Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))
По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...
В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная
подробнее ...
оценка) состоит в том, что автор настолько ушел в тему «голой А.И», что постепенно поставил окончательный крест на изначальной «фишке» (а именно тов.Софьи).
Нет — она конечно в меру присутствует здесь (отдает приказы, молится, мстит и пр.), но уже играет (по сути) «актера второстепенного плана» (просто озвучивающего «партию сезона»)). Так что (да простит меня автор), после первоначальных восторгов — пришла эра «глухих непоняток» (в стиле концовки «Игры престолов»)) И ты в очередной раз «получаешь» совсем не то что ты хотел))
Плюс — конкретно в этой части тов.Софья возвращается «на исходный предпенсионный рубеж» (поскольку эта часть уже повествует о ее преклонных годах))
В остальном же — финал книги, это просто некий подведенный итог (всей деятельности И.О государыни) и очередной вариант новой страны «которая могла быть, если...»
p.s кстати название книги "Крылья Руси" сразу же напомнили (никак не связанный с книгой) телевизионный сериал "Крылья России"... Правда там получилось совсем не так радужно, как в книге))
По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.
cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".
Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.
Итак: главный
подробнее ...
герой до попадания в мир аристократов - пятидесятилетний бывший военный РФ. Чёрт побери, ещё один звоночек, сейчас будет какая-то ебанина... А как автор его показывает? Ага, тот видит, как незнакомую ему девушку незнакомый парень хлещет по щекам и, ничего не спрашивая, нокаутирует того до госпитализации. Дальше его "прикрывает" от ответственности друг-мент, бьёт, "чтобы получить хоть какое-то удовольствие", а на прощание говорит о том, что тот тридцать пять лет назад так и не трахнул одноклассницу. Kurwa pierdolona. С героем всё ясно, на очереди мир аристократов.
Персонажа убивают, и на этом мог бы быть хэппи-энд, но нет, он переносится в раненое молодое тело в магической Российской империи. Которое исцеляет практикантка "Первой магической медицинской академии". Сукаблять. Не императорской, не Петербургской, не имени прошлого императора. "Первой". Почему? Да потому что выросший в постсовке автор не представляет мир без Первого МГМУ им.Сеченова, он это созданное большевиками учреждение и в магической Российской империи организует. Дегенерат? Дегенерат. Единица.
Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно
Всю ночь дул тягучий промозглый ветер. Косматые тучи расползались и открывали холодное синее мерцание звезд.
Инфантьин проснулся первым, неслышными шагами вышел из палатки.
Рассвет наступал медленно. Небо смутно розовело. Роса прозрачными бусинками лежала на неподвижной листве. Сквозь клочковатый белесый туман вырастали неясные, расплывчатые очертания бесформенных громад, затем в просветах показались остроконечные и плоские вершины гор. Выглянуло солнце. Его лучи жадно выпили росу и засеребрили паутину в папоротнике.
Инфантьин впервые попал в горы. Все ему здесь было интересно и привлекательно. Гражданскую провоевал он в Первой Конной. Привык к донским степям, к украинской равнине и, хотя родом был архангельский, полюбил коня, службу и долго не раздумывал, когда из Первой Конной выбирали людей на границу.
В войну Инфантьина миновали пули. Был он ладно скроенный, веселый парень с простым, крепким, будто из камня высеченным лицом.
Отряд Лукашова уже неделя, как вышел из Пишпека закрывать границу на перевале. Кончалось лето. Дорога была незнакомая. В одном из селений взяли проводника Худой, сморщенный киргиз по имени Кулай вел отряд вдоль ущелий, бесстрастно посасывая трубочку, в которой, казалось, никогда не кончался табак.
Инфантьин пытался разговорить проводника, но Кулай только прижмуривал глаза и молчал.
– "Восток", – усмехался Лукашов в усы, наблюдая за попытками пограничника вызвать Кулая на откровенность, – говорить много не любит.
