Падение [Фридрих Дюрренматт] (fb2) читать постранично, страница - 3

Собственно говоря, G больше с D не здоровался. То, что главный идеолог поздоровался сейчас с партийным секретарем, как это испуганно отметил N, и то, что D ответил на приветствие, было плохим знаком. Скорее всего это означало, что исчезновение O не было случайным. G и D, по всей видимости, что-то знали или о чем-то догадывались и понимали, что оба они в опасности. Они оба боялись, и это означало, что O на самом деле арестован. Однако Чайный святой поздоровался сердечно, а Кабан всего лишь доброжелательно, из этого можно было сделать вывод: над главным идеологом нависла куда большая угроза, чем над партийным секретарем. N перевел дух. Падение D создало бы определенные трудности и для N. По предложению Кабана он был избран членом Секретариата, имеющим право голоса, и считался его личным ставленником. Данное мнение было очень опасным для него, и не вполне соответствовало действительности: во-первых, N не принадлежал ни к одной группе, во-вторых, главный идеолог, который вступился за министра атомной промышленности O, ожидал тогда, что перед выборами партийный секретарь предложит кандидатуру молодежного вождя P. Но Кабан понимал, что лучше выбрать в Секретариат нейтрального кандидата, чем одного из своих противников, точнее одного из своих личных врагов. Кроме того, тогда же дочь A вновь разошлась с P и завела себе нового любовника — обласканного Партией писателя-романиста. D быстро отреагировал на это, его кандидат не прошел, и он предложил N. Чайный святой проиграл и также был вынужден голосовать за N. В-третьих, N был никудышным специалистом в своей области и поэтому был совершенно безвреден и для D, и для G. Для A же он был настолько незначительной фигурой, что даже ни разу не был удостоен какого-либо прозвища.

Следом за G в зал вошел министр внешней торговли E и сразу же сел на свое место, в то время как главный идеолог все еще стоял рядом с беззаботно улыбавшимся партийным секретарем, смущенно улыбаясь, протирая круглые учительские очки, слушал нудные сплетни министра сельского хозяйства о первом солисте балета. E был светским, элегантным, на нем отлично сидел английский костюм с небрежно сложенным платком в нагрудном кармане, он курил американскую сигарету. Министр внешней торговли, как и N, стал членом Политического Секретариата помимо собственной воли, борьба за власть внутри Партии автоматически выдвинула и его в ведущие эшелоны власти. Другие, более тщеславные, чем он, пали жертвами борьбы за высшие посты, а E, будучи специалистом, пережил все чистки, за это A прилепил ему прозвище Лорд Вечнозеленый. Как N, сам того не желая, был тринадцатым в иерархии власти, так и E, тоже не желая того, был пятым. Пути назад не было. Неверное поведение, неосторожное высказывание могли привести к краху, аресту, допросам, смерти, поэтому E и N были вынуждены быть вежливыми и доброжелательными со всеми, кто был могущественнее их, и с теми, кто мог стать таким же могущественным, как и они. Они были достаточно умны, чтобы в случае необходимости покоряться, а также использовать человеческие слабости других. Они были вынуждены совершать недостойные и нелепые поступки.

Совершенно естественно: тринадцать членов Политического Секретариата обладали неограниченной властью. Они определяли судьбу огромной Империи, отправляли неисчислимое количество людей в ссылки, в тюрьмы и на смерть, вмешивались в жизнь миллионов, создавали, словно по мановению волшебной палочки, промышленность, переселяли семьи и народы, возводили огромные города, ставили под ружье несметные армии, решали вопросы войны и мира, но, когда их чувство самосохранения принуждало их подстерегать друг друга, их действиями руководствовали скорее взаимные симпатии и антипатии, чем политические конфликты или экономические обстоятельства. Власть и вместе с тем боязнь друг друга были настолько велики, что они не могли заниматься чистой политикой. Здравый смысл при этом отсутствовал.

Следующими вошли два маршала, министр обороны H и Государственный президент K, оба опухшие, оба бледные, оба чопорные, оба обвешаны орденами, оба старые и потеющие, оба воняющие табаком, водкой и одеколоном «Данхилл», два туго набитых жиром, мясом, мочой и страхом мешка. Они одновременно сели рядом, ни с кем не поздоровавшись. H и K постоянно появлялись вдвоем. A, намекая на любимый напиток обоих, называл их Джингисханами. Маршал K, Государственный президент и герой гражданской войны, тихо дремал; маршал H, ничего не понимающий в военном деле, который лишь благодаря своей партийно-политической дисциплинированности выбился в маршалы (причем представил своих предшественников, одного за другим, хорошо к нему относящемуся A как