Бакинский этап (издательская) [Вениамин Залманович Додин] (fb2) читать постранично, страница - 4

зоны у Баку и Сальян сгонялись точно такие же «резервы», только прибывавшие перед остатками армий, загнанных немцами в Закавказье. Они тоже были использованы. Затем так же выборочно подвергнуты были экзекуциям…

И вот, все внутри оцеплений у Каспия. Почему же приказ Верховного не был до конца выполнен? Почему у СМЕРШ вырвали вдруг из зубов законную их добычу? Почему стервятников лишили вожделенной крови россиян? Тому была причина. Перед руководством трёхмиллионного БЕЗЫМЯНЛАГа что под Куйбышевом возникла проблема — катастрофическая нехватка рабочей силы! На его лагерных пунктах — от систематического голода и болезней — заключённые гибли в невероятном количестве. Считалось даже, что и хоронить их некому и своими незачем — придут немцы — схоронят… Потому, по осени, с началом морозов, погибших штабелями укладывали «до весны» внутри и вдоль предзонников.

Непрерывно отовсюду прибывавшие этапы потерь не покрывали. 0 кавказских «резервах» еще не знали. «Ничего не знали» о них ни в самом СМЕРШе, ни в Генштабе. Но о них не мог не знать Николай Александрович Булганин, зампред Совета Министров СССР, а чуть позже и член Госкомитета обороны и заместитель Сталина по наркомату обороны. Он когда ещё посоветовал своему родичу Липилову — шефу БЕЗЫМЯНЛАГа — затребовать контингент зэков, осевший в лагерях на Каспийском побережье Кавказа! Тем более, что местные кунаки и собутыльники Булганина из фюреров республик Закавказья и Дагестана во что бы то ни стало пытались избавиться от огромной массы зэков, квартировавших в их сатрапиях: их надо было кормить и охранять. Оставалось или похоронить их, или угнать. Узнав о них, руководство Безымянлага сразу сообразило, что эти зэки — спасительный и до удивления простой в его ситуации выход. Жило оно в вечном страхе от мыслей, что вдруг авиазаводы на Безымянке не выполнят задания комитета обороны «по наращиванию мощностей авиапрома»! Пока они задания выполняет, но какой ценой? К началу весны 1943 года в БЕЗЫМЯНЛАГе Управления Особого строительства НКВД СССР погибло более миллиона заключенных. Из тех контингентов, что этапами 1941 года нагнали туда из десятков других лагерей, и прямиком из московских и ленинградских тюрем, а в самом начале войны — из тюрем и лагерей и просто с брошенных красной армией территорий Украины, Белоруссии, Прибалтики…

Никакими спонтанными арестными акциями, никакими репрессивными кампаниями восполнить армии погибших на Безымянке работяг–зэков было невозможно: война к этому же времени перемолола миллионы россиян и продолжала оттягивать на свои фронты новые их миллионы, опустошая — вместе с массовыми расстрелами и «бескровными» тюремно–лагерными «победами» над собственным народом — трудовые ресурсы страны. И если даже спровоцировать Булганина на чрезвычайные меры — выпотрошить Сибирскую ссылку и ополовинить тамошние спецлагеря вкупе с лагерями на территории Монголии, все равно несущая на себе гиганский грузопоток Транссибирская магистраль пропустить такую массу заключённых с Востока в Поволжье не сможет.

И вот, выход появился! Почти рядом, — в каких–нибудь тысяче семистах километрах водою, на Кавказе, — без дела, жря народный хлеб, — болтается сотня тысяч спецконтингента, сбитого в зонах вблизи Каспия! Остаётся только перегнать его под Куйбышев, на Безымянку. Каким образом? Да самым дешевым и надёжным — рекою. Не гнать же его кружным путём через Каспий да эшелонами по Средней Азии, Западной Сибири, Уралу и пол Европе до Самары! А водой — шестьсот километров до Астрахани, морем. И Волгою — километров тысячу с небольшим. Конечно, гнать баржами. Нет сухогрузных? Нефтеналивняком гнать! И его нет?! Он весь под Армией? Ничтяк! Возьмём, если сам Азербайджанский генсек Мир Джафар Багиров В интересантах!…

В Аляте, в Пирсагате, в «26–и Бакинских комиссарах», в Сумгаите, в Дербенте, в Махачкале — во всех портах Каспийского побережья Кавказа — в огромные баржи–танкеры загнали, битком набив, тысячи еще живого «резерва». И ещё доходяг из лагерей железнодорожной стройки «местного значения», — значит, списанных за ненадобностью и потому вычеркнутых из «питательных ведомостей», — закончивших прокладку дороги Сальяны — Ленкорань. Этот контингент — из западных украинцев, литовцев и российских немцев — был, надо сказать, вовсе дохл: «кормили» его до списания сгнившим рыбьим потрохом, что шел на туки, «поили» из ливневых арыков. Трупы погибших, «выдержанные» в ишачьей моче и «наряженные» в «шубы» из зелёных мух, сметливые аборигены — поставщики «Двора» и кремлевок — скармливали подрастающей молоди осетровых, сбрасывая тела в нагульные бассейны и садки рыборазводных станций…

Теперь им всем — «резерву» и рыбьему корму — предстояло пройти еще один, — уже последний для них, — круг большевистского ада. Ведь не только осетровые, и даже не столько сам «Безымянский военно–промышленный комплекс», и даже не «Великая отечественная» война, но сама система