Запад-81 (СИ) [Николай Алексеевич Лозицкий] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Азк Запад-81. Дивизион

Часть 1

   15 июня 1981 года. Понедельник.


   В 10-45 командир артиллерийского дивизиона 207-го мотострелкового полка, подполковник Абросимов, был вызван в штаб. Командир полка, полковник Синишин, приказал ему готовить дивизион к участию в планируемых учениях "ЗАПАД-81".

   - Николай Макарович! В ходе этих учений, командование хочет проверить необходимость новых штатов. Вашему дивизиону решили поручить опробовать развернуть отделение разведки во взвод, для этого вы получите еще одно такое же отделение из самоходного дивизиона танкового полка нашей дивизии. Давайте подумаем кто будет командовать новым взводом.

   - Я предлагаю на разведвзвод поставить лейтенанта Гелеверю.

   - Допустим, а кто будет командовать взводом управления дивизиона?

   - При таком раскладе, функции взвода управления дивизиона будут в основном связисткие, значит и командир нужен связист. Я предлагаю назначить лейтенанта Шполянского, тем более, что он с Гелеверей в нормальных отношениях, часто помогает разбираться с техникой, неплохо знает её.

   - Ну, что же, я даю команду строевому отделу. Сказал полковник Синишин.

   Абросимов уже участвовал в учениях, правда масштабом поменьше,

   и имея определенный опыт, стал убеждать командира полка, что ему обязательно нужен дополнительный бензовоз, с полной цистерной солярки._

   - Ну зачем Вам еще один бензовоз, у вас в дивизионе своих четыре!

   - Вы ведь знаете, какой там будет бардак в начале, снабженцы что-то промухают, а мы окажемся крайними. А потом у меня и техники много. Для БТРов и ЗИЛов нужен бензин, а самоходкам - солярка. Чтоб на всех хватило, как раз и нужен дополнительный бензовоз на шасси КРАЗа, с цистерной на восемь тонн.

   - Ну у Вас и аппетиты!

   - Так это не у меня, я бензин и солярку не пью. А без топлива где нибудь станем, так нам это долго будут вспоминать. Надо поддержать честь полка.

   Синишин принял полк недавно, вопрос о чести полка был для него важен и бензовоз он пообещал.

   Довольный, что вопрос с бензовозом решен положительно, Абросимов направился в дивизион, где в это время проходили занятия.

   Абросимов был кадровым офицером, ростом немного ниже среднего, сухощавый,

   с внимательными серыми глазами, он был прекрасным офицером -артиллеристом. Полностью придерживаясь принципа А.В.Суворова "Тяжело в учении, легко в бою" он не любил другой распространенный армейский принцип "Мне не нужно чтоб ты служил, нужно чтоб ты мучался". Фанатично преданный своей профессии, он любил службу, при всей дури существовавшей в армии. Требовательный и даже жесткий командир, он был легким в общении человеком и не отмахивался от проблем своих офицеров и солдат.

   Когда его офицеры "двухгодичники"* пожаловались ему, что из-за вечерних совещаний они не успевают поужинать и купить себе что то на завтрак, он их стал отпускать на ужин, а начальнику штаба полка сказал, что они выполняют его срочное поручение. То, что необходимо, он утром сам доводил своим офицерам.

   Звали его Николай Макарович, но в дивизионе за глаза его звали "наш Суворович".

   * "Двухгодичники"- офицеры, закончившие военную кафедру гражданского ВУЗа и призванные на службу сроком на два года.

   Офицеры дивизиона сообщение о выезде приняли по разному. Командиры батарей, кадровые офицеры, все капитаны, отреагировали спокойно, а молодые

   лейтенанты, в основном - "двухгодичники", были даже довольны. Они были молоды, еще мало служили, а поиграть в "войнушку", да еще на боевой технике,

   кто же откажется от такого. Они еще не знали, что придется немало попыхтеть и попотеть.

   Поставив задачи офицерам по подготовке техники и личного состава к погрузке,

   Абросимов с начальником штаба, майором Васильевым, занялся подготовкой документов. Необходимо было выписать и получить со складов снаряды для орудий, патроны к стрелковому оружию, сухой паек, найти бревна и проволоку для крепления техники на платформах и сделать много других дел, больших и маленьких.

   Погрузка в эшелон проходила в нормальном режиме. Как обычно было много крика, в попытке перекричать рев двигателей, мата, не обошлось без пинков особо медлительным и нерадивым.

   В этот же состав грузилась зенитная батарея "Шилок" из соседнего 205-го полка, тоже отправляющаяся на эти учения. Командир батареи капитан Профатилов, доложился Абросимову, как начальнику эшелона. Был сформирован сводный караул, для охраны техники в пути, назначены начальники караулов.

   Вагоны для личного состава были не пассажирские, а наскоро оборудованные деревянными нарами, грузовые. Офицеры посмеивались, как в 41-м на войну едем.

   Наконец, к вечеру четверга, 18 июня погрузка была закончена, все разместились по местам и эшелон тронулся. Не спеша, постукивая на стыках и покачиваясь на стрелках, эшелон уходил на север. Свежий вечерний ветер задувал в открытые двери вагонов, приятно охлаждая разгоряченные дневным солнцем и напряженной работой тела. Напряжение стало по немного спадать, в офицерском вагоне доставались домашние запасы, на сложенных ящиках был накрыт стол, появилась одна бутылочка, затем вторая и потекла неторопливая дорожная беседа с занятными историями из жизни, шутками и анекдотами. К слову сказать, атмосфера в дивизионе сложилась хорошая, иногда случались дружеские посиделки, когда отмечался чей то день рождения или другой праздник, что не мешало старшим офицерам требовать с младших службу "на полную катушку". Пили в норму, которую каждый знал себе сам, поэтому никаких эксцессов в пьяном виде никогда не было. Еще одним из правил "Суворыча" было:

   " В этой жизни не возможно совершенно не пить, только нужно очень хорошо знать, с кем, когда и сколько!"

   Эшелон шел не спеша, обходя крупные города и подолгу простаивая на небольших разъездах и полустанках. Чтобы не скучать, каждый придумывал себе какое то занятие. Командир взвода управления дивизиона лейтенант Гелеверя например, установил в солдатском вагоне стереодальномер и устроил соревнование среди дальномерщиков (хотя участвовать мог любой желающий). Первым призом была большая коробка шоколадных конфет, вторым - коробка поменьше, третьим - большая шоколадка. Имелось и несколько утешительных призов в виде маленьких шоколадок. Хотя сначала некоторые недоумевали, зачем тренироваться на стереодальномере, ведь есть прекрасный лазерный дальномер, навел, нажал кнопу и получил точное расстояние. На что Гелеверя отвечал, что лазерных дальномеров всего два, они зависят от источников питания, которые требуют периодической подзарядки, а стеродальномер хоть постарее и не такой точный, но на средних дальностях в хороших руках может показать результаты не хуже. К тому же их в дивизионе - девять штук. При этом он показывал на своего дальномерщика сержанта Сорочана, который при его словах согласно кивал головой.

   Соревнования вызвали большой интерес, сформировались команды от каждой батареи и группы болельщиков. Главным судьей избрали Абросимова, рефери на ринге, т.е. у дальномера, были лейтенант Гелеверя и сержант Сорочан.

   Было проведено несколько этапов, занимавшие последние места выбывали.

   За этим соревнованием из своего вагона с завистью наблюдали зенитчики, так как у них доступа к своей технике не было. Оставалось только участие в роли болельщиков.

   К концу второго дня пути были определены победители, которым и вручили вкусные призы, тут же совместно и съеденные.



   21 июня 1981года. Воскресенье

   Утром 21 июня 1981года к рампе* железнодорожной станции Сенкевичевка, находящейся километрах в пятидесяти от советско-польской границы, подошел для разгрузки воинский эшелон. Это, впрочем никого не удивило. Все знали

   "военную тайну", что в этом районе планируются большие военные учения

   "ЗАПАД - 81". В соседней Польше маршал Ярузельский конфликтовал с профсоюзным движением "Солидарность" и желая пригрозить "антисоветским и антисоциалистическим элементам" руководство СССР решило "поиграть мускулами". К тому же не исключалась возможность, в случае необходимости,

   перехода войсками границы и восстановления " социалистической законности"

   по подобию Чехословакии в 1968году. Чтобы избежать бардака 1968 года,

   когда вводились сформированные из партизан* части, в этот раз решили

   обойтись кадровыми военными. Однако, собирать всю группу войск задействованную в учениях приходилось "с бору по сосенке" из частей

   Прикарпатского и Западного округов.

   * рампа - специальная платформа, позволяющая производить погрузку и выгрузку техники из железнодорожного состава непосредственно на землю.

   * партизаны - призванные на военные сборы из народного хозяйства военнообязанные. Партизанами их называли за б/у обмундирование и проблемы с дисциплиной.

   Прибывший дивизион входил в состав 207 Гвардейского мотострелкового полка, и имел на вооружении самоходные 122 милиметровые гаубицы "Гвоздика", в этом же эшелоне прибыла батарея зенитных самоходных установок "Шилка" из соседнего 205-го полка. Части находились в одном военном городке и офицеры хорошо знали друг друга.

   Рампа оказалась коротковатой для такого эшелона, вся техника не смогла сразу выгрузиться, пришлось гонять состав по станции, чтобы отцепить освободившиеся платформы и подать под разгрузку оставшиеся. Слава Богу, в этой каше из рева двигателей, матов, клубов дыма выхлопов, жары и двигающихся САУшек и ЗСУшек никто не пострадал.В самый разгар, этого изматывающего всех процесса, к подполковнику подошел щеголеватый капитан, кинув руку в приветствии, он попросил разрешения обратиться.

   Его полевая форма была подогнана идеально, можно было бы подумать, что офицер пошил её на заказ. Амбросимову не нравились офицеры которые излишне уделяли внимание внешнему виду, заказывали фуражки на заказ или сапоги. Он уже собирался сказать офицеру, что то резкое и даже начал поднимать голову, как взгляд зацепился за планку на полевом кителе. Она была одна, но говорила о многом, ибо это была планка ордена "Боевого Красного Знамени". Готовые вырваться резкие слова застряли в горле. Сделав вид, что закашлялся подполковние ответил:

   - Обращайтесь!

   - Вы подполковник Амбросимов?

   - Да. Слушаю Вас.

   - Гвардии капитан Ледогоров. Командир сводной зенитной батареи. Согласно приказа поступаю в Ваше распоряжение. Приказано вместе с Вами выдвигаться на место сбора.

   - Понятно. Давно прибыли?

   - Ночью, товарищ подполковник.

   - Чем вооружены?

   - ПЗРК!

   Амбросимов удивленно поднял брови. -Чем?

   - ПЗРК. Товарищ подполковник!

   - Что то я не помню, что бы в Сухопутных Войсках были целые батареи ПЗРК. Максимум что есть это зенитно-ракетные взвода в батальонах, сказал Амбросимов.

   - Так и есть, товарищ подполковник. В нашу дивизию пришел приказ о выделении 9-ти зенитно-ракетных отделений на учения. Комдив наш, приказал выделить с каждого батальона по отделению. Девять батальонов - девять отделений, из зенитной батареи одного из полков дивизии выделили пункт управления, а также обеспечение.

   - Теперь понятно капитан. Если вы здесь так сказать "старожил", где можно пополнить запас воды?

   - Здесь перед грузовой кассой, колонка, вон за тем складом! Показывая рукой направление на нужный слад, Ледогоров развернулся корпусом вправо, и тут под-

   полковник увидел явно свежий рубец от шрама, который начинался за левым ухом и уходил вниз под воротник полевого кителя.

   Да, не зря видно парень орден имеет?- подумал Амбросимов.

   Тут к офицерам подошел начальник штаба майор Васильев.

   - Вот, знакомтесь! Капитан Ледогоров, прибыл в наше распоряжение.

   - Очень приятно! Начальник штаба дивизиона майор Васильев. Офицеры энергично пожали друг другу руки.

   Наконец то, к вечеру колонна техники была вытянута на дороге и готова к маршу.

   Кроме восемнадцати "Гвоздик" в колоне были восемь КШМ-ок взводов управления на том же шасси, "Уралы" с боеприпасами, бензовозы с соляркой и бензином, плюс выдавленный командиром дивизиона подполковником Абросимовым дополнительный КРАЗ солярки. Этот бензовоз играл еще еще одну роль в замыслах командира дивизиона - он имел однотипный двигатель с "Гвоздикой" и КШМ-ками взводов управления. Имея большой опыт, Амбросимов четко усвоил - надо быть готовым ко всему. Поэтому на учения дивизион выходил обеспеченным по полному штату. Даже вода была набрана во все термоса и конечно он не забыл про полевые кухни и хлебопекарный блок. Все что положено по штату. Зенитчики пристроились следом и имели в своей колоне шесть "Шилок" последней модификации с запросчиком "свой-чужой", ППРУ "Овод", комбатовские БТРы, БТРы батареи ПЗРК, транспортно-заряжающие машины "Шилок", на базе ЗИЛ-131, а также всю остальную технику которая необходима зенитчикам что-бы успешно выполнять свою задачу по прикрытию от воздушного нападения. Замыкали колонну в 80 машин медики на УАЗиках.

   Самоходная 122 мм гаубица 2С1 "Гвоздика" (САУ -самоходная артиллерийская установка) начала поступать на вооружение в конце 70-х годов и имела вес 16 тонн, экипаж 4 человека, осколочно-фугасный снаряд весом 21,8 кг выстреливала на дальность до 15 километров при боезапасе 40 выстрелов. Запас хода- 500 км. Могла вести огонь с закрытых огневых позиций и прямой наводкой. При герметичном легкобронированном корпусе, защищавшем экипаж и орудие от пуль и осколков, она могла даже плавать, за счет перематывания гусениц, правда скорость при этом не превышала 5 км/час.

   Зенитная самоходная установка ЗСУ-23-4 "Шилка" предназначалась для борьбы с низколетящими скоростными целями, имела вес 20,5 тонн, экипаж 4 человека.

   Установленные на ней четыре 23-х милиметровые пушки имели такую плотность огня, что их снаряды, при стрельбе по танку, в считанные секунды уничтожали все внешние приборы наблюдения и связи, а попадая в ствол, пробивали в нем отверстия, делая непригодным для стрельбы. Дальность обнаружения цели составляла 12 км, а зона сопровождения целей начиналась с 10 км.

   Для координации действия "Шилок" как раз и был предназначен передвижной пункт управления ППРУ "Овод", недавно полученный начальником ПВО 205-го полка и отправленный им на учения вместе с батареей ЗСУ для тренировки в условиях "максимально приближенным к боевым". Имея большую, до сорока пяти километров, дальность обнаружения целей, он распределял обнаруженные цели между ЗСУ батареи.

   Бронетранспортеры БТР-70 предназначены для перевозки отделения мотострелков с их оружием и поддержки огнем при ведении боевых действий. Имеет на вооружении установленные во вращающейся башне спаренные крупнокалиберный пулемет КПВТ калибром 14,5 мм и ПКТ калибром 7,62 мм. Все его восемь колес -ведущие, имеет водометный движитель для плавания и легкобронированный герметичный корпус с системой фильтрации воздуха.

   При установке дополнительного оборудования и радиостанций применяется

   и для других целей.

   Для получения указаний, офицеры собрались у КШМ-ки (командно - штабной машины) командира дивизиона. До них были доведены порядок движения, интервалы между машинами, позывные, основные и запасные частоты для радиосвязи. Экипаж командно-штабной машины командира дивизиона, стоящей в голове колонны, уже закончил привязку к местности . В то время спутниковой навигации не было и для определения своих координат на местности применялся простой, но достаточно надежный метод. Машина с оборудованием топопривязки устанавливалась в точке, координаты которой с достаточной точностью можно было определить по карте. Например, тригонометрический пункт, перекресток дорог или другой ориентир, имеющийся на карте и на местности. Запускались высокоскоростные маховики- гироскопы, которые за счет инерции сохраняли свое положение при изменении направления движения. На планшет ложилась карта, на точку начала движения устанавливалось перо самописца, которое и отчерчивало весь маршрут движения.

   В любой момент можно было снять с карты координаты своего местонахождения и не заблудиться в незнакомой местности, ночью или в тумане. Но основное его назначение было - получение точных координат огневой позиции (ОП) и наблюдательного пункта (НП), что необходимо для ведения артиллерийской стрельбы с закрытых огневых позиций. Такое оборудование, кроме КШМки командира дивизиона было установлено и на других машинах системы управления, у командиров батарей и старших офицеров батарей.

   Наконец колонна тронулась. Растянувшись длинной железной змеёй, лязгая гусеницами, она поднимала в воздух тучи пыли. Дождей давно не было и прокаленная солнцем земля, под гусеницами превращалась в мельчайшую пыль, оседавшую толстым слоем на броню и придорожные деревья. Через пару часов колонна свернула с шоссе в лес. Дальше путь лежал по лесным дорогам. В лесу скорость движения упала, уменьшилась и пыль. САУшки и ЗСУшки, как большие животные, неторопливо протискивались по узкой лесной дороге, иногда задевая за склонившиеся пониже ветки деревьев. Стемнело, механики-водители ориентировались теперь по еле видным габаритам впереди идущих машин. Приборы ночного вождения не включали, так как не было необходимости в светомаскировке.

   Наконец, уже за полночь, колонна прибыла в конечную точку своего маршрута.

   Это была широкая лощина, заросшая по краям высокими соснами. Деревья росли достаточно редко, между ними можно было свободно расположить технику, а раскидистые кроны, шумящие в высоте, обещали защиту от палящего солнца днем.

   Поступила команда размещать технику. Медленно, задним ходом, машины вползали под деревья и глушили двигатели. После целого дня рева двигателей и лязга гусениц наступившая тишина казалась оглушительной. Постепенно лес, напуганный незнакомыми громкими звуками, вернулся к своей обычной ночной жизни. Тихонько бормотала протекавшая невдалеке речка, где - то ухала сова и все это, как покрывалом, накрывал мерный шорох шевелящихся под ветром крон деревьев.


   На месте предназначенном для стоянки техники, их должны были встретить и указать место для лагеря, где в палатках им предстояло прожить предстоящий месяц. Однако, почему-то их никто не встретил. Перо топопривязчика остановилось в том месте на карте, где им и положено было находиться, да и местность соответствовала карте, ошибки быть не могло. Решив с этим разобраться, Абросимов отпустил офицеров отдохнуть, назначив сбор в 6-00 у своей КШМки.

   Подозвав к себе радиста, он приказал вызвать "Треногу", такой позывной был у дежурного одного из штабов "Синих", за которых играл дивизион. Приблизительно через полчаса, старший радиотелефонист КШМки смущенно доложил, что "Тренога" не выходит на связь ни на основной ни на запасной частоте. Амбросимов хотел отчитать сержанта, но сдержался, так как парень был опытным радистом. За то время, что он служил в дивизионе парень показал себя только с наилучшей стороны.

   - Техника в порядке? Спросил Амбосимов.

   - Так точно, в порядке товарищ подполковник! - ответил сержант.

   - Так почему Вы не можете установить связь?

   - "Тренога" не отвечает на вызов! Я поискал другие радиостанции, эфир чист, на КВ диапазоне также чисто, будто вымерли все.

   - Может поляки глушилки включили?

   - Нет товарищ подполковник! Я знаю как работают глушилки. Оба диапазона просто чистые.

   - Да... дела! -Подумал командир дивизиона, снимая полевую фуражку и привычным движением вытер пот с околыша.

   Многолетний опыт службы подсказывал, что вот так, фактически на ровном месте всегда начинаются крупные неприятности. Приказав старшему радиотелеграфисту установить дежурство и слушать частоты "Треноги", он пошел к своему нач.штаба Васильеву посоветоваться.

   - Не нравится мне это.

   - Да, не понятно, и мне, с чего такая тишина в эфире?

   - Вот, что Сергей Петрович, давай выставляй боевое охранение по всей науке: патроны, штык-нож, ну ты в курсе...

   - Я пойду отдохну пару часов. Если что буди.

   Начальник штаба не обиделся на Амбросимова. Он знал, что его командир обладает высокой военной культурой. И одним из элементов этой культуры является забота о своем физическом состоянии, и он поддерживает его в любых условиях. Вот и сейчас комдив спустился к речке, чтобы освежившись и смыв с себя пыль и грязь идти отдыхать. Обоим было понятно, что для управления таким не малым воинским коллективом необходимо не только присутствие его тела, но и работоспособная свежая голова. Амбросимов отмерил себе буквально пару часов на отдых.

   Назначенный дежурным по дивизиону прапорщик Мисюра,

   подошел к КШМке майора Васильева, покашлял для порядка в кулак, и позвал:

   - Товарищ майор! Товарищ майор!

   - Что тебе Мисюра? Наконец отозвался Васильев.

   - Товарищ майор, при разводе караула, на дальней опушке выявили чужое подразделение, курсанты-артиллеристы, старший у них капитан.

   - Пошли бойца, пусть пригласит на чай.

   - Мы вместе пришли, капитн курит тут под деревом!

   - Тогда зови, чего тянуть, может узнаем что нового,

   интересного, приказал майор и вылез за прапорщиком

   на свежий воздух. Через пару минут к начальнику штаба

   подошел капитан и доложил:

   - Капитан Агранович, командир третьей батареи.

   - Мне доложили о курсантах-артиллеристах?

   - Так точно! Третья батарея Ленинградского ВАКУ, сегодня днем прибыли с Лужского полигона, где были в летних лагерях.

   - Вас должны были здесь встретить?

   - Нас встретили, указали место стоянки, саперы как раз отрывали капониры. Мы заняли крайние, остальные с полсотни свободны. Накрылись масксетями, оборудовали кухню, отбили плац. Перед своим отъездом, представители штаба учений сказали ожидать прибытия других частей.

   - Каких не сказали?

   - Нет.

   - Когда последний раз выходили на связь?

   - В двадцать ноль ноль, потом должны были выйти в ноль ноль, но связь

   установить не удалось.

   - Почему?

   - Радист с "Чайки", говорит диапазон чист.

   - Вот и наш говорит, тоже самое. Какая у вас техника?

   - АЗК, АРК... Увидев удивленное лицо майора, Агранович пояснил: - Моя батарея АИРовская.

   - А-а-а. Что еще есть?

   - СНАР, ПРП, АРСОМ, десять дизельных "Уралов", два бензовоза на тех же "Уралах", техничка, медики, о "Чайке" вы уже слышали.

   - Понятно, курсантов сколько?

   - Больше сотни, первый взвод фотогамметрический, второй звукометрический, третий радиолокационный, четвертый метео.

   - Ладно, давайте отдыхайте, только прапорщику Мисюре покажите ваше расположение и где стоят караулы, а завтра как говорится утро вечера мудренее.

   Прапорщик Мисюра, не знал как поступить. Он знал, что командир дивизиона выставил полноценное охранение и приказал будить если что. Начавшаяся несколько минут назад гроза смущала прапорщика, что то в ней было не так, а вот что Мисюра понять не мог. Раздумывая он подошел к радиостанции, у которой дежурил радист.

   - Что у тебя?

   - "Тренога" на связь не вышла, на КВ диапазоне засек семь радиостанций работающих морзянкой. Передают пятизначные цифровые группы - очевидно шифр. Позывные и частоты записаны в журнал дежурств.

   Мисюра был в дивизионе командиром взвода обеспечения, и понимал что ситуация складывается нестандартная, поэтому, развернувшись он пошел будить Амбросимова. Подходя к машине командира дивизиона, прапорщик увидел, что он уже не спит и внимательно слушает.

   - Давно гремит? Повернув голову спрсил подполковник.

   - - С трех часов ноль двух минут

   - Значит двенадцать минут! Почему сразу не доложил?

   - Заходил на радиостанцию!

   - Что там?

   - "Тренога" на связь не вышла, дежурный радист засек семь радиостанций работающих морзянкой. Передают пятизначные цифровые группы - очевидно шифр. Позывные и частоты записаны в журнал дежурств.

   Наступила пауза.

   - Поднимай начштаба, офицеров взводов управления дивизиона и комбатов зенитчиков и комбата курсантов. Сбор через пятнадцать минут.


   Офицеры начали собираться минут через десять. Стоя под деревьями они негромко переговаривались, некоторые курили и все с недоумением прислушивались к звукам, доносившимся с запада. Начавшуюся в три часа ночи канонаду сначала приняли за раскаты грозы, но через время стало ясно, что это не гроза, а звуки разрывов артиллерийских снарядов.

   На слух, шла массированная артиллерийская подготовка, как перед наступлением.

   К звукам канонады добавился еще какой то звук. Он становился все громче, превращаясь в гул сотен авиационных моторов. Наконец над лесом появился и сам источник гула. В небе показались винтомоторные самолеты, они летели с Запада на Восток, они хорошо различались на фоне светлой зари. Самолетов было очень много, и по низкому надсадному гулу определялось, что гружены они под самую завязку. Волна за волной они проплывали над головой . Освещенные восходящим солнцем , сверкая стеклами остекления кабин, они хорошо были видны на фоне розовеющего неба. Разговоры смолкли, все смотрели на небо. Наконец кто то сказал:

   "Что за хрень такая, кино что ли снимают". Лейтенант Гелеверя поднес к глазам бинокль, висевший у него на шее. При восьмикратном увеличении самолеты было видно очень хорошо и без труда различались на крыльях фашистские кресты.

   Передавая бинокль из рук в руки, офицеры всматривались в небо.

   Все повернулись к Абросимову.

   - Честно говоря, сам не пойму, в чем дело - произнес он.

   Офицеры сдержано, вполголоса, стали высказывать свои предположения о происходящем. Если это кино, то как с ним увязать артиллерийскую стрельбу на границе, если война, то с кем? Неужели для того, чтобы войти в Польшу, потребовалась такая мощная артподготовка. Подошли к радиостанции.

   В КШМке, кроме УКВ станции Р - 123, была и коротковолновая станция Р - 130.

   Пройдясь по диапазонам, радист недоуменно доложил, что на УКВ выше 37 мегагерц вообще тишина, от 28-ми до 37-ми мегагерц слышна немецкая речь, возможно работают танковые радиостанции, так как несколько раз произносилось слово "панцер", что на немецком - танк, а весь КВ диапазон забит немецкой речью и станциями, работающими морзянкой.

   Пока судили да рядили, с востока тоже донеслась канонада, однако это было больше похоже на бомбежку. Разрывы были такой силы, что даже земля подрагивала под ногами. Все это не укладывалось ни в какие разумные версии.

   Начальник штаба Васильев дал команду строиться. После его доклада, Абросимов

   поздоровался, дал команду "Вольно" и сказал:

   - Что бы ни произошло, мы должны помнить, что являемся офицерами и солдатами Советской армии, и должны с честью выходить из любых непредвиденных ситуаций. Исходя из неопределенности обстановки, я подчиняю себе до выяснения ситуации батарею Ленинградского училища и приказываю:

   - вывести на позицию радиолокационную станцию "Овод" и обеспечить наблюдение за воздухом, оборудовать позицию и тщательно замаскировать.

   - солдатам и офицерам получить боеприпасы к стрелковому оружию, оружие

   зарядить и быть готовым к его применению.

   - немедленно начать подготовку орудий и зенитных установок к боевому применению, подготовить снаряды, заряды и уложить в боеукладку орудий. Подготовить весь имеющийся боезапас. О готовности доложить к 7 - 00.

   - из взводов управления самоходного дивизиона организовать четыре разведгруппы численностью по десять человек, включая водителя и стрелка БТРа.

   Ещё четыре такие же группы сформировать из состава батареи ПЗРК. Все группы идут в разведку на БТРах Ледогорова.

   Командирами разведгрупп из взводов управления назначаются: лейтенант Лучик, Гелеверя, Денисенко и Омельченко. Командиров разведгрупп из батареи ПЗРК назначает её командир.

   В 4-30 разведгруппам прибыть для получения боевой задачи.

   - командирам зенитных батарей, капитанам Профатилову и Ледогорову, обеспечить защиту с воздуха. Огонь открывать только при явной атаке противника.

   - всю технику укрыть в капониры, произвести тщательную маскировку, с использованием штатных и подручных

   средств. Передвигаться только по лесу, не выходя на открытое пространство.

   - строго соблюдать светомаскировку.

   - пользоваться только проводной связью, все радиостанции работают только на прием!

   - Вопросы есть?

   Основной вопрос конечно был -Что же все таки происходит? Но все понимали, что командир знает не больше них.

   - Вопросов нет! Разойдись.

   Офицеры разошлись по своим подразделениям и закипела работа.

   Для тех кто не знает, поясню, что техника во время хранения находится на консервации, стволы орудий изнутри смазаны толстым слоем смазки. Чтобы можно было стрелять, необходимо эту смазку тщательно удалить. Эта нелегкая задача занимает немало времени. Представьте, что вам нужно почистить ружье с длиной ствола в четыре метра. Снаряды тоже хранятся в смазке и без взрывателей. Нужно очистить их от смазки, ввернуть взрыватели, закрепить их от самопроизвольного отворачивания накерниванием . Хотя взрыватели взводятся в момент выстрела, картина когда человек сидит и лупит молотком по снаряду в районе взрывателя, не для слабонервных. Уже подготовленные снаряды и гильзы с зарядами* необходимо погрузить в САУ и закрепить в креплениях боеукладки.

   - В 122 - мм гаубицах применяется раздельно- гильзовое заряжание. Выстрел состоит из снаряда и отдельной гильзы с зарядом. В гильзе находятся картузы с порохом. Вынимая один или насколько картузов, формируется необходимый заряд, которым определяется скорость снаряда. Если картузы не вынимались, заряд называют "Полный", если вынут один картуз - "Первый" и так далее.

   Зенитчики тоже занимали подготовкой своих ЗСУ-шек. Установив зарядную машинку, они набивали длинные металлические ленты снарядами и укладывали их в зарядные ящики пушек. При скорострельности 3500 выстрелов в минуту, четыре ленты примерно по 500 снарядов улетали меньше чем за минуту, а весь боекомплект машины составлял 2000 снарядов.

   Солдаты и офицеры получали патроны к автоматам, снаряжали магазины и укладывали их в подсумки. Разведчики получили еще по две гранаты РГ-42.

   Работа кипела, но не было слышно обычных в таких случаях разговоров, дружеских подначек и смеха над удачными шутками. Продолжавшаяся на западе канонада и пролетавшие иногда на небольшой высоте самолеты всех тревожили, поэтому работали молча, сосредоточенно, разговоры велись вполголоса и по делу.

   Через 20 минут, после постановки задач всем подразделениям, из под деревьев,медленно, стараясь не задеть соседние машины, порыкивая не-прогретым двигателем пополз МТ-ЛБу подвижнго пункта разведки и управления ППРУ-1, он же "Овод-М-СВ" предназначенный для обнаружения воздушных целей, их распознавания и передачи информации о воздушной обстановке подчиненным подразделениям. Вслед за ним бежали два связиста зенитчиков и разматывали с катушки полевой телефонный кабель.

   Еще через четверть часа Амбросимов получил первый доклад от командира расчета ППРУ, он докладывал, что видит на радаре массовую засветку целей не отвечающих на запросы "свой-чужой". Практически строго на восток, на удалении 50км он наблюдает групповую цель, судя по перемещению засечек целей там идет воздушный бой, но смущает два обстоятельства: скорости целей не превышают 400км/час и ни одна из целей не отвечает на запрос о госпринадлежности. Если судя по скорости воздушный бой ведут вертолеты, то кому они принадлежат?

   Вопросов было на порядок больше, чем ответов. Что происходит? Что означает обстановка в воздухе? Почему нет связи со штабом учений? Где встречающие? И ни на один вопрос, он не находил логически выверенного ответа. От нелегких раздумий его оторвал новый доклад с РЛС.

   - Южнее Луцка, в районе Млынова наблюдаю групповую цель. Высота 1200 метров. Скорость 350. Направление запад. В составе цели до 70 объектов. Курс пролегает через расположение дивизиона. Командир зенитной батареи целеуказание получил. Зенитная батарея заняла позиции, к бою готова.

   Примерно через десять минут над расположением прошли двухмоторные винтовые самолеты. Офицеры насчитали 64 бомбардировщика. Они возбужденно переговаривались между собой, обсуждая последние события.

   Почти не слышно, на фоне пролетающей армады самолетов, зазвонил полевой телефон. Трубку взял начальник штаба Васильев, выслушав доклад, он повернулся к Амбросимову и сказал:

   -"Овод" наблюдает одиночную цель идущую тем же курсом, что и пролетевшая сейчас группа бомбардировщиков. Цель теряет скорость и высоту, очевидно что-то случилось и она хочет совершить вынужденную посадку. Предлагаю взять БТР, посадить на него дежурную смену и выяснить кто это и что происходит. -Хорошо, пошлите бойца за Мисюрой с дежурной сменой, и это... передайте - пусть будут поосторожней!



   Часть 2

   Прапорщик Мисюра.


   Хотя никто пока так и не понял, где и как мы оказались, ясные и четкие команды Абросимова немного успокоили людей. Да и работа не оставляла много времени на размышления. Я тоже трудился как пчелка. В первую очередь, нужно было снабдить уходящие разведгруппы продуктами и боеприпасами, затем выдать боеприпасы остальным. Не забывал я и о необходимости приготовления пищи. Война войной, а голодный солдат - плохой вояка. К тому же, за время путешествия в вагонах, сухпай уже всем надоел, хотелось нормальной еды. За всеми этими хлопотами, я не замечал как бежало время. Неожиданно сзади раздался голос:

   - Товарищ прапорщик, Вас начальник штаба дивизиона зовет.

   Обернувшись на голос, я увидел белобрысого, невысокого солдата, в неуклюже сидящей форме, топорщащейся из под ремня.

   - Ну вообще молодняк оборзел! Товарищ солдат, Вас что, не учили, как нужно обращаться к старшему по званию?

   Видя мое недовольство, солдатик одернул гимнастерку, поправил пилотку и подтянувшись, четко кинул руку к виску.

   - Товарищ прапорщик, разрешите обратиться?

   - Ну вот, это другое дело, а то не артиллерист, а какой то стройбатовец! Обращайтесь!

   - Товарищ прапорщик, Вас срочно вызывает начальник штаба дивизиона майор Васильев.

   - Понял.

   - Разрешите идти?

   - Идите.

   Четко повернувшись, солдат сделал несколько шагов почти строевым шагом, а потом, перешел на неторопливую рысцу, имитируя бег.

   Может и зря я на пацана напустился, но расслабляться сейчас тоже нельзя.

   Быстрым шагом я направился к КШМке начштаба, гадая, зачем я ему понадобился, да еще так срочно.

   Васильев уже ждал меня.

   - Виктор Петрович. Ты один из немногих в дивизионе имеешь реальный боевой опыт, поэтому для тебя есть особое задание. Дело вот в чем. Сейчас капитан Профатилов сообщил, что с востока в нашу сторону движется странная цель. Предположительно, это подбитый немецкий бомбардировщик, хотя наша оценка ситуации может быть ошибочной и цель может иметь другую госпринадлежность. Итак, цель идет на маленькой скорости с постоянным снижением. По расчетам Профатилова, она может упасть километрах в пятнадцати от нас. Нужно бы посмотреть на этот самолет и если получится, взять пленного. Послать мне больше некого, огневые взвода заняты, у остальных тоже есть свои задачи, так что бери пять человек своих водителей и на БТРе выдвигайтесь к предполагаемому месту падения самолета. Действуйте аккуратно, на рожон не лезьте. Если кто-либо раньше вас будет на месте падения, к самолету не приближайтесь. Нам сейчас нежелательно контактировать даже с нашими, пока не разберемся в обстановке. Позывной у тебя будет "Брикет", Профатилова "Овод". ППРУ Профатилова стоит на горке, так что связь с ним у тебя должна быть нормальная. Времени на сборы практически нет, так что максимум через десять минут, вы должны уже быть в пути. И еще, постарайтесь свести необходимый радиообмен до минимума.

   Получив приказ , я попросил разрешения использовать БТР отделения зенитчиков, которое ушло оборудовать позицию "Овода".

   С согласия Васильева, я связался по телефону с капитаном Ледогоровым, и поставил его в известность о выделении от него БТРа. Затем соединился с "Оводом",и попросил у капитана Профатилова наведения на предполагаемую точку вынужденной посадки, и договорился о частотах для радиосвязи.

   Зайдя по дороге в расположение зенитчиков, где меня уже ждал БТР, я забрался на броню и мы покатили за моими бойцами. Пока солдаты грузились на броню, я приказал кинуть в БТР по паре цинков с автоматными и пулеметными патронами.

   Забрав с собой почти всю дежурную смену и сев на место командира,я дал команду "вперед". Стараясь не отклоняться от указанного зенитчиками направления, БТР с ходу въехал в реку Луга и бодро пофыркивая водометом, уверенно направился к противоположному берегу. В этом месте река была не сильно широкой, метров сорок-пятьдесят, хуже было что берега были топкими, болотистыми.

   Выбрав ниже по течению небольшой песчаный пляжик, я указал на него водителю, который и направил к нему бронетранспортер. Уверенно выбравшись из воды, поблескивая мокрыми бортами броник двинулся дальше. Самолета нигде не было видно и я уже собирался связаться с "Оводом", когда сначала услышал а затем увидел идущий с заметным снижением двухмоторный самолет с четко видимым крестом на фюзеляже и свастикой на хвосте.

   - Хенкель-111, - сказал башенный стрелок.

   - А ты откуда знаешь?

   - Я, товарищ прапорщик, авиацией с детства увлекаюсь, даже в училище хотел поступать, да на медкомиссии зарубили!

   - Ну да, а теперь в ПВО служишь! Как там у вас говорится? Сами не летаем и другим не дадим!

   - Я бы с удовольствием в авиации служил, даже в БАО (батальон аэродромного обслуживания), лишь бы к самолетам поближе, да кто меня в военкомате спрашивал!

   Самолет продолжал снижаться, было видно, что один двигатель не работает и из него шел небольшой шлейф дыма, но огня не было видно. Второй двигатель работал с перебоями, но еще тянул машину, которая быстро теряла высоту. Снижаясь, самолет кренился то на одно, то на другое крыло, похоже, что пилот искал место, куда можно попытаться посадить самолет. Немного развернувшись, вероятно летчик увидел там подходящую площадку, самолет скрылся за холмом. Через время послышался скрежет и глухой удар. Однако взрыва не последовало, значит, можно было предположить, что посадка произошла более или менее успешно.

   Выдерживая направление к месту приземления, БТР вынужден был двигаться по бездорожью, но два двигателя и четыре ведущих моста позволяли поддерживать приличную скорость. Выскочив на вершину холма, я в бинокль увидел в 2-3 км на запад лежащий на брюхе самолет. За то небольшое время которое мы его не видели, самолет сильно изменился. Лопасти винтов были согнуты, хвост самолета валялся метрах в пятидесяти от фюзеляжа, очевидно, чтоб не скапотировать, летчик сажал самолет на хвост, чтобы первый удар пришелся на него. Хотя хвост и отвалился, зато фюзеляж был практически не поврежденным, если не считать разбитого остекления штурманской кабины, и нижней кабины стрелка. Людей возле самолета видно не было. Приказав водителю подъезжать со стороны левого крыла, я внимательно наблюдал за самолетом и обстановкой вокруг него. Верхняя кабина самолета, не пострадала, заросли густого кустарника смягчили удар о землю. Вдруг в стеклянном фонаре кабины, я увидел человека. Открыв кабину он вывалился на крыло и скатился на землю. Следом за ним, поддерживая друг друга появились еще двое летчиков. Неожиданно зашевелился ствол пулемета, торчавшего из задней части кабины. Посмотрев в бинокль, я увидел, что один из летчиков пытается снять пулемет с турели. Этого нельзя было допустить, и я дал команду водителю на максимальной скорости подъехать к самолету. Ревя обоими двигателями и пуская клубы сизого дыма 70-ка, подлетела к самолету буквально за какой то десяток секунд. Летчики, лежавшие на земле, видно не отойдя от тяжелой посадки, практически не оказали сопротивления. А стрелка в кабине очень впечатлила короткая очередь КПВТ, данная по задней части фюзеляжа. Разоружив и связав всех четверых, бойцы по очереди подходили и осматривали самолет.

   Пока бойцы глазели на самолет и связанных летчиков, я связался с дивизионом и доложил обстановку. Амбросимов приказал срочно возвращаться в расположение. Обойдя самолет, я залез на крыло, заглянул в кабину, и отметив про себя, что бензином не пахнет, залез внутрь бомбардировщика.

   На улице почти рассвело, и внутри все было хорошо видно. В кабине было четыре места. Два в верхнем фонаре, вероятно пилота и стрелка - радиста, так как рядом находилась радиостанция, в носу фюзеляжа, перед разбитым сейчас остеклением, находилось место штурмана, там же был еще один пулемет, искореженный ударом. Нижняя кабина стрелка была полностью снесена ударом об землю вместе с пулеметом. Но запасные короба с патронами хоть и разлетелись по кабине, уцелели. Сняв с турели единственный пулемет, в хозяйстве пригодится, я позвал солдат и передал им пулемет и все найденные короба с патронами. Оглядев кабину, на предмет, что тут еще может пригодиться в хозяйстве, и можно быстро снять, я увидел возле места штурмана большой планшет. Похоже полетная карта! Ладно, командир сказал не задерживаться, поехали домой.

   Забравшись в БТР я отметил, что в нем стало намного теснее. Летчики вповалку лежали на полу, как говорится без особых удобств. Приказав бойцам не допускать общения между пленными, я устроился снаружи, свесив ноги в командирский люк и облокотившись на пулемет. Уже переваливая через холм, я оглянулся и увидел вдалеке грузовик, появившийся из леса, но бронник уже нырнул вниз и подробнее рассмотреть я ничего не успел.

   - Стой!!! По ТПУ скомандовал я водителю. Водитель резко затормозил и всех солдат хорошо мотнуло внутри.

   - Ну ка сынок, заховайся пока в кустиках, а я гляну что там такое.

   Спрыгнув с брони и подойдя к десантному люку, между колесами я скомандовал: - рядовой Киреев за мной! Выскочив из БТРа, солдат потрусил за мной.

   -"Дед" или даже "дембель"из "залетчиков", подумал я про себя. Пригнувшись, подойдя к гребню холма, мы аккуратно выглянули из-за веток кустарника. От того, что мы увидели, у нас что называется упала челюсть.

   Оцепив самолет, и заняв круговую оборону по всем правилам тактики, бойцы и командир в красноармейской форме разговаривали между собой на немецком языке. Все диверсанты были вооружены автоматами и ножами. Обыскав все вокруг и не найдя летчиков, диверсанты решили проверить, куда идут свежие следы, которые оставил наш БТР.

   - Да... Подумал я про себя. - С такими волчарами, я сам не справлюсь, а пацанов они передавят по-быстрому и пойдут дальше.

   - Товарищ прапорщик! А это немцы? Подал голос Киреев.

   - Не просто немцы, а диверсанты! И отличной выучки. Смотри как грамотно расположились, они уже поняли, что их опередили, и сейчас решают идти по следу или заняться другим делом.

   Пока я все это объяснял Кирееву, немцы попрыгали в кузов своего грузовика и поехали по нашим следам.

   Что бы успеть к БТРу мы побежали напрямик. Добежав я приказал водителю, пропустить машину с немцами вперед и преследовать их, но близко не подъежать, что бы они не кинули гранату под колеса.

   Через пару минут, мимо нас проехала машина диверсантов. Разглядев её вблизи, я заметил, что она отличалась от обычной полуторки двойным задним мостом и пожалуй более длинным кузовом.

   Взревев двигателями, наш БТР резво вышел на дорогу и покатил за немцами.

   Нас сразу заметили и прибавили скорость. Наш водитель не отставал. Грузовик, на мой взгляд уже катил под шестьдесят. Минут через десять такой гонки, немцы начали постепенно тормозить, остановились, из кабины вышел один, из кузова спрыгнул другой. Диверсанты вышли на середину дороги и делая вид, что все нормально, закурили.

   Я приказал водителю остановится метрах в 70 от машины. Проверив автомат, сказал бойцам:

   - Хоть мы и на БТРе, но в ближнем бою, против них не сдюжим, поэтому: я попробую приголубить этих на дороге, а вы разверните БТР правым бортом к немцам, так чтобы можно было стрелять из башенного ПКТ и бойниц по кузову и кабине, там еще шесть немцев осталось, и обязательно установите гильзоотражательные щитки, а то поубиваете друг друга! Да! Ты и ты, я ткнул пальцем в двух бойцов, только наблюдаете и сообщаете о передвижениях противника. Ты за двумя на дороге, ты за машиной, чтобы из кузова не один не ушел! Все понятно?

   - Да! Поняли! Не маленькие.

   Пока я все это объяснял, водитель развернул БТР поперек дороги, а наводчик развернул башню в сторону немцев.

   - Хлопцы! Значит, как договаривались! Огонь открываете, когда я начну стрелять, или когда из кузова кто-то попытается выскочить! Ещё раз повторил я.

   Нацепив каску я вылез из БТР и взяв автомат на изготовку, вышел из-за бронетранспортера на дорогу. Приближаясь к грузовику по обочине дороге, так что бы не перекрывать директрису наводчику БТРа, я прикидывал как лучше начать бой. По всему выходило, что надежнее всего, не вступая в переговоры положить этих двух, а те кто в машине, попадут под огонь башенного пулемета и четырех автоматов. Только я начал выцеливать ближайшего ко мне мужика, как загрохотал КПВТ. Я "рыбкой" прыгнул в кювет, успев полоснуть короткой очередью по парочке. Осторожно выглянув из кювета, что машина дергается от попаданий как живая, и в стороны летят куски человеческих тел и обломки. Глядя на то, что еще меньше минуты назад было грузовиком, а сейчас представляло горящую груду металлолома напополам с мясным фаршем, мне почему то вспомнились занятия по стрелковому оружию в Чирчике. Офицер, который вел эту дисциплину рассказывал, что благодаря удачному баллистическому решению 14,5 мм патрон/оружие, реально достигнутая на практике бронепробивная способность бронебойной пули при стрельбе из КПВ/КПВТ, составляла от 30 до 35 миллиметров, на дистанции 500 метров, при угле встречи 90 градусов по стальной броне RHA стандарта НАТО. Это оказалось столь высоким результатом, что на реальных тактических дистанциях порядка 500-800 метров огнем КПВ/КПВТ обеспечивалось уверенное пробитие лобовой брони и поражение основных БТР вероятного противника, включая наиболее массовый БТР М113 (США). Именно поэтому, начиная с 1970-х годов по настоящее время в ТТЗ на создаваемые в странах НАТО боевые бронированные машины типов БМП, БТР, БРДМ, легкий танк вводятся требования по защите от огня 14,5-мм пулемета. Причем для БМП - по защите бортовой проекции машины с дистанции 100-200 метров. Соответственно толщина бортов в монолитном варианте стальной брони составляет 35-45 милиметров. Указанное явилось одной из причин практически двукратного превышения боевой массы основных БМП НАТО относительно советских БМП.

   Подойдя ближе, я увидел, что один из двух встречавших меня у машины, по всей видимости не убит, и даже не ранен, а скорее всего контужен одним из обломков машины. Быстро связав его, я махнул рукой в сторону БТРа, что бы он подъехал ко мне. По-быстрому закинув пленного во внутрь БТРа мы двинулись в расположение нашего дивизиона. Под мерное покачивание БТРа я вспоминал, как я практически осваивал КПВТ.

   Срочную я служил в полковой разведывательной роте, во взводе БРДМ. Я на БРДМе выполнял функцию пулеметчика, моими были два пулемета КПВТ и ПКТ расположенные в башне бронетранспортера. Мне нравилось быть пулеметчиком, хотя КПВТ капризный аппарат, то заклинивает, то утыкается, но я со временем научился с ним обращаться. На полигоне, когда я впервые сел за пулемет, и выстрелил несколько раз по земляному валу, пулемет заклинило, а затвор остался во взведенном состоянии. Взявшись за заднюю крышку двумя руками, я отвел защелку и поворачиваю эту крышку, что бы снять ее. А в корпусе пулемета стоит мощная пружина для толкания затвора, во взведенном затворе эта пружина находится в сжатом состоянии. Вот я провернул крышку, и вдруг эта крышка (такая дура килограмма на два весом) вылетает из моих рук и с силой бьет меня в грудь. Я отлетел от пулемета и упал на задницу, дыхалку перехватило, и я не могу ни вздохнуть, ни п..., сижу и хлопаю глазами и ни чего понять не могу. После этого случая, я к пулемету подходил осторожно и когда снимал крышку с взведенным затвором, упирался покрепче, ее можно удержать, если ты готов к этому и знаешь силу пружины.

   Вот и речка, отметил я про себя . Подъехав к ней, я приказал водителю остановиться. Оглядев местность в бинокль и ничего не заметив необычного, я приказал начать форсирование реки.

   Через пятнадцать минут БТР въезжал в расположение дивизиона.

   Возле КШМки комдива, кроме Абросимова и Васильева, нас уже ждал начальник разведки капитан Суховей, которому мы и передали пленных. Рассказав командирам подробности нашей поездки, в том числе и о полуторке, я поинтересовался, кому сдавать трофеи. На что Абросимов удивленно заметил:

   - Как кому? Ты ведь у нас главный завхоз, тебе принимать трофеи, ты и приходуй!

   Я построил солдат, Абросимов поблагодарил нас за службу и отпустил. Уже подходя к расположению своего взвода, я почувствовал запах свежеприготовленной каши и с удивлением вспомнил, что из - за всей этой беготни ни мои солдаты, ни я, с утра еще не ели. Этот промах нужно было немедленно исправить!



   Часть 3

   Подполковник Амбросимов.


   Отправив Мисюру на задание, смотрел на все больше светлеющее небо, и энергично развернушись, упругой походкой двинулся к машине начальника штаба. Подойдя к заднему люку МТЛБу, и увидев бледную полосочку света, я взявшись за рычаг, негромко сказал:

   - Александр Сергеевич, плафон выключи!

   Дождавшись щелчка тумблера и забравшись в транспортер, устраи-ваясь на сидение, пробурчал:

   - Нарушаешь?!

   - Душно внутри, вот и открыл немного, а то при синем свете уже не вижу ничего. Поди давно не лейтенант.

   - Да, ладно, ладно Александр Сергеевич, не оправдывайся, это так... от нервов. Что ты думаешь обо всем об этом?

   - Честно? Спросил Васильев, кладя карандаш на карту, расстеленную на столике.

   - Честно, честно!

   - У меня такое состояние, что я однажды уже однажды пережил это.

   - Что это?

   - Ну вот это состояние... тревоги, ожидания какой то беды..., я физически, кожей чувствую разлитую в воздухе смертельную опасность!

   - Как, говорится: ощущения к делу не пришьешь.

   - У меня отец здесь войну начинал. В противотанковом дивизионе, их тогда после боя, в первый день войны всего трое осталось. Чудом остался жив.

   Пару недель назад приехал к нам погостить, внуков повидать, а когда узнал, что еду на учения сюда, велел отыскать братскую могилу их дивизиона, да передать, что гв. старшина Васильев дошел до Берлина и за каждого, тогда полегшего он отомстил. Вот сидел за картой, смотрел, где они бой тот приняли.

   - Это все лирика, какое твое мнение?

   - Мое мнение не вписывается ни в какие рамки. Но я думаю, что мы попали на войну!

   - Осталось выяснить: в сорок первый или в сорок четвертый? Ты не помнишь когда наши в сорок четвертом здесь вышли к границе?

   - В чего гадать? Если наши в погонах, то сорок четвертый, а если без, то сорок первый!

   - Н-да... дела...,- подумалось, и тут взгляд зацепился за "Атлас офицера" лежащий рядом с радиостанцией. - Откуда у тебя это?

   - Я же в академию готовлюсь.

   Стал механически перелистывать атлас.

   -"Война Италии против Эфиопии...", "Разгром японских милитаристов у озера Хасан" - мелькали заголовки карт. Добравшись до 9-го листа, прочитал:

   -"План и подготовка войны фашистской Германии против СССР (План "Барбаросса")".

   - Интересный у тебя атлас,- хмыкнул я, продолжая листать дальше.

   На одном из листов атласа, меня что то привлекло. Внимательно присмотревшись, я понял за что зацепился мой взгляд: названия городов "Луцк" и "Владимир-Волынский". Они были совсем рядом с синими стрелами, которые показывали направления одного из главных ударов немецкой армии в 41 году. Подняв взгляд на майора, сказал:

   - А знаешь, если мы попали в сорок первый, а судя по всему, так оно и есть, то мы находимся как раз на направлении главного удара группы армий "ЮГ"!

   Зазвонивший телефон резко ударил по нервам. Мы оба вздрогнули.

   - Фу, ты черт напугал!

   Трубку взял начштаба и на автомате сказал:

   - "Гвоздика", слушаю Вас!

   Выслушав абонента майор сказал:

   - Мисюра передал "Оводу" , что самолет, имеет на крыльях кресты, на хвосте свастика.

   - Значит, все-таки немцы! Вполголоса задумчиво сказал я, легонько постукивая карандашом по карте. - Как думаешь, все-таки сорок первый? Или сорок четвертый?

   - Не будем гадать, подождем данных от Мисюры, а пока надо бы поискать, кто знает немецкий.

   -Сержант! - Позвал майор, обернувшись в сторону бронированной двери.

   - Я! Товарищ майор! -Ой! Смутился паренек. -Товарищ подполковник, разрешите обратиться к товарищу майору!

   - Разрешаю,- негромко ответил я.

   - Товарищ майор! Сержант Зубко по вашему приказанию прибыл!

   - Со всеми батареями есть связь?

   - Так точно!

   - Передай циркулярно: всех знающих немецкий язык направить к командиру дивизиона!

   - Есть! Разрешите выполнять?

   - Выполняйте!

   Сержант Зубко, побежал к дереву, на которое он повесил полевой коммутатор на 10 абонентов, установил циркулярный вызов, и сразу всем передал приказ майора Васильева.

   Тем временем, пока сержант выполнял приказ начальника штаба, в машине где мы находились с Васильевым, ожил динамик громкой связи:

   -"Гвоздика","Гвоздика", я "Брикет" прием! "Брикет", "Брикет" я "Гвоздика", доложите обстановку!

   - "Гвоздика", я "Брикет", грибы из лукошка вынул, все съедобные! -Незамысловато кодируя информацию передал Мисюра.

   - Что за грибы? - Спросил я, нажимая тангенту ПУ.

   - Фрицы!!! - С чувством ответил прапорщик.

   - Возвращайтесь назад немедленно!

   - Понял возвращаюсь назад.

   - Конец связи.

   - Конец связи.- Как эхо, отозвались на той стороне.

   - Ты все слышал! Сказал я, откладывая ПУ рации в сторону.

   Через несколько минут, к штабу подошли двое: капитан Суховей начальник разведки дивизиона и младший сержант из взвода обеспечения.

   -Товарищ подполковник знающие немецкий язык по Вашему приказанию прибыли! Доложил, капитан Суховей.

   - Так... Ну Вам по должности положено, а Вы, младший сержант откуда язык знаете?

   - Отец в ГСВГ служил! Четко доложил младший сержант.

   -Капитан, даю Вам десять минут на проверку знаний языка и подготовку к допросу немецких летчиков, которых должен доставить прапорщик Мисюра. Цель допроса: выяснить почему они очутились на территории Советского Союза, какова была цель полета, кто еще участвовал в полете, где базируются, состав части... Впрочем разведка это Ваша епархия капитан, Вам как говориться и карты в руки. Главное, необходимо выяснить, куда и в какое время мы попали... Все ясно?

   - Так точно! Ответил капитан Суховей. Развернувшись, я нырнул в люк КШМки начштаба.

   - Тут выходил на связь Мисюра, он уже через речку переплывает, минут через пятнадцать будет здесь.

   - Ну, вот и ладненько, потирая руки, ответил ему я.

   Услышав звук двигателя, мы с Васильевым вылезли наружу и увидели подъезжающий БТР Мисюры. Он сидел на броне, уперев обе ноги в боковую скобу и держался рукой за пулемет. Водитель бронетранспортера за пару десятков метров начал аккуратно тормозить, используя этот момент, прапорщик ловко спрыгнул и с солидностью бывалого служаки подошел к нам и доложил:

   - Товарищ подполковник! Ваше приказание выполнено. Экипаж самолета взят в плен, сопротивления не оказал. Изъяты личные документы, личное оружие, полетная карта, а также с самолета снято бортовое вооружение. Сам самолет не горел, может можно слить топливо и еще чего нибудь снять. На обратном пути пришлось задержаться. Захвачен тут мутный тип. То ли фриц, то ли наш не разобрал.

   - Ну-ка, ну-ка с этого места поподробней, заинтересованно произнес я.

   - Мы уже назад возвращались, когда на гребне холма, я обернулся и увидел машину, прямо таки летевшую к самолету...

   - Ладно! Давай показывай, что привез!

   Все подошли к БТРу. Мисюра стукнул прикладом автомата по броне и сразу откинулись створки бокового люка. Оттуда быстро выпрыгнули два солдата в маскировочных комбинезонах, касках, и споро начали принимать человека, про которого прапорщик высказался "мутный тип", и потом уже связанных летчиков. Все смотрели на них с нескрываемым интересом. Летчики были в летных комбинезонах, и для 80-х годов выглядевших авангардно, надетых на военную форму и в ботинках. А пятый был одет в военную форму защитного цвета с треугольничками в петлицах и добротные юфтевые сапоги. Всем им в той или иной мере требовалась медицинская помощь, и я распорядился вызвать медиков. Когда наконец наше любопытство было удовлетворено, Суховей и Юрченко приступили к допросу.



   Часть 4

   Капитан Суховей.


   Честно говоря, совершенно не представляю с чего начать этот допрос. Нет теоретически знаю, что "...офицеры-разведчики должны уметь допрашивать пленных в любых условиях. Местом для допроса в действующей части или соединении могут служить воронка от снаряда, развалина дома, любой окоп или укрытие...", вспоминались отрывки из конспектов, которые старательно велись на занятиях по специальной подготовке. На них, нам на примерах показывали важное значение правильного отбора пленных, "...немаловажной задачей офицера-разведчика является приобретение навыка в отборе по внешним признакам из общей массы пленных именно тех, которые могут сообщить наиболее ценные сведения. Умение "читать по лицам" приобретается только опытом, и дать какие-либо определенные указания по этому вопросу очень трудно. Под внешними признаками не следует понимать состояние одежды, характерные особенности сложения и другие частности внешнего порядка.

   Внешний вид пленного только иногда и лишь в некоторой степени может определить особенности его характера...", сами собой лезли в голову отрывки лекций. - Нет, надо успокоиться, взять себя в руки, и спокойно, как на учебном занятии провести допрос! Мысленно, сказал я себе. - Так! Если я растерялся, и не смог сразу действовать, то что сможет сделать Юрченко? Первого пленного надо допросить вместе! Я допрашивающий, он переводчик - уже более спокойно пошли рассуждения. Выбрав одного летчика, как мне показалось более испуганного, чем остальные, решительным голосом позвал младшего сержанта:

   - Юрченко! Давай бери, этого, который второй слева и в кузов "Урала"! Указал на высокого, худощавого немца лет двадцатити. - А остальных, охране отвести за пределы слышимости, положить мордой в землю и не давать осматриваться и переговариваться! Найдите им всем мешки на голову, нечего им по сторонам глазеть! Добавил я для охраны. Хоть вся техника была загнана в капониры и укрыта маскировочными сетями, но береженого как говорится ...

   - Товарищ капитан! Разрешите присутствовать на допросе! - А то вот афганцев допрашивал, а немцев не приходилось! Вдруг неожиданно, обратился ко мне Мисюра, держа зачем-то в руке сапог.

   - А, ведь и верно! Подумал я, он же в Афганистане воевал! Кто-то рассказывал, что даже ранен был. - Хорошо! Согласился я. Если бы я знал, какой номер отколет прапорщик, по дурости, может быть и не согласился. Но все шло как шло, и продолжая распоряжаться, распределял каждому свои роли на предстоящем допросе.

   - Значит, так, я "хороший следователь", Мисюра - "плохой", ну а ты Юрченко будешь переводить, сказал я, доставая и полевой сумки карандаш и блокнот.

   - Ну что, начнем? Спросил я, усаживаясь на откидную скамейку в кузове машины.

   - Сейчас, товарищ капитан! Привяжу только этого орла, а то как бы чего не выкинул! отозвался Мисюра, ловко связывая руки, а затем и ноги немца. Связав, он встал и закрыл клапан тента кузов, теперь свет проникал только через окошки брезентовго тента.

   - Имя? Фамилия? Звание? Воинская специальность?

   Немец повернулся в мою сторону и так фамильярно:

   -Герр официр, советую захватить несколько секретных документов из вашего штаба и вместе со мной... - Он выразительно показал на запад. - Ведь все равно меня наши освободят. Зачем же вам лишний шанс терять? Великая Германия умеет ценить тех, кто ей помогает.

   Честно говоря, даже обидеться не успел. Когда переводчик закончил переводить фразу, Мисюра взял валявшуювся в кузове каску и вытряхнул в неё из сапога, с которым он пришел, маленькую змею. Испугались все, и немец, и я, и переводчик. Повернувшись к Юрченко, Мисюра сказал:

   -Переведи ему: "что эта змея не ядовитая".

   Младший сержант перевел. Услышав эти слова, немца отпустило, он злобно сверкнул глазами, но промолчал.

   Я с интересом наблюдал, что предпримет прапорщик. А он продолжал:

   - Скажи ему, только слово в слово: - Если он будет продолжать изображать героя рейха, то я, посажу его голой жопой на эту каску. И разведу под каской небольшой огонь, его хватит, что бы змея получила ожог и начала искать выход. - Как ты думаешь какой выход она найдет?

   Услышав, что сказал прапор, честно говоря, не смог сразу это переварить. Юрченко тоже находился в ступоре. Возникла долгая пауза. Наконец парнишка слегка пришел в себя, повернулся ко мне и заикаясь спросил:

   - П-п-п-переводить? Я только смог молча кивнуть. Немец почувствовав, что мы сами испугались не слабо, того, что сказал Мисюра, стал белым как мел. Юрченко заикаясь и путая слова начал переводить. Посмотрели бы вы, как немчика переменило вмиг. Он подумал, что его сейчас же на эту каску посадят. Начал извиняться, говорить, что мы его неправильно поняли, согласился отвечать на все вопросы. А Мисюра продолжал спокойно сидеть, держа в руках каску.

   - Гельмут Шварцкопф, ефрейтор, стрелок-радист, запинаясь от волнения ответил немец.

   - Назовите Вашу воинскую часть, звание и как зовут командира вашей части?

   - Вторая группа, пятьдесят пятой бомбардировочной эскадры, пятогого корпуса четвертого воздушного флота Люфтваффе, командир группы майор доктор Эрнст Кюль.

   - Где базируется ваша группа?

   -На Восточном фронте наша группа базируются на аэродроме у села Лабуние, недалеко от Замосць. На нашем аэродроме также располагается перваяя группа нашей эскадры и штаб эскадры. Аэродром третьей группы эскадры под г.Клеменшов, это дальше на запад, за Вислой.

   - Скажите Гельмут, а почему одна из ваших групп

   находится так далеко от основных частей вашей эскадры? Ведь расстояние между вашими частями больше 100 км.?

   - Я не задумывался над этим. Думаю оберстлейтенанту Бенно Кош виднее.

   - Кто это?

   - Гешвадеркоммондор.

   - Где еще и какие аэродромы вам известны, какие части на них базируются, кто командир?

   - Вылетая сегодня на задание, наблюдал взлет наших "Мессершмиттов" в километрах пятнадцати, почти строго на восток от нашего аэродрома.

   - Уточните, сколько взлетало самолетов?

   -Я не считал, на глаз, приблизительно штафель.

   - Можете указать общее число истребителей на этом аэродроме?

   - Скорей всего группа, это приблизительно тридцать-тридцать пять самолетов.

   - Почему вы не можете сказать точно? Разве у них уже были потери?

   - Это авиация, перед вылетом необходимо все проверить. Если механик не уверен в надежности машины, самолет не выпускают в полет. Подготовка летчика слишком дорого обходится рейху, чтобы лишний раз рисковать его жизнью. Дешевле и быстрее изготовить новый самолет, чем подготовить другого пилота, разве у вас не так?

   - Вы можете указать состав вашей эскадры?

   - Я уже все сказал, могу только добавить, что четвертая группа нашей эскадры базируется в Дижоне, это во Франции.

   - Откуда это вам известно?

   - Я там служил, до перевода во вторую группу. Подал рапорт о переводе в Польшу, нам обещали, что тем кто хорошо воюет, дадут землю в России.

   Внимательно посмотрев на меня, гитлеровец вдруг заволновался, лицо его исказила гримаса, и он стал быстро и зло говорить. Юрченко еле успевал переводить: - Не может быть! Я пол-Европы победоносно прошел. А тут попался в руки русским в первый же день! В первые же часы вторжения!

   - Вы знаете сколько и каких самолетов в вашей эскадре?

   - Да, конечно! Около семидесяти самолетов типа Хе-111 и пара МЕ-110 в штабе эскадры.

   - В чем заключалось ваше задание?

   - Командование нашей эскадры выделило для первого налёта на каждый ваш аэродром по три экипажа бомбардировщиков с опытом полётов на больших высотах и бомбометания в ночное время в качестве лидеров для остальных экипажей, которые менее опытные. В этом вылете участвовала вся эскадра. Мы следуя на предельно большой высоте, пересекли границу незамеченными за полчаса до начала артиллерийской подготовки, постепенно снизились, и следуя по тщательно выверенным маршрутам над безлюдными лесными районами, вышли на свою цель, одновременно с открытием артогня на границе. И хотя Ваше командование за несколько часов до бомбардировки успело рассредоточить значительную часть своей авиации с базовых аэродромов на полевые, это его не спасло: практически все взлетные полосы в приграничной полосе нам известны и отмечены на полетной карте. Примерно в 2 часа 55 минут наша группа самолетов вышла с восточной стороны на аэродром. Наверное плохо видимые в лучах восходящего солнца наши двухмоторные бомбардировщики были приняты за свои самолеты. На бреющем полете мы атаковали выстроенные в линию ваши самолеты. Увидев опознавательные знаки на наших самолетах, находившиеся на аэродроме персонал открыл огонь из винтовок. Но было уже поздно. Мы прицельно сбросили мелкие осколочные бомбы, обстреляли из пулеметов персонал аэродрома и спокойно ушли.

   - Что вы ещё знаете о задачах вашей эскадры, группы?

   - Сегодня в налете участвует весь четвертый воздушный флот люфтваффе, в том числе и вся наша пядьдесят пятая эскадра. Цели дополнительно должны будут уточнить перед вылетом. Перед первым вылетом цели нашей группы были: Млынув, Киверцы - в основном аэродромы и ж/д станции.

   Воздушный коридор проходит как раз над вашей частью.

   - Когда по вашему, может произойти следующий налет эскадры?

   - Приблизительно через час. Ответил немец, и стало понятно, что необходимо немедленно прервать допрос и доложить Амбросимову о полученных сведениях.

   Оставив Мисюру и Юрченко с немцем в кузове, я поспешил к КШМке начальника штаба. Там застал его и подполковника Амбросимова.

   Доложил о полученной информации. Наступила пауза, которую прервал командир: - У кого, какие предложения?



   Часть 5

   Подполковник Абросимов


   -Вот что, Александр Сергеевич, собирай всех офицеров и прапорщиков дивизиона и остальных подразделений. Тут такая ситуация, что волевым решением можно и дров наломать.

   Все офицеры и прапорщики собрались практически мгновенно, подспудно чувствуя, что сейчас им скажут, то от чего возможно изменится вся их дальнейшая жизнь.

   - Товарищи! Я вас собрал для того, чтобы объявить в какой непростой ситуации оказались все мы. Как вы уже понимаете в последние шесть часов, после того как мы закончили марш и разместили технику, начали происходить необъяснимые вещи. Сначала у нас с майором Васильевым были только предчувствия, не подкрепленные ни фактами ни логическими выводами. Десять минут назад мы закончили допрос одного из летчиков захваченных прапорщиком Мисюрой. Я не буду подробно Вам пересказывать как и что мы узнали во время этого допроса. Доведу до Вас только вывод, сделанный мной и начальником штаба: мы все перенеслись на сорок лет в прошлое.

   Над строем пронесся изумленный вздох. Где-то с левого фланга раздалось прокуренным басом:"- Не х......ово девки пляшут по четыре штуки в ряд!" Эту фразу в дивизионе знали-она принадлежала балагуру и весельчаку прапорщику Спицину.

   Дав людям немного выговориться, я продолжил:

   -Внимание! Времени мало. Итак, территориально мы находимся в той же точке, где мы вчера завершили марш. Но! Сейчас 22 июня 1941 г. Я думаю вам всем не надо объяснять, что это за дата для всех нас! Как все уже поняли, ехали на учения, а попали на войну. Сейчас немецкая армия взламывает нашу оборону на протяжении, всей границы! Так что, мужики! Будем стоять в стороне? Через какое-то мгновение всех прорвало. Видно у каждого, даже через сорок лет, все еще оставался счет к немцам. Я внушительно прокашлялся в кулак. Строй замер и внимательно слушал.

   - По имеющимся данным, противник намеревается совершить массированный налет семьюдесятью двумя бомбардировщиками на аэродром, расположенный в районе города Млынов. Там по немецким данным находятся значительные силы нашей авиации.

   - Аэродромы базирования бомбардировщиков, наносящих удар, находятся в районе г.Клеменшов и с.Лабуние. Воздушный коридор проходит практически над нашим расположением.

   - Поэтому слушай приказ!

   - Всем поголовно переодеться в маскировочные комбинезоны, хэбэ снять и спрятать, огневики переодеваются в черные комбезы, фуражки долой, у всех головной убор пилотка!

   - Командирам зенитных батарей, капитану Профатилову и капитану Ледогорову, через десять минут доложить решение на бой, остальным разойдись!

   Строй распался и все свободные офицеры и прапорщики бурно начали обсуждать последние новости. С разных сторон доносились громкие фразы, и не всегда это была русская литературная речь. Только несколько офицеров из зенитных батарей сосредоточенно обсуждали как выполнить мой приказ. Вот два капитана, отделившись от своей группы, подошли ко мне.

   - Готовы?

   - Так точно!

   - Докладывайте!

   Первым, неожиданно для меня начал доклад Ледогоров.

   - Поскольку, головки самонаведения на ракетах ПЗРК тепловые, то наводятся они на тепло двигателя, разница температур выхлопа реактивного и поршневого двигателя огромная. Считаю применение ПЗРК против немецких бомбардировщиков будет неэффективным!

   Основной ударной силой должна быть батарея "Шилок", закончил доклад капитан Ледогоров.

   - Тогда, я слушаю Вас, капитан Профатилов.

   - Наши цели будут низкоскоростные, низколетящие, нападения они не ждут. Судя по тому, что я наблюдал по радару, на бомбежку они летают эшелонировано, я насчитал до двенадцатти машин в эшелоне, это у них по-моему что-то типа нашей эскадрильи.

   - Штафель, подсказал я. Это слово запомнилось после допроса летчиков, надо будет подробнее их допросить о структуре люфтваффе.

   -Таких эшелонов, может быть несколько, очевидно это зависит от мощности наносимого удара. Фронт штафеля составляет около одного километра, расстояние между эшелонами от двух до трех. ЗСУ я поставлю практически вдоль воздушного коридора, чтобы самолеты противника максимально находились в зоне поражения батареи. Первый взвод из трех машин слева от коридора, второй справа. Расстояние между взводами: от двух километров между первыми машинами взводов, до восьми между третьими машинами. Время подлета второго и последующих эшелонов составит примерно тридцать секунд. Я считаю, что начиная приблизительно с третьего, четвертого эшелонов немцы начнут применять противозенитный маневр, т.е. изменять направление и высоту полета. Предполагаю, что они будут делать отворот вправо и влево от основного курса, одновременно освобождаясь от бомб. На дуге отворота как раз и будут стоять вторые и третьи машины обоих взводов. В третьи машины, за командиров установок сяду сам,и мой зам по вооружению, старший лейтенант Чижиков. Там командиры установок только пришли с учебки. Боюсь растеряются парни, а тут счет пойдет на секунды. Позиции установок здесь, здесь... уверенно отмечал точки на карте офицер. ТЗМки будут находится в пятистах-семистах метрах за закрепленными за ними установками.

   - А кто будет управлять боем? спросил я.

   - За командира батареи будет капитан Ледогоров, он с "Овода" будет наблюдать за обстановкой, распределять цели и управлять боем.

   - Добро, сказал я, - и вот еще что: немцы будут кричать в эфире и звать на помощь, по этому, давайте-ка сюда Шполянского, он парень головастый, на всякие выдумки горазд, может и подскажет что путное.

   Через пару минут подошел Шполянский. Обрисовав ему идею противовоздушной засады, поставил задачу о наилучшем подавлении самолетных радиостанций. Подумав, он сказал:

   - Считаю, что лучшим решением будет следующее: посадить за каждую УКВ радиостанцию по паре солдат, пусть изображают наших летчиков-истребителей. С одной стороны они будут забивать частоту передачи, со второй стороны мощность наших УКВ станций в несколько раз выше и в третьих, немцы хоть и будут пеленговать, но будут делать это не точно-какой смысл осуществлять пеленгацию легящего самолета с точностью до ста метров? Никакого. Ну и введем дополнительно немцев в заблуждение. Тоже сделать и в КВ диапазоне, только пусть на КВ ребята изображают: диспетчерский пункт аэродрома, руководителя полетов, в общем аэродромную жизнь. Вроде все!

   Ухватив суть идеи Шполянского, приказал ему, взять на себя подготовку радиомаскировки.

   - Вот, только... Замялся Профатилов.

   - Слушаю Вас.

   - Мне бы людей добавить, мои и ледогоровские не успеют отрыть капониры ЗСУшек, до налета немцев. Каждый ведь кубов тридцать-

   тридцать пять. - Александр Сергеевич, выдели всех свободных, и сразу как все сделают, чтобы на позициях зенитчиков ни одной души не было. И маскировка! Маскировка! Ну... С Богом товарищи офицеры.



   Часть 6

   Гвардии капитан Ледогоров.


   Я сидел перед индикатором кругового обзора, и вспоминал свою службу в ограниченном контингенте. Моя зенитная батарея была вооружена ПЗРК "Игла", это мобильное, точное оружие которое не имело аналогов за рубежом, там за речкой просто не имело целей. И мои солдаты, вместо того что бы прикрывать полк от воздушного нападения, как правило использовались в качестве пехотного прикрытия "Шилок". Мы часто сопровождали колонны по узким серпантинам горных дорог.

   Ни одна проводка не обходилась без боя. Вдоль дорог сотнями лежали обгорелые остовы различной техники, которая была подбита духами. Для того, чтобы хоть как-то отвлечь своих солдат и себя от тяжелой службы я попросил разрешения у командира дивизиона устраивать тренировки с использованием "Овода". Дело в том, что он имел тренировочное устройство (имитатор целей), который позволял выводить на индикатор кругового обзора воздушную обстановку и тем самым производить почти полноценную тренировку взводов своей батареи. Сейчас руки практически сами выполняли свою работу. Над головой крутилась антенна РЛС, на корме за бортом работал бензоагрегат и его вибрация передавалась на корпус "Овода".

   Вот на индикаторе появилась первая засечка цели. Она медленно поползла почти к центру экрана, рядом с ней справа и слева появлялись новые отметки, всего в этой волне было 9 самолетов. Они шли со скоростью 380 км/ч на высоте 1500 м. Немного спустя, на экране стали высвечиваться отметки следующей волны самолетов.

   Взяв в руку переговорное устройство, я вызвал ЗСУшки общим вызовом: -Я "Овод", "Шилка", внимание у нас гости! "Шилка" как поняла меня?

   - "Шилка-1", принял, у нас гости!

   - "Шилка-2", подтверждаю!

   Все экипажи доложили, что видят цели. Как только первая волна приблизилась на расстояние приблизительно 20 км к позициям "Шилок", передал команду на включение их собственных локаторов и распределил цели: "Шилкам-1 и 4" досталась центральная тройка самолетов, левая тройка левой паре с позывными два и три, и правая соответственно машинам с позывными пять и шесть.

   В ходе допроса одного из членов экипажа, удалось выяснить, что каждый самолет эскадры оборудован ДВ-КВ радиостанцией FuG-10 для связи с наземным командованием, а также установлена УКВ радиостанция FuG-16, предназначенная для связи между самолетами в воздухе. Миша Шполянский на ходу придумал как немцам сделать бяку. Сейчас перед открытием огня, полсотни наших УКВ радиостанций и пяток станций КВ диапазона, будут дурить немцам голову и одновременно забивать всю связь.

   Вот первая волна самолетов достигла огневых позиций наших "Шилок", и я дал команду "Костер". Одновременно двенадцать стволов выстрелили по самолетам. Постепенно шесть точек на экране индикатора меркнут. Через 15-20 секунд новый залп, второй парой стволов и опять несколько точек на экране постепенно гаснут. Так, стрелять двумя стволами попеременно предложил зампотех батареи "Шилок" Сергей Чижиков, чтобы стволы скорострельных пушек успевали остывать перед очередным залпом.

   Вторая волна бомбардировщиков начала хаотично ломать строй, видимо отсутствие связи не позволяло немецким летчикам четко выполнять указания своих командиров. С начала боя прошло меньше минуты, а восемнадцать машин, первые две волны бомбардировщиков уже догорали на холмах Волыни.

   Третий штафель так и не успел перестроиться, как влетел в самый центр зоны поражения наших "Шилок" и был сбит весь без исключения за каких-то 15-20 секунд. Четвертая волна успела за это время перестроится в круг, они очевидно решили, что на них напали истребители.

   Из четвертого штафеля паре самолетов удалось прорваться через зенитный огонь, было видно как их отметки смещаются к нижнему краю ИКО.

   Вдруг на нижней части экрана ИКО появились несколько отметок меньшего размера, какое-то время я смотрел на них, лихорадочно соображая кого еще принесло с востока. Ну конечно! С востока! Как я сразу не до пер! Ведь задача немцев - уничтожить аэродром Млынов и все самолеты базирующиеся на нем, а эти маленькие засечки появились как раз с направления на Млынов. В следующую секунду я принял решение, взяв трубку полевого телефона, приказал солдату на коммутаторе дать "Лепесток 1 и 2" - такие позывные были у машин пунктов управления ПУ-12 зенитных батарей, одна была моя, вторая батареи "Шилок".

   - "Лепесток", я "Овод" как слышете меня?

   - "Овод", я "Лепесток-1" слышу Вас "отлично"!

   - "Овод", я "Лепесток-2" слышу Вас "отлично"!

   - "Лепесток", с востока азимут сто тридцать, приближается групповая цель, высота 6000 м предполагаю подход нашей авиации. Запросчик не работает. Через ТЗК гляньте на них и доложите результат.

   - "Овод" я "Лересток-1" понял Вас, сейчас гляну и доложу.

   - "Овод" я "Лересток-2" понял Вас, выполняю!

   Тем временем к огневым позициям зенитных установок приближалась пятая волна самолетов, видя участь предыдущих эшелонов, этот штафель начал организованно разворачиваться вправо со снижением и аварийным сбросом бомб. Как ни пытались пилоты пятой волны войти в более крутой вираж и быстрее развернуться на обратный курс не входя в зону поражения зенитных установок, у них ничего не вышло. Экипажи самостоятельно, согласно заранее продуманным вариантам ведения огня, перешли на стрельбу всеми четырьмя стволами, одновременно увеличив время на охлаждение стволов. Поскольку по этой волне самолетов огонь вела только половина батареи, то и результат был соответствующий - было сбито четыре самолета, еще два дымя моторами уходили на юг с постепенной потерей высоты. Следующая, шестая волна бомбардировщиков понесла те же потери, что и предыдущая, но видимо заметив демаскирующее пламя, вырывающиеся из стволов "Шилок" 1-го взвода, решила сделать разворот влево.

   Тем временем, пришел доклад от "Лепестков", подтвердив мою догадку. В воздухе была шестерка наших истребителей И-16. Не долетая до наших позиций где-то с километр они разделились на две тройки и начали преследовать уцелевшие самолеты,

   которые успели уйти от нашего огня. Теперь точно зная, что в воздухе наши самолеты, я дал команду всем "Шилкам":

   - "Шилка", я "Овод" прием! В ответ все "Шилки" от первой до шестой доложили, что слышат меня "отлично".

   - "Шилка", я "Овод" перейти на наведение через ракурсные кольца, в воздухе шестерка наших истребителей! Как поняли прием!

   Все поняли отлично. Честно говоря, трудно было ожидать плохого качества связи через полевой телефон ТА-57м и полевой кабель, но когда обсуждали детали предстоящего боя, подполковник Амбросимов настоял на развертывании именно телефонной связи, объяснив что её х...... засечешь, а в "Штирлице" все видели у фрицев были магнитофоны, и х...... их знает пишут они сейчас эфир или нет. А береженого бог бережет, а дураков конвой стережет!

   На индикаторе была видна вся картина воздушного боя. Последние два штафеля бомбардировщиков перестроились в оборонительный круг в трех с половиной километрах от позиций "Шилок". Вот наши самолеты, сначала догнали подбитые нами бомбардировщики и добавили им, а потом расстреляли остальных кто уцелел из пятой и шестой волн. Тут я вспомнил о двух самолетах из четвертой волны, посмотрел вниз экрана, он был пуст, ни каких отметок

   целей не было. Я связался с "Лепестками" так как воздушная обстановка из моей машины, через аппаратуру АСПДУ передавалась им на ИКО. Ответ меня черезвычайно обрадовал, немцы поняв что их встретили огнем с земли решили уйти на высоту, и проморгали шестерку наших самолетов, видно не заметили их в лучах восходящего солнца. Дав залп каждой тройкой по одному самолету,

   наши истребители не потеряли ни одной секунды. Итак через шесть минут боя, можно подвести некоторые итоги. Они пока только радовали. Общими усилиями было сбито 54 самолета противника, к сожалению оставшиеся 18 самолетов были вне зоны поражения "Шилок" и уверенно отбивались от наших истребителей.

   Очень хотелось выйти из тесного и душного отсека бронированной машины, но выключить РЛС было нельзя и я продолжал наблюдать за боем, глядя на экран индикатора. Так прошло несколько минут, в динамиках шлемофона зазвучал голос капитана Профатилова:

   - "Овод" я "Шилка-3" как слышите меня? Прием!

   - "Шилка-3" я "Овод" слышу Вас "Отлично"!

   - Капитан! Есть предложение выдвинуть две ближайшие ЗСУ на три километра на восток и пока наши ястребки гоняют их сверху, мы пощиплем их снизу!

   - А чем с земли прикрыть твоих орлов?

   - Возьми два своих БТРа поставь на фланги!

   - Добро!

   Я еще решил подстраховаться и связался с Амбросимовым, доложил свое решение и попросил выдвинуть комбатовскую КШМку в тыл позиции выдвигаемых "Шилок" с целью прикрытия арт.огнем если мои БТРы не смогут справиться с ситуацией. Получив согласие, я связался с командиром второй батареи капитаном Кравцовым, обеими "Шилками" и командиром первого зенитно-ракетного взвода лейтенантом Осташевым, поставив всем задачу, я продолжил следить за воздушной обстановкой. Сосчитав засечки, я понял, что ситуация несколько изменилась, больших засечек стало 16 а маленьких пять. Это значило, что пока я разговаривал с подполковником Амбросимовым, капитана-ми Профатиловым и Кравцовым а также с лейтенантом Осташевым , наши пилоты успели сбить два немецких самолета, немцы смогли подбить один наш. Я связался с "Лепестком" и спросил, что с нашим летчиком? Мне сразу доложили, что летчик вывел самолет из боя и сразу выпрыгнул с парашютом, буквально минуту назад. Его наблюдали через ТЗК.

   Я сразу же приказал отправить на поиски нашего летчика третий БТР из взвода Осташева. Пока я выяснял эти данные, "Шилки" пройдя на максимальной скорости около трех километров, выскочили на подходящие холмики, которые были немного в стороне от воздушного боя и принялись как на учениях ссаживать немецкие самолеты на землю. Наведение, очередь из нижних двух стволов, наведение очередь из верхних двух стволов. Среди немецких экипажей по моему возникла паника, их машины начали хаотично ломать почти идеальный круг, и тут наши истребители не растерялись, они почти одновременно спикировали на бомбардировщики и каждый из них добился победы. От всей эскадры осталось около десятка самолетов, которые как тараканы разбегались в разные стороны.

   Я уже думал, что бой закончился как увидел на экране ИКО, что с юго-запада к месту боя приближаютя двенадцать самолетов. Судя по всему это тоже были истребители. скорость у них была явно выше, чем у наших, и что мне совсем не понравилось, что они приближались с набором высоты. Я с раздражением подумал:

   - Эх-х!!! Если бы у нихбыли запросчики "свой-чужой", все бы уже было ясно! Что же придумать? Тут я заметил что тройка наших истребителей кружит над парой наших "Шилок", а оставшаяся пара набрала высоту и видно прикрывает эту тройку. Схватив ПУ радиостанции, я вызвал "Шилку-1" и сообщив о новых гостях приказал дать очередь в направлении гостей. Хотя в ленте автомата, только каждый четвертый снаряд был бронебойно-зажигательный, ведущий тройки быстро понял, что ему грозит и среагировал совсем нестандартно, вместо того чтобы уклониться от боя с превосходящим противником он стал еще больше прижиматься к земле, летя практически на бреющем полёте вокруг "Шилок". Между тем, гости разделились, четверка продолжала сближаться с набором высоты, а восемь самолетов начинали пикировать на нижнюю тройку наших истребителей. Понимая что очередь немецкого истребителя может вывести из строя машины, я хотел дать приказ всем вернуться назад в капониры, но вовремя сообразил, что движение сейчас только демаскирует технику. Вызвав на связь все машины, я уточнил все ли они замаскированы и получив положительный ответ, приказал замереть и не двигаться. Лейтенант Осташев доложив о том, что замаскировался, замер и все понял, добавил, что летчика нашли, он висел на дереве и был без сознания. Его аккуратно сняли, и после того как его осмотрел дивизионный фельдшер уложили в БТРе. Фельдшер не нашел ни чего страшного, видно ударился о дерево когда приземлялся и потерял сознание. Сейчас его приводят в себя. Во избежание экцессов летчика разоружили. В кармане гимнастерки нашли документы на имя ...

   - Стоп! Стоп!! Стоп!!! Лейтенант!

   - Парашют сняли, чтобы не отсвечивал, БТР загнали под деревья.

   - Все?

   - Да!

   - До связи.

   За то время, что я разговаривал с лейтенантом, воздушная обстановка опять изменилась. Немецких истребителей стало на два меньше. Понимая, что зенитчиков выдвинутых ЗСУшек отвлекать нельзя, я связался с комбатом-2 капитаном Кравцовым и попросил рассказать, что он видел. Он ответил что видел все прекрасно. Восьмерка немецких истребителей парами с небольшим разрывом по времени пикировала на звено наших самолетов. Пока последняя пара пикирует, первая, вторая и третья пары успевают набрать высоту и снова начанают пикировать. Так вот твои орлы умудрились сбить последнюю пару так, что остальные этого не заметили, сейчас немцы осматриваются, видно хотят понять откуда к ним прилетело. Теперь я понял как все произошло. С верхней парой наоборот, не все было благополучно, там произошел размен один на один. Наш летчик остался один против трех, и он крутился как мог. Бой постепенно смещался на восток ближе к позициям второго взвода. Парашюты сбитых летчиков плавно спускались к земле. Нижняя шестерка не обнаружив, кто сбил их товарищей снова начала выгадывать момент для нападения. Выбрав удобный момент они уже вшестером начали пикировать на тройку наших самолетов, которая продолжала стричь винтами траву, что бы был хоть какой-то шанс выжить. Но в этот раз немцы решили выходить из пике не вверх, а в стороны, причем каждая пара в свою, не подозревая что выскакивают прямо под скорострельные автоматы "Шилок". Меньше чем за минуту с нижней шестеркой было покончено. Тройка И-16 сразу кинулась вверх на помощь своему летчику. Немцы поняв, что остались одни, дав форсаж, набрали высоту и ушли в сторону Польши. Наши сделав круг над полем боя тоже развернулись и пошли на свой аэродром.

   Вышел на связь капитан Кравцов и сообщил, что он засек места приземления летчиков, которые выпрыгнули с парашютами. За ними направились БТРы бывшие в охранении "Шилок". Через пятнадцать минут, БТРы доставили к штабу всех трех летчиков. Приняв доклады от всех экипажей о том, что потерь убитыми и ранеными нет, вся техника исправна, я доложил подполковнику Амбросимову о результатах боя. Вернув всю технику на исходные, я взглянул на часы и с удивлением осознал что, весь бой занял не более двадцати минут, а мне показалось что прошел целый день. Этот день, который историки впоследствии назовут самым длинным днем, был впереди, а мои электронные "Сейко" которые я купил за чеки "Внешпосылторга" показывали пять часов утра 22-го июня 1981 года, понедельник.

   Командир второй группы 55 бомбардировочной эскадры Хе-111 был мрачнее тучи. Три четверти самолетов с отборными экипажами не вернулось с задания. А многие из тех, что вернулись, были изрядно потрепаны русскими.

   Доктор Эрнст Кюль уже засиделся в майорах и сразу после Нового Года специально написал рапорт об отправке в Польшу. Там комплектовались дивизии Люфтваффе для нападения на СССР. Для хорошего офицера война - это, прежде всего, способ отличиться и сделать карьеру. По крайне мере майор Краузе был в этом убежден как никто другой. Несколько блестящих побед и вот уже долгожданное звание оберст-лейтенанта само упадет к нему в руки. Точнее, к нему на погоны. Именно так говорил его непосредственный начальник - оберст-лейтенант Бенно Кош. Но видимо, капризной фортуне было угодно распорядится его судьбой по-другому. Иначе как можно объяснить такие чудовищные потери в первые часы войны?

   "А вот и заслуженное возмездие в лице оберст-лейтенанта" - с горечью подумал майор, видя приближающуюся фигуру своего командира.

   - Проклятье, Эрнст, что у вас случилось? Я ни черта не понял! Связь ни куда не годится!

   - Господин оберст, - начал Кюль в официальном ключе - Моя группа попала в хорошо подготовленную зенитную засаду русских! А потом на нас свалились русские "крысы". Наши истребители появились слишком поздно. Хотя, благодаря им, мы все-таки смогли унести ноги. Иначе было бы еще хуже.

   - Каковы потери?

   - Пятьдесят шесть самолетов потеряно, двенадцать сильно повреждено, но летчики сумели их посадить. Еще четыре имеют незначительные повреждения. Это без учета потерь в первом вылете!

   - То есть, майор, Ваша группа фактически утратила боеспособность?

   - К сожалению, да, господин оберст-лейтенант!

   - Чем Вы можете объяснить эту ситуацию?

   - По данным разведки в этом квадрате, - он указал на карту - Вообще, не должно было быть русских частей. Но плотность зенитного огня была такова, что я думаю, там находилось не менее зенитного полка иванов. А может быть даже и более. Плюс ко всему мы были атакованы русскими истребителями. Удалось сбить не менее двенадцати самолетов противника. Ни обойти, ни уничтожить систему противовоздушной обороны к сожалению не удалось. Мы определили только место расположения основных батарей. Они находятся примерно вот тут.

   Неожиданное появление сильного сопротивления русских, конечно же, не испугало Коша, но заставило сильно задуматься. Еще с тройку таких засад, и от вверенного ему гешвадера останутся одни воспоминания. Так что меры надо принимать. Причем принимать незамедлительно.

   - Надо немедленно направить туда разведчика!

   - Да, господин оберст! Нужно ориентировать на этот квадрат авиаотряды ближней разведки вермахта, которые действуют в том районе, господин оберст-лейтенант! Не зря русские так прикрывают этот район.

   - Вы думаете, майор, может у большевиков в этом районе находится что-то важное? И именно поэтому они сосредоточили там такое количество зенитной артиллерии? А по поводу привлечения вермахта, давайте не будем торопиться Эрнст!

   Кош не спроста задавал такие вопросы. Ведь за серьезные потери и с него тоже серьезно спросят. Но одно дело, если эскадра погибла просто так, и совсем другое, если была выявлена ранее не обнаруженная серьезная группировка или объект противника. Тут уж всю вину можно было свалить на разведку.

   Кюль сразу понял, куда клонит начальник:

   - Да, господин оберст, очень вероятно, что русские сконцентрировали в этом квадрате серьезные силы, готовые отражать наступление наших войск. И если разведка не смогла засечь передислокацию красных, то нашей вины в этом нет. Мы сделали все, что могли.

   - Я тоже так считаю, Эрнст. Вы пока пишите рапорт, а я свяжусь с генералом. Надо, чтобы эту новость о сосредоточении значительных сил большевиков в этом квадрате он узнал именно от нас. И мысленно добавил: "Если вермахт умудрится вляпаться в этом квадрате, то на фоне этого может быть удастся сгладить ситуацию с разгромом целой группы бомбардировочной эскадры".



   Часть 7

   Подполковник Амбросимов.


   Приняв итоговый доклад об итогах боя с немецкими самолетами от гвардии капитана Ледогорова, наконец-то вылез из бронированного нутра своей КШМки и с удовольствием потянулся. В спине при этом, что-то хрустнуло, видно какой-то позвонок стал на место. Над лесом начинало вставать солнце, пахло смолой и мхом. Встававшее солнце, пробиваясь через покачивающиеся ветки деревьев, играло на земле теплыми желтыми пятнами. Среди прошлогодней хвои зеленели кустики земляники с еще не до конца созревшими, чуть красноватыми капельками ягод. Это была такая красота, что я на какой-то миг даже забыл о том куда нас всех занесло. Стоило только обернуться на шорох чьих то шагов, как картинка резко поменялась. Из-за того, что ветра практически не было черные дымы от сбитых самолетов столбами уходили в нежно голубое небо, и это сочетание цветов было кое-то неправильное, чем-то резало глаз, и моментально вернуло в действительность.

   Ко мне подошел командир 1-го зенитно-ракетного взвода лейтенант Осташев и доложил, что все сбитые летчики в количестве трех человек доставлены. Они стояли за его спиной, и представляли собой очень живописную группу. Немец был в таком же сером летном комбинезоне, как и у экипажа бомбардировщика, который захватил прапорщик Мисюра. Он стоял со связанными за спиной руками и надменно смотрел на меня.

   - Сейчас будет предлагать сдаться в плен. - отчего то пришла в голову эта мысль. Я приказал лейтенанту:

   - Этого немца к капитану Суховею, пусть его допросит! Его оружие и документы сдайте капитану, остальное оружие и документы мне.

   - Есть! ответил лейтенант, и передав мне два пистолета ТТ и небольшую стопочку документов, повел немецкого летчика в сторону где обосновался наш начальник разведки. В стопке было два удостоверения личности(командирские книжки?), два партбилета и удостоверение депутата Верховного Совета СССР.

   Передо мной, стояли двое мужчин, примерно моего возраста, один с генеральскими петлицами был со звездой Героя и пятью орденами, среди которых был орден Ленина, три ордена Боевого Красного Знамени и один орден который я не смог опознать. Под наградами был закреплен маленький красный флажок с надписью "Верховный Совет СССР". Ему было от 35 до 40 лет, низкого роста, на лбу залысины и взгляд человека который привык идти прямо, никуда не сворачивая. Второй был моложе на несколько лет, в петлицах у него было по две шпалы, никаких наград не было. Он был на целую голову выше и намного шире в плечах. Под глазом уже налился фиолетовый синяк, а глаз заплыл настолько, что не открывался. За его спиной стояли двое сопровождающих солдат из взвода Скороходова с такими же фингалами под глазами, только у летчика под левым, а у обоих солдат под правым глазом. Такое обилие синяков на одном квадратном метре наводило на определенные выводы. Пришлось спросить у солдат:

   - Где это вы так?

   - Так, когда за этим приехали, он нас за немецких диверсантов принял, ну и...

   - А почему тогда не отстреливался?

   - В парашюте запутался, только левая рука свободна была, не мог он стрелять,

   потупившись сказал один из солдат. Мы его уговаривали, а он ни в какую. Он когда Леху, то есть рядового Смирнова ударил, я уже не стерпел и тоже его хуком. Только он и меня успел, я даже прикрыться не смог. Я на спину упал, а он в отключке висеть остался, тут его остальные и спеленали.

   - Почему Вы оказали сопротивление? Спросил я летчика.

   - Незнакомая форма, неизвестное оружие, что мне оставалось делать? Сдаваться в плен? Вопросом на вопрос ответил летчик.

   Видя, что летчикам стоять не легко, я приказал бойцу из взвода управления откинуть скамейки в кузове "Урала" и предложил им присесть.

   - Кто вы, я уже понял из ваших документов, Вы генерал-майор Лакеев Иван Алексеевич, а Вы майор Архипенко. Я подполковник Амбросимов командир этой воинской части. Лакеев стремительно встал и хорошо поставленным командирским голосом начал:

   - Подполковник! По какому праву Вы задержали меня и моего подчиненного! Я требую немедленно вернуть мне и моему подчиненному документы, личное оружие и доставить меня в штаб в г. Луцк!

   - Товарищ генерал-майор! Моя часть является частью особого назначения. Как Вы успели заметить, часть вооружена новой техникой особой секретности. Мне дано право уничтожать всех, кто будет находиться в расположении без соответствующего разрешения. У Вас и Вашего подчиненного есть такое разрешение?

   - Н-нет. Немного запнулся Лакеев.

   - Документы, я вам сейчас верну, личное оружие несколько позже, а сейчас я попрошу майора Архипенко пройти к фельдшеру, а с Вами я хотел бы побеседовать.

   Генерал кивнул своему подчиненному, тот поднялся и двинулся к заднему борту. - Товарищ генерал, попросите товарища майора не делать необдуманных поступков. Мы же, в конце концов делаем общее дело. Лакеев кивнул майору:

   - Федя дай нам поговорить с подполковником!

   Я никак не мог придумать, с чего начать разговор, наконец глубоко вздохнув и сказал:

   - Иван Алексеевич! Я очень многого не имею права Вам и кому либо рассказывать.

   Дальше в разговоре, я решил немного слукавить и подпустив в голос немного усталости и растерянности спросил его:

   - Скажите мне, как коммунист коммунисту, это война? Лакеев посмотрел на меня из подлобья и зло так усмехнувшись, жестко спросил:

   - Что, зассал, подполковник?

   - Нет! Так же жестко отвел ему. Необходимо принять решение. Если это провокация, то я продолжу испытания техники дальше, если война то мне необходимо срочно выходить из этого района и эвакуироваться в Москву, а может и дальше, тем

   более, что боеприпасы тоже экспериментальные и они все равно за день, два закончатся, а без них вся техника просто кусок секретного железа.

   - Это война! Убежденно заявил Лакеев, и думаю что закончится она очень не скоро!

   - Почему вы так думаете, товарищ генерал-майор?

   - Я немца знаю! Пришлось столкнуться! Это наглый, уверенный, хорошо обученный, приученный к порядку противник. Он не прощает даже небольших ошибок! Что бы его победить, нам необходимо не только лучше воевать в самом бою, но и лучше готовиться к самому бою, ответил генерал.

   - А где Вы, с ними сталкивались? Полюбопытствовал я.

   - Сначала в Испании - легион "Кондор", слышал про такой?

   - Слышал.

   - А потом во Львове в тридцать девятом, они выбросили десант на Львовский аэродром. Я видел глаза этих десантников! Если прикажут - убьют не задумываясь, они хорошо обученные, подготовленные бойцы. С такими воевать трудно, и победить таких можно только лучшей подготовкой и лучшей организацией! У тебя это все есть!

   -Подполковник! Ты воевал? спросил генерал.

   - Пришлось, ответил я.

   - Где? В Испании? энергично спрашивал собеседник.

   - Ну не могу, я Вам сказать! разведя руки, улыбнулся я.

   - Я наблюдал бой Вашей части, правда самый конец, когда Ваши зенитные танки сбили три пары "Мессершмиттов". Судя по звуку это малокалиберные, скорострельные пушки. Какой у них калибр?

   - 23 миллиметра, механически ответил, думая, как раз, о том, как пополнить боекомплект "Шилок".

   - Некоторое время назад главное управление ВВС РККА приказало провести в нашей дивизии войсковые испытания опытных образцов новых авиационных вооружений, думаю, что один момент Вас заинтересует!

   - Какой? спросил я, понимая что могу услышать сейчас интересную новость.

   - Вооружение установлено на самолет Ил-2, и представляет собой авиационные пушки калибра 23-мм!

   - Ну и что? Мне нужны не секретные пушки штурмовиков, а снаряды к его пушкам! Они есть у Вас? Сказал я, с неприкрытой досадой.

   - Да!!! Ответил с хитрющей улыбкой генерал. - На склады дивизии поступило и разгружено пять вагонов

   снарядов к этим пушкам.

   Я лихорадочно пытался прикинуть сколько это стандартных боекомплектов, выходило, что то около тридцати, хотя я мог и ошибаться. Лакеев внимательно с улыбкой смотрел на меня. На моё счастье к нам подошел капитан Суховей.

   - Товарищ подполковник! Разрешите обратиться?

   - Говори.

   - Допросили немецкого летчика. Подтверждает данные экипажа бомбардировщика. Служит в первой группе третьей истребительной эскадры пятого авиакорпуса четвертого воздушного флота. Первая группа в составе тридцати пяти Ме-109Ф базируется на аэродроме Дуб, вторая группа в составе также тридцати пяти Ме-109Ф и штаб эскадры - четыре Ме-109Ф расположены в Хостыне, третья группа в таком же составе расположена в Медоровке. В ремонте находятся около десяти машин. Рассказывает, что их штафелю было поставлено задание на прикрытие наземных войск в районе Соколя. По рации передали приказ что севернее Горохова русские силами двухсот самолетов напали на пятьдесят пятую бомбардировочную эскадру, им необходима срочная помощь. Все свободные истребители вылетают в этот район. Этот приказ получила вся третья эскадра.

   - Да, скоро здесь в небе будет тесно от самолетов, вслух сказал я.

   - У страха глаза велики! сказал генерал Лакеев, нам бы еще рации на самолетах поставить, тогда бы мы бы смогли нанести еще больший урон, ведь наши летчики летают не хуже! С горечью добавил генерал.

   - Да, если на Ваших самолетах были рации, мы могли бы Вас предупредить и навести на цель, или согласовывать действия по зенитным засадам, Вам связь нужна кровь из носа! Поддержал его я.

   - Во время боев в Монголии на реке Халхин-Гол у нас на истребителях еще не было радио. Мы смастерили огромную полотняную стрелу, которая выкладывалась у наземного командного пункта на горе Хамар-Даба , и с ее помощью летчикам сообщалось, в каком направлении и на какой высоте находятся японские самолеты. Эта стрела заменяла нам радио. Сейчас этот прием используют наши посты ВНОС.

   - А если, когда самолеты пойдут на перехват, противник изменит направление и высоту полета, что тогда? Задал я, генералу встречный вопрос.

   - Японцы уже через неделю, зная эту систему, пересекали линию обороны на ложном курсе, а после того, как ВНОС терял их из виду, ложились на боевой курс. Такая система наведения нашей истребительной авиации резко снижала результативность ее действий.

   После боев в Монголии на истребители стали устанавливать приемно-передающие станции. Но они были громоздки, утяжеляли машины, к тому же из-за некачественной экранировки системы зажигания двигателей и металлизации фюзеляжей создавались большие помехи и шумы в наушниках, вплоть до болевых ощущений, и тем самым неоднократно приводли к срыву боевого задания.

   - А ваша служба связи не пробовала улучшать качество связи самостоятельно, экранировать по новой? Поинтересовался я.

   - Нет, кто бы этим занимался? Авиачасти в своих штатах не имеют собственных подразделений связи. Всю связь обеспечивают роты связи батальонов аэродромного обслуживания, лишь оперативно подчиненные начальникам связи полков, которые как правило ниже званием, чем командир БАО.

   - Это что получается, они не могут влиять ни на комплектование рот, ни на организацию в них боевой подготовки? Удивился я.

   - Правильный вывод подполковник! Командиры батальонов обслуживания, не чувствуя персональной ответственности за обучение связистов, перегружают их несением караульной и гарнизонной служб, выполнением различных хозяйственных работ, часто вообще использовали специалистов не по штатному расписанию, и потому их подготовка была намного слабее, чем даже в наземных частях! Возмущенно продолжал генерал.

   - Но как-то эту проблему надо было решать?

   - Её и решили, в лучших традициях бюрократии. Примерно год назад радиостанции с И-16 сняли и отправили на склады округа, а на самолетах И-153 "Чайка" устанавливали только приемники. Однако ими оснащались лишь машины командиров эскадрилий и в редких случаях командиров звеньев.

   Я с удивлением слушал Лакеева. То, что он рассказывал не укладывалось в голове. Были конечно разговоры в компаниях, приводились разные факты о нашей не готовности к войне в сорок первом, но что бы так, раз и сняли всю связь с истребителей!

   - А куда смотрит ведомство товарища Берии?

   - Получается оно не всевидяще! Усмехнулся Иван Алексеевич и продолжил: А показуха? И ладно там дорожки цветными камушками обкладывать! И как следствие еще одно серьезнейшее упущение - полнейшее пренебрежение средствами маскировки и инженерного оборудования аэродромов. Самолеты, склады боеприпасов и горючего стоят прямо на земле, без каких-либо укрытий, лишь иногда прикрытые маскировочными сетями, а то вообще разукрашенные и с лозунгами!

   То, что сейчас рассказывал Лакеев к сожалению мне было знакомо. Не раз и не два, за время службы я сталкивался с показухой и очковтирательством. Часто от офицеров, прапорщиков и старшин слышал: "При Сталине...", а оказывается и при нем эти явления существовали, может быть в меньших объемах?

   - А тактические схемы и организационная структура ВВС? Сколько раз вызывали неоднократную критику со стороны опытных летчиков? А плотные боевые порядки звеньев, состоящих из трех самолетов? Они же, чрезвычайно неудобны! Тесное расположение самолетов держит летчиков в постоянном напряжении, а ведомые, вместо того чтобы наблюдать за окружающей обстановкой, следят только за тем, чтобы не врезаться в ведущего!

   Наблюдая за ним, я убеждался, что всё о чем он говорит, не раз и не два им выстрадано.

   - За это упущение уже заплачено немалым количеством жизней. В первые же секунды боя, трехсамолетное звено немедленно разваливается, поскольку ведомый, находящийся внутри окружности поворота, вынужден сбрасывать скорость или нырять под ведущего, чтобы избежать столкновения, и весь бой превращался в неуправляемую схватку одиночных машин. Наверстать потерянную высоту или скорость в условиях боя становится очень сложно, и одиночные самолеты превращаются в легкую добычу более организованного противника. Все летчики, имеющие боевой опыт, в один голос утверждают о необходимости срочного перехода к звеньям, состоящим из двух пар самолетов. При этом боевой порядок обязательно должен быть разомкнутым, чтобы ни в коем случае не ограничивать маневры, не отвлекать внимание пилотов и при плотном порядке намного легче сбить противника - не попал по этому, попадешь по соседнему самолету.

   - А по каким причинам эти изменения до сих пор не приняты?

   - Мне, разумного объяснения дать никто не смог. А боевая подготовка? Она же не соответствует никаким разумным критериям! Когда меня сбили, вся наша эскадрилья впервые в жизни вышла на сопровождение бомбардировщиков. В тот день мы видели в воздухе наши СБ первый раз в за все годы службы в истребительной авиации! Немыслимо! Разумеется, это тут же сказалось на потерях. А использованное нами боевое построение показало свою абсолютную неэффективность! А тот факт, что в штатной структуре истребительного полка, были даже официантки, но вот специалиста по изучению, обобщению и внедрению передового опыта в тактике воздушного боя, н е т!

   Лакеев в волнении даже встал со скамейки. Глядя на него, я еще больше поражался: мужик полчаса назад вел воздушный бой, его сбили, прыжок с парашютом, фактическое пленение, а он мне тут почти лекцию читает - поразительно!

   - И на мой взгляд - самое главное! Это отсутствие качественной радиосвязи!Оно не позволяет ни своевременно перенаправлять самолеты в нужное место, ни управлять воздушным боем. Радиостанции у нас были, но они не работали. Точнее они великолепно функционировали на аэродроме, но стоило включить двигатель и взлететь, как из шлемофона начинают раздаваться душераздирающие свист и треск. В условиях маневренного воздушного боя, у летчиков нет ни секунды на устранение этой неисправности. В результате, мы самостоятельно снимаем бесполезное оборудование, в попытке максимально облегчить самолет. В чем причина такой работы радиостанций, вменяемого ответа, я так ни у кого и не добился. До чего дошло! Чтобы хоть как-то управлять воздушным сражением, командованием ВВС нам предписано организовывать пункт управления, который для отдачи приказов использует разнообразные геометрические фигуры, выкладываемые на земле из брезентовых полотнищ.

   В условия ограниченного военного конфликта, этот прием худо-бедно работал, но уже в Финскую доказал свою неэффективность. Из-за этого, штурмовики и бомбардировщики были вынуждены сразу после начала наступления, переносить свои удары на глубокие тылы противника, поскольку сталкивались с постоянной опасностью разбомбить свои же войска. В результате это существенно снижало боевую эффективность авиации.

   А в обороне? Сейчас мы вынуждены вести оборонительные бои! И тут боевая эффективность резко снижена, в первую очередь из-за отсутствия связи!

   - Ситуацию нужно срочно менять! Надо придумать постоянную связь! Сказал я генералу,

   свое мнение. - Даже имея сейчас громадное техническое преимущество в виде радара "Овода", мы не можем его реализовать, потому что, не имеем возможности передать информацию о воздушной обстановке летчикам Лакеева. Мы, имея в дивизионе столько радиостанций, сколько не имеет в своем распоряжении наверное весь Киевский военный округ, уже наверное фронт, не можем установить связь с самолетами, потому что на них нет радиостанций! Подумал я про себя. -Сержант! Позвал связиста.

   - Лейтенанта Шполянского ко мне! Пока ждали лейтенанта, генерал продолжал с горечью рассказывать, о том, как началась война в его авиадивизии.

   - Вчера, в субботу, я вылетел с инспекцией в один из полков. Дел было много, и мне пришлось остаться ночевать.

   В 3-30 утра меня разбудил дежурный по полку и доложил, что из дивизии пришла телеграмма о том, что немецкая авиация бомбит приграничные города, полк привести в боевую готовность.

   В 4 часа командир полка, доложил, что вышел на связь пост ВНОС: "Обнаружен пролет вражеских бомбардировщиков, идущих в направлении на Киев...", дежурный по полку объявил тревогу. Комполка дал команду "Взлет" дежурному звену старшего лейтенанта Иванова, которое ушло на перехват бомбардировщиков, пытаясь не допустить их к цели.

   Звено поднялось в небо, и атаковало бомбардировщики, шедшие густой колонной. Вероятно, израсходовав все боеприпасы и в условиях явного превосходства противника, Иванов пошел на таран, рубанув, как учили, пропеллером по хвосту. От тарана, "Хейнкель" стал падать и взорвался на краю аэродрома. Это был He111 из 7-го отряда эскадры KG55 "Гриф", пилотируемый унтер-офицером Вольфайлем, весь экипаж погиб. Рядом упал еще один "хейнкель" из того же отряда - его сбили ведомые Иванова, пилоту и штурману удалось спастись с парашютом. От них и узнали о начале войны и кто бомбил, а также аэродромы базирования, состав и наименование соединения. Во время тарана наш летчик погиб вместе со своим верным "ишаком".

   Кратковременно восстановилась связь с одним из постов ВНОС, он передал, что границу пересекло около 70-ти немецких самолетов, летят в направлении на Млынов. Я быстро сформировал группу из пяти опытных летчиков и вылетел с ними на перехват. Из-за недостатка времени и плохой связи мы не смогли организовать взаимодействия истребителей с постами ВНОС. Вернувшись на аэродром, я потребовал установить командную радиостанцию на вышке, сооруженной на крыше здания штаба. Долго пытался добиться управления по радио своими соколами, находящимися в воздухе, но так и не сумел. Односторонняя радиосвязь в ВВС еще не отработана. Пришлось мне, как и прежде, командовать своими летчиками, находясь в самой гуще воздушного боя. После окончания боя, мы подсчитали потери. Мы сбили 7 самолетов, 6 повредили, сами потеряли 3 в воздухе и 5 на земле. Еще один "Хенкель" был поврежден и ушел в сторону границы.

   Мои летчики дрались самоотверженно, не щадя своих жизней. Бой был ожесточенный и требовал особенно четкого управления.

   Оправившись от первого удара, рассредоточили технику, организовали постоянное дежурство в воздухе. Уже в 5 часов 30 минут патрульное звено перехватило на подходе к аэродрому два бомбардировщика . На помощь ему вылетел я с двумя летчиками. Остальное Вы знаете. Закончил генерал.

   - Да... дела, а мы захватили экипаж "Хенкеля", похоже подбитого вашими летчиками, летел от Млынова. Они дали те же показания, ответил я.

   - Иванов, какой летчик был! Вчера отстрелялся на "отлично", висит на Доске почета как отличник воздушно-стрелковой подготовки, налет более 700 часов, более 2000 посадок, а как пел!

   - Что поделаешь, война... Товарищ генерал, а почему Вы не дали команду перебазироваться на запасные аэродромы? спросил я.

   - Потому, что у нас их нет! Коротко и зло ответил мне Лакеев.

   Тут подошел, лейтенант. Я кратко пересказал наш разговор с генералом и спросил, что можно сделать.

   - А какое оборудование у Вас есть? Спросил лейтенант. Генерал кратко рассказал о положении в дивизии с радиосвязью.

   - Какое самое компактное радиооборудование у Вас есть? Настырно продолжал выяснять Шполянский.

   - Самое компактное стоит у меня в кабинете! Раздраженно сказал Лакеев и показал размеры руками. - Это приемник, по которому я слушаю новости. Добавил он.

   - На каких частотах вы слушаете новости? Что написано на шкале настроек? Может, вы помните длину волны? Засыпал генерала вопросами лейтенант.

   - Частот я не знаю, длину волны точно не помню, а на шкале написано "Москва", "Киев", "Ленинград". Хочу послушать Москву, настраиваю на "Москва". Ответил генерал.

   - Сейчас какие передачи могут транслировать? Продолжал задавать вопросы Шполянский.

   Глянув на наручные часы, которые были размером с хорошую шайбу, он сказал:

   - Да вот, сейчас как раз начнутся утренние новости!

   - Товарищ подполковник! разрешите с товарищем генералом пройти к приемнику и определить частоты вещания? попросил разрешения лейтенант.

   - Разрешаю, ответил я.

   Генерал упруго спрыгнул на землю и вместе с Шполянским пошел в сторону КШМки майора Васильева.

   Тем временем, БТРы Денисенко, Омельченко, Лучика, Осташева, Скороходова, Штоды и Мисюры уже были на месте, а они со своими людьми стояли перед моей машиной.

   Денисенко и Омельченко я сделал замечание: - Вы что, на прогулку собрались? Команда тщательно маскироваться вас не касается? После получения задачи не уезжать, пока не сделаете нормальной маскировки БТРов.

   Не было только Гелевери, но вот появился и он. Построив своих людей, он доложил о прибытии, и спросив разрешения, также стал в строй. Все прибыли для получения боевой задачи.

   Разложив на столе карту, я попросил их подойти поближе. Все мои, были "двухгодичниками" и я их иногда называл "студентами". Это не касалось, конечно Мисюры и офицеров-зенитчиков из батареи Ледогорова.

   - Ну а теперь слушайте свою боевую задачу.

   - Ваши группы отправятся в разные стороны, группа Гелевери - на запад, группа Денисенко - на север, группа Омельченко - на восток, а группа Лучика вернется назад по нашему маршруту, фактически на юго-восток, группа Штоды - на северо-восток, группа Скороходова - на юг, группа Осташева - на юго-запад, группа Мисюры на северо-восток.

   Во время поиска, соблюдать особую осторожность, в боестолкновение с противником не ввязываться. Помните-вы разведка. Вы должны пройти на мягких лапах и все узнать. Нам нужно в первую очередь определиться, где мы находимся, какое сейчас время, что происходит вокруг. Личные документы сдать начальнику штаба. Связь держать постоянно. Основные и запасные частоты, а так же позывные получите у него же. Ну, с Богом, хлопцы.

   - Да, всем постоянно слушать информацию о воздушной обстановке от нашей РЛС, позывной "Овод". После того, что мы здесь устроили, в этот район налетят все кому не лень, поэтому всем внимательно наблюдать за воздухом. Понятно?

   - Так точно, почти хором ответили все.

   - Вопросы, предложения, пожелания? спросил я командиров групп.

   - Разрешите? - Лейтенант Осташев! Представился офицер.

   - Товарищ подполковник, если исходить из того, что мы попали в 41-й, и на западе ожидается встреча с немецкими наземными частями, мне кажется целесообразней в этих направлениях командирами групп использовать офицеров самоходного дивизиона, вдруг придется огонь корректировать или еще чего. А на восточном направлении думаю основным противником будет немецкая авиация, тут лучше чтобы были зенитчики, на одном дыхании выпалил Осташев.

   - Только не подумайте, что я боюсь, просто... мне так кажется... будет лучше... запинаясь закончил он.

   - Боже! Ведь по сути совсем мальчишка! Подумалось с какой то тоской. Сделав вид, что всерьез задумался, подпустив в голос солидность, сказал:

   - А, что дельно! Лейтенант Осташев! Меняетесь направлениями с лейтенантом Омельченко. Омельченко, Осташев Вам все понятно? Или для вас повторить задачу?

   - Никак нет! Почти хором ответили Омельченко с Осташевым.

   Все записали частоты для связи и позывные. Позывной дивизиона был "Гвоздика". Гелевере достался позывной "Буссоль", Лучику - "Луна", Денисенко -"Стержень", Омельченко - "Помело", Штоде - "Ключ", Скороходову - "Парус", Осташеву - "Пион", у Мисюры остался позывной "Брикет".

   - Осташев! Обратился я, задержитесь, возьмете с собой генерала и его офицера, доставите их поближе к Луцку, к штабу, постарайтесь при этом, не попадаться никому на глаза.

   Поставив задачу провести разведку, я понимал, что наземная разведка вскрыть все и быстро не сможет, но для этого необходимо использовать все силы и средства, которые есть. Интересно Шполянский что-то придумает или нет? Задал себе вопрос.

   Если ему удастся наладить постоянную и двустороннюю связь с авиацией, легче будет

   взаимодействовать и можно тогда использовать наши возможности. Это отчетливо показал бой "Шилок" с немецкими самолетами. Если бы на выходе из зоны поражения "Шилок" самолеты противника встречали наши истребители, то из них вообще ни кто не ушел!

   За этими мыслями, меня застал лейтенант Шполянский.

   - Ну, что придумали? спросил я.

   - Да, товарищ подполковник! -бодро отрапортовал лейтенант.

   - Я предлагаю в качестве временной меры, что бы по приезде в часть, местные умельцы взяли пару бытовых радиоприемников с КВ диапазоном, перевели их на батарейное питание и установили один на самолет, второй в штабе. Мы через определенное время начнем в направлении Луцка передачу на оговоренных частотах. Передавать будем данные о воздушной обстановке, тогда мы сможем наводить истребители на цели, сможем передавать данные наших разведгрупп, а также можно рассчитывать на поддержку с воздуха, Если она м будет необходима.

   - Боже как просто! Мысленно я ахнул. О том, что они приняли сигнал наведения, можем увидеть на радаре, по их реакции!

   - Товарищ подполковник! Разрешите продолжить?

   - Что, еще что-то придумал? Удивленно спросил я.

   - Да, товарищ подполковник! - Я предлагаю попробовать снять и использовать радиостанции сбитых самолетов.

   - Ты думаешь там, что-то уцелело?

   - Думаю да,товарищ подполковник.

   - Добро! Бери кого нужно и что нужно. Связь с ВВС нам нужна. Во-о так!!! Провел я ребром ладони по горлу.

   - Товарищ подполковник! Я считаю, что карту надо закодировать и передачу надо вести как-то иносказательно, например о погоде. Думаю, что у немцев сейчас радиоразведка работает круглосуточно.

   - А если немцы запеленгуют передатчик? Они же не дураки! прослушают пару раз Ваши сводки о погоде, сравнят со своими метеобюллетнями и поймут, что что-то не так, что скажете, лейтенант?

   - Я постараюсь рассчитать направленную антенну и сделать её, по типу радиорелеек, тогда диаграмма направленности будет только в нужном направлении, ну и дальность передачи сигнала увеличится, значит можно будет уменьшить мощность излучения и еще труднее будет обнаружить передатчик, возразил мне Шполянский.

   - Ну что? Думаю технические вопросы решены, необходимо приступать к реализации задуманного? А вот Ваш персональный лимузин! Пошутил я, показывая на подъехавший БТР Омельченко, похожий на заросли кустов. А ведь в таком виде и не сообразишь сразу, что это такое, отметил я про себя. В открывшийся десантный люк нырнул генерал Лакеев и майор Архипенко, незадолго до этого подошедший, в сопровождении Смирнова. Я предложил переждать около часа, пока немецкие самолеты не улетят, тогда а передвигаться на машине будет не так опасно, но генерал ответил, что времени нет, немец не ждет!

   Тут подбежал запыхавшийся Шполянский и что-то сунул в руки генералу. Я сначала хотел обложить лейтенанта, а потом сообразил, это пара немецких шлемофонов, которые были у экипажа Хенкеля, который взял Мисюра. Когда немцев увели на допрос мы их внимательно рассмотрели, это были отличные шлемофоны - наушники такие мягкие (прилегали плотно), а сам шлем - полоски ткани, армированные капроновой сеточкой (очень хорошая вентиляция). Васильев не выдержал и одел этот немецкий шлемофон, застегнул его, повертел головой, а потом высказался: - Знаешь, а очень удобный, только в нашем "танке" не сильно разъездишьься, голову разобьешь на первой же яме.

   Подождав, пока БТР отъедет от штаба, я обратился к Шполянскому: - Вот что, бери кто тебе нужен, и колупай эти самолеты как хочешь, но что бы двусторонняя связь с самолетами была, как можно скорее!

   - Мне нужно: пару толковых специалистов по радиоэлектронике, БТР желательно, который там уже был и знает дорогу и окружающую местность, пленный радист с самолета и несколько солдат для охраны.

   - Где же, я тебе найду сразу двух специалистов по радиоэлектронике в дивизионе? Искренне удивился я.

   - Инженер-капитан Мошанов из ОРиРа и старший лейтенант Чижиков, зам по вооружению у Профатилова, со всей скромностью еврейского ребенка, подсказал мне лейтенант.

   Вскоре оба офицера подошли к штабу, вызванные по телефону сержантом моей КШМки. Все таки, телефон великая вещь, не надо лишний раз бегать, создавать суету, а так все сидят по своим местам, занимаются своим делом.

   - Товарищи офицеры! Ставлю вам задачу: обследовать сбитые немецкие самолеты на предмет радиостанций. Надо ими оборудовать как можно больше наших истребителей, для организации взаимодействия. Вопросы есть?

   - Никак нет! Дружно ответили они.

   - Приступайте! Закончил я постановку задачи.



   Часть 8

   Лейтенант Шполянский


   Получив задание от командира дивизиона, мы втроем отошли от штаба и первым делом закурили. С удовольствием пуская дым, каждый из нас наверняка думал о своем.

   Мне почему-то вспомнился мой институт, памятник Попову перед главным входом и то, как мы бегали на большом перерыве между второй и третьей парой в молочное кафе на углу Комсомольской.

   - Наверное, таких вкусных бутербродов с докторской колбасой уже никогда не попробую, - c такой горечью подумал я, что еще чуть- чуть и наверное пустил бы слезу.

   - Ну что, мужики, какие будут предложения? Как старший по званию, начал разговор капитан Мошанов (инженер-капитан, командир отделения регламента и ремонта).

   - Я предлагаю нам всем взяв инструмент, немца радиста с бомбардировщика, переводчика, сесть на бтр, водила который туда ходил, он дорогу знает, солдат для охраны и вперед, там на месте начнем разбираться. На одном дыхании выпалил я.

   - Добавить нечего, подержал меня Чижиков.

   - Вы тогда за инструментом, а я к командиру за остальным, закрыл импровизированный техсовет капитан Мошанов.

