Большая Охота Сумрака (СИ) [Rauco] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

====== ПРЕДИСЛОВИЕ. НЕМНОГО ВЫНОСА МОЗГА ПО ЧУЖИМ ======

Скажу сразу, Чужие не симпатичны мне настолько же, насколько Хищи — относительно характера персонажей. Но при этом они интересны не менее клыкастых. А уж эстетика Ксеноморфа, конечно, вне всякой конкуренции. Иначе и быть не может, если дело касается творчества Ганса Руди Гигера. Думаю, здесь не нужно пускаться в подробные объяснения, касательно того, что именно этот художник создал образ легендарного Чужого.

В связи с совершенно разной историей создания, от Хища и Чужого идет и совершенно разное ощущение. Если первый еще оставляет вам при встрече хоть какие-то шансы, то встреча со вторым фатальна в ста процентах случаев. Хищник в определенной мере человечен, он весьма прямолинеен и прост. Чужой менее понятен. Потому что в первую очередь представляет собой не стандартного кинематографического монстра, а некую воплощенную идею, даже сразу несколько идей. Таков сам Гигер, таковы все его творения — сразу не поймешь, что к чему, но стоит начать всматриваться… Уже одно то, что от содержащего в себе явную фаллическую символику образа необъяснимо веет опасной и холодной, но все-таки во многом женской энергетикой, не может не поражать… Впрочем, я отклоняюсь от темы. Итак, Хищ и Ксеноморф…

Занятно, что эти два столь разных персонажа встретились. У серии «АVP» есть поклонники и противники — я однозначно не могу сказать, к кому из них отношусь. С одной стороны данная концепция немного принижает Чужих, ставя их в ранг обычной дичи, с другой стороны, дичи для Охотников священной, а потому не такой уж простой. Самому же Хищнику это соседство, что называется, на лапу, так как позволяет нам сделать вывод: если он без особого напряга охотится на столь опасных существ, сам он еще опаснее. И это прибавляет ему чести, потому как от Хища исходит лишь угроза и ощущение силы, а от Чужого — неподдельный и какой-то почти потусторонний ужас. И то, что Хищник не поддается этому ужасу, как-то подсознательно к нему располагает. Ну, по крайней мере, таково мое виденье.

Ну, раз уж они встретились, то грех мне этим не воспользоваться, ведь правда? И посему в этой части повествования Нашатырь отправится, наконец, на полноценную Охоту, которая будет разворачиваться у нас на глазах. Скажу сразу: мой взгляд на происходящее, как всегда, будет немного непривычным Читателю. Но я искренне надеюсь, что это даже понравится.

Нам опять предстоит увидеть Сумрака с новой стороны (Господи, сколько ж у него оказалось сторон!) Мы уже видели его другом и компаньоном, видели любовником, видели даже детенышем. И только теперь нам предстоит узнать, какой же из него охотник. Странно, учитывая, что речь изначально шла про Хища, не правда ли? Ну, что теперь…

С новой стороны мы поглядим и на Ксеноморфа. И, как обычно, я сперва «разложу его по косточкам», а потом уже и сказки сказывать начну… Ну, просто не могу я удержаться, настолько странный это персонаж. Большинство Читателей, наверное, сразу мне скажут: искать параллели с Чужими в земной фауне абсолютно бесполезно! И окажутся неправы. Представьте себе, несмотря на свою кажущуюся неправдоподобность, Чужой не имеет практически ни одной черты, какой нет у земных организмов. Ну, что, поспорим?

Итак, какой же группе земных организмов могут быть аналогичны Ксеноморфы? Вообще, сразу нескольким. Наличие плотного экзоскелета роднит их больше всего с членистоногими, чей панцирь образован таким занятным полисахаридом как хитин. Почему занятным? Да потому что, хитин хоть и сахар, но достаточно химически инертный. Он не растворяется не только в воде, но и в органических растворителях, а так же разбавленных кислотах и щелочах.

На общественных насекомых Чужих делает весьма похожими их социальная структура. Мне они более всего напоминают муравьев. Кстати, именно муравьи немало вдохновили меня на написание данного сюжета. Но о подробностях до поры умолчу…

Раскрывающиеся яйца Ксеноморфов также немного напоминают яйца некоторых насекомых. Например, крупных палочников — у тех точно так же каждое яйцо снабжено крышечкой, правда, она не расходится на лепестки, а отскакивает при вылуплении личинки, но это не так уж существенно.

Кстати, раз уж мы затронули размножение… У Чужих, по-видимому, нет какого-либо полового процесса (ну, или мы не в курсе), следовательно они либо гермафродиты, либо партеногенетики (самки, воспроизводящие своих же клонов) — то и другое массово встречается у беспозвоночных. Гермафродитизм — характерная черта многих червей, а пертеногенез встречается у насекомых — у тех же палочников и даже всем известной тли.

Далее. Может быть, вы не обращали внимания, но развитие Ксеноморфа идет с чередованием поколений. Что это значит? А то, что из яйца выходит не молодняк Чужих, а отдельный организм — лицехват, который тоже размножается, откладывая личинки в организм хозяина, после чего отмирает. То есть, данный вид представлен не одной формой, а двумя. Подобное реально встречается у кишечнополостных и некоторых червей. Может быть, я кого-то удивлю, если скажу, что сидячий морской полип и свободно плавающая медуза могут представлять собой один и тот же вид, но это правда — они всего лишь разные его поколения с разным способом размножения!

Интересной особенностью Ксеноморфа является свойство частично перенимать облик организма-хозяина. Объяснить это можно лишь способностью взаимодействовать с геномом последнего. А это говорит о двух вещах. Первая: у Чужого тоже есть ДНК и/или РНК и он представляет собой углеродную форму жизни, вторая: Чужой способен встраивать генный материал хозяина себе, возможно, чтобы лучше адаптироваться к условиям среды, в которых этот хозяин существует. Похожие механизмы имеются у вирусов и бактерий. Для успешной конъюгации (обмен генами) бактериальные клетки даже не обязательно должны принадлежать к одному виду. И есть на земле также одно животное, владеющее горизонтальным переносом генов. Это тихоходка. Вернее, Тип Тихоходки — мельчайшие беспозвоночные, вероятно, произошедшие от круглых червей. Не так давно было доказано, что более одного процента генов тихоходки заимствовали способом горизонтального переноса у других организмов!

Теперь снова к строению. Челюсти. Ну, вот тут, конечно, у Чужого конкурентов практически нет… Однако, похожий механизм действия ротового аппарата имеют личинки стрекоз (правда, у них сдвижная часть не внутри, а снаружи, и представляет собой видоизмененную нижнюю губу) и мурены, у которых из глубины глотки способны выдвигаться так называемые фарингальные челюсти, сформировавшиеся по причине того, что у мурен атрофировались мышцы, помогающие «всасывать» добычу в пасть.

Пожалуй, единственным крайне спорным моментом является лишь наличие у Ксеноморфа столь ядрено кислотной крови. Я обнаружила информацию лишь об одном веществе, способном вот так растворять все, что угодно (дальше химики могут меня где-то поправить) — это сильнейший окислитель трифторид хлора. По химическим свойствам это чрезвычайно реакционно-способное соединение. В контакте с ним воспламеняются многие органические вещества и даже стекловата! Есть данные, что разлитое во время промышленной аварии, это вещество растворило тридцать сантиметров бетона и метр гравия… Но очень слабо верится, что данное вещество может синтезироваться в живом организме, ибо для его получения необходима температура почти в плюс триста градусов с резким переходом к почти минус восьмидесяти. С одной стороны, это объясняет, как Чужие переносят экстремальные температуры, с другой непонятно, как у них в организме весь белок не сворачивается… А, впрочем, как мы могли забыть о тихоходке??? Ведь она, кроме фокусов с геномом, может еще много других клевых вещей! В частности, она способна переживать как раз почти такие условия (только на черта ей это надо?), разве что вот нагрев лишь до ста выдерживает. Ну, так и она микроскопическая, без плотного экзоскелета. Кроме того, она способна выжить в открытом космосе. Есть над чем задуматься…

Тем не менее, остается вопрос, как не растворяется сам Чужой… Трифторид хлора реагирует со всеми элементами, за исключением инертных газов, азота и, возможно, платины и палладия. Единственный относительно безопасный способ хранения этого вещества описывается как помещение его в металлический контейнер, покрытый изнутри чистым фтором — с ним трифторид тоже не реагирует, ибо «некуда». То есть, если Чужой капитально пропитан фтором, теоретически… И все-таки это еще полбеды. При комнатной температуре данное соединение представляет собой газ и конденсируется в бледно-зеленую жижу лишь при двенадцати градусах по Цельсию, а Чужой как-никак нормально при наших температурах шарахается… Впрочем, если у него внутри сумасшедшее давление, то, может быть, может быть…

Царская водка — более слабенький претендент на роль кислоты Ксеноморфа. Она представляет собой смесь концентрированных соляной и азотной кислот и выглядит как жидкость желтого цвета. Царская водка растворяет практически все металлы, даже такие, как золото и платина, но не может справиться с некоторыми пластиками, а так же с кремнием, то есть, стекло и керамику она тоже не берет.

Конечно, это я сейчас немало пофантазировала… Полные аналоги в животном мире искать, конечно, бессмысленно. Но вообще существа с высоким содержанием в крови органических кислот существуют. Например, жабовидная ящерица, отпугивающая врагов разбрызгиванем крови из собственных глаз. Мало того, что это нехилая психическая атака, так еще и кровь эта оказывает раздражающее действие за счет высокого содержания муравьиной кислоты. Правда, кислота эта заимстованная — именно муравьями эта милая животинка питается.

А вот у кого в крови, вернее, в полостной жидкости, «свои, родные» кислоты — так это… у паразитических круглых червей! Дыхание этих организмов по понятным причинам осуществляется в анаэробных условиях и идет по типу брожения, вследствие чего образуются масляная, валериановая и еще некоторые органические кислоты. Полостная жидкость этих червей, конечно, не способна прожечь дырку, но вызвать сильное раздражение может запросто.

Одно время считалось, что позвоночные произошли от червей, но потом данная точка зрения была опровергнута. Теперь общепринятой является гипотеза о их происхождении от организмов типа оболочников. А вот, кто от червей произошел, так это насекомые. Если же на минуту предположить, что из них где-то могло бы получиться что-то еще более высокоразвитое… Да прошедшее через стадии «тихоходки» и «насекомого»… Уж не что-то типа Ксеноморфа мы могли бы получить?

И не говорите мне, что у червяка нет челюстей и ножек! Лучше гляньте на морского червя Боббита — это гордый владелец того и другого, еще и беспощадный хищник, к тому же…

Чужой шастает без проблем в бескислородных условиях? Таки червякам это тоже подвластно! Кислота? Пожалуйста! Экзоскелет? Да на здоровье!

Да простит меня часть фанатов, но Чужие — никак не «ящеры»…

...Дорогие, любимые мои Читатели, я опять загрузила вас по полной? От всей души прошу меня простить… Но ведь, согласитесь, есть над чем подумать…

Но теперь хватит, я уже соскучилась по Нашатырушке! А вы?

====== Глава 1. Не особо приятные вещи ======

-А-а-ага… — медленно протянул Гроза, постукивая когтями по подлокотнику. И повторил: — Ага…

И задумался.

Сумрак терпеливо ждал его вердикта. Так и не придумав, каким образом подправить свою историю, он чистосердечно поведал все от и до. Без постельных подробностей, конечно. А также рассказал о своих ближайших планах — вот это-то, похоже, отца и насторожило.

— Всегда ты любил чудить… — наконец, изрек Гроза. — Ты мне только одно скажи: на черта тебе гарем из второсортных самок?

Вот совсем он не о том сейчас думал… Сумрак открыл было рот, но отец не дал ему возразить:

— Ладно, не объясняй, в твоем случае, наверное, и это можно считать огромным достижением.

Отпрыск обиженно зафыркал. Гроза невесело усмехнулся.

— Но подумай, как следует, сын, оно тебе надо? — продолжил он. — Нет, ну ладно еще пойти с товарищами на какой-нибудь крупный улей, это легко устроить, и трофеи будут добрые… Но «Остров»! Сумрак, ты вообще хорошо понимаешь, о чем завел разговор?

— Да, отец. Мне это нужно, — серьезно ответил молодой воин.

Вновь повисло долгое напряженное молчание.

Они сидели в личном отсеке Грозы на борту главного орбитального комплекса. Надо сказать, отец тут неплохо устроился. В его распоряжении было несколько комнат со всеми удобствами; почти полстены большой переговорной, где они сейчас расположились, занимало тонированное смотровое окно, за которым разворачивался прекрасный вид то на планету, то на луну, то на солнце и открытый космос — в зависимости от угла поворота станции. Здесь же размещалась небольшая трофейная панель с недвусмысленно выставленными черепами самых опасных существ галактики. Так сказать, подборка, призванная впечатлять гостей. На самом деле это была лишь ничтожная часть добытых Грозой трофеев, остальное размещалось в специально отведенном помещении, где поддерживался оптимальный «музейный» микроклимат и куда Вожак допускал очень мало кого.

Гроза призвал сына пред свои очи, как только узнал, что тот возвратился после первого в своей жизни достойным образом проведенного Сезона Любви. Вожак явно был доволен этим известием и находился в нетерпении, желая подробно расспросить потомка о его мужских достижениях.

Здесь, в пределах огромной орбитальной колонии, по прошествии каждого Сезона военные корабли швартовались на несколько недель для ежегодной профилактики всех систем. В это время охотники могли встретиться кланами, совершить какие-то сделки, пообщаться, похвастаться друг перед другом и вдоволь намять друг другу бока. Ну, и здоровьем заняться, как вариант. Короче говоря, общественная жизнь на станции кипела, бурлила, била ключом. Простые воины, обычно, предавались тут отдыху и развлечениям, что называется, на полную катушку, стараясь получить все это на год вперед (а, как знать, может, и в последний раз в жизни). Лидеры, положение которых обязывало, вели себя гораздо более сдержанно — у них, как всегда, была уйма дел. Хотя, если уж говорить по секрету, между собой они точно так же вечерами собирались и прибухивали под видом решения важных государственных проблем. Но всякая мелочь, типа Сумрака, конечно, о том не ведала.

Ради того, чтобы пообщается с сыном, Гроза специально разгрузил свой насыщенный график, пожертвовав даже парой совещаний. Он, несомненно, ждал рассказа о том, как Сумрак завоевал свою первую партнершу, с обязательным предъявлением всех полученных в жестоком поединке шрамов, а, еще лучше, повествования о целой череде смелых любовных побед… Вместо этого оказалось, что сын пал бесславной жертвой двух старых развратниц, одной низкоранговой простушки и одной непонятной психопатки. Мало того, он еще и добровольно посадил всю эту шоблу себе на шею… И теперь на этой почве, похоже, собирался особо изощренным способом покончить с собой… Больше двадцати лет труда насмарку… И ведь ничего уже не сделаешь, негодяй теперь даже не в его клане…

— Говорил уже с Гневом? — в голосе Грозы прозвучала слабая надежда, за которую Вожак пока еще цеплялся. Если Гнев скажет твердое «нет», то никуда юнец не денется, будет сидеть, где сказали, как миленький…

— Первым делом, — последовал ответ.

— И что он?

— Он поддержал.

Гроза не сдержал негодующего рокота и вновь надолго замолчал, пристально сверля сына своими желтыми глазами. Сумрак в ответ на это ясно дал понять, что будет выдерживать его тяжелый взгляд, сколько потребуется, но не отступит.

— Ты не потянешь, — наконец сказал родитель, покачав головой.

— Мне нужен хотя бы один шанс.

— У тебя и будет один шанс, глупец! Один на миллион! — вспылил вдруг Гроза, треснув для убедительности кулаком по столешнице так, что все размещенные на ней предметы высоко подпрыгнули. Выражение Сумрака осталось непроницаемым. Не впервой ему было папашу доводить…

— Пусть так. Но он будет, — спокойно ответил молодой самец.

Вожак заметно сник. Облокотившись на стол, Гроза мучительно прикрыл глаза рукой. Не отрывая ее, он через некоторое время проговорил:

— И что я скажу Загадке?

— С твоего позволения, я хотел бы сказать ей все сам, — изрек неблагодарный потомок.

«Остров» был обширной и безмерно дорогостоящей исследовательской станцией, безвозвратно потерянной в результате одной нелепой случайности. То есть, она, конечно, не в буквальном смысле потерялась — все оставались в курсе, где именно станция находится, но пользоваться ею уже не представилось возможным.

С самого начала там что-то пошло не так… В первую очередь, «Остров» не вывели в космос по всем правилам, оставив при нем рабочее наименование, вместо того, чтобы позвать Жрецов и с соблюдением должных обрядов наречь этот новый межзвездный крейсер, как повелят боги. Ученые неожиданно взбрыкнули, обозвав многовековые традиции ненужными пережитками прошлого, чем заслужили всеобщее неодобрение. Тем не менее, переубеждать их никто не стал, а, видимо, зря…

Второй непростительной ошибкой исследователей, как считали воины, был собственно выбор предмета научных изысканий. Основным назначением «Острова» стали генетические эксперименты со Священной Дичью, призванные объяснить механизм заимствования ею параметров организма-хозяина. Да, воины иногда тоже позволяли себе нотку пренебрежения по отношению к почитаемым существам, называя их Жестким или Трудным мясом, Жесткачами… Но чтобы лезть и перекраивать самое святое — нет, извините, это был уже перебор.

Не прослужив и пары лет, исследовательская база стала преподносить сюрпризы. Начались непонятные перебои в работе систем, мистическим образом пропадали данные, то и дело сбегали опытные образцы… Поначалу экипаж списывал это на какие-то изначальные незамеченные дефекты и некомпетентность некоторых специалистов, но, когда звездолет прошел полную диагностику, а состав команды был тщательно пересмотрен, и ни то, ни другое не принесло ожидаемых изменений, светила науки уже сами не на шутку встревожились и согласились позвать служителей Храма. Но «Острову» было не суждено пройти через очистительный обряд. В одну из ночей, уже после обхода и проверки всех вольеров, блок для содержания живого материала был по неизвестным причинам нарушен, и целая стая вечно голодного молодняка Жесткачей вырвалась на свободу. Из захваченного врасплох экипажа не уцелел никто. Священная Дичь отомстила за проявленное неуважение…

Друг за другом в недра «Острова» отправились две бравые команды зачистчиков, да так друг за другом и сгинули, вызвав настоящий шок в сообществе охотников и разговоры о проклятии. Не исключено, что истинной причиной провала обеих операций была попросту крайне неудачная конструкция станции, изобилующая узкими коридорами и огромным количеством отсеков, превратившихся теперь в череду смертельных ловушек. Тем не менее, стоило кому-то раз заикнуться насчет происков нечистой силы, как слухи моментально расползлись, перепугав оказавшихся неожиданно слабонервными в данном плане вояк.

Просто оставить столь ценный объект было бы огромным расточительством. Мало того, что сама станция вышла недешевой, так еще и на борту ее содержался внушительный массив экспериментальных данных, не успевший подвергнуться обработке и недоступный к дистанционной выгрузке. Потому в общей базе уже давным-давно висела задача по очистке станции, но никто более не желал за нее браться. Бесстрашные воины пасовали перед этим заданием все, как один, мотивируя свои отказы тем, что Охота — это одно дело, а влезание в обитель злых духов — совсем другое. В результате, прежде являвший собой образец высоких технологий и средоточие знаний, ныне «Остров» бесцельно дрейфовал в открытом космосе, обратившись в населенный кровожадными тварями могильник.

Некоторое время еще теплилась надежда на то, что Жесткачи, сожрав всех находящихся на станции существ и все белковые припасы, просто передохнут от голода или, хотя бы, впадут в глубокий анабиоз, и их можно будет перебить. Однако, прошло уже более десятка лет, а продолжающий поступать с «Острова» автоматический сигнал свидетельствовал о том, что новые хозяева живут и здравствуют, активно перемещаются и, по-видимому, даже преумножают свое число… Объяснить происходящее не брался никто, и «Остров» продолжал оставаться непокоренным.

Сумрак был несуеверен. Пройдя свой нелегкий путь становления как воина, он в свое время отказался от многих прежних взглядов. В частности, ему пришлось оставить в далеком детстве все религиозные мотивы, народные предания и материнские сказки. Они до сих пор отдавались трогательной теплотой в его сердце, но настолько не соответствовали постигшей его суровой действительности, что принимать их на веру самец более не мог. В итоге по отношению ко всему произошедшему с «Островом» у него сформировалась совершенно иная позиция, чем у большинства. По его мнению, станция явно имела какие-то технические дефекты, которые были не замечены на почве поглотившего всех, кто имел к ней отношение, мистического ужаса. Тот же страх сделался причиной постоянных ошибок экипажа — в любом случае, ученые, которым не раз было высказано, что так вот, без Жрецов, дела не делаются, подсознательно волновались…

Короче говоря, Сумрак не считал «Остров» таким уж сложным объектом. Имеющим некоторые требующие проработки нюансы — да, но не безнадежным. С другой стороны, именно сказки про демонов, захвативших станцию, делали ее особо привлекательной для молодого воина в плане Охоты. Причина была не важна, был важен лишь итог: все воины боялись туда соваться, что придавало «Острову» прямо-таки заоблачный рейтинг. И отважившийся ступить на его борт сорвиголова в случае своей победы немедленно удостоился бы крупного повышения. А именно этим сейчас был весьма озабочен сын Грозы. Он даже прикинул, что зачистка «Острова» станет для него равноценной примерно полутора, а то и двум десяткам успешных Охот. Конечно, задача являлась действительно сложной, но он готов был рискнуть. Все ради них…

Да, это была истинная правда. Сумрак замахнулся на выполнение столь опасного задания не ради того, чтобы потешить самолюбие или повысить свой престиж. Он шел на это ради того, чтобы стать достойным собственного гарема и, главным образом, Грезы.

Уже в который раз молодому самцу вспоминалось долгое прощание с супругами…

Первоначально рассчитывавший улететь раньше срока, Сумрак наоборот задержался с ними до самого конца Сезона. В оставшееся время, покуда держался запал, они спаривались как ненормальные уже не только по ночам, а почти круглыми сутками. При этом оказалось, что Сумрак весьма заблуждался, наивно полагая, будто самки, признав его своим постоянным партерном, начнут относиться к нему более уважительно. Они так и продолжали свои эксперименты над ним, неожиданно легко втянув в них еще и Грезу. С одной стороны, было, конечно, отрадно, что сестры приняли новую самку благосклонно, но несколько настораживало, что она так шустро спелась с ними на почве разврата, напоследок вытворив под руководством Прорвы и Осени несколько откровенно потрясших Сумрака вещей. Впрочем, он уже смирился с неуемной сексуальной фантазией старших дамочек и к появлению подобных замашек у своей возлюбленной тоже постарался отнестись с пониманием. Самое главное, что они не переносили свои эмоции на бытовые и личные взаимоотношения, вне любовного ложа ведя себя довольно ласково и покладисто. Сам же самец изначально был склонен разделять эти две сферы жизни, потому быстро адаптировался к новой роли владельца гарема.

Зато, когда самки наконец успокоились, да и его собственное желание сошло на нет, Сумрак смог в полной мере оценить иную сторону супружества. Последние несколько суток перед отбытием самец и его самки просто находились рядом, наслаждаясь присутствием друг друга и посвящая основную часть времени продолжительному совместному отдыху. Любимые устраивались вокруг своего ненаглядного охотника, прижимаясь и обнимая его со всех сторон, и дремали, либо развлекали его беседой. А Сумраку в эти моменты всякий раз невольно приходила на ум благодатная ассоциация с собственными детскими годами, когда он был окружен вниманием многочисленных сестер. Воин никогда никому не признавался в этом, но в компании сексуально пассивных женских особей на него всегда снисходило непередаваемое чувство спокойствия и безмятежности.

В день отбытия жены даже не отпустили его на охоту. Весь день они липли к нему так, что было просто не оторвать. Вечером они проводили его до челнока, вот уже три недели гордо красующегося на площадке у стен гарема, и целый час совместными усилиями мешали снаряжаться. Наконец ему не без труда удалось выдворить самок со своего транспорта. Сумрак загерметизировал входы, быстро проверил работу всех систем и запустил двигатели. Челнок загудел и тяжело оторвался от земли, начав набирать высоту. Через стекло кабины Сумрак в последний раз тоскливо посмотрел на стремительно удаляющиеся фигурки расстроенных самок, все еще стоящие, тесно сгрудившись, подле стартовой площадки, и отвернулся. Конечно, в общей сложности он пробыл с ними ничтожно мало… Но что поделать.

Теперь же, оказавшись на орбите, он почувствовал, что страшно по ним скучает. Вот уж не ожидал… Он-то думал, самцы вспоминают своих жен лишь с приближением Сезона. Может быть, у других так и было. Но обитательницы его гарема прочно заняли принадлежащее им по праву место в бедной голове Сумрака, и наотрез отказывались сдавать позиции. И, чем больше он думал о них, тем больше утверждался в своем сумасшедшем желании отбить во имя любимых самок неприступный «Остров».

Прибыв на орбитальную станцию, Сумрак, даже не заходя к себе, сразу отправился разговаривать с главой своего клана, почтенным Гневом. Гнев отнесся к его внезапному и, на первый взгляд, очень странному порыву, с неожиданным одобрением, обещав, чем может, посодействовать. Потом Сумрак посетил отца, приведя Грозу своей идеей в полнейшую прострацию, и заодно, нахально воспользовавшись наступившим замешательством, дабы выпросить у него позволение навестить мать. В общем и целом, пока все шло по плану.

Под вечер, размышляя обо всех последних событиях, молодой воин, наконец-то добрался и до своего отсека. Занятно, теперь у него, получалось, было аж три дома: вот этот отсек, отсек на клановом судне и еще гарем на планете самок… И ни один из них ему не принадлежал.

Сумрак набрал код и вошел. Его встретила знакомая незамысловатая обстановка: низкая лежанка, одиноко ютящийся у стены стол и табурет. Узкий стеллаж и крепления для доспехов с одной стороны, небогатая трофейная стена — с другой. Здесь хранилось то, что он добыл еще будучи в клане отца. Остальное размещалось на корабле Гнева, но и там пока набиралось не так много, как хотелось бы…

Он не был тут ровно год. Сумрак потянул воздух. Долгое время остававшееся нежилым, помещение попахивало затхлостью. Самец пересек его и включил вытяжку, после чего принялся неторопливо разоружаться. Закончив с размещением амуниции, он отправился прямиком в душ. И, конечно, стоило ему выйти в коридор, как дверь соседнего отсека тоже стала отъезжать в сторону. Только не это, неугомонный сосед…

Шепот был младше Сумрака и почему-то постоянно набивался в приятели, доставая хуже летнего гнуса. Этот мелкий неудачник, еле прошедший Посвящение пару лет назад, отличался неубиваемым оптимизмом и был до неприличия любопытен. А самое неприятное заключалось в том, что он тоже входил в клан Гнева, потому спастись от него вообще не представлялось возможным. Сумрак давно бы вызвал его на поединок и проучил как следует, но слишком уж слабым был Шепот соперником — недостойно первым на таких нападать…

Сын Грозы быстро шмыгнул за угол. Ему вовсе не хотелось сейчас с кем-то общаться, в особенности, с этим надоедливым малым… Но, увы, ощущалась необходимость посетить места общего пользования. К отсекам рядовых воинов не подводили водопровод и канализацию. Места приема пищи также являлись общими. Только Вожаки и Старейшины могли позволить себе личные апартаменты, а у простых вояк из всей роскоши было в точности то же самое, что и у Сумрака — койка да табуретка.

Стоило воину раздеться и зайти в душевую, как Шепот жизнерадостно ввалился следом.

— Ого! — только и воскликнул он, завидев капитально исполосованные спину и бока собрата.

— И тебе привет, — не оборачиваясь, вынужденно проговорил Сумрак.

— Ты что, со Священной дичью обнимался?

— Угу…

— А серьезно?

— Угу…

Вовсе не надо было являться каким-то особым специалистом, чтобы отличить отметины, оставленные когтями Жесткача от следов самочьих когтей, так что Шепот быстро догадался в чем дело и тут же передразнил:

— «Не хочу-у, не бу-уду, не полечу-у!» — и расхохотался.

— Угу, — вновь бесстрастно отозвался Сумрак, сосредоточенно натирая свою шкуру. Начиналась линька, и все тело жутко чесалось.

— Она ведь была не одна? — не желал отставать младший собрат. — Ты скольких баб охомутал, ну-ка признавайся!

Сумрак наконец повернулся и устало поглядел на Шепота.

— Тебе правда есть разница? — неохотно спросил он.

— Мне больше интересно, как оно, — признался сосед.

— Нормально, — хмыкнул Сумрак и вышел из душа.

Вернувшись в свой отсек, сын Грозы сразу же завалился спать. Завтра его ожидал не особо приятный, но обязательный визит в медицинский блок, где каждый воин должен был раз в год пройти полный осмотр и получить интенсивный профилактический курс. Это было частью подготовки к грядущим Охотам. На неделю самцы погружались в состояние искусственной гибернации, во время которой их сперва подвергали детоксикации и, если нужно, подлечивали, а затем накачивали кучей стимуляторов, долгоиграющих антисептиков и разнообразных вакцин, призванных не допустить заражения инопланетными микробами, а так же повысить общую устойчивость организма. После этого их кровь приобретала легкое свечение, насыщаясь обилием синтетических веществ. Кое-кто из бойцов упорно от медиков скрывался, считая ниже своего достоинства позволять лекарям всякого рода унизительные манипуляции, но это рано или поздно оканчивалось весьма плачевно. Что до Сумрака, то он всегда покорно проходил необходимые процедуры, хотя особого восторга по этому поводу, конечно, не испытывал.

Ох, и угораздило его снова попасть на смену к Тучке… И как же это он сразу не придал значения странной пустоте медблока… Эта старая серая самка была хорошим лекарем, но в стационар колонии ее по-видимому привела отнюдь не любовь к медицине, а возможность ежегодно щупать молоденьких воинов. Если говорить о ее возрасте, то… Ну, Прорва, пожалуй, могла годиться ей даже не в самые старшие дочери…

У Тучки была своеобразная манера общения — она считала, что имеет право со всеми самцами вести себя так, будто она глава гарема, а они безмозглые мальки. При этом она выглядела настолько по-доброму, что язык не поворачивался поставить ее на место. Ну и, учитывая ее внушительные габариты, возражать ей тоже не очень хотелось.

Самки вообще нечасто оказывались в орбитальных колониях и еще реже — в качестве каких-то серьезных специалистов. Обычно такие пожилые матроны, как Тучка, воспитывали молодняк, а вот как ее в доктора занесло — одни боги ведали. Ну, самки, что с них взять, эмоциональные натуры… Некоторых из них жизнь необъяснимо уводила не в ту степь, и они подавались в науку или даже, страшно сказать, вступали в армию, вместо того, чтобы спокойно сидеть в чьем-нибудь гареме. Впрочем, то было их личное дело. Сумрак даже уважал Тучку за ее неординарный выбор и за профессионализм. Но на осмотр все равно старался попадать так, чтобы в капсулу его укладывал желательно кто-нибудь другой… Слишком уж дотошно она относилась к его здоровью, на которое он, в общем-то, не привык жаловаться.

Увидев Тучку, Сумрак попытался незаметно смызнуть, но она заметила его раньше.

— А кто это у нас там пришел? — проворковала выглянувшая из отсека лекарша с такой слащавой нянькиной интонацией, что у несчастного самца грива тихонько поднялась дыбом.

— Я, почтенная Тучка, — Сумрак вымученно улыбнулся. Себя можно было не называть — эта самка непостижимым образом знала в лицо, по запаху и по имени каждого из нескольких сотен своих пациентов.

— А что это ты скромный такой стоишь там в коридорчике? — продолжала елейным (хоть и уже скрипучим, как дряхлое крыльцо) голоском самка. — Давай-ка проходи, будем тебя смотреть.

Понимая, что отступать поздно, Сумрак проследовал в отсек, и тяжелая дверь неумолимо задвинулась за его спиной.

— Да я… В целом, я в порядке, Тучка, мне бы, как обычно… — попытался заранее минимизировать контакт Сумрак.

— Ой, мне лучше знать, милый, — бодро подмигнула в ответ самка.

Знаком она приказала ему повернуться спиной и провела за головой самца сканером, считав данные с зашитого в загривке чипа. Такие устройства ставили всем юнцам сразу по прибытию в колонию, в них содержалась вся необходимая информация о происхождении, возрасте и физических параметрах каждого молодого яутжа.

— О, да от тебя никак девочками пахнет? — мимоходом принюхавшись, обрадовалась Тучка. — Ну, наконец-то… А то я уж за тебя переживала. Надеюсь, ничего в Сезон не подцепил? Сейчас глянем…

Она отвернулась к монитору, и Сумрак горестно возвел очи вверх. Мойся — не мойся, а своего вновь приобретенного статуса уже не скроешь.

— Раздевайся и – на кушетку, — бросила самка через плечо, изучая карту Сумрака и протирая ладони дезраствором.

— Ну, вот ведь у тебя новая диагностическая капсула стоит, я же вижу! — взмолился Сумрак.

— Обязательно, дорогой, — пообещала Тучка, вновь поворачиваясь к пациенту. — Но сначала дай так посмотрю. Техника – это ж железяка бездушная, руки-то лучше чуют, поверь опыту. Побрякушки свои тоже, кстати, снимай.

Делать было нечего, пришлось подчиниться. Он стянул повседневные гибкие доспехи и набедренную повязку. Сеть Сумрак на корабле не носил. Все знаки отличия, которые эта невежественная в ратном деле самка пренебрежительно обозвала «побрякушками» он тоже бережно снял с отростков гривы и вместе с остальными вещами положил в предоставленную ему ячейку хранения, после чего направился к указанной кушетке.

Сперва Тучка велела самцу сесть и с пристрастием осмотрела его глаза и уши; заглянула глубоко в пасть, пошатала отчего-то не понравившийся ей зуб. Затем, уложив Сумрака, лекарша намяла ему живот, бесцеремонно залезла промеж ног, ощупала и вывернула все суставы, лишь тогда позволив встать. Дальше она по своему обыкновению со всей дури заехала ему в спину, участливо спросив:

— Так больно?

— Н-нет… — выдавил из себя Сумрак, отчетливо ощутивший где-то внутри хруст.

— А так?

— У-у-у-ы….

— Ну вот видишь, у тебя тут защемление, — торжественно констатировала Тучка, отпуская его.

«Теперь — да», — грустно подумал самец.

— Почему с линькой так туго? — с этими словами медик резко оторвала кусок кожи с его плеча. — Ладно, сейчас немного отмокнешь, дело быстрее пойдет. Так, а что с руками?

Ее взгляд упал на перевязанные запястья Сумрака. С тех пор, как Прорва, заигравшись, наградила его постыдными отметинами, воин был вынужден скрывать их от посторонних глаз. Раны давно зажили, но металлический трос оставил вкруговую глубокие белые шрамы как напоминание о былой наивности самца и вечном женском коварстве.

— Ничего… — буркнул Сумрак, пряча руки.

— Показывай, давай! — внезапно строго рыкнула Тучка.

Сумрак вздохнул и покорно размотал кожаные ленты. Так и так пришлось бы их снимать, ложась в капсулу.

— Это что за херь? — изумилась Тучка.

— Ну… Ты ж врач, вот и поставь мне диагноз…

— Я говорю серьезно. Что это?

— Скажем так… — самец немного поколебался. — Я какое-то время пробыл в плену.

— У кого? — ахнула лекарша.

Сумрак счел возможным отмолчаться. Сказать правду было неловко, а что-то придумать не вышло. Тучка, впрочем, не обратила внимания. Она была занята тем, что по-стариковски причитала, разглядывая его изуродованные запястья.

— Можно это как-то убрать? — спросил Сумрак. Самка подняла на него глаза.

— Боюсь, что нет, дорогой.

Сумрак опять вздохнул. Он и не сомневался, так, на всякий случай спросил. Медицина яутжей, безусловно, была на высоте, но не содержала бесполезных методик. Конечно, если бы кто-то задался целью создать препарат, восстанавливающий поверхность шрамов в первоначальное состояние, его бы создали, но яутжи гордились своими шрамами, к чему было их убирать? Наверное, одного лишь Сумрака угораздило в кои-то веки получить травму, следы которой он бы с удовольствием уничтожил…

Напричитавшись вдоволь, Тучка вернулась к своим обязанностям. Она выкачала из самца добрый галлон крови и загрузила ее в анализатор, разбив на сотню проб, а самого Сумрака отправила в диагностическую капсулу на полное сканирование. После этого его ждала уже другая капсула — терапевтическая. Перед помещением в гибернацию последовал стандартный вопрос:

— Вчера-сегодня ел?

— Нет… — раздался стандартный же ответ. Ложиться на полное брюхо было нельзя.

— Хорошо, залезай тогда, — скомандовала Тучка.

Самец послушно потопал к капсуле. Тучка весело стрекотнула и от души шлепнула забирающегося внутрь Сумрака по голой заднице.

— Зачем ты все время это делаешь? — не выдержал самец.

— Удержаться не могу, такой ты сладенький! — осклабилась старуха.

Сумрак укоризненно покачал головой. Тучка проигнорировала это и начала, невозмутимо сверяясь с его личной картой, подсоединять к аппарату пугающее число трубок разного диаметра.

— Сейчас немножко потерпи, милый, и баиньки, — пообещала она.

— Тучка, ну прекрати уже… — Сумрак поморщился.

— А что я? — удивилась самка.

Она посерьезнела и принялась утыкивать пациента иглами и подводить к ним трубки. Один катетер она установила в яремную вену, другой в бедренную, еще по одному воткнула в каждую руку и последний аккуратно ввела в полость тела ниже ребер — пожалуй, интрацеломические инфузии были самым жестким методом вливания препаратов, практикуемым у яутжей, однако такой способ позволял быстро поставлять в организм большие объемы необходимых растворов. Некоторые препараты нельзя было смешивать в одной системе, кроме того, скорость их подачи отличалась, потому трубок и приходилось ставить так много. На первом этапе происходила очистка крови, лишь потом начинали поступать вещества. Весь процесс был весьма небыстрым, так что гибернация на это время являлась самым лучшим вариантом.

— Признавайся, местную фауну в охотничьих угодьях опять ел? — продолжала опрашивать пациента Тучка, проворно устанавливая ему мочевой катетер.

— Да… — Сумрак непроизвольно оскалился от неприятных ощущений.

— Ясно, как всегда, могла бы и не спрашивать… — вздохнула самка. — Значит, почки как следует прогоним.

С этими словами Тучка отошла, и Сумрак за ее спиной молча развел и снова прижал жвала, про себя ругнувшись. Почему-то лекарша считала, что поедание организмов с других планет — едва ли не самая губительная для здоровья охотника вещь в мире. А попробовала бы она сама питаться одними белковыми концентратами, какие воином приходилось в избытке вкушать на кораблях — взвыла бы на второй месяц…

— На вот, выпей — приведет желудок и печень в порядок, — медик вернулась с бутылкой густой белой жижи, при виде которой Сумрак едва сдержал рвотный позыв.

— Да все нормально с моим желудком! — попытался запротестовать он. — Наоборот от химии твоей меня еще дня три после выхода из капсулы полощет…

— А так и надо, — ответила Тучка, настойчиво вручая пациенту сосуд. Пришлось зажмуриться и выпить всю эту дрянь до дна.

В последнюю очередь лекарша разместила на теле Сумрака датчики жизненных показателей и накрыла его лицо дыхательной маской. Весь в трубочках и проводках, Сумрак теперь стал похож на тестовый образец какого-то робота…

Когда все приготовления были окончены, Тучка набрала на панели управления команду запуска, и выпуклая крышка капсулы плавно закрылась. Из форсунок под ноги Сумрака тут же полилась стабилизирующая жидкость. Он недовольно поерзал, безуспешно пытаясь устроиться удобнее. Сделать это было довольно сложно, учитывая количество торчащих из него посторонних предметов. В итоге, смирившись со своим положением, самец замер и сделал глубокий вдох. Почувствовалось знакомое першение в горле.

— Хороших снов, милый, — пожелала ему Тучка через стекло и перевела до половины заполненную капсулу в горизонтальное положение, устанавливая ее в крайний ряд, состоящих из точно таких же уже занятых другими воинами капсул.

— Ты же в курсе, что никакихснов… — не успев договорить, Сумрак провалился в темноту.

Комментарий к Глава 1. Не особо приятные вещи Навеяло: «ERA» – «Siochain Agus Iqannas».

Картинка:https://gvatya.tumblr.com/image/166533524958

А задница-то у Сумрака и впрямь какая аппетитная вышла))))))))))))))))

====== Глава 2. Это наш с тобой секрет ======

Выходя спустя положенное время из медблока, Сумрак чувствовал себя какой-то медузой. Шестеро суток без движения, вливание препаратов двадцати наименований, и каждый со своей побочкой… Как итог – трясущиеся конечности, длительное расстройство желудка и давящая головная боль. «Зато, потом весь год болеть не будешь!» – так всякий раз оптимистично комментировала его состояние Тучка, наблюдая, как пациент еле движется по стеночке, всеми силами пытаясь сохранить достоинство. Другие медики не комментировали – просто проверяли реакцию и, удовлетворившись результатом, отпускали на все четыре стороны.

Добравшись до своего отсека, Сумрак ничком рухнул на лежанку и провалялся так несколько часов. Потом он заставил себя встать и слегка размяться. В голове немного прояснилось. Очень хотелось пить…

Собравшись и взяв себя в руки, самец отправился по маршруту санузел – тренировочный зал – пищеблок. Повсюду он встречал таких же напичканных препаратами не вполне адекватных собратьев. Кто-то уже успел немного отойти от процедур, других же откровенно штормило. И сразу было видно, кто в этот раз от профилактики откосил – эти типы были бодры, активны и полны сил.

Достаточно вяло потренировавшись в паре с другим самцом по имени Тесак, Сумрак поклоном поблагодарил его за поединок и поплелся на обед. Есть не просто не хотелось, а даже не моглось, но ему пришлось заставить себя проглотить несколько кусков безвкусной биосинтетической плоти. За время Сезона самец прилично исхудал, нужно было начинать восстанавливать массу. Окончив трапезу, сын Грозы еще некоторое время посидел за длинным металлическим столом, слушая разговоры сородичей, обменивающихся новостями. Новостей особых не оказалось, и Сумрак, заскучав, побрел восвояси.

Следующий день прошел уже веселее. Самочувствие улучшилось, и Сумрак счел возможным прогуляться. До сбора клана оставалось еще пять дней, которые самцам было разрешено использовать на свое усмотрение, так что воин мог спокойно приходить в себя и обдумывать планы. Неспешное шатание по лабиринтам станции подходило для этого как нельзя лучше.

Приближалось время Малой Охоты – своеобразной разминки, традиционно следующей за Сезоном Любви. Она длилась недолго, после чего наступало несколько месяцев тренировок и разных побочных заданий. Перед наступлением следующего Сезона воины отправлялись на так называемую Большую Охоту, которая продолжалась дольше Малой и была намного сложнее. Именно на этот второй заход Сумрак и запланировал посещение «Острова».

Прежде, чем отправляться вперед за приключениями, клану предстояло ненадолго задержаться в пределах соседней системы, чтобы пополнить свои ряды в одной из орбитальных колоний. Гроза, отец Сумрака, всегда забирал молодняк после Малой охоты, чтоб не путался под ногами, когда не до него, но Гнев предпочитал экономить время и топливо, потому сразу прокладывал курс через колонию и дальше, в другие миры, уже с новобранцами на борту. В этот год по крайне удачному стечению обстоятельств, его выбор пал на учебную базу, вращающуюся по орбите родной планеты Сумрака. Это означало, что у молодого воина наконец-то появилась возможность повидать мать. Причем, не только возможность, но и повод. На сей раз он имел все шансы не вернуться с Большой охоты… Сумрак не собирался пугать Загадку своими опасениями, но для себя решил, что на всякий случай обязан проститься с ней. Ведь тогда, будучи подростком, увлекаемым из материнского дома неумолимой рукой отца, он не смог этого сделать…

Попросив у Вожака разрешения слетать на планету, пока Гнев будет выбирать новых бойцов, Сумрак даже не надеялся на положительный ответ, тем более, причину своей необычной просьбы он объяснить постеснялся. Тем не менее, Гнев, очевидно, догадался обо всем сам и позволил нанести родительнице визит с тем условием, что Сумрак сперва поставит в известность отца. Теперь Гроза был в курсе, и дело оставалось за малым – нужно было как следует продумать разговор с Загадкой, дабы не ввести ее в состояние истерики и самому не поддаться избытку чувств.

Остаток недели Сумрак провел достаточно спокойно, коротая время за размышлениями, прогулками и тренировками с постепенным увеличением нагрузки. В указанный срок он явился на корабль. Славный «Изверг» Гнева стоял в доке, поблескивая свежей полировкой; воины стекались к нему со всех концов станции. Трап был опущен, и кое-кто, судя по всему, уже занимал отсеки, остальные толпились в ангаре, поджидая товарищей. С противоположной стороны нутро кланового судна друг за другом принимало в себя личные челноки воинов. Сумраку ждать было некого, а свой транспорт он загнал на место еще в день прибытия на станцию, так что он сразу проследовал в свою каюту – все равно до общего сбора и построения оставалось около получаса.

Отсек встретил его духотой и противным запахом прогоркшего мускуса. Сумрак встал на пороге и обвел свое пристанище тоскливым взором. Ну и бардак… Он и забыл, что, внезапно сорвавшись к самкам два месяца назад, оставил тут полный разгром. На полу повсюду были разбросаны инструменты и попорченные черепа – самец с сожалением поднял один из них и осмотрел. Да уж… Натворил делов… В принципе, можно было зашлифовать и заново пустить узор, хотя потрудиться придется весьма изрядно. Но трофей как-никак… Не особо важный, а все ж таки трофей.

Оторвавшись от созерцания своей запоротой работы, Сумрак еще раз поглядел по сторонам. Полка под личные вещи криво висела на одном креплении, и все, что на ней прежде размещалось, грудой лежало на полу. В углу валялся кверху ножками погнутый стул. Самцу стало постепенно вспоминаться, как он с психу швырнул ни в чем не повинный предмет мебели в стену. А вот и след от стула на стене… На металлическом столике у кровати красовалась глубокая вмятина. Удобно теперь на него будет всякую мелочь, наверное, складывать – все будет в эту вмятину скатываться…

Он подошел к койке. Простыня оказалась уделана так капитально, что проще было ее сразу выкинуть: размазанные выделения пахучих желез, засохшие пятна семени и крови. И еще машинного масла. Это он тогда после драки приволокся невменяемый и вырубился, даже не сходив в душ. А, когда проснулся, ему во что бы то ни стало приспичило пойти пострелять. Плазмомет с последней Охоты лежал в разобранном виде, покрытый очищающим составом. Сумрак, помнится, сгреб все детали и принялся собирать оружие прямо на кровати. В своем не вполне адекватном состоянии он случайно вставил элемент зажигания не тем концом, и тот намертво застрял. Тогда, в раздражении побросав все запчасти тут же на постели, Сумрак выскочил из отсека и пошел искать, с кем бы еще подраться…

Продолжая восстанавливать в памяти детали, самец от омерзения скривился. Части плазмомета так до сих пор и валялись в складках измятого постельного белья. Сумрака лишь одно несказанно сейчас радовало: у Гнева не было привычки проверять каюты…

На браслете запищало оповещение: объявили построение. Сумрак аккуратно положил на столик череп, который все еще держал в руках, включил принудительную вентиляцию и покинул отсек.

Он вошел в зал и занял место в крайнем ряду. Почти все уже собрались, исключая, разве что, нескольких опоздавших и воинов, справлявших Сезон на дальних планетах – последние имели право догнать клановое судно по пути. Гнев в нетерпении прохаживался перед стройными шеренгами, облаченный по случаю долгожданного отбытия на Охоту в парадные доспехи. Вот подтянулись оставшиеся члены экипажа, и Вожак, удовлетворенный практически полной явкой, стал традиционно держать речь. Говорил он много и эмоционально, как всегда, о том, какой они сильный и сплоченный клан, какие громкие победы их ждут в ближайшее время и как вообще всем присутствующим повезло быть здесь. Также Гнев раскрыл подробности грядущего маршрута и не забыл упомянуть давно заученные наизусть каждым бойцом правила техники безопасности.

Сумрак все это время стоял по стойке смирно и пялился в стену зала. Слов Гнева он не слушал – все равно это была сплошная вода, а с маршрутом он и так уже ознакомился при недавней личной встрече с Вожаком. Сейчас его мысли занимало иное. Нужно было набрать команду смельчаков для похода на «Остров». И не важно, что до Большой Охоты оставалось полгода, начинать подготовку следовало уже сейчас, ведь уговорить хоть кого-то из сородичей на участие в рискованном мероприятии, да еще ухитриться разубедить их в суевериях, было отнюдь не легкой задачей. Ее дополнительно осложнял тот факт, что у Сумрака не имелось особо верных товарищей. Отчасти, потому что он сам не стремился водить с кем-то тесную дружбу, отчасти из-за его неоднозначной репутации в клане. Прежде сына Грозы это ничуть не волновало, он привык охотиться в одиночку и самостоятельно организовывать собственный досуг, но вот сейчас он вполне мог столкнуться с большой проблемой… Кто пойдет за ним? Молодняк он не позовет сам, а старшие воины покрутят когтем у виска и посоветуют подлечить голову…

Из размышлений его выдернул заключительный торжествующий возглас Гнева, подхваченный одобрительным ревом полусотни глоток. Сумрак взрыкнул за компанию со всеми, после чего была дана команда готовиться к взлету, и воины разошлись. Их по факту взлет не особо касался, команда относилась к пилотам и механикам, а остальные члены экипажа лишь должны были находиться в курсе, что через час корабль может слегка тряхнуть.

После необходимой подготовки и финальной проверки систем, «Изверг» плавно покинул док, ознаменовав старт прошедшей по корпусу вибрацией, и вышел за пределы станции, приобретая равномерное ускорение. Сумрак стоял у иллюминатора и вглядывался в надвигающуюся преисполненную рассеянным светом звезд бездну. За годы межпланетных путешествий он так и не смог свыкнуться с мыслью, что окружающая холодная бесконечность реальна. Взгляд неосознанно искал в ней привычный горизонт и твердь, повинуясь приказу разума, который упорно твердил: не может существовать вечной пустоты, вокруг лишь ночь, за которой скрываются самые обычные вещи. И так странно было одновременно осознавать, что это неправда, что за корпусом звездолета действительно расстилается безжизненная ледяная мгла, которой нет конца и края…

Сумрак невольно вспомнил свой первый полет… Его, бывшего тогда совсем несмышленым подростком, крайне впечатлил уже один только выход за пределы атмосферы, когда в мгновение ока за бортом отцовского челнока пронеслись слоистые облака, и солнечные лучи резко ударили в стекло кабины, рассыпая сноп огненных бликов, а затем сквозь пелену серого тумана челнок вырвался в царство вечной ночи, и Сумрак с невероятной высоты взглянул на сияющую внизу холодным белым светом неумолимо отдаляющуюся родную планету… Корабль Грозы болтался в то время на орбите в ожидании свой очереди на профилактику, вместе с томящимися в его недрах озабоченными юнцами, не получившими дозволения перебраться на станцию. Оказавшись на борту, юный Сумрак еще несколько дней мог созерцать планету, где прошло его беззаботное детство и осталась горячо любимая матушка. Он неотрывно смотрел на туманную сияющую сферу и вспоминал свою прежнюю жизнь, тщетно пытаясь заглушить то и дело подступающие к глазам слезы.

Когда же крейсер Грозы наконец покинул околопланетное пространство, и пораженный малек впервые увидел настоящий космос, его восхищению не было предела. И впредь Сумрак получал покой и утешение, лишь устремляя взор во мрачные, но такие манящие и таинственные глубины мироздания, раз за разом вспоминая материнские рассказы про обитель гордого Черного Воина. Он мог часами созерцать эти бескрайние просторы, озаренные мерцающим светом далеких туманностей, на время забывая обо всех неожиданно выпавших на его долю лишениях и истязаниях…

- Что это, черт возьми, было? – гневный голос, раздавшийся из-за спины, заставил Сумрака вернуться к действительности. Самец в недоумении обернулся, обнаружив позади себя негодующего Торопливого.

- Потрудись для начала выражать свои мысли яснее – тогда, может, начнешь получать ответы на заданные вопросы, – фыркнул Сумрак, намереваясь обойти раздраженного собрата и вернуться в каюту. Торопливый молча преградил ему путь и грубо толкнул в плечо. Так, все ясно. Сумрак решил даже не тратить время, добиваясь от оппонента внятного обоснования причины брошенного вызова – тот все равно бы не смог достойно облечь свои нелепые чувства в словесную форму. Этот дурень злился из-за того, что добровольно принял бесчестную схему заполучения самок и сам же с этими самками не справился. Но ему бы следовало пораскинуть мозгами и сделать выводы, а он вместо этого обвинял Сумрака.

- Ла-адно, – процедил сын Грозы, – коли так тебе неймется, то пошли…

Больше не говоря ни слова, они вернулись в опустевший к тому времени тренировочный зал. О поединке следовало объявить во всеуслышание, но, так как объявлять было некому, они начали без свидетелей. В качестве оружия соперники стандартно выбрали копья. Особо расшаркиваться друг перед другом они не стали – сразу приступили к делу.

Схватка двух разъяренных самцов яутжей, пожалуй, являла собой одно из самых потрясающих воинственных зрелищ во всей галактике. Многие народы взращивали достойных, умелых и сильных воинов, владеющих самыми изощренными боевыми приемами, а среди огромного числа видов инопланетной фауны встречалось множество грозных диких существ, обладающих свирепостью, мощью и хищной грацией, но одни лишь яутжи удивительным образом сочетали в себе мастерство, неподражаемую тактику и неудержимый звериный пыл. Обычно вначале поединка, противники, сходясь, пригибали массивные головы и щерили устрашающие крючья жвал, громогласно рыча и выдавая низкие прерывистые трели, встряхивая густыми гривами, сверкая безумными глазами, поигрывая в нетерпении смертоносными когтями. Подобно своим далеким предкам, они совершали друг перед другом резкие кивки и раздраженно подергивали из стороны в сторону шеями, сигнализируя о готовящемся броске. Их напряженные спины вздувались буграми мускулов, и от наклонившихся вперед мощных фигур исходила истинная, неприкрытая первобытность. Казалось, еще немного и они сцепятся подобно животным, норовя впиться сопернику в горло и разодрать голыми руками его нутро… Но вместо этого следовал молниеносный первый выпад, и оружие в руках воинов перекрещивалось, высекая искры. Противники вновь расходились и вновь бросались друг на друга, демонстрируя неожиданные самобытные приемы, изобилующие обманными колебательными движениями. Временами кто-то из них замирал, как бы оценивая ситуацию, но в следующую секунду переходил в яростное наступление, и тогда соперник ловко уходил от ударов и точно так же принимал статичную выжидающую позу, чтобы через секунду совершить ответный коварный выпад. Самцы редко полагались лишь на грубую силу, больше пытаясь друг друга обхитрить, запутать, вывести из равновесия. Они друг друга изучали, не причиняя серьезных ран и не стремясь в первые минуты боя взять верх. Воины откровенно наслаждались процессом, и, чем сильнее была их взаимная ненависть, тем дольше они растягивали таким образом удовольствие. Лишь, когда их шкуры покрывались многочисленными мелкими порезами, нанесенными легким касанием самых концов лезвий не с целью причинить противнику ущерб, а с целью оскорбить и разозлить его, движения самцов начинали неуловимо ускоряться, так что через некоторое время уследить за мелькающим оружием и пляшущими друг напротив друга фигурами более не представлялось возможным. И вот тут они уже начинали рубить наотмашь и колоть насквозь, вкладывая в каждый удар небывалую силу. Тогда первая кровь лилась наземь, предрекая скорый исход битвы. Один из соперников оказывался мощнее, искуснее, быстрее или проворнее, опрокидывая другого, либо изматывая его, либо нанося точным движением серьезную, иногда, смертельную рану. Поверженный оказывался у ног торжествующего победителя, и отстоявший свою честь самец воздавал хвалу собственному превосходству торжествующим грудным рокотом, выгибая спину и горделиво вскидывая надменную голову. Чем старше и опытнее были сражающиеся воины, тем более грандиозно выглядел их поединок, впрочем, для любого стороннего наблюдателя весьма впечатляюще смотрелись даже нелепые по мнению самих яутжей стычки молодняка.

Сумрак и Торопливый были молодыми и горячими бойцами. Их схватка не затянулась надолго, однако, будь у нее свидетели, никто бы не посмел упрекнуть самцов в нарушении правил или назвать их движения смешными. Они обменялись несколькими выверенными и сбалансированными выпадами, каждый раз не без изящества уходя от них, после чего некоторое время медленно кружили на месте… И внезапно ринулись друг на друга одновременно, угрожающе рыча, и схлестнулись как две сокрушительные океанские волны. Торопливый вонзил свое оружие Сумраку под ключицу, но сам тут же получил мощный скользящий удар в грудину, сваливший самца с ног. Сын Грозы моментально оказался над проигравшим, приставив острие копья к самому его горлу и оглашая зал победным ревом, знаменующим окончание поединка. Торопливый униженно взвыл и остался лежать на месте. Успокаиваясь и убирая копье от шеи зарвавшегося собрата, Сумрак презрительно усмехнулся:

- Живи. Пока.

С момента отбытия «Изверга» прошли сутки. Сумрак чувствовал, что постепенно начинает входить в привычную колею клановой жизни. Неплохо поразмявшись с Торопливым, он наконец вернулся в свой отсек, где прижег полученную рану, после чего тщательно навел в своем жилище порядок и лишь тогда позволил себе отдохнуть. Проотдыхал он благополучно до следующего утра, едва в очередной раз не проворонив подъем. После усиленной тренировки, он отправился вместе с собратьями на кормежку – грызть «любимые» концентраты. Ему встретился Торопливый. Посмотрев на Сумрака исподлобья, он ушел на другой конец обеденного зала. Своего поражения этот тип явно не признал и определенно вынашивал план мести… Ну и черт с ним. Сумрак невольно припомнил два их комичных поединка на отмелях. Хватало же у Торопливого гонора после всего случившегося еще вызовами бросаться…

Отмели… С каким бы удовольствием он сейчас перенесся туда хотя бы на часок… Повалялся бы на солнышке, искупался… Да только следующий визит туда еще надо было заслужить.

Самец без особого удовольствия проглотил свой паек и теперь старательно его запивал, так как кусок брикета самым настоящим образом стал поперек горла. Одновременно он поглядывал поверх голов окружающих воинов, примечая, кто из более-менее близких знакомых на месте, по-прежнему озадаченный созданием собственной будущей команды. Странно, что не было видно Кошмара – вот уж кто кормежку никогда не пропускал. Кстати, на тренировку-то он тоже не явился, и на построении Сумрак его не заметил… Может, так и отправился незадачливый ловелас вслед за братом? Неужели, горький пример Проклятья ничему его не научил…

Не то, что бы Сумрак дружил с близнецами: он не испытывал к ним ни вражды, ни особого уважения, а вспомнил лишь по ассоциации с отмелями – при последней встрече Кошмар и Проклятье немало удивили его своими выходками. Одну самку вдвоем… До сих пор в голове не укладывалось… И что за самка-то, интересно, на такое пошла?

Сам не зная, для чего он это делает, самец раскрыл на наручном устройстве списки экипажа и ввел запрос. Напротив высветившегося имени Кошмара появилась информация общего характера, в том числе и номер занимаемого им отсека. Жив, значит… Где ж пропадает?

Все еще не понимая, зачем ему вдруг это понадобилось, Сумрак встал и, покинув отсек приема пищи, зашагал к лифту. Просто необъяснимо потянуло проверить…

Отсек Кошмара оказался на одной из самых непрестижных пустынных палуб. Сверив номер, Сумрак стукнул в дверь кулаком. Вообще, любая дверь на корабле легко открывалась снаружи, если только хозяин каюты сам не блокировал ее, но Сумрак не имел обыкновения врываться и, зная эту привычку других самцов, сам всегда запирался во время отдыха.

Никакого ответа не последовало. Может, Кошмара не было на месте? Тогда, где же он, в таком случае? Сын Грозы с минуту подождал, затем все-таки нажал кнопку входа. Проем медленно раскрылся. Воин ступил внутрь, погружаясь в тяжелый, душный полумрак.

Кошмар был там. Раздетый, он лежал на койке лицом вниз, безвольно свесив одну руку на пол. Нечищеные доспехи вместе с оружием валялись неподалеку. Непонятно, то ли самец спал, то ли чем-то занемог. Его дыхание было поверхностным и редким, на шаги вошедшего сородича он даже не поднял головы. Сумрак приблизился и чуть брезгливо ткнул его в бок. Кошмар заворчал, но остался в прежнем положении.

- А, ну, встать, когда заходит старший по званию! – командно рыкнул Сумрак и пихнул его сильнее. Кошмар не отреагировал. Что-то с ним было не то…

Сумрак ухватил его за плечо и рывком перевернул, тут же поморщившись от открывшегося ему неприглядного зрелища. Похоже, младший воин был чем-то одурманен. Он не мог сфокусировать взгляд, из пасти прозрачными нитями тянулась от подушки загустевшая слюна.

Сумрак принюхался. Брагой не пахло. Приподняв и встряхнув собрата, он рявкнул:

- Отвечай, дебил, что ты принял?

Но отвечать Кошмар был не в состоянии. Он даже не воспринимал, что ему говорят, только напрасно силился продрать глаза да беспорядочно шевелил жвалами. Сумрак раздраженно оттолкнул его. Кошмар повалился на бок как тюфяк.

Быстро оглядев отсек, старший самец заприметил на полу раскрытую аптечку и какие-то рассыпанные вокруг нее ампулы. Сумрак подошел и подобрал одну, изучив этикетку: сильный транквилизатор. Этот идиот вколол себе… ТРИ АМПУЛЫ? Интересно, сразу или с интервалом… И где он вообще их взял? В стандартном наборе самопомощи такого не было…

Сложившаяся ситуация потребовала принятия решительных и срочных мер. Интоксикация могла, если не убить Кошмара, то, как минимум, расплавить ему мозги. Сумрак порылся в кейсе и по счастью отыскал там универсальный нейтрализатор. Зарядив в инъектор полный флакон, он вернулся к лежанке, склонился над ней и без лишних церемоний всадил иглу в живот сородича. Кошмар сквозь забытье жалобно заскулил и задергал конечностями, цепляя когтями простыни, но старший самец легко удержал его ослабевшее тело одной рукой, вводя препарат до последней капли. Потом Сумрак отошел и сел напротив койки, ожидая эффекта. Через некоторое время препарат начал действовать, и Кошмар привстал, держась за голову.

- Гнев с тебя шкуру спустит, – фыркнул Сумрак.

- Тебе чего тут?.. – через силу проговорил Кошмар, заметив, наконец, в своей каюте незваного гостя. Обалдеть, он еще тут вопросы задавать будет…

- А, ну, пошли! – взревел, внезапно пришедший в бешенство старший воин, быстро вскакивая с места. Раздраженно рокоча, он схватил младшего за гриву и поволок его обмякшее тело к двери. Ох и жалкое это было зрелище! Ноги того еле слушались, Кошмара шатало, и он безуспешно пытался схватиться за Сумрака руками, но промахивался.

Как есть, нагишом, Сумрак вытащил собрата в коридор и запихнул в ближайшую душевую, толкнув под холодную воду. Слава богам, никто не видел этой срамной картины. В вертикальном положении Кошмар не удержался, неуклюже рухнув на четвереньки. Тем не менее, что-то он уже начал соображать, так как заворчал и попробовал подняться, правда, совершенно безуспешно. Сумрак влез в душ по пояс и, снова ухватив нерадивого юнца за гриву, запрокинул ему голову, подставляя жвала Кошмара под ледяные струи.

- Пей, давай, – процедил он. – Пей, кому говорю!

Кошмар послушно сделал несколько глотков и закашлялся. Сумрак отпустил его и выключил воду, после чего отволок уже начавшего слабо сопротивляться сородича в его отсек и мокрым вновь швырнул его на несвежее ложе. Кошмар после нескольких неудачных попыток с трудом уселся и наградил Сумрака замученным взглядом.

- Ты что это удумал, а? – пророкотал старший воин, встав перед ним и сложив руки на груди.

- Погребальный огонь… Я… должен был…. отправиться в тот же… костер. Я чувствовал... языки его пламени… на себе… – запинаясь и часто переводя дыхание, прохрипел Кошмар. Затем уронил голову на руки и стал раскачиваться из стороны в сторону, больше уже ничего не говоря.

Сумрак остолбенел. Он впервые видел такое… И он был полностью сбит с толку. Вспыхнувшая внезапно злость вдруг куда-то улетучилась, уступив место каким-то неведомым, не поддающимся анализу чувствам. Как было себя вести в подобной ситуации? Известить Гнева? Или просто молча уйти и сделать вид, что он не в курсе того, что здесь твориться? Или, может, привести этого хлюпика в чувство парой-другой ударов? Или…

Ему не раз доводилось терять на Охотах знакомых и сводных братьев, и, конечно, он скорбел по ним. Также он искренне сожалел, если к Черному Воину раньше времени отправлялся кто-то из уважаемых им старших бойцов. Сумрак всегда считал, что отдавать последнюю дань памяти павших сородичей – дело чести каждого охотника. Но чтобы вот так по кому-то убиваться... Смысл? По нему самому бы тоже горевать никто не стал, сгинь он на поле боя. Ну, разве что, отец бы покачал сокрушенно головой, да мать бы всплакнула… И, возможно, Греза, хотя, и не факт.

Одним словом, поставить сейчас себя на место Кошмара Сумрак был не в состоянии. Как он не понимал поведение близнецов прежде, так и не понимал сейчас, после гибели одного из них. Этих самцов держала вместе некая почти мистическая неразрывная связь. Просто немыслимо…

Между воинами, пусть даже и приходящимися друг другу братьями, всегда витал дух конкуренции. Объединяясь против общего врага, они были способны действовать весьма слаженно, но в спокойной обстановке эти правила обычно не работали. Любые приятельские отношения являлись не более чем видимостью для сохранения необходимой дистанции. Любая дружба могла в какой-то момент окончиться поединком на смерть. Так было у большинства. Но Кошмар и Проклятье всегда оставались удивительным исключением. Они с самого рождения были неразлучны. Они привыкли делить все – пищу, кров, даже самок. А теперь их связь была жестоко разрублена, и на месте ее осталась кровоточащая рана, идущая словно к самому сердцу оставшегося в живых брата и причиняющая ему немыслимые страдания. Сумрак отчетливо наблюдал это… Но понять не мог.

И тем не менее решил попытаться.

Он приблизился и тихо присел на край ложа рядом с Кошмаром. Тот невольно отшатнулся, по-видимому, ожидая новых «реанимационных» мероприятий, но Сумрак остановил его, положив руку на плечо.

- Будь сильным, воин! – твердо произнес он. – Негоже впадать в уныние – это порочит добрую память о павшем.

- Уныние? Порочит? – прошептал Кошмар, поднимая на него влажно блестящие, святящиеся многочисленными кровоизлияниями глаза. – Ты не видел, как он погиб… Как недостойно и жалко… Черный Воин не примет его...

Младший самец горестно отвернулся и вновь замер, периодически странно вздрагивая всем телом – видимо, транквилизатор еще не до конца его отпустил.

- Не примет, – спокойно согласился Сумрак, убирая руку с его плеча и чуть наклоняясь к несчастному. – Но говорят, у таких, как вы, одна душа на двоих. Его часть теперь живет в тебе. Другая ушла к Белой Матушке в небесный чертог, дабы очиститься и возродиться. Вы были одним целым. Теперь ты – это целое. И ты должен жить за двоих. Совершить побед за двоих. Оставить детенышей за двоих. Чтобы мог бы гордиться ваш отец, и чтобы Проклятье быстрее заслужил прощение богов и воплотился в новом теле.

Откровенно говоря, он даже не думал, что его слова возымеют какое-то действие. Он сам больше не верил в сказки, давным-давно слышанные от матери. Сумрак бывало упоминал богов всуе, но это как-то непроизвольно выскакивало… Тем не менее, он никогда не мог взять в толк, отчего охотники столь свято чтут Черного Воина, на полном серьезе стремясь пополнить его армию после своей кончины, и совершенно не признают его богинь-спутниц. И, раз уж Кошмар оказался за компанию со всеми столь религиозным, то можно было попробовать приободрить его, рассказав, что дела брата на том свете отнюдь небезнадежны. Как ни странно, это, кажется, подействовало…

Кошмар поднял голову и поглядел на Сумрака. Как же плохо он сейчас выглядел! Лицо осунулось, шкура побледнела, взгляд был безжизнен и пуст… Но тем не менее где-то на дне его вдруг зажглась слабая искра надежды. И не успел Сумрак сказать что-то еще, как младший, внезапно подавшись вперед, рухнул обалдевшему самцу на шею. Уткнувшись лбом в плечо Сумрака, Кошмар протяжно и тяжело всхлипнул.

«Ой, как все серьезно…» – подумал сын Грозы, а вслух громко сказал:

- Заблокировать дверь.

Тихо лязгнул замок. Кошмар уже во всю рыдал на плече собрата.

- Только попробуй еще сейчас включить свою самочью вонь, – пригрозил Сумрак. Потом вздохнул и, чуть поколебавшись, слегка приобнял одной рукой сотрясающуюся спину.

Комментарий к Глава 2. Это наш с тобой секрет Иллюстрация: https://gvatya.tumblr.com/image/166645860533

Сначала глава выглядела немного иначе. Но на нее неожиданным образом опять повлияло одно музыкальное произведение. «Lirrika» – «Rorogwela (Afunakwa & Deep Forest Cover)». Это англоязычная кавер-версия моей любимой «Sweet Lullaby». Никогда не встречала ранее точный перевод этой песни, но всегда подозревала, что она невеселая. А тут случайно наткнулась на это… Сперва послушала и обревелась. Потом поглядела перевод и еще обревелась. Потом дописала главу и обревелась снова. Не знаю, может, настроение было просто пореветь.

I will take you home to the island

Where the spirits live in the ocean foam

Though you're crying my little brother

They will carry on looking after us

Hold your breath and hear how they're whispering

Turqouise waves will take all the grief away

I'll be near you until the sunrise

Our father's gone and will never come back

Just stop crying my little brother

I will calm you down with a pouring rain

With a warming breeze in the summertime

With every word of this sweetest lullaby

I will take you home to the island

Where the spirits live in the ocean foam

I'll be near you until the sunrise

Our father's gone and will never come back

(Boris Burdaev)

====== Глава 3. Следы минувшего ======

Уложив нерадивого сородича спать, Сумрак потихоньку вышел из отсека. Периодически от увиденного и от мысли, что взрослый охотник способен вот так раскиснуть, сына Грозы слегка передергивало. И тем противнее было, что распустивший нюни Кошмар до ужаса напоминал Сумраку его самого, только тридцать лет назад, точно так же хнычущего, оставшись со своими проблемами один на один. И выглядело это со стороны отнюдь не самым лучшим образом… Да, можно было возразить, что Сумрак-то, когда выл от кажущейся ему несправедливости, был всего лишь неразумным отроком, но даже в таком возрасте для любого будущего охотника лить слезы являлось недостойным, так что вспоминать те моменты без жгучего стыда Сумрак не мог. Было потом в его уже взрослой жизни и еще несколько тяжелых ситуаций… Но они, слава богам, остались без свидетелей. Лишь дважды свидетельницами его слабости становились самки. Но никогда — другие воины. Пустошь когда-то преподал ему хороший урок: как бы плохо не было, категорически нельзя давать слабину при других самцах, иначе потом тебя просто сожрут…

Учитывая все это, можно было лишь догадываться, с каким чувством Кошмар проснется завтра… Сумрак-то никому не скажет, но бедолаге от этого легче не станет, ибо он сам будет помнить обо всем, и будет знать, что Сумрак помнит тоже… Что ж… Если он рискнет завести разговор, можно будет попробовать сослаться на то, что причиной столь нехарактерного поведения явился транквилизатор. Да так оно, скорее всего, и было… Опять же, сознательно обколоть себя на нервной почве сильнодействующими веществами, которые используются лишь в крайнем случае, когда, например, озверевший в Сезон самец начинает представлять серьезную угрозу для всех окружающих — уже одно это просто позорище…

Как бы то ни было, Сумрак решил не докладывать Гневу о случившемся, хотя нарушение, допущенное Кошмаром, считалось весьма серьезным и требовало разбирательств. Мало того, что он позволил себе грубое несоблюдение дисциплины, так еще и явно стянул в медотсеке подотчетные препараты. То, что вытворил сын Броска не особо походило на попытку суицида, скорее всего, он лишь пытался забыться, доведенный до отчаяния смертью брата, произошедшей, по всей видимости, прямо на его глазах… Но, какова бы ни была причина и конечная цель его поступка, кланом это расценивалось бы одинаково нехорошо. Сумрак и сам мог попасть в серьезную немилость, вскройся факт сего вопиющего неуважения к культу Охоты и понятию воинской чести. Сокрытие информации о «слабом звене» в лучшем случае каралось поркой, в худшем — изгнанием на нижний ярус…

Самец на секунду остановился, призадумавшись… Из-за Кошмара он сейчас подставлял самого себя под сильный удар, рискуя полностью сорвать операцию с «Островом». Вот этого допустить было нельзя — слишком многое он поставил на карту… Неужели, придется все-таки сообщить Гневу? Но кем же Сумрак после этого будет себя чувствовать?

Он остановился и с невольным стоном привалился к стене коридора, прикрыв глаза. Что было делать?.. Сдать юнца и окончательно угробить ему и без того отвратно складывающуюся жизнь? Или промолчать и, возможно, пожертвовать собственным благополучием?

А ведь Кошмар сейчас остался совсем один… У Сумрака был теперь гарем и была возлюбленная, была обожающая его мать, пусть и где-то далеко; был отец, с которого он мог брать пример, хоть и временами обходящийся весьма дорого… А Кошмар… У Кошмара, кроме брата, в целом мире не оставалось ни одного близкого существа. Теперь же и брата отнял нелепый случай.

Нет, Сумрак так просто не мог…

Попытавшись себя успокоить, сын Грозы подумал, что, зная Гнева, все-таки в сложившейся ситуации можно почти не беспокоиться насчет отсылки на нижний уровень. А телесных наказаний Сумрак не боялся. Если же инцидент не всплывет наружу, то можно будет вообще не переживать. А с чего ему всплыть, если оба станут молчать? Пожалуй, следовало с Кошмаром серьезно поговорить…

Следующим утром Кошмар все-таки явился на тренировку. Но вид у него был настолько потерянный, словно вчера он был где-то в другом месте, а сегодня вдруг проснулся на корабле и не мог понять, как попал сюда. Он пробился через сородичей к Сумраку и тихо, но тревожно спросил:

— Ты вчера заходил ко мне?

Да уж, сильной химией он себя накачал…

— А что ты помнишь? — осторожно спросил Сумрак, отводя его в сторону и выдвигая запястные лезвия. Кошмар понял, что болтать не время, и собрат намекает на тренировочный бой, потому также обнажил оружие.

— В том-то и дело, что почти ничего… — с подозрением посматривая на него, проговорил Кошмар.

— Ты переборщил с успокоительным, — полушепотом объяснил Сумрак, принимая боевую стойку.

— И? — Кошмар ответил тем же.

— И я ввел тебе антидот, пока ты не скопытился, — закончил сын Грозы, нарочито медленно совершая маневр и позволяя Кошмару отразить удар.

— А потом?

— Потом… — Сумрак лениво уклонился от его весьма неловкого выпада. — Потом ты заснул. Я удостоверился, что ты дышишь, и ушел.

— Мне странный сон приснился…

— Ну, мало ли что под этой дурью привидится. Гневу я не сказал, так что не вздумай сам проболтаться. С этого дня будешь у меня под присмотром. Попробуешь что-то еще подобное вытворить — мигом на нижнюю палубу отправишься. И я сам поспособствую, чтобы надолго.

Кошмар рявкнул и бросился на Сумрака, но тот ловко увернулся, и младший самец, еще не до конца овладевший собственной координацией, ощутимо влепился в стену.

— Про Белую Матушку… — Кошмар поднялся и мрачно глянул на Сумрака, — тоже приснилось?

— Нет, — честно ответил тот. — Про нее все — чистая правда.

К несказанному облегчению Сумрака, Кошмар больше глупостей делать не стал: взял себя в руки, принялся регулярно и усиленно тренироваться. Прежде его постоянную пару на тренировках составлял брат, теперь же на его место пришлось встать Сумраку, сразу обнаружившему огромные пробелы в боевых навыках сородича. Кошмар и Проклятье, очевидно, настолько хорошо знали технику друг друга, что все их поединки выглядели красиво и слаженно, по факту, не представляя из себя ничего, кроме старательного кривляния. Проведя несколько спаррингов с сыном Броска, Сумраку оставалось лишь ужаснуться: Кошмар буквально сам лез на острие любого оружия, удары наносил хотя и достаточно мощные, но мимо, а уворачиваться его и вовсе будто бы никто никогда не учил. Сражаться с таким было мало удовольствия, а пользы и того меньше — Сумраку приходилось действовать крайне аккуратно, дабы не убить случайно последнего отпрыска Броска. И все равно каждый раунд Кошмар заканчивал, лежа на спине с новым набором гематом и ссадин. Тогда Сумрак в порядке эксперимента отправил его к Шепоту, которого считал чуть ли не самым бездарным из воинов, и Шепот умудрился пропороть дурню бочину, так что Кошмар на неделю загремел в медотсек. После этого сыну Грозы пришлось смириться с тем, что на ближайшее время его постоянным спарринг-партнером будет это недоразумение.

Почему он просто не послал Кошмара подальше? Хороший вопрос… Сумрак расценивал ситуацию следующим образом: уж коли он дал Кошмару шанс, вытащив его почти с того света, несправедливо было теперь отбирать этот шанс вновь. Это была одна из черт характера, из-за которой сыну Грозы не раз доводилось страдать: если уж он брал на себя ответственность за что-то или за кого-то, то всегда старался нести ее сполна.

Как результат, чтобы самому не потерять сноровку, Сумраку пришлось удвоить для себя часы тренировок: сперва он натаскивал Кошмара, а потом шел биться с кем-то из старших воинов. В итоге, к вечеру он выматывался так, будто целый день на войне воевал… Помимо физической усталости к его незавидному состоянию добавлялась дикая усталость морального характера: волей-неволей самцу пришлось мириться еще и с тем, что не привыкший находиться в одиночестве Кошмар постоянно трется где-то рядом. Что еще хуже, ситуацию просек Шепот и тоже всеми силами пытался прибиться к их компании, подумав, что Сумрак внезапно сделался более коммуникабельным. Одна надежда оставалась — на молодняк, что должен был скоро появиться на корабле и мог составить этим двоим более подходящий круг общения.

По прошествии трех недель «Изверг» наконец-то пристыковался к орбитальной колонии, и Гнев в сопровождении нескольких старших помощников отправился за новобранцами. Нескольким воинам было разрешено до вечера покинуть звездолет по уважительным причинам. Среди них был и Сумрак, который, стоило кораблю заглушить двигатели, тут же вылетел на планету.

Чтобы метнуться туда-обратно у него было менее одного дня, потому Сумрак понесся как сумасшедший. Совершив посадку неподалеку от озера, на каменистом плато, он скинул доспехи, дабы не вызывать у слабонервных самок каких-либо угрожающих ассоциаций, и быстро двинулся к отцовскому гарему. Эту дорогу ему было не забыть никогда, он помнил каждый камень и каждое дерево… Вот озеро, где он купался мальчишкой — там и сейчас плескалась кучка резвого молодняка; за озером был виден край леса, куда было запрещено ходить, но Сумрак все равно ходил втихаря, чтобы отдыхать и охотиться. Вот путь через луг и тихую рощу… И, наконец, граница владений Загадки, любимой матушки.

С каким бы удовольствием он побыл здесь хотя бы сутки! Прошелся бы по знакомым тропам, побродил по лесу и саду… Но подобной роскоши Сумрак более не мог себе позволить. Все, что ему оставалось — это мельком окидывать дорогие сердцу места растроганным взглядом и, не задерживаясь, двигаться вперед.

Он не был здесь тридцать лет… И, надо же, за эти тридцать лет тут почти ничто не изменилось. Ну, разве что, сад чуть разросся, да дальние дорожки затянул мох. Перед Сумраком вновь расстилалась незабываемая страна безвозвратно ушедшего детства, страна ежедневных открытий и ярких впечатлений, страна больших надежд и малых свершений, безопасная и тихая страна солнца и тепла… Наверное, у каждого воина был такой уголок, с коим связывали потаенные светлые воспоминания. Конечно, это никогда не обсуждалось, но Сумрак смутно догадывался, что не он один скрывает в душе сокровенную тоску по материнскому дому и беспечным мальковым годам.

Когда-то давно Советом был поставлен безжалостный эксперимент – одним богам ведомо, что тогда подвигло власти нарушить многовековые традиции. Впрочем, времена тогда были неспокойные... Одним словом, пытаясь решить определенные проблемы, яутжи совершили огромную ошибку. Она именовалась «Государственным инкубатором». С целью повысить боеспособность армии в гаремах запретили выводить самцов. Необходимое количество яиц ежегодно собирали и отправляли сразу в орбитальные колонии, где массово инкубировали мальков мужского пола. Их взращивали как обезличенную толпу, подобно скоту на ферме. Несчастные существа, лишенные привязанностей и моральных принципов. Без фантазии, не способные мечтать и любить, развитые однобоко и убого, они жили единым Кодексом, не зная своего происхождения и своих корней. Онине имели имен — только номера, и получали клички лишь с первыми Охотами, где как-то проявляли себя. А иногда и не получали до конца жизни… Эти воины с искалеченной психикой были настоящими машинами для убийства, и они, наверное, соответствовали тому неспокойному времени, когда появились… Но как же нехорошо аукнулся данный эксперимент впоследствии! По достижении первыми поколениями «суперсолдат» репродуктивного возраста, оказалось, что многие из них стерильны из-за неправильно сформировавшейся нервной и эндокринной систем, та же часть, которая была способна к размножению, не могла нормально крыть самок, которых до того никогда в жизни не видела. Юнцы демонстрировали излишнюю агрессию и попросту путали желание спариваться с желанием убивать… Катастрофически возросло число преступных инцидентов на планетах самок, изнасилования и извращения стали чуть ли не обычной практикой. Слава богам, Совет вовремя опомнился и принял меры по возвращению изначальной гаремной структуры, но восстанавливать подорванную популяцию и падшие нравы пришлось еще долго. Это послужило хорошим уроком: не стоит чинить не сломанное, особенно, когда оно без нареканий функционирует тысячелетиями.

Пройдя через сад, Сумрак невольно спугнул несколько детенышей. Те, возбужденно стрекоча, быстро унеслись прочь — явно докладывать самкам о появившемся чужаке. Воин усмехнулся. Когда-то он тоже носился, сломя голову, по этим тропинкам…

Впереди показалась чья-то рослая фигура. Самка настороженно обернулась, и в следующую секунду глаза Сумрака, выступившего из тени деревьев, встретились с ее карими очами. Он-то ее моментально узнал — это была Нега, третья по старшинству самка в гареме, а вот она, заприметив незнакомого самца, вторгшегося на территорию, резко приняла оборонительную стойку и приготовилась поднять шум.

— Нега! — воин поспешно назвал ее по имени, умиротворяюще склоняясь и демонстрируя, что безоружен. Самка озадаченно дернула головой и выпрямилась.

— Это я, Сумрак, — все еще находясь в отдалении, воззвал к ее памяти самец. Нега нахмурилась и пригляделась, одновременно начиная потягивать носом воздух.

— Сумрак? — наконец неуверенно проговорила она и сделал к нему несколько шагов. — Да неужто, ты? Сын Грозы от Загадки?

— Он самый, — подтвердил самец.

— Я не верила, что ты выживешь, если честно…

— Прости, что разочаровал, — насмешливо стрекотнул воин.

— Ты как здесь оказался? И по какому праву? — самка вновь посерьезнела и высокомерно уперлась руками в бока.

— Отец дозволил мне увидеть мать, мне очень нужно поговорить с ней…

Нега удивленно округлила глаза. Тут послышался треск кустарника, и через зеленую стену напролом ввалилась Сейша — крупная самка возрастом старше Прорвы. Очевидно, ее известили мальки.

— И кому это я сейчас по шее надаю? — громыхнула она, грозно поглядев сперва на Сумрака, потом на Негу.

— Почтенная Сейша, я пришел не драться с тобой, — смиренно проговорил самец.

— Это Сумрак, дорогая, — немедленно пояснила Нега. — Сын Загадки. Прибыл к матери…

Сейша замерла на полуслове и медленно подошла ближе, очевидно, не веря своим ушам и глазам. Сумрак учтиво поклонился Матриарху.

— Вот это встреча, так встреча, — изумленно проговорила Сейша. — Не думала, что увижу тебя еще… А неплохой экземплярчик из тебя вырос, признаю, была на твой счет неправа…

Старшая самка подошла вплотную и бесцеремонно повернула Сумрака, оглядывая его со всех сторон; пощупала бицепс, дернула за мандибулу и, рассмеявшись, хлопнула своей тяжелой лапищей по спине. Сумрак спокойно стерпел все вольности — Сейша по-иному общаться просто не умела.

— Старшие, — он счел возможным использовать обращение, характерное для детенышей, — прошу, проводите меня к Главе гарема.

— Соскучился, стало быть, — добродушно фыркнула Сейша.

— Безусловно, но привело меня дело…

— Пойдем уж, — Сейша, не дослушав, приобняла его сбоку и повлекла дальше через сад, на ходу объясняя: — А я-то думала, опять юнцы соседские на наших девок глазеть пришли. Как их домой поотпускали, так и гоняю с тех пор — все никак не успокоятся после Сезона. Ну, ты, давай, рассказывай, как твои дела? Сколько Охот уже?

Сумрак, буквально зажатый подмышкой у гигантской самки, покорно и с должной скромностью отчитался о своих достижениях, пока она тащила его к зданию гарема. Слушая, Сейша удовлетворенно ворчала, то и дело заглядывая самцу за голову и дотошно считая знаки отличия на гриве.

Так они дошли до парадных покоев, где Матриарх, наконец, выпустила самца, позволив ему двигаться вперед самостоятельно. Сумрак пошел через залы и коридоры гарема, то и дело встречая знакомых и не очень самок. Все оглядывались на него с искренним непониманием, но задавать следующей за ним Сейше вопросы не рисковали. Почти все жены Грозы уже выглядели заметно округлившимися. Да уж, отец у него молодец…

Сейша привела самца в малый зал, где обычно собирались младшие жены. Здесь тоже все было по-прежнему: традиционные ковры и подушки, шкуры добытых Грозой зверей, замысловатые стеллажи и изысканные светильники. В зале сидела за рукодельем всего одна самка, остальные по-видимому разбрелись куда-то по своим делам. Сумрак невольно расплылся в улыбке, узнав Капель. Она заметно выросла с их последней встречи, стала мощнее, но до других самок ей было еще далеко. Подле Капели играло два полугодовалых детеныша. Они возились на полу, вереща и кусаясь.

Заслышав шаги, самка подняла голову и тут же резко привстала, увидев незнакомого воина, осторожно преступающего порог. Но, вслед за тем, убедившись, что его сопровождает Сейша, Капель немного успокоилась.

— Узнаешь Сумрака, дорогая? — проворковала Сейша тем самым слащавым тоном, с которым самки зачастую обращались друг к другу, не зная, как еще продемонстрировать свою доброжелательность.

— Боги! — воскликнула Капель, всплеснув руками. — Да это и правда ты, маленький негодяй!

— Нет, скажи-ка, складный самец вырос! — встряхнув Сумрака сзади за плечи, восхитилась Сейша, демонстрируя сейчас молодого воина, будто тот был вещью. — А Загадка все отпирается мужиков инкубировать! Она их только воспитывать не умеет, а делает-то, как мы можем убедиться, на славу.

Сумрак, слегка шокированный словами старшей самки, медленно повернул к ней голову, и Сейша весело ему подмигнула. Понятно, лучше и дальше было молчать…

— Побудь пока здесь, малек, Загадка на собрании, я ее извещу, — фамильярно заявила Матриарх и покинула зал. Капель, внезапно смекнув, что у нее тоже появилась возможность ненадолго сбежать, хитро поглядела на Сумрака, тихонько присевшего в уголке.

— На-ка, поводись пока, — выпалила она, проворно хватая с пола мальков и кидая их Сумраку на колени, — мне кое-куда надо отлучиться.

— Да я… — только и сказал Сумрак, непроизвольно удержав елозящих детенышей, но Капели уже и след простыл. Самый бойкий из мальков тут же полез Сумраку на голову. Пока самец силился его отцепить, да так, чтобы не помять ненароком, второй малыш, прикинувшись паинькой, втихомолку стянул с гривы воина кольцо «За проявленную отвагу» и отправил его в рот. Сумрак негодующе выдохнул и ухитрился-таки ссадить первого сорванца на пол, так уж и быть разрешая ему в качестве компенсации погрызть свою ногу, а затем весьма профессионально прижал второго локтем и принялся вызволять свою награду из царства слюней.

Это была неловкая правда, от которой не удавалось скрыться: раньше Сумрака наравне с сестрами частенько оставляли присматривать за младшими детенышами.

Потратив несколько минут, самец выковырял все-таки из пасти детеныша кольцо и, невозмутимо обтерев его о ближайшую подушку (тут один черт все и так было в слюнях), нанизал обратно. Малек громко завыл, и ему пришлось дать для утешения какую-то безделушку, быстро снятую предприимчивым Сумраком с ближайшей полки. Может, это было, конечно, что-то нужное самкам, но не его проблемы.

Спустя полчаса вернулась Капель и куда-то уволокла мальков. К тому времени Сумрак не без злорадства выдал им большую часть размещенных на стеллажах и висящих на стенах хрупких элементов интерьера, что так обожали самки, и малолетние вандалы с воодушевлением занимались уничтожением декоративных вещиц.

В зал почти вбежала взволнованная мать…

Она была такой, какой Сумрак ее запомнил… Высокая, статная, с горделивой осанкой и резкими, стремительными чертами… Ее кожа отливала золотом, а длинная по женским меркам грива тяжело ниспадала на плечи. Глаза Загадки имели розоватый оттенок восходящего солнца. Ее нежные руки таили самые желанные, живительные, исцеляющие, успокаивающие прикосновения. Ее родной запах Сумрак никогда не спутал бы ни с чем в мире.

— Сумрак, радость моя! Вернулся! — о, этот самый прекрасный и любимый голос… Как же он по нему скучал! Как его не хватало там, в ночной тиши одинокой каюты совсем еще юного воина… Первое время Сумрак засыпал, лишь вспоминая заученные слово в слово легенды, проговаривая их про себя и представляя, что на самом деле слышит далекий голос матери…

В глазах защипало, Сумрак быстро сморгнул и отвел взгляд, тихо проговорив:

— Нет большего счастья для меня, чем вновь увидеть тебя, добродетельная матушка.

Загадка остолбенела. Формальное обращение? От ее единственного, пусть и повзрослевшего сына? Что же такое Гроза сделал с ним… Что сделал с ее милым мальчиком этот ненавистный и жестокий кочевой охотничий уклад?

— Сумрак, милый, я так долго этого ждала… — ее голос дрогнул, и Загадка потянулась к нему, но самец внезапно ушел от ее объятий. Загадка нахмурилась, сделала еще один шаг в его сторону и крепко стиснула сына, прижав к себе и погрузив жвала в его гриву. На этот раз Сумрак остался неподвижным.

— Как ты вырос, — прошептала мать, не отпуская его. — Ты стал еще больше похож на отца. От тебя уже пахнет взрослым самцом… И еще пахнет… Чужими самками… Значит, ты уже…

— Мать, мне почти пятьдесят*.

— Как летит время…

Она ненадолго оторвалась от сына, чтобы лучше его рассмотреть. Воспользовавшись паузой, Сумрак начал говорить:

— Я пришел, чтобы…

— Пойдем ко мне, милый! — перебила его Загадка. — Ты мне все подробно расскажешь. Ты, наверное, голодный, покормить тебя?

— Матушка, у меня мало времени, вечером я должен быть в колонии.

— Ну, пойдем, пойдем скорее! — заторопилась она и потащила Сумрака на третий этаж, в свои роскошные покои. Там, устроившись на широком ложе, застеленном узорчатыми покрывалами тончайшей работы, Главная самка вновь раскрыла ласковые объятия. Сумрак секунду поколебался, затем приблизился к матери и опустился перед ней на колени, обхватив ее за талию и уткнувшись головой в ее грудь. Загадка положила одну руку на его загривок, а другой начала тихонько поглаживать по голове. Так они просидели достаточно долго, не разговаривая, а лишь безраздельно ощущая друг друга и все еще не совсем веря в реальность происходящего…

Загадка с горечью смотрела на сгорбившуюся перед ней спину молодого воина. В его юные годы шрамов на ней было едва ли не больше, чем у отца. Кислота Священной Дичи выжгла кожу на левом плече — от ключицы до лопатки; несколько крупных рубцов были явным напоминанием о минувших битвах, более многочисленные, но бледные свидетельствовали о неоднократных порках, а целая сеть тонких свежих отметин была явным следствием недавнего близкого общения с противоположным полом.

Мать осторожно отодвинула гриву на бок и провела рукой по грубому ожоговому рубцу — чешуя как таковая на нем отсутствовала, вместо нее были мельчайшие неровные роговые образования, характерные для мест с восстановленной кожей. Страшно было представить, сколько ее любимому сыну пришлось вытерпеть, ступив на нелегкий путь воина… Сколько боли испить, сколько страхов побороть… Сумрак в полной мере испытал на себе все ужасы, от которых она так мечтала его уберечь, к которым не готовила.

В глазах Загадки блеснули слезы. Ее единственный сын, ее дорогой мальчик, ласковый и добрый любитель сказок на ночь, всей душой привязанный к дому и матери малек… Ничто не смогло оградить его от этой проклятой мясорубки, в которой год за годом бесславно пропадают сотни ни в чем неповинных юнцов. Ни материнская забота, ни мольбы, обращенные к богам. Ей так хотелось дать ему какой-то выбор, так хотелось защитить… Но только что могла противопоставить самка многовековым кровавым традициям самцов? Здесь, в гареме, ее слово было законом, но для воинов представляло собой лишь пустой звук. Даже для любимого Грозы, собственноручно обрекшего их сына на столь жестокие муки…

Почувствовав, как странно замерла мать, Сумрак поднял голову и вопросительно заглянул ей в глаза. Загадка быстро смахнула рукой несколько предательских капель.

— Отец не говорил мне, что ты был тяжело ранен, — вздохнула она.

— Он не хотел волновать тебя, — сказал самец, поднимаясь. — Тем более, я ни разу не получал действительно серьезных повреждений. Знаю, выглядит не очень, но это все следы поверхностных ран, не стоит из-за них так переживать.

Он говорил неправду, но чем еще было успокоить мать?

Загадка встала вслед за ним. По ее лицу невольно пробежала судорога, когда материнский взгляд скользнул по рваным рубцам от лезвий на животе Сумрака.

— Матушка, я пришел просить твоего благословения.

Глава гарема насторожилась. Сын стоял перед ней, опустив голову и ссутулившись, его мандибулы слегка отвисли, словно самец хотел что-то сказать, но никак не решался, а взгляд уперся в пол. Положив руки ему на плечи, Загадка тихо попросила объяснить.

— В этом году я отправляюсь на Большую Охоту, объектом для которой выбрал «Остров». Это станция… — начал было он, но тут Загадка, не дав сыну договорить, отшатнулась с возгласом, исполненным страха. Сумрак поднял на нее глаза и увидел на любимом лице выражение крайнего ужаса. Мать беспомощно раскрыла дрожащие жвала и только медленно покачивала головой, словно не желая верить услышанному.

— Я знаю, что такое «Остров», Сумрак, — с трудом выговорила она и резко прикрыла лицо руками, будто этот жест мог защитить ее от суровой действительности.

— Матушка, это почетная миссия… — попытался продолжить объяснения самец, но вновь был прерван уже гневным возгласом родительницы:

— Это заведомо провальная, смертельная миссия!

Сумрак почувствовал, как у него перехватывает дыхание. Он начал разговор неверно, он что-то сделал не так… Мать была близка к истерике. Это могло плохо кончиться.

— Матушка, я обещаю, что выживу и вернусь победителем! — воскликнул он, отчаянно пытаясь докричаться до Загадки, стремительно уходящей в знакомое ему с детства состояние прострации, делающее ее полностью безразличной к чужим словам и заставляющее слышать лишь собственные.

— Лучше обещай мне, что не полетишь туда! — самка широко раскрыла глаза, неожиданно вперившись в сына обезумевшим взглядом, и схватила Сумрака за руки. Самец оторопел. С минуту они стояли так и с напряжением взирали друг на друга. Загадка вцепилась в предплечья юнца, неосознанно сжимая свою хватку все сильнее и глубоко вонзая когти в его кожу; от полученного потрясения она перестала соображать…

Внезапно со стороны Сумрака послышалось тихое урчание, доверительная трель безграничного спокойствия, какую можно было услышать лишь от уверенного в себе и полностью расслабленного самца. Загадка вновь поменялась в лице, на этот раз приобретая недоумевающее выражение. Медленно она отпустила руки сына и перевела дух.

— Я полечу туда, мать, — негромко, но с каменной твердостью в голосе сказал Сумрак. — С этого года я владелец гарема, и мне нужно достойно оправдать свое право на продолжение рода. Свою цель я выбрал, намерений я не изменю. От тебя я прошу лишь благословения. Ты никогда для меня ничего не жалела, так не откажи же сейчас в такой малости…

Загадка снова горько покачала головой, затем крепко обняла сына и прошептала:

— Я даю тебе свое благословение, Сумрак, сын Грозы. Оно останется с тобой, и пусть твоя рука будет сильной, а копье удачливым. Пусть Высшие силы приглядывают за тобой и ограждают от опасности, ибо ты идешь в проклятое место…

Она разомкнула руки и отступила, а Сумрак низко поклонился и проговорил:

— Не бойся, дорогая матушка, проклятья не действуют на тех, кто в них не верит.


