— Обо всем. Всегда ли этот этаж одинаковый, ты ли отвечаешь за то, где находится вход, что еще можешь, занимаешься ли здешней вентиляцией или оно тоже «само». Сколько этажей еще есть внизу, может ли здесь что-нибудь сломаться…

— Стой-стой, подожди, я поняла! — девушка взяла у Ярослава банку пива, подошла к Адаму и села по-турецки рядом с ним. Откинула со лба светлую челку, улыбнулась. — Что смогу — расскажу, но давайте, может быть, сначала познакомимся? Меня зовут Алла.

— Очень приятно, Алла, — машинально сказал Ярослав. — Как нас зовут, ты наверняка уже знаешь. И кто же ты такая?

— Ну как кто? Хозяйка подземелья.

— Что, всего? — слегка обалдел Ярослав.

— Ну да, всего.

— А Он в курсе, что ты тут хозяйка?

— Ну, как тебе сказать… вряд ли он выразится такими словами, — между делом она успевала большими глотками прикладываться к банке и, кажется, весьма сожалела, что та уже заканчивается.

— Ага, значит, Он просто тебя приютил и дал тебе в распоряжение пару этажей. Или даже вовсе один. Так?

— Ты задаешь неправильные вопросы, Ярослав, — посерьезнела Алла. — Абсолютно неправильные, потому что обидные. Все-то тебе официальный статус подавай: кто кому подчиняется, что кому принадлежит… а Он никому не принадлежит, кто возьмет, того и место.

— Он тоже так считает?

— По-прежнему неправильный вопрос, — вздохнула она. — Ладно, раз так, смотри сюда, чего покажу!

Алла смяла опустевшую банку, подкинула ее в воздух — та пропала прямо в полете, — развела руки, и перед ней вырос небольшой, но совершенно невыносимый, ослепительный шар света. Уже почти потеряв сознание от его сияния, Ярослав подумал, что совершенно зря он переживал насчет не взятой с собой каски. Ничем бы каска ему не помогла на нижних этажах. Ничем. Абсолютно.

* * *
Адам сам не ожидал от себя такой прыти. Сказывался, видимо, отработанный при сотрудничестве с Ним навык делать то, что нужно, даже если вообще не понимаешь, что происходит. А если не знаешь, что нужно, делать хоть что-нибудь. Ослепительного света Адаму почти не досталось: девица сидела к нему вполоборота, почти спиной, и ее тело закрывало ему часть обзора. Так что в обмороки падать ему было не с чего. Увидев, как Ярослав начал как-то медленно и плавно, будто не по-настоящему, оседать на пол, он быстро огляделся. От идеи трогать Эту руками он отказался сразу, мало ли какие у нее еще припасены сюрпризы. Оценив диспозицию (все это заняло, наверное, секунду, ну, может, две), он рассудил, что если Эта прикончит Ярослава, то будет уже совершенно все равно, есть ли выход с этажа или его нет, а значит, торчать в проходе больше не нужно. Одним прыжком он переместился из дверного проема к рюкзаку Ярослава, нащупал в нем — слава богам — отвертку, вернулся к крайне занятой ослеплением Ярослава Алле и всадил отвертку — собственно, куда попало. Куда-то в шею сзади. Ослепительный шар погас, сияние прекратилось.

— А неплохо, — задумчиво сказала Алла. — По крайней мере, хотя бы один из вас двоих не так уж уныл.

— Ошибаешься, — выдохнул Адам. — Я — унылее некуда. А теперь объясняй, что ты с ним сделала. Ты в курсе, что Ярослав, вообще-то, представляет здесь Его? Ты что, приблудная какая-то, тварь, о которой Он не в курсе?

— Сам ты тварь! — огрызнулась Алла. Адам с невесть откуда взявшимся садизмом провернул отвертку в ее шее. Она даже не шелохнулась. — Ну ладно тебе, что ты так сердишься? Не убиваю я его. Просто мне было лень отвечать на его вопросы, а пиво я уже выпила. Полежит полчасика — оклемается.

— Не устраивает, — отрезал Адам. — Мы и так уйму времени потеряли на этом этаже, еще и пивом тебя, дрянь, поили. Приводи его в чувство прямо сейчас.

— А не то что? — с любопытством уточнила она.

— Не знаю пока. Но у Ярослава в рюкзаке еще молоток есть и канцелярский нож. Это как минимум.

— А ты начинаешь мне нравиться! Ладно, отпускай меня, так и быть, приведу твоего друга в порядок. Только ради тебя и твоей галантности, имей в виду.

— Ага, сейчас, уже прямо взял и отпустил, — проворчал он. — Вот прямо так и иди к нему, вставай и со мной синхронно, раз-два.

— Три-четыре, ага, сейчас, уже взяла и пошла! — Адам не слишком нежно ткнул ее коленом в спину, отдачей по отвертке ощущая, как ее мотнуло туда-сюда. — Хм, а может, и пойду. Слушай, а ты его телохранитель, что ли?

— Нет, я его друг, — объяснил Адам и сам охренел. С дружбой у него как-то не очень срасталось, а Ярослава он знал меньше месяца, ну плюс недельку заочно. И тут вдруг такое выдал. Сам, никто не заставлял. Вот ни пса ж себе, а. Стрессовые ситуации — они такие.

— А, тогда понятно, — глубокомысленно выдала Алла, будто бы это все объясняло. Потом подалась вперед — Адам еле успел за ней с отверткой вместе, — оттолкнулась руками от пола, встала и действительно пошла к Ярославу. Дошла, легонько дотронулась до него ногой. — Слушай, а ты в курсе, что в нем сейчас намешано энергий от человека, духа места и суккуба? Ты уверен, что ему в этот коктейль нужна еще и я?

— Уверен, пока не докажешь обратное. Поэтому давай-ка начнем с начала, хозяюшка ты подземная. Ты кто?

— Кто-кто… дракон я, не видно, что ли?

— Не-а, не видно. Драконы — это драконы. Они выглядят как драконы и ведут себя как драконы, а не как… ты. И обитают они где повыше, а не в подземельях.

— Ой, какой ты эрудированный, это так мило! Ладно, уточню: я должна была умереть, чтобы родиться драконом. Но мы обе — я и дракон — решили, что хотим оставить все как есть. Я сбежала от ангела смерти, и в назначенный час ничего не случилось: я не умерла, дракон не родился, а я стала… ну, кем-то стала.

— И этот кто-то теперь шарится тайком по подземным этажам? Дай угадаю: прячется от ангела смерти?

— Примерно так, — кивнула Алла.

— Ты не заговаривай мне зубы, кстати. Приводи Ярослава в чувство. И сколько лет ты тут торчишь?

— А у меня, ты думаешь, календарь есть? — огрызнулась она, опускаясь на колени перед Ярославом. Адам снова чуть не упустил ее с «крючка» своей отвертки, еле успел за ее движением. — Какой сейчас год-то?

— Девятнадцатый.

— А месяц?

— Ноябрь.

— Число из тебя клещами вытягивать надо?

— Что-то я не вижу, чтобы Ярослав очнулся. Мне надо взять те самые клещи, чтобы ты сделала, что надо?

— Да ну, перестань, ничего ты мне не сделаешь, — сказала Алла, но все же склонилась над Ярославом. Адам ощутил серьезную потребность вынуть из нее отвертку и всадить на этот раз ей в голову, но побоялся отвлечь от процесса. — Ну вот и всё, непонятно, чего было столько шуметь.

Алла шумно отряхнула ладони. Ярослав вздрогнул от звука и открыл глаза. Адам вынул из Аллы отвертку.

* * *
В торговом центре «Магия» мигал свет, а обратиться по этому поводу было не к кому. Иван в пятый раз набирал номер технического директора — и в пятый раз без толку, абонент был совершенно недоступен. У Ивана от этих миганий к черту перегорела подсветка в витрине. В принципе, и хорошо, что перегорела, и отлично: люди могут решить, что магазин не работает, и пройти мимо. Но в отличие от некоторых других мелочей, эта конкретная вещь была прописана в его рабочем контракте: такие вещи надо чинить, если магазин работает, он не должен выглядеть, как закрытый, иначе зачтут как саботаж. Поэтому Иван продолжал звонить: не слишком нервничая и не слишком торопясь, раз в пять минут, тщательно притворяясь перед собой, что он никак не может решить проблему другим образом. Ну ведь есть технический директор, значит, он и должен этим заниматься, правда? Не Он и не какой-нибудь сотрудник рабочей бригады, нет-нет, только технический директор обладает полномочиями, чтобы решить, кому делегировать этот вопрос. Как удачно (то есть, конечно, неудачно!), что он не только сегодня выходной, но и недоступен по телефону. Иван звонил, абонент валялся на полу минус четвертого этажа и смотрел в потолок широко открытыми глазами.

В торговом центре «Магия» мигал свет, а обратиться по этому поводу было не к кому. Седой мужчина, сидевший за столиком кафе «Айс Дрим», внимательно посмотрел на лампы, принюхался и изумленно покачал головой. Его эти проблемы не касались, но все-таки это было занятно. Он не думал, что драконша когда-нибудь снова себя проявит. Думал, после того, как она так успешно избежала смерти и перерождения, будет сидеть тише воды, ниже травы (непонятно, правда, зачем такая жизнь нужна). Однако — вот ведь, проявилась. Между делом он подумал, что надо бы рассказать о ней новому техническому директору — так, на всякий случай. Просто потому что если не он, то кто? О ней почти никто и не знал, Долли так никому ничего толком и не объяснила. А этому парню, наверное, надо знать, из-за кого тут так интересно все мерцает. Он набрал телефон технического директора, но тот оказался недоступен.

В торговом центре «Магия» мигал свет, а обратиться по этому поводу было не к кому. А Рите было все равно, у нее ничего не мигало. Ее освещение (как и ее кухня, как и все прочее, что может понадобиться в ресторане) было завязано лично на нее. Рите было все равно, но с одной из белых роз, принесенных Ярославом, внезапно упал лепесток. В этом не было ничего такого, розы были вполне обычные, хоть и стояли аномально долго. Рано или поздно они должны были начать осыпаться. В этом не было ничего такого, но Рите почему-то стало тревожно. Она наскоро проверила, думает ли Ярослав о ней. В ее случае это было приблизительно эквивалентно вопросу, жив ли он. Он думал. От его мыслей ей было светло-сиренево, с большим преобладанием белого тона. Она успокоилась и занялась своими делами.

В торговом центре «Магия» мигал свет, а обратиться по этому поводу было не к кому. Света, бариста из кофейни, чертыхнулась и выключила кофе-машину: она знала, что та в таких условиях работать не станет. Раскапризничается, разноется — объясняй потом людям, почему у них такой дрянной кофе. Да и кофемолка, пожалуй, тоже чудить начнет, а значит, надо сворачиваться. Выйдя из-за стойки, она закрыла кофейню на технический перерыв и отправилась звонить Ярославу. С первого раза и у нее ничего не вышло, но Света была очень целеустремленной девушкой, поэтому на третий раз в кармане Ярослава зазвонил рабочий телефон. Он машинально, практически не приходя в сознание, оценил срочность вызова на шесть из десяти и попытался сесть, чтобы принять вызов.

А где-то над ним в торговом центре «Магия» свет наконец-то перестал мигать и стабилизировался. Света обрадовалась и побежала обратно к двери, открывать кофейню. Рита так ничего и не заметила. Мужчина из кафе «Айс дрим» пожал плечами и растаял в воздухе. И только Иван продолжал педантично звонить Ярославу раз в пять минут, поскольку подсветка у него по-прежнему не работала. Поскольку талантов Светы у него не было, да и дозвониться он не слишком хотел, абонент был по-прежнему недоступен.

Глава 20. Адам и Алла

Когда Ярослав полностью очнулся (а не просто открыл глаза), он сидел, и в руке у него был рабочий телефон. Он огляделся, увидел Аллу, держащуюся за шею, и Адама с отверткой в руке и вполне ожидаемо спросил:

— Что случилось?

Впрочем, частично он уже и сам вспомнил. Недружелюбная Алла, шар между ее руками, ослепительный свет… н-да, понятнее не стало.

— Ты на меня напала, — обвиняюще сказал он Алле. — А я на тебя банку пива извел.

— Ну так не «Мадам Клико», — пожала плечами она. — Даже не какой-нибудь крутой стаут. Говорить не о чем.

Вот и угощай после этого незнакомое неведомое. Оно, оказывается, ужас какое неблагодарное. Кто бы знал.

— Ты спрашивал, что случилось, — подал голос Адам. — По-моему, самая интересная новость из всего случившегося на данный момент такая: я намутил тебе оружие века, крутую супер-мега-отвертку, закаленную в драконьей крови. Это круче Эскалибура, чтоб ты понимал.

И он демонстративно помахал его, Ярослава, любимой и самой удобной отверткой, действительно перемазанной чем-то бурым, подозрительно похожим на подсыхающую кровь.

— Как хорошо, что у нее есть и другие насадки, — сказал он, просто чтобы что-то сказать. — Серьезно, что случилось? Нет, к черту, скажи лучше, где ты драконью кровь нашел? Надеюсь, ты не убил дракона? Я так понял, у вас это нельзя?

— Иногда можно, — проворчал Адам. — А иногда даже нужно бы! Но нет, не убил, вот она, — и он показал отверткой на Аллу. — Дракон, не родившийся в срок и оставшийся в человеческой форме, прикинь. Никогда такого не видел. Впрочем, я так понимаю, я еще вообще почти ничего не успел увидеть. Даже не верхушку айсберга обозрел, а верхушку льдины, отколовшейся от айсберга, как-то так.

— Красиво говоришь, — вздохнул Ярослав. В голове у него немного прояснилось, только со зрением все еще творилось что-то странное. И вот в этой прояснившейся голове вдруг раздался «щелк». — Погоди, это ты мою отвертку испачкал ее кровью? Алла? Ты вообще как?

— А тебе не пофиг ли? — проворчала она, отнимая руку от шеи. — Видишь, уже почти все нормально.

И правда, на шее ее выделялся круглый розовый след — куда крупнее отвертки, между прочим! — затянутый свежей тонкой кожей, которая на глазах бледнела, уплотнялась и приближалась по цвету к обычной.

— Он правда ткнул тебя отверткой в шею? — непонимающе переспросил Ярослав. — Адам? Ты чего?

— Ну, я как бы тебя спасал, — огрызнулся Адам.

— Да ни от чего он тебя не спасал, ну, полежал бы ты тут немножко — оба полежали бы — очнулись, про меня забыли и пошли бы дальше. Я же вижу, у вас бейджи, все дела. Мне проблемы с Ним не нужны.

— Это ты сейчас так говоришь, — фыркнул Адам. — А мне вот лично этот твой шар предельно не понравился.

— Да тебе вообще магия не нравится! Магофоб хренов!

— Ошибаешься. Магия мне нравится, мне не нравишься ты. И еще мне не нравится, когда меня или кого-то из моих знакомых пытаются укокошить с помощью магии.

— Как трогательно, — ощерилась Алла и обернулась к Ярославу. — Он меня заставил влить в тебя свою энергию, ты в курсе? Чтобы, типа, ты быстрее пришел в себя. Ты как, изменений не замечаешь?

В голове случился еще один «щелк», и Ярослав осознал, что по идее, Алла не должна светиться изнутри золотым, Адам не должен быть заключен в плотный серый кокон, а минус четвертый как бы почти парковочный этаж «Магии» не должен дрожать, расплываться и мигать разноцветными искрами.

— Замечаю, — медленно ответил он. — Это пройдет?

— А не знаю, — пожала плечами Алла. — Его вот благодари, — она обвиняюще ткнула пальцем в Адама.

— Ну, я так понял, спасибо сказать действительно не помешает, — Ярослав на секунду закрыл глаза, чтобы отвлечься от мельтешения огней, вздохнул. — Все происходящее как-то предельно неловко. Может быть, сделаем вид, что последних событий просто не было? Алла выпила с нами пива, мы не обратили на это никакого внимания и разошлись. Как вам такой вариант?

— Не пойдет, — хором отозвались Адам и Алла. Ярослав призвал себе на помощь все имевшееся в запасе терпение.

— Почему же? Адам, скажи сначала ты.

— У нас на подземном этаже обитает агрессивное существо с возможностями примерно как у дракона. Не знаю как у вас, инженеров, а у людей, работающих с персоналом, это называется «проблема». Уверен, когда Он пускал ее сюда, разрешения нападать на людей Он ей не выдавал. Верно?

— Нахрен иди, умник! Я вас отсюда все равно не выпущу с воспоминаниями обо мне! Вы вернетесь и заложите меня этой вашей Долорес, а я жить хочу!

— То есть понимаешь, да? — подхватил Адам. — Вот она тут сидит и думает, как будет снова нас вырубать, прикинь. Ни раскаяния, ни черта. Это — проблема. И да, ее можно решить попроще, не через Него, а через Долорес. Это хорошая новость.

Ярославу захотелось снова закрыть глаза и вырубиться. И очнуться не раньше, чем кто-нибудь из этих двоих куда-нибудь денется. Сам. Без его участия.

— За что люблю здания: они молчат. Алла, а тебе нравится вид из окна на минус третьем этаже?

— А там сейчас который? — уточнила она. — Водопад, сады или лиловая пустыня? Или что-нибудь новенькое?

— Водопад.

— Водопад классный, да.

— А ты там была?

— Издеваешься, что ли? Я живу на минус четвертом! У меня здесь вообще нет выхода туда! А в ту нору вокруг трубы на минус третьем я не пролезу.

— А хочешь спуститься с нами до водопада?

— А с чего такая щедрость? — подозрительно уточнила Алла. — Думаешь, ты этим от меня откупишься?

— Да нет, просто мне всегда нравилась сказка про волшебника Изумрудного Города. Та часть, где каждый встреченный герой присоединяется к Элли на ее пути. Это весело.

— Весело, — презрительно протянула она.

— Есть альтернативный вариант, — вмешался Адам. — У меня все еще есть отвертка. А молоток и нож совсем недалеко, в рюкзаке.

— Ой, можно подумать! Нашел чем испугать!

— Как я понял, когда у тебя в организме образуется дыра, колдовать ты перестаешь. Все силы идут в регенерацию, да? Ну вот, а я всегда мечтал заняться вырезанием из бумаги. Но за неимением бумаги подойдешь и ты. А пока я буду тут с тобой сидеть, Ярослав распрекрасно пройдет еще пару-тройку этажей, ну или сколько там у него получится, и вернется обратно на минус второй. Как тебе план?

Алла смерила его долгим взглядом.

— Ты не выдержишь.

— Хочешь проверить?

Она снова обернулась к Ярославу.

— Ладно, а с чего ты взял, что там, внизу, будет выход к водопаду? Это магическое здание, тут нет логики!

— Очень даже есть логика, — возразил Ярослав. — Если нет другой, здесь будет логика моя. И я как технический директор этого центра утверждаю: по всем нормам в магическом здании должен существовать выход в каждое измерение, в котором оно существует.

— А магические здания-то и не в курсе!

— Теперь будут. Не забывайте: у меня очень, очень широкие полномочия! Поэтому на минус… например, девятом этаже будет дверь, ведущая наружу. Кстати, Алла, неужели ты сама туда не ходила?

— Нет. Там саламандры, я их боюсь.

— Да ладно! — оживился Адам. — Саламандры? Те, которые у нас под куполом только несколько дней под Новый Год? Ого! А где они, там, внизу, где водопад?

— Нет, на минус седьмом, — неохотно сказала Алла. — И не вижу поводов для такой бурной радости. Они те еще твари, вообще-то.

— Скажи уж прямо, ты поперла на них со своим шариком, а они вертели и твой шарик, и тебя саму. Ярослав! Саламандры — это крутость несусветная! Поэтому извини, хоть я сам предлагал тут остаться с этой… в общем, я больше на такое не согласен. Если очень хочешь взять ее с собой, могу снова воткнуть в нее отвертку для подстраховки. Так и поведем.

— Откуда у тебя эти инквизиторские замашки? — изумился Ярослав.

— Сам в шоке, — развел руками Адам. — Но некоторым девушкам, говорят, нравится. Девушка, тебе нравится?

— Ага, щас. Но из вас двоих ты менее скучный, что есть, то есть. Ладно, так и быть, я пойду с вами. Можете обойтись без инструментов, сама пойду, нападать не буду. Хочу к водопаду.

— Клятву дашь? — Ярослав, обрадованный тем, что среди всего этого абсурда звучит что-то логичное, среагировал моментально.

— Да, конечно.

— Ну так давай, — с нажимом повторил он.

— Да клянусь я, клянусь.

Адам тихо фыркнул.

— Слушай, ну ладно Ярослав, он у нас по технике, хотя сейчас даже он понимает, что ты нас бездарно дуришь. Но я с людьми работаю, я на контрактах и клятвах три собаки съел. Воткнуть в тебя отвертку для просветления, нет?

— Нет. Формулу лучше дай, — хмуро сказала Алла. — Я ни одной не знаю. Человеком я таким, знаешь ли, не занималась. А потом было не до того.

— Ну так бы сразу и сказала! А теперь давай, повторяй: «клянусь не причинять вам умышленного вреда, ни прямого, ни косвенного, не подстрекать к этому третьих лиц и…»

* * *
Ярослав и Адам так и не спросили Аллу, зато мы могли бы спросить: если ей так не хотелось, чтобы ее нашли, зачем она вообще задерживала этих двоих на этаже? Ответ довольно простой, хотя, конечно, глупый: она просто одурела от одиночества. Алла сидела на минус четвертом этаже уже лет шесть — с перерывами на редкие вылазки на пятый и шестой — и людей она при этом видела всего раза три, да и тех — в первый же год, когда ее еще время от времени искали. Не нашли, конечно. Ее дракон — или она сама? Она до сих пор не знала, как это формулировать, — в общем, они с драконом довольно неплохо соображали в вопросах перестраивания пространства и маскировки. Никто ее ни разу не заметил. И эти не заметили бы, конечно, но Алле самой захотелось подержать их подольше. Послушать, что они говорят, посмотреть, что будут делать.

Только когда прошла первая детская радость от того, что она снова видит людей, Алла сообразила, что, вернувшись, они могут рассказать о странностях на этаже, и Долорес, ангел смерти, немедленно отправится по ее следам…

От себя мы добавим, что Алла сильно преувеличила собственную значимость. Долорес про нее уже и думать забыла, а если бы вспомнила, сказала бы, что за давностью лет сделать уже ничего не может, что это первый дракон-дебил на ее памяти, пусть теперь живет как хочет. И конечно, Он знал, что она здесь живет. А Алла даже не знала, кто такой этот Он, просто пару разговоров подслушала, а Адаму и Ярославу плела что попало. Алла искренне полагала, что этот загадочный Он, как и Долорес, до сих пор озабочен тем, как бы ее поймать, потому, разумеется, весьма нервно среагировала на попытку Ярослава прояснить ее статус.

Ну, то есть, не то чтобы нервно. К тому моменту она уже решила, что попытается оставить их без памяти о последних событиях. Хотелось, конечно, изъять у них более длинные фрагменты воспоминаний и оставить людей при себе, чтобы было веселее, но это было опасно: начнут искать, неровен час найдут. Поэтому Алла планировала, что нанесет им удар, но собиралась сделать это гораздо позже. Но сделала как сделала, потому что испугалась и разнервничалась. Потому что совсем отвыкла разговаривать с людьми.

А еще потому что пива она тоже не пила те же шесть лет. И не ела тоже. И это оказалось тем еще стрессом для организма.

А еще… еще Адаму не показалось, он действительно ей понравился — немножко — с самого начала, а после эпизода с отверткой она прониклась гораздо сильнее. Основные причины такой ее реакции лежат на поверхности. Во-первых, это был первый встреченный ей мужчина за пять лет. Ладно, второй, но Ярослав ей не нравился совсем, а Адам просто удачно попал в типаж. Во-вторых, дракон внутри нее считал, что существо схожего вида, которое может ему противостоять и даже навредить, заслуживает самого пристального и доброжелательного внимания. Если вы не знали, именно так драконы и подбирают себе пару: выбирают тех, кто может победить не только конкурентов, но и сам предмет спора. Порой споры идут за мужских особей, порой за женских, для драконов это не имеет значения, силы у них примерно равны. И всегда в самом конце победителю предстоит главный бой: бой со своим призом.

Адам с этого начал и начал, надо сказать, очень удачно. Как человек Алла приходила в ужас от воспоминания об отвертке. А вот для ее дракона это было весьма романтично. Как первый поцелуй, только круче в разы.

Была и еще одна причина, по которой Алле понравился Адам. Но о ней мы пока что умолчим. Должна же быть в истории интрига.

Глава 21. Айс дрим

Мужчина из кафе «Айс дрим», теоретически, не должен бы иметь никакого значения в нашем сюжете, но вот уже второй или третий раз он бесцеремонно влезает в кадр — так что давайте поговорим и о нем тоже. Николай (когда-то Николас, но сейчас ему стало проще быть Николаем) тоже был в «Магии» на положении как бы заключенного и тоже ждал, но в отличие от Риты, ждал он отнюдь не цветов. Он ждал ученика. И задача эта была почти такой же сложной, как ее задача. А может, даже еще сложнее.

Прежде всего стоит объяснить, что в реальности упомянутого господина как бы и вовсе не было. Он действовал и существовал исключительно в пространстве сновидения, на что недвусмысленно указывало само название кафе. Это работало примерно так: человек, днем съевший мороженое в «Айс дрим», ночью непременно видел сон. Характер этого сна зависел от его потребностей и склонностей, но в общем и целом это были приятные, веселые сновидения о приключениях, любви или конце света — каждому по потребностям. Но некоторые особенные посетители вместо снов об охоте на чудовищ, пиратах или освоении Марса видели Николая, сидящего за столиком в кафе «Айс дрим». Когда это случалось, Николай давал им консультацию по имевшимся у них проблемам. Иногда это бывали единичные визиты, иногда они выливались в целый курс посещений — смотря насколько запущенным был случай. Николай занимался скорой магической помощью: снимал проклятия, делал отвороты, убирал откаты от проведенных по молодости и глупости магических ритуалов, рвал определенные гаданиями линии судьбы — в общем, помогал людям, оказавшимся в сложной жизненной ситуации, как правило, еще больше осложнявшейся тем, что в магию люди не верили, а даже если и верили, не знали, как ей противодействовать. Но Николай знал и делал это за них.

Иногда, конечно, бывали досадные случаи, когда проснувшись утром, клиент решал, что просто увидел сон, и на необходимый ему повторный прием не являлся. Но это случалось не так часто: многие, даже подумав, что просто увидели сон, все равно приходили в «Айс дрим» снова — и снова покупали мороженое: потому что «ну а мало ли», потому что «ну это хотя бы смешно» или потому что «ну вкусное же». Николаю не было дела до их мотивов, пришли — вот и хорошо.

Разумеется, Николай занимался этим не из альтруизма… Почему «разумеется»? Потому что, будь Николаю присущ альтруизм, вряд ли он оказался бы в таком незавидном положении. В «Магии» были бы в любом случае рады подобному специалисту и могли бы организовать ему куда лучшие условия, лишь бы он продолжал консультировать. Но увы, условия пребывания Николая в «Магии» от коллектива «Магии» не зависели. И от Николая теперь уже тоже.

Так вот: разумеется, Николай занимался этим не из альтруизма. Во-первых, ему просто нравился процесс. Во-вторых, ему нравилось быть видимым и материальным, а кроме консультаций, у него почти не было способов это организовать — разве что совсем ненадолго и когда вокруг никого нет. Иногда кто-то из обитателей «Магии» видел его во сне просто так, чтобы составить компанию, или даже приходил наяву, если умел. Но такое случалось не каждый день, у всех свои дела, а Николай не то что не любил навязываться, а был категорически против, чтобы кто-то приходил к нему из жалости, чтобы скрасить его положение.

Ну и в-третьих, Николай искал ученика. Вообразите, насколько непростой была его задача: найти среди тех людей, которые видели его во сне (именно его, а не любой другой сон), человека, настолько способного к магии, чтобы ему самому было бы не противно такого учить; объяснить ему, что к чему, так, чтобы кандидат не забыл этого, проснувшись; убедить его, что это все происходит на самом деле. Последний пункт был, конечно, самым сложным. У Николая уже не раз и не два сорвались вполне приемлемые варианты, сорвались именно потому что утром человек говорил себе: «Вот это у меня фантазия!» — и спокойно жил дальше, как ни в чем не бывало. Со снятым чужими руками проклятием или развеянным приворотом, благополучно и обыкновенно. А Николай утешался тем, что человек по глупости прохлопал свой шанс. Но утешало это не слишком хорошо, учитывая, что шанс самого Николая тоже оказывался упущенным.

Разумеется, он не сдался. Он понемногу копил энергию, рассчитывая, что если так и не сможет никого найти, то лет через двести-триста станет достаточно силен, чтобы противопоставить свою волю воле «Магии». Но хотелось бы как-нибудь без противостояния и побыстрее, поэтому ученика он искал всерьез, на собеседованиях с кандидатами основательно выкладывался — для того, чтобы снова получить ноль. Впрочем, Сизифу когда-то пришлось посложнее, думал он порой. Его задача хотя бы теоретически была выполнима. Должен же среди этих магов-самонедоучек рано или поздно попасться человек, достаточно желающий чудес для того, чтобы поверить в невозможное и попробовать — ну вот так же, как пробуют по второму разу здешнее мороженое: «А вдруг».

Всего-то и надо было прийти в «Айс дрим», заказать мороженое и кофе на двоих и сказать: «Я согласен». Осознанно сказать, отвечая на вопрос Николая, заданный во сне. Случайности тут, разумеется, не работали.

Такая ерунда, такая малость! Но то ли люди не хотели выглядеть глупо, разговаривая сами с собой, то ли не хотели платить за вторую порцию… в общем, нет, до сих пор ни один не рискнул.

Ларе, секретарю Адама и Его самого, нравился Николай. Как человек и как хороший маг. Поэтому она заскакивала к нему при любой возможности — разумеется, не настолько часто, чтобы он догадался, что она пытается таким образом облегчить его участь. Тем более что желание повидаться и поговорить ей имитировать не приходилось, а темы всегда находились сами собой. В этот раз она говорили о проклятиях, и Николай, как обычно, кипятился, доказывая Ларе, что люди в большинстве своем идиоты.