   Я пошел к своей машине, где хранился инструмент для разных случаев, который мной любовно собирался самыми разными способами. Я его получал, выменивал в разных местах, и таким образом удалось собрать много разного и полезного. Весь инструмент был собран и разложен в специальный ящик из под какого-то ЗИПа с солидным висячим замком. Через 10 минут я уже был на месте сбора, туда же с другой стороны подходил Сергей Чижиков со своими пожитками. Почти одновременно с ним подъехали две 70-ки и из открывшегося десантного люка второй машины, раздался голос капитана:

   - Давайте, мужики, время не ждет!

   Мы быстро забросили внутрь свой инструмент и заскочили сами. Внутри уже расположились немец с переводчиком, нас трое, пять солдат которых нам выделили для охраны. Рядом с водителем БТРа расположился незнакомый сержант. Не увидев прапорщика Мисюры, я спросил почему нам его не выделили, ведь он знает дорогу, а так мы будем плутать. Капитан Мошанов ответил, что Мисюра в первой машине, до самолета он нас проведет, а дальше сам. У него свое задание.

   Переплыв реку, мы минут двадцать ехали по холмам, и вот на очередном подъеме остановились.

   Из машины прапорщика вышло двое солдат и осмотрели местность. Видно всё было в порядке, т.к. через несколько минут мы тронулись дальше, подобрав их по пути.

   Подъехав к самолету, и остановившись, следуя указаниям Мисюры, сначала выпустили солдат, которые стали в оцепление, а после вышли мы и немец с переводчиком. С любопытством оглядываясь начали осматривать немецкий самолет.

   Мисюра высунувшись по пояс из люка командира весело спросил:

   - Как дела таащи инженеры?

   - Помалу, а ты как? Куда послали?

   - А куда меня могут послать? - В разведку!

   - Ну, ни пуха ни пера!!!

   - К черту...

   Он хлопнул по броне, и БТР взревев тронулся с места. За ним как дымовая завеса потянулся шлейф пыли.

   Немец похоже не понимал, для чего его сюда привезли. С самого начала, как только я его увидел в десантном отсеке, у него был очень испуганный вид, наверное он думал что его везут на расстрел. Переводчику пришлось дважды повторить свой вопрос, чтобы узнать где расположена самолетная радиостанция. Он показал на переднюю кабину, где обычно распологаются пилот и штурман, и пояснил, что в заднюю кабину, где находится радиооборудование ведет коридор, по которому можно переходить из одной кабины в другую. Капитан Мошанов приказал нашемупереводчику объяснить немцу, что нам необходимо демонтировать рацию полностью вместе с антенной и блоком питания и у нас на все это полчаса. Из всей этой тарабарщины я уловил только слово "демонтаж". Он говорит, что ему нужен инструмент, перевел короткую фразу немца, переводчик. Я поставил у ног свой ящик и открыл его. Спроси его, какой инструмент ему нужен? сказал я. После нескольких фраз, переводчик мне сказал:

   - Я не понимаю его, не знаю таких слов на немецком, оправдывался солдат.

   - Скажи ему пусть возьмет, что ему нужно, сказал я, показывая на ящик с инструментом.

   Немец нагнулся к ящику, и не спеша, перекладывая инструмент, выбрал пару отверток и торцевых ключей. Я заметил что его заинтересовала крестовая отвертка, он с интересом посмотрел на неё, повертел в руках и отложил в сторону. Сложив выбранный инструмент в карман своего летного комбинезона, он направился к люку самолета.

   - Хальт! Остановил я его. Обойдя немца я первым забрался в переднюю кабину самолета и внимательно осмотрелся.

   - Юрченко! Скажи ему, пусть еще раз объяснит где рация! крикнул я в люк. Младший сержант повторил мой вопрос по немецки. Немец залез в люк, по плечи и пальцем показал на раздвижные двери в задней стенке пилотской кабины. Пройдя по коридору, и попав в заднюю кабину, увидел, что справа были закреплены несколько блоков, соединенных между собой кабелями. Еще два блока были размещены над лазом в нижний фонарь самолета, который был разбит при посадке. В дыру была видна земля и поломанные ветки кустарника. На отдельной подставке был закрепленный телеграфный ключ. Когда я внимательно рассмотрел все блоки, то понял насколько легко и быстро мы демонтируем всю станцию. Она была построена по модульному принципу. Блоки были прикреплены

   не выпадающими болтами, кабели закреплены в специальных клипсах и разведены по всей кабине.

   - Пусть покажет какой кабель идет на антенну! Обратился я к Юрченко. Он сразу перевел. Немец сказал несколько фраз.

   - Он говорит, что для этого ему необходимо подняться в кабину.

   - Пусть лезет. Дал ему разрешение, только ты лезь следом, - приказал переводчику. Они залезли, немец ткнул пальцем в один из кабелей выходящий из блока с маркировкой AF. Достав из офицерской сумки тетрадь, начал зарисовать структурную схему, когда немец замахал руками и сказал:

   - Найн, найн. И ткнул пальцем, куда-то вбок от себя.

   Посмотрев, увидел шильдик со схемой соединений всех блоков станции.

   - Гуд! И показал ему жестом, чтобы он его снял, немец понятливо кивнул и полез в карман за отверткой. Снятый немцем шильдик, спрятал к себе в сумку и сказал чтобы показал как и где крепится антенна. Немец понятливо закивал головой и повторяя: комм, комм, жестами показал следовать за ним. Выбравшись из самолета и забравшись на крыло, говоря, он показывал сначала на штырь, который был за колпаком радиста, потом на оторванную хвостовую часть, валявшуюся метров в ста от самолета. Юрченко тем временем переводил:

   - От антенного штыря до киля протянута жесткая однолучевая антенна связных радиостанций ФУГ-10, ФУГ-16 и ФУГ-17.

   - Стоп! Стоп! Стоп! Остановил перевод я. Это что получается, на самолете три радиостанции? А ну-ка спроси его о назначении каждой из них!

   - ФУГ-10 предназначена для связи с наземными штабами и службами, ФУГ-16 нужна для связи в воздухе между самолетами, а последняя, ФУГ-17 для обеспечения взаимодействия с наземными войсками, как правило, с танками, которым необходима поддержка с воздуха.

   Разобравшись с назначением станций, приступили к демонтажу оборудования, сначала всё зарисовав.

   На всю работу у нас ушло примерно полтора-два часа. Провозились бы и дольше, кабель переговорного устройства, был запрятан в фюзеляж и достать по быстрому не получалось. Помогла немецкая педантичность, все кабели с обеих сторон имели маркировку, в какой разъем и какого блока его вставлять. Мы просто обрезали кабель с двух сторон, а срастить его назад это дело десяти минут. Очень приятно удивил модульный принцип построения радиостанции. Каркасы отдельных блоков были сделаны методом литья из силумина или чего-то сильно похожего на него, и честно говоря, не сильно отличались от наших радиостанций. Обмениваясь мнениями, мы пришли к выводу, что стоит попробовать собрать из отдельных, уцелевших модулей несколько рабочих комплектов. Для этого мы решили привлечь мой взвод для быстрого снятия наиболее уцелевших блоков со сбитых самолетов. Самым важным вопросом было: какую перегрузку способна выдержать эта аппаратура? Логически рассуждая, мы пришли к выводу, что она собрана, скорее всего, на лампах, и именно они были самым уязвимым местом. Наконец мы демонтировали стойку, на которую устанавливаются блоки радиостанции, из неё решили сделать стенд, на котором будем проверять остальные блоки. Сзади этой стойки, можно было добраться до соединительных кабелей и жгутов проводов, которые снимались с каркаса стойки намного быстрее, чем вся стойка целиком. Приятным сюрпризом были два аккумулятора на 12 вольт, емкостью 300 а.ч. Обратили внимание на то, что вся проводка в самолете была экранированная. Не забыли мы и об антенне. Все снятое оборудование мы аккуратно переносили в БТР и складывали отдельно друг от друга.

   Закончив работу, мы устроили небольшой перекур, и немного погодя тронулись в путь. Прибыв в расположение, мы разделились. Естественно я, как самый младший по званию, взяв с собой солдат и кое-какой инструмент, поехал потрошить немецкие самолеты. Лично мое счастье заключалось в том, что не успел позавтракать и желудок был пуст. Возле первого же сгоревшего самолета нам стало плохо от вида и запаха. Я пару раз вякнул, потом полез в машину, достал из ящика с инструментом, завернутую в чистую тряпку бутылку водки и пару раз хорошо приложился. Остальное отдал солдатам. Среди обломков этого самолета целого там ничего не было. От пламени изоляция на кабелях во многих местах оплавилась, даже металл корпусов кое-где потек. Немного лучше было состояние тех самолетов, что не горели-там хоть что-то можно было выдрать: экранированный кабель, отдельные более менее сохранившиеся блоки. Я надеялся, что удастся собрать несколько комплектов. В более сохранном виде было вооружение. На тех самолетах, которые не сгорели, удалось снять пулеметы и коробки с патронами, документы, карты, личное оружие и несколько шлемофонов.

   Практически целый комплект попался на одном из сбитых истребителей, а так это была страшная смесь железа, сгоревшего человеческого мяса и земли. Поэтому, как только десантный отсек был забит, мы сели сверху на броню и вернулись в дивизион.

   Когда мы подъехали к машине ОРиРа, там уже был развернута палатка, в которой стоял огромный стол из щита, который капитан Мошанов возил на внешней стенке КУНГа своей машины. На нем были разложены блоки снятого оборудования, и уже соединены между собой. Офицеры заканчивали подключать питание.

   - Товарищ капитан, ваше задание выполнено. Оборудование с самолетов демонтировано и доставлено. Во время выполнения задания происшествий не было, весь личный состав и техника целы и вернулись.

   - Вольно! Ответил капитан.

   Чижиков на секунду оторвавшись от дела, спросил:

   - Ну, что много привезли?

   - Думаю, нам хватит! Куда складывать?

   - Давай в угол, на брезент.

   Отдав команду бойцам, продолжал наблюдать как Мошанов с Чижиковым собирают на столе самолетную радиостанцию. Чтобы, хоть как-то поучаствовать в процессе, сказал:

   - Может, чтобы ускорить дело, немецкого радиста привлечь?

   - Уже. Буркнул капитан.

   - Что уже? Непонял я.

   - Уже привлекли. Сидит за палаткой в яме под охраной переводчика. Если понадобится- как говорится под рукой.

   - А чего ты без дела стоишь? Вы все самолеты осмотрели? Задал вопрос капитан Мошанов.

   - Нет не все, где-то половину. Ответил я.

   - Тем, более! Давай не тормози, бери бойцов и вперед! Нам тут всю авиацию оснастить надо!

   Я повернулся и выйдя из палатки поднял бойцов и мы поехали снова трофеить самолеты. На второй раз улов был жирнее, наверное потому, что непосредственно у позиций "Шилок" падали самолеты которые были просто развалены в воздухе. Сейчас же мы видели практически целые фюзеляжи, чего нельзя было сказать об экипажах. Нашли несколько парашютов, в которых оказались одни трупы.

   При демонтаже радиооборудования я отметил, что на истребителях немцы устанавливали только УКВ блоки, тем самым упрощая нам задачу. Действительно зачем на истребители ставить расширенный комплект оборудования, когда можно обойтись и меньшими средствами? Постепенно мы перестали обращать внимание на кровь, запах горелого мяса, мух, и быстро снимали аппаратуру. В дополнение к основной задаче нам удалось нажить несколько аккумуляторов, очень мне понравились бошевские свечи и экранированные провода к ним. Сильно озадачило устройство, назначение которого, я не понял. Скорее всего это были не электровакумные лампы, а что то вроде реле. Пока я так и не смог определить, где именно они применялись. Всё, что мне удалось понять, что такие реле управлялись от какой-то внешней обмотки, что-то типа катушки электромагнита. Судя по керамике и мощным латунным контактам, они применялись для коммутации высокой мощности в антенных цепях. Передатчики радиостанции на выходе имели пару мощных ламп и отдавали хорошую мощность в антенну, так что там было, что коммутировать. Еще я обратил внимание на то, что немецкие инженеры старались по возможности применять в составе одного устройства, особенно в приемниках, лампы одного и того же типа, скорее всего чтобы облегчить обслуживание аппаратуры. Снова забив десантный отсек снятым оборудованием и материалами по самый верх, мы тронулись в расположение. По пути назад сумел немного прикемарить и проснулся только около палатки Мошанова. Пройдя вовнутрь обратил внимание, что куча, которую мы привезли в первый раз заметно уменьшилась. Увидев в палатке одного Чижикова, я спросил:

   - Как дела?

   - Ты представляешь! Возбужденно начал говорить Сергей, - практически ничего не пришлось подстраивать и регулировать, только меняли лампы и больше фактически ничего! У этой аппаратуры потрясающие параметры! Если бы не лампы, я бы подумал, что она только что разработана и произведена! Это фантастика. Мы с Колей проверили стабильность характеристик, она такая как с кварцем!

   - Нам в институте, один преподаватель рассказывал, что Германии перед войной удалось разработать и внедрить в массовое производство радиочастотную керамику с малым уровнем потерь на высоких частотах, а также ферромагнетики, пригодные для использования на радиочастотах. Всё это применялась немцами для изготовления катушек индуктивности исключительно высокого качества, что, в свою очередь, позволяло разрабатывать для радиоаппаратуры задающие генераторы с плавной перестройкой частоты, сравнимые по стабильности с генераторами, имеющими кварцевую стабилизацию. Ответил я.

   В этот момент зашел Мошанов, и сказал:

   - Ну что Шполянский, привез еще что-то? А то мы уже тут стали, не ожидали, что все пойдет так быстро. Ты представляешь...

   - Я ему уже сказал, Коля. Оказывается в Одесском институте связи один преподаватель даже лекцию им читал об этом!

   Пока обсуждали эти новости, солдаты таскали, то что мы привезли. А мы тем временем начали втроем проверять и настраивать аппаратуру. Встал вопрос как устанавливать отлаженные комплекты. Я предложил не копировать немецкий комплект, а разделить КВ и УКВ части, для использования в разных вариантах. КВ использовать для обеспечения наземных служб и подразделений, а УКВ использовать для самолетов. Таким образом, количество пригодных для работы комплектов увеличилось. КВ комплекты солдаты укрепляли внутри снарядных ящиков так, чтобы можно было установив ящик в любом месте, открыть, развернуть антенну и начать работать. УКВ комплекты просто аккуратно складывали в такой же ящик без крепления.



   Часть 9

   Лейтенант Денисенко.


   На утреннем небе не было ни облачка и день обещал быть таким же жарким, как и накануне. Хотя, если учесть, что мы скакнули на 40 лет, вряд ли такой термин будет корректен.

   После, того как наш командир, наш "Суворыч", как мы его называли за глаза, дал приказ на разведку, мы переправившись восточнее Локачей, через реку Луга, по старой просеке, которая успела зарасти густым кустарником по тихоньку двинулись на север. Эта просека, была единственным направлением, именно направлением а не дорогой на север. Проехав около полукилометра, БТР чуть не свалился в огромную яму.

   Водитель, каким то чудом, почувствовал, что под передним левым колесом нет опоры, очень плавно затормозил и попросил глянуть что впереди. Один из бойцов, казах по национальности, вышел через левый десантный люк, и мы все услышали, его удивленный возглас на таком богатом, всякими разными словами, русском языке:

   - Ух! Е.........й бабай! Давай назад помалу! А то сейчас,

   как п.........ся все!

   Водитель, очень аккуратно включил заднюю скорость и не снимая правой ноги с тормоза, начал очень плавно отпускать второй ногой сцепление. Когда двигатели уже вот-вот должны были заглохнуть, он как пианист-виртуоз, помалу начал отпускать тормоз и тяжелый БТР быстро и плавно сдал назад.

   Когда я вылез наружу, то понял, что водитель нас всех просто спас. Мы стояли на краю, старой воронки от очень крупного снаряда, очевидно Первой Мировой.

   Она была диаметром метров 8-10 и глубиной наверное метров 5 или 6. Стенки её были покрыты густой кустарником, который выходил на самый край и сливался

   с кустами на верху. Её можно было заметить только, стоя на краю.

   Поэтому, я приказал двум солдатам идти вперед и указывать водителю направление движения. От этого

   скорость движения упала, но была гарантия, что мы не свалимся в подобную воронку. По пути нам еще несколько раз встретились подобные препятствия. Через пару часов, мы вышли к дороге Владимир-Волынский - Луцк.

   В отличии от нашего времени, когда практически все дороги имеют асфальтовое покрытие, эта была вымощена

   булыжником и имела меньшую ширину, чем было принято у нас.

   Обо всем этом, я доложил "Гвоздике", и продолжил движение дальше на север.

   Перевалив через шоссе, я увидел справа по ходу движения грунтовую дорогу, слева насыпь железной дороги. Глянув на карту, чтобы сориентироваться, я не обнаружил на карте севернее шоссе Владимир-Волынский - Луцк ни километра железнодорожного пути.

   Вызвав "Гвоздику", я доложил, что нахожусь недалеко от восточной окраины села, по видимому Войница, но есть несоответствие, между картой и местностью. Самым крупным несоответствием, я указал наличие на местности одноколейной железной дороги, идущей с запада и поворачивающей на север, как раз в напротив того места, где мы пересекли шоссе. Начальник штаба, майор Васильев подтвердил приказ, вести разведку на север, но поставил задачу проверить куда идет железная дорога.

   Наш БТР двинулся вдоль пути. Обратил внимание на форму рельса и материал шпал. Да и сама колея казалась мне меньше. У опушки леса, грунтовая дорога, которая была справа от нас, вплотную подошла к железке, и они вместе уходили дальше в лес.

   Переехав через грунтовку, мы начали углубляться в лес, не теряя из виду железнодорожную колею. Почти сразу рельсовый путь, раздваивался. Одна колея плавно поворачивала на восток, а вторая все также уходила на север. Мы пошли вдоль восточной колеи. Где то метров через пятьсот обнаружился переезд. Грунтовка уходила на ту сторону полотна. Пройдя вдоль полотна ещё чуть-чуть мы уперлись в забор из колючей проволки. Пути заходили за забор, наверное это был тупик. Сдав немного назад в подходящую ложбинку, я дал команду замаскироваться, и взяв с собой пару сообразительных парней, аккуратно двинулся против часовой стрелки, вдоль забора, не подходя к нему в плотную. За колючкой, прямо на грунте, были сложены тысячи ящиков, с каким то военным имуществом. Где то через час, мы обошли периметр склада, я убедился что это крупный военный склад. В пользу этого говорило то, что прямо на территорию склада заходила ветка железной дороги, со склада до переезда, который мы обнаружили была укатанная грунтовка, т.е. имелась возможность принимать необходимое имушество вагонами и отпускать более мелкими партиями машинами. Поплутав немного, я все же нашел стоянку нашего БТРа и вызвав "Гвоздику" передал последние данные.

   Согласовав дальнейшие действия со штабом, мы вернулись к развилке железнодорожного пути и пошли на север. Пройдя около километра вдоль пути, мы наткнулись на такой же забор из колючки, и обойдя его по периметру, мы также вернулись к своему бронетранспортеру. Единственным отличием этого склада было то, что грунтовая дорога подходила к нему с востока, и очевидно выходила на грунтовку Войница-Озютичи. Вернувшись вдоль полотна назад, до опушки леса, я увидел грунтовую колею, которая петляла под деревьями, вдоль кромки леса и и примыкавшего к нему болота. Эта лесная дорожка уходила на север, что мне и требовалось. Приблизительно через километр, наша дорожка вышла из леса и по сухим местам, начала петлять через болото. Проехав приблизительно метров шестьсот, мы пересекли болото и дальше двинулись опять вдоль кромки леса, когда проскочили небольшую рощу, за мостком я увидел, что столбы лежали на земле - подпиленные, с разбитыми чашками-изоляторами, и порубленными проводами. Подъехав ближе, мы рассмотрели машину, что стояла напротив телеграфного столба, с которого свисают провода. Наш БТР на малом газу передвигался вдоль дороги. Несколько минут мы рассматривали машину, стоящую на обочине. Я дал команду:

   - Давай не спеша, подъезжай, а вы все приготовьтесь к бою, их группы уже начали действовать у нас в тылу, Мисюра рассказывал.

   Подъехав ближе, я с двумя бойцами вышел из БТРа и неспеша, подстраховывая друг друга осмотрели местность около машины. Заглянув в её кузов, я обнаружил там несколько бухт провода без изоляции, когти, пару сумок с инструментом, гирлянду фарфоровых изоляторов и полевой телефонный аппарат с индукторным вызовом. Оглянувшись вокруг, увидел под столбом в траве лежащего человека. Взяв с собой двух человек, а остальным приказав занять круговую оборону, я спустился с насыпи и осторожно подошел к лежащему человеку. На нем была форменная тужурка, присмотревшись к пуговицам, я разобрал три буквы "НКС". Он был мертв, вместо левого глаза у него было входное отверстие от пули.

   - Ну, что будем делать хлопцы? Спросил я солдат.

   - Вы командир, Вам виднее! ответил один из них.

   - Доложите в дивизион, предложил второй.

   Подойдя к БТРу, я залез во внутрь и надев шлемофон начал вызывать дивизион:

   - "Гвоздика"! Я "Стержень", как слышите меня! Ответьте!

   - "Стержень"! Я "Гвоздика", слышу вас хорошо! Говорите!

   - "Гвоздика"! Я "Стержень", дайте второго!

   - "Стержень"! Я "Гвоздика", понял вас, даю второго!

   Через несколько секунд, вместе с треском и шорохом, я услышал уверенный голос нашего начштаба:

   - "Стержень"! Я второй как слышите меня?

   - Второй! Я "Стержень", слышу вас хорошо! Докладываю.........

   Закончив сеанс связи, я высунув голову в десантный люк и крикнул:

   - Кто умеет водить машину?

   Один из солдат отозвался:

   - УПК закончил, на водителя учился, но права не дали, потому что я с шести лет в школу пошел.

   - Ясно, ответил я. - Больше никого нет? В ответ была тишина.

   - Тогда слушай мою команду! Четверо, ты, ты, ты и ты в охранение! Ты, показал я пальцем на окончившего УПК, осваиваешь машину, пятьдесят метров вперед, столько же назад, остальные - берем в машине провод и восстанавливаем воздушную линию. В

   сумках был обычный набор электромонтера, плохо было то, что когтей было один комплект, и никто из солдат не умел в них работать. Пришлось вспомнить студенческие времена, когда мы ездили летом в стройотряды. За время учебы в институте, я дважды был в них. Оба раза на севере Тюменской области. Из-за вечной мерзлоты, там практически вся связь на столбах, так что опыт как говориться имеется. Плохо было то, что расстояние между целыми столбами было 200 метров и пришлось через каждые 25-30 метров ставить распорки, что бы провода не перехлестывались. Поскольку конструкция получилась не подъемная для одного человека, мы подогнали БТР и лебедкой через горизонтальную поперечину натянули аврийный кусок на столб. Уже при сращивании линии, я понял что линия оборвана еще где то. Втянув веревкой на столб телефонный аппарат, я присоединил его к линии и несколько раз крутанул ручку индуктора, послав вызов в линию. Сквозь треск шумов, довольно четко прозвучал голос телефонистки:

   - Междугородняя Луцка! А кто вы?

   - Монтер на линии, устраняли повреждение.

   - Что у вас случилось?

   - Было спилено четыре столба, мы тут на живую нитку срастили линию, но на вызов ответили только вы. Скажите что это за линия?

   - Я не могу этого сказать, вдруг Вы шпион?

   - Девушка! Милая, был бы я шпион, разве восстанавливал бы я линию?

   - Это линия Луцк-Владимир-Волынский.

   - Девушка! Я попробую сделать ещё один вызов, не берите трубку!

   - Хорошо.

   Покрутив несколько раз индуктор телефона, я пытался вызвать междугородку Владимира-Волынского, но к сожалению мне ни кто не отвечал.

   Спустившись со столба, дал команду собрать все имущество и погрузить в машину. Один из солдат спросил что делать с трупом?

   - В кузов! Кратко приказал я. Подойдя к машине, спросил бойца:

   - Ну как? Освоил?

   - Да! Товарищ лейтенант, освоил. Только в начале немного растерялся, здесь нет стартера и аккумулятора, пришлось ручкой заводить.

   - Ну вот и хорошо, будем ехать не быстро, смотри не врежся в нас! Понял!

   - Так точно! Товарищ лейтенант!

   Поехали мы не спеша, осматривая линию. Пару раз останавливались, я на "кошках" подымался на столб и проверял линию. Удавалось связаться только с Луцком, обрыв был где-то дальше, в сторону Владимира-Волынского. Проехав километров пять, в лесу мы нашли еще один обрыв, правда столбы были целые, срастили, и на конец то смогли связаться не только с Луцком, но и с Владимиром-Волынским.

   - Луцк! Луцк! Ответьте!

   - Кто это?

   - Междугородка Владимир-Волынского!

   - Что у вас случилось?

   - Немцы форсировали Буг. С ними бьются пограничники.

   Я уже хотел слазить со столба, как неожиданно зазвонил телефон. Взяв трубку я хотел уже представиться, но услышал, как луцкая телефонистка в это время как раз установливала связь:

   - Владимир-Волынский? ... Танечка, ты? Не спи, миленькая, дай мне линию для военного начальства, соедини, золотце, с "Березой"... Что?! На повреждении?.. А Устилуг?.. Ясненько.

   Тут из БТРа высунулся радист и закричал:

   - Товарищ лейтенант! Слазьте скорей, "Гвоздика" вызывает! Спустившись вниз, и взяв у радиста шлемофон, сказал ему: - Запомни боец! Слазят с ..., а со столба всегда либо спускаются, либо падают! После вставленного пистона, я связался с Амбросимовым и доложил полученную информацию. Поблагодарив, он приказал следовать дальше на север и выяснять обстановку.



   Часть 10

   Лейтенант Осташев.


   Получив приказ от командира дивизиона на проведение разведки в направлении на восток: я задумался, исполнять приказ согласно его букве или, как говорится согласно духу. При первом варианте я должен буду вести свой БТР по грунтовым дорогам и бездорожью, при втором можно воспользоваться дорогой Владимир-Волынский - Луцк, которая проходила почти строго с запада на восток, но до неё было около 8 км на север. К исполнению был принят промежуточный вариант: пройдя на север несколько километров вместе с БТРом Денисенко, не доходя до грунтовки я свернул на восток, осторожно продвигаясь вдоль опушки леса. Перед мной на восток расстилалась холмистая равнина с довольно частыми островками рощ и небольших лесков. Избегая находиться на открытой местности, я старался вести бронетранспортер лощинами, от ориентира к ориентиру. Монотонно гудели движки, БТР шел мягко, я свесив ноги в командирский люк, постоянно сравнивал местность с картой, и то что я видел меня абсолютно не радовало. В мелочах, а порой и в более серьезных вещах, карты которые были у нас врали. Например по нашим картам, берега реки Луга были в районе расположения дивизиона нормальными, а в реальности - сильно заболоченными, или другое: в реальности большое количество домов на холмах, а на нашей карте их нет, указано поле. Из-за этого пришлось уклоняться немного на юг, ближе к Луге, там плотность хуторов была меньше.

   Предварительно оповещенные "Оводом", два раза на востоке наблюдали одиночные самолеты. Генерал посмотрев на них через бинокль, уверенно заявил, что это немецкие разведчики. Слыша, что какой-то "Овод" предупреждает нас о немецких самолетах поинтересовался:

   - У вас, что свой ВНОС?

   Я, предупрежденный Амбросимовым, включил "тумблер дурака", и что-то ему сморозил, по моему он обиделся.

   Пройдя большую часть пути до Луцка, мы уперлись в неширокую, но достаточно бурную речку под названием Черногузка, переправляться решил через брод. До середины русла преодолели без проблем, но как только глубина стала приближаться к метру, колеса машины стали отрываться от грунта, и БТР начало немного сносить течением влево, приказал водителю включить водомет и прибавить обороты, БТР перестало сносить, и через минуту мы выскочили на берег. Пока в бинокль осматривал местность, бойцы открыли десантый люк и слили воду, которая набралась за время переправы.

   Перед тем как убыть в штаб дивизиона, я поставил задачу водителю нашего БТР-70 ? 306 младшему сержанту Фархаду Файзулину, которого все в группе, включая командира, звали просто Федя, подготовить машину к возможной переправе: проверить герметичность люков, а места прилегания боковых десантных люков промазать техническим вазелином во избежание протечки воды. После переправы, чтобы не выносить, как говориться сор из избы, я тихонько пообещал Феде, когда вернемся в расположение, он лично оборудует два капонира для БТР: основной и запасной.

   Через некоторое время, показались окраины города. Сверившись с картой, приказал достать из большого ящика зенитную командирскую трубу, и установить её прямо на БТРе. Отрегулировав окуляр под себя, я навел трубу на город. Десятикратное увеличение позволило великолепно все рассмотреть. Первое, что бросалось в глаза, это многочисленные костелы и небольшие магазинчики, лавки, какие-то палатки, судя по чистоте вокруг них явно не государственные. Высокая, стройная, ажурная конструкция совершенно не гармонировала с общим видом городка, это была антенна луцкой радиовещательной станции. Почему радиовещательной, спросите вы? Так в это время телевидения ещё не было! А я за свою жизнь насмотрелся на всякие телевизионные антенны. Была отлично видна, замощенная булыжником улица, сплошь застроенная двух - и трехэтажными домами с непривычной для нас архитектурой, с остроконечными черепичными крышами, и выглядела совсем по-иноземному в отличие от извилистых улиц окраин с одноэтажными домиками, стоящими в зелени небольших садиков.

   Транспорта, в современном понимании, там не было. По улицам тащились волы, впряженные в дроги, першероны и битюги тянули высоко нагруженные возы, проносились открытые пролетки с седоками. Но больше всего было велосипедистов различных возрастов - от мальчишек до мужчин и женщин почтенного возраста. Особенно меня поразили грузовые велосипеды с толстыми покрышками и проволочными багажными сетками у руля, в которых перевозились различные пакеты. Велосипед по моему был наиболее распространенным средством передвижения по городу.

   Штаб авиадивизии находился на окраине Луцка, к нему можно было незаметно подъехать вдоль болотистой поймы рек Стырь и Стырец. Почти доехав до штаба, вдруг сзади услышал гудок автомобиля, обернувшись увидел, что черная легковая машина требует уступить дорогу. Наклонившись в люк, обратился к Лакееву:

   - Товарищ генерал! Гляньте, может машина знакомая?

   Генерал вылез через десантный люк, глянул на машину и обернувшись сказал:

   - Это наша штабная машина, все нормально.

   Из машины вышел военный, хотел что-то сказать, но увидев генерала, снял фуражку и удивленно спросил:

   - Иван Алексеевич! Какими судьбами? Я сейчас возвращаюсь из Млынува, мне Молодов доложил, что Вы вылетели на задание и не вернулись. Летчики видели как Вас и Вашего ведомого сбили!

   - Вот! Живой! И ведомый мой живой и здоровый! Архипенко! Выходи! А то полковник Герасимов не верит генералу! И предваряя вопрос полковника, продолжил: - Вот, разведчики - молодцы, рядом оказались, и потом помогли до места добраться. Архипенко! Чего копаешься!

   Давай в машину! Времени нет!

   Пока майор Архипенко выбирался из БТРа, который был похож на передвижную оранжерею, полковник внимательным взглядом изучал нашу машину.

   - Товарищ генерал! Негромко полковник обратился к Лакееву. - Это что, новый танк, типа БТ? Первый раз такой вижу! А какая скорость?

   - Николай Семенович! Поехали в штаб скорее! Я в машине тебе расскажу! Новая техника, специально для разведчиков, сам мало знаю! Ювелирно уводил разговор в сторону генерал.

   Наконец летчики уселись в свою машину. Мы пропустив их легковушку, в несколько приемов развернулись и медленно покатили назад. Проезжая мимо старого, заброшенного сада мы неожиданно услышали перезвон курантов и такие знакомые позывные Москвы. Приказав водителю остановится, я с одним из бойцов прошел через сад и выйдя к забору, через густые кусты сирени увидел небольшую площадь, в центре которой стоял столб с тарелкой громкоговорителя. Перед репродуктором толпились люди, они с нетерпением смотрели на его черную тарелку. Началась передача последних известий, собравшиеся люди ловили каждое слово. Слушали о трудовых успехах страны, о зреющем урожае, о досрочном выполнении планов, о торжествах в Марийской АССР, вот сейчас, сейчас...

   -- Германское информационное агентство сообщает... -- начал диктор. Нигде, никогда позже я не слышал такой тишины, как в там площади. Но диктор говорил о потоплении английских судов. О бомбардировке немецкой авиацией шотландских городов, о войне в Сирии -- еще о чем-то, только не о начале войны.

   От всей этой обстановки - от ясного неба над головой, от голоса диктора рассказывающего о мирных делах, от запаха зеленых еще яблок, которые еще только начали наливаться, я подумал, что может все мне приснилось? И тут, как специально, подбежал солдат и шепотом доложил:

   - "Овод" сообщил, что к городу с северо-запада приближаются три девятки самолетов, скорее всего бомбардировщики! Может людей как-то предупредить?

   - Действительно как предупредить людей? Как там генерал спрашивал? ВНОС? - Точно! ВНОС!

   Сделав рожу кирпичем, я вышел из за кустов сирени и громко сказал:

   - Товарищи! Приказываю всем разойтись по домам! На границе сложилась серьезная ситуация, возможны крупные провокации в виде воздушных налетов, поэтому всем немедленно разойтись и желательно переждать какое то время в подвалах и погребах. И словно в подтверждение моих слов где то в стороне грохнули взрывы.

   - У вокзала! Охнула, какая то женщина, прижав к груди руки.

   Толпа заволновалась, все разом загомонили, ещё немного и поднялась бы паника. Подняв руку верх, крикнул:

   - Внимание! Ещё раз повторяю! Всем разойтись по домам и переждать воздушный налет в подвалах, погребах и других укрытиях! О дальнейших действиях вас оповестят!

   Потихоньку, громко переговариваясь между собой люди начали расходиться, постоянно оборачиваясь в сторону вокзала, где продолжали рваться бомбы. Взглянув на небо, я увидел как одинокий тупоносый самолетик атаковал немецкие бомбардировщики. Неожиданно из кустов неподалеку хлопнул выстрел, и в небо с шипением взметнулась красная ракета, затем еще выстрел ракетницы - и в небе поплыл второй клубок красного огня. Оставляя за собой дымные следы, ракеты описали дугу и сгорели прямо над штабом.

   - Огонь по кустам на том берегу! Огонь по сигнальщику! Сорвавшись на фальцет, крикнул я.

   Мои бойцы, растерявшись припозднились с открытием огня, что позволило неизвестным немного оторваться, но выручил наводчик-оператор, он развернув башню, начал длинными очередями из ПКТ прочесывать кусты.

   А тем временем, не обращая на наш истребитель ни какого внимания девятка бомбардировщиков идеальным пеленгом шла прямо на штаб, куда мы доставили генерала Лакеева. С нашего места было хорошо видно как из здания штаба выскакивают военные, и через дорогу по которой мы ехали минут пятнадцать назад, через кювет, бегут в какой-то сад. Мы бросились на землю, и вовремя. Как в немом кино, я увидел, окутывать дымом и пылью здание штаба авиадивизии. А бомбардировщики все прибывали. Взрывы рвали и рвали землю, повеяло гарью, в небо поднимался черный дым... Оставив на шляху несколько чадящих костров и усеяв трупами обочины, они с облегченным гулом потянулись на запад. Враг бомбил беззащитный город около часа. Когда бомбежка закончилась, я послал бойцов прочесать место, откуда неизвестные подавали сигналы. На месте обстрела они нашли четыре трупа в нашей форме, рядом с ними валялось наше оружие и за оврагом, в лесочке пару бесхозных мотоциклов с колясками. В одной коляске была радиостанция с каким то имуществом, а другая была набита взрывчаткой по самый верх, и самое ценное на мой взгляд, это карты. Бегло посмотрев на них, я понял, что смогу с ними работать, самое главное они должны быть более верными чем наши. По следам около мотоциклов, мы все вместе определили, что неизвестных было четверо, стало быть, из под пулеметного огня ни кто не ушел.

   Выбрав двух ребят, которые ещё до армии научились ездить на мотоцикле, мы начали потихоньку выбираться из пригорода. Вид нашей небольшой колонны спокойно едущей на запад, ни у кого не вызывал вопросов. Заехав в небольшую рощу, и выбрав подходящее дерево, приказал развернуть "наклонный луч" в сторону расположения дивизиона, т.к. на штатный "штырь" рация уже не брала, хотя сигнал более мощной радостанции дивизиона мы уверенно принимали, и внимательно слушали их.

   Связавшись с командиром, доложил обо всем что было, особо подчеркнув, что имею на руках четыре комплекта самых подробных карт. Пока докладывал командиру, бойцы разгрузили коляски мотоциклов, аккуратно сложив обнаруженное имущество в десантный отсек. Потом они дозаправили мотоциклы из бака БТРа. Когда получиться заправить мотоциклы "родным" бензином не ясно, и чтобы не "посадить" моторы, лучше смешать наш 76-й с остатками "родного".Получив дальнейшие указания и оговорив расписание выхода на связь, мы оперативно свернулись и поехали на север. Я посадив в коляски по второму бойцу и выдав каждому экипажу по 108-й станции, приказал мотоциклистам держаться на флангах, и мы пошли широким гребнем прочесывать местность.



   Часть 11

   Лейтенант Штода.


   Раннее утро, солнышко еще за горизонтом. Только начинает светать, а небо уже голубое - голубое. Безветренно, поют цикады, чирикают птички. Слабый утренний прохладный ветерок, на траве обильная роса. Мирная, благодатная обстановка. Все как-то по-домашнему. Не хочется думать о тяготах наступающего дня.

   А ведь где-то близко идет война. Солдаты проверяют оружие, полученное имущество связи, водитель возится с двигателями. Он тоже все проверяет-ехать километров 20-25, а может быть и больше. В БТР-70 установлена коротковолновая приемопередающая телефонная с частотной модуляцией радиостанция Р-123. Радиус ее действия на среднепересеченной местности при выключенном подавителе шумов и отсутствии помех - до 23 километров, а при включенном подавителе шумов - до 13 километров. В пределах зоны уверенной связи, как я понимаю нам и приказано произвести разведку.

   Выехав на большую опушку, замечаю над кромкой леса облако пыли, приказываю заглушить БТР и вслушиваюсь. Постепенно начинаю различать звуки множества моторов, они натружено ревут, скорее всего впереди колонна большегрузных машин. На сотни метров тянутся от них шлейфы поднятой пыли. Земля вся в трещинах, засуха, дождя не было давно. Принимаю решение: подобраться ближе и посмотреть что за колонна.

   У нас на пути оказалась небольшая речушка, метров двадцать - двадцать пять шириной. На вид обычная, безобидная, речушка, с пологими песчаными берегами, неглубокая. Моста поблизости не видно. Подъехав к берегу вижу, что машина или колонна машин переправились в этом месте вброд. Следы шин на нашей стороне уходят в воду, на другой стороне выходят из воды. Кто-то раньше нас перешел речушку вброд. Дорога на той стороне повторяла изгибы реки, и была разбита вдрызг. Вся растительность вдоль дороги была покрыта толстым слоем пыли. На обочине лежал труп лошади и было видно несколько небольших воронок, скорее всего от бомб.

   Наш БТР на малой скорости смело въезжает в реку, вода чуть выше ступицы. И тут беда - на середине реки заглохли. С нескольких попыток водитель его завел. Тыр-пыр, а броник ни с места. Вылезли, попробовали толкать - ничего не получается, зарываются колеса в песок все глубже и глубже. Пытаемся откапывать песок лопатами, но безуспешно. Машина садится все глубже и глубже, и вот-вот сядет на "брюхо". Глупо говорить сколько воды в сапогах, когда практически все мокрые по грудь. Водитель, пулеметчик и я еще сухие. Отметил интересный момент: если бы такое случилось на учениях, то водитель уже выслушал бы очень много о себе и всех своих родственниках, особенно по женской линии. Сейчас же, все молча и быстро старались сделать общее дело. Увидев, что с ходу БТР не вытянуть, бойцы быстро размотали трос лебедки, но зацепиться было невозможно, даже нарастив трос лебедки десятиметровым штатным тросом,не хватило буквально пары метров до ближайшей сосны. Хоть плачь. Тем временем солнышко поднимается над горизонтом. Нервы наши напряжены. Обидно, что застряли, как говорится на "ровном месте". Тем временем к нам с ревом и лязгом приближается туча пыли, а в ней танк . Я таких и не видел никогда, но самое главное, у него на башне нарисована красная звезда с симпатичной такой белой кайомочкой. В такое счастье трудно поверить!

   Подхожу к танкиста, говорю:

   - Ребята, помогите, дайте трос, вытянуть нашу машину, нашего не хватает!. Они видят наше бедственное положение, сочувствуют какое-то время, колеблются. Один из танкистов высунув голову из башни и, проигнорировав просьбу, как тот еврей из анекдота, ответил вопросом на вопрос:

   - А вы кто, собственно говоря, такие будете?

   Чувство-как будто натолкнулся на невидимую стену:

   - Э-э... лейтенант Штода. Командир экипажа нового секретного ... э-э, - подбираю нужные слова - Бронеавтомобиля.

   - А на документы Ваши взглянуть можно? А то вдруг Вы шпион? - пользуясь моментом, давит танкист.

   Но я уже взял себя в руки - Наше подразделение центрального подчинения. Так что предъявлять Вам документы товарищ ...

   - Лейтенант Игнатенко, - Представился танкист.

   На его комбинезоне знаков различия не было, он был застегнут на все пуговицы и пришлось поверить на слово.

   - Так вот, товарищ лейтенант, предъявлять вам какие-либо документы я при всем желании не имею права. Теперь позвольте узнать, где находится Ваше подразделение, и что Вы тут делаете в тот момент, когда должны громить фашистских захватчиков?

   Воистину, наглость - второе счастье. Было видно что, Игнатенко несколько оторопел от такой отповеди, в его глазах читалось сомнение: "Черт его знает, что это за странные типы, вдруг и вправду какие-то секретные испытания проводят".

   - Троса у нас нет, а вот цепь для такого случая имеется. А вообще опаздываем мы, от своих отстали из-за поломки. Нужно прибыть на место, а с вами тут возится минимум полчаса.

   Помочь они конечно могут, но видно их насторожил наш внешний вид, неизвестное для них оружие и БТР, они же такого не видели. И тут на наше счастье, один из солдат перенося вещи из БТРа на берег, не смог удержаться и сел в воду. Отплевавшись от воды, он загнул так, что один из танкистов сказал:

   - Не-е-е...! Немцы так не сумеют! и сразу спросил: - Ребята! Откуда будете? Рязанские есть?

   - Нет! Здесь почти все москвичи.

   Все же танкисты пожалели нас, решили помочь - если налетят самолеты, то наверняка разбомбят, а если "дернуть" может и получится, что и уцелеете.. и начали подгонять свой танк к берегу, к застрявшей машине. Подъехав ближе и рассмотрев наш БТР вблизи Игнатенко мотнул головой:

   - Но вот вытащить, пожалуй, Вашу машину не сможем. Не потянет "двадцать шестой". Слабоват.

   - Сами выберемся. Главное, чтобы трос выдержал.

   Попросил танкистов зацепиться за сосну, объяснив им, что наша машина тяжелей танка, да еще и села на топкое дно, а мы уже за танк своей лебедкой. Сильно они удивились, когда им объяснил, как собираюсь вытащить машину из реки, но что делать, другого выхода нет. Когда было все готово, мы на всякий случай отошли в сторону, трос может лопнуть и зацепить. Водитель БТРа включил лебедку, трос натянулся, как струна и вдруг раздался звук, похожий на выстрел из пушки. Мелькнула мысль - неужели лопнул трос? Нет цел. Это наша "ласточка" стронулась с места и начала помалу двигаться к берегу. Наконец она вышла на берег, и первым делом я загнал БТР под клен с густой, широкой кроной-как говорится: "береженного бог бережет...".

   Командир танка был достаточно умным человеком и, поняв, что прямой опасности от нас не исходит, решил познакомиться с нами, а главное рассмотреть нашу форму, оружие и бронеавтомобиль поближе, предварительно освободив танк от сосны. Закрепив цепь на серьги, он скрылся на несколько секунд в танке и было слышно, как он проинструктировал своих подчиненных:

   - Василий, остаешься за старшего. Если что вдруг не так, прорывайтесь к нашим. Расскажите все, что тут видели. Я пойду, посмотрю на них поближе.

   - Да как же без Вас, товарищ командир? Мы Вас не бросим.

   - Я сказал, если вдруг что случится! - рыкнул он на подчиненных - Это приказ. Важнее предупредить своих! Это я вам как командир и каккомсорг говорю. Все ясно.

   - Да, - нехотя ответил другой голос.

   - Тогда все. Я пошел.

   Он начал осматривать невиданную для него машину с огромным любопытством. Посыпалось много вопросов. Отговорившись тем, что это новая секретная техника перевожу разговор на другую тему. Пытаюсь выяснить, кто они, откуда. Но он делает вид, что не понимает. Тут на мое счастье, наша рация переключенная на громкую связь, приняла предупреждение "Овода" о возможном нахождении в нашем районе немецкого воздушного разведчика. Экипаж танк не глушил, и находился внутри, поэтому танкист, без лишних напоминаний побежал отдавать приказ загнать танк под деревья. И так, они в этой речке как на ладони. А вдруг еще немцы прилетят, бомбить начнут. И вообще, надо выбираться отсюда побыстрее. При упоминании о немцах разговор оживился.

   - Вы, товарищ лейтенант, уж слишком боитесь немцев, - прокинул как бы невзначай Игнатенко - Немцев не надо бояться, немцев надо бить. Вон японцам по зубам дали, и белофиннам дали, теперь сидят, как мыши под веником. И немцам дадим. Сейчас, наверное, наши соколы их на аэродромах жгут. А наши танки их в землю вкатывают. Видел я этих немцев. Не умеют они воевать. Точнее, могут, но только против прогнивших буржуазных армий. А наша, рабоче-крестьянская, им быстро по сусалам надает. А там и немецкий пролетариат поднимется на борьбу.

   Я посмотрел на Игнатенко как на маленького ребенка, который несет какую-то глупость и в нее искренне верит. А взрослые не хотят или не могут ему сказать об этом.

   - Ох, - сколько же горечи было в этом тяжком вздохе - Война началась, лейтенант, понимаешь ВОЙНА!. Будет она долгой и тяжелой. И немецкий пролетариат на борьбу не подымится! Но мы победим, обязательно победим.

   Еще раз горячо и искренне благодарю за оказанную помощь. Танкисты слушают, они торопятся уехать с этого негостеприимного места. Мишени лучше, чем техника, застрявшая на переправе, не найти. Мы тоже последуем их примеру, только немного позже.

   - Эй, - позвал я танкиста, когда он уже подходил к своему танку. Он обернулся. Между нами было десяток метров.

   - Лейтенант, ты береги себя. И еще, если куда-то отправлять будут, всегда с собой бери, побольше горючки, боеприпасов и еды. Сколько сможешь увезти, столько и бери.

   Сказал, повернулся и пошел к своим пацанам, уже подойдя к БТРу обернулся и увидел как танкист забрался в башню своего маленького танка, махнул рукой своему экипажу и легкий, быстрый Т-26 преодолел подъем на дорогу почти мгновенно. Правда, подняв при этом огромную тучу пыли. Танкисту надо было спешить. Ему во что бы то не стало, надо нагнать ушедшую вперед колонну.

   Не знал я, что этого танкиста на самом деле зовут Сергей Вавилов, и звание его - старший сержант. Не знал я, что на протяжении всей войны вспоминал он эту странную встречу у брода, странного лейтенанта на странном бронеавтомобилеи и был благодарен этому за этот нехитрый совет. Эта чрезмерная запасливость, над которой так часто смеялись и подшучивали однополчане, не раз спасала сначала его экипаж, потом его взвод, потом и роту, а под конец войны и батальон, которой командовал гвардии капитан Вавилов.

   Тем временем рассвело. Солнце светило все ярче и ярче. Необыкновенная красота природы меня радуют. Лирическое настроение прервало появление в небе немецкого самолета-разведчика. Когда-то в детстве, дед рассказывал, что у немцев было два типа самолетов-разведчиков: "рама" и "костыль". Прозвище они получили за свой внешний вид. "Рама" - двухмоторный, двухфюзеляжный самолет, "костыль" - одномоторный, имеет хвост, отличающийся какой-то деталью, высоко поднятой над фюзеляжем. Ненавидели они обоих люто - больше, чем любые другие немецкие самолеты. Когда они висели над траншеями, некуда было деться от точного артиллерийского огня. И просьбы командиров сухопутных частей в это время сводились чаще всего к одной: "Сбейте!.." Самолеты эти напичканы разным разведывательным оборудованием и имеют броневую защиту брюха. Зенитного огня не очень боятся. Появление их ничего хорошего не сулило. По рассказам деда, обычно они или наводили бомбардировщики на цели, или корректировали огонь артиллерии. Судя по объяснениям деда, над нами сейчас кружил "костыль"Это свидетельствовало о том, что передовые части немцев не так уж далеко.

   Направление куда ушли выручившие нас танкисты, практически совпадало с нашим. Запросив "Овод" о воздушной обстановке, и получив информацию о нахождении самолетов, пришлось скорректировать маршрут движения. Вдоль дороги рос редкий мелкий лес и кустарники.

   Отъехав немного от брода и оглянувшись назад, отметил густой шлеф пыли, которая поднявшись, практически не опускалась на землю. Со стороны пыль наверное смотрелась как стена или специально поставленная дымовая завеса, которая здорово демаскировала нас. БТР натужно ревел, глубоко увязая в песок дороги. Водителю пришлось понизить давление в шинах, иначе мы рисковали застрчть еще раз. По моим расчетам, где-то здесь должна находиться колонна техники, моторы которой я слышал перед речкой, в которой мы застряли. Опять появился немецкий самолет-разведчик, похожий на У-2, стал кружить немного в стороне. Наведя на него бинокль, увидел в низу у самолета два оптических прибора. С той стороны где кружил разведчик кто-то выстрелил из винтовки. Потом еще, - и пошла трескотня. По самолету палили из сотен винтовок. А он продолжал кружить, и закончив разведку, ушел на запад Тем временем лесная дорожка вывела нас из редкого лесочка на довольно широкую дорогу, мощенную камнем. По ней двигалась небольшая колонна техники, из нескольких бронемашин с двумя танками. Как назло, отступать было уже поздно, нас определенно заметили. Да и вообще, трудно не заметить подъезжающий БТР. К нам направилась одна из бронемашин с пулеметом винтовочного калибра в башенке. По ТПУ отдал приказ:

   - Водила! БТР не глушить, воткни заднюю передачу, если что отходим задним ходом за гребень, там разворачиваемся и обходим колонну. Наводчик! Держи на прицеле танки - они для нас самые опасные! Нашего калибра для них хватит. Десант! Наблюдает через бойницы за местностью! Все!

   Тем временем бронеавтомобиль подъехал и из него выскочил военный и не представившись попытался взять на "горло":

   - Кто такие? Из какой части? Где ваши документы? Куда следуете?

   Имея уже небольшой опыт общения, нисколько не смутившись, спокойно задал встречный вопрос:

   - С кем говорю?

   Пришлось ему представиться:

   - Лейтенант Фомин.

   - Лейтенант Штода.

   - Из какой части? Где ваши документы? Куда следуете?

   - Отдельный дивизион особого назначения. Документы имею приказ не предъявлять. Согласно приказа командира дивизиона веду разведку.

   Теперь Вы лейтенант! Как говориться: "кто, откуда, куда, зачем?".

   Немного подумав, лейтенант важно заявил:

   - Минуточку! И отойдя к броневику, кому-то докладывал:

   - Товарищ генерал-майор! Это наверное, те самые, о ком докладывал старший сержант Вавилов.

   Еще о чем-то поговорив, Фомин возвращается и говорит:

   - Генерал-майор приказывает Вам доложить лично!

   Да! Придется идти на доклад. Генерал, он и в Африке - генерал. Они шутить не любят! Спрыгнув с БТРа и поправив на поясе пистолет, я двинулся вслед за Фоминым. Когда мы уже подходили к машине, из неё вышел военный в комбинезоне. Ворот был расстегнут, и были видны по две звезды на черных бархатных петлицах. Я уже знал, что у генерал-майоров почему-то по две звезды. Отбив положенные по уставу три строевых шага, я бодро доложил:

   - Товарищ генерал-майор! Лейтенант Штода по Вашему приказанию прибыл!

   - Товарищ лейтенант! Объясните мне, что за форма на вас, что за оружие и техника у вас!

   - Товарищ генерал-майор! Наш дивизион проводит комплексные испытания новой техники, нового оружия, новой формы и амуниции. Больше я не имею права ничего Вам рассказывать!

   Генерал хотел задать еще какой-то вопрос, но его прервал мой сержант, прямо с БТРа крикнувший:

   - Товарищ лейтенант! "Овод" передает, что в наш квадрат следует восемь целей. ОВП две-две с половиной минуты! И скрылся в люке БТРа.

   Тут генерал не на шутку обиделся.

   - Лейтенант! Что себе позволяет ваш подчиненный! Ему, что УСТАВ не писан!

   - Товарищ генерал! Мой сержант поступил абсолютно правильно! Только что, он доложил, что сюда летят восемь немецких самолетов, вероятнее всего, что бы бомбить Вашу колонну. Прошу Вас дать приказ Вашим людям рассредоточится. Самолеты будут здесь через две минуты!

   Не думая ни минуты, он кивнул Фомину, и тот побежал к дороге крича: "Воздух, воздух!"

   С запада приближались самолеты. Загнав БТР под густую крону необхватного дуба, в стороне от дороги, садимся на землю под прикрытием брони. Самолеты вываливаются из-за облаков прямо над колонной, стремительно входят в полупике. Ясно вижу, что они одномоторные - наверное "мессершмитты". Бомбы отрываются, описывают короткую медленную дугу. Неслышные разрывы, и только потом вздрагивает земля. Бомбы летят теперь куда попало. Одна ухает в лесу. Воют моторы на форсаже. "Мессершмитты" разлетаются в разные стороны. Уйдя на высоту, они становятся в круг и став в правый крен, как на полигоне заходят на штурмовку. Слышится тягучий звук, и сразу разрывы: один, другой, третий... Выходя из пике, мессеры обстреливают обочины из пулеметов, одна из таких очередей попала по БТРу. Звук был, как будто быстро провели арматурой по металлической решетке. Недалеко за деревьями кто-то вскрикнул. Оглядев своих, спросил:

   - Все целы?

   В ответ мне закивали девять пар глаз, размером с чайное блюдце.

   Где-то слышится команда:

   - Рассредоточься... Ложись!

   На этот раз бомбы падают далеко, метров двести впереди... После того как стихли разрывы, какой-то живой болезненный звук повисает в воздухе. Не сразу даже понимаю, что это дерево. Недалеко от нас надломленная сосна клонится медленно к земле, со стоном рвутся связывающие ее с землей нити. Потом появился наш истребитель. Бой идет у нас над самой головой. Вздрагивает, будто надламывается по длинному фюзеляжу немецкая машина и валится, дымя, куда-то за деревья. Все от радости закричали, запрыгали. Мне тоже хотелось кричать, но я, стараясь выглядеть солидным, бывалым, сдерживал себя. Завалили еще одного "немца", но вслед за этим над нами пронесся горящий истребитель со звездочками. Кто-то рядом из колонны сказал: "Наши храбрые, но беззащитные. Пойдем...". Налет прекратился внезапно, как и начался. Мы встаем отряхиваемся, осматриваем друг друга, потом оружие и БТР.

   - Ну как БТР? - спросил я водителя.

   - В командирское окно пуля попала, на своем-то я успел щиток захлопнуть, а в остальном, все нормально.

   Тут к нам подошел красноармеец и спросил:

   - Мужики! Санитара средь вас нет? Наш тяжелораненого перевязывает!

   - А что случилось?

   - Да, Антипову пуля с самолета в задницу попала, рекошетом от вашего бронеавтомобиля, неглубоко сидит, перевязать надо, а то кровью истечет!

   Я встал, залез в БТР, там у нас в аптечке лежали в том числе и медицинские щипчики с загнутыми концами похожие на ножницы, я не знаю, как они там у медиков называются, но их все называли щипцы. Их специально возили их с собой, на случай если придется вытаскивать пулю или осколки из тела.

   Подойдя к раненному, увидел что лежит он на животе, со спущенными штанами и раной прикрытой марлевым тампоном от индивидуального пакета. Я снял повязку, рана была как борозда, сантиметров пять длиной, и заканчивалась входным отверстием, кровь шла не очень сильно, и я раздвинул рану, что б посмотреть глубоко ли его зацепило.

   - А-а-ай! Ты че делаешь, больно же?! - закричал красноармеец.

   Сзади подошли еще бойцы.

   - Ну, как там? - тихо спросил один из них.

   - Да вроде не страшно, а там хрен его знает, - ответил я. Потом спросил у раненного:

   - Как ты?

   - Печет сильно! Больно!

   - Так. В общем надо доставать. Ты как, готов терпеть боль?

   - А что мне остается?

   - Давайте спирту дадим, может, не так больно будет, - предложил солдат, который спрашивал есть ли среди нас санинструктор.

   - А есть?

   - Откудова? Спирт только у военфельдшера. Степенно и как-то рассудительно, как малому дитю ответил солдат и посмотрел на меня.

   - Ну че ты на меня уставился? Ноги в руки и к фельдшеру дуй. Да! и йод возьми заодно!

   Антипов - вспомнилась фамилия раненного, он чуток поднялся на локтях, и сказал: рана не серьезная - засмеют в роте, охальничать будут.

   - Дурной ты Антипов! Попади немец точнее, и в роте никто бы не смеялся, и к девкам не с чем было бы бегать. И с серьезным видом добавил: правда тут есть один дюже хороший момент!

   Раненный Антипов не удержался и спросил: - Это какой же?

   - Блудливый зуд тебя бы не донимал!

   Все рядом стоявшие разом грохнули. А мне не до смеха.

   - А-а-ах, ух ты! Да не смешите вы, и так больно, а тут еще вы! Вас бы так! - простонал со смехом Антипов.

   - Ну где там, черт его возьми этот посыльный?

   Немного в стороне стояла группка бойцов, и один из них говорил: - Ну надо же, мы просто в рубашке родились, я думал нам пи...дец всем, а тут все так обошлось, я до сих пор не могу поверить. Только вон Антипову не повезло!

   - Да это ерунда, главное, что не смертельно - ответил другой.

   Легонько похлопав Антипова по плечу, сказал:

   - Держись, сейчас спирта стакан хапнешь, и будет все нормально, вытащим тебе этот подарок немецкого пролетариата!

   Тут боец принес полкотелка со спиртом и поставил рядом со мной, в другой руке у него был флакон с йодом.

   Солнце поднималось, и через часа три-четыре, в полдень начнется настояшая жара.

   - Давай залпом, и я попробую вынуть тебе из жо... то, что там засело, - сказал я, повернувшись раненному.

   Позади меня, кто-то просунул фляжку с водой: - Водицы, вот, с ней сподручней!

   Он начал пить и сделав несколько глотков, прохрипел:

   - Дай отдышаться... Ух, крепкая падла! И опять начал проталкивать в себя спирт.

   - Ну готовься, сейчас будем тебя оперировать. Вмазал? - спросил я его.

   Честно говоря, я бы сейчас и сам не отказался от стакана спирта. Весь мой медицинский опыт состоял из одного похожего случая, когда в отпуске на рыбалке, мой друг вогнал в ногу ржавый гвоздь, который в ране и обломался. Хорошо еще, что он заканчивал мединститут и говорил что и как надо делать.

   Рядом со мной стоял красноармеец который пялился на Антипова. Я посмотрел на него и спросил:

   - Ну чего уставился, первый раз голую жо..видишь что ли?

   В это время послышался звук мотора.

   - Это генерал! - крикнул кто-то из красноармейцев.

   Через минуту подъехал уже знакомый бронеавтомобиль. Развернувшись, он остановился рядом с нашим БТРом. Первым из бронеавтомобиля, показался лейтенант Фомин.

   - Как вы там?! - крикнул он и, спрыгнув на землю, направился к нам.

   - Да вот, Антипов ранен, а в остальном, вроде пронесло.

   - Ну вы даете! Удивляется лейтенант.

   - Мужики, а чего это вы такие веселые, на выпивших вроде не похожи? - спросил вдруг он, глядя мне в глаза.

   - Время провели весело, вот и веселые, - сказал я, смазывая йодом щипцы, а потом обратился к Антипову:

   - Ну как ты, готов?

   Он кивнул, после чего, я начал осторожно снимать, уже успевший присохнуть марлевый тампон.

   - Ну, дорогой, терпи, я полез тебе в нутро, - предупредил я.

   Двумя пальцами я раздвинул рану и потихоньку сунул туда щипцы, Антипов застонал от боли.

   - Терпи казак, атаманом будешь, - успокаивал я бойца.

   Тут щипцы наткнулись на что-то твердое. Зацепив эту штуковину щипцами, я на мгновенье подумал: вытащить потихоньку, или резко выдернуть, и как-то самопроизвольно рванул щипцы. Антипов взвыл от боли и, ругнувшись матом, попытался схватиться рукой за бок.

   - самка собаки, больно ведь, еб..!

   - Ничего, все нормально, - спокойно сказал я ему, разглядывая пулю вытащенную из раны.

   - Разрешите! Товарищ лейтенант!, - сказал Фомин протягивая руку.

   Я подал ему щипцы.

   - Антипов, тебе повезло, ты в рубашке родился, - показывая на окровавленную пулю сказал Фомин.

   - На, бери на память, - сказал лейтенант, протягивая Антипову вынутую пулю.

   Антипов взял её и, внимательно посмотрев на нее, сказал:

   - Я же говорил, что у меня что-то торчит в жо..., а вы не верили.

   - Ну ладно, мужики, давайте закругляться, - скомандовал Фомин и, посмотрев на Антипова спросил:

   - Ну, как? В госпитализации нуждаешься?

   - Да нет, товарищ лейтенант, со мной все будет нормально, - ответил Антипов.

   - Ну, тогда заканчивайте перевязку, и вперед, - махнув рукой, сказал он, и направился к бронеавтомобилю.

   Подойдя к бронеавтомобилю, Фомин обернулся и сказал: - А Вам лейтенант, приказано явиться к генералу!

   Поскольку в этой небольшой колонне я успел приметить двух генералов, уточнил:

   - К которому? В надежде узнать фамилию или должность. Но моему ходу "конем" удача не улыбнулась.

   - Пойдемте со мной, я проведу товарищ лейтенант!

   В тот момент, когда мы уже подошли к командирскому бронеавтомобилю, из-за поворота выехала черная легковая машина, за которой следовал грузовик с солдатами. Из легковушки вышел военный. Его выправка говорила о том, что военную форму этот человек одел не вчера.

   Весь его внешний вид указывал на то, что это кадровый вояка. Прищурившись от яркого солнца, одним слитным движением, он разгладил складки формы, поправил фуражку, двинулся в сторону группы командиров. Еще до того как генерал представился, у меня в голове ярко вспыхнуло солнце, я еле-еле смог удержаться на ногах. Как сквозь вату услышал, как он представился:

   - Генерал-майор Москаленко!

   В ответ прозвучало:

   - Генерал-майор Кондрусев.

   - Полковой комиссар Липодаев

   - Генерал-майор Тамручи.

   Пожав друг другу руки, Москаленко произнес:

   - Ну вот и познакомились товарищи! А то раньше только слышал, о Вас в штарме у генерал-майора Потапова, когда он знакомил меня с обстановкой в полосе армии .

   Кондрусев ответил:

   - Мы тоже о Вас только слышали, надеялись познакомиться на командно-штабном учении, но Ваше соединение в нем участие почему-то не принимало.

   - Моя бригада является резервом Главнокомандования. и имеет свои задачи.

   - Не обрисуете? Так, сказать в общих чертах...

   - Бригаде следовать на Владимир-Волынск и во взаимодействии с Вашим 22-м механизированным корпусом разбить противника, перешедшего границу, восстановить положение. Границу не переходить.

   Кондрусев в свою очередь подтвердил, что им получен приказ нанести удар по вторгшемуся противнику в районе Владимир-Волынского.

   Я в это время, стоял не дыша, и даже немного спрятался за Фомина. Тут меня тихонько начали дергать за рукав, обернувшись я увидел, что рядом стоит мой солдат. Подняв брови и легонько кивнув, мол "что надо"? Он шепотом сказал:

   - Товарищ лейтенант! От "Овода" предупреждение: "В нашем направлении движется группа целей в количестве 32 едениц. ОВП шесть с половиной минут".

   Дав знак солдату, что бы он уходил, я снова прислушался к разговору генералов..

   - Две из трех дивизий корпуса - 19-я танковая и 215-я моторизованная согласно вскрытого пакета выдвигаются из Ровно в район Ковеля и могут прибыть туда лишь к исходу следующего дня, им предстоит сделать сто сорока километровый марш. О третьей своей дивизии-41-й знаю лишь то, что вчера вечером 21 июня она находилась в месте своего расквартирования - на западной окраине Владимир-Волынска. Говорил генерал Кондрусев.

   Набрав полную грудь воздуха, я вышел из-за спины Фомина и громко сказал:

   -Товарищ генерал-майор разрешите обратиться?

   Генерал Кондрусев, как старший по должности кивнул головой, разрешая продолжать.

   - Товарищи генералы! Сейчас из штаба дивизиона передали, что в нашем направлении летит тридцать два самолета, скорее всего это немцы.

   Я хотел продолжить, но Кондрусев прервал меня, буркнув:

   - Опять накаркаешь предсказатель...

   Кондрусев хотел еще что-то сказать, но генерал Москаленко развернувшись в полоборота спросил:

   - Лейтенант, Вы хотели что-то добавить?

   - Так точно! Для штабной колонны, такое количество самолетов много, вывод - у них есть более "жирная" цель, либо впереди нас, либо сзади нас. - Думаю, что Вы правы лейтенант, сзади совершает марш моя бригада - два артполка и подразделения обеспечения.

   - Товарищ генерал-майор! Какая длина колонны?

   - Около пяти километров.

   - Времени для укрытия и маскировки колонны нет. Следует максимально увеличить скорость и интервал движения. Для срыва прицельного бомбометания необходимо открыть непрерывный заградительный огонь из всего стрелкового оружия. Целить не в сам самолет, а упреждение брать на корпусов пятнадцать-двадцать, так больше вероятность попасть. Это почти заградительный огонь, думаю, сам факт стрельбы здорово напряжет летчиков - вспышки, трассеры...

   - Толково лейтенант! И повернувшись в сторону грузовика, крикнул:

   - Красноармеец Бодаков! Ко мне!

   Солдат, который сидел согнувшись, рядом с каким-то ящиком, вскинул голову в выгоревшей пилотке и услышав свою фамилию, произнесенную генералом, моментально спрыгнул с кузова грузовика ринулся к нам. За несколько шагов до генерала он попытался перейти на строевой шаг, но Москаленко махнув рукой, спросил:

   - С Крыловым связь давай!

   - Товарищ генерал-майор! С начальником штаба майором Крыловым связь установлена. Как только вы начали говорить с товарищами генералами я на всякий случай установил связь со штабом!

   - Молодец Бодаков! Пошли к рации.

   Я пошел за генералом. Из кузова грузовика Бодаков протянул Москаленко гарнитуру радиостанции. Взяв её в руки генерал кратко и толково передал приказ на отражение налета немецких бомбардировщиков. Закончив передавать указания, Москаленко взглянув на голубоватое небо, произнес:

   - Денек будет жаркий!

   Что он имел в виду, было непонятно. Вдруг возник звук, напоминающий гудение нескольких пчел на лугу. Кто-то из наблюдателей закричал:

   - Воздух!

   Все на какой-то миг замерли, а потом мгновенно разбежались по укрытиям. Отбежав к БТРу, я забрался в командирский люк и вытащив бинокль навел его в сторону немецких самолетов. Подстроев бинокль, увидел на горизонте множество точек, которые увеличивались, и с их приближением звук нарастал и переходил в рев мощных двигателей. Уже можно было рассмотреть самолеты, шли они тремя волнами: в первой и третьей волне было по одиннадцать машин, во второй десять. Идя идеальным строем как на параде, они словно демонстрировали свою военную мощь. Опустив бинокль, вдруг я заметил как вдоль шоссе, по земле, стелятся стремительные тени, еще мгновение, и одна из них накроет наш БТР. В этот момент, у меня в голове что-то щелкнуло и я дурным голосом заорал наводчику:

   - Семен! Бл...ь наводи в солнце! Огонь по команде короткими!

   Он закрутил маховичками и через несколько секунд должил:

   - Таищ лейтенант не могу! Ветки мешают!

   - Бл...ь! Сержант, спили их очередью на..!

   Пулемет, почти над головой рыкнул, и вместе с солнцем на меня упала щепа, мелкие ветки и листья.

   - Готово! Доложил сержант.

   Наведя бинокль на ориентир, прижав рукой ларингофон к горлу, скомандовал:

   - Внимание! ...Огонь!

   Не имея возможности смотреть на результаты огня, я по ТПУ спросил мехвода:

   - Коля! Что там?

   - Дымит сцука! Дымит!

   Через несколько секунд опять скомандовал:

   - Внимание! ...Огонь!

   Прошла секунда не больше, где-то вверху, вдруг раздался огромной силы взрыв. В воздухе взорвался немецкий бомбардировщик. Самолет разлетелся на куски. В метрах пяти от БТРа упало колесо самолета. Удивительно - упавшее колесо никого не задело. Но это мне рассказали потом, а сейчас я внимательно смотрел на свой ориентир и ждал подхода третьей волны бомбардировщиков.

   - Внимание! ... Огонь! Только в этот раз я мог посмотреть что происходит вверху, но для этого мне необходимо было выбраться из под дерева. Спрыгнув с БТРа, я увидел как самолет падает, вращаясь вокруг фюзеляжа, одно крыло было оторвано больше чем на половину.

   Оглянувшись по сторонам, увидел как бойцы, командиры вылезали из всевозможных ямок, овражков кричали 'Ура', прыгали, обнимались и кидали вверх пилотки и фуражки. Ко мне широким, размашистым шагом шел генерал Москаленко. Подойдя, он взял меня за плечи, тряс и приговаривал:

   - Ну..., лейтенант..., ну..., даешь! Как тебе удалось? Это же...! - Да, все очень просто, товарищ генерал-майор! Скорость самолетов и их высоту, сообщили из штаба дивизиона - триста шестьдесят километров в час и тысяча метров. Это значит горизонтальная скорость полета - сто метров в секунду. Бронеавтомобиль наш стоит напротив телеграфного столба. Столбы стоят через каждые пятьдесят метров. Заметив на земле тень от самолета, которая идет на бронеавтомобиль, я понял: если навести пулемет на солнце и открыть огонь в тот момент, когда тень у нужного столба, то большая вероятность поразить цель. Вот и все, товарищ генерал-майор!

   - Ну вот что, лейтенант! Орденом я тебя награждать не имею права, на вот, возьми часы! Бери, бери! Заслужил!

   Сняв с руки часы, он за ремешок протянул их мне. Растерявшись, я взял часы и посмотрел на них. На циферблате было написано "Звезда".

   - Спасибо товарищ генерал-майор. У меня уже есть... наградные...от... Вас....

   - Что-то я не помню тебя лейтенант?! Ну-ка подскажи!

   Тут я понял, что совсем растерялся, глубоко вздохнув уже почти сказал:

   - Товарищ ма..., Виноват! Товарищ генерал-майор, вы были у нас в полку с проверкой... и за "отличную" стрельбу...

   - Понятно, только вот прости, лейтенант... не могу вспомнить! А какой полк?

   Меня начало колотить, я не знал что можно сказать, чтобы не запутаться еще больше, а губы как назло сами складывали слова.

   - М...мотострелковый!

   - А!!! Это тот, что в Бельцах?

   - Да! Товарищ генерал-майор!

   Генерал переводя разговор на интересующую его тему, спросил:

   - Только не видел я пулеметов такого калибра и системы. Что-то новое?

   - Так точно! КПВТ- крупнокалиберный пулемет Владимирова танковый, калибр четырнадцать с половиной миллиметров. Это еще что, товарищ генерал-майор, вы бы видели как на рассвете несколько наших ЗСУшек, более пятидесяти немецких самолетов сбили за считаные минуты, вот это да!

   - Наших чего?

   - ЗСУшек, товарищ генерал-майор! - Зенитная сам... специальная установка.

   Москаленко медленно, словно пробуя на вкус растягивал слова:

   - Зенитная.... специальная..... установка. И что в ней специального, лейтенант?

   Подобравшись, и оглянувшись на своих солдат, я постарался внушительно ответить генералу:

   - Товарищ генерал-майор! Это новая, опытная техника, не имею права раскрывать её характеристики.

   - Скажите лейтенант, судя по эффективности огня ваших ЗСУ, они способны успешно бороться с массированными налетами вражеской авиации?

   - Так точно, способны.

   - А что за форма на Вас и ваших красноармейцах? Да и личное оружие у вашей группы не штатное. Вот что лейтенант, предъявите Ваши документы!

   - Не могу товарищ генерал-майор! Сегодня на рассвете, после начала войны, я...

   - Почему Вы думаете, что началась война? А если это масштабная провокация устроенная Германией?

   - Это война! Если эти действия - провокация, то наши самолеты горели бы на территории Польши, а не наоборот - немецкие на нашей!

   - Боюсь что Вы правы лейтенант. Тихо произнес генерал, сдвигая фуражку на затылок...

   - Я получил приказ от командира дивизиона на проведение разведки местности. Документы перед началом выполнения задания сдал в штаб дивизиона. Форму со знаками различия снял и оставил в расположении. Оружие у всего дивизиона - опытные образцы, проходят испытания вместе с другими видами вооружения и боевой техники.

   Видя что генерал слушает внимательно, даже как-то отстраненно, решил немного приукрасить:

   - В дивизионе даже полевые кухни нового образца, к которым разработан специальный хлебопекарный блок. Если Вам необходимо, товарищ генерал-майор, могу Вас связать с моим командиром!

   - Да, товарищ лейтенант! Я думаю это надо немедленно сделать! И голосом, от которого даже напильник станет по стойке "смирно" добавил:

   - Свяжитесь с вашим командиром и передайте ему, что генерал-майор Москаленко просит его о встрече немедленно! С большим облегчением выдохнул я и спросив разрешения побежал к БТРу, вызывать по рации "Гвоздику".



   Часть 12

   Лейтенант Скороходов


   Хотя солнце только взошло, но уже немилосердно палило. Вдоль дороги, по которой мы медленно и осторожно двигались на юг, раскинулось поле, слева и справа колосилась рожь, ветер перекатывал по полю широкие желтые-зеленые волны... Даже мне, неискушенному в сельском хозяйстве, было понятно - зреет прекрасный урожай! Вспомнил вышедший недавно документальный сериал "Неизвестная война", коментируемый Лановым, который рассказывал, что на захваченных в первые дни войны территориях урожай полностью достался немцам. А колосья на поле устало клонились к земле, и между ними была видна пурпурная от рождения куколь, которая уже потускнела от недостатка влаги. Это мне, еще в детстве, рассказывала бабуля. Васильки у дороги тоже выцвели и побелели, и только у самого леса воздух все еще был не сух, и пах травами. Там пестрые бабочки и стрекозы перелетали у опушки с цветка на цветок. Невдалеке из ржи взмыл ввысь жаворонок; он долго парил в воздухе, а затем камнем падал на землю, и снова взлетал и снова падал... Отдаленный гул артиллерийской канонады неожиданно стих и наступила тишина, какая бывает только в очень жаркие и душные дни, когда все живое замирает. Ясное небо безучастно смотрело на то, что творилось внизу...

   Судя по карте, надо было перевалить за цепь холмов, которая тянулась с востока на запад. За этими холмами, дальше на юг леса были меньше и реже.

   Пока мы ехали к холмам, окружающая обстановка вновь изменилась. На связь вышел 'Овод' и предупредил, что в соседнем квадрате наблюдает активность авиации. Выехав на один из холмов, решил оглядеться, для этого двум солдатам приказал развернуть ТЗК. С моего НП на вершине, вдалеке были видны деревни и дороги. Что меня удивило, везде было пустынно: ни машин, ни повозок, ни людей, как вымерло все. Горизонт на западе четкой линией разделял небо и землю.

   И только вдали, кое-где беззвучно взлетали ракеты, вероятнее всего немецкие. Стоя на БТРе я обдумывал ситуацию. Порыкивали на холостых оборотах двигатели БТРа. Один из глушителей-прогорел и звук от него был как от танка. Вдруг из-за спины - рев моторов в воздухе. Мы с солдатом от неожиданности, втянув головы в плечи даже присели. Удивленно переглядываясь, смотрим в направлении звука. Оказывается над нами, на бреющем, прошла тройка самолетов. Что было нарисовано на крыльях, мы не разглядели. Они шли на юг.

   - Интересно! А почему 'Овод' не предупредил о них? Подумалось мне. - Надо на всякий случай посадить наблюдателя в одном из верхних десантных люков, пусть назад смотрит! А может и двух-трех, каждый в своем секторе.

   Назначив наблюдателей и объяснив, что надо делать, вернулся к мысли о том, почему 'Овод' не предупредил о неизвестной тройке самолетов, которые прошли над нами на бреющем...

   - Какой я тупица! Конечно на бреющем! Именно по этому, наш радар и не смог обнаружить их. Они шли на слишком низкой высоте. Надо это учесть.

   Сориентировавшись по карте, понял, что самолеты ушли в сторону города Горохов. Оттуда слышалась канонада. Перевалив через гребень очередного холма, увидел лежащий впереди городок, который уютно расположился по берегу небольшого озера, в которое втекала с запада и вытекала на восток речушка. С восточной стороны через речушку был переброшен мост, соединяющий две части городка.

   Над Гороховым шел воздушный бой. Тройка наших самолетов мешала прицельно бомбить девятке немецких бомбардировщиков. Вот один из них клюнув носом пошел дымя вниз.

   - Падает! - заорал, глядя из-под руки, показал пальцем в сторону города, ефрейтор Сулимов. - Товарищ лейтенант, ребята, - обращается он ко всем, - вы посмотрите, как он падает!

   Спустившись с холма, вышли на окраину Горохова. Страшная картина предстала перед нами. Казалось, идут кадры замедленной съёмки: неуверенно двигались люди, редко проезжали машины. В нескольких местах горели дома. Их никто не тушил, видимо, некому было. Некоторые дома разнесло взрывами. У разрушенных домов я впервые увидел жестокие приметы войны - тела убитых. К ним тоже пока никто не подходил. Жуткий контраст был между этим кажущимся покоем, сонной тишиной и следами только что закончившейся бомбежки.

   Слышно, что недалеко идёт бой. Замаскировшись у развилки дорог на окраине, мы наблюдаем за местностью. В это время из городка пешим строем выходит какая-то воинская часть. Первое, что бросилось мне в глаза-все солдаты были в добротных кожаных сапогах. Из-за поднятой пыли, которая не опускаясь висела в воздухе, передвижение колонны определялось больше по звуку, чем визуально. Был слышен топот множества ног, стук повозок, громыхание орудий, тарахтение редких грузовиков по шоссе. То и дело слышатся команды:

   - Шире шаг!

   - Ро-та, бе-го-м!..

   Тональный вызов рации, отвлекает от наблюдения за колонной:

   - Воздух! Предупреждает 'Овод'. - С запада в ваш квадрат следует девять целей. Предположительно бомбардировщики. Через несколько минут они будут над городом.

   Невооруженным глазом уже видны точки в бирюзовом небе. Приближаясь, они растут на глазах, спустя некоторое время слышится гул моторов. Это немецкие самолеты, они - ближе и ближе к нам. На крыльях, фюзеляжах - кресты, на хвостах - свастика. Передняя машина начинает делать заход вдоль шоссе, за ней тот же маневр повторяют остальные.

   Я через бинокль, рассматриваю немецкие самолеты. Идут четким строем, как на параде. Вот они чуть довернули влево, стала видна идеальная фронтальная проекция самолета, и я кричу башенному стрелку Сулимову:

   - Упреждение ноль, дистанция тысяча! Огонь по готовности!

   Пока Сулимов разворачивал башню и поднимал ствол, головной самолет успел сбросить бомбы на колонну наших войск. Наконец-то гремит длинная, патронов на десять, очередь из КПВТ. Мы видим: головной самолет начал дымить и терять равновесие. Потом за ним потянулась густая черная лента дыма. Машина перестала подчиняться летчику, ее потянуло вниз, в сторону от большака, и тут она врезалась в землю. Другие самолеты резко отвернули с боевого курса и стали сбрасывать бомбы куда попало.

   -Гони, к самолету! Кричу через ТПУ водителю и толкаю его в плечо.

   Проломившись через кустарник напрямик, оказались у сбитого самолета первыми. Выскочили из БТРа и видим: один из летчиков выбрался из обломков и ползет к кустам.

   - Немец?! - удивленно кричит наводчик.

   - А кому ж и быть, как не ему, - бурчит один из моих солдат. Мы быстро обезоруживаем немецкого летчика, оттаскиваем подальше от жаркого огня, скручиваем ему руки за спиной. Он ранен в ногу.

   - Нурмухамедов! - зову водителя - Иди, поговори с ним, ты умеешь.

   Но беседа не состоялась: немец дико смотрит на нас и упорно молчит.

   - Он язык проглотил, - насмешливо объявляет Махамбет.

   Позади нас фыркает мотор, мы оглянулись и увидели, что к нам подъезжает легковая машина с открытым верхом, в которой на заднем сидении находятся два командира. Когда они вышли и стали рядом, то стало заметно, что один выше другого на целую голову. У того, который был выше, на обоих рукавах гимнастерки я заметил нашитые красные звезды с черной окантовкой. В голове почему-то всплыло - "комиссарские".

   - Кто стрелял? Спросил высокий командир.

   - Наводчик ефрейтор Сулимов, товарищ ...?

   - Батальонный комиссар Гордон. Добро, ефрейтор!

   - Служу Советскому Союзу!

   - Вообще-то отвечаете не по уставу, но в целом идеологически верно! Товарищ ефрейтор! А что, за форма на вас?

   Только Сулимов открыл рот для ответа, как тут подошла санитарная машина. Батальонный комиссар приказал забрать пленного и отвезти к командиру дивизии. Проследив за исполнением своего приказа, комиссар повернулся в нашу сторону. В этот момент, меня окликнул Сулимов и сказал:

   - Товарищ лейтенант! 'Овод' на связи!

   Подойдя к БТРу, я сказал рядовому Рябошапке: - Дай сюда второй шлемофон.

   - Он не работает, товарищ лейтенант!

   - Как не работает? А чего ты не заменил его в полку-то?

   - Забыл.

   - Ёперный театр!

   Вдруг Сулимов напрягся и поднял указательный палец вверх.

   - Что такое Сулимов? - спросил я его.

   - Тише! Дивизион на связи, слышно плохо.

   - Да тихо вы, и так плохо слышно, - прикрикнул я.

   Все замолкли, Сулимов некоторое время сидел и внимательно слушал, а затем, прижав двумя пальцами ларингофон к шее, сказал:

   - Я "Парус" понял вас!

   Немного подождав, Сулимов опять ответил:

   - Да... да, 'Овод' все понятно!

   Сняв с головы шлемофон, Сулимов доложил:

   - Товарищ лейтенант! 'Овод' предупреждает, что немцы ведут интенсивную авиаразведку в районе юго-западнее, западнее и северо-западнее Горохова. 'Овод' четко наблюдает как немецкие тактические авиаразведчики на небольших высотах-до километра, находясь, каждый в своем квадрате, постепенно перемещаются на восток, скорее всего, ведя разведку в полосе наступления своего соединения. На большой высоте ходят дальние разведчики типа того, который совершил вынужденную сегодня рано утром. 'Гвоздика' приказывает: со всеми предосторожностями перемещаться в указанном нам направлении, и установить линию соприкосновения с немецкими частями. К нам направляется взвод 'Шилок', в составе двух установок и комбатовская КШМка для корректировки огня дивизиона, в нашем направлении. По прибытии командира первой батареи, поступить в его распоряжение.

   Выпалив все это буквально за полминуты, Сулимов сделал глубокий вздох.

   Я не давая батальонному комиссару, что называется открыть рот, сказал:

   - Товарищ батальонный комиссар! Только что, поступили важные данные. Противник находится в десяти-пятнадцати километрах от города. В течении пяти-шести минут, наши части находящиеся на марше будут подвергнуты массированной бомбежке. Прикажите дать команду 'Воздух'.

   К сожалению, те подразделения, которые ушли вперед, пострадали от налета. Продвигаясь вперед уже вдоль дороги, видели, как на обочинах раненые громко кричали от нестерпимой боли, лежали убитые. По такой жаре страшно смотреть на тела убитых. В считанные секунды рой разжиревших мух окружает погибших бойцов и только что живой человек, который несколько минут назад шёл рядом с кем-то, вдруг превращается в распухающий труп. Ужасное ощущение! Это была наша первая встреча с врагом, первое боевое крещение.

   Что бы, не попасть под новый налет пришлось поспешно переезжать на другое место. По рации 'Овод' опять предупреждает о подходе немецкой авиации.

   - Черт возьми! Где наша авиация? Ну не всю же уничтожили на аэродромах?

   Переждав очередную бомбежку, снова продвигаемся вперед. Все ближе и ближе к линии соприкосновения. Теперь она действительно где-то рядом. Навстречу нам идут и едут раненые красноармейцы и командиры. Не имея возможности непосредственно опрашивать бойцов, мы жадно вслушиваемся в их разговоры. Узнаем, что немцы быстро продвигаются на восток. Мимо нас на запад повернула кавалерийская часть с тачанками. Музейные войска! Долго ли эта часть повоюет по правилам 20-х годов?! Следом за ними связисты тянут полевой кабель по придорожной канаве. Идущая рысью повозка раскручивала катушку с проводом.

   В самый разгар боя с самолетами противника, появились наши истребители. Неожиданно, ближайшая к нам 'Шилка' дала залп и сбила наш истребитель. Из-за пыли наводчик 'Шилки' наводил по отметкам на индикаторе кругового обзора радара и без системы опознавания 'свой-чужой' допустил ошибку. Я выдал в радиосеть зенитчиков такой загиб, что проняло наверное до небес. 'Шилка' перестала крутить башней, подняв стволы вверх и только антенна радара двигалась - оператор продолжал следить за воздушной обстановкой.

   Тем временем другой наш истребитель зашел в хвост 'Юнкерсу', и огненные трассы прошили его фюзеляж. Он пытается ускользнуть - входит в разворот, бортстрелки не жалея патронов отстреливаются, но нет, уйти ему не удалось - сверху на него сваливается еще один наш истребитель и тоже открывает огонь. 'Юнкерс' задымился, вспыхнул и пошел к земле, из него выбрасывается экипаж и спасается на парашютах - на земле его уже поджидают. В следующую секунду наш летчик, который атаковал 'Юнкерса' сверху, сам попал под огонь бортстрелков двух бомбардировщиков, перехвативших его при выходе из атаки пулеметным огнем...

   Всю эту карусель воздушного боя наблюдали с земли наши солдаты и командиры, они прекрасно видели и переживали нависшую над нашим летчиком опасность, пытались кричать, предупреждая его. Но это был крик бессильной злости и боли за судьбу своих летчиков, который не мог быть услышан - не было радиосвязи, не было управления боем ни с земли, ни в воздухе.

   Последний летчик, увлекшись атакой, не заметил опасность, наверное у него еще не было навыка осмотрительности, чувства смертельной опасности в воздушном бою. Он не предпринял никаких действий, чтобы выйти из-под удара, и теперь было уже поздно что-либо сделать... Его самолет покачнулся, еще немного неуверенно пролетел по горизонту, затем, накренившись, пошел на снижение, будто пытаясь произвести посадку. Видимо, летчик был ранен и пытался спасти самолет и себя, но силы и жизнь его оставили, неуправляемый самолет, не выходя из пикирования, скрылся за холмами севернее города, а затем донесся взрыв и поднялся столб черного дыма с пламенем...

   'Юнкерсы' на полном газу поспешили уйти на свою территорию. В воздухе над городом, смещаясь в сторону границы, завязался воздушный бой. Воздушная карусель истребителей - завораживающее зрелище. Одни сражаются на виражах, другие пытаютсяиспользовать высоту, сплошной гул и рев моторов, трассы пулеметных и пушечных очередей, дымовые шлейфы и огненные факелы...

   За ними появляются танки. Они как-то вдруг вырастают на белесом фоне неба и останавливаются, зловеще поблескивая на солнце стволами орудий.

   - Зассали! - убежденно говорит наводчик Сулимов.

   - Пойдут, - уверенно отвечает водитель БТРа. - Постоят, постоят и пойдут.

   - Прямо не попрут, это факт, завязнут, видишь как заболочено! А на этой узенькой дорожке мы уж их встретим. - И наводчик сжимает пальцы в жилистый загоревший кулак.

   - Чем встретишь, своим КПВТ? Резонно возражает водитель.

   - Почему КПВТ? Есть еще две 'Шилки', самоходки огонька подбросят!

   - Знаешь сколько снарядов надо, чтобы полсотни танков подбить? Не-е-е. Дай бог шугануть их хорошо, чтобы пошли искать другую дорогу.

   Солнце начинает подбираться к полудню, а немецкие танки все стоят на холмах. Не движутся и не стреляют, чего-то ждут. Должно быть, данных своей разведки, высматривают, нет ли поблизости противотанковых орудий.

   Мы тем временем активно переговариваемся по своей радиосети. Кроме 'Шилок', которые уже показали, чего они стоят, с ними прибыла КШМка командира одной из батарей дивизиона. Как старший по званию, он взял на себя командование нашей группой, и теперь по рации распределял цели и задачи каждому. 'Шилки' он поставил так, чтобы можно было поразить танки немцев в борта, а свой МТЛБу с ДШКМ и наш БТР с другой стороны дороги за болотцем, чтобы можно было наблюдать за действиями немцев со всех сторон. Зенитчики доложили что заняли позиции и замаскировались. Чуть позже, от них по сети прошел доклад о том, что они наблюдают воздушного разведчика и предложили его сбить, что бы не высматривал лишнего.

   -Отставить! Мгновенно реагирует комбат. - Сейчас эту птицу собьешь - немцы хер на дамбу вылезут... Пусть он гаденыш сообщит, что всё хорощо, а там и писец воробышку...

   Немецкий разведчик буквально ходил по нашим головам - искал наши замаскированные позиции. У немцев сложилась очень щекотливая ситуация: кратчайшая дорога вела через насыпную дамбу длиной километра два, и свернуть с неё уже нельзя. Поэтому они так осторожничают. Видимо немецкий командир прекрасно понимал сложившуюся ситуацию и выслал вперед мотоциклистов. Лихо проскочив дамбу, они веером рассыпались по всевозможным дорожкам прочесывая полосу метров по пятьсот с обеих сторон основной дороги. Вскоре там стали взлетать ракеты. Наконец, немецкие танки, трогаются. Рванув воздух оглушительным ревом запущенных моторов, танки справа по одному начинают с ревом вытягиваться на дорогу. Впереди - тяжелые, за ними - средние, в хвосте - легкие. Замыкает колонну - пехота на грузовиках, хотя я заметил и несколько бронетранспортеров. Как-то не привычно, просто резал глаз внешний вид немецких танков. Я привык видеть в кино про войну совершенно другую технику. Чтобы не путаться, для себя я определил так: самые крупные с восемью катками на борт - тяжелые; немного меньше первых с шестью катками на борт - средние; все остальные - легкие.

   - К бою! - проходит команда нашего комбата по радиосети.

   Передний танк выруливает на дорогу и, прибавляя скорость, двигается в нашу сторону. На его правом боку отчетливо просматривается черный крест в белом окаймлении. По замыслу нашего комбата две 'Шилки' должны были подбить первый и последний танк, заперев всю колонну на дамбе и накрыть её потом сосредоточенным огнем всего дивизиона. Мне в прицел видно, как с переднего танка вдруг как песчинка слетает башня и перевернувшись пару раз в воздухе падает не далеко от танка. Следом доходит звук выстрела тяжелого орудия. Через пару секунд, танк шедший вторым подпрыгивает на месте, и из всех щелей, как по команде выходит густой черный дым. Слышу как по рации комбат, глотая окончания слов приказывает нашим зенитчикам чтобы они не е..ли себе мозги с танками, а в первую очередь сбили авиаразведчика.

   Буквально через несколько секунд одна из 'Шилок' дала полный залп из всех четырех стволов, как говорится: 'с гарантией'. Авиаразведчик подбросило вверх и он распался на множество небольших фрагментов. Одновременно с этим огонь всего дивизиона накрыл хвост колонны. Это решение позволяло, во первых запереть хвост колонны, а во вторых не закрывать цели тяжелой батарее, которая так кстати оказалась здесь, разрывами осколочно-фугасных снарядов и пылью, которая подымается от разрывов. Одна 'Шилка' прикрывала тяжелую батарею от воздушного нападения, а вторая добивала все то, что смогло выбраться из-под обстрела наших 'Гвоздик'. На дамбе был ад. Огнем нашего дивизиона управляет искусный мастер. Он то накрывает меткими залпами грузовики с пехотой, то внезапно меняет установки и бьет по скоплению легких танков, а то опять переносит огонь по грузовикам. Как только начинают оживать, шевелиться гитлеровцы, огонь опять гуляет среди машин. Немецкие танки не в состоянии маневрировать, открыли бешеный огонь по тяжелой батарее, её огневые были в облаке пыли, в котором то и дело сверкают разрывы.

   - Там никого, наверно, не осталось в живых, - шепчет Сулимов, указывая глазами на позиции батареи.

   - Не вылезать! - предупреждаю я, - а кто тогда ведет огонь?

   Из этого облака продолжали с равным интервалом стрелять тяжелые орудия. С каждой секундой огонь немецких танков слабел, и наконец все затихло. Слабый ветер постепенно относил пыль в сторону, и проявлялась страшная картина. Первое что я отметил, это то, что та часть дамбы на которой был хвост колонны оказалась полностью разрушенной и на её месте плескалась болотная вода. Практически все немецкие танки оказались на островке и были подбиты. На позиции тяжелой батареи я увидел лунный пейзаж. Земля вокруг была вся выворочена, ни одного живого кустика, ни одной травинки - все перепахано снарядами. Из воронок медленно подымается дымок. Пока я осматривал позиции тяжелых орудий, немецкие мотоциклисты напомнили о себе - в тылу батареи завязалась сильная стрельба, солидно рычали пулеметы, гулко бухали винтовочные выстрелы, пару раз разорвались гранаты.

   - 'Парус', 'Парус', я 'Туча', как слышите меня? Голосом комбата ожила рация.

   - 'Туча', я 'Парус', слышу 'отлично'!

   - 'Парус'! Приказываю уничтожить мотоциклистов и помочь батарее! Как поняли?

   - 'Туча', я 'Парус', выполняю!

   Повернушись к водителю, который забился в угол возле движков и притих, спросил:

   - Чего ты так напрягся? Война еще не началась.

   - Да я ниче, сижу просто, - пробубнил он в ответ.

   - Давай заводи, чего ты как не родной, - крикнул ему Сулимов.

   Наконец-то БТР двинулся с места, и начал выезжать на дорогу, которая вела с дамбы в сторону позиции тяжелой батареи. Пройдя поворот, я увидел несколько съездов с дороги и оборудованные по всем правилам артиллерийские позиции. Немецкие мотоциклисты заняли позиции за дорожным полотном и обстреливали позиции с тыла. Первый пулеметный расчет, занявший небольшую вымоину был, без затей раздавлен колесами. Второй, Сулимов расстрелял из ПКТ, остальные видя несущейся по дороге, внушительных размеров бронеавтомобиль, организовано, перекатами отступили и дали своим сигнал ракетами. Практически сразу по району позиций пошли гулять разрывы крупнокалиберных снарядов. Следуя один за другим, они слились в чудовищный грохот. По броне застучали осколки. Выйдя из-под обстрела, я дал команду преследовать немцев. Они уже добрались до своих мотоциклов и пытаются оторваться от нашего преследования. Вот тут нам крупно повезло. Дорога была песчаной, и все мотоциклы вязли, а мы, снизив давление в шинах до минимума, на приличной скорости приближались к ним. С расстояния около двухсот метров, Сулимов расстрелял практически всех, только двое успели поднять руки вверх. Сзади нас, обстрел батареи стих, видно немцы посчитали её подавленной. Тем временем, сначала доложив о своих действиях комбату, я связался с 'Гвоздикой' и проконсультировался о нескольких немецких фразах, в школе все-то учили английский. Подъехав на расстояние метров пятнадцати, две пары бойцов спешились, и взяв под прицел немцев, скомандовали:

   - Зыхеннлиген!

   Оба немца послушно легли лицом вниз, не переставая повторять: - Нихт шиссен! Нихт шиссен!

   Пока один боец из пары, приставив автомат к спине, держал немца под прицелом, другой связывал пленному сзади руки и надевал на голову приготовленный 'сидор'. После этого, уже вдвоем подняв пленного на ноги, отводили его в десантный отсек.

   Пока одни вязали пленных, другие потушили горевшие мотоциклы. Один мотоцикл оказался целым и его, посадив одного бойца за руль, взяли на буксир. С остальных сняли канистры с бензином, слили баки, собрали оружие и патроны. Нашли в колясках несколько ранцев - их тоже забрали, разбираться будем потом. Всех немцев обыскали, и живых и мертвых. Личные вещи и документы сложили в отдельную сумку, найденную тут же на месте. Наконец все разместились, и мы поехали назад. Во время движения, выйдя на связь с комбатом, доложил о выполнении приказа. Особо отметил, что захвачены пленные, оружие и исправный мотоцикл. Вскользь заметил, что немцы жидковаты на поверку оказались - постреляли после боя и успокоились.

   - Ага, жидковаты! Желчно ответил комбат. - Наши 'Звукачи' из курсантов, дали оперативно координаты и дивизион сосредоточенным огнем подавил немецкую артиллерию. Что характерно, через три минуты после того как наш дивизион покинул огневые с которых вел огонь, они были накрыты сосредоточенным огнем крупного калибра. По докладу 'Овода' в этот момент в радиусе двадцати километров ни одного самолета не было. Понимаешь о чем это говорит?

   -'Туча'! Я 'Парус', так точно понимаю! У немцев наверное есть такое же подразделение, с такими же выполняемыми задачами.

   - Правильно понимаешь 'Парус', конец связи!

   Теперь понятно, почему пока нас никто не обстреливает. На слух, немец выбрал мишень где-то правее. Об опасности как-то забылось. Подъехав к ближайшему орудию, спрыгнул на землю и поздоровался с артиллеристами:

   - Здорово хлопцы!

   - Здоровэнькы буллы! Ответило несколько голосов в разнобой.

   Неожиданно для себя, показывая рукой на мотоцикл, сказал:

   - Хлопцы! Принимайте аппарат, вот махнул неглядя!

   Один из красноармейцев, глянув на него с улыбкой сказал:

   - Тююю... Так на нем можно только прицел от нашей пушки возить. Еслиб вы нам трактор дали товарищ командир, тогда да, а так...

   Вдруг почувствовал, земля чуть вздрогнула, а затем услышал выстрел тяжелого немецкого орудия. По наитию понял, что снаряд 'наш', летит прямо к нам, и через несколько мгновений он будет здесь.

   Никакого укрытия рядом нет, да и искать его некогда.

   Рядом, метрах в четырех-пяти от нас, падает тяжелый снаряд. Земля содрогнулась от удара. Мелькнула мысль - сейчас взрыв и от нас даже фрагментов для похорон не останется.

   Проходит секунда, другая - а взрыва нет.

   Видно где он зарылся в землю - рядом, большой и, видимо, горячий, воздух над отверстием в грунте струиться, как над кипящим котлом.

   Что делать - бежать? А вдруг он взорвется, не убежишь. Встали.

   Обычно после счастливо пережитой смертельной опасности наступает нервное возбуждение, хочется сделать что-то необычное.

   Лучшего мы не смогли придумать, как подойти к снаряду и ... справить на него малую нужду. Что-то зашипело, поднялся парок. Нам крупно повезло, наверное, он ударился о землю не носом, где взрыватель, а боком. Вернулись немного возбужденными. Все кто видел наше приключение, встречают как героев. В этот момент, на позицию орудия подошел командир и представился:

   - Командир третьего дивизиона 341-го гаубичного артиллерийского полка капитан <ФИО>.

   - Командир взвода дивизиона особого назначения лейтенант Скороходов.

   - Спасибо товарищ лейтенант за помощь! А то мы тут немного растерялись. Немцы начали

   обстрел из пулеметов разрывными пулями. Он не только опасен, как любой обстрел, но еще действует психологически, особенно на необстрелянных солдат. Грохот от разрывных пуль раздается в нашем тылу. Создается впечатление, будто немецкие автоматчики прорвались в тыл и там ведут бой, окружают нас. Я то это прошел еще в финскую, а некоторые красноармейцы растерялись и даже успели гранаты в ход пустить, хорошо что вы подоспели. Мои бойцы видели, как вы их причесали. Еще раз большое спасибо за помощь.

   Что бы увести разговор немного в сторону, задал вопрос капитану:

   - Когда вы успели так прекрасно оборудовать позиции, товарищ капитан?

   - Незадолго до начала этой провокации, в нашем полку начали отрабатывать тему 'Отражение танковой атаки. Стрельба прямой наводкой.'. Сами понимаете лейтенант, задача не для нашего калибра. Наш комполка мужик основательный - вот и приказал подготовить учебную позицию, не где ни будь, а на реальном танкоопасном направлении.

   - Как же вы успели занять их?

   - Были в летних лагерях в Павурске, в районе Ковеля. Двадцатого вечером, во время концерта московских артистов, получили приказ вернуться в место постоянной дислокации. Марш совершали ночами. Сегодня на рассвете, дивизион подвергся налету... Практически на

   руках, закатили уцелевшие орудия на учебную позицию. Здесь хоть маскировка есть.

   Осматривая, уже более внимательно как обустроена позиция, я удивился предусмотрительности и основательности предков. Все было сделано так, чтобы даже с десяти метров было невозможно обнаружить позицию. Были предусмотрены отвод грунтовых вод из ровиков и орудийных площадок, и даже обильное смачивание грунта под стволами орудий, чтобы поднятой пылью не демаскировать позицию и не застилать видимость целей. Наблюдая как бойцы переносят в один из блиндажей раненных, посочувствовал капитану:

   - Досталось вам от танков!

   - Это еще что! Видел бы ты, как нам в балочке прилетело, и махнул рукой в её сторону.

   Затишье продолжалось недолго. На позицию обрушился шквал артиллерийского огня. Все попадали в ровики и щели. Я оказался рядом с капитаном. Огонь продолжался минут пять, потом все стихло. Говорю командиру дивизиона:

   - Надо проверить, как наш личный состав, а он мне:

   - Не торопись, погоди немножко...

   - Чего годить, товарищ капитан? Может, кто-то ранен? Где санинструктор?

   - Он у старшины.

   Я вылез из ровика, окликнул ефрейтора Сулимова. Не успел тот выслушать приказ, как нас накрыл новый шквал огня. Била дальнобойная крупнокалиберная артиллерия, била точно по нашему расположению. Снаряды разрывались с грохотом и треском; некоторые перелетали через головы. Я снова прыгнул в ровик. Капитан, немножко помолчав, спросил:

   - Не зацепило? И, не дожидаясь ответа, добавил: - Это ловушка. Немец специально делает небольшие паузы, чтобы мы вылезли зализывать раны. И в этот момент - новый удар... Понимаешь?

   Один из снарядов угодил в бруствер - и мы на некоторое время оглохли. Очухавшись, начали стряхивать с себя землю, не высовываясь. Через две-три минуты - новый, более мощный артиллерийский налет. Что тут скажешь? Я пришел к выводу: капитан ясновидец.

   Эта серия ложилась уже далеко от батареи, и нас не накрывала. Мы полулежали, полусидели, смотрели в небо. Огонь опять прекратился.

   Капитан обронил:

   - Вот и приняли боевое крещение. Поздравляю, что живы. Смотри, лейтенант, что-то горит в тылах. Теперь надо ждать авиацию...

   Доложив комбату о полученных сведениях и предположении капитана, получил приказ о проверке балки, где разбомбили дивизион.

   Выключив рацию, приказал водителю ехать в указанном, капитаном, направлении. Проехав метров триста и перевалив холм, мы спустились в балку между двумя холмами. В нос резко ударил запах горелого мяса, перекаленного железа, кордита и аммиака. БТР без команды останавливается - впереди завал из повозок, передков, орудий, машин, человеческих и конских трупов. Где-то рядом, на одной ноте, хриплым голосом кричит раненый. На дороге и по бокам - густо воронки. Вот где наворочали 'юнкерсы', то что не нашел осколок, доделала взрывная волна отразившись от почти вертикальных стен балки. Расчищать дорогу бесполезно.



   Часть 13

   Прапорщик Мисюра.


   Следуя уже второй раз по знакомому маршруту, я думал о близких людях, которые остались в том времени, откуда мы, черт, как правильно сказать: выпали? нет! свалились? тоже нет! прилетели? нет! о!!! перенеслись!

   В душе я до сих пор не был согласен с произошедшим. Мне всё кажется, что сейчас появится посредник-генерал и, прокашлявшись для солидности, скажет:

   -Товарищи! Вы все! Все до единого принимали участие в эксперименте особой важности. Мы за всеми событиями внимательно наблюдали и в случае возникновения нештатной ситуации мгновенно бы прекратили ход эксперимента. Вы на 'отлично' выполнили все пункты программы испытаний и по решению командования, весь личный состав будет поощрен...

   В этот момент БТР резко качнуло, и я улетел с сидения ногами вперед, прямиком под щиток. Негромко пустив матерка, я увидел, что мы подъезжаем к месту, где расстреляли машину диверсантов из полка 'Бранденбург-800'. Прижав к горлу ларингофон, приказал водителю БТРа остановиться. Все что могло сгореть уже сгорело. Выбравшись из БТРа, я подошел к остову машины, в нос густо пахнуло жаренным мясом. Машина стояла на дисках, внутри бывшего кузова был обгоревший мотоцикл. Обойдя остатки машины, в кювете я увидел оторванную ногу. В увиденном было что то неправильное, уже пройдя мимо, я вернулся, еще раз посмотрел на ногу и понял, что привлекло внимание - сапог, точнее его подошва, подбитая гвоздями с квадратной головкой. За время службы я встречал разную обувь, более того нас специально учили отличать обувь потенциального противника от обуви нашей армии. В Афганистане, я сталкивался с тем, что когда моджахедам начали через Пакистан поставлять натовское обмундирование, наш спецназ переобулся в специальную обувь, где верх был наш а подошва одной из армий НАТО, и помимо всего развернутая наоборот, там где носок на самом деле пятка.

   Это что же получается: еще немцы придумали этот фокус? Разрезав штык-ножом голенище и стащив сапог с ноги, я вернулся к БТРу. Вызвав по рации капитана Суховея доложил ему о сделанном мною открытии.

   - Киреев! Там, в сгоревшей машине, я видел несколько топорищ и какие то цепки, наподобие мотоциклетных, принеси, сейчас любой ржавый гвоздь за богатство будет.

   Доехав до самолета, солдаты проверили местность, и только убедившись, что все нормально наши военные инженеры приступили к работе. Лично проинструктировав каждого бойца охраны и указав позицию возле самолета, я со своими ребятами поехал дальше, согласно полученного приказа командира дивизиона.

   Нашим заданием было ведение разведки в направлении Владимира-Волынского. С самого утра была слышна канонада. Они то стихали, то опять набирали силу. Проехав с десяток километров от сбитого 'Хейнкеля', уже ввиду окраины города, загнали БТР под густую сосну. Мы с бойцом, который тащил зенитную трубу, поднялись на ближайшую высотку и развернули ТЗК. Я начал осматривать окружающую местность. В первую очередь навел прибор на Владимир-Волынский. Дымил пожарами древний город. Почти строго на север, в километрах пяти, пара девяток двухмоторных бомбардировщиков производила штурмовку какой то наземной цели. При десятикратном увеличении, которое давал прибор и светосильной оптике я мог наблюдать за тем, что происходит в радиусе километров до десяти не сходя с места. То что я без прибора определил как 'какой то наземной цели', оказалось колонной наших войск, которые очевидно выдвигались к границе. Не раз наблюдая в Афганистане, как наши летчики наносят БШУ(бомбоштурмовой удар) по лагерям моджахедов, я представлял что происходит на дороге. При этом ни воздушного, ни зенитного прикрытия я не заметил. Продолжая осматривать местность, не отрываясь от окуляров, приказал бойцу развернуть полевой телефон, чтобы связаться с 'Гвоздикой'. На запад от меня, южнее города отчетливо слышалась канонада и там также в небе кружили немецкие самолеты. Через ТЗК я отчетливо различал кресты на крыльях и фюзеляжах, а также свастику на хвосте самолетов. Там шел сильный бой. Наконец боец сказал:

   - Готово! таащ прапорщик!

   Взяв трубку и нажав тангенту я начал вызывать дивизион: - 'Гвоздика'! 'Гвоздика'! я 'Брикет' прием!

   - 'Брикет'! Я 'Гвоздика' слышу вас 'хорошо'!

   - 'Гвоздика' дай 'Первого'!...

   - 'Первый'! Слушаю вас! Прием!

   Я доложил об увиденном...Выслушав меня Амбросимов сказал: 'Ждите'!

   Пока я ждал вызова от подполковника, на связь вышел 'Овод' и предупредил, что с запада на высоте 800 метров в нашем направлении летит малоразмерная, тихоходная цель, и приказал понаблюдать за ней.

   Наведя трубу в указанном направлении я увидел самолет, который по первому впечатлению был больше, чем 'Мессершмитт'. Из за крыла, расположенного выше фонаря кабины, неубираемых шасси и косых стоек мне почему-то пришло на ум слово 'кукурузник'. На крыльях, через мощную оптику прибора я четко увидел кресты на крыльях и лица пилотов, даже через работающий винт. Посмотрев на шкалу азимута и дальности я понял, что самолет летит прямо на меня и будет здесь приблизительно через минуту. Рванув к БТРу, я крикнул Кирееву:

   - Хватай по-быстрому манатки и прячься в какой-нибудь ложбинке на обратном склоне.

   Нырнув в БТР, я выдернул наводчика на пол, и заняв его место начал через прицел искать цель. Самолет летел прежним курсом и мне надо было только выбрать правильный угол возвышения. Взяв небольшое упреждение я нажал кнопку электроспуска. Секундное ожидание и трассеры попали в фюзеляж. Самолет подбросило кверху, затем он накренился и, оставляя за собой черный шлейф дыма, стал стремительно падать и через несколько секунд врезался в землю. БТР рванул к месту падения, когда подъехали, самолет уже догорал. Недалеко лежал летчик и неполностью раскрытый парашют. Неестественная поза однозначно говорила о том, что это труп. Второго извлекли из обломков, он был тяжело ранен и без сознания, доживал последние минуты, допросить его не удалось. Мы лишь изъяли планшет, в котором находилась карта местности. На нее летчик довольно точно нанес расположение наших подразделений. Рядом с нераскрывшимся парашютом, в кожаном чехле лежал какой то предмет. Взяв его в руки я стал его внимательно рассматривать, расстегнув пару кнопок и сняв верхнюю часть чехла, с удивлением понял, что держу в руках фотоаппарат. Только не обычный, а наверное специальный. Тут подбежал солдат и доложил, что 'Гвоздика' на связи. Подойдя к БТР, и взяв из рук водителя шлемофон, подключенный через ТПУ к радиостанции я начал вызывать дивизион.

   -'Гвоздика', 'Гвоздика' я 'Брикет', прием!

   -'Брикет'! Я 'Гвоздика'! Слушайте внимательно! К вам выходят два шила и сопровождение! Как поняли? Прием!

   - Понял 'Гвоздика'! Понял! 'Гвоздика'! 'Овод' просил присмотреть за его подопечным! Подопечный на земле. Рядом с ним был фотоаппарат. Как поняли? Прием!

   - 'Брикет', понял Вас! Ждите на месте 'Шило', как поняли? Прием!

   - Понял! Жду!

   Через полчаса к нам подошла небольшая колонна из двух 'Шилок', КШМки командира второй батареи, ПРП с неизвестным мне экипажем и 'Урал' с десятком курсантов под командой старшего лейтенанта.

   Старлей с ходу передал мне приказ Амбросимова передать ему прибор, который я нашел и показать ему место падения самолета. Получив от меня футляр и планшет с нанесенной обстановкой, старший лейтенант все открыл и рассмотрел. Особо внимательно рассматривал прибор. Еше раз оглянув его со всех сторон, важно заявил:

   - Это между прочим, маршрутный фотоаппарат фирмы 'Цейс' на триста снимков! Вы его надеюсь не вскрывали?

   - Нет! Честно говоря, даже в голову не приходило!

   - Хорошо! Там могут быть крайне важные сведения для командования!

   Глядя на него, я подумал: Да, сильно тебя мешком-то приложило! Но нет у меня времени любоваться на этого фрукта, и козырнув, я побежал к колоне. Уже около 'Шилки' я спросил:

   - Кто старший?

   Командир 2-й батареи нашего дивизиона капитан Котов кашлянув в кулак, ответил:

   - Подполковник Амбросимов приказал Вам поступить в мое распоряжение...

   Про себя даже выругался, душевно так. В распоряжение, так в распоряжение!

   - Товарищ капитан, тут такое дело! Начал я. - По нашим картам, на северо-запад в километре отсюда, от шоссе Владимир-Волынский - Луцк на север отходит местная дорога и идет она к Кагильному, как раз туда куда нам надо.

   Все молча и внимательно слушали.

   - По карте, которую я взял у летчика со сбитого авиразведчика, эта дорога тоже есть, но нет моста, а 'Шилки' у

   нас не плавают. И еще: по нашей карте, эта речка - переплюнуть можно и берег твердый, а по немецкой она шире в два раза и берега топкие и пойма широкая. Поэтому, предлагаю: Построиться в колонну, первая машина БТР, за ним с интервалом сто метров первая 'Шилка', затем вторая, за ней идет ПРП и замыкает колонну КШМ. Вторая 'Шилка' башню разворачивает назад. В обоих 'Шилках' выставляются наблюдатели за воздухом.

   Котов несколько секунд подумал, затем, обведя всех взглядом, спросил:

   - Позывные, частоты все знают?

   Все закивали, в знак согласия.

   - Ну, и отлично! Тогда выходим на шоссе, двигаемся до моста на окраине, по нему переправляемся на другую сторону и идем навстречу колонне наших войск. Вопросы?

   - А мост выдержит 'Шилку', все таки, под двадцать тонн?

   - По виду каменный, а там кто знает! Если что будем искать брод. По местам!

   Мост мы проскочили удачно. Уже по дороге на Кагильное, километров в трех от колонны войск, 'Овод' сообщил, что к Когильному приближается групповая цель со стороны границы. Что бы успеть занять позицию, с которой можно было бы поразить цели пришлось максимально увеличить скорость движения.

   Буквально за пару минут, до того как бомбардировщики легли на боевой курс 'Шилки' успели заехать на невысокие холмики, которые возвышались над окружающей местностью буквально на несколько метров и изготовиться к стрельбе.

   В бинокль было хорошо видно, как наша пехота, услышав гул самолетов начала лихорадочно искать укрытия и убегать с дороги. В какие-то секунды четкий военный порядок нарушился, каких трудов, сколько времени понадобиться командирам что бы собрать, привести в чувство и опять направить в нужное русло этих людей? Наведя бинокль на самолеты, мне показалось, что это другой тип, тоже двухмоторные, но другие, они уже были практически над колонной, и тут открыли огонь наши 'Шилки'. Чувствовалось, что наводчики уже не суетятся, да и очереди стали меньше, показалось даже, что одна машина ведет огонь попеременно одним стволом. Меньше чем, за минуту зенитчики сбили четыре и повредили два самолета, остальные сбросив бомбы в пойму ближайшей речки ушли на запад. Пехота кричала 'ура' и бросала в воздух пилотки и каски. В небе раскрылись несколько парашютов. Часть из них ветром сносило на пехоту, а двое, видно управляемые опытными руками спускались дальше за речку. Вот за ними и отправился БТР и ПРП. Они резво перебрались на другой берег, и солдаты под командой ЦАОКовского старлея ловить летчиков, а я подошел к КШМке и постучал прикладом по броне. На мой стук открылась дверца, и Котов показывая рукой на лорингофон, показал, что не может говорить. Я в свою очередь, показал большим пальцем себе за плечо, где в нашу сторону, прямо по полю, подпрыгивая на кочках пылил броневичок, размером с легковой автомобиль и небольшой пулеметной башенкой на крыше. Поняв, что у капитана связь с 'Гвоздикой', и его жест "разбирайся сам", я отдав автомат радисту, что бы не привлекать излишнего внимания и сдвинув кобуру на спину, развернулся в сторону дороги .

   Подъехав почти вплотную к нам, броневичок остановился, и из него вышел командир. Сразу было видно, что он из кадровых. Подойдя ближе, и вскинув руку в приветствии, командир представился:

   - Подполковник Василенко.(Емельян Иванович)

   - Капитан Мисюра.

   - Спасибо за помощь товарищ капитан! Хорошо вы им перца всыпали! За время марша, мы несколько раз уже подвергались налетам вражеской авиации, и вынуждены были часто расчленяться, что замедляет наше выдвижение. Черт! Где наша авиация?

   - Да-а! Причесали мы бубновых, товарищ подполковник! Почему то вырвалась именно эта фраза, из любимого фильма. А насчет авиации скажу: Не летают, потому что не могут! Повредили немцы взлетные полосы, да и потери летчики понесли не малые, так что рассчитывать надо на себя!

   Что бы увести разговор в сторону, пришлось поинтересоваться, если у Василенко люди знающие немецкий язык.

   - Найдем!

   Тем временем к Василенко подбежал командир и доложил:

   - Товарищ комполка! Все летчики задержаны, и собраны около штабной колонны.

   - Ну положим не все, вон двое за речкой приземлились, капитан!

   - Ладно, ведите сюда!

   Пришлось вмешаться в разговор командиров:

   - Товарищ подполковник! Сюда нельзя! Техника секретная, опытные образцы, еще даже на вооружение не приняты. Мало что может с немцами потом случиться! Зачем им лишнее видеть!

   - Хорошо! Капитан, я сейчас подойду к штабу. И повернувшись ко мне сказал:

   - Как я понимаю, приказать Вам не могу, поэтому спрашиваю: Ваше подразделение может прикрыть от налетов выдвижение моей части?

   - Поэтому наше подразделение и находится здесь, согласно приказа нашего командира! Для выполнения задачи по зенитному прикрытию, мне необходимо знать протяженность колонны Вашей части и маршрут движения.

   Подполковник задумался, и я понимал его, вот так, за здорово живешь, самому рассказать первому встречному боевую задачу своей части - тут можно и под трибунал загреметь. Наконец решившись, он произнес:

   - Я являюсь командиром 96 стрелкового полка. Сегодня в три часа утра нас подняли по тревоге и в шесть мы выступили из района Когильно, где были в летнем лагере, в направлении Владимир-Волынский.

   Открыв планшетку, подполковник стал рассматривать свою карту. Расстояние от Когильного до города - что-то около десяти километров. Сейчас около восьми. Получается что маршевая скорость полка около трех километров в час.

   - Скажите товарищ подполковник, сколько раз, когда и какими силами немцы производили налеты на полк?

   И еще где сейчас находится хвост колонны?

   - Так! По порядку! Налетов было три, В шесть пятнадцать, семь ноль пять и сейчас в восемь ноль ноль, в налетах участвовало от девяти до шестнадцати самолетов. Хвост колонны находится в приблизительно в трех километрах отсюда.

   - Понятно! Еще вопрос! Остальные части дивизии следуют по этой дороге, или у них свои маршруты движения?

   - Капитан! Вы забываетесь! Как Вы можете задавать мне такие вопросы! Это военная тайна! Вы хотите под трибунал!

   Были мы с ним приблизительно одного возраста, но он в отличии от меня пороха не нюхал, хотя жизнь его и потрепала, но все равно, для него это еще не война, а так маневры... Став грудь в грудь, и взяв его за портупею, свистящим шепотом ему начал говорить:

   - Военная тайна, говоришь! Для кого военная тайна? Для немцев? Да они с неба не слазят и видят твой полк от начала и до конца! Или это военная тайна для тех, кто уже под бомбами лег, ни разу не выстрелив! А! Отвечай! Я у тебя спрашиваю потому, что надо мне всего две зенитки распределить так, что-бы не только твой полк прикрыть а и других тоже, что бы твои пацаны, которых тебе их мамки доверили, хотя бы по одному немцу с собой прихватили, что бы не зря погибли!

   Так и продолжали мы с ним стоять, пока из КШМки не вышел капитан Котов и делая вид, что ничего не происходит сказал:

   - Товарищ пр-р... командир, наши из-за речки передают, взяли голубей, спрашивают, куда доставить?

   Отпустив Василенко, ответил:

   - Скажите, пусть сюда, тут будем разбираться.

   Василенко, тоже сообразил сделать "морду кирпичем", и продолжил:

   - Следом за моим полком, пойдут еще два, тут других дорог больше нет.

   - Тогда сделаем так: пусть Ваши бойцы отроют моим машинам четыре капонира, напишите записку командиру полка, который следует за вами, после очередного налета пошлю вторую зенитку на прикрытие к ним, а ваш полк будет прикрывать первая. И ещё: Вы разведку вперед послали?

   Последний вопрос, поставил подполковника явно в тупик.

   - Думаете, немцы уже могли так далеко продвинуться?

   Не выдержав, я сорвался:

   - При таком подходе, немцы спокойно могут до Москвы продвинуться!

   У подполковника, видно терпец тоже оказался не железный, и он перешел на официальный тон:

   - Товарищ капитан! Вы себе позволяете явно лишнее! Потрудитесь соблюдать устав!

   Василенко махнул рукой своему адъютанту и приказал:

   - Командир саперного взвода ко мне! Быстро!

   Саперы Василенко и наши ребята с пленными подошли одновременно. Быстро решив, где и в какой последовательности будут рыться капониры, Василенко на броневике, а Котов и я, за ним на БТРе. Капитан Котов в БТРе, при подчиненных, не стал мне ничего говорить, только покачал головой.

   Подъехав к Фургону, который наверное был штабным, увидел небольшое скопление людей. Там уже были собранны пленные, и молодой командир через переводчика опрашивал одного из них. Немцы стояли толпой под охраной нескольких красноармейцев. У красноармейцев были трехлинейные винтовки с примкнутыми штыками. Мое внимание привлекла форма касок, в которых были красноармейцы. Они были с с увеличенными полями, небольшим гребнем сверху и напоминали своим внешнем видом немецкий шлем.

   Вытащив из БТРа двух немцев, их толкнули в сторону своих. Тем временем, командир полка слушал, что ему докладывал, молодой парень с тремя 'кубарями' в петлицах.

   - Интересно, какую должность занимает этот командир? Начальник штаба? Нет, слишком молод для этой должности.

   Взъерошенный и злой, он стоял рядом с переводчиком, а напротив него по стойке 'смирно' стоял невысокий молодой немец в летном комбинезоне. Лицо его исказила гримаса, он нервно подергивал лицом, словно сгоняя мух. Одна щека у него была бледная, а другая в багровых пятнах, он злобно сверкал глазами, но молчал.

   - Старший лейтенант! Что удалось выяснить? - спросил Василенко.

   - Пришлось вот, оплеухой слегка привести в чувство и поставить стоять, - по лицу говорившего было видно, что он недоволен собой, - а то стал тут передо мной, руки в карманы и стал гарантировать мне сохранение жизни у них в плену, если я лично проведу его через наши позиции! Решил завербовать меня, нахал!

   - А что дал допрос практически?

   - Мало. Здешнего положения почти не знает: их только утром перебросили наше направление. Утверждает, что всего два часа назад бомбил Тарнополь. Все они служат в пятьдесят первой бомбардировочной эскадре, летают на Ю-88, базируются на аэродромы Кросно и Лежаны. Их перенаправили из под Тарнополя, в связи с огромными потерями в пятьдесят пятой эскадре. Обстановки он не знает. Кажется, так оно и есть. В общем, практически для нас пустое место. Зато психологически...

