ПОКА НЕ ПОГАСНЕТ СОЛНЦЕ [Nogaulitki] (fb2) читать онлайн

Возрастное ограничение: 18+

ВНИМАНИЕ!

Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!

Да, мне есть 18 лет

Нет, мне нет 18 лет


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Часть 1

Пролог


Я, в общем-то, любила старшую школу. Вот с младшей, да, у меня не задалось, но в старшей, где-то класса с седьмого, мне было довольно комфортно учиться. Наша школьная система постоянно менялась, вводились какие-то новшества, классы то и дело расформировывали и объединяли. И если в начальной школе я была рада этому событию, то в одиннадцатом посчитала, что это какая-то кара свыше за все мои грехи.

Когда в сентябре выпускного класса мы пришли на линейку, я была, как обычно, в черных джинсах и крутой белой рубашке, с волосами, по привычке собранными в хвост. Я категорически отрицала всю эту систему белых воротничков и юбочек. Я их просто не переносила. Мне никогда это не нравилось. Это был абсолютно не мой стиль, плюс ничего особо женственного в моем облике практически никогда не было. К тому же этим летом я претерпела кое-какие изменения.

Мы с бабушкой, как обычно, отправились на дачу почти на три месяца, а там у нас появились новые соседи. И их дочь была студенткой первого курса. А еще той, с кем у меня был первый опыт. Я давно подозревала о том, что парни меня не интересуют, а вот на девушек я невольно засматривалась. И лишь после того, как я впервые оказалась в сарае с этой девушкой наедине, только тогда все встало на свои места.

Конечно, это был короткий роман. Она должна была уехать учиться в Екатеринбург, и у нас было только это лето. Но я взяла от него максимум, познав все прелести женской любви. А заодно до конца осознав свою сексуальность, в чем и был весь смысл.


И вот я стою чуть в отдалении от всей толпы, бренчу браслетами на руке, оглядывая кучу знакомых почти взрослых детей, и взглядом ищу только одного человека.

— Скучала, кошелка? — теплая рука легла мне на плечо, и я обернулась. Моя подруга, с которой мы вместе с детского сада, стояла рядом и широко улыбалась. Точнее, мы «расставались» с ней только в начальной школе, но в четвертом классе нас расформировали, и мы с Иркой стали одноклассницами.

Я улыбнулась в ответ и тут же ее обняла, начиная качаться в разные стороны.

— Мишина, можно поаккуратнее? — раздался писклявый голос, когда мы задели кого-то идущего рядом.

— Свистовцева, вали отсюда, пока я тебе не помогла это сделать, — улыбаясь, ответила я, лишь мельком взглянув на одноклассницу. Та фыркнула, но ничего не ответила.

Со мной мало кто хочет связываться. Все знают, что я бываю неадекватна и могу распустить руки. Это правда, я ненормальная. Но как правило, лезу в драку только за дело. Например, последний раз, в прошлом году, я разбила нос парню из выпускного класса, потому что он назвал Иру — мою лучшую подругу — жирной коровой. Она, конечно, чуть полновата, но не жирная и не корова. И я не придумала ничего лучше, как просто дать ему в пятак. Смысл разговаривать, когда можно одним движением научить человека вежливости? Кстати, с вежливостью у меня тоже проблемы. Я не вежливая. Мой рот — это помойка, но не потому, что мне не хватает словарного запаса, а потому, что только так я могу защищать себя. Со словарным запасом у меня, напротив, всё нормально. Я регулярно заканчиваю учебный год с пятеркой по русскому и литературе. У меня, вообще, почти по всем предметам отличные оценки. Только география и химия мне неподвластны, поэтому по ним у меня всегда «четыре».


— Как ты, моя маленькая булочка? — Ира взяла мои щеки в ладони и сдвинула их.

— Ну, И-и-ир, — проныла я, понимая, что ее любимого ритуала не избежать. Она всегда трепала меня за щеки, если мы долго не виделись.

— Хотя маленькой я бы тебя не назвала, — подруга оглядела меня с ног до головы. — Черт, Лер, ты как швабра. Как ты выросла так за лето? Тебя бабуля стероидами кормила, что ли? — усмехнулась она.

— Нет, — пожала я плечами. — Свежий воздух.

— Загорелая, такая прям… — Ирка покачала головой. — КонфЭтка просто. И волосы выгорели, такого оттенка красивого… Черт, почему мне не досталось твоей внешности? — печально вздохнула Ира. — Или хотя бы, как у Богатыревой.

Ира уставилась куда-то в толпу, и я проследила за ее взглядом. Конечно, куда без нашей королевы школы. Странно, что торжественная музыка не зазвучала, и красную дорожку не расстелили, когда ее величество соизволило явиться.

— Не придумывай. Ты сама по себе красотка, — ответила я, продолжая тем временем смотреть на Богатыреву, что здоровалась со своими одноклассниками.

Да, безусловно, наша «мисс школы» была красивой. Помимо точеной фигурки, она имела симпатичное лицо с зелеными глазами, красивые губы, изящные брови, тщательно выщипанные конечно же, ухоженные темные волосы, а также аккуратный нос. Моя же красота была иной — другой овал лица, другие черты, другие линии. Словно Богатыреву вырисовывали старательно, работая над каждой деталью, а меня просто набросали штрихами, которые в итоге слились в неплохой портрет.

Довольно широкая фактурная челюсть, темные глаза и волосы, чуть полноватые губы. Мой нос когда-то был прямым, но теперь он с небольшой горбинкой. На самом деле, она почти незаметна, если не приглядываться. Это была моя первая попытка катания на скейте. Неудачная. У меня до сих пор, помимо горбинки, шрам над правой бровью, пересекающий ее саму.

В общем, мы с Богатыревой каждая красива по-своему. Но есть то, что нас объединяет больше смазливой внешности и того, что мы обе брюнетки — наша многолетняя вражда, порой перерастающая в полноценные военные действия. Иногда она выглядит, как перманентная война, но только до момента, пока наши интересы не схлестнутся. И никто уже не помнит, с чего все началось… Точнее, помню это только я. И ненавижу ее за это. И эта ненависть — самое сильное, глубокое и массивное чувство, которое я когда-либо испытывала. Даже моя летняя влюбленность в студентку не затмила этого.


— Я обычная, — снова вздохнула Ира. — А вот вы — красотки.

— Лучше быть обычной, чем красивой и тупой, как Богатырева, — фыркнула я.

— Почему «тупой»? У нее отличные оценки, — запротестовала Ирка, чем только разозлила меня.

— Ей ставят их за «красивые глазки». Вон Чернову тоже иногда пятерки перепадают. А знаешь почему? — не могла уже остановиться я.

— Почему? — нахмурилась Ирка, взглядом поискав Чернова — еще одного представителя нашей школьной «элиты».

— Потому что компьютеры в кабинете информатики — дело рук его папочки, — фыркнула я. — Они все гнилые. Вся их тусовка воняет только бабками, наглостью и лицемерием. Вот просто поверь мне, они сейчас выглядят, как лучшие друзья, а когда мы выпустимся, они даже имен друг друга не вспомнят.

Ира молча перевела взгляд на собравшуюся в полном составе компашку. Богатырева Олеся как предводитель, конечно, была в центре. Вся нарядная — в юбке, белой блузке, лакированных туфлях на каблуке. Прямо-таки элитная шлендра, которую выперли из академии благородных девиц. Рядом с ней уже терся Чернов Дима, который тоже вымахал за это лето, с ним стоял Алиев Ринат, и на нем буквально повисли еще две «элитные» курицы — Даша и Маша Сорокины — сестры.

И вся эта шайка-лейка вызывала у меня приступ тошноты каждый раз, когда я их видела. Но если с ними мы редко вступали в открытую бомбардировку друг друга, то с Богатыревой было грех не поцапаться.

Взявшись с Иркой под ручку, мы подошли к нашему классу, который весь уже собрался около нашей классухи — Альфии Тимирязевны. Имечко, конечно, как для ребенка логопеда. Но тетка она хорошая. Рыжие волосы, стоящие торчком на круглой голове, такие же круглые очки, вечные сережки-колечки в ушах и зычный глубокий голос, способный заставить заткнуться всех. Она была полной женщиной лет сорока пяти. Главное, что мне в ней нравилось — это чувство справедливости: она никогда не делала каких-то выводов и не принимала решений, не разобравшись в ситуации. Это меня спасало не раз, особенно когда кто-то из «элиты» пытался мне напакостить или как-то подставить.


Наши одноклассники все подросли за лето. Многие были уже почти взрослыми людьми. У кое-кого из парней начали пробиваться усы и борода. А у девчонок стала видна грудь уже невооруженным глазом. Ну одиннадцатый класс, как-никак. Нам по семнадцать, кому-то почти семнадцать, а кто-то совсем скоро станет совершеннолетним. На следующий год мы все будем взрослыми гражданами Российской Федерации, сможем покупать алкоголь и сигареты, а также голосовать. Вот и все плюсы взрослой жизни, я считаю.


***


Когда директор вышел на крыльцо школы к микрофону, рядом уже торчала наша зам по воспитательной работе. Премерзкая баба, которая такого же невысокого мнения и обо мне.

Все началось с того, что в школе открылись разные кружки и секции. Я горела желанием посещать кружок по моделированию. И когда подошла к ней, чтобы записаться, она фыркнула и сказала, что я девочка, и должна посещать кружок по домоводству. Я, конечно, взорвалась, сказала, что она стереотипная русская баба и что я такой никогда не стану. И послала этот кружок по домоводству в жопу. Ее, к слову, я послала туда же. Меня потом вызывали к директору. Конечно, я получила выговор, но, когда разобрались, в чем дело, директор лично разрешил мне ходить в этот кружок моделирования. Правда, эта крыса, зам, сделала все возможное, чтобы кружок закрыли. Он просуществовал всего пару месяцев. И с тех пор я ее на дух не переношу. Она меня, в общем-то, тоже.

После банальных слов директора о том, что он рад нас приветствовать, после каких-то речей учителей, после круга почета первоклашки со звонком на плече у Чернова, — короче, после официальной части, директор попросил все классы, кроме выпускных, разойтись по кабинетам на классный час. Мы ничего не поняли, но послушно ждали, когда все дети, родители и учителя разбредутся. Столпились в общую кучу и непонимающе переглядывались. И когда наконец площадь перед крыльцом опустела, директор торжественно объявил:

— Ребята, наша школа участвует в новой программе! И теперь у нас будет три совершенно новых класса! Один будет гуманитарного направления, второй технического, а третий будет с упором на английский язык.

Все как по команде возмущенно загудели, но директор снова взял слово:

— Я понимаю, что вы все привыкли к своим одноклассникам, что вы много лет вместе, но вы же все друг друга знаете. В общем, система распределения работает по принципу тестирования. Сейчас вы пройдете со своими преподавателями в классы, и там вас будет ждать небольшой тест, который и покажет, кто и где будет учиться, в зависимости от своих способностей и наклонностей.

Я фыркнула под гул толпы. Первое сентября и уже тест. Просто замечательно. Еще не хватало оказаться в классе с кем-нибудь из «элитных» дебилов. Ну за что мне все это?

— Слышь, Мишина, — обратился ко мне Чернов, стоящий совсем рядом. — Наклонности будут тестировать. Не боишься? — усмехнулся парень.

Я посмотрела на Чернова и сжала челюсти. С ним у нас тоже отношения напряженные. Не настолько, как с Богатыревой, конечно, но все равно. Если Богатыреву в основном цепляю я, то Чернов всегда лезет на рожон сам. И весь десятый класс он дразнил меня «пацанкой», «мужиком без яиц», «лесбиянищем», «лесбушкой» и другими производными. Почему? Нет, он не засекал меня в компрометирующих или щекотливых ситуациях, отнюдь. Он это начал говорить после того, как я защитила Ирку, разбив нос одиннадцатикласснику. Отчего-то Чернов решил, что я защитила ее, потому что она моя девушка. А так как мы с Иркой везде и всегда вместе, то это его только убедило. Плюс ко всему, моя одежда, походка, манеры… В общем, Чернов это понял еще до того, как это все стало правдой. И до того, как я сама в этом убедилась. И это меня злило.

— Ну, если ты не боишься, что о твоей олигофрении узнает вся школа, то и я не боюсь, — пожала я плечами и заметила, как Богатырева… улыбнулась! Она улыбнулась моей шутке?! Или она, как Чернов, решила поглумиться надо мной и ржет именно поэтому?

Узнать ответ мне не удалось, так как Альфия Тимирязевна шикнула на меня и заставила замолчать. Чернов что-то пробубнил в ответ, вероятно, как обычно, послав меня куда-то, и тоже заткнулся.


***


Мы сидели за партами, и у каждого перед носом лежал скрепленный скобами тест. В нем были вопросы на нескольких листках, ответы на которые, по словам директора, должны были дать представление, в каком классе мы должны оказаться. Ирка постоянно ерзала на стуле, явно нервничая. Я пихнула ее локтем и, наклонившись, прошептала:

— Чего ты елозишь? Ты меня отвлекаешь!

Ира посмотрела на меня глазами щенка и прошептала в ответ:

— Я понятия не имею, что отвечать на половину вопросов! А если меня отправят в какой-нибудь коррекционный класс?! Где те, кто не подошел ни под одну категорию?

— Во-первых, такого класса нет, — попыталась я ее успокоить, периодически поглядывая на Альфию Тимирязевну, чтобы не спалиться. — Во-вторых, даже если бы такой и был… Ты же считаешь Рината симпатичным? Он явно окажется в таком классе, вместе со своим дружком Черновым.

— Лера, — хрюкнула Ирка, начиная ржать.

— Мишина и Самойлова! — Альфия Тимирязевна все-таки застукала нас за болтовней. — Вы уже все сделали, я так понимаю? Поэтому сидите, как на базаре? — женщина чуть опустила очки и уставилась на нас строгим взглядом. Мы с Иркой как по команде опустили головы и уткнулись в тесты.

Я молилась лишь о том, чтобы в моем классе оказалась Ирка и не оказалось никого из элитной тусовки.


***


Как выяснилось через два дня выходных, в понедельник, моим мечтам не суждено было сбыться. Первое, что меня расстроило, была новость о том, что Ирка оказалась в классе с уклоном в английский. А все почему? Потому что я ей помогла заполнить третью часть теста. Видимо, это была самая удачная часть, иначе ее попадание в английский класс я объяснить не могла. Ирка с трудом говорила на иностранном языке, а уж письменная часть и вовсе была для нее нерешаемой проблемой.

Меня же отправили в гуманитарный, чему лично я обрадовалась. Я обожала литературу, обожала обществознание и не слишком жаловала технические науки, хотя тоже с ними неплохо справлялась. Пусть и без удовольствия. Но второй новостью, что меня огорошила и расстроила, было то, что теперь в моем классе должна была учиться… Богатырева. Причем вместе с одной из сестер Сорокиных — Машей. Вторая Сорокина, Даша, оказалась в классе с Иркой, так же, как и Ринат из их «элитной» группировки. А вот Чернов, к всеобщему удивлению, попал в технический класс. Как — для меня было загадкой, хотя я подозревала, что он просто списал тест у Гуляева — нашего ботана.

В итоге «элита» распалась, как и наша с Иркой компания. И я успокаивала себя только одной мыслью — что осталась хотя бы со своей классухой — Альфия Тимирязевна была преподавателем русского и литературы. Но вот соседство с Богатыревой и Сорокиной меня не радовало совершенно.

В общем-то, остальные ребята, оказавшиеся в нашем классе, были неплохие. Я всех знала, с кем-то даже более-менее общалась. Почти половина была моими одноклассниками, остальные пришли из других параллелей. Конечно, я грустила, что Ирки со мной больше не было, но мы решили компенсировать это встречами на каждой перемене. И когда после первого звонка я вышла в коридор, чтобы у подоконников дождаться Ирку, то встретила там представителей элиты почти в полном составе.

— Мишина, что, ждешь свою подружку? — усмехнулся Чернов, приобнимая Дашу Сорокину. — Вы оказались слишком тупы, чтобы попасть в технический класс?

Я улыбнулась ему, проходя мимо, а потом остановилась.

— Почему ты стоишь здесь? — спросила я так, словно Чернов должен был понять, о чем я.

— Чего? — нахмурился парень, наклонив голову.

— Мне казалось, ты должен быть на улице Кирова, дом сто три, — продолжила я.

— Че? О чем ты говоришь?!

— Там же вроде находится школа для умственно отсталых детей? Разве тебя не туда перевели после результатов теста? — с абсолютно серьезным лицом спросила я, хотя саму разбирал смех.

До Чернова не сразу дошел смысл моих слов. А когда дошел, я подумала, что он меня ударит.

— Мишина, в отличие от вас, тупых лесбиянок, я учусь теперь в техническом, — прорычал Чернов, но мне на помощь пришла, как ни странно, Сорокина.

— Дим, вообще-то, никто из нас в технический не попал, — обиженным голосом проговорила Даша. — Ты хочешь сказать, что мы все глупые?

— Даш, расслабься, — усмехнулась я. — Твой приятель слишком туп, чтобы это понять. Ты же видишь, школьная система дает сбои: Чернов почему-то не в классе умственно отсталых, а в технарях. Что же будет дальше? — театрально покачала я головой. — Его примут в МГУ? Или Богатырева станет президентом?

Мое выступление прервала сама Богатырева.

— Что ты имеешь против, если я стану президентом? — проговорила она, словно из ниоткуда появившись за моей спиной.

Я вздрогнула от неожиданности, но виду не подала. Просто не ожидала увидеть ее так скоро — когда я выходила из класса, они с Машей стояли у стола Альфии Тимирязевны и разговаривали с ней.

— Просто не хочу, чтобы наша страна потерпела крах. А если ты будешь во главе государства, это неизбежно, — пожала я плечами и направилась дальше.

— Страну ожидает золотой век, если я буду во главе государства, — фыркнула мне в спину Богатырева.

— Сомневаюсь, что твои куриные мозги выдержат хотя бы одно заседание думы, — рассмеялась я, даже не оборачиваясь, хотя слышала, что Чернов и Сорокины плевались мне в спину ядом.


Ирка подошла только через пару минут.

— Ну как тебе первый урок? — улыбнулась она, усаживаясь рядом со мной на подоконник, на который я закинула ноги.

— Тухло, — пожала я плечами. — Со мной теперь учатся две тупицы, как думаешь, как прошел наш урок?

— Что, они уже начали качать права? — улыбнулась Ирка, зная мою «любовь» к представителям элиты.

— Пусть попробуют, — усмехнулась я. — Возьму словарь Даля и настучу им обеим по их пустым черепушкам.

— А у нас все норм было, — пожала плечами Ирка и начала болтать ногами, которые не доставали до пола. — Ринат попросил у меня ручку, — улыбнулась она.

— Ого, когда свадьба? — скептично подняла я бровь.

— Ну, Ле-е-ер, — рассмеялась подруга, — почему ты такая язва? Мне кажется, этот учебный год будет интересным.

— Ага, — согласно кивнула я, недовольно фыркая. — Очень интересным, по всей видимости. И наши жизни наверняка сильно изменятся, благодаря этим переформированиям.

Но в тот момент, говоря все это, я даже не подозревала, насколько я близка к правде. Я даже представить не могла, что именно принесет мне этот учебный год.


Глава 1


Поначалу все было довольно-таки мирно. Конечно, периодически мы с Богатыревой заставляли нервничать всех одноклассников, которые думали, что мы вот-вот вцепимся друг другу в глотки, но это скорее было редкостью и исключением. По большей части мы с ней мало контактировали. Она сама на рожон не лезла, я старалась лишний раз не заводить с ней диалог, и выходило так, что мы просто сосуществуем в одном тесном ареале обитания. Но началось все с урока литературы. Казалось, с пустякового случая, но именно он, я считаю, и положил начало всей этой истории.


Мы обсуждали сюжет пройденного произведения, по традиции Альфия Тимирязевна давала высказаться почти каждому желающему. Я любила уроки литры именно поэтому. Рассуждать, дискутировать, спорить — именно так рождается истина, именно так можно пошевелить мозгами. И к моему удивлению, Богатырева оказалась не совсем тупой в этих беседах. Она часто давала полные ответы, насыщенные четкими пояснениями или, напротив, абстрактными метафорами, что тоже надо уметь делать. И в этот раз мы боролись за пятерку за работу на уроке. Альфия Тимирязевна дала слово Богатыревой, которая, не упуская момента метнуть в меня насмешливый взгляд, тут же приняла эстафетную палочку от предыдущего ученика.

— Олеся, расскажи, почему, как ты считаешь, автор сравнивает главного героя произведения с «пешкой» в отношениях с его любимой женщиной? — классуха постучала линейкой по столу, намекая, что одному из учеников следует закрыть рот.

— Ну, это очевидно, — встав с места, начала Богатырева. — Она использует его в своей любовной игре для достижения своих корыстных целей. А в шахматах, как известно, пешки — второстепенные фигуры, которые просто выполняют свою роль, чтобы помочь королю и дамке. Ими жертвуют, их подставляют… — она покачала головой. — Так же, как и главного героя.

— Как банально, — не удержалась я, фыркнув себе под нос.

Альфия Тимирязевна перевела взгляд на меня и перестала кивать.

— Лер, есть, что добавить? — спросила она, глядя на меня сквозь свои круглые очечки.

— К этому «оригинальному» ответу? — усмехнулась я, криво улыбнувшись. — Даже не знаю.

— Мишина, если тебе нечего сказать, заткнись, пожалуйста, — прошипела Богатырева, вспыхнув.

— Сама свой хлебальник закрой, — хмыкнула я, автоматически напрягаясь всем телом.

— Так, девочки, что за выражения?! — возмутилась классуха, но приняла сторону этой курицы. — В самом деле, Лер, ты другого мнения о сюжете? Или считаешь, что Олеся не права?

Я вздохнула и встала.

— Ну, во-первых, я считаю, что Богатырева видит только то, что на поверхности, — начала я, разводя руками. — Что, конечно, неудивительно. Ее «процессор» слишком слаб для более глубокомысленных размышлений.

Весь класс хихикнул, а Богатырева лишь что-то пробурчала себе под нос, глядя на меня горящими глазами. Под шиканье Альфии Тимирязевны на весь класс я продолжила:

— Во-вторых, да будет тебе известно, Богатырева, — обратилась я лично к своему заклятому врагу, — дамки — в шашках. На шахматной доске есть только ферзь.

Богатырева театрально закатила глаза и показала мне средний палец. Сучка.

— И в-третьих, я считаю, что дело не только в использовании главного героя. Дело в его ограниченности.

Увидев заинтересованный взгляд классухи, я слабо улыбнулась.

— Поясни, Лер, что ты имеешь в виду, — помахала рукой женщина, поощряя меня продолжить.

— Пешка может ходить только на одно поле вперед. Ну, за исключением самого первого хода. И когда рубит кого-то, там наискосок. Но в основном ее ходы — одна клетка. Она не ферзь. Она ограничена в своих движениях. Так же, как и главный герой. Он из-за своей всепоглощающей глупой любви совершенно ограничен. В поступках, суждениях, действиях. Я думаю, дело в этом, — пожала я плечами. — Нет, конечно, «гениальное» умозаключение Богатыревой тоже имеет место быть, но это же… так очевидно и так… поверхностно.

— Молодец, Лера, — улыбнулась Альфия Тимирязевна. — Я люблю твои ответы. Всегда оригинальные, необычные. Ты смотришь на мир под другим углом, — продолжала классуха, а я уже начала краснеть. — И конечно, вы обе правы. И более того… — она вздохнула и улыбнулась. — У нас намечается конкурс сочинений. И я собираюсь отправить вас с Богатыревой представлять нашу школу, — радостно закончила Альфия Тимирязевна, махнув рукой, чтобы я села.

— Да вы шутите! — выдохнула я одновременно шокированно и возмущенно.

— Меня с… ней?! — лицо Богатыревой выглядело так, словно ей в ее похотливый рот напихали лимона.

— Не спорьте! — подняв ладонь, строго проговорила классуха. — После урока подойдите ко мне, я все расскажу. А сейчас идем дальше.

Я откинулась на спинку стула, покачав головой. Это плохая идея. Это очень плохая идея.


***


— Это отвратительная идея! — продолжала возмущаться я, сидя уже в столовой с Иркой. — Меня и… эту степную лосиху! На конкурс сочинений! Не думала, что нашу Альфию Тимирязевну так скоро настигнет маразм… — прожевав салат с капустой, я отодвинула тарелку. — Может, сделать вид, что я заболела?

— Ну, Лер, ты уже не раз была на этих конкурсах, что тебя смущает? — Ирка уже съела свой суп и принялась за второе.

— Меня смущает эта конченая стерва. Что мы там завоюем на этом конкурсе? Медаль за хорошо раздвинутые ноги? Или за самую высоко посаженную грудь?! — продолжала я негодовать, отряхивая крошки с румяного пирожка. — Ей только в конкурсе мокрых маек участвовать! — гневно прошипела я, невольно бросая взгляд на самый дальний прямоугольный стол, который всегда занимала «элита».

— Ну, Альфия не стала бы абы кого посылать на конкурс, — пожала плечами Ира. — Может, она правда хороша в сочинениях.

— В чем она хороша, так это в том, чтобы прыгать по койкам, — огрызнулась я. Отсутствие поддержки со стороны Ирки еще больше разозлило меня.

— Почему ты так говоришь? Разве она…

— Ир, ты серьезно?! — чуть не кинув в нее пирожок, воскликнула я. — В том году она встречалась с тремя старшеклассниками. В этом они с Черновым не отлипают друг от друга. Господи, да она прямо сейчас сидит у него на коленях! — я ткнула пирожком в сторону столика элиты, гневно вращая глазами. — Она обычная шлюха!

— Хм, я не знала, что они с Черновым встречаются, — нахмурилась Ирка, оборачиваясь, чтобы посмотреть на предмет нашего обсуждения.

— Они уже неделю трутся друг о друга. Ну, даже если еще не переспали, в чем я очень сомневаюсь, то это событие не за горами. Уверена, Чернов долго тянуть не будет. Я слышала, он потерял девственность еще в том году со студенткой.

— Да ладно! — Ирка широко открыла глаза и рот.

— Ну, так говорят, — пожала я плечами, отпивая компот.

— Блин, когда мы уже с кем-нибудь переспим… — протянула Ирка, вздыхая. — Мне скоро восемнадцать, а я даже не целовалась ни с кем по-серьезному. Только с Андреем в пятом классе. И то просто в губы чмокнулись, — пробормотала она.

— Нет в этом ничего такого, чтобы торопиться, — проговорила я, отводя глаза. Ирка это заметила и подозрительно уставилась на меня. — Что? — не выдержала я ее взгляда.

— Не может быть… — протянула она, открывая глаза еще шире.

— Да что?!

— Ты с кем-то перепихнулась! — Ирка выставила указательный палец и направила его на меня.

— Ты ненормальная, — покачала я головой, посмеиваясь.

— Нет, точно! Так, кто? Где? Когда, черт побери?! И почему ты мне ничего не рассказала?!

Ну как мне объяснить ей, что именно потому, что я хотела избежать этой массы вопросов, я ничего и не рассказала?

— Парень? Или девушка? — не унималась Ирка.

— Так, все, — я подняла руки и следом взяла салфетку, намекая, что разговор окончен. — Мне пора, у меня физкультура.

— Нет, скажи мне! — почти взмолилась Ирка и… я сдалась.

— Девушка. Этим летом. На даче. Все, — я поднялась с места и сняла со спинки свой старый рюкзак.

— Обалдеть, — покачала головой Ирка. — И ведь молчала! Нет, Лер, подожди, — подруга схватила меня за руку, не отпуская, а я лишь закатила глаза. — Ну ты скажи, тебе… понравилось? — шепотом спросила Ирка, глядя мне в глаза.

— Нормально, — пожала я плечами. — Поначалу было немного неловко, но потом… было круто, — призналась я.

— Так ты теперь дамская угодница? — хихикнула Ирка в кулак.

— Ага, и с кем у нас спать? Со шлюхой Богатыревой? — рассмеялась я в ответ и накинула рюкзак на плечо.

— Ну, она хотя бы красивая, — пожала плечами Ирка. — После уроков вместе домой пойдем? — кинула мне вслед подруга, когда я уже шла к выходу.

— После уроков я к Альфие, — закатила я глаза. — У меня же конкурс с нашей мисс Всезнайкой, — кивнув в сторону Богатыревой, я покрутила пальцем у виска. И под Иркин хохот вышла из столовой.


***


Я уже завязывала шнурки на кроссовках, когда Богатырева с Сорокиной только начали переодеваться. Эти курицы всегда по пол-урока торчали в раздевалке, лишь бы не ходить на разминку. Но я любила физкультуру, особенно игры в конце урока, поэтому я была почти готова выйти в зал, как Сорокина открыла свой рот.

— Мишина, ты не могла бы побыстрее обуться и уже идти на урок? — противным манерным голосом проговорила она, чем заслужила мой убийственный взгляд.

— Тебя каким образом касается, когда я пойду на урок? — наклонила я голову, мысленно уже готовясь к очередной стычке.

— Я не хочу переодеваться при тебе! — она уперла руки в бока и выставила вперед подбородок. Богатырева, кажется, тоже мало что понимала, потому что переводила взгляд со своей подруги на меня.

— Сорокина, ты совсем долбанулась? — нахмурилась я, не понимая, к чему она ведет.

— Я знаю, что ты лесбиянка и будешь на меня пялиться! Мне этого счастья не надо! — Маша сложила руки на груди, словно прикрываясь.

Я ничего не смогла сделать, кроме как… расхохотаться. Громко, звонко и искренне.

— Сорокина, ты сейчас шутишь, верно? — отсмеявшись, спросила я. — Даже если бы меня и интересовал кто-то из нашей школы, поверь мне, дорогуша, это точно была бы не ты! Тощие суки меня не привлекают. Я не собака, чтобы на кости кидаться, — снова рассмеялась я и, покачав головой, направилась к выходу.

— Сама ты сука ненормальная! — взвизгнула Сорокина, но я ее уже почти не слышала. Прошла в спортивный зал и уселась на скамейку, запихивая шнурок в кроссовок. Присмотревшись получше, поняла, что моя обувь вот-вот порвется. На носке уже была трещина. Еще несколько занятий, и будет дырка. Придется покупать новые. Черт, где только денег взять? Эти кроссовки я купила на рынке по дешевке в конце лета, поэтому и хватило их ненадолго — китайское говно. Ладно, что-нибудь придумаю. На крайняк найду еще одну подработку.

Рассуждая о кроссовках, я не заметила, как мыслями вернулась к ссоре с Сорокиной. Я была уверена, все эти слухи — происки придурка Чернова. Только он постоянно занят темой моей ориентации. А Сорокиной только дай повод уши развесить. Странно, что Богатырева свои пять копеек не вставила. Может, боится, что это правда и что я ее изнасилую где-нибудь, если она будет меня доставать?

Я улыбнулась своим мыслям, на мгновение представив эту картинку. Я и голая Богатырева, которая орет: «Помогите, насилуют!». Это было смешно. Хотя, признаюсь, какой бы сукой она не была, и как бы сильно я ее не ненавидела, фигура и лицо у Богатыревой были то что надо. Вздохнув и встряхнув головой, я обрадовалась, когда в зал вошел учитель, свистком ознаменовав свое присутствие, иначе непонятно, куда бы меня привели эти странные мысли.


***


После уроков я успела пересечься с Иркой, чтобы напомнить ей, что у меня консультация у классухи. Подруга предложила меня дождаться, но я отказалась. Тогда она сказала, что зайдет ко мне вечером и что обязательно вытрясет из меня все подробности моего летнего романа. Я лишь посмеялась, качая головой, хотя прекрасно понимала, что так и будет. Ирка никогда не сдается. И если она решила что-то у меня выяснить, то она это сделает. Мне лишь останется только подчиниться и все ей выложить.

Размышляя над этим, я не заметила, как уже входила в класс Альфии Тимирязевны. Самой классухи не было, зато Богатырева каким-то образом уже оказалась на месте. Наверное, пока я болтала с Иркой, проскочила мимо нас. Она сидела на среднем ряду на первой парте. Я молча прошла мимо и грохнулась на соседний ряд, бросив на стол рюкзак и пакет со сменкой.

— Мишина, ты и дома такая же свинья? — поморщилась Богатырева, презрительно на меня взглянув.

— Че? — я даже не пыталась быть милой. Мне только дай повод накидать этой стерве, а уж если она сама открывает на меня рот, то будьте уверены — я не промолчу.

— В русском языке нет слова «че», есть «что». И убери обувь со стола, — фыркнула эта фифа, рукой поправляя волосы.

— Зато в русском языке есть слова «отвали» и «овца». Так что… отвали, овца, — усмехнулась я, видя, как приподнимаются брови Богатыревой. Но ответить она не успела, так как в класс вошел… Чернов.

— Малыш, я тебя обыскался, — сально улыбаясь, он подошел к моей напарнице по конкурсу и уселся на стол, боком ко мне. — Ты надолго здесь?

— Дим, я же сказала, чтобы ты меня не ждал, — мне, может, показалось, но было ощущение, что Богатырева… покраснела. Я лишь развесила уши, наблюдая за этой идиллией.

— Ну как я могу тебя бросить здесь, — он положил руку на ее тонкое плечико. — Тем более в такой… компании, — на этих словах он взглянул на меня, явно намекая, что именно я — та самая неблагоприятная компания для его курицы.

— Боже, что за… — я подняла голову, делая вид, что принюхиваюсь. — Вы… Вы чувствуете? — я начала вдыхать глубже, мои ноздри зашевелились, а лицо было очень серьезным и сосредоточенным.

— Что? — Богатырева тоже подняла голову и начала принюхиваться.

— Вы что, не чувствуете? — я даже привстала, глубже втягивая воздух.

— Мишина, че ты унюхала? — даже Чернов стал вертеть головой, пытаясь что-то учуять.

— Запах, — сказала я, как будто это было что-то очевидное. — Вы разве не чувствуете? Пахнет тупостью. По-моему, это от тебя, Чернов, — покачав головой, ответила я.

Лицо Чернова нужно было видеть. Оно вытянулось, а его рот приоткрылся. Когда весь смысл сказанных мной слов дошел до него, парень встал и, презрительно дернув тонкими губами, прошипел:

— Ну все, сука, ты сама напросилась… — с этими словами он двинулся в мою сторону, но, к моему удивлению, Богатырева схватила его за руку.

— Дим, не надо…

— Вот-вот, — соглашаясь с ней, я кивнула. — Богатырева, придержи своего пса. А то он разлаялся что-то, — я ткнула в сторону уже красного от злости Димы.

— Хватит! — рявкнула Богатырева, кинув в меня злой взгляд. — Дим, иди. Вечером встретимся.

Чернов еще постоял несколько секунд, сжав кулаки, но потом повернулся и, наклонившись, поцеловал Богатыреву в щеку.

— Позвони, как вернешься. Я дома буду, — проговорил он и, кинув в меня еще один презрительный взгляд, вышел из класса.

Когда мы снова остались вдвоем, я разглядывала свои обглоданные ногти, не обращая на свою соседку никакого внимания. Но боковым зрением видела, что она стоит, сложив руки на груди, и смотрит на меня.

— Бесполезно, — лениво пробормотала я, откусывая кусочек заусеницы со среднего пальца.

— Что? — переспросила Богатырева, не понимая, о чем я.

— Бесполезно, говорю, — я выплюнула отгрызенную заусеницу и посмотрела на нее. — Можешь пялиться, сколько угодно, дырку все равно не сделаешь, — пожала я плечами, принимаясь за следующий палец.

— Почему ты такая… — начала Богатырева, но замялась. Видимо, не могла подобрать подходящий эпитет.

— Какая? — улыбнулась я.

— Злая.

Злая? Я ожидала что-то похуже. Ну ладно.

— Я злая? — усмехнулась я. — Да я сама доброта!

— Зачем ты постоянно провоцируешь Чернова? Ты же понимаешь, что если просто будешь его игнорировать, он сам от тебя отстанет.

— О, слушай, — я полностью развернулась к ней. — Я не терпила. Я не буду молчать, когда твой пес открывает свою пасть в мою сторону. Это раз. А два, это то, что я к вам с Черновым в кровать не лезу. Вот и ты не лезь в мои с ним «высокие» отношения. Усекла?

— Да ты… — Богатырева даже руками взмахнула, чтобы что-то ответить, но в класс вошла Альфия Тимирязевна, прервав ее.

— Простите, девочки, в учительской задержали, — запыхавшись, проговорила женщина, проходя к столу.

— Докудахтаешь потом, — шепнула я Богатыревой и расплылась в улыбке, видя на ее лице негодование. Как же я люблю ее доводить…


***


Ирка пришла почти в восемь. И предложила посидеть во дворе. Я заглянула в большую комнату и, обнаружив бабушку на ее привычном месте, в кресле напротив телевизора, сказала:

— Бабуль, я выйду ненадолго, ладно?

Бабушка подняла взгляд на меня и улыбнулась.

— Ирка, что ли, пришла?

— Ага, — кивнула я, застегивая молнию на джинсах.

— Здрасьте, Анастасия Ивановна! — прокричала Ирка из коридора.

— Здравствуй, здравствуй, — громко ответила ей бабушка, чтобы та услышала. — Ир, вы яблоки съели, еще дать? — поинтересовалась бабуля, пока я натягивала кофту.

— Не, пасиб! Мама еще эти не все использовала! У нас через день пирог с яблоками, — рассмеялась Ирка.

Когда мы вернулись с дачи, бабушка надавала моей подруге соленьев-вареньев и целый мешок с садовыми яблоками. У родителей Ирки не было дачного участка, поэтому деревенские гостинцы были для них настоящим деликатесом.

— Ну хорошо. Лерочка, только недолго. Темнеет уже рано, да и в школу завтра, — попросила бабушка, поцеловав меня в щеку, когда я к ней подошла.

— Конечно, бабуль, я скоро, — кивнула я, поправляя платок у нее на плечах. — Хлеба взять? Или молока? Могу в магаз заскочить по дороге, — спросила я, уже собираясь уходить.

— Нет-нет, не нужно, я завтра за пенсией пойду, все сама куплю. Не трать деньги, — запротестовала бабушка.

— Ну, ба-а — протянула я.

— Все, иди. Не задерживайся допоздна. Если я уже спать буду, когда придешь, не забудь на верхний тоже закрыть, — проговорила бабуля и махнула на меня, намекая, чтобы я не заставляла больше ждать Ирку.

— Ладно, ба, я пошла. Люблю тебя, — я чмокнула бабушку в щеку и вышла в коридор.


***


— Вот я смотрю на вас и даже завидую, — призналась Ирка, когда мы спускались с третьего этажа.

— Ты о чем? — нахмурилась я, перепрыгивая через ступеньку.

— О тебе и бабусе. Вы такие… не знаю… Близкие, — нашлась Ирка. — У меня мама, папа, брат… Я их, конечно, люблю… Даже Леху иногда, хоть он и достает меня, но мы все равно какие-то… Не такие. Вы с бабушкой как мама с дочкой, как подруги, как… Короче, вы привязаны друг к другу, и это видно, понимаешь?

Мы вышли во двор, который уже погрузился в сумеречную прохладу. Конец сентября был солнечным и теплым, но лучи уже не прогревали землю так, как летом. Поэтому без кофты или легкой куртки выходить на улицу было глупо.

— Я понимаю, — улыбнулась я, действительно понимая, о чем она говорит. — Просто бабушка — единственный близкий и родной человек, который у меня есть, — пожала я плечами. — Ну из родственников я имею в виду, — усмехнулась я, видя Иркин возмущенный взгляд. — Ты тоже дорогой и близкий для меня человек, — обняв за плечи подругу, я чуть потрясла ее. — Просто бабушка — это другое.

— Да понятное дело, — кивнула Ирка. — Вам повезло друг с другом.

— Надеюсь, что она будет мной гордиться, — проговорила я, понимая, что единственный человек, оценка и мнение которого для меня важны — это моя бабуля.


***


Моя бабушка — это мать моего отца. Отца, которого я не видела уже шестнадцать лет. Мать я не видела столько же. Все дело в том, что я — нежеланный ребенок. Меня никто не хотел, меня никто не планировал. А когда о том, что я есть, узнали, делать аборт было поздно. Родителям ничего не оставалось, как смириться и ждать моего появления на свет. И когда я появилась, то прожили мы «семьей» всего год, потом мои биологические родители поняли, что не справляются, что я им не нужна, да и они друг другу не нужны, и меня отправили… в детдом. Но к счастью, обо всем узнала бабушка. Она приехала, забрала меня и увезла к себе, оформив опекунство. Отцу же сказала, чтобы он не появлялся больше в ее жизни. Она не смогла его простить за такой поступок. Не знаю, жалела ли она о том, что отреклась от него или нет, но… мой отец не особо печалился по этому поводу. Друзья-алкаши и прочие маргиналы были ему нужнее, чем я. Как и моей матери.

В итоге воспитывала меня бабушка. Которая заменила всех — и мать, и отца, и теть, и дядь… Она у меня замечательная. Очень мудрая, добрая, честная. Она — человек, который меня вдохновляет, тот, ради которого я могу свернуть горы. И я очень хочу, чтобы она мной гордилась.

Да, жизнь у нее тоже была нелегкая, а с моим появлением стала только сложнее. Ей пришлось уйти с хорошей работы, чтобы заботиться обо мне. В итоге денег всегда не хватало, мы никогда не шиковали, но у меня было все, что необходимо. Да, не было того, чего хотелось, но то, что было необходимо — имелось.

Многим мы питались с огорода — тем, что выросло за лето, что бабушка солила, мариновала, сушила и закатывала. К тому же с пятнадцати лет я стараюсь ей помогать — пенсия невелика, как, наверное, у всех пенсионеров, а расходы на подростка-школьника очень немалые. Поэтому я постоянно где-то перехватываю — раздаю флаеры, листовки, разношу газеты, расклеиваю объявления. А в этом году мне удалось договориться с директором — я два раза в неделю по вечерам буду убираться в школе. Конечно, ограниченное время, так как директору не нужны проблемы с какой-нибудь трудовой инспекцией в случае чего, но главное, что за это будут платить. Конечно, мы также с нимдоговорились, что об этом никто не будет знать. Ни ему, ни тем более мне, не нужны какие-то слухи и пересуды. Обо мне и так легенды ходят, еще не хватало, чтобы меня дразнили из-за того, что я подрабатываю поломойкой. Уже вижу лицо Чернова, Сорокиной и остальных, когда они выкрикивают обидные слова и придумывают мне новые прозвища. Так что придется соблюдать конспирацию, чтобы никто о моей работе не знал.


***


Мы посидели с Иркой на качелях, обсудили события сегодняшнего дня, я рассказала ей про свою дачную любовь, потом мы встретили ее младшего брата Лешку с его дружками, посмеялись над ними, пошутили, и к десяти уже решили возвращаться. Мы с Иркой жили в соседних домах, поэтому, очевидно, познакомившись в садике, с того времени и стали дружить. В начальной школе она училась в «Б» классе, в то время как я — в «А», вместе с Богатыревой, а после третьего нас, к счастью, расформировали, и мы с Иркой оказались за одной партой, с тех пор мы и вовсе стали не разлей вода.

Я знакома с ее родителями, с Лешкой, который, по нашим подозрениям, в меня тайно влюблен, мы все прекрасно общаемся и дружим. И честно, я рада, что они есть в моей жизни. Потому что этим людям я доверяю. А тех, кому стоит доверять, можно пересчитать по пальцам. Поэтому таких людей нужно ценить и беречь.


— У Лешки в субботу днюха. Хотим семьей отметить, потом он со своими друзьями уходит, — проговорила Ирка, когда мы подошли к трансформаторной будке, у которой по многолетней традиции расходились по домам. — Придешь?

— Он приглашает? — усмехнулась я.

— Ты же знаешь, ты — часть семьи, — улыбнулась Ирка. — Мама уже тебя посчитала, папа ждет тебя доигрывать партию в нарды, а Леха… Леха обоссытся от радости, если ты придешь, — рассмеялась Ирка. — Отвечаю, он в тебя втюрился. Я слышала, как он говорил своему другу, что когда-нибудь женится на тебе, — улыбалась Ирка во весь рот.

— У-у-у, тогда его постигнет разочарование. Но надеюсь, что к тому времени, как он узнает обо мне правду, его «влюбленность» уже пройдет, — улыбнулась я, носком пнув стекло от бутылки.

— Кто бы знал, что первая влюбленность моего придурка-брата будет в… мою подругу-лесбиянку, — снова расхохоталась Ирка. — Но ты всегда можешь передумать и перейти на другую сторону, — она пихнула меня локтем, и я врезала ей в ответ.

— Мне и на своей стороне хорошо, — хмыкнула я и подняла взгляд, ища свои окна. — Бабуля уже легла. Ладно, давай, до завтра. Как обычно, в 7:50? — я развернулась к дому, ожидая ответа.

— Да, все как всегда, — кивнула Ира, тепло улыбаясь. — Спокойной ночи.

Я кивнула ей и направилась домой.

Мне повезло с Иркой. Когда я только начала задумываться о том, что мне нравятся девушки, то сразу рассказала ей. Она абсолютно спокойно восприняла эту новость и даже успокоила меня. И она никогда не говорила и не намекала на то, что осуждает меня за это или что это плохо и неправильно. Не то чтобы мне требовалось ее одобрение, но знать, что она меня поддерживает, оказалось приятно.

Иногда меня посещали мысли, какой была бы моя жизнь в полной семье? Если бы у меня были мама и папа, которым я была нужна? Что было бы тогда? Какой была бы я? Но как бы я ни старалась, я не могла найти ответы на эти вопросы. Я лишь понимала, что из того, что есть, я довольна всем.


Глава 2


Первые два месяца учебы пролетели незаметно. Мы дважды в неделю оставались с Богатыревой на консультации у Альфии для подготовки к конкурсу, и если она где-то задерживалась, то непременно устраивали словесные пикировки. Ирка начала общаться еще и с Дашей Сорокиной, с которой теперь сидела на уроках, к моему неудовольствию. Как объясняла сама Ирка, ее новая подруга на самом деле неплохая. А еще очень веселая и интересная. Когда я об этом узнала, то мы полтора дня с Иркой даже не разговаривали — я жутко разозлилась на нее. Но когда она пришла ко мне вечером с эклерами, предлагая подписать мировую, я оттаяла. Что сказать, еда — моя слабость.

Мы поговорили, она все объяснила, и я смирилась с тем, что у нее немного расширился круг общения. В конце концов, она мне не питомец, и я не могу ей запретить что-то делать. Ирка же пообещала, что нашей с ней дружбе это не помешает и что я всегда буду для нее на первом месте. Мне пришлось согласиться. Я не могу убедить ее в чем-то. Если она не верит, что вся эта тусовка — сплошные лицемеры и скоты, пусть убеждается в этом сама. Мне с головой хватает проблем с Богатыревой и Черновым. Буквально на прошлой неделе был вообще из ряда вон выходящий случай.

Мы, как обычно, ждали Альфию Тимирязевну, перебрасываясь легкими оскорблениями. Богатырева что-то сказала про мою привычку грызть ногти на руках, я в ответ плюнула очередным филигранно отгрызенным ногтем в нее. Слово за слово, и зацепились. Прервал нас снова Чернов. Они так и терлись с ним все перемены, и то, что они встречаются, уже не было ни для кого тайной. Хоть не сосались у всей школы на глазах, и то спасибо, а то меня бы тошнило каждый раз, когда я это видела.

И он зашел как раз в тот момент, когда Богатырева стояла у доски и собиралась швырнуть в меня тряпку.

— Оба-на, — присвистнул Чернов, видя, что его подружка выглядит, как разъяренная фурия. — А я вовремя, — улыбнулся он, подходя к Богатыревой и забирая у нее тряпку. — Малыш, не трать на нее свои нервы. Ее подружайка ее кинула, пытаясь в нашу компанию влиться, про нее забыла, вот она и бесится.

— Закрой свой вонючий хавальник, урод, — огрызнулась я, хотя понимала, что он сказал это специально, чтобы меня задеть.

— Ого, какие выражения, — цокнул языком Чернов, обнимая за талию Богатыреву. — Кажется, я прям на больную мозоль надавил, да? — усмехнулся он.

— Да ей нужна ваша компания как корове седло, — фыркнула я. — Кому интересно тереться с вашей компашкой дегенератов?

— Да вы обе втайне об этом мечтаете, — засмеялся парень. — Лично ты наверняка сейчас завистью исходишь, что с ней хотя бы Дашка разговаривает. А вот на тебя, убогую, всем класть. Что, кончилась ваша лесбияночья любовь? Плохо работала? — заржал Чернов, показав известный жест с помощью двух пальцев и языка.

— О, поверь, с этим я справляюсь куда лучше, чем ты со своим крошечным членом, — усмехнулась я.

— Слышь, овца, докажи, что он крошечный, — тут же быканул Чернов, выпятив нижнюю челюсть.

— Ну, либо крошечный, либо ты не знаешь, что с ним делать. Иначе бы твоя бабенка не была такой психованной. Значит, не удовлетворяешь ты ее. Может, тебе помочь? — участливо спросила я, наклонив голову. — Подсказать там, не знаю… Богатырева, — обратилась я уже к девушке. — Хочешь узнать, что такое оргазм? А то, я так понимаю, у Чернова с этим порядок только в теории.

Дима отпустил свою подружку и двинулся ко мне.

— Ах, ты, тварина, — прошипел он, делая шаг вперед, но Богатырева снова задержала его. Странно, я думала, она вместе с ним мне в волосы вцепится.

— Дим, успокойся, она же специально тебя провоцирует. Не надо. По итогу у тебя потом будут проблемы, — она потянула его назад, и этот бугай, как дрессированный пес, послушался.

— Ты права, малышка. Она просто завидует нам, — хмыкнул Чернов, кинув в меня уничтожающий взгляд. — Ей просто хочется хоть на денек почувствовать себя нормальной, интересной, крутой. Да ведь? — он впился в меня глазами. — Не стесняйся, Лер, нам ты можешь признаться. Олесь, может, пригласим эту ущербную с ее подружкой в нашу тусовку хоть на денек? Пусть почувствуют, что такое популярность. А то так и проведут все свои лучшие годы, как убогие нищеброды, и не узнают, каково это — быть нормальными.

Его последняя фраза не оставила мне шансов промолчать и выйти из конфликта. Я встала из-за парты и двинулась в сторону этой сладкой парочки. Я увидела, как напряглась Богатырева и, готова поклясться, заметила, как в ее взгляде промелькнул ужас.

— Это ты-то «нормальный»? — улыбаясь, тихим голосом проговорила я. — Это ты, подобие человека, нормальный? Да ты же ничего из себя не представляешь. Все же делает твой папочка. Денежки носит в конвертике регулярно, компьютеры покупает в школу, лишь бы его недоноска-сынка не выставили вон. Потому что уродилось чудо безмозглое, а делать-то что-то надо. Не отдавать же в школу для умственно отсталых. Хотя лично я уверена, что тебе и там будет сложно. Там нормальные ребята учатся. Тебе бы куда-нибудь для совсем дебилов, которые не знают, что со своей жизнью делать. Ну где преступники там, уголовники. Есть же такие? — спросила я непонятно у кого. — Твой папаша и там проплатит, не переживай, зато, может, хоть в таком месте преуспеешь в чем-нибудь…

Договорить я не успела, так как Чернов рысью кинулся на меня и схватил за толстовку, приподнимая.

— Сука, я предупреждал тебя…

— Дима! — Богатырева схватила его за руку, заставляя отпустить меня. — Перестань! — строго проговорила она. — Отпусти ее.

— Да, отпусти меня, жертва аборта, — хмыкнула я, чем вызвала еще больший гнев Богатыревой.

— Заткнись! — гаркнула она на меня. — Дима, — повторила она с нажимом, пытаясь достучаться до разъяренного Чернова. — Сейчас наша классная придет. Тебе лучше уйти.

Сжав зубы, Чернов ослабил хватку.

— Когда-нибудь я доведу дело до конца, — прошипел он, отпуская.

Я только открыла рот, чтобы снова отвесить какую-нибудь гадость, как увидела взгляд Богатыревой. И почему-то решила промолчать.

Она вышла вместе со своим парнем из класса, а я вернулась на свое место. Выдохнув, закрыла глаза. А сегодня все могло зайти куда дальше. И я могла вернуться домой с разбитым лицом. Только я об этом подумала, как услышала, что хлопнула дверь. Открыв глаза, обнаружила склонившуюся надо мной Богатыреву, взгляд которой не предвещал ничего хорошего. Ее глаза буквально сверкали от гнева, став какими-то темными, больше синими, сохранив лишь еле заметный зеленый оттенок.

— Ты совсем чокнутая?! — воскликнула она, хлопнув по столу ладонью.

— А ты? — спокойно спросила я.

— Он же мог тебя ударить!

— Получил бы в ответ, — пожала я плечами.

— Да он больше тебя в два раза! — продолжала верещать она.

— Размер — это не главное, — ухмыльнулась я. — Уж тебе ли не знать.

— Господи, — покачала головой девушка. — Ты точно ненормальная. А что, если в следующий раз он меня не послушает? Если он тебя покалечит?!

— Слушай, Богатырева, — улыбнулась я, сохраняя спокойный вид. Но только вид, поскольку внутри меня все буквально вибрировало от недавней стычки. Адреналин бурлил в крови, заставляя сердце учащенно биться. — Еще чуть-чуть, и я начну думать, что ты обо мне беспокоишься, — подняв брови, проговорила я. — Неужели на тебя так подействовало мое предложение про оргазм? — скалясь, выдохнула я.

— Да пошла ты, — проговорила она и… развернулась, удаляясь к выходу.

— Эй, а как же консультация? — рассмеялась я ей в спину.

— Скажи, что у меня возникли дела, — не оборачиваясь, бросила она и вышла из класса.

— Дела… — пробормотала я себе под нос и откинулась на спинку стула. Отчего-то стало не по себе.


***


Конкурс проходил в середине ноября. После той стычки с Черновым мы с Богатыревой почти не вступали в открытую конфронтацию. Ну если не считать несколько перебранок, ее подножку мне во время бега по залу на физкультуре и мое «случайное», но точное попадание мячом ей в голову. В остальном мы более-менее сохраняли нейтралитет. Но на конкурс пошли, конечно, раздельно.

Он проходил в соседней школе, нас освободили от уроков, и в 9:00 мы уже стояли на втором этаже около двух соседних кабинетов. Народу было немало — человек шестьдесят точно. Ученики со всего города приехали, чтобы блеснуть знаниями. Я сидела на подоконнике и увлеченно грызла ноготь, когда ко мне подошла Богатырева.

— Волнуешься? — спросила она, получив в ответ мой недоуменный взгляд. — Что?

— Ты со мной разговариваешь? — удивленно спросила я, на всякий случай повертев головой по сторонам.

— Ты дура? — наклонив голову, прищурилась Богатырева. — Конечно, с тобой, тут больше никого нет!

— Просто не думала, что ваше Величество снизойдет до нас, обычных крестьян, — пожала я плечами.

— Господи, — простонала девушка. — С тобой невозможно разговаривать. Ты можешь хоть один день побыть нормальной?!

— А ты? — улыбаясь, спросила я и оглядела ее. На Богатыревой, как обычно, была строгая юбка и красивая рубашка. На ногах туфли на каблуке. Все как всегда, будто не ученица, а офисная фифа. — Ты на конкурс сочинений или у тебя потом собеседование еще?

— Что? — нахмурилась Богатырева. — Ты на себя посмотри. Это официальное мероприятие, а ты в какой-то драной футболке с уродами, — фыркнула она.

— Слышь, курва, — тут же огрызнулась я. — Урод — это твой парень, а это — группа «Rammstein». Но ты явно не в курсе, поскольку с твоими куриными мозгами впору слушать только каких-нибудь «Иванушек» или Билана с Лазаревым.

— Да прекрати ты уже меня оскорблять! — возмутилась Богатырева.

— Я еще даже не начинала, — оскалилась я. — А чего ты одна пришла? Где твой песик? — наклонила я голову.

— Какой песик? — нахмурилась девушка. — У меня нет собаки.

— Нет? — удивленно приподняла я брови. — Вы что, с Черновым расстались?

Богатырева аж покраснела от злости.

— Знаешь, что, Мишина? — прошипела она. — Иди в жопу!

— Только если проводишь, — расхохоталась я, наблюдая, как она подхватила сумку и направилась к толпе учеников.


***


Нас разделили на две группы — первая уже сейчас заходила в класс и начинала писать сочинения, а вторая приступала только через полтора часа — вышла какая-то накладка с кураторами, и им пришлось вызывать другого человека. Я молча пропустила Богатыреву первую. Пусть напишет свое дурацкое сочинение и валит на все четыре стороны.

Когда первая группа зашла внутрь, я с половиной оставшихся учеников перешла в другой класс, чтобы дождаться куратора. Мне даже удалось познакомиться с несколькими ребятами, прежде чем нам разрешили начать.

Мне несказанно повезло. Досталась тема сочинения по моему любимому произведению Булгакова. Прочитав задание, я вооружилась ручкой и черновиком и приступила, одновременно размышляя, какая, интересно, тема попалась этой курице.


***


Спустя два часа я вышла из кабинета весьма довольная собой. Я уверена, что если и не займу первое место, то наверняка какое-то из призовых мне достанется. Потому что я потрудилась на славу. Но узнаю я это только через две недели, когда подведут итоги и объявят результаты.

Проходя по коридору, я встала как вкопанная. На подоконнике сидела… Богатырева. Что было странно, учитывая тот факт, что она давно должна была уже закончить.

— Тебя что, выгнали? — спросила я, решившись к ней подойти.

Девушка подняла взгляд, отрываясь от книги, которую читала, держа на коленях, и посмотрела на меня.

— Не дождешься. Я отлично справилась, — хмыкнула она и начала убирать книгу в сумку.

— Тогда какого хрена ты тут сидишь? Чернова, что ли, ждешь? — снова проговорила я, но уже начала разворачиваться, чтобы уйти.

— При чем тут Чернов? Тебя я ждала, — Богатырева убрала вещи в сумку и поправила ее ремень на плече.

— Меня? Зачем? — глупо спросила я, вообще ничего не понимая.

— В смысле? Чтобы узнать, как все прошло. Идем? — Богатырева уже обогнала меня и развернулась, чтобы посмотреть, иду ли я следом.

— Куда? — снова моргнула я, но направилась за ней.

— Мишина, тебе там мозги отбили, что ли? Домой, куда еще, — пожала плечами девушка и свернула на лестницу.

— Что за черт, — пробормотала я себе под нос и тоже начала спускаться вниз.

Когда мы вышли на улицу, ярко светило солнце. Снега еще не было, но было морозно — лужи покрылись тонким слоем льда. Богатырева застегнула пуховик под горло и поправила шапку с помпоном.

— Замерзнешь же, надень шапку, — учительским тоном проговорила она, когда мы спустились с крыльца школы.

— Богатырева, отвали, а? Ты мне не мамаша, — огрызнулась я, даже не собираясь ее слушать. Напротив, я была готова расстегнуть свою куртку ей назло. Хотя шапки у меня с собой все равно не было.

— И слава Богу, — отпарировала она, закатив глаза. — Я тебе говорю, надень шапку. Отморозишь последние мозги, — добавила она в привычной манере.

— Ты лучше о своих трех извилинах беспокойся, — фыркнула я, но замолчала, когда она подошла ко мне и сама натянула мне на голову капюшон.

— С тобой невозможно разговаривать, — покачала она головой.

— Ну, значит, не разговаривай, — пробурчала я под нос, но снимать капюшон не стала. Пришлось признать, что было и правда холодно.

— Какая тема тебе досталась? — спросила Богатырева, когда мы шли к остановке.

— «Мастер и Маргарита», — пробубнила я, совершенно не понимая, с чего она решила со мной поболтать.

— А мне «Три сестры», — усмехнулась Богатырева. — Хорошо, что мы это разобрали на последней консультации.

— Я разве спрашивала? — лениво поинтересовалась я, переходя дорогу.

— Господи, Мишина, ты можешь хотя бы попытаться быть нормальной и не грубить мне? — возмутилась девушка, зло зыркнув на меня.

Я остановилась посреди тротуара и замолчала, глядя на нее. Богатырева смотрела на меня непонимающим взглядом и наконец спросила:

— Что с тобой?

— Эх, — вздохнула я. — Не могу, — горестно проговорив это, я снова двинулась вперед.

— Чего не можешь?

— Быть нормальной. Я попыталась, но… ничего не вышло, — покачала я головой, улыбаясь сама себе.

— Ты — идиотка, — фыркнула Богатырева и прибавила шагу.

В полупустом автобусе мы сели в разных концах.


Глава 3


В конце ноября у меня появился еще один повод ненавидеть Богатыреву: ее работа заняла второе место, а моя — третье. Конечно, меня это злило, хотя сама девушка даже не пыталась меня этим уколоть. Но я все равно бесилась.

Еще меня бесило то, что теперь на мои нападки Богатырева отвечала через раз, словно не хотела вступать со мной в схватку. Может, решила, что если будет меня игнорировать, то я успокоюсь? Но не тут-то было. Я только усилила свои потуги достать ее.

Я ненавидела ее. Ненавидела ее вечно опрятный вид, идеальный макияж, аккуратную прическу, вышколенные манеры, всю ее образцово-идеальную жизнь… Всем было известно, что родители Богатыревой были именитыми врачами. Они часто улетали работать за границу, откуда постоянно привозили ей крутые дорогие шмотки, какие-то вещи. Даже ручки, которыми она писала на уроках, были из-за бугра. И конечно, жили они в полном достатке. Только я знала, что за всей этой мишурой, за фантиками и красивыми обертками скрывается настоящее исчадье ада. И именно поэтому я ее ненавидела. Много лет назад началась моя непримиримая ненависть, и я не собиралась хоронить ее за давностью времен.


Кстати, Ирка стала все теснее общаться с Сорокиной. К счастью, только с ней, а не со всей этой дегенератской шайкой. Но даже это не отняло того факта, что, когда у Сорокиных приблизился день рождения, один на двоих, Ирка оказалась приглашена, и, к моему несчастью, начала упрашивать меня пойти вместе с ней.

Конечно, я наотрез отказывалась. Отказывалась почти три часа подряд, пока Ирка не напомнила, как ходила со мной продавать на рынок картошку, когда я ее об этом попросила. В итоге, чертыхаясь и проклиная обеих Сорокиных вместе с Иркой, я согласилась. Подруга заверила, что предупредила Дашу обо мне и она оказалась не против. К тому же там собиралась целая куча людей, а не только их компашка. Подумав, что в толпе я вполне смогу укрыться где-нибудь подальше от этой стаи, я согласилась.


***


Родители Сорокиных сняли целое кафе для дня рождения любимых дочурок. И конечно, кто-то умудрился протащить алкоголь, так что тусовка обещала быть запоминающейся. Когда мы только пришли, Даша тут же оказалась около нас и обняла Ирку. Мне же достался лишь вежливый кивок. Основная проблема в отношениях у меня была с Машей. Дашу я еще могла выносить какое-то время.

— С днем рождения! — весело проорала Ирка, перекрикивая громкую музыку, что уже звучала на все кафе. — Это тебе и Маше от нас с Леркой! — подруга сунула подарочный пакет с какими-то сертификатами. Лично я не скидывалась на подарок. Во-первых, у меня не было денег, во-вторых, делать мне больше нечего, как тратиться на этих куриц.

— Спасибо, дорогая, — Сорокина еще раз обняла Ирку и добавила, — проходите на любые свободные места. Посидим и потом будем играть, — проговорив это, она обернулась — ее кто-то окликнул. — Извините, мне надо отойти. Отдыхайте, девочки, расслабляйтесь, — она подмигнула и тут же убежала куда-то в другой конец помещения.

— Играть? — переспросила я у Ирки. — Во что эти придурки играют?

Мы направились к столику, стоящему почти в самом углу.

— Не знаю, — пожала плечами Ирка, — может… «бутылочка» или что-то такое…

— Че?! — я вытаращилась на подругу. — Так, я домой.

— Стоять! — тут же схватила меня за руку Ирка. — Ты остаешься. Тебя же никто не заставляет играть.

— Зачем я вообще согласилась, — пробормотала я, усаживаясь на стул, в то время как Ирка решила остаться на ногах и стала даже пританцовывать в такт музыке, раскачивая бедрами возле столика, что мы заняли.


Мои мучения длились почти час. За это время к нам подошла Богатырева со своим псом, с улыбкой поприветствовала Ирку и еле заметно кивнула мне, бросив лишь мимолетный взгляд. Наверное, все еще дулась на меня из-за того, как я простебала ее на биологии, когда мы говорили о паразитах и гельминтах.

Я даже не кивнула в ответ — сделала вид, что жутко увлечена разглядыванием заусеницы. Чернов же, к моему удивлению, просто молча стоял рядом, пока Ирка с Богатыревой обменивались любезностями по поводу их нарядов. Ну, «кукушка хвалит петуха» и все в таком духе. Когда Богатырева с Черновым вернулись к своей компании, я посмотрела на Ирку и с надеждой в голосе спросила:

— Я могу пойти домой? Ты вроде уже нормально себя чувствуешь, даже пива вон уже второй стакан высасываешь, зачем я тебе тут?

Ирка подвинула стакан и уставилась мне в глаза.

— Ты что, шутишь? Я без тебя буду чувствовать себя некомфортно. Ты — моя поддержка и опора, к тому же… — Ирка замолчала и уставилась куда-то в другой конец помещения. Я нахмурилась и перевела взгляд туда же. Со стороны входа к компашке Богатыревой направлялись двое — Ринат, по которому беззастенчиво сохла Ирка, и какая-то высокая девица, явно старше нас.

— Кто это? — спросила я, продолжая провожать парочку взглядом.

— Его новая подруга, я полагаю, — вздохнула Ирка, даже не пытаясь скрыть разочарования в голосе. — Даша что-то говорила о том, что он с кем-то встречается.

— Боже, — я выдохнула, покачав головой. — Ир, ну нахрена он тебе? Сейчас у парней только одно в голове, ты же знаешь, — попыталась я успокоить подругу.

— Знаю, — грустно улыбнулась Ирка, продолжая смотреть на объект своей влюбленности. — Все нормально, — она встряхнула головой и перевела взгляд на меня. — Просто… Он мне очень нравится. Хотя я понимаю, что мне ничего не светит там. Кто он и кто я…

— В смысле «кто он»? — возмутилась я. — Ты намного лучше его. Ты лучше их всех, Ир, — я положила ладонь на руку подруги, глядя ей в глаза. — Никто из этой компашки даже твоего носового платка не достоин, — улыбнулась я.

Ирка только собралась сказать мне что-то в ответ, как рядом снова появились Чернов и Богатырева.

— Че, Мишина, предложение руки и сердца делаешь? — заржал парень, глядя на наши сцепленные руки.

— Чернов, иди обратно в свой холерный барак или откуда ты там вылез, — поморщилась я.

— Простите, что помешал вашей лесбийской драме, — снова засмеялся он. — Эх, Ирка, а я-то надеялся, что ты одумаешься и бросишь эту лесбуху… — покачал он головой, словно действительно был расстроен.

Честно сказать, я и от Богатыревой ждала какого-то язвительного комментария, но она почему-то молчала. Только смотрела на наши руки, не отрываясь.

— Чернов, — я наконец отпустила Ирку и посмотрела на него. — Поверь мне, лучше уж быть лесбиянкой, чем встречаться с таким дегенератом, как ты. Смотри, а то Богатырева наконец поймет это и тоже вступит в наши ряды, — оскалившись, растянула я улыбку, в надежде, что это выведет из себя сладкую парочку. Но Богатырева, к моему шоку, не отреагировала. Она медленно перевела взгляд на меня и сказала:

— Хватит. Даша сказала, чтобы все свои стулья переставили ближе к центру. Сейчас будем играть, — закончив предложение, Богатырева просто развернулась и… ушла.

— Кстати, можете своей парочкой тоже поучаствовать, — заржал Чернов и побежал вслед за своей девушкой.

— Во что они будут играть? — нахмурилась Ирка, наблюдая, как все несут стулья и ставят их полукругом.

— Не знаю, но мне это не нравится, — пробормотала я и тоже приподнялась с места.


Суть была такова. В центр поставили два стула, на которых лежали детские рисовальные экраны. У Ирки был такой, когда мы учились в первом классе. На них можно писать или рисовать, потом приподнимаешь крышку, рисунок стирается, и можно рисовать заново.

Мы уселись чуть сбоку и наблюдали за происходящим. На стульях разместились Маша с Дашей. А Богатырева вышла к ним и, улыбаясь, начала рассказывать правила игры. Смысл был в том, что им будут по очереди задавать вопросы, а на планшете они должны будут отвечать. Типа одна пишет свой предполагаемый ответ про сестру, а вторая — настоящий. И в итоге станет ясно, насколько хорошо сестры знают интересы друг друга. Я усмехнулась, слушая условия этой игры, но подумала, что это может быть интересно. Богатырева достала какие-то карточки, очевидно с вопросами, и игра началась.

Вопросы были разного рода — от «любимой книги» до «что сестра делает в первую очередь после того, как проснется». И стало ясно, что они неплохо друг друга знают, они сделали всего по паре ошибок в плане выбора любимых исполнителей и актеров. В остальном они все угадали. Следующей парой были ребята из класса технарей — Игорь и Наташа, они встречались с начала года, и всем было интересно, насколько хорошо они уже изучили друг друга. Через пять минут стало ясно, что им еще нужно многое друг о друге узнать, поэтому они, смеясь и краснея, быстро закончили свой «раунд». Потом были два брата, Ринат со своей новой девушкой, с которой, кстати, у них было еще хуже, чем у Игоря с Наташей, а после пришла очередь… Чернова и Богатыревой. Даша вызвалась провести игру для них.

Ребята уселись и взяли в руки планшеты. Пока Сорокина о чем-то советовалась с сестрой, Чернов, хихикая, успел нарисовать на планшете член и показать его остальной толпе. Богатырева шикнула на него, и он быстренько все стер. Я лишь закатила глаза. Насколько нужно быть тупой, чтобы встречаться с таким дебилом?

Наконец Даша была готова. Прочистив горло, она задала первый вопрос.

— Начнем с легкого и с Олеси. Любимый исполнитель или группа? Олеся пишет, а Дима пытается угадать.

Богатырева с Черновым что-то нацарапали на экранах и уже через секунду подняли планшеты.

У Богатыревой было написано «Сережа Лазарев», а у Чернова — «Билан».

— Жаль, но Дима не совсем в курсе звуковых предпочтений своей девушки, — под улюлюканье гостей, рассмеялась Даша, намекая, что Чернов ошибся.

Чернов же, повернув голову и прочитав правильный ответ, фыркнул:

— Да они на одно лицо, я имел в виду Лазарева!

— Конечно, — улыбнулась Даша, и засмеялись уже все остальные.

— Придурок, — пробормотала я. — Это был самый легкий вопрос.

— Ты что, знала? — Ирка наклонилась ко мне.

— Ир, у нее на звонке ее Нокии стоит его песня, по-моему, все более чем понятно, — фыркнула я, наблюдая за красным Черновым, который пытался доказать, что просто перепутал имена. К моему удивлению, Богатырева угадала его вкусы в музыке, правильно написав «БИ-2». Следующий вопрос был про любимый цвет. Пока они писали на планшетах, я шепнула Ирке:

— Синий. Легкотня.

— Как ты узнала? — нахмурилась Ирка, когда увидела, как Богатырева показала табличку с надписью «синий».

— В ее нарядах или аксессуарах всегда есть что-то синее, — пожала я плечами. — Или лак на ногтях.

Следующим Иркиным шоком был угаданный мной любимый фильм Богатыревой.

— Как ты узнала, что это «Титаник»?! — Ирка уже не смотрела на играющих ребят, а пялилась на меня.

— Ей семнадцать, а у нее дневник с Розой и Джеком. Понятно же, что на нелюбимый фильм ты не будешь пялиться весь год, — фыркнула я.

Богатырева же с Черновым продолжали проигрывать друг другу — у них не было больше ни одного совпавшего ответа, что жутко злило Чернова. Зато Ирка сидела с открытым ртом, потому что я угадывала почти все ответы Богатыревой. Начиная от любимой песни, заканчивая тем, что даже попала в точку в вопросе «чем любит заниматься в свободное время».

— Ну, а про любовь к музыке-то ты откуда узнала?! — шипела Ирка мне на ухо.

— Господи, она постоянно плеер с собой таскает, — закатила я глаза. — Просто дедукция.

— Ты ее знаешь слишком хорошо, — пробормотала Ирка. — Может… Она тебе нравится? — спросила она, подозрительно глядя на меня.

После этого вопроса я чуть не упала со стула.

— Я что, похожа на идиотку?! — громче, чем хотела, произнесла я.

К сожалению, это услышала не только Ирка. Но и сама Богатырева. Потому что, недолго думая, она тут же решила прокомментировать это.

— Это риторический вопрос или я могу на него ответить?

Я зло уставилась на Богатыреву, которая смотрела на меня с невозмутимым лицом. Из разных углов кафе раздались смешки.

— Ты можешь свой ответ засунуть себе в задницу, — улыбаясь, отпарировала я, — если только, конечно, найдешь место. Поскольку твое мнение уже давно там.

— Лера! — шикнула Ирка, дергая меня за рукав.

— Слышь, Мишина, ты че такая борзая? — привстал красный Чернов. — Ты че день рождения портишь людям?

— Ой, заткнись, Чернов, лучше бы своей девушкой интересовался, нихера о ней не знаешь, — фыркнула я. — Хотя, наверное, какая разница, что она слушает, когда вы голые, правда? — не могла уже я заткнуться, поэтому меня понесло. Ирка тщетно пыталась меня «выключить», но куда уж там.

— Мишина! Что ты себе позволяешь?! — красная от злости Богатырева вскочила на ноги. Вокруг все шептались, а Даша тупо смотрела то на меня, то на подругу.

— Я все себе позволяю, — фыркнула я и встала с места. — Я пойду. Если хочешь, оставайся, — шепнула я ошарашенной Ирке. — Маша, Даша, еще раз с днем рождения, всего хорошего, — проговорила я, глядя на одну из Сорокиных, а после направилась к выходу.

Когда дверь за моей спиной закрылась, а я оказалась в небольшом помещении, где была гардеробная, я зашла за стойку и нашла свою куртку. Сняв ее с крючка, я уже почти оделась, как вдруг почувствовала, что меня разворачивают за локоть.

Я надеялась, что это Ирка. Но передо мной стояла разъяренная Богатырева.

— Ты совсем ума лишилась?! Как ты смеешь при всех так со мной разговаривать?! Говорить такие вещи?! — орала она, глядя на меня. Ее глаза были почти синие от гнева, а щеки покрылись румянцем.

— Не ори, Богатырева. На правду не обижаются, — пожала я плечами и продолжила одеваться.

— Да откуда тебе знать эту правду?! — она снова дернула меня, разворачивая к себе лицом. — Что ты вообще обо мне знаешь?!

— Слушай, ты! — рявкнула я, оттолкнув ее и прижав к стене. — Я знаю о тебе достаточно! Я знаю, что скрывается за твоей лживой улыбкой, я знаю, какая гнилая ты внутри. И мне вполне этого достаточно, ясно тебе?!

Богатырева смотрела на меня испуганными глазами, пока я держала согнутую в локте руку у ее шеи, не давая даже пошевелиться, не то что вырваться. Наши лица, наши тела были очень близко друг к другу. Настолько, что я почувствовала аромат ее явно дорогих духов. Глаза ее были широко распахнуты, а рот приоткрыт. И кажется, впервые в моих глазах она выглядела… настоящей. Искренней. Без вежливой улыбки, без поставленного смеха, без своих приличных манер. И впервые мне понравилось то, что я вижу. Мне понравилось видеть ее слабой и беспомощной.

— Да что я тебе сделала? — прохрипела она еле слышно.

Я не успела ответить, так как дверь кафе снова открылась, и оттуда выскочила Ирка.

— Ой, — пискнула она, глядя на разыгрывающуюся перед ней сцену.

И это «ой» привело меня в чувство. Я убрала руку и отодвинулась от Богатыревой, которая тут же закашлялась и принялась тереть шею.

Я молча развернулась и вышла из помещения.


***


Ирка нагнала меня через пару домов.

— Какого черта это было, Лер? — спросила она, на ходу поправляя шапку.

— А ты чего ушла? Что не осталась со своими новыми друзьями? — лениво поинтересовалась я, но шаг чуть замедлила — Ирке всегда было тяжело поспевать за мной.

— Ты — мой друг. Я не могла тебя бросить, — искренне ответила она. — Так что у вас в раздевалке произошло? — продолжала допытываться любознательная Ирка.

— Ничего. Просто… побеседовали, — проговорила я, невольно вспоминая широко распахнутые глаза Богатыревой и ее приоткрытые губы.

— Вы выглядели не просто беседующими, — протянула Ирка. — Было ощущение, что либо ты убьешь ее, либо… поцелуешь.

— Чего?! — выдохнула я, не сумев сдержать возмущения в голосе. — Ты в своем уме?!

— Ну я просто говорю, как это выглядело, — пожала Ирка плечами.

— Послушай меня, — я остановилась и развернулась к подруге. — Я не хочу ее целовать. Я хочу ее уничтожить. Я терпеть не могу эту девку всеми фибрами души. Я ее… ненавижу, — почти прошипела я, глядя Ирке в глаза. — Поэтому даже не думай о том, чтобы искать в этом какой-то подтекст, ясно тебе? — проговорив это, я двинулась дальше, даже не дожидаясь ответа.

— Я поняла, — пробормотала Ирка. — От любви до ненависти один шаг, а наоборот, говорят, и того меньше… — добавила она, чуть слышно.

— Ира! — воскликнула я. — Еще раз шутка на подобную тему, и мы поругаемся, — предостерегла я ее.

— Ладно-ладно, — подруга подняла ладони вверх и кивнула. — Молчу.

Я хмуро взглянула на нее и прибавила шаг. Еще не хватало мне слушать этот бред про Богатыреву! Единственное чувство, которое у меня к ней есть — непреодолимая ненависть. И не больше.


Глава 4


На следующей неделе во время большой перемены в столовой меня нашла Ирка. Я, как обычно, сидела за «нашим» столиком, поглощая выданный обед — странного вида пюре и рыбную котлету. Терпеть не могу рыбные котлеты, но так как я из семьи с тяжелым материальным положением, то заказные обеды для меня — непозволительная роскошь. Приходится есть то, что дают. Многие из класса и школы в целом обедали в столовке по стандартному меню, но, конечно, не наша «элита». Те всегда сами выбирали что-то из списка и питались, оплачивая в буфете на месте. Я много лет наблюдала, как на их столе то и дело появлялись какие-то недоступные обычным смертным салаты, мясо и десерты. Мне такое было не по карману, но я не отчаивалась — школа лишь временное приключение. Жизнь все и всех расставит по своим местам. Когда мы выпустимся, тогда и посмотрим, кто чего сможет добиться.

— Фу-у-у, опять рыба, — протянула Ирка, разглядывая то, что лежало в тарелке. Она тоже питалась по общему меню, хотя вполне могла позволить себе пошиковать. Думаю, она делала это из-за меня — не хотела, чтобы мне было неудобно.

— Угу, — работая челюстями, кивнула я. — Где ты была? Я ждала тебя в коридоре, но ты так и не появилась.

— Да Дашка фотки показывала с днюхи, — махнула рукой Ирка, хватая кусок несвежего хлеба. — Я даже на парочке неплохо получилась. И ты, кстати, тоже, — подмигнула она мне, принимаясь за еду.

— Правда? — двинув бровью, спросила я чисто из вежливости. На самом деле мне было плевать — я не собиралась ни смотреть эти фотографии, ни тем более скидывать их себе или распечатывать.

— Ага, — закивала Ирка, — фотограф многих поснимать отдельно успел. И кстати, нигде даже бутылки не пропалились, — хихикнула она.

— Потрясающе, — вздохнула я, отодвигая уже пустую тарелку и принимаясь за чай.

— Слушай, приходи вечером ко мне? Посмотрим вместе? Я Дашке еще вчера отдала диск, чтобы она мне скинула фотографии, она мне сегодня его уже вернула.

— А как ты их видела? — не поняла я. — Фотки же не она делала.

— Так мы в кабинет информатики зашли и там посмотрели, — пожала плечами подруга.

— Понятно. В любом случае я сегодня не могу, — я поморщилась, отпивая совершенно несладкий чай. — Опять какое-то говно намешали. Там что, две ложки сахара кладут на всю кастрюлю?

— А чем ты… — начала было Ирка, но закончить не успела, так как на наш стол, прямо на середину, упала ватрушка с повидлом.

— Слышь, убогая, на, перекуси!

Я медленно подняла взгляд и увидела Чернова. За ним стояла почти вся остальная «элита», за исключением Рината. Богатырева что-то обсуждала с Дашей Сорокиной, стоя чуть поодаль, а Маша торчала аккурат за спиной Чернова и гадко ухмылялась.

— Поди, не наелись своей нищенской котлеткой? — провякала она, хихикая.

Ирка перевела взгляд на меня и, увидев выражение на моем лице, сглотнула.