— Знала бы ты, сколько якобы проклятых ходит ко мне каждую неделю… да чуть ли не каждый день, Ларочка! Каждый божий день! Ходят и ходят, страдальцы… но знаешь, что смешно?

— Что уж тут смешного? — недоумевала Лара, тем не менее пряча улыбку за кофейной чашкой. На самом деле, она догадывалась. Она ведь тоже неплохо знала людей. Изнутри. Сама до сих пор иногда такой была.

— А то, что девять из десяти — девять, Лара! — никто никогда не проклинал. Кроме них самих. Знаешь, все эти самосбывающиеся проклятия, которые люди распрекрасно реализуют сами, если кто-то когда-то сказал какую-нибудь глупость в их адрес? А они вцепляются в эту версию и бегут ей навстречу с распростертыми объятиями. И верят! Свято верят! Их прокляли! Некто зловещий счел их достаточно серьезной помехой, чтобы пустить в ход магию! А знаешь, почему верят?

— Почему? — послушно спросила Лара, улыбаясь уже открыто.

— Потому что им это приятно! Это доказывает их грандиозность, особенность и избранность! Не каждого, знаешь ли, проклинают! А они — они вот такие важные для мироздания люди. И когда начнешь такому «особенному» объяснять, что на самом деле все это он наворотил сам, лично, своей верой, своим настроем и особенно своими действиями… они же не верят! Они ставят под сомнение мой профессионализм! Они! Попавшие на консультацию к лучшему специалисту по профилю! Сделавшие все ошибки, какие только можно! Ставят под сомнение мои слова! А многие так и вовсе просыпаются, и всё, вся консультация впустую.

— Не думаю, что действительно впустую, — задумчиво сказала Лара.

— Да? — заинтересовался Николай. — И почему же?

— Потому что эти люди, проснувшись и вспомнив свой сон, вполне могут приписать твои слова себе. Решить, что они сами такие мудрые и наконец-то додумались. Словили, как нынче говорят, инсайт. И тогда дело сделано, сами расколдуются точно так же, как заколдовались.

— Мне бы твою веру в людей, — в который раз проворчал Николай. Фразу эту он никогда не заканчивал вслух, только очень громко думал: «Мне бы твою веру в людей — и я бы тут не сидел».

— Хочешь, поделюсь? — сказала Лара, протягивая ему свою вазочку с мороженым.

— Было бы неплохо, но нет, ешь сама, спасибо.

Николай и Лара разговаривали в полный голос, прекрасно зная, что их никто не услышит: ни прохожие, ни женщина за соседним столиком, поскольку, строго говоря, находились они не совсем в кафе «Айс дрим», а в «Айс дрим» из сновидения. Но кое-чего они не учли.

Они не учли Р-рит-ту, стоявшую рядом с Сергеем через галерею от кафе.

— Ну как, слышишь? — в который раз нетерпеливо переспросила она.

— Какой в этом смысл, Рита? На черта мне чужие разговоры? Проклятия, инсайты, магия-херагия… это должно меня как-то образовывать, или что?

— Или что! — радостно запрыгала Рита. — Ты их слышишь и даже видишь! А они, вообще-то, сейчас не здесь, а во сне!

— Голову морочишь, — осуждающе сказал он.

— Ничего подобного! Пошли обратно ко мне, я тебе все объясню.

Они развернулись и ушли в «Каприччо», и ни они сами, ни Николай с Ларой не заметили (поскольку их это не слишком-то волновало), что в ту минуту, пока Сергей подслушивал происходящий во сне разговор, он был слышим в реальности. И женщина за соседним столиком тоже слышала про проклятия. И уж тем более никто из них не знал — откуда бы им знать? — что этой ночью она увидит во сне Николая, вот только консультация ей не будет нужна. К этому времени она успеет самостоятельно снять с себя самосбывающееся проклятие собственного авторства. А Николай на радостях позовет ее в ученицы, хотя обычно выбирал для этого исключительно мужчин, полагая, что женщины и так те еще ведьмы, незачем их дополнительно учить.

* * *
На минус пятом этаже был сад. Из каменистой почвы пробивались незнакомые Ярославу растения — впрочем, в том, что они были ему не знакомы, не было ничего странного, он вообще не слишком увлекался ботаникой. Клен, дуб, береза, роза. Чего ж вам боле?..

Незнакомые растения с вычурными листьями пробивались из каменистой почвы и уходили в потолок. Эдакие растительные связующие между полом и потолком. Природные колонны. Или вроде того. Это был первый этаж, на котором Ярослав быстро отказался от идеи замеров, поняв, что стен-то как-то не наблюдается, лес да лес кругом, в одном из деревьев — огромное дупло, оно же выход на лестницу, — и всё. Может быть, на обратном пути…

— А почему ты обосновалась на четвертом, а не здесь? — спросил он Аллу. — Здесь явно приятнее, разве нет?

— Если здесь убить какую-нибудь птицу, то, во-первых, откат прилетит такой, что пожалеешь, что родился. А во-вторых, здесь огнем не покидаешься: горючее всё. А на четвертом можно крыс мочить.

«Ни хрена себе котик Аллочка у нас тут завелся», — с нервным смешком подумал Ярослав, но развивать тему не стал. Адаму на минус пятом понравилось, но поскольку привал у них был совсем недавно, а замеров не предвиделось, повода здесь задержаться он придумать не смог. Может быть, на обратном пути…

Минус шестой этаж был небольшой — два на два метра — комнаткой, заваленной всяким хламом. Ярослав подумал, что надо будет как-нибудь наведаться сюда и разобрать: не столько даже из любви к порядку, хотя и из нее тоже, сколько потому что здесь может оказаться нечто интересное. Вон, кристаллы какие-то, непонятные металлические штуки, мешки… Сам он сунуться не рискнул, потому что все еще видел не только реальные предметы, но и какие-то глюки, например, наблюдал вокруг некоторых мешков темную дымку. Видеть-то видел, понимал, что это чем-то опасно, а вот что с этим делать — не представлял. Нет уж, пусть лучше тут специалист какой корячится. Надо будет у Него выпросить такого…

На минус седьмом этаже была дверь наружу.

Глава 22. Симбиоз

Рита одновременно ждала Ярослава с нетерпением и одновременно хотела, чтобы он не приходил подольше. Ждала, потому что… ну, просто потому что было интересно, как все повернется. И еще она хотела рассказать ему про то, как участвовала в освобождении покупательницы от черного платья: больше-то рассказать толком некому. Рита ведь мало с кем общалась и полагала, что вряд ли сможет вот просто так выйти и поговорить с любым обитателем «Магии». Она бы очень удивилась, если бы узнала, что те, кто ее чарам не подвержен и для кого она не опасна (а таких в "Магии" было большинство), считали ее довольно милой и звали за глаза «наша Риточка». И в принципе, ждали, когда она дозреет до того, чтобы начать с ними общаться. Впрочем, речь не об этом.

Рита ждала Ярослава, но хотела, чтобы он подольше не приходил, потому что тут происходило столько интересного! «Интересное» называлось «Сергей и его шарф», возможности и границы этого симбиоза Рита до сих пор — за три встречи — не нащупала, а ей очень хотелось. Хотелось, потому что чем больше расползался по телу Сергея красный узор, тем красивее он был для нее и тем лучше она чувствовала себя рядом с ним. Иногда, в особенно удачные моменты, она могла подпитываться его силой, просто прикоснувшись к нему, поэтому она касалась его очень охотно. Конечно, это получалось исключительно потому что он все-таки ее хотел, а еще не умел контролировать расход своей силы: если он не колдовал, она то копилась, то выплескивалась вовне, то концентрировалась в каком-нибудь предмете, до которого он дотронулся, и потом понемногу оттуда испарялась… то доставалась Р-рит-те. Сергей это замечал, бесился и пытался в отместку разозлить ее, чтобы тоже подкормиться — уже от ее злости. Рита, впервые почувствовав его воздействие, хотела было объяснить ему расклад сил: кто тут старше, опытнее и сильнее, но ей было так смешно, что вместо этого она хохотала без остановки пару минут, восхищенная одновременно его хитростью и глупостью. Сергей, впрочем, и так все понял, без объяснений, трудно было не понять.

За понятливость и забавность Рита иногда подкармливала его сама, вызывая в себе легкую агрессию. Это было не так-то легко, но она старалась каждый раз, когда он пытался завалить ее на стойку. Ее это не слишком злило и не слишком пугало: во-первых, это же ее место, здесь ей даже не нужно было трудиться, чтобы дать ему отпор, все случалось само собой; во-вторых, если бы она уступила ему, то с легкостью могла бы им пообедать, и теперь, когда сам он знал об этом, стоило рассматривать его попытки скорее как трогательный самоубийственный жест ей навстречу. В таких условиях злиться было по-настоящему сложно. Но Рита все-таки заводилась, отращивала когти, чтобы вонзить их в его предплечья, кусалась вместо поцелуев, и немножко наигранная ярость застилала ей глаза: «Ах, ты так, да? Ах, думаешь, ты сильнее? Думаешь, ты меня этим соблазнишь и заведешь, да? Попробуй!» Сергею это, похоже, нравилось, и не только потому что в эти моменты он не только отдавал ей энергию, но и получал от нее. Просто ему было это в кайф. И Рите тоже.

Но большую часть времени они все-таки занимались совсем другими вещами. Рита рассказывала Сергею о возможностях магии вообще — насколько она знала это сама — и пыталась понять, что он сам уже может, а что нет. Разумеется, он мог влиять на чужое настроение — в сторону ухудшения и агрессии, это они проверили первым делом, потому что это было логично. Если ты питаешься определенным видом энергии, ты должен уметь ее вызывать. Рита умела вызывать желание, Сергей учился вызывать злость. Получалось у него не всегда и не на всех, но он тренировался, о да.

Вторым обнаруженным Ритой талантом оказалась регенерация, и это тоже было логично. Если ты постоянно рискуешь навлечь на себя чей-то гнев, надо уметь справиться с его последствиями. Разумеется, открытая рана на нем на глазах бы не затянулась, но синяки рассасывались в течение дня, царапины закрывались и переставали кровоточить за считанные минуты. Тем охотнее Рита при случае вонзала в него когти — она была уверена, что постоянное использование непременно сделает регенерацию эффективнее. У нее самой, по крайней мере, так и было.

Потом оказалось, что Сергей может подслушивать чужие разговоры, причем даже те, которые происходят не совсем в реальности, и это тоже было логично: умение добывать информацию, безусловно,нужно тому, кто хочет играть на чужих чувствах и нервах. Рита была уверена, что он может и подсматривать, и провидеть, и чувствовать чужое настроение, и находить болевые точки, но всего этого Сергей пока что в себе обнаружить не мог. Но Рита была уверена: со временем всё придет. И ей было ужасно интересно, что из этого получится. Ярослав здесь был бы вообще некстати.

* * *
— Вообще-то, я сказал, что выход на девятом этаже, — сказал Ярослав. — И где обещанные саламандры?

— Может, за дверью, — пожала плечами Алла.

— Ты же здесь бывала, почему не подскажешь по-человечески? — с упреком спросил Адам.

— Потому что я здесь бывала раза два или три, и каждый раз все было по-другому. И каждый раз получался не очень приятный, так что я быстро перестала сюда соваться.

— Что ж ты тогда с нами увязалась?

— Потому что сидеть на минус четвертом наедине с тобой, придурком, — еще хуже. А еще потому что решила рискнуть ради водопада. Вдруг хоть один из вас знает, что делает?

Адаму все ее мелкие подколки были бальзамом на сердце. Чем больше яда она источала, тем отчетливее он видел, как она старается скрыть, что он ей нравится. Нравится! Он! Ей! После отвертки-то! Интересно, с чего вдруг? Ей, впрочем, он этот вопрос задавать не собирался. А то вдруг она тогда напряжется по-настоящему и сможет все это прекратить?

— Ну что ж, давайте посмотрим, что там, — сказал Ярослав. Открыл дверь, уставился в дверной проем. Выражение лица у него при этом было ну очень специфическое. Адам сделал пару шагов, чтобы тоже видеть, что за дверью, бросил туда взгляд и заржал:

— Яр, похоже, нас с тобой грубо послали?

— Что там такое-то? — спросила Алла, не подходя, впрочем, ближе. Если там что-то опасное, пусть сначала сгорят эти двое.

— Заросли, — коротко сказал Ярослав и закрыл дверь. — Практически непроходимые.

Это он, конечно, очень корректно сформулировал, мысленно признал Адам, сражаясь с остатками хохота. И при этом правдиво. Ну да, заросли. Много-много деревьев, в основном молодых, низеньких таких. Человеку по пояс или по грудь примерно. Некоторые — в человеческий рост. И редкие по-настоящему высокие экземпляры. Гибкие стволы без ветвей, цвета от бежевого до бордового и явственно фаллическая форма. То есть даже не только форма, но и тщательная прорисовка всех деталей. Ну то есть их действительно послали. По понятному адресу. Много-много раз.

— Может, выжечь? — с подозрительной готовностью предложила Алла. Судя по всему, она примерно так всегда и делала: жги, нападай, огребай.

— Думаю, не стоит. Скорее всего, это такая шутка «Магии». Нет здесь никакого выхода. Давайте поищем на этаже саламандр и отправимся ниже.

— Да что там такое было-то? — потеряла терпение Алла.

— Приличным девушкам на такое смотреть не стоит, — вклинился Адам. Она, конечно, тут же пошла открывать дверь. Он, если честно, именно на это и рассчитывал. Если ничего своего он ей показать пока не может, да и повода как-то нет, то хоть выбить из колеи этим растительным великолепием. Ярослав бросил на него укоризненный взгляд, потом, видимо, понял, что Адама этим сейчас не проймешь, и ничего не сказал, только тяжело вздохнул.

— М-да, — сказала Алла, закрывая дверь. — Пожалуй, я туда тоже не хочу.

Она выглядела совершенно невозмутимой, но Адам прекрасно видел, что она покраснела. А она знала, что он видел. И он понимал, что она знала, и что ее это бесит. В общем, маневр категорически удался.

— Тогда пойдемте пройдемся по этажу, — сказал Ярослав, смирившийся со своей ролью руководителя дурдома. Адам ему даже немного сочувствовал. Он сам понимал, что его несло — и сейчас, и тогда, с отверткой, и даже еще раньше, когда он стоял в проходе и ныл, только еще почувствовав на себе аллин взгляд. Но сделать с этим он ничего не мог. Как будто она на него так действовала, одним присутствием превращая его… нет, не превращая. Одним своим присутствием делая так, словно кроме привычного Адама был еще один, совершенно иной, агрессивный, довольно злой и полный придурок, если честно. И вот этому придурку катастрофически нравилась Алла. А самому Адаму как раз не очень: она, на его вкус, была слишком непредсказуемой и опасной. Он не привык иметь дело с девушкой, в которую надо быть готовым воткнуть отвертку в любой момент. Это сбивает весь романтический настрой.

А вот пробудившемуся внутри него придурку такие игры были в самый раз. Он даже считал их, ужас какой, сексуальными.

Искать саламандр не пришлось: они вышли им навстречу сами, стоило пройти совсем немного. Ярослав не сразу понял, что это были именно они. На первый взгляд это была просто толпа людей — разновозрастных, красивых и не очень, рыжеволосых и с бледной, почти светящейся кожей. Но на второй взгляд, это была стайка летающих ящериц — блестящих, полупрозрачных, подсвеченных изнутри, как будто бы золотых. На третий взгляд — снова люди. На четвертый — ящерицы, сливающиеся вместе до иллюзии пожара. Очень красиво, но немного перебор с раздвоением. Его мозг не поспевал за его же зрением.

— Здравствуйте, люди и драконы, — сказала одна из саламандр — совсем молодая девочка. — Зачем вы пришли?

— Мы пришли… — Ярослав снова завис, глядя на танец саламандр, который он то видел, то не видел. Потом спохватился, откашлялся и продолжил: — Мы изучаем подземные этажи «Магии». За этим и пришли. Узнать, где у вас тут что. Но если вы мне скажете, что за этот этаж отвечаете сами, то мы не будем беспокоить вас никакими замерами и исследованиями, а просто пойдем дальше. Вернее, ниже.

— Замеры! Исследования! — восхищенно повторила за ним саламандра. — Какая жалость, что мы действительно справляемся со своим этажом сами, господин директор. Я была бы даже не против посмотреть на твою работу. Но если вдруг погаснет наш огонь, то ты ничем нам не поможешь.

— Точно ничем? А можно на него посмотреть? — заинтересовался Ярослав. Сзади зашипел Адам, и Ярослав понял, что выступил немного слишком нагло. Что, так нельзя? Но он же об этом не знал. Он надеялся, саламандры это учтут, если что.

— Можно, господин директор! Тебе — можно. А драконы пусть подождут здесь.

— А Адам? — переспросил Ярослав. — Он же тоже директор — по персоналу…

— Директору по персоналу наш огонь не нужен, — твердо сказала саламандра. — А тебе можно и посмотреть.

Ярослав вопросительно посмотрел на Адама и Аллу. Алла была само недовольство, а Адам всей своей живой мимикой показывал глубочайшее одобрение происходящего и жестами подгонял его: иди, мол, пока пускают. Он пожал плечами и по узкому коридору за саламандрами. Они дошли до поворота.

За поворотом было солнце.

Глава 23. Драконы?

— Драконы? — спросил Адам. Он надеялся, что угроза в его голосе звучала достаточно четко.

— А что тебя смущает? — изобразила непонимание Алла.

— Меня смущает множественное число. Я правильно все понял?

— Я-то откуда знаю? — пожала плечами она. — Я лично вообще не понимаю, о чем речь.

Адам вздохнул и достал из кармана отвертку.

— В какое место тебе ее воткнуть, чтобы ты успела все мне рассказать до того, как сдохнешь?

— Да ты достал, — ощерилась она. — Думаешь, один раз сделал хороший удар и теперь до бесконечности сможешь им хвастаться?

— Да, именно так я и думаю, — сказал Адам, стараясь не показать, что его это слегка задело. — А при необходимости повторю.

— Ну повтори, — сказала она, развела руки и бросила в него огненный шар. Адаму следовало бы отпрыгнуть в сторону, шар летел медленно, он бы успел. Ему следовало бы уклониться, а возможно, даже убежать и больше никогда не дразнить дракониху. Вместо этого он (то есть, какой-то псих, которого он отказывался считать собой) пошел навстречу шару, а приблизившись так, что уже почувствовал жар, исходящий от него, поднял руку с отверткой и отбил шар куда-то в стену. И шар действительно послушно сменил траекторию! Долетев до стены, он рассыпался алыми искрами, оставив на ней круглый выгоревший след. Адам перевел взгляд на Аллу, так же, как он сам, провожавшую шар глазами.

— Вот видишь, одной отвертки действительно достаточно, — усмехнулся он. Ему (да не ему же!) хотелось ее разозлить. Чтобы она окончательно слетела с катушек. Чтобы утратила контроль. Ему казалось, он не так уж много успел сделать в этом направлении. Но тут Алла сорвалась с места и бросилась на него.

Вы когда-нибудь падали спиной на каменный пол? Поправка: вы когда-нибудь падали спиной на каменный пол, пролетев перед этим метра три, да так, чтобы на грудь вам приземлялась руками очень злая дракониха? Ну, тогда вы далеко не все знаете о том, что такое острые ощущения. А Адам теперь знал о них гораздо больше.

— Думаешь, можешь безнаказанно меня злить? — тихо прорычала, почти промурлыкала ему на ухо Алла. — Ты, человечек, — без своих человеческих инструментов — ничто. Я могу делать с тобой, что захочу.

— А что ты хочешь? — заинтересованно спросил Адам, слегка отдышавшись.

— Я хочу… — она вдруг запнулась. Неужели не продумала этот вопрос? — Я хочу твоей крови, — наконец порывисто выдохнула она, склонилась над ним и впилась зубами ему в шею.

«Что за хрень, она же не вампир, в конце-то концов» — с ужасом и оторопью подумал Адам. Но кто-то внутри него в этот момент испытывал настоящий восторг: она! Пьет! Его! Кровь! Она его хочет! Вот настолько сильно хочет! А он хочет ее! И в тот момент, когда Адам был близок к тому, чтобы заорать от боли, некто внутри него — восторженный, злой и абсолютно чокнутый — развернул крылья и оказался драконом. Он не искал выхода наружу. Он был внутри Адама, и ему здесь нравилось. Он рывком перевернулся, подминая Аллу под себя. Она при этом оторвала от его шеи кусок чуть больший, чем стоило, но не важно, ничего не важно, для нее — не жалко. Он наклонился к ее губам, слизывая с них свою кровь, и тихо сказал:

— Моя очередь, — и так же, как она чуть раньше, впился зубами в ее шею. Неожиданно заострившиеся клыки легко прокололи человеческую кожу, и он почувствовал восхитительный огненный вкус крови — ее крови, драконьей. Алла вздохнула, обвила его руками и прижалась к нему. Похоже, он тоже понравился ей на вкус. А еще он победил. Он улыбнулся и стал бережно-бережно расстегивать ее кофту. Себя-то можно ломать как угодно, зарастет, а вот пуговицы потом, если что, пришивать придется.

* * *
Кабинет Долорес, ангела, отвечающего за перерождение драконов, располагался на четвертом этаже. Вообще-то, ей здесь и этого не полагалось, но поскольку лишние комнаты были, ее выделили Долорес под кабинет. Это было то место, куда она забивалась отходить от драконьих рождений, ведь в каждом из них была масса моментов, когда что-нибудь могло пойти не так. То есть, дракон-то в итоге все равно родился бы, но Долорес было важно, чтобы умирающий при этом человек не был зол, напуган, чтобы он испытал как можно меньше боли. Не все так возились, как она, многие говорили: дракону чем хуже, тем лучше, а все-таки Долорес иначе не могла. И каждый раз, говоря очередному человеку: «Ты скоро умрешь», — она практически умирала вместе с ним, принимая на себя львиную долю его ужаса и гнева. Зато ее люди почти всегда умирали спокойно. И ее драконы почти сплошь были белые, серебряные и золотые — ну, кроме тех, чья расцветка сформировалась самой их жизнью, тут одна спокойная смерть ничего изменить не могла.

В общем, кабинет Долорес на самом деле был гнездом, логовом, местом, где она в очередной раз приходила в себя после смерти. Со временем она перетащила сюда списки еще не рожденных драконов, кое-какую мебель, плитку, джезву и цветы в горшках, а больше ей ничего для работы нужно не было.

Список на ближайший месяц она вешала на стене перед плиткой, чтобы был всегда перед глазами. Вот и в этот раз, ставя джезву на плиту, она машинально пробежала его глазами. Ее что-то смутило, и она посмотрела на него еще раз, уже более внимательно, и осознала, что список стал на строчку короче. Прочитав имена, она вспомнила недостающее:

— Адам Высоков, — растерянно произнесла она. — Да ладно, он что, умер, что ли?

Она выключила плитку и побежала к лифту. Ей срочно нужно было на восьмой этаж.

* * *
— Это солнце? — восхищенно спросил Ярослав.

— Это наш огонь, — поправила его саламандра. — Но да, он действительно сделан из солнца. Это те частицы солнца, которые мы собираем на земле и приносим сюда, с собой, чтобы сохранить и преумножить.

— Мне говорили, вы бываете в «Магии» ближе к Новому Году. Зимой. Не самое удачное время для сбора солнечного света.

— Техника безопасности, — с виноватым видом пояснила саламандра. — Летние солнечные искры гораздо горячее зимних, а остановиться при сборе совершенно невозможно… бывало, начинались пожары. Так что в конце концов мы решили выходить зимой. Меньше соблазнов, меньше разрушений. А летом мы выходим только по одиночке, для «Магии» это проходит незаметно.

— То есть, в дни вашего выхода не помешает повышенная готовность к возгораниям, я понял, — кивнул Ярослав. — Хорошо, что я теперь об этом знаю.

Солнце диаметром метра в четыре — от пола до высоченного потолка — покачивалось в такт его словам и движениям саламандр. Они как будто все время танцевали: разговаривая, мерцая из людей в ящериц и обратно, даже просто стоя на месте. Это слегка гипнотизировало.

— На твоей памяти путы, господин директор, — сказала все та же саламандра. — Хочешь, мы их разрежем? Мы умеем, у нас острые когти!

Ярослав задумался. С одной стороны, он понимал, что такие предложения дважды не делают. С другой стороны, было как-то страшно. Мало ли что там найдется, в его памяти! И мало ли как придется на это реагировать. Вдруг его магически наладившаяся жизнь полетит после этого к чертям? Учитывая, что он точно знает, что не помнит, например, свою первую встречу с Ним…

— А хуже мне от этого не будет? — спросил он.

— Обязательно будет, — закивала саламандра. — Но огонь будет рядом. Огонь поможет!

В конце концов, факты никуда не денутся от того, что он их не помнит, — решил Ярослав. Вредить ему здесь никто не должен бы, да и вообще, судя по Адаму и его реакции, саламандрам можно доверять. И он явно компетентнее в этом вопросе, чем недовольная Алла.

— Спасибо, — сказал он. — Режьте.

Память враз наполнилась непрошеными образами, вспыхнул ослепительный свет, а потом мир погас совсем.

* * *
— Легче всего злить детей, — доверительно рассказывал Рите Сергей. — Дети легко заводятся, причем из раздражения быстро выходят в первоклассное бешенство с ором и слезами. Взрослые так не умеют. У меня есть младшая сестрица, вот я на ней потихоньку экспериментирую. Это очень легко, такая прекрасная дармовая кормушка. А если организовать какой-нибудь детский кружок или, скажем, игровую комнату в этом самом торговом центре…

— Игровая комната здесь уже есть, — сказала Рита. — И у нее другие цели. А то, что ты говоришь, Серж, — это фу.

— Почему вдруг «фу»? — обиделся он. — Неужто даже у такой девушки, как ты, есть этот чертов материнский инстинкт?!

— Да нет, конечно, откуда бы. Просто чем проще добывается эмоция, тем меньше в ней на самом деле энергии. Она, конечно, очень искренняя и даже, вроде бы, сильная, но… качество не то. Легко дается, легко уходит. На такой подзарядке не сделать ничего серьезного. И силы не накопить, она вся уйдет на текущие нужды.

— Ну блин, я от мамы всю жизнь это слышу: легкие деньги, халява… и ты туда же!

— Ну извини. Ты, конечно, можешь попробовать, это твое право. Но не удивляйся, если за месяц ничему новому не научишься.

— А теперь ты как моя училка. С чего ты взяла-то, что мне вообще еще чему-то надо учиться? Я и так столько всего уже умею, на всю жизнь хватит!

В такие моменты Рита сильно жалела, что не питается негативными эмоциями. Чтобы агрессия стала для нее съедобной, она должна была все же иметь сексуальную окраску. А как было бы удобно: Сергей сам по себе прекрасная кормовая база, заводится с полоборота, стоит немного задеть его самолюбие. Например, указать, что найденный им способ не только не революционный, но и не самый удачный. Как жаль, что ей с этого ни крошки не перепадает… придется переключать.

— А представляешь, каким образом я проверяла, что легкие эмоции хуже других?

Сергей отмахнулся было, продолжая возмущаться, потом задумался, плеснул энергией, попытался удержать, но Рита была наготове и подхватила. Это — ее. Она заслужила. Уже хотя бы тем, что общается с этим существом. Кто еще его уму-разуму научит.

— На подростках, что ли? — подозрительно спросил он.

— И так тоже. А еще эмоции можно провоцировать совсем примитивными способами. Ну, в твоем случае можно, например, просто подойти к кому-нибудь и вместо «здравствуйте» зарядить кулаком в лицо. Если ты будешь выглядеть для человека не слишком серьезной угрозой, он не столько испугается, сколько разозлится.

— А ведь это…

— И это то же самое. Опять слишком простые эмоции.

— Ладно, а в твоем случае это тогда что? Самой вешаться на мужика?

— Да нет, можно еще проще, — Рита взмахнула рукой, разом оставаясь в одном белье. Подхватила еще поток эмоций Сергея, улыбнулась и таким же взмахом руки «оделась» обратно.

— Ты решила меня сегодня опустошить, что ли? — рявкнул он. — Лучше б дала уже наконец, сколько можно жаться!

А все-таки жаль, что агрессия не идет ей впрок. Казалось бы, даже тема у них сейчас такая животрепещущая, но… нет, злости в нем все-таки больше, чем желания. Несъедобно.

— А разве ты не сам меня кормишь? — наигранно удивилась Рита. — Ты же сказал, что всему уже научился, да? Значит, копить и фокусировать энергию ты, конечно, умеешь, куда же без этого?

— А ты типа такая умная и меня уела, да?

И вот тут-то Рита выбросила его за пределы кафе. Можно было бы чуть позже, когда он на нее уже замахнулся бы, но это значило бы, что когда он в следующий раз придет, Рите придется его не пустить, а ей до такого доводить не хотелось. Поэтому она постояла у витрины, посмотрела, как он бесится, помахала ему рукой и ушла на кухню. Знала, что долго под дверью он стоять не станет: попытается разбить стекло, не сумеет и отправится куда-нибудь спускать пар, раз не может оторваться на ней.

И он действительно ушел, а Рита осталась. И все в этой ситуации ее устраивало, кроме одного: она никогда не уходила сама. Она всегда оставалась.

Глава 24. Вдохновение

Когда Ярослав вернулся, он застал Адама и Аллу сидящими на полу, встрепанными, в следах засохшей крови, но вполне спокойными.

— Вы тут убивали друг друга, что ли? — спросил он, оценив их внешний вид.

— Ну, можно и так сказать, — уклончиво отозвался Адам и тут же сменил тему: — Знаешь, кажется, мне придется уволиться.

— Что, тебя переманили подземные конкуренты? Им тоже нужен эйчар?

— Нет, просто у меня серьезные опасения, что наверху ко мне теперь отнесутся некорректно.

— Теперь — это после чего? Я пропустил что-то важное? — Ярослав присмотрелся к Адаму и Алле повнимательнее, обращая внимание теперь уже не только на привычную и понятную ему картинку, но и на те странные видения, которые он уже притерпелся игнорировать. Адам, до этих пор закутанный в серый кокон, светился теперь ровным золотым цветом — точно так же, как Алла. Ну ничего себе. Как там сказали саламандры? «Драконы пусть подождут здесь»? — Я точно что-то пропустил. Адам, как тебя угораздило?