   - А психологически, нам сейчас недосуг, Петр Дмитриевич, время дорого. Я пошел.

   - Товарищ подполковник! С ними что делать?

   - Старший лейтенант Запарин! Вы что не знаете, что делают с врагами трудового народа?

   Поняв, что немцев сейчас отведут к ближайшему кювету и расстреляют, и учитывая, что они ещё толком не допрошенные, я обратился к командиру полка:

   - Товарищ подполковник! Разрешите доставить пленных к нам в штаб, а мы потом данными поделимся...

   - Хорошо, забирайте!

   Связавшись с 'Гвоздикой', и согласовав передачу пленных через старшего лейтенанта из фотограмметрического взвода. Уложив немцев на землю, связав руки и надев, принесенные по моей просьбе 'сидоры', им на головы, после чего разместили пленных летчиков в десантном отделении БТРа.

   Переправившись уже в который раз через реку, мы выехали на широкий луг с небольшими холмиками и островками кустарника. Слева впереди рос мелкий березняк, а за ним, находился маленький хутор из трех небольших, но аккуратных домов. Впереди, километрах в двух, на небольшой возвышенности стояло село, перед ним проходила грунтовая дорога. Огибая справа, по большой дуге село, БТР уверенно шел по каким-то полям и перелескам, иногда - по просекам, лихо сминая молодые деревья. Несколько раз он, натужно воя моторами, переваливал то ли через маленькие речки, то ли большие ручьи. Хорошо, что бронетранспортер умеет плавать. Как я успел узнать, водитель сам с Дальнего Востока, успел перед армией поработать в леспромхозе шофером, а там условия думаю были посложнее, тайга погуще, местность побезлюднее. Судя по карте, парень гонит броник довольно точно к точке встречи. До места добрались за полчаса. При передаче пленных старлею, его курсанты, да и он сам вели себя как напуганные дети. Смесь любопытства и настороженности. Хорошо что у пленных на головах были "сидоры" и они не видели глаз, еще не обстрелянных наших ребят. Погрузившись в "Урал" фотограмметристы поехали в расположение дивизиона, а мы двинулись назад, тем более, что 'Овод' предупредил о подлете очередной волны немецких самолетов.

   Связавшись с капитаном Котовым, доложил о передаче пленных. На всякий случай повторил предупреждение "Овода". Он ответил, что уже ждем, - грунт легкий, выкопали глубокие с пологими стенками капониры для каждой "Шилки" и КШМки, и хорошо замаскировали, торчат только стволы и то если подняты.

   Еще перед тем, как отправлять пленных, Котов отдал приказ зенитчикам чтобы, пока саперы копают, экипажи быстро переснарядили ленты: убрали бронебойно-зажигательно-трассирующие и заменили на осколочно-фугасные. Не так заметны при стрельбе, будут позиции 'Шилок' с воздуха. Бронебойными набили одну ленту для стрельбы по бронетехнике.

   К позициям зенитчиков, мы подъезжали, когда немцы начинали делать первый заход на залегшую вдоль дороги пехоту. Когда проезжали мимо 'Шилки', к своему капониру, она дала очередь поверх нас - БТР даже закачался, такой была воздушная волна от её выстрелов. Поднялась пыль. Глянув вверх, увидел как самолет который был первым в строю камнем пошел вниз. Остальные как по команде ушли на высоту.

   - Надо будет запас воды возить, что ли? Подумал я. - Ну, это уже потом.

   На этот раз бой пошел не так, как раньше. Со стороны солнца на позицию 'Шилки', которая первая открыла огонь и сбила самолет, начала заходить четверка двухмоторных самолетов. Видно их задачей было подавление ПВО.

   Загнав БТР в укрытие, я доложил комбату о прибытии и продолжал наблюдать за боем зенитчиков и немецких самолетов. По рации было слышно, как экипажи "Шилок" переговариваются между собой:

   - Серега! На тебя от солнца заходит четверка!

   - Где? О! Бл... ! Не успеваю... !

   - Серый! Давай в четыре ствола по ведущему!

   - Три! Два! Огонь!

   Я вижу, как на ведущем сходятся две очереди и он в одно мгновение превращается в облако небольших фрагментов, несущихся с той же скоростью к земле, что и самолет за мгновение до этого. Через несколько секунд обломки ведущего упали вокруг "Шилки". Опять слышу по рации:

   - Серега! Пока они думают, меняй позицию! Я прикрою!

   Мехвод "Шилки" резко дав газа, буквально вылетел из капонира, и на максимальной скорости несется к новой позиции. И сразу на него начинает пикировать уцелевшая от зенитного огня тройка самолетов. Зайдя сзади, передний самолет сбросил бомбу и начал выходить из пологого пикирования. Вот тут-то вторая наша "Шилка" и влепила очередь из всех стволов, попадание пришлось как раз в кабину. Самолет как-то неуверенно ещё немного потянул вверх, а потом решив видно что не стоит, перевернувшись через крыло начал падать на землю. Немцы оказались упорными, и разойдясь в стороны, одновременно начали атаковать вторую "Шилку" с двух сторон - решение немцев было правильным, но их сил уже было мало и буквально через несколько секунд их самолеты горели на земле. Из летчиков, в живых, скорее всего ни кого не осталось. Бомбардировщики забравшись на безопасную высоту, сбросили бомбы и ушли на запад. Этот налет, кроме небольшой заминки, никаких потерь не принес. Следующие три часа, мы провели, прикрывая от воздушных налетов, выдвижение 87-й стрелковой дивизии к Владимиру-Волынскому. В течении всего этого времени, авиация немцев летала на высотах выше трех тысяч метров, вне зоны поражения наших "Шилок". Но и точность бомбовых ударов была на много ниже, а после того как зенитчики сбили еще одного разведчика, налеты бомбардировщиков вообще прекратились, только совсем высоко, постоянно присутствовал разведчик. Эх... Если бы сейчас, хотя бы пару, тройку наших истребителей! Сковырнув этого "глазуна", можно было бы рассчитывать на скрытное выдвижение дивизии, а так...



   Часть 14

   Лейтенант Омельченко


   Вот уже больше часа, как моя разведгруппа медленно и осторожно продвигается в заданном нашем командиром направлении - на юго-запад. Больше всего меня расстроил полученный позывной: 'Помело'. Я, конечно, понимаю, начальник штаба выбирал для позывных слова, которые четко произносятся и так же хорошо слышатся. 'Веник' - и то не так обидно.

   За этот час мы прошли около семи-восьми километров, и если в расположении мы слышали только отдаленную канонаду, то сейчас уже четко различалась винтовочная и пулеметная трескотня.

   Дорога, которая шла по левому пологому берегу, вывела нас на обширный луг. Он ещё весь в росе и отливает серебром. В мокрых кустах уже тарахтят дергачи, да так, что хоть уши затыкай. Почему-то этот уголок вдруг напоминает мне родную Смоленщину. Такая же тихая река Угра, ровный луг кругом, темный бор, задумчивый, даже утром хранящий сухое тепло, скрип коростеля, высокое светлеющее небо, уже стряхнувшее с себя ночные звезды.

   Перевалив через железнодорожную насыпь и продвинувшись еще на пару километров, увидел слева, шагах в пятистах от дороги, над местностью господствовала заросшая деревьями высотка. Рощу на восточном склоне этой высотки я и облюбовал я для устройства временного НП. Хороший обзор, выгодная позиция, удобное место для радиосвязи. Надо только замаскироваться хорошо - немцы не дураки, все удобные для наблюдения за полем боя места будутпросматривать, простреливать и наводить авиацию. Так что первым делом хорошо замаскироваться.

   Не доезжая нескольких метров до гребня высоты, я приказал загнать БТР под самое высокое, раскидистое дерево, в густые, высокие кусты. За несколько шагов не видно ничего. Прямо с башни было удобно забраться на дерево и наблюдать за местностью, что и было сделано мной. Сразу взяв с собой полевой телефон и закрепив за ремень конец телефонного кабеля, я долез до удобного места и, подключив аппарат к кабелю, вызвал 'Гвоздику'.

   С этой точки, которая господствовала над всей местностью, даже без бинокля было видно, как через поля, разделенные межами, отступали наши. Справа виднеется небольшой дубовый лесок, слева - какое-то село, которого на моей карте нет. Прямо на запад уходит, постепенно поднимаясь дорога. Справа от дороги все поле было покрыто красноармейскими пилотками. Их отлично было видно на фоне белоснежных цветов гречихи.

   - "Гвоздика", "Гвоздика", я "Помело", как слышите? Прием!

   - "Помело", "Помело", я "Гвоздика" слышу вас "отлично"! Прием!

   - Нахожусь в квадрате 17-32, по "улитке" шесть, на высоте "Гребень", наблюдаю на запад от себя боевые порялки отступающей пехоты, численностью до батальона. Авиация противника штурмует пехоту, не давая организованно отойти. Как поняли? Прием!

   - "Помело", я "Гвоздика", вас понял. Приказываю силами отступающих подразделений организовать оборону по высоте "Гребень".

   К вам отправляю "Вал", "Шилку" и КШМку вашей батареи. Как поняли? Прием!

   - "Гвоздика", "Гвоздика", я "Помело"! Все понял! Разрешите выполнять? Как поняли? Прием!

   - "Помело", выполняйте!

   Самолеты немцев продолжали на бреющем полете обстреливать отступавших бойцов, и это увеличивало сумятицу их отступления. Над рощей повисла, словно застыла в воздухе, двухфюзеляжная 'рама'. Немецкий разведчик долго маячил над местом нашего расположения, но, очевидно, так ничего и не обнаружил: мы хорошо замаскировались в березняке. Скоро появились "Юнкерсы", и методично продолжили безнаказанно бомбить нашу отступающую пехоту. Наконец все успокоилось. Медленно оседала на землю пыль. Из-за неё наблюдать за местностью было невозможно, поэтому, оставив телефон на дереве, я спустился вниз. Большая группа отступающих пехотинцев медленно подходила к высоте, недалеко от нашей позиции. Командиров среди них я не заметил, правда, ориентировался я на командирские фуражки, но все были либо в пилотках, либо в касках непривычной формы, либо вообще без каких-либо головных уборов. Несколько десятков бойцов забрели в рощу. Один из них привлек мое внимание. Это был парень атлетического телосложения, во взмокшей, просоленной потом гимнастерке с расстегнутым воротом. Он оказался рядом с замаскированным срубленными ветвями БТРом. На лице солдата была растерянность... Видно от сильного отчаяния он швырнул наземь винтовку и в изнеможении опустился на траву. Выйдя из-за кустов, я решил воспользоваться тем же приемом, как и с нашим замполитом на политзанятиях - задать правильный вопрос.

   - Ну, и как дальше жить мыслишь боец? Когда в родное село придешь, и тебя спросят соседи, почему вернулся, что им ответишь? Невеселая браток, будет у тебя жизнь дома... Прямо скажем, скучновато будет...

   Красноармеец встал и дрожащей рукой попытался застегнуть воротник...

   - Все пропало, товарищ командир, наши бегут, а немца - силища!..

   В глазах солдата отражались растерянность и беспредельная тоска.

   - Да кто бежит? Твои товарищи честно сражаются, а ты говоришь: 'Бегут'... Бежал только ты да еще пяток, ну от силы десяток, что вон там, за деревьями, прячутся; а другие дерутся... И заруби себе на носу: Мы победим! Чего бы это ни стоило, победим! Просто хотя бы потому что нас больше! Только слезами и соплями тут не поможешь! Подними винтовку и иди приведи сюда вашего командира, вон к тем березкам! Я рукой показал куда. - Этих, что к кустам жмутся, с собой захвати! Спросишь лейтенанта Омельченко. Приказ понятен, товарищ красноармеец?

   - Да, товарищ лейтенант! Разрешите выполнять?

   - Как зовут-то тебя?

   - Матвеев Захар.

   - Ну, ступай, Матвеев, выполняй приказ!

   Спустя минуту, за кустами раздались команды: "Становись!", "По порядку номеров - расчетайсь!".

   Через несколько минут, к березкам подошли двое: Матвеев и коренастый мужчина в каске, с несколькими треугольниками в петлицах и медалью на прямоугольной колодке с лентой серого цвета и двумя продольными золотистыми полосками по краям.

   - Старшина Хильчук!

   - Лейтенант Омельченко. Какой части будете старшина?

   Глянув на меня, из-под густых бровей, старшина не дрогнув, ни одной мышцей лица, сказал:

   - А Ваши документики, глянуть можно, товарищ лейтенант?

   В один момент, мне стало ясно, что этого старшину, на горло не возьмешь, лучше сказать правду, а самое лучшее - сказать ему не всю правду.

   - Понимаешь старшина, в разведку нас послали. А в разведке действуют без документов. Приказ у меня - установить линию соприкосновения с немцами. Связи с войсками нет, что и где происходит - не известно. Вот такие, вот дела, Хильчук.

   - Верю, товарищ лейтенант. Если бы Вы диверсантом немецким были, нашлись и документы, и все остальное. А так все правильно. Хотя форма ваша, да и оружие - не встречал я такого.

   - Неделю назад выдали, а одел только сегодня ночью.

   - Правду вы говорите, товарищ лейтенант. Не обмялась еще Ваша форма, да станком ткацким еще пахнет - совсем новая! Я в этом деле понимаю, поскольку старшина роты я, в третьем батальоне шестьсот двадцать второго стрелкового полка.

   - Ну, а я - командир взвода управления отдельного артиллерийского дивизиона.

   - Из укрепрайона?

   - Нет, старшина, не из укрепрайона. Извини, больше не могу ничего сказать.

   - Да чего извиняться, товарищ лейтенант! Мы люди военные - понимаем!

   В это время, из кустов, где стоял замаскированный БТР, раздался крик моего наблюдателя:

   - Товарищ лейтенант! Немцы!

   Вместе со старшиной, подойдя к крайнем деревьям рощи, я поднял бинокль и увидел вдали немецких мотоциклистов. Они мчались по дороге, подымая пыль и судя по вспышкам, прочесывали обочины дороги пулемётным огнем. Я уже хотел дать команду на постановку неподвижного заградительного огня, как впереди звонко ударили пушки, и вся группа мотоциклистов пропала в разрывах. Судя по выстрелам, стреляли трехдюймовые орудия, приблизительно - артиллерийский взвод.

   Как-то резко наступила тишина, и было слышно как у меня под ногами деловито жужжит шмель. Присев под деревом и раскрыв офицерскую сумку, я стал рассматривать карту. Подошедший Хильчук, постояв пару минут рядом со мной, сказал:

   - Товарищ лейтенант, а карта у Вас, тоже какая-то новая?

   На вопрос старшины, я буркнул:

   - Хильчук, какую выдали, с такой и работать приходиться!

   Смотри! Высотка, на которой мы находимся, практически перекрывает дефиле между двумя болотистыми поймами вот этих речушек. Поэтому для немцев единственным удобным направлением для наступления в радиусе километров трех-четырех является наше направление. Согласен?

   - Похоже, что так, товарищ лейтенант.

   - Сколько у тебя людей, старшина?

   - Девяносто семь, семь ручных пулеметов и один ротный миномет!

   - Боеприпасы?

   - Почти полсотни цинков с патронами и семь ящиков гранат, ну и то, что есть у личного состава.

   - Добре! А что с ранеными?

   - Тяжелых успели еще до отхода отправить в тыл, а легких - двенадцать, фершал наш, уже перевязал и отдыхают в тенёчке.

   - Вот, что старшина! Пошли пяток бойцов с пулеметом вперед, пусть они выяснят, кто так добре причесал мотоциклистов и надо чтобы эти ребята продержались пару часов, пока мы здесь организуем оборону. На фланги отправь по отделению из десяти человек с одним пулеметом, пусть смотрят за флангами, а также собирают и отправляют сюда всех отступающих и отставших от своих частей. Я повторяю - всех! На машинах, повозках, лошадях - всех! Остальным окапываться. Если успеем окопаться, считай немцы будут воевать с батальоном, а не с неполной ротой!

   Тут старшина неожиданно задал вопрос:

   - А Вы давно в армии, товарищ лейтенант?

   - Чуть меньше года старшина, а что?

   - Понятно! Кадровый лейтенант уже бы нарезал участки, указывал сектора огня и места установки пулемётов на местности, проверил бы наличие у бойцов шанцевого инструмента и распределил их среди личного состава.

   - Вот вы этим и займитесь товарищ старшина. Я смотрю, у Вас боевой опыт есть? Кивнул я на "Боевые Заслуги".

   - Есть, товарищ лейтенант.

   - Вот и отлично. Да-а! Я видел нескольких связистов, сколько их? И что из связи есть?

   - Неполное телефонное отделение. Шесть телефонистов, семь полевых телефонов, девятнадцать катушек кабеля.

   - Отлично! Добавь в каждое отделение на фланги по одному телефонисту с аппаратом, а в разведгруппу добавь двоих, и пусть сразу два кабеля тянут от тех артиллеристов - так надежнее. Понятно?

   - Да, понятно, товарищ лейтенант!

   - Выполняйте старшина!

   Земля на высотке нетрудная. Думаю за час - полтора, у нас уже должна быть траншея в полный профиль. Впереди, до кромки леса расстилалось белое поле цветущей гречихи, кое-где прерываемая полосками каких-то других растений и попятнаное воронками от бомб. Казалось, гречишное поле покрыто глубоким свежевыпавшим снегом. Тишина такая, словно и не было войны. За нами метров на восемьсот в глубину, до самой железной дороги, тянулся луг с редким кустарником, справа и слева у насыпи ограниченный небольшими вишневыми садиками. В километре на юго-востоке в густых садах пряталась железнодорожная станция. Отсюда, с высоты, была видна водокачка.

   Однако одно обстоятельство меня насторожило и встревожило. Стрелки рыли одиночные стрелковые ячейки, а не окопы, на значительном расстоянии друг от друга. Конечно, это безопаснее. Если снаряд попадет в расположение взвода, даже отделения, большого вреда это не принесет, люди останутся целы. Но как взводный или отделенный командир будет управлять действиями своих подчиненных, во время боя? Да, и солдат, чувствуя локоть соседа, будет себя намного уверенней чувствовать! Подумав над этим, решил провести такой эксперимент:

   - Товарищ старшина, подойдите ко мне!

   Хильчук, как положено за три шага попытался перейти строевой шаг. Махнув рукой, я сказал:

   - Старшина, сейчас не до шагистики! Подайте команду: 'Все ко мне!'

   - Рота, слушай мою команду! - У старшины неожиданно оказался густой и зычный бас. - Бегом ко мне!

   Тотчас же к нам поспешили несколько бойцов, окапывающихся по соседству. На других команда не произвела ни малейшего впечатления. Они просто ее не услышали и продолжали заниматься своим делом. Напрасно Хильчук повторил ее дважды, сопровождая энергичной жестикуляцией.

   - Достаточно, старшина, - сказал я, - соберите личный состав через посыльного. А пока они соберутся по рассуждаем, подумаем.

   - В бою и мы будем стрелять, и противник. Станет бить артиллерия, минометы, пулеметы, пойдут танки, в небе загудят самолеты. Словом, слышимость уменьшится в несколько раз. Как же вы будете командовать красноармейцами, если теперь, когда никто не стреляет и стоит относительная тишина, они не услышали вас? Наверное, надо бойцов расположить иначе, собрать каждый взвод в кулак и отрыть одну траншею на взвод. Риск от этого, конечно, возрастет, но на войне без риска нельзя. Вы согласны, товарищ старшина?

   Хильчук, видимо ожидавший разноса от нового начальства, весело доложил:

   - Есть, товарищ лейтенант, отрыть одну общую траншею. В Монголии, в тридцать девятом, мы тоже сначала в ячейках сидели, а потом поняли - окоп надежнее. Оно конечно, не по Уставу, но так шкура солдатская целее будет! Разрешите выполнять?

   - Выполняйте!

   Связисты посланные с группами прикрытия на фланги, уже проложили полевой кабель к капониру БТРа, который копали мои бойцы и сидя на корточках бубнили позывные своих абонентов.

   Вот один из них, развернувшись ко мне доложил:

   - Товарищ командир! На правом фланге обнаружено и направлено к нам три "двуколки" с обозно-вещевым имуществом.

   - Добро!

   Подойдя ближе к ним, я с любопытством рассматривал полевой телефон этого времени, куда нас так неожиданно занесло. Он представлял из себя деревянный ящичек, покрашенный в защитный цвет. Крышка аппарата закрывалась на два латунных крючка, сбоку был прикреплен брезентовый ремень для переноски. А полевой кабель поверг меня в шок. Это был чисто медный многожильный кабель, в нитяной изоляции. Почему-то всплыл в памяти бабушкин утюг, у которого сетевой шнур был как две капли похож на этот кабель. Как-то раз, когда бабушка что-то гладила, она нечаянно опрокинула стакан воды на шнур, который сразу замкнул проводку и в доме выбило пробку. Припомнив это, я спросил у телефониста:

   - Слышь, боец! А что будет со связью если к примеру пойдет дождь?

   - Так известно чего товарищ командир, мы из телефонистов посыльными станем! Чуть вода и готово!

   Ответ солдата поверг меня в уныние. Получается, в это время, в Красной армии, дела со связью - швах! Как же управлять подчиненными подразделениями? Я стал лихорадочно вспоминать, что есть у меня во взводе из имущества связи. Первое - 24 километра полевого кабеля П-274м в полиэтиленовой, герметичной изоляции! Во-вторых шесть штук полевых телефонов ТА-57 и в третьих - три радиостанции Р-159 с блоками усиления мощности УМ. За этими размышлениями меня застал вызов по рации от моего комбата.

   - "Помело", "Помело", я "Снег", как слышно? Прием!

   - "Снег", "Снег", я "Помело", слышу "отлично", Прием!

   - "Помело", я "Снег", нахожусь в тысяче метров на восток от вас. Вы меня наблюдаете? Как слышно? Прием!

   Развернувшись почти на 180 градусов, начал просматривать местность через бинокль. По дороге, неторопливо, на восток шли наши солдаты. Их было человек сорок-пятьдесят. На нескольких носилках они несли раненых. Дальше, за обочиной дороги в кювете, увидел столб пыли и затем не большую колонну из трех гусеничных машин.

   - "Снег", "Снег", я "Помело", отлично вас вижу, как слышно? Прием!

   - "Помело", я "Снег", сориентируйте меня!

   - "Снег", я "Помело", через восемьсот метров вправо будет съезд на колею, по ней через двести метров будет НП. Как поняли? Прием!

   - "Помело", я "Снег", понял Вас. Конец связи.

   - "Снег", "Снег", я "Помело", впереди вас, за поворотом около взвода пехоты с раненными. Нам лишние бойцы не помешают! Как поняли? Прием!

   - "Помело", я "Снег", понял вас. Конец связи!

   Через несколько минут комбат снова вышел на связь.

   - "Помело", я "Снег", как слышно? Прием!

   - "Снег", я "Помело", слышу "отлично", прием!

   - Я тут встретил "махру", у них пятеро тяжелых, один уже готов. Я приказал похоронить. Нам и так хватит без вести пропавших. Нужен транспорт до ближайшего медсанбата. У тебя что-то есть? Прием!

   - "Снег", я "Помело", так точно есть! Сейчас пришлю три двуколки. Прием!

   - Зачем три? Двух за глаза хватит!

   - "Снег", я "Помело", третья с оставшимися бойцами пойдет на станцию за лопатами, БСЛок мало! Прием!

   - Добро, "Помело". Конец связи.

   Только я закончил говорить с комбатом, как к НП, скрипя подъехали три пароконные повозки. На каждой сидело по одному красноармейцу, с карабином за спиной. Первый боец натянул вожжи, и традиционным "Тпр-у-у!", остановил коня. Спрыгнув с сиденья и закрепив вожжи, он спросил:

   - Товарищ командир! Где найти лейтенанта Омельченко?

   - Это я, товарищ красноармеец.

   - Товарищ лейтенант! Красноармеец Шелудченко. По приказу командира батальона эвакуирую батальонное обозно-вещевое имущество.

   - Красноармеец Шелудченко! Слушай приказ! Повозки разгрузить, на дороге в восьмистах метрах группа бойцов с четырмя тяжело раненными. Раненых грузите в две повозки и отправляете в медсанбат. Третья повозка забирает сопровождавших бойцов и следуете на станцию, которая находится в километре на юго-восток. Ориентир - водокачка. На станции собираете все лопаты и пилы, которые сможете найти. И мухой назад. Понятно?

   - Да! Понятно! Разрешите выполнять?

   - Разрешаю!

   Не успел Шелудченко, разгрузить повозки, как к НП с ревом подошла наша техника, вся облепленная красноармейцами.

   После остановки, они горохом посыпались на землю, и по команде старшего начали строиться. Пока они строились, считались, я быстро довел до капитана Пленгея обстановку. В конце доклада я не удержался от вопроса:

   -Товарищ капитан, а почему нам придали только одну "Шилку"? Ведь у нас тут, танкоопасное направление?

   - Ну-у... Пленгей явно подбирает нематерные слова, чтобы довести свою мысль до меня. - Две "Шилки" придали Мисюре, там ...-полный п....ц! Еще две придали Ипанову со Скороходовым, это который из ЗРБ, одна осталась прикрывать дивизион, а что осталось в сухом остатке, отдали нам. Не ссы сынок! Мама новые трусы не купит!

   После службы в одной из групп войск, Пленгея безоговорочно отправили проходить службу в Союз. Прибыл он в соседний танковый полк, на должность начальника штаба артдивизиона, но в силу своего характера, не сошелся с командиром полка, и должен был быть уволен из рядов нашей славной Советской Армии. Наш Суворыч, неизвестно какими путями сумел добиться его перевода к себе, комбатом-3. Сам однажды слышал, как Амбросимов кому-то по телефону доказывал, что Пленгею, с его-то опытом, полк можно дать, не то что, батарею...

   Однажды, мне довелось слышать как повышал свое боевое мастерство наш комбат.

   За время своей службы в группе войск, а это четыре года, провел он поочередно в 3-х военных городках на окраине крупнейшего полигона. Поэтому, их артиллерийский дивизион постоянно участвовал в проведении боевых стрельб, - то с мотострелками, то с танкистами или с десантниками. А поскольку не было такого, чтобы все они получали положительную оценку с первого раза, то и артиллеристы вместе с ними 'гнили' на полигоне. И снарядов на эти цели Родина не жалела. Наряду, с положенным количеством артиллерийских боеприпасов загруженных в транспорт батарей, по 'тихому' и устному распоряжению командира дивизиона в каждой батарее находилось и по 4-5 боевых выстрелов, 'сэкономленных' во время больших учений, и, естественно нигде не учтённых.

   Регулярно, как правило ночью, командир дивизиона, поднимал ту или иную батарею по тревоге. Понятно, что в силу характера, чаще всего по тревоге выходила батарея, где служил Пленгей.

   Комдив обычно вручал проштрафившемуся листок бумаги, на котором, к примеру, было написано: 'Цель 168, ДОТ, Х - такой то, У - такой то, Н - такая то, расход 1 снаряд - боевым'.

   Т.е. кроме координат цели ничего больше не было. Ни района огневых позиций, ни рубежа наблюдательных пунктов. Всё остальное необходимо было выбирать и выполнять самостоятельно, - вывести батарею по тревоге с вооружением в самостоятельно выбранный район (в зависимости от места цели), занять его, провести топогеодезическую привязку боевого порядка, определить реально на цель на местности, подготовить все необходимые данные и произвести боевой выстрел. И по результатам отклонения разрыва от цели, подготовить корректуру. И только после этого, секундомер командира дивизиона останавливался.

   Параллельно с этими действиями батареи, по указанию комдива, начальник разведки дивизиона с парой солдат разведчиков взвода управления дивизиона, зная местонахождение цели, определяет отклонение разрыва от цели.

   И горе тому комбату, если после, какого-то ЧП в батарее, он не сможет уложиться по времени открытия и точности огня, - вывод один: значит случившееся ЧП не случайное, а закономерное.

   Как видите, довольно эффективный метод воспитания и учёбы.

   Ответив на мой вопрос, комбат сказал:

   - Покажи всё, что доложил, на местности. Где НП?

   После чего он оглянулся, и приказал:

   - Товарищи командиры! Прошу всех со мной! И персонально ко мне:

   - Давай показывай!

   Пройдя всей группой к капониру, откуда открывался отличный обзор, я еще раз повторил свой доклад, но уже показывая все на местности и для всех офицеров: капитана Пленгея, старшего лейтенанта-зенитчика с "Шилки", с которым познокомился в эшелоне и еще офицера с ПРП, которого я вообще не знал. Я только догадывался что он с Ленинградского училища, ни звания, ни фамилии я не знал. Все мы были в маскхалатах и шлемофонах - так что ни званий, ни чего нельзя было определить.

   После моего доклада, комбат нас всех представил друг другу. Незнакомый мне офицер оказался старшим лейтенантом Недзвецким, только оказался он не с ленинградского ВАКУ, а с ЦАОКа - центральных артиллерийских офицерских курсов. Надо же, я о таких и не слышал, как оказалось, что они также престижны как курсы "Выстрел".

   После этого Пленгей начал ставить всем боевую задачу. Только он начал, как сам себя прервал:

   - Стоп! А где у нас этот старшина?!

   Я отойдя несколько шагов в сторону позвал:

   - Старшина Хильчук! Ко мне!

   Через несколько секунд, ветки кустарника затрещали, и перед мной появился старшина. Не дав ему доложить, я сказал:

   - Идем со мной!

   Увидев нас, Комбат сказал:

   - Ну вот, можно начинать! Товарищи! Ситуация очень сложная. Я так понимаю, что этом направлении немцы еще не вводили в бой танки, а это как вы понимаете - основная ударная сила вермахта. Следовательно, что бы не допустить применения немецким командованием танков на нашем направлении, необходимо создать у них впечатление о крупном узле обороны. Для этого считаю нужным сделать следующее:

   Первое: Не допустить ведение воздушной разведки в полосе нашей обороны. Это на твоей совести Чижиков! Понятно?

   - Понятно! Товарищ капитан!

   - Второе: Используя наше техническое преимущество в средствах артиллерийской разведки будем вскрывать и наносить упреждающие артиллерийские удары, не давая противнику скапливаться для нанесения удара. Они могут дать результат если

   координаты объектов для ударов артиллерии определены с высокой степенью точности. Это в основном твоя задача Недзвецкий и соответственно моя. У тебя на ПРП стоит РЛС, выбери позицию и приступай немедленно!

   - Есть!

   Козырнув, Недзвецкий побежал к своему ПРП и крикнув "Заводи", начал показывать куда загнать машину.

   - Омельченко на тебе - связь!

   - Есть!

   Старшина, на тебе подготовка линии окопов! Понятно?

   - Да, товарищ капитан!

   Теперь, у кого, какие предложения?

   Первым внес предложение старшина:

   - Хорошо бы на флангах ДЗОТы соорудить, и дорогу заминировать.

   - Для ДЗОТов надо хотя бы бревна для перекрытия, пока с ними что-то придумаем, ройте ячейки полного профиля, а минированием - по дороге сюда, в километре за железнодорожным полотном, на обочине два расстрелянных грузовика со сто пятидесяти двух миллиметровыми снарядами. Их можно использовать для фугасов, но нет нужных взрывателей.

   Хильчук тут же предложил:

   - Можно использовать запалы для гранат...

   - А взрывать как? Смертником?

   - Зачем смертником? Провода со столбов снимем, окопчик выроем, гядишь и выживет...

   - Понятно. Значит так Омельченко, давай дуй на своем аппарате за снарядами, только с моей машины возьми жесткую сцепку - вдруг тормоза откажут, а там не бублики, а мы тут дальше совет держать будем.

   - Мне бы, красноармейцев на броню?

   - Хильчук, выдели пять бойцов!

   - Да, товарищ капитан.

   Пока старшина отдавал распоряжения, передвижной разведывательный пункт заехал в капонир, который выкопали мои ребята и заглушил двигатель. Тут же механик водитель вылез из своего люка и побежал заводить автономный бензоагрегат для питания аппаратуры. Потом открылся лючек и из него начала выползать антенна радиолокационной станции. Зная не по наслышке, что такое электромагнитное излучение, поспешил отйти в сторону. Буквально через пару минут из ПРП вылез Недзвецкий и доложил Пленгею:

   - Товарищ капитан, обнаружил цель. Скорее всего группа танков, в лесу напротив!

   - Так старлей, чтобы не сорить в эфире, сейчас кинем полевку и приступаем к работе. Омельченко, придет Хильчук, отправишь его ко мне!

   И вот, я уже еду на БТРе назад, за железнодорожную насыпь, по пути обогнав три обозные повозки. Они стояли рядом со свежей могилой, а возницы вместе с остальными солдатами быстро рвали траву для раненных. Жаль, что нас послали за этими снарядами, а то мы этих раненых намного быстрее довезли до медсанбата. Водитель разогнался километров до шестидесяти. Нашли мы эти машины минут через пять. Они стояли в кювете, уткнувшись радиаторами в кусты.

   Зацепив первую машину десятиметровым тросом начали помалу вытаскивать на дорогу. Сдавая из кювета на дорогу механик-водитель газанул, при этом резко дернул грузовик и ящики со снарядами проломили задний борт. При виде этого меня чуть кондратий не обнял.

   - Ты чего резко дергаешь баран! Вскипел я.

   - Товарищ лейтенант! Да ни идет она! А тут еще из кювета надо выезжать! В ответ оправдывается водитель БТРа.

   - А ты посмотрел, может машина на передаче стояла!

   - Товарищ лейтенант, боюсь я, там в кабине мертвяк!

   - Е... в ...! Боец! Бегом! Залез в машину и выключил передачу! Убитого в кузов, приедем в расположение, там похороним по человечески. Сейчас каждая минута дорога. Понятно!

   - Так точно!

   - Выполняйте!

   Тут я конечно воспользовался своим званием и не вытаскивал убитых из машин. Их оказалось трое - двое водителей и наверное старший, у него в петлицах было по одному эмалевому квадратику.

   Вытащив на дорогу первую машину и перецепив её на жесткую сцепку и посадив за руль одного из моих солдат и мы двинулись в обратную сторону. Проехав метров тридцать неожиданно услышал как грузовичок пару раз фыркнул и довольно ощутимо стал подталкивать БТР сзади.

   - С передачи сними! Передача! Нейтралка! Начал орать ему я.

   Наконец, он понял что ему надо сделать, и мы остановились.

   - Ты что сделал? Забыл что у тебя в кузове?

   Солдат потупился, а затем подняв голову со сбитой на бок пилоткой ответил:

   - Я подумал, если она заведется, то нам два раза не нужно будет ехать, товарищ лейтенант!

   Только тут до меня дошло, какую неоценимую услугу нам всем сделал этот пацан.

   - Тогда так: проверь бензин в баке, а мы пока вторую зацепим...

   Со второй машиной дело пошло намного веселей. Никому ни чего не надо было приказывать. Эти, по сути еще мальчишки, все прекрасно сделали сами. Даже за руль второй машины сел один из ребят. Правда попутка завести эту машину с толкача не удалась.

   Вот,\ мы уже небольшой колонной, на скорости около двадцати километров в час, двигаемся обратно к высоте "Гребень". Перед железнодорожным переездом на нас, с дороги, которая шла вдоль рельс, выскочили два всадника. Увидев машины со снарядами, они с криками: "Стой!", "Куда?" кинулись нам на перерез. Один из всадников, подскочив к первой машине, которая ехала впереди,

   Перегнулся через седло и дернул за дверцу.

   Дав команду водителю БТРа посигналить и остановиться, я спрыгнул с БТРа и пошел к грузовику. Всадник не слезая с коня,

   отчитывал моего солдата, подойдя ближе до меня донеслось:

   - Как Вы посмели товарищ красноармеец присвоить чужое имущество? Куда делись водитель и старший колонны? Эти машины принадлежат нашему дивизиону, что ясно видно по номерам, нанесенных на транспортное средство!

   А парень то - формалист! Ишь, как шпарит! Небось все уставы

   наизусть знает. Ну и мы тогда тем же. Подойдя ближе, козырнув, я начал разговор:

   - Здравствуйте товарищ командир!

   - Здравствуйте... Он запнулся, разыскивая мои знаки различия.

   - Лейтенант, предельно вежливо подсказал я.

   - Здравствуйте... товарищ лейтенант.

   - Почему Вы задаете так много вопросов моему подчиненному, вместо того, чтобы приказать найти старшего и задать все вопросы ему? К Вашему сведению, он выполняет приказ своего прямого начальника и не обязан отвечать на Ваши вопросы!

   - А по какому праву, Вы присвоили чужую технику, товарищ лейтенант?

   - Получил приказ от своего командира дивизиона, доставить эти грузовики со стапятидесятидвухмиллиметровыми снарядами на позиции.

   - Как со стапятидесятидвухмиллиметровыми? Ахнул лейтенант.

   - А чему Вы так удивились?

   - У нас калибр сто семь миллиметров!

   Тут уже вскипел я:

   - Так тебе просто машины нужны, парень?

   - Вы меня не так поняли, товарищ лейтенант! Начал объяснять он.

   - Грузовики действительно мои, в смысле нашего дивизиона. Наш начальник штаба послал на склады двух водителей освободившихся машин за снарядами.

   - Опять Вы врете лейтенант! Когда мы нашли эти машины, в них было трое убитых!

   - Не понимаю! А кто был третьим?

   - Можете взглянуть. Сказал я, и указал на кузов, где под брезентом лежало два тела убитых солдат.

   Привстав в стременах, лейтенант перегнулся через шею лошади и откинул брезент. Пару минут он смотрел на трупы, и спрыгнув с седла сказал:

   - Я кажется, понимаю в чем дело: Один из них действительно наш шофер, а второй - интендант из соседнего артдивизиона. Я его знаю, т.е. знал. Кого хочешь уговорит. Видимо, когда машины пришли на артсклады, он уговорил водителей отвести снаряды сначала ему, а потом второй ходкой уже к нам.

   Пока он это всё рассказывал, я уже знал, что я сделаю.

   - Товарищ лейтенант! Хорошо, что мы во всем разобрались, сейчас мы проедем в наше расположение, тут не более трех километров, разгрузим машины, и вы сможете их забрать. Все вопросы Вы сможете задать моему командиру. А у меня приказ!

   Отойдя на середину дороги, я гаркнул:

   - По маши-инам!

   Пока мы ехали назад, я успел доложить Пленгею о том, что снаряды я везу, что одну машину удалось завести и что нашелся хозяин машин - какой-то артдивизион. В ответ услышал сакраментальное:

   - Посмотрим! У тебя все? Конец связи!

   Небо над нами было чистое. Одна наша радиостанция была постоянно включена в радиосеть "Овода" и мы постоянно были в курсе, где активна немецкая авиация, плюс "Овод" постоянно выходил на связь и предупреждал тех, кто был в квадрате дейсвий люфтваффе.

   Когда мы подъезжали к высоте, нас уже ждала команда красноармейцев из роты Хильчука, которая как только мы отцепили трос, сразу замаскировала всю технику и только после этого начала разгрузку. Убитых сразу переложили в повозку, которая успела обернуться и привезти лопаты, несколько пил и топоров. Я обратился к лейтенанту:

   - Товарищ лейтенант, без Вашей помощи не обойтись! Фамилии, имена, отчества, года рождения... чтобы похоронить по человечески...

   - Да, да, конечно...

   Он отошел к повозке, и стал говорить со старшим похоронной команды.

   Тем временем пехотинцы разгружали ящики со снарядами.

   Случайно бросив взгляд на поле, которое разделяло нас и немцев, я увидел, что там догорает самолет. Увидев рядом Недзвецкого, я спросил:

   - Кто это его приголубил?

   - Чижиков постарался. Отъехал от нас подальше, к передовому взводу поближе и когда этот товарищ начал над ними кружить, ссадил его пятью снарядами. Немец, по-моему даже обидеться не успел! Пленгей отправил к самолету погранцов пошустрить.

   - Каких погранцов?

   - А! Ты, как раз отъезжал! Вышла на нас тут застава, почти в полном составе. Только один человек погиб, так они его от самой границы вынесли, уже мертвого! Представляешь? Теперь всей пехотой командует их лейтенант, а Хильчук у него замом.

   - А эти что? Махнул я на лес за полем.

   - Ваш капитан, рыба еще та! С восхищением продолжал старлей. - Он дал "добро" Чижикову только после того, как вся наша "инструменталка" подготовилась к засечке целей. Когда немцы стали обстреливать позиции передового взвода, наши "звукачи" и "эрелесники" позасекали у немцев огневые.

   - Много вскрыли?

   - Четыре дивизиона - штатный артполк пехотной дивизии.

   - Бл... и это все на нас!!!

   - Так один дивизион уже подавили, всё таки восемнадцать орудий больше чем двенадцать, да и калибр мощнее! Второй просто не достать, слишком далеко, остается реально - два дивизиона.

   - А чего их не подавили, ведь засекли?

   - Сам не знаю, но у комбата что-то на уме! Пока что, мне приказано внимательно следить за "железом".

   - Понятно.

   Тут, как раз подошел лейтенант со своим спутником и наш комбат. Поприветствовав друг друга, начался неспешный разговор. Первый начал капитан Пленгей:

   - Мне лейтенант, кивнул он в мою сторону, -доложил, что снаряды другого дивизиона, машины ваши. Можете их сейчас забрать кстати. Они уже разгружены.

   - Как же я их заберу, товарищ капитан? Водители убиты!

   - Это уже твоя головная боль лейтенант! Вас что в училище не учили водить?

   - Только ознакомительный факультатив, и полчаса практического вождения, тихим голосом ответил лейтенант.

   - Вот заодно и получите ознакомительную практику лейтенант! Как далеко позиции вашего дивизиона?

   - Я не имею права разглашать военную тайну, товарищ капитан! Звонким голосом отчеканил летеха.

   - Не имеешь права, говоришь? Взревел своим командирским голосом наш комбат. - Военную тайну, говоришь? Взяв своей лапищей лейтенанта за плечо, он развернул его в направлении леса, где скапливалась немецкая бронетехника и перейдя на чистый командирский язык начал просто и доходчиво объяснять ситуацию, завершив вопросом:

   - Понял?

   - Да... Понял...

   - Ну раз понял, тогда отставить машину, садись на своего коня и мухой в свой дивизион! Чтобы через максимум полчаса, здесь на высотке была ваша связь! Ваши шестнадцать стволов, ой как нужны сынок! Да, и постой! Где находится второй дивизион, ты знаешь? Только не говори мне про военную тайну! Тоже мне Мальчиш-Кибальчиш!

   - Знаю, мы на совещании в укрепрайоне рядом с Желудем сидели, видел где он на карте пометки делал.

   - Ну и отлично! Ты сейчас, не раскрывая мне военную тайну, объяснишь своему товарищу куда надо скакать и передать тоже, что и для твоего командира: чтобы через полчаса, от них тоже здесь был представитель со связью! Ну... давай... Пленгей похлопывая по плечу, подтолкнул лейтенанта, в сторону лошади. Но неожиданно лейтенант отступил на шаг в сторону и сказал:

   - За полчаса не уложимся. Здесь справа и слева речки, через них кабель нельзя прокладывать - изоляция намокнет и ни чего сделать нельзя будет. Надо тянуть через мосты, а это крюк. Боюсь и за час не успеть!

   - Что за х..... ты мне тут порешь лейтенант! Опять проревел капитан.

   Тут пришлось вмешаться мне.

   - Никак нет, товарищ капитан! На их кабеле, действительно нитяная изоляция и в воде она не работает! Я им могу дать нашего "экспериментального" кабеля, для перехода через речку. Найдется пару кусков, метров по двести.

   - Так чего стоите бисовы диты! Марш выполнять! Немцы ждать не будут!

   Выдав куски кабеля лейтенантам, пошел я к БТРу перекусить и посмотреть чем занимается личный состав. Мои солдатики сняв и подвязав на поясе верхнюю часть маскхалата дружно копали капонир, второй за этот день. Место для капонира я специально выбрал как можно дальше от высоты, на небольшом холмике в поле. От него к "Гребню" шла балочка метров сто, по краям которой буйно рос шиповник. Пока я шел к БТРу, у меня возникла мысль, поднять и связать плети шиповника и получится типа плетенной крыши, через которую будет трудно рассмотреть что происходит в балке. К приходу, под присмотром моих радистов, отключив штыревую антенну, хлопцы с самого высокого дерева развернули в сторону дивизиона "наклонный луч", который позволял работать на минимальной мощности при отличной слышимости. Немаловажным было и то, что высота "Гребень" хорошо экранировала то паразитное излучение антенны, которое шло в сторону немцев. Все это резко снижало вероятность пеленгации наших радиосредств. А на самой высотке, Пленгей категорически приказал пользоваться только проводной связью в целях радиомаскировки.

   Перекусив около БТРа, я вернулся на высоту, где уже успели произойти следующие события: пограничники отправленные к самолету обнаружили почти целую карту с большим количеством нанесённой информации. Только, что она собой представляет - для нас загадка. Вторым событием стало прибытие представителей обоих дивизионов укрепрайона, во главе с командирами батарей. И третьим событием стало восстановление второго грузовика, в котором были перебиты провода идущие к свечам. Водители-механики сообща, дружно поковырялись, и еще до появления представителей дивизионов, завели машину. Шоком для наших ребят стало то, что каждый раз машину требовалось заводить ручкой. В результате, найдя еще одного парня, который может водить машину, по приказу Пленгея отправили за шпалами для ДЗОТов.

   Комбаты быстро согласовав рабочие моменты, определили по немецкой карте, что сосредоточение техники противника, скорее всего происходит на просеке, в двухстах метрах от восточной опушки леса, начали готовить данные для стрельбы. Для меня было удивительно, что время для их подготовки современные артиллеристы затрачивали намного больше, чем наши дивизионные, подготавливающие их с помощью вычислительной техники. Я думал, что расчеты для подготовки стрельб намного проще. И наконец я понял, почему Пленгей не стал сразу подавлять огнем те два немецких дивизиона. Он захотел это сделать наверняка, ведь огонь пятидесяти орудий, лучше чем восемнадцати. Сейчас он спорил с артиллеристами укрепрайона, по какой цели в первую очередь открывать огонь: по технике на просеке или по засеченным огневым позициям немецкой артиллерии. В ходе недолгого обсуждения, было выработано следующее решение, переданное для утверждения командирам дивизионов владимир-волынского укрепрайона: 85-й и 92 ОАД разворачиваются в одном-двух километрах от основной ОП, и совместно с дивизионом "Гвоздик" накрывают немецкую технику(предположительно танки) на просеке. В это время, инструментальная разведка нашего дивизиона повторно засекает и уточняет координаты немецкой артиллерии, которая без сомнения начнет контрбатарейную борьбу. Отстрелявшись по скоплению техники на просеке, все три дивизиона прекратив стрельбу, меняют позицию и переходят к подавлению артиллерии противника. Кроме этого, были определены несколько районов неподвижного заградительного огня. План был неплох, но оставалось сделать самое главное - осуществить его.

   На удивление, все произошло гладко. Когда велся огонь по просеке, там пару раз довольно сильно, что-то грохнуло и над лесом отчетливо виделись вспышки взрывов и много столбов черного дыма.

   Наблюдая за действиями предков, я поражался четким действиям всех военнослужащих.

   Все началось с пристрелки. Чтобы не спугнуть немцев, каждый дивизион пристреливался по своим реперам. Жарко греет солнце. В глубокой траншее, где расположился наблюдательный пункт 92-го ОАД - духота. Ячейки командиров, ниши, где установлены приборы наблюдения, ступени, полки, каждый поворот и ответвление, брустверы снаружи отделаны с величайшей тщательностью. Соблюдается режим строгой маскировки. Наблюдательный пункт оборудован по всем правилам полевой фортификации. Такое ощущение, что даже зелень аккуратно выкрашена тщательно подобранной краской. В секторе наблюдения НП - поле, чахлые кустики, развали-

   ны хат на склоне бугра, дорога которая петляя, уходит на запад.

   Телефонист из их взвода управления, четким голосом, как диктор говорит в трубку полевого телефона:

   - Разрешите доложить, - телефонист приподнялся, -командир батареи приказал подготовиться к приему команд, - и громко, - основное направление... буссоль... сорок пять ноль...

   Я с огромным интересом наблюдал за поведением командиров и красноармейцев на НП.

   - Первое... основное... основному... - повторяет телефонист

   команды стреляющего, - двадцать один... тридцать... наводить в буссоль!

   Пауза, телефонист плотно прижимает трубку к уху и внимательно слушает. Вот он поворачивается к своему комбату, и четко повторяет доклад пришедший по телефону:

   - Первое готово!

   - Огонь!

   - Огонь! Эхом повторяет телефонист в трубку.

   - Выстрел! Опять докладывает телефонист.

   Первый снаряд, по времени, уже должен достигнуть района цели. Облако разрыва появилось справа. Измеряется угол отклонения, и стреляющий, после введения поправок, через телефониста подает

   команду на ОП.

   - Правее ноль десять... огонь! - телефонист повторяет слово в слово команды стреляющего для старшего на батарее, и тот действует, соблюдая приведенную выше последовательность. Подана команда: 'Стой!' Пристрелка закончена.

   Пока шла пристрелка по рации, командир курсантов попросил передать командирам ОАД рекомендацию, в которой указывал, не стрелять залпами, а с интервалом не менее четырех выстрелов в секунду. При таком интервале средства звуковой разведки противника не смогут осуществлять точную засечку наших огневых позиций.

   Контрподготовка позволила нам выиграть время, и дала возможность лучше подготовить наши позиции. Все время по одному, по два, максимум по трое подходили отставшие солдаты, в основном из тыловых подразделений укрепрайона. Организованных групп была одна - опять пограничники, которых сразу отправили к ранее вышедшей заставе. Мы и пехота готовы к бою, нас уже приблизительно две полноценные роты. Кроме пограничников и десятка солдат со знаком "Воршиловский стрелок", все остальные роют траншеи. После оборудования всех пулеметных точек в ДЗОТы, оставшимися шпалами начали перекрывать траншеи. Но вот начинают бить немецкие орудия. Я некоторое время прислушиваюсь. Снаряды рвутся где-то в районе, передового артиллерийского взвода. В полутора километрах от нас, с опушки леса начали атаку немецкие танки. В Бинокль видно как на концах танковых орудий поблескивают вспышки от выстрелов. Черные фонтаны земли вырастают где то на позиции наших артиллеристов. Танки прибавляют ходу. Их десятка полтора. Артиллерийский взвод открывает огонь прямой наводкой. Первый их снаряд разрывается метрах в ста перед вражескими машинами. Невидимый мне артиллерист изменяет прицел, и на этот раз землявзметается уже между танками. Тут же на вражеские машины обрушивает в максимальном темпе огонь остальные орудия. Танки немного замедляют движение и входят в зону заградительного огня всех трех дивизионов. Уже через пару минут все заволокло пылью. Целей не видно. Продолжают стрелять только "Гвоздики", им данные поступают непосредственно от Недзвецкого. Его РЛСке пыль не помеха.

   Определив, что наш огонь ослабел, Пленгей приказал переключить связь с уровскими дивизионами на наш ПРП, и оба дивизиона снова включились в отражение атаки, ставя совместно с "Гвоздиками" НЗО на пути движения танков.

   В ближайшем селе, вовсю, полыхают соломенные крыши. Село разрушено. Пожары никто не тушит - люди, скорее всего отсиживаются по подвалам, и по оврагам.



   Часть 15

   Лейтенант Лучик.


   Получив приказание готовить разведгруппу, я поплелся в батарею. Командир батареи капитан Кравцов занялся огневыми взводами, сказав мне:

   - Бери БТР с бойцами в зенитно-ракетной батарее, из своих возми двух радистов со станциями их выберешь сам. На шоссе не суйтесь, старайтесь больше двигаться лесом. Если видите что-то непонятное, спешивайтесь в цепь, БТР сзади прикрывает. В цепь бери радиста с рацией. Остальное думай сам, я занимаюсь техникой...

   Построив взвод, я объявил, кто поедет со мной. Раздав задания, кому что делать, я направился к Гелевере посоветоваться. Увидев меня, он отложил карту, которую изучал и улыбнулся:

   - Ну что Ваня, готов к труду и обороне?

   - Нет еще, пришел спросить, может, что подскажешь.

   - У самого голова кругом от последних событий, ну да расскажу, что сам делаю, а ты выбирай. Патронов возьми побольше, броник замаскируйте ветками, видишь мои как стараются. Раций возьми штуки три, пару усилителей УМ-2 и по два комплекта аккумуляторов. Еды возьми на три дня, воды в термоса.

   - Слушай, ты как в экспедицию собираешься!

   - Все это за плечами не носить! Броник повезет! Ты будешь действовать сам, если что случиться, помощь может и не успеть. Так что надейся только на себя и своих бойцов! А запас карман не тянет! Распредели каждому сектор

   наблюдения и сигналы оповещения, чтоб в случае чего не орали дурным

   голосом. На шоссе не лезь, старайся двигаться просеками и лесными дорогами.

   - Про шоссе мне Кравцов говорил.

   - Правильно говорил. Короче, Ваня, готовься к худшему, тогда не пропадешь.

   А как оно повернется дальше, никто не знает. Да, перенеси с планшета топопривязчика наш пройденный маршрут себе на карту. При выезде запиши показания спидометра БТРа. Колея от колонны осталась заметная, так что по километражу будешь ориентироваться, где ты находишься.

   Поблагодарив за советы, я пошел к себе в батарею собираться.

   Когда я подъехал к КШМ-ке Абросимова. Все кроме Гелевери уже были здесь. Через пять минут подъехал и он. Увидев нашу маскировку, Абросимов похвалил нас, а Денисенко и Омельченко сделал замечание:

   - Вы что, на прогулку собрались? Команда тщательно маскироваться вас не касается? После получения задачи не уезжать, пока не сделаете нормальной маскировки БТРов.

   Получив задачу, мы сдали Васильеву документы, выписали частоты и позывные для связи. Мне достался позывной "Луна".

   Сев впереди башни, я опустил ноги в люк над командирским сиденьем. Ноги упирались в спинку сиденья, а в случае опасности можно было просто спрыгнуть вниз.

   Солнышко начинало припекать, но ветки маскировки давали небольшую тень, скорость была не большой, легкий ветерок овевал лицо, так что ехать было даже приятно. Наш след был хорошо заметен на дороге. Держа скорость около 10 километров мы не спеша ехали по лесу. Эта поездка была бы приятной прогулкой, но звуки канонады с запада и пролетавшие на разной высоте самолеты напоминали, что все - таки мы не на прогулке! Дорога шла по густому лесу, иногда выскакивая на небольшие полянки и опять ныряя в лес. Прошло уже больше часа, и вдруг, при выезде на очередную полянку, БТР остановился.

   - Что случилось? - спросил я водителя, наклонившись к люку.

   - Товарищ старший лейтенант, посмотрите на дорогу!

   Я стал внимательно рассматривать дорогу впереди. Сначала я ничего не понял, а когда понял, холодок пробежал у меня по спине. Глубокие следы нашей колоны, ясно видимые при въезде на поляну, постепенно становились все мельче и незаметнее, и с поляны в лес входила дорога уже без наших следов! Взяв с собой двух солдат, я медленно пошел по дороге через поляну. За нами оставались нормальные следы. Перейдя поляну, мы вошли в лес и тщательно осмотрели дорогу.

   Следов нашей колоны не было абсолютно. Единственное, что нам удалось обнаружить, это старые, уже оплывшие следы от конной телеги.

   Пройдя влево от дороги метров на тридцать, я обратил внимание на то, что трава была примята как-то странно: небольшой полосой, шириной с метр. И ветки деревьев, если оказывались над полосой, то были прибиты к земле или вообще обломаны, а если попадало дерево, то оно вообще разбитое.

   - Как говорила девочка Алиса, все страньше и страньше! - пробормотал я.

   Вернувшись к БТРу я вызвал дивизион и доложил Абросимову об увиденном.

   Он помолчал минут пять, очевидно обдумывая мою информацию и сказал:

   - Продолжайте движение до станции Сенкевичевка. По прибытию на станцию, доложить обстановку. Маршрут теперь выбирайте из условий соблюдения максимальной скрытности передвижения. При возникновении сложных ситуаций, докладывать немедленно. Задача ясна?

   - Так точно!

   - Выполняйте! А мы тут попробуем разобраться с этим феноменом.

   Прежде чем тронуться дальше, я стал внимательно изучать карту.

   В принципе, нам теперь не обязательно придерживаться старого маршрута и двигаться параллельно шоссе. По лесным дорогам мы могли выйти прямо к станции. Большим неудобством было то, что нам нужно было пересекать шоссе Горохов - Луцк. Но его пересекать нам пришлось бы в любом случае. Вскоре такая лесная дорога нам и попалась. Свернув на нее мы поняли, что дальше на броне не поедешь. Ветви деревьев опускались очень низко и так и норовили смахнуть нас на землю. Опустившись в люк, я занял командирское место, а солдатам приказал занять места в десантном отделении и смотреть по сторонам через боковые приборы наблюдения.

   Наконец, через два часа пути впереди показался просвет. Взяв с собой трех солдат и радиста со станцией, я отправился на разведку. Пройдя по дороге метров тридцать, мы вышли на опушку леса. Перед нами было шоссе Горохов - Луцк.

   Дорога проходила по не высокой насыпи. Между дорогой и лесом была полоса, поросшая невысоким кустарником. Такой же кустарник был и с той стороны дороги, а дальше опять начинался лес. Лесная дорога, по которой мы приехали, выйдя на опушку, сворачивала влево и пройдя по опушке метров 150 , пересекала шоссе, которое в этом месте делало поворот. Поворот был и с правой стороны, но расстояние до него было больше, метров триста.

   В это время раздался звук авиационного мотора, пулеметные очереди и над нашими головами, на бреющем, пролетел "Мессершмит". От неожиданности мы попадали под кусты. Однако самолет стрелял не по нам. Из за поворота вылетела полуторка. Гудя мотором и дребезжа от натуги она неслась по шоссе. Неожиданно она резко остановилась, водитель и пассажир выскочили из кабины и залегли в кустах возле дороги. Подкравшийся "Мессер" обстрелял машину из крыльевых пушек.

   Очереди прошли справа и слева от машины, не причинив ей вреда. Лишь только самолет стал удаляться, люди быстро прыгнули в машину, двигатель которой не глушили, и резко рванув с места, помчались по шоссе. Видно было, что такой трюк они проделывают не первый раз. Но в этот раз далеко уехать им не удалось. Быстро развернувшись, "Мессер" зашел со стороны солнца, круто спикировал, и ударил по машине из фюзеляжных пулеметов. Очередь прошлась вдоль по машине, выбивая щепу из кузова и раздирая фанеру кабины. Машина заглохла, вильнула и съехав в кювет остановилась. Из кабины никто не появился. Заложив крутой вираж летчик любовался своей "работой". В бинокль было видно, как он скалит зубы в довольной усмешке.

   Я читал, что немецкие летчики, пользуясь отсутствием в воздухе нашей авиации, гонялись даже за одиночными машинами. Теперь подтверждение этому я видел собственными глазами. У него были еще две бомбы, но он не стал их тратить на одиночную машину. Играя с машиной, как кошка с мышонком, летчик, очевидно, получал от этого удовольствие, а когда игра надоела, просто добил добычу.

   Убедившись, что самолет улетел, мы бросились к машине. Подбежав, мы увидели, что водитель и пассажир - лейтенант, оба мертвы. Проверив полевую сумку лейтенанта, мы нашли в ней только личные письма офицера.

   Что заставляло их нестись под обстрелом, было непонятно. По мне, так пересидели бы немного, бензин или патроны у немца кончились бы, да и поехали дальше.

   Перенеся тела к лесу, мы похоронили обоих под приметным дубом. Пробитые пулями и залитые кровью личные документы, вынутые из нагрудных карманов, я завернул в бумагу и уложил в сумку офицера. Если останемся живы, напишу их родственникам, как они погибли и где похоронены. Ведь кроме нас этого никто не видел. А сколько таких, погибших в начале войны, до сих пор числятся пропавшими без вести!

   Выйдя на перекресток, я вызвал БТР, и убедившись, что на шоссе нет приближающихся машин, дал команду пересечь шоссе. Бодро гудя двигателями, броник вывалился из леса, проскочил по опушке и перемахнув дорогу скрылся в лесу. Дорога шедшая в сторону станции была пошире, ветви деревьев склонялись не так низко и мы опять расселись на броне. От шоссе до станции по карте было около километра. Вскоре лес стал редеть и мы подъехали к опушке.

   Остановив БТР, я стал на башню и в бинокль начал рассматривать открывшийся вид. Разница между той станцией, где разгружался наш эшелон, и тем что я видел сейчас была разительной. Последняя надежда в моей душе тихонько погасла. В этот момент я понял, что чувствует сирота - полное одиночество и какую-то неприкаянность.

   Между лесом и станцией расстилался широкий луг, поросший редкими невысокими кустиками. Очевидно, он использовался для выпаса домашнего скота, т.к. сейчас на нем паслось стадо коров, голов сорок. Вскоре я увидел и пастуха, лениво шедшего по лугу и помахивающего длинным кнутом. Собак с ним не было, а гул нашего двигателя он очевидно не услышал. Хотя само село, по здешним меркам, было большим, железнодорожная станция была небольшой. Одноэтажное здание вокзала, размерами примерно 8 на 15 метров, старой, может быть даже дореволюционной постройки, выглядело опрятным и ухоженным. Имелась даже водонапорная башня из темно красного кирпича, высотой метров двадцать пять. Недалеко от вокзала, из густых садов торчали крыши нескольких домиков, вероятно, там жили станционные работники. На территории станции никакого движения людей не наблюдалось. От станции до окраины села было метров триста. Хатки села скрывались за густыми ветвями садов. На некоторых огородах работали люди.

   Рассматривая станцию и прилегающую к ней территорию, я обратил внимание на некоторую неправильность ландшафта. Присмотревшись внимательнее, я понял, что вся территория станции заставлена штабелями ящиков, небрежно прикрытых маскировочными сетками. В некоторых местах, то ли сетки не хватило, то ли ветер ее поднял, углы ящиков было очень хорошо видно.

   Сев на башню, я задумался, как тут лучше поступить. Местность открытая, даже бегом ее быстро, а тем более незаметно, не преодолеешь. Выбрав место, где деревья сада особенно близко подходили к забору, я указал его водителю и сказал:

   - Сюда поставишь броник, чтоб наши ветки казались продолжением сада, но в то же время башенный стрелок имел наилучший обзор. Идешь на максимально возможной скорости, однако на коров старайся не наезжать.

   Построив солдат, я повел их к последним кустам опушки и стал ставить задачу.

   - Сейчас рывком будем выдвигаться к станции. После остановки, Абитов и Степанов с рацией, занимают верхний этаж водонапорной башни и осуществляют наблюдение за окружающей местностью. Галенко и Шостаков с рацией идут со мной. Остальные занимают круговую оборону в указанных мной местах. Во время движения наблюдать в своих секторах и за воздухом. Без моей команды огонь не открывать. Скорость движения будет максимально возможной, так что держитесь крепко. Вопросы есть?

   - Вопросов нет.

   - Десять минут на подготовку радиостанций и проверку оружия.

   Набрав скорость еще в лесу, наш БТР буквально выпрыгнул из кустов и громко гудя моторами понесся к станции, оставляя за собой сизый шлейф выхлопа. Испуганные коровы, задрав хвосты, бросились в рассыпную, стараясь быстрее убраться с дороги этого огромного, быстро несущегося и при этом страшно рычащего куста. Пастух, открыв рот от изумления, выронил свой кнут, а потом, опомнившись, бросился со все ног вслед за коровами. Подлетев к указанному месту, броник резко затормозил и солдаты, как горох ссыпавшись на землю, разбежались выполнять поставленные задачи. Через пару минут все были на местах. Небольшая заминка вышла только с водонапорной башней. Висящий на входной двери замок пришлось сбивать прикладом. Мы с Галенко и Шостаковым направились к зданию вокзала. Центральную часть здания занимал зал ожидания, он же и кассовый зал. Вход в него был через две двери. Одна дверь выходила на перрон, вторая на маленькую площадь перед вокзалом. Через эту дверь мы и вошли внутрь и осмотрелись. Несколько дверей из внутренних помещений были закрыты. Небольшое окошко кассы тоже.

   Вдруг одна из дверей открылась и в зале появился пожилой мужчина в форменной тужурке и фуражке с красным околышем. В его густых усах было несколько хлебных крошек. Скорее всего, своим появлением мы прервали его обед.

   - Вы кто? - спросил я его.

   - Я начальник станции, - с достоинством ответил он, - а Вы кто?

   - Командир взвода управления отдельного дивизиона старший лейтенант Лучик.

   - Чем могу помочь пану офицеру?

   - Я хотел бы подробнее узнать о ящиках, сложенных на территории станции и осмотреть их.

   - Те ящики целую неделю разгружали военные. Как я знаю, они почти на каждой станции отцепляли от состава по одному, два вагона, а после разгрузки собирали в состав уже пустые вагоны. Последняя разгрузка была в пятницу. Обещали прислать солдат для охраны, но так никто и не появился. А теперь герман напал, то они никому наверно и не нужны!

   - Мы осмотрим ящики.

   - Та пожалуйста, вы ж военные.

   Пройдя к штабелям, я стал рассматривать маркировку, нанесенную на ящиках. По маркировке выходило, что это были артиллерийские боеприпасы. Чтобы окончательно убедиться в этом, мы вскрыли один из ящиков. Действительно, в нем находились снаряды.

   -- Ну ни фига себе, - подумал я - если бы хоть одна бомба упала на эти ящики, то не только от станции, но и от села, остались бы одни головешки.

   Оставив пост наблюдения на водокачке, я собрал своих солдат, роздал им по листку бумаги и карандашу, дав задание переписать маркировки и пересчитать ящики в каждом штабеле. Вызвав по радио дивизион, я доложил обстановку и рассказал о снарядах, сказав что сейчас точно пересчитываем, каких снарядов сколько.

   Почти полчаса мы считали ящики. В результате оказалось 300 ящиков 152-х мм, 500 ящиков 122-х мм, 500 ящиков 76-ти мм снарядов. Результаты подсчета были доложены в дивизион.

   Через пол часа меня вызвал Абросимов и сказал:

   - Машины за боеприпасами придут через два часа. К этому времени постарайтесь организовать людей для погрузки. Вывозить будем, сколько успеем. В первую очередь грузить наш калибр. Оставьте пост, из трех человек с радиостанцией, для встречи колонны грузовиков. Сами продолжайте выполнять свою задачу. Позывной новой станции "Репер".Задача ясна?

   - Так точно!

   Легко сказать, но где их взять, этих людей. Наши ящики весом почти по сто килограмм. А 152-х мм еще тяжелее. А ведь надо не только поднять их в кузов, но и хорошо уложить. Придется обращаться к начальнику станции. Очевидно увидев в окно, что мы направляемся в сторону вокзала, он сам вышел нам навстречу.

   - Ну что, пан офицер, посмотрели?

   - Посмотрели, хочу и Вам кое - что показать.

   Подойдя к открытому нами ящику, я приподнял крышку и спросил.

   - Знаете, что это?

   - Как не знать, воевал в первую мировую!

   - Представляете, что будет, если все это взорвется!

   - Большая беда будет!

   - Вы можете нам помочь с людьми для погрузки, наши машины придут через два часа, а людей у нас нет. Ведь это и в Ваших интересах избавиться от такого опасного соседства. Чем больше будет народу, тем быстрей управимся.

   - Я понял, пан офицер. Соберу сколько смогу. Вы правы, такое соседство нам ни к чему.

   - Пока есть время, подготовьте и десятка два толстых досок, длинной метра по 4, что бы по ним волоком затягивать ящики в кузов.

   Он пошел к домикам станционных рабочих, через время оттуда выскочил мальчуган и побежал в сторону села. Только теперь я обратил внимание, что на окраине села собралась небольшая толп любопытных, в основном женщин, которым хотелось узнать, что же происходит, но и подойти ближе они боялись.

   Наблюдая в бинокль, я видел, как они окружили подбежавшего мальчугана, а через время стали быстро расходиться, опасливо оглядываясь на станцию.

   Начальник станции сдержал свое слово. К приходу машин, возле станции собралось человек пятьдесят. В основном крепкие мужики, лет сорок - сорок пять, но были и молодые парни. Принесенные доски были аккуратно разложены возле указанных мной штабелей. Вскоре из леса послышался гул двигателей. Первой появилась ЗСУ-шка. Не доходя до станции она повернула направо и заняла позицию на вершине небольшого холма. Крутнув туда - сюда башней, она замерла, только тарелка локатора продолжала вращаться. Следом за ней из леса показались "Уралы". Подойдя к станции, колонна остановилась.

   Из головной машины появился мой комбат Кравцов. Доложившись ему, я указал, к каким штабелям подгонять машины. Началась погрузка. Все работали молча и сосредоточенно. Груженные машины немедленно уходили, в лес не дожидаясь остальных. Оказывается, Абросимов приказал во всех точках поворота маршрута поставить регулировщиков, так что заблудиться было не возможно.

   Если погрузка пойдет таким темпом, то через час наш калибр будет весь вывезен и начнут грузить 152 мм.

   Как только погрузка снарядов наладилась, Кравцов отозвал в сторону, и передал приказ командира дивизиона провести разведку железнодорожных станций в сторону границы.

   Развернув карты, мы прикинули маршрут по которому моей группе предстояло двигаться. Первой станцией должна была быть "Венгеровка".

   Пока мы изучали карты, я обратил внимание Кравцова на то, что на наших картах обозначена двухпутная колея, а по факту мы имеем однопутную колею, причем со следами перешивки на более широкую. Поскольку организация местного населения заняла время, и машины для снарядов пришли раньше, то оставлять пост из трех человек - уже не было необходимости. Поставив в известность Кравцова, забрал всез троих с собой.

   Двигаясь вдоль железной дороги, мы внимательно смотрели по сторонам.

   Вот справа от железной дороги, почти примыкая к ней, раскинулся небольшой лесок - а на нашей карте его с этой стороны дороги вообще нет.

   Проехав еще с пару километров, окончательно убедился, что станции "Венгеровка" просто не существует. Следующей станцией, после станции "Сенкевечевка" оказалась "Звиняче". На ней мы также обнаружили штабеля ящиков под маскировочной сеткой. Здесь уже дело пошло проще. Аккуратно осмотревшись, доложил в дивизион о отсутствии "Венгеровки" и штабелях ящиков на "Звинячем". Войдя со всеми предосторожностями на станцию, и убедившись, что явной угрозы нет, мы опять принялись пересчитывать ящики со снарядами. Ассортимент оказался тем же.

   Выйдя снова на связь с "Гвоздикой" я доложил о типах и количестве боеприпасов. Далее я получил приказ об оставлении поста на этой станции для встречи автотранспорта и организации помощи местного населения для погрузки снарядов. После этого продолжать разведку вдоль железной дороги, вплоть до Стоянова.


   Часть 16

   Лейтенант Гелеверя.


   Времени на сборы было в обрез. Пока водитель и башенный стрелок приданного мне БТРа снаряжали патронами ленты для КПВТ и ПКТ, я построил свой взвод. Пока шли от Абросимова, я уже наметил, кого возьму с собой. Конечно сержанта Сорочана, он помимо того, что отлично работает с дальномером, прекрасно развит физически, имеет зоркий глаз и к тому же, неплохо стреляет из автомата и пулемета. Обязательно сержанта Мавроди, командира отделения связи, пару радистов с переносными радиостанциями, чтобы можно поддерживать связь с броником, когда придется удалиться от него, рядовых Петренко, Самойлова и Крюкова. Конечно группа маловата, но еще водитель и пулеметчик БТРа, итого со мной десять человек. Объявив, кто идет со мной, я стал изучать полученную карту. Лесной массив, в котором мы находились, был очень большой. На западе, он начинался почти от государственной границы, проходившей по реке Буг, и тянулся на восток почти сто километров, на юг от нашего расположения до границы леса было километров семьдесят, а на север он уходил на территорию Белоруссии и уже за пределами карты, очевидно переходил в знаменитые белорусские леса, место базирования партизан. Конечно, это не была сибирская тайга, где на сотни километров не было населенных пунктов. По лесу были разбросаны хутора, деревеньки и городки, проходили дороги, даже несколько крупных шоссе. Крупными населенными пунктами были : на северо-западе, почти у границы, Владимир - Волынский, на востоке - Луцк, на севере - Ковель. Было много речек, в основном небольших, извивавшихся на карте причудливыми голубыми петлями.

   Изучая карту, я невольно прислушивался к канонаде на западе, она то притихала, то усиливалась. Я пытался понять, как же с нами это произошло, но внятного объяснения произошедшему, у меня не было. Если исходить из того что, мы в 41-м, то нам будет не сладко. Хотя конечно наша техника и оружие превосходили немецкую, того периода, но все- таки, самоходка не танк, броня у неё противопульная и даже 20-ти милиметровые пушки немецких танков Т-2 могли ее пробить. Конечно при попадании из нашей "Гвоздики" в немецкий танк, от него мало что оставалось и КПВТ БТРов должны были пробивать их броню, однако основной немецкий танк Т-3 уже был "не по зубам" пулеметам БТРов, а стоявшие на нем ( в зависимости от модификации) 37-ми или 50-ти милиметровые пушки представляли уже серьезную угрозу. И что самое плохое, боеприпасов было мало, а взять их здесь было не где. Крупнокалиберный пулемет ДШК, выпускавшийся в это время, имел калибр 12,7 мм. Патрон к АК-74 был еще даже не создан. Единственное, что немного утешало, пулемет ПКТ был разработан под винтовочный патрон, использовавшийся еще в знаменитой "трехлинейке" Мосина. Эти патроны должны здесь быть, но на оккупированной территории в конце концов и они кончатся. Проблема со снарядами возможно могла решиться за счет использования боеприпасов к 122 мм орудиям довоенного выпуска, но где бы найти тот склад, на котором они есть! Оставался один выход, постепенно перевооружаться на трофейное оружие.

   Острым был вопрос и с топливом для техники, немцы использовали в основном бензиновые двигатели, так что для заправки БТР и ЗИЛов можно было использовать трофейный бензин, а вот с дизтопливом могли возникнуть большие проблемы, имеющиеся в бензовозе пять тонн погоды не делали.

   Пока я работал с картой, бойцы нарубили веток и закрепили их на БТРе, так что он стал походить на большущий куст. Это было явно не лишним, так как уже пару раз появлялся немецкий самолет разведчик Фокке-Вульф 189А, называемый в книгах о войне "Рамой". Имея два фюзеляжа, он и правда походил на рамку.

   За этими делами я чуть не прозевал время сбора. Быстренько погрузившись на броню мы тронулись к КШМке Абросимова. Хотя мы и не опоздали к назначенному сроку, но прибыли последними. Все уже были на месте, и со своими людьми стояли перед машиной командира.

   Построив своих разведчиков, я доложился о прибытии для получения боевой задачи.

   Абросимов был собран, серые глаза смотрели строго и внимательно.

   Разложив на столе карту он попросил нас подойти поближе.

   -- Ну а теперь слушайте свою боевую задачу. Ваши группы отправятся в разные стороны. Во время поиска, соблюдать особую осторожность, в боестолкновение с противником не ввязываться. Помните, вы разведка. Вы должны пройти на мягких лапах и все узнать. Нам нужно в первую очередь определиться, где мы находимся, какое сейчас время, что происходит вокруг. Погоны снять, одеть маскхалаты, личные документы сдать начальнику штаба. Связь держать постоянно. Основные и запасные частоты, а так же позывные получите у него же. Окончательно определиться мы сможем, только проведя тщательную разведку. Ну, с Богом, хлопцы.

   Собрав документы у своей группы, я вместе со своими оставил их у Васильева.

   Записал частоты для связи и позывные. Позывной дивизиона был "Гвоздика", мне же достался позывной "Буссоль". Попрощавшись с ребятами, мы погрузились на броню и тронулись в путь.

   На запад уходила неширокая, то ли просека, то ли старая, заросшая невысоким кустарником, дорога. На карте ее не было, и куда в конце она нас приведет, мы не знали. Но сейчас она шла в нужном нам направлении. Вся группа расселась сверху на броне, сектора наблюдения были распределены заранее. Достав самодельную гарнитуру на длинном кабеле, я подключился к внутреннему переговорному устройству. Самоделка имела то преимущество, что имела один наушник, оставляя второе ухо свободным. Имея связь с водителем и пулеметчиком, я в то же время слышал, что творится вокруг. Основным неудобством были ветки деревьев, которые так и норовили нас хлестнуть.

   Дорога, иногда делая небольшие изгибы, шла пока в нужном направлении, и часа полтора мы проехали без приключений, только звуки канонады на западе постепенно становились все отчетливей и сильнее. Дорога стала заворачивать вправо, впереди показался просвет между деревьев. Остановившись, мы спешились и растянувшись в цепь стали осторожно приближаться к просвету. Это оказалась поляна, на которой перекрещивались несколько дорог.

   Дороги были в основном малонаезженные, кроме одной. Подходившая к поляне с юга, она уходила на север. Видно было, что по ней в последнее время было интенсивное движение, скорее всего грузовых автомобилей.

   Вызвав на связь "Гвоздику", я попросил разрешение проверить эту дорогу, высказав предположение, что конечным ее пунктом может быть военный объект или склад. В то время в народном хозяйстве, тем более в западных областях, присоединенных к СССР в 39-м году, автомобилей было очень мало, а чтобы так накатать дорогу, по ней должны проехать не один десяток машин, которые были, в основном, у военных.

   Получив разрешение, мы направились на север, вглубь леса. Скорость держали небольшую, чтобы иметь возможность спрыгнуть с БТРа прямо на ходу. Мы проехали уже километров семь, когда за очередным поворотом увидели ворота.

   Точнее это были рамки, сколоченные из тонких стволов деревьев, с натянутой на них колючей проволокой. Створки были прикручены проволокой к деревьям, стоявшим на обочине. От этих деревьев, в обе стороны, вглубь леса, уходил забор из колючей проволоки. Слева от ворот, внутри изгороди, стоял "грибок" для часового, однако никого под ним не было. Приказав бойцам залечь, я остался сидеть на броне за башней.

   -- Эй, есть кто живой, выходи - громко крикнул я.

   Какое то время стояла тишина, затем послышалось шевеление в придорожных кустах и на дорогу вышел, отряхиваясь, человек в советской военной форм, с кобурой на поясе, на петлицах у него было по одному квадратику. Я спрыгнул с брони и подошел к нему.

   Поправив фуражку, он приложил к ней руку и представился:

   -- Начальник караула, младший лейтенант Коровин.

   Отдав честь, я тоже представился:

   -- Командир разведвзвода, лейтенант Гелеверя.

   Еще до выезда, на инструктаже, была разработана легенда, что мы - секретное подразделение, вместе с новой секретной техникой, можно сказать с опытными образцами, проводим испытание в полевых условиях. Легенда была конечно хилой, но хоть как то объясняла невиданную здесь технику и оружие. Эту легенду я и поведал Коровину. Он же мне рассказал, что его караул от военной комендатуры города Горохов, охраняет военный склад. Заступили они вчера вечером, а ночью произошла перестрелка караула с неизвестными людьми, пытавшимися подобраться к складу. Сегодня с утра услышали канонаду, увидели самолеты и вот теперь не знают, что дальше делать. Ни радио, ни телефонной связи с комендатурой у них нет. Оказывается, таких временных складов в этом лесу было несколько. Со своим караулом он бывал на них, правда, что на каком храниться, точно не знал.

   -- Скорее всего, на ваш склад наткнулась небольшая группа немецких диверсантов, имеющая другое задание. Иначе бы вы так просто не отделались. В какое время началась артиллерийская стрельба и пролетели самолеты?

   -- Канонада началась в 3-00, тогда же появились самолеты.

   Мы сверили часы и оказалось, что мои показывают день недели - понедельник.

   -- У Вас неправильно идут часы, сказал Коровин, сегодня воскресенье, 22 июня.

   -- Год то хоть 41-й? - пошутил я.

   -- Конечно - с улыбкой ответил он.

   Мои "Командирские" часы его заинтересовали, я сказал, что такие делают в Чистополе, специально для офицеров, потому и называются "Командирские".

   При слове "офицеры" Коровин как то странно на меня посмотрел, и в его взгляде появилось сомнение.

   - Разрешите посмотреть Ваши документы, - обратился он ко мне.

   Не сразу поняв, что его смутило, я лихорадочно думал, что такого я ляпнул, что возбудил в нем подозрение? Скорее всего, его насторожило слово "офицеры", ведь в этот период в Красной Армии не было "офицеров", а были "командиры". Мысленно дав себе пинка, за то что не следил за своими словами, я стал выкручиваться из этой щекотливой ситуации.

   - Наши документы остались в штабе дивизиона, ведь мы выполняем разведзадание, а вот немецкие диверсанты, точно бы показали бы Вам документы, им рисковать своими головами, болтаясь в зоне боевых действий без документов, смысла нет. Что же касается так смутившего Вас слова "офицеры", то здесь в глуши, Вы многого не знаете. Мы поближе к Москве, и знаем, что планировалось ввести погоны и назвать командиров - офицерами. Но думаю, в связи с началом войны, эти реформы будут отложены на какое-то время.

   Не знаю, поверил ли он мне, скорее не очень, но и на немцев мы не были похожи. Поразмыслив, он вероятно решил сейчас не идти на конфликт с неизвестными последствиями, поскольку сила была на нашей стороне, а быть начеку и посмотреть, какие будут мои дальнейшие действия. Скорее всего, при случае он доложит о таких обмолвках особистам, но сейчас спорить со мной ему было не с руки.

   - Вы думаете, это война? - задал он волнующий его вопрос.

   -- Война.

   Как нам не казалось, что такое не возможно, мы все - таки оказались в прошлом, на 40 лет назад. Здесь была настоящая война, где в любой момент можно погибнуть, получить ранение, попасть в плен. Скорее всего, мы больше не увидим своих родных и близких. От осознания этого факта становилось не по себе. Но сделать ничего было нельзя, раз уж попала собака в колесо, пищи, а беги. Остается только показать, на что мы способны и успеть залить побольше горячего сала немцам за шиворот. Эта мысль позволяла сохранять самообладание.

   Меня, конечно, страшно разбирало любопытство, что же хранится на этом складе, но видя настороженность начальника караула, я решил, сначала не давить на него, а попытаться склонить к сотрудничеству. Я видел, что он растерян, не знает, как ему быть дальше и что делать в сложившейся обстановке и решил сделать вид, что мы уезжаем.

   - Ну ладно, товарищ младший лейтенант, счастливо оставаться, а нам свое задание нужно выполнять.

   Конечно, был риск, что он просто попрощается с нами, и мы уедем ни с чем, но уж больно растерянно выглядел этот начкар. Остаться опять самим в этом лесу в полной неизвестности. К тому же, его, вероятно, очень беспокоила ночная перестрелка с неизвестным противником. Мне даже его стало немного жаль. И я не ошибся в своих расчетах.

   - Товарищ лейтенант, а как же мы, что нам делать?

   - Ну, не знаю, - с задумчивым видом начал я, - из Гороховской комендатуры теперь вряд ли приедут. Немецкие самолеты сильно бомбили город. У Вас есть два варианта, либо ждете распоряжений из своей комендатуры, либо выполняете новые распоряжения старшего по званию, ведь в уставе написано, что выполняется последнее приказание. К тому же, исходя из обстановки, вы так и будете охранять этот склад, но, подчиняясь командиру нашего дивизиона.

   - Разрешите подумать?

   - Конечно, но времени на размышление Вам, не более пяти минут, мы и так задержались.

   Подойдя через пять минут, Коровин сказал:

   - Я согласен, временно, перейти в подчинение командира дивизиона.

   - Хорошо, а теперь расскажите, что же за склад Вы охраняете?

   - Точно не знаю, вечером не успел осмотреть, а утром не до этого стало, а раньше на этом складе мы не стояли.

   -- Ну, пойдемте, посмотрим, сейчас в хозяйстве любая мелочь пригодится.

   Мы вместе прошли на территорию склада. Часовые службу несли исправно.

   Хотя они прекрасно видели, кто идет, по уставу останавливали нас окриком

   -- Стой, кто идет?

   -- Начальник караула.

   -- Начальник караула ко мне, остальные на месте.

   Коровин подходил к часовому, после его разрешения подходили и мы с Сорочаном.

   Склад представлял из себя участок леса вдоль дороги, обнесенный колючей проволокой, закрепленной на стволах деревьев. Ровными рядами стояли штабеля деревянных ящиков разных размеров. По тому, как они были сложены, было видно, что это, во всяком случае, не артиллерийские боеприпасы. Изучение маркировок на ящиках подтвердило наши предположения. Это был склад стрелкового оружия и боеприпасов к нему. В одном штабеле лежали ящики с самозарядными винтовками СВТ-40, в другом- с автоматами ППД, в третьем - с пулеметами ДП. Отдельно стояли штабеля ящиков с патронами. Хранившимся здесь оружием можно было вооружить целый полк.

   -- Ваши бойцы вооружены винтовками Мосина, - уточнил я у Коровина.

   -- Да и по десять патронов на каждого, точнее, осталось штук по пять на винтовку.

   -- Как обращаться с ППД знаете?

   -- На занятиях изучал разборку и сборку, но опыта стрельбы нет.

   -- Вскрывайте ящики с ППД и патронами к ним. Вооружите ими караул.

   У каждого должно быть по два снаряженных диска с собой и по паре сотен патронов в запасе. Если необходимо, проведите занятия по изучению оружия. Используйте отдыхающие смены и пять моих бойцов.

   -- Разве мы имеем право, распоряжаться этим имуществом? Ведь не было

   никакого приказа!

   -- Товарищ младший лейтенант. Если Вы не поняли, началась война!

   Фашистская Германия напала на СССР! По законам военного времени Вы обязаны выполнять приказы старших по званию. Вы что думаете, если на Вас нападет более крупная группа немецких диверсантов, вы с трехлинейками сможете от них отбиться? Да они передушат Вас как котят! Тем более, что я не предлагаю вам разбазаривать оружие, а приказываю усилить огневую мощь Вашего караула. Кто в карауле умеет работать с пулеметом?

   - Я и еще два человека.

   - Тогда соберите пять пулеметов ДП, снарядите по три диска. По периметру отройте стрелковые ячейки полного профиля, возле ворот установите пулеметы, Вы со своим будете резервом. В ячейках создать запас патронов.

   В это время мы подошли к ящикам с гранатами.

   -- Раздайте по пять гранат и по десятку выложите в каждой ячейке.

   На перевооружение Вам - один час, ячейки должны быть готовы через два часа.

   Все понятно? Вопросы есть?

   - Все понятно, вопросов нет.

   - Отдавайте необходимые распоряжения и подходите ко мне, поработаем с картой. Выполняйте!

   -- Есть!

   -- Сорочан, выдели пять человек в помощь караулу, броник разверните, на

   расстоянии пятьсот метров на дороге выставить боевое охранение с рацией.

   Для нас подготовьте десять ППД и по четыре снаряженных дисков на каждый. Из пяти пулеметов - два возьмем с собой. В БТР загрузите по цинку патронов на каждый автомат и десяток цинков с пулеметными патронами, они должны подойти и для нашего ПКТ. Об исполнении - доложить!

   -- Есть!

   Отдав распоряжения, я сел на ящик и достав карту, стал ждать Коровина.

   Эти склады не давали мне покоя. Для чего их здесь разместили? Ведь если есть стрелковое оружие, могут бать и артиллерийские склады, склады с горючим, продовольствием! Но почему почти у границы? И тут я вспомнил! Незадолго до отъезда, по совету Абросимова, я купил книгу воспоминаний генерал- майора Петрова, который начинал войну как раз в этих местах. Дивизион, в котором он был старшим на батарее, стоял под Владимиром - Волынским. Эта книга сейчас лежала в моем чемодане у старшины дивизиона. В ней описывались предвоенные дни и первые месяцы войны. Там то, я и читал, что по планам советского командования, после объявления Германией войны и проведения мобилизации, именно в эти районы должны были прибывать части для получения вооружения, боеприпасов и техники. Неожиданное нападение без объявления войны, перечеркнуло все эти планы, но на наше счастье, склады остались.

   Подошедший Коровин доложил, что оружие подготовлено и роздано бойцам,

   Короткие занятия по обращения с ППД проведены, ячейки откапываются, к сроку будут готовы. Пригласив его подойти ближе, я развернул на ящике карту и попросил показать, где еще находятся склады. Поизучав минут пять карту, он стал указывать места, делая привязку к населенным пунктам.

   -- Более точно сказать не могу, на Вашей карте нет тех дорог, по которым

   обычно нас возили.

   Отметив предполагаемые районы на карте, я пошел к БТРу доложиться по радио в дивизион. Вызвав "Гвоздику" , попросил пригласить к рации "Первого". Минут через пять из наушника послышался голос Абросимова,

   -- 'Первый' на связи, докладывайте.

   Как мог кратко, я доложил о складе, о предполагаемых местах нахождения других складов, о том, что караул склада подтверждает, что сегодня 22 июня 1941 года.

   Сказал и о книге Петрова, и о своих выводах.

   Через пару минут, необходимых чтобы разложить карту, я стал диктовать координаты складов. По окончании, он дал команду ждать дальнейших распоряжений.

   Выбравшись из БТРа я присел на пустой ящик от патронов, установленный расторопными разведчиками под деревом, на манер скамеечки.

   Ко мне подошел Коровин.

   -- Товарищ лейтенант, разрешите обратиться?

   -- Присаживайтесь, товарищ младший лейтенант, - указал я ему на соседний ящик - какие будут вопросы?

   -- У вас отличное оружие, зачем вы берете себе еще и ППД?

   -- Хороша наша Маша, но на нее мало патронов! - усмехнулся я.

   -- Мы ведь не на войну ехали, у нас опытные образцы и наших патронов нам хватит минут на пять хорошего боя. Вы тоже патроны экономьте, хоть у вас здесь их ящики, но война только начинается, а подвоза уже не будет.

   -- Как не будет? - удивился Коровин - скоро подойдут наши части, и мы погоним немцев, будем бить врага на его территории!

   -- Мне бы самому хотелось, чтоб так и было. Однако могу только сказать, война будет долгой и тяжелой, но мы выстоим, разобьем немцев и дойдем до Берлина. Очень многие погибнут и многое будет разрушено. Не спрашивайте, откуда мне это известно, все узнаете в свое время.

   Но то что я Вам сказал, хорошенько запомните. Как бы не сложились наши судьбы, где бы Вы не оказались, знайте, мы все равно победим. И чем больше каждый из нас сделает, тем быстрее придет победа!

   Коровин задумался, а меня позвал радист,

   -- Товарищ лейтенант, "Гвоздика" на связи!

   Забравшись в броник, я нацепил на голову наушники и позвал дивизион,

   -- "Гвоздика" "Гвоздика", я "Буссоль", прием.

   -- "Буссоль", я "Гвоздика". Ваша информация передана другим группам. Продолжайте движение по определенному ранее маршруту. Караулу - продолжать несение службы, от нас подойдут машины за оружием и привезут им продовольствие. При появлении наших отступающих - концентрировать их в районе склада. Для организации связи оставьте двух человек с радиостанцией. Как поняли? Прием.

   -- "Гвоздика", я "Буссоль", Все понял, выполняю. Дайте позывной для оставляемой станции. Прием.

   -- "Буссоль", я "Гвоздика". Позывной для склада - "Роща -1". Прием.

   -- "Гвоздика", я "Буссоль", Все понял. Конец связи.

   Выбравшись наружу, я подозвал Коровина и передал ему приказание командира дивизиона.

   -- Товарищ младший лейтенант, вам все понятно?

   -- Непонятно, о каких наших отступающих идет речь?

   -- Немцы, после прорыва или обхода линии обороны укрепрайонов, будут двигаться по хорошим дорогам. На карте видно, что такие дороги идут в направлениях на Ковель, Луцк и Горохов. А остатки наших частей будут пробираться на восток по лесам. Не исключено, что они на Вас наткнутся.

   -- Неужели Вы думаете, что немцам удастся продвинутся так далеко?

   -- Немецкая тактика заключается в том, что ударными группировками по хорошим дорогам они быстро продвигаются вглубь нашей территории, отрезают пути снабжения, а потом добивают окруженные части, оставшиеся без боеприпасов и горючего. Поэтому я Вам и говорил, что патроны надо беречь.

   Позвав сержанта Мавроди, я приказал ему взять одну радиостанцию с усилителем и организовать связь с дивизионом. Место для станции определили в окопчике начальника караула. Развернув рацию и подключив УМ попытались вызвать дивизион, однако нас, очевидно, не слышали. Только после того, как подключили антенну бегущей волны, связь появилась.

   Ещё при подготовке к отъезду на учения, я приказал провести контрольно - тренировочный цикл всем аккумуляторам радиостанций и теперьпроблемы с ними не было. Давая инструктаж радисту, я приказал ему беречь ресурс аккумуляторов и на передачу работать только в случае крайней необходимости.

   За всеми этими делами время пролетело незаметно. Солнце поднялось уже высоко и нужно было поторапливаться. Попрощавшись с Коровиным, мы погрузились на броню и двинулись. Доехав по дороге до уже знакомой поляны с перекрестком, свернули на запад и снизив скорость продвигались в сторону границы. Впереди, в семи - восьми километрах должна была проходить дорога Владимир - Волынский - Горохов.

   Не доехав до дороги чуть больше километра, мы услышали в той стороне гул авиационного мотора, а затем разрывы бомб и пулеметную стрельбу. Подъехав к дороге на расстояние в метров триста, загнали БТР между парой густых дубов.

   Взяв пулемет ДП, мы с Сорочаном и еще тремя бойцами, осторожно направились к дороге. Добравшись до опушки, мы увидели, что на дороге стоит небольшая колона, из четырех машин, которую штурмует пара "Мессершмитов". Одна машина, развороченная бомбами, горела, а другие "Мессеры" добивали пулеметным огнем. Возле машин лежали тела, то ли убитых, то ли раненных, а один человек, лежащий на спине в неглубокой ямке, метрах в двадцати от дороги, стрелял по самолетам из винтовки. Видно было опытного солдата. Движения его были уверенны, целился он тщательно, но стрельба результата пока не давала.

   Немецкие летчики очевидно его видели, но хотели сначала поджечь оставшиеся машины, оставляя наглого стрелка на закуску.

   Опушка была метрах в двухстах от дороги, солнце, хотя и светило нам навстречу, было еще высоко, и пролетавшие почти над дорогой самолеты были хорошей целью.

   -- Ну что Сорочан, причешем немного фрицев?

   -- Как прикажете, товарищ лейтенант!

   Хотя Абросимов и приказывал нам избегать боестолкновений с противником, но это же были не наземные части, к тому же руки так и чесались проучить обнаглевших немцев. Рядом оказалось очень удобное дерево с развилкой, в которую Сорочан и пристроил пулемет. Проверив установки прицела,он зарядил оружие и стал ждать очередного захода "Мессеров". Уверенные в своей безнаказанности, они проводили штурмовку на минимальной скорости и высоте. Начиная стрельбу издалека, они затем проносились на самой колонной. Как раз в такой момент Сорочан и выпустил по ведущему длинную, на полдиска, очередь по ведущему . Одновременно из ПКТ башенный стрелок бронетранспортера открыл огонь по ведомому. Точнее оказался пулеметчик БТРа. Самолет ведомого дернулся, за ним появился шлейф и круто отвалив в сторону он стал набирать высоту. Вероятнее всего, ему повредили систему охлаждения и пока двигатель не остановился, летчик хотел подняться повыше. Я крикнул - Быстро уходим, - мы как лоси ломанулись вглубь леса. И как раз вовремя. Разозленный летчик, потеряв своего ведущего, прошелся пулеметной очередью по опушке, а затем развернувшись, стал догонять своего напарника. Поняв, что самолеты удаляются, мы вернулись на опушку.

   Дерево, с которого стрелял Сорочан, было все посечено пулями.

   -- Метко стреляет гад.- сказал Сорочан дрогнувшим голосом.

   -- Ну ты, положим, не хуже - подбодрил я его.

   На дорогу, к машинам, начали собираться уцелевшие, лежавшие до этого в кюветах и ямках. Подошли и мы. Крепкий старшина, со светлыми волосами и густыми пшеничными усами на загорелом лице, забросив за спину винтовку, из которой он стрелял по самолету, руководил работами. Сначала, заметив нас, люди насторожились. Но увидев, что мы держим оружие за спиной и ведем себя спокойно, успокоились тоже. Подойдя ближе, я спросил - Кто старший? Старшина представился - старшина Таращук. Оказалось, это взвод обеспечения одного из дивизионов, прикрывавших Владимир-Волынский укрепрайон (УР), направлялся на склады боепитания находящиеся под Владимиром - Волынском, за снарядами. Ехавший в первой машине лейтенант, командир взвода - погиб. Три оставшиеся машины чудом уцелели. Конечно кабины и кузова были посечены пулями, но двигатели завелись и колеса целы. Пока мы помогали грузить в кузова убитых и раненых, старшина Таращук рассказал, что ДОТы укрепрайона и поддерживающие их дивизионы не дают немцам переправиться через Буг. Однако, незавершенность строительства огневых точек УРа, позволяет немцам мелкими группами просачиваться в наш тыл и обстреливая, пытаться сеять панику.

   - Мы с первого же часа войны столкнулись с новой тактикой немцев, вооруженных автоматическим оружием. Они гады забрасывают на мотоциклах в наш ближайший тыл несколько автоматчиков, и те, не жалея патронов, палят во все стороны, пытаясь вызвать панику и видимость окружения. Я сам видел, как из леса бежало около батальона пехотинцев, не пытаясь даже отстреливаться. Так что товарищ лейтенант будьте бдительны, не поддавайтесь на их провокации!

   Чтобы поддержать разговор, я сказал:

   - А у нас, немецкие диверсионные группы, одновременно перед началом обстрела, вывели из строя всю проводную связь с вышестоящими штабами.

   На прощание мы подарили Таращуку пулемет и три диска с патронами.

   -- Ну теперь гады, пусть прилетят,- погрозил он кулаком в небо.

   Мы расстались, а на дороге остались сгоревшие остатки машины и бурые, быстро темнеющие пятна крови раненных и убитых - первых раненных и убитых виденных нами так близко.

   Мы направились к своему БТРу. Все шли молча, внимательно вглядываясь в лес. Настоящая война становилась суровой явью. Если б мы не отбежали в лес, то сейчас у нас тоже могли быть убитые или раненные. С непривычки, от этих мыслей, неприятный холодок пробегал по коже. Услышанная информация о просочившихся немцах, заставляла с особенным вниманием всматриваться в глубину леса. Дело усугублялось тем, что в основном, мы были уроженцы степных районов. Лес был нам мало знаком. Если раньше мы в него и попадали, то не на долго. У нас, в Краснодарском крае, лес только в горах. Иногда я ездил с друзьями в район Хадыженска или Горячего Ключа собирать грибы и кизил. Но то был мирный лес, максимум, что нам угрожало - заблудиться.

   Встретивший нас Мавроди ворчал,

   -- Претесь через лес как слоны, вас за километр слышно!

   Мавроди, хоть и был моим земляком, с Кубани, вырос в предгорном районе, где лес был частью их жизни. Летом, во время каникул, он с такими же пацанами и кем то из родителей, уходили в лес на несколько дней, представляя себя, то партизанами, то разведчиками. Став постарше, ходил с отцом на охоту.

   -- Не бурчи! - сказал я - Назначаю тебя старшим Лешим, будешь нас всех учить, чтоб мы в лесу были как тени. А то действительно, разведка, а ходим по лесу как туристы!

   Пока пришедшие рассказывали о наших похождениях, я связался с дивизионом и доложил о том что узнал, умолчав, правда, о нашей стрельбе по самолету.

   Достав карту, я сориентировался на местности, находились мы недалеко от железной дороги, связывающей Владимир-Волынский и Иваничи, в районе станции Бубнов.

   В районе девяти часов утра, с юга, со стороны Владимир-Волынска стал слышен плотный ружейно-пулеметный огонь. Немедленно доложив в дивизион о доносившийся стрельбе, я получил следующие указания:

   - 'Буссоль'! Приказываю Вам к 9-30, продвинуться в район моста через реку Луга, и находясь в тылу противника, выйти на связь с 'Брикетом', оказать помощь в корректировке артогня. Наши части, в настоящую минуту пытаются выбить передовые отряды противника с плацдарма на правом берегу и освободить мост. Как поняли 'Буссоль'?

   - 'Гвоздика', я 'Буссоль', понял вас, выполняю!

   Посмотрев на часы, я понял что времени у меня - двадцать две минуты, за которые мне необходимо пройти около двенадцати километров, до подходящей высотки, с которой, судя по карте можно наблюдать за местностью в районе моста. Еще раз глянув на карту, я принял решение проехать по грунтовой дороге как можно дальше на север, а напротив нужной высоты я сверну на восток и переправившись через Лугу выйду прямо к нужному месту.    Заметив воздушного разведчика, который кружил неподалеку, приказал бойцу:

   - Шеремет! Взял бинокль и непрерывно наблюдаешь за самолетом! Как только он пойдет в нашу сторону - немедленно доклад. Понял?

   - Так точно! Товарищ лейтенант! Ответил Шеремет, взял бинокль и вылез по грудь из верхнего десантного люка.

   Не обращая внимания на немецкого разведчика, похожего на костыль, БТР добрался до места форсирования реки. Скорее всего, за нами наблюдали, так как, только БТР вошел в воду и поплыл, 'костыль' сразу же развернулся и полетел в нашу сторону. Его наверное заинтересовала машина, которая может плавать. А мы развернув башню и подпустив его как можно ближе ударили из трех пулеметов одновременно. Самолетик, просто перевернувшись через крыло упал в реку, метров за двадцать от БТРа. Волна пришедшая от самолета достаточно ощутимо поболтала нас. Выскочив на берег, БТР сразу же полез на высотку приспустив давление в шинах. Не доезжая до гребня, мы с Сорочаном спешились и пригибаясь пошли к вершине, где планировалось развернуть НП. Высотка поросла кустами, на самой ее вершине было достаточно большое углубление, куда удобно было загнать БТР. На склоне высотки простиралось большое незасеянное поле, за которым виднелась дорога, идущая наискось в сторону моста через Лугу. Загнали БТР и тщательно его замаскировали и подготовили сектора для обстрела. Доложил о готовности в дивизион, и после этого связался с 'Брикетом'. Этим позывным пользовался прапорщик Мисюра.

   - 'Брикет', 'Брикет'! Я 'Буссоль', как слышите, ответьте!

   - 'Буссоль', я 'Брикет', слышу вас 'хорошо', через четверть часа наши части атакуют плацдарм у моста, ваша задача засечь не наблюдаемые цели и корректировать огонь нашей артиллерии. Как поняли прием!

   - 'Брикет', я 'Буссоль' понял вас 'отлично'.

   Тем временем, на дороге появились немцы в составе примерно роты и, в рассеянном строю пошли по направлении к мосту во главе с офицером, идущим впереди. Немец еще был наглый и самоуверенный. Они шли, засучив рукава, как на работу, не зная, что может быть через каких то четверть часа могут погибнуть.

   В бинокль я видел, как один из них похлопывал автомат, висевший на груди, вероятно, напевая какую-то бравурную песенку. Передав 'Брикету' данные о немецкой роте, я посмотрел на правый берег и увидел подходящее наше подразделение, примерно батальон. За мостом в этот момент грянуло 'Ура', это подошедший батальон с ходу контратаковал противника и начал теснить его к мосту. Немецкая артиллерия немедленно открыла огонь... Грохот выстрелов обрушился внезапно, оглушил. Стреляли минимум две немецкие батареи - около двенадцати орудий. Их огневые позиции располагались за соседним холмиком. Переведя взгляд за мост, я увидел, как почти сплошная завеса из огня и дыма скрыла переднюю цепь бойцов. В короткие мгновения, когда дым рассеивался, было видно, как меняется эта цепь, прерывается вспухающими разрывами и фонтанами вывороченной земли. Наших красноармейцев издали видно было плохо. Сержант Сорочан, не отрываясь от стереодальномера уже выдавал по рации данные 'Брикету'. Меньше чем через минуту разорвался первый пристрелочный снаряд. Сорочан передал поправки и со второго раза, уже было накрытие цели. Но за то время, пока шла пристрелка, немецкие артиллеристы успели сделать несколько залпов, и наша атака у моста захлебнулась.

   Сейчас конечно, немецким артиллеристам достается по полной. Фортуна она такая - сегодня с одними, завтра с другими...

   Над огневыми позициями немецких артиллеристов бушует ад. Шрапнель разрываясь в воздухе убивает все живое, я уверен - там не может остаться ничего живого. И поэтому неожиданно для меня, из-за холма вылетают упряжки с орудиями. Офицеры на конях впереди строя. Ездовые нахлестывают лошадей. Кони все убыстряют бег и наконец переходят на галоп. Ошалевшие кони, чуя опасность, тянули изо всех сил, сминая на ходу кустарники. При повороте на дорогу, колесо одного из орудий налетает на большой камень, и пушка мгновенно, как будто невесомая, становится на одно колесо, а затем переворачивается на бок. Лошади заднего уноса приседают на задние ноги - опрокинувшаяся пушка тянет всех лошадей в сторону, но передние кони вытягивают их, не дают упасть. В этот момент орудие отцепляется, и вся упряжка выравнивается и скачет дальше. Остальные орудия, не останавливаясь пролетают мимо, следом за орудиями уходят с позиции зарядные ящики также на конной тяге. Самыми последними мчатся связисты на своей повозке, в ней четко наблюдаю сложенные катушки с кабелем и торчащую антенну радиостанции.

   Немцы как на учениях меняли позицию. Я насчитал семь орудий, значит остальные пять остались на огневых - неплохо поработали наши!

   Пока шел доклад о подавлении немецкого дивизиона, его остатки заняли новые позиции и приготовились к открытию огня. Сорочан опять наведя на немецкую позицию стереодальномер, начал передавать на огневую новые координаты. Ровно через минуту повторилось тоже самое. Только теперь, у немцев с позиции смогло уйти только три орудия.

   Все таки нужно отдать немцам должное - сразу после подавления их дивизиона второй раз, они поняли, что где-то сидит наблюдатель, и послали проверить нашу высотку пару бронетранспортеров с пехотой.

   На дистанции метров шестьсот, однозначно определилось, что немецкие бронетранспортеры направляются к нам. Забравшись в БТР, я спросил у башенного:

   - Слышь друг! У тебя какая оценка на последних стрельбах была?

   - Обижаете, товарищ лейтенант! Я на окружных соревнованиях второе место занял, и отпуск получил! Только вот, отгулять не успел, должен был после учений поехать.

   - Не расстраивайся дружище, еще отгуляешь!

   - Вы думаете, мы назад вернемся?

   - Конечно! Если мы сюда как-то попали, так-же и назад вернемся! Не сомневайся! Сейчас вот, только немецкие бронетранспортеры стреножим, чтобы немецкая пехота подольше побегала...

   - Товарищ лейтенант, я тут, пока Вы на складе с караулом общались, одну ленту бронебойными набил...

   - Молодец, только не увлекайся! Запас у нас небольшой!

   - Оно понятно, щас пару коротких по моторам, а там из ПКТ, он под винтовочный патрон, здесь их немерянно...

   Перезарядив ленту, башенный стрелок устроившись по удобнее в подвесном сидении, довернул башню БТРа и немного опустив ствол, нажал кнопку электроспуска. Короткая очередь в три-четыре выстрела, в ограниченном объеме кузова БТРа чувствительно ударила по ушам. Выскочив из БТРа в окоп, я приставил бинокль к глазам, и увидел как один бронетранспортер задымил и из него горохом посыпались пехотинцы. Почти сразу за первой, прогрохотала вторая очередь, и мне в бинокль было видно как бронебойные пули КПВТ вспарывают капот второго бронетранспортера.

   Залегшие немецкие солдаты открыли по нашей высотке огонь из винтовок и пулеметов. Пули щелкали по броне БТРа и отскакивали с затухающим звеньканием. Немецкие пехотинцы интенсивно вели обстрел. Мы слабо отвечали. Осматривая в бинокль сектор огня, я заметил офицера, стоявшего в кустах в полный рост и бесстрашно осматривавшего в оптику нашу позицию. Не отрываясь от бинокля, я дал целеуказание башенному стрелку:

   - Коля, ты меня слышишь?

   - Слышу!

   - Видишь, между транспортерами кусты?

   - ... вижу!

   - А офицера видишь?

   - Так... щас... Вижу, вижу!

   - Ну ка, пальни разок, чемпион!

   - Понял, только ленту сменю!

   - Зачем? Давай из ПКТ!

   Прогремевшая очередь ПКТ снесла и офицера, и тех, кто был рядом. Беглым огнем мы рассеяли немецкую пехоту. Тут несколько наших осколочных снарядов разорвались внутри залегшей цепи. Винтовочно-пулеметный огонь сразу ослаб, а потом вообще прекратился.

   В это время на дороге появились, пыля, два легких танка, стремительно обходившие высоту и заходя в наш тыл.

   - Таащ лейтенант! Может из гранатомета? А? Хрипло спросил Сорочан.

   - Давай! Снова свистят пули, ползут танки. С каждой секундой враг всё ближе. Рядом в окопчике сидит пулеметчик, и стреляет из 'дегтяря' скупыми очередями. Лови свинец немчура, не жалко. И вдруг раздался ужасный рев - мина! Все, что успел сделать - броситься под днище и повалится на землю. Перед БТРом взмыл столб пыли, ногу пронзила жуткая боль, и я потерял сознание...



   Часть 17

   Капитан Суховей.


   Понемногу наша небольшая группа входила в рабочий режим. Уже не так тряслись ребята при допросах пленных, которых стараниями наших разведгрупп набралось порядочно. Допросив летчиков со сбитых бомбардировщиков, мы установили, что против наших войск действуют в полном составе части 54-й и 55-й бомбардировочной эскадр. Творчески развивая подход прапорщика Мисюры к несговорчивым "товарищам", или, как у них принято, "комерадам", были выяснены фамилии командиров, состав и места базирования. То же самое было сделано и с двумя уцелевшими летчиками-истребителями из 3-й истребительной эскадры "Удет".

   Много времени пришлось потратить на то, что бы понять что такое штафель, группа, эскадра. В ходе выяснения этих подробностей, как за ниточку, одна за другой вытягивались интересные подробности об организации, тактике применения люфтваффе. Так я никогда не думал, что у немцев в авиации существует сквозная нумерация самолетов. Мало того, на фюзеляж наносятся специальные знаки, которые позволяют различать самолеты одного штафеля от другого, или самолет начальника штаба группы от командира штафеля, и т.д.

   Нам удалось выяснить, что все их части входят в состав четвертого воздушного флота. После опроса всех пленных из четвертого флота, у нас остались трое: немецкий диверсант в нашей форме и экипаж со сбитого

   майором Архипенко разведчика. Один из них был у нас, а другой сейчас находился в нашем медвзводе под охраной.

   Выйдя на перекур, заметил, что в нашу сторону идет незнакомый старший лейтенант из курсантской батареи.

   Подойдя ближе, спросил:

   - Здравия желаю, не подскажите, мне нужен капитан Суховей!

   - Слушаю Вас!

   - Старший лейтенант Усов, командир фотограмметрического взвода. По приказу подполковника Абросимова, произведена дешифровка снимков, сделанных сбитым разведчиком.

   - Подробнее!

   - Нужна карта.

   - Юрченко, дай карту!

   Младший сержант буквально через несколько секунд, откинув брезентовый полог, протянул карту. Передав ее Усову, я стал ждать. Старший лейтенант неторопливо расстелил карту, рядом разложил фотографии и тихим, спокойным голосом начал доклад:

   - Немцы вели воздушную разведку в этом квадрате... Как видно из отснятого материала, они засекли выдвижение наших сил, до двух артиллерийских полков, один из них зенитный. Артиллеристы совершают марш по дороге Владимир-Волынский - Луцк, в направлении на Владимир-Волынский. Количество орудий - сто двадцать. Кроме непосредственно артиллерийских подразделений, в колонне совершают марш подразделения обеспечения. Я предполагаю, что это саперы, не менее батальона, связисты, тоже до батальона и другие части. Предполагаю, что это артиллерийская бригада двухполкового состава.

   - А почему не два отдельных полка?

   - Полевые и зенитные орудия в колонне смешаны. Дивизион полевых, за ним дивизион зениток. Если бы это были отдельные полки, порядок марша был бы другой.

   - Это все?

   - Нет.

   - Что ещё?

   - На пленке, были обнаружены кадры, с очень интересной информацией.

   - Какой?

   - Судя по номерам кадров, съемка была произведена до съемки нашей колонны. Из этого, мной сделан вывод о том, что экипаж производил фотосъемку собственных войск. Произведя привязку снятой местности к карте, нами определен район, где происходит развертывание немецких войск - это район местечка Черников. На фотографиях ясно видно, что на нашем берегу происходит сосредоточение более ста танков противника. Предполагаю, что в самое ближайшее время немцы нанесут удар этой массой танков южнее города Владимир-Волынский.

   - Почему не через город?

   - Думаю в город они не полезут, там удобно уничтожать технику, кинул связку гранат, бутылку с зажигательной смесью, и того...

   - Значит, считаешь не полезут через город?

   - Нет!

   - Добро, у тебя нет лишних снимков немецких танков?

   - Есть один, первый, не совсем удачный.

   - Отлично, для моего дела сойдет! А ты, немедленно, к Абросимову! Доложи о сосредоточении танков!

   Повернувшись в сторону палатки, позвал:

   - Юрченко!

   - Я, товарищ капитан!

   - Давай сюда, последнего недопрошенного!

   - Летчика, товарищ капитан?

   - Его!

   Вскоре к палатке, Юрченко вместе с караулом привел захваченного в плен немецкого летчика. Он был высок и сух, как хвощ, но лицо было симпатично, и сразу располагало к себе. На нем был изорванный и прожженный в нескольких местах комбинезон с блестящей застежкой-"молнией" на груди. Заложив руки за спину, он остановился у входа в палатку и осмотрелся неторопливо, спокойно и даже нагло, высоко подняв растрепанный белокурый чуб. Его вид говорил: как вы тут себя ведете? Не нарушаете дисциплину? Все в порядке? Казалось, его нисколько не смущало, что он попал в плен. Он так презирал всех, кого видел у палатки, что не испытывал перед нами страха. Меня настолько поразила его наглость и самоуверенность, что невольно вырвалось:

   - Ты что же, сволочь, а? Что смотришь так?

   Он слегка приподнял голову, губы его тронула едва приметная презрительная улыбка.

   Видно он ожидал, что я буду брызгать слюной, мои глаза нальются кровью и злобой, я застучу бешено стиснув кулаки. А меня накрыло таким равнодушием, пришлось как то через силу задать первый вопрос, хотя для себя я решил, что с этим "комарадом" ни чего не выйдет. - Интересно, а кто будет приводить в исполнение, задал я себе вопрос, а вслух произнес:

   - Как фамилия? Говори! Ну?

   Пленный посмотрел на меня с еще большей дерзостью.

   - Молчишь? Молчишь?

   Еще с минуту я рассматривал немца, но тот в ответ лишь трогал губы презрительной улыбкой или изредка, легонько покачивал растрепанным чубом. Он не испытывал никакого страха.

   - С-сволочь, делает вид, что не понимает!

   Неожиданно Юрченко вышел вперед и спросил:

   - Разрешите мне?

   - Ну, валяй!

   В эту минуту пленный успел вытащить из кармана небольшую, ярко поблескивающую гармонику. Он легонько, для пробы, провел ею по губам: раздались мягкие, певучие звуки. Не глядя на нас, он начал осматривать и пробовать лады... Юрченко бросил на пленного взгляд и мгновенно потемнел лицом - на нем обозначились рябинки. Сделав шаг вперед, он гаркнул так, что от его голоса дрогнул воздух:

   - Stillgestanden!

   Немец на секунду приподнял глаза, но тут же вновь принялся за свое дело. Тогда Юрченко, сделав еще один шаг вперед, без взмаха, но с бешеной силой ударил его кулаком под ребра. Вскинув руки, летчик со стоном отлетел под ближний куст орешника, а его гармоника - еще дальше.

   - Aufstehen! - взревел Юрченко. Фашист быстро вскочил, вытянулся у куста орешника, испуганно вытаращив глаза.

   - Ну и дылда! - долетело из ближних кустов.

   - Имя? - младший сержант неожиданно спросил его по-русски.

   - Фамилия?

   - К-курт, Курт Краузе! - выкрикнул пленный.

   - Ага, ты сволочь и по-русски понимаешь! - Бить их надо! Бить! Тогда они поймут, кто они и с кем имеют дело!

   - Немецкая армия непобедима! - выкрикнул Краузе. - Вы не можете нас бить!

   - Вот как! И с носка, со смаком, пробил немцу в коленную чашечку.

   Немец взвыл и закатался по земле, держась обеими руками за колено. Теперь уже Юрченко, посветлев лицом, презрительно смотрел на Курта.

   - А разрешите спросить: почему вы оказались на земле? Вас сбил наш летчик? Почему вы не пустили себе пулю в лоб?

   Курт Краузе молча опустил чуб.

   - Краузе, у меня нет возможности, до бесконечности быть с вами любезным. У меня приказ - в самый короткий срок выяснить у вас всё что вам известно. Если и дальше будете заниматься музыкой на вашем инструменте, я прикажу отвести вас в ров! Вам понятно?

   - Ja, ja! Немец от волнения перешел на немецкий.

   - Назовите часть, где вы проходите службу?

   - Четвертый отряд ближней разведки, тринадцатой разведывательной эскадры.

   - Кому подчиняется ваш отряд?

   - Штабу Колюфт при первой танковой группе.

   - Танковая группа Клейста?

   Краузе немного вздрогнул. Значит в точку.

   - Какое у вас было задание?

   - Провести разведку в районе города Луцка, железнодорожной станции Киверцы, а также проконтролировать движение ваших войск на шоссе Луцк-Владимир-Волынск.

   - Вас сбили, когда вы уже возвращались на аэродром?

   - Да.

   - Где находится ваш аэродром?

   - Недалеко от местечка Замость.

   - Там базируется только ваш отряд, или еще какие-то части?

   - Нет, кроме нашего отряда, там базируются еще какие-то части.

   - Какие?

   - Я не знаю.

   - Вы можете указать типы и количество техники на аэродроме Замость?

   - Нет, я к сожелению не сильно разбираюсь в технике.

   - Не смешите меня, Краузе! Офицер-разведчик, и не разбирается в военной технике! Повторяю вопрос: "Укажите типы и количество авиатехники на аэродроме Замость?"

   - Группа бомбардировщиков и наш отряд ближней разведки.

   - Вернемся немного назад. Вы выполнили в полном объеме свое задание?

   - Да.

   - Какие результаты разведки? Что вы обнаружили в районе Луцка, станции Киверцы и на шоссе Луцк - Владимир-Волынский?

   - В городе мы обнаружили и сфотографировали позиции нескольких зенитных батарей, в Киверцах обнаружили расположение воинской части, а на шоссе засекли передвижение крупной артиллерийской части.

   - Вы передали эти данные своему командованию?

   - Нет.

   - Как происходит передача информации, которую вы добыли во время полёта?

   - Обычно, после завершения полета, на аэродроме нас ожидает курьер-мотоциклист, который передает кассету с отснятой пленкой в передвижную фотолабораторию, где её проявляют и дешифруют. Экипаж пишет рапорты, затем данные передают в штаб, где ими и распоряжаются по усмотрению командования.

   - Такая процедура, предполагает определенную задержку по времени.

   - Я позволю себе немного отвлечься. Вы позволите? Совсем немного!

   Основу стратегии блицкрига составляют удары мощных танковых и механизированных соединений. Они должны быстро продвигаться вперед и, конечно, очень нуждаются в самых свежих разведывательных данных. Даже при всем немецком порядке путь заявки на проведение авиаразведки через штаб Колюфт до конкретной эскадрильи, а затем и обратное прохождение полученных данных занимают некоторое время, которое, как у вас говорят, на вес золота. Поэтому, учтя опыт последней военной компании, в вермахте стали практиковать, подчинение отдельных эскадрилий ближней разведки непосредственно танковым группам.

   Эти эскадрильи получают приказы прямо из штаба танковой группы и передают добытые данные также танкистам.

   - Как вы поступаете, если необходимо срочно передать информацию?

   - Мы работаем, так сказать в режиме "прямого репортажа, с места событий".

   - Вы передаете информацию по радио, непосредственно наземным частям?

   - Да. У командира есть специальная радиостанция, по которой он может связаться с нами и получить самые свежие данные.

   - Или наоборот, поручить вам, выяснить, что ему необходимо, так?

   - Да.

   - А если по каким либо причинам радиосвязи нет, как вы поступаете?

   - Если невозможно передать информацию по радио, то текстовые сообщения сбрасываются прямо на передовые позиции своих наземных частей.

   - Это все? Вы ничего не хотите дополнить?

   - Нет, это все.

   Тут, вытащив фотоснимок, который я получил от Усова, спросил:

   - Что вы можете сказать об этом?

   Только взглянув на снимок, Краузе опустил голову, и как-то стал меньше. Было полное ощущение того, что кто-то открыл краник и выпустил из него весь воздух. Лицо стало белее полотна.

   - Краузе, почему вы молчите? Что это такое, объясните!

   - Все дело в том, что экипажам самолетов-разведчиков поручают не только вести наблюдение за противником, но и контролировать передвижение, переброску и маскировку своих войск, что упрощает управление ими. Нам было приказано проконтролировать сосредоточение наших танков на плацдарме и проверить маскировку с воздуха.

   - Ваше командование не боится, что, попав в плен во время выполнения задания, вы можете раскрыть замыслы своего штаба противнику?

   - Это наша ошибка, фотографирование мы должны были сделать на обратном пути. Мы не предполагали, что у вас в полевых войсках есть специалисты, которые могут разобраться с нашей техникой, не уничтожив негативы, и у вас найдется оборудование, которое позволит сделать такие качественные отпечатки.

   - Как видите, и на старуху бывает проруха!

   Юрченко, это не переводи, а то он будет еще полчаса думать, что это значит.

   - Понял, товарищ капитан!

   - Ну, все! - распорядился я. - Конец!

   Курт Краузе дрогнул.

   - Вы меня убьете? - спросил он тихо.

   - Убивать? Зачем? - презрительно ему ответил Юрченко. - Ты, фриц, еще поживешь. Тебе будет предоставлена возможность дожить до поражения вашей фашистской Германии. Вы еще...

   - Юрченко, все! - резко прервал я. - Довольно! Подозвав начкара, который, все время стоял под дубом, спросил:

   - Где твои бойцы?

   - Здесь, товарищ капитан!

   - Давай их сюда!

   Из кустов орешника вышел парень с автоматом, а за ним еще четыре бойца, все в маскировочных комбинезонах. Парень был высокого роста, немного сутулый, угрюмого лесного вида - такому только бродить за зверем по тайге. Не по годам, а, скорее, по выправке да по смелости взгляда, какой поднял он на меня, можно было безошибочно определить, что он давно в армии и привык к суровой солдатской службе.

   - Фамилия, звание?

   Выждав секунду, не отрывая от меня спокойных карих глаз, ответил не спеша, и не повышая голоса:

   - Сержант Юмашев, товарищ капитан...

   - Сибиряк, что ли?

   - Угадали. С Енисея.

   - Какой курс?

   - Третий закончил.

   - Специализация?

   - Звукометрическая разведка.

   - А в армии кем служил?

   - Тоже в разведке. Болградская дивизия, разведрота.

   Надо парня забрать к себе, но это немного позже...

   - Он отстреливался?

   - Да, было немного, - нехотя ответил Юмашев.

   - Вот что, орлы! - обращаюсь уже не только к Юмашеву, но и к его бойцам. - От лица службы, за проявленную смелость объявляю благодарность!

   - Служим Советскому Союзу! - Курсанты ответили на благодарность, и я тут же добавил:

   - А теперь отведите его вон туда... Подальше отведите! И покараульте. Ясно?

   - Есть! - не спеша козырнул Юмашев. Курта Краузе увели.

   Оставшись с Юрченко, я ненадолго задумался, как лучше поступить: продолжить дальше опрос пленных или доложить Абросимову полученные данные при опросе пленных. Мои размышления прервал звонок из штаба, и тем самым поставил точку в размышлениях как поступить. Предупредив Юрченко, чтобы диверсанта без меня не допрашивал, отправился в штаб.