— Лер, не надо, — прошептала она еле слышно.

— Не стесняйся, Лерка, бери, — продолжал Чернов. — Хочешь, я тебе салат принесу? Я его не доел, там еще осталось. Можешь взять. Все вкуснее, чем ваши харчи для неимущих.

Я взяла булку с повидлом и улыбнулась. Посмотрела на Чернова и увидела, как на нас перевела взгляд Богатырева, нахмурившись. Она явно не понимала, что происходит, потому что повернулась к Даше и непонимающе пожала плечами. Но пояснить ситуацию ей никто не успел, так как я подошла вплотную к Чернову и… размазала повидло прямо по его физиономии. Я услышала, как громко выдохнула Маша:

— Ты что, Мишина, совсем больная?!

Ирка соскочила со стула и схватила меня за руку, пытаясь утащить оттуда.

— Я убью тебя, сука! — заорал Чернов, пытаясь стереть повидло, которое уже попало на его свитер. — Ты мне за химчистку платить будешь!

— Ты первый начал, — спокойно ответила я, готовая даже драться в случае чего.

— Да мы же просто прикалывались, дура ты бешеная! — визжала Сорокина, пытаясь убрать с морды Чернова остатки булки.

— Мишина, что ты опять устроила? — возмутилась уже Богатырева, подходя к нам.

— Олесь, эта чокнутая просто накинулась на меня! — начал бубнить Чернов, делая лицо а-ля «я ни в чем не виноват». — Мы просто шутили, а она…

— С дружками своими так шутить будешь, — прорычала я. — В следующий раз я тебе кипяток на штаны вылью, понял, урод? — сказав это, я развернулась и направилась к выходу.

— Вы слышали? Она угрожает! — начала снова кудахтать Сорокина, но я уже ее не слушала.


В себя я пришла, только оказавшись на втором этаже. Ирка была рядом.

— Ну ты даешь, — протянула она, когда мы остановились у кабинета. — Не боишься, что он решит тебе отомстить?

— И что он сделает? — фыркнула я. — Не пригласит на новогодний бал?

Ирка расхохоталась, похлопав меня по плечу.

— Кстати, он совсем скоро. Говорят, устроят сначала концерт в актовом зале, а на следующий день дискотеку. Я слышала, в этом году директор разрешил продлить дискач до десяти, — улыбнулась Ирка.

— Ну, от концерта мне, боюсь, не отвертеться, а вот на дискотеку даже не собираюсь, — проговорила я и взяла Ирку за руку, повернув запястье, чтобы посмотреть, сколько времени осталось до звонка.

— Да ты что, мы должны пойти! Мы же самые старшие в школе! Всяко будет что-то крутое! — глаза Ирки горели предвкушением, а я же осознавала, что это просто будет еще один скучный вечер.

— Не знаю, Ир, давай потом решим, — отмахнулась я. — Все, я пошла, мне еще доклад надо сдать.

— Ладно, позвони вечером! — Ирка помахала мне и помчалась на третий этаж, на свой урок.

Я прошла в кабинет и уселась за парту, где уже сидел мой сосед. Перекинувшись с ним парой фраз, увидела, что наша биологичка зашла в класс с «остатками» учеников, и тут же следом прозвенел звонок.

Как только начался урок, я обернулась и увидела, как Сорокина что-то яростно нашептывает на ухо Богатыревой,глядя при этом на меня. Потом они начали хихикать, и я отвернулась, закатив глаза. Вот же тупые куры, вместо того, чтобы делом заниматься — рисовать таракана в разрезе, так нет, сидят и явно поносят меня. Идиотки.


Таким образом прошли еще три урока, и почти на каждом я получала от Сорокиной презрительный взгляд или того хуже — неприличные жесты. Но я, конечно, в долгу не оставалась, и с удовольствием демонстрировала средний палец в ответ, при этом губами повторяя свой посыл. Странно, что Богатырева при этом отмалчивалась. Может, они что-то задумали?


***


Странно, но до самого новогоднего концерта вся элита вела себя почти примерно. Ну Чернов, конечно, не упускал возможности сказать мне какую-нибудь гадость, как, впрочем, и Сорокина Маша, которая, мне казалось, залезла бы к нему в штаны, если б не наличие Богатыревой. Всем известно, что Сорокина к нему неравнодушна еще класса с седьмого, а вот сам Чернов ее в упор не замечает. Разве что изредка мог ее облапать, в качестве шутки конечно. Но с тех пор, как он стал тереться с Богатыревой, Сорокиной его внимания практически не перепадало. С Богатыревой мы нечасто лаялись. Я даже успела соскучиться, поскольку все чаще она игнорировала мои нападки, к явному неудовольствию Сорокиной. Та, похоже, считала смыслом своего существования испортить мне жизнь. Всегда пыталась как-то меня задеть или унизить. Я, естественно, отвечала. Однажды даже чуть не прибила ее на физкультуре во время игры в волейбол — меня успели вовремя оттащить другие участницы команды.

Но когда мы все собрались в актовом зале на концерте, я поняла, что время мести «элиты» пришло.

Я должна была выступать с одной девочкой из класса — меня лично попросила Альфия Тимирязевна, хотя я отпиралась до последнего. Нет, ну правда, мне почти восемнадцать, а я должна стоять на сцене и читать стихотворение? Но классуха надавила, и мне пришлось согласиться. А вот Богатырева, Сорокина и еще несколько ребят приготовили небольшой номер в стиле КВН — маленькая смешная постановка. Каждый класс должен был представить какой-то номер самодеятельности, и они решили показать такой стиль творчества, соединив участников из нескольких классов. И конечно, их постановка явно должна была быть куда интереснее, чем мой чертов стих. Но отказаться не было возможности, поэтому пришлось тупо идти вперед.

После нескольких номеров младших классов пошли старшие. Игра на скрипке, песни, танцевальные номера и, наконец, КВН-ский пассаж, который произвел фурор. Еще бы, почти вся «элита» была на сцене. Номер был про Снежную королеву, которую играла, естественно, Богатырева, про принца (естественно, Чернов), который растопил ее сердце, и все это подвязано на школьной жизни. Им хлопали долго и громко. Настолько, что я расхотела выходить на сцену. Но меня активно подбадривала Ирка. Поэтому, когда время моего выступления пришло, я собралась и встала, направившись к входу в закулисье. Я и Наташа — моя коллега по поэтическому позору, стояли у выхода из-за кулис и ждали, когда нас объявят. Лично я ждала, когда все это закончится, потому что искренне считала, что даже школьный праздник вполне может обойтись без стихов — на дворе все-таки не семидесятые годы, серьезно, уже нулевые наступили, миллениум прошли, мать его, а у нас все совковые замашки.

Когда нас объявил один из ведущих — парень из десятого класса, Наташа кивнула мне, и мы двинулись вперед на сцену. Мы должны были читать новогодние произведения классиков — мне достался Блок, а Наташе — Цветаева. Смысл был, конечно, в самой подаче, манере — так называемое литературное чтение. Уж к счастью или нет, с литературой у меня было все слишком хорошо, поэтому Альфия меня и отправила. И все бы ничего, но, когда Наташа прочла свое произведение, для меня начался персональный ад. После первого четверостишия Сорокина начала специально громко кашлять, заглушая меня. После того, как на нее шикнули, в дело вступил Чернов. Он стал выкрикивать разные реплики типа «ты хоть разденься!» или «а можно следующую посмотреть» и другие. Естественно, учителя отреагировали, но было уже поздно — весь зал веселился, и меня никто не слушал. Но, глядя в одну точку где-то в самом конце зала, я прочла стихотворение до конца, а после, поклонившись вместе с Наташей, развернулась и ушла со сцены.

Наш номер был одним из последних, поэтому я не стала ждать завершения концерта, а сразу направилась к выходу, смешавшись с толпой стоящих в проходе учеников.

Да, нам аплодировали, да, кто-то даже слушал, но… то, что сделали эти твари… Снова решили отыграться, унизить, напомнить, где чье место. Но ничего. Бумеранг никто не отменял. Все всегда возвращается. Уж в этом-то я не сомневаюсь.


Я шла твердым шагом к лестнице, когда услышала, что меня кто-то окликнул. Из-за музыки, доносящейся из актового зала, я не сразу смогла понять, кто это, и обернулась. Еле совладала с лицом, когда увидела Богатыреву.

— Мишина, подожди! — повторила она и двинулась в мою сторону.

— Отвали от меня, — зло буркнула я и снова развернулась, припустив по лестнице.

— Да стой же ты!

Богатырева была на каблуках, а я, конечно, без, поэтому в скорости мы были не на равных. Я спустилась на первый этаж и, понимая, что она вот-вот нагонит меня, решила заскочить в спортзал, двери которого, к счастью, были открыты. Может, потому что замок давно был сломан и возиться с ним никто не хотел. Все равно в шесть придет уборщица и станет тут все мыть, к чему лишние телодвижения. Я зашла внутрь и прошла в раздевалку, решив переждать «бурю» там. Спустя несколько минут тишины я решила, что Богатырева все-таки упустила меня из виду и смылась. Но только я встала, как услышала хлопок двери.

О нет! Нет-нет-нет, только не это.

Я вышла в коридорчик, соединяющий раздевалки, кабинет физруков и сам зал. Там стояла Богатырева. Я перевела взгляд на дверь и закрыла лицо ладонью.

— Бля-я-я… Богатырева, почему ты такая тупая курица, мать твою?! — зло воскликнула я, зыркая на растерянную девушку.

— В смысле? — она нахмурилась, явно не понимая моего негодования.

— Какого хера ты дверь захлопнула, кукушка?! Как мы выйдем отсюда? Она не открывается изнутри, замок сломан черт знает сколько уже, идиотка!

— Че? — пробормотала она в непривычной для себя манере и тоже уставилась на дверь.

— Через плечо! — огрызнулась я. — Че ты вылупилась на меня? Давай, стучи, может тебя кто-то услышит! — взмахнула я руками, хотя понимала, что это бесполезно. Сейчас закончится концерт, и все пойдут домой — а это совершенно другое крыло. И просто так мы до них не дооремся.

— Блин, — прошептала Богатырева и на всякий случай подергала ручку двери. — Серьезно, что ли?

— Нет, я шучу тут стою, — изобразив улыбку, процедила я.

— А как нам выйти? Стой… Знаю! — сама себе ответила она и достала телефон. — Я позвоню своим, и они нас освободят!

— Удачи, — фыркнула я и развернулась. — Только если твой телефон обладает каким-то особым сигналом, который прорывается даже из этой жопы здания.

— О чем ты говоришь? — снова не поняла Богатырева, держа телефон у уха.

— На экран посмотри, курица! Тут нет сети! Ты в спортивном зале, алло! — почти проорала я.

— Черт! — Богатырева посмотрела на экран и поняла, что я снова права. — И что, мы до утра тут будем сидеть? Мои друзья ведь увидят, что меня нет, они же будут меня искать? — спросила она непонятно у кого. — Или Ирка твоя… Она же поймет, что ты куда-то делась? Нет?

Глаза Богатыревой буквально кричали: «Скажи, умоляю, скажи, что мы тут не застряли с тобой вдвоем!»

Я ухмыльнулась и ответила:

— Прости, но мне нечем тебя порадовать. Ирка, вероятно, решит, что я ушла домой, а твои… Твои просто будут тебе звонить и гадать, куда ты делась. На большее мозгов у них не хватит. Потом решат, что ты ушла. Не думаю, что этот гандон Чернов будет бегать по школе и искать тебя.

— И что, мы так и останемся… тут? — не обращая внимания на мои слова, снова проговорила Богатырева. — Навсегда?

— Ты дура? — устало протянула я. — Во-первых, завтра зал в любом случае бы открыли. А во-вторых, в шесть придет уборщица, тогда и выпустит нас.

— Откуда ты знаешь? — прищурилась Богатырева.

— От верблюда, — фыркнула я. Не рассказывать же ей, что буквально вчера я сама приходила сюда в шесть и убиралась. — Так что… нужно просто собраться с силами и вытерпеть все это.

— Ты умеешь успокоить, — усмехнулась Богатырева.

— Я обращалась не к тебе, а к самой себе, на тебя мне насрать, — улыбнулась я и направилась к входу в зал.

Я услышала, как Богатырева снова с силой дергает ручку двери.

— Ты так Чернову передергивать можешь, а школьную дверь ломать не надо! — громко сказала я и вошла в просторный спортивный зал.

Когда я была на полпути к сложенным в стопку матам, то услышала приближающийся стук каблуков.

— Да как ты смеешь?! — прокричала за моей спиной Богатырева, чем заставила меня остановиться и обернуться. — Почему ты постоянно оскорбляешь меня?! Ты ничего не знаешь, как ты вообще можешь так говорить?!

Я посмотрела на нее и моргнула.

— Эм-м-м… Как? Ртом. Берешь и говоришь. Ничего сложного, — пожала я плечами и собралась снова развернуться, чтобы дойти до стопки матов и усесться на них.

— Ты жестокая и грубая! — воскликнула мне вслед Богатырева, которая уже выходила из себя.

— А ты шлюха, — спокойно ответила я, — но нам всем как-то приходится с этим жить.

— Почему ты постоянно меня оскорбляешь?! Тебе доставляет какое-то особое удовольствие гнобить меня, унижать? У тебя какие-то извращенные вкусы?! — продолжала верещать она, но это заставило меня вновь повернуться к ней, хотя я была уже у своего намеченного лежбища.

Я улыбнулась и наклонила голову.

— Унижать? Тебя? Дорогуша, я еще даже не начинала. Это еще цветочки, поверь мне, — как чертов дьявол, тихим и опасным голосом проговорила я.

— За что ты меня ненавидишь? Что я тебе сделала? — также тихо проговорила Богатырева, неотрывно глядя мне в глаза.

Я сделала несколько коротких и медленных шагов к ней, оказавшись почти лицом к лицу. Почти так же близко, как тогда, в раздевалке того гребаного кафе на дне рождения Сорокиных.

— Что ты мне сделала? — тихо проговорила я, рассматривая ее лицо, которое было всего в паре сантиметров от моего. — Ты, полагаю, ничего не помнишь, верно? Мне стоит освежить твою память?

Богатырева не ответила, лишь молча сглотнула, продолжая смотреть мне в глаза. Я приняла ее молчание за согласие и продолжила.

— Первый класс. Мы учились вместе с первого класса, всю начальную школу. Ты и тогда была вся из себя — наглаженные бантики, черное платье, лакированные туфельки… Просто принцесса, а не первоклашка. И как ты помнишь, у нас у всех были отдельные одноместные парты… за исключением уроков ИЗО. Там в кабинете были обычные. И что же я сделала? — спросила я, продолжая прожигать ее взглядом, мыслями снова возвращаясь в то время. — А сделала я самую глупую вещь на свете. Я решила подружиться с тобой. Предложила сесть вместе. А ты помнишь, что было потом? — спросила я с нажимом, потому что гнев и ярость снова начали закипать во мне.

— Я не… — начала бормотать Богатырева, хотя по ее лицу я поняла, что она вообще не помнит того, о чем я говорю.

— Я напомню, — улыбнулась я. — Тогда у меня была очень короткая стрижка — летом я дралась с мальчишками во дворе, и мне в волосы засунули жвачку. Пришлось их обстричь. А ты сказала, что никогда не сядешь рядом с тем, у кого вши. И что я выгляжу, как оборванка. А знаешь, что было дальше?

Богатырева смотрела на меня широко открытыми глазами, словно не верила тому, что слышала.

— Меня почти два с половиной года дразнили «вшивой» и «нищенкой», никто не хотел садиться рядом. И каждый день. Каждый чертов день я получала тонну обзывательств, тычки, оскорбления. В меня кидались едой, меня дразнили… Пока в начале третьего класса я впервые не дала сдачи. Да, мальчик из нашего класса, Миша Андриянов, который после этого ушел в другую школу, помнишь? Он со своими дружками обозвал меня «вшой» и кинул в меня сухарики, горстью. А я врезала ему. Только после этого все начали сначала думать, прежде чем полезть ко мне. А знаешь, что было еще, помимо каждодневных издевательств на протяжении этих лет? Когда я устраивала истерики, что не хочу идти в школу, или когда приходила домой из нее вся в слезах… Бабушка не знала что делать, не знала, что происходит, ведь учителя-то были не в курсе… — я снова улыбнулась. — И тогда у нее начались проблемы с сердцем. И до сих пор они только усугубляются. А все почему? Потому что одна маленькая выскочка открыла свой рот и решила меня унизить. Просто так. И эта выскочка — ты, — я наклонилась к ее уху. — Так что не рассказывай мне про унижение, ты про это ничего не знаешь. Ты портила мне жизнь всю начальную школу, из-за тебя моя бабушка заболела, а теперь еще и твой дружок присоединился, и вся твоя стремная компания. Так что не советую тебе обвинять во всем меня. Ты сама все это начала. Моя вина лишь в том, что я захотела с тобой дружить.

Я выпрямилась и посмотрела ей в глаза. Богатырева стояла, открыв рот.

— Господи… Это было… почти десять лет назад, — покачала она головой. — Да, в детстве я была той еще дрянью, я знаю, и… прости меня за это, но… Черт, прошло столько лет!

Она смотрела на меня, а ее глаза блестели. Чертова актриса. Но со мной этот номер не пройдет.

Богатырева сглотнула и почти прошептала:

— Как долго ты еще будешь меня ненавидеть?

— Пока не погаснет солнце, — чеканя каждое слово, прошипела я. — Ты — исчадье ада. Ты лицемерка, высокомерная заноза в заднице, шлюха.

— Прекрати, — тихо, но твердо проговорила она, из последних сил пытаясь держать себя в руках.

— Что? — усмехнулась я. — Что тебя больше из этого задело? То, что ты лицемерка или шлюха?

— Хватит! — крикнула она и занесла ладонь. Такого исхода я не предполагала, потому не успела отреагировать или предотвратить последовавшую оплеуху. Звонкая пощечина украсила наш диалог. Щека горела, но я словно не чувствовала боли. Только сжала челюсти сильнее.

Казалось, и Богатырева выглядела растерянной. Словно сама от себя такого не ожидала. Хотя, что удивительного, вряд ли эта королева стиля хоть раз на кого-то поднимала руку.

Я подвигала челюстью и ухмыльнулась.

— Я так полагаю, все же «шлюха»?

И снова пощечина. На этот раз сильнее. А глаза Богатыревой почти синие. Даже привычного зеленого оттенка практически не осталось. Так она выглядит в бешенстве? Щеки румяные, губы сжаты, глаза злющие… Черт, а это красиво… Но главное, я нашла ее больное место. То, что открывает ее истинное лицо. Ее ахиллесова пята, ее криптонит, ее игла в яйце.


— Что ж… — пробормотала я, слегка потерев щеку. — За правду всегда страдают. Но ты можешь еще сто раз меня ударить, шлюхой быть ты не перестанешь.

Она снова занесла ладонь для очередного удара, но я схватила ее руку. Она попыталась вырваться, но куда там. Я гораздо сильнее ее. Я выше, мои плечи шире, мои руки мощнее. Если я ее не отпущу, она никогда не сможет вырваться.

Богатырева решила не терять надежды и попробовала мне врезать второй рукой. Но я перехватила и ее. Мы стояли рядом и со стороны, наверное, казалось, будто мы держались за руки. Только держала ее я. И в тот момент, глядя на это разгневанное лицо, буквально горящее яростью, я решилась на самый отчаянный шаг…

… Впоследствии я часто думала — что было бы, не поступи я таким образом? Как тогда бы все это закончилось? Но как говорится, сделанного не воротишь. Поэтому можно лишь предполагать…

…Я еще крепче сжала запястья Богатыревой и дернула ее на себя. Когда губы девушки оказались напротив моих, я ее поцеловала…


Глава 5


Губы Богатыревой напряглись и сжались, а потом расслабились. И когда я решила, что она больше не будет сопротивляться, то ослабила хватку и отпустила ее руки. Но в тот же момент, оказавшись на свободе, девушка отпрянула от меня. Мы стояли молча, уставившись друг другу в глаза несколько секунд. После чего Богатырева влепила мне уже третью по счету пощечину, да такую, что моя голова дернулась и повернулась. Мне даже показалось, что она разбила мне губу, или я ее прикусила во время удара, потому что почувствовала во рту чуть солоноватый привкус. Но поразмышлять об этом мне не удалось, потому что Богатырева сделала то, чего я никак не ожидала. Не от нее точно.

После этой фееричной оплеухи она резко двинулась ко мне, схватила руками за воротник тонкого свитера и, притянув к себе… поцеловала. Да еще как поцеловала — горячо, жарко, неистово. Я бы назвала это никак иначе, как… страстно. К такому я не была готова. Но то ли вся эта ситуация, то ли эмоции, гормоны или черт знает, что еще сыграло свою роль, но я решила не отступать. И добиться возможного по максимуму. Как еще мне отыграться, если не с помощью этого? Трахнуть самую популярную девчонку школы, которая еще и встречается с самым популярным придурком школы, и их обоих я на дух не переношу? Могу, умею, практикую!

Только я хотела взять инициативу на себя, как Богатырева, не отрываясь от моих губ, толкнула меня в сторону сложенных матов.

Черт, да мне даже делать-то особо ничего не придется, она, похоже, сама не против!

Когда я стукнулась спиной о первую высокую стопку, то развернула спиной к ней Богатыреву. А после чуть подвинула ее ко второй куче мягких спортивных «матрасов», которая была значительно меньше. И уже через пару минут мы лежали на них сверху. Богатырева оказалась подо мной, и я, честно сказать, была довольна этим фактом. Я не могла объяснить происходящее, но то, что вся эта ситуация меня жутко заводила — с этим спорить было сложно. Подо мной лежала одна из самых красивых девушек, и она хотела меня. Я это чувствовала, я это видела, я это ощущала. А когда она застонала в ответ на мое движение — когда я сжала правой рукой ее грудь, это вовсе лишило меня рассудка. Я всю жизнь хотела ей отомстить, заставить ее подчиниться, хотела доминировать над ней. И теперь у меня был реальный шанс это сделать.

Рукой я опустилась ниже, к ногам, провела по ним, задирая юбку. Чертова зима вынуждает таких, как Богатырева, носить колготки, поэтому на секунду романтика исчезла — как ни крути, но колготы — это не сексуально. Но когда я спустила их вниз, а Богатырева безропотно раздвинула ноги шире, давая мне пространство, то все эти безумные ощущения вернулись.

Она целовалась, как сумасшедшая, прикусывала мне губы, притягивала ближе, прижималась сама и глубоко и рвано дышала. Когда ее шея покраснела, стало ясно, что можно продвигаться вперед.

Я задрала ее кофточку выше, оголяя живот и грудь. Красивый бюстгальтер подчеркивал очертания небольших полных полушарий, а мышцы живота слегка подрагивали под моими пальцами. Я стала спускаться ниже, к эпицентру жара на ее теле, и увидела белье в тон бюстгальтеру. Ну конечно, как же может быть иначе. Должно быть, Чернов кончает, стоит ей просто раздеться, поскольку выглядит она в таком состоянии невероятно привлекательно.

Я сунула руку под резинку трусов и смело двинулась дальше. Как я и надеялась, она была готова. Черт, она была чересчур готова, если можно так выразиться. И когда я первый раз коснулась ее набухшего клитора, то услышала, как Богатырева застонала мне прямо в рот.

Она была полностью в моей власти. Я могла делать что хотела, и она бы мне это позволила, я уверена, потому что все, чего хотела она — это кончить. Я читала это по сжимающейся челюсти, по прикрытым и дрожащим векам, когда она прекратила терзать мои губы и откинула голову назад, по ее рту, что был приоткрыт, по ее языку, который то и дело облизывал пересохшие губы.

И когда я спустя время круговыми движениями вызывала уже почти непрекращающиеся и все более частые стоны, то решила пойти еще дальше. Я хотела войти в нее, подчинить полностью. Но как только мои пальцы оказались там, она распахнула глаза и схватила мое запястье, замотав головой.

— Нет, — прошептала Богатырева, пытаясь сосредоточить свой мутный взгляд. — Не надо… туда.

Я усмехнулась.

— Типа без проникновения — и не измена вовсе, да?

Она чуть нахмурилась, но я не дала ей договорить, закрыв ее рот поцелуем. Вернулась пальцами туда, где была, и снова начала подводить ее к грани. Через некоторое время почувствовала, как она сжала бедра и вцепилась мне в плечи, задрожав. Сделав еще пару движений, которые вызвали в ее теле последние сладкие судороги, я убрала руку.


Мы лежали на спинах и смотрели в обшарпанный потолок спортивного зала. Не знаю, о чем думала она, пока лежала там, уже натянув обратно колготки и поправив юбку, но я была в какой-то растерянности. Я только что трахнула ту, которую ненавидела столько лет. Но если поначалу я ликовала от этого ощущения власти, от ее беспомощности, то почему потом я искренне радовалась, видя, как на ее лице появляется то самое выражение освобождения? Она была великолепна, когда кончала, но я надеялась, что буду испытывать несколько иные эмоции — злорадствовать, ухмыляться или что-то в этом роде. Но почему-то все было чуть иначе. В любом случае, я это сделала. Пусть теперь только попробует что-то вякнуть в мою сторону — быстро поставлю ее на место, напомнив, как сладко она стонала подо мной. Так что я все равно не проиграла.


Наконец, она зашевелилась. И эти движения словно заставили меня очнуться. Я поднялась и приняла сидячее положение. Достала телефон и посмотрела на время. Почти шесть. А мы вовремя закончили. Словно в подтверждение моих мыслей, я услышала, как кто-то дергает за ручку двери. Тамара Николаевна, моя «напарница», должно быть, уже здесь. Сейчас пойдет за ключом, значит, минут через пять мы сможем уже выйти отсюда.

Я уже двинулась вперед, чтобы слезть с матов, как вдруг услышала тихое покашливание Богатыревой, а следом и ее голос:

— Так это… Мы… Мы теперь… — девушка пыталась подобрать слова, видимо, стараясь осознать, подписали ли мы мировую сим действом.

Но я усмехнулась и, лишь слегка повернув голову в ее сторону, ответила:

— Ничего не изменилось, Богатырева. Ты не переносишь меня, а я ненавижу тебя. Все остается ровно так, как было, ясно тебе?

Не дожидаясь ответа, я слезла с матов. Но остановилась и добавила, не оборачиваясь:

— Впрочем, если вдруг захочешь повторить — я не против, — ухмыльнувшись самой себе, я двинулась к коридору.


***


Вечером позвонила Ирка. Я была дома и смотрела с бабушкой сериал, когда раздался звонок на домашний.

— Ты куда пропала после концерта? — требовательно спросила она, что-то жуя в трубку.

— Ты мне звонишь только в девять, чтобы это узнать? — деловито поинтересовалась я, одним глазом продолжая смотреть в экран телевизора.

— Я тебе звонила днем, когда пришла, твоя бабуля сказала, что тебя еще нет, а мобильный твой не отвечал. Я решила, что ты на работе, — ответила подруга.

— Я… У меня были дела, — кашлянув, пробормотала я, понимая, что не собираюсь рассказывать о том, что случилось.

— Работа?

— Типа того, — уклончиво ответила я, надеясь, что Ирка не будет слишком навязчива.

— Ты… расстроилась сегодня после выходки этих придурков? — уже тише спросила она. — Я волновалась за тебя.

— Ты что, правда, думаешь, что меня это хоть сколько-нибудь волнует? — фыркнула я, хотя, конечно, та ситуация была мне неприятна. Но ничего другого от Чернова и его компашки я не ждала. Зато смогла приобрести пару козырей после всего этого.

— Эх, я бы, наверное, плакала где-нибудь за кулисами на твоем месте, — призналась Ирка, вздохнув.

— Да брось, на идиотов внимания обращать не стоит, — махнула я рукой и, прикрыв трубку, спросила у бабушки, не хочет ли она чая. Когда я получила кивок и улыбку в ответ, то отправилась на кухню.

— Кстати, ты знаешь, что Богатырева тоже куда-то делась? Ее «элита» почти полчаса искали.

— И как? Нашли? — разливая кипяток в две кружки и придерживая плечом трубку, поинтересовалась я.

— Не знаю, я потом ушла. Так, скажи мне, — уже громче продолжила Ирка, — мы идем завтра на дискотеку?

— Вы — не знаю, я — нет, — ответила я, добавляя сахар в кружку.

— Ну, Ле-е-ер, — заныла Ирка, а я закатила глаза. — Ты же не отправишь меня туда одну! Потом праздники, будем отдыхать. Давай сходим ненадолго.

— Не хочу, я не люблю эти сборища, ты же знаешь, — снова прижав трубку плечом, я взяла за ручки кружки.

— Ну, мы недолго. Просто потусуемся там, потанцуем… Я купила себе красивое платье, я хочу в нем выйти куда-нибудь.

— Или ты хочешь, чтобы Ринатик тебя в нем увидел? — усмехнулась я, когда уже дошла до зала и поставила на круглый маленький столик у бабушкиного кресла чай.

— Ну блин, Лер! — вспыхнула Ирка и наверняка покраснела. Мне же оставалось только рассмеяться.

— Ладно, я подумаю, — снисходительно ответила я, понимая, что если скажу сейчас «нет», Ирка еще час будет висеть на телефоне.

— Я тебя обожаю! — проорала она так громко, что я от неожиданности чуть не выронила трубку.

— Я не сказала «да», — напомнила я подруге, понимая, что она уже все решила сама.

— Ага, договорились, — не обращая внимания на мои слова, ответила Ирка. — Ладно, спокойной тебе ночи, завтра я позвоню!

— Пока, — вздохнула я, покачав головой, и нажала на зеленую кнопку, чтобы отключить звонок.


Бабушка повернулась ко мне и улыбнулась:

— Иришка?

— Это заноза в заднице, а не Иришка, — снова покачала я головой. — Завтра дискотека в школе, уговаривает меня пойти.

— А ты не хочешь? — спросила бабуля и подула на чай.

— Не особо. Я не люблю такие мероприятия, — пожала я плечами. — Наверняка там будет скучно. К тому же у тебя сегодня давление скакало, если я уйду, то буду волноваться.

— Лера, — бабуля поставила чашку на столик и протянула ко мне руку. — Мое давление скачет, потому что я родом из палеозойского периода. И с каждым годом будет все хуже. Не нужно из-за этого менять ритм своей жизни или забывать проводить время с друзьями, — улыбнулась она.

— Неправда, — я нахмурилась, погладив ее руку большим пальцем. — Просто сегодня погода такая… дурацкая. А ты у меня еще молодая. Вот получу перед праздниками премию, директор обещал, и купим тебе те таблетки, что Игорь Мирославович прописывал. Тогда и давление твое наладится, и самочувствие улучшится.

— Тебе нужно не на это копить, — покачала головой бабушка, сокрушаясь. — В твоем возрасте и работать-то не следует. Если бы я не болела…

— Бабуль, ну, перестань, — прервала я ее. — Все нормально, слышишь? Меня все устраивает. У меня все есть и всего хватает. Так что не начинай, — улыбнулась я ободряюще. — Давай досматривать сериал и пойдем спать, а то я что-то устала сегодня.

Бабушка кивнула и постаралась побыстрее отвести взгляд, но я все равно заметила, что ее глаза блестели.


***


Вечером, лежа в узкой постели, я размышляла над событиями дня. Черт побери, я переспала с Богатыревой! ПЕРЕСПАЛА С БОГАТЫРЕВОЙ! Это какой-то сюр, ей-богу! Как это произошло? Как такое вообще возможно?

Я лежала и старалась понять, действительно ли я это сделала? Но небольшие синяки на плечах от ее пальцев давали понять, что все это и вправду произошло. И что теперь? Она перестанет вести себя как сука? Побоится, что я все расскажу ее псу Чернову? Или что узнают ее подружки?

В том, что теперь Богатырева будет со мной осторожнее, я не сомневалась. Она наверняка сама не поняла, как все это произошло, и я более чем уверена, что она еще в большей растерянности, чем я. У меня-то это хотя бы не в первый раз, а вот за ней я гомосексуальных наклонностей не замечала. Наверное, она вообще в шоке — мало того, что переспала с девушкой, так еще и с кем! Со мной!

Перевернувшись набок, я закрыла глаза. Интересно, она воспользуется моим предложением как-нибудь повторить? Я не прочь иметь девочку для секса. Тем более такую. Задумавшись и представив, что Богатырева могла бы регулярно раздвигать передо мной ноги, я неожиданно возбудилась. Но не просто от мысли об этом, хотя да, безусловно, она очень красивая, но скорее от того, что вспомнила это ощущение обладания той, которая всегда была «выше» меня. Я подмяла ее, подчинила, она была в моих руках беспомощна. И именно это мне понравилось.


***


Конечно же, уже в три часа дня Ирка начала названивать и требовать начинать собираться на дискотеку. В итоге я согласилась. Но сказала, что пробуду там час и не больше. Она что-то завизжала в трубку и сказала, что зайдет в семь.

Само мероприятие начиналось в шесть, но Ирка сказала, что непременно нужно опоздать хотя бы на час, чтобы не выглядеть идиотками. Логики я не увидела, но спорить не стала. Когда я оделась и направилась в коридор, Ирка как раз позвонила в дверь.

— Привет! — румяная с мороза, улыбаясь, она раскинула руки.

— Ты что, выпила, что ли? — скептично поинтересовалась я, когда она выпустила меня из душащих объятий.

— Че сразу выпила-то? — насупилась подруга. — Просто соскучилась.

— Мы виделись вчера, — пробормотала я, доставая с полки свои недавно купленные зимние ботинки.

— Ты бесчувственное бревно, — заявила Ирка. — Но я все равно люблю тебя. О, это те боты, про которые ты говорила?! — она осторожно уселась на корточки и принялась разглядывать их.

— Ага, — кивнула я, снимая с крючка куртку. — Крутые, скажи?

— Вообще, — протянула Ирка, продолжая крутить ботинок в руках. — Как армейские. Очень классные. Я бы сказала… сексуальные, — добавила она шепотом и захихикала.

— Бабуля смотрит телевизор, так что можешь не шептать, — усмехнулась я.

— Анастасия Ивановна, добрый вечер! — проорала Ирка, чем напугала меня.

— Добрый, Ирочка, — отозвалась бабушка из комнаты.

— Ну и горластая ты, — покачала я головой. — Я сейчас.

Вернувшись в комнату, я подошла к бабуле.

— Ба, не забудь лекарства выпить. В восемь, хорошо? Я недолго, и я тебе позвоню еще, напомню, ладно? Только возьми трубку, — раздала я указания.

— Хорошо, — терпеливо кивала бабушка, — я все поняла. Лер, беги уже, веселись.

— Ага, — вздохнув, пробормотала я. — Не скучай, — чмокнув бабулю в щеку, я вернулась в коридор. — Ну что, пошли на твою дискотеку. Но я на час. Полтора — максимум, — принимаясь за первый ботинок, проворчала я.


***


Мы вошли в полутемный актовый зал, который был еще более украшен, чем вчера на концерте. Даже откуда-то приперли диско-шар, огни которого сияли по большому помещению, отсвечивая в блестящей мишуре, развешанной по всему залу. На сцене, где буквально вчера еще я стояла и позорилась, был наш школьный диджей — парень из класса технарей. Он в прошлом году перевелся к нам в школу, и я мало что о нем знала, так как он ни до нашего ребрендинга, ни после со мной в один класс не попал. Но я знала, что он нравится Даше Сорокиной — это мне уже Ирка рассказала. Поэтому я была абсолютно не удивлена, когда увидела ее, сидящую рядом с ним и мило чирикающую.

Мы прошли к ряду стульев, часть которых была свободна. Я тут же уселась, а Ирка стала оглядываться.

— А народу-то немало! — проорала она, чуть наклонившись ко мне. — И учителя почти все тут. Вон Альфия с физруком стоит, — она кивнула куда-то в сторону.

— Да тут большая часть школы, — ответила я, успев немного разглядеть танцующих людей.

— Вон и «элита» трется, — я пронаблюдала за Иркиным взглядом и посмотрела в ту же сторону.

Действительно, почти в центре зала выплясывала вторая Сорокина, рядом с ней терся Ринат, и тут же были Чернов с Богатыревой. Руки Чернова обнимали ее сзади за талию, а его бедра повторяли ее движения. Боже, может, они тут и потрахаются сразу? Уверена, у Чернова в голове только эта мысль. Хотя сама Богатырева его постоянно пыталась отпихнуть. Встряхнув головой, я отвернулась. Ни к чему мне сидеть и пялиться на нее. Еще подумает чего. Поэтому я посмотрела на Ирку.

— Ты танцевать будешь?

— Да, просто мне нужно немного… освоиться, — пробормотала она, хотя я видела, что Ирка чувствует себя неловко. На мой взгляд, очень зря. Она отлично выглядела — на ней было красивое утепленное платье, которое подчеркивало ее достоинства и скрывало недостатки. Конечно, она не была настолько же сексуальной, как, например, та же Богатырева в своем облегающем платьице, но тоже было очень мило.

— Ир, ты круто выглядишь, расслабься, — попыталась я приободрить подругу.

— Правда? — чуть сдвинув брови, спросила она.

— Ну… — я положила одну ногу на колено другой. — Если бы мы не были друзьями, я бы к тебе подкатила, — ухмыльнулась я и обрадовалась, когда получила то, что хотела — Ирка расхохоталась.

— Привет! — к нам откуда ни возьмись подлетела Даша Сорокина. — Отлично выглядишь, красотка! — она обняла Ирку и чмокнула ее в щеку.

Ох уж эти женские ритуалы…

Потом она перевела взгляд на меня и уже более сдержанно кивнула:

— Привет, — Даша улыбнулась и снова перевела взгляд на Ирку. — Пойдете танцевать? Мы можем заказать любую песню, я договорилась! — рассмеялась она. — Ну что, идем?

Уверена, это приглашение относилось не к «нам», а к Ирке. Но я и так не собиралась идти танцевать. Поэтому, когда подруга перевела на меня вопросительный взгляд, я кивнула и помахала ей рукой, мол, давай, веселись. И через секунду их уже и след простыл.

Я почти сорок минут сидела и смотрела на неутомимые танцы своих одноклассников и школьников, Ирка периодически подбегала ко мне, вся красная и разгоряченная, но я ее заверяла, что у меня все в порядке и отправляла обратно. В итоге мне стало скучно, и я решила сходить освежиться.

Выйдя из зала, направилась в другое крыло, в туалет. Когда я сделала свои дела и вышла из кабинки, то увидела у раковины Богатыреву. При мерцающем свете туалетной лампы она смотрелась еще более сексуально, но, что мне понравилось, не пошло.

Я молча подошла к раковине и открыла кран, начиная ополаскивать руки.

В этот момент одна из кабинок распахнулась и оттуда буквально вывалились смеющиеся пятиклашки, трое. Пронеслись мимо нас и, чуть не пинком открыв дверь, скрылись во тьме школьного коридора.

— Привет, — проговорила Богатырева, тоже ополаскивая руки.

— Привет, — пробормотала я, не понимая, с чего она вообще со мной решила заговорить. Могла бы сделать вид, что не заметила.

— Ты… отлично выглядишь. Крутые ботинки, — проговорила она, чем еще больше вызвала мое недоумение.

— Спасибо. Ты тоже… неплохо, — решила я в кои-то веки не сказать гадость.

— Правда? — усмехнулась она, сложив на груди руки.

— Ага. Почти не вульгарно и почти не вызывающе, — тут же вернулась я в свой привычный стиль общения.

— О, так это почти… комплимент? — улыбнулась Богатырева, наклонив голову. Я скривила губы. Признаться, иногда ее словесные пируэты заставляли меня улыбаться.

В этот момент дверь в туалет открылась, и мы услышали голос Маши:

— Олесь, ты где ходишь, я тебя поте… — глаза Сорокиной расширились, когда она увидела, что рядом с ее подружкой стою я. — Боже, Мишина, ты что, косишь под терминатора? — фыркнула она, оглядев меня с головы до ног.

Помимо тяжелых армейских ботинок, я была в темных джинсах и свитере. Волосы, как обычно, были собраны в пучок, поэтому, если мне нацепить на нос очки-авиаторы, я вполне сойду за какого-нибудь робота-убийцу. Но я решила не оставаться в стороне и ответить.

— А ты, я полагаю, под морскую звезду? — осмотрев ее в ответ, отпарировала я.

— Под морскую… звезду? Почему? — нахмурилась Сорокина, а потом рассмеялась. — Подмазываешься, Мишина? Хочешь сказать, что я такая же красивая? — она рукой убрала волосы назад, отчего они волной рассыпались по ее тонким плечам.

— Не совсем, — пробормотала я. — У них, как и у тебя, нет мозга.

Сказав это, я развернулась и вышла из туалета. Сорокина что-то пропищала мне в ответ, но я уже не слышала. Дошла почти до актового зала, но свернула и подошла к окну, достав телефон. Было начало девятого. Я решила позвонить бабушке и узнать, выпила ли она таблетки.


Набрав номер домашнего, я стала ждать ответа. Спустя несколько гудков, услышала любимый голос.

— Алло?

— Ба, это я. Ты выпила таблетки? — поковыряв вату, торчащую из рамы, я уставилась в окно на темный школьный двор. Двери зала были закрыты, поэтому музыку я почти не слышала. Лишь изредка она становилась громче, когда кто-то заходил или выходил.

— Вот именно сейчас я этим и занимаюсь, — призналась бабуля. — Выпью и лягу спать, наверное.

— Так рано? — нахмурилась я. — Ты себя плохо чувствуешь? Я сейчас приду домой, — проговорила я, уже готовая развернуться и идти к лестнице, чтобы забрать свою куртку из раздевалки.

— Нет-нет, просто голова что-то кружится. Давление упало, на улице черти что, — вздохнула бабуля.

— Все равно мне тут скучно, — я провела пальцем по грязной раме. — Ирка пляшет без остановки, а я уже хочу домой.

— Ну, тогда приходи, — усмехнулась бабуля. — Ощущение, что на пенсии не я, а ты, — я услышала, как она улыбается.

— Не говори, не в том веке я родилась, — тоже усмехнулась я. — Ладно, скоро буду.

— Жду.

Я отключила звонок и собралась пойти в зал разыскивать Ирку. Надо ведь ее предупредить, что я ухожу. Но только я развернулась, как вскрикнула от неожиданности. Передо мной стояла Богатырева.

— Черт, — выдохнула я, схватившись за сердце. — Ты меня до усрачки напугала, — сделав несколько глубоких вдохов, я посмотрела на нее. — Ты что, преследуешь меня?

— Нет, — чуть улыбнулась она. — Просто увидела, что ты стоишь тут одна, решила подойти, узнать, все ли в порядке.

— Ого, какая честь, — хмыкнула я, убирая телефон в карман. — А где твой Санчо Панса?

— Кто? — не поняла Богатырева.

— Ну, морская звезда, Сорокина, — пояснила я.

— А… Танцует, наверное, — пожала плечами Богатырева. — Слушай, насчет… вчерашнего…

Я подняла бровь от удивления, когда девушка протянула руку и сняла какую-то ниточку с моего рукава. Она что делает?!

— Я, по-моему, тебе все сказала, — низким и грубым голосом ответила я. — Тебе необязательно быть милой и вежливой. Я не люблю лицемеров. То, что… произошло, ни о чем не говорит. Пока ты не лезешь ко мне, я не лезу к тебе. Но, как я и говорила, захочешь повторить — я не против. Или ты об этом и хотела сказать?

Глаза Богатыревой расширились. Но не от удивления, а скорее, от гнева.

— Знаешь, что, Мишина?! — прорычала она. — Иди-ка ты в жопу! Я хотела с тобой по-человечески, хотела еще вчера извиниться за Чернова, поэтому и вышла тогда за тобой! Но по-человечески, видимо, для тебя слишком сложно!

Выдав эту тираду, она резко развернулась и направилась к входу в зал. Я лишь почесала затылок. Блин. Неловко получилось, конечно. Но все-таки… что я такого сказала-то?


***


Новый год прошел спокойно. Нас с бабулей пригласили Иркины родители, и мы отправились праздновать к ним. Самое удивительное было то, что в полночь, после боя курантов, мне пришла смс-ка с поздравлением. От кого? Если бы ее номер не был записан, я бы ни за что не поверила. Но да, от Богатыревой. Это меня жутко удивило. Может, ей так понравилось то, что было в спортзале, что она решила теперь ко мне подкатить? Это было бы забавно. Но я решила не отвечать на смс. К тому же они стоили очень дорого, а у меня и так баланс был почти на нуле. Я не собиралась тратить последние деньги на Богатыреву.


Когда все праздники, которые я провела в основном дома или с Иркой, так как работы в это время никакой не было, прошли, я была даже рада вернуться в школу. Я не люблю бездельничать, мне скучно просто сидеть дома, а все книги, что я брала в библиотеке, я уже прочитала.

Поэтому я была счастлива, когда мы с Иркой входили в двери школы. Мы попрощались на лестнице, и я отправилась на четвертый этаж на математику, а Ирка — на третий. Естественно, половина класса была пустая, и лишь к звонку все собрались. Когда в класс вошли Сорокина с Богатыревой, то Богатырева смотрела на меня почти весь путь до своей парты. Мне даже стало не по себе. Но когда она наконец уселась, то… кивнула мне. Типа поздоровалась? Я ничего не придумала лучше, кроме как слегка кивнуть в ответ и отвести взгляд.

Ее пристальные глаза продолжали преследовать меня на протяжении всех уроков, вплоть до самого последнего — физкультуры.

Я даже не задумывалась об этом, пока не оказалась на полпути кспортзалу. Черт, в последний раз, когда я там была, я занималась вовсе не спортом. Интересно, Богатырева покраснеет, когда увидит спортивные маты?

Я зашла в раздевалку и начала переодеваться. Почти никого уже не было. Две девчонки-одноклассницы стояли в трико и без маек и о чем-то весело болтали. Но я видела, что вещи Сорокиной и Богатыревой уже здесь. Откуда это у них такое рвение к спорту, интересно?

Закончив с переодеванием, я встала и направилась к выходу. Но тут дверь туалета распахнулась, и я увидела Богатыреву. Притормозив, я встала, чтобы пропустить ее, так как решила, что она хочет выйти. Но вместо этого Богатырева сама схватила меня за руку и… втащила внутрь, тут же следом повернув замок.


Глава 6


Когда мои лопатки глухо стукнулись о крашеную стену, я не сдержала выдоха. А когда Богатырева прижалась ко мне, тут же накрывая мой рот поцелуем, то забыла вдохнуть обратно. Это было… неожиданно. Но я же сама сказала, что она может ко мне обратиться, если ей захочется повторить. Видимо, ей захотелось.

Ее губы и язык были такими же ненасытными и страстными, только в этот раз она была чуть более смелой — не стеснялась гладить меня по плечам, запускать пальцы в волосы, вжиматься в мое тело. Без сомнения, если закрыть глаза на то, что Богатырева тварь и я ее ненавижу, ее компания в плане секса была мне очень даже по душе. Поэтому я не стала играть в недотрогу, а быстро развернула ее спиной к стене и спустила короткие шорты.

— Богатырева, ты никак соскучилась? — ухмыльнулась я, не в силах промолчать. — Неужели я все-таки была права, и Чернов тебя не удовлетворяет?

На мое удивление, она не промолчала. А укусила меня за губу и сильно сжала плечо.

— Заткнись, — прошипела она, прижимая меня ближе к себе.

Ну, что ж, если у них в постели не все гладко, то это точно не моя проблема. Сейчас я на ступень выше — у меня есть очередная возможность поиметь ту, которая полжизни «имела» меня. К тому же, она сама ко мне пришла, если можно так выразиться. И я не собиралась останавливаться.

Мы слышали, как прозвенел звонок на урок, но не обратили на него никакого внимания, так как лично я была увлечена тем, что наслаждалась, как постанывала Богатырева, закусив губу, а она, в свою очередь, была сосредоточена, чтобы не стонать слишком громко. И когда наконец дело было сделано, девушка откинула голову, затылком уперевшись в прохладную стену, и закрыла глаза.


— Пора идти на урок, — проговорила я, отходя чуть назад, но понимая, что снова любуюсь ее слегка растрепанным видом.

— Да, я… Мне нужно пару минут. Привести себя в порядок, — чуть улыбнулась девушка, открывая глаза. Взгляд все еще был мутным. — Ты иди.

— Ага, — кивнула я и открыла замок.

— Стой, — вдруг проговорила Богатырева, и я обернулась, нахмурившись.

— Что?

Она протянула руку и поправила мою майку, которая задралась на спине.

— Все, теперь иди, — улыбнулась она, и я на секунду замерла, не в состоянии что-либо сделать. Просто… то, как она улыбалась, как она выглядела, как смотрела на меня… Это было как-то странно. Как-то… не так. Не так, как всегда. Но я собралась с силами и, кивнув, вышла из туалета.

Нет. Мне просто кажется. Она такая же, как всегда. Высокомерная, лживая и лицемерная. Повернутая на своем статусе выскочка, которой плевать на всех, кроме себя. Все именно так.


***


Урок прошел как обычно. Мы с Богатыревой никак не выделяли друг друга, не пялились исподтишка и, вообще, смотрелись так же, как и в любой другой день до этого. Но когда мы оказались в разных командах во время игры в волейбол, это обычное для нас противостояние, соперничество немного вернуло меня в привычное русло. Я снова почувствовала себя в своей тарелке и даже улыбнулась, когда она не смогла отразить мой удар, направленный четко в ее квадрат. Заработав команде победное очко, я с остальными отправилась в раздевалку, так как до конца урока оставалось минут семь.

Когда я уже натягивала штаны, в дело вступила Сорокина. Она уже была одета и посмотрела на меня. Точнее, на мой свитер, который я как раз собиралась надеть. Выдавив кривую улыбку, она проговорила:

— Мишина, мне кажется, или твой свитер скоро будет справлять совершеннолетие, как и ты?

Я молча подняла бровь, намекая, что не понимаю, о чем она говорит.

— По-моему, ты носишь его класса с седьмого. Может, тебе помочь? У меня много старой одежды, которую я не ношу, хочешь, я тебе отдам? — ухмыльнувшись, она посмотрела на Богатыреву, очевидно, ожидая от нее поддержки.

Но Богатырева выглядела странно. Она словно… смутилась. Интересно, что именно ее смутило? То, что ее подруга такая сволочь или то, что она трахается со мной? С той, которая не подходит и никогда не подойдет их компашке по статусу? Наверняка, она хоть раз представляла реакцию своих подружек, если бы они узнали о том, чем именно мы занимались с ней уже дважды. Представляю их лица. Я уверена, их даже не столько смутило бы, что она изменяет Чернову с девушкой, а, скорее, основной проблемой было бы то, что делает она это со мной. С нищебродкой, бомжихой, убогой… В их арсенале много имен для меня. И для Богатыревой это лишь очередное приключение — что-то вроде экстрима — попробовать что-то новое, да еще и с тем, от кого нужно держаться подальше. Но у меня свои цели. И на цели Богатыревой мне насрать.

Я выпрямилась и натянула через голову свитер. Потом посмотрела на Богатыреву и усмехнулась. Не бойся, пташка, пока что я не выдам твоего секрета.

— Слушай, Сорокина, — начала я, поправив кофту и застегнув молнию на джинсах. — Не знаю, почему ты постоянно пытаешься ко мне цепляться… Ведь у нас с тобой больше общего, чем ты думаешь, — я сняла с крючка рюкзак и засунула в него кроссовки.

— Неужели? — хмыкнула она. — И что же общего может быть у меня… с тобой? — последнее слово она произнесла максимально презрительно.

— Ну, смотри, у меня вот свитер не меняется с седьмого класса, а у тебя… развитие. Разве не общее? Подумай об этом.

— Да пошла ты, Мишина! — донеслось мне в спину, но я уже не стала ей отвечать.


***


Добравшись до дома, я пообедала, поболтала с бабушкой и отправилась на работу. Я почти четыре часа раздавала флаеры у торгового центра. После зашла внутрь, чтобы получить свою «горстку золотых». Девушка, которая занималась промоутерами, отсчитала мне деньги и, протянув несколько мелких банкнот, сказала:

— Что ты делаешь на выходных? У нас на «Ариэль» акция будет, нужно в субботу и воскресенье постоять на рекламе. Оплата хорошая, с двенадцати до пяти. Не на улице, — улыбнулась она, видя мои румяные от мороза щеки.

— Я согласна, — улыбнулась я, запихивая в карман деньги. — Форма одежды?

— Тебе выдадут фирменную футболку. Нужно будет стоять у их полки и предлагать продукцию. Там скидка почти 30% на большие пакеты порошка.

— Договорились, — кивнула я. — К двенадцати подойду.

— Окей, тогда до субботы, — снова улыбнулась она, и я направилась на выход.

Это была отличная новость, поскольку денег не хватало катастрофически. Бабушке нужны были дорогие лекарства, я купила ей первую упаковку на ту премию, что выдал директор, но лечение требовалось курсовое. А значит, останавливаться было нельзя. А для этого нужны были деньги. Бабушкина пенсия уходила на квартплату, школьные поборы и часть еды. Остальное было на моих плечах. Но подробностей этого она, конечно, не знала. Я не хотела ее волновать, да и чувство вины вызывать в ней не собиралась.

Спустившись на два этажа вниз, зашла в продуктовый магазин. Нужно взять хлеба, молока, туалетную бумагу, да что-нибудь к чаю — порадовать бабулю.

Обойдя прилавки, я двинулась к кассе, но остановилась на полпути. У кассы стояла «элита». Черт. Я знала, что неподалеку жила Богатырева и Сорокины, но я никак не ожидала их встретить здесь, еще и с Черновым и Ринатом. Дождавшись, пока они оплатят чипсы, какие-то бутерброды, колу и пиво, которое им безропотно продали, я тоже пошла на кассу. Оплатив свои немудреные покупки, вышла из магазина и направилась к дому, надеясь, что больше ни с кем из них не пересекусь.

Но мне не повезло. Только я вырулила за угол, стараясь не поскользнуться, как увидела всю их громко ржущую компанию. Чернов тут же увидел меня, и его лицо вытянулось.

— Оба-на, какие люди, — гадко улыбнувшись, громко проговорил он, чем привлек внимание всей остальной компании, и уже через пару секунд все они смотрели на меня.

— Мишина? А че ты тут делаешь? — провякала Сорокина, которая Маша. — Это элитный район, ты че тут забыла?

— Да вот, хожу, ищу твои мозги, — отпарировала я, продолжая идти вперед.

— А ты че хамишь, Мишина? — грубо прогавкал Чернов, который, как я уже поняла, был нетрезв. Видимо, это был не первый его поход за пивом.

— А ты че, меня вежливости решил поучить? — также грубо ответила я, не собираясь отступать. Если нужно будет, я ему врежу.

— Успокойтесь, — неожиданно встряла Богатырева, хватая Чернова, который уже собирался двинуться в мою сторону, за рукав.

— Я спокойна, это ты за своим псом последи, — фыркнула я, как раз проходя мимо них, но не собираясь останавливаться.

Ровно в тот момент, когда я проходила по дороге мимо Чернова, он поставил мне подножку. Естественно, я не успела собраться и потеряла равновесие. Сама я растянулась на скользком асфальте, а мой пакет улетел вперед, и все содержимое из него вывалилось.

Все бы ничего, но я умудрилась удариться лицом. Благо, успела повернуть голову, и удар пришелся только на скулу. Но этого было достаточно, чтобы я была в боевой готовности убить Чернова. Пока я пыталась встать, он подскочил к моему пакету и распинал все продукты. После оказался около меня и ногой ударил по руке, отчего я снова оказалась на земле.

— Знай свое место, шавка, — буквально выплюнул он, наклонившись. — Пойдемте отсюда. Тут всякий сброд шатается. Не хочу, чтобы меня рядом с ней увидели, у меня еще есть достоинство, — расхохотался он.

Я, стоя на четвереньках, пыталась отдышаться. Точнее, я просто глубоко дышала, чтобы сдержать себя в руках. Нет, я не хотела плакать. Я реально думала о том, что, если бы он не свалил, я бы могла сделать что-то криминальное.

Чертов урод. Чертова вся их компания. Когда-нибудь случится так, что Чернов будет стоять униженный, а я буду смеяться ему в лицо. Жизнь справедлива. Все получат по заслугам.

Неожиданно я почувствовала, как кто-то пытается меня поднять. Повернув голову, я увидела… Богатыреву.

— Убери от меня руки! — прорычала я, отпихивая ее и вставая на ноги.

— Я просто хотела помочь, — словно оправдываясь, проговорила она, глядя на меня с каким-то сочувствием. Вот только жалеть меня не надо.

— Ты себе помоги, ведь это ты встречаешься с этим ничтожеством, — выплюнула я и увидела, что она держит мой пакет с уже собранными продуктами. — Отдай мне это.

Она протянула мне пакет.

— Мне правда жаль… — начала Богатырева, но я прервала ее.

— Слушай, — я подняла руку, заставляя ее замолкнуть. — Мне плевать на Чернова, на твоих подружек, да и на тебя. Но поверь мне, когда-нибудь вы все получите по заслугам. Вы — паразиты. Жрете тех, кто рядом. Унижаете, выставляете себя выше других, просто потому, что у вас есть бабки. Но даже эти бабки — не ваши. Это не ваша заслуга, вы просто паразитируете, получаете то, что дают вам родители. Вы полностью зависимы от них, хотя считаете себя самостоятельными. Вам лишь повезло чуть больше — вы родились там, где есть деньги. А в остальном вы все убожества, которые только и делают, что разрушают все вокруг.

Богатырева молча стояла и смотрела на меня, пока я читала эту «лекцию». А потом сделала то, что удивило меня даже больше, чем ее присутствие. Она просто протянула руку и коснулась моей скулы, осторожно проведя по ней большим пальцем.

— У тебя будет синяк, — тихо проговорила она, разглядывая мое «ранение».

Я сглотнула и чуть отвернула голову, чтобы прервать контакт.

— Да насрать. И кстати, это не твое дело, — буркнула я и, обогнув Богатыреву, направилась в сторону дома, оставив ее стоять на тротуаре.


Когда-нибудь все будет совсем по-другому. И не я буду стоять на коленях.


***


Где-то через неделю история с кабинкой туалета на физкультуре повторилась. Потом был пустой кабинет биологии после уроков. Также была лаборантская в классе химии. Пару раз. В общем, где-то через два с лишним месяца после начала нашего тесного общения с Богатыревой, наши встречи стали почти что регулярными. И довольно частыми. В обычное время она никак не провоцировала меня, в отличие от ее компашки, не выделяла, даже отвечала на мои цепляния довольно спокойно. Меня часто смешили ее ответы на мои словесные шпильки.

Но зато, когда мы оставались наедине, то почти не разговаривали — не до этого было. Как правило, мы всегда были ограничены во времени, пространстве или и в том и в другом одновременно. Я бы не прочь была развлечься с ней где-то в более удобной обстановке — например, где есть кровать. Но не вести же ее к себе. Во-первых, у меня одноместная койка, а во-вторых, боюсь, ей не понравится то, что она увидит. Наша квартира — воплощение моды 90-х. Огромная стенка, где за стеклянными дверцами хранится хрусталь, массивные кресла, кружевная самодельная салфетка на телевизоре… Все, как у всех. Было. В 90-е.

Наверняка у Богатыревой обстановка куда современнее. Но и к ней я идти не собиралась. Да она и не приглашала. Вероятно, эта честь только для Чернова и ее подружаек. Так что приходилось обходиться тем, что есть. Но зато в эти моменты она полностью отдавалась процессу. И мне это нравилось, честно, нравилось. Если быть полностью откровенной, мне иногда казалось, что она, ее тело, вся она в целом просто созданы для секса. Она была так гармонична. Так естественна. И опять же, если говорить искренне, мне не хотелось думать, какой она была с Черновым. Хотя было трудно об этом не думать, поскольку полностью ей обладать мне так ни разу и не посчастливилось. Она не позволяла проникновений, а использовать силу я не собиралась. Она, конечно, та еще дрянь, но даже она этого не заслуживает. Мне хватало и того, что она просто мне «давала».


***


Был конец февраля, когда в пятницу вечером я заходила в школу, чтобы приступить к уборке. Было почти шесть, тренировка у парней по баскетболу уже давно закончилась, а значит, работы было достаточно. Мои смены часто менялись — моя «напарница» Тамара Николаевна была еще и бабушкой, и часто дети неожиданно привозили ей внуков, и тогда она просила ее подменить. Я всегда соглашалась, ведь, как правило, я потом получала больше денег, потому что у меня было большее количество смен. И в этот раз была та же история. Ее сын с женой отправились куда-то развлекаться с коллегами по работе, а своих близнецов привезли Тамаре Николаевне. Поэтому я вместо нее стояла у небольшой подсобки, откуда достала серый хозяйственный халат, ведро и тряпку с деревянной, видавшей виды, шваброй. Я набрала в туалете воды и остановилась в коридоре, чтобы закатать рукава. Только я схватила швабру за ручку, как услышала сзади тихое «Привет».

Я встала, как вкопанная. Я знала, чей это голос. И я готова была врезать Богатыревой этой самой шваброй. Но, может, мне все-таки показалось, может, все же я ошиблась, и это не она? Резко обернувшись, я уставилась на весьма смущенную Богатыреву. Она стояла в коридорчике у самого входа. Черт. Только не это.

Бросив швабру, я коршуном кинулась к ней. Схватив ее за горло, прижала к стене. Почти вдавливая ее, прошипела:

— Какого черта ты тут делаешь?! Ты что, следишь за мной?!

Мои пальцы все сильнее сжимали ее горло. Она даже начала краснеть, но я не собиралась быть милой. Если она распустит слухи — я до конца школы буду страдать от насмешек.

— Господи, Мишина, расслабься… — прохрипела девушка, пытаясь разжать мои пальцы. Но куда там. Я вцепилась в нее, словно клещами. — Я просто шла мимо, увидела тебя и… зашла следом.

— Че ты несешь?! Ты живешь в другом районе! — я еще сильнее сжала ее горло. — Слушай меня внимательно, Богатырева. Если ты хоть кому-нибудь про это скажешь, я клянусь, я тебя…

— Да ясно все! — снова захрипела она, пытаясь вырваться. — Отпусти меня. Я все понимаю, я же не дебилка…

— А вот это спорный вопрос, — сквозь зубы прошипела я, но через пару секунд все же ослабила хватку и отпустила ее.

Девушка тут же согнулась и принялась кашлять.

— Черт, Мишина, ты чокнутая! — хриплым голосом сквозь кашель проговорила Богатырева, пытаясь отдышаться. — Ты чуть не задушила меня!

— Какого хера ты тут забыла? — не обращая на ее слова никакого внимания, зло проговорила я. — Ты живешь далеко отсюда, че ты тут делала? Ты со своей стремной компашкой здесь?

Она еще покашляла немного, потом выпрямилась и, продолжая потирать шею, ответила:

— Нет. Я одна. У тебя телефон… не отвечал. Я… Я, вообще, к тебе шла и увидела тебя у школы.

Уверена, мое лицо выглядело смешно в тот момент. Я решила, что ослышалась.

— Ты… что? — я чуть наклонила голову, пытаясь понять, может, то, что я ее чуть не придушила, лишило ее остатков разума?

— Я шла… к тебе, — пожала она плечами.

Я снова выпрямилась, пытаясь понять, где и что я упустила.

— Ко мне… — недоверчиво пробормотала я. — Богатырева, ты что, попутала что-то? Мы разве с тобой подружки, которые ходят друг к другу в гости?

— Боже, Мишина, ты можешь хоть иногда нормально разговаривать? — раздраженно проговорила Богатырева, поправив волосы.

— А разве мой вопрос какой-то странный? Зачем ты ко мне шла?

— У меня… — девушка осеклась и замолчала на пару секунд. — У меня родители уехали в командировку… Я хотела… тебя… Ну, пригласить типа.

— Пригласить… — медленно повторила я. — Меня… Ясно.

— Так… — Богатырева обвела взглядом коридор и вернулась ко мне. — Не хочешь зайти?

Я смотрела на нее, пытаясь понять, чем вызвано ее предложение. Почему я? Почему не… Чернов, в конце концов?! И я решила задать этот вопрос ей.

— А… почему я?

— В смысле? — нахмурилась девушка.

— Ну, ты приглашаешь не своего парня, а… меня. Ту, которую ты терпеть не можешь, к слову. Ты… ты нормально себя чувствуешь?

Богатырева закатила глаза и пробормотала:

— Как же все-таки с тобой сложно… Ты так и будешь задаваться вопросом, почему я пригласила не Чернова? Или просто прекратишь выеживаться и скажешь «да» или «нет»?

Я усмехнулась ее раздражительности. Что ж, по крайней мере, у нее там есть кровать.

— Ладно. Но мне нужно тут закончить. Я освобожусь только в половине девятого. Потом мне нужно зайти домой поужинать и только тогда я буду свободна. Если…

— Нормально, — не дала мне договорить Богатырева. — Кстати, если хочешь, можешь поужинать у меня. Если хочешь, — повторила она.

— Богатырева, — я наклонила голову и снова усмехнулась, — еще немного, и я начну думать, что ты пытаешься ухлестывать за мной, — рассмеялась я, видя, как она краснеет.

— Ты невыносима, — фыркнула девушка. — Я тебе скину адрес смс-кой. Приходи, как освободишься.

— Лады, — кивнула я, улыбаясь и глядя, как она уходит.

Интересные дела, однако…

Я, постояв еще с пару минут, все же вернулась к уборке. Кажется, секс со мной нравится Богатыревой куда больше, чем с Черновым.

Спустя минут десять мне показалось, что в помещении еще кто-то есть. Я даже решила, что это Богатырева решила меня дождаться, но, заглянув в обе раздевалки, никого не увидела. Вероятно, все же показалось. Закончив со спортзалом, я направилась в раздевалки, решив начать с мужской, так как после тренировок там обычно был настоящий хаос. И под мысли о предстоящем вечере продолжила уборку.


Глава 7


Закончив с уборкой спортзала даже немного раньше, чем планировала, я все-таки вернулась домой, приняла душ, переоделась, поужинала и сообщила бабушке, что пойду к подруге и приду поздно. Но только я собралась выйти, как домашний телефон зазвонил. Я была уверена, что это Ирка. Поэтому попросила бабулю ответить и сказать, что я еще работаю. Бабушка удивилась, но лишних вопросов задавать не стала. Я же со спокойной душой отправилась по адресу, что был в смс от Богатыревой.

Еще не было и девяти, когда я дошла до высокого одноподъездного дома. В народе такие строения называли «свечками». Просчитала этаж и поднялась на лифте. Выйдя на нужном этаже, осмотрела дверь с красивыми золочеными цифрами «77» и нажала на кнопку аккуратного черно-белого звонка. Дверь открылась почти сразу, словно Богатырева поджидала меня.

— Привет, проходи, — улыбнулась она, пропуская меня внутрь. На девушке были широкие штаны-шаровары и такая же широкая майка с коротким рукавом.

Я кивнула и зашла в светлый коридор. Разувшись, стянула куртку и протянула ее ожидавшей Богатыревой, которая тут же убрала ее в раздвижной шкаф.

— Тапочки нужны? — спросила она, закрывая дверцы.

— Нет, — помотала я головой, осматриваясь.

Как я и ожидала, у нее было уютно, мило и современно. На стене висела черно-белая картина, которая гармонировала со светлыми обоями с черным геометрическим узором.
— Тогда пойдем, — она развернулась и направилась дальше по коридору. Я за ней. Когда она резко остановилась в небольшом расширении перед кухней, я чуть не врезалась в ее спину.

Развернувшись, Богатырева кивнула на дверь сбоку:

— Руки.

— Чего? — не поняла я.

— Иди, мой руки. Ты же с улицы, — пояснила она деловым тоном.

— Боже, Богатырева, а ты зануда, да? — усмехнулась я. Но девушка сложила руки на груди, приподняла брови и чуть вытянула губы, стоя с лицом а-ля «я все еще жду». Я решила не выпендриваться и послушно направилась в ванную.

— Мыло можешь взять любое, — донеслось до меня, когда я уже зашла внутрь.

— Любое? Тут коллекция, что ли? — хмыкнула я, разглядывая все, что стояло на полочках.

— Я имею в виду, что там есть кусковое и жидкое, — ответила девушка уже, предположительно, из кухни.

— Жидкое… — пробормотала я. — Ну, конечно.

Я увидела кусок мыла в мыльнице и стоящую рядом бутылочку с дозатором. Наверное, это и есть жидкое. Но так как я понятия не имела, сколько нужно лить жидкого, чтобы помыть руки, решила воспользоваться кусковым, по старинке. Открыв кран с водой и отрегулировав температуру, щедро намылила руки и сполоснула их. Пахло вкусно. Развернувшись, поняла, что на торчащих крючках висит несколько видов полотенец. И какое из них для рук?

Я подошла к полотенцам и прокричала:

— А чем вытираться?!

В ту же секунду в проеме показалась Богатырева, а я от неожиданности подскочила. Девушка посмотрела на меня, на мои мокрые руки и спокойно ответила:

— Чего ты орешь? Вот же полотенце для рук. Маленькое, не видишь? — она показала на самое крохотное из висящих белых полотенец.

— Откуда я знаю, для чего оно, — проворчала я и стала вытирать руки, которые и так уже почти высохли.

— Оно маленькое, понятно же и так.

— Может, оно для жопы! На нем не написано, — огрызнулась я.

Богатырева закатила глаза, но усмехнулась:

— Пойдем.

Мы оказались в большой кухне. Слева были тумбы, плита, а почти в углу, лицом к входу, стоял холодильник. Справа располагался прямоугольный стол с диванчиком у стены и двумя табуретками напротив.

— Так… ты будешь есть? — почесав нос, словно смущаясь, проговорила Богатырева.

— Ну, давай, — протянула я.

— Присаживайся, — она показала мне на диван, и я послушно села. — Что будешь? Есть суп, есть картофельное пюре с котлетами, есть салат…

— Суп… — начала я.

— Хорошо, — кивнула Богатырева и направилась к холодильнику.

— Картофельное пюре с котлетами… и салат, — закончила я, ухмыляясь.

Она, уже успев открыть дверцу холодильника, вновь посмотрела на меня.

— Ты… будешь и первое, и второе, и салат? — она выглядела искренне удивленной.

— А что, можно выбрать только что-то одно?

— Нет, почему…

— Я съем все перечисленное, если ты мне это дашь, — почти гордо ответила я. Она еще не знает, сколько я могу съесть. Я могла бы победить в конкурсе поедания, если бы у нас такие проводили.

— Конечно, дам, — пробормотала она и начала доставать кастрюльки.

— Конечно, дашь, — усмехнувшись себе под нос этой банальной двусмысленности, я стала осматривать кухню.

— Что? — голова Богатыревой снова торчала из-за дверцы.

— Ничего, говорю, мило тут у тебя.

— А… Да. Спасибо.


Когда девушка налила суп в аккуратную плошку и поставила ее в микроволновую печь, которая, конечно же, у Богатыревых тоже имелась, я уже успела осмотреть все вокруг. Техника была красивая, гарнитур модный, даже шторы, и те, были подобраны со вкусом и смотрелись мило в нежно-сером стиле кухни.

— Приятного аппетита, — сказала Богатырева, поставив передо мной тарелку горячего супа и подвинув плетеную корзиночку, в которой лежал нарезанный треугольниками хлеб. Двух видов. — Не знала, какой ты любишь, поэтому порезала и черный, и белый, — словно извиняясь, проговорила она.

— Я ем оба, — пробормотала я, но взяла черный. Хотя мы с бабушкой называли его «серым».

«Белым» был «Беляевский», «серым» — «Дарницкий», а вот «черным» — «Бородинский», который, к слову, я терпеть не могла из-за тмина.

— Я так понимаю, ты решила меня послушать и не стала ужинать дома? — усмехнулась Богатырева, убирая греться картошку с котлетами.

— Почему? — проглотив первую ложку, проговорила я. — Я поужинала.

— Поужинала? И сейчас в тебя столько влезет? — снова не сдержала удивления девушка.

— Я не могу понять, тебе что, жалко? — тут же ощетинилась я. Она сама предложила, а теперь трещит, что я много ем.

— Нет-нет, — замотала она головой. — Просто… Ты выглядишь… довольно худощавой, хотя аппетит у тебя, по всей видимости, отменный.

— Ты на что намекаешь, Богатырева? — прищурилась я. — Если ты имеешь в виду, что у меня глисты, то я тебя разочарую, у меня их нет! — проворчав, я снова принялась за суп.

— Да нет же, я не об этом, — вздохнула она. — Просто говорю, что это странно. Не более.

— Про ускоренный метаболизм слышала? — грубо отозвалась я, отставляя пустую тарелку. — Еще вопросы будут?

— Ладно-ладно, закрыли тему, — подняла она ладони вверх и поднялась с табуретки, чтобы убрать пустую тарелку в раковину.

Я положила руки на стол и стала разглядывать пальцы. На большом торчала заусеница, и я тут же попыталась от нее избавиться. Неожиданно Богатырева наклонилась и накрыла мою руку своей, отчего я невольно вздрогнула. Я подняла глаза на девушку и встретила ее абсолютно спокойный взгляд с еле заметной улыбкой на губах.

— Не отдирай, — тихо произнесла она. — У тебя такие красивые руки, а ты портишь их отгрызенными ногтями и заусенцами.

Сначала я хотела ответить ей что-нибудь едкое, но почему-то передумала. Просто отвела взгляд и убрала руки под стол, прерывая наш контакт. Богатырева стала доставать пюре с котлетами, а я посмотрела на свои руки. Длинные тонкие пальцы, широкие ладони… Бабушка всегда говорит то же самое, что и Богатырева. Может, поэтому я и промолчала?

Когда я принялась за второе с салатом (крабовым, между прочим, моим любимым), то не смогла промолчать:

— Богатырева, твоя мама просто божественно готовит, — восхищенно пробормотала я. — Очень вкусно.

— О, на самом деле, так и есть, но… Ты не пробовала еду моей мамы, — усмехнулась она.

— В смысле? — нахмурилась я, не понимая, о чем она говорит.

— Это не она готовила, — пожала девушка плечами.

— А… А кто? Папа? У вас папа готовит? — удивилась я, а Богатырева почему-то расхохоталась.

— У папы может подгореть даже вода, — смеясь, ответила она. — Он прекрасный хирург, но в плане кухни абсолютно безнадежен. Совершенно не способен приготовить что-то съедобное.

— Тогда… Кто это готовил? — снова недоумевала я.

— Мишина, я думала, ты из умных, — усмехнулась Богатырева, сидя на табуретке напротив, положив под задницу одну ногу. — О методе исключения не слышала?

— В смысле? Ты хочешь сказать… — я не могла продолжить фразу, так как не верила в нее.

— Да, это готовила я, — улыбнулась она.

— Ты?! — с трудом удержав глаза в пределах лица, воскликнула я. — Серьезно?

— А что тебя так удивляет? — словно оскорбившись, спросила Богатырева.

— Ну… Просто я думала, что ты сложнее бутерброда не можешь ничего сделать, — честно ответила я.

— Ну, как видишь, могу.

Я промолчала и снова вернулась к еде.


***


Наконец, когда ужин был окончен, чай выпит, а вся посуда убрана, Богатырева встала и взглянула на меня.

— Хочешь посмотреть квартиру? — словно смущаясь, проговорила она.

— Давай, — пожала я плечами.

— Надо было с самого начала тебе все показать, — пробормотала она и направилась из кухни.

— Что, именно так учат в школе хороших манер? — усмехнулась я, следуя за девушкой.

— Просто это… вежливо.

— Вежливо… — повторила я себе под нос.

Мы оказались в большой комнате, где у одной стены стоял телевизор на тумбе, а у другой большой диван. Между ними лежал красивый персиковый ковер. Также над телевизором располагались стеллажи с книгами, каким-то дипломами, статуэтками. В конце комнаты была еще одна дверь.

— Это гостиная, общая комната. Там спальня родителей, — пояснила Богатырева. — Тут мы проводим время вместе. Когда родители бывают дома, конечно, — добавила она.

— Они часто уезжают? — я смотрела на ковер и гадала, насколько он мягкий.

— На самом деле, не то, чтобы прям часто, — ответила девушка. — Раз в два месяца где-то. Редко, когда чаще. Просто они очень много работают и домой часто возвращаются за полночь.

— Понятно, — кивнула я и снова последовала за ней.

Мы оказались в комнате размеров меньше, чем гостиная, но тоже немаленькой. Свет исходил только от большой новогодней гирлянды, что висела на окне, освещая нежным мерцанием комнату. Слева была двуспальная кровать, а справа у стены стоял рабочий стол с компьютером. Компьютер, конечно. Естественно, он у нее был. Даже у Ирки есть комп. Правда, они с Лехой постоянно срутся из-за него — не могут поделить, чья очередь. Ирка любит там слушать музыку, а Леха играть в какую-то стрелялку.

В конце комнаты была дверь на балкон. Она была приоткрыта, но холода не ощущалось. Я зашла первая и, когда оказалась между кроватью и столом, услышала тихий щелчок. Обернувшись, увидела, что Богатырева стоит, прислонившись спиной к двери.

— Это… — начала она и замялась.

— Твоя комната, — закончила я за нее.

— Да.

Мы стояли и смотрели друг на друга. И я впервые задалась вопросом — а правильно ли я сделала, что пришла к ней?

Богатырева постояла еще несколько секунд, а потом сделала пару нерешительных и медленных шагов по направлению ко мне.

— Может… хочешь еще чаю? — проговорила она тихо, любыми возможностями избегая встречаться со мной взглядом, а я постаралась сдержать удивление. Она что, действительно смущается? Но почему? Мы же уже были наедине, даже не раз. Или ее нервирует то, что, возможно, я ее впервые могу увидеть полностью обнаженной? Тоже глупо, потому что с ее фигурой ей точно не о чем переживать.

Я все же решила немного ей помочь. Тоже сделала два шага к ней и, оказавшись совсем рядом, осторожно приподняла ее подбородок, заставляя посмотреть на меня.

— Я не хочу чай. Мы обе знаем, зачем я здесь, — также тихо проговорила я и наклонилась, чтобы захватить ее губы в поцелуй. Это был первый раз с того случая на матах, когда я сама инициировала поцелуй. До этого инициативу всегда проявляла Богатырева. Но я просто подумала, что еще немного и она упадет в обморок от перенапряжения.

Я почувствовала, как она мне отвечает на поцелуй, а также то, как она дрожит. Господи, да она сплошной оголенный нерв! И чего так переживать, дело-то житейское, ну!

Я развернула Богатыреву так, что она уперлась ногами в кровать, и осторожно провела ладонями от бедер выше — к талии. Подхватив низ майки, сняла ее. Да, тело Богатыревой, определенно, стоит внимания. Опустившись на колени, стянула ее шаровары, разрисованные узорами турецких огурцов.

Оставшись в одном белье, девушка тут же обвила мою шею руками, прижимаясь всем телом. А после начала стягивать одежду с меня. Я была не против. Мне было интересно, я хотела почувствовать ощущение ее кожи своей. И когда мы наконец улеглись на кровать, то единственное, что осталось на мне — это трусы, на ней же не было ничего.


***


Могу с уверенностью заявить, что секс в кровати куда лучше, чем в лаборантской или какой-нибудь подсобке. Я могла наслаждаться видом, ощущением ее тела, не стесняемая пространством или временем. Я ласкала ее грудь, живот, целовала шею, слегка прикусывая. А сама Богатырева беззастенчиво жалась ко мне, давая взамен на ласки все свое откровение.

И когда движения моей руки между ее ног стали ускоряться, она чуть выгнулась, и я услышала хриплый голос:

— Лера…

Я даже замерла. Она впервые назвала меня по имени. В первый раз. И мне понравилось, как это прозвучало. Я медленно отодвинула голову и посмотрела на нее.

— Я хочу… — облизнув губы, Богатырева снова смутилась. Но потом нашла в себе силы и продолжила. — Войди в меня.

Мои глаза расширились от удивления и предвкушения. Черт, я долго этого ждала! Теперь наконец-то вся она будет в моей власти.

Не раздумывая, я тут же двинула рукой чуть ниже и вошла в нее двумя пальцами до самого основания. Девушка выгнулась и вскрикнула. Я решила, что сделала ей больно, войдя в нее слишком резко. Хотя, честно говоря, все же немного удивилась. Потому что даже два пальца в диаметре все равно были меньше обычного члена. Странно, но там было довольно узко.

Тогда я вынула пальцы и вновь вошла, но уже одним. И только через некоторое время присоединила второй, продолжая большим ласкать клитор.

Оргазм прозвучал только минут через тридцать, что было вполне нормально. Я, конечно, не большой спец, но все же знакома с женской физиологией, и знаю, что от проникновения не так просто кончить. Но так как я не забывала и о стимуляции, то дело было сделано.


***


Богатырева лежала на спине, а я рядом, на животе, носом касаясь ее плеча. Что ж, это было… хорошо. На самом деле, хорошо.

Спустя несколько минут она глубоко вздохнула и спросила:

— Не хочешь покурить?

Секунду подумав, я медленно произнесла:

— Вообще-то… я не курю. И насколько я знаю, ты тоже?