— О, ты что-то видишь? — оживился он. — А мне расскажешь, что? Может, я хоть сам пойму, как меня угораздило. И что именно угораздило.

— Все ты понимаешь, — тихо сказала Алла. — Все ты прекрасно понимаешь, не знаю, зачем ты делаешь вид, будто не знаешь, что с тобой случилось.

— Ты теперь светишься так же, как Алла, это все, что я могу тебе сказать, — вставил Ярослав.

— Я все-таки надеялся, может быть, это что-то другое, — вздохнул Адам. — Совершенно неохота прозябать всю жизнь на подземных этажах только потому что меня угораздило начать вылупляться не в присутствии Долорес.

— «Только потому»? «Только потому»?! А я?! — возмутилась Алла.

— А ты очень красивая, но извини, у меня наверху целая жизнь. И извини еще раз, жизнь наверху — человеком ли, драконом ли — гораздо интереснее возможности всю жизнь провести на минус четвертом.

— Вот уж не ожидала от тебя, — сквозь зубы процедила она.

— А как ты вообще можешь от меня чего-то ожидать? Ты же вообще не знаешь, кто я такой.

— Я знала, что ты такой же, как я. Сразу увидела, как только ты вошел, а ты…

— А я того же вида, но это не значит, что я готов себя заживо здесь хоронить. И что-то не хочется думать, что действительно придется.

— Может быть, мы еще выйдем к водопадам, — напомнил Ярослав. — Предлагаю, собственно, этим и заняться. Двигаемся на минус восьмой?

Адам и Алла оба согласно кивнули, встали и нарочито заняли места по разные стороны от Ярослава.

Эдакая драконья свита. Ярослав, впрочем, ничего подобного не подумал, а вот мы с вами можем насладиться этим зрелищем во всей красе. Сами представьте себе: вот идет Ярослав, почти обычный мужчина средних лет, в джинсах, свитере и осенней куртке поверх. С рукавов его свисают невидимые ему (потому что он пока не присматривался) обрывки пут, которыми были связаны раньше его воспоминания, — саламандры специально оставили их, подумали, могут пригодиться. На голове — воображаемая каска, которая пару раз уже защитила его от пролетавших мимо блуждающих огней (он, впрочем, об этом не в курсе). По телу блуждает коктейль из света золотистого, алого и синего — три влитые в него магическими существами энергии. Позади него остается солнечный шлейф — след пребывания рядом с огнем саламандр. А по бокам и чуть сзади идут два дракона, крылья свернуты, глаза горят, сами светятся золотым и искры во все стороны.

Моргнете пару раз — и просто три человека идут по коридору к лестнице. Хотя «просто» все равно не получается: это же минус седьмой этаж, а его не бывает! Но хотя бы иллюзия обыденности есть.

На минус восьмом этаже лежал снег.

* * *
Иван стоял в витрине и смотрел на Сашу. Саша еще не встречалась на этих страницах, так давайте теперь познакомимся и с ней тоже. Саша пришла выпить кофе в кофейне напротив магазина «По вашему велению». Она делала это довольно часто и собиралась продолжать в том же духе, потому что заметила, что от чашки латте, приготовленной неизменной Светой, укротительницей местной кофе-машины, ее настроение не столько даже поднимается, сколько сменяется на рабочее, каким бы ни было до этого. Ну как «рабочее». Работать Саша еще не начала, а училась таким скучным (по ее мнению) вещам, что мы их упоминать, пожалуй, тоже не будем. Зато Саша писала песни и у нее даже что-то получалось. Нет, она не мечтала стать великой певицей, ей просто нравился процесс. И, конечно, исполнять потом эти песни тоже нравилось. И пожинать лавры в очень узком кругу.

Она относилась к этому довольно просто: можно выпендриться в компании, всегда лишние два-три очка за гитару с собой и еще пять за ответ «моя» на вопрос «крутая песня, это чья». Или вот если ехать на ролевую игру по любому фентезийно-средневековому сеттингу, то можно играть барда, это тоже круто. Не призвание, а так, хобби. Но хобби любимое. А потом сашина семья переехала в другой район, Саша зашла в местный ТЦ за кофе и очень быстро стала завсегдатаем. И не только потому, что кофе был вкусный. Приготовить кофе так, чтобы ей было вкусно, честно говоря, много ума не надо: побольше молока (или сливок смотря чего хочется) и сироп под настроение, вот и вся премудрость.

Так вот, после кофе в безымянной кофейне (она, кстати, среди всех своих так и называлась: «Безымянная») настроиться на нужный лад было проще, мелодии получались более гладкими, слова не такими вымученными, а процесс еще более приятным, чем раньше. Как будто волной подхватывает и несет, а ты все барахтаешься, пытаешься удержаться на плаву, и страшно, что сейчас утонешь, и счастлив от того, что волна тебя несет… Раньше Саше казалось, сокрушительную силу вдохновения преувеличивают те самые основные пользователи этого вдохновения, поэты-художники-музыканты, а теперь она склонна была думать, что просто у нее самой до сих пор была бета-версия, а теперь вот выдали лицензионку. И это было так круто, что никакого вдохновения не хватало рассказать.

Разумеется, Саша не думала, что все дело в кофе, она же нормальный, вменяемый человек, хоть и творческий на всю голову. Но заметив, что несколько раз после кофе (именно местного!) у нее получалось как-то совсем уж хорошо, она решила сделать это чем-то вроде своего личного ритуала. Ладно, давайте без «вроде», по-честному: она решила сделать это своим личным ритуалом. И сделала.

Два или три раза в неделю, смотря по загруженности, она непременно заходила в кофейню, чтобы прямо там достать тетрадь и начать набрасывать текст, мурлыкая мелодию себе под нос. Она еще не обнаглела до такой степени, чтобы притаскивать с собой гитару и расчехлять ее прямо здесь, но Света все уговаривала попробовать, и все шло к тому, что уговорит. Вдохновению, похоже, нравилось ее постоянство, и оно стало приходить чаще и в другие дни, и в других ситуациях, без всякого кофе, так часто и сильно, что порой Саша начинала от этого нервничать. Она совершенно не видела себя в образе эдакой «творческой натуры», а тут такие новости. Но сколько бы она ни нервничала и ни уговаривала себя, что «это все просто хобби, баловство, просто пока что время есть, а как не будет, так и брошу», приходить в кофейню она не переставала. Подсела, хотя сама себе в этом не признавалась.

Она всегда старалась выбирать один и тот же столик, прямо у самого стекла, чтобы при желании легко смотреть наружу, на людей, на стеклянный купол, на магазины — на всё. И из магазина «По вашему велению» ее было прекрасно видно.

Но Иван, конечно, смотрел на Сашу не просто потому что она регулярно ходила в кофейню и сидела на удобном для наблюдения месте. Он смотрел на нее, потому что в его зрении Саша почти непрерывно светилась оранжевым светом. Просто человек, обычный, настоящий человек, без всяких странностей вроде тех, что порой обретают люди, работающие в «Магии», но светится почти непрерывно!

Так Иван воспринимал ее вдохновение. И в этот свет, исходящий от Саши, он натурально был влюблен. Проблема его заключалась — вы, возможно, помните, в чем. Час в день, без права выхода в другое время. Причем, в отличие от Риты, «скопившей» благодаря Его снисходительности немало неиспользованных часов, Иван работал по совсем другому контракту. Час в день, и точка. Не использовал — твои проблемы. Казалось бы, чего сложного даже при таких условиях сохранить этот час до прихода Саши, чтобы именно в этот момент выйти из магазина? Но почему-то он никак не мог подгадать. Либо к приходу Саши час был уже израсходован, потому что пришлось выйти, скажем, к Ларе на восьмой этаж по какой-нибудь ерунде, то клиент придет именно в это время, то звонок сверху… да что угодно могло случиться, но все почему-то не в пользу Ивана.

А в этот раз все складывалось на удивление удачно. Подсветка не работала. В магазин, соответственно, никто не заходил, несмотря на добросовестно повешенную (на как можно более незаметном месте) табличку «Мы работаем». И он сегодня еще никуда не выходил. И даже если бы выходил, вполне мог бы использовать ту самую подсветку как повод выйти и все-таки обратиться к кому-нибудь, кроме технического директора, раз уж тот недоступен. В общем, свершилось.

А Иван стоял, прижавшись лбом и носом к стеклу, смотрел на светящуюся оранжевым светом Сашу и не двигался с места. Честно говоря, он просто боялся.

Глава 25. Выяснить отношения

Алла учила Адама растапливать снег. Адам практиковался и так увлекся, что не сразу заметил, как Ярослав скинул рюкзак, достал оттуда (почему-то) отвертку и поудобнее устроился у выхода с этажа.

— А что, господин дракон, — неожиданно подал он голос, — давно ли ты знаешь, что я ничего Ему не проигрывал и ничем Ему не обязан?

От неожиданности Адам сбился и очередной огненный шар разлетелся в процессе создания, обдав все тело искрами. Адам выругался вполголоса: куртку потом разве что на дачу, участок в такой облагораживать. Как, интересно, у Аллы получилось столько времени сохранить свою одежду целой? Ей ведь тоже наверняка приходилось практиковаться.

— Практически с самого начала, — сказал он. — Только не думай, пожалуйста, что я осознанно принимал участие в этом бреде. Когда Он начал это все говорить, мне оставалось только терпеть и не портить Ему игру, потому что — ну, знаешь, на моей памяти Он ни разу никому не сделал хуже. Поэтому я склонен был Ему доверять. Думал, посмотрю за тобой, если выясню, что тебе здесь не нравится, то всё расскажу и помогу расторгнуть контракт. Но когда ты нас всех так бодро строить начал, передумал. Здесь тебе самое место.

— И ведь я даже не могу сказать, что возмущен, — хмыкнул Ярослав. — Судя по всему, мне здесь действительно самое место. Я, оказывается, с детства чувствовал, что место здесь непростое, то есть какая-никакая восприимчивость к магии мне изначально досталась.

— А ты сомневался, что ли? — изумился Адам. — После всего, что успел тут наворотить?

— А что я такого успел-то?

— Ну, слушай. Вообще-то, ты подчинил себе верхние этажи. У нас там всё всегда работало как попало. Как Он захочет, так и работало. Вернее, даже не как Он захочет, а смотря в каком Он настроении и что о нас всех помнит. То есть кусок коридора, то нет. Сегодня твой кабинет направо от лифта, завтра налево, потому что направо ничего нет. Послезавтра кабинета нет вообще, но пока ты идешь к Нему, чтобы предъявить претензии, уже появится… А как ты пришел, там все стабилизировалось! Там появились, смешно сказать, постоянные туалеты, комнаты, лампочки перегорающие! Я все собирался тебе сказать, но боялся, что ты как та сороконожка, задашься вопросом, как ты это делаешь, и потеряешь контроль.

— Интересные дела… — только и сказал Ярослав.

— Слушай, а ты действительно, что ли, собирался меня, гада такого, мочить закаленной отверткой? — полюбопытствовал Адам.

— Да нет, просто она сама в руки просится, — признался Ярослав. — Ну и мне, конечно, показалось, что добрым словом и отверткой в руках я смогу добиться большего, чем просто добрым словом.

— Ну, от меня-то вряд ли, я и так готов к сотрудничеству — дальше некуда. Но в принципе, твои слова не лишены смысла.

— Вы закончили выяснять отношения? — спросила Алла. — Может, тогда продолжим вытаивать проход?

— Прости, — фыркнул Адам. — Я, конечно, понимаю, что наши простые человеческие отношения — это для возвышенной тебя ужасно скучно, но ничего не поделаешь, придется привыкать.

— С чего бы?

— С того. Я тут подумал и решил, что проводить всю жизнь в подземелье мне не нравится, поэтому, если вдруг я не останусь у водопадов, то вернусь обратно наверх. У меня там работа, семья и много других интересных вещей.

— Скатертью дорога, — буркнула Алла. Адам с наслаждением расслышал в ее голосе разочарование и злость. — Тогда тем более — зачем мне к чему-то привыкать?

— Потому что ты пойдешь со мной, — заявил он.

— Да? Это с чего бы? Хочешь сам гробиться — гробься, а я останусь здесь.

— Нет, не останешься, — безмятежно возразил Адам. — Не пойдешь добровольно — воткну в тебя весь имеющийся у Ярослава инструмент и потащу волоком. Потому что ты мне нравишься, и я не хочу, чтобы ты всю жизнь шарилась по подземелью, причем по единственному этажу, на котором ты способна ни на кого не нарываться, потому что там никого нет.

— А не слишком ли ты борзый, а? Ты, случайно, не забыл спросить, чего я хочу?

— Не забыл. Ведь если спрошу, ты начнешь чушь нести о том, что Долорес жаждет тебя убить и вообще весь мир против тебя, такой уникальной. Так что я и спрашивать не стану, мне неохота это слушать.

— Ну знаешь, — выдохнула Алла, и на выдохе изо рта ее вырвалось пламя. — Это мы еще посмотрим.

— Посмотрим, — улыбнулся Адам и пошел на сближение. Когда ты сам дракон, боль драконьего пламени — одно из самых прекрасных ощущений. — Жги, дорогая, жги. Все равно сделаешь как я скажу.

Огненный шар сам собой образовался в его руках, а Ярослав, вообще не успевший понять, как их перепалка так стремительно перешла в драку, поспешно отвернулся, чтобы снова не ослепнуть. На этот раз, правда, этот свет не действовал на него так сильно, но он предпочел перестраховаться.

— Вы совсем сдурели оба? — рявкнул он, тщетно пытаясь по звукам понять, что там у них происходит.

— Не бери в голову, Яр, мы просто выясняем отношения, — ответил Адам и рассмеялся так счастливо, будто у них там не драка происходила, а… даже непонятно, с чем сравнить. Чертов адреналиновый наркоман, ему правда, что ли, в кайф сцепиться с драконихой?

За спиной Ярослава что-то свистело и грохотало, а потом неожиданно стихло.

— Ах, выясняете, — раздался злой девичий голос. — Ах, отношения… Адам, ты чем, вообще, думал, когда сюда потащился?

Ярослав повернулся и увидел готичную девочку Долорес, стоящую между двумя драконами. Одной рукой она держала огненный шар, прилетевший от Адама, другой закрывалась от струи пламени от Аллы.

— А что, нельзя было? — огрызнулся Адам. — Мне, знаешь ли, никто не удосужился сообщить, что я вообще-то дракон. А если вы не сотрудничаете, то почему ждете этого от меня?

Алла издала торжествующий вопль и бросилась на Долорес. Но вместо того, чтобы сбить ее с ног, неожиданно пролетела насквозь и оказалась в объятиях у Адама. Долорес, на мгновение замерцавшая, снова обрела плотность.

— Адам, подержи так свою подружку, хорошо?

— Не знаю, может и не стану, зависит от того, что ты собираешься делать.

— Ничего я не собираюсь делать, просто поговорить. Смотри, у меня даже ножа с собой нет.

— И правда, — изумленно сказал Адам. Поудобнее перехватил брыкающуюся Аллу и кивнул: — Ладно, тогда давай поговорим.

* * *
Иван вышел из магазина и неуверенно пошел к Безымянной кофейне. Света махала ему рукой, явно зазывая внутрь. То ли она была в курсе его терзаний, то ли просто увидела в витрине и решила: почему бы не позвать? С ней никогда не поймешь, был у нее умысел или случайно так получилось, слишком она… вдохновенная, да. В любом случае, это был довольно хороший знак: у Светы нюх на провальные дела, и если она его зовет, значит, что бы в итоге ни получилось, это будет что-то хорошее глобально. Даже если он просто скажет Саше две-три фразы, которые она потом раскрутит до новой песни. Тоже хороший результат. О том, что песня может быть ироническая, злая или разочарованная, и для искусства это тоже — хорошо, Иван старался не думать.

В конце концов, почему бы не познакомиться с обыкновенной человеческой девушкой, да? Наконец-то не в рамках работы (из которых никуда особенно и не вылезешь), а просто так. Это же… ничего особенного не значит, да? Люди все время друг с другом знакомятся, это нормальный процесс. Бояться абсолютно нечего. В худшем случае она не обратит на него внимания, а он… он просто выпьет кофе. Это абсолютно не страшно. Тем более, что он вообще-то сам по себе довольно крутой. Не простой человек, а хранитель, знает много разных тайн, ежедневно и успешно борется со злом в лице собственного магазина… такому герою совсем не должно быть страшно познакомиться с Сашей. Ведь, кроме прочего, Саша очень милая. Теплая, светящаяся, симпатичная. Круглолицая, улыбчивая, с ямочками на щеках, вся такая мягкая, округлая, даже волосы вьются локонами. Познакомиться с Сашей — это хорошо. Это очень круто. Это совсем не пугающее событие.

Иван столкнулся с Сашей в дверях: пока он плелся до кофейни, она вскочила, схватила пальто и быстренько выскочила вон. Наскочила на Ивана, ойкнула, извинилась и побежала дальше, даже не взглянув ему в лицо. А он остался, задумчиво потирая плечо, на котором остался оранжевый след от ее прикосновения. И было ему хорошо — даже от такой малости.

— Ты бы еще ползком сюда полз! — рявкнула Света. — Обалдуй несчастный! Такой шанс упустил, а! Вот когда еще, спрашивается, так хорошо совпадет, чтобы и она сюда зашла, и ты был свободен? Я уже вся извелась, как бы вас свести, а ты себя ведешь так, будто тебе это не надо! Я же не могу ее отправить в твой магазин, ты мне первый за такое голову оторвешь!

— А ты давно ли заделалась купидоном? — изумился Иван. — Ты же всегда была по другой части, вообще-то.

— Я-то по другой! А ты — идиот! Знаешь, какие она классные песни начнет писать, если у вас что-нибудь получится? Особенно когда сложности начнутся.

— Какие, нафиг, сложности? Ты о чем, вообще?

— Ну сам-то подумай. Ты хранитель, ты заперт в этом своем магазине. Сразу ей в этом наверняка признаться не сможешь, все равно ни одна нормальная девушка в такое не поверит, и Саша тоже не поверит. А значит, вам обязательно предстоят недомолвки, подозрения, стоящие между вами тайны и всякая такая ерунда. Уже круто, уже напряжение и сюжет. Потом она выяснит правду и начнет ее переваривать, тут начнется мистический период творчества, всякая лирика про ангелов и демонов. Потом она вникнет в твою работу и начнет тебя жалеть…

— Вот этого точно не надо! — вскинулся Иван.

— Да кто тебя спрашивает! Как будто это от тебя зависит… Да, начнет она за тебя переживать, осознавать всю сложность устройства мира, и тут из нее как попрет!.. А ты все это отсрочил еще я даже не знаю на сколько. Ты у меня теперь… ты у меня за это… ты… месяц за кофе платить будешь, вот!

— Ладно, хорошо, я понял, — сказал Иван и вышел из кофейни.

— Эй, ты куда? Обиделся, что ли? Вернись-я-всё-прощу, я же не со зла!

— Нормально всё, потом зайду! — откликнулся Иван и прибавил шагу. Он надеялся, что успеет перехватить Сашу до выхода из торгового центра. Перехватит и вернет ей тетрадь с песнями, которая, видимо, выпала из ее сумки, когда они столкнулись в дверях.

* * *
— В общем, я бы и рада вас, идиотов, попугать, но Адам нужен наверху, поэтому объясняю сразу: не родились, значит не родились. Никак это исправить я теперь уже не могу и ничем никому из вас не угрожаю. Понятия не имею, что из вас обоих получится, но с удовольствием на это посмотрю. Возвращайтесь наверх и ничего не бойтесь.

— Ага, конечно. Так я тебе и поверила! — сказала Алла.

— Девочка, ну сама подумай: если бы я хотела и могла тебя убить, я бы уже это сделала, прямо здесь. Но у меня, вообще-то, другая специализация. Я никого не убиваю, я только помогаю переродиться. А от тебя сейчас перерождения не добьешься. Если я начну перед тобой ножом размахивать, то в худшем случае убью, в лучшем — вообще никакого результата не получу. Ну и зачем мне это нужно?

— Откуда я знаю, что ты не врешь? Может, ты просто нож забыла.

— Вот сейчас было обидно, — насупилась Долорес. — Так идешь к людям с жестом доброй воли, стараешься, готовишься, обдумываешь, а они тебе — да ты просто забыла. Ну спасибо большое.

— Ты просто заманиваешь нас… — договорить Алла не смогла, потому что Адам вздохнул, развернул ее к себе и поцеловал. Тишина, образовавшаяся на месте не сказанных Аллой слов, звенела не хуже колокола. Ярослав и Долорес с любопытством наблюдали за тем, как Алла сначала била его кулаком и крыльями и пыталась пинаться, а потом вдруг перестала и вцепилась в него с той же силой, с какой до этого отталкивала. Наконец Адам оторвался от нее, не выпуская, впрочем, из объятий, и сказал:

— Спасибо, Долорес, мы поняли и обязательно вернемся наверх. Вернемся, — с нажимом повторил он, когда Алла протестующе зашипела. — А ты пойдешь с нами на минус девятый?

— Я бы с радостью, но у меня график, — с сожалением помотала головой Долорес. — Не все такие уникальные придурки, как вы, большинству все-таки надо помогать родиться. Адам, если бы ты знал, каким прекрасным драконом ты бы стал…

— А я знаю, — улыбнулся Адам и расправил невидимые людям, зато прекрасно заметные и Долорес, и Ярославу золотистые крылья. — И меня все устраивает. И знаешь, мне кажется, надо вам как-то пересмотреть способ информирования твоих пациентов. Уверен, если бы ты давала им выбор, многие выбрали бы тот же путь, что мы с Аллой.

— Подумеры для полудурков, — фыркнула Долорес. — Ни то, ни это, выбор страха перед новым способом существования. Не преувеличивай плюсы своего нынешнего состояния, Адам. Будь моя воля, я бы никому не позволила задерживаться в таком виде. Но я подумаю, конечно, что тут можно сделать. Ладно, счастливо вам. У нас, чтоб вы знали, уже вторник. Постарайтесь вернуться хотя бы к концу недели, а? Без вас там всё почти горит, а Он занят вашими обязанностями просто до неприличия.

— Как вторник? — изумился Ярослав. — Мы же в субботу вышли, и с тех пор всего один раз перекусили и ни разу не спали!

— Ну вот так, — развела руками Долорес и растворилась в воздухе.

Глава 26. Рабочие проблемы

— Извините, кажется, это вы потеряли? — Саша обернулась, увидела сначала Ивана, потом свою тетрадь, ахнула, ощупала сумку, ахнула снова, взяла тетрадку, радостно закричала: «Спасибо, вы просто мой ангел-хранитель», чем в очередной раз доказала Ивану, что люди понимают куда больше, чем осознают. Дальше между ними состоялся диалог. Можно было бы привести его здесь полностью, но вряд ли в этом есть необходимость, поскольку в ходе этого диалога они не сообщили друг другу ничего такого, чего бы мы о них не знали. Иван рассказал, что работает в «Магии», Саша — что учится, играет в ролевые игры и «немножко поет». Иван сделал вид, что поверил насчет «немножко», а Саша сделала вид, что поверила, что он ее «случайно запомнил» и очень обрадовалась этому откровенному вранью.

«Слово за слово» — вот как это называется. Слово за слово, с неповторимыми неловкими интонациями неумелого флирта они договорились пойти куда-нибудь посидеть. Саша сделала вид, что никуда не торопится, а так стремительно вылетела из кофейни просто потому что подумала, что пора бы уже домой. Иван сделал вид, что поверил. Иван сказал, что у него как раз обеденный перерыв и он тоже совершенно никуда не торопится, а Саша, которая отлично помнила, что время, вообще-то, шесть вечера, тоже сделала вид, что поверила.

И они пошли — нет, не в Безымянную кофейню, а в «Каприччо», потому что Иван, страшно сказать,стеснялся Свету. Света, конечно, идеально умела становиться незаметным предметом мебели, если нужно, и коль скоро она решила их свести, все ее движения были бы исключительно им на пользу. Но в том-то и дело: он не хотел никакого «на пользу», не хотел, чтобы ему кто-то подыгрывал, его вообще до чертиков перепугал выданный Светой расклад их отношений, потому что… ну, потому что он так далеко не думал. Какие отношения, какие песни? Он хотел просто посидеть рядом с теплым оранжевым свечением Саши, погреться в ее вдохновении, поговорить, может быть, немного. Ни на что большее он и не рассчитывал. И теперь думал: может быть, зря не рассчитывал?

Но если и пересматривать подобные решения, то точно не в кофейне, где Света всем своим фоном, настроением и желанием будет на него влиять. Дело даже не в том, что она может его уговорить. Дело в том, что, вполне, вероятно, чувствуя ее давление, он упрется и сделает все наоборот. И ничего у них с Сашей не будет, кроме вот этой одной беседы за кофе. А ведь могло бы и быть. Ведь могло бы?

Они пошли в «Каприччо», и там, глядя в большие изумленные глаза Риты, Иван заказал им по десерту и кофе, радуясь, что бумажник с какой-то наличностью был у него в кармане — просто на всякий случай. Конечно, он мог бы договориться и попросить у Риты в долг, но он ведь и так был ей должен, не хотелось влипать еще глубже.

В пиццерии, как обычно, было почти свободно, за одним столиком сидела пара, в углу прятался очередной одинокий ритин воздыхатель, а у барной стойки… Иван присмотрелся, содрогнулся и пожалел, что зашел именно сюда. У барной стойки сидел мужчина, шея и плечи которого были окутаны густым черным туманом. Его клиент. Однозначно его, след вещей из «По вашему велению» Иван бы ни с чем не спутал, даже если давно не помнил саму вещь, даже если вообще не он ее продавал. Но этого человека он еще помнил.

Дело ведь было совсем недавно, когда он успел так слиться с вещью, почему? Какая-то особенная предрасположенность? Отставив панику, Иван попытался подумать головой, и со второго раза у него даже получилось. Ну правильно, Рита ведь расспрашивала его о Вещах. А он, имбецил, ответил. А она, красотка такая, взяла и применила на практике. Она его учит, этого парня в шарфе. Учит пользоваться этой силой! И ей его не жалко ни вот столечки! Иван, конечно, понимал, что она не совсем праздным интересом руководствовалась, когда его расспрашивала, но он не думал, что…

Ладно, если совсем честно, он вообще ничего тогда не думал. Поговорил, порадовался, что этим как бы покрыл часть долга, и забыл. Ну придурок, ну как так можно было?! Тут Иван спохватился, что оранжевое сияние рядом с ним потускнело почти до полной невидимости. Это был самый минимум, которого можно было добиться от Саши: совсем не светиться она в последнее время не могла. Значит, расстроилась почему-то. Иван отложил в сторону все ужасно важные рабочие мысли: в конце концов, эта жуткая ситуация никуда не денется, ее в любом случае придется как-то разгребать. А вот Саша куда-нибудь деться очень даже может, поэтому ей внимание нужно уделить прямо сейчас. И Иван уделил и с изумлением понял, что Саша сочла, что он слишком долго смотрел в сторону стойки, а там ведь, кроме его бывшего покупателя, была еще и Рита. Сама она, конечно, сказала, что просто задумалась. И Иван, ужасно польщенный сашиной реакцией, сделал вид, что поверил, и больше не отвлекался от нее ни на минуту. Потому что перед тем, как встретиться лицом к лицу с тем фактом, что рядом пропадает человек, а у него ни единой идеи, как ему помочь, надо получить хоть немного радости. И оранжевого света, если повезет. Говорят, иногда от него и окружающие вдохновляются.

* * *
— Вторник, — потрясенно повторял Адам, — грёбаный вторник! Я продолбал десяток встреч и пять приказов на подпись! Я бригаду тебе даже не начал собирать! Три перевода в верхний отдел!.. И все три теперь без внятного инструктажа и вообще без всего!

— Да-да, мы все поняли, что ты ужасно важный человек. Вот и вали к себе наверх, — раздраженно сказала Алла.

— Свалю, — кивнул Адам. — Дойдем до минус девятого и свалю, вместе с тобой.

— А чего не сейчас? Так драматично заламывал руки, что без тебя все пропало, чего тогда медлить-то?

— Ну так оно уже пропало. Теперь не так уже важно, вернусь я прямо сейчас или послезавтра. Разгребать все равно придется необозримые горы. Потребую себе сверхурочные за круглосуточную работу, — мечтательно мурлыкнул он.

— Какие сверхурочные? Ты же работу прогулял без больничного и даже объяснительной, — попытался вернуть его с небес на землю (то есть с минус восьмого на обычный этаж) Ярослав.

— Это, конечно, так. Но есть нюанс. Знаешь какой? Ему вообще по барабану наше трудовое законодательство. Обычно этими мелочами занимался я. Поэтому как я скажу, так и будет. Зацени: у тебя научился.

— Это ты, конечно, молодец, — вздохнул Ярослав, но тему развивать не стал. Теоретически, можно было сейчас сказать, что обуздывать таким образом странное магическое место — это одно, а использовать тот же прием в корыстных целях — другое. Но зачем? Ясно же, что Адам просто шутит. А что шутки у него такие… ну, вот такие, — это, наверное, драконам так положено. А что он так на эти шутки реагирует — это потому что нервничает. Он-то сам тоже мог назвать по пунктам, что там у него ко вторнику должно было развалиться, — и наверняка развалилось, пока он тут сидит. Без связи и без совести.

— А я Рите перед нашим походом обещал зайти поужинать и так и не зашел, — озвучил он наименее страшное из всего развалившегося. Совсем не страшное, честно говоря. Уж Рита наверняка без него скучать не будет, что бы она там ни говорила про его нужность и необходимость.

— Ой, а вот это совсем печально, — неожиданно проникся Адам. — Представляю, как она извелась, если ей никто не сообщил, куда ты делся. Да честно говоря, даже если сообщил, ненамного лучше.

— С чего ей изводиться-то? — искренне удивился Ярослав.

— Ну как с чего. Можно подумать, ты сам не знаешь, — Адам запнулся и хлопнул себя по лбу. — Ёлки, а ты ведь правда не знаешь!