*Я не считаю нужным заморачиваться тем, скольким дням равен год у Хищей и так далее. Здесь, как и везде, я использую общепринятые земные меры и понятия, то есть, свой возраст Сумрак назвал по земным меркам, а как там на самом деле, я не знаю. Если принять как данность, что до двухсот Хищи спокойно доживают (ну больше, увольте, не могу представить), то получается, что Зоя примерно правильно определила его возраст в пересчете на человеческие года: около двадцати пяти.

Комментарий к Глава 3. Следы минувшего Навеяло: «Deep Forest» – «River Of Souls».

Иллюстрация “Сумрак с маменькой- 2”: https://gvatya.tumblr.com/image/166854655163

====== Глава 4. Проводник ======

Сумрак возвращался на клановое судно с тяжелым сердцем. Первоначально думавший, что, увидев мать еще раз и наконец объяснившись с ней, почувствует долгожданное спокойствие, самец теперь понимал, как глубоко заблуждался. Желаемое благословение он получил, спору нет, и попрощался с Загадкой самым достойным образом… Но каким же горьким оказалось это прощание! В ту далекую роковую ночь, Гроза, вырвав сына из материнских объятий, не дал Загадке и Сумраку даже лишней минуты, скорее всего, верно полагая, что данная минута может перерасти в часы или даже дни трагического расставания. Внезапное потрясение помогло обоим пережить эту душевную боль, заглушив ее, как обморок отсекает физические страдания. Но сейчас, растревоженная новой встречей, боль пробудилась, и вся ее мощь, что несколько десятилетий чутко дремала на самом дне сознания, вылилась наружу. Только теперь ни Загадка, ни тем более Сумрак уже не могли себе позволить отдаться нахлынувшим эмоциям. Молодому воину оставалось лишь догадываться, что чувствовала его обожаемая матушка, когда он пришел проститься с ней, возможно, уже навсегда, оправляясь на столь опасную Охоту, что после нее строить какие-то планы на дальнейшую жизнь было почти бессмысленно… Сам он внутренне истошно выл, напрягая гортань и изо всех сил сжимая челюсти, чтобы только не проронить в реальности ни звука, ибо последний обращенный к нему материнский взгляд возникал перед глазами Сумрака, стоило хотя бы на мгновение смежить веки. Когда-то он поклялся себе, что не отправится на суд Черного Воина, покуда не увидится напоследок с матерью. И вот пришел тот день, когда им довелось вновь встретиться и сказать друг другу те самые слова… Они до сих пор оглушительным звоном отдавались в голове Сумрака, сопровождая не желающий покидать его материнский образ: «Прощай, я всегда буду помнить и любить тебя». Для обоих это означало лишь одно: теперь воин смог дать себе разрешение погибнуть.

К назначенному времени он все-таки опоздал — корабль чудом не вылетел без него. Случись такое, Сумрака ждали бы огромные проблемы… Когда воин, насилу переводя дыхание, вбежал в тренировочный зал, Гнев наградил его таким суровым взглядом, что Сумрак готов был провалиться на месте. К счастью, только взглядом на этот раз взыскание Вожака и ограничилось — у того не было времени разбираться с нарушителем дисциплины. Десять юных самцов стояли перед кланом, покорно опустив головы. Из года в год повторялся данный торжественный, хоть и несколько затянутый ритуал: новобранцы, еще вчера считавшиеся детьми, сегодня официально переходили в касту Бескровных бойцов.

Сумрак не поспел к началу церемонии — юнцы уже принесли присягу и теперь знакомились с кланом. Пожалуй, для них это было самое волнительное событие с того момента, как они оставили родной кров. Сейчас им было по двадцать девять — тридцать лет, уже половозрелые самцы с абсолютно мальковой психологией — жуткая смесь… Сколько шишек им предстояло набить, прежде чем заслужить звание воина, уважение клана и право на самок…

Вслед за другими сородичами Сумрак, отдавая дань традиции, подошел к новичкам. Он мог не спрашивать их имен и вообще с ними не разговаривать, а просто, молча разглядывая их, пройти вдоль шеренги, как и поступало большинство. Он также имел право толкнуть или обнюхать любого из них, дернуть за гриву, проверяя болевой порог, или внезапно зарычать кому-то из них в лицо, наблюдая за последующей реакцией, но Сумрак от всех этих соблазнительных вещей воздержался, ограничившись тем, что спросил имя и происхождение каждого.

— Агат, сын Стража, — отчеканил первый подросток, с темно-серой кожей, пересеченной контрастными бежевыми полосами.*

— Обсидиан, сын Стража, — рядом стоял его брат, чуть менее яркий на вид.

— Броня, сын Дикого, — представился следующий юнец со шкурой медного оттенка.

— Вулкан, сын Пожирателя душ! — рыкнул, пожалуй, излишне дерзко четвертый новобранец. Сумрак усмехнулся, слегка прищурив по своему обыкновению один глаз. Значит, потомок известного шамана? Занятно…

— Лезвие, сын Черного Дождя, — поклонился чернокожий самец.

— Твой отец — достойный воин клана моего отца, — Сумрак слегка наклонил голову в ответ. Конечно, пояснять, что именно Черный Дождь однажды вспорол ему брюхо, он не стал.

— Вопль, сын Тьмы, — следующий юнец ничем особым, кроме крапа на физиономии не выделялся.

— Ураган, сын Тревоги, — а этот имел косой шрам через весь лоб.

— Яд, сын Дьявола, — недобро прошипел восьмой подросток с очень светлой шкурой, покрытой редкими пятнами. Вот уж истинно яд…

— Гром, сын Грозы, — тут уже Сумрак не сумел сдержать улыбки. Вот так встреча! Интересно, а кто была мать этого малька с медовой кожей? Уж не Капель ли? Или, может, Сияние?

— Опасный, сын Клинка, — назвал себя последний юнец, серый, в коричневатых пятнах.

Надо сказать, все яутжи были очень разнообразны по виду — индивидуально различались цвет шкуры, фактура чешуи и структура головных гребней. Это было следствием, с одной стороны, массового смешения рас, произошедшего несколько веков назад, с другой — отбора, направленного не на критерии внешности, а на формирование определенных личностных и физиологических особенностей. Преимущество при размножении получали не особи, имеющие определенные внешние данные, а, в первую очередь, особи сильные, сообразительные, бесстрашные и выносливые.

Сумрак повел головой, еще раз оглядывая молодняк, и прошел дальше, уступая место другим членам клана. Имена у подростков, конечно, были одно другого пафосней. Иногда просто до нелепого доходило… Малек еще ничем себя не проявил, но имечко ему мамаша уже подобрала похлеще, чем у некоторых бывалых воинов. А объяснялась такая тенденция весьма просто: среди самок бытовало поверье, что, чем более грозные имена они дают сыновьям, тем удачливее это делает самих детенышей, позволяя им в будущем стать прославленными бойцами и прийти в соответствие со своими именами. Но вот, положа руку на сердце, слабо верилось, что, к примеру, Кошмар когда-нибудь станет для кого-то реальным кошмаром… Только если в переносном смысле. В общем, кому-то имя подходило, а кому-то нет. И кто-то жил с одним именем до старости, а кто-то принимал другое после особо значимых побед или каких-то особых событий. А кому-то и вовсе давали со временем кличку в клане, и она приставала к своему владельцу прочнее, чем собственное имя, постепенно заменяя его окончательно. Что примечательно, таким вторичным именам обычно придавали еще более мистическое значение.

Сумрак никогда не уставал поражается, насколько суеверный народ его окружает. Охотники соблюдали целый ряд нелепых правил, как-то: не мыться перед походом, не вспоминать прошлое накануне битвы, не класть оружие на стол, не преследовать дичь после третьего промаха, не желать друг другу удачи, не надевать чужую маску… И еще куча всего. Короче говоря, имена-обереги были, пожалуй, не самым странным суеверием. И даже почти обоснованным: ведь весь молодняк в начале жизненного пути ожидали столь серьезные испытания, что лишней не становилась никакая поддержка, даже такая наивная, как вера в счастливое имя…

Глядя на вновь прибывших, Сумрак в очередной раз невольно припомнил собственное Посвящение. Давненько это было, а казалось, будто бы только вчера…

Юнцов посвящали накануне Большой Охоты. Сперва они шли в свой первый серьезный бой, а уж затем наступал черед развлекаться старшим воинам, покуда молодняк, которому повезло пройти испытание и вернуться, зализывал раны. Перед Посвящением подростки сдавали своеобразный экзамен на знание Кодекса, хотя, это была по большей части чистая формальность — еще в ученические годы им приходилось заучивать все шестьдесят пунктов так, чтобы отскакивало от зубов. Даже разбуженный посреди ночи юнец должен был без запинки дословно воспроизвести любую выбранную наугад статью данного документа, а за любые ошибки наставники лупили так, что страшно было об этом вспоминать.

Особо категоричными были те части Кодекса, что касались непосредственно поведения на Ритуальной Охоте. Хотя, собственно, что в ней такого ритуального было? По факту, если отбросить все предрассудки и любовно хранимые воинами традиции, Охоты являлись всего лишь способом поддержания регулярной армии в боеспособном состоянии и, уже как следствие, средством поднятия индивидуального престижа каждого бойца. И даже впечатление, которое производило на самок обилие трофеев, являлось на самом деле достаточно переоцененным. Самцы сами себе не признавались в этом, но их попытки поразить женский пол кровавыми победами были больше нацелены не на удовлетворение самочьих капризов, а на то, чтобы подтвердить перед другими воинами и Вожаком свое право на продолжение рода. А для самок более важными критериями всегда являлись физическое состояние самца и его общий достаток, просто достойные и многочисленные трофеи косвенно свидетельствовали о том, что у претендента все в порядке с тем и другим.

Важную роль Кодекс Охоты отводил критериям выбора дичи. Во-первых, в качестве объекта годились лишь те организмы, биологический потенциал которых превышал определенные рамки. Если численность дичи начинала падать, то ее сразу исключали из реестра, будь она хоть трижды достойная. Обязательно учитывалась агрессия и опасность выбранных объектов, миролюбивые существа не подходили, даже если являлись интересными в плане сложности уничтожения: очень крупными, сильными или особо бронированными. Строго запрещалось выбивать молодняк и самок, что часто составляло большие неудобства для неопытных охотников, ибо у многих организмов определить на глаз пол и возраст было весьма сложно. А вот разумность объектов для яутжей роли не играла абсолютно никакой, просто, чем более высокоразвитой в интеллектуальном плане оказывалась дичь, тем более официально бросался ей вызов. Так со многими народами яутжи поддерживали вполне дипломатические взаимоотношения, но при этом периодически наведывались без спроса на чужую территорию и предлагали сильнейшим из представителей вида сразиться в честном поединке. В данном случае выбор принимать вызов или нет оставался за дичью — если она отказывалась обороняться, то ее оставляли в покое. К сожалению, в последнее время все больше на первый взгляд достойных противников сливалось таким вот низким образом. Большинство народов предпочитало терпеть спонтанные вторжения клыкастых воинов, выжидая, пока, не найдя достойного противника, они сами не уберутся с планеты. Воевать-то с ними было совершенно бесполезным делом…

По факту, Охота была даже не совсем охотой, если дело касалось разумной дичи, но яутжи признавали равноправными соперниками лишь себе подобных, остальные же цивилизации всегда воспринимались ими на порядок ниже, какой бы уровень развития тем на самом деле ни соответствовал.

Совсем иное дело, если речь шла о самообороне или поиске пропитания. Тогда убивать не возбранялось никого, но череп добытого при таких обстоятельствах существа никогда не мог украсить трофейной стены, попытка же подлога каралась лишением знаков отличия и ощутимым понижением ранга. Как резервуар для выращивания Жесткачей также мог использоваться любой подходящий организм, но представителей иных цивилизаций яутжи, так и быть, старались больше для этих целей не отлавливать, только, разве что, совсем далеких от политики глухих дикарей.

Помнится, восемнадцатилетний Сумрак, которого Гроза как-то усадил штудировать Кодекс, дабы чем-то занят был и не мешался, долго не мог взять в толк, как все данные правила соотносятся с убийством Священной Дичи. Узнав, что навязчивой идеей каждого из воинов является добыча Королевы, он все выпытывал у старших на отцовском судне, как же оно так, ведь она самка — как на нее можно нападать? Бойцы только ржали в ответ, потешаясь над наивными суждениями малька. Гроза и сам от души посмеялся, когда засек попытки сына встать на защиту Маток, но после объяснил, что Жесткачи на самом деле бесполы, а генетическую рекомбинацию осуществляют путем взаимодействия с ДНК организма-хозяина. Но даже и будь у них пол, если б над Матками тряслись так же как над самками другой дичи, Трудное Мясо уже наверняка бы заполонило собой всю Вселенную.

Позже, во время повторного изучения Кодекса в училище, Сумрак удивлялся, что подобной мысли не возникало ни у кого из других подростков: тем сказали можно, значит, можно — о причинах они и не задумывались. Когда он в порядке эксперимента задал этот вопрос паре сверстников, они вместо того, чтобы озадачиться, доложили наставникам, что Сумрак де сомневается в верности суждений главного для воина документа, после чего сыну Грозы влетело по первое число — так его впервые «покусала» Священная Дичь…

Свою первую реальную встречу с Жесткачами самец также запомнил во всех деталях. Это было совсем не так, как на симуляторе… В тот день состоялось его Посвящение. Вместе с девятью другими юнцами, избранными Грозой, он был высажен на территории небольшого по общепринятым меркам улья. Матка и ее стража были предварительно изолированы в центральной камере, куда молодым самцам доступа не дали. Улей обороняли лишь Жесткачи-солдаты, но и они на первый раз оказались для Бескровных серьезным испытанием.

Сумрак работал в паре с Вызовом — достаточно преуспевающим, хотя временами и излишне самоуверенным молодым бойцом. До половины они прошли вверенный им коридор без особых сложностей, весьма слаженно выбивая высовывающихся из щелей солдат, но недопустимо замешкались в развилке и подверглись нападению целой стаи Жесткачей, затаившихся в боковой камере. Ее следовало проверить в первую очередь, опередив действия дичи и забрав ее сетями, либо прошив дротиками, но зазевавшиеся самцы спутали туннели и свернули в узкий ход, оставив незачищенную камеру позади. В результате, когда на них напали, места для собственных маневров не оказалось, Жесткачи же проворно окружили незадачливых охотников, банально обежав их по потолку. Пришлось вручную вырезать лезущих со всех сторон солдат, которым, казалось, не было конца…

И тем не менее напарники справились, отделавшись несколькими ссадинами и ожогами. Они встали спина к спине, не позволив Священной Дичи разделить их, и перебили по примерным подсчётам около сорока особей среднего размера. Однако не успели они перевести дух, как с потолка внезапно рухнул последний, очевидно, самый хитрый солдат, прятавшийся за каким-то уступом… Все случилось мгновенно. Растопырившая лапы бестия кинулась вниз, подогнув под себя хвост и устремив смертоносный шип на его конце прямо в голову Вызова… Напарник Сумрака погиб мгновенно, не успев даже ничего осознать, и Жесткач отшвырнул его тело, взбрыкнув задними конечностями, передние же сомкнулись на плечах Сумрака… Ощущая, как к его затылку с неимоверной скоростью приближается угрожающая пасть, самец не раздумывая выбросил запястные лезвия и почти наугад ударил противника за своей головой. Каким чудом ему удалось точно попасть Жесткачу под челюсть, он так и не понял, но башка солдата оказалась вздернута на его оружии вверх буквально за секунду до того, как внутренние челюсти чудовища собирались пробить самцу темечко. Солдат заверещал и в последней судороге располосовал спину Сумрака, ударив ее задними лапами и пытаясь таким образом соскочить с лезвий. Его хвост больно хлестнул по ногам, после чего туша резко обмякла…

Вслед за этим Сумрак почувствовал ужасное жжение. Он спас свою жизнь, одновременно совершив одну из грубейших ошибок, какие только можно было допустить при охоте на Трудное Мясо: пронзил солдата над собой. Воин должен был особым приемом быстро скинуть с себя Жесткача, а уж потом его обезвредить, но тело сработало быстрее разума. Едкая полостная жидкость хлынула из пробитого горла дичи, за секунду почти под корень спалив гриву самца с левой стороны и просочившись к коже под креплением плазмомета. Боль была просто адская… Ощущая, как под доспехом плавится его шкура, самец с воем отбросил труп солдата и принялся срывать с плеча обмундирование. Еще несколько драгоценных минут утекло, пока Сумрак пытался извлечь аптечку и дрожащими руками открыть ее. Отыскав нейтрализатор, самец распылил его по остаткам гривы и кожного покрова на плече. На его счастье, поблизости больше не оказалось Жесткачей — впервые неумело пытающийся оказать себе помощь, обезумевший от дикой боли воин сам в тот момент представлял собой легкую добычу…

Наконец, кое-как обработав раны, Сумрак, превозмогая мучения, двинулся дальше, теперь один. Вызову было уже не помочь. Сын Грозы лишь почтительно склонился над павшим товарищем, прикоснулся к его груди и быстро покинул коридор.

Остаток пути Сумрак проделал крайне внимательно, уложив на пределе сил ещё порядка двадцати солдат. Из всего добытого он забрал лишь голову той твари, что убила Вызова и чуть не убила его.

На корабль Сумрак вернулся последним из выживших. Приняв долгожданное, но почему-то не принесшие сейчас особой радости Посвящение от Вожака, самец добрел до медотсека, где ему надолго предстояло забыться в терапевтической капсуле.

Раны затянулись через несколько недель. Потрясение окончательно схлынуло чуть позже. Грива восстановилась примерно за полгода. Рубец на плече остался на всю жизнь. Никакой торжественности и романтики Сумрак в Посвящении не усмотрел…

Сумрак был сердит. Вот уже почти месяц он обходил всех старших воинов с предложением присоединится к походу на «Остров» и всюду получал категоричный отказ. Кое-кто откровенно крутил пальцем у виска, другие, лишь заслышав о пункте назначения посылали неприличными словами в далёкие места… Надежды оставалось меньше с каждым днем. Ну не звать же было Торопливо с Шепотом! Еще и Кошмар постоянно вился вокруг, настырно требуя внимания, что порою просто выбешивало.

Вот и сейчас…

— Кошмар, будь добр, оставь меня хотя бы ненадолго, — Сумрак решительно отодвинул новоявленного приятеля и пошел к тренировочному залу.

— А что случилось-то? — запротестовал младший самец, догоняя его.

— Ничего не случилось, мне просто надо кое о чем поразмыслить…

— Так давай я помогу! Две головы лучше, чем одна! — с готовностью предложил Кошмар. Нашелся тоже помощник…

— Не в этот раз… — Сумрак предпринял последнюю попытку спровадить его помягче. Не вышло!

— Да я просто хотел предложить сходить… — начал младший, очевидно, решив, что не так у собрата все и серьезно, раз он даже не хочет пожаловаться.

— Кошмарик, да пойми ты, наконец, я не заменю тебе брата! — внезапно рявкнул Сумрак, уже не сдержавшись. — Учись быть один!

Опешив, Кошмар тут же отстал, замерев посреди коридора, да, по-видимому, так и оставшись там стоять. Сын Грозы быстрым шагом скрылся за поворотом.

Он думал, все получится… Думал, воины пойдут за ним хотя бы из принципа — где ж это видано, чтобы салага, которому ещё и пятьдесят не стукнуло, отправлялся на опасное задание, а старшие бойцы отсиживались в безопасности? Но Сумрак обманулся в своих ожиданиях. Старшие были непреклонны. Посещение «Острова» они рассматривали не иначе, как самоубийство, а в таком деле помощь считалась необязательной. Не удалось вдохновить своим примером и ровесников. Все дружно обозвали Сумрака ненормальным, да ещё и от души пожелали скорее на проклятой станции сгинуть.

Правда, одного из старших воинов всё-таки храброе намерение Сумрака задело. Только, вместо того, чтобы изъявить желание участвовать в операции, он вызвал ее организатора на поединок, мотивируя это тем, что юнец слишком зарвался. Вот оно, славное времечко на клановом корабле… Не успеет зажить одна рана, тебе уже готовы добавить несколько свежих…

Агрессора звали Железный Коготь, и он был крупнее Сумрака раза в полтора. Это уже не Торопливого по полу повалять… Соперники проследовали в зал и созвали свидетелей. Набежало неожиданно много, яутжей тридцать. Самцы выбрали оружием копья — на них дрались чаще всего.

Расходясь, Коготь и Сумрак обменялись традиционными оскорбительными кивками и посоревновались с минуту в искусстве широко разевать пасть. Затем, оглушительно рыча, они стремительно сошлись и начали осыпать друг друга ударами. Коготь, пожалуй, был несколько медлителен, что дало более мелкому Сумраку определенное преимущество. Ускользая от копья противника, он стал совершать быстрые колющие движения, местами ощутимо попортив темную шкуру старшего самца. Но перевес оставался на его стороне недолго: Коготь, проанализировав действия оппонента, сменил тактику и отвлёк Сумрака ложным движением, в следующий момент нанеся удар и сломав молодому самцу три ребра. Сумрак взвыл, но поднялся и был намерен продолжать, однако Коготь счел воспитательный прием оконченным и прекратил поединок сам, демонстративно сложив копьё и презрительно фыркнув… А, ну и черт с тобой…

Разочарованные свидетели постепенно разошлись. Сумрак убрал копьё и побрел в медицинский отсек. Там «сострадательный» Полосатый за пять минут поставил ему без анестезии три скобы и посоветовал недельку от потасовок воздержаться. Сумрак угрюмо поклонился и заковылял к себе.

Но дойти до каюты спокойно ему не удалось. Тесак в одном из коридоров трепал новичка, который очевидно не так на него посмотрел. Приглядевшись, Сумрак понял, что в когтях этого амбала бьется Вопль. Вопил он, к слову, действительно отменно…

— Отпусти его, Тесак, — поначалу беззлобно посоветовал сын Грозы. — Неужто по росту себе никого не нашел?

Тесак оскалился и приподнял подростка за шею. Тот еще пару раз дернулся и покорно затих.

— Ну что он тебе сделал?

— Он подумал, что сбить меня с ног будет забавно! — рявкнул Тесак и тряхнул малька.

— Я случайно, — прохрипел перепуганный Вопль. — Прости, Старший…

— Ну, вот видишь, случайно он, — Сумрак умиротворяюще повел головой. — Пусти его и займись своими делами.

— Какими это? — взвился Тесак. — Тебя, может, побить, например?

— Меня побить, например, — в тон ему ответствовал Сумрак. Иногда он принимал вызовы весьма странным способом…

Отброшенный в сторону малек быстро ретировался, а сын Грозы проследовал обратно в зал со вторым за день соперником. Бились опять на копьях. Потом вдвоем же нанесли визит Полосатому, и тот, не скрывая удивления, заклепал Сумраку ещё два ребра, но уже с другой стороны, а Тесаку запаял три глубокие раны.

Выйдя из медотсека, Сумрак раздумал отправляться к себе, а вместо этого пошел в отсек отдыха — единственное место, где можно было посидеть в тишине, принять ультрафиолетовую или паровую ванну, или поплавать в бассейне. Из этого ошеломляющего списка развлечений, он выбрал посидеть в тишине. И опять вышло недолго…

Явился Кошмар. Обнаружив прикорнувшего на скамье между двух кадок с живой растительностью Сумрака, он направился прямиком к нему. Сумрак только вздохнул.

— Ты что сегодня такой злющий? — осведомился младший воин, встав перед ним.

— Отвянь, Кошмарик… — фыркнул Сумрак и отвернулся. Болели ребра, на душе было пакостно.

— Ты вообще-то сильно меня обидел, — заметил собеседник.

— И в мыслях не было.

— На лезвиях?

Сумрак поднял на Кошмара изумленный взгляд. Третий вызов за два часа? Да это рекорд… И еще от кого…

— Тебе что, так нравится, когда я тебя бью? — снова вздохнул сын Грозы, тяжело поднимаясь со скамьи. — Ты ж еще ни одного раунда не выстоял.

— Я не теряю надежды, — ухмыльнулся сын Броска.

Конечно же, Кошмар не выстоял. Сумрак в целях профилактики слегка шваркнул его концами лезвий по груди, и потом сам же помог подняться.

— Ты прости меня, Кошмарик, — внезапно сказал он. — Я ведь ничего такого не имел в виду… Просто попытайся ни к кому не привязываться больше — ни ко мне, ни ещё к кому-то… Мы все здесь ненадолго. Меньше привязанностей — меньше скорбей.

— Ладно, дело прошлое, — буркнул младший самец, машинально стирая кровьсо своей груди и зачем-то принимаясь внимательно рассматривать испачканную руку.

Они вышли из зала и молча медленным прогулочным шагом двинулись по коридору.

— Я тут слыхал одну вещь о тебе… Хотел узнать, правда ли, — нарушил через некоторое время молчание Кошмар.

— Мне не интересны сплетни обо мне, — холодно сказал Сумрак, думавший в тот момент о том, что опять чрезмерно расчувствовался и сказал лишнего. Его спутник проигнорировал данное замечание и все-таки задал свой вопрос:

— Ты правда хочешь отправиться на «Остров»?

— Да, — насторожившийся, но не подавший виду Сумрак, воздерживаясь от каких-то дополнительных пояснений, вдруг ускорил шаг, но Кошмар догнал его и, чуть опередив, остановил.

— То есть, ты вот сейчас не прикалываешься? — уточнил он.

Тут Сумрака чуть снова не сорвало.

— А, разве, похоже, что я прикалываюсь??? — рявкнул самец, многозначительно клацнув жвалами прямо перед носом собеседника. Кошмарик на всякий случай слегка попятился, а Сумрак продолжил свой путь.

— Ну, теперь понятно, отчего ты такой… — поморщился Кошмар. — Что, никто не хочет туда с тобой?

— Да, — вновь односложно ответил Сумрак, чуть успокаиваясь.

— А ты сам-то нечисти не боишься? — на ходу продолжал расспросы младший.

— Жертвой суеверий становится лишь тот, кто сам себя убеждает в их правдивости, — гордо проговорил сын Грозы. — А я в них не верю. Я не хожу грязным только из-за того, что близится Охота и не приношу жертвы богам; я взял в свой гарем Жрицу Храма и, как видишь, до сих пор жив. Я…

— Знаешь, по-моему, ты просто везучий, — прервал череду его доказательств Кошмар. — Или, может быть, ты сам повязан с демонами, а, собрат? — Кошмар попытался придать своему голосу насмешливое выражение, но в нем предательски проскользнуло некоторое сомнение. Сумрак гневно рыкнул и все-таки от души треснул его по глупой башке.

— К чему ты вообще завел этот разговор? — недовольно спросил он.

— Хотел узнать, нужны ли тебе еще помощники.

Сумрак с презрением скривился:

— Тебя я с собой не возьму, и не просись.

— Нет, ты не понял, я и сам ни за что туда не полезу, — застрекотал Кошмар, потом внезапно посерьезнел и добавил: — Но я могу стать твоим проводником.

Сумрак в изумлении остановился. Охота с проводником представляла собой сложнейший вид выслеживания дичи, много сложнее групповой и одиночной Охот. Этот способ позволял действовать во всякого рода нестандартных условиях, не позволяющих по той или иной причине двигаться группой, но слишком опасных для одиночки. Проводник должен был находиться в командном центре и, ориентируясь по показаниям приборов и сигналам маячков, координировать действия охотника, идущего по следу. Если пара работала слаженно, то такой способ позволял проворачивать без лишнего шума и ненужных жертв просто невероятные операции, но для этого проводник и охотник должны были понимать друг друга с полуслова, а также демонстрировать железную выдержку и абсолютное внимание. Если ошибался проводник, доверившийся ему охотник неминуемо погибал, как и в том случае, если сам позволял себе отвлечься от указаний напарника. По итогам Охоты проводник получал один из трофеев охотника как собственный — подробности они обговаривали заранее.

Охота с проводником не пользовалась популярностью по нескольким причинам. Во-первых, воины редко когда настолько доверяли друг другу, чтобы пуститься на такую авантюру. Кроме того, мало кто соглашался брать на себя ответственность за чужую жизнь, получая за то сомнительную награду в виде чужого трофея. Это не противоречило Кодексу, но гордые воители часто сами не могли смириться с тем, что на их трофейной стене будет висеть череп существа, убитого чужими руками, с другой стороны, отдавать проводнику добытое тоже далеко не все охотники горели желанием…

И все же для Сумрака это был выход… Только вот что за проводник из Кошмара?

— Я вижу, что ты сомневаешься, — опередив его вопрос, сказал Кошмар. — Но уверяю тебя, у меня есть опыт в подобных делах. Мы с Проклятьем все время так охотились. Прошу тебя не говорить никому, но… После Посвящения я не убил ни одного Жесткача, ни одного умана, ни одного… Никого, в общем. Все он…

Сумрак вытаращился на собеседника еще больше. Но не отсутствие у молодого воина реальных трофеев его поразило, а тот факт, что, если Кошмар сейчас говорил правду, то получалось, он действительно раз за разом ловко и умело проводил брата через все ловушки, подстерегающие на чужих планетах и в ульях… И ведь верно, братья неизменно с Охот возвращались, хотя, кто видел их «в деле», мог лишь ужасаться нелепости их действий. А это, по ходу, всегда был лишь спектакль для отвода чужих глаз…

— Что ты хочешь за свою помощь? — неожиданно спросил Сумрак. Кошмар довольно заулыбался:

— Ну, на Матку я не замахнусь, но Страж пойдет.

— Если их будет больше трех, — качнул головой сын Грозы.

— Идет, — согласился Кошмар. — Завтра начнем тренироваться. Сразу, как потренируемся. Ну, ты понял.

Угнездившись на своем жестком ложе, Сумрак вздохнул настолько глубоко, насколько позволяли залеченные ребра, и закрыл глаза. Переживания последних нескольких дней заставили его практически свернуться в клубок, подтянув колени почти к самой голове и уткнувшись жвалами в матрас. Когда-то, будучи еще мальком, он любил так спать, разместившись по центру пушистой перины и проваливаясь в нее, как в ямку. С началом клановой жизни ему больше не доводилось спать на мягком, но привычка осталась, проявляясь в периоды тревог и сомнений, коих судьба регулярно подсовывала молодому воину в достаточном количестве.

Сумрак быстро заснул, не успев даже как следует обдумать события минувшего дня. Во сне ему привиделась Греза. Они почему-то бродили с ней по улицам селения в поисках места, где можно было бы уединиться, но всюду натыкались на какой-то народ. Наконец они попали в некое помещение, где было на первый взгляд пусто и безопасно, но Сумрак обнаружил, что не может спариться с самкой. Сперва он перепугался, что с ним что-то неладно, но потом осознал, что Сезон давно прошел. Тогда какого черта он вообще на нее лез? Впрочем, ответа на свой странный вопрос он так и не получил, ибо вместо Грезы с удивлением обнаружил в своих объятиях злорадно ухмыляющуюся Сейшу. «Ты пропустил Охоту, малек!» — рыкнула она и треснула его по лбу.


*Мы помним, что Хищи не различают сине-зеленый спектр, так что цветовые описания здесь и далее будут, в основном, даны с позиции их зрения.

Комментарий к Глава 4. Проводник Ассоциация с Кошмариком “Deep Forest” — “Computer machine”.

Иллюстрация “Счастливый” Сумрак после Посвящения”:

https://gvatya.tumblr.com/image/167014745938

И еще. Я убила комп, часть написана на планшете, так что могут быть очепятки, если обнаружите, буду благодарна за правки)))

====== Глава 5. Малая Охота ======

Это было непривычно. Сумрак уже давно свыкся с тем, что все его соприкосновения с кланам сводятся лишь к тренировкам, периодическим стычкам, да краткому визуальному контакту во время собраний или принятия пищи, но Кошмар внезапно ворвался в его размеренную жизнь и разрушил весь устоявшийся уклад. Сумрак был еще готов принять тот факт, что им пришлось чаще спарринговаться, так как тому были веские основания, но вот стремление новоявленного напарника к постоянному ментальному контакту его немного нервировало. Кошмарик жаждал общения и поминутно то засыпал товарища вопросами, то сам начинал рассказывать какую-то несусветную чушь, мало в этом плане отличаясь от самок. Тем не менее, приходилось терпеть и даже кое-где идти младшему на уступки, так как он на данный момент воплощал собой единственный, хотя и не особо верный шанс провести Охоту на «Острове».

И все-таки это было странно… Сумрак был старше Кошмара на тринадцать лет и имел охотничий опыт в семнадцать против несчастных четырех лет напарника. По факту, у того и десяти Охот не набиралось… Доверяться столь неопытному юнцу в таком сложном деле как одиночный штурм «Острова» было чистой воды безумием… Но пока иного выбора Сумраку не представлялось. Тем не менее, слепо полагаться на случай сын Грозы не собирался. Следовало хоть как-то проверить Кошмара в деле. Близилась Малая Охота, и она подходила для подобной проверки как нельзя лучше.

«Изверг» планомерно двигался к ближним угодьям, в которые входило несколько покоренных многие столетия назад хорошо изученных планетарных систем. До прибытия к точке отправки на планеты оставалось чуть больше сорока корабельных суток и три скачка через червоточины. Воины же пока могли поразмыслить и выбрать поле деятельности на свой вкус из более чем двадцати вариантов. Так звездолет ежегодно следовал согласованным маршрутом, по пути оставляя охотников в тех или иных пунктах, а затем в обратном порядке забирая.

Сумрак давно уже решил, куда хочет отправиться в этом году. Глухие экваториальные леса жаркой планеты с многообещающим названием Наваждение всегда манили его своими темными глубинами. Он охотился здесь прежде — всего порядка пяти раз, но, будь его воля, то самец каждую Охоту проводил бы в этих удивительных краях. Наваждение нравилось ему своей общей какой-то в хорошем смысле сказочной атмосферой, а также бесконечно радовало своим климатом. Там был подходящий для дыхания воздух, так что необходимость все время носить маску отпадала, повышенная влажность благотворно сказывалась на легких и коже, низкая гравитация дарила движениям легкость, короче говоря, местечко было вполне курортное — Сумрак такие любил. Некоторые охотники находили особый смак в боях на негостеприимных планетах, окутанных ядовитыми испарениями, либо безмерно холодных, либо крайне сухих. Но так как Кодекс не придавал особого значения условиям, в которых добывались трофеи, то и усложнять себе таким образом жизнь Сумрак не считал нужным. В его характере было больше спокойно пройтись по живописным лесам и собрать с них необходимую дань, желательно, без лишней суеты и посторонних препятствий. Дичь, кстати, на Наваждении водилась весьма интересная — абсолютно безмозглые, но крайне быстрые и агрессивные летучие членистоногие с шестью парами шипованных конечностей, размахом крыльев порядка двух метров и челюстями, каким бы позавидовал любой Старейшина. По темпераменту эти летуны, просто и незамысловато именовавшиеся Кусачками, весьма походили на Священную Дичь, даже слегка превосходя ее в мобильности, так что по сложности считались выше среднего, а уж обрабатывать экзоскелеты Кусачек было просто сплошным удовольствием.

Сумрак находился в приятном предвкушении того, как он будет бродить по таинственным звериным тропам под пьянящим влажным пологом, дивясь многообразию кишащих вокруг живых существ. Наваждение, как любая относительно молодая планета, являло собой своеобразный взрыв жизненной энергии. Высокоствольные чешуйчатые деревья упирались своими кронами в самые небеса, а редкий подлесок изобиловал диковинными формами жизни, многие из которых были опасны, но при том не могли не восхищать совершенством своего строения. Лес был темен и лишен ярких красок, даря долгожданный отдых глазам. А какие непередаваемые запахи царили там…

Короче говоря, Сумрак с большим удовольствием вновь побродил бы по тамошним землям один. Тем более, что он не привык охотиться в группе или паре — пробовал несколько раз, но все разы остался крайне недоволен: вместо того, чтобы прикрыть тебе спину, все так и норовят наоборот прикрыться тобой в случае опасности, интеллектуального общения с этими варварами никакого, плюс постоянные подколы и плоские шуточки… Нет, Сумрак предпочитал быть один. Но, к сожалению, не в этот раз…

Он десять раз все обдумал и взвесил, и лишь потом позвал Кошмара на разговор. О, разговор, обрадовался последний и с готовностью устремился за Сумраком, наконец-то предложившим по-приятельски поболтать. Самцы расположились в отсеке отдыха в зоне ультрафиолетовых излучателей, где в тот момент было совершенно пусто.

— Итак, — как бы между делом спросил Сумрак, небрежно откидываясь на лежаке и подставляя поджившие бока искусственному «солнышку», — ты уже решил, где будет твоя Малая Охота в этом году?

Кошмар разлегся на пузе и потянулся слегка царапая когтями поверхность перед собой.

— Знаешь мы с братом подумывали про уманов… Но сейчас… Даже не знаю, — признался он и печально вздохнул. Воспоминания о Проклятье до сих пор с болью отзывались в душе юного самца.

— Понятно, — проговорил Сумрак, игнорируя проскользнувшую в голосе собрата грусть. — Никаких тебе уманов, с твоим-то опытом… Полетишь со мной.

— Куда? — младший воин тут же оживился и приподнялся.

— На Наваждение.

— На Наважде-е-е-ение… — разочарованно протянул Кошмар, укладываясь обратно.

— Что-то имеешь против?

— Да там же жуки сплошные, разве ж это добыча…

Сумрак не удержался и расфыркался со смеху. Уж кому-кому, а этому-то товарищу в добыче копаться точно не пристало.

— Ты там был хоть раз? — осведомился старший самец, тоже перекладываясь на живот и испытующе заглядывая напарнику в лицо.

— Нет, а что там делать… — беспечно ответил Кошмар.

— Ну, вот и увидишь, — резюмировал Сумрак. Потом слегка поразмыслил и добавил: — И только попробуй что-нибудь вытворить из своих обычных штучек, мы на серьезную Охоту отправляемся.

Кошмар состроил непонимающее выражение. Сумрак многозначительно повел головой.

Самцы условились, что первую часть Охоты посвятят добыче трофеев, а затем продолжат тренировки и работу по установлению ментальной синхронизации, так сказать, в полевых условиях. Эту работу они начали сразу, как только ими было достигнуто соглашение о совместной Охоте, и вот тут Кошмарик к своему огромному удовольствию наконец-то добился руководящей роли. Сумрак никогда прежде не охотился с проводником, а подобная деятельность требовала высокого уровня взаимопонимания между напарниками. Учитывая, что у старшего самца и с обычным-то межличностным общением имелись определенные проблемы, ему было учиться и учиться…

Упражнения, предложенные Кошмаром, поначалу казались Сумраку бесполезными и даже смешными. Так они часами «играли в ассоциации», добиваясь, чтобы одновременно названные ими соображения на счет того или иного объекта начали хоть сколько-то совпадать. Сумрак втихаря подозревал, что Кошмару просто нравится дурачиться подобным образом, но проверить он это не мог. Было также множество практик на развитие координации и быстроты реакции на слова — от простого «шаг вправо — шаг влево» до разработки сложных комплексов действий на односложные команды. Так как в поджидающих на «Острове» суровых условиях могло просто не быть лишней свободной минуты на разъяснения, напарники составили свод кратких звуковых обозначений, обозначающих разнообразные действия, а также локации станции. Изучению схем «Острова» самцы посвятили не один вечер. Вот это занятие увлекало Сумрака куда больше. Вынашивая планы операции, он много думал о реальных причинах гибели охотников на злополучной станции и смог прийти лишь к одному выводу: те просто кинулись в омут с головой, подобно большинству бесбашенных вояк, не ознакомившись как следует с устройством зачищаемого объекта. Пропавшие на «Острове» группы насчитывали по десятку бойцов и, мало того, что производили слишком много шума, так еще и не могли быстро маневрировать среди запутанных ходов. Охотники попросту мешали друг другу, толкаясь и закрывая обзор, в результате их внимание рассеивалось, и они сами становились добычей… Особенно прискорбно было осознавать, что многие из достойных воинов, вероятно, стали инкубаторами для Жесткачей. С одной стороны, весьма печалила их столь низкая погибель, с другой, тревожила вероятность встречи на борту станции с яутжеподобными особями.

Кошмара же тревожило лишь две вещи: как вызубрить схему «Острова» и как довести их с Сумраком взаимодействие до автоматизма. Похваставшись своим опытом проводника, молодой самец не учел одного: весь этот опыт основывался на работе с единственным охотником — его родным братом, поведение и привычки которого были известны ему во всех деталях с самого детства. Ситуация с Сумраком была принципиально иной: Кошмару предстояло за ничтожно короткий срок выстроить с нуля не дающую сбоев систему взаимодействий, которая позволила бы уверенно вести вперед самца с абсолютно незнакомой психикой, причем, вести почти вслепую. Осложнялось положение тем, что Сумрак как более старший и высокоранговый воин подсознательно противился попыткам сделать из него послушную марионетку. Короче говоря, на первых этапах было тяжеловато…

Все свободное от основных тренировок время напарники посвящали упражнениям. Они уходили в отсек Кошмара — так как он находился «на отшибе», там было меньше вероятности, что их кто-то потревожит — и до потери пульса оттачивали методику «слепого» перемещения. Сумрак надевал маску, отключая все сенсоры, а линзы залепив изолетной, и шел по начерченному Кошмаром витиеватому маршруту, повинуясь звуковым командам. Сперва получалось так себе, особенно, когда они пытались ускорить передвижение. Самец даже «право-лево» иногда путал, не успевая сориентироваться… Затем сам Сумрак предложил немного модифицировать методику, разложив по краям намеченного пути битое стекло. Кошмар обозвал его мазохистом, но на эксперимент согласился, и результат неожиданно порадовал обоих — видимо, привыкший к болевому воздействию как к наказанию за люблю провинность, организм самца так лучше воспринимал информацию и быстрее мобилизовался…

Чем больше проходило времени, тем больший поразительный эффект сын Грозы ощущал от этих странных тренировок. К концу перелета Сумрак с изумлением отметил, что они с напарником стали время от времени разом произносить какие-то слова или думали в один момент об одном и том же. Кошмар на это лишь довольно посмеивался и давал понять, что то ли еще будет.

Наступил долгожданный день отправки. Воинов высаживали на планеты по-разному: имеющие свой транспорт, вылетали до пункта назначения самостоятельно, прочие же отправлялись в одноразовых посадочных капсулах. Сумрак всегда предпочитал пилотировать собственный раздолбанный челнок, не смущаясь возможных сложностей с его маскировкой. Впрочем, на Наваждении его и маскировать-то было не от кого, разумные обитатели на планете отсутствовали, а прочие цивилизации наведывались туда редко, зная, кто облюбовал это место для охоты.

В этот год на Наваждение отправлялись всего двое — Сумрак и Кошмар, остальные воины избрали для своих подвигов иные места. Сын Грозы уже собрался и ожидал напарника в ангаре, до старта оставалось менее двадцати минут. Наконец, появился Кошмар в полном обмундировании — в доспехах и при оружии даже этот нескладный юнец выглядел достаточно внушительно. Сумрак радушно пригласил товарища к себе на борт, дабы тому не пришлось совершать тряскую и жесткую посадку в капсуле. Единственное, что челнок считался одноместным, и Кошмару предстояло просидеть все путешествие в багажном отделении, так как пристегнуться была возможность лишь там, но младший воин был не в претензии — все лучше раскаленного ящика, несущегося сквозь слои атмосферы, где ни развернуться, ни почесаться…

— А что это у тебя тут так самками пахнет? — осведомился Кошмар, влезая на подножку и шумно принюхиваясь через раскрытые фильтры.

— Сам ты самкой пахнешь… — буркнул Сумрак, забираясь следом и действительно невольно чувствуя знакомый волнующий аромат.

— Нет, на сей раз не я, — под маской было не видно выражения лица напарника, но по голосу было понятно, что он сейчас ухмыляется. Сумрак промолчал.

Самки… Челнок реально пропитался ими. Они много времени провели здесь, провожая своего воина на Охоту, так что в смешанном запахе угадывались ноты каждой из них. Тяжелое, почти мужское амбре Прорвы, острый аромат Осени и чуть кисловатый, но приятный, принадлежащий Солнышку. И всеподавляющая сладкая нота Грезы… Да, волна запаха, исходящая от кресла, просто сбивала с ног…

— Нет, я не пойму, ты, что, трахался тут? — беспардонно осведомился из багажника Кошмар.

— Мой челнок — что хочу, то и делаю в нем, — рыкнул Сумрак.

— Правду все-таки говорят, что ты извращенец, — буднично откомментировал младший самец. Старший сделал вид, что не услышал, хотя на ум просилось одно: «Да кто бы говорил!»

В очередной раз вспомнив своих ненаглядных женушек, самец вновь ощутил острый приступ тоски. Прикипел он все-таки к ним, серьезно прикипел… Даже к Прорве со всеми ее садистскими замашками… В жизни-то она нормальная баба была, умная даже, как оказалось. Ну, для самки. Скучал Сумрак и по Осени – при ней, не смотря на ее кажущуюся надменность, самец чувствовал себя спокойно и уверенно. Греза… Греза вообще не выходила у него из головы, снилась постоянно… А Солнышко… Боги, да ведь по срокам она должна была снестить буквально со дня на день! Сердце предательски екнуло. Первые детеныши… Не думал Сумрак, что это случится так скоро. Мать, когда узнала, обрадовалась и пожелала, чтобы у нее в первую очередь появилось несколько хорошеньких внучек. Впрочем, неизвестно, какое решение по поводу пола младенцев приняла Солнышко — Сумрак предпочел пока в эти дела не вмешиваться. Самцу одного того факта уже хватало, что вот-вот ему предстоит впервые стать отцом. Гроза, кстати, тоже явно остался доволен «достижением», хоть вида и не подал и вообще весь гарем сына раскритиковал, как только мог… Ну, он ведь просто их не видел. А по рассказам и впрямь все выглядело странновато… Тем не менее, Сумрак был уверен, что юный Гроза точно так же трепетал и терял волю перед Загадкой, как он перед Грезой. И почти наверняка вкушал от Сейши столь ж свирепые ласки, что его потомок от Прорвы…

— Эй, напарник, хватит слюни пускать, Сезон прошел, женилка в отпуске! — стеркотнул из-за спины Кошмар, ощутивший некую непредвиденную заминку.

— Я сейчас кому-то врежу, — мрачно пообещал Сумрак и запустил двигатели.

В этом лесу всегда царил полумрак — свет не мог проникнуть сквозь густые кроны, теряясь где-то по пути. Совершив посадку на единственной найденной прогалине, воины покинули челнок, загерметизировав его, и углубились в плотоядно вперившуюся в них тысячами глаз чащу. О, тропики Наваждения были бесподобны! Они находились в постоянном движении; трепещущие, дышащие, пульсирующие… Куда ни глянь, всюду стелилась и щетинилась диковинная растительность самых невероятных форм. Многие стебли и лианы самопроизвольно извивались и подрагивали, и отнюдь не ветер был причиной их шевеления… Широкие листья образовывали таинственные куртины, в которых прятались десятки существ; то тут, то там словно острые пики торчали жесткие травы, высотой больше, чем по пояс, а с деревьев свисали гроздья слабо мерцающих грибов и длинные мшистые космы.

Между стволами то и дело поблескивала черная гладь мелких водоемов, представляющих собой истинную колыбель жизни. Вдоль берегов копошились разные причудливые обитатели этих высокопродуктивных экосистем, при малейшем шорохе резво соскальзывающие в воду. Растительность тянулась к лужицам и бочажкам тонкими воздушными корнями, впитывая влагу, чтобы тут же испарить ее, превратив в легкий туман.

Лес был полон звуков. Тихий писк и бормотание, глухое уханье и шипение, дребезжащие трели мелких беспозвоночных, схоронившихся в упругих наслоениях гнилого листового опада… Здесь постоянно присутствовал стабильный шумовой фон, но он был не давящий, а, напротив, неожиданным образом расслабляющий и успокаивающий.

— Сними маску, — предложил Сумрак, показывая своим примером, что это безопасно.

Воины освободили лица и замерли с поднятыми головами и разведенными жвалами, втягивая душистый воздух. Сырой, но не затхлый, напитанный сотнями дразнящих незнакомых запахов, он пробуждал все древние охотничьи инстинкты, обнажая природную жестокую суть яутжей. Внезапно захотелось скинуть броню и подобно диким зверям взять след дичи, устремляясь за ней в самые потаенные уголки манящих дебрей. Захотелось настигнуть ее и броситься из засады, нещадно разрывая жертву когтями, просто так, без всякого оружия. Или даже вцепиться зубами, и пить кровь еще живой, сопротивляющейся добычи… Чувствовать, как она стекает по груди и шее, сочится между пальцами и густыми каплями падает вниз, впитываясь в теплую почву…

Больше не в силах сдерживать эмоции, Сумрак раскатисто зарокотал в такт пронзившей его напрягшееся в хищном предвкушении тело дрожи, и Кошмар тут же вторил ему чередой возбужденных щелчков, поддавшись нежданному первобытному порыву. Охота началась!

Комментарий к Глава 5. Малая Охота Навеяло: Ennio Morricone «Come Maddalena» (см. от 1987 года, Remastered; Versione 12” maxi disco 78). Я всегда буду считать эту композицию настоящим трансовым шедевром. Я помню ее с детства, и мне всегда представлялся под нее дремучий первобытный лес, где все кругом дышит и ухает, извивается и пульсирует, где на каждом шагу неизвестность. Я всегда хотела побывать в таком фантастическом месте. Мне, конечно, не доведется, на нашим героям это по силам)))

Глава писана на планшете, так что дружно ищем ляпы) Внезапно написала всего за день, это рекорд... Ну, о качестве вам, конечно, судить, починим комп – может где подправлю)

====== Глава 6. Наваждение ======

Этот странный лес вел себя подобно единому полуразумному живому организму. Пребывая в постоянном движении, он то изучал пришельцев, робко дотрагиваясь до них своими побегами, то проверял их, ставя корнями подножки и сбрасывая с высоты ветки и плоды. У Сумрака с лесом был давно заключен негласный договор: благосклонность чащи в обмен на уважение охотника, так что эти невинные забавы лишь вызывали у него улыбку, Кошмар же был взволнован и поминутно настороженно озирался, излишне бурно реагируя на каждый малейший звук.

— Нам нужно разделиться и обследовать местность, — изрек старший самец, как только немного осмотрелся. — Я в этом секторе тоже впервые. Постоянно будь на связи. Ищи укрытия, источники питьевой воды и удобные для перемещения участки. В болота не лезь. Увидишь колонию Кусачек — отмечай на карте и тоже пока не лезь. Расходимся на пять километров, пока нам такого участка хватит, дальше по обстоятельствам.

Кошмар нагнулся в знак того, что задание понял, и с энтузиазмом ломанулся сквозь подлесок. Сумрак повернулся и двинулся в противоположную сторону. А неплохо у него выходило командовать…

Сын Грозы перемещался быстро и бесшумно, зорко вглядываясь в трепещущие тени зарослей. Среди серой листвы временами мелькали красноватыми пятнами живые силуэты разных некрупных существ; болота теплели испарениями от гниющей растительности, повсюду вспыхивали белые огни люминесцентных микроорганизмов. Медленно поворачивая голову из стороны в сторону, Сумрак время от времени приостанавливался, втягивая воздух. Фильтры его маски были сейчас раскрыты, он пользовался только сканерами. Леса Наваждения обычно не приносили неожиданностей, но тем не менее при первом знакомстве с новой территорией следовало проявлять должное внимание ко всем деталям. Оставалось надеяться, что Кошмар также со всей серьезностью отнесется к заданию, впрочем, даже, если бы он и напортачил, особо волноваться за него не приходилось: Сумрак никогда бы не отпустил его далеко, зная, что где-то может таиться опасность, с которой юный воин в одиночку не справится. Что до Кусачек, то их на самом деле надо было еще поискать и растревожить, чтобы они начали представлять реальную угрозу.

Сумрак вывел себе изображение с маски напарника и периодически посматривал на него. Пока что Кошмар опасений не вызывал, шел вполне осторожно и действительно куда попало не лез. Успокоившись на его счет, сын Грозы полностью переключился на исследование местности. Необходимо было отыскать хотя бы несколько колоний дичи, чтобы Охота состоялась.

Процесс выслеживания добычи нравился Сумраку гораздо больше, чем процесс ее поимки. Ему доставлял удовольствие поиск самых незначительных следов, причем, на показания приборов он старался полагаться как можно меньше. Намного интереснее было пытаться думать, как дичь и предугадывать ее действия, чтобы потом провоцировать на ошибки и загонять в ловушку. Конечно, на Охоте не обходилось и без открытого преследования, и без лишенного всякой интеллектуальной составляющей чистого боя, но Сумрак старался максимально избегать всего этого, не находя никакой отрады в массовом уничтожении живых существ. Он не гнался за количеством трофеев, предпочитая следить за их качеством. Так с Посвящения он забрал лишь один знаковый для него самого череп, хотя, по факту мог поотрезать головы всем убитым Жесткачам, ибо те были застрелены не исподтишка, как во время зачистки, а во время истинного сражения. Тем не менее, Сумрак понимал, что двадцать сравнительно мелких одинаковых черепов в коллекции только еще недавно окропленного юнца будут говорить о том, что он пожадничал, пытаясь набить себе цену путем помещения на трофейную стену всех жертв своего сплошного огня, вместо того, чтобы честно предоставить всем на обозрение черепа одного-двух убитых в поединке врагов. Да и, по правде говоря, обрабатывать такие горы трофеев ему тоже не улыбалось. Сумрак привык делать это не спеша и аккуратно, украшая кости и экзоскелеты гравировкой в честь особо запомнившихся испытаний. Конечно, многие охотники придерживались прямо противоположного мнения, собирая максимум «сувениров» и не заботясь об их идеальной сохранности — шлифанул чуток и швырнул в общую кучу… Да, этим много кто грешил.

С Охоты самец рассчитывал забрать не более пяти трофеев — Кусачки являлись интересной добычей, но не заслуживали особо почетного места на стене, набирать много их было бессмысленно. С другой стороны, такой противник должен был оказаться вполне по силам Кошмару — ну надо же было этому растяпе с чего-то начинать… Сумрак же надеялся приберечь силы для главной операции года, ожидающей его впереди.

Он крался через лес, задумчиво пощелкивая себе под нос в такт неспешно текущим в его голове мыслям. Передвигаться по деревьям обычно было эффективнее и быстрее, но местный древостой мало для этого подходил: прямые стволы уходили к небесам, начиная слегка ветвиться лишь ближе к верхушкам, а стояли так тесно, что переползание между ними ничем бы не отличалось от ходьбы. Босые ступни охотника мягко ступали по толстой перине из листьев и коры — на Наваждении можно было не носить защиту, благодаря хорошо развитому слою лесной подстилки, по которой ходить было не только относительно безопасно, но и приятно.

Постепенно на пути стали чаще встречаться замшелые валуны, а растительность, напротив, поредела. Через полчаса Сумрак вышел на почти открытую гористую местность. Скальные образования были невысоки, но вздымались достаточно круто. Кусачки таких мест избегали — им мешали ветра, так что искать их в этом районе было бесполезно. Однако здесь могло найтись неплохое укрытие для самих охотников, а потому самец решил вскарабкаться на среднюю высоту и побродить немного среди камней.

Пещера нашлась неожиданно быстро и оказалась весьма приличной: сухой и достаточной по размеру, чтобы вместить двух взрослых воинов вместе со всеми трофеями. «Нашел укрытие», — отправил Сумрак сообщение напарнику. «Молодец!» — тут же пришло в ответ. Нашел, что ответить… Сумрак свернул сообщение и, отметив пещеру на карте, дабы не потерять ее, легко спустился вниз, возвращаясь к поиску дичи.

Первую Кусачку он заметил на древесном стволе. Она ползала вдоль по нему, простукивая древесину лапами и выискивая пустоты, в коих могла прятаться добыча. Это было поразительное во всех смыслах создание. Коленчатые ноги, покрытые пластинами экзоскелета, как доспехами, и оканчивающиеся острыми крючками, переступали проворно, крепко цепляясь за кору при каждом шаге. Сложенные за спиной сетчатые крылья возбужденно подрагивали, голова, снабженная пятью парами разноразмерных зеркальных глаз и мощным грызущим аппаратом, поворачивалась туда-сюда, будто передразнивая крадущегося яутжа.

Замерев на секунду, Сумрак взял гигантскую «муху» под прицел. Стрелять сейчас он не собирался, просто выяснял точное расстояние до цели и одновременно пытался лучше ее разглядеть. Заметив скользящий по своим покровам треугольник из красных лазерных точек, Кусачка попыталась смахнуть его лапой — все-таки, не очень умны были эти создания. Сумрак тихо рыкнул, примериваясь, и затем с силой метнул копье. В тварь он не метил, целясь в дерево, а лишь спугнул ее, надеясь разозлить. Ему это блестяще удалось. Крылатая бестия взвилась со скрежещущим звуком и, обратив на возмутителя спокойствия свои многочисленные гляделки, ринулась в атаку, совершая резкие взмахи громадными крыльями. Как она умудрялась маневрировать при своих габаритах среди густой чащи, оставалось лишь диву даваться.

Сумрак бодро и раскатисто зарычал, предвкушая эту короткую и стремительную схватку и невольно стукнув дернувшимися жвалами по внутренней части маски. Лезвия выскочили из его правого наруча, тихим звоном проаккомпанировав затухающий рокот своего обладателя, и приготовились встретить неистового врага. До столкновения осталось менее трех секунд…

Одна из основных трудностей добывания Кусачек заключалась в том, что по ним было крайне сложно попасть колюще-режущим оружием в силу твердости и гладкости покровов, отводящих удары в сторону, а плазмомет даже при самом низком уровне заряда разрывал их на куски, после чего трофей было изготавливать уже попросту не из чего. Единственным уязвимым местом была грудная часть, причем, лишь снизу. Ранения в брюхо практически не сказывались на боеспособности летучих тварей, лишь сильнее их злили, а вот умело нанесенный удар в грудь мог блокировать нервный узел, управляющий крыльями, и сразу ограничить подвижность животного.

Кусачка загудела и пронеслась над головой охотника, как истребитель, заложив угрожающий вираж на расстоянии нескольких метров от него и вновь пойдя на таран. Если бы ее челюсти добрались до горла самца, его бы не спас уже никакой горжет, а когтистые лапы могли на раз вспороть его живот, так что недооценивать эту добычу не следовало. Нападая, Кусачки стремились «обнять» всеми конечностями и побыстрее вгрызться в ткани, пока жертва силилась отцепить или обрубить многочисленные лапы.

Сумрак развернулся и выставил руку с лезвиями вперед, сжав кулак и готовясь всю силу вложить в один решающий удар. Исход сражения должны были решить доли секунды. Кусачка неслась на него, вытянув гротескную морду и ощерив жуткие челюсти. Не дрогнув ни единым мускулом, самец выжидал момент. Когда животное приблизилось на опасное расстояние, почти что достав своими зубьями до груди воина, Сумрак быстро опустил руку и нанес удар снизу вверх, насаживая добычу на свое оружие. Лезвия с хрустом проломили грудной панцирь Кусачки и членистоногое вынужденно затормозило, щелкнув челюстями прямо под маской охотника. Сильные крылья судорожно вытянулись и ударили о землю в неуклюжей попытке поднять бронированное тело, но лезвия засели в нем глубоко и крепко. Прежде чем тварь додумалась освободиться, упершись в него лапами, Сумрак сделал неуловимое движение кистью, и оружие ушло в пазы наруча, выдрав из груди Кусачки пучок желтых нервных волокон. Упав к ногам охотника, дичь забилась, пытаясь подняться на одних брюшных лапках — крылья уже не работали, так же, как и грудные конечности. Ротовой аппарат не сдающегося членистоногого бессильно щелкал, нацеливаясь на ступни Сумрака, серая кровь растекалась вокруг большой лужей, пропитывая листовой опад.

Наклонившись, Сумрак ловко схватил Кусачку позади головы и поднял, держа на вытянутой руке, чтобы не попасть в пределы досягаемости ее когтей. Одним точным и выверенным движением, он крутанул шейный отдел, и многоглазая башка послушно отделилась от тела. Отбросив ненужную теперь тушу, воин перехватил трофей за антенны и прицепил его к поясу челюстями от себя — голова оставалась жизнеспособной еще в течение нескольких минут и, даже будучи оторванной, могла серьезно покусать. Туловище тоже продолжало дергаться. Оно могло жить еще несколько часов на остаточных сегментах нервной системы и трахейном дыхании. Неизвестно, чувствовало ли оно при этом боль… Сумрак на всякий случай выпустил по нему самый слабый заряд из плазмомета — вдруг мучается. Яркий луч вспыхнул и мгновенно превратил тело побежденной твари в оплавленный мертвый остов, который теперь легко можно было принять за гнилую корягу.

Разминка прошла неплохо, тварь даже не задела его, потому Сумрак был удовлетворен. Теперь можно было продолжать исследование окрестностей. Он довольно потянулся, поправил ремень нагрудника и двинулся было дальше, как вдруг… В наушнике раздался оглушительный вопль. Самец вздрогнул. Он совсем упустил напарника из виду, сосредоточившись на добыче трофея. Признаться, он даже ненадолго забыл, что находится здесь не один…

Быстро переместив картинку с маски Кошмара на основное поле зрения, Сумрак увидел непонятное мельтешение. Изображение скакало, показывая то куски неба, но землю, то какие-то заросли.

— Кошмар, что происходит? — обеспокоенно воскликнул Сумрак, ничего не разбирая в потоке возмущенного стрекота напарника.

— Оно… Оно меня держит! — задыхаясь проговорил Кошмар. — Оно меня схватило!!!

Далее последовала череда резких движений — очевидно, самец отмахивался от невидимого врага.

— Что? Что тебя схватило? — попытался докричаться до него Сумрак, но уже не получил ответа. Медлить было нельзя. Поспешно выводя на экран координаты напарника, самец очертя голову бросился сквозь лес по наикратчайшему пути. Ну куда, куда этот дуралей мог вляпаться?

Пока сын Грозы бежал через заросли, в его голове один за другим возникали самые страшные варианты развития событий, но точно так же один за другом они отметались за несостоятельностью. В конце концов Сумрак понял, в какую ловушку мог угодить Кошмар. Да, пожалуй, это был единственный вариант… Но тогда получалось, что Кошмар либо совсем дурак, либо сделал это намеренно, может быть, чтобы больше не оставаться в одиночестве… Хотя, не важно — и то и другое характеризовало его отнюдь не с лучшей стороны.

Сумрак слегка сбавил шаг, позволяя себе отдышаться. Если все было так, как он предполагал, то и вообще можно было не торопиться — кусту ни за что не переварить такую крупную добычу, как яутжа, даже за целый день. Кошмару, возможно, даже полезно было повисеть немного в его путах — впредь умнее будет…

Примерно через полчаса самец добрался к месту происшествия. Кошмар к тому времени уже перестал дергаться и покорно болтался вниз головой, оплетенный жилистыми беловатыми стеблями хищного растения, достаточно часто встречающегося в этих местах. Эти кусты, хватающие жертв длинными плетевидными побегами, усыпанными железистыми присосками, практически не были способны к фотосинтезу. Они обитали в самых темных уголках леса и давным-давно перешли на гетеротрофное питание, хватая все, что движется от мелких зверюшек, до случайно забредших охотников…

— Ай да умница, — процедил Сумрак. Эту фразу он умудрился подцепить от Прорвы, и теперь она периодически проскальзывала в его разговоре.

Кошмар жалобно заныл под маской. Куст скрутил его так сильно, что юнец даже не мог пошевелиться. Очевидно, он сперва пытался порубить стебли запястными лезвиями, но растение, в итоге, так умело зафиксировало его руку многочисленными усами и так болезненно вывернуло ее, что казалось, будто оно обладает подобием интеллекта и понимает, как именно лучше всего оскорбить и унизить врага.

Несколькими ударами клинков Сумрак умертвил сперва корневище растения, бывшее резервуаром с жидкостью, из которого нагнеталось гидравлическое давление в побеги-щупальца, а затем несколько главных стеблей. Хватка разжалась, и незадачливый напарник шлепнулся на землю.

— Как тебя угораздило? — негодующе рявкнул Сумрак, наблюдая, как Кошмар поднимается и разминает затекшие конечности.

— Да я даже не думал, что эта штука хищная… — оправдываясь, проговорил тот.

— Ты, что, инструкцию не читал? — еще больше психанул Сумрак.

— Читал… По диагонали… — Кошмарик смущенно почесал ожоги, оставленные на коже присосками растения, тут же схлопотав от старшего собрата за свои слова по маске.

Надвигался вечер, темнота под пологом леса все больше сгущалась, а погода начала неожиданно портиться. Охотники молча шли через лес: Сумрак впереди, Кошмар следом. Они направлялись к найденной старшим воином пещере, где им предстояло переждать надвигающийся ливень. Даже такие влаголюбивые существа как яутжи предпочитали не попадать под местные дожди — многочисленные болота, насыщенные разлагающимися органическими веществами выделяли большое количество кислот, летучие капли которых конденсировались в облаках и выпадали обильными едкими осадками. Конечно, толстые шкуры самцов таким растворам было не прожечь, но вот гривы весьма ощутимо повреждались. Пожалуй, это была единственная неприятная особенность царящего здесь климата.

На место они прибыли, уже порядком намокнув. Недовольно ворча иотряхиваясь, воины ступили под каменные своды. Снаружи уже лило как из ведра.

Сумрак сел к стене и, отвязав от пояса голову Кусачки, принялся рассматривать ее. Хотелось снять маску, но из-за кислотных паров, пропитавших воздух, делать этого сейчас не стоило. Кошмар нерешительно потоптался рядом и тоже уселся в некотором отдалении. Напарники не могли видеть выражения лиц друг друга, но, судя по напряженному молчанию, оба хмурились.

— И как, скажи, я могу на тебя положиться, если ты на каждом шагу творишь такие глупости? — наконец, не выдержал Сумрак, отложив трофей.

— Я пока только одну вытворил, а у тебя уже «на каждом шагу», — недовольно проворчал в ответ Кошмар, тем не менее осознавая, что сородич абсолютно прав.

— Я не спрашивал тебя, — проигнорировав его слова, продолжал старший самец, — ибо ты имеешь право оставить при себе свои мотивы… Но теперь, поглядев на твои достижения, чувствую, что спросить я просто обязан. Итак, зачем тебе связываться со мной и «Островом»?

Внезапно Кошмар понурил голову.

— А, разве, не очевидно? — тихо проговорил он после долгой паузы.

— Ну, после инструкции, читанной по диагонали, прости, меня стали одолевать некоторые сомнения… — с невольным оттенком сарказма проворчал Сумрак. — Возможно, ты не представляешь себе всей серьезности данного предприятия…

— Вовсе нет. Ты зря так думаешь. То есть… Может, ты и прав, иногда я не вполне сосредоточен… Когда дело касается не особо критичных вещей…

— Значит, — негодующе перебил его сын Грозы, аж привстав, — перспектива бесславно сгинуть среди стеблей плотоядного куста — для тебя вещь не особо критичная?

— Ну, я же знал, что ты меня вытащишь, — не к месту возвращая своему тону возмутительную беспечность, выдал Кошмар. Сумрак только и смог хлопнуть себя по лбу, красноречиво звякнув о маску когтями. Дальше можно было даже и не спрашивать. Все это, похоже, оказалось совершенно дохлым номером…

— Да, я иногда косячу на Охоте, — вдруг с готовностью признал младший самец. — У меня нет в этом ни должного опыта, ни должного рвения… Но я знаю, что такое быть проводником, Сумрак, и я полностью осознаю, что на меня ложится ответственность за чужую жизнь. Что касается причин… Их несколько. Ты вытащил меня из той трясины, в которой я погряз, и вернул надежду; не сдал Гневу, теперь учишь, как можешь… Не думай, что я не чувствую благодарности. И оказать тебе помощь в твоем испытании — это меньшее, что я могу сделать. Тем более, как ты сам понимаешь, кроме меня тебе никто не поможет — все страшатся проклятий, потому не пошли бы за тобой, даже будь ты самим Вожаком. Даже учитывая, что я тебе крайне обязан, я бы тоже на их месте с тобой туда не пошел… Других же проводников в клане нет, это я тебе точно говорю — не веришь, поспрашивай, — Кошмар опять неловко замолчал. Сумрак понимающе склонился. О том, что их нет, он и так был в курсе… Проверял уже…

— Есть еще причина, — осмелился продолжить Сын Броска. — Она недостойна, но ты имеешь право знать. Я толком больше ничего не умею, кроме как вести. Потому Охоты в этом году наверняка стали бы для меня последними. Мне не пережить самостоятельной Большой Охоты. Да и по поводу Малой, я далеко не был уверен. Признаться, я втайне надеялся, что ты позовешь меня с собой, и, к счастью, не ошибся. Сумрак, я не хочу умирать сейчас… Брат потратил жизнь зря, а я хочу второй шанс.

И безмолвие повисло между ними уже в который раз за этот вечер.

— У тебя есть второй шанс, — наконец проговорил сын Грозы, дотянувшись до напарника и ободряюще хлопнув его по плечу. В этот момент ему показалось, что из-под респиратора Кошмара донесся приглушенный всхлип. Впрочем… Наверное, показалось.

Они еще помолчали.

— Мои причины ты теперь знаешь, — кое-как справившись с переживаниями, младший воин решил сменить тему, чувствуя, что Сумрак прекратил сердиться. — Ну, а тебя-то что сподвигло на это безумство?

Сумрак подобрал трофей и извлек инструменты, демонстративно приступая к его выделке и будто бы не собираясь отвечать. Кошмар вздохнул. Может, он и заслужил презрительное отношение, да только сколько ж можно?..

— Самки, — наконец проронил сын Грозы, не поднимая головы от работы.

Явно приготовившись слушать интересную историю, Кошмар подсел ближе, но Сумрак, похоже, не намеревался давать пояснений, так что он рискнул подпихнуть напарника в бок со словами:

— Согласись, все зло от баб…

— Не говори, о чем не ведаешь, — резко одернул его собрат. Кошмар непринужденно застрекотал.

— Ну, тогда рассказывай, что за самок ты отхватил. Должен же я хоть приблизительно знать, ради чего мы рискуем твоей шкурой.

Сумрак замер. Ему не нравилось, когда начинали лезть в его личную жизнь. Ну, ладно, отец, ладно, мать… Этому-то какое дело было? Жвала самца нервно скрипнули друг о друга.

— Давай-давай, колись! — переходя к своей неприятной панибратской манере общения, вновь пихнул его в бок Кошмар, но тут же был жестко схвачен за горло. Подтверждая серьезность своего настроя, Сумрак слегка сжал когти.

— Ладно, все, я понял… — прохрипел младший, хватаясь за напряженное предплечье сородича.

— Не испытывай мое терпение — оно велико, но не безгранично, — Сумрак с шипением выпустил его и, как ни в чем не бывало, вернулся к обработке трофея. Кошмар осторожно потер шею — кажется, этот псих погнул горжет…

— Ты не сердись… — примирительно сказал младший воин после еще получаса тягостного молчания, в течение которого Сумрак не отрывался от выделки головы членистоногого, а сам Кошмар пытался с переменным успехом отчистить свои лезвия от засохшего растительного сока. — Я иногда ничего такого не имею в виду… Мы ведь с братом привыкли выживать хитростью и наглостью. Наш отец погиб, когда нам и двух лет не исполнилось, так что я его даже не помню. Мать год держалась одна, потом дала согласие Мраку, а у него характер-то еще тот… Знаешь ли ты что происходит с детенышами, когда их мать переходит в другой гарем? Если отец жив, и самку просто отбил конкурент, они остаются на попечительство теток и сестер, но, если гарем разрушается, матерям поневоле приходится забирать весь приплод на новое местожительство. И вот тут как повезет… Многие из самых младших пацанов не выживают, так как новый самец не видит смысла их растить. Конечно, он не имеет права их трогать, но вполне может исподтишка натравить на них своих старших мальков или устроить «несчастный случай». А старших попросту сбагривают на постоянку в лагеря, будто сирот. Только самок оставляют — ну, ты понимаешь для каких целей на перспективу… Мы с братом все это прошли. Мать и из бочки нас вытаскивала, куда мы типа «сами забрались», и в подвале мы как-то на три дня оказались закрытыми, и в лесу неоднократно «случайно терялись»… Когда нам по десять стукнуло, нас отослали. Больше мы матери не видели. До отправки на орбиту мы находились на казенном воспитании — приятного мало, но хоть убить никто не пытался… Ну, а дальше, как у всех: училище, клан… Ты только не думай, что я тебе это, чтобы разжалобить рассказываю, просто…

Кошмар умолк, глядя в пол. Сумрак невольно усмехнулся под маской. Детская игра в истории… Вот ведь прохиндей…

— В моем гареме четыре самки, — медленно проговорил он. — Одна из них целительница, другая — Жрица Храма. Самая старшая возглавляет сейчас их Совет, имеет большое уважение в обществе, хотя, вот хоть убей меня — не пойму, какой ей с этого толк, кроме морального удовольствия — до меня все расходы тянула Жрица… Четвертая моя супруга и моя возлюбленная — дочь одной из Великих Матерей…

— Да ладно! — воскликнул Кошмар. — Ее-то ты как заполучил? Это ж физически невозможно!

— Вот то-то и оно, что оказалось возможно, — возразил Сумрак, поворачиваясь к собеседнику. — Это был ее выбор и мой позор. Я мечтал завоевать ее, а вместо этого она завоевала меня…

— И ты теперь хочешь соответствовать в статусе, — закончил за него Кошмар.

— Да, — просто ответил Сумрак.

— Правильно, — внезапно одобрил Кошмар.

Дальше они только молчали. Сумрак сосредоточенно ковырялся в первом трофее, а Кошмар, так ничего и не добывший сегодня, делал вид, что полирует оружие. Но постепенно его движения становились все медленнее и неуклюжей, пока голова юного охотника не упала на грудь, а руки не выпустили недочищенные лезвия. Старший самец скосил на него взгляд и, покачав сокрушенно головой, забрал клинки, дабы Кошмар сам во сне на них не напоролся. Напарник даже не заметил, что его разоружили; его фигура клонилась с каждой минутой все ниже, пока, наконец, не согнулась самым неудобным образом. Но, вместо того, чтобы пробудиться, Кошмар сонно заурчал и, не открывая глаз, продвинулся вперед, укладываясь на каменном полу, причем, спиной к выходу. Сумрак, сидевший ближе к проему, вновь мельком с осуждением глянул на товарища: подобную безмятежность сложно было понять.

…За пределами пещеры шумел дождь. Непроницаемая водяная стена обрушивалась с небес, скрывая за собой притихшие леса и помрачневшие горы. Снаружи быстро темнело. Сумрак давно покончил с обработкой головы Кусачки и теперь просто задумчиво крутил ее в руках, вглядываясь в серую пелену ливня. Кошмар спал рядом крепким сном праведника. Он сначала долго ворочался, словно пытаясь улечься удобнее, и одновременно незаметно сантиметр за сантиметром пододвигался к напарнику, пока не уперся в его бедро. Очевидно, почувствовав рядом кого-то живого, он сразу успокоился и затих. Сумрак сердито фыркнул и отодвинулся, но все повторилось. Осознав, что, если продолжит отодвигаться, то рано или поздно окажется выпихнутым из пещеры, самец сдался и просто перестал обращать внимание, предавшись размышлениям.

Он, как всегда, сразу думал о многих вещах. Думал о завтрашнем продолжении Охоты и о том, что с Кошмаром он за этот месяц еще намается; думал о тренировках, которые, как бы предвзято он не относился к напарнику, давали свои плоды; думал об «Острове» и о том, что там может ожидать на самом деле; думал о Грезе и остальных самках… Думал о матери… И даже почему-то вспомнил Сойэ — интересно, жива ли она? Все-таки славной выдалась та Охота, Сумрак частенько воскрешал в памяти их с уманкой молчаливые вечера.

Эх… Хоть бы кто его сейчас немножко погладил…

Постепенно Сумрак почувствовал, что его тоже начинает клонить в сон. Тогда он положил под правую руку копье и откинул голову назад, прислонившись к неровной влажной стене и постепенно погружаясь в чуткую дрему. Лишь бы наутро было не проснуться в обнимку с Кошмаром…

Комментарий к Глава 6. Наваждение Навеяно «Deep forest»:

композиции «Dead Forest», «Snow Palace»

Иллюстрация: https://gvatya.tumblr.com/image/167348787018

Сумрак попросил новые доспехи))) Модник, блин

====== Глава 7. После Охоты ======

До подлета «Изверга» к орбите Наваждения оставались считанные часы. Сумрак и Кошмар уже погрузили в челнок все добытые трофеи и теперь чинно восседали на его подножке, ожидая команды к старту. Они неторопливо обсуждали полученные впечатления, подводя итоги завершившейся Малой Охоты — не такие уж скромные, как ожидалось поначалу.

Конечно, первые несколько дней им не везло. Зарядившие дожди мало того, что доставляли неудобства самим воинам, они также заставляли дичь сидеть по норам и не высовываться. Тем не менее, у самцов имелся надежный способ потратить освободившееся время с пользой — они занялись подготовкой к Большой Охоте. Здесь, в относительно спокойной обстановке и на свежем воздухе Сумрак наконец-то стал делать значительные успехи. У него теперь гораздо лучше получалось сосредотачиваться на командах проводника, и время на их выполнение стало сокращаться до нескольких долей секунд.

Затем настал уже черед сына Грозы тренировать напарника. Погода спустя неделю наладилась, и самцы вышли на промысел. Предварительно Сумрак, угрожая рукоприкладством, заставил Кошмара перечитать инструкции, причем, дважды. Лишь затем охотники отправились искать гнездовья Кусачек. Отпускать Кошмара куда-то одного Сумрак больше не решался, а тот и не рвался к самостоятельности, так что дальше самцы обследовали лес вдвоем.

Кусачки селились колониально и выкапывали целые подземные лабиринты, которые, не смотря на их габариты, было достаточно сложно заметить из-за малого количества и хорошей замаскированности входов. Во всей округе удалось найти всего три колонии, но это было лучше, чем ничего. Самцы запланировали по очереди посетить их все, начиная с самой маленькой.

Свое первое коварное нападение на ни о чем не подозревающую дичь они совершили вдвоем. Ранним утром, когда особи-добытчики покинули колонию в поисках пищи, а защищать территорию, потомство, и запасы остались биологически стерильные крайне злобные стражи, охотники вторглись во владения Кусачек и самым наглым образом обрушили несколько главных входов. Реакция последовала моментально: в воздух с тяжелым и грозным гудением поднялась пара десятков крупных агрессивных членистоногих и устремилась в атаку. Метя в нарушителей когтями, твари засновали вокруг них, опасаясь, тем не менее, сразу подлетать ближе, чем на длину копий. В первые же минуты Сумрак без лишнего напряга наколол на свое оружие добрую половину стражей, едва успевая стряхивать бьющиеся в судорогах туши с копья. Еще штуки четыре он сбил в районе головы зазевавшегося Кошмара. Тот, к его чести, также старался, как мог, но сноровки в добыче Кусачек у него не было ровным счетом никакой, так что первое животное ему удалось пронзить лишь попытки с пятнадцатой (Сумрак про себя отметил, что и это уже не так плохо). Кошмар торжествующе взвизгнул, входя в раж, и с воодушевлением кинулся на врага. Следующая Кусачка попыталась спастись от него бегством, и, пока молодой охотник ее догонял, Сумрак нанизал на копье двух бестий за раз, воткнул оружие в землю вместе с шевелящимися на нем тварями, и еще одно животное насадил на лезвия. На этом Кусачки неожиданно закончились…

Глядя на то, как Кошмарик, догнав последнего явно струхнувшего стража, прижал его брюхом к земле и пытался открутить бедолаге голову, сын Грозы отметил две вещи: во-первых, у напарника была какая-то очень странная тактика, во-вторых, не следовало сейчас так увлекаться — Кошмару совсем не досталось добычи, а ему еще практиковаться и практиковаться… Тем временем, Кусачка, придавленная яутжей, совершила последнюю отчаянную попытку выскрестись из-под мучителя, хряпнув его за очень удачно свесившуюся перед ее челюстями гриву. Кошмар взвыл от боли и со злости проломил башку членистоногого лезвиями… Итого на счету Сумрака в этот раз оказалось шестнадцать аккуратно уложенных особей и несколько царапин в виде ущерба, а на счету Кошмара — три Кусачки, причем, одна с бесповоротно испорченной головой, и ущерба величиной в пять отростков гривы, две раны на животе и бессчетное количество ссадин.

Сумрак забрал голову самой большой убитой особи, Кошмар же решил не бросаться дичью, добытой столь тяжким трудом, и взял обе сохранившиеся башки, а у третьей Кусачки оторвал крыло и выломал челюсти. На вопрос сородича, зачем, он глубокомысленно ответил, что применение найдет, а грива — слишком дорогая цена за выброшенный трофей. После этой первой вылазки Сумрак терпеливо разъяснил напарнику все его ошибки, и вечер они потратили на заживление ран, оттачивание приемов и обработку трофеев.

Бесчинства во второй колонии самцы устроили через три дня, позволив себе ненадолго отвлечься и поохотиться ради пропитания. На Наваждении не водилось особо ценных с пищевой точки зрения организмов, Сумрак и в прошлые года с этой проблемой сталкивался, но в этот раз нечто панцирное и травоядное товарищи все-таки добыли. Внутри оно оказалось жидковатым, похожим на какую-то личинку… «М-м-м, вкус детства!» — протянул Кошмар, закатывая глаза, и неясно было, наслаждается он или стебется. Сумрака так вот от этого деликатеса едва не вывернуло. Но все было лучше концентратов.

Заглушив голод и как следует передохнув, самцы отправились к намеченной цели. На этот раз Кусачек оказалось больше, но Сумрак решил рискнуть и пропихнул Кошмара вперед, предоставив ему честь совершить нападение единолично. Тот справился уже лучше, но все-таки умудрился с одной из тварей пообниматься, в результате грива самца оказалась почти что симметрично подстрижена с другой стороны, а бока покрылись глубокими рубцами. Основной бой самцы приняли вместе, но разойдясь на разные концы территории. Кусачки брали числом, однако почему-то были менее свирепыми, чем их предшественники, возможно, как раз в связи с более равномерно распределяющихся на всех членов колонии нагрузкой. Что ж, в тот вечер охотники серьезно сократили их численность, так что в следующий раз так расслабиться тварям пришлось бы нескоро…

Все шло почти что хорошо, но в момент кульминации сражения Кошмар поскользнулся на гнилом грибочке и проехался на заднице почти через все поле брани, чудом не сбив Сумрака с ног. За ним устремился целый рой Кусачек. Сумрак с тоской проводил всю процессию взглядом и про себя многоэтажно выругался.

Вторая Охота принесла самцам по два трофея — как всегда, сын Грозы выбрал лучшее, а сын Броска взял то, что не смог запороть. И тем не менее, Кошмар совершал определенные успехи, по крайней мере, за него уже не было так страшно…

Третья вылазка могла считаться самой успешной из всех. Атаковав крупнейшую из колоний, самцы вызвали на себя гнев сразу полусотни стражников (боги, а сколько ж добытчиков-то на них работало, в таком случае?), от которых поначалу пришлось отстреливаться. Последних, самых хитрых и вертких особей добили вручную, причем, Кошмар все-таки наловчился колоть тварей на лету. Сумрак забрал всего одну голову, придирчиво отбросив остальные, его напарник, как водится, не смог выбрать из трех и вновь взял все — ну, ему было позволительно.

Вдоволь передохнув, а так же приведя в порядок трофеи, вооружение и себя, воины перешли к следующей стадии Охоты. По истечение еще одной недели они возвратились к первой колонии, где часть добытчиков уже переквалифицировалась в стражей. Перебить поредевшие ряды Кусачек даже для одного самца было бы смехотворно простым заданием, но лишь не в этом случае… Для начала самцы пробрались на территорию Кусачек ночью, когда животные спали, закрывшись в своих лабиринтах, и расставили маячки на окрестных деревьях. Поутру Сумрак ступил на поле боя, отключив все сенсоры и заклеив линзы маски. В качестве тренировки он впервые собирался драться вслепую, полагаясь лишь на указания своего проводника. Кошмар же разместился на достаточном расстоянии, чтобы Кусачки его не заметили, но одновременно настолько близко, чтобы была возможность прийти в случае необходимости на помощь.

Первые шаги Сумрака оказались достаточно неуклюжими. Пролетающая мимо тварь чиркнула его когтями за плечо, едва не выбив из рук копье, вслед за тем другая Кусачка кинулась со спины, а третья приготовилась спикировать ему на голову. Кошмар успел скомандовать напарнику развернуться и пригнуться, так что членистоногие по инерции сцепились друг с другом, но, куда бить, Сумрак вовремя сориентироваться не смог, и ему пришлось ненадолго отступить. Кошмар был озадачен — ему до сих пор не приходилось работать с летучей дичью, и объект оказался неожиданно трудным, особенно для первого раза. Тем не менее пришлось импровизировать.

Вторая попытка прошла еще более неудачно: прослушав команду и замахнувшись не в ту сторону, упорно повинующийся ощущениям, а не голосу в наушниках, воин открыл тылы. В результате одна из тварей сбила его с ног и вгрызлась в спину, чудом не достав до позвоночника. Перевернувшись и придавив Кусачку, Сумрак «стер» ее с себя об землю и добил, вставая, ударом в голову — удивительно точным для слепого боя.

Кошмар приказал завершить на сегодня эксперименты, но напарник уперся, ни в какую не желая отступаться, не смотря на серьезное ранение. Чертыхнувшись, сын Броска скомандовал отстреливаться, используя автоматический поиск цели, и тут наконец старший самец послушался, расплавив залпами порядка десяти надвигающихся животных. В живых осталась лишь одна Кусачка, и вот с ней-то охотник уже окончил бой по всем правилам, успев расправиться с добычей до того, как силы начали покидать его. Ее голова была взята Сумраком, как трофей, а еще самца впервые позорно отругал младший по званию, причем, что самое неприятное, за дело. «Если я говорю: „Отступать“, значит, надо ОТСТУПАТЬ, идиот!» — шипел Кошмар, подставляя свое плечо ослабшему собрату и уводя его к пещере. А он, оказывается, умел злиться…

Несколько дней Сумраку пришлось отлежаться. Кошмарик же даром времени терять не стал и, уверившись в своих силах, сходил на промысел в одиночку. Вернулся слегка помятый, но довольный, с целой тушей… Кусачки-альбиноса! «Новичкам везет», — с оттенком зависти фыркнул Сумрак — трофей и впрямь был достойный. Немало помучившись, Кошмар снял с туши весь экзосеклет, в тайне сомневаясь, что сможет его потом верно собрать, после чего, немного поколебавшись, вдруг предложил попробовать дичь на вкус. Вообще, есть трофеи не полагалось, но самцы в итоге решили, что сохранят сей факт в тайне, ибо жрать хотелось неимоверно, а погода вдруг снова начала портиться. Как ни странно, мясо оказалось очень даже ничего, правда, с легким медным привкусом из-за гемоцианина* в крови. Самцы невольно почувствовали себя глупо, когда осознали, что уже несколько раз давились студенистыми «броненосцами», когда такие кучи отличного мяса попросту пропадали на поле боя…

Подлечившись, Сумрак немедля потащил Кошмара практиковаться уже во вторую колонию, клятвенно пообещав слушаться его во всем и честно исполнив свое обещание. Так как подвижность спины из-за недавней травмы у самца все еще была слегка нарушена, он старался не делать резких движений и подходить к командам проводника более вдумчиво, что в данной ситуации оказалось как нельзя кстати. Не без ошибок, но, все же, гораздо уверенней, чем в прошлый раз, Сумрак справился со стражами, отделавшись незначительными укусами и порезами конечностей. После Охоты он впервые от всей души поблагодарил напарника, и тот, было видно, аж засветился от счастья, хоть и пытался всеми силами свою гордость скрыть.

На исходе месяца за их плечами уже было четыре успешные «слепые» операции. Самцы чувствовали, что хорошо сработались, непостижимым образом дополняя друг друга и всерьез начиная ощущать определенную степень синхронизации. Дошло до того, что им несколько раз снились одни и те же сны. Но, конечно, до идеального взаимодействия еще было очень и очень далеко…

…Прозвучал сигнал. Пора было отправляться в путь. Напарники заняли свои места в челноке и, в последний раз взглянув на странно притихший лес, покинули Наваждение, унося с собой трофеи и память об одной из самых необычных Охот.

На «Изверге» стремительно прибывало народу. Кто-то возвращался на собственном транспорте, остальных забирали многоместные челноки. Сумрак и Кошмар разобрали свою добычу и разошлись по каютам, чтобы немного отдохнуть от впечатлений и друг от друга. Через двенадцать суток должен был состояться общий сбор, где Гнев традиционно подводил итоги Малой Охоты.

Развесив новые трофеи на стене и поместив оружие с доспехами на держатели, Сумрак сходил в душ и уснул крепким сном сразу часов на девять, а проснулся оттого, что кто-то со всей дури начал долбиться в его дверь. Разумеется, это оказался Кошмар. Когда не надо, так он дрых без задних ног, а вот, когда реально следовало отдохнуть, развивал кипучую деятельность.

— Что? — недовольно спросил Сумрак, открывая. Кошмарик, как выяснилось, был не один, а с компанией.

— Вот, про Кусачек послушать хотят… — смущенно пролепетал Кошмар, видя, что напарник явно не в духе. За его спиной топтались Вопль, Броня, Лезвие и Гром. Подростки преданно таращились в ожидании обещанного им рассказа.

— Ну вот и расскажи им, — фыркнул сын Грозы, готовясь закрыть дверь.

— Так ты ж больше о них знаешь, — не сдался Кошмарик.

Сумрак окинул молодняк обреченным взглядом. Когда-то он и сам пытался вот так наладить хоть какие-то взаимоотношения со старшими воинами, а они только и делали, что шпыняли его, дабы не приставал с расспросами. В другое время, в другом клане, но традиция эта продолжалась и, наверное, неправильно было становиться ее частью. Мальки растут, мальки интересуются, хотят походить на старших — что ж их зря обижать?

Сумрак молча посторонился, и вся орава ввалилась в его отсек. Юнцы тотчас же выстроились перед трофейной стеной, как в музее, и принялись восторженно шептаться, хотя, ее обладатель никак не мог взять в толк, что там такого особенного — стена, как стена, не хуже и не лучше, чем у большинства.

— Ну, и чем вас так заинтересовали Кусачки? — встав позади и скрестив руки, осведомился Сумрак.

— А это сложно — охотиться на крылатую дичь? — спросил, набравшись смелости, Вопль.

— Не сложнее, чем на всю остальную.

— Почему же тогда воины говорят, что вы два суицидника? — внезапно поинтересовался Броня.

Сумрак и Кошмар молча переглянулись.

— Вы бы поменьше чужие разговоры слушали, — посоветовал Сумрак, смутно догадываясь, что данный диагноз далеко не с Кусачками был связан. По кораблю явно поползли слухи о запланированной напарниками Большой Охоте, скорее всего, обрисовывающие ее как некую невероятную аферу.

— Не мог же я уши заткнуть, — возмутился Гром, невольно признаваясь, что сборщиком сплетен в данном случае выступил именно он. — Тем более, что речь шла о моем брате!

— Ты как узнал? — изумился сын Грозы.

— Так Вожак, когда нас выбирал, сказал: «О, от Грозы малек — надо брать». А второй сказал: «На кой-черт тебе еще один Сумрак», а Вожак сказал, что у нашего папаши не все сыновья такие, как ты, а большинство-то нормальные. Потом я по базе глянул — на корабле других Сумраков нет. Брат, а почему они тебя ненормальным считают?

Самец вытаращился на младшего сына Грозы, просто потеряв дар речи от такой наглости. Кошмар за его спиной тихо хрюкнул со смеху себе в жвала, и напарник, мигом придя в себя, метнул в его сторону уничтожающий взгляд. Мальки же на всякий случай отступили от Грома подальше, с опаской скосившись на товарища, но тот остался на удивление невозмутим.

— Будешь говорить первое, что в голову придет — и тебя тоже прославят по полной программе, — сердито предупредил Сумрак, после чего обратился уже ко всем юнцам: — Учитесь держать жвала прижатыми и думать, прежде чем говорить, не то, вас примутся учить данной премудрости все, кому не лень, включая меня. Понятно?

Подростки испуганно нахохлились и поспешно склонились.

— Так вы про Кусачек слушать собираетесь? — уже вновь спокойным тоном проговорил Сумрак.

Мальки все, как по команде, дружно шлепнулись на пол, усевшись кружком и приготовившись слушать — привычки, принесенные из материнского дома, не смотря на десять лет, проведенных в учении, были в них еще сильны. Старшие самцы непринужденно расположились перед ними и принялись рассказывать о своем путешествии на Наваждение. Про тренировки вслепую они предусмотрительно умолчали — не хватало еще подросткам, впечатлившись, начать пробовать подобные практики, даже не овладев нормально основными техниками боя. Вместо этого Сумрак поведал о темных лесах и кислотных ливнях, о диковинной растительности и многообразии обитателей этих специфических угодий. Даже Кошмар невольно заслушался, совсем забыв, что собирался прихвастнуть своими победами над летучими бестиями. Конечно, про саму Охоту мальки тоже услышали. В довершение своего рассказа Сумрак хитро сказал:

— Если вы хорошо попросите Кошмара, он покажет добытую им белую тварь, конечно, когда закончит со сборкой экзоскелета.

Взгляды полные надежды дружно устремились на сына Броска, и тому ничего другого не оставалось, кроме как согласиться.

— А почему другие воины не хотят ничего рассказывать и трофеи не показывают? Зачем их тогда вообще собирать, если потом прятать? — обиженным тоном спросил Лезвие.

— Ты Кодекс читал вообще? — осведомился в свою очередь Сумрак. — Они не для показа первым встречным. Не обязательно тыкать всем в жвала своими трофеями, чтобы доказать свою доблесть — для того есть знаки отличия и молва.

Юнцы смущенно потупились. На коротких гривах молодняка красовалось всего по паре простых колец как знак того, что они прошли обучение. Знаки клана они должны были получить только после Посвящения.

— Но вот вы же с Кошмаром нас не прогнали, — попытался все-таки возразить Гром. Тут Сумраку пришлось про себя признать, что задавание неудобных вопросов, по всей видимости, являлось их фамильной чертой. Ну вот что было ему ответить?

— Потому что Вожак велел нам за вами первое время присматривать. Только учтите: вы этого не слышали! — неожиданно спас положение Кошмар. — А теперь выметайтесь, хватит с вас на сегодня историй, нам посовещаться надо.

Подростки удивленно застрекотали и послушно направились к выходу. Сумрак не удержался и вдогонку спросил у Грома:

— Ты чей будешь, мелкий? Уж не Капель ли твоя матушка?

— Капель, — подтвердил сводный брат.

Сумрак довольно усмехнулся и мотнул головой, приказывая юнцу удалиться вместе с остальными.

— Ты же понимаешь, что они теперь не отстанут? — обратился он к Кошмару, когда дверь закрылась.

— А ты зачем им пообещал, что я им альбиноса покажу? — задал тот встречный вопрос.

— А ты зачем их ко мне приволок? Вот теперь будет тебе лишний повод побыстрее собрать этот трофей и сделать это максимально качественно, — злорадно пророкотал сын Грозы.

Теперь, когда первые серьезные тренировки состоялись, и напарники начали примерно представлять себе, что следует ожидать друг от друга, пора было приниматься за разработку стратегии. Остаток недели самцы потратили на этот кропотливый процесс, повторно изучив схемы «Острова», отметив на них стратегически важные пункты, в который раз пройдясь по самым сложным местам и набросав несколько предварительных планов перемещения. Что имелось на начальном этапе? Кроме самих поуровневых и объемных схем всего комплекса, только лишь отрывочные отчеты двух погибших групп: примерное число особей Священной Дичи и ее локализация, точки нападений Жесткачей, а также видеозаписи с нескольких масок. Дополнительно был получен доступ к сигналу станции — его предоставили в командном пункте, когда Сумрак и Кошмар подали официальную заявку на зачистку объекта. Именно с того момента за ними прочно закрепилось прозвище суицидников, причем, не только в клане…

Сигнал был слабоват, учитывая, что многие передающие системы корабля давно вышли из строя. Худо-бедно просматривалась тепловая карта, но основным ярким пятном на ней был последний работающий реактор, вокруг которого в поисках тепла сосредоточилась, по-видимому, основная часть Жесткачей. Не исключено, что именно там они организовали апартаменты для своей Королевы. Также продолжало работать несколько датчиков движения, но они уцелели не на всех уровнях. Видеотрансляции не было, радиосигнал шел с помехами.

В целом информация с «Острова» поступала весьма скудная, и без дополнительных вспомогательных технологий было не обойтись. В общих чертах план выглядел следующим образом: напарникам предстояло вылететь к станции в среднего размера транспортном модуле и ненадолго пристыковаться, выпуская автоматических разведчиков, а уж потом на основании полученных с их помощью данных принимать следующие решения. Эти небольшие компактные роботы, способные открывать электронные замки и прикреплять к стенам маячки, должны были без лишнего шума реализовать всю подготовительную часть. Жесткачи обычно не реагировали на подобные объекты, так как они не представляли ни пищевой, ни репродуктивной ценности, да и видимой опасности также не несли. Похожие на своеобразных членистоногих, механизмы, очевидно, таковыми и воспринимались, а потому беспрепятственно могли проникнуть даже в камеру Матки.

Роботов Кошмар конструировал самостоятельно с небольшой помощью напарника, заключавшейся по существу в сборке указанных деталей. К великому изумлению Сумрака, в технологиях и программировании его новый товарищ разбирался просто отлично, годами оттачивая это мастерство вместо боевых навыков. Все ученические годы он провел за симуляторами, не столько тренируясь на них, сколько изучая принцип их работы. Надо сказать, что способности проводника у молодого самца также развились неслучайно — многие часы, проведенные за управлением компьютерным персонажем не прошли бесследно. Наставники считали, что они с братом необоснованно «застряли» на стадии «игрушек», и гнали юнцов сражаться, но те хитрили: на тренировки ходил, в основном, Проклятье, отчитываясь за обоих, Кошмар же продолжал совершенствовать внимание и реакцию наиболее привычным для себя способом, лишь время от времени тренируясь в паре с братом. Вероятно, подобное разделение пошло еще со времен их нелегкого детства, когда практически беспризорные мальки задумывали какую-то шалость, либо мелкое воровство, и Проклятье исполнял основной замысел, а Кошмар стоял на шухере. Как бы то ни было, попав в клан, близнецы продолжили совершенствовать каждый свою «специализацию» и, будучи изначально слабее других самцов того же возраста, умудрялись на протяжении четырех лет успешно переживать все Охоты именно благодаря своей совместной тактике.