— Да, просто… — она снова смутилась, а я уже лишь улыбалась, глядя на это. — Я иногда позволяю себе сигаретку… Ну, когда нервничаю, например…

— Ты сейчас нервничаешь?

Она задумалась, а потом решительно ответила:

— Нет. Сейчас мне хорошо. Может, поэтому и захотелось.

— Ну… ладно, — согласилась я. — Только я оденусь.

— Мы на балкон. Он утеплен, если что, — проговорила Богатырева, глядя, как я накидываю майку и тянусь за штанами.

— Ну, ты же будешь открывать окно.

— Ты тогда пока одевайся, а я в ванную, — пробормотала она и, завернувшись в одеяло, вышла из комнаты.

Когда она вернулась, я была уже готова. Девушка, придерживая одеяло рукой у груди, направилась сначала к столу, где достала из ящика какие-то длинные сигареты, зажигалку и маленькую пепельницу, а после на балкон.

Это была довольно большая и чистая лоджия, которая освещалась впиленными в потолок лампами. Я даже зажмурилась, отвыкнув от яркого света.

— Будешь? — Богатырева достала одну сигарету и протянула пачку мне.

Я отрицательно покачала головой, наблюдая, как она прикуривает. Это было так странно — мы, заклятые враги, война которых длится много лет, стоим на ее балконе после отличного секса и смотрим в темноту. Чего только не случается на свете.

Я усмехнулась своим мыслям и поправила растрепавшиеся волосы, заново собрав их в пучок. И в этот момент обратила внимание на свою руку.

— Какого… Богатырева, у тебя что, месячные?! — воскликнула я, глядя на кровь на своих пальцах. Нет, я не была ханжой, но… могла бы и предупредить!

— Я… — она жутко покраснела и отвела взгляд.

— Могла бы и сказать, — проворчала я. — Блин.

— Это не месячные, — тихо проговорила она, продолжая смотреть в окно.

— В смысле? — мое лицо вытянулось. — А что тогда? Я что, поранила тебя?!

Видя мой испуг, Богатырева, видимо, решила меня успокоить.

— Нет, ты не поранила меня. Просто… Так бывает, когда… Когда…

— Когда что?! — не выдержала я.

— Когда делаешь это… в первый раз… — тихо сказала она и посмотрела на меня исподлобья. — Извини. Я дам тебе чистое полотенце…

— Постой-постой, — прервала я ее. — В смысле в первый… раз? Ты… Ты что, девственница?! — я была в шоке. Нет, я была в непередаваемом шоке!

— Была… — также тихо пробормотала она.

— Как… Как ты… — начала бормотать я, пытаясь вздохнуть. — Ты… Ты ненормальная, Богатырева! — почти заорала я на нее.

— Прости, я просто…

— Не надо мне ничего говорить! — продолжала орать я, испепеляя ее взглядом. — Ты… Ты должна была сказать мне! Какого хера?! Ты же встречалась с парнями! И не раз! Ты же спишь с Черновым! — если бы на улице сейчас кто-то стоял под окнами, уверена, что они бы все это услышали.

— Я никогда не говорила, что спала с ним! — вспыхнула в ответ Богатырева.

— Да как ты… — я громко дышала через ноздри. — Ты что, подготовиться решила к первому разу с мужиком?! Ты в своем уме?!

— Лера, о чем ты… — начала Богатырева, но я ее грубо прервала.

— Знаешь, что, это переходит уже все границы! — воскликнула я и стукнула по подоконнику. — Не смей даже приближаться ко мне больше, поняла меня?!

Выкрикнув это, я резко открыла дверь, кинулась к кровати и, схватив свой свитер, выскочила в коридор. Быстро обувшись, достала куртку и буквально вылетела из ее квартиры.


Глава 8


Я быстрыми резкими шагами направлялась в сторону дома. Какая наглость! Она что, боится первого раза с Черновым, поэтому решила сделать это со мной?! Я не раз слышала истории одноклассниц, которые уже вели половую жизнь, что им в первый раз было больно и неприятно. Неужели Богатырева решила, что если лишится девственности с девушкой, то это будет не так больно?! Какого черта?! О чем она вообще думала?! Это было нечестно — не сказать мне! Конечно, она понимала, что признайся она в том, что девственница, я бы никогда не полезла к ней. Тем более, чтобы «подготовить» ее для кого-то! Чертова сучка, разве так можно поступать с людьми?!

Я с силой пнула какую-то банку, что валялась под ногами. Она отлетела на несколько метров и застряла в небольшом сугробе.

С другой стороны, даже несмотря на весь мой негатив, я не могла забыть ее взгляд. Ее глаза. Они смотрели на меня с таким… доверием. Словно она отдала мне что-то личное, настолько сакральное, что теперь от меня зависит все то, что будет дальше. В принципе, так оно с какой-то стороны и было. Она отдала то, что можно отдать только один раз. И она отдала это мне. Но зачем? Почему мне? Она же не могла это сделать просто потому, что так захотела. Наверняка я права, и она просто хотела избавиться от своей мешающей «детали», чтобы спокойно начать заниматься сексом со своим козлом. Может, говорила ему, что у нее тоже уже был опыт, как и у него?


Я не знала, чем был вызван такой поступок Богатыревой, но я злилась, и очень. Но вместе с тем, когда я добралась до дома, поняла, что помимо моего негодования, я ощущаю еще и чувство вины. За то, что так разоралась на нее и, даже не выслушав, свалила. И это разозлило меня еще больше. Почему я должна чувствовать себя виноватой? Это не я втихушку раздвинула ноги, чтобы… Чтобы все это произошло. Я не должна переживать, я должна злиться!

Когда я тихонько зашла в свою комнату, минуя ванную, чтобы не разбудить бабушку, то расправила кровать и улеглась, уставившись в потолок. Что-то тут было не так. Во всей этой ситуации что-то явно было не так. Может, она правда хотела сделать это именно со мной? Нопочему? Я же ей даже не нравлюсь! Она терпеть меня не может, мы постоянно лаемся, она говорит мне гадости, я отвечаю ей тем же. Хотя, скорее, в большинстве случаев наоборот — я пытаюсь ее задеть, а она обороняется. Но это не меняет того факта, что мы не выносим друг друга! Мы — заклятые враги. Которые просто… спят друг с другом. В нашей вражде что-то пошло не по плану, и в итоге мы оказались в одной кровати. Нас сблизила именно эта обоюдная ненависть. Я хотела поиметь ее, а она…

Тут я поняла, что на самом деле не имею понятия, почему Богатырева в тот раз в спортзале мне ответила. И почему потом сама проявила инициативу. Если до этого я считала, что ее просто не удовлетворяет Чернов, то теперь стало ясно, что дело не в этом. Тогда в чем? Почему она стала со мной спать?

Провалявшись без сна часов до четырех утра, я, сжав зубы, решила, что сделаю в понедельник две вещи: первое — все-таки извинюсь перед Богатыревой за свою реакцию, а второе — узнаю, зачем она это делала. И что ею двигало. Хотя, признаться, меня разрывало надвое — с одной стороны я была уверена, что она просто хотела попробовать (а что, мы — школьники, эксперименты — это нормально), а с другой, где-то в глубине души, ко мне все же закралась мысль, что есть что-то еще. Что-то большее, чем обычная похоть. Но в любом случае, без разговора с Богатыревой мне этого не узнать.


Я провела выходные с бабушкой, выйдя на подработку только в вечер субботы, а в воскресенье к нам пришла Ирка, и мы ужинали фирменным бабулиным пирогом с картошкой и рыбой. Конечно, я ни о чем не стала рассказывать подруге, хотя язык так и чесался. Но что-то меня останавливало. Я сама плохо соображала, что происходит, а Иркино вечное кудахтанье и сотни вопросов запутали бы меня еще больше. Поэтому я молчала, отмахиваясь на подозрения подруги, что со мной что-то не так и что я что-то скрываю.


***


Я шла по коридору одна, так как Ирка позвонила мне утром и сказала, что жутко проспала, поэтому опоздает. Я сдала в раздевалку куртку и, накинув на одно плечо рюкзак, шла к лестнице, пытаясь лавировать между учениками младших классов, которые, как муравьи, носились по всему первому этажу. Почти у лестницы я увидела всю компашку «элиты», которая по обыкновению сидела на подоконниках. Богатырева была с ними и смотрела на меня как-то странно. Конечно, я не собиралась с ней разговаривать сейчас. Может, после уроков или как-то еще. Не хотела, чтобы ее опричники видели нас вместе. Лишние вопросы никому не нужны. Поэтому я спокойно продолжала идти, стараясь не смотреть ни на нее, ни на ее компанию. Но Чернов решил, что нам непременно нужно побеседовать. Он довольно громко позвал меня по имени и сказал:

— Лерка! Привет! Подойди, плиз, мне нужно тебе кое-что сказать! — он смотрел на меня ясными глазами и… улыбался. Я чуть прямо в этом коридоре не упала. Чернов улыбается? Мне?! Какого черта?

Но, погруженная в мысли о предстоящем разговоре с Богатыревой, я, видимо, потеряла бдительность, потому что ответила ему, даже не слишком грубо:

— Чего тебе, Чернов?

— Ну, подойди, Лер! — снова проговорил он и улыбнулся еще шире. Его вечная спутница Сорокина тоже улыбалась. Даша с Ринатом стояли рядом со смущенными физиономиями. Одна Богатырева выглядела так, словно ее голые фотки показали на родительском собрании.

И я сделала ошибку. Я решила подойти. Не послать его нахер, как обычно, а подойти. И когда я оказалась в метре от Чернова и остальных, то засунула одну руку в карман джинсов, а другой поправила лямку рюкзака.

— Че надо? — подняв бровь, спросила я, глядя на парня.

В этот момент он что-то достал из-за спины и… бросил мне это в лицо. В тот же момент я услышала смех. Отшатнувшись, я сняла то, что висело у меня на голове, закрывая глаза. Это была… старая рваная тряпка, которая пахла мелом.

— На, поломойка, протри мне кроссовки, я тебе заплачу. А хочешь, поговорю с батей, может, он тебя к нам уборщицей устроит? Я так понимаю, ты профессионал уже? — снова заржал он, и к нему присоединилась Маша. Остальные чуть улыбались. Богатырева же выглядела подавленной.

Странно, сама разболтала своему ублюдку про меня, а теперь выглядишь так, словно жалеешь об этом? Это ты решила так отомстить? Хорошо.

Я медленно свернула тряпку и бросила ее в сторону. Потом сняла с плеча рюкзак и поставила его на пол. Подняв голову на Чернова, который продолжал ржать и что-то говорить про уборку и мытье полов, я улыбнулась и сделала шаг к нему. Уверена, он не думал, что его шутка закончится так. Но я долго терпела.

Подойдя к Чернову и продолжая улыбаться, я посмотрела ему в глаза и в следующую секунду… врезала ему кулаком прямо в нос. Удар был сильный, я это знала. И крик Чернова, а также мгновенно хлынувшая кровь, только убедили меня в этом. Он пытался ладонями зажать нос, но кровь уже бежала сквозь пальцы, а все остальные тут же засуетились.

Я же не придумала ничего лучше, как просто взять свой рюкзак и пойти на урок. Я слышала, как Чернов орал что-то про то, что он меня убьет, Сорокина верещала, что я ненормальная, низкий голос Рината вставлял комментарии про врача. Но, оказавшись на лестнице, я уже их не слышала. Все, что я ощущала — это бьющееся в ушах сердце и какое-то горькое послевкусие. А также ноющую боль в руке.

Повернув запястье, я посмотрела на руку. Костяшки были красными и чуть припухшими. Чертыхнувшись, я решила зайти по дороге в туалет, чтобы сунуть руку под холодную воду.


Оказавшись в классе и дождавшись начала урока, я поняла, что ни Сорокиной, ни Богатыревой нет. Конечно, обхаживают, поди, своего бедного избитого мальчика. Фыркнув про себя, я в тот же момент услышала, как в дверь постучали. Но это была не Сорокина и даже не Богатырева. К нам зашла женщина — наш школьный инспектор. Она работала второй год и, честно говоря, это было чуть ли не впервые, когда ее привлекли к какому-то делу. Обычно у нас в школе все было спокойно, и если кто-то и устраивал разборки, то за пределами школьных стен. Ну кроме меня, в прошлый раз с тем одиннадцатиклассником. Да и обошлось тогда все спокойно. Ему было стыдно признаться, что его побила девчонка, поэтому он попросил замять дело. Но мне, конечно, сделали выговор. Чем все кончится сейчас — я не имела понятия. Чернов гадкий и подлый, наверняка он захочет, чтобы меня наказали по максимуму. Я лишь могла надеяться, что мне не придется покидать школу. Бабушка стала бы очень переживать.


Когда я шла с инспекторшей в кабинет директора, то встретила идущих в класс Сорокину и Богатыреву. Я специально смотрела только вперед, чтобы не пересечься с ними взглядами. Шла и думала о том, что как бы я ни хотела остаться в школе, если мне для этого предложат извиниться перед этим чмом, я скажу, чтобы меня лучше отчислили. Образование я получу, а вот достоинство будет уже не вернуть.

Поэтому, собравшись с духом, я шла за инспекторшей, надеясь лишь на понимание.

В кабинете директора была целая вечеринка — сам директор, крыса-зам по воспитательной работе (конечно, куда без нее), инспекторша, Альфия Тимирязевна, Чернов с ватой, торчащей из ноздрей, и каким-то компрессом на переносице, и мужчина, которого я не знала. Высокий, плотного телосложения, с красивой аккуратно подстриженной бородой и усами. В костюме и с каким-то кожаным чемоданом. Чернов что, адвоката себе вызвал?

Я прошла и уселась туда, куда показала мне инспекторша. И тут началось. Чернов заныл, что его ни за что избили, крыса-зам причитала, что я опасна для общества и что это уже не первая моя «хулиганская выходка и нападение на учеников школы», инспекторша бубнила, что нужно во всем разобраться, директор поддакивал непонятно кому, Альфия Тимирязевна лишь с укором поглядывала на меня, а мужчина, стоящий около Чернова, молча слушал весь этот балаган. Я лишь видела, как бегают его желваки. Я поддерживала его в молчании и наблюдала за этим цирком. Если меня не спросят, что произошло — ничего доказывать я не буду.

Наконец кто-то вспомнил, что в произошедшей ситуации участвовала еще и я. И зам противным голосом вставила свою ремарку, обращаясь ко мне:

— Мишина, ты почему молчишь? Ты что, ждешь, когда тебя отчислят?! Ты не хочешь хотя бы извиниться перед Черновым и его отцом? Или тебе совершенно наплевать на свое будущее?!

Так это его отец, теперь понятно. Подтянул папика, чтобы он во всем разобрался и наказал неугодных? Что ж, пожалуйста. Пусть вся их долбаная семейка идет к черту!

— Я молчу, потому что мое мнение тут мало кого интересует, — спокойно пожала я плечами. — Перед Черновым и тем более его отцом я извиняться не собираюсь, поскольку чувства вины у меня нет. Произойди эта ситуация еще раз — я бы поступила также, — ледяным голосом продолжила я. — Хотя нет, вероятно, если бы она произошла еще раз, я бы ударила сильнее. И извиняться за это не собираюсь. Хотите — отчисляйте, — снова пожав плечами, я вновь откинулась на спинку стула.

— Видите, она даже не раскаивается! — воскликнула зам. — Ей нужно другое образование! Где-нибудь в колонии!

— Ну, Эльвира Эдуардовна, давайте не торопиться с выводами, — остановил ее директор. — Лера, поясни, пожалуйста. Что между вами произошло? — директор поправил рубашку и сложил в замок руки на столе.

— Ничего необычного, — снова пожала я плечами. — Чернов, как обычно, пытался меня задеть, но в этот раз перешел все границы, за что получил по заслугам.

— Что именно он тебе сказал или сделал? — вступила в разговор инспекторша.

— Да ничего такого, я просто пошутил! — заныл Чернов. — Пап, может, в больницу? — прохныкал он, чем чуть не вызвал мой искренний смех. Ноет как девчонка.

— У тебя нет перелома, подожди, — строго ответил мужчина, оказавшийся папашей этого придурка. — Девушка, вы можете связно ответить, за что вы ударили моего сына? — его пронзительные глаза буквально рентгенили меня. И мне это не понравилось.

— Я ударила вашего сына, потому что он не имеет никакого уважения к другим людям, — почти прошипела я. — Особенно если они ниже его по социальному уровню. Да, — развела я руками, видя нахмуренное выражение лица папаши Чернова, — моя семья не имеет таких доходов, как ваша, и мне приходится подрабатывать, чтобы как-то сводить концы с концами. И я по паре часов несколько раз в неделю мою пол в спортзале. С согласия директора, все по закону, — тут же пояснила я, видя удивление на лицах инспекторши и Альфии. — Чернов узнал об этом. И утром решил пошутить, видимо. Позвал меня и кинул в лицо грязную тряпку со словами, чтобы я вымыла за деньги его обувь. Шутку я смешной не посчитала и ударила его. В содеянном не раскаиваюсь. У меня все.

Я снова откинулась на стул и со скучающим видом стала смотреть в окно. Молчание в кабинете директора длилось несколько секунд. Первым очнулся отец Чернова.

— Это правда? — безэмоциональным голосом спросил он сына.

— Бать, я… — начал было блеять Чернов, но отец его прервал.

— Это правда, я спрашиваю?

Чернов помялся несколько секунд, но потом вздохнул:

— Ну… Да…

— Понятно, — на выдохе проговорил его отец и выпрямился. — Я могу поговорить с сыном и… простите, забыл, как девушку зовут?

— Лера ее зовут, — подсказала Альфия Тимирязевна.

— Да, могу я поговорить с Лерой наедине? — кашлянув в кулак, проговорил отец Чернова.

— Ну, вообще-то, не положено, — пробормотал директор, растерянно глядя на окружающих.

— Не переживайте — усмехнулся он, — ей ничего не угрожает. И никаких заявлений и обвинений в ее сторону не будет. Я могу попросить вас постараться сделать так, чтобы об этом инциденте забыли?

— Но как же, она ведь… — начала вякать зам, но директор поднял руку, прервав ее.

— Эльвира Эдуардовна, вы можете возвращаться к работе, вы, Инна Степановна, тоже, — обратился он к инспекторше. — Мы тут разберемся.

— Но ведь… — снова начала крыса-зам, но теперь ее прервала уже Альфия Тимирязевна.

— Пойдемте, девушки, оставим нашего директора самостоятельно решать вопрос, — подхватив под одну руку инспекторшу, а под другую зама, она выволокла их обеих в коридор.

— Игорь Яковлевич, я не могу оставить вас наедине со своей ученицей, прошу понять, — серьезно сказал директор, а я про себя улыбнулась. Молодец, мужик, не зря ты мне всегда нравился.

— Хорошо, я понял. Тогда скажу так, — отец Чернова повернулся ко мне, посмотрев уже совершенно другим взглядом. — Лера, я прошу прощения за своего сына. Искренне.

— Пап, я… — начал бормотать сконфуженный Чернов, но отец грубо закрыл ему рот.

— Заткнись! С тобой я дома разберусь, мелкий засранец! Ты у меня в военное училище поедешь! — рявкнул он так, что и я, и даже директор подскочили. — Недоносок! Сам в своей жизни и рубля не заработал, только тратим на тебя с матерью! С сегодняшнего дня никаких денег на карманные расходы! Никаких компьютеров и телевизоров! Будешь лично мне показывать сделанные уроки и дневник! Хватит!

Я смотрела на эту сцену, подняв брови. А отец Чернова не такой уж и мудак, как оказалось.

— Лера, — обратился он ко мне уже спокойным голосом. — Я прошу прощения за этот инцидент, и, быть может, я смогу компенсировать моральный ущерб… — пробормотал он, доставая из пиджака бумажник. — Не посчитайте это, будто я пытаюсь вас подкупить, просто…

— Не надо, — медленно и тихо проговорила я. — Я не нуждаюсь в подачках. Я сама зарабатываю. Если это все, я могу идти?

Отец Чернова посмотрел на меня с каким-то будто уважением и молча кивнул.

— Лера, сейчас можешь идти, но мы все же вернемся к этому вопросу. Думаю, тебе придется оставаться какое-то время на отработку. Все-таки это рукоприкладство, — вздохнув, каким-то извиняющимся голосом проговорил директор.

— Не вопрос, — кивнула я и встала со стула. — Я пойду?

— Да, иди. Зайдешь после уроков.

— Хорошо, — кивнула я и, оставив в кабинете их втроем, вышла.


Сидя на подоконнике около кабинета в пустующем коридоре, я смотрела в окно. Отработки были частым школьным наказанием. Как правило, они заключались в работе в библиотеке. Пересмотр карточек, заполнение и прочая ерунда, на которую у библиотекарши, как обычно, никогда не было времени. А хулиганы и провинившиеся были бесплатной рабсилой. И видимо, какое-то время мне придется быть этой силой.

Когда прозвенел звонок, я осталась сидеть в коридоре. У нас был двойной урок, поэтому перебираться в другой кабинет было не нужно. Через несколько минут после звонка, когда школьные стены наполнились звуками и людьми, я почувствовала, как кто-то трогает меня за плечо. Вздрогнув, я обернулась. Рядом стояла Богатырева.

— Что сказал директор? — тихо спросила она, глядя мне в глаза.

— Ты что, совсем ополоумела, Богатырева? — прошипела я, с ненавистью глядя на нее. — Ты еще смеешь ко мне подходить после того, что сделала?! Или ты так переживаешь за своего ублюдка? Так иди к нему, че ты тут-то стоишь?! — рявкнула я, дернув плечом, чтобы сбросить ее руку.

— Я здесь ни при чем, — спокойно проговорила она, но руку убрала.

— Ни при чем? — зло усмехнулась я. — Серьезно?! Чернов, наверное, стал провидцем, именно поэтому он узнал о том, что я работаю в школе! Аккурат после того, как об этом узнала ты! Странное совпадение, не находишь?! Но вам не повезло! Меня накажут, но не выгонят!

А я еще хотела извиниться перед ней! Да черта с два ей, а не извинения! Сучка, сдала меня при первой же возможности, еще и отпирается!

— Что не выгонят, это хорошо. И я, правда, ничего ему не говорила, — вздохнула она. — Он был вечером в школе — забыл там сменку после тренировки. Пришел забрать, видимо, как раз после меня. И увидел тебя там. Он сам утром про это рассказывал.

— И ты хочешь, чтобы я в это поверила? — фыркнула я. — Больше похоже на месть из-за того, что… Что… Что было.

— Я ничего бы ему не стала говорить, вне зависимости от того, что… случилось, — спокойно проговорила она. — И кстати, насчет этого… я бы хотела поговорить о том, что произошло.

— В самом деле? Разве есть, о чем? — хмыкнула я, стараясь не смотреть на нее.

— Да, но… — Богатырева замялась, и я взглянула на нее. Девушка смотрела в другой конец коридора. Я тоже перевела взгляд туда и увидела спешащую к нам Ирку. — Не здесь. Приходи сегодня ко мне.

— Что?! — удивленно проговорила я, глядя на девушку во все глаза. Снова?!

— Пожалуйста. Мне нужно тебе многое объяснить, — тихо проговорила она, так как Ирка была уже в нескольких метрах от нас. — Придешь?

Она с такой надеждой посмотрела на меня, что я не сразу нашла, что ответить. Поэтому лишь проблеяла еле разборчиво:

— Я… Я не знаю. Посмотрим.

— Хорошо, — кивнула Богатырева и выпрямилась. В этот момент около нас оказалась запыхавшаяся Ирка. Богатырева кивнула ей и, развернувшись, пошла в сторону лестницы.

— Я только узнала, что произошло! Как ты? Что сказал директор? Тебя не исключают? — Ирка руками оперлась на колени, чтобы отдышаться. — Что произошло вообще?

Я открыла рот, чтобы набрать в легкие побольше воздуха, так как вопросов у Ирки много, и мне придется на все ответить.


Глава 9


После уроков я зашла к директору. Он рассказал, что Игорь Яковлевич был очень строг, когда они беседовали с его сынком. Меня же ждали две недели отработок. Я смиренно приняла это наказание, так как понимала, несмотря на то, что мой гнев вполне можно было назвать праведным, это не отменяло факта ответственности за чуть не сломанный нос придурка Чернова. Поэтому я лишь кивнула, когда директор сказал, что мне придется трижды в неделю тусоваться в библиотеке после уроков.


Дома я не стала ни о чем рассказывать бабушке — не хотелось лишний раз ее волновать. К тому же она искренне считала, что я чуть ли не божий одуванчик, и в ее голове явно возник бы резус-конфликт после этой истории. Чтобы ее «Лерочка» кого-то ударила? Уверена, расскажи ей об этом какая-то соседка, бабуля ни за что бы не поверила.

Я пообедала, сделала домашнее задание, поболтала с Иркой, и, когда на часах было почти семь, решила, что мне все-таки стоит сходить к Богатыревой. Зачем? Я понятия не имела. Она что-то хотела сказать, о чем-то поговорить. И какой-то тоненький, еле слышный голосочек в моей голове явственно пытался донести до моего сознания, что я должна ее выслушать.

Быть может, она и правда тут ни при чем, и Чернов на самом деле заходил в школу и сам все увидел. Тогда мне нужно выяснить еще кое-что — что же нас связывает с Богатыревой? Какая у нее цель от наших непонятных взаимоотношений? Кажется, пришло время это выяснить.


***


Я стояла перед уже знакомой дверью, пытаясь заставить себя нажать кнопку звонка. Я почему-то очень волновалась. В прошлый раз я отсюда вылетела пулей и была уверена, что больше никогда не вернусь. Но я здесь. Снова. Зачем я пришла? Что я сейчас услышу? О чем мы будем говорить? Готова ли я к тому, что она хочет мне сказать?

Простояв в сомнении пару минут, я все же подняла руку и нажала на кнопку. Дверь открылась почти сразу. Богатырева отошла вглубь прихожей.

— Привет, — тихо сказала она, а на ее лице я увидела что-то вроде облегчения. Кажется, она всерьез думала о том, что я не приду. Но я пришла, хотя и не понимала, с какой целью.

— Я… — я сглотнула и облизнула губы, пытаясь унять волнение. — Я не знаю, зачем пришла, — честно призналась я.

— Хорошо, — после небольшой паузы ответила девушка. — Ты… можешь, конечно, и там постоять, но… у меня слишком любопытные соседи. Поэтому, может, все-таки зайдешь? — она легко улыбнулась, и мне стало как-то спокойнее. Поэтому я нерешительно кивнула и сделала шаг вперед.

— Ты голодна? — спросила Богатырева, убирая мою куртку.

— Нет, — пробормотала я. Черт, я даже от еды отказалась из-за волнения!

— Может… чай? Или кофе? — не сдавалась Богатырева.

— Чай, — подумав, ответила я, проходя вперед.

— Тогда иди мой руки, а я поставлю чайник.

Я прошла по знакомому пути в ванную, а оттуда в кухню. На столе уже стояла миска с печеньем курабье, которое, к слову, я не особо жаловала, а также коробка конфет.

— Проходи, — улыбнулась Богатырева под звук греющегося чайника. — Может, бутерброд? У нас есть очень вкусная колбаса. Родителям привезли из Европы недавно.

— Ну, давай, — согласилась я. Когда еще я смогу попробовать европейскую колбасу? Интересно, она окажется вкуснее, чем моя любимая «Краковская»?

— Так… что сказал директор после всего этого? — спокойным голосом поинтересовалась Богатырева, отправляясь на поиски колбасы в холодильник.

Я вздохнула, вытянув на столе руки, и ответила:

— Приставил к награде. Завтра в актовом зале при всех вручит мне медаль, — серьезно произнесла я, наблюдая лишь за ее ногами, так как верхняя половина тела была скрыта за дверцей холодильника.

— Что? — Богатырева высунулась из холодильника вместе с тонкой палкой колбасы. — Ты серьезно?!

Я закатила глаза. Как, должно быть, трудно, когда у тебя напрочь отсутствует чувство юмора.

— Господи… Конечно нет. Меня ждут две незабываемые недели отработок в библиотеке.

— А, — усмехнулась Богатырева. — Ну, лучше так, чем отчисление. Я думала, что все закончится хуже, — призналась девушка, начиная нарезать кружочками заморскую колбасу. — Особенно когда Чернов позвонил отцу, и тот примчался в школу уже через пять минут.

— Должна признаться, отец у него не такой мудак, как он сам. Нормальный мужик оказался. Грозил Чернову, что отправит его в военное училище. Может, так и стоило бы сделать, есть вероятность, что там бы его научили уважению, — презрительно ответила я, чуть выпрямившись.

— На самом деле, Дима не такой плохой, — поставив передо мной тарелку с колбасой, корзинку с хлебом и чай, Богатырева уселась на ту же табуретку напротив, что и в прошлый раз. — Просто у него словно сбит вектор правильности.

— Ох, ну конечно, еще бы ты не стала защищать своего парня, — фыркнула я. — Что ж ты тоже к директору не пошла? Рассказала бы там, какой он хороший, — почти выплюнула я, не притрагиваясь к еде.

— Я его не защищаю, и… он не мой парень, — добавила девушка, делая глоток чая из большой кружки.

— Да неужели? Вся школа видела, как вы не отлипали друг от друга, че ты мне вкручиваешь? — почти разозлилась я. Она что, будет врать мне? У меня есть глаза и уши.

— Мы… встречались, — медленно кивнула Богатырева. — Ну, как встречались… Несколько раз гуляли, ходили в кино… Ничего такого. Но уже несколько дней, как я ему сказала, что больше нам видеться не стоит.

— Вот как… — хмыкнула я. — А чего? По-моему, вы прекрасно вместе смотрелись. Столько общего. Деньги, статус, интересы, ненависть ко мне. Идеальный коктейль, — я наконец взяла кружку и сделала пару небольших глотков.

Богатырева смотрела мне в глаза, пальцем постукивая по краешку чашки.

— Знаешь, я ведь никогда не говорила, что ненавижу тебя, — тихо сказала она. — Я говорила, что с тобой иногда невозможно разговаривать, что порой ты ведешь себя как ребенок, но… Я не говорила, что ненавижу тебя.

Я смотрела на нее и понимала, что начинаю чувствовать себя неуютно.

— Так… О чем ты хотела поговорить? — состряпав себе бутерброд, я увлеченно смотрела на него, пока жевала, искренне надеясь перевести тему.

— Вкусно? — губы Богатыревой чуть дрогнули, изогнувшись в легкой улыбке.

— Ага, даже лучше «Краковской», — призналась я, отмечая, что колбаса действительно вкусная.

— Хорошо, — протянула она, поерзав на табуретке.

Мы помолчали несколько минут, как раз пока я доедала бутерброд, потом допили чай, и Богатырева убрала всю грязную посуду в раковину. Я продолжала сидеть на диванчике, а девушка стояла у кухонного гарнитура, оперевшись на него спиной. Я смотрела на нее, ожидая, что же она скажет. Но Богатырева продолжала стоять, молча глядя на меня. Наконец, я не выдержала:

— Мы так и будем в гляделки играть? — откинувшись на спинку дивана, я перевела взгляд в окно. Было уже темно. Наверное, скоро стоит выдвигаться домой.

— Ты спросила… почему я разошлась с Черновым… — начала Богатырева, глядя куда-то вниз.

— На самом деле, мне плевать, — ответила я, хотя, честно, мне все же было интересно.

— Но я все-таки скажу, — не обратив внимания на мою грубость, продолжила Богатырева.

— Валяй, — я безразлично пожала плечами, делая вид, что жутко заинтересована своим ногтем на мизинце.

— Потому что… мне нравится другой человек, — вздохнув, тихо проговорила Богатырева.

— Поздравляю, — хмыкнула я. — А я тут при чем?

— Ты… — Богатырева покачала головой, а потом как-то грустно усмехнулась. — Ты действительно не понимаешь?

— Чего я не понимаю? — раздраженно пробурчала я. — Тебе понравился кто-то другой, не Чернов, наверное, кто-то старше. Студент? И видимо, поэтому ты переспала со мной, чтобы дорасти до нужного уровня. Что еще я должна понять? — я уставилась в ее зеленые глаза, которые сейчас были ясные как никогда.

— Ты идиотка, Мишина, — спокойно, но твердо проговорила Богатырева, глядя мне в глаза.

— Спасибо, взаимно, — отпарировала я. — Это все, что ты хотела мне сказать? Могла бы сделать это в школе.

Я поняла, что злюсь. Но не поняла, из-за чего. Ну, появился у Богатыревой новый объект мечтаний, подумаешь, мне-то что? Может, я расстроена, потому что теперь я ей не нужна для секса? Наверняка это какой-нибудь студентик, который ее трахнет и бросит. И будет та же история, что и с Ненальцевой — та еще в девятом классе переспала с первокурсником, думая, что они поженятся. Тот же свалил сразу, как только добился, чего хотел. Но у Богатыревой хоть не будет печальной истории с девственностью — там уже не о чем переживать.

— Мишина, ты что правда ни черта не понимаешь?! — вспыхнула Богатырева, прожигая меня взглядом.

— Да что я должна понять?! — воскликнула я, устав от этой «угадай-ки».

— Да ты мне нравишься, идиотка! — почти заорала Богатырева и даже двинулась в мою сторону, отчего я вжалась в спинку дивана.

Что?!

— Как ты не поймешь, что все, о чем я могу думать последние месяцы — это ты?! Что единственный человек, который занимает мои мысли — это не Чернов, не какой-то студент, не кто-то еще, а ты! Как можно этого не заметить?!

Я глупо пялилась на Богатыреву, не в силах поверить в то, что она только что сказала. Этого не может быть. Это невозможно.

— Этого не может быть, — повторила я вслух свою мысль. Точнее, пробормотала, потому что в голове была такая каша, что я вообще с трудом буквы в слова собирала. — Мы же… Мы же… — я как могла, пыталась что-то сказать. — Мы же терпеть друг друга не можем. Мы постоянно ругаемся, оскорбляем друг друга… Это… Это невозможно… Ты, наверное, что-то напутала… Я… Я не могу тебе нравиться… — продолжала бубнить я, глядя на свои сомкнутые руки, лежащие на столе.

— Послушай меня, Лера, — Богатырева подошла ко мне, положив свою ладонь поверх моих рук. Я вздрогнула и хотела прервать контакт, но она не позволила, своими пальцами впившись в мои. — Я никогда не говорила, что ненавижу тебя или что я тебя терпеть не могу. Я редко, когда первая иду на конфронтацию. Всегда нападаешь ты. Я хочу мира, но ты всегда хочешь войны. Я понимаю, то, что я сделала тогда… в первом классе, это было низко, подло и… в общем, я повела себя, как настоящая дрянь, и я признаю это. Но мне было семь. Прости меня за то, что я сделала, я не понимала, насколько это было отвратительно и, тем более, не знала, во что это выльется для тебя. Но… мне уже не семь. И тебе тоже. Пора идти дальше. Прости меня за это, правда. Но я не могу изменить того, что было тогда. Зато мы можем изменить то, что будет дальше. И… Я ведь не прошу тебя о многом, просто… Дай мне возможность доказать тебе, что я изменилась. Дай себе возможность это увидеть. Я не хочу войны. Я предлагаю тебе мир. Потому что… Потому что ты мне правда нравишься.

Я только открыла рот, чтобы возразить, как Богатырева тут же продолжила, не дав мне в итоге и слова сказать.

— Я понимаю, ты не доверяешь никому. Мне — тем более. Но… просто попробуй. Не веришь — хорошо, но перестань судить меня за то, что я сделала тогда. Я была другим человеком. Суди меня по моим нынешним поступкам. Суди меня такую, какая я сейчас.


Я продолжала пораженно смотреть на нее. Мне казалось, что я уснула и попала в какую-то параллельную реальность, где… черт, где Богатырева говорит о том, что я ей нравлюсь. Я! Ей!

Мир, определенно, сошел с ума.


Но этой информации было для меня слишком много. И я должна была переварить ее в одиночестве. Поэтому я все-таки вытащила свои руки из-под ладони Богатыревой и, сглотнув, прохрипела:

— Я… Мне пора. Меня… бабушка ждет, — пробормотала я, вставая.

— Лер…

— Не сейчас, — прервала я Богатыреву, подняв руку. — Не сейчас.


Выходя из кухни в прихожую, я услышала лишь ее тихий вздох.


Глава 10


Я вышла на улицу и глубоко вдохнула все еще морозный воздух. Что вообще происходит?! Она что, с ума сошла?! Зачем она мне все это рассказала? Зачем все это… случилось?!

Я прошла несколько метров и поняла, что в моей голове абсолютный хаос, а сама я нервничаю так, что меня даже подташнивать начало. Я уселась на холодную деревянную лавку соседнего подъезда, собрав с нее в ладонь снега, и вытерла им лицо. Холод должен привести меня в чувство.

Так. Что мы имеем? Явно спятившую Богатыреву, которая решила признаться мне в чувствах. Меня, которая понятия не имеет, что со всем этим дерьмом теперь делать, а также полное непонимание того, что будет дальше. Прекрасно.

Боже, еще вчера все было так просто. Еще неделю назад мы спали с Богатыревой просто так, и меня все устраивало. А что теперь? Она призналась, что я ей нравлюсь, и мой карточный домик рассыпался. Может, у нее Стокгольмский синдром? Иначе как объяснить все это? Мы же не ходили на свидания, я не ухаживала за ней… По сути, мы срались все эти годы, а потом просто начали спать. Я на это пошла, потому что хотела ей отомстить, подчинить, подмять ее под себя в прямом и переносном. А она… Неужели она пошла на это, потому что я ей нравлюсь? То есть она уже тогда, еще в самом начале, что-то чувствовала ко мне? Или это началось уже после того, как мы начали спать?

Додумать я не успела, так как дверь соседнего подъезда открылась, и оттуда вышла… Богатырева. Я удивленно смотрела на то, как девушка прошла несколько метров к мусорным бакам и выбросила пакет. А после направилась в противоположную от меня сторону. Не знаю, чем я руководствовалась, но я решила пойти за ней. Не проследить, а… Ладно, проследить. Мне было интересно, куда она пошла в такое время. Может, к Сорокиным? Или с Черновым решила встретиться? Ведь нет никакой гарантии, что ее слова были правдой и что они с Черновым действительно разошлись.

Я шла за Богатыревой, держась на приличном расстоянии. Было уже довольно поздно для прогулок, поэтому народу на улицах было мало. Мы прошли до конца дома, свернули в арку, и я увидела, как Богатырева перешла дорогу и зашла в большой продуктовый магазин. Я в такие не хожу — там слишком дорого. Да, там есть все, там можно найти самые дефицитные продукты, деликатесы, но цена даже на обычную гречку там завышена чуть ли не вдвое. Я не стала заходить в магазин — встала у крыльца парикмахерской, что была по соседству, и стала ждать. Минут через двадцать, когда моя задница, кажется, покрылась инеем, Богатырева наконец вышла, держа в руках довольно большой пакет. И пошла обратно той же дорогой. Я осторожно последовала за ней, стараясь не поскользнуться. Мы перешли проезжую часть, и, когда Богатырева зашла в арку, я, словно в замедленном действии, увидела, как она оступилась и, широко раскинув руки, упала на землю. Я даже поморщилась, представляя, как ей, должно быть, больно. Помимо подвернувшейся ноги, она довольно сильно ударилась бедром, наверняка уже утром там будет здоровенный синяк.

Подумав пару секунд, я двинулась вперед, резко ускорив шаг. Подойдя к Богатыревой, которая, кряхтя, пыталась подняться, я встала рядом и протянула ей руку, чтобы помочь. Глаза девушки увеличились, когда она меня узнала.

— Что ты тут делаешь? — удивленно спросила она, продолжая сидеть на покрытом льдом асфальте.

— Ты будешь болтать или, может, все-таки встанешь? — скептично ответила я.

Богатырева наконец взяла мою руку и со стоном поднялась. Но оказавшись на ногах, она ойкнула и снова чуть не упала. Я успела схватить ее и удержать.

— Черт! — прошипела она, сгибаясь.

— Что? — я оглядела ее с головы до ног, пытаясь понять, что не так.

— Нога, — сквозь зубы прошипела Богатырева, зажмуриваясь.

— Нужно отвести тебя домой и посмотреть, что с ней, — сказала я и, убедившись, что Богатырева более-менее ровно стоит на ногах, наклонилась и собрала в пакет рассыпавшиеся продукты. Прям как она собирала мои в прошлый раз.

— Все в порядке, — пробормотала девушка, но, попытавшись сделать шаг, снова застонала. — Наверное.

— Пойдем. Обопрись на меня, — я приобняла ее одной рукой за талию, держа в другой пакет.

— О, Мишина, я могу решить, что тебе на меня не наплевать, — хмыкнула девушка, но послушно положила руку мне на плечо.

— Заткнись, — пробормотала я, делая небольшой шаг вперед.


Мы преодолели оставшийся путь, справились со ступеньками, и минут через десять заходили в квартиру.

Когда мы прошли в комнату Богатыревой, я усадила ее на кровать, невольно вспоминая, что на ней происходило буквально несколько дней назад. Встряхнув головой, я откинула ненужные мысли и посмотрела на девушку, которая даже немного побледнела от боли.

— Сними штаны, — проговорила я, закатывая рукава.

— О, так сразу? И без прелюдий? — усмехнулась Богатырева, глядя на меня, и тут же поморщилась.

— Очень смешно, — двинула я бровью, даже не улыбнувшись. — Нужно осмотреть твою ногу.

— Можно просто задрать штанину, — ответила девушка, снимая носок с правой ноги и закатывая мягкую ткань брюк.

Я закатила глаза и села на корточки, осторожно взяв Богатыреву за голеностоп.

— Блин, больно! — снова зашипела она, когда я холодными пальцами прикоснулась к ее ноге.

— Прости, — тихо ответила я, стараясь не причинить ей боль. — У тебя нога припухла. Это вряд ли перелом, скорее, ты повредила связки, но лучше все-таки показаться врачу и сделать снимок. Давай съездим в травму? — предложила я.

— Нет-нет-нет, — замахала руками Богатырева. — Я уверена, это не перелом, так что никакой снимок тут не нужен.

— Ты что, боишься врачей? — усмехнулась я, глядя на испуганную девушку.

— Ничего я не боюсь, — смутилась она. — Просто это ни к чему.

Помолчав с минуту, я сдалась. Все-таки очень маловероятно, что там что-то серьезное, но меры все же принять нужно.

— Ладно, — кивнула я. — У тебя есть что-нибудь холодное? Лед? Пельмени? Замороженные овощи?

— Ты поесть хочешь? — нахмурилась она, не понимая, зачем я это спрашиваю.

— Богатырева, ты головой, случаем, не ударялась? — я внимательно посмотрела на нее. — Какой «поесть»? Нужно приложить к месту ушиба что-то холодное.

— А-а, — протянула она смущенно. — Лед. Есть. В холодильнике, — пробормотала она.

— Я сейчас принесу, сиди тут, — приказала я и направилась в кухню.


***


— Холодно, — тихо проговорила Богатырева, пока я оборачивала вокруг ее ноги пакет со льдом, завернутый в полотенце.

— Естественно, это же лед, — пожала я плечами, продолжая держать пакет. Я не знала, почему я это делала. Ведь я вполне могла сунуть его Богатыревой, чтобы она сама сидела с ним, но почему-то решила сделать это лично. И о причинах этого я старалась не думать.

Через несколько минут тишины, Богатырева еле слышно проговорила:

— Почему ты не ушла?

Я не знала, что ей ответить на это, поэтому проворчала.

— Не болтай, сиди спокойно.

— Лер, — позвала она, и я, выдержав паузу, посмотрела на нее. — Почему ты не ушла?

— «Почему не ушла, почему не ушла»… Какая разница?! Не ушла и все, — раздраженно ответила я, вновь переведя взгляд на ее ногу. — И хорошо, что я оказалась поблизости, иначе ты так и валялась бы на земле в арке.

— А я думаю, что знаю, почему ты осталась, — тихо проговорила девушка.

— И почему же? — спросила я чисто из вежливости. Мне не хотелось продолжать этот разговор, я на самом деле не знала, почему осталась. Или не хотела признаваться в этом самой себе.


А дальше произошло то, чего я вообще никак не ожидала. Богатырева наклонилась и, взяв меня за подбородок, притянула к себе. Когда мое лицо оказалось напротив ее, она меня поцеловала. Осторожно, нежно, чувственно. Ее губы были такими мягкими, что я была не в силах не ответить на поцелуй. Он не был похож на те, что между нами уже были. Этот был какой-то… интимный. Да, именно это слово характеризовало его лучше всего. Какой-то интимный, сакральный. Тот, что принадлежал только нам двоим.


Через пару минут Богатырева прервала поцелуй и посмотрела мне в глаза.

— Какой-то несодержательный вышел ответ, — хрипло ответила я.

— Можно это исправить, — мягко улыбнулась девушка и снова захватила мои губы в поцелуй, руками обняв за шею. Она потянула меня к себе, и через секунду мы оказались на кровати. Богатырева сама сняла с себя кофту, оставшись в футболке, а я помогла ей стянуть брюки, стараясь не задеть поврежденную ногу.

Не прерывая поцелуя, она стащила всю одежду с меня, в этот раз вместе с бельем, и когда я была обнажена, то притянула к себе ближе. Ее кожа была горячей, краснела в местах, где я касалась ее поцелуями, а руки девушки гладили меня по плечам и спине не переставая. Когда поцелуи, поглаживания и ласки достигли своего пика, Богатырева оторвалась от моих губ и, обняв мое лицо ладонями, прошептала:

— Поцелуй меня…

Я непонимающе подняла бровь. Девушка чуть улыбнулась и, легко коснувшись губами моего подбородка, снова посмотрела в глаза и шепотом проговорила:

— Поцелуй меня там, где никто не целовал.

Уверена, я на секунду даже не совладала с лицом. Но потом собралась и, кивнув, тоже улыбнулась.

Прошлась губами от ее рта к челюсти, к шее, опустилась к груди, обведя языком каждый сосок, дошла до ребер, живота, вырисовывая узоры и спускаясь ниже.

Когда я впервые коснулась губами между ее ног, Богатырева шумно выдохнула и выгнулась, откидывая голову на подушки и сжимая руками простынь.


***


Какими бы ни были мои цели во время секса с ней, я могла честно сказать одно — я наслаждалась ее видом во время наших ласк. Она была такой естественной, такой беззащитной и открытой как никогда. Она словно открывала все двери и говорила: «Заходи, бери что хочешь». И я заходила и брала. И она ни разу не была против.

Так и в этот раз я получала колоссальное удовольствие, наблюдая, как она глубоко дышит после оргазма, как вздымается ее грудь, как бьется венка на шее, как выглядят ее глаза с этой мутной поволокой наслаждения.


***


Отдышавшись и пролежав в покое несколько минут, Богатырева привстала на локте и, резко перевернувшись, оказалась на мне. Руки как-то автоматически легли на ее талию. Девушка осторожно поцеловала меня в щеку, потом в место под ухом, в шею, а после подняла голову и посмотрела в глаза:

— Я хочу коснуться тебя, — тихо проговорила Богатырева, глядя на меня своими ясно-зелеными глазами.

— Но ты… и так меня касаешься, — пробормотала я в ответ.

— Нет, — покачав головой, она пальцем провела посередине моей груди. — Я хочу касаться тебя, как ты меня касаешься.

— А-а, — протянула я на выдохе, не совсем понимая, что мне делать. В прошлый раз, когда меня касалась девушка, она не спрашивала об этом. Это просто произошло.

— Я… Я могу… Ты… — видя мою растерянность, Богатырева, вероятно, решила помочь и спросить об этом прямо, но в итоге сама растерялась.

— Да, — тихо проговорила я, прекрасно понимая, что она хочет сказать.


***


Конечно, в первый раз это было неловко, где-то неуклюже и… непривычно, что ли… Но Богатырева словно понимала все, что я хочу сказать, будто чувствовала мое тело, и в итоге я все равно получила оргазм.

Когда мы лежали рядом, накрывшись по грудь покрывалом, Богатырева прокашлялась и нерешительно проговорила:

— Тебе… Тебе было… хорошо? — задав вопрос, она смутилась и отвернулась от меня.

Я засмеялась на этот детский жест, но когда нахмуренное лицо снова уставилось на меня, то поспешила ееуспокоить:

— Извини, я не над тобой смеюсь, — пытаясь выровнять голос, проговорила я, — точнее, не над тем, о чем ты подумала. И да, мне было хорошо, — легко улыбнувшись, ответила я, наблюдая за девушкой. — Даже очень.

Лицо Богатыревой вмиг засияло, словно ей золотую медаль вручили.

— Ты выглядишь слишком довольной, — снова усмехнулась я.

— Просто… Ну, у меня это было в первый раз, — пробормотала она, снова смущаясь. — Не хотелось бы, чтобы все было так плохо, что первый раз стал последним.

Я грустно улыбнулась и отвела взгляд.

— Зачем тебе это? — спросила я, хотя понимала, что сейчас не лучшее время для этого разговора.

— Что именно? — Богатырева снова привстала и, поддерживая голову согнутой рукой, уставилась на меня.

— Ну… Все это, — помахав рукой в воздухе, ответила я.

— Я не совсем тебя понимаю.

Я мысленно закатила глаза и вздохнула. Такие разговоры — не мой конек. Мой конек – горбунок. Ага.

— Ты сказала, что я тебе… нравлюсь, — выдавив из себя это слово, я продолжила. — Но… почему? Ты же совсем меня не знаешь. Как я могу нравиться тебе? Мы цапались все эти годы. Это… Это странно.

Богатырева помолчала пару минут, а потом тоже вздохнула и проговорила:

— Лера, я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. Пока мы все эти годы цапались, как ты говоришь, я имела возможность наблюдать за тобой. Я знаю, что это просто твоя оборонительная позиция. И теперь я еще лучше понимаю, чем она вызвана. Но я также знаю, что на самом деле ты добрый, отзывчивый и милосердный человек.

Я подняла бровь и в изумлении уставилась на нее. Больная, что ли? Я — точно не добрый, не отзывчивый и не милосердный человек.

— Мне кажется, ты меня с кем-то спутала, — усмехнулась я, даже не скрывая скепсиса. — Ко мне все эти милые эпитеты точно не имеют никакого отношения.

— Я и не ждала, что ты согласишься, — спокойно пожала плечами Богатырева. — Но я знаю, что это так. Я видела, как ты помогала людям, как защищала одноклассников, как ты поддерживала Никифорова, когда у него мама попала в больницу. Как ты устроила сбор средств, когда у этого смешного кучерявого парня умер дедушка…

— Это было в седьмом классе! — запротестовала я.

— Неважно, — покачала головой Богатырева. — Это было. А как в девятом ты защищала Гуляева от старшеклассников? Я думала, ты полезешь в драку.

На самом деле, я и правда чуть не устроила мордобой тогда. Двое одиннадцатиклассников зажали нашего главного ботана в углу и пытались отжать у него деньги на обед. Я их оттолкнула и пригрозила, что размажу им обоим носы. Странно, но они посчитали лучшим вариантом ретироваться. Наверное, я выглядела очень грозно.

— Это ни о чем не говорит, — оставалась я непреклонной.

— Как раз это и говорит, — продолжала стоять на своем Богатырева.

— Слушай, давай закроем эту тему. Не собираюсь это слушать, потому что это все неправда, — поморщилась я.

— Ты сама спросила почему, — снова пожала плечами девушка. — Я вижу тебя другой. Даже не такой, какой ты себя видишь. И именно это мне нравится.

— Боюсь, когда ты присмотришься получше, ты будешь разочарована, — хмыкнула я, отворачиваясь.

— Поживем-увидим, — улыбнулась Богатырева.

— И… что это значит? — раздраженно спросила я.

— Только то, что я сказала, — усмехнулась девушка. Увидев, как я открыла рот, чтобы снова возразить, она тут же продолжила. — Ты все еще не голодна? У меня есть домашняя пицца.

Я закрыла рот и тут же снова открыла:

— Ты умеешь перевести тему.

Богатырева усмехнулась в ответ и, порывисто поцеловав меня в щеку, встала с кровати, завернувшись в покрывало, отчего я осталась совершенно обнаженной.

— Эй! — возмущенно воскликнула я, пытаясь прикрыться куском одеяла, на котором лежала.

— Я пошла греть еду, а ты одевайся, — проговорила Богатырева и направилась к выходу. Дойдя до двери, она остановилась и обернулась, лукаво улыбаясь. — Или не одевайся.

Я кинула в нее подушку, но девушка уже скрылась в прихожей.


Глава 11


Почти две недели я буквально разрывалась между школой с отработками, подработкой, бабушкой, Иркой и Богатыревой. Я частенько наведывалась к ней днем, иногда после уроков, порой приходила по вечерам, пока ее родители были на работе. И мы отлично проводили время. Мы продолжали спать с ней, но не говорили ни о чем большем. Я не хотела задаваться этими вопросами, потому что моя система давала сбои. Я понимала, что мне начинает действительно нравиться ее общество. И дело уже было не только в сексе. Мне нравилось с ней разговаривать, подшучивать над ней, нравилось, как она задавала мне какие-то вопросы, касающиеся меня. Мало кто интересовался мной лично, мало кому было дело до моих предпочтений, вкусов, желаний. Богатырева же почему-то активно пыталась обо мне выяснить все, что только можно. И я дозированно выдавала ей информацию. Меня устраивало, что она не лезла дальше, если я закрывала какую-то тему или не хотела о чем-то говорить.

Еще мне нравилось то, как она произносила мое имя. Из ее уст «Лера» всегда звучало как-то по-особенному. С раскатистым «р», с какой-то нежностью, теплотой. Поначалу меня это даже пугало — непривычно было после многолетнего «Мишина» слышать свое имя. Но в итоге пришлось признать, что мне это нравится. Но о большем я думать не хотела. Или боялась. Я так привыкла считать ее врагом номер один, что было не по себе от мысли, что все уже изменилось. Поэтому в школе мы продолжали вести себя как обычно, хотя, признаться, мои шутки и издевки стали менее острыми, не такими жесткими, и даже это меня тоже пугало. Но я уже не могла, как раньше, унизить ее, потому что во мне самой что-то постоянно менялось. Но к счастью, никто этого не замечал.

Зато с Черновым и Сорокиной мы цапались, как и прежде. Хотя этот придурок больше не позволял себе лишнего — словесные оскорбления и попытки задеть меня я не считаю.


***


Была перемена перед физкультурой, я спокойно переодевалась с остальными одноклассницами. Богатырева с Сорокиной о чем-то разговаривали, тоже меняя одежду на спортивные костюмы. И я, потеряв бдительность, невольно засмотрелась на спину Богатыревой. Мы два дня назад виделись у нее, и сейчас мне удалось даже разглядеть крошечный след от укуса на правой лопатке. Не знаю, о чем я думала, когда так откровенно ее рассматривала, но очнулась я только в тот момент, когда услышала противный голос Сорокиной:

— Фу, Мишина, прекрати на нас так пялиться! Извращенка!

Я моргнула, возвращаясь в реальность, и перевела взгляд на Машу. Она стояла, сложив руки на груди, и испепеляла меня взглядом. Я хмыкнула и поправила пояс спортивных штанов.

— Сорокина, — начала я вальяжным голосом, — я даже не знаю, что должно такого произойти, чтобы меня заинтересовала твоя куриная тушка. Так что не мечтай, — сказав это, я наклонилась, чтобы убрать обувь под лавку.

Сорокина фыркнула и обратилась к Богатыревой, которая, как я успела заметить, стояла красная, пытаясь сдержать смех.

— Олесь, ты все? Мне нужно с учителем еще договориться о сдаче нормативов, меня же не было в прошлый раз.

— Иди, я скоро буду, — Богатырева села на лавку и начала поправлять носки.

Сорокина кивнула и направилась к выходу, по дороге что-то прошипев в мой адрес. Я лишь ухмыльнулась. Подняв взгляд, увидела, что Богатырева смотрит на меня. Она еле заметно кивнула головой, указывая в сторону выхода. Я прекрасно поняла, на что она намекает, поэтому согласно моргнула. Девушка тут же встала и вышла. Подождав пару минут, я двинулась следом.

Оказавшись у двери туалета, я посмотрела по сторонам. Убедившись, что никого нет, открыла дверь и зашла внутрь.

Замок тут же щелкнул, а сама я оказалась прижата к стене. Нетерпеливые губы Богатыревой тут же накрыли мои. Обняв ладонями ее ягодицы, я прижала девушку к себе, отвечая на поцелуй.

— Значит, пялишься на нас с Сорокиной, да? — усмехнулась Богатырева, проходя горячим языком по моей шее.

— Признаю, был грешок, — тоже усмехнулась я, поднимая голову.

— Ты нас чуть не рассекретила, — продолжила она, запуская руки мне под майку.

— Постараюсь впредь держать себя в руках, — улыбнулась я, чувствуя ее пальцы на своем животе.

— Кстати, Маша частенько говорит о тебе. Может, она и правда втайне о чем-то мечтает?

— Часто говорит обо мне? — я подняла бровь в удивлении.

— Да, — кивнула Богатырева. — Даже Даша как-то сказала, что хоть ты и ведешь себя иногда, как настоящая задница, ты… очень сексуальна.

— Да неужели? — раскатисто рассмеялась я.

— Ага, — Богатырева погладила меня по спине. — И Маша добавила, что это все твои какие-то нотки бунтарства и брутальности делают тебя сексуальной.

— Ты тоже так считаешь? — усмехнулась я, пытаясь посмотреть в лицо Богатыревой.

— Я в этот момент думала: «О да!», — улыбнулась она.

— Прекрасно, — я тоже улыбнулась в ответ, продолжая сжимать ее упругие ягодицы в своих руках.

— Я скучала по тебе, — призналась Богатырева, снова целуя меня в губы. Словно зная, что я не отвечу ей на это, она тут же продолжила, — приходи ко мне сегодня. А еще лучше — оставайся с ночевкой.

Я чуть отодвинулась и посмотрела на нее. Я ни разу не оставалась с ней на ночь. Даже если мы заканчивали поздно, я все равно уходила домой. Мне казалось это правильным.

— У тебя родители снова уехали? — спросила я, пытаясь понять причину ее предложения.

— Нет, — пожала она плечами. — Они придут домой вечером. Познакомишься с ними.

— Эм-м-м… Но… Зачем? И зачем мне оставаться с ночевкой? — даже не думая, спросила я. — Мы же не сможем при них… ну… ты понимаешь.

Богатырева посмотрела на меня как-то странно. Потом опустила руки и грустно усмехнулась.

— Ну да, конечно. Чем еще со мной заниматься, кроме как трахаться, да? Больше я ни на что не гожусь, видимо.

— Нет, я… — я поняла, как прозвучали мои слова, и пожалела, что не подумала, прежде чем открыть рот.

— Да все нормально, — улыбнулась Богатырева, но улыбка ее была совсем не искренней. — Пойдем, скоро урок начнется.

Она развернулась и протянула руку, чтобы открыть замок.

У меня внутри что-то щелкнуло. Перед глазами так и стояло ее лицо, полное разочарования. И я поняла, что должна это исправить.

Схватив ее за руку, я заставила девушку развернуться. Богатырева оказалась ко мне лицом, но в глаза категорически не смотрела. Я подняла ее подбородок и, дождавшись, когда она взглянет на меня, проговорила:

— Прости. Я не это имела в виду.

— Неужели? — хмыкнула она.

Я поджала губы, не зная, что ответить. На самом деле, я и сама не понимала, что хотела сказать. Знала лишь, что ее предложение меня жутко напугало.

— Я… Я с удовольствием приму твое приглашение, — игнорируя свои тревожные колокольчики, сказала я.

— Правда? И что же заставило тебя передумать? — наклонив голову, переспросила девушка.

— Послушай, я извинилась, — предупреждающим тоном проговорила я. — Не нужно меня терроризировать. Я сказала, не подумав. И принесла извинения. Не надо меня долбить этим.

Вероятно, я выглядела очень решительно, потому что Богатырева вздохнула и кивнула в ответ.

— Хорошо. Приходи часов в семь. У родителей сегодня сокращенный день. И… настаивать на ночевке я не буду. Если захочешь — останешься.

— Договорились, — проговорила я, глядя на нее. Девушка поколебалась пару секунд, но после все равно чуть приподнялась и легко поцеловала меня в губы.


***


Я выходила из школы вместе с Иркой, взглядом провожая Богатыреву и компанию.

Ирка шла рядом, пытаясь справиться с замком на куртке.

— Черт бы побрал эту долбаную куртку! — взмахнув руками, Ирка встала и закрыла глаза.

— Ты чего такая психованная? — нахмурилась я и, подойдя к ней, уселась на корточки.

Взяла в руки «собачку» и медленно потянула ее вниз, пытаясь расстегнуть заевшую молнию.

— Я не психованная, — вздохнула Ирка. — Просто у меня ПМС и… И ты меня раздражаешь!

Я остановилась и изумленно взглянула на подругу.

— Прости? Я тебя раздражаю? — высоко подняв брови, переспросила я.

— Да! — с чувством ответила Ирка, вырвав из моих рук замок. — Я тебя почти не вижу! Ты постоянно чем-то занята, у тебя вечно какие-то дела, ты где-то пропадаешь целыми днями! Что происходит?! Ты вступила в какую-то секту?! Увлеклась наркотиками?!

Я смотрела на пылающее праведным гневом лицо Ирки и, не удержавшись, рассмеялась.

— Ир, ты совсем с ума сошла? Какая секта, какие наркотики?! — продолжала я хохотать, поднявшись на ноги.

— Откуда я знаю?! Но только не говори мне, что ты каждый день проводишь на работе! Я точно знаю, что это не так! — насупилась подруга и даже чуть отвернулась от меня.

— Послушай… — примирительно положив руку ей на плечо, я развернула Ирку. — Кое-что… происходит. Но пока я не готова об этом говорить. Когда все это… не знаю, закончится или что-то станет более-менее ясно, я обязательно тебе обо всем расскажу. Просто… Потерпи, ладно? — я улыбнулась, глядя на постепенно расслабляющееся Иркино лицо.

— Ты точно не вступила ни в какую секту? И не завела новых друзей, из-за которых забыла обо мне? — переспросила она, глядя на меня.

Ну, Богатырева ведь не совсем друг, так ведь?

— Точно, — кивнула я. — И я обещаю, что постараюсь уделять тебе больше времени, честно. Мир?

Я улыбнулась и протянула Ирке мизинец, как в детстве. Подруга поколебалась пару секунд, потом вздохнула и тоже протянула палец.

— Мир, — согласилась она. — Не хочешь прийти к нам вечером? Мама запеканку готовить будет. Твою любимую.

Я замялась, понимая, что уже пообещала свою компанию Богатыревой.

— Понятно, — протянула Ирка, закатывая глаза. — Видимо, у тебя уже есть планы.

— Ну, прости, Ир, — толкнула я ее в плечо. — Давай завтра? Обещаю, завтра я приду.

— Ладно, хрен с тобой, — махнула рукой подруга. — Пошли, мне еще реферат переписать надо. Чертова биологичка сказала, что то, что я ей принесла — недовыкидыш доклада, а не реферат.

Я рассмеялась и снова опустилась на корточки.

— Дай только застегну тебя. А то еще простудишься.

— Давай-давай, мамочка, — усмехнулась Ирка и положила руки мне на плечи, пока я дергала ее куртку.


***


Я провела все время до момента, как пошла к Богатыревым, с бабушкой. Мы поболтали, я рассказала ей о своих успехах в школе, о том, что Альфия Тимирязевна снова выделила мое сочинение из всего класса, а также о том, что я сдала нормативы по физре лучше многих парней. Бабушка улыбалась, слушая мои истории. А когда пришло время собираться, она как-то странно посмотрела на меня и нерешительно проговорила:

— Лер, ты… У тебя все хорошо?

Я остановилась посередине комнаты и удивленно посмотрела на бабушку.

— Ну… Да… А почему ты спрашиваешь? — раньше она никогда не задавала таких вопросов.

— Просто ты пропадаешь целыми днями где-то, вот я и беспокоюсь, — ответила бабуля, поглядывая на меня. — Ты сейчас в таком возрасте, что я подумала, может, ты…

— Я не вступила ни в какую секту и не увлеклась наркотиками, если ты об этом, — улыбнулась я.

— Да я не об этом, — махнула рукой бабушка. — За это я не переживаю, у тебя хватит ума в это не вляпаться. Я говорю о том, что… Может, ты влюбилась? — бабуля с такой теплотой и иронией посмотрела на меня, что я покраснела.

— Ба, ну какой «влюбилась»? Мне не до этих глупостей, — махнула я рукой. — Не придумывай. Кстати, — я осеклась, понимая, как сейчас будет звучать следующая фраза. — Я, наверное, с ночевкой останусь в гостях…

— Ну-ну, — ухмыльнулась бабушка.

— Ба! — возмутилась я. — Я к подруге, делать большую работу по… биологии. У нас совместный проект, а у нее есть компьютер, — лепила я на ходу.

— Конечно, — закивала бабуля. — Не сидите допоздна только, завтра все-таки в школу, — сказав это, она перевела взгляд в телевизор.

Я улыбнулась юмору своей бабушки. Конечно, она думает, что я поехала совсем не за этим. Ну и пусть.

— У нас первого урока завтра нет, так что все нормально. Доделаем проект и ляжем спать.

— Хорошо, — улыбнулась бабушка.

— Я позвоню тебе, напомню про таблетки.

— Хорошо, — снова кивнула бабушка, продолжая смотреть телевизор.

Я постояла еще немного и подошла к ней.

— Ба, — позвала я ее и, дождавшись, когда бабуля посмотрит на меня, продолжила. — Ты тоже считаешь, что я тебе совсем не уделяю времени? Хочешь, я никуда не пойду? Останусь дома, посмотрим с тобой сериал твой…

— Нет-нет-нет, — покачала головой бабушка. — Даже не думай. Ты молодая. Тебе нужно общение со сверстниками, а не со старой каргой.

— Ба, ну какая карга?! Ты у меня молодее молодых! — улыбнулась я и поцеловала бабушку в щеку. — Я люблю тебя очень.

— Я тоже тебя люблю, моя девочка. Ну, беги, собирайся, а то тебя твой проект заждался, — усмехнувшись, сказала бабуля.

Я снова покраснела, но молча направилась в свою комнату собираться.


***


Позвонив в дверь, я еще раз осмотрела торт, что приобрела в том магазине, куда ходила Богатырева. Раз уж я знакомлюсь с ее родителями, то нужно было что-то принести к чаю. Не с пустыми же руками приходить. И пусть я потратила на него треть своих сбережений, это было необходимо.

Когда дверь открылась, я увидела на пороге красивую невысокую женщину. У нее была короткая стрижка и очень знакомые зеленые глаза. Она обаятельно улыбнулась и поздоровалась:

— Ты, должно быть, Лера. Я Елена Станиславовна, проходи, мы тебя уже ждем.

Она отошла вглубь прихожей, а я, выдавив из себя улыбку и тихое «здрасьте», прошла внутрь.

Тут же рядом появилась сама Богатырева, лучезарно улыбаясь. И я поразилась, как они с матерью похожи — глазами, бровями, улыбкой, линией подбородка.

— Привет! — раздалось за их спинами, и я подняла взгляд. Высокий и худой, как швабра, мужчина с черными кудрявыми волосами, стоял и широко мне улыбался. — Я Сергей Яковлевич. Приятно с тобой познакомиться. Мы так много о тебе слышали, — продолжал он улыбаться, а я была на пороге того, чтобы упасть в обморок. Вся их семья вышла меня встречать. Господи, зачем я согласилась?.. Теперь мне неуютно…

— Взаимно, — нашла я в себе силы ответить. — Это… вам, — я протянула торт, стараясь совладать со своим пульсом, который жутко участился.

— Ой, спасибо, это очень мило, — улыбнулась мать Богатыревой. — Так, Олесь, помоги Лере раздеться, и приходите к нам, — она вытолкала своего мужа, который с любопытством меня разглядывал, и они оба скрылись в кухне.

— Видишь, даже мама не против того, чтобы я тебя раздевала, — тихо проговорила Богатырева, снимая с меня куртку, и нарочно коснувшись тыльной стороной ладони моей груди.

— Не думаю, что она говорила в этом контексте, — нарочито ворчливо ответила я, хотя улыбку сдержать все же не смогла.

— Я рада тебе, — улыбнулась Богатырева, глядя мне в глаза. — И… я бы хотела тебя сейчас поцеловать, но, боюсь, это слишком рискованно.


Вот так всегда. Она так просто говорит такие вещи, которые сбивают меня с ног. Я понимала, что нравлюсь ей, но ответить чем-то подобным, чем-то романтичным я была не готова. Просто не могла. Поэтому я лишь смущенно улыбнулась на это.


— Кстати, — как ни в чем не бывало, продолжила Богатырева. — Я сказала, что у нас совместный проект по истории, если что. Если вдруг ты решишь… остаться, — добавила она тише.

— А моей версией была биология, — усмехнулась я.

Богатырева улыбнулась еще шире, понимая, что я согласна остаться у нее.


***


Мы поужинали с ее родителями, и особенно ко мне проявлял внимание ее отец. Расспрашивал, чем я увлекаюсь, что люблю. Очень обрадовался, когда выяснилось, что у нас с ним схожие вкусы в литературе. Мужчина только посетовал, что с его работой ему удается не так часто проводить время за книгой. А когда он спросил меня, чем бы я хотела заниматься по жизни, я, не раздумывая, ответила:

— Меня очень привлекает механика. Обожаю изучать устройство автомобилей, копаться под капотом и все такое, — честно призналась я. Летом, помимо моих приключений с соседкой, я проводила время с ее дедом, копаясь в старом «Жигуленке». Мы его перебирали, разбирали и собирали заново. Я и раньше интересовалась этим, но после такой практики поняла, что это действительно то, чем бы мне хотелось заниматься.

— Это очень здорово, — горячо ответил Сергей Яковлевич. — На самом деле, я считаю, что работа автомеханика во многом схожа с работой хирурга. Ну образно говоря, — помахал он рукой. — Имею в виду, что тоже нужно разобраться, в чем проблема, «подлечить» какие-то детали, чтобы весь «организм» работал как следует.

— Интересное сравнение, — улыбнулась я. Мне было приятно, что он так серьезно отнесся к моим словам.


Они также расспрашивали меня о том, с кем я живу. Когда я сдержанно ответила про бабушку, они поняли, что я не хочу развивать эту тему, и переключили разговор.

В целом все прошло хорошо. Мне понравилась их компания, я видела, как они все друг друга любят, как они привязаны друг к другу. И признаться, почувствовала даже что-то вроде тоски. У меня никогда такого не было. Я имею в виду родителей, конечно. Я была абсолютно довольна своими отношениями с бабушкой, но вот что такое родительская любовь — мне было неведомо.


***


Мы лежали на кровати после ужина и разговаривали.

— У тебя очень милые родители, — сказала я, покачивая ногой. Честно, было непривычно, что мы просто так валяемся с Богатыревой. Одетые и без каких-то тактильных контактов.

— Ты тоже им очень понравилась, — улыбнулась девушка.

— Откуда ты знаешь?

— Вижу, — пожала она плечами. — Я их знакомила с Машей и Дашей, давно, и… Поверь мне, ты им понравилась.

— А они нет? — удивилась я.

— Даша еще ничего, а вот Маша не понравилась ни папе, ни маме, — призналась Богатырева.

— М-м-м… А… Чернова ты тоже с ними знакомила? — до конца не понимая зачем, спросила я.

Богатырева внимательно посмотрела на меня, а потом улыбнулась.

— Нет. Чернова я с ними не знакомила.

Я молча кивнула, жалея о том, что спросила. Какое мне вообще дело? Это меня не касается. Она не моя девушка, чтобы я задавала такие вопросы. Ведь так?

К счастью, Богатырева решила переключить тему разговора.

— Может, посмотрим какой-нибудь фильм?

— Давай, — согласилась я. — «Титаник»?

Глаза Богатыревой открылись шире.

— Ты любишь «Титаник»?!

— Я к нему нейтральна. Но ты его любишь. Разве нет?

— Да, но… Откуда ты знаешь? — прищурилась она.

— Серьезно? — я рассмеялась. — У тебя дневник с заставкой этого фильма.

— Черт, и правда, — тоже рассмеялась Богатырева. — Тогда «Титаник».

— Хорошо. Только… можно я выйду на балкон? Мне нужно бабушке позвонить.

— Конечно иди. Я пока включу.


Когда начался фильм, то Богатырева подвинула подушку и… легла мне на плечо. Я немного удивилась, но не стала ее выпихивать. Если ей так удобно — ладно. Я чувствовала ее теплое тело и понимала, что мне будет сложно спать с ней рядом и не пытаться залезть к ней в трусы.


***


— Лера, — я почувствовала, как меня кто-то толкает в плечо.

— А? Что? — моргая глазами, я пыталась понять, где нахожусь.

— Доброе утро, — усмехнулась Богатырева.

— Что?! Уже утро?! — протерев глаза, я ошарашенно уставилась на нее.

— Нет-нет, расслабься, — она успокаивающе погладила меня по плечу. — Просто фильм кончился. А ты уснула.

— Блин. Извини. Что-то я не удержалась, — смущенно улыбнувшись, я потянулась.

— Ничего, — тепло улыбнулась Богатырева, не отнимая своей руки. — Ты так сладко спала, что я решила тебе не мешать.

— Спасибо, — я уверена, что покраснела как рак.

— Ты пойдешь умываться перед сном? Я уже сходила в ванную, — видя мое смущение, Богатырева встала с кровати.

— Я… Да, — кивнув, я тоже поднялась на ноги. — Только я полотенце забыла…

— Уж полотенце я тебе найду, — усмехнулась девушка. — Идем.


***


Мы лежали в тишине с выключенным светом. Из-за того, что я проспала весь фильм, спать больше не хотелось. Хотелось другого. И я поняла, что не одинока в своих мыслях, когда почувствовала, как Богатырева перевернулась и положила руку мне на живот.

— Ты спишь? — прошептала она.

— Нет, — спустя пару секунд, хрипло ответила я.

— Не можешь уснуть?

— Угу.

— Почему?

— Думаю, ты знаешь, — проворчала я, когда почувствовала, как ее рука поползла выше. — Не надо.

— Почему? — я слышала, как она улыбается.

— Ты серьезно? Твои родители за стенкой! — яростно прошептала я, останавливая ее руку.

— Не за стенкой, а через комнату. Там ничего не слышно, — продолжала настаивать Богатырева.

— Откуда тебе знать?!

— Не хочется об этом думать, но я уверена, что за все эти годы родители все-таки занимались сексом. И я ничего не слышала ни разу.

— Ну и что? Нельзя так рисковать! — продолжала шептать я.

— Уверена? — Богатырева схватила мою руку и опустила ее вниз, положив себе между ног.

— Черт, ты играешь нечестно, — почти взвыла я, понимая, что не в силах сопротивляться.

— Можно подумать, ты этим расстроена, — прошептала девушка, выдыхая, когда я навалилась на нее сверху.


Глава 12


Утром родителей Богатыревой уже не было. А я чувствовала себя крайне неловко. Все-таки я не привыкла проводить с кем-то ночь, а потом завтракать как ни в чем не бывало. Даже не то, что не привыкла, у меня этого никогда раньше не было. Тем более я не предполагала, что подобное произойдет впервые именно с Богатыревой. Моя тщательно выстроенная система все больше сбоила. Я понимала, что мне понравилась проведенная ночь, что после всех наших встреч я сейчас с искренним удовольствием сижу и наблюдаю за тем, как она, еще немного сонная, несмотря на то, что уже умылась и даже подкрасилась, пьет кофе и легко мне улыбается, рассказывая смешные и глупые случаи из детства. И мне все это чертовски нравится. И именно это было плохо. Потому что так не бывает. Никому не перепадают такие бонусы, не может быть, чтобы в жизни, каждый день из которой — сплошная борьба за место под солнцем, так улыбнулась удача. Что-то обязательно пойдет не так. В конце концов, надолго ли мы с Богатыревой? Уже март, там апрель, не за горами май и июнь, экзамены, выпускной, а потом… Что, разве она останется в нашем захолустном городишке, будет учиться в средненьком ВУЗе, получая диплом экономиста, как я? Серьезно? Конечно нет. Для Богатыревой с ее возможностями приготовлено все явно другого сорта. Это мой удел — окончить школу, поступить на экономический, выпуститься оттуда, устроиться куда-нибудь бухгалтером или еще кем-то, для кого подойдет мой диплом, и прожить свою обычную жизнь, как все остальные обычные люди. Я всегда знала, что это моя судьба. С детства. У меня не было возможностей мечтать. Жизнь меня с ранних лет научила тому, что мечты не исполняются. Что за слишком смелые надежды можно получить по носу. И тому, что нужно жить по возможностям.

Но Богатыреву ждала другая судьба. И я понимала это. Нет, я не завидовала, я лишь осознавала, что мы с ней разного поля ягоды. И наверняка сейчас ей просто интересно со мной именно по этой причине. И я вполне могу даже ей нравиться, но когда она наиграется, то все это непременно закончится. А если я расслаблюсь и доверюсь ей — в итоге именно я буду страдать.

Поэтому я лишний раз напомнила себе свое главное правило — не доверять никому.


***


Когда мы дошли до соседнего со школой двора, Богатырева легонько толкнула меня в плечо, вырывая из невеселых мыслей.

— Ты чего такая молчаливая все утро? — улыбнулась она. — Не выспалась?

— Ага, — кивнула я, не собираясь посвящать ее в свои размышления.

— Не хочешь после школы зайти ко мне? Ты же сегодня вроде не работаешь?

— Я… У меня дел много. Мы и так вчера ничего почти не сделали, благо на дом особо не задавали, — пробормотала я.

— Можем у меня сделать, — не унималась девушка.

— Я Ирке обещала прийти. Мы с ней почти не видимся, да и с бабушкой провести время надо, — призналась я, стараясь смотреть только на дорогу.

— Понятно… — немного разочарованно протянула Богатырева. — Ну, может, в другой раз.

— Угу, — хмыкнула я. — Слушай, давай, ты вперед пойдешь. А я следом, — оглядываясь, проговорила я.

— Зачем? — нахмурилась девушка.

— Ты же не хочешь, чтобы у твоих дружков возникли вопросы? — усмехнулась я, представляя, какие лица будут у «элиты», если они увидят нас вместе.

— Мне на самом деле наплевать, — решительно заявила Богатырева, чуть притормаживая.

— А мне — нет. Только-только все более-менее успокоилось. У меня нет сил сейчас на какие-то разборки, — почесав затылок, ответила я.

— Ну, если ты так хочешь, — пробормотала девушка, вынужденно соглашаясь. — Тогда… до встречи на уроке?

— До встречи, — я все-таки выдавила из себя улыбку, которая пропала сразу же, как только Богатырева развернулась и направилась в сторону школы.

Я вздохнула и посмотрела на темное небо. Что-то происходит. Что-то явно происходит со мной. И мне это не нравится. И нужно поскорее с этим разобраться.


***


Первым уроком был русский язык. Все уже сидели на местах, хотя звонок еще не прозвенел. С классухой мало кто хотел связываться, поэтому, как правило, все приходили вовремя. Только моего соседа не было на месте. И только я об этом подумала, как под трель звонка в класс вошла Альфия Тимирязевна с какой-то девушкой. Все молча уставились на них. Училка провела девчонку на середину класса перед доской и своим громким и зычным голосом проговорила:

— Дети, познакомьтесь, это Аня. Они с родителями недавно переехали из другого города, и она будет учиться с нами. Прошу любить и жаловать. На перемене у вас будет возможность познакомиться. Анечка, — классуха обратилась к новенькой, — проходи на свободное место, после урока подойдешь ко мне, мы еще побеседуем.

Девушка послушно кивнула и, осмотрев класс, остановилась взглядом на мне. Альфия уже отвернулась к доске и что-то на ней писала. А новенькая решительно двинулась в мою сторону.

— Тут свободно? — спросила она с улыбкой, с интересом разглядывая меня.

— Вообще — нет, но, очевидно, мой сосед простудился, поэтому пока да, — кивнула я, чуть отодвигаясь.

— Я Аня, — шепнула она, протянув мне руку. Я удивленно подняла бровь, но пожала ее ладонь.

— Лера, — поздоровалась я.

— Приятно познакомиться, — девушка продолжала улыбаться, глядя на меня, и я улыбнулась в ответ. Черт, с этой Богатыревой я стала какой-то… вежливой и доброй.

Словно смутившись, я выдернула свою руку из ладони новенькой и отвернулась. Девушка была очень симпатичная. Натуральная блондинка с длинными ресницами и пухлыми губами. Слегка волнистые волосы средней длины, яркие серые глаза, маленький аккуратный носик. Как какая-то куколка. Уверена, Чернов, завидев ее, тут же кинется знакомиться. Этому псу любая кость нравится. А эта кость была очень милая.

— Извини, — послышалось сбоку, и я посмотрела на свою новую соседку. — Я, кажется, забыла ручку. У тебя нет запасной?

Я молча достала из пенала шариковую ручку и протянула новенькой.