   Уже подходя к нему, услышал как командир о чем-то спорил с начштаба. При моем приближении спор прекратился.

   - Ну, что скажет разведка? - С шуткой в голосе поинтересовался командир.

   - Думаю, веское слово, товарищ подполковник.

   - Говори.

   - Как я понимаю, самое главное на текущий момент, это сосредоточение танковой группировки на нашем берегу Западного Буга. По этому вопросу, фактически ничего существенного добавить не могу. Съемку они провели в нарушение всех инструкций, понадеявшись на наш русский "авось".

   - Поясни.

   - В круг задач разведывательных эскадрилий, помимо ведения воздушной разведки, входит контроль за перемещением своих войск. Вот им и приказали проконтролировать, как идет сосредоточение танковой дивизии.

   - Какая дивизия производит сосредоточение?

   - Четырнадцатая танковая, количество танков в дивизии примерно сто тридцать - сто сорок, в составе двух танковых батальонов, успело переправиться чуть более ста. Съемку они провели приблизительно час ноль пять, час десять назад.

   - Получается вот- вот должны ударить... - Задумчиво произнес Абросимов.

   - Николай Макарович, я думаю необходимо эти данные срочно передать Лакееву, пусть он поднимает в воздух все что есть и наносит бомбо-штурмовой удар, иначе... Васильев прихлопнул карандашом по карте.

   - Да, если опоздаем, натворят они делов. Давай связь с Лакеевым. Суховей, что у тебя еще?

   - Опросом пленных установлено: состав, дислокация, номера частей и фамилии командиров воздушной группировки противника. Это пятый авиакорпус Люфтваффе, в составе...( не знаю давать здесь перечень данных о четвертом авиакорпусе или нет?)

   Я уже подходил к концу, как соединили с генералом Лакеевым. Абросимов взял трубку и начал доклад.

   - Здравия желаю! У меня есть важная информация. По данным, полученным в ходе опроса пленных летчиков, установлено, что в районе Черникува завершается сосредоточение четырнадцатой танковой дивизии немцев в количестве ста тридцати - ста сорока танков. В течение часа, максимум полутора часов они нанесут удар южнее Владимира-Волынского, с целью выхода на дорогу Луцк-Владимир-Волынский, и дальше на Бердичев. Закончив фразу, он стал внимательно слушать ответ Лакеева. Через несколько секунд ответил - "Есть!" и положил трубку.

   - В этот район, с утра еще было направлено несколько самолетов, с целью выяснения обстановки. Ни один не вернулся.

   - Ясный пень. Немцы там наверняка держат сильное истребительное прикрытие, чтобы не была вскрыта их перегруппировка. - Подхватил мысль начштаба.

   - Насчет большого истребительного прикрытия я сомневаюсь. По данным пленных летчиков, в пятом корпусе одна истребительная эскадра, это приблизительно сто самолетов. Из них треть действует под Львовом, базируясь на аэродром Медоровка. Остальные две трети здесь, базируются в районе села Дуб и местечка Хостыне. Хочу заметить, штаб истребительной эскадры расположен в Хостыне, а не в Медоровке, значит основное направление для немцев здесь, а не в районе Львова.

   - Логично, капитан, дальше.

   - Шестьдесят - семьдесят, а с учетом сегодняшних потерь меньше минимум на десять-пятнадцать машин, значит в сухом остатке пятьдесят - пятьдесят пять истребителей. Вот чем реально немцы располагают на нашем направлении, плюс все машины одновременно они не будут держать в воздухе, отсюда вывод - где-то половина, а это двадцать пять - двадцать восемь машин. Предпологаю, что противник, поставит одну группу истребителей, скорее всего неполного состава на прикрытие района сосредоточения танковой дивизии, а другая группа разойдется на остальные нужды. Плюс надо учесть зенитное прикрытие этого района. Данных по зенитному прикрытию не имею. У меня все.

   - Вроде все правильно, капитан, давай-ка твои соображения доложим Лакееву, и фотоснимок отошлем ему в штаб с майором Архиппенко, тут лету десять минут с перекуром. У тебя все?

   - Так точно.

   - Продолжай опрашивать остальных, если что вызову. Иди.

   Вскинув руку к пилотке, я вышел из штаба.

   Вернувшись к себе, застал Юрченко за едой. Увидев его набитый рот и глаза с блюдце, махнул рукой:

   - Ладно уж, корми чем бог послал...

   Молча перекусив, и дождавшись пока он приберет остатки пищи, приказал:

   - Идем в медвзвод, попробуем допросить последнего летуна, а там и диверсанта примимся.

   - Как скажите товарищ капитан...

   В медвзводе мы увидели уже разбитые палатки. Возле одной стоял боец. Подойдя к нем спросил:

   - Летуна охраняешь?

   - Так точно, товарищ капитан.

   - Как он, что доктор говорит?

   - Побился малость, нога сломана, ушибов много, а так ни чего серьезного, жить сможет.

   - Понятно. И обернувшись сказал: - Младший сержант за мной!

   Войдя во внутрь, удивился как нашим медикам удалось создать, я бы даже сказал уют. Внутри палатка была обтянута белым чехлом, стояли панцерные кровати, и даже что-то в виде тумбочки. В такой палате, да на свежем воздухе, да... вобщем, я бы сам поболел пару-тройку суток. Наш клиент лежал на кровати в нижнем белье, рядом на ящике из-под снарядов была сложена его форма. Мундир его был сверху. на накладном кармане был приколот какой-то значок. Он имел вид бронзового венка из дубовых листьев, внутри которого помещалось изображение стилизованной головы орла или сокола. Не разбираюсь я в птицах. Влево и вправо от венка шли по три пучка дубовых листьев, по 3 листа в каждом. Внизу венка крепилась прямая свастика. Подвеска крепилась снизу к венку и имела вид восьмиконечной звезды с пучками лавровых листьев по бокам.

   - Спроси у него, что это?

   Немец коротко ответил, а младший сержант перевел:

   - Нагрудный знак, вручается летчикам разведывательных частей за совершение определенного числа боевых вылетов, имеет пять степеней, высшая первая, триста и более вылетов.

   Вспомнив один известный анекдот, чуть не сказал: "Столько не летают", но понятное дело, в интересах этого самого дела промолчал.

   - Спроси, какая степень у него?

   - Третья.

   - Это за сколько вылетов дают?

   - Сто десять и более, следующая степень не менее двухсот.

   Смотри Юрченко, матер-р-ый разведчик перед нами лежит, более ста десяти разведвылетов. У наших в войну за это давали Героя Советского Союза давали, а у фрицев только средняя ступень, какого-то нагрудного знака на булавке.

   Тут заговорил немец, Юрченко переводил:

   - Он говорит, что знак учредили в начале этого года, и всем кто имеет двадцать и более боевых вылетов наградили этим знаком.

   - Пусть представится, все как положено: фамилия, имя, звание.

   - Андреас Бенке, лейтенант, летчик-наблюдатель.

   - Назовите часть, где вы служите?

   - Четвертый разведывательный отряд, тринадцатой эскадры, состою в экипаже обер-лейтенанта Курта Краузе.

   - Кому подчиняется ваш отряд?

   - Штабу Колюфт при первой танковой группе.

   - Какое у вас было задание?

   - Сегодня, двадцать второго июня, мы вылетели на задание с приказом провести разведку в районе города Луцка, железнодорожной станции Киверцы, а также проконтролировать движение ваших войск на шоссе Луцк-Владимир-Волынск.

   - Вас сбили, когда вы уже возвращались на аэродром?

   - После того, как приказ был выполнен, мы ещё раз облетели вдоль дороги и легли на курс в сторону дома. Мы летели на высоте примерно 1000 метров. Вдруг нас атаковали два И-16. Они атаковали нас снизу, сзади. Я передавал обер-лейтенанту Краузе данные о необходимом положении в воздухе, чтобы суметь вести огонь по нападавшим. На расстоянии примерно триста метров я выпустил две довольно прицельные очереди. Однако ващи самолеты продолжали преследование. После этого я выпустил всё, что осталось в улитке по ним, но ваши пилоту, словно чувствовали, что я нажимаю на гашетку и в последний момент уходили из-под огня.

   После этого он подошел в плотную к нам, и с первой попытки повредил наш самолет. Всё это произошло в 12:45.

   - Где находится ваш аэродром?

   С ответом на этот вопрос Андреас замялся.

   - Что, Андреас, думаете как лучше поступить? Что ответить?

   Подняв на меня глаза, он видимо хотел найти ответ, и наконец сглотнув слюну, тихо сказал:

   - Замость.

   - По нашим данным, это не аэродром, а аэродромный узел, состоящий из семи аэродромов и двух посадочных площадок. Уточните на каком именно аэродроме узла базируется ваш отряд? Это аэродром в Мокрее, Лабуне, Водачев или Дуб? Может это Жданов? Или Комарув? Отвечайте Бенке!

   - Господин офицер отлично ориентируется в наших аэродромах...

   - Бенке, не принуждайте меня использовать иные методы убеждения...

   - Вы не имеете права! Я военнопленный, и подпадаю под действие Женевской конвенции! Существуют же цивилизованные методы и обычаи ведения войны!

   - А вот этого не надо Бенке! Ваша страна сегодня напала без объявления войны, это тоже согласно, как вы утверждаете, цивилизованные методы и обычаи ведения войны? А? Как вы назовете воздушные бомбардировки городов, где проживает гражданское население? Отвечайте немедленно!

   - Атхенс

   - Где это?

   - Это взлетная полоса недалеко от штаба первой танковой группы. Там же находится штаб Колюфт, которому мы подчиняемся и части обеспечения от люфтваффе.

   - Что это за части?

   - Авиакомендатура, батальон связи люфтваффе, части снабжения и несколько передвижных фотолабораторий.

   - Что вы можете добавить о сосредоточении четырнадцатой танковой дивизии на плацдарме в районе Черникува?

   - Она должна нанести удар в обход Владимир-Волынска, с дальнейшем выходом на панцерштрассе.

   - Что такое панцерштрассе?

   - Это как правило магистральная дорога, вдоль которой развивается наступление наших танковых и моторизованных частей.

   - Ось наступления?

   - Да,да! Панцерштассе!

   - Почему вы думаете, что панцерштассе это дорога Владимир-Волынский - Луцк?

   - Это единственная дорога с твердым покрытием, которая проходит с запада на восток в этом районе, во вторых, наш отряд придан непосредственно четырнадцатой танковой дивизии, и приказ на проведение разведки, наш командир получает непосредственно от командира этой дивизии.

   Услышав это, я заспешил к Абросимову, приказав младшему сержанту:

   - Остальное ты сам, а я на доклад...



   Часть 18

   Подполковник Абросимов.


   Когда все разведгруппы ушли на задание, я очень четко для себя понял, какая непомерно тяжелая задача свалилась на меня. Особенно на меня повлиял разговор с генералом Лакеевым. Из него я узнал о положении в ВВС этого времени, и меня это положение вещей и дел совершенно не радовало. Командуя по меркам 41-го года, элитным подразделением, обладающего огромной разрушительной силой, я трезво отдавал себе отчет, что при совершении даже одной, хоть и не большой ошибки, мы все можем сгореть как маленькая соломенка во время огромного лесного пожара - мгновенно!

   Подойдя к штабу, обратил внимание, чтомайор Васильев, о чем то крепко задумался, он даже не услышал, как я приблизился.

   - О чём думаешь, Александр свет Сергеевич?

   - Честно? Не о войне! Своих вот вспомнил, аж сердце защемило, увижу ли еще? Совсем как то, не по военному ответил он.

   - Если будем живы - обязательно! А будем живы, если немца побьем, одолеем!

   - Ты думаешь, сможем назад вернуться? Что-то не вериться мне!

   - Ты веришь, что мы сюда попали? Вот и верь, что назад вернемся! Ладно, давай о делах наших насущных.

   И рассказал я ему о том, что услышал от Лакеева: - Участие в двух войнах: в Испании и в Монголии твердо убедили его в том, что авиация, причем именно истребительная должна играть первостепенную роль и иметь огромное значение в сражениях и войнах. Боевые действия ещё в Монголии однозначно и убедительно показали, что активной фазе наземных боевых действий предшествует фаза завоевания господства в воздухе. Обе противоборствующие стороны смогли достигнуть успехов в наземном сражении, только тогда, когда имели полное господство в воздухе своих ВВС. Сначала это продемонстрировали японцы, а затем наши войска.

   - Ты представляешь, дальше он обоснованно предположил, что первым, кто попадет под удар при внезапном нападении противника, будут аэродромы ВВС, которые попадут в зону действия самолетов противника, и в первую очередь это будут аэродромы истребительной авиации. Неплохо зная историю Великой Отечественной Войны, я с ним полностью согласен, ты наверное тоже?

   - Да! В этом вопросе с ним трудно не согласиться.

   - И еще один фактор крепко играет на руку немцев - наши аэродромы не прикрыты зенитными частями. И хотя в полосе нашей 5-й армии развернут целый батальон ВНОС, но он использует проводные линии связи, которые проложены по столбам, и с началом войны регулярно выводятся из строя. Этот генерал - наш предок, мне аргументировано доказал, что для ведения успешных боевых действий необходимо обязательно превратить собственные аэродромы в непреступные цитадели для авиации противника. И соответственно приложить все усилия для завоевания господства в воздухе. И получается, что нам с тобой, надо придумать, как завоевать это самое господство в воздухе!

   - Это точно! Поддержал мой вывод Васильев. - Слушайте, товарищ подполковник? А не покушать ли нам борщика? А? Может на сытый желудок и что-то умное в голову вступит?

   - А, может и правда? Давай!

   Через несколько минут перед нами стояли котелки с дымящимся борщем и свежим, еще теплым хлебом. С чувством, проглотив несколько ложек наваристого борща, майор, глядя в котелок, задумчиво сказал:

   - Противник должен лишиться господства в воздухе. Так?

   - Так! Ответил я.

   - Как думаешь, почему это важно?

   - Ну... Собираясь с мыслями, замялсял я.

   - Я готовясь в академию, прочитал много умных книжек, и в одной, один немецкий генерал писал, что по теории блицкрига, без господства в воздухе вообще наступательные операции невозможны.

   - Почему?

   - Он писал, что господство в воздухе это не столько бомбардировки, сколько информация. И я с ним согласен, при всём уважении к агентам и разведчикам, основную тактическую информацию во время Отечественной войны, наиболее полно и своевременно приносила именно авиаразведка! Вспомни, прорыв немецких танков к Москве обнаружила авиация, ни агенты, ни войсковые разведчики не сработали.

   - Ты знаешь, по моему ты прав! Но! Обнаружить авиаразведку мы допустим можем, а как сбить этого разведчика? Не обязательно же, он будет в зоне поражения 'Шилок' или ПЗРК! Если мы еще придумаем, как гарантированно их сбивать!

   - Я думаю, без летчиков Лакеева нам не обойтись, а для этого нужна постоянная и качественная связь с ним. Ответил майор. - Я думаю, что мы нащупали ахиллесову пяту немцев, и это дело нам вполне по силам! Лишим их глаз, уже легче будет.

   - А за связь, мне не надо объяснять, то что это основа основ современной армии, я знаю! Запаздывание в получении и обработке информации было основной причиной поражений 41-го. Получается, без решения этих двух вопросов, решение всех остальных просто бессмысленно.

   - Ну вот, теперь можно и за второе спокойно приниматься! Пошутил начальник штаба.

   - Заварил ты кашу, и сразу на покой! В ответ пошутил я. - Интересно, что немцы думают по поводу потери целой группы бомбардировщиков? Думаю, минимум свои репы чешут! Шутка ли, за двадцать минут потерять считай авиаполк! Ты знаешь, мне даже понравилось так воевать!

   - Пока ты беседовал с генералом, 'Овод' доложил, что над местом падения самолетов, постоянно барражируют несколько немецких истребителей и один разведчик. Ответил майор.

   - Как у нас дела с маскировкой? Разведчик сейчас, наши места со всех ракурсов фоткает!

   - Боюсь сглазить, но мальчишки наши не зря фильмы про войну смотрели, курят в кулак, по расположению зря не мотаются, да вообще какие-то повзрослевшие, даже курсанты и те намного серьезнее стали. Хлопцы из их фотограммерического взвода дали несколько ценных советов и помогли устранить огрехи в маскировке. Так что нормально. Уверенно ответил Васильев.

   Я никак не мог успокоиться, от того что, нашелся способ как задержать наступление немцев. Что бы прийти в себя, я стал медленно обдумывать какие приемы мы состоянии использовать, что бы заставить противника замедлить свое продвижение. Нужно придумать какой-то простой и надежный прием, которым мы могли сломать немцам их планы. Но в голову, ни чего путного не приходило, и решил немного отпустить ситуацию и поговорить о проведенном бое наших 'Шилок'.

   - Надо использовать 'Шилки' в ПВОшных засадах: провоцировать налеты немецкой авиации и сбивать! Сбивать! Сбивать!

   - Командир! Ты путаешь причину и следствие, смотри: налет бомбардировщиков противника это реакция немецкого штаба на информацию добытую разведчиком! Так?

   - Так! Согласился я.

   - А если сбить разведчика, то немецкий штаб ослепнет на какое-то время. Так?

   -Так! Еще раз согласился я, понимая, что мы подходим к решению проблемы. Дальше что?

   - А дальше вот, что: нам надо расположить свои РЛС так, чтобы создать сплошное радиолокационное поле в полосе нашей армии и регулировать воздушное движение. Возле каждой 'Шилки' должна быть своя взлетная полоска, достаточно одного, максимум для двух самолетов. Увидели на радаре одиночную цель, выпустили воздушного бойца, он свое дело сделал, и на основной аэродром, обслужился, если надо починился, отдохнул и назад в засаду. А что бы, не столкнулся со своим напарником, хвост свой закинул на грузовик и притянули его назад и сидим ждем следующего разведчика.

   - Вот оно! Радостно воскликнул я. - А если это пара истребителей, то он выводит их на засаду, если их больше наводим на них эскадрилью или две, или полк! Надо это с Лакеевым отработать!

   В этот момент на связь вышел лейтенант Лучик и доложил о том, что на опушке леса, до которой он дошел, следы нашей колонны исчезли, т.е. их нет абсолютно! Мы с Васильевым пару минут обсуждали эту новость и пришли к выводу, что ему необходимо продолжить разведку в соответствии с приказом. Выйдя на связь, я приказал ему:

   - Продолжайте движение до станции Сенкевичевка. По прибытию на станцию, доложить обстановку. Маршрут теперь выбирайте из условий соблюдения максимальной скрытности передвижения. При возникновении сложных ситуаций, докладывать немедленно. Задача ясна?

   - Так точно!

   - Выполняйте!

   Помолчав пару минут, Васильев продолжил развивать тему:

   - Слушай, для уничтожения авиаразведчиков, наверное, надо сформировать отдельную группу истребителей?

   - Это все будем решать с Лакеевым, а с ним нужна бесперебойная и качественная связь! Из двух проблем, одну мы решили, осталось решить вторую - как и чем наладить связь! Пока лучше вспомни, какие самолеты немцы использовали для разведки, мне в голову приходит только всем известная 'Рама', тебе?

   - Мне тоже только она, надо Суховею поручить, чтобы он пленных потряс... А вон он, и сам идет сюда, сказал Васильев, ткнув ложкой в его сторону.

   - Ну вот! На ловца, как говориться и зверь бежит! Поприветствовал я начальника разведки. - Завтракал?

   - Нет, не успел.

   - Присаживайся, в ногах сам знаешь... Рассказывай, что выпытал, что сами сказали...

   Пока солдат бегал на кухню за борщом для капитана, Суховей начал докладывать, что удалось узнать, допросив оставшихся трех членов экипажа Хенкеля и пилота сбитого истребителя.

   Внимательно выслушав капитана, мы с Василевым начали прикидывать, чем располагает люфтваффе на нашем направлении. Получалось не слабо. В состав 5-го авиакорпуса, действующего непосредственно против нас, которым командует генерал фон Грайм, входят три бомбардировочные эскадры, одна истребительная и одна дальних разведчиков. Две бомбардировочные эскадры вооружены 'Юнкерсами-88', одна 'Хенкелями-111'. Истребительная эскадра - 'Мессершмидт-109', а вот с вооружением авиаразведчиков было не все ясно. Это примерно 250 бомбардировщиков, около 100 истребителей и приблизительно с полсотни авиаразведчиков. Помимо этого, непосредственно сухопутным войскам приданы т.н. авиационные отряды войсковой или как они еще называют ближней разведки. Получалось, что на вооружении этих частей в основном были достаточно тихоходные самолеты, правда снабженные первоклассной радио и фотоаппаратурой. Обсуждение полученных данных прервал звонок полевого телефона. Взяв трубку, я услышал, как солдат-телефонист скороговоркой докладывает:

   - 'тащ пытполковник вас взывает буссоль'.

   - Передай 'Буссоли', что 'Первый' через пять минут выйдет на связь! Отдав распоряжение, я сказал Суховею:

   - Вот, что капитан, попробуйте еще раз опросить всех пленных на предмет, что они могут сказать об организации, вооружении, тактике и применении этих вот отрядов авиационной разведки. Интересно все, буквально все, даже какого цвета трусы у командира! Вам все ясно?

   - Так точно все! Вскочил Суховей. - Разрешите выполнять?

   - Выполняйте!

   Только Суховей отошел от штаба, как я приказал соединить меня с 'Буссолью'. Гелеверя в первую очередь доложил о том, что сегодня 22 июня 1941 года, потом он кратко доложил о складе, и предполагаемых местах нахождения других складов. Отметив полученные данные на карте, я выслушал его выводы, и дал команду ждать дальнейших распоряжений.

   - Гелеверя склад нашел со стрелковым вооружением, вот здесь, и дал координаты других складов. Вот они. Свяжись с остальными группами, и дай указание проверить, а к Гелевере немедленно отправь машины, пусть загрузят стрелковое вооружение, патроны- надо первым делом перевооружить дивизион, обе батареи и курсантов.

   Васильев получив приказ, с головой ушел в так любимую им штабную работу. Через полчаса он доложил, что всем группам, кроме Осташева, он передал приказ о проверке информации о складах. С Осташевым нет связи из-за большой дальности, но он должен выйти на связь по плану через минут пять. Практически секунда в секунду от радистов раздался звонок, и дежурный радист доложил: вызывает 'Пион'.

   - Соединяй!

   Осташев доложил, что удачно добрались до места, передали 'груз', при этом в городе попали под бомбежку, уничтожили группу диверсантов. Особо отметил, что захватил четыре комплекта подробнейших карт. Поставив ему дальнейшую задачу, я отключился.

   Тут ко мне обратился командир курсантской батареи майор Агранович:

   - Товарищ подполковник, дайте указание выдать один комплект карт!

   - А вот с картами у меня напряженка, так что не взыщите!

   - Да мне не надолго, я понимаю что не хватает, мне на час. В первом взводе сделают фотопланшет и я верну!

   - Вот с этого места поподробней, майор!

   - Первый взвод у меня фотограмметрический. Комплекс соответствующий имеется. Мои орлы карту сфотографируют и сделают отпечатки, всё лучше, чем совсем без карты.

   - Понятно. Но карты я тебе не дам майор. Увидев, что он обиделся, я добавил: - Наши карты не совсем соответствуют этому времени, но сейчас мне доложили, что у диверсантов захватили несколько комплектов подробнейших карт. Вот их ты получишь и сделаешь в нужном количестве. Ясно?

   - Так точно, ясно!

   - Расскажи поподробнее чем располагает батарея.

   - Батарея состоит из четырех учебных взводов: первый - фотограмметрический, личного состава 24 человека, на вооружении комплекс на АКФР, второй - звукометрический, 36 человек, на вооружении комплекс АЗК, третий взвод - радиолокационный 51 человек, на вооружении комплексы АРК-1, СНАР-10, четвертый - метеорологический, 18 человек, на вооружении комплексы МРК-1 и РПМК-1. На время учений придали два бензовоза - один под солярку, второй под бензин, 10 "Уралов" бортовых, 2 летучки - одна "колесная", вторая "гусенечная", 'Шишига' с кухней, медпункт на 'таблетке', 'Чайка'. Вот вроде и всё, хотя нет, перед самой отправкой нам всунули пять капитанов с ЦАОКА, с ними один ПРП. Зачем сам не знаю, начальник курса сказал, что они, что там разработали и это надо проверить на реальной стрельбе.

   - Богато живешь майор! Это же, готовый разведдивизион. А если серьезно, какие мысли?

   - Мысли есть! Первая - развернуть АЗК фронтом к польской границе, будем засекать огневые позиции и разрывы, плюс сможем указывать нашим разведгруппам очаги боев. Вторая мысль - поскольку у меня огневых подразделений нет, а у вас есть, и уже есть два ПРП, предлагаю ЦАОКовцев с ПРП передать Вам. Пока все.

   - Добро, позиции 'звукачей' согласуйте с начальником штаба.

   Опять зазвонил телефон, на этот раз на связь вышел Денисенко. Из его доклада я понял, что ведя разведку он наткнулся на поврежденную линию связи Луцк-Владимир-Волынский, устранил повреждение, связался с Владимиром -Волынским и от тамошней телефонистки получил сведения о переправе немецких войск через Буг. Такое получение информации меня удивило, но как говориться, дело сделано. Больше меня заинтересовало то, что в процессе ремонта он несколько раз связывался с Луцком. А в Луцке сейчас был Лакеев и соответственно штаб его дивизии. А у штаба есть свой коммутатор, на который можно..., правильно позвонить, если протянуть к столбам полевку, но можно и не протягивать, а использовать...

   Я прошел к Васильеву и увидел рядом с ним Агроновича. О! это то что мне надо!

   - Согласовываете позиции 'звукачей'?

   - Так точно! Почти хором ответили майоры.

   - Ну ка! Разрешите полюбопытствовать! Где вы решили разместить базные пункты?

   - Левую базу здесь, карандаш Аграновича уперся в точку на карте приблизительно пять километров южнее расположения дивизиона, центральная база и система С-2 будут развернуты практически в расположении дивизиона, правая база развернется севернее практически около самого шоссе Луцк - Владимир-Волынский. Связь левой и правой базой будет по радиоканалу, с центральной базой по полевому кабелю. С системы С-2 развернем прямую линию или прямо вам на стол или на штабной коммутатор.

   - Добро майор, еще вот что: Возьмите на фланговые базы прикрытие, отройте на позиции окопы и капониры, все это очень тщательно замаскируйте. С правой базой пойдет пара моих телефонистов, они от столбов до базного пункта кинут полевку и будут за неё отвечать, а вы этот кабель подключите к своему радиоканалу. И ещё, Вы не боитесь, что немцы крайние базы запеленгуют?

   - Нет, товарищ подполковник! Мои курсанты ещё пару лет назад, рассчитали, изготовили и проверили работу по радиоканалу с использованием узконаправленной антенны. Это что бы по лужскому полигону, с катушками не бегать. Работает отлично!

   - Ну что же ... Сколько вам надо времени на развертывание?

   - Двадцать минут!

   - Отлично!

   Через двадцать минут, я имел уже несколько засечек очагов боев и подключение к линии. Выйдя на телефонистку междугородней станции Луцка, я попросил дать 'Черепаху'. Когда меня соединили с 'Черепахой', я назвал личный позывной Лакеева и практически мгновенно услышал его голос. Обменявшись приветствиями, я сообщил ему данные о воздушной обстановке и основные очаги боев, где идет артиллеристская стрельба. Горячо поблагодарил за сведения, спросил, чем может помочь. Я ему напомнил о вагонах с 23мм снарядами, и предложил выделить несколько самолетов для уничтожения разведывательной авиации противника. Лакеев мою мысль понял с полуслова и обещал прислать два звена во главе с майором Архипенко, а также наземных специалистов. Договорились, что сначала подъедет майор вместе со снарядами и согласует, где будут размещены точки подскока. Удивившись как он без проволочек решает эти вопросы, в ответ услышал, что при налете на штаб дивизии командир тяжело ранен, эвакуирован в тыл и он сейчас исполняет его обязанности.

   У меня возникло чувство, что дело пошло, в отличии от первых минут, когда только, только осознал, что мы оказались в 41-м.

   Уже необходимо было думать над тем, как правильно организовать наше сборное воинство. Пока Васильев распоряжался насчет стрелкового оружия, я позвал телефониста и приказал собрать медиков всех подразделений: самоходчиков, зенитчиков и курсантов, на полянке недалеко от штаба. Через несколько минут перед мной стоял строй из тех человек. Первым был молодой парень - кровь с молоком. За ним стояли два мужика лет тридцати пяти. Одному точно, потому что это был фельдшер нашего дивизиона. Привычно кинув руку к пилотке, принял доклад:

   - Товарищ подполковник! Начальники медицинских пунктов по вашему приказанию прибыли! Доложил, лейтенант Соболевский.

   - Здравствуйте товарищи!

   - Здравия желаем, товарищ подполковник. Негромко, но четко ответил строй.

   - Лейтенант Соболевский, почему командуете медицинским пунктом, ведь это фельдшерская должность?

   - В отпуске наш фельдшер, вот начальник санчасти училища и приказал мне отправиться на полигон, товарищ подполковник.

   - Понятно, что заканчивали товарищ лейтенант?

   - Ленинградскую военно-медицинскую академию, товарищ подполковник!

   - Как я понимаю, вы старший по званию?

   - Так точно, остальные прапорщики.

   - Я долго говорить не буду, поэтому приказываю на базе трех медицинских пунктов, сформировать медвзвод под командой лейтенанта Соболевского, и быть готовым к оказанию медицинской помощи. Все предложения по организации медицинской службы через час в штаб. Вольно!

   Развернувшись, я направился к штабу, уже подходя, услышал как Васильев принимает доклад от Мисюры, Подождав пока майор примет доклад, вопросительно посмотрел на начальника штаба.

   - Мисюра доложил, что наблюдает массированный налет немецкой авиации в районе между Владимиром-Волынским и Когильным, а также сообщил, что огнем из КПВТ сбил авиаразведчика. Фотооборудование очевидно цело - внешних повреждений нет.

   - Там может быть ценная информация для нас. Пошли фотограмметриста с курсантами на их машине, пусть привезут это все сюда и попробуют разобраться. Да! Машину пусть возьмут - "Шишигу" кухонную, она не такая заметная, да и жрет меньше, у нас теперь снабжения нет, экономить надо!

   - Сейчас распоряжусь! Я вот что подумал: - Отец вспоминал, что в первый день, с утра их бомбили немцы нещадно, как раз на дороге от лагерей в Когильно на Владимир-Волынский. Получается, что его дивизия выдвигается к границе, а немцы этому всячески мешают...

   - Скорей всего - именно так...

   - Может поможем предкам, хотя бы одной "Шилкой"?

   - А что одна "Шилка"сделает? Попугает? Ну собьет она с десяток, так остальные её прикончат! Посылай пару "Шилок", комбата три Пленгея, и один ПРП из приданного отделения.

   Вмиг повеселевший Васильев бодро спросил:

   - Разрешите выполнять?

   - Выполняй!

   Пока Васильев отдавал распоряжения и готовил к выходу небольшую колонну, я думал над докладом лейтенанта Лучика о пропавших следах нашего дивизиона на поляне. Какой все-таки произошел катаклизм в природе, что нас так незаметно перенесло на сорок лет назад? Пока я размышлял над этим вопросом, Васильев подсел ко мне за раскладной стол, и с довольным видом доложил:

   - Товарищ подполковник, колонна сформирована, задача поставлена, позывные, частоты оговорены, и пять минут над отправлены для выполнения задачи.

   - Понятно. А чего ты такой довольный? Словно в параде на Красной площади лично участвуешь?

   Улыбка мгновенно слетела с лица Васильева, и он не задумываясь

   ответил :

   - А я почти уверен в том, что не состоится тот самый кровавый бой у моего отца, после которого он в двадцать лет стал белый как лунь, и вспоминая его даже через сорок лет, он говорить не может - только мычит. Он мне как-то сказал, что за всю войну не было больше такого страшного боя.

   - Извини, я таких подробностей не знал! Давай-ка лучше подумаем над тем кого, и на чем мы отправим на ту поляну, где Лучик заметил исчезновение наших следов. Может, что интересное удастся выяснить?

   - Наших комбатов-огневиков нельзя, вдруг придется огонь вести, у зенитчиков все свободные офицеры в разведгруппах, среди курсантов я никого не знаю.

   - И на чем послать? Последний, 9-й БТР с Шполянским. Можно на разведку периметра аномалии послать Котова.

   - Это который, исполняет обязанности камандира ьатареи управления?

   - Да, из танкового полка.

   - Мы его три дня назад, первый раз увидели. Давай еще подумаем.

   Довольно долго мы перебирали, кого назначить командиром этой разведгруппы, и наконец решили послать тех самых офицеров с ЦАОКА, о которых докладывал командир курсантской батареи.

   Приказав по телефону Агроновичу собрать у себя офицеров с ЦАОКА, мы решили немного размяться, двинувшись к ним.

   Перед самым выходом, вышел на связь Денисенко и доложил о

   том, что в отличии от нашего времени, когда практически все дороги имеют асфальтовое покрытие, дорога, скорее всего Владимир-Волынский -Луцк, вымощена булыжником и имеет меньшую ширину, чем было принято у нас. Приняв доклад, и уже уходя приказл телефонисту переключать все звонки на курсантскую батарею.

   Уже подходя к их расположению, нас окликнул голос из кустов:

   - Товарищи офицеры, не выходите на открытое пространство!

   Приняв в сторону, мы зашли под крону дерева, и я не выдержав сказа:

   - Ты смотри, яйцо курицу учит!

   - Обрати внимание на, можно сказать образцовый порядок несения службы.

   Так бурча под нос, мы дошли до "Чайки" Аграновича.

   - Мимо твоих орлов пройти нельзя! Загоняют под деревья, слушать ни кого не хотят!

   - Товарищ подполковник! Не знаю точно, как у предков, а у нас,

   летает разведчик, тысячах на десяти, и снимает все подряд, а потом, по тому, что ходят отдельные военнослужащие по лесочкам -вскрывают дислокацию. Зря вы так! Ребята стараются.

   - Не обращайте внимания, майор, это наверное нервное. Где офицеры?

   - Рядом, в курилке. Позвать?

   - Не надо, давайте сами пройдем. Показывайте!

   Мы прошли за капонир, в котором стояла "Чайка", там под густым буком-гигантом двухметровой толщины, с гладкой, светло-серой, будто бронированной, стальной корой, закрывающей своей кроной солнце курили пятеро офицеров...

   В самый последний момент, когда я уже хотел открыть рот, внезапно понял, что лучше сейчас обойтись без формальностей:

   - Ну вот что, мужики! Все вы далеко не солдаты первогодки и прекрасно понимаете, где мы сейчас. Но попытаться найти ответ "почему", я думаю, все хотят. Не так ли?

   - Да, уж не помешало бы! ответил один из капитанов.

   - Одна из разведгрупп, обратила внимание на то что, след колонны оставленный дивизионом имеет границу. До неё след есть, после - нет. Вашей группе необходимо: попытаться пройти вдоль этой границы и попытаться выяснить все, что только можно. Пойдете на своем ПРП. Вооружиться по максимуму - начальник штаба дивизиона выделит вам автоматы, гранатометы и т.д. Можете сами подсказать что еще необходимо. Простите за избитую фразу: "надежда только на вас". Вопросы?

   - Пока никаких. Опять ответил за всех тот же капитан.

   Согласование всех деталей поиска взял на себя Васильев, а я отошел на несколько шагов и закурил. Когда мы уже заканчивали, от "Чайки" подошел связист и доложил, что на связи "Стержень". Васильев отойдя к телефону, пршел через пару минут и дождавшись окончания инстуктажа, доложил:

   - Это опять Денисенко, докладывает, что нашел склад, информация Лучика подтверждается, надо думать, что другие группы также подтвердят это.

   Собираясь уже возвращаться в штаб, поступил доклад от Лучика о том, что он на станции обнаружены снаряды. Есть наш калибр, а также 152 мм, и 76 мм.

   - Александр Сергеевич, надо срочно вывозить! Наших запасов хватит на пару часов хорошего боя, поэтому давай организуй автотранспорт!

   - Сколько их!

   - Лучик докладывает, что наших пятьсот ящиков, и других приблизительно столько же.

   - В нашем дивизионе все машины и так под снарядами, у зенитчиков я три машины отправил на склад, который обнаружил Гелеверя, у нас машин свободных нет, только у Аграновича десять "Уралов", а еще надо людей на погрузку.

   - Вот у Агроновича, людей и технику возьми!

   - Есть!

   Развернувшись, я пошел в штаб дивизиона, а Васильев остался в батарее. Через пять минут я услышал как начали заводится моторы, и машины с курсантами в кузовах потянулись за "Шилкой", которая шла в голове колонны.

   Подойдя к штабу через четверть часа, Васильев сняв с головы полевую фуражку, вытер платком вспотевшую голову. При этом мелькнула начинающая лысина - профессиональная примета офицеров служивших в войсках после войны. Сколько уже было говорено о том, что полевую форму для офицерского состава надо менять. И что? Воз поныне там! Те офицеры, кто побывал в ДРА, рассказывали, что по слухам - что-то делается, но реально, никаких сдвижек нет.

   - Николай Макарович, как хорошо, что есть у нас в ЗИПе моей КШМки сменный модуль с таблицами стрельб для снарядов военного и послевоенного выпуска, а то сосали бы лапу со всей своей техникой!

   - Ну не со всей Александр Сергеевич! Кое что бы работало по прежнему, но твоя КШМка с вычислительным устройством и все САУ с закрытых позиций эффективно стрелять бы не смогли. Наши заряды ведь начинены другими порохами, которые, кстати сделаны на основе немецких баллистных порохов.

   - Да... А как я плевался в душе, когда во время твоего отпуска, с третьей батареей сидел неделю на полигоне и проверял модуль на соответствие таблицам. Ведь тогда я просто использовал эту возможность для того, чтобы подтянуть отстающую батарею. Кстати капитан Пленгей - очень грамотный офицер, я думаю, что он за год сделал бы свою батарею лучшей в округе...

   - Согласен. Ведь мы в училище были одновзводниками. Не побоюсь сказать, что в училище он был первым по успеваемости, вот только характер сильно ершистый. Из-за него и страдал все время, если бы он был хоть немного уравновешенней, был бы давно генералом или на генеральской должности, поверь мне...

   -Мне кажется, что в условиях ведения боевых действий, такие характеры наиболее востребованы. Ведь сейчас исход любого боя зависит от таких людей, которые в первую очередь стремятся его выиграть, сохранить своих людей и технику и в последнюю очередь думают, что подумает о них начальство!

   - Николай Макарович, давай-ка подумаем о техническом обеспечении нашего войска. Тылов у нас здесь пока не предвидится, поэтому, как я понимаю нам надо надеяться только на себя.

   - Александр Сергеевич, а не забегаешь ли ты немного вперед?

   - Как сказать, как сказать...

   - Пойми правильно, мы еще толком не знаем где мы находимся, что вокруг, а ты о техобеспечении уже печешься.

   - А как же не печься, когда жаренный петух в ж...у клюнет, надо будет на ходу что-то придумывать, импровизировать,

   голову ломать...

   - Ну и что, ты предлагаешь?

   - Для начала собрать под одной рукой все "летучки", которые у нас есть.

   - И для этого ты так издалека начинал?

   - Нет, я предлагаю, кроме "летучек" в ремонтное подразделение включить отделение ОРиР наших зенитчиков и артмастерскую которую нам придали из ремроты.

   - А её за каким хреном в общий котел отдавать, она же кроме как ремонтировать орудия ни к чему не приспособлена!

   - Не скажи, Николай Макарович, там такое оборудование стоит, которого нет в нашей "летучке".

   - То есть, ты предлагаешь сформировать ремонтный взвод, наподобие ремроты в полку?

   - Да, более того, нам необходимо собрать всех солдат, которые до призыва работали слесарями, токарями, фрезеровщиками и перевести их в этот взвод.

   - Добро, а кого ты предлагаешь на взвод?

   - Мошанова.

   - Кого? Капитана на взвод?

   - А почему нет? Командует же он сейчас отделением регламента!

   - Так у него в отделении тонкая электроника, солдаты и те с высшим или неоконченным высшим образованием, а нам нужен спец, который разбирается в железе!

   - А мы ему в замы прапорщика с "летучки" дадим.

   - Хорошо, и что у нас получается?

   - Получается неплохо: одна "летучка" наша, одна летучка "шилочников", одна "летучка" ракетчиков, две курсантские - итого пять "летучек", плюс одна артмастерская, и две машины из ОРиР.

   - Да, и в правду неплохо! Медвзвод сформирован, ремвзвод тоже фактически уже есть, тыл потихоньку прорисовывается. Нам еще необходимо автомобильное подразделение и хозяйственное сформировать, как ты думаешь, а начштаба?

   - Поддерживаю, и предлагаю чтобы всеми тыловыми подразделениями руководил начальник тыла, а мы занимались бы боевой работой и разведкой!

   - Правильно, а то начнешь все эти дебеты с кредитами складывать, а на службу времени и нет. Наши рассуждения прервал вызов от прапорщика Мисюры. Он кратко доложил своих действия, а также о том, что отправил сбитых немецких летчиков с фотогамметристами.

   Пока мы с начштаба говорили за 'жисть', поступил доклад от нашего связиста о выходе на связь 'Паруса'. Взяв трубку 'пятьдесят седьмого', привычно буркнул:

   - Я 'Гвоздика', слушаю Вас!

   - 'Гвоздика', 'Гвоздика' я 'Парус'...

   - Александр Сергеевич, 'Парус' докладывает, что наблюдают группу немецких танков в количестве семнадцати единиц, пехоту на грузовиках, а также до дивизиона буксируемой артиллерии в квадрате '37-80' на гребнях цепи холмов. Перед немцами дамба, по которой они могут переправиться на северо-восточный берег и выйти на местность удобную для нанесения удара своими механизированными частями в направлении Локачи, с дальнейшем выходом на дорогу 'Владимир-Волынский - Луцк'. Как ты понимаешь, если немцы сумеют перерезать эту дорогу, то они сумеют осуществить окружение наших войск в районе Владимира-Волынского, нарушить их снабжение, и получить в свое пользование магистраль с твердым покрытием, по которому они могут оперативно перебрасывать свои резервы и осуществлять свое снабжение.

   Подняв трубку телефона приказываю связисту:

   - Дайка мне 'Овод'!

   - 'Овод', доложи обстановку в квадрате '37-80' и вокруг него!

   - ...

   - Принял, конец связи!

   - Александр Сергеевич, 'Овод' доложил, что немцы ведут интенсивную авиаразведку в районе юго-западнее, западнее и северо-западнее Горохова. Ледогоров четко наблюдает как немецкие тактические авиаразведчики на небольших высотах-до километра, находясь, каждый в своем квадрате, постепенно перемещаются на северо-восток, скорее всего, ведя разведку в полосе наступления своего соединения. Давай отправь туда комбата-1 с двумя 'Шилками', а все наши САУ передислоцировать на огневые в этом квадрате, с них мы сможем в случае чего поддержать огнем практически все наши разведгруппы, за исключением групп Осташева и Денисенко, которые ушли далеко на восток и север.

   - Сделаю Николай Макарович!

   Буквально через минуту, лес стал наполняться звуками от запускаемых двигателей. И еще через пару-тройку минут колонна техники в составе восемнадцати самоходных установок, двух КШМок первой батареи, КШМки Васильева, двух 'Шилок' Профатилова и 'технички' самоходного дивизиона выдвигалась в указанные квадраты. Все машины были тщательно замаскированы. На каждой было установлено по несколько пустых ящиков из-под снарядов, в которые были пересажены разнообразные кусты и небольшие деревца. В такую жару, маскировка из срезанных веток завянет через пару часов и будет больше демаскировать, чем скрывать от наблюдения противника. А так регулярно поливая можно растянуть время увядания на пару суток, да и для личного состава меньше мороки. В лесу, передвижение такой колонны выдает только звук, не раз проверено на предыдущих учениях и выходах на боевые стрельбы. Шполянский как-то похвастался на сабантуе, что в принципе, технически это все можно решить, надо только..., и пошел перечислять список радиодеталей для сборки п'ибо'чика. Он всегда начинал сильно картавить, когда подбирался к своей 'норме'.

   Оставшись на 'хозяйстве' без своего начштаба, я начал обдумывать как все-таки лучше поступить в нашем положении? Ввязаться в драку самим, или срочно сниматься и уходить форсированным маршем на восток?

   Место, где прошедшей ночью остановился наш дивизион и остальные подразделения оказалось очень удобным. Лес раскинулся на десятки километров. Но это не был сплошной лесной массив. Леса, поля и хутора чередовались довольно равномерно. Через каждые шесть-восемь километров можно было встретить отдельные хутора и деревни. Значит укрыться нашему отряду можно было, но и население было неподалеку, а это для нас было не очень удобно. Отсюда был сделан вывод - необходимо подразделение заточенное под несение охраны и караульной службы, со своей связью и подчинением непосредственно штабу дивизиона. В идеале - местные пограничники, прошедшие переподготовку у нашего Мисюры.

   Время текло быстро, практически одновременно пришел докладывать о выполненном задании капитан Мошанов, и с поста расположенного на дороге. Начальник караула доложил, что подошла колонна автомашин в сопровождении майор Архипенко. Я попросил дать сопровождающему трубку:

   - Слушаю Вас!

   - Вам привет от "Черепахи".

   - Спасибо, дайте трубку старшему поста!

   - Это "Первый", колонну пропустить в расположение!

   Положив трубку, обернулся к капитану Мошанову:

   - Докладывайте!

   - Товарищ подполковник! К настоящему моменту подготовлено шесть КВ комплектов и девять УКВ комплектов радиостанций. Приблизительно два комплекта КВ диапазона и один УКВ будут будут готовы в течении часа.

   - Мало, капитан, мало!

   - Аппаратура ламповая, товарищ подполковник. При падении с такой высоты, чудо что и эти комплекты удалось восстановить.

   - Все равно мало! Вот что, сейчас подойдет колонна от "летунов", они нам подбросили 23мм снаряды для "Шилок", с ней сопровождающий. Твоя задача обеспечить установку радиостанций на самолеты, развернуть летчикам радиосеть и научить их работать на технике. Понятно?

   - Так точно, понятно. Разрешите выполнять?

   - Выполняйте.

   Из-за поворота послышался надсадный звук работающих с предельной нагрузкой автомобильных моторов.

   Медленно выползали на опушку тяжело груженные машины. Из кабины первого грузовика выпрыгнул уже знакомый мне майор Архипенко. Курсанты Аграновича немедленно заганяли их в свободные капониры, закрытые сверху масксетями и масками. Замыкали колонну бензовоз и автомобиль с будкой, непонятного мне назначения.

   - Здравствуйте товарищ подполковник!

   - Как добрались?

   - Пару раз попали под немецкую штурмовку, одну машину пришлось оставить на дороге в двенадцати километрах отсюда.

   - Что с машиной и грузом?

   - Груз цел, у машины пробит двигатель, водитель ранен и с попуткой отправлен в Луцк, в госпиталь.

   - Первую свободную машину отправте за оставленными снарядами, а машину эвакуируйте на обратном пути в Луцк. Генерал Лакеев выделил самолеты и наземный персонал для организации засад?

   - Выделил, товарищ подполковник. Два пилота на "Чайках", и два на "Ишаках".

   - А наземное обслуживание?

   - Выделен заправщик и передвижная мастерская с техниками и запчастями.

   - Понятно. А где пилоты с самолетами?

   Взглянув на часы, Архипенко сказал:

   - Через двенадцать минут, четыре самолета приземлятся в двух километрах отсюда на запасной площадке одного из полков нашей дивизии.

   - Добро.

   Повернувшись и найдя глазами капитана Мошанова, я пригласил его к нам.

   - Товарищ капитан, через десять минут в двух километрах от нашего расположения совершат посадку четыре самолета. На них приказываю установить радиостанции подготовленные вами. Возьмите одну из освободившихся машин майора Архипенко, погрузите на неё все необходимое и приступайте к выполнению задачи. Через час авиагруппа должна быть готова к выполнению поставленной перед ней задачей. Выполняйте!

   - Есть!

   Через время, чуть больше часа, от капитана Мошанова поступил доклад о выполнении задачи. Так как немецкие самолеты практически постоянно весели в воздухе, за ними задержки не стало. По предложению Шполянского, летчикам не стали создавать отдельную радиосеть, а включили в радиосеть "Овода". Теперь капитан Ледогоров не только наблюдал и оповещал о действиях Люфтваффе, но и мог наводить наши самолеты.

   У меня в палатке поставили только динамик для прослушивания переговоров в их радиосети.

   Я с огромным вниманием слушал, что происходит у "пэвэошников". Оказывается одним из пилотов выделенных Лакеевым, был майор Архипенко со вторым ведомым Лакеева. Буквально в течении получаса, это пара, наведенная Ледогоровым, успешно сбила двух авиаразведчиков - одного Хеншеля и одну "Раму". По предложению Шполянского, тщательно фиксировались места падения самолетов. Позже к ним поедут наши связисты для снятия пригодного радиооборудования.

   Следующие действия авиагруппы, мне стали известны из доклада майора Архипенко.

   Только они приземлились, как "Овод" предупредил о том, что в район, где действовали немецкие авиаразведчики, направляется группа восьми целей, предположительно истребители. Пришлось срочно дозаправлять "Ишаки" и подымать вторую пару на "Чайках". При дозаправке самолетов, обнаружился еще один плюс нашей тактики борьбы с люфтваффе: поскольку самолеты были в воздухе буквально считанные минуты, то и расход бензина был небольшой, и следовательно дозаправка происходила быстро.

   Пока наши самолеты взлетали, у немцев одна пара ушла на высоту, наверное для прикрытия основной группы. Наши тоже разделились, пока немцы визуально не определили наши силы. "Чайки" пошли на встречу, а "Ишаки" начали набирать высоту. Дистанция между 'чайками' и 'мессерами' быстро сокращалась. Запас высоты давал возможность противнику выиграть этот бой. Когда шестерка немецких самолетов, используя свое численное преимущество, пошла в атаку со стороны солнца на две наши "Чайки", Архипенко со своим ведомым зашел в хвост группе и согласовав свои действия с ходу добился поподания. Его ведомый также, используя момент поджег одного немца. Проскочив вперед и развернувшись навстречу основной группе два "Ишака", пошли в лобовую атаку. Теперь Архипенко занял место ведомого. Ведомый Архипенко зажег 'мессера'. Оба И-16 после атаки ушли вертикально вверх и оказались выше истребителей врага.

   А в это самое время пара пилотов на "Чайках" начала бой на виражах. В этом маневре 'Чайки' имели значительное преимущество. Ошеломленный противник оказался под ударами сверху и снизу.

   Архипенко сбил еще один "мессер". Упал самолет, сбитый ведущим "Чайек", но сверху атаковал 'мессер', его ведомый дал длинную заградительную очередь, и немецкий самолет был изрешечен пулями. Все это время воздушный бой перемещался в сторону запасной площадки. Последняя пара 'мессеров' попыталась удрать. Но прикрывающая взлетную полосу "Шилка" , успел дать очередь, и 'мессеры' теряя скорость, и не имея запаса высоты, зацепившись за верхушки деревьев, развалились и упали возле небольшой речки на берег.

   Все восемь вражеских истребителей были уничтожены. Наша четверка без потерь вернулась на запасную площадку. Этот бой показал, как успешно может действовать звено из двух слетанных пар, которые наводит на цель оператор с земли.

   После завершения своего доклада о результатах проведенного воздушного боя, майор Архипенко попросил соединить его с генералом Лакеевым. Связь со штабом авиадивизии к моему удивлению была неплохой, хотя большая часть линии представляла из себя провода, которые висели на обычных деревянных столбах.

   Результат авиагруппы впечатлил генерала. Приказав майору оставаться в моем распоряжении, генерал высказал свое мнение о происходящих событиях в воздухе:

   - Результаты первых боев в воздухе, к сожалению показали, что в групповых боях превосходство у немецких летчиков. Многие наши пилоты отличные пилотажники, метко стреляют и бесстрашно идут в атаку. Но они уступают немцам в умении взаимодействовать в бою. К тому-же, наше трехсамолетное звено, не оснащенное радиосвязью, безусловно проигрывает немецкому звену, состоящему из четырех самолетов, и даже немецкой паре.

   - Товарищ генерал, я не летчик, и не понимаю специфику воздушного боя. Что необходимо сделать, чтобы в кратчайшее время переломить ситуации? Нам жизненно необходимо не допустить завоевания люфтваффе господства в воздухе!

   - Я считаю, что опробованная нами тактика воздушных засад полностью оправдала себя. По данным разведки, у немцев на нашем направлении сконцентрировано около ста истребителей.

   - Товарищ генерал, О чем еще можете меня проинформировать?

   - Для всех летчиков неожиданным оказался характер воздушной войны, которую нам навязали люфтваффе с первых часов. В чем он проявлялся? - Во первых: Немцы оказались очень настойчивы в достижении целей. Основные потери в полках наблюдаются после второго, или даже после третьего налета вражеской авиации.

   Во вторых: Тактика немецкой авиации состоит в чередовании налетов на аэродромы истребителей и бомбардировщиков мелкими и средними группами в зависимости от советского противодействия. А поскольку на многих аэродромах нашей дивизии вообще не было каких-либо средств ПВО, в лучшем случае имеется по одному-два зенитных пулемета, то люфтваффе действовали очень эффективно ипрактически безнаказанно.

   - Согласен с Вами, товарищ генерал. По данным полученным нами в результате допроса сбитых немецких летчиков, на нашем участке действует третья истребительная эскадра. Одна из трех её групп в составе тридцати-сорока самолетов действует под Львовом, с аэродромом базирования в селе Медоровка, две другие, в количестве пятидесяти-шестидесяти самолетов базируются в на аэродроме в районе села Дуб и Хостыне, со штабом эскадры в Хостыне.

   За время ведения боевых действий, нашим подразделением, в взаимодействии с летчиками Вашей дивизии уничтожено шестнадцать истребителей противника. Осмотр упавших самолетов подтвердил, что все они принадлежат третьей истребительной эскадре.

   - Как Вам удалось это выяснить?

   - Немцы на каждый свой самолет, наносят буквенно-цифровой номер, по типу автомобильных номеров. За каждой эскадрой люфтваффе закреплен свой тактический номер.

   - Понятно.

   - По моим расчетам, сейчас третья эскадра уже потеряла до четверти своего боевого состава. Думаю, что в ближайшее время следует ожидать снижения активности истребительной авиации.

   - Тем не менее, нам необходимо срочно расширить наш удачный опыт, я пришлю Вам еще нескольких пилотов, которым под свою ответственность прикажу летать в парах.

   - Товарищ генерал, прошу Вас не присылайте много летчиков, лучше меньше. Я думаю достаточно еще четверых не больше и желательно на однотипных самолетах!

   - Объясните!

   - Наша система оповещения и наведения на цель, имеет достаточно малый радиус действия, порядка сорока километров, поэтому больше восьми, максимум двенадцати самолетов иметь нецелесообразно.

   - Хорошо, я пришлю еще несколько пар. Не думайте, что у меня летчиков пруд пруди! Часть летчиков и командиров сегодняшним утром отдыхали, другие находились вне своих частей. Сейчас они постепенно возвращаются с свои части.

   - Скажите, товарищ подполковник, имеется ли возможность увеличить радиус действия вашей системы оповещения и наведения на цель? Сорок километров дает фору во времени от четырех до шести минут. Это вынуждает людей и технику находится в готовности ?1, пилотам необходимо сидеть в самолетах с прогретыми двигателями.

   - Товарищ генерал, не могу сейчас ни чего сказать. Мне нужно посоветоваться с специалистами.

   - Не затягивайте с этим, это очень важно!

   - Понятно товарищ генерал!

   - До свидания.

   Как только закончился разговор с генералом, капитан Ледогоров доложил, что наблюдает групповую цель на высоте три тысячи метров, она движится с востока, в сторону границы.

   Выйдя через несколько минут под деревья, я услышал мощный гул самолетов. В сторону границы на высоте примерно трех километров шла группа бомбардировщиков под прикрытием истребителей. Была середина дня, погода стояла чудесная. Увидев какая армада идет на запад, подумал что наша авиация приступила к поддержке своих наземных войск. Жаль что наши смогли начать только во второй половине дня. Думаю что 1-й танковой группе генерала Э. Клейста достанется не слабо. Позже я от генерала Лакеева узнаю, что во второй половине дня 22 июня 89-й и 17-й истребительные авиаполки его дивизии сопровождали бомбардировщиков 62-й бомбардировочной авиадивизии, наносивших удары по фашистским танкам, прорвавшимся в район Устилуга. В это время оставшаяся на аэродромах неисправная авиационная техника подверглась ударам немецкой авиации. Противник уничтожил и повредил 36 самолетов этих двух полков, 7 самолетов СБ 62-й авиадивизии.



   Часть 19

   Лейтенант Шполянский


   К приезду летчиков, у нас уже было готово некоторое количество комплектов для установки на самолеты.

   Погрузив все необходимое на грузовик, привезший снаряды для наших "Шилок", нас повезли на стоянку самолетов. Это оказалось совсем рядом с расположением дивизиона. Когда мы подъехали, там уже стояли замаскированные среди деревьев четыре самолета и пара машин.

   Невдалеке на горке, спрятавшись в капонире стоял наш ППРУ, он же "Овод". От него, в нашу сторону бежала пара связистов из взвода управления с катушками полевого кабеля за спиной. Солдаты прибывшие с нами аккуратно переносили ящики с радиостанциями к самолетам. А я с Чижиковым обсуждал с какого самолета начнем установку комплектов. Решили начать с "Ишаков". Подошли к ближнему и спросили у механика, осматривающего самолет, где находится штатное место для рации. Обойдя самолетик с "хвоста", он показал небольшой лючек с левой стороны фюзеляжа. Чижиков попросил его:

   - Товарищ механик, откройте лючек!

   Он безропотно, молча открыл его и отступил в сторону. Заглянув во внутрь фюзеляжа, мы с Чижиковым

   увидели место под установку радиостанции.

   - Скажите товарищ, обратился к механику Чижиков, - какое оборудование здесь было раньше?

   - Самолеты выпуска 1940 г. оборудованы приемной радиоустановкой типа РСИ-3 'Сокол'. Радиостанция РСИ-3 состоит из: приемника, упаковки питания с источниками, кабеля от упаковки к приемнику и телефона.

   - Какая дальность действия РСИ-3?

   - Приемник рассчитан на прием в телефоном режиме передач земных радиостанций и радиостанций с истребительных самолетов. Максимальная дальность уверенного приема составляет сто пятьдесят километров.

   - Неплохой показатель!

   - Да, неплохой. Если запитывать передатчик от свежих сухих батарей, а так намного меньше!

   - Понятно, а как подкдючается антенна?

   - Вот здесь на фюзеляже, на кронштейнах крепится съемная радиомачта. Антенный провод натянут между мачтой и верхней частью киля. От места крепления антенны на киле сделан ввод к радиостанции. Ввод осуществлен при помощи проходного фарфорового изолятора, установленного на гаргроте. Крепление антенного провода на мачте и киле самолета сделано через специальные пальчиковые изоляторы.

   - Вы для механика, отлично разбираетесь в радиоделе!

   - Вообще-то я не механик, а техник-радист.

   - Тогда подскажите, где ловчее установить радиостанцию?

   - Питание радиостанции от чего?

   - От умформера.

   - А размеры?

   - Я подвел его к ящику, в котором находился подготовленный комплект, и ногой открыл крышку ящика, хорошо,что "лягухи" были отщелкнуты.

   Внимательно рассмотрев радиостанцию, техник-радист спросил:

   - Она что германская?

   - Ну...?

   - Тогда лучше под приборной панелью в ногах, где обычно ставится приемник, там для этого есть специальный кронштейн, который обеспечивает быстрый съем и установку приемника. Это достигается при помощи рамки с направляющими пазами и замка стопора.

   - Чешешь как по писанному!

   - А то! Я школу младших авиационных специалистов окончил лучше всех!

   - Лучше скажи "отличник", какое напряжение и ток выдает генератор отбора мощности, или что его заменяет?

   - Самолет оборудован электрогенератором ГС-10-350 мощностью 350 ватт, 12,7 ампер, 27,5 вольт, который установлен на задней крышке картера мотора. Пределы рабочего диапазона по оборотам двигателя от 3200 до 5900 об/мин. Передаточное число 2,52. Для поддержания постоянства напряжения генератора, вне зависимости от нагрузки и скорости вращения его (в заданных пределах), на самолете установлена регуляторная коробка РК-12-350, которая расположена на переднем лонжероне центроплана, под капотом мотора, с правой стороны.

   Выпалив все это одним духом, наш техник-радист глубоко вздохнул и продолжил:

   - Управление генератором осуществляется при помощи выключателя на доске приборов с надписью 'шунт'.

   Помимо выключателя 'шунт', на доске есть еще два дополнительных выключателя, относящиеся к питанию радиопередающей установки. Выключатель с надписью 'аккумулятор' является общим как для питания рации, так и для питания общей электросети от аккумулятора; второй выключатель с надписью 'рация' предназначен для подачи напряжения на розетку рации, которая установлена справа у шестой рамы и нижнего лонжерона фюзеляжа. Для контроля напряжения на доске приборов установлен вольтметр.

   Меня с Чижиковым этот товарищ начал откровенно смешить. Сдерживая себя, чтобы не рассмеяться, я спросил:

   - А как же тебя зовут, товарищ техник-радист?

   - Вася.

   Тут мы не выдержали и прыснули в кулаки.

   Не понимая, чем вызван наш смех, "отличник" решил, что представится полным именем:

   - Василий Иванович Дойников.

   Отсмеявшись, мы втроем довольно быстро установили под приборной панелью приемник и передатчик, а умформер закрепили рядом с регуляторной коробкой на переднем лонжероне, справа. Хорошо, что хватило высокочастотного кабеля, его пришлось тянуть практически через весь самолет. Последней операцией было подключение шлемофона. Еще раз проверив правильность соединения всех блоков и кабелей, проверив полярность питания, мы приказали Василию:

   - Давай заводи, будем проверять в работе!

   Тут мне пришлось в живую наблюдать как наши деды запускали самолеты.

   Летчик залез в самолет. Получив доклад от механика о готовности, последовала команда:

   - К запуску!

   В свою очередь летчик подал команду:

   - От винта!

   Получив утвердительный ответ от механика 'Есть от винта!', начали запуск мотора. Завращался винт самолета... Вспышка! Мотор заработал, короткая перегазовка - проба работы мотора на разных режимах.

   Все сигналы о готовности подаются руками: летчик поднятием руки, а механик прикладыванием руки к головному убору.

   Проверив по вольтметру на приборной доске наличие необходимого напряжения, я щелкнул тумблером и включил радиостанцию. В наушниках трофейного шлема привычно зазвучали эфирные помехи. Махнув рукой нашему связисту, дал ему команду связаться по телефону с "Оводом", где такую же радиостанцию устанавливал Мошанов. Как жаль, что нельзя использовать мощную станцию "Овода" для непосредственной связи с самолетами, так было бы проще и надежнее.

   Договорившись заранее с Мошановым на какой частоте мы будем выходить на связь, начал вызывать:

   - "Башня", "Башня", я "Ролик", как слышите меня?

   Практически мгновенно, услышал ответ. Перекинувшись считалочкой, ушли на запасную частоту, там опять повторили считалку. Закончив проверку связи на одном самолете, сразу приступили к монтажу на втором "Ишаке". В этом деле уже участвовал Дойников, хорошо, что немецкие конструктора создали радиостанцию на модульном принципе - ничего сложного в монтаже нет.

   Я тем временем подошел к полевому телефону и вызвал капитана Мошанова:

   - Коля, Это я!

   - Слушаю тебя.

   - Когда я сейчас перестраивался на запасную частоту, обратил внимание на то, что диапазон станции плотненько забит.

   - Я тоже заметил, что ты предлагаешь?

   - Пока ни чего не предлагаю, мне интересно через какое время, немцы смогуть слушать наши переговоры?

   - Хм, думаю практически сразу, а что у тебя есть идея?

   - Переделать немецкие станции под частотную модуляцию, тогда немецкие комплекты могут все идти на сторону и прослушка немцам ни чего не даст.

   - Ну в принципе правильно, а когда этим займемся?

   - Думаю сегодня ночью.

   - Тогда надо успеть "хомячка придавить"!

   Наш разговор прервал капитан Ледогоров:

   - Мужики! Освободите линию! Как я понял, у вас один самолет уже радиофицирован?

   - Да, только закончили, еще даже двигатель не заглушили.

   - Вот и хорошо! Какой у него позывной?

   - "Ролик"

   - "Ролику" взлет! Цель одиночная, низкоскоростная...

   Я бросил трубку на аппарат, и побежал к самолету. Там крича из всех сил, передал летчику, чтобы он взлетал на перехват, включил ему радиостанцию, одел немецкий шлемофон и закрепил на горле лорингофон, который закрыл от ветра воротником реглана.

   Самолет взлетел, а я пошел помогать Чижикову и Дойникову. Не успели мы закончить со вторым "Ишаком",

   как первый уже заходил на посадку. Перед тем как приземлиться, пилот сделал круг и покачал крыльями.

   Дойников обрадовано воскликнул:

   - С победой возвращается!

   - Интересно кого он завалил?

   - Сейчас товарищ майор сам скажет!

   После приземления, майор подогнав самолет поближе к нам, заглушил двигатель и пружинисто соскочив на землю улыбаясь пошел к нам.

   - Ну, мужики, слов нет... Я с такой связью отродясь не летал!

   - Кого сбили товарищ майор?

   - Разведчика. Только я взлетел, а мне по рации ваш подсказывает как лететь, я только его команды исполняю. Вывел он меня прямо в хвост немцу, еще и подсказал сколько высоты набрать... Не... при такой постановке вопроса немцам ни чего не светит...

   Без особых проблем мы закончили установку радиостанции на второй машине. Провели её в работе с "Оводом" и потом немного погоняли летчиков в работе на радиостанции между собой, причем привлекли к ней и летчиков "Чаек". Пока они тренировались, мы начали разбираться как установить немецкие станции на

   эти машины. Приблизительно через полчаса, мы увидели как взлетает пара "Ишаков". Дойников, приложив руку ко лбу, пожелал улетевшим пилотам:

   - Возвращайтесь с победой!

   Доделав "Чайки", я пошел к телефону, чтобы Мошанов вышел связь для проверки радиостанций.

   Дозвонившись, первым делом спросил:

   - Коль, как там наши летуны?

   - Да что-то крутятся вокруг цели, пока толка по-моему нет.

   - Ладно, у них своя служба, а у нас своя, давай работу станций проверим, уже поставили.

   - Давай.

   Через минут пять-десять я шел к летчикам, чтобы сдать им работу. Подойдя ближе, невольно оказался свидетелем их разговора. По отдельным фразам, услышанных раньше, я понял, что это были два друга ещё с училища. Потом их раскидало по соседним полкам, но связи они не теряли и старались видется как можно чаще.

   - Саня, а как для тебя началась война?

   - Ты же знаешь, наш полк прикрывал Луцк... В ночь с субботы на воскресенье с танцев часа в три. Только пришел, лег и вдруг тревога.

   - Вам войну объявили по тревоге? Или бомбежка началась?

   - Нам было объявлено через штаб. А потом бомбили. Бомбили сильно... Личный состав полка во время бомбежки скрывался в убежищах. Ты же знаешь, рядом с аэродромом спуск к речке, и в том крутом берегу заранее были вырыты пещерки. И не раз этими убежищами мы пользовались.

   - Да, знаю...

   - После первой бомбежки, вылетел на задание к границе на 'Чайке', выяснить что происходит, а прилетел назад в момент бомбежки аэродрома. Я аэродром хорошо знал, и сел на краю. Вышел и не знаю что делать. На аэродроме паника, вокруг стрельба идет... Я взял парашют и положил на голову. Издалека мне помахали, и я туда направился, а когда подходил, услышал мат: - Брось ты,... твою мать, парашют-то! Наши все в норы забрались, и я тоже спустился, в одну из нор залез, и оттуда выглядывал, как идет бомбежка.

   - Ты приземлился под бомбежкой? А подождать? Или уже топлива не было?

   - Сейчас я уже не помню... Но, конечно, после задания горючее уже на исходе...

   - Народу много погибло?

   - В людях небольшие потери были. Буквально единицы. Помню, оружейник нес на себе, патроны и ему попало в спину, но я не знаю, погиб ли он.

   - А у нас были большие потери техники. Дело в том, что кроме тех самолетов, на которых мы летали, еще больше десятка 'Бисов' стояло в закрытых ангарах. Они оставались приписанными к полку. Их планировали то ли списать, то ли передать куда-то, но не успели... И под бомбежку попали ангары, в которых были эти 'запасные' самолеты.

   - А потери в людях? Раненые, убитые?

   - В самый первый час у нас летчик Иванов погиб. Потом помню еще, Козинец с парашютом выпрыгнул, но не погиб...

   Очень медленно тянулись минуты ожидания. Из оцепенения вывело то, что 'Шилка' выделенная в прикрытие, вдруг как-то резко крутанула башней, подняла стволы и

   нацелилась в направлении куда улетели наши летчики. Через несколько минут с той

   стороны стал явственно слышен звук воздушного боя. Четко различались звуки

   форсированных двигателей, стрекотание пулеметов. В небе крутилось карусель из

   самолетов и постепенно приближалась к нам. Когда мне показалось что бой уже

   закончился, в дело вступила 'Шилка': она одной очередью из всех стволов

   превратила в хлам один из 'мессеров', а последний по моему просто от испуга

   шарахнулся в сторону, налетел на верхушку дерева и упал под обрывистый берег,

   наверное в речку.

   Как-то сразу напряжение у всех спало, и мы уже весело переговариваясь наблюдали как наши заходят на посадку. После приземления выяснилось, что один из летчиков И-16 ранен - пуля задела по касательной шею пилота. И хотя рана была не очень серьёзная, но крови было достаточно. От волнения, чуть не ляпнул вслух, что надо срочно вызвать 'Скорую помощь', но вовремя прикусил язык и помчался к телефону, что бы вызвать наших медиков. Минут через десять к нам подъехала 'таблетка' с дивизионным фельдшером и поднимая пыль увезла летчика в санчасть.

   Только тут я обратил внимание на то, что у всех летчиков гимнастерки мокрые от пота. Все трое, стояли у телефона и возбужденно переговариваясь курили. Где-то за лесом стояли столбы черного дыма от сбитых самолетов. Там наверное уже работали ребята из 'трофейной' команды, пытаясь хоть что-то снять. В первую очередь их интересовало радиооборудование.

   Тут Архипенко загасил бычок и взяв в руки трубку телефона, начал докладывать нашему подполковнику о бое с немецкими истребителями. Потом он подошел к нам и передал приказ Абросимова, о прибытии всех командиров в штаб. За нами вышел командирский 'УАЗ'.

   Все таки водитель, в любом месте и во все времена - ВОДИТЕЛЬ! Подъехав к нам и доложившись, он кивнув головой на заправщик, попросил:

   - Товарищ майор! Прикажите заправить машину, а то у меня 'лампочка' горит. Майор Архипенко, не поняв о чем речь, переспосил:

   - Какая лампочка горит? Чижиков, прийдя на помощь водиле, а главное что-бы он чего лишнего не ляпнул, сказал майору:

   - 'Лампочка' это индикатор аварийного запаса топлива в машине, товарищ майор!

   - Понятно. А бензин подойдет, все таки авиационный, Б-70?

   - Подойдет.

   - Хорошо, передайте воентехнику, что я разрешил.

   Довольный водитель пулей поехал заправляться. По прибытии в штаб, подполковник Абросимов задал нам вопрос:

   - Сколько можно ещё развернуть подобных точек для противодействия авиации противника? Сколько можно дополнительно получить личного состава и в первую очередь радиостанций для полноценного выполнения поставленной задачи?

   Архипенко доложил, что он может рекомендовать около восьми пилотов, т.е. четыре СЛЕТАННЫЕ пары.

   Мы пошептавшись с Мошановым прикинули, что сможем обеспечить такое количество самолетов радиостанциями. На том и порешили.

   Распрощавшись с майором Архипенко и его летчиками, я с Мошановым стоял и курил возле палатки. Внутри оставался капитан Суховей и Котов.

   Выйдя из палатки, Котов спросил:

   - У тебя какие планы?

   - Найду Гелеверю, хочу с ним посоветоваться насчет одной идеи.

   - Ладно, потом расскажешь результат. Только не опаздывайте на совещание, а то я вас знаю, увлекаетесь и за временем не следите.

   Еще в институте я получил индивидуальный позывной, сам собрал трансивер, по схеме Кудрявцева, который был более известен по своему позывному как UW 3 DI . В армии я частенько, вечером и ночью под видом занятий, работал со 130-й радиостанции телеграфом, а днем, на 123-й проводил связи ЧМ на 10-и метровом любительском диапазоне. Благо, позывной у меня был настоящий, но говорил при проведении связи, что работаю из Одессы. В квартире на улице Павлова 9, прямо напротив мединститута , у меня был установлен приемник Р- 326. А вот передатчика на самый интересный 20-и метровый диапазон не было.

   Мишка Гелеверя тоже увлекался радио, и нас это сблизило. Правда, позывной он получил пока только наблюдательский, а в эфире работал с коллективной радиостанции при городском ДОСААФЕ. В школе он занимался спортивной радиопеленгацией, или как ее еще называют, "Охотой на "Лис". Именно по вопросам пеленгации, я и шел посоветоваться с Мишкой.

   Немцы очень активно использовали радиосвязь на КВ и УКВ, причем, зная об отсутствии средств радиоразведки и пеленгации у нас, они не особенно соблюдали правила радиообмена. Большое количество радиостанций и их активное передвижение часто приводило к тому, что частоты, выбранные для связи в различных подразделениях, оказывались одинаковыми, и тогда в эфире начинались разборки, кто главнее, а кому уходить на запасные частоты. При этом открытым текстом назывались номера частей и даже фамилии командиров.

   Моя идея заключалась в том, чтобы создать в дивизионе группу радиоразведки и радиопеленгации. Знающие немецкий язык уже были, да и среди освобожденных пленных наверняка еще такие нашлись бы, а вот с пеленгацией возникала заминка. Дело в том, что пеленгатор, это по сути обычный радиоприемник, но со специальной антенной. Какие лучше использовать антенны, я и хотел узнать у Гелевери.

   Свои поиски я решил начать у АБЭшки, там должен был находиться солдат, следящий за ее работой. Громкий треск ее двигателя являлся прекрасным ориентиром в ночном лесу, и нашел я ее быстро. Подойдя ближе, я увидел Гелеверю, подсвечивающего переносной лампой и двоих солдат, что то делавших у агрегата. Неожиданно звук двигателя стал намного тише, изменившись с звонкого тарахтения, на глухое, негромкое пыхтение, как у работающего двигателя обыкновенной автомашины. Послышались возгласы:

   - Вставляй болты!

   - Держи крепче!

   - Ай, зараза, руки жжет!

   - Закручивай гайки сильней!

   После недолгой возни, солдаты расступились, и я увидел в свете переноски, чем же они занимались. Нужно сказать, что глушитель на двигателе АБЭшки был чисто символическим, поэтому во время ее работы стоял такой треск, что рядом не возможно было разговаривать. Сейчас же, Гелеверя со своими бойцами закончил крепление дополнительного глушителя, который и изменил звук выхлопа.

   Подойдя и поздоровавшись, я спросил:

   - Что это вы тут химичите?

   - Понимаешь, тезка, АБЭшка ночью работает постоянно, и Абросимов сказал, что у него, от ее треска, уже голова разваливается. Оттаскивать ее дальше в лес, тоже не выход, громкость не на много уменьшается, а одной катушки кабеля уже не хватает, да и собирать потом все дольше. Мы тут не далеко наткнулись на неисправную "полуторку", с нее и сняли глушитель. Фланец крепления его к двигателю оказался таким же, как на глушителе АБЭшки, так что и переделывать почти ничего не нужно!

   Немного трубу подогнули, чтоб на земле лучше лежал. Зато смотри, какой эффект!

   Эффект был, конечно, налицо. Уже метров с пятидесяти, звук был почти не слышен.

   - Здорово получилось!

   - А то! Чи мы не специалисты? - довольно ответил Мишка.

   - Да ладно хвастать, пошли, разговор есть.

   - Пойдем в мой броник, там и поговорим, а за одно и чайку попьем.

   Распорядившись, на счет чая, Гелеверя повел меня к своему БТРу, стоящему метрах в пятидесяти. Забравшись внутрь, он включил освещение и разложил откидной столик.

   - Присаживайся, - он указал мне на сиденье, - сейчас бойцы чай принесут, а ты пока рассказывай, что за дело.

   Я стал рассказывать ему свои мысли о радиоразведке и пеленгации. Внимательно выслушав, он на какое то время задумался.

   - Да! Идея хорошая и я думаю, очень своевременная. Я взял с свой 326-й приемник плюс еще один есть в дивизионе, так что до 20 мегагерц мы можем слушать. Третьей точкой пеленгации может работать приемник 130-й радиостанции, жаль тот работает только до 10 мегагерц, а от 20-ти до 52-х мегагерц, перекрывает приемник 123-й радиостанции, которые стоят в каждом БТРе, так что практически весь диапазон работы немецких радиостанций мы можем слушать, и почти во всем, пеленговать. А какие антенны лучше использовать при пеленгации?

   - Да как на спортивном приемнике - пеленгаторе 'Лис', я с ним сколько километров намотал по лесам и оврагам!. Знаешь такой?

   - Еще б не знать. Но это же коротковолновый приемник, а на УКВ обычно используют направленные антенны. Ты не забывай, что ваши "Лисы" работают в узком диапазоне частот, в котором можно сделать антенну с хорошей направленностью, а нам нужно перекрыть очень широкий диапазон. Для таких случаев есть антенны, называются логопериодические, но размером она будет больше БТРа, да и всяких шумов она хапанёт изрядно!

   - Так что рамочная плюс штыревая, однозначно.

   - Подожди... Зная, что рамочная антенна имеет не четко выраженный минимум диаграммы направленности, я думал каким способом выйти из положения. Весь вопрос в том, с какой достаточной точностью определять координаты. - Слушай, это же стационарный пост будет?

   - Ну да... Не совсем уверенно согласился Гелеверя.

   - 'Волновой канал' или тройная рамочная, чо тут думать долго!

   - Можно использовать буссоли. Нужно только продумать крепление антенн на них.

   Вот чем соединять антенны с радиостанциями? Нужен коаксиальный кабель, да и провода для изготовления рамочных антенн нет.

   - Есть и провод и кабель!

   - Откуда?

   - Во первых: со сбитых самолетов, а во вторых: - ты помнишь, как на зимнем полигоне, все привезшие переносные телевизоры, пытались принять польские телепрограммы на свои штыревые антеннки? И как пытались сделать антенны из полевого кабеля?

   - Конечно помню. Не фига у них не получалось!

   - Вот я и запасся коаксиальным кабелем и проводом. Собирался делать в лагере зигзагообразные антенны, поднимать их на деревья, а кабель, как раз на снижение.

   Я даже разъемов антенных припас! В этих лесах, говорят, ягоды много. Думал, что за готовые антенны, желающие будут расплачиваться со мной малиной и земляникой. Даже сахар и банки с крышечками взял! Зато, следующей зимой, мы бы были с вареньем!

   - В этом ты весь Мишка Шполянский!

   - Ладно, не трави душу! Удастся ли нам еще поесть варенья, одному Богу известно.

   Разложив на столе тетрадки, мы стали рисовать схемы и обсуждать организацию взаимодействия пунктов радиоразведки и пеленгации. Как говориться на 'огонек' зашел капитан Мошанов. Выяснив, что мы обсуждаем, он послал бойца за старшим лейтенантом

   Чижиковым.

   - Это зам по вооружению у Профатилова, толковый мужик!

   - А толковый-то, как петрит?

   - Тот еще радиогубитель!

   Так наш 'техсовет' увеличелся до четырех.

   Через несколько минут пришел Чижиков и кратко введя его в курс дела, мы продолжили.

   Вариант когда посадить зольдатов, выделить каждому поддиапазон и нехай крутят вареньеры приемников, фиксируя на бумаге частоту, время характер сигнала и многое, многе другое, что значительно дешевле, но главное надежно и оччччень качественно, был отложен как запасной, если наши 'светлые' умы другого ни чего не придумают.

   Сообща, все мы пришли к выводу, что необходимо нечто, что позволит автоматизировать процесс, или по крайней мере значительно ускорит. Первым высказался Мошанов:

   - Тот же супергетеродин приемника позволяет решить данную задачу.

   Перестраиваем гетеродин и слушаем диапазон. Можно даже немного автоматизировать -

   Наткнулись на несущую, что превышает порогове значение и перестройка застопорилась, ждет пока наш боец не заметит и не 'толкнет' "дальше" или по простейшему таймеру основанному на заряде кондера постояв начнет искать дальше.

   Не понаслышке зная 'болячки' схем автоподстройки частоты, я высказал свое мнение:

   - Здесь наткнемся на пониженную чувствительность, т.е. любая простая автоматика работает только при хороших сигналах, т.е. при высоком соотношении сигнал/шум. На слух не тренированный человек услышит станцию при соотношении сигнал/шум как один к двум, а не много потренировался даже один к одному. Опять же если работают одной полосой с подавлением несущей, ее мы уловим только в момент передачи сообщения. При этом можно пропустить начало передачи, а это позывные - что очень важно.

   Гелеверя спросил у Мошанова:

   - Если я правильно понимаю, при перестройке гетеродина изменяется частота настройки приемника и возникает проблема настройки входного контура, правильно?

   - Она обходится легко: антенну подключаем непосредственно к управляющей. сетке лампы с большим динамически диапазоном, попросту говоря ставим мощную лампу, например сегодняшнюю 6П3С на 3-5 вт. в этом проблем не вижу. Такое подключение называется активная антенна. После усиления сразу на смеситель, а далее проблем нет т.к. после смесителя поставим фильтр ПЧ, убирающий всё внеполосное.

   Чижиков подержал Мошанова:

   - Сталкивался я однажды с таким решением, в приемнике Лорановских сигналов. Там только на входе стоял мощный полевой транзистр, которого у нас нет . Железяка вполне прилично работала, при том, что рядом с моей антенной молотил киловатный передатчик.

   Капитан, как старший по званию, продолжал 'техсовет':

   - Какие еще идеи по перестройке гетеродина?

   - Ну... можно теоретически на варикапах... высказался я.

   На что получил мгновенный ответ от Мошанова: - Практически варикапов, как я понимаю у нас нет.

   Гелеверя решил похохмить: - Можно крутить моторчиком переменный кондер -ха-ха-ха! . Чижиков предложил свой вариант: - Можно сделать перестраиваемый генератор (гетеродин), частота которого изменяется за счет глубины обратной связи, там высокочастотный ток, протекающий через емкость, меняется в зависимости от коэффициента обратной связи, и контур "думает", что меняется величина емкости, но ... , муторно. Лампу надо загнать в граничный режим, когда небольшое изменение смещения на сетке, вызывает изменение этого самого коэффициента обратной связи, плюс полезут нелинейные искажения, что для гетеродина крайне не есть хорошо! Как в поговорке: Нэмала баба хлопоту, та купыла порося...

   Тут в голову мне пришла одна идея... - Товарищ капитан! Сегодня, когда занимались рациями со сбитых немцев, вы ещё сильно удивлялись, что немцы вовсю используют в своей аппаратуре селеновые выпрямители, а если...

   - Точно лейтенант! Умница!!! Можно использовать изменение емкости перехода селенового выпрямителя, вместо варикапов, которых нет. Мы стали выпускать их сразу после войны. Скорее всего получится! Я когда-то читал, скорее всего в 'Радио', правда сам не делал, что на селенах строили перестраиваемые НЧ генераторы, так кто нам помешает обломать пластины добившись малой емкости?

   Капитан, ухватив идею шел к цели как летящий лом. Глядя куда-то мимо нас он говорил:

   - Тогда получается следующая схема: лампа в анодной цепи которой резистор, открываем-закрываем, напряжение повышается-понижается на обратно смещенном "варикапе". Емкость нашего "варикапа" перестраивается. Но! А как остановить изменение напряжения смещения на сетке лампы, да так, что бы не плыла частота, если приемник наткнулся на станцию? Это надо столько нагородить столько! Целые шкафы набитые ламповыми триггерами. А стабильность 'варикапа' при изменении температуры?

   А как сообщать оператору? А как хранить информацию о частотах найденных станций?

   Получается, что это много сложнее, чем найти вражью станцию.

   Видя, что капитан зашел в тупик, я высказал очередную идею:

   - А если не заморачиваться на счет изменения напряжения смещения на сетку, а сделать

   панорамный приемник с экраном по типу трубки осциллографа или телевизора. Телевизор мы на учения привезли, один точно, а может и несколько, надо у народа поспрашивать.

   Мошанов опять превратился в целенаправленно летящий лом:

   - Телевизор не пойдет - слишком большая частота развертки.

   - А осциллограф есть, какой не будь? Как Вы можете без своего штатного осциллографа?

   В нашем полку в ОРиРе есть штатный С1-49 двухлучевой, а до этого был С1-110.

   - Да и у меня был, только отправил я его на поверку в округ, еще полгода назад, видно понравился кому-то.

   - А как же Вы без него?

   - Мучаюсь лейтенант! Правда для самого необходимого слепил на коленке, на базе трубки индикатора кругового обзора из группового ЗИПа осциллограф. Вот его мы и используем для панорамного приемника. Малейший взбрык в эфире, самый короткий сигнал в пятьдесят миллисекунд, глаз зафиксирует мгновенно. Будем видеть, как при модуляции вместо узкой вертикальной палки несущей, появилась полоса. Таким образом,

   мы будем видеть весь диапазон сразу. Значит приемник по той же схеме, но с выхода после детектирования на трубку и на динамик. На горизонтальное отклонение сигнал управляющий частотой гетеродина. Если перестройку гетеродина запустить с частотой не меньше, чем двадцать четыре раза в секунду, то картинка покажет все, что делается в диапазоне. На экране трубки стеклографом из комплекта РЛС 'Овод' сделаем метки частоты, проградуировав панорамник от любой нашей радиостанции.

   Таким образом должна получится довольно приличная точность определения частоты принимаемых сигналов. Так, с аппаратурой вроде продумали, какие предложения по антеннам?

   Гелеверя ответил первым: - Мы со Шполянским думали использовать логопериодические антенны.

   - Вещь хорошая в умелых руках, но настраивать замахаешься. Возразил Мошанов. - Надо что-то попроще...

   - Можно сварганить дипольные антенны, на "столбе", и что бы вращались, только неслабое сооружение получается. В идеале что бы размеры уменьшить, а без этого ни как, надо ставить перестраиваемые удлинняющие катушки, но тут время с настройкой вырастает и сложности с изготовлением. Если остановимся на этом варианте, придется ставить дипольные антенны с удлинняющими катушками, но без коррекции. В этом диапазоне, получим размах в 5 ... 10 метров.

   - Шполянский! А ты чего молчишь? Обратился ко мне Мошанов.

   - Я предлагаю сделать 'двойной ромб', что стоят обычно в деревнях для приема телевидения. Если использовать в комбинации со штырем, то подключая-отключая штырь получим однозначное направление, но нужны две или три пелегационные станции на большой базе.

   - Как думаешь отключать-подключать 'штырь'?

   - Используем немецкие вакуумные реле для коммутации антенн в самолетах. И ещё: я предлагаю сделать следующее: допустим используя направленные антенны "двойной ромб" на ИКО выводить четыре канала индикации по секторам - уйдем от проблемы восток-запад и сократим время пеленгации. Сделать три таких радиопоста.

   - Идея про четыре канала - классная, надо делать, но может вместо 'двойного ромба' использовать 'волновой канал'?

   - 'Двойной ромб' намного компактней, чем 'волновой канал', при той же диаграмме направленности, высказал я свой аргумент Мошанову.

   - Мужики! Значит подводим черту: В каждом из трех постов пеленгации ставим панорамный приемник, за которым будет сидеть один боец, и еще один, а лучше два на обычных приемниках с узконаправленной антенной на обычной буссоли будут точно снимать частоту и азимут на источник излучения. Поскольку на трех постах он будет в появляться в разных секторах, то практически сразу с трех точек сможем брать азимуты и вычислять точку выхода в эфир. Так?

   Все остальные закивали головами.

   - Дальше. Антенно-фидерное устройство собираем из четырех 'двойных ромбов', которые ориентированы строго по сторонам света. Каждая антенна подключена к фрицевской станции, у которой убрали входной контур, антенный ввод подан прямо на сетку лампы входного усилителя т.н. активная антенна, в гетеродин вставляем селеновый выпрямитель - 'а ля варикап' и на него подаем пилообразное напряжение усилителя горизонтальной развертки индикатора кругового обзора, взятого из ЗИПа 'Овода', дальше на вход индикатора подаем сигнал с выхода детектора немецкого приемника.

   Вроде все?

   Мы закивали в знак согласия. Капитан тем временем продолжал:

   - Тогда за работу! Шполянский, ты со своими людьми готовишь антенны и спуски к приемникам, ты Чижиков берешь людей и моего ОРиРа и готовишь приемники под переделку, а я после совещания займусь индикаторами. Разойдись!

   Когда я глянул на часы, то обнаружил, что до начала совещания остается чуть более пяти минут.



   Часть 20

   Лейтенант Гелеверя


  Приходить в себя стал из-за тупой ноющей боли в ноге. Прямо в лицо был направлен свет, яркий, раздражающий даже при закрытых глазах. Он был как подсказка, что я еще нахожусь в этом мире. Я каким то чудом зацепился за эту мысль и дальше уже думал более осознанно и логично. Вот сознание отметило что постепенно возвращаются и ощущения. Сначала слух: кто-то постепенно добавлял громкости, уже четко разбирал - где то рядом работал мотор. Чувствую, что лежу на чем то ровном, хотя и не могу, сказать холодное оно или нет, но это оно дрожит. Под мой череп непонятно откуда по одной букве вползает: в-и-б-р-а-ц-и-я. Точно! Наконец у меня хватило сил открыть глаза, постепенно они начинают привыкать к свету. Не такой он и яркий, как казалось вначале - обычный плафон. Он прямо надо мной, кто то аккуратно подкрасил вокруг него. Всё остальное скрыто во тьме, и разглядеть что-то из лежачего положения невозможно. Лежать дальше смысла нет, нужно встать и осмотреться. Опершись руками об пол, пытаюсь перейти в сидячее положение. Сразу бросилось в глаза, что я сижу в луже крови. Точнее, это когда-то была лужа, но сейчас она уже высохла и превратилась в большое, бледно-красное пятно. Также вокруг лежали какие-то тряпки, отдалённо похожие на одежду. Ни паники, ни волнения это зрелище у меня не вызвало. Только лёгкий интерес, да и тот был каким-то вялым. Неожиданно сильно тряхнуло и я упал куда-то вниз. Тело как будто пронзило множество ледяных игл. Это было не так уж и больно, просто неожиданно и жутко неприятно, испытывать подобное ещё раз мне бы не хотелось. И стон у меня получился какой-то странный - больше от испуга, чем от боли.

  То что я принял за кучу тряпок, начало шевелиться и ругаться матом. Знакомый голос произнес:

   - Бля, не картошку у себя в колхозе везешь!

  Внезапная мысль отрекошетила в моем черепе: Сорочан! Помимо моей воли вырвалось:

   - Сорочан где я?

   - Лейтенант, а мы уж думали так и привезем тебя без сознания! Хотя пехотный фельдшер нам сказал, что рана пустяковая.

   - Сержант где мы находимся?

   - Едем в расположение дивизиона, везем Вас к врачу.

   - Какой врач, кто приказал возвращаться в дивизион?

   - Возвращаться приказал подполковник Абросимов, а к врачу - ранили Вас, вспомнили?

   - Помню бой, танки, свист мины, как 'щучкой' прыгнул под БТР, а потом как палкой ударило по бедру, боли не чувствую, вижу только на штанах кровавое пятно расползается и все темнота.

   В наш разговор вступил Мавроди.

   - После того как мина рванула, смотрю вы под БТРом лежите и не двигаетесь, тут сердце у меня и ухнуло вниз. Подполз к Вам, и вижу что между ног кровавое пятно расходится, тут мое сердце упало второй раз, еще ниже чем первый.

  При этих словах я одним местом почувствовал как он хитро улыбнулся.

   - Затянули вместе с еще одним бойцом Вас в десантное отделение, осмотрели, а из ноги осколок торчит, еще был горячий, край раны обожгло немного. Достали из укладки щипцы вытащили его, чувствую ранение сквозное. Спустил штаны, обработал рану, достал пакет, стал перевязывать рану вижу что попал осколок, да еще в такое место, что еще чуть-чуть и все амба, можно мужского достоинства лишиться. Сверху дырка небольшая, а снизу побольше, да еще края обожжены. Но пакет рассчитан на сквозную рану, на бинте две салфетки, разместил одну сверху, другую снизу, замотал туго, вколол из аптечки промедол как учили , и все.

   - Как все?

   - Ах да, еще штаны назад натянули!

   В этом месте все кто был внутри грохнули смехом так, что было слышно как с тревожным криком разлетаются птицы. Смеялись долго. Воспользовавшись остановкой, сходили до ветра. Сделав все дела, и погрузившись на броню мы тронулись в путь. Вечерело, солнце опускалось все ниже и в лесу становилось сумрачно. Все внимательно вглядывались в мелькающий по сторонам лес. На ходу связался со штабом, доложил что пришел в себя и нормально себя чувствую, вышедший на связь нач. штаба Васильев, приказал возвращаться к складу и сказал, что машины сегодня не придут а ночевать мы будем у склада, а поскольку врача не было, обещали прислать фельдшера на 'таблетке'.

   Мы хотели до темноты добраться до склада, но прибыли мы уже в сумерках. Последние полчаса водитель, опасаясь включать даже светомаскировочные фары, надел 'ночник'. При подъезде я связался с нашей рацией на складе и предупредил, что мы скоро подъедем, чтобы нас в темноте не обстреляли. По приезду нас всех ждал горячий ужин из каши с тушенкой и чая, а меня персонально фельдшер, который уже основательно осмотрел и обработал мою рану. Закончив перевязку, подтвердил, что все должно быстро зажить и мы с ним пошли ужинать.

   Только сейчас почувствовал, как проголодался. Наскоро поужинав, приказал загнать БТР внутрь ограждения и развернуть передом в сторону ворот, а сам с Коровиным, пошел проверить, как выполнены окопы и несется служба часовыми.

   За время нашего отсутствия по периметру было вырыто несколько стрелковых ячеек в полный рост, которые соединялись между собой неглубокими ходами сообщения. В ячейках были сделаны ниши, в которых выложены запасные диски к ППД и гранаты.

   - Я вижу, Вы поняли, - сказал я Коровину - что теперь у нас основная задача - оборона склада. Часовые должны нести службу в отрытых ячейках, готовые в любой момент принять бой. Завтра необходимо почистить периметр от кустарника на расстоянии двадцать метров от ограждения, чтоб к забору невозможно было подкрасться незамеченным. Ходы сообщения необходимо углубить, хотя бы до одного метра. Если какие будут вопросы, я в БТРе.

   Прихромав к нашей 'семидесяточке', увидел что солдаты, разложив брезент, чистили оружие. Я тоже разобрал и протер свой ПМ (пистолет Макарова), пару раз для тренировки, разобрал ППД. За чисткой оружия шел неспешный разговор о прошедшем дне. Уже более подробнее расспросив своих солдат, узнал что произошло, пока я был без сознания.

  Один из солдат рассказал как дальше было дело, уже без меня:

   - Пока Сорочан подбирался к одному из танков, из 'крупняка' подбили другой. Наводчик влепил одну очередь и все! После боя мы потом лазили смотреть - весь экипаж на куски.

   - А Сорочан как подбил?

   - Не..., они как увидали что мы один танк уже подбили так дриснули через кусты назад.

   - Что же вы из пулемета не смогли его достать?

   - БТР как раз позицию менял, пока то да се, их уже и след простыл.

   - А что дальше?

   - А дальше пришел Сорочан злой как пиранья, и мы снова начали корректировать огонь и отстреливаться от немцев, хорошо что на складе затарились оружием и патронами, хотя под конец уже и они подошли к концу. Потом снова открыла огонь недобитая батарея и мы опять давали корректировку по ней. Тут наши подошли и отогнали немецкую пехоту в сторону границы.

  - А вы?

  - А мы на месте остались, конечно Сорочан доложил в дивизион о том что Вы ранены. Сначала хотели срочно к нашему врачу везти, потом кто-то предложил что бы пехотный фельдшер посмотрел. Тот глянул на рану и сказал что особо страшного нет, и мы пошли за трофеями.

   - Много набрали?

   - Да нет, каждому по немецкому карабину, пару сотен патронов, да пришлось БТРом подъехать и зацепить повозку кабелем и рацией - их шрапнелью побило. И людей и коней.

   - А где же повозка, что-то я не видел её?

   - Вы у фельдшера были, когда мы её отцепили и в кусты оттащили. Вдруг по тревоге куда ехать, а с ней быстро не развернешся.

   - Идем пакажешь!

   Идти было совсем рядом, она представляла из себя одноосную повозку на мотоциклетных колоссах с длинным дышлом, которое можно было при необходимости за кольцо цеплять к машине. В кузове было выделено два рабочих места - для радиста и телефониста. Для них были установлены соответственно радиостанция и коммутатор. Катушки для полевого кабеля, да и сам кабель были похожи на наш П-274, не черного, а зеленого цвета.

   Если у них на катушке, также по пятьсот метров, здесь его где-то километров пятнадцать-семнадцать, плюс коммутатор, плюс как я понял неслабая радиостанция. Надо будет позже уточнить диапазон рабочих частот и какое питание. Тут в мою голову вспышкой пробила мысль: станция должна питаться не только от батарей!

   - Слушай, вы тут не смотрели, что-то типа бензоагрегата не было?

   - Почему не было, есть! - и он мне показал, стоящий в отдельном отсеке, аккуратно накрытый брезентом квадратненький такой агрегатик. - Почти полный бак и тут еще канистра целая.

   Выяснив про трофейное имущество мы оба вернулись к БТРу. Около него на расстеленном брезенте лежали два немецких карабина и столько же плоских штыков в ножнах. Взяв руки оба штык-ножа обнаружил что они разные. Солдат перехватив мой удивленный взгляд пояснил:

   - Я тоже сразу не понял. Смотрите! - С этими словами он ловко установил на одну из винтовок более короткий штык, тут же его снял и без всяких усилий примкнул другой, который был длиннее.

   Взяв у него оба штыка, я стал внимательно их рассматривать и сравнивать. У одного длина лезвия была на пару пальцев больше чем моя пядь, т.е. сантиметров двадцать пять. Рукоять с небольшой гардой без кольца вполовину короче, щечки деревянные. В ножнах удерживается в ножнах пластинчатой пружиной. Благодаря достаточно длинной рукоятке, штык хорошо лег мне в руку. Удобен в прямым и обратным хвате. Другой штык был сантиметров на пять длинее, гарда с кольцом, а вот ручка менее удобная, тоже с деревянными щечками. В общем и тот, и тот можно кому-нибудь в спину воткнуть, консерву открыть, а можно прицепить на винтовку и пырнуть в пузо.

   Сбросив на брезент штыки, поднял одну из винтовок. Что-то тяжеловата, килограмма на четыре потянет. Хотя наша трехлинейка, если мне память не изменяет весит где-то столько же. Сделана аккуратно, цевье под левой рукой шершавое, наверняка в потной руке не скользит. Правой рукой, в специальной выемке ложа нашел шишечку рукоятки затвора, и уперев приклад в плечо повернул его на девяносто градусов. Неожиданно пришлось приложить некоторое усилие, наконец прозвучал щелчок, затвор сам отошел на несколько миллиметров назад. Осторожно тяну назад затвор, но он зараза что называется 'закусил'! Тут еще солдат подсказывает:

   - Таащ лейтенант, не надо тянуть его плавно и осторожно, в конце хода затвор обязательно "закусит" и к нему все равно придется прикладывать силу.

   У меня не выходит ни как, ни резко, ни плавно. Черт!!! Он берет у меня из рук винтовку, и показывает:

   - Вот так. Смотрите еще раз: р-раз, д-два... Понятно? - При этом из винтовки вылетают патроны.

   То что он показал, получается не резко, а ... энергично, что ли. Словом, требуется определенный навык.

   - Вот смотрите, затвор дойдя до конца упирается.

   Я заглянул через открытый затвор и увидел магазин, расположенный в ствольной коробке, там еще остались пара патронов. Убедившись, что я все увидел, солдат движением руки вперед закрыл затвор и повернул ручку затвора вбок.

   - Готово! Теперь поставим на предохранитель и можно прицелиться. - С этими словами он щелкнул флажком в задней части затвора.

   - Мы пока с ребятами разобрались, чуть не постреляли друг друга. Сначала каждый сам хотел понять, а потом решили вместе, так спокойнее. Кстати, у предохранителя не два положения, а три. Если флажок повернут влево - спуск и затвор свободны, если поставлен вертикально - спуск блокирован, затвор свободен, если повернут вправо - спуск и затвор блокированы.

   То что мне рассказал парень надо запомнить. Получается, что в среднем положении предохранитель позволяет работать затвором, например разряжая магазин, но не позволяет произвести случайный выстрел. Одновременно он перекрывает прицельную линию, исключая попытку стрелка открыть огонь из стоящего на предохранителе оружия. Перевод флажка предохранителя из одного положения в другое сопровождаются негромким, но явным щелчком. Похоже, что предохранитель надежный.

   Приложив оружие к плечу, стал целиться в тлеющие угли костра. Ого, а целик у немцев интересный! Он как бы двойной. Мушка здесь остроконечная, с двумя выступами по бокам, напоминает верхнюю часть пятиконечной звезды. Как же целиться? Ага, если совместить мушку с выступами на прицельной планке, то получается широкая прямоугольная прорезь. ХитрО гпнсы придумали! Это как я понял, при прямом выстреле. Поставив флажок предохранителя в соответствующее положение, и поработав затвором убедился в одной вещи: широкая прорезь позволяет не терять цель при работе затвором, этому же способствует, расположение рукоятки в задней части затвора, которая позволяет орудовать им, не отнимая приклад от плеча и опять же не теряя цель из виду.

  Если опустить мушку ниже, то она попадает в крохотную треугольную прорезь. Видимо, это для прицельной стрельбы на большом расстоянии. Но есть и недостаток - голову надо держать подальше, ход у затвора большой, легко можно ткнуть его задней частью себе в глаз. Есть еще один недостаток. Я понял почему на брезенте две винтовки - шомпол у них короче чем ствол. Поэтому берете у камрадов еще один или два шомпола, свинчиваете их вместе и чистите, а снять затвор для чистки ствола очень просто. Переводим затвор в заднее положение, находим на ствольной коробке справа от затвора защелку, поворачиваем ее против часовой стрелки и опять тянем затвор назад. Он легко выходит из ствольной коробки.

   Ну вот и все, можно спать ложиться! Распределив, кто в какое время дежурит в башне у пулеметов, я забрался в БТР, сел на командирское место и собрался спать. Уставшее тело требовало отдыха, после сытного ужина мысли ворочались в голове медленно, мы стали устраиваться на ночлег.

   Последнее, что я подумал перед тем как уснуть, что другие группы нашли что то более важное, поэтому машины и не пришли. Как оказалось позже так и было.

  Проснулся я от того, что кто то тормошил меня за плечо. Светящиеся стрелки часов показывали 18 минут первого. Оказывается, заступивший в полночь на дежурство у пулеметов Сорочан, вылез из БТРа проветриться и услышал какие то непонятные звуки. Постепенно они приближались, и Сорочан решил разбудить меня. Высунув голову в люк, я затаил дыхание и прислушался. Продолжавшаяся весь день канонада стихла, в верхушках деревьев шумел ветер. Однако в шум ночного леса добавлялись другие, непонятные звуки. Слышался мерный топот, позвякивание металла. Отправив Сорочана поднимать остальных, я перебрался на место водителя и включил прибор ночного вождения. Этот прибор работал в инфракрасной части спектра и его мощный инфракрасный прожектор был не видим простым зрением. На зеленом экране прибора хорошо была видна дорога на расстоянии 150 метров, т.е. практически до поворота. Звуки становились все громче и громче. Уже разбирались удары конских копыт о землю. Вскоре из за поворота показалась первая лошадь. Сидящий на ней человек был вооружен ППД, висевшим у него на груди. Вслед за ним шла шестерка лошадей, тащившая небольшую пушку. За ней виднелась еще одна шестерка с орудием. Оставив Сорочана наблюдать, я выбрался наружу и стараясь не шуметь, отправился к находящемуся недалеко окопчику Коровина. Он уже был у пулемета и напряженно вглядывался в темноту.

   - Что за шум?- шепотом поинтересовался он.

   - Скорее всего, наши отступающие, орудия на конной тяге.

   - А как вы определили? Темно ведь, ничего не видно.

   - На БТРе есть специальный прибор, позволяющий видеть в темноте.

   - Ух ты! - как мальчишка удивился он.

   - Будьте на готове, но без моей команды огня не открывать!

   Возвратившись в БТР, я продолжил наблюдение за приближающейся колонной.

   Вскоре колонна была у наших ворот. Ехавший впереди, очевидно командир, спешился, и подсвечивая себе фонариком с синим светофильтром, стал рассматривать ворота и дорогу. Аккуратно открыв водительский люк, я высунул голову наружу и громко крикнул.

   - Всем стоять, не двигаться! При попытке сопротивления, открываю огонь на поражение!

  Фонарик погас, но человек продолжал оставаться на месте. В колонне защелкали затворы, но никто не стрелял.

   - Эй, в колонне, я что, неясно сказал?

  Повернувшись назад, стоящий у ворот крикнул.

   - Отставить! Не стрелять!

   - Кто командир? Подойдите ко мне! - скомандовал я.

   Солдаты Коровина приоткрыли ворота, а он сам провел вошедшего в ворота к БТРу. Открыв боковой люк я пригласил подошедших в машину. Закрыв люк, я включил внутреннее освещение. После темноты, неяркий свет плафонов казался ослепительным. Привыкнув к свету, я стал рассматривать вошедшего, он рассматривал меня, а Коровин крутил головой, с любопытством рассматривая внутренности БТРа.

  Больше всего меня поразила пристегнутая шашка и значок на ней 'За отличную рубку'. Поскольку молчание затягивалось, представился первым:

   - Командир разведвзвода 207-го отдельного дивизиона, лейтенант Гелеверя. - представился я.

   - Командир первой батареи, двадцать седьмого конно-артилерийского дивизиона третьей кавалерийской Бессарабской ордена Ленина, дважды Краснознаменной имени товарища Котовского дивизии, лейтенант Гаранин.

   Я аж поперхнулся от удивления. Так вот почему у него шашка!

   Уже много позже из разговоров с этим командиром, узнал, что во время марша или боя голосом управлять батарей нельзя, никто не услышит. Личный состав батареи должен знать 32 сигнала шашкой. Вот для чего у командира шашка. Если крутит над головой, значит, налево кругом. Если вперед назад от плеча - рысью. Укол вперед - галоп. Все сигналы каждый должен прекрасно знать. И это надо было все отработать.

  Гаранин нам рассказал, что батареи конартдива поддерживали доты укрепрайона. Прорвавшиеся под Пархачем немецкие танки вышли в район огневых позиций дивизиона. Вторая батарея дивизиона успела развернуть орудия и даже подбить один танк, но была полностью уничтожена. Орудиями первой батареи, огневая позиция которой была не далеко, было подбито два танка. Но прямым попаданием танкового снаряда было уничтожено одно орудие. Танки ушли в сторону Львова, по дороге наткнувшись на огневую позицию третьей батареи, где потеряли еще два танка. Третья батарея потеряла одно орудие и офицеров, убитых снарядом, разорвавшимся возле буссоли. Связь с командиром дивизиона и остальными командирами батарей, которые находились в ДОТах УРа была потеряна. Собрав уцелевшие передки второй батареи, уцелевшие три орудия третьей батареи и погрузив на них раненых, артиллеристы укрылась в ближайшем лесу, оставив на месте ОП пост, для встречи посыльных или командования дивизиона. Снарядов осталось пятнадцать штук на все шесть орудий. По пути к ним прибился двадцать четвертый парковый дивизион почти в полном составе и часть седьмого ремонтно-востановительнного эскадрона, а также человек тридцать, пограничников и солдат из тыловых служб, где остальные части дивизии он не знает. Орудия, 76-ти мм пушки Ф-22 УСВ, в порядке. Гаранин, и командир первого огневого взвода, младший лейтенант Рябоконь, остались единственными командирами-огневиками, остальные были или интендантами, или ремонтниками. После того, как до вечера связь с командованием дивизиона не восстановилась, а посланные в УР посыльные не вернулись, он принял решение двигаться на восток. Стрелковое оружие - карабины и винтовки, три автомата ППД и два пулемета ДП, но патронов крайне мало, а некоторые солдаты из тыловиков, вообще без оружия.

   Услышав фамилию Таращук, я подумал, не тот ли это старшина, которого мы встретили вчера на дороге.

   - А почему снарядов так мало, если с вами почти весь парк? - спросил Коровин.

   - Так, мы их встретили как раз, когда они на склады двигались.

   - Тогда понятно. - согласился младший лейтенант.

   Выслушав внимательно артиллериста, принял решение:

   - Как в народе говорится: утро вечера мудренее. Размещайте людей на отдых, всех раненых к фельдшеру. Тебе младший лейтенант пополнить прибывших боеприпасами и раздать винтовки тем из прибывших, у которых нет оружия.

   Когда все выбрались из БТРа я стал вызывать по рации дивизион.

   Ответивший мне радист, сказал, что со мной будет разговаривать "Второй". Рассказав начальнику штаба Васильеву все, что мне стало известно от Гаранина, спросил, какие будут дальнейшие указания.

   Через десять минут, майор Васильев повторно вышел на связь и дал указания. Мне было приказано с рассвета начать формирование боеспособных подразделений, назначить командиров из числа сержантов. Утром машины подвезут снаряды, продовольствие и заберут раненых. Для встречи машин организовать пост на поляне с перекрестком.

   Размещение прибывших людей Коровин организовал быстро и толково. Через двадцать минут люди спали, перекусив на быструю руку. Только возле машины фельдшера чувствовалось движение. Прикинув количество раненых, я понял что ему не спать до самого утра. Ну что же мне тоже надо спать ложиться. Сначала хотел сунуться в БТР, а потом передумал и стал в несколько раз складывать брезент на котором чистили оружие, выбирал место где было почище. Уже заканчивал, когда к мне на огонек подошел Гаранин, крутя в руках папиросу.

   - Что огонька?

   - Нет спасибо, накурился так, что в горле першит. Не спится, закрою глаза и танки вижу. Все в голове крутится.

   - Да... Сорочан, дай фляжку! - негромко бросил внутрь бронника. Послышалось легкое кряхтение и из люка высунулась крепкая, волосатая рука с зажатой фляжкой. Подхватив её за донышко, рука исчезла и через секунду появилась снова с двумя железными кружками.

   Разлив водку, и передав кружку лейтенанту:

   - Ну, давай помянем... - и не ожидая ответа, одним глотком опрокинул свою порцию.

  Как то некстати пришла мысль: 'а водка то из нашего времени!'.

  Не проронив ни слова, мы молча выпили еще по одной. Видя, что Гаранина не отпускает, предложил:

   - Расскажи о себе.

   - Я окончил Первое Киевское артиллерийское училище: наш конно-артиллерийский дивизион туда перевели, когда разукрупнили тамбовскую школу в тридцать восьмом году. Наша Тамбовская школа была объединенная - в ней были конно-артиллерийский дивизион, эскадрон сапер, эскадрон связистов, механизированный отряд. Колоссальное училище было. Его решили реорганизовать. И, соответственно, эскадрон связи перевели в Ленинградское училище связи, сапер - в другое училище. Конартдив весь перевели в Первое Киевское артиллерийское училище, которое я закончил в январе 1939 года. В Тамбове остались только 6 эскадронов советской конницы и эскадрон монгол, для монгольской конницы. Я знаю, как они в столовой кричали, когда им подали черный хлеб: 'Земля'! Это же дикие народы.

   Глубоко вздохнув, лейтенант задал мне вопрос:

   - А что вы заканчивали?

   Не собираясь врать, постарался не сильно уклонятся от правды:

   - Институт.

   - Давно в армии?

   - Полтора года... Когда ты в училище когда поступил?

   - В 1936 году я поступил, после училища в январе тридцать девятого попал в Монголию. В шестую кавбригаду, тридцать девятый конно-артиллерийский дивизион, который стоял на юге страны в районе Дацана, Югодзыр-Хид.

   - Участвовал в боях на Халхин-Голе? - я упорно обращался к нему на 'ты'.

   - Нас туда перебросили. Я расскажу вам. Нас выдвинули на Халхин-Гол в конце мая. Японцы начали в конце мая выдвигаться к Халхин-Голу, потом - на Баин-Цаган. Разведывательные самолеты стали летать. Наши почувствовали, что вот-вот начнется. Тогда нашу бригаду придвинули ближе. Нас использовали по-другому. Я был инструктором монгольской батареи. Монголы плохо стреляли. Они стреляли по своим, или назад, или в сторону. Хорошо, я после 10-летки. Я знал, что такое синус-косинус, тангенс- котангенс. И мог делать необходимые вычисления, а монголы этого не знали. Он - дикий монгол. Поэтому поначалу нас назначили инструкторами в батареи монгольских полков - следили, какую установку буссоли передают с наблюдательного пункта. А там тоже был наш инструктор. Знали, что стрельба идет строго на восток. Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать - вот так. Чуть что - стой! Голос у меня был хороший. Вот в чем заключалась моя война на Халхин-Голе. Японцы свирепствовали в воздухе. Пока не прибыли наши летчики, прошедшие Испанию. И тогда они врезали японцам, как следует. Но столкнулись с немцами. Ведь каждый сейчас вооруженный конфликт все используют. Нигде так не научишься воевать, как в бою. В классе - одна подготовка, на местности - совсем другая. Поэтому там появлялись немцы.

   - Немцы там были?

   - Да. И 'Мессершмиты' там были. Немцы посильнее, а японцы - слабые.

   - Принимал участие в боевых действиях?

   - Нет. Только готовил монгол. В сороковом, нашу кавалерийскую бригаду из Монголии вывели из Забайкалья, 77-й разъезд. Приказали сдать лошадей. И из кавалерийской бригады сделали танковую дивизию. Я был помкомбата конной батареи. Стал командиром гаубичной батареи на тракторах. Шпоры не снимал и бурку красивую тоже. Теплая. Хорошо закрывала коня и всадника, и лечь на нее можно было, не боясь ничего - ни скорпионов, ни каракуртов, ни змей. В Монголии этой гадости много, особенно весной.

   Итак, сделали из нас танкистов. Командир эскадрона становился командиром танковой роты. Буза! Забастовка! Эскадронцы все отказываются. Кстати, кавалеристы - самые большие патриоты своего рода войск. Влюблены были в лошадь, несмотря на трудности службы. Мне тоже было очень жаль расставаться с лошадью. У меня хорошо получалась рубка с подсечкой. Обычно рубка идет с упором на правую ногу, и рука с шашкой описывает круг по направлению движения всадника. Рубка с подсечкой - это когда пехотинец закрывается винтовкой. Что с ним делать, как рубить? Тогда применяется эта рубка. Рука с шашкой движутся против движения всадника и как бы 'подсекают' противника, огибая винтовку. Это у меня получалось. Вот значок имею. - он показал на свою шашку, где он был прикреплен.

   - Всех кавалеристов посадили на танки?

  Приказали.... Я тоже очень не хотел: 'Переведите меня в кавалерийскую дивизию в конартдив'. Их много было в районе нашей дислокации. А попал вот сюда на западную границу. Ехал через всю страну. Пока добрался - отдохнул.

   - А как у вас началось?

  Немецкие танки вышли на наши огневые позиции. Приказано было нам, командирам, с наблюдательных пунктов отходить на огневые позиции и отражать атаку немецких танков. Мы начали этот приказ выполнять. Сначала шли, а потом по нам открыли огонь из пулеметов танки. Слева - танк и справа - танк. Поползли между ними. Сзади, за мной, два разведчика. Хорошо, не отстали. Когда до танка совсем немного оставалось, надо было проползти открытое место, дальше - кустарник, потом - лес и огневые позиции. Я попал под пули. Меня, как молодого, подвела дурная лихость. Не носил каску. Фуражка, да еще и набок. Если бы я был в каске, я бы не получил то, что получил. Я полз буквально носом по траве, и пули прошли по касательной к голове, оставив две вмятины на затылке. Как полз, так и клюнул. Потерял сознание. Помню сильнейший удар. И - какое-то небытие. Тепло, тепло... Мои разведчики были в маскхалатах и касках. Один - слева, один - справа, дотащили меня до кустарника метров двадцать. Пришел в себя от того, что начали лить на лицо воду, потом дотащили меня до фельдшера, он мне сделал сильный укол, когда пришел в себя, говорит: 'череп поврежден, но незначительно'.

   - А как ты начал войну?

   Начал ему пересказать в общих чертах, что было со мной в первый день этой долгой войны, но неожиданно на юг от нас полнеба озарилось вспышкой, и я всем телом почувствовал грозный гул.

  Понимая что происходит что то серьезное, немедленно связался с дивизионом. Майор Васильев, явно занятый чем то очень важным, в двух словах успокоил меня, сказав что проводят небольшую контрподготовку.

   - Нихера небольшая! - подумал я, смотря на зарево в полнеба.

   - Да, вот еще что. Неизвестно какая обстановка будет утром, сейчас посылаю тебе то что обещал, понял?

   - Да, все понял, буду встречать!

   - Конец связи.

   Значит уже сейчас надо предупредить наш пост, что бы не дай бог не обстреляли друг друга. Эх, чувствую спать сегодня не буду! Растолкав Сорочана приказал ему на БТРе отправится на пост и встретить машины, посланные к нам из дивизиона. Проводив БТР за ворота склада, решил пройтись по территории.

   Артиллеристы Гаранина, по сравнению с остальными, действительно представляли из себя воинское подразделение. Разместив между деревьев орудия, одни кормили лошадей, другие готовили ночлег. Распоряжения младших командиров выполнялись быстро и без пререканий. Хотя все смертельно устали, никто не отлынивал от работы. Среди приблудившихся царил разброд. Кто то пытался развести костер, не слушая ругавшихся соседей, говоривших о светомаскировке. Пришлось призвать их к порядку, пригрозив расстрелом на месте, за не выполнение приказа в боевой обстановке. Спать больше не хотелось, и я опять вернулся к месту где стоял БТР, ждать возвращения Сорочана. Всю ночь к складу подходили люди, по одному, по двое и целыми отделениями. Вскоре пост на поляне сообщил по радио, что два наших "Урала" направились к нам. Только, только небо начало светать, как вернулся Сорочан, привезя на броне еще человек пятнадцать, облепивших БТР как муравьи, за ним ехали грузовики.

   К счастью, почти у всех прибывших был с собой сухой паек, так что проблема питания пока была решена.

   Я доложился вылезшему из головной машины, уже переодетого в теперешнюю форму, замполиту дивизиона капитану Элькину и представил ему Коровина и Гаранина. Поздоровавшись с нами, Элькин указал Гаранину на машины и сказал:

   - Разгружайте снаряды, а мы пойдем осмотримся.

   В сопровождении Коровина и меня он отправился к складу. Осмотрев вырытые ячейки, дал указание Коровину вырыть еще несколько, указав места и сектора обстрела из них. После этого мы уже вдвоем отправились к Гаранину.

   - Товарищ капитан, откуда снаряды?

   - Из лесу вестимо! - пошутил он, - Ваня Лучик отличился. Нашел на одной станции целый склад боеприпасов и организовал местных жителей на погрузку. Целую ночь вывозили. Семьдесят шесть милиметров сначала хотели оставить, но ты сообщил, что появились пушки, так что вывезли все.

   - И сколько наших снарядов?

   - Пятьсот ящиков.

   В каждом ящике по два выстрела, итого тысяча, но поделив эту тысячу на восемнадцать орудий дивизиона, я получил всего по пятьдесят пять с хвостиком, снаряда на орудие, что с имевшимся у нас пол БК* не составляло даже двух боекомплектов!

   * БК- боекомплект орудия, боеприпасы находящиеся непосредственно в боеукладке САУ, составляет для САУ "Гвоздика" сорок выстрелов.

   - Да, вроде много, а поделишь на всех, получается кошкины слезы!

   - Маловато, но из слов начальника станции следует, что такие склады создавались практически на всех станциях и полустанках железнодорожной ветки на Луцк. Так что сейчас наши группы проверяют эти полустанки, лишь бы немцы на них не наткнулись раньше нас.

   - А как Денисенко и Омельченко?

   - Они проверили переданные тобой сведения о складах и нашли их. Еще один склад тяжелого стрелкового оружия, склад с ГСМ и склад вещевого имущества. Так что приедешь в дивизион, переоденешься форму этого времени, а то на нашу форму смотрят с подозрением. Сейчас старшина отбирает там необходимое обмундирование.

   - А кроме складов?

   - Потеряв время на поиск складов, Денисенко успел дойти далеко за линию Владимир - Волынский - Луцк. На дороге были в основном беженцы из приграничных районов. Их периодически бомбили и обстреливали немецкие самолеты, хотя видели, что военных на дороге нет. Омельченко вышел к дороге Горохов - Луцк, километрах в десяти от Луцка. Сам Луцк сильно бомбили немецкие самолеты, виден был дым от многих пожаров. Понаблюдав за дорогой, он вернулися к обнаруженному складу и ночевал там.

   - А ночью что за концерт был на полнеба?

   - Проводили контрподготовку по местам скопления немецких танков, под Стояновым. Ты доложил о нашем прибытии?

   - Нет, сразу пошли склад и людей осматривать.

   - Рация на БТРе?

   - Да, товарищ капитан.

   - Пойду доложусь. - Сказав это, он развернулся и пружинистым шагом направился к месту стоянки бронетранспортера.

   Этот замполит, как то не вписывался в привычный образ, сложившийся у меня за полтора года службы в армии. До него, замполитом у нас был капитан Домнич, который имел "позывные" - "Брёвнич" или "Шпала". Иногда еще его называли "Начальник паники".


   ... Мы тогда выехали на полигон, для отработки какого-то упражнения. Возвращаясь к своей палатке, увидел прикрепленный к дереву 'Боевой листок'. Домнич не пожалел целый лист ватмана. Меня тогда такая жаба задавила, тут же вспомнилось как искал несколько таких листов для своего дипломного проекта, с каким трудом моим родителям удалось его приобрести. 'Боевой листок' был здорово оформлен, 'Гвоздики' прорисованы во всех деталях, что же касается текста, то он, как всегда, был щедро пересыпан призывами и цитатами из материалов прошедшего весной 26 съезда КПСС. Саня Денисенко, что - то выписывал в свой блокнот, значит, будут очередные головоломные вопросы нашему замполиту.

   Денисенко замполитов не любил. Вообще то их мало кто любит. По - моему, так они все немного сдвинутые. Из всех политработников полка, единственным человеком, с которым можно нормально разговаривать, был недавно присланный секретарь парторганизации. И то, я думаю, потому, что до этого служил у "летунов", а там взаимоотношения другие. Во всяком случае, так мне рассказывал офицер - авиатор, любовник моей квартирной хозяйки.

   Нелюбовь Денисенко к политработникам, имела странную, я бы даже сказал, несколько извращенную форму. Он тщательно изучал и конспектировал все материалы съездов и пленумов, готовя по ним каверзные вопросы. Этими вопросами, как тяжелыми снарядами, он сбивал наших политработников с гладких и накатанных рельсов их докладов. Получив "в лоб" такой вопрос, любой политработник на какое то время терял дар речи, и в наступившей тишине слышно было как скрипят шестеренки у него в голове. Но придраться было не к чему. Как нерушимым щитом, Шурик прикрывался цитатами из первоисточников, тут же демонстрируя, где это написано в книгах. Это очень нервировало наших политработников, превращая любое их выступление в ходьбу по минному полю.

   Говорят, что "Бревнич" даже ходил жаловаться к Абросимову, и тот ему ответил, что как к офицеру, у него к Денисенко претензий нет. Что же касается политчасти, то у него самые полные конспекты и если уж командир взвода, у которого других дел не в проворот, может так тщательно готовиться, то политработникам это сам Бог велел и докладчикам нужно самим лучше изучать такие важные материалы...