Кто бы мог подумать, что жизнь, в итоге, повернется таким образом, что Кошмару придется сменить напарника, да еще при таких необычных обстоятельствах… И все-таки, его прежде считавшиеся сомнительными способности могли на сей раз помочь в проведении уникальной и исключительной по сложности операции. Сумрак и Кошмар определенно нашли друг друга. И кто-то там, наверху, определенно посмеивался, глядя на все это с высоты…

Установка систем наблюдения на всех восьми уровнях «Острова» должна была занять трое или четверо суток. Потом еще как минимум неделю охотникам предстояло провести за наблюдениями, находясь в состоянии контролируемого дрейфа на некотором отдалении от станции. За это время им было необходимо подробнее изучить внутреннее устройство этого своеобразного лабиринта и понять, каковы распределение и численность обитающих на станции особей, а также, в каком режиме те проявляют свою активность. Для этого требовалось детально просканировать всю станцию и совместить данные со специальной 3D-моделью, по которой в дальнейшем должно было осуществляться отслеживание перемещения охотника и дичи. На следующем этапе подготовки следовало доработать оптимальный план действий с четкой последовательностью движений и возможными путями отступления, учитывая теперь все новые показания. Лишь вслед за этим могла состояться высадка охотника.

Оказавшись на станции, Сумрак, в первую очередь, был обязан запустить резервную систему жизнеобеспечения, так как находиться на «Острове» ему предстояло больше десяти дней, и провести все это время в скафандре с баллонами за спиной просто не представлялось возможным. Ступив на станцию, охотник не мог уже вернуться на вновь отстыковавшийся в целях сохранения безопасности модуль — лишь в случае экстренного сворачивания операции Сумрак имел право вызвать его, что означало бы позорный проигрыш.

После проникновения охотника на объект проводнику полагалось снова лечь в дрейф неподалеку и принять на себя руководство действиями напарника. С этого момента он не имел права отвлекаться и лишнего отдыхать. Самцам предстояло даже время на сон четко распределять таким образом, чтобы спящий охотник ни на минуту не оставался без присмотра. Во время же буквально нескольких часов сна проводника он должен был обязательно бодрствовать и пребывать в наиболее безопасном месте, воздерживаясь от каких-либо лишних действий.

И это был лишь краткий перечень аспектов, которые требовалось тщательно продумать. Времени оставалось все меньше, учитывая, что между Малой и Большой Охотами воинов в любой момент могли отправить на какое-нибудь задание в противоположной точке галактики, так что самцы, стараясь все успеть, начали засиживаться за планами до глубокой ночи, еле выкраивая время на тренировки и еду.

А еще ведь и молодняк теперь ходил за ними хвостом… Уже в полном составе, что иногда немало раздражало. Агат и Обсидиан сперва держались особняком, но присоединились к остальным уже через пару дней — серьезные мальки оказались, хоть и слегка нервные. Ураган, Яд и Вулкан, не смотря на свой первоначальный гонор, стали вести себя попроще, когда убедились, что никто их не собирается притеснять. Опасный примкнул к группе позже всех, он показал себя типом весьма замкнутым и неразговорчивым, но, притом, совершенно беззлобным. В конечном итоге, к тому моменту, как весь клан оказался в сборе, подростки уже определились с авторитетами и все свободное от тренировок и обучения время настойчиво добивались общения с двумя старшими товарищами. Кошмару-то несомненно льстило подобное внимание, пусть и со стороны несмышленых новичков, а вот Сумрак уже не знал, куда деться, и немудрено: это ведь ему, в конце концов, теперь поневоле приходилось развлекать уже не только напарника, но и весь молодняк на корабле.

Развеселая компания только разве что в туалет его не провожала, реально не оставляя ему ни одной свободной минуты. Каждое утро кто-то из них обязательно терся под его дверью, чтобы спросить какого-нибудь пустякового совета, а потом обязательно двое или трое просили потренировать их, так как страшились подойти к другим постоянно огрызающимся воинам. «На меня вот всю жизнь огрызались, и ничего!» — возмущался Сумрак, но тем не менее шел на уступки. Несколько раз ему, правда, удавалось сбагрить мальков менее занятым сородичам, но потом, видя юнцов крепко побитыми, он начинал испытывать угрызения совести и дальше уже не отказывал. Кому, как ни Сумраку было знать, насколько это обидно, когда тебя с остервенением лупят на тренировке, при том, даже не объясняя твоих элементарных ошибок.

Каждые два дня молодняк значительно оживлялся в предвкушении кормежки. В обеденный зал они тоже без Сумрака и Кошмара идти не хотели, так что со спокойными мгновениями принятия пищи также пришлось распрощаться. И, главное, не было никакой возможности от них отвязаться! Подростки не чуяли от Сумрака угрозы, даже когда он временами выходил из себя и с грозным рычанием прогонял их (а заодно и напарника). Эффекта хватало ровно на полчаса — дальше все мальки во главе с Кошмариком возвращались, и, отошедший к тому времени Сумрак был снова готов их терпеть. Честное слово, иногда ему казалось, что он вновь попал за стены отцовского гарема, где на него свалили всю бестолковую мелочь…

Дошло до того, что в один прекрасный момент Гнев подозвал к себе Сумрака и похвалил его за проявленное рвение в воспитании молодняка — дескать, пока он с ними возится, они временно от самого Вожака со своими дурацкими вопросами отстали, а это просто отлично, так как у него в последнее время накопилось столько дел, столько дел… Гнев также неожиданно сказал, что видит в Сумраке неплохие задатки наставника, и это его весьма радует.

Конечно его радовало… Ежегодно клан сталкивался с одной и той же проблемой: пока большинство воинов разминались на Малой Охоте, новобранцы, оказывались фактически предоставленными сами себе, а все потому, что Гневу, видите ли, не охота было делать лишний крюк и возвращаться в колонию.

— Ты уж приглядывай за юнцами, коли начал, доверяю их тебе, — проникновенно попросил смекнувший собственную выгоду Вожак, — а то в этом году они все какие-то слишком наивные подобрались.

«Типун тебе на язык, Кошмарик!» — только и смог ругнуться про себя Сумрак.


*Гемоцианин — медьсодержащий дыхательный пигмент голубого цвета, встречающийся в крови моллюсков и членистоногих.

Комментарий к Глава 7. После Охоты Навеяло про молодняк: «Deep forest» – «Happy Tribe»

====== Глава 8. Сомнения, сплетни и задание ======

Комментарий к Глава 8. Сомнения, сплетни и задание Дорогие Читатели! Вы не могли не заметить, что с этой главы у Гвати появился Соавтор. Короче, в компании Нашатыря все пребывает))) Константин – прошу любить и жаловать!

Объясню суть нашего сотрудничества, чтобы никто не удивлялся и не паниковал. Сюжет и стилистика повести от него не изменятся, характеры героев тоже. Константин любезно согласился стать нашим военным консультантом, так что теперь повесть будет замороченной и правдоподобной не только с биологической, но и с технической точки зрения! Как итог, во время своего решающего испытания Сумрак будет вооружен по последнему слову техники, а его стратегия будет продуманной, рабочей и во всех смыслах настоящей, но при этом обещаю, что все останется написанным доступным и ненапряжным языком. Что до розовых соплей и душевных терзаний, то я целиком оставляю их на своей совести.

Очень хочется поблагодарить Константина за отзывчивость и огромную помощь! Ваш Автор – весьма принципиальная и неуживчивая особа, поэтому прилюдно выносит Соавтору благодарность за то, что он согласился ее терпеть)

Ну вот, познакомились, теперь читаем дальше…

Главу навеяло: «Deep forest» – «Waterdance».

class="book">В этот год вернулись почти все. Пало трое самцов из прошлогоднего набора — этого следовало ожидать. Еще пал Шепот… Что также было не удивительно. Тем не менее, узнав об этом, Сумрак испытал странное чувство. Больше никто из соседнего отсека не будет его доставать…

Что он, собственно, знал о Шепоте? Да, в сущности, практически ничего. Этот юнец совершенно не вызывал ни интереса как личность, ни уважения как воин. Он был обычным. Обычным самцом из числа слабых, что редко переживают свою первую Охоту, а, если и переживают, то лишь благодаря какому-то счастливому стечению обстоятельств. О слабости говорило в нем буквально все: невысокий рост и хиловатая конституция, чрезмерная общительность, отсутствие какой-либо претензии на доминирование и вечный маниакально-позитивный настрой. Такие в любом случае долго не живут.

Они многим были похожи с Кошмаром: оба из низшей касты, к тому же, мелкие и слабые для своего возраста; оба приставучие и непосредственные, несерьезные в поведении, незрелые в суждениях. Правда, Кошмарик был чуть старше и взгляд на мир имел скорее желчный, чем оптимистичный. Поначалу Сумрак, когда оба юнца назойливо пытались составить ему компанию, относился к ним примерно одинаково. Тем не менее, Кошмар вызывал у него некоторое подобие сочувствия, поэтому старший самец выносил его более спокойно, надеясь, что эта привязчивость будет временной, пока окончательно не пройдет полученный стресс — так уж случилось, что Сумрак стал невольным свидетелем его трагедии, и просто отвернуться уже не мог. С Шепотом ситуация была иной — он просто со скуки лез общаться, не имея в клане приятелей, но, как любой слабак, ощущая острую потребность в чьем-то дружеском плече. Вероятно, заметив, что сын Грозы также ни с кем не поддерживает близкого контакта, он почему-то возомнил себя отличной кандидатурой на роль его товарища. Сумрак же не усматривал ни единой достойной причины для дружбы с ним.

Хотя, говоря по совести, дружить с Кошмаром он поначалу также не собирался. Сперва он просто испытывал к сыну Броска снисхождение, сменившееся затем осознанием неожиданной пользы от взаимоотношений с ним. Кошмар предложил, хоть и непривычную, но рабочую схему сотрудничества, тем самым получив билет в ближайшее окружение Сумрака. А вот Шепоту нечего было предложить, кроме собственной компании, ценность которой была более чем сомнительна, потому тратить время на бесполезные взаимодействия с ним не хотелось абсолютно.

И, когда Сумрак позвал Кошмара на совместную Охоту… Когда Шепот узнал об этом… Надо было видеть этот преисполненный надежды взгляд… Сумрак, конечно, заметил его, но намеренно проигнорировал. Ни к чему ему была двойная обуза — Кошмара и так хватило бы с лихвой. Для того, чтобы терпеть рядом Кошмара, имелось обоснование: будущего напарника Сумрак хотел увидеть в деле. А в присутствии Шепота не было никакого смысла, и потому Сумрак не позвал его с собой. Более того, он бы не взял Шепота в команду, даже, если б тот попросился. Но юнец промолчал и в одиночку отправился покорять улей Жесткачей. И, с одной стороны, что в этом было такого? Сумрак вот даже любил охотиться один. Любой воин должен уметь противостоять трудностям и справляться с испытаниями самостоятельно. А, коли толку не хватает, то кто ж виноват…

Но теперь, узнав о гибели юнца, Сумрак почувствовал неожиданную горечь. Его не желала покидать одна тяжелая мысль: если бы в его душе ранее нашлась капля снисхождения не только к Кошмару, но и к бестолковому соседу, то, как знать, быть может, Шепот был бы сейчас жив. И, напротив, останься Кошмар без поддержки Сумрака, он с большой долей вероятности также не пережил бы Малой Охоты…

Сумрака тяготило осознание того, что он, преследуя собственные интересы, невольно решил чужую судьбу. Он дал шанс Кошмару и не дал шанса Шепоту лишь на том основании, что один нес определенную выгоду, а другой нет. Хотя, спорить не приходилось, все было честно: выгода являлась взаимной, формируя новый тандем в полном соответствии с традициями боевого содружества яутжей, куда Шепот, увы, просто не вписывался. Но, не смотря на это, погибший по-прежнему не шел из головы Сумрака. Умом-то самец понимал, что подобные чувства неправильны и не должны занимать истинного воителя, но легче ему не становилось, и на душе было мерзко… Словно бы сам подписал бедному юнцу приговор.

Пребывая в самом скверном расположении духа, Сумрак решил наведаться к Кошмару. Он естественно не собирался изливать душу, просто неожиданно захотелось… Он не мог точно объяснить.

Он шел и все думал: а что, если бы он сделал иной выбор? Да, хотя бы, не изменяя своим привычкам, отправился на Наваждение один? Так и лишился бы он своего проводника? Нет, не так… Подвел бы того, за кого принял ответственность? Тоже не то… Отказал бы в поддержке…другу? И тут с превеликим трудом сыну Грозы пришлось признать: ему и правда не хотелось бы потерять своего странного приятеля. Похоже, каким-то загадочным образом, незаметно для самого себя он начал привязываться к Кошмару — к тому, кого прежде считал, в общем-то, столь же несущественным, что и Шепот.

Кошмар уже которые сутки мучительно складывал свой почетный пазл. Вычистил панцирь Кусачки он достаточно неплохо, а вот со сборкой никак не ладилось.

— Ты перепутал местами анальную и грудную пластины, — с порога заметил Сумрак, наблюдая за тем, как напарник старательно, но безуспешно пытается вставить в выемку между передними лапами трофея явно не подходящий туда кусок экзоскелета.

— То-то гляжу, не лезет, — устало пропыхтел Кошмарик и отложил работу. Вот, вроде бы, и сидел сейчас перед Сумраком взрослый воин, Посвященный; вроде и не дурью маялся, а серьезным делом занимался — готовил к выставлению на обозрение трофей, причем, трофей достаточно ценный и уникальный… И все равно общее впечатление со стороны складывалось, как от трехлетнего малька, воюющего с чрезмерно сложным для него конструктором… Тем не менее, Сумрак, похоже, пришел в неподходящий момент. Он сам терпеть не мог, когда его отвлекают от процесса обработки, потому решил не мешать.

— Позже зайду, — поворачиваясь, бросил он, но Кошмар его остановил.

— Да не могу уже, мозги кипят! — раздраженно проговорил он, вставая и небрежно сваливая недоделанный остов в кучу. — Ну его, пошли лучше в зал. Выкину я к черту эти дурацкие черепки, оставлю, как положено, одну башку, да и дело с концом…

Сумрак на секунду замер, оценивающе поглядывая на напарника, затем вернулся от двери и молча наклонил голову, созерцая его разрозненный трофей. О, белоснежный, чуть прозрачный по краям панцирь был просто бесподобен! Должным образом отполированный и аккуратно собранный, этот экзоскелет украсил бы любую трофейную стену. Так и представился данный экземпляр на центральном месте, с грозно распахнутыми крыльями и подогнутыми как в броске лапами… А несколько небольших пластинок можно было бы пустить на украшения самкам. Да, завидев такие изысканные побрякушки, любая, наверное, тут же ноги раздвинет! Ох, ну и дурень же…

Сумрак внезапно глухо зарычал и, ощерившись, двинулся на озадаченного Кошмара, тесня его к противоположной стене.

— Ты! — процедил он и угрожающе навострил когти, нервно дернув пальцами. — Ты не ведаешь уважения к собственным трофеям и себе самому! Мне стыдно даже показываться с тобой рядом, а не то, что стоять с тобой плечом к плечу! Мало того, что ты не понимаешь истинной цены добытого, так ты еще и увел эту дичь у меня из-под носа, пока я был слаб! Зачем брал, если толку нет?

Кошмар сперва опешил, но затем оскалился в ответ, хотя, скорее, не злобно, а испуганно. Сумрак фыркнул, развернулся и, больше не говоря ни слова, вышел вон.

Сумрак уже второй час отрабатывал приемы в одиночку. Он сам толком не понимал, почему так разозлился, но с ним иногда бывало… Временами он мог не к месту излишне расчувствоваться, вот как сегодня, но потом его неизменно накрывала какая-то необъяснимая внутренняя ярость, то ли от ощущения собственной неожиданной слабости, то ли из-за резко вспыхивающей ненависти к вещам и существам, способным эту слабость в нем пробудить. Тем не менее, сбрасывать напряжение в такие периоды он предпочитал, сосредотачиваясь на упражнениях, а не на задирании сородичей, чем и отличался от большинства воинов. Будь иначе, Сумрак наверное прослыл бы не чудаком, а ненормальным агрессором…

Но вот трогать его в такие моменты категорически не рекомендовалось. Новобранцы, завидев в зале старшего товарища, подошли было к нему, но вместо приветствия получили столь грозный и недвусмысленный рык, что мигом отстали и дисциплинированно ушли тренироваться в противоположный конец помещения.

Наконец, выдохшись и поломав кое-какой инвентарь, Сумрак растерял и большую часть эмоционального запала. Он вышел из зала и устало побрел к душевым, в задумчивости потирая сбитые в кровь кулаки. Из бокового прохода ему навстречу вывернул Кошмар.

— Я все-таки его собрал! — еще издали гордо возвестил напарник.

— Ну вот, больше шуму было, — проворчал Сумрак.

— Так кто шумел-то? — парировал младший самец, подходя ближе.

— Если что, ты не для меня это сделал, — все еще слегка сердито сказал сын Грозы. — Это ТВОЯ Охота и ТВОЙ трофей. И, если это для тебя пустой звук…

— Не пустой, — прервал его Кошмар, положив руку собрату на плечо. — Спасибо.

Сумрак только собирался, наконец, выразить удовлетворение поведением сородича, как вдруг из-за спины послышалось чье-то наглое стрекотание.

— Просто затаив дыхание наблюдаю за вспыхнувшим между вами чувством!

Они разом обернулись. Посреди коридора стоял в позе превосходства, подперев один бок рукой и чуть отклонившись назад, Ужас Леса, самый опытный в клане охотник на уманов. Вот так всегда: на вид уважаемый воин, а отпустит какую-то дурацкую грубую шутку, и уже даже не знаешь, что о нем дальше думать…

— Я говорю: сплошное удовольствие за вами двоими наблюдать, скоро в клане только и разговоров будет, что о вашей внезапной и трогательной любви. Вы как с Сезона оба из одного и того же поселка вернулись, так и не расстаетесь, неспроста, видать, — и он злорадно рыкнул, в смехе запрокидывая голову.

Сумрак редко поддавался на провокации, как правило, пропуская мимо ушей язвительные замечания и тупые подколы сородичей, однако подобный намек являл собой стопроцентный перебор. Проучить за него уже становилось делом чести. Что до Кошмара, то его обычной тактикой было отвечать на шутку еще более забористой шуткой, но здесь даже он лишился дара речи от возмущения. Напарники остолбенели всего на долю секунды, окончательно переваривая поступившую информацию, после чего вдруг одновременно прорычали идентичные слова вызова. Затем, резко осекшись, переглянулись… Похоже, синхронизация начинала работать.

— Я был первый, — твердо сказал Сумрак.

— Нет, я, — возразил Кошмар.

— Я не уступлю тебе, — голос сына Грозы вдруг приобрел зловещую интонацию.

— И я не уступлю, — прошипел в ответ младший воин.

— Тогда прежде я вызываю тебя: сразимся за право запихнуть его грязные слова обратно в его мерзкую глотку! — Сумрак сделал в сторону Кошмара короткий предупредительный выпад, показывая всю серьезность своего настроя.

Сбитый с толку Ужас Леса чуть попятился, хмурясь и пытаясь уловить в поведении этих двоих какой-то подвох. Совсем уж неприятно становилось, когда о нем говорили так, будто бы он здесь не присутствовал.

— Вы тянете время, — с подозрением заметил он.

— ЗАТКНИСЬ! — хором рявкнули самцы, одновременно повернувшись к нему и угрожающе распялив жвала. Вслед за тем они решительно направились обратно в сторону зала. Ужас Леса невольно посторонился, пропуская их мимо. В этот момент он усомнился в удачности своей шутки…

Как и ожидалось, Кошмар вновь проиграл. Впрочем, после совместной Охоты и многочисленных занятий по синхронизации, он стал куда более достойным противником. Приемы младшего самца по-прежнему оставляли желать лучшего, но он научился мало-мальски предугадывать действия Сумрака, а потому смог выстоять дольше обычного, пока соперник не отвлек его обманным движением и не опрокинул с грохотом навзничь.

Место Кошмара тут же занял истомившийся ожиданием Ужас Леса. Рыкая и раздраженно подергивая головой, Сумрак немедленно яростно атаковал его, совершенно забыв об усталости. Самцы сразились на лезвиях, и, спустя полчаса победа вновь досталась сыну Грозы, ценой распоротого бедра и вывиха плеча — весьма небольшой ценой, если учитывать превосходство противника по размерам и силе. Восстановив таким образом справедливость, Сумрак окончательно успокоился и даже начал возвращаться в хорошее расположение духа. Про себя он подумал, что, может быть, не так уж и плохо иногда на ком-то подходящем выместить свою злость…

Чуть позже, ополаскиваясь в душевой, Сумрак, наконец, проговорил, обращаясь к плещущемуся рядом Кошмару:

— Поверить не могу, что нас с тобой в любовники записали… Я еще могу понять, в суицидники, но это…

— Ну… Наверное, не мудрено, учитывая все сплетни, которые о тебе ходят, — с удивительной невозмутимостью ответствовал Кошмар.

Сумрак, неудачно решивший в этот момент глотнуть немного воды, откровенно ею поперхнулся.

— К примеру, что это вообще за история такая про женскую одежду? * — игнорируя кашель собрата, продолжал младший самец.

— И ты туда же… — отдышавшись, провыл Сумрак. — Да не женская она была, не женская! Просто ЧИСТАЯ!

— Ага, и когти ты тоже не полируешь…

— Нет, — растерянно ответил сын Грозы, невольно поглядев на свои руки. — Я их просто мою хорошо…

Кошмарик лишь неопределенно стрекотнул и пошел сушиться.

— Нет, ты правда во все это верил? — догоняя напарника, вопросил неожиданно задетый его речами Сумрак. Кошмар лишь усмехнулся.

— …И при этом продолжал со мной общаться?

— Мне хорошо знакомо, каково это, когда о тебе поверхностно судят, не побывав на твоем месте, — немного помолчав, сказал со вздохом Кошмар. — Ты чтишь Кодекс, ты достойный воин, ты верный товарищ, за это я уважаю и ценю тебя. А уж полировать когти или нет — твое личное дело.

Жизнь на «Изверге» неспешно текла своим чередом. Это был самый спокойный период года, по общему календарю условная «осень». Из крови самцов наконец вымывались излишки половых гормонов, и воины становились более уравновешенными и рассудительными. К тому же, пройдя через Малую Охоту, они тратили избыток энергии, и затем могли в более размеренном режиме заниматься трофеями, отдыхать и тренироваться, совершенствуя боевые навыки. До Большой Охоты оставалось чуть более трех месяцев. Накануне нее традиционно происходило Посвящение юнцов, а после всех испытаний воинов ждал очередной Сезон. Время Большой Охоты, совпадавшее с началом года, было выбрано не случайно — самцы вновь начинали приходить в возбуждение и потихоньку зверели, в связи с чем им с одной стороны требовался капитальный выплеск энергии, с другой, они становились особенно бесстрашными, что немало способствовало прохождению сложных заданий. Пока же воины берегли силы. Число дуэлей сократилось до минимума, а регулярные тренировки проходили достаточно лениво — лишь Вожак со старшими помощниками ежедневно гоняли молодняк. Зато в отсеке отдыха был настоящий ажиотаж.

Сумрак и Кошмар также позволили себе поддаться общему вальяжному настрою, однако основной режим тренировок менять не стали: с утра они занимались в зале, хотя и не так активно, как прежде; днем в отдалении от всех оттачивали синхронность действий (вот тут себя приходилось чуть ли не заставлять выкладываться по полной), а вечером сидели над планами и схемами, нередко, засыпая в процессе штудирования материалов… По кораблю, похоже, все-таки поползли неприличные шуточки, но самцам, откровенно говоря, уже было наплевать, о чем там сородичи шептались за их спинами, когда временами видели их выходящими поутру из одного отсека.

Так прошло несколько недель, пока из спокойного и размеренного по меркам охотников ритма жизни клан буквально не вытряхнуло неожиданно свалившееся на косматые головы задание. Среди ночи Гнев объявил подъем и срочное внеплановое собрание. По тому, как выглядело переданное воинам сообщение, легко было догадаться, что причин созыва могло быть всего две: либо что-то из ряда вон выходящее стряслось на корабле, либо где-то вспыхнул очередной военный конфликт, в который требовалось вмешаться. Ни то, ни другое Сумрака, еле выскребшегося из постели, по правде говоря, совсем не вдохновляло. Он-то втайне лелеял надежду, что до самой Большой Охоты ничто их с Кошмаром не потревожит — оставалось слишком мало времени на подготовку, и, что самое неприятное, чем больше они готовились, тем больше убеждались в том, что на самом деле не готовы к выбранной миссии абсолютно… Одновременно с этим он понимал, что подобные надежды столь же беспочвенны, сколь приятны. Как ни прискорбно это было иной раз осознавать, но каждый охотник клана при всей старательно создаваемой общими усилиями видимости свободы выбора являлся на деле существом абсолютно подневольным.

Основу армии составляли молодые и зрелые самцы в возрасте от тридцати до ста лет. Только дослужившись до статуса Свободного Охотника, самец мог покинуть клан и собрать собственный, либо остаться при колонии в качестве наставника, блюстителя порядка или стража. Имел он и право продолжать охотиться в свое удовольствие, если того требовало его мировоззрение. Но до того надо было еще дожить…

Не смотря на то, что с позиции правления Большая Охота являлась не более чем тренировкой армии да еще иногда средством добыть какие-то необходимые исследователям материалы, для самих воинов, воспитанных в соответствии с древними традициями, она была действом глубоко личным и священным. Прервать ее охотник имел право лишь в случае собственной смерти или… по зову военного долга. И как раз самое досадное, что могло произойти на Охоте с точки зрения любого самца — это ее преждевременное окончание посредством приказа вернуться в клан и приступать к обороне, штурму или преследованию чего-либо или кого-либо. С другой стороны, как же иначе? Кланы находились практически на полном государственном довольстве, и, хотя, содержание одного воина на синтетических пайках обходилось не так уж и дорого, аппетиты всей армии в целом, включая обслуживание кораблей, топливо, снаряжение и вооружение, могли потрясти любое воображение. Так что традиции традициями, но даже ими приходилось поступиться, когда дело касалось какой-либо внешней угрозы, пусть даже мнимой.

А уж с подготовки к Охотам так и вовсе выдергивали регулярно, можно сказать, по каждому пустяку. Естественно, раз имеется в наличии армия, нечего ей бездельничать…

Межпланетный мир всегда был и оставался несбыточной утопией. На просторах галактики то и дело вспыхивали конфликты от самых глупых до длительных и кровопролитных. Впрочем, конфликты, касающиеся яутжей, как правило, проходили по одному сценарию: «Они на нас не так посмотрели, мы сейчас им покажем!» Проще говоря, гордый народ, помимо ярко выраженной воинственности, отличался еще и феноменальной обидчивостью. Да боги упасите кому-то было нападать на них! Нет, о том уже давно не помышляла ни одна из соседних цивилизаций. Только безумец станет провоцировать на агрессию закоренелых головорезов, для которых убийство — главная жизненная философия, а смерть в бою — всего лишь часть повседневности. Но вся беда заключалась в том, что яутжи постоянно усматривали в действиях соседей какой-то злой умысел. То слишком близко подошли к границам, то не соблюли тысяча восьмисотый пункт космического этикета, то без разрешения высадились на отдаленной и всеми богами забытой, но, оказывается, принадлежащей охотникам планете… Короче говоря, как бы иные народы не осторожничали, какой-то из них нет-нет, да и вызывал гнев славных охотников.

Впрочем, были все-таки у яутжей одни постоянные смехотворные недруги. Смехотворные, но, тем не менее, часто причиняющие много неудобств. Их называли Головастыми. Как они именовали себя сами, никто не знал, ибо звуков эти твари не издавали, а общались исключительно телепатически. Это были низкорослые, субтильного телосложения двуногие прямоходящие организмы — даже самому молодому из охотников они едва доставали до пояса. Странно, как они вообще держались в вертикальном положении — головы у этих существ были просто громадными (что и дало повод именовать их Головастыми — яутжи вообще не имели привычки над названиями заморачиваться). Эти на вид безобидные создания с черными раскосыми глазами, занимающими добрую половину их инфантильного личика, являлись обезличенным сборищем высокоорганизованных циников. Смысл их существования сводился к раскладыванию окружающего мира и обитающих в нем организмов на составные части с целью последующего дотошного изучения. Головастые самозабвенно играли в богов, балуясь с генотипами разных существ, вмешиваясь в развитие примитивных цивилизаций и эксперимента ради опустошая целые планеты при помощи синтетических вирусов. Они, по всей видимости, были бесполы, не имели семей и привязанностей, да и вообще своим поведением немало напоминали Жесткачей, за тем исключением, что последние преследовали в жизни несколько иные цели: жрать и размножаться.

Головастые не поддерживали контактов с другими развитыми народами. Это их несколько роднило с яутжами, которые также не стремились ни с кем, кроме себе подобных, близко общаться. Тем не менее, охотники все же были способны на переговоры, хоть, зачастую, и со скрипом, а то, что на слаборазвитые племена они смотрели, как на дичь – ну, так они хотя бы давали этой дичи возможность защититься и отстоять свою честь, а не похищали с целью подвергнуть вивисекции в укромном месте…

Никто точно не знал, из какой части Вселенной Головастые родом — подобно паразитам они давным-давно встречались сразу везде и одновременно нигде не задерживались подолгу. Яутжи никогда не рассматривали Головастых как серьезных противников. Убить тщедушное создание можно было одним щелчком, разве ж это враги… Хотя, надо сказать, технологии яутжей даже уступали технологиям мелких паршивцев, так что в этом плане их цивилизации могли бы и побороться… Но Головастые были трусами. Они никогда не шли на открытый конфликт, да вот только и отставать от охотников не собирались. Очень уж этот сильный, от природы хорошо вооруженный народ их интересовал с научной точки зрения. Именно благодаря неодолимому зову новых открытий Головастые оставались единственными, кто отваживался нападать на яутжей. Правда, делали они это исподтишка, преследуя собственные низкие цели, а потом быстро уносили ноги… Их догоняли, били, и вновь на некоторое время забывали об их существовании. А потом все начиналось сначала.

Вот и на сей раз оказалось, что дело в них. Созвав клан, Вожак объявил, что сутки назад чертовы экспериментаторы-недомерки вторглись на дальнюю планету самок, обойдя каким-то образом заслон, и под покровом ночи похитили девять почтенных производительниц потомства, парализовав их своими проклятыми лучами. Исчезла также одна младшая самка, а, что хуже всего, опустели инкубаторы… Головастые едва не скрылись успешно со всей добычей, но были вовремя замечены бывшими неподалеку воинами Тайфуна. Те начали преследование и даже успели сбить выстрелами один из двигателей вражеского звездолета, так что прыгнуть в подпространство корабль уже не мог, однако догнать негодяев у охотничьих челноков не хватило мощности. Уничтожать звездолет Головастых с производительницами на борту было самой крайней мерой, но, если бы ситуация начала складываться не в ползу охотников, увы, к ней пришлось бы прибегнуть — все лучше, чем достойным самкам закончить жизнь в лабораториях. Кто знает, что эти извращенцы собирались там с ними творить… По счастью «Изверг» как раз шел своим курсом практически наперерез похитителям и получил экстренную информацию вовремя, так что Головастым уже было не уйти.

Так как судно неприятеля оказалось по габаритам небольшим — чуть крупнее штурмовика, было решено особо не мудрить, а просто из скрытого режима обездвижить и обезоружить звездолет парой метких залпов в район реактора. Головастые любили действовать незаметно, но и яутжи, когда нужно, неплохо умели прятаться. Далее предполагалось «загарпунить» кораблик и без лишних церемоний подтянуть его к «Извергу», аккуратно завести в его ангар, а уж потом в спокойной обстановке вскрыть корпус и добраться до мелких негодников.

Гнев быстро и четко раздал инструкции. Не тратя времени даром, воины, получив свое задание, отправились вооружаться, а корабль был срочно переведен в скрытый режим и замедлил ход, поджидая «блюдце» Головастых.

Команда сработала быстро и слаженно, впрочем, как всегда. Бортмеханики Дым и Резкий сосредоточились на радарах и системе наведения, и вскоре с ювелирной точностью вывели из строя рабочий термоядерный двигатель появившегося в зоне досягаемости вражеского суденышка. Теперь Головастым было просто некуда деться. Им оставалось лишь безропотно ждать, когда «Изверг» развернется и подойдет ближе, чтобы неумолимо слопать меньший звездолет. Конечно, на маневр требовалось некоторое время, но оно у охотников было — что-что, а убить пленных (а тем более пригрозить их убийством) у недомерков, склонных к анализу, но не к хитрости, просто не хватило бы смекалки. Им явно сейчас было не до яутжевских самок…

Спустя час полдела было сделано. Влекомый десятком прочных тросов, нелепый дискообразный летательный аппарат въехал на брюхе через шлюз задраенного ангара, и тяжелые створки захлопнулись за ним. Надо сказать, охотникам немало повезло, что звездолет не оказался на несколько метров шире — он точь-в-точь вписался в проем, едва не повредив шлюз своими узкими краями.

В следующим момент ангар распечатали, и нетерпеливые охотники, возбужденно фыркая и стрекоча в маски, ринулись выполнять финальную часть операции. Командующими были назначены Жесть, Пегий и Ждущий — воины третьего ранга.

— Убить всех, — кратко приказал Гнев, отдавая распоряжение о штурме, после чего добавил, обращаясь к ближайшему из командиров: — Жесть, одного только мне живьем притащи.

Жесть исполнительно рыкнул и устремился исполнять приказ. Самое веселье наконец-то началось. Пегий с десятью воинами оперативно организовал оцепление и охрану шлюзов, дабы Головастые, спасаясь, не полезли из всех щелей. Отряд Жести из пятнадцати самцов атаковал командный пункт, проворно вскарабкавшись на куполообразную крышу звездолета и за считаные минуты проделав в ней дыру плазменными резаками, а группа Ждущего из двадцати трех единиц, в составе которой находились Сумрак и Кошмар, прорвалась на срединном уровне, вскрыв технический отсек.

Внутри их встретили кипенная белизна стен и низкие потолки, в которые бравые воины практически уперлись головами. Обычно слепящий свет, являвшийся неизменным атрибутом подобных «тарелок», сейчас померк по причине сдохших реакторов. Надо сказать, корабли Головастых как с виду выглядели по-дурацки, так и внутри были сконструированы совершенно бестолково. Впрочем, с их устройством яутжи были знакомы, потому не терялись. Миновав причудливое машинное отделение, охотники Ждущего, не задерживаясь, разнесли его ворота и торжественно прошествовали к жилым отсекам. В коридоре было на удивление пусто, если не считать немногочисленных расставленных на одинаковом расстоянии двухметровых светло-серых существ — своеобразной охраны Головастых, представляющей собой неутомимых биороботов.

Зафиксировав вторжение, долговязые с тупым видом двинулись на захватчиков, резким, неестественным движением вскидывая какое-то на вид совсем уж несерьезное оружие… Яутжи оказались намного быстрее. Все цели были намечены и взяты на мушку еще до того, как первые парализующие лучи вырвались из узких стволов. Охране удалось задеть троих воинов, но встречный дружный залп тут же плашмя уложил ее первые ряды, размозжив гладкие вытянутые головы и прошив облаченные в серебристые комбинезоны торсы. Выстрелы грянули сразу в обе стороны, провалив попытку долговязых окружить пришельцев, после чего охотники мгновенно перестроились, разбившись на четыре группы по пять самцов. Две из них без промедления двинулись в разных направлениях по кольцевому коридору, методично уничтожая охрану, а две другие пошли следом, по очереди вскрывая все отсеки. Сумрак и его напарник оказались в левой группе зачистки вместе с Торопливым, Тесаком и Статным. Вперед ушли Ждущий собственной персоной, Железный Коготь, Пятно, Кремень и Бродяга.

Когда рухнули первые двери, Головастые, как переполошившееся стадо мелкой скотины, хлынули в коридор норовя проскочить у рослых яутжей между ног. Самцы, обнажив запястные клинки, незамедлительно ломанулись в самую гущу и приступили к хладнокровному вырезанию этой пакости — на них даже заряд было бесполезно тратить… Поддавшиеся панике Головастые являли собой весьма жалкое зрелище. Они метались из стороны в сторону, натыкаясь друг на друга и падая. Охотники пробивались через кишащие тела, без тени сострадания кромсая их лезвиями и топча ногами. И вся эта жуткая резня проходила практически в полном безмолвии, что придавало ситуации дополнительную зловещесть. Тишина нарушалась лишь редким яростным взрыкиванием разъяренных яутжей и хрустом плоти, а Головастые умирали молча и страшно, закатывая огромные свои глазищи, мерзко дергая тощими конечностями, проливая бесцветную вязкую жидкость. Весь воздух был буквально пропитан ужасом. Возможно, это была единственная эмоция, которую могли испытывать эти, с одной стороны, крайне прогрессивные, с другой стороны невероятно ограниченные существа…

Исследовательское суденышко оказалось на редкость плохо защищено: от охранников уже через двадцать минут даже напоминания не осталось. Это было странно, учитывая, с каким противником Головастым пришлось в этот раз иметь дело. Либо горе-ученые были настолько уверены в своей неуловимости, что не удосужились позаботиться о минимальной обороне, либо они просто решили, что яутжи согласно своему Кодексу не станут нападать на слабых… Что ж, в том и другом случае они просчитались. Задержать их не составило особого труда, что до принципов… Да, будь самцы на Охоте, они бы не тронули подобную мелочь, но, подвергнувшись с ее стороны столь коварным посягательствам, как похищение драгоценных самок, они снимали с себя всякую ответственность, переходя на принцип «за зуб пожалуйте нам всю челюсть». И потому сейчас яутжи не ведали пощады. Да, Головастых можно было с натяжкой назвать мирно настроенными, учитывая, что они действительно ни с кем не воевали и использовали, в основном не летальное оружие, но их дрянная привычка гадить втихаря восполняла открытую агрессию с лихвой, и потому по мнению охотников наглецам должно было умереть.

Хозяева корабля были никудышными во всех отношениях бойцами. По возможности своих сил они, конечно, старались защититься, правда, на редкость неудачным способом. Славящиеся своими телепатическими способностями, Головастые в данный момент раз за разом предпринимали коллективные ментальные атаки, пытаясь вывести захватчиков из равновесия. Да только против взрослых самцов яутжей данная мера, безотказно работавшая с другими разумными видами, была попросту бесполезной, ибо охотники являлись одними из самых устойчивых к психическому воздействию существ в мире — кое-где их даже называли за эту черту «твердолобыми». То, что свело бы с ума большинство разумных созданий, отдавалось в их головах лишь противным писком и еще больше злило. Очевидно, Головастые этого просто не предусмотрели…

Сумрак раздраженно отбросил очередное дергающееся тельце, добросовестно, но без особого воодушевления выполняя возложенные на него обязанности. Нет, жалости к Головастым не было. Было презрение, было отвращение, была некая досада на вынужденную бездарную, но необходимую трату времени со столь нелепым противником. И одновременно самца возмущала вся низость совершенного неприятелем поступка. Головастые цинично позарились на самое сокровенное, оскорбив благородный и воинственный народ яутжей. Нападению подверглась дальняя планета, но кто мог дать гарантию, что в следующий раз в мерзкие лапы не попадут Греза или Солнышко?.. От этой мысли самец рассердился еще сильнее и с размаху пробил чью-то мягкую водянистую голову. Содержимое булькнуло и плеснуло на его блестящий, вчера только вычищенный доспех. Вот же дрянь какая…

Впрочем, брезгливость сына Грозы, похоже, разделяли далеко не все. Рядом Торопливый смачно сворачивал тонкие шеи, а Кошмарик чуть дальше с упоением резал Головастых аж обеими руками — наконец-то он дорвался до противника, над которым ощущал безраздельное превосходство! Похоже, это пьянило юнца, которому прежде достаточно редко доводилось испытывать подобные ощущения, заставляя с жадностью набрасываться на легкую добычу в стремлении перебить как можно больше. Не самое достойное по мнению Сумрака было поведение… Хотя, удивляться не приходилось, в том состоял весь Кошмар. Ему через многое еще предстояло пройти, чтобы дорасти до соответствующих профессиональному охотнику взглядов.

Друг за другом пустели отсеки корабля. Пол сделался скользким от крови и был усеян поломанными серыми телами. Самцы немного замедлились, переводя дух. В очередном, просторном по сравнению с другими секторе, наконец, обнаружились самки. Без труда раздавив суетящихся подле них Головастых, воины переключили, наконец, свое внимание на пленниц.

Да уж, то были не просто абы какие производительницы. Девять мощных обездвиженных неведомой силой Матриархов возлежали на широких столах. Только десятая самка оказалась младше, просто с крупным телосложением. Неизвестно, по какому принципу Головастые выбрали на этот раз объекты для своих научных изысканий. Раз они покусились именно на самок, то, возможно, собирались проводить какие-то опыты с репродукцией, но неясно, почему тогда взяли столь неравномерную выборку. Может, просто ошиблись, приняв рослую молодую особь за Матриарха. Да кто ж их разберет…

Сумрак приблизился к одному из столов. Темно-серая Мать, немного превышающая габаритами даже Тучку, распростерлась на металлической поверхности. Она была полностью обнажена, и от ее крепкого и полного чешуйчатого тела веяло такой силой, что невольно становилось не по себе… Только самые старшие регулярно размножающиеся самки достигали подобных размеров. Похоже, это была одна из Великих… И как только Головастые с такой справились?

Самка была без сознания, но жива. Чуть повернув ее тяжелую голову на бок, Сумрак обнаружил какое-то закрепленное на шее устройство, возможно, именно оно блокировало активность организма… Тут самец почувствовал спиной устремленные на него тревожные взгляды. Он обернулся и с удивлением обнаружил, что остальные четверо воинов застыли в нерешительности подле выхода и теперь молча пялятся на него.

— Наверное, не следует нам их трогать… — с сомнением проговорил Статный. — Высокородные самки как-никак…

— Бред какой, — негодующе фыркнул сын Грозы. — Им помощь нужна, а вы тут рассуждаете о статусах! Кошмарик, давай сюда!

— А что, и правда, — отозвался Кошмар, смелея. — Мало я, что ли, таких высокородных в Сезон пере…

Схлопотав от Статного тяжелый подзатыльник, не давший ему договорить задуманную непристойность, и быстро уклонившись от второго, младший самец озлобленно рявкнул в его сторону и решительно подошел к напарнику.**

— Может, Полосатого позвать? — предложил Тесак, которому, не смотря на более почтенный, чем у всех присутствующих воинов возраст, общаться с Матриархами, похоже, не особенно хотелось.

— Позвать, — спокойно согласился Сумрак, подходя к соседней самке и внимательно склоняясь над ней. — И Вожака тоже, если корабль уже полностью зачищен.

— Я найду Ждущего, он распорядится.

— И десяток чистых простыней надо, — опомнившись, крикнул Сумрак уже вдогонку.

Тесак дернул башкой в знак согласия и, не теряя времени, устремился к выходу, а Статный и Торопливый отошли к дверному проему и встали снаружи по обеим сторонам от него, зорко наблюдая за обстановкой. Сумрак же, удостоверившись в том, что и вторая пленница жива, просто находится в отключке, перешел к третьей.

— Кошмар, тех проверь, — одновременно приказал он, поворачиваясь к младшему и указывая на нескольких самок, лежащих отдельно. — Дышат?

Спустя сорок минут зачистка была полностью завершена, и по всему захваченному кораблю можно было наблюдать ее нелицеприятные последствия. Перебитые Головастые штабелями валялись в отсеках и коридорах, кое-где между их телами виднелись раскуроченные синтетические трупы охранников. Всего по примерным подсчетам экипаж этого маленького суденышка насчитывал почти две сотни — и как только они там все помещались? Видимо, такого понятия, как личное пространство, эти существа не имели в принципе…

Трое попавших под парализующие лучи молодых самцов уже пришли в себя и недовольно оглядывались, понимая, что пропустили все самое интересное.

Сумрак и Кошмар пробыли с самками до самого прихода медика. Полосатый явился со стопкой постельного белья и тщательно прикрыв наготу почтенных производительниц, на которых простым воинам глазеть не пристало, приступил к осмотру, выпроводив напарников, и заявив, что дальше справится без них.

Через два отсека Ждущий планомерно выжигал обнаруженный охотниками инкубатор. Это было тяжелое решение, но воинам пришлось на него пойти, уничтожив собственными руками полсотни яиц с нерожденными мальками внутри. Головастые уже чем-то накачали эмбрионы, судя по присоединенным к каждому яйцу трубкам, и одни боги ведали, что бы теперь из них могло вылупится…

Гнев неторопливо шествовал по коридорам и удовлетворенно осматривал плоды деятельности своих бойцов, направляясь к рубке. Дальнейшая судьба захваченного судна уже была им определена. Оставлять звездолет у себя не было смысла. Подобные модели уже попадали в руки яутжевских ученых и техников, так что ценности такая добыча не представляла. С другой стороны, где-то неподалеку должен был располагаться корабль-носитель Головастых — в противном случае эти, с позволения сказать, исследователи, далеко бы на своей скорлупке не улетели, а потому с одобрения Совета Гнев собирался выбросить разоренное суденышко полное изувеченных тел в открытый космос как назидание остальным Головастым. Не приходилось сомневаться, что их материнский корабль быстро отследит один из своих научных модулей и заберет его на борт, получив таким образом грозное послание великих охотников.

Но прежде…

В рубке Головастых уже хозяйничал Дым, разбираясь с их устройствами связи. Рядом стоял Жесть, подпирая ногой помятого и елозящего по полу последнего члена серого экипажа.

— Все готово, Вожак, — отчитался механик, как только Гнев переступил порог тесного отсека управления, и посторонился, пропуская его к пульту. Гнев чуть склонил голову, благодаря подчиненного за хорошую работу и включая указанное передающее видеоустройство. Жесть, не дожидаясь команды, нагнулся и поднял с пола слабеющего Головастого, передавая его Вожаку. Тот молча взял пленника и повернулся к устройству, обращаясь к нему с такими словами:

— Я знаю, вы увидите эту запись и уж как-нибудь ухитритесь понять смысл моих слов. Так вот запомните раз и навсегда: если вы когда-нибудь впредь подойдете к нашим границам, то и нарушителей, и вообще весь ваш род будет ждать ВОТ ЧТО… — вслед за этим Гнев поднял за горло дергающееся существо и, приблизив жертву к объективу камеры, начал медленно и демонстративно, с видимым наслаждением сдирать когтями его серую кожу — лоскут за лоскутом, обнажая тонкие и бесцветные трепещущие мышцы, выпуская из незримых вен текучую прозрачную субстанцию, заставляя пленника содрогаться в отчаянном беззвучном вопле. Головастый безуспешно вырывался, корчась в стальной хватке всем своим тщедушным тельцем и кривя личико в страшных гримасах. Лишь подвергнувшись ужасной пытке и чувствуя в свой предсмертный миг, как из разорванных жил неумолимо утекают бесценные капли жизни, это существо начало демонстрировать какое-то подобие эмоций. Но его последние проклятия не отозвались в спокойном разуме Вожака, а последние судороги не тронули жестокое сердце.


*Отсылка к тексту «Сумрака и Грезы», где рассказывается о том, что после того, как отец забрал Сумрака на свой корабль от чрезмерно опекавшей его мамаши, подросток был одет слишком изысканно для простого малька. Это удивило вояк, а потом переросло в сплетню о женском одеянии.

**По сюжету «Сумрака и Грезы» Кошмар с братом-близнецом по имени Проклятье пробирались в крупные гаремы знатных самцов и втихаря «развлекали» скучающих самок. Проклятье впоследствии был убит одним из таких «рогоносцев».

====== Глава 9. Худшая примета ======

Не сразу, но Полосатый разобрался с устройствами и смог отсоединить их. Самки тот час же начали подавать признаки жизни, и первое, что сделала ближайшая к медику Матриарх, это сцапала его за нагрудник и, притянув к себе, приготовилась душить, очевидно, приняв его спросонья за похитителя. Растерявшись, самец потерял равновесие и едва не рухнул поверх нее, но самка, узрев пред собою сородича, разжала когти, иПолосатый проворно отскочил подальше, одновременно спешно склоняясь перед медленно поднимающейся со стола Великой.

Самка села и, презрительно встопорщив максиллы, огляделась, придерживая край сползающей простыни. Неподалеку завозилась и, нерешительно опираясь о стену, приняла вертикальное положение самая младшая из бывших пленниц. Вслед за ней стали приходить в себя и осторожно слезать со столов остальные. Они недоумевающе вертели головами и, похоже, никак не могли осмыслить происходящее.

— Кто ты, малек? — первой пророкотала Матриарх, устремляя тяжелый, затуманенный взгляд на Полосатого. — Где я нахожусь? И что тут вообще происходит?

Полосатый был не самым крупным самцом, а все ж таки Старшим Кровавым, потому обращение Матриарха его немало задело, но перечить он не стал. Здесь, на корабле, самки, конечно, не имели такого же безграничного влияния, что в своих владениях, но спорить с «большой мамой», как иногда за глаза величали самых серьезных производительниц, все равно не каждый бы решился.

— Меня зовут Полосатый, о, Великая, — не поднимая головы, проговорил самец. — Я лекарь на этом корабле. Ты и твои спутницы сейчас находитесь на борту «Изверга» — это звездолет славного Гнева. Головастые выкрали вас ночью из постелей, потому вы можете ничего не помнить. Я счастлив, что вы не пострадали. Приношу свои извинения, мне пришлось осмотреть вас…

— Не ври! Это не корабль яутжей! — взрыкнула другая самка и, сделав несколько покачивающихся, но оттого не менее угрожающих шагов в сторону оробевшего медика, нависла над ним.

— Это корабль Головастых, — осторожно отходя, пояснил самец. — Он размещается в нашем ангаре. Мы сочли плохой идеей переносить вас. Я смог вернуть вас в сознание здесь. Теперь, если позволите, я извещу Вожака, и он предстанет перед вами лично, а также распорядится, чтобы вас провели в выделенные вам отсеки.

— Вызывай, — повелительно прогрохотала первая самка, выпрямляясь во весь рост. Пожалуй, встань с ней рядом Гнев, он и до плеча бы ей не достал…

Полосатый тот час же отправил сообщение лидеру, про себя уговаривая его явиться побыстрее, слишком уж устрашающим становилось пробудившееся женское общество. Гнев ответил, что будет через пару минут, и Полосатый украдкой вздохнул, искоса поглядывая на гигантских самок. Они не стали ему даже представляться, лишь повставали с мест и теперь постепенно окружали, так придирчиво оглядывая и принюхиваясь, будто бы он в Сезон к ним свататься пришел. Самец под их требовательными взглядами чувствовал себя совершенно не комфортно, но поделать ничего не мог.

— Почему на нас постельное белье? — сурово спросила первая самка, наглядевшись на лекаря.

— Вы были обнажены, — смущенно ответил Полосатый. — Наверное, вас так и забрали из домов…

— И? — перебила его Матриарх.

— На борту нет одежды для самок, Великая, — выпалил медик и втянул голову в плечи. — Мы придумали только это… Мы не можем дать вам доспехи, Кодекс…

— Все ясно, — фыркнула самка, вновь перебив Полосатого. — Стало быть, против простыней Кодекс ничего не имеет?

— Нет… — самец попытался сказать еще что-то, но Великая высокомерным жестом приказала ему замолчать. А так оно и лучше было. Прикажи она ему быстрее убраться с глаз, он бы еще охотнее послушался.

От Полосатого пришел сигнал. Гнев сам попросил его известить, как только самки очнутся и будут готовы к разговору. Как раз сейчас лекарь сообщал, что производительницы уже пребывают в сознании и добром здравии, потому следовало немедленно нанести им визит и достойным образом поприветствовать.

С воинами Вожак уже предварительно поговорил, дабы успокоить волнения, но ситуацию следовало держать под строжайшим контролем, ибо нахождение самок на клановом корабле было делом неслыханным. Кое-кто из лидеров делал исключения для воительниц, но Гнев был приверженцем старых взглядов и следил, чтобы охотники его взгляды также неуклонно поддерживали. Теперь же мудрый вожак попал в весьма щекотливую ситуацию, так как на его судне мало того, что оказалось сразу десять самок, так еще и ранга отнюдь не маленького. «Изверг» уже сменил курс, направляясь к их родной планете, но до прибытия оставалось более двадцати часов, и требовалось сделать все возможное, чтобы за это время производительницы и охотники друг от друга не пострадали. Положение было во всех отношениях нехарактерное. С одной стороны, спасенные самки не имели здесь права даже ртов раскрывать, не то, что диктовать свои правила, но с другой, это были Великие Матриархи, и если бы кто-то из вояк оскорбил хоть одну из них неосторожным словом или взглядом, то Гнев впоследствии не избежал бы крупных проблем… А инциденты были весьма возможны. Охотники уже шептались между собой, что баба на корабле — худшая примета, а много баб так и вовсе прочат судну неминуемые беды вплоть до крушения. Во время Сезона Любви проникающиеся перед привилегированными самками благоговейным трепетом, сейчас самцы посматривали на них с недоверием и опаской, подсознательно воспринимая как некую угрозу. О нападении, конечно, и речи не шло, но кто-то из особо слабонервных бойцов мог не уследить за языком, а такого развития событий не хотелось. С другой стороны и сомневаться не приходилось, что производительницы попытаются даже за краткое время своего пребывания на корабле установить здесь свои порядки. Как в таком случае можно было мягко поставить их на место, да не обидеть при этом, Гнев просто не знал… Пока он в сопровождении двух Помощников — Шторма и Халцедона — направлялся к отсеку, где ожидали самки, голову его не покидали мучительные мысли: чем отвлечь, чем таким занять гостий, дабы они на протяжении всего предстоящего короткого, но уже обещающего быть нелегким, совместного путешествия, вели себя спокойно, не пытались вмешиваться в дела самцов и лишний раз не провоцировали воинов?

Темный, третий Помощник лидера, временно принял на себя управление и находился в командном отсеке «Изверга». Поразмыслив, Гнев на ходу связался с ним и распорядился:

— Пусть немедленно освободят отсек отдыха, разместим самок в нем со всеми удобствами.

— Воины будут недовольны, — заметил Темный. — Они как раз там расслабляются после битвы…

— Ничего, пускай на тренировках сегодня расслабляются, — безапелляционно рявкнул Гнев. — И чтобы через две минуты там никого не было! Пусть Резкий сейчас же запустит все программы очистки и воду сменит. К приходу Матриархов в отсеке даже пахнуть самцами не должно! Все ясно?

— Предельно, — ответствовал Помощник. Связь прервалась.

— Вожак, рискую вызвать твое недовольство, но не слишком ли ты усердствуешь с гостеприимством? — подал голос Шторм. Гнев замедлил шаг и вопросительно обернулся на него.

— Воины и так насторожены, — продолжил Помощник. — Самки на борту, где ж такое видано… И так примета нехорошая, да еще и будут эти самки посреди корабля торчать, всеми благами пользоваться… Не хочешь ли ты еще и разрешить им по судну свободно перемещаться?

— Хочу и разрешу, — нахмурился Гнев. — А будешь умничать, тебя им в сопровождение назначу!

Шторм заметно вздрогнул и замолк, но тут на его сторону внезапно перешел и второй Помощник.

— Не лучше ли выделить им пару кают и закрыть их в блоке с запасом провизии до момента прибытия? — предложил Халцедон. — Так и самки целы будут, и воины успокоятся…

— Закрыть?! — Гнев зарычал, моментально придя в бешенство от этих дерзких слов и, не сдержавшись, схватил советчика за грудки. — Матриархов? Закрыть??? Ты сам соображаешь, о чем говоришь?

— Никто не решится сопровождать их, — сохраняя спокойствие и осторожно высвобождаясь из хватки Вожака, возразил Халцедон. — А предоставлять их самим себе не разумно. Неужели, Вожак сам намеревается эскортировать Матриархов?

— Вот кому прикажу, тот и будет эскортировать! — рявкнул Гнев.

— Почтенный, при всем уважении… — Шторм поклонился, вновь решившись вступить в разговор. — Ты можешь приказать своим воинам пойти на смерть, можешь отправить их сражаться в любую точку галактики, можешь потребовать беспрекословного повиновения во всем, что касается Охоты и войны. Но нигде в Кодексе не сказано, что ты можешь сделать из них прислугу для самок. Ты имеешь право лишь попросить. Но сам знаешь, что в таком деле откажут все.

Выслушав его, Гнев под маской недовольно поморщился, однако буйствовать все же перестал. Как ни бесили его заявления Помощников, правота последних слов не подлежала никакому сомнению. Действительно, кого было приставить к самкам? Не самому же бросать все дела и бежать им прислуживать? Нет уж, простите, это слишком. Но кто подойдет на эту роль? Третий ранг? Жесть? Положим, если он даже и согласится… Он — прирожденный исполнитель, но да не приведут боги, чтобы им пытались командовать самки! А они, несомненно, будут пытаться. Ждущего? Слишком угрюм, это может быть принято за враждебность. Пегого? Тот сам обязательно начнет строить самок, за что неминуемо крепко получит. Это его собственный гарем ежесезонно еле-еле терпит нрав вспыльчивого самца, а чужие высокородные производительницы терпеть не станут… Может, кого-то из Старших Кровавых? Но, опять, кого? Тесак, как доложили, сбежал, лишь только завидев Матриархов. Ужас Леса, может, и решится иметь с ними дело, но он никогда не следит за словами… Железный Коготь психанет уже через полчаса общения с дамочками. А бедолага Полосатый там, судя по голосу, держится уже из самых последних сил; у него трясутся поджилки, он даже дышать боится слишком громко. Просить кого-то из младшего состава? Не разумно — те вообще не в курсе, как с Матриархами общаться, разве что, начнут перед ними как мальки себя вести, а это может быть еще более чревато, чем грубость. Если только…

Гнев набрал позывной Ждущего:

— Кто там, говоришь, у тебя самок-то обнаружил?

— Тесак, Статный, Сумрак, Торопливый, Кошмар в составе группы зачистки, — не задумываясь, отчеканил Ждущий. Вот за это Гнев и любил его назначать командующим операциями — он всегда предельно четко представлял, кто из его бойцов где находится и чем занят в каждый момент времени.

— Докладываю также, что Кошмар и Сумрак самовольно находились возле Матриархов до момента прихода лекаря, — продолжил Ждущий. — Приказ был при обнаружении сообщить и охранять, но не приближаться. Выговор оба уже получили.

— Понял, — удовлетворенно отреагировал Вожак, — объявляю всем благодарность, отдыхайте.

— Отсек отдыха заблокирован…

— Где-нибудь в другом месте отдыхайте.

Отключившись, Гнев ускорил шаг и ввел другой позывной.

— Сумрак?

— Да, Вожак.

— Выговор понятен?

— Да, Вожак.

— В приметы не веришь?

— Никак нет.

— Через пять минут будь в ангаре. До подхода к планете отвечаешь за самок головой. Возьми в помощники своего мелкого компаньона, пускай их развлекает. Главное, чтоб не переусердствовал, как братец его, — все-таки Гнев был тот еще циник… — Возражения есть?

— Нет, Вожак.

Отключив связь, Гнев с довольным видом размял пальцы, хвастнув острейшими когтями, снял маску и торжествующе оглядел Помощников. Он только что решил деликатную проблему самым изящным способом. Не будучи охотником высокой касты, Сумрак обязан был беспрекословно повиноваться Вожаку и, даже, получив весьма сомнительное задание, не осмелился бы ссылаться на Кодекс. При этом Гневу были известны об этом воине два немаловажных факта. Во-первых, в силу своего своеобразного воспитания Сумрак умел весьма тактично общаться с женским полом и знал подход к Матриархам — это поведал по секрету Гроза, старый боевой товарищ Гнева и по совместительству отец данного юнца. Во-вторых, Сумрак действительно не поддавался суевериям — в этом Гнев уже убедился сам, когда впервые зашел разговор об «Острове» — а потому не стал бы предвзято относиться к присутствию самок на борту. Ну, а Кошмар… Кошмар, насколько Гнев знал, тоже взрослых самок не боялся, правда, по немного иным причинам. Кроме того, в последнее время он неотрывно следовал за Сумраком, точно хвост, так что без него бы в этом деле так и так не обошлось. Вот пусть вместе и мучаются с проклятыми бабами…

Как только Вожак переступил порог, медик пулей вылетел из помещения, бормоча что-то про неотложные дела. Гнев учтиво поклонился Матриархам, назвал себя и представил Помощников. Те также склонились, но молча, оставшись на два шага позади и застыв, точно изваяния по обеим сторонам от командира. Самки в ответ скорчили надменные физиономии и представляться не сочли нужным. Что касается благодарности за спасение, то вместо нее они не замедлили вывалить на самцов целую кучу накопившихся претензий: что де ждать пришлось долго, и почему с ними тут оставили какого-то малолетку, не способного толком ни на один вопрос ответить, да еще простыни эти…

— Почтенный Вожак, — возмущенно заявила старшая из самок (а она и правда оказалась ростом чуть выше Гнева), — ты считаешь, это нормально, самкам нашего ранга расхаживать по кораблю замотанным в простыни? Мы категорически не можем появиться перед вашими варварами в таком виде!

Нельзя сказать, что Гнева подобные требовательность и придирчивость удивили — зная манеры Матриархов, он ожидал нечто подобное, тем не менее, такое поведение уже с первых минут начинало раздражать. Это в Сезон он мог еще позволить старшим самкам немного поверховодить, и то, лишь своим самкам… Но выслушивать неучтивые речи от совершенно незнакомых особ, да еще и находясь у себя на корабле, да еще и в присутствии подчиненных… Гнев еле слышно скрипнул зубами и титаническим усилием выровнял дыхание. Даже не смотря на граничащее с оскорбительным поведение дам, ему было необходимо держаться с Матриархами в рамках приличий. Положение обязывало. И, потом, он еще не знал точно, чьи это были самки…

— Нам больше нечего предложить Матриархам, — с неестественным спокойствием молвил Вожак. — Обещаю, что никто вас не осудит, если вы появитесь в таком виде. Одно мое слово, и никто даже не посмеет поднять на вас взора.

В ответ раздалось только презрительное фырканье.

— Следуйте за мной, Великие, — продолжил Гнев, проигнорировав сей неоднозначный ответ. — Прошу, будьте до завтра гостьями на нашем корабле. Мы постараемся, чтобы вы ни в чем не нуждались, и это небольшое путешествие прошло для вас незаметно.

Сказав так, Вожак повернулся и вышел из отсека, побуждая следовать за собой. Самки нехотя потянулись за ним. Им опять что-то пришлось не по душе, но на сей раз они промолчали. Халцедон и Шторм посторонились, пропуская мимо всю процессию, после чего на некотором расстоянии двинулись следом, точно караул.

Минуя низкие коридоры кораблика Головастых, бывшие пленницы брезгливо морщились и подбирали повыше края простыней. Тела убитых не были убраны, их лишь отпихнули ближе к стенам, кроме того, босые ступни самок неприятно липли к покрытому засохшей кровью полу. Хорошо, хоть не пришлось вести своенравных гостий через машинное отделение — шлюзы суденышка к этому моменту были вскрыты, так что пользоваться прорезанным в боку звездолета входом необходимости не было.

Двое молодых самцов уже ожидали в ангаре, вытянувшись по стойке смирно. Один был покрупнее и помускулистее, породистый такой, второй же совсем мелкий, впрочем, тоже ничего так, крепенький. На юнцах, как по традициям Сезона, не было доспехов и масок, никакого оружия при них также не имелось. При виде Вожака и самок оба низко поклонились, надолго задержавшись в подчиненной позе. Старшая Матриарх чуть заметно ухмыльнулась. Все-таки здесь были хорошо вышколенные мальки…

Подойдя к воинам, Гнев обернулся и сказал:

— Любезные гостьи, это Сумрак и Кошмар. Они будут сопровождать вас. Если вам что-то понадобится, не стесняйтесь обращаться к ним. Я распорядился, чтобы для вас подготовили отсек отдыха. Вы сможете расположиться там с комфортом, совершить омовение и поспать, никто вас не потревожит. Мы не можем предложить достойной Великих Матриархов трапезы, но поделимся всей пищей, которой располагаем. Ее вам также принесут в отсек. Настоятельно прошу вас не передвигаться по кораблю одним, дабы не заблудиться и не быть оскорбленными некоторыми моментами воинских будней. Все необходимое для вас будет в вашем отсеке. Если же вам захочется куда-то выйти, эти воины также к вашим услугам. Днем и ночью они будут находиться подле ваших дверей, готовые помочь всем, чем смогут. Надеюсь, их компания покажется вам приятной.

Затем Гнев обратился к самцам:

— Вы все слышали, проводите этих прекрасных дам в отсек отдыха и проследите, чтобы никто и близко не подходил. Провизия тоже на вас, разрешаю припрячь молодняк, скажите им, сколько потребуется пищи, пусть принесут. Все, не смею больше задерживать.

Воины снова поклонились, и Сумрак, произнеся несколько дежурных вежливых фраз, щедро сдобренных комплиментами, пригласил самок пойти за ним. «Да он просто в своей родной стихии!» — с изумлением подумал Гнев, провожая всю честную компанию взглядом. Самки безропотно двинулись за сыном Грозы, даже не высказав своего недовольства по поводу того, что к ним приставили ничем не примечательных юнцов. Кошмар замыкал шествие, следуя по пятам за самой младшей из освобожденных пленниц. И, хотя на фоне рослых женских особей он смотрелся совсем подростком, вид у него был на удивление уверенный и важный.

Младшая самка споткнулась на ровном месте. Очевидно, ей пробуждение далось тяжелее, чем двужильным Матриархам, хотя она не подавала вида и старательно бодрилась. Кошмар услужливо подхватил ее под локоть, одновременно поднимая вверх неприкрыто лукавый взор темно-карих глаз. Самка слегка вскинула брови от удивления, но в следующий момент в ее взгляде также проскользнул некоторый интерес. Этот самец отважился коснуться ее, занятно… Не сговариваясь, они вдвоем чуть отстали.

— Кошмар, сын Броска, — не теряя времени даром, обозначил себя воин. Сумрак, шагавший впереди, явно услышал его слова, так как бегло кинул взгляд в сторону напарника и тут же снова отвернулся, скрывая ухмылку. Сейчас младший должен был от самки ощутимо схлопотать…

— Смальта, дочь Быстрой Реки, — неожиданно назвалась самка в ответ. Со стороны Кошмара было излишне смело представляться деве так, будто бы у него имелись серьезные намерения, тем более рангом он до своей новой знакомой откровенно не дотягивал, да и Сезон давно миновал. Тем не менее самка не просто отреагировала на удивление миролюбиво, а еще и включилась в его игру, ответив так, будто дала согласие. Понарошку, конечно… Смальта была довольно молода, однако намного превосходила своего внезапного воздыхателя размерами, что, впрочем, совершенно последнего не смущало. Под стать своему имени она имела очень интересный рисунок на шкуре, напоминающий черно-коричневую мозаику. Она была красивой. Красивой и очень мощной, с крупными чертами лица, сильными руками, полными крутыми бедрами. Выдержав ее долгий внимательный взгляд, Кошмар уже с нескрываемым намеком дернул жвалами и нехотя выпустил руку самки, в последний момент будто бы случайно проведя пальцами от ее кисти до локтя. Смальта хитро сощурилась и ушла вперед. Больше они на протяжение всего пути не проронили ни слова.

По дороге им встретилось несколько воинов. Все как один вежливо уступили дорогу и затем поспешили скрыться, дабы не связываться с самками. Похоже, они считали, что дурная примета, возможно, обойдет их стороной, если самки с ними не заговорят и не коснутся их. Вот же дикари… Один лишь Торопливый задержался в коридоре и проводил Сумрака и его неожиданных подопечных долгим задумчивым взглядом. Но выражение его лица было невозможно прочесть.

Добравшись до отсека отдыха, самки тут же без лишнего стеснения расположились в нем, будто бы у себя дома. Показав, где что, воины оставили их прихорашиваться и вышли в коридор.

— Оставайся здесь, — велел Кошмару Сумрак, указывая на дверь. — Я возьму новичков, и мы сообразим гостьям поесть. Скоро будем.

Кошмарик согласно стрекотнул и встал возле входа на манер часового, Сумрак же направился в сторону пищеблока. По дороге он перехватил Грома, Броню и Опасного; вместе они практически разорили одну из кладовых, забрав припасов сразу на двадцать самцов. Сумрак хорошо знал, сколько едят крупные самки — этого еще могло и не хватить… Впрочем, они вряд ли пришли бы в восторг от солдатских пайков, воины и сами-то ели их, давясь и чертыхаясь, что говорить об избалованных Матриархах…

Вернулись добытчики и впрямь быстро. Велев малькам держаться скромно и прилично, Сумрак зашел в отсек, и молодняк потихоньку проник вслед за ним. О чем-то задумавшийся Кошмар остался в коридоре. Быстро разложив на столах нехитрое угощение, Неокропленные столпились у дверей и почтительно воззрились на самок. В них еще были слишком сильны воспоминания о матерях, тетках и наставницах, а потому крупные производительницы притягивали их как магнит, олицетворяя некое абстрактное понятие старшей родственницы, в меру строгой, но способной приласкать и защитить. Лишь спустя годы, достигнув возраста взрослых самцов и обретя зрелые взгляды на женский пол, эти несмышленыши должны были начать побаиваться таких особ, осознавая, на что те способны, и лишь спустя многие десятилетия те из них, кому посчастливилось выжить и заработать высокий статус, удостоились бы чести покрыть Матриарха.

Самки одобрительно заворковали, разглядывая мальков. У каждой из них, вероятно, были сыновья того же возраста, навсегда покинувшие их и навсегда любимые… Сумрак, уловив некую повисшую в воздухе между самками и молодняком ноту психологического надрыва, сурово рыкнул, оттесняя новобранцев к выходу.

— Не будь ты таким противным, позволь им побыть здесь, — вкрадчиво проговорила одна из самок, поднимаясь и направляясь к самцу и малькам с явным намерением усыпить бдительность первого и потискать вторых. Однако Сумрак проигнорировал ее интонацию и без резких движений аккуратно преградил Матриарху путь. В очередной раз поклонившись, сын Грозы вежливо произнес:

— Это исключено, о Достойнейшая. Юноши были рады поприветствовать высоких гостий и великая честь была для них услужить вам, но теперь они должны тренироваться, так как совсем скоро их ждет Посвящение. А Почтенным Матриархам и прекрасной деве не помешает отдых, вы испытали слишком много волнений за последнее время. Если у вас нет больше пожеланий, мы оставим вас. Прошу простить за скудную и простую пищу, но воины не вкушают иной. Мы будет счастливы, если она придется вам по душе.

Сказав так, Сумрак вновь поклонился, решительно вытолкнул Неокропленных в коридор и следом вышел сам. Притихшие мальки поплелись в зал, а Сумрак встал подле Кошмара. Воины молча переглянулись. Ближайшие часы им предстояло исполнять скучную и утомительную роль стражи.

— Ты так и не показал, что у тебя в итоге получилось с тем экзосеклетом, — заметил Сумрак спустя несколько молчаливых минут. Разговаривать на посту вообще-то не полагалось, но самцы, все же, не пленных охраняли и не стратегический объект. Так что, учитывая нестандартность задания, они сочли возможным позволить себе тихую беседу.

— Еще было бы время, — буркнул Кошмар.

— Я одного в толк не возьму, почему у тебя с ним были такие сложности? Ты же в микросхемах часами можешь копаться, а это куда более кропотливый труд.

Кошмар неопределенно хмыкнул, помолчал, а потом изрек странное:

— Нуднятина нуднятине рознь.

Сумрак непонимающе нахмурился, но больше вопросов задавать не стал. Может, и правда рознь…

Прошло около трех часов. К оккупированному самками отсеку никто не подходил даже на пушечный выстрел, так что в коридоре было пустынно. Не выспавшиеся, навоевавшиеся и утомленные самцы, плюнув на устав, опустились на пол по обе стороны от двери. Да какие, к черту, они были сейчас стражи? Самые настоящие лакеи, а вовсе не стражи. Что и говорить, на клановом судне самкам не угрожало ничего опаснее скандала, так что охранять их было, в сущности, незачем. Просто самцы должны были находиться поблизости на тот случай, если гостьям что-нибудь понадобиться, ну и приглядывать, чтобы самки не разбрелись по кораблю в поисках приключений. Лакеи, как есть лакеи…

Исчерпав все темы для разговора, напарники по очереди отпустили друг друга ненадолго поразмяться и перекусить, после чего вновь приняли позицию часовых. Самки себя никак не проявляли, наверняка дрыхли. День тянулся мучительно долго…

Ближе к вечеру Сумрак решился заглянуть в отсек, дабы справиться о настроении и самочувствии подопечных. Там его взору предстала идеалистическая и умиротворенная картина. Самки вольготно устроились на лежаках, небрежно обернувшись простынями, очевидно, после купания, и тихо беседовали. Удивительно, но они умяли все припасы, не оставив ни крошки.

Завидев самца, они оживились, и старшая Матриарх немедленно подозвала его к себе. Было видно, что самка, по сравнению с утром, находится в гораздо более приподнятом расположении духа.

— Что ж вы совсем о нас забыли, доблестные воины? — почти промурлыкала она, облокачиваясь на изголовье лежака и изящно подпирая рукой голову, дабы напустить на себя притворно скучающий вид. Другую руку она протянула к приблизившемуся самцу и, дотронувшись внешней стороной пальцев до его бедра, медленно провела по коже вниз, украдкой наблюдая за реакцией. Самец остался спокоен.

— Мы не смеем мешать вашему отдыху, — ответил он, будто бы не замечая этого мелкого хулиганства привилегированной особы. — Мы всегда находимся поблизости, вам стоит лишь позвать. Я заметил, что вы оценили наше угощение, быть может, принести вам еще?

Самки насмешливо застрекотали, а какая-то из них тихо проговорила: «О, если мне опять захочется поесть картона, то я теперь знаю, к кому обращаться!»

— Не утруждай себя, милый, мы сыты, — пропустив это замечание мимо ушей, великодушно ответила старшая. Ее кисть достигла колена стоящего перед лежаком самца, и пальцы столь же неторопливо скользнули в подколенную ямку. В следующий момент самка резко сжала хватку и со всей силы дернула Сумрака на себя, добиваясь того, чтобы он грохнулся от неожиданности на спину. Однако ее уловка не удалась: самец лишь чуть пошатнулся и остался стоять, словно заранее знал, что у нее на уме.

— Смотри-ка, а мой обычно попадается, — усмехнулась баловница, убирая руку.

— Наверняка все из-за того, что твой супруг полностью расслаблен, находясь в твоем прекрасном обществе, — мягко ответил Сумрак, кланяясь и отходя.

— А что же ты, юнец, так напряжен? — Матриарх привстала и обманчиво подалась в его сторону, заставив еще отступить.

 — Мы на военном корабле, Великая, здесь каждый боец всегда должен быть предельно собран.

— А я-то чуть было не подумала, что ты меня боишься, — самка откинула гриву назад и показательно развела жвала.

— О, на самом деле я в ужасе, Великая, — поспешил успокоить ее самолюбие Сумрак. Матриарх удовлетворенно зарокотала.

— Позови сюда маленького, — распорядилась она, очевидно, имея в виду Кошмара, — он забавный, хочу тоже взглянуть на него поближе.

Сумрак послушно вышел в коридор. Кошмар откровенно маялся от безделья, пытаясь выцарапать какую-то картинку на стене. Сын Грозы наградил его строгим взглядом.

— Да тут краска облупилась, — неожиданно смущенно пояснил младший самец.

— Нас зовут, — кратко сказал Сумрак. — На провокации не вестись, вопросов не задавать, не ухмыляться, понятно?

Кошмар подчеркнуто резко наклонил голову, дескать, понимаю, не совсем тупой, и самцы вернулись в отсек отдыха уже вдвоем. Не смотря на опасения Сумрака, самки больше не стали преподносить никаких сюрпризов. Они лишь пододвинулись ближе, собравшись вокруг воинов и попросили их рассказать подробнее обо всем, что случилось ночью на корабле Головастых. Рассказывал, как обычно, в основном, Сумрак. Во-первых, у него это лучше получалось, во-вторых, оба товарища, не сговариваясь, сошлись на том, что Кошмару будет лучше и впрямь помолчать, когда он в ответ на вопрос одной из самок по поводу того, как же бравые воины умудрились остановить несущийся на всех парах корабль неприятеля, не подумав, жизнерадостно ляпнул: «Да просто е…нули ему по двигателям!»

Выслушав всю волнительную и захватывающую историю (как всегда с чуток преувеличенным героизмом славных охотников), самки окончательно прониклись к собеседникам теплыми чувствами. Матриархи теперь покровительственно называли самцов не иначе, как «милый» и «дорогой», и создавалось впечатление, что еще немного, и те просто пойдут по рукам. Сумрак про себя отметил, что, очевидно, тогда, на отмелях, близнецы сказали ему чистую правду о недолюбленных высокоранговых самках. Вот этим особам явно не хватило в Сезон мужского внимания и теперь они практически в открытую кокетничали с низкоранговыми самцами чисто ради того, чтобы получить пару лишних комплиментов, да при случае потрогать мускулистых юнцов. «А я еще на Тучку обижался…» — подумал Сумрак, в очередной раз уворачиваясь от настойчивых объятий ближайшего Матриарха. Со стороны это выглядело даже, наверное, забавно, но смех смехом, а любой неоднозначный контакт со столь знатными самками, мог потом нехорошо аукнуться молодым воинам, и не важно, кто выступал бы инициатором…

Отвлечь самок удалось новым рассказом. Сумрак взялся поведать об устройстве корабля, о команде, и общем распорядке. Не забыл упомянуть о подвигах почтенного Гнева и его Помощников… И тут Смальта, младшая самка, неожиданно изъявила желание увидеть корабль своими глазами. Другие самки ее идеи не поддержали, так как им более по нраву было валяться тут у бассейна, переваривая пищу и предаваясь размеренной беседе. Но Смальта настояла, и Кошмар, что до сих пор чувствовал себя немного неловко, вдруг зацепился за этот шанс улизнуть, предложив провести ей небольшую экскурсию. Таким образом Сумрак был оставлен на дальнейшее растерзание Матриархам, а довольная младшая самка удалилась в неизвестном направлении под сопровождением Кошмара.

Со стороны они вдвоем смотрелись крайне забавно. Смальта была старше Кошмара всего на каких-то лет двадцать, но чем природа ее не обидела, так это ростом: самец едва достигал ее плеча. Чтобы поддерживать диалог, ему то и дело приходилось задирать голову, и это придавало его поведению и фигуре неизбежные мальковые черты. Тем удивительнее, что самец старался держаться к самке как можно ближе, предпочитая глядеть на нее снизу вверх, но при этом время от времени якобы случайно до нее дотрагиваться. Смальта, как ни странно, неприязни не выказывала, и даже создавалось впечатление, что кажущаяся инфантильность спутника ей весьма импонирует.

— Мы сможем посетить все уровни, кроме первого — там делать нечего, на нем отбывают наказание провинившиеся воины, — говорил Кошмар, уверенно увлекая самку все дальше по коридору, — ну, и верхнего — это уровень Вожака. В машинное отделение тоже не лучшая мысль заглядывать…

— Ну, а, где вы тренируетесь, можешь показать? — загорелась Смальта.

— Прости, в зал для тренировок нельзя, там может быть опасно, — пришлось огорчить ее Кошмару. — И в центр управления мы тоже не пойдем — там имеют право находиться лишь воины не младше пятого ранга…

— А вы с Сумраком какого ранга? — вдруг спросила самка. Кошмар от неожиданности замедлил шаг. Вот всегда в самый неподходящий момент спросят о том, чем не похвастаешься…

— Сумрак — Кровавый, это шестой по старшинству ранг, — медленно ответил самец, потом помолчал и добавил нехотя: — Я пока в младшей касте, Молодая кровь.

— Да ты и правда маленький совсем, — умиленно стрекотнула Смальта, потянув самца за взъерошенную, сильно пострадавшую на минувшей Охоте гриву. Кошмар недовольно нахмурился.

— Дело наживное, — буркнул он.

— Так младше тебя по рангу только новички? — уточнила самка, будто бы не замечая, что подобный разговор немало задевает самца.

— Отнюдь, есть еще Окропленные, — дотошно поправил Кошмар, — те, у кого была лишь одна Охота.

— Ааа, — протянула Смальта, — тогда прошу прощения.

— Да что там… — вздохнул самец.

— А сколько всего охотников на корабле? — перевела, наконец, тему самка.

— Сейчас шестьдесят пять, считая Вожака, двух механиков, лекаря и Бескровных.

— А лекарь и механики не охотятся? — уточнила Смальта.

— Почему же, — удивился Кошмар, — они имеют те же права, что другие воины, у них просто несколько иные обязанности. Допустим, когда вас освобождали, они не участвовали в самом штурме, но опосредованно помогали его провести.

— А, если их вдруг убьют на Охоте? — вдруг задалась очередным вопросом самка.

— Ну… Бывает… — прозвучало в ответ. — В принципе, каждый владеет нужными навыками для оказания медицинской помощи себе и другим, да и устройство корабля все обязаны знать досконально. Ну просто кто-то должен же формально быть ответственным, вещи-то важные…

К великому неудовольствию Смальты, оказалось, что самке на «Изверге» можно посмотреть лишь некоторые помещения средних уровней, несколько трофейных стен да столовую. Зато расстилающееся за иллюминаторами мерцающее звездное полотно с лихвой компенсировало недостающие впечатления. Смальта буквально прилипла к стеклу, завороженная открывающимися за ним необъятными просторами космоса, и Кошмару далеко не сразу удалось уговорить ее пойти дальше. Самкам слишком редко доводилось видеть в жизни что-либо подобное…

Близилась ночь. Проведя Смальту по звездолету, Кошмар предложил возвращаться, и самка согласилась, как ему показалось, немного нехотя. По пути назад они долго молчали — Кошмар, уже рассказал и показал все, что было можно, и Смальта тоже исчерпала запас вопросов. Воин помнил, что не должен задавать вопросы сам, но один упрямо зрел в его голове и с каждой минутой все настойчивей просился наружу. Наконец, самец все же решил рискнуть. Будь, что будет…

— Не сочти за бестактность, дочь Быстрой Реки, но чьему гарему ты принадлежишь? — затаив дыхание, осведомился он.

— На данный момент я свободна, — с неожиданно кокетливой интонацией проговорила самка.

— Как же так получилось? — неподдельно изумился Кошмар, сразу пододвигаясь поближе.

— Я пока не вижу достойных самцов вокруг себя.

— И что же должен сделать самец, дабы ты сочла его достойным? — этот вопрос уже был третьим, но являлся настолько закономерным, что Кошмар уже не мог его не задать.

— Он должен меня удивить, — хитро ответила Смальта.

«Это мы умеем», — удовлетворенно подумал Кошмар и на сей раз промолчал.

На следующее утро «Изверг» подошел к пункту назначения. Суденышко Головастых уже давно отправилось дрейфовать в космических просторах, и ангар был полностью очищен от следов его пребывания. Сопровождать самок до родных угодий снова было велено Сумраку и Кошмару. Гнев остался доволен их работой: Матриархи не роптали и не скандалили, и вообще вели себя настолько тихо, что воины даже начали забывать об их присутствии. Правда под вечер Кошмар зачем-то выперся на палубы с одной из баб, чем насторожил некоторых встречных самцов, но, как позже выяснилось, самка сама изъявила желание осмотреть судно, так что он не мог отказать ей в этой прогулке. А в целом все прошло вполне достойным образом, так что у высоких гостий сложилось о клане Гнева самое приятное впечатление — Вожаку пришлось признать, что двоих «любовников-суицидников» есть за что похвалить. Ну, вот вернутся, тогда он и подумает, как это сделать.

После официальных проводов, в ходе которых Матриархи уже повели себя с Вожаком намного более дружелюбно, чем накануне — настолько, что аж соизволили поблагодарить клан за спасение и проявленное гостеприимство, все самки были размещены в одном из больших многоместных челноков и дружно отбыли на планету. Пилотировал челнок Жесть, а Сумрак с Кошмаром руководили процессом поэтапной высадки производительниц. Каждую приходилось с почестями провожать до самого порога.

Следуя за очередной самкой, воины, пользуясь моментом, с неподдельным интересом глазели по сторонам. Здесь они оба были впервые, являясь родом из иных мест, и проведя Сезон на совсем другой планете. Надо сказать, угодья выглядели неплохо: повсюду произрастала пышная многоцветная растительность, рельеф был относительно ровный, а количество водоемов просто не поддавалось счету. Гаремы были выстроены, согласно общепринятым традициям, а вот сады вокруг них казались богаче, чем все, когда-либо виденные самцами. С неба лилось расслабляющее тепло, и каждый глоток воздуха был настолько свежим и душистым, что возвращаться после всего этого великолепия на душный корабль хотелось меньше всего. Но таков удел самцов. Хочешь всю жизнь по мягкой травке ходить и на солнышке греться — изволь родиться самкой…

Сам процесс возвращения производительниц был бы весьма приятным, но в каждом гареме его омрачала истерика по поводу яиц. Как только женское сообщество выясняло, что Матриарха доставили целой и невредимой, но похищенный приплод спасти не удалось, начиналось вселенское горе. Получившие инструкции от Вожака, воины, конечно, умело врали, что яйца были вскрыты Головастыми, но легче от этого не становилось, и раз за разом самцам приходилось выслушивать стенания и жалобы. Бабы, что с них возьмешь… Ну снесут еще, что так париться-то? Но самцы вздыхали, послушно делали скорбные лица и выражали соболезнования.

Последней доставили в материнский дом Смальту. Гарем был весьма богатый и, как оказалось, принадлежал одному из Старейшин. Не удивительно, что своенравная самка могла себе позволить копаться в женихах… Впрочем, от внимания Сумрака не ускользнуло, что Смальта с какой-то особенной теплотой прощалась с Кошмаром. Даже захотелось глаза протереть. А потом Сумрак и вовсе удивился…

— Кажется, я уже знаю, где проведу следующий Сезон, — задумчиво проговорил Кошмар, когда самцы возвращались к ожидающему их челноку.

Вот это был сюрприз. Еще недавно, видя, насколько мучается Кошмар, переживая смерть брата, Сумрак невольно задался вопросом: а что же юнец будет делать на следующий Сезон? Он вряд ли захочет возвращаться на место трагедии — там все будет напоминать ему о Проклятии… Да и подспорья в любовных похождениях он лишился. А завоевывать самок по всем правилам с его-то сомнительной удалью да низким статусом — просто дохлый номер. С другой стороны, будучи последние годы репродуктивно активным, он бы уже не смог терпеть, как прочий молодняк. Максимум до середины Сезона, как Сумрак в прошлый раз, а потом бы все равно неизбежно отправился попытать счастья. Оставалось надеяться, что он не намеревался продолжать свою бесчестную игру в одиночку… Однако столь серьезной решимости в вопросе продолжения рода, какая сейчас проскользнула в голосе Кошмара, Сумрак от товарища никак не ожидал.

— Думаешь, она даст тебе согласие? — осторожно спросил старший самец.

— Ну, у меня ведь будет череп Стража, — на удивление уверенно ответил Кошмар.

Комментарий к Глава 9. Худшая примета Навеяло про Матриархов: «Era» & Oliver Shanti -«Journey To Shambala»

Картинка: Кошмарик заглядывается на Смальту, такая прикольная у них тут разница в росте получилась. Так и хочется сказать: мал клоп, да… талантлив))))) https://gvatya.tumblr.com/image/168045203008

====== Глава 10. Коварство ======

Тёща зятя невзлюбила,

Всё он делает не так!

Всей деревне раструбила,

Что он — бабник и маньяк!

(Галина Курдаева)

В гулкой ночной тишине обширного отсека обработки данных слышалось лишь мерное гудение сервера. Здесь царил полумрак, сгущающийся до непроглядной тьмы в углах и между машинами. Ближе к центру отсека темнота немного разбавлялась мерцанием подмигивающих индикаторов и красноватым свечением мониторов. Это был своего рода «головной мозг» «Изверга», распределяющий и структурирующий всю поступающую на корабль информацию. Именно сюда, в обиталище вычислительной техники и модулей связи, приходили все сигналы от других межзвездных крейсеров, а также планет и колоний, сюда же направлялись для анализа и архивирования дубликаты отчетов о работе систем командного блока. Это позволяло дежурным отслеживать текущую ситуацию, не поднимаясь в рубку, представляющую из себя, если уж продолжать аналогию с нервной системой, подобие «спинного мозга». Вход в рубку большинству членов экипажа был строго запрещен, так как именно оттуда открывался доступ к управлению кораблем, из информационного же отсека можно было только отследить верность курса и точность процесса пилотирования.

Строго говоря, по ночам все прекрасно работало само по себе: «Изверг» неспешно шел на автопилоте, и за всеми его системами следили роботизированные механизмы. Однако яутжи не были бы собой, если б слепо доверялись технике, пусть даже самой надежной и проверенной. Потому в отсеке обработки данных всегда кто-то дежурил. Как правило назначали младший состав — Гнев учил таким образом ответственности. Дежурили обычно по одному, реже — в неспокойное время —попарно.

Поздним вечером на вахту заступил Торопливый. Ох и не любил же он эту тоскливую работенку, но что делать… Уже несколько часов он сидел за пультом, нахохлившись и всеми силами стараясь не клевать носом. Это было трудно, ибо вся обстановка располагала к отдыху. Время размеренно текло минута за минутой, час за часом, но ничего особенного не происходило. Пришла пара сообщений общеновостного характера, а потом несколько благодарностей за спасение и возвращение на родину самок, но на этом все. Скоро уж и вахта заканчивалась…

Скучающий самец, к концу дежурства обнаглев, с наслаждением откинулся на спинку кресла и все-таки позволил себе немного задремать, как вдруг… На ближайшем мониторе замигало сообщение с высоким приоритетом — такую пометку имели, обычно, тревожные позывные, либо срочные задания. Ну надо же, расстроился самец, только расслабился немного…

Воин тут же подобрался и поспешно принял вызов, ожидая получить распоряжение от кого-то из Главнокомандующих или Старейшин, а заодно и замечание относительно сонного вида. Но, к его огромному удивлению, на экране появилась крупная рассерженная самка, насколько он мог судить, кто-то из Высших Матриархов. Не дождавшись приветствия, она резко спросила:

— Клан Гнева, я полагаю?

— Так точно, Великая, — малость оробев, ответил Торопливый.

— У меня претензия! — безапелляционно заявила самка.

— Я внимательно слушаю тебя, Великая, — вежливо проговорил самец.

— Ты удостоился чести говорить с Желанной, Великой Матерью, — соизволила она представиться. — Вот суть моей жалобы: воин вашего клана по имени Сумрак, не имею понятия, чьей он крови, воспользовался наивностью моей любимой дочери и увел ее в свой гарем. Я требую разобраться!

— Великая Мать, с Сезона прошло уже немало времени, боюсь, с разбирательствами будет сложно… — Торопливый с трудом подобрал слова. Матриарх по виду была настолько агрессивно настроена, что он, даже находясь от нее на расстоянии нескольких световых лет, чувствовал себя крайне некомфортно. И почувствовал еще более некомфортно, когда она завопила:

— Пререкаться будешь, малек? Да я насилу отыскала вашу чертову посудину! Немедленно позови мне Вожака!

Тут она была права — связаться с клановым кораблем самкам было весьма проблематично. Воины не любили, когда женское население вмешивалось в их дела, а потому не поддерживали общения с поселениями самок вне Сезона Любви. Лишь в экстренных случаях Матриархи и члены Совета могли потревожить самцов, например, при нападении врага или еще каком бедствии. Правда, сложно было сказать, попадало ли обращение Желанной под какую-либо из этих категорий…

Торопливый тихо сглотнул и опасливо произнес:

— Не имею полномочий тревожить его сейчас по такому поводу…

— Да как ты смеешь??? — Желанная заскрежетала жвалами.

— Я уважаю тебя, Великая Мать, но в клане свои порядки. Изложи подробнее суть своей претензии, и я прослежу, чтобы твое обращение дошло до Вожака как можно быстрее.

— Чем непонятна суть моей претензии? — вспылила самка, но, тем не менее, тут же взяла себя в руки и потрудилась раздельно, как последнему идиоту повторить Торопливому требуемое: — Ваш. Охотник. НИЗКОГО РАНГА, — начала она.

— Кровавый, — машинально поправил Торопливый.

— Да без разницы! –Желанная вновь взорвалась. — Он не Вожак и не Старейшина, он не достоин моих дочерей! По какому праву он позарился на одну из них? Он забрал ее, лишив достойного будущего!

— Он сделал это силой?

Кажется, вопрос поставил самку в тупик.

— Нет… Но он заморочил ей голову, вынудив отказаться от высокородного самца и собственного статуса!

— Он совершил обман?

— Нет, но…

— Я не думаю, что Вожак усмотрит здесь какое-то нарушение правил, — склонился перед монитором Торопливый. — Я записал твое обращение, Великая Мать, и оно будет передано ему. Но без обоснованных жалоб…

Он ожидал, что Матриарх сейчас закатит истерику и с грустью думал, что, видимо, все-таки придется будить Вожака, а потом получать выговор за неспособность решить пустяковую ситуацию, или того хуже… Но Желанная внезапно успокоилась и взяла иную тактику, сменив даже тон общения.

— Может быть, что-то все же можно сделать? — вкрадчиво проговорила самка и, видя, как начинает колебаться юнец, состроила ему глазки.

И тут Торопливый задумался… Какое же искушение сейчас вставало перед молодым самцом! Надо было так случиться, что Сумрак нажил себе врага в лице одной из влиятельнейших Матриархов! Уж не карма ли его пыталась таким образом настигнуть? Сумрак поступил с Торопливым бесчестно, он насмехался над ним, выставил дураком! Две ненормальные бабы чуть его не растерзали, это явно был какой-то непонятный сговор! Потом Торопливый пытался отстоять свою честь, и ему не удалось. Нет, он был не слаб! Просто этот гад использовал нечистый прием! Не наносят таких ударов в честном поединке! Он его снова обманул! И вот теперь шанс отомстить сам плыл к Торопливому в руки… Стоило ли им воспользоваться? Да, это тоже было бы нечестно… Но почему одни поступают так, и остаются безнаказанными, а другие должны из-за этого страдать? И, потом, разве, это плохо, помочь несчастной матери, дочь которой была посрамлена этим нечестивцем? Да он определенно и девку ту обхитрил. Действительно, какая высокоразвитая самка пойдет в здравом уме за таким, как Сумрак?..

— Великая Мать, — решился, наконец, юный воин, — я не имею здесь необходимого влияния, однако ты — иное дело. Твою жалобу рассмотрят и примут меры, но лишь при условии, что речь зайдет о чем-то более серьезном, чем «заморачивание головы». Я понимаю твое оскорбление, — он оглянулся, не подслушивает ли кто, — и хочу помочь всей душей, тем более, я знаю этого воина лично. Это мерзкий тип, он слишком долго скрывается от ответственности за свои многочисленные недостойные деяния. Предлагаю поступить следующим образом: сейчас я удалю запись, и ты выйдешь на связь повторно. Настаивай, что он взял твою дочь силой. Утверждай, что до сих пор не знала о ее местонахождении, потому не сообщила в клан сразу. Твои слова не посмеют подвергнуть сомнению. Уверяю, после этого он уже не вернется в твои края, и честь твоей дочери будет восстановлена.

Выслушав Торопливого, самка хитро сощурилась и расплылась в довольной улыбке.

— Дорогой юноша, я непременно тебя отблагодарю, — пообещала она и прервала связь.

Остаток ночи прошел незаметно… Торопливый раз за разом просматривал полученную запись, где Желанная представала настолько несчастной жертвой, а Сумрак настолько зловредным маньяком, что оторопь брала… Просматривал и думал: а не совершил ли он серьезную ошибку? Гнев узнает, и Сумраку влетит так, что врагу такого не пожелаешь… И Торопливый будет в том повинен. Хотя, а кто Сумрак Торопливому? Друг, что ли, чтоб его жалеть?

Дежурный в который раз запустил обращение Желанной, с середины, с самого драматичного момента. Боги, да эта самка была прирожденной актрисой...

-…она совсем еще юная девушка, это был ее первый Сезон. После того, что он с ней сотворил, дочь больше не выходит из комнаты, она стала бояться окружающих! И ни один высокородный самец на нее больше не взглянет с этих пор… Умоляю, как только может умолять мать, накажите изувера! — с этими словами Желанная очень натурально пустила слезу и тяжко вздохнула.

Торопливый в нерешительности пошевелил жвалами, затем выключил запись и больше к ней не возвращался.

Выждав необходимые полчаса после подъема, требующиеся каждому воину для того, чтобы привести себя в порядок, он направился прямиком к Гневу. Дежурному в порядке исключения дозволялось подниматься на уровень Вожака для доклада. Торопливый немного нервничал, пытаясь предугадать, как лидер встретит его – как ни странно, очень многое зависело от того, в каком эмоциональном состоянии тот поднимется со своего ложа. Кроме того, глава клана был умен, он мог раскрыть обман, заметив беспокойство подчиненного. Впрочем, на этот случай у Торопливого был резервный план: бесхитростно свалить все на коварного Матриарха, а самому прикинутся простачком. Он даже мысленно специальную речь отрепетировал...

Однако Гнев с утра оказался в весьма хорошем расположении духа. Он даже по-отечески ласково поговорил с молодым воином, осведомился, спокойно ли прошла ночь, очевидно, надеясь получить утвердительный ответ… Что ж, предстояло подпортить ему настроение.

— Вожак, тебе нужно кое-что увидеть, — Торопливый начал издалека.

…Сперва Гнев не поверил. Он прокрутил запись несколько раз, пока сомнения окончательно не развеялись. Великая Мать — она и реквизиты свои передала… И Сумрак на его корабле только один имелся… Но как же такое было возможно? Неужели, этот деликатный и обходительный с самками юнец мог такое вытворить? Хотя… В тихом да омуте… Учитывая, что он до нынешнего года пропускал все Сезоны… А потом так неожиданно сорвался… Молодняк поговаривал, что он накануне последнего брачного периода был чрезвычайно агрессивен. Кто знает, что творилось в его больной голове в то время? Так что, да, мог… Как ни прискорбно это осознавать, мог. Боги! А Гнев ведь еще недавно доверил этому извращенцу Матриархов!

Настроение испортилось окончательно. Вожак негодующе зарычал и в сердцах треснул кулаком по столу. Торопливый потихоньку вышел из отсека. Через минуту был объявлен срочный сбор клана.