— Спасибо, ты меня спасла, — улыбнулась девушка, и на ее щеках появились ямочки. Я снова сдержанно кивнула в ответ. — Ты всегда такая «разговорчивая»? — усмехнулась новенькая, не желая переставать болтать.

Я вздохнула и прошептала:

— Ты еще не в курсе, но Альфия Тимирязевна очень требовательный учитель. И главное, что она требует — тишина и дисциплина.

— А ты всегда делаешь то, что говорят? — двинув бровью, с вызовом спросила новенькая, чем вызвала мой недоуменный взгляд. А потом я тихо рассмеялась.

— Нет. И поверь мне, можешь спросить об этом у любого из этой школы.

— О, плохая девочка? — ухмыльнулась Аня, чуть отклоняясь.

— Типа того. И если ты не против, мы поговорим об этом в другой раз, окей? — не дожидаясь ответа, я снова перевела взгляд на доску, у которой вещала классуха.

— В любое время, — пробормотала новенькая, но я решила уже не отвечать на это.


***


На каждой перемене новенькая со мной болтала. Пошла со мной в столовую на большой, где познакомилась с Иркой, а после вместе с нами сидела на подоконнике, когда осталось свободное время до начала урока. В общем, она явно пыталась влиться в нашу компанию. Хотя к ней подходили и другие наши одноклассники. Даже Чернов к ней пытался клеиться, естественно, намекнув, что мы — компания отбросов. Но новенькая упорно таскалась за мной.

И перед последним уроком я не выдержала.

— Послушай, Аня, — вежливо улыбаясь, проговорила я. — Я тебе хочу дать один совет. Как новенькой.

— Давай, — улыбнулась она, развернувшись ко мне лицом.

— Я… — я замялась, так как мимо прошла Богатырева, буквально прожигая нас взглядом. Странно, может, все еще обижена на то, что я отказала ей во встрече? — Я тебе хочу сказать, что я — не лучшая компания для новой ученицы. Нам учиться ещё несколько месяцев, и если ты хочешь, чтобы они прошли спокойно, то советую тебе держаться от меня подальше.

— Почему? — усмехнулась новенькая.

— Потому что… я не самый популярный человек в школе. Скорее, скандальный. Тебе лучше примкнуть к нашей «элите».

— «Элите»? Это к кому? К тому оболтусу, что пытался подкатить ко мне яйца? — снова усмехнулась она.

— Ну, он один из, — кивнула я.

— Послушай, Лера, — положив руку мне на плечо, проговорила Аня. — Я всегда сама выбирала с кем и как мне общаться. И если ты не против, то я продолжу это делать. Даже если это будешь ты, — улыбнулась она.

— Ладно, — вздохнув, кивнула я. — Но я тебя предупредила.

— Идет, — кивнула в ответ девушка и развернулась к парте. — И раз уж мы с этим определились, расскажи мне, куда можно сходить у вас в городе?


***


После уроков мы еще немного поболтали втроем — я, новенькая Аня и Ирка и, рассказав ей в двух словах, что делать у нас в городе особо нечего, только если посетить торговый центр или кинотеатр, направились с Иркой домой.

— Новенькая прямо-таки не отлипает от тебя, заметила? — спросила подруга, когда мы неторопливо шли в сторону дома.

— Она просто сидит со мной, с кем еще ей общаться, — пожала я плечами.

— Ой, да ладно, — махнула рукой Ирка. — К ней и Чернов в столовке подкатывал, и Маша пыталась заговорить. Видела, как она их отбрила?

— Ты к чему-то клонишь или просто рассуждаешь? — раздраженно ответила я. Не хватало мне еще ее странных заявлений. Я с Богатыревой-то разобраться не могу, а тут еще Ирка со своими подозрениями насчет новенькой.

— Просто говорю, — развела руками подруга. — Может, она тоже? Ну, как ты, по девочкам?

— Действительно! — воскликнула я. — Как я сама-то не догадалась?! Ведь все, абсолютно все, кто мало-мальски ведет себя со мной вежливо, я, конечно, сейчас о девушках, наверняка… Нет, даже не наверняка, а абсолютно точно — лесбиянки! Что бы я без тебя делала, Ирка? — покачала я головой.

— Ты — язва, — фыркнула подруга. — Ты придешь ко мне сегодня? Ты обещала!

— Я помню, — усмехнулась я. — А запеканка осталась?

— Ты, конечно, не заслужила, — деловито проворчала Ирка, — но я сберегла для тебя пару кусочков.

— Ты ж моя хорошая, — ухмыльнулась я, приобнимая подругу. — Тогда жди меня вечером!


***


Остаток недели и вся следующая прошли как-то… странно. Я, как и собиралась, минимизировала встречи с Богатыревой. Так как понимала, что мы стали слишком часто с ней видеться и слишком много времени проводить вместе. А чем все это могло закончиться — я прекрасно понимала. И не хотела этого. Никаких зависимостей, никаких печальных историй и переживаний. Она наиграется и устанет. Или даже если не наиграется — просто все это непременно кончится.

Я не верила в то, что у Богатыревой ко мне что-то серьезное. Да, я ей нравлюсь, да, она со мной очень милая и добрая, но… что это меняет? Пока она тут, пока у нее есть на меня время — все прекрасно, но стоит чему-то измениться — и все кончится. У меня есть система общения, которую я вырабатывала годами. И я не собиралась ее менять из-за того, что Богатырева была со мной слишком милой.

Поэтому я проводила время с Иркой, с бабушкой, которая даже уже прямо говорила, что мне пора бы проводить время где-то, кроме дома. Но я была непреклонна. К тому же у меня появилась еще одна подработка, поэтому я находила, чем себя занять.

Новенькая Аня продолжала вливаться в мою жизнь. Мой сосед вернулся почти через неделю и… она уговорила его, чтобы он разрешил ей остаться на его месте — со мной за партой.

Она даже предлагала погулять вместе, но я отказывалась. У меня был полный раздрай в душе, но я не понимала почему. Лишь надеялась, что с Богатыревой это никак не связано.

Богатырева, к слову, чуть ли не через день приглашала к себе. Но я каждый раз придумывала отговорки. И каждый раз после моих отказов ее глаза становились все печальнее. И к моему разочарованию, меня это расстраивало. Но я не могла ей рассказать о том, что было у меня на душе. Поэтому приходилось лишь смотреть на нее с извиняющейся улыбкой и молчать.


***


Была пятница, я, как обычно, закончила со спортзалом, причем даже раньше, чем всегда, и, одевшись, вышла на улицу. Солнце заходило уже не так рано, но в это время все равно было темно. Я спустилась с крыльца и двинулась вперед. В голове всплыл сегодняшний разговор с Богатыревой, которая снова приглашала к себе. У нее вновь уехали родители, и она предлагала провести вместе выходные. Для меня, старающейся избегать ее, это предложение было из ряда вон. Мало того, что она предлагала совместную ночевку, так еще и выходные. Это было слишком.

Поэтому я сказала ей, что работаю сегодня, а потом мне нужно провести время с бабушкой. Она грустно улыбнулась и кивнула.


Пройдя несколько метров, я увидела одинокую фигуру в свете фонарей, гуляющую с маленькой собакой. Подойдя ближе, я удивленно уставилась на… Аню.

— Привет, — даже не скрывая удивления, проговорила я. — Что ты тут делаешь?

— Привет, — улыбнулась девушка, оглядывая меня. — Могу задать тот же вопрос.

— Я… У меня дела были. Я тут живу просто недалеко, — не вдаваясь в подробности, ответила я и опустилась на корточки, когда маленькая мохнатая собака, похожая на крошечного медвежонка, подбежала ко мне.

— Ну и я недалеко, — ухмыльнулась Аня. — Вот, гуляю с Рексом.

— С Рексом? — рассмеялась я. — Какое грозное имя для… такой грозной собаки.

Почесав пса за ушком, я улыбнулась, когда он стал облизывать мои пальцы.

— Он очень грозный, — шутливо возмутилась девушка. — Ты бы слышала, как он храпит!

— Не сомневаюсь, — усмехнулась я. — Где ты живешь? — вставая, я отряхнула ноги от шерсти, которой уже наградил меня Рекс.

— В тех домах, — девушка обернулась и показала рукой на соседний двор. — Улица Дружбы.

— Поняла, — кивнула я. — Не так далеко от школы. Даже ближе, чем я.

— А ты где живешь? — потянув Рекса, который потерял уже ко мне интерес, за поводок, она снова посмотрела на меня.

— Я на Грдины. Тоже не так далеко.

— Ясно. Не хочешь составить нам компанию во время прогулки? — наклонив голову, покрытую платком, поинтересовалась девушка.

— Мне домой пора, — запротестовала я.

— Тогда… может, мы тебя проводим? — не унималась новенькая. — Ты же сказала, что недалеко отсюда живешь?

— Ну… Почему нет? — пожала я плечами, решив, что ничего криминального в этом нет.

class="book">— Отлично, тогда пойдем.


Мы двинулись в сторону моего дома, шагая рядом. Пес бежал впереди, обнюхивая каждый куст. Мы поболтали, Аня рассказала, что из-за работы ее отца, он служит в МВД, им пришлось переехать сюда. И что, по идее, было бы неплохо окончить школу там, где она училась до этого, но мать не захотела оставлять отца в новом месте одного. Поэтому они собрались и уехали.

Когда мы дошли до моего дома, я почесала затылок и посмотрела на подъездную лампу.

— Ну, спасибо, что проводила меня со своей овчаркой, — усмехнулась я.

— Мы всегда к вашим услугам, — улыбнулась девушка. — Может, как-нибудь пройдемся? Можно и без собаки.

— Как-нибудь, — кивнула я, понимая, что не собираюсь этого делать. Это мне сейчас явно ни к чему. — Ладно, мне уже пора. Спокойной ночи. Заранее, — улыбнулась я, разворачиваясь к подъезду.

— Пока, — улыбнулась девушка и, дернув собаку, направилась в противоположную сторону.


***


Когда я зашла домой, бабушка была на своем привычном месте у телевизора. Я чмокнула ее в щеку и, сходив в душ, предложила ей попить чай. Бабуля с радостью согласилась. Я, сказав, что сделаю все через минуту, зашла в комнату, чтобы взять телефон. Дойдя до кухни и включив чайник, открыла папку с сообщениями — на конвертике горела единичка. Увидела, что сообщение было от… Богатыревой. Странно, но у меня даже сердце забилось чаще. Как ни крути, я не могла не признать, что соскучилась по ней.

Открыв сообщение, я так и замерла с кружкой в руке.

«Удачно тебе погулять с новой подругой. Могла бы прямо сказать мне об этом, а не придумывать все это время отговорки».

Я вытаращилась на телефон, не веря глазам. Как она узнала? Она что, следила за мной?! Черт!

В голове мысли кружились вихрем. Так. Нужно успокоиться и оценить ситуацию. Она видела меня с новенькой и посчитала, что у нас, вероятно, что-то есть. Чем это чревато?

Если я расскажу правду, она, конечно, мне поверит. И все будет нормально.

Если не стану рассказывать и не стану ничего опровергать, то… это отличная возможность закончить все, что было. Я могу получить то, чего хотела, не прилагая к этому усилий. Мне не придется уже что-то выдумывать, сочинять отговорки, потому что она сама больше никогда и ни о чем не спросит и ничего не предложит. Разве это не то, чего я так хотела? Кажется, мне повезло, и вопрос решился сам собой.

Выдохнув, я решила, что лучшим вариантом будет промолчать. Впереди два дня выходных, она перебесится, а в понедельник уже все будет как раньше. Как раньше — это в состоянии войны. Только теперь у нее есть причины меня ненавидеть.

Я налила чай в кружку и отнесла бабушке. Усевшись рядом в соседнее кресло, я смотрела на экран телевизора, но не видела ничего. Было неспокойно.

Все к лучшему. Все так, как должно быть, — повторяла я про себя, глядя на мелькающие картинки. Через несколько минут я выдохнула и повернулась к бабушке.

— Ба, мне нужно с тобой поговорить, — тихо сказала я, положив ладонь на бабушкину руку.


Глава 13


Когда Богатырева открыла дверь, я уставилась в ее удивленные красные глаза.

— Что ты здесь делаешь? — с вызовом спросила девушка, не приглашая меня внутрь.

— Ты что, плакала? — нахмурилась я, понимая, что какой бы ответ я не услышала, я знала, что она плакала. И это было из-за меня.

— Вот еще, — фыркнула Богатырева. — Просто… лук резала, — проговорила она и отвернулась.

— Угу, конечно, — хмыкнула я и без приглашения вошла внутрь, отчего девушка попятилась назад.

— Так что ты тут делаешь? Я думала, у тебя вечерняя прогулка с новенькой, — прислонившись плечом к стене, Богатырева стала разглядывать свои ногти.

— Ты следила за мной? — наклонила я голову, наблюдая за девушкой.

— Я не следила! — зло ответила она, зыркнув на меня. — Я… Я просто дура! Я пошла в школу, потому что знала, что ты работаешь, хотела просто увидеть тебя, но… Увидела я гораздо больше! Тебя и эту белобрысую, гуляющих с какой-то шавкой и мило беседующих! Почему ты просто не сказала мне, что увлеклась новенькой?! Зачем нужны были все эти отговорки?! Почему нельзя было просто сказать правду?! Зачем было делать из меня дуру? Это был твой план? Выставить меня идиоткой? Влюбить в себя, а потом просто найти следующую?!

— Что сделать? — не поверила я ушам. «Влюбить в себя»?

— Да какая разница, — вздохнула Богатырева, переводя дыхание. — Уже неважно. Зачем ты пришла?

— Я… Я…

Я пыталась собрать в слова мысли, которые разлетелись, как птицы, напуганные выстрелом. «Влюбить в себя»? Она влюбилась? В меня?

Еще не поздно сбежать. Это все становится слишком серьезным, если это правда.

И когда я чуть было не сказала просто «извини» и не сделала вид, что она права, то увидела ее глаза. Они были такие грустные, такие печальные, что стало ясно, что я не смогу.

— Это все не так, — вздохнув, проговорила я.

— Что не так? — фыркнула Богатырева. — Новенькая не была изначально в твоем плане?

— Нет никакой новенькой. Я встретила ее случайно, и это правда. Я просто закончила работу и пошла домой. Она гуляла с собакой. Предложила проводить меня. Это все.

— И ты думаешь, я тебе поверю, что вы случайно встретились, просто прошлись и все? — сложив руки на груди, спросила Богатырева.

— Ты можешь верить, можешь не верить, но это правда. Доказывать я ничего не собираюсь, — пожала я плечами. — Не в моих правилах.

— И все эти отговорки тоже были правдой? — подняла она бровь.

— Отговорки… — протянула я, пытаясь выиграть время, чтобы понять, что мне ответить. — Я могу пройти? Или мы будем разговаривать в прихожей?

Богатырева смотрела на меня, наверное, с минуту, после чего вздохнула и пожала плечами.

— Хочешь — проходи.

С этими словами девушка развернулась и направилась в кухню. Прекрасно.


Когда я разделась и прошла за ней следом, Богатырева сидела на табуретке, разглядывая аккуратное колечко на среднем пальце. Я уселась на свое уже привычное место и положила руки на стол.

— Ну, на чем мы остановились? — не глядя на меня, проговорила девушка. Я еле сдержала улыбку, потому что Богатырева выглядела, как жена, спрашивающая с мужа, который не ночевал дома.

— На отговорках, — прочистив горло, серьезным тоном проговорила я.

— И? — также, не поднимая на меня глаз, продолжила девушка.

— Это были не отговорки, просто…

— Просто что, Лера? Что произошло, что ты вдруг стала меня избегать? Что я сделала не так? — выдержке Богатыревой пришел конец.

— Ты… Ничего, — вздохнув, призналась я. — Просто… я испугалась.

— Испугалась? — нахмурилась девушка, глядя мне в глаза. — Но… чего?

— Я… не знаю, — проведя пальцами по лицу, я встряхнула головой. — Просто это все как-то… странно. Все так закрутилось, завертелось. Я, ты… Это… Это стало похоже на… На отношения, — проговорила я, впервые осознавая, что именно меня так напугало.

— И это, очевидно, очень плохо? — грустно усмехнулась Богатырева, снова отводя взгляд.

— Послушай, ну насколько у нас все это? Тебе наскучит и все закончится. А что дальше? Что я потом буду делать, если… Если поверю во все это? — попыталась я объяснить свою точку зрения.

— Наскучит? — Богатырева подняла на меня взгляд и нахмурилась. — Я, по-твоему, что, в бирюльки играю? От скуки стала с тобой спать? От скуки призналась, что ты мне нравишься?!

— А почему ты стала со мной спать? — тоже повысила я голос.

— Да потому, что ты не такая, как все! — почти выкрикнула девушка. — Потому, что ты нравилась мне, и давно! А когда ты поцеловала меня, впервые я почувствовала что-то такое, чего раньше не ощущала!

— Это потому, что я девушка, — отмахнулась я.

— Это потому, что ты — это ты, — горько покачала головой Богатырева. — И если тогда я просто понимала, что ты мне нравишься, сейчас все стало гораздо хуже. Я… Я влюбляюсь в тебя. И самое страшное, что я не хочу ничего менять. Не хочу, чтобы это заканчивалось. И если ты говоришь, что тебя пугает, что то, что между нами, становится похожим на отношения, представь, каково мне. Как мне страшно. Только разница между нами в том, что я готова бороться со своими страхами. А ты, та, что не побоится разбить нос парню вдвое больше себя, готова струсить, сбежать тут же, при первой опасности. Только не тебе меня нужно бояться. А наоборот. Если ты ко мне ничего не чувствуешь, я пойму. Но если я все же тебе нужна, если тебя ко мне тянет, то ты просто трусиха.

Я молча слушала ее слова, глядя на салфетницу на столе. И понимала, что она чертовски права. Я действительно струсила. Испугалась открыться, довериться. И меня сложно в этом винить. Меня не раз предавали, и я научилась жить по принципу «никому не доверяй». Но она… Пришла, все перевернула вверх дном, заявила о своих чувствах, не спрашивая разрешения. И моя ненависть… Моя многолетняя хваленая ненависть… Куда делась она?

Я вздохнула, отвечая себе на один-единственный вопрос. Нужна ли она мне? И я знала ответ.

— Прости. Я… Ты права, я струсила. Мне просто сложно, — опустив голову, я старалась не смотреть на нее. Мне было стыдно.

Через секунду я почувствовала теплую ладонь на своем плече. А после — пальцы на подбородке, которые заставили меня поднять голову и повернуть ее.

— Не бойся меня. Я для тебя не опасна, — прошептала Богатырева, глядя мне в глаза.

— Ты не можешь этого знать.

— Как и того, что и ты не разобьешь мне сердце, — тут же нашлась с ответом она. — Но я готова попробовать. А ты готова?

Я молча смотрела в ее красивые зеленые глаза, понимая, что уже знаю ответ. Я прагмат и практик. А с ней и с ее доводами было сложно спорить.

— Да.


***


Ту ночь я провела у себя, так как сказала бабушке, что уйду ненадолго. А вот в субботу я пришла к ней днем и осталась вплоть до вечера воскресенья. Конечно, мы не только в постели кувыркались, мы также смотрели фильмы, приготовили поесть, точнее, Богатырева готовила, а я мешалась под ногами. Мы выполнили все домашние задания, но главное, мы разговаривали. И я даже поделилась с ней своими мыслями по поводу института.

Я сидела на диване в гостиной, а голова Богатыревой покоилась на моем бедре. И когда она приподнялась и уселась по-турецки, я поняла, что она хочет о чем-то спросить.

— Так ты пойдешь учиться на механика?

— Нет, — удивленно проговорила я. — С чего ты взяла?

— Ну… Ты же говорила папе, что хочешь этим заниматься?

— Да, но это не значит, что я буду этим заниматься. Я пойду на экономический. Как и половина наших одноклассников, — вздохнула я.

— Но… Почему? Тебе же это не интересно, — пораженно проговорила девушка.

— Зато я точно смогу потом найти работу. Тут дело не в интересах, а в практичности.

— То есть ты готова променять мечту на практичность? — наклонила голову она.

— Разве не так поступают взрослые? Иногда чем-то приходится жертвовать, — пожала я плечами.

— А мне кажется, дело в другом, — улыбнулась Богатырева.

— В чем же?

— Ты просто боишься мечтать. Думаешь, что раз это то, чего ты хочешь, то это непременно не сбудется.

— А разве не так все и происходит? Давай-ка посмотрим, — я начала загибать пальцы. — Я хотела маму и папу, где они? Я хотела большой дом с собакой и кошкой, где? Я хотела, чтобы бабушка никогда не болела, тоже не вышло… Черт, я хотела Тамагочи в виде Пикачу, и снова ничего! Так что для меня это скорее норма.

— Интересный ход мыслей, — протянула Богатырева, снова устраиваясь на моем бедре. — А я никогда не хотела Тамагочи. Точнее, я брала его поиграть у подруги, и, когда мой зверек обосрался и сдох, я так плакала, что решила обойтись без этого гаджета, — рассмеялась девушка.

— Слава Богу, что живые звери покрепче электронных, — рассмеялась я в ответ.


***


Через несколько дней, когда я пришла к ней вечером, Богатырева протянула мне маленькую коробку. Открыв ее, я ахнула – на меня смотрел желтый Тамагочи в виде… Пикачу.

— Это тебе знак, что мечтам суждено сбываться, — улыбнулась Богатырева, подходя ко мне ближе.

— Черт… Это… Спасибо, — улыбнулась я и обняла ее. Сама. Хотя я редко инициировала объятия или поцелуи. Это Богатырева была всегда тактильно и эмоционально теплой. — Правда, спасибо.

— Не за что. Наслаждайся, — улыбнулась она и поцеловала меня в шею.

— Где ты его откопала? — усмехнулась я, продолжая обнимать девушку и разглядывать игрушку.

— На самом деле, это было непросто, — улыбнулась она. — Но… ты того стоишь.

— Спасибо, — снова искренне поблагодарила я и накрыла поцелуем ее мягкие губы.


Глава 14


Вплоть до каникул мы стабильно проводили время с Богатыревой. Для меня это все еще было странным, так как я привыкла, что единственными людьми, которые мной хоть как-то интересуются, были бабушка и Ирка. Теперь к их скромной компании присоединилась еще и Богатырева. И именно это было непривычно. Мне стоило немалых усилий, чтобы на какие-то вопросы, порой личного характера, не отвечать в своей обычной манере «не твое дело» или «отвали», а что-то рассказывать или быть более лояльной. Хотя порой я все равно срывалась. И уж точно немалых трудов стоило самой Богатыревой не посылать меня в жопу каждый раз после моего ответа в таком духе. Но она терпеливо пробивала мою оборону, а я терпеливо позволяла ей делать это.

Мы не говорили о каком-то статусе наших отношений, но было очевидно, что мы не просто два человека, которых связывает только постель. Я все еще не могла позволить себе каких-то романтичных милостей в ее сторону, но Богатырева сама компенсировала их с лихвой за нас обеих.

Порой у меня было ощущение, что она пытается растопить мое холодное сердце именно этим– теплотой, заботой, пониманием. И я совру, если скажу, что это был провальный план, потому что я действительно стала больше ей доверять. Но говорить о том, что мы официально встречаемся, я не могла. Конечно, я не идиотка, я прекрасно осознавала, почему так происходит — это был способ избежать еще большей ответственности, чем у меня уже была. Пока это не произнесено, этого словно не существует. И меня все устраивало. И у меня даже было ощущение, что и Богатырева со всем согласна, пока не произошел один случай, который расставил точки над многими «i» между нами.


Мы договорились встретиться с Иркой, чтобы прогуляться. Весенние каникулы были чуть ли не последней возможностью отдохнуть перед самым трудным периодом. Впереди финальный рывок — подготовка к выпускным экзаменам, а после — к вступительным. И всем хотелось получить максимум от этого времени.

К Богатыревой я планировала пойти после прогулки, часов в восемь. Ее родители были на конференции и должны были вернуться только на следующий день. А так как до этого времени они постоянно ночевали дома, наши более интимные встречи сократились довольно сильно.

Я стояла и ждала Ирку у назначенного места, как вдруг почувствовала какое-то прикосновение к своей ноге. Подпрыгнув от неожиданности, я отскочила в сторону, а обернувшись, увидела… Аню и ее «овчарку».

— Привет, — рассмеялась девушка, глядя на мое перепуганное лицо. — Не бойся, он не съест тебя.

— Очень смешно, — проворчала я. — Я в курсе, мы уже с ним знакомы.

Опустившись на корточки, я потрепала мохнатого пса.

— Что вы тут делаете? Ходите в туалет в наш двор?

— Нет, — улыбнулась Аня, рассматривая меня. Да, я очень хорошо выглядела. Не хотелось себе в этом признаваться, но я старательно готовилась к встрече с Богатыревой. — Ира пригласила нас прогуляться вместе с вами.

— О, ясно, — протянула я, думая о том, что нужно будет надавать Ирке по заднице. Могла бы и меня спросить. Или хотя бы предупредить.

— Если ты не против, конечно, — снова улыбнулась новенькая, и ямочки украсили ее щеки.

— Нет, — пожала я плечами, — с чего бы мне быть против.

— Ну и замечательно. Вон, кажется, и Ира идет, — кивнула в сторону Аня, чуть отпуская поводок.

Я посмотрела туда же и увидела спешащую к нам подругу.

— Привет всем! — радостно улыбнулась Ирка, разглядывая нас. — Простите, с Лехой ругались, поэтому задержалась.

— Что ты опять к нему лезешь? — усмехнулась я.

— Я?! — возмутилась Ирка. — Да это все его проклятый переходный возраст! Он стал таким противным! Мальчики в это время жутко вредные.

— Кто такой Леха? — напомнила о себе Аня, подав голос.

— Это ее брат, младший, — пояснила я. — Такой же чокнутый, как и его сестричка.

— Ага, и совсем не тайно влюбленный в Леру, — рассмеялась Ирка, наклоняясь, чтобы погладить Рекса. — А кто это у нас тут такой большой и серьезный?

— Рекс, — улыбнулась Аня. — Он влюблен в тебя, правда? — перевела на меня взгляд девушка, теряя к сюсюкающей с собакой Ирке всякий интерес.

— Ой, не слушай ее, — махнула я рукой. — Ну что, куда пойдем? Как обычно, на «пятак»?

— Ага, — выпрямилась Ирка и обратилась к новенькой. — И он правда влюблен в нее. Постоянно исподтишка пытается узнать, не придет ли она к нам в гости, — хихикнула противная Ирка, а я лишь закатила глаза.

— Ну, я не могу его винить, — усмехнулась Аня, а мы с Иркой вытаращились на нее. Особенно Ирка. — Я имею в виду… Ты интересная, веселая… красивая. Почему нет? — пожала она плечами и двинулась вперед, обгоняя нас. Может, мне показалось, но, по-моему, она смутилась.

Ирка пихнула меня в плечо и многозначительно пошевелила бровями, намекая на то, что мне следует обратить внимание на слова новенькой. Я показала подруге средний палец и тоже пошла вперед.


***


Мы устроились на нашей любимой с Иркой лавке в дальнем уголке парка прямо у озера. Там мы частенько проводили время, просто болтая ни о чем и наслаждаясь свежим воздухом. Иногда кормили уток, но сегодня никто с собой не взял хлеба, поэтому мы просто разговаривали и наблюдали, как утки ныряют под воду в поисках еды.

Это была наша первая встреча с Аней вне стен школы, не считая той прогулки до моего дома. И как выяснилось, новенькая была довольно веселой. Она рассказывала о своей старой школе, учителях, и над некоторыми историями мы с Иркой хохотали до слез, я даже не заметила, как пролетело время, очнулась только, когда мой телефон противно запиликал.

Я достала трубку и увидела, что звонок был от Богатыревой. Чертыхнувшись, я дала знак подруге, что мне нужно отойти поговорить. Ирка лишь махнула на меня рукой, увлеченная очередным рассказом новенькой.

Отойдя на пару метров, я нажала на кнопку.

— Алло?

— Привет, — голос Богатыревой был напряженным. — У тебя все в порядке?

— Эм… Да… А почему что-то должно быть не в порядке? — удивилась я.

— Ну, мы договаривались сегодня встретиться. Ты не помнишь?

— Конечно, помню. В восемь часов.

— Ну, — согласно ответила Богатырева.

— Что «ну»? — начинала терять я терпение. Она что, контролировать меня будет?! Решать, сколько мне гулять, и напоминать, во сколько мы договорились встретиться?!

— Сейчас двадцать минут девятого.

— Что?! — поразилась я. — Серьезно? Я… Черт, извини. Я что-то за временем не уследила…

Я прикрыла глаза рукой. Идиотка.

— Я скоро приду. Извини.

В этот момент, как назло, Аня рассмеялась так громко, что утки, которые плавали неподалеку, подлетели и сменили место дислокации.

— А ты… с кем гуляешь? — осторожно спросила Богатырева, а я поджала губы. Я и так регулярно получала едкие комментарии из-за новенькой, которая постоянно таскалась за мной, а если Богатырева узнает, что я еще и гулять с ней пошла, чую, мне несдобровать.

— С… Иркой, — пропищала я, молясь, чтобы они больше не орали, но, естественно, именно в этот момент они стали на два голоса издавать какие-то странные горловые звуки.

— А еще с кем? — голос Богатыревой стал таким колючим, что было ясно — она уже прекрасно поняла, кто еще есть в нашей компании, так что отпираться было бессмысленно.

— С Аней, — вздохнула я. — Слушай, я не знала…

— Конечно, — усмехнулась Богатырева, прерывая меня. — Аня. Куда ж без нее. И ее компания, очевидно, так хороша, что ты потеряла счет времени. Супер, Лер. Наслаждайся прогулкой и никуда не торопись. Встретимся в другой раз.

— Подожди, я… — но, услышав в трубке короткие гудки, поняла, что Богатырева не собиралась слушать мои оправдания.

Черт. Я вздохнула, понимая, что тот легкий и приятный вечер, о котором я думала и который представляла весь день, отменяется. Конечно, с одной стороны, меня бесило то, что она бросила трубку, даже не спросив ни о чем, но, с другой — я также понимала причину этого. Она снова приревновала. Наверное, скажи она, что идет гулять с Сорокиными, а потом бы выяснилось, что там был еще и Чернов или кто-то, кто явно проявляет к ней знаки внимания, я бы тоже психанула. Или нет. Я не знаю. Я особо никогда не думала о ревности. Мне некого было ревновать.

Но в тот же момент, как только я подумала об этом, как только представила, что Богатырева снова тесно общается с Черновым, что он целует ее в щеку, обнимает за талию, у меня внутри поднялась такая волна ярости, что, казалось, даже дышать стало тяжело.

Выдохнув, я решила немедленно отправиться к Богатыревой и все обсудить. Объяснить ей, что нет смысла ревновать меня к новенькой. Да, она симпатичная и интересная, но совершенно не в моем вкусе. Нет какой-то… химической составляющей, что ли. А именно она и дает первоначальную основу для того, чтобы меня заинтересовал какой-то человек. Наверное. В любом случае, сейчас вся моя химия работала только в сторону Богатыревой.


Я подошла к девчонкам и сказала:

— Было приятно с вами прогуляться, но мне пора.

— Что? Уже? — удивилась Ирка. — Бабушка звонила? Что-то случилось? — разволновавшись, она вскочила со скамейки.

— Нет-нет, — успокоила я подругу. — Все нормально. Просто… У меня кое-какие дела возникли. Нужно срочно бежать.

— Давай мы тебя проводим, — тут же откликнулась Аня, тоже подскочив.

— Нет! — слишком громко запротестовала я, чем вызвала недоуменный взгляд обеих. — Нет, — уже спокойнее. — Я сама дойду, тут недалеко. Вы лучше погуляйте еще, воздухом подышите. Ир, я тебя завтра наберу, — проговорила я и начала пятиться в сторону выхода из парка.

— Точно все нормально? — нахмурилась ничего не понимающая подруга.

— Да, абсолютно, — улыбнулась я, кивая. — Всем пока! — махнув им обеим рукой, я резко развернулась и быстрым шагом направилась к воротам.


***


Лицо Богатыревой не выражало радушия, когда она открыла мне дверь.

— Что, решила все же прийти? — ехидно спросила она и, не дожидаясь ответа, развернулась и ушла в сторону кухни, в которой горел свет.

Я разулась, мысленно задав себе вопрос — если ты не собираешься слушать мой ответ — зачем что-то спрашивать?

Оказавшись в кухне, я смотрела, как Богатырева стоит и нарезает огурцы. Яйца и крабовые палки уже были в миске вместе с кукурузой и небольшим количеством лука. Она делает мой любимый салат. Прекрасно. Я еще больше почувствовала себя идиоткой. Но раз она его делает, значит, знала, что я приду? Или просто делает его для себя, потому что тоже его любит? Как все сложно.


— Как погуляли? — ритмично постукивая ножом, спросила девушка, даже не оборачиваясь.

— Слушай, это вышло случайно… — начала было я, но Богатырева прервала меня.

— Лер, почему так?! — наполовину развернувшись ко мне и держа в руках нож, спросила девушка. — Почему, когда я сказала, что была бы не против пойти погулять с тобой и Ирой, ты сказала твердое «нет», якобы это «ваше время», что вы мало видитесь вдвоем и все такое? Зато эту белобрысую ты радостно пригласила с собой?!

— Я ее не приглашала, — запротестовала я. — Я вообще не знала, что она там будет!

— Конечно! И тем не менее вы, как я слышала, прекрасно провели время вместе!

— Я правда не знала, что она придет, — стараясь сохранять спокойствие, объясняла я, хотя понимала, что моей выдержке скоро придет конец. Я терпеть не могу, когда меня несправедливо в чем-то обвиняют. Как будто это была моя идея — позвать новенькую с нами!

— И потому даже счет времени потеряла, да?! — продолжала возмущаться Богатырева, все больше повышая голос. Отложив нож, она полностью развернулась ко мне.

Слушая ее крик, я чувствовала, как в голове становится шумно. Ненавижу, когда на меня повышают голос, к тому же я действительно была ни при чем.

Но Богатырева уже не могла остановиться:

— Мало того, что она в школе от тебя не отлипает, так ты еще и гулять с ней пошла! Зато меня ты с собой взять не готова! Конечно, вдруг кто-то что-то узнает! И тогда твоя Анечка уже не будет виться вокруг тебя, как пиранья! А так ты можешь поспевать везде!

— Хватит! — я стукнула кулаком по столу, зажмурившись. — Хватит, — уже тише повторила я, выравнивая голос.

Ее обвинения не оправданы. Если я в чем-то и виновата, то только в том, что опоздала. Но за это я уже извинилась.

— Я тебе скажу в последний раз, и, надеюсь, ты меня… — я подняла взгляд на нее и замолчала. Богатырева стояла, вжавшись в столешницу, и… дрожала. Я нахмурилась, не понимая, что происходит. Она выглядела жутко напуганной. Даже как-то побледнела. Обняла себя руками и, пробиваемая крупной дрожью, смотрела в пол.

— Что с тобой? — спросила я растерянно. Когда ответа я не услышала, то повторила громче. — Лесь? Что с тобой?

Только произнеся это, я поняла, что впервые, на самом деле впервые, назвала ее по имени. Причем не просто по имени, а создав какую-то свою собственную, укороченную версию. Все всегда называли Богатыреву полным именем — «Олеся», я ни разу не слышала, чтобы его кто-то сокращал. Даже ее родители. Почему из меня выскочило именно это, я не понимала, но решила, что подумаю об этом позже. Сейчас есть дела поважнее.

Я сделала шаг к ней, и Богатырева вздрогнула.

— Все… Все в порядке, — прерывающимся голосом проговорила она, все еще не поднимая взгляда.

— Нет, — тихо сказала я, наблюдая за девушкой. Я впервые видела ее такой. — Это не «в порядке». Что с тобой? Я…Я напугала тебя?

Оказавшись с ней рядом, я чуть наклонилась, заглядывая Богатыревой в глаза.

— Что происходит?

Она наконец-то посмотрела на меня. И глаза ее блестели.

— Ты… Ты ни при чем, — покачала она головой. — Все нормально, правда.

— Не ври мне. Расскажи, что случилось, — попросила я, продолжая смотреть ей в глаза.

— Не думаю, что это лучшая тема для беседы, — чуть улыбнулась девушка, но улыбка эта была вынужденная.

— Пожалуйста.

Богатырева вздохнула и чуть повернулась к столешнице. Пальцем отодвинула нож и, не глядя на меня, проговорила:

— Ты уже познакомилась с моим папой… — начала она и замолчала.

— Да, — кивнула я, помогая ей.

— Так вот… Это не мой отец. В смысле, не биологический.

Оп-па. Это что-то новенькое. Я кивнула и молча стала ждать продолжения.

— Мой… — Богатырева снова вздохнула и убрала волосы с лица. — Мой родной отец… Мама развелась с ним, когда мне было четыре. И единственное, что я о нем отчетливо помню, это то, как он… — голос Богатыревой задрожал и она запнулась.

Не знаю, чем я руководствовалась и что именно меня подтолкнуло к этому, но я сделала шаг вперед и стиснула ее в объятиях, пытаясь как-то успокоить.

Через пару минут, после нескольких тихих всхлипов, она продолжила:

— Когда мне было два, он начал пить. Он стал пить и обижал маму. Бил ее. Даже мне иногда доставалось, хотя странно, что я это помню, ведь я была совсем маленькая. И перед тем, как все это начиналось, он сначала орал, раскидывал вещи и… бил кулаком по столу. Уже потом кидался то на маму, то на меня. Через какое-то время его словно «отпускало», и он плакал, извинялся. Говорил, как любит нас. Мама терпела два года. Потом выставила его с милицией. Развелась. Он, конечно, долго еще ходил, пытался помириться. Иногда заявлялся пьяный, долбился в дверь и угрожал. Нам пришлось поменять жилье и переехать в другой район…

— А… Сергей Яковлевич? — поняв, что она закончила основную часть, я решила узнать продолжение истории.

— Они с мамой давно знакомы. Вместе учились, потом стали работать вместе. Он ухаживал за ней с института. На первом курсе сказал ей, что когда-нибудь она все равно станет его женой. И… дождался, — усмехнулась Богатырева. — Его не смутило ни наличие ребенка, ни развод… И вот так он появился в нашей жизни. Удочерил меня, дал свою фамилию, отчество и так совпало. Моего… биологического папашу тоже звали Сергей. Я давно считаю отчима своим родным отцом, и… я никогда и никому этого не рассказывала, — закончив последнее предложение шепотом, она положила голову мне на плечо. — Ты просто… вызвала те воспоминания, и я испугалась…

— Прости, — тоже прошептала я. — Я бы… Я бы никогда не ударила тебя. Ни за что в жизни.

— Я знаю, просто… наложилось, — кивнула Богатырева, рукой сильнее сжимая мою кофту на лопатках.

— Извини. И за то, что опоздала, тоже извини. Я правда не знала, что эта Аня придет. Ирка мне ни слова не сказала. Если бы она спросила у меня, я бы отказала.

— Правда? — чуть отодвинувшись и вытерев нос, Богатырева посмотрела на меня.

— Да.

— Ты… не думала, чтобы рассказать обо всем Ире? Мы могли бы проводить время все вместе, — тут же спросила девушка, чем застала меня врасплох.

— Обо… обо всем? — пробормотала я. — О чем именно?

— Ну… о нас, — пожала плечами Богатырева, буквально пронизывая меня взглядом.

— Ох, — я пригладила собранные волосы и выдавила улыбку. — А мы… Я…

— Ты все еще думаешь, что это все несерьезно, да? — спокойным голосом спросила Богатырева, разрывая наше объятие.

— Я… не знаю, — выдохнула я. — Мне… Мне нравится проводить с тобой время, нравится приходить к тебе, общаться, нравится…

— Трахаться, — закончила за меня она, и я покраснела. — И все, да? О большем речи нет?

— Черт, ты же тоже не рассказываешь обо мне направо и налево, — начинала я злиться.

— Я могу хоть сейчас любому человеку сказать об этом, — серьезно ответила Богатырева.

— Но… зачем? В чем смысл?

— Смысл не в том, чтобы это сделать, Лера, а в том, что это значит для тебя. Считаешь ли ты это чем-то важным. Я могу на это пойти, потому что знаю, какое место ты занимаешь в моей жизни, — с горечью в голосе проговорила девушка.

— И какое же это место? — хмыкнув, спросила я.

— Я влюблена в тебя, — пожала она плечами, пока мои глаза пытались выпасть из лица. — И я могу оставить это втайне, а могу рассказать всему миру. Это неважно. Важно то, что я признаю, что это не просто увлечение. Что это серьезно для меня.

— Ты сейчас вынуждаешь меня признаться тебе в любви? — нахмурилась я. — Тебе не кажется, что так давить на человека — неправильно?

— Давить?! — с чувством произнесла Богатырева. — Да побойся Бога, Лера, кто на тебя давит?! Уж я, по-моему, более чем терпелива! Я не прошу тебя признаваться мне в любви, я лишь прошу тебя ответить, имею ли я для тебя значение!

Я отошла на шаг назад и провела ладонями по лицу.

— Ты меня в угол загоняешь, — покачала я головой.

— Это что, такой сложный вопрос? — наклонила голову Богатырева. — Мне кажется, нескольких месяцев должно было хватить за глаза, чтобы понять для себя хоть что-то.

— Ладно, — психанула я. — Ты хочешь правду? Я скажу тебе правду!

Богатырева подняла подбородок, слушая меня.

— Да, ты мне нравишься, я не спорю. Даже очень нравишься, но… какая разница? — увидев, как брови Богатыревой поползли к переносице, я решила пояснить. — Еще три месяца, и мы все равно разойдемся! Ты уедешь в Москву, ты сама говорила, что хочешь поступать в медицинский там. Тем более, у твоей тети или не помню кого, есть там свободная квартира. И что потом? Я-то останусь здесь! Какой смысл петь о любви, если через три долбаных месяца эта песенка кончится?! Чтобы пострадать потом побольше? Чтобы, находясь на расстоянии в три тысячи километров, вспоминать, как было хорошо? Я не мазохист. Да, я пошла на все это, но я все же надеюсь сохранить рассудок, чтобы, когда ты свалишь отсюда, не выть белугой.


Богатырева смотрела на меня несколько минут в абсолютной тишине. Я же, пока говорила все это, даже с дыхания сбилась, поэтому стояла, пытаясь прийти в норму.

— Ты такая глупая, — покачала головой девушка, подходя ко мне. — Послушай меня внимательно. Я не просто так спрашивала о том, кем ты хочешь стать. Не просто так облазила все комиссионки города в поисках этого Тамагочи. Я хочу, чтобы ты просто поняла — мечты иногда сбываются. Почему бы тебе не подумать о том, чтобы уехать вместе со мной? У нас будет где жить, я пойду в мед, ты найдешь себе что-то — колледж или техникум… Где там учатся на автомехаников?.. И все будет хорошо. Почему ты об этом не думаешь?

— Куда я уеду? — покачала я головой. — А бабушка? С кем я оставлю ее?

— Твоей бабушке всего шестьдесят семь, она не так стара. Тем более, как я знаю по рассказам, она очень бодрая. К тому же всегда можно кого-то нанять для помощи. Я могу с мамой поговорить, у них много нянечек в больнице, которые подрабатывают, помогая пенсионерам.

— Чтобы какая-то чужая тетка ходила к моей бабуле?! — возмутилась я.

— Она же у тебя не немощная. Да, она болеет, но лечится. Ты сама говорила, что после этих новых лекарств ей стало гораздо лучше, — продолжала убеждать меня Богатырева. — Я уверена, что она сама будет только рада, если ты будешь заниматься тем, к чему у тебя лежит душа. Разве нет?

— Ну да, просто…

— Нет, — прервала меня девушка. — Не говори сейчас ничего. Я тебе дала зерно, которое ты сама должна посадить в своей голове. Чтобы оно проросло. Я все это предлагаю не просто так, не потому что это так романтично звучит, а потому что это реально возможно. Я не дура. И пусть я верю в сказки, но также я понимаю, что для них тоже нужно постараться. И я не хочу, чтобы через «три долбаных месяца» все заканчивалось. Потому что… нравится тебе это или нет, но ты имеешь для меня большое значение. И просто так я тебя не оставлю. И пусть ты не признаешь этого в открытую, я знаю, я чувствую, что тоже тебе небезразлична. Просто… Иногда хочется это услышать.

— Я понимаю, — вздохнула я. — Но…

— Лер, просто подумай. Просто. Подумай. Пожалуйста, — тихо проговорила она, взяв мое лицо в ладони. — На любую проблему можно найти решение, если захотеть. И если добавить капельку веры.

Я вздохнула, на секунду представив все то, о чем она мне сказала. Могу ли я позволить себе мечтать о таком?

— Я люблю тебя, — прошептала она мне на ухо. — Просто поверь в то, что все может случиться. И получиться.

— Я… попробую, — тихо согласилась я, понимая, что все, чего я хочу прямо сейчас, все, что мне сейчас нужно — это ее объятия.

— Хорошо, — Богатырева обняла меня и прижала к себе.


Глава 15


Странное дело, но ее объятия были для меня самым лучшим успокоительным. Какой бы гадкий не был у меня день, какой бы жесткий очередной сюрприз не подкинула мне жизнь, как бы мне не портили настроение, стоило мне оказаться в ее руках, почувствовать на своих плечах теплые ладони, как все сразу становилось проще. Ее руки для меня обладали поистине волшебными свойствами. И я не могла объяснить это рационально, лишь понимала, что это так. И пусть я все еще вела себя весьма сдержанно, порой мои стены рушились, и я подпускала ее ближе, чем кого-либо.

Нет, после того разговора я не стала считать, что моя жизнь теперь наладится как по мановению волшебной палочки, но благодаря ей, благодаря ее каждодневным упорным усилиям я дала себе возможность предположить, что такое возможно. Я дала себе возможность на какой-то, пусть и крошечный, процент поверить. И Богатырева безумно этому радовалась, честно. Так искренне улыбалась, когда на ее рассказы, как мы могли бы жить в Москве, гулять, я что-то добавляла или как-то комментировала. Не знаю, кому из нас это нужно было больше — ей или мне. Но она улыбалась, а мне это приносило истинное удовольствие.

Она вообще, казалось, была соткана из улыбок. Улыбок, легкости, тепла. Она окутывала своей потрясающе мягкой энергетикой, и именно это меня, должно быть, и успокаивало. И я, честно, все еще считала, что ей гораздо больше подойдет кто-то более… контактный, чем я, но она неустанно повторяла, что счастлива. Что рада. Рада мне и со мной.

Пусть официального заявления о том, что мы встречаемся, не было, глупо было говорить иное. Мы были вместе. Были «мы». И даже я уже не могла с этим спорить.

Да, я не хотела огласки. Видит Бог, я не горела желанием найти еще один повод, чтобы цапаться с остальной «элитой», но еще больше я не хотела, чтобы она с ними цапалась. Какими бы придурками я их не считала, они были ее друзьями. У Богатыревой вообще было странное мнение — она всех считала хорошими. Просто у кого-то были комплексы, у кого-то проблемы, у кого-то невысказанные обиды на мир. Лично я считала, что есть хорошие люди, а есть дерьмо. И не разграничивала мир на многоцветность. Для меня всегда было черное и белое. Богатырева учила меня смотреть глубже. Не очень успешно, но все же. Но как говорится, все тайное всегда становится явным. И наша с ней связь тоже однажды вылезла наружу. Весьма оригинальным образом, к слову.


Было воскресенье, мы уже вышли на учебу, продолжая тосковать по беззаботному времени каникул. И в тот вечер мы сидели в комнате Богатыревой, слушая музыку на компьютере и тихо беседуя. Иногда наши беседы прерывались мягкими поцелуями, ее прикосновениями и прочими ванильно-тактильными штуками. Было около половины девятого, и мать Богатыревой, Елена Станиславовна, была дома. Она готовилась к какой-то лекции, которую ей нужно было читать через два дня в Томске, поэтому, пока Сергей Яковлевич пропадал в больнице, она готовилась к выступлению.

Мне вообще нравилась Елена Станиславовна. И у меня было на это минимум две причины. Первая — когда мы виделись, и пусть это было редко, она всегда пыталась меня накормить, а поесть я люблю. Как и сама Богатырева, только завидев меня, тут же утаскивала на кухню, выставляя на стол кучу еды. Вторая причина была более прозаичной. Мать Богатыревой никогда не открывала дверь в комнату дочери без стука, уважая ее личное пространство. И это было нам, несомненно, на руку. Разумеется, мы не были рисковыми настолько, чтобы заниматься сексом, пока кто-то из родителей дома. Или хотя бы не в состоянии сна. Но вот поцелуи и объятия мы вполне могли себе позволить, зная, что не будем пойманными на горяченьком из-за резко появившейся в дверях родительницы.

Поэтому, когда язык Богатыревой был у меня во рту, и мы услышали, как кто-то со стороны входа протянул длинное и удивленное «оу-у-у», я была, мягко говоря, шокирована.

Мы отпрянули друг от друга, как ошпаренные, вытаращившись на нежданного гостя. Точнее, гостью. Даша. Даша Сорокина стояла в дверях комнаты и пялилась на нас во все глаза.

Понимая, чем это все может обернуться, я тут же поднялась с кровати и встала, выставив вперед подбородок. Если будет нужно, я ей язык отрежу.

— Привет, — тихо и, к моему удивлению, спокойно проговорила Богатырева, глядя на свою подружку.

— Эм-м-м… При…вет, — пробормотала Даша, продолжая смотреть почему-то только на меня. — Твоя… Твоя мама сказала, что ты… тут… И я… Че вообще происходит? — Даша наконец перевела взгляд на саму Богатыреву и замолчала, ожидая ответа.

— О чем ты? — как ни в чем не бывало спросила та, продолжая спокойно смотреть на нее.

— О чем? Олесь, мне показалось или ты только что… — Сорокина глубоко вздохнула, прежде чем закончить фразу. — Вы что, целовались?!


К счастью, Даша догадалась закрыть дверь, прежде чем начала выяснять, что тут происходит.

— Она что, заставила тебя? Соблазнила? Пригрозила? — ей-Богу, я считала Сорокину умнее ее сестры. Видимо, зря.

— Даш, было похоже, что меня заставляют? Или что я против? — усмехнулась Богатырева, взглянув на меня. — Мы… Мы с Лерой…

Я наконец решила дать понять, что тоже здесь есть.

— Мы встречаемся, — больше грубо, чем уверенно, произнесла я и посмотрела на Богатыреву. Онакак-то радостно улыбнулась и кивнула.

— Вы… Вы… В смысле… друг с другом? — нахмурилась Даша, глядя уже на нас обеих поочередно. Ну точно, такая же тупорогая, как сестренка.

— Да, — кивнула Богатырева, тоже вставая с кровати. — Друг с другом.

— И… — было ясно, что если Сорокина и устоит на ногах, то не факт, что это продлится долго. — И вы… Ну, давно?

— Достаточно, — снова влезла я. — И если ты откроешь свой рот и хоть кому-то…

— Лер, — я почувствовала теплую ладонь Богатыревой в своей руке. — Все нормально.

— Да расслабься, терминатор. Я не собираюсь ничего и никому рассказывать, — уже более связно и без запинок проговорила Даша. — По крайней мере, пока ты не делаешь чего-то, что обидит мою подругу. Иначе — я сама возьмусь за тебя.

— Это угроза? — подняв бровь, хмыкнула я. Пусть она мне угрожает, мне не жалко, но, если она говорит серьезно, я хотя бы буду знать, что у Богатыревой есть хоть один нормальный друг.

— Это предупреждение, — в том же тоне ответила Даша, продолжая распиливать меня взглядом.

Мы молча смотрели друг на друга несколько секунд, после чего я улыбнулась.

— Договорились, — кивнув, я взглянула на Богатыреву. — Я, наверное, пойду…

— Останься, — прервала меня девушка и посмотрела на свою подругу. — И ты тоже. Мы же взрослые люди, мы вполне можем провести время втроем, верно?

— Я могу, без проблем, — кивнула Даша, все еще глядя на меня с некоторой осторожностью. — А вот насчет терминатора не знаю. К слову, я вообще на пять минут. У тебя телефон не отвечал, поэтому я решила зайти, мне нужно распечатать доклад на завтра, а у меня принтер накрылся. Можешь сделать?

— Конечно, без проблем, — улыбнулась Богатырева и повернулась ко мне. — Подождешь немного?

Я кивнула и села обратно на кровать, взяв в руки какой-то журнал, что валялся в самом углу. Что-то про романы звезд и всякие желтые сплетни. Делая вид, что я жутко увлечена чтивом, я позволила подругам заняться своими делами.


***


— Ты уверена в ней? — спросила я, глядя на прядь выбившихся волос, которые спадали на щеку Богатыревой. — Уверена, что она не проболтается?

— Уверена. Даша умеет хранить секреты. К тому же… она и правда моя хорошая подруга. Мы с ней более близки, чем с Машей.

— Хорошо, — пробормотала я и убрала непослушную прядку за ухо, не в силах этого не сделать.

Как бы я не пыталась с этим бороться, мне нравилось трогать Богатыреву. Трогать, касаться, ощущать ее кожу под своими грубоватыми пальцами. Чувствовать легкое покалывание, словно электрический ток проходит через каждую клетку моего тела. Физически она притягивала меня невероятно. И, казалось бы, я должна была уже к этому привыкнуть, и такая тяга должна сойти на нет или хотя бы дойти до нейтрального состояния. Но все только усиливалось — всплесками, всполохами, с каждым разом больше и интенсивнее. И помимо физики, конечно, было что-то еще. То, что усиливало ее. То, без чего эта самая физика бессмысленна.

— Ты так боишься, что о нас узнают? — через какое-то время спросила Богатырева, щекоча пальцами кожу у основания моей шеи.

— Я не за себя переживаю, — честно ответила я. — За тебя. Не думаю, что остальные твои друзья придут в восторг от этой новости. Особенно Чернов, — усмехнулась я.

— Мне плевать, — пожала плечами Богатырева. — И на Чернова, и на то, кто и что из них думает.

— Я понимаю, — сдержанно кивнула я. — Но поверь мне, нет ничего приятного в том, чтобы выслушивать каждый день какие-то оскорбления. Уж я-то знаю. Кстати, — решив сменить тему, я прокашлялась. — Раз уж теперь твоя подруга посвящена в… наш союз, — я почесала нос, набираясь смелости перед тем, как сказать то, что собиралась.

— Наш союз? — рассмеялась Богатырева, прерывая меня. — Союз? Серьезно?

— Что? — нахмурилась я, сбитая с толку ее смехом.

— Нет, правда, только ты могла подобрать такое определение, — продолжала глумиться Богатырева.

— Хорошо, в наши отношения, — проворчала я, сдаваясь.

— Отлично, намного лучше, — улыбнулась девушка, а ее тон стал ниже и интимнее. — Скажи еще раз.

— Наши… отношения, — медленно произнесла я прямо напротив ее губ.

— Очень хорошо, — прошептала Богатырева и потянулась вперед, медленно целуя меня. Мягкие губы с каким-то особенным, ее привкусом, быстро выбили из моей головы мысли, и, когда я уже готова была забраться на девушку сверху, она отстранилась и мило улыбнулась. — Так о чем ты говорила?

Я прищурилась, понимая, что она дразнит меня. Но решила не заострять на этом внимание. Поэтому вздохнула и выпалила:

— Не хочешь как-нибудь прийти ко мне и познакомиться с моей бабушкой? На следующей неделе, например?

Глаза Богатыревой стали большими. Слишком большими. И она молчала. Я посчитала, что это не очень хороший знак, поэтому решила тут же немного переиграть ситуацию.

— Нет, если ты захочешь, конечно. Как-нибудь. Но это совсем не обязательно, ты права, не знаю, зачем я это предложила, я…

Она не дала мне договорить, так как ее язык оказался у меня во рту быстрее, чем я закончила фразу. Сбитая с толку, я отвечала на поцелуй, совершенно не понимая, что это значит. Когда мы оторвались друг от друга, чтобы глотнуть воздуха, Богатырева проговорила, улыбаясь:

— Я очень хочу познакомиться с твоей бабушкой. Очень. Я хочу узнать все и познакомиться со всем, что имеет для тебя значение.

Я, осознав ее слова до конца, смогла лишь кивнуть, улыбаясь.

— Хорошо.


***


Я не люблю праздновать свой день рождения. Никогда не любила. С детства. Потому что традиционным школьным подходом было приносить что-то на чаепитие. Как правило, это было несколько бутылок газировки, какие-то печеньки, шоколадки, кексики или что-то вкусное, сладкое и непременно вредное для детских зубов. Но так как денег всегда было в обрез, лично моим желанием было оставить в тайне свой день рождения, чтобы избежать неловкостей. Я еще в первом классе попросила бабушку поговорить с учительницей об этом. Бабуля пыталась меня убедить, что мы найдем деньги для праздника, который случается всего раз в год, но я была непреклонна. В старшей школе, когда наш классный руководитель ожидаемо поменялся, я уже сама сказала ей о том, что не праздную свой др, поэтому прошу оставить его незамеченным. Многие одноклассники спрашивали, когда же у меня день рождения, но я всегда отвечала, что летом. Только Ирка знала правду. И мы много лет праздновали втроем — с ней и бабушкой. Но в этот раз я решила немного изменить правила. Праздник приходился на субботу, и я сказала подруге, что мы отметим его с ней вдвоем на следующий день, в воскресенье. Все-таки восемнадцать лет. Я стану совершеннолетней. Не знаю, о чем подумала Ирка, но судя по ее горящим глазам, она предположила, что мы будем совершать что-то еще незаконное для нее, но уже вполне законное для меня. Я же просто хотела познакомить Богатыреву с бабушкой. И я не собиралась предупреждать ее о том, что у меня день рождения. Ни к чему. Она наверняка озаботится мыслью о подарке, что-то будет придумывать, а я этого не хотела.

Я предупредила бабушку, что к нам придет моя новая подруга. Бабуля удивилась тому, что не будет Ирки, но ничего не сказала. Она приготовила мою любимую тушеную курицу по своему фирменному рецепту, а я поставила на раскладной стол бутылку вина. С шестнадцати лет мне разрешалось отмечать дни рождения с алкоголем, хотя не скажу, что я была его любителем. Скорее это было для бабушки. Да и наличие на столе бутылочки красного давало ощущение какой-то торжественности, как шампанское на Новый год.

Бабушка поставила на стол тарелку с нарезанным батоном, салат из крабовых палочек (да, я могу есть его тоннами), немного фруктов, а также салфетки, приборы и тарелки на три персоны. И ровно в четыре часа раздался звонок в дверь.

— Это, наверное, твоя подруга, — улыбнулась бабушка. — А она пунктуальная.

— Да, — усмехнулась я. — Даже чересчур.

Я предупредила бабушку о том, что Богатырева не в курсе о моем дне рождения. Бабуля, должно быть, подумала, что я окончательно рехнулась, но снова ничего не сказала. За что я всегда уважала свою бабушку, так это за умение вовремя промолчать и довериться мне.

Дойдя до двери, я провела ладонями по майке, расправляя ее, и напоследок осмотрелась. Я потратила сегодня кучу времени, встав в девять утра, чтобы все прибрать и навести порядок. Честно, я даже не подозревала, что у нас есть столько укромных уголков в квартире. Но я заглянула в каждый. И убралась настолько качественно, что можно было даже есть с пола.

Конечно, я нервничала. Не потому, что скрыла от Богатыревой, какой сегодня день, а потому что, во-первых, я ее решила познакомить с самым важным для меня человеком, а во-вторых, я волновалась, как она воспримет мой дом. Он очень отличался от ее квартиры. Обстановка у нас была, мягко говоря, очень скромной. Понимая, что уже давно пора было открыть дверь, я наконец повернула замок.

— Привет! — улыбаясь, проговорила Богатырева, одетая в серое платье и пальто, которое было наполовину расстегнуто. Горчичного цвета шарф болтался у нее на шее, и было непонятно, с какой целью она его нацепила. Но явно не для тепла. — Это вам.

Девушка протянула мне большой торт, красиво упакованный. Я усмехнулась, понимая аналогию — я к ее родителям тоже с тортом приходила.

— Привет, — я открыла старую дверь шире, предлагая девушке войти. — Проходи.

Когда Богатырева зашла в узкий коридор, я поставила торт на сервант и помогла ей снять пальто. В носу тут же поселился аромат ее духов. Я столько раз хотела спросить их название, но постоянно забывала. Это был такой мягкий и волнующий запах, который теперь был прочно связан только с ней.

Девушка протянула мне следом шарф, и мы оказались с ней нос к носу. Она заглянула за мою спину и, убедившись, что мы одни, легко поцеловала меня в щеку.

— Привет, — еще раз прошептала она.

— Привет, — в тон ей ответила я, не имея сил скрыть улыбку. — Пойдем.


Мы прошли в большую комнату, где бабушка заканчивала сервировку стола. Она искренне улыбнулась Богатыревой, когда я представила их друг другу. Бабуля посмотрела на торт в моих руках и сказала:

— Вот, а ты говорила, что твоя подруга не знает о празднике. Давай я унесу его пока на кухню… У меня где-то свечки еще были… — пробормотала бабушка, забирая торт и мое самообладание. — Вы пока присаживайтесь, сейчас принесу горячее.

— Ба, давай я помогу, — тут же откликнулась я, мечтая о том, чтобы скрыться от подозрительного взгляда Богатыревой.

— Нет-нет, сидите, я сама, — махнула бабуля, бодро убегая в кухню и оставляя нас с гостьей наедине.

— Эм-м-м, — протянула я, почесав нос, — куда присядешь? Сюда? Или на ту сторону? — решила я сделать вид, что ничего не произошло.

— Без разницы… А… что за праздник? — прищурилась Богатырева, не отводя взгляда.

— Какой праздник? — я отодвинула стул, приглашая девушку присесть.

— Твоя бабушка сказала про праздник… и свечи. Ты ничего не хочешь мне сказать? Что за праздник? — не унималась Богатырева.

— А, это, — махнула я рукой и тоже уселась за стол. — Да ерунда.

— И все-таки?

— Ну… у меня сегодня это… день рождения типа, — пожала я плечами.

— Что?! — вытаращилась на меня Богатырева, а я задумалась, так ли была хороша идея не говорить ей. — И ты мне ничего не сказала?!

— Ну… Я просто…

— Что? Почему ты не сказала мне?! — яростно шептала Богатырева.

— Я не люблю праздновать день рождения! — выпалила я. — Сказала бы — ты бы наверняка приперлась с подарком… А я этого не люблю всего… Поэтому и не сказала, — вздохнула я.

— Ты иногда поражаешь меня, — покачала головой девушка. — Серьезно. Только я подумаю, что мы с тобой перешли какой-то барьер, как ты снова что-нибудь, да вычудишь.

— Боже, да что такого-то?! Неужели все должны любить свой день рождения? — проворчала я.

— Дело не в том, любишь ты его или нет, а в том, что ты ничего не сказала, — проговорила Богатырева обиженным голосом.

— Извини, — вздохнула я. — Просто… Я не привыкла… так. Не думала, что это важно.

— Лера, ты… — Богатырева снова покачала головой. Потом все же улыбнулась и, выдохнув, произнесла. — Я чувствую, что меня ждет еще много сюрпризов. Ты невероятная. Странная, но невероятная.

— Не могу понять, комплимент это или нет, — усмехнулась я, радуясь, что она решила отпустить ситуацию.

— С днем рождения, кстати, — улыбнулась Богатырева.

— Спасибо, — шепнула я, когда бабуля уже входила в комнату, неся в руках две тарелки с горячей ароматной курочкой.


***


— Анастасия Ивановна, это невероятно вкусно! — прикрывая глаза от искреннего удовольствия, проговорила Богатырева, пробуя бабушкину готовку.

— Спасибо, Олеся, — улыбнулась бабуля. — Не поверишь, но лет с двенадцати-тринадцати Лера постоянно требует на день рождения именно это. Каждый год, — усмехнулась она. — Это стало своеобразной традицией.

— Я ее понимаю, это очень вкусно, — улыбнулась девушка. — Тут какая-то приправа особая? Не могу понять, что тут добавлено… — жуя, задумчиво пробормотала она. — Лимон, немного чеснока… И что-то еще…

— О, ты тоже готовишь? — в голосе бабушки сквозило уважение.

— Ну, как готовлю… — скромно пожала плечами Богатырева. — Так, балуюсь. Но люблю это делать. Что-то придумывать, экспериментировать. У меня мама очень хорошо готовит. А я скорее посредственно.

— Неправда, — влезла я. — Она очень вкусно готовит, ба, — обратилась я уже к бабуле.

— Тогда я дам тебе рецепт этого блюда, — хитро подмигнула ей бабушка, чем вызвала мое возмущение.

— В смысле?! Я много раз просила, чтобы ты мне рассказала, как это делается, но ты отказывалась! Даже на кухню меня не пускаешь, когда готовишь!

— Ты не любишь готовить, — отрезала бабуля. — А этот рецепт только для тех, кто любит творить.

— Ты хочешь сказать, что я плохо кашеварю? — без обиды в голосе произнесла я.

— Я не сказала плохо, я сказала — без удовольствия, — пояснила бабушка. С ней было трудно не согласиться. Я не особо жаловала готовку, хотя умела.

— Ну ладно, тут я спорить не буду, — проворчала я под их смех.

— Олеся, а кем работает твоя мама? Не поваром? — спросила бабушка, когда они обе успокоились.

— О, нет, они с папой врачи. Хирурги-травматологи. Работают в нашей больнице, но часто уезжают в другие города и даже страны, со спортсменами часто работают, — охотно поделилась Богатырева. Хотела бы я иметь такую же гордость за своих родителей, но увы.

— Какая хорошая профессия, — покачала головой бабушка. — Всегда уважала врачей, особенно хирургов. Ты, наверное, тоже хочешь пойти в медицину?

— Думаю, при наличии двух медиков в семье трудно об этом не думать, — усмехнулась девушка.

— Ага, а сама подвернула ногу и чуть не умерла от страха, когда я предложила съездить сделать снимок, — фыркнула я под бабушкин смешок.

— Я не испугалась! — возмутилась Богатырева. — Просто не люблю, когда осматривают меня.

— Угу, — усмехнулась я.

— И где ты собираешься поступать? — продолжила допрос бабуля.

Богатырева взглянула на меня перед тем, как ответить.

— Хочу в Москве.

— Ого, — протянула бабушка. — Это серьезно.

— Там есть, где жить, к тому же хороший статус у ВУЗов.

— Это так, — согласилась бабуля. — А у нас же тоже есть мед? — спросила она следом.

— Да, но у нас медицинский колледж. Из институтов есть в Новосибирске, самый ближайший, наверное. Три часа где-то пути, да? — спросила Богатырева у меня.

— Около того, — кивнула я.

— Я буду подавать документы сразу в несколько. В Новосибирский тоже. Мало ли, никогда не знаешь, где получится, — пожала она плечами.

— Я уверена, все будет хорошо, — улыбнулась бабушка. — А Лера в экономический собирается. Вот я ей говорю, что тебе там делать, ты же цифры не любишь, нет, уперлась и все тут, — вздохнула бабуля под мои закатывающиеся глаза.

— Ба, ну не начинай, — проворчала я.

— Что «не начинай»? Выбор профессии — это иногда на всю жизнь. Ты что, хочешь заниматься тем, что тебе не нравится? — продолжала бабуля. Я чуть не ударила Богатыреву, когда она начала ей поддакивать.

— Вот и я говорю, что нужно идти туда, к чему лежит душа.

— Конечно, — горячо закивала бабушка. — И даже если это место находится в другом городе, — строго добавила она.

Богатырева с интересом посмотрела на меня. Бабушка смотрела на меня. Я смотрела в тарелку.

— Она не хочет оставлять меня одну, — драматичным голосом проговорила бабуля. — Как будто мне девяносто, и я разваливаюсь!

— Ба!

— Что «ба»? Думаешь, я не знаю, почему ты постоянно твердишь о своем экономическом, будь он неладен? Лера, подумай пока не поздно. У тебя еще есть время сделать правильный выбор, — погрозила пальцем бабушка, пока я усиленно жевала курицу.

— Хорошо, мы можем сменить тему? — вздохнула я, устав от разговоров о будущем.

— Конечно. Олеся, давай я тебе расскажу, как привела Леру в первый раз в детсад…

— Бабушка!


***


Мы просидели почти до восьми часов. Они меня обе поздравляли по несколько раз, желая здоровья, счастья, любви и исполнения всех мечт.

Мы много смеялись, разговаривали, бабуля даже рассказала Богатыревой всю подноготную моих родителей, к моему неудовольствию. Я не собиралась посвящать ее в историю своего детства — не хотела, чтобы она испытывала чувство жалости или что-то вроде того. Но бабуля все ей разболтала, и я не могла уже ничего поделать.

После торта и чаепития я сказала бабушке, что мы пойдем гулять и, скорее всего, я останусь у Богатыревой. Бабуля была не против, пожелала нам хорошего вечера и пихнула мне в карман пятитысячную купюру. Я хотела сначала отказаться, но она строго сказала, что это на совершеннолетие. И что она специально откладывала мне на подарок.

Когда я вздохнула и кивнула на ее «купи что-нибудь для себя», бабушка строго проговорила:

— Лера, пообещай мне, что ты потратишь их на себя. Не на лекарства, школу или что-то такое. На себя.

— Хорошо, — кивнула я, понимая, что бабуля буквально выкручивает мне руки. — Обещаю.

— Все, идите, а то скоро мое вечернее шоу начнется, — улыбнулась бабушка и поцеловала меня в щеку.

Богатырева тоже тепло с ней попрощалась, и мы вышли на улицу. Свежий воздух ударил в нос, и я глубоко вдохнула.

— Весной пахнет, — улыбнулась Богатырева, тоже вдыхая запах, витающий вокруг. Свежесть и жизнь.

— Апрель уже, — кивнула я.


Когда мы почти дошли до дома девушки, я поняла, что в ее образе чего-то не хватает.

— Черт, а где твой шарф? — пробормотала я, оглядывая ее.

— Ой… кажется, я забыла его у тебя, — улыбнулась Богатырева.

— Не замерзла? — я посмотрела на ее голую шею. На улице было гораздо теплее, чем раньше, но вечернее похолодание и ветер брали свое.

— Нормально, — беспечно махнула рукой Богатырева.

Но я же тоже была на улице и вполне ощущала температуру, поэтому молча сняла свой шарф и надела его ей на шею.

— Спасибо, — улыбнулась девушка. — Но меня вино еще греет.

— Конечно, ты вылакала два с половиной бокала, — проворчала я. — Как и бабушка.

— Ты сама налила себе только половину и цедила его весь вечер, — рассмеялась она.

— А бабуле вообще должно быть стыдно за то, что она спаивает несовершеннолетнюю.

— Тебе только сегодня исполнилось восемнадцать, а ты уже выпендриваешься, — усмехнулась Богатырева, когда мы подходили к ее подъезду.

— Главное, что я говорю правду, — улыбнулась я, поднимаясь по ступеням.


***


— А тебе не должно быть стыдно, что ты совращаешь несовершеннолетнюю? — прошептала Богатырева, когда я вжимала ее в стену прямо посреди прихожей. — Это уже уголовная ответственность, между прочим.

— Я готова отсидеть за это, — хмыкнула я, стягивая с девушки пальто и свой шарф.

— Обещаю не подавать на тебя в суд, — пробормотала она, когда мои губы прошлись по ее нежной шее.


Глава 16


Почти в середине мая я окончательно поняла, что прежняя «я» куда-то делась, ушла, трансформировалась. Я изменилась, и сильно. И конечно, я осознавала, что главным и, наверное, все же единственным катализатором этих изменений была, само собой, Богатырева. И главное изменение было в том, что она научила меня… мечтать. Заставила, убедила, помогла найти силы поверить. И я поверила.


Я думаю, что даже если бы я потеряла память, то никогда бы не забыла одно солнечное утро… …Она всегда просыпалась раньше, так как была истинным жаворонком, в отличие от меня. Но в то утро почему-то именно я открыла глаза первой…

…Солнечные лучи пробивались сквозь неплотные шторы, освещая верхнюю часть кровати…и волосы Богатыревой, разметавшиеся по подушке, отсвечивали каким-то волшебным сиянием… я не могла глаз оторвать от этого зрелища. Она была похожа на какого-то ангела, если ангелы, конечно, выглядят так — с темными волосами и длинными почти черными ресницами, которые слегка подрагивали от движения глазных яблок. Ей явно что-то снилось. Полные мягкие губы, которые я неистово терзала полночи, были чуть приоткрыты. Они все еще были красными и слегка набухшими от наших поцелуев. И все это — этот мягкий, но уверенный утренний свет, ее сияющие волосы, губы, ресницы, все это — словно выжигалось на обратной стороне моих век. И я понимала, что никогда, никогда не забуду этот ее образ.

Пока я занималась ее рассматриванием, девушка облизнула губы, вздохнула и перевернулась на бок, оставшись лежать ко мне спиной. Я же продолжала впитывать ее образ, который теперь обрастал другими подробностями — тонкой линией плеча, изгибом талии, ямочками на пояснице над копчиком. Одеяло сползло и предоставило мне обзор на всю ее спину, вплоть до линии ягодиц. И вся она была словно соткана из нежности, чувственности и какого-то моего совершенно неземного восхищения. Да. Наверное, именно это я испытывала, глядя на нее. Такую красивую, такую нежную и такую… мою.

Никогда не считала себя собственницей и, тем более, никогда не могла даже предположить, что меня будет приводить в такой восторг просто факт обладания кем-то. Но это было так. Она была моей, и я млела от осознания этого.

Через какое-то время любования ей, как скульптурой, я поняла, что мне нужно больше. Непременно больше. Поэтому я осторожно наклонилась, слегка касаясь ее плеча губами. Прошлась по позвоночнику к основанию шеи, глубоко вдыхая запах. Ее запах. Особенный, неповторимый.

Оставив очередной легкий поцелуй где-то под лопаткой, почувствовала, как она зашевелилась.

— Леська… — прошептала я, проводя губами по ее коже увереннее.

— М-м-м… Лера… — сонно пробормотала она мое имя со своим глубоким, особенным, раскатистым «р» в середине, но по интонации я поняла, что девушка улыбается. — Тебя не утомило вчерашнее приключение до четырех утра? — проговорила она, бедрами чуть двигая назад, чтобы прижаться ко мне теснее. — Сколько сейчас времени?

— Половина девятого, — тихо ответила я, продолжая осыпать ее спину нежными, еле ощутимыми поцелуями.

— И что это ты решила проснуться так рано? — она откинула голову назад, предлагая свою шею.

— Не знаю, соскучилась, — усмехнулась я, утыкаясь в место, где плечо соединяется с шеей.

— Ого, — тоже усмехнулась девушка. — В таком случае, не имею ничего против.

С этими словами она перевернулась и посмотрела на меня. Зеленые глаза смотрели прямо и открыто. И в них я читала любовь. Все последние недели, когда я на нее смотрела, я видела именно это. И я насмотреться не могла.

От солнечного света ее глаза были какими-то изумрудными, с редкими мелкими коричневыми вкраплениями. Они все еще были сонными, но… счастливыми. Я улыбнулась, глядя на нее, и осознала, что меня буквально начинает топить в какой-то сумасшедшей нежности. Что мне хочется разбиться на миллиарды атомов и раствориться в ней, впитаться в нее, стать ее частью. Стать ее глазами, руками, сердцем, разумом, чувствами. Буквально стать ей, чтобы она поняла, насколько сильно она во мне, насколько крепко засела внутри. Я хотела ей это показать, потому что сказать я не могла. Ничего не удавалось с собой поделать. Просто эти три главных слова никак не могли выскочить из моего рта, хотя пытались, и не раз. Не знаю, почему я так этого боялась, так страшилась, ведь она… Она, казалось, и так все это знала и понимала. Потому что я пыталась ей это сказать всеми другими возможными способами. И я была уверена, что она это знает.

Ведь за все это время мы прошли много препятствий, преодолели уйму барьеров и, кажется, пришли к тому самому равновесию.

Даша была единственной посвященной в наши отношения. Ирке я собиралась сказать, но позже. Равно как и о том, что я собираюсь переезжать после сдачи экзаменов. А к этому мою подругу нужно было подготовить. С бабушкой я также поговорила и честно попросила совета, как мне поступить. Рассказала о предложении Богатыревой, и бабушка, даже не дослушав меня, тут же ответила, что я просто обязана поехать в столицу. Тут же начала перечислять плюсы поступления в Москве, которые я и так уже знала. В итоге мы пришли к выводу, что я должна ехать. Решили, что я буду приезжать на каждые каникулы и праздники, что мы будем разговаривать с ней ежедневно, и что я, находясь даже на расстоянии в несколько тысяч километров, буду за ней следить. И что после того как я расскажу обо всем Ирке, поговорю с ней и ее мамой, чтобы они навещали бабушку. Бабуля сначала заартачилась, но я объяснила ей, что это для моего спокойствия. Сошлись на визите Иркиной мамы раз в неделю. Я была уверена, что Ольга Семеновна не откажет, ведь они знакомы с бабулей уже много лет.


Впереди были выпускные экзамены, последний звонок, выпускной, потом поступление и… совершенно новая жизнь. Жизнь в другом городе, в другом ритме, среди других, совершенно незнакомых мне людей. Но главное, жизнь с ней.

И, лежа утром в ее постели, любуясь ее нежным невинным образом, слушая ее тихие вздохи и стоны (о, а звучала она всегда особенно прекрасно, неповторимо, и ее стоны действовали на меня, как какой-то ядреный возбудитель), я понимала, что совсем скоро вся моя жизнь перевернется с ног на голову. Снова. Так всегда происходило, когда она была рядом. Она переворачивала во мне все. И даже мой привычный скепсис и недоверие она заменила умением верить в лучшее.

Я не знала, будем ли мы вместе всю жизнь… Я даже не знала, будем ли мы вместе в следующем году, потому что жизнь — она непредсказуема. Но теперь я верила. И даже если что-то произойдет, и она решит меня бросить (я, конечно же, надеялась, что этого никогда не случится), я могла с уверенностью сказать, что всегда буду благодарна ей за то, что она научила меня мечтать.


Часть 2

Глава 17


— Лер-р-ра! Лер-р-ра!

Услышав тонкий голосок, я улыбнулась и, двинув ногами, выкатилась на специальном поддоне из-под старой, буквально разваливающейся на ходу «Газели». Ей-богу, ее хозяину было бы куда проще сдать ее на металлолом, чем каждые две недели привозить сюда, приезжая к нам уже как на работу.

— Булочка моя хорошая, — рассмеялась я, когда маленькая девочка подбежала ко мне, обнимая за шею своими ручонками. – Я же грязная, Сашка.

— Лер-р-ра, — снова повторила девчонка, широко улыбаясь. – Ты видишь, как у меня получается?

— Шикарно получается, — кивнула я, погладив ее по голове.

Буквально три месяца почти каждый день мы тренировались с ней в произношении буквы «р». Девочка активно разговаривала, но сильно картавила. И я без устали занималась с ней логопедией, повторяя «вор-р-р-рон», «кор-р-р-ров», но… Кто бы знал, что лучше всего у нее будет получаться с моим именем. Раньше я была «Леа», но теперь наконец стала «Лер-р-р-рой», о чем малышка с гордостью мне сообщала уже несколько дней подряд.

— А где мама? – улыбнулась я, снимая перчатки и убирая ее светлые растрепавшиеся волосы за уши.

— Я буду тебе отправлять каждую неделю счет из химчистки, — услышала я смеющийся голос и подняла глаза.

— Я готова взять эти расходы на себя, — улыбнулась я в ответ и встала на ноги. – Вы чего тут?

— Я закончила пораньше, забрала эту егозу из сада и… мы решили вас встретить, — проговорила молодая женщина, с улыбкой глядя, как ее дочь вцепилась в мою ногу и пытается на ней повиснуть.

— Отлично, но мне еще нужно минут тридцать, да и Леха пока еще в яме сидит.

— А что такое яма? – тут же подала голос малышка и посмотрела на меня. – И зачем дядя Леша там сидит?

— Яма – это такое специальное место, куда можно спускаться и чинить машины стоя, — объяснила я маленькой «почемучке».

— Дядя Леша чинит машину?

— Ага, пытается, — усмехнулась я. – Кстати, у меня для тебя кое-что есть, — проговорила я, и глаза ребенка тут же загорелись от интереса.

Я прошла к длинному металлическому столу, который был заставлен всякими деталями и запчастями. Над ним висела доска, на которой были аккуратно развешены инструменты. Отвертки, пассатижи, ключи и многое другое. Каждый на своем месте. Открыв длинный глубокий ящик, я достала круглый металлический подшипник.

— Держи, — я протянула «игрушку» Сашке и улыбнулась, когда она завизжала от радости.

— Подпишник! – с восторгом проговорила девочка, тут же начиная пальцем крутить шарики внутри.

— Подшипник, — поправила я ее и закатила глаза, увидев выражение лица ее матери. – Что? Ей нравится, — пожала я плечами, понимая, чем именно недовольна девушка.

— Они хотя бы чистые? – вздохнула она, глядя, как ее дочь уже забыла о нас и возится с новым подарком.