   ... - лейтенант, что с вами? - Очнулся я от того, что Элькин дергал меня за рукав.

   - Да так, вспомнил..

   - О былом? - Мгновенно подхватил замполит. - Если не секрет, о чем?

   - Не секрет, о бывшем замполите Бревниче, фу ты черт, о Демниче!

   - Почему же Вы о нем вспомнили? - Явно заинтересованно спросил Элькин.

   - Во-первых я очень удивился, что прислали Вас, во-вторых Вы не начали сходу организовывать митинг или политинформацию, а пошли осматривать склад и людей, и даже приказали отрыть еще ячеек и указали сектора обстрела... - я замолчал, обдумывая обавить еще аргументов или хватит.

   - А в-третьих? - продолжил он.

   - А в-третьих, разные слухи ходили о Вас в нашем военном городке...

   - Понятно лейтенант. Сейчас нет времени на долгую беседу, поэтому буду краток. Я являюсь выпускником 13 роты факультета ВДВ Новосибирского высшего военно-политического общевойскового училища. Мы не были политработниками в прямом понимании этого слова. Мы офицеры Воздушно-Десантных Войск, может быть, мои слова покажутся тебе, высокопарными, но наше мироощущение прямое и твердое как железная рельса: мы знаем, верим и чувствуем глубоко внутри себя, что мы служим своей Родине, своему Народу и своему Государству. Именно в такой последовательности - Родина, Народ, Государство - ЭТО три наших символа веры, а не пресловутые Маркс, Энгельс, Ленин или "Очередные задачи политики партии в войсках". У нас был Устав и наши командиры - это наши наставники, учителя, друзья, начальники, контролеры и воспитатели. Где-то еще были начальник политотдела, политзанятия, конспекты по марксизму-ленинизму, походная ленинская комната и прочая мура, которые воспринимались нами как обуза процессу выполнения боевой, служебной или учебной задачи, процессу обучения и воспитания бойцов. В центре нашей работы всегда был боец как сплав боевых и морально-психологических динамических стереотипов мышления и поведения, способный без колебаний выполнить приказ командира в соответствии с боевым предназначением, установленным боевым уставом воздушно-десантных войск часть третья: отделение, взвод. Скажу честно, КПСС мы уважали. Уважали как легендарный орден большевиков свергнувший царизм и создавший могучее СОВЕТСКОЕ ГОСУДАРСТВО победившее фашизм, которое уважали и боялись в мире.

   - Я видел другую КПСС.

   - Ту КПСС, которая была при нас, мы не понимали, не уважали и презирали за большой живот НачПо, за его визгливый голос и за его неспособность понять творчество Владимира Семеновича Высоцкого. Заметь, с этим отношением к КПСС мы всей ротой были произведены в офицеры и направлены в войска. Вот так лейтенант, понятно?

   - Многое.

   - Ну раз многое понятно, то давай выполнять и претворять в жизнь что нам сказали отцы-командиры и дедушка Ленин. Что думаешь делать в первую очередь?

   - Вдоль дороги, проходящей с севера на юг, выставить посты, которые встречали бы отступающих солдат и направляли их в район сбора у склада. Для этого взяв четыре человека у Коровина, и шесть человек у Гаранина, я сформировать пять постов. На перекресток я предлагаю направить Мавроди с радиостанцией и Самойлова.

   - Действуй!

   Приказав Сорочану развезти на бронике посты, а затем возвращаться к складу, мы направились посмотреть на прибывших людей.




   Часть 21

   Прапорщик Мисюра


   Я конечно не офицер, но и ежу понятно что если над головой постоянно висит разведчик, то противник все время в курсе что ты делаешь. Я конечно доложу подполковнику об этом - пусть принимает меры, но нашим дедам не завидую.

   Между тем, колонны дивизии подходили к северо-восточной окраине Владимира-Волынского. Невдалеке, на высотке, по хозяйски уже расположился один из расчетов 'Шилки'. Оставив транспортер под кроной старой ивы, росшей на берегу ручья, с двумя солдатами поднялся к ЗСУшке. Подойдя к машине зенитчиков осмотрелся. С этой шишки, несмотря на её небольшую высоту хорошо просматривалась кустарниковая лощина, сам город. Неожиданно начался артобстрел, разрывы, следуя один за другим, быстро слились в сплошной грохот.Ничего не стало видно из-за дыма и пыли, поднятой взрывами. Отдельные снаряды залетали и сюда на высотку, некоторые рвались близко,поднимая фонтаны земли,разбрасывая ветки, маскировавшие 'Шилку'. С полчаса длилось это представление. Потом снаряды на высоте перестали падать, но за лощиной, там, где начиналась окраина, все гремели взрывы - рвались гранаты, снаряды, мины, стрекотали пулеметы, трещали автоматы, горохом сыпались винтовочные выстрелы. И вдруг из дымной пелены, затянувшей пространство, выдвинулось несколько танков, за которыми шла пехота, на взгляд, не меньше батальона. У этих, прорвавшихся, скорее всего была одна задача - занять высоту, и они, растекаясь в стороны, охватывали высоту справа и слева. Пехота меня не беспокоила, но вот танки очень опасны.

   Вынув из кобуры пистолет, застучал по броне 'Шилки'. Мгновенно люк открылся и из него выглянула потная рожа старшего сержанта. Махнув рукой, приглашая к себе, повернулся к немцам. Услышав что зенитчик стоит рядом, спросил:

   - Сможешь эти танки подбить?

   - Это не танки, самоходки. В лоб врядли, а по бортам или гусянкам можно.

   - Тогда делаем так сержант, я с одним бойцом и рацией остаюсь здесь и координирую твои действия и действия БТРа. Твоя задача: спуститься на левый склон холма, и из укрытия, повторяю из укрытия по моей команде выскочить и подбить одну самоходку, и сразу назад. Потому что, ели они в тебя хоть раз попадут, то все - с твоей противопульной броней - суши весла. Понял?

   - Так точно, товарищ прапорщик! Вы наводите и по команде, я должен выйдя из укрытия очень быстро подбить один танк и сразу отойти назад в укрытие.

   - Правильно, только не просто отойти назад в укрытие, а еще скрытно поменять позицию для следующей атаки, теперь все понял?

   - Так точно!

   - Моя частота, ровно сорок семь мегагерц, позывные прежние! Выполняй!

   Мгновенно вскочив башню и еще не захлопнув люк, ЗСУшка взревев дизелем начала сдавать задним ходом. Нас окутало облако вонючего сизого дыма. Только я открыл рот, чтобы дать команду бойцу, как 'Шилка' остановилась, в лобовом листе открылся водительский люк и оттуда вылетел РПГ и брезентовый рюкзак с гранатами. Еще пара секунд и туша машины исчезла внизу под склоном.

   - Ну, сукин сын! - повернувшись к бойцу начал ему ставить задачу для БТРа.

   - ... понял?

   В ответ только кивнул и побежал к БТРу.

   Пока техника будет выходить на позиции, по рации предупредил экипаж второй 'Шилки', ПРП и КШМку командира батареи о сложившийся обстановке и частоте на которой буду.

   Через пару-тройку минут по рации пришел доклад с обоих машин о готовности к бою.

   - 'Шило', 'Башня', как слышите, прием?

  Из-за очень короткого расстояние слышимость была великолепной.

   - Ну что парни начинаем! 'Башня' вперед!

   Выскочив из лощинки, БТР повернул башню почти назад на левый борт и на полной скорости, ведя огонь из ПКТ, рванул влево от высоты, стараясь зайти во фланг немецкой цепи. Проехав метров двести, 'семидесятка' нырнула в неглубокий овраг, благополучно скрывшись от нескольких разрывов снарядов, которые успели выпустить немецкие самоходчики. Три немецкие САУ из шести развернулись своими бортами к 'Шилке'.

   Нажав кнопку 'вызов' на микрофоне радиостанции, почти крикнул:

   - 'Шило' как слышишь, давай, вперед!

  За частыми выстрелами самоходок, практически не услышал, как взревев двигателем ЗСУшка вышла на позицию. Внимательно наблюдая за противником, только мог слышать как зенитчики открыли огонь. Длинной очередью из всех стволов расчет смог подбить две самоходки, и уже под разрывами немецких снарядов спрятался в складках местности. Одна просто стала, из второй выметнулся сноп огня и дыма высоко вверх. Место откуда велся огонь выдавала опаленная огнем четырех автоматических пушек плешь. Одни ветки только дымились, другие вовсю пылали.

   - Я 'Брикет', молодцы ребята! Минус две коробки и десяток карандашей! Как поняли?

   - Я 'Шило', вас понял.

   - Я 'Башня', все ясно.

   - Как смените позиции, сразу доклад!

  Ожидая доклад от ребят, продолжал вести наблюдения за немцами. Вот один Немец остановился на миг, и выстрелил, тут же возле подножия высоты разорвался снаряд. Следом за ним, остальные самоходные орудия тоже, с коротких остановок обстреливали местность слева от высоты.

   Наконец обе машины поменяли позиции и доложили о готовности.

   - 'Башня', 'Башня' твой выход, вперед!

   На этот раз БТР выскочил из оврага еще дальше от меня. Дав две длинные очереди из ПКТ по пехоте, стремительно укрылся за бугорком. Переведя бинокль на наступающую цепь, увидел несколько упавших солдат, но противник видимо понял назначение бронетранспортера и стал отвлекаться на него. Еще раз выскакивал он для обстрела пехоты, но результат был тот же.

   - 'Башня', я 'Брикет' как слышишь меня?

   - 'Брикет' слышу отлично.

   - 'Башня' сейчас выйдешь из-за бугра и пощекочешь из крупняка две дальние самоходки, как понял?

   - 'Брикет' все понял, крупняком две дальние.

   Выехав из-за прикрывающего его бугра, бронетранспортер не стреляя заехал в подходящую ложбинку так, что видна была только башня и начал методично обстреливать в борт самую дальнюю установку. Что бы заставить немца развернуться в свою сторону ушло не меньше ленты. Как только самоходка начала разворачиваться, 'семидесятка' съехала дальше вниз, и оставив хорошо заметный выхлоп начала менять позицию. Водитель хорошо давил на газ, и мне по этому сизому облаку было хорошо видно где находится машина.

   - 'Башня', 'Башня', твою мать, не газуй, ты понял не газуй, тебя отлично видно! Ты слышишь, сбавь обороты!

   - 'Брикет', вас понял! Как слышите меня? Повторяю вас понял!

  Действительно, больше облака выхлопных газов не двигалось вслед за БТРом. Буквально через полминуты пришел доклад о готовности к бою. И опять по моей команде БТР выскочил в новом месте и начал бить в борт следующую самоходку. Только она начала разворот, я дал команду 'Шилке' на огонь, а бронетранспортер спрятался. В этот раз удалось поджечь одну машину. После этого немцы начали организованный отход в сторону южной окраины города, в район моста через реку Луга, где у них был захвачен плацдарм.

  Дав отбой ребятам, через некоторое время мы вновь собрались на вершине холма. Предупредив 'Овод', стали в кружок около 'Шилки' и всласть курили. У всех ребят тряслись руки, а кое кто даже присел - ноги не держали.

   - Ну что хлопцы, было страшно? - Наступила пауза, все замолчали, за всех ответил башенный стрелок БТРа:

   - Когда стреляли, не особо, а сейчас смотря на это, - тут он рукой показал на поле, где коптили небо дымом подбитые самоходки и были видны трупы немецких солдат, - страшно, мы же могли... вот так как они...

   - Ну ничего хлопчики, первый раз всегда так... сейчас покурим, и надо оружие собрать, документы, только всем быть особо осторожными, могут быть подранки или еще что - глядеть в оба! Всем понятно? - В ответ все дружно закивали.

   - 'Шилка' остается здесь, ПВО и все такое, но в случае чего нас прикрывает, а мы на БТРе подъедем и все сделаем. Все покурили? Тогда по коням!

   Сначала мы проехались в тылу самоходок и собрали оружие, документы и кое какое снаряжение у пехоты. Все солдаты оказались из 298 пехотной дивизии. Удалось собрать 17 винтовок с запасом патронов, один 'шмайсер' и один 'парабеллум', а также бинокль, котелки, фляги, ранцы в которых потом нашли небольшой запас продуктов и карту, правда чистую без пометок. Потребовал от солдат снять все часы - будем поощрять местных, у нас, у всех они есть.

   Трое ребят, отойдя буквально на два-три метра от мертвых солдат, приходили в себя от тошноты. Пока мы рассматривали и сортировали трофеи, мимо нас форсированным маршем прошел наш стрелковый полк. Видимо узнав нас издалека, никто не подошел, но практически все, и рядовые, и командиры поворачивали головы и смотрели в нашу сторону.

   Не успела осесть пыль от прошедшей пехоты, как от холма, где мы оставили 'Шилку', докатился резкий, лающий звук стреляющей ЗСУшки. Задрав дружно головы, мы увидели уже падающий немного в стороне от нас небольшой самолетик. - 'Костыль'! - Подсказал мой опыт.

   - Значит так, если не загорится, поедем посмотрим, а если начнет гореть...

   - То и ехать не надо! - Закончил за меня, один из солдат.

   При ударе о землю, что-то в самолете рвануло, и он загорелся. - Может это и к лучшему... - подумал я.

   - Внимание, слушать всем внимательно! - убедившись что все солдаты смотрят на меня, продолжил:

   - Сейчас, я вас разобью на три группы, по количеству подбитых самоходок. Каждая группа осторожно, повторяю осторожно осматривает по одной машине. На первом этапе только осмотр, еще раз повторяю - только осмотр! В руки ничего не брать, ни на что не отвлекаться! Убеждаемся что экипаж мертв и доклад мне. После этого по моей команде, еще раз повторяю только по моей команде трофеим самоходки.

   Из трех подбитых машин, одна была полным хламом. В ней наверное сдетонировал боекомплект, вся рубка была разворочена, правый борт от носа и до кормы походил на дуршлаг. Кроме того, выяснилась и причина пожара - за рубкой, на крыше моторного отделения был запас бензина в канистрах, который от взрыва разлетелся далеко вокруг.

   Большая часть из них были негодные к дальнейшему использованию, но несколько целых солдаты уже складывали в небольшой воронке.

   Вторая самоходка выглядела абсолютно целой, и только обойдя её с кормы, увиделкак весь правый борт насквозь пробит снарядами 'Шилки', досталось даже короткому стволу орудия, он был пробит на вылет. Удивление вызвало, что борт моторного отделения не пострадал. Прикинув с какого места вела огонь наша ЗСУшка, понял что сгоревшая установка частично прикрыла своим корпусом эту. Бойцы уже доложив, осторожно, через два откинутых люка на крыше боевой рубки залазили во внутрь.

   - Ну вот, - подумал я, теперь главное чтобы на блевоту не потянуло, и словно в ответ на мои мысли, из самоходки послышались вякающие звуки. Пацаны с бледными лицами, суматошно цепляясь за все попадающееся под руки выскочили из рубки и тут же упали на колени рядом с гусеницей, продолжаю блевать. Одновременно с ними из самоходки вылетел рой мух. Остальные солдаты из этой группы нерешительно стояли рядом.

   - Чего топчетесь! Видите парням не по себе? Быстро дали им воды, а потом внутрь, времени мало! Что думали это 'Зарница'? Чем быстрее привыкните, тем больше шансов в живых остаться!

   Мое внушение помогло. Один кинулся трясущимися руками снимать с пояса фляжку, другой не уверенно полез на броню. Убедившись, что дело сдвинулось с мертвой точки, направился к последней машине. Произведя внешний осмотр, увидел что здесь было немного по-другому. Правый борт был пробит по всей длине, даже пара роликов и ленивиц были сбиты и валялись не далеко, но левый борт был пострадал сильно. Был сбит какой-то ящик, граната антенны, броня вся в глубоких, почти на всю глубину, выемках. Была перебита гусеница и полностью разбит ленивец.

   На последних двух машинах, на обеих бортах, через трафарет был нанесен одинаковый тактический знак - Бык или зубр.

   После такого обстрела, особо на трофеи не рассчитывал. Но документы, карты, несколько более-менее уцелевших блоков радиостанций, наушники, пару почти целых полотнищ синего брезента, боченок какого-то масла, пулемет с перебитым стволом, патроны, стереотруба, несколько пистолетов и пара автоматов, с десяток ручных гранат.

   Когда закончили трофеить, связался и доложил о произошедших событиях, и получил категорический приказ любым способом превратить в полностью непригодный хлам подбитые машины.

   Тут уже пришлось мне залазить внутрь самоходок и из уцелевших снарядов и ручных гранат мастерить незатейливые фугасы, заодно показывая и рассказывая обучать одного хлопца. Подрыв осуществили с помощью куска полевого кабеля вместо веревки. Осмотр взорванных машин показал практически уцелевшие: ходовую часть и моторные отсеки. Для уничтожения двигателей использовали 'Шилку'. Подъехав метров на пятьдесят, она в упор расстреляла двигателя через открытые люки, катки ходовой облили немецким же бензином и подожгли. Горящая резина густо чадила и ужасно воняла. Столбы дыма поднимались к небу практически вертикально.

   На этом месте мы дождались остальных, что бы снова разделится. В 'Шилках' еще оставался хороший запас снарядов, и их решили отправить прикрывать полки 87 стрелковой дивизии. Так же разделились и ПРП с КШМкой.

  На небольшом военном совете, наши артиллеристы решили, что 'Шилки' будут в первую очередь прикрывать каждая по артиллерийскому полку дивизии и одновременно поддерживать устойчивую связь с передовыми наблюдательными пунктами, в качестве которых будут выступать ПРП на базе БМП, и КШМ на базе МТЛБу. А я на БТРе буду вести разведку в северо-западном направлении, относительно места стоянки дивизиона, т.е. в направлении города Ковель.

   Прежде чем разъехаться, нужно было вместе проехать пару километров до нужной развилки. После того как наша колонна разделилась, приказал загнать БТР под раскидистую иву, и отправив пару солдат наблюдать за местностью, разложив карты, принялся изучать маршрут движения.

   В моем распряжении было несколько карт: наша генштабовская, но она сильно не соответствовала текущей обстановке, наша, которую удалось выцаганить у помощника штаба полка, это была карта составленная еще до первой мировой, с внесенной корректировкой сорокового года и трофейная немецкая. Сравнивая последние две, убедился, что трофейная карта составлена по материалам более поздним, чем наши, и следовательно намного точнее наших. Вот интересно, откуда немцы смогли получить такую точную информацию? Понятно откуда - аэрофотосъемка, зря что ли они перед войной в нашем небе делали вид, что заблукали! Взять любой населенный пункт, на нашей карте он обозначен условно, группой черточек, а на немецкой карте такого же масштаба, показано размещение всех зданий и сооружений, их истинная конфигурация, или вот здесь у моста три знака 'дерево', с точной привязкой к местности. Что самое смешное, что утром проезжая через этот мост, действительно видел эти три дерева. Ну что же, будем воевать по немецким картам. Почему то вспомнились рассказы деда о войне. Рассказывал он и о картах, и наших, и немецких. Запомнилось, что всю войну нашим командирам пользоваться трофейными картами запрещалось. Во-первых, потому что воевать нужно всем своим, во-вторых, они могут быть искусственно искажены, чтобы ввести нас в заблуждение. Трофейные карты у них отбирали, но все равно на фронте предпочитали пользоваться трофейными немецкими, достаточно точными, на них только надпечатывали русские названия. И лишь к началу 1944 года, по рассказам деда появились настоящие карты, выпущенные для районов боевых действий, а до этого те карты, что попадались под руку на фронте, далеко не отражали действительности: секретность зашла так далеко, что все изображения были изувечены до неузнаваемости, натуру показывали условно и были скорее туристскими, учебными, но не военно топографическими. А уж сколько из за отсутствия карт попало наших в 1941 году в ловушки, окружения, и чаще всего именно потому, что не было карт местностей, где разворачивались бои. Недаром была горькая шутка: сельские мальчишки разговаривают: 'Гляди, командиры понаехали, карты развернули, сейчас дорогу будут спрашивать!' Поскольку воевать собирались 'малой кровью, на вражьей земле', поэтому необходимых для военных действий карт нашей территории выпустить никто не позаботился.

   Наметив по карте маршрут движения, двинулись дальше. Первым ориентиром было небольшое село. Точное название мне было непонятно, так как было написано по немецки. Нашу карту не доставал, потому что все внимание уходило на наблюдение за местностью.

   Проехав по дороге несколько километров, сначала заметили облако пыли, подъехав ближе смогли определить что это небольшая колонна пехоты, которая почему-то расположилась на обочине дороги. Что бы не привлекать к себе лишнего внимания, мы съехали с на обочину, и двинулись в обход, в сторону села, срезая судя по карте хороший кусок. Не успели мы подъехать ближе к этому селу, и тут к нам обратились какие-то пехотинцы, хоронившиеся в кустах: "С церкви бьет пулемет, и мешает нашему продвижению!".

   Подняв к глазам бинокль я начал рассматривать село, там на отшибе, действительно, стоит какая-то то ли колокольня, то ли часовня, и уже какие-то люди по полю бегают... Расстояние до неё с километр. Хотя она была и одна, все же уточнил, показывая на неё рукой:

   - Эта?

   - Эта, эта! - и мотая коротко подстриженной головой продолжил - идем, мы значится по дороге, а он как стрельнет по нас с палимёта, да не раз. Уж лежим все, голову прячем, а он все поливат, да поливат!

   Дав приказ развернуть башню и открыть огонь по готовности. Первая очередь из КПВТ в три патрона прошла в стороне, затем внеся поправки наводчик опять открыл огонь, и со второй очереди он этот пулемет накрыл... Понемногу стрельба в селе стихла, и пехота начала строиться в колонну. Мы же не стали ждать, когда начнут выяснять кто подавил пулемет, двинулись дальше.

  Судя по карте, после этого поворота, дорога дальше идет прямо несколько километров. Слева от неё протянулся обширный луг, задорно зеленея густой травой. Только внимательно присмотревшись можно заметить, что он колышется - болото. Зато справа, плавно уходя вверх расположилось ржаное поле, за которым зеленела небольшая роща.

   Вдруг из ржи, росшей около самой обочины, точно спугнутая перепёлка, выскочила простоволосая женщина с ребёнком на руках. Дико крича, спотыкаясь на невидимых кочках, путаясь в длинном подоле юбки, падая и подымаясь, прижимая к себе дитё она бежала к деревьям.

   Спрыгнув с БТРа, я быстро догнал её. Несколько мгновений она смотрела на меня широко раскрытыми, ничего не видящими глазами, в которых плескался животный ужас и вдруг, видимо, узнала во мне своего, и прижавшись к моей груди и долго молча рыдала. Я с трудом успокоил её.

   - Ну все, все... - успокаивал её я, - что с малышом, пить будете?

   Она молча кивнула несколько раз головой. Сняв с пояса фляжку дал ей напиться и умыть пацаненка. Со слов узнал, что она жена пограничника. Утром, когда началась война, она была на заставе. Муж прислал ей записку: 'Забери из больницы сына и как можно скорей уходи. Подожги канцелярию заставы'. Канцелярию она подожгла, потеряв при этом драгоценное время, потому что, едва выбежала на дорогу, как немцы показались у заставы. С трудом пробралась она в больницу, схватила на руки своего больного ребёнка и выбежала на окраину. Вот уже несколько часов она бежит полями на виду у немецких танков, унося на руках сына, худого, как скелет, в котором едва теплится жизнь. Она ничего не пила и не ела, щёки ввалились, глаза, как у безумной, но как загораются они, когда она смотрит на больного сына!

   - Что с сыном?

   - Воспаление легких.

   - Ну ничего, все обойдется, вот отвезем вас к нашему врачу он вылечит! Все как рукой снимет.

   Мелькнувшая в её глазах надежда тут же погасла.

   - Ты что мне не веришь?

   - Я сама врач, и все понимаю, ему нужна сложная операция, резекция легкого... - с горечью ответила она.

   - Поживем, увидим сестренка... - встав с земли, я замахал руками нашим на БТРе. Через пару минут машина стала рядом и забрав нас заехала в рощу, в тенечек.

   Перед тем как выйти на связь с дивизионом, опросил Ульяну, где и когда она видела немцев. Уверенно сориентировавшись по карте, она показала пальцем:

   - Немцы в трёх километрах отсюда, в этом селе, я только-только оттуда...

  Точно подтверждая её слова, где-то далеко ударили немецкие пушки. Доложив последние разведданные, доложил об Ульяне, её сыне и болезни малыша.

   - 'Брикет', оставайтесь на месте, через пять минут выйду на связь, как понял?

  Прошло буквально пару минут, как на нашей волне вышел на связь врач и выяснив, что мать мальчика тоже врач, задал ей несколько вопросов. Потом микрофон и наушники снова передали мне. Нам приказали ждать 'кукурузник' санавиации, который доставит больного на аэродром, там уже будет ждать врач. Было слышно как, с той стороны кто-то отдает приказ на вылет, уточняет наше местоположение и получает данные воздушной обстановки в нашем районе.

   Минут через двадцать на поляну за рощей приземлился АН-2. Быстро приняв на борт Ульяну с сыном, самолет

  лихо развернулся и взлетел.

   У меня на душе ощутимо полегчало. Доложив об отправке борта, получил приказ на дальнейшее ведение разведки.

   Солнце над шоссе уже стояло довольно высоко, и жарило немилосердно. Под редкими деревьями тени почти не было. Двигатели БТРа, надрываясь на подъемах, упорно толкали тяжелую машину вперед по дороге. Колеса поднимали с земли густые клубы пыли, которая хрустела на зубах, лезла в глаза, залепляла нос и рот. От зноя, пыли и чада выхлопа нет никакого спасения, и только запас воды в термосе спасал нас. Так в клубах этой надоедливой пыли, среди многочисленных западно-украинских хуторов и садов, без привала, километр за километром переносили мы этот марш, насквозь мокрые от пота, грязные и безразличные ко всему, мечтая только о привале и холодной речке. К двум часам дня мы с трудом преодолели лишь половину запланированного пути, и конца-края этому видно не было. Удивительнее всего было то, что немецкая авиация, активно проявившая себя утром, теперь затихла. Только три раза, над нами пролетали отдельные самолеты с крестами. За очередным поворотом дорогу пересекла быстрая прозрачная небольшая речушка, скорее даже ручей. Перемахнув ее вброд и взобравшись на крутой край обрыва, водитель БТРа вынужден был дать резко влево. И вовремя. Еще секунда-другая, и мы снесли бы с обочины в кювет

  грузовик на трехосном шасси. Рядом на жухлой траве в разных позах расположились пятеро военных в комбинезонах.

  Спрыгнув с брони, пока меня не накрыло облако пыли, подошел и поздоровался:

   - Привет славяне! Чего стоим, кого ждем?

   - Привет, коли не шутишь! Это кто же вы будете, такие красивые? - ответил один из них, внимательно и настороженно рассматривая меня и БТР.

   - Разведка, а вы кто такие будите?

   - А мы ремонтники.

   - Загораете?

   - Ага, как раз после немецкого налета! - со злостью ответил ремонтник, и сплюнул в пыль.

   - Так вы же ремонтники, что починить не можете? Правильно говорят - сапожник без сапог!

   - Такое не чинят, идем покажу. - С этими словами он подвел меня к капоту автомобиля и открыв заслонку показал причину остановки. Блок цилиндров был разворочен прямым попаданием чего-то крупного.

   - Да... серьезно тут у вас!

   - Слышь разведчик, а нам вроде с тобой в одну сторону? - начал ремонтник издалека.

   - Ну...?

   - Возьми на буксир, а? Сто пудов на дороге есть наша отставшая техника. Мы же в техническом замыкании были, как раз на такой случай! До первого обломавшегося? Мы его в чувство приведем, он нас и потянет, а ты по своим делам дальше поедешь! Давай выручай!

   - Давай, черт с тобой! - махнул я рукой.

   До этого только слушавшие наш разговор ремонтники, вскочили и начали доставать и цеплять к переднему фаркопу грузовика трос. Наш транспортер, объехав 'летучку', плавно сдал задом, и замер в паре метров от машины. Наш водитель помог закрепить трос на БТРе и, показывая пальцем на задние фонари, наверное объяснял когда надо тормозить.

   Плавно тронувшись, БТР без особого напряжения потянул ремонтников за собой. Оглянувшись через некоторое время назад увидел что, несмотря на шлейф пыли тянувшейся за нами, ремонтники повеселели. Впереди был небольшой подъем. Поднявшись на взгорок, увидели недалеко внизу громаду танка, замершего на обочине, съехав левой гусеницей в неглубокий кювет. Впереди танка, метрах в двадцати, точно по центру, полотно дороги было полностью уничтожено бомбой. Уже подъехав ближе, в глаза бросилось, что танковая башня словно хороший дом, да и пушка совсем не детского калибра. Никого из экипажа рядом с танком видно не было. Аккуратно затормозив, мы остановились рядом. Хлопнула дверца ремонтной летучки и выскочивший ремонтник обрадовано крикнул:

   - Что я говорил, обязательно кто-то обломается!

   - Только танкистов не видно. - Не слезая с брони ответил я.

   Видимо что-то случилось с двигателем, так как крышки моторного отделения были открыты, и рядом лежали какие-то железяки.

  Обойдя застывший танк, ремонтник что-то говорил - было видно как шевелятся губы мужика. Услышать что он говорит мешал шум от моих движков тихо клекочущих на холостых оборотах.

   - Ну-ка заглуши! - По ТПУ приказал водителю. Сразу стало слышно что говорит ремонтник.

   - Странно, танк наш, из первого батальона восемьдесят второго полка, где же люди?

  Подошедшие остальные ремонтники начали усиленно вертеть головами по сторонам. Один из них ловко забрался по приваренным к башне скобам, и сложив руки рупором крикнул:

   - Мужики, есть кто живой?

  Из дальних кустов отозвался хриплый голос:

   - Старшина, ты штоль?

   - Я-то старшина, а ты кто мил человек, что-то не признал.

   - Сержант Варбанец.

   - Ой не бреши, а то я Володькин голос не знаю, мы с ним в одной самодеятельности выступаем!

   - Я это Лукич, я! Ранило меня в шею, вот голос и пропал. А кто это с тобой?

   - Разведчиков встретили, помогли они нам. На буксире вот тянут. Выходи не бойсь.

   Из кустов на обочину вышло шесть танкистов, у одного из них был пулемет, наверное снятый с танка.

   - Володька, чо случилось?

   - Во время марша налетели самолеты, стали бомбить колонну. Одна из бомб легла совсем рядом. - Он показал на большую воронку недалеко от танка. Мотор заглох. Пока пытались завестись, все наши ушли, а мы вас ждали.

   - А у нас мотор пробило снарядом, теперь новый ставить надо, хорошо разведчики ехали, да мы уговорили их нас на буксир взять. Ладно мужики, лясы поточили, покурили, давай за дело!

  Прошло минут пять, и Лукич вытирая руки куском рукава от гимнастерки, пущенной на тряпки, авторитетно заявил:

   - Сварка нужна. Двигатель с места сошел, одна опора по пи...де пошла. У нас сварочного аппарата нет, надо в Ковель тянуть, там в передвижной мастерской и аппарат, и специалист по сварке есть. Только вот тянуть нечем, а его, - при этом он хлопнул по броне танка, - только 'Ворошиловцем' тянуть, а их даже в дивизии нет!

   - 'Ну все, писец котятам!' - пронеслось у меня в голове. - Лукич, может можно что-то придумать?

   - А чего тут думать! Сам рассуди, тащить в Ковель, куда дивизия ушла - так это не один десяток километров, твоя 'зажигалка' не потянет ни в жисть! Тута только или тягач большой, или сварочный аппарат сюда, а это такое дело... - махнул он рукой. - Еще не через всякий мост проехать можно!

   - Может и впрямь наших вызвать? - вяло шевельнулась мысля в голове. - Мое дело тут прокукарекать, а там начальство нехай думает!

  Приняв решение, быстро связался с дивизионом и объяснил в чем дело. Заинтересовавшись КВ-2, наш начштаба потребовал точно указать местоположение танка. Прошло несколько томительных минут, и вот майор Васильев выщел на связь.

   - Для эвакуации танка отправляем мостоукладчик, он будет идти к вам почти по прямой, если надо сам и мост наведет, понятно?

   - Понятно, а что с летучкой?

   - Вот черт, вылетело из головы! Сейчас что-то придумаем, скажи мужикам пусть ждут, и предупреди чтобы не перестреляли наших!

   - Понял!

   Сняв с головы шлемофон, негромко позвал:

   - Лукич!

   - Туточки я, уезжаете?

   - Да, нам приказ не отменяли. Я вот что... - неловко махнув рукой, поднял с комбеза целое облако пыли. - Связался с нашим штабом, они выслали тягач, он танк отбуксирует на ремонт, и летучку твою тоже, все понял?

   - А сварка у них есть?

   - Есть Лукич, есть! Вы только не постреляйте друг друга!

   - Так знак какой придумать!

   - Ракеты есть?

   - Нам-то накой? А у танкистов спросить надобно. Щас! - Повернувшись к танку, он заорал:

   - Володька, слышь Володька, сигнальные ракеты есть?

   - Есть немного, а какой цвет нужен?

   - А какой не жалко?

   - Красных больше!

   - Подходит. - И повернувшись ко мне спросил: - А от твоих какая ракета будет?

   - Сейчас выясним Лукич, покури пока!

  Нырнув внутрь БТРа и выйдя на связь утряс этот вопрос быстро. Раскрыв карту, посмотрел откуда может появиться мостоукладчик.

  Выглянув в десантный люк позвал:

   - Лукич!

   - Здесь я!

  Повернув его лицом на юго-восток, показывая пальцем сказал:

   - Приблизительно через час, с той стороны появится большой тягач, какая вторая машина будет, твою 'летучку' тянуть не знаю. Они как вас увидят дадут сигнал белой ракетой, ты в ответ пустишь красную. Понятно?

   - Ясненько!

   - Ну все, давай, еще даст бог свидимся...

   Солнце стояло уже высоко, уже немало километров отмахали, а дорога была совершенно чистой, ни машин, ни танков, ни повозок, ни пехоты. Даже немецкие самолёты стали реже летать, а наших вообще не видел. Было около семнадцати часов, когда впереди показались какие-то бревенчатые сооружения - причал, ворота, небольшой домик, - я поднес к глазам бинокль, чтобы разглядеть, есть ли там кто-нибудь. Хорошо бы найти кого-либо из местных и расспросить, не знают ли чего, известно ли им что-то? Загнав БТР в густой ивовый кустарник, приказал нарубить и набросать наверх нарубленные ветки, скрывая машину от самолетов:

   - Никому из-под деревьев без разрешения не выходить! Машину замаскировать!

   - А искупаться бы, - полувопросительно ответил ему кто-то!

   - Маскировку никто не отменял, - поставил я точку в дискуссии.

  Где-то далеко в стороне слышались глухие разрывы, временами доносился гул авиационных моторов.

   Через открытые жалюзи из моторного отсека тянуло нестерпимым жаром, двигатели были такими горячими, а голова такой тяжелой, что делать что-то руки не поднимались.

   - Значит так! Выставить охранение, проверить маскировку, отпускать купаться к реке парами и строго по очереди, не больше десяти минут каждой смене! Водитель идет с первой сменой. Через пятьдесят минут быть готовыми к продолжению движения. Все!

   - Товарищ прапорщик, нам бы заправиться!

   - Я помню, но лучше хлопцы потерпеть до ночи, не дай бог в живот ранят, все ясно?

  Вразнобой все закивали головами.

   - Выполняйте.

  За отведенные десять минут каждый успевал не только поплескаться в воде, но и быстро прополоскать комбез. Отжатый вдвоем почти досуха и раскинутый на прибрежных кустах, он высыхал буквально за пять минут. Водитель с одним из солдат охлаждал речной водой двигателя, помалу поливая блоки цилиндров, над моторным отсеком поднимался пар.

   - Лей поменьше, а то столько пара, что нас за версту видно!

   - Тащ прапорщик, хочу успеть еще радиаторы промыть как следует, а то грязи накопилось - жуть! Вон прямо пластами отваливается...

   - Успеешь, не суетись. - ответил я, наблюдая как солдат, который только что отмылся от пыли и грязи, вытирался чистым вафельным полотенцем.

  Из люка высунулся дежуривший на радиостанции солдат, и громко крикнул:

  - Во-о-о-здух! Всем укрыться!

  От поданной команды, на пару мгновенний все замерли и в этой внезапно наступившей тишине, послышалось басовитое жужание, словно пчелиный рой летал над ближайшим лесом: "З-з-з-з!"

  - Ну сейчас будет, - раздался чей-то голос позади.

  - Не-е..., им дальше...

  Постепенно звук самолетов пропал.

  - Кажется, улетели, - неуверенно произнес в наступившей тишине кто-то сзади.

  - Все искупались? - Отделение в полном составе закивало головами. - Значит так, тут в трех километрах, вверх по реке есть небольшой городок, около него судя по карте то ли шлюз, то ли плотина. Надо посмотреть на это хозяйство.

  Повернувшись к водителю спросил:

   - Как у тебя?

   - Норма.

   - Тогда заводи.

   Остывшие двигатели весело заурчали. К местечку, как здесь было принято называть небольшие аккуратные городки, мы подъехали минут через пятнадцать. Непонятным сооружением оказался небольшой шлюз, который регулировал уровень воды в большом озере. При шлюзе была водяная мельница, и наверное небольшая электростанция, во всяком случае столбы с проводами тянулись в сторону города.

   Все пока что казалось спокойным... В тревожном ожидании, неимоверно долго тянулся этот летний день, первый день войны.

   На деревянную вышку, которую заприметил один из солдат вблизи шлюза, послал наблюдать двух солдат со сто восьмой радиостанцией, им же приказал следить за берегом озера и дорогой. Там, немногим меньше километра от озера, опушкой леса петляла с запада на восток проселочная дорога.

   Еще пару солдат с рацией отправил в само местечко, посмотреть что там происходит. Весь маршрут следования просматривался наблюдателями с вышки. Приблизительно через полчаса, разведчики доложили, что наших войск в городе уже нет, по обеим сторонам озера отходят на восток разрозненные подразделения, в самом местечке ни наших, ни немецких частей нет. Местное население активно грабит магазины.

   Было около пяти часов вечера, когда на тропе, что вела вдоль берега, показались торопливо идущие на восток люди, навьюченные узлами, чемоданами, котомками. Завидев нас, они остановились.

   - Эй, товарищи военные! Увезите нас!

   - Не можем! - ответил я. - У нас своя задача.

   - Да какая задача! Немец близко! Скоро здесь будет... Уходите и нас возьмите!

   - Нет, товарищи, никак не могу!

  Посоветовавшись между собой, беженцы еще поспешнее зашагали по тропе и вскоре скрылись за прибрежным ивняком.

   Солнце уже катилось на закат, когда с запада, со стороны дороги, донесся пока едва слышный звук. Сначала удалось распознать тарахтение мотоциклов, чуть позже басовитый, дробный металлический звук. Он быстро нарастал, и в нем уже можно было различить еще два звука - урчание моторов и лязганье гусениц. Не оставалось сомнения: по проселочной дороге параллельно берегу движутся мотоциклисты с танками или самоходками...

  Но разглядеть их даже забравшись на башню БТРа мешали прибрежные заросли. Связался по рации с наблюдателями на вышке:

   - Танки видно?

   - Пока нет, пока только три мотоцикла с колясками и пулеметами... - Ответил наблюдатель. Но тут же воскликнул: - Показались! По дороге идут!

   - Сколько?

   - Трудно сосчитать. Пыль закрывает, столбом стоит...

  Уже хотел передать в дивизион радиограмму о танках. Но не успел, наблюдатель с вышки доложил:

   - Товарищ прапорщик! Одна бронемашина - на нас!

  Разведка, если первыми увидят, что шлюз цел... Скомандовал:

   - К бою!

  За плотной зеленой стеной ивняка все еще не чего не было видно. Ага! Это мотоциклы проехали мимо нас, звук их моторов стал удаляться.

   - 'Вышка', что видно?

   - Три мотоцикла проехало мимо вас.

   - Это понятно, не глухой. Ты их видишь?

   - Следуют по дороге, вдоль берега.

   - Смотри за ними тоже!

   - Понял.

  Так, теперь бронемашина. Звук её мотора становился все четче и ближе. Намного хуже слышался лязг гусениц.

  Четырехколесная бронемашина выкатилась из-за кустов на тропу, по которой недавно уходили беженцы. Вот она - серая от пыли, с угловатой башней меченной черно-белым крестом, и пушкой похожей на лом.

  Из бронемашины, еще не успели разглядеть наш бронетранспортер, наполовину скрытый берегом. Наверно, все внимание немцев, было обращено на шлюз. Может быть, они имели задание не только разведать, но и обстрелять шлюз, разбить его ворота, за которыми высоко стоит вода?

  Пулеметчик БТРа, замерший на подвесном сидении пулеметной башни, уже собрался нажать на спуск:

   - Подпусти еще! - придержал я руку пулеметчика. - Вот теперь вся на виду... По колесам! - скомандовал я.

  Оглушительно прогремела длинная очередь. Бронемашина, словно в недоумении, остановилась. Её башня быстро поворачивалась, нацеливая на нас пушку.

   - Под башню! Под башню! - крикнул я пулеметчику.

  Снова очередь. Из-под башни как-то разом полыхнул черный дым. Уже весь корпус охватило коптящее пламя. Сквозь дым было видно, как откинулась на башне сетчатая крышка люка, и из него выкарабкиваются немцы в черных комбинезонах. Но ни один из них не успел отбежать от своей машины, всех уложили пулеметы.

   - Горит! - обрадовано закричал пулеметчик.

  Радостный вопль прервал доклад с вышки:

   - Мотоциклисты возвращаются!

   - Принял, наблюдать дальше!

   Неожиданно, правее нас, кто-то открыл плотный пулеметный огонь. Прошло несколько секунд и все стихло, только где-то недалеко, было слышно работу нескольких двигателей. Как ни прислушивался, лязга гусениц не было. Значит немцы стоят, пытаются понять что происходит.

   Интересно кто-то, что-то видел?

   - 'Вышка', где мотоциклисты?

   - Три мотоцикла с экипажами уничтожены пулеметным огнем. Стреляли с двух катеров, замаскированных на противоположном берегу, ниже по течению.

   - Почему сразу не обнаружили?

   - Замаскировались хорошо, только когда они открыли огонь их увидели. Товарищ прапорщик, один катер поплыл к вашему берегу!

   - Молодец, наблюдай дальше, чуть что, сразу доклад!

   - Понял!

  Выбравшись наружу, залез на иву, под которой спрятался наш БТР, и стал внимательно осматривать через бинокль место боя. Возле бронемашины никого не было, а вот около мотоциклов трое морячков с катера, как я понимаю. Черная форма, зеленые каски и противогазные сумки через плечо, вооружены самозарядками. Обыскивают мертвых немцев, осматривают мотоциклы собирают оружие. Приглядевшись, разглядел в бинокль в руках одного из морячков автомат с весьма характерной деревянной рукоятью в передней части цевья. Похожее оружие было у афганских моджахедов - английские 'Стены', тоже магазин сбоку. Мореманы не утруждая себя наблюдением, увлеченно занимались трофеями. Или их кто-то прикрывает, или считают что войну выиграли... Поднеся к уху трубку полевого телефона, подключенного через кусок кабеля к нашей радиостанции вызвал 'Вышку'.

   - 'Вышка', что наблюдаем?

   - Немецкая колонна стоит на дороге, один офицер наблюдает в бинокль, чего-то ждут. Один катер остался на месте, второй у противоположного берега высадил группу из трех человек. Сейчас они трофеятся у мотоциклов.

   - Немцы еще разведку не высылали?

   - Нет, они чего-то ждут, товарищ прапорщик.

   Я ждал, что сейчас с дороги, немцы увидев, что их бронемашина подбита, повернут сюда. И тогда, только с пулеметами против них вряд ли удастся устоять. На РПГ с пятью гранатами надежды мало. Со стороны границы послышался нарастающий тяжелый гул. Он быстро приближался, все ощутимее вдавливался в уши.

   - Самолеты с веста! - прозвучал с катера чей-то голос.

  Теперь понятно, чего ожидали немцы - они вызвали самолеты. Над местечком, в закатном небе показались силуэты трех немецких бомбардировщиков. С каждой секундой они виделись отчетливее.

   Спрыгнув с дерева на бронетранспортер и дальше внутрь, обратился к наводчику:

   - Поможем?

   - А как же, еще почти три ленты к 'крупняку'!

   - Отставить 'крупняк', патронов мало, бей из ПКТ, понял?

   - Понял.

   - Команды с катера слышишь?

   - Да.

   Я снова вылез наружу, и нашел взглядом где стоят катера. Действительно сразу не увидишь.

   - Пулеметчики, товсь! - кто-то скомандовал на катере. Но в этом, пожалуй, не было и нужды. Пулеметчики уже развернули стволы пулеметов в сторону самолетов.

  Вот один из бомбардировщиков, отвалив от остальных, развернулся в сторону шлюза, и сразу последовала команда.

   - Огонь!

   Враз загрохотали пулеметы катеров и БТРа. Пять пунктиров трассирующих пуль сошлись перед самолетом, качнулись навстречу ему. Круто отвернув, не сбросив бомб, самолет пошел следом за двумя другими, уже пролетевшими дальше.

  Бл...! Надо куда-то в сторону отойти, а то подстрелят из ПКТ, как куропатку! Прошло немного времени, и вновь наслышался гул вражеских самолетов. Вот они! Опять заходят...

   - Огонь!

   И на этот раз, напоровшись на трассы наших пулеметов, бомбардировщики не сбросив бомб, отвернули. Один из них дымя правым двигателем медленно разворачивался на запад.

   Что бы не гадать, вернутся - не вернутся, связался с 'Оводом', и передав наши координаты запросил воздушную обстановку. Убедившись, что повторный налет не грозит, хотел сходить к морякам в гости, как ребята с вышки сообщили:

   - Товарищ прапорщик, к вам гости идут - моряки, два человека с оружием.

   - Принял, иду встречать гостей, на связи Окунев, и внимательно там смотри.

   - Все понял, не волнуйтесь...

   Когда я вышел из БТРа, моряки были уже метрах в десяти и очень внимательно рассматривали нашу машину. Подойдя ближе, весь интерес уже переключили на меня. Внимательные глаза с небольшим удивлением рассматривали комбинезон, портупею, офицерскую сумку, хорошо что догадался оставить 'калашников' в БТРе.

   - Старшина Бабкин. - Матрос стоящий рядом промолчал.

   - Капитан Мисюра. - Не стал я отходить от своей легенды.

   В этот момент, недалеко взревело несколько двигателей и опять послышался лязг гусениц. Чертиком выскочив из люка, Окунев закричал:

   - Немцы в атаку пошли!

   Вдруг в монотонный гул моторов ворвались резкие звуки выстрелов нескольких пушек.

   Подбежав к 'семидесятке', напялив шлемофон, прижимая к горлу ларингофон, почти крикнул:

   - 'Вышка', что там?

   - Наши бьют! По немцам! - по рации обрадовано доложил наблюдатель.

   Было хорошо слышно как бьет что-то скорострельное, раздался громкий 'п-а-а-х' и опять резкие звуки пушек. После этого, форсируя моторы немцы выходят из-под огня. Никто из них не свернул к шлюзу.

   Вся стрельба длилась от силы пару минут. Подождав немного, обратился к старшине:

   - Надо бы глянуть?

   - Не вопрос. - Повернувшись к моряку почти прорычал: - Краснофлотец Китаев со мной! - И легко, почти не касаясь земли, начал подниматься по отрывистому берегу.

   - Старшина погоди, не торопись! - нагнувшись к люку БТРа негромко приказал:

   - Семенов, Добродедов идут со мной. Добродедов 'сто восьмую' в сидор спрячь чтобы только 'куликовка' и гарнитура наружу понятно?

   - Уже все готово! - Моментально отозвался радист.

   - Тогда за мной! - И мы полезли вверх за моряками.

   Метрах в ста от подбитой нами бронемашины, чадили два немецких полугусеничных транспортера. Немцев видно не было, зато с другой стороны, от лесочка, перебежками, в сторону подбитой техники, приближалось несколько красноармейцев.

   Прежде чем выходить на открытое место, еще раз запросил парней на вышке. Немцы откатились за выступ леса, и судя по поднявшейся пыли, обходят по дороге лесной массив с севера. Только после этого мы все пошли к немецким транспортерам. Возле них уже были замеченные нами красноармейцы. Они хозяйственно собирали трофеи под присмотром сержанта. Когда один из моих солдат нагнулся поднять винтовку убитого немца, то сержант моментально среагировал:

   - Не тронь!

   Семенов вопросительно посмотрел на меня.

   - Оставь, это их победа, им и распоряжаться. У нас бронемашина еще не осмотрена.

  Услышав это, сержант обрадовано воскликнул:

   - Так это ваших рук дело?

   - Наших сержант, а мотоциклистов моряки к ногтю прижали.

   - Оце добрэ!

   - А вы кто будете добры-молодцы?

   - Командир первого огневого взвода полковой батареи сорок первого мотострелкового полка сержант Нефедов.

   - Капитан Мисюра.

   - Старшина Бабкин.

   Тут из подбитого транспортера вылез красноармеец и вытерев руки куском тряпки, обратился к сержанту:

   - Товарищ серж... - Но увидев его кивок в мою сторону, повернулся ко мне. - Товарищ командир, разрешите обратиться к товарищу сержанту?

   - Обращайтесь.

   - Товарищ сержант, использовать трофейную технику не представляется возможным!

   Увидев мое удивление Нефедов пояснил:

   - Во время боя сгорел один тягач, другой две пушки с передками и прицепами не потянет. Вот думал использовать немецкую технику.

   - А что с этими? - Кивнул в сторону немцев.

   - У одного разбит прямым попаданием мотор, у второго разбита полностью левая гусеница вместе с катками.

   В этот момент к старшине подбежал вынырнувший из кустарника матрос и протянул лист бумаги. Старшина пробежал ее глазами, и сообщил:

   - Мне приказано немедленно следовать обратно в базу, в Пинск.

  Кратко, но тепло попрощавшись с этим почти незнакомым моряком и на всякий случай обменявшись с ним радиоданными, принялся осматривать подбитые артиллеристами транспортеры. К моему удивлению они оказались разных моделей. Тот у которого был разбит двигатель, оказался не гусеничным, а колесным, типа нашего БТР-152, но с угловатой башней, из которой торчала небольшая автоматическая пушка. Второй был совсем небольшим полугусеничником, его высота была даже меньше моего роста. Его пулемет, хозяйственные артиллеристы уже сняли с турели и вместе с лентами тащили к своим пушкам. Вокруг транспортеров валялись различные вещи, которые не заинтересовали красноармейцев. Практически все внешние ящики были открыты и рядом, на земле было их самое разнообразное содержимое.

   Тут ко мне подошел сержант-артиллерист и заявил, что мы мешаем им своим присутствием, вдруг немец сейчас попрет... Мало того, что из-за этих е...х железяк не видно толком местность, так еще мы ...

   - Хорошо, товарищ сержант, мы тут еще немного побудем, но вы смотрите за нами внимательно, если мы быстро уходим, значит немец выдвигается сюда. И смените позиции... - Не успел я договорить, как сержант ответил:

   - Уже товарищ капитан, сменили, замаскировались, а на старой позиции оставили пару бревен.

   - Правильно, можете идти товарищ сержант.

   Когда артиллерист отошел, приказал радисту:

   - Вышке наблюдать во все глаза, БТР со всеми сюда, и быстро, времени совсем мало!

   Не успел я докурить сигарету, устроившись на переднем бампере полугусеничника, как услышал взревевшие моторы нашей 'семидесяточки'. В голове мелькнула мысль: 'интересно, как водитель выедет из-под довольно крутого обрыва?'. Найдя где разогнаться водитель ласточкой вылетел наверх, да так, что в какой-то момент все колеса машины оторвались от земли. Через четверть минуты БТР лихо остановился рядом со мной, с брони горохом посыпались мои бойцы.

   - Слушаем внимательно, бойцы. По указанию механика снимаем с этого хлама, - тут я указал рукой на полугусеничник, - все на что он покажет пальцем. Механик нашей машиной буксирует этот бронетранспортер вон туда, - я указал место, - и начинает снимать автоматическую пушку. Действуют все, я с радистом наблюдаю за местностью. Время пошло.

   Наш механик-водитель не мешкая начал каждому нарезать задачу, было слышно как он командует:

   - Ты, левая фара, ты правая, ты и ты по колесу, ты снимаешь запаску, ты берешь в моем ЗИПе свечной ключ и снимаешь свечи и высоковольтные провода, всех касается любой инструмент, гайки, болты, домкрат все сгодится!

   Сам он начал снимать с переднего бампера металлический трос. Прошло не более пяти минут как с этого бронетранспортера было снято, скручено и выдрано все указанное механиком, и даже больше - один из солдат отдирая панель приборов, увидел искрящую проводку и сообразил добраться до аккумулятора. Второй бронетранспортер уже готов к буксировке. Переднего фаркопа у него не оказалось и трос завели за балку переднего моста.

   Севернее, буквально в двух-трех километрах, непрерывно висела в воздухе немецкая авиация. Самолеты один за другим сбрасывали бомбы и опять шли на новый заход. Сбросив все бомбы они уходили на запад, а на смену им прилетали другие. И все повторялось... Там где кружили бомбардировщики, в небо поднялось огромное черно-серое облако пыли и дыма.

   Посмотрев в сторону артиллеристов, заметил, что несколько человек в очень хорошем темпе оборудуют позицию для трофейного пулемета. Одновременно со мной это отметил и один из бойцов:

   - Два солдата из стройбата заменяют экскаватор...

   - Разговорчики, товарищ боец! Радуйся, что у артиллеристов на пулемет поставили не зеленых новобранцев.

   - А как Вы определили? - Солдат старательно избегал произносить вслух слово 'прапорщик'.

   - Обрати внимание как блестят на солнце штыки лопаток, явно не первый год на службе...

   Прошло не более пяти минут, а артиллеристы быстро и умело замаскировали дерном, травой и ветками отрытый окоп, и немедленно, даже не глотнув воды из фляг приступили к рытью запасной позиции.

   - Вот это да! - Мысленно хмыкнул я, - Подготовочка!

   Вдруг на грани слышимости уловил какой-то неясный шум, который шел с запада. - Бл...ть, опять летят немцы! Выйдя из-за БТРа, поднял голову, но знойное небо было чистым. Взял бинокль, чтобы определить, сколько их, куда летят - ничего. Тем временем гул нескольких моторов стал явно громче. Прошло не более минуты и все мы услышали лязг гусениц и скрежет металла.

   - Танки на исходные выходят? - с дрожью в голосе спросил кто-то из моих солдат.

   - Пусть выходят, а мы быстро сматываемся под берег! Быстро всем на броню, заводи!

  И только после первых разрывов бойцы зашевелились по настоящему. Вовремя спрятавшись под берегом, лежа на краю откоса наблюдал как на старые позиции артиллеристов обрушился огневой шквал. Густые разрывы снарядов и мин перепахивали землю.

  Рядом лежащий сержант толкнул меня в плечо и громко крикнул:

   - Глядите!

  В этом грохоте пропал звук моторов, поэтому танки показались неожиданно. Из-за складки местности выползали приземистые коробки с крестами на башнях и бортах.

   Раз... два... три... пять...

  Они неторопливо разворачивались в линию и медленно, точно на ощупь, двигались вперед, стреляя на ходу или с коротких остановок, посылая снаряд за снарядом. Наши молчали, видимо считая, что еще рано и не желая выдавать свои позиции преждевременным огнем. Неожиданно, слева из незаметной балочки выскочили три мотоцикла с колясками, неслись они на высокой скорости. Проскочив небольшой перекресток грунтовых дорог, начали вести бешеный огонь из пулеметов.

   Держа в руках бинокль, сказал, видя что сержант сильно нервничает:

   - На испуг берут, думают нервы у артиллеристов не выдержат, начнут стрелять и выдадут себя...

  Они были метрах в трехстах от нас и примерно четырехстах от новых позиций артиллеристов, и когда немного не доехали до огневых, ударил слаженный винтовочный залп. Еще несколько секунд мотоциклы катились, но уже было видно, что они неуправляемы. Кувыркаясь, все вместе, солдаты, мотоциклы, оружие разлеталось в разные стороны, поднимая большое облако пыли, а чуть позже и дыма.

   -А-а-а ссу...ки! - закричал в восторге сержант.

  Пока мы наблюдали за мотоциклистами, на поле появилась немецкая пехота. Она уже рассыпалась в цепь позади танков и бодро бежала стреляя на ходу. Воодушевленный, как артиллеристы разобрались с мотоциклистами, сержант горячо заговорил:

   - Тащ прапорщик, а давайте выгоним наш БТР и тоже вдарим по пехоте!

   - Успеем дорогой! Все равно раньше танков, пехота не подойдет...

   - Как бы не прозевать... - проговорил он, сверкая щенячим восторгом в глазах.

   Немецкая цепь своим левым краем тем временем поравнялась с островком кустов, в которых окопались пулеметчики с трофейным MG. Но тот пока молчал.

   - С чего бы вдруг? - подумал я, вроде немцы по ним не стреляли...

   Пока по атакующей пехоте вели огонь только стрелки - то залпами, то вразнобой. И вдруг немцы, которые были ближе к пулеметчикам заспотыкались, будто налетая на невидимую преграду. Одни из нихпадали плашмя, со всего маху зарываясь лицами в землю, другие отскакивали как сбитые кегли вбок, третьи оседали вниз тяжелыми мешками на уже опаленную порохом траву. Это начал вести с фланга огонь трофейный пулемет.

   Немцы отреагировали быстро. Но все равно около трети цепи полегло под кинжальным огнем. Пока остальные пехотинцы во все лопатки бежали до ближайшего укрытия, под спасительную защиту крутого берега, над пулеметной позицией уже пронеслись трассирующие очереди и сигнальные ракеты целеуказания для артиллерийских наводчиков. Стало понятно, что немцы засекли пулемет и оставаться там смертельно опасно.

   - Прекратить огонь... Хлопцы назад!... Быстрей!... - шептал я, желая изо всех сил, чтобы парни остались в живых.

   В бинокль было видно, что пулеметчики едва успели по ложбинке унести ноги, как редкий кустарник, где была их позиция, взяли в вилку. Черно-серые султаны фугасных разрывов накрыли пулеметную позицию. Кустарник словно брызнул зелено-бурой метелью.

   Оглянувшись на сержанта, увидел как он рукавом измазанной глиной гимнастерки вытирает потное лицо, размазывая пот и грязь.

   - От них бы там и мокрого места не осталось! - сказал он, удивляясь как немцы успели так быстро их засечь.

   - Да... Это тебе не кино, видишь, немец вояка серьезный.

   - Вот что сержант, пока немцы палят, заводи нашу железяку, проедемся под берегом, пощекочем немецкую пехоту.

   - Есть! - и мухой рванул к "семидесятке".

   Оглядев поле боя, двинулся по сыпучему склону и я. У машины, отдал приказание:

   - До поворота я с одним бойцом иду впереди и веду разведку. После поворота БТР идет правыми колесами по кромке воды, щитки закрыть, огонь вести из ПКТ, когда он перезаряжается тогда из автоматов. Вопросы?

  - Нет...

  - Нету...

  - Все ясно...

   - Тогда по коням хлопцы, тем кто с автоматами - постарайтесь стрелять короткими, двадцать два помните? Автоматных патронов у нас мало...

   Получилось у нас все. Вот что значит грамотно и без спешки все подготовить. Немцев было, как потом посчитали восемьдесят семь. Они шли достаточно плотной группой по узкой полоске, между кромкой воды и нависающим обрывом. БТР выскочив из-за поворота, заехал мордой в воду, став одним бортом к немцам, заранее развернув башню. На все про все ушло пару минут, не ушел никто. Разное пришлось повидать служа в спецназе, но такое видел первый раз. Такой уж простой закон войны - или ты, или тебя.

   Повылазив из БТРа и оглядев свое воинство приказал:

   - Я наверх наблюдать, а вы Аники-воины в темпе собирайте трофеи-оружие, боеприпасы, снаряжение и документы! Как закончите отходить на исходные, меня не ждать, старший сержант. Выполнять!

  Поднявшись наверх, увидел что противник по прежнему обстреливает то место, где была пулеметная позиция. Обстрел был такой, что бугорок явно стал ниже. И так редкие кусты щетинились лишь жалкими остатками срезанных осколками веток. Вот немцы перенесли огонь туда где как им казалось были орудия. На самом деле от их огня полыхали несколько стогов сена, расположенных метрах в пятидесяти за орудиями.

   Артиллерийский огонь прекратился, и немцы продолжили атаку.Танки, которые до этого вели огонь с места, тронулись, поднимая темно-соломенные облака пыли. То один из них, то другой, часто делали короткие остановки и стреляли из пушки, а потом уже на ходу переходили на стрельбу из пулемета длинными очередями. Этот треск, дополняя звук от выстрелов пушек и разрывов снарядов, лязг гусениц, надрывный рев моторов давил на меня, заставляя невольно прижиматься к земле. Мне казалось что их ничто не может остановить. От страха за исход этой атаки вся спина была мокрой, руки занемели. Я пытался угадать как закончится эта атака, смогут ли артиллеристы не пропустить немецкие танки через свои позиции. Ближайшая ко мне машина притормозила невдалеке, и повернув башню в мою сторону открыла огонь из пулемета. Дорожка фонтанчиков стремительно бежала прямо на меня.

   - Все пиз...ц! - отрекошетило где-то под черепом, когда я сильно оттолкнувшись, прыгнул вниз с обрыва.

   - Чего смотрите, живо на х...й отсюда!!! - дико заорал на солдат.

  Дикой толпой они все ломанулись за поворот, обогнав БТР. Водитель только успел завести его, как над нашими головами пролетел с воем снаряд и разорвался у противоположного берега подняв фонтан воды.

   - Высоко взял! - пронеслось в голове.

   Вдруг сверху что-то громыхнуло, меня подбросило вверх, и перевернуло в воздухе, швырнуло в воду у самой кромки и присыпало землей. "А теперь взял нормально" - сказал кто-то внутри меня. Лежу мокрый, четко понимаю что жив, но боюсь пошевелиться.

  "Вдруг нет руки или ноги?". Согнул ногу - работает, а руку - тоже... Боль в плече... Ни пилотки, ни автомата, лицо в крови и грязи - царапнуло по носу. Подбежали солдаты, утащили за поворот и уже там помогли умыться, продезинфицировали большую царапину на носу, посмотрели плечо - оказалось ушиб.

   - Ребята что наверху? - смотрю на них, а они все глаза прячут. - Сержант кто наблюдает за обстановкой?

   - Товарищ прапорщик мы все кинулись вас спасать...

   - Спасатели ху..вы! А если б ...! Двое помогли мне наверх подняться, еще двое к повороту наблюдать, водитель и башенный возле БТРа, остальные смотрят за речку и в тыл. Что на вышке?

   - Н-н-незнаю...- промямлил сержант.

   - Так выясни и доложи! Понемногу взяли... - сказал двум солдатам, и с их помощью полез опять наверх. Судя по тому, что меня немного кидало, была легкая контузия. Успели мы к самому интересному.

   Как подбили первый танк я сначала не понял, просто подумал что он остановился для выстрела, и вдруг подпрыгнул на месте, вспух изнутри и из всех щелей и промежутков вырвался сильным грохотом оранжево-черный огонь. А чуть позади него, крутанулся второй, подставив борт видимо с перебитой гусеницей. Спустя какие-то, доли секунды услышал звонкий артиллерийский залп. Наведя бинокль на позиции наших пушек не смог их обнаружить. Второй залп только услышал - на фоне горящих стогов выстрелов орудий было совершенно не видно! Посмотрев снова на немецкие танки с огромной радостью увидел как еще два танка волоча за собой шлейф из дыма медленно останавливаются. Последний танк завывая на высокой ноте трансмиссией пятился назад, но получил в лоб башни сразу две болванки. В нем что-то грохнуло, потом второй, а после еще раз, очень сильно - в третий. И от этого сильного взрыва отлетела башня, объятая огнем. От танка, которому сбили гусянку, во все лопатки улепетывал экипаж, по которому азартно стреляли из винтовок и трофейного пулемета, но точку опять поставили артиллеристы - звонко тявкнула пушка, над бегущими немцами негромко хлопнуло, оставив небольшое облако, земля вокруг них словно вскипела и они все разом попадали.

   - Чё это было, товарищ прапорщик? - удивленно спросил один из солдат.

   - Чё было, чё было - шрапнель!!! - пока я это говорил над лежащими немцами хлопнуло еще раз, и еще раз вскипела там земля.

   - А это для надежности. - прокомментировал я вторую шрапнель.

  Все стихло, установилась гнетущая тишина. И вдруг - гул... невнятный, еле слышный... Пропал, возник снова. Явно гудят двигатели, и уже непрерывно, не затихая. Втроем пытаемся различить лязг гусениц. Через несколько минут к нам поднялся сержант и доложил, что с вышки наблюдают отход нескольких грузовых машин в сторону запада. Выдохнули все разом. После этого на сердце у меня отлегло.

   Посмотрев на солдат, сказал:

   - Ну что орлы, теперь можно и артиллеристов проверить. Пошли!

   На огневых уже кипела работа: подправляли ровики, подальше в лес оттаскивали гильзы и пустые ящики, к подбитым танкам отправилась группа красноармейцев.

   - Богам войны наше уважение!

   - Спасибо и вы помогли. Очень вовремя один танк на вас отвлекся! - и утвердительно кивнув, добавил: - что контузило слегка?

   - Да, под обрывом...

   - Жаль остальная пехота уцелела, теперь снова жди их... Хуже нет чем ждать и догонять...

   - Не угадал сержант, во-первых не уцелела - и махнув рукой в сторону реки, добавил - все там, и во-вторых, мои наблюдатели доложили, что сразу после боя, на запад ушла колонна машин.

   - Вот это здорово, тогда можно перекусить. Приглашаем и вас к нашему столу...

  Устроились недалеко от орудий на расстеленном брезенте. Костер не разводили, открыли консервы, порезали хлеб. Уже заканчивали, когда подошли посланные к подбитым танкам бойцы. Командир группы рассказал:

   - ...Самый крупный кусок брони на месте взорвавшегося танка... не больше противогаза,- утверждал старший.- Воронка от снаряда... поместится свободно наш тягач вместе с орудием. Из танка с подбитой гусеницей взяли вот это, - младший сержант выложил трофеи на шинель: горсть коротких пистолетных патронов с выточкой на фланце, небольшую деталь цилиндрической формы с обрывком шланга, по всей вероятности датчик со щитка приборов. На панели фосфоресцирующие надписи на французском языке. Значит ли это, что подбитый танк французского производства? Или оснащен французскими приборами?

   - А остальные танки чего не проверили?

   - Люки закрыты...

   - Документы есть?

   - Обыскали тех, которых шрапнелью того... - с этими словами он достал солдатские книжки.

   По обрывкам документов, установили с грехом пополам, что танки принадлежали разведывательному батальону какой-то танковой дивизии. На месте её номера была рваная дыра, и наполовину он был залит кровью. В этот момент наш радист заорал дурным голосом:

   - С тыла подходит неизвестная колонна!

   - Взвод к бою!... внимание... противник с тыла! Второе орудие развернуть! Ориентир - левее тридцать большой кучи хвороста.

  Стрелки показывали 16 часов 15 минут. На фоне леса перемещаются темно-серые силуэты. Я видел в бинокль лошадиные морды. Вот они исчезли ненадолго в складках местности, показался вновь. За ними стелется рыжей стеной пыль.

   Сержант опустив бинокль уверенно объявляет:

   - Наши!

   Вскоре мимо нас на рысях прошли артиллерийские упряжки с орудиями и зарядными ящиками. Старший, увидев подбитую технику остановил колонну и направился к нам.

   Пока спешившийся командир шел к нам, спросил у Нефедова:

   - Из твоей части?

   - Не-е-е, у нас все орудия на мехтяге. Чужие это...

  Подошедший представился:

   - Командир второй батареи сто двадцать шестого противотанкового дивизиона старший лейтенант...

  Звание определил по петлицам, а фамилия потонула в звуке неожиданного разрыва. Одновременно в колонне, кто-то из артиллеристов запоздало проорал:

   - Воздух!

  Замелькали шашки, и орудия с шиком, стремительно вошли в тень деревьев. От этого маневра часть маскировки не удержалась, много веток было потеряно. А "Хеншель" тем временем пересек маршрут движения колонны и ушел на восток, конечно же передав в свой штаб все увиденное. К комбату подбежал красноармеец:

   - Люди там... бежали... попрятались,- он указал направление рукой.

   - Люди? Кто они? Выяснить и доложить!

   - Воздух! - опять заорал наблюдатель.

  Немецкий разведчик развернувшись, возвращался назад. А я, подняв к глазам бинокль, смотрел куда показывал красноармеец.

  Во ржи была толпа людей, похоже, собираются удирать. Кто их спугнул - немец или красноармейцы?

  Посланные бойцы их звали, махали руками, никакой реакции, наоборот они прибавили шаг. Солдаты бросились вдогонку.

  Беглецы приведенные к единственному тягачу, были большей частью призывного возраста. Полуодеты, без всяких документов. На вопросы отвечают невразумительно. Только после как минимум десятиминутного опроса удалось установить, что все они из разных частей и подразделений - строили укрепления недалеко от границы. Когда немецкая артиллерия на рассвете обстреляла их шалаши они бросились кто куда, многие погибли.

   Из-за всей этой суматохи, слава богу не дошло дело до документов. Отправив в тыл строителей, старший лейтенант хотел двинуться дальше, в сторону границы, когда сержант Нефедов сказал:

   - Товарищ старший лейтенант, вы бы заняли позицию вон там... - махнул он на несколько небольших холмов, расположенных в километре на восток от нас.

   - У меня приказ, товарищ сержант... - очень резко и официально ответил старлей.

   - Оно понятно, приказ не обсуждается, но пехотного прикрытия у Вас нет, а немцы атакуют танками с пехотой, и если бы не товарищ капитан из разведки, да моряки, не сдюжить нам... А так любо дорого посмотреть... - и он кивнул на подбитые танки и трупы немецких пехотинцев.

   - Извините товарищ капитан! - вытянулся в струнку артиллерист.

   - Вольно старший лейтенант, мы сейчас не на плацу.

   - Как же мне приказ выполнить?

   - Верно сержант Вам говорит, хоть у вас орудий и больше, но калибр меньше. Осколочно-фугасное действие снаряда "сорокапяток" почти пшик. Нет у тебя другого выхода, как успеть зарыться в землю на тех холмах и держаться сколько сможешь...

  Вот что, пошли человек двадцать бойцов которые крови не боятся собрать винтовки, гранаты, патроны и вооружи строителей - вот и прикрытие тебе будет. Лопатки и каски не забудь собрать - голыми руками много не навоюешь, и не накопаешь.

   - Ага, понял, спасибо... - и придерживая рукой фуражку, он побежал отдавать распоряжения.

  Дав отбежать ему подальше, спросил у Нефедова:

   - А ты как?

   - Надо помочь, совсем необстрелянный...

   - Ну, положим один бой тоже не академия...

   - Зря Вы так, товарищ капитан, я всю финскую прошел, да и сегодня не семечки щелкал!

   - Ладно сержант, извини, не думал... Так что предлагаешь?

   - Пока они там окапываются, я с одним орудием прикрою, а потом уже если что они мой отход прикроют.

   - Отправь всех кого можно на холмы и тягач свой тоже. Пожалуй и сам будь там, подскажи лейтенанту если что.

   *****

   На счастье, три часа, пока батарея старшего лейтенанта и строители закапывались в землю, прошли спокойно. И только когда мы начали сниматься с позиции, где-то за лесом послышался гул моторов. . Звук всё приближался, но сами танки видно еще не было - мешала складка местности, и только с вышки наблюдали колонну немцев. Воспользовавшись тем, что противнику надо время на развертывание, мы прицепив орудие к БТРу и покидав снарядные ящики на броню улизнули по-над берегом. Наверх мы поднялись уже за холмами и спокойно заняли отрытые для нас капониры.

   Сержант, а может и лейтенант сам догадался поставить обе трехдюймовки в проходе между холмами, а "сорокапятки" в небольших овражках, на склоне одного из холмов. Получалось, что танкам не будет другого пути как идти между холмами, подставив борта противотанковой батарее.

  Правофланговое орудие было установлено практически в чистом поле, с него сняли щит и замаскировали так, что хрен заметишь даже подойдя в упор. Остальная батарея спряталась в небольших боковых языках глубокого и длинного оврага. Расчеты умудрились даже перекрыть эти импровизированные капониры росшими над оврагом деревьями. Их все равно надо было убрать, чтобы лишить немецких корректировщиков ориентиров. Немецкие танки выползли из-за небольшого гребня в сопровождении пехоты. Солдаты шли, засучив рукава, как на работу. На каких-то пару мгновений у меня екнуло сердце и занемела шея: восемь пушек против двух десятков танков. Из этого состояния меня вывел голос старшего лейтенанта:

   - Приготовиться. Расчеты - на позиции. Бронебойный заряжай. Стрелять по моей команде.

  "Эх, долбануть бы по пехоте чем-нибудь калибра 122", - с сожалением подумал я.

  Словно услышав меня, кто-то сзади открыл беглый огонь шрапнелью. Пехота дружно залегла. По предварительной договоренности, наш БТР был кочующей пулеметной точкой, но стрелял он исключительно по офицерам, пулеметчикам, снайперам и расчетам тяжелого оружия. И вот ПКТ открыл огонь. Сделав несколько коротких очередей БТР начал менять позицию - молодцы парни! Уже не надо постоянно присматривать за вами! Несколько танков открыли беглый огонь, туда, где им показалось находятся орудия.

  В ответ на это, почти с километровой дистанции сверкнуло небольшое пламя выстрела. А через секунду, но немного ближе - еще одно. Артиллерийские снаряды, с шумом просвистели в воздухе. Два немецких танка, попавшие первыми под раздачу, задымились.

  Один из танков с коротким, толстым стволом замедлив ход начал обходить подбитые машины, как бы обнюхивая воздух стволом пушки. Заминка продолжалась всего несколько секунд. Вот он втягивается в проход между холмами подставляя борт затаившейся батарее. Увидев что по нему не стреляют, следом потянулись и другие. А трехдюймовки сержанта Нефедова как с ума посходили - лупят и лупят. Правда еще одного, его взводу удалось подбить. Раскатав правую гусеницу, танк развернулся кормой к засаде.

  Когда почти все танки подставили борта, батарея открыла огонь. В упор. Грохнули звонкие выстрелы, раз, другой, третий. В ответ раздался грохот танковых пушек, кордитный дым, запах свежевзрытой земли. Уже потом, добавится запах горящего бензина, жженой резины и жареного мяса. А пока навалилась оглушающая тишина. Слева и справа от позиции дымились пара десятков немецких танков.

   Пользуясь затишьем и тем, что среди подбитых танков было несколько с автоматической пушкой трое солдат с сержантом целенаправленно собирали снаряды к ней. Итого получилось чуть больше полутысячи. Прервал этот процесс майор Васильев, приказав возвращаться.

   - Ну вот и пришла пора прощаться старлей! Не поминай лихом!

   - Жалко что сержант Нефедов уходит с вами. Сильно он помог, сам бы не сообразил, а когда сообразил, то было поздно! И сам бы лег и людей не сберег.

   - Ты лучше не теряя времени, смени позицию, да сделай это так, чтобы ни одна муха не заметила. Потом все подбитые танки подорви и сожги. Немцы еще те мастера - на завтра, девяносто процентов восстановят, посадят запасные экипажи, и вся наша работа насмарку. Только перед этим постарайся снять с них все ценное - пулеметы, инструмент, рации... Люди есть для этого?

   - Найду. Еще раз спасибо за науку! - с этими словами, он крепко пожал нам с Нефедовым руки.

   Уже подходя к БТРу, Нефедов матюкнуля и буркнул:

   - Вот тетеря!

   - Что не так сержант?

   - Ключ, ключ немецкий от люков забыл отдать! Пока сами догадаются, время может уйти! - И побежал назад.

   Выстроив разношерстную технику в колонну двинулись в расположение нашего дивизиона. Интересно как там прошел день?

  Оглядываясь назад вижу как за нашим БТРом пытаясь не отстать тянет второе орудие вместе с прицепом и передком СТЗ-НАТИ.

  Часа через три, перед небольшой речушкой, на опушке рощи мы нагнали небольшую колонну наших - это был мостоукладчик с КВ на буксире и "Урал" тянущий за собой "летучку". Солдаты и красноармейцы отдыхали под деревьями. Дав команду загнать технику в рощу, спрыгнул с брони, обратился к отдыхающим:

   - Кто старший?

  Из мостоукладчика вылез крепкий парень в черном комбезе и шлемофоне:

   - Сержант Друсь.

  Оглянувшись, не стоит ли кто рядом, представился:

   - Прапорщик Мисюра, только смотри не брякни...

   - Понял..., товарищ командир...

   - Ну что вперед?

   - Да.

  Повернувшись, бодро крикнул:

   - Кончай перекур, по машинам! - Подождав пока все погрузятся, продолжил: - Заводи!

  Заработали стартеры, из выхлопных труб вырвались вонючие выхлопы, и только возле СТЗ-НАТИ ожесточенно крутил заводной ручкой механик. Не ожидая его, Друзь с танком на буксире медленно подходил к топкому берегу. Остановившись, опустив упор и дав обороты двигателю он начал наводить мост. Все бойцы как по команде высыпали наружу и раскрыв рты смотрели на это дело. Прямо у них на глазах, буквально за минуту навели мост. Теперь было самое сложное - перетащить на буксире танк. Механик очень плавно, без рывков тронулся и как по нитке перетянул КВ. Правда чтобы тот не ушел в сторону тросов было два - крест-накрест, за ними уже перемахнули все остальные и не ожидая пока снимут мост, рванули к ближайшей роще, где спрятались от немецкой авиации.

   Наконец, после еще двух переправ, мы вышли к западной окраине Локачей. Наша колонна медленно идет окраиной этого небольшого волынского местечка. Проходит мимо крайних домиков, утопающих в зелени. Аккуратные домики, прижавшись один к другому, с закрытыми ставнями, стоят, как слепые. Было видно, что ближе к центру, городок сильно разрушен. Скорее всего, его не один раз бомбили. Медленно, осторожно мы едем по разбитой дороге. Мой БТР впереди. Многих домов просто нет, торчат лишь корявые углы стен, куски фасадов с пустыми проемами окон. Иногда на погнутых, но устоявших столбах висят и покачиваются клубки проводов - взрывами их так, наверное, скрутило. Улицы завалены грудами и россыпями кирпича пополам с мусором, и всюду пыль, то красноватая, то серая и черная, но это уже не пыль, а пепел от пожаров. И кое-где из развалин поднимается белый дым. Он тает без следа в чистом голубом небе. Мягкое предвечернее солнце освещает полуразрушенное местечко. Оставив за спиной Локачи, мы втянулись на дорогу, с обеих сторон обсаженную деревьями. Ветки так и норовили смахнуть нас с брони. Оглядываясь назад, я видел, что солдатам тоже достается от веток. Зато никто не дремал, а все внимательно смотрели, чтоб не получить по лицу. Я как раз в очередной раз оглянулся назад, когда БТР, вдруг резко затормозил. Посмотрев на дорогу, я понял причину остановки. Метрах в ста впереди, посреди дороги стоял человек, он был одет в офицерскую полевую форму советской армии с погонами на плечах. Правда, сколько звездочек было на погонах, я рассмотреть не мог. Увидев, что БТР остановился, офицер не спеша направился к нам.

   Сказав сержанту, чтоб отсигналил остальным остановиться, но не спешиваться, спрыгнул на землю и направился навстречу офицеру. Следом за мной на землю ссыпались бойцы, занимая круговую оборону.

   Встретились мы метрах в пятидесяти от БТРа. Теперь я смог лучше рассмотреть офицера. Ростом чуть выше среднего, где-то метр семьдесят пять, довольно крепкого телосложения, в выбеленном хлоркой комбинезоне, щелкает ореховым прутом по голенищу. Комбез сидит как влитой, сразу видно свой, подогнанный по фигуре, а не со склада. На погонах - по четыре защитных звездочки, в петлицах - зеленые танчики, все как положено, значит, коллега, и скорее всего кадровый, а не двухгодичник. Чувствовалось в нем, что-то такое, практически неуловимое, но всегда отличавшее бывших курсантов, от бывших студентов.

   Четко кинув руку к виску он представился:

   - Капитан Денежкин. Сто семнадцатый танковый полк.

   - Прапорщик Мисюра. Артдивизион двести седьмого мотострелкового.

   - Слушай прапорщик, а как вы сюда попали?

   - Да, скорее всего, так же как и вы. Смотрю не побоялись выйти?

   - Твой БТР еще утром приметил, да значения не придал. Зато в течение дня часто вспоминал, пока разобрался в ситуации... Еще вчера, жизнь и служба шли по точно запланированному графику.

   Уже много месяцев наша дивизия, в том числе и наш полк готовил на полигоне большие маневры с боевой стрельбой. Валили лес и мостили десятки километров болотных гатей. В бетонных чревах насыпных курганов оборудовали пункты управления для высокого армейского начальства. С невероятным размахом и обстоятельностью сооружали укрепрайоны "противника", которые должны быть сметены огнем.

  Мишенями ставили не фанерные щиты или обтянутые марлей каркасы, а настоящую боевую технику. Решили пустить на убой ветеранов: танки и самоходные артиллерийские установки времен Великой Отечественной войны. Бог весть из каких стратегических хранилищ притянули целые эшелоны этих славных машин. Скажи твой отец воевал?

   - Да, погиб в сорок третьем на Днепре...

   - А мой слава Богу жив, только изранен весь, тоже танкист... Вот я ему как-то раз рассказал про это, так у него слезы из глаз брызнули. А вот мои гаврики ничего, кроме азарта, не ощутили, что солдаты, что офицеры. Представляешь, двадцатилетние ребята с упоением лупят современными кумулятивными зарядами по машинам, штурмовавшим Будапешт и Берлин! Как они смеялись, когда корежилась и горела старая броня, предварительно ощупанная лазерными дальномерами!

   - Не переживай так, капитан, на чем-то надо же учиться стрелять!

   - Вчера с железнодорожной платформы нам сгрузили тяжелый танк КВ - "Клим Ворошилов". Специальная команда, на трейлере повезла очередную машину, да обломалась в дороге. На месте устранить неисправность не смогли и тягач утянули в полк, а танк далее собирались буксировать БТСом. А он, только у меня в батальоне! Взял с собой еще одного мехвода и командира танка по серьезней и отправился... Прибыв к месту, подошли все к танку, я и говорю: - Ну вот, мои юные друзья, перед вами замечательный образец советского танкостроения, названный в честь того, о ком пелось "и первый маршал в бой нас поведет". Масса пятьдесят две тонны. Экипаж шесть человек. Как с такой прорвой "лишного" состава командир управлялся - я не знаю. Гаубица сто пятьдесят два мэмэ, три пулемета. Выстрел был равен по стоимости трем парам хромовых офицерских сапог. Лобовая броня, увы, семьдесят пять миллиметров. - И спрашиваю механика, которого взял на этот танк: - Вот ты бы, гвардии ефрейтор, согласился на таком воевать?.. Как это - нет! А ведь немцев победили! Ну, цепляйте дедушку. Мир праху его. Начали мы стаскивать танк с прицепа.

  Набросили тросы, но "Клим", бурый от слоя консервирующего покрытия, трогаться с места не хотел. Катки словно бы приросли к тракам. - Обороты! - командую водителю БТСа.

  Облако выхлопных газов от него накрыло КВ, и никто не уловил момент, когда из сизой этой пелены вдруг прорвался короткими толчками дым совершенно черный. Представляешь "Клим" ожил!

  Гусеницы, силком протащенные по железу трейлера, запустили двигатель, и некогда оставленный на передаче "Клим" долбанул в корму БТС, а тот вильнул в сторону, и буксировочные тросы слетели. Освободившийся танк тронул с места сам по себе. Он медленно шел по прямой, подминая болотный кустарник. Ефрейтор дурашливо заорал - Нечистая! -и бросился следом.

  На непривычно высокую корму старого танка воин-гвардеец вскочил так борзо, что треснул на жопе ушитый комбинезон.

  Понимаем, что надо остановить вдруг ожившего ветерана, а сделать ничего не можем - наши башенные ключи не подходят!

  Такое жуткое состояние, показалось, что экипаж-призрак шел в атаку. Последнюю.

  Вообщем "Клим" остановило только то, что метров через триста выгорел ничтожный остаток топлива в его баках. Мы запыхавшиеся столпились перед танком. Ефрейтор опять отколол: - Эй, дед, выходи! Война уже кончилась! - и постучал ключом по старой броне. Ему кто-то нахлобучил ему шлемофон на нос...

  - Николай, а ты помнишь, в каком направлении двинулся кавэ? - спросил я.

  - На Запад! - ответил капитан Денежкин. - На Запад!

  Вот такую, странную, отдающую мистикой историю рассказал мне этот танкист. Понятно, что мужик не в себе, весь день на взводе и ему надо выговориться. Вот он и нашел мои уши. Словно читая мои мысли, капитан продолжил:

   - Прапорщик, ты не думай ничего такого, мне кому-то рассказать... - и переводя разговор на другое, продолжил - Я вижу в колонне есть такой же КВ, что с ним?

   - От близкого разрыва, сошел с места двигатель...

   - Варить надо...

   - Поэтому и тащим в дивизион...

   - Так ты не сам?

   - Не-е-е, нас много, пока человек пятьсот.

   - Тогда живем! Ключ башенный нужен, пошли.

   Придержав его за рукав, сказал:

   - Погоди, капитан, с погонами не ходи туда не надо. Иди к своим, я сейчас пришлю солдата своего с ключом, а вы все пока погоны спорите и пилотку бы Вам не помешало.

   - Понял, понял прапорщик - он развернулся и не спеша пошел в сторону густого орешника.

   Вернувшись к колонне и отправив солдата отнести ключ, связался с дивизионом и доложил последнюю обстановку. Вернувшийся солдат передал, что Денежкин хочет со мной поговорить.

   - Пошли проводишь.

  Когда мы с солдатом подошли, то увидели четырех человек, которые уже споров погоны и петлицы, напялив на головы засаленные пилотки открыли люки КВ и осматривали его. Капитан заглядывая внутрь, воскликнул:

   - Бля, да тут все в смазке! Увидев меня, Денежкин продолжил:

   - Я чего звал, сейчас зальем топливо в КВ и посадим за рычаги механика с твоего КВ, но это еще не всё. - И он посмотрел на меня задорным взглядом.

   - Я так понимаю есть хорошая новость?

   - Правильно понимаешь! - Приобняв меня за плечи, он продолжил: - Тут недалеко на постаменте стоит еще один танк, но постамент высокий и твой мостоукладчик как раз в масть!

   - Где постамент, какой танк?

   - Метров двести отсюда, в-о-о-н там в низинке! Я когда разобрался что случилось, приказал веток наломать и замаскировать.

   - Так я сейчас приказ хлопцам дам, мы его мигом снимем, а какой танк-то, "тридцатьчетверка"?

   - Нет, бери выше, ИС-2, орудие сто двадцать два, лобовая броня... Э-э-х, врежем так, что ... - Как в бреду, частил капитан.

   Пока экипаж КВ-2, вместе с ремонтниками Лукича заправляли и обслуживали ветерана, сержант Друсь снимал ИС с пъедестала.

  Чтобы не повторилась та же история, что и с КВ, сначала его вскрыли с помощью башенного ключа, по-быстрому осмотрели, только после этого заведя трос от БТСа и сняв "Иосифа" с передачи и тормоза, буквально по миллиметру спустили на землю, не забыв уничтожить в пыль мемориальную надпись.

   К нашей с капитаном радости, ветерана удалось завести повторно и он мог передвигаться самостоятельно. Таким образом, еще не добравшись до расположения дивизиона, мы уже располагали тремя тяжелыми танками. Оставшийся путь мы проделали спокойно уже в полной темноте. Душная июньская ночь полыхала заревами. Облака подсвеченные множеством пожаров были красного цвета. Со всех сторон доносился грохот - то слабый, как отдаленный гром, то где-то совсем близко - можно было различить отдельные выстрелы орудий и минометов.

   И если я после доклада с чистой совестью завалился спать, то нашим ремонтникам, и ремонтникам Лукича предстояло всю ночь приводить в чувство наши танки.




   Часть 22

   Лейтенант Штода

      Связаться со штабом дивизиона удалось сразу, у рации был начальник штаба дивизиона. Приняв доклад, приказал следовать с колонной штаба бригады Москаленко и корпуса Кондрусева до населенного пункта Локачи, где расположился штаб стрелкового корпуса, его командир подтвердит, что мы из нормальной воинской части и предложит командиру бригады совместно с артиллерийскими частями его корпуса отражать атаки противника.

   Передав это Москаленко, занял место в колонне, которая двинулась по шоссе на запад, в сторону Владимир-Волынска. Так здесь называется небольшой городок, в нашем времени носящий слегка другое название - Владимир-Волынский.

   Неожиданно, сидящий рядом со мной на броне сержант говорит мне через переговорное устройство:

   - Только на войне я стал размышлять о жизни, товарищ лейтенант

   - Давно размышляешь? С невольной улыбкой спросил его, а сам с огромным внутренним удовлетворением в этот момент наблюдаю за природой. Несмотря на поднятую пыль, хорошо видно, что от утреннего тумана осталась только лёгкая дымка. День обещает быть чудесным. Свежий ветерок от быстрой езды дует в лицо и удачно сдувает поднятую машинами пыль в сторону. Впереди, на самом краю горизонта отчетливо видны столбы черного дыма. Вот дорога через деревянную арку вводит нашу колонну в небольшой городок. На улице никого, судя по отсутствию подбитой техники и убитых лошадей, немцы его еще не бомбили. Внезапно идущие впереди бронеавтомобили сбрасывают скорость, интересно в чем дело? Наконец все объяснилось, асфальт довели только до этого местечка под названием Торчин, дальше дорога покрыта булыжником. Нашей "семидесятке" это нипочем, представляю как щелкают зубы у экипажей впереди идущих броневичков. Через некоторое время я увидел, что на западе, там куда идет колонна поднимается высоко в небо стена пыли. И тут же в шлемофоне зазвучал голос сержанта с докладом о воздушной обстановке. "Овод" сообщал, что в нашем квадрате находится одиночная воздушная цель.

   - Наверное разведчик. Подумалось мне. Прижав к горлу ларингофон, приказал водителю:

   - К машине командира корпуса!

  Без усилий оба движка вытолкнули БТР на левую обочину и резко затормозив, стали ожидать бронемашину генерал-майора Кондрусева. Его водитель увидев нас на обочине также вышел из колонны и стал за нами. Спрыгнув с БТРа, подошел сидящему в бронеавтомобиле генералу и доложил:

   - Товарищ генерал-майор, по только что принятым данным разведки, в нашем квадрате находится воздушный разведчик противника, высота ..., скорость .... Также впереди подымается стена пыли, предполагаю движение неизвестной колонны.

   - Ну ка, покажи, лейтенант!

   Ловко взобравшись на наш БТР, генерал сначала биноклем нашел в небе немецкий самолет, а затем внимательно начал рассматривать стену пыли впереди, и ни к кому не обращаясь обронил:

   - Из-за пыли ничего не видно, свои, чужие, ни черта не разберешь! Но судя по тому что в небе явно не тактический разведчик, вполне можут быть и свои. Идем со мной! - Приказал генерал, пружинисто спрыгнул на землю и энергичным шагом начал взбираться на небольшую высотку рядом с шоссе. С неё мы увидели, что нам навстречу, двигалось в походном порядке много танков и машин. Передовое охранение нашей колонны, находившийся несколько впереди нас, огонь по ним не вело. Через некоторое время колонна подошла к высотке, на которой уже собрались все генералы с сопровождающими командирами. Из за поднявшейся пыли, на дороге ничего нельзя было рассмотреть в нескольких метрах. Из густой пелены пыли окутавшей шоссе, вынырнул мужчина в кожаной куртке и шлеме, сняв защитные очки он решительно двинулся в нашу сторону. Докладывал он генералу Кондрусеву:

   - Товарищ генерал-майор, командир отдельного танкового батальона капитан Чесноков! Батальон следует в город Луцк. Вместе с батальоном следуют семьи комсостава танковой дивизии и пограничников...

   Дальнейший доклад я не слышал, так как увидел, что мне машет танковым шлемом мой сержант. Я было дернулся спросить разрешения у кого-то из генералов, но они все внимательно слушали капитана, и мне пришлось незаметно спуститься к дороге и подойти к БТРу. Не успел открыть рот, как сержант доложил:

   - Вас лично требует майор Васильев.

   Схватив из рук сержанта шлемофон, начал вызывать начальника штаба:

   - "Гвоздика", "Гвоздика", я "Ключ", как слышите меня, прием!

   - "Ключ", я "Гвоздика" слышу "хорошо", доложите обстановку!

   Обрисовав НШ дивизиона обстановку, внимательно слушал что говорит Васильев. Информация была очень интересной. Не вдаваясь в подробности по открытому каналу, мне предстояло выйти в указанную точку и забрав там людей, доставить их в дивизион.

   Перед тем как приступить к выполнению поставленной задачи, пришлось крупной рысью бежать к группе генералов и ставить их в известность о данном мне приказе. Получив разрешение, занял свое место на БТРе и мы тронулись.

   Ехали уже больше часа. Сейчас Справа от дороги, за широкой полосой жнивья и кустарниковой порослью была опушка, метров через сто дорога прямая в этом месте как струна уходила в глубь леса. Проехав немного вглубь приказал водителю остановиться и заглушить моторы. Приказав солдатам внимательно смотреть по сторонам, сам пошел вперед по лесной дороге. Перед небольшим поворотом я как раз в очередной раз оглянулся назад, а когда опять посмотрел на дорогу, метрах в десяти впереди, посреди дороги стоял человек, он был одет в полевую форму, с автоматом на плече, уперев руки в кобуру пистолета, почти сдвинутую на живот. Уголком рта он жевал какой то колосок.

  В отличии от моей "березки" и сапог, на нем были камуфлированные штаны с курткой с множеством карманов и карманчиков, а на ногах высокие шнурованные ботинки.

   - Кто такой? - жестко спросил он.

   - "Скорую" вызывали? - вопросом на вопрос ответил я.

   Показав большим пальцем себе за спину, сказал:

   - Тут недалеко поляна, там раненый и удобно развернуться, док с вами?

   - Нет, а что раненому хуже?

   - Санинструктор говорит, что состояние стабильное, но без операции не выживет.

   - А куда ранили?

   - Две пули в живот поймал. Потом поговорим, давай команду своим.

   Повернувшись к БТРу дал отмашку. Выплюнув клубы сизого дыма, машина тронулась и плавно поехала в нашу сторону, когда проезжала мимо нас, перекрикивая шум моторов я указал куда ей ехать.

   Пропустив БТР вперед, мы двинулись за ним по узкой лесной дороге. Пройдя немного, я предложил:

   - Ну что, теперь можно и познакомиться?

   Четко кинув руку к виску он представился:

   - Гвардии лейтенант Ручьев. Разведка.

   - Лейтенант Штода. Двести пятый мотострелковый полк. А я подумал что вы десантники.

   - С какого перепуга?

   - Форма как у десантников, только беретов и тельняшек не видно.

   - Где ты видел, что в разведке десантники носят голубой берет и тельняшку?

   - Если честно, в кино...

   - А... Понятно - "Зона особого внимания"?

   - Ага.

   - Если хочешь знать, то сам Маргелов настоял, чтобы артисты снимались в беретах и тельниках - символ! Я в тот год заканчивал училище, так конкурс поднялся до двадцати человек на место!

   - Ты смотри! - удивленно воскликнул я. - А дальше что?

   - Пошел служить в войска, в разведку. Этим летом должен был старлея получить.

   - Что то не пойму, у вас в разведке год за полтора идет и старлея дают через два года, правда если...

   - Вот именно, что если...

  На этом наш разговор прервался, так как мы вышли на поляну. Под кроной большого дуба стояла наша "семидесяточка". Солдаты, в основном мои стояли возле самодельных носилок с раненым и с перепуганными лицами смотрели на его. Только один парень Ручьева был рядом с носилками, остальные рассыпавшись вокруг опушки охраняли нас и троих неизвестных мужиков. У них были связаны сзади руки и задом-наперед без рукавов одеты куртки, капюшоны которых были надеты им на головы и надежно закреплены таким образом, что они ничего не видели, не слышали и были беспомощны.

   - Это че, за клоуны?

   - Немцы.

   - Понятно, что не индейцы...

   - "Бранденбург", слыхал?

   - Это который восемьсот?

   - Они...

   - И как вы их...

   - Ручками, ручками, вот только одного моего они успели ранить.

   - А вы?

   - Четырех положили, только они трех вносовцев успели зажмурить...

   - А как же... - У меня в голове не складывалась картинка.

   Тут к нам от носилок подошел солдат и что-то начал негромко, но энергично докладывать. До меня доносились только отдельные слова. Резко повернувшись ко мне, Ручьев быстро заговорил:

   - Санинструктор опасается, что если будем тянуть, можем и не довести, кровотечение не останавливается...

   - Так, быстро, но аккуратно грузите парня в десантный отсек, туда же санинструктор и башенный, немцев на другую сторону лежа чтобы не мешали, мои по возможности внутрь, разведчики на броню!

   Уже тронувшись, приказал связаться с дивизионом. Доложив о выполненном, попросил соединить с Соболевским. Когда в шлемофоне зазвучал его голос, то кратко обрисовав ему ситуацию, переключил его на шлемофон башнера, приказав передать его санинструктору. Через пару минут в динамике шлемофона щелкнуло и снова услышал голос доктора:

   - Судя по докладу санинструктора, ситуация сложная. Вот что, давайте встретимся на полпути и на месте сделаем операцию, я боюсь не успеть.

   - Понятно, карта есть?

   - Сейчас... - Несколько секунд динамик молчал. - Точка встречи в трех километрах от развилки дорог...

   - Принято, конец связи!

   Переключив ТПУ на водителя приказал:

   - После деревянного мосточка, повернешь направо, и вдоль опушки по грунтовочке до болота, а там налево и по полям до рощи. Там нас врач будет ждать на "Шишиге" и охрана на БТРе.

   БТР ехал достаточно быстро, но очень плавно, молодец водила! Минут через двадцать пять мы приближались к роще. На её опушке нас уже ждал БТР, который оставался в дивизионе. Плавно затормозив, я заорал:

   - Доктор!

   Но водитель махал рукой вглубь рощи, перекрикивая шум моторов:

   - Туда, товарищ лейтенант, врач с фельдшером операционную разворачивают!

  'ГАЗ-66' с КУНГом против обыкновения стоял в самом центре небольшой поляны. Через открытые задние двери было видно, как два молодых мужика помогают друг другу завязать на спине тесемки халатов. Увидев нас, один из них спустился по разложенной лесенке вниз, на предусмотрительно расстеленый брезент.

   - Привезли?! Давайте его сюда. - Показал рукой перед собой.

  С огромной осторожностью, через боковой десантный люк разведчики вытащили раненого и аккуратно поставили прямо врачу под ноги.

   - Таа-к, что тут у нас?

  Санинструктор разведчиков кратко объяснил как все было.

   - Что-то для санинструктора слишком уверенно докладываешь, да и возраст у тебя старше чем обычно. Где учился, с какого курса вылетел?

   - Окончил московскую академию, военной кафедры не было, призвали солдатом. - Кратко ответил парень.

   - Как это не было военнки?

   - Академия сельскохозяйственная, ветврач я. - Как то стеснительно добавил разведчик.

   - Ладно удивляться и охать потом будем, раздевайте его и на стол, я пока руки продезенфицирую.

  Док полез назад в машину, где во время его разговора, напарник как я понял проверял операционный стол и другое оборудование операционной.

   Двое разведчиков скинув с себя форму и обувь подошли к стоящим на брезенте носилкам и ловко снимали с раненого товарища всю одежду и обувь. Было видно что не раз и не два они они это делали. Видно с медицинской подготовкой у них было строго. Даже то, как они без суеты внесли носилки в кузов и переложили голого парня на стол говорило о неоднократной тренировке.

   Оглянувшись вокруг, увидел что поляна пустая. Оба бронетранспортера загнаны по деревья и дополнительно маскируются. Водитель газона от киловатной АБешки прокладывал кабель к машине. Подключив его в внешнему щиту, обернулся и попросил:

   - Товарищ лейтенант,дайте бойцов сеть маскировочную растянуть!

   - Сейчас пришлю. - Развернулся и пошел в сторону своего БТРа.

  Возле него под деревьями расположились на отдых мои ребята. Поискав глазами сержанта и не найдя его на рефлексе

  Негромко рявкнул:

   С-серж-жант, ко мне!

  Оказывается он был в БТРе.

   - Я товарищ лейтенант!

   - Троих бойцов в помощь к медикам сеть натянуть, остальные достают сухой паек и готовят на все отделение. И спроси ребят из второго отделения и разведчиков как они? Разведчики точно не откажутся! Выполняй!

   Уже через несколько минут 'Шишига' была под сетью, а ребята занялись приготовлением горячей пищи. Они выкопали ямку, в ней аккуратно развели в огонь из собранных вокруг сухих веток. Один из водителей БТРов принес решетку, на которой разогрели кашу с мясом в банках, вскипятили чайничек. Поели все в полном молчании. Видно из головы не выходили все последние события...

   Один из солдат принес и мне банку с кашей и где-то на дне с мясом.

   - Как остальные?

   - Разведчики позже будут. Одних в караул выставили, другие со своим командиром пленных пытают... - Увидев мой

  Удивленный взгляд поправился:

   - Это по украински, по русски будет спрашивают.

   - А шофер медиков?

   - Он позже будет, сейчас на подхвате дежурит вместе с санинструктором.

   - Понятно, можешь идти.

   Я уже съел почти полбанки каши, когда из-за деревьев показался Ручьев и пошел в мою сторону.

   - Кашу будешь?

   - Давай, а то почти сутки не ел!

   Достав свою ложку, он спросил:

   - А вы как воевать начали?

   Пока он ел, кратко пересказал ему то, чему был свидетелем: про марш со станции, про засаду 'Шилок' и воздушный бой. Похвастал сбитыми самолетами на дороге, про то как получил приказ забрать его группу. Закончил свой рассказ словами:

   - Остальное ты сам видел. А вы как?

   - Группу нашу выбросили ночью двадцать первого числа, за пределами полигона, километров пятьдесят в стороне от него. Всю ночь шли по компасу. Заблудились, все компасы с ума сошли, стрелки крутятся без остановки., звезд и Луны не видно, туман такой, что за десять метров не видно ни хрена. Уже под утро удалось сориентироваться, с маршрута почти не сбились. Когда услышали гул в небе и разрывы на земле подумали что учения уже начались.

   Только рассвело вышли на экипаж вертолета-мишени. Мужики были на веселее, матюкались страшно. Говорили что еще с вечера за ними должна была прийти машина, но не пришла. Пришлось ночевать в лесу.

   - Как это вертолет мишень?

   - Да просто, вколачивают в гребень холма четыре бетонные сваи, а сверху делают площадку. Прилетает совершенно натуральный вертолет и прицельно на эту площадку садится. Пилот прощается с боевой машиной и спускается вниз по специально установленной и закрепленной деревянной лестнице. Мишень готова.

   - Подожди, обычно мишенями ставят фанерные щиты или обтянутые марлей каркасы, а настоящую боевую технику...?

   - Ходят слухи, что на этих учениях хотят проверить эффективность автоматической системы управления войсками. У штатовцев есть разведывательно-ударный комплекс 'Ассолт Брейкер', вот и наши что-то придумали, и это надо как я понимаю испытать в условиях приближенных...

   - А что за комплекс, я и не слышал о таком...

   - В двух словах если, то эта ху...ня, которая может помешать нашей танковой дивизии выйти на исходные рубежи. Но американцы забились на самолеты-наводчики, которые сметаются с неба нашей численно превосходящей авиацией, и весь их 'Ассолт Брейкер' слепым висит в воздухе понял?

   - А дальше что было?

   - Часам к десяти наткнулись на непонятное подразделение обмундированное в старую форму с петлицами. Во время наблюдения, обнаружили что кроме нас наблюдение ведет еще одна группа. Сначала подумали что идут какие-то непонятные учения, мысль про кино сразу отмели - нет камер, съемочной группы. Пока думали, прикидывали варианты, эта вторая группа осуществила захват и приступила к допросу. Тут в кустах недалеко нашли убитого часового, рядом трехлинейка с одной обоймой. Обойму отдал нашему снайперу, указал ему позицию подальше.

  Тут их группа преступила к уничтожению подразделения. Тут мы поняли что убивают НАШИХ по настоящему - вмешались. Четырех снайпер снял, остальных удалось повязать. На этом рывке Рубик и поймал брюхом пару 'пилюль' от их командира.После допроса и тех и других выяснили что произошло. Санинструктор доложил что, без операции вариантов нет. Радист группы засек переговоры дивизиона, посоветовавшись с парнями вышел на связь с вами и попросил помощи. Приехали вы.

  Короткий рассказ Ручьева произвел убойное впечатление.

   - С пятью патронами на немецких диверсантов!

   - Ну не совсем с пятью... - С этими словами он вытащил из ножен и показал встроенный в рукоятку ножа ствол.

   - Можно? - спрашивая его, протянул руку к ножу.

   - Только аккуратно, он заряжен, вот на эту пимпочку не нажимай.

   Повертев в руках переданный мне нож, удивленно спросил:

   - А как же стрелять?

   Молча забрав к себе оружие, он развернул его рукояткой в сторону воображаемого противника, прищурив левый глаз и сказав 'п-п-п-у-х-х' изобразил выстрел. Видно выглядел я в этот момент сильно удивленным, так как он рассмеялся и произнес:

   - Ты что думал тут раскладывающаяся рукоятка и магазин на десяток патрон? Это как правило оружие последнего шанса!

   Толик Ручьев легко, из положения сидя вскочил на ноги, и бросив:

   - Разомнусь немного, а заодно проверю как несут службу хлопцы.

   Проводив его взглядом, лежа в тенёчке на траве и грызя травинку во рту, вспомнил своих.

  Дааа... взяла меня местная жизнь в оборот. Но что интересно: за весь день, о прошлом почти не вспоминал. А ведь там остались родители, друзья, да всё там осталось. И лежу я тут, а чувства утраты нет. Может, это потому, что ушёл я, а не они? Наверное! Ведь я то понимаю, что с ними всё хорошо, наверное потому и спокоен. А они? Ведь им сообщат, что пропали без вести в ходе учений. Конечно, без них тяжеловато будет, не раз ещё с тоской прошлую жизнь вспомню...

   Глянув на небо, понял что день пошел на убыль, жара явно спала.

   Мои мысли прервал звук со стороны КУНГа. Кто-то из медиков открыл боковую дверь, шофер автоперевязочной сразу метнулся к открытой двери и начал подкуривать сигарету.

   - Ага, перерывчик у медицины, можно подойти, поинтересоваться! - Мелькнуло в голове.

   С другой стороны поляны, видимо уже проверив посты подходил Толик. Сошлись мы у автоперевязочной почти одновременно. Док затянувшись сигаретой произнес:

   - Что я могу сказать? Пули я вынул, одна практически под кожей, со второй пришлось возится. Большая кровопотеря, спутанное сознание. Поставил капельницу с кровезамещающей жидкостью, сделал сердечную поддержку, дыхательные аналептики.

   Ручьев не выдержал:

   - Выживет док?

   - Я не господь Бог, а медицина не математика! Если ни чего не ожиданного не произойдет, то выкарабкается. В машине жарко и душно. Раненного надо перенести в тень, там ему будет легче, только аккуратно, вместе с капельницей.

   Толик позвал несколько солдат, и все вместе, не спеша перенесли парня в густую тень под высокий дуб. Возле него остался дежурить санинструктор разведчиков. Когда парня проносили мимо, поразил не цвет лица, а фактура кожи - как будто оно сделано из алебастра, абсолютно шершавая поверхность.

   Прошло наверное около двух часов. Я успел доложиться в дивизион: рассказал о раненом, о разведчиках, обратил внимание НШ на эпизод с вертолетом-мишенью и экипажем. Майор Васильев приказал мне отправить к вертолету один из БТРов, во главе с Ручьевым. Раненный за это время начал приходить в себя, кожа порозовела, действие наркоза практически прекратилось. Соболевский несколько раз подходил к носилкам.

   Только Ручьев отправился на одном из БТРов к вертолету, как с противоположной стороны мы заметили едущей со всей возможной скоростью автобус, точнее на сделанная на базе полуторки санитарная машина. Когда она остановилась рядом с нами, всем нам стали хорошо видны белые круги с красными крестами на боках. Кабина и борта снизу и доверху были исклёваны пулями. Казалось, что на ней живого места не было! Открылась дверь и из машины, в запыленном белом халате с бурыми пятнами, вышел молодой мужчина. Слегка сутулясь, подошел и представился:

   - Младший полковой врач, военврач третьего ранга Феофанов.

   - Командир взвода лейтенант Штода.

   - Вы очевидно, здесь старший? Раненных эвакуирую. Едва спаслись. Санитарная машина еле едет, мне необходимо срочно в госпиталь доставить раненых, иначе они погибнут! Вы представляете налетели как коршуны! Группа немецких солдат на мотоциклах выскочила на дорогу, и начала в упор стрелять по нам! Мы же находимся под защитой Красного Креста! Хорошо что вовремя увидевший их пулеметчик Гаев, скосил всех мгновенно!

   Выручил меня наш док, прервав этот полуистерический монолог военврача.

   - Старший лейтенант Соболевский, коллега!

   - Вы врач? Тогда Вы меня понимаете, мне срочно надо доставить раненных в медучреждение!

   - Показывайте, что там с ними!

   Пройдя внутрь санитарки, через пару минут старлей закричал фельдшеру:

   - Славка, разворачиваемся по полной, ставь УэСТэ, а я пока отсортирую!

   Ни слова не говоря, фельдшер направился к автоперевязочной и забравшись на крышу, вместе с шофером сняли оттуда палатку и несколько носилок. Видно было, что это он проделывал не раз. Подключив к этому делу всех свободных солдат. Пока фельдшер Слава Куренной руководил работой по развертыванию полкового медпункта, Соболевский с Феофановым осматривали раненных, я приказал чтобы второй БТР затащил санитарную машину на буксире в тень, завестись она уже не смогла. Прежде всего в тени под дубом где на носилках лежал разведчик поставили универсальную санитарно-транспортную полатку для временного укрытия раненых. Санитарные носилки, снятые с крыши нашей автоперевязочной, расставили в палатке и перенесли туда всех раненных. Один из них к сожалению умер и его положили отдельно в тени, накрыв использованной простыней. Свободные носилки поставили рядком под навесом - при первой необходимости их быстро можно взять.

   Сначала наш док занялся тяжелыми. Их было двое, у обеих большая потеря крови, бред. Снимал промокшие от крови и пота грязные бинты, осматривал раны, делал уколы, опять перебинтовывал уже чистыми бинтами. У двух раненых были пулевые ранения плеча, а у трех - осколочные ранения в грудь, спину и руки выше локтя. Двоим поставил капельницы прямо в палатке. Шофер притащил для них из автоперевязочной кислородные баллоны с масками. Потом док вместе с военврачем обрабатывали остальных раненых. Слава-фельдшер активно помогал. У двух раненых были открытые огнестрельные переломы голеней, им еще наложили и транспортные шины.

   Военврач уже успокоился и активно помогал, даже набухтел на Куренного, что тот не правильно накладывает шины:

   - Коллега, Неправильно смоделированная шина является причиной мучительной боли иммобилизированной конечности!

   Сильно меня удивило, что несмотря на то что двое было ранены тяжело, док вместе с фельдшером принялись на каждого заполнять медицинские карточки, подробно записывая проведенные мероприятия. И только после этого мои солдаты понесли первого тяжелого на операционный стол в автоперевязочную. Парень шутил, бодрился, старался из всех сил "держать марку". Как я понял ему повезло - кости не были задеты, заживление пройдет хорошо, оставалось удалить пулю.

  Через минут сорок его, уже прооперированного принесли назад. Парень был чрезвычайно рад, показывал всем свой трофей всем, обещая сделать из него кулон на шею. Тотчас на операцию забрали второго тяжелого. Легкораненные терпеливо дожидались своей очереди. Их, вместе с военврачом и водителем 'санитарки' сытно накормили, и теперь они активно "резалась" в карты. Они даже не сразу услышали, что зовут на осмотр к врачу. Впрочем, о таких ранениях "можно мечтать": кости не задеты, ранения в мягкие ткани кисти, у двоих в - предплечья, в голень. Лафа! Ребята были рады, что так легко отделались, в отличие от остальных.

  Только закончив обработку последнего раненого, док и фельдшер вспомнили, что даже не обедал. Шофер автоперевязочной сбегал к костру, где готовили пищу, принес по порции доктору с фельдшером. Теперь можно было и расслабиться. Я, док и водитель легли на носилках рядом с палаткой. Фельдшер пошел готовить умершего солдата к погребению. А у нас всех сон не шел, слишком богат был день на события, в течение дня получил немало отрицательных эмоций, переутомился, наверное.

  Через несколько минут раздался дикий крик Куренного у нас над головами:

  - Товарищ старший лейтенант, там..., там...

  - Что там Слава? - голос дока был почти спокоен.

  - Там, это, по-моему, он живой! - трясущимися губами, почти шепотом говорил Куренной, показывая рукой в сторону носилок с покойником.

  Соболевский резко сел на носилках, настолько это было неожиданно. Быстро поднялся и поспешил с фельдшером, где стояли носилки. Вспомнил, что когда выносили этого худощавого солдата из палатки, кто-то из медиков сказал: "Прямое попадание в сердце. Жаль парня, хороший был солдат!". В сумерках послышался голос дока:

  - А почему ты решил, что он живой?

  Было хорошо видно как Соболевский включил фонарик и освещает им носилки.

  - Я начал ему руки на груди складывать, уже собирался связать их бинтом, а у него пальцы пошевелились.

  Док откинул в сторону простыню и распахнул хебешную гимнастерку на солдате:

  - Ранение в область сердца, проникающее. - Повернув тело на бок, заглянул за спину парню и добавил: - Выходного отверстия нет. Значит, пуля сидит там, может, прямо в полости сердца. Оперировать надо немедленно, если он еще жив. Но такую операцию мы с тобой не проведем, Слава, а эвакуировать нельзя, не довезем! Значит что?

  - Что? - На автомате повторил Славик.

  - Будем оперировать!

  Он снял с шеи свой фонендоскоп, приставил к левой половине груди. Послушал. Переставил рядом, опять послушал. Медленно поднял голову и растерянно произнес:

  - Ни звука! Как это понимать?! Сердце не работает!

  - Не может быть, товарищ старший лейтенант! Я четко видел, что пальцы у него шевелились!

  Тут на шум подошел военврач:

  - Что случилось коллеги?

  - Да вот, фельдшер утверждает, что солдат жив, видел как у него пальцы шевелились... а сердцебиение не прослушивается!

  Феофанов приложил пальцы на сонную артерию:

  - Точно, пульс есть, значит сердце работает! Разрешите? - Военврач протянул руку к фонендоскопу, док без слов передал его.

  Прикладывая его несколько раз к левой груди солдата, он только повторял:

  - Чудеса! - Повернувшись и передав фонендоскоп назад, добавил:

  - Как и Вы коллега, не смог прослушать сердцебиение! Посмотрите пульс на сонной!

  Славик опередив Соболевского, приложил два пальца к шее солдата и через несколько секунд сказал:

  - Есть! Точно есть!

  Совершенно сбитые с толку, врачи, растерянно поглядывали на фельдшера. Тот тоже выглядел озадаченным.

  Неожиданно док замер, и , приложил обе свои ладони под соски тяжелораненого и победно улыбнулся.

  - Так и есть!!! Это же редчайший случай анатомического строения человека! Сердце расположено в грудной полости в правой половине!

  Он тут же прижал фонендоскоп к правому соску.

  - Есть! Сердце работает! Пусть ослаблено, но работает!

  Соболевский крикнул шофера, приказав ему осторожно со Славой нести раненого в салон автоперевязочной. Феофанов придержав нашего дока за рукав, сказал:

   - Коллега, не будете против, если я тоже поучаствую?

   - Хорошо. - И бросился в сторону автоперевязочной.

   Пока шофер с фельдшером укладывали раненого на стол, врачи надевали халаты, обрабатывали руки йодом и спиртом.

   - Представляете, как повезло этому парню! Ведь тот кто стрелял, не знал об этой особенности расположения сердца. Теперь мы просто обязаны его спасти. - С жаром говорил военврач.

   - Слава, сделай мне укольчик кофеина, чтобы я не свалился с ног. - Протягивая пару ампул и снимая белый халат с одного плеча. Фельдшер кивнул, поставил укол.

   - А Вы коллега как себя чувствуете, не хотите уколоться?

   - Вы правы, это необходимо сделать, операция предстоит непростая, надо быть в форме.

   Постепенно к нашей палатке подходили проснувшиеся солдаты. Кто то из них, уже в десятый раз пересказывал удивительную новость. Потоптавшись с полчаса, бойцы стали постепенно расходиться, остались трое - самые настырные, они хотели обязательно первыми узнать как закончится операция. Прошло еще наверное минут пятнадцать, водитель автоперевязочной по приказу дока отправился спать к себе в кабину. Прикурив сигарету один из оставшихся солдат спросил:

   - Товарищ лейтенант, как Вы думаете, он будет жить?

   - Хотелось бы, но к сожалению не от нас с тобой это зависит.

   - Да, я понимаю, теперь все зависит от врачей.

   - Если бы только от них, один мудрец как-то сказал: Все будет так, как надо, даже если будет иначе!'

   - Все во власти Всевышнего.

   - Ты что парень, в Бога веришь?

   - Товарищ лейтенант, Вы не подумайте ничего такого! Меня бабушка в деревне воспитывала, и часто с собой брала на службу.

   После этого объяснения, многие непонятные моменты в поведении этого солдата стали мне понятны. Среди солдат своего взвода этот парень отличался какой то повышенной скромностью. От него никто не слышал матерных слов, был аккуратен, исполнителен и никогда не жаловался. Он как ослик спокойно и ровно тянул службу, за что получал насмешки от остальных. Отношение к нему изменилось ранней весной, когда в городском саду ребенок побежал за мячом и провалился под лед пруда. Сначала никто ничего не понял, пришли в себя когда он, держа ребенка на руках, по грудь в воде выходил на берег. Девочку и его сразу закутали в шинели, мать ребенка была в тихой истерике, а он улыбался тихой такой улыбкой.

   Под эти воспоминания я начал клевать носом. Через некоторое время меня разбудил этот солдат:

   - Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант!

   - А, шо?

   - Операция закончилась, идемте у врачей спросим?

   - Как закончилась, только же началась!

   - Почти три часа шла, а Вы все это время спали.

   Взглянув на часы, понял что парень прав - было почти пять часов, вон уже ощутимо рассвело. Подойдя к машине мы увидели, что врачи и фельдшер уселись у головы раненого, и наблюдали за капельницей. Наш док скомандовал фельдшеру:

   - Кислород пока прекратили подавать - много тоже вредно.

  Казалось, так по каплям в него и возвращается жизнь. Прооперированный солдат вдруг попытался подняться на локти и судорожно сделал глубокий вздох. Фельдшер почти закричал:

   - Он глаза открыл!

  Врачи вскочили на ноги и бросились к нему.

   - Взгляд расфокусированный!

  Вот он перевел глаза на людей в белых халатах и видно что-то прошептал. Очень тихо, не разобрать. Фельдшер поднес ухо прямо к его губам.

   - Пить, пить просит!

  И сам тут же стал наливать воду в поильник с длинным носиком. Поднес ко рту. Раненый долго и с явным удовольствием пил. Напившись, он лег, и немного передохнув заговорил. Теперь уже можно было ясно разобрать слова. То что от него услышал, меня повергло в шок:

   - Если бы Вы знали доктор, как я боялся, что вы не догадаетесь, что сердце у меня с другой стороны.

  Все мы замерли от этих слов.

   - Я ведь все видел. Смотрел на вас прямо сверху. Видел тело свое скрюченное, видел, как вы раненных на носилках укладывали. Думаю, сейчас меня "упакуют", кричу, кричу вам, а вы не слышите. Уж, не знаю, как там пальцами смог пошевелить, заметил это, Славка, молодец.

   Последние слова он говорил тихо, тихо. Он опять глубоко вздохнул. Ненадолго замолчал. Мы по-прежнему не могли произнести ни слова.

   - Уже потом, когда меня сюда перенесли, я смотрел на всех вот с этой лампы, - он показал взглядом на светильник прикрепленный к потолку.

   Соболевский внимательно следящий за бойцом сказал:

   - Ты сильно сейчас не разоряйся, побереги силы! Потом свою историю расскажешь, а сейчас помолчи.

   - А я совсем не устал, тело легкое, легкое...Дайте еще пить!

   - Слава, дай ему нашей микстурки!

   - Да, той самой, что полковник из командировки привез!

   Фельдшер аккуратно развернулся и полез в шкафчик, у себя за спиной, достал оттуда небольшую бутылочку, свернув крышку взял со стола мерную ложечку, налил ее до краев.

   - Позвольте, - Феофанов наклонился и понюхал жидкость. - Стрихнином пахнет!

   - Все будет хорошо коллега!

  Боец сделал пару глотков, и поморщился:

   - Горько!

   Прошло буквально пару минут и раненый явно приободрился:

   - Про сердце я узнал, когда в армию призывали, в военкомате.

   - Ты к врачу не обращался? - задал вопрос Соболевский.

   - Нет, я ведь не болел никогда. - С удивлением ответил парень. - В нашей глухой деревне, на пятьдесят верст окрест врачей нет.

   Сказав это он опять замолчал и закрыл глаза. Прошло несколько минут, и я подумал что парень спит, но он снова открыв глаза заговорил:

   - А ведь я был на том свете... В меня как пуля попала, стал куда-то улетать, да, быстро так! Несусь я к яркому свету, боли не чувствую, легко так и радостно мне. Это быстрее, чем на паровозе, которым нас в армию везли и вдруг увидел лицо мамани, во все небо и просит она меня, чтобы возвращался домой. Батя у нас погиб, один я у неё остался.

  Тут и стал я обратно возвращаться, как в свое тулово обратно влез, не знаю. Раз, и уже не сверху смотрю. Доктор, я теперь буду жить?

   - Конечно будешь! - Соболевский ответил севшим голосом.

   - Мне помирать никак нельзя! - Уверенно произнес раненый. - У меня двадцать третьего день рождения, от мамани письмо должно прийти.

   - Да ты что парень?! - удивленно воскликнул Славик. - Вот, теперь в этот день будешь праздновать два рождения! Тут как ни крути, считай, что заново родился!

   -Спасибо вам! Теперь век вас со Славкой буду вспоминать. Выходит, повезло мне, что сердце мое с другого бока. А я все переживал. Мол, урод, какой.

   - Теперь тебе надо поспать. Да! Тебя звать-то как?

   - Данила.

   Сказав это, он кивнул удовлетворенно головой и закрыл глаза. Дыхание его было слабым.

  Док повернулся к Славику и приказал:

   - Дай подышать ему кислородом.

   Фельдшер закрепил у носа трубочку и открыл баллон. Раненый и, правда, вскоре уснул.

   Оставив Славика присматривать за Данилой, врачи пошли осматривать после ночи остальных раненых, сделали несколько уколов, перевязок и подготовились к возвращению в дивизион. До расположения добрались нормально. За прошедшие сутки ситуация вокруг нас очень сильно изменилась. Все командование дивизиона, практически со всей техникой куда-то ушло. На поляне остались только кухни, медики и БТР который посылали с Ручьевым к вертолету. Пока завтракали, обменялись последними новостями. Я рассказал о необычном раненом, а Ручьев о том как вертолетчики смогли взлететь с опоры и уйти на наш 'Аэрофлотовский' аэродром.