«Умоляю, накажите изувера!» — после этих слов запись оборвалась, и в зале повисло долгое молчание. Сумрак, до сего момента недоумевавший, за что его поставили перед всем строем, теперь с отвисшими мандибулами потрясенно вглядывался в погасший экран, не в состоянии вымолвить и слова. Это был шок. Глубокий и внезапный. Как будто камнем из-за угла по голове прилетело. Как будто земная твердь под ногами разошлась. Как будто небо рухнуло.

Тишину нарушил Вожак. Его голос был грозен, тон не предвещал ничего хорошего.

— Сумрак, сын Грозы, признаешь ли ты пред лицом клана свою вину в содеянном? — рявкнул Гнев, и его глаза сверкнули как оранжевые искры в обрамлении угольно-черных век.

— Нет, — тщетно пытаясь выровнять дыхание, хрипло сказал Сумрак и прямо поглядел на Вожака. — Я не совершал того, в чем меня обвиняют.

— То есть, ты отрицаешь, что Греза, дочь Великой Матери Желанной, взята тобой в гарем? — уточнил Гнев, хмурясь.

— Этого не отрицаю. Греза — моя. Но я не брал ее силой и не прятал, — собрав остатки самообладания, отвечал, как можно более спокойно воин. Но внутри его просто трясло — от ужаса и негодования.

— Как же это вышло, проясни, будь добр, — саркастически осведомился Вожак.

— Это был ее собственный выбор, — сердце оборвалось и потом застучало словно бы через силу, с перебоями. Кто мог поверить его словам? Сумрак даже сам еще не до конца верил, что Греза так поступила…

— Да разве достойная самка могла принять подобное решение? — в ярости всхрапнул Вожак, и в строю зашелестели одобрительные реплики, но Гнев сердито зыркнул на воинов, и те мигом замолчали.

— Но так и было, — возразил Сумрак, тем не менее, осознавая, что сейчас любое сказанное им правдивое слово будет воспринято как жалкая попытка вранья.

— И ты сейчас смеешь нагло лгать в глаза своему Вожаку? Ты смеешь оспаривать слова Великой Матери? — все больше зверея, проревел Гнев и сделал угрожающий шаг в сторону опального воина. Первые ряды невольно попятились. Сумрак остался стоять на месте, глядя в лицо Вожаку и чуть разведя жвала. Его все равно уже ничто не могло спасти, так хоть встретить свою участь достойно…

— Я не лгу, мой Вожак, но оспаривать смею и буду, — вдруг с неожиданным хладнокровием ответил сын Грозы. Что-то в ту секунду перемкнуло в измученном, мятущемся разуме Сумрака, заставив покорно смириться с тем, что его неминуемо ждет... Не мог он смириться лишь с несправедливым обвинением.

— У тебя нет такого права! — оборвал его Гнев, почувствовав в голосе подчиненного неприятную для него жесткость. Сейчас он быстро выбьет из юнца весь его гонор!

— Пятьдесят ударов кнутом за твое постыдное деяние и еще двадцать за твою дерзость, — таков был вынесен приговор. Огласив его, Гнев тут же язвительно добавил: — И благодари богов, что Великая Мать не стала настаивать на кастрации!

Это было больше, чем Сумрак когда-либо получал за раз… Но сейчас пугающие цифры не значили для него ровным счетом ничего. В голове до сих пор отдавалось многократным эхом нелепое, низкое обвинение, противопоставить которому молодой воин мог лишь свое честное слово… Слово низкорангового охотника, против слова Великой Матери… Просто смешно…

— Сегодня ты понесешь наказание за само преступление, — продолжал тем временем Вожак. — День у тебя будет на осознание. Завтра же ты вновь предстанешь здесь пред своими товарищами, и твоя грива будет срезана до основания, после чего ты отправишься на нижнюю палубу. Так будет выказано презрение клана и мое в тебе разочарование, сын Грозы. Сдать награды!

Двигаясь отрешенно, как во сне, Сумрак, повинуясь приказу Вожака, снял с гривы все кольца и передал их стоящему подле Гнева Халцедону. Вид Помощника был бесстрастен, впрочем, как и всегда. Сколько он уже видел таких…

С этого момента ранг Сумрака официально был понижен до Неокропленного.

— А теперь снимай доспехи и одежду. Полностью, — безжалостно распорядился Вожак.

Сумрак покорно исполнил и это, побросав на пол элементы брони, а затем стянув с бедер ткань и швырнув ее сверху. Клан наблюдал за всем действом молча и, казалось бы, невозмутимо. Но смесь осуждения, тревоги и сочувствия ощутимо витала в воздухе: Сумрак сейчас находился в таком положении, какого страшился любой охотник, не зависимо от возраста и статуса. Воины стояли, не шевелясь, и безмолвно созерцали, как обнаженный собрат, невероятным усилием подавляя дрожь, отходит к широкой колонне и опирается на нее, низко склоняя голову. Как напрягается его и без того густо шрамированная спина, и как Вожак медленно и неумолимо приближается к несчастному, распуская свернутый в кольцо двухметровый кнут, сплетенный из жестких кожаных ремней и тонкой гибкой проволоки.

Первый же удар, обрушившийся на плечи воина, рассек его крепкую загрубевшую шкуру, словно тонкую мембрану, и заставил содрогнуться всем телом, до скрежета сжимая зубы. Не смотря на пронзившую его дикую боль, Сумрак не издал ни звука. Гнев глухо зарычал и замахнулся снова. Жало кнута соскользнуло по пояснице, выкусив частицу плоти. Третий удар пришелся на середину спины, и поперек нее легла длинная кровавая полоса. Сумрак через силу вдохнул, и его когти судорожно скрипнули по гладкой поверхности колонны. Четвертый удар прочертил глубокий след вдоль его позвоночника.

Один за другим новые рубцы стали появляться на теле сына Грозы, быстро покрывая плечи, спину, ягодицы и бедра самца, и, чем гуще становилась их сеть, тем обильнее лилась по чешуе яркая кровь, далеко разбрызгиваясь в момент очередного удара и тяжелыми каплями сползая по жестокому орудию во время следующего замаха. Кнут попадал почти беспорядочно. Он отсек несколько не убранных со спины отростков гривы и мучительно резанул под коленями, как когти Жесткача, разорвал мышцы на бедре; захлестнувшись сбоку, достал острым концом до живота…

Опьяненный кровавым зрелищем, Гнев вкладывал всю свою звериную силу в каждый удар. На сороковом Сумрак не сдержал стона. Если бы не опора под руками, он бы вряд ли смог еще стоять. Вожак разъяренно зарокотал; на спине жертвы обнажился край лопаточной кости.

Созерцая безжалостные истязания старшего товарища, видя, как все его тело стремительно превращается в сплошную кровоточащую рану, Бескровные ошеломленно таращились и тряслись от ужаса. Юнцов всегда специально ставили в первый ряд во время экзекуций, дабы они могли лучше понимать, что их ждет в случае неповиновения. Им, конечно, приходилось ранее выносить порки, но, что значит попасть под горячую руку Вожака, новобранцам было еще неведомо, а потому сейчас они струхнули, как никогда прежде, сжались и совсем притихли.

На спину Сумрака обрушился пятидесятый удар, и самец, не выдержав, взвыл, терзаемый болью, охваченный отчаянием и стыдом. Его ноги начали бессильно подгибаться, он едва не упал. И тут, не стерпев страшного зрелища, из третьего ряда, растолкав сородичей, с рычанием выскочил Кошмар. Гнев, заметивший шевеление краем глаза, на секунду замер.

— Вожак, ты даже не проверил ее слов! — воскликнул младший самец, по неясной причине утерявший страх и уважение.

С низким рокотом Гнев угрожающе обернулся…

— Встать в строй! — рявкнул он и сделал короткий выпад в сторону наглеца, однако Кошмар не сдался.

— Но ведь это правда! — почти дерзко выкрикнул Молодая Кровь, лишь чуть попятившись.

— Ты подвергаешь сомнению решения Вожака и предлагаешь проверять слова Высших Матриархов??? — Гнев просто задохнулся от возмущения. — Вернуться в строй! Немедленно!!! Или сейчас встанешь с ним рядом! — и он дернул головой в сторону силящегося удержаться на ногах Сумрака. Кошмар пригнулся и снова зарычал, но Гнев заглушил его голос своим громовым ревом и, не собираясь далее препираться с недостойным юнцом, тремя точными ударами кнута загнал того на место, рассекши выскочке плечо, грудь и живот, после чего незамедлительно вернулся к истязанию Сумрака.

Кошмару ничего другого не оставалось, кроме как покориться воле лидера. Он встал, ссутулившись и опустив голову; от негодования и боли его тело подергивалось. Но все, что он теперь мог, это беспомощно глядеть, как его товарища подвергают чудовищной пытке, которой тот не заслужил…

В последний, семидесятый раз кнут со свистом ужалил израненную плоть, и Сумрак в ту же минуту изможденно осел на пол, покрытый быстро подсыхающими мерцающими пятнами. Он тяжело и надрывно дышал, уткнувшись в колонну головой, и, по-видимому, все еще не мог осознать, что избиение окочено. Спина полыхала огнем; даже теплые липкие ручейки, беспрестанно сбегающие вниз от раны к ране, ощущались теперь как резкие болезненные прикосновения к изуродованной коже, принося дополнительные страдания. Сознание плыло, и стук в висках поглощал все окружающие звуки.

— Поднимись и скройся с глаз! — рыкнул Гнев, отходя и передавая пропитавшееся кровью орудие одному из Помощников. — И все с глаз моих! — а этот окрик уже был адресован клану. Дважды повторять не пришлось — зал опустел через минуту. Но наказанный самец, будто бы не услышал слов Гнева, продолжая в ступоре сидеть у колонны. Не ушел и Кошмар. Боясь в присутствии Вожака приближаться к товарищу, он, тем не менее угрюмо задержался у дверей, явно ожидая, когда лидер со своей свитой уйдет. Гнев только фыркнул и быстро покинул зал, видимо, отправившись к себе. Помощники вышли следом. На Кошмара никто из них внимания обращать не стал.

Как только их шаги стихли, младший сразу бросился к напарнику. Миллион мыслей теснился в его голове в тот момент. Как помочь сейчас? Что делать потом? Неужели, для Сумрака все кончено? И что он станет без него делать? Как, в конце концов, вообще могло произойти то, что произошло?..

— Эй, дружище, ты… как? Слышишь меня? — Кошмар неловко протянул к собрату руки, желая оказать помощь, но в последний момент так и не решился притронуться. Он опустился на корточки и заглянул в искаженное болью и застывшее, как маска лицо Сумрака. Тот смотрел перед собой, не моргая, поджав, словно бы сведенные судорогой жвала.

— Сможешь встать? — следующий вопрос будто бы вернул воина к реальности. Сумрак медленно повернул голову и уставился на Кошмара каким-то пугающим, мертвящим взором.

— Обопрись на меня, — предложил Кошмар и пододвинулся, собираясь подставить напарнику плечо, но тот неожиданно оскалился и грубо оттолкнул участливого сородича. С протяжным звуком, Сумрак ухватился за колонну и с трудом поднялся на ноги. Шатаясь, он добрел до кучи своей амуниции, скованно наклонившись, подобрал набедренную повязку и накинул ее. Через ткань тут же повсюду проступила кровь. Кошмар вновь оказался рядом и сочувственно поглядел на страдальца, но больше ничего не сказал. Сын Грозы так же в молчании повернулся и двинулся прочь.

У самого отсека, Кошмар опять не выдержал.

— Ты куда? — вопросил он. — Иди давай к медику!

— Иди к черту! — внезапно огрызнулся напарник, резко обернувшись и чуть не потеряв равновесие.

— Ну, давай, хоть я помогу обработать… — сохраняя выдержку, предложил Кошмар. Сейчас он глядел на нелепые попытки бедняги отпереть дверь и понимал, что Сумрак себя просто не контролирует.

— Уходи! Не лезь ко мне! — рявкнул старший самец в ответ и неуклюже ввалился внутрь отсека, наконец, справившись с замком.

— Да я помочь хочу! — запротестовал младший, входя следом.

— Ты вел себя глупо! И сейчас продолжаешь! — бросил Сумрак через плечо, на ходу срывая с себя окровавленное одеяние и ковыляя к ложу.

— Послушай, это еще можно оспорить…

Старший самец в ответ лишь шумно вздохнул и обессиленно опустился на койку, стараясь не задевать рубцов.

— Ты только скажи, это правда или нет? — не унимался напарник. Сумрак лишь молча уткнулся жвалами в покрывало.

Осознав, что разговаривать с ним сейчас бесполезно, Кошмар отошел, устало опустился не колченогий стул и принялся ждать. Спустя некоторое время, убедившись, что покидать отсек, не дождавшись ответа, Кошмар не намерен, Сумрак сдался и все-таки соизволил отреагировать. Он медленно повернул к товарищу голову и проговорил:

— Я ведь рассказывал тебе свою историю. Рассказывал, зачем мне нужно на «Остров»… Я сам был глупцом, когда считал, что смогу пройти это испытание и наконец стать достойным ее… Верхом наивности оказалось полагать, что Желанная так все это оставит. Да, ее обвинения лживы, но они больше похожи на правду, чем сама правда… Это Великая Мать, влияние ее огромно, и, если она захотела меня уничтожить, то у меня нет шансов. Для меня все кончено, друг. Прости, придется тебе как-то самому Большую Охоту вытягивать…

От этих слов Кошмар пригорюнился, пробормотав:

— Я ж говорил: от баб все зло…

Сумрак невесело усмехнулся, слабо шевельнув максиллами. Потом они долго молчали. Но вдруг Кошмарик изменился в лице, видимо, от какой-то неожиданно посетившей его мысли. Он встрепенулся и проворно подскочил к собрату.

— Точно! — воскликнул он, опираясь на край ложа и наклоняясь к Сумраку. — Твоя старшая самка! Ты сказал, она глава Совета?

Сумрак непонимающе приподнялся, невольно растревожив спину и оттого болезненно поморщившись.

— Ты можешь с ней связаться? Разве у нее нет необходимого влияния? Разве, она не сможет дать Гневу опровержение? — и он радостно замер, ожидая, что напарник сейчас воспрянет духом от этой блестящей идеи. Но Сумрак тоже застыл, очевидно, переваривая услышанное… А затем внезапно рванулся вперед, ревя от боли, и схватил Кошмара за горло дрожащей, но по-прежнему крепкой рукой, с силой притянув к себе.

— Никогда, слышишь, никогда, — прошипел сын Грозы, приблизив свои жвала к самым глазам напарника, — самки не будут нести за меня ответственность!

С испуганным стрекотом младший самец вырвался из его хватки и отшатнулся к стене. Угрожающе рыча, Сумрак поднялся и двинулся на него, тесня к выходу. И Кошмару не оставалось ничего иного, кроме как позорно покинуть чужой отсек. Стоило двери закрыться за ним, как Сумрак выкрикнул команду блокировки, после чего силы окончательно покинули его, и самец рухнул на пол. Теряя сознание, он еще успел подумать о Грезе и о том, что, должно быть, теперь никогда ее больше не увидит, как и остальной гарем… Вслед за тем его веки настойчиво смежила мягкая темнота. Она обняла его ласково и забрала тревожные мысли, заставив на время отступить отчаяние и боль. Сколько раз она уже вот так его спасала…

Комментарий к Глава 10. Коварство Глава снова была тяжелой, но больше в моральном плане. Да простят меня любимые Читатели, но бедный Нашатырь опять огреб по полной…

Глава навеяна: «Era» feat. Oliver Shanti – «Autumn In Being»

Иллюстрация: эх, поротые наши... https://gvatya.tumblr.com/image/168335565058

====== Глава 11. Справедливость ======

Кошмар уныло брел по коридору. Настроение было просто хуже некуда… Все на его глазах рушилось, летело к чертям… Все тренировки, все старания… И из-за чего? Из-за того, что кое-кто оказался слишком заносчивым… Не будь Сумрак таким гордецом, всего этого даже не произошло бы! Если б он не бросался в ответ на обвинения Гнева своими пафосными фразами… Если б просто сказал: проверьте информацию, обратитесь к Совету, моя старшая жена в курсе дел… Боги, ну что в этом такого? Если б он так поступил, то Гнев наверняка бы отложил порку и сперва бы устроил более детальные разбирательства. Гнев строг, импульсивен и, порою, чрезмерно жесток, но он справедлив и уж точно не дурак. Сколько раз он давал второй шанс ему и брату… Сперва, конечно, избивал до потери сознания и выгонял в «трюм», но потом неизменно восстанавливал в клане. Просто не надо было лезть ему на рожон. Кошмар тяжело вздохнул.

Добравшись до своего отсека, самец плюхнулся на койку, тщательно залатал на себе следы бича, перевел дух и начал собираться с мыслями. Он расслабил спину и нагнулся вперед, крепко обхватив голову, широко расставив ноги и уставившись в пол. Так он просидел довольно долго, переваривая все события этого злосчастного утра. Что ж, раз Сумрак так легко сдался, приняв на себя несуществующую вину, следовало брать дело в свои руки. Как говорится, безвыходных ситуаций не бывает, и, даже, если тебя съели, то выхода будет как минимум два… Нельзя было позволить этому идиоту загубить свою жизнь почем зря — от него слишком много зависело. Да, может, это было и не очень правильно со стороны Кошмара, смотреть сейчас на напарника, как на средство пройти очередную Большую Охоту, но в экстренной ситуации у любого живого существа в первую очередь включаются эгоистичные механизмы, а уж потом проявляется альтруизм.

Впрочем… Нет, эта причина беспокойства Кошмара не была единственной. И, может, даже, не была основной. За эти несколько месяцев совместной работы, он на самом деле успел привязаться к товарищу. Слишком тяжело ему далась недавняя потеря брата. Слишком нуждался Кошмар в ком-то понимающем рядом… А Сумрак умел понимать. Психовал иногда, конечно, лишнего, но по большей части старался относиться к младшему воину с терпением. Никто, кроме него, так к Кошмару не относился…

Да, Кошмар действительно переживал за друга. За его физическое и душевное состояние, за его положение в клане. Было больно смотреть на истязания, которым подвергал Сумрака Вожак, но еще больнее — осознавать, что товарищ после объявления приговора внезапно сдал оборону и принял все как должное. Кошмар даже не выдержал и кинулся его защищать… В сущности, реально глупый был поступок. Но не мог он, не мог продолжать спокойно смотреть. А уж думать о том, что ожидает бедолагу завтра…

Кошмар и Проклятье не раз бывали на нижнем ярусе, который по факту представлял собой нечто среднее между кладовкой и тюрьмой. За всякое их туда Гнев бросал: за нарушение дисциплины, за самоволку, за неповиновение, за провалы заданий и просто за отлынивание от каких-то важных операций… В зависимости от тяжести проступка, Вожак перед отправкой в «трюм» срезал провинившимся гриву на треть, на половину или полностью. Это было чертовски больно, а, главное, очень унизительно. Далее наказанные должны были отбыть на нижней палубе тот срок, за который восстанавливались все отсеченные отростки. Лишь тогда дозволялось подняться к остальным. На период этого вынужденного затворничества воинам урезали и без того скромный паек до жалких крох; спать приходилось на полу, упражняться — в коридоре, среди коммуникаций. Мыться там было негде, а нужду приходилось справлять в общий благоухающий коллектор для биологической переработки отходов, всякий раз рискуя свалиться в нечистоты… Боги, Проклятье однажды все-таки туда упал… Это было… Это было ужасно, словами не описать. Одно радовало: на нижнем ярусе, хотя бы, оставалась комфортная температура, а влажность держалась, пожалуй, даже чрезмерная. И тем не менее, представить, как в подобном месте оказывается этот манерный Сумрак со своими полированными когтями… Ох…

Нет, такого нельзя было допустить. Нужно было что-то срочно предпринять. На придумывание плана оставался день… Немного. Но не так, чтобы и совсем мало.

Кошмар сосредоточился и попытался детально вспомнить виденный в зале фрагмент обращения Великой Матери. Вообще, странно все это было. Слишком слова Желанной выглядели неестественными… Отрепетированными, что ли… И запись воинам, похоже, продемонстрировали не целиком…

С другой стороны, у Гнева не было явных причин сознательно поддерживать клевету на одного из своих бойцов. Гнев просто поддался заблуждению, впечатленный величием и статью Матриарха, а затем пришел в ярость, когда Сумрак вздумал ему перечить на плацу… Обычное дело. Единственной ошибкой лидера, по сути, было то, что он безоговорочно поверил словам Желанной. Что, впрочем, при его слегка стереотипном мышлении было не удивительно. Конечно, он не допустил мысли, что столь высокородная особа падет так низко. И тем более он не мог представить ситуации, в которой рядовой воин мог бы настолько досадить Великой Матери, чтобы она изобрела вот такой хитрый способ его уничтожения. Да Матриархи на таких, как Сумрак, и внимания-то не должны были обращать. Значит, по логике, получалось, что самец действительно обесчестил дочь высокоранговой самки. Да он и сам это подтвердил перед всеми. Гнев же не зря задал насчет Грезы вопрос… «Греза моя», — сказал Сумрак, и сам подписал себе приговор. Ну не мог твердолобый Вожак старой закалки поверить в то, что знатная самка откажется от статуса и пойдет за ничем не примечательным юнцом… Значит, он увел ее силой, выкрал и изнасиловал. Иного развития событий для Гнева просто не существовало. Сумрак ведь и сам переживал все время, что «не как у нормальных яутжей» получилось. Сын Грозы, если разобраться, немало был подвержен тем же самым стереотипам. Очевидно, это и заставило его так легко отступить…

Подумав так, Кошмар решил, что наиболее логичным началом задуманного расследования, является разговор с тем, кто принял тот злосчастный вызов с планеты самок. Заглянув в график, он без труда установил, что в ту ночь дежурил не кто иной, как Торопливый. И вот это уже настораживало. Кошмар знал о натянутых отношениях между Сумраком и этим воином, но о причинах осведомлен не был.

Не теряя времени даром, сын Броска поднялся с койки и отправился искать Торопливого. Не факт, что тот согласился бы посвящать его в детали, но попробовать стоило.

Торопливый достаточно быстро обнаружился в отсеке отдыха, внутри одной из парилок. Кошмар подсел и заговорил с ним приветливо, но собеседник отчего-то замкнулся и отвечать стал грубо и неохотно. Возможно, конечно, это было следствием его простой личной неприязни к Сумраку, распространившейся теперь и на его напарника, а, возможно, причина крылась и в другом…

— Я видел и слышал то же самое, что и вы все, — раздраженно рыкнул Торопливый в ответ на вопрос Кошмара о полном содержании видеофрагмента.

— А тебе не показалось, что она вела себя как-то… — Кошмар на секунду замолк, подбирая верное слово.

— Нет, — не дал ему договорить сын Вестника и отвернулся, давая тем самым понять, что беседа окончена. Что ж, уже было кое-что…

Он открыл глаза и с минуту отстраненно созерцал перед собой сомнительной чистоты пол, ощущая, как постепенно пробуждается тело. Сперва он почувствовал под животом твердую прохладную поверхность. Затем медленно осознал неудобное положение разбросанных конечностей. И лишь потом его словно бы накрыло одеялом, сплетенным из колючей проволоки. Заныл, запульсировал каждый сантиметр иссеченной спины, и жжение от многочисленных ран пустило глубокие корни куда-то к самому позвоночнику.

Сумрак умел переносить боль — каждый воин умел. Но боль разного происхождения и ощущалась тоже по-разному. Так во время схватки можно было не заметить даже тяжелого повреждения, особенно, если доводилось выйти из поединка победителем. А от нанесенных сопротивляющейся дичью или вожделеющей самкой ран можно было даже испытать странное подобие наслаждения. Но совсем иначе воспринимались следы наказания. Когда боль смешивалась с чувством беспомощности и унижения, она становилась в разы сильнее. Прежде Сумрака частенько поколачивал отец — казалось, можно было и привыкнуть… Но юный воин уже в те времена так же, как и теперь, предпочитал десяток ударов когтей Жесткача одному-единственному удару кнута.

Сравнимыми по восприятию были, пожалуй, лишь страдания от травм, полученных каким-нибудь нелепым, недостойным образом. Например, когда Сумрака угораздило как-то поскользнуться на ровном месте и вывихнуть голеностоп. Или, когда он зазевался и, оступившись, рухнул с дерева, сломав при это руку — ох и выл он тогда! И еще, пожалуй, Сезонные спазмы… О, это было просто невыносимо, когда в прошлые годы вся суть юного воина начинала требовать любви, но самец знал, что ему не ответит взаимностью ни одна самка, так как он пока что никто в их придирчивых глазах…

Вот и сейчас Сумрак был фактически никто — лишенный знаков отличия, униженный на глазах всего клана, обвиненный в одном из ужаснейших преступлений… А завтра ему предстояло пасть еще ниже. Отсечение гривы и мрак корабельного «трюма». На долгие месяцы, а, может, и того больше… И потом воинское становление практически с нуля. Многие просто этого не выдерживают, ломаются. Но, наверное, это лучше, чем изгнание из клана. И уж всяко лучше, чем кастрация…

Вышеупомянутый процесс был страшен. На него обрекали самцов, совершивших в брачный период жестокое насилие над самкой или даже ее убийство. К сожалению, случалось, что кое-кого казнили и по несправедливому навету озлобившихся в чем-то женских особей… Нет, это была далеко не принудительная хирургическая операция под наркозом. Вожак просто выводил виновного вот так же перед всеми и наносил два удара в живот при помощи широкого, короткого клинка, еще и проворачивая его особым образом, полностью разрушая таким образом семенники. Если наказуемый выживал после этого, то его участь все равно была незавидна: самец не только терял способность к воспроизводству, но и постепенно лишался основных мужских черт. У кастрата переставали нарастать мышцы, начинал откладываться жир на животе и бедрах, а, если у несчастного после всех этих трансформаций не хватало духу выдвинуться на Последую Охоту, то он заканчивал свои дни настолько жалким существом, что просто думать было противно…

Видимо, сохраняя в себе остатки совести, Желанная не потребовала от Гнева таких мер. Своим поступком она только лишила Сумрака статуса и уважения товарищей, а, следовательно, и возможности обладать гаремом. И, особенно, Грезой. Великая Мать кинула ему злую насмешку, как бы говоря: посиди, подумай, начни путь заново; когда-нибудь ты заслужишь новый статус и получишь законное право на свой гарем. Когда-нибудь, но не теперь. И в чем-то она, возможно, была права… Кто он такой, чтобы разрушать многовековые социальные традиции…

Злился ли он на Желанную? Хотел бы, но не мог. Он слишком был готов к чему-то такому… Просто очень хотел успеть завоевать «Остров» и предотвратить тем самым хотя бы часть нападок. Не успел…

Злился ли он на Гнева? А толку было? Он сам попросился в его клан когда-то. Он знал, что у этого лидера есть свои особенности. Гнев обладал неустойчивым, порывистым характером, за что и получил свое имя. Отлупить он и раньше мог практически ни за что, а здесь… Здесь у Вожака просто не было выбора.

Сумрак по очереди подобрал под себя руки и осторожно приподнялся. Покрывшаяся коркой засохшей крови кожа спины ощущалась как пергамент. От движения разорванных мышц корка надломилась, и стянутые свежим струпом рубцы засаднило с новой силой. Хвала богам и спасибо Тучке, что он не истек полностью, пока тут валялся. Насыщенная хитрыми стабилизирующими соединениями кровь быстро сворачивалась, а раны почти не воспалялись. Тем не менее, похода в медотсек это не отменяло — самостоятельно такие повреждения не затянулись бы. Что ж, до завтрашнего утра у Сумрака было время…

Он встал — пришлось прибегнуть для этого к помощи стены. Из-под левой лопатки неприятно потекла горячая струйка и защекотала израненную поясницу. Сумрак дотащился до стеллажа и вынул с полки чистую ткань; повязав ее на бедра, он вновь направился к выходу. По дороге воин невольно задержался возле трофеев. С горечью и сожалением он легонько провел пальцами по отполированным, выставленным в аккуратном порядке черепам, ощутив их прохладную гладкую поверхность. Здесь было собрано все, что он добыл за время пребывания в клане Гнева. Все, что далось тяжелейшим трудом и было омыто потоками крови. Если Вожак не смягчит приговор, то завтра все это будет просто уничтожено…

Он быстро убрал руку, отвернулся и вышел.

Кошмар не мог объяснить, но ему вдруг захотелось увидеть всю запись своими глазами. Он не знал, что конкретно это может ему дать, но все же… Устроить подобный просмотр было не так уж и просто. Его черед дежурить еще не наступил, а иного повода для того, чтобы порыться в базе, Кошмар пока придумать не мог. Да и для дежурного это был серьезный риск — узнай кто, что он совал нос, куда не следует, и проблем не избежать… Но так хоть какая-то возможность…

В конечном итоге, к середине дня в мозгу Кошмара наконец-то начал зреть один план.

Днем Кошмар в привычное уже время явился на тренировку. Сумрак, разумеется, не пришел. Зато, взволнованные новички окружили Кошмара и засыпали вопросами. Отвечать самец не стал, лишь потихоньку велел юнцам прийти в его отсек после кормежки. Затем он отработал несколько приемов с Ядом и Броней и покинул зал раньше обычного. Тревожно было за Сумрака… Следовало его проведать.

Он застал напарника возле каюты. Сын Грозы, судя по его по виду, вернулся из медблока и как раз собирался зайти в свой отсек. Его спина выглядела в целом так себе, но Полосатый добротно восстановил мышцы и стянул кожные лоскуты, так что можно было вполне жить дальше. В таком состоянии Сумрак уже завтра смог бы аккуратно тренироваться, да только, если бы не удалось его реабилитировать до утра, смысла в этом уже не виделось…

Кошмар попытался принять бодрый вид:

— Молодец, что сходил к Полосатому, — сказал он.

— Идти на нижнюю палубу с такими ранами — верная смерть, — буркнул Сумрак, открывая дверь.

— Да не пойдешь ты на нижнюю палубу! — воскликнул, не сдержавшись, Кошмар.

— Да ну? — желчно отозвался Сумрак. — А Гнев считает иначе.

С этими словами он вошел в свой отсек, оттолкнув пытающегося последовать за ним Кошмара и вновь закрыв дверь. Он совершенно не мог выносить, когда кто-то видел его слабость…

Кошмар постоял еще немного в нерешительности и все-таки передумал ломиться к товарищу, отправившись к себе поджидать молодняк. Есть что-то не хотелось…

— Но ведь это несправедливо! — возмущенно застрекотал Гром.

— Несправедливо, — согласился Кошмар.

— Почему тогда…

— А потому, что самки привыкли слишком многое себе позволять, — фыркнул воин. — Подрастешь — убедишься.

— Но, если Великая Мать всегда права, даже, если она не права, то что мы можем в этой ситуации сделать? — неуверенно проговорил Вопль.

— Пока не знаю, — признался Кошмар. Мальки, собравшиеся вокруг него, разом поникли.

— Ладно, рано еще руки опускать, — одернул их самец. — Есть у меня одна идея… Но придется пойти на небольшое нарушение дисциплины…

Мальки взволнованно переглянулись, в замешательстве заскрежетав жвалами. Они были слишком впечатлены тем, что творит Гнев с нарушителями, чтобы так сразу согласиться… Кошмар поглядел на них с хитрым прищуром.

— А что делать нужно? — наконец спросил Гром.

— От вас много не потребуется, — пообещал Кошмар. — Основную роль я возьму на себя, как и основную вину. Для начала мне необходимо попасть в центр обработки данных. Сегодня дежурить будет Гранит, я узнавал. Как вы с ним ладите?

— Ну… — заколебались новички, — как со всеми…

— Отлично, — констатировал Кошмар. — Сегодня вам предстоит поладить с ним лучше обычного. Или хуже. От вас зависит. Вторая тренировка скоро начнется. Он уйдет с нее раньше, чтобы отоспаться. Ваша задача его перехватить и любыми способами задержать. Попросите его вас потренировать всех по очереди или разозлите его, или вызовите сами… Он не самый мощный из воинов, думаю, не прибьет… Короче говоря, он должен быть предельно вымотан. Все ясно?

Молодняк сперва стал переглядываться, а затем Кошмар получил утвердительный ответ.

 — Далее, — продолжил сын Броска удовлетворенно, — после отбоя я пойду и потолкую с Гранитом. Вы встанете по двое на втором и третьем уровне, и будете, не особо отсвечивая, следить, не идет ли кто. Если кто-то из старших появляется и начинаетдвигаться в сторону информационного отсека, один задерживает его под каким-то предлогом, второй предупреждает меня. Остальные старательно привлекают к себе внимание где-нибудь подальше от центра обработки данных. Ну, не знаю, останьтесь в зале и сделайте вид, что никак не завершите вечернюю тренировку. Должна сложиться иллюзия, что там находитесь вы все. Когда я заканчиваю, то те, кто стоял на шухере, забирают остальных из зала. Все, что дальше — моя забота. Понятно?

Молодняк идею оценил. План был предельно прост и ясен, а еще мальки невольно обрадовались, что им самим не придется лезть в информационный отсек. Быстренько распределив роли, они удалились на поиски Гранита, а Кошмар начал готовиться к своей диверсии.

Порывшись в глубине стеллажа, он извлек из-под стопки белья небольшой плоский сосуд и перепрятанную туда же последнюю ампулу транквилизатора. На сосуд он поглядел с сожалением: там оставалась последняя пара глотков. Когда еще удастся пополнить запас… В одном заведении на пересадочной станции можно было разжиться данным пойлом, настоянным на слабо наркотических травах. Гнали его представители народности раут — хвостатые проныры с вечно шевелящимися вибрисами на носатых мордах, странным образом напоминающие помойных тварей. В небольших количествах эта настойка хорошо успокаивала и давала легкую эйфорию, но значительное превышение допустимой дозы могло вызвать ощущение полного ухода от реальности. Носило данное снадобье неофициальное название «затейница», и, к счастью, немногие воины о нем знали, а пробовали — и того меньше. С транквилизатором этот состав, очевидно, был в целом совместим — это Кошмар не так давно проверил на себе. Будучи в расстроенных чувствах, он сперва выпил разом полбутылки, потом, не получив должного эффекта, вколол себе успокоительного. Вынесло его, конечно, капитально, но один флакон нейтрализатора довольно быстро вернул самца в норму. Вспомнив об этом и поразмыслив немного, Кошмар решил захватить с собой и нейтрализатор — все-таки угробить Гранита в его планы никак не входило.

Он выдвинулся вперед после отбоя, выждав час, чтобы все уже точно разошлась, и мысленно попросив духов подарить ему удачу. Перед выходом Кошмар вылил содержимое ампулы в бутылку с «затейницей». Оставалось лишь надеяться, что такая смесь подействует должным образом… Впрочем, изведенному нападками молодняка Граниту вряд ли много до полной отключки требовалось…

Осторожно пройдя по коридорам и перемигнувшись с Громом, Обсидианом, Агатом и Воплем, он с непринужденным видом проследовал к центру обработки данных. По дороге встретился направляющийся в свой отсек Пегий, но он не обратил на Кошмара никакого внимания. Больше никто остаток пути не попадался.

Гранит уже давно заступил на дежурство, и выглядел весьма усталым. Он сидел, прикрыв глаза и подперев скулу рукой, а когтями другой руки лениво елозил по столу.

— Привет, дружище! — Кошмар с доброжелательным видом заглянул в отсек.

— Чего тебе? — буркнул Гранит, лениво поворачиваясь

— Да не спится что-то, — вздохнул Кошмар, не дожидаясь приглашения и заходя.

— Ты ведь в курсе, что нахождение посторонних не положено, — недовольно проговорил собрат.

— Да ладно, кто узнает, — Кошмар махнул рукой. — Спать на посту тоже не положено, а ты вон засыпаешь. Зайди сейчас не я, а Вожак, и тебе бы несдобровать.

— Я не сплю! — рявкнул Гранит, подбираясь.

Кошмар уселся на соседнее кресло.

— Неважно выглядишь, — заметил он. — Не отдохнул, что ли?

— Да мелкие меня что-то достали сегодня, — вдруг пожаловался Гранит. — Я так и не понял, чего ради они ко мне прицепились. Сперва попросили с ними приемы отработать, ну, я помог… Потом спохватился, что дежурство уже скоро, уйти хотел, а один как налетит на меня! И в драку полез, типа это я на него напал. Есть там один странный… Вулкан, кажется. Я ему врезал как следует, так остальные полезли. Потом еще и в душе меня заперли — дверь заклинили, паразиты! Что я им сделал? В общем, я толком ни поспать, ни даже просто отдохнуть не успел, сразу сюда…

— Да не обращай ты внимания, это ж мальки безмозглые… — понимающе дернул головой Кошмар.

— Так, а ты что тут шастаешь? За дружка своего переживаешь, что ли? — в свою очередь спросил Гранит.

— А толку? — неопределенно хмыкнул собеседник.

— А нет толку… — согласился дежурный.

— Да мне тут просто настойку бодрящую подкинули, — объяснил Кошмар, — я ее глотнул с дуру, а теперь уснуть не могу.

— Что за настойка? Кто подогнал? — живо заинтересовался Гранит.

— Кто — не скажу, конечно, — злорадно стрекотнул Кошмар, — но поделиться, если хочешь, поделюсь. А то я сейчас уйду, и ты точно задрыхнешь, когда некому тебя станет разговорами отвлекать.

— Ну, давай, что ли… — неуверенно проговорил дежурный. — А она точно не запрещенная?

— Ну ты же видишь, что я полностью вменяемый, — развел руками Кошмар. С этими словами он извлек бутыль и протянул товарищу. Тот опасливо понюхал, чем пахнет из горлышка.

— Травой какой-то несет, — сообщил он.

— Это и есть трава. Пей, не боись.

Гранит набрался смелости и сделал большой глоток, осушив сосуд до дна. Выпив, поморщился:

— Приторно больно…

— Зато, тебе сейчас бегать захочется…

Гранит вырубился через пять минут, причем, резко, буквально на полуслове. Кошмар даже забеспокоился, пошевелил его, пульс пощупал. Вроде, все признаки жизни были налицо, дрых просто…

Осторожно отодвинув бессознательного товарища вместе с креслом, Кошмар пристроился к пульту и погрузился в изучение содержимого базы. После просмотра последних записей, он нашел обращение Желанной и поглядел его целиком. Ситуацию это не прояснило, единственное, вся история показалась теперь еще более натянутой. Желанная сделала кучу оговорок на предмет того, почему это она так поздно обратилась, да как вышло, что Сумрак вообще до Грезы добрался… Так, словно хотела привести свой рассказ в соответствие с какой-то заданной линией.

Выключив видео, Кошмар залез в список вызовов — ничего необычного… Хотя… Стоп! Перед видеосеансом стояло несколько текстовых обращений, а перед ними… Второй фрагмент видео! Кошмар выбрал его, но система сообщила, что файл не найден. Это было странно… Получается, его удалили? Но кто? Вероятно, сам Торопливый, больше некому… Вряд ли, это сделал Гнев. Во-первых, для чего бы ему могло понадобиться подставлять Сумрака, а, во-вторых, если б и понадобилось, то он вряд ли оставил бы следы… А Торопливый, мягко говоря, был немного глуповат…

Покопавшись в системе еще немного, Кошмар запустил процесс восстановления данных, и через некоторое время на экране высветилось аж целых три удаленных видеофайла! Обалдеть, да, похоже, они тут реально сидели и репетировали!!! Еще и несколько дублей хватило наглости сделать! По-видимому, фрагменты были получены друг за другом, но после первого из них еще пришли какие-то другие обращения, и удаливший информацию некто по рассеянности не заметил за ними первый файл, когда очищал список вызовов. Удачно…

Впрочем, радость Кошмара была недолгой. Ни один из восстановленных файлов, увы, не читался. Оставалась надежда, что все они успели отправится в архив… Но вот архив-то уже был защищен паролем. На самом деле, не боги весть какая была преграда, по крайней мере, для Кошмара, но пойти на взлом системы…

Кошмар вновь задумался. Может, нужно было на этом остановиться и просто известить Гнева, чтобы тот сам заглянул в архив? Накажет, конечно, но, возможно и прислушается… Но, что, если, это ошибка? И удаленные фрагменты ничего не дадут? Тогда и Сумрака не спасти, и самому придется, возможно, к нему на нижнем уровне присоединиться… Все же, лучше подобрать пароль и глянуть самостоятельно, а вот уж, если там сыщется что-то интересное, то и под трибунал пойти не жаль…

Раз решился, то надо идти до конца, заключил, в итоге, Кошмар и запустил со своего носителя программу подбора паролей.

Гнев стоял на пороге своего отсека и безуспешно пытался врубиться в происходящее. Вроде бы, сегодня другой юнец должен был дежурить… Он помотал головой, прогоняя остатки дремы. Кошмар смущенно топтался перед Вожаком, не зная, с чего начать.

Как и следовало ожидать, Гнев был недоволен. Он уже десятый сон смотрел, когда явился младший воин и переполошил его стуком в дверь. По привычке лидер решил, что опять произошло что-то экстраординарное, а потому выскочил, даже не одеваясь. Багровая мантия была накинута на его мощный торс на манер тоги, загадочным образом придавая виду пожилого самца еще большую внушительность. Кошмар тихонько сглотнул. В ближайшее время ему точно не поздоровится… Он вытащил Вожака из постели посреди ночи по практически личному делу, даже не будучи допущенным до пребывания на этом уровне корабля. Все, это финал… И чем думал…

Кошмар набрал в грудь побольше воздуха и…

— Я взломал архив, — просто сказал он.

— Ты взломал что? — переспросил Гнев, сонно щурясь.

— Архив, — повторил Кошмар громче, словно Вожак был глухой. Гнев, похоже, от этой неожиданной информации слегка подвис…

— Да, сознаюсь… — продолжил Кошмар уже увереннее. — Я подобрал пароль. Я не смотрел личных дел и твоих документов. Я искал доказательства подлога…

— Чего??? — понемногу возвращаясь к реальности и одновременно начиная звереть, взревел Гнев и приготовился придушить юнца.

— Прошу, выслушай меня, Вожак, — примирительно сказал Кошмар. — Выслушай, а после можешь делать со мной все, что твоей душе угодно.

Гнев с минуту напряженно молчал, сверля подчиненного взглядом. Боги, ну что он был за недоразумение… Иногда, право слово, жалко было их с братом наказывать — ведь убогие, как есть убогие…

— Говори, — наконец великодушно изрек он.

— Сумрак не мог сделать то, в чем его обвинили, — выпалил Кошмар. — Он сказал тебе правду: самка пошла за ним сама. И он, обеспокоенный этой ситуацией, решился штурмовать «Остров», дабы стать хотя бы чуть достойнее ее. Но Великая Мать не захотела этого так оставить и сочинила эту мерзкую историю. Подумай сам, Вожак, сколько времени прошло с Сезона? Самки быстро ловят насильников, и, как правило, их судьба решается в течение нескольких суток. Они держат их в заточении, и потом передают на расправу Вожакам…

Гнев, слушая, медленно наклонил голову, позволяя говорить дальше.

— Так почему же она столько ждала? — продолжал чуть осмелевший Кошмар. — Да, она сказала, что сперва не могла найти дочь, а потом не могла с нами связаться. Возможно. Но верится слабо… Меня насторожили ее слова, и я захотел посмотреть фрагмент целиком. Я пробрался в информационный отсек и напоил дежурного снотворным…

Тут Гнев глухо и угрожающе зарычал. Но не сказал ни слова. Кошмар заговорил снова:

— Я обнаружил, что список вызовов почищен. Но параметры одного фрагмента, затерявшегося среди документов, не удалены. Сам это фрагмент отсутствовал, но, согласно истории сообщений, был он получен несколькими минутами раньше известного нам обращения Желанной и с того же адреса…

Гнев нахмурился, но опять промолчал. Кошмар слегка поежился.

— Я запустил восстановление данных и обнаружил не один, а три удаленных фрагмента. Но открыть их не смог. Вот тогда я и залез в архив, в надежде посмотреть резервные копии… Мой Вожак, они там присутствуют, все три. Но они также нечитаемы…

— И что ты обо всем этом думаешь? — неожиданно беззлобно осведомился Гнев, подпирая бока руками.

— Я думаю, что итоговая запись была сделана специально… Может быть, по сговору… Я не знаю… Не просмотрев фрагменты, я не могу кого-то обвинять и что-то утверждать… Но, согласись, почтенный Вожак, это странно… Вот я и подумал… Такие сообщения отправляются через одно из отделений Совета. Сомневаюсь, что Желанная могла связаться с нами из дома. Ты мог бы послать запрос в их Совет и выяснить, имел ли место инцидент…

Кошмар неловко замолчал. Он сейчас осмелился давать советы самому Вожаку… Даже не советы, а руководства к действию. Нет, Гнев сейчас его точно по стенке размажет.

Но Гнев в очередной раз задумался. Затем посторонился, пропуская молодого воина в свой отсек и жестом указывая на одно из кресел.

— И вот ты так спокойно говоришь мне об этом? — осведомился он, усаживаясь напротив.

— Мне нечего скрывать от своего Вожака. Если же я смогу помочь товарищу…

— Хорошо, я это проверю, — прервал его Гнев. — Хотя и негоже подвергать сомнению слова Великой Матери. Я даже не знаю, что сказать Совету, чтобы не оскорбить Матриархов…

— Так и скажи, что подозреваешь сфабрикованность имеющейся записи. Не обязательно же про Великую Мать что-то плохое говорить… — Кошмар тут же осекся, понимая, что слишком уж осмелел. Но Вожак остался на удивление спокоен.

— Надеюсь, ты понимаешь, что тебя все равно с утра ждет порка? — спросил он, не ответив, тем не менее, ничего однозначного на предложение юнца.

— Понимаю, — склонился Кошмар. — Я заслужил и не отрицаю этого. Только, прошу, проверь…

— Иногда ты меня поражаешь, Кошмар, — медленно проговорил Вожак. — Что ж, сейчас ты свободен, дальше это не твоя забота. Но завтра, когда свое получишь, покажешь Дыму, как именно ты совершил взлом, и пусть он закроет все имеющиеся дыры. Если этого не будет сделано, сполна отхватите оба.

— Слушаюсь, Вожак.

— А если я со своими сомнениями буду выглядеть нелепо перед самочьим Советом, то, помяни мои слова, поркой ты не отделаешься — отправишься в подвал вместе со своим дружком. Ты там уже бывал, должен помнить… — пригрозил напоследок Гнев, выпроваживая младшего в коридор.

— Отправлюсь, — вновь склонился Кошмар. — Я приму с честью любое наказание, какое ты сочтешь уместным. Единственное, я очень тебя прошу не наказывать Гранита. Он исполнял обязанности достойно, я отвлек его и обманул.

— Посмотрим, — неопределенно отозвался Вожак. Кошмар понурил голову, понимая, что спасая одного товарища, невольно все-таки подставил другого, и побрел восвояси. На полпути Гнев окликнул его.

— А все-таки, — полюбопытствовал он, — почему тебе небезразлична его судьба?

— Я его проводник, — бесхитростно ответил молодой воин. — У нас договор. Его жизнь зависит от меня, моя честь зависит от него.

Как только Кошмар скрылся в переходе, Гнев погрузился в тягостные раздумья. Неужели, он и впрямь ошибся? Оказался настолько слеп в суждениях и поспешен в выводах, что не заметил явного обмана? Если так… То это непростительная для Вожака оплошность… Но как же он мог подобное вообразить…

Обращение Великой Матери вообще не должно было ставиться под сомнение. Во-первых, в силу сложившихся традиций, во-вторых, согласно логике. Ну не такой важной шишкой был Сумрак, чтобы Матриарх стала размениваться на ложь ради его унижения… Был бы он Вожаком или Старейшиной — еще куда ни шло, тогда не грех было бы и провести дотошное расследование. А пока он еле-еле Кровавый, его жизнь и репутация ничего не стоят. Так кому ж они могли, в таком случае, оказаться нужны? Тем более, если речь заходила о высокоранговой самке…

Надо сказать, самцы и самки яутжей давным-давно жили как две отдельные цивилизации. У каждой была своя культура, свои приоритеты. И каждая старалась как можно меньше вмешиваться в дела другой. Ранги и чины распределялись в этих сообществах принципиально разными способами. Каждый самец доложен был заработать свой статус самостоятельно, с нуля, и неважно, чьим отпрыском он являлся. Самки же могли наследовать ранг от матерей, либо перенимать его от знатных супругов. Престиж самца зависел от его успехов на Охотах и в военных операциях, престиж самки — от ее плодовитости. В делах же семейных, которые, как ни крути, эти две разные категории населения объединяли, у самок перед самцами было гораздо больше прав, чем обязанностей, а у самцов — наоборот. И потому, хоть самки и не могли влиять на клановые дела, все ситуации, в которых задевались интересы дам, самцам приходилось решать незамедлительно. Покарать же самку за какой-либо проступок или хотя бы начать подозревать ее в чем-то самцы имели право лишь в том случае, если та была воительницей. А вот женское сообщество могло по своему усмотрению расправиться с неугодным самцом, хотя, в большинстве случаев, самки предпочитали не марать рук и передавать насильников и прочих нарушителей Вожакам и Старейшинам для совершения правосудия. Так что в целом, если все-таки рассматривать мужское и женское население как две части единого целого, у яутжей складывался в большей степени матриархат. В связи с этой особенностью, на просторах Вселенной много кто со злорадством поговаривал, что великие охотники потому и такие агрессивные, что дома ими бабы руководят…

Гнев тяжело вздохнул и направился в командный отсек, по дороге продолжая размышлять над ситуацией. Итак, с Великой Матерью все было понятно: полученное сообщение не вызвало подозрений, ибо пришло лично от нее и имело совершенно однозначный характер. Заподозрить соучастие Торопливого Вожак тем более не мог: у него даже в голове не повернулась бы мысль о том, что случайному самцу, оставленному дежурить, будет дело до представленных в адрес другого самца обвинений. А, уж когда сын Грозы признался, что реально заполучил ту самку… Это и вовсе довершило всю картину, причем, отнюдь не в его пользу. Ну не могло, никак не могло такого случиться, чтобы эта партнерша досталась ему настолько легко! Кому, как ни Вожаку было знать цену таких самок… В его собственном гареме особы подобного происхождения появились лишь после того, как он возглавил клан. И вдруг — нате, пожалуйста, какой-то юнец и дочь Высшего Матриарха… Тут наблюдалась явная нестыковка. Как раз в подтверждение доводов Желанной.

Так все поначалу и складывалось: четко и логично, один к одному. Пока не пойми откуда не выпал этот недоделанный разведчик, вытащивший на поверхность факт загадочного исчезновения сразу нескольких сообщений…

Кто мог удалить их? И с какой целью? Что вообще было в тех сообщениях, что их кому-то понадобилось удалять? А, главное, как удаление информации без ведома Вожака в принципе оказалось возможным?

Ладно, с этим он тоже разберется. Всему свое время.

Но, если Кошмар окажется прав… Черт, тогда придется очень и очень много разгребать.

Поднявшись в рубку, Гнев незамедлительно погрузился в изучение архива. Откровенно говоря, он нечасто сюда заглядывал — как-то необходимости не возникало, до вчерашней ночи система работала четко… Но, видимо, все когда-то бывает впервые.

Добравшись до каталога с записями за последний период, Вожак стал просматривать их по датам. Наконец на экране мелькнуло вчерашнее число. Гнев вздохнул и начал методично листать сообщения. В основном, они были текстового характера — благодарности, отчеты, указания от руководства… Все это он уже видел… Дойдя до конца списка, Вожак к своему удивлению обнаружил четыре видеофрагмента. Последний был ему уже знаком. Три предшествующих, судя по указанным параметрам, были получены с разницей в несколько минут с того же адреса. И, что самое занятное, ни один из них действительно не читался. Перепробовав все известные способы, Гнев в очередной раз крепко вспылил и немедленно разбудил Резкого и Дыма, велев им срочно явиться в рубку. Буквально через пять минут оба запыхавшихся самца предстали перед ним бледные и встревоженные. Очевидно, они решили, что произошла авария или еще что пострашнее, раз Вожак среди ночи зовет их на разбирательства. Но, убедившись, что ничто, вроде бы, не горит, они немного успокоились и воззрились на лидера уже не с ужасом, а с непониманием.

— Это что? — кратко спросил Гнев, ткнув когтем в экран.

Дым сощурился и внимательно поглядел на то место, куда так нетерпеливо указывал суровый начальник.

— Какие-то битые фрагменты, судя по всему, — хмыкнул он.

— Это я вижу! — рявкнул Гнев. — У меня другой вопрос: ПОЧЕМУ они битые?

— Ну… Сбой, наверное, был… — неуверенно предположил Резкий, подходя и тоже всматриваясь в файлы. — О, так вот же целый фрагмент стоит, смотри, Вожак. Он просто, наверное, записался не с первого раза…

Тут Гнев уже не сдержался и, схватив подчиненного за гриву, буквально ткнул физиономией в монитор.

— Не сразу записался?! Да что ты говоришь?! — заорал он. — Вы меня совсем за дурака принимаете??? На время приема и длительность каждого куска погладите! Они РАЗНЫЕ! А между этим и этим еще и три письма стоят!!! Короче, так, я ухожу облачаться, чтобы к моему возвращению все фрагметны были восстановлены, я хочу их видеть!

С этими словами, рассерженный Вожак покинул рубку. Не привык он по кораблю полуголым расхаживать, еще авторитет пострадает… Механики уныло переглянулись…

Однако по возвращении Гнева ситуация не изменилась.

— Объясните мне, почему вы не можете сделать такую пустяковую вещь? — громыхал Гнев, щедро награждая пристыженных технарей тяжелыми оплеухами.

— Потому что там нет записи фрагментов целиком, — жалобно отвечал Дым, безуспешно пытаясь уклониться.

— ПОЧЕМУ их там нет???

— Потому что… По-видимому, они были удалены на начальном этапе архивирования. Очевидно, дежурный зачем-то прервал процесс и стер их сразу же после того, как они были записаны, поэтому в резерв успело отправиться лишь несколько блоков данных… — тут самец внезапно осекся понимая, какой вопрос последует от Вожака следующим.

— Тогда объясните мне, ПОЧЕМУ он смог прервать процесс архивирования и уничтожить файлы?!! — взвыл Гнев. — ПОЧЕМУ у него были на это права???

— Так… — неуверенно сказал Резкий, — Оно, вроде, всегда так было… До нас еще… Еще Чуткого настройки…

Гнев вытаращился, уже лишь молча раскрывая и вновь поджимая жвала. Старина Чуткий, да прибудет его дух в почетных рядах небесной армии, косячил-то знатно… Так, что же, и эти двое по его дорожке теперь пошли? Просто слов не было… Гнев издал несколько нечленораздельных звуков и, наконец, с трудом выдавил:

— С утра пороть буду… Обоих…

Самцы понурили головы.

— А сейчас живо настройки менять! Чтобы больше ни один малолетний дебил не имел доступа к редактированию данных! И отправьте этого доверчивого дурня Гранита спать.

Когда Резкий и Дым удалились исполнять поручение, Вожак устало опустился в кресло, прикрыл веки и подпер лоб рукой. Нет, это ж надо было… Допустить такие дыры в безопасности! Но и сам-то тоже хорош… Годами эти дыры ускользали от его внимания… Видать, стареешь ты, Гнев…

Но довольно переживаний. Если б не этот дурацкий случай, так он бы, наверное, и дальше не знал… И, возможно, имелся смысл все-таки поставить в некоторых отсеках корабля более совершенную систему наблюдения, отслеживающую не только аварийные ситуации и вторжения, а еще и действия некоторых товарищей… Хотя сама по себе мысль о том, чтобы ставить автоматику, фиксирующую работу лица, следящего за работой автоматики, казалось Гневу дикой…

Но это позже. Сейчас же следовало до конца разобраться в текущей ситуации. Так как определить, что именно содержалось в стертых фрагментах было невозможно, действительно оставался лишь один выход — связаться с Советом самок. Оставалось надеяться, что в это время хоть кто-то там будет на месте…

На экране возникло лицо крупной самки. Дама была уже в возрасте, но от ее грубоватых черт веяло такой силой и уверенностью, что Гнев невольно подтянулся и задержался в поклоне дольше, чем полагалось Вожаку. Вот это самка, подумалось ему. Такая ни одному мужику спуску не даст. Интересно, что за самец ее кроет? Не иначе, кто из Старейшин…

— Приветствую Великую, — проговорил лидер. — Мое имя Гнев, и я являюсь Вожаком клана, в котором вчера произошло некое недоразумение, касающееся самки из вашего поселения. Могу ли я поговорить с Главой Совета?

— Ты уже с ней говоришь, — усмехнулась Прорва и придвинулась к экрану. — В чем состоит упомянутое тобой недоразумение, почтенный?

— Великая Мать, назвавшаяся Желанной, обвинила воина моего клана по имени Сумрак, являющегося отпрыском славного Грозы, в похищении ее дочери. Не усомнившись в ее словах, я наказал юнца со всей строгостью. Буквально только что выяснилось, что Матриарх выходила на связь неоднократно, но кто-то попытался уничтожить все свидетельства об этом. Мы не смогли восстановить удаленные файлы, но у меня закралось подозрение, что запись сфабрикована. Мы уже ведем внутреннее расследование, но, если Совету что-то известно о ситуации, то я попросил бы мне ее разъяснить.

Глава Совета нахмурилась.

— Что ж, — проговорила она медленно, — у нас действительно произошел в этом Сезоне несколько нетипичный случай. Одна из дочерей Желанной добровольно отказалась от статуса и ушла в гарем некого юнца. По этому делу было разбирательство. Желанная даже приходила в тот гарем и пыталась забрать дочь силой, но право молодой самки на собственный выбор было защищено. Не о том ли речь?

— Полагаю, да, — отвечал Вожак.

— Тогда обвинения безосновательны. Надеюсь, беднягу, хотя бы… не лишили мужского естества? — во взгляде и голосе самки проскользнуло не вполне понятное волнение, но тут же исчезло.

— Нет, но я едва не отправил его в заточение, — буркнул Гнев.

— Великая Мать вчера действительно с кем-то выходила на связь, — подтвердила Прорва. — Если нужно, мы поднимем исходящие записи. У нас ничего не пропадает, — тут в ее голосе мелькнуло превосходство.

— Буду премного благодарен, — сдержанно сказал Гнев.

— Придется подождать, — сказала самка и отключила вещание.

Через час, когда Гнев уже начал терять терпение, она вышла на связь повторно.

— Достопочтенный Вожак, похоже, среди воинов твоего клана и впрямь затесался предатель, — резюмировала Прорва и с этими словами включила трансляцию. На экране возникло встревоженное лицо Торопливого. «Великая мать, я не имею здесь необходимого влияния, однако ты — иное дело. Твою жалобу рассмотрят и примут меры, но лишь при условии, что речь зайдет о чем-то более серьезном…»

Хорошо, что Гнев сидел…

— Этот юнец подло сыграл на женских чувствах и подтолкнул Великую Мать ко лжи, — голос Прорвы стал угрожающим.

— Но она, тем не менее, решилась на эту ложь… — тихо заметил Гнев.

— Не отрицаю, — ответила самка. — Итак, теперь твой запрос удовлетворен, Вожак?

— Более чем. Благодарю тебя, Великая. Но могу ли я полюбопытствовать?

— Попробуй, почтенный Вожак, — Прорва вновь сощурилась. Ох, ну и самка… Всем самкам самка…

— Что теперь ожидает Великую Мать? — спросил Гнев.

— В каком смысле? — Прорва то ли реально не поняла, то ли прикинулась, что не понимает обращенных к ней слов. Гнев незаметно поерзал на месте.

— Мой воин по ее словам обесчестил ее дочь. Я принял довольно жесткие меры для его наказания. Теперь же оказалось, что Матриарх оклеветала ни в чем не повинного самца, и я спрашиваю: что с ней станет в связи с этим? — он выжидающе поглядел на Главу Совета. Лицо той осталось непроницаемым.

— Разумеется, ничего, — сказала она. — Это же Великая Мать, Вожак, у нее статус полной неприкосновенности. Ее, разве что, может вызвать на бой близкая по рангу самка, но такое произойдет вряд ли. Даже если бы и нашлась та, кто заступится за вашего юнца, то где ж это видано, чтобы самки за самцов сражались?

— Ах вот как… — Гнев склонил голову на бок и пристально поглядел на собеседницу. — Не считаете, что это немного… несправедливо?

— Не считаю. А уважаемым охотникам впредь следовало бы проверять информацию.

— Как же мы могли усомниться в словах столь уважаемого Матриарха… — вновь попытался непонятно зачем оправдаться самец.

— Ну, да, легче ведь усомниться в одном из членов своего клана?

— Увы, они чаще подают для этого поводы… — лидер не удержался и вздохнул.

— Надеюсь, ранг того несчастного будет восстановлен? — напоследок осведомилась Прорва.

— Да, безусловно, — гарантировал Вожак.

— Хорошо. Передайте ему мои извинения от имени Совета, — Прорва учтиво склонилась. — Греза, разумеется, остается за ним.

Давненько команда «Изверга» не ведала таких массовых расправ… Не успели все еще от вчерашнего отойти, а Гнев уже отыскал себе аж четыре новые жертвы. Сперва свое получил Кошмар «за самовольный доступ к хранилищу данных», потом кнута отведали Дым и Резкий «за проявленные небрежность и безответственность», потом Гранит — «за грубое нарушение правил несения вахты»… Хорошо еще, что Гнев так и не узнал о причастности к делу самых младших членов клана, впрочем, они еще накануне вечером получили свои подзатыльники за хулиганство и несоблюдение общего распорядка…

Последним из строя по велению лидера вышел Торопливый. Судя по внезапно посеревшей коже и бегающему взгляду, он уже догадался, что его обман раскрыт, но вот насколько раскрыт — предстояло узнать только сейчас.

— Торопливый, сын Вестника, — сурово обратился к нему Гнев. — Увиливать нет смысла. Мне известно о твоем деянии. Расскажи, с какой целью ты удалил три предшествующих сообщения Великой Матери прошлой ночью?

— Ей не нравилось качество получившихся сообщений, она сама просила удалить их… — попытался запоздало отпереться самец.

— А ты, стало быть, ничего такого не говорил, что захотелось бы потом подчистить?

— Нет…

— А это?

На экране зажегся присланный Главой Совета фрагмент. Клан посмотрел его с разинутыми ртами…

— Я поверил Великой Матери и лишь хотел помочь ей восстановить справедливость, — мрачно сказал молодой воин, когда Вожак повторил свой вопрос. Тогда Гнев с каким-то зловещим спокойствием проговорил:

— Ты нарушил правила общего распорядка и сразу несколько важнейших пунктов Кодекса! Ты незаконно распорядился данными, которые тебе не принадлежат. Ты подставил под тяжелое наказание товарища. Но самый твой недостойный поступок — ты ввел в заблуждение своего Вожака и заставил его совершить крупную ошибку в виде несправедливо назначенного серьезного наказания невиновному. За первое тебя следовало бы выпороть так же, как Кошмара. За второе лысым отправить на нижний ярус после поединка с оскорбленным тобой воином, если, конечно, он пожелает биться с тобой. Но эти наказания просто теряют смысл, так как за третий, самый серьезный проступок, положено изгнание. Итак, мой вердикт таков: ты лишишься ранга и гривы. До подхода к ближайшей станции ты будешь пребывать на нижнем ярусе. При первой же остановке ты покинешь клан. Если, конечно, оскорбленный тобой воин не убьет тебя раньше, чем все это произойдет…

Торопливый выслушал приговор молча. Во время оглашения он стоял перед Вожаком, выпрямившись и разведя жвала, сжимая и разжимая кулаки, и во взгляде его с каждой секундой все больше разгоралась ненависть. Но сделать он ничего не мог… Поздно было что-то делать.

Гнев же повернулся к недоумевавшему все это время Сумраку, который еще полчаса назад был твердо уверен, что это его ждет сегодня незавидная участь, а теперь вообще перестал понимать происходящее.

— Сумрак, сын Грозы, подойди, — приказал Вожак. — Появились новые подробности этой неприятной истории. Не знаю, что за высшие силы тебе покровительствуют, но сама Глава Совета самок взялась за твое дело. Она предоставила неоспоримые доказательства твоей непричастности, и посему все обвинения с тебя сняты. Она просила передать тебе извинения, и я присовокупляю их к собственным. Я был несправедлив к тебе. Ты имеешь право вызвать меня.

Стоя перед Вожаком, сын Грозы лишь низко поклонился ему:

— Мне достаточно того, что я восстановил честь в глазах своего Вожака и клана. Я не держу зла, ведь ты поступал согласно Кодексу.

Гнев склонился в ответ и громко объявил:

— Ранг этого воина восстановлен, трофеи сохранены, все знаки отличия он получит обратно, и да прибавится их в будущем.

Как только стих одобрительный рев присутствующих охотников, Гнев вновь обратился к Сумраку:

— Желаешь ли ты вызвать сына Вестника на поединок?

— Безусловно, — холодно проговорил Сумрак и смерил все еще напряженно стоящего неподалеку Торопливого презрительным взглядом.

— На лезвиях, — бросил в ответ соперник.

— Пусть будет так, — согласился сын Грозы.

Кошмар попытался что-то вякнуть насчет спины товарища, с которой сейчас вот лучше вообще было лишних движений не совершать, но Сумрак лишь рыкнул на выскочку, посоветовав собственную спину подлечить, вместо того, чтобы чужие разглядывать. Рыкнул и пошел к оружейной стене…

Весь клан замер в ожидании. Пожалуй, впервые на борту «Изверга» разыгрывалась подобная драма. Дуэли случались почти ежедневно, но бились воины как правило не до смерти, сейчас же дело принимало гораздо более серьезный оборот. Да и еще с такой насыщенной предысторией…

Вот противники, вооружившись, встали друг напротив друга и огласили зал громким ревом. Оба были без доспехов — Сумрак изначально явился, лишенный амуниции и готовый к спуску на нижний ярус, Торопливого же заставил разоблачиться Вожак, дабы уравнять шансы и подчеркнуть подчиненное положение изгнанного воина. Таким образом, ход поединка должен был значительно ускориться…

Самцы начали медленно сходиться. И вновь все, как по хорошо прописанному сценарию. Потрясывания головами и кивки, оскорбительные выпады и неумолкающее тяжелое рычание. Взаимная ненависть двух самцов чувствовалась в радиусе нескольких метров — в том числе и по воинственному запаху, заструившемуся во все стороны от взмокших напружиненных тел.

Первым бросился вперед Торопливый. Сумрак увернулся от неминуемого удара и оказался за спиной противника. Движения самца действительно были слегка скованными из-за полученных прошлым утром многочисленных ран, но он твердо решил сегодня сражаться, превозмогая боль и не обращая внимания на расходящиеся швы…

Торопливый быстро развернулся и встретил ответную атаку. Лезвия со скрежетом сцепились зазубренными краями, и самцы на мгновение замерли, силясь побороть друг друга, но одно неуловимое движение породило небольшой перевес в сторону Торопливого, и Сумрак оказался отброшен назад. В следующую секунду соперники бросились друг на друга одновременно и, уже не останавливаясь, заплясали в центре зала, охваченные разгорающимся жаром поединка. Их движения все ускорялись, клинки мелькали все стремительней, и на разгоряченных телах появились первые мерцающие кровоподтеки. Наконец, когда Сумраку порядком надоела эта дикая пляска, с его стороны в ход пошли особо изощренные приемы — прощальный дар Великого Пустоши. Сумрак осваивал их долго и в полной мере овладел данным искусством лишь через много лет после смерти Учителя. Против собратьев он обычно их не применял… Но сейчас, чувствуя, что теряет силы, самец дал себе разрешение.

Металл сверкнул, подобно белой молнии — и на боку Торопливого вспыхнул длинный разрез. Мгновение, и противник уже оказался позади. Поворот, и новый удар лезвиями через живот и грудь, снизу вверх, и разлетающееся святящиеся брызги…

Торопливый взревел и отскочил, чудом избежав следующего колющего удара, но тут же получил ощутимый пинок ногой, что едва не свалил его наземь. Самец устоял, и без промедления вновь кинулся на соперника, внезапно застав того врасплох. Не ожидавший подобной прыти, Сумрак лишь успел уклониться от взмаха лезвий, прогнувшись назад и почувствовав, что вот-вот потеряет равновесие. В этот миг время словно бы замедлило для сына Грозы свой ход. Он созерцал хищно изогнутые лезвия с темнеющим под ними сжатым кулаком, проносящиеся в паре сантиметров от его лица… И ощущал, что падает, падает…

То, что его собственная рука тоже занесена для удара, он сознал лишь позднее. А то, какая сила оказалась в этот удар вложена, Сумрак понял лишь услышав под своим оружием страшный хруст. Вслед за этим сын Грозы рухнул прямо на свою и без того многострадальную спину, а где-то впереди раздался душераздирающий вой и удар второго резко ослабшего тела об пол…

Ему хватило доли секунды, чтобы вскочить на ноги. Черт с ней, со спиной, он даже сейчас не думал, что там творится после падения… Сумрак вновь принял боевую стойку и приготовился обороняться. И лишь потом увидел, что это уже бессмысленно. Торопливый стоял на коленях в двух шагах от него, держась за окровавленный обрубок, которым оканчивалось его плечо…

Подойдя и встав над поверженным сыном Броска, Сумрак приглушенно зарокотал. Дикий, полный боли и злобы взгляд собрата устремился на него.

— Добей! — прохрипел Торопливый и подался вперед, словно намереваясь самостоятельно насадиться на лезвия победителя. Сумрак сделал шаг назад и занес руку для решающего удара… Но внезапно опустил ее.

— Я с инвалидами не дерусь, — процедил сын Грозы и быстро вышел из зала.

…Кошмар присел напротив и усмехнулся. Сумрак залил спину и повреждения, полученные в поединке дезинфицирующим раствором и, похоже, решил, что этим его лечение на сегодня исчерпано. Воин отдыхал. Шевелиться еще для него сейчас было слишком большой роскошью…

— Значит, твоих рук дело? — после продолжительного молчания проговорил Сумрак. — Ты все-таки привлек Прорву… Мне оторвать тебе за это башку?

— Поверь, здесь твоя гордыня излишня, — нравоучительно произнес Кошмар, отчаянно пытаясь дотянутся до собственной спины, пострадавшей меньше, чем спина Сумрака, но, все же, изрядно болевшей. — Если бы ты сразу попросил Вожака к ней обратиться, то и тебя бы пороть не стали, и мне бы не пришлось в архив ночью лезть…

— Да кем бы я был, если б начал прятаться за самку? — взвился Сумрак, но тут же бессильно опустился на койку и уже тише добавил: — Да лучше в изгнание отправиться…

— Ты неисправим… — покачал головой Кошмар.

— А что толку? — фыркнул Сумрак. — Ты все равно сделал по-своему, и все теперь запомнят, что меня баба отмазала.

— Я не сказал Гневу, что она твоя супруга, — возразил напарник. — Думаю, у нее тоже хватило ума это скрыть.

— Мне от этого не легче. И все же… Спасибо, друг, что не оставил. Ты поступил как посчитал нужным и пострадал из-за меня. Я не забуду.

Кошмар оставил свои попытки обработать спину и внимательно поглядел на товарища.

— Мы с тобой почти в расчете, — ответил он. — Окончательно будем, когда ты вернешься с «Острова» победителем, братишка.

Сумрак вытаращился на него.

— Даже если ритуал кровного барства проведен случайно, это не умаляет его силы, — уже насмешливо пояснил Кошмар.

— Что? — Сумрак откровенно не понял его.

Тогда Кошмар указал на его спину, а затем на свою рассеченную грудь и прокомментировал:

— Гнев, как ты понимаешь, кнут от крови не вытирал.

И Сумрак неожиданно… от души расхохотался. Успокоившись, он с иронией поглядел на новоиспеченного брата, который вновь, будто бы ни в чем не бывало, вернулся к попыткам размазать антисептик у себя между лопаток.

— А что ты сам-то в медотсек не идешь? — поинтересовался Сумрак.

— Да там Торопливый сейчас… — нехотя отозвался Кошмар. — Что-то не охота с ним пересекаться… Но от твоей помощи я не откажусь — я не такой гордый как некоторые.

Комментарий к Глава 11. Справедливость Навеяло «Silly Wizard» – «Donald McGillavry» . Не смотря на общий восточный уклон данного текста, меня чет пробило вдруг на Ирландию…

Дональд взошёл на холм, зол и голоден,

Дональд сошёл с холма, дик и яростен,

Дональд расчистит кукушечьи гнёзда их

За короля и за Дона Макгиллаври!

Стань же весами, Дональд Макгиллаври,

Стань же весами, Дональд Макгиллаври,

Взвесь-ка их честно, взвесь-ка сметливо их ,

Начни с пограничья, Дональд Макгиллаври!..

Иллюстрация: Бой Сумрака и Торопливого. Не думала, что у меня получится хоть немного естественная и динамичная картинка, но то, что получилось, превзошло мои собственные ожидания, не знаю, как Вам) https://gvatya.tumblr.com/image/168477233313

И еще у меня тут назрел вопрос. Отхожу от темы, но тем не менее. Дорогие Читатели, как у Вас ощущение: понятно, что Сумрак и Нашатырь из первой части – одно и то же лицо? Буду благодарна за ответы в комментах или в лс))))

====== Глава 12. Кураж ======

И вновь на «Изверге» воцарилось относительное спокойствие. Залечивались раны, забывались обиды, исправлялись ошибки, строились планы. Дым и Резкий методично ковырялись в системе безопасности, разбираясь в «костылях», доставшихся в наследство от Чуткого. Гранит и Кошмар, оправившись после порки, основательно намяли друг другу бока, после чего помирились. Полосатый приживил Торопливому отсеченную руку и на месяц сунул неудачника втерапевтическую капсулу — Вожак неожиданно смилостивился и великодушно позволил бывшему члену клана залечить рану, прежде чем отправляться в изгнание. Воины вернулись к ежедневным тренировкам и усердно оттачивали свое мастерство в предвкушении Большой Охоты — самого ожидаемого и значимого события, знаменующего начало нового годового цикла. Юнцы также прилежно готовились, но к событию совершенно иного характера: в конце текущего года им предстояло пройти Посвящение. Увы, далеко не всем суждено было выдержать это первое серьезное в жизни каждого молодого самца испытание. Возвращение с Первой Охоты хотя бы половины новобранцев уже считалось отличным результатом, но чаще возвращались двое или трое из десяти…

Спустя сутки после «большой бабской разборки», как большинство охотников уже успело обозвать все последние произошедшие в клане события, Гнев вызвал Сумрака и Кошмара к себе. Надо сказать, шли воины к нему с немалой опаской — мало ли, что Вожаку еще запоздало могло на ум прийти… Но их сомнения были развеяны, как только лидер еще раз похвалил обоих за верность клану и не побоялся признать, что сильно ошибался в них. Затем Гнев обратился к Сумраку:

— Я понимаю, что вину, возлегшую на меня, загладить непросто, — сказал он, — Я долго думал, как же мне сделать это. И, кажется, я знаю, что могу тебе предложить. Я помню о твоем смелом, хоть и безрассудном плане. Более того, теперь я в курсе, что именно тебя подвигло на такое решение. И со своей стороны я постараюсь оказать все возможное содействие. Во время подготовки к Большой Охоте мой личный арсенал будет в полном твоем распоряжении. Надеюсь, ты найдешь там достойное вооружение, которое поможет тебе покорить «Остров». Ты также можешь выбрать любой транспорт, чтобы добраться до места назначения.

Выслушав Вожака, сын Грозы низко поклонился и вновь повторил, что претензий не имеет, но за предоставленную честь премного благодарен, так же, как и за бесконечную щедрость предводителя, в ответ на что Гнев лишь усмехнулся и, явно довольный собой, повернулся к Кошмару.

— Последний сын Броска, — обратился он к младшему воину, — вчера я наказал тебя, и ты знаешь, за что.

Кошмар склонился и головы более не поднял, ожидая, что вот ему-то Гнев сейчас еще добавит… Но дальнейшие слова Вожака оказались достаточно неожиданными.

— Тем не менее, — продолжил Гнев, — я одновременно обязан тебя и наградить, так как ты помог товарищу отстоять свою честь и позволил мне исправить допущенную ошибку. Ты также помог разоблачить нарушителя и выявил серьезный сбой системы безопасности. Посему, я объявляю тебе благодарность. На следующем общем сборе получишь новый знак почета.

Кошмар поднял на лидера недоумевающий взгляд и тут же поспешно вновь согнулся в поклоне. Гнев удовлетворенно зарокотал и знаком повелел своим воинам возвращаться к прерванным делам. Самцы еще раз учтиво поблагодарили его и быстро ретировались, пока Вожак еще, чего доброго, не передумал, насчет обещанного.

— Ты меня не сочти слишком мнительным, но мне кажется, все случилось не просто так… — Сумрак уселся на лежанке, подобрав под себя ноги. Кошмар уже привычно угнездился на косом стуле.

— Ты о чем? — не понял он.

— Ну… Обо всем. Об этой глупой истории…

— В смысле, что тебе и мне это еще и на руку вышло? Ты прав, у тебя теперь будет лучшее вооружение, да и мне благодарность от Вожака не лишней будет…

— Экий ты меркантильный, — фыркнул Сумрак. — Хотя, доля истины здесь и правда есть. Но я не собираюсь…

— Только попробуй мне поскромничать у Вожака в арсенале! — внезапно прикрикнул Кошмарик.

— Ладно, ладно, понял, — примирительно сказал Сумрак. В некоторых случаях спорить с Кошмаром было совершенно бесполезно. — Только я вообще другое имел в виду. Когда я повстречал Грезу, то даже не рассчитывал с ней сблизиться. Где я и где она… Потом, когда она сама начала искать встреч со мной, я заколебался. Когда она оказалась совсем близко… Я вознамерился ее завоевать. Я так решил, хотя понимал, что шанс на успех будет практически равен нулю. На тот момент Греза была в гареме Серого — ты знаешь Серого?

Кошмар нахмурился, пока не понимая, о чем речь, и помотал головой.

— Он — Помощник старика Чугуна. Когда тот откинется, клан перейдет к Серому. Так вот, он нашего Гнева в полтора раза шире… Это, чтоб ты понимал, на кого я собирался замахнуться.

— Да он бы прикончил тебя, — заметил Кошмар.

— С большой вероятностью, — согласился Сумрак. — Но мне в тот момент было уже все равно… Я настолько потерял голову, что был готов в результате своей попытки получить самые тяжкие увечья и даже быть убитым. Но Греза решила все за меня. Она отреклась от всех привилегий, чтобы только быть со мной. И я в тот момент подумал, что заполучить ее так легко — это неправильно. Не должно было так случиться… Но и отказаться от нее я был не в силах.

— И? — Кошмар по-прежнему не понимал его.

— И вот происходит… то, что произошло. Как запоздалое испытание. Как будто Вселенная восстановила справедливость, все-таки заставив меня пролить за эту самку кровь.

Он как-то неловко осекся, будто бы задумавшись о том, для чего вообще сейчас все это сказал. Кошмар лишь скептически двинул жвалами, фыркнув в ответ:

— Ты, дружище, не обижайся, но ты именно мнительный.

Сумрак отвернулся. Чтоб он еще раз с ним разоткровенничался…

Они помолчали.

— Ты мне лучше расскажи, что это вдруг Торопливый на тебя так взъелся? Думаю, я имею право знать, — Кошмару быстро надоело сидеть в тишине, и он сменил тему. Этот вопрос и впрямь давно не давал ему покоя.

— Так тоже из-за самок повздорили… — размыто объяснил Сумрак.

«Если сейчас еще раз скажет, что все зло из-за баб — схлопочет», — одновременно подумал он.

— Так… Почему этот конфликт вышел за пределы Сезона? — изумился вместо этого напарник. — Насколько я знаю, подобные дела решаются на месте, и потом к ним нормальные яутжи не возвращаются…

— А мы, как видишь, вернулись. Выводы делай сам, — беззлобно, но категорично рыкнул сын Грозы, давая понять, что подробнее разъяснять не намерен. Кошмар хотел было еще о чем-то спросить, но тут их разговор прервали.

Один за другим в отсек с опаской просочились мальки. Они не решались подходить к Сумраку, пока тот был не в духе, и лишь утвердились в желании держаться подальше, став свидетелями его довольно скорой расправы над Торопливым, но теперь, когда кризис остался позади, юнцы осмелились наведаться к нему, дабы выразить свою радость за старшего товарища и справиться о его здоровье.

Сумрак отреагировал на появление молодняка весьма миролюбиво. Он уже был осведомлен, что мальки приняли участие в организованной Кошмаром спасательной операции, и собирался в ближайшее время повидать их сам.

— Я рад, что у меня появились такие преданные друзья, — сказал он, когда угомонившиеся юнцы расселись на полу. — Вы рисковали собой, чтобы мне помочь. Если кому-то из вас понадобится моя поддержка, обещаю, я также сделаю все, что будет в моих силах.

— Продолжай нас иногда тренировать, и мы в расчете, — беззаботно стрекотнул Гром.

— Это меньшее, что я могу сделать, — ответил Сумрак, — но вы заблуждаетесь, если считаете меня тем, кто в силах хорошо натаскать вас перед Посвящением. Я не Учитель, мальцы, в этом деле больше слушайтесь Гнева, да хорошо бы вам с Пегим еще поладить… Он, конечно, тяжек на подъем, но поучиться у него есть чему…

Молодые самцы переглянулись, и на некоторое время воцарилось молчание, нарушил которое Вулкан.

— Мой отец говорит, что просто так ничего не бывает, — он начал издалека.

— Так считает не только он, — осторожно заметил Сумрак, не вполне еще понимая, к чему ведет сын шамана.

— О тебе в клане много судачат…

— Вот только не надо начинать перебирать все сплетни! — оборвал его воин. — Благодарность, конечно, благодарностью, но, начнете ворошить тут при мне слухи — мигом выставлю!

— И даже тот слух не ворошить, согласно которому ты умереть не можешь?

Сумрак от неожиданности аж привстал.

— Ну, да, есть такое, — ввернул Кошмар. — Это с тех пор пошло, как ты два года назад из гиблых болот живым вернулся. Туда меньше, чем по трое не ходят, и то с переменным успехом, а ты один поперся. Там настоящий тотализатор открыли. Многие продули, кстати.

Сумрак повернулся к напарнику и только молча выпучил на него глаза. А Кошмар с серьезным и таинственным видом сказал:

— Вот тогда и сказанул кто-то, что у тебя, верно, с нечистью договор, и помереть тебе суждено лишь тогда, когда демоны до последней капли выпьют твою душу. Пока же они ходят за тобой, ни одна тварь тебя убить не может. Ну, так и правда ведь… Ты из таких переделок умудряешься выкручиваться, что иногда аж страшно становится…

После этих слов Сумрак не выдержал и громко расхохотался. Ржал он долго и безостановочно, то хлопая товарища по плечу, то берясь за голову, то украдкой смахивая выступившую слезинку. Мальки сидели и только изумленно моргали на это зрелище. Кошмар и вовсе нахмурился, осознав, что выглядит так же глупо, как поверившие в сплетни юнцы. Наконец Сумрак успокоился и перевел дух.

— Простите, нервы, — пояснил он и резко подобрался. — Включите логику: из последней переделки я выбрался исключительно благодаря вам, всем здесь собравшимся. Что-то демоны не пошли ради меня архив взламывать…

Юнцы разочарованно завздыхали.

— Значит, ты не научишь нас, как пережить Посвящение? — с угасающей надеждой в голосе спросил Гром.

— Этому обязательно научу, — улыбнулся сын Грозы и, тут же оказавшись под пристальным взором десяти пар преданных глаз, продолжил: — Вы знаете, зачем пришли в клан? Знаете, зачем нужно Посвящение?

— Чтобы стать настоявшими воинами, — без заминки хором ответили мальки. Ну, да, как в училище вызубрили…

— Это, несомненно, правда, — Сумрак наклонился к молодняку, — но то, что вы сейчас от меня услышите, имейте в виду, я не говорил еще никому и никогда. Может, больше и не скажу… Воинами вы станете после Первой охоты в любом случае. Просто одни — живыми, другие — мертвыми.

Юнцы все, как один, потупились. С этой позиции они Посвящение еще не рассматривали… А Сумрак после небольшой паузы закончил мысль:

— У вас есть смысл охотиться, но этого мало. Найдите для себя смысл выживать. Обретя его, вы получите подспорье понадежнее демонов за плечами.

Как ни пытался сын Грозы бравировать, а серьезно лечить спину ему все-таки пришлось. От Полосатого он много лестного выслушал в свой адрес, когда тот по новой штопал его раны после поединка и падения. Хирургом корабельный лекарь был неплохим, но уж слишком ворчливым, особенно, для своих-то лет…

Покорно отходив неделю на все назначенные процедуры, Сумрак, наконец, от Полосатого отвязался и, дабы не попасть в его лапы снова, тренировался теперь понемногу и с осторожностью, уделяя больше времени теоретическим приготовлениям к штурму «Острова». Кошмар же тем временем собрал последнюю партию механических разведчиков и объявил, что у него вышли все запасы запчастей.

— А нам не хватит? — удивленно спросил Сумрак, глядя на целую груду жукоподобных роботов, высящуюся в углу отсека.

— Там шестьдесят штук, — пояснил Кошмар, подходя и также не без гордости созерцая плоды своих стараний. — На станции восемь уровней. Нужно хотя бы по десятку на каждый, а, лучше — больше, иначе, рискуем не удержать над ситуацией контроль. Всегда есть вероятность, что часть из них замкнет, или Жесткач собьет… Да, банально, там могут оказаться сложные участки, которые придется наблюдать с максимального количества ракурсов. Поэтому готовься и выгребай заначку — скоро отправимся закупаться.

— Ладно, ладно, как скажешь, — пробурчал Сумрак, оценивая грядущую перспективу окунуться с головой в ненавистную ему базарную атмосферу. Учитывая, куда сейчас направлялся клановый корабль, да зная склонности Кошмарика, сын Грозы даже не сомневался, что он потащит его на какой-нибудь подпольный рынок…

«Изверг» со дня на день должен был прибыть на пересадочную станцию номер сто тринадцать, более известную в широких кругах как «Всячина», для дозаправки, после которой ему до самой Большой Охоты предстояло патрулировать вверенные территории. «Всячина» была международной станцией, построенной совместно несколькими цивилизациями уже больше века назад. Яутжи в возведении этого объекта не участвовали, но, так как он удачно находился на одном из их постоянных маршрутов, бывали там частыми гостями и даже несколько раз помогали местным отбить атаки космических пиратов. Разумеется, не по доброте душевной, а чисто ради того, чтобы спокойно продолжать пользоваться весьма недурными услугами здешних доков. Представителей воинственной народности тут, конечно, побаивались, как, впрочем, везде, но уважали и частенько бесплатно латали мелкие пробоины на их могучих крейсерах или подкидывали горючего «за счет заведения».

Вообще, вполне реально было посетить «Всячину» и не нажить при этом приключений, для этого всего-то и требовалось не покидать доки — там всегда все было чинно и спокойно. Однако, при спуске на нижние уровни густонаселенного межгалактического комплекса, ситуация резко менялась, и название «Всячина» сразу становилось предельно понятным. Действительно, чего и кого здесь только не было! Были отели и увеселительные заведения, рассчитанные на вкусы и потребности самых разных существ, частные лавочки, кабинеты лекарей, «салоны красоты», где за скромную плату могли вставить пирсинг в любою часть тела, и на любой же части тела набить хоть ритуальные узоры, хоть портрет любимой бабушки; были заведения общепита со съедобной едой и не очень, были многочисленные мастерские и, конечно, был огромный рынок, где можно было купить или сменять опять-таки, что душе угодно, от кисточки для чистки пупка до личного раба. Представители десятков народов толпились и сновали здесь: усатые рауты и чешуйчатые шешеки, склизкие тинки и пучеглазые чша; высоченные унылые иижааш, необъятные феххи и еще многие и многие создания, видовые названия которых даже выговорить было невозможно.

Сумрак бывал в центре «Всячины» всего один раз — с отцом, незадолго до начала обучения в орбитальной колонии. Тогда Гроза неясно из каких соображений взял его с собой к знакомому оружейнику. По пути в мастерскую предстояло миновать рынок — обходить пришлось бы слишком долго, и Гроза двинулся через него, приказав сыну идти следом и не отставать. Тем не менее, засмотревшись на какую-то ерунду, Сумрак уже через десять минут благополучно потерялся. Отец обыскался его, опоздал на встречу, повздорил с оружейником и, как итог, вновь нещадно отлупил и без того перепуганного малька. С тех пор Сумрак не любил базаров. Но, раз было нужно для дела…

Спросившись у Гнева, напарники получили в свое распоряжение шестнадцать часов от момента стыковки до отлета. Сумрак засомневался было, что им понадобится столько времени на закупку деталей, но Кошмар поспешно его одернул, заверив Вожака, что поиск нужных запчастей — дело небыстрое. Что? Не понадобится ли помощь Дыма? Нет, не стоит беспокоиться, они справятся вдвоем…

Готовясь к походу на рынок, Кошмар загрузил в свою и Сумракову маски усовершенствованную программу-переводчик. На уточняющие вопросы напарника он отвечал уклончиво и периодически принимался загадочно ухмыляться. Куда они отправлялись, у каких поставщиков собирались брать детали, сколько вообще этих деталей еще требовалось и каких именно? Это ведь были крайне важные нюансы, Кошмар же непринужденно говорил, что они придут и сориентируются на месте. В итоге Сумрак сам попытался прикинуть, чего и сколько им потребуется добрать, но лишь окончательно запутался и сдался, вынужденный полностью довериться своему несерьезному напарнику.

В назначенный срок «Изверг» пришвартовался к станции, и Сумрак с Кошмаром, не теряя времени даром, отправились за покупками. Миновав три уровня темной и гудящей, как огромный улей, «Всячины» товарищи добрались до оживленных торговых кварталов. Основную массу местных продавцов составляли, конечно, рауты, имеющие славу самых искусных барыг во всей галактике. Воистину, они могли продать все, что угодно, кому угодно и когда угодно, даже, если никто изначально и не собирался ничего у них покупать.

Как выяснилось по ходу дела, Кошмарик довольно близко с этими пронырами знался. Пока самцы продвигались к пункту назначения, до сих пор остающемуся для Сумрака неизвестным, Кошмар поздоровался и перекинулся парой слов с каждым вторым. Спутник его лишь недоверчиво косился на этих хвостатых и шерстяных оптимистичных тварей в цветастых балахонах и что-то ворчал себе в маску. Ему решительно не нравилась дружелюбность, с которой напарник общался с подозрительными субъектами. Сумраку гораздо более пришлось бы по душе, если б встречные представители других народностей относились к нему и его напарнику со стандартной смесью почтения и страха — так оно надежнее.

На среднестатистического инопланетянина все яутжи и впрямь обычно действовали одинаковым образом — наводили ужас. Их от природы внушительный внешний вид, горделивая осанка и высокомерие как видовая черта в комплексе с общей взрывоопасностью характера, а так же специфический диапазон издаваемых звуков практически никого не оставляли равнодушным. Наделенные всеми этими грозными качествами, яуджи зачастую казались даже опаснее, чем являлись на самом деле, что, впрочем, вполне их устраивало. Так взаимные дружеские подколы молодых охотников стандартно воспринимались другими существами как агрессивное рычание, добродушный смех, как зловещий стрекот, а самая широкая улыбка, как жуткий оскал. Вот, взять, к примеру, того же Кошмарика — по меркам сородичей он был, мягко говоря, мелковат и хиловат, да и вел себя подчас абсолютно глупо… Но какой-нибудь шешек не увидел бы особой разницы, между ним и, к примеру, почтенным Гневом, кроме, разве что, габаритов.

Однако Кошмар все сам портил, болтая с торговцами по делу и без дела и задерживаясь то тут, то там по каждому пустяку. Сумрак даже начал опасаться, что с таким отношением, торговцы совсем страх потеряют и задумают их надуть, впарив бракованный товар, но, когда он попытался сказать от этом напарнику, тот только отмахнулся и посоветовал расслабиться. Сын Грозы негодующе рыкнул и лишь еще больше уверился в необходимости держать ухо востро.

Наконец, пройдя бесконечные лабиринты второго уровня «Всячины» (боги, и как это Кошмарик тут ориентировался?!), самцы вышли к неприметной лавке, над которой даже и вывески-то не имелось. Внутри, среди завалов всевозможного технического барахла, обнаружился пожилой раут с обвисшими вибрисами и облезлым хвостом. Среди захламленных стеллажей проворно перемещался молодняк, вероятнее всего, отпрыски или даже внуки самого владельца лавки.

— Э, старина Чакчаш! — окликнул раута Кошмар, и переводчик моментально преобразовал его слова в противное пищащее наречие.

Торговец подслеповато уставился на посетителей, затем, очевидно, опознав одного из них, также приветственно запищал. Обменявшись любезностями, яутжа и раут, наконец, заговорили о деле. И тут, к великому удивлению Сумрака, Кошмар, глазом не моргнув, продиктовал полный список необходимых механических деталей и микросхем, а получив подтверждение, что все в наличии имеется, расплатился, не став даже смотреть товар.

— Завра в семь утра, девятый док, пусть не опаздывают, — сказал напоследок Кошмар и, махнув товарищу, направился к выходу.

— Стой, а запчасти? — не понял Сумрак.

— Что мы, сами их с тобой потащим? — фыркнул младший самец, выходя из лавки. — Завтра мелкие их прямо к кораблю принесут. Да не боись, не обманут. Чакчаш — честный тип, хоть и раут, он за постоянную клиентуру всеми когтями и зубами держаться будет до последнего.

Сумрак недовольно покачал головой.

— Расслабься, — вновь повторил Кошмар.

— Хорошо, что нам еще осталось купить? — ворчливо осведомился сын Грозы.

— А все, — беспечно ответил напарник. — У нас полный комплект.

— Как-так? — опешил Сумрак. — Что ж ты мне и Гневу голову морочил, что времени много нужно? Мы от силы час потратили… И еще объясни будь добр, зачем ты мне сказал готовиться к расходам, если, в итоге, не посоветовавшись, потратил только свои средства?

— Ну, это просто, — хитро стрекотнул младший. — Мои пошли в дело, а на твои сейчас будем гулять.

По времени станции наступал поздний вечер. Одни заведения закрывались, им на смену открывались совершенно другие, и контингент на уровнях также постепенно менялся, пополняясь все большим количеством странных и темных личностей. Спать, впрочем, не хотелось, ибо на «Изверге» всего пару часов назад воцарилось условное «утро», и воины на данный момент чувствовали себя отлично отдохнувшими. Тем не менее, узнав о планах напарника, Сумрак совершенно их не одобрил. Он так и думал, что в действиях Кошмарика есть какой-то подвох, но представить себе, что он потащит его напиваться в сомнительных местах… Да на такое у Сумрака даже фантазии бы не хватило…

«Культурная программа», предложенная Кошмаром именовалась «Семь баров», и вся суть ее полностью раскрывалась в этом бесхитростном названии. Нет, ну, ладно было посетить какое-нибудь одно заведение, немного выпить тамошней бурды, послушать новости и потихоньку вернуться на корабль — на это, положим, Сумрак бы еще согласился… Но несколько часов беспрерывной пьянки… Плюс смешивание разных составов…

— Да ты хоть представляешь, что с нами под конец станет? — ругался он, безуспешно пытаясь догнать Кошмара, целеустремленно прущего в выбранном направлении и не обращающего на возмущение напарника ровным счетом никакого внимания. — Ты осознаешь, что с нами Гнев потом сделает??? На мне сейчас и так живого места нет…

Тут Кошмар резко остановился, повернулся к напарнику и, просто повторил в очередной раз:

— Расслабься, — и вновь зашагал вперед.

Сумрак отчаянным жестом треснул пятерней по своей маске и вынужденно поспешил следом.

Первое заведение называлось «После заката». Внутри было весьма просторно и так… Атмосферненько. В полутьме мерцали красные и розовато-белые огни. Присутствовал какой-то невнятный шумовой фон — не то тихая музыка без определенной мелодии, не то просто некое жужжание, — очевидно, звуковое сопровождение было подобрано в расчете на посетителей с тонким слухом. На ярко освещенных возвышениях неустанно выгибались изящные обнаженные танцовщицы, принадлежащие к совершенно разным видам, а за многочисленными столами восседали посетители, представляющие собой еще более разношерстную компанию. Они ели, выпивали и наслаждались обществом самок-компаньонок, причем, наслаждались в совершенно разной степени. Кто-то просто вел с ними фривольные беседы, кто-то с воодушевлением тискал податливых девок, а кое-кто беззастенчиво предавался удовлетворению похоти прямо на глазах у всех присутствующих. Между столами перемещались свободные самки, кокетничая с клиентами, поднося напитки и закуски и время от времени гостя на чьих-нибудь коленях.

Появление в заведении двух охотников было воспринято на удивление спокойно. Несколько существ лишь покосились на вошедших и потом вновь вернулись к своим занятиям. То ли вид у яутжей был слишком миролюбивый, то ли местный контингент уже давно привык ничему не удивляться…

Кошмар уверенно пересек зал, заприметив свободный угол. По двум сторонам от лакированного стола располагались на вид достаточно удобные места для сидения, напоминающие не то широкие кресла, не то короткие диваны. Кошмар незамедлительно занял одно из них, сразу стянув маску и вольготно развалившись на мягком. Он облокотился на гнутую спинку и поставил одну ногу рядом с собой. Сумрак присел напротив, по примеру собрата открыл лицо и с настороженным видом осмотрелся. Не внушало ему это место доверия…

К ним тотчас же подошла молодая полураздетая самка — представительница народа урм, относящегося к одному из многочисленных видов прямоходящих рептоидных форм жизни. Этих самочек здесь, пожалуй, было большинство — и среди танцовщиц, и среди развлекающих гостей компаньонок. Урм были ниже яутжей, имели изящные длинные шеи и узкие безносые лица. У этих созданий также имелись гибкие хвосты, которые, сигнализируя о хорошем настроении своих обладателей, высоко поднимались вверх, повиливая самым кончиком из стороны в сторону. Конечности урм были тонкими, четырехпалыми и очень суставчатыми, а тела слегка сплющенными с боков, так что в целом данные организмы производили впечатление недокормленных ящериц, хотя, определенная грация им и была присуща.

— Надо же, кого я вижу! — прощебетала самка на весьма сносном яутжевском и подскочила к Кошмару, тут же буквально повесившись ему на шею. Кошмар добродушно зарокотал и вместо приветствия шлепнул урм по заднице. Та взвизгнула и, притворно испугавшись, подскочила.