— Ну конечно, чистые, — проворчала я. – Я их лично отмыла и протерла.

— Когда ты начнешь дарить ей нормальные игрушки? Не знаю, куклы там… Домики… Книжки про принцесс…

— Это скучно и неинтересно, — пожала я плечами. – Зачем нужны куклы, когда мы с Лехой подарили ей крутой бластер «NERF»?

— Она девочка!

— Пусть играет во что нравится, — продолжала я стоять на своем. – Мы тут думали еще про крутой джип на радиоуправлении, — закинула я удочку.

— Так, даже не начинай, — подняла руку девушка, останавливая меня. – Я еще от этого бластера не отошла. Как и кошка.

— Я поговорила с Сашей, она больше не будет играть в индейцев, — еле проговорила я, давясь от смеха, потому как вспомнила, как Сашка, воткнув разноцветные перья в ободок, гонялась за бедной Муркой с этим бластером, выкрикивая, как ей казалось, клич индейцев.

— Что мне с вами делать, — покачала головой мать девочки, но тоже не смогла сдержать улыбку.

— Ну, И-и-ир, — протянула я, усмехнувшись. — Смирись, что рядом со мной и Лехой твоя дочь не вырастет изнеженной принцессой.

— Это я уже поняла, — вздохнула подруга. — Мы тогда вас подождем и вместе поедем к маме. Она уже трижды позвонила мне. Не хотела беспокоить тебя, — ткнула в меня пальцем Ирка. – Как будто работаете только вы, а я так, ерундой занимаюсь.

— Прости, — снова усмехнулась я. – Можете в комнате посидеть, там кофе-чай. В столе печеньки есть, если Сашка захочет, — я тут же уселась обратно на поддон, готовясь снова оказаться под гнилым днищем «Газели».

— Ладно, работайте, мы лучше погуляем пока, — махнула рукой подруга и обратилась к дочери. – Сашка! Пойдем на улицу, там подождем твою крестную и дядю.

Я пронаблюдала, как лучезарная светловолосая девчушка тут же подскочила и направилась вслед за матерью. И глядя на них, я не смогла сдержать улыбки. Хорошо, что они у меня есть.


***


Я уже много лет работала в этом автосервисе. Пришла сюда еще в начале обучения в техникуме. Это было единственное место, куда меня взяли. Мало того, что девушку, так еще и студентку. Владельцем был старый армянин. Он критически осмотрел меня, поохал и сказал, что я могу подрабатывать «на подхвате». Это значило, что я буду накачивать шины, проверять в них давление, а также, как бонус для клиентов, протирать стекла и зеркала машин. Клиентов, к слову, было не так много. Приезжали в основном одни и те же люди, из-за чего у меня было достаточно свободного времени, чтобы слоняться около мастеров и учиться.

Поначалу все три механика, взрослые смуглые и пропитанные маслом и автомобильными жидкостями мужики, относились ко мне настороженно. Ни в какую не принимали и не собирались ничему учить. Но через несколько месяцев, когда я каким-то образом угадала причину поломки старой «Субару», над которой все трое ломали голову, меня как-то автоматически приняли в ряды механиков и стали считать за свою. За свою – это значит, что они больше не стеснялись при мне материться, предлагать «остограмиться», а также делились историями о своих вечно зудящих женах. Но ко всему этому они еще стали охотно меня обучать, объяснять какие-то тонкости и хитрости – те, что на лекциях никогда не расскажут. Чисто то, что познается только на практике.

К концу первого года работы я умудрилась убедить старого Ашота, хозяина автомастерской, позволить мне заняться рекламой. Он долго сопротивлялся, считал, что это пустая трата денег, которых и так нет. Но я почти два месяца каждый день ныла о том, чтобы он выделил мне средства. В итоге он сдался. Мне кажется, Ашот испытывал ко мне нежные отцовские чувства, поэтому никогда не ругался на меня всерьез, максимум – ласково журил, в отличие от других работников, которые частенько получали от него на орехи, причем в яркой форме. Мужчина говорил по-русски с сильным акцентом, но вот матерился он мастерски, словно вырос где-то в деревне, на окраине Руси-матушки.

И когда наконец он выдал мне конверт на «развитие», я тут же занялась делом. Заказала визитки, рекламу на радио, где давалась информация о скидке на первое посещение и об акции типа «приведи друга». Распечатала флаеры и, наняв пару школьников, устроила так, чтобы все близлежащие районы узнали о нашей мастерской. В итоге через два месяца Ашот бегал по боксам и кричал, что ему нужны еще мастера, что мы не справляемся и что он понятия не имеет, что делать. Но я снова пришла ему на помощь. Мы поехали в городскую администрацию, нашли там нужных людей и договорились о расширении. В итоге было отстроено еще три бокса к тем трем, что уже были. Ашот нанял еще мастеров, и работа закипела.

Когда я окончила техникум, он сразу взял меня к себе официально. Мастером. Более того, через год дал мне полномочия и должность «старшего мастера», так как я справлялась даже лучше тех мужиков, которые работали механиками по двадцать – тридцать лет. Они были не в обиде, понимали, что я помогла в том, чтобы бизнес Ашота перешел на новый уровень. Ведь на их зарплате это тоже отразилось, а жены стали меньше нудеть.

Таким образом, я работала у Ашота уже около двенадцати лет. За это время те мастера, с которыми я начинала работать, еще будучи «зеленой студенткой», уволились, либо вышли на пенсию, лишь только Петрович остался – здоровый богатырь чуть за пятьдесят, женатый, но бездетный. И по всей видимости, я обрела еще одного «отца» в его лице, потому что относился он ко мне очень тепло. Они с Ашотом часто смешно спорили из-за моего внимания. Что тот, что другой, старались быть ко мне поближе, пытались защитить. И их «отцовская конкуренция» закончилась в тот день, когда они оба проявили себя, как настоящие мужчины.

К нам только устроился молодой парень, чуть старше меня. Мне тогда было около двадцати трех, а ему где-то двадцать пять – двадцать шесть. Молодая кровь, сильное тело, должно быть, он считал себя подарком для всех женщин, поэтому беззастенчиво клеился ко мне. И все бы ничего, но однажды он перешел черту. Я собиралась пойти в душ (к слову, Ашот сделал один отдельный душ специально для меня), когда он тоже закончил работу и направлялся в мужскую душевую. Проходя мимо, он развернулся и поставил руки по обе стороны от моей головы, сально ухмыляясь.

— Лерка, может, составишь мне компанию в душе? Отвечаю, тебе понравится, — продолжал улыбаться он, приближаясь к моему лицу.

— Отвали, Игорь, — фыркнула я и стукнула его по голой руке.

— Ну, не противься, малышка. Я вас, баб, знаю, вам лишь бы повыеживаться, а потом все равно скажете «да».

— Не знаю, где ты тут бабу увидел, но советую убрать от меня свои поганые руки, — прошипела я, пытаясь вылезти из его «объятий».

— О-о-о, да ты дерзкая, — нагло рассмеялся парень и придвинулся ко мне всем корпусом. Я ногой почувствовала, как у него «встал». – А если не уберу? Че будет?

Ответить я не успела, так как, резко выдохнув, Игорь отлетел назад, в противоположную от меня сторону. А рядом с ним я увидела Петровича, который стоял злой как черт, с багровым лицом и крепко сжатыми челюстями.

— Ты че, ох@ел, щенок?! – проорал мужчина, за шею поднимая бледного и перепуганного парня. – Ты хоть понял, на кого ты залезть собрался, выродок? – тряхнув ошалевшего парня, продолжал громыхать мужчина.

— Петрович, т-ты че… — заикаясь, начал оправдываться парень. – Я же это… Ну шутил просто…

— Щас я с тобой пошучу, — угрожающе сказал тот и потянул парня на выход.

Услышав крики, из кабинета наверху выполз Ашот.

— Что тут происходит? Петрович, ты чего творишь-ай? – с привычным забавным акцентом спросил хозяин мастерской.

— А малец у нас решил мужика показать, к Лерке приставал. Я сам видел и слышал. Хочу поучить молодое поколение, как с девушками обращаться надо.

Ашот перевел взгляд на меня, молча спрашивая, так ли это. Я смогла лишь кивнуть, так как сама находилась в не меньшем ступоре, чем Игорь.

— Вот как, — прокряхтел старый армянин, спускаясь по железной лестнице, — тогда я помогу тебе.

Я не знаю, что они с ним делали, что говорили ему, но, когда на следующий день парень пришел забрать свои вещи из раздевалки, под левым глазом у него был здоровенный фингал, а завидев меня, он припустил с такой скоростью, словно это была не я, а сам Петрович.

После этого оба моих «отца» больше не конкурировали между собой, молча подписав мировую и продолжая меня опекать.


***


Сейчас дела фирмы уже были налажены, Ашот сам редко появлялся в сервисе, занимаясь больше своими многочисленными внуками. Но каждый раз, когда он приезжал проверить свое детище, он непременно приносил мне букет цветов и коробку конфет. «В благодарность за службу», — всегда говорил он, протягивая мне подарки. Еще бы, я и Петрович были единственными, кто работал у него столько времени. Конечно, автомастерская разрослась. Появилась комната отдыха, в кабинете Ашота теперь восседала бухгалтерша преклонных лет, а у нас в боксах был не так давно произведен ремонт. По технической части больше заведовала я, Петрович был моим верным Санчо Панса, всегда готовый прийти на помощь, чтобы следить, дабы остальные мастера качественно выполняли свою работу. А я… Я занимаюсь тем, от чего получаю истинное удовольствие. Я кайфую от своей профессии, от своей работы, от всего, что меня окружает. Меня уважают мои коллеги, за меня борются клиенты, каждый хочет, чтобы их «ласточку» осмотрела именно я, так как разговоры обо мне среди автовладельцев ходят по всему городу. Меня не раз пытались переманить более известные сервисы, но я понимаю, что нахожусь там, где должна, и менять это не хочу. И почти каждый день думаю о том, что, слава Богу, я не пошла на экономический.


***


Мы вышли с Лехой на залитую вечерним солнцем асфальтированную площадку, где нас уже ждала Ирка с дочерью. Усевшись в мой «Фольц», мы двинулись в сторону дома Ольги Семеновны, которая ждала нас всех на традиционный пятничный ужин. Каждую пятницу, на протяжении черт знает какого времени, мы приезжали к ней всем составом. Отца Лехи и Ирки не стало четыре года назад, когда Сашке был всего годик, поэтому дедушку она не помнит. Ольга Семеновна очень сдала после его смерти, но мы всегда были рядом, может, поэтому ей и удалось более-менее пережить это.


— Когда твоя женщина приезжает? – негромко спросила Ирка, оглянувшись назад и убедившись, что с ее ребенком все хорошо. Девочка сидела в кресле и тыкала Леху, который что-то делал в телефоне, в щеку.

— Завтра, — вздохнула я, понимая, что опять об этом забыла из-за большого количества работы.

— Будешь встречать?

— Конечно. Поезд в восемь вечера прибывает, она уже несколько раз мне напомнила, — усмехнулась я.

class="book">— Хорошо, — протянула Ирка. – Если хотите, приезжайте к нам в воскресенье. Завтра наверняка вы будете заняты чем-то поинтереснее, — похотливо двинув бровями, усмехнулась подруга.

— Господи, — закатила я глаза. – Ты как семиклассница иногда, — рассмеялась я.

— Слава Богу, уже нет, — хохотнула Ирка, снова оглянувшись на дочь. – Сань, хватит пытаться продырявить дядю Лешу, — улыбнулась она, видя, что дочь увлеченно пытается пробить дыру в щеке своего дяди.

— А что «слава Богу, нет»? – хрюкнула я. – Ты была очень… милой тогда.

— Лера, — предупреждающим тоном проговорила подруга. – Ты знаешь, что седьмой класс – это время максимального значения на весах. Я тогда была жуткой коровой! Я как фотки вижу – поражаюсь. Эти щеки огромные хомячьи… Ужас! – Ирка повела плечами, словно ее передернуло.

Я снова рассмеялась, качая головой. Да, с тех пор моя подруга сильно изменилась. Точнее, изменилась она после родов. Она начала резко худеть и жуть, как похорошела. Когда Ирка поняла, что весы наконец показывают ту цифру, которой она довольна, то тут же начала посещать спортзал, всякие фитнесы, даже купила б/у-шную беговую дорожку, которая теперь используется в игре «эскалатор» Сашей. И в свои тридцать Ирка имеет потрясающую стройную фигуру, подтянутые бедра, пышную грудь и хороший цвет лица. Тот случай, когда цветок расцвел поздно, но стал самым прекрасным цветком. И я была за нее очень рада. Поскольку я как никто знала, как она комплексует по поводу своего внешнего вида. Но теперь она всем довольна. А если счастлива она – то счастлива и я.

— Лер, можно я завтра выйду за понедельник? – подал голос Леха с заднего сиденья.

— А что это у тебя за дела в понедельник? Никак Настя приезжает? – усмехнулась Ирка, не давая мне даже слово вставить.

— Отстань, — пробурчал Леха, надувшись. – Мы две недели не виделись, они с родителями в понедельник утром прилетают с отдыха.

— Конечно, Леш, — улыбнулась я. – Как я могу встать на пути светлой и искренней любви, — драматично проговорила я, боковым зрением наблюдая, как трясется от смеха Ирка. – Раз уж мне не суждено стать дамой твоего сердца, я не могу не дать шанса другой девушке.

— Как вы мне обе надоели, — простонал Леха, но по голосу было слышно, что его тоже разбирает смех.


***


Лешкина влюбленность в меня прошла, когда он учился в десятом классе. К ним тогда пришла новенькая девочка, и сердце парня сделало кульбит, полностью переметнувшись к ней. Она была его первой, их ночь любви произошла по традиции на выпускном. А спустя некоторое время она его бросила. Конечно, Леха переживал, но все же довольно быстро пришел в себя, учитывая тот факт, что в скором времени его забрали в армию. Мы подозревали, что именно поэтому она и решила разорвать отношения – не думала, что дождется.

Когда Леха вернулся, мы его еле узнали – он невероятно возмужал, набрал массу и стал жутко похож на своего отца.


***


— Ой, а что это у тебя такое красивое? – протянула Ольга Семеновна, разглядывая протянутый Сашкой подшипник.

— Подпишник! – гордо произнесла девочка, демонстрируя бабушке свою новую игрушку.

— Во-первых, подшипник, а во-вторых, убирай его и дуй мыть руки, — включила «строгую мать» Ирка, когда мы прошли в квартиру.

Саша кивнула и послушно убежала в комнату поменьше, где у нее был свой собственный склад игрушек.

— Сейчас дети играют в подшипники? – подняв бровь, поинтересовалась Ольга Семеновна.

— Не спрашивай у меня, — возмутилась Ирка, ткнув пальцем в мою сторону. – Спроси у нее!

— А что? Ей понравилось, — снова пожала я плечами.

— Куда лучше ваших страшных «поней» и этих уродливых кукол с глазами на пол лица, — пробурчал Леха в мою поддержку.

— Вот что с ними делать, мам? – вздохнула Ирка. – Они из моей принцессы хотят сделать какого-то… пирата.

— Кстати, ей очень нравится тема про Джека Воробья! – тут же встряла я. – У нас в «Планете» сейчас выставка по мотивам фильмов, давайте сходим?

— Я за! – сразу же откликнулся Леха, хотя продолжал сидеть в телефоне. – Только не в понедельник.

— Конечно, понедельник у нас очень занят, — поддела брата Ирка, проходя мимо него.

— Можно в среду, вроде мы должны в среду пораньше закончить, — проговорила я, соображая, нет ли у меня каких-то важных дел.

— Ну хорошо, предварительно на среду тогда, — кивнула Ирка. — Так, что-то моего пирата не видно, пойду проверю, где она заблудилась. Лех, хорош в телефоне сидеть, помоги маме накрыть на стол, — проворчала подруга, направляясь в маленькую комнату, куда убежала ее дочь.

— Давайте я вам помогу, — улыбнулась я, вставая, и махнула Лехе рукой, чтобы он не дергался.

Парень благодарно посмотрел на меня и кивнул:

— Опять спасаешь меня?

— Такая работа, — пожала я плечами и усмехнулась.


***


На самом деле, я спасала, если так можно выразиться, Леху дважды. Первый раз, когда он имел некие проблемы с наркотиками. Еще в одиннадцатом классе он попробовал травку и увлекся. Мы с Иркой это увидели случайно и тут же устроили ему воспитательную беседу. Но она особо не сработала. Потом его забрали в армию, и мы посчитали, что там-то он точно позабудет все свои дурные привычки. Станет спортивным, сильным и рослым. Он стал и спортивным, и сильным, и рослым. Но начал увлекаться тем, чем увлекались в их роте поголовно – насваем. Когда он вернулся из армии в родные пенаты, то к травке прибавилась и новая напасть. И тогда я сделала нечто из ряда вон – я просто заперла его в своей квартире. Он две с половиной недели не выходил. У него не было телефона, телевизора, никакой связи с внешним миром. Только я и Ирка были рядом. А также книги. Поначалу он орал, кричал, что мы нарушаем закон, удерживая его насильно, что мы поплатимся за это, что мы ненормальные. Но через неделю его пыл утих. И я заметила, как с полки пропала сначала одна книга по автомеханике, потом вторая… К концу своего «заключения» Леха прочитал всю мою библиотеку.

Родителям Ирки и Леши мы сказали, что он уехал с друзьями в поход, старательно продумывали каждую нашу ложь, чтобы они ничего не заподозрили. И когда он более-менее пришел в себя, я ему сказала, что у него сейчас есть два пути: либо вернуться туда, где он был, и стать конченым нариком. Либо начать что-то делать со своей жизнью. Он выбрал второе. Попросился ко мне на работу. Я отправила его учиться, разрешив по вечерам помогать мне. Так и вышло, что теперь Леха работает вместе со мной и даже не курит.

А вот второй раз был более серьезный. Это произошло почти шесть лет назад. У Ирки тогда был сожитель. Его звали Стас, и он считал себя бизнесменом. Хотя по факту, у него был крохотный магазинчик, где самым ходовым товаром было пиво и сигареты для местной алкоты. Но он был высокого мнения о себе, гордо именуя свою деятельность «предпринимательством». И с Иркой они на тот момент встречались уже около трех лет. Честно, ни мне, ни Лехе этот кадр не нравился, но Ирка говорила, что любит его, что он на самом деле хороший и все такое. Нам пришлось смириться с ее выбором, хотя мы не жаловали проводить время вместе с ее Стасиком.

И когда Ирка рассказала мне о своей беременности, я поняла, что, вероятно, теперь они поженятся, и нам придется еще долго терпеть этого высокомерного придурка. Хотя втайне я надеялась, что Ирка прозреет и бросит его. Но увы!

И вот мы с Лехой заканчиваем работу в сервисе и собираемся разъехаться по домам, как вдруг мне звонит Ирка, вся в слезах, и просит приехать.

Я ничего не разобрала из-за ее всхлипов, но поняла, что дело серьезное. Поэтому сказала Лехе, чтобы он садился ко мне, и мы тут же двинулись к дому, где жила с этим долбонавтом Ирка.

Приехав минут через десять после ее звонка, я даже машину не заглушила – открыла дверь и кинулась к подруге, которая сидела на лавочке у подъезда с одной сумкой в руках. Вокруг стояли какие-то наспех собранные и даже не до конца закрытые чемоданы с вещами.

— Ир, что случилось? – тут же оказавшись около нее, спросила я, оглядывая подругу.

— Н-ничег-го… — переводя дыхание между всхлипами, ответила она. – По-поругались. Я реш-шила съехать, — выдавила из себя она, вытирая слезы и снова начиная рыдать.

— Ир, ну, успокойся, — проговорила я и протянула руку, чтобы ее обнять, но увидела следы на ее запястье. – Что это? – серьезно проговорила я, убрав от лица ее руку и указывая на красные пятна.

— Это… Это… — промямлила Ирка, пытаясь придумать отговорку на ходу.

— Он что, ударил тебя?! – почти прошипела я.

— Мы… Мы поругались… — снова начала блеять подруга, а я готова была сама ей врезать. За бабскую глупость.

— Он знает о ребенке? – строго спросила я, глядя ей в глаза.

— К-каком ребенке? – подал наконец голос Леха, глядя на нас огромными глазами. – Ты че, беременна, что ли?

Ирка вздохнула, а я прикусила язык. Она не хотела пока никому говорить. Но жалеть уже все равно поздно.

— Да, — тихо кивнула она и посмотрела уже на меня. – И да, знает. Из-за этого и поругались…

— Он бил тебя? Ребенок в порядке? Ты хорошо себя чувствуешь? – я села рядом с ней на лавку, не замечая взгляда Лехи. Хотя теперь понимаю, что нужно было заметить.

— Нет, он... Так, толкал, за руки хватал, — вздохнула Ирка, успокаиваясь. – Сказал, чтобы я либо аборт делала, либо выметалась к чертовой матери вместе со своим ребенком.

— Вот урод, — прошипела я, автоматически подняв глаза на балконную дверь на четвертом этаже, где горел свет. – Ну ничего, Ир, не переживай, у меня поживешь пока… Леха! – отвлеклась я, видя, как Иркин брат направился к подъезду, когда оттуда вышли какие-то подростки, открыв тем самым дверь. – Леха, ты куда?

— Лер, он убьет его! – тут же снова запричитала подруга. – Он его точно убьет!

— Не переживай, — попыталась я ее успокоить, — он же не идиот. Просто поговорит с ним по-мужски, — пробормотала я, сама не до конца в это веря.

Как оказалось, Леха все же идиот. Нет, конечно, он не убил этого Стасика. Но покалечил сильно. Тот несколько дней провалялся в реанимации. Лешке тут же пришили нанесение особо тяжких вместе с покушением — парню грозил реальный срок. И конечно, я не могла не вмешаться.

Тогда ко мне регулярно ездил на ремонт полковник на своем «Крузере», мы были с ним в отличных отношениях, и я решила попробовать поговорить с ним. Объяснила всю ситуацию, он, к счастью, оказался порядочным мужиком. Через свои каналы все устроил. Леху выпустили, он получил условный на полтора года вместо реального неба в клеточку. После этого случая парень чуть ли не на коленях поклялся мне в верности и вечной дружбе. Ирка, которая чуть с ума не сошла за это время, вообще готова была отдать мне все, что у нее было в знак признательности. Мы тогда чуть не поссорились, когда я сказала, что она уже достала меня своими благодарностями. К счастью, их родители ничего не знали о случившемся. Мы как могли скрывали от них все произошедшее, придумывали небылицы, лишь бы все оставить втайне как можно дольше. Что к лучшему, людям в их возрасте ни к чему были такие переживания.

Так вот и шутим теперь с Лехой про спасателей.


***


После теплого семейного ужина я засобиралась к себе. Попрощалась со всеми, поцеловала маленькую Сашку в ее белокурую головку и направилась в прихожую. Ирка вышла меня проводить.

— Ты у мамы останешься сегодня? – спросила я, хотя уже знала ответ.

— Да, как обычно. Ты же знаешь, завтра суббота – ее день, — улыбнулась подруга. – А ты все, отсыпаться и готовиться к встрече со своей благоверной? – хитро подмигнула она.

— Ага. Особенно первое. Эта неделя меня задолбала, — вздохнула я, не в силах сдержать зевок.

— Осторожнее на дороге, — привычно проговорила Ирка, когда я уже стояла обутая. – И приезжайте к нам в воскресенье.

— Постараемся, — улыбнулась я и, помахав рукой, вышла за дверь.

Когда я открыла дверь машины и села за руль, единственным желанием было поскорее оказаться дома, чтобы расправить кровать и лечь спать. Потому что уже завтра мне вряд ли дадут отоспаться.


Глава 18


Я подъехала к стоянке междугороднего вокзала, когда на часах было без десяти восемь. Оглянулась на заднее сидение, где одиноко лежал пышный букет из роз, и, протянув руку, взяла его, чтобы переложить на пассажирское. Взглянув на часы, поняла, что у меня есть еще как минимум минут двадцать свободных. Поезд прибывает в восемь, пока все соберут вещи, выйдут, сообразят, в какую сторону двигаться… Можно не торопиться.

Я заглушила двигатель и сделала музыку чуть громче. Спокойная мелодия Синатры наполнила салон. Странно, но я стала любить его, хотя было время, когда я не воспринимала ни одну песню без шумных, тяжелых басов и без грохочущих барабанов.

Откинувшись на подголовник, я открыла пошире окно, чтобы относительно свежий воздух попадал в салон.


I've loved, laughed and cried

I've had my fill, my share of losing

And now, as tears subside

I find it all so amusing…


Мелодия разливалась по салону, и я ей наслаждалась, шевеля губами, словно подпевая. Но громкий стук в боковое окно со стороны пассажира заставил меня подскочить от неожиданности. Я резко открыла глаза и повернула голову, увидев улыбающуюся девушку.

Я улыбнулась в ответ и, схватив букет с сиденья, открыла дверь.

— Привет, — я обняла красивую брюнетку, которая, обойдя машину, кинулась мне на шею. – Я ждала тебя минут на пять позже.

— Мне удалось первой выскочить из вагона. Да и вещей с собой я много не брала, — улыбнулась она, доверчиво утыкаясь губами мне в шею. – Привет.

— Это тебе, — протянула я букет после минутных объятий. – Как съездила?

— Спасибо, — девушка приняла букет, тут же уткнувшись в него носом. – М-м-м… Как пахнет… Съездила хорошо. Теперь вполне могу занять должность ведущего специалиста, так что… Все не зря, — пожала она плечами.

— Ну, и отлично, — кивнула я и забрала ее сумку, чтобы положить на заднее сидение. – Поехали домой?


***


Мы зашли в мою квартиру, и как только за нами закрылась дверь, девушка тут же прижалась ко мне всем телом, немного даже ошарашив меня неожиданным поцелуем.

— Всю дорогу мечтала об этом, — прошептала она, когда все же освободила мой рот, чтобы вдохнуть.

— Могла бы сказать, мы бы остановились где-нибудь по пути, — усмехнулась я, глядя в ее глаза.

— Ты знаешь, я не любитель секса в машине, — усмехнулась в ответ та. – Мы все-таки не подростки.

— А что, в машине сексом занимаются только подростки? — медленно спросила я, наблюдая, как она расстегивает мою легкую рубашку.

— Как правило, — кивнула девушка. – Или те, кому больше негде.

— Хм, а я думала, это что-то вроде места для новых ощущений, — безропотно пошла я за ней, когда руки брюнетки за ремень джинсов потянули меня в спальню.

— Меня вполне устраивают ощущения в постели, — хмыкнула она, завернув, к моему удивлению, не в спальню, а в ванную. – Или в душе на крайний случай.

— Намек понят, — усмехнулась я, послушно заходя в ванную комнату.


***


Вдыхая ночной воздух, что проникал из приоткрытого окна, я смотрела в потолок, слушая бурчание голодного желудка.

— Лерусь, — услышала я сбоку и поморщилась. Это одна из самых гадких уменьшительно-ласкательных вариаций моего имени, ей-Богу. – А когда мы будем жить вместе?

Глубоко вздохнув, я закатила глаза. К счастью, в темноте этого было не видно.

— Ксюш, — начала я старую, как мир, песню. – Мы же уже говорили об этом…

— Да, я помню, но… Вдруг ты передумала… — расстроенно протянула девушка, начиная пальцем выводить круги на моем животе. – Мы уже год вместе, мне кажется, пора бы об этом задуматься…

— Ты же знаешь, мне нужно личное пространство… — пробормотала я, искренне понимая, что этой отговорки мне хватит еще буквально на пару месяцев.

— Ты всегда так говоришь, но это значит, что ты все время будешь жить одна. Это неправильно. Тебе уже тридцать один, а ты ни разу не имела опыта в сожительстве с кем-то. Это… Это странно, — не уступала девушка, подставив руку под голову.

— Неправда, я имела опыт сожительства, — запротестовала я.

— Ага. С Ирой. В том году, — скептично отозвалась Ксения. – Вы подруги, и она жила у тебя месяц, пока в ее квартире делали ремонт. Это ни о чем не говорит.

— Как это не говорит? Очень говорит, за этот месяц мы почти не ругались, значит, я вполне могу с кем-то сосуществовать.

— Ты наорала на нее из-за того, что она не вытерла пасту на раковине, — рассмеялась девушка. – И когда она не помыла за собой кружку.

— У меня тогда был плохой день, — проворчала я.

— Это были разные дни.

— Ладно, у меня было два плохих дня, — буркнула я и вздохнула. – И к чему ты ведешь вообще?

— К тому, что у тебя нет такого опыта. Нельзя все время быть… отшельником. Ты просто представь: ты возвращаешься с работы, а тебя ждут. Готов ужин, все убрано, чисто и красиво. За тобой ухаживают, помогают, заботятся… Разве это не здорово?

— Для этого можно нанять помощницу по хозяйству, причем ей необязательно при этом со мной жить, — усмехнулась я.

— Да ну тебя! – не выдержала Ксюша. – Так и скажи, что не рассматриваешь наши отношения, как серьезные, вот и все! – девушка дернулась и резко перевернулась, подтянув одеяло.

Я вздохнула, понимая, что с каждым разом эти разговоры даются мне все тяжелее.

— Ксюх, — я чуть толкнула ее плечом.

— Отстань! – буркнула девушка, продолжая лежать ко мне спиной.

— Ну, Ксюх, ну, че ты… — я носом провела по ее позвоночнику к шее, зная, что это ее смешит.

— Не подмазывайся, — уже без злости пробурчала она.

— Ксю-ю-юх, — я снова боднула ее головой, наваливаясь сверху. – Ксю-ха.

— Ты ненормальная! — расхохоталась девушка, когда я начала ее щекотать.

— Абсолютно ненормальная, — широко улыбнувшись, рассмеялась и я, руками проводя по бедрам девушки.


***


Мы встречались почти год. Познакомились в банке, когда я оформляла кредитную карту. И в течение последних пары месяцев Ксюша не раз поднимала тему о совместном проживании. Я же, как могла, избегала этих разговоров. Я не была готова, и я не хотела этого. Меня вполне устраивала моя холостяцкая жизнь и наши встречи несколько раз в неделю. У меня в ванной был Ксюхин шампунь и гель для душа, ее бритва. В шкафу был комплект ее домашней одежды, который она надевала, когда оставалась у меня. На полочке в кухонном шкафчике стоял ее любимый чай с бергамотом, к которому я сама лично ни при каких условиях бы не прикоснулась, но ей он нравился. И, на мой взгляд, этого было достаточно. Я не хотела ее вещей в своей квартире, не хотела появления новой мебели, каких-то атрибутов, которые никак не связаны со мной. Я любила после тяжелого рабочего дня приходить в тишину своего дома, где никого нет, где никто не надоедает с разговорами и расспросами. Мне нравилось заваливаться в большое мягкое кресло, включать какое-нибудь вечернее шоу, делая звук на телевизоре на минимум, и, вытянув ноги, наслаждаться незамысловатым ужином – макаронами, яичницей или чем-то в этом роде. И все это было моим, личным, тем, что никто никогда не смог бы у меня отнять. И делиться этим я ни с кем не хотела.


***


Была очередная пятница, когда мы с Лехой почти закончили работу. Точнее, я уже закончила, и вышла на улицу, подышать свежим воздухом. До официального окончания рабочего дня было еще около получаса, поэтому я решила пока не переодеваться, мало ли кого еще может принести. Такое часто бывало – только мы соберемся отправиться на заслуженный отдых, как приезжает какая-нибудь развалюха с грохочущим двигателем, и ее хозяин, с глазами по пятьдесят рублей, орет, чтобы мы спасли его «ласточку». Поэтому я сняла перчатки и засунула их в широкий наружный карман рабочих штанов. Вышла на заднюю площадку, которая освещалась вечерним, но все еще ярким солнцем, и, нацепив солнцезащитные очки, осмотрелась. Мимо проезжали машины, через дорогу было видно людей, которые уже торопились домой, чтобы собраться и уехать на дачу или провести выходные в городских джунглях. В общем, обычный вечер пятницы.

Я услышала мужской голос и посмотрела влево, увидев черную красивую «Камри». Машина была новой модели, сияла так, словно только-только из мойки. Рядом с ней крутился высокий темноволосый парень с бородкой и усами. Его модные светлые джинсы и голубая рубашка поло, открывающая крепкие руки, выдавали в нем довольно обеспеченного… мажора. Взглянув на номера, все стало понятно. Парень закончил разговаривать по телефону и стал что-то печатать, быстро перебирая пальцами по экрану.

— Этого года тачка? – спросила я, словно мы с ним уже минут десять об этом разговаривали.

— Про… Простите, что? – нахмурился он, отрывая взгляд от телефона.

— Машина этого года? – повторила я, теряя к самому парню всякий интерес, зато с любопытством осматривая красивый черный корабль.

— А… Да, в январе купил, — улыбнулся он.

— Крутая, — присвистнула я, снимая очки. – Но ест, поди, как не в себя?

— Есть такое… — медленно проговорил парень, странно уставившись на меня.

— Ну, конечно, с таким движком – неудивительно, — продолжала я рассуждать и посмотрела на парня. – Что?

Он смотрел на меня так, словно я ему только что сообщила, что беременна от него.

— Мишина, ты что ли? – подняв брови, удивленно проговорил он.

— Эм-м-м… Мы знакомы? – я тоже подняла бровь, но только одну.

— Черт, ты… Черт, — покачал головой парень, улыбаясь. – Я Ринат!

— Какой Ринат? – нахмурилась я.

— Блин, мы учились вместе! Ну, то есть не прям вместе, — пояснил он, — в параллельных. Ринат Алиев, ты что, не помнишь? – его голос был почти расстроенным.

Ринат. Ринат Алиев. Красивый парень из параллели, по которому сохла Ирка. «Элита».

Я вытаращилась на него, пытаясь понять, как из долговязого худого пацана вырос такой красавец.

— Ринат! – воскликнула я, рассмеявшись. – Черт, возраст тебе на пользу!

— Кто бы говорил! – рассмеялся он в ответ и подошел ближе. – Дай хоть обниму тебя!

Мы обнялись, как старые добрые друзья, похлопав друг друга по спине. Ринат выглядел действительно радостным, а я не видела причины, чтобы не ответить тем же.

— Черт, я столько лет о тебе ничего даже не слышала! Где ты пропадал? – усмехнулась я, когда наши обнимашки прекратились.

— Я уехал поступать в другой город, там и остался, сейчас вот приехал по работе… — протянул он. — Кстати, я тут жду коллегу… — парень обернулся на звук шин и улыбнулся. – Вот и дождался, — хитро усмехнулся он и подмигнул мне.

Я смотрела, как на подъездную площадку вкатывается синий «Форд Фокус» с тонированными стеклами. Машина старая, но было слышно, что движок вполне исправен. Когда «Форд» остановился в паре метров от нас, я наблюдала, как дверь открылась, появилась сначала одна загорелая нога в босоножке, затем другая, а после мне удалось наблюдать их обе во всю длину. Пройдя взглядом по длинным ногам выше, я увидела симпатичные джинсовые шорты, широкую футболку, обтягивающую высокую грудь, темные волосы, что лежали на плечах в забавном беспорядке, и…

Моргнув раз, затем другой, я мотнула головой, не поверив глазам. И только когда поняла, что мне не мерещится, смогла удивленно прошептать:

— Леська…


Глава 19


— Лера… — такая же шокированная, проговорила Богатырева, пялясь так, словно у меня было две головы.

— Леська! – почти проорала я и кинулась к ней, схватила в охапку и, приподняв над землей, закружилась с девушкой на руках.

Когда мы обе просмеялись, я поставила ее обратно на землю, краем глаза заметив, как ухмыляется Ринат.

— Прямо полвыпуска собралось, – усмехнулся он, глядя на нас.

— Кто-то подкачался, я смотрю? – улыбаясь, проговорила Богатырева, отпустив, наконец, мои предплечья, за которые она держалась, пока я ее кружила. – А внешне почти не изменилась. Не стареешь? — по-доброму усмехнулась она, оглядывая меня.

— Кто бы говорил, — присвистнула я, оглядывая ее саму в ответ. И мне понравилось то, что я увидела. – Так… Это и есть твоя коллега? Вы работаете вместе? – улыбнулась я, глядя на своих старых знакомых.

— Да, мы же… — начал было объяснять Ринат, но прервался, когда увидел, как к нам с боевым индейским кличем бежит Сашка, держа в руках огромный бластер.

— Я вождь племени! Лови меня! – смеясь, прокричала девчушка и почти запрыгнула в мои уже раскрытые объятия.

Я подхватила ребенка и, держа ее на руках, повернулась к ребятам.

— Познакомьтесь, эта милая леди – Александра.

— Я не леди, я вождь! – запротестовала девчонка, смешно поморщившись. – Здравствуйте, — она тут же с интересом стала разглядывать новых знакомых.

— Это Ринат, а это Олеся, мы раньше вместе учились, — пояснила я.

— Привет, — улыбнулась Богатырева, глядя то на меня, то на Сашку.

— Привет, вождь, а как твое индейское имя? У каждого вождя племени есть имя, — тут же включился в разговор Ринат, чем очень заинтересовал девочку, которая попросила ее опустить на землю.

— Твоя дочь? – спросила Богатырева, пока Сашка что-то объясняла жутко заинтересованному Ринату.

— Что? Кто? – моргнула я. – Сашка? Не-е-ет, — я рассмеялась, глядя, как увлеченно она рассказывает о своем «племени» новому другу. – Сань, где мама? – спросила я у девочки, уже предвкушая удивление ребят.

— С Лешей, — она махнула рукой в сторону бокса, из которого не так давно вышла я.

Я повернулась и увидела Ирку, которая разговаривала о чем-то со своим братом. Когда та заметила меня, я помахала рукой, намекая, чтобы она подошла.

— Это ее дочь, — ухмыльнулась я, снова поворачиваясь к Богатыревой. – Я крестная мать.

— М-м-м… — протянула девушка, глядя на Ирку, которая уже заканчивала разговор и собиралась подойти к нам. – Это… Это твоя… подруга? – кашлянув, спросила Богатырева, стараясь звучать непринужденно.

— Подруга, — кивнула я.

— В смысле… девушка? У вас… как это… — нахмурилась Богатырева, подбирая слова. – Семья?

— Они моя семья, но не в том плане, о котором ты могла подумать, — усмехнулась я, а внутри что-то словно потеплело. – Это же Ирка.

— Ирка? – снова нахмурилась Богатырева, глядя на мою подругу, которая уже была совсем рядом.

Да, в ней сейчас непросто узнать ту полную девчонку, что училась с нами.

— Моя подруга Ирка.

— Ир… Ира?! – Богатырева вытаращилась на нее, как баран на новые ворота. — А она… изменилась, — выдохнув, пробормотала девушка и улыбнулась, когда Ирка подошла к нам.

— Привет, мы за вами, — дружелюбно кивнув Богатыревой, Ирка посмотрела на меня.

Не узнала.

— Ир, не узнаешь никого? – делая свой тон обычным, проговорила я, оглядываясь.

Пока мы тут болтали, Сашка уже запрягла какой-то темой Рината, и они были в нескольких метрах от нас.

Ирка посмотрела на стоящую рядом и улыбающуюся Богатыреву, и я видела, как она судорожно пытается понять, кого ей нужно узнать в ее лице.

— М-м-м… Нет… — пробормотала она, неуверенно глядя на меня.

— Я тоже тебя не сразу узнала, — рассмеялась Богатырева. – Олеся. Олеся Богатырева, мы учи…

— Богатырева?! – Ирка гаркнула так громко, что я от неожиданности чуть не подпрыгнула. – С ума сойти! Сколько лет! – девушки тут же принялись обниматься, а я заметила, что к нам уже направляется Ринат вместе с Сашкой. – Блин, ты такая красотка!

— На себя посмотри! – рассмеялась Богатырева, пока они покачивались из стороны в сторону.

— А ты… — начала говорить Ирка, пока не заметила того, с кем была Богатырева.

Медленно отпустив девушку, она осталась стоять на месте, глядя на Рината. К слову, тот тоже замер, уставившись на Ирку.

— Это… — хотела я внести ясность, но как выяснилось уже через секунду, это было ни к чему.

— Ринат… — пробормотала Ирка, продолжая смотреть на парня во все глаза. Тот был ее точным отражением.

— Ира… — проговорил он и смущенно улыбнулся. – Ты такая красивая… — округлив глаза, после того, как понял, что он сказал, парень прокашлялся и улыбнулся уже более уверенно. – Я имел в виду… Я… Ладно, именно это я и имел в виду. Ты потрясающе выглядишь, — снова улыбнулся он, не отрывая от Ирки глаз.

Я смотрела на них, пытаясь понять, что происходит. То есть Богатыреву, которая почти не изменилась, а лишь еще больше похорошела, она не узнала, а Рината с первой секунды? Да и он хорош. Интересно, у них с Богатыревой что-то есть? Хотя, наверное, тогда он не сказал бы, что ждет «коллегу», верно? Да и не похожи они на влюбленных.

Пока я размышляла над этим, эти двое так и стояли, глядя друг на друга и улыбаясь.

— Так, я начинаю чувствовать себя неловко, — усмехнулась я, понимая, что даже Сашка не трещит, как обычно, а смотрит на маму и нового дядю. – Ребята, это потрясающе, что вы здесь.

Ринат, словно очнувшись, сделал маленький шаг назад и посмотрел на Богатыреву.

— Слушайте, мы просто обязаны собраться вместе и все обсудить. Мне кажется, это будет веселый вечер, — улыбнулся он и снова перевел взгляд на Ирку. – Как вы смотрите на то, чтобы где-нибудь посидеть вечером всем вместе?

— Мы с удовольствием, — тут же отреагировала Ирка. – Но, к сожалению, не сегодня. Сегодня мы ужинаем у моей мамы. Это традиция, — словно извиняясь, пожала она плечами.

— Не вопрос, как насчет завтра?

Было ощущение, что они собираются идти на встречу вдвоем, потому как ни у меня, ни у Богатыревой никто ничего не спрашивал.

— Завтра отлично, — улыбалась Ирка и, наконец, вспомнила про меня. – У тебя же нет завтра планов? – спросила она таким тоном, что даже если бы планы и были, мне бы пришлось их отменить.

— У меня все свободно, — кивнула я и вопросительно посмотрела на Богатыреву.

— Я тоже свободна, — пожала она плечами.

— Супер, тогда давайте часиков в семь? Чтобы уже не слишком жарко было, — потер руки Ринат и улыбнулся, когда Сашка потянула его за штанину и что-то пробормотала. – Кстати, теперь это не Саша, а «Орлан Синее Яблоко». И не спрашивайте, почему яблоко и почему синее, — поднял он ладонь. – Давайте обменяемся номерами, и я завтра всем позвоню или напишу, когда закажу столик, окей?

Мы все закивали, тут же доставая гаджеты.


***


— С ума сойти, это надо же… Такая встреча после стольких лет… — качала головой Ирка, когда мы все вместе ехали к их с Лехой маме. – Сколько прошло с окончания школы?

— М-м-м… двенадцать? Тринадцать? — пробормотала я, пытаясь вникнуть в то, что говорит Ирка, хотя в моей голове так и стоял образ Богатыревой.

Она, кстати, оставила свою машину у нас на общую диагностику и замену расходников. Это была машина ее отца, которую он не стал продавать и забирать с собой в Москву.

— Так много… Черт… — пробормотала Ирка. – Кстати, ты заметила, что у… Богатыревой нет кольца…

— И что? – фыркнула я. – Это ни о чем не говорит. И она может быть уже давно не Богатыревой. Кстати, ты заметила, что у Рината тоже нет кольца? – поддела я подругу.

Увидев, как Ирка покраснела, поняла, что попала в точку.

— Это-то тут при чем? – тут же отвернулась к окну она.

— Ой, ладно, — уже тише продолжила я, — я видела, как вы смотрели друг на друга.

— Не придумывай, — шикнула на меня Ирка. – К тому же, ты знаешь, у меня Сашка. Так что тут говорить совсем не о чем. А вот ты…

— Постой-постой, — прервала я подругу. – Что значит «не о чем говорить»? Сашка – потрясающий ребенок, почему ты думаешь, что она помеха?

— Лер, серьезно? Какому мужику нужна баба с ребенком? Не его ребенком, — проговорила Ирка. – И вообще, почему мы говорим об этом? – пожала она плечами.

— Потому что я уверена, он положил на тебя глаз, — не унималась я. – Я видела его взгляд.

— Пусть значит, забирает свой глаз обратно, — проворчала Ирка. – Я смирилась с одинокой старостью.

— Ты дура, — фыркнула я.

— Сама такая. Так что, — снова закинула удочку подруга, — ты заметила, как похорошела твоя бывшая девушка? – пошевелив бровями, проговорила Ирка.

— Не сейчас, — предупреждающе произнесла я. – Давай не будем об этом.

— Лер, а если это судьба? – снова начала романтичная Ирка.

— А если у тебя с Ринатом судьба? – тут же отбила я.

— Я с Ринатом не спала весь выпускной год, на секундочку, — деловито проговорила подруга.

— Ой, отстань, — махнула я рукой и обратилась к сидящей в детском кресле Сашке. – Сань, так почему Орлан Синее Яблоко? Почему не зеленый банан? Или красный огурец?

Ирка только покачала головой, слушая смех дочери.


***


Я стояла у окна, глядя на ночной двор. Пустая детская площадка освещалась двумя фонарями, скамейки у каждого подъезда, большие лампы, в свете которых кружила мошкара. Было так тихо и спокойно. Чересчур. Так и хотелось выйти в эту темноту и создать хоть какой-то звук, как-то оживить ее. Только я об этом подумала, как почувствовала прохладные ладони на своей спине.

— Ты чего не спишь? Три часа уже, — сонно проговорила Ксения, обнимая меня.

— Бессонница.

— Опять? – вздохнула девушка. – Может, тебе какие-нибудь травки попить? Типа успокоительные.

— Может, — без особого энтузиазма согласилась я.

— Пойдем спать. Мне завтра на работу, — зевнув, тихо пробормотала она.

— Иди, я сейчас приду, — кивнула я, погладив ее ладонь.

Легко поцеловав меня в плечо, Ксения развернулась и направилась обратно в спальню, оставив меня стоять ровно там, где и обнаружила.

Может, и стоит попить какие-то травки. У меня иногда бывали приступы бессонницы, когда я часами ворочалась на кровати, не в силах заснуть. Но сегодня я точно знала причину этого. И от нее никакие травки не помогут. Интересно, после того, как мы завтра… точнее, уже сегодня, встретимся, я вообще спать перестану или, напротив, обрету спокойный и здоровый сон?

Мне оставалось только ждать, чтобы выяснить это.


Глава 20


Ринат уже в полдень позвонил, чтобы сообщить о времени и месте предстоящей встречи. Он выбрал известный в городе пивной ресторан, в котором подавали просто невероятно вкусные куриные крылья барбекю. Располагался он не так далеко, что было неудивительно. Любое место в нашем городе было «не так далеко». Я тут же списалась с Иркой, которая была уже в курсе, что в половине восьмого у нас встреча. Мы договорились, что я заеду за ней на такси, и мы вместе отправимся в ресторан.

Честно сказать, я, как могла, старалась вести себя непринужденно. Старалась не замечать раздумья над выбором одежды, старалась игнорировать то, что даже патчи на глаза с утра положила. Это просто встреча старых знакомых. Обычная встреча обычных одноклассников.

Но, понятное дело, от себя ведь не убежишь. И когда я в третий раз сменила футболку, пришлось признать, что я немного волнуюсь и тщательно продумываю свой образ. Хотелось выглядеть хорошо. Для чего? Пока было не совсем понятно, я лишь знала, что не хочу ударить в грязь лицом.

Поэтому после полутора часов сборов, я все же остановилась на черных новых джинсах, которые я приобрела совсем недавно, и в которых моя задница была, как выразилась Ирка, настоящим «произведением искусства». К ним я надела белую хлопковую футболку, длиной до бедер, а на ноги белые кроссовки. Волосы привычно завязала в дулю. Столько лет я не изменяла своей прическе и не собиралась. Мне нравились мои волосы, пусть я и редко оставляла их распущенными. Ксения не раз предлагала мне подстричься, аргументируя тем, что с моими скулами мне жутко пойдет что-то покороче – каре или что-то в этом роде. Но я не собиралась обрезать свои волосы. Я иногда стригла кончики, но они по-прежнему оставались длинными.

Массивные черные «Fossil», извечное серебряное кольцо на среднем пальце, пара брызг мужским «Chanel», и я готова. Взглянув в телефон и убедившись, что машина вот-вот подъедет, я сунула в карман кожаный бумажник, ключи и вышла из дома.


***


— Кто-то сегодня прям на охоту отправился, я смотрю? – улыбнулась Ирка, усаживаясь в такси. – Добрый вечер, — поздоровалась она с водителем, который с интересом разглядывал ее в зеркало заднего вида.

— О чем ты говоришь? – нахмурилась я, осматривая подругу. На Ирке было легкое летнее платье, открывающее ее бледные тонкие колени, а также туфельки на низком каблуке. – Я надела первое, что попалось под руку. Сама-то вырядилась, — фыркнула я, чуть откинувшись назад, когда водитель надавил на педаль газа.

— Ну, конечно, — усмехнулась Ирка. – Интересно, как пройдет вечер… В школе мы с Ринатом не особо общались… Не то что ты с Богатыревой, — пробормотала подруга непринужденно, рассматривая свои ногти, на которых был свежий аккуратный маникюр.

— Так, хватит, — прервала я ее. – Это было больше десяти лет назад.

— Кстати, она выглядела вполне дружелюбно, несмотря на то, как вы… хм… расстались, — чуть тише добавила она, пихнув меня плечом.

— Прошло слишком много лет, — задумчиво ответила я, мысленно снова задавая себе вопрос – была бы я такой милой на месте Богатыревой?

— Ты собираешься ей рассказать всю правду? – уже серьезно спросила Ирка, глядя на меня.

— Зачем?

— Ну, как это? Расставить точки над «i», закрыть гештальты, обсудить истинное положение вещей…

— Ир, — снова прервала я подругу. – Какие гештальты? Мы увиделись впервые за столько лет… Не уверена, что она вообще помнит, что между нами было, — пожала я плечами.

— Ну, скоро мы это выясним, не так ли? – улыбнулась Ирка и положила ладонь на мою руку. – Все будет хорошо, не переживай.

— А похоже, что я переживаю? – подняв бровь, поинтересовалась я.

— Ты бы никогда этого не показала, но я знаю, что в глубине души ты словно на иголках. Будто твой зад поджаривают на гриле, правда?

— Я сейчас твой зад поджарю. Отвали от меня, — буркнула я и выдернула руку из-под Иркиной ладони, пока она звонко хохотала на все такси.


***


Когда мы вошли в ресторан, то, осмотревшись, не увидели ни Рината, ни Богатыреву.

— Мы пришли рано? – спросила Ирка, продолжая разглядывать полный зал посетителей.

— Сейчас двадцать пять минут восьмого, — ответила я, посмотрев на часы. – Вон администратор, давай спросим, где наш стол.

Милая девушка в фирменном костюме с бабочкой провела нас вглубь зала к окну, где располагался широкий стол, за который вполне можно было вместить человек шесть.

— Этот стол забронирован на Алиева, как вы и сказали, — улыбнулась она, отодвигая нам стулья. – Присаживайтесь, я оставлю вам меню, а когда подойдут ваши друзья, принесу еще два.

Мы с Иркой кивнули и уселись за массивный дубовый стол на диванчик, обтянутый черной тканью. Напротив нас был точно такой же диван, который мы оставили для наших старых друзей.

— Я перекусила перед рестораном, думаю, остановлюсь на салате. А ты что будешь? – Ирка разглядывала меню, листая страницу за страницей.

— Я тоже перекусила… — пробормотала я, листая книгу с блюдами. – Но, думаю, поем нормально.

— Как всегда, обжора, — рассмеялась подруга.

Я улыбнулась в ответ, не отрывая взгляда от страниц меню, и подняла глаза только тогда, когда Ирка резко замолчала.

— Ты чего? – спросила я, уставившись на девушку. Увидев, что она смотрит куда-то в другой конец зала, проследила за ее взглядом и… поняла, почему она замолчала.

К нам направлялись Ринат и Богатырева. Парень был в красивом стильном костюме темно-синего цвета. От делового стиля его ограждало только отсутствие галстука. Выглядел он отлично. Свежий, красивый, стильный. Думаю, именно поэтому Ирка пялилась на него, как на голого Джонни Деппа. Я же сидела и медитировала на его спутницу.

Богатырева была в коротком черном платье, которое выгодно подчеркивало ее достоинства и скрывало бы все недостатки, если бы таковые имелись. В руках у нее был небольшой матовый клатч, а туфли на шпильке прибавляли ей минимум сантиметров восемь. Поэтому пока она шла, я не отрывала глаз от ее ног.

Когда ребята оказались рядом с нами, я привычно встала, приветствуя их. Да, мужской жест, но, видимо, я привыкла так обращаться с дамами, поэтому не успела себя остановить. Я кивнула Богатыревой, Ринату пожала руку и, когдаони уселись напротив нас с Иркой, тоже уместила свою задницу на диване.

Пропустив пару шуток и банальные фразы о жаре, мы, наконец, сделали заказ, из-за которого меня снова обсмеяли, так как я попросила принести и салат, и горячее, и закуски. Когда официант удалился, мы остались вчетвером, ожидая еду и фирменное пиво, которого заказали целую пятилитровую бочку.

— Ну, что, ребята, расскажите, как получилось так, что вы стали коллегами, — начала Ирка, так как лично я не была сильна в светских беседах. Некоторые вещи не меняются.

— Ох, это… долго, — рассмеялся Ринат.

— Мы не торопимся, — наконец, нашла момент и я вставить слово.

— Ну, в общем-то, у нас пять литров пива, думаю, успею, — снова рассмеялся парень, поглядывая периодически на Богатыреву.

Когда на край нашего стола установили кегу с краном и поставили четыре стакана, Ринат разлил всем пиво и начал рассказ.

— Вы же знаете, что у моего отца был строительный бизнес, — произнес парень, и мы все кивнули. Я что-то припоминала из школьных историй об этом. – Он, естественно, хотел, чтобы я занимался именно этим. Но в конце школы, прямо перед выпускным, я понял, что не хочу делать то, что всю жизнь делал он – сидеть в офисе, решать вопросы с объектами, подмазывать, кого нужно и вообще заниматься всем этим. Строительный бизнес серьезный и основан на деньгах. А я понял, что хочу чего-то другого. Когда я сказал об этом отцу, мы крупно поругались. Он сказал, что выгонит меня из дома и лишит наследства. Только бабушка пыталась за меня заступиться. В итоге, я сам заявил, что уйду из дома, если он не примет мою позицию. Когда мы получили дипломы, выпустились, наш конфликт разгорелся с новой силой… И я слышал, что Олеська собирается в Москву поступать в медицинский, — проговорил Ринат и посмотрел на Богатыреву, которая почему-то заерзала на стуле. – Вот тогда и я решил попробовать. Собрался и уехал. И… — он вздохнул и развел руками, смеясь, — с горем пополам поступил на бюджет, слава Богу, мозгов хватило, хотя не скрою, было тяжело. Я еле-еле проходной балл набрал.

— То есть ты поступил в мед просто так? Лишь бы не работать с отцом? – уточнила Ирка, отпивая прохладное пиво из трубочки, что торчала из бокала.

— По сути да, — кивнул Ринат. – Я не думал, что всерьез буду этим заниматься. Но… когда мы впервые попали в больницу, понял, что, вероятно, я смогу кому-нибудь помочь… Ну, знаешь, миссия врача и все такое, — усмехнулся он. – У врачей часто бывает комплекс бога, — рассмеялся парень. – Но меня это увлекло, и… теперь я здесь. Точнее, мы здесь, — улыбнулся он и снова взглянул на Богатыреву. – Мы проучились вместе, а потом стали работать в одной клинике. И уже больше двенадцати лет, так сказать, бок о бок.

— С ума сойти… Так вы тут… Типа… семейный отпуск? – замявшись, спросила Ирка, а я была мысленно благодарна ей за вопрос. Меня тоже это интересовало. Непонятно было, что у них все-таки за отношения.

— Семейный… что? – не понял Ринат, но когда осознание дошло до него, то он рассмеялся. – Нет, мы не… мы не пара.

Богатырева тоже рассмеялась, так же, как и Ирка, посасывая пиво через трубочку. Мы с Ринатом пили прямо из бокалов.

— Мы близкие друзья, но мы не… Нет, — покачал он головой. – Хотя, врать не буду, я пытался за ней приударить. Но вы же знаете Олесю Сергеевну – она была лучшей ученицей, только и делала, что сидела за учебниками.

— Да-да, пока ты развлекался со старшекурсницами, — рассмеялась снова Богатырева.

— Мне нужны были их конспекты, — усмехнулся в ответ Ринат. – А здесь мы, потому что клиника, в которой мы работаем уже… сколько… почти четыре года? – спросил он у Богатыревой, и та согласно кивнула в ответ, хватая со стола гренку. – Да, наша клиника открывает здесь филиал. Он уже отстроен, может, видели, большое здание на улице Дружбы? Там была остановка «Мир» раньше.

— Это огромное трехэтажное здание? Я думала, там какой-то бизнес-центр будет, — пробормотала я. – Это не так далеко от моей работы.

— Да, оно самое, — кивнул Ринат. – Нет, это наша клиника, там многопрофильные услуги будут.

— А вы… Кем вы… Ну, я имею в виду… — начала Ирка, но, видимо, растерявшись, не могла подобрать слов.

— Она имеет в виду, какие у вас специальности, — усмехнулась я, прекрасно понимая, о чем она хочет спросить.

— Я педиатр, — улыбнулся Ринат, а я вытаращилась на него, не веря ушам.

— Серьезно? – переспросила я.

— Да. Понял, что люблю детей, — пожал плечами парень, а я мельком взглянула на Ирку. Боже, она буквально растеклась на диване от умиления.

— А ты? – я перевела взгляд на Богатыреву, обратившись к ней лично практически впервые за вечер.

— Я хирург, — улыбнулась девушка. — Общий профиль.

— Ого, — протянула Ирка, оторвав, наконец, взгляд от Рината.

— Поздравляю, — искренне улыбнулась я. – Я не сомневалась, что у тебя все получится.

— Спасибо, — сдержанно кивнула Богатырева. – А вы-то как? С тобой все понятно, я видела, чем ты занимаешься, — усмехнулась она. – А ты, Ир?

— А я бухгалтер. Да, я пошла на экономический, как и половина наших одноклассников, — рассмеялась подруга. – Но я довольна. Мне нравится. Хотя поначалу было сложно – с цифрами у меня были проблемы.

— Будто с английским не было, — усмехнулась я, и все поддержали меня, начав хихикать.


***


Мы проболтали о работе почти два часа, пока ели, пили и закусывали. И, конечно, речь не могла не зайти о наших общих знакомых.

— Кстати, а что там с Сорокиными? Где они? Я слышала, они переехали куда-то за границу? – спросила я, начав подъедать остатки луковых колец. — Мне Альфия Тимирязевна говорила, когда я ее навещала.

— Да, они всей семьей уехали в Англию десять лет назад. Там у их матери что-то с работой получилось, и они устроились там. С Дашей я до сих пор общаюсь, — призналась Богатырева. – Она стала известным косметологом, кстати. А Маша… теперь она фотограф.

— Серьезно? Я думала, она станет проституткой, — фыркнула я, а Ринат хихикнул.

— На самом деле, у нее был тяжелый период. Она поступила в школу искусств, а там увлеклась наркотиками, ее долго лечили. Дашка себе места не находила. Но, слава Богу, все позади. Она уже много лет «чистая». Дашка замужем, у нее двое детей. А Маша пока не определилась, — пожала плечами Богатырева. – Знаю, что она в Лондоне живет с каким-то французом, но непонятно, серьезно у них там все или нет.

— М-да… — протянула Ирка. – А про Чернова слышали? – тут же спросила она.

— Нет, кстати, мы связь потеряли, когда переехали, — оживился Ринат, готовясь слушать. – Чего он, где? Не сидит в тюрьме, я надеюсь?

— Нет, но он был недалеко от этого, — усмехнулась Ирка. – Вы же помните, кто его папаша был, — проговорила подруга, и все закивали. — Так вот, он хотел его в военное училище отправить, но Чернов заявил, что пойдет в обычный институт, что больше не будет вести себя, как дебил и все такое. В итоге, отец согласился. Чернов поступил в сельскохозяйственный, — на этой фразе у Рината брови поползли вверх, — и когда он был уже на втором курсе, попал в аварию. Страшную аварию, на самом деле.

— Что случилось? – пораженно спросила Богатырева, а я чуть не фыркнула.

— Бухой за руль сел, вот, что случилось, — пробурчала я.

— На самом деле да, — кивнула Ирка. – Он был очень пьян. Не справился с управлением, слетел в кювет. В реанимации лежал почти десять дней. Потом, слава Богу, стал поправляться. Когда окончательно встал на ноги, ударился в веру. В храм постоянно ходил, молитвы учил…

— Короче, кукуха улетела, — подытожила я.

— Ну, Лер, — пихнула меня Ирка. – Просто он со смертью один на один встретился. Вот и поменялось мировоззрение.

— Потому что не надо пьяным за руль садиться. А если бы он сбил кого? – продолжала я возмущаться.

— Но он же не сбил.

— И слава Богу!

— Неважно, в общем, теперь он занимается благотворительностью, помогает храмам, сам там строит даже, облагораживает… Женился на девушке, которая тоже во всей этой теме, воспитывают дочку. Такие дела, — развела руками Ирка.

— Мда, кто бы мог подумать, — покачал головой Ринат. – Так странно… Вы вон супер-механик и бухгалтер, мы в медики пошли, Сорокины в Англии, Чернов в храме… Сказали б мне об этом тогда, когда первого сентября нас расформировывали, я бы хрен поверил, — усмехнулся парень, а мы все закивали. – Что ж, предлагаю тост. За выбор, который каждый из нас сделал, чего бы он ему не стоил!

— Отличный тост! – поддержала его Ирка, многозначительно взглянув на меня. – Кстати, Олесь, а у тебя родители тоже же в Москву переехали?

— Да, несколько лет назад, — глотнув, кивнула Богатырева. – Им предложили отличные места в больнице, плюс поддержку их исследовательской деятельности. Они согласились.

— Прикольно, — улыбнулась Ирка.

— А у вас как? У тебя же брат еще, если я не ошибаюсь? – сдвинула брови Богатырева.

— Да, Леха, — кивнула Ирка. – Он с Лерой работает. Она вечно его из всех задниц мира вытаскивает.

— Ой, не начинай… — протянула я, морщась.

— Каких задниц? – заинтересованно спросил Ринат.

— Как говорится, не все герои носят плащи, — усмехнулась Ирка. – Лера – мой личный герой.

— Ир, ну, хорош, а? – простонала я.

— Нет-нет, расскажи, — Ринат сложил руки под подбородком и придвинулся к середине стола.

— Все началось, когда Леха еще учился в школе…


***


Когда Ирка закончила хвалебные речи в мой адрес, я уже допила черт знает какой по счету стакан и доела все колечки и гренки.

— А у тебя как дела? – спросила Богатырева, когда тема разговора уже несколько раз поменялась. – Как… бабушка? Она…

— Ой, Анастасии Ивановны… — начала было Ирка, но я резко ее прервала.

— Она скончалась. Несколько лет назад, — проговорила я и предупреждающе посмотрела на подругу, чтобы та прикусила язык.

— О, мне жаль, — искренне проговорила Богатырева, глядя мне в глаза.

— Сочувствую, — тут же ответил Ринат.

— Спасибо, — дежурно улыбнулась я и решила перевести тему. – Может, еще закусок закажем? Кто-нибудь еще хочет что-то съесть?

— Ты имеешь в виду, кто-нибудь кроме тебя? – улыбнулась Ирка, и все рассмеялись.


***


Когда мы попросили счет, было одиннадцать вечера.

Ринат о чем-то переговаривался с Богатыревой, пока Ирка писала сообщение маме, спрашивая, все ли у них с Сашкой в порядке. Я же писала смс Ксюше, что я все еще на ужине, и что сегодня мы уже вряд ли увидимся.

Когда мы убрали телефоны, то принесли счет. Минут пять поспорив, было решено, что оплачиваем мы с Ринатом вдвоем. Положив деньги в специальную книжечку, мы собрались и встали.

— Слушайте, на самом деле, будет лучше, если мы с Ирой поедем на одной машине, а вы на другой, — проговорил Ринат.

— В самом деле? – подняв бровь, спросила Ирка.

— Учитывая, где мы территориально живем… Это логичнее, — пожал плечами парень, смущенно улыбаясь. – Не против, если я тебя провожу? – галантно поклонившись, улыбнулся Ринат, подставляя Ирке локоть.

— Можем даже пешком пройтись. Погода шикарная, — тоже улыбаясь, ответила подруга и, кажется, даже забыла, что мы с Богатыревой тоже здесь.

— С удовольствием, — радостно отозвался Ринат. – Девочки, вы сами справитесь? – обратился он уже к нам.

— Не сомневайся, — усмехнулась я, незаметно подвигнув Ирке. – Проследи, чтобы она благополучно добралась до дома, — предостерегла я его, шутливо погрозив пальцем.

— Отвечать буду головой, — вытянувшись, как по команде «смирно», ответил парень. – Всего доброго и до скорой встречи, — проговорил он и, подхватив Ирку, которая уже вцепилась в его локоть, они оба выползли из ресторана.

Мы с Богатыревой вышли следом, наблюдая, как эти двое, хихикая, направились в сторону своих домов.

— Надеюсь, они не слишком пьяны и нормально доберутся, — пробормотала я, взглянув на часы.

— Уверена, что с ними все будет хорошо. На Рината можно положиться, — заверила меня Богатырева.

— Ну, что, вызовем такси или тоже прогуляемся? – спросила я, надеясь на второй вариант. Пиво затуманило голову, и хотелось пройтись.

— Я бы проветрилась, — призналась Богатырева, глядя на меня. – Ты как?

— Поддерживаю, — кивнула я и, как и Ринат, предложила ей свой локоть.

— Манеры, — усмехнулась Богатырева, но взяла меня под руку.


***


— Так значит, ты спасатель Иркиного брата? – спросила девушка, когда мы перешли дорогу и оказались на тротуаре, который освещался фонарями.

— Ой, какой там спасатель, — поморщилась я. – Просто помогла в силу своих возможностей.

— Как всегда, скромна, — рассмеялась Богатырева. – Ты не изменилась, — покачала она головой.

— Думаю, все же изменилась, — пробормотала я, взглянув на небо. Облака собирались в тучи, и я была уверена, что скоро пойдет дождь.

— Правда? И в чем же? Я не про внешность, — уточнила девушка, изредка посматривая на меня.

— Я тоже, — пожала я плечами. – Не знаю, увереннее стала… Смелее… Но это, наверное, со всеми происходит, да? Взрослея, на тебя накладывается больше ответственности…

— Согласна...

Через несколько минут тишины девушка снова задала мне вопрос:

— Слушай, а… Ира же не замужем? Я не увидела кольца, — проговорила Богатырева. – Она одна воспитывает дочку?

— Мы все воспитываем ее дочку, — усмехнулась я. – Она иногда даже говорит, что на меня Сашка похожа больше, чем на нее. Но ты права, она не замужем. Помнишь… она рассказывала тот случай про Леху, когда он подрался, и его чуть не посадили? – немного подумав, я решила рассказать полную версию.

— Конечно, — кивнула девушка.

— Он подрался с ее гражданским мужем. Отцом Сашки. Ну, как отцом… — фыркнула я. – Так, биологическим.

— Ого, правда? А из-за чего? – спросила удивленная Богатырева.

— Руки распустил. Он не хотел этого ребенка и сказал, чтобы Ирка либо делала аборт, либо выметалась из его квартиры.

— Вот гад! – с чувством проговорила Богатырева.

— Ага. Тогда все и произошло. Он навалял ему как следует, — усмехнулась я.

— Знаешь, может, так нельзя говорить, но… и правильно сделал.

— Согласна, — улыбнулась я. – Я сказала то же самое. К счастью, для Лехи все обошлось. Но этот козел получил по заслугам. Было бы нечестно, если бы Леша за это сел.

— Ты все тот же борец за справедливость, — улыбнулась Богатырева. – Это прекрасно.

— Ну, — пожала я плечами, — кто-то должен. Кстати, у тебя я тоже не увидела кольца… Ты… Ты все еще Богатырева или, может… — стараясь говорить, как можно более непринужденно, спросила я.

— Нет, все еще Богатырева, — усмехнулась девушка. – С моим ритмом жизни сложно сохранять отношения. Не все готовы видеть своего партнера день через день, а то и реже. Иногда у нас бывают ночные смены, дежурства, внеплановые операции… Ринату в этом плане повезло больше, — пожала плечами девушка. – У него четкий график. А хирурги – другое дело.

— Это понятно, — кивнула я, чуть притормаживая, чтобы пропустить вперед Богатыреву на узкой дорожке. – Я рада, что ты добилась своей цели. Стала врачом, как и хотела.

— Я тоже рада, что и ты пошла не на экономический, — усмехнулась девушка.

— Это все ты, — честно призналась я. – Так что спасибо тебе.

Она мне не ответила, лишь как-то легко улыбнулась.

— Тебе не тяжело на каблуках? – нахмурилась я, видя, что Богатырева явно замедлила шаг.

— Честно говоря, есть немного, — улыбнулась она. – Теперь каблуки редкость в моем гардеробе. На работе у меня кроссовки.

— Может, тогда такси? – предложила я, останавливаясь.

— Да тут идти-то осталось пять минут, — махнула рукой девушка. – Давай просто на лавку присядем, я переведу дух, и снова пойдем, ладно?

Я, кивнув, повела ее к скамейке. Народу на улице почти не было. Молодежь, которая гуляла по ночам, как правило, собиралась где-то в центре. Так что мы по пути встретили только пару собачников и отдельных редких прохожих.

Богатырева уселась на лавку и сняла туфли, начиная тереть ноги и закатывая при этом глаза.

— Боже, как я ходила в них всю школу?

Я посмотрела на ее ноги и обнаружила пару ярко-красных мозолей.

— Погоди, — я достала бумажник и открыла кармашек для мелочи. – Где-то он был…

— Кто? – не поняла Богатырева, наблюдая за моими поисками.

Порывшись в монетках, я достала два пластыря, сцепленных между собой.

— Вот.

Встав со скамейки, я уселась перед Богатыревой на корточки, начиная открывать пластырь.

— Зачем ты носишь их с собой? – усмехнулась она.

— Я часто гуляю с Сашкой, — пояснила я. – А она – сплошное стихийное бедствие.

Аккуратно взяв девушку за лодыжку, я приподняла ее ступню, осматривая мозоли. Одна была на пятке, а одна сбоку на косточке. Примостив ее ногу у себя на колене, я оторвала бумажку с клеящейся стороны пластыря и прилепила его на пятку. То же самое проделав со вторым, приклеила его сбоку на косточку около большого пальца.

— Вот так, теперь порядок, — кивнула я, осматривая свою работу.

– Может, тебе тоже стоило поступать в медицинский? – усмехнулась Богатырева, глядя на меня сверху вниз.

— Мне больше по нраву мои безмолвные стальные «пациенты», — улыбнулась я. – Вторая нога в норме?

— Да, всегда натираю только правую. Она больше.

— Больше?

— Ну, у всех одна нога больше другой, — пожала плечами Богатырева. – Физиология.

— Ясно. Идти можешь? – я встала и уперлась руками в бока.

— Да, думаю, да.

Девушка надела левую туфлю и взяла в руки правую. Осторожно засовывая носок в туфлю, она поморщилась.

— Черт, я тебе сейчас так завидую, — прошипела она. – Я про кроссовки. Надо было надеть что-то более… человечное.

— Ладно, давай так, — я уселась рядом и принялась расшнуровывать свои кроссовки.

— Что ты делаешь? – Богатырева смотрела на меня, как на умалишенную.

— Снимай, — проговорила я, стянув один кроссовок. – Раз ты не хочешь такси, наденешь мою обувь.

— Нет, — запротестовала Богатырева. – Ты что, пойдешь босиком?

— У меня носки, — усмехнулась я.

— Нет, я дойду, правда, — проговорила она и попыталась встать. – Наверное.

— Давай. Надень хотя бы один. Я дойду и так, а тебе еще потом на ногах стоять у операционного стола. Давай, не упрямься, — я тыкала в нее кроссовком, пока она не сдалась.

Когда мы вновь двинулись к дому, зрелище было, что надо. Хромающая Богатырева, так как одна нога ее была выше другой, с туфлей в руке, и я, в одном кроссовке и носке.

Мы шли и смеялись весь остаток пути. Когда оказались у ее подъезда, снова уселись на лавку, чтобы переобуться.

— Дойдешь? – улыбнулась я, глядя, как девушка с нескрываемым отвращением нацепила туфлю обратно.

— Доковыляю, скорее. Устрою сейчас себе ванну для ног, — улыбнулась она.

— Хорошо, так и сделай. А я, когда дойду до дома, постираю носки, по всей видимости, — оглядывая свои ноги, усмехнулась я.

— Спасибо, — Богатырева посмотрела на меня с искренней благодарностью. – Что не дала переломать ноги.

— Всегда пожалуйста, — кивнула я, улыбаясь. – Помимо пластырей буду теперь таскать с собой пару кроссовок.

— Только размер поменьше выбери, — рассмеялась Богатырева. – Я в твоих чуть не утонула.

— Ну, что сказать, у меня большие ноги, — усмехнулась я, засунув руки в задние карманы джинсов.

— Да… — девушка тоже встала и посмотрела куда-то вдаль. – Ты… на такси поедешь или пешком?

— Да пешком, — махнула я рукой. – Пройдусь.

— Ты все там же живешь, верно? – спросила она, переминаясь с ноги на ногу.

— Да, — кивнула я. – В бабушкиной квартире. Она отписала ее мне.

— Конечно, — тоже кивнула девушка и переложила клатч в другую руку. – Ну, что… тогда… спокойной ночи?

— Да. Спокойной ночи. Было приятно провести с вами вечер. Надеюсь, еще встретимся? – проговорила я, понимая, что я хочу сказать что-то еще, но, не понимая до конца, что именно.

— Конечно, я думаю, это неизбежно, — улыбнулась девушка. – Приятных снов.

— И тебе, — кивнула я и, развернувшись, направилась в сторону своего дома.


***


По дороге, минуя особо темные подворотни, я думала о прошедшем вечере. Ирка мне все еще не написала, что было странно. Может, она все еще с Ринатом? Я улыбнулась этой мысли – Ринат вроде бы отличный парень, будет здорово, если они пообщаются поближе.

Я же была больше сосредоточена на девушке, с которой меня когда-то связывали куда более чем дружеские отношения. Она так повзрослела. Сохранив и приумножив свою внешнюю красоту, я не могла не заметить, как изменился ее характер. Должно быть, профессия все-таки накладывает свой отпечаток. Я слышала, что хирурги самые особенные из врачей. У них свое, обособленное видение жизни, которое, хочешь – не хочешь, просачивается во все другие сферы. Конечно, я заметила, что Богатырева стала более… жесткой. Той прежней добродушности и наивности, как раньше, уже не было. Их сменила стойкая позиция, фундаментальная твердость и уверенность в себе. Она стала шикарной женщиной. Сильной, стойкой, фактурной. Стервозности в ней тоже прибавилось. Хотя глупо было ожидать иного – когда ты каждый день борешься со смертью, вряд ли есть хоть какая-то возможность сохранить легкость и невинность. Профессия хирурга сожрет тебя, не оставив ничего, если ты не приспособишься. А приспособиться можно только одним способом – переделав, перекроив себя полностью. И я была уверена, что Богатырева в этом преуспела.

Наблюдая за ней весь вечер, я знала, что когда останусь в одиночестве, непременно буду вспоминать наш последний месяц в школе. Наш последний совместный месяц.

Когда мы обе были юны, наивны и полны больших надежд и стремлений.


Глава 21


Мы прекрасно провели «последний звонок»… Точнее, для всех он был прекрасным, кроме меня. Богатырева уговорила меня совершенно непонятным для меня самой образом согласиться на платье и туфли. Честно, она долго обрабатывала меня, говорила, что с моей фигурой платье будет сидеть, как влитое, а ноги на каблуках вообще будут «достоянием республики». Я сопротивлялась, как могла. Но ее руки, губы и нежное шептание обладали какой-то таинственной силой, и я согласилась. Ирка чуть не умерла, увидев меня в скромном строгом платье и туфлях, когда зашла за мной перед самим мероприятием. Она просто стояла и смотрела на меня, то открывая, то закрывая рот. Бабуля вообще выпала в осадок, когда я вытащилась из комнаты в своем наряде. Даже прослезилась, приговаривая, до чего же я хорошенькая. Я лишь молча улыбалась. Мне не нравился мой наряд совершенно, но я знала, что Богатырева будет невероятно счастлива, если я выряжусь так. И я решила сделать ей приятное. Учитывая, что туфли подарила мне она. Платье она одолжила одно из своих (многочисленных), а вот с туфлями вышла заминка – моя нога оказалась на три размера больше ее. Поэтому аккурат перед праздником она подарила мне коробку, в которой были красивые туфли на небольшом каблучке. При этом она тут же сказала, что не давит на меня, но если я ими воспользуюсь, ей будет приятно.

Я, конечно, поворчала, что она потратилась, что это не для меня, но пообещала подумать, уже тогда зная, что соглашусь.

И когда Ирка зашла за мной, тоже нарядная, да еще и в бантах, то просто молча стояла несколько минут, не веря глазам.

— Что ты так пялишься? – пробубнила я, поправляя платье и чувствуя, будто мне чего-то между ног не хватает.

— Ты пиндец, какая красивая, — покачала головой подруга. – Где ты платье взяла? Я не знала, что у тебя есть такие наряды.

— У бабушки, — пробормотала я, смеясь.

— Не ври, у Анастасии Ивановны есть грудь, она в такое платье никогда бы не влезла, — фыркнула Ирка, подходя ко мне, и начала крутить меня, осматривая. – Пипец… Че ж ты раньше не носила их?

— Да ни в жизнь! – горячо возмутилась я. – Это так, прощальный эксперимент.

— И подкрасилась, — усмехнулась подруга. – Черт, может, и мне стать лесбиянкой? Будешь со мной встречаться? – рассмеялась она.

— Иди в задницу, — фыркнула я, закатывая глаза. – Пойдем. Хочу, чтобы побыстрее все закончилось, и можно было снова влезть в штаны.

— Надеюсь, нам удастся сделать кучу фоток… Не хочу это забыть, — улыбнулась Ирка и покачала головой.


***


Когда я вошла в актовый зал, то поняла, что реакция Ирки была самой приличной. Остальные в большинстве своем пялились и перешептывались. Это мне напомнило кадр из «Служебного романа», когда Калугина заявилась на работу при полном параде. Вот и я была Калугиной в тот день.

Но к моему удивлению многие подходили и делали комплименты. Аня, новенькая, которая, наконец, поняла, что мне не интересна, и то подошла и сказала, что я удивительно гармонично смотрюсь в этом образе. Альфия Тимирязевна вообще меня сначала не узнала – она была без очков, и когда собирала наш класс в кружок, посмотрела на меня и сказала:

— Девушка, а вы из какого класса? Идите к своему учителю.

Я подняла бровь и под смех одноклассников проговорила:

— Альфия Тимирязевна, вы серьезно?

Классуха вытаращилась на меня и даже потерла глаза:

— Господи Иисусе, Лера, это ты?!

Когда пацаны уже вовсю ржали, я лишь закатила глаза.

— Ты невероятно… хороша, — пораженно проговорила учительница. – Не представляю, как ты будешь сиять на выпускном!

— О, нет, — покачала я головой. – Это разовая акция.

Когда вокруг все зашумели, я почувствовала прикосновение к своему локтю и обернулась. Рядом стояла Богатырева и улыбалась.

— Ты все-таки решила надеть это? – тихо проговорила она, глядя мне в глаза.

— Ну… Решила бросить самой себе вызов, — непринужденно пожала я плечами. – Эксперимент, так сказать…

— Эксперимент, определенно, удался, — усмехнулась девушка. – Как туфли? Не жмут?

— В кроссовках, конечно, удобнее, — ответила я, оглядывая свои ноги, — но так тоже ничего. Спасибо, что не пятнадцатисантиметровая шпилька.

— Всегда пожалуйста, — улыбнулась Богатырева и быстро осмотрелась. Убедившись, что на нас никто не смотрит, наклонилась ближе и прошептала, — Жду – не дождусь, когда смогу снять с тебя это платье. После праздника ко мне?

Я решила немного ее подразнить и наклонила голову.

— Не понимаю, о чем ты. Разве мы не идем в кафе с одноклассниками? Мне казалось, большинство туда собирается…

— Ты хочешь пойти в кафе? – подняла бровь Богатырева и тоже наклонила голову.

— Ну, я рассматривала такой вариант… — продолжала игру я, даже не предполагая, что следующий ход Богатыревой поставит мне шах и мат.