* * *
Кроме снега, ничего интересного на минус восьмом так и не обнаружилось. Ярославу было даже немного жаль. Какие-нибудь мистические твари или новые потрясения могли бы отвлечь его от той информации, которую сообщил ему Адам. Про Риту, сидящую в заточении в этой своей кафешке в положении «один выход в сутки, и тот на час». Про совершенно непонятные условия освобождения, в которых за каким-то фигом фигурируют белые цветы, которые он ей сам, вот этими руками притащил. А Галя и Лена утверждали, что у него нет интуиции и он совершенно не способен угадать, какой подарок хочет получить девушка. Он и сам так полагал. А тут здрасте вам через окно!

Получается, она действительно его ждала. И почему, спрашивается, не могла прямо сказать, как обстоят дела, а? Почему надо было разводить такую таинственность — мол, приходи и всё? Да потому что. Как только Ярослав сформулировал для себя этот вопрос, ответ он сформулировал тоже. Потому что если бы он это знал, он бы, конечно, к ней пошел. Заходил бы, когда смог, из сочувствия к ее бедственному положению. Из жалости, проще говоря. А Рита, похоже, хоть и любила вызывать эмоции и даже питалась ими, но не любыми. И не жалостью, судя по всему. Она хотела, чтобы он к ней приходил не из чувства долга, а потому что ему этого захотелось. Честно говоря, желание не очень реалистичное, но Ярослав его понимал. Не мог не понять. Ему бы тоже не понравилось, если бы кто-то общался с ним, зная, что ему это очень нужно. Есть в этом что-то… унизительное, что ли.

«Как только вернусь, первым делом пойду к ней, — решил Ярослав. — Она, кажется, не была так уж озабочена сохранением тайны, даже говорила, что я могу кого-нибудь расспросить (а я, дурак, не обратил внимания!). Она просто сама говорить не хотела — просить не хотела. Значит, можно не скрывать, что я теперь знаю. Но можно и скрыть, если не спросит, почему пришел. Там видно будет, в общем».

Подобный фатализм раньше был для него не слишком характерен, но он все отчетливее понимал, что самые удачные эпизоды последних недель он провел именно под этим девизом: "там видно будет". И отлично все получилось. И теперь получится. Главное — вернуться.

На минус девятом этажа не было выхода наружу. Зато было большое окно, почти в человеческий рост, забранное решеткой.

Глава 27. Качественные изменения

Сергей стоял в приемной на восьмом этаже прямо перед столом Лары и орал на нее:

— Да мне поровну, принимает он или нет! Я пришел, значит, я войду, ясно тебе?

— Вы не можете войти, — спокойно возражала Лара. — Я очень сожалею, но Он вас не ждет.

— А мне похрен, ждет он или нет, — оскалился Сергей.

— Простите, но я не могу допустить, чтобы вы зашли, — сказала Лара, вставая перед дверью, ведущей к Нему. Она не до конца понимала, что именно происходит, но отчетливо чуяла неприятности и очень не хотела их допустить. К сожалению, она не знала, что своими действиями неприятности скорее приближает. Ее чутье распространялось на совсем другие вещи, поэтому, почувствовав, что Сергей потенциально опасен, она твердо вознамерилась не пустить его к Нему.

Лучше бы пустила.

— Ну и как ты не допустишь, интересно? — даже как-то мягко улыбнулся он. — Отойди и не мешай, дура, в последний раз говорю.

Конечно, Лара не отошла. Она вообще терпеть не могла, когда ей угрожают и ставят ультиматумы. Она из последних сил старалась не злиться, поскольку уже поняла, что злостью этот посетитель питается. Лара вздохнула и как можно спокойнее сказала:

— В последний раз прошу вас, уходите по-хорошему.

Стоит отдать Сергею должное: он мог сделать ей гораздо больнее. А он всего лишь взял ее за плечи и отшвырнул от двери куда-то в сторону ее стола. Даже не ударил. Лара от растерянности упустила возможность упереться руками в столешницу и восстановить равновесие, впечаталась в стол бедром, вскрикнула от боли и неловко опустилась в удачно подвернувшееся (оно старалось) собственное кресло. Чуть не полетела на пол вместе с ним, но кресло спасло.

Сергей торжествующе усмехнулся и хотел было открыть дверь, но двери больше не было. В пустом проеме стоял очень красивый мужчина и пристально смотрел на Сергея. И только тут Лара осознала ошибочность своих действий.

— Пожалуйста, не сердитесь на него, это недоразумение, со мной все в порядке, — торопливо сказала она, но нет, недостаточно быстро. Он посмотрел еще раз на Лару, на Сергея, сделал какое-то судорожное, неправильное движение подбородком, и Сергей просто исчез из приемной, как будто его тут не было. Потом Он подошел к ней, положил руку ей на бедро — не из фамильярности, нет, просто вылечил ушиб, и спросил:

— Он тебя напугал, Ларочка? Если он тебя напугал, скажи, и мало ему не покажется.

— Вы не рассердились на него? — тревожно уточнила Лара. — Вы же видели, что на него нельзя сердиться?

— Видел, — кивнул Он. — И уже почти не сержусь. Но следует отдать ему должное, он выбрал весьма действенный способ меня достать. Я хочу сказать, у него получилось.

Лара испуганно ахнула.

— И что же теперь будет? Как вы себя чувствуете?

— Со мной-то все нормально, — задумчиво сказал Он. — А вот что будет с ним, не решаюсь предположить. Теоретически, получив больше силы, чем может вместить, этот человек должен просто бесцельно расплескать ее в пространстве, но это ничего, Ярослав вернется — все починит. Но я почти уверен, что так не будет, а будет как-то иначе.

— То есть, у него начнутся качественные изменения? И все из-за меня! — Лара уже чуть не плакала, понимая, что что угодно было бы лучше, чем дать Ему такой хороший повод для злости. Он терпеть не мог, когда кто-то обижал Его людей.

— Лара, перестань немедленно, а то я за себя не отвечаю, — сквозь зубы процедил Он. — Ты же не хочешь, чтобы я весь день продолжал кормить его силой?

— Не хочу, — помотала головой Лара. Вздохнула, усилием воли собралась и спросила: — Будут какие-то распоряжения? Надо что-нибудь сделать в связи с этим человеком?

— Нет, — легкомысленно махнул рукой Он. — Какие уж тут распоряжения. Явится снова — тогда и увидим, что с ним делать.

— Тогда кофе? — с готовностью предложила она.

— Давай, пожалуй. Составишь мне компанию, потом я пойду в обход, благо ни Адама, ни Ярослава все еще нет. А ты… ну, думаю, ты придумаешь, какой работой себя загрузить.

Лара кивнула и пошла к кофеварке. Кофе Ему не хотелось. И ей тоже. Но они прекрасно осознавали необходимость немедленно отвлечься от Сергея и были намерены сделать для этого все возможное.

* * *
Где-то в паре кварталов от «Магии» Сергей восторженно хохотал, ощущая, как чуждая ему, странная, нечеловеческая сила сворачивается змеей в его груди, приживаясь, изменяясь. Признавая его власть.

* * *
— Давайте дружнее, и выше немного, выше! — командовал Ярослав.

— А ты сам… не хочешь… поработать вместо того… чтоб трындеть? — на выдохе (нескольких выдохах) спросил Адам.

— А как ты себе это представляешь? Я, в отличие от вас, в эту решетку могу разве что плюнуть. Не уверен, что это чем-нибудь поможет. Не отвлекайся, жги давай.

Адам пожал плечами, взял Аллу за руку и продолжил жечь. Алла, к чести своей, на перепалки вообще не отвлекалась, просто выдувала и выдувала пламя в одну и ту же точку. Решетка от этого не то чтобы плавилась, но как-то оседала, расплывалась и становилась полупрозрачной, как будто сама не была уверена, существует она или нет. В самом центре, куда драконы подули с самого начала, образовалась дыра. Ну, то есть, не совсем дыра, а просто место, в котором решетка была совсем бледной, почти незаметной. До конца она так и не исчезла. Ярослав с опаской, но все-таки сунул в эту дыру сначала отвертку, потом руку и констатировал: решетка, во-первых, действительно как бы не существует и пропускает руку, а во-вторых, не горячая, что тоже важно. Теперь они эту дыру расширяли так, чтобы можно было в нее пройти. Оставалось уже совсем немного.

— Ну что, господин технический директор, хочешь быть первопроходцем? — ехидно спросил Адам, указывая рукой на проем.

— Конечно, хочу! — подтвердил Ярослав, подобрал рюкзак и шагнул в проем.

Лето обрушилось на него неожиданно: вроде бы и понимал, что за окном будет теплее, но такой резкой смены климата почему-то не ждал. Солнце светило как бы со всех сторон одновременно. Ярослав пригляделся и понял, что на самом деле солнц здесь то ли два, то ли три, и свет действительно льется с нескольких сторон.

Водопад шумел где-то с другой стороны здания-скалы.

— Жаль, выход не так близко от водопада, как хотелось бы, — сказал Ярослав, прикидывая размеры скалы, из которой они вышли. Обходить и обходить.

— А мне не жаль, — сказала Алла, пружинисто подпрыгнула и взмыла в воздух. — Адам, не пыжься, ты так еще не умеешь и нескоро научишься! Спасибо, что проводили, мальчики, прощайте. Здесь-то меня точно никто не найдет.

Она выписала изящный пируэт в высвеченном солнцами небе и стремительно взлетела вверх.

— Как все-таки мило, что она вечно меня недооценивает, — улыбнулся Адам. Подпрыгнул для пробы раз, другой — второе зрение Ярослава уловило развернувшиеся золотые крылья — и двинулся вслед за Аллой. Его полет был куда менее уверенным, но он постепенно набирал и скорость и высоту.

— Что будешь делать, когда догонишь? — крикнул ему вслед Ярослав.

— Утоплю в водопаде! А потом притащу наверх и женюсь, пока не очухалась. Свидетелем будешь?

— Сначала догони! — усмехнулся Ярослав, глотнул воды из изрядно измельчавших запасов и пошел обходить скалу. К водопаду.

* * *
— Я нашел такой шикарный способ, ты не представляешь! — нашептывал Сергей Рите. В этот раз он явился к ней не наяву, а во сне, чем почти по-настоящему ее поразил. Она была уверена, что ему до такого уровня еще учиться и учиться.

— И какой же? — спросила она. Не для вида спросила, ей было по-настоящему интересно. Учитывая, как быстро Сергей прогрессировал, имело смысл его послушать.

— Ты правильно говорила, если ударить кого-нибудь или еще как-то прямо провоцировать его на агрессию — это никакущий корм, очень быстро расходуется. Теперь мне есть с чем сравнить, и до меня дошло. Зато! Зато, Рита! Рассказываю тебе без опасений, потому что для тебя способ довольно бесполезный. Если обидеть кого-нибудь в присутствии других, неравнодушных людей, то гнева от них получишь столько! Со всех сторон! Я вот всего лишь сегодня толкнул эту вашу секретутку, а мне до сих пор прилетает, и от вашего главного, и от пары-тройки каких-то совершенно левых чуваков. От нее тоже прилетает, но ее обида по сравнению с тем, как они за нее злятся, — вообще ничто. Слушай, это же такая богатая тема!..

— Ты ударил Ларочку? — уловила суть Рита. — Серьезно? Как ты мог?! Как тебе в голову-то такое пришло?

— Не ударил, так, задел слегка. Ну давай, скажи мне еще, что женщин бить нельзя.

— Нельзя. Лару — точно нельзя! Ты покойник, Серж. Он тебя теперь живьем съест.

Справедливости ради, Р-рит-та ошибалась. Он был далеко не так кровожаден, как рисовалось ей из почтения к Его силе. Справедливости, опять же, ради, ошибалась Рита не во всем. Он, конечно, не стал бы ничего делать Сергею. Хотел было перекрыть доступ на свою территорию — и то в конце концов передумал. Однако это вовсе не означало, что Сергей в безопасности. Он был далеко не единственной угрозой и даже не самой страшной.

— Ой, так уж и живьем! Да все, что он смог сегодня, — это просто выкинуть меня за территорию. Он вроде тебя, только посильнее. Эдакий домовенок, на своей территории царь, в других местах полный ноль. Он туда даже попасть не может, в эти другие места. Он полностью зависит от этого пятачка земли, прикинь. Если я однажды взорву к черту ваш торговый центр, магия «Магии» тоже сдохнет, и он вместе с ней.

Рита хотела ему сказать, что он ошибается — здание точно сносили не один раз, и никак это на Нем не отразилось, — но подумала и не стала.

— Что, прямо со мной взорвешь? — огорченно уточнила она. — Я-то точно из «Магии» никуда не денусь. Ну спасибо, Серж! Вот возьму и больше ни одного секрета мастерства тебе не доверю, эгоистичная ты скотина.

— Зачем ты делаешь вид, что сердишься, хотя на самом деле нет? А я ведь надеялся тебя обидеть, — вздохнул он.

— Меня не надо обижать, со мной надо дружить, — отрезала Рита. — Так я гораздо полезнее.

— Позволь уж мне решать, в каком качестве ты полезнее, — сказал Сергей, выпуская когти. Ого! Тут Рита была шокирована совсем уж по-настоящему, но потом решила, что, возможно, всё дело в том, что это происходит во сне. — Ты, знаешь ли, вкусная, Рита. Я бы тебя съел целиком, но для этого я слишком тобой восхищаюсь.

— Очень грубо, Серж, — рассмеялась Рита. — Совсем не тонко. Но мне все равно приятно, спасибо. Ты прелесть.

— Я приду завтра…

— Не придешь, на что угодно спорю, Он тебя не пустит.

— А кто его спросит, Рита? Лично я не спрошу.

— Удивительно, что при таком самомнении ты все еще жив.

— Совсем не удивительно. Я просто ждал этого времени. Вот этого самого. Это моё время. И теперь я никогда не умру. Никогда, Рита.

Рита пожала плечами. Ее вечной жизнью удивить было сложно.

— Хорошо бы, чтобы это так и было.

— Так вот, я приду, Рита. Приду к тебе завтра. У меня к тебе очень серьезный разговор. Я хочу предложить тебе свободу. Тебя интересует свобода, Рита?

О да. Свобода Риту интересовала.

Глава 28. Возвращение

Ярослав обогнул скалу и вышел к водопаду как раз вовремя, чтобы увидеть, как золотой огненный клубок из двух сцепившихся драконов камнем рухнул в реку, поднимая водяную стену брызг, и исчез. Он подождал секунд двадцать, но никто так и не вынырнул на поверхность. Ярослав тихо выругался себе под нос. Честно говоря, он не думал, что кто-то из тандема Алла-Адам склонен к суициду и что они там просто взяли и утонули, но что если все-таки да? И как он, интересно, объяснит это матери Адама? Ярослав не был с ней даже знаком, но почему-то живо представил, как именно к нему, компаньону сына в этом последнем путешествии, она придет требовать ответа… бррр!

— Всё с ними в порядке, не переживай, — заверил его неведомо откуда взявшийся Он. — Ну вы даёте! В какие дали вас занесло!

Он присел на траву, приглашающе махнул рукой Ярославу. Тот пожал плечами, кинул давно надоевшую и ненужную куртку и устроился на ней.

— И где же они, если с ними всё хорошо?

— На восьмом этаже. Алла рыдает, Адам перебирает свои священные бумажки и хватается то за голову, то за Аллу, а Лара отпаивает их чаем, довольно безуспешно, зато все при деле.

— Это они оттуда, со дна, вынырнули на восьмой? Это как? Телепортация какая-нибудь?

Он безразлично пожал плечами:

— Скорее, они просто закончили свое путешествие там, на дне. И появились там, где им сейчас самое место. Тебе, кстати, тоже придется проделать нечто подобное.

— Зачем? — напрягся Ярослав. Тонуть ему совершенно не хотелось. Он-то не дракон.

— Чтобы закончить путешествие. Нырять до дна не обязательно, но хорошо бы хотя бы зайти в воду. Ты же сам с самого начала сформулировал, что вы идете к водопаду. Сам знал, что тебе сюда надо. Вот и давай.

— Допустим, — вздохнул Ярослав, в который раз смиряясь с очередной странной идеей, появившейся в его жизни. — Но не мог бы ты для начала объяснить мне, какой в этом смысл? Что полезного мне будет от этого купания?

— А тебе во всем подавай смысл и пользу, — улыбнулся Он. — Впрочем, это скорее твое достоинство. Ладно, польза вот какая. Во-первых, здесь жарко, и ты давно взмок. Зайти искупаться будет как минимум просто приятно.

Ярослав тут же почувствовал, насколько он запарился, и понял, что этого первого аргумента совершенно достаточно, а в воду хочется невыносимо. Но он из принципа решил дождаться остальных доводов.

— Во-вторых, — продолжал он, — это отличный способ сократить путешествие обратно и оказаться сразу наверху вместо того, чтобы идти вверх по лестнице. Догадываюсь, что ты как раз был бы не против некоторые этажи снова посетить на обратном пути, но штука в том, что половина из них все равно уже изменилась, а еще ты довольно сильно нужен мне наверху.

— Нужен? — изумился Ярослав. — Там что, крыша рухнула и стены обвалились?

— Нет, там я сделал изумительную глупость и отдал большой кусок силы недостаточно уравновешенному для этого человеку. Нейтрализовать его лично я не могу, поскольку он человек, а не кто-то вроде меня. А значит, мне нужен помощник. И Ивану нужен помощник… ты уже познакомился с Иваном? Вот и познакомишься.

— Если ты думаешь, что понятно объяснил, то ты себе льстишь.

— Да? — изумился Он. — Надо же, а обычно всем хватало… ладно, я просто не вижу смысла грузить тебя этим здесь, на берегу. Здесь вообще не все вещи стоит упоминать, такое уж это место. Оно может придать тебе дополнительную силу за одно лишь то, что твое имя прозвучало на этом берегу, Ярослав. А уж если ты сам сюда пожаловал, да еще и в воду зашел… зайди, пожалуйста. Тебе нужно будет очень много сил, если ты захочешь мне помочь. А ты ведь захочешь?

— Мне казалось, меня нанимали для каких-то других вещей, — сказал Ярослав, прекрасно, впрочем, понимая, что захочет, никуда не денется.

— Ну так это и не часть твоей работы. Это часть нашей с тобой дружбы.

— А, то есть, мне за это даже не заплатят.

— А это смотря что считать оплатой! — рассмеялся Он. — Иди уже купаться, считай, что это аванс.

Ярослав не стал дальше ломаться (в воду хотелось все сильнее), разделся и пошел к реке. Вода оказалась чуть теплой, почти парной, но все-таки охлаждающей, а еще какой-то плотной и упругой. Ярослав сделал несколько шагов, ощущая, как вода обволакивает его со всех сторон, как будто изучает, а потом дно внезапно ушло из-под ног, а вода будто бы стала еще плотнее и потянула его вниз. В первое мгновение Ярослав, конечно, испугался. Дурацкое утопление совершенно не входило в его планы. И если даже драконы здесь выжили, что, между прочим, не факт, то он-то как с этим справится? А если драконы на самом деле не выжили? А что если Он соврал насчет них, а потом отправил Ярослава умирать в эту чертову реку? Ярослав подумал еще немного и решил: не может такого быть. А если может, тогда жить вообще особенно незачем. Сам удивился этой мысли, но почему-то успокоился и расслабился. Вдохнул, выдохнул, убедился, что захлебнуться здесь ему не грозит, и продолжил погружение. Теперь, когда он не сопротивлялся, дно приближалось гораздо быстрее.

* * *
— Полиция. У нас. Серьезно? — Адам всё никак не мог поверить в реальность происходящего. Поверить в драконов, ангела смерти или минус девятый этаж было гораздо проще. Но это — это вообще было за гранью понимания! — И чего они хотели?

— Тебя хотели. И Ярослава. Кое-кто, видимо, им донес — ты только не сердись! — что у нас здесь пропадают люди. И очень убедительно попросил их разобраться.

— Кто? — отрывисто спросил Адам. Человеческим умом он понимал, что рвать этого человека на части, наверное, не стоит. Это будет жестоко и неопрятно. Но очень хотелось.

— Адам, не злись, пожалуйста, — с нажимом повторила Лара. — Это очень важно, чтобы ты на него не злился. Каждый твой адресный выброс агрессии придает ему сил. Такой вот нам достался проблемный товарищ.

— Ах, так, — протянул Адам. — А если я буду его убивать, вообще при этом ни капельки не злясь и не эмоционируя? Я могу.

— Не можешь, — отрезала Лара. — Поэтому, пока не возьмешь себя в руки, крылья, лапы или что там у тебя теперь, я тебе не скажу, кто это.

Адаму очень хотелось закатить истерику, но во-первых, это только отдалило бы его от цели (Лару драконьим гневом точно не проймешь), во-вторых, Алла, закончив психовать, свернулась калачиком на диване и заснула. А он не хотел ее будить.

— Ладно, допустим. Давай решать проблемы поэтапно. С источником разберемся позже. Пока что займемся полицией. Как, кстати, они вообще сюда прошли? Должны были забыть, зачем шли, и дело потерять.

— Я так поняла, этот же парень им помог. Дошел с ними, проводил или вроде того. А дела у них вообще никакого нет. Для начала ведь кто-то должен заявить о пропаже. Им навстречу вышел Он…

— Что, сам?!

— Ну да, тебя же не было. Вышел, заявил, что вы оба на повышении квалификации, показал какие-то бумажки — по-моему, чистые, но полицейские там что-то таки увидели, удовлетворились и ушли.

— То есть, всё уже в порядке?

— Ну, это как сказать. Ясно же, что это только первый визит. Будут и другие. Лично я ставлю на пожарную инспекцию, но многие ставят на повторный визит полиции. В общем, имей в виду, если что: ты на курсах был. Повышал квалификацию. Возможно, даже на каком-нибудь тренинге из тех, на которых нельзя говорить по телефону и вообще выходить на связь.

— То есть, кто-то так сильно хочет организовать нам проблемы? — Адам снова почувствовал настоятельное желание выпустить когти.

— Эй, не злись, говорю же! Уж ты-то должен понимать, что все эти попытки скорее смешные. А может быть, даже полезные. А то мы в своем волшебном мире уже немного теряем связь с реальностью. Возможно, даже не немного. А реальность — вот она, пришла к нам напомнить о себе. Это не плохо, это просто такие новые условия. А этот тип не должен получить ни крохи твоей силы, Адам, ясно тебе? Узнаю, что не удержался, — лично когти отстригу.

— Да что за жизнь такая, родился драконом, а приходится быть то человеком, то вообще ангелом!

— Не обольщайся, — серьезно сказала Лара. — С ангелом тебя не спутать даже в темноте и по пьяни.

Адам хотел было обидеться, но решил, что это, пожалуй, утешительная новость. Снял трубку и продолжил звонить всем, кому задолжал. Перерыв закончился.

* * *
— А признайся, ты так не умеешь, — шепнул Рите Сергей.

— Просто никогда не пробовала, — неохотно сказала она. Ей действительно никогда не приходило в голову попробовать что-то такое: прийти так же, как в сон, но к бодрствующему человеку. А этот взял и сделал! Пришел к ней, сел за барную стойку, и никто его не видит, кроме нее. Его здесь нет. Он просто ей снится. Ну… не очень просто. И она при этом не спит. Вот ведь хитрый жук.

— Ты так не умеешь, — радостно повторил он. — А сколько гонору-то было! А оказалось, дело не в мозгах и не в опыте твоем якобы огромном. А просто тупо в силе! Ты видишь, что я теперь сильнее, Риточка?

— Конечно, — покладисто подтвердила она. На самом деле, она так не считала. Он по-прежнему ее хотел, а это значило, что часть этой его ворованной силы могла бы достаться ей, если бы она только немного постаралась. Но она пока не старалась. Еще успеется.

Рита видела, что Сергей сильно изменился и продолжает меняться. Для любого человека он выглядел так же, как раньше, но ее взгляд видел теперь не только узор на его теле — не просто красный, огненный, горящий, — но и тень от крыльев, которых не было пока что за его спиной, но скоро они появятся, это точно. Скоро он станет еще сильнее и еще менее похож на человека. И тогда она все-таки попробует его. Это будет как открыть долгожданный рождественский подарок.

— Что ты говорил про свободу, Серж? — спросила она.

— А тебе не терпится? — улыбнулся он.

— Не разозлишь, — безмятежно отозвалась Рита. — Соврал — так и скажи.

— Не разведешь, — в тон ей отозвался Сергей. — Я всё скажу, конечно, но только потому что и так собирался. Так вот, Рита, я собираюсь разрушить «Магию». И мне кажется, я уже знаю, как.

— Ты понимаешь, что ты рубишь сук, на котором сидишь, Серж? Большая часть твоей силы — отсюда, от Него. Если «Магии» и Его не станет, она иссякнет.

— А вот и нет, — сказал Сергей. — Я, видишь ли, хочу пойти ва-банк. В прошлый раз я только немного его разозлил — и силы получил совсем немного. В этот раз я хочу всё. Когда он увидит, как рухнет «Магия», он не сможет удержаться и не проклясть меня. Он будет меня по-настоящему ненавидеть. И все, кто ему предан, тоже. Они отдадут мне всё, что у них есть, Рита. А я поделюсь с тобой. А нужна мне за это самая малость: немного больше информации.

— Я и так много тебе рассказывала.

— Нет, ты много меня учила. Но научусь я и без тебя. Я хочу знать о текущих делах «Магии». О том, как тут все устроено. Ну как, сделка?

Рита сидела и задумчиво смотрела на протянутую ей руку. Честно говоря, «Магию» ей было жалко. Во-первых, она была красивая, вся, как конструкция. Во-вторых, люди здесь… ну, тоже были ничего. Еще совсем недавно они ее не слишком взволновали бы, но с тех пор она успела познакомиться с Ярославом, а он ведь теперь тоже эти самые «все, преданные Ему», увидеть поближе Ивана и эту его трогательную светящуюся девочку… ну, и сам Он, несмотря на то, что был почти ее тюремщиком, всегда скорее помогал ей, чем наоборот. А теперь Сергей предлагает ей не думать о судьбе «Магии» и людей «Магии», а думать о силе и свободе. Кажется, в человеческом языке для этого есть какое-то специальное слово. Предательство? Кажется, так.

С другой стороны, в чем тут предательство? Она никогда не клялась в верности ни Ему, ни «Магии», она не дружит ни с Иваном, ни с Адамом, ни… на Ярославе ее мысль запнулась. С ним она, конечно, тоже не дружила, но он ведь тоже был для нее способом выйти на свободу. Совершенно непонятным способом, но, наверное, другим. Возможно, менее разрушительным?

— Я должна подумать, — сказала Рита. — И над сделкой, и над условиями клятвы. Сделка без клятвы, знаешь ли, пустой звук.

— Думай, — сказал Сергей. — Но думай недолго. А то я развалю «Магию» вместе с тобой внутри. Мне, конечно, будет жаль, но надо, значит надо. Спорим, тогда ты на меня все-таки разозлишься?

Он исчез так же неожиданно, как появился, а Рита схватилась за голову. Голова не то чтобы болела, но как будто в ней не помещались сразу все мысли, которые должны были поместиться.

— Я очень рад, что ты не сказала ему «да», — сказал невесть откуда взявшийся Ярослав. Он сидел за тем же столиком, за которым устроился в самый первый раз, мокрый, голый по пояс, какой-то обалдевший, но самое главное, совершенно невероятно светящийся изнутри: золотистым, синим, зеленым, солнечным. Где он был, что он делал все эти дни?

— Ты подслушивал? — возмутилась Рита.

— И ничуть не раскаиваюсь. На самом деле это вышло случайно. Я должен был оказаться на восьмом этаже, но обещал себе, что сразу после возвращения зайду к тебе. Ну вот, зашел. Ты рада?

Рита всерьез задумалась. Еще раз посмотрела Ярослава и его многоцветный свет. Это было совершенно невероятное зрелище.

— Да, я очень рада. Тебе дать какой-нибудь еды?

— Да. Любой. И извини за идиотскую просьбу, но можно ли как-нибудь, не выходя отсюда, раздобыть рубашку?

Глава 29. Такая работа

Там, на дне, было хорошо и спокойно. Там у Ярослава было ощущение, что он понял про этот мир, себя и магию нечто чрезвычайно важное, и в рамках этого же понимания ему очевидно было, что едва вода выпустит его куда-то, он это понимание потеряет. Но может быть, сумеет запомнить хоть что-нибудь? Без понимания, просто на чистом упрямстве и вере. Ярослав очень на это надеялся.

Внутри него что-то происходило. Вода, которая была снаружи, проникла в него, не под кожу в буквальном смысле, но под кожу его мыслей и чувств, и оттуда будто бы смыло… многое. Какие-то давно устаревшие идеи, надуманные страхи и даже страхи самые настоящие; болезненные воспоминания, древнейшие обиды — он сам не представлял, сколько всего в нем накопилось такого, что давно стоило вымыть из головы водяным потоком. Все это утекало из него, поэтапно, с каждым новым прибоем, с наплывом и уходом внутренней волны. И под это биение постепенно отмывалось основное. Важное.

Среди важного почему-то была Рита. Ярослав мысленно поморщился, но и эту реакцию смыло новой волной: Рита действительно была важна. Она нравилась ему, как неразгаданный ребус, как иллюзия, под которую хочется проникнуть и понять, как она устроена. Рита была важна еще потому что он многое пообещал ей, хоть и не всегда понимал, что именно делает и что обещает. Теперь он обязан был если не выполнить обещания, то хотя бы попытаться. Приходить, быть рядом, давать ей шанс стать кем-то другим. Он не мог представить, как его присутствие может заставить кого-то измениться, но понимал, что ему и не надо ничего представлять. Ему нужно просто делать то, что он считает нужным. Рита нужна, значит, он должен быть рядом.

Примерно в этот момент он и услышал голоса.

— Я собираюсь разрушить «Магию»…

— Большая часть твоей силы — от Него…

— Он будет меня по-настоящему ненавидеть… Сделка?

— Мне надо подумать.

Эдакое краткое содержание предыдущих серий. «Вот за это — спасибо, — думал Ярослав, волевым усилием удерживая себя в спокойном безмятежном состоянии. — Спасибо за возможность обдумать это без эмоций. Я не хочу отдавать этому человеку ни крошки своей силы. Самому мало. А мне, похоже, пригодится все, что есть. И далась же этому бедняге «Магия»!»