— Что будете? Опять легонькое? — последовал вопрос.

— Ну, ты же сама в курсе, что я люблю, — хитро сощурился на нее Кошмар.

— А нашему новому другу что? — самка выжидающе уставилась на Сумрака. Откровенно говоря, он бы в этот момент с большим удовольствием попросил просто воды, но Кошмарик быстро ответил за него:

— И ему то же.

— Познакомимся? — игриво осведомилась урм, перегибаясь через стол и приближая к Сумраку свое странное лицо. Сын Грозы нерешительно двинул жвалами и почему-то опять ничего не смог вымолвить.

— Это Фири, — выглянул из-за нее Кошмар. — Фири, моего товарища зовут Сумрак, он временами немногословен. Да и не обвыкся тут еще, не приставай к нему пока.

Фири тут же изобразила извиняющуюся мордашку и, оттолкнувшись от столешницы руками, скользнула обратно к младшему воину, проворно приземлившись на его колено и начиная озорно поигрывать хвостом.

— Тогда я к тебе попристаю, — объявила она, принимаясь дразняще перебирать его гриву, максимально придвигаясь и заглядывая самцу в глаза. Одновременно из ее тонкого рта показался длинный гибкий язык и бесстыдно прошелся вдоль жвал яутжа, скользнув по внутренней стороне перепонок. Откровенно говоря, от данного зрелища Сумрака слегка передернуло, но парочка не обратила на это никакого внимания.

— Кто тебя опять так обкорнал? — спросила Фири, покрутив в пальцах один из передних головных отростков Кошмара, лишенный доброй половины своей первоначальной длины.

— На Охоте. Отрастут, — без подробностей пояснил самец, мотнув головой и высвободив гриву из ее коготков.

Фири издала какой-то неопределенный звук, означавший то ли недоверие, то ли сочувствие, обняла Кошмара одной рукой и вновь глянула через плечо на Сумрака. А тот сидел, словно аршин проглотив, и непонятно, о чем думал…

— Милый, что-то не так? — участливо спросила она.

Сумрак развел жвала и… опять ничего не сказал.

— Он уже четырежды женат — боится в пятый раз попасться, — сострил Кошмар и без предупреждения ткнул самку когтем в живот, заставив ее согнуться в приступе щекотки и начать преувеличенно слабо отбиваться.

— Все шуточки твои, — прекратив, наконец, елозить, урм скривила смешную недовольную рожицу. — И к чему вам эта дурацкая сезонность? Такие мужики, и никак ведь к вам не подступишься… Хоть бы в следующий раз меня навестили, когда у вас там, внизу, опять все заработает, как надо.

Как бы продолжая свой намек, она без тени смущения провела изящными пальцами сверху вниз по торсу Кошмара и задержала руку на уровне паховой брони, неудачно попытавшись подцепить ее сбоку и проникнуть под металлические пластины. Кошмар недовольно заворчал, и Фири звонко распищавшсь, что, видимо, означало смех, вернула руки на его шею, украдкой метнув еще один озорной взгляд на окончательно обалдевшего Сумрака.

— Поверь, ты бы тогда сама не рада была, — проурчал Кошмар, доверительно склоняясь и приобнимая ее за талию.

— Да вы просто чертовы ксенофобы, вот и все, — презрительно фыркнула урм.

— Ну, кто ж виноват, что наши самки самые красивые? — бестактно парировал охотник, очевидно желая позлить эту особу легкого поведения. Надо сказать, ему это блестяще удалось: Фири тут же обиженно выкрутилась из его объятий и соскочила на пол, намеренно съездив кончиком хвоста ему по носу.

— Пойду, принесу ваш заказ, — сердито проговорила она и уже приготовилась удалиться в направлении бара, когда Сумрак, проникшийся внезапной жалостью, вдруг остановил ее, аккуратно перехватив за тонкую лапку и поднявшись с места.

— Не слушай его, ты очень красивая! — негромко, чтобы не пугать самку, проговорил он. — Если бы я был урм, то несомненно сейчас же пополнил бы ряды твоих поклонников, хотя, не сомневаюсь, что они и без того многочисленны. Ты уж прости чертовых ксенофобов, — и он слегка поклонился, отпуская руку самки.

Та мигом просияла и взвизгнув: «Нет, какой же милаха!», тут же притянула потерявшего бдительность Сумрака за гриву и обильно обслюнявила его лицо, а затем бросила Кошмару:

— Вот потому он и четырежды женат, а ты еще ни разу! — и показала язык.

Когда она ушла, Сумрак наконец позволил себе брезгливо скривится, извлек из аптечки антисептик, щедро налил его на взятую со стола салфетку и старательно вытер челюсти.

— Все-таки ты подлец, — констатировал он, исподлобья глядя на злорадно стрекочущего Кошмарика.

— Ты сам виноват, — возразил напарник, — сейчас она с тебя не слезет. У этих тварей нет достоинства самок яутжей, они кидаются на все, что хотя бы отдаленно напоминает самца.

— Для чего же ты сам с ними общаешься?

— А прикольно. Ну и беззлобные они, просто руки слишком распускают. Кстати, не переживай, они не ядовитые и не заразные — он указал движением головы на салфетку, которую Сумрак все еще сжимал в руках, не зная, куда выкинуть. — Под стол кидай, — подсказал Кошмар.

Фири вернулась быстро, поставив перед гостями три узкогорлых прозрачных сосуда, наполненных розоватой жидкостью.

— Где Кошмар-то? — озираясь, проговорила она. — Я думала, он уже пришел. Надо ж и его тоже затискать!

Кошмар вдруг резко сник и уперся взглядом в стол.

— Перед тобой, — неожиданно тихо ответил он, не поднимая глаз. Однако официантка не сразу заметила смену его настроения, а потому беззаботно продолжила шутить дальше, воскликнув:

— Тьфу! Вечно вас путаю, вы хоть таблички себе с именем сделайте, что ли…

Кошмар лишь молча пододвинул к себе ближайший сосуд и осушил его залпом. Видя состояние товарища, Сумрак быстро встал и отвел Фири в сторону, где негромко сказал:

— Прекраснейшая дева, Проклятье пал в этом году, не упоминай его больше, не береди раны брата.

Самка изменилась в лице и с ужасом прикрыла рот ладонями, после чего, быстро оглянувшись на помрачневшего Кошмара, заторопилась на кухню.

— Сейчас вам перекусить принесу, — сказала она и убежала, а Сумрак вернулся к столу. Кошмар, уже немного успокоившись, потягивал жидкость из второго сосуда.

«Когда я говорил тебе жить за двоих, я не имел в виду пить за двоих», — подумал сын Грозы, но вслух сказать не решился.

— Попробуй, — напарник указал максиллами на третью порцию алкоголя. Сумрак спорить не стал, дабы не вынуждать товарища надираться в одиночку, и послушно отхлебнул из стеклянного горлышка. Жидкость оказалась сладковатой и не особенно крепкой, отдавала она чем-то тонким и цветочным — точно не разобрать… В целом было весьма недурно.

…А через два столика от охотников компания юных тинков молча давилась со смеху, втихаря наблюдая, как двое устрашающего вида яутжей расположившихся по соседству смакуют самый легкий дамский вермут из винной карты «После заката»…

Пришла Фири, на этот раз в компании второй самки, на вид более скромной и даже слегка напуганной. Водрузив на стол вместительное блюдо с целой горой мясной нарезки, Фири представила компаньонку:

— Это Сииха, она у нас новенькая, очень хочет познакомится с прославенными воинами.

Сииха, заслышав свое имя, смущенно потупилась и нерешительно помахала ручкой. Очевидно, она впервые оказалась так близко к настоящим яутжам, и потому робела. Их языка она, похоже не знала, но ретранслятора при ней не имелось, и это наводило на мысли, что разговоры в ее обязанности отнюдь не входили.

— Помню, ты поначалу так же стремалась, — усмехнулся Кошмар, разглядывая вновь прибывшую. Фири лишь фыркнула, но воздержалась от комментариев, все еще впечатленная вестью о гибели второго брата и действительно не желающая будить в постоянном клиенте тяжелые воспоминания. Последние несколько лет подряд Кошмар и Проклятье при случае всегда вместе наведывались в этот бар, и оба страшно импонировали любвеобильной урм, несмотря на то, что взаимностью в силу своей физиологии не отвечали. Коллеги Фири немногочисленных забредающих в эти края яутжей откровенно побаивались и потому неохотно шли обслуживать их столы, не смотря на замечания начальства. По правилам заведения никто из гостей не должен был скучать в одиночестве, и не важно, что думали на этот счет сами компаньонки. Тем не менее, кто ж знал, что могло взбрести в лохматые головы охотников? Эти типы часто вообще были не в восторге оттого, что кто-то постоянно мельтешит рядом, но попробуй объясни это начальнику… Тем не менее, Фири как-то раз рискнула и не прогадала, найдя верный подход к двум с виду идентичным самцам, облаченным в одинаковые доспехи, одинаково шутящим и часто произносящим слова и целые фразы одновременно. Теперь же она никак не могла свыкнуться с мыслью, что Кошмар остался один, и ей уже никогда не покажется, что у нее в глазах двоится, и больше не будет она их весело путать, больше не ощутит одновременные прикосновения двух одинаковых пар рук…

Заметно притихшая она вновь подсела к Кошмару и ласково погладила его по верхнему краю максиллы. Конечно, для нее это были всего лишь временные, «рабочие» взаимоотношения, но тем не менее, все равно как-то грустно стало от неожиданных новостей… Хотя, насколько Фири было известно, вся жизнь яутжей без преувеличения представляла собой вечное балансирование на грани жизни и смерти. Вполне могло статься, что и сам Кошмар сидел здесь в последний раз. Его могли убить завтра или через день, или через год… Для охотников это было в порядке вещей.

Кошмар молча расстегнул и снял горжет. Опрометчиво было с его стороны расставаться в такой-то злачном местечке со столь важной частью доспеха, закрывающей одну из самых уязвимых частей тела… Но, похоже, самцу было просто наплевать. Сумрак кинул на собрата краткий осуждающий взгляд, но сразу вернулся к изучению содержимого своего наполовину опустевшего сосуда. Фири же перебралась Кошмару за спину и начала неспеша массировать шею и затылок молодого воина, от чего тот быстро разомлел и заурчал.

Вторая самочка еще немного помялась у стола, наблюдая за действиями коллеги и, очевидно, не почувствовав никакого к себе интереса со стороны второго яутжа, решилась взять дело в свои коготки. Она приблизилась к Сумраку и бесцеремонно убрав со своего пути преграду в виде руки самца, взгромоздилась к нему на колени, даже не подумав спросить на то его согласия. Воин лишь вздохнул и вновь вернулся к выпивке. Ладно уж, пусть сидит, ни к чему ее обижать…

Сииха же, не встретив сопротивления, одной рукой обняла его за плечи, а другой немедленно попыталась стянуть с самца нагрудник. Тут уже Сумрак ее остановил, знаком приказав вести себя тихо, и самка на некоторое время угомонилась. Впрочем она быстро освоилась и заскучала, принявшись считать чешуи на открытых участках тела самца, как бы невзначай обводя каждую пальчиком. Дивясь непосредственности юного создания, Сумрак позволил самке играться дальше, тем не менее, зорко следя за тем, чтобы чрезмерно-то она не заигрывалась.

Друзья просидели в компании урм около двух часов. Они неторопливо приговорили два блюда с мясом, перепробовали четыре сорта некрепкого алкоголя и переслушали кучу забавной чепухи от Фири. Постепенно сперва немало насторожившая Сумрака атмосфера заведения начала и впрямь загадочным образом его расслаблять. Через некоторое время наступило приятное полуосознанное состояние, и мягкий туман окутал его разум, успокоив тревоги. Сииха где-то за пределами видимости уже, кажется, плела из его гривы косички — он давно перестал следить за ее действиями…

— Девочки, мы бы остались дольше, но служба не ждет, — слукавил Кошмарик, освобождаясь от шаловливых ручек Фири и уже стоя делая заключительный глоток. Сумрак вслед за ним еле выбрался из-за стола. С непривычки его слегка повело.

Расплатившись и распрощавшись с гостеприимными урм, самцы покинули «После заката» и отправились «служить» дальше. Фири и Сииха отпустили их с явной неохотой, проводив до самого порога и напоследок пожелав заглядывать почаще.

— Бедные самки… — вздохнул Сумрак, когда заведение оказалось уже далеко позади.

— Не парься, их устраивает такая жизнь, — пихнул его в бок Кошмар.

— Что-то сомневаюсь, — пробормотал сын Грозы.

— Так, дальше по курсу у нас «Нора»! — уже не слушая его, провозгласил напарник и стремительно увлек товарища в очередной закоулок. Сумрак тут же посчитал в уме все намеченные на сегодня цели и с ужасом убедился, что «Нора» — всего еще только второй бар из семи…

Помещение, куда они ступили спустя несколько минут, встретило самцов странными ритмичными звуками. Оно было настолько ими насыщенно, что определить главный источник не представлялось возможным. Создавалось ощущение, что вибрировали сами стены, и неровный, ломаный потолок отражал и многократно усиливал эту гипнотическую мелодию. Звучание становилось то громче, то тише, а иногда переходило на такой уровень, что казалось, будто в ушах лишь звенит тишина, а музыка льется прямо внутрь головы, ударяя оттуда в виски и рождая перед глазами внезапные вспышки неясных ускользающих образов.

«Нора» была освещена неярко и равномерно. Сидеть здесь нужно было на полу, впрочем, он был мягок и пружинист. Повсюду валялись подушки и валики — ну ни дать ни взять главный зал гарема… Только без присущей яутжевским жилищам архаики. Стены покрывал какой-то губчато-серый состав; низкие столики разнообразной формы были расставлены без какого-то явного порядка.

Сумрак огляделся. Народу было немного — в основном, иижааш и тинки, — и опять ни одного яутжи, кроме них. Гостей здесь обслуживали роботы.

Выбрав понравившееся место, как и в первый раз, в глубине зала, самцы полулежа размесились около овального стола, и им тут же поднесли некую прозрачную и почти безвкусную субстанцию, тем не менее, нехило вдарившую по мозгам после первого же глотка. Разлит напиток был в небольшие стаканчики, что доставляло некоторое неудобство — клыкастым воинам приходилось резко опрокидывать каждую порцию себе в рот, иначе бы все просто выливалось мимо…

— Тебе тут тоже понравится, — уверенно заявил Кошмар, отставляя в сторону уже третью стопку. Сумрак пока что придирчиво крутил в руках вторую, размышляя, стоит ли ему еще пить.

— Тоже? — с сомнением переспросил он.

— Пей давай, — засмеялся Кошмар.

После четвертого захода глаза начали закрываться. Музыка как будто бы усилилась, и сейчас лилась со всех сторон, рождая в мозгу череду ярких всплесков и непостижимым образом входя в резонанс с ритмом дыхания и пульса…

…Сквозь веки начал пробиваться солнечный свет, и кожа почувствовала слабое тепло утреннего солнца. Сумрак был в своем челноке. Он проснулся пять минут назад и обнаружил себя лежащим в кресле с откинутой спинкой. Греза мирно посапывала на его груди, он чувствовал на себе ее мягкое, почти невесомое тело. Такое нежное, чувственное… Принадлежащее только ему. Сумрак скосил глаза вниз. Самка еще крепко спала. Уткнувшись лицом ему под ключицу и уронив расслабленные руки на его плечи, переплетясь с ним ногами, так плотно и доверчиво прижавшись… Сумрак глядел на нее и не мог наглядеться, видел ее и не мог поверить в реальность происходящего… Сейчас он ощущал любимую каждой клеткой своего тела, и ему казалось, что они представляют собой единое, неразрывное целое. Как бы он хотел, чтобы это мгновение длилось вечно…

Потом Греза проснулась и посмотрела на него долгим влюбленным взглядом. Она придвинулась и приникла горячим животом к его животу, а ее глаза оказались напротив его глаз. Они поняли друг друга без слов. Сумрак обнял самку и медленно слился с ней, и мир тут же словно бы растворился среди сладостных движений любви, покачивающей соединившуюся пару на своих ласковых волнах. Как ни странно, характерных физических ощущений не было, но Сумрак даже не обращал на это внимания. Сейчас для него было куда важнее просто чувствовать близость Грезы, быть с ней, касаться ее, наполняясь от этого благоговением и невыразимым счастьем…

…Его растолкал Кошмар, помогая подняться и прогнать остатки наваждения.

class="book">— Пошли, братан, тебе хватит, а то совсем вырубишься с непривычки-то, — прострекотал он, забавляясь над растерянным видом внезапно вырванного из мира видений сородича.

— Это что было? — с трудом приходя в себя выдавил Сумрак.

— Национальное развлечение иижааш, — пояснил Кошмар, не внеся, впрочем, ни капли ясности.

Содрали за «национальное развлечение», к слову, очень и очень немало, но Сумрака это уже не смутило, так как после всего выпитого он неожиданно начал проникаться излюбленным некоторыми вояками принципом, согласно которому гулять всегда следовало, как в последний раз. А, может, и впрямь это был последний…

Короче говоря, дальше пошло лишь по нарастающей…

Следующий бар имел труднопроизносимое название, звучащее в переводе как «Пьяный Жесткач». Во истину, необходимо было обладать изрядной фантазией, для того, чтобы представить захмелевшую особь Проклятия Вселенной. Здесь Сумраку запомнились только бесчисленные темные залы с резными стенами и гроздьями свисающие с потолка замысловатые светильники. Раззадоренные товарищи весело завалились в бар и начали искать себе удобное местечко. Надо сказать, что веселье яутжей нередко оборачивалось большими проблемами для всех других существ, поэтому народу в зале, который облюбовали, в итоге, самцы, сразу поубавилось. Тем не менее, бравые охотники без зазрения совести выгнали с понравившегося места компанию каких-то щуплых рогатых тварей и воссели за столом, громогласно требуя выпивки и мяса.

В «Жесткаче» алкоголь подавали весьма интересным образом — чтобы не путаться с кучей посуды, приспособленной под ротовые аппараты гостей со всех концов галактики, владельцы заведения упаковывали жидкость в порционные капсулы, легко принимаемые любыми челюстями. Попав в чью-либо пасть, капсула быстро растворялась, и содержимое лилось прямо в глотку довольного посетителя в объеме среднего глотка. Впрочем, для поддатых яутжей такой метод все-таки оказался не особенно эффективным…

Спустя полчаса стол, сидения и сами гуляки были уже довольно основательно залиты спиртосодержащей жидкостью. Пытаясь разжевать очередную капсулу, Сумрак слишком сильно сдавил ее челюстями, и содержимое брызнуло Кошмару аккурат в глаз. Взвыв от негодования, сын Броска врезал товарищу по лбу, после чего завязалась небольшая потасовка. Кажется, потом явились некие блюстители правопорядка, и внимание резко помирившихся товарищей переключилось уже на них. Дальше помнилось уже смутно… Была драка, в которую оказались втянуты некие мелкоголовые серые твари, сидевшие неподалеку, и пара каких-то киборгов. Поднатужившись, воины раскидали всех, поломали мебель и пошли искать, кого бы побить еще, но тут их вежливо из заведения попросили. Даже платы не взяли — только лишь бы зачинщики беспорядков куда-нибудь убрались…

А они и сами уже собирались дальше. Друзей давным-давно заждалась радушная «Старая тетка» со своими задымленными до полной непроглядности подвальными коморками. Что такое там воскуривалось, было одним богам ведомо, но очень скоро стало понятно, что в «Тетке» можно даже не пить — достаточно было всего лишь посидеть там минут десять, и голова начинала жить собственной жизнью, а тело собственной.

Получив очередную порцию забористых впечатлений, Сумрак с Кошмаром вновь снялись с места и отправились на поиски дальнейших приключений. Кошмарик вел товарища уже на «автопилоте», как ни странно, даже в своем теперешнем состоянии безошибочно отыскивая дорогу среди бесчисленных закоулков.

В одном из них захмелевших самцов окружила стайка гибких и текучих как ртуть созданий. Покрытые черной блестящей кожей, извивающиеся и льнущие к каждому прохожему, они напоминали, если честно, каких-то пиявок… У этих проституток межгалактического масштаба было такое видовое название, что черта с два выговоришь, так что все их называли просто «девочки». Хотя, по правде, никакие они были не девочки и не мальчики, а самые реальные гермафродиты. Тем не менее, представители многих народностей не то, что не брезговали с ними спариваться, а еще готовы были за это платить.

Беспрепятственно пропустить через свой участок двух фактурных охотников «девочки», разумеется, никак не могли. Подкараулив предполагаемых клиентов из-за угла, твари тот час же облепили обоих и принялись упорно карабкаться на них, цепляясь за доспехи и зазывно воркуя. Насилу отбившись, самцы даже чуть протрезвели, впрочем, данному эффекту не суждено было продержаться долго: впереди замаячил «Гараж».

Этот бар разительно отличался от остальных своим вычурным дизайном. Кругом были металл и разнообразные кристаллы; однако табуретки оказалась здесь слишком жесткие, а столы слишком хлипкие, кроме того, все вокруг светилось и мигало, а музыка грохотала слишком громко, в общем, Сумраку здесь совершенно не понравилось. Хотя, пойло было занятное, а вот еда подкачала…

В «Гараже» друзья не задержались надолго. Дальше их путь пролегал в веселое местечко под названием «Три копыта». Там, по словам Кошмара, все время была какая-то необычная движуха. И то правда: от души накатив в «Копытах», яутжи ввязались в какой-то разгоревшийся там спор и даже, кажется, его выиграли… Дальше последовали какие-то диковинные закуски… Соображалось все хуже и хуже…

Предпоследнее заведение охотники покинули под восторженные возгласы и пьяный многоголосый хохот, будучи в состоянии полнейшей некондиции. Потоптавшись у входа и с трудом сориентировавшись, они двинулись в седьмой, заключительный на сегодня бар, поддерживая друг друга по дороге.

На середине пути Кошмар оглушительно икнул и вдруг затянул хриплым голосом:

— Ты не плачь по сынам своим, мать!

— Ну помрем на войне, и насрать… — неожиданно подхватил Сумрак. И дальше они запели уже хором, припомнив вдруг старый и очень грубый мотивчик.

— У нас в общаге на десятом уровне… Ик! В сортире был текст написан… — доверительно поделился сын Броска, на секунду прервавшись. Сумрак понимающе покачал головой и продолжил:

— Вот бежит в жопу раненый враг…

Кошмар вновь ему талантливо подвыл, но потом оба забыли текст. Некоторое время поспорив и в результате с грехом пополам все-таки вспомнив часть слов, воины сразу же продолжили на два пьяных голоса:

— Вот лежит безголовый боец — он прилег отдохнуть наконец. Но надо вставать и бежать воевать, ведь Вожак просечет, и… Ик!

— А нас в училище… Ик! За это… Ик! Драли, как… Ик… Как… — Сумрак не нашел достойного сравнения и, забив на это, перешел к самому провокационному и опасному куплету:

— Вот стоит весь с достоинством Вождь…

Так, пошатываясь и горланя, самцы двигались в обнимку через пятый ярус «Всячины». Была уже глухая ночь, и редкие встречные существа шарахались от них, прижимаясь к стенам и вознося молитвы всем богам, лишь бы только охотники не удостоили их внезапно своим вниманием.

— Мы… Ик! Куда… щщща?

— В… В «Золотой жбан»!

— Ж-жбан?

— Ж. Ик! Бан.

— Пошли… Жбан… Жбан… Хххххы… хыыыы… Жбан! Умора…

Давно так не болела башка… Не просто болела — звенела, как колокол, и еще по весу казалась совершенно неподъемной…

Как ни странно, проснулись товарищи неподалеку от доков. Что было еще более странно (хотя, не могло не радовать), при них была вся их амуниция. Откровенно говоря, первая страшная мысль пробудившегося Сумрака была о том, а не растеряли ли они с напарником по пьяни свое вооружение? Лишь тщательно осмотрев себя и дрыхнущего Кошмара, сын Грозы вздохнул с облегчением. Да уж… Сходили, называется, за запчастями…

Кошмарик заворочался и принял сидячее положение, тут же измученно подперев лоб рукой.

— Давно я так не бухал, — заплетаясь, проговорил он и, будто в подтверждение, звонко рыгнул.

— Я тебе больше скажу: я в жизни так не бухал, — простонал Сумрак, пытаясь подняться. — Боги, и это мы, достойные охотники, уснули вчера в подворотне…

— Достойные охотники вчера и червяков на спор ели… — буркнул Кошмар.

Сумрак уставился на него в ужасе. Пошевелил жвалами… Потом скривился.

— Теперь понятно откуда у меня во рту такой мерзкий привкус, — вздохнул он. — Ладно, пошли на корабль… Боги, в таком-то виде! Эх, видно опять Гнев пороть будет…

Кошмарик через силу ухмыльнулся:

— И что бы ты без меня делал, а, братишка? Не кипишись, у меня в запасе куча способов незаметного проникновения на борт. Никто не засечет. И не забывай, нам еще детали забрать нужно. Так что, сейчас быстренько по нейтрализатору и — встречать курьера. А уж потом будем думать, как мимо Гнева проскользнуть.

Сумрак недоверчиво поглядел на младшего самца, но промолчал и полез в аптечку.

Комментарий к Глава 12. Кураж Навеяло: народная английская песня на ирландский мотив «What Will We Do with a Drunken Sailor?» (в любом исполнении)

Иллюстрация пока не завершена, но эскиз получился больно уж эмоциональный, так что гляньте))): https://gvatya.tumblr.com/image/168788492803

Для тех, кто хотел бы в полной мере оценить текст бравой походной Хищевской песни. Кто просил стихов – не жалуйтесь теперь)))) https://ficbook.net/readfic/6151837

====== Глава 13. Конец года ======

Сумрак проспал. В самых лучших традициях своей беспечной ранней юности. Ему снилось что-то умиротворяющее, светлое и спокойное, и лежать было как-то особенно удобно — даже жесткое ложе казалось мягким, будто перина в детстве. Предыдущий день, вернее, полдня, прошли, как в тумане. Башка мучительно трещала, не смотря на принятую ударную дозу нейтрализатора токсинов. Ладно, хоть они с Кошмаром умудрились проникнуть на корабль, не привлекши к себе излишнего ненужного внимания. Пройдя через шлюз ангара, они, озираясь, точно нашкодившие подростки, быстренько юркнули в челнок Сумрака и прикинулись, что занимаются каким-то мелким ремонтом. Таким образом, они, вроде бы, с одной стороны оказались у всех на виду, но, в то же время, лезть и проверять их состояние никому бы и в голову не пришло. Впрочем, самцы и правда, пока шифровались подобным образом, разобрали приобретенные накануне запчасти, просто растянули это занятие до самого момента отлета со станции. Когда же «Изверг» стартовал, улегшись на основной курс, и клан вернулся к прежнему распорядку, согласно которому давным-давно наступило время сна, напарники потихоньку разошлись по каютам и, наконец, позволили себе несколько часов нормального отдыха. После непредвиденной пьянки, закончившейся кратким отрубом в неподходящем месте и неудобном положении с последующим изображением бурной деятельности, для Сумрака добраться до постели было истинным счастьем. Шокированный организм искренне возрадовался предоставленной возможности принять горизонтальное положение в темноте и тишине — настольно, что по утру расставаться с долгожданным стабильным состоянием он попросту не захотел, напрочь игнорировав сигнал подъема.

И вот теперь блаженствующий сын Грозы был безжалостно разбужен внезапным грохотом: кто-то ломился в дверь. Разумеется, это оказался Кошмар. Имея в свои достаточно юные годы уже приличный опыт крупных возлияний, он, кажется, без особых последствий перенес все приключения на «Всячине». После постыдного пробуждения в подворотне он умудрился без проблем пообщаться с курьером — шустрым длиннохвостым раутенком — и проверить наличие всех заказанных деталей. Сумрак же в тот момент все усилия направлял лишь на то, чтобы, не шатаясь, держаться в вертикальном положении…

— Сбор через три минуты, ты, что, до сих пор дрыхнешь? — со странным волнением, практически граничащим с возмущением, в голосе обратился Кошмарик к товарищу, врываясь в отсек.

— Боги, к чему так рано… — простонал Сумрак, принимаясь поспешно одеваться.

— Действительно, даже с тобой не посоветовались, — иронично заметил младший самец. Сумрак в ответ только фыркнул.

Наскоро собравшись, сын Грозы последовал за отчаянно подгоняющим его напарником, по пути, наконец догадавшись о причине крайнего возбуждения последнего. Гнев обещал отметить Кошмара перед лицом клана за помощь в недавнем расследовании, вот он и суетился. Разумеется, для него это было большим событием — Кошмарика на глазах у всех гораздо чаще пороли, чем хвалили, а новых знаков отличия он уж пару лет как не получал.

Когда они вбежали в зал, построение уже закончилось, но Гнева по счастью отвлек с каким-то донесением Темный, и друзья смогли незаметно просочиться в задний ряд. После Вожак вернулся к клану и обратился к воинам со своими излюбленными, на его взгляд, мотивирующими речами. Он много говорил о предстоящем Посвящении юнцов и грядущей вслед за ним Большой Охоте, потом еще много говорил о дисциплине, соблюдении распорядка и техники безопасности, затем плавно перешел к «разбору полетов» по последнему инциденту и, наконец, подозвав Кошмара, торжественно выдал ему три новеньких кольца.

Надо сказать, Гнев не поскупился в этот раз на награды, молодой воин даже не ожидал такого, до последнего полагая, что лидер ограничится одним каким-нибудь второстепенным знаком почета, а тот, вместо этого, отвалил «За верность клану», «За защиту чести» и «За отвагу». Таков был Гнев: сперва мог избить до полусмерти, а потом завалить почестями. В принципе, это была не самая худшая черта для предводителя…

Низко поклонившись, последний сын Броска нанизал кольца на жалкие остатки своей гривы и вернулся в строй под одобрительное ворчание сородичей, сияя, точно начищенный доспех. В этот момент Кошмар, пожалуй, и впрямь начал осознавать, что для него начитается совсем иная жизнь.

Сумрак, стоя рядом, лукаво покосился на товарища. Он был за него рад — честно, искренне рад! Но перехваливать пока, на всякий случай, не стоило.

Из-за долгого периода восстановления, который пришлось вытерпеть Сумраку после нанесенных Вожаком травм, пропало даром слишком много времени для тренировок, а потому, как только раны достаточно затянулись, пришлось наверстывать впопыхах. Особенно это касалось занятий в боевом скафандре. Иного выбора у сына Грозы не наблюдалось: отправляться на «Остров» можно было лишь в таком облачении, так как складывающиеся на заброшенной станции обстоятельства отнюдь не располагали к привычной Охоте налегке. Но приучить тело к действию в подобном костюме было задачей отнюдь не из легких.

Боевой скафандр использовался при выполнении разного рода тяжелых операций в неблагоприятных условиях. Каждый воин был обязан периодически проводить в нем определенные упражнения, так что Сумрак, безусловно, был хорошо с этой амуницией знаком, да только в его случае одного знакомства оказывалось совершенно недостаточно. Самцу предстояло не просто провести в скафандре много дней, но и еще сражаться все это время в одиночку — именно этим ситуация и осложнялась. Костюм хорошо защищал от повреждений, но стеснял движения, что становилось серьезной помехой для охотника, спину которого было некому прикрыть. За оставшийся до Большой Охоты ничтожно малый период Сумраку требовалось максимально отточить свои действия в полном боевом облачении. В идеале он должен был двигаться в скафандре так, как будто на нем была лишь одна набедренная повязка, поэтому пришлось поднапрячься и удвоить, нет, даже утроить тренировки, одновременно пересилив достаточно сильную неприязнь…

Сумрак не любил боевых скафандров. Во-первых, они находились в общем пользовании, а сын Грозы с детства был страшно брезглив. Со временем эта черта его характера немного сгладилась, но полностью не исчезла. С одной стороны это всегда немало осложняло его клановую жизнь, например, в отсеке отдыха он осмелился появляться лишь на пятый год, после официального поступления в клан отца. Зато в некоторых случаях это немало дисциплинировало. Так Сумрак не имел обыкновения тянуть с обработкой трофеев, памятуя о случае, когда после одной из первых Охот поленился вовремя очистить добытую голову дичи, и та подгнила… Боги, как же он извелся, отскабливая с костей эту смердящую плоть! Большинству охотников было вообще без разницы, на какой стадии разложения находится трофей, Сумрак же совершенно не переносил запаха тления. Как и запах чужого тела, остающийся внутри скафандра даже после тщательной очистки.

К тому же, еще старик Пустошь крепко привил ему убеждение, касающееся того, что доспехи и оружие у воина должны быть только личными. «Доспехи — твоя вторая шкура; клинки — твои дополнительные зубы и когти, — любил говаривать Учитель. — Ухаживай за ними, как за самим собой, и они будут служить тебе верой и правдой многие годы, подчиняясь тебе так же, как тебе подчиняется твое тело». Пустошь, пожалуй, был единственным, кто не насмехался над чистоплотностью подростка, а наоборот одобрял его стремление к соблюдению гигиены. Хотя, конечно, касательно боевых скафандров он бы, наверное, сказал что-то вроде: «Прекрати выделываться, несносный малек, есть такое слово „надо“ — выучи его уже, наконец!» Впрочем, слово «надо» Сумрак и так знал ох как хорошо… Именно поэтому о большинстве вещей, которые ему откровенно не нравились, кроме него самого, никто не ведал.

Боевой скафандр представлял из себя сплошной бронированный комбинезон. И ключевым словом здесь было именно «сплошной». Костюм был полностью закрыт от макушки до пяток. Предлагающаяся к нему маска имела увеличенную затылочную часть, защищающую черепную коробку; горловина скафандра плотно прилегала к маске снизу, а сзади и с боков голову охватывал тугой капюшон, в который плотно упаковывалась грива. Руки приходилось засовывать в плотные, не особо хорошо гнущиеся перчатки, а ноги в тяжелые ботинки, неприятно сжимающие пальцы и давящие на когти.

Кстати, вот негодование по поводу стеснения привычных движений свойственно было не только Сумраку, его разделяли почти все охотники, привыкшие обходиться минимумом одежды и не любившие обуви. Не смотря на влагоотводящий внутренний слой и лежащую поверх него систему терморегуляции, длительный контакт комбинезона с кожей был неприятен. Безразмерность костюмов также приносила ряд неудобств — при помощи системы специальных регуляторов они достаточно точно подгонялись по фигуре, но сама заключенная внутри фигура особого восторга от этого не испытывала, так как обязательно хотя бы где-нибудь скафандр давил или врезался.

Конечно, все эти особенности были вполне обоснованы, так как данное облачение использовалось в самых суровых условиях — от сверхжарких и суперхолодных планет до космического вакуума, а потому обязано было быть универсальным, крепким и надежным. Но все-таки сражаться в нем приятного было мало. Комбинезон прилегал плотно, однако, учитывая его многослойность, сидел довольно-таки странно.

Тем не менее, боевой скафандр являл собой настоящую вершину технологической мысли, совмещая практически все, что могло потребоваться охотнику в слабо приспособленной для жизни среде и заслужив тем самым прочно закрепившееся шутливое прозвище «дом». Помимо внутреннего «комфортного» слоя и термоподстежки, скафандр был снабжен усилителями мускулатуры и противоперегрузочными компонентами. Поверх всего этого богатства располагался капитальный слой брони, закрывающей гораздо большую площадь тела, чем стандартный доспех. Маска была оборудована встроенной системой подачи питьевой воды, резервуар с которой размещался на спине. Там же, в зависимости от условий, в которых приходилось эксплуатировать скафандр, могли крепиться испарители, фильтры и кислородные баллоны. На случай длительных операций предусматривался эффективный механизм сбора и эвакуации продуктов жизнедеятельности. А самым большим плюсом, бесспорно, являлась автоматическая система отслеживания и устранения повреждений. Она хорошо экономила время в бою: при нарушении целостности скафандра специальный комплекс оборудования обеспечивал моментальное восстановление его герметичности и одновременное заполнение полученных ран специальным защитным составом. Костюм был напичкан датчиками, реагирующими на возникновение пробоев. Как только противник наносил какое-либо повреждение, к месту разрыва по десяткам трубок, зашитых в толщу ткани, подавалась быстротвердеющая пена, закрывающая прореху, а из другой сети трубок тут же выплескивалось изолирующие рану вещество, содержащее анестетик и антисептик. В случае повреждения крупных мышц и внутренних органов дополнительно срабатывали автоматические инъекторы, заряженные противошоковыми и стимулирующими препаратами. Короче говоря, облаченный в это технологическое чудо охотник вообще мог в сражении ни на что не отвлекаться, тем самым повышая шансы сохранить свою жизнь и выполнить миссию.

Применение боевого скафандра на Охоте каждый раз являлось спорным моментом, ибо больше чести воину приносили те победы, которые были совершены при помощи холодного оружия и при минимальной защите тела. Но, в случае с «Островом» даже подобных мыслей не возникало. На долгие годы никем не обслуживаемой станции плохо работала система жизнеобеспечения, что уже делало ее крайне негостеприимным местом. Если же принимать во внимание возможные разрушения и завалы, учиненные Жесткачами на борту, а так же бесславную гибель предыдущих зачистчиков, то использование дополнительной защиты и элементов экзоскелета и вовсе становилось не зазорным…

Одновременно с усиленными тренировками Сумрак приступил к тщательному подбору вооружения и прочего необходимого оснащения. Как следует поразмыслив, дабы не набрать лишнего и не забыть важного, из оружия воин остановился на маломощном плазмомете, который не особо страшно было использовать в недрах станции, запястных лезвиях и копье. Кроме того он запасся режущими сетями и нейтрализатором запаха, для ограничения передвижения Жесткачей и воспрепятствования обнаружения ими. Метательным оружием он решил себя не перегружать — при огромном количестве расплодившейся на станции Священной Дичи оно просто теряло смысл. Он бы и копье брать не стал, но убийство Матки требовало соблюдения ряда условий, одним из которых было непременное нанесение решающего удара именно копьем.

Однако символично выходило: первая в его жизни Королева для первой в его жизни самки… Сумрак прежде не замахивался на такую сложную добычу, как Матка. В ульи он хаживал, но никогда не разорял их полностью, в случае же совместных с другими воинами стратегических зачисток, случавшихся в промежутках между Охотами, Царица всегда доставалась кому-то из старших — глупо было даже пытаться на нее претендовать. Но ситуация с владычицей «Острова» складывалась принципиально иной: у Сумрака не просто была возможность ее одолеть, он был обязан сделать это, так как безоговорочным условием победы на станции являлось полное ее освобождение.

Конечно, в одиночку убить Матку Священной Дичи, было под силу далеко не каждому рядовому воину, тем не менее, Сумрак уже достиг того возраста, когда следовало решаться. Его отец принес его матери первую голову Королевы в пятьдесят с небольшим; Пустошь, припоминая как-то свое первое сражение с Маткой, говорил, что ему на тот момент исполнилось сорок пять — ну, Пустошь в принципе был очень крупным самцом и искусным воином, так что вряд ли ему стоило большого труда завалить эту махину… Гнев, как поговаривали, на Матку впервые пошел почти в шестьдесят, но, зато, сразу крайне успешно. Самому же Сумраку в этом году должно было стукнуть сорок восемь, и, если судить со стороны, то он представлял собой некий середнячок среди охотников, даром что имел обыкновение в самое пекло лезть, а потому и шансы имел средние — не совсем большие, но и не мизерные.

Сына Грозы немало отличали от других охотников многочисленные сплетни, блуждающие за его спиной и связанные с его слегка нетипичным поведением, а так же нестандартной историей появления на «Изверге». Сумрак потому и не вписался как следует в клан, что поступил в него, уже будучи взрослым самцом со статусом Кровавого. Ранг прежних новобранцев всегда рос на глазах старших сородичей, и уважение к каждому молодому самцу со стороны других воинов ковалось постепенно, от Охоты к Охоте, воспринять же новичка, пришедшего состоявшимся охотником, но неизвестно как и неизвестно где принявшего Посвящение, а потом в течение более, чем десятка лет совершавшего победы, о которых никто из клана Гнева не был осведомлен, старшим самцам было психологически трудно. Поначалу они пытались притеснять Сумрака, давая понять, что он, хоть и Кровавый по прошлым деяниям, но тут-то пока что просто никто, однако сын Грозы быстро поставил агрессоров на место и продолжил свое обособленное, если не сказать, замкнутое существование в рядах клана, ни перед кем, кроме Вожака, и впредь о своих победах не отчитываясь.

Тем не менее, если было отбросить все эти нюансы и взглянуть на Сумрака не предвзято, то он ничем особым не отличался от любого другого молодого охотника. Он являлся довольно крупным самцом, но встречались и крупнее его; он был искусен в бою, но бывали и те, кто в чем-то его намного превосходил. Сумрак и с виду не выделялся среди сородичей вообще ничем: ни каким-то особым цветом шкуры, ни рельефным телосложением, ни длиной гривы, ни мощностью челюстей… Пожалуй, он, разве что, был поумнее некоторых собратьев, но, его ум не относился к чертам, сразу бросающимся в глаза, тем более, что сын Грозы не пытался щеголять своим интеллектом при каждой удобной возможности, чаще оставляя свое мнение при себе, чем ввязываясь в какие-то общие обсуждения.

Таким образом, претендуя на уничтожение Матки, абсолютно среднестатистический Сумрак бросал вызов многим. И он прекрасно осознавал, что в случае его поражения эти многие позлорадствуют, а в случае победы лишь часть сородичей примет его достижения и повышение в статусе, другая же часть имеет все шансы просто его возненавидеть… Впрочем, для самого воина важно было лишь одно: как на его возможный триумф отреагируют Вожак, отец и самки, все остальное не имело значения.

Победу над Королевой он уже давно решил посвятить Прорве, а после того, как она помогла ему избежать позорной участи, у Сумрака даже альтернативы не оставалось. Конечно, главное место в его сердце занимала Греза, но были общие правила, согласно которым этой самочке волей-неволей предстояло ближайшие годы провести на второстепенном положении. Да, Прорва не была любимой женой, но была Главной, и все привилегии полагались именно ей: лучшие трофеи, добытые в ее честь, интим по первому зову и в том объеме, в каком прикажет Госпожа, да и прочее исполнение всех женских прихотей… Тем не менее, это место принадлежало Прорве по праву. Она имела достаточный опыт для управления гаремом, обладала значительным влиянием в обществе и могла защитить других самок в отсутствие самца. Да, что там, она даже своего самца умудрилась защитить… Хоть это и не укладывалось ни в какие рамки. Сумрак не любил Прорву, но был благодарен ей и признавал ее авторитет. Она немало потрепала в Сезон его нервы и его шкуру, демонстрируя смесь потребительского отношения со снисхождением, да только, учитывая их разницу в возрасте, самка вполне могла себе такое позволить. Заставить же Прорву начать признавать главенство самца, заведомо слабее и младше ее, могли только громкие победы, первосортные трофеи и повышение статуса последнего, а как следствие объемные финансовые вложения в гарем. Но в том-то и заключалась ирония, что без гарема Сумрак не смог бы оставить при себе Грезу, а без повышения ранга не смог бы вернуть ей утраченных преимуществ. Вот так и получалось: чтобы быть с любимой, приходилось сперва ублажить во всем нелюбимую и рискнуть жизнью, возможно, не раз и не два…

— Ну, как настрой? — участливо осведомился Вожак. Они с Сумраком шествовали по направлению к личному арсеналу предводителя. Надо сказать, в этом помещении прежде не доводилось бывать даже Помощникам, потому молодого самца слегка потрясывало от осознания того, какой чести он сейчас удостаивается. Любой воин многое бы отдал, чтобы только лишь взглянуть на богатейшую коллекцию вооружения лидера, Сумраку же было дозволено даже взять что-то из нее.

— Разве должен воин настраиваться на что-то, кроме победы? — отвечал сын Грозы, почтительно следуя чуть позади Вожака.

— Молодец, — удовлетворенно рыкнул Гнев. — Из тебя определенно выйдет толк. Если, конечно, ты переживешь эту Охоту…

Арсенал располагался в конце дальнего коридора на верхнем уровне корабля. Подведя Сумрака к широким дверям, богато украшенным сложным рельефным орнаментом, Вожак дал голосовую команду для открывания отсека и приложил руку к сенсорной панели. С тяжелым лязгом, говорящем о весьма приличной толщине металла, двери разошлись в стороны, и Гнев степенно вошел внутрь. Сумрак, чуть помедлив на пороге, тоже нерешительно его переступил, да так и замер, пораженный представшим его глазам великолепием…

Все стены хранилища были увешаны высококлассным дорогим вооружением, исполненным из самых прочных и качественных материалов самыми знаменитыми мастерами. На левой стене размещался целый ряд копий с потрясающей красоты резными рукоятями, а по соседству висели одиночные клинки всех возможных размеров и форм; тут же были ножи и комплекты запястных лезвий. У противоположной от входа стены покоились на держателях доспехи: легкие и усиленные, повседневные и церемониальные, многие также богато украшенные. Маски — от самых простых до самых причудливых — занимали отдельное почетное место. На правой стене висело оружие дальнего боя: плазменное, лазерное, электрическое, и от его огромного разнообразия также разбегались глаза и захватывало дух. По сторонам же от входа располагались метательные орудия, и каких же модификаций там только не было… Оставалось лишь диву даваться!

— Ну, вот, как я и обещал, — пророкотал с добродушным видом Вожак, не без удовольствия наблюдая смятение, в которое пришел молодой воин, завидев окружающую роскошь, — выбирай, да не торопись, подойди к выбору с умом. Ты сам-то уже знаешь, что конкретно тебе нужно?

— Я думал о мощном лазере, — осмелился проговорить Сумрак. — Давать на станции сильные плазменные залпы может быть чревато, а о том, чтобы обойтись холодным оружием не может быть и речи.

— Верно мыслишь, — усмехнулся Гнев и, подойдя к одному из стендов, бережно снял с крепления увесистую, но по-своему изящную наплечную модель. — Бери вот этот — не прогадаешь. Режет Жесткача, как горячий нож сало.

Сумрак с поклоном принял из рук Вожака оружие и принялся с восхищением его разглядывать.

— Лазер не простой, — продолжал предводитель, заметив, как озадаченно младший воин смотрит на дополнительный блок, размещенный под излучателем. — Мощность отлично регулируется, и есть встроенный дистанционный электрошокер. Разряд направляется по сдвоенному лазерному лучу. Но предупреждаю: работает только в атмосфере, не вздумай в вакууме палить.

Сумрак понимающе наклонил голову, дело ясное — для передачи заряда нужна была ионизация воздуха, происходящая при прохождении луча через газовую среду. Но само по себе оружие было просто превосходно! Рядовой охотник о таком и мечтать бы не смел. Да вот только…

— Боюсь, мои батареи не потянут… — расстроенно вздохнул самец.

— Так и быть, держи — дарю, — расщедрился Гнев и вручил ему комплект на две килотонны.

Обрадованный самец вновь поклонился лидеру и приготовился уже, было покинуть арсенал, как вдруг Вожак предложил:

— Посмотри-ка еще, может, копье новое приглянется? — и хитро прищурился.

— Благодарю, мой Вожак, — отвечал Сумрак, — но моя рука привыкла к нынешнему оружию, оно надежно, новое мне не требуется… Если только пару новых наконечников…

Гнев лишь указал движением головы в сторону стенда с насадками на копье, намекая на то, что сейчас Сумрак может ни в чем себе не отказывать. После недолгих раздумий сын Грозы выбрал несколько наконечников из кислотостойкого сплава и взял к ним в придачу пару электрических.

— Могу я еще попросить светозвуковых гранат? — рискнул напоследок Сумрак.

— Хватит тебе ящика? — и бровью не поведя, уточнил Гнев.

— Вожак очень щедр, — сегодня Сумрак не уставал отвешивать поклоны. Он и впрямь был приятно удивлен, ведь рассчитывал, в лучшем случае, на десяток таких боеприпасов.

— Все, что ли? — спросил лидер, выдав гранаты.

— Почтенный Гнев, я бесконечно благодарен… — начал было младший воин, но предводитель остановил его:

— Погоди благодарить, — нравоучительно сказал он, — я же знаю, что кое-чего у тебя нет точно. Странно, что ты не попросил сам, — с этими словами Гнев снял с держателей две пары наручных лезвий из сверхпрочного сплава — такие заточку даже от кислоты не теряли — и, передав их обалдевшему от такого счастья Сумраку, наконец, вывел его из арсенала, сказав еще несколько добрых напутственных фраз.

Почувствовав таким образом положительный настрой лидера, Сумрак подумал, что, пока имеется возможность, надо этим пользоваться.

— Мой Вожак, не хочу злоупотреблять твоей щедростью, — осторожно сказал сын Грозы, — но мне бы еще пригодился доступ к складу.

— Что же тебе нужно на складе? — Вожак обратил на него внимательный взгляд, но остался спокоен. Кажется, он был готов оказать материальную поддержку и здесь.

— Некоторые запчасти, — объяснил Сумрак. — Судя по сигналу, передаваемому станцией, там крупные неполадки с системой жизнеобеспечения; работает только один реактор, и тот дышит на ладан…

— И ты думаешь, что сможешь устранить эти неполадки?

— Хотя бы часть. В противном случае, я рискую оказаться не просто на нерабочей станции, а на рушащейся…

Вожак немного помолчал, после чего, хмыкнул и неожиданно легко согласился.

— Пойдем сейчас, пока у меня есть свободное время, — решил он. — Может, и подскажу что заодно.

Сумрак сидел на полу и сосредоточенно перебирал содержимое аптечки, вывалив его в кучу перед собой и соображая, что и в каком количестве в ближайшее время может понадобиться. Регенерирующих у него было еще с избытком, а вот нейтрализатора токсинов после приключений на «Всячине» заметно поубавилось. Следовало наведаться к Полосатому и потрясти из него еще. И, заодно, добрать стимуляторов, антисептиков и противокислотного спрея. «Искусственная кожа» могла и не пригодиться, учитывая функции костюма, но лучше было ее все-таки взять. Поморщившись, Сумрак переложил с места на место набор пластин и шурупов для фиксации переломов — не хотелось бы, чтобы до этого дошло… Скальпели, инъекторы и аппарат для стягивания краев ран были в наличии и находились в рабочем состоянии, а вот чем у Полосатого еще надо было разжиться, так это обезболивающими — ну, на крайний случай. Пользоваться средствами местной анестезии многие охотники считали ниже своего достоинства, однако на «Острове» требовалась максимальная боеспособность, так что пренебрегать данными медикаментами Сумрак не собирался.

Медицинский набор и запас провизии — единственное, что ему по сути оставалось подготовить. Арсенал Сумрак уже посетил, на склад тоже пробился. Вожак сегодня был в хорошем настроении, поэтому самолично проводил его и, кстати, действительно немало помог определиться с выбором, позвав еще для компании Резкого. Под их руководством Сумрак подобрал отличный плазменный резак и составил полный ремонтный набор. Запас электроники, проводов и прочих расходных материалов ему также организовали, а, кроме того, аккумуляторы и запасной генератор туннельного слияния ядер для починки реактора. В итоге, сын Грозы набрал запчастей столько, что Вожак, не выдержав, под конец расхохотался:

— Ты, что, собственный корабль собирать задумал? — пошутил Гнев. — Тогда ты еще комплект сантехники забыл…

Но шутки шутками, а все необходимое со склада Сумрак все ж таки получил, чему был несказанно рад.

Что касается информационно-технической части подготовки, то за нее с энтузиазмом и необычайной для себя ответственностью взялся Кошмар. Роботы-лазутчики были дособраны им за три недели, и всего их получилось аж полторы сотни. Также он подготовил набор дополнительных датчиков, которые мог по необходимости устанавливать сам Сумрак там, куда роботы не добрались, а еще создал каталог звукозаписей вокализаций Жесткачей, используемых для того, чтобы сбивать Священную Дичь с толку. При помощи подобных сигналов появлялась возможность отвлечь ее внимание от охотника, транслируя через динамики роботов, либо, наоборот, собрать животных в одном месте для массового уничтожения.

В настоящее время сын Броска корпел над базой данных, в которой сводил документацию по станции и все доступные руководства по ремонту. Так увлекся, что даже по своему обыкновению поболтать не заглядывал, а, когда напарник сам к нему наведывался, отмахивался и просил не мешать. Вот никогда бы Сумрак не подумал, что Кошмарик может на чем-то так сосредоточиться. И еще он никогда не думал, что будет стольким этому недомерку обязан…

Время проносилось с ужасающей быстротой. Вот уже и замаячил впереди конец года… Пришел и тот день, когда «Изверг» прибыл к одной из тренировочных баз, где юнцам предстояло пройти Посвящение. Накануне их Первой Охоты Гнев собрал клан и вновь держал долгую и торжественную речь. Новички стояли в первом ряду, облаченные в доспехи; их лица скрывали маски, а руки нервно сжимали копья. На целые сутки они должны были отправится в недра улья Священной Дичи и добыть свои первые трофеи, выйдя победителями, либо погибнуть…

Сумрак задумчиво смотрел на будущих охотников и в который раз вспоминал прежнего себя, как он точно так же стоял с товарищами перед всем кланом, до боли вцепившись в древко копья, и Гроза произносил напутственную речь… Вряд ли кто в тот момент внимательно слушал Вожака — Сумрак честно пытался внимать словам отца, но мысли упорно уносились куда-то прочь, и в голове царил полнейший хаос. Все внутри сжималось от осознания, что вот-вот его судьба решится, причем, самым кардинальным образом. О, это терзающее чувство неизвестности… Не страх, нет — к тому времени его отучили бояться, а некий паралич сознания, вызванный ожиданием скорой развязки. Никто не может знать, сколько ему на этом свете отмерено… Не знал этого и юный Сумрак семнадцать лет назад, точно так же, как не знали нынешние Бескровные.

Все Неокропленные рвутся в бой, это истинная правда, но движет ими отнюдь не жажда убийства и не стремление доказать свою доблесть, как может сперва показаться. Воины входят во вкус лишь много позже, иногда даже через несколько Охот, на Первой же Охоте их ведет иное… Это неодолимое желание скорее встретить свой удел, дабы не мучиться более догадками и предчувствиями, пусть даже этот удел — смерть.

Сумрак отвел взгляд. Откровенно говоря, ему всегда тяжело давался этот момент, слишком уж его понятие об Охоте и жизненном предназначении отличалось от понятий сородичей. Однако, ни на минуту не забывая горькие уроки ранней юности, он неизменно держал свое мнение при себе и, наравне со всеми в завершение церемонии орал во всю глотку древний девиз: «Убей или умри!» Под это громовое рычание многих пастей юнцы традиционно год за годом покидали корабль, часто, чтобы больше уже не вернуться…

Как только очередная группа молодых самцов десантировалась на базу, их выживание уже перестало быть заботой Вожака и клана… Оставалось лишь терпеливо ждать итогов их Первой Охоты. Ждать и пока что заниматься другими делами…

К сожалению, этим утром в клане должно было свершиться еще одно волнительное и крайне малоприятное событие. Проводив юнцов, воины снова собрались в зале, куда через некоторое время ввели понурого Торопливого, вышедшего прошлым вечером из медицинской капсулы. Он уже был в относительном порядке, но, конечно, ненадолго…

Все началось и закончилось очень быстро. Вожак не стал церемониться и тратить дополнительное время, просто без лишних слов вытащил провинившегося самца за гриву в центр зала и одним движением срезал ее при помощи кривого ножа. Кровь хлынула потоком на плечи несчастного, и его жалобный крик заставил многих из присутствующих содрогнуться. Торопливый бессильно рухнул на колени, но Темный и Халцедон подняли его и утащили знакомиться с нижними ярусами. Вслед за тем Гнев объявил, что до завтрашнего утра все свободны.

Сумрак быстро покинул зал и направился к себе. Его одолевали смешанные чувства…

…Он вновь чуть не упал с лежанки, заслышав свозь сон неистовый стук в дверь.

— Охренеть! — выпалил сходу показавшийся на пороге Кошмар. — Ты, что, опять еще дрыхнешь??? Ох-ре-неть, говорю!

— Да что стряслось-то? — проворчал Сумрак, впуская товарища в отсек.

— Ты так все на свете проспишь! — тот не всерьез ударил его в грудь. — Мелкие вернулись!

— Как, уже? — встрепенулся сын Грозы. — Который час?..

— Как раз время общего сбора! Зад прикрой чем-нибудь, и пойдем!

— Идем, идем, — одеваясь, бросил Сумрак. — Сколько их вернулось?

Задавая этот вопрос, самец невольно ощутил, как екнуло его сердце. В последнее время он начал недопустимо привязываться к отдельным личностям…

— Вот я и говорю, охренеть! Они вернулись все! ВСЕ, понимаешь? Когда такое было?

Сумрак замер в удивлении, держась за застежку. Потом перевел взгляд на товарища и уточнил:

— Все? И, что, все с трофеями?

class="book">— Именно! — Кошмар на эмоциях взмахнул руками. — Гнев сперва тоже не поверил, сейчас заканчивает просматривать записи. Но, похоже, они реально все справились! Ну-ка, колись, ты с ними демонами своими поделился?

— Я с тобой сейчас затрещиной поделюсь! — пообещал Сумрак, притворно замахнувшись.

Через несколько минут друзья вошли в зал, где уже собралась большая часть клана. Молодняк нерешительно топтался в центре помещения. Присутствующие юнцы выглядели весьма потрепанно, но уже были наскоро подлатаны; их оказалось семеро. Добытые трофеи в количестве одиннадцати штук гордо красовались на специальном постаменте — очевидно, кто-то из молодых охотников решил взять сразу два.

— Броня и Ураган тяжело ранены, они в капсулах, но все-таки живы, — шепотом пояснил Кошмар. — Вулкан тоже сильно пострадал — говорят, повел себя глупо и самоуверенно, но, хотя бы, не загремел в реанимацию, сейчас просто отлеживается.

Сумрак не успел ничего ответить, так как в помещение вошел предводитель, сопровождаемый всеми тремя Помощниками. Редко, когда Гнева можно было увидеть столь растерянным и, одновременно, столь удовлетворенным! Он явно осознавал, что в скором времени со стороны Совета последуют подозрения и вопросы, касательно того, как так могло произойти, что десять самцов выдвинулись на Первую охоту, и десять же с нее вернулись, однако вместе с тем он предвкушал, как предоставленные следом доказательства неукоснительного соблюдения всех правил заставят Совет поперхнуться своими сомнениями и признать Гнева величайшим наставником.

При его появлении разговоры стихли, и воины мигом построились в четыре шеренги. Вожак приблизился к ожидающим его Окропленным. Те разом склонились перед лидером, готовые к долгожданной церемонии Посвящения, и Вожак без промедления начал произносить привычные, до оскомины заученные слова, уже слегка утерявшие смысл для него самого, но по-прежнему исключительно важные для каждого выжившего юнца.

В то утро были заново произнесены все клятвы, и молодые бойцы получили почетные кольца в знак неоспоримой с этих пор принадлежности к клану. Все они выдержали испытание с честью, не посрамив своих отцов и своего лидера, и всем им предстояло теперь перейти в разряд настоящих охотников, чтобы со следующей Малой Охоты началось их долгое восхождение по статусной лестнице.

До конца года оставалась ровно неделя.

Год отсчитывал свои последние часы, близилась Долгая Ночь. Конечно, сложно было говорить о продолжительности ночи в условиях межзвездного перелета, но вытравить многовековые традиции из упертого сознания яутжей никак не представлялось возможным. Долгая — значит Долгая, и не важно, что корабельный режим суток в течение всего года одинаков.

Подобно далеким предкам современные воины продолжали верить в разгул нечистой силы и истончение грани реальности в это мистическое время. Считалось, что избранные в Долгую Ночь могут удостоиться чести выйти на диалог с самим Черным Воином, правда, никто не давал гарантии, что после божество не выкинет какую-нибудь недобрую шутку…

В канун Долгой Ночи каждый охотник считал своим долгом прибраться в своем отсеке (у некоторых, например, у Кошмарика, это знаменательное событие лишь раз в год-то и происходило). С самого утра возле утилизатора начинался настоящий ажиотаж: воины торжественно шли выбрасывать мусор. После мыли полы, причем, обязательно, вручную и самостоятельно. Хотя, заключалось это отнюдь не в том, чтобы дочиста оттереть покрытие и убрать из углов грязь — еще чего не хватало, бравым воинам ползать с тряпкой! Самцы просто-напросто пользовались старым добрым «палубным способом», выливая посреди отсека ведро воды, а затем активно выгоняя получившуюся жижу в коридор. А вот то, что происходило в коридоре, уже было проблемой кибернетических уборщиков, которые начинали панически носиться в переходах, захлебываясь в коричневых потоках и отчаянно пища, словно посылая кому-то безуспешные мольбы о помощи…

Сумрак не имел обыкновения практиковать подобное, он просто привык не копить грязь в принципе, время от времени запуская в свой отсек ближайшего уборщика. Кошмарик же весело разводил болото наравне со всеми и, надо сказать, у него из-под кровати и из-за стеллажей каждый раз много чего интересного выплывало. А вот как решал данную проблему Вожак, не знал вообще никто…

Вторым местом, где в этот день случалось обязательное столпотворение, были душевые. Ступать в новый год грязным считалось наихудшей приметой, но, учитывая, что в это время у большинства яутжей полным ходом шла вторая линька, соблюсти ритуал очищения было сложновато. К середине дня все стоки благополучно забивались отслоившейся кожей, и, не успевшие как следует помыться самцы, не долго думая, шли прямиком в отсек отдыха нырять в бассейн, так что он вскоре становился похожим на пруд, наполненный какими-то мечущими икру земноводными — над поверхностью резко помутневшей воды были видны сплошные головы, головы, головы, а к краям резервуара прибивало подозрительную бурую пену…

Сумрак, зная эти нюансы, всегда как следует мылся днем ранее и потом уже в отсеки гигиены просто не совался, ибо от всего, что там происходило в последние часы уходящего года, его откровенно воротило. Кошмарик рассуждал проще: раз традиции велели совершить в последний день года ритуальное омовение, то его надо было совершить, но никто ж не говорил, что мыться следовало целиком. Потому сын Броска попросту наведывался в душ, не раздеваясь совал башку под струю воды и через пять секунд покидал отсек с чувством выполненного долга. Что ж, это тоже был вариант…

Из многих кают в этот день густо валил дым — это воскуривались благовония, призванные усмирить разгулявшихся духов. Правда, от них зачастую капитально угорали сами охотники, но для последних это лишь являлось дополнительным подтверждением, что духам-то тоже несладко приходится. А с наступлением вечера клан начинал дружно готовиться к застолью.

Надо сказать, что празднование Долгой Ночи совмещало в себе для охотников целых два события — собственно «новый год» и коллективный «день рождения»: самцы не цеплялись за дату своего появления на свет, подобно сентиментальным самкам, а просто регулярно прибавляли себе по одному году, что удалось пережить после Охот и боевых заданий.

Ближе к ночи начинался пир. Впрочем, так как на корабле не было ничего, что хотя бы отдаленно напоминало настоящую еду, то и название «пир» могло считаться чисто условным. Самцы собирались в отсеке приема пищи на внеочередную кормежку, для вида жевали безвкусные концентраты (чтобы духи случайно не заподозрили, что кто-то тут смеет не радоваться) и развлекались борьбой на руках, а так же настольными играми неоднозначного и агрессивного характера. При этом они неустанно горланили, ибо встречать Долгую Ночь в тишине было категорически нельзя. Вообще, согласно традициям, полагалось еще жечь костры, но на судне этого не позволяла техника безопасности, потому приходилось обходиться голограммами, не создающими нужного антуража, но, вполне вероятно, способными обмануть нечисть.

Все это сомнительное веселье продолжалось до утра, хотя, по совести, охотники не расходились спать лишь потому, что еще одной дурной приметой считалось остаться в Долгую Ночь одному — духи запросто могли забрать зазевавшегося воина в адскую армию. Впрочем, по истечению нескольких часов народу в столовой все ж таки заметно убавлялось: сбиваясь в группы по трое или четверо, самцы отправлялись по отсекам и украдкой доставали припрятанную высокоградусную заначку. Алкоголь на борту был официально запрещен, но в последнюю ночь года даже Вожак закрывал на подобные нарушения глаза, лишь бы принявшие на грудь ему навстречу не попадались.

Приход утра знаменовал по совместительству начало нового года. Усталые яутжи проникновенно желали друг другу пережить еще один годовой цикл, после чего с облегчением заваливались спать. Однако по-настоящему год считался наступившим лишь с приходом Большой Охоты, по сути являющей собой ни что иное, как древнейший ритуал жертвоприношения. Сакральное значение данного действа было простым и не завуалированным: милостиво даровавшие живым возможность существовать дальше, боги взамен требовали крови, и им было без разницы, окажется это кровь забитой дичи или кровь охотника, которому на этот раз изменила удача…

— Ладно, пошли к тебе, — сдался Сумрак.

— До сих пор поверить не могу, что ты собирался Долгую Ночь один коротать! — возмущенно прострекотал Кошмар.

— Я собирался спать, — уныло проворчал сын Грозы.

— Ну, кто ж так делает!

Самцы зашли в отсек, и Сумрак с удивлением отметил, что напарник действительно в кои-то веки здесь прибрался. Надо же, как всякого рода сказки сильно действовали на неокрепший разум…

— Хорошо, доставай схемы, будем дальше прорабатывать, — буркнул Сумрак.

— Ты упал, что ли, братан? — изумился Кошмарик. — Какие схемы? Праздник же!

— И? — не понял Сумрак.

— Отмечать будем! — торжественно изрек младший самец и вытащил из глубин стеллажа две бутылки «затейницы», запас которой он, очевидно, умудрился незаметно пополнить на «Всячине».

— Опять ты за свое? — строго рыкнул Сумрак. — Не буду я эту дрянь пить.

— Эта дрянь недавно шкуру твою спасла, — многозначительно заметил Кошмарик, вручая напарнику одну бутыль, а затем расслабленно плюхаясь на пол спиной к лежанке и откупоривая вторую.

Сын Грозы тяжко вздохнул и опустился рядом. Кошмар уже сделал первый медленный глоток и теперь сидел, откинувшись назад и расплывшись в счастливой улыбке. Сумрак отковырял пробку и придирчиво понюхал жидкость.

— Я ведь знаю, что пожалею об этом, — сокрушенно проговорил он.

— Когда тебе явится Черный Воин и подарит свое напутствие, уверен, ты изменишь свое мнение, — хитро возразил напарник и плеснул в пасть еще одну порцию «затейницы». Сумрак покачал головой и тоже глотнул из бутылки…

…Он не понял, как отключился и не заметил, когда именно это произошло. Во сне Сумраку действительно явился грозный и величественный воин, только был он не черный, а ослепительно-золотой…

Комментарий к Глава 13. Конец года Навеяло: Бретонская народная – «Ev Chistr ta Laou». Одна из моих любимейших, известна также, как “Песня ирландских боевиков” и “Ирландия свободна”)))))

Иллюстрация – вернувшиеся с Первой Охоты мальки))): https://gvatya.tumblr.com/image/169122984328

Дорогие друзья! Честно, это вышло не специально))) Когда глава была уже написана до середины, я поняла, что у Хищей тоже наступает Новый Год)))

Так что всех от души поздравляю с наступающими праздниками! Всем желаю удачи и благополучия! Пусть исполняются желания и сбываются мечты!

====== Глава 14. «Остров» ======

Последние приготовления к грядущей Большой Охоте, захватившие друзей с головой, даже не позволили самцам опомниться. Две недели промелькнули как один день. Наступил момент предполетной подготовки.

Сборы заняли столько времени, сколько напарники изначально и представить себе не могли. Столько всего пришлось перетаскать, перекантовать и уложить, что уже голова кругом пошла. Сумрак даже слегка забеспокоился, а нормально ли они взлетят с подобной массой на борту — один генератор во всем своем техногенном великолепии только чего стоил… Запчасти для реактора, упакованные в не менее весомые, чем сама начинка, защитные контейнеры, вообще кучу места занимали. Ну и, само собой, вооружение, оборудование, припасы — всего так просто и не перечесть.

Гнев, конечно, и тут расстарался, претензий не было — выделил вместительный двухпалубный челнок для дальних перелетов. Запас прочности этого корабля не мог не радовать, равно как и его вместительность.

Самцы откровенно устали целый день бегать по маршруту «склад-ангар-арсенал-ангар-каюта-ангар», то сопровождая погрузочные платформы, а то и вручную что-то перетаскивая. Непосредственно перед сборами Сумрак, помимо горячо любимых пищевых концентратов получил на складе суперуплотненный высококалорийный паек, призванный обеспечивать его продовольственные нужды во время пребывания на станции. Если обычные брикеты можно было со временем приучиться жрать, почти не морщась, то эту вершину кулинарного мастерства приходилось грызть, всеми силами подавляя отвращение. Зато кусочек размером с орех позволял насытиться на целый день, правда сложно было определить, сказывалась тут больше питательность концентрата или его способность напрочь отбивать аппетит. Запасся сын Грозы и регенерирующими кислородными патронами — на случай капитального сбоя системы жизнеобеспечения на станции. В замкнутых пространствах они были удобнее, чем дополнительно утяжеляющие и без того увесистый скафандр баллоны. Таким образом, теперь ему было что есть и было, чем дышать. Запас питьевой воды предстояло в последствие выкачать с челнока.

Вылет назначили на следующее утро. Как-то так повелось, что на «Изверге» все важные дела творились с утра (и тем заметнее становилась неистребимая склонность Сумрака игнорировать сигнал побудки). Окончив основные приготовления, напарники обошли челнок, напоследок повторно осмотрев все его помещения. Замечаний не было, и умаявшиеся самцы наконец-то отправились по каютам.

Спалось им в эту ночь плохо. Кошмару снился сущий бред, и он проворочался до утра, а Сумрак даже глаз не сомкнул, пока в его голове проносился бесконтрольный поток мыслей. Не страх и не возбуждение перед Охотой были тому причиной. Иное редкостное чувство сжимало сердца молодых воинов стальной хваткой: осознание, что вот-вот их жизнь круто и необратимо изменится. Неясно, в какую сторону и неясно, насколько быстро, ясно лишь, что как раньше уже не будет. Эта Охота станет неким рубежом, навсегда расколов их судьбы на «до» и «после» — конечно, не первым и, да смилостивятся боги, не последним, но одним из самых значимых.

Самцы, пожалуй, прежде ни разу не принимали участия в настолько серьезных операциях, не говоря уж о самостоятельной организации подобного, тем не менее, перед ними встал строгий запрет на ошибку. Неудача означала бы смерть для Сумрака и позор для Кошмара, отказ от операции, даже в силу объективных причин, лег бы несмываемым пятном на чести обоих, а победа… Победа была маловероятна. Но в случае ее напарники удостоились бы великих почестей. Кошмар наконец-то перешел бы в разряд Кровавых, а Сумраку точно пожаловали бы Старшего.

Любой охотник стремится к повышению статуса. Высокий статус — это уважение, престиж, достаток, и, конечно, самки. Но, чем выше статус, тем больше условностей и больше ответственности. Высокоранговый самец обязан вести себя с достоинством, он не может позволять себе юношеских глупостей, по крайней мере, открыто… Кровавый еще может косячить, Страший Кровавый — уже не имеет права… Вообще, звание обычно не привязывалось к возрасту, за исключением Молодой Крови, в разряд которой входили все выжившие после второй охоты самцы. А дальше была лишь определенная статистика. Например, в касту Кровавых, в основном, переходили самцы, достигшие возраста тридцати четырех — тридцати шести лет, и оставались в ней достаточно долго. Кровавыми становились либо по достижении десяти успешных Больших и Малых Охот, либо по особо внушительным итогам меньшего их числа — достоин ли воин повышения определял Вожак.

Согласно этой тенденции, на данный момент у Кошмарика были все шансы в Молодой Крови засидеться гораздо дольше прочих, потому «Остров» являлся для него неоспоримым шансом… А вот Сумрак Кровавого получил достаточно рано — в тридцать три, и, хоть решение о статусе на тот момент принимал его родной отец, повышение было вполне заслуженным, так как юный воин с самого начала выбирал для Охоты самые сложные для своего возраста объекты и расправлялся с ними исключительно в одиночку.

На Следующей ступени иерархии стояли Старшие Кровавые — воины, за плечами которых было более пятидесяти Охот, ну, или опять особо отличившиеся — до этого ранга доживали далеко не все, примерно двое из десяти. Высшая каста подразумевала пересечение рубежа, эквивалентного ста Охотам. В этом звании самцы обычно долго не задерживались, так как дальше ранг добавлялся уже не по количеству добытых трофеев, а по способности строить стратегию и руководить военными операциями, и основной задачей любого Высшего воина была организация какой-либо масштабной зачистки или другого важного дела. Строго говоря, освобождение «Острова» вполне могло бы стать для Сумрака таким испытанием, не вздумай он сейчас торопить события и позволь им течь своим чередом.

Как только Высший воин успешно справлялся с поставленной задачей, он переходил в разряд Великих, по большей части, состоящий из самцов возрастом около ста лет. После он был обязан еще десять лет посвятить клану и лишь затем получал своеобразную «вольную», становясь Свободным Охотником. Такой воин мог стать Помощником и преемником Вожака, либо собрать свой клан, либо отправиться в колонию и стать арбитром, наставником, податься в Совет и так далее. Короче говоря, после ста для каждого самца открывалась масса вариантов, можно сказать, как раз только жизнь начиналась… До этого была не жизнь, а сплошное выживание.

Рано утром Сумрак спустился в ангар. Кошмар уже во всю орудовал внутри челнока, подготавливая его к запуску. Друзья заранее условились на том, что основную техническую часть, включая пилотирование, возьмет на себя младший из напарников. Уж с чем-чем, а с железяками у Кошмара проблем не было. Из Сумрака тоже, в принципе, пилот был достаточно неплохой, но, учитывая предстоящую физическую и психическую нагрузку, перегружать ему голову отслеживанием курса было бы уже просто жестоко.

— Готов? — жизнерадостно осведомился суетящийся в рубке Кошмарик, когда сонный Сумрак заглянул в отсек. По виду сына Броска, правда, было понятно, что спалось ему тоже плохо и мало. Тем не менее, он отчаянно бодрился. Сумрак же не видел в этом смысла.

— Хоть сейчас в улей, — мрачно отозвался он.

— Ты, давай, это мне не это! — Кошмар попытался придать голосу строгий тон, но у него, конечно, не получилось.

— Командир нашелся, — презрительно фыркнул Сумрак и плюхнулся в кресло.

Через полчаса под рев сигнала «открыт ангар» они благополучно отчалили. Челнок неспешно пересек систему шлюзовых камер и мягко выскользнул в неизменно меняющую и пугающую, озаренную светом мириадов созвездий ледяную черноту…

И вот уже их транспортное средство неслось вперед согласно заданному курсу, перейдя под контроль автоматизированных систем и постепенно прибавляя скорости. Оставшийся позади «Изверг» стремительно отдалялся, сжимаясь в тускло поблескивающую на экранах точку. Наконец, она мелькнула в последний раз и исчезла из виду окончательно. И буквально сразу же остро кольнуло некое чувство… оторванности, изоляции. Кольнуло и тут же отпустило, сменившись особого рода смирением с собственными фатальными действиями. Теперь больше не было ни клана, ни Вожака — лишь два безумца и непосильная задача, с издевкой маячащая перед ними…

До первого скачка оставалось четыре часа.

Расположившись за пультом, охотник и его проводник терпеливо дожидались перехода в подпространство — в первый раз требовалось тщательно отследить, как справляется корабль. Волнение постепенно улеглось, и скоро самцы почувствовали накопившуюся усталость — бессонная ночь напоминала о себе. Коротая время за каким-то бесцельным разговором, они нетерпеливо поглядывали на мониторы, мечтая побыстрее отправиться по каютам и вздремнуть. В конце концов, после столь напряженных сборов можно было себе позволить немного расслабиться.

Лететь предстояло почти целый месяц — «Остров» находился в отдалении от всех основных угодий. За оставшееся время было необходимо еще немного поработать с планами, потренироваться на синхронизацию и, в конце концов, привести в порядок мысли. Ну, и собраться с силами.

— Знаешь, что? Ты, как хочешь, а я намерен высыпаться, — безапелляционно заявил Сумрак, когда в первое же утро напарник попытался растолкать его вовремя. — Как знать, может, в последний раз…

— Ты мне это брось! — одернул его Кошмар.

Посмеиваясь, Сумрак все-таки изволил подняться. В последнее время Кошмарик взял уморительную манеру пытаться казаться серьезным, и напарник не упускал возможности на этом его подколоть. Понимал, конечно, что стоило бы, наоборот товарища поддержать в данном достойном стремлении, но ничего с собой не мог поделать. Вот и сейчас Сумрак состроил идиотски озадаченную рожу и запустил в Кошмара подушкой, хмыкнув в ответ на его негодование:

— Ты же сам попросил что-нибудь тебе бросить…

— Я, вообще-то, про твой негативный настрой, — буркнул младший самец.

— Почему сразу негативный? — потягиваясь, проурчал Сумрак. — Я так к повышению готовлюсь. Старшему Кровавому уже непозволительно будет подъем проспать.

После этих слов он получил обратный пас подушкой и вновь расхохотался. А пусть уже бросает дурацкую свою привычку по утрам в чужой отсек вваливаться.

Не смотря на огромный соблазн промаяться дурью весь первый день путешествия, самцы быстро взяли себя в руки и принялись за дела. Их челнок был прекрасно спроектирован и оснащен: на его борту имелись не только несколько личных отсеков на выбор, отсек отдыха и вместительная кладовая, но также и небольшое тренировочное помещение, что в условиях долгого перелета являлось для воинов чуть ли не самой важной деталью, ведь одно дело отрабатывать приемы в тесной каюте между стеллажами, столом и лежанкой, и совсем другое заниматься в отдельном просторном отсеке. Так что, стряхнув с себя остатки утренней сонливости и как следует искупавшись, товарищи отправились поразмяться, а позже немного перекусили и приступили к ставшим уже привычным штудированию схем. Вечер самцы провели за ментальными упражнениями, после чего завалились спать пораньше, чтобы пораньше встать.

На другое утро все повторилось практически один в один, и день пролетел подобным же образом. Еще через трое суток Кошмарик, наконец, смирился с тем, что поднимать напарника вовремя — абсолютно дохлый номер, и отступился.

Так пронеслись друг за другом три недели. Разнообразием график товарищей не отличался, однако и скучать им не приходилось. Все время всплывали какие-то неучтенные ранее мелкие подробности, рождались новые идеи и отбрасывались некоторые из старых, короче говоря, процесс подготовки и далее шел полным ходом.

И лишь четвертая неделя, едва только начавшись, ознаменовалась завершением этого на редкость приятного и беспроблемного перелета. Самцы находились в рубке, в очередной раз сверяясь с проложенным курсом и с изумлением отмечая, что лететь-то осталось всего ничего, когда Кошмар, вглядевшись в главный монитор, вдруг воскликнул:

 — Смотри!

Вслед за тем их взгляды оказались жадно прикованы к мерцающему экрану. Впереди быстро разрасталась светло-серая точка. Постепенно она начала приобретать очертания грандиозной космической станции, рассекающей темные просторы подобно медлительному глубоководному чудовищу. «Остров» грозно и неумолимо надвигался на них во мраке, молчаливый, безжизненный, с потухшими сигнальными огнями, торжественно совершая свой опасный и долгий одинокий путь.

Еще одни сутки пришлось потратить на то, чтобы снять со станции дополнительные показатели, включающие температурные градиенты и радиационный фон. Условия, как и предполагалось, оказались далеки от идеальных, но серьезной угрозы жизни при работе в скафандре и соблюдении ряда предосторожностей не представляли. Анализ степени повреждения обшивки приятно порадовал: было несколько крупных вмятин от столкновения с астероидами, но разгерметизации нигде не произошло. В целом, станция находилась скорее в удовлетворительном состоянии, нежели в плачевном. Можно было смело переходить ко второй стадии операции.

Чтобы не привлекать преждевременно внимание Священной Дичи, стыковку решили производить с одним из технических люков. Шлюзовая камера, по счастью, была не повреждена, Жесткачи не добрались до нее, так что процесс завершился удачно и без угрозы проникновения тварей в челнок.

Действуя быстро и осторожно, Сумрак и Кошмар активировали и выгрузили внутрь камеры всю свою армию электронных разведчиков. Те послушно расползлись по стенкам, разбившись на восемь групп по числу уровней и затаились. Кошмар напоследок проверил качество сигнала и, удовлетворенно заворчал, убедившись, что сбои отсутствуют — лишь тогда люки были вновь задраены. Стоило сработать запирающим механизмам, как челнок плавно отстыковался и отошел от станции на небольшое расстояние, заглушив двигатели. Напарники же поспешно и с плохо скрываемым нетерпением приникли к мониторам.

Роботы уже начали свою деятельность согласно заданной программе. Группа, ответственная за подбор кода к цифровому замку внутреннего люка приступила к работе, весьма успешно справившись с ней не больше, чем за пятнадцать минут. Проем раскрылся, и первая стайка роботов, рассредоточившись, двинулась на борт, явив затаившим дыхание самцам долгожданные кадры с будущего места действия…

Двум завороженным взглядам предстал темный коридор, густо оплетенный затвердевшей «паутиной» Жесткачей. Он уходил в две стороны, теряясь во мраке, и выглядел пустынным, но напарникам было хорошо известно, насколько обманчивым может быть такое впечатление… На мониторы нескончаемым потоком хлынули показатели температуры, влажности, насыщенности и загрязненности атмосферы, транслируемые разведчиками. Компьютер тут же сосредоточенно загудел, перерабатывая информацию.

— Запись идет нормально? — обеспокоенно спросил Сумрак, не отрывая взгляда от экрана.

— Да все зашибись! — отозвался Кошмар.

Они продолжили смотреть. Друг за другом группы разведчиков выползали из шлюзовой камеры, сохраняя дистанцию — так проще было оставаться незамеченными. Конечно, Жесткачи не должны были обращать внимание на этих невзрачных «членистоногих», однако, как знать, чем могла обернуться их массовая миграция. В качестве дополнительной меры безопасности роботы были оснащены емкостью с репеллентом. При возникающем со стороны Трудного Мяса излишнем любопытстве, разведчики имели возможность обороняться, выпуская, подобно некоторым природным формам беспозвоночных струю неприятного запаха прямо в морду обнаглевшему Жесткачу. Это позволяло надеяться на выработку у оккупантов условного рефлекса, запрещающего трогать новых соседей, и повышало вероятность «выживания» максимального числа роботов.

Покидая шлюз и проникая в воздуховоды, роботы быстро распределялись по уровням станции. Вскоре уже с каждого из них передавались индивидуальные данные. Мониторы запестрели картинками, списками и графиками. Запустились программы анализа. Пока же общая картина не спеша выстраивалась под руководством автоматики, воины продолжали созерцать видеотрансляцию. Освещение отсутствовало полностью, так что приходилось оценивать происходящее исключительно по тепловой карте, что, впрочем, было делом привычным.

Станция продолжала казаться абсолютно безжизненной, однако, периодически попадающиеся на глаза иссохшие останки прежних владельцев и защитников «Острова» наводили на обратные мысли. Видно было плохо, но то, что удавалось разглядеть, действовало весьма и весьма удручающе. Тут и там валялись разбросанные обглоданные кости вперемежку с измятыми элементами доспехов. Трупы, которые по неясным причинам Жесткачи не использовали в гастрономических целях, истлели, и теперь представляли собой обтянутые сухой кожей остовы, изломанные, с нелепо вывернутыми конечностями, с бессильно взведенными жвалами, с бессмысленными теперь знаками отличия, осыпавшимися со сгнивших некогда горделивых грив…

Ритуальная речь уважения к павшим в бою, что была с первых Охот накрепко заучена каждым из воинов, непроизвольно вырвалась из пасти Сумрака. Кошмар поспешно присоединился к его словам. Ему, конечно, реже приходилось провожать других на суд Черного Воина...

От тягостного зрелища воинов отвлек первый Жесткач, промелькнувший перед одной из камер и сразу вызвавший немалое удивление. Удивляться и правда было чему: выглядел он, мягко говоря, немного странновато… Разглядеть особь как следует не удалось, но от внимания самцов не скрылась ее излишняя тяжеловесность. Жесткачи такими обычно не получались… Ну и, вопреки всем ожиданиям, это определенно был не Перерожденец из яутжа, а тварь, вылупившаяся из какого-то иного организма.

Вскоре с камер других разведчиков поступили изображения еще нескольких особей Священной Дичи, позволив охотникам более детально изучить будущую добычу. И, право слово, настолько нехарактерных Жесткачей ни Сумраку, ни Кошмару видеть никогда прежде не доводилось. Они передвигались на четырех конечностях, лишь изредка совершая перебежки на двух ногах, имели укороченные головы и на вид очень мощные, плотные панцири. Последний факт отнюдь не прибавлял оптимизма.

Догадками о возможном происхождении данной вариации товарищи помучались недолго — один из роботов показал отсек, представлявший собой бывший вольер для крупных зверей. Он и сейчас, как оказалось, добросовестно выполнял данную функцию: целое стадо медлительных Бронеголовов бродило в замкнутом пространстве! Если приглядеться, там и детеныши были, а, значит, животные не просто себя хорошо чувствовали в нетипичной компании, но еще и размножались. И вот это уже было совсем интересно. Очевидно, вместо того, чтобы тупо сожрать все живое на станции, а после сдохнуть от голода, Жесткачи каким-то образом выбрали из содержавшихся там в экспериментальных целях организмов наиболее подходящий для постоянного пропитания и репродукции вид, умудрившись переквалифицироваться из охотников в скотоводов! Да, теперь никаких сомнений не оставалось, именно на неповоротливых толстокожих травоядных местное Трудное мясо как раз и походило! Это было невероятно! Они реально научились выращивать для себя пищу и новые «инкубаторы»…

Одновременно начала пробиваться слабая надежда на то, что подобные твари, переняли от организмов-хозяев* не только укрепленную шкуру, но и малую степень подвижности. Впрочем, данный вопрос еще предстояло изучить.

Потрясенные самцы с раскрытыми ртами созерцали, как Жесткачи свободно перемещаются между степенными беспрестанно жующими тушами, обслуживая и обихаживая их! Они чем-то кормили Бронеголовов и, учитывая, что животные не ходили по шею в навозе, по всей видимости, даже каким-то образом убирали их отходы! В принципе, у тварей были для этого задатки — запертую в своей камере Матку нужно было точно так же кормить и чистить, но, чтобы применять ту же тактику поведения к другим существам…

Насмотревшись на сие диво дивное, самцы вновь переключили изображение. И опять показалось нечто интересное — обустроенный по соседству с «фермой» «инкубатор». Очевидно, прежде здесь находился другой большой вольер, теперь же сюда по мере необходимости перегонялись Бронеголовы и оттаскивались яйца. В настоящее время виднелось несколько свежих кладок и трое прочно приклеенных к стене животных, уже успокоившихся и ослабших, смирившихся со своей участью, а потому даже не дергающихся.

В хвостовой части располагался еще один отсек, явно занятый под некие «хозяйственные» нужды и полностью кишащий поразительной мелкости Жесткачами. Тем не менее, не было никакой возможности точнее разобрать, что они там делают — помещение настолько густо обволакивала «паутина», что робот поминутно застревал среди ее клейких тяжей, а в кадр постоянно лезло что-то постороннее.

— Шоковую гранату туда кинешь, и дело с концом, — отчаявшись отрегулировать действия робота для получения более детальной информации, махнул рукой Кошмарик.

— Пожалуй… — согласился Сумрак.

Они снова обратились к мониторам, продолжая изучение поступающих видеоматериалов. И следующая явившаяся им картина заставила обоих самцов разом напрячься. Несколько разведчиков достигли рабочего реактора…

С замиранием сердца самцы уставились на изображение огромного зала. Благодаря «дизайнерским доработкам» Жесткачей он более напоминал теперь сводчатую пещеру, являющую собой результат полной и безоговорочной победы самой безжалостной стороны природы над самыми передовыми технологиями. Реактор был цел, несмотря на то, что его очертания скрывали наплывы черной слюны. Даже при беглом осмотре было видно, что все его компоненты на месте. Уцелело даже гофрированное покрытие труб.

На отводах тепла и вспомогательных конструкциях, еле угадывающихся под наслоениями затвердевшей «паутины», сосредоточились самые опасные и крупные привилегированные твари — Стражи Королевы. Всего их было четверо: двое дремали по разным сторонам помещения, один перемещался вдоль стен, угрожающе поводя тяжелой головой и тщательно обнюхивая все закоулки, и еще один патрулировал коридор. Они бесспорно впечатляли. Это была уже не просто дичь — это были полноценные бойцы, сильные соперники, которых не стоило недооценивать.

Тем не менее, вся внушительность Стражей меркла и терялась по сравнению с другим ужасным и могущественным существом, занимавшим своими колоссальными габаритами добрую половину отсека: в самом центре зала на своем висячем ложе, окруженная многочисленными слугами, расположилась гигантская черная Матка. Генератор, высящийся за её спиной, со своими уходящими к потолку трубами и расходящейся в стороны технологической оснасткой, странным образом напоминал высокий, величественный трон, на время покинутый воинственной и яростной владычицей. Трон, который, тем не менее, она не собиралась никому уступать.

Это была форма, взращенная явно не на Бронеголове: гибкая, струящаяся, блестящая, как будто бы покрытая лаком, смертоносная в своем изяществе, увенчанная богатой «короной», Матка являла собой воплощение зловещего совершенства. Более чудовищного создания молодым самцам, пожалуй, еще видеть не приходилось. Даже издали, даже в качестве уменьшенного изображения на экране, Королева производила впечатление самого опасного создания во Вселенной, и надо сказать, данное впечатление было абсолютно верным.

— И ты собираешься ЭТО заколоть? — глазам своим не веря, проговорил Кошмар.

— Да, — коротко ответил Сумрак, вместе с тем внутренне не менее потрясенный.

— Копьем? — уточнил младший самец.

— По возможности, — столь же отстраненно сказал старший, продолжая созерцать вальяжно потягивающуюся в своем гамаке Царицу Жесткачей.

— Понятненько… — неопределенно отреагировал Кошмар. — Ладно, к этому мы еще вернемся, давай пока другие уровни посмотрим.

Он как-то неловко и слишком поспешно переключил картинку. И действительно, от мыслей, касающихся Матки, сразу же пришлось отвлечься, так как взорам воинов открылся первый ярус, залитый водой чуть менее, чем доверху, и представляющий собой нехилое затруднение для Охоты. Темная холодная гладь слегка морщилась; на выглядывающих с глубины технических конструкциях рядком сидели шестеро Жесткачей, дружно лакая из импровизированного водоема.

— Вот это номер, — фыркнул Сумрак. — Рыбачить мы не договаривались.

— А придется, — мрачно заметил Кошмар.

— Когда я там окажусь, даже представить будет сложно, сколько тварей сидит на дне. Они любят время от времени хорошенько отмокнуть… — недовольно продолжал Сумрак. — Как думаешь, откуда вообще это «море»?

— Да, похоже, это из системы охлаждения сдохшего реактора вытекло, — предположил Кошмар. — Или из системы жизнеобеспечения... Да много вариантов. Завтра, когда будет собрано больше данных, уже станет понятнее. Но с охлаждением наиболее вероятная ситуация. А, значит…

— …перед запуском реактора придется возвращать эту воду на ее исконное место, — закончил за него Сумрак.

— Именно. Сейчас пошлем пару разведчиков искать насосы… И еще трое пойдут купаться — я как чувствовал, что несколько штук надо сделать водонепроницаемыми. Не переживай, выследим мы их, пусть хоть даже под водой засядут.

— Знаешь, Кошмарик… Я прежде не говорил, но ты такой молодец… — Сумрак непозволительно расчувствовался, немедленно получив за это ощутимый тычок в ребра. Да, правда, нечего…

Произведя необходимые манипуляции для ввода дополнительных команд роботам, Кошмар вернулся к перелистыванию изображений. И сходу наткнулся на разрушенный реактор. Самцы вгляделись. Н-да… Ситуация складывалась не из легких… Очевидно, первые поколения Священной Дичи разворотили его, стремясь пробраться как можно ближе к тёплым элементам конструкции, и лишь одним богам было ведомо, как они просекли, что со вторым реактором стоит обращаться более вежливо. Возможно, их чему-то научила гибель «первопроходцев», залезших в самое пекло, либо они просто каким-то чудом осознали, что, уничтожив оба реактора, неминуемо погибнут… Да, черт знает… Очень многое вообще указывало на то, что Жесткачи, хоть и не супер интеллектуалы, но иногда способны проявлять чудеса сообразительности. И, похоже, обитатели «Острова» представляли собой тому наиярчайший пример.

Последним из интересного, что охотник и проводник обнаружили на видео, стал командный отсек. Роботам пришлось немало потрудиться, чтобы попасть в него: вход был капитально завален, фильтры в вентиляционных коробах практически целы. К удивлению товарищей, помещение оказалось практически Жесткачами нетронуто — так, только беспорядок навели и слюнями обляпали. Внутри, помимо разгрома, обнаружились трупы яутжей и тварей, лежащие вперемежку. Похоже, что именно здесь пытались спастись остатки экипажа, обороняясь до последнего. Увы, они проиграли этот бой. Но сохранили свою честь. Максимум, что они отдали врагу – свои мертвые тела. Никто не стал «инкубатором» для новых особей. Сумрак и Кошмар на этот раз синхронно повторили слова уважения к павшим.

Распределившиеся по отсекам и коридорам станции роботы, не преставая транслировать изображение, принялись расставлять миниатюрные датчики — на всех поворотах и выходах, в нишах, шахтах и тупиках, везде, где мог прятаться враг. Напарники же, наконец, сподобились поглядеть на часы. Оказалось, что увлекшись исследованием недр станции, они уже засиделись до глубокой ночи. Под влиянием шквала эмоций, сопровождавшего первые шаги, сделанные на «Острове», пусть и не самостоятельно, а крохотными ножками разведчиков, спать абсолютно не тянуло. Но самцы понимали, что отдых им все же требуется, так что, заставили себя разойтись по каютам, предоставив автоматике работать дальше.

Завтра их ожидал сложный день.

Утром оба товарища вскочили спозаранку и тут же кинулись проверять результаты деятельности аналитических систем, даже не удосужившись умыться. Надо сказать, программа отработала на славу, предоставив качественную сводную таблицу всех измеренных параметров. Картина начала вырисовываться намного четче.

По причине того, что лишь один реактор находился в рабочем состоянии, «Остров» отапливался неважно. Температурные показатели на разных уровнях сильно отличались. Так нижние ярусы, прогревающиеся за счет располагающегося по центру термоядерного «сердца» станции, были достаточно теплыми, а вот верхние, к коим шли отводы мертвого реактора, были менее комфортны в этом плане, впрочем, скафандр решал данную проблему. Освещение отсутствовало по всему периметру, даже аварийные светильники не работали. Очевидной причиной являлось замыкание в основной электорощитовой. Похоже, прежде она питалась от заглохшего реактора.

Система вентиляции также функционировала из рук вон плохо. По факту, воздухообмен, в основном, осуществлялся пассивным способом. Установки, производящие кислород, работали буквально через одну, а, начиная с шестого уровня и дальше вверх, вовсе ни одной не пахало. Живительный газ, просачивающийся туда с нижних ярусов, вытеснялся обильными скоплениями метана, скорее всего, образовавшимися за годы деятельности «фермы». Местами встречались следы от пожаров. Похоже, прежде тут неоднократно коротило проводку, и возгорания были регулярным явлением. Вероятно, именно поэтому Жесткачей на верхних уровнях было намного меньше, чем на средних и нижних. Метан и холод их не убивали, но доставляли немалые неудобства, заставляя держаться подальше.

Получив необходимые данные, напарники немедленно приступили к корректировке плана вторжения. «Остров» состоял из восьми уровней, и Сумраку предстояло пройти их все, не только с максимальной быстротой и эффективностью зачистив их, но и выполнив попутно несколько ответственных и нелегких ремонтных работ.

Начинать следовало с высадки охотника, вооруженного основным боекомплектом на второй уровень, где по удачному стечению обстоятельств располагались как ангар, так и резервный пункт управления системой жизнеобеспечения, сопряженный с рабочим на данный момент реактором. Зачистив уровень, который, к слову, был по численности Трудного Мяса на четвертом месте, а потому сразу легкой Охоты не сулил, Сумраку предстояло запечатать его от проникновения Жесткачей с других ярусов и приступить к разгрузке остальной части оборудования с челнока.Здесь Кошмар, к счастью, еще мог помочь ему своим непосредственным присутствием. Вдвоем они должны были легко транспортировать в ангар оставшееся оружие, все необходимые инструменты и запчасти, а так же запасы провизии, воды и медикаментов. А вот дальше Кошмару согласно инструкции следовало покинуть станцию, отлететь на положенное расстояние и начинать чутко бдить, что до сына Грозы, то ему с этого момента предстояло справляться исключительно в одиночку, следуя голосу напарника и пересылаемым данным.

Следующим шагом была починка основных заглохших систем. Скорее всего, это мероприятие пришлось бы уже на поздний вечер, и оставалось лишь предполагать, насколько Сумрак выдохнется к тому времени. Вероятнее всего, уже в первый день пришлось бы садиться на стимуляторы. Тем более, что после наладки системы жизнеобеспечения, Сумраку еще пришлось бы обустраивать себе пристанище для ежедневного отдыха и сна на все время Охоты. Посовещавшись, напарники сделали вывод, что организовать его лучше в непосредственной близости от ангара и всего выгруженного оборудования. Там как раз и подходящее складское помещение имелось — его можно было легко заизолировать и сделать относительно безопасным. Если, конечно, данная характеристика могла вообще применяться в данной ситуации.

Что верно, то верно, безопасность на «Острове» была понятием слишком уж относительным… Так после восстановления минимального освещения и вентилирования помещений, а так же запуска кислородных установок, Сумрак оказывался в более благоприятных условиях, позволяющих действовать свободнее и чуть облегчить оснащение скафандра, однако… В более благоприятных условиях одновременно оказывалась и сама Священная Дичь. Свет же, пусть и скудный, мог Жесткачей не на шутку встревожить, породив дополнительные проблемы. Впрочем, рано или поздно, они бы все равно присутствие охотника засекли, так что, пожалуй, не стоило так уж заострять на этом внимание.