Командира успокаивала рекомендация стариков аила, которые посоветовали взять в проводники Кулая. И все же чувство настороженности не покидало Лукашова. На ночь он выдвигал далеко вперед секреты, помня о коварстве басмачей.
Но все было тихо. Неделя в горах прошла без выстрела. Лукашову казалось это странным. В комендатуре его предупредили: возможны столкновения. В урочищах прятались остатки разбитой банды Берик-хана.
Туман рассеялся, и отряд тронулся в путь. Старая охотничья тропа, густо заросшая высокой травой, часто петляла, огибая громадные валуны.
У подножия хребта тропа круто повернула вправо. Проводник остановил лошадь и несколько минут разглядывал склон.
– Здесь, – сказал он.
Лукашов тоскливо посмотрел на изрытый осыпями крутой склон, потом взглянул на Кулая. Лицо проводника было непроницаемо.
– Лошади пройдут? – спросил Лукашов.
– В поводу, – разжал стиснутые губы Кулай.
– А дальше? Тропа есть?
Кулай сдержанно кивнул.
Лукашов медлил.
На голом склоне отряд виден как на ладони. К тому же тяжелые курджумы с патронами будут затруднять подъем.
Лукашов сидел в седле, чуть наклонившись широкоплечей сутулой фигурой вперед, и походил на большую сонную птицу. Горы всегда таили для него опасность. Два года он гонялся за басмачами по Сусамырской долине, изучил их повадки и знал, что главный козырь бандитов – внезапность.
И сейчас склон не нравился ему. Но это был самый короткий путь на перевал. Нужно было закрыть границу. Близкая зима заставит басмачей торопиться. По снегу перевал непроходим. Они, конечно, знают об отряде.
– Инфантьин! – негромко позвал командир.
Пограничник тронул коня и подъехал к Лукашову.
– Вот что, Инфантьин, – еще тише сказал Лукашов, – поднимешься с Кулаем в горы, посмотришь тропу. И все остальное. Заметишь подозрительное – молчи. Доложишь мне. Все. Не стрелять. Ни в коем случае. Действуй.
Инфантьин слез с лошади и позвал Кулая.
Проводник расстался с конем неохотно. Он вынул из ковровой сумки длинный жгут веревки, похожий на свернутый аркан, переложил в карман табак, с едва заметной усмешкой взглянул на Лукашова и легко и цепко стал взбираться на склон.
Солнце поднялось и повисло над вершиной хребта, когда Инфантьин с Кулаем потеряли тропу. Собственно, ее просто не стало. Они вступили в полумрак ущелья и увидели под собой пропасть. Узкая, в три ладони, тропинка тянулась гладкой лентой. Отвесная голая стена нависла над головой. Только в одном месте виднелся выступ. Дожди и ветры взрыли тропу, избороздили ее глубокими трещинами. Казалось, ступи на нее – и вся эта пористая буровато-желтая порода с грохотом обрушится.
Инфантьин пристально смотрел на проводника. Кулай невозмутимо посасывал трубку. Полуприкрыв глаза, он сидел, поджав ноги под себя, неподвижно, словно изваяние.
– А как же кони? – спросил Инфантьин. Он достал из кобуры наган. – За такие дела враз к стенке, – зло сказал пограничник и вдруг услышал шорох. Кто-то крался, прячась за выступы скал. Инфантьин отскочил в сторону и прижался к отвесной стене ущелья.
Кулай из-под полуприкрытых век внимательно следил за ним.
– Сдавайся!.. – тихим голосом произнес проводник и, распахнув халат, выхватил маузер.
Они выстрелили одновременно. Инфантьин стрелял от бедра, он не успел вскинуть наган. Кулай повалился лицом вниз, и было непонятно – убит он или ранен.
Пуля из маузера пробила
Последние комментарии
4 часов 17 минут назад
4 часов 20 минут назад
4 часов 33 минут назад
4 часов 34 минут назад
4 часов 48 минут назад
5 часов 5 минут назад