— Ну, хорошо, — протянула она. – Как скажешь. Жаль, только… — начала она и замолчала, сделав вид, что задумалась.

— Что? – полюбопытствовала я. – Что жаль?

— Жаль, что я надела новое нижнее белье… Черное, как ты любишь… Думала, пригодится. Но, раз так… Как-нибудь в другой раз, — улыбнулась она и собралась развернуться, но моя фантазия уже нарисовала ее во всей красе, поэтому я резко схватила ее за локоть.

— После праздника жди меня у магазина, — проговорила я, имея в виду место, где мы обычно встречались, чтобы после школы пойти к ней.

— Другое дело, — рассмеялась девушка и незаметно мне подмигнула.

Пока я смотрела, как она идет к своей подруге Маше, которая стояла со своей сестрой, то только качала головой, улыбаясь.


***


Выпускные экзамены пролетели незаметно. Мы успешно справились со всеми предметами, а впереди нас ждал выпускной. На который я твердо решила, что не буду надевать никакие платья. Я вообще не хотела на него идти. Но и Ирка, и Богатырева убеждали меня, что мы обязаны сходить и попрощаться со школой, с одноклассниками, с отрезком жизни, длиной в одиннадцать лет.

Из-за напряженного графика – подготовка к экзаменам, подработка, а потом и сами экзамены, мы с Богатыревой виделись нечасто. Плюс моя голова была полна мыслей о том, что будет после всего этого – переезд, бабушка, которую я оставляю одну, еще с Иркой надо поговорить… Я была в диком стрессе из-за всего этого. Что и повлекло за собой какие-то ссоры, недомолвки… Но, к чести Богатыревой, она мужественно держалась, снося мои перепады настроения. Лишь раз она спросила, уверена ли я, что хочу быть с ней. Хочу ли я переезда, всего того, что следует за этим. Понятное дело, что мое согласие означало то, что мы будем с ней вместе жить. И Богатырева опасалась, что именно это меня нервирует больше всего. Но на самом деле, это меня нервировало меньше всего. Просто был такой период, когда казалось, что все навалилось на меня лавиной, каким-то снежным комом. И с каждым днем этот ком становился все больше. Но я старалась. Я как могла старалась сдерживаться, не грубить ей, не обижать словами или действиями. Получалось хреново, если честно. Но, возможно, именно это поведение и помогло мне сделать тот выбор, который я сделала.

На выпускной я все-таки пошла. Нет, я не стала наряжаться в платье. Выбрала брюки и пиджак. Скромно и по-деловому торжественно. Мы провели вечер в ресторане, который сняли родители нашего выпуска неподалеку от школы. Бабушка, конечно, не пошла, а вот Иркины родители, а также отчим и мать Богатыревой пришли. Нас поздравляли, желали успехов во взрослой жизни. Девчонки плакали, даже директор прослезился, хотя усиленно делал вид, что у него аллергия на цветение. После ресторана по традиции часть ребят поехала встречать рассвет, а другая часть отправилась на дачу к Чернову. Ирка осталась с первой половиной и поехала на автобусе к смотровой площадке, а вот мы с Богатыревой просто гуляли до самого утра по пустынным улицам. И это было лучше любой смотровой или дачи. По крайней мере, для меня.


После выпускного, когда мое нервное напряжение было на максимуме, так как я работала почти каждый день – мне нужно было скопить как можно больше денег, ведь Москва дорогой город, и я собиралась поехать туда хоть с какими-то сбережениями, произошло то, что перевернуло все мои планы.

Мы договорились в четыре часа встретиться с Богатыревой на вокзале, чтобы купить билеты. Она целый день провела с мамой в магазинах, потихоньку готовясь к переезду, и должна была подъехать сразу туда. Я же заскочила домой, чтобы переодеться после раздачи флаеров. Приняв душ, я натянула джинсовые шорты до колена и футболку – погода радовала жарой и отсутствием дождя. Пока я переодевалась и собиралась, поняла, что куда-то сунула свои ключи.

— Ба! Ты не видела ключи мои? Куда-то положила, не могу теперь найти? – прокричала я из комнаты, продолжая поднимать и перекладывать одежду. – Ба?! – не дождавшись ответа, я еще раз осмотрела рабочий стол и, не найдя там ничего, кроме листов, книг и пары фантиков, направилась в комнату к бабуле. Может, когда я к ней заходила, положила ключи на столик?

Когда я оказалась в комнате, то увидела свою пропажу, лежащую на столе рядом с хрустальной вазочкой.

— Ба, чего ты…

В тот момент, когда я подняла глаза, вся моя жизнь остановилась, а внутри все похолодело так, словно мне через горло внутрь влили жидкий азот. Я увидела бабушку, неподвижно лежащую около дивана.


***


В больнице мне сказали, что это был сердечный приступ, и что я вовремя вызвала скорую. Сидя на стуле в халате возле кровати, где лежала бледная и словно ставшая какой-то совсем маленькой бабушка, я поняла, что просто не смогу.

Не смогу ее оставить в таком состоянии. Не смогу уехать, даже если она поправится. Потому что не смогу жить в тысячах километрах от нее, каждый раз задаваясь вопросом, а как она? Не смогу обходиться только телефонными разговорами, не видя истинного положения вещей. Не смогу спокойно жить, не зная, как она на самом деле.

Так что это все было просто невозможно. Я не могла уехать. Не могла оставить женщину, которая посвятила мне всю свою жизнь. Которая заменила мне мать и отца. И когда-нибудь, когда я буду старой и предстану перед Господом Богом, я не хочу отвечать на вопрос, почему я уехала, почему выбрала себя, а не ее? Потому что она отдала мне все, что у нее было. Пришло время возвращать долги.

Посмотрев на часы, я вздохнула. Было почти восемь. На телефоне уйма пропущенных от Богатыревой, а в голове ни одной ценной мысли. Но я знала, что мне делать. Знала, что я должна это сделать.


***


Когда я была около ее дома, почтив в девять, то написала ей смс и попросила выйти на детскую площадку перед домом. К счастью, там никого не было – был выходной, и большая часть нашего городка разъехалась по дачам. Богатырева вышла уже через пару минут, что-то держа в руках.

— Привет, — проговорила она и обняла меня. Я автоматически прижалась к ней, вдыхая любимый аромат. Когда она отстранилась, губы девушки чуть изогнулись в полуулыбке. – Ты куда пропала? На работе что-то случилось? Задержали? Я ждала тебя почти час на вокзале.

Я набрала в легкие воздуха и… не смогла сказать ни слова. Просто смотрела на нее, пытаясь найти в себе силы. Наконец, собравшись с духом, кивнула.

— Да, там… Возникли проблемы. Извини… — начала было я, но Богатырева прервала меня.

— Ничего, я так и поняла, — улыбнулась она. – Я все сделала.

Девушка протянула небольшой прямоугольный лист, который мне пришлось взять.

— Что это? – проговорила я, глядя на него.

— Твой билет. Это купе. На двоих, — улыбнулась Богатырева и присела на качели. – Думаю, два дня в пути будет лучше провести вдвоем, — чуть оттолкнувшись ногами и качнувшись, проговорила она.

Я вздохнула и закрыла глаза. Сейчас будет самое сложное. И мне придется сыграть эту роль лучше всех.

— Послушай… — начала я, а Богатырева, услышав в моем голосе серьезные нотки, тут же перестала качаться и поднялась на ноги.

— Что? – подойдя ко мне, спросила девушка, но на ее губах все еще играла улыбка. – Только не говори, что тебе нужно взять билет самой, Лер. Это… Это подарок. От меня и родителей. Правда... – начала говорить она, и я поморщилась. Но не от того, что мне было неприятно это слышать, а от того, что мне хотелось плакать.

— Лесь, я не поеду, — покачала я головой, выпалив сразу итог своей речи. Хотя репетировала то, что я хочу сказать, почти всю дорогу к ней.

— Ч-что? – нахмурилась она. – Тебя дата не устраивает? Просто мы о ней говорили, но можно же поменять.

— Нет, — снова покачала я головой, глядя на билет. – Я вообще не поеду.

— Что? – снова спросила она, но уже совершенно другим тоном. – Но… почему? Что… Что случилось? Ты еще вчера собиралась… Бабушка? С ней что-то? – к моему удивлению, била она без промаха.

— Лесь, — снова прервала я ее, понимая, что придется довести дело до конца. – Я должна остаться. Это… Это мое решение. Так будет лучше.

Богатырева смотрела на меня пару минут в полном молчании. Потом вздохнула и проговорила:

— Значит, я тоже остаюсь. Поступлю в колледж или вон в Новосиб. И все. Если ты не хочешь оставлять бабушку, я могу это понять, я…

Пока она говорила, перед моими глазами пролетали картинки, которым было не суждено воплотиться в жизнь.

Вот мы гуляем за руку по набережной, Москва в ночных огнях, свет от которых отражается на водной глади. Вот я прихожу домой с учебы и готовлю для нас ужин. Вот она будит меня легкими поцелуями в шею, заставляя открыть глаза и любоваться ее темными волосами на белых простынях. Все это могло бы быть, но все это не может случиться. И я должна сделать то, что должна.

— Нет, — покачала я головой и впервые посмотрела ей в глаза.

— Что «нет»? – не поняла Богатырева.

— Дело не в бабушке. Я… Я просто не поеду.

— Я поняла, — кивнула она. – А я хочу быть с тобой, значит, и я остаюсь.

И я произнесла то, что разделило всю мою жизнь на «до» и «после».

— Да не люблю я тебя! – почти проорала я. – И уезжать я не хочу, и жить с тобой не хочу. И здесь ты мне не нужна, понимаешь? Не нужна, — повторила я, проговаривая каждое слово. – Уезжай, Лесь. Уезжай.

Богатырева смотрела на меня, не говоря ни слова. Молча. Даже не моргала. Я поклялась себе выдержать этот взгляд. Но когда молчание затянулось, я кашлянула и протянула ей билет.

— Вот, возьми. Мне это не пригодится, — проговорила я, стараясь смотреть куда-то под ноги.

Услышав какие-то звуки, я подняла взгляд. Богатырева шла к своему подъезду, оставив меня стоять с этим чертовым билетом. И с каждым ее шагом мое сердце билось все тише.


***


Я узнала потом от знакомых, что она уехала уже через два дня. Наверное, ей было так проще. Оставить здесь все – воспоминания, надежды, меня. Хотя в тот день, когда она уезжала, она звонила мне. Но я не взяла трубку. Не была уверена, что не сорвусь и не расскажу всю правду. А этого допустить было нельзя.

Я знала, что другого варианта у меня не было. Только унизив ее, разбив ей сердце, я могла быть уверена, что она уедет. Оставшись здесь или переехав в Новосибирск, она бы потеряла свою мечту о большой жизни в большом городе. Возможность. Она мечтала, она грезила Москвой. А кто я? Человек, с которым она спала несколько месяцев? Ее первая любовь? Стоила ли эта романтика того, чтобы рисковать тем, что у нее могло бы быть? Я была уверена, что нет. Я всего лишь идиотка, которая на какой-то момент поверила, что впервые получит то, что хочет. Наивная дура.

Но лишать этой мечты Богатыреву я была не в праве. Наверное, это было даже как-то пафосно – наврать ей с три короба, чтобы она уехала и забыла меня. Но по-другому она бы не ушла. Если бы я ее не прогнала, она бы меня не отпустила. Слишком крепко она держалась.

Так крепко, что даже не усомнилась в моих словах. Но мне это было на руку. Держать ее здесь хотело мое сердце, но мой разум взял верх. Сказки про «долго и счастливо» не будет. Все снято, всем спасибо.


Глава 22


Противная Ирка особо ничего не рассказала о том, как они провели остаток вечера с Ринатом. Сказала лишь, что он ее проводил и доставил до дома в целости и сохранности. Я не стала лезть в душу. Пока что. Видит Бог, если у этих двоих что-то получится, я буду только рада. Ирка заслуживает счастья, обыкновенного женского счастья, как никто другой. Также подруга сообщила, что Ринат хочет предложить всем отправиться на выходные на дачу его родителей. Домик, расположенный в живописном месте с озером неподалеку, должен был дать возможность всем как следует отдохнуть. Я понимала, что под «всеми» имелись в виду мы с Иркой, а также Богатырева. И мне было сложно понять, что я чувствую при мысли об этом. Но я решила не задумываться и не напрягать мозги раньше времени.

Всю следующую рабочую неделю я общалась со старым другом. Но это был Ринат, а не Леська. Богатырева почему-то упорно не желала первая выходить на связь, а я не знала, следует ли мне это сделать. Как ни крути, все же я чувствовала себя виноватой. Да, произошедшее между нами было давно и быльем поросло, но я не знала, что она думает обо всем этом. Конечно, я ожидала, что Богатырева, как и полагается, будет вести себя достойно и никак не покажет своего истинного отношения ко мне после всего случившегося, если это поставит меня в неловкое положение. Но я не могла не допускать мысли о том, что, вероятно, она ничего не забыла, а все то общение, что было в тот вечер – лишь дань вежливости и манерам. Не буду лукавить, я собиралась выяснить истинное положение вещей.


Поэтому в четверг я решила начать свое наступление. После работы, придя домой, я написала Богатыревой смс.

Я: «Привет! Как дела в вашей новой клинике?»

Ответа я дождалась только к десяти часам вечера, когда уже потеряла всякую надежду на диалог.

Леська: «Привет. Работы невпроворот. Только зашла домой и, похоже, еще останусь и без ужина. Как у тебя дела?»

Я подумала с минуту, потом быстро напечатала ответ.

Я: «У меня все в порядке, кстати, твоя машинка уже к среде будет готова. А что не так с ужином?»

Я закусила губу и стала ждать, когда сообщение отметится прочитанным. По поводу машины я не обманула – мы ее здорово подлатали, поскольку, как выяснилось, единственное, что с этим куском железа было в порядке, это движок. Все остальное буквально рассыпалось от старости и ржавчины. «Форд» долго стоял нетронутым в гараже, а это, как известно, хорошо не влияет.

Леська: «Вернувшись домой, я вспомнила, что собираласьзаехать в магазин. А в холодильнике нет даже повешенной мыши.»

Я ухмыльнулась и уже открыла ящик с вещами, одной рукой печатая сообщение.

Я: «Ммм, это плохо. Питание – это важно. Но ты, как врач, конечно, и так знаешь это.»

Леська: «Не поверишь, я буквально мечтала, пока ехала домой, как поужинаю. В городе есть какая-нибудь нормальная доставка, которая привозит быстро, и едой которой я не отравлюсь?»

Я ухмыльнулась еще шире и быстро набрала:

«Слушай, давай я закажу тебе в одном месте, там точно все ок. Просто скажи, чего ты хочешь?»

Через несколько минут я получила ответ:

«Я даже понятия не имею. У них есть сайт или что-то вроде того? Приложение? Я бы посмотрела меню. Может, пицца или что-то такое.»

Когда я печатала ей сообщение, то уже выходила из дома.

«Сайта нет, но пицца есть. Позволь, я все организую». Кинув ей вдогонку веселый смайлик, я села в машину и завела двигатель.

Наш город, безусловно, не был деревней, но все же доставка обычной еды была доступна только в дневное время и то, через отдельную курьерскую службу. Зато у нас была круглосуточная пиццерия с самой потрясающей итальянской кухней. Вкуснее пиццы и пасты чем там, я в жизни не ела. Поэтому я решила направиться именно к ним и сделать заказ на вынос, так как они не имели доставки, хотя на мой взгляд, должны были – место было очень популярное.

И после согласия Богатыревой я уже через полчаса стояла у двери ее подъезда с пакетом в руках. Позвонив в домофон и ответив низким голосом «Доставка», я нырнула внутрь.

Оказавшись перед ее квартирой, как всегда вовремя подумала о том, а не херню ли я творю? Но звук открывающейся двери не дал мне возможности всласть об этом поразмышлять.

— Привет, — смущенно улыбаясь, я покачала пакетом. – Доставка еды.

— Лера? – удивленно проговорила Богатырева, стоя в шелковом коротком халате черного цвета. Ее волосы были еще влажными после душа, а на лице ни грамма косметики. Но выглядела она потрясающе.

Интересно, она всегда в таком виде курьеров встречает? Пожалуй, я поменяю профессию.

Поняв, что я пялюсь на нее непозволительно долго, я моргнула и подняла взгляд с красивых ног выше, на ее лицо. Девушка стояла с чуть поднятой бровью, словно чего-то ждала.

— Что? – тряхнув головой, спросила я, понимая, что что-то упустила.

— Я спросила, что ты тут делаешь… — пробормотала Богатырева. – Ты что, курьером работаешь?

— Я… Э-э-э… — вероятно, моя сумасшедшая идея была все же не так хороша. – Нет… Знаешь, нет, я просто… Я была неподалеку, по делам ездила, — беззастенчиво врала я, — а тут ты написала, а я была рядом со своей любимой пиццерией, а доставки у них нет, короче, я решила, что сделаю заказ и просто завезу тебе домой, вот, — протараторила я, сунув ей в руки пакет и начиная… краснеть. Потому что понимала, что со стороны мои действия выглядят как-то… странно.

Богатырева кашлянула, посмотрела сначала на пакет, потом на меня, с явным недоверием, но после, словно поразмыслив, открыла дверь чуть шире.

— Спасибо, — наконец, улыбнулась она. – Зайдешь?

Только я открыла рот, чтобы сказать «да», как мой телефон зазвонил. Чертыхнувшись, я нервно улыбнулась, извиняясь. Достала сотовый и посмотрела на экран. «Ксения». Вот черт, мы же договаривались, что я приеду к ней сегодня, а я совсем забыла!

Я отключила звук звонка и извиняющимся тоном проговорила:

— Нет, прости. У меня еще есть пара… дел. Да. Да и ты, я думаю, хочешь отдохнуть. Так что… приятного аппетита, — я улыбнулась и чуть помедлила, словно хотела сказать что-то еще.

— Хорошо… — проговорила Богатырева, глядя на меня, как на ненормальную, как, впрочем, и было. – Спасибо тебе… за ужин.

— Всегда пожалуйста, — широко улыбнулась я и нажала на кнопку вызова лифта. Двери тут же распахнулись, и я зашла в кабину. – Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — краешек ее губ пополз вверх, а взгляд стал немного теплее.

Я кивнула, и двери лифта закрылись.


***


Вернувшись в машину, я села и уставилась перед собой. Какого черта только что было? На кой хрен я поехала за едой, на кой хрен привезла ее ей? Что я вообще творю?!

Я вздохнула и потерла лицо руками. Со мной определенно творилось что-то неладное. Мы не виделись гребаных тринадцать лет. Почему сейчас я веду себя так, словно она просто уезжала на выходные? Зачем я это делаю?

Вопросов было много, ответов – ни одного. Я лишь знала, что, когда она сказала, что осталась без ужина, я, не раздумывая, решила ей помочь. Почему и чем я была замотивирована, было неизвестно. В любом случае, я уже выставила себя полной идиоткой. Зачем жалеть о том, что уже произошло?

От дальнейших размышлений меня снова прервал телефонный звонок. Черт, Ксюша, опять забыла!

Я прочистила горло и нажала на клавишу принятия вызова.

— Да, алло? – стараясь говорить как можно спокойнее, ответила я.

— Лерусь, ну ты где? – прохныкала Ксения в трубку. – Я тебя весь вечер жду. Ты обещала, что приедешь.

— Ксюх, у меня тут это… — я замялась, подбирая слова, поскольку истинную причину, что я просто забыла, что мы договаривались о встрече, я, конечно же, озвучить не могла. – Лехе помогала. Мы вот закончили недавно…

И только я собралась сказать о том, что жутко устала, как девушка меня прервала.

— Приезжай сейчас, я суши заказала, поужинаем вместе. Я не ела, тебя ждала.

Я слегка поморщилась от мыслей о суши. Я бы предпочла ту вкусную пиццу в компании Богатыревой.

— Ксюх, я устала так сегодня… — начала я, но была снова прервана.

— Я помогу тебе отдохнуть, — многообещающе промурлыкала девушка, а я поняла, что ехать мне, похоже, все-таки придется.

— Ладно, — сдалась я. – Скоро буду.

— Отлично, жду тебя, — я услышала в ее голосе улыбку и кивнула сама себе.


***


Когда я доехала до дома Ксении и припарковалась на привычном месте, я подумала о том, что, наверное, не очень хорошо, что я, находясь на полпути к своей девушке, думаю совершенно о другой женщине. А все потому, что Богатырева написала мне смс, в котором еще раз поблагодарила за доставленный ужин, а также сказала, что это, действительно, было очень вкусно. И от этого простого сообщения, содержание которого было весьма посредственно, мне стало так тепло на душе, так радостно, что я даже к Ксюше была теплее обычного, что девушка сразу заметила. Я списала все на хорошее настроение, и эта причина ее вполне устроила.


Лежа на моем плече, Ксюша завела обычный разговор:

— Лерусь, а что ты делаешь на выходных? Может, проведем их вместе? Вдвоем? – ее волосы щекотали мою шею, и мне пришлось чуть повернуть голову.

— Эм-м-м… Я на этих выходных уезжаю, — проговорила я, внутренне давая себе пинок, потому что забыла об этом сказать Ксюше раньше.

— Уезжаешь… — протянула девушка тем тоном, который обычно предшествовал буре. По большей части Ксения была спокойной и весьма рассудительной, но иногда в нее словно вселялся демон, и она устраивала нешуточные разборки в стиле испанских мыльных опер с битьем посуды и всем сопутствующим.

— Да, я… Черт, я забыла сказать. Извини, — я сдвинула брови в надежде, что такое выражение лица поможет избежать особо сильного скандала. Со многими это срабатывало. Но не в этот раз.

— Лера, какого черта?! – начала повышать голос Ксюша. – Я что, для тебя пустое место?! Ты собираешься куда-то на все выходные, а я узнаю об этом по факту! Это вообще нормально?!

— Да ладно, Ксюх, я просто… забыла. У меня было много работы, это просто… — я пожала плечами, — вылетело у меня из головы. Извини.

— Извини? – яростно тряхнув головой, переспросила девушка. – Извини?! Позволь мне узнать, с кем же ты едешь и куда?! Может, у тебя просто кто-то есть еще? Поэтому в твоей голове ничего не держится?! – Ксюша стояла у кровати в одном из своих многочисленных пеньюаров, с руками, упертыми в бока.

— Я… с Иркой, Сашей… Друзьями по школе. Я говорила, те, с которыми мы ужинали, — сглотнув, проговорила я, уже зная, какой вопрос будет следующим.

— И мне, конечно, с тобой поехать нельзя?!

— Ксюш, послушай, мы с тобой давно говорили о том, что не будем ограничивать жизнь друг друга? – начала я. – Ты имеешь право проводить время со своими друзьями, я – со своими. У нас же должны оставаться стороны, где мы не участвуем? Важно сохранять некоторую свободу в отношениях, — с каждым словом моя речь становилась тише, а по лицу Ксении было понятно, что она не разделяет моего мнения.

— Свободу? – подозрительно спокойно произнесла она. – Лера, мы видимся два-три раза в неделю. Куда свободнее?

— Я в курсе, просто… Ты же знаешь, как я работаю…

— Лера, я тоже работаю, — прервала меня девушка. – И я тоже устаю. И у меня тоже бывают тяжелые дни, но разница в том, что даже в такие моменты я хочу видеть тебя рядом. А ты нет. Вот и все, вот и вся разница.

Я промолчала, не зная, что ответить на это. Потому что мы обе понимали, что она права.


Мы с Ксюшей пережили немало. Честно, немало. Были даже случаи, когда я увлекалась другими девушками, не в серьез, конечно, так, эмоционально, и Ксюша это сносила, говоря о том, что это лишь гормоны. Я никогда не изменяла ей, и она это, я думаю, знала. Но я также никогда не держала ее и не давала каких-то тщетных надежд или обещаний. Пока нас обеих все устраивало, мы были вместе. Но, кажется, сейчас это время подошло к концу.

— Что ты хочешь от меня? – вздохнув, наконец, произнесла я. – Я такая, какая есть. Я привыкла жить сама по себе, и ты знала об этом. И я не говорила, что что-то поменяется.

— Лер, я знаю все о тебе, — тоже вздохнув, Ксения вернулась в постель и села рядом со мной. – И я знаю, что ты за человек. Я не прошу тебя о чем-то сверхъестественном, думаю, это просто уважение. Сообщить мне о своих планах. Разве нет?

Когда она говорила так, я чувствовала себя последней сволочью.

— Ты права, — я опустила голову и потеребила пододеяльник. – Извини.

— Ладно, — Ксюша придвинулась ближе и прижала мою голову к своей полной груди. – Когда-нибудь я приручу тебя, — усмехнулась она, и я рассмеялась следом.


***


— Я вот не знаю, стоило брать с собой еще два платья? – задумчиво проговорила Ирка, глядя на дорогу, когда мы ехали к Ринату на дачу. Он с Богатыревой выехал чуть раньше, мы же заехали сначала к Иркиной маме, потом ко мне на работу, и только после двинулись в путь.

— Ты взяла с собой весь гардероб? – усмехнулась я, поглядывая в зеркало заднего вида на Сашку, которая играла с какой-то новой игрушкой, отдаленно напоминающей… стетоскоп.

— Нет, — фыркнула подруга. – Не умничай. Просто… Вдруг замараюсь? – пожала она плечами.

— Ну да, конечно, — рассмеялась я. – Кстати, скажи-ка, что за новая игрушка у Сани?

Ирка обернулась и посмотрела на дочь, после чего жутко покраснела.

— Это… Это…

— Это что-то из серии «Маленький доктор», не так ли? – продолжала я издеваться над подругой.

— Возможно… — протянула она.

— Интересно… А подарил случайно это не дядя Ринат? – прищурившись, проговорила я.

— Возможно…

— Возможно, — повторив Иркину интонацию, сказала я. – Может, мне стоит у Сани спросить? Мне кажется, она будет более разговорчива.

Сказав это, я набрала в легкие воздуха, делая вид, что хочу обратиться к Сашке. Ирка, увидев это, стукнула меня по руке и прошипела:

— Ладно, хватит! Что ты хочешь знать?!

— Так-то лучше, — ухмыльнулась я. – Я хочу знать… все, пожалуй.

— Ничего такого не произошло, — фыркнула Ирка и снова отвернулась.

— Ничего не произошло… пока или ничего и не планируется? – уже серьезно спросила я.

— Я… Я не знаю, — вздохнула Ирка и покачала головой. – Он уже дважды с той нашей посиделки был у нас с Сашкой в гостях. Они так общались… Во второй раз он даже уложил ее спать вечером, потому я разговаривала по телефону по работе. Но… больше ничего, — пожала она плечами.

— Может, он не хочет торопиться? – осторожно предположила я.

— Или просто я ему не нравлюсь, — усмехнулась Ирка.

— А он тебе? – продолжала я прощупывать почву.

Ирка молчала несколько секунд, глядя на меняющиеся пейзажи за окном. А потом снова вздохнула и с грустной улыбкой произнесла:

— Как и тогда.

— Серьезно? – удивилась я. Все-таки столько лет прошло.

— Сама не ожидала, — пожала плечами подруга. – Просто…

Не дождавшись продолжения, я взглянула на нее.

— Что?

— Знаешь, в школе, конечно, все было по-другому, иначе, — медленно проговорила она. – Я имею в виду, что мне уже не семнадцать, и я хочу думать, что кое-что, да понимаю в этой жизни. Но он такой… Знаешь, как я и предполагала, — продолжала Ирка, слегка жестикулируя. – Ну, я имею в виду, я ведь в школе с ним совсем не общалась. И не знала, какой он человек. Сейчас, конечно, тоже слишком смело заявлять, что я его знаю, после трех-то встреч, — усмехнулась она. – Просто… Мне иногда кажется, что я его всю жизнь знаю. Он понимает меня, мне легко с ним, спокойно. Но что это все такое – я не понимаю.

Я снова взглянула в зеркало, чтобы проверить, как Сашка. Девочка уснула с пластмассовым стетоскопом в руке. Потом я опять посмотрела на задумчивую подругу и, стараясь звучать бодро, проговорила:

— Слушай, я тебе советую просто не торопиться. Наслаждайся. Если из этого что-то выйдет – отлично, прекрасно. Нет – и не такое переживали, верно? – улыбнулась я и взяла ее за руку.

— Конечно, — кивнула Ирка, слегка улыбаясь. – А что, к слову, у тебя в личной жизни? – перевела она тему к моему неудовольствию.

— Стабильно, — отмахнулась я.

— Ты… общалась с ней? – напрямую спросила Ирка, и я прекрасно поняла, о ком речь, но решила сыграть в идиотку.

— С кем? Ксюшей? Была у нее позавчера, — посигналив водителю, который без поворотника перестроился передо мной, я продолжала смотреть прямо на дорогу.

— М-м-м… Ты же понимаешь, о ком я.

— Ни черта я не понимаю, — проворчала я.

— Ладно, — кивнула Ирка и уселась поудобнее.

Я прищурилась и посмотрела на нее с недоверием. Так просто?

— Что значит это «ладно»? – я взглянула на подругу, пытаясь прочитать ее выражение лица.

— Ладно – это ладно. Не хочешь говорить – это твое дело. Я не буду лезть в душу, — пожала плечами Ирка.

— Правда? – не поверила я ушам.

— Конечно, — кивнула та. – Я просто спрошу обо всем у Олеси.

Сказав это, она выдержала буквально пару секунд, а потом рассмеялась. Я тоже не смогла сдержать смех, хотя старалась, чтобы не разбудить Сашку.

— Ты — гадюка, — усмехнулась я, успокоившись.

— Просто хочу знать правду.

— Ладно, мы… Мы не виделись так часто, как вы, — я пошевелила бровями. – Честно говоря, мы даже не общались до четверга.

— Даже так? – удивилась Ирка. – Я почему-то думала, что вы начнете общаться сразу же. И что же произошло в четверг?

— Я… Я ей написала, — пробурчала я, останавливаясь на железнодорожном переезде.

— О, — присвистнула Ирка. – И?

— Ой, — поморщилась я. – И повела себя, как идиотка.

— Почему? – рассмеялась Ирка. – Что случилось?

— Она пожаловалась, что осталась без ужина, так как не заехала в магазин, спросила телефон или сайт какой-нибудь доставки… — проговорила я и замолчала, словно заново переживая те ощущения.

— И? – снова подтолкнула меня Ирка.

— И я привезла еду сама, — вздохнула я, сжав руль. – Я идиотка, да?

— Почему? – пожала плечами Ирка. – Это… Это даже мило.

— А, по-моему, жалко.

— Она хотела есть, ты привезла ей еды. Очень… мило. И… по-дружески, — проговорила Ирка как-то неуверенно.

— Я поняла, — вздохнула я. – Надеюсь, у нее была напряженная пятница, и она забыла об этом случае.

— Позволь спросить… — протянула Ирка. – А зачем ты повезла ей еду сама?

— Я… Я не знаю… — покачала я головой. – Просто… сделала это.

— А мне кажется, знаешь. Просто пока не хочешь этого осознавать.

— Даже не начинай эту тупую историю про вечную связь душ и все такое, ладно? Давай лучше музыку послушаем, — и не дожидаясь от Ирки ответа, я на пару делений прибавила громкость.


***


Когда мы добрались до деревеньки, где у родителей Рината был дом, стало ясно, что Сашку нам отсюда придется увозить силком. Потому что как только мы выпустили ее из машины, от ребенка и след простыл на огромном участке.

Это была большая территория с ухоженной травой и двухэтажным домом, в котором сбоку размещался крытый гараж на две машины. Вокруг дома были посажены разные цветы. Насколько хватало моих знаний в ботанике, я смогла распознать гладиолусы, георгины, отцветшие маки и объемные флоксы. Были еще какие-то растения, но я в них ни черта не понимала, я и это-то знала только потому, что бабушка каждый год их выращивала.

Чуть дальше от дома вела тропинка, посыпанная гравием и отделанная милым бордюром. Заканчивалась она у двух строений, расположенных одно за другим. Как объяснил Ринат, когда проводил нам экскурсию, первое было верандой, где был стол и встроенный кирпичный мангал, а второе было баней. Все это выглядело ухоженно и дорого, и я поняла, что в это поместье вложено немало средств.

После того, как мы осмотрели двор, направились к дому, у крыльца которого заметили Богатыреву. Ринат сказал, что она уже ходила искупаться к озеру, так как день был жаркий. И поэтому никто не удивился, что когда мы подошли к крыльцу, Богатырева была в… купальнике.

Точнее, всем до этого не было дела. Всем, кроме меня. Я старалась, честно, старалась держать свой рот закрытым, а глаза на уровне ее лица. Вышло неважно. Я не могла остановить движение зрачков, которые бегали по всему ее телу. Открытому телу. Потому что этот купальник мало что прикрывал, на самом деле. Мы обменялись дежурными фразами про «как доехали», и узнали, что Ринат с Леськой приехали ненамного раньше нас. Из-за того, что Ринат против кондиционеров, а Богатырева против открытых окон, она тут же побежала освежиться на озеро, даже не распаковав свои вещи.

Поэтому когда мы оказались на первом этаже дома, где была кухня, столовая и гостиная, Ринат сказал:

— На втором этаже две комнаты. Думаю, будет разумно, если одну займет Ира с Сашкой, а вторую вы. Я останусь на диване в гостиной, — улыбнулся парень, не замечая замешательства на наших с Богатыревой лицах.

— А… — начала было Леська, но замолчала, очевидно, не зная, как правильнее сказать фразу «Ты идиот?!»

— Места всем хватит, — махнул рукой парень, словно успокаивая.

— Там по две кровати? – почти пропищала я, понимая, что тоже не хочу делить с Богатыревой одно ложе, но совершенно по другим причинам.

— Нет, одна. Но большая, — снова улыбнулся Ринат. – Так, девочки, пойдемте, я вас провожу, а потом мы пообедаем.

И мы все впятером направились по лестнице наверх.

Да уж, веселые будут выходные!


Глава 23


Я, конечно, тоже не мастер гостеприимства, но все-таки впихнуть нас с Богатыревой в комнату и бежать устраивать Ирку с Сашей, со стороны Рината было как-то не очень вежливо.

Он просто затолкал нас в помещение и кинул: «Вот кровать, там шкаф, туалет с душем чуть дальше по коридору, между двумя комнатами», и после этого быстро ускакал в коридор со словами: «Пойду покажу все Ире с Сашкой». Я молча смотрела на дверь, которая за ним закрылась, и не понимала, что происходит. Очнулась я, когда услышала вздох Богатыревой. Я обернулась и, подумав, проговорила:

— Слушай, — почесав затылок, продолжила, — если что, я могу и на полу лечь. Ну, если вдруг тебе… Хм… Некомфортно, — пробормотала я и повернулась к своей сумке, делая вид, что что-то ищу в ней.

— Серьезно? – усмехнулась Богатырева. – Некомфортно мне было спать на одной койке с Ринатом в перевязочной в начале обучения, потому что этот парень разваливается, как бегемот. А это – нормально.

— Вы… Вы спали вместе? – не успев остановить себя, выпалила я.

— Ну, не в том смысле, — пробормотала Богатырева и слегка покраснела. – Ночевать пришлось вместе на дежурстве. А более подходящих мест для этого не нашлось.

— М-м-м, — протянула я, успокаиваясь. Почему меня так волновала эта тема – было не совсем понятно, но я решила не задумываться об этом сейчас. – Понятно.

— Так… — проговорила Богатырева, выдыхая. – Как насчет того, чтобы искупаться? Вода в озере так прогрелась…

— Я с удовольствием, — улыбнулась я, кивая. – Думаю, Ирка с Саней тоже не откажутся.

— Отлично, тогда подожду вас внизу. Позагораю пока, я видела на заднем дворе шезлонг, — ответила Богатырева и достала из своей ярко-синей спортивной сумки такого же цвета полотенце. И слава Богу, что она решила его взять, потому что наблюдать за каплями, стекающими по ее почти обнаженному телу, было настоящим испытанием для моей нервной системы.

— Хорошо, я пока… соберусь, — прокашлялась я и снова начала рыться в вещах.

Когда Богатырева вышла, я вздохнула и села на большую кровать. Мда-а-а… Будет, определенно, весело.


***


Когда я в третий раз перевернула все вещи, в комнату вошла Ирка.

— Ты долго еще будешь копаться? – недовольно спросила она, глядя на мою одежду, разбросанную по кровати. – Ты что, бальное платье ищешь?

— Очень смешно, — проворчала я, продолжая рыться в одежде, которой, к слову, было не так много. – Я идиотка.

— Это старые новости, — отмахнулась Ирка. – Свежая информация имеется?

— Ир, я серьезно, — простонала я, хлопая себя по лбу. – Я перепутала пакеты и мой купальник с шортами, по всей видимости, сейчас лежит у Петровича, а его роба у меня в сумке.

— Зачем тебе роба Петровича? – нахмурилась подруга, подходя ближе.

— Мне она ни к чему, — медленно произнесла я, начиная терять терпение из-за непонятливости Ирки. – Я должна была ему ее передать, поэтому мы и заезжали на работу. Нам выдали новую форму, я ездила получать ее, и должна была сегодня отдать ее Петровичу, но… Перепутала пакеты.

— То есть, — начала говорить Ирка, а ее губы расплылись в улыбке, — Петрович проведет сегодня смену в твоем купальнике? – расхохоталась она.

— Я думаю, у него есть старая униформа, но дело в том, что мне не в чем идти на озеро. Блин! – я хлопнула по кровати и уселась сверху. – У тебя нет запасного купальника? – прищурилась я, оглядывая подругу, которая уже переоделась и была в легком платье, надетом сверху на купальник.

— Ты думаешь, я с собой все купальные костюмы притащила? – усмехнулась она.

— Ну, ты же взяла три платья, — передразнила я ее. – Ладно. Просто посижу на бережке.

— Не говори глупостей, мы что-нибудь придумаем, — проговорила Ирка и почесала подбородок. – Так, что у тебя под майкой? – с этими словами подруга подошла ко мне и начала задирать мою футболку.

— Эй! – возмутилась я, пытаясь отцепить Иркины клешни от моей майки. – Ты че делаешь?!

— Эм-м-м… Я не вовремя? – мы услышали мужской голос со стороны входа и обе обернулись. Ирка, все еще с моей майкой в руках, и я с голым торсом.

— Нет! – я все-таки отцепила Ирку от себя и поправила майку. – Просто…

— Лера забыла купальник, и теперь ей не в чем идти на озеро. Но у тебя спортивный лифчик, он как топ. Ты можешь поплавать в нем, — проговорила Ирка, уже обращаясь ко мне.

— Спасибо, думаю, Ринат не знал, как жить без этой информации, — проворчала я.

— Ну, правда, Лер. Потом футболку накинешь и все, он высохнет, правда ведь? – Ирка повернулась к парню, который стоял с вытаращенными глазами.

— Эм-м-м… Я…

— Прекрасно, ты повредила ему отдел мозга, и он перестал связно говорить, — всплеснула я руками. – Спасибо тебе.

Ринат потряс головой и улыбнулся.

— Нет, я… Я в порядке. Но Ира права. Из того, что мне удалось увидеть, твой… хм… топ… вполне подойдет для отдыха на озере.

— А низ? – подняла я бровь. – Мне голой задницей сверкать? Не думаю, что есть много желающих увидеть это.

Ирка только открыла рот с радостным выражением лица, чтобы явно сказать какую-то пошлость, как Ринат снова пришел мне на помощь.

— Слушай, ты можешь надеть мои шорты. У меня есть абсолютно новые. Я их даже постирал вчера.

Я помолчала с секунду, а потом недоверчиво произнесла:

— Эм-м-м… Но тогда ты будешь сверкать голой задницей?

Ирка поперхнулась, а сам парень покраснел.

— Вообще-то я имел в виду, что возьму что-нибудь из вещей брата…

— А, ну да. Конечно, — пробормотала я, коря себя за глупость.

— Так, я за шортами, а вы тут… В общем, я пошел…

Ринат выскочил из комнаты, а в коридоре его уже ждала Сашка.

— Я бы посмотрела на его задницу… — пробормотала Ирка, глядя вслед парню. – Кстати, — она снова повернулась ко мне. – Мне кажется, кое-кто был бы не против и твоей задницы, — усмехнулась она и пошло пошевелила бровями.

— Боже, я надеюсь, что у вас все-таки что-то произойдет, иначе я просто убью тебя, — вздохнула я. – Или себя.

— Не надейся! – расхохоталась Ирка, и в этот момент мы услышали протяжное «Мама!» с первого этажа дома. – Ладно, я пошла, а ты собирайся быстрее, копуша.

— Угу, — проворчала я и, в ожидании Рината, стала собирать вещи обратно в сумку.


***


Когда мы наконец вышли из дома, солнце уже жарило вовсю. Ринат нес два пакета с едой и напитками, так как было решено устроить пикник на берегу. Сашка бежала рядом со мной, а Ирка шла сбоку от хозяина дома.

— Лер, позовешь Олесю? – проговорил парень, когда мы спустились с крыльца. – Она за домом загорает.

— Ну, я…

— Конечно, позовет, — улыбнулась Ирка и гневно посмотрела на меня, моргнув. Как бы говоря «иди быстрей, кому сказали!», и мне пришлось подчиниться.

Сашка решила остаться с мамой и дядей Ринатом, а я пошла за Богатыревой.

Обойдя дом, я увидела ее, лежащую на деревянном шезлонге со сложенным полотенцем на голове. Ее длинное красивое тело прекрасно смотрелось в солнечном свете, и я решила позволить себе просто полюбоваться ею. Уверена, со стороны я напоминала вуайериста.

Словно почувствовав чье-то присутствие, Богатырева приоткрыла один глаз и, встретившись со мной взглядом, открыла второй.

— Нравится? – глубоким, каким-то томным голосом, словно он произрастал из самых недр ее существа, проговорила она.

— Ч-что? – моргнула я, начиная неистово краснеть. Черт, она застукала меня!

— Место это нравится? – усмехнулась она. – Тут отличная природа, согласись?

Я выдохнула, расслабляясь. Надеюсь, это вопрос без подтекста.

— Да, верно, — кивнула я, сглатывая. – Тут… приятно.

— Да…

— Мы это… — я обернулась в сторону дома и снова посмотрела на девушку. – Мы готовы идти на озеро.

— Отлично, — она тут же поднялась, а я чуть не подавилась слюной. Ее тело было… сильным. Сильным и одновременно женственным. Изгибы талии и бедер, подтянутые ноги, сильные икры… Словно она была какой-то скульптурой. Определенно, она похорошела со времен своей юности. Хотя тогда мне казалось, что она уже достигла пика своей совершенности. Очевидно, у совершенства, действительно, нет предела.

Мы обе направились к нашим друзьям, не говоря друг другу ни слова.


***


Оказавшись на берегу, я даже дар речи потеряла, настолько все вокруг было красиво. И что еще больше меня радовало – отсутствие людей. На городском пляже такого не бывает. Тут же было пусто. Только на другой стороне озера какая-то компания ребят отдыхала, открыв двери машины, чтобы громче было слышно музыку.

— А почему тут никого нет? – поинтересовалась я, когда мы расстелили два больших квадратных пледа.

— Местные сюда почти не ходят, а городские редко доезжают, — пожал плечами Ринат.

— Если бы я жила тут, я бы не вылезала отсюда, — усмехнулась Ирка, а мы с Богатыревой ее поддержали.

— Это как люди, которые живут на море, не купаются в нем. Привыкаешь, и это перестает казаться чем-то особенным, — проговорил парень, доставая контейнеры с едой.

— Кто за то, чтобы искупаться? – спросила Богатырева, поднимаясь на ноги и бросая полотенце на плед.

— Я! – закричала Сашка, поправляя панамку. – Я «за»!

— Я тоже не против, — улыбнулась Ирка, глядя на дочь, которая была просто вне себя от восторга.

— Ну, и я не откажусь, — поддержала я идею и сняла футболку, оставаясь в спортивном топе и шортах Рината.

Клянусь, Богатырева моргать перестала, когда увидела это. Я даже посмотрела вниз, решив, что с меня шорты свалились, так она на меня пялилась! Но бело-желтые шорты были на мне, как и лифчик. Поэтому я вопросительно уставилась на Ирку, которая лишь ухмыльнулась и потянула за собой дочь.

— Ты в порядке? – решила я спросить у девушки, которая, наконец, начала моргать.

— Я… Конечно, — активно, слишком активно закивала она. – Нужно освежиться. Мне кажется я перегрелась на солнце… — сказав это, Богатырева резко развернулась и, обогнав Ирку с Саней, направилась к прохладной воде.

— Ну, как скажешь… — пробормотала я и посмотрела на Рината. – Ты идешь?

— Не, я тут… Пока еду достану… — проговорил он, копаясь в пакетах.

— Тебе не жарко? – подняла я бровь, вдруг только что осознав, что парень не разделся и все еще сидит в длинных шортах и футболке-поло.

— Я… Да, разденусь… Попозже… — смущенно проговорил он, а я лишь пожала плечами. Неужели он стесняется Ирки?

Усмехнувшись этой мысли, я направилась к озеру.


Спуск был пологий, а для того, чтобы добраться до глубины, пришлось проплыть не менее пятнадцати метров. Но там была самая синяя вода во всем озере. Я ныряла, пытаясь достать до дна, пока Богатырева не спеша плавала вокруг. Наши стили плавания кардинально различались. Я предпочитала кроль, делая глубокие попеременные гребки, Богатырева же выбрала размеренный и неторопливый брасс. Ирка с Сашей плескались у берега, и я то и дело подплывала к ним, «охотясь» на Сашку, как крокодил. Девчонка так заливисто смеялась, что даже Богатырева не сдерживала смеха и улыбок.

Когда Ринат подошел к берегу и сказал, что можно уже и пообедать, мы все вылезли из воды и направились к месту нашей «стоянки».

Бутерброды, овощи, вареные яйца… Это напомнило мне какой-то советский поход, так и хотелось натянуть шапочку «Лыжня» и достать складной стаканчик. Но мне нравилось – это была приятная компания, отличная обстановка и чистый воздух.

Ринат с Леськой травили институтские истории, Ирка рассказывала смешные случаи про Сашку, я делилась забавными ситуациями на работе. Периодически мы то и дело совершали набеги на озеро, особенно, когда Ринат с Иркой и Сашей оставили нас, чтобы прогуляться в небольшом лесочке неподалеку. Мы с Богатыревой остались одни и о чем-то начали спорить, смеясь. В итоге она брызнула на меня кетчупом прямо из бутылки. Я не осталась в долгу и размазала по ее красивому лицу майонез. Надо было видеть взгляды, которыми нас провожали друзья, пока мы с ней, все перемазанные, наперегонки неслись к озеру. Так мы и не заметили, как стало вечереть.

Часам к семи мы оказались в доме. Было решено переодеться и переместиться на веранду, где Ринат собрался пожарить шашлыки, а мы – выпить вина. Парень взял себе пива, и я, увидев это, жалобно проскулила, что надо было не слушать Ирку, а тоже брать пиво. На что он щедро выделил мне две бутылки из четырех.


Мы столько смеялись, что к концу вечера у меня болели скулы и пресс, хотя я считаю себя довольно натренированной. В девять Ира уложила Сашку, а к одиннадцати мы все уже еле моргали. Активный день на свежем воздухе забрал у нас все силы, поэтому было решено идти укладываться спать. Ирка поднялась к себе в комнату, мы с Богатыревой за ней. И, оставшись с девушкой наедине, я снова начала нервничать. Мы слишком хорошо провели вечер, пиво и вино нас расслабило, и… все знают, чем это может быть чревато. Особенно, если между людьми есть какие-то недомолвки. А я чувствовала всеми фибрами души, что они у нас есть.

Поэтому я прокашлялась и решила, что должна хоть что-то сказать.

— Эм-м-м… Ты пойдешь первая в душ? Или… я?

Да, знаю, жалко, но ничего умнее мне в голову не пришло.

Богатырева улыбнулась и завалилась на кровать.

— Иди ты первая. Я пока полежу. У меня совсем сил нет, — вздохнула она и потянулась. Я снова напомнила себе вуайериста, но, клянусь, у меня не было выбора! Когда она потянулась, все ее мышцы напряглись. Майка задралась, обнажая красивый плоский живот, а ткань, натянувшись, еще больше обозначила грудь. И я точно знала, что она была без лифчика. Помотав головой, я схватила полотенце и буквально вылетела в ванную комнату. Там я благодарила небеса, что вода в душе долго прогревается, потому что мне определенно нужно было остыть. И когда я уже начала стучать зубами от холода, то решила, что с меня достаточно. Вода же стала только чуть теплой. Но идти в ванную на первый этаж, как советовал Ринат, мне не хотелось.

Я как следует вытерлась, заодно пытаясь согреться, и надела борцовку, которую специально взяла для сна. А также чистое белье и спальные шорты. Обычно я сплю в трусах, но тут я словно знала, что они пригодятся. И уже чистая и помытая, направилась обратно в комнату.

К моему удивлению, Богатыревой на месте не оказалось. Не увидев также и ее полотенца с косметичкой, я поняла, что девушка решила поступить умнее и пойти в душ внизу. Поэтому мне ничего не оставалось, как залезть под одеяло и, подвинувшись к краю, ждать. Пока я была одна, я проверила телефон, ответила Ксении, которой не отвечала весь день, но которая отнеслась с пониманием к этому, так как я предупредила, что буду далеко, и что связь тут неважная. Когда мне уже нечем было заняться, я еще раз перевернулась и закрыла глаза, глубоко выдохнув.

Только я это сделала, как в комнату вернулась Богатырева. Я подняла голову и посмотрела на нее:

— Скажи, что внизу такой же адски холодный душ, как и тут, — проворчала я, видя, как начинает смеяться девушка.

— Нет, там полно горячей воды. Не понимаю, зачем ты поперлась в этот, — пожала она плечами, убирая на подоконник косметичку, где лежала зубная паста, щетка, ватные диски и еще какое-то барахло.

— Думала, что Ринат преувеличил, говоря, что там вода чуть теплая.

— И как? Не преувеличил?

— Чуть теплая?! Да в северно-ледовитом океане она теплее! – возмутилась я.

Богатырева снова рассмеялась. Потом подошла к стене и, подняв руку, спросила:

— Выключаю?

— Да, выключай, — кивнула я и перевернулась на спину.

Когда комната погрузилась в темноту, я слышала, но не видела, как Богатырева направляется к кровати. Через пару секунд я почувствовала, как матрас справа от меня чуть прогнулся, а шелест одеяла дал понять, что она уже укрылась.

— Спокойной ночи, — тихо проговорила девушка и, как мне показалось, судя по звуку, повернулась ко мне лицом.

— Спокойной ночи, — также тихо ответила я, оставаясь на спине.

Мы лежали в абсолютной тишине минут двадцать. Я, начиная моргать все медленнее, смотрела на потолок, где были еле заметные тени от деревьев, ветви которых попадали в тусклый лунный свет. Постепенно мои глаза стали привыкать к темноте. И когда я решила, что Богатырева уже спит, то осторожно повернула голову.

Каково было мое удивление, когда я наткнулась на ясный и открытый взгляд ее глаз. От неожиданности я даже вздрогнула, лишь надеясь, что она этого не заметит.

— Не спится? – тихо проговорила она в темноту ночи.

— Ага, — вот и все, что мне удалось выдавить из себя.

Воздух вокруг будто наэлектризовался и стал каким-то тяжелым, вязким. Я не понимала почему, пока не увидела, как Богатырева приподнялась и села.

Я повторила движение за ней и тоже поменяла свое положение, усевшись.

— Ты чего? – спросила я девушку, понимая, что мой голос звучит хрипло.

— Может, это большая глупость и ошибка, но… Я хотела сделать это весь день… — проговорила она, и я даже не успела понять, как вышло так, что ее лицо оказалось в паре миллиметров от моего. – Поцелуй меня, Лера. Пожалуйста.

И снова эта раскатистая «р», по которой я так скучала. Честно, мне кажется, я бы не смогла ей отказать, даже если бы я или она были замужем и с детьми. Так что это было просто без вариантов.

Я двинулась вперед и, задержав дыхание у самых ее губ, прикоснулась к ним медленным поцелуем.


Глава 24


Когда язык Богатыревой проник в мой рот, я не сдержала стона. Это было… Это было странно. Знакомо, и в то же время по-новому. Я протянула руку, чтобы запустить ее в волосы девушки и притянуть к себе еще ближе. Но через мгновение поняла, что в этом нет смысла – Богатырева сама улеглась на меня сверху, прижимаясь так, словно хотела раствориться во мне. Я тут же начала гладить ее тело, такое, казалось, родное. Такое мягкое и сильное, теплое и упругое. Я сняла с нее майку и когда мои ладони уже были на спине, гладя и чуть царапая ее лопатки, она подняла голову и прошептала:

— Лера…

Я хотела ей ответить, но язык словно прилип к небу. Я попыталась открыть рот, но не смогла.

— Лера, — уже настойчивее проговорила Богатырева, а я все также пыталась хоть что-то произнести. – Лера! – она чуть тряхнула меня, и я, наконец, обрела дар речи.

— Что?!

Открыв глаза, поняла, что лежу на спине, а Богатырева сидит рядом, причем одетая, и трясет меня за плечо.

Я проморгалась и вытаращилась на девушку. Какого черта?! Это что, был сон?!

— Эм… — пробормотала я, почесав нос и совершенно не зная, что сказать.

— Ты в порядке? – спросила Богатырева. — Ты… стонала во сне…

— Я?! – ужаснувшись, я боялась взглянуть на девушку. – Нет, я… Я не стонала. Я… Кричала, может быть…

Более неловко я себя еще никогда не чувствовала. А неловких ситуаций в моей жизни было предостаточно. Эта, определенно, била все рекорды.

— Может быть… Кошмар приснился? – сочувственно спросила она.

— О, да! – радостно закивала я, хватаясь за эту отговорку, так как мое воспаленное сознание все равно не придумало бы ничего лучше. – Жуткий. Жуткий кошмар, — я театрально положила руку на грудь. – Спасибо, что разбудила, спокойной ночи, — пробормотав это, я перевернулась на бок спиной к девушке и укрылась одеялом до подбородка.

— Спокойной ночи… — растерянно проговорила Богатырева, наверняка считая меня полной идиоткой.


***


Проснувшись утром, я поняла, что лежу на большой кровати одна. Сладко потянувшись, взглянула в окно, где было видно голубое и безоблачное небо. Но улыбка сошла с моего лица, когда я вспомнила свой ночной диалог с Богатыревой, а также то, что ему предшествовало. Закрыв лицо ладонями, я глубоко вздохнула. Идиотка.

Снова открыв глаза, поняла, что снизу доносятся голоса – восторженный Сашкин, низкий Рината, спокойный Иркин и глубокий и теплый тон Богатыревой. Очевидно, я была единственной, кто давил подушку этим солнечным утром. Поэтому я встала, заправила кровать и направилась в ванную, чтобы умыться и привести себя в порядок.

Когда я спустилась вниз, то все мои друзья сидели за столом и пили кофе, заедая его бутербродами.

— О, соня проснулась, — усмехнулась Ирка, глядя на меня. – Доброе утро.

— Доброе, — улыбнулась я, отвечая на кивки и улыбки остальных.

— Проснулась, потому что почуяла запах еды? – снова проговорила Ирка, одновременно ухаживая за дочерью, которая бросила есть и стала активно махать мне рукой.

Я прошла к столу, поцеловала Сашку в макушку, и уселась с ней рядом.

— Могла бы и разбудить, а то мне так ничего бы не досталось, — деланно проворчав, я начала разглядывать то, что было на столе.

На одной тарелке лежал нарезанный батон, на другой сыр и колбаса, на третьей аккуратные кусочки красной рыбы. Также рядом стояла масленка.

— Угощайся, — улыбнулся Ринат, пододвигая тарелки ко мне. – Кофе только растворимый. Я не нашел турку.

— Такой и пьем, — кивнула я. – Спасибо.

Пока я организовывала себе бутерброд, наблюдая за разговором друзей, то немного успокоилась. Очевидно, Богатырева не придала большого значения ночному происшествию, поскольку девушка выглядела ровнотакже, как и вчера. Меня это устроило. Поэтому я просто продолжила завтрак, периодически вставляя комментарии в беседу, когда считала нужным.


***


К часу дня мы уже собрались. И когда стояли около машин, Ринат неуверенно проговорил, обращаясь ко мне и Богатыревой:

— Слушайте, мы тут это… С Ирой и Сашкой хотели сходить на выставку «Трансформеров», как вернемся в город…

Я молча подняла бровь, переведя вопросительный взгляд на Ирку. Та только пожала плечами, смущенно улыбаясь.

— Вот, поэтому… Наверное, будет логичнее, если они со мной поедут… Если только вы тоже не хотите присоединиться… — проговорил Ринат, и его щеки залились румянцем. Ну, прямо-таки девица на выданье. Смущается, краснеет.

Прежде, чем я что-то успела сказать, за нас ответила Богатырева:

— Мы же в кино собирались, нет? – не знаю, что ее больше напугало – отсутствие компании на вечер или надвигающееся путешествие со мной.

— Блин, — Ринат хлопнул себя по лбу. – Я забыл! Черт. Просто сегодня последний день выставки… Ну, ладно, тогда в другой раз.

Он начал разворачиваться, чтобы объяснить все Ирке, но тут Богатырева закрыла глаза и вздохнула:

— Не придумывай. Поезжайте на выставку. В кино и в другой раз можно сходить.

— Слушай, я, кажется, кое-что придумал, — глаза Рината загорелись огнем, и я готова была поспорить – Богатыревой не понравился этот огонь. – Лер, — обратился парень уже ко мне. – А что ты делаешь вечером? Не хочешь в кино сходить с Олеськой?

Я не успела ничего ответить, как Богатырева затараторила:

— Ринат, у Леры наверняка есть занятия поважнее и поинтереснее, чем ходить со мной в кино… — начала она, но я ее прервала.

— На самом деле, у меня никаких планов… — пробормотала я, не понимая, почему она так пытается избежать возможности побыть со мной наедине. Или мне показалось?

— Вот видишь, она не занята, — улыбнулся парень. – А фильм должен быть и правда интересным. Я тебе скину код на билеты, — проговорил он, снова обращаясь ко мне.

— Хорошо, — кивнула я, улыбнувшись. – Тебе надо перенести детское кресло, — проговорила я, кивнув в сторону салона своего «Фольца».

— На самом деле, — Ринат почесал нос и снова разрумянился, — у меня есть детское кресло в багажнике. Я… Мне… Брат одолжил. У него сын уже подрос, и оно им больше не нужно.

— О, — удивленно протянула я, гадая, давно ли он уже это продумал или просто возил кресло с собой на всякий случай. – Тогда ладно.

— Ну, что, собираемся? – сунув одну руку в карман, второй Ринат почесал подбородок и улыбнулся.

Мы установили кресло в «Камри», погрузили вещи в машины и уселись, каждый на своем месте. Ирка с Сашкой уместились в машине Рината, а Богатырева села со мной.

Мы с ней выехали первыми, так как Ринату нужно было еще закрыть гараж и ворота. Когда оказались на трассе, Богатырева, наконец, заговорила:

— Знаешь, тебе действительно необязательно идти со мной в кино.

— Почему? – бодро поинтересовалась я, поглядывая по зеркалам.

— Ну, у тебя наверняка есть планы. Не нужно отменять их из-за меня… — она не смотрела в мою сторону, просто говорила, наблюдая за пейзажем за окном.

Мы проезжали мимо густого леса, на обочине которого изредка нам встречались припаркованные машины, водители которых останавливались, чтобы передохнуть и размять ноги после долгой поездки.

— У меня, правда, нет особо важных дел, — пожала я плечами. – И я давно не была в кино, — стараясь говорить увереннее, произнесла я. Я пыталась не думать о том, что договаривалась встретиться с Ксенией. Уверена, она поймет, если я перенесу нашу встречу.

— Точно? – с подозрением взглянула на меня Богатырева, впервые повернувшись в мою сторону.

— Абсолютно, — улыбнулась я, кивая.


***


Мы въехали в город и решили отправиться в квартиру Богатыревой, чтобы она могла оставить вещи и переодеться. Я ждала ее в машине, улучив момент, чтобы написать Ксюше. А после направились к кинотеатру.


Фильм был, наверное, интересным. Если бы я его еще смотрела. Но так как моим вниманием полностью завладел профиль Богатыревой, мне сложно было судить. Мы взяли по большому ведру попкорна и коле. И когда свет в зале погас, то с того момента я почти не отрывала взгляда от нее.

Она повзрослела, безусловно. Ее черты, которые когда-то мне казались плавными, чуть заострились. Губы, напротив, словно приобрели еще большую мягкость. Но одно осталось неизменным – ее естественная привлекательность. Если раньше она ассоциировалась у меня с какой-то сладостью, теперь, определенно, к ней добавилась терпкость. То, что приобретается с годами. Как вино, которое со временем меняет свой вкус на более изысканный, сохраняя свою совершенную первозданность.


— Хорошо, что мы все-таки сходили в кино, — улыбнулась Богатырева, когда мы шли по большой наземной парковке около здания ТЦ. – Иначе я бы долго еще мучилась предположениями о судьбе Капитана Америки.

— Это который с длинными светлыми волосами? – пробормотала я, взглядом разыскивая свою машину среди множества других.

— Нет, — рассмеялась Богатырева. – С волосами это Тор. А Капитан Америка это который с щитом, где звезда нарисована.

— А-а-а, протянула я, понимая, наконец, о ком речь. – Парень в лосинах.

— Да, он самый, — снова рассмеялась девушка.

Мы подошли к моей машине, которая почему-то оказалась совсем не там, где я думала, и уселись в салон.

— Ну что, домой? – улыбнулась я, заводя двигатель.

— Да. Завтра трудный день, — кивнула девушка, пристегиваясь. – Мне в среду можно приехать за машиной?

— Да, к вечеру все уже будет готово, — согласно кивнула я, выезжая с парковки, пропустив перед этим зеленый минивен.

— Отлично, а то Ринат, мне кажется, уже устал возить меня на работу и с работы, — усмехнулась девушка.

— Да, боюсь, теперь у него появились и другие интересы, — улыбнулась я.

— Тоже заметила? – усмехнулась девушка, понимая мой намек про Ирку.

— Заметила? – рассмеялась я. – Да мне кажется мой слепой сосед, ветеран войны, и тот бы заметил.

— Точно, — тоже засмеялась Богатырева. – Они такие милые. Как дети.

— Не говори. Словно снова вернулись в школу, — улыбнулась я и замолчала, после того, как Богатырева мне не ответила. Очевидно, замечание про школу было лишним.

Я только открыла рот, чтобы что-то сказать, как-то замять затянувшуюся паузу, как Богатырева сделала это первой.

— Ты очень дружна с Ирой и ее дочкой, — сказала она, как бы между прочим.

— Да, — согласилась я. – С тех пор, как из ее жизни свалил этот козел, мы с Лехой старались делать все, чтобы ни Ирка, ни ее дочь ни в чем не нуждались.

— Они для тебя очень важны… — проговорила Богатырева.

– Они моя семья. И я сделаю все для них.

— Им повезло иметь такого друга, — улыбнулась девушка и задумчиво замолчала.

— Надеюсь, — пробормотала я и больше не пыталась разговорить девушку.

Остаток пути мы проделали в тишине.


Глава 25


Я сидела в комнате отдыха во время обеденного перерыва, глупо улыбаясь, пока говорила по телефону с Иркой.

— И что, он даже не поцеловал тебя на прощание? – ухмыляясь, спросила я, выслушав историю подруги о том, как они с Ринатом и Сашкой сходили на выставку авто-роботов.

— Лера! – Ирка приглушенно зашипела в трубку. – Мы друзья, мы просто хорошо провели время!

— И ты даже не хотела, чтобы его слегка колючая щетина елозила по твоему милому личику? – продолжила издеваться я.

— Я сейчас положу трубку и больше никогда не буду с тобой разговаривать! – сердито проворчала Ирка в ответ.

— Ладно-ладно, — подняла я ладонь, сдаваясь, будто Ирка могла это видеть. – Значит, время еще просто не пришло.

— А ты елозила своей щетиной по милому личику Олеси? – ехидно проговорила подруга, чем вогнала меня в краску.

— А я-то тут при чем? – я старалась говорить, как можно спокойнее и тщательно следила за интонацией. – И, кстати, у меня нет щетины. У девушек нет волос на лице, и это одна из причин, почему я предпочитаю женщин.

— А то я не видела, как вы друг на друга поглядываете! – фыркнула подруга, не обращая никакого внимания на мои остальные слова.

— И как же мы друг на друга поглядываем?

— Будто так и ждете момента, чтобы остаться вдвоем и начать делать всякие непристойные вещи!

— Ты серьезно? – подняла я бровь. Неужели Богатырева и правда так на меня смотрит? На душе сразу потеплело.

— Ладно, это ты на нее так смотришь. Но все равно, — пробормотала подруга. На душе сразу похолодало.

— Ты стерва, — фыркнула я, вздохнув.

— Ты думала об этом? – уже серьезнее спросила Ирка, и в трубке что-то зашуршало.

— О всяких непристойных вещах?

— Да.

— Нет, — соврала я. – Но… Трудно спорить, что она непривлекательна.

— Это да. И мне кажется, ты врешь, — проговорила Ирка. – Я считаю, ты думаешь об этом.

— А я считаю, что ты просто переводишь тему, чтобы я не докапывала тебя с Ринатом. Но твоя попытка провалилась, — усмехнулась я.

— Лер, он мне нравится, это правда, – вздохнула Ирка. – Но либо это не взаимно, либо он очень нерешительный.

— Просто не думай об этом, — попыталась я успокоить подругу. – Наслаждайся вашим общением. Если это к чему-то приведет – замечательно, нет – так тому и быть.

— Я все это понимаю, — снова вздохнула она. – Ладно, поживем — увидим. Слушай, мне к директору надо сейчас…

— Окей, позвоню тебе позже, — кивнула я, понимая ее намек.


Сидя на старом потрепанном диване, я крутила в руках телефон, размышляя. Неужели я и правда так смотрю на Богатыреву? Конечно, я не могла забыть тот свой жутко реалистичный сон, но неужто и наяву я выгляжу также? Интересно, а сама Богатырева это замечает?


Я надеялась, что нет. Иначе мне было бы очень неловко.

Вздохнув, я поднялась с дивана и направилась обратно в боксы.


***


Почти весь понедельник я думала о Богатыревой. На самом деле, я о многом думала. О себе, точнее, о прошлой себе. О нынешней. О Ксении, которая последний год была непрерывно в моей жизни, но так и не заняла в ней того места, которое в свое время отвоевала себе Богатырева и, кажется, умудрилась сохранить его до сих пор. Об Ирке с Ринатом, о Сашке. О всех людях, которые были в моей жизни или вернулись в нее.

То, что у нас было с Богатыревой – не повторялось у меня больше никогда. Да, я заводила отношения, строила их, но никто так и не смог приблизиться настолько, как она. Стать самой частью меня, неотъемлемой, настоящей, неразрывной. Никто не пробирался внутрь так, как удалось когда-то ей. И пусть прошло уже чертовых тринадцать лет, она все еще была важна для меня.

Можно жить с воспоминаниями, можно их даже как-то структурировать или изменять – ведь с течением времени все меняется. Но никуда от них не деться. Я не могла отрицать того факта, что она играла в моей жизни важную роль, и продолжает играть ее до сих пор. И только встретившись лицом к лицу со своим прошлым, я поняла, что по факту «прошлым» оно так и не стало. Оно осталось настоящим. Где-то внутри, на подсознательном уровне, где-то в душе Богатырева так и осталась частью меня. Оставалось понять, имеет ли наше «настоящее прошлое» какое-то значение для нее самой.


***


Во вторник утром я, собравшись с силами, написала-таки Богатыревой. Пригласила ее в кинотеатр на показ «Титаника» в 3D. Я верю в совпадения, но рекламное объявление, выскочившее в телефоне с анонсом фильма, я посчитала знаком судьбы.

И я написала ей, поинтересовавшись планами на вечер. Честно говоря, какая-то часть меня думала о том, что она откажется. Придумает отговорку или просто скажет, что ее это не интересует. Но Богатырева к моему удивлению приняла приглашение в кино, хотя фильм для нее оставался загадкой. А я сказала, что это сюрприз.

Было решено встретиться прямо у кинотеатра, а после сеанса прогуляться. Поэтому я оставила машину и добиралась до места встречи пешком, радуясь, что погода снова радовала своим теплом и отсутствием осадков, хотя уже начал подниматься ветер, говоря о скорой смене погоды.


Я стояла у здания кинотеатра, волнуясь, как студент перед экзаменом. Для меня это было практически свиданием, но я не знала, как Богатырева воспринимает нашу встречу. Скорее, как просто время, которое проводят вместе старые друзья. Хотя лично я могла назвать нас кем угодно, но вот «друзья» было бы в этом списке самым последним определением.

Я долго ломала голову над тем, стоит ли приносить цветы. В итоге решила отказаться от этой затеи. Сначала нужно понять, что между нами происходит, а потом уже решать, как действовать.

Я знала, что нам нужно поговорить. Я должна ей рассказать о том, что произошло тринадцать лет назад, почему я тогда сделала этот выбор, почему разбила ей сердце и разрушила все то, что между нами было. Может, она и не чувствует ко мне ничего, но она заслуживает правды. Или я просто хотела отпущения грехов.

За свои годы я научилась одной хорошей и полезной вещи – не врать себе. И я признавала со всей ответственностью – Богатырева до сих пор не оставляла меня равнодушной. Мне было даже стыдно делать вид, что я пытаюсь разобраться в себе и своих чувствах – к чему эти вопросы, если я понимаю, что ни одна девушка не волнует меня так, как она? Да, может, это ностальгические судороги, может, я нахожусь под каким-то влиянием нашего совместного прошлого, но… Те химические реакции, что регулярно происходят во мне, когда я ее вижу – я отрицать не могла.

Она все еще меня привлекала. Она все еще меня интересовала. Теперь даже больше – ведь она стала совершенно другим человеком. Но… Я чувствовала ее. Я все еще ее чувствовала. И в этом я не могла себе лгать.


***


— Привет, — я услышала знакомый голос за спиной и обернулась.

Я улыбнулась и открыла рот, чтобы ответить на приветствие, но не смогла вымолвить ни слова. Просто стояла и пялилась на нее.

Богатырева была в простой одежде – джинсах с потертостями и обычной белой футболке с короткими рукавами. На плече болталась небольшая сумочка, больше спортивная, чем классическая, а на ногах были кроссовки. Но она выглядела такой… Такой сумасшедше притягательной, что я была уверена – по моему подбородку уже течет слюна.

Ее волосы были распущены по плечам, и от легкого ветра некоторые пряди приходили в движение, что создавало ощущение, будто мы в каком-то фильме с замедленной съемкой. Я сглотнула и, наконец, смогла найти силы ответить:

— Э-э-э…

Богатырева слегка улыбнулась и чуть наклонила голову.

— Лер?

— Привет! – слишком активно кивнула я, широко улыбаясь. – Ты… Ты потрясно выглядишь! – выпалила я и покраснела. – В смысле… Я имею в виду…

— Не меняй слов, прозвучало мило, — рассмеялась девушка, поправив сумку.

— Ладно, — улыбнувшись, кивнула я. – Ты готова? Тебе понравится то, на что мы идем. По крайней мере, я надеюсь на это, — чуть тише добавила я, почесав нос.

— Тогда пойдем и выясним это, — тоже улыбнулась девушка и головой указала в направлении входа.


***


— Твою мать, ты серьезно?! – восхищенно воскликнула Богатырева, увидев афишу «Титаника», когда мы зашли внутрь кинотеатра. – Офигеть!

Я молча улыбалась, наслаждаясь эмоциями, украсившими лицо девушки. Она действительно была рада.

— Я надеюсь, это все еще твой любимый фильм? – спросила я только для того, чтобы убедиться в этом.

— Черт, да! – закивала Богатырева, разглядывая огромный плакат под стеклом с изображением Ди Каприо и Кейт Уинслет.

— Тогда отлично. Будешь что-нибудь? – я решила оставить ее около этого постера, пока буду добывать нам что-нибудь перекусить. – Колу, попкорн или, может, хот-дог? Тут очень крутые хот-доги. Сосиски не из кошек.

— Кошек? – усмехнулась Богатырева и перевела взгляд на меня.

— Ну, знаешь, ту историю… «Еще вчера бегала мяукала, а сегодня хот-дог», — улыбнулась я, сунув руки в карманы.

Богатырева рассмеялась и кивнула:

— Если не из кошек, тогда, пожалуй, хот-дог. И, наверное, колы.

— Хорошо, сейчас вернусь. Сеанс через десять минут, так что успеваем.


***


Я чуть не умерла, когда смотрела в свете экрана на Богатыреву, которая облизывала свои тонкие длинные пальцы. Черт, это было слишком сексуально, а я была слишком на взводе.

Я снова пропустила почти весь фильм, лишь на моменте ужина Джека Доусона и господ из первого класса, уткнулась в экран – это был мой любимый момент. А после снова стала коситься на сидящую рядом девушку, не имея возможности оторвать от нее глаз.


Я протянула Богатыревой салфетку, когда мы выходили из зала кинотеатра. Она неразборчиво поблагодарила меня и, шмыгнув, вытерла щеки и нос.

— Господи, ты сколько раз его смотрела? Почему ты до сих пор плачешь? – почти смеясь, спросила я, когда мы вышли на аллею.

— Мне жалко их. Они были такими молодыми, — прохныкала Богатырева. – Только-только нашли свою любовь, и тут…

— И тут непотопляемый корабль… утонул.

— А ведь она так любила его, — продолжала вздыхать Богатырева. – А эта ее фраза про спасение, вообще же за душу берет.

— М-да, — протянула я, покачав головой. Я никогда не ревела над «Титаником», но я помнила, сколько раз мы смотрели его с Богатыревой – каждый раз она потом хлюпала носом.

— Я каждый раз думаю о том, что было бы, если бы он не погиб. Если бы выжил, забравшись на дверь вместе с ней. Они жили бы долго и счастливо? Или через год возненавидели бы друг друга и разошлись?

Я задумалась над ее словами. Ведь нам показана только та сторона, когда все началось. Просто им не повезло – их любовь не успела продолжиться, оборвавшись в самом зачатке.

— Мы этого никогда не узнаем, — пожала я плечами.

– Их любовь красива, потому что коротка. Никто не в курсе, как бы все сложилось, когда страсти бы поутихли, когда они столкнулись бы с суровой действительностью. Представь, — продолжала рассуждать Богатырева. — Они бы в целости и сохранности добрались до берега, живые и невредимые. И что потом? У Розы жених и мамаша, у Джека только альбом с карандашами. Имела бы их любовь продолжение?

— Ты думаешь, что после того, как они перепихнулись, на них бы обрушилась реальность, и они разбежались?

— Роза привыкла жить в другом обществе, другом классе. Она вполне могла бы оказаться не готовой к тому, что ей мог бы предложить Джек. А это не очень много, к слову, — пожала плечами девушка.

— Ты же сама сказала, что они любили друг друга, — напомнила я ей.

— Любили, но… Иногда одной любви мало, — проговорила Богатырева и замолчала.

Я шла рядом и думала о том, что не намек ли это на нашу с ней ситуацию.

— Мне кажется, — наконец, решила я заговорить, — ты раньше была более романтичной, — усмехнувшись, я вскользь взглянула на девушку.

Богатырева спокойно шла рядом, смотря перед собой. Подумав несколько секунд, она пожала плечами.

— Раньше я была более глупой. Думаю, дело в этом. Даже Дашка мне это говорила, — добавила она.

— Что ты была более глупой? – подняла я бровь.

— Нет, более романтичной. Не знаю, мне кажется это нормально. С возрастом на все смотришь по-другому.

— Как Даша поживает? – решила я переключить тему, когда мы вышли на неширокую дорожку, обрамленную с обеих сторон невысокими кустами с жесткими ветками.

— О, она мне открытку прислала, — горячо заговорила Богатырева, подтягивая к себе сумку. – С фоткой. Хочешь посмотреть?

— Конечно, — охотно ответила я. – Вы переписываетесь по старинке? – не удержалась от вопроса.

— Знаешь, да, — достав конверт из сумки, Богатырева открыла его. – Конечно, мы и по Скайпу общаемся, и по Ватсапу, но регулярно обмениваемся открытками или пишем письма в конвертах.

— Как мило, — пробормотала я, стараясь внимательнее смотреть под ноги. Дорожка была довольно узкой, а кусты по бокам торчали так, словно намеревались отобрать мою одежду. Начался такой ветер, словно вот-вот должен был пойти дождь, хотя весь день на небе не было ни облачка.

— Вот, смотри, какая Дашка стала, — Богатырева протянула мне фотокарточку, на которой была запечатлена симпатичная молодая девушка с короткими волосами и сидящей у ее ног большой собакой. Они были сфотографированы в каком-то парке. На заднем фоне виднелись компании других людей, сидящих небольшими группами.

— Это… Это Даша?! – не поверила я глазам, замедляя шаг. – Она… Она очень изменилась.

— Да-а-а, — протянула Богатырева. — Но ей идет такая прическа, скажи? – она улыбнулась и выглядела очень довольной, словно была горда за свою подругу.

— Определенно, а что за… — только я протянула ей фотографию обратно и собиралась спросить про черного лабрадора, как очередной порыв ветра вырвал фотку у меня из рук. А дальше и вовсе начался сплошной цирк.

Богатырева протянула руку, чтобы поймать фотографию, но, конечно же, безуспешно. В этот же момент я услышала велосипедный звонок, а после увидела прыгающий свет фонарика, прикрепленного на переднюю раму. Парень на приличной скорости ехал прямо на нас, продолжая трезвонить в звоночек на руле. Дорожка была узкая – мы вдвоем с Богатыревой на ней еле вмещались, стало ясно, что встреча с летящим на всех парах велосипедистом не пройдет бесследно. Поэтому я, не раздумывая, развернула Богатыреву, чтобы он ее не сбил, а сама подставилась под удар.

Последнее, что я четко помнила в тот момент, это зажмуренное лицо парня, готового принять любой удар судьбы. Мы смешались в кучу – я, этот парнишка и велосипед. Помню, как пролетала через жесткие кусты, словно напуганная кошка, а этот гребаный велосипедист каким-то образом навалился на меня сверху. Благо, его железный конь не рухнул на нас – велосипед застрял в густых кустах задним колесом вверх, которое еще продолжало какое-то время вращаться.

Я открыла глаза и охнула, когда парень, который весил не меньше тонны по ощущениям, скатился с меня, тоже постанывая. Я повернула голову и увидела лежащую рядом фотку.

— Господи, вы в порядке? – напуганный голос Богатыревой привел нас обоих в чувство, и мы с парнем сели, как по команде.

— Фотку нашла, — я подняла снимок Даши и лабрадора, слабо улыбаясь.

— Простите меня, пожалуйста, — тут же запричитал парень, потирая бедро. – У меня тормоза барахлили и в итоге отказали. Простите, я не успел затормозить.

— Ничего, бывает. Ты в порядке? – поинтересовалась я, морщась от боли. Ребра начали отчаянно ныть, как и лицо – я чувствовала, что когда кусты меня приняли в свои объятия, то оставили несколько нехилых царапин.

— Вроде да.

Богатырева сидела около меня и ощупывала кости.

— Ты меня лапаешь? – нахмурилась я, пытаясь сдержать смех. – Могла бы дождаться, когда мы останемся наедине.

— Я проверяю, нет ли у тебя каких-то серьезных повреждений, — проговорила Богатырева профессиональным тоном. – Тут болит? – она автоматически ощупывала мои кости и живот, заставляя меня при этом слегка морщиться.

— Со мной все в порядке. Вон, гонщика лучше осмотри, — я попыталась отодвинуться.

— Я цел! – тут же отозвался парень и вскочил на ноги. Он и правда выглядел абсолютно здоровым, не считая пары царапин на руках.

— Ну, и я цела, — прокряхтела я и, проигнорировав руку Богатыревой, самостоятельно поднялась на ноги.

— У тебя все лицо исцарапано. Нужно обработать раны, — проговорила Богатырева после того, как убедилась, что с парнем и правда все хорошо, и он, еще раз извинившись, выдернул свой велик из кустов и пошел дальше пешком, волоча его рядом.

— Приду домой и сразу же займусь этим, — кивнула я, зная, что максимум, что я сделаю – это умоюсь.

— Сомневаюсь. Так что я пойду с тобой. До твоего дома осталось идти не так уж долго, — проговорила Богатырева, когда мы перелезли через кусты, оставив позади небольшую полянку, на которой валялись я и велосипедист.

— Со мной правда все нормально, — пыталась заверить я ее. – Я однажды на работе сломала мизинец, — поделилась я. – Так я даже этого не поняла. Доработала смену и только потом поехала в травмпункт.

— И ты этим, очевидно, гордишься? – подняв бровь, проговорила Богатырева, когда мы не спеша направились в сторону моего дома.

— Я просто говорю, что я большая девочка, и уж с маленькими ранками как-нибудь справлюсь.

— У тебя на лбу рассечение. Я бы вообще швы наложила…

— Нет-нет-нет, — замахала я руками. – Никаких швов, повязок и гипсов.