Это тоже был не совсем грамотный ход. Привычка жалеть противника приводит к недооценке его, а оттуда до поражения остается уже буквально пара неверных шагов. Но надо же было Ярославу хоть как-то примирить себя с новой ситуацией. Вода почувствовала, что он готов. Вода вытолкнула его, против его ожиданий, не на восьмом этаже, а прямо на диванчике в ритином кафе.

«И за джинсы тоже спасибо. Без них эта сцена была бы смешнее, но нет, не нужен Рите в кафе абсолютно голый мужчина. Перебор».

Рита убежала на кухню, повозилась там и через некоторое время явилась с пиццей и кофе. Пока Ярослав приканчивал их, она снова сбегала на кухню и вернулась, на этот раз с рубашкой в руках.

— Оказалось, моя кухня может выдать по заказу не только еду. Примерь, это твой размер?

Ярослав встал, подошел к Рите. Сейчас, когда первый шок прошел, он снова начал замечать «глюки», как он упорно именовал то, чего в реальной жизни быть не должно. Например, алое марево вокруг Риты, ало-золотое сияние внутри, золотые светящиеся браслеты на руках, а на шее что-то вроде ошейника, такого же золотого. Если убрать эти детали на руках и шее и не задумываться об их смысле, она выглядела… ну да, красиво. Даже интереснее, чем драконы. И крылья у нее тоже были. Какие у нее были крылья!

— Ты чего так смотришь? — растерянно спросила она, продолжая держать на вытянутой руке рубашку.

— Ничего. Ты очень красивая, — Ярослав отмер и взял у нее рубашку. Накинул, застегнул. — Действительно, мой размер. Спасибо тебе огромное! Я твой должник.

— Да, — подтвердила Рита. — Ты точно мой должник. Еще и за то, что не пришел на той неделе. У тебя сейчас наверняка куча дел, да?

— Скорее уж, гора, — мрачно усмехнулся Ярослав. Его эта гора одновременно пугала и радовала. Он уже предвкушал, как сроет ее до основания и еще на три километра вглубь. — Но вечером я обязательно приду.

— Именно об этом я и хотела сказать. Вечером ты обязательно придешь. Возражения не принимаются.

— Договорились, — сказал Ярослав, не удержался и обхватил пальцами браслет на ритином запястье. Кандалы, значит. Но почему-то они не ощущались злом, ограничением или чем-то в этом духе. Обычно, чтобы освободить кого-то, с него снимают оковы. Но эти снимать не хотелось. Да и оковы ли это? Рита накрыла его руку своей.

— Ты что-то видишь, да?

— Да, вижу.

— Может быть, ты их еще и снять можешь?

— Не знаю, вряд ли, — честно сказал Ярослав. Посмотрел в разочарованное лицо Риты и добавил: — Мне кажется, с ними нужно как-то иначе. Не снимать. Не знаю, что именно делать. Надеюсь, скоро пойму.

— Попробуй понять побыстрее, — сказала Рита. «Пока я не решила, что предложение о силе и свободе мне нравится больше». Этого она не сказала, конечно. Но Ярослав все равно услышал.

* * *
Разгребать бардак можно было бесконечно, но Ярослав сумел остановиться в девятом часу вечера, чтобы пойти в «Каприччо». Потому что с этого дня «Каприччо» и добрые отношения с Ритой он тоже определял как рабочую задачу. Вы тоже находите это забавным? Ну, тот факт, что Ярослав понял это именно тогда, когда Рита усомнилась, что он ей так уж необходим, и нашла альтернативу (плохую, конечно, но альтернативу).

Чтобы не идти с пустыми руками, Ярослав зашел в местный, «Маги»-ческий цветочный магазин и взял еще одну белую розу. Глупо, конечно, пытаться раз за разом выплыть за счет одного и того же приема, но что же поделать, если он работает? И в этот раз тоже должен сработать. Просто обязан. Теперь Ярослав понимал, почему.

В «Каприччо» его поджидал сюрприз: стоило ему войти, как от Риты в его сторону устремилось красное марево. Вот, значит, как выглядят ее чары для того, кто видит. Красный свет обнимал его со всех сторон, а Ярослав стоял и ждал очередного помутнения, но оно так и не наступило.

— Знаешь, это очень приятно, — сказал он, протягивая руку к красному свету. — Очень красиво. То есть, я не возражаю, если ты и дальше будешь так делать. Но наверное, тебе стоит знать, что мое отношение к тебе от этого не изменилось. Ты и без того очень красивая.

— «Очень красивая», — проворчала Рита. — У тебя, что ли, один комплимент на все случаи жизни? А как же «богиня», «ангел», «единственный смысл моей жизни», «прекраснейший цветок в пустыне»? Не поэтичный ты, Ярослав.

— Зато честный, — пожал плечами он. — А ты бы предпочла, чтобы я просто говорил много слов? Я могу в следующий раз взять с собой словарь. Или томик стихов. Что скажешь, то и будет.

— На самом деле, я просто проверяла, — вздохнула она. — Что за жизнь такая пошла! Вокруг меня все меньше мужчин, которых я могу нормально очаровать. Это, между прочим, обидно!

Красное сияние сгустилось и отправилось обратно к Рите.

— А можешь его не убирать? — попросил Ярослав. Рита вопросительно подняла бровь. — Ну, просто оно мне действительно очень нравится.

— С ума сойти можно. Ты хоть понимаешь, что это, вообще-то, мое оружие?

— Понимаю. А еще у тебя, кажется, когти есть?

— И даже зубы.

— Ну и зачем мне тогда бояться твоего света?

— А когтей моих ты боишься? — вкрадчиво спросила Рита, поднимая руку и демонстрируя те самые когти: длинные, острые, блестящие.

Это называется: почувствуй себя драконом. Дорогая «Магия», за что? Ярослав никогда не хотел подобных нездоровых отношений. Ему бы чего попроще: девушку хорошую, умную-красивую, да чтобы проблем поменьше. Можно, а? Нельзя? Ну ладно. Значит, такая у него сегодня работа: суккубов убалтывать. Теоретически, суккуб не страшнее санинспекции, а с тамошними служащими он неоднократно пил по долгу службы, и ничего, выжил. А Рита, кроме прочего, гораздо симпатичнее. И очень трогательная в этом своем желании казаться сильнее него.

Его вдруг осенило, что все эти ее угрозы вызваны страхом: она не привыкла иметь дело с теми, на кого не действуют ее чары. Точнее, привыкла, что этих существ мало и она им подчиняется. И теперь она боится его, чувствует обязанной подчиниться, но подчиняться не хочет.

— Конечно, боюсь, Рита, — сказал он и сделал шаг вперед. — Ты вообще довольно пугающая, но это и притягивает тоже.

Шаг за шагом вслед за красным светящимся шлейфом Ярослав подходил к Рите, пока не уперся грудью прямо в указательный… коготь.

— Тебе очень идет эта рубашка, — задумчиво сказала Рита.

— Спасибо тебе за нее.

— Пожалуй, мне жаль ее портить.

Прикосновение острого когтя сменилось теплом женской ладони. Ярослав обнял Риту за талию и притянул поближе к себе. Теоретически, сейчас он должен был ее поцеловать. Должен был, если он хочет хороших отношений с Ритой. А раз должен… ну… для этого его сюда и взяли, верно? Помогать Ему и «Магии». А Рита, кроме прочего, по-прежнему самая красивая девушка, которую он когда-либо видел.

Он наклонился и осторожно коснулся губами ее губ, еще раз и еще. А потом Рита подалась вперед, прижалась к нему всем телом и ответила на его поцелуй. И мир исчез, остался только Ярослав, Рита в его объятиях и ослепительный красный свет вокруг них. Свет лился и лился со всех сторон, и ни Ярослав, ни Рита, увлеченные друг другом, не видели, как менялся оттенок красного, как будто кто-то неведомый разбавлял кровь молоком.

Забытая белая роза так и осталась лежать на столике около входа.

Глава 30. Не отпущу

Это просто такая работа — обнимать самую красивую девушку в мире. Просто работа — чувствовать, как доверчиво она прижалась к нему, как мягки ее пальцы, скользящие по его спине — пальцы, которые могли бы разорвать в клочья и его рубашку, и спину. Просто работа — чувствовать, как быстро бьется ее сердце, как прерывисто она дышит, как все, что происходит между ними, волнует ее.

Волнует. Суккуба. Ну конечно. Можно подумать, в ее жизни не было поцелуев более приятных и умелых. Наверное, для нее это тоже просто работа: выглядеть влюбленной, взволнованной, выглядеть так, будто именно этот мужчина для тебя — единственный, ни с кем так не теряла голову, только с ним. Иллюзия эксклюзивности.

Ярослав вдохнул, выдохнул, в мозгу немного прояснилось, и он постарался начать мысль заново, но больше себе не врать.

Разумеется, для него это не работа. Разумеется, это личное. Он об этом мечтал с тех пор, как увидел Риту, просто потом наслоилось столько всего. Всё оказалось так непросто. И он не мог просто прийти к ней и поддаться ее очарованию — нет, не мог, потому что это значило бы оказаться жертвой суккуба. Он искал повод, чтобы поцеловать ее и не разочароваться в себе, и в итоге уцепился за первый попавшийся. Например, за работу. И да, теоретически, его работе действительно может быть какой-то прок от того, что они с Ритой станут ближе друг к другу. Может быть. Но будь это другая девушка, разве он стал бы это делать ради «Магии»? Ну разумеется, нет. Он просто уже давно очень хотел поцеловать Риту. Ну и вот, свершилось. И да, это было примерно так прекрасно, как он себе представлял.

Тем обиднее было понимать, что для Риты, скорее всего, это действительно было проходное событие. Сколько таких поцелуев было в ее жизни? Знает ли он вообще такие большие числа? А все эти сердцебиения и вздохи — это просто естественная часть ее устройства. Кого заинтересует равнодушная девушка? Девушка должна отвечать взаимностью — пусть скрывать ее, пусть говорить совсем другое, но по ней должно быть видно, что она очарована. По Рите — видно. Рита — вполне опытный суккуб. И таких, как Ярослав, ест на завтрак. А также на обед и ужин. Буквально.

И самое печальное, понял он, заключается в том, что даже если вдруг ритина реакция — настоящая, искренняя, он все равно не сможет в это поверить. Потому что ну как в это поверить? Что можно счесть признаком неравнодушия девушки, которой изобразить любой такой признак — легко и естественно? Вот именно. Ничего. И как он может ей верить?

Это напоминало волны, продолжающие биться в его голове даже после того, как он вернулся с речного дна. Мысль, потом другая, потом третья… Потом еще одна.

А зачем, собственно, он должен ей верить? Разве недостаточно того, что она хочет показать ему именно такую реакцию? Она могла бы оттолкнуть его, но не оттолкнула. Могла бы остаться безучастной, но не осталась. Так какая разница, была ли она поражена этим поцелуем до глубины души или просто доброжелательно его приняла? Ее реакция — то, что она ему показывает. Не надо верить. Не надо обманываться. Надо просто видеть, что именно она хочет до него донести, слушать биение ритиного сердца и делать то, что подсказывает сердце собственное.

— Я не отпущу тебя к нему, Рита, — тихо шепнул он ей на ухо. — Ни за что не отпущу.

Рита слегка откинула голову, подставляя шею для поцелуя, и рассеянно спросила:

— Да? Почему?

— Да. Потому что он тебя не стоит.

Рита слегка отстранилась, испытующе глядя ему в лицо:

— Думаешь? А кто же тогда меня стоит? Может быть, ты? Ты что, лучше него?

— Лучше, — уверенно сказал Ярослав. — Для тебя — точно лучше. Ему всегда будет нужна твоя сила. Он всегда будет ждать момента, когда ты привяжешься к нему, чтобы ударить по-настоящему больно.

— А ты нет?

— А я нет.

— Это потому что ты не умеешь так, как он.

— Если бы и умел, не стал бы.

— Это ты сейчас так говоришь, — вздохнула она. — А вот если я попрошу тебя поклясться…

— Клянусь, что никогда не стану посягать на твою силу и действовать тебе во вред, — твердо сказал Ярослав.

— Хитрый такой. А с чьей точки зрения вред — не уточнил.

— С моей, разумеется. Поэтому я не стану спокойно стоять и смотреть, если вдруг ты всерьез соберешься связаться с этим типом. Это и есть вред, самый настоящий. Но про силу-то никаких оговорок быть не может.

— Только это и утешает, — рассмеялась Рита и снова прильнула к нему.

* * *
— В каком смысле «Николаю нужен кабинет»? — ошарашенно переспросил Адам. — Он же в «Айс дриме» сидит.

— Больше не сидит, — торжествующе заявила Лара. — Он теперь… ну, не то чтобы прямо свободен, ему еще ученицу обучать, но хотя бы материален. И наотрез отказывается иметь дело с «Айс дримом», говорит, надоел хуже горькой редьки. Честно говоря, я считаю, что он имеет полное на то право.

— Ну ни фига себе сходил в поход. Такие перемены и без меня! Ладно, сейчас что-нибудь соображу. Критерии-то какие? Ему там кого попало принимать или только осведомленных? На пятом этаже пойдет или только в видимом здании?

— Ну, я же не жалуюсь, что ты уходил с работы в пятницу человеком, а вернулся драконом, такие перемены, и без меня, — пожала плечами Лара. — Пятый этаж отлично подойдет, все визиты будут проходить исключительно во сне, как и раньше. Просто кафе для этого больше не нужно, а специалисту полагается кабинет.

— Медаль за занудство ему полагается, — с чувством сказал Адам. — А еще он проставляется в эту пятницу, так ему и передай. Ужасно рад за него! Неужто он наконец-то нашел достаточно золотого мальчика, чтобы решиться его учить?

— Не-а. Он девочку нашел, — хихикнула Лара. — И сам от этого в шоке, хотя, конечно, мастерски скрывает. Сама Надя, по крайней мере, уверена, что все происходит по его личному плану.

— Если девочку, значит, и вовсе бриллиантовую, — изумился Адам. — А сколько зароков-то было, сколько громких слов!

— Ладно тебе, а то ты сам не знаешь, сколько стоят громкие слова. И кстати о бриллиантовых девочках, как Алла? И куда ты ее дел?

— Алла у меня дома. Обнимается поочередно с ноутбуком, холодильником и кофеваркой. В перерывах пытается разнести то квартиру, то меня. Но бытовую технику не трогает, из чего я делаю вывод, что она куда более вменяема, чем стремится мне показать.

— Как у вас всё… непросто, — озадачилась Лара. — Ты ее с мамой уже познакомил?

— Нет, жду, пока у Аллы задор все громить закончится. Пока что рекламирую заочно.

— Интересно, что именно. По твоим же словам, рекламировать особенно нечего пока что. Ну, кроме ее драконьей сущности, но ты же, наверное, и о своей-то маме не раскололся?

— Нет, конечно, хотя чую, что придется, против ее проницательности я долго не продержусь. А вот с рекламой гораздо проще. Можно подумать, ты сама этого никогда не слышала в моем исполнении: «С тех пор, как она появилась, мой дом просто не узнать, даже не думал, что он может так выглядеть» — ну, и все в таком духе.

— Что будешь делать, когда придется демонстрировать ей изменившийся дом?

— Что-что… ремонт. Его так и так делать придется. Алла довольно разрушительна. Пока что.

— Слушай, Адам… — Лара замялась, не зная, как бы повежливее сформулировать. — А ты уверен, что тебе стоит вот так держать ее при себе? Мне показалось, она была не очень рада тому, что ты ее вообще притащил наверх. И твоей компании. И всем перспективам, которые ты ей расписывал.

— Конечно. Она сейчас ничему не рада. Она привыкла жить в страхе за свою жизнь и всего бояться. И теперь ее ужасно бесит, что оказывается, можно было не шариться по подвалу все эти годы, а нормально жить наверху, даже интереснее, чем до перерождения. Но она, конечно, в этом не признается никому, даже себе. Поэтому официально она очень недовольна мной и моими действиями. Но я-то знаю, как все обстоит на самом деле. Я ее кровь пил.

— Высокие драконьи отношения, — содрогнулась Лара. — Не уверена, что я хотела это знать.

— Ой, да ладно тебе, не уверена она. Можно подумать, я первый день тебя знаю. Конечно, тебе любопытно до чертиков. И еще девочку жалко, вдруг я ее обижаю и принуждаю. Но поверь мне, если эта девочка не захочет, никто ее не принудит и не обидит. Если бы она действительно хотела, она бы сбежала так, чтобы я ее не нашел. Потому что почувствовал бы, что она не хочет, чтобы я ее нашел. И тогда не стал бы. Но она на самом-то деле хочет. Просто проверяет меня. Ну и пусть проверяет, а я буду снова бегать, искать, ловить и возвращать. И никогда ее не отпущу. Зато скучно мне теперь не будет точно. Вообще никогда.

— А то до этого у тебя была такая скучная-прескучная, практически беспросветная жизнь, — с сарказмом протянула Лара.

— Это звучит очень странно, но да, так и было. Сам дурак, конечно, но что уж теперь… Возвращаясь к Николаю. Передай ему или этой его ученице ключ от пятьсот десятого кабинета, пусть располагаются. И в пятницу мы все дружно заваливаемся к нему, обмывать кабинет, его самого, его ученицу… спиртное по его выбору. Пусть запасается. Закуска, так и быть, с меня.

* * *
— Тебе обязательно надо побывать со мной там, на подземных этажах. — они сидели рядом на диванчике в глубине зала «Каприччо», держались за руки, обнимались, но дальше не заходили, потому что — подумать только! — поговорить оказалось интереснее. — Некоторые из них вполне обычные, но на некоторых такая красота!

Рита скептически хмыкнула, намекая, что она в своей жизни каких только потусторонних красот не видела. Впрочем, память о тех видениях была не очень твердой: она тогда была слишком уж другой, и ее зрение было другим, и мышление. И на самом деле ей было ужасно интересно. А вот показывать свой интерес не хотелось: вдруг Ярослав еще возомнит, что она просит взять ее с собой. Нет уж.

— Уйти на пару часов, вернуться через пять дней и голой? Не уверена, что именно этого хочу. Кстати, ты, получается, потерял там эту свою закаленную драконами отвертку, которую мне расписывал?

— Представляешь, нет. Все мои вещи, включая отвертку, спокойно дожидались меня на восьмом этаже. То есть вот в чем угодно можно «Магию» обвинять, но она ужасно обязательная. Даже доставку мне организовала.

— Да, услужливости и некоторой обходительности у «Магии» не отнять, — рассеянно согласилась Рита.

— Лично мне было бы жаль, если бы «Магии» не стало.

— Ого! Это ты так тонко намекаешь на то, что тебя волнует на самом деле?

— Я не намекаю, Р-рит. Я прямо говорю. Намеки — это вообще не мой конек. И вот что я могу поделать, если меня волнует и твоя судьба, и «Магии»? Причем и то, и другое, зависит от тебя. Думаешь, было бы лучше, если бы я не говорил с тобой об этом? Более романтично, что ли?

— А романтика — это тоже не к тебе, я поняла. Ты меня переоцениваешь, Ярослав. Ничего не зависит от меня. Серж — сам по себе. Сделает, что захочет, а меня не спросит.

— Но ты можешь хотя бы не помогать ему? — Рита промолчала. — Не помогай ему, просто откажи, пожалуйста. Ни о чем другом я тебя не прошу. Ни о дезинформации, ни о том, чтобы ты помогла нам с ним справиться. Только это. Не подвергай себя и «Магию» опасности, не связывайся с ним.

— Ты, похоже, забываешь, что я-то в «Магии» не по своей воле. Меня не так уж сильно опечалит, если ее не станет.

На самом деле, Рита лукавила. Обдумав этот вопрос со всех сторон, она неожиданно поняла, что не знает, куда ей идти и что делать, если «Магии» вдруг не станет. До этого она всегда рассчитывала, что если станет свободной, то здешние же обитатели помогут ей наладить дальнейшую жизнь, они-то знают, как это делается. А вот если она останется одна? Серж не в счет, понятно, что он вряд ли захочет ей помогать, что бы ни плел сейчас по этому поводу.

— Я ни минуты об этом не забываю, — сказал Ярослав, обхватив ладонями ее запястья, прямо поверх браслетов. — Но мы это исправим. И этот твой огненный маг для этого совершенно не нужен.

— Не мой, не огненный и не маг, — задумчиво поправила Рита.

— Так не помогай ему.

— А что ты можешь предложить мне за это?

— А что ты хочешь, Рита?

— Пожалуй, я хочу тебя, — сказала она. На самом деле она, конечно, на это не рассчитывала. Просто думала, что после такого ему не захочется продолжать эту тему, и ей не придется давать обещаний по поводу Сергея. Но Ярослав этого не знал.

— Давай уточним, — сказал он. — Ты голодная? И хочешь меня именно в этом смысле?

— Для меня другого смысла нет, — улыбнулась она. Это была не совсем правда. Именно этим вечером, именно с ним ей вдруг показалось, что в простом соприкосновении рук, губ и тел может быть заключено что-то еще, кроме утоления голода чужой страстью. Что-то другое. Будто кроме голода в ней самой есть что-то еще, что можно утолить, и утолить иначе…

— Хорошо, — сказал Ярослав. — Тебе же не обязательно спать со мной для этого?

— Не обязательно. Это просто что-то вроде компенсации или ритуала…

Он слегка поморщился:

— Извини, но лучше не продолжай. Главное я узнал, ничего другого я знать об этом не хочу. Ни о каких твоих… мужчинах, жертвах или как там их назвать. Итак, Рита, у нас сделка? Я кормлю тебя собой, а ты больше не помогаешь этому… Сергею, правильно?

— Правильно?

— Договорились.

Ярослав скользнул по ее руке от запястья к ладони и пожал ладонь Риты, скрепляя договор.

— Клятв просить не буду. Я тебе верю.

Он прижал руку к груди, и растерянная Рита, все еще не понимавшая, что он собирается делать дальше, увидела, как без всякой ее помощи в его руках соткался цветок. Фиолетовый, желтый, синий, переливающийся, одновременно ослепительно белый и цветной. Он вырос не так, как росли цветы, кормящие собой Риту. Те сначала завязывались в бутоны, потом распускались, а эта радужная белая роза просто появилась, уже раскрытая. Всё было неправильно. Всё было не так. Но Рита чувствовала, что этот цветок действительно был подходящей для нее едой, самой вкусной, самой странной за всю ее жизнь.

Ярослав с усилием оторвал цветок от своей груди и вручил его Рите:

— Вот. Приятного аппетита.

Потом он поднялся и вышел из «Каприччо». Рита хотела было догнать его, но не стала. В ее руках был самый вкусный в мире цветок, а в голове — сумбур, замешанный на уверенности, что она умудрилась испортить свои отношения с Ярославом, и больше он не придет к ней никогда.

Она мысленно пометалась, пытаясь понять, что делать дальше, и решила сначала поесть.

Глава 31. Вне "Магии"

Отданный Рите цветок ощущался как дыра в собственном сердце. По крайней мере, так казалось Ярославу. На самом деле, все было не совсем так. Из-за цветка он чувствовал слабость и еле волочил ноги, это правда. А вот все паскудные негативные эмоции были вызваны простой, совершенно не мистической обидой. Он, вроде бы, и понимал, что сердиться на Риту не стоит, разве что только на себя — за то, что на несколько минут забыл, что имеет дело с голодным волшебным существом, а не с обычной женщиной. То, что для него — нежность и ласка, для нее — просто аперитив перед едой.

Ну, сам виноват, сам дурак, это понятно. Конечно, она хотела есть, потому так откликалась на его прикосновения и поцелуи. Совершенно не нужно было воображать что-то лишнее по этому поводу. Сам придумал, сам поверил, некого винить. Но обидно было все равно. И обиднее всего было понимать, что он ведь готов повторить, вызвать в своем сердце всё, что в нем есть: все восхищение ритиной красотой, всю радость от того, что она есть, все сочувствие, все желание, — всё, до последней капли, собрать это в новый цветок и снова отдать ей. Лишь бы она больше не ходила не пойми с кем в эту свою подсобку, не извивалась перед ними, соблазняя, не зависела больше от настроения каких-то левых мужиков. Пусть бы она зависела только от него. Он бы никогда ее не подвел. Всегда давал бы ей столько, сколько нужно. Если бы только мог.

Сейчас он не был уверен, что способен будет повторить этот подвиг хоть когда-нибудь: во-первых, сил у него сейчас было не то что мало, это скорее была величина отрицательная, чем маленькая. Он, впрочем, не жалел о том, что отдал все ей. Жалел он (и это во-вторых) о том, что вообще не понял, как сделал этот чертов цветок. И не знал, сможет ли сделать это снова при необходимости (забегая вперед, сразу скажем: сможет). Он шел домой и выглядел как обычный человек, причем и для простого человеческого взгляда, и для внимательного взгляда того, кто может видеть чужое сияние, мерцание, тени — есть много вариантов восприятия одних и тех же вещей. Зависит от того, кто смотрит.

Ярослав шел домой, тусклый, серый, едва мерцающий, под внимательным изучающим взглядом. И когда он уже почти дошел до дома, навстречу ему вышел Сергей в компании двух крайне неприятных (и неприятно крепких) парней.

— Я же сказал, что всё будет на моих условиях, — сказал он.

А Ярослав подумал: какое же счастье, что он уже все отдал Рите. Очень сложно, просто невозможно не злиться на человека в таких обстоятельствах. Особенно когда понимаешь, что в любой другой момент даже в такой ситуации мог бы побарахтаться. Но не сейчас, когда еле переставляешь ноги, когда руки еле слушаются, когда даже открывание двери ключом кажется сложным квестом. Ему, сейчас, драться вот с этими двумя? Или даже тремя? Вот поганец, а. Умеет же подобрать момент.

* * *
Рита ела, и это было удивительно вкусно. Сила, мерцающая на ее пальцах, была до того чистой, крепкой и как будто даже концентрированной, что Рите казалось: еще немного, и она опьянеет от силы. Это было бы совершенно идеально, если бы не гадкий привкус — нет, не от цветка, а от нее самой. Ей все казалось, что могло бы быть как-то лучше, иначе. Если бы это не выглядело так, будто она шантажировала Ярослава и вынудила его на этот шаг. Если бы он не закрылся и не ушел после этого. Если бы…

Рита, конечно, все равно ела. Но ей было неспокойно, нервно и как-то неправильно. Она что, виновата, что этот дурак оказался способен отдать ей себя — и даже ничего толком не потребовать взамен? А что, если он после этого больше не придет? Что, если он, как все ее обычные жертвы, отдал все, что у него было к ней, и больше не вспомнит про нее? И что, если он отдал слишком много, перегорел и теперь не сможет здесь работать? Черт бы с ней, с ее свободой, но он ведь только-только нашел свое место в «Магии», ему здесь так нравилось, что он готов был ради «Магии» кормить Риту…

Впрочем, нет. Если бы ради торгового центра, Рите было бы легче. Но она ела этот цветок и знала, из чего он состоит. Может быть, не знала названий этому, но знала суть. Он просто захотел ее накормить. Дать ей что-то. Потому что ей было нужно. Потому что он это мог. Он просто взял и дал ей то, что она хотела. Воспользовался первым попавшимся поводом и дал. Это был не подкуп, не страх, не отчаяние, это был бескорыстный жест, сделанный от избытка и от того, что Ярославу было не все равно. Он действительно просто захотел ее накормить.

Просто захотел.

Сам.

Рита уткнулась носом в цветок и заплакала. В этом для нее не было ничего нового. Она привыкла плакать от страха, от боли или демонстрируя слабость и раскаяние. Но прежде на ее неверной памяти ей не случалось плакать… просто так, от того, что происходящее было слишком хорошо и слишком неправильно для нее. К тому времени, как нектар внутри цветка закончился, Рита приняла решение… даже не так: она вспомнила, что ей придется выполнять условие сделки с Ярославом. Иначе будет совсем некрасиво. Его цветок заслуживал того, чтобы она честно его отработала.

Рита села поудобнее, выпрямила спину, сосредоточилась и сделала то, что недавно проделал с ней Сергей и чего она сама никогда раньше не делала: попробовала прийти к бодрствующему человеку как к спящему. Примерещиться ему, чтобы рассказать, что сделки не будет.

И у нее получилось. Она успела как раз вовремя, чтобы увидеть, как двое мужчин поднимают с земли третьего и тащат его под руки ближе к Сергею. Когда они подошли юлиже, Рита увидела, что этот третий — Ярослав. Выглядел он, мягко говоря, не очень хорошо, причем не столько из-за того, что его явно только что били, сколько из-за полного отсутствия сил. Он даже почти не мерцал, это он-то, совсем недавно переливавшийся и многоцветный! Рита примерно представляла, куда его силы делись, и от этого знания ей было совсем нехорошо.

— Перестань, — сказала она Сергею, встав за его спиной. — Отпусти его, он тебе не нужен. Он тебе даже дать сейчас ничего не может, он пуст. Я его съела.

— Да мне все равно, — бросил он, не оборачиваясь. — Я же не для пользы, а чисто для удовольствия. Хотя от пользы бы тоже не отказался, конечно. А ты, Ритуся, жадина. Он, между прочим, моя добыча.

— С чего бы? — изумилась Рита. — Я его первая встретила, он мой, Серж. Отпусти его, он мне нужен.

Рита, конечно, неплохо держалась в рамках роли, но настаивала на том, чтобы Ярослава отпустили, вовсе не из собственнических инстинктов хищницы. Ей, странно сказать, ужасно хотелось вытащить его из этой ситуации, в которой он, к тому же, очутился отчасти по ее вине. Да даже если бы не по ее! Она не смогла бы просто стоять и смотреть, как его бьют. Она, оказывается, отвыкла от этого. Отвыкла от чужой боли. Когда-то она сама неплохо умела ее причинять, и ей было все равно, кого выбрать жертвой. Сейчас она видела боль Ярослава — и внутри нее против ее воли поднималась волна ярости.

— Ого! — восхитился Сергей. — Кажется, на этот раз у меня все шансы выбесить тебя, дорогая! Злись, злись. Ты же знаешь, мне этого и надо.