После всех увлекательных занятий на втором уровне Сумрака ожидал первый, затопленный. Роботы обнаружили насосные системы, и в подключении их, как оказалось, особых сложностей не было, так что перспектива вернуть воду в танки системы климат-контроля виднелась весьма четкая. А вот с выслеживанием занырнувших Жесткачей воину пришлось бы немало помучиться.

Далее предстояло наведаться в командный отсек, по пути зачищая все доступные уровни. Оттуда следовало запустить прерванную годами ранее трансляцию данных в ближайшую колонию. Даже, если бы операция оказалась провальной, успешная выгрузка данных могла хотя бы частично реабилитировать поверженного охотника и сыграть добрую службу приложившему все возможные усилия проводнику…

Следующей глобальной целью являлся запуск термоядерного реактора в хвостовой части шестого яруса. И здесь дела обстояли уже намного серьезнее, чем прежде. Не смотря на наличие поэтапного руководства, починка такого сложного оборудования требовала времени, сил и максимальной сосредоточенности — в условиях заселенности станции Трудным Мясом со всем этим был ощутимый напряг… Но обойти данную процедуру никак не получалось. Мало того, что рабочий реактор уже тарахтел с некоторыми перебоями, так он еще и концентрировал вокруг себя наиболее важную Дичь, следовательно, отправляясь в финальной части операции на бой с Маткой и Стражами, Сумрак обязан был заглушить его, дабы не повредить во время сражения. Таким образом, без активации второго реактора станция оказалась бы полностью обесточена, чего никак нельзя было допустить. Короче, час от часу был не легче…

Тем не менее, охотник и его проводник готовы были приступать. Тянуть дальше не было ни времени, ни смысла. Завтра, прямо с утра.

Сумрак сидел в отсеке отдыха и задумчиво полировал лезвия. Уже больше часа, не переставая. Кошмарик за это время сбегал в рубку, проверить, не изменились ли главные показатели, а потом вдоволь наплескался в душевой. Сумрак полировал лезвия.

— Отвлекись уже! — напарник появился на пороге, вороша свою куцую, еще влажную после споласкивания гриву.

— Ты, что же, мылся перед Охотой? — Сумрак и правда отвлекся, поглядев на Кошмара — ровно на секунду, а потом вновь возвратился к чистке оружия.

— Так я ж не в прямом смысле охотиться иду, — возразил Кошмар. Сумрак только лишь усмехнулся, не поднимая глаз.

— Иногда я останавливаюсь и думаю… — медленно проговорил сын Грозы. — А зачем все это?

Кошмарик аж поперхнулся.

— Сейчас напомню, — после минутной заминки, вдруг пообещал он и куда-то вышел.

Спустя некоторое время Сумрак аж всхрапнул от изумления, когда на стол перед ним шлепнулась внушительная стопка голографических карточек. Одного мимолетного взгляда хватило, чтобы понять, что за содержание они имеют.

— Это тебе для поднятия боевого духа! — подмигнул Кошмар, когда обалдевший напарник с непониманием воззрился на него. Но, тем не менее, ведь подействовало же! Лезвия Сумрак отложил.

— Откуда это у тебя? — со своим фирменным брезгливым выражением перебирая картинки, осведомился сын Грозы.

— Да так, старые связи, — загадочно ответил Кошмарик.

— И правда, что я удивляюсь… — пробормотал Сумрак, припоминая развлечения на «Всячине». — Нафиг они тебе? Это ж для инопланетных извращенцев, которые по непонятным причинам на наших самок возбуждаются.

— Почему сразу?

— Как минимум, потому, что с нашей стороны — это грубое неуважение к женскому полу. Одно дело, когда ты любуешься телом своей самки, и она знает, что принадлежит лишь тебе, и совсем другое разглядывать незнакомую тебе деву из чистого любопытства, как вещь или зверя в клетке, не имея на нее ни малейших притязаний. Вполне возможно, что честь этих дам просто некому защитить. К примеру, вот она, — Сумрак вытащил из общей кучи изображение похотливо выставившей пятую точку самки и сунул под нос Кошмару, — по возрасту Матриарх… И страшно подумать, что с ней приключилось, что заставило на такое пойти. Ну, и потом… Вот, скажи, какой смысл нормальному самцу на это смотреть? В гарем этих самок не возьмешь, вне Сезона они иных чувств, кроме жалости не вызывают, а в Сезон да помогут боги с собственными женами разобраться. Тем же, кто без партнерши, и вовсе чревато — покалечат себя еще неровен час… Короче, во всех отношениях вредная продукция!

Читая данное нравоучение, Сумрак, как ни странно, продолжал рассеянно перекладывать карточки из одной стопки в другую, внимательно рассматривая каждую секунд по пять и вызывая тем самым невольную ухмылку Кошмара. Рассевшись напротив, младший самец с неподдельным интересом наблюдал за товарищем, безуспешно пытаясь понять, что же сейчас творится в голове сына Грозы на самом деле.

— Ну-у-у, раздул трагедию, — беспечно прострекотал он, стоило Сумраку завершить свой пафосный монолог. — Уверяю тебя, они сами так не заморачиваются над своей судьбой, как ты за них распереживался. Честно, я удивлен… Хотел просто напомнить тебе, за что сражаться идешь.

— Кошмар, — Сумрак разом отодвинул карточки и серьезно поглядел на собеседника. — Я иду сражаться за СВОИХ самок. Поверь, тут есть разница.

— «Самок»? — переспросил напарник. — Стало быть, дело не только в Грезе?

Сумрак лишь рот раскрыл от этого беспардонного вторжения в свою личную жизнь, Кошмар же невозмутимо продолжал:

— Ты меня просто поражаешь своим трепетом перед бабами. Я все гадал, как это на тебя сама Глава Совета соблазнилась, но теперь, кажется, понимаю: влиятельные самки любят из мужиков веревки вить, а с тобой это, по всей видимости, легко. Потому что тебе это по всей видимости даже нравится.

Сумрак повторно негодующе всхрапнул. Кошмарик, что же, решил его доконать в этот последний вечер?

— Мне кажется, или ты иногда специально нарываешься? — с подозрением сощурившись, спросил он. — Ты там где-то фиксируешь, что ли, какого уровня наглости надо достичь, чтобы вывести меня из себя?

— Расслабься, брат, — примирительно ответил младший самец, непринужденно откидываясь в кресле, и как будто показывая тем самым пример для подражания. — Ты реально все время слишком в себе, так что да, не повредит. Ну, так я прав? — он хитро подмигнул.

Сумрак хотел было отвесить напарнику затрещину, да только ведь он и правда во многом был прав…

— Не нравится. И это вторая причина, почему мы прилетели сюда — такой ответ тебя удовлетворит? — бросил он с явным намерением отвязаться, однако вместо этого получил следом еще более провокационный вопрос:

— Так ты думаешь, она проникнется к тебе уважением, если ты принесешь ей голову Матки?

— Вообще, я на это рассчитываю… — неожиданно сознался Сумрак, чем немедленно вызвал целую бурю стрекотаний.

— Ты потрясающе наивен… — отсмеявшись, проговорил Кошмар. — Но попробовать определенно стоит.

— Тогда скажи мне, если ты такой спец, — не выдержал вдруг Сумрак, — как ты сам-то эту проблему обходил?

— Как минимум не планировал с такими самками долгосрочных отношений, — не моргнув глазом, отвечал Кошмар. — И потом, тут ведь как себя изначально поставишь. Вот ты фыркал, что наше поведение в Сезон было недостойным. Возможно, если судить со стороны. Зато самки смотрели на нас с благоговением. Да-да, и некоторые Матриархи в том числе. Если баба скучает в гареме во время Сезона, то любой малек, вызвавшийся ее развлечь, будет восприниматься ею как настоящий герой. Думаешь, над нами не пытались доминировать? Ха, да каждая вторая. Но они быстро схватывали, что, если нам не придется по нраву то, что они делают, мы просто больше не придем.

— Если бы я не пришел, — Сумрак сделал недолгую паузу, как бы, собираясь с духом, — я бы перестал уважать себя. И, потом, это бы означало мой проигрыш.

— Ну, и как? Выиграл, в итоге? — закономерно поинтересовался Кошмар.

Сын Грозы раздраженно дернул жвалами и, ничего не сказав, отвернулся.

— Это она сделала? — самец вновь поглядел на собеседника с непониманием. Кошмар двинул головой, указывая на покоящиеся поверх колен перевязанные руки Сумрака. Старший воин автоматически поправил сползшую кожаную ленту, надежнее скрывая шрам.

— С чего ты взял? — стараясь сохранять хладнокровие, хоть и безуспешно, спросил Сумрак.

— Ты с этим после Сезона вернулся.

— И что?

— Шрамы, полученные в бою, так не прячут, а ты даже в душе рук не разматываешь, значит, стыдишься. Стало быть, самка игралась. Учитывая же твое явно особое отношение к Прорве, с определенной долей уверенности можно судить о том, какая именно это была самка.

Сумрак только вздохнул. На корабле он старался не снимать наручи, чтобы не так бросалось в глаза, но не ходить же в них постоянно… Тем более, что у Кошмарика было время, чтобы более пристально за ним понаблюдать в «неформальной обстановке». Прозорливость же сына Броска иногда просто поражала… Особенно, в комплексе с его общей кажущейся безалаберностью…

— А, что, заметно, что у меня к ней… особое отношение? — помолчав, неожиданно спросил Сумрак.

— Заметно, — подтвердил Кошмар.

Сумрак горько усмехнулся и покачал головой. Потом снова вздохнул и, размотав запястья, швырнул кожаные лоскуты в угол — смысла скрывать отметины теперь уже не было. В течение следующих нескольких минут самцы не проронили ни слова. Затем Сумрак, сидевший до того понуро и ссутулившись, вдруг выпрямился и уверенно произнес:

— А ведь и правда легче стало.

— Вспомнил, зачем все это?

— Вспомнил. Спасибо... брат.

И лицо его заметно просветлело.


*Хозяин — экологический термин, обозначающий организм, зараженный паразитом.

Комментарий к Глава 14. «Остров» Навеяло: «Era» – «After Time»

Картинку не закончила, но не могла не показать эскиз. Нашатырь разглядывает порнуху. Господи, у него ТАКОЕ лицо)))))) Ага, сам-то вообще невинная овечка)))) https://gvatya.tumblr.com/image/169652691568

Связанная с этой главой предыстория: https://ficbook.net/readfic/6377509

====== Глава 15. Переступив порог ======

— Будь внимателен, — давал последние наставления Кошмар, — когда я займу позицию для наблюдения, и ты сообщишь о своей готовности, я дистанционно открою ворота. У тебя будет несколько секунд, чтобы сориентироваться и действовать.

— Помню, — глухо донеслось из-под маски. Что выражало лицо сына Грозы в преддверии самой грандиозной и самой опасной Охоты в его жизни, напарник видеть не мог, но голос Сумрака был ровен и тверд, не выдавая даже легкого оттенка волнения. Это одновременно радовало… и настораживало.

— Не буду желать тебе удачи, братишка — сам знаешь, примета плохая, — в заключение проговорил Кошмар. — Но я верю, что ты справишься.

— Мы справимся, напарник, — подтвердил старший самец, и его жвала в попытке улыбнуться стукнули по внутренней поверхности маски. Главное, чтобы Кошмарик не спохватился, что они вчера полночи провспоминали прошлое… Данная примета еще хуже была, но сын Броска о ней позабыл или по какому-то удивительному стечению обстоятельств ее не знал. Вот пусть и дальше не знает.

Кошмар опустил голову и замер так на секунду, будто бы собираясь с мыслями, затем резко подобрался и, не оборачиваясь, вышел в наружную камеру шлюза, где разместился челнок. Тяжелые створки с не внушающим доверия дребезжанием закрылись за ним, и Сумрак остался в среднем шлюзовом отсеке один. Спустя несколько минут легкая вибрация пробежала по стенам и тут же плавно сошла на нет — напарник покинул нутро «Острова». Вот теперь точно один…

Время потянулось мучительно медленно. В ожидании первого позывного проводника, охотник, подойдя к внутренним воротам, остановился и прислушался. Там, за прочными многослойными створками, располагался тщательно патрулируемый Жесткачами ангар — первое препятствие на пути отчаянного сына Грозы. Конечно, через толщу металла не проникало ни единого звука, но Сумрак знал, что они там: прохаживаются медленно и величаво, покачивая дыхательными трубками и таская за собой гребенчатые хвосты. Скорее всего, они уже почуяли вторжение на их территорию, ощутив отголоски работы двигателей, и поднапряглись, но еще не забили тревогу. Они выжидают; не суетятся, не кидаются на задраенный выход, а просто спокойно готовятся со всем радушием принять очередных незваных гостей в свои когтистые лапы.

В динамиках послышалось шипение, но тотчас же прекратилось — видимо, Кошмар отрегулировал что-то.

— Я на месте, — сообщил проводник. — Как меня слышно?

— Слышно хорошо, — кратко ответил охотник.

— Готов?

— Готов.

— Передаю тебе изображение ангара, — продолжил Кошмар, открывая трансляцию. — Сейчас там пятеро, солдаты, крупные. Всего на уровне сейчас двадцать штук — намного меньше, чем вчера было — можно сказать, повезло… Но могут прийти еще по лифтовым шахтам. Твоя первая задача максимально быстро и по возможности бесшумно убрать охранников, потому что еще четверо трутся дальше по коридору, они сами на тебя выйдут, будь к этому готов.

— Понял, — согласно прищелкнул Сумрак, сосредоточенно вглядываясь в появившуюся на линзах картинку. Он уже видел этот ангар и даже заочно успел достаточно хорошо его изучить, но теперь, когда первая ловушка располагалась прямо за стеной, прежнее впечатление немало изменилось. В помещении царила кромешная темнота. На тепловой картине четко вырисовывались угловатые силуэты заброшенных челноков, густо оплетенных «паутиной», между которыми нервно расхаживали графически подсвеченные фигуры бронированных Жесткачей. Священная Дичь волновалась.

Что чувствовал в этот момент сам охотник? О, это всегда было сложно описать. В частности, потому, что заниматься анализом своих мыслей и ощущений во время Охоты ему бы и в голову не пришло, а с ее завершением заветное чувство стремительно ускользало, оставляя после себя возбуждение и азарт, но унося неведомо куда остальные, не поддающиеся определению эмоции. Это было нечто на грани разума и инстинкта, когда на время забывались истинные цели и мотивы, а душой и телом овладевала жажда… Убийства? Нет, не то… Самоутверждения? Отчасти, но не только… Преодоления?.. Да, пожалуй, преодоления чужого сопротивления. И, чем яростнее это сопротивление оказывалось, тем сильнее пьянило неудержимое чувство. Чем более явный вызов бросала добыча, тем больше хотелось с ней расправиться.

Жесткачи всегда бросали вызов одним лишь видом своих глянцевых рельефных тел, своих удлинённых обтекаемых голов и подобных сокрушительным бичам хвостов. Они были во всех отношениях идеальной дичью: безжалостной и смертоносной, достаточно хитрой, чтобы сделать Охоту по-настоящему увлекательной, но достаточно примитивной, чтобы позволить пренебрегать по отношению к себе некоторыми статьями Кодекса.

Сумрак любил добывать Жесткачей. Он поддался этим диким истребительным порывам далеко не сразу, только спустя несколько лет после Посвящения, но, однажды войдя во вкус, уже не смог более остановиться. Однако, для наступления нужного состояния требовалось одно обязательное условие. На уровне подсознания чувствуя направленную против себя враждебность, Сумрак по-настоящему распалялся в бою лишь в тот момент, когда разъяренного противника начинало обуревать безумное желание его уничтожить. Именно эта лютая злоба доставляла самцу истинное наслаждение и дарила необъяснимую сладость, заставляя внутренне содрогаться в эйфории. И, чем сильнее и откровеннее становилась агрессия будущей жертвы, тем более страстно он вожделел ее… прикончить.

— Открывай, — тихо рыкнул сын Грозы, наклоняя корпус и выдвигая две пары лезвий. За его плечами послушно активировались обе пушки. Сегодня, как и всегда, он намеревался выжить, ибо в стремлении убивать с Жесткачами, обороняющими свой улей, не мог сравниться никто, но испить до дна чашу их жгучей ненависти охотник мог, лишь выстояв эту битву.

Массивные створки шлюзовой камеры поехали в стороны. Сумрак уже знал, где поджидает враг. Две особи притаились неподалеку от входа, мгновенно среагировав на непривычное движение, трое отошли дальше к стенам и заняли выжидающую позицию, раздраженно переминаясь с ноги на ногу и хлеща в стороны гибкими хвостами. Он видел их отлично, дополнительных подсказок не требовалось, и Кошмар по ту сторону динамиков сейчас напряженно молчал, вглядываясь в готовую вот-вот разразиться яростной схваткой замершую картину.

Первый Жесткач кинулся на Сумрака сразу, сопровождая атаку негодующим визгом, слишком резким и тонким для такого внушительного с виду создания. Поистине, выросшие на Бронеголовах солдаты были крупнее и мощнее тех, что выводились из более мелких организмов. Надо сказать, размер хозяина был немаловажным сдерживающим фактором для размножения Жесткачей. Эти существа были способны перенимать черты носителя, и одном богам было бы ведомо, что произошло бы, начни они плодиться на каких-нибудь гигантских ящерах… Но грудолом мог пробить лишь ограниченную толщу тканей, именно поэтому Бронеголовы, вероятно, являлись максимумом, на что Священная Дичь могла посягнуть. Но и этого вполне хватало…

Сумрак не знал, насколько могут быть крепки покровы подобной морфы — увы, роботы не могли предоставить подобной информации, а потому проверять предстояло по ходу дела. Чем сын Грозы незамедлительно и занялся. На размышления у него не было даже лишней секунды. Жесткач бросился, навострив когти и оскалив внешнюю пасть, а мгновением позже уже был наколот на лезвия. Вопреки опасениям, подаренное Вожаком оружие легко пробило горло твари, не позволив ей приблизиться больше, чем на расстояние вытянутой руки. Солдат рванулся, беспомощно задирая голову и в последней попытке дотянуться до противника взмахнул передними лапами, но, теряя сознание, уже не достал руки Сумрака, и начал медленно оседать вниз.

Первый был готов.

Ох и тяжеленная оказалась туша! Удар, пришедшийся на лезвия, показался с непривычки слишком уж сильным, и, надо сказать, тут немало выручила усиленная конструкция скафандра. Будь охотник облачен в более легкий доспех, исход этого первого короткого поединка мог бы получиться совершенно иным: не выдержав напора, Сумрак, вероятно, «обнялся» бы с Жесткачом, что ни к чему хорошему не вело…

Скинуть безвольное тело с лезвий также оказалось не настолько легко, как это бывало обычно. Падая, тварь невольно потянула за собой пронзившую ее руку, заставив нагнуться, прежде чем соскользнула с оружия. В тот же момент второй находившийся поблизости Жесткач выскочил из укрытия, но тут же был разнесен в клочья выстрелом в упор, забрызгав стены и испачкав кислотостойкий костюм охотника. Попавшие на грудь и рукав капли слегка задымились.

И вот уже двое солдат были на том свете. Все произошло быстро. Ворота шлюза еще только доползли друг до друга позади Сумрака, а он уже нацеливался на следующую жертву.

Три оставшихся Жесткача, однако, не спешили теперь подходить. Рассредоточившись по ангару, они начали продвигаться между челноками справа и слева, стараясь не показываться воину на глаза. На маску мгновенно пришло соответствующее изображение.

— Окружают, — сообщил Кошмар. — У тебя на них минута. В коридоре еще четверо, направляются сюда.

И вновь единственный щелчок в знак согласия. Сумрак, не теряя времени, скользнул вдоль стены, обходя ряд челноков с противоположной стороны.

— Дальше… Дальше… — самец один за другим миновал застывшие механизмы, послушно следуя за голосом напарника. И, наконец: — Этот. Слева!

Сумрак быстро развернулся лицом к опасности, и лазер, повинуясь четкому автоматическому прицелу, выжег дыру прямо по центру угрожающе склонившегося к охотнику лакированного лба. Облако горячего пара вырвалось из раны, ломая панцирь и выворачивая наружу ткани; солдат неуверенно качнулся и рухнул.

— Верх-право!

Следующий выстрел снял подкрадывающегося Жесткача с крыши соседнего челнока, и грузное туловище с химическим шипением скатилось вниз, прожигая металл в местах, свободных от «паутины». Сумрак отступил на шаг.

— Последний. Сзади, — рыкнул Кошмар, и охотник устремился обратно, навстречу уцелевшему защитнику ангара.

Почуяв, что перевес уже явно не на его стороне, Жесткач озадаченно приостановился, а затем внезапно метнулся в сторону, уклонившись от залпа. Сноп искр разлетелся от какой-то металлической конструкции впереди. Кошмар недовольно шикнул в микрофон.

— Кончай с плазмой баловаться на периферии корабля!

В целом, он был прав…

Следуя указаниям проводника, Сумрак начал оттеснять беглеца в угол. Вот добыча оказалась в зоне видимости, и тут же сверкнул яркий луч. Уже пятый Жесткач расстался с жизнью, сделав напоследок несколько неловких шагов и тяжко повалившись набок. Все-таки догадки на счет сниженной быстроты реакции продукта заражения Бронеголовов, были не так уж беспочвенны… Тем не менее, расслабляться не следовало. Здесь уже погибло множество славных воинов, и они, возможно, стали жертвами того же заблуждения.

— Коридор, быстро! — тут же скомандовал проводник. — Четверо. И за ними еще столько же, готовься дважды принимать.

В два прыжка Сумрак достиг центра ангара, оказавшись прямо напротив раскрытого прохода, ведущего в сторону технических помещений. В нем уже появились две причудливые светящиеся фигуры, и еще две маячили чуть позади. Рассерженные солдаты отчаянно заверещали, примериваясь к броску, но привести свое намерение в действие не успели, оказавшись обезглавленными на месте. Лазер был чудо, как хорош!

Впрочем, моментально вставшие на их месте собраться уже медлить не стали. Опустившись на все четыре конечности, Жесткачи понеслись прямиком на охотника, изогнув хвосты над своими спинами и направляя смертоносные шипы во врага. Времени прицелиться на этот раз не хватило. Все, что смог в тот момент сообразить сын Грозы — это выхватить из-за спины копье и, стремительно разложив его в горизонтальном положении, ринуться между тварями, заставляя их натолкнуться грудью на внезапную преграду и одновременно подавая на наконечники электрический разряд. Неожиданно этот опасный ход удался. Пришлось приложить немало энергии (и в очередной раз возблагодарить «дом» с его усилителями), но результат того стоил. Одного Жесткача получилось опрокинуть навзничь, второго же Сумрак откинул к стене и, не давая опомниться, заколол, опробовав, таким образом, в деле еще один подарок лидера.

— Сзади! — команда напарника заставила быстро обернуться к поднимающемуся с пола солдату. Через пару секунд и этот Жесткач был без головы.

Тем временем, из коридора уже целенаправленно перли еще четверо тварей. Увы, лишь в сказках, да на тренировках противники подходят по одному, покорно дожидаясь своей очереди, в реальности же все происходит иначе… Солдаты напали скопом. Одного из четырех Сумрак успел подстрелить, остальные трое обступили его и закружили на расстоянии, недостаточным для удара, выжидая удобный момент для решающего броска. Охотнику не оставалось ничего другого, кроме как тоже завертеться на месте, отпугивая Жесткачей электрическими разрядами, но последние, скорее, злили Священную Дичь, нежели причиняли ей какой-то ощутимый ущерб…

Внезапно один из солдат, зайдя воину за спину, решился на сближение.

— Сзади! — Сумрак мгновенно развернулся, в следующую секунду уже поднимая дрыгающуюся тушу на копье и невероятным усилием перебрасывая через себя. Жесткач захлебнулся пронзительным криком, и, подобно неуклюжему снаряду, сбил с ног собрата. Не растерявшись, Сумрак пригнулся и одним движением подсек лапы третьей приближающейся особи. Три коротких выстрела довершили дело…

Сын Грозы стоял возле темнеющего, затянутого наплывами «паутины» входа и пытался отдышаться. В ангаре катастрофически недоставало кислорода, а потому приходилось на первых порах использовать регенерирующие патроны. Солдатам в этом плане было легче: способные в бескислородных условиях переходить на получение энергии путем брожения, подобно грудоломам, они, хоть и теряли в прыти, но оставались по-прежнему жизнеспособными и опасными.

— Отдохни пять минут, — посоветовал Кошмар. — Или все десять. На уровне еще осталось семь тварей, но они бродят по дальним отсекам и пока не проявляют признаков беспокойства. Не услышали.

— Понял тебя, — отозвался Сумрак, опускаясь у стены на корточки и разглядывая переданное изображение. Узкие коридоры второго яруса пока и впрямь были свободны.

— Сейчас я поведу тебя по маршруту, — продолжал напарник. — Схема такая: зачищаешь отсек — закрываешь его. Доходишь до лифта — закрываешь шахту. В шахтах пока спокойно, но ситуация может измениться. Старайся не поднимать много шума, по крайней мере, пока.

— Понял, — повторил сын Грозы, вставая.

— Уже идешь?

— А что тянуть?

Выслушав дальнейшие инструкции, Сумрак ступил в давящее пространство коридора. Отыскав сбоку от дверей заляпанную черными слюнями панель запирающего устройства, он заблокировал вход в ангар, дабы Жесткачи вновь не оказались за его спиной, снизил мощность лазера до пяти процентов и для надежности приварил на стык ворот полоску металла — самец подобрал несколько таких возле одного из складов.

Окончив работу, Сумрак отрегулировал оружие и тихо двинулся вперед, осторожно ступая по неровному, укутанному наслоениями «паутины» полу. Коридор был превращен стараниями Трудного Мяса в неровный бугристый туннель — Жесткачам так было привычнее и удобнее бегать, не скользя когтями по гладкому полу и стенам. Это был минус, но присутствовала и положительная сторона — затвердевшие слюни являли собой дополнительную защиту палуб от кислоты, выливающейся из тварей при зачистке. Конечно, перекрытия «Острова» и так были достаточно мощными, однако искушать лишний раз судьбу все же не хотелось.

Миновав склады крупногабаритных грузов, по какому-то счастливому стечению обстоятельств Жесткачами нетронутые и даже не вскрытые, Сумрак, подчиняясь указаниям проводника, свернул направо. Поперечный коридор, уходящий в две стороны, был намного шире центрального и оканчивался грузовыми лифтами, шахты которых пронизывали станцию сверху донизу. Очевидно, все громоздкие запчасти, блоки кормов и клетки с животными помещались из ангара в самый большой из складов, имеющий сквозные ворота, а затем уже распределялись, куда следует, именно по этим коридорам.

Пройдя еще немного, охотник сверился со схемой и решительно повернул в первый из открытых отсеков. Там пряталась всего пара особей, причем, эти, похоже, отлынивали от «службы» и просто спали, так как появление Сумрака явно застало их врасплох.

— Я тоже не люблю, когда меня будят, — пробормотал сын Грозы наводя прицел. — Я от этого… зверею…

Первый Жесткач рухнул на пол, сраженный алым лучом. Второй попытался забиться между коммуникациями и позорно застрял.

— Сражайся, трус! — рыкнул сын Грозы и, увернувшись от удара колючего хвоста, перехватил его у основания острия, потянув на себя. Жесткач засучил лапами, но, вместо того, чтобы дать задний ход, рванулся вперед, еще сильнее погнув конструкции и застопорившись намертво. Раздраженно ворча, Сумрак отбросил хвост и зашел с морды. Тварь негодующе заскрежетала, когда охотник приблизился, и с бессильной злобой выбросила в его сторону внутреннюю челюсть. Сумрак фыркнул. Где-то по ту сторону Кошмар хрюкнул со смеху.

— Слабых убивать недостойно… — задумчиво проговорил воин, продолжая созерцать нелепые телодвижения Жесткача. Тварь одновременно пыталась выбраться и достать обидчика. Но, так как для первого нужно было толкаться назад, а для второго хоть немного продвинуться вперед, ни то, ни другое у нее не выходило. Наконец, устав от этого зрелища, Сумрак выдвинул лезвия и одним ударом пробил глупую башку. Заодно и поглядел, насколько прочен у этой модификации череп… Оказалось, весьма и весьма.

— Слабых убивать недостойно, — повторил вслед за этим самец, — но никто не говорит, что нельзя убивать дураков.

— Да я не возражаю, — отозвался проводник, глядя через маску напарника на подергивающегося в последних конвульсиях солдата, самостоятельно загнавшего себя в ловушку.

Покинув отсек, Сумрак заварил вход, подобно дверям ангара и двинулся к лифту. По словам Кошмара этот коридор был пуст, оставалось лишь изолировать помещения и шахты, после чего можно было смело двигаться дальше. «Как-то все слишком просто пока идет», — вскользь подумал сын Грозы, возясь с дверями лифта.

— Ты там не расслабляйся, — словно бы угадав его мысли, шикнул Кошмар.

Действуя в достаточно спокойном темпе, Сумрак закрыл еще три помещения и шахту второго грузового лифта. Никто даже не пытался ему мешать… Но тут…

— Тревога! — вдруг нарушил этот кажущийся покой проводник. — Второй поперечный коридор. Жесткачи зашевелились. Видимо, вибрацию засекли. Пять особей, выход сразу из трех соседних отсеков в районе резервной электрощитовой. Заканчивай и быстро туда, пока они сосредоточены в одной части коридора. Окажутся по обе стороны от тебя — плохо будет.

Громко щелкнув, Сумрак поспешно завершил последний металлический шов и припустил в указанном направлении. Достигнув следующего поворота налево, он и правда узрел в глубине коридора сбившихся в небольшую стаю солдат. Действовать вновь пришлось быстро. Твари ринулись на него одновременно. Чтобы не толкаться, трое поскакали по коридору, а двое полезли вдоль стен, цепляясь за наплывы. Очевидно, каждый из Жесткачей мечтал добраться до охотника первым и поглядеть, что же у того внутри.

На сей раз сын Грозы благоразумно решил не геройствовать и подпускать Священную Дичь близко не стал, без ухищрений перестреляв ее с места. Брать солдат на трофеи он не планировал, да и не будешь ведь сражаться с каждым… Последний Жесткач из шайки успел скрыться в отсеке, но вскоре был настигнут и беспощадно заколот.

— Это все? — переводя дух, осведомился Сумрак.

— На уровне — да, — подтвердил Кошмар. — Закрывай шахты, я слежу…

Буркнув что-то себе под нос о нелегкой судьбе сварщиков, Сумрак отправился выполнять поручение. Не смотря на пару капитальных встрясок, настоящей Охоты он пока не почувствовал. Пока что «Остров» разочаровывал сына Грозы. И тем более странно было осознавать, что здесь сложили головы столь многие славные воины… Их кости и доспехи даже здесь то и дело попадались под ноги. Отвлекаться на них было некогда, но потом, когда все закончится… Наверное, стоило все это собрать для дальнейшего захоронения.

Задумчиво поскрипывая жвалами, Сумрак направился к ближайшей шахте. Перешагнув через убиенных Жесткачей, он проследовал в конец коридора и заглянул в широкий вертикальный туннель. Кабина лифта, как и в предыдущих двух случаях, была уведена вниз. Вверху смутно виднелся переход на третий уровень. Кругом было тихо… Поразительно тихо для крупного улья.

Сумрак поежился. Под прижатой гривой жутко зачесалась шея, но достать до нее через скафандр не имелось никакой возможности. Издевательство какое…

Механизм дверей был выведен из строя. Пришлось поднатужиться и закрыть шахту вручную. Также пришлось приварить пару дополнительных железок взамен неработающего замка. Далее самец позакрывал все технические отсеки, уже не тратя время на сварку и двинулся в противоположный коридор с целью обезопасить и его, как вдруг проводник вновь забил тревогу. На третьем уровне поднялось активное шевеление, и Жесткачи, привлеченные не то запахом крови сородичей, не то грохотом дверей, устремились к шахтам. Три из пяти имеющихся уже были тщательно замурованы, а вот две другие представляли собой нешуточную проблему. Быстро оценив количество солдат и их близость к каждому из лифтов, Кошмар гаркнул Сумраку, чтобы в первую очередь блокировал туннель, находящийся в конце центрального коридора — именно туда сейчас направлялась основная масса тварей. Хотя бы один вход следовало отрезать, дабы не оказаться в окружении. Сын Грозы опрометью кинулся туда, уже слыша скрежет когтей и негодующий визг из глубин шахты. Он успел в последний момент, благо, замок не подкачал. Захлопнувшиеся створки тут же начали содрогаться от мощных ударов. Пока Сумрак судорожно наплавлял несколько металлических «печатей», Жесткачи с той стороны яростно пытались пробиться. А самец тем временем варил металл и недовольно морщился под маской. Да, не такой Охоты он ожидал…

Впрочем поохотиться сегодня у него еще был шанс. Успеть к обеим шахтам Сумрак не мог физически, так что, стоило ему закончить с дверями, как Кошмар велел идти оборонять последний незакрытый коридор, прислав «воодушевляющую» картинку с места действия: рассерженные солдаты уже во всю лезли из проема и заполоняли коридор. Когда Сумрак выскочил им наперерез, уже около полутора десятков Жесткачей наступали со стороны лифта, и сзади их подталкивали все новые прибывающие боевые единицы…

Давно ему не приходилось так отстреливаться… Он уже, не смущаясь близости несущих конструкций станции, палил из двух стволов, почти не целясь, а тварей все никак не становилось меньше. Одновременно Сумрак неустанно насаживал на лезвия самых шустрых Жесткачей, действуя обеими руками и, медленно, непростительно медленно продвигаясь к шахте. Лезвия то и дело соскальзывали по крепкой броне, но Сумрак скоро наловчился метить в горло и грудь дичи, бывшие достаточно уязвимыми, так что дело пошло быстрее.

Вот чей-то хвост полоснул его по ноге, пробив защиту, но само тело лишь только задев — система устранения повреждений сработала моментально, и вновь скафандр был целехонек, а шкуру уже слегка пощипывал антисептик. Другое острие просвистело в сантиметре от маски, но затем его обладатель, подобно остальным, тяжело рухнул охотнику под ноги. Сумрак уже перестал четко осознавать происходящее. Он видел лишь слабо обозначенный в окружающей тьме проем впереди и бесчисленные светящиеся силуэты, нескончаемо лезущие из этого проема и кидающиеся на него. Под подошвами хрустело, падающие тела мешали идти вперед, визг Священной Дичи уже сливался в единый неумолкающий гомон. Один из солдат уклонился от удара и мертвой хваткой вцепился в нагрудник, правда, тотчас же получил полный рот быстро затвердевающей пены и отвалился, настигнутый лезвиями. До шахты оставалось совсем немного…

Последним неимоверным усилием Сумрак отбросил ближайших тварей и, воспользовавшись секундной сумятицей, внесенной в их ряды, сорвал с перевязи одну из шоковых гранат. Перелетев через головы упорных Жесткачей, снаряд угодил аккурат в проем шахты, и через пару мгновений все ее внутреннее пространство озарилось яркой вспышкой, сопровождающейся громким хлопком. Ну, это для Сумрака было «ярко» и «громко» — звуковые и световые фильтры «дома» отсекли все лишнее, а вот ближайших к шахте солдат оглушило до полной дезориентации в пространстве. Не говоря уж о тех, кто в это время пробирался по туннелю или только намеревался в него залезть. Точно спелые плоды с дерева, контуженные Жесткачи друг за другом попадали вниз, живописно пронесясь мимо освободившегося проема, и вслед за тем, наконец, воцарилась мертвая тишина…

Теперь, когда удалось надежно отпугнуть «гостей с третьего уровня», Сумрак мог позволить себе добить остатки еле движущихся солдат в коридоре, под присмотром Кошмара нашинковать лазером попадавших на дно шахты особей и запечатать вход, пока уцелевшие твари не вернулись с подмогой. Ярус, наконец-то был чист. Но дел на сегодня оставалось еще немерено…

Оповестив Кошмара об удачном завершении зачистки второго уровня, Сумрак покончил с изоляцией помещений, установил возле лифтов дополнительные датчики движения и отправился в ангар, поджидать товарища. По дороге он посчитал добытых Жесткачей — всего вышло шестьдесят восемь штук. Пожалуй, не так уж прост был «Остров».

Только сейчас, когда напряжение ушло, Сумрак почувствовал, насколько же он устал. В пасти сильно пересохло. Самец шевельнул правой максиллой, нажимая на устройство подачи воды. Живительная влага потекла прямо в горло, и он сделал несколько жадных глотков. Пожалуй, следовало еще все-таки принять стимулятор, ведь впереди предстояла разгрузка оборудования, наладка системы жизнеобеспечения, а также подготовка отсека для отдыха, и все это требовалось сделать быстро и качественно.

Вскрыв поставленную на воротах ангара печать, охотник вернулся в первое из очищенных помещений. Там, чтобы скоротать время, он решил подробнее изучить выросших на Бронеголовах чудовищ. Склонившись над одним из мертвых солдат, самец внимательно осмотрел труп. Жесткач уже заметно одеревенел, и вытекшая из раны на его шее кислота выжгла в полу приличную яму. Подковырнув ножом одну из спинных пластин твари, Сумрак попытался оценить ее толщину. Экзоскелет отходил с трудом, но, в конце концов, удалось его вскрыть. Что ж… Не удивительно, что лезвия отскакивали. Дальше не следовало и пытаться.

Повертев Жесткача так и эдак, охотник обнаружил в его покровах еще несколько слабых мест: подмышками и в паху, под затылком и, как ни странно, в районе холки. В самый разгар этих научных изысканий по ангару прошла вибрация от захода малого транспорта, и через несколько минут шлюзовая камера открылась. Кошмар, облаченный в простой технический скафандр, стоял возле челнока, готовый к процессу дальнейшей разгрузки.

— Между прочим, ты отлично справился, — позитивно прострекотал младший самец, когда старший приблизился, и дружески хлопнул его по плечу.

— И ты неплохо, — отозвался Сумрак. — Но про ту лавину Жесткачей можно было и пораньше предупредить…

— А двери можно было и побыстрее заваривать, — парировал Кошмар. На том и сошлись.

Не мудрствуя лукаво, напарники решили приспособить под склад оборудования… склад оборудования. Как раз тот, что имел два выхода — в ангар и в коридор. В течение примерно трех часов они перетаскивали туда с челнока оставшееся вооружение, инструменты, запчасти, медикаменты и припасы. Наконец, разложив все по порядку и накрепко закрыв склад, самцы уселись передохнуть прямо на ступеньку у ворот.

— С ремонтом пособить? — спросил Кошмар, поворачиваясь к напарнику. Сумрак вздохнул и отрицательно покачал головой.

— Твоя задача следить за обстановкой, — ответил он. — Лучше охраняй мой покой, пока я буду в щитке ковыряться. Я, конечно, все закрыл, но мало ли…

— И то верно, — согласился Кошмар. — Тогда… Будем прощаться. До конца операции мы больше не увидимся, будем только слышать друг друга.

— Я как-нибудь переживу, — Сумрак добродушно пихнул его в бок.

Челнок улетел, а сын Грозы, не теряя времени даром, вооружился ремонтным набором и двинулся в сторону резервного пункта управления, находящегося в противоположном конце станции, как раз неподалеку от места самого масштабного из сегодняшних сражений. Основной располагался от него неподалеку и был убит окончательно и бесповоротно, накрывшись при скачке напряжения вместе с заглохшим реактором. Аварийная система, питавшаяся от второго реактора также пережила несколько замыканий, а потому работала через пень колоду, но восстановитьее, судя по всему, было вполне реально.

Без особых приключений добравшись, куда следует, Сумрак получил от Кошмара сообщение, что тот уже на позиции и готов бдеть дальше, не смыкая глаз. Подтвердив, что сообщение принято, старший самец немедленно приступил к ремонту. Как выяснилось, отсек управления от Жесткачей не пострадал — он был в числе немногих, которые оккупанты не смогли открыть, а, может, и не особенно пытались. При ближайшем рассмотрении проблема оказалась в нескольких сгоревших предохранителях. Раскрыв руководство, Сумрак внимательно сверил картину «как оно есть» с картиной «а как должно быть» и, посоветовавшись в паре моментов с Кошмаром, принялся тщательно устранять неполадки, благо все нужные запчасти имелись и даже с запасом.

Провозился он меньше, чем ожидалось, от силы часа полтора, после чего не без гордости мог наблюдать, как загораются индикаторы всех систем, и на оживших мониторах появляются первые показатели. Без перебоев заработала вентиляция, зажужжали фильтры и кислородные установки принялись насыщать воздух. По высветившимся прогнозам до стабилизации атмосферы оставалось чуть более суток.

В коридорах и отсеках зажглись красным небольшие резервные светильники, бросая тусклые блики на оплетенные выделениями Священной Дичи стены и выхватывая из тьмы неутешительные следы боев и разрушений. Но даже этот минимум освещения давал проводнику и охотнику преимущество при отслеживании ситуации. То самое преимущесвто, которого были лишены все, павшие здесь прежде. Очевидно, бравые воины кидались в гущу Жесткачей, очертя головы, без какого-либо плана, полагаясь лишь на свою силу и свой опыт, которые, увы, как показала практика, еще не являлись главным залогом успеха.

— Молодец, все у тебя зафурычило! — констатировал Кошмар, бегло оглядев уровни. — Жесткачам, кстати, не нравятся, пытаются светильники отгрызть… Но сами же так густо их слюнями обмазали, что теперь не могут добраться.

— Пусть отвлекутся, — хмыкнул сын Грозы, собирая инструменты.

— Это вряд ли надолго, — предположил напарник.

Оставив системы работать, Сумрак поспешил обратно к складам. Предстояло последнее на сегодня дело: подготовить убежище. Уже на месте, к великому неудовольствию самца прямо перед входом на склад из вентиляции выпал заблудившийся грудолом, каким-то образом (возможно, в силу своих размеров и скорости), укрывшийся от взора камер. Полыхнул лазерный луч и мгновенно рассек проворного малыша надвое. Сумрак негодующе рявкнул, в ответ услышав точно так же ругнувшегося Кошмара. Его косяк… Конечно, взрослым особям через воздуховоды было не пробраться, но вот такие мелкие лазутчики могли принести немало проблем…

Тем не менее, этот случай лишь еще раз подтвердил необходимость полной герметизации отсека для сна, к чему Сумрак приступил сразу же после того, как установил по периметру дюжину дополнительных датчиков. Обследовав малый склад, он выкинул оттуда все лишнее и, убедившись в отсутствии повреждений, начал методично заваривать вентиляционные отдушины и прочие подозрительные щели. Закончив, подержал дверь открытой, чтобы выветрился запах паленого металла, после чего соорудил из найденных среди хлама ящиков и какого-то укрывного материала подобие ложа — отдыхать, так уж с комфортом. В последнюю очередь он установил внутри помещения дополнительную камеру наблюдения, как просил Кошмар, а так же перенес сюда часть провизии, лекарств, боеприпасов и кислородных патронов, один из которых активировал сразу же, после закрытия и укрепления двери. В это просто не верилось после столь насыщенного событиями дня, но теперь можно было отдыхать…

Когда воздух насытился кислородом, Сумрак с наслаждением стянул шлем и откинул капюшон, встряхнув головой и разметав по плечам помятую гриву. И наконец-то он смог от души почесать шею! Затем, отправив в пасть несколько отвратных «сухарей», самец взгромоздился на самодельную лежанку и ослабил крепления скафандра. Грудь и бедро прилично болели, следовало осмотреть повреждения и, при необходимости, принять дополнительные меры. К счастью, на этот раз оказались лишь ссадины — глубокие, но ничего серьезного.

Последнее, что самец был вынужден сделать перед тем, как отойти ко сну — это открыть специальный клапан у себя промеж ног и, брезгливо морщась вытянуть наполненную жидкостью капсулу. Боги, фактически ходить под себя весь период Охоты… Что за унижение… Капсула с презрением полетела в угол. Воина передернуло.

— Ну и лицо у тебя! — не удержавшись, прыснул со смеху Кошмарик. Лишь в этот момент до Сумрака дошло, что напарник созерцал весь процесс от и до. Сын Грозы оскорбленно фыркнул. Ну, ничего, он ему припомнит.

— Что я забыл, так это мусорку сделать, — пожаловался самец.

— Ты что, ты что, такой ценный ресурс выбрасывать! — продолжая покатываться над напарником, прострекотал Кошмар. — Боеприпасы кончатся — будешь во врага кидаться!

Дальше, судя по звуку, младший самец рухнул с кресла. Дите…

— Все, я спать, — недовольно проговорил сын Грозы.

— Да, ладно, а поговорить? — воспротивился напарник.

— Доложить об обстановке! — вдруг рявкнул Сумрак, терпение которого в этот момент окончательно лопнуло.

— На уровне спокойно, — тут же посерьезнев, отчеканил Кошмар.

— Вот и поговорили, — буркнул охотник и повернулся на бок.

Комментарий к Глава 15. Переступив порог Навеяло: «Deep Forest» – «Pujari Vision».

Иллюстрация: https://gvatya.tumblr.com/image/170076726883

====== Глава 16. Темные воды ======

Говорят, когда впервые засыпаешь на новом месте, обязательно приснится вещий сон. Многие народы имеют подобное поверье, не только яутжи, но вряд ли кто удосужился доказать сей факт научно. А, между тем, объясняется он просто: попав в незнакомую обстановку, организм немедленно мобилизуется и, готовясь к непредвиденным обстоятельствам, которые могут его поджидать, начинает во сне перебирать возможные варианты развития событий, один из которых вполне может совпасть с действительностью. Логика и никакой мистики. Сумрак считал именно так, а потому в вещие сны не верил. И в сны «со смыслом» не верил тоже. Временами ему, конечно, чудилась по ночам полная дребедень, но самец привык списывать ее на собственную впечатлительность, то и дело мысленно сетуя на свою изломанную маменькиными сказками психику.

Вот и этой ночью ему лезла в голову та же самая чушь, какая не раз посещала его прежде в моменты тревоги или перенапряжения, или просто по пьяни. Сын Грозы медленно брел сквозь лес, которому не было конца и края, и тропа змеилась перед ним, то, теряясь во мху, то взмывая на пригорок, то заводя в липкую грязь. А далеко впереди уверенно вышагивал крупный золотокожий самец, обряженный в яркую шкуру. Он, как обычно, шел, не оборачиваясь и не сбавляя шаг, опираясь на примитивное деревянное копье, увитое бусами и амулетами. Сумрак видел его в своих снах уже бессчетное количество раз — всегда смутно и издали. Иногда он пытался настичь загадочного воина, сам толком не понимая, зачем, но эти попытки всегда оканчивались безрезультатно. Однажды в детстве он почти что догнал этого желтого великана, но почему-то остановился в последний момент. Тогда самец обернулся и так сердито поглядел на малька, что тот со страху проснулся. В дальнейшем золотой воин появлялся еще, но лица его Сумрак больше не видел. И лишь недавно, на исходе Долгой Ночи, сыну Грозы после «затейницы», наконец, привиделось нечто новое: он стоял посреди знакомого темного леса, а сияющий охотник в шкурах двигался по направлению к нему, сверля самца своими пронзительными, пламенеющими, как два солнца, глазами. И под этим пристальным взглядом Сумрак был не в силах даже шевельнуться. Зато, он наконец-то смог разглядеть лицо загадочного воина, и к своему немалому изумлению обнаружил, что чертами тот поразительно напоминает Загадку! Чем сон закончился, перебравший настойки самец наутро вспомнить так и не смог, что касается неожиданного сходства с матерью, то Сумрак истолковал его по-своему: оторванный от ее нежной заботы и попавший под жесткую диктатуру отца, он еще подростком создал в своем измученном разуме этот смешанный образ, за которым хотелось следовать, как за матерью, и одновременно было незазорно следовать, как за Вожаком.

Сегодня золотокожий лица не показал. Он, как и прежде, безмолвно шел впереди, то появляясь, то надолго исчезая из вида, и Сумрак, точно на незримом поводке плелся за ним. Он бы побежал, как бывало раньше, но накопившаяся усталость мешала двигаться, да и расстояние между ними — сын Грозы прекрасно это знал — все равно не сократилось бы ни на метр, беги не беги. И он просто покорно шел вперед. Шел, вплоть до самого пробуждения.

— Сумрак?

— Я не сплю.

Кошмар удивленно застрекотал.

— А я-то думал, опять с побудкой проблемы возникнут, — было слышно, как напарник усмехнулся.

— Как видишь, нет. Иногда я в состоянии проснуться самостоятельно.

Сумрак перевернулся на спину и скованно потянулся. Вчерашние ссадины неприятно отозвались на движение, но, поныв примерно с минуту, утихли. Охотник сел на импровизированном ложе.

— Продолжаешь ворчать? — укоризненно осведомился Кошмар.

— Да я… — и тут Сумрак внезапно устыдился. Напарник всю ночь сидел и охранял его покой — можно было и поприветливей с ним обойтись. В конце концов, он же не виноват, что доспехи неудобные, кровать из чего попало сделана и помыться негде. Сам-то Кошмар и вовсе глаз не сомкнул. По крайней мере, не должен был…

— Ладно, — умиротворяюще проурчал проводник, — вот тебе сводка за ночь, изучай пока. Вот трансляция со всех выходов — на уровне спокойно, проникновений нет, да и не ожидается. Если кто полезет, датчики мигом засекут. Пожри сейчас, костюм подлатай, подумай над стратегией, а мне нужно хотя бы несколько часов на сон…

С этими словами, Кошмар перенаправил на маску Сумрака всю необходимую информацию и с облегчением оторвался от кресла, к которому за ночь едва не прирос.

— Спасибо, Кошмарик, ты не сердись… — вздохнул охотник, вставая, и активируя еще один кислородный патрон.

— А ты, давай, оптимистичнее, братан, — нравоучительно отозвался тот. — Ты вчера всего-то один уровень зачистил и мелким ремонтом руки занял, а уже такой угрюмый настрой. Что дальше-то будет? Все, я спать.

— Отдыхай, дружище, — только и сказал Сумрак в ответ. Возразить-то ему действительно было нечего.

Пока напарник спал, сын Грозы, следуя его совету, занялся насущными делами. В первую очередь самец утолил жажду, являющуюся побочным эффектом использования регенерирующих источников кислорода. Затем Сумрак запихнул в себя горсть пищевого концентрата, еще раз как следует запив отвратную серую массу, после чего занялся осмотром повреждений скафандра и себя самого. Засветив переносной фонарь, охотник повторно обработал раны, заменил грудную пластину доспеха и фрагмент брони на бедре. В принципе, ничего серьезного.

Штопая костюм, он то и дело поглядывал за периметром, но пока вокруг было спокойно. Ночью Жесткачи несколько раз пытались штурмовать двери лифтов, однако сломать наложенные печати не смогли, и сейчас будто бы смирились с потерей одного жилого этажа. Камеры фиксировали их достаточно размеренное передвижение по остальным уровням, и, судя по виду тварей, ничего грандиозного ими пока не замышлялось.

Закончив с починкой скафандра, Сумрак сосредоточился на изучении показателей и схем. Следующая задача требовала четкого и продуманного решения, ведь сегодня напарникам предстояло взяться за очистку затопленного нижнего яруса. Он был разделен всего на четыре отсека, в двух из которых открывался частичный доступ к двигателям и гравитационным системам станции, а два других содержали коллекторы отходов и очистные сооружения. Уровень воды, по имеющимся данным, держался около трех метров, и технологические конструкции лишь слегка возвышались над поверхностью, превращенные Жесткачами при помощи «паутины» в некую систему «подвесных мостов». Священная Дичь ходила сюда на водопой, и здесь же особи, по-видимому, купались с целью облегчения процесса линьки, так что обстановка на уровне царила весьма оживленная. Факт этот был неутешителен: предстояло зачищать обширные площади в условиях, складывающихся далеко не в пользу охотника. Ступив в отсек, Сумрак сразу же оказывался весь как на ладони, а его хвостатые соперники, напротив, могли прятаться десятками под невозмутимой на первый взгляд водной гладью… Скрытие против Жесткачей было использовать совершенно бесполезно, так как ориентировались они больше на запахи и вибрацию, полагаясь на свое слабое зрение в самую последнюю очередь. Кроме того, во влажной среде система камуфляжа давала сбои, начиная сыпать разрядами и наоборот привлекая внимание тварей. Запах самца неплохо блокировался скафандром и дополнительно сбивался нейтрализаторами, что, конечно, давало воину определенное преимущество, однако тяжесть доспеха, приводящая к полной невозможности бесшумного передвижения, практически сводила его на нет. Одно обнадеживало: находясь под водой, Жесткачи тоже различали все, что происходит сверху, весьма смутно, и, чтобы наброситься, им для начала пришлось бы вынырнуть и сориентироваться, а это могло сберечь драгоценные минуты для охотника.

Что, безусловно, радовало, так это относительно слабая затопленность коридоров между отсеками. Они находились выше уровня пола технических помещений, так что воды здесь было не более, чем по колено: немного затрудняло передвижение, но, по крайней мере, под таким слоем не могли прятаться солдаты.

Зачистку основания станции напарники уже обсуждали достаточно подробно. Когда кибернетическими разведчиками было собрано достаточное количество данных, удалось установить причину потопа. Слава богам, версия с повреждением системы охлаждения реактора не подтвердилась — будь оно так, реактор вряд ли подлежал бы ремонту, по крайней мере, тому ремонту, который мог осуществить Сумрак, а это породило бы массу дополнительных проблем. Как выяснилось, вода вытекла из развороченных труб системы жизнеобеспечения. Очевидно, это произошло еще в те годы, когда Жесткачи, вырвавшись на свободу, все здесь пробовали на зуб. Оставалось лишь с ужасом представлять, что творилось здесь в первые месяцы, когда из затопленных коллекторов поперло наружу все содержимое… И как это сами оккупанты не задохнулись от вони? Хотя, в будущем это, очевидно, сослужило им хорошую службу: сформировавшийся на дне ил, насыщенный микроорганизмами, постепенно превратил образовавшийся водоем в полноценную экосистему, имеющую свой круговорот веществ. Как итог, вода, конечно, получилась мутная, но не гнилая, пригодная Жесткачам для питья. Разумеется, с годами слой ила наращивался, за счет оседающих экскрементов и экзувиев* Священной Дичи, так что сейчас страшно было даже представить, какая грязь там должна была остаться после откачки воды…

Все необходимое оборудование имелось при очистных сооружениях, так что от самца требовалось лишь протянуть и переподключить несколько шлангов. Попытки вернуть жидкость в поврежденную систему водооборота являлись бессмысленной тратой времени. Все, что можно было сделать — это лишь откачать ее в резервные цистерны, впрочем, для Сумрака восстановление водоснабжения станции ключевой роли не играло, у него и так были все условия для проживания на «Острове» в течение нескольких недель, а большего для Охоты не требовалось.

Сумрак с большим удовольствием избежал бы этих «сантехнических работ», но для собственной же безопасности отсеки требовалось осушить. И вот тут, именно в этой, на первый взгляд, простой операции, крылась основная загвоздка. Не проведя комплекс необходимых мероприятий, Сумрак не смог бы ликвидировать всех засевших на дне тварей, но и о том, чтобы спокойно заниматься подключением насосов под пристальным взором армии Жесткачей, не стоило даже думать… Положение складывалось на грани безвыходного. Но балансировать на всякого рода гранях сыну Грозы было не привыкать.

В динамиках раздался вялый голос проводника:

— Все, я поспал… Давно же мне такой херни не снилось…

Сумрак обеспокоенно вслушался в его слова. Поспать-то Кошмар поспал, да вот явно не выспался. Как он поведет его в таком состоянии?

— Кошмарик, я тебя никуда не гоню, отдыхай нормально, — строго сказал охотник. — Ты же там глаза продрать не можешь, я прав?

— Ага, — просто согласился напарник. — Не боись, я уже стимулятором закинулся, сейчас подействует…

— Знаю я твои стимуляторы… — проворчал Сумрак.

— Сарказм не в тему, я у Полосатого такой штукой разжился — за пять минут пробивает. Вот уже прямо чувствую…

— Ясно, — буркнул старший самец, — пока ты в себя приходишь, начнем думать. Я тут поглядел внимательнее: дело полная дрянь. Ладно бы просто перебить тварей, но мне одновременно придется тянуть шланги и отбиваться — вообще не представляю, как это сделать. В воде много Жесткачей отмокает, и чую, полезут они оттуда в самый неподходящий момент. Хорошо бы их выследить всех в спокойной обстановке, но, если я сосредоточусь на каком-то из отсеков, меня быстро прижмут твари из других. Остается закрывать все помещения и шахты, а уж затем распечатывать по очереди и зачищать, но в коридорах шастает столько солдат, что они мне не будут давать продыху. Только я их перебью и возьмусь за заваривание дверей, как из соседних помещений начнут выскакивать новые особи; пока я буду с ними разбираться, всплывет кто-нибудь из отсека, который я так и не успел закрыть, и так до бесконечности… Я по-разному прикидывал — кругом одна засада…

Он хотел было еще что-то сказать, но Кошмар по ту сторону динамика оглушительно чихнул, после чего, уже гораздо более бодрым голосом сообщил:

— Так. Все. Я в норме. Так, что ты там говорил?

Сумрак лишь глухо зарычал, но от комментариев воздержался.

— Да нет, то, что там полная задница — это я понял, — невозмутимо продолжал напарник, — предлагаешь-то ты что?

— Ты ж у нас проводник, — фыркнул сын Грозы.

— Я проводник в рамках совместно разработанной стратегии, — поправил младший самец, — а сейчас приходится признать, что затруднения, которые может вызвать это болото, мы с тобой оба упустили, вернее, недооценили. Так что давай думать, братуха.

— Да я уж и так битый час тут думаю, — недовольно поморщился Сумрак, вставая и прохаживаясь от стены к стене. — Ничего путного на ум не идет. Если только…

— Говори уже.

— Да глупость… Мелькнула мысль, что можно послать вперед роботов, чтобы двери заблокировали. С замком шлюза же они справились…

— И верно глупость, — согласился Кошмар. — Шлюз на электронном замке был, а там совсем другое: ворота лифтов и отсеков взломаны, чтобы затворить их, нужно активировать ручной запирающий механизм. Ручной, понимаешь? Двери массивные, механизм тяжелый, и у “жучков” тупо массы не хватит, даже, если я целый десяток на один рычаг сгоню…

Сумрак мрачно усмехнулся. Об этом-то он и не подумал… Еще и не факт, что все эти механизмы исправны — вон, вчера створки лифта пришлось так вытягивать.

— Впрочем, — внезапно осенило проводника, — там же ходит кое-что помощнее наших разведчиков…

— Ты Жесткачей имеешь в виду? — не понял охотник, в растерянности останавливаясь — все это время он так и мерял помещение шагами.

— Угу, — подтвердил Кошмар. — Теоретически можно попробовать подогнать нескольких к дверям и заставить нажать на рычаг…

Услышав этот сумасбродный план Сумрак не смог сдержать хохота. Ну, Кошмарик, ну дает…

— Ты еще предложи попросить их вежливо, — с трудом прострекотал он, давясь смехом, и с размаху плюхнулся на свое самодельное ложе, так что ящики затрещали.

— Нет, а что такого? — возмутился сын Броска. — Можно при помощи репеллента попробовать направить их, куда следует, что ты имеешь против?

— А то, — отсмеявшись, объяснил Сумрак, — что так мы лишь разозлим Священную Дичь. Положим, даже удастся оттеснить их таким образом к дверям, но как заставить активировать механизм?

— Им достаточно будет по нему ударить, — стоял на своем проводник. — Разозливший тварь робот усядется в аккурат на ручке, и Жесткач, пытаясь отомстить, врежет по нему со всей дури! Робота мы, конечно, потеряем, но дверь закроем.

Сумрак лишь головой покачал:

— Сразу видно, друг, что ты сам мало охотился… Если на Священную Дичь что-то начнет нападать, она прихлопнет это на месте. Робот твой не успеет до ручки добежать…

Кошмар недовольно заурчал и задумался, однако, после минутного молчания первым вдруг нарушил тишину.

— А что, если… — с какой-то загадочной и потому ничего хорошего не предвещающей интонацией, начал он и сделал драматическую паузу.

— Если — что? — не выдержал Сумрак.

— Что, если мы не погоним их, а приманим? — закончил напарник.

— Чем же, позволь полюбопытствовать? — в голосе сына Грозы мелькнул сарказм. Воспринимать дикие идеи Кошмарика серьезно становилось все сложнее.

— Угадай-ка, кто такой есть на станции, кто вызывает у любого Жесткача стойкое желание вдарить как следует?

— Я?.. — смутился Сумрак.

— Именно. И, думаю, для достижения нужного эффекта, им хватит одного твоего запаха.

От этой неожиданной мысли старший самец на мгновение пришел в замешательство. А ведь это было не лишено смысла… Только, как…

— То есть, ты предлагаешь мне взять роботов, потереть их об себя и запустить на нижний ярус, дабы они расселись на запирающих механизмах и спровоцировали Жесткачей??? — достроил картину обалдевший Сумрак. — Что ты там за вещества-то, говоришь, у Полосатого выпросил?..

— Вообще, немного не так, — осторожно проговорил Кошмар. — Слишком маленькая концентрация запаха будет, чтобы приманить Жесткача через весь коридор, и, вместе с тем, достаточная, чтобы робот подвергся нападению на полпути, проходя в непосредственной близости от кого-то из тварей. Солдата, тут ты прав, наши разведчики не обгонят.

— Да как же тогда? — теряя терпение, рыкнул сын Грозы.

— Ну… Помнишь, я вчера вечером пошутил на счет “нестандартных боеприпасов” — ты обиделся еще… Так, по ходу дела, это никакая ни шутка получается…

Следующий час Сумрак, ругаясь в полголоса себе под жвала, занимался тем, что вскрывал корпусы направленных к нему Кошмариком роботов, сливал из резервуаров репеллент, промывал их поглотителем запахов и заправлял… собственной мочой. Идея была настолько же гениальной, насколько и мерзкой — концентрированный запах самца, распыленный перед мордами Жесткачей, должен был взбеленить их до предела и заставить кинуться на источник, немало не задумываясь о том, что он совершенно не похож на яутжа. Это и впрямь могло сработать. Правда, рассказывать кому-то о таком методе впоследствии не особенно хотелось.

— Не забудь теперь их снаружи поглотителем обработать, — довольно прострекотал Кошмар, когда Сумрак закончил. Старший самец лишь бессильно завыл и принялся старательно оттирать при помощи указанного химиката роботов и собственные руки. Наконец, дело было сделано, и отпущенные разведчики бодро засеменили в вентиляцию, а напарники, затаив дыхание, стали наблюдать за происходящим через их кибернетические глаза.

Спустя некоторое время взорам самцов открылся слабо освещенный первый ярус. Красноватые блики плясали на блестящей внизу ряби и влажных телах снующих по коридорам Жесткачей. Со стен спускалась застывшими лохмотьями черная «паутина», и уходила под воду, подобно корням зловещего мистического леса. Сверху беспрестанно капал конденсат.

Добравшись до указанных точек, восемь роботов заняли позиции на панелях запирающих механизмов, и еще восемь притаились неподалеку, являя собой необходимый резерв. Пока все шло гладко — запах не просачивался через герметичные контейнеры, и Священная Дичь игнорировала маленьких разведчиков, как и прежде.

— Теперь твой черед, — скомандовал Кошмар. — Иди к носовой части, там сейчас наиболее безопасная шахта. Как только приводим план в действие и видим, что все входы и выходы закрыты, ты, не мешкая, вскрываешь дверь, завариваешь ее за собой и сигаешь на первый ярус. У тебя будет мало времени — твари на взводе кинутся практически сразу, сейчас в коридорах двенадцать штук, но может кто-то успеть вылезти из отсеков. Как только положишь их, немедленно приступай к укреплению дверей. Если все получится, дальше будет уже легче.

Стрекотнув в ответ, Сумрак отправился вперед по главному коридору, предварительно загерметизировав как следует свое убежище. Вооруженный до зубов, с предусмотрительно захваченным минимальным ремонтным набором, он встал на изготовку возле запертой лифтовой шахты, перевел лазер в соответствующий режим и приготовился считать минуты. Кошмарик глубоко вздохнул и дал разведчикам команду.

То, что произошло дальше, превзошло всякие ожидания напарников. Учуяв дерзкий запах кровного врага, Жесткачи словно обезумели. Захватчик, мало того, что самым нахальным образом проник на их территорию, так еще и, похоже, начал в наглую ее метить, будто собственную! Это уже ни в какие ворота не лезло! Один за другим, твари ринулись к входам и принялись атаковать источники ненавистной вони. Подлец явно прятался где-то там, под слоем металла… Они обязаны были его достать!

Щелк! Сработал первый механизм под ударом когтистой лапы, и массивная дверь поехала по рельсам, перекрывая проход. Камера пожертвовавшего собой разведчика зашипела и отключилась. Бездыханный металлический «жук» булькнулся в воду, тут же попав под ноги разгневанного солдата. Щелк! Щелк! Отлично! Механизмы были полностью исправны. Один за другим они активировались, подвергаясь натиску тяжелых передних конечностей и стремительных челюстей, один за другим падали вниз отслужившие свою службу роботы, друг за другом задвигались двери отсеков и блокировались шахты. В считанные минуты уровень был изолирован!

— Давай! — гаркнул Кошмар, удостоверившись, что выбранная шахта свободна, и Сумрак тут же ударил лазерным лучом по сравнительно свежей печати.

Решительно шагнув за порог, воин ловко повис на аварийной лестнице и несколькими отработанными движениями заварил двери, после чего, не задерживаясь, устремился вниз, через пробитую и развороченную Священной Дичью кабину лифта.

— У тебя десять секунд, чтобы закрыть за собой створки, — сообщил Кошмар. — Тебя уже фактически встречают. Заваришь позже.

Ровным счетом десять секунд и оказалось. Стоило Сумраку повернуться спиной к шахте, как из правого коридора с яростными воплями выскочило двое Жесткачей. Впрочем, они, как выскочили, так сразу и легли на месте, пронзенные алым лучом. Однако, на смену павшим товарищам тут же явилось еще пятеро. Озверевшие, они понеслись, не разбирая дороги, лишь только заслышав подозрительный звук. Сумрак успел застрелить троих, а две более проворные твари погибли под его запястными лезвиями секундой позже. На этом атака прекратилась.

— Есть еще, — сообщил проводник. — Шестеро никак не могут успокоиться, осаждают двери, думают, что тебя достанут… Надо быстрее их убрать, пока не взломали. Врубай манок, у тебя тут самая выгодная позиция.

Сумрак щелкнул в знак понимания, и поспешно воспроизвел с внешнего динамика зов Матки — звук, который не мог проигнорировать ни один солдат. Эффект не заставил себя ждать: задержавшиеся в коридорах Жесткачи послушно оставили свои попытки извлечь «нарушителя» и немедленно зашлепали прямо в ожидающую их ловушку, чтобы, подобно собратьям, проститься с жизнями возле лифта.

— Сколько разведчиков мы потеряли? — обратился к напарнику Сумрак, быстро, насколько позволяла доходящая до колена вода, направляясь к следующей шахте.

— Десять, — ответствовал Кошмар. — Пришлось двоих запасных задействовать. Прощайте, наши маленькие, обоссанные друзья…

Сумрак гневно взрыкнул, пресекая каламбур товарища.

— Еще там слезу, давай, пусти!

Кошмар смешливо застрекотал. Конечно, расслабляться было не время, но, воодушевленный неожиданным успехом сомнительной операции, он просто не удержался.

Обойдя уровень, охотник надежно запечатал все имеющиеся двери (за многими из них уже подозрительно скреблись) и лишь тогда позволил себе краткую передышку перед основной частью сегодняшней миссии. Опустившись на корточки, Сумрак привалился спиной к стене и на некоторое время замер, вслушиваясь в приглушенные шумы, доносящиеся из отсеков, и звуки собственного дыхания. К настоящему моменту станция еще слабо наполнилась кислородом, так что самцу вновь приходилось дышать с применением резервного источника животворного газа. Впрочем, на этом уровне Сумрак так и так бы не осмелился находиться без фильтров — слишком высок был процент разнообразных испарений. Токсичность по показателям оставалась в пределах нормы, а вот запах, скорее всего, оставлял желать лучшего.

Находиться тут было неприятно, тяжело — гораздо тяжелее, чем в обычном улье. При передвижении под ногами расползались наслоения ила, и ступни то и дело натыкались на какие-то неопознанные предметы — скорее всего, здесь тоже кругом лежали кости других охотников. Низкий потолок, оплетенный выделениями Жесткачей, словно бы давил на плечи; внизу безмолвно колыхалась мертвенно-черная вода. И даже теперь, когда коридоры были зачищены, а имеющиеся на уровне солдаты надежно заперты, Сумрака не покидало тянущее ощущение тревоги. Присев и оказавшись еще ближе к волнующемуся у коленей мрачному зеркалу, он внезапно и невольно поддался странному впечатлению, будто под ним вместо незначительной полуметровой глубины находится бездонный омут, готовый в любую минуту поглотить свою жертву. Это было, стыдно признать, очень жутко… Огромным усилием подавив недостойное чувство, сын Грозы поднял голову и уставился в противоположную стену. Если честно, легче не стало… Его жвала слегка дрогнули под маской, но охотник сдержался, не издав ни звука. Кошмарик отчего-то тоже надолго замолчал, то ли, внезапно проникнувшись гнетущей атмосферой замершего туннеля, то ли просто не желая тревожить напарника.

— Кошмар? — в ватной недотишине, нарушаемой гулкими ударами Жесткачей в двери и стены отсеков, редкими всплесками и отдаленными воплями Священной Дичи, наконец-то раздавшийся голос сына Грозы прозвучал для него самого каким-то странным, чужим.

— На связи.

— Я колю стимулятор и через пятнадцать минут приступаю.

— Уверен?

— Не стоит дальше с этим тянуть.

— Понял. Все отсеки под наблюдением, с этим полный порядок. Скажешь, когда будешь готов — выберем, с чего начать.

Сумрак уже по привычке щелкнул. Напарник вновь умолк. Медленно, словно боясь спугнуть напряженную тишь, охотник активировал один из встроенных в скафандр инъекторов, и сдавленно взвыл, почувствовав, как толстая игла глубоко входит в тело. Зато, через некоторое время усталость заметно отступила, по туловищу разлилась приятная легкость, и мышцы слегка онемели — препарат начал действовать. Теперь в течение примерно полутора-двух часов, самец мог сражаться, не испытывая утомления, и выдерживать нагрузки, не ощущая их истинной силы. Пора было всерьез браться за дела.

Посоветовавшись с Кошмаром, Сумрак решил начать с правого блока очистных сооружений. На данный момент там было зафиксировано четыре активные особи Жесткачей, и порядка пяти засели под водой. В левом блоке активных насчитывалось семеро, трое то показывались на поверхности, а то ныряли, и трое или четверо линяли на дне — логично было в незнакомой обстановке начинать с меньшего количества соперников.

Вскрыв отсек, Сумрак буквально с порога заколол первого солдата — о том, что за дверью его с нетерпением ждут, вовремя сообщил Кошмар. Коротко взвизгнув, тварь плюхнулась вниз, подняв тучу брызг, и грязно-желтая кислотная жидкость мерзко запузырилась вокруг устремляющегося ко дну трупа. Три других Жесткача тут же весьма проворно для своей комплекции отскочили на полуоторванные технические мостки и побежали в дальний угол отсека. Один из них вскоре кинулся в воду, за двумя другими Сумраку пришлось лезть на шаткие конструкции, благо «паутина» весьма надежно страховала их от падения. Выбрав наиболее удобную позицию, охотник без лишних сантиментов застрелил безуспешно пытавшихся удрать солдат, а затем полностью переключил свое внимание на систему осушения, предоставив далее своему зоркому проводнику посредством нескольких роботов следить за деятельностью, разворачивающейся на глубине.

В стены обоих имеющихся очистных блоков было встроено по три резервные цистерны, очевидно, как раз в расчете на устранение аварийных разливов. Каждая снабжалась собственным насосом и набором шлангов, размещающимся неподалеку на специальных держателях. С немалой осторожностью добравшись до цели по высящимся над водой техническим элементам, Сумрак осмотрел системы и визуально нашел их неповрежденными. Единственное, с чем пришлось помучиться, так это с освобождением шлангов от затянувшей все вокруг «паутины» — прочная субстанция резалась плохо, так что приходилось действовать медленно и аккуратно, дабы случайно не повредить сами шланги. К счастью, пока самец ковырялся с ножом, медленно отделяя куски затвердевших выделений Жесткачей, последние сидели тихо. Но, стоило ему освободить шланги и приступить к их подключению, как пара осмелевших особей заплыла под мостки с намерением подкараулить охотника. Кошмар отследил их поползновения и немедленно оповестил напарника, в результате тому пришлось бросать инструменты и браться за копье.

Солдаты выскочили из воды одновременно, оказавшись по обе стороны от Сумрака и так сильно качнув конструкции, что он едва удержался на ногах. Однако сколь бы опасной ситуация не выглядела, сын Грозы, благодаря инструкциям проводника, все-таки находился на шаг впереди. Уже ожидая подобной выходки, он увернулся от одного смертоносного хвоста и отбил копьем удар второго. Послышалось гневное шипение, и рассерженные Жесткачи, поднявшись на задние конечности, ринулись на врага, намереваясь одновременно «обнять» его, не оставив, таким образом, ни единого шанса на отступление. Сумрак, впрочем, не был настроен на подобные «нежности», а потому пригнулся между двумя надвигающимися ребристыми телами и быстро поднял копье в горизонтальном положении. Одна из тварей не успела остановиться и наткнулась на острие всей своей массой — направленное в область груди, оно соскочило к подмышечной впадине и пробило солдата насквозь. Второй Жесткач отпрянул, получив ощутимый укол в шею. Воспользовавшись моментом, Сумрак выпрямился, вздернул первую особь вверх и мгновенно лишил головы выстрелом в упор. Далеко откинув тушу, он тот час же развернулся к уцелевшему солдату, но опоздал всего на долю секунды… Удар хвостового шипа пришелся вскользь по боковой броне, и выведенный из равновесия воин, сорвавшись с мостков, рухнул спиной вперед в непроглядные мрачные глубины. Жесткач, блеснув причудливым рельефом своего тела, резко метнулся следом, точно зазубренный вороненый клинок в полутьме.

Когда по ту сторону экрана налетел и закружился миллион пузырей, Кошмар невольно вскрикнул, но тут же заставил себя замолчать, дабы не сбивать и без того дезориентированного охотника с толку и не нервировать его еще больше. Сейчас требовалось максимально сосредоточиться и немедленно предпринять хоть что-то! Но вот что… Беспомощно вглядываясь в мельтешение, идущее с маски напарника вместо нормального сигнала, Кошмар судорожно пытался разобраться в происходящем, но под мутной водой визор Сумрака был фактически слеп, а размытая картинка, передаваемая рассредоточенными в глубинной части отсека разведчиками, давала слишком мало информации для принятия быстрых решений. Одна ошибка, одна неверная команда, и все пропало! А как сейчас было дать верную команду барахтающемуся вверх тормашками охотнику, для которого право и лево, верх и низ, разом поменялись местами? Пожалуй, в этой ситуации оставалось лишь одно правильное руководство к действию…

— Выбирайся, — с трудом придав своему голосу холодного спокойствия и твердости, проговорил Кошмар. И далее оставалось лишь сжать кулаки, отчаянно надеясь на то, что сын Грозы выкарабкается сам…

Сумраку понадобилась пара секунд, чтобы справится с шоком, а голос проводника привел его в чувство окончательно. Сейчас он и правда не мог позволить себе такую роскошь, как время на раздумья. Доспех тянул на дно, вокруг не было видно ни зги, от неожиданного удара по ребрам перехватило дыхание. Самец на мгновение замер, пытаясь определиться со своей ориентаций в пространстве и тут же, сообразив, что опускается лицом вверх, совершил попытку перевернуться. Вышло не сразу, но, собрав все усилия, он, наконец, смог занять вертикальное положение. Оттолкнувшись ногами от вязкого дна, воин рванулся к поверхности, явственно ощутив в этот момент прикосновение к груди чего-то живого, проплывавшего мимо.

— Наверх, живо! — громко резанул в динамиках крик Кошмара. — Он обходит тебя! Вытяни правую руку – там опора!

Сумрак послушно потянулся, куда велел проводник, и, нащупав какую-то из вспомогательных конструкций, начал карабкаться по ней так быстро, насколько позволяли тяжесть доспеха и сопротивление водной толщи...

Жесткач схватил его у самых мостков, накинувшись сзади и оторвав от спасительного поручня. Цепкие лапы сомкнулись поперек тела воина, и гребенчатый хвост, разрезав водную толщу, взметнулся, устремляя к горлу пленника острый шип, а хищная пасть нацелилась на его затылок. Сумрак негодующе взревел и изогнулся, пытаясь высвободиться из мертвой хватки, но безуспешно. На его счастье, вода затормозила движение твари, и самец успел перехватить основание грозного острия возле самой своей шеи. В ту же секунду, уходя от удара страшных челюстей, охотник резко наклонил голову в сторону, и рывком направил движение извивающегося хвоста дальше… Обескураженный солдат мгновенно выпустил жертву и нелепо забился, поднимая волны брызг, подобно пожирающей самою себя темной твари из древних легенд**: шип вошел в пасть и стал поперек нее, приводя Жесткача в бешенство. На время выведя таким образом соперника из строя и освободившись, Сумрак проворно уцепился за ближайшую конструкцию, подтянулся и, к великому облегчению наблюдающего сражение проводника, вновь оказался на мостках. Без промедления продув плазмомет и задействовав систему очистки линзы лазера, воин улучил момент, когда крутящаяся волчком бестия вновь покажется на поверхности и сделал несколько смертельных выстрелов. Тварь взбрыкнула последний раз и окончательно ушла на дно в клубящемся и клокочущем кислотном облаке. Из груди Кошмара тут же вырвался невольный вздох, однако сын Грозы не спешил торжествовать, напряженно застыв и вглядываясь в волнующуюся черную гладь. Ссутулившись и тяжело дыша, он долго не сводил глаз с того места, где скрылся в пучине поверженный враг, словно ожидая, что тот внезапно воскреснет, но на поверхности показались и со звоном лопнули лишь несколько тягучих пузырей, после чего воцарилась тишина. Следующие несколько минут напарники молчали, отходя от потрясения.

— Копье утопил, — наконец, отдышавшись, буркнул охотник.

— Ничего, достанешь, как вода уйдет, — обнадежил проводник. — Главное, сам жив.

Немного передохнув, Сумрак вернулся к подключению насосов. Оставшиеся Жесткачи пока предпочитали не показываться, и больше ему никто не мешал. Разобравшись с техникой, а также прилагающимися решетками и фильтрами, самец запустил все три установки, бросив два шланга здесь же, а третий протянув до ворот технологического отсека правого двигателя и пока оставив втягивать жижу из коридора. Затем, собравшись с духом и кратко обговорив ситуацию с Кошмаром, сын Грозы отправился покорять левый очистной блок.

Как ни странно, там уже все пошло без сучка без задоринки. Солдат было больше, но по размерам и коварству они явно уступали предыдущим особям. Основную часть охотник застрелил, а троих наиболее настырных заколол лезвиями, после чего повторил все манипуляции с насосами, только теперь уже с левой стороны. Не встретилось особых затруднений и в обоих технологических отсеках. В одном сын Грозы посредством ближнего и дальнего боя устранил двенадцать Жесткачей, в другом — шестнадцать, и штук по пять в каждом остались тихо сидеть под водой. Возможно, эти особи и впрямь были слабее, либо сам охотник достиг того уровня мобилизации, когда трудности перестали волновать, а все действия начали осуществляться на автомате, как бы то ни было, но изумленному Кошмару теперь даже подсказывать почти ничего не приходилось.

Когда с основной массой Священной Дичи было покончено (причем, отнюдь не самым почтительным образом), а насосы дружно заработали, дело оставалось за малым: необходимо было отслеживать активность попрятавшихся Жесткачей и по мере появления умертвлять их, попутно контролируя работу осушительных систем. Здесь уже более оригинальной стратегии, чем простое выжидание, придумать было нельзя, так что Сумрак добавил себе порцию стимуляторов и принялся выжидать.

Тем не менее, сидеть на месте, вопрекипервым скоротечным выводам, ему не пришлось. Не решаясь на открытый конфликт, затаившиеся на дне твари принялись гадить исподтишка. Стоило Сумраку отойти, как они вылезали на поверхность, начиная атаковать насосы и с остервенением трепать шланги. Кошмар немедленно сообщал, в каком из блоков творится вандализм, и охотник опрометью несся туда, дабы пресечь беспорядки. Так, шарахаясь от отсека к отсеку, он выбил еще десяток свежеперелинявших, а потому достаточно уязвимых особей, а, к вечеру, когда уровень воды упал до минимума, и твари начали выползать из ила, достал остальных.

В конечном итоге, получилось семьдесят два убитых Жесткача. На все про все Сумрак потратил двенадцать часов времени, четыре ампулы стимулирующих веществ и нехилый моток нервов. Завтра следовало ожидать немилосердной ломоты во всем теле, еще и пара ребер, похоже, треснула…

Уже на самом пороге ночи, осматривая затихшее поле боя, сын Грозы медленно передвигался по отсеку, утопая в полужидкой грязи выше щиколоток. Повсюду валялся смытый с уровней потоками воды мусор, виднелись остовы Жесткачей, угадывались облепленные нечистотами останки и доспехи славных воинов, павших в этом болоте прежде. Среди наносов ила Сумрак с немалым трудом отыскал свое копье, и лишь тогда с чувством выполненного долга приступил к консервации отсеков.

Закончив сварку и проверив прочность швов, охотник, сверившись со своим проводником, двинулся к наиболее безопасной на данный момент лифтовой шахте, дабы вернуться обратно на второй ярус. Ожидать, что лишенные доступа к привычному водопою Жесткачи, не предпримут попыток прорваться, конечно, не приходилось, посему «безопасным» был условно назван тот туннель, по которому раздраженно ползало вверх-вниз всего лишь порядка восемнадцати особей. Вступать с ними в бой после всех сегодняшних приключений было как минимум опрометчиво, так что Сумрак счел возможным потратить еще одну шоковую гранату, закинув ее в шахту через приоткрытые створки и добив копошащихся тварей плазмой и лазером издалека.

Когда последняя на сегодня дверь, отделяющая его от полчищ врагов, была надежно запечатана, Сумрак наконец-то осознал, как же он все-таки вымотался. Это казалось немыслимым, но сейчас он был искренне рад возвращению на мрачную и захламленную, но уже такую предсказуемую и родную вторую палубу. Пока воин медленно шел в сторону убежища, Кошмар методично отчитывался о состоянии всех зачищенных ранее секторов, подтверждая безопасность уровня. Его голос звучал сейчас неторопливо и странным образом убаюкивал, внушая долгожданное спокойствие. Все. Сегодня уже ничего неожиданного не должно было произойти…

— Сумрак!

Охотник встрепенулся и замер. Голос напарника выдавал волнение.

— Два отсека открыты.

— Проникновение?

— Не зафиксировано. Но смотри в оба, — рыкнул проводник, поспешно перебирая показатели всех датчиков на ярусе.

— Я заварил вчера все двери, — глухим шепотом отозвался Сумрак, крадучись продвигаясь вперед по коридору.

— Помню, — подтвердил Кошмар. — Но две из них сейчас открыты. Хотя, и непонятно, как…

Подойдя к указанным отсекам, самец к своему недовольству действительно обнаружил таинственным образом отскочившие печати. Следов Жесткачей, однако, не наблюдалось. Обшарив весь уровень вдоль и поперек, напарники могли лишь развести руками. Кошмарик на данном основании уверенно заявил, что вот это уже начинается мистика, но Сумрак одернул его и высказал предположение, что дело в разнице материалов дверей и печатей. Посчитав это наиболее разумным объяснением, дотошный сын Грозы тот час же отправился осматривать все имеющиеся на ярусе двери и не успокоился, пока не перепроверил все печати и не укрепил дополнительно те, что вызвали у него подозрение.

Глубокой ночью самец, едва переставляя ноги, ввалился в переоборудованный под спальню склад, тщательно закрылся там, пустил кислород и, не веря своему счастью, блаженно освободился от все еще слегка влажного снаружи скафандра, аккуратно повесив его сушиться. Затем самец внимательно оглядел себя. На два ребра действительно пришлось ставить скобы — ну, к этому уже было не привыкать…

Разобравшись с повреждениями, Сумрак сгрыз вечерний паек и начал устраиваться на отдых. Очень хотелось надеяться, что до утра его больше ничто не потревожит.

— Кошмарик?

— А?

— А что тебе снилось-то сегодня?

Сын Броска немного помолчал и, словно бы нехотя, ответил:

— Глаза.

— Что? — не понял Сумрак, привставая на ложе.

— Глаза. Сотни, может, тысячи. Я будто бы шел по этим коридорам — не глядя через твою маску, а сам шел — и они были повсюду, зырили на меня со стен и потолка, моргали вразнобой… Бррр, как вспомню… Жуть берет! Глаза и какой-то бубнеж со всех сторон. Голоса на пределе слышимости. Я иду, а они смотрят и бормочут, и не разобрать ничего. Бормотали, бормотали, а потом ка-ак гаркнут разом: «Беги!» Тут я с кровати и свалился…

— Ты в наушнике, поди, спал? — уточнил Сумрак.

— А как еще, — хмыкнул Кошмар. Напарник не сдержал улыбки.

— Да это я как раз перед твоим пробуждением о ящик с инструментами споткнулся, — объяснил он, — ты, поди, сквозь сон грохот-то и услышал.

— Не думаю, — туманно ответил проводник.


*Экзувий — экзоскелет, остающийся после линьки членистоногих, думаю, этот термин вполне применим и к ксеноморфам.

**Читателям может прийти на ум аналогия со знаменитым Уроборосом, и она не лишена смысла, но Уроборос – творение человеческой культуры, здесь, скорее, идет отсылка к легенде о сотворени мира, что в детстве сказывала Сумраку матушка (https://ficbook.net/readfic/5992965/15518867#part_content)

Комментарий к Глава 16. Темные воды Да уж, сегодня наш герой заплюхался в прямом и переносном смысле)))) А я, как и обещала, представляю еще одного своего соавтора: Brujo, прошу любить и жаловать! Так сложилось, что мистическая составляющая истории с «Островом», которую мы с Нашатырем сперва пытались старательно отрицать, все-таки вылезла на поверхность. И хорошо, что вылезла, ибо с ней история наконец-то обретает целостность. Brujo – мой соавтор по философско-мистической части, именно благодаря ему концепция данной повести наконец-то выстроилась четко, без «костылей». И, обратите внимание, планируемый сюжет мы не изменили НИ НА ГРАММ. Мы просто сели, подумали и… верно его истолковали! Я сама офигела, когда поняла, что не видела явных вещей в собственном же тексте… Мы очень надеемся, что дорогим Читателям эта версия понравится)))

Навеяло, как ни странно, на этот раз отечественным: Настя Полева – «Голоса».

Ну, и очень быстрая зарисовка: https://gvatya.tumblr.com/image/170488777373

====== Глава 17. Наблюдения за Священной Дичью ======

Первое, что пообещал себе Сумрак, встав утром — это больше никогда не слушать Кошмаровых баек. Вчера напарники разговорились перед сном и, слово за слово, младший самец принялся старательно вываливать на старшего все известные ему истории про приведений и полтергейст. Да, Кошмарик был твердо уверен, что именно глаза призраков глядели на него со стен во сне. И глядели неспроста. И нехорошо все это, не к добру… Ни одного разумного довода против данной ереси проводник категорически не принимал, в итоге, сын Грозы вконец отчаялся его разубедить и, пожелав напарнику интересно провести ночь за выслеживанием духов, завалился спать. Но подсознание, добросовестно записав весь бред, что нес Кошмарик, явило Сумраку такое сновидение, что проснулся он в холодном поту и долго потом еще пытался унять дрожь.

Они стояли перед ним в ангаре стройными шеренгами в девять или десять рядов. Все — статные воины; рослые, мускулистые, точно на подбор. Их доспехи и знаки отличия принадлежали разным кланам — какие-то были знакомы сыну Грозы, а некоторые он видел в первый раз. Обнаженное оружие тускло блестело в напряженных руках, и острия копий грозно устремились ввысь: армия была готова к бою и, казалось, лишь ждала чьей-то команды, чтобы сорваться с места и кинуться на врага. Но… Что-то было не так… Сумрак подошел совсем близко и попытался заговорить с сородичами, но никто из охотников не обратил на него внимания, не повернул головы, даже не шелохнулся. Самцы будто бы находились в непонятном оцепенении. Их лица, не покрытые масками, застыли с безучастным выражением, а глаза остекленело уставились вперед. В ангаре царила мертвая тишина.

И в этой тишине, перед строем воинственных незнакомцев на сына Грозы вдруг стал стремительно и неумолимо накатывать какой-то панический, необъяснимый ужас. Захотелось немедленно бежать отсюда и прятаться, закрыть глаза, зажать руками уши, чтобы не слышать этого жуткого безмолвия… Но он не мог. Как обычно бывает в кошмарных снах, ноги будто бы приросли к полу. Бессильно дернувшись и ощутив всем телом необъятную тяжесть, давящую сверху и не позволяющую двинуться с места, Сумрак вновь воззрился на ряды охотников. И в тот момент он ясно осознал, отчего сделалось так страшно: воины эти не моргали, и их могучие торсы не выдавали ни единого дыхательного движения. Но, тем не менее, они были живы…

Неожиданно с самого краю передней шеренги кто-то шевельнулся. Сумрак обернулся и, будто не подчиняясь сам себе, сделал шаг в ту сторону, внутренне вновь замирая от ужаса. Оказалось, что вдоль строя он идти мог. Бежать назад — нет, а медленно передвигаться в сторону мог… Самец сделал еще пару шагов. Остановился. И опять крайний боец качнулся всем телом… Внезапно стало тяжело дышать, и Сумрак понял, что маски на нем тоже нет. Он судорожно схватил воздух широко раскрытой пастью и сглотнул вязкую слюну. Грудь сильно сдавило… Едва переведя дух, самец все-таки заставил себя пойти дальше. Наконец, сделав еще несколько шагов, он достиг воина, который, как показалось, только что двигался. Но тот стоял, словно истукан, так же, как все остальные… Странно, но из всей массы этот охотник выделялся свои низким ростом — оказавшись перед ним, Сумрак смотрел теперь сверху вниз. Значит, почудилось…

Самец уже облегченно вздохнул и принялся обходить край шеренги, вознамерившись двинуться вглубь ангара мимо рядов, как вдруг коротышка повернул голову, и взгляд Сумрака неминуемо встретился с его пристальным и лукавым взором. Низкорослый воин молча посмотрел на сына Грозы с хитрым прищуром и зловеще ухмыльнулся…

На тревожные расспросы Кошмара, получившего оповещение о сошедших с ума жизненных показателях охотника, Сумрак лишь отмахнулся, сославшись на недостаток кислорода, и, словно в подтверждение своих слов, побыстрее вскрыл очередной регенерирующий патрон. Проводник лишь покачал головой. Уж он-то видел по диаграммам, что содержание газа в помещении оставалось в пределах нормы. Стало быть, всю ночь донимали-таки этого убежденного скептика призраки… А теперь предстояло как следует вздремнуть проводнику, и, откровенно говоря, он не испытывал по этому поводу ни малейшей радости. Спать Кошмару хотелось, пожалуй, как никогда прежде, но то, что могло явиться к нему во сне, заставляло содрогаться… Тут помогли бы успокоительные, однако в сложившихся условиях они являлись непозволительной роскошью, ведь в любой момент младший самец мог быть разбужен напарником, попавшим в беду, и тогда от скорости его реакции зависела бы жизнь Сумрака.

Вздыхая и морально готовясь к новой атаке нечисти, Кошмар отбыл почивать, а Сумрак, бегло оглядев зачищенные уровни, принялся за повседневные дела. В первую очередь он попил воды, перекусил и справил нужду (самое ужасное в суперплотных пайках было то, что, создавалось впечатление, будто они покидали организм в неизменном виде…) Затем Сумрак немного размялся, прогоняя дискомфорт в мышцах, перенапряженных после вчерашних баталий под стимуляторами, обтерся влажной тканью вместо мытья и прилежно уселся чинить попорченные кислотой участки скафандра, а заодно вычистил костюм. Надо сказать, внутри уже будь здоров воняло, а ведь самец лишь два дня в нем отходил… Страшно подумать, что бы стало с нежным обонянием сына Грозы, не имей он при себе колоссального запаса поглотителя запахов…

Кошмарик вышел на связь через четыре часа. Похоже, сна у него не было ни в одном глазу даже без всяких стимуляторов. Бедолага настолько забил себе голову сказками о привидениях, что ему стало мерещиться нечто посерьезнее глаз на стенках: сын Броска, тяжко дыша и слегка заикаясь, поведал, что, хоть и спал сегодня без всяких видений, но вот разбужен был весьма необычным образом. Что-то схватило мирно сопящего самца за ногу и дернуло со всей силы, едва не стянув с ложа! Перепуганный Кошмар, спросонья решив, что на челнок каким-то непостижимым образом пробрался Жесткач, обшарил все отсеки, но, не обнаружив ничего, вновь сделал вывод о происках нечистой силы. А Сумрак сделал вывод совсем иной: у его проводника сдают нервы, и тот стал банальной жертвой непроизвольных мышечных сокращений.

На третьем ярусе царило нехорошее такое оживление. Пожалуй, он был самым дрянным с точки зрения конструкции и с точки зрения концентрации Жесткачей. По своему устройству этот уровень, использовавшийся в прошлом для содержания экспериментальных образцов, напоминал лабиринт, имеющий кучу лишних, а, главное, опасных, закоулков и дополнительных коридорчиков, не раз становившихся последним пристанищем доблестных воителей, осмелившихся туда сунуться. А Жесткачей там было просто море. Они бродили по коридорам, периодически натыкаясь друг на друга из-за недостатка свободного места, ползали по стенам, время от времени падали с потолка.

Судя по данным разведчиков, третий ярус представлял для тварей особенную ценность: здесь обитали в полуразрушенных вольерах Бронеголовы — организмы-носители и источник пищи для всей колонии. В носовой части располагались «ясли», где день за днем происходило таинство появления на свет маленьких Жесткачиков — взрослые особи неустанно подтаскивали в выбранный отсек яйца и перегоняли предназначенных для заражения животных. Новорожденные грудоломы шныряли тут и там, прячась по углам и выискивая для себя мелкие кормовые объекты. Третий уровень был единственным, где присутствовала хоть какая-то пища, а потому здесь концентрировались помойные твари, потребляющие останки живых инкубаторов и сами, в свою очередь, служащие добычей для молодняка Священной Дичи. Судя по всему, грудоломы не брезговали также каннибализмом, подъедая слабых и отстающих в развитии собратьев. А вот отслуживших свое Бронеголовов Жесткачи не ели. Вполне вероятно, что инстинкт не велел им трогать носители, пусть даже и использованные. Вместо этого солдаты периодически оттаскивали туши в хвостовую часть станции и по очереди запихивали в тот самый загадочный густо оплетенный черными сетями отсек, где мельтешили десятки, если не сотни мелких особей.

Учитывая общую численность дичи и важность для нее занимаемой территории, работенка сегодня предстояла та еще… Вполне вероятно, что на третий ярус пришлось бы выделить больше суток, причем, даже без перерыва, ибо Жесткачи уже вряд ли бы позволили его устроить.

Обсуждая предстоящую зачистку уровня, Сумрак и Кошмар пришли к единственному выводу: действовать по строгому плану, как бы безумно это ни звучало, не получится. Слишком быстро на третьей палубе менялась ситуация. Удалось лишь наметить более-менее оптимальную траекторию перемещения, но вполне вероятно, что ее не раз пришлось бы перестраивать прямо на ходу. Как всегда, в приоритете были освобождение коридоров и блокировка дверей, однако положение усугублялось тем, что и первых, и вторых было слишком уж много. С другой стороны, это в определенный момент могло сослужить охотнику неплохую службу: у него был проводник и вся карта распределения противника, а у Жесткачей не было ничего, кроме собственных органов чувств. Обойти все закоулки и не нарваться на крупные неприятности являлось для Сумрака сложной задачей, но и Священной Дичи было бы непросто отыскать его в этом лабиринте.

Первоначально напарники подумали, что смогут вновь применить вчерашнюю нестандартную методику закрывания отсеков и шахт посредством самих же Жесткачей, однако эту идею сразу пришлось отбросить: дверей было столько, что для реализации плана пришлось бы пожертвовать слишком большим числом разведчиков, а твари и так уже растоптали несколько роботов, не успевших вовремя убраться с дороги. Кроме того, у Сумрака сегодня не имелось лишнего времени на сварочные работы. Пока бы он пробивался от одного выхода к другому, истребляя многочисленных встречных солдат, другие Жесткачи, обнаружившие такой возмутительный непорядок, как закрытая шахта, непременно расковыряли бы створки заново.

Значит, следовало действовать по мере продвижения, примерно так же, как при зачистке второго уровня, но гораздо быстрее, тише и осторожнее. К счастью, ширина коридоров третьего яруса позволяла использовать блокирующие сети, которые не пригодились в первый день и были бесполезны во второй по причине превышающего размах их фиксаторов расстояния между стенами. Конечно, сети не являлись абсолютным залогом успеха — в запасе их было не очень много в силу объемности данного оснащения, да и не сдерживать Жесткачей долго они не могли, фактически являясь в сложившейся ситуации одноразовыми. При подобном раскладе сетей вообще хватало максимум минут на десять, так как упорные твари обычно начинали напирать на преграду, ранились и постепенно пробивали брешь с помощью собственной же кислоты, однако, когда счет во время сражения шел на секунды, даже этого времени было вполне достаточно.

В последний раз обсудив с проводником все нюансы сегодняшней вылазки, охотник взялся за сборы. Сумрак добросовестно заполнил систему устранения повреждений быстрозатвердевающим составом и зарядил инъекторы скафандра, в один из которых поставил очередью пять ампул стимулятора — сколько влезло. Затем самец ввел себе содержимое шестой ампулы и облачился в обожаемый «дом»; пристегнул наручные лезвия, привычно пощелкав ими туда-сюда, навесил на себя батареи, десяток шоковых гранат, пять гильз с сетями и пару кислородных патронов, не забыл и про запас «печатей» для дверных створок. Верное копье заняло свое место за спиной воина, а маска накрыла лицо, послушно разложив на спектры изображение перед глазами. В последнюю очередь Сумрак проверил работу сетемета, а также лазерной и плазменной пушек, водрузив их на плечи. Теперь он, наконец, был готов отправляться на задание.