— Нужно обработать царапины и раны, чтобы не попала инфекция, — запротестовала Богатырева.

— Ладно, я согласна на пластырь, — улыбнулась я, пытаясь шагать как можно бодрее. Еще не хватало, чтобы она заметила, что у меня ребра болят – точно отправит делать снимок.

— Ты невыносима, — пробормотала девушка, качая головой.


***


— Тебе правда необязательно делать это, — проговорила я, открывая дверь. – Я не ранена. Это всего пара царапин.

— Давай, давай. Я все-таки врач. Считай, что это профессиональная необходимость для моего спокойствия, — ответила девушка, заходя за мной в квартиру.

— Врачи – самые занудные люди, — пробормотала я, вздыхая.

Мы разулись и прошли в большую комнату, которую раньше занимала бабушка. Сейчас это была моя гостиная. Конечно, за столько лет я успела сделать в квартире ремонт, и она довольно сильно преобразилась.

У стены был стеллаж, на нижней полке которого стоял широкий телевизор, а на боковых размещались книги и различные мелочи, которые приходили в мою жизнь с течением времени – всякие статуэтки, фигурки, ароматические свечи и прочая ерунда, которая делает обстановку живее и уютнее. Также на полках с книгами было несколько фотографий в рамках.

Напротив стеллажа стоял диван, а перед ним длинный низкий столик, с лежащей на нем книгой, которую я читала.

— Так, что мне принести? – проговорила я, отчего-то начиная чувствовать себя неловко. Богатырева осматривала комнату и, казалось, вообще забыла о моем существовании.

— Неси аптечку, а там разберемся, — проговорила она, не оборачиваясь.

— Окей, — я кивнула и направилась в ванную.

Достав из шкафа под раковиной коробку с бинтами, пластырями, антисептиками и прочими лекарствами, я вернулась в комнату и поставила ее на столик. Богатырева стояла у стеллажа и рассматривала фотографии. Там были разные снимки.

Я с Лехой около исторической «Чайки», которую нам привезли подлатать аккурат перед парадом ретро-машин на День Победы. Мы с ним оба грязные, как черти, но счастливые.

Я с маленькой Сашкой, завернутой в конверт с розовой лентой, когда мы забирали ее из роддома. На заднем плане улыбающаяся Ирка с родителями.

Я одна, когда мы с друзьями ходили в поход – пытаюсь поставить палатку. Помню, что Леха решил подшутить и спер какую-то деталь, отчего палатка, когда я ее установила, свернулась, замотав меня в брезент, как шаурму.

И фотка выпускного класса. Где я стою рядом с Богатыревой. И мы на ней улыбающиеся и счастливые.

Я молча подошла к девушке, которая стояла около этой самой фотографии, задумчиво глядя на нее.

— Это было так давно… — тихо проговорила она. Непонятно, о чем была речь – о школьных временах или… чем-то большем.

— Тринадцать лет назад, — также тихо ответила я, тоже глядя на фотографию.

Богатырева обернулась, словно только поняла, что я тоже в комнате, и посмотрела мне в глаза. Мы стояли так близко, что я смогла разглядеть в ее радужке все переливы зеленого. И ее взгляд… На какое-то мгновение меня словно отшвырнуло в прошлое – тогда, когда она еще смотрела на меня с бесконечным доверием, теплом и надеждой. Воздух стал спертым, и мне стало трудно дышать. Словно эта волна ностальгии затапливала, лишая возможности глотнуть кислорода.

— Лера… — прошептала Богатырева, опуская взгляд с моих глаз на губы.

И я поняла, что бессмысленно бороться – нас ждало это рано или поздно. Потому что между нами всегда было что-то большее. Независимо от того, какое это было время – тогда или сейчас.

— Леська, — почти беззвучно проговорила я и сделала шаг вперед, рукой обнимая ее за тонкую талию и притягивая к себе.

Вкус губ Богатыревой никогда не уходил из моей памяти. Он немного подстерся, поистрепался за давностью времени, но полностью никогда не уходил. И в тот момент, когда наши губы встретились, было ощущение, что время соединилось в одну точку. Прошлое, настоящее и будущее перестало существовать по отдельности, соединившись в одно мгновение. И я наслаждалась этим мгновением.

Я почувствовала на своих плечах теплые ладони, а горячий язык Богатыревой с готовностью встретил мой.

Чтобы оказаться в спальне, нам потребовалось не больше минуты. Мы действовали так слаженно, словно заранее обо всем договорились. Не было неловкостей, каких-то столкновений, все было понятно, будто мы знали каждое действие друг друга. Если я начинала, она подхватывала, и наоборот.

Избавиться от одежды нам удалось также быстро, как и оказаться на кровати. Я не могла успокоить свои руки – безостановочно проводила пальцами по ее ребрам, животу, спине. Мне буквально требовалось тактильное подтверждение тому, что она правда здесь. И горячий шепот Богатыревой вперемешку со стонами давал мне понять, что я действую правильно.

Тело ее претерпело изменения – бедра стали более округлыми и женственными, грудь – больше, хотя и сохранила свою упругость, живот стал чуть более твердым, талия плавной, но изгибы выдавали мягкость истинно женского тела. Руки Богатыревой были подтянутыми и тонкими, с выделяющимися венами. И я прочертила эту карту кровеносной системы своим языком.

Венка на шее, которая то и дело попадала под мои губы и зубы, билась быстро и сильно. В такт с ударами моего сердца, которое готово было вот-вот выскочить из груди.

Я словно была на американских горках – потому что внутри был такой «Техасский коктейль» из восторга и страха, что на какой-то момент я подумала, что этот самый коктейль меня действительно убьет. Слишком много было эмоций, слишком много ощущений, слишком много всего было и есть сейчас.

Голова шла кругом от ее голоса, стонов, ее рук, движений, от нее в целом.

Мы не разговаривали. По крайней мере, не словами. Было ощущение, что обычный разговор – это слишком мелко для того, что происходит между нами. Мы общались телами, движениями, эмоциями. И я ощущала, как что-то древнее во мне возрождается.

Ее тепло, ее влажность, ее звуки, ее энергия заполняли меня, вытесняя все, что было до. В какой-то момент, когда наши тела двигались почти что яростно, пытаясь утолить обоюдный голод и приближаясь к финалу, мне стало нестерпимо больно.

Больно от осознания того, что все эти тринадцать лет ее не было рядом. Что все эти годы я была словно в толпе, но совершенно одна. От понимания, что во всем этом виновата только я.

В том, что все разрушила, что прогнала ее, разбила ей сердце. Что не я, а кто-то другой обнимал ее, что с кем-то другим она встречала рассветы. Что кто-то был с ней рядом в самые прекрасные и значимые моменты жизни, и в самые неприятные, во время ее взлетов и падений. И этот кто-то – не я.

Когда мы обе выдохлись, а тела еще дрожали от переполнявших нас эмоций, я притянула ее к себе, весьма целомудренно целуя в лоб, покрытый испариной. У меня глаза щипало от слез, готовых вырваться от того сожаления, которое накатило на меня. Сожаления из-за отсутствия ее в моей жизни все эти годы. И я хотела было сказать ей об этом, сказать здесь и сейчас, но только я открыла рот и произнесла ее имя, прошептав мое любимое «Леська», как она приложила палец к моим губам:

— Тш-ш-ш…

Мне не оставалось ничего, кроме как замолчать, осторожно поцеловав каждый ее палец.


***


Открыв глаза утром, я поняла, что лежу в постели одна. Я даже подумала о том, что снова увидела мучительно прекрасный сон, но скомканные простыни и полное отсутствие одежды на мне дали понять, что в этот раз все было правдой.

Я достала телефон из джинсов, что валялись на полу, и посмотрела на время. Было почти одиннадцать утра, а на экране увидела несколько пропущенных от Лехи, Ирки и Ксении. Прекрасно. Я опоздала на работу.

Тут же я услышала какие-то звуки со стороны кухни. Да и черт с ней, с этой работой. Если Богатырева еще здесь, значит, можно провести этот день вдвоем. Надо будет позвонить Лехе и предупредить, что я возьму выходной.

Я улыбнулась, чувствуя ощущение прекрасного дня, и встала, завернувшись в одеяло. С такой же дебильной улыбкой я направилась в кухню, чтобы поприветствовать девушку, которая снова свела меня с ума.

Дойдя до кухни, я встала на пороге, глядя на свою гостью, которая, услышав меня, обернулась.

— Привет, проснулась, наконец?

Я молча уставилась в глаза Ксении.


Глава 26


Отойдя от первого шока, я, пытаясь не выглядеть слишком удивленной, еле смогла из себя выдавить:

— Что… Что… ты здесь делаешь? – бегло осмотрев кухню, поняла, что Богатыревой точно тут нет. Я проходила через гостиную, и даже в ванне было тихо. Значит, она уже ушла. Интересно, она успела скрыться до того, как пришла Ксения?

— Ты весь вечер не отвечала, и я решила заехать с утра, проверить, все ли с тобой в порядке, — спокойно ответила Ксюша, пристально глядя мне в глаза. – И как вижу, все более-менее хорошо. Кстати, надеюсь, ты не против, что я воспользовалась вторым комплектом ключей? Просто не хотела тебя будить, не знала, спишь ты или уже нет. Что у тебя с лицом? – нахмурилась девушка.

— Эм… — я кашлянула, пытаясь выиграть хотя бы несколько секунд. – Велосипедист сбил меня, и я упала в кусты, ерунда, — отмахнулась я. — А ты… Ты разве не должна быть на работе? Давно ты здесь? – пропустив вопрос о ключах, поинтересовалась я.

Я как-то дала Ксении ключи, когда она оставалась у меня, и не забирала их обратно. Обычно девушка ими не пользовалась, не имея привычки приходить без приглашения. Сегодня был первый раз.

— Пару часов. Может, чуть больше. И у меня сегодня выходной. Я, к слову, говорила тебе об этом, — не меняя интонации, ответила она. – А ты тоже отдыхаешь сегодня? Уже одиннадцать, а ты все спишь.

— Я? – подтянув одеяло, которое прикрывало мое обнаженное тело, я снова кашлянула. – Я нет. Просто… — задумавшись на секунду, я вздохнула. – Слушай, извини. Я приехала вчера очень поздно. Решила сегодня поспать подольше. Но уже сейчас собираюсь в сервис. Леха уже сто раз позвонил, — я нервно улыбнулась. – Поэтому мне надо собираться... Извини, что не ответила вчера. Приехала и… сразу вырубилась. Было очень много работы.

Я посчитала, что эта ложь вполне могла сойти за правду. Нет, я не собиралась крутить двумя девушками одновременно, но и объясняться впопыхах, не будучи подготовленной, тоже не хотела. Поэтому решила отложить разговор с Ксенией, который теперь-то точно был неизбежным, на более позднее время.

— Понимаю, — кивнула девушка. – Тогда иди собирайся, а я пока сделаю тебе кофе.

— Я… Да. Спасибо, — слегка выдохнув, кивнула я и развернулась к выходу. Когда я сделала пару шагов, Ксения вновь заговорила.

— Кстати, — усмехнулась она, и я остановилась, не оборачиваясь. Лишь чуть наклонила голову, чтобы лучше ее слышать. — Твоя «работа», которой вчера было очень много, утром покидала твою квартиру. Как раз, когда я пришла.

Я зажмурилась. Черт. Это не должно было быть так.

Я повернулась к девушке.

— Она красивая, — проговорила Ксения, продолжая насыпать в кружку кофе и сахар.

— Ксюш, — начала я, но девушка прервала меня.

— Иди собирайся, Лер. Тебе на работу.

Молча кивнув, я развернулась и направилась в ванную.

Черт, черт, черт!

Помимо того, что мне Ксюше объяснять всю ситуацию, теперь и у Богатыревой наверняка возникнут вопросы, что это за девушка пришла ко мне утром. Причем самостоятельно открыла дверь в мою квартиру! А если они о чем-то разговаривали?

Повернув кран, я плеснула себе в лицо прохладной водой и закрыла глаза. Потом выпрямилась и посмотрела в зеркало. Вчерашние ранения выглядели не лучшим образом, так как о них никто не позаботился, а аптечка так и осталась стоять на столике. Но в целом, ничего критичного не было – покраснения и ссадины. На лбу только был сильный порез. Я приперла аптечку обратно в ванную и обработала ранки, заклеив самую большую пластырем.

Все будет хорошо. Я со всем разберусь. У меня просто нет другого выбора.


***


Вернувшись на кухню, я осторожно села на стул, наблюдая за Ксенией. Девушка сидела напротив, подложив одну ногу под себя, и что-то делала в телефоне. На столе стояла моя кружка с кофе, и все выглядело так, словно это наше обычное совместное утро.

Я взяла чашку и сделала небольшой глоток, чувствуя, как горячая жидкость проваливается в пустой желудок. Ксения смотрела в экран телефона, не обращая на меня никакого внимания. Наконец, я решила заговорить.

— Ксюх, нам надо поговорить, — сказала я и нахмурилась от заезженности фразы.

— О чем? – спокойно спросила она, не отрываясь от телефона.

— О том, что… произошло, — выдавила я.

Девушка смешно поморщилась и покачала головой.

— Не думаю, что хочу знать подробности этой ночи.

Я покраснела и чуть не подавилась.

— Боже, не об этом же.

— Тогда о чем? – она заблокировала телефон, убрала его в сторону и посмотрела на меня.

Я откинулась на спинку стула и чуть отодвинула кружку, продолжая ее немного покручивать в руках.

— Я… — понимая, что не знаю, как начать разговор, я шумно вздохнула. – Черт, я не знаю, что сказать. Слушай, это…

— Не надо, — прервала меня девушка, и я исподлобья посмотрела на нее. – Прошу тебя, не унижай меня банальностями типа «это не то, о чем ты думаешь» и прочей ерундой. Я ведь не дура, Лер. И думаю, что заслужила больше, чем стандартную сказку про «ты все не так поняла».


Я смотрела на нее и понимала, что она права. Да, у меня не было к ней тех чувств, на которые она, возможно, рассчитывала. Да, будучи в отношениях с ней, я не раз имела какие-то увлечения. Пусть и не переходящие за рамки. Но она всегда была уважительна по отношению ко мне и, наверное, мне стоит поступать также.

— Я не буду рассказывать сказки про «ты все не так поняла», — проговорила я, пытаясь в голове собрать мысли в единое целое. – Но то, что произошло – уже произошло. Я могу извиниться за это, но изменить ничего уже не в силах.

— Я понимаю. Бывает. Проехали и забыли? – Ксения прямо и открыто смотрела мне в глаза, и я не видела в них какого-то осуждения или чего-то еще. Были оттенки боли, обиды, но не было того, на что я рассчитывала – обвинения.

— Про… Проехали и забыли? – поразилась я. – Ксюш, я… Я изменила тебе.

— Я знаю, я уже догадалась, — усмехнулась она через силу. – Я в состоянии оценить то, что увидела, и сделать выводы, и поверь мне, это я поняла.

— Тогда о каком «проехали» ты говоришь? – пораженно переспросила я.

— Лера, — Ксения вздохнула и встала со стула, пересев ближе ко мне. – Я знала, что рано или поздно это может случиться. Ты… Ты просто такая.

— Какая? – нахмурилась я, не понимая, о чем она говорит.

— Ты увлекаешься, — пожала плечами девушка. – Сколько раз такое было? Да, вероятно, ты никогда не тащила кого-то в кровать, но… Уже были прецеденты, когда тебя интересовал кто-то другой. Ты даже как-то хотела со мной расстаться, если помнишь. Но… — она снова пожала плечами. – Ты всегда возвращаешься. Куда бы ты ни уходила или не хотела уйти, ты всегда возвращаешься ко мне. Я это давно поняла. И просто жду, когда это поймешь и ты сама и перестанешь бегать. Я нужна тебе, ты просто не хочешь пока этого признавать. И даже после сегодняшнего ты все равно вернешься ко мне. И я это знаю. Поэтому не вижу смысла устраивать истерики и скандалы. Ты захотела развлечься на стороне, получить что-то новое – ты получила. Скоро к тебе придет осознание того, что все это было ерундой и ошибкой, и ты снова постучишь в мою дверь. Как было уже не раз. Хочешь – конечно, давай разыграем эту пьесу от начала и до конца – я побью посуду, отматерю тебя, скажу, чтобы ты не появлялась никогда в моей жизни, и уйду, бросив ключи тебе в лицо. А через пару дней илинеделю ты снова мне позвонишь, мы встретимся, ты скажешь, что сожалеешь о том, что произошло, и в итоге все вернется на круги своя. Хочешь – давай сделаем так. Я просто думала сэкономить время.

Я пялилась на девушку, сидящую рядом со мной, и не верила ушам. Черт, а в ее словах есть доля правды. Я на самом деле увлекалась другими, на самом деле хотела с ней расстаться, но… все равно мы оказывались вместе. И я, может, даже поверила бы в ее слова, если бы не одно «но». Раньше не было одного слагаемого – Богатыревой. И именно это меняло абсолютно все.

— Ксюх, я… Прости меня, — я взяла ее за руку, готовясь к тому, что скажу. – Ты прекрасная девушка. И ты заслуживаешь намного больше, чем я могу тебе дать.

— Лер, я же сказала – забыли и проехали…

— Ксюх, я люблю ее, — выпалила я, даже не успев задуматься о своих словах.

Девушка медленно моргнула и перевела взгляд с меня на стол.

— Ты… Вы… Вы давно… — пробормотала она, явно шокированная моими словами.

— Нет, — покачала я головой. – Точнее… Мы раньше учились вместе и… у нас была история. А сейчас она вернулась и… — я вздохнула. – Прости меня.

— Черт, — грустно усмехнулась Ксения. – Она приехала всего как пару недель, и ты говоришь, что любишь ее. Я же с тобой была год. И ни разу не слышала от тебя ничего подобного, — покачала она головой. – Это… Это несправедливо.

— Я люблю ее уже тринадцать лет, — призналась я. И мое признание было откровением не только для Ксении, но и для меня самой. – Я просто… Просто не понимала.

— Знаешь, — Ксения вскинула голову, — я была в курсе, что ты эгоистка, что иногда ты холодна, как лед, понимала, что у тебя есть скелеты в шкафу… они есть у всех. Но о том, что ты романтичная идиотка, я не догадывалась. Какая любовь спустя тринадцать лет, Лера?! Вам не по семнадцать, вы выросли и изменились. Да, может, под ностальгией вы решили перепихнуться, но… Ты серьезно думаешь, что у вас что-то выйдет? – усмехнулась она и поднялась с места. – Попомни мои слова – когда она наиграется во влюбленных подростков и разобьет тебе сердце, ты вернешься ко мне.

Я не нашлась, что ответить на это, поэтому молча смотрела, как моя уже бывшая девушка покидает кухню. И думала только о том, чтобы она не оказалась права.


***


Приехав на работу, я тут же наткнулась на Леху.

— Черт, Лер, где тебя носит?! – возмутился парень. – Трубку брать не пробовала?

— Лех, — поморщилась я, — у меня было паршивое утро, давай ты будешь ворчать на меня в другой раз, ладно? Сейчас я к этому не готова.

— Что-то случилось? – негодующее лицо друга тут же сменилось на выражение беспокойства.

— Что-то случилось, а что-то не случилось, разберемся, — я похлопала его по плечу грязного комбинезона. – Пойду работать. «Форд» готов?

— Да, только отполировать, и все, он идеален, — кивнул Леха, продолжая смотреть на меня с подозрением. – У тебя точно все нормально? Я могу чем-то помочь?

— Эх, Леха-Леха, мне без тебя так плохо, — вздохнула я нараспев, — если бы я сама понимала, как мне можно помочь, возможно, могла бы тебе ответить. Но пока я не разберусь со всем этим дерьмом лично – думаю, ты тут бессилен.

— Ладно, — медленно протянул он. – Если что – скажи.

— Обязательно, — натянуто улыбнувшись, я направилась в раздевалку. Лучшим местом для подумать всегда была работа. И я не собиралась этого менять.

Я приготовила инструменты для полировки кузова, включила освещение и приступила к работе.


Так, что мы имеем? С Ксюшей прошло не так гладко, как я хотела, но тем не менее, мы все выяснили. Да, мое откровение даже для меня было сюрпризом, но, кажется, я сказала ей то, о чем думала на самом деле. И это удивило меня. Не сам факт того, что я в этом призналась и Ксении, и себе, а, скорее то, как просто я это приняла. В школьные времена осознание чувств к Богатыревой меня подкосило и сбило с толку. Настолько, что я даже не нашла в себе сил признаться ей в этом. Я так и не сказала о том, что любила ее. На ее признания отвечала молчанием или улыбками. Да, я надеялась, что она сама обо всем знает и догадывается, но факт остается фактом – я этого так ни разу и не произнесла. А когда мы расставались, вовсе сказала, что ничего к ней не чувствую.

Теперь же все было по-другому. Я это ощущала каждой клеточкой своего тела. Впервые за многие годы я чувствовала себя целой. Счастливой и целой. Словно, наконец, все встало на свои места, все стало ровно так, как должно быть. И я прекрасно понимала, что виной этому ощущению счастья именно Богатырева. У меня ушло много лет на то, чтобы понять, что она нужна мне. Что она и есть та самая недостающая часть пазла из общей картинки. Ведь даже без одной детали картина не будет завершенной. А она, безусловно, являлась большей частью.

Теперь оставалось самое сложное – заставить ее поверить. Мне, в нас, в мои намерения. Да, их встреча с Ксенией осложнила ситуацию, но я всегда могу все рассказать честно. И именно этим я и собиралась заняться. Все рассказать. О том, что было тогда и о том, что происходит сейчас. И если я правильно прочла в ее глазах то, что увидела, то у нас есть очень хорошие шансы стать, наконец, счастливыми. Стать чем-то большим, чем просто люди, имеющие общее прошлое. Мы можем стать теми, у кого есть общее будущее.


Почти к четырем я закончила с ее «Фордом». Сама Богатырева не писала и не звонила мне. Но я понимала – ее работа имеет некоторые обстоятельства, такие как занятость и отсутствие свободного времени. Поэтому я решила сама напомнить о себе и о машине, используя это как предлог для того, что встретиться, если вдруг она решит попробовать меня избегать.


Я: «Привет! Твоя машина готова. Можешь сегодня ее забрать, если хочешь.»

Подумав пару секунд, я отправила следом еще одно сообщение.

Я: «И нам надо поговорить».

А что еще я могла написать после того, как мы провели чудесную ночь, а наутро она столкнулась с моей девушкой? Конечно, я даже не думала объясняться с ней в переписке, хотела сказать обо всем в глаза. Тем более, что сказать мне было что.

Спустя пару часов я, наконец, получила ответ.

Леська: «Привет. У меня много работы, поэтому скорее всего Ринат заедет заберет ее и рассчитается. Спасибо».

Я усмехнулась тому, насколько предсказуемым было это сообщение. Поэтому решила не сдавать позиций.

Я: «Лесь, не бегай от меня. Ты же понимаешь, что рано или поздно нам придется встретиться и поговорить. Давай я сама подвезу машину, куда тебе будет удобно, и мы поговорим, хорошо?»

Не знаю, была она занята или просто долго раздумывала над ответом, но только минут через двадцать я получила от нее смс.

Леська: «Хорошо. Давай в 9 часов в «Эль Патио», они рядом с клиникой.»

Я выдохнула и улыбнулась.

Я: «Договорились».


***


Разумеется, я волновалась. Еще бы, ведь мне придется о многом ей рассказать. О прошлом, о причинах моего решения отказаться от нас, о моей жизни без нее и… О том, насколько сильно мне ее не хватало все эти годы. А также о том, что, пусть это прозвучит глупо и необдуманно, но я действительно считаю, что мы должны быть вместе. Что она – то, что мне было всегда нужно. Я бессознательно искала ее в каждой женщине, которую встречала. И неудивительно, что у меня ничего не выходило из этого – второй такой не существует. И именно она тот самый идеал. Та, которая была со мной рядом все прошлые жизни, и именно с ней все так, как должно быть. Только с ней.


Было почти пятнадцать минут десятого, когда Богатырева появилась в ресторане. Я сидела за небольшим квадратным столиком почти в самом углу помещения.

— Ты выбрала самое уединенное место? – усмехнулась она и стряхнула с легкого плаща капли дождя, отставляя в сторону зонтик. — Вижу, ты обработала свои ранения. Выглядит неплохо, — проговорила она, бегло рассмотрев меня.

— Я же говорила, что это ерунда, — пожала я плечами, тщетно пытаясь угадать ее настроение. – Твоя машина у входа, кстати. Теперь она в отличном состоянии, можешь хоть в путешествие на ней отправляться.

— Супер, огромное спасибо. Ты принесла счет, сколько там вышло? – усевшись на стул, девушка поправила кипенно-белую блузку и посмотрела на меня темными глазами, которые сейчас были какого-то болотного цвета. Может, дело в освещении.

— Потом сочтемся, — махнула я рукой, не собираясь брать с нее ни копейки. Ремонт машины, хоть и довольно крупный – было меньшее, как я могла ее отблагодарить за то, что она позабыла обиды прошлого.

— Нет, никаких сочтемся, — запротестовала Богатырева. – Я хочу оплатить все, как положено. На общих условиях.

В этот момент к нам подошел официант. Мы сделали заказ на салат и горячее, точнее, Богатырева выбрала только салат и кофе, я же взяла салат, горячее, десерт и кофе. И когда официант удалился, сообщив, что все будет готово минут через пятнадцать, пришло время продолжить разговор.

— На чем мы остановились? – спросила Богатырева и тут же ответила на свой вопрос. – Да, я говорила о том, что никакого блата. Я все оплачу на общих основаниях. Это была тяжелая работа, которая должна быть оплачена.

Меня немного удивлял тот факт, что Богатырева вела себя так, словно между нами ничего не произошло. Словно мы не занимались любовью всю ночь, а наутро она не сталкивалась с моей бывшей. Точнее, настоящей на тот момент. И я решила немного перенаправить разговор в нужное мне русло.

— Ты же понимаешь, что я не могу относиться к тебе на «общих основаниях», — пожала я плечами.

— Почему же? Что тебе мешает? – как ни в чем не бывало проговорила Богатырева и отломила кусочек хлебца, который стоял на столе.

— Ты… серьезно? – чуть наклонившись к ней, спросила я. Она что, так шутит?

— О чем ты хотела поговорить? – не удостоив меня ответа, произнесла девушка, взглянув в мои глаза прямо и решительно.

Я прочистила горло и села прямее. Похоже, она все-таки злится. Ладно, самое время начать все объяснять.

— Слушай, я хотела сказать… О вчерашней ночи… — замямлила я, сама поражаясь своей неуверенности.

— Ты хотела что-то сказать про ночь? – перебила меня Богатырева. – Или про свою девушку? О которой ты, вероятно, забыла упомянуть.

— Блин, Лесь, все не так, как кажется… — начала я, но она снова прервала меня.

— Да ладно, Лер? – усмехнулась она, наклонив голову. – По-моему, это больше было похоже на гребаный банальный анекдот, только вместо мужа, вернувшегося из командировки, была твоя девушка, которая встретила меня, когда я уходила на работу.

Уходила или сбегала?

— Она не моя девушка! — вставила я, непонятно зачем. Сейчас было важно совсем не это.

— Правда? – усмехнулась Богатырева и, мне показалось, что она даже как-то оскалилась. – А было похоже именно на это.

— Ну, точнее… Она уже не моя девушка.

— Да? И когда же вы расстались? Уж не неделю ли назад? И она приехала утром, чтобы забрать свои вещи? – продолжала издеваться Богатырева.

— Нет, мы… — я поняла, что мои следующие слова прозвучат еще хуже. – Мы расстались сегодня утром. Но дело не в этом, просто…

— Ты серьезно? – в голос рассмеялась Богатырева. – Ты приходишь и говоришь, что все не так, как кажется, и тут же заявляешь, что только утром разошлась со своей партнершей? Лер, что с тобой? – смеялась она, и звук ее раскатистого смеха словно разрезал меня на части. Я идиотка. И как после этого она поверит мне?

К счастью, в этот момент к нам подошел официант с готовым заказом. Выставив блюда, он пожелал нам приятного аппетита и снова удалился.

— Слушай, Лесь, мои… отношения… — выдавила я это слово, крутя в руках вилку, — были изначально обречены, — честно призналась я. — Мы хотели разного, и они все равно шли к своему логическому завершению. То, что произошло, просто дало толчок. Ты… То, что случилось, для меня важно. Я никогда не изменяла раньше и, честно говоря, даже вчерашнюю ночь я с натяжкой могу назвать изменой, поскольку… Я не хотела этих отношений. Это просто… было. Мы проводили вместе время, и большего мне не требовалось.

— Понятно, — кивнула Богатырева, уплетая салат и поглядывая на другие столики.

— Я не хочу, чтобы ты думала, что я так поступаю каждый божий день, нет. Это не в моих правилах. И я не хочу, чтобы ты считала себя… разлучницей или кем-то в этом роде, — говорила я, глядя на девушку. – И тем более, я не хочу, чтобы ты думала, что наш разрыв произошел по твоей вине. Ты тут точно ни при чем.

Я ожидала любой реакции, но никак не этой. Богатырева прекратила есть, потом посмотрела на меня и снова рассмеялась.

— Лера, — когда она отсмеялась, то продолжила, — поверь мне, я не считаю себя в этом виноватой. Это твои дела и твоя жизнь. И ты в состоянии сама нести ответственность за свои поступки. И уж я-то тут явно не при делах. То, что ты не рассказала мне о том, что ты в отношениях – это да. А то, что ты решила их прекратить по какой-то причине – это точно меня не касается.

Она снова принялась за еду, а я тупо пялилась в тарелку. Что-то явно шло не так. Но, собравшись с духом, я снова решила попробовать.

— Я хотела еще кое о чем поговорить, — начала я свою речь, так и не притронувшись к еде.

— Да? Слушаю, — кивнула девушка. – О чем?

— О… — я вздохнула и набрала в легкие воздуха. – Наверное, мы должны как-то обсудить то, что было тогда. Тринадцать лет назад, — сказала я и похвалила себя за смелость. Я смогла это произнести.

— Ох, — улыбнулась Богатырева. – Мы были юными мечтателями… И наивными дурами, — рассмеялась она.

— Дурами? – улыбнулась я в ответ.

— Конечно! – горячо ответила Богатырева. – Считали, что у нас любовь, строили какие-то планы, верили в сказки… Ну, точнее, я верила и строила, — усмехнулась она. – Ты-то была уже тогда умнее, и понимала, что все это – детский бред. Молодость, — пожала плечами девушка, — время ошибок.

— Ты… — я ушам не верила. – Ты считаешь, что то, что у нас тогда было… ошибкой?

— Нет, — покачала она головой и отложила вилку. Сложила руки друг на друга и посмотрела на меня, — я не считаю это ошибкой. Просто говорю, что мы верили в то, чего не было. Лер, ну какая любовь, когда тебе семнадцать? Мы были детьми. Глупыми ребятишками. Это гормоны, влечение, тяга к экспериментам. У нас не было опыта ни в отношениях, ни в любви, вот мы и бросились в омут с головой. Это… вполне нормально для семнадцати лет. Просто ты это, видимо, вовремя поняла, — снова пожала она плечами. – И решила все закончить, до того, как это могло иметь какие-то серьезные последствия. Типа совместной жизни или переезда. Поэтому спасибо тебе за честность. Да, мне было тогда больно, но теперь я понимаю, почему ты так поступила. И я смогла это принять и могу даже сказать, что ты поступила правильно.

Я слушала ее, впитывая каждое слово. И понимала, что не было смысла ничего ей объяснять и рассказывать. Ей это просто не нужно. Она считает наши прошлые отношения гормональным сбоем и тягой к экспериментам. Она просто перечеркнула то, что держало меня на плаву всю жизнь. Ведь я жила с мыслями, с надеждой о том, что когда-нибудь встречу девушку, с которой мне будет также хорошо, как было тогда с ней. У меня был пример идеальных отношений, идеальных эмоций, идеального союза, и я просто ждала, когда найду нечто такое же. А сейчас она сидит и говорит о том, что это был просто подростковый бунт, что никакой любовью там и не пахло, а мы были просто глупыми детьми.

Конечно, я не была согласна с ней ни в одном предложении. Но доказывать свою точку зрения не собиралась. Я не смогу ее переубедить. Она это пережила и выбросила воспоминания на помойку, в то время как я возвела им алтарь в глубине души. И если раньше она пыталась приручить меня, то сейчас мы явно поменялись ролями.

Пусть, пусть она не верит в то, что у нас было что-то настоящее, но у меня есть возможность показать ей это настоящее сейчас. Когда мы уже не дети, когда мы не глупые подростки, и когда с гормонами у нас все в порядке.

— Лесь, пойдем со мной на свидание, — выпалила я, когда она замолчала после своего монолога.

Богатырева вытаращилась на меня так, словно я из-под полы достала бутылочку бурбона и разливаю по капельке нам в кофе.

— Ч-чего? – моргнув, переспросила она.

— Я приглашаю тебя на свидание, — повторила я. — Встреча, знаешь. Люди там ходят куда-то, ужинают, гуляют… Общаются, понимаешь? — перечисляла я, надеясь, что это не звучит, как мольба.

Богатырева нахмурилась, а потом улыбнулась.

— Зачем?

— Ну, как… Чтобы познакомиться, — пожала я плечами.

— Мы знакомы, Лер, — медленно проговорила девушка и сощурила глаза. – Тебе что, в кофе что-то подлили?

— Нет, — рассмеялась я. – И ты не права, мы не знакомы. Я не знаю, какой ты стала, что было в твоей жизни, как ты жила… Но я очень хочу это узнать, — искренне проговорила я, глядя ей в глаза, которые, как мне показалось, стали даже чуточку светлее.

— Ну, я не знаю… — пробормотала явно смущенная Богатырева.

— Что? Почему это тебя поставило в тупик? Мы же и так общаемся?

— Да, но… — девушка беспомощно посмотрела по сторонам, потом вздохнула и снова перевела взгляд на меня. — Ладно, давай начистоту. То, что вчера произошло… не входило в мои планы. Я… Не знаю, поддалась эмоциям? Я не собиралась ничего такого делать, и теперь мне неловко, что ты… Можешь не так это понять, — проговорила она, каждым словом словно вбивая меня в землю. И если в начале нашего разговора я была в ней по щиколотки, то теперь на поверхности торчала только моя голова.

— О, — протянула я. — Я не имела в виду ничего такого, — слабая ложь, но у меня не было выбора. — Просто хотела… узнать тебя получше. Без каких-то… намеков.

— Ну, если так… — пробормотала Богатырева. — В таком случае, не имею ничего против.

— Отлично, — кивнула я, теперь хотя бы понимая, что она думает о нашей ночи.

Я не собиралась брать ее штурмом. Но и оставлять попыток показать, как нам может быть хорошо вместе, тоже не думала. Всему свое время. Всему. Свое. Время.


Глава 27


Мы вышли из ресторана и подошли к машине Богатыревой. Она обошла ее, пару раз цокнула и покачала головой:

— У меня такое ощущение, что она даже стала… моложе что ли, — усмехнулась девушка. – Ты над ней хорошо поколдовала, да? – улыбнулась она и подошла к водительской двери, проведя рукой по отполированной поверхности.

— Ну, не только я, — пожала я плечами. – Но да, мы над ней хорошо потрудились.

— Спасибо тебе большое, — искренне поблагодарила меня Богатырева и нажала на кнопку открывания дверей на ключе, что я ей отдала ранее. – Тебя подвезти?

Я посмотрела по сторонам и на небо. Мелкий и противный дождь капал без остановки. У моей джинсовки был капюшон, но надолго его бы не хватило. Да и провести с ней лишние несколько минут мне тоже хотелось.

— Можешь добросить меня до сервиса? Это рядом, — спросила я, запахивая джинсовку плотнее. Приближение осени чувствовалось все больше.

— Не вопрос, а ты что… еще будешь работать? – поинтересовалась девушка, открывая дверь.

— Нет, у меня там машина, — пояснила я и уселась на пассажирское сиденье. – Я же сюда приехала на «Форде».

— Да, прям доставка до двери, – усмехнулась она и завела автомобиль.


***


Мы попрощались, и Богатырева выехала с площадки перед сервисом в сторону своего дома, опять сказав перед этим, что все равно хочет оплатить работу. Я снова отмахнулась. Стоя у своей машины, я смотрела, как задние огни «Форда» исчезают вдали. Постояв еще пару минут, я тоже села в машину и отправилась домой, раздумывая над тем, как мне теперь к ней подступиться.


Когда я уже собиралась ложиться, позвонила Ирка. Мы поболтали, и в конце разговора она, наконец, сказала об истинной причине своего звонка.

— У меня есть к тебе просьба, но пообещай, что воздержишься от своих мерзких шуточек, — предупредила меня подруга.

— Так-так-так, — улыбаясь, протянула я, — о чем же ты хочешь меня попросить?

— Лер, я серьезно.

— Ла-а-адно, обещаю, что постараюсь воздержаться от своих мерзких шуточек, — усмехнулась я, сдергивая с кровати покрывало.

— В субботу… сможешь с Сашкой побыть? Мама уезжает на дачу к подруге до вечера, а с Лехой ты знаешь, он весь в любви.

— Не вопрос, — согласилась я, — а ты чем планируешь заняться? – спросила я, хотя уже, конечно, догадывалась.

— Ну, мы там… Ринат пригласил…

— О-о-о, — смеясь, проговорила я, — и куда же он тебя пригласил?

— Покататься… На лошадках, — пробормотала явно смущенная Ирка.

— Как мило. Если, конечно, речь о настоящих лошадях, а не о…

— Лера! – возмущенно прервала меня подруга, чем вызвала новый приступ смеха. – Ты обещала!

— Ладно-ладно, прости, — смеясь, ответила я. – Лошадки – это святое.

— Он хотел и Сашку с собой взять, но я подумала, что она слишком мала для этого… — проговорила Ирка. – И да, — вздохнула она, — я хочу побыть с ним наедине. Если и после этого он не сделает никаких шагов навстречу, я больше не буду об этом думать.

— Да ладно, — улыбнулась я. – Наверняка, после вашего свидания с лошадками, он наберется смелости и… хотя бы возьмет тебя за ручку.

— Господи, я согласна даже на это, — простонала Ирка. – Я иногда напоминаю себе какую-то извращенку, — добавила она тише. – Если бы он хоть как-то дал понять, что я ему не безразлична, я бы набросилась на него тут же, — вздохнула девушка.

— У кого-то давно не было слова на букву «с», да? – рассмеялась я.

— Настолько давно, что я уже думаю, а не отменили ли секс вообще? – проныла Ирка. – А он еще такой красивый, и так вкусно пахнет.

— Боже, — теперь настала моя очередь стонать. – Остановись, прошу тебя, я не имею ни малейшего желания знать, как пахнет Ринат. И вообще, почему бы тебе самой не сделать первый шаг, если он тебе так нравится?

— Чтобы он решил, что я в отчаянии? – фыркнула Ирка. – Нет уж, спасибо.

— Почему в отчаянии? Ты просто женщина, которая знает, чего хочет. Пусть даже это что-то – секс.

— Ты же знаешь, я так не умею. Это ты у нас по части обольщения и инициативы, а я нет.

Я мысленно усмехнулась. Да уж, моя последняя инициатива ни к чему хорошему не привела. Но Ирке пока об этом знать необязательно.

— Кстати, я рассталась с Ксенией, — сообщила я как бы между делом.

— Что?! – воскликнула в трубку Ирка.

— Да, буквально сегодня. Ты удивлена?

— Если она тебя бросила – то нет, если ты ее – то да, — ответила подруга, а я нахмурилась.

— Поясни?

— Ну, просто очевидно, что Ксения была в тебя влюблена как кошка, а ты к ней ничего такого не чувствовала. И если она это, наконец, поняла, возможно, решила тебя бросить. Потому что толку от ваших отношений, по крайней мере для нее, никакого.

— Прекрасно, — проворчала я. – А ты высокого мнения обо мне, да?

— Я просто говорю, как есть. Разве я не права?

— Права, — протянула я, вздыхая. – Но рассталась с ней все-таки я.

— Да? И почему же? – с любопытством спросила Ирка.

— По той самой причине, что ты озвучила, — открыла я часть правды.

— То есть ты год с ней встречалась и не парилась, а тут решила расстаться? Странно, — протянула подруга.

— Что тут странного? – недовольно проговорила я.

— Уж не связано ли это с симпатичным хирургом, снова объявившимся в нашем городе? – с издевкой в голосе проговорила она.

— Нет, не связано, — передразнила я подругу.

— Ну-ну, — усмехнулась Ирка. – Ладно, значит, ты сможешь побыть с Сашкой в субботу? Мы уезжаем где-то в час дня.

— В двенадцать я ее заберу, — согласилась я, радуясь тому, что тема с Богатыревой закрыта. – Сходим куда-нибудь, вроде бы погоду обещают хорошую…

— Можете втроем прогуляться, — вставила Ирка тут же.

— Втроем? С кем? – не поняла я.

— С симпатичным хирургом, например.

— Ты – заноза, — вздохнула я. – И я иду спать. Спокойной тебе ночи.

— И тебе, — рассмеялась Ирка. – Но ты подумай.

— Иди в задницу, — усмехнулась я и положила трубку.


Лежа в кровати, я подумала, что предложение Ирки не было лишено смысла. Это был отличный повод вытащить куда-то Богатыреву, а наличие Сашки явно ее успокоит. Пожалуй, нужно будет ей предложить прогулку с нами. И, решив так и сделать, я смогла, наконец, закрыть глаза.

***

Узнав, что на прогулке буду не только я, но и ребенок Ирки, Богатырева, не раздумывая, согласилась. И я с нетерпением ждала субботы, надеясь, что метеорологи не наврали, и погода и впрямь будет солнечной. Дождь обещали только поздним вечером, поэтому весь день можно было наслаждаться постепенно уходящим на покой теплом.

В дни до субботы мы с Богатыревой периодически переписывались. В основном, почти всегда писала первая я. Ладно, не в основном, а всегда. Она не проявляла инициативу вообще, что меня, безусловно, расстраивало. Но я решила не опускать руки. Подъем в гору никогда не бывает легким.

Зато в субботу в половине первого она сама мне написала и сообщила, что готова. Мы с Сашкой как раз подъезжали к ее дому, когда мне пришло смс. Я напечатала, что она может выходить, и только собралась отправить сообщение, как увидела Богатыреву у подъезда. Как я не въехала на клумбу – до сих пор остается для меня загадкой, потому что, увидев девушку, я напрочь забыла о том, что нужно смотреть на дорогу.

Богатырева была в платье, которое сложно было назвать слишком скромным. Ее ноги были видны во всей красе, и мои глаза тут же прилипли к ним.

— А я только тебе написала, — улыбнулась девушка, усаживаясь в машину. – Привет, Александра, — поздоровалась она с нашей маленькой пассажиркой.

— Здравствуйте, — скромно улыбаясь, ответила девчонка и опустила глаза.

— Сань, ты же помнишь тетю Лесю? – улыбнулась я, глядя на девочку в зеркало. Она кивнула.

— А можно без «тети»? – поморщилась Богатырева. – Я чувствую себя старой.

— Как скажешь, — рассмеялась я и подмигнула Сашке, которая уже вовсю улыбалась, размахивая игрушкой в виде Капитана Америки.

Богатырева увидела игрушку и… до конца нашей поездки они трещали с Сашей про то, кто круче из «Мстителей». Саша любила не только мультфильмы, но и фантастику про супергероев. Хотя и не всегда еще могла досмотреть фильм до конца – усидчивости не хватало. Зато она знала супергероев по именам и имела неплохую коллекцию игрушек в виде них, благодаря нам с Лехой, конечно же.


Остановившись на большой парковке, я отстегнула ремень безопасности и повернулась к Сашке.

— Ну, что, капитан, готова к приключениям?

— Да! – рассмеялась девочка, кивая.

Я повернулась к Богатыревой, которая тоже отстегивалась.

— А вы, товарищ хирург? – улыбнулась я, глядя на волосы девушки, которые лежали на плечах и слегка подрагивали от ее движений.

— Всегда готова! – с той же интонацией, как и Сашка, ответила девушка, и мы вылезли из машины.

Вынув ребенка из кресла, мы втроем направились к входу в летний парк аттракционов. Сашка шла между нами, держа меня за руку. Во второй руке был, конечно, Капитан Америка. Она что-то говорила Богатыревой про карусели, а я просто шла, наслаждаясь компанией и отличной погодой.


***


После трех детских аттракционов, на двух из которых с Сашкой была я, а на одном Богатырева, девочка изъявила желание попрыгать в большом надувном доме. Мы подошли к нему, купив билет, и я присела, чтобы расстегнуть Сашке кроссовки. Когда девочка разулась, она сунула мне игрушку и помчалась в надувной дом, где, судя по количеству обуви, детей было немало.

Мы же с Богатыревой прошли к вагончику с едой и напитками, взяли по бутылке «Колы» и три сахарные ваты. Одна предназначалась, конечно, Сашке. Когда покупки были сделаны, нам удалось найти свободную лавочку недалеко от аттракциона, где развлекался наш ребенок, чтобы мы могли видеть, когда она выйдет оттуда.

Я вытянула ноги и опустила на нос солнцезащитные очки, подставляя лицо все еще теплым, но уже не обжигающим лучам солнца.

— А тут стало больше аттракционов, — заметила девушка, отщипывая кусочек сладкой ваты.

— Развиваемся, — усмехнулась я. – В Москве, наверняка, развлечения покруче?

— Честно говоря, я понятия не имею, — призналась Богатырева.

— В смысле? – я даже очки подняла, чтобы посмотреть на нее. – Ты не ходила там в парк аттракционов?

— Ну, почему, ходила, но… На колесо обозрения только залезла. Я… немного побаиваюсь. Да и времени особо на прогулки нет.

— Ну, у тебя же бывают выходные, — пробормотала я. – А почему ты боишься? Ты же с Сашкой ходила кататься.

— Лера, — рассмеялась Богатырева, — я прокатилась на детской карусели. Это не страшно. Вот какие-нибудь американские горки… туда я не зайду даже под дулом пистолета.

— Тут есть детские горки, — ухмыльнулась я. – Совсем не страшные.

— В самом деле? – прищурилась девушка, а я снова опустила на глаза очки, мысленно потирая руки.

— Ага. Там весело. Сашка их любит. Вы могли бы сходить на них, а я прокачусь на настоящих горках.

— «Настоящих горках», — передразнила меня Богатырева. – Позер.

Я рассмеялась в голос, слыша ее интонацию.

— Так значит, развлекаться ты в Москве не ходишь? – продолжила я тему беседы.

— Я этого не говорила, — запротестовала Богатырева. – Я сказала про аттракционы. Но ты права, я хожу куда-то отдыхать довольно редко.

— Почему?

— Сначала была учеба, там было не продохнуть, — проговорила девушка, облизывая голую палочку от ваты. Я же к своей еще не притронулась. Держала в руках свою и Сашкину. – Потом работа, тоже, знаешь, первое время не до этого было. Приходя со смены думаешь только о том, чтобы тупо спать весь выходной. А когда уже начала работу в клинике, то как-то все дела какие-то… Редко куда выбираешься. Да и не была я никогда тусовщицей. Ринат – да, он постоянно ходил куда-то. То в музей, то в кино, то на какой-нибудь фестиваль… — она покачала головой, улыбаясь. – Человек-батарейка. Я совсем не такая.

— А ты… — я только собиралась спросить, не оставила ли она кого-то в Москве, как увидела Сашку, которая была вся красная, выходящую из надувного дома. – Вон и Саня. Ну что, пойдете с ней на детские горки? – вставая с лавки, спросила я и улыбнулась. – Хочешь, я поеду с тобой и буду держать тебя за ручку?

Увернувшись от тычка под ребра, я подскочила к Сашке.

— Ну, что как повеселилась? – спросила я, помогая девочке надеть кроссовки.

— Классно! – с восторгом ответила Саня и повернулась. – Это Лена! И мы хотим с ней на горки!

Я только заметила девочку лет семи, стоящую за Сашкиной спиной, которая скромно улыбалась и теребила футболку.

— Я не против, только если родители Лены ей разрешат, — улыбнувшись, я кивнула новой подруге Саши и протянула ей свою сахарную вату.

Та кивнула в ответ, поблагодарила, и они вдвоем побежали к стоящей неподалеку семейной паре с коляской, где, по всей видимости, был еще один ребенок. Через минуту они вернулись все вместе, и когда мы познакомились с родителями Лены, было решено, что на горках поедем мы вчетвером – девчонки, я и Богатырева.


***


Когда молодой паренек застегнул ремни и опустил защитные поручни, он махнул рукой сидящему в будке деду. Тот кивнул, и через секунду мы услышали гудение. А еще через две наши «машинки» дернулись и начали медленное движение вперед. Сашка и Лена сидели впереди нас и уже начали весело визжать, хотя скорость еще была, мягко говоря, черепашьей.

— Т-ты уверена, что это безопасно? – дрожащим голосом спросила Богатырева, а я увидела, как побелели ее пальцы – так сильно она сжимала поручень.

— Да, конечно, — кивнула я. – Тут только один раз человек вылетел из машинки – болт раскрутился. Но он цел. Почти весь, — пробормотала я и в ту же секунду пожалела, что решила так пошутить.

Богатырева выпрямила спину и начала орать, что есть мочи:

— Остановите! Выпустите меня! Я не хочу умирать!

Я разрывалась между желанием вдоволь насмеяться и успокоить ее. Решила выбрать последнее.

Я повернулась к ней и прокричала в ухо, так как шум от движения механизмов все увеличивался, как и скорость:

— Лесь, я пошутила! Все в порядке! Это безопасно! Успокойся, пожалуйста.

Богатырева посмотрела на меня совершенно дикими глазами, и я во второй раз пожалела о том, что решила так подшутить над ней.

— П-пошутила? ПОШУТИЛА?! – я думала она убьет меня. Поэтому я не придумала ничего лучше, как схватить ее за руку, в попытке успокоить.

— Извини, ладно? Это была плохая шутка. Все в порядке, я тут. Не бойся.

Богатырева уставилась на наши сцепленные руки, и было видно, что она разрывается между тем, чтобы вырвать свою ладонь и тем, чтобы продолжать держаться за нее, как за спасательный круг. Победило второе, так как она сглотнула и сжала мою руку сильнее, зажмурившись, потому что машинки набрали максимальную скорость. Девчонки же, сидящие впереди, радостно смеялись на каждом подъеме и спуске.


***


Когда мы вылезли из машинок и спустились по маленькой лестнице, дети побежали к родителям Лены, чтобы поделиться восторгом. Богатырева же больно врезала мне в плечо.

— Я убью тебя, Мишина! Ты говорила, что там не страшно! – угрожающе проговорила она, а глаза ее горели праведным гневом.

— Ну, признайся, что там все-таки не было страшно, — усмехнулась я, потирая плечо.

— Было! И твои дурацкие шутки мне совершенно не помогали! – обиженно проворчала Богатырева и отвернулась от меня.

— Ну, прости, Лесь, просто ты была… такой милой, — не удержалась я и снова начала смеяться. – Как напуганный олень.

— Ты меня оленихой только что назвала? Снова минус балл, — покачала она головой.

— Прости, — я обошла девушку и встала прямо перед ней. – Хочешь, я куплю тебе еще сладкой ваты?

Богатырева смерила меня взглядом, фыркнула и пробормотала:

— Хочу.

— Отлично, сейчас дождемся Сашку, и я куплю тебе все, что у них есть, — усмехнулась я, качая головой.


***


После парка аттракционов мы посетили пиццерию, где Сашка съела больше нас двоих. И к вечеру уже везли девчонку к ее бабушке, которая вернулась с дачи. Ребенок явно умотался за весь день, потому как, только мы отъехали от небольшого кафе, Сашка тут же вырубилась.

— Кто-то явно устал, — усмехнулась я, смотря на голову ребенка, запрокинутую назад. Ее рот был приоткрыт, и я ждала, что с него закапает слюна.

— Неудивительно. Это был насыщенный день, — улыбнулась Богатырева, оглянувшись назад. – Она такая милая.

— Да, Сашка классная, — согласилась я.

— Вы с ней очень привязаны друг к другу, — заметила девушка. – Ты никогда не думала о своих детях?

Я покраснела от этого вопроса. Думала ли я о детях? Я не встречала того, с кем бы я хотела их завести. Рожать мне никогда не хотелось в принципе, поэтому, наверное, ответ должен был быть отрицательным.

— На самом деле, нет. Мне Сашки хватает. А… собственных… Для этого нужно найти ту, кто бы их родил, — пожала я плечами.

— Неужели ты так и не встретила девушку, с кем хотела бы завести семью? – спросила Богатырева, глядя в окно.

Я задумалась над ответом. Сейчас я понимала, что есть такая девушка. Но проблема в том, что эта самая девушка в данный момент не готова к такому ответу. Поэтому я снова пожала плечами и сказала:

— Видимо, нет.

Когда Богатырева ничего на это не ответила, я решила продолжить тему.

— А ты? Думала о детях?

— Нет, — покачала головой девушка. – Я отношений нормальных завязать не могу, какие дети? Может, через несколько лет… Заведу ребенка для себя, чтобы не стареть в одиночестве, — усмехнулась она. – Нет, конечно, не только из-за этого. Я хочу детей, просто не сейчас.

— Ты думаешь, что всегда будешь одна? – удивилась я.

— Я не исключаю такого факта, — пожала плечами девушка. – Никогда не знаешь наверняка.

— Мне кажется, это возможно, только если ты сама будешь этого хотеть, — фыркнула я.

— В каком смысле? – нахмурилась Богатырева и положила ногу на ногу, чем привлекла мое внимание.

— Ну… Я имею в виду… — пытаясь собраться с мыслями, я оторвала глаза от ее обворожительных ног, и вернула взгляд на дорогу. – Мне кажется, если ты захочешь отношений, они у тебя будут. Ты умная, красивая, интересная. Без каких-то заскоков, — помахала я рукой. – Что еще нужно?

— Ты не знаешь, есть у меня заскоки или нет, — рассмеялась девушка. – За тринадцать лет могло многое измениться. И изменилось.

— Ладно, и что у тебя за заскоки? – приняла я правила игры.

— Хм… Например, я не выношу, когда по раковине кто-то размазывает зубную пасту, — начала загибать она пальцы, а я снова рассмеялась.

— Отвратительно, правда? Я из-за этого чуть с Иркой не поругалась, когда она жила у меня какое-то время.

— Серьезно? – улыбнулась Богатырева. – Она размазывала пасту или ты?

— Она конечно! – воскликнула я. – И еще она постоянно оставляет чашки после того, как попьет чай или кофе.

— О-о-о, — снова начала смеяться девушка, — ты такая же зануда, как я.

— Может быть, — ухмыльнулась я. – Какие у тебя еще заскоки?

— Ну, это, скорее, не заскоки, а… пунктики, что ли.

— А ну-ка?

— Я терпеть не могу мыть посуду, — призналась Богатырева. – Может, потому что в детстве я постоянно за это отвечала, но… Сохранив любовь к готовке, я совершенно отвыкла от мытья. В Москве у меня есть посудомоечная машина, а тут… — она покачала головой. – Я тебе открою тайну… Иногда я ем из одноразовых тарелок, только чтобы не мыть посуду.

Я громко рассмеялась и еле успела остановить себя, чтобы не разбудить Сашку.

— Правда? Одноразовые тарелки?

— Клянусь! – кивнула Богатырева, улыбаясь.

— Можно одноразовые пакетики на тарелки надевать, — предложила я, чем вызвала приступ смеха у Богатыревой. – Дешевле будет.

— Я возьму это на заметку.

— Ладно, грязнуля, что еще?

— Еще… — задумчиво протянула девушка, откинув голову на сиденье. – Я терпеть не могу медицинские сериалы. И ненавижу, когда кто-то начинает делать выводы о каких-то болезнях или симптомах, насмотревшись какой-нибудь телевизионной фигни.

— В самом деле? А «Доктор Хаус»? Ты же любила его.

— Пожалуй, это единственный сериал, который я еще могу более-менее выносить. Но остальные… — она покачала головой. – Мне работы хватает на работе.

— Я могу это понять, — кивнула я.

— Ну и основная загвоздка, это, конечно же, моя профессия. Я много работаю. Часто уезжаю на какие-нибудь конференции, съезды, часто задерживаюсь… Не каждый готов терпеть такой график работы. В моей жизни были отношения, когда человек поставил меня перед выбором – либо наши отношения, либо моя работа.

Я заметила, что она использовала слово «человек», вместо конкретного определения, но решила пока не заострять на этом внимание.

— И ты, очевидно, выбрала работу?

— Очевидно, — кивнула она, и я поняла, что до сих пор эта тема ее задевает. – Понимаешь, я считаю, что если человек заставляет меня делать такой выбор, это уже говорит о многом. У нас не было разговора о «мне тебя не хватает» или «давай будем проводить больше времени вместе». Мне просто выдвинули ультиматум. Естественно, я даже думать не стала – просто ответила, что съезжаю.

— Жестко, — поджала я губы.

— Зато честно. Моя работа – это я. Я спасаю жизни людей, черт побери. И человек по сути просто сказал – мне плевать на то, кого ты можешь спасти, я хочу, чтобы ты чаще сидела дома.

— Давно это было? – как бы между прочим поинтересовалась я.

— Четыре года назад, — без заминки ответила Богатырева, глядя в окно.

— А… Сейчас ты… Ну, у тебя кто-нибудь есть? В Москве?

— Ничего такого, что можно считать серьезным, — пожала плечами девушка, не оборачиваясь.

Интересный ответ.

Только я хотела задать следующий вопрос, как в этот же момент проснулась Сашка, и мне не удалось выудить из Богатыревой еще какие-то подробности ее личной жизни. Но начало пути уже было положено.


***


Когда мы «сдали» Сашку, нам не удалось отделаться от приглашения Ольги Семеновны зайти на чай. Правда, это предложение включало в себя еще и ужин, иженщину совершенно не волновало, что буквально час назад мы плотно поели в пиццерии.


Поэтому когда мы вышли и уселись в машину, Богатырева отодвинула пассажирское кресло и вытянула ноги.

— Черт, я так объелась, — простонала она.

— С Ольгой Семеновной не забалуешь, — усмехнулась я. – Ты еще на семейных праздниках не была – там вообще без вариантов выйти на своих двоих.

— Думаю, конкретно тебя этот факт только радует, — рассмеялась девушка. – Ты так и осталась обжорой.

— Ну, — пожала я плечами, — сама я готовить не очень люблю, поэтому никогда не отказываюсь от домашней пищи.

— А что, твоя барышня тебе не готовила? – как бы между делом поинтересовалась Богатырева, хотя я уверена, это снова был камешек в мой огород.

— Мы не жили вместе, — снова пожала я плечами.

— Почему, кстати? Вы долго встречались?

Я решила быть честной и откровенной, поэтому ответила абсолютно искренне:

— Мы были вместе около года.

— И не жили вместе? Я думала, люди съезжаются раньше, — пробормотала девушка.

— Может быть, — кивнула я. – Я ни с кем не жила.

— Вообще? – удивленно спросила Богатырева. – За… столько лет ты ни разу не жила ни с кем?

— Не-а, — покачала я головой.

— Серьезные отношения не твое?

— Не в этом дело, — честно ответила я. Я была в серьезных отношениях. Но не настолько серьезных, чтобы делить с кем-то не только кровать, но и дом.

— А в чем же?

— Не было человека, с кем я хотела бы именно жить вместе, — я помахала рукой. – Ну, знаешь, просыпаешься утром – видишь перед собой кого-то. Засыпаешь – снова он. Уходишь на работу, приходишь с работы – опять он.

— Да, это называется семейная жизнь, — заметила Богатырева.

— Я знаю, просто не было той, с кем я бы хотела этой семейной жизни.

Я не стала говорить о том, что, возможно, с Богатыревой все как раз-таки могло бы быть по-другому. Она еще не была к этому готова. Но для себя я уже это поняла, и это было самое важное. Впервые в жизни я действительно могла представить свою жизнь рядом с кем-то.

— А ты, как я уже знаю, имела подобный опыт? – я решила использовать это короткое время до ее дома, чтобы выяснить еще какие-нибудь подробности ее личной жизни.

— Я да, — согласно кивнула девушка. – Даже дважды.

— Дважды? Ого, — присвистнула я. – Расскажешь?

Не знаю, зачем я спросила. Я знала, что мне будет не слишком приятно слушать истории о ее партнерах, но с другой стороны, я же сама захотела узнать о том, что творилось в ее жизни, когда мы разошлись и она уехала.

— Да нечего особо рассказывать на самом деле, — проговорила Богатырева, глядя прямо перед собой. – Первый опыт был еще в институте. Это была, скорее, отчаянная попытка доказать о своей состоятельности. Это было глупое и необдуманное решение. Никто не был готов к тому, что влечет за собой совместная жизнь – элементарно быт, ответственность друг за друга и друг перед другом, уважение, умение идти навстречу и искать компромиссы. Поэтому неудивительно, что все закончилось довольно быстро.

— А… второй раз? – сглотнув, спросила я, хотя на языке вертелся и другой вопрос – кто был ее «попыткой номер один»?

— Второй раз… Как раз то, о чем я рассказывала, — усмехнулась она. – Поначалу все было неплохо. Я тогда как раз съезжала с квартиры моей тети, и туда переехали мои родители, — пояснила Богатырева. – Хотела снимать и… мне предложили жить вместе. Мы съехались… А через четыре месяца я сняла отдельную квартиру, — покачала она головой. – Совместная жизнь – отличная проверка отношений. Вне общих стен вы можете идеально подходить друг другу – черт, мы встречались достаточно долго, чтобы понять, что между нами все хорошо. Но только дом стал общим… все рухнуло.

— Такое ощущение, что ты себя винишь в этом, — заметила я.

— Отчасти да, — согласилась девушка. – В разрыве ведь всегда виноваты двое.

— Не всегда, — более резко, чем хотела, ответила я. – Но не в этом суть. Ты не виновата в том, что человек не принял твой образ жизни. Твою работу, которая для тебя очень важна.

— Да, но и его можно понять – меня не было дома большую часть времени. Вопрос не в том, что он не смог это понять или принять, вопрос в том, что вместо того, чтобы поговорить, человек поставил мне ультиматум. А я тщательно оберегаю свои границы.

— Так значит… — после секундного раздумья, я все-таки решила спросить. – Это был «он»?

— Что ты имеешь в виду? – не поняла моего вопроса Богатырева.

— Ну, я имею в виду, что это был мужчина?

— А, — с осознанием протянула она, — да. Это был мужчина. На самом деле, оба раза были мужчины.

— Понятно, — кивнула я, не имея на данный момент желания спрашивать, были ли в ее жизни девушки. Но Богатыреву, в отличие от меня, не смущало ничего.

— А ты... только с девушками? – она поправила чуть задравшееся платье и взглянула на меня.

— Я да, — кивнув, я посмотрела на главную дорогу и повернула, — осталась верна своим традициям.

— Похвально, — усмехнулась она, кивая.

Через пару минут тишины, когда мы уже заезжали во двор ее дома, Богатырева начала отстегивать ремень безопасности.

— Спасибо тебе за сегодняшний день. Как бы странно это не звучало, но, жутко устав, я все же отдохнула.

— Не за что, всегда рада составить тебе компанию в прогулке, — улыбнулась я, останавливаясь перед ее подъездом.

— Буду иметь в виду, — улыбнулась Богатырева и на каких-то пару секунд задержала взгляд на мне. – Ну… Я… пойду тогда.

Я смотрела на ее лицо, еле освещаемое фонарями, свет от которых падал сквозь лобовое стекло, и единственное, о чем я могла думать, это о том, как сильно я хочу ее поцеловать. Такую красивую, такую настоящую, такую живую. Поцеловать и… не отпускать никогда больше.

Но, понимая, что еще слишком рано для таких действий, я кивнула и пожелала ей спокойной ночи. Она ответила тем же и вышла из машины.


***


По дороге домой я раздумывала над тем, как мне так быстро могло снести крышу? Неужели это и правда ностальгический приступ? Может, я просто вспоминаю о том, как мне было хорошо тогда, и проецирую воспоминания на настоящее время? Тогда, наверное, я бы не думала постоянно о ней нынешней. Мне нравилась новая Богатырева. Местами такая же нежная и милая, а порой жесткая и даже властная. Мне нравились ее взгляды, ее рассуждения, ее мысли. Ее чувство юмора, ее привычки. И то, как я себя ощущала рядом с ней. Словно я становилась полноценной. Я не чувствовала пустоты, которую раньше замечала, но отмахивалась от нее. Я не чувствовала одиночества, хотя самой ее и не было рядом. Я не чувствовала, что мне чего-то не хватает. Напротив, будто впервые за многие-многие годы моя жизнь была полной и насыщенной. И мне это безумно нравилось.


***


Следующая наша встреча была во вторник вечером. Мы ходили в кино на новый боевик, который по ожиданиям, должен был быть запоминающимся. Так и было. А еще я поняла, что смесь оружия, крови и черного юмора – любимый коктейль Богатыревой.

В четверг я пригласила ее поужинать в новый японский ресторан. Но выяснилось, что кроме суши там нет вообще больше ничего. Никаких других японских блюд. Поэтому мы его покинули, отправившись в другой самый обычный ресторан, где подавали что угодно, кроме суши.

В воскресенье мы просто отправились на прогулку в парк, где ели вареную кукурузу и шашлык.

Несколько вечеров следующей недели мы также провели вместе.


И мы постоянно разговаривали. Много и обо всем. Я рассказывала о своей работе, о том, как развивалась моя карьера в сервисе Ашота, о том, какие люди меня окружали. О студенчестве, о своих взлетах и падениях, каких-то курьезах, счастливых историях. О ремонте, к которому я долго шла, и какие казусы были в то время с ним связанные.

Она тоже поведала об учебе, о том, как долго не могла привыкнуть к московскому ритму жизни, о том, как на втором курсе чуть не бросила все, потому что ей было очень тяжело. О своих родителях, которые переехали к ней и живут теперь в тетиной квартире, о работе, которая сейчас ее очень радует, о Ринате и о том, каким другом он стал для нее за эти годы.

Кстати, о Ринате. В воскресенье утром мне позвонила дико радостная и возбужденная Ирка и рассказала, что, наконец-то, у них с Ринатом все сдвинулось с мертвой точки. Он признался, что Ирка ему очень нравится и, оказалось, еще со школы. Но в то время он никак не решался к ней подойти. И в тот день, когда они ездили кататься на лошадях, он предложил ей стать его девушкой. Я посмеялась над его старомодностью, но, главное, что Ирка была счастлива.

И в связи с этим мы все были приглашены на ужин к маме Иры и Лехи. Правда наше традиционное пятничное собрание в честь такого случая было решено перенести на субботу.

Поэтому в пять часов Ольга Семеновна, Леха и Ирка с Сашкой встречали меня, Богатыреву и Рината. Народу было немало, но Ольга Семеновна наготовила столько, что в конце вечера еда на столе даже осталась.

Были салаты, горячее, закуски и, конечно, алкоголь, чтобы разрядить обстановку. Но как выяснилось буквально через полчаса, разряжать ничего особо и не было нужно – Ринат так понравился Ольге Семеновне, что она постоянно подкладывала ему еды в тарелку. А Леха, который поначалу смотрел на него настороженно, через какое-то время уже весело болтал со мной и Ринатом про машины. Мы разделились на две части – я, Ринат и Леха, и Ольга Семеновна, Ирка и Богатырева. Сашка бегала туда-сюда, то запрыгивая ко мне на колени, то пытаясь залезть на плечи Ринату, то старалась ткнуть Леху в бок побольнее, чтобы он побежал ее догонять.

В общем, всем было весело и все чувствовали себя комфортно. Я же то и дело замечала на себе взгляд Богатыревой, который она тут же отводила, когда я смотрела на нее в ответ. На самом деле, я уже не первый раз это подмечала – прошло больше двух недель, как мы провели совместную ночь, о который больше не вспоминали. И все эти дни, особенно в последнее время, я ловила ее изучающие взгляды. Она то и дело смотрела на меня, пока я этого не вижу. Задумчиво, оценивающе — словно размышляла, стоит ли мне доверять?

И, честно говоря, если поначалу я была уверена в том, что могу дать ей столько времени, сколько понадобится, то сейчас я в этом уже сомневалась. Потому что мое притяжение к ней не стояло на месте. Оно усиливалось с каждым днем, не говоря уже о физической составляющей. Я хотела ее. Черт, я раз за разом вспоминала ту ночь и не могла перестать фантазировать. Я жаждала продолжения. Я жаждала повтора. Я жаждала новых побед.

И я поняла, что сил моих почти не осталось, когда везла Богатыреву домой после ужина. Пили все, кроме меня. И я сделала это именно для того, чтобы иметь возможность провести несколько минут наедине с Богатыревой после мероприятия. Ринат с Иркой и Сашей уехали на такси, а я предложила Богатыревой подкинуть ее. Она согласилась.

И когда мы оказались уже у ее подъезда, то я остановилась и поставила коробку передач на паркинг.

— Спасибо, что подвезла меня, — тихо проговорила девушка, слегка улыбаясь.

Я клянусь, всю дорогу она флиртовала со мной. Тонко, еле ощутимо, но я уже имела достаточный опыт в общении с женщинами, чтобы различить флирт и обычную вежливость. Поэтому я решила пойти ва-банк. Я отстегнула ремень и, протянув руку к шее Богатыревой, притянула ее к себе, встречая поцелуем ее губы.


Глава 28


Можно сказать, что я сумасшедшая, но я явственно ощущала, что она мне отвечает. Ее губы приоткрылись навстречу моим, и я даже услышала низкий стон, хотя, не буду врать, может, это была я.

Но когда я языком провела по ее губам… все закончилось. Богатырева отстранилась от меня, прерывая поцелуй.

— Я думаю, это плохая идея, — проговорила она, чуть отодвигаясь.

Черт, я готова была головой об стекло биться! Но вместо этого сказала:

— Извини. Ты права, просто… Не знаю, что на меня нашло, — нервно усмехнулась я. – Прости.

Богатырева смотрела на меня какое-то время, а потом произнесла:

— Лер, ты… уверена, что это для тебя нормально? – чуть кашлянув, спросила девушка.

— Что именно? – не поняла я.

— Наша… дружба. Я имею в виду, — Богатырева на секунду зажмурилась, а потом продолжила, — то, что мы – друзья? Потому что если ты… хочешь чего-то большего…

— Уверена, — прервала я ее, снова солгав. – Все нормально. Видать, новолуние так действует, — попыталась перевести я все в шутку. – Просто ты… такая красивая, а я… В общем, не парься, проехали и забыли, — махнула я рукой, улыбаясь.

— Точно? – с недоверием спросила Богатырева, глядя на меня.

— Абсолютно, — кивнула я с той уверенностью, которой не чувствовала. – Все нормас.

— Ну… ладно, — пробормотала она и тоже отстегнула ремень. – Тогда… спокойной ночи?

— Спокойной ночи, — кивнула я, улыбаясь, — добрых снов.

— И тебе, — кивнув на прощание, Богатырева вышла из машины.

«Идиотка», — подумала я про себя и, развернувшись на свободном пятачке, отправилась домой.


***


На что я рассчитывала? Что после двух с половиной недель она кинется мне на шею? Что мы заживем прекрасной жизнью и будем любить друг друга до скончания времен? Да, я мечтала об этом, но это не было реальностью. Наяву же все обстояло хуже некуда. Она не подпускала меня к себе, хотя не чуралась того, чтобы пофлиртовать со мной. Говорила, что между нами невозможно ничего, кроме дружбы, хотя иногда смотрела так, словно хотела раздеться и станцевать у меня на коленях. Говорила, что она не хочет ни с кем отношений, но была весьма заботлива по отношению ко мне. Что это? Вежливость? Она со всеми такая? Черт, я видела ее общение с Ринатом, Иркой. У нас все было по-другому. Между нами было то самое напряжение, притяжение, словно разрядами тока проходящее по коже каждый раз, когда мы оказывались рядом и касались друг друга даже в самом невинном жесте – чтобы поправить одежду, убрать волосинку или ниточку, шутливо пихнуть в бок. Каждый раз, находясь в опасной с ней близости, меня топила волна нежности и желания. И я не знала, как долго я еще смогу это выдерживать.


***


Первую неделю после того «ошибочного» поцелуя Богатырева словно держала дистанцию. Но постепенно, шаг за шагом наше общение возвращалось в привычное русло. Иногда мы проводили время наедине, иногда вчетвером – с Иркой и Ринатом, которые напоминали молодоженов, а иногда и впятером, когда брали с собой Сашку. И все бы ничего, но напряжение между нами все возрастало. Это даже заметила Ирка, которая, к моему удивлению, не устраивала каких-то допросов, хотя и понимала, что что-то явно происходит. Может, теперь у нее было, о чем думать кроме моей личной жизни – у нее, наконец, появилась своя. Она лишь сказала, что я всегда могу с ней поговорить, и что она в любой ситуации меня поддержит. Я не собиралась пока раскрывать все карты, но знать это оказалось приятно.


Когда прошел почти месяц после того случая в моей машине, осень уже полностью вступила в свои права, а осадки стали каждодневными нашими спутниками, мы все чаще с Богатыревой проводили время вместе. За ужином, в кино, ходили на какие-то мероприятия, куда нас приглашали Ринат и Ирка. Также мы бывали и у меня дома или у нее – смотрели фильмы, ели пиццу или то, что готовила она сама. И это стало приятной традицией. Мы через день виделись, и было уже нормальным написать обычное смс типа «У тебя или у меня?» и в зависимости от ответа понимать, будет сегодня еда навынос или приготовленная Богатыревой. Второе мне нравилось больше, разумеется.

Она иногда напоминала мне уличную кошку, которая не подпускает к себе долгое время, не дает гладиться, и лишь спустя недели, а то и месяцы делает шаг навстречу и трется об ногу. Богатырева, конечно, об ногу не терлась, но явно была ко мне расположена и чувствовала себя в моей компании свободно и раскованно. И у меня ушло на это немало времени. Но я была рада этому факту.


***


Но все это, вся эта неопределенность, не могла длиться вечно. И я не знала, как скоро это случится, но понимала, что рано или поздно этот тлеющий бикфордов шнур внутри меня достигнет своей цели, и снаряд рванет. Но я даже не подозревала, что это случится так скоро.


Мы сидели на ее кухне и, пока готовилось какое-то новое блюдо, смотрели романтическую комедию, что крутили по телевизору, и пили вино.

Вечер субботы — само собой, что на ТВ либо фильмы для всей семьи, либо про влюбленных. И когда сюжет повернулся так, что паре пришлось расстаться, я услышала, как Богатырева всхлипнула.

Я удивленно повернулась к ней.

— Ты чего?

— Жалко их, — прохныкала девушка, шмыгнув носом и отодвинув свой бокал. – Он же ее любит.

Я смотрела на нее и хотела только одного – обнять покрепче. Ведь очевидно же, что за маской самодостаточной и уверенной в себе женщины по-прежнему скрывалась тонкая и ранимая душа. Поэтому я не придумала ничего лучше, как просто протянуть руку и стереть большим пальцем очередную слезу под ее левым глазом. Но когда я это сделала, то просто не смогла найти в себе сил убрать руку. Так и продолжила обнимать ее ладонью. И в тот момент она закрыла глаза и прильнула к моей руке. Ее губы чуть приоткрылись, и она еле заметно выдохнула. Господи, было так очевидно, что ей тоже это нужно, что ей тоже хочется этих прикосновений, что я решила больше не ждать.

Медленно придвинулась к ней, и когда наши лица были в паре сантиметров друг от друга, Богатырева открыла глаза.

— Нам не стоит этого делать, — тихо сказала она, а у меня внутри все словно оборвалось. Опять? Только мне начинает казаться, что она отвечает мне взаимностью, как она сама же все прерывает. Но ведь мне не мерещится это! Я вижу, как участился ее пульс и дыхание, вижу румянец на щеках и ее глаза. И все это говорит о том, что она тоже этого хочет! Все наше общение в последнее время говорит о том, что она заинтересована, так почему она каждый раз останавливает меня?


Понимая, что в этот раз шуткой я не отделаюсь, поскольку для меня с каждым днем все становится только серьезнее, я убрала руку и, посмотрев на свои пальцы, которые только что касались ее, проговорила:

— Я… Ты права. Извини.

Сколько еще раз мне солгать, что она права в том, что нам не стоит идти дальше? Сколько? Думаю, я делала это уже достаточное количество раз. Поэтому через секунду продолжила:

— Слушай, мне, наверное, лучше уйти, — сказав это, я встала со своего места, но не успела даже дойти до дверного проема, как почувствовала ее руку.

— Почему? Куда ты уходишь? Мы даже не поужинали, ты…

Я развернулась и проговорила, глядя ей прямо в глаза:

— Ты не понимаешь? – грустно усмехнулась я. – Я не хочу есть. Весь последний месяц я думаю только о том, что хочу тебя. А ты, кидая мне кости в виде флирта и намеков, каждый раз включаешь заднюю. Почему, Лесь? Ты же тоже этого хочешь, — уверенно произнесла я. – Чего ты боишься?

Она смотрела на меня широко открытыми глазами и в первые несколько секунд даже не нашла, что ответить. Но когда ее самообладание вернулось, то даже выражение ее лица сменилось на какую-то каменную маску.

— Я никогда не говорила, что хочу чего-то от тебя. Тебе показалось.

— О, правда? – усмехнулась я уже раздраженно. – Тогда скажи мне в лицо, прямо в глаза, что ты ко мне ничего не чувствуешь, что равнодушна ко мне, и что я для тебя ничего не значу. Давай, — почти шепотом добавила я, стоя к ней очень близко. Буквально в нескольких сантиметрах.

К моему удивлению, она вскинула голову, слегка выпятив подбородок, и, глядя мне в глаза, твердо сказала, чеканя каждое слово:

— Я ничего к тебе не чувствую. Абсолютно.

Я смотрела в зелень ее глаз, пытаясь понять, где же на самом деле правда. И когда я почти поверила в то, что все это мне показалось, что все было надумано мной самой и преувеличено, я была почти готова сдаться и принять свое поражение. Но в момент, когда я хотела уже сказать, что больше не посмею к ней приближаться так, как сделала пару минут назад, я медленно облизнула губы и приоткрыла рот. И именно тогда она сделала то, что сдало ее с потрохами.

Богатырева перевела взгляд на мои губы, и я заметила, как расширились ее зрачки, а рот чуть приоткрылся.

Я усмехнулась и прошептала, делая к ней последний шаг:

— С ума сойти, я почти поверила…

В эту же минуту я притянула ее к себе, завлекая в глубокий поцелуй. Но уже через мгновение почувствовала, как она уперлась ладонями мне в плечи, отталкивая. Когда я отстранилась, уставившись на нее, Богатырева с размаху влепила мне пощечину.

Я почти успела удивиться, как в следующий момент меня буквально окунуло в прошлое – настолько сильное ощущение дежавю меня посетило.


Богатырева, врезав мне от души, тут же притянула обратно к себе, сама уже настаивая на поцелуе. Глубоком, страстном и безотлагательном. Я не стала ей перечить. Напротив, лишь сильнее прижала к себе, одной рукой обняв за талию, а второй проходя пальцами по шее.

Когда я почувствовала, что ее поясница уперлась в столешницу, дальше мы действовали как по команде. Я подсадила ее, приподняв, и она уселась прямо на стол. Не прерывая поцелуя, я стащила с нее легкую кофту, а с себя длинную футболку. Задрав юбку, я стянула ее белье, чувствуя непреодолимую необходимость почувствовать прямо сейчас, насколько она влажная.

Когда я прикоснулась к ней там в первый раз, она дернулась, словно от удара током, и прижала меня еще сильнее, намекая на то, что мне стоит быть порешительнее. Приняв укус моей губы за сигнал к действию, я вошла в нее, поддерживая девушку за спину. Богатырева застонала мне в рот, и это был стон удовольствия, смешанный с облегчением. Я бы хотела быть нежной и неторопливой, но долгое ожидание не дало мне этого сделать. Я входила в нее довольно резко, она отвечала на мой ритм движениями бедер. И когда я добавила палец, начиная массировать клитор, Богатырева оторвалась от моих губ и легла на стол, выгибаясь. Через несколько минут ее начала бить легкая дрожь от накрывшего оргазма. Я наслаждалась ее видом – растрепанными волосами, румянцем, растекающимся по еще прикрытой бюстгальтером груди, закусанными и опухшими губами, подрагивающими ресницами… Она была великолепна.

Когда ее тело перестало сотрясать от волн наслаждения, я потянула ее на себя, снова вовлекая в поцелуй. Лишь через несколько долгих минут я оторвалась от нее и прошептала:

— Я хочу еще. Я хочу любить тебя всю ночь.

Ее глаза все еще были затянуты поволокой, но она старалась сосредоточить свой взгляд на мне. Когда ей это удалось, она кивнула и, схватив меня за руку, слезла со стола, молча потянув меня за собой. Я подумала, что она поведет меня в свою комнату, но вместо этого мы прошли через гостиную к спальне, которую раньше занимали ее родители. Открыв дверь, она повела меня к кровати. Когда мы остановились у ее края, Богатырева повернулась ко мне.