Рита постаралась успокоиться, но у нее ничего не вышло. Она никогда не отличалась уравновешенностью и не умела толком контролировать свои эмоции. Просто не было необходимости. И теперь, стоило ей ощутить настоящую злость, а не то наигранное подобие, которое она испытывала раньше, сила ровным потоком потекла от нее к Сергею. Ее сила! Та, которую Ярослав добровольно ей подарил! Ну уж нет. Мысли Риты обрели странную для нее четкость, и она отстраненно подумала, что сила Ярослава — такая же, как он сам. Знает, что делать, направляет и ведет. Что ж, спасибо ей за это.

— Не отпустишь его? Прошу последний раз, отдай его мне, пожалуйста, — для очистки совести сказала она. Сергей только ехидно улыбнулся и покачал головой. — Хорошо, — сказала она и вернулась в «Каприччо».

Первым делом она вдохнула и выдохнула. И это тоже было не ее, обычно так делал Ярослав, чтобы в голове прояснилось. Рита подумала об этом, сердце довольно болезненно кольнуло, но в главном дыхание помогло: злиться она перестала, и сила перестала утекать от нее к Сергею. Не нужно злиться, нужно действовать. И силу не нужно тратить, она сейчас очень пригодится ей самой.

Рита стрелой взлетела на восьмой этаж. Когда очень нужно, лифты могли двигаться с изумительной скоростью, хотя сейчас ей казалось: медленно, все происходит так мучительно медленно! Одна мысль ее утешала: Сергей не захочет просто и быстро его убить. Ему вообще не надо убивать, ни Ярослава, ни кого-либо другого. Ему нужен сильный, ненавидящий враг, а значит, Ярослав останется цел, если ничего не выкинет. Но Рите было мало, чтобы он остался цел. Рита хотела, чтобы ему не было больно.

Она пробежала по коридору и влетела в Его кабинет. Лара изумленно подняла на нее взгляд, оценила ситуацию и быстро сказала:

— Иди, Он там.

Рита благодарно кивнула и вошла.

— Мне нужно выйти из «Магии», — с порога сказала она. Он изумленно посмотрел на нее и она с горечью поняла: Он ничего не знает. Он действительно до такой степени ограничен здешними стенами. — Пожалуйста. Очень нужно. Немедленно, прямо сейчас. Там Ярослав в беде.

Он окинул ее внимательным взглядом — будто насквозь просветил. Она понимала: теперь Он знает, что она не лжет. Он должен отпустить ее — или придумать что-нибудь другое!

— Сможешь найти место? — спросил Он. Рита кивнула. — Клянешься вернуться к утру?

Рита кивнула снова.

— Если не вернусь, призови, — сказала она. Пока исчезали оковы с ее рук, она успела заметить изумление, промелькнувшее на Его лице. Неужели Он думал, что она не способна доверить Ему такую власть над собой? Что она будет стоять и торговаться, искать другой способ возвращения, пока Ярослава там, возможно, все-таки убивают? Да Он ведь и так смог бы ее призвать, просто без ее разрешения это далось бы ему тяжелее и, возможно, не с первого раза, но разница не так уж велика. Да, раньше она ни за что не дала бы Ему такого разрешения, но раньше и ситуаций таких не было!

Все это промелькнуло в ее голове за ту короткую секунду, пока исчезали браслеты с ее рук. А потом она оказалась в темноте ноябрьской улицы.

Глава 32. Добыча

В какой-то миг Ярославу показалось, будто он видел легкое свечение за плечом Сергея. Его в этот момент как раз подняли и потащили к нему, а он, конечно, упирался — просто из принципа, уж как мог. Дела его были плохи, а вот позиция, в целом, ничего. Одному из сергеевых подручных он успел заехать по скуле, второго пнуть пару раз. Ну да, звучит довольно беспомощно, но это хотя бы какой-то результат. Его тащили, а он думал, как лучше поступить: попытаться воспользоваться лежавшей в его кармане драконовой отверткой (и сесть потом за превышение самообороны) или наоборот, ни в коем случае ею не светить, чтобы не дай бог Сергею в руки не попала. И вот в этот самый момент он увидел свет.

Ну то есть, свет ему примерещился, причем не очень четко. То самое «второе зрение» после создания цветка для Риты почти сошло на нет, поэтому он не мог уверенно сказать, был свет или его не было. Но потом он заметил, что Сергей с кем-то тихо переговаривается, и тогда уверился, что за его спиной действительно кто-то стоит. И не просто кто-то, а Рита.

Он не узнал ее сразу, потому что исходящий от нее свет был не совсем таким, какой он успел запомнить за сегодняшний день. Не багрово-красный, а более светлый, рассеянный. Еще немного — и можно будет назвать его розовым… и все же это была она. Ее светлые волосы, ее крылатый силуэт. Ее голос.

— Он пуст, я его съела, — донеслось до него. В этот миг он как раз дотянулся до одного из державших его парней ногой, получил по голове и на некоторое время выпал из действительности. А когда вернулся, Риты уже не было. Зато Сергей склонялся над ним, и Ярослав все не мог понять: алое марево, плящущее вокруг него, — это его родные и привычные глюки или какие-то новые, подарок сотрясенного мозга?

— Ну вот что мне с тобой делать, а? — патетично начал Сергей. — Мы с тобой видимся всего в третий раз, и каждый раз ты умудряешься меня выбесить. Кого другого я бы сразу убил за такое…

Тут Ярослав не выдержал и улыбнулся. Впрочем, он не был уверен, что получилась именно улыбка. Но смешно же: вот эта неоперившаяся козявочка бравирует воображаемыми убийствами. Мальчик, да что же ты так стремишься показаться крутым? Ты и так уже довольно крутой, разве нет? Маг, чародей и все такое. На кой черт тебе это тупое хвастовство?

— Ты, я вижу, не раскаиваешься. Это очень плохо. Я рассчитывал, что ты принесешь мне искренние извинения, а я подумаю и, может быть, тебя прощу. Но если ты настолько нехороший человек, что даже не осознаешь своей вины, придется тебя перевоспитывать, — Сергей, рисуясь, достал из кармана складной нож. Выбросил лезвие, убрал обратно. — Понял намек?

— Люди же услышат, — сказал Ярослав. Его действительно уже некоторое время волновал этот вопрос. Они столкнулись не в глухой подворотне какой-нибудь, а почти под окнами жилого дома, тут вякни погромче, сразу из окон начнут смотреть. Не факт, что вмешаются, но ведь запомнить что-то могут.

— Не переживай об этом, ори сколько влезет. Никто ничего не услышит, — отмахнулся Сергей. — Не услышит, не увидит и внутрь моей сферы не войдет.

Будто назло ему, специально, чтобы опровергнуть его заявление, откуда-то сбоку быстрым шагом подошла Рита, схватила согнувшегося над Ярославом Сергея за шею и отбросила в сторону так легко, будто он был тряпичной куклой. Все так же молча и стремительно она сдвинулась куда-то в сторону — Ярослав потерял ее из виду, но догадался, что теперь она займется теми, кто его держит, и верно: сначала его перестал поддерживать тот, что справа, а тот, что слева, почти тут же отпустил его сам. Звуков борьбы практически не было. Вообще никаких звуков. Но к тому моменту, как Ярослав поднялся, оба парня уже лежали на земле — кажется, без сознания, а Рита шла к нему.

— Ты как? Можешь идти? — спросила она. Взяла его за руку, помогая устоять, и он сразу почувствовал себя лучше. Кажется, она возвращала ему его силу.

— Могу. Как ты… откуда ты здесь? Ты же… — он сбился, не зная, как сформулировать вопрос, да и не это сейчас было важно, на самом деле.

— Он мне разрешил, — заявила Рита. — Ради тебя. Пойдем быстрее, надо вернуться в «Магию».

Сбоку мелькнул темный багровый силуэт, сшиб Риту с ног и увлек за собой. Ярослава чуть не утащило следом, но Рита вовремя отпустила его руку, и он все же устоял на ногах. Перед ним дрались, почти сплетясь клубком, два человекоподобных крылатых существа: одно темнее, другое светлее. Светлое оказалось снизу и вроде бы отбивалось, но поверженным не выглядело. Темное прижимало его к земле, злобно рычало и периодически пускало в ход шипы на концах крыльев, но цели не достигало: светлые крылья оказались достаточно прочными, чтобы выдержать эти удары.

Ярослав чувствовал, вернее, видел почти полностью вернувшимся вторым зрением, что силы их примерно равны, сияют они одинаково ярко. Он решил не ждать исхода поединка, нащупал в кармане отвертку и осторожно пошел к дерущимся Сергею и Рите. Его все-таки слегка шатало — да, сил стало больше, но сколько их уходило на то, чтобы игнорировать боль в ребрах и звон в ушах! Ярослав понимал, что у него будет ну максимум один удар — и это если повезет, — и очень старался не запороть ситуацию идиотским падением или потерей отвертки. Но вышло вообще иначе. Увидев его приближение, Рита снова рывком отбросила Сергея, он отлетел вверх и в сторону и плавно приземлился на ноги.

Пока он летел, Рита одним прыжком оказалась рядом с Ярославом, рявкнула нечеловеческим голосом:

— Это моя добыча, понял? — и тут мир вокруг них померк, потерял яркость и четкость. А когда обрел их вновь, они стояли посреди пустого темного «Каприччо».

— Твоя добыча? — со смешком повторил Ярослав.

— Моя, — с яростью подтвердила Рита. — Ты мой, пусть не смеет тебя трогать, пусть никогда больше не смеет, мой!

Она прижалась к нему, и Ярослав почувствовал, что ее трясет. От злости? От перерасхода сил? Просто перенервничала? Он не знал. И не знал, как ей помочь, поэтому сделал то единственное, на что был способен: обнял ее покрепче. Честно говоря, даже это давалось с трудом: ему стоять-то и то было непросто.

— Конечно, твой, Рита. Я твой.

— Всегда будешь мой?

Ярослав чуть не ляпнул: «Куда ж я денусь», — но вовремя прикусил язык.

— Всегда, Рита.

— Ты меня любишь? — требовательно спросила она.

Ярослав замешкался на секунду. Любит ли он Риту? Ну, смотря что понимать под любовью, верно? Да, она, конечно, нравилась ему внешне, он был очарован ее красотой, он сочувствовал ее положению и к тому же испытывал благодарность, ведь она только что спасла его…

К счастью для него, для Риты и для читателя, какая-то часть его была умнее, чем весь остальной Ярослав. Решительно выкинув из головы весь многоумный бред о многозначности слова "любовь", он просто наклонился к Рите и поцеловал ее. Кажется, этот ответ ее устроил.

* * *
Утро Ярослав встретил на ритиной кровати, в комнатушке по соседству с кухней «Каприччо». Он открыл глаза, некоторое время осмыслял, как он здесь оказался, потом вспомнил. Рита буквально перетащила его сюда, когда оказалось, что он все-таки еще слишком слаб для сильных эмоций. И для поцелуев тоже, увы. Она уложила его здесь и полночи сидела рядом, держала за руку, гладила, перебирала его волосы, а попутно понемногу подпитывала его силой. Сейчас она лежала рядом и спала. Свет, лившийся от нее, был неярким, ровным и каким-то… розовым? Значит, ночью ему не примерещилось, причем с тех пор, похоже, тон стал еще светлее. Она спала, обхватив ладонями руку Ярослава, обернувшись крыльями. Так и не разделась, только скинула туфли. Кажется, она вообще не собиралась спать, просто в какой-то момент ее все-таки сморила усталость.

Итак, он накормил ее собой, она отдала ему ту же энергию обратно и ослабела. Должен ли он вернуть ей ту же силу вновь? И сколько они смогут вот так гонять ее туда-сюда? Ярослав невольно улыбнулся бредовости своих мыслей, накрыл Риту одеялом поверх крыльев, встал, пытаясь понять, как его дела после давешней уличной драки. Ладно, если называть вещи своими именами, после давешнего избиения.

Дела его были на удивление неплохо: почти ничего не болело. Несколько ссадин, пара крупных синяков и ни одного серьезно отбитого места. Спасибо, Рита. Спасибо, спасительница моя. Не за отсутствие травм, конечно, спасибо. За другое.

Он прошелся по комнатке, потянулся и почувствовал на себе ритин взгляд. Обернулся. Она действительно проснулась и теперь внимательно следила за его перемещениями.

— Как ты? Лучше? — спросила она хрипловатым сонным голосом.

— Да, спасибо тебе. А как ты?

Рита помолчала, то ли подбирая слова, то ли просыпаясь.

— Я отдала три четверти того, что у меня было. Я должна быть ужасно слабой и голодной. А мне на удивление неплохо. И «Каприччо» все еще на месте. Что ты сделал со мной этим своим цветком?

— Тебе не нравится?

Рита снова помолчала.

— Я боюсь. Он может снова напасть на тебя, а ты…

— Я буду готов. У него больше не получится так просто взять и напасть. Не волнуйся за меня, Рита. Лучше скажи, как мне тебя отблагодарить.

— Просто больше не пугай меня так, — проворчала она. — И никогда не позволяй ему тебя поймать. Ты — моя добыча, помнишь?

Сонно щурящаяся недовольная Рита была ужасно похожа на кошку. Ярослав невольно улыбнулся, поймав себя на этом сравнении. Все правильно, эта кошка даже когти выпускать умеет…

— Твоей добыче через двадцать минут надо быть на работе. Отпустишь?

Рита будто бы всерьез задумалась, потом вскочила с кровати, надела туфли и вышла из комнаты, ведя Ярослава за собой.

— Нет, сначала кофе и завтрак. Потом иди куда хочешь, но только до вечера. В ближайшие дни ты никуда отсюда на ночь уходить не будешь, понятно?

— Пока нет, — честно сказал он.

Завтрак уже ждал его на столике в «Каприччо», и если бы его спросили, какое из чудес больше всего поразило его за последние сутки, это было бы вне конкуренции.

— Это просто, — нетерпеливо сказала Рита. — Ночевать будешь у меня. До тех пор, пока я не буду уверена, что ты достаточно силен, и не перестану за тебя беспокоиться.

Вот ведь как странно получается: раньше Рита заманивала мужчин для того, чтобы лишить их силы, а сейчас собиралась лично контролировать, чтобы сила у мужчины была. Сама она даже не успела осознать, что делает нечто строго противоположное тому, что делала всегда. А Ярослав заметил, но разумеется, вслух этого говорить не стал.

— Знаешь, мне может понадобиться выйти из «Магии». За меня, вообще-то, могут начать волноваться, если я возьму и пропаду на работе.

— У тебя, вообще-то, есть телефон, — поморщилась Рита. — Никуда ты не пропадешь, не выдумывай дурацких отговорок. Ты что, все еще меня боишься?

Строго говоря, после того, как Ярослав видел, что Рита способна сделать без всяких там чар со здоровыми крепкими мужчинами, ему полагалось бояться ее куда больше, чем раньше. Но тем не менее…

— Нет, не боюсь. Просто не хочу тебя стеснять, на самом деле.

— Глупости, — припечатала Рита. — Возвращайся вечером, не то обижусь.

— Спасибо. Конечно, я вернусь, — сказал Ярослав и вышел из «Каприччо» прямо на работу.

* * *
Этой ночью Сергей пытался сниться Рите, но у него странным образом ничего не вышло. В ее снах для него просто не было места.

Глава 33. Что делать

Стоило Ярославу завернуть за угол, как работа нашла его сама. На самом деле, не совсем работа и не факт, что по его профилю, но он как-то незаметно пришел к выводу, что в «Магии» все равно любая сугубо человеческая (ангельская, драконья, суккубья) проблема может вполне физически (ну или хотя бы магически) расшатать фундамент здания, следовательно, если он отвечает за сохранность здания, то проблемы следует решать. Все проблемы. Сейчас свою проблему ему принес Иван.

— Ну вот и познакомились, — вздохнул Ярослав, вникая в суть дела. — А задач попроще у вас нет?

— Есть, — обрадовал его Иван. — У нас подсветка в витрине барахлит с самой пятницы. Но это менее актуально, хотя нет, простите, очень важно и нужно, будет здорово, если вы что-нибудь с этим сделаете. А вот этот человек с шарфом…

— Я его уже видел. Вчера. Правда, без шарфа. И понимаю ваше беспокойство. Это, конечно, полный караул.

— Что, все уже настолько плохо? — огорчился Иван. Крылья нервно затрепетали за его спиной, Ярослав, который только-только их заметил, слегка сбился с шага от неожиданности.

— Ну, я не знаю, как оно было, но сейчас он… похож на Риту, только еще хуже.

— Ярослав Викторович, я обязательно должен с этим что-то сделать. Не знаю, как, но должен. Мне не так часто удается вновь пересечься с теми, кому я что-то продал… Да почти никогда не удается, честно говоря. Я обязан использовать этот шанс. Тем более, что и влип этот человек, кажется, как никто на моей памяти. Его надо спасти.

— Иван, давайте честно. Мне его спасать совершенно не хочется. Это вообще не мой профиль. Я не спасатель. Вот подсветка ваша — это ко мне. А этому типу я бы с удовольствием набил морду еще разок.

— Ах, честно, — грустно улыбнулся Иван. — Хорошо, давайте честно. Если честно, в невиданно быстром прогрессе этого человека определенно виновата Рита. Это она его так отлично обучила, могла бы и поменьше стараться, как по мне. Ее, конечно, никто за это не привлечет к ответственности и даже не накажет. Но поверьте человеку, проходившему полугодичный курс по карме и эху событий: любое его деяние непременно отяготит ее судьбу тоже. Вы этого для нее хотите?

— Не хочу, — послушно ответил Ярослав. — А теперь скажите мне, пожалуйста: есть ли хоть одна причина, почему я должен его именно спасать, а не, скажем, просто убить? Тогда его поступки тоже не будут отягощать ритину судьбу в силу отсутствия самих поступков, разве не так?

— Не так. Тогда в ее судьбе останется эхо его смерти. Она в ней, конечно, не будет виновата, но если бы она не обучала его, все могло бы сложиться как-то иначе… Ярослав Викторович, вы ведь не серьезно про «убить»? — с мольбой в голосе спросил Иван.

— Не серьезно, — вдохнув, признал он. — Я это не умею, не практикую и вообще… но спасать этого гаденыша мне все равно не хочется. Вы уверены, что это хоть кому-нибудь нужно?

— Нужно. Мне. И ему. И «Магии» тоже. Потому что он — прямая угроза «Магии», а значит, его придется как-то нейтрализовывать. И не так уж много существует способов его нейтрализовать! Разрыв его связи с Вещью — один из самых действенных.

— Можно ведь, наверное, заточить его в «Магии», как когда-то заточили Риту? — спросил Ярослав.

— Нельзя. Человек в симбиозе с Вещью — отдельная история, на них Его влияние не распространяется.

— Плохо. Ладно, давайте так: сейчас у меня слишком много текущих дел. Я надеюсь к выходным разгрести хотя бы часть, освободить голову для новых проблем — и вот тогда-то я буду готов вас выслушать. Вы придете в пятницу в новый офис Николая?

— А что, пьянка все-таки состоится?

— Адам утверждает, что да.

— Это ведь вечером будет?

— Да, после закрытия магазинов.

— Тогда мне уже можно будет выходить. Значит, я приду.

— Вот там и поговорим. И нормально подумаем, что с этим вашим потерпевшим делать.

— Спасибо, — просиял Иван. — Я верил, что вы мне поможете!

— Я пока не помог и даже не знаю, с какого края к этой проблеме подходить.

— Я тоже. Но не знать вместе как-то полегче.

* * *
Оставшись одна, Рита некоторое время стояла в ступоре посреди «Каприччо». Со вчерашнего вечера у нее не было ни времени, ни желания подумать, что случилось и что она увидела, встретившись с Сергеем не во сне, а наяву. До этого она не задавалась вопросом, почему последние несколько встреч он ей снился или мерещился, а не приходил обычным путем, своими ногами. А вот почему. Он хотел скрыть от нее, как он выглядит теперь.

Он так сильно изменился, что на ее взгляд куда больше походил на нее саму, чем на человека. Даже не так: он уже больше походил на то существо, которым она смутно помнила себя (до того, как стала такой, какая она есть сейчас), чем на нее нынешнюю и тем более чем на человека. Как будто бы он шел ей навстречу в обратном направлении: от обычного человека через кого-то вроде нее к существам, которых зовут демонами и монстрами. И если она свяжется с ним, велика вероятность, что он поведет ее за собой.

Рита на минуту задумалась: может быть, она все-таки этого хочет? Но быстро сама себе ответила: определенно, нет. Да, то существо, которым она когда-то была, никто не стал бы держать запертым в «Магии», но учитывая крутость нынешних нравов, скорее всего, на нее открыли бы охоту и уничтожили. И Сергея уничтожат наверняка.

И кроме того… кроме того, ей постепенно становилось интересно быть такой, какая она есть. Столько лет она сидела в заточении в «Магии», столько лет ей было здесь скучно, тоскливо, почти никак, одинаковые съедобные мужчины и несъедобные женщины, одинаковые Его помощники, с которыми приходилось иметь дело, один и тот же Он. Разная, но одна и та же ее комната. И только теперь неожиданно оказалось, что все эти обстоятельства вокруг нее порой заслуживают внимания. Что там, вокруг, происходит что-то интересное, не только для других, но и для нее тоже. Там ходит Ярослав, которого надо оберегать. Там внизу льются водопады, к которым ее обещали сводить. Там, говорят, освободился из «Айс дрима» заточенный в нем маг — интересно, как? — и уже звонил ей, чтобы пригласить на вечеринку по этому поводу. Рита, обычно игнорировавшая звонки от всех, кроме Него и Адама, в этот раз трубку сняла и приглашение приняла. Хорошо, что у нее в запасе накопилось достаточно часов, чтобы не думать о том, может ли она позволить себе выйти на пятый этаж на весь вечер.

Подумав об этом, Рита, как обычно, посмотрела насвои запястья, так же, как делала уже много раз за эти почти сто семьдесят лет. А потом посмотрела снова, потому что глазам своим не поверила.

Браслеты все еще были на месте, но больше они не выделялись на ее руках контрастной белой полосой. Они были едва различимы. Сначала она подумала, что они побледнели, но потом поняла, что изменились не только браслеты. Они стали темнее и прозрачнее, а свет самой Риты стал, наоборот, светлее. В результате они почти сравнялись друг с другом по цвету. Значит ли это, что когда они сравняются совсем, браслетов для нее не станет, вернее, они станут просто частью нее?

Значит ли это, что вчера она что-то сделала правильно?

Рита оставила «Каприччо» и пошла к выходу из торгового центра. Улучила минуту, когда рядом с дверями никого не было, подошла, и двери послушно открылись перед ней. Рита шагнула за порог, а потом еще раз, через следующие двери. Зябко поежилась на вообще-то безвредном для нее осеннем ветру и вернулась обратно в «Магию».

* * *
— Это что? — спросила Рита, предъявляя Ему свои руки, браслеты, да не важно что, свободу свою.

— Это, Риточка, трансформация. Можно подумать, ты сама не догадалась, — сказал Он, как будто о чем-то само собой разумеющемся.

— И… и что теперь? Они что, станут частью меня?

— Так они ведь уже давно стали частью тебя, с тех пор, как их на тебя надели. Просто теперь они перестанут тебе мешать.

— Ладно. Хорошо, — Рита вдохнула и выдохнула, это снова помогло. Кажется, привычка Ярослава в ней постепенно приживалась. — Я смогла выйти на улицу. Это как? Это почему?

— Это я решил, что уже можно.

— Серьезно? Вот так просто? Взял и решил?! Раньше было нельзя, а теперь можно?

— На самом деле, не очень просто. Будь моя воля, я бы с тобой давно уже поступал как-то иначе, а не просто держал взаперти, но увы, решал не только я. Так что если бы было нельзя, я бы тебя и сейчас, и вчера отпустить не смог. Но ты пришла, попросила, я попытался, и у нас все получилось. Отлично получилось, надо сказать. Не вижу смысла снова сажать тебя на цепь.

— Но браслеты все еще на мне. Они видны. Они ведь меня как-то ограничивают?

— Они просто тебе напоминают, что мы все ограничены. Хотя бы контрактами, совестью и здравым смыслом. Например, у тебя тут пиццерия, и еще пару лет она должна быть, мы с тобой по этому поводу бумаги подписывали. Поэтому ты не можешь просто взять и убежать в ночь, не предупредив меня и не поставив в известность. Не уверен, что тебе за это что-то будет, просто это… ну, нехорошо. И до добра не доведет — в дальней перспективе.

— И что… что мне теперь с этим делать?

— Ну, не знаю. Телефон купи, что ли. А то как начнешь задерживаться не пойми где, мы будем волноваться. И смени, наконец, диету. Но с этим, я думаю, у тебя проблем не будет.

Рите бы Его уверенность.

Глава 34. Праздничное настроение

Новый год наступил внезапно, когда Ярослав его совсем не ждал. Строго говоря, наступил он только на Ярослава и его планы, а так — еще нет. Просто неожиданно (у Ярослава сейчас постоянно что-то было "неожиданно") выяснилось, что пора развешивать украшения (и если честно, еще в понедельник было пора, но в понедельник он был немного не здесь), и это — оказывается! — тоже его задача. Он об этом, конечно, и раньше знал. Но одно дело теоретически знать, а другое дело — когда тебе в середине ноября сообщают, что гирлянды уже готовы, план украшений тоже, так что не изволит ли технический директор все проверить, одобрить и выделить, наконец, людей…

Технический директор подавил малодушный порыв прийти к Нему и сказать: «Может, ты как-нибудь сам, а? У меня тут подсветка не чинена, кнопка лифта западает и в кофейне неведомая хрень, и там рабочие нужнее», — и изволил, конечно. Перечеркал половину «такого красивого» плана, чтобы никому ничего на голову не попадало, и был доволен собой ровно пять минут, пока не сообразил, что хоть в плане этого и не было, этажи с пятого по восьмой тоже неплохо бы украсить, хотя бы пару елок поставить. А делать это по-прежнему некому.

Подавил еще один малодушный порыв плюнуть на это дело (зачем драконам, ангелам и кто еще здесь водится вся эта мишура?) и был вознагражден за стойкость гениальной идеей. Зашел на восьмой этаж, получил одобрение у Него, черкнул Адаму записку с общим содержанием «бригаду мне собери, ирод!» и пошел в «Каприччо».

Рита ему обрадовалась, и сегодня он это отчетливо видел. Она будто стала сиять еще ярче, даже удивительно, как остальные посетители пиццерии этого не замечали.

— Рита, — вкрадчиво сказал он, получив чашку кофе, а с ней право сесть за стойку и поговорить с прекрасной дамой, — торговый центр «Магия» нуждается в твоей помощи.

— Что нужно сделать? — тут же спросила она. Как-то даже почти радостно спросила, будто ей интересно было бы помочь, даже если бы речь шла о какой-нибудь катастрофе.

— Скажи пожалуйста, ты когда-нибудь в жизни наряжала ёлку?

* * *
Это был один из самых бестолковых дней в новой жизни Риты, но пожалуй, самый смешной. И самый многолюдный. Первую ёлку она наряжала вместе с Ярославом, он показывал ей, как вообще цепляются на ветки эти смешные игрушки. Вообще-то, она поняла с первого раза, но нарочно не признавалась, чтобы у него был повод задержаться подольше. И он охотно задержался, но потом все-таки сбежал по телефонному звонку. Вернулся снова, привел с собой Лару. Побыл с ними еще немного, снова ушел, снова вернулся, на этот раз с Надей, которую Рита раньше никогда не видела, но ей объяснили, что это ученица Николая; она ужасно стеснялась, разговор с ней не клеился, но втроем все-таки было быстрее. Потом Лара ушла по Его зову, Ярослав ушел тоже, зато пришел Иван, сказал, в его магазине что-то чинят, в такой обстановке работать решительно невозможно (врал, конечно), и ловко навязал целую кучу бантов из ленточек, хватило еще на две ёлки после того, как он крайне неохотно ушел обратно в починенный магазин.

Потом явился сам Николай, требуя обратно свою ученицу, раскритиковал «чересчур лаконичный стиль» третьей ёлки — Рита почти обиделась, она искренне считала, что уже набила руку, — и остался, чтобы показать Рите и Наде, как надо это делать. Рита исподволь наблюдала за ним: так странно было видеть его по-настоящему, не сном, не миражом. Что-то такое, видно, витало в воздухе этой осенью, что сразу двое из троих местных узников обрели свободу. Ну… полтора. Насчет себя Рита не была полностью уверена.

Потом приходила еще бариста из кофейни, но совсем ненадолго, еще парочка совсем незнакомых Рите девушек, потом вернулся Ярослав с бутербродами. К этому времени ёлки закончились, и они уже вдвоем, отпустив всех остальных, украшали гирляндами стены и дверные проемы. Ввалились в «Каприччо» они уже глубоким вечером, все в дождике и блестках.

— Всё прекрасно, но я голоден, как тысяча чертей, — вздохнул Ярослав.

— Я тоже, — кивнула Рита. — Сейчас что-нибудь принесу, садись пока что, я скоро.

Уже по пути на кухню Рита поняла, что только что сказала. Она была голодна. Ей хотелось есть. Но… ей совершенно не хотелось есть чьи-то чувства. Даже Ярослава, хотя вкуснее этого ей ничего пробовать не доводилось. Но сейчас это не казалось нужным. Нужным казалось что-то другое. Ей ужасно захотелось снова прийти на восьмой этаж и спросить у Него: «Это что, вообще, такое?» Но она догадывалась, что Он ответит. «Это трансформация». Как будто это что-то объясняет!

На кухне одуряюще вкусно пахло дрожжевым тестом, сыром и базиликом. Рита принюхалась и поняла, что пиццу надо брать на двоих.

* * *
Ночью Сергей снова не смог попасть к Рите в сон. Он пытался, но она об этом даже не узнала. Его это чрезвычайно разозлило: с людьми у него уже неплохо получалось, и выходили вполне сносные кошмары с погонями, а вот с Ритой номер по-прежнему не удавался. Но утром, вскоре после того, как Ярослав ушел на работу, он все-таки ей примерещился наяву.

— Ты обиделась, что ли? — спросил он. — Прячешься от меня?

— Обиделась. Прячусь, — коротко отозвалась Рита, поскольку это была чистая правда. Она даже смотреть на него не стала: все равно через морок не видно важных деталей, в этом она уже убедилась, встретившись с ним тогда на улице. Ну и какой тогда смысл вообще поворачивать голову?