   Часть 23

   Лейтенант Денисенко


   - Товарищ лейтенант! Слазьте скорей, "Гвоздика" вызывает! Спустившись вниз, и взяв у радиста шлемофон, сказал ему: - Запомни боец! Слазят с ..., а со столба всегда либо спускаются, либо падают! После вставленного пистона, я связался с Амбросимовым и доложил полученную информацию. Поблагодарив, он приказал следовать дальше на север и выяснять обстановку.


   Получив приказ, я на несколько мгновений задумался. Зачарованно смотря на солнечный диск, который уже перевалил за полдень, на какой-то миг позабылись тревоги и заботы, одолевавшие все последние часы.

   Вдруг в голову пришла такая простая мысль: мы ведь еще не все представляем себе, чего мы лишились. Все мы оказались оторваны от своих родных и близких, неизвестно сможем ли мы вернуться в свое время, будем ли мы вообще жить в нормальных условиях, какие у всех нас будут планы и надежды...

   Опустив взгляд на землю, задумался о том, что вот, передо мной березовая роща, окаймленная проселком. Как

   прекрасно, она выглядит. Но можно ли сейчас радоваться этому?

   Нет, война, не дает мне радоваться солнцу, ясным зорям и закатам, наслаждаться красотой природы.

   Но вот тут, здесь, сейчас, эта же рощица должна стать для меня прежде всего участком местности, требующим тщательной разведки. А вдруг там враг устроил засаду?

   Закончив философствовать, негромко, но с очень большим убеждением, почти прорычал:

   - Внимание, по машинам!

   Мы ехали уже около двух часов, разрезая тушей БТРа этот жаркий июньский день 1941 года. Свесив ноги в свой люк, я пытался как мог не заснуть от непрерывной качки. Укачало всех, даже водителя, машина чвно начала рыскать по дороге. Наклонившись в его люку, увидел как его нога соскользнула с педали газа, и БТР заглох и резко остановился.

   - Э-э-э, парень! Ты что? Хочешь тут всех нас угробить?!

   Оторвав от руля мокрые от пота руки, он снял очки, защищавшие глаза от пыли, и лоскут материи, которым были завязаны рот и нос, чтобы в них не попадал песок.

   - Что-то я притомился, товарищ лейтенант.

   - Тут через пяток километров речушка, дотянешь, а?

   - Да хоть болото или лужа, лишь бы вода! У меня уже давно фляга пустая! Товарищ лейтенант, я тут земляка своего потихоньку учил водить БТР, может он до речки меня сменит?

   Видя мои сомнения, он продолжал:

   - Вы не сомневайтесь, он до армии "газон" водил, только права не успел получить, поехал в город учиться!

   - Точно, земляк не подведет?

   - Точно!

   И повернувшись, позвал:

   - Витька, давай, садись на мое место!

   Из-за башни высунулась курносая, белобрысая физиономия солдата и молчаливо уставилась на меня.

   - Ну давай земляк, не подведи!

   Скользнув как уж на место водителя Витька уверенно включил зажигание, и низкий звук работающего на холостых оборотах мотора сразу же как ватой залепил уши. Нахлобучив на голову шлемофон, уже подключенный к переговорному устройству, спросил:

   - Начать движение?

   В ответ, только махнул рукой:

   - Поехали!

   Минут через пятнадцать мы были на берегу речки, отъехав от дороги с километр, что бы не отсвечивать на всю округу своими голыми ляжками. Проехав мимо одиноко лежащего камня, БТР остановился в тени деревьев, возле небольшого песчаного пляжа. Открылись боковые десантные люки и на землю стали вылазить мои солдаты медленно разминаясь и потягиваясь, было видно, что от долгой езды их укачало и тела затекли.

   Чистая прозрачная вода так и манила к себе. Поделив всех на две почти равные половины, одна из которых, быстро скинув с себя все, побежала плескаться, а вторая осталась охранять место стоянки и обслужить машину, я же, взяв бинокль, хотел забраться на башню и осмотреться с неё, но до пулемета невозможно было дотронуться, да и с башни БТРа много не увидеть не удалось, поэтому пришлось прямо с неё забраться на старый густой дуб и укрывшись в его листве, в бинокль рассматривать местность. Вдоль реки, по обоим берегам, проходили грунтовые дороги, точнее даже сказать слабо набитые колеи от крестьянских телег, на которых вероятно вывозили скошенное сено с заливных лугов и лесных полян. Пространство вдоль реки представляло из себя заболоченную низину. Вероятно, когда строили дорогу, для неё отсюда брали грунт. Скорее всего, разливавшаяся весной речка затапливала эту низину водой. Сейчас, после долгой жары, воды не было, но густо растущий камыш не оставлял сомнений, что на технике здесь не проедешь.

   Посмотрев вниз, увидел как водитель вместе со своим земляком Витькой таскают воду с речки и заливают в радиаторы. Слышно было как он говорит ему:

   - Сейчас закончим с радиаторами и почистим воздушные фильтры, давно я такой пыли не видел! Ты масло проверял?

   - Сразу, норма!

   - Тут тебе не там! Мастерских нет, нужно все самим успевать! И взглянув на купающихся товарищей добавил:

   - И освежиться тоже! Как быстро повзрослели эти мальчики! Подумалось мне, уже не надо лишний раз им напоминать о техническом регламенте, ведь не рванули вместе со всеми купаться, а остались обслуживать технику!

   Из задумчивости меня вывел голос водителя:

   - Товарищ лейтенант, идемте купаться!

   Посмотрев вниз, обнаружил, что первая смена оделась и выглядит намного свежее. Назначив вместо себя другого наблюдателя, спустился вниз, разделся и огромным удовольствием залез в воду. На мелководье вода была очень теплой, и чтобы немного остыть надо было выйти где поглубже. Но сначала предстояло быстро простирнуть маскировочный комбез и портянки. Пока я буду купаться они успеют протрахнуть и намного приятнее будет потом натянуть на себя не потную форму. Наша вторая смена оказалась более сообразительной - она растелила полотнище брезента и прополощенные вещи аккуратно раскладывала на нем. Я уже хотел выбираться на берег, как сильный солнечный блик чуть было не ослепил меня. Сначала подумалось, что это блик на воде, но потом сообразил, что он имеет совершенно другую форму, и прищурив оба глаза стал внимательно рассматривать то место где заметил его.

   Через пару минут, блик повторился. Неизвестный наблюдатель расположился за речкой через дорогу, километрах в двух от нас. Только не понятно было, что является целью наблюдателя: мы или мост, который был между нами.

   Построенный еще в старые времена, каменный двух пролётный мост, хотя и был шириной метров шесть, выглядел внушительно.

   - Ладно! Сказал я сам себе - Хорошего понемножку! И поплыл к берегу.

   Подойдя к ребятам, которые уже одевались, спросил:

   - Как тут у вас?

   - Все нормально, товарищ лейтенант, тихо.

   Задрав голову, спросил у наблюдателя на дереве:

   - А у тебя как?

   Из листвы раздался голос:

   - На том берегу, за мостом, расположился наблюдатель. Три раза засекал блики бинокля.

   - Правильно, я тоже заметил. Почему сразу не доложил?

   - Вы, товарищ лейтенант, купались в пределах его видимости, а мы, вместе с бэтром для него невидимы - камыш закрывает. Поэтому не докладывали, ждали пока Вы сами выйдите из воды.

   - Тоже правильно, что думаешь?

   - За мостом наблюдает.

   - А что на мосту?

   - Мост охраняет около взвода солдат, на подходах четыре пулеметных гнезда. Два пулемета станковых, два ручных. Нас не заметили.

   - Почему так думаешь?

   - Сто процентов дать не могу, но в нашу сторону наблюдения установить не удалось.

   - Что предлагаешь?

   - Переплыть на ту сторону, прикрываясь камышами и от охраны на мосту и от наблюдателя и стать в засаду.

   - Место переправы присмотрел?

   - Так точно, ниже метров восемьсот отсюда, река делает поворот, вот там за поворотом найти заводь, чтобы по камышу не ломится и переплыть.

   Повернувшись к расстеленному брезенту, попросил одного солдата:

   - Ну ка, боец, дай мне сумку.

   Взяв сумку и достав из неё карту, увидел - действительно река делает поворот и можно будет, незаметно для всех переправится на другой берег. После купания чувствовалось, что силы мои восстановились.

   - Ну что хлопцы?Готовы?

   Все закивали головами.

   - Тогда, по коням!

   Моторы взревели, и мы двинулись дальше. Отъехав, прикрываясь камышом до изгиба реки, наша машинка бодро вошла в воду. Буквально через минуту почувствовал, как её корпус остыл и внутри стало как в комнате с работающем кондиционером. Выйдя из воды, двинулись дальше со скоростью бегущей черепахи, видимо водитель, всерьез принял моей приказ ехать 'не спеша'. Границы между камышом и опушкой леса не было, поэтому удалось незаметно перебраться в лес, а потом пройдя через него выйти на опушу, напротив моста. Встав на башню, поднес к глазам бинокль и внимательно оглядел местность, но я ничего не увидел, кроме камыша, кустарника, и дороги, над которыми колыхались волны раскаленного воздуха. Но вот, линзы бинокля захватили группы людей, которые прикрываясь густым подлескам, охватывали подступы к мосту. Через шестикратный бинокль было хорошо видно, что это немцы - по характерной форме касок.

   Вдруг на дороге ведущей к мосту, появилась машина. В её кузове находилось с десяток бойцов в нашей форме, почти все были перевязаны - раненные. Но что-то меня смутило, точно! Они не могли не видеть немцев охвативших подступы к мосту, и тем не менее вели себя спокойно! Подстава! Сто пудов!

   Прижав к горлу лорингафон переговорного устройства, говорю башенному:

   - Машину с раненными на дороге видишь?

   - Да.

   - Огонь!

   - А ... к-а...? -Это немцы, огонь!

   Даже без бинокля было видно как от попаданий крупнокалиберного пулемета, в разные стороны разлетаются крупные куски машины вперемешку с фрагментами тел. Буквально на глазах от них ни чего не осталось, кроме бесформенной кучи в пыли дороги.

   Немцы оправились быстро, но нескольких секунд замешательства противника хватило, чтобы не дать ему застать охрану моста врасплох.

   Я опустил бинокль, уже и без него было видно, что у немцев ничего не вышло. Наверное охрана была на чеку, потому что сразу после нашего огня, со стороны моста начался очень плотный огонь, явно стреляли не два пулемета, наверное подразделение имело на вооружении автоматические винтовки. Пока я думал над этим, уцелевшие немцы отошли в какую-то балочку или овражек и мы перестали их видеть. От греха подальше приказал сменить позицию, и мы отошли назад, ближе к реке, в камыши. От моста еще постреливали.

   День задался знойный, река манила свежестью и прохладой. Вдруг выше по течению, за мостом загремели артиллерийские выстрелы. На слух било не менее батареи, но странно было другое, пушки в этой батарее явно были разных калибров, ухо четко различало звонкое тявканье малого калибра и густой, солидный голос крупного. Над камышом невысоко подымались небольшие фонтаны: - Ага, это малокалиберные пушки! Но почему нет фонтанов от крупного калибра? Ведь ясно слышны их выстрелы? И тут до меня дошло! Стреляют наверняка шрапнелью! Через несколько минут стрельба стихла, а еще через минут пять мимо нас течением пронесло несколько немецких трупов и пару касок с нанесенными орлами через трафарет. Выйдя на берег, через бинокль рассматривал плывущих мимо меня немцев.

   Проведя взглядом трупы немцев, развернулся к мосту. С этого места река отлично просматривалась до моста и еще наверное метров на триста до своего следующего поворота. И вдруг в бинокль увидел, как от противоположного берега реки, за мостом тихо отплыл зеленый островок. Через минуту он приткнулся к противоположному берегу и на него зашли несколько немцев с поднятыми руками.

   Сзади меня сразу закричали несколько солдат:

   - Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант, смотрите!

   Обернувшись назад на крик, и проследив куда они показывают, увидел как вниз по реке проплывает мимо немец. Он держался за небольшое дерево с кроной, которая прикрывала его. Видно посчитав себя в безопасности, он вынырнул из под ствола. Оружия при нем не было видно.

   - Заводи!

   Крикнул я водителю, уже забравшись в БТР добавил:

   - Давай по берегу, к тому месту где перебрались на этот берег, он сам к нам приплывет!

   - Легко, товарищ лейтенант!

   Подъехав к уже знакомому месту, стали на берегу и развернув башню, стали ждать. Через пару минут из-за поворота показалось знакомое дерево. Еще немного подождав, наш БТР вошел в воду и поплыл наперерез немцу. Увидев, что мы хотим его перехватить, открыл огонь. Первый раз я услышал как рикошетят пули от брони, звук был похож на тот, когда мать стучала по батарее соседям, только намного чаще. От такого нахальства, даже обидится не успел, только повернулся к стрелку-оператору и приказал:

   - Пугани его легонько!

   В ответ застучал наш ПКТ, а я открыв свой люк прокричал:

   - Хенде хох!

   Пустив при этом откровенного петуха. Опять повернувшись к наводчику, спросил:

   - Ну как он там?

   - Ни чего, руки поднял, фриц несчастный! Щас в борт ударится, пусть ребята из автоматов подстрахуют, а то я еще немного и ствол не смогу опустить!

   - Семенов, ты с десантного, я со своего люка берем на прицел и ложим его на корму, там связываем и спускаем во внутрь, понятно?

   - Да!

   Обращаюсь уже ко всем:

   - Кто знает, как по немецки будет "лежать" и "на верх"?

   В ответ тишина.

   - Что никто не знает?

   Один из солдат отвечает:

   - В школе английский изучал! "Наверх" - ап, а "лежать" - лай.

   - Что ни кто не чего не помнит?

   Солдат, который сидит у бойницы, не отрываясь от наблюдения громко говорит:

   - "Встать" - точно ауф, а как лечь не помню!

   - Откуда знаешь?

   - Фильм про войну смотрел, там немец над нашими пленными издевается!

   - Ладно разберемся.

   Немец попался сообразительный, потому что раненый выше колена. Нога уже была перетянута, поэтому его связали и как куль спустили в десантный отсек. Пока возились с немцем, нас метров на триста снесло вниз и развернуло по течению. Только дали газ и начали разворачиваться в сторону берега, как услышали усиленный чем-то голос:

   - На катере, стоп машина! Или открываю огонь! Высунувшись по пояс из своего люка, сначала ни чего не разглядел - мешала крона дерева у борта БТРа. Но приглядевшись, увидел, что между берегом и нами находится небольшой кораблик. На открытом мостике, большого рулевого колеса стоит моряк с рупором и внимательно смотрит на нас. На нас еще смотрели два орудийных ствола как на наших "Гвоздиках", две небольших пушечки, но в одной башне и три крупнокалиберных пулемета. Матросы искусно замаскировали корпус корабля. На мачте у кормы трепетали листвой пара молодых березок, на стальной палубе лежал ковер из свежей осоки и камышей, на артиллерийских башнях кудрявился кустарник. От корабля пахло вялой зеленью и пороховым дымом.

   Наверное от этого дыма, я от души чихнул, и не сдержавшись ответил:

   - Слыш, мореман а не промахнешься?

   Было видно, как он сдерживается, что бы не зарядить в три дуги боцманский загиб. Не давая ему опомниться, продолжил:

   - Представился бы, а то непонятно что тут в лесах делает эта подводная лодка?

   - Командир корабля, старший лейтенант Пецух.

   - Командир взвода управления первой батареи лейтенант Денисенко.

   - Что делаете на реке, товарищ лейтенант?

   - Взял в плен немецкого военнослужащего, который сплавлялся со стороны моста, у Вас товарищ старший лейтенант врач на корабле имеется? Захваченный пленный ранен.

   - Серьезно ранен?

   - Не очень, при захвате вел огонь из автомата.

   - У Вас все люди целы?

   - Все целы, убитых и раненных нет.

   - Подходите к борту для передачи раненного.

   Склонившись в люку водителя, спросил у него:

   - Сможешь подойти аккуратно?

   - Куда конкретно?

   - К корме, напротив башни.

   - Щас сделаем командир!

   БТР взревев обоими двигателями, по плавной дуге, осторожно начал подходить к кораблю. Пока мы подходили к нему, на палубу из люка вылезли трое: один в форме такого же покроя как и у командира корабля, а двое в матроской форме. У матросов в руках были багры. Когда мы подошли к борту, заметил что, не одна башня не довернулась в нашу сторону - значит и мы не будем огрызаться. Вот уже нас держат баграми и один из матросов кидает веревку, она падает на броню за башней... и остается там. С удивленными глазами матрос спрашивает:

   - Почему конец не принимаете?

   - Зачем?

   - А швартоваться кто будет?

   - Держи нас баграми, мы быстро!

   А сам лихорадочно думаю: какая скорость у этого корабля, успеем пленного передать? Но все обошлось. Двое рядовых через десантные люки выбрались наверх, остальные подали связанного немца снизу. Чуть не упав с ним на палубу корабля, парни как мешок с картошкой опустили немца около тумбы кормовой башни. Сразу над ним наклонился мужчина, видимо врач или фельдшер. Пока все это происходило мы успели пройти под мостом и приближались наверное к месту стоянки. Радовало то, что БТР не отставал от корабля. Через несколько минут корабль вильнул и на небольшом ходу, прямо через свисающие ивовые ветви зашел в затон и приткнувшись прямо к берегу встал. Те же матросы привычно подтянули корабль к берегу, бросили канат, кто то на берегу подхватил его и обвязал им толстое дерево. В этом месте берег был выше борта и по уже установленной сходне надо было подниматься вверх чтобы сойти с корабля. Нам это место не подходило. Оглядев берега затона, показал водителю где можно выехать на сушу. Гоня по затону небольшую волну, мы шустро выскочив на берег покатили назад к месту стоянки. Когда подъехали ближе, то увидели как с нескрываемым интересом на наш БТР смотрят все: и старший лейтенант Пецух, и команда корабля высунувшись из всех люков и дверей какие только были, и береговая команда, часть которой успела устроится на ветках деревьев.

   Спрыгнув с брони машины и оправив складки комбеза под ремнем, в летнем шлемофоне, который откинул из-за жары назад, с улыбкой спросил:

   - И где знаменитое флотское гостеприимство?

   В ответ тишина, некоторые из матросов оборачиваются и смотрят на своего командира - что он скажет? Пецух молчит, наверняка думает что делать. Видимо приняв какое-то решение, говорит:

   - Скоро уха поспеет, а пока товарищ лейтенант пройдемте в штаб.

   - Ведите.

  А сам повернувшись к сержанту приказываю:

   - Около техники выставить караул, никого к ней не подпускать! Накрыть сетью, с моряками вести себя осторожно, языками не трепать, радисту быть особо внимательным, чуть что доклад, понятно?

   - Есть!

  Развернувшись направился за старшим лейтенантом. За спиной было слышно как сержант раздает всем распоряжения.

   Мы сидели у замаскированной палатки на берегу реки. В ней было полно рыбы, оглушенной разрывами снарядов.

  Со стороны кухни, располагавшейся недалеко тянуло легким ветерком одуряющий запах. Сразу набрался полный рот слюны, и где-то выше горласдавило спазмом, на который тотчас откликнулся пустой желудок. Ни чего удивительного если ты не жрамши с утра! Было даже слышно как в котле бурлит наваристая уха.

   Перехватив мой взгляд в сторону котла, старший лейтенант сказал:

   - Еще минут десять и уха поспеет.

   - Хороша будет!

   - А пока ответьте мне на несколько вопросов, товарищ лейтенант.

   - Задавайте.

   - Я моряк, и не сильно разбираюсь в сухопутных вопросах, но почему на Вас такая необычная форма, оружие, да и техника тоже?

   - Маскировочные комбинезоны, оружие и техника это действительно всё новых образцов. В нашей части это все проходит испытания перед тем как будет принято на вооружение армии. Перед началом войны наша часть...

   Вдруг слева послышался рев самолетов, с моторами, работающими на пределе. В нескольких метрах над водой, из-за поворота реки появилось два истребителя, наш с двойными крыльями и немецкий. Наш лавирует, пытается уйти от наседающего "мессера" то вверх, то вбок. Идет первый воздушный бой этой войны, наблюдаемый мною. Наш летчик в трудном положении, его самолет внешне похож на "кукурузник", конструкция из палочек, обтянутых брезентом, тихоходный, но очень маневренный. У немец цельнометаллический, быстроходный - "мессер". Рев моторов заглушает звук выстрелов. Неожиданно сверху нам на голову сыпятся щепа от расколотых пулями веток. Слышно как повар на кухне орет матом на немцев, их самолеты, пулеметы... Я снова смотрю на воздушный бой. Силы у самолетов явно не равные. Только исключительное мастерство нашего пилота позволяет ему ускользать от атак "мессера", а тот старается прижать его к земле и расстрелять. Мне жалко нашего, он показывает чудеса пилотажа, но шансы его невелики. Наш почти прижат к земле, но "мессер" рано празднует победу. Впереди у самолетов мост, наш ловко пролетел между опорами, "мессер" за ним, но что-то не рассчитал, задевает концом левого крыла одну из опор моста и блинчиком скачет по поверхности воды.

  Все мы даже не радуемся - мы ликуем, мои ребята кидают вверх пилотки, моряки бескозырки, обнимаются, хлопают друг друга - наша взяла!

   Вдруг меня кто-то дергает за рукав, оборачиваюсь - радист.

   - Что?

   - "Овод" предупредил, что в нашем направлении летит большая группа самолетов.

   - Точно не говорил?

   - Пятьдесят четыре, товарищ лейтенант!

   - Ни чего себе баян!Вот что, передай сержанту, что бы мухой на место падения "мессера" может летчик живой, планшет, карты...

   - Есть, товарищ лейтенант!

   Поворачиваюсь к моряку и спрашиваю:

   - Зенитками мост прикрыт?

   - Это военная тайна, зачем Вам?

   - Эта тайна будет известна максимум через пять - десять минут. В нашем направлении летит пятьдесят четыре бомбардировщика.

   - Откуда Вам это известно?

   - Сорока на хвосте принесла, лучше людей на мосту предупредите.

  Войдя в штабную палатку Пецух отдал кому-то распоряжение и было слышно как невидимый матрос вызывает "Боровик". Пока рядом не было старшего лейтенанта, я решил вернуться к своим. Подойдя, увидел что вблизи БТР закрытый масксетью похож на большой гроб. Над боковыми люками кинули пару жердей, и сеть образовывала аккуратный навес, удобный для входа в БТР. Сержант по своей инициативе добавил еще одного часового. Какой-то морячек хотел узнать побольше, и пытался приставать с вопросами и к часовому, и к остальным бойцам. Но все ребята его игнорировали, занятые делом, на вопросы не отвечали в принципе. Сказав ему, что информация настолько секретная, что о том, что его и всех окружающих тут кто-то видел, лучше вовсе забыть. Посадить не посадят, но запрут служить туда, откуда полгода пешком до ближайшего магазина с водкой.

   В воздухе появился гул. Поднимая голову, я уже знал что увижу. Пятьдесят четыре бомбардировщика двумя квадратами, по девять троек, шли курсом на мост. Высота, как предупредил "Овод" полторы тысячи метров. Вот началось перестроение в кильватер. Ведущий со своей тройкой потянул всю стаю к мосту и вдруг ринулся вниз, начав пикирование. Казалось, самолет идет по невидимому рельсу, настолько ровен его полет. Еще чуть-чуть, и не выйдет из пике, но он вышел, взмыл вверх почти по вертикали, уходя от разрыва своей бомбы. За ним послушно последовали все остальные. Мы стоим, смотрим, переживаем попадут немцы или нет, ругаемся где же наши самолеты, и тут из-за облака выскочил наш "Ишачек". Летчик - молодец, смело, хоть все "Юнкерсы" по нему бьют, пристроился к ним, стреляет, ну а те видно подрастерялись - побросали бомбы, куда попало, и мост остался цел. Нам показалось, что один из них пошел со снижением в лес. А "Ишак" покрутился еще немного и ушел наверное на свой аэродром.

   Некоторое время все кто наблюдал за налетом на мост громко и бурно обсуждали это. Мне же в этом налете что-то было не понятно. Стоп! Сказал я себе, давай дружище по порядку: первое - что тебя смутило? Меня смутило, что на средних размеров мост, по которому наверное не всякая техника дивизиона пройдет налетело такое количество самолетов, Так? Так! Вон утром, когда немецкие самолеты попали в засаду "Шилок", их было около семидесяти, а летели они по показаниям пленных летчиков на млыновский аэродром - считай стратегическая цель, ну почти статегическая - крупная и важная это точно! Вот оно! Нахера немцам на не самый крупный мост кидать столько самолетов? А еще перед этим его пытались захватить диверсанты! Значит он им очень нужен или очень может навредить!

   Отойдя в сторону и достав карту, стал изучать местность. Честно сказать, из этого мало что вышло - карта то нашего времени, а за сорок лет много чего изменилось. Как же проверить? Попросить карту у Пецуха? Не поймет, вон как уже второй или третий раз на меня зыркает внимательно. Остается только ждать сержанта с БТРом - может что то выловят на реке?

   Определенно есть у меня удача и явно не еврейская! В планшете немецкого истребителя была отличная карта, правда мокрая, но сколько она там в воде пробыла - от силы минут десять! То что осталось от самолета выкинуло на перекат, где курица пешком перебежит... Так! Аккуратненько вынимаем, разворачиваем и смотрим... Судя по всему, этот мост является единственным могущий выдержать тонн двадцать, т.е. танк на сто километров в округе. Другими словами это мост, через который наша танковая дивизия или корпус может сосредоточиться для удара во фланг атакующей немецкой группировке, или который надо разрушить быстро и гарантированно, не позволив, например, подойти резервам.

   Мои мысли прервал скрип песка, под чьих то шагов. Обернувшись увидел подходящего старшего лейтенанта.

   - Ну шо намудрував, товарищ лейтенант?

   - Да вот, думал зачем немцам сначала было надо захватить мост, а затем его уничтожить наверняка?

   - Да... Оказывается думы думаем одни и те же. Ну что надумал?

   - Что-то не так идет у немцев, сначала попытка захвата, буквально через час попытка уничтожить. Не зря же они полсотни самолетов сразу кинули на мост. Тут посмотрел я на немецкую карту, смотри, видишь на сотню километров нет другого такого моста, где могут пройти не задерживаясь танки, много танков.

   - Тоже так подумал, не все у них по нотам идет. Только если у них с первого раза не вышло, еще раз могут повторить. Скажи мне, как ты смог точно угадать сколько самолетов будет у немцев, только не говори про сороку?

   - Не сердись, не могу сказать - военная тайна.

   - Тут рядом наши флотские связисты стоят, они могут к летчикам полевой кабель кинуть, что бы их загодя предупреждать...

   Его идею я понял сразу.

   - Подожди, мне надо с командиром переговорить, ты только скажи у ваших связистов рация есть?

   - И не одна!

   От его ответа у меня прям зазудело в одном месте.

   - Подожди я быстро...

  Уже через пятнадцать минут мы были в расположении связистов. На небольшой поляне были растянуты несколько антенн. Дальше, под деревьями в капонире стояли две полуторки с крытыми кузовами, несколько палаток, небольшой пикапчик и мотоцикл. Подъехав к полуторке, Пецух спрыгнул с брони и пошел в одну из палаток. Через пару минут он вышел с флотским командиром.

   - Лейтенант Несиновский.

   - Лейтенант Денисенко.

   - Товарищ старший лейтенант говорит Вам нужна наша помощь?

   Усмехнувшись, ответил:

   - Скорей ему, чем мне.

   - Давайте не будем выяснять кто на ком стоит?

   - Товарищ лейтенант, мне необходимо, что бы вы выделили частоту в диапазоне КВ и позывной для связи.

   - Зачем Вам это нужно?

   - Мы будем оповещать о воздушной обстановке в районе моста, а вы передавать эти сведения на аэродром. Таким образом летчики будут более эффективно вести борьбу с немецкой авиацией.

   - Так на мониторе есть своя рация и свои радисты!

  Тут в наш разговор вступил Пецух, он очень эмоционально заявил:

   - А если мой монитор срочно выйдет на реку, что делать? Будет прохождение радиоволн, не будет, а вдруг немцы как раз налет будут делать, что тогда?

   - Вы же все равно далеко не уйдете, лето жаркое, река обмелела, дальше двадцати километров все равно не сможете отойти! На перекатах воды по колено.

   - А если у меня бой с диверсантами или просто с немцами, тогда как?

   - Убедили, товарищ старший лейтенант.

  Заглянув в кузов полуторки, позвал:

   - Старшина Земцов!

   Из будки выпрыгнул матрос:

   - Я, товарищ лейтенант!

   - Будете на частоте...

   - Товарищ лейтенант, желательно от трех мегагерц и выше, у нас на этих диапазонах передатчик мощнее...

   - Понятно, тогда три и четыре мегагерца, наш позывной "Штык", какой у вас позывной?

   - "Овод", сейчас передам и можно устанавливать связь.

   Нырнув в брюхо БТРа, я передал данные радисту, а сам хотел вылезти наружу, но в десантный люк по пояс влез Несиновский, его загоревшиеся глаза выдали страстного радиолюбителя. Я не успел ничего сказать, как он начал задавать вопросы:

   - Какая у вас интересная аппаратура? Что-то новое? Можно полюбопытствовать?

   - Извини лейтенант, у нас много чего интересного, не имею права без допуска к сведениям!

  И потихоньку выпихнул его из проема люка. Что бы отвлечь моряков от наших раций в БТРе, крикнул радисту:

   - Боец, ну что там?

   - Все давно передал, сейчас выйдут на связь!

  И действительно, спустя буквально минуту радист моряков, высунувшись из кузова "полуторки" доложил:

   - Товарищ старший лейтенант, связь с "Оводом" установлена!

   - Все нормально?

   - "Овод" слышит нас на "отлично", пришлось даже мощность в антенне уменьшить.

   - А вы?

   - Мы тоже, немного антенну подсогласовал, прием отчетливый. Частота у "Овода" стоит как вкопанная!

   - Свободен.

   Повернувшись ко мне, лейтенант опять взялся за старое:

   - У "Овода" тоже техника новая?

   - Да нет, спец у нас классный! В технике разбирается как бог! Мишкой зовут, он там чето переделывает по своему, так у нас в дивизионе связь как швейцарские часы работает.

  - Может к нам сможет заехать? У меня весь личный состав со средним образованием, но все равно опытных специалистов не хватает, конечно выкручиваемся, но сидим как на пороховой бочке.

   - Передам твою просьбу ему, ну и командиру однозначно! Даст добро, поможем!

   - А я сейчас лично проконтролирую, что бы полевой кабель к летунам проложили. У них в БАО связисты вообще никакие, за радистов даже говорить не буду - азбуку по слогам читают, даже двадцать знаков в минуту не осиливают.

  С умным видом поддакивал лейтенанту, хотя для себя я отметил, что с образованием против нашего времени тут просто швах. Военнослужащий с десятилеткой вполне может претендовать на лейтенантское звание, а окончивший институт по техническому профилю на кое что повыше. И не сильно удивлюсь, что наш Шполянский тут будет на уровне профессора радиосвязи. Меня как инженера-машиностроителя удивляла простота многих инженерных решений этого времени. Вот например здешняя "полуторка" и наш "Урал" или "сто тридцать первый" - как небо и земля! От размышлений меня отвлек двое краснофлотцев с катушками кабеля и автоматическими винтовками. Они ловко прокладывали толстый двухпроводный кабель в нитяной изоляции, умело маскируя его на местности. И только перед самой полуторкой открыто укладывали его на кусты. Заинтересовавшись этим процессом я переместился так, чтобы была видна внутренность фургона. Один из телефонистов установил рядом с матросом-радистом раритетного вида телефон с откидывающимся клапаном микрофона. Такой я видел только в фильмах про революцию. Тем временем телефонист ловко подключил кабель к аппарату, крутанул индуктор и откинув клапан начал вызывать:

   - "Сосна", "Сосна" я "Штык", как слышите меня? Прием!

   - ...

   - "Сосна" понял вас, конец связи!

   И повернувшись к радисту, добавил:

   - Коля, связь с летчиками установлена, позывной ты слышал, керуй!

  И уже выходя из фургона спросил:

   - Правда, что теперь летуны будут знать сколько и куда немцы будут летать?

   - Ты, Петр соображай что говоришь! - Ответил радист, многозначительно кивая в мою сторону.

   - Ладно, приказ выполнен, на камбузе уже уха готова, пошел я Коль... - Телефонист ловко спрыгнул на землю и скрылся за кустами.

   От последних слов матроса у меня снова заурчало в животе, тем более ко мне торопился один из солдат - звать кушать. Проголодавшиеся солдаты ели с аппетитом, нахваливали и удивлялись - до чего же уха навариста да жирна! Несколько рыбок, а на юшке - слой жира в палец толщиной плавает! Полведра ухи доели начисто, пока ели, опять на нас стали коситься моряки. Б...ть, в чем дело? Что опять не так! Загадка такого поведения открылась просто: к нам подошел молоденький матросик, видно из последнего призыва и спросил:

   - Товарищи бойцы, хлеб нужен?

  Пока мои хлопцы вытаскивали из чистого "сидора" пару свежеиспеченных кирпичей, он так не затейливо поинтересовался:

   - А что теперь всем будут новые котелки выдавать?

  У меня внутри головы как отрикошетило: "черт, точно у моряков котелки то круглые!", и меня отпустило. Не успел я успокоится, как очередной вопрос матроса меня напряг:

   - А такие ножи тоже всем будут давать? - спросил настырный паренек, указывая на стандартный штык-нож, которым один из моих солдат начал резать буханку хлеба.


   Поев и отдав свой котелок и ложку солдату, хотел пройтись к командиру монитора, но из БТРа высунулся дежуривший у радиостанции солдат и позвал меня:

   - Товарищ лейтенант, "Гвоздика" вызывает!

  Взяв протянутый мне шлемофон ответил:

   - "Гвоздика", "Гвоздика", я "Стержень" слушаю вас!

   - "Стержень", я "Гвоздика" как слышишь меня?

   - На "троечку" "Гвоздика".

   - "Стержень" слушай внимательно: "Овод" установил связь с "Сосной" и "Боровиком", тебе там делать больше нечего, возвращайся назад в расположение, как понял?

   - "Гвоздика", понял, назад в расположение.

   - "Стержень" правильно, выполняй.

   - "Гвоздика" выполняю.

   - "Стержень", вот еще что, посоветуй "Сосне" проложить пару резервных линий к "Боровику", чтобы в самый ответственный момент не остаться без связи, как понял?

   - "Гвоздика" понял вас, выполняю!

   - Конец связи.

   - Конец связи.

   Отдав солдату шлемофон и приказав сержанту готовиться к маршу, пошел прощаться с лейтенантом Несиновским и старлеем Пецухом. Нашел обоих у палатки, в расположении связистов. Без посторонних, они обращались друг к другу по именам - слышал я о такой флотской традиции.

   - Спасибо что не дали умереть с голоду.

   - Пожалуйста, - ответил Пецух.

   - Вот, получил приказ вернуться в расположение. Мой командир приказал вам передать просьбу, проложить, если есть возможность еще хотя бы пару линий.

   - Спасибо за совет, обязательно проложим - ответил Несиновский.

   - Не забудь профессору вашему о нас рассказать, обещал!

   - Так не отказываюсь, как прибуду в расположение, сразу и передам. Позывной ваш есть, частота тоже известна, так что все будет хорошо!

   - Тогда счастливого пути!

   - И вам семь футов под килем! Встретимся в Берлине!

  Повернувшись, я двинулся к БТРу, который уже ворчал двигателями, прогревая их перед неблизкой дорогой. Забравшись на броню, наклонился к люку:

   - Ничего не забыли?

   - Все нормально командир, даже оправиться успели, чтобы ночью по кустам не шарахаться!

   - Тогда вперед.

   Вечерело, солнце опускалось все ниже и в лесу становилось сумрачно. Все внимательно вглядывались в мелькающие по сторонам деревья и кусты. Мы хотели до темноты добраться до дивизиона.

   Через полчаса впереди показался ручеек, который извиваясь по дну широкой лощины неспешно тек куда то на юг. Склоны лощины все были в зарослях осоки. Дальше у изгиба ручья находилось болотце, ещё дальше поляна, правда, мокрая, на ней десяток копен сена, повозки. Пять-шесть крестьян, оставив грабли, степенно кланялись, приветствуя нас. Кустарник произрастал на правом берегу по всему склону, на левом - жидкой грядой вдоль какой-то проселочной дороги. Навскидку заросли достигали высоты трех-четырех метров.

   После еды, глаза стали слипаться и я начал клевать носом, на мгновение засыпая и тут же просыпаясь. Меня удивляло, что водитель был бодр. Заметив мой взгляд, он виновато улыбнулся и сказал:

   - Мы с Витькой, пока вас ждали, и поесть успели, и подремали по очереди, отдохните немного, а перед дивизионом я Вас разбужу.

   Конечно, они сделали не совсем правильно, но с другой стороны, не отдохни они тогда, сейчас тоже были как сонные мухи. Обернувшись, я увидел, что всех остальных, свалил сон.

   Что бы не уснуть, я стал перебирать варианты, зачем я так срочно понадобился командиру дивизиона, и не заметил, как провалился в сон.

   Дорога по ночному лесу не позволяла развивать большую скорость, так что в дивизион мы прибыли уже за полночь. Немного вздремнув по дороге, я чувствовал себя достаточно отдохнувшим, а прохладный ночной воздух развеял остатки сна.



   Часть 24

   Лейтенант Осташев


   Связавшись с командиром, доложил обо всем что было, особо подчеркнув, что имею на руках четыре комплекта самых подробных карт. Пока докладывал командиру, бойцы разгрузили коляски мотоциклов, аккуратно сложив обнаруженное имущество в десантный отсек. Потом они дозаправили мотоциклы из бака БТРа. Когда получиться заправить мотоциклы "родным" бензином не ясно, и чтобы не "посадить" моторы, лучше смешать наш 76-й с остатками "родного".Получив дальнейшие указания и оговорив расписание выхода на связь, мы оперативно свернулись и поехали на север. Я посадив в коляски по второму бойцу и выдав каждому экипажу по 108-й станции, приказал мотоциклистам держаться на флангах, и мы пошли широким гребнем прочесывать местность.


   Не прошло и двадцати минут, после последнего сеанса связи, как нас начала вызывать на связь "Гвоздика". Новый приказ был краток и лаконичен: продолжать те же действия, но в направлении на юго-запад. И вот, уже больше двух часов как БТР и мотоциклы не спеша продвигается по грунтовой дороге на юго-запад. Не смотря на отличную ходовую, трясет так, что боюсь лишний раз открыть рот, наоборот только сильнее стискиваю зубы. Это еще помогает и от пыли, даже повязанная на рот и нос тряпка не сильно спасают от неё. Сильно выручают найденные в мотоциклах очки. Но всепроникающая пыль и тряска не самое страшное, что меня волнует. Тревога и безызвестность донимают намного сильнее, вопросы один другого тяжелее ворочаются в голове.

   И вот мы подъезжаем к мосту через небольшую речку. Делаем короткую остановку, ждем пока подтянутся мотоциклисты, оповещенные по радио о месте переправы. А пока мы все смотрм, что там за мостом. С нашего места хорошо видны клубы чёрного дыма, который ветерок сносит в нашу сторону. В воздухе хорошо чувствуется запах горелой резиной. Когда все собрались, БТР медленно трогается с места вслед за пущенным вперед мотоциклом, который двигается в пределах видимости. Через несколько минут рация доносит явно испуганно-удивленный голос одного из сержантов:

   - Товарищ командир, тут такое!

   - Какое сержант? Доложите точно!

   - Тут кровь...

   И дальше было слышно как выворачивает кого-то наизнанку. Из-за поворота появляется картина случившийся недавно трагедии: пара уничтоженных машин какой-то колонны. Наш мотоцикл стоит прямо на дороге, а рядом с ним оба моих солдат блюют стоя на коленях. Мы объезжаем сгоревший грузовик, потом ещё один, они еще чадят, это догорают колеса, машины стоят фактически на дисках. На обочине грунтовки видны большие пятна почерневшей крови, она также каплями уже засохла на придорожной траве и кустах. Прямо в пыли дороги россыпи гильз крупнокалиберного пулемёта, каски, клочья окровавленного обмундирования, есть даже с частями тела. Убитых и раненых нет, очевидно их уже собрали. Приведя в более-менее нормальное состояние ребят, поставил их в середину колонны, а вперед выпустил другой экипаж, из тех, у кого была более спокойная реакция на кровь и остатки человеческих тел. Наша небольшая колонна тронулась дальше, но проехав около километра мы снова сделали остановку. Приехали. От увиденного, без команды, все спешились и толпой пошли вдоль дороги вперед. Слышен неровный топот сапог, кто-то кашляет, кто-то харкает, пытаясь избавится от пыли в горле. Одышки, кашель, матюки. Пройдя так метров тридцать, мы остановились. Тут стоят два наших сгоревших танка и около них лежат танкисты. У одной из машин взрывом оторвало башню, и она лежит метрах в двадцати от неё. Второй танк видно пытаясь уйти от удара, свернул с дороги на поле с подсолнечником, но это ему не помогло, сейчас он тихо чадил.

   Где-то вдалеке слышен звук боя: рев моторов, разрывы, стрекот очередей... Вдруг, низко над нами с ревом и грохотом пронеслись два самолета, мы даже не поняли чьи. Они полетели туда, где были слышны взрывы. Провожая взглядом самолеты, замечаю что дальше, где-то у горизонта стоит огромная дымовая завеса.

   Вдруг метрах в пятидесяти впереди разрыв. Мы все как один камнем падаем на землю. Уже лежа, хватая ртом дорожную пыль ору:

   - Все в лес, очистить дорогу!

   Все, как стадо муфлонов несутся к опушке. Пробежав так метров пятьдесят, наконец мы прячемся за деревьями. В этот момент на том месте, где мы были, поднимаются несколько разрывов. Слышно, как осколки и разлетается среди деревьев и стучат по ним. Слышен чей-то крик. Бля...! Всё-таки кого-то зацепило!

   Через несколько минут после окончания обстрела мы все выходим к дороге. Идем рассредоточено, чтобы если что, так не всех одним махом, последним выводят раненого солдата с окровавленной ногой и лицом. Вот и первая потеря. Остановили кровотечение и перевязали, на счастье парня, оба ранения не тяжелые. Двое солдат ведут раненого в "тыл". Мотоциклы и БТР так и стояли на дороге, где мы их оставили. "Военный совет", я решил провести чуть позже, отъехав от этого места подальше. Опросив солдат, я так и не смог выяснить откуда и кто нас обстреливал. Через пятьсот-шестьсот метров лес кончился. Впереди раскинулось поле, и приблизительно через метров восемьсот дорожная развилка. Рассредоточившись вдоль опушки по обеим сторонам дороги, приказал быть наблюдать и быть готовыми открыть огонь. Хорошо, что догадался каждому экипажу "нарезать" свой сектор, а автоматы поставить на одиночный огонь. Радист с БТРа растянув длиннющую антенну пытался вызвать штаб дивизиона.

   Вдруг где-то справа от развилки, куда уходила еще одна дорога, раздался рев авиационного двигателя, и почти сразу несильные разрывы, наверное мелких бомб, только тень самолета мелькнула в лучах послеполуденного солнца. Через минуту всё прекратилось. Повернувшись к солдату, который сидел в башне за КПВТ, спросил:

   - Как думаешь, кого он там бомбил?

   - Перекресток, товарищ лейтенант, обязательно что-то найдется!

   - Вот и я так думаю. Петренко, ко мне!

   Через полминуты, в боковой десантный люк просунулась рыжая и конопатая голова ефрейтора, в пыльной, с мокрой от пота дорожкой на пилотке.

   - Я товарищ лейтенант!

   - Бери трофейный мотоцикл, напарника и разведай перекресток, который только что бомбили. Надо выяснить что там происходит! Ясно?

   - Так точно!

   Уже через минуту два солдата на мотоцикле неторопливо ехали в сторону развилки. Минуты через три по рации Петренко доложил, что на развилке находится регулировочный пост в составе шести человек и бомбили его, есть

   два легко раненых, помощи не требуется, телефонной или радиосвязи с начальством нет.

   - Петренко, ждите нас на развилке, мы сейчас подъедем, как поняли, прием?

   - Поняли, ждем, конец связи.

   Когда мы подъехали к развилке, она была совершенно пустая. Я уже было хотел вызвать ефрейтора по рации, когда куст метрах в сорока чихнул, затарахтел и не спеша двинулся в нашу сторону. Из веток торчала рыжая голова в пилотке.

   - Петренко, что это такое?

   - Товарищ лейтенант, это местные заставили замаскироваться, чтобы не отсвечивать! Их только это от налетов и спасает! Говорят уже с пяток налетов было, но пока только два легкораненых. Нам бы остальную технику также замаскировать!

   - Правильно Петренко, сейчас отъедем от развилки и займемся этим.

   - Товарищ лейтенант, ребята говорят, во-о-он там хорошие кустики для маскировки и не вянут долго.

   - А куда дорога эта ведет, не спрашивал?

   - На станцию, товарищ лейтенант. - и предупреждая мой следующий вопрос, добавил - они не знают. - Ладно сами разберемся, поехали!

   Уже успев отъехать на приличное расстояние, опять со стороны развилки раздались взрывы. Земля дрожит, высохший на летнем солнце грунт осыпается на дно ямы, куда я от греха подольше спрыгнул. Кто-то из солдат залёг за деревом и не поднимает головы. Взрывы примерно в ста метрах сзади, но тупой звон осколков о стволы деревьев очень сильный. Наверное бомбы сейчас намного крупнее. На этот раз мне страшнее, чем тогда у дороги. Наконец всё стихло. Это длилось примерно минуты две. Командую возвращение к машинам. С опаской встаю, осматриваюсь и иду к БТРу. Присел около колеса. Чтобы не думать о только что пережитом, надо чем-то себя занять. Осмотрел автомат, отложил. Полез в кобуру за пистолетом, вытащил обойму - полная. Взяв себя в руки, осмотрелся, над развилкой практически не оседая стояло большое облако пыли. Крик раненого был слышен даже за сто метров, это был даже не крик а вой на одной ноте, от него у меня в голове как щелкнуло, вдруг все вокруг стало восприниматься как со стороны. Практически не слыша своего голоса, скомандовал:

   - Все ко мне!

   Когда меня окружили солдаты, я продолжил:

   - Сейчас мы пойдем к развилке и поможем нашим! Увижу кто бекает, мекает или не дай бог блюет - заставлю назад все сожрать! Не суетится, приготовить всем индивидуальные пакеты и аптечки, ремни для перетяжки, быть готовыми накладывать шину при переломах, все ясно!

   - Все, так точно, понятно! Вразнобой прозвучало несколько голосов.

   - По одному человеку на мотоциклах выдвигаются в охранение, удаление метров пятьдесят в пределах видимости. Три дороги - три мотоцикла! Остальные в БТР! По машинам!

   Подъезжая к развилке, я не узнал её. Огромные воронки, от которых еще вовсю отдавало кислым запахом взрывчатки, преобразили местность. Трава обгорела и была черной, всюду валялись вырванные с корнем кусты и тела красноармейцев. Их было трое, вокруг одного было натуральное красное месиво, врытое в землю, куски обмундирования, расколовшийся приклад винтовки. А впереди лежат ещё двое. Их не разорвало, но тела все изрешечены осколками. У одного видно как перебита шея, и голова неестественно откинута назад - всё лицо - сплошной свекольного цвета волдырь. Из-за покосившегося броневика раздавался непрерывный крик раненого. Подойдя ближе, увидел, что у него ниже локтя оторвана рука и он поддерживая ее другой, сидя на земле, кричит.

   Один из моих солдат не дожидаясь команды, вытащил из аптечки шприц и прямо через гимнастерку вколол в предплечье покалеченной руки. Приговаривая при этом:

   - Потерпи браток! Сейчас легче будет! О! Да ты молодец, что смог руку перетянуть!

   И принялся перевязывать культю.

   Постепенно к нам подошли двое уцелевших бойцов, оба они были легкими ранениями. Как я понял, это были те бойцы о которых говорил Петренко.

   - Что здесь произошло? Обратился к одному из них.

   - Товарищ командир, как только вы уехали, решили мы перекусить, разожгли костер, уже сели принимать пищу, как налетели немцы, вот одной бомбой всех и побило.

   - А вы?

   - А мы поели еще до вашего приезда, и прилегли недалеко в тенечке. Когда прибежали, то все уже побитые были, только Кольке... Виноват, красноармейцу Ермакову культю перетянули, что бы кровью не изошел.

   - Понятно. Что же с вами делать? Где ваш командир? Какая часть?

   - Не имею право говорить этого, товарищ командир! И без разрешения начальства не могу бросить пост!

   - Так как быть? Вам всем к врачу надо! Садитесь на свой броневик и езжайте в санчасть, все одно вы уже не бойцы.

   - Не едет он, после второй бомбежки перевернулся и после этого не заводится.

   В этот момент, сержант, который делал перевязку тяжелораненому сделал мне знак и подойдя шепотом доложил:

   - Товарищ лейтенант, надо срочно доставить тяжелораненого к хирургу, если в ближайшие два часа не сделать операцию, то парень умрет от заражения крови. Я ему вколол двухпроцентный раствор промедола из аптечки, но это не надолго.

   Кивнув ему, что мне все понятно, развернувшись к легкораненому с которым говорил, спросил:

   - Мотоциклом кто-то умеет управлять?

   - Я умею, товарищ командир, да все мы умеем, мы же из роты регулирования!

   - Тогда я передаю в ваше распоряжение мотоцикл, и приказываю: в течении, не более двух часов доставить тяжело раненного к хирургу, иначе...

   - Приказ ясен товарищ командир, разрешите выполнять?

   - Выполняйте!

   - Только вот, как с ребятами? Он кивнул в сторону убитых.

   - Похороним, кстати лопата есть?

   - Даже две, в броневике лежат.

   - Фамилии, имена, отчества и когда родились запишите!

   - Сейчас, сейчас!

   Повернувшись он засеменил к своему товарищу, вместе они слюнявя карандаш записывали на куске газеты данные погибших. Потом подойдя ко мне, он передал записанные данные и объяснил, кто есть кто. Пожав руку, пожелал:

   - Счастливого пути! Помните у Вас есть не более двух часов!

   И повернувшись к ефрейтору позвал:

   - Петренко, ко мне!

   - Я товарищ лейтенант!

   - Передай товарищу один мотоцикл, им раненного срочно в санчасть доставить необходимо!

   - Есть, товарищ лейтенант!

   После отъезда раненных, отдав приказ о захоронении погибших, я подозвав сержанта, задал вопрос:

   - Сержант, где вы так ловко научились применять медикаменты?

   - Долгая это история товарищ лейтенант, если Вы не против, то я расскажу её позже.

   - Хорошо, проследите за похоронами сержант.

   - Есть!

   Расположившись на правом сиденье командира, рядом с водителем, спросил:

   - Все готовы? И повернувшись к водителю, которого звали Влад добавил: - Давай!

   Мягко стронув с места тяжелую машину, он сосредоточенно крутил баранку, стараясь выдерживать дистанцию с идущим впереди мотоциклом. Башенный стрелок занял свое подвесное место у пулемета, а еще два бойца сидели спиной друг к другу, выставив свои автоматы в овальные люки. Впрочем, стрелять пока было не в кого.

   Раскаленное солнце медленно опускалось к горизонту. Еще максимум час и надо искать место под ночлег. Развернув трофейную карту, я внимательно просматривал указанный для разведки район. Судя по всему, дорога перевалив через холм выведет нас к небольшой станции. И действительно, с гребня холма открылся красивый вид на большую ложбину, из которой змеей выползал небольшой состав, который деловито тянул фыркающий паром паровозик. Он важно полз по железнодорожному пути в сторону небольшого кирпичного строения, вокруг которого был ухоженный сад.

   Все изменилось в один миг - из-за леса, как чертики из табакерки выскочили два немецких истребителя и с ходу бросив с десяток мелких бомб , свечой ушли вверх. Земля содрогнулось от взрывов, голову поезда окутало паром, все из поезда бегут в лес, а "мессеры" просто обнаглели и не дают жизни, пикируя и обстреливая все и вся из пулеметов. Один самолет пролетел так низко, что я увидел пилота, показавшегося мне женщиной из-за торчавших из-под шлема волос. Перед глазами картина: по грунтовке, вдоль полтна на большом ходу удирает легковушка. Немец открывает охоту, пикирует и всаживает мелкую бомбу прямо в машину. Столб пыли, вспышка разрыва и разлетающиеся в разные стороны обломки... Тут меня кто-то резко дергает за ноги и падая мешком на сидение слышу над головой грохот обоих пулеметов БТР и дикий вопль башенного стрелка:

   - Г-о-т-о-в ссу....!

   Взрыва, как показывают в фильмах, я не увидел. Просто искры, облако дыма, едва различимое в наступающих сумерках, облезлый фюзеляж мелькнул передо мной своими желтыми пятнами, и "мессер" стал падать, разматывая черный шлейф дыма... Второй самолет, увидев што его напарника сбили, тут же набрал высоту и стал кружить над эшелоном. Пилоту сбитого самолета удалось сесть за садом, на склон холма. Видно этот склон и не дал взорваться самолету, плавно погасив немалую скорость. Мы в азарте рванули к месту приземления, но как только выскочили ближе к эшелону, водитель резко затормозил и начал бешено выкручивать руль влево, снеся с необыкновенной легкостью стоявший на пути сарайчик. Во время этого дела так ударился лицом о броню что потерял сознание.

   Придя в себя, я осмотрелся и увидел что в транспортере никого нет, а снаружи слышались многочисленные крики, стоны и плач. Кое как вылезя из БТР, который стоял на месте снесенного строения с грудой всякого хлама на броне, увидел жуткое зрелище: вся полоса земли вдоль остановившегося поезда была усеяна телами мертвых и раненых женщин, детей, стариков. У многих из них не было рук, ног, которые были оторваны крупнокалиберными пулями авиационных пушек. Водитель сидел с остановившимся взглядом у переднего колеса и что-то постоянного говорил.

   Он постоянно повторял:

   - Я не хотел, я не мог затормозить на траве...

   Посмотрев вдоль следа, который оставила "семидесятка", увидел что он переехал ноги молодой девушки и протащил её по земле несколько метров. Заставив себя подойти ближе, понял что машина переехала её, когда она уже была мертва. Малокалиберный снаряд вырвал тело у неё от подмышки, практически до бедра. Водитель увидел погибших и раненых с поезда, и начал резко тормозить и уходить в сторону, но скорость и масса машины были большими и принять в сторону не задев никого не получилось.

   Подойдя к нему, пару раз не стесняясь дал по щекам:

   - Она уже была мертва! Слышишь?! Она уже была мертва, когда попала под колеса! Вставай!

   И тут он начал плакать, навзрыд, захлебываясь и сотрясаясь всем телом. Дав ему немного времени спустить пар, поднял его и приказал:

   - Давай, садись за руль, поехали к самолету! Ты понял?!

   - Да, да! К самолету, товарищ лейтенант...

   Через пару минут мы подъехали к упавшей машине. Не доезжая метров тридцать, остановились. Подойдя к самолету, было слышно шипение перегретого двигателя, запах горелой изоляции и стон пилота. Он находился в кабине с откинутым фонарем, и не имел сил выбраться из неё. В свисавшей наружу руке был зажат пистолет.

   Водитель, стоявший сзади меня, подошел и со всей силы, наотмашь ударил пилота прикладом калашникова в лицо. Тот моментально затих. Потом он выхватил из его окровавленной руки пистолет и потащил летчика из кабины. Оттащив вместе тело к БТРу, я фонариком осветил его разбитое лицо. Так впервые, в упор увидел врага. Это была молодая женщина в светлом лётном комбинезоне. Ёе волосы выбились из-под шлема, и от неё пахло духами!

   Не знаю как солдат, я был в полном ступоре. Водитель с животным завыванием начал бить её ногами в живот. Я наверное должен был остановить его, но мне было абсолютно все равно. Постепенно он успокоился, приступ этой звериной жестокости у него прошел и он уже начал отходить от этой проклятой с у к и, но всё же в последний раз зацепил её сапогом по лицу.

   Отойдя за БТР, водитель попытался закурить, но не смог даже вынуть из пачки сигарету. Это была полупустая пачка болгарского "Opal". А ведь скоро запасы закончатся, и ребята перейдут на махорку, проскочила в голове посторонняя мысль. Вместо этого, вслух произнес:

   - Надо эту с у к у отдать женщинам из эшелона...

   - Что лейтенант, ссышь дострелить? На меня смотрели глаза глубокого старика. И настолько неожиданно и по простому это прозвучало, что у меня не хватило воли и я отвел взгляд в сторону. И пока мои глаза, что то искали на земле, он отошел, и за бронетранспортером зло простучала короткая автоматная очередь.

   Следом за этим прозвучавший пронзительный, душераздирающий женский крик воспринимался мной как-то спокойно, без паники в душе. Звали на помощь. Подсознание, отдельно от меня, как какое-то механическое устройство отмечало отдаленные взрывы, голоса людей с другой стороны эшелона, щебетание птиц в саду.

   Не было сомнения в том, что кричат в вагоне, стоявшем точно за нашей спиной, метрах в пятидесяти от нас. Через полминуты мы уже взбирались в раскрытую дверь товарного вагона.

   Прямоугольник лунного света из открытой двери освещал пространство между нарами. Это был классический "телятник" переоборудованный под перевозку войск. Где-то слева стонала невидимая женщина. Привыкнув к темноте, разглядел в углу вагона двоих: молодую женщину, очень бледную с искаженным от страдания лицом и пацана лет десяти-двенадцати. Она лежала в углу на обрывке некогда большого и богатого одеяла, укрытая цветым покрывалом. Мальчик вытирал испарину с лица, смачивала ей губы влажной тряпочкой. С опаской я включил свой трофейный фонарик, в вагоне сразу посветлело. Из-за огромного живота тревожно и с надеждой смотрели на меня полные страдания и боли глаза молодой женщины. Стало понятно, что если мы не поторопимся, то может наступить конец. Надо было срочно ей помочь. Повернувшись к водителю, спросил:

   - Ты роды когда-то принимал?

   -Нет. Я сержанта позову, может он сможет?

   - Давай, только мухой, понял?!

   Ответом мне было, грохот сапог. Повернушись к мальчику, приказал:

   - Давай, дуй за водой, - Видя, что я еще не очень соображаю, добавил:

   - Колодец у садика в голове поезда.

   Пацан, схватив огромных размеров чайник рванул из вагона. В коротких промежутках между стонами и криками я узнал, что она жена кадрового командира, убежавшая из Владимира-Волынского. Женщина рожала в покинутом вагоне, а я стоял перед нею у нар, не зная, что делать, не зная, как ей помочь. Именно в этот момент в проеме появилась голова сержанта.

   - Где тебя черти носят? Тут вот-вот родит!!!

   Не говоря ни слова в ответ, сержант аккуратно снял с женщины покрывало, откинул подол платья и начал профессионально спокойным голосом расспрашивать женщину. Это ее вторые роды, первый ребенок родился одиннадцать лет назад. Воды были очень обильные, отошли еще ранним утром. Но дальше дело не идет.

   Повернувшись ко мне твердым голосом приказал:

   - Срочно нужен свет!

   Водитель, стоя внизу на насыпи, мгновенно среагировал:

   - У меня в машине есть переноска, сейчас...

   Тут запыхавшись, прибежал сын этой женщины, он быстро вскочил в вагон. Через несколько секунд он вручил мне большой металлический чайник с водой.

   Сливая воду, помогая мыть руки сержанту. После воды, он тщательно протирает руки водкой из бутылки, я даже не удивляюсь откуда она взялась. Пока сержант мыл руки, подъехал БТР и направил одну из уцелевших фар внутрь вагона. По команде сержанта мы очень аккуратно перенесли женщину ближе дверям вагона, где было больше света. Мне в руку сунули переноску, которой я должен был светить там, где не хватало освещения. Устроив женщину, сержант набрав в шприц каких-то лекарств, сделал ей укол в вену.

   Очень скоро у женщины начались схватки. Я стоял совсем рядом с ней, с переноской в руке, меня сковывал какой-то стыд, какая-то недозволенность. Выполняя указания сержанта, действовал в полусознании.

   Женщина вдруг утихла, а у сержанта в руках оказался

   малыш. Я отметил только, что он решительным движением его подхватил, действовал сержант ловко и сноровисто, сразу был виден большой опыт. Быстро прочистил рот ребеночка, как-то неуловимо изящно встряхнул его и шлепнул легонько по заду - раздался долгожданный крик. Тут он негромко начал что-то говорить. Только несколько мгновений спустя до меня начали доходить слова: "... день бедственный избавит его Господь. Господь да сохранит его, и сбережет ему жизнь, и дарует ему блаженство на земле, и да не предаст его в руки врагов его. Господь да поможет ему на одре болезни его!" При последних словах он показал ребеночка улыбающейся уже мамочке.

   - С сыночком тебя, Наташа! - Он широко улыбнулся, оглядывая всех в вагоне.

   Кто рядом с чувством произнес:

   - Человек родился!!

   Ребенка обмыли, обрезали пуповину, тем самым окончательно "завершив рождение" нового гражданина. Сержант смазал ранку йодом, перевязал стерильной салфеткой от индивидуального пакета. К большой радости, никаких разрывов не было Спустя некоторое время благополучно вышел и послед. Теперь окончательно можно было успокоиться. Ребеночка уже завернули какие-то тряпки и отдали матери успокоившийся кулек, не смотря на то что каждому хотелось его подержать.

   - Как тебя зовут? - спросила женщина уставшим голосом.

   - Сергей.

   - Хорошее имя. Я назову сына Сергеем. Загудел паровоз. Помогая друг другу, в вагон стали взбираться женщины. Мы попрощались с роженицей и соскочили из вагона как раз в тот момент, когда, залязгав буферами, поезд рывком дернулся и, набирая скорость, пошел на юг.



   Часть 25

   Лейтенант Лучик


   Перед самым Стояновым, навстречу нам, по вязкой песчаной дороге, натужно завывая малосильным мотором, катил бронеавтомобиль с развернутой против движения башней. Недоехав до нас метров пять, броневик остановился, и через правую дверь из него вылез, плотного телосложения, в черной кожаной куртке военный. Я тоже рискнул выйти из БТРа. Сойдясь с ним где-то посередине, мы почти синхронно кинули руки в военском приветствии.

   - Старший сержант Косовский.

   - Лейтенант Лучик.

   - Товарищ лейтенант, по приказу командира эскадрона веду разведку местности.

   - А почему на восток, товарищ старший сержант?

   - Так, сплошного фронта нет, немцы постоянно маневрируют, нам и приказано вести разведку и наблюдение во все стороны.

   - Много разведали?

   - Передовой отряд противника занял южнее нас село Романовка, до которой отсюда километров двенадцать. На пути в соседнее село, - докладывал разведчик, - вражеские машины завязли в песке. Им остается преодолеть два километра проселка, а дальше сюда дорога с твердым покрытием. Кроме песка, немцам ничто не мешает.

   - Какие у немцев силы?

   - Около десяти мотоциклов с колясками, семь легких танков, четыре грузовика с пехотой и три орудия на прицепе.

   - Да... С нашими силами, против них много не навоюешь, одна пушка на твоем броневике и два пулемета на моем, да пяток солдат...

   - Тут на дороге, в двух километрах на восток застряли две установки комплексных пулеметов-закипели. Одна машина тянула другую, вот мотор и не совладал.

   - Что же Вы не помогли?

   - Аа мы сами себя, еле тащили. Мотор то у нас обычный, а весу больше чем у груженной машины...

   Во время разговора из броневика высунулся солдат и обратился к Косовскому:

   - Товарищ старший сержант, тут немец кажется до ветру просится!

   - Какой немец?

   - Да спеленали мы тут одного, когда их колона застряла.

   - Допросили?

   - Нет, товарищ лейтенант, языком ихнем у нас никто не владеет. А вы что сможете?

   - Попробую, давай его к нам.

   Повернувшись, двинулся к нашей "семидесятке". Уже подходя, крикнул во внутрь:

   - Начальника разведки на связь!

   - Готово тащ лейтенант!

   Обрисовав в нескольких фразах ситуацию, попросил капитана Суховея пригласить к радиостанции переводчика, что бы допросить немца побыстрей.

   Через полчаса, мы уже представляли что происходит в районе Стоянова. С противоположной от нас стороны к местечку подходил передовой отряд немецкой танковой дивизии. Скорость его движения была резко снижена состоянием местных дорог. Точнее их полным отсутствием по немецким понятием. Как высказался об этом пленный немец:

   - Но тут на первый план вышел новый противник, о котором никто не думал. Это была сама страна, которая, казалось, сопротивлялась нашему вторжению. После пересечения границы вдруг перед ними открылись огромные песчаные и болотистые районы. Они были помечены на картах, но им не придавали значения.

   Наши мотоциклы застревали в песке или болоте, тягачи противотанковых орудий буксовали. Пришлось в противотанковые пушки и пехотные орудия впрягать лошадей, которые могли тащить их вперед. Панцергренадеры из 11-й танковой дивизии, которые еще утром вышли к цепи высот недалеко от реки Западный Буг, идти дальше не могли, так как на юг, восток и север от этого места простиралось необозримое болото. Любое транспортное средство в нем безнадежно вязло, а солдаты лишились сапог, которые засосала трясина.

   Через минут пять после допроса на связь вышел наш командир и попросил, не приказал, а попросил на два-три часа задержать продвижение передового отряда, пока "мы тут что-то придумаем".

   Повернувшись к Косовскому спросил:

   - Что скажешь сержант?

   - А что тут сказать, выполнять надо!

   - Это понятно, но как?

   - Займем ближайшую высоту у дороги и будем держать её, сколько сможем. Немец он дороги по любому будет держаться, вот мы ему её-то и перекроем. Там впереди, - он махнул рукой в сторону границы, -через километр, как раз, есть подходящая.

   - Ну тогда разворачивайся, и давай за нами, встречаемся у высоты!

   Пока мы ехали, я посмотрел на карту. На ней было видно, что дорога огибает высоту и уходит дальше на северо-восток. Перед высотой дорога шла по высокой и широкой насыпи. По краю и склону насыпи шла густая посадка каких-то местных деревьев, видно их специально высадили на насыпи, чтобы они своими корнями не давали дождям размыть её. Ох, и не дураки были наши предки! Заехав почти на гребень, я спрыгнул с брони и осмотрел лежащую перед мной местность. Впереди на дороге, даже не съехав на обочину стояли две машины. Около них суетились какие то люди с ведрами. Тут я услышал уже знакомый, надрывный звук бронеавтомобиля Косовского. Он оставил свой броневик внизу на дороге, а сам поднимался вверх ко мне.

   Когда он подошел, я спросил его:

   - Это те самые зенитчики?

   Он посмотрел куда я показывал рукой и ответил:

   - Они самые.

   - Кто из твоих с ними разговаривал?

   - Я и говорил.

   - Тогда пересаживайся на мою броню, и езжай к ним, бери одну машину на буксир и тяни сюда. Понятно?

   - Да, понятно товарищ лейтенант!

   Подозвав к себе башенного стрелка с БТРа, поставил ему задачу: перед тем, как тянуть сюда машину, закинуть в указанную точку передовой дозор с радиостанцией, который предупредит нас о подходе к высоте немцев. Показывая ему на карте точку, где он высадит дозор, услышал предложение:

   - Товарищ лейтенант, а давайте их перебросим на другой берег, вот сюда - он указал пальцем на карте, - им бой вести не надо, только наблюдать и передавать данные, правильно?

   - Да.

   - Вот они из-за речки и будут наблюдать, а если надо по своему берегу отойдут ближе к нам и мы их заберем, или сами переправятся, лето и речка не глубокая и не широкая.

   БТР ушел, а я остался с своими солдатами и красноармейцами Косовского. Стоял и думал: - как мне выйти из этого положения, ведь я по большому счету сугубо штатский человек, химик по специальности. Куда ставить броневик, где замаскировать пулеметы... Какой-то внутренний голос подсказал: иди вниз и видом не показывай, что ты чего-то боишься. Подойдя к бронеавтомобилю, спросил:

   - Кто за старшего?

   - Красноармеец Лысюк!

   - А что товарищ Лысюк, у вас в машине лопаты есть?

   - Да, есть товарищ лейтенант.

   - Тогда идемте со мной товарищ красноармеец, покажу вам где оборудовать позицию для бронеавтомобиля.

   Перейдя через гребень, я подвел его в достаточно глубокой выемке, которую я разглядел с гребня высоты. Она была за небольшими кустами и с дороги была не видна. Из этой выемки можно было в упор стрелять по дороге.

   - Товарищ Лысюк, немного времени у нас есть, поэтому работать быстро и без перекуров. Здесь будет засадная позиция вашего бронеавтомобиля. Пока Вам ясно?

   - Да товарищ лейтенант.

   - Хорошо. Вам с экипажем надо успеть до появления немцев, углубить эту выемку так, чтобы из неё торчала только верхняя часть башни. Вся позиция должна быть тщательно замаскирована. Недопустимо чтобы она была обнаружена ни с земли, ни с воздуха. Всю землю выносить на склон высоты и имитировать ложные окопы пехоты. Понятно?

   Лысюк согласно кивнул головой.

   - Далее, обязательно оборудовать удобный выезд назад с позиции. На выезд надо обратить самое серьезное внимание, чтобы бронеавтомобиль не буксовал при выезде. Сам бронеавтомобиль и выезд должны быть хорошо замаскированы. Приступайте. И водителя ко мне!

   - Разрешите выполнять?

   - Выполняйте!

   Четко развернувшись через левое плечо, Лысюк побежал к бронеавтомобилю.

   Через несколько минут весь экипаж принялся работать лопатами, а перед мной вытянулся по стойке "Смирно" водитель.

   - Сейчас Ваша задача пройтись ногами по маршруту смены позиции, от этого места, вокруг подошвы высоты, до следующей засадной позиции, которая будет находиться в-о-о-н там! Я показал рукой на противоположную сторону, далеко за дорогой.

   - Маршрут должен быть проложен так, чтобы противник не мог вас наблюдать на всем протяжении маршрута. Если на маршруте окажутся какие либо помехи, препятствия Вы сейчас их устраняете, после этого подгоняете броневик к первой позиции и помогаете своим товарищам. Понятно?

   - Да, товарищ лейтенант!

   - Выполняйте!

   Так с этими разобрались, теперь с моими "орлами"! Поднявшись немного вверх по склону, я увидел, как мои бойцы разбившись на две группы оборудуют ложные окопы. Двое с БСЛками копали неглубокий, в штык глубиной и в два шириной окоп, а остальные пятеро на кусках брезента таскали бегом землю от позиции бронеавтомобиля. Только один радист сидел под деревом в тени и внимательно слушал радиостанцию и через ТЗК наблюдал за местностью.

   - Ну что там?

   - БТР высадил на том берегу дозор, и уже тянет на буксире одну машину, другая идет сама, но отстает. БТР будет через несколько минут.

   - "Гвоздика" на связь не выходила?

   - Нет, товарищ лейтенант.

   Через несколько минут на высоту поднялся мой сержант из БТРа и незнакомый мужчина, который представился как младший политрук Сухарцев Петр Иванович. Представился и я.

   - Мое командование, приказало мне задержать продвижение передового отряда немцев на два-три часа.

   Поэтому как старший воинский начальник, я подчиняю Вас, ваших людей и технику себе и приказываю Вам занять оборону на этой высоте, и удерживать её три часа до семнадцати ноль ноль.

   - Товарищ лейтенант! Мы с Вами в равных званиях, по какому праву Вы принимаете командование на себя?

   - Товарищ младший политрук, я уже сказал: "как старший воинский начальник"! Вы, насколько я понимаю относитесь к военно-политическому составу, а я к командному. Вам разница понятна!

   - Я вынужден буду написать рапорт!

   - Напишете! Не сомневаюсь! - И добавил, чуть тише добавил: - Если останетесь живы.

   - Вы мне угрожаете? Он аж задохнулся от возмущения.

   - Нет, просто сюда по данным разведки идет передовой отряд противника, в котором семь танков, несколько орудий, до роты пехоты и мотоциклисты, а вы в бутылку лезете!

   - Сам я военного образования не имею, боюсь что подсказать в военном плане ничего не смогу. Есть один человек у меня во взводе, он пулеметчик отличный, на первенстве нашего округа призы брал. Давайте с ним посоветуемся?

   - Ну что же, зовите его.

   Отойдя от меня на несколько шагов и сложив ладони трубочкой, политрук крикнул:

   - Бессонов! Ко мне!

   Через минуту перед нами стоял молодой старшина, которому на вид больше двадцати пяти лет не дашь. К нему обратился политрук:

   - Товарищ старшина! Я к Вам обращаюсь как к кандидату в члены ВКП(б). При этом политрук прокашлялся, явно прочищая горло, перед речью. Чтобы как говорится не испортить обедню, я взяв под руку старшину, слегка развернул его спиной к Сухарцеву:

   - Старшина! Говоря откровенно, сюда направляется отряд немцев с танками, а у нас одна пушка сорок пять миллиметров, один крупнокалиберный пулемет, да две зенитные установки. А задержать немцев надо до семнадцати ноль ноль. Мысли какие есть?

   - А какие танки и сколько их у немцев?

   - По данным разведки танков семь штук и они легкие - видно разведка. Есть еще несколько пушек и до роты пехоты.

   - Серьезно!

   - А ты думал они шутить будут?

   - Выставлять орудие и пулеметы на прямую наводку - это смерть. Они подавят нас за полчаса и пойдут дальше.

   - Что ты предлагаешь?

   - Я смотрю пушку Вы в засаду ставите?

   - Да. Подобьет первый танк, закупорит дорогу и вон с позиции на другую.

   - Понятно. Тогда зенитные установки поставим...

   Я честное слово, от услышанного, проглотил язык. Первый раз в жизни, слышал о таком способе стрельбы из пулемета.

   С помощью ТЗК, вернее с помощью её шкалы определения азимута, мы с Бессоновым быстро выбрали несколько подходящих позиций для зенитных установок, которые были на одной оси с обочинами дороги. С них можно осуществлять стрельбу по обочинам, только меняя угол возвышения зенитной установки. Солдаты и красноармейцы, закончившие оборудование ложных окопов и позиции бронеавтомобиля, вместе с расчетами зенитчиков быстро вырыли по нескольку капониров для счетверенных установок и тщательно замаскировали их. Подготовленные расчеты, используя второй пулемет как основной, без суеты, основательно, используя трассирующие патроны пристреляли несколько рубежей. Это дело много времени не заняло. Еще мы успели отрыть щели для двух наблюдательных пунктов и протянуть связь. У младшего политрука во взводе оказалось несколько катушек кабеля и телефонных аппаратов, которые были использованы для связи между НП и зенитными установками. В окопчики НП, отрытые и замаскированные в удобных для наблюдения местах, засели я и Бессонов. Политрука отправили к расчетам, чтобы у нас под ногами не путался. Кроме телефонной связи, у наших зенитчиков нашлось: две радиостанции и три УКВ радиоприемника, плюс радиостанция на БТРе и еще я прихватил пару "сто восьмых" из своего взвода, так что с этим был полный порядок. Мы успели даже минут тридцать-сорок прикемарить, когда на связь вышел наш дозор и сообщил, что на дороге, замечено осторожное передвижение противника.

   Наведя ТЗК на дорогу, через несколько минут увидел три мотоцикла с колясками. За ними метрах в двухстах шел первый танк во всей своей красоте. Он качнулся разом вперёд и вывалился на дорогу. Следом за ним появились ещё один, а затем еще и еще. Я стал считать их по порядку. Слева и справа по обочине дороги шла немецкая пехота с винтовками наперевес, автоматы по моим наблюдениям были приблизительно у каждого десятого солдата. Еще раз осмотрев колонну, отметил, что практически все были все в касках, только танкист торчавший в люке первого танка был в берете, поверх которого были одеты наушники.

   - Вот чудненько! - негромко сказал я.

   - Что Вы сказали, товарищ лейтенант? Не расслышал! Обернулся ко мне Бессонов.

   - Говорю, практически ни одного в пилотке. Храбрецов, смотрю не видать!

   Он прильнул к биноклю: - Рукава закручены, в зубах сигареты. Это они свой мандраж друг от друга скрывают, товарищ лейтенант! Смотрите, френчи нараспашку, идут торопливым, мелким и неуверенным шагом!

   В ТЗК все хорошо видно, даже их пыльные лица.

   - Ну, давайте поближе соколики!

   До линии открытия огня совсем не много... Сейчас мы вам всыпим! Восемь пулеметных стволов - четыре тысячи выстрелов в минуту. Патронов завались. Ведь чего мотор у одного из ЗИСов перегрелся? Этот хомяк-политрук загрузил на обе машины столько патронов, что рессоры выгнулись в обратную сторону!

   Неожиданно я почувствовал какой то кураж, у меня возникла такая уверенность, что мы победим, что невольно вырвалось:

   - Интересно, как вы запляшите? Тут у нас всё точно пристреляно!

   Немцы шли по дороге и пока не стреляли. Да и куда им собственно было стрелять, когда ни на дороге, ни на высоте ни одной живой души не было видно. Когда вся колонна выползла из низины, я насчитал семь танков, три орудия, четыре грузовика и с десяток мотоциклистов, именно столько, сколько сказал Косовский, когда мы встретились на дороге. Танки шли по узкой дороге друг за другом одной колонной, за последним танком катило три вездехода, типа нашего УАЗа, только трехосные с пушками на прицепе, и четыре грузовика. Мотоциклисты неожиданно дав резкий газ,Передний танк повел из стороны в сторону стволом, делая вид, что хочет прицелиться.

   - Он решил с расстояния кого-то пугнуть? А что он может нам сделать? Ударить в пустой бугор с той стороны? Нам это как слону дробиной в задницу!

   Но вот танк пересёк наш первый пристрелянный огневой рубеж который сейчас был под прицелом наших пулеметов. К нему неторопливо приближалась немецкая пехота.

   - Всем приготовиться! - скомандовал я в микрофон, не отрываясь от ТЗК.

   Я с напряжением прислушивался к треску мотоциклов, и думал получится или нет? Успеют мотоциклисты поднять стрельбу или нет? Внезапно треск мотоциклетных двигателей пропал, стрельбы не было! Ура! Получилось!

   По рации услышал голос Косовского:

   - Буду бить в борт! В лоб его не возьмёшь!

   - Сержант, маленько подожди! Дам команду, когда бить! Ты все время борт лови!

   Я следил за танком, не отрываясь от трубы.

   - Внимание! - на распев сказал я. - Огонь! Пушка бронеавтомобиля, блеснула ярким пламенем, дыхнула дымом, по собачьи как-то тявкнула тоненьким голоском и обдала дорогу облаком пыли

   - Ну что попал? - крикнул он мне снизу.

   -Молодец, сержант! С первого выстрела! Давай меняй позицию!

   Я смотрел в стереотрубу. Может и попал. Я точно не видел. Танк продолжал ещё ползти. После нашего выстрела танк прошел несколько метров и остановился.

   Немцы тем временем начали стрелять из всех стволов, по всем подозрительным местам - ложным окопам, в штык глубиной и по поломанной пушке, поставленной рядом с позицией бронеавтомобиля.

   Я проморгал, когда немцы успели развернуть свои орудия. Прогремело несколько пушечных выстрелов и

   сорокопятку подбросило вверх. В облаке нескольких разрывов ствол, щит, лафет с колёсами разлетелись в разные стороны, промелькнув над кустами. Сидевший со мной в окопчике солдат спросил:

   - Видели товарищ лейтенант?

   - Видел! - ответил я и привалился к наглазникам трубы. Думая, что уничтожили нашу пушку, танки остановились. Они видно ждали другого выстрела из амбразуры прорытой под высотой. Амбразура была пуста, но они это не видели.

   Я подал команду пулемётчикам и припал к окулярам трубы. Восемь пулемётов захлебываясь ударили по немецкой пехоте. Пули резали все и траву, и кусты, и людей. В трубу были видны всплески пыли на дороге. Немецкая пехота шла, рассыпавшись по всей ширине пространства дороги. Немцы не ожидали встретить здесь такого плотного огня в упор. В конце колоны вспыхнуло несколько мотоциклов.

   На дорогу легли убитые и раненые. Живые, кто успел, попрятались за танки. Пехота не стреляла, ответный огонь вели только танки и три пушки в конце колонны.

   - Бессонов! Весь огонь по расчетам орудий!

   Вы когда нибудь видели как кипит земля, когда четыре тысячи пуль в минуту впиваются в неё? И я раньше не видел! Поверьте мне, у расчетов орудий шансов не было! Даже мизерных. Просто за несколько секунд, из щитов орудий сделали ситечко. Бронебойная пуля, даже винтовочного калибра способна на многое! А в умелых руках...

   Политрук подполз ко мне на бугор. Он поправил каску, утёр ладонью вспотевшее лицо и тихо спросил:

   - Ну а мы чего будем делать? Одними пулемётами танки не удержишь! Может, пока не поздно махнём? А? Свидетелей то нет!

   - Не спеши Петя! Торопиться нам теперь некуда! Немецкие танки стоят. Уйти с высоты мы в любую минуту успеем. Надеюсь, ты меня понял?

   Я припал к окулярам трубы. Пулеметы, подчиняясь командам наблюдателей продолжали бить короткими очередями. Скат, обращенный к немцам, совершенно пуст и недвижим. Ничто не мелькнет на нём, потому что мы окопались за обратным скатом. Стрелять по пустому бугру бессмысленно. Танки вперёд не пойдут. Они подавят на дороге своих убитых и раненых. Им нужно их убрать с дороги, а этого сделать до ночи мы им не дадим. Чтобы подбодрить людей, крикнул, чтобы слышали солдаты:

   - Славяне, пулемётами танки держим! Мы за обратным скатом! Немцев бояться нечего! Главное сейчас спокойствие! Не дать им подняться с дороги!

   Последнюю фразу я выкрикнул. Солдаты видели, что я со стереотрубой в окопе сижу выше всех, гляжу дальше всех и это в них вселяло твердость и уверенность. Но по лицам их нельзя было сказать, что они от моих слов воспрянули духом, что у них нет ни сомнений, ни страха и они не волнуются. На наше счастье миномётов у немцев не было. Ковырнуть нас за обратным им было нечем. Узкая полоса дороги не позволяла танкам податься в сторону. Время идёт. Танки стоят. Убитые и тяжело раненые лежат на дороге и обочинах. Немилосердно палит солнце. Любое движение на дороге вызывает шквал огня. Оставшиеся в живых пехотинцы спряталась за танки. Танки без пехоты вперед не пойдут. Они бояться. Бояться бокового удара из-за бугра. Не стоит ли у нас за бугром вплотную к дороге заряженная бронебойным снарядом пушка. Нужно попробовать выкурить немцев из-за двух передних танков. Сделать это просто. Я подал команду убавить прицел. Теперь пули должны пойти под брюхо переднего танка. Они ударят по булыжнику дороги и рикошетом ударят по ногам. Все, кто спрятался за танками, получат свою порцию свинца. Посмотрим, как они сейчас запляшут. Пулемётчики стреляют вслепую. Перед ними прицельные колышки. Танки и немцев они не видят. По моей команде Бессонов корректирует огонь: - Уровень меньше 0-02, 0-03, левее 0-02, пятьдесят патрон, короткими очередями. Огонь!

   Смотрю в трубу. Немцы за двумя передними танками заметались когда по ним из-под брюха ударили пули., . Отпрянув от трубы, я с удовольствием потёр руки. Теперь мы пулеметным огнем держали немецкую пехоту и танки. Это была невиданная наглость с нашей стороны. По какой такой\ немецкой науке, немецкая пехота с танками несла на дороге потери от пулеметов? Кожей чувствовал, как немецкие танкисты лихорадочно шарили своей оптикой по гребню голого бугра, но сколько они не смотрели, ни вглядывались, обнаружить ничего не могли. Пулеметы били с обратного ската.

   При стрельбе из пулемётов пули шли в начале чуть вверх, к гребню высоты. А затем по кривой опускались к дороге. Вот и вся хитрость. Пулемёты стояли ниже уровня гребня. Вспышек и дыма от стрельбы пулемётов немцы не могли видеть. Немцы перед собой видели голый бугор, который стоял поперёк дороги. Дорога огибала его зажатая между бугром и большой высотой.

   Немцы справедливо полагали, что уничтоженная пушка могла быть приманкой, и видно не решались сходу идти на бугор. Даже если удастся обойти по песку подбитый танк, то из-за бугра в бок может ударить более мощное орудие. Получв выстрел в упор, уже другой танк закроет узкий проход. Именно поэтому эти русские так уверенно бьют из пулемётов!

   Я подал команду пулеметчикам прекратить огонь. Посмотрим, что будут делать немцы? Стрельба прекратилась. Стало совсем тихо. Время как будто остановилось. Если все мои предположения верны, то дело здесь без авиации не обойдётся.

   Подумав о авиации, мысленно обругал себя всеми словами, которые знал! Можно же запросить "Овод"!

   Оставив за себя Бессонова, спустился к подножью высоты, где метров через триста, у дороги была позиция БТРа. Его задача была бить танки из КПВТ, а так же уничтожать немцев, которые или прорвутся или обойдут высоту, чтобы ударить нам в тыл.

   Идя к машине, я внимательно смотрел по сторонам, мне было интересно как БТР справился с мотоциклистами. В одном месте была брешь в придорожных кустах, явно кто-то слетел в кювет, чуть дальше по другой стороне дороги, из болота виднелся перевернутый мотоцикл.

   Дойдя до капонира, в котором стоял бронетранспортер, постучал автоматом по броне и крикнул в люк:

   - Сержант, где ты там?

   Из люка показалась его голова без шлемофона, он вопросительно посмотрел на меня.

   - Что молчишь, рассказывай, как вы дошли до такой жизни?

   - А чо рассказывать, товарищ лейтенант! Как немцы на мотоциклах выскочили из-зы высотки, мы уже стояли под парами и начали разгон. Перед поворотом выключили двигатель и сцепление...

   - Кто-то смог уйти?

   В ответ он только молча помотал головой.

   - Там такой удар был, что концы бревен треснули, а третий с разгона улетел в болото. Мы потом смотрели, их всех мотоциклом придавило. Даже если не сразу, то потом захлебнулись... Один мотоцикл вроде цел, а один в смятку, под колеса затянуло...

   - Живой кто то остался?

   - Там в кустах двое связанные лежат, один тяжелый не выживет, а другой уже очухался воды просил - дали.

   - На связь вызывали?

   - Нет.

   - А "Овод"?

   - В нашем районе команды "Воздух" не было. А как у вас там?

   - Нормально! Один танк подбили, еще шесть стоят, двинуться не могут, мы их пулеметами держим!

   - А разве так можно?

   - Сам не знал сержант! Оказывается можно! Пулеметы пехоту и артиллеристов посекли - кого убили, кого ранили, и все они лежат вокруг танков, а танки их давить не могут. Так и держим.

   - Понятно.

   - Ладно, хватит лясы точить, давай "Гвоздику"!

   - "Гвоздика", "Гвоздика", я "Луна", как слышно? Прием!

   - "Луна", я "Гвоздика", ну что у вас там? Почему долго не выходили на связь! Моментально, голосом командира, ответил дивизион.

   Доложив о бое и о том как удалось сдержать немцев, добавил, что противник видимо ждет воздушную поддержку, что бы без лишних потерь, опрокинуть нас и продвигаться дальше.

   - "Луна", думаю, что с авиацией у немцев сейчас уже серьезные проблемы, но чтобы вас поддержать, прикажу "Оводу" оказывать вам воздушное прикрытие в первую очередь. Как поняли? Прием!

   - "Гвоздика", понял вас!

   - "Луна", собирайте вокруг себя отступающих бойцов, командиров, ройте траншеи, организовывайте оборону вдоль дорог. Как поняли? Прием!

   - "Гвоздика", понял вас. Прием!

   - "Луна" не вешай нос! Конец связи.

   Меня сильно заинтересовали слова Абросимова, о том, " что с авиацией у немцев сейчас уже серьезные проблемы". Что бы это могло значить? Из истории ВОВ, я твердо помнил о подавляющем господстве в воздухе немецкой авиации. Ну сбили на рассвете "Шилками" бомбардировщики. Так, что - все! Нанесли невосполнимые потери? Я прекрасно помнил, сколько немецких самолетов летело на рассвете вглубь нашей территории, и сколько их сбили ребята Профотилова.

   Вызови мне "Овод"!

   - "Луна", я "Овод", слушаю вас! Прием!

   - "Овод", я "Луна" как там дела с воздухом на моем огороде?

   - "Луна"! Не дрейфь! Дела у нас в воздухе идут нормально! Ты понял - Н-О-Р-М-А-Л-Ь-Н-О!

   - "Овод" понял! Конец связи.

   И повернувшись к сержанту приказал:

   - По любой информации "Овода" - доклад немедленно! Бежишь сам, водила пусть в БТРе сидит! Понятно?

   - Тащ лейтенант! Зачем сам? Мне в башне надо сидеть, вдруг прорыв! Давайте, я Вам ТА-57 дам с катушкой кабеля? И бегать не надо, по дурному голову под шальные пули подставлять?

   - Ты что мне раньше про телефон с кабелем не сказал? А!

   - Так Вы не спрашивали, тащ лейтенант!

   - Ладно давай! А батарея свежая?

   - Так точно, тащ лейтенант! Перед выходом поменял!

   - Ладно! Цепляй к своему аппарату, я сам кабель кину! А тебе - после боя, всех мотоциклистов из болота достать, собрать у них все оружие, снаряжение и документы! Понятно?

   - Так точно!

   Неожиданно, чуть в стороне от нас, зашуршали кусты и из них вышел мужичек, одетый опрятно, но бедно.

   Я снял автомат с предохранителя и сел рядом с люком, чтоб, если что, сразу прыгнуть вовнутрь, а сержант прыгнул за башенные пулеметы и уже успел развернуть стволы в сторону кустов. Мужчина, видно из местных поляков, подойдя ближе, тревожно спросил меня, мешая русские, украинские и польские слова:

   - Пан начальник, цо такэ робится? Это цо, война?

   Что ему было ответить? Что это, и в самом деле война. Тут мне в голову пришла одна мысль:

   - Пан размовляе по немецки?

   - Так.

   Обернувшись к водителю, приказал:

   - А ну-ка, давай этого водопьющего сюда!

   Через минуту, водитель двумя руками охватив за подмышки немца, подтащил его к нам.

   - Пан спросите солдата, где он служит?

   Поляк бойко, без тормозов заговорил на немецком. Через несколько минут, стало известно, что перед нами разведывательный отряд 11-й танковой дивизии вермахта. В задачу отряда входит захват переправ через реку Стырь в районе Шуровище и Берестечко. Вытащив из планшета карту, начал её разворачивать, и первым найдя

   Берестечко, присвистнул от удивления: если в первые часы вторжения, немцы ставят задачу своему передовому отряду захват переправ, в 80-90 километрах от государственной границы, то это может означать только одно - прорыв на большую глубину!

   - Сержант! Связь быстро!

   - С кем?

   - С х.....! С дивизионом сержант! С дивизионом! И этих отведи подальше! Бегом!

   Абросимов как только услышал данные, сразу все понял. Сказал только:

   - Какой же ты Иван молодец! Ах, какой молодец! И отключился.

   Я тем временем, отослал поляка, сержанта заставил поправить маскировку, поскольку нарубленные ветки успели увять и пошел назад на высоту, помалу разматывая кабель с катушки. По всему выходило, что вечером вряд ли сюда прилетят бомбардировщики. А танки не пойдут вперёд без бомбежки, и немцы в колонне это уже скорее всего знают. Получается, что сейчас немцы ждут ночи, чтобы вынести раненых и убрать c дороги убитых. Своих они давить гусеницами не будут. На остальных это подействует нехорошо. Кто-то мне рассказывал, что у немцев вообще покойники в большом почёте.

   А у нас здесь действительно выгодная позиция. С одной стороны бугор и болото, с другой подъем на господствующую высоту.

   День подходил к концу и вряд ли они сунуться или что-нибудь предпримут. Вначале, при подходе немцев пулемётчики струхнули. Шутка ли! Колона танков шла по дороге на них.

   Последний кусок, я полз. Катушка постоянно билась о колени и мешала мне. На конец-то я свалился в окопчик, поставил в небольшую нишу ТК-2, на неё телефон, проверил связь с БТРом, и обернувшись к Бессонову спросил:

   - Ну как тут без меня?

   - Порядок, товарищ лейтенант!

   Прильнув к трубе, посмотрел на дорогу, там все было как раньше. Оторвав голову от ТЗКа, посмотрел назад, на пулеметчиков, как там они. Наводчик левой установки стоял в кузове машины и спокойно почёсывал за ухом. Он ждал команды, вытянув шею, и моментально навострил уши, когда увидел, что я смотрю на него.

   - Здесь всё в порядке! - решил я. А вот справа пулемётный расчёт копался с пулеметом. Потные, торопливыми движениями рук они перебирали что-то.

   - Ну что ещё там? - крикнул я в их сторону. Не получив от них ответа, повернул голову к старшине:

   - Бессонов! Проверь пулемёт сам! Чего у них там руки трясутся? Старшина быстро подобрался к установке, поставил затвор на место, хлопнул крышкой cтвольной коробки и доложил:

   - Пулемет к бою готов, товарищ лейтенант!

   Время шло. Немцы стояли. Солдаты осмелели, воспрянули духом. Постепенно солдаты стали переговариваться, сначала одним словом, потом фразой, послышались всякие шуточки, прозвучал матерок.

   Солдаты видели, что я лежу на бугре, спокойно и зло покрикиваю и не собираюсь убирать трубу, сматывать телефоны и пятится задом. А это значит, что всё идёт как надо. Танки стояли. Немцы не высовывались. Пулеметы молчали. Но стоило где-нибудь мелькнуть или шевельнуться немецкой пехоте, звучала команда, и все восемь пулемётных стволов сразу оживали. Повеселел народ. Стал смелее смотреть. Я позвал старшину Бессонова и велел ему наблюдать в трубу.

   - Держи их за танками! Будут высовываться, бей короткими очередями! Патронами на сори! Ложись старшина! А я пойду вниз перекурю, пожалуй!

   Спустившись вниз, я устроился на стволе какого-то дерева, достал пачку болгарского "Опала" и закурил.

   - А ведь сигарет хватит на неделю, не больше! Перед выездом на учения, взял блок, в котором осталось шесть пачек, эта была седьмая. Поскольку это была едва третья или четвертая сигарета за день, то в голову шибануло хорошо. Меня слегка повело, и я как-то плавно ушел в воспоминания.

   Этот год, хоть он был и не високосный, оказался для меня неудачным. Окончив семь лет назад университет, по специальности химик, я отработал пять лет в школе, в которую попал по распределению, вернулся домой и два года назад смог устроится на хорошую работу, дежурным оператором на химический завод. Работа была не пыльная, пульт управления находился в отдельном здании, на втором этаже. В смене было по два человека, стоял стол для настольного тенниса. Мы во время смены частенько играли, поглядывая на приборы и прислушиваясь к аварийной сигнализации. Платили неплохо, словом, жизнь налаживалась. В этом году мне исполнялось тридцать лет, после тридцати в армию уже не забирали. После очередных сборов, получив звание старшего лейтенанта, я надеялся, что в армию я так и не попаду. Но не тут то было! В середине января я получил повестку из военкомата. Явившись туда, я узнал, что меня призывают на два года. Все что я добился - летело коту под хвост. Хотя по закону я имел право вернуться на то же место работы, с которого уходил в армию, но кто же уступит мне такое теплое местечко. Короче, жизнь круто развернулась, и уже через неделю я принимал взвод управления второй батареи этого дивизион. За прошедшие годы я практически забыл все, чему учили на военной кафедре. Хорошо, что в дивизионе были еще офицеры - двухгодичники. Все они были моложе меня, т.к. были призваны сразу после окончания ВУЗов. Конечно, было тяжело привыкать к новой жизни, но постепенно я втянулся в новый распорядок жизни и даже появился какой то интерес. Из бывших студентов особенно выделялся Миша Гелеверя. Если остальные изучали только то, что положено по должности, то он всегда старался узнать по больше. Приставал с вопросами по артиллерийской стрельбе к кадровым офицерам, уточнял тонкости при выполнении огневых задач. Может быть это кому то и не нравилось, но комдив Абросимов поощрял его интерес. Это давало свои плоды. На зимних стрельбах он, единственный из "двухгодичников" отстрелялся на "отлично". Точно подготовив данные, он уже вторым снарядом попал прямо в указанную цель, чем удивил присутствовавшего на НП начальника штаба дивизии.

   - Кто этот лейтенант? - спросил он у командира дивизиона.

   - Командир взвода управления дивизиона лейтенант Гелеверя - ответил тот.

   - Кадровый?

   - Нет, "двухгодичник", прошлой осенью прибыл в дивизион.

   - Очень неплохо стреляет для "двухгодичника". Отметьте благодарностью в приказе по результатам стрельб.

   Много помогал он и мне. Часто сидя в классе мы вместе разбирали непонятные для меня вопросы.

   Вообще отношение к нам "двухгодичникам" в дивизионе, было хорошее. Все кадровые офицеры были настроены доброжелательно по отношению к нам. Хотя в общении между собой командиров батарей, чувствовалась некоторая напряженность. Я не мог понять в чем причина, пока Гелеверя мне не объяснил:

   - Мы "двухгодичники" для них не конкуренты. Нам не нужны ни должности, ни продвижение по службе. Отслужили два года и ушли. А каждый кадровый офицер хочет продвинуться в должности и получить звание повыше.

   Подумай, три командира батарей, все капитаны на капитанской должности, а майорская должность начальника штаба дивизиона только одна, конкуренция!

   В подтверждение своих слов он рассказал мне историю, произошедшею в одном из соседних полков, когда один из капитанов, считавшимся лучшим другом другого, узнав, что не его, а его друга, собирают назначить начальником штаба дивизиона, пошел к парторгу и заявил, что отзывает свою рекомендацию в партию, так как его друг алкоголик и его надо не повышать по должности, а гнать из армии поганой метлой.

   Не ожидавший такого предательства, его друг впал в запой. Но и этому должность не досталась, назначен был другой офицер, из соседнего полка.

   Конечно, это уже крайний случай, но симптоматичный.

   Все бы было нормально, но эта поездка на учения опять выбила меня из колеи.

   От воспоминаний меня отвлек Бессонов:

   - Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант!

   - Что случилось, старшина?

   - Немцы начали собирать убитых и раненых!

   - Почему не ведете огонь старшина?

   - Патроны берегу! Сами сказали. Да и стволы нужно остудить.

   - Бессонов! Ты как дите! Нам нельзя сейчас убивать всю пехоту и нельзя им давать собирать убитых и раненых, понятно?

   - Нет, товарищ лейтенант.

   - Шугани их, старшина, чтобы они, не шевелились! Держи их за танками! Будут высовываться, бей короткими очередями!

   - Щас!

   - Чего!?!?

   - Есть бить короткими очередями!

   Когда старшина скрылся, припомнил я слова капитана Ледогорова насчет немецкой авиации... Т-а-а-к... значит можно серьезно рассчитывать на то что немецкие танкисты её не дождутся... Как они тогда поступят?

  Да, просто! С наступлением темноты соберут своих убитых и раненных комрадов и отойдут к своим основным силам! Значит что? Значит им надо помешать! А как - надо думать, только не долго!

   Придя к этому несложному умозаключению, я пригибаясь пошел с своему НП, в котором наблюдая за обстановкой расположился Бессонов. Спрыгнув в окопчик, спросил для порядка:

   - Ну как тут?

   - Нормально, товарищ лейтенант.

   - Бессонов, как думаешь что будет, если немцам помощь не придет?

   - Известно что, товарищ лейтенант - как стемнеет, так соберут они своих товарищей убитых, да раненных и уйдут к своим... Я так мыслю, надо им танки сничтожить, тогда им крышка и настанет!

   - И я так думаю, только вот как?

   - Эх, была бы целая "сорокопятка", плотик бы сладили, да с того берега и всыпали им из кустиков, а так... - он огорченно махнул рукой.

   - Жалко, упустим мы их! Разве против шести танков, двумя броневиками сладишь... Э-х-х-х! - Он снова махнул рукой.

   А ведь он прав, с восхищением подумал я. С того берега, в борта танков стоящих на узкой дороге, да боящихся лишний раз двинуться чтобы не подавить своих! И плот ладить не надо, Бессонов же не знает, что "семидесятка" плавать умеет. Тут только вопрос один важный - КПВТ пробьет борт немецкого танка или нет? Уже протянул руку к полевому телефону, чтобы спросить какую броню может пробить КПВТ, как неожиданно вспомнил - этим патроном (бронебойно-зажигательным) стреляли ли же из знаменитых ПТР Дегтярева и Симонова!

   - Бессонов, давай Красовского сюда!

  Старшина, не задавая лишних вопросов, выскользнул из окопчика, и пригинаясь к самой земле, побежал к бронеавтомобилю. Оба они вернулись через несколько минут.

   - Вот что братья-славяне...

  Несколько минут я объяснял свою задумку, еще несколько минут ушло на выяснение некоторых моментов. После этого, план начал осуществляться с точностью хронометра.

   Первым делом, дождавшись самого незначительного движения немцев, комплексные пулеметы открыли шквальный огонь. Под грохот их очередей, бронеавтомобиль Красовского вернулся на свою первоначальную позицию, а "семидесятка" перебралась на другой берег и выйдя по оврагу на удобное место, навела башню на последний немецкий танк в колонне.

   Получив от всех доклад о готовности, мы начали свой "концерт". Открыл его Красовский. Воспользовавшись тем что башни танков были развернуты немного вправо, он успел всадить три снаряда под башню второму танку и отъехать за холм, выставив только самый кончик ствола, и стреляя в болото, тем самым отвлекая внимание немецких наводчиков от нашего БТРа. Неожиданно для нас, во втором танке начали рваться снаряды и мгновение спустя, из кормы с ревом вырвался фонтан огня, который поднялся метров на пять. На какое-то мгновение стрельбы не стало слышно, но потом она продолжилась с еще большим темпом. Автоматические пушки танков буквально перепахивали место, откуда стрелял броневик разведэскадрона. Воспользовавшись этим, наша "семидесяточка" немного высунулась из оврага и удачно влепила по хорошей очереди в два последних танка, подбив их, и тем самым закупорив остальные машины на узкой высокой насыпи. Таким образом, уже подбиты четыре танка из семи. Вести с нами бой могли три целых и один со сбитой гусеницей. Зенитные установки вовсю поливали противника огнем, не давая солдатам доблестного вермахта поднять голову.

   Сейчас я внимательно наблюдал за оставшимися танками. Первый, со сбитой гусеницей, может вести огонь только вперед, назад ему мешает и стрелять и наблюдать, вовсю полыхающая вторая машина. Третья, четвертая и пятая машины наоборот могут стрелять только в стороны, так как вести наблюдение и огонь прямо им мешали первые две машины... Обе позиции раскрыты, рисковать людьми? Удобно было бы сейчас ударить со склона, но там технику не спрячешь... Можно пожалуй в ложном окопе человека спрятать со связкой гранат, но хер к первому танку подберешься на бросок... Попробовать отвлечь броневиком? Можно и доиграться... Нет, не вариант...

  Перебирая варианты вдруг заметил, что наш БТР прикрываясь холмом плывет на нашу сторону... Что за х...ня? Хватаю в руки микрофон рации и забыв все позывные, на волне БТРа ору:

   - Сержант, японский городовой, ты совсем ох...л? Ты что творишь су...!

  В ответ, из наушников слышу только треск помех... А БТР тем временем, подошел к нашему берегу и развернувшись против течения пошел в сторону немцев. Бл-я-...-...-ь!!! Он что решил немцам сдаться?! Пи.....ц... полный! Пока я в панике от увиденного не знал что и делать, сержант приткнул бронетранспортер под крутым берегом, моментально через верхние люки выбрались два солдата, один с автоматом, а второй был... с РПГ-7!!! Тут-то до меня и дошло, что задумал сержант!!! Ай молодец, ай умница! А за то, что не доложил мне, он у меня отгребет, су....!

   Спрыгнув на берег, они первым делом зарядили гранатомет, а уж после, под прикрытием остальных ребят полезли наверх на край обрыва. Осторожно выглянув и не увидев никакой угрозы, гранатометчик кинул трубу на плечо, приник к оптическому прицелу и замер на пару-тройку секунд - негромкий хлопок и через долю секунды, на левом борту переднего танка, в облаке поднятой пыли, сопровождаемый разрывом зажегся большой бенгальский огонь, разбрызгивая вокруг раскаленные до бела капли крупповской брони, еще миг, и весь корпус окутался густым серым дымом...

   - Все, спекся!!! - радостно прокомментировал это дело Бессонов.

   Дальше все произошло стремительно. Уцелевшие немецкие танки неожиданно развернулись все вдруг, и взревев моторами на максимальных оборотах рванули по обочине высокой насыпи со стороны реки. Мне подумалось, что всё! ...Ушли, вырвались... Но напротив последнего подбитого танка край насыпи подступал так близко, что разъехаться невозможно. Это же, спустя мгновение увидел и немецкий мехвод, очень резко затормозив. Поднятая при этом пыль сыграла с ним злую шутку - следующий за ним танк, со всего маха врезался и столкнул на крутой склон дорожной насыпи. Не имея под правой гусеницей опоры, бронированная машина сначала завалилась на бок, её борт не найдя опоры посунулся дальше и танк стал на башню. Вид гусениц представлял жуткое зрелище - где рука прилипла,где кусок черепа. Страшно...

   Несмотря на увиденное я обрадовался - попались с-суки!!! А спустя мгновение у меня отвисла челюсть - немецкий танк как по мосту прошел правой гусеницей по днищу перевернувшийся машины, следом за ним стремительно пошел последний, его двигатель звенел на небывало высокой ноте. Мне показалось еще миг и она оборвется... Они уходили быстро, непредсказуемо маневрируя, постоянно скрываясь за складками местности, и снова показываясь.

   БТР взбирался по крутому склону, подминая лещину и ломая стволы случайных березок. С дороги сержант открыл огонь из КПВТ короткими, скупыми очередями, по три-четыре патрона. После четвертой один из танков потерял правую гусеницу и крутанувшись застыл, подставив борт. Сержант уже не спеша всадил в кормовую часть пару коротких очередей. Из немецкого танка вырвался дым, а за ним и пламя. Из люков почти одновременно выскочили три фашиста. Заговорил молчавший до того пулемет ПКТ. Три коротких очереди и два неподвижных тела в черной униформе упали с брони на землю. Третий танкист успел спрыгнуть с танка и драпанул к спасительной насыпи. Длинной очередью, сержант срезал бегущего немца. Тот сделал еще два-три шага, споткнулся, упал и завертелся волчком на земле...

   Несколько раз по рации прозвучал тональный вызов, а после, несмотря на помехи разборчивый голос сержанта:

   - Лейтенант, где второй?

   - Последний раз видел на восемь часов, четыреста у подножия холма, как понял? Прием!

   - Понял лейтенант, у холма!

   В ТЗК отлично было видно как сержант развернул башню влево. Я тоже довернул трубу левее, продолжив высматривать где появится танк.

  Сначала ничего не было видно. и тут из-за гребня холма показалась его башня с номером 11. Он выскочил на холм, выстрелил с ходу в направлении БТРа и, увидев, что остался один на один, резко свернул в сторону и начал быстро уходить за холм.

   - Сержант! Не выпускай гада! Полный вперед! Обороты, обороты давай!

   БТР подвернул немного влево и, взревев моторами, рванул вперед.

   - Гони, гони, родимый!

   Немец тем временем уходил от холма по прямой, через скошенный луг, к линии железной дороги, рассчитывая за ней укрыться. Ревя двигателями и не разбирая дороги мчалась за уходящим противником "семидесятка". Выскочив на холм, сержант увидел немца метрах в пятистах от себя, приближающегося к насыпи.

   Все мы застыли в ожидании выстрелов. Несколько секунд показались вечностью, пауза затянулась.

   - Почему он не стреляет, товарищ лейтенант? Ведь сейчас за насыпь уйдет! - Взволнованно спросил Бессонов.

   - Почему, почему... Потому! Он, гад дисциплинированный, по колее идет, вот там-то... - в этот момент танк подъехал к насыпи и, взбираясь на нее, задрал нос вверх, подставив крышу, - Очередь! И глаз мой отметил кучное попадание в крышу моторного отделения, танк по инерции поднялся еще на метр и, не успев перевалиться за насыпь, скатился назад...

   ...Это был тяжелый день. Вермахт и люфтваффе сильны, сильны не только своей техникой и военным престижем, но сильны еще и нашим незнанием, нашей неопытностью. У некоторых солдат, в прямом смысле тряслись поджилки: люди боялись, многие просто не знали, что надо делать. Я понимал, что нужно обязательно выиграть первый бой, пусть маленький, нанести хотя бы незначительный урон врагу. Это было крайне необходимо для сплочения нашего отряда.



   Часть 26

   Лейтенант Скороходов


   Не успели мы в полной мере осознать весь ужас увиденного, как неожиданно и резко прозвучал тон вызова рации. Может быть только благодаря этому у меня не поехала крыша.

   Мимоходом получив пилюлей за то что долго не отвечал на вызов, командир батареи коротко и матерно приказал мухой лететь на огневые дивизиона и цеплять орудие на буксир. Успели мы вовремя - расчет наших предков на руках выкатил последнее исправное орудие с огневой, прицепил к передку и уже ждал когда БТР сдаст задом.

   Подошедшие самоходки батареи с КШМкой старшего офицера батареи, КШМка комбата и две "Шилки" уже стояли готовые к движению. Наша колонна построилась для марша на обочине грунтовой дороги под деревьями, вдоль неё. Вот рассаживаются последние бойцы и медленно набирая скорость мы выдвигаемся практически строго на запад. Замелькали вдали от дороги дома местных хуторян. Дорога часто петляла, Поворот, еще поворот... Навстречу летят, быстро увеличиваясь, столетние дубы.

  Комбат в голову колонны поставил ПРПешку без орудия - она выполняла роль походной заставы, следом шли две "Гвоздики" первого взвода, за ним "Шилка", потом второй взвод, опять "Шилка" и снова две САУ. Замыкал колонну мой БТР. Ревя моторами, наша машина едва справлялась с нагрузкой, ведь за собой она тянула в общей сложности несколько тонн.

   Километра четыре мы проскочили не напрягаясь, грунтовка сухая, только пыль от идущей впереди техники практически закрывала видимость вперед. Водителю пришлось принять почти на корпус в сторону, чтобы видеть хотя бы обочину. При такой пыли нам всем было не до местных красот. Сильно меня выручали немецкие мотоциклетные очки, такие же были у водителя и Сулимова. Кто и когда из моих ребят их снял с немцев я не уследил.

   - Мля!!! Твою маму!!! Механик, мля, не картошку в колхозе везешь! -Со всего маха грудью навалился на открытый люк, дорога нырнула в балку, перед холмом. В этом месте была хорошо видна вся колонна. В самом низу грунтовку пересекла быстрая речушка с каменистыми берегами. Переехав ее по неглубокому броду, поехали дальше. Честно говоря, я уже немного успокоился, как началось. Первый разрыв грохнул неожиданно, даже не громко, просто из-за гребня, левее колонны поднялась фонтаном земля и чуть спустя дошел звук. Одновременно по рации прошел приказ комбата ускорить движение. Как замыкающему мне было отлично видно что колонна наша заметно растянулась. Первый разрыв это я понимаю недолет. Следом должен быть перелет, а затем после "вилки" и переход на поражение цели. И тут по рации прошла команда комбата: ПРП свернуть влево и выйдя на ближайшую высоту обнаружить артнаводчика, а всем остальным принять вправо и по лугу, который цвел вовсю, через кустарник спрятаться в угрюмом лесочке из осины, малорослой березы и непролазного ивняка. Перелетный разрыв встал от БТРа метрах в пятидесяти, рядом с отдельной ольхой. Когда опала земля, дерево стояло как раненный солдат с костылем, опираясь на повисший сук, наполовину перебитый осколком. Пристреливались фрицы неторопливо, то ли подразделение небольшое, то ли снаряды берегли, а может и то и другое. Зато колонна успела нырнуть в лесок и спрятаться от наблюдателя. Уже забравшись метров на триста чащобу получили приказ прекратить движение. Все разом остановились, красноармейцы попрыгали на землю. Оставшись внутри бронетранспортера, внимательно слушал переговоры комбата с ПРП. Только услышав, что комбат отсылает ПРП на поиск наблюдателей, стало понятно что просто так немцам этот обстрел не пройдет. Интересно было наблюдать за нашими предками, как они с удивлением и восхищением смотрели на нашу боевую работу. Я представил как экипаж ПРП используя специальное разведывательное оборудование ищет позицию немецких корректировщиков. Ах как жалко, что не слышно по рации внутренних переговоров экипажа! Прикрыв глаза, представил как поднимается антенна на башне машины. Хоть и предназначена она в первую очередь для обнаружения излучений РЛС, но можно засекать и работу обычных радиостанций - главное чтобы диапазон совпадал. Определив направление (должны же немцы передавать на огневые данные!), надо точно определить расстояние. Для этого у ребят есть два дальномера - основной лазерный, и запасной стереодальномер. Интересно какой ребята используют? Я бы выбрал лазерный! Представил как башня медленно вращается, а включенный лазерный прибор ощупывает невидимым лучом местность. И действительно, буквально через пару минут после нашей остановки подвижный разведывательный пункт начал передавать на батарею координаты.

  - "Снег", "Снег", я "Кокарда" - четко докладывал с ПРП голос, скорее всего старшего разведчика, - дирекционный 45-20, дальность 1500, засек наблюдательный пункт.

   Тут, на самом интересном месте, мне пришлось вылезти наружу. "Гвоздики" отцепив передки буксируемых орудий все выстроились рядом с КШМкой старшего офицера батареи, в просторечии "собовкой", на которой установлена навигационная аппаратура выдающая текущие координаты на местности. На ПРП имеется аналогичное оборудование. Таким образом рассчитать данные для открытия огня много времени не потребовало. Тем временем, башни самоходок дружно повернулись в сторону цели и подручное орудие произвело выстрел. Теперь вся батарея ждет. Вот в рации забубнил голос разведчика-вычислителя из экипажа ПРП и все шесть самоходок, предварительно довернув орудия согласно поправкам, дружно ахнули залпом, и через десяток секунд еще одним, а затем третьем последним, и тут же рванули к месту где стояли на передках отцепленные орудия. Надо было быстро уйти с огневых позиций, на случай если их все-таки засекли, другие не обнаруженные наблюдатели немцев. Отъехав на несколько сотен метров в сторону прямо по кустам, машины стали и всем довели приказ - более десяти метров от своих машин не отходить, а мне прибыть к командиру батареи.

   - Вот что лейтенант, отцепляй орудие и выясни что мы там подавили, постоянно будь на связи. Все понял?

   - Все, товарищ капитан.

  Вернувшись к своей машине и собрав своих солдат, объяснил им что нам необходимо сделать. Выбравшись из лесочка на опушку увидел что метрах в трехстах, дорога по которой мы двигались колонной уходит за большой сосновый бор, темнеющий слева. Справа густо зеленело большое картофельное поле. Связавшись с нашим ПРП, сориентировался на местности. Теперь стало понятно куда необходимо двигаться. Выпустив вперед двух наиболее смышленых солдат со стовосьмой рацией, мы осторожно и по возможности скрытно начали продвигаться к месту, куда стреляла батарея. Через полчаса, без приключений мы добрались до цели.

   Из воронок еще курился легкий дымок и отдавало кислым запахом взрывчатки. Кустарник, который до обстрела был на этом месте, был полностью уничтожен. Вырванный с корнем, посеченный осколками и полностью без листьев он валялся вокруг в беспорядке.

  Два немецких бронетранспортера стоявшие в низинке на первый взгляд были просто брошены своими экипажами, во всяком случае трупов поблизости не было видно. Подойдя с частью солдат ближе, рассмотрел что самый ближний, теперь годился только в качестве дуршлага, так густо он был пробит осколками. Второй же, прикрытый своим собратом был на удивление цел, даже стереотруба установленная над верхним срезом бортовой брони была без повреждений.

   Подойдя к уцелевшему бронетранспортеру, ударил ногой по скатам передних колес - накачаны в меру, осмотрел гусеницы - целехоньки.

  Обойдя его вокруг, через распахнутую заднюю дверь аккуратно заглянул во внутрь - никого не было. Справа, напротив длинного сиденья, на котором валялись наушники, была закреплена стойка с радиоаппаратурой. Прямо над задними дверями был приварен вертлюг - я так понимаю для пулемета, который лежал на каком-то барахле над сиденьем радиста. Очень понравилась как сделана амортизирующая стойка, внутри которой была закреплена на специальных пружинах и резиновых демпферах рация или рации. Была даже предусмотрена шухлядка для документов и бумаг. Стереотруба, по внешнему виду такая же как и наша АСТ, только покрашена в серый цвет, закреплена на специальном кронштейне, слева от второго пулемета прикрытого солидным ломаным щитом. Над всем отделением был прочный трубчатый каркас, к которому от стойки с оборудованием подходил кабель.

   - Блин, да это же антенна! - Сообразил я.

  Закончив осмотр, крикнул ефрейтору:

   - Сулимов, что там у тебя?

   - Два пулемета, оба неисправны, много боеприпасов, продукты - много посечено осколками, но есть и целое товарищ лейтенант!

   - Все переносите сюда. Кто может завести этот аппарат?

   - У Борисевича отец в колхозе механизатором работает!

   В проеме раскрытых дверей показался конопатый и рыжий рядовой.

   - Сможешь?

   - Попробуем, тащ лейтенант. Думаю не сложнее ГАЗона. - Закинув автомат за спину полез к рулю.

  Через несколько секунд послышалось бубнение:

   - Так это ручной тормоз... Гнезда для ключа нет, кнопки тоже...

  Я с интересом следил за действиями солдата. Вот он щелкнул каким-то тумблером...

   - Опа! Есть питание... Смотри-ка, стрелки дернулись!

   Глянув себе под ноги, солдат довольно произнес:

   - Тащ лейтенант, заводка как в газоне! - И подергав большой пластмассовый набалдашник ручки коробки на котором был нарисован порядок включения передач, решительно придавил педаль стартера. И сразу услышал, как стартер начал крутить двигатель. Через пару секунд мотор завелся и ровно зарокотал.

   - Борисевич, бензин проверил?

   - Щас сделаю! - И выключив двигатель, выскочил наружу.

   Выбравшись следом за солдатом, увидел как он уже одной рукой откручивал крышку бензобака, головой крутил в поиске подходящей веточки, другой рукой уже ломал её и засовывал в бак, и тут же с довольным видом докладывал:

   - Почти полный, тащ лейтенант!

   - Борисевич, тут канистры были, попробуйте слить с этого сколько сможете! - я ткнул в стоящий рядом дуршлаг.

   Остальные солдаты начали переносить различное барахло. Я же решил отойти немного в сторону. Только как говорится, протянул руки, как увидел тело солдата в черной форме, практически без головы - наверное один из крупных осколков... Руки убитого были темными от въевшегося машинного масла. Вероятно, это был водитель бронетранспортера.

   Пока всё это крутилось у меня в голове ребята уже все сделали и позвали меня. Так как не было времени разбираться с немецкой рацией, вместе с Борисевичем посадил солдата со "сто восьмой". Остальные привычно устроились в "семидесяточке". Еще раз подойдя к "немцу" спросил у ребят:

   - Ну как?

   - Фантастика! Ответил радист.

   - Фантастика! - повторил Борисевич. - Все в порядке!

   - Ну что, на Берлин?

  В этот момент машина взревела, немного дернулась, потихоньку пошла и встала за нашим БТРом. Устроившись на своем месте, захлопнув над головой люк, повернулся к пацанам:

   - Все сели?

   - Все!

   - Ну, тогда поехали.

   Обратно к колоне добрались на счет "раз". Когда я подошел для доклада к МТЛБуше комбата там были практически все офицеры и командиры. Здорово развеселила полная анархия в форме. Командиры РККА выглядели на мой взгляд более чопорно в своих гимнастерках до колена, ремнях крест- накрест, с шашками и сильно меня удививших со свистками в аккуратных таких карманчиках на одном из ремней портупеи. Наши же выглядели в камуфлированных и черных комбезах и шлемофонах как подсобные рабочие у солидных прорабов. Доложив о своих действиях, получил новое задание: на трофейном БТРе следовать на некотором расстоянии от основной колонны и прикрывать тылы.

   - Конечная цель маршрута фольварк..., черт язык сломаешь, вот смотри на карте...

  Комбат ткнул остро отточенным карандашом в точку на карте. Мелькнула еще мысль, откуда у него польская карта какого-то затертого года?

   Я только успел добежать до своих и назначить вместо себя старшего на "семидесяточке" как колонна снова вышла на дорогу. Так стал я третьим членом экипажа на "немце". Отпустив колонну немного вперед, двинулись и мы. Борисевич вполне уже освоился с машиной, хотя как я понял

  из - за тяжести самого БТРа и гусеничного привода, машина оказалась очень неповоротливой и в управлении больше напоминала ЗИЛ- 157. Вскоре мы разогнались до двадцати километров, правда трясло при этом немилосердно и разговаривать, без риска откусить себе язык, было невозможно. Оставалось только внимательно смотреть по сторонам. Вокруг поля, колосится рожь. Проселочная дорога наезжена. Наш БТР ползет по склону, подминая гусеницами бурьян. Судя по одометру и местным ориентирам уже необходимо повернуть в сторону нужного фольварка . Ё-пэ-рэ-сэ-тэ, где же развилка? Вот стоит на обочине судя по всему верстовой знак - придорожный крест. Но на моей карте изданной после войны его нет! Только пометка, сделанная карандашом командиром батареи.

  Дорога шла прямо и прямо, рожь поднимается вровень с бортом. Неужели я не заметил, мы миновали разветвление дороги? Повернуть обратно?..

  Ехать дальше? Оставаться в бездействии невмоготу. Я встал на сиденье, огляделся. Наконец-то. Каменный столб, в нише изваяние придорожной Мадонны, украшенное зеленью. В чем же дело? Развилка, по-видимому, распахана.

  За поворотом начиналась улучшенная дорога. Вдоль обочин ветлы. Высокие, с густыми роскошными кронами образующими шикарный зеленый тоннель.

   - Воздух! - по рации нами был услышан доклад наблюдателя колонны.

  Мы быстро вошли в тень деревьев. "Хеншель" пересек маршрут и ушел на восток. Маскировка по быстрому прилепленная перед выходом не держалась, часть веток потеряна. Вот мы проехали какие-то отдельные дома. Раздался голос Борисевича:

   - Люди там... бежали... попрятались,- он указал глазами.

   - Люди? Какие люди?

   - Воздух! - опять слышим по рации как кричит наблюдатель.

  Пытаясь найти в небе самолеты немцев, обнаруживаю во ржи толпу людей. Вскочили, похоже, собираются удирать. Кто их спугнул?

  Радист звал - никакого внимания. Люди только прибавили шаг. Внезапно вынырнувший самолетик с крестами на крыльях заставил их повернуть к нашему БТРу. Оказалось что это молодые парни, все призывного возраста. Полуодеты, без всяких документов. Отвечают невразумительно. Из рабочего батальона строили укрепления недалеко от границы. Немецкая артиллерия на рассвете обстреляла их шалаши. Многие погибли, остальные разбежались.

   Черт, как поступить с ними? И советоваться времени нет, колонна уходит вперед, её уже не видно, только столб пыли указывает где она.

   - А документы есть?

  Парни мнутся и отводят глаза.

   - Почему убегали?

   - Испужались сильно, думали немцы, вон у вас кресты намалеваны!

   - Немцев где видели? Далеко отсюда?

   Одновременно заговорили несколько человек, помогая себе руками они показывают и объясняют где и когда видели фашистов. Мнения расходятся, ребята противоречат друг другу.

   Направив их в тыл, мы на своем трофее двинулись догонять своих, предварительно закрыв тряпками и ветками кресты на броне. Пока заняли свое место позади колонны, навстречу попалась одна, позже еще несколько групп безоружных строителей. Их всех отправляли в тыл.

   Где идут бои - легко определить по звукам и пожарам. В небо тянутся густые столбы дыма, а затем, расплывшись, стелятся над землей.

   Впереди из-за поворота медленно выплывает старая водяная мельница, потемневшая от дождей и времени. Неторопливо крутится её огромное водяное колесо. Ему наверно абсолютно все равно что происходит вокруг.