Кошмарик проворно оценил ситуацию, направив товарища к шахте левого грузового лифта как к самой безопасной — в районе остальных на четверном уровне ошивались Жесткачи, которые могли резво среагировать на шевеление пробирающегося в туннеле охотника и полезть вниз. Здесь же, по счастливому стечению обстоятельств, пока царила тишина, хотя, непосредственно третий ярус был не подарок с самого порога.

— Легко не будет, — предупредил Кошмар, выводя на маску остановившегося перед запечатанными створками напарника изображение коридора, куда Сумраку вот-вот предстояло ступить. В глубине копошилось несколько фосфоресцирующих хвостатых силуэтов.

— Сколько? — Сумрак невозмутимо взялся за срезание печатей.

— Семеро прямо перед тобой, — сообщил проводник. — И десять в боковых коридорах на разном расстоянии. Но, когда все начнется, они не замедлят явиться на подмогу. Готовься встречать минимум три волны. Те, что в отсеках, среагируют позже, особенно, занятые «животноводством».

Сумрак понимающе щелкнул и решительно раскрыл двери. Уцепившись за аварийную лестницу, он тщательно обезопасил вход и устремился на следующий ярус. Стоило лишь охотнику показаться в проеме, как двое Жесткачей, заметивших его первыми, устремились навстречу, задрав хвосты и рассерженным визгом привлекая внимание других сородичей.

— Стой у дверей, — скомандовал Кошмар. — За твой спиной пока чисто. Не приближайся к правому коридору — оттуда сейчас выскочит еще один. Клади их прямо тут, в шахту не бросай, не поднимай лишнего шума.

Больше Кошмар не успел дать никаких инструкций, ибо бой начался. Первую верещащую парочку охотник пожег лазером, одновременно с проворством выхватывая копье. Обещанный третий Жесткач выбежал из бокового перехода секундой спустя и, заложив лихой вираж, так что его корпус даже слегка занесло, кинулся прямо под смертоносный луч. Отчаянные ребята… Сумрак глухо рявкнул, наводя прицел на следующую жертву: с противоположного конца коридора уже друг за другом мчались пятеро солдат. Двоих воин успел снять точными залпами, еще трое в несколько прыжков достигли охотника с намерением повалить убийцу собратьев и хорошенько с ним поквитаться. Тут уже пришлось орудовать копьем, и ближайшего Жесткача Сумрак умертвил на месте, весьма удачно вогнав наконечник оружия прямо в раззявленную пасть и пробив свод вытянутого черепа насквозь. Сбросить тварь с копья самец постарался таким образом, чтобы сбить оставшихся противников с ног. Один и правда споткнулся о тело, с размаху грохнувшись челюстями об пол — двуногое передвижение, на которое волей-неволей приходилось переходить во время нападения, явно давалось тяжелым потомкам Бронеголовов не очень. Другой лишь подскочил и, пригнувшись, нацелился на голени Сумрака, пока оружие описывало дугу где-то вверху. Следом воин почувствовал ощутимый удар. Устоять получилось лишь чудом: уведя руку с копьем назад, сын Грозы смог использовать последнее как опору. Тут же пришлось увернуться от направленного в голову хвостового шипа; зубы Жесткача заскрежетали по металлу ножного доспеха. Мгновение, и выскочившие над левым запястьем охотника лезвия пробили незащищенную поясницу твари. Та сразу выпустила ногу Сумрака и с воплем изогнулась, получив следующий удар уже в горло. Но третья бестия не дала охотнику опомниться, набросившись и сомкнув челюсти на его плече, а когтями вцепившись в шейный горжет. Несколько клыков, подобных иглам глубоко пронзили руку самца аккурат под бронепластинами, после чего Жесткач отпрянул, яростно отплевываясь — хоть это изначально не предусматривалось, но средство автопочинки скафандра еще и отлично блокировало укусы. Сумрак взревел от боли и негодования, а вслед за тем замешкавшийся противник получил прямой лазерный удар в голову.

Отпихнув ногой еще слегка подергивающееся тело, самец расправил плечи и глубоко вздохнул. Кислород все еще дополнительно подавался через его маску, хотя атмосфера на «Острове» уже практически пришла в норму.

— Жив? — голос Кошмара был прерывист. Не смотря на то, что проводник не участвовал в сражении лично, у него также зашкаливало пульс и перехватывало дыхание.

— Черт, в самом начале, и правая рука… — горько посетовал Сумрак.

— Сражаться сможешь?

— Смогу, — самец осторожно подвигал прокушенной конечностью. Мгновенно введенный анестетик притупил ощущения, но не ликвидировал их полностью. Доза была подобрана с тем расчетом, чтобы рука не потеряла чувствительность полностью и могла без помех действовать дальше.

— Тогда готовься, еще четверо, главный коридор, идут с двух сторон. Оставайся на месте, бей их тут.

Сумрак напрягся всем телом и приготовился отражать следующую атаку. Твари появились спустя минуту, но бывший готовым к встрече охотник сходу застрелил трех из них. Четвертая, перепугавшись, шмыгнула обратно в центральный проход, скрывшись за поворотом прежде, чем алый луч достал и ее.

— У тебя есть секунд тридцать, быстро ставь печать на шахту, сверху началось движение! — рявкнул Кошмар, и Сумрак метнулся к створкам лифта. Обрушив кулак на запирающий механизм, он быстро выхватил заранее подготовленную металлическую полоску и успел только приживить ее по краям — дальше пришлось повышать мощность лазера и вновь отстреливаться. Обеспокоенные Жесткачи словно бы разом полезли отовсюду. Кошмар поминутно сообщал о выходах из отсеков, засекшие охотника твари начали массово стекаться к месту его локализации, оповещая друг друга о необходимости становиться на защиту улья. В довершение всего, с десяток особей высыпалось из противоположной грузовой шахты — не сумев пробиться через вовремя закрытые двери за спиной воина, они полезли с другой стороны. Фактически зажатый в угол и не имеющий путей отступления, Сумрак, уже не целясь, кромсал противника лазером, в ускоренном темпе перемещая луч по всему пространству коридора и прожигая окутывающие его многолетие слои «паутины». Задействовать плазмомет или шоковые гранаты он пока избегал, приберегая их на самый крайний случай и все еще надеясь на максимально тихое течение операции. Лазерная пушка была единственным его бесшумным оружием дальнего боя, и, хотя, наступающие и дохнущие под залпами Жесткачи прилично галдели, в целом, сражение пока производило не так много шума, чтобы переполошить дальние отсеки, где количество священной Дичи просто не поддавалось счету.

Наконец, армия тварей начала редеть. Весь коридор уже был усеян их трупами: Сумрак постарался не упустить никого. Несколько особей все-таки добрались до воина и пали под ударами запястных лезвий, правда, одна успела долбануть его хвостом по ноге, а другая вспорола своими мощными когтями бок, повредив одну из защитных пластин и добравшись до шкуры. Но эти повреждения не являлись особо серьезными, так что Сумрак продолжал действовать, практически не обращая на них внимания, покуда все близлежащее пространство не было очищено.

Получив короткую передышку, самец вернулся к лифту и закончил работу с его дверями, тревожно вслушиваясь в гудение системы охлаждения лазера. К счастью, оружие достойно выдержало перегрев и продолжало послушно работать уже в качестве сварочного аппарата.

— Иди вперед, — вновь подал голос Кошмар, как только Сумрак разделался с изоляцией шахты. — Справа складское помещение, пустое, ляпни туда печать, чтоб не залез никто.

Сумрак молча исполнил указание.

— Вперед, — повторил команду проводник. — Сейчас быстро пересечешь центральный коридор, и сразу смотри левый отсек, там трое, они пока затаились, не высовываются. Отсек напротив пуст. Изолируй этот участок сетями — он небезопасен, рядом открытая шахта и боковое ответвление. Потом чисти. Давай, я слежу.

Сын Грозы, тихо щелкнув, двинулся в указанном направлении. Перейдя опустевший коридор, он повернулся, вскинул заблаговременно заряженный сетемет, установленный на позицию «в стороны», и двадцать миниатюрных гарпунов вылетели из орудия с невероятной скоростью, раскидывая тонкую, но прочную металлическую сеть и перекрывая проход. То же самое действие Сумрак повторил впереди себя, миновав намеченный отсек. Таким образом, необходимый кусок коридора оказался на время отгороженным, и можно было смело приступать к зачистке.

Переданное Кошмаром изображение точно указало, где скрываются Жесткачи, и сын Грозы уверенно шагнул в захламленное и затянутое «паутиной» складское помещение. Одна цель пряталась в дальнем углу за нагромождением ящиков, другая забралась под самый потолок, а третья уже подкрадывалась к обнаглевшему охотнику вдоль стены, стараясь не производить шума. «Ты все равно светишься ярче огня Долгой Ночи», — усмехнулся про себя воин, поджидая тварь у входа. Тварь, конечно, даже об этом не догадывалась…

Сумрак свалил «лазутчика» одним ударом, пробив копьем грудь под левой передней лапой в тот момент, когда Жесткач начал подниматься на дыбы. Метнувшегося сверху второго солдата воин ловко поймал на самое острие, пошатнувшись слегка под ударом массивного тела. С третей особью пришлось поиграть «в прятки» между грудами барахла. Был большой соблазн просто уронить на ныкающуюся дичь пирамиду из тяжелых контейнеров, однако это вновь породило бы лишний шум, так что пришлось улучить момент и, загнав Жесткача в тупик, резко пресечь сию увлекательную игру.

На то, чтобы расправиться со всей троицей Сумраку понадобилось не более пяти минут. Он уже так наловчился попадать по уязвимым местам бронированной дичи, что даже полученные раны не замедляли его действий. Шел третий день Охоты, и пока вся добыча была настолько однообразной и предсказуемой, что движения самца начали приближаться к полному автоматизму. Сумрак даже порой удивлялся, как же столько славных воинов смогли здесь погибнуть — ведь местные оккупанты вообще не блистали умом. Впрочем, числом они брали, с этим не поспорить. Да еще и суеверия эти… Бойцы банально отвлекались, и в этом была их главная ошибка. Повторять ее не следовало, а потому, хоть добыча и не представляла особой сложности по отдельности, все же, отключаться от анализа ситуации на «Острове» в целом не стоило, как и забываться. Предсказуемо-то предсказуемо, а плечо ему уже успели сегодня прокусить, до горла чудом не добрались…

— Этот сектор все еще чист, — удивленно сообщил Кошмар, когда Сумрак направился к выходу. — Ближайшая особь в отсеке за поворотом, но тоже сидит тихо. Проходи сразу к шахте и закрывай, пока оттуда Жесткачи не поперли, потом сюда вернешься.

— Зря только сети потратил, — буркнул сын Грозы, с протяжным звоном ударяя лезвиями по натянутым металлическим струнам. Увы, снять ограждение, не повредив его, было невозможно.

— Иногда лучше перестраховаться, — фыркнул проводник.

— Да знаю… — вздохнул охотник.

Действуя так быстро, как только было возможно при условии соблюдения качества сварки, Сумрак изолировал шахту, в которой уже слышались невнятные приближающиеся шорохи, вернулся и закончил с двумя оставленными позади отсеками. Когда он накладывал последнюю печать, вновь послышался предупреждающий голос Кошмара:

— Четверо идут к тебе по главному коридору, сейчас наткнутся на сеть. Как раз успеваешь заделать вход.

И верно, вскоре четыре длинные хари заинтересованно ткнулись в тонкую ячеистую преграду, вынюхивая нарушителя. Вслед за этим послышался негодующий визг: Жесткачи обнаружили, что эта преграда их не пропускает! Начав пробовать сеть на зуб, твари вдобавок убедились в том, что она больно режется. Будь у них больше времени, они, возможно, смекнули бы, что можно не мучиться и просто обогнуть этот участок кругом, выйдя на охотника через боковой коридор, но лазер Сумрака оказался быстрее их тугих Бронеголовьих мыслей. Затрещала лопающаяся сеть, задымились черные панцири, и за пару секунд все было кончено. Экзоскелеты солдат глухо брякнули об пол, и Жесткачи остались лежать нелепо изломанными неподвижными корягами.

Невозмутимо перешагнув через груду поверженных тел, воин буквально сразу встретил атаку еще трех солдат, о которых, опять же, заблаговременно предупредил напарник. И тел в груде сразу добавилось.

— Путь пока что свободен, — сообщил Кошмар, оглядывая уровень. — Идем в «ясли». Готовься, там будет жарко. Нянек восемь особей, крупные.

Вот сейчас, похоже, начиналось самое интересное. Будучи тварями весьма неоднозначными в социальном плане, Жесткачи весьма отчаянно обороняли свое потомство на стадии кладки, хотя, до вышедших грудоломов взрослым особям уже не было дела, и те выживали, как придется. Таким образом, выделяющаяся в некоторых особо крупных ульях каста нянек, представляющая собой более крупную модификацию солдат, занималась, главным образом, тем, что таскала яйца из покоев Королевы в «ясли» с живыми «инкубаторами» и охраняла следующее поколение до момента внедрения личинки лицехвата. Няньки эти являлись тварями нервными и агрессивными, такого врага было опасно недооценивать.

Озадаченно поцокав на переданное проводником изображение, являющее трепетно обихаживающих кладку Жесткачей, Сумрак двинулся в носовую часть. Подходя к месту назначения, он уже знал, что его встречают. Три массивные откормленные нянечки вывалились из отсека и устремились на охотника. Первую удалось уложить выстрелом в башку, от остальных пришлось отбиваться лезвиями. Силясь побороть одну из тварей, Сумрак на мгновение упустил из вида другую, и тут же ребристый хвост метнулся в воздухе, целясь в грудь воина…

Удар заставил его потерять равновесие. Уже падая, Сумрак ухитрился отпихнуть одного из Жесткачей ногой, второй же кинулся сверху, но был схвачен за морду. Запустив пальцы прямо в оскаленную пасть, ибо прочные перчатки позволяли, охотник рванул руками в стороны, свернув твари нижнюю челюсть и лишив таким образом возможности выбросить внутренний рот. Заорав от боли, нянька взвилась над ним и отшатнулась назад, удачно сбив с ног вторую подбирающуюся особь.

— Встал! — рявкнул Кошмар. — Солдат сзади!

Сумрак вскочил на ноги и как раз вовремя: из-за угла вывернул Жесткач, очевидно, прятавшийся до сих пор в одном из соседних отсеков. Воспользовавшись замешательством нянек, охотник развернулся и пальнул в него, после чего автоматически схватился за ноющую грудь. По логике, там сейчас должна была зиять глубокая дыра…

— Не тупи! — прокричал проводник. — У нее шип отгрызен! Добивай их!

«Свезло», — промелькнуло в голове Сумрака, пока он вновь приводил лазер в действие.

Ликвидировав нянек, самец быстро отстрелил сеть позади себя и направился ко входу в «ясли». Прежде чем зайти, он раскинул перед открытой шахтой вторую преграду, благо дело было секундное, а затем, сделав глубокий вдох, свернул в отсек.

Его взору предстала леденящая кровь картина, не оказывавшая и половины истинного впечатления, будучи представленной на экране или визоре маски. Огромное помещение, прежде представлявшее собой некий комплекс вольеров, теперь было с пола до потолка затянуто «паутиной». Вдоль стен постанывали вмурованные в закаменевшую массу животные. Какие-то из них были в сознании и пытались сопротивляться, морды нескольких покрывали уродливые «маски» впившихся лицехватов, другие уже едва шевелились, пожираемые изнутри стремительно растущей личинкой; несколько безвольных мертвых тел обвисли и закоченели с вывернутыми наружу костями и внутренностями — в силу того, что четвероногое существо фиксировалось к стене боком, Жесткач тоже прорывался сбоку, разрывая слой межреберных мышц. Перед обездвиженными жертвами рядами располагались яйца; некоторые из них были раскрыты, другие еще дремали. Между ними тут и там валялись дохлые лицехваты со скрюченными ножками.

Пятеро нянек обернулись на пришельца разом. Раздумывать было некогда. Первый выстрел прочертил алую линию от охотника до ближайшей твари, уже готовой ринуться к нему. Одновременно из обоих наручей со звоном выскочили на максимальную длину лезвия.

— Слева, — дал команду проводник, и левая особь, взвизгнув, наткнулась мордой на оружие, выставленное практически вслепую. Поворот, удар, падение черного тела…

— Два справа!

Сумрак развернулся в прыжке и резанул лазером, заставив тварей отскочить в стороны.

— Сзади! Рядом!

Он вновь повернулся всем корпусом, невольно съездив наручем по тянущейся вперед Жесткачевой морде и чудом увернувшись от проворного хвоста.

— Справа!

Ориентируясь на команды проводника, охотник закружил на месте, отбивая атаки трех зажимающих его в кольцо особей. Жесткачи метались вокруг, не подходя слишком близко, но пытаясь при этом улучить момент и достать ненавистного соперника. Как ни старался воин уворачиваться, несколько ударов когтистых лап он, все же, пропустил, получив новые раны — в пылу схватки он даже не понял их серьезности и количества. Да и не время сейчас было раны считать.

Среагировавшие на движение лицехваты тем временем начали робко высовывать коленчатые лапки из ближайших яиц. Вскоре первый оценил обстановку и выскочил на охотника, но был рассечен еще в полете. Следом сразу еще двое элегантно просвистели мимо, пытаясь рулить хвостами — для Сумрака, на пределе концентрации вошедшего в боевой транс, теперь все происходящее вокруг казалось каким-то ужасающе медленным. Тем не менее, наступление такого состояния значило одно: на уничтожение противника были брошены все ресурсы, и использовать их следовало по максимуму, так как долго держаться в подобном темпе не представлялось возможным.

Исход сражения, как ни странно, решил один из лицехватов. Промахнувшись по причине слишком быстрого перемещения цели, он влетел прямо в морду одной из нянек, на время выведя ее из строя. Использовав этот момент, Сумрак отскочил в сторону, вырвавшись из кольца, и ударил по двум особям из лазера. Третья нянька, осознав, что битва проиграна, отшвырнула незадачливого отпрыска и припустила к выходу. Выскочив в коридор, она наткнулась на сеть, которую уже в негодовании дергали два солдата, явившиеся из лифтовой шахты. Тяжело выбравшись из отсека, охотник продолжительным лазерным импульсом уложил всех троих, уничтожив заодно и саму сеть. Следом воцарилось временное затишье.

Очень хотелось хотя бы минуту передохнуть, но у сына Грозы не было этой минуты. Силы оказались на исходе, полученные ранения начали ощущаться настолько, что двигаться становилось проблематично. Пришлось принимать меры. Сумрак нажал несколько кнопок на левом запястье, ощутив следом неприятное проникновение игл в собственную плоть. Но через некоторое время должно было полегчать.

Вместо отдыха самец немедленно занялся изоляцией шахты, а то, неровен час, оттуда еще бы кто-нибудь полез. По окончании работы Сумрак отметил значительное улучшение своего состояния и спешно вернулся в «ясли», где уничтожил все кладки и тех грудоломов, что не успели разбежаться, а так же добил зараженных Бронеголовов, тщательно выжигая места локализации личинок. Тех животных, что еще ждали своей участи, он, немного поразмыслив, также умертвил — освободить их живьем из паутинного плена не представлялось возможным, а оставлять медленно погибать от жажды, голода и сдавливания тканей было, пожалуй, слишком жестоко. Наконец, покончив с этим, Сумрак вышел в центральный коридор и запечатал еще одно очищенное помещение. Растянутую перед бывшими «яслями» сеть уже атаковало шестеро Жесткачей…

Сумрак как раз успел наварить на створки последнюю железку и перевести лазер в боевое положение, когда ячейки заграждения начали лопаться под кислотным натиском прорывающихся к охотнику солдат. Испытывая прилив сил, сын Грозы разделался с этой компанией достаточно быстро, после чего, следуя указаниям Кошмара, отправился в уже свободный правый передний сектор уровня, дабы запечатать оставшиеся двери, в том числе и очередную шахту.

Самец как раз работал в одном из промежуточных коридоров, Кошмар засек проникновение группы Жесткачей с верхнего яруса в левый сектор. Восемь особей целенаправленно устремились туда, где находился охотник и, прежде чем Сумрак успел занять более выгодную позицию, разбились на два отряда, начав обходить его с двух сторон с намерением зажать в переходе. Раскинув последнюю сеть, охотник временно обезопасил себя с одной стороны и встретил неприятеля с другой. Последовала очередная нелегкая схватка, но Сумрак выстоял и ее. Шестерых Жесткачей он убил на месте, еще двоих в последний момент струсивших солдат пришлось догонять, после чего, получив тревожный сигнал напарника, охотник был вынужден бежать к последней открытой шахте, через которую начали проникать другие твари.

Припомнив подобную же ситуацию, сложившуюся при зачистке второго уровня, Сумрак, чертыхаясь про себя, несся вперед настолько быстро, насколько позволял скафандр, а Кошмар каждые десять секунд уточнял количество пребывающей дичи. К тому моменту, когда охотник достиг нужного прохода, там уже толклось десятка три особей, часть ушла в боковое ответвление, часть двигалась к главному коридору. Сохранять тишину было уже бессмысленно и невозможно.

— Я увожу разведчиков, взрывай по команде, — послышался голос Кошмара. Сумрак замедлил ход и потянулся к связке шоковых гранат. В прошлый раз от свето-звукового удара вышло из строя много роботов, не успевших покинуть коридор и шахту — они мгновенно «ослепли» и «оглохли», став бесполезными и неуправляемыми, даже для починки их уже было не собрать. Так что в этот раз Кошмар поступил предусмотрительнее, отогнав «жучков» из радиуса поражения и приказав им спрятаться в воздуховодах и технических коробах.

Команда прозвучала буквально через несколько секунд и как раз вовремя: орда Священной Дичи массово ринулась в атаку, вопя и толкаясь. Сумрак активировал и друг за другом швырнул вперед два устройства. Одна граната рванула в месте пересечения туннелей, оглушив большую часть пытавшихся вновь рассредоточиться по уровню Жесткачей, вторая отправилась в шахту, сминая остатки. Тем из солдат, кто успел спрятаться в ближайших отсеках, тоже сложно было позавидовать: в данном секторе находились уцелевшие загоны с Бронеголовами, и, хотя стены отсеков частично защитили от вспышки и звуковой волны, перепуганные и дезориентированные животные начали метаться в пространстве, ломая барьеры и грозя попросту раздавить попадающихся на пути тварей.

Вот про Бронеголовов-то ни Сумрак, ни Кошмар, к сожалению, не подумали, а, между тем, они могли перерасти в большую проблему. На глазах охотника одно из обезумевших животных вырвалось в коридор и, жалобно мыча, поскакало прямо на него, топча по дороге оглушенных Жесткачей. При виде данного зрелища у Сумрака аж мандибулы о маску стукнули, и изо рта непроизвольно вырвалось смачное бранное слово, невольно подцепленное от Осени. На секунду он замешкался, решая, какую из враз свалившихся проблем стоит решать первой: ликвидировать Бронеголова, добивать Жесткачей или закрывать двери. Если бы не окрик Кошмара, заставивший самца вовремя убраться сдороги увесистой скотины, то эта секунда могла бы ему обойтись очень дорого…

Сумрак в последний момент отскочил за угол, позволяя животному пробежать мимо. Двигаясь пьяной, вихляющей походной, Бронеголов побежал еще несколько метров, затем его повело в сторону и он с грохотом врезался в стену.

— Закрывай быстрее двери, пока остальные не побежали! — завопил Кошмар, уже наблюдающий через камеры осторожно выбирающихся из укрытий роботов беспредел, творящийся в загонах. Последовав его указанию, Сумрак кинулся к ближайшей двери и успел заблокировать ее прямо перед носом у еще одного безуспешно ищущего выход животного. Створки сотряс ощутимый удар изнутри, но они выдержали.

— Следующая дверь по коридору! — проревел динамик.

Проткнув мимоходом нескольких чрезмерно активных тварей, сын Грозы подскочил к соседнему блоку вольеров, откуда раздавалось дикое мычание и топот десятков копыт. Механизм не сработал, пришлось вручную задвигать створки, с трудом взламывая оплетающие их Жесткачевые слюни.

— Сзади!

Один из особенно крепких солдат поднялся на лапы и попытался схватить Сумрака, но вновь упал от ловко поставленной подножки и был безжалостно добит на полу, а охотник уже лез в общей свалке к третьему отсеку с Бронеголовами. Лишь затворив оный, Сумрак буквально по Жесткачам добрался до последней шахты и закрыл ее, не отвлекаясь уже на попадавших вниз тварей, после чего попытался быстро наживить печать. Второпях он, увы, позабыл перенастроить лазер и прожег в створках хорошую такую дыру. Не стерпев и повторно выругавшись, самец снизил мощность орудия и приварил сверху две дополнительные полоски металла, пока Кошмар зорко следил за копошащимися тварями, постепенно приходящими в себя. Наконец, более-менее надежно закрыв шахту, Сумрак прошелся по коридорам и прикончил все, что еще шевелилось, включая вырвавшегося Бронеголова. Уровень был изолирован и наполовину зачищен.

— В вольерах остались Жесткачи? — едва переводя дух вопросил охотник, управившись.

— Остались, и много, — подтвердил Кошмар. — Запечатывай пока вместе с ними — когда животина успокоится, можно будет вернуться. А не исключено, что и не потребуется… Нескольких уже раскатали в лепешку.

— Что в хвостовой части? — Сумрак на секунду замер, терпеливо снося очередной комплекс инъекций.

— Ты будешь удивлен, но… Все спокойно. Они будто не слышали ничего… Забеспокоились, но не пошли выяснять. Два солдата медленно движутся в твою сторону, но ты успеешь с дверями до их появления.

Еще раз просканировав коридоры и убедившись, что живой дичи в них не осталось, Сумрак как следует запер вольеры, из которых все еще доносился грохот, перемежающийся с мычанием и воплями. Обещанные проводником двое солдат добрались до него лишь спустя полчаса, но, завидев следы грандиозного побоища, резко передумали сражаться и устремились к носовой шахте, у которой были, тем не менее, настигнуты охотником.

Далее, посовещавшись, напарники решили пока не лезть в хвостовую часть, а запечатать оставшиеся открытыми помещения в центральной. Около часа Сумрак спокойно производил работы по укреплению дверей, и все это время никому из оставшихся на уровне Жесткачей до него не было дела, однако, вечно так продолжаться не могло. Вскоре Кошмар оповестил товарища о выходе пятерых некрупных особей из дальнего отсека и их передвижении в его сторону. Воин уже приготовился встречать следующую волну Священной Дичи, которая вот-вот должна была неизбежно последовать за вторжением этих разведчиков, как вдруг, к его несказанному удивлению, Жесткачи воспользовались окружным путем и пробежали мимо, направившись к вольерам. Ничего не понимая, Сумрак пошел за ними, далее застав у запертых отсеков с Бронеголовами очень странную картину.

Мелкие, с полсолдата размером, особи крутились возле дверей и скреблись в них, повизгивая, точно огорченные псы, которых не пускают на прогулку. На устилавшие коридор тела своих сородичей они не обращали никакого внимания, ровно как и на охотника, подошедшего уже почти вплотную. Сумрак пальнул по одной из тварей. Тварь рухнула, а остальные отскочили и… продолжили скрестись уже в другой отсек!

— Это что за новости? — изумился самец.

— Некондиция какая-то, — предположил Кошмар. — Вали их, и дело с концом, что тут рассуждать…

— Погоди…

Одна из особей, очевидно, потеряв надежду добиться желаемого, вдруг повернулась и неспеша потрусила в сторону охотника. Сумрак обнажил лезвия, но Жесткач, вместо того, чтобы броситься, невозмутимо свернул в боковой коридор и предпринял попытку пробраться в третий блок вольеров. Воин уже с некоторым негодованием рыкнул и отправился вслед за ним, на ходу доставая копье. И, что самое удивительное, тварь не стала обороняться даже тогда, когда ее ткнули острием в бок, а лишь отбежала в сторону.

Озадаченный, Сумрак приблизился и наступил Жесткачу на хвост, тут же заметив, что его кончик лишен выраженного шипа. Жесткач задергался, но попыток дать отпор не предпринял. Не убирая ноги, самец наклонился и схватил тварь за шею. Священная Дичь пискнула и задергала лапами, однако это не тянуло даже на подобие обороны.

— Что с ними такое? — тут уже и Кошмар заинтересовался необычным ходом дел.

— Вот бы знать… — проронил Сумрак, встряхнув Жесткача.

А вот дальше произошло нечто, заставившее охотника с омерзением отбросить дичь: тварь кашлянула, изогнулась и извергла из своей пасти некую бесструктурную массу в достаточно объемном количестве. Первой мыслью было то, что это какой-то новый способ атаки, но попавшая на бронекостюм субстанция не задымилась и не прожгла ткань, а просто противно стекла вниз непонятными комьями.

Отпущенный Жесткач поспешно отбежал подальше, а Сумрак, приблизив испачканную руку к маске, принялся изучать неведомую гадость. Сканер моментально определили органику, а коррекция изображения окончательно раскрыла тайну…

— Кошмарик… — еще немного неуверенно проговорил Сумрак, вглядываясь в странные фрагменты, составляющие основную часть обслюнявленной массы. — Это же… Это же грибы!

— Грибы? — переспросил Кошмар, будто не расслышал.

— Грибы, — теперь уже убежденно повторил охотник. — Его вырвало чертовыми грибами… У нас дома похожие росли…

Не дожидаясь реакции напарника, Сумрак вернулся назад, изловил еще одну особь и уже целенаправленно ее потряс. Содержимое Жесткачевого желудка не заставило себя долго ждать. Было оно таким же…

— Разве, Священная Дичь ест грибы? — изумился Кошмар.

— Не ест.

— А это что, тогда?

— Не знаю…

В порядке эксперимента, Сумрак заставил проблеваться остальных Жесткачей — итог везде оказался одинаков. А затем произошло нечто еще более занятное. Расставшиеся с обедом твари внезапно потеряли интерес к дверям и вознамерились вернуться туда, откуда прибыли.

— Бей, пока не ушли! — подсказал Кошмар.

— Погоди… — отмахнулся внезапно напарник. Сейчас он, пораженный, наблюдал за тем, как твари, прежде чем покинуть коридор, хватают тела своих павших собратьев и волокут их за собой. Не смотря на протесты проводника, Сумрак убрал оружие и двинулся вслед за четверкой тщедушных Жесткачей, что с невиданным упорством потащили увесистые туши солдат к хвостовой части.

— Там огромное скопление! — отчаянно предупреждал Кошмарик. — Нет, там просто охеренное скопление!

— Солдаты есть еще на уровне? — Сумрак оставался неприклонен.

— Нет… Только те, что заперты в вольерах. И вот эта мелочь, сосредоточенная на корме…

— Точно?

— Точно. Сумрак, ты совершаешь ошибку! Ты идешь им прямо в лапы, одумайся! — Кошмар был близок к панике. — Они, хоть и мелкие, но, если скопом нападут, то тебе конец! Сейчас не место благородству и уж тем более не место любопытству! Слышишь?! Не вздумай туда лезть! Закидывай гранату и режь эту мелочевку!

— Слышу, слышу… — буркнул сын Грозы, и Кошмар понял по его тону, что нифига он сейчас не послушается…

Навстречу пробежала еще одна группа недоростков и скрылась за поворотом, тоже явно направляясь к вольерам. Впереди, наконец, показался открытый темный зев самого загадочного на третьем ярусе отсека.

Если в остальных помещениях и переходах еще худо-бедно работали аварийные светильники, то здесь они были настолько тщательно погребены под наслоениями «паутины», что свет в мрачных недрах отсутствовал полностью. Маленькие Жесткачи деловито сновали у входа, подновляя слюнями «декор», и создавалось впечатление, что они не просто опутывают коридор своими выделениями, а стремятся расширить за его счет некое пространство… На приближение сородичей с грузом и следующего за ними яутжи, эти строители никак не отреагировали. Проходя мимо, Сумрак окинул недоумевающим взглядом ячеистые структуры, создаваемые тварями на стенах. Это было что-то новое…

Наконец, сопровождаемая охотником четверка втащила трупы в отсек, и Сумрак тоже практически без колебаний ступил внутрь, предварительно продемонстрировав Кошмару зажатую в руке гранату. Тот лишь сердито зашипел.

Подобрав на визоре маски наиболее оптимальный спектр, Сумрак внимательно огляделся. Место, куда попал воин, с трудом поддавалось описанию. Впечатление, которое оно производило, не поддавалось ему вообще. Огромное пространство было во всех направлениях опутано волокнистыми тяжами, переплетающимися и образующими самые причудливые формы. Среди извитых элементов, напоминающих изощренную «полосу препятствии», бегали, ползали и шарились все те же мелкие представители Жесткачей. Их были полчища, их было нереально посчитать… И все они невозмутимо занимались какими-то своими делами, даже не замечая вторжения в свои владения.

Крайне осторожно Сумрак начал пробирался среди застывших потоков черной слюны, уходя все дальше вглубь этого диковинного «леса» и во все глаза глядя по сторонам. Он был потрясен. Он ни разу в жизни не видел столько Священной Дичи одновременно. А тот факт, что ни одна из особей не обращала на его присутствие ровным счетом никакого внимания, вплоть до того, что некоторые даже задевали его при перемещении, окончательно сбивал с толку. Кошмарик тоже, наконец, притих и теперь, затаив дыхание, смотрел через маску охотника на непостижимое явление, разворачивающееся вокруг.

«Паутина» толстым слоем лежала повсюду. Кое-где угадывались элементы складских конструкций и пирамиды из контейнеров, однако любая поверхность здесь была плотно окутана выделениями Жесткачей и задействована весьма необычным образом. Овальные ячейки разного размера, подобные увиденным при входе, покрывали стены и свисали сверху, точно мрачные гнезда, свитые из мощных паутинных жгутов, а внутри этих ячеек… Внутри ячеек покоились тела. Бронеголовы, лицехваты, солдаты — бесчисленные трупы вперемежку, без какой-либо очевидной системы, были затолканы в каждое из отделений, причем, затолканы очень плотно, напоминая какие-то адские консервы. Кое-где тела были совсем свежими, некоторые явно тронуло тление (тут Сумрак в очередной раз воздал хвалу своим воздушным фильтрам), основная же часть этих своеобразных «захоронений» была покрыта густым слоем плесени, местами формирующей достаточно крупные плодовые тела. Подойдя ближе и приглядевшись, Сумрак немедленно узнал эти грибы…

В центре отсека, наконец, обнаружилось более-менее свободное место. Выйдя на него, сын Грозы остановился и всмотрелся в мельтешащую кашу из Жесткачей. Кое-что начинало проясняться…

— Кошмарик, я, кажется, понял, что это… — проговорил охотник медленно, продолжая завороженно водить головой.

— Помойка? Кладбище? Утилизатор? — попытался угадать Кошмар.

— Нет, дружище… Это плантации…

Тихо заворчав от боли, причиняемой полученными сегодня ранами, Сумрак присел на какой-то ящик — впервые с утра — и замер, наблюдая за деятельностью Жескачей, до сих пор окончательно не веря в происходящее. Священная Дичь возделывала грибные сады.

Деловито перемещаясь между ячейками, твари проверяли каждую и по необходимости освобождали ее от сгнившего материала, заполняли новым или прореживали «всходы». Там, где грибная поросль была особенно густой, они снимали урожай: отгрызали и проглатывали плодовые тела целиком, после чего удалялись в неизвестном направлении. Местами плесень распространялась за пределы ячеек, покрывая стены и пол, однако, далеко не уходила, что наводило на мысль о ее исключительной плотоядности.

— Ты хочешь сказать, что они выращивают грибы на еду? — наконец осмелился нарушить молчание напарник.

— Да, но не себе, Кошмарик. Они носят их Бронеголовам, чтобы те не сдохли от голода. Запас кормов, даже если и подавался животным автоматически, рано или поздно пришел к концу, а без Бронеголовов Жесткачам было не выжить… Так что эта мелочь — садовники, а не бойцы.

Кошмар даже дар речи потерял на время, но затем пришел в себя и задал вполне закономерный вопрос:

— Как они до этого дошли?

Но теперь Сумрак уже не знал, что ответить. И правда, как дошли? Возможно, грибы поселились на станции случайно, и Жесткачи заметили их поросль на трупах, использовав потом на свое усмотрение. Или вообще эта плесень была экспериментальным образцом… Откуда теперь знать? Гораздо более интересным являлся вопрос о том, как в социальной структуре Священной Дичи появилась новая каста садовников, ориентированная на столь сложную деятельность. Жесткачи иногда казались весьма сообразительными, но общий ход их мыслей все равно оставался достаточно примитивным, и вряд ли они могли просто «придумать» заниматься этим самым «грибоводством»… Подтверждением являлось необычное поведение садоводов: получившие новую программу действий, Жесткачи вынуждены были отказаться от старой, ибо для реализации двух программ враз у их небольшого мозга просто не хватало ресурсов. Потому новая модификация особей освоила приемы возделывания урожая, но утеряла боевые навыки. Очевидно, тут имела место какая-то мутация, либо случившееся ранее заимствование поведенческих признаков от каких-то существ, помимо Бронеголовов, либо… Это также был результат некоего эксперимента.

Сумрак вздохнул. Увиденное очень тяжко укладывалось в голове… Жесткачи, Проклятие Вселенной на его глазах растили сад, чтобы его плодами кормить своих домашних животных! И, пусть сад рос на костях и мясе, а домашние животные были предназначены для реализации страшного процесса развития паразитических личинок, но… Было в этом всем что-то такое трогательное и философское. Священная Дичь словно бы начала обретать новое качество, новый смысл своего существования. Да, как и прежде, Жесткачи пытались выжить за счет других организмов, однако, их отношение к этим организмам теперь изменилось. Если раньше твари нападали на все живое и тащили в улей, дабы сожрать или превратить в «инкубатор», то теперь, поставленные перед жестким выбором: выжить, но стать мудрее и совершеннее, либо исчерпать ресурсы и погибнуть, они смогли осуществить самый нелегкий, но единственно верный путь. Они научились заботиться о других существах, они научились выращивать для них корм, научились вести некий примитивный аналог хозяйства. Они могли бездумно поглотить все, что было на станции, а потом сдохнуть, самостоятельно исчерпав проблему, но вместо этого организовали качественно новую структуру, изолированную, замкнутую на самой себе. И они готовы были ее защищать. Жестокая правда была такова, что, отвоевав «Остров» у яутжей, Жесткачи создали и развили на нем собственное уникальное государство, где уже охотники выступали в качестве захватчиков и разорителей, а вовсе не наоборот…

От последней мысли Сумрак невольно вздрогнул. Он, мнящий себя будущим героем и освободителем — на самом деле не кто иной, как очередной захватчик. И, если бой с кастой солдат еще можно обосновать с точки зрения Кодекса Охоты, то убийство этих мирных трудяг не принесет никакой чести.

Он рассеянно скользнул взглядом вдоль стены. Садовники спокойно занимались своими делами: копали, жевали, таскали, слюнявили… Один из них пробегал мимо. Сумрак проворно остановил его, прихватив за шею, и поднял перед собой. Та же история: Жесткач заперебирал лапами, жалобно пища. Сын Грозы разжал пальцы. Особь, плюхнувшись на пол, тут же поднялась и продолжила свой путь, даже не помышляя о мести. И ничего-то ее не волновало, кроме драгоценных грибов…

Сумрак проводил садовника задумчивым взглядом и откинулся назад, прислоняясь спиной к какой-то опоре и невольно ловя себя на мысли, что разворачивающееся перед ним зрелище постепенно начинает неожиданным образом успокаивать. Однотипные повторяющиеся движения… Четкое исполнение каждым членом группы своей роли… Полная бесконфликтность… И максимальная эффективность действия. Казалось, эти создания являли собой воплощение логики и порядка. Они день за днем реализовывали свое скромное предназначение, дабы огромная колония могла существовать и множиться, развиваться и даже, возможно, постигать какие-то элементарные вещи, прежде недоступные диким предкам. И как-то это все… воодушевляло. И будило неясные воспоминания… О доме, о былых привязанностях, о каком-то простом, забытом счастье… И наводило на размышления… О смысле бытия всего сущего, о собственном предназначении, о судьбе…

— Кошмарик, представляешь… — внезапно сказал Сумрак, и его интонация стала такой, словно самец только что совершил поразительное открытие и решил незамедлительно поделиться им с товарищем. — Представляешь, у меня, наверное, уже детеныши есть…

Проводник только хлопнул себя по лбу — аж слышно было. Ну, приехали… Об этом ли сейчас надо было думать?

— Сумрак, да соберись уже! — рявкнул Кошмар, осознавая, что с его впечатлительным собратом начинает твориться что-то не то. Был бы он сейчас рядом — наверное, крепко бы встряхнул размечтавшегося не к месту охотника, а, может быть, даже осмелился бы как следует врезать. — Да, у тебя есть детеныши, дальше что? У меня они тоже есть, и я даже понятия не имею, сколько и от кого… Это сейчас не важно! Важно то, что, если ты сейчас раскиснешь, то больше у тебя их не будет, слышишь? Ни самок, ни детей, ни вообще твоей долбаной жизни не будет!

— Ну что ты раскричался, брат? — умиротворенно проговорил Сумрак. — Я же уровень почти зачистил, вокруг спокойно…

— Ты мне тут не «браткай»! — взорвался Кошмар. — Живо поднял задницу, покромсал эту мелочь и пошел дальше!

— Я вообще-то устал, — неожиданно закапризничал сын Грозы. — Сейчас посижу еще пять минут и пойду… Что до дичи… Да ты только глянь на них! Они не сопротивляются. Как же я…

Тут Сумрак неловко замолк, а Кошмар на той стороне аж поперхнулся.

— Быстро, я сказал! — взревел он. — Вколи, значит, стимулятора, если устал! У тебя там с вольерами не закончено, еще и в шахте по возвращении сюрпризов не оберешься!

— Ну ладно, ладно… — проворчал сын Грозы, нехотя поднимаясь.

С трудом выбравшись наружу, он кинул прощальный взгляд на суетливых маленьких трудяг, занятых своими плотоядными садами, вздохнул тяжело и быстро вышел за порог. Прежде чем Кошмар успел возразить, Сумрак пинками загнал толкущихся перед входом садовников внутрь и, нащупав под слоем «паутины» запирающий механизм, активировал его. Захлопнувшиеся створки он тщательно заварил, а на двери, немного поразмыслив, нацарапал ножом предупреждение: «Внимание! Живые Жесткачи! Не опасны!»

Комментарий к Глава 17. Наблюдения за Священной Дичью Друзья, на создание данной главы меня вдохновили, как вы, наверное, догадались, муравьи. И не просто муравьи, а листорезы – именно они составляют собой природный аналог таких вот «садоводов». Кое-кто ошибочно полагает, что они едят листья, которые режут, но… Они едят грибы. Которые выращивают на субстрате из этих самых листьев. Не перестаю удивляться, как природа создает подобные вещи…

Навеяло про “сады”: «Era» – «Sacral Niryana»

Иллюстрация: Сумрак медитирует в «саду» среди грибочков))) https://gvatya.tumblr.com/image/171006018763

И еще: приглашаем в нашу «Хищевую тусовку» ВК))) https://vk.com/adequate_predator

П.С. Короче, я тут сходила на преподавательский семинар и увидела там реальный типаж Тучки!!!! Оказывается, такие личности СУЩЕСТВУЮТ))) Я под впечатлением…

====== Глава 18. Передышка и странный разговор ======

Комментарий к Глава 18. Передышка и странный разговор Друзья, знаете, этой главы не было по плану. Она даже без музыки и иллюстрации, ибо ассоциируется только с тишиной. Когда планировалась предыдущая глава, Автора как-то не особо смутило поведение главного героя. Когда глава была дописана, у Автора и Соавторов возникли некоторые вопросы, а уж, когда Читатели эти вопросы озвучили слово в слово, то стало ясно, что парой предложений в начале следующей главы будет не отделаться. Поэтому вашему вниманию вся подноготная. И, да, тут есть местами жесть.

Еще раз оценив состояние напарника, Кошмар вдруг принял, на первый взгляд, неожиданное решение: просто отправить Сумрака отдыхать.

— Ты переутомился, — таков был вердикт проводника. — Время уже позднее. Сворачиваемся, завтра закончишь.

И на данный момент это было самым мудрым решением, о чем красноречиво свидетельствовали приближающиеся к опасному пределу жизненные показатели охотника. Непозволительно, но Кошмар как-то упустил их из виду… Сперва общая напряженная обстановка не давала отвлекаться на них, а затем его до крайней степени ошарашило странное поведение Сумрака. Видано ли это: достаточно опытный воин, Кровавый, закоренелый перфекционист, который и на каком-то захудалом «Наваждении» толковал о серьезном отношении к делу, вдруг начал выкидывать в условиях решающей для себя Большой Охоты такие коленца, что даже у него, сына Броска, чей жизненный девиз звучал как «Не парься», грива дыбом поднялась… Сумрак будто «затейницы» хлебнул, или еще чего покрепче…

Впрочем, когда Кошмар догадался взглянуть на его физиологические параметры, все мигом стало ясно: состояние подходит к критическому, сильная кровопотеря плюс интоксикация. Только вот почему вовремя не пришло оповещение? Вот же, соответствующий индикатор мигает, а звукового сигнала, как не было, так и нет… Сейчас, когда Сумрак будет в безопасности, придется вновь перепроверять все системы и искать ошибку. Хотя, причина сбоя и так понятна: все это демоны, чертовы демоны, не иначе! Предупреждали же… Да и на мозги товарищу тоже явно они же насели, воспользовавшись его плачевным состоянием…

— Так три отсека всего, — попытался возразить сын Грозы.

— Нет, я сказал! — Кошмару пришлось прикрикнуть в очередной раз, после чего он добавил уже тише, но со значением: — Кто-то что-то мне еще на «Наваждении» обещал, напомнить?

— Не надо, — вздохнул сын Грозы и поплелся вдоль по центральному коридору.

— Левая задняя шахта наиболее безопасна, иди туда, — скомандовал проводник, окончательно беря себя в руки и максимально сосредотачиваясь.

— Есть, товарищ командир…

— Прекрати уже и соберись! — судя по голосу Кошмарик начал терять терпение. Сумрак лишь молча усмехнулся.

В шахте ползало два Жесткача. Раскрыв створки, охотник быстро и бесшумно по наводке проводника снял их лазером, после чего перелез на второй уровень, тщательно задраив за собой все входы-выходы. Кошмар по правилам доложил о том, что на уровне спокойно, дав добро двигаться к убежищу. Сумрак молча пошел вперед.

Однако через пару метров воин внезапно остановился и настороженно замер. Впереди, за поворотом к ангару, он явственно увидел свет, и свет отнюдь не тусклый аварийный, а ярко-желтый и слегка мерцающий. Светиться в том месте было решительно нечему — Сумрак хорошо успел изучить тот коридор, так что…

 — Почему ты опять встал? — раздался в динамике недовольный голос Кошмара.

— Кошмар… Что там впереди?

— Где?

— Да прямо передо мной.

— Ничего. О чем ты? — продолжал недоумевать проводник.

— Свет.

— Да где?

— Прямо. Передо. Мной, — раздельно произнес Сумрак и уточнил: — Дальше по коридору. На повороте.

— Там ничего нет, — еще раз сверившись с сигналом камер, возразил Кошмар. Он даже подогнал разведчика поближе к тому месту, куда указывал напарник.

— Может, проводка где искрит? — делая неуверенный шаг вперед, предположил охотник.

— Послушай, — проводник вздохнул, — ты устал и у тебя передозировка препаратов. Иди быстрее в укрытие. Уровень чист, уверяю тебя.

— Я нормально себя чувствую, — рыкнул сын Грозы.

— Не сомневаюсь, — согласился Кошмар. — Иди уже.

Сумрак заворчал себе под жвала и двинулся прямо к источнику мерцания, но, что странно, с каждым шагом тот начал угасать, пока не померк совсем в момент приближения самца к пересечению коридоров, обратившись красноватым огнем резервного светильника. Воин раздраженно тряхнул головой и быстро миновал сомнительный участок.

Минутой позже, закрывшись в своем «штабе», по совместительству «спальне», Сумрак пустил в помещение кислород, запустил фильтрацию воздуха и настроил освещение поярче, а лишь затем принялся осторожно стягивать скафандр. К его великой досаде, удалось это далеко не сразу: из-за обилия изоляционной пены, разлившейся в областях особенно многочисленных сегодня повреждений, и запекшейся крови, подстежка крепко прилипла к телу, да не где-нибудь, а в самих местах раневых поверхностей. В итоге, пришлось сперва полностью расстегивать внешний слой бронекостюма, а затем мучительно отдирать от себя внутренний…

Это больше напоминало пытку. Кое-где ткань поддоспешника, разорвавшись под ударами, вошла в раны, да так там и осталась, залитая антисептическим составом. Теперь ее приходилось буквально вырывать с мясом, тревожа рубцы и вновь открывая кровотечение. Когда излохмаченная подстежка наконец оказалась на полу, и Сумрак, смог себя оглядеть, то представшее его глазам зрелище и то, что дополнительно удалось обнаружить благодаря сканеру маски, отнюдь не порадовало. Правая рука была прокушена в районе бицепса с двух сторон практически до кости, а с левой оказался снят лоскут кожи выше локтя; пара небольших ссадин — уже не в счет… На левом боку красовалась длинная рваная рана, идущая почти через все ребра, еще и поверх вчерашних скоб. В результате удара Жесткача одну скобу таки сорвало, и удерживаемое ею ребро треснуло сильнее, сдвинувшись и повредив мышцы — ладно, хоть не ушло во внутренние органы, могло ведь и легкое пробить… Вдобавок ко всему, Сумрак заполучил сильный ушиб грудной клетки. Передние пластины доспеха частично распределили силу удара нянькиного хвоста, но грудина, тем не менее, сильно болела, и дышать было дискомфортно. Хотя, все равно повезло, что не проткнули… Что там далее… Правая нога: глубокая колотая рана от хвостового шипа, проходящая наискось через бедро прямо под самую широкую мышцу; на голени гематома от врезавшегося доспеха — защитную пластину погнул Жесткач, и ее край сильно впился в тело, Сумрак так весь день и проходил, не ощущая… Левая нога — немногим лучше: след от задней лапы няньки, все шесть когтей… Спина… На спине тоже было не все в порядке. Ощупав ее, самец нашел обширную гематому, образовавшуюся в результате неудачного падения возле инкубатора. Час от часу не легче…

Болевые ощущения, притупленные в азарте битвы и под гнетом анестетиков, теперь начали быстро возвращаться, и двигаться становилось все сложнее. Процесс раздевания Сумрак завершил уже с большим трудом, а о том, как он завтра будет вновь одеваться, не хотелось даже думать. Из-за повсеместных отеков доспехи сядут плохо. Медикаменты, конечно, сведут данный эффект к минимуму, но за ночь точно полностью не уберут. Придется опять накачивать себя стимуляторами и обезболивающими, иначе сражаться в таком состоянии будет невозможно.

Лишь сейчас сын Грозы осознал, какую совершил глупость и сколько потерял времени, когда не послушал напарника и пошел исследовать тот отсек… Ему уже в тот момент надо было сворачивать зачистку и срочно латать себя, а он, как дурак сидел и втыкал на удивительных Жесткачей… Под действием стимуляторов не всегда можно было верно оценить свое текущее состояние, но глаза-то его где были, где были мозги? Подобное геройство еще оправдывало себя в ходе битвы, а вот сидеть и ничего не делать, при этом продолжая заставлять организм работать на пределе, было далеко не лучшим решением с его стороны.

— Я дебил, — сказал Сумрак и бессильно привалился к стене, но тут же был вынужден вновь принять вертикальное положение — очень болела спина.

— Я тоже виноват, братишка, — с горечью созерцая окровавленного собрата, проговорил Кошмар. Теперь, когда скафандр не скрывал повреждений, оставалось лишь ужаснуться их степени тяжести и реальному количеству. — Надо было тебя сразу после закрытия уровня отправить на отдых. Так и так здесь было за день не управиться.

Печально усмехнувшись, Сумрак качнул головой, но ничего не сказал. Да и что тут было сказать? Изначально он сам взял ответственность за младшего члена клана, а теперь, через каких-то полгода, немногим больше, их роли не просто поменялись, а еще и выстроились так, что сын Грозы оказался целиком и полностью зависим от напарника. И, что примечательно, это был его добровольный, осознанный выбор. Хотя, приходилось признать, что Кошмар все-таки начал в последнее время перегибать палку, будто не старшего собрата направлял, а с мальком нянчился. Да только, наверное, не его в том была вина, просто кое-кто начал вести себя, как малек…

Почему так произошло? Не потому ли, что Сумрак осознал, насколько сильно его привычная жизнь может изменится после «Острова» и заколебался в последний момент? Или потому, что он слишком расслабился, привыкнув к товарищу — настолько, что перестал за собой следить и начал демонстрировать всю свою незрелую суть гаремного воспитанника? Или же он просто устал нести за все ответственность сам и при первой удобной возможности свалил ее на плечи того, кто согласился ее принять? Как знать… Иногда так сложно разобраться в себе самом. Да и не каждый раз хочется, ибо всегда остается вероятность обнаружить нечто нелицеприятное, а кто ж горит желанием о себе такие вещи узнавать…

Спросить бы Кошмарика в лоб, как он выглядит со стороны, но… Это уже совсем унизительно. И так уважения никакого. Да и вообще, поважнее есть дела.

Охотник медленно поднялся и извлек медицинский набор из отведенного места, затем вернулся на ложе и, раскрыв кейс перед собой, приготовился к самооперированию. Предстояло заново очистить раны, убрав временные пробки и попавшие внутрь фрагменты поддоспешника, а затем основательно промыть их антисептиком, оставить открывшееся кровотечение и заполнить регенерирующим составом. Этим самец в первую очередь и занялся. Манипуляции были долгие, кропотливые и крайне неприятные. Особенно тяжко пришлось с правым плечом, из которого Сумрак, немало помучившись, вынул, помимо огрызков материи, осколок брони и два зуба Жесткача. Дальше самец начал стягивать отекшие и болезненные края ран запаивателем. В нос ударил мерзкий запах собственной горелой плоти. Выворачивающее и ломающее саднящее чувство распространилось по всем телу, заставив выгнуться и заорать, когда аппарат коснулся разорванной кожи, но воин тут же сжал челюсти, принуждая себя замолчать, и дальше уже стойко вытерпел весь тщательный, издевательски медленный процесс обработки повреждений. Тем более, что следом предстояла еще более жесткая процедура: вправление ребра и установка фиксирующей пластины; одними скобами тут уже было не обойтись…

Подготовив все необходимое, Сумрак на свой страх и риск добавил еще обезболивающего и, как только нужная область слегка онемела, сделал разрез вдоль пострадавшего ребра, обнажив кость. Установив ее в правильном положении и совместив место перелома, он привернул пластину, после чего стянул мышцы и кожу запаивателем. Анестетик слегка помог в этом деле, но все равно это было чертовски больно… Аж слезы навернулись.

Отложив инструменты, он сел и немного отдышался, а после нескольких минут опять вернулся к ненавистному, но необходимому занятию. Оставалось разобраться с гематомами. Сумрак еще раз внимательно осмотрел свою правую голень. Выглядела она отвратно. Под кожей скопилась кровь, так что ноги теперь выглядели разной толщины, тут даже альтернативы не наблюдалось — нужно было дренировать. Предчувствуя грядущие пакостные ощущения Сумрак непроизвольно размял пальцы рук, расправив и вновь сжав их в попытке сбросить излишек напряжения. Затем он выбрал подходящий скальпель и, обеззаразив поверхность, взрыкнул, быстро совершая точный глубокий надрез. На поверхность чуть выступила кровь, но, вопреки ожиданиям, отнюдь не хлынула. Плохо, значит, свернуться успела… Сумрак лишь тихо и бессильно завыл. Набрав побольше воздуха в грудь, он сжал зубы и, раскрыв двумя пальцами края раны, засунул в нее тупой конец скальпеля, дабы пошевелить содержимое. Сгусток противно хлюпнул и сдвинулся. Самец подавил стон и принялся выгонять из раны комковатую растекающуюся массу, нажимая по краям от разреза. Боги, сколько же там ее скопилось… Это был сплошной рыхлый тромб, неравномерный по консистенции. Он то неохотно покидал рану, подобно густой пасте, то резко выплескивался полужидкой субстанцией, разбрасывая тяжелые мерцающие брызги. Теперь было совершенно ясно, в чем заключалась основная кровопотеря. Это было что-то поистине жуткое… И, что хуже всего, погуляв с такой травмой еще подольше, можно было с большой долей вероятности догуляться до некроза тканей.

Наконец, очистив полость и закачав в нее необходимые препараты, Сумрак заварил края раны и наложил давящую повязку, дабы гематома не вздулась опять — завтра нога уже должна была находиться в относительно рабочем состоянии. Оставалось разобраться со спиной, и там, судя по ощущениям, дела обстояли ненамного лучше.

Сумрак повернулся перед камерой и обратился к до сих пор сокрушенно молчавшему напарнику:

— Кошмар, будь добр, погляди, что у меня сзади?

— Ничего хорошего, — подтвердил младший самец, — кажется, я даже вижу контур системы жизнеобеспечения, на которую ты упал…

— Ну, тогда действуй, проводник… — и сын Грозы завел руку со скальпелем за спину. Кошмар сразу понял, что от него требуется, хотя, от этого и малость передергивало.

— Уф… Ну, давай попробуем… Выше… Выше… Стоп. Левее…

Сумрак прикоснулся острием к своей коже и чуть надавил. Тут же по спине разлилась тяжелая, тянущая боль. Где-то в этом же месте находилась одна из дважды зашитых Полосатым мышц…

— Здесь?

— Здесь.

Самец зажмурился и резко нажал на скальпель. Лезвие глубоко рассекло шкуру, скользнув в заполненную кровью полость. Острая боль пронзила короткой огненной вспышкой, но тут же отпустила. Глухо булькнув, из раны вырвался густой горячий поток и хлынул вниз, вслед за чем неприятное давление вдоль хребта спало, вызывая непередаваемое чувство облегчения. Кошмар с нескрываемым отвращением прищелкнул.

— Хорошо, что ты сам этого сейчас не видел…

— Сдулась?

— Не до конца, выдавливать надо, сгусток там.

— Руководи, — вздохнув, проговорил Сумрак и, отложив скальпель, разместил обе ладони по сторонам от разреза. Дальше, следуя указаниям товарища, самец окончательно выдавил тромб и вслепую закрыл рану, после чего, как смог, стер со шкуры лишнюю кровь и широким полотнищем туго перевязал всю грудную клетку, зафиксировав и область гематомы, и свои многострадальные ребра. К утру должно было поджить немного… Вот, кажется, было и все. Почти.

Оставалось принять кроветворное и стабилизатор. Кошмарик был прав: сегодняшнее многократное введение стимуляторов, противошоковых препаратов и анестетиков сослужило двоякую службу: с одной стороны, воин смог выдержать тяжелую битву, с другой, заполучил интоксикацию организма. Не смотря на то, что боевая химия подбирались с максимальной совместимостью, предел рано или поздно наступал всему.

Передохнув — не слишком долго, чтобы не раскиснуть — самец убрал инструменты, запустив в кейсе функцию стерилизации, после чего подобрал валяющийся поддоспешник, вывернул его и щедро залил очистителем. За ночь пятна крови и вспомогательных веществ должны были сойти. Сам скафандр Сумрак тоже раскрыл и оставил проветриваться, осознав, что завтра предстоит основательная починка всего костюма.

Вообще, первоначально в момент снятия брони воин пришел в весьма серьезное негодование, обнаружив на своем теле внушительное количество серьезных травм и посчитав, что доспехи со своей задачей не справляются, а лишь наоборот затрудняют передвижение. Однако теперь, оглядев «дом» внимательнее, он тут же изменил свое мнение: судя по внешним повреждениям скафандра, отвел он от самца раза в четыре больше ударов и укусов, чем пропустил, что до кислотных брызг, то о них вообще следовало помолчать.

Наконец, вымотанный морально и физически, Сумрак, собрав остатки сил, выкинул мусор, заменил на своей лежанке окровавленную подстилку и осторожно устроился на ночлег. Лечь так, чтобы не задевать ни одно из ранений, не получалось, а потому, хоть и заснул воин быстро, спалось ему плохо. Он все время ворочался, тщетно пытаясь устроиться удобнее и тихо подвывая, чем заставлял дежурящего проводника то и дело встревоженно обращаться к данным о его жизненных показателях.

Знакомый ночной лес шелестел вокруг, и воин с золотой шкурой был снова впереди… Но на этот раз он не шел, а стоял неподвижно посреди тропы и словно бы ждал, когда Сумрак приблизится. Да неужели… Свершилось-таки…

— Зачем ты преследуешь меня, малек?

Сумрак остолбенел, став перед ним как вкопанный. Голос этого старого знакомого незнакомца… Пробрав до костей и вывернув нутро, он разом послышался отовсюду, и одновременно ни единым звуком не нарушил лесную тишь. Он прозвучал где-то в центре головы, срезонировав в горле молодого самца, будто его собственный рык. Грохнул и затих, оставив протяжно гудеть после себя какую-то незримую струну.

— Ты вообще осознаешь, что делаешь и зачем? — боги, он и на первый-то вопрос не смог еще ответить, а золотокожий уже задавал второй… И сверлил, сверлил своими яркими глазами, полными играющего грозного пламени. И Сумрак чувствовал, что не может отвести взгляда, не может пошевелиться, не может ответить…

Желтый воин зарычал. Как неудобно-то выходило… Следовало поклониться Старшему и отвечать, когда спрашивают, а не стоять перед ним болваном… И уж тем более не пялиться! Таких, как он, это приводит в настоящее бешенство, и Сумраку ли было о том не знать…

Больше сын Грозы не успел подумать ни о чем. Старший самец внезапно агрессивно вскинулся, выгнул спину и громко зарокотал, поднимая свое пестрое копье. В этот момент оцепенение, наконец, слетело с юнца. Сумрак отскочил и принял боевую стойку, отвечая на вызов. В его руках тоже оказалось копье, хоть, он и был готов поклясться, что шел безоружным…

Они сошлись и схватились, и долго бились на копьях посреди шепчущего леса под лунным светом. Противник был силен — пожалуй, по мастерству и совершенству владения своим телом лишь Учитель, лишь прославленный Пустошь мог тягаться с ним. Сперва Сумрак безуспешно пытался отражать его удары, чувствуя, что катастрофически проигрывает сопернику, затем стал лишь уклоняться, но копье золотокожего и тут оказалось проворнее.

Вскоре силы стали покидать молодого самца, и он рухнул на колени, сраженный очередным мощным ударом, а следующий получил уже в спину, что заставило немедленно пасть ниц и униженно опустить голову. Массивная ступня встала Сумраку на хребет; сын Грозы отчаянно уперся руками в землю, понимая, что, если противник сейчас уложит его, то все будет кончено, но… Возможности противостоять уже не было. Нога победителя сместилась на загривок, и огромная тяжесть надавила на плечи молодого воина, заставив руки подломиться в локтях, тем не менее, колени еще держали, и поясница напряглась в безуспешной попытке вернуть телу вертикальное положение. Еще одно, последнее усилие…

Однако, прежде, чем Сумрак успел что-либо сообразить, холодное острие копья коснулось задней поверхности его бедра и скользнуло снизу вверх, отодвинув край набедренной повязки. Самец замер в ужасе, а наконечник невозмутимо продолжил свой ход, приближаясь к клоакальной щели. Достигнув и раздвинув ее, острие чуть углубилось внутрь и возобновило свое медленное движение вверх, остановившись у заднего края, как раз напротив… Сын Грозы похолодел, не смея двинуться. Он стоял в унизительной и отнюдь недвусмысленной позе подчиненной самки, крепко прижатый ногой старшего самца, заставившего его уткнуться жвалами во влажный мох, и прямо ему в задницу смотрел кремниевый наконечник чужого копья. И вновь со всех сторон раздался торжествующий громовой хохот.

— Девчонка!

На этих словах Сумрак и проснулся, но голос золотокожего еще несколько минут эхом звучал в голове. И создавалось четкое, неприятное ощущение, что услышан он был не во сне, а наяву, став непосредственной причиной пробуждения…

Самецприподнялся, скривившись и застонав от боли во всем теле, а затем попытался повернуться. Препараты отпустили окончательно: раны под швами теперь горели, пульсировали, отзывались на каждое движение. Дышать было тяжело, в горле сильно пересохло.

— Братан, ты как? — обеспокоенный голос Кошмара окончательно прервал мучительное наваждение. Спасибо, дружище…

— Жить буду, — прокряхтел Сумрак, с трудом вставая и жадно приникая к сосуду с водой.

— Опять плохой сон?

— Нет… — спустя минуту, оторвавшись от питья, мотнул головой воин. — Спина разболелась.

Ну, правда, не рассказывать же было о том, что привиделось… Это ж ни в какие ворота… Хотя, обосновать все логически оказалось, в общем-то, несложно: он страдал от ран и не мог удобно улечься, потому приснился суровый бой; он перед сном вновь размышлял о своих ошибках, потому и попал в ходе сновидения в унизительное положение; ко всему прочему, накануне ему еще и Прорва вдруг с бухты-барахты вспомнилась — вот и результат…

Он попытался поспать еще, но смог лишь болезненно покемарить около часа, после чего пораньше отправил на отдых Кошмара. Тот переспросил несколько раз и согласился лишь тогда, когда Сумрак эти же несколько раз повторил, что чувствует себя лучше и отключаться не собирается.

— Там, снаружи, не очень спокойно, — сознался проводник. — Их начало напрягать, что закрыты водопой и источник пищи. Матка оголодала и вопит, яйца от нее уносить тоже стало некуда, они копятся, и это ее бесит. Короче, сейчас солдаты то и дело атакуют зачищенные уровни, к счастью, пробиться никуда не могут. Роботы распыляют в шахтах репеллент, и это пока сдерживает тварей, но не знаю, как надолго.

В подтверждение своих слов, Кошмар прислал несколько записей с озабочено снующими вокруг перекрытых входов солдатами и негодующей Королевой, ворочающейся в своем гамаке и нервно дергающей хвостом, то и дело сбивающим кого-то из подчиненных.

— Понятно, отоспись, и мы возьмемся за решение этой проблемы, — Сумрак отреагировал достаточно спокойно и уверенно, однако напарник его оптимизма, по-видимому, не разделял.

— Нет, — твердо возразил Кошмар. — Следить за ними следи, пока я сплю, но даже не думай рыпаться. Сегодня мы никуда не идем, у тебя очень плохие показатели, в таком состоянии опасно даже на прогулку идти, не то, что охотиться.

Сумрак недовольно загудел, но проводник остался непреклонен. И, в принципе, он был прав.

Проводив Кошмара на боковую, сын Грозы занялся свои здоровьем. Он осмотрел раны и заново обработал их, снял повязки и ощупал спавшиеся гематомы, принял дозу стабилизирующих препаратов и вкатил себе дополнительный витаминный комплекс. В общем и целом, состояние было неважным, но и сильных опасений уже не вызывало. Теперь можно было поесть и браться за починку скафандра, благо, на это теперь был целый день. Так Сумрак и провел наступившее «утро» — краем глаза наблюдая за кипешем Жесткачей, он выполнял необходимые для собственного восстановления процедуры, а так же тщательно залатывал доспехи, периодически устраивая полчаса отдыха. На ум ему пришло, что это даже, наверное, неплохо, сделать перерыв. Кошмару тоже необходимо было как следует выспаться, все-таки, его нервное напряжение было не меньшим, чем у самого охотника, а то и вовсе превышало его.

Однако Кошмар тоже не смог долго проваляться. Сегодня у него обошлось без тревожных видений, впрочем, как он признался, заснуть крепко так и не удалось. В голове навязчиво крутились нехорошие мысли, и другого выхода, кроме как поделиться с напарником, пусть даже и скептически настроенным, сын Броска не видел.

— И, все-таки, что тебе сегодня снилось? — стал для начала допытываться он, вызывая своей настойчивостью лишь недовольное ворчание Сумрака. — Да пойми ты! Это могут быть знаки! Если их верно истолковать, то можно избежать многих бед!

Сумрак нахмурился, но промолчал. Сейчас он менял одну из бедренных пластин, и та никак не хотела становиться на место.

— Давай, колись! — не унимался тем не менее Кошмарик, и напарник, в итоге, не выдержал.

— Хорошо! — рявкнул он, резко выпрямляясь и тут же сгибаясь от боли, после чего уже тише добавил: — Расскажу. Нашелся же на мою голову толкователь…

И Сумрак действительно принялся рассказывать, только, конечно, не сегодняшний сон — еще не хватало — а тот, что видел вчера. Подробно про все, про ангар, про воинов и про ухмыляющегося недомерка. Кошмар слушал, не перебивая, а, когда рассказ был окончен, подытожил:

— Как я и думал… Духи это, призраки погибших. Не отпускает их это чертово место, вот они и злобствуют… Это ж, братан, они тебя к себе зовут! Худо дело… Как сам-то не понял? Вставай, мол, рядом, построение объявили… Ч-черт…

Сумрак промолчал и только вновь покачал головой. Ну к чему это? Ну, вот даже если бы он в это верил, зачем нагнетать обстановку? Тоже мне, поднятие боевого духа… «Тебя ожидает в своих рядах мертвая армия, все по плану, брат!»

— Зря не веришь, — будто бы прочитав его мысли, заметил напарник.

— А, если бы начал верить, это, скажи, как-то бы помогло мне?

— Нет, но… Ты хоть начал бы относиться ко всему серьезнее, — собравшись с духом выпалил Кошмар. — Итак, не хочешь поговорить о том, что случилось вчера?

— Ты сам хорошо все объяснил: переутомление, интоксикация…

— Брат, я не верю, что тебе может изменить твоя логика, будь ты хоть трижды отравлен. Ты вообще осознаешь, что делаешь и зачем?

Тут сыну Грозы пришлось ощутимо вздрогнуть. Что за нелепое совпадение? Сумрак поднял голову и уставился прямо в камеру, не сомневаясь, что напарник отлично видит его взгляд. Жаль, он сейчас не видел Кошмара, и мог лишь догадываться по голосу о его выражении.

— Что я, по-твоему, сделал не так?

— Ты уступил добыче, — поколебавшись немного, ответил Кошмар. — Но, что хуже, ты забыл о нашей конечной цели. Да, Сумрак, НАШЕЙ. Если я тебя подведу, то ты погибнешь, а мне, верно, придется подорвать себя во избежание позора. Если ты провалишь операцию, будет то же самое. Но еще хуже нам с тобой придется, если Охота состоится, но ее не засчитают. А ее не засчитают без полной зачистки, если я хоть что-нибудь в чем-нибудь понимаю… — тут он умолк. Молчал и сын Грозы.

— Ты прав, — наконец проговорил Сумрак. — Я не подумал об этом. Меня слишком сбило с толку их поведение… Но теперь я не знаю, как поступить. Скажи, что об этом говорит Кодекс?

— Это ты его наизусть знаешь, не я, — хмыкнул Кошмар, — ты мне и скажи.

— Не трогать беззащитных. Неважно, о ком речь.

— Тебя никто не осудит, если ты тронешь беззащитного Жесткача. И, потом, Кодекс вот, например, запрещает убивать молодняк, но для Жесткачей всегда делается исключение, и это тебя почему-то до сих пор не напрягало.

Один-ноль. Сумрак усмехнулся. Нет, у Кошмара все было в порядке с логикой, просто он до сих пор, видимо, тщательно это скрывал…

— Молодняк Жесткачей не беззащитен, — тем не менее нашелся, что ответить сын Грозы.

— Возможно, что садовники — тоже, — парировал Кошмар.

— А вот эта мысль и мне не дает покоя, — внезапно признался Сумрак и вновь опустил голову. — Пока ты спал, я тут чинил доспехи и думал… Мы не знаем, как появилась такая вариация Трудного Мяса, мы не знаем, как работают их инстинкты. Поначалу их уникальность поразила меня, и мне показалось, что ученые захотят исследовать этот феномен, отчасти поэтому я и сохранил им жизнь. И не просто жизнь, Кошмарик. Эти сады… Это что-то невероятное. Там нужно побывать, чтобы понять, о чем я сейчас говорю… Но без своих хозяев они погибнут. А что толку исследовать мертвые образцы? Кошмар, будь я исследователем, я бы многое отдал, чтобы понять, как работает эта система, и еще больше, чтобы узнать, каким образом она сформировалась…

— Боги! — судя по тону, сын Броска сейчас высоко закатил глаза. — Сумрак, ты не исследователь, ты — охотник, мать твою… безмерно уважаю! А как доигрываются исследователи, пытаясь разобраться в Жесткачах, мы с тобой и так видим на очень характерном примере!

— Видим, — согласно вздохнул сын Грозы. — Да и будь я ученым, я бы уж точно учел такую вещь, как способность этих тварей перерождаться при отсутствии или, наоборот, появлении ключевых стимулов.

— Что? — вот тут уже Кошмар, судя по звуку, озадаченно поскреб в затылке.

— А то… Пока я следил за обстановкой на уровнях, я глянул, что они делают. Видно, как и прежде, плохо, но область дверей просматривается. Так вот садовники сейчас заняты тем, что дружно скребутся в поисках выхода. Они забросили дела, они все до единого набили животы грибами и стремятся накормить своих подопечных… Чем, как думаешь, это может кончиться?

— Понятия не имею, — честно признался Кошмар.

— Я тоже. Но рискну предположить, что они передавят друг друга или траванутся грибами, начавшими разлагаться в их желудках…

И вот тут Кошмар не сдержался, неожиданно громко затрещав от смеха. Сумрак не сразу понял, что же вызвало столь бурное веселье напарника, но, когда, успокоившись, тот поведал свой ход мыслей, сыну Грозы даже как-то стало не по себе.

— Вот тебе стало жалко их убивать, да? — все еще пофыркивая, уточнил Кошмар. — Ты их закрыл, чтобы потом их могли исследовать ученые, понадеявшись на то, что Жесткачам без еды и воды пару недель протянуть как раз плюнуть. Но, стало быть, не учел их инстинктов. И теперь им суждено сдохнуть гораздо более страшной смертью, чем смерть от лазера или лезвий: медленной и мучительной. Они уже сейчас сходят с ума, не имея возможности выполнять свое предназначение, потом, как ты говоришь, они начнут друг друга давить. А тот, кто не окажется раздавленным, начнет загибаться от жесткого кишечного расстройства. Ооо, безостановочно блюющие и дрищущие Жесткачи — это будет что-то… Сумрак, да ты — единственный извращенец, кто смог додуматься до ТАКОГО издевательства над Священной Дичью!

И Кошмар вновь зашелся в неудержимом припадке хохота. Сумрак прикрыл глаза рукой и… тоже стал тихонько подхрюкивать. Боги, этот негодяй был кругом прав…

— Вообще-то… Вообще-то, — охотник попытался сказать что-то еще, но не выдержал и тоже рассмеялся, убрав руки от лица и теперь уже держась за напомнившие о себе ребра. Проклятые нервы…

Наконец, когда веселье утихло, вновь посерьезневший Сумрак смог все-таки завершить свою мысль:

— Я не совсем с этой позиции рассматривал. Когда часть садовников погибнет, оставшаяся часть, так и не получив возможности реализовать инстинкт, может начать преобразовываться во что-то иное, более актуальное в сложившейся ситуации. В солдат или… Новых Маток. Солдаты, будучи в изоляции, способны к откладке яиц, кто может дать гарантию, что к этому не способны данные особи? И вот представилось мне: написал я, значит, что твари эти безопасны, вернувшиеся после нас ученые без задней мысли откроют дверь, а там…

— И все начнется по новой, — закончил за товарища Кошмар. — Ну, вот теперь узнаю брата Сумрака. Вывод сам сделаешь или еще помочь?

— Добивать…

— Да, причем, в сложившейся ситуации вполне можно считать это актом милосердия.

— Хорошо, — согласился Сумрак. — Завтра я туда вернусь, надо с этим покончить быстрее…

— Стоп, — вдруг прервал его проводник, вновь почувствовав в голосе сына Грозы некий надрыв. — А вот тут вернемся к нашей теме.

— Разве, она не исчерпана?

— К ДРУГОЙ теме. Сумрак, ты, хочешь верь, хочешь нет, но «Остров» тебя дурит. И все, что мы сейчас проговорили, лишь подтверждает данную догадку. Поверь, злые силы существуют, независимо оттого, веришь ли ты в них. Вчера ты попался в расставленную ими ловушку и, будь уверен, она не последняя.

Сын Грозы настороженно замер. Ну, что, опять, что ли???

— То есть, по твоему мнению, «Остров» затмил мне разум? — осторожно спросил он.

— Еще раз повторяю, ты можешь не верить…

И тут сын Грозы растроганно улыбнулся. Ох уж этот Кошмарик… Вот где бы он был сейчас без Сумрака? Либо на том свете, либо на нижней палубе «Изверга»… Сын Броска и сам это прекрасно осознавал, а потому очень боялся потерять товарища. Но, если бы не этот его страх, то где бы, спрашивается, теперь был сам Сумрак? На той же нижней палубе. Без гарема, без чести, даже без гривы…

Подумать только, еще вчера он мысленно упрекал друга в неуважении, точно забыв, скольким обязан ему. А, между тем, это всего лишь был страх потери. Каким же глупцом надо быть, чтобы не распознать… Прямо же сейчас, буквально на глазах сына Грозы, еще один глубинный страх друга показался на поверхности, и был он гораздо более сильным: больше потери Кошмар страшился разочарования… Страшился настолько, что ему оказалось проще придумать сказку, объясняющую странности поведения напарника, чем поверить в его реальную способность дать такую непростительную слабину… И в тот момент Сумрак осознал, что не может позволить себе подвести еще раз. А пока…

— Знаешь, — задумчиво проговорил старший самец. — Возможно, ты в чем-то и прав.

Кошмар явно насторожился, видимо, не веря своим ушам — стало понятно по тому, как он затих. Сумрак сделал паузу и встал, откладывая в сторону подновленный внешний доспех, после чего, осторожно нагнувшись, подобрал поддоспешник и с силой встряхнул его; засохшая кровь облетела с ткани легкими хлопьями. Сев обратно, самец взялся за спаивание поврежденных участков и заговорил вновь, не отрывая глаз от работы:

— Да, я не верю во всякую чертовщину, но… Главная тут загвоздка в том, что нее верят другие. В том числе и мой дражайший кровный братец…

— Не понял… — сын Броска, похоже, сейчас нахмурился. — Ты сейчас хочешь обвинить меня…

— Ни в чем я не хочу тебя обвинять, — спокойно отозвался Сумрак. — Я лишь пытаюсь объяснить происходящее с наиболее логичной для себя точки зрения. Когда-то в детстве матушка сказала мне занятную вещь: все, во что поверят многие, рано или поздно начнет существовать, каким бы странным и невероятным оно ни было, ибо мысль представляет собой великую силу, способную на такие свершения, каких мы иногда не в силах себе представить…

— Иными словами…

— Иными словами, выдумав демонов «Острова» и поверив в них, яутжи призвали их сами.

Кошмарик вновь надолго замолчал, переваривая услышанное. Сумрак не стал ему мешать, сосредоточенно принявшись штопать комбинезон. Через несколько минут напарник решился нарушить молчание.

— Возможно, так и есть, но согласись, мы не можем этого знать, — сказал он.

— Соглашусь, — отозвался сын Грозы.

— Тем не менее, твоя точка зрения не противоречит одной немаловажной детали. Если мы выдумали бесов, и бесы стали существовать, то и все выдуманные нами способы защиты от них, по логике, должны действовать.

Сумрак изумленно поднял глаза от поддоспешника и замер. Нет, он совсем не то хотел сказать, однако…

— Ты ведь хорошо рисуешь? — а этот вопрос и вовсе поставил самца в тупик.

— Во всяком случае, не хуже большинства, — уклончиво ответил он.

— Тогда подожди несколько минут, сейчас пришлю кое-что…

С этим Кошмарик вновь умолк, а Сумрак лишь недоумевающе хмыкнул и, на время отвлекшись от рукоделья, переключил свое внимание на показания датчиков и видеодонесения разведчиков. Спустя некоторое время пришло сообщение от Кошмарика. Открыв его, Сумрак удивился еще больше.

— Это что за раутская грамота? — поинтересовался он.

— Охранные знаки, — невозмутимо пояснил собеседник. — Там к каждому приписка, где его следует изображать. Так что изучай и вперед!

— Что? — изумленно переспросил Сумрак, который и сам уже не рад был, что поддался на провокацию младшего. Пробежав прилагающийся текст глазами, он возмутился окончательно: — Да не буду я это у себя на лбу рисовать!

— Жить хочешь? Значит, будешь, — уверенно заявил Кошмар. — И будь повнимательнее, когда станешь перерисовывать, там одну черточку не так поставишь — и охранный знак может превратиться в портал для вызова демонов!

====== Глава 19. Встреча на полигоне ======

Комментарий к Глава 19. Встреча на полигоне Дорогие Читатели! Прежде, чем вы приступите к чтению, даю небольшое отступление. Глава далась нелегко. Гватя сломала себе всю голову, вынесла мозги героям и замучила соавторов))) Так что вот три вещи.

Во-первых, хочу в очередной раз поблагодарить Brujo и Константина за помощь в создании атмосферы четвертого уровня!

Во-вторых, опять спасибо музыке. Когда я выкопала этот трек из кладовки, то сразу поняла: вот он, «Остров»! Композиция весьма известная, если не сказать классическая: Жан Мишель Жар «Плач китов». Но насколько же она точно передает атмосферу заброшенной космической станции, населенной чудовищами! Особенно вот к грядущему четвертому уровню походит. Если кто не слышал, не поленитесь, прослушайте мелодию до конца – не пожалеете, она настолько непредсказуемо меняется и… вообще, слов нет, чтобы выразить)))

Теперь рисунок. Вот он, обещанный новый портрет Нашатыря. Сюрприз: он опять в цвете. Без цвета было бы не интересно. Это как раз из разряда: «Сфоткай скорее, как я жестко выгляжу!» Короче, Нашатырь, расписанный охранными знаками под хохлому)))) Стоит, весь такой грозный… А на самом деле он, ребята… сушится просто)))) Чтобы не дай боги не смазать))) У меня сразу, не смотря на всю его кажущуюся внушительность, ассоциация с накрасившей ногти бабой))) Простите))) https://gvatya.tumblr.com/image/171755448233

— Красиво стоишь, — насмешливо стрекотнул Кошмар. Сумрак лишь мрачно фыркнул. Он еще и издевается…

Сын Грозы сейчас чувствовал себя как никогда глупо. Он стоял в одной набедренной повязке посреди отсека, растопырив руки, и ждал, пока высохнет краска. И ведь угораздило его кинуть в ремонтный набор несколько маркировочных приборов — думал, мало ли, отметки какие по ходу зачистки придется ставить, или еще куда сгодятся… Сгодились вот — лучше не придумаешь. Используя красный и белый цвета, ему пришлось ради успокоения Кошмаровой души раскрашивать себя, точно дикарю. Иной альтернативы Сумраку не виделось — откажись он, и Кошмар выдумал бы еще ворох несуществующих проблем, потом поверил бы в них, и они, конечно, не замедлили бы появиться. И тут даже не о материализации мыслей шла речь — просто неуверенный в себе проводник мог начать совершать ошибки. В данном случае Кошмарику было проще подыграть.

Сумрак занимался этим специфическим бодиартом на протяжении двух часов, старательно покрывая замысловатым геометрическим узором лицо, грудь и плечи. Всю процедуру он проделывал перед найденным на соседнем складе зеркальным листом теплоизоляционной обшивки. Сперва он долго мучился пытаясь верно перерисовать символы, но затем додумался отразить изображения по горизонтали, и дело уже пошло намного быстрее. Последним, чем украсил себя самец, были «Глаза Черного Воина», которые он начертил на ладонях — символы, призванные направлять карающую руку (или обе, если приходилось действовать двумя).

Уложился он как раз к моменту пробуждения напарника. Кошмар вышел на связь довольный и отдохнувший, а потому не замедлил сразу отвесить другу издевательский комплимент. Впрочем, тут же похвалил за прилежание и качественное исполнение боевой раскраски.

Этой ночью оба самца спали на удивление спокойно и крепко — сказался ли разговор по душам, состоявшийся накануне, либо дала о себе знать накопившаяся усталость, но они не видели никаких снов и даже почти не ворочались. Спали, как и раньше, поочередно — это было непреложным правилом. Сперва на боковую отправился Сумрак и беспробудно продрых аж десять часов вместо стандартных шести. Ну, оно и понятно: боль, не позволявшая ни расслабиться, ни улечься удобнее, наконец-то начала отпускать. Кошмар не мешал ему отдыхать — пара часов на фоне потерянных суток уже не играла решающей роли. Правда, Жескачи все активнее ломились в задраенные лифтовые шахты, но основным нападкам подвергались первый и третий уровни, являвшиеся для колонии жизненно важными, второй же твари пока игнорировали, оставляя утомившемуся охотнику время на восстановление. Что до атакуемых дверей, то они, слава богам, выдерживали, хотя, Жесткачи явно просекли, как работают запирающие механизмы, а потому дергали и кусали их с удвоенной силой.

Кошмар после Сумрака тоже выспался от души, довольный своей маленькой победой над убеждениями напарника и одновременно слегка отошедший от напряженной роли боевого кукловода. Демоны не пробились на это раз в его сновидения, очевидно, почувствовав свою беспомощность — проводник тоже начертил на себе несколько магических пиктограмм, мысленно досадуя, что не догадался об этом раньше.

Тем не менее, «выходной» остался позади, и теперь пора было возвращаться к выполнению задания. Пока краска на теле сына Грозы мучительно медленно подсыхала, напарники стали планировать день.

— Значит, сейчас я возвращаюсь на третий уровень, — начал было Сумрак, но Кошмар его прервал.

— Давай-ка оставим его еще на сутки в покое, — предложил он. — Там посерьезнее проблемы есть. Нужно убрать этих мерзавцев из шахт, пока они не взломали двери. Если прозеваем, то придется первый и третий уровень повторно обрабатывать, и уж совсем не хочется, чтобы они прорвались на второй. Жесткачи уже практически не реагируют на репелленты — чихают, пускают слюни, но все равно прут вперед — да ты и сам видел. Сейчас в шахтах сосредоточилось около шестидесяти процентов оставшегося взрослого поголовья, если удастся их массово покрошить, то дальше будет намного быстрее и легче дело двигаться, только вот пока не знаю, как под таким напором с той стороны двери-то открывать… Разве что, перед распечатыванием каждой шахты побольше отпугивателя распылять, чтоб расползались, а потом кидать гранату…

Выслушав рассуждения собрата, Сумрак ненадолго задумался. Осторожно проверив пальцем узор на своем плече и убедившись, что тот почти не мажется, воин с озадаченным видом уставился в камеру, заменявшую ему с некоторых пор лицо собеседника, а затем изрек:

— А у разведчиков же крепкие манипуляторы?

— Ну, да… — неуверенно пробормотал Кошмар, не понимая, к чему товарищ сейчас клонит.

— А мы можем позволить себе еще пятью штуками пожертвовать?

— Вот не нравятся мне эти твои разговоры, — проворчал проводник. — Ну, если очень нужно, то пятью, так и быть, можем пожертвовать… Что ты задумал такое?

— Да просто все, — ухмыльнулся сын Грозы. — Вручаем «жучкам» гранаты и отправляем во все шахты, делов-то. Если рванет в самой гуще Жесткачей — а мы сделаем так, чтобы рвануло именно там, — то всю ораву надолго выведет из строя, и я прямо со второго уровня по очереди зачищу все шахты. Взрывы отпугнут остальных особей, так что сразу после этого я смогу перейти на следующий ярус, скорее всего, почти беспрепятственно.

— А может сработать, — после недолгих колебаний согласился Кошмар. — Но тебе нужно будет действовать очень быстро.

План сработал. Но действовать и впрямь пришлось в очень шустром темпе. Про себя Сумрак отметил, что, если где-то устанавливался мировой рекорд по скоростной сварке металла, то он его давным-давно уже побил. То, чем он сейчас занимался, до дрожи напоминало полосу препятствий, на которой тренировали мальков в училище. Юнцов загоняли в катакомбы и заставляли поочередно то выбираться из ловушек, то сражаться до потери пульса, а то решать головоломки, и все за ограниченное время. Тогда от быстроты переключения между разными видами деятельности и качества исполнения заданий напрямую зависела целостность шкуры. Сейчас происходило нечто похожее. С той разницей, что на этот раз нерасторопность могла с большой долей вероятности привести к скорой и страшной смерти.

Когда в пяти шахтах одновременно рванули добросовестно доставленные роботами боеприпасы, Сумрак уже находился возле входа в первую из них. И… Начали! Взрыв, команда проводника, срезание печати — меньше минуты. Перенастройка лазера, сигнал «все спокойно», выход на аварийную лестницу, зачистка шахты без спуска — три минуты. Возвращение в коридор, запечатывание двери — две минуты. Бегом к следующей шахте — сорок секунд. И далее весь цикл заново.

Ранения давали о себе знать, но приходилось терпеть, сжимая зубы, и шевелиться. Сегодня следовало максимально долго продержаться без препаратов. Полностью вышло бы вряд ли — «Остров» являлся отнюдь не тем местом, которое располагало к отдыху, так что прохлаждаться и восстанавливать силы во время зачистки уровней было некогда, но хотя бы первую половину дня стоило провести без насильственной выжимки ресурсов организма. Радовало то, что станция наконец-то наполнилась кислородом, и дышать теперь можно было гораздо свободнее, к тому же, не испытывая постоянной проклятой жажды. На всякий случай у Сумрака, конечно, имелось с собой несколько регенерирующих патронов, но он не планировал их сегодня использовать.

Удалось без заминок обработать три шахты, прежде чем оглушенные солдаты, наконец, начали приходить в себя. Когда Сумрак вскрыл четвертую, то от нескольких особей уже пришлось отбиваться, правда, Жесткачи все еще были дезориентированы, а потому справиться с ними не составило большого труда. При заходе охотника в пятую шахту оклемавшиеся солдаты, очевидно, получившие от Королевы срочный сигнал об отступлении попытались дать деру и, к сожалению, с десяток тварей ускользнуло, но остальных сын Грозы резво прикончил.

— Они ушли на пятый ярус, — сообщил Кошмар, — Матка позвала, чтобы уплотнить свою оборону. Они будут стеречь выходы, но пока не решаться снова лезть в шахты. У тебя есть отличная возможность перейти на четвертый уровень. Там сейчас находится всего девятнадцать особей, и они взяли тактику затаивания, таких орав в коридорах, как прежде, уже нет.

— Значит, третий откладываем?

— Предлагаю отложить. Завтра на четвертый может набежать гораздо больше, и закрыть его будет сложнее, надо пользоваться моментом.

Сумрак одобрительно щелкнул и, заизолировав дверь, полез наверх. Это был широкий туннель правого грузового лифта, как и все прочее на «Острове» оплетенный застывшей слюной Жесткачей. Карабкаясь по еле угадывающейся под толщей «паутины» лестнице, самец мельком глянул на дно шахты. Там высился целый могильник Священной Дичи. Поломанные экзоскелеты белели в темноте. Потом надо было посчитать, сколько там…

— Готовься, двое впереди, — сообщил проводник, когда до дверей оставалось всего ничего. — Пока в противоположном конце коридора.

Сумрак коротко рыкнул, подтянулся, взбираясь на порог и сразу отыскивая взглядом два светлых силуэта в отдалении. Заметив охотника, Жесткачи разом припали к полу и бесшумно двинулись навстречу, действуя принципиально иным образом, чем их предшественники. Похоже, до Священной Дичи, наконец, стало доходить, что атаковать неубиваемого нарушителя, сразу кидаясь на него, сломя голову, довольно опасно, и твари решили попытаться подкрасться к нему незаметно. Откуда им было знать, что у продуманного неприятеля имеются «глаза» по всей станции?

Глаза по всей станции… И, точно вспышка, внезапное осознание прорезалось в мозгу, породив секундную оторопь. Это же… Но Сумраку тут же пришлось отбросить все посторонние мысли, ибо твари подошли уже совсем близко. Миг — и они с воплями оторвались от поверхности, бросаясь на ненавистного убийцу собратьев. Вслед за тем оба наконечника копья, выхваченного сыном Грозы из-за спины, быстро сверкнули по очереди, и бронированные туши рухнули к ногам охотника. Однако не успело его оружие завершить свой ход, как послышалось новое предупреждение:

— Справа один, слева двое!

Одновременно из центрального коридора в боковой свернуло еще три солдата — Кошмар чуть опоздал с ориентировкой, благо от пресечения проходов Сумрака отделяло приличное расстояние, так что времени перенастроится хватило. Два Жесткача распределились по стенам, и один припал к полу посередине, готовясь напасть одновременно с трех сторон. Алый луч не дал им возможности приблизиться — реакция охотника оказалась быстрее.

Проводник досадливо фыркнул в динамике, ему следовало быть внимательнее.

— Не выдумывай, ты отлично ведешь, — поспешил успокоить его Сумрак. В сложившейся ситуации ему был нужен уверенный Кошмар. Сомнения сына Броска в собственных силах могли поставить под угрозу всю операцию.

— Вари дверь, — проигнорировав ободряющие слова товарища, буркнул проводник. — В коридорах чисто, слева во втором от тебя помещении сидит одна особь, но пока неактивна, я предупрежу, если задвигается.

Сумрак недовольно заворчал, ему не хотелось поворачиваться спиной даже к одному Жесткачу, но перекрытие шахты и впрямь было делом приоритетным. Давай-ка, не зевай больше, Кошмарик…

Впрочем, спрятавшаяся неподалеку тварь ожидания напарников оправдала, не высунувшись до самого окончания сварки. Возможно, это была одна из особей, сильно напуганных взрывом. Возможно, она даже была слегка контужена — ну, это предстояло скоро выяснить. Убедившись в прочности печати, Сумрак вновь перекинулся с проводником парой фраз, после чего отправился в вышеупомянутый отсек, оказавшийся складом химической тары.

Жесткач скрывался между стеллажами и, как ни странно, в бой совершенно не рвался. Наоборот, почуяв охотника, он принялся петлять среди бесконечных рядов, словно стремясь затеряться в этом своеобразном лабиринте и избежать расправы. Следуя указаниям проводника и стараясь сохранять полную тишину, Сумрак приступил к выслеживанию дичи. Откровенно говоря, наконец-то представившаяся на пустынном четвертом ярусе возможность отвлечься от кромешной «мясорубки» и погоняться за ускользающей добычей, приятно согревала душу охотника. Слишком уж часто на «Острове» приходилось убивать быстро и дистанционно, без обычно свойственного сыну Грозы изящества, порой, становясь на самой грани Кодекса. Сумрак ценил открытое противостояние и возможность ощутить силу сопротивления соперника, но здесь подобное становилось, зачастую, просто невозможным, в силу количества дичи. По правде, любой из солдат, коих самец десятками резал при помощи лазерной пушки, мог составить ему серьезного противника в условиях традиционного боя, но тогда Жесткачам пришлось бы выстроиться в длинную очередь…

Жесткач мелькнул за соседним стеллажом — Сумрак успел увидеть в промежутках между выставленными в ряд канистрами его ребристое тело. Довольно крупный, и вот не понятно: трусливый или, все же, хитрый? Вот пробежал снова — уже с другой стороны — значит, все-таки, пытается зайти сзади…

— Пятый левый ряд, — услужливо подсказал Кошмар. — Обойди у стены, и он выскочит прямо на тебя. Будь готов.

Сумрак боком продвинулся вдоль стеллажей, уже в следующий миг выходя навстречу рослому солдату в глянцевой блестящей броне. Вот такой экземпляр не стыдно было бы и на трофейной стене разместить! Да только смысл забирать головы солдат с Охоты, главной добычей которой суждено стать Стражам и самой Матке? Прости, боец, но ты отправишься, увы, в утилизатор, вместе с остальными…

Схватка оказалась короткой. Дразнить дичь и играть с ней в условиях ограниченного пространства было не лучшей идеей — еще не хватало порушить стеллажи и уронить что-то на себя — так что Сумрак несколькими выверенными движениями заколол Жесткача копьем, после чего покинул склад и направился в противоположный конец коридора, ко второму грузовому лифту. Двери отсеков он пока оставил в покое, первым делом требовалось изолировать сам уровень. По данным разведчиков коридор и все прилегающие отсеки сейчас пустовали, и в ближайшее время проблем не ожидалось, так что…

Глаза. Тихо двигаясь по широкому, некогда приспособленному для транспортировки больших грузов, туннелю, Сумрак позволил себе вернуться к размышлениям. В недавнем сне его напарник видел сотни глаз на стенах. Кошмар тогда заявил, что это призраки смотрели на него… И вот где, позвольте поинтересоваться, была его логика? Все яутжи, погибшие здесь, пали с честью, держа оружие в руках. С чего бы им оставаться на станции в виде духов? Армия Черного Воина — вот их удел по праву. Они веровали, что попадут в нее после смерти, и несомненно должны были к ней присоединиться в контексте мистической картины мира. Если бы Сумрак принял ее хоть на мгновение, то он бы сделал именно такой вывод, и никаких призраков тут, увольте! А вот если допустить реальность мыслеформ, о которых так любила толковать Загадка, то получалось кое-что весьма интересное…

Чего страшились воины на «Острове»? Жесткачей? Да не дайте боги! Смерти? Смешно! Духов? Возможно, но не точно. Все, что Сумрак слышал от собратьев, когда пробовал обсуждать с ними проблему зачистки станции, сводилось к одному: боялись они всего в комплексе, трепеща перед «Островом», словно пред единым непобедимым соперником! Как бы безумно это не звучало, но «Остров» воспринимался именно как одухотворенный объект, обладающий собственной волей, и все опасности, подстерегающие на его борту — и реальные, и надуманные — являлись лишь его орудиями! И Жетскачи, и демоны, и призраки представляли собой лишь его способ самозащиты — от тех, кто по иронии судьбы, породил его посредством собственных фантазий. И, если, все же, было допустить, что осознанная мыслеформа способна существовать и взаимодействовать с живыми существами на ментальном уровне, то почему бы не рассматривать сны, как способ ее общения? Возможно, единственный возможный для нее. Тогда все невероятным образом выстраивалось, согласно логике: взяв станцию под наблюдение, Сумрак и Кошмар заставили бесплотного «хозяина» этого техногенного металлического тела волноваться. И теперь он тоже следил за ними — так же, как следили они, следил бессчетными незримыми глазами, улавливая каждое действие, каждое решение и, что страшнее всего, каждую мысль… А Кошмарик как личность верующая, а, следовательно, наиболее восприимчивая, смог ощутить на себе этот потусторонний взгляд.