Я подумала, что если прямо сейчас умру от разрыва сердца или на меня упадет метеорит, то я ни о чем не буду жалеть. К чему сожаления, если последнее, что я увижу, это будет нежность в ее глазах?

Подумав секунду, я подняла ее подбородок двумя пальцами.

— Я могу принять душ для начала?

Она снова молча кивнула и, когда я наклонилась и опять ее поцеловала, но уже нежно, то почувствовала, как ее руки обнимают меня за шею.

Никто не обнимал меня так, как она. Никогда.

— Я буквально на несколько минут, — еще раз нежно поцеловав ее в нос, я отправилась в ванную.

Я, конечно, за спонтанный секс, но сегодня я подменяла Петровича. И заниматься любовью на белых простынях, когда запах масла еще явно присутствовал на мне, не хотелось. Поэтому я быстро включила самый мощный напор воды и встала под душ. Мне хватило буквально пяти минут, чтобы привести себя в порядок. Когда я вышла, укутанная только в белое полотенце, которое нашла в стопке сложенных, то была уже вне себя от желания снова слиться с самой потрясающей женщиной в порыве страсти.

Я зашла в спальню ее родителей и остановилась на пороге. На черно-белой простыни лежала абсолютно обнаженная Богатырева, глядя мне прямо в глаза. Я подошла к кровати, одним только взглядом пожирая ее. И когда решила снять полотенце, девушка привстала и придвинулась ко мне. Убрав мои же руки подальше, она сама потянула за край полотенца, и оно упало к ногам. Мы смотрели друг на друга, изучая, вспоминая, и было непонятно, кому из нас больше хочется прикоснуться первой. Богатырева взяла меня за руку и потянула на кровать. Когда я оказалась на ней, девушка тут же нас перевернула, оказавшись сверху.

Она оседлала мои бедра, вжимаясь своим возмутительно влажным центром в меня как можно теснее. Я двинула тазом ей навстречу, усиливая давление, и Богатырева застонала.

Я держала ее за руки, пока она двигалась на мне. Ее пальцы все сильнее сжимали мои, а движения бедер становились все более резкими, даже лихорадочными. К моменту, когда ее снова накрыл оргазм, я сама была на таком взводе, что когда Богатырева, упав на меня сверху, просунула руку между нами и прикоснулась ко мне, я кончила за ней следом.

— Черт, — прошептала я, испытывая один из мощнейших оргазмов в своей жизни. – Черт.

Ее рука не остановилась, а продолжила свое движение. Я отодвинула волосы Богатыревой и прошептала ей на ухо:

— Я не могу так сразу, мне нужно немного передохнуть.

Но она даже не подняла головы, продолжая ласкать меня. И к моему глубочайшему удивлению, уже через несколько минут я поняла, что мне не нужно время на отдых.


***


— Как ты думаешь, то, что ты готовила, еще можно есть? – смеясь, спросила я, когда мы обе выдохлись и вдоволь насладились друг другом. В четыре часа утра.

— То, что было в духовке в момент, когда ты меня нагло соблазнила, была только половина блюда. Так что… Кажется, ужин не удался, — рассмеялась Богатырева, проводя пальцами по моей щеке.

— Очень даже удался. А есть еще что-нибудь перекусить? Есть что-то хочется, — пробормотала я и, словно в подтверждение, мой желудок жалобно заурчал.

— Тебя не прокормишь, — закатила глаза Богатырева, но не смогла скрыть улыбку. – Пойду, что-нибудь поищу.

С этими словами она скатилась с кровати и, не одеваясь, вышла из комнаты. Я осталась ждать ее на кровати. Но спустя минут десять улыбнулась от мысли о том, что уже соскучилась по ней. Поэтому я завернулась в одеяло и направилась вслед за девушкой. Богатырева стояла у стола в халате, а ее волосы были слегка влажными. Значит, уже душ успела принять.

Я подошла сзади и ойкнула, когда наступила на что-то мокрое. Посмотрев под ноги, увидела красное пятно.

Богатырева обернулась и улыбнулась мне:

— Вино, — пояснила девушка, — хорошо, что бокал не разбился.

— Оу, — кивая, протянула я и потрясла ногой, избавляясь от капель. – Это мы уронили?

— Нет, соседи, — не меняя интонации, ответила Богатырева, — приходили и трахались прямо на столе.

— Ха-ха, — передразнила я ее. – Надеюсь, они остались довольны.

— Не сомневайся, — ухмыльнулась девушка и, подойдя ближе, развернула меня в сторону ванной. – Иди пока прими душ, а я тут все уберу и придумаю что-нибудь поесть.

Я согласилась с таким развитием событий и направилась в ванную.


***


Когда я жевала уже третий по счету бутерброд, то заметила, что Богатырева выглядит задумчивой.

— Лесь? – прожевав, спросила я. – Ты чего задумалась?

Богатырева вздрогнула, словно только заметила меня. Нервно улыбнувшись, она покачала головой.

— Ничего, все в порядке.

— Я же вижу, что ты о чем-то думаешь. Скажи мне, — настаивала я, отодвинув от себя тарелку.

— Мы… Мы же можем говорить начистоту? – спустя пару секунд, проговорила девушка.

— Ну… да, — ответила я, а внутри все как-то сжалось.

— Слушай, я не жалею о том, что произошло. Честно. Но я не хочу, чтобы между нами были какие-то… недомолвки, поэтому… Я думаю…

— Лесь, — вздохнув, я прервала ее. – Что ты пытаешься сказать?

Богатырева тоже вздохнула.

— Лер, я говорила тебе, — серьезным голосом сказала она, — что… Я не заинтересована в чем-то… серьезном. Мне… Мне не нужны отношения, — честно призналась она, не отводя взгляда. – Провести время вместе, поужинать, прогуляться… расслабиться, — многозначительно кивнула она, намекая, конечно же, на секс, — это одно. А отношения и что-то серьезное, официальное… Это не ко мне. Ты мне нравишься, но… как друг. Да, ты меня привлекаешь физически, мне с тобой хорошо, мне с тобой весело и интересно, но… По-дружески. Я не могу тебе предложить больше. Если для тебя это проблема…

— Лесь, — снова прервала я ее. – Я не говорю, что хочу сегодня же жениться на тебе. Мне с тобой хорошо. Если быть друзьями – это все, чего ты хочешь…

— Так и есть, — перебив меня, вставила Богатырева. – Если тебя устраивает такая… «дружба», — усмехнулась она, — то я только за. Я не хочу ничего загадывать и не могу ничего обещать.

Ну, что ж, это хотя бы честно.

Я сглотнула комок в горле, но нашла в себе силы кивнуть.

— Я поняла. Друзья… с привилегиями, — нашла я «удачное» определение. – Как скажешь.

— Точно все нормально? – еще раз переспросила она. – Ты же не...

— Все отлично, — я улыбнулась как можно искреннее. – Правда.

— Хорошо, — с явным облегчением выдохнула Богатырева. – Я рада, что мы все обсудили.

— Хорошо, — кивнула я. – А можно еще бутерброд?

— Ты невозможная обжора! — рассмеялась Богатырева и, поцеловав меня в нос, встала и направилась к холодильнику.


Глава 29


Я всерьез задумалась о том, что работа актером – одна из самых сложных профессий. Когда ты видишь на экране, какими влюбленными выглядят герои, ты им веришь. Хотя в реальной жизни они могут даже не переносить друг друга. Но играют так, словно их отношения реальны.

Вот и я уже почти месяц играла роль. Только мне было сложнее – я делала вид, что, напротив, ничего не чувствую к Богатыревой. По крайней мере, больше положенного. Больше, чем позволялось обычному «другу». Было сложно. И я уверена, сыграть влюбленного, не испытывая при этом никаких чувств к человеку, гораздо проще, чем изображать из себя равнодушного, когда при этом ты хочешь положить к ногам другого весь мир.

Мне постоянно приходилось контролировать себя, свои слова и действия, чтобы она ни о чем не догадалась. Потому что, пойми Богатырева, что я к ней неравнодушна, то вся наша «дружба» тут же бы закончилась. Поэтому я как могла старалась выглядеть не более заинтересованной, чем она.

Ирке и Ринату мы ничего не говорили. Богатырева не хотела этого, а я… Чем я могла похвастать перед подругой? Что в кои-то веки я действительно поняла, что влюблена, но что делать мне со своей этой любовью – неясно? Тем более Ирка была так счастлива из-за их отношений с Ринатом, что я не хотела омрачать их идиллию. Поэтому я молчала, как и хотела Богатырева. Но все тайное рано или поздно становится явным.


***


Мы должны были отправиться вчетвером на дачу к Ринату. Сашка осталась с бабушкой и Лехой, а мы собрались вчетвером, чтобы как следует отдохнуть и заодно закрыть дачный сезон. Хотя, честно говоря, почти все дачники уже давно разъехались и вернулись в город. Но дом родителей Рината был отапливаемым, так что туда можно было приезжать даже зимой. Парень рассказывал, что его родственники даже новогодние праздники иногда встречали здесь.

Мы поехали на машине Рината, чтобы не гнать два автомобиля. Я и Богатырева сели сзади и делали вид, что спокойно ждем завершения поездки. Леська принимала активное участие в разговоре с Иркой и Ринатом, хотя ее руки были заняты совсем другим.

Когда мы грузили сумки в багажник, Ринат предложил Богатыревой убрать туда же ее куртку, говоря о том, что в салоне машины тепло. Но девушка наотрез отказалась, и теперь я понимала почему. Она положила куртку между нами, тем самым прикрыв свою руку, которая елозила на моей ноге, то и дело задевая внутреннюю сторону бедра. Я, наверное, выглядела, как курица, смотрящая на хорька, потому что меня разрывало от смущения из-за происходящего и от дикого возбуждения. Мне хотелось хотя бы на несколько минут остаться с Богатыревой наедине. Уверена, мне хватило бы их, чтобы получить то, чего так желало мое тело в данный момент. Но мы были в ограниченном пространстве с еще двумя людьми, а становиться достоянием общественности я не имела ни малейшего желания.

К счастью, через какое-то время мы заехали на заправку. Ирка вышла вместе с Ринатом, мы же решили остаться в машине. Как только оба друга вышли и скрылись в магазинчике, где была и касса для оплаты топлива, я тут же повернулась к Богатыревой и зашипела, схватив ее руку, что покоилась на моем бедре:

— Что ты делаешь, черт побери?!

Она хихикнула, но руку не убрала.

— Ничего такого, — пожала плечами девушка с совершенно невозмутимым лицом. – А что?

Я покачала головой, не в силах сдержать улыбку.

— Если бы не наши друзья…

— То что? – вскинула подбородок Богатырева, словно бросая мне вызов. – Что бы ты сделала?

— Дай нам добраться до места, и ты узнаешь, — ухмыльнулась я, убирая ее руку со своего бедра.

— Звучит многообещающе, — ухмыльнулась она в ответ, но села на свое место, не пытаясь больше выбить почву у меня из-под ног.

Через пару минут в салон вернулась Ирка и протянула нам с Богатыревой по мороженому в рожке, пока Ринат заправлял машину.

— У вас все нормально? – спросила она после того, как мы поблагодарили ее и впились в мороженое.

— Да, — кивнула я, увлеченно облизывая рожок. – А что?

— Вы выглядите… странно, — пробормотала подруга, глядя почему-то только на меня.

— Не понимаю, о чем ты, — пожала я плечами и отвернулась в окно.

Ирка тоже пожала плечами и повернулась. Я же посмотрела на Богатыреву и… слава Богу, что Ирка не смотрела на нее в этот момент. Девушка сидела, замерев, и наблюдала за движениями моего языка по мороженому. И выглядела она… голодной.

Я тоже замерла и пришла в себя только когда водительская дверь хлопнула.

— Вот и все, еще минут двадцать, и мы на месте, — весело проговорил Ринат, пристегиваясь и заводя машину.

— Быстрее бы… — пробормотала Богатырева и отвернулась, возвращаясь к своей порции.

Я ухмыльнулась и, дождавшись, когда машина тронется с места, наклонилась к девушке:

— Что-то не так? – спросила я и, когда Богатырева повернулась ко мне лицом, сделала широкий круг языком, снимая всю подтаявшую массу. Богатырева сглотнула и замотала головой.

— Все отлично, — сдавленно пробормотала она.

— Ну и хорошо, — удовлетворенно кивнула я и снова повторила свой жест. Заметив, как Богатырева сдвинула ноги, я ухмыльнулась. Не только ты можешь играть не по правилам.


***


Когда мы доехали, Богатырева тут же сообщила, что ей нужно минут пятнадцать, чтобы привести себя в порядок. После чего повернулась ко мне и настойчиво проговорила:

— Мне нужна твоя помощь, можно тебя на пару минут?

Я кивнула и, не замечая недоумевающий Иркин взгляд, направилась за девушкой по лестнице.

Как только дверь в комнату, где мы должны были остаться с Богатыревой, закрылась, губы девушки тут же оказались на моих.

— Черт, я думала об этом всю дорогу, — шептала она, снимая с себя одежду – тонкий свитер и футболку.

— Не могу не ответить тем же, — согласно промычала я в ответ, не разрывая поцелуя.

Мы не виделись с ней три дня и изрядно друг по другу соскучились. К тому же, желание Богатыревой было неукротимым. Даже я, та, которая считала себя довольно темпераментной, отдавала себе отчет в том, что она меня явно переплюнула. Хотя, может, дело в другом. Я хотела от нее всего – не только секса, но и обычных романтических проявлений – объятий, поцелуев, держаний за руки и прочего. Но Богатырева редко баловала меня этим. Зато в плотских утехах отказа не было никогда. Поэтому весь этот месяц, что прошел после того разговора, мы мало проводили времени, как пара, зато активно занимались сексом.


***


Когда мы спустились вниз, то были уже переодетыми. Ирка снова странно посмотрела на меня, но ничего не сказала.

Мы с Богатыревой уселись за большой стол, и я проговорила:

— Ну, что, какие планы? Что делаем?

— Сейчас пообедаем, — начала Ирка, — потом отдых на свежем воздухе, потом шашлыки, баня и развлекательная программа в виде «Монополии», «Крокодила» и «Уно». Устраивает?

— Да! – хором ответили мы с Богатыревой.

— Чем тебе помочь? – тут же спросила я, вставая.

— Например, можешь не мешать, — улыбнулась Ирка, доставая из пакета овощи.

— Ха-ха, — проворчала я, видя, как трясется от смеха Богатырева, явно вспоминая, как я в прошлый раз делала салат и по ошибке вместо соли сыпанула сахар. Я в тот момент просто задумалась, а они до сих пор припоминают мне это!

— Идите лучше прогуляйтесь к озеру, пока дождя нет, — улыбнулась Ирка, глядя на нас. – Ринат пошел колоть дрова для бани, а вы, так и быть, отдыхайте.

— Я могу тебе помочь, — вызвалась Богатырева, — это явно будет безопаснее.

— Вы мне обе не нравитесь! – нахмурилась я, глядя на них.

— А мы тебя любим, — широко улыбнулась Ирка и вернулась взглядом к Богатыревой. – Спасибо, Олесь, но я сама. Люблю творить в одиночестве. Отдыхайте.

Мы, поняв, что Ирка нас не подпустит к плите, согласно кивнули и двинулись в сторону выхода.

— Можно подумать, она Рината также выгоняет, — пробормотала я, уходя.

— Я все слышу! – донеслось мне в спину, когда я уже обувалась.

— Я знаю! – ответила я и выскочила за дверь.


***


У озера было значительно прохладнее, поэтому я надела куртку. Богатырева же решила, что ее «горячности» более чем достаточно, чтобы не замерзнуть, несмотря на мои убеждения одеться теплее. Но уже через пятнадцать минут я увидела, что она ежится от ветра, поэтому, показательно закатывая глаза, я отдала ей свою верхнюю одежду, оставшись в теплой кофте.

Мы сидели на стволе сломленного дерева под густой пожелтевшей кроной другого, стоящего совсем рядом. Болтая обо всем на свете, мы как-то плавно перешли к теме прошлых отношений, и я, наконец, задала вопрос, который мучил меня долгое время.

— А почему ты не встречалась с девушками? – спросила я, разглядывая пожухлую траву под ногами.

— Я не говорила, что не встречалась с ними, — спустя секундную заминку, ответила девушка, болтая ногами – Богатыревой не хватало роста, чтобы достать ими до земли.

— Но ты говорила, что те, с кем ты жила, были мужчинами, — напомнила я ей.

— Да, но мы же говорили о тех, с кем я жила, а не была в отношениях, — усмехнулась Богатырева. – В моей профессии, скажу я тебе, очень много девушек нетрадиционной ориентации. Больше, чем я даже могла предположить.

— Вот как? – хмыкнула я, припоминая, что когда-то у меня была яркая, но мимолетная связь с одной милой медсестрой. Замужней медсестрой. – Интересно.

— Конечно, никто об этом не кричит в громкоговоритель, но… Что есть, то есть, — пожала она плечами.

Я задумалась, невольно задаваясь вопросом, сколько же было в ее жизни женщин. Она красивая, интересная, яркая. И если верить ее словам про то, что в медицине много девушек нетрадиционной ориентации, то смею предположить, что немало. Мне не понравилась эта мысль и я тряхнула головой, чтобы избавиться от нее, как от досаждающей мухи.

— Так ты… бисексуалка? – снова заговорила я после небольшой паузы.

— Знаешь, я не хочу себя как-то идентифицировать. Я – это просто я, — призналась Богатырева, глядя на спокойную, несмотря на ветер, водную гладь.

— Хорошо сказала, — улыбнулась я и перевела взгляд с нее на ствол дерева, на котором мы сидели. – О, у нас гости, — усмехнувшись, я подвинула палец к красивому жучку, ползущему в мою сторону.

Это был блестящий маленький жук, светлячок или что-то в этом роде. Не скажу, что я любитель насекомых, но светлячков я не боюсь. Но вот Богатырева была иного мнения о них. Потому что, увидев жука, она тут же спрыгнула с дерева и отошла на несколько шагов.


— У-убери его… — заикаясь, пробормотала она и сделала еще один шаг назад. – Пожалуйста.

Я рассмеялась, умиляясь ее напуганному виду.

— Ты можешь залезть в кишки человека и не поморщиться, но боишься маленького жучка? – продолжая смеяться, я тоже слезла с дерева. – Смотри, какой он милый.

Я сделала шаг по направлению кБогатыревой, но она выставила руку вперед и предупреждающим голосом проговорила:

— Лера, даже не думай. Не подходи ко мне с этой тварью в руках!

Я нахмурилась и показательно цокнула языком.

— Нельзя так говорить об этой крошке. Он просто хочет немного с тобой пообщаться. Он не укусит, — я снова сделала шаг вперед, пытаясь сдержать смех, рвущийся наружу. Богатырева завизжала и спряталась за толстый ствол дерева, под кроной которого мы сидели до этого.

— Ну, Лесь, иди сюда, — смеясь, я обошла дерево с другой стороны.

— Отвали, Мишина! Не подходи ко мне, я прошу тебя! Ну будь ты человеком! – Богатырева выставила обе руки вперед, словно обороняясь.

— Ладно, но тебе придется кое-что сделать для этого, — я хитро посмотрела на нее и убрала назад руку со светлячком. И незаметно для нее сбросила насекомое вниз.

— Что? – прищурилась она, но продолжила внимательно следить за моими руками. – Что тебе нужно?

— Поцелуй, — ухмыльнулась я, подходя к ней.

— Ладно, — решительно кивнула Богатырева и, сделав шаг вперед, быстро «клюнула» меня в щеку. – Все, выбрасывай эту гадость.

— Ну, не-е-ет, — протянула я, качая головой. – Мы что, в детском саду? Нормальный, взрослый поцелуй.

Богатырева наклонила голову и посмотрела на меня с подозрением и еле заметной улыбкой на губах.

— А ты умеешь добиваться своего, да? – усмехнулась она.

— Как правило, — согласно кивнула я и растянула губы в широкой ухмылке, когда лицо девушки оказалось напротив моего.

В следующую секунду я почувствовала ее мягкие и нежные губы на своих. Забыв обо всем на свете, я развернула ее за талию, пока спина Богатыревой не уперлась в ствол дерева. Тогда я углубила поцелуй, прижимаясь к ней теснее.

В момент, когда мои руки уже были готовы пробраться под ее свитер, мы услышали Иркин голос, и отпрянули друг от друга.

— Ле-е-ера! Олеся! Обед готов!

Я сглотнула и посмотрела на раскрасневшуюся Богатыреву.

— Она нас не видела, — шепнула я девушке, чтобы успокоить. Та кивнула в ответ и тоже сглотнула.

Я вышла из-за дерева и прошла вперед прогулочным шагом, когда увидела на дорожке Ирку.

— Привет, мамочка! – смеясь, ответила я, затылком чувствуя, что Богатырева двигается следом. – Мы нашли беличье гнездо! Хочешь посмотреть?

Ирка побледнела и замотала головой.

— Нет, спасибо. Пойдемте есть, — она махнула рукой и развернулась в сторону дома.

Богатырева поравнялась со мной и тихо спросила:

— А если бы она захотела посмотреть? Ты бы успела выгрызть беличье дупло в стволе?

— Ирка? – хмыкнула я. – Она трусиха. Как и ты, — когда Богатырева стукнула меня в плечо, я рассмеялась. – Ты боишься жуков, а она белок.

— Ты у нас, я смотрю, ничего не боишься, — проворчала Богатырева.

Я усмехнулась, но промолчала. Как я могла сказать, что сейчас мой главный страх – это снова потерять ее?


***


К вечеру мы все были изрядно уставшие. Я и Ирка остались сидеть в гостиной в мягких креслах, в то время как Ринат и Богатырева ушли в беседку жарить шашлыки. Я ожидала легкой беседы с подругой о насущном, каких-то очередных историй из цикла «Ринат – сказка в моей жизни», но, очевидно, у Ирки были свои планы. Потому что она довольно резко поставила бокал вина на столик и повернулась ко мне:

— Я кое-что видела! – выпалила она, а я поперхнулась пивом от неожиданности.

— Прости? Про что ты говоришь? – вытерев губы, спросила я.

— Про тебя и Богатыреву, конечно же! – всплеснула Ирка руками, а я тут же отвела взгляд.

— Не понимаю, о чем речь.

— Ой, да ладно тебе! – ткнула меня в плечо подруга. – Твой язык вовсю хозяйничал у нее во рту! Я сама видела! Давно это у вас?

— Что «это»? – поковыряв пальцем наклейку на бутылке, я попыталась ее отодрать.

— Отношения. Как давно вы вместе? И почему ты опять мне ничего не сказала?! – возмутилась Ирка. – Надеюсь, Ринат не в курсе? Если я единственная, кто ни о чем не знал, я убью тебя! – Ирка наставила на меня указательный палец и угрожающе им покачала.

— Нет-нет-нет! – тут же воскликнула я. – Ринат не знает и не должен узнать! Даже ты не должна была знать.

— Но почему?! – недоумевала Ирка. – Почему вы скрываете свои отношения? В школе – ладно, я еще могу понять, но сейчас-то что?

— Да нет у нас отношений, — вздохнула я, чувствуя одновременно и облегчение, и тяжесть. – Мы просто… спим второй месяц.

— Второй месяц?! – глаза Ирки были огромными. Невероятно огромными. – Как… Как это вообще?! Вы встречаетесь второй месяц?!

— Ну, около того, — кивнула я, делая глоток. – Не встречаемся. Спим, — поправила я подругу.

— Что? Как это? – не поняла Ирка. – Ты что, не предложила ей встречаться? Почему? Это из-за Ксении?

Я сморщилась так, словно мне под нос сунули тухлую рыбу.

— При чем тут вообще Ксения?

— А что тогда? Почему вы не вместе?

— Потому что она не заинтересована в отношениях, — вздохнула я. – Могу предположить, что особенно со мной.

— Но… — Ирка выглядела растерянной. – Почему?

— Я не знаю, Ир, — покачала я головой. – Говорит, что ей это не нужно, что не хочет ничего серьезного, и что я для нее… просто друг, — я усмехнулась через силу, хотя сердце мое разрывалось от боли.

— А… А ты что? – Ирка заглянула мне в глаза, но я продолжила смотреть в одну точку.

— Я? А что я? – пожала я плечами. – Я люблю ее. Всегда любила. Но ей об этом знать не нужно, — сделав очередной глоток, я убрала бутылку на столик. Где стоял уже пустой Иркин бокал, который она осушила до этого буквально одним глотком.

— Но… Лер…

— Я знаю, Ир, — усмехнулась я. – Жизнь – странная штука, не правда ли? Забавная.

— Но, Лер, это неправильно…

— Ир, — снова прервала я ее, — если это единственный способ быть с ней рядом, я буду, — серьезно проговорила я. – Она нужна мне.

Встав с места, я потерла ладони.

— Пойду… посмотрю, что там с шашлыками.

— Ладно, — кивнула Ирка, понимая, что сейчас лучше всего оставить меня одну.

Я накинула куртку и вышла на свежий прохладный воздух. Я не обманула Ирку. Если «друг» — это все, на что она согласна, если это единственно возможный вариант быть с ней рядом, я им воспользуюсь. Потому что правильно это или нет, но я знала наверняка только одно: я действительно люблю ее.


***


Я готова была убить Ирку. Потому что весь остаток вечера она не сводила глаз с Богатыревой. Это было странно, но, к счастью, либо Леська этого все же не заметила, либо решила, что Ирка просто спятила.

В любом случае, когда почти в час ночи мы разошлись по комнатам, я забыла обо всем на свете, когда осталась с Богатыревой наедине.

Уже после того, как мы по-дружески отлюбили друг друга, я решила спуститься принять душ. Внутри было какое-то странное ощущение пустоты, и я надеялась, что теплая вода немного снимет это внутреннее напряжение. Поэтому я поцеловала уже почти спящую Богатыреву и встала с кровати.

Приняв душ, я вернулась в комнату. Богатырева, конечно же, уже спала. Она даже лампу на тумбочке не отключила, благодаря чему я могла вдоволь полюбоваться ей. Ее разметавшимися по подушке волосами, тонкими запястьями, густыми, чуть подрагивающими ресницами. Она была совершенна. И мне зубы сводило от невозможности ей обладать. Я готова была выть от осознания, что когда-нибудь может появиться тот, кому она отдаст всю себя. Кому будет принадлежать полностью и без остатка, отвечая любовью на любовь.

Почему мне не везет так? Почему я не могу получить второй шанс на то, чтобы быть с ней? Почему она так легко отбросила все воспоминания о нас, принизив их значимость? Из-за того, что ей было слишком больно тогда? Или потому что это на самом деле была детская глупость?

У меня было так много вопросов и ни одного ответа. И я не знала, смогу ли когда-нибудь их получить.


***


Следующий день мы провели на воздухе. Ирка, к счастью, пришла в себя и перестала пялиться на Богатыреву, как баран на новые ворота. Так что все постепенно возвращалось на круги своя. Сама же Богатырева все так же кидала мне страстные и горячие взгляды, но в них не было той теплоты, что мне хотелось. Душевного притяжения. Чувства нужности. Да, безусловно, ей нравился секс со мной. Но… не будь меня, нашелся бы кто-то другой. Вся наша огромная разница состояла в том, что я была заменяемой, а она для меня – нет. С этим приходилось мириться, потому что иного пути все равно не было.


***


По возвращению в город Ирка попыталась пригласить меня к себе. Я догадывалась, зачем, поэтому отчаянно отказывалась. В итоге подруга сдалась. Я отправилась к себе в одиночестве. Мне хотелось о многом подумать, понять, как действовать дальше, проработать стратегию.

Но… Через полчаса, как я вернулась, в дверь позвонили. И я была уверена, что это вредная Ирка. Наверняка, пришла, чтобы выяснить всю подноготную наших с Богатыревой «не отношений». Но когда я открыла дверь, то была очень удивлена – на пороге стоял Ринат.

— Эм… Привет? Еще раз… – пробормотала я, глядя на парня, который выглядел очень серьезным.

— Привет, — кивнул он без тени улыбки. – Я могу зайти?

— Конечно, — я открыла дверь шире и отошла. – Что-то случилось?

— Это ты мне скажи, — скинув ботинки, он прошел за мной в гостиную. – Что у вас с Олеськой?

Я медленно развернулась и посмотрела на него с немым вопросом.

Он закатил глаза и закивал:

— Ира. Она мне рассказала.

— Что же она тебе рассказала? – вздохнула я, понимая, что убью свою подругу за ее длинный язык.

— Что вы… Ну, типа… Вместе? – Ринат покраснел, а я чуть не засмеялась.

— Мы не вместе. Мы просто спим, — поправила я его, понимая, что это очень важный пункт.

— Вы в школе тоже… просто спали, — нахмурился Ринат. – А потом она не могла отойти до второго курса от ваших «просто спали».

— Не думаю, что это так, — покачала я головой, вытягивая ноги. – В школе мы встречались. Но так получилось, что нам пришлось разойтись. И она считает это детской глупостью. Сейчас мы просто спим, и это ее решение, — пожала я плечами.

— А ты? – Ринат сел удобнее и вытащил из кармана джинсов телефон, чтобы он не мешался.

— Что я?

— Считаешь это глупостью?

Я вздохнула и закрыла глаза. Все решили поиграть в психологов?

— Ринат, чего ты хочешь? – наконец, проговорила я.

— Понять.

— Что именно?

— Угрожает ли что-то кому-то из вас? – честно признался парень. – Не хочу, чтобы кому-то было больно или чтобы кто-то из вас пострадал.

— Кто-то все равно пострадает, разве не так? Я для нее друг, с которым она занимается сексом. Она для меня – все остальное. Я люблю ее. Но если она не хочет этой любви, я не собираюсь на этом настаивать.

— Что за дурацкое самопожертвование? Ты что, сериалов пересмотрела? – нахмурился он.

— При чем тут это? Она четко дала понять, что кроме дружбы мне не светит ничего. И что она не заинтересована в чем-то большем. А если меня это не устраивает, то я могу валить на все четыре стороны. Это если вкратце, — подвела я итог.

— И ты согласилась? – уточнил Ринат.

— А у меня был выбор? – рассмеялась я и встала с кресла, начиная ходить по комнате. – Ринат, я просрала свой шанс тринадцать лет назад. И все эти тринадцать лет я закапывала все свои чувства внутри. Но стоило ей появиться, как они обрушились на меня. Я понимала, что она не готова к такому, я хотела все делать постепенно, не торопясь. Но… Она даже шанса мне не дала! Обрубала на корню просто. А потом заявила, что не испытывает ко мне ничего, кроме дружеских чувств.

— И ты ей поверила?

— Конечно, поверила. Ей нет смысла притворяться, — пожала я плечами.

Ринат помолчал какое-то время, а потом сказал:

— Я думаю, вам нужно поговорить. Тебе нужно во всем ей признаться.

— В чем? – нахмурилась я.

— В своих чувствах. Сказать, что ты ее любишь и предложить нормальные отношения. Сделай это, пока она здесь.

Я задумалась над глупостью этой затеи. Но когда весь смысл слов Рината дошел до меня, я подняла на него взгляд и спросила:

— Что значит «пока она здесь»?

— В смысле? – снова нахмурился Ринат. – Я имею в виду, пока она не вернулась в Москву.

Я вытаращилась на него, не веря ушам:

— Она собирается уехать?!

Ринат смущенно кашлянул и снова посмотрел на меня.

— Мы приехали сюда на время. Она тебе разве не говорила? Через месяц мы должны вернуться обратно в Москву.


Глава 30


— Как это? – я глупо моргнула и уставилась на парня.

— Лер, нас отправили сюда наладить работу клиники, заняться кое-какими организационными моментами и все такое. Но живем и работаем мы в Москве. Это… Это как командировка, — пояснил Ринат, чуть подвинувшись. – Я думал, ты в курсе.

— Вообще-то нет, — раздраженно ответила я. – А… Ира знает? – я нахмурилась, понимая, что моя подруга абсолютно и полностью влюбилась в сидящего передо мной молодого мужчину, который, по его словам, скоро должен уехать.

— Конечно, — кивнул он.

— И она мне не сказала?!

— Наверное, думала, что ты знаешь, — пожал он плечами. – Это не было тайной.

— Да, не было тайной, только мне никто не сказал ни слова, — еще более раздраженно проговорила я. – И что, ты через месяц тоже свалишь в свою Москву? Это у тебя тут типа курортного романа?

— Что? – нахмурился Ринат и из-за этого стал выглядеть каким-то обиженным. – Вообще-то я не сторонник коротких романов. По крайней мере, последние пару лет точно.

— То есть ты собираешься предложить Ирке уехать с тобой? – я уже не знала, что меня расстраивает больше – то, что скоро уедет Богатырева или то, что Ирка тоже может оставить меня.

— Нет, — покачал он головой. – Я понимаю, что тут у нее мама, брат, работа, которую она любит… Поэтому я собираюсь предложить ей жить вместе. И если она не откажет, — он вздохнул, словно волнуясь, — то я хочу перевестись сюда. И работать здесь на постоянной основе.

— О как, — удивленно протянула я. – Ты ее любишь?

— Лер, — Ринат снова вздохнул и открыто посмотрел мне в глаза. – За всю мою жизнь мне ни с кем не было так хорошо, как с ней. Легко, комфортно. Я… Я действительно влюбился, как мальчишка, — он усмехнулся. – И в нее, и в Сашку, я просто хочу… Хочу быть с ними, — пожал он плечами, словно это было самое простое решение в его жизни. – И если для этого мне нужно все бросить там – я это сделаю. Тут я приобрету намного больше.

Я посмотрела на него и не смогла скрыть улыбки.

— Ирке повезло, — выдохнула я. – Жаль, что Богатырева не думает также.

— Лер, я правда думаю, что вам следует поговорить. Обо всем, — снова продолжил настаивать Ринат. – Очевидно же, что ваша история не закончилась.

— Ты прав, — кивнула я. – Она закончится через месяц.

— Мишина, — прищурился парень. – Я всегда, еще со школы, знал, что ты отбитая на голову. Ты не побоялась даже врезать Чернову при всем честном народе. Но я не думал, что ты окажешься такой трусихой, когда дело коснется женщины, которую ты любишь.

Я задумчиво почесала затылок, не зная, что ему ответить. Когда я промолчала, Ринат продолжил.

— Ты уже однажды потеряла ее, — напомнил он. – Не дай этому случиться вновь.

— Я подумаю, — наконец, кивнула я. – Я подумаю.


***


Через пару дней я была у Богатыревой. Когда мы закончили с ужином, я нашла в себе силы посмотреть ей в глаза и задать волнующий меня вопрос:

— Почему ты не сказала мне, что собираешься вернуться в Москву?

Богатырева, которая убирала тарелки, замерла с ними в руках.

— Я… — она прочистила горло и продолжила уже более уверенно. – Я никогда не говорила, что вернулась насовсем. Напротив, я упоминала, что мы тут для того, чтобы открытие клиники прошло успешно. Никаких разговоров о том, что я теперь буду тут жить, не было, — пожала она плечами, как ни в чем не бывало.

— Но ты и не сказала, что скоро уедешь.

— Ну, очевидно, ты уже в курсе, так что… Какая разница? – она снова двинула плечом и развернулась к раковине. – На самом деле, я думала, что ты знаешь.

— Но я не знала, — проговорила я, еле сдерживая раздражение.

— Ну, теперь знаешь.

— Да, спасибо Ринату, теперь я в курсе, — сердито ответила я.

— Почему… Почему твои слова звучат, как обвинение? – девушка повернулась ко мне и сложила руки на груди.

— Потому что ты могла бы мне сама об этом сообщить!

— Лер, извини, но… Разве я что-то тебе обещала?

— Нет, черт возьми! – воскликнула я, когда мои нервы все-таки сдали. – Ты, напротив, только и твердишь о том, что ничего обещать не можешь! Я это уже усвоила!

— Тебя что, муха какая-то укусила? Я не думала, что это так важно, почему ты бесишься? – недоуменно спросила Богатырева, уставившись на меня.

— Да потому что я люблю тебя! – воскликнула я, даже не задумываясь. Когда смысл сказанных мною слов дошел до меня, я обессиленно закрыла глаза, вздыхая. – Черт.

— Ты… — Богатырева выглядела не удивленной. Она выглядела шокированной. Неужели и правда не замечала? – Лер, ты себя нормально чувствуешь? Мне кажется, ты немного не в себе.

— Я в себе, — усмехнулась я. – Даже более чем.

— Тогда… какого черта ты тут несешь?

Я вздохнула и встала с места.

— Лесь, я люблю тебя. И это правда. И то, что происходит…

— То, что происходит – называется «бред сивой кобылы», — прервала меня Богатырева. – Ты же говорила, что мы друзья! Что наше общение тебя устраивает! Почему ты всегда врешь?!

— Всегда вру? – удивилась я. – Когда я врала?

— Когда сказала, что можешь со мной нормально общаться! – как-то даже зло воскликнула она.

— А я не нормально с тобой общаюсь?

— Ты тут в любви мне признаешься! – она всплеснула руками, пораженно уставившись на меня. – Ты хочешь вызвать у меня чувство вины или что?

— При чем тут чувство вины?! – пришла моя очередь возмущаться. – Я просто хотела быть с тобой честной. Это преступление?

— Нет, это не преступление. Это неловко. Мне неловко. Я не могу ответить тебе взаимностью, поэтому… — Богатырева отвела взгляд и покачала головой. – Думаю, лучше нам прекратить общение.

— Что? Почему? – пораженно спросила я.

— Почему?! – Богатырева снова уставилась на меня своими невозможно красивыми глазами. – А ты не догадываешься?

— Если ты ко мне ничего не испытываешь, то что тебя смущает? – хмыкнула я. – Разве мои чувства – это не моя забота?

— Лер, я… Ты мне нравишься. Но не так, как тебе бы этого хотелось. Я… Я не хочу делать тебе больно, — тихо произнесла Богатырева, глядя куда-то мимо меня.

— Спасибо за заботу, но я взрослая девочка, — я подошла к ней вплотную. – Если ты тут еще всего на месяц, я хочу провести его с тобой. И неважно, что будет дальше. Просто… Забудь о том, что я сказала. Представь, что этого разговора не было.

Я смотрела на нее и видела эту внутреннюю борьбу. И, собравшись с силами, я сделала последний шаг.

Подняв пальцами ее подбородок, я заглянула девушке в глаза.

— Просто представь, что ничего не было.

Когда наши губы встретились, мы больше не разговаривали. Что было к лучшему, потому что сил играть роль спокойной и уверенной в себе, у меня больше не осталось.


***


Когда я уехала от нее утром, наспех выпив кофе, то лишь оказавшись в машине, я смогла, наконец, снять с себя эту долбанную маску. И тогда гримаса боли украсила мое лицо. Мне было плохо. Мне было больно. Наверное, идея рассказать ей все была не слишком хорошей. Она видит во мне друга и не более. А я… А я на все готова ради нее. Даже разбить свое сердце и душу, зная, что всего через месяц ее здесь не будет. И, наверное, она сделает так, что мы больше никогда не увидимся. Поменяет номер, заблочит меня везде или что-то в этом роде. Она привыкла спасать людей, а не убивать их. Но пока она здесь, я, как овечка, сознательно пойду на заклание. А когда все кончится, тогда и будем думать, как жить дальше.

Я раскрыла ей свои карты, она мне свои. У нее козырей оказалось больше.


***


Почти три недели мы обе делали вид, что все в порядке. Я уже почти спокойно воспринимала ее телефонные разговоры с фразами «скоро вернусь» и тому подобными. По крайней мере, внешне. Спокойно смотрела, как она откладывает постиранные вещи отдельно, чтобы их потом не разбирать. Спокойно наблюдала, как они с Ринатом обсуждают предстоящую поездку. Почти четыре дня в пути. Они искали места, где можно остановиться, чтобы переночевать и отдохнуть. Я смотрела на это с абсолютно спокойным лицом приговоренного, не выдавая истинных чувств. Чуть меньше недели, и она уедет. И, возможно, я больше никогда ее не увижу. Я утешала себя только тем, что сейчас она здесь. Что я использую каждую возможную минуту, чтобы провести ее с ней. Что я постараюсь заполнить свою память как можно большим количеством совместных моментов. Только этим я и жила все эти дни.

Богатырева, казалось, действительно забыла о нашем разговоре и моих словах, потому что ни действием, ни намеком о них не напоминала. Она словно вырезала все это из памяти, как она вырезает аппендикс у своих пациентов. Только в моей-то памяти это осталось. Словно неоперабельная опухоль, от нее не было возможности избавиться. И я лишь могла создавать видимость того, что все в порядке, в то время как моя душа разрывалась на части от безответных чувств.

Ирка пыталась со мной поговорить, пыталась доказать, что мы неправильно поступаем, делая вид, что все в порядке. Что Богатырева ведет себя эгоистично, просто закрыв глаза на мои чувства. Но мне было плевать. С каждым днем меня все больше прижимал к земле этот груз осознания скорого расставания. Я пыталась улыбаться. Но выходило, видимо, не очень.


***


Мы с Иркой подъехали к развлекательному центру позже всех. Было решено напоследок вчетвером сходить в кино, потому что уже через три дня ребята должны были уехать. Ринат на пару недель, а Богатырева… А Богатырева навсегда.

И когда я припарковалась, то увидела неподалеку наших друзей, стоящих у машины Рината. И судя по выражению лица Богатыревой, они обсуждали что-то, что ей очень не нравилось. Лицо ее выглядело каменной маской – губы были плотно сжаты, брови напряжены и сдвинуты, а глаза горели гневом. Ринат же что-то упорно ей объяснял и тоже выглядел не слишком добродушно.

Я повернулась к Ирке и спросила:

— Они что, ругаются?

Подруга недоумевающе посмотрела на меня и покачала головой:

— Понятия не имею, я его никогда таким не видела.

— Ладно, пойдем узнаем, что происходит.

Мы вышли из машины и двинулись в их сторону. Когда подошли ближе, услышали лишь обрывки разговора.

— … как злобная, эгоистичная сука! – голос Рината был жестким. Как и выражение его лица.

Ирка вообще открыла рот от удивления – парень никогда так не выражался.

— Ребят, что происходит? – улыбнулась я, пытаясь разрядить обстановку. – Что вы не поделили?

— Все отлично, — раздраженно усмехнулась Богатырева. – Просто кто-то включил «папочку». Знаете, вы, наверное, идите в кино без меня. Что-то у меня настроения нет, — с этими словами она развернулась и двинулась по парковке в сторону автобусной остановки.

— Олесь, ты чего… — пробормотала ничего не понимающая Ирка.

— Я просто сказал, что думал, — начал оправдываться Ринат и посмотрел на меня. – Она пользуется тобой и твоими чувствами, зная, что скоро уедет. Это неправильно.

— Какого хрена, Рин? Кто тебя просил вмешиваться? Я сама могу принимать решения, – прошипела я и, покачав головой, двинулась за Богатыревой.


***


— Лесь, подожди! – я нагнала ее почти у остановки. – Куда ты идешь?

— Домой поеду! – рявкнула раздраженная Богатырева. Я усмехнулась в ответ.

— Тут нет автобусов, которые едут до тебя. Пойдем, я отвезу тебя домой.

— Ох, какая ты заботливая, надо же, — скорчив гримасу, проговорила девушка, — прям сама добродетель.

— Лесь, не надо так, — уже серьезно ответила я и обошла ее, заставив остановиться. — Почему ты злишься на меня? Я ни в чем тебя не обвиняла.

— В этом и дело! – воскликнула Богатырева, но не попыталась обойти меня. – Ты вся такая добрая, хорошая. А по идее ты должна меня ненавидеть. Ведь я не ответила тебе взаимностью, я же использую тебя.

— Это не мои слова, — ответила я, глядя на нее и раздумывая, взять ли мне ее за руку, чтобы успокоить. Но обороняющаяся поза Богатыревой говорила о том, что не стоит.

— Да, это слова Рината, — фыркнула девушка, — но ты… Ты также думаешь?

Я честно и открыто посмотрела ей в глаза.

— Я думаю, — я все же осторожно взяла ее за руку. К счастью, Богатырева не вырвала свою руку обратно. – Что мы взрослые люди и в состоянии во всем разобраться сами.

— Мне кажется, — она все же решила вытащить свою руку из моей ладони, — что Ира такого же мнения, как и Ринат. Просто…

— Лесь, да какая разница? – прервала я ее. – Какая разница, что думает каждый из них? Я тебя ни в чем не обвиняю и не считаю, что ты меня используешь.

— Разница в том, — вздохнула Богатырева, — что они оба считают меня бесчувственной сволочью, которая поступает очень эгоистично и причиняет тебе боль. Только никто не думает о том, каково было мне. Тогда. Тринадцать лет назад. Ты разбила мне сердце, Лера. Я не могла в себя прийти несколько лет. Не подпускала никого к себе. Я любила тебя. Любила по-настоящему. Пусть с детской наивностью, но по-настоящему. А ты поиграла со мной и выбросила, когда запахло ответственностью и чем-то серьезным. Только я одного понять не могу – как ты могла так играть? Я же поверила тебе. Я реально поверила, что ты тоже ко мне что-то чувствуешь. А ты… — Богатырева покачала головой и усмехнулась. – Ты не думай, я не собиралась мстить тебе. Я простила тебя. И то, что происходит сейчас… Мне, скорее, хотелось доказать, что я собралась. Что я выжила и пошла дальше после того, что ты со мной сделала. Но тут ты со своей непонятной любовью. А я больше не хочу играть в игры.


Я молчала несколько минут, прежде чем взять ее за руку и потянуть за собой.

Богатырева пошла следом не сопротивляясь. Мы сели в мою машину и тронулись с места. В полном молчании мы добрались до ее дома. Припарковавшись, я заглушила машину и, наконец, заговорила:

— В тот день, когда… Когда мы виделись в последний раз… бабушке стало плохо. Ее увезли в больницу с сердечным приступом, а я поняла, что не смогу оставить ее. Она скончалась через год. И это была еще одна самая большая потеря в моей жизни. Сначала была ты, — я говорила, смотря на значок «Фольца» на руле. Мне не нужно было видеть Богатыреву, чтобы знать, что она внимательно смотрит на меня. – Я не могла уехать с тобой, но и… сказать правду тоже не могла. Ты бы осталась. Променяла бы свои мечты на меня. Я это знаю. Поэтому сказала тебе, что просто не хочу с тобой ехать. И что… — я тяжело сглотнула. Сложно было обнажать свою душу даже спустя тринадцать лет. – Что не люблю тебя. Ведь… я любила. Как никого и никогда любила. Сильней чувств, чем к тебе, я не испытывала. Ни до, ни после. И мне пришлось сделать этот выбор за нас двоих. И я не собиралась тебе об этом рассказывать, просто… — я пожала плечами. – Не знаю, не хочу, чтобы ты меня считала бездушной и… какой-то актрисой. Я не играла с тобой. Я любила тебя тогда и продолжаю любить сейчас. И делай с этим все, что хочешь.

Я вздохнула и откинула голову на подголовник.

— Ты… Почему ты не сказала мне? – тихо проговорила она, даже не шевелясь.

— О чем?

— Правду. Про бабушку, про все это. Почему?

— Ты мечтала, Лесь. Ты горела Москвой, поступлением, ты была полна надежд. Я не хотела у тебя это отбирать. Что бы мы делали? Встречались на расстоянии? Ладно, первое время это бы, может, и работало. А потом? Ты бы прилетала сюда раз в полгода из чувства долга? В то время, как там у тебя была бы настоящая жизнь? А я так, отросток из прошлого? Я не хотела этого, — покачала я головой.

— Ты не дала мне выбора.

— Какого выбора, Лесь? Его не было.

— Ты даже не подумала о том, что я имею право сама решить, что мне делать со своей жизнью.

— Разве ты не довольна тем, что у тебя есть сейчас? Ты добилась всего, чего хотела, разве нет? Почему ты злишься? Это неправильно, — пожала я плечами.

— Тогда я хотела быть с тобой. И не понимала, чем я заслужила то, что ты сделала. Ты разорвала наши отношения, даже не спросив меня. Вот это – неправильно. И сейчас, когда я отпустила это, забыла обо всем, ты вновь врываешься в мою жизнь со словами о любви. Это как понимать? – Богатырева выглядела одновременно и рассерженной, и растерянной.

— Что тебя смущает конкретно? Я прошу тебя остаться? Прошу все бросить ради меня, как не попросила тогда? Нет, сейчас я не могу этого сделать. Ты сама должна все решить и выбрать то, что считаешь нужным. Да, не буду скрывать, я хочу, чтобы ты осталась. Хочу быть с тобой. Хочу построить с тобой семью и связать свою жизнь. Хочу каждый вечер приносить тебе твое любимое банановое мороженое и есть твою еду. Хочу просыпаться утром и видеть твои волосы на своей подушке. Хочу, чтобы в моей ванной пахло твоим шампунем и гелем для душа. И чтобы мои простыни пропитались твоими духами. Хочу всего того, чего я лишила нас обеих тогда. И я хочу всего этого, потому что я люблю тебя. Но если ты все это прожила, забыла и похоронила в себе, я… Я отпущу тебя. Потому что пусть это прозвучит ужасно глупо и банально, но я хочу, чтобы ты была счастлива. А со мной или без меня… — я пожала плечами. – Это уже неважно.

— Такая твоя политика, да? – хмыкнула Богатырева.

— А что в ней плохого? Я все сказала честно.

— Лучше бы ты была честной тогда, чем сейчас, — негромко проговорила девушка и отвернулась к окну. – Я не знаю, что тебе ответить на это.

— Ничего не отвечай. Просто позволь мне провести с тобой эту ночь. А потом… — я грустно улыбнулась. – Потом пусть будет так, как будет.

Я была откровенна в своих словах. Да, вероятно, она права, и мне нужно было раньше думать о честности. Раньше сказать ей всю правду. Еще тринадцать лет назад. Как бы сложилась тогда наша жизнь? Не знаю. Может, мы разошлись бы через год, а может, были бы вместе до сих пор. Я не знаю. Никто не знает. Но она, поначалу доказывавшая, что наши чувства были фикцией, детским бредом, все-таки призналась, что все это было. Все было реально и по-настоящему. И только этот факт грел мне душу. Пусть часть меня навсегда останется в прошлом. Но я знала, что когда-то я была счастлива.


***


Это была самая нежная ночь из всех, что у нас были. Наверное, так и должно было быть. Как последний поцелуй – он же самый запоминающийся.

Мы не говорили больше о нас – ни о прошлых, ни о настоящих. Мы просто были. Отдаваясь взаимным поцелуям и объятьям, воспоминаниям, тем что были и которым никогда не сбыться. Мы просто любили друг друга так, как могли. Я – с мольбой о прощении за прошлое, она – за настоящее.


***


На часах было шесть утра, когда я, тихо одевшись и осторожно поцеловав ее в лоб, бесшумно вышла из спальни. Обулась, накинула куртку и вышла в холодное дождливое утро. Погода полностью совпадала с моим душевным настроем, и я даже получала от этого какое-то мазохистское удовольствие. Я уже все для себя решила. В эти два дня перед ее отъездом я просто исчезну. Я не буду искать встречи, не буду их провожать. Мне не хотелось осквернять то, что произошло ночью, неловким прощанием. Это было откровение. Она дала мне то, что я хотела – иллюзию единства, ощущение того, что мы вместе. И я не хотела, чтобы это, пусть скоротечное, но сильное чувство, затмилось пустыми словами «до встречи». Я знала, что не будет никакой встречи. Знала, что это конец. Так пусть и в этот раз я поставлю эту точку.


Глава 31


С самого утра я была в отвратительном настроении. Ирке я сразу написала, что ни на какие «провожания» я не приду. Сказала ей передать Ринату и Богатыревой пожелания хорошей дороги и все. Не нужно было всего этого.

Даже эти два дня, когда Богатырева мне звонила, я не брала трубку. Нам не о чем было говорить. Зная ее, она бы попыталась смягчить мою боль. Но как? Обещаниями, что все будет хорошо? Предложением своей дружбы и поддержки? Это было глупо, и я посчитала, что достаточно выросла для того, чтобы справиться со своей болью самостоятельно. Но недостаточно для того, чтобы сказать об этом ей в лицо. Поэтому я просто не отвечала.

Более того, я сделала еще большую глупость – ответила на звонок Ксении. И решив окончательно вывести себя из равновесия, предложила ей приехать в гости. Что она и сделала.

Девушка выглядела лучше, чем когда я ее видела в последний раз. Она пришла с предложением… дружить. Надо же, какой я, оказывается, прекрасный человек. Все хотят со мной дружить, прямо-таки медом намазано. Ксения сказала, что поняла и приняла мои чувства, точнее, их отсутствие, и справилась с этим. Даже начала встречаться с одной милой дамой. И тоже врачом. Я пошутила, что, главное, чтобы эта дама не оказалась хирургом – они самые жесткие люди. Ксения посмеялась и ответила, что ее избранница – терапевт в городской больнице.


Мы сидели на кухне и, присутствовавшая поначалу неловкость постепенно улетучилась. Настолько, что я рассказала Ксении всю подноготную происходящего последние месяцы. Видимо, мне тоже нужна была поддержка. Конечно, я могла бы поговорить с Иркой, но… Честно, может, это и плохо, но я ей немного завидовала. Пусть по-доброму, но завидовала. Ведь у них с Ринатом получилось. Он выбрал ее и Сашку, решил остаться здесь, и всего через две недели он вернется и останется насовсем. А у меня останутся только воспоминания.

Когда к концу моего рассказа в дверь позвонили, я решила, что это курьер с любимыми Ксюшиными суши, и пошла открывать.

Но когда за дверью оказалась Богатырева с каким-то свернутым пакетом, я не нашла в себе сил даже чтобы поздороваться. Просто стояла и смотрела на нее.

— Привет, — неуверенно произнесла она, переминаясь с ноги на ногу.

— Привет, — наконец, пробормотала я, буквально чувствуя, как мое сердце начинает кровоточить при взгляде на нее.

— Ты… Я тут… принесла тебе. Ты вещи кое-какие у меня оставила, — тихо проговорила Богатырева и протянула мне пакет. – Да и… Наверное, я должна тебе кое-что сказать… Не хотела уезжать вот так, не попрощавшись.

Я взяла пакет, даже не разворачивая его. Наверняка, там какая-нибудь мелочь типа зубной щетки и футболки. Я молча ждала того, что она скажет, хотя все, чего я хотела, это упасть на колени, обнять ее ноги и просить не уезжать.

— Лер, я тут думала и...

— Лер, что так долго? – как всегда «вовремя», за моей спиной появилась Ксюша. – Ой… — растерянно проговорила она, увидев Богатыреву. – Здрасьте… Я думала, это курьер. Извините, — мило улыбнувшись, девушка развернулась и покинула коридор, вернувшись в кухню.

Только я повернулась к Богатыревой, чтобы все объяснить, как увидела в ее глазах такое разочарование, смешанное с чистой яростью, что слова просто застряли у меня в горле.

— Прощай, Лера. Успехов тебе, — выдавив улыбку, Богатырева развернулась и быстро направилась к лестнице.

— Стой, Лесь, это не то, что ты… — начала было я, сделав шаг за ней, как Богатырева в этот же момент резко развернулась.

— Да неважно, Лер, так ведь? Все неважно, — махнув мне рукой, девушка быстрыми шагами спустилась вниз.

Я раздумывала всего долю секунды, прежде чем кинуться в комнату за джинсами и кофтой. Быстро переодевшись, я метнулась обратно в коридор, где уже стояла Ксения с ключами от моей машины.

— Давай, поторопись, — усмехнулась она, глядя на меня, красную от перевозбуждения, пытающуюся засунуть ногу в ботинок.

— Спасибо, — кивнула я на ходу, схватив ключи и вылетев за дверь.

Когда я оказалась внизу, конечно, ни Богатыревой, ни ее машины там не было. Я тут же прыгнула в «Фольц» и, даже не прогревая автомобиль, рванула в сторону ее дома. Она же вряд ли приехала сюда с Ринатом, наверняка, она еще в городе, и сейчас ждет его, чтобы выдвинуться в Москву. Когда я доехала до нее и заскочила в подъезд вместе с какой-то старушкой, то, поднявшись пешком, точнее, перепрыгивая по две ступеньки за раз, я оказалась перед ее квартирой. Несколько раз нажав на кнопку звонка, я начала тарабанить в дверь. Но мне никто не открыл. Тогда я набрала Ирке.

— Алло? Я тебе полдня звоню, какого хрена? – тут же начала возмущаться подруга.

— Ир, где они? – пытаясь отдышаться, прохрипела я.

— Кто?

— Богатырева с Ринатом! – рявкнула я, начиная злиться из-за ее несообразительности.

— Вообще-то собирались к тебе заехать, а потом в Москву… — растерянно проговорила Ирка. – Она что, не приезжала? Мне казалось, она хочет сказать тебе что-то важное. Я даже надеялась, что она… не знаю, позовет тебя с собой.

— Черт… Черт! – воскликнула я и ударила по двери лифта. – Я идиотка. Черт!

— Что случилось? – даже по голосу я поняла, что Ирка хмурится.

— Она приехала ко мне, начала что-то говорить, а тут Ксюха, блин…

— Какая Ксюха?

— Моя бывшая Ксюха!

— Ты что, снова с ней?! – возмущенно воскликнула подруга. – Ты дура?

— Не говори ерунды! – снова рявкнула я и начала спускаться по лестнице. – Мы просто разговаривали. Я ей все рассказала про Богатыреву, она даже поддержала меня. Она вообще с новой бабой встречается.

— И?

— И Богатырева увидела, что она у меня, и тут же смылась. Наверняка, напридумывала там себе черт знает, что! Ир, я должна с ней поговорить! Они по какой трассе поехали?

— По платной дороге, она самая быстрая, — тут же ответила Ирка. – Хочешь их догнать?

— Попытаюсь, — я уже выскочила из подъезда и была у машины. – Ладно, позвоню позже.

— Удачи, Лер, — искренне проговорила подруга.

— Она мне понадобится, — кивнула я и отключила звонок.


***


Я знала, что через день-два мне придет штрафов на половину моей зарплаты. Но я должна была их догнать. Я знала манеру вождения Рината, поэтому могла предположить, что у меня были все шансы это сделать. И когда я увидела вдали знакомые московские номера черной «Камри», я прибавила газу и через пару минут уже обошла его сбоку, начиная сигналить, давая знак, чтобы он прижался к обочине. Удивленное лицо Рината в боковом окне еще долго будет преследовать меня, потому что это было самое забавное зрелище. Но уже через минуту обе наши машины стояли на обочине одна за другой.

Я вышла из «Фольца» и подошла к пассажирской двери «Камри», открывая ее. Если Богатырева и была удивлена, то виду не подала.

— Я могу с тобой поговорить? – сказала я, ощущая, как дрожат от волнения мои пальцы.

— Нам не о чем говорить. Мы уже все друг другу сказали, — ответила девушка, не глядя на меня.

— Я это… — наконец, подал голос Ринат. – Пойду покурю, что ли.

— Ты не куришь, — язвительно заметила Богатырева, прекрасно понимая, что он просто хочет оставить нас одних.

— Значит, пописаю, — пробормотал он и вышел из машины, отойдя подальше, чтобы не быть свидетелем нашего разговора.

— Лесь, это не то, что ты подумала. У нас ничего не было. И не будет. Она просто заехала поболтать. У нее вообще девушка есть.

— Мне без разницы, — пожала плечами девушка. – Это твоя жизнь, и она меня не касается.

— Но я хочу, чтобы она тебя касалась, — я присела на корточки и посмотрела на нее снизу вверх. – Лесь, я обещала сама себе, что не скажу этого, что позволю тебе самой решать, но… Я люблю тебя и хочу быть с тобой. Дай мне шанс. Если ты не хочешь остаться, позволь мне уехать с тобой. Я готова. Я могу прямо сейчас это сделать. И мне плевать, что будет дальше. Я просто хочу быть с тобой. Я не могу потерять тебя снова.

Богатырева так и не взглянула на меня. Ее скулы лишь чуть дернулись, когда она произнесла:

— Мы уже обсуждали это.

— Лесь, пожалуйста, — я почти умоляла. Наверное, со стороны это выглядело унизительно, но мне было плевать.

— Я не доверяю тебе, Лер. Я пытаюсь, но не могу. Прости, но… Мне не нужны отношения, тем более, с тобой, — твердо проговорила Богатырева. – Мне лестно, что ты готова даже переехать ради меня, но… ты мне там не нужна.

class="book">Было ощущение, что я стою голая на морозе. И вдобавок на меня вылили ушат ледяной воды. Потому что в какой-то момент мне показалось, что я не чувствую ни рук, ни ног, ни тела. Ни даже своего дыхания.

Я поняла, что свое достоинство я уже потеряла, поэтому решила не усугублять свое положение еще больше. Я кивнула ей, закусив губу, и поднялась на ноги. Закрыла ее дверь и направилась к своей машине. На пути к ней ко мне подошел Ринат. Он молча похлопал меня по плечу и сочувственно посмотрел в глаза. Кивнув ему, я грустно усмехнулась и пошла вперед. Села в «Фольц», завела его и, не дожидаясь их, рванула вперед. Хотелось скрыться как можно быстрее и как можно дальше. Поэтому я нещадно давила на педаль газа, совершенно позабыв об ограничениях скорости.


***


Когда я доехала до дома, был уже вечер. Я просто каталась по городу, сжигая бензин и остатки своих эмоций. Поднявшись в квартиру, я открыла дверь и увидела Ирку, ожидающую меня в коридоре. Мне хватило сил снять ботинки, куртку, а потом… Я просто рухнула на нее, сотрясаясь в беззвучных рыданиях.

Я не плакала слишком долго. Слишком долго была бесчувственной и малоэмоциональной. Меня просто прорвало. Ирка терпеливо гладила мою спину, пока я выплескивала наружу все, что накопилось внутри.


Когда я немного успокоилась, Ирка проводила меня на кухню, налила непонятно откуда взявшейся водки в стакан, и сказала:

— Выпей и ложись спать. Утро вечера мудренее.

— Тебе Ринат рассказал? – я тупо пялилась на стакан, наполовину наполненный сорокаградусным пойлом.

— Да, позвонил, когда они были на заправке.

— М-м-м. А сюда ты как попала?

— Поехала к тебе почти сразу. Ксюша мне открыла.

— Она…

— Давно ушла.

— Чертова Ксюша, всегда в нужном месте, — проворчала я и покрутила стакан в руках. – Хотя при чем тут она. Это все я.

— Ты не виновата ни в чем, — Ирка села напротив меня и подперла подбородок рукой.

— Ну да, ну да, — кивнула я, — я же не могу заставить ее полюбить меня. Знаешь, — я горько усмехнулась, — она сказала мне ту же фразу, что и я ей тогда. Что она не нужна мне. Думаешь, месть? – я взглянула красными воспаленными от слез глазами на подругу.

— Я не знаю, Лер, — честно ответила Ирка. – Чужая душа – потемки.

— М-да… — протянула я, глядя на стакан с водкой. – Только когда это говорила я, это была самая большая ложь в моей жизни. А она сказала правду.

— Ты в этом уверена? – осторожно спросила Ирка.

— В чем? Что я ей не нужна? – усмехнулась я. – Я ей сказала, что могу уехать вместе с ней.

— Ты… что? – глаза подруги увеличились в размерах. – Ты хотела переехать в Москву?

— Я бы в деревню переехала, если бы с ней! – воскликнула я. – Только ей это не нужно. Вот и все дела.

Сказав это, я махнула стакан с водкой и тут же закашлялась. Не привыкла я к таким напиткам.

— Черт, как это пьют вообще? Такая гадость, — прокашлявшись, прохрипела я севшим голосом.

— Отлично успокаивает, — улыбнулась Ирка. – А теперь спать. Завтра поговорим.

Я хотела было запротестовать, но внезапно почувствовала вдруг такую слабость во всем теле, что единственное, чего мне захотелось кроме любви Богатыревой, это лечь в кровать.


***


Наутро, проснувшись гораздо раньше обычного, я обнаружила Ирку, спящую на диване в гостиной. Я прекрасно помнила все события прошедшего дня, хотя предпочла бы их забыть. Но стакан водки не стирает память, к сожалению. Поэтому я приняла душ, умылась, переоделась и… с размаху прыгнула на Ирку:

— Просыпайся, солнышко! – проорала я ей в ухо.

Подруга поморщилась и скинула меня с себя.

— Ты как Сашка. Вечно прыгает на меня с утра и орет, как полоумная, — проворчала Ирка.

— Мы с ней одной крови, — пожала я плечами.

— Ты очень бодрая для такого раннего… утра, — проговорила Ирка, взглянув на часы. – Как ты?

— Нормально, — кивнула я, отводя взгляд. – Жива-здорова, и слава Богу.

— Ты же знаешь, о чем я, — тихо ответила Ирка, изучая меня еще сонным взглядом.

— Знаю. В этом плане без изменений, — буркнула я и поднялась на ноги. – Хочу приготовить омлет. Будешь?

— Давай, — кивнула Ирка, стаскивая с себя покрывало.

Я удалилась на кухню, мысленно благодаря подругу за то, что она не стала настаивать на душещипательной беседе. Но чувство благодарности было недолгим. Как только Ирка пришла на кухню, она тут же начала свой допрос.

Пришлось в подробностях рассказать ей обо всем, что вчера произошло. Она то кивала головой, то хмурилась, то цокала языком. В итоге, когда мы уже смели омлет и допивали кофе, она проговорила:

— Мне кажется, она сама не понимает, что чувствует к тебе, — выдала свое умозаключение Ирка.

— А мне кажется, что у нее было достаточно времени, чтобы это понять, — не согласилась я. — Она мне не верит, не доверяет, что я могу поделать с этим? Ведь кроме слов у меня нет ничего. На поступки нужно время, а его у нас не было.

— И что, ты просто… отпустишь ее? Снова? – Ирка смотрела прямо мне в глаза, ожидая ответа, которого у меня не было.

— Я не знаю, что делать, Ир, — призналась я. – Мне нужно все обдумать. Я ничего не понимаю. Мне… Мне сложно. Я всю жизнь думала, что никогда не будет у меня снова такой истории. Я почти смирилась с тем, что никогда не встречу такую, как она. И вот, она, собственной персоной. И меня будто в прошлое окунуло. Все вернулось с новой силой. И я понимаю, что это не ностальгические страдания, я ее люблю. Ее нынешнюю, со всеми заморочками. Люблю, когда она смотрит на меня, люблю, как смеется, когда я ее щекочу, люблю, когда она говорит какие-то серьезные вещи, а между бровями складывается морщинка. Она… Она идеальна для меня, — я развела руками. – И я клянусь, что никогда такого не испытывала. Но что делать, как доказать ей все это – я не имею понятия.

— Ладно, может, ей нужно время, — пожала плечами Ирка. – Может, вернется сейчас в Москву, поймет, что без тебя жизнь не мила и… позвонит. Позовет к себе, и все будет хорошо.

— Ага. Ты сама в это веришь? – скептично заметила я. – В Москве ей точно будет не до меня. Там же работа, друзья, родители. Я там лишняя.

— Как знать, — не унималась Ирка. – Вот подожди с недельку и посмотрим.

— Конечно, подожду. Мне только это и остается, — грустно улыбнувшись, вздохнула я.


***


Она не позвонила через неделю. Через полторы тоже. На мои звонки тоже не отвечала. Она не позвала меня к себе и не сообщила, что без меня ей жизнь не мила. Зато я кое-что поняла для себя. Что я буду снова жалеть себя до конца жизни, если не использую все шансы. И если мой последний шанс – это собрать ноги в руки и уехать за ней – я на это готова. Потому что я знаю, ради чего я это делаю.

Я рассказала о своих планах Ирке, и она меня поддержала. Попросила лишь дождаться Рината, который должен был приехать прямо на днях. Меня ничего больше здесь не держало, поэтому я согласилась. Ашоту сказала, что беру отпуск с последующим увольнением. Он был в шоке, как и другие мои коллеги, особенно Петрович. Я не стала объяснять причину всего, лишь сказала, что переезжаю. У меня были кое-какие сбережения, Ирка сказала, что найдет, кому сдать мою квартиру, так что на первое время мне там хватит, вне зависимости от того, как воспримет мой приезд Богатырева. А работу механиком я уж точно в Москве найду. В этом у меня мало конкурентов.


***


Я уже собрала большую часть вещей, аккуратно их сложив и упаковав. Я выставила два больших черных чемодана на колесиках в коридор, чтобы они мне не мешались в спальне. И вечером, сидя в гостиной, я перебирала старые фотки, какие-то документы, чтобы взять что-то с собой, а что-то отдать на хранение Ирке. Вовсе ненужное перекидывалось в мусорную корзину, которая, к слову, была уже полной.

Перебрав весь стеллаж, я помыла его и поставила на место книги и статуэтки, убрав фотографии. Если тут будет жить кто-то другой, то им ни к чему мои воспоминания. Пройдясь критическим взглядом по комнате, я удовлетворенно кивнула – гостиная была готова к сдаче. Пройдя в ванную, я посмотрела на себя в зеркало. Волосы растрепаны, половина из них вывалилась из моей извечной «дули», лицо в пыльных полосах, некогда белая футболка тоже была в разводах.

Приедь я к Богатыревой в таком виде, наверняка бы получила порцию секса из жалости. Я усмехнулась своей мысли и пошла выливать таз с грязной водой. В этот же момент в дверь позвонили. Я наспех поправила прическу и пошла открывать, не имея понятия, кто мог пожаловать ко мне почти в девять вечера.

Я повернула замок и распахнула дверь. Вместе с холодным воздухом из подъезда до меня донесся знакомый аромат духов. Я уставилась на Богатыреву так, словно на пороге была не она, а по меньшей мере, Петрович в костюме шмеля на голое тело.

Я смотрела на нее, не веря глазам. Как? Откуда?

Тряхнув головой, я попробовала сложить буквы в слова и хотя бы поздороваться, но продолжила глупо пялиться на нее.

Богатырева тоже смотрела на меня так, словно ожидала увидеть за дверью моей квартиры кого-то другого. Но ей удалось быстрее справиться со своей растерянностью, чем мне.

— Ты сказала, что готова каждый день покупать мне банановое мороженое, — проговорила она и замолчала, словно это был вопрос.

Я чуть улыбнулась и кивнула, понимая, что на самом деле хочу кричать от ощущения счастья, которое начало волнами накатывать на меня, посылая толпу мурашек по коже.

— Я готова это проверить. Но если ты меня обманешь – я вырежу тебе почку. Ты знаешь, я это умею, — тоже слегка улыбнулась Богатырева, посмотрев на меня уже нежнее и теплее. Так, как я всегда хотела.

— Я сама отдам тебе свою почку, если обману, — прошептала я и, взяв ее за руку, втащила в квартиру.


***


— Почему… Почему ты вернулась? – спросила я, глядя на ее обнаженную грудь, которая вздымалась уже спокойно и ровно.

— Поняла, что ни от чего я не убежала и ничего не смогла забыть, — спокойно ответила она. – Я полюбила тебя, когда мне было семнадцать, и продолжила любить в тридцать. Только уже по-другому. Более…

— Осознанно? – подсказала я, понимая, что именно она хотела сказать.

— Да. Осознанно, — согласилась Богатырева.

— Я понимаю, о чем ты, — я взяла ее ладонь в свою руку и поцеловала каждый палец. – Так ты… Останешься?

— Ну, я думаю то, что я тут, говорит именно об этом, — усмехнулась она. – Иначе я бы не вынесла столько времени с Ринатом наедине. Я имею в виду с влюбленным Ринатом, — она закатила глаза. – Мы спали в машине по очереди. Он так спешил сюда, что сказал, никаких гостиниц и отелей. Мы только уже в области заехали в какой-то мотель сомнительного вида, полчаса отдохнули, приняли душ и поели. И снова за руль.

— Это мило. Ирка ждала его только послезавтра, — улыбнулась я.

— Я знаю, — усмехнулась Богатырева, – он хотел сделать ей сюрприз. Ну, и я тоже…

— Так она не знала, что ты приедешь? Ирка? – удивилась я.

— Нет. Никто не знал. Кроме Рината, конечно. Да я и сама решилась только несколько дней назад. Когда поняла, что… Москва за все это время так и не стала мне домом. Работа – да, я люблю ее. Коллектив приятный. Родители тоже там, но… Мой дом здесь. Да и устала я от московского ритма. Пока была тут, поняла, где мое место на самом деле.

— М-м-м, — недовольно проворчала я. – А я-то уж было решила, что ты из-за меня вернулась.

Богатырева рассмеялась и перевернулась, устроившись на мне.

— И из-за тебя тоже. Самую малость, — она засмеялась еще громче, когда я состроила обиженную гримасу. – Ладно-ладно, ты – это основная причина, — сдалась, наконец, она.

— То-то же, — усмехнулась я, положив руки на ее ягодицы.

— На самом деле, — продолжила Богатырева уже серьезнее, — я много думала о твоих словах. Понимала, что солгала тебе, но думала, что так будет лучше. Но когда вернулась туда, поняла, что даже работа больше не приносит мне того удовлетворения. И тогда стало ясно, что дело полностью в тебе.

— Лесь, прости меня, — серьезно проговорила я. – За то, что так повела себя тогда. Я думала, что поступаю правильно.

— Неважно, — покачала головой Богатырева. – Это все уже давно в прошлом. Я не хочу в нем жить. Оно подарило мне тебя, и оно же нас разрушило. Теперь я хочу жить в настоящем и будущем.

— Я надеюсь, что в этом настоящем и будущем есть я? – я улыбнулась, тая от зелени ее глаз.

— Даже не сомневайся, — проговорила девушка и поцеловала меня.

Понежившись в объятиях друг друга еще какое-то время, Богатырева снова улеглась рядом и спросила:

— А что за чемоданы стоят в коридоре? Ты куда-то уезжаешь? У тебя отпуск?

— Вообще-то да, — вспомнила я. – У меня отпуск, а потом… Я уволилась. Тебе Ринат не говорил? Я думала Ирка ему все разболтала.

— Если и разболтала, то он ничего мне об этом не сказал, — нахмурилась она. – Куда ты едешь?

Я улыбнулась и, чуть подвинув девушку, встала с кровати. Подошла к своей сумке и порылась в ней, доставая бумажник.

— Посмотри, — я протянула кожаный портмоне девушке.

Богатырева открыла бумажник и достала, следуя моим указаниям, три сложенных бумажки.

— Что это?

— Открой, разверни, — кивнула я.

Она развернула самый плотный сложенный прямоугольник и ахнула, узнав себя на довольно старой и потрепанной фотографии.

— От-откуда это?

— Со дня рождения Сорокиных, — усмехнулась я. – Помнишь, там был фотограф? У тебя вышла очень удачная фотка.

— Я помню, — улыбнулась она. – Знаешь, почему?

Я покачала головой, не понимая, о чем она говорит. Богатырева наклонилась вниз, туда, где лежали ее джинсы, и тоже достала бумажник. Он был похож на туристический – небольшой, с замком по всему периметру. Открыв одно из отделений, она достала… мою фотографию с того же дня рождения.

— Офигеть, — протянула я удивленно.

— Ты тоже вышла неплохо на фотке в тот день, — рассмеялась она.

— Ты хранила ее все это время?! – я разглядывала свое лицо, не веря глазам.

— Как и ты, по всей видимости, — усмехнулась девушка.

— Я распечатала твое фото, когда ты уехала. Хотела, чтобы была возможность увидеть тебя в любой момент.

— А я распечатала твою на следующий день, как получила фотки со дня рождения, — улыбнулась Богатырева.

— Ладно, мы еще поговорим об этом, — усмехнулась я. – Посмотри остальные документы.

Она отложила фотографию и взяла пожелтевший от времени кусок бумаги. Развернула и уставилась на меня.

— Это… Это он? – ошарашенно спросила она, глядя то на меня, то на билет в своих руках.

— Он самый. Я так и не смогла его выкинуть. Наверное, я все же романтик в душе, — улыбнулась я.

— Ладно, а это…

— А это новый. Через три дня я должна была ехать в Москву, — спокойно сказала я, опустив взгляд. – Я не могла смириться с тем, что потеряла тебя навсегда. Снова.

— И ты… Ты правда готова была переехать? – уставилась на меня Богатырева, словно я сказала что-то из ряда вон.

— Да. Я готова сделать что угодно, если это даст мне шанс быть с тобой.

— Я… Иди ко мне, — покачала головой Богатырева и, откинув все бумажки, притянула меня к себе, крепко обнимая.


Эпилог


— Ира, я умоляю, забери близнецов! – проорала я, когда Леха-младший наступил мне на ногу, в то время как мы с Лехой-старшим лежали под его «Мицубаном».

— Они учатся у вас механике, — рассмеялась Ирка где-то совсем рядом.

Я выкатилась на доске из-под автомобиля и с укором посмотрела на нее.

— Ты должна следить за своими детьми, пока мы работаем. А если он ключ на голову уронит кому-нибудь? И где вообще Сашка?

— Она с Олесей, Настей и мамой на кухне. Учится готовить, — улыбнулась подруга, протягивая мне стакан сока.

— Леха, иди попей, — крикнула я Иркиному брату, который тоже был под машиной, но с другой стороны. Он выкатился и с улыбкой принял второй стакан. Тут же мимо пронесся второй из близнецов, еще более неугомонный, чем младший Леха.

— Марк только что украл у меня воздушный фильтр, — пробормотал Леха-старший и поднялся на ноги. – Маркуша, иди-ка сюда.

Когда мы с Иркой вдоволь нахохотались, глядя, как Марик убегает от дяди Леши с фильтром в руках, то я тоже встала.

— Значит, Сашка там готовить начала? Неужели мы с Лехой ее потеряли? – сокрушенно покачала я головой. – Она подавала такие надежды.

— Перед этим она так треснула Марку, когда он дергал ее за волосы, что думаю, она все же не станет изнеженной принцессой, так что не переживайте, — усмехнулась Ирка, глядя на уже резвящихся обоих близнецов и Леху.

— Представь, что будет, когда Лехина жена еще родит, — покачала я головой.

— Детский сад, — улыбнулась подруга. – А вы с Олесей не думали об этом?

Только я открыла рот, как тут же услышала голос Богатыревой, и почувствовала на талии ее руку, а после – и губы на своей шее.

— О чем мы не думали? – спросила она, обнимая меня.

— О… Об отпуске, — пробормотала я, краснея. – Она спросила, не думали ли мы об отпуске.

— Я спрашивала о детях, — предала меня вредная Ирка.

— Нет, ты спрашивала об отпуске, — не отступала я. – И вообще, зачем нам дети, когда только у вас с Ринатом их уже трое? Леха скоро разродится еще. Куда их девать всех? Залетают, потом женятся, мы не такие.

— Мы с Ринатом были год женаты, прежде, чем завести детей, — напомнила мне подруга. – И Леха на Насте женился задолго до ее беременности.

— Если ты уговоришь ее рожать – ради Бога, я не против, — подняла я грязные ладони в знак поражения. – Я этого делать не буду. Мне хватает и этих. И Рината в том числе. Он сам как ребенок, — ответила я и снова легла на доску, чтобы «уехать» от разговора.

— Кто бы говорил! – рассмеялись девушки хором, и я сама не смогла сдержать улыбку.


***


Вечером, сидя на веранде в шезлонге, я смотрела на звездное небо. До меня доносились голоса и смех друзей. И я улыбалась, глядя в ночное небо. Я была счастлива. Мои близкие здоровы, со мной самая лучшая женщина, которую я безумно люблю, у меня любимая работа и бизнес – открытая совместно с Лехой мастерская. У меня есть, где жить и есть, что есть. Я была абсолютно счастлива. Каждое утро, открывая глаза, я видела лицо Богатыревой, и это придавало мне сил даже в самые тяжелые времена. У меня просто не было причин грустить или жаловаться.


Я услышала, что на секунду шум из дома стал громче, и обернулась. Как всегда, изящная и красивая, Богатырева подошла ко мне и уселась сверху.

— Все мечтаешь? – она поцеловала меня в место под скулой и уткнулась лицом в шею, глубоко и спокойно вздохнув.

— На звезды смотрю. В августе постоянно звездопад, — проговорила я, чуть повернув голову, чтобы поцеловать ее в макушку. – Немного устала от шума.

– Падающую звезду видела? Загадала желание? – усмехнулась она.

— Видела, но не загадала, — призналась я.

— Почему?

— Мне не о чем мечтать, — пожала я плечами. – У меня все есть.

— Это так мило, — Богатырева подняла голову и посмотрела мне в глаза. – Я люблю тебя, Лер.

— И я люблю тебя, — улыбнулась я, глядя в самую красивую и чарующую зелень. – И буду любить. Пока не погаснет солнце.

— Ты, кажется, обещала меня столько же ненавидеть, — усмехнулась Богатырева и наклонила голову.

— Да, не получилось, — рассмеялась я. – Но в этот раз я точно сдержу свое обещание.

И, не дав ей сказать ни слова против, я поцеловала самую прекрасную девушку на земле.

Ведь я любила ее тогда и продолжаю любить ее сейчас.