   Дорога поворачивала на северо-восток. Впереди, покачивая длинными стволами орудий, двигаются оба наших подразделения. Следы от гусениц "Гвоздик", "Шилок" и МТЛБушек сливаются в одну колею, потом вновь расходятся. Узкие колеса прицепленных орудий, оставляют на песке грунтовой дороги глубокие борозды, раздвоенные тяжелыми пушечными колесами. Справа за кустами блеснула речка. Прежде на ней стоял мост, но он не выдержал военных испытаний и развалился. Движение направляется в объезд, через брод, куда указывала жирная черная стрела на доске, прикрепленной к перилам. Видно как орудийные номера, сидевшие на станинах, поспешно перебираются к щиту и люльке, а кому не хватило места забираются на нашу технику. Выбрасывая из труб синие кольца дыма, машины одна за другой выходили на чистый береговой песок.

  Мой водитель уверенно направил БТР в воду. В кабину хлынул ливень брызг. Напуганный Борисевич, стряхивая воду, вертит головой. Несмотря на испуг, он добавил газу и мы выскочили на противоположный берег.

   - Ну что Борисевич, запомнил что трофей не плавает?

   - Так точно, товарищ лейтенант!

   - Давай сливай воду, нельзя отставать!

  После брода, колея нас вывела на косогор, с которого открывался широкий вид на дорогу и лежавшую по сторонам местность. Изгибаясь плавной дугой, впереди ползет колонна., орудие и снова "Гвоздика", опять орудие, "Шилка", буксирующая орудие. Издали они выглядят медлительными и неуклюжими, но на удивление четко соблюдается дистанция между машинами.

   Переход завершился благополучно. Прибыв к месту, отлично замаскировались в удачно расположенной в выемке. С обеих сторон наверху недостроенные доты. В одном расположился наш комбат со взводом управления, в другом дивизион предков. Поделились с ними масксетями и замаскировшись, затаились. Соседние высотки заняли ПРП и "Шилки".

   Не успели мы как следует разместиться и укрыть технику, как прибежавший посыльный передал приказ собраться в доте, который заняла наша батарея. Прибыв туда, увидел что собрались все офицеры и командиры. Хотя я по специальности являюсь зенитчиком, и отправляясь на учения принял командование над зенитно-ракетным взводом, сейчас фактически командовал одним из своих отделений. Тем не менее, имея звезды на погонах, т.е. будучи офицером Советской Армии обязан был выполнять свой воинский долг там где прикажут. На импровизированном военном совете, который прошел очень быстро, комбат каждому отмерил свою задачу.

   Приданный ПРП выходил на левый фланг нашей зоны ответственности, сам комбат выдвигался на МТЛБу на правый фланг. Третий дивизион 341-го ГАП из-за потерь мог выставить только один НП, который решили усилить моей группой, так как на нашем БТРе была подходящая радиостанция для связи с машиной старшего офицера батарей "Гвоздик". СОБ самоходок своими средствами обеспечивал связь с третьим дивизионом. "Шилки" прикрывали огневые артиллеристов от воздушного нападения. С учетом почти полного отсутствия маневренности третьего дивизиона это имело решающее значение для сохранения личного состава и техники. Против артиллерийского поражения наши "боги войны" придумали следующую хитрость: сравнивая нашу и немецкую карту найденную в "Гономаге" командир батареи обнаружил что на карте противника не нанесен молодой сад расположенный между двумя большими рощами. Особую прелесть ситуации создавало то, что сад находился в створе между ними, на направлении удара немецких войск и не мог просматриваться со стороны противника. "Гвоздики" загнали в подходящий овраг, глубиной более десяти метров, что позволяло скрыть вспышку выстрела ночью и пылевое облако днем при условии обильного орошения водой.

   - Ложные позиции Вашему дивизиону оборудовать при первой же возможности. - Заявил комбат, пристукивая плашмя карандашом по листу карты.

   - Хорошо бы придумать еще чем имитировать выстрел! - подал голос начальник штаба третьего дивизиона.

   - Выделим одну-две самоходки когда будет пролетать разведчик, нехай фиксирует это дело своими объективами. Добро?

   - Так точно!

   - Сверим часы! На моих четырнадцать пятьдесят пять. - закончил совещание комбат.

   Первыми на свои позиции ушли ПРП и "мотолыга" комбата. Мы задержались пока ждали разведчиков гаубичного дивизиона, хотя добираться нам было ближе, да и дорога лучше. САУ в два приема должны будут перетащить тяжелые шестидюймовые гаубицы в садочек, и только после этого двинуться в свой овраг. "Собовка" уже шастала по определенным огневым позициям привязывая их. Самыми последними тронутся занимать свои позиции зенитчики, сейчас их основная задачи прикрыть развертывание орудий, крутятся на их башнях антенны радаров и потеют уши радистов, внимательно слушая данные, которые постоянно выдает в эфир "Овод".

   Несколько километров до точки НП мы прошли без особых проблем. Отыскали небольшой овражек где укрыли оба бронетранспортера.

   Над оврагом, где мы разместились, растут несколько небольших деревьев. Командир дивизиона приказал их спилить и ими замаскированы наши БТРы. Отдельно стоящие деревья могут служить немцам хорошим пристрелочным ориентиром. Пока мы занимались маскировкой техники, разведчики дивизиона выбрали немного в глубине от опушки леса группу деревьев на которых метрах в двенадцати от земли оборудовали настил, на котором и разместился НП. Об этом рассказал радист с "Гономага", который проложил от нашего БТРа полевой кабель и подключил ТА-57:

   - Обзор оттуда как с останкинской телебашни, даже дали глянуть в их стереотрубу, кажется протянешь руку и дотронешься.

   - Как же они на такую высоту-то забрались? - заинтересованно спросил ефрейтор.

   - Не поверишь, у них когти есть. С такими еще электрики и связисты на столбы лазят. И еще слышал пока телефон подключал, что с одной трубой много не навоюешь. Они сейчас договариваются кто биноклями будет осматривать по секторам, а трубой только расстояние и угол мерять.

   - Подожди, а чего они немецкую трубу с собой не взяли?

   - Так Борисевич, пока у дотов стояли её снял, замотал в тряпки и спрятал.

   - От бульбаш!

   - Беги возьми трубу и отнеси на НП, а я тоже кое-что прихвачу и приду. Сулимов, ты где?

  В люке правого борта появилась голова ефрейтора. - Тут я, товарищ лейтенант!

   - Доставай ТЗК, помочь надо!

  Вытирая ветошью руки, он смущенно проговорил:

   - Тут такое дело товарищ лейтенант, в ящике не совсем ТЗК...

   - Как не совсем?

   - Перед отправкой на учения, сдали мы свою ТЗК на поверку, а как уже грузится в эшелон то нам выдали другую, сказали что лучше чем наша, и после окончания учений обязательно заберут назад.

   - Ладно доставай, показывай!

   Достав из ящика закрепленного на броне футляр и треногу, стал сноровисто собирать. Через пару минут на меня смотрело лупоглазое чудо.

   - Описание есть?

  Сулимов молча полез к ящику и покопавшись немного протянул мне книжечку.

   - Ищи на приборе шильдик с годом изготовления, а я пока умную книгу почитаю.

  Из описания выяснил, что передо мной стоит на треноге прибор наблюдения бинокулярный, который "предназначен для наблюдения за наземными и воздушными целями, для определения угловых координат целей со стационарных и временных наблюдательных пунктов в дневных условиях и в ночное время с применением штатных осветительных средств", а также "Конструкция прибора позволяет изменять направления наблюдения в горизонтальной плоскости на 360o, в вертикальной плоскости от -20o до+60o. Возможна установка прибора на треноге или стойке". Говоря по простому, прибор на треноге можно крутить вокруг своей оси во все стороны и поднимать и опускать почти на прямой угол.

  Кратность составляет 15 против 10 у штатной ТЗК, при большем поле зрения.

   - Нашел, товарищ лейтенант!

   - Где?

   - Вот, смотрите.

   - Берешь тонкую отвертку и аккуратно снимаешь, чтобы раньше времени не было не нужных вопросов. Выполняй.

  Через пару минут ответственное задание было выполнено и мы пошли к НП дивизиона, ориентируясь на нитку полевого кабеля. Шагов через сто провод перемахнул через ручеек с заболоченными, поросшими густой осокой берегами и, прячась в ярко-зеленой траве, среди тальника, осины, уходил в сторону опушки леса. Благодаря ему, мы вышли к НП самой краткой дорогой, не петляя.

   Наблюдательный пункт дивизиона расположен в кроне пяти берез, растущих можно сказать, из одного корня. На земле, в небольшой промоине был развернут пункт управления: пара столов с несколькими телефонами, командиры о чем-то переговариваются. Над столами раскинута масксеть. Несколько лестниц сбитых из жердей, вели на площадку под навесом, устроенную действительно метрах в двенадцати-пятнадцати от земли. На жердях был расстелен хвойный лапник, на котором можно безбоязненно стоять. На брусьях прибитых прямо к стволам, играющих заодно роль ограждения были установлены обе трубы - наша и немецкая. На гвозде, вбитом в ствол дерева, висит полевой телефон, возле него, на корточках сидит молодой как я лейтенант, с трубкой у уха и с кем-то переговаривающийся. Не успел полностью осмотреться на площадке как капитан искренне сказал:

   - Ну выручили Вы меня, товарищ лейтенант! Я уже думал кого-то послать в дивизион, чтобы еще что-то подыскали.

  Пока он все это говорил, следом за мной на площадку вылез Сулимов. Показывая на него, ответил комдиву:

   - Вот еще один прибор доставили, пятнадцатикратный.

   - Ого! Только вроде бы нет у нас приборов с такой кратностью. Разве, что-то новенькое?

   - Так точно, еще можно сказать краска не обсохла, Сулимов разворачивай! Через несколько минут капитан припал к окулярам прибора.

   Комдив рассматривает в наш прибор, лежащую перед ним, местность. Я делаю тоже самое в бинокль взятый у одного из наблюдателей.

   В тридцати метрах от НП кончается лес, опушка, вдоль которой идет дорога на расстоянии ста метров от неё и за ней поля с колосящейся рожью и в удалении километра, опять лес. Западнее виднеется группа домов.

   Полковник оторвался от прибора, закурил и произнес: - А вообще прекрасное место для засады!

   Погладив матовый бок прибора: - Песня! Этого красавца поставим на самое ответственное направление, нашу трубу сюда, а "немца" в самый спокойный сектор.

   Я решил задать вопрос: - Почему товарищ капитан?

   - Вы разве не знаете товарищ лейтенант?

   - Я не классический артиллерист, я зенитчик.

   - Может быть, Вам такое простительно, но не уверен. Дело в том что в немецкой артиллерии одно деление угломера равно 1/955 дальности. У нас же эта величина округляется до 1/1000. Соответственно нарезана угломерная сетка на всех артиллерийских оптических приборах стрельбы, наблюдения и наводки орудий. - Цейсс-Икон... Иена, - капитан оглядывал немецкую трубу со всех сторон.

   - Почти пять процентов расхождения, это на дальности в километр погрешность будет сорок пять метров!

   - Совершенно верно, чувствуется приличная подготовка. Товарищ лейтенант, какого училища? Возраст? Когда состоялся выпуск? Последняя должность в войсках? - Градом на меня посыпались вопросы.

   Что же ему ответить? Соврать - нет, не вариант, все равно всплывет. Но и правду не скажешь - ведь не было еще тогда перед войной Полтавского училища, которое я закончил год назад. Да и в Полтаву оно было переведено после войны из Днепропетровска. Тут я вспомнил, что отец мой после войны заканчивал академию ПВО в Харькове, которая до войны была факультетом академии им. Фрунзе.

   - Академию в Москве, двадцать четыре года, год назад, командир зенитного взвода отдельного дивизиона особого назначения.

   - Товарищ капитан, - отвлек от разговора связист: - Разведчики доложили, что у группы домов появился немецкий разведывательный дозор, на мотоциклах и бронемашинах.

  И сразу же добавил: - "Туча" передает, наблюдает колонну противника, следует по дороге в нашем направлении. Спрашивает, готов ли дивизион открыть огонь?

   Комдив махнул головой: "Понял", - а сам посмотрел вниз. "Как готовы?!",- и опять про прибор: "Отличный обзор".

   Согласен действительно вся местность, как на ладони. Не отрываясь от окуляров сказал связисту:

   - Передай "Туче" - не готов.

   Лейтенант забубнил в трубку, старательно прикрывая её рукой. Через время опять доклад связиста:

   - "Туча" передает, что открывает огонь силами своей батареи!

   Почти сразу послышались первые выстрелы со стороны огневой позиции "Гвоздик". Капитан перегнувшись через ограждение, держа в руках металлический рупор почти крикнул вниз:

   - Передать в дивизион: поставить ящичными всех кто есть!

  Тем временем "Гвоздики" пристрелялись и перешли на беглый огонь. Капитан держа в руках хронометр произнес:

   - Выстрел в среднем каждые две секунды, неплохо для шестиорудийной батареи. Мои однако будут не хуже, при одиннадцати орудиях в среднем дадим один выстрел в секунду. Надеюсь дивизион успеет привязаться и пристреляться по этой лощине!

   Около пяти минут вела огонь батарея самоходок. За это время третий дивизион был полностью готов к открытию огня, успев провести пристрелку котловины. Успели вовремя, батарея "Гвоздик" даже смогла сменить позицию.

   Приблизительно через четверть часа воздух начал наполняться рокотом и грохотом. Рука опиравшаяся на ствол дерева почувствовала вибрацию, представляю как сейчас дрожит земля!

   - Вот это колонна! - вырвалось у командира дивизиона смотревшего в прибор наблюдения, рядом удивленно крякнул другой артиллерист.

  Подняв бинокль к глазам посмотрел и я. Действительно размер колонны впечатлял, вытянувшись "гусеницей", она медленно проползала мимо разбросанных домов небольшого хутора, а хвост еще не показался из леса. Танки, машины с пехотой, машины с прицепленными орудиями, опять танки, бронетранспортеры и везде солдаты, сотни солдат. Они были одеты в серо-зеленую форму вермахта. Над колонной явно виден дым от сгоревшего топлива. Техника шла вперемежку: машины с пехотой, тягачи с пушками, , транспортеры, танки. Чуть впереди двигается головной дозор в составе трех легких бронемашин и тройки тяжелых мотоциклов.

   Сам бой почти не отложился в памяти, так смазанная картинка в объективе бинокля. Хорошо запомнилось, что перед открытием огня летеха-артиллерист принял из дивизиона доклад:

   - Товарищ капитан, начштадив докладывает веер построен, огневые батареи к ведению огня готовы!

   - По колонне... - передавал в трубку для кого-то в дивизионе... - осколочно-фугасной гранатой, взрыватель РГМ осколочный, заряд полный, основное направление... правее, один-ноль, уровень тридцать ноль,

  прицел сто восемьдесят, веер сосредоточенный...огонь!

   Чтобы облегчить стреляющему опознание своих разрывов, сидящий на телефоне лейтенант сообщает каждый раз: "Выстрел!"

   И, в ответ над головой послышался шелест снарядов. Я представил как снаряд опускается к цели, неся в себе мощную взрывчатку и от этого у меня моментально захолонуло в груди. Мозг отметил как рядом замолкли связисты дивизиона, перестал двигаться карандаш топографа на специальном планшете. Сделан он был из фанеры, наподобие чертежной доски, на которую прикреплен лист карты масштаба 1:25000. У нас применялся другой. Хоть и закончил зенитное училище, но поработать на ПУО-9М пришлось не раз. От воспоминаний отвлек голос связиста:

   - Недолет...

  При первых разрывах немцы, как горох посыпались с машин и бронетранспортеров, некоторые из машин сразу загорелись от первых попаданий. Колонна в замешательстве останавливается. Из-за горящих машин немцы пытаются рывков выйти из-под огня. Много техники горит, в небо поднимаются чадящие столбы дыма. Что-то сильно рвануло и затрещали гроздьями выстрелы: "Наверное, патроны?". В одной из машин сдетонировали снаряды, взлетела в воздух одна, потом еще в одной рванули, скорее всего, мины. В центре колонны попытался открыть огонь один из танков - вспыхнул. Подул сильный ветер и смрадное облако дыма постепенно закрыло западный конец колонны.

   В котловине опадают фонтаны земли от разрывов, один... другой... четвертый... еще четыре. Капитан оглядел притихших у приборов людей, приник к стереотрубе.

   - Продолжать наблюдение... мест не оставлять,- он довернул стереотрубу.

  Дым сгущался. Грохотали разрывы, очередь за очередью. Оседает пыль на куполе топографического зонта.

  - Ориентир номер три,- выкрикнул разведчик,- вправо двенадцать... мотопехота...

  Комдив не отрывался от окуляров.

  - Синица... Сорока... Сойка... внимание... ИЗО Тигр... шесть снарядов... беглый...- он протянул руку в сторону, где телефонисты передавали команды. - Огонь!

   Медленно прошли томительные секуды. С тыла, издали, стали доноситься орудийные выстрелы.

  Я опять принялся наблюдать. Скопление мотопехоты накрыло серией разрывов.

  Другой артразведчик выкрикнул:

   - Ориентир три...

  Не успев договорить, докладывает: цель поражена самоходной батареей!

  Повернувшись ко мне, капитан задает вопрос:

   - Знаете насколько повышается боевая ценность батареи, если ею командует настоящий командир?

   - Эффективность огня выше, соответствует, быть может, восьми орудиям.

  Капитан отстраняется от прибора наблюдения: - Значительно выше... двенадцати, товарищ лейтенант! Целый дивизион... понимаете? Я заметил, что эта батарея шестиорудийная, значит восемнадцати орудиям - почти полк! Уверен что батарея на хорошем счету.

   Закончив говорить, он коснулся линейкой топографа, работавшего на планшете.

   - Обстановка?

   - Противник...

  ...торчат головы в пилотках. Телефонисты, топики, разведчики. Над стреляющим раскинут пятнистый топографический зонт. Все сосредоточены и заняты делом. Дивизион совместно с нашей батареей ведет огонь.

   Неожиданно из облака пыли начали появляться размытыми контурами... один, два, три, че..., нет только три небольших танка. Даже зная что такой вариант был нами предусмотрен, все равно мандраж зацепил, ладони мгновенно вспотели, желудок отяжелел и липкий страх чуть не лишил меня рассудка. Картинка в бинокле стала не резкой, в черепе заплескалась паника, и какой-то внутренний голос проорал в самую душу: "писец котятам!". Из этого состояния вывел чей-то громкий возглас:

   - Вот это да!!!

  Немного развернув бинокль, увидел как одна из "Шилок" выставив из небольшой балочки только башню вела огонь по немецким легким танкам.

  Прозевав подбитие первой машины, успел рассмотреть как ЗСУшка расстреляла второй из немецких танков. Изящно крутнув своей не малой башней и дав короткую очередь она мгновенно дав задний ход скрылась на дне оврага. Только уже после боя до меня дошло, что по другому было нельзя - факел пламени от выстрела был наверное размером с башню "Шилки", и видно его было наверняка за версту! Два подбитых танка хорошо так разгорались, пустив к небу столбы черного, жирного дыма. Откуда стреляла ЗСУ по третьему танку я не видел. Внимательно наблюдая за последним, видел как очередь трассирующих снарядов воткнулась как шпага в коробку и танк словно со всего маха затормозил и мгновенно выпустил вверх еще один столбик пока почти прозрачного дыма.

   Оторваться от подбитых танков меня заставила суета на НП. Закончилась передача команд по корректировке стрельбы. Стреляющий прильнул к объективам стереотрубы. Прогрохотали последние орудийные выстрелы шестидюймовок дивизиона.

   - Дятел... Сойка... Снегирь... стой!

  Капитан отвернул стереотрубу. Поднялся. Начали поступать из батарей доклады о расходе снарядов. Комдив сделал пометки в бланке. В этот момент я обратил внимание какой он из себя: высок ростом, крепок, возраст около тридцати, черты круглого лица жестковаты, под козырьком фуражки белесые брови, глядят угрюмо серые немигающие глаза.

   На связь вышел наш комбат:

   - "Парус" какого х...я сосед не ведет огонь?

   - "Снег", не могут наблюдать цели, пыль и дым!

   - "Парус", бл...ть, у них же только оптика! Внимательно слушай сюда! Передаешь этот канал непосредственно стреляющему, буду давать ему целеуказание! Как понял?

   - "Снег" понял!

   Тут же передав гарнитуру капитану сказал:

   - Товарищ капитан, "Снег" приказал принимать целеуказания от него! Нажать эту херовенку включается режим "передача", отпустить режим "прием"!

   Быстро освоившись с гарнитурой, капитан начал вести огонь дивизионом по целеуказанию от наших ПРП и машины комбата. На востоке скрытые за холмами батареи - Дятел, Сойка, Снегирь вели огонь. Опять на НП дивизиона подавались команды. Сейчас стреляющий осуществлял перенос огня. Снаряды батареи и дивизиона ложились значительно правее котловины, на склоне холма, там ветер относил дым. Ближе к нам и левее рвались немецкие мины. Их нетрудно отличить - жидкое облако едва заметно, воронки мелкие, плюс небольшой ветерок, дым быстро рассеивается.

   Над котловиной в которой поймали в "огневой мешок" немецкую колонну стоит огромных размеров пылевое облако заслоняя собой пол неба.

  Солнце еле-еле пробивалось через него.

  Стрельба со стороны немцев доносилась всё реже и реже и, наконец, практически везде прекратилась. Поступил доклад:

   - Вернувшийся назад немецкий головной дозор уничтожен.

  На удивление самолетов ни наших, ни немецких не было - мелькнула тревожная мысль, но тут же была откинута: "Всё будет хорошо, если что - есть две "Шилки".

  Недаром моя бабка говорила, нельзя думать о плохом - в воздухе над ОП нашей батареи внезапно появились шесть самолетов с раздвоенными хвостами. Внезапно - потому что, за грохотом выстрелов, разрывов привычного воя авиамоторов не услышал никто.

   Дело свое летчики знали прекрасно, это было видно как они держали строй и так же прекрасно надеялись выполнить эту работу. Ведь они считали что им никто не помешает. Огонь открыла другая "Шилка", которая прикрывала ОП артиллеристов от нападения с воздуха. Замаскировавшись на ближайшей высотке в полной готовности открыть огонь. Очередь осколочно-фугасных снарядов из 23-мм скорострельных автоматов развалила ведущего на отдельные фрагменты. То, что расстояние между нами было около километра, его не спасло. Следующий за ним самолет резко отвернул в сторону что бы не попасть под обломки. Зато третий видно сам влетел в зону поражения и уже падал на землю в виде астероида - разваливаясь в воздухе на отдельные части. Потеряв за считанные секунды два самолета, остальные дриснули в разные стороны. Один из них отвернул на нас, и уже как я понимаю на предельной дистанции, "Шилка" его достала, правда со второй очереди. Его облезлый фюзеляж мелькнул перед нами своими желтыми пятнами, и самолет стал падать, разматывая черный шлейф дыма, уходя на запад за кромку леса...

   Зазуммерил телефонный аппарат, сидящий слева за столом разведчик сообщал о цели, обнаруженной в секторе наблюдения:

   - Ориентир пять, скопление пехоты!

   - Чья пехота, почему не докладываете?! -Мгновенно среагировал комдив.

  Действительно на фоне опушки дальнего леса взлетали серии ракет белые, красные. Фигуры людей. По-видимому, пехота. Действительно чья?.. Пятнами стелется дым. И тут до НП долетело протяжное "У-р-р-р-а!!!!"

   - Наша, товарищ капитан! - Облегченно иобрадовано сказал наблюдатель.

   Как потом мне рассказали за рюмкой чая, это была контратака разведбата 124-й дивизии, тыловиков собранных на скорую руку и погранкомендатуры Бершадского, которые отошли от линии границы в расположение стрелковой дивизии. Благодаря их неожиданной и решительной атаке, колонна немцев попавшая в "огневой мешок" была полностью разбита. Позже комиссия из штаба армии подсчитывающая потери обнаружила на месте боя командира немецкого пехотного полка и его начальника штаба.

   Наша работа можно сказать закончилась. Дежурные наблюдатели конечно же присматривали за противником, но основная масса народу устроила перекур. Я тоже не вынимая пачки из кармана достал сигарету с заранее оборванным фильтром и потянулся к ближайшему огоньку. Только успели перекурить, как наш комбат дал приказ готовиться к смене позиций. Самоходки с машинами управления двинулись к орудиям дивизиона, а мы сматываем связь, грузимся на БТРы и ждем колонну в условленном месте. Поскольку нас меньше и мы ближе, то управились быстрее. Вот уже почти двадцать минут мы ждем основную колонну спрятавшись в подходящем овражке недалеко от опушки леса, выставив охранение. Наконец заметили подходящую колонну, только орудий и самих самоходок в ней было явно меньше. Наши БТРы двинулись к дороге, по которой прошел колонной дивизион. Пристроившись сзади, мы опять глотаем пыль. Километр или полтора дорога была пустынна. Первой я увидел в кювете убитую лошадь с задранными вверх ногами. Недалеко от неё, буквально рядом был перевернутый передок из которого выпали снаряды, рядом лежала на боку 76-миллиметровая пушка. Наверное недавно тут проходило артиллерийское подразделение, потому что дальше за обочиной виднелись обломки, скорее всего повозки со снарядами - её разнесло так, что ремонту она не подлежала. Кругом валялись гильзы - сплющенные, рваные. Дорога и обочина ее были усыпаны желтым длинным, как макароны, порохом. Потом, метров через пятьсот, почти на каждом метре исковерканной дороги - или пушка, или опрокинутый грузовик или покореженный бронетранспортер, пушка, танк, одни обугленные, у других - сквозные рваные дыры и трупы, трупы, трупы немецких солдат. Постоянно взгляд натыкался на отдельные фрагменты человеческих тел.

  Наша колонна шла прямо по ним, и только поднятая пыль немного скрадывала этот ужас. Вспомнился эквивалент этого слова в английском языке - хорор.

  Потом немного дорога была чистой. И опять обочины и кюветы, забитые машинами с боеприпасами, каким-то снаряжением, почему-то касками. Глухо прогремела под колесами как водопроводный люк минометная плита, и опять сожженные, разбитые автомашины. Сколько всего погублено - уму непостижимо!

   - Здесь, наверное, целый полк накрылся, - прозвучал по переговорному устройству голос водителя нашего БТРа.

   - Что с топливом?

   - Есть еще, но и заправиться не мешает.

   Вызвав по рации нашего комбата, спросил разрешения остановиться и дозаправить БТР.

   - Вот что сейчас к тебе отправлю несколько водителей, выбери машины которые поцелее и пусть они таскают пушки. Их задача помочь выбрать машины и объяснить дивизионным трактористам как ездить на них. Как понял?

   - Все понял, разрешите выполнять?

   - Действуй.

   Пока водитель сливал бензин с одного грузовика и солдаты искали канистры с бензином в брошенной немцами колонне к нам подошло шестеро солдат. Построив их, спросил:

   - Задачу знаете?

   - Так точно.

   - Тогда быстро за дело, выбрать шесть машин по мощнее, желательно дизеля - им таскать тяжелые пушки! Выполнять!

  Не прошло и полчаса как машины были выбраны, разгружены и подготовлены к маршу. Передо мной стал вопрос - надо ли мне сопровождать эти машины? После недолгого размышления решил что надо. Обратная дорога много времени не заняла. Оставленные вместе с третьей батареей дивизиона взвод "Гвоздик", "Шилка" и МТЛБУшка управления. Четыре трофейных "Бюссинга" тащили пушки, а два запас дизтоплива в канистрах, их даже перегружать не стали. С остальных выкинули ненужное в данный момент снаряжение и боеприпасы, оставив продовольствие, медикаменты и катушки с кабелем. Все это в первую очередь пригодится для восстановления боеспособности дивизиона. Надо будет подсказать нашему комбату затрофеить пару машинок для себя. А пока "Бюссинги" дружно и весело тащили все четыре орудия батареи по булыжной дороге на запад. Солнце уже нижним краем коснулось горизонта и тускло проглядывало сквозь начинавший сгущаться туман. По моим ощущениям пора уже было сворачивать с дороги в лес. Но по сторонам шоссе тянулось то болото, то закисшие низины с корявым кустарником. Но вот дорога стала постепенно подниматься, колонна вышла на бугор, и мы увидели сожженный хутор. Он сгорел дотла вместе с всеми постройками. Вместе с ними сгорели береза, сад, сруб колодца и четыре наших грузовых машины. Железные бочки скорее всего из-под бензина - с вырванными днищами, покрытые махровой окалиной - валялись повсюду.

   Выли моторы, громыхали гусеницы. Колонна шла на неплохой скорости. Пересекли какой-то деревянный мост через небольшую речку. При этом возникла существенная проблема - "Шилка" своим весом могла явно обрушить мост. Связь с капитаном Пленгеем решила проблему - он подсказал где съезд на брод через речушку. За мостом вновь потянулись поля - ровные, чистые, цветущие. Дорога принялась вилять. Она то ныряла в лес, петляя между деревьев, то бросалась в кусты, то опять выпрямлялась. Наконец мы выехали на едва заметную полевую дорожку, вернее даже колею проложенную через луговину густо поросшую белой кашкой, золотистой медуницей, лиловым мышиным горошком и васильками. Ехать по такой дорожке было одно удовольствие. Из-за спадшей жары моторы БТРа не надрывались, а тянули ровно и мощно. Они, как два старых ворчуна, добродушно порыкивали. Однако скоро след от ранее прошедшей техники оборвался на краю кочковатого лога с выжженной солнцем сивой колючей травой. На дне лога в ярко-зеленом мхе бежал веселый ручеек. Дальше след вел нас по течению ручейка, в сторону леса.

   На опушке нас встретило боевое охранение и указало куда загонять технику. Не успел водитель заглушить БТР, как прибежал посыльный от комбата, с приказом срочно явиться к нему.

  Комбат расположился недалеко. Не успел я доложить о прибытии, как он начал нарезать задачу:

   - Вот что Скороходов, во время боя возникло у меня подозрение, что немцы пеленгуют наши переговоры, поэтому весь радиообмен свести к необходимому минимуму, говорить только кодом, где есть возможность кидать полевку. Ясно?

   - Так точно!

   - Не просто так наши НП, ОП батареи дважды попадали под минометный обстрел, и потом точно на ОП вышла та шестерка самолетов, которую уполовинила "Шилка". Кстати, НП дивизиона попадал под обстрел?

   - Нет, там все управление было по телефону, в эфир выходили всего два раза и оба кратковременно.

   - Кстати, как там с машинами?

   - Все отлично получилось, затрофеили шесть дизельных "Бюссингов", из них два с соляркой в канистрах. Топлива пятьсот тридцать девять канистр по двадцать литров каждая.

   - Отлично, как раз технику дозаправим!

   - Товарищ капитан, может быть еще разок туда наведаться? Там много еще чего есть!

   - Вот и займись этим лейтенант.

   Поскольку на обратном пути немного помечтал на эту тему, то сразу же попросил выделить водителей из нашей батареи, красноармейцев для погрузки-разгрузки и приборы ПНВ, так дело шло к сумеркам. Получив согласие, я не мешкая взял на время один "Бюссинг", погрузил в него людей и двинулся к брошенной немецкой колоне.

   Прибыв на место, наши водилы начали осматривать и заводить машины, а я пошел осматривать что в них есть. Дизельных машин для дивизиона хватило впритык. Очень много пришлось разгружать. Уже ближе полуночи мимо нас прошла колонна "Уралов" со снарядами для наших орудий.

  На обратном пути мы зацепили к ним трехосные прицепы, даже не разгружая их - там разберутся. Для своего БТРа присмотрел одноосный прицеп с двумя закрепленными двухсотлитровыми бочками с бензином, на которых была выдавлена надпись "Wehrmacht", а на самом прицепе смонтирована штанга со шлангом для прямой подачи бензина в карбюратор.

   В выбранные грузовики также загрузили несколько мотоциклов, немецкие карабины и пулеметы, несколько найденных автоматов, патроны к ним, консервы, запасные колеса, аккумуляторы, инструмент и остальное по мелочи. Приблизительно к часу ночи мы вернулись назад. Устал так, что после доклада не поев, забрался на скамейку в "семидесятке" и заснул. Так для меня кончился первый день после переноса.




   Часть 27

   Лейтенант Омельченко


  Лейтенант Омельченко.


  В общем и целом первую атаку немцев отбили легко, можно сказать играючи, из-за сильного артогня фрицы просто повернули назад и отошли на исходные. Тем не менее, наш комбат собрал около своей КШМки военный совет:

   - Надеюсь понятно всем, что произойдет сейчас? Противник проведет артподготовку или авиаудар и под его прикрытием подойдет вплотную к нашей обороне и навяжет ближний бой. С таким пехотным прикрытием долго мы не устоим. Какие будут предложения?

   Первым высказался лейтенант - шилочник:

   - Прикрыть с воздуха не проблема, "Шилки" на этот район хватит, только было бы неплохо более компактно разместить отдельные дивизионы.

   - Недзвецкий вы!

   - Мой ПРП, НП дивизионов и НП самоходной батареи расположены удачно, перемещать их нет смысла. Согласен с ПВО, ОП дивизионов надо поменять и расположить ближе так, чтобы при необходимости они могли стрелять прямой наводкой, батарею "Гвоздик" тоже расположить вот тут в капонирах, - при этом он указал рукой где.

   - Которых еще нет... - буркнул комбат. - А что скажут местные товарищи? - Повернулся он к командирам обеих ОАДов.

   - У нас до сих пор нет связи с нашим командованием, поэтому если Вы готовы взять на себя полную ответственность, мы войдем в Ваше подчинение и выполним приказ!

   Во как! А я думал что в это время не было бюрократии и тонких трюков по сваливанию ответственности на чужие плечи.

   - Понятно...-Задумчиво протянул наш комбат, и решившись, продолжил: - Пехоты для прикрытия огневых мало, поэтому сами не плошайте, немцы применят танки массированно, авиация будет наводить их на наши артиллерийские позиции. Причем так, чтобы обойти и ударить с тыла. Если не будете готовы встретить танковую атаку прямой наводкой, сомнут. Вопросы?

  Обведя взглядом всех нас продолжил:

   - В каждом дивизионе и батарее создать группы прикрытия, для них выделим несколько пулеметных расчетов, подготовить связки гранат. Позиции для каждого орудия выбрать с расчетом на прямую наводку. Батареи поставили так, чтобы они страховали друг друга огнем на случай прорыва немецких танков. Значит так: вы свои подразделения по очереди, ещё раз повторяю ПО очереди перебрасываете сюда и сюда... ПВО как с твоей колокольни приемлемо?

   ПВОшник заглянул в карту комбата, поморщил лоб и кивнул: - Нормально!

  Один из командиров отдельного дивизиона несколько раз заглянув в свою произнес:

   - У нас тут одна нестыковочка...

   - Какая?

   - Между нашими НП и ОП протекают речки...

   - И? перебил комбат.

   - Для прокладки надежной линии требуется около двух часов, а их у нас как я понимаю нет...

   Пленгей поднял бровь в мою сторону.

  - У них полевой кабель в нитяной изоляции...

  Не дослушав до конца приказал:

   - Обеспечь!

   В этот момент нас отвлек наш телефонист:

   - Вызывает (позывной одной из шилок) , обратился он к пвошнику.

  После того как он выслушал доклад подчиненного, доложил комбату:

   - "Овод" засек в тридцати километрах от нас одиночную цель идущую в нашем направлении, предполагает что это немецкий авиаразведчик, товарищ капитан.

   - Ну, что делать знаешь!

   - Да. Только предварительно сменим позицию для этого дела.

   - Хорошо бы взять экипаж в плен, расспросить, наверняка интересное что-то скажут.

   - Постараемся, если "костыль", труха останется, а если "рама" - шанс будет! Я тогда сам за наводчика сяду, в училище в тройку лучших регулярно входил по результатам стрельб.

   -Выполняй!

   Пвошник отдав честь, придерживая рукой офицерскую сумку побежал к своей машине. Через минуту ЗСУшка пустив к небу черный выхлоп не полностью сгоревшей солярки, поднимая за собой пылевой хвост двинулась на левый фланг нашей позиции - видимо с той стороны приближался разведчик.

  А я повернувшись к "местным богам войны" сказал:

   - Пришлите к моей машине ваших связистов, я проинструктирую и выдам водонепроницаемый кабель. Через несколько минут у БТРа проходил краткий инструктаж. Выяснив у каждого командира взвода управления наличие кабеля, объяснил как лучше организовать бесперебойную связь. Выдав каждому по три куска кабеля П-274М длиной приблизительно сто метров, из которых они сделают вставки через речку, предложил им на расстоянии не менее ста метров друг от друга проложить дублирующие линии, и в случае обрыва во время боя одной из них, переключаться на другую, пока телефонист будет её восстанавливать. Рокот моторов над головой заставил прерваться. Вот и появился над нашим расположением самолет-разведчик. Почему же пвошник не открывает огонь? А фриц совсем обнаглел - снизился и летит над нами так, что видна даже чья-то голова в шлеме: высматривает сука.... Комбат через мегафон орет благим матом:

   - Приказываю всем прекратить движение и по самолету не стрелять! Кто нарушит приказ... - и далее непереводимый русский фольклор.

   "Рама" видимо для острастки обстреляла что-то из пулеметов. Никто от этой её стрельбы не пострадал. А главное - разведчик не видел наших машин и самоходок, замаскированных в молодых елочках по всем правилам боевого устава.

  Заложив вираж, фриц ушел в сторону левого фланга и стал кружить там. Постепенно звук его моторов стал тише, и уже не отвлекал от инструктажа связистов примкнувших дивизионов.

  Я уже возвращался назад, как вдруг справа послышался рев самолета, с моторами, работающими на пределе. Подняв голову, и прикрывая глаза от солнца, практически над нашим расположением увидел немецкую "раму", которая довольно быстро снижалась разматывая за собой два хвоста черного дыма от своих моторов. На моих глазах от неё отделились две точки - экипаж покинул машину. Ветер на высоте сносил парашюты в наш тыл. Мимо меня пробежали три группы погранцов.

   - От этих не уйдут! -Со злостью подумалось мне. - Вот только двое для экипажа маловато будет! Да и самолет не срывается в неуправляемый полет?! Видимо пилот остался в самолете и хочет спасти машину, вон как ровно тянет к краю поля!

   Вернувшись назад к КШМке комбата, увидел что они еще колдуют над картами. Пленгей подняв голову, перешел к следующему вопросу:

   - Как бы мы тут ни ломали головы и сушили мозги, если не удержит позиции пехота, то можно сразу отходить! - Обведя всех взглядом, произнес Пленгей.

   - Противотанковых средств у нас нет, поэтому немедленно сделать две вещи: вязать связки гранат и подготовив позади позиций учебное место, обкатать всю пехоту специально выделенной самоходкой. Пехотинцы не будут в панике отходить, а мы не останемся с немцами один на один на прямой наводке! Выводить на обкатку по-отделенно!

   Производилась она так: сначала "Гвоздика" утюжила пустую траншею. Затем к этой траншее подводили красноармейцев, и они сами убеждались в их прочности и надежности. Потом начиналось самое главное: бойцы занимали траншею, на которую медленно наезжала самоходка.

  Когда с первым отделение полностью провели занятие, я не выдержал и спросил:

   - Ну как, хлопцы? Знаете, как вести себя в траншее, когда над головой проходит танк?

   - Знаем...

   - Что же недружно отвечаете? Или побаиваетесь?

   - Да нет, не боимся. Но все же... Ведь танк - вон какая громадина! А земля-то мягкая, сыпучая. Всякое может случиться...

   Ничего нового в таком ответе для меня не было. В нашем мотострелковом полку командир поступал следующим образом: не желая тратить моторесурс танкового батальона, начальную обкатку личного состава проводил "Гвоздиками" или КШМками управления, а зачетные упражнения уже как положено танками. Если учесть что в полку более двух тысяч человек, то можно представить от скольких проблем он уходил разом. Ну а офицеров дивизиона наш Суворыч частенько назначал ответственными за это дело. Так что методику обкатки знал досконально.

   Взяв в руку наскоро связанную поясным ремешком связку ребристых гранат:

   - Главный способ поражения бронетанковой техники противника, является фугасный подрыв. Кидать связку гранат необходимо либо под гусеницы, либо на крышку моторного отделения, если позволяет ситуация в открытый люк башни.

   После этого сымитировав срыв кольца, и бросок связки.

   - Очень важно, после этого быстро залечь, а не рассматривать попал или нет, так как при этом вы будете поражены осколками своих гранат! Ясно всем? На морду танка и борта связку не кидать! Танк железный и связка отскочит на землю и никакого вреда танку не нанесет, а вот вас может при этом поразить взрывной волной или осколками! После того как упали на землю обязательно открыть рот, тогда вас не контузит!

   Осмотрев строй, еще раз спросил:

   Все понятно? Если что неясно спрашивайте сейчас, во время боя будет некогда, да и не у кого!

   - А можно по траншее отползи в сторону?

   - Даже нужно, если с нового места кидать удобнее, или надо укрыться от огня танкового пулемета! Еще вопросы будут?

   Больше красноармейцы вопросы не задавали и мы приступили к выполнению упражнения.

   - Ладно славяне, что бы было наглядно показываю! Ничего страшного нет, начальство абы куда не полезет, траншея безопасна, танк не страшен. С этими словами спрыгнул в недавно отрытый окоп, и уже оттуда махнул механику "Гвоздики":

   - Давай!

   Выйдя после проезда САУ из окопа, спросил, отряхиваясь:

   - Ну что, кто первый?

  Дело сразу пошло веселее.

  Один из бойцов связку кинул особенно удачно. После окончания занятия спросив его фамилию, объявил ему благодарность перед строем, а сам взял его на заметку как гранатометчика.

  Поэтому уже после первого раза стал выявлять бойцов которые меньше всего терялись во время упражнений. Они будут кидать связки гранат в бою.

  Чтобы успеть пропустить через это упражнение всех, пришлось просить выделить еще две самоходки, и все равно не успели - около взвода личного состава остались не обкатанными.

   Несмотря на спешку, все равно когда процесс был уже отлажен, вспомнилось как это было у меня в первый раз.

   На нашем танкодроме, недалеко от хлевов подсобного хозяйства был выбран ровный участок, на котором несколько солдат с гауптвахты отрыли около десяти метров траншеи, укрепив стенки плетнем из срезанных в ближайшей посадке веток и кольев. Когда все было готово, первым полез все это испытать. Спрыгнул вниз, подергал для успокоения ближайший кол плетня, высунул голову из-за бруствера и махнул рукой механику самоходки, которого отрядили для этого дела. Когда машина подошла ближе, и стала ощутимо дрожать земля под руками, тоненькими струйками во многих местах осыпаться земля через плетень, вот тогда стало по настоящему СТРАШНО! А когда машина начала медленно наползать на бруствер и заслонила собой полнеба, то честно, до сих пор не понимаю, как я тогда не обделался?!

   Как мне потом сказал один из офицеров, проходивший мимо по своим делам, когда я вылез из траншеи, был весь в пыли, мокрый от пота, с окровавленной губой, шальными глазами и перекошенным лицом. После этого такое повторялось десятки, если не сотни раз, но запомнился этот, ПЕРВЫЙ. Тогда я понял почему часто солдаты не выдерживали такого нервного напряжения и сломя голову бежали не видя и не понимая куда и зачем. Постепенно, от занятия к занятию, методика обучения совершенствовалась, некогда ровный участок превратился в полноценный мини полигон, на котором уже проходила не только обкатка, но и более сложные упражнения, например такие как выдвижение бойца навстречу танку, используя естественные укрытия - ложбинка, склон бугра, стена дома... Командир полка, даже получил благодарность за... творческий, не догматичный подход к учебному процессу.

  Но сделали многое, взвод семидесятишестимиллиметровых орудий успел сменить позиции - переместившись в небольшой колок, который удачно расположился на склоне пологого холма, напротив которого был крепкий деревянный мост. Его мы и не видели из-за складки местности. Когда это вскрылось, дергаться было поздно. Что бы как-то сгладить этот просчет комбат выдвинул балочкой две самоходки второго взвода, приказав расстрелять мост как только начнется артподготовка или авиаудар, под шумок так сказать.

   Чижиков - командир взвода "Шилок" и пограничники с пленными немцами прибыли практически одновременно. Небольшой затык был с переводчиком, но решили этот вопрос через радиосвязь со штабом, Хотя комбат прослуживший в ГСВГ несколько лет очень неплохо шпрехал по ихнему. Так даже лучше оказалось - не надо потом докладывать Суховею результат допроса - он сразу в курсе. Хлопцы оказались из третьего отряда двадцать первой эскадры ближней тактической разведки приписанного к одиннадцатой танковой дивизии вермахта.

  Упирались не долго, рассказали очень много интересного, вплоть до того какая ближайшая задача танкистов противника. На самом интересном месте, меня как связиста отправили на место падения "рамы". По указаниям Шполянского мне необходимо было демонтировать все радиооборудования, невзирая на то целое оно или нет. Капитан Агранович дал совет как ловчее демонтировать фотоаппарат. Выделенный в проводники пограничник вывел на место падения самолета без блуканий.

   Пилот посадил машину на краю небольшого поля, где стойка шасси подломилась, попав в противопожарную борозду, была она изрядно покорежена, корпус и плоскости пробиты снарядами "Шилки", лопасти погнуты, но приборы, оружие, радиооборудование остались практически целыми. Умудрились снять даже фотоаппаратуру, хотя весила она немало. Тут сильно помог пограничник - мужик оказался жилистым, крякнув от натуги он практически в одиночку допер аппарат до БТРа. Все снятое мы отправили с попутной машиной - она увозила легко раненных в нашу санчасть. Про нашего врача уже начали слагать легенды.

   Назад в батарею мы вернулись почти перед началом атаки. Началась она совсем необычно, во всяком случае для меня. Сначала в небе послышался вой, не гудение, а именно вой. Затем в воздухе появилось пара фашистских самолетов с раздвоенными хвостами. Покружив немного, вражеские летчики сбросили дымовые шашки, указывая своим фланги наших боевых порядков. Оранжевые дымы довольно точно обозначили полосу нашей обороны. Но почему-то Чижиков огонь не открыл. Только эти "гости" исчезли, как прошло предупреждение по радио о подходе немецких бомбардировщиков. И вот тут немцев ждал большой сюрприз. Они уже открыли бомболюки, как буквально в течении полуминуты от девятки "Юнкерсов" осталось пять машин. "Шилка" успела сделать всего четыре залпа, каждым сбив самолет, остальные сбросив бомбы мимо цели ушли на бреющем в разные стороны. Пламя от выстрелов четко наблюдалось через вершину холма, за которым была позиция "Шилки".

  Несмотря на неудавшуюся бомбардировку, сразу же из лесу выползли танки. Они шли двумя эшелонами, в шахматном порядке. После отражения первой атаки, в голове у меня крепко засела мысль о том что "не так уж страшен, оказывается, немец, бить можно!". Но увидев как немецкие танки слаженно двинулись на нас, возникло ощущение, что твердая рука невидимого игрока, точно рассчитанным движением, не спеша, танк за танком выдвигает их вперед как шахматные фигуры на доску. Мой организм выдал озноб и почти отнял левую руку...В голове четко и громко зазвучала музыка Шостаковича из "Ленинградской симфонии", которую часто использовали в наших фильмах про эту войну. Пришлось мысленно уговаривать себя не впадать в истерику.

   Как и прошлый раз, первыми открыли огонь неизвестные нам артиллеристы передового взвода. Кто-то из них забравшись на высокое дерево

  корректировал огонь всех орудий в "мертвой" зоне около моста. Судя по всему наблюдатель с телефоном разместился очень удачно. По его докладам стало ясно, что три подбитых при первой атаке танка фашисты утащили в тыл. Остался только сгоревший остов четвертого, но его сдвинули в сторону от дороги, освободив проход к мосту.

   Высота берегов тихой, неспешно текущей небольшой речки, была почти одинаковой, но наш берег был чуть-чуть выше практически во всей полосе нашей обороны. Зато противоположный был намного гуще изрезан небольшими овражками и зарос густым кустарником. Наш комбат не стал выводить пехоту на голый берег, а выставил в удобных местах несколько дополнительных НП, с которых отлично все просматривалось. Меня с бойцами всунули между НП командира батареи и курсантским ПРП. Свой наблюдательный пункт мы разместили в небольшой ложбинке прикрытой густым кустом. Притащив десятикратную зенитную трубу и полевой телефон, подключенный к рации стали наблюдать. Поскольку уже было хорошо за полдень и солнце ушло на запад, то есть светило в нашу оптику, на линзы надели специальные бленды из комплекта. В ТЗК было отлично видно как танки противника расползаются по укрытиям на том берегу.

   - Товарищ лейтенант, почему наши не стреляют? - обратился ко мне один из солдат. Ответить мне помешало, то что практически перед нашим НП один из немецких танков попытался форсировать реку. Мы все застыли от страха, не силах даже что-то произнести, а тем более что-то сделать. Нас спасло то, что танк завяз на топком дне. Двигатель натужно ревел, гусеницы блестя на солнце вращались взбаламучивая воду вокруг машины, легкий ветерок донес до нас запах подгоревшего сцепления, а мы заворожено на все это смотрели. Пришли в себя только после того как увидели что от очереди крупнокалиберного пулемета по мотору танк вспыхнул, из-под жалюзи со свистом вырвалось пламя. Сидящие внутри танкисты дико заорали перекрывая рев огня. Экипаж не успел выбраться, один из люков приоткрылся было и сразу же захлопнулся обратно - внутри стали рваться снаряды. Танк мотыляло как при приступе эпилепсии, он пытался тронуться с места, и как-то неохотно лопался по сварным швам пытаясь не развалиться, и не превратиться в груду металлолома. Наконец взрывы закончились, и появилось чадное пламя, которое медленно перекрашивало танк в черный жирный цвет. Черный дым...Он лениво обволакивает броню, и танк кажется меньше, и ниже.

   И тут как будто кто-то включил звук и цвет - немое до этого кино стало цветным, широкоформатным и со стереозвуком. Повернув голову направо увидел и услышал как в колке разорвались первые снаряды. Танки били прицельно, дистанция позволяла, но рыжая пыль уже через минуту скрыла позицию трехдюймовок и обстрел заметно пошел на спад.

   И тут неожиданно увидел как один танк, каким-то образом умудрившийся прошмыгнуть на наш берег без малейшего напряга катил прямехонько к позиции артвзвода, находясь в "мертвой зоне". Пушка молчала, но пулемет постреливал, как бы приговаривал: не высовывайся - башку оторву.

  На наших глазах он стреляя, рыча мотором, грохоча гусеницами ворвался на огневую, опрокинул и смял пушку, разбросал, исковеркал две или три повозки. Он метался по позиции стальным чудовищем, изрыгал огонь и давил, давил, давил... Перед ним остатки войск и беженцев, еще не переправившихся через теперь уже разрушенный мост и не успевших разбежаться. Кто-то распоясанный бросился сбоку к танку, метнул гранаты. Грянул взрыв, от которого у немца сорвало гусеницу, а он, продолжая еще двигаться, развернулся. Бросивший гранату лежит. Он оглушен взрывом, а может быть убит. Немецкие танкисты в высоком темпе обстреливают все вокруг из автоматической пушки и пулемета, и от их бешеного огня кто-то в стороне падает. Над кормой начинает куриться еле заметный дымок. Неожиданно какой-то боец подбегает с котелком в руках и быстрым движением выплескивает его на жалюзи и падает в траву, закрывая руками голову, отползая в сторону.

   - Идиот, на хера тушить!!! Орет рядом со мной солдат.

   Не успел он прокричать до конца, как из кормы танка со свистом взрывается пламя, трещит что-то внутри и через секунду из всех щелей валит черный дым...

   Почти до самого вечера противник не решался нас беспокоить, а мы зато за это время дважды произвели по ним огневой налет. Как только немцы пытались сосредоточиться, мы сразу же давали их координаты. В качестве наблюдателей, наш комбат успел прогнать всех командиров огневых взводов, а лейтенант Чередниченко, пошел по второму кругу. Сейчас он громко и отборно ругался - пропала связь со вторым взводом, ведущим в этот момент стрельбу по цели. Его мощный бас с высокого дерева был слышен и без телефона. Наверняка даже немцы слышали, как Чередниченко кричал: "Чертов ...уй! Левее ноль тридцать!..".

   Уже почти весь день, как это направление было перехвачено, и противник пока ничего не мог сделать, чтобы обойти нас. Интересно ночью будут немцы воевать или нет? Мои размышления прервал наш комбат - приказал явится на его НП. Оставив за себя сержанта и взяв с собой трех солдат мы пошли.

   Не прошли наверное и с полкилометра по еле видимой в сумерках тропе, как попали под артиллерийско-миномётный обстрел. Снаряды и мины неожиданно начали рваться рядом. Мы застигнутые врасплох от неожиданности растерялись. Один из нас побежал вперёд, я с другим солдатом - назад. Очень кстати всплыло требование Боевого Устава Пехоты: из-под артогня необходимо выходить броском вперёд!

  Схватив за рукав пятящегося солдата, с ощутимым усилием потащил его вперед. Наверное от нахлынувшего страха побежали быстро, с надеждой на спасение. Но куда бежим, неизвестно. Противника нигде не видно. Ружейно-пулемётный огонь никто по нам не ведёт. Откуда же стрельба из миномётов и гаубиц?!

   Добрались до НП и доложились самому комбату. На это он только махнул рукой, произнеся:

   - Думал что на сегодня все! А оно видишь как получается. Иди назад и продолжай выполнять предыдущую задачу.

   Это означало что надо вернуться на свой НП и продолжать наблюдать за противником. Когда уже отошли по траншее от НП комбата метров на сто, поблизости жахнул тяжелый снаряд. Мы дружно присели в траншее и насторожились. Немцы начали бить интенсивней, но вскоре перенесли огонь и стали молотить по самой макушке высоты. Мы переглянувшись улыбнулись: там в ложных окопах на штык глубиной не было ни одного бойца.

  Но все равно пехота несёт потери. При нас комбат озабоченно выглянув из траншеи, приказал связисту узнать у командиров рот, велики ли потери. Но в пехотных ротах, как передали комбату, урон незначительный. По его подсчетам, человек двадцать легкораненых и около десяти убитых.

   Однако стрельба усилилась, фашисты упорно стремятся смешать нас с землей, и вовсю кроют из орудий и минометов. Но неожиданно стрельба ослабела и прекратилась. Над высотой повисла опасная тишина.

   - Не иначе как очередь за танками, - мрачно произнес мой солдат.

   - Типун тебе на язык!!! - С чувством ответил ему другой.

   Я согласно кивнул. Но фашисты не заставили себя ждать. Оно и понятно: им надо быстрей подойти к реке, наладить одну или несколько переправ, и двинуть силы на восточный берег.

   Появляются танки, за ними пригибаясь и прячась за бронированными корпусами бежит неспешно немецкая пехота.

  Разгадать замысел врага не трудно: перепахав бомбами и снарядами высоту, он проутюжит ее гусеницами, чтобы затем взять в плен уцелевших бойцов, а тех, кто не сдастся, уничтожить огнем стрелкового оружия.

   - К бою! - громко и протяжно, чтобы услышали все, кто-то подает команду. - Приготовить ручные и противотанковые гранаты!..

  Между нами топкая излучина реки и крутой склон нашего берега, а с него открывается вид на долину реки. Грозно надвигаются танки.

  Мои бойцы молча глядят на приближающиеся машины. Черные кресты на боках, орудийные стволы, узкие смотровые щели, посверкивающие траки гусениц, низко посаженные орудийные башни, гнезда, из которых смотрят пулеметы. Но танки не открывают огня.

   - Психическую устраивают, в душу их... - сквозь стиснутые зубы цедит совсем зеленый солдатик, который всего полгода как призвался, - Хотят, чтобы мы драпанули...

   - Дурак ты Митька, смотри как пушки мотыляет, и куда он нафиг попадет?

  Минута, две, три... Гул стремительно нарастает, земля уже чувствительно подрагивает от движения танков, они уже так близко, что промазать по ним нельзя. Звучат первые залпы трехдюймовок из колка.

  А танки все прут и прут. Раздается очередной залп пушек. Пара передних машины словно споткнувшись, останавливаются и, к нашей радости, начинают дымить. А самая первая, командирская машина горит, как подожженная бочка мазута.

  Пересыпая речь отборной руганью, комбат передает команду "Крыть" из всего что есть. Мы можем "крыть" из КПВТ и РПГ-7. В нашем секторе наблюдения наступали пять танков - полноценный взвод, это стало ясно, когда они дружно всей пятеркой объехали небольшой овражек - это плохо... С другой стороны, танки явно легкие, меньше чем наша "семидесятка", и если выбить главаря... посмотрим как себя поведут остальные.

   - Степан, давай на запасную и по центральному, башенный номер ноль тридцать два, ориентир шесть...

   - Гранатометчик, прикрываешь БТР, твоя задача не дать обойти его с фланга...

  В центре боевого порядка немецкого танкового взвода небольшая брешь - один из танков немного отстал и следует явно позади всех остальных... Может быть это машина командира? Вроде бы все они одинаковые... Черт! Совсем не видно бортовых номеров остальных танков, можно было бы по ним вычислить где командирская машина! А это что такое? Крайний левый танк резко остановился, чуть не слетев в овраг, край которого густо порос мелким кустарником. Вся линия дружно остановилась, и только тот танк который шел сзади всех начал усиленно вертеть башней, а через некоторое время из башни осторожно высунулся танкист и начал явно осматриваться. Вот оно! Точно командирская машина! Боясь не успеть, я рванул к бронетранспортеру, и боясь не успеть, буквально вышиб наводчика из подвесной седушки. Наконец в прицел медленно вполз корпус командирского танка с повернутой башней. Вот сейчас и узнаем были правы натовцы насчет мощи КПВТ или нет! Наведя марку прицела на боковой лист башни и кинув быстрый взгляд на патроны в ленте, с удовольствием отметив, что все они бронебойные нажал на электроспуск. Короткая очередь...Через оптику прицела четко видно что как справа налево и снизу вверх прошла очередь. С застывшей в повернутом состоянии башней танк очень резво спрятался за гранитную глыбу, но немецкий механик не рассчитал и

  половина кормы торчит с другой стороны камня... Боясь не успеть, сильно крутнул маховик и марка прицела ушла в сторону - бля-т-ь!!!

  Тут я почуствовалк, как кто-то теребит меня за рукав...

   - Чего тебе??? - зло проорал в лицо наводчика...

   - Переключи! - кричит в ответ он, тыкая пальцем...

   С трудом сообразив что надо сделать, уже не спеша навел пулемет на корму и влупил от души...Видно повредил масляную систему - танк сразу накрыло колпаком из черной сажи. Я не уловил после какого выстрела над танком взметнулось высокое пламя, заклубилось вверху. Горючее из разбитого бака брызнуло в стороны, и танк запылал гигантским факелом. Немецкий взвод отходит, и из-за горящей машины в максимальном темпе бьёт по нашей позиции.

  Откуда-то с того берега ударил пулемет и пули часто и звонко начали бить по корпусу БТРа. Все, кто был снаружи, дружно полезли внутрь под прикрытие брони. Охлопывали себя, проверяя не зацепило ли. Машина взревев моторами, ушла с запасной и должна была проскочив небольшой поворот, въехать на основную, которая находилась в небольшом отводке от дорожного кювета. И тут неожиданно, истошно заорал водитель БТРа:

   - Лейтенант нас сейчас из пушки захерачат!!!

   Какая пушка? О чем он? Фрицы же отошли!!! Приблизив лицо к прицелу четко вижу, как прямо напротив нас, под кустом примостилась немецкая пушечка, совсем как наша "сорокопятка". Зачем-то два немецких солдата налегли грудью на станину, и видно как движется рука наводчика. Ствол орудия неумолимо, как ледокол, доворачивается в нашу сторону. Мое сознание, как-то совсем спокойно отмечает: "Не успею!!!", а сам я как-то обреченно и растерянно говорю сидящему рядом на полу БТРа наводчику:

   - Пи..дец!

  В этот момент наводчик пушки стреляет и попадает точно в лючок лебёдки. Болванка прошивает всю машину насквозь, в том числе, и правый двигатель. По пути, как циркуляркой отхватывая одному из солдат левую руку ниже локтя. Механик, перепуганный от удара бронебойного снаряда, теряет дорогу, БТР слетает в придорожный кювет и глохнет, а я не удержавшись на месте наводчика, наваливаюсь сзади на механика-водителя.

   Нас всех спас наводчик. Моментально заняв свое место, успел из двух стволов расстрелять прислугу орудия. Расчет орудия, порванный по живому еще корчился на земле, как правее из придорожных кустов выскочило прямо на нас два десятка солдат в мышиного цвета мундирах и под прикрытием пулемета стремительно приближаются к нам. Их со своего места заметил Митрофанов и, захлёбываясь от собственной боли, кричит:

   - Нем-м-цы..., нем-м-м-цы справа!!! - тыча туда остатком руки, из которой вовсю хлещет кровь.

  Всё это как замедленное кино происходит передо мной, а я сижу на жопе за местом водителя и как-то отстраненно на это все смотрю...

  Вижу что наводчик услышал крик Митрофанова, развернул башню и дал длинную очередь из обоих стволов.

   Потом, уже поздно ночью, один из солдат мне всё это рассказал. Рассказал как первой очередью он половину солдат буквально перерезал, а после этого из ПКТ стал прореживать кусты, куда заскочили немцы.

  В этот момент у меня в голове что-то как щелкнуло - появился звук и я начал осмысленно действовать. Из пересохшей глотки само пошло:

   - К бою, мля!!! Огонь по всему, что движется!!! Заводи-и-и-и!!!

   Механик от моего крика пришёл в себя, отключил правый и завёл левый двигатель. Взревев единственным движком, машина рванула и задним ходом опять выползла на дорогу.

   - Разворачивай, назад, нахер... В дивизион!!! - орал я механу и тут только понял, чем <ФИО> показывал на немцев, и что висит у него на ошмётках маскхалата.

   Кто-то лихорадочно доставал из аптечки БТРа жгут, а парень сидел в луже собственной крови, с побелевший лицом и глазами, переполненными ужасом, болью и страхом, приговаривая:

   - Как же так?! Как же так?!

   - Дай закручу... Терпи... Дайте ещё жгут!! Быстрее, мля!!! Да по сторонам смотрите, бога-душу!!! Промедол, у кого?!! Жми механ, давай жми!!!

  Уже с дороги по рации связался с комбатом и доложил о бое и тяжелораненом солдате. Вырвались на дорогу, которая вела в Локачи. Через лобовое стекло, при поднятой бронезаслонке было видно, что здесь недавно хозяйничали "юнкерсы" или "хейнкели". Об этом говорили пылавшие на дороге автомашины и повозки. Было много трупов солдат и гражданских, около вывороченного бомбой телеграфного столба, стоял лейтенант, без фуражки, с уже забинтованной головой, видно он собирал бойцов своего подразделения. Солдаты шли к нему со всех сторон.

  Внутри машины было жарко, несильно пахло порохом, и не смотря на заткнутую пробоину - резко горелым маслом, и бензином.

  Я открыл люк и взглянул на небо. Оно было чистое, только где-то в стороне, на юго-западе, горизонт почернел от дыма: там шел бой.

  Как водиле удалось раскочегарить БТР на одном моторе, непонятно, но доехали до дивизиона за полчаса... А доктора там уже не было - уехал вместе с операционной за пару часов до нашего приезда. Митрофанова оперировал фельдшер. Обработал культю, нашпиговал уколами и уложил спать.

  Уснул только под самое утро, и снилась мне секундная стрелка на часах "Луч", которые тикали на запястье оторванной руки.




   Часть 28

   Подполковник Абросимов.


   Через некоторое время, после разговора с генералом Лакеевым, о сосредоточении немецких танков под Черникувым, в штаб зашел начальник разведки. Он еще раз подтвердил информацию о сосредоточении танков Клейста. Во время его доклада, вышел на связь командир первой группы ПРП, и доложил, что обнаружил аэродром. По тому что он опознал тип самолетов, а это были несколько Ан-2, я сделал вывод, что аэродром перенесся также из нашего времени. Как мне хотелось, чтобы на этом аэродроме оказалось что-то серьезное. Чтобы не спугнуть удачу, я запретил себе даже думать об этом. Буквально сразу после ухода Суховея, на связь вышла вторая группа ПРП, которая наткнулась то ли на колхозный двор, то ли на тракторную бригаду. Оба командира еще ни с кем не говорили, только наблюдали обнаруженные объекты.

   Глядя на карту, я не мог понять, как лейтенант Осташев мог пройти мимо аэродрома и тракторной бригады, не заметив их?

   Ведь судя по карте, его маршрут движения просто обязан был пройти мимо хотя бы, чего-то одного! Ладно, явится в расположение, выясню. А пока, мне в голову пришла одна мысль. Чтобы её проверить, вызвал к себе командира фотограмметрического взвода, но дежурный по курсантской батареи доложил, что буквально пару минут назад он покинул расположение батареи. Не успел я положить трубку, как он зашел в штабную палатку.

   - На ловца и зверь бежит, уже звонил в батарею - сказали только ушел из расположения... Я вот что хотел у тебя спросить, у немцев на пленке, ничего такого, необыкновенного не было? Смотри, я послал две группы на ПРП, они установили границу аномалии, приблизительная граница проходит вот тут.

   Взглянув на карту Усов воскликнул:

   - А я ломаю голову себе и курсантам, что это может быть! Теперь понятно.

   - Ну-ка, Усов, а что у тебя здесь? Спросил я, указывая карандашом на карте точку, где обнаружили аэродром.

   - Просека в лесу, товарищ подполковник.

   - Не может быть, тут по данным разведки обнаружен аэродром и несколько самолетов!

   - Нет ничего, посмотритесами. С этими словами, старший лейтенант, передал мне фотоснимки местности, на них действительно, кроме просеки в лесу ничего не было.

   - Фантастика!

   Сняв трубку, приказал вызвать на связь первую группу ПРП. Уже через минуту, получил повторное подтверждение координат аэродрома и того, что на аэродроме, под стационарными навесами стоят самолеты АН-2 и вертолеты... Перебив докладывающего офицера, срывая голос от волнения спросил:

   - Уточните, какие вертолеты?

   - Тип не помню, на них еще гаишники летают и поля опрыскивают!

   Сцука, ну почему так не везет! Хотя бы звено "Крокодилов" с ПТУРСами! Японский городовой!

   - Понятно, конец связи.

   Повернувшись к Усову, сказал:

   - Разведгруппа подтверждает данные по аэродрому, это как вы утверждаете "просека", но где они увидели самолеты и вертолеты? Где тут стационарные навесы? Вот тут, недалеко виден кусочек грунтовой дороги, и больше ничего. Так ладно, а что у тебя видно здесь? Тут должен быть полевой стан, или тракторная бригада?

   - Да есть П - образное строение и рядом с ним какая-то техника, точно сказать трудно, при съемке использовалась устаревшее оборудование, надо уточнять визуальной разведкой...

   - А есть еще снимки этого района?

   - На пленке есть только два кадра этого района, но они равноценны.

   - Что еще можно с этих снимков выжать?

   - Вот тут, между восточной оконечностью просеки и П - образным сооружением, я предполагаю наличие техники, отчетливо видны колеи от транспорта, а также трехкилометровый ров, по типу противотанкового, шириной от двух с половиной до трех метров.

   - Подожди, сейчас перенесу на карту, что еще?

   - Да вроде все, товарищ подполковник.

   - Вроде или все?

   - Вроде. Разрешите еще поработать над дешифровкой?

   - Давай, если что, сразу ко мне!

   Вызвав на циркулярную связь обе группы, после аэродрома и тракторной бригады приказал тщательно проверить местность в районе рва.

   Приблизительно через час, когда обе группы встретились, я в общем представлял что мы имеем. Вместе с нами, в 41-й год попали: гражданские летчики из "Аэрофлота", совхозная тракторная бригада, и передвижная мехколонна министерства мелиорации УССР. Тот самый ров, который мы приняли за противотанковый, на самом деле был мелиоративным, для отвода воды и осушения болотной поймы реки Луга, которая здесь брала начало. По самым общим данным, впридачу к нам, прибавилось около ста человек, но самое интересное было в конце доклада, что в одном месте, границу аномалии пересекали следы колесной и гусеничной техники, которая прошла из зоны аномалии на восток, скорее всего уже после переноса, так как следы за границей окружности не пропадали. Чтобы не попасть впросак, один ПРП пошел по следу за границу аномалии, а второй внутрь.

   Решая с начштаба самые разнообразные вопросы, пытаясь вникнуть и самым наилучшим образом решить возникающие проблемы, мы подспудно ждали сообщений, в первую очередь от этих двух групп. Минуты складывались в десятки минут, затем становились четвертью часа, потом получасом, но докладов от них не поступало. Приблизительно через час, я услышал шум двигателя и буквально через пару минут, у штаба остановился один из посланных в разведку ПРП. С него спрыгнул капитан в маскхалате, козырнув, доложил:

   - Товарищ подполковник, согласно последнего Вашего приказа, я вел разведку вдоль следов колонны, в западном направлении.

   - Что обнаружили, капитан?

   - Практически ничего, вот, только пустую пачку из под сигарет...

   При этом, он вынул из нагрудного кармана мягкую пачку белого цвета в целлофановой обертке, на которой черными буквами было написано "Родопи".

   - Куда привели следы?

   - К нам в расположение, товарищ подполковник.

   - Это точно, ты ни чего не путаешь капитан?

   - Никак нет, я специально приказал механику двигаться по обочине, что бы не забить след колонны. У нас гусеница узкая, а в следе широкая и средняя, а еще там много колесной техники...

   - Пустую пачку где нашел?

   - На обочине, метрах в трех от дороги.

   - Может она к этой колонне отношения не имеет?

   - Может быть, товарищ капитан. Но запах табака еще не выветрился, и пыли на ней практически не было, думаю кто-то, кто замыкал колонну и выбросил её подальше.

   - Логично.

   - Что еще можешь добавить?

   - Колонна в движении не останавливалась, следов от обуви я не заметил, только в одном месте на обочину съехал автомобиль типа нашей "таблетки" или "УАЗа".

   - Почему так думаешь?

   - По отпечатку протектора, утром после росы, песок на обочине влажный, след от колеса четкий, как в детской песочнице от мокрого кулича, у моего служебного "УАЗа" такой же.

   - Кем служишь?

   - Замначальника разведки артполка, Сибирский военный округ.

   - Понятно, капитан.

   - Есть какие-то мысли?

   - Думаю надо дождаться данных от второй группы, они должны уже вот-вот догнать колонну.

   - Почему так думаешь?

   - Скорость движения колонны, с передовым дозором, боковым и тыловым охранением небольшая - километров десять-пятнадцать в час, а ПРП свободно может идти тридцать.

   - А если они перешли границу аномалии еще ночью?

   - След машины тогда бы был оплывший, они прошли, когда еще роса не просохла, часов в девять утра. След мы обнаружили в три, получается, колонна ушла от границы не более чем на сорок километров, реально не больше двадцати.

   - Обоснуй.

   - Если это армейская колонна, то командир не мог не понять что происходит - гудело и грохотало хорошо.

   - Так.

   - Пока то, да сё, пока вперед ушла разведка, вот и получается, что далеко они уйти не могли.

   Предположение капитана подтвердилось через полчаса. На связь вышел командир ПРП и доложил, что с помощью РЛС наблюдает колонну техники, замаскированную в лесу, около дороги, в количестве приблизительно сорока-сорока пяти единиц.

   - Определите принадлежность колонны, и если это подразделение Советской армии, установите контакт с командиром, как поняли?

   - Понял, выполняю.

   Опять минуты ожидания растягиваются до невозможности, нервы напряжены до предела. Первым не выдерживает Васильев:

   - Как думаешь, командир, что это за колонна? На танковый батальон не похоже, там гусеницы только одни, да по количеству единиц техники он больше, если я правильно помню - под шестьдесят.

   - Правильно помнишь, если точно - пятьдесят семь. На самоходный дивизион тоже не похоже, и вообще, дурное это дело гадать на кофейной гуще. Давай потерпим, скоро все выяснится.

   - Добро, командир.

   На этот раз не выдержал я:

   - Что же он, сучий сын не выходит на связь!

   Словно услышав меня, зазуммерил телефон, взяв трубку, я услышал голос командира ПРП:

   - "Гвоздика", я "Ключ-2", как слышите меня?

   - "Ключ-2", слышу "отлично".

   - "Гвоздика" это исеэр, как поняли исеэр, как поняли?

   - "Ключ-2", повтори по буквам, как понял?

   - "Гвоздика", понял, повторяю по буквам: Иван, Сергей, Радион.

   - "Ключ-2", принял.

   - Ну вот, Александр Сергеевич, а мы гадали: танки, пушки, а все просто - инженерно-саперная рота.

   - Да...

   - Ты чего улыбаешся, а майор?

   - Да вот, подумал: хорошо, что не сказал об оперативно-тактических ракетах ......

   - Да ты что, совсем спятил?

   - Каюсь, была такая мысль.

   - Слушай, а какая это рота? Полковая? Или из инженерно-саперного батальона дивизии? А может из армии?

   - Судя по названию, это именно полковая рота. Если бы она была из батальона дивизии или армии, называлась бы по другому: понтонная или позиционная, или ещё как.

   - Давай, командир, принимай решение, как нам быть с остальными людьми? Да и с техникой разобраться не мешает.

   - А чего тут решать? Ты остаешься на хозяйстве, а я съежу, посмотрю на людей.

   Выйдя на связь с командиром группы, приказал ему быть с командиром роты, в назначенное время на восточной опушке леса, где находится тракторная бригада. Пока они будут туда добираться, я рассчитывал с командиром первой группы ПРП, имевший позывной "Ключ-1", добраться до обнаруженного аэродрома, и лично выяснить что там есть. Тут как раз вернулся в расположение Шполянский на БТРе. Приказав ему быстро освободить броню, взяв с собой офицеров с первого ПРП и пару солдат, мы поехали на аэродром.

   Добрались до него минут через двадцать. Можно было и быстрей, но решил ехать лесом, тем более что именно по этой колее вернулся назад ПРП. Только непосредственно у аэродрома, БТР выехал на дорогу и уперся в закрытые ворота. Водитель БТРа посигналил. Пока ждали, чтобы открыли ворота, вылез и осмотрелся. Вправо и влево от дороги уходил забор из готовых заборных плит. Судя по тому, что все плиты стояли ровно, были покрашены известкой, начальник здесь был нормальный. Наконец, за воротами что-то загремело, одна створка немного отошла и я увидел пожилого мужчину. Он не спеша осмотрел нас и подняв голову спросил:

   - Что надо?

   - Отец, нам бы с начальником вашим поговорить.

   - По какому вопросу?

   - Серьезное дело к нему отец, пропусти...

   - А вы кто такие будите?

   - Отец, не видишь, военные мы...

   - Да вижу что военные, токо военные, они разные бывают. Щас такое время настало, смутное...

   - Не дрейфь дед, мы не немцы!

   - Да вижу что не немцы. Подожди чуток, щас узнаю.

   С БТРа было видно, что за воротами есть несколько деревьев, под которыми можно спрятать БТР от наблюдения с воздуха. Поэтому, приказав двум бойцам открыть ворота, мы медленно заехали на территорию аэродрома и поставили бронник в тень деревьев. Спрыгнув на землю, я подошел к сторожке и услышал.как дед говорит с кем-то по телефону:

   - Не, не немцы Степан Романович, наши.

   - ...

   - Я что форму нашу не видел, да и автоматы наши.

   - ...

   - Хорошо, передам и расскажу как проехать к КДП.

   Сторож, медленно и аккуратно положил трубку. Затем одел летнюю кепку, повернулся и увидев меня, ни чуть не смущаясь, сказал:

   - Вам, товарищ военный, надо вот по этой дороге проехать до конца, а там по правую руку на холме увидите диспетчерский пункт. Там вас будет ждать командир отряда. Зовут его Степан Романович.

   Ехали мы по обочине, чтобы не поднимать пыль, которая стеной поднималась вверх. Из-за того, что ветра не было, пыль оседала очень медленно, и прекрасно показывала всем любопытным интенсивность движения по дорогам. Наконец из-за поворота показался холм, на вершине которого угадывалось какое-то сооружение. Подъехав ближе, удалось рассмотреть, что это было полуподвальное строение.

   Нас уже ждали. У входа стоял мужчина лет сорока в синих форменных брюках и такой же форменной рубашке с погонами гражданской авиации. На голове была, явно шитая на заказ, фуражка. Тулья, козырек - все было в меру. Мелькнула мысль: "Надо будет узнать, где шил..., бл.. , дурак, ты о чем думаешь!"

   Подойдя, привычно кинул руку к пилотке и представился:

   - Подполковник Абросимов.

   - Командир отряда Зархин Степан Романович.

   Пожав друг другу руки, Зархин продолжил:

   - А как по батюшке?

   - Николай Макарович.

   - Николай Макарович, Ваш приезд как-то связан с некоторыми событиями, которые происходят с утра в нашем районе?

   - Степан Романович, Вы можете конкретнее?

   - С самого раннего утра, у нас пропала телефонная связь, электроэнергия. Летчики отправленные, согласно плана на авиахимработы прилетают с выпученными глазами и невнятно несут всякий вздор.

   Он говорил очень взволнованно.

   - Что конкретно они говорят?

   - Какие-то немцы, война, вы что-то можете мне объяснить?

   - Попробую, только Вы, пожалуйста, вызовите всех, кто, как Вы говорите "нес вздор", а я попытаюсь Вам кое-что растолковать.

   После того, как Зархин отдал необходимые распоряжения, мы отошли от входа и я начал ему рассказывать. Рассказал ему о том, как радисты ловили морзянку, как Мисюра брал пленных, как ранили Гелеверю и еще многое другое. Заканчивал я словами:

   - Я не ученый, и поэтому не знаю, как объяснить это природное явление с точки зрения науки. Но как материалист, я вижу, что в этом месте и в это время люди лишаются жизни и они не воскрешаются, как горят самолеты и падают на землю, как летчики превращаются в куски обгорелого мяса и многое, многое другое. Поэтому давайте оставим эти вопросы ученым, а сами займемся тем, чем занимаются все мужчины, во все времена, когда начинается война - будем воевать! Доложите мне, какими силами и средствами располагает Ваш отряд! Вам понятен мой вопрос?

   - Да, да конечно!

   - Докладывайте.

   - Значит так: сейчас на этом аэродроме базируется практически весь отряд авиации спецприменения Луцкого объединенного авиаотряда.

   В Луцке осталось только звено санитарной авиации. Каждое лето вся остальная техника перебрасывается на летний аэродром для выполнения авиахимработ в сельском хозяйстве, а также выполняет работы по охране лесных массивов. Для этого отряд имеет одно звено Ан-2ЛП лесопожарный вариант самолета, звено АН-2Л: лесозащитный вариант, четыре звена АН-2М для сельхозработ.

   - Мне доложили, что видели на аэродроме вертолеты?

   - Есть и они. Три звена Ка-26, они также используются для АХР.

   - Для чего?

   - Авиахимработ.

   - Понятно. Как я понимаю, у Вас должна быть какая-то наземная техника и персонал?

   - Да, конечно, конечно, у нас это все имеется: топливозаправщики, пожарная машина, радиолокационная станция. Еще есть наземная радиостанция, мастерские, материальный склад.

   Недалеко от нас собралось несколько человек в летной форме.

   - Это те самые летчики?

   - Да, те самые. Вы будете с ними говорить?

   Взглянув на часы, я понял, что если немедленно не выехать, то наверняка опоздаю на встречу с командиром инженерно-саперной роты.

   - Нет, не успеваю. Мне необходимо уехать.

   В глазах Зархина, мелькнул испуг.

   - Вы надолго?

   - Думаю, что нет. Я сейчас оставлю здесь своего офицера и солдата с рацией для связи со мной, помогите ему войти в обстановку, понятно?

   - Да.

   - Ну вот и хорошо, Степан Романович. Сейчас офицер подойдет.

   Спустившись к подножию холма, где под деревьями стоял БТР, я поручил это одному из офицеров, который был в экипаже ПРП.

   - Этот командир авиаотряда, ни рыба, ни мясо. Поэтому найди кого-то пособранней и выясни об этом аэродроме все. Оставляю тебе радиста со станцией, если что сразу доклад. Задача ясна?

   - Так точно!

   - Выполняй.

   БТР тронулся.

   - Почему не в сторону ворот?

   Командир ПРП ответил:

   - С той стороны аэродрома есть еще один въезд, так будет короче.

   - Давай, веди Сусанин...

   Увиденное мной, на этом аэродроме дало хорошую пищу для размышлений. В первую очередь я понял, что можно рассчитывать исключительно на гражданскую технику. Никакие мои тайные мечты, хоть на что-то боевое, не оправдались. Осталось только думать над тем, как эту технику лучше использовать. Ну, в первую очередь для транспортировки личного состава и снабжения. Во вторых - для бомбардировки и штурмовки. Не факт, разве что в ночное время. Опять таки, для этого необходимо дооборудовать всякими там бомбодержателями, подвесками и прицелами - это время, оборудование, материалы и люди. Интересно у них при аэродроме есть какие-то мастерские? Надо обязательно выяснить, если есть, то значит мы имеем какой-то инструмент и спецов по ремонту. Вспомнилась фраза Зархина: "Да, конечно, конечно, у нас это все имеется: топливозаправщики, пожарная машина, радиолокационная станция. Еще есть наземная радиостанция, мастерские, материальный склад.". Ну с топливозаправщикам вопроса нет, с пожаркой тоже особых вопросов не возникнет, обязательно выяснить по поводу эрэлэски. Думается у них она мощнее должна быть. А мастерские - точно! Вспомнил! Зархин о них упоминал, а еще говорил о материальном складе. Интересно, что он имел ввиду? Склад ГСМ? А может запчастей, или рабочих рукавичек?

   Пока я пытался найти ответ на эти вопросы, БТР подъехал к известному мне по докладам, п-образному зданию. Недалеко от него, в овражках заняли позиции БТР и ПРП. Ага! Это, скорее всего прибыл командир инженерно-саперной роты. Смотри-ка, а он видимо не промах, раз сумел себе выбить "семидесятку", обычно саперы рассекают или грузовике, или в лучшем случае на "шестидесятке", им даже УАЗик не положен, хотя, по моему мнению, если сравнивать с танковой или мотострелковой ротой, то небо и земля! Для сравнения- в танковой роте 10 танков и больше ни единой иной машины! А в саперной роте? Почти тридцать, и почти все разные! А военно-учетных специальностей сколько в саперной роте? Ведь каждого солдата надо учить отдельно. В танковой роте всего-то специальностей: командир танка, наводчик, механик-водитель, заряжающий. А должность командира саперной роты тоже, как и командира танковой роты - капитанская. И оклад ни рублем больше! Нет, неблагодарное занятие быть командиром инженерно-саперной роты.

   С этими мыслями, я в сопровождении двух офицеров и двух солдат, поднялся на крыльцо и прошел по коридору, пока не уперся в торце коридора в двойную дверь, сбоку от которой была прикреплена табличка "Приемная".

   Первая мысль: " ни х...ра, не тракторная бригада! Интересно, а что?". С этим вопросом зашел в приемную. Стол секретаря был свободен. Войдя в кабинет директора, увидел, что там сидят трое мужчин - двое военных и гражданский, скорее всего хозяин кабинета. Один из военных - командир ПРП, второй - в полевой военной форме нашей родной Советской Армии. Как же я был рад увидеть кого-то еще из нашего времени! У меня непроизвольно на лице появилась улыбка, у них же наоборот, от удивления поднялись брови и опустились подбородки. Я поздоровался с незнакомыми мне людьми:

   - Здравствуйте товарищи! Подполковник Абросимов.

   - Здравия желаю, капитан Смагин.

   Мы обменялись энергичным рукопожатием.

   - Завируха Евгений Николаевич, директор "Райсельхозтехники".

   Не теряя ни секунды, я перешел прямо к делу:

   - Я думаю, что все мы понимаем, почему мы все здесь собрались. Произошло событие, из разряда фантастики: мы перенеслись, или нас перенесли в сорок первый год, ровно на сорок лет назад, как раз в самое начало Великой Отечественной Войны. А какие у Вас соображения?

   Первым высказался командир саперной роты:

   - Вы уверены в том, что сказали только что?

   - Абсолютно! А у вас есть какие-то сомнения?

   - Честно говоря, логически прихожу к такому же выводу, а когда его уже надо принять - все, как будто стена какая, переступить через это не могу! Не могу, и все! У меня там жена, дочь остались. Как я без них? А?

   - У многих такая же ситуация, но все мы надеемся, что удастся вернуться назад.

   Дольше всех, перед тем как высказать свою точку зрения молчал Завируха. Когда уже все начали на него смотреть, он положив карандаш на стол, сказал:

   - Мужики, честно: у меня в голове, просто не укладывается все, что я сейчас услышал от вас. Поэтому, давайте я пропущу этот момент и будем думать, что делать дальше. У меня все.

   Наступила пауза. Продолжать пришлось мне.

   - Евгений Николаевич, чем располагает Ваша "Райсельхозтехника"?

   Его ответ не заставил себя ждать, Хорошо поставленным голосом, использую подготовленные обороты и целые фразы, директор рассказал, что его предприятие имеет мастерские, в которых производится ремонт автотракторной техники хозяйств района. На сегодняшний день, предприятие производит ремонт тридцати восьми единиц техники разной степени сложности, а также имеет на балансе более пятидесяти единиц собственной. Практически все сотрудники находятся на рабочих местах. Более детальную информацию он готов предоставить, как только главный инженер предоставит сводку. После этих слов, у меня сформировалось убеждение, что директор, по видимому пришел из инструкторов райкома партии - слишком уж гладко он говорил, а все практическую работу на себе тянет или его главный инженер или крепкий зам. Осталось выяснить, что с передвижной механизированной колонной. Наклонившись к командиру ПРП, спросил:

   - А где начальник ПМК?

   Взглянув на часы, он тихо ответил:

   - Должен быть через три минуты.

   Прошло буквально полминуты, как в коридоре послышались шаги. Завируха поднял голову:

   - Вот и главный инженер со сводкой.

   Открылась дверь, и в кабинет зашел мужчина лет пятидесяти, с загорелым лицом, коротким ежиком седых волос и нисколько не смущаясь представился:

   - Начальник ПМК номер семнадцать Луняченко Сергей Сергеевич.

   Весь его вид, поведение говорили о том, что он из бывших военных. Когда на его голос повернулся командир саперной роты, Луняченко с удивлением спросил:

   - Смагин, а ты тут какими судьбами?

   - Ехали на учения, а попали..., попали непонятно куда, товарищ под... подполковник.

   Поясняя ситуацию Луняченко объяснил:

   - Пять лет назад, лейтенант Смагин, после училища прибыл на должность командира взвода,, в инженерно-саперный батальон, которым я тогда командовал.

   Итак, все в сборе, пришел даже главный инженер "Райсельхозтехники". В ходе этого совещания выяснилось, что мы обладаем большими возможностями по перевозкам различных грузов, в том числе по воздуху. Общий автопарк составил более двухсот единиц. Немало было тракторов, в основном колесных Т-150. Из передвижной мехколонны и двух взводов саперной роты было решено сформировать инженерно-позиционный батальон, во главе с подполковником запаса Луняченко, а минно-саперную группу возглавит капитан Смагин.

   Во время небольшого перекура, мне удалось переговорить с Луняченко. С его слов, я понял, что место начальника ПМК, он начал себе готовить за год до конца службы. Случилось так, что его батальон принимал участие в ликвидации последствий наводнения вместе с тем самым ПМК. Бывший начальник работу откровенно не тянул, а подыскать другого на его место, тоже было не просто - работа практически все время в командировках, поэтому текучка кадров большая. Если раньше народ держался из-за квартир, то при этом директоре - нет, так как он не мог пробивать этот вопрос в верхах. Так постепенно, передовое по министерству ПМК скатилось в отстающие. При ликвидации последствий наводнения, ПМК у которого было больше чем двое техники, умудрилось выполнить втрое меньший объем работ. Вот тут на него и обратила внимание комиссия из министерства, и её председатель сделал ему предложение, от которого Луняченко не стал отказываться. И через год после ухода из армии, ПМК взял Передовое Красное Знамя по министерству.

   Секрет успеха был простой: зная всех командиров инженерных и подобных частей в округе, и многих за пределами его, он приглашал самых толковых парней, после демобилизации к себе, обещая высокие заработки и через некоторое время жилплощадь. Техника в ПМК, в основном была армейская, к дисциплине парни были приучены, управлять коллективом Сергей Сергеевич умел. Став начальником порядок навел быстро, и уже через полгода, колонна начала занимать призовые места в соцсоревновании. Были конечно случаи, когда некоторые ребята почуяв воздух вольницы, пытались как говориться и рыбку съесть и ... получить все остальное, но постоянная демобилизация из армии, регулярно давала новые кадры и те кто хотел осесть в городе, а таких было подавляющее большинство, крепко держались за этот шанс. Под конец нашего разговора, Луняченко пошутил, что для того чтобы ПМК перейти на военное положение, ему необходимо две копейки - только сделать один звонок. И еще он отрекомендовал капитана Смагина:

   -Толковый офицер и прекрасный специалист по минно-взрывному делу.

   Поскольку радиостанций в "Райсельхозтехнике" не было, пришлось выделять из своих запасов. ПМК получив от бывшей саперной роты два штатных взвода , а также выделенную роте дополнительную технику в виде двух бензовозов, технички, "таблетки" с фельдшером и радиостанции, в средствах связи не нуждалось.

   Назад в расположение дивизиона, мы ехали уже небольшой колонной: впереди шел дивизионный БТР, за ним ПРП, следом двигались три "Урала" с прицепными минными заградителями и замыкал колонну БТР Смагина. Ехали лесом, придерживаясь старой колеи и через час уже были в расположении дивизиона.

   Сразу по прибытии в дивизион, окунулся в водоворот событий. За те несколько часов, пока меня не было, мир вокруг дивизиона сильно изменился. Из всех докладов, два были наиболее важными: первый - о том, что немцы несмотря на понесенные потери от ударов нашей авиации по танковой дивизии, все таки, собирают ударный кулак и в ближайшее время будут наступать, а второе - в соседнем селе, начал размещаться крупный штаб наших войск.

   Посоветовавшись с Васильевым, вышел на связь с генералом Лакеевым:

   - Здравствуйте товарищ генерал.

   - Здравствуйте.

   - Я получил данные, что противник, несмотря на полученные потери, от авиаударов в районе Черникува, намерен перейти в наступление.

   Нельзя ли продолжить нанесение ударов по танковой дивизии противника?

   - Товарищ подполковник, у меня приказ осуществить прикрытие с воздуха наши войска, которые форсированным маршем выдвигаются к границе. В течении двух суток практически все истребители будут заняты. Вполне возможно, что придется отозвать и те машины, которые находятся у вас.

   - Разрешите вопрос?

   - Говорите.

   - Почему так долго будут заняты истребители, ведь марш форсированный?

   - Потому что, хоть дивизия и считается мотострелковой, но машин у неё нет и марш она совершает как обычная пехота. Все ясно?

   - Не совсем, как далеко находится сейчас находится эта дивизия, сколько там людей и куда ей необходимо прибыть?

   - У вас подполковник есть конкретное предложение?

   - Да.

   - Думаю, Вам лучше обратиться в штаб соединения, он сейчас находится рядом с вами, в двух километрах восточнее.

   Ага! Вот что за штаб расположился в Локачах. Получается, если марш совершает дивизия и её штаб при ней, а штаб армии, со слов Лакеева находится в Луцке, то это штаб корпуса.

   - Товарищ генерал, просьба к Вамэ

   - Слушаю.

   - Поскольку я не могу оставить свое хозяйство, не сможете ли Вы, чтобы ко мне подъехал представитель этого соединения и мы вместе согласовали вопрос быстрой переброски войск.

   - Вы действительно в состоянии это сделать, подполковник?

   - Да, товарищ генерал!

   - Хорошо, я сейчас это организую.

   - Товарищ генерал, еще одна просьба!

   - Да?

   - Пусть дадут представителю указание, ответить на некоторые вопросы связанные с дислокацией и численным составом соединения, которое необходимо перебросить.

   - Без этого действительно нельзя обойтись? Это, как Вы понимаете, секретные сведения не подлежащие разглашению.

   - Нельзя.

   - Ждите, я перезвоню.

   Перезвонил генерал через минут двадцать.

   - Подполковник, к вам выехал представитель, встречайте его там же, где встретили мои машины в прошлый раз, это Вам понятно?

   - Да.

   - Представитель уполномочен ответить на Ваши вопросы. Вы уверены, что сможете обойтись без воздушной поддержки?

   - Да, товарищ генерал, в крайнем случае я обойдусь теми самолетами, которые Вы прислали. Этого будет вполне достаточно.

   - Желаю удачи, подполковник.

   - Спасибо, товарищ генерал.

   Поскольку село находилось довольно близко, то буквально через несколько минут с поста пришел доклад о подъехавшем командире. Приказав пропустить его в расположение, обратился к Васильеву:

   - Александр Васильевич, может примем представителя в жилой палатке, там и телефон, и стол нормальный имеется?

   - Поддерживаю, и никто мешать не будет.

   - А вот похоже и он.

   К штабу приближался командир в идеально сидящей на нем форме. Подойдя ближе, он спросил:

   - Где я могу увидеть командира части?

   - Слушаю Вас.

   Обменявшись с ним, оговоренным с Лакеевым паролем и отзывом, пригласил его в палатку, где присев за стол, начали обсуждать, кого, как и куда необходимо перебросить. Оказалось, ни много, не мало, а целую дивизию, которая находилась на марше из пунктов дислокации мирного времени в районах Дубно, Острог, Изяслав в район Локачи и Свинюхи. К 4 часам утра сегодняшнего дня голова колонны главных сил достигла района дневки - лагеря Киверцы, в 12 км северо-восточние Луцка на удалении 100 км от границы. Ею закрывали промежуток примерно в двадцать километров, между 87-й и 124-й дивизиями 27-го стрелкового корпуса, прикрывающему Государственную границу от Устилуга на северном фланге, до Соколя на южном. Когда я начал уточнять, куда и какой полк нужно передислоцировать, то очень удивился линейному, давно устаревшему построению войск.

   - Майор, а зачем надо вытягивать войска в тонкую нитку на всем протяжении прикрываемого участка?

   Он явно смутился, хриплым голосом ответил:

   - Такие требования заложены в наставлениях и других руководящих документах...

   - А лично Ваше мнение Вы можете изложить?

   - Я бы, исходя из условий местности и оперативной обстановки, в первую очередь, прикрыл бы вот эти узости и проходы через заболоченные участки. Их всего три, на каждый проход по полку, а промежутки бы закрыл разведывательным батальоном, сформировав из его состава несколько групп.

   - Отличное решение, майор, я его полностью разделяю.

   - А ответственность Вы со мной тоже разделите, товарищ подполковник?

   - Поясните свою мысль, майор!

   - У меня приказ: подготовить решение, по переброске дивизии для организации обороны на участке от ... и до...

   - Все?

   - Что все?

   - В приказе больше ничего не указано?

   - Время: в срок до...

   - Так чего Вы боитесь майор?

   - ...так в ...

   - Понятно, Вы боитесь, что предлагаемое Вами решение не укладывается в то, что прописано в уставах и других, как Вы говорите "руководящих документах"?

   - Да, именно так!

   - А вы знаете такую поговорку: "победителей не судят"?

   - ...?

   - В любом случае, если нашим войскам будет нанесено поражение, то "стрелочником" будете Вы, а если удача улыбнется, Вы в лучшем случае получите устную благодарность, да и то с глазу на глаз. Поэтому давайте принимать решения, которые позволят при минимальных собственных потерях нанести максимальный урон противнику!

   Дальше пошла скрупулезная, можно сказать бухгалтерская работа по подсчету грузоподъемности машин, скоростям движения, маршрутам движения, районам ожидания и прочая, прочая, прочая...

   В это время, в палатку зашел начальник ПМК Луняченко. Был он на удивление одет уже в маскировочный комбинезон с портупеей, яловые сапоги и пилотку. Подумалось: " и когда успел...", но вслух произнес:

   - Знакомьтесь, наш сапер - подполковник Луняченко.

   - Майор Знаменский.

   - Сергей Сергеевич, вот задача стоит перед нами: из пункта А, в пункт Б перебросить дивизию используя наш автотранспорт. Что Вы скажите?

   - Судя по карте, Вы уже какое-то решение выработали? Можно его узнать?

   Пришлось решение, разработанное со Знаменским, озвучить Луняченко. Он немного подумал и сказал:

   - Первый минус: маршрут движения проходит по известным противнику дорогам, из этого следует, что он будет противодействовать своей авиацией на всем маршруте, что приведет к замедлению темпа движения и неизбежным потерям.

   - У вас есть другое решение?

   - Разрешите доложить?

   Взяв карту, Луняченко практически по прямой провел линию прямо через лесные массивы и несколько речек. У Знаменского уже открылся рот, чтобы задать вопрос, но подполковник его остановил:

   - Подожди майор.

   Поработав с картой еще пару минут, Луняченко начал объяснять:

   - Смотрите, этот маршрут на треть короче и проходит преимущественно по лесам. Это нам даст выигрыш во времени, так как наш автотранспорт приспособлен к бездорожью, а на твердых дорогах его преимущество незначительно, плюс достигается скрытность переброски наших войск.

   Майор Знаменский спросил:

   - А как Вы собираетесь форсировать водные преграды, ведь их несколько?

   - Если быть точным - пять, меня больше волнует прикрытие маршрута от нападения с воздуха? Какими мы располагаем средствами?

   - Батарея "Шилок" и эскадрилья из восьми самолетов.

   - Отлично! Предлагаю следующий план: из инженерно-технического взвода берем первое, второе, третье инженерно-дорожные отделения и отделение ТММ, все это прикрываем зенитной батареей и пока парни готовят маршрут, мы формируем колонну автотехники для переброски дивизии. Часа через два-два с половиной, можно колонну выпускать на маршрут, пока она начнет движение в начале маршрута, в конечной точке отделение ТММ закончит наведение переправ.

   Только сейчас я понял насколько просто и изящно бывший командир отдельного инженерного батальона решил задачу по переброске целой дивизии. Это конечно не дивизия Советской армии, но все равно значительная сила. Ведь за простыми словами инженерно-дорожное отделение и отделение ТММ, скрывается серьезная военная техника. БАТ-М способен со скоростью до 10 км/час прокладывать колонный путь по бездорожью, танковый мостоукладчик за три минуты навести 18-ти метровый мост, грузоподъемностью 60 тонн, а таких мостоукладчиков целых три, и наконец отделение ТММ может навести из четырех секций 40 метровый мост или четыре десятиметровых переправы.

   После того как, предложение Луняченко было утверждено, весь штаб дивизиона включился в работу по отработке этого плана. Отзывались с передовой "Шилки", формировались автомобильные роты, по всем подразделениям собирались, проверялись приборы ночного видения. Из курсантов формировалось подразделение регулировщиков, составлялась кодовая таблица переговоров, согласовывались частоты и позывные. Определялись места дозаправки автотранспорта топливом и где будут дежурить технички, эвакосредства и запасные автомашины. Расчеты показали, что всю дивизию можно перевезти за один рейс, при условии, что три четверти машин будут использовать прицепы. Мы могли выделить только десять, из состава ИСР, на которых обычно перевозят тралы для танков. В какой-то момент показалось, что ситуация зашла в тупик и начали уже подумывать как все успеть сделать двумя рейсами, но Знаменский, позвонив в свой штаб и переговорив с кем-то, сказал что недостающие прицепы - больше сотни, на время возьмет в противотанковой бригаде генерала Москаленко, которая располагалась практически рядом с прокладываемым колонным путем. К нему, в бригаду немедленно выехал офицер, с приказом о временном выделении техники.

   Одновременно, по предложению Луняченко, на угрожаемые участки были выдвинуты из его ПМК две траншейные машины, а из состава саперной роты - полковая землеройная машина, для отрывки траншей полного профиля, если получится то эти же машины отроют ложные окопы полуметровой глубины, а инженерно-саперный взвод их заминирует. Разметку опорных пунктов на местности, произведут офицеры ИСР и Луняченко, капитан Смагин займется установкой минных полей. Но уже и так было ясно, что несмотря на то, что с саперной техникой проблем не было, самих саперов не хватало катастрофически. Опять выручил Знаменский:

   - В состав дивизии входит саперный батальон, было бы хорошо если бы его перебросить раньше боевых подразделений, для подготовки позиций.

   - Сколько личного состава в батальоне?

   - Полностью укомплектованный по штату - пятьсот восемнадцать человек.

   - Я так понимаю весь батальон перебрасывать нет необходимости?

   - Совершенно верно, нам нужны три саперные роты по сто пятнадцать человек, и необходимое имущество.

   - Что вы имеете в виду?

   - Шанцевый инструмент и запас мин.

   Думая как быстрее перебросить триста с лишнем человек, а также необходимое имущество, я повернулся к Васильеву. Он придвинувшись ко мне, негромко сказал:

   - Командир, а если использовать наш "Аэрофлот"? Они за час смогут все это провернуть, и пока основные силы будут перебрасываться автотранспортом, успеют подготовить позиции и заминировать местность.

   - Сколько и какой техники может выделить "Аэрофлот"?

   - Самолетов типа "Ан-2" - двадцать четыре единицы. Грузоподъемность до двух тонн. За один рейс возьмет отделение саперов со всем имуществом и боекомплектом. Все "Аны" поднимут больше чем полторы роты, сесть могут непосредственно на позиции, грунт позволяет. Вторым рейсом заберут всех остальных саперов и более половины машин будут свободны.

   - А давайте-ка, Александр Васильевич перебросим еще и разведчиков?

   - Полностью поддерживаю! В разведбате как раз есть рота пешей разведки, её во вторую волну полностью можно перебросить, остальные две роты разведывательного батальона - на бронеавтомобилях и "плывунах" доберутся своим ходом.

   - Откуда ты уже штаты местные знаешь, а начштаба?

   - Ну..., не совсем еще знаю, но от Знаменского кое-что услышал, да на ус мотал...

   - Это хорошо, мотай дальше на ус - пригодится! Давай тогда организовывай летчиков, договаривайся обязательно о прикрытии с воздуха с генералом Лакеевым. Да...! И подскажи ему по поводу перебазирования на "аэрофлотовский" аэродром, там места много, укрытия есть, взлетка полосами выложена - никакой дождь не страшен!

   - Так точно, сделаю, только тут небольшой затык, товарищ подполковник!

   - Какой, еще небольшой затык?

   - У "аэрофлотовцев" радиостанции на другом диапазоне работают - в районе ста мегагерц, а у нас до шестидесяти максимум, необходимо от "Овода" к ним на КДП "полевку" кинуть.

   - Так в чем дело?

   - Почти пять километров кабеля, товарищ подполковник.

   - Есть другие предложения?

   - Пока нет.

   - Тода не х... копаться майор! Чтобы через двадцать минут связь была!

   - Есть!

   Недаром Шполянский командовал взводом управления. В артиллерии это тот же взвод связи, с некоторыми особенностями, присущими нашему роду войск. Может кому-то покажется двадцать минут на пять километров и невыполнимым, но не для взвода Шполянского. Еще почти год назад, наш Миша оформил рационализаторское предложение, которое позволяло перекрывать вдвое, а то и втрое все нормативы по прокладке полевых кабельных линий связи. Вернее рационализаторских было два: как говорил автор отдельно на разматывание, отдельно на сматывание.

   Вкратце это выглядит так: все кабельные катушки оборудованы специальными герметичными разъемами, которые позволяют не тратить лишнее время на сращивание кабеля при прокладке, пустая катушка остается на линии, слегка прикопанная. При сворачивании линии связист просто бежит по кабелю, и катушка сама сматывает полевку, с помощью специальной пружины, которая взводилась при прокладке кабеля. Как видите все просто.

   Когда у Шполянского кто-то спросил почему он оформил все это как два предложения, получил чисто одесский ответ:

   - Молодой человек! Два раза прийти в кассу получить деньги, ровно в два раза приятней!

   Плюс еще то, что дефицитную изоленту для сращивания кабеля он получал по никем не отмененным нормам и строго следил, чтобы занятия по прокладке кабеля не отменялись. Куда он её девал, я мог только догадываться, но в его хозяйстве всегда был образцовый порядок. Вот и сейчас, даже в его отсутствие, телефонное отделение управилось за восемнадцать минут.

   Пока прокладывали кабель к аэродрому, майор Знаменский обратился с предложением, которое меня как артиллериста очень взволновало.

   - Товарищ подполковник, меня очень беспокоит то обстоятельство, что перебрасываемая дивизия практически остается без артиллерийской поддержки!

   - Почему, объясните?

   - Два корпусных артиллерийских полка после марша из Повурского лагеря с 20 июня находятся в роще, два километра западнее местечко Торчин.

   - Так в чем проблема, как я понимаю артиллерия есть?

   - Да, орудия и расчеты в наличии, в обоих полках нет тяги!

   - А как же они совершали марш из лагерей, в место сосредоточения?

   - По батарейно, перекатами.

   - Т.е. какая-то тяга есть?

   - На каждый полк есть по четыре трактора, ими и обходятся...

   В штабе повисла абсолютная тишина. Все были артиллеристами и профессионально отдавали себе отчет в том, что без возможности совершать маневр, и не просто маневр, а скрытный, опережающий, артиллерия не грозная сила - "бог войны", а просто дорогостоящий металлолом.

   - Какой состав полков, товарищ майор?

   - В одном полку: двадцать четыре стодвадцатидвух миллиметровые пушки и двенадцать стопятидесятидвух миллиметровые гаубицы, а во втором тридцать шесть стопятидесятидвух миллиметровые гаубицы.

   - Типы знаете?

   - А-19 и МЛ-20.

   - Отличные системы! Итого семьдесят два тяжелых орудия. Алексадр Васильевич, мы уже знаем что имеется в "Райсельхозтехнике"? Да, кстати, а какие трактора в полках?

   Знаменский удивленно посмотрел на меня, но ответил:

   - "Сталинец".

   - Напомните скорость движения!

   - До пяти километров в час.

   - Александр Васильевич, так что есть у Завирухи?

   - Сорок три колесных Т-150, семь гусеничных Т-150 и двадцать семь "Беларусей", плюс еще несколько различных моделей.

   - Эти на ходу?

   - Да, дополнительно сейчас выясняется, что можно поднять из того, что списано.

   - Что есть у Завирухи из автотранспорта?

   - Он уже весь ушел на формирование автомобильных рот, но вместо грузовиков можно использовать тракторные прицепы. Я предлагаю к одному Т-150 цеплять один тракторный прицеп и два орудия без передков, это будет задействовано тридцать шесть тракторов, семь в резерве. Кроме того в артполках есть сорок-пятьдесят процентов автотранспорта, его можно использовать для переброски других грузов, в первую очередь снарядов.

   - Добро, давайте согласовывайте мероприятия по переброске артиллерии со штабом корпуса. Есть мысли как использовать эти полки?

   Первым ответил Знаменский:

   - Я бы создал три двухдивизионные группы: одну из М-30 в центре, и две из МЛ-20 на флангах. Таким образом можно использовать на полную мощь все семьдесят два орудия.

   - Отличное решение, теперь надо, чтобы его утвердило выше стоящееначальство!

   - Это я беру на себя, товарищ подполковник!

   - Еще раз давайте прикинем порядок переброски дивизии. По нормативам колонна растянется на двадцать пять - тридцать километров. Считаю, это явная ошибка. Марш надо совершать одновременно по трем маршрутам, тогда мы намного раньше сможем перебросить дивизию в назначенный район.

   - Но у нас не хватит мостовых средств, может еще на один маршрут не более!

   - Давайте думайте, необходимо вдвое уменьшить количество мостовых переходов, тогда все получится!

   И работа штаба закипела с новой силой. Пока Васильев и Знаменский шурша картой планировали новые маршруты, я вышел на улицу, день пошел на убыль, жара немного спала. Проверив, как несет службу боевое охранение, выставленное от батареи Аграновича, а самое главное упорядочив свои мысли, я возвратился в штаб. К моему возвращению было подготовлено новое решение по переброске дивизии, разработали два дополнительных маршрута, слегка изменив первый - вместо трех мостовых переходов использовали броды, которые выяснили с помощью тех офицеров штаба корпуса, которые хорошо знали местность. Они же подсказали подходящие места переправ и на двух новых маршрутах. По всем предварительным расчетам время переброски сокращалось минимум в два с половиной раза. Убедившись, что план переброски отработан до мелочей, дал Васильеву на "добро" на его выполнение, а сам завел разговор со Знаменским.

   - Майор, скажите, Вы служите в оперативном отделении штаба корпуса, как Вы видите действия дивизии после переброски?

   - Решительным наступлением опрокинуть противника и выйти к линии Государственной границы!

   - Без проведения разведки, без подтянутых тылов, штыковой атакой и с громогласным "ура"?

   - Почему без разведки, есть же какие-то данные?

   Вместо ответа, я пододвинул ему карту и предложил:

   - Если у вас есть данные, покажите.

   Возникла пауза.

   - У меня есть крайне разрозненные данные о противнике в районах Владимир-Волынского и треугольника Стоянов, Тартаков, Порицк.

   В промежутке между этими районами, только одна моя группа смогла организовать оборону силами отступающих подразделений и координацией действий двух отдельных артиллерийских дивизионов из состава укрепленного района. Мое мнение такое: поскольку на юге и севере немцы встретили упорную оборону наших войск, они попытаются обойти узлы сопротивления и нанести удар между ними, как раз там, куда перебрасывается дивизия Смехотворова.

   - Но, при любом другом варианте, все равно придется проводить наступление, чтобы отбросить немцев к Государственной границе?

   - Согласен, но будет произведена разведка, вскрыта система огня, а самое главное - предварительно в ходе упорной обороны на подготовленных противотанковых рубежах мы выбьем у них танки - главную ударную силу вермахта! Понимаете?

   - Не совсем.

   - Смотрите! - пододвинув карту, я продолжил, - Есть три места на двадцатикилометровом промежутке, где удобно преодолеть болотистую пойму, так?

   -Да.

   - Если мы, будем защищать непосредственно эти "бутылочные горлышки", мы конечно не допустим прорыва, но и притянув к этим местам немецкие войска, сами потом будем прогрызать их оборону. Согласны?

   - Согласен.

   - Напротив каждого "горлышка" я предлагаю создать противотанковый район обороны из всех имеющихся в наличии сил артиллерии, заманить немецкие танки в "огневые мешки", уничтожить их и только после этого начать наступление, когда у немцев поубавится танков и самое главное артиллерии. Отсюда мой следующий вопрос: А какая артиллерия есть еще в корпусе?

   - У корпуса больше артиллерии нет.

   - Но двух полков во-первых мало, во-вторых на прямую наводку ставить такие калибры...

   - Есть еще бригада генерала Москаленко...

   - Все равно мало, нам не только остановить надо, а заманить в мешок и уничтожить.

   - Разве что в дивизии Смехотворова изъять...

   - А что он имеет?

   - Противотанковый взвод в батальоне, противотанковую и пушечную батарею в полку, легко-артиллерийский и гаубичный полк в дивизии, отдельный противотанковый дивизион и зенитный дивизион.

   Взяв в руки карандаш, я принялся за подсчеты.

   - Два орудия в батальоне, а батальонов девять, это восемнадцать противотанковых орудий, правильно?

   - Да.

   - Плюс три полковые противотанковые батареи, это еще восемнадцать орудий, с учетом батальонных это тридцать шесть и плюс противотанковый дивизион - получается пятьдесят четыре, так?

   - Да, по штату так и есть - пятьдесят четыре сорока пяти миллиметровых орудия.

   - Идем дальше, три полковые батареи это восемнадцать трехдюймовок, где еще есть трехдюймовки?

   - в ЛАПе, там два дивизиона, в каждом дивизионе восемь семидесяти шести миллиметровых дивизионных пушек и четыре сто двадцати миллиметровых гаубицы.

   - Значит, по этому калибру мы имеем восемнадцать и шестнадцать, это тридцать четыре орудия. Какой, кстати тип орудий?

   - Ф-22 УСВ.

   - Все?

   - Да, все орудия одного типа.

   - Одного типа это хорошо.

   - Идем дальше, сто двадцать два миллиметра. Восемь в ЛАПе и...

   - Два дивизиона, по 12 орудий в гаубичном артиллерийском полку, это будет тридцать две гаубицы М-30.

   - М-30? Отлично, легкая, за мощным тягачом - хороший подвижный резерв!

   - К сожалению, на мехтягу этот полк еще не перевели, поэтому скорость марша ограничена!

   - Ладно, поживем - увидим! Что остается?

   - Двенадцатиорудийный дивизион стопятидесятидвух миллиметровых гаубиц МЛ-20.

   - Его бы хорошо присоединить к одной из двух фланговых групп, третьим дивизионом.

   - Можно. А можно и вторым, зато одну фланговую группу оставить полностью в составе полка.

   - Тоже правильно майор! Итого, что у нас получается?

   - Учитывая два корпусных полка и артиллерию Смехотворова, мы имеем: шестьдесят стопятидесятидвух миллиметровых орудий в пяти дивизионах, тридцать две гаубицы М-30 в трех неполных дивизионах, тридцать четыре дивизионные трехдюймовки и пятьдесят четыре противотанковые пушки, итого сто восемьдесят орудий плюс восемь орудий МЗА и четыре трехдюймовые зенитки.

   - На первый взгляд совсем неплохо. Но только на первый взгляд.

   - Почему, товарищ подполковник?

   - Все, на самом деле просто. Сколько танков в немецкой танковой дивизии, майор?

   Задумавшись на несколько секунд, Знаменский ответил:

   - Согласно "Краткого справочника по вооруженным силам Германии" танковая дивизия с полком двухбатальонного состава имеет около ста сорока танков.

   - Вот, а мы имеем орудий, которые можем поставить на прямую наводку восемьдесят восемь стволов. Плюс двенадцать стволов зенитного дивизиона, это сто орудий! Мало, катастрофически мало. Мы, не можем предугадать, в каком из трех мест немец ломанется! Минимум нам необходимо еще столько же орудий на прямую наводку!

   - Тогда, я буду ходатайствовать перед командующим армией, о передаче в оперативное подчинение противотанковой бригады, это более ста стволов!

   Прибывший приблизительно через полчаса от комкора делегат связи доложил, к районам сосредоточения полков 135-й дивизии движется много танков, пехоты и артиллерии из района южнее Зимно.

   Не выдержав, я обратился к делегату связи:

   - Товарищ командир, можно поточнее, сколько много?

   - Не могу сказать - вот все, что он ответил.

   Кроме того, он информировал о положении войск 5-й армии. В частности, 15-й стрелковый корпус, которым командовал полковник Федюнинский, вынужден был под ударами превосходящих сил мотопехоты и танков противника отходить по бездорожью в глубь Полесья, а 27-й стрелковый корпус в составе 87-й и 124-й стрелковых дивизий вел бои в окружении. Таким образом, левый фланг армии оказался в тяжелом положении, не имея сплошной линии фронта.

   Глядя все вместе на карту, можно было сделать только самый общий вывод:

   - В течение сегодняшнего дня обстановка, несмотря на нашу помощь, неуклонно ухудшается. По данным двух наших разведгрупп, во второй половине дня немцы ввели в бой на сокальском направлении свои механизированные соединения. В районе полудня, приблизительно в пятнадцать часов по направлению Сокаль - Тартаков была введена в бой, как минимум одна танковая дивизия. По показаниям пленных, которых смогли захватить обе группы, это части одиннадцатой танковой дивизии. Используя свое подавляющее превосходство в технике, они обеспечили прорыв Струмиловского укрепрайона в районе Сокаля и проложили частям пятьдесят седьмой и двести девяносто седьмой пехотных дивизий путь через Сокальский узел обороны Струмиловского УРа. Как я понимаю на текущий момент, танковая дивизия немцев начала свое движение в глубину построения наших войск, одновременно обходя южный фланг нашей сто двадцать четвертой стрелковой дивизии.

   Делегат связи добавил:

   - Из штаба сто двадцать четвертой дивизии сообщили, что против них действуют части трех немецких пехотных дивизий: это уже известные нам пятьдесят седьмая, семьдесят пятая и ранее неизвестная сто одиннадцатая пехотная дивизия. У Вас есть еще какие либо данные о противнике? - обратился ко мне делегат.

   Я молча посмотрел на Васильева, он правильно понял мой взгляд, и ответил:

   - Сейчас свяжусь с группами, Суховеем и Ледогоровым - может появилась свежая информация. Через пять минут доложу!

   Через несколько минут, начальник штаба докладывал последние данные обстановки на южном фланге 124-й дивизии:

   - В настоящий момент, по данным наших групп, немецкая пехота атакует позиции сто двадцать четвертой дивизии, приблизительно в километре от восточной окраины населенного пункта Тартаков. Одновременно, южнее по дороге от Тартакова к Переспе двигается смешанная колонна немецких танков, бронетранспортеров и машин с пехотой, тягачи с артиллерией, зенитные установки и командно-штабные машины.

   - Как, как Вы сказали? Командно-штабные машины? Я правильно сказал? - удивился делегат.

   - Черт! У них же совершенно другая сейчас терминология! - подумал я.

   Васильев, между тем, не сколько не смутившись, ответил:

   - Военная техника противника обозначается так же, как это принято самим противником! Исходя из этих данных, мной сделан вывод о том, что в наш тыл прорвался передовой отряд противника в составе примерно танкового батальона, это приблизительно шестьдесят танков, двух артиллерийских дивизионов полевых орудий, это около двадцати четырех орудий...

   - Товарищ майор, как понимать "около двадцати четырех орудий"? Что может быть двадцать три с половиной?

   - Из-за пыли, поднятой колонной невозможно было подсчитать точно, но по косвенным признакам, таким как интервал движения между техникой, запасные тягачи, машины подвоза боеприпасов, с высокой степенью вероятности установлено именно двадцать четыре орудия калибра не более сто миллиметров, а также батарея из четырех тяжелых орудий, калибра не менее двухсот миллиметров, дивизион противотанковых пушек калибра тридцать семь миллиметров, и смешанный зенитный дивизион из батареи крупного калибра где-то, как наши восьмидесятипяти миллиметровки и около десятка спаренных зенитных автоматов, установленных в кузова полугусеничных транспортеров. По данным Ледогорова, в этом районе постоянно находятся один-два ближних авиаразведчика, но приданные генералом Лакеевым истребители постоянно срывают ведение разведки...

   - Что значит срывают, они что уже разучились сбивать? Это же тихоходные машины!

   - Нет, сбивать не разучились, немцы поменяли тактику ведения воздушной разведки, они сейчас посылают в разведку два разведчика, и прикрывают их дежурной парой истребителей, которые барражируют над ними, мгновенно атакуют наши самолеты, если наших больше связывают их воздушным боем или, если наших столько же или меньше навязывают бой на вертикалях.

   - Да, час от часу не легче!

   - Все равно, справляются, товарищ командир! Кроме того наши группы через Ледогорова наводят нашу штурмовую авиацию на эту колонну и значительно замедляют темп движения.

   - Какие успехи от налетов?

   - Выведено из строя несколько танков и до двух взводов пехоты.

   - Это все? А артиллерии?

   - Видно пилоты ориентированы, в первую очередь на танки и бронетранспортеры.

   - Да хер с ними с этими танками и пехотой! С ними как нибудь справимся, важнее выбивать у них на марше артиллерию и связь!

   Ладно, я свяжусь с Лакеевым, попрошу его изменить указание пилотам. Что еще?

   - Между Фусовым и Торки расположился один наш гаубичный дивизион, еще один находится в районе Первятичи, калибр сто двадцать два миллеметра.

   - Это два дивизиона триста сорок первого гаубичного полка, третий дивизион стопятидесятидвух миллиметровых орудий, должен был еще вчера прийти из Павурского лагеря, со сборов. Двадцатого числа начал марш, где сейчас неизвестно. - добавил ясности майор Знаменский.

   - Хорошо бы использовать эти дивизионы по танковой колонне!

   - Думаю это нереально, на одну нашу дивизию наседают три немецких, уверен неполный полк и так работает на износ!

   - Александр Васильевич, а не этот ли потерявшийся дивизион, так успешно отстрелялся по немецким танкам на платине вместе с Пленгеем, Скороходовым и двумя "Шилками"?

   - Похоже, что он, но там проблема, большинство лошадей вышло из строя, а орудия почти все целы. Если точно одиннадцать орудий целы, у одного осколком пробило накатник, нужен ремонт.

   - Что предлагаешь?

   - У нас там недалеко одна наша батарея, КШМка комбата, две "Шилки", одна "семидесятка" - можно поднять десять орудий,

   Еще одно придется тянуть лошадьми, либо не тянуть вообще, чтобы не замедлять марш колонны.

   - Лучше не тянуть, пусть командир дивизиона оставит старшего, и он займется ремонтом орудия, похоронит людей по- человечески и самое главное пусть постреливает изредка, что бы немцы видели, что дамба закрыта для них.

   - Хорошо.

   - Пленгею надо добавить снарядов, у нас какой то автотранспорт остался?

   - Несколько машин найдем!

   - Еще хотя бы три-четыре машины сто пятьдесят второго калибра, а то орудия притащим а стрелять х...!

   - Распоряжусь!

   После ухода делегата, повернувшись к Васильеву, спросил:

   - Александр Васильевич, как идут дела у Луняченко с оборудованием позиций?

   - Согласно доклада получасовой давности, он приступил к инженерному оборудованию позиций. Техника роет траншеи, инженерно-

   саперный взвод устанавливает минные поля. Просил подбросить личного состава для маскировки позиций и мин, так как своего запаса надолго не хватит - они же мину устанавливают с помощью прицепного заградителя, а тот работает быстро. Необходимо поторопить летчиков, пусть как можно скорее перебрасывают три саперные роты, и обязательно с запасом мин!

   - Товарищ Знаменский, не подскажете какой запас мин в перебрасываемых саперных ротах?

   - Пятьсот противотанковых мин, шестьсот килограмм взрывчатки и двести пятьдесят взрывателей!

   - Умножить на три... Мало! Очень мало! Где мы можем быстро раздобыть еще мин и взрывчатки? У кого какие предложения?

   В воздухе повисло тяжелое молчание. Первым высказался Знаменский:

   - В Порицке находятся армейские склады инженерного имущества, там должны быть и мины и взрывчатка, еще есть инженерные склады армии в Ковеле, Луцке, Дубно и Ровно. Ближе всего конечно в Порицке, буду связываться в первую очередь с этим складом, и с остальными тоже.

   Зашедший в штаб по своим делам гвардии капитан Ледогоров, также высказал интересную мысль:

   - Я слышал по рации, что рядом с аэродромом расположен склад сельхозудобрений, если там есть селитра, то мешок с ней можно положить на обычную "противопехотку" и получится мощный фугас, только взрыватель другой поставить, лучше электрический.

   - Отлично, кто, что еще предложит?

   Васильев озвучил еще одно предложение:

   - Я конечно не сапер, но генерал Лакеев говорил, что у них большие запасы авиабомб крупных калибров. Если попробовать сбросить прямо с самолетов, на места закладки фугасов бомбы без взрывателей, а сами взрыватели уже саперы на земле установят?

   - Да, майор интересное предложение, а самое главное закапывать не надо... Это надо с саперами говорить, а то хе... его знает, вдруг как шарахнет... Нет, предложение интересное, но я не знаю... В общем это с саперами...

   - А не съездить ли нам непосредственно на место, товарищ майор? Заодно посмотрим, как Луняченко там развернулся!

   - Сам хотел предложить, товарищ подполковник.

   - Давай оставляй за себя СОБа и на моей "тачанке" сгоняем.

   - Может лучше на БТРе?

   - Так там только одна рация!

   - А мы "Чайку" возьмем, там и раций и места много и трясет меньше!

   - Ладно уговорил, распорядись!

   Солнце клонилось к западу. Огромное, багрово-красное, оно уходило туда, находился враг. Я сорвал пушистую ветку и утонул лицом в свежей листве. Полной грудью вдыхал сладкий ее аромат, влажный запах предвечерней росы... Кусты у дороги уже почернели, но вершины деревьев еще были освещены заходящим солнцем.