— Зря ломаешься, Ритуся. Что, на свободу выходить ты тоже уже передумала?

— Передумала, — так же покладисто согласилась она.

— Ну офигеть теперь! Трусиха, блин! Так и будешь сидеть тут, как собачонка на цепи?

Тут Рита все-таки коротко глянула на него, поскольку не могла с той же легкостью ответить: «Да, буду».

— Это моё место, иди вон отсюда.

— Ну ладно тебе, что за детский сад? Не может быть, чтобы ты свободу и независимость променяла на свои обидки.

— А ты думал, что сможешь вечно меня покусывать, а я буду сидеть и терпеливо ждать, пока ты наконец-то сделаешь для меня что-то полезное? Ты и так был мне должен, но вместо того, чтобы отдать долг, попытался стащить моё. Мне это не нравится, я с тобой больше дел иметь не буду. Иди вон.

— Злишься. Ты наконец-то на меня злишься, Риточка! Я это даже отсюда чувствую, — шепнул он прямо за ее спиной.

Рита раздраженно зашипела, поймала рукой искорку силы, рвущуюся — она точно знала, к кому, — и волевым усилием выкинула Сергея из «Каприччо». Поскольку она так и не обернулась, она не увидела, с каким лицом он посмотрел на ее запястье, мелькнувшее практически у него перед носом. Если бы она это видела, она бы почувствовала себя отомщенной.

Сергей был основательно сбит с толку. Поскольку он практически не представлял, что происходило в «Магии» в то время, когда он напал на Быстрицкого, он мог только гадать, какая череда событий привела к такому результату. Но главное-то он понял. Рите больше не нужна была свобода, а значит, и он был ей не нужен. Кто-то успел подсуетиться раньше него. И это требовало серьезного пересмотра некоторых его решений. Практически всех решений, если честно.

* * *
Вечеринку (пьянку, новоселье, дебош, «вынужденную жертву социуму») все приглашенные начали предвкушать еще с утра. Внешне это никак не проявлялось, на качестве работы не сказывалось, но было в тот день в торговом центре «Магия» такое особое легкомысленное, «пятничное» настроение, которым невольно заражались — ну, пусть не все, но очень многие посетители. Заражались, уносили с собой и даже не удивлялись, говорили себе: «Ну да, это естественно, пятница, Новый Год не за горами, вон уже и гирлянды везде повесили, красота!»

Даже Рита, справившись с раздражением, которое у нее вызвал своим визитом Сергей, поддалась этому настрою и весь день напевала старую песенку, всплывшую невесть из каких глубин памяти. И думала о том, что ей, похоже, тоже скоро придется закатывать такую вечеринку. И кого на нее положено звать? Неужели всех? И чем угощать? И как себя вести? Надо непременно посмотреть сегодня, как все будет устроено у Николая. В подробностях посмотреть!

Даже Николай, которому, как вы наверняка догадались, и принадлежала фраза про «жертву социуму», ждал гостей с нетерпением ребенка, ждущего друзей на день рождения: шутка ли, он наконец-то мог сам выбирать гостей! Настоящих, наяву, в реальном, пусть и несколько более заколдованном, чем это было бы прилично, помещении! Еще год назад, да что там, еще месяц назад он и не думал, что все произойдет так скоро. И да, сколько бы он ни показывал, что просто вынужден пойти на уступки хозяину «Магии», получалось это совершенно неубедительно.

Даже Иван, мучительно выбиравший между необходимостью выпить с Ярославом о делах и желанием встретиться с Сашей, которая на все выходные куда-то уезжала, нашел соломоново решение и пригласил ее на «корпоративные посиделки», благо способ притаскивания непосвященных на невидимые этажи после опытов Ярослава стал общим достоянием. А если она сможет попасть на пятый этаж, то и обо всем остальном рассказать ей будет гораздо легче, так он решил.

Даже Ярослав, который только к середине дня осознал, что «пятница — это уже сегодня», обрадовался этому вместо того, чтобы подумать, как он замотался и что лучше бы доползти до «Каприччо» и упасть там спать.

В общем, коллективное сознательное «Магии» предвкушало праздник так сильно, что праздник, фактически, начался еще днем.

Глава 35. Пятый этаж

— Знаешь, мне хотелось рассказать тебе побольше про свою работу, но я решил, что будет лучше, если ты просто увидишь моих коллег своими глазами.

— Звучит так, будто ты какой-нибудь тайный агент, — улыбнулась Саша. Иван улыбнулся в ответ, но тут же отвернулся, чтобы не начать делать какие-нибудь странные признания раньше срока.

— Вызови лифт, пожалуйста, мне, сама видишь, нечем.

В руках у него было несколько пакетов со всякой закусочной ерундой, купленной в здешнем супермаркете. Теоретически, он мог бы упаковать это все более компактно, и тогда худо-бедно дотянулся бы до кнопки вызова, но такой цели он не ставил. Скорее уж, наоборот. Проверять так проверять: пусть Саша вообще всё сделает сама.

Он почему-то был заранее уверен, что все у нее получится, и только теперь запоздало сообразил: если она не увидит кнопку пятого этажа, то провести ее на вечеринку он не сможет, и тогда ему придется как-то объяснять Саше, почему они туда не идут! И как-то передавать эти пакеты своим или иным путем от них избавляться, и уговаривать Сашу пойти в кино, и врать, опять врать, как же надоело-то. Спрашивается, почему было не зайти с ней в этот лифт уже вчера, для проверки? Зачем надо было приурочивать этот момент к вечеринке?

Лифт наконец приехал, они вошли, и Иван, не глядя ни на панель с кнопками, ни на Сашу, небрежно сказал:

— А теперь жми пятый этаж.

Последовала мучительно долгая пауза, потом Саша нажала на кнопку.

— Вечно путаюсь и долго ищу нужный этаж, ужасно неловко бывает… подожди, как это пятый? Я думала, здесь всего три этажа. Или это какая-то другая нумерация, пятый, если считать от минус второго?..

Саша окинула задумчивым взглядом панель с кнопками, от минус второго до восьмого, потом посмотрела на Ивана.

— Сдаюсь! Не знаю, как это объяснить.

— А я не знаю, с чего начать, — признался Иван. — Десять раз эту речь репетировал, а теперь вот опять ужасно боюсь, что ты мне не поверишь. Ну, начнем с того, что в этом здании есть скрытые места, о которых знают не все. Это ты уже и сама понимаешь…

— Ты точно не тайный агент? — подозрительно уточнила Саша.

— Я, пожалуй, даже хуже.

— Злодей-противник тайного агента?

— Нет, сторона у меня правильная. А вот роль… давай предположим, что у нас не шпионское кино, а супергеройское, идет?

— И ты сейчас приведешь меня в логово людей Икс? — с сомнением спросила она.

— Нет, я, как и обещал, приведу тебя на обычную корпоративную вечеринку. Поводом для вечеринки стало освобождение Николая из заточения: раньше он людям мог только сниться, но найдя ученицу, он выполнил последнее из поставленных ему условий, и теперь он снова материален. Ему выделили кабинет на пятом этаже, и мы вроде как празднуем его новоселье.

— Это как-то немного слишком, — сказала Саша и замолчала.

Лифт ехал подозрительно долго. Иван давно уже понял, что скорость его всегда разная и зависит… неизвестно, от чего именно, но в этот раз лифт явно любезно дал им поговорить. Но вот сейчас двери открылись, и они вышли в коридор. Саша замерла, осматриваясь.

— Обычный коридор, ничего такого, — слабым голосом сказала она. — Вань, признайся, это такая затянувшаяся шутка?

— Именно поэтому я и начал разговор именно в лифте. Каждый раз, когда ты будешь думать, что я несу полный бред, вспоминай, что ты на пятом этаже, ладно?

— Может, в этом и розыгрыш? Какая-нибудь накладная панель? Или просто здание такое, что где-то три этажа, где-то пять?

— Саша, ну сама-то вспомни, ты наверняка пользовалась именно этим лифтом раньше и прекрасно знаешь, что этажей там всегда бывало именно три. Знаешь что? Давай просто пойдем к Николаю, поздравим его с освобождением. Поговоришь там… да с кем угодно. И послушаешь, что они тебе скажут. Вряд ли я сумел бы подговорить целую компанию взрослых серьезных людей и заставить их выучить одинаковую легенду, просто чтобы тебя разыграть. Я не настолько супер-герой.

— Кто тебя знает… ладно. Там будет Света? Она тоже из этих твоих людей Икс?

— Да, должна быть. И да, она тоже.

— Погоди, не рассказывай, сама угадаю. Это должно быть что-то связанное с вдохновением. Фея? Муза? Богиня эфира?

— Угадала, — сказал Иван и выдохнул про себя. Он боялся… сам не знал, чего именно. Что она ему не поверит. Что испугается и убежит. Что сочтет страшным монстром. Просто что закатит истерику. Всего подряд он боялся, но кажется, обошлось.

— Ладно. Остался еще один очень важный вопрос, Иван. И если ответ будет неправильным, я никуда с тобой не пойду.

— Какой вопрос? — Иван почему-то сразу понял, что она сейчас спросит, кто он такой, а нет ничего более беспомощного и глупого, чем заявлять кому-то: «Я ангел-хранитель, прохожу здесь практику». Саша некоторое время смотрела на него и тянула паузу, потом почему-то спросила совсем не то:

— Алкоголь у вас там есть? На трезвую голову я такого точно не переживу.

— Есть. Николай обещал, что будет.

— Тогда пойдем.

* * *
Сашу почти сразу взяли в оборот Света и Лара, и Иван с чистой совестью оставил ее, чтобы поговорить с Ярославом.

Адам привел с собой Аллу, и это стало сенсацией дня. Все, кто не успел ее увидеть (а не успел практически никто), очень интересовались ею, причем неизвестно, какой факт ее биографии интересовал их больше: драконья сущность или роман с Адамом. Вероятно, все сразу, в сочетании. Таким образом, драконья пара стала вторым центром стола после хозяина вечера и его ученицы. Долорес обещала подойти позже, что заставляло Аллу нервно вздрагивать при каждом открытии двери. Рита тоже задерживалась, и в ее отсутствие Ярослав по максимуму использовал возможность о ней поговорить.

— Вот ты же вчера на нее смотрел? — допытывался он у Ивана, стремительно перейдя на «ты» после первого бокала вина.

— Смотрел.

— Видел?

— Ну да, видел.

— И что это вообще? Что с ней происходит, ты знаешь?

— С ней происходит трансформация.

— «Ты не выпендривайся, ты пальцем покажи», — поморщился Ярослав. — Ладно, теперь я знаю, как это называется. Хорошо. Делать-то теперь что? Продолжать кормить ее собой? А я где столько энергии возьму? Каждый день бегать по подземным этажам в поисках силы, которую я могу ей скормить?

— Конечно, нет, — помотал головой Иван. — Ты что, еще не понял?

— Ничего я не понял, иначе зачем бы я стал задавать такие дурацкие вопросы?

— Действительно… В общем, скорее всего, ее вообще больше не нужно кормить.

— Это как? — растерялся Ярослав. — Вообще? Ничем? А на чем она функционировать будет?

— Нет, ну кое-чем надо. Едой, например. Как меня или тебя. А силой не нужно. Силу она теперь в состоянии произвести сама. Раньше только на чужой существовала, перерабатывая ее под себя, поэтому ее у Риты было столько, что ей ни есть, ни даже спать, ничего не надо было. А теперь она постепенно переходит на автономный режим, извини пожалуйста, с паразитического.

Ярослав запил эту новость, чтобы лучше прижилась в голове.

— Вот как. А с чего вдруг такие перемены?

— Не знаю, — пожал плечами Иван. — Я же не в курсе всех подробностей ее жизни. Могу только общий принцип описать.

— Ну так опиши, пожалуйста.

— Организм, привыкший существовать на чужой магии, начинает вырабатывать свою тогда, когда у него есть цель.

— В смысле — цель? Цель у Риты наверняка всегда была. На ней же весь «Каприччо» держался вот уже сколько лет, для этого прорва магии нужна ведь, да?

— Да. Но ей самой «Каприччо» до недавнего времени был не нужен. Это был просто ее договор с «Магией». А сама Рита хотела только жить, желательно, где-нибудь подальше от нас, и есть. И больше ничего.

— Ты-то откуда знаешь, — обиделся за Риту Ярослав. — Ты же с ней раньше не общался, разве не так?

В этот момент все торжественно за что-то выпили, Ярослав и Иван тоже подняли бокалы, не особенно вникая.

— Я описываю общий принцип, — терпеливо повторил Иван. — Если у организма есть цель, кроме «получить еще побольше силы», если есть что-то такое, на что эту силу можно и хочется потратить, он вырабатывает ее сам. Может быть, не в том количестве, в котором хочет, но вырабатывает. А если этого не происходит, значит, конечной цели у накопления силы нет. Вот и всё, очень простой принцип.

— А теперь, значит, цель есть, — с сомнением уточнил Ярослав.

— А теперь есть, — подтвердил Иван и так многозначительно на него посмотрел, что Ярославу расхотелось спрашивать, что это за цель такая. А то ведь ответит.

— Ладно, будем считать, что я что-то понял. То есть, главное я действительно понял: надо следить, чтобы Рита вовремя ела, а то у нее к этому привычки нет совсем. А остальное как-нибудь по ходу пойму. Давай теперь про этого твоего… как его, Сергей? Хотя нет, подожди. Я давно хочу спросить, с тех пор, как мне про твой магазин сказали. Хоть ты можешь мне объяснить, какого хрена вообще? Ну, то есть, зачем он такой нужен? Какой в этом смысл?

— Есть разные версии, — осторожно сказал Иван.

— То есть, ты сам не знаешь, — прозорливо сделал вывод Ярослав. — Прекрасно. И какие же есть версии?

— Ну, основная версия заключается в том, что это дает нам возможность потренироваться в проигрышах. Ангелы-хранители довольно неудобно устроены: у них всегда всё болит за их подопечного. А заставить человека жить так, как нужно, чтобы ему самому было хорошо, мы не можем. Наше влияние слишком незаметное. Вот и приходится жить, постоянно переживая об упущенных возможностях. Биться, стараться, сводить воедино выгодные обстоятельства и видеть, как человек легко упускает шансы, для организации которых ты выложился целиком, без остатка. А ему сегодня лень и он, например, стесняется. Знаешь, это очень нервная работа. Так недолго и выгореть. Поэтому считается, что, продавая людям эту одежду, мы получаем опыт проигрышей и учимся их переживать.

— Звучит довольно по-идиотски. Все равно что бить по голове, чтобы человек привык к ударам по голове.

— Смех смехом, но может и привыкнуть. Хотя бы будет знать, как прикрыться, — вздохнул Иван. — Или вот еще можно сравнить со спортивной нагрузкой. Перед тем, как давать в руки здоровенную штангу, можно дать груз поменьше, чтобы спортсмен адаптировался постепенно.

— Ладно, допустим. Мне все равно не очень нравится эта версия. А другие есть?

— Есть. Кто-то считает, что это отработка старых грехов. Кто-то — что это способ выработать фатализм: вдруг проданная Вещь изменит к лучшему чью-то жизнь? Пусть не хозяина Вещи, но хоть чью-то?

— А ты как считаешь?

— А я… — Иван осмотрелся по сторонам, будто собирался выдать большой секрет, и даже голос немного понизил. — Я думаю, что эта работа учит тому же, чему учит весь курс ангела-хранителя. Не сдаваться. Никогда. Стараться сделать все, что можешь, и потом еще немного. Даже когда выхода нет. Даже когда обстоятельства и контракт против. Делать то, что считаешь правильным. Вопреки всему.

Глава 36. За порогом

Обсуждение Сергея и способов борьбы с ним (то есть, конечно, его спасения) быстро зашло в тупик под названием «Рита». Кое-что они и так смогли продумать, конечно, но и Ярославу, и Ивану было понятно, что надо попробовать привлечь Риту к решению этого вопроса или хотя бы расспросить нормально, чтобы узнать об этом типе и его целях как можно больше, а до этого и планы-то строить бессмысленно: если Рита согласится помочь им, это будет одно, если нет — совсем другое.

Поэтому они постановили дождаться Риту, полагая, что ждать придется недолго.

Но время шло, вечеринка набирала обороты, Адам с Аллой танцевали среди других людей и существ, которых Ярослав, оказывается, даже не знал поименно (а мы могли бы перечислить, но это не имеет никакого отношения к истории), Николай уединился в уголке с Ларой, Света, Долорес, Саша и Надя образовали девичий хихикающий кружок, из которого Иван в какой-то момент, спохватившись, выдернул Сашу, чтобы проводить ее домой. У него запрета на выход из «Магии» не было, только ограничения во времени, но сегодня он заранее написал объяснительную на всю ночь. А значит, должно было получиться довести ее до дома. И получилось, конечно.

Он вернулся примерно через час и тихо сказал Ярославу:

— Я зашел на обратном пути за Ритой, и ты знаешь, «Каприччо» на месте нет.

— То есть, и ее самой там нет? Интересные дела. А где же она, в таком случае?

— Может, постеснялась и решила не ходить?

— И ради этого где-то спряталась? Да ну, что за ерунда. Могла бы просто у себя отсидеться. Или вообще сразу отказаться. Она же всегда так делала.

Иван пожал плечами.

— Ну, не знаю. Тебе как, тревожно? Если да, то пойдем к Нему, спросим, где она. А если нет, то просто еще подождем.

— Что, тебе так дороги мои нервы?

— Да нет, просто вы пока так плотно связаны, что если у нее что-то не так, ты непременно должен почувствовать. Хотя бы начать волноваться.

— Да? А почему я об этом не знаю?

— Потому что это всего пару дней как началось, ты просто еще не успел разобраться. Но должно работать, я же вижу. Поэтому подумай о Рите и скажи, надо нам идти к Нему или нет.

Ярослав подумал. Подумал о том, что Рита, вообще-то, свободный человек, который всего пару дней как получил возможность выходить из здания и уж точно может теперь ходить сколько угодно и где угодно, он сам бы непременно так ходил. Подумал, что видел ее силу в действии и совершенно уверен, что никто не смог бы причинить ей вред. Подумал, что он ей, честно говоря, никто и совершенно не имеет права контролировать, где и во сколько она ходит. Подумал и сказал:

— Знаешь, пойдем все-таки к Нему и спросим. Как-то мне неспокойно. Пусть лучше окажется, что я идиот и волнуюсь попусту.

Иван этому заявлению, конечно, не обрадовался. Он все-таки надеялся, что волноваться за Риту не надо. Они ненадолго отвлекли Лару от беседы с Николаем, и та довольно уверенно сказала, что Он, скорее всего, на первом этаже, у центрального входа.

Когда Иван с Ярославом добрались до центрального входа, спрашивать ничего не пришлось.

— Рита здесь, — сказал Он, даже не обернувшись к ним. Он стоял в открытых дверях и смотрел на улицу. Они подошли и тоже посмотрели.

Иван только грустно вздохнул, Ярослав проглотил первые пришедшие в голову ругательства и тихо спросил:

— Ну как, как это могло случиться?

Неподалеку от входа стоял Сергей, без малейших усилий держа на руках Риту. Рита не двигалась и не светилась, только крылья ее временами мерещились Ярославу — порванные кожаные лоскуты; они появлялись и пропадали снова, будто не могли решить, существуют они или нет.

— Что, так и будем стоять и пялиться друг на друга? — снисходительно спросил Сергей. — Не хочешь забрать свою зверюшку?

— За языком следи, зверюшка, блин. Сам-то кто, — выдвинулся за порог Ярослав.

— А я не с тобой разговариваю. Сделаешь еще шаг за порог — оторву ей все, что осталось от ее крыльев. Для начала. Ты мне вообще не нужен. Мне нужен Он. Но что-то я не вижу, чтобы Он рвался выйти за Риточкой.

Сергей, конечно, все правильно рассчитал. Он пришел с заведомо невыполнимыми требованиями, которые не могли не злить всех участников этих переговоров: из всех присутствующих именно Он был территориально ограничен, и за пределы своей территории выйти не мог. Вверх, вглубь, в другие миры — да, но только в границах «Магии». Пока Он терпеливо объяснял это Сергею, делая вид, что не понимает, что тот в курсе, Ярослав отступил поближе к Ивану и шепотом спросил:

— Насколько это плохо — потерять крылья? Может, можно как-то рискнуть?

— Не смертельно, но болезненно, очень паршиво и восстанавливаться придется долго. Но меня больше пугает фраза «для начала».

Ярослав болезненно поморщился. Его эта фраза, конечно, тоже напугала, просто он предпочел для начала спросить о том, что звучало немного менее страшно. Живут же как-то люди без крыльев — и ничего. Но если верить Ивану, крылья стоило попытаться сохранить. Примерно так же старательно, как пытался бы сохранить ритины руки или ноги. Паршивая ситуация, честно говоря.

* * *
Возможно, вам тоже интересно, как Рита оказалась в этой ситуации, на руках у Сергея, вне «Магии» и без сил? Вам повезло: в отличие от Ярослава, у вас есть возможность удовлетворить любопытство прямо сейчас. Это случилось всего пару часов назад, когда Рита уже выпроводила последних клиентов и собралась на пятый этаж. Ей неожиданно примерещился Сергей. Он был тускл и бледен и выглядел довольно плохо: будто какое-то из очередных его превращений не пошло ему впрок, оказалось не по зубам. Будто он… ну, не то чтобы умирал: он был уже слишком мало похож на человека чтобы умереть, — скорее уж развоплощался, терял себя, становясь кем-то вроде того существа, которым Рита когда-то была. Кем-то без сознания, без памяти и… без души, что ли. Не в том религиозном смысле, который принято порой вкладывать в это слово. Скорее, в смысле отсутствия личности. Рите казалось, что она ничего не помнит о том времени, когда сама была такой, но оказалось достаточно пару раз взглянуть на Сергея, чтобы вспомнить гораздо больше, чем ей хотелось бы. Она содрогнулась от неуместных воспоминаний — и испугалась. Во что такое влип Сергей?

— Рита, я ошибся, — паническим шепотом сказал он. — Я так ужасно ошибся! Я думал, я всемогущий, но это! Мне кажется, я вот-вот умру. Или исчезну? Или… не знаю, Рита, мне так страшно! Помоги мне, пожалуйста! Ты ведь можешь мне помочь?

— Что с тобой случилось? Где ты сейчас?

— Это все шарф. Он… меняет меня, ты ведь это пыталась мне сказать? Я дурак, я не понял тебя, а теперь почти вся моя сила в нем, и я не знаю, что будет дальше. Кажется, он просто меня сожрет. Рита, спаси меня!

— При чем тут я? Я не маг и не целитель, — попыталась отказаться она. — Я могу позвать кого-нибудь…

— Рита, пожалуйста! Мне нужна сила! Очень нужна! Хотя бы немного! Я не протяну ни до чьего прихода. Мне осталась всего пара минут. Я там, где мы уже встречались однажды. Мне хватило сил дойти туда, но больше нет… Помоги мне победить его!

Вы думаете, со стороны Риты было наивно поверить его словам? Нам так не кажется: такой исход действительно был весьма вероятен для человека, который так торопится получить как можно больше чужой силы, что не успевает адаптировать свой организм, изменить его должным образом. В конце концов сила может просто разорвать его в клочья — или стереть его личность, заменив неведомо чем. Рита была плохим теоретиком, но это всегда понимала и предупреждала об этом Сергея. Ему, впрочем, повезло. Он оказался выносливым.

Рита все же колебалась примерно полминуты, но потом Сергей стал не только беднеть, но и мигать, а потом исчез вовсе, напоследок умоляюще на нее посмотрев, и она решилась. Не утруждая себя выходом через дверь, она просто исчезла из «Магии», чтобы появиться на той самой улице, где она отбила у Сергея свою добычу. Возможно, вы спросите: какого, собственно, черта? Какое ей дело до зловредного Сергея, особенно после того, как он выступил против нее, напал на Ярослава и грозился разрушить «Магию»? Все просто: в глубине души Рита чувствовала, что в том, что случилось с Сергеем, есть ее вина. Она увлеклась, заигралась, хотела создать кого-то похожего на нее, она просто развлекалась, не думая о его будущем, — и вот теперь он оказался в беде. Кому и отвечать за это, как не ей? Это был новый для нее ход рассуждения, но в последние дни её часто посещали ранее не свойственные ей мысли.

А еще (но это совсем уж по секрету) ей казалось, что Ярослав на ее месте поступил бы так же: полез бы спасать человека, попавшего в беду. То есть, если говорить совсем честно, ее подвело желание быть доброй, чтобы соответствовать Ярославу. Наверное, это иронично. Ну, немного. Самую малость.

Итак, Рита оказалась на той самой улице и сразу увидела лежащего неподалеку Сергея. Он и правда был тусклым почти на грани серости, зато шарф в его руке светился почти ослепительно. Сергей, конечно, здорово рисковал, отдавая почти всю магическую и даже жизненную силу шарфу, но на подделку Рита бы все-таки не купилась. Она видела, что все по-настоящему, что Сергей почти мертв, а его сила теперь принадлежит Вещи. И она бросилась его спасать. Отложила шарф подальше, взяла его за руку и начала делиться собственной силой: сначала понемногу, потом больше и больше, потому что остановиться уже не могла. Потому что она больше не управляла процессом. Потому что ее опустошали. Она попыталась отбиться руками и крыльями — тогда-то уже вполне живой и сытый Сергей их и порвал. К счастью для Риты, примерно тогда же она наконец потеряла сознание и в дальнейшем процессе поедания себя участия не принимала. Именно это помогло ей сберечь остатки силы, небольшие искры, все еще теплившиеся в ней. С Сергея вполне сталось бы принести к порогу «Магии» ее труп, с точки зрения психологического воздействия это могло быть даже лучше. Но у него все-таки рука не поднялась просто ее убить, а полностью лишить сил (это ведь, вроде как, и не убийство) он ее не смог чисто технически.

Когда Николаю позже рассказали эту историю, он прокомментировал ее так: «Всегда знал, что нет ничего вреднее, чем помогать людям, не имея специальной подготовки». Нам, к сожалению, остается только согласиться с ним.

Глава 37. Поле боя

Уход Ярослава и Ивана с вечеринки, вопреки их ожиданиям, не остался незамеченным. Пока они втроем вели с порога переговоры с Сергеем, сзади подошла Лара, традиционно вникла в суть, не задав ни одного вопроса, тихо отошла подальше в сторону и набрала поочередно телефоны Адама, Николая, а дальше по списку контактов. Она не знала точно, чем именно может помочь их присутствие, но надеялась, что кто-нибудь из них может оказаться полезен в этой ситуации.

Новость распространилась быстро: в конце концов, почти все, кому она звонила, находились в одном помещении. Они подошли все вместе, встали за спинами Ярослава, Ивана и Его, стараясь не перекрывать друг другу обзор.

— А вот и твоя армия, да? Ну что, кто-нибудь из вас готов отдать свою жизнь в обмен на эту тварюшку? Раз уж Он отсиживается у себя и выходить за ней не хочет… как насчет тебя, девочка? — Сергей наугад ткнул пальцем в Аллу. — Хочешь поменяться с ней местами? Это было бы офигеть как благородно.

— Неа, не хочу. Я хочу морду тебе набить, уроду, — сказала Алла и вышла из дверей, картинно разминая плечи.

— Стой где стоишь, детка, а не то я ее все-таки убью!

— Да делай что хочешь, мне по барабану, я эту девицу вообще не знаю, — безмятежно ответила она. — А вот ты мне не нравишься.

Под многоголосый вопль «Алла, стой!» она оттолкнулась от земли и стремительно полетела в сторону Сергея, на лету создавая огненный шар.

Здесь, пожалуй, следует сделать еще одно небольшое теоретическое отступление. Нам не раз приходилось наблюдать, как обстоятельства складывались не в пользу Сергея, сводя таким образом на нет все имевшееся у него преимущество. Так вышло и в этот раз. Если бы ему довелось столкнуться с кем-то иным, с кем-то, кто защищал Риту или «Магию», с кем-то, для кого вся эта ситуация была личной и важной, он, скорее всего, выиграл бы, попутно получив львиную долю силы своего противника. Но Алле было на самом деле все равно. Сергей не сделал ничего плохого персонально ей, он даже не раздражал ее так сильно, как она расписывала. Ей просто хотелось подраться, и драконово чутьё подсказывало ей, что в данном случае ей это не только простят, но и одобрят. Она просто воспользовалась случаем. В ней не было ни капли злости в адрес Сергея, только азарт. Именно к такому раскладу он не был полностью готов.

Это, впрочем, не помешало ему сделать самое разумное в его ситуации: принять огненный шар ритиным телом, а потом откинуть его, горящее, в сторону, и сцепиться с Аллой всерьез. В этот момент все пришли в движение.

Вам может показаться, что у сотрудников «Магии» было весомое численное преимущество, однако это не совсем так. Тот же Иван драться не мог в принципе: и не умел, и не имел права, таков уж был его контракт. Подобные ограничения были у многих. В итоге, фактически хоть как-то подраться с Сергеем могли только два дракона, Долорес с ее не слишком полезным в этой ситуации ножом да Ярослав с его отверткой, которую он в последнее время принципиально всегда брал с собой. Не так уж мало, но, честно говоря, не так много, как хотелось бы.

С другой стороны, возвращаясь к Ивану, в этой ситуации он оказался чуть ли не полезнее всех, поскольку умел и гасить магический огонь, который не потрудилась убрать с Риты Алла, и лечить. Пока Алла каталась по асфальту в попытках подмять под себя очередного равного — почти как Адам! — но почему-то неприятного противника, он в три прыжка (не столь эффектных, как у Аллы, зато быстрых) преодолел расстояние от «Магии» до Риты и присел возле нее, с кажущейся неспешностью оглаживая ее бока ладонями. Восстановить ее силы и вернуть ее в сознание он не мог, но в данном случае это, пожалуй, было к лучшему.

Вслед за ним вышел Адам, чтобы прикрыть ушибленного на голову ангела от беснующихся рядом демона и дракона и всего, что могло прилететь в него от этих двоих. Огненные искры и какая-то неведомая фиолетовая фигня, встреченные крылом Адама, продемонстрировали, что он был совершенно прав.

Кто-то рассредоточился вокруг, наколдовывая что-то, туда-сюда мелькали яркие потоки силы — то к Алле, то к Сергею, то к Рите.

