Синий стульчик [Галина Калинкина] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Галина Калинкина СИНИЙ СТУЛЬЧИК

Художник Олеся Сержантова. Сандалики

Лауреат конкурса короткого рассказа «Еще раз о любви» в честь 150-летия Ивана Алексеевича Бунина

Янек невинно считал, что детство у всех счастливое, и другого не бывает. Янеку все люди вокруг казались счастливыми, и он свое счастье находил повсюду. Правда, ребята в школе — бывшей гимназии на Большой Молчановке — считали его выскочкой, везунчиком, но то единственно от мальчишечьей зависти. Нянька любила Янека больше других детей Тверетиновых — посему младшенький. Отец, кажется, тоже любил. Иногда Ян сомневался в отцовой любви, потому не искал ее. Отцова любовь сама его находила, когда Тверетинов-старший вел сына бульваром за газводой, косясь на их белые выходные рубашки и гордясь необыкновенным родовым, фамильным, физиономическим сходством в породистых лицах: в четких изломах бровей, ямочках подбородков, искусно вырезанных ноздрях птичьих носов — копия малого во взрослом и, наоборот.

И город приветствовал Янека. И Родина любила октябренка. И братья-курсанты без пяти минут офицеры, обожали последыша. И мама отдавала сыну ту любовь, что принято называть безраздельной. Любовь, изливаемую особо бурно во времена охлаждения отношений с мужем, окликаемым ею в такие дни сухо — Тверетинов. В такие дни мама часто спала в сыновней спальне, прижимая к себе счастливого Янека, как плюшевого медвежонка, которого любишь и жалеешь с детства и до часа кончины, даже если ты сам давно вырос и постарел, а верный твой плюшевый друг уже не так мил, не так забавен.

А гимназическая мальчишечья зависть от того и расцветала, что только за Янеком по четвергам к четвертому уроку подъезжала новенькая «Волга» с никелированным оленем на капоте. Только за Янеком приходил адъютант в форме «с иголочки» с офицерской планшеткой, намотанной петлёй кожаной портупеи вокруг запястья, будто пристегнутой наручником. Адъютанты иной раз замещались: привычного Женю сменил Игорь, едва обвыкшегося Игоря — Андрей, а того уже новичок Яша. И ни один больше не возвращался в счастливую Янкину жизнь. И даже когда порученцы перестали носить военную форму, а появлялись в штатском и с подзорной трубой — черным тубусом или с «Лейкой» вместо кожаного планшета, Ян все равно по особой походке и выправке узнавал в них вояк.

Когда по пути домой порученец и мальчик заезжали по паре адресов, «так папа приказал», со стороны казалось, будто, держась за руки, идут два брата — старший и младший, из приличной семьи. Казалось, взахлеб обсуждают новость про первый искусственный спутник, про четвертую модель «Аннушки» с долгой выдержкой, улыбаются звенящему столичному дню, бегом, через ступеньку поднимаются на верхние этажи и иногда, игры ради, выходят через черный ход. Там водитель, уже перегнавший машину с улицы во двор, натирает оленя рукавом отжившего цветастого халата, пущенного на ветошь. Адреса Янек со временем запомнил наизусть: Сивцев Вражек, 17, Лялин переулок, 6, бывший доходный дом Панафидиных в Яковоапостольском переулке и еще несколько.

Вот адреса, в отличие от порученцев, не менялись.

В панафидинском доме по случайности пару раз наталкивались на священника в буднем облачении, с громкой отдышкой спускавшегося навстречу, суетливо перебирая ступени и собрав в кулак край рясы, а в другом кулаке зажав ключи от только что запертой квартиры наверху. Тучный священник позвякивал пряжками не застегнутых сандалий, при встрече смущался, краснел и держал глаза долу, вероятно, боясь оступиться. И Янеку казалось странным, что его сопровождающий со святым отцом не раскланивался, а своим ключом отпирал ту же дверь, что минутой раньше запер поп. Но мальчик не задавал вопросов, как и не интересовался, почему все дома, в которых их никто не привечал, казались похожими друг на друга чуланной тишиной и нежилой обстановкой.

Убедиться наверняка в той схожести Янеку пока не удавалось. Всякий раз ему предлагали посидеть в коридоре на стульчике, с сиденьем, обтянутым плотной синей тканью. Этот синий стульчик любезно был выставлен в коридор и в Сивцевом, и в Лялином, и в Яковоапостольском, будто выдернут, разрознен из мебельного гарнитура. И все десять-пятнадцать минут ожидания, пока, судя по шороху, спутник Янека возился с какими-то бумагами в комнате за притворенными дверями, не казались мальчику долгими. Потому, что каждый раз он сочинял историю навещенного дома.

В Сивцевом, как будто бы, домочадцы уехали к морю и оставили цветы герани на попечение порученца Яши. В Лялином, напротив, жильцы еще не заселились, и предстоит подготовиться к их переезду. А в Яковоапостольском и вовсе невероятное событие. Ян слышал о таком случае, произошедшем где-то в другой стране, но запамятовал город с трудным слуху названием.

Он представлял, что тут в доходном доме Панафидиных, как и в том чужом городе, хозяева во время войны