   Сидя в БТРе, думал о том, что успеем мы все сделать или нет? Фактор времени сейчас решал все. Успеют части дивизии к ночи закрепиться, можно будет считать - полдела сделано. В этот момент ко мне обратился Васильев, он через ТПУ бронетранспортера сказал:

   - Командир! Сейчас вспомнил интересную мысль, прочитанную в одном учебнике по тактике: "В годы войны для успешного отражения атак противника соотношение количества своих противотанковых средств и числа танков противника принималось равным один к двум, т. е. в среднем один танк, или орудие обороняющегося могли уничтожить два наступающих танка противника".

   Скосив глаза на Знаменского, я облегченно выдохнул - его шлемофон не был подключен к переговорному устройству.

   - Александр Сергеевич, приказываю тебе, следи за языком, а то сгорим как шведы под Полтавой!

   - Командир, ты о чем?

   - О том: "В годы войны..."

   - Обижаешь, я специально его пропустил в дальний угол, чтобы ему шнура не хватило...

   - Все равно приказываю следить за языком!

   - Есть!

   "Семидесятка" пересекла дорогу и выскочила на пригорок. С него хорошо просматривалось небольшое село, внизу, теряясь в кустарнике и камышах, текла небольшая речушка. Мы все вышли из машины, взобрались по крутому склону на вершину, сверили высоту с отметкой на карте. Положив карту в полевую сумку, заметил Васильеву: - Эту высотку надо будет иметь в виду. С нее отлично просматривается все вокруг. Если тут поставить НП, то не только дорога окажется под прицелом, а резерв свой разместим в рощице, близ села - и скрытно, и удобно бить по противнику. Откуда, товарищ майор, немец начнет наступление, как думаешь? Знаменский ответил, не задумываясь:

   - Противник может нанести удар с двух направлений: вдоль этой дороги и с юго-восточной окраины Зимно по грунтовым дорогам. Предпочтительнее, конечно, направление удара - по этой дороге, здесь покрытие твердое.

   Честно говоря, я оба направления считал в одинаковой мере опасными, и не столь важно, на каком из них появятся танки, их предстояло встретить огнем.

   А пока от разведчиков не поступало никаких сведений, укреплять предстояло всю линию фронта. Бездействовать нельзя: риск немалый. Неизвестно ведь, когда немцы начнут наступление - через час или через три, а может быть, и с утра.

   Хотя, навряд ли. До захода солнца оставалось приблизительно около часа, а ночью немцы, в начале войны точно не вели боевых действий. По данным полученным из штаба, саперные роты уже перебрасывались самолетами и должны были вот-вот прибыть.

   Выскочив на опушку небольшой рощи, мы стали свидетелями, как, прямо на поле, где саперы Смагина устанавливали минное поле, начал заходить на посадку "Ан-2". Услышав звук двигателя самолета, и видя, что он заходит на посадку, солдаты начали махать руками, пытаясь привлечь внимание летчика.

   - Он же так на мины напорется! - Взволнованно воскликнул Васильев.

   Видно поняв, что садится здесь не стоит, летчик дал газ и с трудом перевалив через рощу скрылся за ней. Еще какое-то время был слышен звук работы двигателя, а потом он исчез. Проехав через рощу, мы выскочили на заросший камышом берег неширокой, не то речушки, не то канала - слишком прямыми и аккуратными были берега.

   Самолет умудрился сесть на том берегу, и из него уже выпрыгивали прилетевшие саперы, они деловито выгружали из самолета свой нехитрый саперный инструмент: лопаты, пилы, топоры и в конце ящики, скорее всего с минами и прочим необходимым для

   проведения взрывных работ имуществом. Основная проблема была в том, что следующие самолеты, скорее всего будут приземляться здесь, а вот не замочив ног, через эту речушку не переберешься - нужен хоть какой то, хлипкий мосточек.

   Перебравшись на БТРе через речку, я вышел из бронетранспортера и сразу подошел к летчику, чтобы уточнить, здесь ли будет происходить посадка остальных самолетов.

   - Здесь, а где же еще? Тут поблизости и нет ничего. Значит координаты, кто следом за мной идет я дал, а вы уж тут сами разбирайтесь как через речку перебираться. Все я полетел! Вон сколько саперов под рукой.

   И действительно, к нам уже подходил молоденький лейтенант. Кинув руку к пилотке, он доложил:

   - Товарищ...

   - Подполковник.

   - Товарищ подполковник, командир первого взвода, второй саперной роты лейтенант Сердечный прибыл с отделением для установки минного поля.

   - Лейтенант Сердечный, сейчас начнут прибывать другие самолеты с вашими товарищами, а тут нам река немного планы спутала, поэтому, я сейчас помогу переправить ваших людей на тот берег, а вы к прилету следующего самолета изобразите что-то пешеходное. Приказ понятен?

   - Да все ясно. За полчаса поставим штурмовой мостик, все необходимое у нас есть.

   - Давай веди людей к машине. - я показал рукой на БТР.

   - Разрешите выполнять?

   - Действуйте!

   Лейтенант рысцой побежал к саперам, и вскоре оттуда послышались отрывки команд: ...становись с собой берем только оружие и шанцевый инструмент... Через пару минут отделение стояло около БТРа. В этот момент "АН-2" развернулся и пошел на взлет. Подождав пока он взлетит, обратился к строю:

   - Товарищи красноармейцы! Вас переправят на тот берег на этой машине в два приема. Располагаться сверху на броне и держаться крепко. Товарищ лейтенант командуйте!

   Мы втроем остались на берегу, а "Чайка" обдав нас сизым выхлопом, вошла в воду и устремилась к противоположному берегу.

   Через пару минут она уже ревя моторами выходила на тот берег. С неё горохом посыпались солдаты и под командой лейтенанта сразу же начали валить деревья. Мне стало сильно интересно, что имел в виду лейтенант под "Штурмовым мостиком", и я решил задержаться на полчаса и удовлетворить свое любопытство. Второй рейс прошел без неожиданностей. Мы переправились назад вместе со второй группой, ведь наблюдать можно с любого берега.

   Для наводки моста, один сапер на берегу начал вбивать два столбика так, чтобы из земли высовывались концы сантиметров по двадцать, и чтобы между столбиками был один метр. Тем временем остальных саперов лейтенант разбил на две одинаковые группы, которые, как я понял собирали две одинаковые деревянные конструкции. Она представляет собой букву "Г", где правый конец короткой перекладины опускается на дно и от него дополнительно к середине длинной перекладины крепится откос, который не дает ей прогнуться. Она собственно и выполняет функцию пешеходной дорожки. Все это собирается даже не из бревен, а из жердей, диаметром сантиметров восемь, не более. Когда обе конструкции были собраны, что характерно, без единого гвоздя, а с помощью веревок, два сапера поднесли первый пролет таким образом, что свободный конец пролета смотрит в сторону преграды, а стойки опоры смотрят вверх. Потом они уперли поперечину пролета в столбики и вместе подняли его вверх, вращая вокруг поперечины. Тот сапер, который забивал столбики, придерживая конец пролета с помощью веревки, потравливая ее, опускал пролет опорой на дно реки. Первый пролет готов, так же установили и второй пролет, а затем с него кинули на противоположный берег сходню из жердей, и переправа была готова!

   Честно говоря, я охренел от такого решения. За полчаса, из подручных материалов, без одного гвоздя... Наши саперы, подвезли бы, что то надувное и махались бы наверное часа полтора, а то и два, а тут...

   В это время, послышался гул мотора, и не успели мы еще с облегчением вздохнуть, как на посадку начал заходить еще одина "Аннушка". Подошедшему лейтенанту Сердечному сказал:

   - Молодец! Оставь пару толковых красноармейцев, пусть встречают самолеты и направляют людей за рощу. Там увидишь с трех машин устанавливают минное поле. Вы все прибывающие самолетами поступаете в распоряжение капитана Смагина, он тоже сапер, понятно?

   - Да, все понятно, товарищ подполковник, разрешите выполнять?

   - Разрешаю.

   Опять повторилась знакомая картина: самолет приземлился, из него горохом посыпались солдаты. Затем они разгрузили свое имущество, построились, и разобрав груз потянулись через мостик в рощу, и далее на поле, где Смагин наверное уже заканчивал ставить минное поле.

   Убедившись в том, что процесс налажен, мы тоже собрались и помаленьку тронулись в сторону, где Луняченко отрывал траншеи.

   Уже в сумерках полки начали прибывать на отведенные им участки обороны и сразу приступили к инженерным работам: дооборудовали огневые позиции и наблюдательные пункты, проверяли маскировку, прокладывали связь. Луна ярко светила, над землей плыл густой аромат поспевавших хлебов, а из леса тянуло прохладой и доносилось разноголосье птиц. Меня не покидало странное чувство: казалось, что я нахожусь не на войне, а на маневрах и организую не настоящий, а учебный бой, каких за свою службу организовывал множество. Все в эту июньскую ночь я старался делать так, как когда-то учили меня преподаватели: обстоятельно, последовательно, методично, благо противник пока не появлялся.

   Дивизионная разведка в течение ночи непрерывно прочесывала прилегавшую к полосе обороны местность. Разведчики докладывали, что впереди все пока спокойно.

   Тем временем мы втроем подошли к позициям одного из стрелковых батальонов. Его командир докладывает майору Знаменскому:

   - Батальон к бою готов!

   - Давайте посмотрим, так ли это, - сказал Знаменский и вывел всех на передний край оборонительных позиций.

   Признаться, мне было даже неловко. Мы увидели как на ладошке расположение всех огневых средств этого батальона... Легко раскрывались система огня, построение боевого порядка, стыки подразделений, словом, весь замысел предстоящего боя.

   - Вот здесь, как нам доложил комбат, приготовлен огневой мешок для врага, - заметил Знаменский, - но разве противник дурак? Разве он полезет в этот мешок? Нет, он изберет для наступления другое направление и всего скорее нанесет удар в стыке ротных опорных пунктов, которые мы только что легко обнаружили. Надеюсь всем командирам ясно, что сокрушить такую оборону нетрудно, даже при равенстве сил, а ведь такая оборона должна по своей идее сдержать противника, имеющего, как минимум тройное превосходство в силах и средствах. Приказываю, все недостатки устранить немедленно!

   Покидая батальон, Знаменский сказал командирам батальона и тем бойцам, которые были рядом:

   - Скоро мы должны показать и доказать, что учились не зря!

   Зато обрадовали артиллеристы ЛАПа, к которым мы с майором Знаменским добрались ближе к полуночи. Командир полка - высокий, подтянутый майор, с орденом Красного Знамени на гимнастерке, за войну с финнами, внешне уже вызывал к себе симпатии. Но главное, он превосходно знал свое дело, отлично организовал оборону. Обходя огневые позиции, занятые его артиллеристами, мы увидели, что здесь все было готово к встрече противника.

   Местность, лежащая перед артиллеристами, была ровной: ни оврагов, ни высоток, ни речек. Было весьма вероятно, что именно здесь и пойдут фашистские танки. Командир полка так расположил орудия, что немецкие танки, если они сунутся сюда, неминуемо попадут под перекрестный артиллерийский огонь. Все данные для стрельбы на батареях были подготовлены и выверены: установлены расстояния, определены прицелы. Ни одной минуты времени его люди даром не теряли: еще и еще раз отрабатывали взаимодействие, тренировались быстро переносить огонь, переходить на запасные позиции, оборудование которых также было завершено.

   После осмотра позиций артиллерийского полка, мы уже собирались возвращаться к себе в расположение, когда вышел на связь капитан Суховей и доложил, что по данным двух наших групп, в трех-четырех километрах на запад от Стоянова встала на ночевку крупная колонна техники, в составе приблизительно сотни танков, полусотни орудий калибра сто и выше миллиметров, около трехсот грузовиков и много другой техники. Уточнив по радио район, я с Васильевым и Знаменским развернули карту. Местность где противник стал на ночевку была выбрана им грамотно. С юга и севера он прикрылся болотистыми поймами двух речушек, с запада его прикрывали вторые эшелоны, а на востоке, со стороны Стояновы он наверняка выставил свой противотанковый заслон. Все это позволит немцам провести спокойную ночь, и уже утром они смогут продолжить наступление. Вот эту мысль, я и озвучил.

   - Что еще можете сказать товарищи майоры?

   Первым ответил Знаменский:

   - Сегодня, в ходе первого дня наступления, удалось завладеть мостом через Буг близ Хрубешува, который остался не взорванным, по нему через реку, перешла танковая дивизия противника. По плацдарму где она сосредотачивалась, с обеда постоянно наносятся нашей авиацией бомбовые и штурмовые удары. Благодаря вашим зенитчикам, которые хорошо дали прикурить немецким ВВС, сила воздействия авиации противника намного меньше чем могла бы быть. Поэтому считаю, что завтра с плацдарма под Черниковым будет нанесен удар ограниченной силы или вспомогательный, а вот стояновская группировка, сегодня прошла практически без потерь, если не считать роту танков и пехоту на бронетранспортерах уничтоженную на дамбе. Получив жесткий отпор, они там ни сегодня, ни завтра не полезут.

   Высказав все это на одном дыхании, Знаменский глубоко вздохнул.

   - Т-а-а-к, а что скажешь ты, Александр Сергеевич?

   - Все правильно, мне особо добавить нечего.

   - А все же?

   - Реально, до утра, мы можем организовать только одно мероприятие по срыву наступления противника - это провести контрподготовку. Ее цель может быть достигнута при условии, если подготовка, способ и время перехода противника в наступление будут вскрыты своевременно и безошибочно, а координаты объектов для ударов артиллерии и авиации определены с высокой степенью точности.

   - Кто у нас из разведчиков в том районе?

   - Лучик, Скороходов и можно подтянуть Омельченко.

   Развернувшись к Знаменскому, продолжил:

   - Вы связывайтесь со своим командиром корпуса и согласовывайте действия артиллерии корпуса и артиллерии сто тридцать пятой дивизии.

   Когда майор вышел из палатки к связистам, я обратился к Васильеву:

   - Тогда, Александр Сергеевич делаем так: эти трое, плюс все три ПРП и все наши РЛСки, я имею в виду АРК один и СНАР десять. Пусть выдвигаются прямо сейчас и по прибытии немедленно начать вскрывать цели. У немца железа много, пусть только мне кто-то из них доложит, что у него бегущая волна куда-то делась, вместо магнетрона поставлю на станцию!

   - Командир, надо бы позиции разведчикам указать...

   - Где карта?

   - Вот, смотри Николай Макарович, по данным разведки немцы ночевку устроили здесь. Васильев обвел карандашом кусок карты к западу от Стоянова. - Я предлагаю поставить наши эрелески на высотах 260, 257, 258, которые как раз с трех сторон охватывают район ночевки.

   - Но высоты 257 и 258 находятся южнее, и разведчикам придется или прорываться через расположение немцев, или обходить стороной. Обход западнее опасен возможностью напороться на немцев, а обход восточнее предполагает форсирование, судя по карте, обширное болото с протоками. В наших разведчиках я уверен, а вот цаоковские меня волнуют.

   - Обязательно переговори с цаоковскими капитанами на счет готовности техники к форсированию и если с этим у них все нормально, давай им в прикрытие по БТРу с десантом и отправляй на позиции.

   В этот момент зашел Знаменский и одновременно зазвонил телефон. Васильев взял трубку, а я начал слушать доклад Знаменского, с его слов, командир двадцать седьмого стрелкового корпуса, генерал-майор Артеменко не счел нужным привлекать всю артиллерию корпуса к контрподготовке. Невольно вспомнилось о киношном штампе - "генералы предали...". Голос Знаменского вернул к действительности:

   - Павел Данилович даст указание о привлечении всей артиллерийской группы, кроме "северной" к контрподготовке.

   Уф-ф-ф!!! Я сделал глубокий вздох, не всё так плохо, как я подумал поначалу, но все равно этого явно недостаточно! Что еще можно привлечь? Понятно - наш дивизион, что еще? Свои мысли повторил вслух и задал эти же вопросы Знаменскому.

   - Я тоже думаю над этим товарищ подполковник!

   По прошествии нескольких минут, я спросил у майора:

   - Ваши предложения?

   - Считаю необходимым встретиться с командиром 124-й дивизии и убедить его помочь в операции по уничтожению немецкой группы!

   - Ну что же, раз надо поехали! Где раположился штаб дивизии Вы в курсе?

   - Да, товарищ подполковник.

   Мы поехали на южный фланг нашей полосы обороны, в район где вела оборонительные бои 124-я стрелковая дивизия генерал-майора Сущего. Штаб его сейчас находился в лесу около Милятина. Прибыв на место, нам не составило большого труда найти штаб дивизии. Оставив БТР на опушке леса, по требованию охраны штаба, пришлось с полкилометра пройти пешком. Выделенный начальником караула боец шел впереди и указывал дорогу, сзади немного отстав, разматывая на ходу полевой кабель, шел наш связист и ловко укладывал его на кусты, которые постоянно попадались по пути. Вот, обогнув густые заросли орешника я увидел несколько палаток. В них, и из них постоянно входили и выходили люди в военной форме. Знаменский пошел в одну из палаток, на которую ему указал сопровождающий боец, а мы остались метрах в десяти от штаба. Рядом оказалось поваленное дерево, на котором мы втроем дружно устроились. Через несколько минут из палатки вышел майор, и увидев, что я смотрю на него, махнул рукой приглашая подойти. Уже вставая с дерева, я увидел, что мой начальник штаба уснул, его голова от усталости опустилась на грудь. В лунном свете бледное лицо с глубоко ввалившимися глазами кажется неживым, словно гипсовая маска. Он не спит уже вторые сутки... Повернувшись к связисту, сказал:

   - Пусть майор поспит, если что -то срочное, то позовешь, я буду во-о-н в той палатке, понятно?

   - Понятно, товарищ подполковник!

   Развернувшись, я двинулся к палатке, у входа которой стоял майор Знаменский. Когда подошел, майор доложил:

   - Товарищ подполковник, генерал-майор Сущий приказал прибыть к нему.

   - Ведите товарищ майор.

   Зайдя во внутрь, при слабом свете автомобильной лампочки, увидел мужчину лет сорока пяти-пятидесяти, в гимнастерке с отложным воротничком. На ней были уже знакомые генеральские петлицы, до сих пор непонятно мне, почему с двумя звездочками, а не с одной. На гимнастерке с левой стороны были прикреплены орден Боевого Красного Знамени и медаль "Двадцать лет РККА". Сделав один шаг в сторону генерала, отрапортовал:

   - Товарищ генерал-майор, подполковник Абросимов по Вашему приказанию прибыл.

   - Мне майор Знаменский доложил о Вашем предложении нанести удар по танковой группе немцев, доложите подробнее!

   - Товарищ генерал-майор, можно подробнее узнать об обстановке в полосе Вашей дивизии? Боюсь что мои разведданные могут оказаться неполными и это приведет к неправильной оценке, и как следствие к неправильному решению на бой.

   - Ишь как по писаному чешешь, в академии учился?

   - Нет, товарищ генерал-майор.

   - Ладно, слушай! К исходу сегодняшнего дня, дивизия, введя в бой все свои силы, удерживает рубеж: северная опушка леса 1 км южнее Порицка, колония Долина, Бараньи Перетоки, Стенажев, Бабятин, рощи 2-3 км восточное Тартакова, Спасов, отражая атаки трех немецких пехотных дивизий. По документам, снятых с убитых это сто одиннадцатая, семдесят пятая и пятьдесят седьмая дивизии противника. Дивизия сейчас охвачена с обоих флангов, и находится в полуокружении. Два моих стрелковых полка лишились своих складов со всеми их запасами. Тяжелая обстановка, в которой оказалась дивизия, требует отвода ее частей на десять-пятнадцать километров к востоку, чтобы избежать полного окружения. Но зная, что на завтра намечаются контрудары наших войск как с востока, так и с юга, принял решение упорной обороной занимаемого района и контратаками частей дивизии приковать к нему возможно больше вражеских сил, чем способствовать контрудару наших резервов.

   -Товарищ генерал, согласен с Вами, можно и не отходить, а драться в полуокружении, и даже в окружении. Но за нами-то пока никого нет. Боюсь товарищ генерал, что даже к завтрашнему вечеру наше командование не сможет организовать полноценный контрудар, поэтому целесообразней отвести дивизию на новые рубежи.

   - Подполковник! Что за пораженческое настроение? Вы помните, как ориентирует нас партия, и лично товарищ Сталин? Малой кровью, на чужой территории...

   - Товарищ генерал, у нас нет времени, прошу Вас подойти к карте. По данным моей разведки, крупное соединение вермахта остановилось на ночевку вот здесь, в трех километрах западнее Стоянува. По приблизительным данным в состав группировки входит: около сотни танков, полусотни орудий калибра сто и выше миллиметров, около трехсот грузовиков и много другой техники. Артиллерию противник разместил в десяти километрах от своей стоянки, на восточной окраине населенного пункта Переспа, также около двухсот пятидесяти-трехсот мотоциклистов остановились на ночевку в Торках.

   - Что предлагаешь, подполковник? Не зря же, так подробно докладываешь данные своей разведки?

   -Поскольку пехоты у нас мало, мы проведем артиллерийское наступление, для это мы располагаем артиллерийской группой, условно называемая "Южная", состоящей из девяти дивизионов крупного калибра, которые проведут контрподготовку.

   - Но девяти дивизионов мало для разгрома такой группировки немцев!

   - Это все, что разрешил использовать командир корпуса.

   - А кто будет осуществлять контрбатарейную борьбу? Ведь у немцев около полусотни орудий крупного калибра?

   - Вторая артгруппа, которая расположена несколько севернее, на предельных дальностях достанет огневые позиции немецкой артиллерии в районе Переспы. Первая часть контрподготовки будет состоять из пятиминутного огневого налета на позиции немцев под Переспой, чтобы оттянуть время открытия ответного огня их артиллерии. Налет будем проводить всеми наличными орудиями, которые могут дотянуться до Переспы. Затем "южная" артгруппа продолжит контрподготовку на подавление основной немецкой группировки. Очень жаль, что нам не разрешили использовать всю наличную артиллерию. Даже с привлечением отдельного артдивизиона владимир-волынского укрепрайона нам не хватает стволов.

   - Это какой дивизион, восемьдесят пятый или девяносто второй?

   - Девяносто второй, отдельный артдивизион с 14-тью 6-ти дюймовыми гаубицами, практически в полном составе.

   - Как же Вы смогли его привлечь, там командир серьезный?

   - Мои разведчики наткнулись на их колонну, когда они оставшись без снарядов и без горючего уже собирались уничтожить всю матчасть и лесами пробиваться на восток. Мы помогли с заправкой, а тут как раз доклад о ночевке немцев под Стоянувым...

   - Интересная у Вас часть - дивизиону помогли с горючим, дивизии с передислокацией, как я знаю, даже авиация у вас есть... Вы тут упомянули артиллерию укрепрайона, я вспомнил, что в Радзехове и под ним расквартирован триста сорок пятый артполк, подчиняющийся Струмиловскому укрепрайону. Его командира хорошо знаю, попробую ему объяснить обстановку и помочь.

   - Чем вооружен полк?

   - Сорок восемь шестидюймовых полевых гаубиц и несколько орудий в полковой школе.

   - Это было бы отлично!

   - И еще: из-за отсутствия у меня одного дивизиона в артполку, я был вынужден свести три полковые минометные батареи в сводный дивизион - его тоже будем использовать.

   - В нашей ситуации это просто находка! Выдвинем его поближе, а скорострельность полкового миномета выше чем у орудия такого же калибра!

   - И еще, я не услышал как будут уничтожены мотоциклисты в Торках?

   - Это сложный вопрос, они расположились в самом селе - значит артиллерийский или минометный обстрел исключен, а пехоты у меня нет, товарищ генерал.

   - Сколько Вам надо времени для выработки решения по мотоциклистам?

   - Двадцать минут!

   - Вы уверены что у нас есть это время? Даю Вам десять минут, а я пока свяжусь с командиром триста сорок пятого полка.

   Сказав это, он отвернулся и подняв трубку телефона, который стоял на столе коротко бросил в неё:

   - "Ландыш"? Дай мне "Казатин"!

   Уже выходя из палатки, услышал начало разговора:

   - Антон Никитович, приветствую тебя!

   Выйдя из палатки командира дивизии, в нескольких шагах от неё столкнулся с Знаменским.

   - Какие новости, товарищ подполковник?

   - Доложил. Генерал спросил кто будет вести контрбатарейную борьбу, а под конец дал десять минут на решение, как уничтожить группу немецких мотоциклистов в Торках. Есть идеи, майор?

   - Думаю, что когда немецкие мотоциклисты услышат канонаду, они сами выйдут из Торков и попробуют выйти на артиллерийские позиции, вот тут их и можно прихватить. Глянуть бы карту?

   - А ведь правильно! Их как правило всегда пускают впереди для ведения разведки! Тогда получается, что приказ они должны получить по радиои выдвинуться к нашим огневым позициям, а мы их будем ждать в удобном для нас месте. Отлично, спасибо за подсказку!

   От моей громкой речи проснулся Васильев, и когда я закончил говорить, предложил:

   - Командир, а почему мы не привлекаем к делу авиацию?

   - Действительно почему?

   - Я сейчас дам указание Ледогорову связаться с Лакеевым и согласовать время, место, состав сил, частоты, позывные...

   - Добро.

   Начальник штаба повернулся к нашему связисту и принялся звонить в дивизион, а тем временем пошел на доклад к командиру дивизии. Как только я вошел в палатку, генерал спросил:

   - Ну как подполковник, Вы нашли решение?

   - Да, товарищ генерал! Считаю, что мотоциклисты в первую очередь решают разведывательные задачи, поэтому обнаружив что мы производим обстрел его основных сил предпримут усилия по уничтожению нашей артиллерии. При этом им придеться выйти из Торков и направится в сторону наших позиций по этой дороге. - Подойдя к столу, я указал на дорогу ведущую на север. - В нескольких километрах есть удобное место для засады.

   - Ну вот, и у меня есть хорошая новость - триста сорок пятый полк подержит нас всеми силами, и я смогу кроме минометного дивизиона выделить до утра четыре дивизиона из своих артполков, так что сила собирается немалая. Через двадцать минут сюда в штаб прибудут представители, вы с ними согласуйте действия!

   - Есть согласовать, разрешите идти?

   - Действуйте!

   Выйдя из палатки, и подойдя к поваленному дереву где устроиляся наш связист стал с интересом прислушиваться к разговору который вел майор Васильев. Дав ему довести разговор до конца, с огромным интересом спросил:

   - Ну как успехи Александр Сергеевич?

   - Капитан Ледогоров только что доложил, что согласовал с генералом Лакеевым нанесение бомбо-штурмовых ударов по скоплению немецкой техники после начала артобстрела. Когда горящая техника будет подсвечивать район нанесения удара. Есть еще два предложения: первое - привлечь к контрподготовке зенитные орудия бригады Москаленко и на вертолеты посадить пулеметные расчеты с хорошим запасом патронов, все-таки четыре звена это ого-го!!!

   Тут в наш разговор вмешался Знаменский:

   - Извините, но как вы собираетесь по закрытым наземным целям стрелять из орудий для этого не предназначенных? Нет же ни таблиц, ни подходящих боеприпасов?

   - Это реально Александр Сергеевич? Обратился я к своему начальнику штаба, понимая, что просто так он говорить не будет.

   - Вполне, Ледогоров доложил, что соответствующие данные для такой стрельбы есть во второй части "Учебника сержанта зенитной артиллерии", он же у нас зенитчик.

   - Как говорится, ему и флаг в руки! С первым предложением разобрались, насчет второго - где взять пулеметы? У нас на все вертолеты не будет, как реализовать?

   - Попросим помощи у командира корпуса генерала Артеменко...

   - Александр Сергеевич! Это все несерьезно: пушки - у Москаленко, пулеметы - у Артеменко, Свое надо иметь!

   - Вы связывались с нашими разведчиками, они вышли на высоты? НП развернули?

   - Два НП уже развернуты и приступили к засечке целей, третий будет развернут ориентировочно через пять минут - он самый дальний.

   - Какие дивизионы заняли огневые позиции?

   - На огневых развернулись: наш дивизион, девяносто второй отдельный, дивизионы "южной" и "центральной" групп, десять орудий дивизиона который вел бой у дамбы. Сейчас уточняем координаты огневых для четырех дивизионов от сто двадцать четвертой дивизии, от них же сводного минометного дивизиона, четырех дивизионов бригады Москаленко и четырех дивизионов артполка укрепрайона. Данные для стрельбы будут готовиться централизованно на машине СОБ нашего дивизиона, только минометный дивизион будет стрелять со своим НП.

   - А кто будет готовить данные противотанкистов Москаленко? Ведь для них это вообще в первый раз!

   - Виноват, им данные будет готовить Ледогоров и передавать по радио, таблицы стрельб он нашел, сейчас выясняет у людей Москаленко какой тип взрывателя установлен на снарядах. Там с КТМ-1 дальность стрельбы по наземной цели до девяти километров, с дистанционным взрывателем Т-5 до шести.

   - Что-то мало, зенитка как я помню километров на пятнадцать-шестнадцать достает?

   - Баллистика орудия позволяет стрелять и на большие дистанции, но у Кюпара почему-то данные установок прицела и взрывателя приведены только до этих дистанций.

   - Что с контрбатарейной группой?

   - За контбатарейную борьбу отвечает начарт корпуса, мы ему будем только засечки от звукометристов и АРК давать, а дальше он сам.

   - На всякий случай договорись с ребятами Москаленко, если что, пусть будут готовы подключиться к подавлению немецких батарей - у них самые удобные орудия для этой цели: зенитные лафеты позволяют быстро развернуть орудия, высокая скорострельность и подходящие боеприпасы, а корректировать будем по траектории, АРК нам позволяет.

   Что еще?

   - Вертолеты и пулеметы. Командир корпуса выделил по нашей заявке шестнадцать расчетов с "Максимами" и хорошим запасом патронов из состава полковых школ своих частей. Они уже начали прибывать на наш "аэрофлотовский" аэродром. Все вертолеты готовы к вылету, связь установлена и проверена. В каждый расчет войдет наш представитель с прибором ночного видения. ПНВ так же будет у каждого пилота вертолета.

   - Как планируете использовать эти "тачанки"? Забрасывать пулеметные расчеты на пути отхода противника или бить с высоты?

   - По обстановке, хотя с высоты метров пятьсот было бы пожалуй безопаснее, но тут есть риск столкновения с летчиками Лакеева.

   - Ну что же добро. Постоянный доклад о выходе на позиции оставшейся артиллерии и о ходе вскрытия стоянновской группы немцев!

   - Понятно Николай Макарович!

   Да, что еще забыл: уверен, что тех боеприпасов, что взяли с собой не хватит. Наши РЛСки могут эффективно вскрывать цели в условиях ограниченной видимости, поэтому проработать вопрос о доставке дополнительного запаса снарядов для всех частей.

   - У нас же столько снарядов нет!

   - Ты не понял меня Александр Сергеевич, разработайте для каждой части маршрут подвоза от огневых до складов. Надо чтобы эти маршруты не пересекались по возможности, организуйте регулировочные посты с рациями, технички, заправочные пункты на маршрутах. Это очень важно! Нам до утра, пока немцы относительно слепые надо нанести максимальный урон, в идеале разгромить их танковый кулак, тогда завтра будет немного легче!

   - Я вас понял Николай Макарович, сделаю все возможное!

   Тем временем к нам подошла группа командиров с артиллерийскими эмблемами в петлицах. Старший из них - майор спросил:

   - Товарищи, кто из вас подполковник Абросимов?

   - Слушаю Вас!

   - Начарт дивизии майор Воскресенский.

   Затем майор начал называть прибывших командиров. С ним были заместитель начальника артиллерии Струмиловского укрепрайона капитан Прокопенко и командир триста сорок пятого артполка майор Руденко, входившего в укрепрайон. Расстелив на земле плащ-палатку, развернув карту подробно до всех командиров довел обстановку и ознакомил с предстоящим планом действий. Единственное о чем умолчал, это о вертолетах.

   - Может быть кто-то хочет что-то добавить?

   После небольшой паузы, командир триста сорок пятого полка сказал:

   - Перед заходом солнца, через Виткув Нова, где расквартированы некоторые подразделения полка, в направлении села Корчын проследовал наш разведывательный дозор в количестве шести танков.

   - Каких танков, не уточните?

   - Я раньше таких не видел, какие-то новые, с наклонной броней.

   - Все танки нового типа?

   - Да.

   - Это всё?

   - Нет в 22 часа, были слышны звуки боя - артиллерийская стрельба. Через, приблизительно час разведдозор проследовал в обратном направлении в составе четырех танков. Командир дозора рассказал, что выйдя в район Корчын, встретился с противником силой до двух батальонов пехоты с противотанковыми орудиями. В результате боя уничтожено шесть противотанковых орудии и до взвода пехоты противника. Разведчики потеряли два танка. Доложив своему командиру результаты разведки, получил приказ вернуться к основным силам передового отряда, расположившегося на окраине Радзехова.

   - Шесть танков это взвод, значит в передовом отряде не меньше танкового батальона, правильно?

   - Правильно!

   - А танки сами в составе передового отряда не ходят, значит есть и пехота, тоже не меньше батальона. А еще полагается артиллерии добавить, хотя бы батарею, значит что?

   Обведя всех командиров взглядом, закончил:

   - Значит надо перво, наперво установить с ними связь, т.е. выслать к ним делегата и обменяться позывными и частотами.

   В разговор вступил заместитель начальника артиллерии укрепрайона:

   - А не лучше командира передового отряда пригласить сюда и вместе, сообща так сказать помозговать?

   - Не успеем, немцы еще часа полтора, максимум два и тронутся, а у нас еще ничего не готово! Давайте сейчас согласуем все моменты, а потом подумаем как лучше поступить с танкистами.

   Командира артполка в этот момент вызвали к телефону. Вернулся он через пару минут и возмущенно сказал:

   - Черт знает что! Какие-то индейцы заняли мой НП и утверждают, что они тоже артиллеристы!

   - Товарищ майор, а почему индейцы?

   - Ну сами посудите, когда мои бойцы прибыли на НП, они уже там расположились, как у себя дома. Сначала их приняли за лазутчиков - незнакомая форма, оружие, снаряжение, ну и решили взять в плен.

   У меня, когда майор начал рассказывать как-то не хорошо заныла рука в локте, смог только выдохнуть:

   - Ну?

   - Мои когда в блиндаж вломились толпой, те начали дико кричать и дрыгать ногами, при этом так по матушке крыли, что наших сомнение взяло. Слово за слово, ну вроде нашли общий язык, хотя одним глазом немца смотрят а вторым руг за другом следят. Вот я и говорю, кто они после этого, как не индейцы?

   - А где Ваш НП расположен?

   Склонившись над картой Руденко показал на склон высоты, на которой должна была расположиться одна из наших групп, во главе с капитаном из ЦАОКа. Понимающе переглянувшись с Васильевым, я продолжил обсуждение плана контрподготовки, а майор отошел к нашему связисту. Вот он взял в руки\ трубку телефона, вот он говорит и кивает при этом головой, вот отдает трубку связисту и поворачивается в мою сторону и спокойно кивает головой. Ф-у-у-х, меня напряжение отпустило, даже свою левую руку стал чувствовать.

   - На этом моменте я хочу остановиться подробнее, самый опасный участок прорыва, вот здесь в сторону Радзехова не превышает трех с половиной километров. На этом участке мы можем сосредоточить огонь практически всех наших батарей, довести плотность огня до восьмидесяти стволов на километр фронта. Предлагаю, как только все дивизионы доложат о готовности обрушить на него двадцатиминутный огневой удар. Затем методическими короткими налетами мешать ему приводить себя в порядок. Утром когда противник, как обычно, начинает наступать, мешать ему занимать исходные позиции И наконец, нанести всей артиллерией новый массированный удар по его артиллерии, пехоте и танкам, когда враг пойдет в атаку...

   - И после этого силами передового отряда контратаковать! Добавил за меня капитан Прокопенко.

   - А какими силами располагает передовой отряд Вы знаете?

   - Так Вы же сами сказали не менее двух батальонов...

   - Вот Вы и выясните, где располагается передовой отряд и какими силы и средства он имеет. В первую очередь выяснить как возможно с ним поддерживать устойчивую связь для организации взаимодействия. Перед тем как отправится выполнять мое поручение возьмите у моего начальника штаба позывной и частоты!

   Вам все понятно капитан? Надеюсь никто не против?

   Это я уже обратился к остальным командирам. В ответ оба утвердительно кивнули головой. Когда капитан отошел на значительное расстояние, командир артполка высказал свое мнение:

   - Все правильно, пусть парень остынет немного, а с передовым отрядом можно связаться через дивизию, ведь в Радехове расквартированы подразделения моего полка. Сейчас дам указание протянуть линию к ним.

   - Вот это дело!

   Пока Руденко связывался с Радзеховым, мы с Васильевым обсуждали где еще найти артиллерию.

   - Николай Макарович, а если привлечь к делу батареи легкоартиллерийского полка дивизии Сущего?

   - Трехдюймовки? Ты представляешь сколько им надо снарядов для подавления хотя бы одной батареи?

   - А мы внакладку со сто пятьдесят вторым калибром, наши деды не раз так выходили из положения при недостатке артиллерии. Причем сто пятьдесят два миллиметра будут вести огонь с установкой взрывателя на фугасное действие, а трехдюймовки на осколочное, и расход снарядов будет приемлемый.

   - Убедил Александр Сергеевич, убедил!

   К концу нашего разговора подошел Руденко:

   - Минут через пятнадцать, мои орлы дадут связь с танкистами

   Пока мы ждали вызова из артполка, к нам подошел командир и отрекомендовавшись начальником разведки дивизии предложил ознакомиться с недавно захваченными документами. Взяв их в руки, мы беспомощно переглянулись - никто из нас не знал немецкого языка. Отложив документы в сторону, Васильев развернул немецкую карту. Это была "километровка". Внимательно её рассмотрев, мы к общему сожалению смогли убедиться только в одном - она была чистая, ни чего, даже стертых следов карандаша.

   - Товарищ капитан, как документы попали к Вам?

   - Одна из групп красноармейцев, была откомандирована на строительные работы к границе. Когда началось нападение, они под командой сержанта, лесочками пошли назад в расположение своей части. По пути им встретился какой-то немецкий офицер с небольшим сопровождением, которое было уничтожено, а сам офицер ранен. По дороге сюда он скончался. Офицерскую сумку, документы и китель с фуражкой доставили своему командиру, а тот уже мне.

   - Понятно, смотрю толковый сержант попался.

   - Да, в этом повезло.

   - Немец в каком звании был?

   - Гауптман - капитан по нашему, служил в пехоте.

   Буквально через несколько минут раздался сигнал вызова нашего телефона.

   Связист, оторвав трубку от уха, доложил:

   - Товарищ подполковник, "Гитара" требует "Казатин" на провод!

   - Это меня, спокойно отозвался Руденко и уверенно взял в руки телефонную трубку. - "Гитара", значит так, слушай меня внимательно и ничего не перепутай! К тебе направился человек, которого ты хорошо знаешь, с ним ты вчера в бане парился. Понял?

   - ... .

   - Он тебе кое что передаст на словах, ты выполнишь!

   - ... .

   - Хорошо, что понял. Дальше, ты кинул к ребятам, что в гости пришли сегодня вечером, то что сейчас в руках держишь?

   - ... .

   - Меня не волнует где ты все это возьмешь, через пять минут я буду говорить с ними! Все время пошло!

   Отдав трубку телефонисту, произнес:

   - Придется пять минут подождать. Сейчас будет связь с танкистами.

   Эту фразу Руденко услышал только я, связист прижав к уху трубку повернулся спиной, а Васильев внимательно слушал, что ему объяснял Знаменский, вместе они внимательно рассматривали трофейную карту.

   - Что интересного нашел Александр Сергеевич?

   - Да вот удивляюсь качеству исполнения, наверняка использовали данные аэрофотосъемки!

   Знаменский подержал разговор:

   - Немецкие самолеты часто нарушали границу, но сбивать их категорически запретили!

   - А вы я вижу разбираетесь в немецких картах? Обратился я к Знаменскому.

   - Пришлось изучить, в тридцать девятом, когда был в комиссии по демаркации линии государственной границы, с нашей стороны наши карты, с их немецкие. У них в основном обозначения теже, только дороги с твердым покрытием обозначают красным цветом, а грунтовые как и у нас - черным.

   - Разрешите полюбопытствовать? - Обратился я к обеим майорам. Взяв в руки плотный лист немецкой карты, начал искать взглядом Стоянов, найдя его дальше было уже проще. Чтобы не терять время, попросил показать на карте Шуровице и Берестечко. Кто-то первым ткнул пальцем, и тут меня как пыльным мешком приложило! От Стоянова через Радехов, Хмельно, Лопатин прямо к Берестечко шла дорога с твердым покрытием обозначенная красным цветом, как и говорил пару минут назад Знаменский. Так вот почему немцы наступают в этом направлении: они хотят воспользоваться хорошей дорогой к обоим мостам через широкую Стырь! Поняв их замысел, можно и повоевать!

   От этого сообщения у меня мысли понеслись галопом, опять начала неметь левая рука. Из этого ступора меня вывел голос в трубке телефона, который настойчиво повторял:

   - Товарищ подполковник, товарищ подполковник...

   Чувствуя что голос предательски сел, на автомате произнес:

   - Доложите чем располагает Ваш отряд?

   - Тридцать пять танков БТ-7, семнадцать средних танков Т-34 и три бронеавтомобиля.

   - С артиллерией что?

   - В мотострелковом батальоне минометная рота и взвод ПТО.

   - Толку от ПТО если к ним бронебойных снарядов нет!

   - К "сорокопяткам" бронебойные есть, нет к семидесяти шести миллиметровым пушкам, товарищ подполковник!

   - То есть нет к "тридцатьчетверкам"?

   - Да, товарищ подполковник. Две недели назад был приказ сдать на окружные склады.

   - Понятно капитан. А кто сдавать ездил, не знаешь?

   - Я ездил сдавать в Шепетовку. Целая колонна получилась.

   - Понятно. Значица так: во первых - к каждое ПТО цепляешь к легкому танку и получаешь подвижный противотанковый резерв, во вторых по роте БТ ставишь за траншеей пехотного батальона так, чтобы они били немцам в борта, а "тридцатьчетверки" в лоб. Запомни главная задача стрелков и минометчиков отсечь немецкую пехоту от их танков. Собери лучших стрелков пусть отстреливают офицеров, пулеметные и минометные расчеты. Минометчиков в ямы и водой полей вокруг чтобы пыль не демаскировала при выстреле...

   - Я еще пулеметы на флангах поставлю товарищ подполковник,

   - Правильно мыслишь капитан! И самое главное проложи две, а еще лучше три линии связи, понял? Что бы связь была постоянно! Это важнее чем пулеметы на флангах. Связь каждые полчаса, а как бой начнется каждые десять минут!

   - Понятно товарищ подполковник.

   - А со снарядами постараюсь помочь капитан. Конец связи.

   Отдав трубку связисту, повернулся к Знаменскому и спросил:

   - Ну как?

   - Отлично товарищ подполковник, все дивизионы закончили пристрелку и перешли на поражение. Жалко что поднявшаяся пыль не даст как следует всыпать этим гадам!

   - Нам пыль не помешает майор, были бы снаряды! Кстати о снарядах, у танкистов нет бронебойных калибра семьдесят шесть миллиметров, не подскажите где можно разжиться, им обязательно помочь надо!

   - Для "двадцать восьмых"? Полковые?

   - Нет у них новые танки с пушкой семьдесят шесть миллиметров, а полковые или не полковые - не подскажу.

   Тут один из командиров сказал:

   - Разрешите? Товарищ подполковник, это "дивизионные", как у Ф-22.

   - Это точно?

   - Абсолютно!

   - Тогда, надо просить у генерал-майора Москаленко в противотанковой бригаде, у него часть дивизионов на Ф-22УСВ, от них подойдет. Сколько просить?

   - В отряде семнадцать танков, на каждый хотя бы по двадцать штук, значит триста сорок штук.

   - Буду просить семьсот, а там как выйдет,

   - Добро майор, действуй!

   - Товарищ подполковник, может задействуем пару самолетов для доставки?

   - Только предупредите командира отряда, чтобы не пальнул сдуру. А еще лучше, пусть рядом с этими танками приготовит посадочную полосу и поставит пяток солдат с ракетницами для указания направления посадки. Выполняйте!

   Уже не раз убеждался, что если этот майор за что то брался, то всегда выполнял. Вот и сейчас поручив ему эту очень важную проблему, я мог спокойно заняться другими. Самой важной сейчас была выяснить как проходит первое в этой войне артиллерийское наступление. Связавшись с Васильевым чтобы выяснить это, получил в ответ:

   - Работаем, доложу позже.

   - Понятно, включи трансляцию на этот телефон, так послушаю...

   - Включаю!

   Из капсуля телефона пошел плотный поток докладов, команд из которых практически сразу стало ясно, что наш замысел удался. Первое что я услышал, это был доклад звукометристов, они засекли огневые позицие немецкой артиллерии, судя по карте где то под Переспой, начав ответный огонь по площадям. Буквально через две-три минуты, даже на слух можно было определить, что огонь немцев ослабел, артиллерия подавлена. Это конечно не поражена и через какое-то время она опять начнет стрелять, но сейчас большего и не надо. Сейчас самое главное - уничтожить как можно больше техники, и личного состава из прорвавшейся под Стоянов танковой дивизии немцев. Я внимательно слушал как Васильев получал доклады от нашего СНАРа, который не смотря на пыль точно определял координаты всего немецкого железа которое пыталось выйти из под обстрела. Получая эти координаты Васильев вводил их в вычислитель, который выдавал необходимые поправки для всех дивизионов и в результате эпицентр разрывов неумолимо сползал в нужную сторону. Группа нашей артиллерии выделенная для контрбатарейной борьбы работала немного по другому: сначала координаты вражеских батарей засекал звукометрический комплекс, выдавал их опять таки на вычислитель Васильева, который рассчитывал данные для контрбатарейной борьбы. Пристрелка производилась с помощью другого радара - АРК. Он взяв три точки на траектории пристрелочного выстрела с высокой точностью выдавал точку падения снаряда и высчитывал поправки, которые напрямую передавали контрбатарейщикам и они переходили на поражение.

   Приблизительно через полчаса после начала контрподготовки, все в палатке услышали наплывающий с востока гул моторов. Слушая, по включенной трансляции с КШМки Васильева как идет работа артиллеристов, я чуть не пропустил доклад капитана Ледогорова о том, что генерал Лакеев поднял в воздух всех своих пилотов, кто имел опыт ночных полетов. А таких в его дивизии нашлось не мало - около восьмидесяти человек. Вот в чем ценность бомбардировочной и штурмовой авиации как средства ведения войны? Прежде всего, это возможность доставлять некое количество взрывчатки в расположение противника, разве не так? Если несколько упростить - это своего рода вид дальнобойной артиллерии. 50-кг бомба эквивалентна 152-мм снаряду, 100-кг бомба - 203-мм. Удары авиации 100-кг бомбами подобны обстрелу той же цели восьмидюймовой артиллерией. При этом авиация, в отличие от артиллерии, обладает колоссальной маневренностью. Она может сконцентрировать свои удары на крошечном пространстве в течение нескольких часов. Вот это сейчас и продемонстрируем 11-й танковой дивизии.

   Вдруг в небе несколькими салютными звездочками рассыпается ракета, это штурман дает сигнал корректировщикам на земле, что самолеты готовы лечь на боевой курс. Где то за холмами пулеметчики должны трассерами выдать целеуказание пилотам. Меньше, чем через минуту ставшая привычной артиллерийская канонада перекрывается звуками разрывов мощных авиабомб. Налет продолжался около пятнадцати минут. Сразу после окончания первой штурмовки поступил доклад от "Овода" - с запада в направлении наших огневых позиций движется одиночная высотная цель.

   Прошло еще минут пять, когда вдруг все вокруг на несколько мгновений озарилось ярчайшим светом, а потом наступила полнейшая темнота. Мозг лихорадочно искал объяснение происходящему. Первая мысль была, что это воздушный ядерный взрыв. Я уже хотел отдать приказ чтобы измерили уровень радиации, когда услышал голос "Овода":

   - Предполагаю, что ночной разведчик провел ночную аэрофотосъемку с использованием осветительной бомбы типа нашей ФОТАБ. Высота и направление полета цели подтверждают это. Считаю, что с рассветом следует ожидать массированного налета авиации противника на позиции нашей артиллерии.

   Выслушав Ледогорова, обратился к Александру Васильевичу:

   - Начштаба, что думаешь делать?

   - Согласен с выводами капитана, считаю, что необходимо подивизионно снимать артиллерию и перебрасывать на основные позиции.

   - Добро, давай команду. И вот еще что...

   До рассвета авиадивизия генерала Ледогорова успела сделать еще два вылета, особенно мощным был последний, в котором участвовали все летчики, как мне потом доложил Ледогоров. Более ста тридцати боевых машин его соединения и семь самолетов из соседней дивизии, которые по техническим причинам произвели накануне вечером вынужденные посадки на его аэродромы.




   Часть 29

   Капитан Денежкин.


   23 июня, ранее утро.

   Только-только рассвело, когда я приступил к обучению своего танкового войска. Еще ночью после того как все ремонтники под моим чутким руководством осмотрели все три памятника нашей военной истории и пришли к единодушному мнениюо полной пригодности к их использованию, передо мной встала проблема где взчть экипажи. Если на ИС я планировал сесть сам с бойцами из своей части добрав только заряжающего, то где взять экипажи для 'тридцатьчетверок'? КВ-2 который мы должны были перегнать на полигон, пока был у ремонтников - важнее было ввести в строй ИС и Т-34. Обратившись к командованию дивизиона, эту проблему удалось решить еще ночью. Сейчас я ждал своих будущих бойцов.

   В десяти метрах от меня под раскидистыми дубами стояли 'тридцатьчетверки' подготовленные к обучению экипажей.

   Сразу после того как удалось прихватить пару часов сна, на куске бумаги, карандашам накидал план учебы. По любому необходимо провести ознакомительное занятие. Как можно меньше всяких цифр!

   Мои размышления прервал хруст сухих веток и топот многих ног. К танкам подходила группа из десяти человек, четверо были в гражданском.

   Стоя перед этими ребятами, которых с трудом наскребли по сусекам на два танковых экипажа, вспомнил как семь лет назад в Африке, пришлось участвовать в обучении йеменцев. Тогда вообще не верилось что в течении трех месяцев из этих детей, которым было по пятнадцать-шестнадцать лет получится хоть что-то. Но тем не менее, в указанный срок одна из рот батальона 'тридцатьчетверок' вышла из МПД, совершила восьмисоткилометовый марш, а через всего месяц весь батальон вышел из парка и дружно развернувшись в линию атаковал, остановившись за полкилометра до комиссии, которая приехала из Адена с неожиданной проверкой.

   Сейчас же перед мной стояли не йеменские пацаны, а наши парни и мужики, которые хоть каким-то боком сталкивались с танками в своей жизни. Вот механики-водители: один из них проходил срочную службу в обычном мотострелковом полку почти десять лет назад обычным водителем на 'захаре', но садился за рычаги Т-34, который использовался для обкатки солдат. Понятно, что умеет он уверенно ездить только по прямой, и на низких скоростях. Второй механик во время срочной службы водил БМП, там вообще вместо рычагов - штурвал, зато имеет опыт вождения на приличных скоростях. Командирами танков посадил двух ребят из сельхозтехники, проходившими службу, один на ТОФе в танковой роте полка морской пехоты, другой в САВО в танковой учебке. Наводчиков выделил подполковник Абросимов из своего дивизиона, радистов нашли у курсантов из младшего курса, а заряжающих подобрали опять в дивизионе.

   Ну что, пора приступать? Одна из" тридцатьчетверок" стояла с открытыми люками и снятой крышей МТО. Все было видно и доступно как снаружи, так и внутри танка.

   - Равняйсь! Смирно! Времени у нас нет вообще, поэтому слушаем внимательно, что неясно спрашивать сразу. Всё ясно?

   В ответ дружное молчание. Это отлично, значит все прониклись серьезностью момента.

   - Сейчас я проведу с вами двухчасовое ознакомительное занятие. Нам предстоит в кратчайший срок освоить танк Т-34-85 образца шестидесятого и шестьдесят девятого года. Оба являются модернизированными образцами танка Т-34-85 сорок четвертого года, который поставлялся нашим правительством во многие страны мира. Немного истории: эта модель танка была разработана во второй половине сорок третьего года, с января сорок четвертого поступила на вооружение Красной Армии, выпускалась до конца сорок шестого года. Модернизация танка проводилась вплоть до конца шестидесятых. Нам повезло - на постаменты поставили модернизированные образцы. Что это значит? Это значит что на танке установлены катки нового образца от танка Т-55 с более износостойкими резиновыми бандажами, пятиступенчатая коробка. В ходе модернизации, были улучшены технические и боевые характеристики танка, значительно повышена надежность узлов и агрегатов, а также удобство обслуживания.

   По своему личному опыту могу сказать, что при надлежащем обслуживании танк способен совершить марш на несколько сотен километров в условиях горной и пустынной местности. Сам участвовал в таком учении десять лет назад в Африке, в ходе которого рота таких "тридцатьчетверок" прошла восемьсот километров от столицы Йемена до границы с Саудовской Аравией за десять дней. За рычагами сидели пацаны, которые за месяц до этого танка в глаза не видели!

  Продолжим. Танк Т-34-85 образца шестидесятого и шестьдесят девятого года имеет классическую схему общей компоновки, экипаж - пять человек. Внутреннее оборудование размещается в 4-х отделениях: трансмиссионном, моторном, боевом и управления. Бронекорпус, башня, вооружение, ходовая часть, трансмиссия и силовая установка по сравнению с Т-34-85 образца 1944 года не претерпели существенных изменений. В отделении управления размещаются: справа пулеметчик, и слева механик-водитель. В шаровую установку устанавливается пулемет Дегтярева танковый модернизированный. Сейчас его нет, но разживемся и позже поставим обязательно!

   Подойдя к открытому люку механика-водителя сам и подведя к нему оба экипажа, продолжил:

   - Кроме того в отделении управления расположены органы управления танком, контрольно-измерительные приборы, два ручных огнетушителя, два баллона со сжатым воздухом, основной блок танкового переговорного устройства Р-124 или Р-120 на пять абонентов, сокращенно ТПУ, а также ЗИП и часть боекомплекта, который позже загрузим.

   Поскольку раньше, занятия по этому танку приходилось проводить не одну сотню раз, материал знал, и он, как говорится, отскакивал от зубов.

   - Механик-водитель входит в машину через люк, который располагается в верхнем лобовом листе бронекорпуса и закрывается броневой крышкой...

   - Васыль, можно подумать что можно войти через закрытый люк... - услышал я насмешливый шепот одного из парней.

   Это был один из командиров танков, тот самый который служил на тихоокеанском флоте.

   - Сержант запаса Шинкоренко хотите продолжить вместо меня?

   - Никак нет! - моментально ответил он, сделав оловянные глаза.

   Видать парня покрутило на службе, отметил я и продолжил:

   - Крышка люка механика-водителя оснащается двумя смотровыми приборами, которые развернуты в сторону бортов корпуса для увеличения горизонтального угла о бзора. Для наблюдения за местностью и дорогой в темное время суток у механика-водителя на танке шестидесятого года модернизации установлен прибор ночного видения БВН с фарой ФГ-100,при модернизации шестьдесят девятого года более современный прибор ночного видения ТВН-2 с фарой-ИК осветителем ФГ-125. Комплект обоих приборов состоит из самого прибора, высоковольтного блока питания, фары которая имеет инфракрасный фильтр и ЗИП.

  Прибор ночного видения и ЗИП к нему в нерабочем положении хранится в укладочном ящике, который располагается за сиденьем водителя на первом ящике боеукладки. В носовой части корпуса на кронштейне крепится дополнительный оптический элемент, имеющий инфракрасный фильтр.

   - Разрешите вопрос?

   - Спрашивайте.

   - Это всегда так комплектуется техника, которая устанавливается как памятник?

   - Насколько мне известно - вся. Снимается только стрелковое оружие и вывинчивается боек орудия. За сохранность техники отвечает комендант гарнизона, на территории которого находится такой памятник, а за боеготовность ближайшая воинская часть по профилю. Кроме того в военкомате на каждую единицу такой техники имеется мобкарточка. Еще вопросы? Нет? Тогда продолжим. ПНВ при использовании монтируется на съемном кронштейне, который устанавливался на бонках, приваренных с правой стороны люка механика, к верхнему лобовому листу. Блок питания прибора устанавливается на кронштейне, внутри танка на левом борту, на правом борту корпуса - фара ФГ-100 или ФГ-125 имеющая инфракрасный фильтр. С левой ФГ-102 снимают оптический элемент и светомаскировочную насадку, а вместо них устанавливают из ЗИПа приборов оптический элемент имеющий инфракрасный фильтр. Пока все ясно?

   Все дружно закивали головами.

   - Тогда последнее по отделению управления: перед сиденьем пулеметчика в днище имеется запасный люк, который закрывается откидывающейся вниз броневой крышкой на одной петле. С отделением управления вы ознакомлены, после перекура продолжим. Разойдись!

   Через пару минут от группки курящих подошел тот самый Васыль и обратился с просьбой:

   - Товарищ капитан, тут народ интересуется насчет Вас...

   - Что же конкретно хочет знать народ?

   - Нам скоро в бой, приказы будем ваши выполнять, вот и хотим знать кто у нас отец-командир...

   - Ну что же, ваше право. Слушайте...

  Подождав пока все подтянулись, рассказал свою краткую военную биографию.

   - Родился и вырос в Азербайджане, после окончания школы поступил в Ульяновское гвардейское дважды Краснознаменное ордена Красной Звезды высшее танковое командное училище имени В.И. Ленина. Окончил его с красным дипломом. Первым местом службы выбрал группу советских войск в Германии. Отслужив два срока приехал по замене в ЗАКВО в семьдесят пятую мотострелковую дивизию , дислоцированную в г. Нахичевани на Араксе, на должность командира учебной танковой роты. Потом был переведен в Нагорный Карабах в г. Степанакерт в триста сорок седьмой мотострелковый полк на должность начальника штаба танкового батальона, затем назначен заместителем начальника штаба этого же полка. Поступил в Академию бронетанковых войск на заочный факультет.

   В начале 1970 года во время учений в горах разбился офицер, который готовился ехать в Южный Йемен советником. Меня послали вместо него. Три года прослужил там, потом три года в Сирии, участвовал в арабо-израильской войне как советник командира танкового батальона, потом Союз, Белорусский военный округ... Вот и вся моя военная биография.

  Вопросы?

   - В Сирии вы участвовали в боевых действиях?

   - Да!

   - Расскажите, товарищ капитан!

   - Во-первых у нас нет времени..

   - А во-вторых? - Нахально спросил один из командиров танка.

   - А во-вторых скоро сами все увидите! Кончай перекур!

   Подождав пока все загасят бычки, продолжил:

   - В боевом отделении, которое занимает среднюю часть бронекорпуса и внутренний объем башни, находится вооружение танка с механизмами наводки и прицельными приспособлениями, приборы наблюдения, средства связи и часть боекомплекта, а также рабочие места, командира танка и наводчика - слева от пушки, заряжающего - справа. На крыше башни над сиденьем командира располагается не вращающаяся командирская башенка, боковые стенки которой имеют пять смотровых щелей защищенные триплексами, которые обеспечивают командиру круговой обзор. В крыше башенки имелся входной люк, закрывающийся бронекрышкой. В поворотном основании люка устанавливался смотровой прибор ТПКУ-2Б или ТПК-1. В крыше башни над рабочими местами наводчика и заряжающего установлено по одному перископическому поворотному прибору МК-4. Для посадки экипажа кроме входного люка, имеющегося в командирской башенке, используется люк, над местом заряжающего, в правой части крыши башни. Люк закрывается при помощи откидной броневой крышки на одной петле. У левого борта в боевом отделении танка смонтирован котел форсуночного подогревателя, который включен в систему охлаждения двигателя. За боевым отделением располагается моторное отделение. Их разделяет съемная бронированная перегородка. В моторном отделении размещается дизельный двигатель, четыре аккумуляторные батареи и два радиатора. В левом несъемном и верхнем съемном листах имеется вырез для доступа к нагнетателю подогревателя, закрывающегося кожухом. В дверце бокового листа есть окно для патрубков подогревателя. В кормовой части корпуса находится трансмиссионное отделение, отделенное перегородкой от моторного отделения. В нем установлены главный фрикцион с центробежным вентилятором, агрегаты трансмиссии, воздухоочистители, топливные баки и электростартер.

  Основным оружием Т-34-85 образца 1960 года является танковая пушка ЗИС-С-53 калибра 85 мм с полуавтоматикой механического, или как еще говорят копирного типа. Орудие имеет вертикальный клиновой затвор. Длина ствола - пятьдесят четыре и шесть лесятых калибра, высота линии огня - два метра и два сантимегра. Что это значит? Это значит, что на текущий момент равноценного противника для этого танка не существует! Включая самые мощные танки Т-3 и Т-4 и самоходки на базе танка

  Т-3. Более подробно об уязвимых местах техники противника я расскажу позже когда мы займемся танко-стрелковой подготовкой.

   - Разрешите вопрос? - Опять морпех 'руку тянет'!

   - Задавайте.

   - Вы уверены в том, что у нас будет это превосходство?

   - Абсолютно! - Увидев не один недоверчивый взгляд, продолжил:

   - Судите сами: 'Тигров' и 'Пантер' у немцев пока нет, самые мощные танки Т-3 и Т-4 пробиваются во всех проекциях...

   - Товарищ капитан, а почему Вы так уверены на Т-3 и Т-4?

   - В начале семидесятых их полно было в сирийской армии, как и таких 'тридцатьчетверок'. Списанные танки использовались в качестве мишеней, особенно после 'октябрьской' войны семьдесят третьего года.

   - Тогда больше вопросов нет! - и добавил - А в семьдесят третьем, мы с Вами были рядом...

   - Поясните...

   - В том году наша танковая рота была направлена на боевое службу в Средиземное море. Весь октябрь простояли в порту Латакии, наши 'Шилки' даже сбили один израильский 'Фантом'. Уже под конец войны нас кинули в десант на Порт-Саид, наша задача была встать в оборону и не допустить захвата года и порта до подхода дивизии ВДВ, продержаться девяносто шесть часов неполным батальоном. Морпехами были только мы, остальные две роты были нештатными с кораблей нашей средиземноморской эскадры. Одна нештатная рота, точно помню была с крейсера 'Адмирал Ушаков', а вторая была укомплектована нештатными взводами с кораблей второго ранга, они хотя и проходили дополнительную подготовку на берегу, но все равно были моряками, а не 'курками'. Когда мы уже вошли в гавань дали отбой...

   - Вот и отлично, значит можно Вас считать обстрелянным бойцом. Продолжим...

  Для стрельбы из пушки имеется электроспуск и ручной спуск. Для стрельбы из пулемета, спаренного с пушкой, имеется электроспуск РТ-9. Электроспуск пушки танка состоит из электромагнита, блокирующего прибора, рычага спуска, нажима с пружиной, кольца с контактом на подъемном механизме, тумблеров пушки и пулемета, предохранителя на двадцать ампер и системы электропроводов.

   При этом я успевал показывать все перечисляемое в натуре, пользуясь заранее срезанной ровной веткой как указкой.

   - Как видите, электромагнит укреплен на левом щите ограждения орудия. Он состоит из катушки и сердечника.

  Блокирующий прибор ? 52 укреплен на кронштейне правого щитка ограждения. Он состоит из корпуса с крышкой, специальной оси с двумя рычагами и защелки с пружиной, стержня с кнопкой и колпака с контактным кольцом. Рычаг спуска крепится к левому щиту ограждения. В нажим спуска ввинчен регулирующий винт для регулировки электроспуска пушки. Тумблеры пушки танка Т-34-85 и спаренного пулемета установлены на щитке, прикрепленном к корпусу подъемного механизма. Все ясно, вопросы?

   - Понятно...

   - Пока нет...

  Значит так: о типах и характеристиках боеприпасов к орудию я скажу позже, а сейчас о пулемете: он спарен с пушкой, такой же как и в шаровой установке - ДТМ. В вертикальной плоскости наводка спаренной установки осуществляется в диапазоне от минус пяти до плюс двадцати двух градусов при помощи подъемного механизма секторного типа. Не поражаемое пространство при ведении огня из башни составляет двадцать три метра. Для предохранения подъемного механизма во время марша от динамических нагрузок на кронштейне, слева от пушки, внутри башни размещался стопор походного положения пушки, обеспечивающий фиксацию орудия в двух положениях, с углами возвышения - шестнадцать и ноль градусов. В горизонтальной плоскости наводка спаренной установки осуществляется механизмом поворота башни типа МПБ, расположенным с лева от сиденья наводчика. Конструкция механизма поворота башни обеспечивает поворот при помощи электромоторного или ручного привода. Конкретно на этом танке для электромоторного привода использован 1,35-киловаттный электродвигатель МБ-20Б, который обеспечивает поворот башни в обоих направлениях с двумя различными скоростями. Максимальная скорость поворота башни при этом составляет тридцать градусов в секунду.

   - Разрешите вопрос?

   - Спрашиваете.

   - На второй 'тридцатьчетверке' установлен другой привод? - спросил бывший морпех.

   - Так точно, на второй машине установлен более современный электропривод поворота башни был типа КР-31. Он обеспечивает поворот башни с места наводчика или с места командира. Поворот башни наводчиком осуществлялся при помощи контроллера-реостата. Направление поворота башни при этом соответствует отклонению рукоятки вправо или влево от исходного положения. Скорость поворота задается углом наклона рукоятки контроллера и изменяется в пределах - от двух до двадцати шести градусов в секунду. Командир танка может поворачивать башню при помощи системы командирского управления при нажатии кнопки, которая смонтирована влевой рукоятке смотрового прибора командира. Переброс башни производится по кратчайшему пути до момента совмещения оси канала ствола и линии визирования смотрового прибора. Скорость - двадцать-двадцать четыре градуса в секунду. Также по другому устроен и установлен стопор башни в походном положении. Стопор башни, смонтирован с правой стороны, около сиденья заряжающего, в одном из захватов шариковой опоры погона башни.

   После этого сразу возник спор между экипажами кому достанется машина с дублированной наводкой.

   - Не спорьте, на машину посажу лучший экипаж! Продолжим. Для наблюдения за полем боя, определения дальности до целей, ведения прицельного огня из пушки и спаренного с ней пулемета, а также для корректирования огня предназначен танковый шарнирный телескопический прицел ТШ-16. Он одинаковый на обеих машинах. Максимальная дальность прицельного огня из пушки с этим прицелом пять тысяч двести метров, из спаренного пулемета - полторы тысячи. Чтобы предотвратить запотевание линз прицела его оснастили электрообогревателем. При ведении огня из пушки с закрытых огневых позиций используется боковой уровень, закрепленный на левом щите ограждения пушки, а также башенный угломер, который крепится слева от сиденья наводчика на верхнем погоне опоры башни. Максимальная дальность стрельбы из пушки - тринадцать тысяч восемьсот метров. В состав спускового механизма пушки входили электроспуск и ручной, он же механический спуск. Рычаг электроспуска расположен на ручке маховичка подъемного механизма, рычаг ручного спуска - на левом щитке ограждения. Огонь из спаренного пулемета производился при помощи того же рычага электроспуска. Переключение, включение электроспусков осуществляется тумблерами на щитке электроспусков наводчика. Второй пулемет установлен в шаровой установке в правой части лобового верхнего листа корпуса танка. Пулеметная установка обеспечивает углы вертикальной наводки в диапазоне от минус шести до плюс шестнадцати градусов, горизонтальные углы - в секторе двенадцать градусов. При стрельбе из данного пулемета используется оптический телескопический прицел ППУ-8Т. Не поражаемое пространство - тринадцать метров. Боекомплект пушки состоит из пятидесяти шести выстрелов, но практика показывает что можно впихнуть больше - позже я покажу как это лучше сделать. Боекомплект обеих пулеметов ДТМ - тридцать дисков, это тысяча восемьсот девяносто патронов. Кроме того, боевое отделение имеет укладку в которую обычно входит один автомат АК с десятью магазинами, двадцать ручных гранат Ф-1, и сигнальный пистолет с двадцатью сигнальными патронами калибра двадцать шесть миллиметров.

   АК и сигнальный пистолет заменим на что-то другое, а гранаты постараюсь получить штатные.

   Сейчас мы с вами перейдем к изучению боекомплекта. Подойдите ближе к люку механика-водителя, а я пока заберусь внутрь танка и оттуда буду вам все показывать.

   С этими словами, тело вроде как само взмыло на броню и уже через несколько секунд я был внутри и места заряжающего длинным ровным прутиком начал показывать места укладки боекомплекта.

   - Патроны к АК, сто восемьдесят штук, снаряженные в 6 магазинов, располагаются: в специальной сумке на правом борту башни - пять магазинов и на чехле автомата в специальном кармане - один магазин. Как видите брезентовый чехол и специальная сумка на месте, самого автомата и магазинов нет. Остальной запас патронов в четырех штатных магазинах, в количестве ста двадцати штук укладывается по усмотрению экипажа. Шесть сигнальных патронов также находятся в специальной сумке, левее прицела ТШ на левом борту башни, остальные четырнадцать размещаются по усмотрению экипажа на свободных местах в боевом отделении.

   Диски к пулеметам находятся в гнездах - указываю последовательно - впереди сиденья пулеметчика на переднем лобовом листе - пятнадцать штук, у правого борта корпуса, справа от сиденья пулеметчика - семь штук, слева от сиденья механика-водителя на днище корпуса - пять штук, впереди сиденья заряжающего на правой стенке башни - 4 шт. Ручные гранаты Ф-1 и запалы к ним в брезентовых сумках на левом борту корпуса в укладочных гнездах.

   Перейдите теперь к открытым люкам башни, я расскажу вам о снарядах - подождав пока оба экипажа устроились у открытых люков продолжил:

   - для стрельбы из пушки используются унитарные выстрелы со следующими снарядами: тупоголовый бронебойно-трассирующий БР-365 имеющий баллистический наконечник; остроголовый БР-365К; ну и подкалиберный бронебойно-трассирующий БР-365П которого еще нет в природе, а также цельнокорпусная осколочная граната

  0-365К с уменьшенным и полным зарядом. Бронебойно-трассирующий снаряд имеет начальную скорость восемьсот девяносто пять метров в секунду, осколочная граната при полном заряде - девятьсот и при уменьшенном заряде - шестьсот метров в секунду. Дальность прямого выстрела по цели высотой два метра при использовании бронебойного снаряда - девятьсот-девятьсот пятьдесят метров, подкалиберного, которого как я уже говорил, еще нет тысяча сто метров.

  Осколочные гранаты О-365К в количестве двенадцати штук расположены в основной стеллажной укладке, нише башни. Дальше - пришлось сглотнуть собравшуюся слюну - восемь бронебойных снарядов закреплены в хомутиковой укладке следующим образом: четыре на правом борту корпуса в боевом отделении, два по углам перегородки в боевом отделении и еще два в передней части боевого отделения справа. Остальные тридцать пять выстрелов, двадцать четыре осколочные гранаты и одиннадцать бронебойных укладываются в шести ящиках в боевом отделении на дне.

   Выбравшись после этого на крышу башни, обведя всех взглядом продолжил:

   - А теперь обсудим самый шкурный вопрос - броневую защиту танка. Итак...

  Она прежде всего - противоснарядная, но...дифференцированная. Что это значит? Это значит что она в разных местах разной толщины, максимальная - девяносто миллиметров это лоб башни, минимальная - тринадцать миллиметров задний лист днища, какой отсюда вывод братья-славяне?

   - Не подставляй попу! - моментально хмыкнул один.

   - Подставляй лоб... - высказался другой.

   - Пр-р-рально - одобрил я - А какой из этого должен следовать вывод?

   - Наблюдать за противником...

  Не дав ему договорить, продолжил - ... обязательно всем! Всем - это очень важно! Ну и еще что? - задал вопрос всем.

   - Маневрировать? - Не то спросил, не то сказал бывший морпех сержант Шелудченко.

   - Почему так неуверенно Шелудченко, вы же в морской пехоте служили! Туда что неуверенных набирают? А? Конечно маневрировать и обязательно использовать естественные укрытия - воронки, овражки, насыпи - чтобы торчала только башня, а еще лучше только её верхняя часть, потому что в любую секунду можно напороться на противотанковое орудие, которое притаилось в засаде... Усвоили?

   Все дружно закивали.

   - Продолжим рассматривать шкурный вопрос! Борт башни - семьдесят пять мэмэ, лоб корпуса и борта - сорок пять, крыша - от шестнадцати до двадцати, корма низ - сорок миллиметров, корма верх лист - сорок пять, передний лист днища - двадцать.

   Теперь дальше. В отличие от наших отцов и дедов которые воевали на танках и угорали в них, на этих машинах установлена улучшенная вентиляция боевого отделения, а по простому башни. Два вентилятора разнесли -один установили над срезом казенной части пушки, вот здесь - я показал на переднюю часть крыши башни, - он выполняет функцию вытяжного, а второй, установленный в кормовой части крыши башни - нагнетательного. Данное размещение вентиляторов позволило увеличить эффективность продувки боевого отделения и исключить прохождение газов образующихся при сгорании пороха через рабочие места экипажа.

  В этом месте пришлось объявить пятнадцатиминутный перерыв на прием пищи, которую уже минут как десять принес солдат с кухни и уже при помощи моих ребят разложил по котелкам на куске брезента.

   Завтракали мы знаменитой армейской 'шрапнелью', правда с мясной подливкой и чаем. Подгонять никого не пришлось, нас всех торопила канонада, которая звучала почти с самого начала занятия.

   Подведя оба экипажа к открытым моторному и трансмиссионному отделениям, продолжил ознакомительное занятие.

  - На этом танке установлен пятисотсильный, при частоте вращения коленвала тысяча восемьсот оборотов в минуту дизельный двигатель марки В2-34М. На соседней машине стоит двигатель В34М-11. Основной способ пуска обоих двигателей одинаковый и осуществляется при помощи пятнадцатисильного электростартера СТ-700 или запасным способом - сжатым воздухом, от двух воздушных баллонов объемом десять литров.

  Совсем кратко о пуске двигателя в условиях низких температур, оно конечно сейчас не актуально, но то что стоит в танке, надо знать, чтобы случайно это дело не включить.Итак, для облегчения пуска используется форсуночный подогреватель с водотрубным котлом типа НИКС-1, расшифровывается как: низконапорный с испарительной камерой сгорания, который включен в систему охлаждения, и калорифер для подогрева воздуха, который поступает в цилиндры двигателя. Подогреватель крепился к перегородке моторного отделения на кронштейне. Кроме форсуночного подогревателя в систему подогрева, входят радиаторы подогрева масла в обоих масляных баках, электрооборудование - электропровода и свечи накаливания и трубопроводы. Система подогрева надежно обеспечивает подготовку дизельного двигателя к пуску разогревом охлаждающей жидкости, а также части масла в баках. Кроме того, для облегчения пуска при низких температурах используется приспособление, удаляющее застывшее масло из маслопровода, подводящего его к нагнетающей части масляного насоса. В топливной системе имеется восемь топливных баков, размещенных внутри корпуса и объединенных в три группы: группу кормовых баков, группу правых и левых бортовых баков. Общая емкость внутренних баков - пятьсот сорок пять литров. Это позволяет пройти танку по дорогам с твердым покрытием от трехсот до четырехсот километров, по грунту до трехсот двадцати кэмэ. Кроме этого, на правом борту установлены два наружных дополнительных топливных бака на девяносто литров каждый. Наружные топливные баки в топливную систему не включены. Кроме этого на наклонном кормовом листе имеется возможность закрепить две стандартные бочки емкостью по 200 литров каждая на специальных кронштейнах, которые вы видите перед собой. Или две дымовые шашки БДШ-5 имеющие механизм сброса и электрическую систему воспламенения с места командира для постановки дымовой завесы. Если бочки уже стоят и необходимо иметь на борту дым, то шашки устанавливают на левом верхнем бортовом листе, перед дополнительным баком с маслом емкостью также девяносто литров, который можно при необходимости использовать под дизельное топливо.

   Весь материал, сопровождался показом. Набрав воздуха продолжил:

   - В состав топливной системы включен сливной бачок, который располагается на перегородке моторно-трансмиссионного отделения, вот здесь у правого борта корпуса и служит для слива через специальный трубопровод дизельного топлива из картера топливного насоса НК-10.

  Система охлаждения двигателя - принудительная, жидкостная, закрытого типа. Каждая сердцевина радиатора имеет охлаждающую поверхность пятьдесят три квадратных метра. Два радиатора соответственно сто шесть метров. Емкость системы охлаждения после установки системы подогрева с постоянным включением в систему, с форсуночным подогревателем составляет девяносто пять литров. Для сокращения времени подготовки двигателя к пуску при низких температурах в системе охлаждения имеется заливная горловина. Горячая жидкость, заливаемая в эту горловину, поступала непосредственно в головки и зарубашечное пространство блоков двигателя, тем самым ускоряя его нагревание. Есть вопросы? Нет? Тогда дальше! Система воздухоочистки. В системе воздухоочистки применяется два воздухоочистителя ВТИ-3 комбинированного типа, которые с помощью эжектора автоматически удаляют пыль из первой ступени пылесборника. Эжекторы, соединенные с пылесборниками, установлены в выпускных трубах двигателя. Сам воздухоочиститель состит из корпуса, циклонного аппарата с пылесборником, крышки и кожуха с тремя кассетами из проволочной канители.

   Система смазки циркуляционная, комбинированная т.е осуществляется как разбрызгиванием, так и под давлением. Применяется масло марки МТ-16п. Система смазки двигателя с сухим картером состоит из: масляного трехсекционного шестеренчатого насоса, двух масляных баков, масляного проволочно-щелевого фильтра 'Кимаф', уравнительного бачка, трубчатого масляного радиатора, маслозакачивающего насоса МЗН-2 с электроприводом, термометра, манометра и трубопроводов. Между двигателем и масляными баками с каждой стороны размещаются водяные радиаторы, входящие в систему охлаждения масла. Масляный радиатор, охлаждающий выходящее из двигателя масло, крепился двумя болтами к стойкам левого водяного радиатора. В условиях низких температур масляный радиатор при помощи специального трубопровода, который возился в ЗИПе от системы смазки отключался. Масло в этом случае поступает непосредственно в уравнительный бачок, после чего - в баки.

  Полная заправочная емкость всей системы смазки танка составляет сто литров, плюс в каждый из двух масляных баков входит по тридцать восемь литров масла и еще как вы помните есть дополнительный масляный бак на левом борту емкостью девяносто литров.

  В системе смазки двигателя имеется форсуночный подогреватель для разогрева масла перед пуском двигателя при низких температурах и специальные радиаторы, размешенные в масляных баках.

   Так же подробно мной было рассказано о Трансмиссии и ходовой, электрооборудовании и средствах связи. Открыл ящик с ЗиПом, закрепленный снаружи на наклонном левом борту корпуса и показал им малогабаритный заправочный агрегат МЗА-3, укладывавшийся в транспортном положении в металлическом ящике, а так же автономный зарядный агрегат, в который входит двигатель Л-3/2 для подзарядки аккумуляторов.

   На все про все ушло два с половиной часа, не уложился я в расчетное время! Правда сюда посчитал время на прием пищи и перекуры, да еще в самом конце, когда начал объяснять назначение различных люков и заглушек в корпусе танка, произошел забавный случай, хотя в этой обстановке было не до смеха. Указывая на приваренный колпак-заглушку в днище под вентилятором, я дал следующие пояснение: танк проектировался и начал серийно выпускаться еще до войны, но его боевая эксплуатация выявила такой дефект, как недостаточный зазор между лопатками воздушного вентилятора системы охлаждения двигателя, закрепленного на главном фрикционе, установленном на носке коленчатого вала двигателя, и днищем танка. Это приводило даже при незначительной деформации днища к аварийной ситуации, когда лопасти вентилятора задевая днище клинились и переставая вращаться не охлаждали двигатель. Главный конструктор танка принял простое, но единственно правильное в той ситуации решение: чтобы не изменять габаритные размеры вентилятора, т.е. его производительность, не менять размеры корпуса и силовых агрегатов Т-34, а также его компоновку, а просто вырезать в днище отверстие под вентилятором и затем его заглушить приваренным колпачком. Так, зазор между вентилятором и днищем танка был гарантированно увеличен на двадцать миллиметров, что обеспечило его надежное охлаждение двигателя танка.

  Но один любознательный и дотошный, не успокоился, и продолжал задавать вопросы и тут же давать свои конструктивные предложения: нельзя ли было уменьшить диаметр вентилятора, увеличить его ширину, приподнять двигатель и т.п. Я терпеливо разъяснял, что нельзя, так как это могло привести к уменьшению производительности вентилятора, а она и так была минимальной и с трудом обеспечивала систему охлаждения двигателя, да и то не на всех режимах работы. Кроме того, перемещение двигателя и его подъем увеличивали размеры корпуса по высоте и длине и были недопустимы, так как увеличивали вес танка и т.д. Но когда этот кулибин уже после окончания занятия подошел к мне с очередным предложением, тут уж не выдержав:

   - Пошел ты на..., откуда такой умный свалился? Бл... целая плеяда талантливейших конструкторов пыталась решить эту задачу, не меняя основных конструктивных параметров танка и его агрегатов, а ты небось впервые в жизни увидел танк 'тридцатьчетверку' - и уже даешь советы!'

   После быстрого перекура, развел солдат на два учебных места: командиров танков, наводчиков, радистов и заряжающих отправил на танк, где проходило ознакомительное занятие, а сам с механиками подошел ко второму танку.

   - Прежде чем приступить к упражнениям расковать обе гусеницы перед ведущим колесом! Время даю пятнадцать минут!

   Пока они это делали, отошел к другой 'тридцатьчетверке' и показал как и какое упражнение надо делать. Выглядело это так: Командир танка, наводчик и заряжающий заняли свои места согласно штатного расписания. Радист же с небольшим плакатиком, на котором достаточно условно был нарисован немецкий танк с наиболее уязвимыми местами, бегал вокруг танка. Экипаж должен был как можно скорее обнаружить 'противника' в своем секторе наблюдения и доложив командиру условно поразить. Этим нехитрым способом достигалось выполнение сразу нескольких задач: Экипаж привыкал вести постоянное наблюдение, происходило его слаживание, наводчик и заряжающий доводили до автоматизма свои движения, что позволяло сократить время на производство выстрела.

   Вернувшись к механикам, которые заинтересованно наблюдали за комплексной тренировкой своих товарищей, сказал:

   - Первое, что будем делать это заводить и глушить двигатель. Показываю как это делается.

  Забравшись через люк механика в танк, начинаю рассказывая, показывать что и как делать.

   - Первым делом проверяем по приборам все ли в норме, включаем питание, заводим двигатель.

  Отжал тугое сцепления, всадил первую, рычаги полностью на себя (слышал от ветеранов, что на танках первой половины войны усилие достигало семидесяти килограмм, и переключать передачу помогал радист!), теперь бросаем сцепление и, добавляя газ, отпускаем рычаги вперед. Поехали!

  Дав им несколько секунд на осмысление, показал как глушить двигатель. Первым посадил выполнять упражнение того, кто уже имел практический опыт.

   - Давай на счет три. Раз, два, три...

   С началом отсчета механик включил первую передачу и выжал педаль главного фрикциона. На счет 'три' он резко отпустил педаль и постепенно добавляя газа потянул рычаги от себя.

   - Отлично, молодец! Только делать это нужно гораздо быстрее! Теперь глуши!

   Аккуратно и правильно заглушив двигатель он посмотрел на меня.

   - Повтори так еще девять раз, а ты внимательно смотри и запоминай! Как только он закончит садишься на его место, а я пойду посмотрю как идут дела у остальных!

   Подойдя ближе, с удивлением обнаружил, что Шелудченко самостоятельно немного изменил порядок выполнения комплексного упражнения. Вместо одного радиста вокруг танка бегало два. и пока наводчик выцеливал мишень у одного, командир 'обнаруживал' вторую цель и потом осуществлял переброс башни. То и дело из башни слышались команды целеуказания. Заглянув через люк механика внутрь, увидел что экипаж, подключив к ТПУ шлемофоны сосредоточенно выполняет упражнение - наводчик ловко вращает маховики, заряжающий гильзой с песком заряжает орудие и все напряженно наблюдают за местностью.

   - Молодцы, сержант продолжайте!

   В течении почти трех часов все отрабатывали свои упражнения до полного автоматизма.

   После того как ночью я с ремонтниками приступил к осмотру 'тридцатьчетверок' никаких радужных перспектив не увидел...Сказалась долгая стоянка машин без эксплуатации. Оказались нарушенными регулировки приводов управления. Пробуксовывали главные фрикционы, плохо работали бортовые фрикционы и еще, и еще, и еще - шлемофоны, прицелы... Сильно помог мой опыт . Память услужливо подсказала, что для "тридцатьчетверок" подойдут прицелы от от Ф-34 - ТМФ, который в принципе половинка шестикратного бинокля, вместо родного ТШ-2, который и должен был бы здесь стоять. В свое время когда делали прицел для новой восьмидесятипятимиллиметровки, то саму трубку оставили старую.

  Единственно что изменилось то это градуировка на новую баллистику.

  Прицел для ИС-2 совершенно другой, но там он полностью взаимозаменяемый с А-19. Сами ремонтники отослали меня уже под утро спать, оставшись возле машин. Сработал, как говорят, 'эффект опасности', когда все работают гораздо быстрее, чем в обычной обстановке, главное - им не мешать. В такой ситуации и сказывается подлинная, не показная выучка личного состава. Прицелы привезли уже когда я спал. Сами, с помощью артмастера поставили и отъюстировали. А то уже подумывал стрелять, как показал один ветеран-танкист.

   ******

   Один наш военный советник в Сирии и мой очень хороший друг рассказывал, как однажды он присутствовал на показных учениях с боевой стрельбой. Проводились они на курсах "Выстрел" под Солнечногорском для ветеранов Великой отечественной войны. И были приурочены к годовщине победы над фашистской Германией.

   На стрельбище отрабатывался второй этап учений, когда после вынужденной обороны наши войска переходили в решительное наступление. Мотострелковая рота на боевых машинах пехоты, усиленная танковым взводом под прикрытием огня артиллерии и авиации со всех стволов громила и уничтожала фанерные макеты, изображавшие противника. Смотрелось это эффектно. Все стрельбище было затянуто густой пеленой дыма и пыли. И, конечно же, разрывами снарядов и авиабомб. И хотя они были обычными болванками, огневая мощь, продемонстрированная на учениях, подавляла и восхищала одновременно. И ветеранам было на что посмотреть.

   Учения закончились. Командиры проверили оружие и машины вернулись на исходную позицию. И тут раздался голос одного из ветеранов.

   - Товарищ генерал. - Обратился к руководителю стрельб старенький полковник со звездой Героя на кителе и с танковыми эмблемами на петлицах. - Я всю войну провоевал наводчиком на Т-34. Разрешите хоть разик выстрелить из современного танка. Вспомнить молодость.

   Пойти ему навстречу было не сложно. Тем более что после учений у танкистов остались неизрасходованные боеприпасы. Генерал дал добро. Засуетились его помощники. С командной вышки пришло подтверждение, что на одном из направлений для выполнения упражнения учебных стрельб мишени готовы.

   За заряжающего в танк сел капитан, командир танковой роты. Место наводчика занял полковник-танкист. Капитан попытался в двух словах объяснить, как работает лазерный дальномер. Как пользоваться баллистическим вычислителем и прицелом. Как запускать стабилизатор пушки и как...

   - Не суетись, сынок. - Прервал его полковник. - Я разберусь.

   Поправил шлемофон на голове. И дал команду механику на начало движения. Танк устремился вперед. Метрах в восьмистах прямо по курсу поднялась первая мишень. Полковник наблюдал за "полем боя" не в прицел, а в один из триплексов. Угол обзора у него был гораздо шире, чем у прицела. А, значит, и поле боя просматривалось намного лучше. Вообще-то триплексом называется материал, состоящий из трех слоев. Он не разлетается при ударе на осколки, так как куски пластин удерживаются соединительным слоем. Но в БМП, бронетранспортерах и танках триплексами традиционно называли приспособления, внешне напоминающие перископы, которые располагались почти по всему периметру командирской башенки. И трехслойный материал был лишь частью этих приспособлений, необходимых для безопасного наблюдения за полем боя. Полковник громко крикнул в ТПУ, танковое переговорное устройство:

   - Короткая.

   Что означало команду механику сделать короткую остановку. Механик услышал эту команду и без переговорного устройства. Не услышать её в танке мог только покойник. Пока что в танке все были живыми. Он резко рванул рычаги управления на себя. Танк замер, как вкопанный.

   В это время полковник прицелился по стволу и сделал первый выстрел. Засек место разрыва, достал из кармана гвоздь и на стекле триплекса сделал небольшую царапину. В прицел он даже и не смотрел.

   При виде такого варварства капитан задохнулся от гнева. Он готов был убить этого деда за порчу казенного имущества на месте. Без суда и следствия. Но реализовать свою кару не успел. Полковник снова громко крикнул:

   - Механик, вперед.

   Танк устремился дальше. Капитан успел лишь удовлетворенно заметить, что в первую цель полковник не попал. "Мазила"! - Подумал он. Но тем временем на поле появились следующие мишени. И больше полковник не мазал.

   Он снова командовал механику:

  - Короткая.

  Смотрел в триплекс и посылал снаряд в сторону цели. Удовлетворенно хмыкал и давал команду на продолжение движения. Остальные мишени были поражены. Все до одной. После стрельбы капитан был похож на инопланетянина. Он вылез из танка и пошел в никуда. Его остановили.

  - Ну, как дед?

  Капитан в ответ развёл руками. Он был в шоке. Как можно было поразить все мишени, кроме первой, без использования прицела и лазерного дальномера, без стабилизатора и баллистического вычислителя у него не укладывалось в голове. Как можно стрелять, наводя орудие по стволу через триплекс с помощью какого-то "Хм" и какой-то матери, ему было совершенно не понятно.

   Полковник что-то пытался ему объяснить. Говорил, что если отметить на триплексе точку разрыва снаряда, можно наводить эту точку на цель. И тогда промаха не будет. Особенно при стрельбе на прямую наводку с места. В течение одного дня, когда маловероятно резкое изменение погоды, ветра и давления воздуха. При стрельбе промаха не будет.

   Затем необходимо сделать еще несколько линий на триплексе. На следующий день можно будет снова пристрелять танк. Запомнить линию, на которую выпадет разрыв снаряда. И спокойненько воевать целый день. Если, конечно, тебя за этот день не сожгут фашисты.

   Все это попахивало каким-то бредом. Но стрельба старого полковника говорила сама за себя. А значит, что-то в его словах все-таки было. Видно дед еще не совсем выжил из ума. В отличие от капитана. Потом мы проверили на одной "тридцатьчетверке" этот способ стрельбы. Он работал!


   *******


   Заглянув в открытый люк к механикам сразу увидел, что, если в начале упражнения механик мог самостоятельно включать передачи, то сейчас они это делали с трудом вместе. Взмокли оба.

   - Ну что тяжко мужики?

   - Как же отцы в бою передачи перекидывали? -вопросом на вопрос ответил один механиков.

   - Часто никак, какую смогли перед боем передачу воткнуть, на той и воевали...

   - Или погибали... - добавил один из водителей.

   - На тех машинах коробки были без синхронизаторов, а на этой уже есть, от вибрации ушла регулировка. Так бывает если машина долго не эксплуатируется. Перекур мужики! Отрегулируем тяги и будет как раньше.

   Тут же перекуривая, показал как это делается. Все регулировочные размеры и последовательность операций я помнил отлично. Большое спасибо за это надо сказать моему первому командиру полка, который был боевым офицером, хорошо стрелял и водил танки. Сам не знал покоя ни днем, ни ночью, вникал во все службы полка и не давал никому расслабиться. Строго следил, чтобы в парке боевых машин и на полевых занятиях все были в комбинезонах, а после занятий в поле все офицеры, включая командиров рот участвовали в обслуживании техники: все это, по-видимому, шло от опыта войны. Бывало не позавидуешь тому, кто пытался отлынивать от этой тяжелой работы. Следовал грозный окрик командира полка: 'Вы что - летчики?!'.

   За полчаса проблема была устранена и по прежнему при раскованных гусеницах продолжилась тренировка но уже с переключением передач, пользовании главным фрикционом, горным тормозом, педалью подачи топлива, рычагами управления. По многу раз механики менялись местами. Соблюдались правила постепенности и наращивания сложности. Так продолжалось до обеда.

   Вместе с обедом привезли топливо и масло... Вернее обед привез топливозаправщик. Быстро пополнили запасы топлива и масла, воспользовавшись моментом показал как надо заправлять танк топливом, маслом и водой.

   Толком не умывшись пообедали. Отдохнув полчаса, на танке собрали, натянули и отрегулировали гусеницы. На второй машине, по прежнему отрабатывали комплексное упражнение - оно для них основное. А у нас началось практическое вождение на дороге. Усевшись рядом с обучаемым на место радиста подсказывал, как надо действовать. Отрабатывали трогание с места на первой передаче, остановка, снова трогание с места. В начале с главного фрикциона, потом с рычагов. Выполняли небольшие повороты, переключать передачи с первой на вторую и наоборот. Двигались по дороге на второй передаче и осуществляли повороты. И так несколько часов подряд.

   Ребята из моей части, сами смогли разобраться с "Ёськой"- так они прозвали ИС, практически не отвлекая меня.

  Машина им попалась не простая. По рассказам двоих моих однокашников встреченных мной во время отпуска в Крыму и служивших в Забайкалье эти танки регулярно выходили у них на учебные стрельбы в прошлом году, а под Одессой на широколановском полигоне сам их видел этой весной на учениях, куда меня с группой офицеров привлекли в качестве посредников. После учений, когда мы собрались отметить их окончание, возник разговор об этих танках. Подполковник-танкист, захвативший конец войны рассказал много интересного об этих машинах. Оказывается модернизированный ИС-2 еще долгое время после войны был единственным тяжелым танком Советской Армии. Уже разработали и приняли на вооружение Т-10 и Т-54, а он все тянул и тянул суровую армейскую лямку. Ему поменяли двигатель, установив В-54К-ИС, электростартер, главный фрикцион и КПП от танка ИС-3, от него же ведущее колесо, опорные катки и рычаги балансиров, а подшипниковые узлы в них использовались от ИС-4, поскольку имели больший гарантийный пробег. Для нормальной работы нового двигателя в танке была изменена система его охлаждения и масляная система. Наружные топливные баки были включены во внутреннюю топливную систему, которая дополнилась фильтрами и клапанами для предотвращения распространения огня при пожаре. На пушку Д-25, поставили новый подъемный механизм со сдающим звеном (фрикционной муфтой). Боекомплект орудия был доведен до 34-35 выстрелов. Вместо кормового пулемета установлен дополнительный вентилятор боевого отделения.. Вместо допотопной 9Р на ИС-2М установили радиостанцию Р-113 и танковое переговорное устройство Р-120. На крыше башни, позади командирской башенки добавили розетку пятого абонента. Особую радость при первом осмотре у меня вызвали приборы наблюдения и наводки. У механика-водителя вместо старого триплекса есть призменный перископ и прибор ночного видения ТВН-2, а у меня привычный мне ТПКУ-2Б от Т-54. Думаю что на самом деле переделок намного больше. Мне с наводчиком еще предстит разобраться с наводкой башни и орудия, я такой чесно говоря и не видел ни разу. Экипажу дополнительно поставлена задача, искать по всем щелям и закоулкам любые книги по танку - они должны быть! Пока они нашли только кусок карты карты Берлина, которая завалилась в какую-то щель. Как её никто не нашел за это время - уму не постижимо! Вот, опять бежит заряжающий и что-то бумажное держмт в руках...

   - Т-а-а-щ капитан, вот! - он протягивает мне, явно, кем-то выдранные из переплета несколько листков с типографским текстом. Взяв их в руки, спросил:

   - Это все?

   - Тка точно, все!

   - Свободен.

   Козырнув, солдат развернулся и побежал назад к танку. А я присев на землю начал изучать текст.

   "... автоматизированный электропривод наводки с системой командирского целеуказания применяется для наводки в цель пушки и спаренного с ней пулемета. Он имеет возможность одновременного перемещения орудия в вертикальной и горизонтальной плоскостях от одного пульта управления. Питание электропривода осуществлялось от бортовой сети танка. В состав привода входят:

   - электропривод горизонтальной наводки;

   - электропривод вертикальной наводки;

   - аппаратура управления огнем.

   Оба электропривода выполнены по схеме Г-Д с электромашинным усилителем в качестве генератора и с предварительным усилителем вибрационного типа, с обратными связями (по скорости вращения исполнительного двигателя, по току управления и по напряжению электромашинного усилителя)..."

   - Мля! Да это же кусок инструкции по эксплуатации или техописания! Вот повезло! Скорее всего наводчик, а может быть и командир танка прихватил с собой в казарм, что бы или зачет сдать, или к занятию подготовится - всю книгу взять не мог, поэтому и выдрал кусок! Ну, ну... Что там дальше?

   "...скорости наводки оружия при работе составляют:

   - по горизонтали - от 0,05 до 14,8 град./с;

   - по вертикали - от 0,05 до 4 град./с.

   При отпускании рукояток управления происходит автоматическая остановка башни и пушки. Ограничение предельных углов наводки пушки осуществляется автоматически с помощью концевых выключателей. Минимальная скорость вращения башни и вертикального перемещения пушки, составляет 0,05 град./с, без использования ручных механизмов наводки. Система командирского целеуказания позволяет командиру танка при отключении привода наводчика самому наводить пушку на цель не только по горизонтали, но и по вертикали. Командир танка управляет электроприводом, перемещая прибор наблюдения ТПКУ-2Б как в горизонтальной (поворотом прибора в командирской башенке), так и в вертикальной (качанием прибора) плоскости, с помощью пульта командира, укрепленного на приборе наблюдения. Подъем или снижение пушки осуществляется одновременно с поворотом башни, если командир при целеуказании удерживает перекрестье прибора ТПКУ-2Б на цели. Во время целеуказания от командира наводчик лишается возможности управления оружием..."

  В 17-30 после получасового отдыха провели часовое занятие в составе смешанного взвода - одного ИСа и 'тридцатьчетверок'. Командиры танков по внутреннему переговорному устройству подавали механикам-водителям команды. Наводчики тренировались в наведении орудий в цель. Заряжающие - в заряжании оружия и наблюдении. После обязательного осмотра, приказал всем спать, а сам пошел к 'Чайке', которую специально оставили в лагере для связи с ушедшим куда-то дивизионом, чтобы доложить о готовности танкового взвода к выполнению задачи при условии, что подвезут снаряды.




   Часть 30

   Подполковник Абросимов.

  Не раз, и не два пожалел, что так коротка эта летняя ночь. Ведь дивизионам нужно до рассвета скрытно отойти на новые рубежи, и занять огневые позиции. Хорошо что они готовы, не надо время на окапывание и маскировк, Все это уже сделано.

   С первыми лучами солнца самолеты противника снова появились в небе. Теперь немцы были осторожнее, не лезли вслепую. Наглость прошла, и это плохо - с таким противником воевать сложнее. Сначала на бреющем полете, над оставленными позициями артиллерии прошлась четверка их истребителей, а уже следом за ними появились сорок семь бомбардировщиков, начавших ожесточенную бомбардировку и обстрел, оставленных нами позиций. Поскольку позиций было много, а "Шилок" всего шесть, было принято решение на оставляемых позициях поставить самые простые макеты заменяющие орудия, в виде подходящего по размеру бревнышка имитирующего ствол и станин выложенных из пустых снарядных ящиков поставленных на ребро и закопанных наполовину в землю. Оставили также следы техники на позициях и все это замаскировали так, чтобы ввести противника в заблуждение.

   Две четверки наших истребителей вовсю гонялись за авиаразведчиками, наводясь по командам с земли. "Шилки" прикрывали передислокацию нашей артиллерии, так что "Юнкерсы" вовсю утюжили оставленные позиции безнаказанно. С окончанием контрподготовки, я зашел к командиру 124-й стрелковой дивизии и уведомил его, что перебираюсь на НП к своим разведчикам, чтобы оценить степень нанесенного ущерба противнику.

   Прибыв на высоту 260, и приняв доклад, подошел к установленной на треноге зенитной трубе. Через неё, отлично было видно огромное облако пыли на месте ночного лагеря противника. Повернув трубу немного влево, увидел как к кромке ржаного поля подходят немецкие подразделения - танкисты, мотострелки, мотоциклисты.

   - Почему не открываете огонь?

   Ответил мне командир батареи из моего дивизиона:

   - Жду полного сосредоточения немецкой артиллерии. Считаю, что без артиллерийской поддержки противник в атаку не пойдет. С началом противником артподготовки, проведу доразведывание позиций вражеской артиллерии средствами АИР и осуществлю подавление его огневых средств, тем самым сорву атаку или заставлю атаковать без поддержки. НЗО по рубежам и другие виды огня подготовлены.

   Ишь ты, как на командирской подготовке оттарабанил! А вслух сказал:

   - Добро капитан, ждем.

  В небе над полем, по которому наступали немцы, одиноко и неторопливо кружила "Рама".

   И вот в это яркое, солнечное утро, когда низины еще окутаны туманом, прилетел и разорвался на гребне, где сел в оборону передовой отряд, немецкий снаряд. За ним последовали сотни других. Через десять минут, после начала немецкой артподготовки нанесла удар фашистская авиация. Сразу как только самолеты сбросили бомбы, вдалеке загудели моторы. За фашистскими танками густой темной массой двигалась мотопехота.

   - Мать честная, сколько их прет! - воскликнул Знаменский. В голосе его слышался скорее азарт, нежели опаска.

   В ТЗК было отлично видно, как немцы собрав в ударный кулак, все что уцелело после нашей контрподготовки и налетов, бросили в атаку на гребень, где успел окопаться передовой отряд капитана Калинина. Впервые я наблюдал как немцы реально наступали. Вот он, знаменитый танковый клин, идущий на рассечение нашей обороны. Он идет между шоссе Стоянов-Радехов и линией железной дороги, которая в этом месте проложена практически параллельно шоссе, по полю, безжалостно подминая под себя колосящуюся рожь. Слежу за ними, не отрываясь от зенитной трубы. Отмечаю про себя: впереди танки идут Т-IV, за ними и на флангах, уступом назад - T-III и T-II, далее - мотоциклисты и, наконец, мотопехота с минометами и артиллерией.

   Выгодность такого построения бесспорна. Танки T-IV своей броней прикрывают весь боевой порядок и, двигаясь медленно, прощупывают силу противотанковой обороны. При встрече с малокалиберной противотанковой артиллерией или при обстреле осколочными снарядами, которые не могут нанести вреда броне, танки T-IV, а за ними и все остальные, атакуют обороняющиеся войска на предельной скорости, стремясь прорвать оборону.

   Я оторвавшись от трубы, вызвал по радио Васильева: - Готов?

   - Как пионер, жду только команды от комбатов!

   - Добро.

   Через минуту, не более, впереди возникла стена подвижного заградительного огня. Несколько головных танков запылало. Другие обходили их, прибавляя скорость. В бой вступили орудия прямой наводки. Командир передового отряда принял мой совет на счет подвижного противотанкового резерва - два БТ с 'сорокопятками' на 'хвосте' лихо выскочили на самое острие немецкого клина и хорошем темпе открыли огонь практически в упор. Потом в сторону стальных махин, достигших первых наших окопов, полетели связки гранат. Часть танков противника перевалила через наши окопы и мгновенно была подбита нашими танкистам фланговым огнем в борта.

   Первая атака захлебнулась. Противник откатился, оставив на поле боя пылающие танки и трупы своих солдат.

   - Так-то, сукины сыны! - радостно потирал руки Знаменский.

   В этот момент вышел на связь наш Мишка Шполянский и гордо сообщил, что имеет важные сведения и хочет их немедленно доложить.

   - Докладывай, лейтенант!

   - Перехвачено сообщение скорее всего авиаразведчика, так сигнал был чистый без помех...

   - Миша, мы не на Привозе! Коротко и ясно!

   - Понятно! Командир тридцать второго отделения летчиков передал следующее:

   - Пять сорок пять, дороги к Радзехову на восток - не обнаружено никакого движения точка. В лесу восточнее Радзехова по-видимому еще враг точка.

   - А точнее, лейтенант?

   - Это такой перевод, таащ подполковник!

   -Это все?

   - Никак нет, таащ подполковник! Есть еще сообщение! Читаю - Шесть двадцать пять, большая моторизированная колонна врага с больше чем 20-ю танками впереди на дороге из Холуев на Радзехов точка. Несколько танков в боевой готовности к столкновению с нашими танками точка. Хвост колонны, выходящей из лесов южнее Холуев, не просматривается.

   Еще слушая Шполянского, открыл свой планшет с картой и автоматически глянул на свои "Командирские", они показывали полшестого утра.

   - Ты не ошибся со временем последнего перехвата?

   - Они по своему, по берлинскому воюют!

   - Лейтенант, почему сразу первое сообщение не передали?

   - Первое сообщение долго не могли перевести начало, а второе перехватили буквально пять минут назад, таащ подполковник!

   - Есть еще?

   - Пока все.

   - Как только что-то будет, немедленно доклад, конец связи!

   Т-а-а-а-к, где там у нас леса южнее Холуева? Вот Радзехов, "рама" крутится южнее него, должно быть где-то тут. Бл..! Где же, этот долбанный Холуёв? Повернувшись к Знаменскому сказал:

   - Товарищ майор, найди мне на своей карте Холуёв, а то я от трубы оторваться не могу.

   - А чего его искать, вот он на юго-запад от Радзехова, в девяти километрах!

   Оторвавшись от трубы, я склонился над планшеткой майора. Он показывал пальцем туда, где на моей карте было Узловое. Ёпересете! Знал ведь уже, что наши карты далеко не соответствуют теперешней обстановке, и все равно не сообразил!

   - Мне только что сообщили, что немецкая "рама" обнаружила на дороге между Радзеховым и Холуёвым около двадцати наших танков, Вам необходимо установить с ними связь как можно быстрее!

   - Тогда лучше использовать кого-то из ваших, кто уже с той стороны, товарищ подполковник.

   Ямысленно опять хлопнул себя по голове! Так, как только поутихнет, сразу в люлю! Однозначно! Взяв в руку трубку, приказал радисту связаться с НП, которое находилось недалеко от местечка Витков Новы, на высоте. Связист почти сразу соединил. Избегая говорить в эфир лишнее, приказал капитану на ПРП выдвинуться на дорогу и связаться со старшим командиром, взяв с собой кого-то из местных званием постарше, а еще лучше двух. Связь поддерживать на одной из запасных частот. По голосу узнал, что это тот самый капитан, который замначальника разведки артполка из Сибирского военного округа.

   Расторопному капитану хватило двадцати минут, чтобы добраться до нашей колонны и связаться со мной, хотя судя по голосу, не все там прошло гладко.

   - Капитан, все целы?

   - Так точно!

   Хотел высказать ему за эту белогвардейскую привычку, но передумал:

   - Что выяснил?

   С помощью кодовой таблицы, он доложил, что это передовой дозор двух танковых и одного мотострелкового батальона. На вооружении танки Т-34, имеют задачу не допустить прорыва немецких мотомехчастей к Радехову. Приказ получили вчера после обеда, шли всю ночь со стороны Львова.

   - Понятно капитан, введи в курс дела и потом выйди со мной на связь.

   Через несколько минут, я продолжил разговор.

   - Здравия желаю!

   - Здравствуйте!

   - Обстановка ясна?

   - Да.

   - Приказывать не могу, поэтому предлагаю: дождаться новой атаки немцев на гребень, а затем контратаковать в направлении западная окраина Стоянова и далее Переспа.

   - У меня приказ...

   - Вашу колонну обнаружил немецкий авиаразведчик, неожиданного удара у вас не получится, да и сил не хватит, здесь на ночевку встало не меньше танковой дивизии. С вашими силами их не разгромить. Мы их тут пощипали хорошо артиллерией, но не более. Поэтому предлагаю сосредоточится в лесочке, который слева от вас и ждать атаку немцев.

   - Хорошо.

   - Дайте моего подчиненного.

   В телефоне раздался голос капитана:

   - Я слушаю!

   - Согласуй с ним частоты и позывные, в крайнем случае дай своего связиста с рацией, а сам бери карту и слушай!

   - Готов!

   - Найди Узловое.

   - Нашел.

   - На юг от него развилка дорог, на левой в лесу колонна нашей техники. Надо найти старшего, и связаться со мной,

   как понял?

   - Все понял!

   - Выполняй.

   Интересно кого немцы усмотрели за Узловым, т.е. Холуёвым? Как там Шполянский доложил: "хвост колонны, выходящей из лесов южнее Холуев, не просматривается". Что мы тут можем иметь с этого хвоста?

   Так по моей карте дорога из леса южнее Узлового проходит через Мазарня Короновская, далее через Полонычное и снова уходит в лес, длина этого отрезка километров девять. Так что получается? Это даже не полк! Это дивизия!!! О-ч-ч-е-н-ь интересно что доложит капитан! А вот и он - легок на помине!

   - В трех километрах южнее Радехова наблюдаю уничтоженные двухмоторные самолеты в количестве семи штук. Продолжаю выполнение задачи. Конец связи.

   - Принял, конец связи.

   Тем временем наша артиллерийская группа регулярно обстреливала выявленные цели. По включенной трансляции было слышно как Васильев управляет огнем. Сейчас основным было уничтожить как можно больше артиллерии противника. Без неё во все времена, от Наполеона до наших дней воевать было тяжко.

   Уже сейчас можно уверенно говорить, что основная наша задача будет обеспечивать связь, вести непрерывно разведку, желательно во всех её видах и осуществлять перевозки всего, что необходимо для частей РККА. Для этого у нас есть многое, и самое ценное - это наш "Овод". Ах, как было бы хорошо увеличить его дальность! Кстати надо поинтересоваться, как дела с метеорадаром, у него дальность под 200 километров, при нынешних скоростях это до получасу форы! За это время можно много чего успеть!

   По трансляции слышу, что у моего начштаба небольшое затишье. Решаю этим воспользоваться и переговорить:

   - Александр Сергеевич, как обстановка?

   - Да вроде немного схлынуло. Почти четыре часа грохотали, весь наш и привлеченный автотранспорт намотал уже не одну сотню километров от огневых до складов и обратно. Хорошо, что есть у нас Луняченко - отлично справился с этим делом! Прямо настоящий командир автобата!

   - Да тут наверняка бери выше, наверное полк автомобильный получился!

   - А сколько это хозяйство жрет топлива! Единственно кто отдыхал это мостовики - они свои железяки поставили и отдыхают. Правда у мостов Луняченко поставил заправочные пункты, технички, регулировщиков...

   - О! Что у нас с топливом?

   - Бензином разжились у Лакеева, их авиационный как раз для наших "зажигалок" подходит, а дизтопливо брали во Владимире-Волынском, Луняченко своими "коровами" таскал, и еще одну прихватил в "Аэрофлоте", он вообще хочет всю нефтебазу вывести.

   - А куда сливать?

   - Пока в "Аэрофлот", там большие емкости подземные, правда хорошо заполненные своим, но запас карман не тянет..

   - Это да... Много потерь в "автобате" нашем?

   - В людях нет, так как вся дорога через леса проложена, технику "летучки" обслуживают...

   - А налеты были?

   - Несколько раз пытались штурмовать, но Ледогоров начеку был, сразу поднимал "орлов" Лакеева и те отгоняли, даже что-то там сбили, я в это не вникал, у меня как раз "час пик" был.

   - Что думаешь об обстановке?

   - Думаю, несколько часов передышки мы себе заработали. Сейчас все что у нас стреляло меняет позиции, хотя всю их артиллерию удалось подавить, и, думаю, кое-где и уничтожить. Теперь пока они проложат по-новой связь, пока закопаются, пока подтянут резервы, есть у нас время! Сейчас самое время нашей авиации поработать по их колоннам!

   - Сейчас поговорю с нашим генералом.

   От разговора меня отрывает лейтенант Шполянский:

   - Разрешите доложить?

   - Докладывайте!

   - Данные перехвата: семь ноль пять, вражеские танки в местности западнее Радзёхова, несколько танковых башен движутся в южном направлении и проникают в Радзехов.

   - Какие еще данные? - Под Владимиром-Волынским идут тяжелые бои, но наши пока держатся, постоянно держу связь со всеми нашими группами, плюс слушаем немцев и мимо своих не проходим.

   - Что-то конкретное?

   - Перехватили несколько передач, работа шла открытым текстом, в основном сообщали о налетах немецкой авиации. Один корреспондент запрашивал что делать.

   - Определили откуда велись передачи?

   - Пеленговали с одной точки, имеем только направление. Нет направленных антенн и специалистов, без этого ничего не получится.

   - Что предлагаешь?

   - Говорил с Суховеем, он одобрил и как только будут готовы направленные антенны и подобран личный состав, сможем пеленговать...

   - Когда доложишь о готовности?

   - Постараюсь к восемнадцати ноль-ноль.

   - Добро.

   Эх. Светлая голова у Шполянского, только не хватает ему военной косточки!

   В этот момент вышел на связь капитан сибиряк. Из его доклада следовало, что колонна засеченная немецким авиаразведчиком это танковый и мотострелковый полк с дивизионными подразделениями: разведбатом, батальоном связи и другими частями, во главе со штабом танковой дивизии. Старший - начальник штаба дивизии, подполковник.

   - Капитан, уточни артиллерия есть?

   Почти сразу пришел ответ, что нет. Ну что же, похоже необходимо самому выезжать на место и попытаться скоординировать действия, во всяком случае попытаться. Не думаю что немцы будут затягивать со второй атакой - они не дураки, отлично понимают что время не работает на них.

  - Александр Сергеевич, слушай приказ: любые действия противника по организации второй атаки срывать массированным огнем! Нам надо оттянуть время, а я тут прогуляюсь недалеко, думаю кое что у меня получится, если что я на связи, как понял?

  - Все понял, Николай Макарович, будет сделано!

  Предупредив своих разведчиков, куда и зачем я уезжаю, забрался в ставшую уже родной "Чайку" и мы тронулись...

  Сначала необходимо познакомится, и как говориться "навести мосты" с "львовянами", как я их для себя окрестил. Три батальона это не шутка, хотя только один из них пехота! Вот и разбитые самолеты о которых докладывал капитан. Аэродром располагался на заливном лугу, около небольшой речушки, трава на нем была уже скошена и сложена в копны на границе летного поля, в тени развесистых ив. Сами машины стояли открыто, с другой стороны, непонятно почему их не закатили под деревья? Уже проехав аэродром увидел еще один самолет, он лежал между сломанными деревьями на краю обрыва. Передняя его кабина была сплюснута, фонарь задней кабины был открыт, в ней, уронив голову на грудь, сидел стрелок. Он был мертв.

  По обеим сторонам дороги на Холуев, провода между столбами были порваны, за ними лежали трупы, по большей части - гражданские. Там же чаше встречались воронки от бомб, на самой дороге их было сравнительно мало, всего несколько попалось нам на всем пути. Как я понял, наверное, немцы рассчитывали пройти этот участок быстро и сознательно не портили дорогу. Чем дальше мы продвигались, тем меньше мне нравится окружающий пейзаж. Тревога, липкой змеей заползает во внутрь - маскирующие качества местности становятся, чем дальше, тем хуже, меньше древесной и кустарниковой растительности, на практически голых склонах небольших холмов танки не спрячешь. Через переговорное устройство начал вызывать радиста "Чайки", но он не откликнулся, повернувшись к нему увидел, что парень отважно дрыхнет упершись головой в стойку аппаратуры. Пихнув его в плечо, через мгновение увидел его совсем осоловелые глаза, которые медленно фокусировались на мне. В какой-то момент зрачки резко сузились и он резко отшатнулся от меня.

  - Кончай спать! Дай мне "Овода"! - Хлопец кивнул, и быстро защелкал тумблерами. Через несколько секунд, он показал мне что связь есть.

  Дав свои координаты, приказал Ледогорову внимательно присматривать за воздушной обстановкой в районе Узлового и при малейшей угрозе налета направлять сюда обе четверки истребителей, так как "Шилки" через болота восточнее Радехова не пройдут, а в обход не успеют - слишком велик крюк.

   Но больше всего меня беспокоила другая проблема - каким образом легализовать себя и всех, кто перенесся сюда? То, что у нас необычная для этого времени техника это еще полбеды, гораздо хуже то, что форма, личное оружие, манера говорить, совершенно другая терминология, зачастую просто для местных непонятные слова, в общем группа шпионов, хватай и к стенке. Самое обидное, что особо никто и разговаривать не будет. Кто поверит в то, что мы провалились во времени? Совсем как в том японском фильме с очень правильным названием "Провал во времени", на который они ходили всей семьей, когда группа солдат из сил самообороны, войдя в аномальную зону, оказалась в пятнадцатом веке... Пытаясь выжить, группа солдат примкнула к одному из тамошних правителей, и довольно успешно вела боевые действия... Вот! Правильная мысль! Необходим местный командир соответствующего ранга, так как командовать напрямую не светит никак! И уже при нем создать СВОЙ штаб, который в этом бардаке, который сейчас происходит, сможет вести адекватное планирование и отдавать вменяемые приказы войскам бестолково тыкающимся по тупым указаниям штаба фронта... Все правильно, это должен быть обязательно СВОЙ ШТАБ. Следующая мысль заставила меня хмыкнуть - СВОЙ ШТАБ может даже приписать себе особые полномочия, что объяснит ещё и незнакомую, типа секретную технику, и по большому счету всё остальное. Генерал Лакеев может местных командиров пригласить, ознакомить с обстановкой, поставить боевую задачу, а если надо и ситуация к тому же подходящая, можно и перевести в своё подчинение, меня же в лучшем случае пошлют незатейливо. Кстати, есть хороший повод выйти на связь - сообщить как отработали его летчики по немецким танкам. Сказано-сделано, через несколько минут с помощью КВ станции Р-130 я докладывал генерал-майору Лакееву о результатах бомбо-штурмовых ударов его соединения.

   Как спровоцировать его на личную встречу, пришло во время доклада:

  - ...Кроме этого, товарищ генерал, имею проверенную информацию по сложившейся обстановке, о которых могу доложить только лично.

  - Лично? Сколько времени тебе надо чтобы прислать ко мне в штаб?

  - Долго будет, товарищ генерал. И опасно, сами знаете...- прямо таки слышу, как он раздумывает, не слишком ли оборзел полковник. Но с другой стороны, авиаторы, они к субординации относятся намного проще - в воздухе все равны и удачливый лейтенант может на равных встретиться с генералом.

  - Добро. Жди...

  Договорились, что к нему на аэродром Киверцы прибудет пара радиофицированных Мишкой Шполянским "ишаков". На все про все мы положили час с четвертью - 15 минут на согласование с "Оводом", 15 минут полет туда, еще 15 минут на посадку, осмотр самолета, доклад и взлет. И еще 15 минут на полет обратно. Итого час. На встречу , доклад обстановки и принятие решения еще 15 минут. А дальше как говориться вперед за орденами.

   С небольшой погрешностью в несколько минут, наблюдал как на посадку заходит "ишак". Второй кружил сверху очевидно прикрывая посадку. Откинув боковой щиток, из кабины вылезла уже знакомая фигура генерала. В полотняном, трофейном шлеме и нашем кожаном реглане он выглядел необычно. Не дав мне начать доклад, буркнув:

   - Подожди подполковник, сейчас освобожу сидельца поговорим. - При этом он открыл лючок на левой стороне фюзеляжа и помог выбраться молодому парню.

   - Ну как, цел? - спросил генерал.

   - Целый, только при посадке локоть ушиб сильно товарищ генерал-майор.

   - Управлять сможешь?

   - Справлюсь, не впервой...

   - Тогда держи парашют и шлем, и на взлет, а то твой ведущий смотри как круги нарезает.

  Быстро надев парашют, летчик ловко забрался в машину, нацепил очки и привычно гаркнул:

   - От винта!

  Подождав, пока мы отойдем подальше к ивам, пилот запустил двигатель и пару раз газанув пошел на взлет. Проводив взглядом взлетающий истребитель, генерал сказал:

   - Пацан еще!

   - Как долетели товарищ генерал?

   - Отлично! Твой "Овод" точно вывел на эту площадку, пару раз менял курс, как я понял уводил от противника. Рация работает чисто, слышно великолепно, сколько сможешь еще мне машин оборудовать?

   - Не готов ответить, надо с нашим связистом уточнить. Насколько я в курсе, на эти самолеты установлены трофейные станции, снятые с подбитых машин.

   - Еще вопрос, как твой "Овод" определяет где находятся самолеты противника, у тебя развернут свой ВНОС?

   - Своего ВНОСа нет, а как определяет где находятся самолеты противника сказать пока не могу - не имею права. Могу сказать только одно, "Овод" определяет не только машины противника, но и свои. Та восьмерка радиофицированных машин очень успешно используется для охоты на авиаразведчиков, а наш "Овод" работает как диспетчер - командует когда, куда и сколько самолетов направить.

   - Я в курсе, ведомый пары мне многое успел доложить.

   - Открытым текстом? - ужаснулся я.

   - Что такое радиоразведка я знаю, поэтому пока в Киверцах осматривали и дозаправляли машины, мне ведомый и доложил. - с усмешкой ответил Лакеев. - Так говоришь определяет и своих и чужих? Это значит, скорее всего применяете радиолокацию. В прошлом году англичане использовали станции работающие на этом принципе в воздушных боях над своей территорией. Так?

   - Так товарищ генерал.

   - Только нет в этом районе больших антенн, самая ближайшая в Луцке, да и не готова она, там гражданские строят для вещания на Польшу. Какой-то новый принцип?

   - Можно и так сказать.

   - Понятно, не можешь говорить.

   - Не могу, товарищ генерал-майор.

   - Ладно, чего заставил сюда так срочно прилететь?

   - Обстановка сложилась следующая. Можно Вашу карту?

  Взяв в руки большой авиационный планшет, быстро нашел Радзехув, и начал объяснять.

  - Вот здесь, западнее Стоянова, район сосредоточения немецкой танковой дивизии, по которой мы сейчас постоянно наносим артиллерийские удары, не давая ей полноценно готовится к нанесению удара по нашим позициям, которые расположены на гребне, три-четыре километра севернее Радзехува. Там сейчас в обороне передовой отряд нашей танковой дивизии в составе одного танкового и одного мотострелкового батальонов. Мной собрана артиллерийская группа в составе около двухсот стволов, с помощью которой проводится постоянное воздействие на немецкую группировку.

   - Мной отдан приказ, совершить минимум два полковых вылета на штурмовку в этот район.

   - Отлично товарищ генерал. Разрешите продолжить? - После кивка, продолжил: моими разведчиками обнаружена наша танковая колонна в составе, ориентировочно: два танковых батальона и один мотострелковый, которые сосредоточены в лесочке западнее Холоюва. Предположение о второй колонне еще не подтверждено. Группа разведки должна была выйти на связь еще два часа назад.

   - Что звесно вам о второй колонне?

   - Вторая предположительно оценена мной как танковая дивизия, стоит на дороге юго-восточнее от Холоюва до Полонычна, и далее скорее всего до Грабова. Перехваченное немецкое сообщение дословно звучит так: "Хвост колонны, выходящей из лесов южнее Холоюв, не просматривается".

   - Так откуда данные подполковник, разведка или перехват?

   - Сначала информацию получил, переведя радиосообщение авиаразведчика, потом направил разведгруппу для проверки.

  Группа подтвердила часть данных.

   - Понятно.

   - Сведений от группы до сих пор нет.

   - Может случилось что, например рация вышла из строя?

   - Группа на бронетехнике, раций имеет несколько, думаю произошло что-то серьезное.


Оглавление

  • Часть 1
  •    Часть 2
  •    Часть 3
  •    Часть 4
  •    Часть 5
  •    Часть 6
  •    Часть 7
  •    Часть 8
  •    Часть 9
  •    Часть 10
  •    Часть 11
  •    Часть 12
  •    Часть 13
  •    Часть 14
  •    Часть 15
  •    Часть 16
  •    Часть 17
  •    Часть 18
  •    Часть 19
  •    Часть 20
  •    Часть 21
  •    Часть 22
  •    Часть 23
  •    Часть 24
  •    Часть 25
  •    Часть 26
  •    Часть 27
  •    Часть 28
  •    Часть 29
  •    Часть 30