Ярослав стоял на пороге, сжимая отвертку и не понимая, что ему делать дальше. Надо было выйти на площадь перед «Магией», неожиданно ставшую полем боя, и помочь… хоть чем-нибудь, хоть как-то помочь. Но что он мог сделать? Он многое из происходящего видел и понимал, у него даже было какое-то волшебное оружие, но он все еще был слишком человек. Он ни черта не умел. Он не знал, что делать в такой ситуации. Он боялся сбить с толку Аллу, попасть кому-нибудь под горячую руку и тем отвлечь Ивана, помешать Адаму прикрывать Риту. Он привык всегда делать то, что нужно, но он не знал, что нужно делать сейчас.

— Знаешь, в чем еще ошибся бедный демон? — вдруг спросил Он.

— В чем?

— Он почему-то решил, что моя территория кончается ровно за порогом, тогда как на самом деле она простирается до конца этой площади.

— То есть, ты мог действительно забрать у него Риту?

— Не мог. Мы же понимаем, что он бы мне ее не отдал. Скорее всего, если бы я вышел, он бы все-таки убил ее. И получил бы очень много моей силы практически задаром. Я потому и тянул время: меня не устраивала ни ритина гибель, ни такой исход в целом. А бороться с ним я, увы, не могу: официально он все еще человек, но то, что мне дозволено применять к людям, на него не действует. Зато с ним можешь бороться ты. А я могу тебе помочь, — неожиданно закончил Он. — Иди, пока он не одолел Аллу. К тому идет.

К тому действительно шло. Сергей был потрепан и подпален, но по всему выходило, что он одерживал верх. Чем чаще он задевал Аллу когтями, тем больше она злилась по-настоящему. Это ее и подводило.

Ярослав, по-прежнему решительно не понимающий, что он может сделать и чем помочь, перехватил отвертку поудобнее и пошел в сторону Аллы и Сергея.

Это похоже на то, что уже было совсем недавно, вдруг сообразил Ярослав. Тогда тоже было двое дерущихся: Сергей и Рита, и он вот точно так же шел к ним, чтобы попытаться сделать… неизвестно, что. Хоть что-нибудь. Но тогда он был один, без сил, с отшибленным всем, чем только можно. А сейчас все было хоть и похоже, но на самом деле совсем иначе. За его спиной стоял Он.

Он ускорил шаг. На бег не перешел только потому что вокруг все еще летало… всякое. Огненное и не очень, но явно опасное. Он еще раз принудительно напомнил себе, что он не дракон, ему под эти штуки соваться крайне не рекомендуется. Он подошел и с размаху вонзил отвертку в спину Сергея. Секунду или две до этого он боролся с искушением сделать все «по правилам»: окликнуть, дать обернуться, отвлечь от Аллы. Официально вызвать на бой, так сказать. Вот только силы их были слишком неравны для благородных жестов.

Это оказалось нелегко. Отвертки вообще не так уж хорошо приспособлены для втыкания в людей, и драконья кровь ее свойства в этом плане совсем не изменила. Сам Ярослав тоже был не так уж хорошо приспособлен для втыкания отвертки в кого бы то ни было.

Сергей дернулся и попытался развернуться, но у него не получилось: Алла, каким-то чудом сообразившая, что происходит, крепко вцепилась в него. Пока он пытался отмахиваться на два фронта разом, Ярослав стоял и смотрел, как багровый узор, оплетающий Сергея с ног до головы, в месте удара становится немного светлее. Он ни черта не понял, но опыт общения с местной магией подсказывал, что светлый цвет — это, скорее, хорошо, а красный — не очень. И он попытался понять, как повлиять на смену цвета и ускорить процесс. Стоило ему задуматься об этом, как он наконец ощутил, сколько сил забирает у него эта отвертка в спине Сергея, как сложно ее держать — не физически сложно, весь физический вопрос взяла на себя Алла. Отвертка как будто забирала энергию из него, чтобы отдать ее Сергею. Ярослав на мгновение испугался, не накормит ли он Сергея вместо того, чтобы его победить, но поверил белому цвету: поверил, что происходящее скорее хорошо, чем плохо.

Он стоял, держал отвертку. Алла и подоспевший Адам держали Сергея. Силы стремительно заканчивались, но в тот момент, когда в глазах у Ярослава уже начало темнеть, силы вдруг вернулись. Не его собственные, заёмные. Силы «Магии».

«То есть, я сейчас просто-напросто Твой проводник, что ли?» — сердито подумал он и скорее ощутил, чем услышал Его смех: «Ну ничего себе «просто»! «Просто» проводник, ну ты даёшь!»

Белый свет продолжал кляксой расползаться по телу Сергея, и там, где он заменил красный, оплетшие его нити исчезали вовсе. Тогда до Ярослава дошло: они не кормят его, они выжигают, уничтожают его связь с той самой проклятой Вещью. Не будет шарфа — не будет… черт его знает, чего именно не будет. Но будет лучше, это точно.

Проводить чужую силу оказалось не слишком приятно. Всё телобило мелкая дрожь, оно не успевало понять, есть ли у него силы, чтобы хотя бы стоять, или их нет, поскольку они все время прибывали и тут же уходили дальше. Чужеродное присутствие — Его присутствие — сводило с ума все органы чувств, на грани восприятия постоянно что-то шевелилось и переливалось. Но Ярослав стоял. В конце-то концов, у него была всего одна, простая, понятная задача: стоять и держать отвертку. Вернее, держаться за нее. Когда он знал, что делать, он это делал. И сейчас он стоял и смотрел, как освобождалась от узора спина человека, больше не бьющегося, а просто лежащего на асфальте, потом его руки и голова, как сворачивались и исчезали его грозные когтистые крылья, пока все дело не свелось к одной-единственной нити на шее. И тут силы у Ярослава кончились. Вернее, сила просто перестала поступать в него, и он рухнул рядом с Сергеем, не выпуская отвертку из рук.

— Еще не всё, — через силу прошептал Ярослав, зная, что Он его услышит.

— Эту, последнюю связь так просто не разорвать. Нужен сам шарф. Николай как раз его ищет.

— Собственно, я уже его нашел и призвал, — раздался откуда-то сбоку, за краем зрения, его невозмутимый голос.

Ярослав оперся руками на обледеневший асфальт и попытался сесть. Его тут же бережно подхватили с двух сторон. Какие заботливые у него коллеги!

— Что надо делать? — спросил он, почему-то ни секунды не сомневаясь, что делать придется именно ему.

— То же самое, но уже с шарфом, — ответил Он, сочувственно глядя на Ярослава. — Сможешь?

— А что, у меня выбор есть, что ли? — Ярослав вздохнул, выдохнул, окинул взглядом все вокруг. Кто-то уносил Риту в сторону «Магии». Иван стоял на коленях над Сергеем и залечивал рану, нанесенную отверткой. Значит, скорее всего, Рите его помощь уже не нужна. Или ей уже не помочь?.. Да нет, вряд ли. Тогда все вокруг было бы другое.

Адам бережно зализывал рану на шее Аллы и, кажется, втихаря добавлял ей сил; оба они выглядели донельзя довольными. Долорес и Лара выглядывали из-за плеча Николая. Николай держал на руках чертов красный шарф.

— Вы готовы, юноша? — несколько излишне пафосно спросил он.

— Нет, конечно. Давайте его сюда, — Ярослав кивнул на землю перед собой.

Шарф положили прямо перед ним, и он снова стал проводником. Сила хлынула в него — ровно столько, чтобы он смог занести отвертку и опустить ее. Позже на этом месте будут заделывать дыру в асфальте, а сейчас Ярослав ничего уже не видел и не ощущал, кроме силы, идущей через него куда-то вовне. Когда зрение вернулось к нему, от шарфа остался только темный след на земле и пепел, уже уносимый ветром. С чувством выполненного долга Ярослав сделал то, о чем мечтал уже некоторое время: потерял сознание. Ему показалось, что уже почти отключившись, он услышал чьи-то аплодисменты.

Глава 38. Цветы для Ярослава

Когда Рита очнулась, над ней был стеклянный купол центральной площадки «Магии», а над ним — звездное небо. Вокруг нее суетились Лара, девочка-бариста и еще какие-то люди. Она села, ощупала себя, свою память, свои порванные крылья и спросила:

— Серж жив?

Она не знала, что случилось, но подумала, что раз уж она в «Магии», значит, для нее все закончилось хорошо. И это значит, что он проиграл, что бы он ни устроил здесь с ее невольной помощью.

— Да, он на улице, и Ярослав тоже, — сказал ей кто-то.

Рита встала, споткнулась, сбалансировала остатком крыла и неспешно, осторожно, держась за стену, пошла к выходу. Пару раз стена прерывалась коридорами, и Рита шла без поддержки. Получалось с трудом, но все-таки получалось. Разок кто-то сунулся к ней в попытке поддержать, Рита отмахнулась, при этом чуть не завалившись вбок, и от нее отстали. То есть, на самом деле, продолжали страховать издали, но она об этом, конечно, не знала. Когда выход уже был виден, сил неожиданно прибавилось (это Он, видимо, почувствовал ее присутствие и поделился), и последние метры она почти уже пробежала. Остановилась только на пороге, откуда были хорошо видны две лежащие на земле мужские фигуры. Одна — серая и тусклая, другая — черная, будто бы выжженная изнутри. Над одним из них сейчас склонился Иван, над другим суетились мальчики из обувного, примериваясь, как бы его поднять. Видимо, чтобы занести внутрь.

— Что с ними случилось? — спросила Рита, подойдя к Нему.

— Разное. Демону выжгло его связь с шарфом, а вместе с ней, как ты понимаешь, и все магические линии.

— А с Ярославом что?

— Ему пришлось работать проводником моей силы. Непривычному человеческому телу это очень тяжело.

— И Ты позволил ему… — ахнула Рита.

— У меня было не так много вариантов. Твоего демона нужно было остановить, пока он не убил кого-нибудь и пока его самого не заметили куда менее лояльные силы. И не убили. И не тебе меня осуждать, Р-р-рита. Это ведь ты начала.

— Нет. Это начал ваш проклятый магазин! Ничего бы я не смогла с Сержем сделать, не будь у него шарфа. Где он теперь?

— Уничтожен. Спасибо Ярославу.

Иван встал, растирая руки, и отошел в сторону, где его тут же как бы невзначай взяла под руку Лара. Со стороны было почти незаметно, что она при этом его поддерживает. Почти незаметно.

— Что теперь с ними обоими будет? — после паузы спросила Рита.

— Обычная жизнь с ними будет. С обоими. Вполне человеческая. Воспоминания довольно быстро уйдут, как это всегда бывает в таких случаях. Опыт, правда, все равно останется. Надеюсь, демону он пойдет на пользу. А Ярослав, я думаю, со временем восстановится. Я ему сейчас помогать не могу, моя сила только усугубит ситуацию. Когда-нибудь, лет через пять, он придет в форму, и тогда его снова потянет сюда, и постепенно он вспомнит. А я придержу его должность до того времени. А пока устроим по профилю, Адам обещал помочь, у него там связи какие-то.

— Не пойдет, — резко сказала Рита. — Мне это не подходит. Так нельзя.

— Конечно, нельзя, — пожал плечами Он. — Но что еще мы можем сделать, сама подумай. Я не могу помочь Ярославу, я уже сказал. А больше ни у кого тут столько силы нет. Разве что на подземных этажах он мог бы получить что-то другое, но сейчас туда даже не попадет, он сейчас увидит даже меньше, чем когда впервые здесь оказался.

— Ты мог бы хотя бы оставить его здесь, на его должности.

— Чтобы он постоянно ловил дежавю и разные интересные глюки? Да он в своем человеческом виде, да с постоянно растревоженной памятью, через месяц отсюда в психбольницу переедет.

— Скажи честно, Ты меня провоцируешь? — зло спросила Рита. — На какие-нибудь подвиги якобы ради любви, да?

Он повернулся и оценивающе посмотрел на нее.

— Честно говоря, не пришло в голову. Не подумал, что ты можешь этого захотеть. Но если уж ты сама об этом упомянула… да, Рита, я тебя провоцирую. Было бы неплохо, если бы ты помогла Ярославу. Правда, я пока не слишком хорошо понимаю, как. Твоим крыльям тоже еще заживать и заживать.

— Я и без крыльев кое-что могу.

— А что ты можешь, Рита? Ты сама-то хоть это знаешь? — Рита насупилась и промолчала, потому что Он, как обычно, видел ее почти насквозь. — Твоя магия меняется, ты ее еще даже не знаешь; сил у тебя и у самой сейчас почти нет. Что ты сделаешь?

Рита взяла было паузу на обдумывание, но пауза не понадобилась. Решения начали приходить одно за другим.

— Во-первых, я могу отвести его на подземные этажи.

— Я же говорю тебе: он их не сможет увидеть. Он даже на восьмой — верхний! — сейчас не попадет.

— Ему и не надо ничего видеть. Я их вижу! Значит, смогу провести.

— А выжить там ты сможешь? Сил у тебя мало, опыта в таких путешествиях тоже.

— Я уверена, что если будет нужно, нас проводят. Верно, Адам? — спросила она у дракона, уже некоторое время прислушивавшегося к разговору. Тот кивнул.

— И все же… — начал Он.

— Есть и другой вариант. Очень простой. Никому не надо геройствовать. Надо только немного потрудиться. Скажи, что будет, если каждый накормит Ярослава своей силой? С ним ведь уже случалось такое: получать силу от совершенно разных существ. Так можно?

— Нет, Рита, — с сожалением покачал головой Он. — Раньше было можно. Но сейчас нужна однородная энергия. Нужен кто-то один, у кого будет достаточно сил, чтобы делиться с Ярославом.

— Но ведь можно отдать силу, получить ее снова и снова отдать. Разве нет?

Он посмотрел на Риту с некоторым даже изумлением.

— Ты хочешь проделать это сама?

— Да. А что, ты мне запретишь?

— Нет, конечно. Но у тебя, скорее всего, не получится, прости. Вся сила, какая у тебя появится, пойдет на заживление твоих крыльев. Ты ведь представляешь, сколько им будет нужно?

Рита досадливо поморщилась, но на самом деле понимала, что должна быть скорее благодарна. Хороша бы она была, если бы забыла об этом!

— Это вообще не проблема. У меня нет никаких крыльев, — сказала она, быстро, чтобы не успеть передумать. Она почувствовала, как люди, постепенно подходившие ближе к Нему и к Рите, затаили дыхание. А потом крыльев не стало. Рите стало зябко, как будто она осталась голой в эту холодную, уже почти зимнюю ночь. Она поёжилась, но тут же выпрямилась и с вызовом спросила:

— Ну как, есть еще какие-нибудь проблемы?

Он покачал головой — то ли не нашел слов, то ли не посчитал нужным говорить то, что и так очевидно.

— Тогда… — Рита обратилась к собравшейся вокруг них толпе. — Вам не кажется, что технический директор еще не успел оправдать свое принятие на должность? Слишком рано его отпускать! Мне нужна ваша сила. Вы дадите ее мне?

Кто-то сомневался и отступал чуть дальше, но большинство согласно кивали. Рита никогда не имела дела с толпой и не была уверена, что у нее получится хоть что-то, но не хотела упускать момент. Она хотела исправить всё, именно сегодня, немедленно. Очень хотела. И в темноте ноябрьской ночи начали прорастать цветы. Десятки цветов — голубых, желтых, розовых, лиловых. В какой-то момент Рита с изумлением увидела даже желтый цветок саламандры, невесть как оказавшейся на площади. Цветы прорастали и распускались, люди подходили к ней и отдавали их, а она брала эти цветы и говорила: «Спасибо».

А цветы все продолжали прорастать. Цветы для Ярослава. Цветы, которые доверили ей. Ее цветы.

Потом была длинная ночь. Ярослава переместили в снова появившийся, как ни в чем не бывало, «Каприччо». Сержа тоже куда-то унесли, Рита дала себе слово потом разузнать, что с ним было дальше. А пока что она устроилась на диване рядом с Ярославом. Подкормила его той силой, что уже успела накопиться в ней самой. Потом взяла первый цветок. Снова отдала силу Ярославу. Взяла второй цветок…

К утру Ярослав открыл глаза. Сказал:

— Ты светишься, как солнце, — закрыл глаза и уснул.

Еще два — последних — цветка спустя Рита обессиленно повалилась рядом. Глаза закрывались сами собой, но зато Ярослав — он снова светился. Пусть слабо, почти незаметно, но светился. А значит, теперь все будет в порядке.

* * *
Утром ей стало жаль крыльев. Крыльев было жаль безмерно, и Рита раза три за утро была близка к тому, чтобы начать корить себя за поспешное решение: спрашивается, что мешало сделать все то же самое, но не так быстро? Выздороветь, вылечить крылья, подождать некоторое время, потом отыскать Ярослава (Адам наверняка сдал бы контакты) и уже тогда…

Но нет. Ярослав был ей нужен здесь и сейчас, а не когда-нибудь потом. А крылья… крылья все равно были неправильные.

На завтрак забежали Лара и девочка-бариста. Света, вот как ее звали. Взяли по чашке кофе, посидели, вроде бы ничем особенно не докучали, но (Рита это точно поняла) приходили именно к ней, понаблюдать, как она теперь. Выпили, ушли. Лара, с которой никогда особо не дружили и общались крайне мало, почему-то обняла ее на прощание и шепнула:

— Крылья вырастут лучше прежних, вот увидишь!

Рита чуть не расплакалась в ответ, но нашла в себе силы улыбнуться и вцепилась в эту мысль руками и зубами. Вырастут. Вырастут новые, в самом деле, почему бы нет? Вдруг и правда вырастут?

К полудню проснулся Ярослав, вышел, окинул ошалелым взглядом «Каприччо» и саму Риту, подошел, провел ладонью по ее спине, будто не доверяя зрению.

— Не показалось, — с сожалением сказал он. — Я так хотел их сберечь, а получилось… почему мне кажется, что это вышло из-за меня?

— Потому что дурак, — с раздражением ответила Рита. — Как это могло получиться из-за тебя, интересно, если ты был без сознания? Ну да, я отказалась от крыльев. Так было удобнее на тот момент. Мои крылья, что хочу, то и делаю. Новые отрастут.

— Конечно, твои, — улыбнулся он и снова погладил ее по спине, — я и не претендую, что ты. Если ты говоришь, что так было нужно, значит, так и есть. Но если я могу тебе помочь — если тебе нужно помочь…

Тут Рита все-таки не выдержала. Ярослав будто сразу почувствовал, чем дело кончится, и прижал ее к себе, чтобы ей удобнее было выплакаться. Рита плакала — о своих крыльях, о Сергее, так глупо распорядившемся силой и умениями, о Ярославе, которому пришлось столько всего пережить из-за нее, о той глупой себе, которой казалось, что давать знания человеку — это забавно. Обо всём. О том, что ее жизнь меняется бесповоротно, и с этого дня изменится снова. Она плакала обо всем безвозвратно потерянном и прошедшем. Но сквозь слезы видела и верила: там, впереди, совсем скоро, всё будет хорошо.

Эпилог. Цветы для них

— Снега снова нет, дамы и господа. Был днём, да весь вышел, — торжественно сообщил Адам, вваливаясь в «Каприччо». Его выбрали местом общего празднования сразу по двум (как минимум) причинам. Во-первых, «Каприччо» всегда был таким, каким нужно, поэтому сегодня здесь сразу был готов большой общий стол на всех, не пришлось двигать мебель, выносить лишние столы, приносить стулья и так далее. И Его отвлекать по таким мелочам не пришлось. Это важно, особенно в канун Нового года, когда у каждого и так дел гораздо больше, чем способен вынести нормальный человек. Носить еще и мебель — это перебор. Во-вторых, когда стали обсуждать возможные варианты, кто-то припомнил Рите зажатую вечеринку по случаю освобождения. Она не стала отнекиваться, потому что ждала чего-то подобного и сама полагала, что вечеринки явно не хватило. Как-то всем тогда было не до того. В общем, праздновать решили у нее.

За последний месяц Рита поднаторела в проведении праздников. Раньше в «Каприччо» почти никогда не приходили, чтобы что-то отметить, просто никому не приходило в голову. Как-то не хотелось. Потому что Рите большие компании были ни к чему. Теперь ей было интересно, она набиралась опыта перед общим Новым Годом, и к ней зачастили компании, отмечающие чьи-то дни рождения, заранее празднующие Новый год и Рождество… разве что корпоративных праздников так и не случилось. Теперь она чувствовала себя — ну нет, не готовой, конечно. Но не такой растерянной. Теперь она могла хотя бы попытаться нормально всех принять.

Некоторые, конечно, отмечали дома, с семьёй, и их все отлично понимали: выбирая между работой, которая вместо нормального приличного корпоратива предлагает провести вместе саму новогоднюю ночь, и чудом выжившими отношениями с родными (для каждого, кто подошел слишком близко к чудесам, это — чудо), стоит, разумеется, выбирать семью. Ярослав виртуозно выкрутился, заранее сагитировав сестру приехать в гости к родителям, встретить праздник вместе с ними, а сам пообещал прийти первого числа. Или второго. Ну, седьмого-то точно. Не потому что не хотел и откладывал, а потому что сам не знал, когда сможет. Его в семье, как обычно, осудили, но поняли. Это был не первый подобный случай в его жизни, случалось ему и вовсе проводить новогоднюю ночь, разгребая какой-нибудь аврал.

И многие, включая Ярослава, собрались в «Каприччо» в эту ночь.

Ответом Адаму был выстрел: как ни пытался Иван договориться с бутылкой шампанского, пробка вылетела с таким грохотом, что несколько голосов разом вскрикнули от неожиданности.

— Позвольте в будущем мне взять эту задачу на себя, — с плохо скрываемым чувством превосходства сказал Николай. Будущее показало, что это было совершенно правильное решение: его бутылки слушались всегда, беспрекословно.

— К черту снег, и без него хорошо, — заявила Рита. Ей сейчас вообще от всего было хорошо, потому что она наконец-то поняла, что закусок точно хватает, и салаты на столе поместились, и пиццы готовы отправиться в духовку, и десерты настаиваются в холодильнике, и шампанское, конечно, не так вкусно, как ром, но тоже ничего. А после курантов можно будет перейти и на ром.

— Ты так говоришь, потому что толком его и не видела, — сказал Адам и тут же сам поправился: — Я имею в виду, в последние годы. Современному городу с его иллюминацией снег очень идет. Не уверен, что ты это застала.

Рита пожала плечами. Она тоже не была уверена, потому что не слишком хорошо помнила то, что было больше десяти-двадцати лет назад. Да и какая разница? Со снегом ли, без снега ли, это был первый в ее жизни Новый год, который она встречала в компании. Первый Новый год, который она вообще как-то отмечала. Первый Новый Год, который она встречала вместе с Ярославом. Ко всему прочему, у нее зудело между лопаток. Тихонько так, ненавязчиво. А это значило, что… крылья, у нее будут крылья! Не слишком скоро, и придется тратить много магии, чтобы зуд не стал невыносимым. Но они будут. А она, честно говоря, почти не надеялась.

— А где Надя? — тихо спросила она у Лары. — Я думала, она тоже будет.

— Она в последний момент поменяла планы. Сергей повез ее знакомиться с семьей.

Рита улыбнулась и кивнула. Да, кажется, у людей это считается весомым поводом, чтобы поменять планы. Один из стульев исчез из-за стола, остальные встали немного свободнее. Надя познакомилась с Сергеем — можно сказать, наконец-то познакомилась, поскольку заочно она была о нем наслышана и даже встречалась разок, — дней через пять после того, как он пришел в себя обычным человеком, ничего не помнящим о «Магии», о Нём, о Рите и магазине «По вашему велению», считающим все происшедшее то ли сном, то ли и вовсе собственной фантазией. Надю очень попросил об этом Он, поскольку считал себя обязанным проследить, как складывается в дальнейшем жизнь этого персонажа, то ли злодея и организатора «ноябрьской битвы», как прозвали ее в «Магии», то ли главной жертвы этих событий. Надя, хоть и относилась к нему сначала весьма настороженно (и ее можно понять!), неожиданно понравилась Сергею. Он приложил некоторые усилия — и понравился ей тоже. Рита была убеждена, что все это стало возможным только потому, что, как сказал ей в своё время Он, опыт не ушел вместе с памятью, и поверженный демон учел собственные ошибки. Возможно, даже те системные ошибки, которые вообще привели его на порог «Магии» в поисках силы. И вот, спустя месяц с небольшим, он вез Надю знакомиться с родителями, подумать только.

— И Николай так просто ее отпустил?

— Не просто. Он наложил на нее все известные охранные чары, дал ей с собой полтора кило талисманов, три часа читал лекцию о том, что делать в непредвиденных ситуациях, а потом устроил по этой лекции экзамен. В общем, девочка не пропадет.

Рита с Ларой рассмеялись, но тихо, чтобы не привлечь внимания Николая.

До полуночи оставалось совсем немного. Люди «Магии» потихоньку усаживались за стол, тут и там возникали отдельные — неизменно сворачивавшие на работу — разговоры.

Что теперь будет с «По вашему велению», прошла ли в инстанции жалоба на чрезмерно опасные вещи, продающиеся там, или ее опять завернут? Иван, ко всеобщему удовольствию, заверял всех, что на этот раз точно что-то куда-то сдвинулось, поскольку он получил выходные аж до Рождества, а такого вообще никогда не бывало. Значит, будут думать. Вот и хорошо.

Не отнести ли салатиков призраку из цветочного, коль скоро сам он не может выйти? А уже всё отнесли, не вы один тут такой памятливый. И шампанского налили, а как же. А десерт отнесем потом, после полуночи.

Светлана, как ваш проект с новогодней раздачей вдохновения? Отлично удался, вышла из кофейни, устроила дегустацию пирожных, представляю, сколько всего интересного люди в тот день придумали! Да ладно, придумали, если хотя бы прическу сменили, старый хлам выбросили или снеговика слепили, уже здорово. Ну, снеговика — это, конечно, вряд ли. На то, чтобы найти столько снега, никакого вдохновения не хватит. Повторять будете? Не раньше марта, это здорово, но очень выматывает. Мы вдвоем с Сашей были, и то еле осилили.

Будем делать что-нибудь крутое на день Святого Валентина? Обязательно будем! Предлагаю организовать лавочку сувениров и продавать там сердца. Вернее, менять. Старое сердце покупателя на новое, из предмета с "сердечной" символикой. А его старое сердце — на хранение в другой предмет, который тоже потом кто-то купит. Хорошенькое дело! А сердец столько вы где возьмете? А время закольцуем, Он наверняка поможет, и будет у нас безотходный обмен всех со всеми. Вам этот ужас и организовывать, а я как представлю — голова кружится. А у меня не кружится, по-моему, довольно смешно. Алла, вы прелесть, пойдете туда продавщицей?

Что Рита будет делать с «Каприччо» после Нового Года?

— Закрою на пару недель, буду брать только заказы на доставку. Возьму курьера — Ярослав в начале ноябрся нашел одного мальчика, может быть, как раз его. Пусть бегает доставляет пиццы с кухни. А я?.. Что я? У меня роман, я имею право на отпуск.

— За Риту, Ярослава и их роман! — радостно провозгласил Адам, и все торжественно чокнулись. Ну, а что: Новый год каждый год бывает, а такое чудо — раз в сто лет, даже реже!

А Ярослав, он-то отпуск возьмет?

— А это как получится, — туманно сказал Ярослав. — Просто в данном случае Рита предусмотрительная, а я… оптимист.

Он все еще рассчитывал, что они вернутся совсем скоро.

* * *
Часа через три после боя курантов Рита тихо спросила Ивана:

— Ты правда сможешь взять «Каприччо» на себя?

— На неделю — точно смогу, не беспокойся.

— Тогда… мы пойдем?

— Идите, конечно, удачи вам.

— Спасибо, — шепнула Рита, имея в виду: «вообще за всё». Она кивнула Ярославу, и они вышли из «Каприччо», никого не предупреждая и ни с кем не прощаясь.

Ярослав накинул куртку, помог одеться Рите и взял лежавший у двери рюкзак. Они тихо пошли к лифту, и шаги их отдавались эхом по всей пустой безлюдной «Магии». До минус второго этажа ехали молча. Там взялись за руки и вышли на лестницу. Спустились на минус третий этаж, на почти настоящую (но все-таки нет) парковку, нашли дыру в стене, выглянули наружу.

— А ты обещал водопады, — притворно укоризненным тоном сказала Рита.

— По-моему, туда нам надо еще больше, чем к водопадам, — сказал Ярослав, ловя пальцами нездешний ветер, дующий из дыры. Ветер нес с собой сладковато-терпкий запах и лепестки. Там, внизу, примерно на минус девятом этаже, было целое море белых цветов. Они оба знали, что это — их цветы. — Пойдем.

И они отправились в путь.

Конец


Оглавление

  • Глава 1. Случайности
  • Глава 2. Цветы
  • Глава 3. Болезнь
  • Глава 4. Психиатрия
  • Глава 5. Драка
  • Глава 6. Рабочие графики
  • Глава 7. Три бутылки рома
  • Глава 8. Глухая стена
  • Глава 9. Восьмой этаж
  • Глава 10. У Риты обед
  • Глава 11. Наняли — терпите
  • Глава 12. Магические существа
  • Глава 13. Надо поговорить
  • Глава 14. Удача
  • Глава 15. Антагонист
  • Глава 16. Официантка
  • Глава 17. Вниз
  • Глава 18. Еще ниже
  • Глава 19. Свет
  • Глава 20. Адам и Алла
  • Глава 21. Айс дрим
  • Глава 22. Симбиоз
  • Глава 23. Драконы?
  • Глава 24. Вдохновение
  • Глава 25. Выяснить отношения
  • Глава 26. Рабочие проблемы
  • Глава 27. Качественные изменения
  • Глава 28. Возвращение
  • Глава 29. Такая работа
  • Глава 30. Не отпущу
  • Глава 31. Вне "Магии"
  • Глава 32. Добыча
  • Глава 33. Что делать
  • Глава 34. Праздничное настроение
  • Глава 35. Пятый этаж
  • Глава 36. За порогом
  • Глава 37. Поле боя
  • Глава 38. Цветы для Ярослава
  • Эпилог. Цветы для них