Как итог, если все это действительно не являлось иллюзией, навеянной усталостью и недостатком информации, то у данной Охоты реально существовал лишь один-единственный объект…

Может быть. А, может, нет. Одно Сумрак знал наверняка: пока все эти размышления стоит держать при себе, не посвящая в них Кошмара.

Думая так, самец шел вперед, тревожно оглядываясь по сторонам и неожиданно для себя открывая ситуацию с совсем иной стороны. Нет, он не поддался страхам и суевериям, не таков был сын Грозы. Но зерна сомнения в том, насколько же верно его восприятие действительности, все-таки оказались посеяны в благодатную почву и готовились дать первые ростки.

После того, как вторая грузовая шахта была закрыта, Сумрак двинулся в обратном направлении, минуя серверную и центр первичной обработки данных. Сюда следовало наведаться чуть позже, после зачистки уровня — возможно, удалось бы разжиться какой-либо полезной информацией, а, может статься, даже восстановить трансляцию данных в исследовательскую базу центрального орбитального комплекса. Жесткачи в этих отсеках на данный момент отсутствовали, так что их посещение напарники отложили, закономерно возведя в приоритет освобождение других помещений.

Воин не мог про себя не отметить, что с четвертым уровнем пока что несказанно везло. Его коридоры были намного шире, чем на втором и третьем, так как здесь располагались испытательные полигоны и лаборатории, что приводило к необходимости перемещать между ними громоздкие установки. При большем количестве Священной Дичи, чем наблюдалось в настоящий момент, с зачисткой возникли бы неминуемые проблемы, ведь использовать сети в таком пространстве возможным уже не представлялось. Но ярус был неожиданно спокоен и пуст, давая возможность не только действовать в достаточно размеренном темпе, но и еще как следует осмотреться. Последним Сумрак и занялся, продвигаясь вперед.

Первое, что бросилось в глаза — это обилие останков экипажа и предыдущих охотников. Именно здесь их количество достигало прямо-таки ужасающих величин. Впрочем, возможно, так лишь казалось, ибо на первом ярусе мертвецов скрывал густой ил, а на третьем у Сумрака просто не было времени отвлекаться на разбросанные кости. Но вот на втором уровне, который сын Грозы уже изучил как свои пять пальцев, тел точно насчитывалось меньше. Очевидно, в ночь захвата станции мало кто из членов экипажа смог добраться до ангара, а впоследствии прибывающим отрядам воинов все-таки удавалось миновать второй ярус, но дальше они неизбежно гибли в пучине первого или лабиринтах третьего; сюда, на четвертый, судя по всему, добирались лишь сильнейшие, а выше, наверняка стали бы встречаться исключительно останки персонала «Острова».

Повсюду на четвертом уровне виднелись следы масштабной битвы, произошедшей по всем признакам в первые годы оккупации станции. Останки яутжей разложились полностью, и от убитых Жесткачей остались лишь пустые панцири. Все это не подверглось утилизации, следовательно, на момент произошедших здесь событий садовники еще даже не существовали. Теоретически, проанализировав время предыдущих попыток зачистки и сопоставив его с количеством не попавших на грибные плантации останков, можно было хотя бы примерно установить время появления данной модификации… Конечно, если это вообще кого-то стало бы интересовать.

И, опять же, столь характерные свидетельства говорили о том, что далеко не всегда на ярусе бывало так пустынно, как сегодня. Видимо, Священную Дичь действительно как нельзя кстати отвлекли запертые ранее уровни и затем напугали взрывы, в противном случае, Сумраку пришлось бы здесь ох как туго…

Он вдруг остановился, вглядываясь в один из скелетов, что был вплетен в «паутину» и едва виднелся между ее густо натянутыми тяжами. Грозная маска все еще скрывала лицо погибшего, но доспехи давно осыпались и также оказались впаянными в бугристую внутреннюю выстилку теперешнего улья. Разложенное копье слабо блестело в красных лучах мерцающего над головой светильника, скрытое мерзкими наслоениями более, чем на две трети, и некогда мощная длань воина по-прежнему покоилась на нем, иссохшая и почерневшая. Широкую грудную клетку обтягивали чудом сохранившиеся лоскуты грубой шкуры. По всему было видно, что павший являлся воином в годах, снискавшим уважение и славу… Заметив в одном из углублений характерное тройное кольцо, Сумрак наклонился, вытащил его — из-за толстых перчаток получилось не сразу — и поднес к линзам. Клан Тайфуна, «Знак тысячи побед»… Такой был у Учителя, а отец удостоился его лишь год назад. Гневу же подобная награда пока, разве что, только во снах и являлась… Трудно поверить, что здесь принимали смерть и воины такого порядка. Созерцание награды невольно пробудило у молодого самца мысль: «Да что я вообще тут делаю?», но Сумрак немедленно прогнал ее от себя. Он делал, что мог, и делал не напрасно.

— Серьезный был тип, — заметил Кошмар, вместе с товарищем разглядывая находку.

— Да будет он вечно прославлять небесное воинство, — отозвался сын Грозы, бережно возвращая кольцо на прежнее место. Затем Сумрак выпрямился и уверенно произнес: — Все эти славные бойцы пали с честью. А нам теперь нужно постараться, чтобы они упокоились достойно.

— Да уж, когда ты вычистишь это чертово место, Жрецам будет много работы, — с чрезмерной, на взгляд сына Грозы, уверенностью заключил проводник. Не говоря в ответ ни слова, охотник продолжил свой путь.

Миновав ряд экспериментальных помещений, расположенных с левой стороны переднего поперечного коридора, Сумрак подошел к третьей по счету шахте. Здесь уже стоило держаться настороже. В двух ближних лабораториях пряталось по Жесткачу, и входы располагались совсем неподалеку, однако затаившиеся солдаты не спешили показываться, и встречу с ними решено было отложить на потом, тем более, что изоляция уровня отлагательств не требовала. Справа за стеной, на территории носового полигона также засело шестеро тварей. Однако, к большой удаче, двое ближних его ворот оставались запертыми, а дальние, что были открыты, располагались в противоположном конце коридора, отделенном почти двумястами метрами. Тем не менее, проворно устанавливая печати (на всякий случай, Сумрак, если выдавалась такая возможность, теперь приваривал сразу по три), охотник по привычке прислушивался и оглядывался, хотя проводник пока молчал. Лишь, когда работа приблизилась к завершению, Кошмар, наконец, подал голос:

— Довольно возиться!

— Зашевелились слева?

— Хуже, зашевелились сверху. Группа из пяти особей движется к шахте напротив. Беги встречать. Если повезет, успеешь захлопнуть двери перед их носом.

Кошмар еще говорил, а Сумрак уже кинулся к четвертому лифту.

— Какова вероятность, что одновременно попрут с полигона? — на бегу выдохнул он. Вопрос и правда был актуальный — единственный открытый вход располагался достаточно близко к шахте.

— Небольшая, если только не наделаешь слишком много шума. Они сейчас занимают стрелковые коридоры, там слышимость минимальная.

Щелкнув в знак того, что ситуация ясна, охотник прибавил скорости. Но, как он ни торопился, Жесткачиоказались быстрее. Вся вышеупомянутая пятерка полезла из шахты, когда Сумрак еще был метрах в десяти от нее. Кошмар успел предупредить, посоветовав сразу отстреливаться, чтобы не терять времени даром, и напарник внял его совету, заранее активировав лазер и устроив тварям «радушный» прием. В принципе, вышло действительно быстро и бесшумно. Перешагнув через неподвижные тела, сын Грозы без промедления приступил к опечатыванию четвертой, последней шахты. Существовала еще передняя шахта, но она не имела на этом ярусе выхода, так как центральный коридор не доходил до конца станции, вместо этого упираясь в большие ворота полигона, занимающего всю носовую часть. Таким образом туннель располагался за стеной, минуя собой испытательные площади.

— Все, уровень закрыт, — не без гордости сообщил Сумрак через несколько минут.

— Готов идти на полигон?

— Готов.

— Напоминаю: стены там усиленные, так что можно при необходимости стрелять плазмой. Шесть особей — смотри, где сидят, — Кошмар оперативно сбросил изображение вида на помещение сверху, где яркими маркерами были обозначены места локализации Жесткачей.

— Понял, — после небольшой задержки, потребовавшейся на изучение карты, отозвался Сумрак, и направился к приоткрытым воротам, одна створка которых была сдвинута полностью, а вторая, по-видимому, застряла.

Полигон оказался даже больше, чем сын Грозы мог ожидать: почти двести метров в длину и в ширину более пятидесяти, он производил грандиозное впечатление. Сравнительно слабо оплетенный выделениями Жесткачей, терпения которых, по-видимому, не хватило на подобные площади, он хранил атмосферу жутковатого техногенного запустения. Покрытый мусором, осколками и разбросанными костями пол устилал толстый слой не то пыли, не то пепла — вероятнее было второе — на котором четкими дорожками вырисовывались следы немногочисленных тварей, патрулировавших данный отсек. Аварийное освещение работало здесь лишь частично, а потому не могло полностью охватить обширную территорию, и дальний конец помещения терялся в полумраке.

Сумрак огляделся. По правую руку высилась груда пустых транспортных клеток, в которых, очевидно, поставляли сюда живые мишени для тестирования разных типов вооружения. Не по Кодексу… Но, скорее всего, именно такие эксперименты здесь и проводились. Прямо перед Сумраком тянулись почти на всю длину полигона глухие стрелковые коридоры, позволяющие испытывать оружие на дальность и общую эффективность. Прямоугольные в сечении колонны без изысков оформления поддерживали свод этой рукотворной «пещеры». Обшивка некоторых была порвана, и внутренняя начинка в виде каких-то труб и кабелей торчала наружу, местами вытянутая когтистыми лапами Жесткачей, точно упругие жилы. С потолка неподвижно свисали тросы подъемников, оканчивающиеся зловещими на вид крючьями фиксаторов. Поодаль у стены располагались станки для закрепления «расходного материала», предназначенные для самых разных существ. Одни были снабжены жесткими металлическими ошейниками и захватами для конечностей, другие просто забраны сеткой, третьи… Что представляли из себя третьи, Сумрак даже толком не понял — какое-то сложное нагромождение скоб и винтов, очевидно, для обездвиживания самых опасных объектов. Самец почувствовал, как от явленного ему зрелища шкура на спине и боках непроизвольно дернулась, противно шаркнувшись о поддоспешник. Вокруг была настоящая пыточная…

Продолжая озираться, сын Грозы неторопливо двинулся в сторону первого по счету стрелкового коридора. Солдат, что прятался внутри, на мгновение выглянул и тут же вновь скрылся в черном проеме, надеясь остаться незамеченным. Однако Сумрак, достигнув входа, без особых разбирательств отправил в коридор заряд плазмы, предрекая Жесткачу быстрый и неизбежный конец. Подобным же образом он уничтожил еще двух тварей, затаившихся в соседних отделениях, после чего ловко поймал на копье следующего солдата, решившего коварно напасть с крыши стрельбища. Кошмар, не смотря на некоторую заминку поначалу, теперь руководил так четко, что Сумрак, наверное, мог бы действовать вообще с закрытыми глазами — вот, что значит верный настрой! Давно нужно было начать ему подыгрывать…

Пятая тварь попала под прицел также достаточно быстро, засеченная при попытке проскользнуть вдоль стены, а вот за последней особью пришлось побегать. Этот Жесткач особенно не хотел умирать. Петляя между установками и постоянно меняя укрытия, он начал проворно уходить от преследования, и водил так охотника кругами не менее получаса. Кошмар аж извелся весь, с азартом подсказывая напарнику нужные действия, но всякий раз оказываясь на шаг позади верткой твари. Сумрак уже начал тихонько поругиваться себе под жвала, слишком большой роскошью было тратить на одного-единственного солдата столько сил и времени. Впрочем, уровень был успешно изолирован, так что это успокаивало…

Наконец, добравшись до противоположного конца полигона, воин к своему великому негодованию обнаружил, что добыча скрылась в недрах раскрывшего свой вечно голодный зев утилизатора. Лезть в мусорку не особенно хотелось, тем более, что она была полна истлевшими останками опытных образцов, не успевшими подвергнуться переработке, но выбора не оставалось.

— Есть опасность? — на всякий случай уточнил охотник, с подозрением заглядывая в широкий люк, из которого торчали наружу чьи-то непонятные хвосты и конечности.

— Нет, утилизатор выведен из строя, — уверенно ответил проводник, и воин, тяжко вздохнув, начал пробирать вглубь этого своеобразного склепа.

Первый сделанный среди наваленных друг на друга звериных мумий шаг привел к тому, что тела стали рассыпаться в труху, и самец провалился буквально по пояс. Не сдержавшись, Сумрак выругался, на сей раз уже в полный голос, и ломанулся вглубь утилизатора. Даже Жесткач поступил умнее, пробравшись не через самую гущу отходов, а вдоль стены…

— Он слева, за выступом, — заслав в утилизатор «жучка», определил Кошмар.

— Сейчас… Будет ему… — пропыхтел Сумрак, а в следующий момент он был вынужден схватиться с зажатым в угол солдатом, в отчаянии выпрыгнувшем навстречу. Жесткач смог уцепиться за нагрудник воина, метя внутренней пастью прямо в лицевую часть маски, но две пары наручных лезвий вовремя поддели его нижнюю челюсть и заставили выпустить противника. Отброшенная тварь забилась среди чужих останков, поднимая тучи пыли и праха, а Сумрак, что есть силы рванувшись вперед, окончательно утопил ее в куче отходов, переломив ногой хребет. Гибкая плеть грозного хвоста бессильно взметнулась вверх и тот час же тяжело опала, не достигнув цели, но охотник, рефлекторно увернувшись, оступился и рухнул назад, порушив спиной остов какого-то крупного животного.

Одновременно Кошмар громко вскрикнул, приказывая немедленно выбираться.

— Проникновение! — заорал, не совладав с собой проводник, приведя Сумрака в полное замешательство.

Проникновение? Откуда? Где? Ведь уровень закрыт!

— Сколько? — рыкнул сын Грозы, безуспешно барахтаясь среди разлетающихся костей. Как на зло, размешенный между его плечами блок питания за что-то зацепился и теперь не давал подняться.

— Много! — взвыл Кошмар. — Они уже здесь, брат! Да вставай же ты!

— Не могу! — рявкнул Сумрак, отчаянно дергаясь и не понимая, что именно его держит.

В проеме показался первый солдат…

— Пали из положения лежа! — послышалось из динамика. Легко сказать…

Сумрак рванулся вновь, пытаясь принять позу, в которой можно было бы прицелиться, но тварь не дала ему выстрелить, накинувшись сверху. Инстинктивно выставив руки, самец ухватил ее и оправил пинком в полет, но ей на смену тут же пришла другая, а за ней еще трое рвались в утилизатор, толкая друг друга…

Кошмар за пультом замер, в беспомощности и ужасе распахнув жвала. Священная Дичь количеством около двух десятков хлынула на полигон и, зажав охотника в угол, вот-вот должна была разорвать его на части. Его гибель была теперь неминуема… И во всем оказался повинен непутевый проводник, упустивший из вида незакрытый лаз…

Лишь сейчас, увидев, откуда друг за другом выползают Жесткачи, сын Броска осознал, какую непоправимую совершил оплошность. Он сказал напарнику, что шахта лифта минует полигон, и это была правда, но то, что шахта эта имеет вентиляционную отдушину в метре от пола, необъяснимо ускользнуло от его внимания. Возможно, роботы каким-то образом обошли этот участок, или сам Кошмар случайно пролистнул этот важный кадр… Какая, к черту, теперь была разница? Сумрак, совершенно спокойный на счет изоляции уровня, просто не дошел до того места, переключившись на преследование дичи, а упорно сражающийся за жизнь солдат, отвлек обоих напарников, что возымело фатальные последствия. Кошмар слишком поздно увидел, как явившиеся с пятого яруса твари взламывают решетку, он засек их лишь в тот момент, когда охотник расправлялся с последним, как он считал, Жесткачом, а дальше… А дальше все случилось очень быстро, и Кошмар уже ничего не мог сделать.

Теперь все пропало…

Из-за него…

Сумрак… Брат!

Эти жуткие мысли вихрем пронеслись в голове впавшего в секундный ступор Кошмара, но затем два последовательно случившихся события мигом привели его в чувство. Полный боли и безнадежности крик собрата взорвал динамик, и тут же некая угловатая тень, обросшая жесткими космами, отделилась от свалки клеток и выкатилась к середине полигона, вторя Сумраку пронзительным воплем.

И нападающие вдруг остановились… А потом враз, точно по команде, бросились обратно, следуя на звук. Лишь двое Жесткачей остались разбираться с охотником, наполовину погребенным под ворохом останков.

Пока весь отряд бежал по направлению к загадочному пришельцу, ответственные за уничтожение нарушителя солдаты склонились над затихшим телом, истекая голодной слюной и угрожающе шипя. Конечно, первоочередной задачей было убить, с другой стороны, кто запрещал затем перекусить как следует? Но внезапно две руки вырвались из мусорных глубин, вздымая клубы пыли и, ухватив Жесткачей за шеи, со всей силы столкнули тварей головами. Потеряв ориентацию в пространстве, солдаты отпрянули в разные стороны, и Сумрак, воспользовавшись образовавшейся заминкой, быстро вскочил на ноги. Его копье с лязгом раскрылось раньше, чем противники смогли восстановить равновесие, а мгновением спустя резервуар утилизатора пополнился еще двумя телами.

— Боги, как ты меня напугал! — выдохнул Кошмар.

— Еще поговорим, кто тут кого напугал, — фыркнул сын Грозы в ответ и, не дожидаясь команды, бросился вслед за остальными Жесткачами.

Картина, представшая взорам напарников в центре полигона, могла повергнуть в шок кого угодно. Семнадцать особей Священной Дичи окружили и теперь неумолимо зажимали в кольцо беснующегося, но не способного дать отпор сразу такому количеству соперников… Перерожденца из яутжа! Самцы сперва глазам своим не поверили. Тут действительно было, чему удивляться. В первую очередь, само существование этой твари оказалось большим сюрпризом: на протяжении всего периода наблюдений за станцией, ни одного Перерожденца обнаружить не удалось, и воины сделали вывод, что ни один яутжа не стал здесь «инкубатором»… Как оказалось, они ошиблись. И второй момент. Почему солдаты нападали на этого слегка нестандартного, но, все ж таки собрата? Да, мало того, что нападали — заслышав его голос, они оставили охотника и кинулись уничтожать иную цель, возведя ее в приоритет!

Но рассуждать сейчас было некогда. Подбежав на достаточное расстояние, Сумрак немедленно открыл огонь, уложив на месте сразу пятерых тварей. С тремя тут же схватился Перерожденец, остальные бросились врассыпную. Выстрелами вдогонку охотник снял еще двух Жесткачей, четверых он достал уже в районе стрелковых коридоров и двух прикончил копьем. Перерожденец тем временем, расправился с пытавшейся задрать его троицей и отправился в погоню за последним солдатом, настигнув его на крыше стрельбища. Они закончили одновременно: Сумрак скинул свою добычу с лезвий и поднял голову, изумленно созерцая того, с кем невольно пришлось сражаться плечом к плечу. Перерожденец удовлетворенно рявкнул и выпустил из когтей бездыханного Жесткача с перегрызенной глоткой…

На минуту воцарилась немая сцена. Тварь и охотник стояли, не шелохнувшись, и глядели друг на друга, не решаясь предпринимать дальнейших действий. Проводник в очередной раз впал от зрелища в полную прострацию и тоже молчал. Что это было? Совпадение? Или осознанная помощь тому, кто в каком-то смысле являлся более близким родичем, чем взращенная на Бронеголовах Священная Дичь? Или своего рода конкуренция за добычу?..

Первым решился двинуться Сумрак. Перехватив копье, он сделал шаг вперед, внутренне готовый уже к чему угодно. Перерожденец, разделавшись с Жесткачами, вполне мог теперь переключиться на яутжа, и это было бы логично… А мог повести себя и каким-то иным, совершенно непредсказуемым образом. Тем не менее, Сумрак стоял на полу, а Перерожденец находился несколькими метрами выше, занимая более выгодную позицию, потому расслабляться не следовало. Сын Грозы утробно зарокотал, показывая всю серьезность своих намерений, и на всякий случай еще прицелился. Перерожденец внезапно отсупил назад…

В следующий момент, не позволяя воину опомниться, тварь пригнулась и ринулась прочь. Сумрак быстро вскарабкался на стрельбище и припустил следом, но Перерожденец уже добежал до дальнего края, легко сиганул вниз и устремился к раскуроченному вентиляционному окошку, сквозь которое уверенно протиснулся в шахту лифта, на прощание махнув остистым хвостом…

После пережитого потрясения хотелось отдышаться, но даже короткий перерыв сейчас мог обернуться дополнительными проблемами, поэтому Сумрак не стал медлить, а, оторвав с одной из колонн лист обшивки, принялся наглухо заваривать коварный проход. Пристыженный и напуганный Кошмар тем временем повторно просматривал весь уровень. Наконец, когда окно было надежно заделано, а все входы-выходы перепроверены, напарники позволили себе немного передохнуть.

— Я так виноват, братишка, — еле выдавил Кошмар, наблюдая за тем, как напарник, тяжело приваливаясь к стене и ворча вновь колет себе стимулятор. Судя по свежим «заплаткам» на скафандре, Сумрак получил несколько ранений в живот и конечности. На верхнем крае маски образовалась заметная вмятина, и скрывающая гриву головная часть основательно пропиталась кровью. Сын Грозы даже не ответил сразу — лишь простонал нечто нечленораздельное.

— Я правда не понимаю, как это могло ускользнуть от моего внимания… — продолжал напарник. — Боги, я до сих пор не верю, что все обошлось…

— Все уже, прекращай, — наконец подал голос Сумрак. — Что было, то было, впредь гляди внимательней…

— Еще бы… Но Перерожденец… Клянусь, его не засекла ни одна камера! Похоже, он так искусно прятался…

— В связи с этим вопрос: а один ли он тут такой прячется? — перебил товарища Сумрак. К сожалению, Кошмар не знал, что ему на это ответить. Может, и правда не один…

Окончив процедуры и выждав необходимое для действия стимулятора время, охотник поднялся, давая понять, что готов идти дальше. Желая положить конец неприятной теме, он сказал:

— Во всяком случае, Кошмарик, нам повезло сегодня, несказанно повезло. На чьей стороне эта тварь, мы, конечно, не знаем, хотя, рискну предположить, что на своей собственной, но появилась она очень вовремя. Теперь все позади и давай, прошу тебя, больше не будем об этом.

— Хорошо, — с облегчением согласился Кошмар, а затем, чуть помедлив, добавил: — И все-таки, я считаю, обереги тут тоже сослужили свою службу.

Сумрак лишь головой покачал и отправился заваривать ворота полигона.

Чтобы закрыть помещение, пришлось немало помучиться: наслоения «паутины» образовывали бугор в районе порога, и двери упирались в него. Пришлось сбивать преграду и вручную стягивать створки. Ладно хоть двое других ворот были в порядке, и на них оставалось лишь печати ляпнуть…

Следующим этапом зачистки были три малые лаборатории, расположенные как раз напротив крайних левых ворот полигона. В двух из них до сих пор пряталось по Жесткачу, третья оставалась свободной. Сумрак начал по порядку, следуя от лифта.

Помещение, которое он посетил первым, оказалось чем-то вроде хранилища биологических образцов. В специальных нишах и на постаментах располагались ряды загадочных контейнеров и резервуаров с непонятным мутным содержимым. Некоторые емкости были расколоты, но большая часть уцелела, по-прежнему тая в себе причудливые законсервированные формы жизни. Повсюду, прямо поверх поврежденных образцов и оплетающей все «паутины», обильно произрастала желтая кустистая плесень, жадно пожирая всю доступную органику.

Вдоль стен располагались прочные шкафы и столы с оборудованием: микроскопы, термостаты, центрифуги… Но далеко не все из увиденного Сумраку удалось идентифицировать. Посередине высилось несколько препаровальных поверхностей из искусственного камня, залитых высохшей субстанцией черного цвета. На ней по неясным причинам плесень не росла…

Самец не спеша пересек отсек, держа наготове копье и лазер. Было очень тихо. Настолько тихо, что хруст стекла под подошвами зазвучал почти оглушительно. Если бы не показания разведчиков, Сумрак и предположить бы не мог, что тут может прятаться нечто живое. Но Жесткач реально обнаружился в самой дальней части помещения, за очередным нагромождением банок. Сын Грозы прикончил его быстро, всего несколькими выверенными движениями, почти ничего не разбив вокруг. Хотя, похоже, это была уже достаточно старая особь или, может, больная — слишком уж слабо Жесткач сопротивлялся. Не исключено, кстати, что он забрел сюда с голодухи и сожрал несколько образцов, в результате отравившись консервантами.

Следующее помещение встретило Сумрака полной разрухой. Очевидно, здесь когда-то велся ожесточенный бой: стены несли бессчетные следы выстрелов, мебель частично была перевернула, частично поломана. В окружающем хаосе едва угадывалась медицинская лаборатория, а, возможно, и генетическая. Сотни ячеек по стенам, расшатавшиеся ряды инкубаторов и изолированных боксов, помятые металлические столы; на полу — опять пыль, битое стекло, засохшие лужи непонятного происхождения и многочисленные скелетированные тела.

Жесткач, по-хозяйски разлегшийся на блоке неких контейнеров, при появлении охотника резво вскочил, но столь же быстро скатился вниз, сраженный лазерным залпом. Никакого терпения уже не было с каждым долго возиться…

Третья лаборатория оказалась химической. Сумрак лишь заглянул туда, но заходить побрезговал — твари в помещении все равно отсутствовали, зато весь пол был залит какой-то блестящей липкой дрянью. Немного ее вытекло через порог, удивительным образом разъев слои «паутины», но не тронув металл. Похоже, тут разрабатывали какой-то новый растворитель. Оставалось лишь гадать, какой здесь мог витать запах — к счастью, узнать это наверняка воину не грозило, так как фильтры его маски работали исправно, отсекая «ароматы» заброшенной станции и предотвращая риск отравления всякого рода летучими веществами.

Подумав немного, Сумрак вернулся в предыдущее помещение, где отломал у мертвого солдата один палец, потом пришел обратно и помакал его в странную жижу. Вопреки надеждам, палец не расплавился. Тогда самец сокрушенно вздохнул и выкинул его, после чего взялся за последовательное опечатывание всех трех лабораторий.

— Жутко тут как-то, — прокомментировал ситуацию достаточно долго молчавший до того Кошмар.

— Спокойно, зато, — парировал Сумрак, хотя, по правде говоря, корни его гривы тоже сейчас находились в слегка приподнятом состоянии. Пустота и тишь разоренных отсеков действовали тягостно, давяще. И еще постоянный хруст под ногами; пепел, плесень и пыль, лужи неизвестных жидкостей… Мертвые сородичи, мертвые животные, мертвые механизмы… И вся атмосфера какая-то мертвящая.

— Сейчас идем в большую техническую лабораторию, — объявил Кошмар, стоило напарнику закончить с дверями. — Там еще тварь шастает, смотри внимательно, помещение обширное, придется погоняться.

Сумрак взглянул на полученное изображение, щелкнул проводнику и отправился к следующей цели, проход к которой открывался со стороны центрального коридора. Лаборатория и впрямь оказалась просто гигантской. По имеющимся данным, здесь прежде проектировалось и совершенствовалось вооружение, нацеленное на истребление самых разных тварей, а также создавались новые типы защитных покрытий, экзосеклетов и имплантов. Вся обстановка свидетельствовала о том весьма красноречиво, являя собой нечто среднее между больницей и производственным цехом. Алые отсветы аварийных ламп выхватывали из полумрака очертания каменных столов, непонятного назначения станков и роботизированных установок. Последние выглядели сейчас особенно уныло и жалко из-за толстого слоя «паутины» и пыли. Мощные зацепы и манипуляторы некогда внушительных механизмов теперь либо безжизненно повисли, либо страшно вывернулись, словно конечности неведомых существ, скорчившиеся в предсмертной контрактуре. Статичность общей картины вызывала необъяснимый трепет, пробуждая некие глубинные невнятные ассоциации и словно подсказывая, что абсолютно ничего хорошего за этой неподвижностью таиться не может.

Осматривая помещение, Сумрак вдруг ощутимо вздрогнул, заметив вдоль дальней стены шеренгу массивных яутжеподобных фигур. На краткий миг ему показалось, что он увидел там замерших воинов из своего сна, но затем самец быстро осознал свою ошибку, разглядев в фигурах манекены для формирования брони. Безликие истуканы выстроились в тени, приняв неестественные, изломанные позы. У некоторых отсутствовали головы и конечности.

Двигаясь через лабораторию, Сумрак в который раз невольно поежился. По сторонам застыли безжизненные тени предметов, которые, хоть и никогда не являлись живыми объектами, теперь, в недрах заброшенной станции, производили еще более угнетающее впечатление, чем истинные покойники. Здесь особенно остро чувствовалось нечто чуждое, мрачное, леденящее, с самого начала витавшее на всех уровнях, но до сих пор не способное оформиться в более четкое представление. Казалось, помимо «паутины» Священной Дичи, «Остров» изнутри целиком был покрыт незримым налетом загробности и безысходности, расползающимся и всепроникающим, ощущающимся самой подкоркой мозга, удушающим, тлетворным…

Жесткач будто бы поджидал его здесь давно. Медленно выступив из темноты, он царственно поднялся во весь рост, прорвав тревожную тишину своим яростным скрежетом. По габаритам это был неудавшийся Страж — он чуть-чуть не дотягивал до своих более продвинутых собратьев, возможно, питания в детстве не хватило, либо конкуренции не выдержал… Тем не менее, поведение его не походило на тактику обычных солдат, способных либо нападать, очертя голову, либо бежать от страха. Нет, гигант, вышедший на Сумрака знал цену себе и мог оценить противника. И сейчас он бросал охотнику вызов.

Глухо зарокотав в ответ, сын Грозы медленно извлек из-за спины копье. Металл привычно запел под пальцами, когда два разящих острия выскочили из середины древка, встав упорами в фиксирующие пазы. Сумрак крутанул оружие пред собой, готовясь принять бой. Наблюдая за разворачивающимся действом, Кошмар невольно напрягся…

Первый выпад совершил противник. Сумрак проворно отскочил, уворачиваяь от когтистых лап, и ответно кольнул копьем в бок Жесткача. Взмах смертоносного хвоста, что последовал дальше, едва не достиг цели, но был отражен охотником в последний момент, и вновь копье нанесло свой удар, поразив грудь чудовища. Всплеск кислотной жидкости, визг — и противники разошлись, рассматривая друг друга с почтительного расстояния, выжидая момент, тщательно готовясь к новому нападению.

Происходящее сейчас принимало облик отнюдь не рядовой схватки охотника со Священной Дичью, но продуманного поединка двух сильных воинов, размеренного и выверенного до самых мелочей. Кошмар смотрел во все глаза, наблюдая за тем, как поначалу весьма неторопливый бой постепенно набирает обороты. Как скорость движения соперников неумолимо возрастает, и с каждой минутой их действия приобретают все более необычный характер, превращаясь во впечатляющий — да что там! — просто умопомрачительный в своем грозном великолепии смертельный танец.

Сын Броска прежде не раз видел, как Проклятье дерется с Жесткачами, дрался и сам во время Первой Охоты, но все те события происходили мгновенно, без малейшей доли изящества, как гонка на выживание. И вот теперь молодой самец видел нечто принципиально иное, нечто неизмеримо опасное и непостижимо прекрасное. Он даже представить себе не мог, что Священная Дичь может двигаться ТАК. Как не ожидал, что его напарник, обычно такой задумчивый и спокойный, даже во время большинства зачисток остающийся достаточно бесстрастным, способен, по неясной причине воодушевившись, за считанные секунды настолько преобразиться в бою. Сумрак будто бы стал крупнее, и одновременно его движения, прежде заметно стесненные скафандром и полученными ранами, обрели поразительную пластику и стремительность, а уж что вытворяло копье, мелькающее в его руках… Боги, таких приемов Кошмар не видывал ни у Наставников, ни у Великих Воинов, ни даже у самого Вожака Гнева…

Проводник настолько засмотрелся на причудливые фигуры этого странного поединка, что невзначай упустил из вида сам его ход, так что окончание боя явилось для него большой неожиданностью. Кошмар просто не успел разглядеть, что такое сделал Сумрак, после чего Жесткач покачнулся, как перед очередным броском, но, вместо того, чтобы совершить выпад, рухнул, точно подкошенный и более не поднялся. Из транса младшего самца вывел торжествующий рык сына Грозы, впервые прозвучавший в этих стенах так неистово и раскатисто.

— Что это было? — с трудом выговорил проводник, потрясенно пялясь на собрата.

— Достойный соперник, — непривычно резко бросил Сумрак в ответ.

— Что мне сделать, чтобы ты меня научил так же? — вырвалось у сына Броска следом.

— Для начала провести меня через это треклятое место живым… — рыкнул сын Грозы.

Пелена наваждения спала без следа. Сумрак, как и прежде, сосредоточенно опечатывал дверь, недовольно ворча что-то о мешающих сварке Жесткачевых слюнях. Но Кошмарика полученное впечатление не отпускало еще долго, хотя, он и понимал, что не время сейчас зависать. Понимал, но ничего с собой поделать не мог.

После зачистки большой лаборатории, охотник двинулся по центральному коридору в хвостовую часть станции, миновав одну развилку и свернув в следующей направо, к центру сбора и обработки данных. Там сын Грозы надолго не задержался, подстрелив двух некрупных Жесткачей, засевших в медиатеке. Так как остатки тварей сосредоточились на заднем полигоне, а в информационные отсеки Сумрак еще планировал вернуться, чтобы более детально ознакомиться с их содержимым, запечатывать двери он не стал, а сразу прямиком направился зачищать последнее на сегодня помещение.

Если большой полигон предназначался для оттачивания способов нападения, то на малом, очевидно, тестировались методы защиты. Он представлял собой почти что квадратное помещение размерами примерно сто на сто метров с тестовыми боксами вдоль стен и пустым пространством в середине. Освещение здесь было ярче, чем в прочих отсеках, а по углам пряталось всего-навсего четыре Жесткача, так что зачистка оказалась практически минутным делом. Далее Кошмар по просьбе Сумрака еще раз осмотрел уровень и подтвердил, что живых тварей не осталось ни одной, после чего сын Грозы довольно усмехнулся под маской и предложил:

— Ну, что, пошли копаться в чужой информации? Все, как ты любишь, Кошмарик!

Напарник обиженно фыркнул, но возражать не стал — все еще как-то духу не хватало возражать.

Информационный комплекс состоял из трех обширных отсеков. Медиатека, как оказалось, особого внимания не заслуживала — Сумрак походил по ней немного и вышел. В другом помещении, располагающимся с противоположной стороны, размещалось четыре массивных, пирамидальной формы вычислительных модуля — один главный и три резервных. Облицовка этих упирающихся в потолок колоссальных машин была выполнена из прочного искусственного камня, а гигантские изогнутые трубы системы охлаждения тянулись вдоль стен, подобно толстым жадным щупальцам глубоководных тварей. Более тяжеловесной и надежной системы Кошмару, пожалуй, никогда не приходилось видеть, он аж жвала раскрыл от восхищения. Сумрак же опять поглазел немного, обошел пирамиды кругом, пожал плечами и направился в соседнее помещение, где располагались терминалы.

Аналитический центр оказался в числе тех немногих отсеков, куда не удалось проникнуть Жесткачам. Некоторые из них были снабжены очень надежными замками, как, например, некоторые склады, в каких-то просто заклинило намертво двери, а другие твари попросту обделили своим вниманием по причине отсутствия вкусных запахов и прочих привлекательных моментов, однако здесь ситуация сложилась намного драматичнее: отсек аналитики оказался закрыт забаррикадировавшимся изнутри персоналом станции. Сумраку пришлось немало помучиться и разрезать дверь почти сверху донизу, прежде, чем, наконец, проникнуть туда…

Внутри его глазам предстала печальная картина: трое яутжей, судя по облачению, ученые, обрели здесь свое последнее пристанище. Скорее всего, двое из них умерли почти сразу — скелет одного привалился к сене, и его руки остались скрещенными на груди в попытке зажать смертельную рану; второй лежал у дверей, очевидно, убитый при попытке сдержать порывающихся тварей. Третий скелет раскинулся на приборной панели, вытянув руку в стремлении достать до какой-то стратегически важной клавиши. Под иссохшими пальцами блестела небольшая продолговатая пластинка. Заметив ее, сын Грозы приблизился к пульту и, пробормотав несколько учтивых слов, аккуратно отодвинул ладонь мертвеца, извлекая заинтересовавший его предмет.

— Это ключ доступа, — пояснил Кошмар и тут же предположил: — Бедолага хотел отправить данные, но не успел — Черный Воин призвал его раньше.

— А мы сможем запустить трансляцию? — поинтересовался Сумрак, вертя ключ в пальцах и соображая, куда же тот должен вставляться.

— Если все работает, — отозвался проводник. — Но, вроде, резервный блок питания не поврежден… Видишь красный огонек? Нажми кнопку под ним.

Сумрак послушался, и системы, к огромной радости напарников, после минутной задержки ожили, протяжно загудев. Друг за другом зажглись мониторы, и блоки данных, собранные более десяти лет назад, выстроились вновь, готовые к передаче. Четко выполняя указания Кошмара, Сумрак отыскал и запустил программу трансляции, вставив ключ в специальное гнездо. Индикатор процесса оптимистично пополз вперед, но затем… Вылезло и замигало окно ожидания. И больше ничего не произошло.

— Ну, что? — с недоумением проговорил Сумрак, легонько постучав по экрану пальцем.

— Необходимо подтверждение из командного отсека, — упавшим голосом констатировал Кошмар.

— Значит, пойдем завтра туда, — неожиданно невозмутимо и уверенно проговорил охотник. — Надо же доделать начатое.

— Проблема в том, что там должен быть свой ключ, и не факт, что мы отыщем его так же легко… — вздохнул сын Броска.

— Давай решать проблемы по мере их поступления, — философски отреагировал сын Грозы. — У меня вот сейчас еще сварки осталась целая куча…

С этими словами Сумрак неторопливо покинул отсек и занялся опечатыванием помещений, сопровождая свои действия тихим добродушным урчанием. Наблюдая это, Кошмар невольно про себя отметил, что после схватки с тем недостражем его товарищ теперь ходит странным образом расслабленный и удовлетворенный — ну, точно, как в Сезон хорошо потрахался… Заставляло, между прочим, как следует задуматься.

====== Глава 20. Ловушка ======

Коридор был весь затянут «паутиной», но это уже воспринималось настолько привычно, что даже почти не напрягало. Впереди виднелся открытый отсек, из двери которого лился приятный мягкий свет, заполняя собой часть туннеля и слегка касаясь рельефных стен. И казалось, что рельеф этот — вовсе не Жесткачовых лап и пастей дело, а какое-то необычное украшение, вроде общепринятого геометрического узора на подходе к тренировочному залу.

Сумрак приблизился к освещенному участку и вгляделся в переплетение черных тяжей. Протянул руку, дотронулся… И, к своему удивлению, обнаружил, что это всего лишь скопление по неизвестной причине не закрытой стенными панелями проводки. Конечно, какие тут могут быть Жесткачи, что за глупость…

Оторвавшись от изучения проводов, самец повернулся лицом к сияющему проему; на секунду пришлось зажмуриться — внутри оказалось очень уж ярко. Но глаза быстро привыкли, когда сын Грозы шагнул в помещение и огляделся. Он оказался в просторном отсеке приема пищи. Рядами стояли матовые металлические столы — такие же, как и везде на станциях и клановых судах; жесткие сидения, стеллажи с нехитрой утварью, аппараты выдачи пищевых брикетов и подачи питьевой воды, нагревательные котлы и посудосборочные моющие автоматы. Все до боли знакомо и до скучного стандартно, а говорили-то: «Остров», техника на грани фантастики…

В отсеке сидело четверо: молодой воин из Кровавых, двое Старших и один Великий. Сгрудившись с одного края стола, они оживленно обсуждали что-то, стрекоча и прищелкивая — явно нечто очень смешное. Однако, заметив Сумрака, вся четверка резко умолкла и принялась разглядывать его, вроде бы, без враждебности, но с любопытством.

— Сумрак из клана Гнева, — не замедлил представиться самец, учтиво кланяясь и получая аналогичное приветствие от поднявшихся с мест собратьев.

— Ярость из клана Тайфуна, — назвал себя Кровавый, крепкий юнец чуть младше Сумрака.

— Выпад из клана Чугуна, — вслед за ним сказал первый из Старших, имеющий темную шкуру.

— Таран из клана Глыбы, — представился второй — мощный самец светлого окраса.

— Душитель из клана Тайфуна, — Великий Воин подал голос последним. Это был уже пожилой охотник, коричневый с проседью, широченный в плечах и увенчанный таким количеством знаков почета, что глаза разбегались. Невольно цепляла взгляд «Тысяча побед», занимающая верхнюю часть левого переднего отростка гривы.

Окинув сына Грозы испытующим взором, Душитель вслед за тем осведомился:

— Новенький здесь?

— Да, — рискнул предположить Сумрак.

— И как тебе?

— Ну… — самец опустился на скамью, куда Великий указал небрежным жестом, сам тяжело плюхаясь на место. — Это достойный корабль, я надеюсь, что не подведу команду…

— На самом деле, тут до паршивого скучно, — фыркнул Таран. — Заняться абсолютно нечем.

— Да, поначалу прикольно летать, но потом и это надоедает, — вторил Ярость.

— Летать? — не понял Сумрак.

— Ну, да, летать, что такого? Не пробовал, что ли?

— Боюсь, не было случая научиться, — признался самец.

— Да это легко, — заверил Выпад: — Плавать-то ты умеешь? Вот представь, что стоишь по шею в воде. А теперь оттолкнись ногами и сделай так, будто собираешься плыть — сразу и полетишь.

Сумрак, сам не зная, для чего это делает, встал, подпрыгнул и вытянул руки, одновременно наклоняясь вперед, будто бы ложась на воду, и… Фонтан черных брызг взметнулся вверх. От неожиданности самец глотнул тухлой воды и закашлялся, неуклюже барахтаясь в омуте, куда упал. Вокруг была сплошная темень, над головой еле угадывались холодные мостки. С трудом зацепившись за одну из опор, сын Грозы выкарабкался из воды и осмотрелся. Первый уровень? Но он ведь его зачистил и полностью осушил! Что за ерунда? Поднявшись, самец пересек отсек, двигаясь по шатким конструкциям и отыскав выход, с облегчением выбрался в коридор, который вел почему-то прямо к тренировочному залу.

— Ну, как, полетал? — с иронией осведомился обнаружившийся там Душитель.

— Почтенный, наверное, я освою этот навык чуть позже, — деликатно умолчал о своем провале Сумрак.

— И то верно, тебе еще с ней надо разобраться, — хмыкнул Великий и указал острием копья куда-то в сторону. Проследив его жест, Сумрак враз обомлел: добрую половину отнюдь немаленького зала занимала гигантская Матка Жесткачей. Она сидела на задних лапах, пригнув голову, чтобы не упираться в потолок, и заинтересованно поглядывала на молодого охотника своими малюсенькими, почти неразличимыми глазками.

Сумрак вдруг хватился, что на нем нет ни маски, ни лазера, ни плазмомета… Он потянулся было за копьем, но вдруг увидел, что его руки накрепко связаны, и от них к полу тянется длинная цепь. А это-то как получилось?.. Матка вдруг пригнулась и поползла к нему, почему-то уменьшаясь с каждым шагом. Когда она приблизилась вплотную, то по размеру уже была всего лишь чуть выше самого самца.

— Я не выпущу тебя, пока ты меня не удовлетворишь, — внезапно голосом Прорвы возвестила Королева и в знак своей решимости хлестнула по полу хвостом.

— Да я никогда с Жесткачами не спаривался! — начал было отпираться Сумрак.

— Не боись, братан, сейчас все сделаем! — тут же неведомо откуда послышался голос Кошмарика. — Просто следуй моим инструкциям!

Сумрак коротко вскрикнул и проснулся.

— Что, опять вояки за собой звали? — мрачно поинтересовался Кошмар.

— Не, — отмахнулся сын Грозы, — летать учили…

Он снова плохо спал из-за ран. Ситуация была не настолько плачевная, как после зачистки третьего уровня, однако залатывать все равно пришлось порядочно: там, в проклятом утилизаторе, Жесткачи неслабо помяли охотника, нанеся несколько глубоких повреждений. Сумрак еще и по голове прилично так получил, что, кстати, вполне объясняло вновь приснившуюся ему несусветную чушь.

Однако, что ни говори, вчерашняя часть операции все-таки прошла весьма успешно. По предварительным подсчетам, уничтожению подверглось уже около семидесяти процентов взрослого поголовья Священной Дичи, хотя, оставшиеся тридцать стоили тех семидесяти, а, возможно, и превосходили во всех отношениях, включая в себя Матку, Стражей и Перерожденца. Или Перерожденцев…

— Мне все-таки не дает покоя та тварь… — поделился Сумрак, вставая с лежанки и приступая к привычным лечебным и гигиеническим процедурам. Он знал, что уже вряд ли теперь заснет.

— Перерожденец? — уточнил Кошмар, чем-то бодро чавкая по ту сторону динамика. — Да я тут тоже всю голову сломал… Аж, вон, на хавчик среди ночи пробило.

— А я, кажется, больше не могу это есть… — пожаловался охотник, уныло расколупывая когтями новую пачку суперпайка. Самцу и впрямь приходилось буквально заставлять себя глотать концентрат. Его организм работал на пределе сил, и подпитка требовалась каждый день, что само по себе не радовало привыкший к иному режиму желудок. Добавить ко всему мерзкий вкус и склонность гранул мгновенно разбухать еще во время путешествия по пищеводу — и картина представала в полном великолепии.

— Терпи, — уморительно строго стрекотнул Кошмарик. — Пять дней всего прошло, а ты уже сдулся. Подумай: еще примерно столько же, и ты — покоритель «Острова».

Сын Грозы печально усмехнулся. Столько же… Напарник был, пожалуй, слишком уж оптимистично настроен. Там один ремонт реактора не менее суток должен был занять, а ведь еще оставалось множество прячущегося молодняка, который, скорее всего, предстояло добивать уже в последнюю очередь. Перемещаясь по вентиляционным коробам, самые юные особи начали проникать на запертые уровни. Только вчера Сумрак по возвращении застрелил три штуки неподалеку от своего убежища. На нижнем ярусе камеры также зафиксировали несколько линяющих грудоломов. Конечно, они не успели бы до завершения зачистки достигнуть размера взрослых особей, чтобы начать представлять из себя существенную проблему, однако выпускать их из виду не следовало, ведь, останься на станции хоть одна незамеченная тварь, и проблем не избежать. К моменту прибытия Шаманов, технической бригады и ученых подросший Жесткач мог уже нести немалую опасность.

Кошмарик то и дело говорил: «когда ты зачистишь», «когда ты победишь», причем, явно делал это намеренно. Непонятно, то ли он добивался таким образом признания собственных заслуг, вынуждая Сумрака каждый раз поправлять его, напоминая, что эта операция совместная, то ли наоборот пытался дополнительно мотивировать напарника. Сумрак поначалу действительно возражал, исправляя «ты» на «мы», но затем просто плюнул на это — надоело — и теперь просто не обращал на формулировки проводника внимания. Вот и сейчас он проигнорировал последнее заявление, вернувшись к изначальной теме.

— Так что ты там думал о Перерожденцах? — с усилием глотая сухари, спросил он.

— Они слишком умны, чтобы попадаться, — вынужден был признать Кошмар. — Пока ты спал, я переработал тонну информации, пересмотрел кучу видеозаписей, и лишь на паре кадров заметил нечто похожее на хвост нашего нового знакомого. Судя по всему,он крайне малоактивен. Например, среди той кучи клеток на полигоне он, по-видимому, прятался, не показываясь, в течение нескольких дней.

— То есть, их вполне может быть и несколько? — сделал закономерный вывод сын Грозы.

— Может… Я заслал туда несколько «жучков», они сейчас пытаются выделить нужный феромоновый след. Если это удастся, то можно попробовать целенаправленно поискать других особей.

— Отличная идея, дружище! — похвалил Сумрак.

— Погоди радоваться, я сам не знаю, получится ли…

— Ну, поглядим, — вздохнул охотник. — Так ты думаешь, они разумны?

— Не обязательно разумны, но однозначно сообразительнее тех, что выклюнулись из Бронеголовов. А вот, что для меня действительно странно, так это их взаимная вражда.

— Ну, это-то как раз можно объяснить, — усмехнулся сын Грозы, с силой встряхивая латанный-перелатанный поддоспешник. — У Перерожденцев есть выраженная склонность к доминированию. Известно много случаев, когда они брали под контроль группы солдат и управляли их действиями, как это делает Матка. Но во всех тех случаях сама Королева поблизости отсутствовала. А здесь она на месте, и рискну предположить, что Перерожденец покусился на святое — ее власть. Разумеется, Матка не потерпела конкуренции и отдала приказ о его уничтожении.

— Да ты прям спец по Жесткачам, — подколол Кошмар.

— Инструкции просто читать надо, — совершенно серьезно ответил Сумрак. — Хотя, кое-чего я все-таки понять не смог: на черта ему понадобилось вылезать и ввязываться в драку? Если бы я не подоспел, Жескачи разорвали бы его в клочья!

— Возможно, он принял тебя за сородича, — хмыкнул сын Броска. — Появился-то он ровно в тот момент, когда ты там заорал как резаный.

— Меня вообще-то убивали, — недовольно напомнил охотник. — И конкретно по твоей милости.

— Но ведь не убили же! — сдавленно пискнул Кошмарик и быстро добавил: — Все, я спать!

Завершив все свои утренние дела, Сумрак уселся полировать лезвия. Очень это занятие нервы успокаивало и помогало на верный лад настроиться. А правильный настрой в Охоте — это почти что половина успеха…

Да, что и говорить, такой Большой Охоты у него еще не бывало. Обычно это важное мероприятие занимало два с половиной или даже три месяца — это, правда, включая время перелета. Большая Охота не требовала спешки, ибо во время сакрального действа воину должно было выбрать наиболее достойную дичь, в идеале, сосредотачиваясь не на количестве трофеев, а на сложности их добычи. Иногда одно только выслеживание объекта могло занимать недели, и это считалось нормальным. Но не в этот раз. «Остров» решительно ломал все сложившиеся стереотипы, побуждая управиться в предельно сжатые сроки с ужасающе огромным числом соперников.

Строго говоря, весь «Остров» представлял собой сейчас один большой улей, но улей крайне нестандартный. Начать с того, что благодаря габаритам станции, он фактически являлся рекордным по своему размеру. В природных условиях Жесткачи как правило занимали пещерные комплексы; гораздо реже они рыли туннели сами — когда совсем уж альтернативны не оставалось, а на территории культурных ландшафтов частенько обустраивались в различных подземных катакомбах. Протяженность крупного улья обычно достигала трех-четырех сотен метров, что, в целом, соответствовало площади одного уровня станции, однако стандартные ульи редко строились больше, чем в два «этажа», а на «Острове» их было целых восемь. Занять всю площадь Жесткачи не могли физичесики, ибо ограниченность ресурсов удерживала их численность в определенных рамках, однако в первые годы после захвата станции та же самая ресурсная проблема заставила ищущих пропитание тварей освоить практически все пространство. Как итог, возведенный улей имел поистине гигантские габариты и, вместе с тем, характеризовался крайне неравномерным и непостоянным распределением Священной Дичи по территории.

Таким образом, если стандартное Жесткачовое гнездовье группа из трех охотников разоряла до основания в среднем за период от двух до пяти суток, то здесь, учитывая площади и силы всего одного бойца, дело обстояло намного сложнее. Первоначально Сумрак взял неплохой темп, укладываясь с зачисткой одного уровня ровно в день, однако трудности на третьем ярусе дали повод усомниться в том, а насколько же такая система будет работать и дальше. Неприятной особенностью многодневной зачистки являлось также постепенное накопление повреждений, замедляющих воина с каждым днем все больше. И, если в условиях обычной Охоты, всегда оставалась возможность покинуть зону повышенной опасности и отлежаться несколько дней, то здесь, в окружении холодной бездны космоса, отступать было некуда. Какие бы меры предосторожности не были приняты, коморка, занятая Сумраком, так или иначе, находилась на самой территории улья, а это означало, что Жесткачи могут прорваться к ней в любой момент, потому промедление грозило обернуться смертельной угрозой…

Сумрак резко тряхнул головой, в раздражении отгоняя внезапно забредшие не в ту степь мысли. Конечно, «Остров» представлял собой очень сложный объект, но ведь именно потому выбор самца и пал на него. И десятки погибших здесь славных воинов стали не только мрачным назиданием сыну Грозы, но и одновременным залогом его стремительного возвышения над многими сородичами. Так что, как бы проигравшие битву за «Остров» бойцы не злобствовали, как бы не издевались над ним, являясь во снах и намекая на скорый провал… Он все равно взлетит — и пусть будут тому свидетелями!

Кошмар вышел на связь через пять часов. Тщательно проинспектировав магические знаки на теле собрата, он указал на места, где рисунки потерлись и велел немедленно подновить, после чего завел разговор о следующем этапе операции.

— Ты вчера предложил разобраться до конца с трансляцией, — напомнил проводник, — будем следовать этому плану?

— Наверное, так будет вернее, — чуть поразмыслив, отозвался Сумрак. — Как я понимаю, выгрузка данных может занять достаточно длительное время? Тогда тем более стоит подстраховаться, чтобы передача информации успела завершиться до перезапуска реактора.

— Ты же понимаешь, что тебе придется миновать три открытых уровня? Причем, на одном из них Матка и Стражи…

— Ну, Матку и Стражей так и так придется пока обходить, — заметил охотник, — неважно, возьмемся мы за шестой уровень или за восьмой.

— И то верно, — согласился проводник. — Попробуем проскользнуть незаметно.

Восьмой уровень, в центре которого располагалась бронированная полусфера командного отсека, был относительно небольшим по площади и содержал, помимо самой рубки, два зала для совещаний, две каюты верховного руководства и четыре помещения орудийных блоков. Всего три лифта из пяти ходили на этот ярус, что с одной стороны давало преимущество при его изоляции, но, при этом, сокращало количество подходов снизу. Жесткачи редко появлялись здесь в большом количестве — враз фиксировалось пребывание не более десяти-пятнадцати особей. Хотя, после запуска принудительной вентиляции и кислородных установок, нормализовавшаяся атмосфера начала привлекать на уровень все больше Священной Дичи. Впрочем, этим утром на восьмой палубе было относительно спокойно. Можно сказать, удача вновь улыбалась напарникам, вот только лишь бы эта улыбка в самый неожиданный момент опять не превратилась в оскал.

Состояние свое Сумрак оценил как удовлетворительное. Будь у него выбор, он, конечно, предпочел бы выделить сутки-другие на восстановление, но, в целом, он мог игнорировать испытываемую боль, а, значит, мог и сражаться. Вчера его фактически спасло то, что нападение Жесткачей произошло на куче праха и мусора — под весом наскочивших тварей тело самца погрузилось в содержимое утилизатора, и большая часть ударов, в иной ситуации с большой долей вероятности ставших бы смертельными, попросту не достигла его.

Собирался Сумрак, как всегда, с особой тщательностью. Он проверил орудия и систему связи, обвешал себя боеприпасами, зарядил скафандр полным комплексом химикатов, заглянул в аптечку — она пока еще ни разу не использовалась непосредственно во время зачисток, но пренебрегать ею отнюдь не следовало. Захватил он в этот раз и плазменный резак, который мог пригодиться для проникновения в командный отсек.

Наконец, полностью экипировавшись, сын Грозы покинул убежище, старательно загерметизировав его за собой, и двинулся в носовую часть станции. Кошмарик поминутно отслеживал перемещение Жесткачей, решая, в какую же шахту безопаснее всего будет направить товарища, потому всю дорогу самцы молчали.

Но, когда Сумрак уже приближался к переднему поперечному коридору — именно в месте его пересечения с центральным следовало остановиться и наконец сделать выбор в пользу той или иной шахты — произошло нечто странное, вынудившее напарников отвлечься от основной цели. Страшный грохот раздался за его спиной, заставив тут же развернуться на месте и приготовиться к обороне. Однако, коридор был пуст, и новых звуков, после того, как шум стих, не последовало.

— Что это? — прошипел встревоженный воин, нервно переступая в боевой стойке.

— Минуту, смотрю… — озадаченно ответил проводник, а спустя некоторое время сообщил: — Обрушился короб в венткамере.

— Жесткачи? — изумился Сумрак.

— Нет… Там никого… Даже молодняка не видно. А взрослый там не пролезет.

— Знаю я уже, как у тебя не пролазит… — недовольно проворчал сын Грозы. — Я иду смотреть.

— Ну вот ты же сам предложил больше не вспоминать, — укорил Кошмар.

— Верно. Больше не стану, — пообещал Сумрак. — Но проверить надо.

Как ни странно, проводник оказался абсолютно прав: внутри помещения не обнаружилось никаких следов Жесткачей, кроме двух трупов убитых еще в первый день особей. Да уж, наверное, воняло тут теперь неслабо… Сумрак еще раз мысленно воздал хвалу своим отличным фильтрам.

Рухнувшие коммуникации перегородили отсек, надломившись в нескольких местах. Крепления оказались выдраны — так, словно кто-то приложил здесь весьма недюжинную силу, однако сомнений не оставалось: короб упал сам.

— Опять духи шалят… — догадался Кошмарик.

— И что по-твоему они хотят этим сказать? — Сумрак теперь даже не пытался в чем-то переубеждать напарника. Когда ты второй день рисуешь на себе шаманские символы, а во сне болтаешь с почившими воинами, то невольно начинаешь понимать, что уже находишься не в том положении, чтобы заниматься развенчиванием мифов…

— Да просто пугают, — фыркнул сын Броска.

— Или намекают, что станция без ремонта потихоньку уже разваливается, — неудачно пошутил охотник.

— Не смешно, — заметил Кошмар.

Для подъема была выбрана правая шахта. По команде проводника Сумрак вскрыл дверь, покинул безопасный второй уровень и заварил створки вновь. Все действия пришлось производить с перерывами, дабы не привлекать внимание обитателей верхних ярусов, когда те оказывались в опасной близости от входов. К счастью, после вчерашних взрывов Жесткачи все еще с опаской подходили к лифтам и не задерживались возле них надолго, но это явно было временным эффектом.

Сумрак как можно тише полез вверх, чутко прислушиваясь к словам напарника. Время от времени ему приходилось останавливаться и замирать, вжимаясь в стену. Аварийная лестница находилась в углублении, а потому заметить притаившегося воина было непросто — это и спасало. Успешно миновав по-прежнему крепко запертые третий и четвертый уровни, самец с величайшей осторожностью подобрался к пятому, являвшему собой убежище Матки. При подходе к проему пришлось надолго затихнуть: неподалеку бродил один из Стражей. Лишь, когда он удалился, Сумрак стал карабкаться дальше. Лестница огибала вход и тянулась вверх, местами опасно оторванная и шатающаяся, местами полностью укрытая выделениями Жесткачей. Перспектива ухнуть на дно шахты каждый раз неприятно тревожила мысли воина, и особенно явной она представала сейчас, когда приходилось то лезть очень быстро, не успевая как следует проверять следующие опоры на прочность, то, наоборот, подолгу висеть на одном месте. Его доспех был достаточно тяжел, и это могло сослужить дурную службу, а недавнее происшествие со спонтанно обрушившимся коробом и вовсе не прибавляло оптимизма. Тем не менее, других путей сообщения между уровнями «Острова» не имелось. Слава богам, хотя бы все кабины в аварийном порядке были уведены вниз, а то к угрозе упасть прибавилась бы еще вероятность быть раздавленным сорвавшимся лифтом…

Не смотря на все опасения, судьба продолжала благоволить напарникам. Сумрак без приключений миновал все три опасных уровня и, наконец, приблизился к верхнему. Кошмар велел сразу же готовиться к встрече с двумя Жесткачами: один бродил неподалеку от шахты, а второй занимал командирскую каюту. Ну, что ж, все начиналось, как обычно… Вот что Сумраку не нравилось в Охоте на «Острове», так это ее ярко выраженный рутинный характер, еще и перемежающийся с кучей форс-мажорных ситуаций. Ни тебе увлекательного преследования, ни выслеживания добычи… Даже никакой предварительной выделки трофеев. Ведь, как оно, к примеру, было на том же Наваждении? Пришел, подстерег, забил дичь, а потом сидишь себе спокойно, полируешь череп, или шкуру выскабливаешь, думаешь в это время о чем-то… Но нет, тут дела обстояли совершенно иначе. Занять руки на станции, безусловно было чем, но вместо выделки трофеев Сумраку приходилось все свободное время тратить на ковыряние в собственных ранах и починку скафандра, и тут уже не до релакса: не успеешь залатать — на другой день с большой вероятностью сдохнешь.

Когда из темного проема поднялся решительно настроенный охотник, Жесткач застыл, слегка присев на задних лапах — такое впечатление, что удивился. Сумрак же без лишних слов разнес его башку из лазера, вслед за тем по-быстрому затворив за собой вход. Коридор, в котором оказался самец, был достаточно коротким и упирался в одну из четырех дверей командного центра. Конкретно эта дверь оставалась надежно запертой, и Священная Дичь со злости заляпала ее слюнями так капитально, что даже металл не проглядывал — Жесткачи чуяли укрывшихся внутри яутжей, но не имели возможности достать их, а потому понадежнее замуровали. По правую руку располагалось помещение для совещаний, также по неясной причине Жесткачами не взломанное, а слева размещался отсек командира — туда Сумрак и направился в поисках следующего противника.

Личные апартаменты главного на «Острове» самца уже с порога поразили молодого воина своей роскошью — теперь уже былой, но по-прежнему отлично угадывающейся. Строго говоря, командующий не являлся Вожаком, как экипаж станции не являлся военным кланом, однако обязанности он исполнял приблизительно те же самые и требовал точно такого же уважения к своей персоне. «Островом» руководил один из прославленных Великих Воинов, могучий Сель. Доподлинно не было известно, когда и при каких обстоятельствах он пал, но не приходилось сомневаться, что он оборонял свою цитадель до последнего.

Каюта Селя состояла из трех обширных отделений. Первый отсек представлял собой приемную. По центру располагался массивный стол из темного металла; тяжелые кресла, размещенные вокруг него, были перевернуты. Тяжи «паутины», подобно мрачным гирляндам расходились от столешницы к полу и стенам, покрытым героическими барельефами. Покосившиеся стеллажи фактически висели на таких же черных жгутах. Некогда богатые трофеи Великого теперь валялись на полу в беспорядке, расколотые, запыленные, полуистлевшие…

Рослый солдат вышел из соседнего отсека, не позволив Сумраку достаточно оглядеться. Величаво ступая по крошащимся под тяжелым шагом костям, Жесткач приблизился к охотнику на удобное для решающего броска расстояние, затем пригнулся и, повиляв корпусом из стороны в сторону, резко кинулся вперед, занеся над головой жало гибкого хвоста. Стрелять в такого целеустремленного соперника, по мнению Сумрака, было ниже воинской чести, так что самец выставил лезвия и приготовился сразиться со Священной Дичью в рукопашную. Кошмар хотел было выразить некоторые свои сомнения, но был вынужден умолкнуть и вновь на несколько минут блаженно завис, созерцая необычные фигуры боя, демонстрируемые напарником. Сумрак явно наслаждался подобными поединками один на один, даже не особо торопясь убивать врага. К счастью, других Жесткачей поблизости пока не наблюдалось, так что Кошмар охотника не торопил — пусть немного развлечется.

Наконец сын Грозы все-таки заколол солдата, причем, совершил это со всем возможным изяществом, учитывая громоздкость своего доспеха. Рельефное лакированное тело рухнуло с глухим стуком и распростерлась у ног победителя. Хищно скрюченные пальцы дернулись в последней судороге, и Жесткач затих.

— Есть время закрыть выход? — все еще тяжело, с прирыкиванием, дыша, осведомился Сумрак.

— Ты пойдешь сейчас вкруговую, — ответил Кошмар, — и за твоей спиной все наглухо, так что не вижу смысла. Лучше иди трать свой запал на других Жесткачей. Следующий в центральном коридоре.

Согласившись с напарником, Сумрак двинулся сквозь покои лидера. Второй отсек представлял собой место для отдыха. В одном углу располагалось широкое ложе, застеленное тяжелым покрывалом ручной раутской работы (ну, что ж, у командира тоже могли быть некоторые странные пристрастия), а с противоположной стороны размещались за полупрозрачной стеной роскошные каменные купальни. Опустив взгляд вниз, охотник заметил на полу вылинявшие, полысевшие шкуры, заляпанные слюной Священной Дичи.

Сумрак уже почти пересек помещение, но внезапно что-то странное на кровати, замеченное боковым зрением, привлекло его внимание. Самец остановился, а затем, не взирая на оклик проводника, повернул к ложу. Но, лишь приблизившись вплотную, он понял, что именно узрел: среди пропитанных засохшей кровью складок покрывала возлежал, так и не очнувшийся от своего последнего сна могучий Сель…

Воцарилось напряженное молчание. Кошмар, как раз собиравшийся в очередной раз поторопить напарника, просто поперхнулся собственными словами, настолько неожиданной оказалась находка. Нет, отнюдь не сам факт обнаружения тела командира поверг молодых воинов в шок — поразило их место, где это тело располагалось. Подумать только, столь прославленная личность пала от лап Жесткача, будучи захваченной врасплох ночью в собственной постели… Не в поединке, не на Охоте, не на войне… Одна рука Селя покоилась на груди, другая же была откинута в сторону. Голова терялась в подушках, усыпанных бесчисленными знаками почета. Похоже, смерть лидера была настолько внезапной, что он даже не успел ничего понять, не то, что оказать сопротивление.

С минуту Сумрак стоял, не шевелясь, и созерцал почерневшие, оплетенные «паутиной», как и все вокруг, останки Великого. А затем сделал одну неожиданную вещь: ухватившись за край покрывала, он стянул мумию на пол и оттащил к стене, придав телу полусидячую позу. Тяжелый череп двухсотлетнего самца бессильно мотнулся на высохшей шее, и голова повисла на нескольких уцелевших жилах. Охотник бережно поднял ее и тоже прислонил к опоре, возвращая челу Великого гордо поднятое положение. Затем сын Грозы собрал с подушек кольца и высыпал возле тела.

— Ты что такое творишь? — обретя, наконец, дар речи, прошипел Кошмар.

— Рядом ведь его оружейная, я правильно помню? — игнорировав вопрос, уточнил Сумрак.

— Да… Что ты…

Но самец уже решительно проследовал в третий отсек, где снял со стены одно из копий, бывшее в раскрытом состоянии, а потому достаточно увитое слюной Жесткачей, чтобы не вызвать подозрений. Вернувшись, Сумрак аккуратно вложил оружие в рассыпающиеся сухие пальцы. Потом воин выпрямился и, склонив голову, произнес короткую погребальную речь. Лишь тогда Кошмар наконец-то понял, что именно сын Грозы попытался сделать.

— Сумрак, — тихо позвал он. — Ты можешь обмануть сородичей, но не Черного Воина… Сель умер недостойно. Этого уже не изменить…

— Знаешь, Кошмарик, — с чувством проговорил сын Грозы, не отрывая взора от праха Великого Селя. — Если Черный Воин существует, и все то, что о нем говорят, правда хотя бы на треть, то… Я думаю, он все-таки не такой дурак, чтобы судить обо всей жизни, прожитой яутжа, лишь по ее последним минутам. Чего не могу сказать о почтенных Жрецах…

Кошмар не ответил. Сумрак повернулся и вышел из отсека. Только проходя через оружейную, он вдруг опомнился и обратился к напарнику вновь:

— Брат, ты же понимаешь, что этот фрагмент записи следует удалить?

— Понимаю, — ответил Кошмар, испытывая какое-то непонятное, смешанное чувство.

Выйдя в коридор по другую сторону покоев лидера, сын Грозы подстрелил четвертого Жесткача и, бросив быстрый взгляд на вход в командный отсек, задраенный так же тщательно, как и предыдущий, отправился в левое кормовое помещение орудийного блока, где, как сообщил проводник, скрывалось две твари. С ними охотник также расправился достаточно быстро, по очереди вздернув на свое копье. Тем временем, за стеной, в соседних апартаментах, подобных командирским и принадлежавших прежде главе исследовательского сообщества (имя Сумрак к своему стыду запамятовал), его с нетерпением ожидали еще три особи.

— Прежде чем пойдешь в тот отсек, послушай меня внимательно, — начал напутствовать Кошмар уже рвущегося вперед напарника. — Уровнем ниже видны следы обширного взрыва. Там смято несколько отсеков, а здесь деформирован пол. Старайся перемещаться вдоль стен и попробуй миновать первое отделение как можно скорее. Жесткачи, конечно, там свободно бегают, но лучше лишний раз не рисковать.

— Понял, — отозвался Сумрак и двинулся по направлению к покоям второго по значимости лица на судне. Были они обставлены попроще, чем у лидера. Первое помещение представляло собой нечто вроде переговорной, вдоль трех его стен виднелось множество стеллажей с документацией, а всю площадь четвертой занимал огромный сенсорный терминал, в настоящий момент пересеченный длинной трещиной. Пол в отсеке и впрямь был какой-то неровный. Помня совет проводника, воин сразу же отошел к периферии.

Жесткачи появиться не замедлили. Двое выскочили из спальни, сразу устремившись на Сына Грозы, третий присоединился к ним спустя несколько мгновений. Сумрак рассчитывал просто их застрелить, чтобы не задерживаясь, выйти к следующей лифтовой шахте, но его планы оказались неожиданным образом нарушены. Одна из тварей метнулась вниз, уклонившись от лазерного залпа и неожиданно будто бы выросла перед обескураженным самцом, пытаясь схватить его. Охотник успел отскочить назад, и хвостовой шип рассерженного солдата пронесся буквально в миллиметре от его маски.

— Уйди со стыка плит! — вдруг заорал Кошмар. Сумрак глянул себе под ноги и мгновенно осознал, что стоит почти на самой середине отсека, как раз там, где по полу змеится не внушающий доверия надлом. В этот момент Жесткач без промедления прыгнул вперед, вновь оказавшись прямо перед охотником, а сбоку возникла вторая тварь, так некстати вставшая с Сумраком примерно на одной линии…

Прежде, чем сын Грозы успел что-либо предпринять или, хотя бы, сообразить, дно отсека ощутимо содрогнулось под тройным весом, и в стороны от надлома прошла подозрительная вибрация. Кошмар вновь что-то выкрикнул, но Сумрак уже не разобрал, что именно, потому как в ту же секунду искривленные половые плиты вышли из зацепов и поползли в стороны, одновременно неумолимо кренясь вниз. Твердь мгновенно ушла у воина из-под ног, и тот, грохнувшись на задницу, съехал прямиком на нижний ярус, рухнув на кучу каких-то обломков и сильно ударившись спиной. Рядом шмякнулся на бок один из Жесткачей, а второй всей своей массой приземлился Сумраку на грудь и угрожающе потянулся к его маске своей длинной мордой.

В потрясении уставившись на приближающуюся истекающую слюной пасть, сын Грозы уже не увидел, как перекрытия над его головой наклонились еще сильнее и окончательно отделились. А следующие несколько событий произошли враз. Плита резко обрушилась вниз, погребая под собой и охотника, и дичь, и встала в разрушенном отсеке наискось. Один ее край при этом расплющил лежащего в паре метров от Сумрака Жесткача. Подминающий самца под себя второй Жесткач завизжал и вскинул голову — кусок перекрытия угодил прямо в его спину. Памятуя прежний негативный опыт, воин подавил желание насадить тварь на лезвия, а вместо этого схватился одной рукой за ее нижнюю челюсть, а другой за тонкое горло и одним сильным движением свернул солдату шею.

Наверху неминуемо, сантиметр за сантиметром, отцеплялась вторая плита… Наконец, она повисла на арматуре, угрожающе покачиваясь, вслед за тем сорвалась, со страшным скрежетом накрывая собой завалы. И сразу же дикая боль пронзила левую ногу Сумрака, а неимоверной силы тупой удар пришелся куда-то в область живота. Дыхание резко перехватило, и собственный крик прозвучал в ушах самца как-то слишком жалко и сдавленно, после чего на его глаза упала непроницаемая темная пелена.

Комментарий к Глава 20. Ловушка Навеяло: Kyle Dixon & Michael Stein – «Soldiers» (

OST

«Очень странные дела», 2 сезон).

====== Глава 21. Без выхода ======

Каким чудом уцелел этот «жук», одним богам ведомо — во всяком случае, проводник списал эту несказанную удачу именно на их благую волю. В месте рухнувших плит образовался настолько серьезный завал, что направить под него других разведчиков не представлялось возможным, а этот единственный оказался по ту сторону, удачно схоронившись в каком-то закутке, так что его даже ничем не придавило.

Чтобы отойти от очередного потрясения, Кошмару потребовалось примерно полминуты. А дальше он немедленно принялся действовать. Сперва самец попытался дозваться напарника, но Сумрак, зажатый в узком пространстве, лежал сейчас неподвижно и не отвечал. С замиранием сердца выведя на экран его жизненные параметры, сын Броска убедился, что охотник жив, хоть и находится в глубокой отключке. Из пасти Кошмара вырвался непроизвольный вздох облегчения, однако радость могла еще оказаться преждевременной. Если воина придавило, то никакой надежды нет. Самому из-под завалов ему точно не выбраться, а, если даже и будет такая возможность, раздробленные кости и разорванные внутренние органы не оставят шанса. Он очнется и должен будет, признав поражение, активировать устройство самоуничтожения — на малой мощности, чтобы убить себя, но не разрушить станцию. Не исключено, что именно таким образом здесь погиб кто-то из его предшественников, подорвавшись во имя своих принципов и, неосознанно учинив тем самым эту опасную ловушку…

Но это был лишь один вариант развития событий. Сумрак мог также уйти к Черному Воину, вообще не приходя в сознание, из-за сильного травматического шока… Впрочем, с позиции Кошмара, в том и другом случае картина вырисовывалась отнюдь не радужная. Гибель охотника давала проводнику небогатый выбор: либо занять его место, высадившись на «Остров», и погибнуть в первой же схватке со Священной Дичью, либо позорно отступить и, согласно Кодексу, покончить с собой ради частичного восстановления чести… Ни то, ни другое Кошмара решительно не привлекало, потому он все-таки надеялся на третий исход, маловероятный в сложившихся условиях, но все-таки возможный, благодаря чертовскому везению сына Грозы.

Дабы скорее положить конец этой мучительной неизвестности, проводник отдал механическому разведчику приказ обследовать пространство вокруг тела Сумрака, а сам вернулся к более детальному изучению текущих физиологических показателей. Первое, что обнадежило Кошмара — сравнительно незначительная степень угнетения мозговой активности — походило на обычную потерю сознания вследствие болевого синдрома. Дыхание товарища было слегка поверхностным, но стабильным, сердечный ритм фиксировался достаточно четко. По команде кольнувший вену анализатор выявил, тем не менее, нарастающую кровопотерю, локализованную, судя по тепловой карте костюма, в области левого бедра и частично в брюшной полости. Целостность «дома» была нарушена только на ноге, значит, полостное кровотечение началось из-за ушиба, без проникающего ранения. Сравнительно небольшая его интенсивность, говорила о том, что причиной послужил разрыв сосудов, а не органов, следовательно, процесс мог быть остановлен медикаментозно. К сожалению, сенсоры не передавали достоверной информации о сохранности костей, но робот-разведчик, находящийся в данный момент на полпути к пострадавшему, должен был прояснить этот момент. Скафандр Сумрака, отреагировав на повреждения, уже впрыснул в их очаги обезболивающие и кровоостанавливающие средства, так что теперь оставалось лишь сидеть и ждать…

Вот, наконец, «жучок», добросовестно транслируя картинку, достиг лежащего охотника и забрался под громоздящуюся поверх него груду обломков, давая возможность обозреть нижнюю часть его тела. Как только роботу удалось взять верный ракурс, Кошмару вновь пришлось убедиться в непостижимой, если не сказать демонической, удачливости напарника: судя по достаточно свободному положению конечностей, тело Сумрака оказалось в пустом пространстве под первой упавшей плитой, опершейся одним своим краем на стену и не обрушившейся благодаря этому до конца. Впрочем, платой за целые кости, являлось пригвожденное к полу толстым прутом арматуры левое бедро охотника. Штырь пробил ногу насквозь, серьезно повредив конечность и деформировав броню. Через разрыв комбинезона обилие изоляционной пены вылилось наружу, смешавшись с мерцающей кровью и пылью, что привело к образованию огромного грязно-серого комка вокруг места травмы; продолжающая просачиваться снизу кровь образовала уже приличную лужу.

— Сумрак, очнись, братан! — осматривая повреждения, Кошмар периодически вновь принимался взывать к бессознательному напарнику, но увы, пока не получал ответа.

Разведчик обошел пострадавшего по кругу, окончательно успокоив проводника на предмет несовместимых с жизнью повреждений у напарника. Поверх Сумрака раскинулся мертвый Жесткач. Радовало, что покровы последнего остались практически целыми, и кислота не залила и так уже во многих местах попорченный скафандр. Зато, по какому-то невероятному совпадению, именно эта отчаянно пытавшаяся убить воина тварь, невольно защитила его собственным телом от падения обломков, приняв своей крепкой спиной удар куска перекрытия и затем целой поперечной балки. Таким образом, охотника защитил двойной слой брони — собственная и Жесткачевая — и он всего лишь получил сильный опосредованный тычок в брюхо, а не оказался расплющен поперек тела. Основное воздействие пришлось на область центрального нервного сплетения, надолго лишив самца чувств, но, возможно, это было и к лучшему — начни он сейчас дергаться, стало бы только хуже. Угроза дальнейшего обрушения все еще сохранялась, и особенно повышало ее вероятность то обстоятельство, что пронзившая ногу бойца арматура, вполне возможно, являлась одной из опор, не дающих плитам свалиться. Вытащить ногу вместе со штырем было невозможно, пришлось бы разрезать его на границе живой плоти и металла, а это уже само по себе представляло нешуточную проблему, кроме того, после нарушения целостности арматуры, все нагромождение рисковало осесть вниз и реально придавить конечности Сумрака. Следовало действовать крайне осторожно и последовательно, так что обморок напарника сейчас даже оказался весьма кстати, давая Кошмару время сориентироваться в ситуации и как следует ее обдумать.

По истечении шести минут воин, наконец, зашевелился и, издав протяжный вой, попытался опереться на еще плохо слушающиеся руки. Откликаясь на его движения, из завалов посыпался какой-то мелкий мусор. Лишь бы не поехали плиты…

— Давай, давай, приходи уже в себя, везунчик, да не торопись, — напряженно проговорил проводник, обязанности которого вот-вот должны были подвергнуться еще одной жесткой проверке.

Беспамятство отступало нехотя, друг за другом выпуская из плотной и тугой непроницаемой пелены сначала слух, затем зрение и лишь потом ощущение собственного тела. Последнее возвращалось особенно медленно и неуверенно, но, как только по каплям восстановилась былая чувствительность, Сумрака моментально и резко смело сокрушительной волной боли, едва не ввергнувшей его обратно в забытье. Пробитое бедро тяжело и мучительно запульсировало, в животе будто бы вспыхнул огонь, и едва зажившая спина жалобно возопила о помощи после нового падения. Первичной дозы анестетика явно не хватило даже, чтобы чуть приглушить страдания самца. Что такое вообще с ним произошло?

— Сумрак! Сумрак! Ты меня слышишь? — голос Кошмара настойчиво прорвался через невнятный шум, с которым вернулась способность воспринимать звуки.

— Слышу… Кошмарик… — с трудом проговорил сын Грозы, слегка удивившись тому, что собственный голос звучит будто бы со стороны. Хриплый какой… Ощущалась сильная слабость, во рту пересохло, язык прилип к своему вместилищу. Нащупав максиллами кнопку подачи воды, Сумрак надавил на нее и тот час же подавился от хлынувшего под сильным напором потока жидкости. Резервуар располагался на спине и был сейчас под усиленным давлением, чего самец предусмотреть не мог.

— Эй, эй, брат! Давай потихоньку! — встревоженно попридержал его Кошмар. — Руки-ноги чувствуешь?

— К сожалению, да, — застонал охотник, вновь пытаясь пошевелиться.

— Не к сожалению, а к счастью, — фыркнул проводник. — Хорошо, слушай сейчас внимательно. Не совершай резких движений, иначе тебя может задавить. Тебе пригвоздило левую ногу, не пытайся ее достать. Понял?

— Понял, — выдохнул Сумрак, осторожно приподнимаясь на локтях и пытаясь увидеть, что там под плитами. Увидеть удалось, но картина не внушала оптимизма: арматура торчала из бедра, одним концом упираясь в верхнее нагромождение, а другим, вероятно, воткнувшись в обломки, на груде которых возлежал охотник. Принять сидячее положение мешали продолжающие давить сверху дохлый Жесткач и балка, к тому же внутри все ужасно болело, а левый бок постепенно наливался нехорошей тяжестью.

— Очень больно? — хотя, можно было и не спрашивать, подскочившие резко показатели и так были более, чем красноречивы.

— Очень.

— Тогда сейчас первое, что ты сделаешь, — медленно заговорил проводник, обдумывая каждое слово и стараясь максимально верно донести смысл сказанного до пока еще туго соображающего охотника, — это вколешь себе обезболивающее по максимуму. Иначе просто не выберешься.

— Понял, — вновь повторил сын Грозы и, подняв левую руку, разместил энергосистему перед глазами. Откинув крышку и набрав несколько комбинаций, самец непроизвольно вздрогнул, ощущая проникновение нескольких игл в истерзанную плоть и немилосердно резкое вливание препаратов.

— Хорошо, — пронаблюдав действия напарника, похвалил Кошмар, одновременно поглядывая на окошко показателей. — Сейчас полежи спокойно, дай веществам подействовать. Мы никуда не торопимся.

— С той стороны Жесткачи, я прав? — со спокойной обреченностью поинтересовался Сумрак, опускаясь и слегка откидывая голову.

— Да, но им сюда не пробиться. Ты в ловушке, и одновременно ты под защитой. Все, что сейчас нужно — это высвободить твою ногу и отойти от завалов. Скажешь, как будешь готов.

Сумрак лишь слабо стрекотнул в ответ. Спустя пару минут боль, наконец, отступила, и ей на смену пришло тупое, зудящее онемение. Охотник вновь чуть привстал, сообщая о своей готовности действовать.

— Так, — отозвался проводник. — Теперь ты уберешь с себя балку. Осторожно приподними ее и отведи за голову и вправо. Сможешь?

Сумрак вместо ответа уперся руками в тяжелую железяку и попробовал ее сдвинуть. С трудом, но балка, спасибо встроенным в костюм усилителям, поддалась. Тихо ворча, самец убрал груз и перевалил его назад, сразу же ощутив, насколько легче становится дышать.

— Отлично, — прокомментировал Кошмар и тут же поспешно остановил товарища, когда тот попытался отнять от своей груди Жесткача: — Пока не трогай. Я понимаю, что он тебя сейчас, как любовница обнял, но придется потерпеть: его жопа тоже держит завал.

Сумрак слабо усмехнулся под маской — Кошмарик даже тут не упустил возможности спошлить… Сон-то практически в руку оказался. Тем не менее сильно шевелить тело солдата самец не стал, а только подвинул немного его голову, дабы меньше закрывала обзор.

— Теперь очень аккуратно попробуй сесть, — продолжал руководить напарник. — У тебя кровоизлияние в брюшной полости слева, так что будет дискомфортно, но оно не очень большое.

Сумрак молча послушался. Принять требуемое положение удалось не сразу, но после нескольких попыток самец все-таки смог более-менее удобно устроиться, тут же получив следующее распоряжение:

— Сейчас посмотри вокруг, нужно отыскать что-то, чем можно подпереть плиту. Ты видишь воткнувшуюся в тебя арматуру?

— Вижу, — слегка наклоняясь, ответил Сумрак.

— Ее придется резать. Будем надеяться, что только сверху. Но перед этим нужно укрепить чем-то завал.

К этому времени в голове у сына Грозы окончательно прояснилось, и он уже без промедления принялся за решение следующей задачи. Отыскав несколько подходящих по размеру и прочности обломков, он затолкал их под плиту с обеих сторон от себя, возведя таким образом дополнительные опоры, после чего, получив добро со стороны проводника, в свою очередь, придирчиво осмотревшего получившуюся конструкцию посредством робота, перенастроил лазерную пушку на необходимую мощность и отсоединил ее от плеча. Резать следовало с максимальной осторожностью, ввиду близости к лазерному лучу живых тканей. Скафандр частично мог защитить тело Охотника, но уходящий в плоть металлический стержень все равно вызвал бы локальный ожог, это, увы, было неизбежно. Ладно, хоть нога сейчас уже почти ничего не чувствовала…

— Ну, помогайте, боги… — шепнул Кошмар, и Сумрак, подведя излучатель пушки вплотную к штырю, активировал устройство. В этот момент сын Грозы как никогда возблагодарил судьбу за отличную практику в виде лазерной резки металла, полученную за время, проведенное на «Острове». Стержень был намного плотнее, чем полоски, из которых охотник изготавливал печати для дверей, тем не менее разрезать его получилось достаточно быстро, лишь слегка подпалив многострадальную шкуру. Вот самец аккуратно двинул ногой, и срез сместился — вовремя, пока раскаленные края не начали схватываться между собой. Плита даже не шелохнулась. Под ногой почувствовалось сопротивление, однако торчащий с противоположной стороны конец арматуры оказался не особо длинным и, повернув конечность, Сумрак почти без труда вывернул его. Поспешно плеснув на место среза из заранее приготовленной фляги — с некоторых пор самец брал с собой небольшой запас технической воды для охлаждения разрезаемых металлических поверхностей, дабы те не слипались заново, — он прекратил термическое воздействие на рану, после чего очень медленно принялся отползать назад, одновременно вылезая из-под туши Жесткача. Еще минута, и самец был свободен. Даже не верилось…

Перебравшись в относительно уцелевший угол помещения, сын Грозы обессиленно оперся о стену и ненадолго замер, измученно созерцая искалеченную конечность. Кошмар занимался тем же. Одно радовало: уцелела кость — штырь прошел в нескольких сантиметрах от нее. А вот мышцы пострадали не то слово…

Немного передохнув, Сумрак вернул лазер на плечо, после чего вскрыл один из кислородных патронов и как следует попил воды. Дальше предстояло заняться травмами.

В первую очередь самец перетянул пострадавшее бедро выше раны, использовав вместо жгута встроенный механизм подгонки костюма. Затем он расстегнул скафандр спереди и, разрезав ножом поддоспешник, ощупал место ушиба. Состояние было так себе, явно требовался дренаж. Поморщившись, охотник извлек аптечку, раскрыл ее перед собой и приступил к одной из самых неприятных процедур.

— Благодари богов, что органы целы, — заметил Кошмар, наблюдая за тем, как напарник обезболивает необходимый участок, затем делает в своем брюхе прокол и вводит внутрь катетер, выпуская чистую, без примеси экссудата или химуса кровь.

— Угу, спасибо, — сквозь сжатые зубы процедил Сумрак. На визоре его маски высветились данные анализатора, говорящие об отсутствии интоксикации и потому дополнительно обнадеживающие в плане целостности кишок — но, пожалуй, разве что, только в этом. Общая кровопотеря оказалась весьма внушительной, хотя, это было и без особой диагностики ясно по все нарастающей слабости и головокружению.

Как только дренажная трубка опустела, Сумрак прямо через нее же закачал полторы ампулы регенератора, после чего заварил отверстие. Затем настал черед кровезаменителя — этой штукой не следовало злоупотреблять, но сейчас не оставалось иного выхода; охотник поколебался немного и ввел себе полный флакон. Лишь бы теперь запаса воды хватило, чтобы отпиться…

Он ненадолго замер, собираясь с силами, а потом занялся ногой. Сперва предстояло дезактивировать участок скафандра, чтобы пена больше не лилась в ответ на вторжение, и лишь после этого начать срезать ужасающий грязный комок вокруг арматуры. В итоге, штанину пришлосьотсоединить полностью, сняв уцелевшие пластины брони. Наконец, через полчаса мучений взору Сумрака явилась крайне неутешительная картина: входная рана оказалась гораздо серьезнее, чем думалось поначалу. Арматура впилась между двумя пластинами, погнув их и вогнав краями в плоть, раскалившийся при разрезании металл прижег рану и, вдобавок, на поврежденную поверхность попало герметизирующее вещество, таким образом, прежде, чем приступать к удалению штыря, пришлось выковыривать из ноги еще кучу всего постороннего. Порядочно намаявшись, Сумрак освободил пространство вокруг арматуры и, набрав в легкие побольше воздуха перешел к главному этапу — вытаскиванию обломка. Для того, чтобы осуществить данную операцию, пришлось щедро добавить анестетика. Стержень поддался неохотно, засев почти в самом широком месте бедра. Добавляло проблем и то, что оба торчащих конца арматуры были слишком короткими и скользкими от крови, чтобы удалось удачно ухватиться хотя бы за какой-то из них. Попытки с пятой самцу все-таки удалось подтолкнуть обломок с одной стороны и захватить с другой, медленно вытянув штырь из раны. Дальше охотник действовал уже по привычной схеме: очистка, антисептик, регенератор, стягивание покровов и фиксирующая повязка. Вся обработка заняла не так много времени, как можно было думать поначалу. Закончив с ней, Сумрак разместил поудобнее раненую конечность и ослабил передавливающий ногу ремень, после чего сгреб инструменты в аптечку и откинулся на жесткую «подушку» из подтянутого поближе куска какой-то теплоизоляции, тут же с жадностью припав к источнику воды.

— Все хорошо, ты справился, — вновь просматривая перечень жизненных показателей напарника, удовлетворенно проговорил Кошмар. — Сейчас отдыхай. Можешь спать — я слежу. Все равно тебе сейчас нельзя двигаться.

— Что снаружи? — голос охотника стал очень слаб, последние силы ушли на борьбу с повреждениями.

— Спокойно, — заверил проводник. — Жесткачи убедились, что им тебя не достать и почти потеряли интерес. Ты без всякого риска можешь отлеживаться здесь до завтра. Утром поглядим на твое состояние и решим, как тебя вытаскивать.

Отвечать Сумрак уже не стал, лишь благодарно заурчал и закрыл глаза, погружаясь в долгожданное забытье.

Сын Грозы беспробудно проспал более десяти часов. Все это время Кошмар то перебирал в голове варианты разбора завалов, то виртуально патрулировал уровни, то с тревогой вглядывался в нестабильные показатели напарника. Самому проводнику, взявшему ситуацию в свои руки, сейчас отдыхать не полагалось. Оттого, насколько быстро и эффективно пройдет восстановление охотника, зависела вся операция, а Сумрак сейчас был не в состоянии отслеживать обстановку и строить планы, ему еще надо было большое спасибо сказать, что дышит сам и не забыл, как аптечкой пользоваться…

Приняв волшебный стимулирующий комплекс Полосатого, сын Броска бдел с удвоенным вниманием, одновременно пытаясь при помощи роботов более точно оценить плотность завалов. Пока что полученная информация мало обнадеживала: нагромождения оказались колоссальными. Их наружная часть сформировалась в результате взрыва, смявшего стены соседних отсеков и коридоров, а внутренняя, ставшая тюрьмой для Сумрака, явилась результатом обвала, таким образом, для того, чтобы выбраться, воину требовалось преодолеть нешуточный слой крупногабаритных обломков. Как это сделать — оставалось неясным.

В разгар тяжелых Кошмаровых мыслей охотник заворочался и привстал.

— Боооги, — трагически протянул он, — за что мне это?

— Да погоди жаловаться, пока все идет не самым худшим образом, — попытался подбодрить напарника сын Броска, внутренне понимая, что на самом деле положение приближается к отметке «хуже не придумать».

— Да я не о том, — поморщился Сумрак. — Сны опять…

— Что на этот раз?

— Бухал с Селем…

— И?

— И с Перерожденцами…

— Занятно… Что дальше?

— Не помню я дальше… Но чувство такое, будто теперь я реально с похмелья…

— Ну… Видать, Сель отблагодарить тебя пришел. А Перерожденцы уж так, со скуки присоединились.

Сумрак лишь усмехнулся. Везде-то этот Кошмарик тайный смысл видел…

— Что там снаружи? — перевел тему охотник.

— Без особых изменений, — ответил проводник. — А ты, никак, уже туда собрался?

— Не сидеть же тут вечно.

— И все-таки еще денек хотя бы придется посидеть. Или ты хочешь сказать, что встать можешь?

Воин молча опустил голову. Встать он сейчас смог бы вряд ли.

— Давай-ка, приводи себя в порядок, а потом будем думать, как тебя вызволять, — со значением проговорил Кошмар.

— А что, какие-то проблемы? — фыркнул Сумрак, вытаскивая аптечку.

— Там трехметровая толща. Разобрать такое нагромождение вручную не представляется возможным, ты уберешь мелкий мусор, но плиты тебе не сдвинуть. К тому же, сохраняется угроза обрушения…

— У меня плазменный резак с собой, — напомнил охотник, — батареи полные, времени, как ты утверждаешь, достаточно…

— Ох, братан, а я со всеми волнениями и забыл! — неприкрыто обрадовался Кошмар. — Ну, так это сильно упрощает задачу. Можно попробовать прорезать проход в соседний отсек. Стены здесь, конечно, толстые, кроме того, взрывом смело часть коридора, отделяющего ближайшее помещение, так что преграда тоже будет состоять из нескольких слоев, но, по крайней мере, тебе не придется работать под нависающими плитами.

— Угу, — хмыкнул сын Грозы, и на удивление невозмутимо вернулся к осмотру своих повреждений.

Хотя, его невозмутимость на самом деле являлась только внешней. Сомнения, касающиеся успеха операции, вновь теснились в душе сына Грозы — и даже больше, чем обычно. Но сейчас не стоило выпускать их наружу, чтобы дополнительно не волновать и так уже не на шутку встревоженного проводника. Кошмар тоже явно бодрился изо всех сил, однако у него не получалось скрыть своего реального эмоционального состояния. Сумрак не видел его лица, но отчетливо слышал интонацию голоса, слышал то и дело сбивающееся дыхание. Кошмар боялся. Кошмар до одури боялся провала. Он уже не раз давал понять, что намерен крепко цепляться за свой единственный шанс — тот самый, что Сумрак не посмел отнять у будущего кровного брата еще в самом начале их дружбы — а сейчас все висело на волоске, и проводник мог лишь весьма ограниченно влиять на ход событий. Это вселяло страх и неуверенность в последнего отпрыска славного Броска. Тем не менее, он делал вид, что все держит под контролем. И Сумрак понимал, что в ответ надо прикинуться, будто так оно и есть. В конце концов, все, что от него зависело, Кошмар выполнял, причем, очень даже неплохо.

Итак, чувствовал себя сын Грозы, мягко говоря, неважно. Слабость, жажда, беспрестанные боли — полный комплект. Кровезаменитель выровнял давление и справился с гипоксией, но теперь нещадно бил по выделительной системе. От большого количества введенных препаратов противно мутило, в брюхе мучительно ныло. Впрочем, левый бок наощупь больше подозрений не вызывал. С бедром дела обстояли хуже: обширный отек распространился от колена до паха, двигать ногой было просто невыносимо. Убрав повязку, Сумрак тщательно обработал раны и, дав им подсохнуть, закрыл «искусственной кожей», после чего обколол травмированную область антисептиком. Потом самец ввел себе восстанавливающий комплекс и питательный концентрат, аккуратно убрал медикаменты, взбил и распределил импровизированную «подушку» из теплоизоляции и перебрался на нее целиком, превратив в «перину». Расположившись, таким образом, с максимально возможным комфортом, Сумрак облокотился на какой-то гнутый кусок металла и стал не спеша потягивать воду, отходя после болезненных процедур.

Понаблюдав за напарником, Кошмар опять заладил свое: «Ты пойми, что у тебя должно хватить сил не только на то, чтобы выбраться, но и на то, чтобы сразу сражаться». Ну, ладно, ладно, тут он был прав… Полностью прав.

— Кошмарик, я это все понимаю, но мы потеряем время… — вздохнул сын Грозы.

— Лучше потерять немного времени, чем жизнь, — напарник отреагировал очередным показательным нравоучением.

— Все бы ничего, но у меня кончается запас воды, — уныло проговорил охотник. — Хватит на сегодня, завтра уже останется совсем мало…

— Тогда восстанавливайся сегодня как следует, а завтра начнем выбираться. Седьмой уровень бывший жилой, воду там при желании отыскать будет можно. Я сейчас же дам нескольким разведчикам задание, — а вот сейчас в его голосе засквозила настоящая уверенность. Все-таки Кошмарик обожал чувствовать собственную значимость. Сумрак вновь невольно улыбнулся — но уже не саркастически, а от начавшего потихоньку исправляться настроения.

Отправить напарника спать не удалось, хотя, что ему, спрашивается, сейчас особо оставалось караулить?

— Я пойду спать, когда буду уверен, что тебе внезапно не сплохеет на ровном месте, — отпирался Кошмар.

— Да все со мной уже нормально, — возражал Сумрак.

— Тогда встань, — потребовал проводник.

Сумрак встал. Ну, как, встал… Скажем так, предпринял очень неплохую попытку.

И это, называется, нормально все было с ним? Не держаться на ногах — очень нормально для воина посреди вражеского стана…

 — Ничего, я и не из таких переделок выбирался, — тяжело усаживаясь обратно, пробурчал сын Грозы. Правда поднявшийся в голове шум тут же заставил его надолго умолкнуть.

— Например? — живо заинтересовался Кошмарик.

— Например… Например… — Сумрак задумался и, наконец, выкопал в своей памяти достойную историю: — Например, в Сером Мире.

— Ты был в Сером Мире? — недоумевающе прищелкнул напарник. — Один?

— Я везде был один, кроме массовых зачисток, — не без гордости заявил охотник. «И, кажется, этому теперь окончательно пришел конец», — добавил он про себя, так и не определившись, огорчает его это или, все же, радует.

— Расскажешь?

— Что ж… Делать-то все равно больше нечего, — великодушно согласился старший самец и, поерзав на жесткой подстилке, начал повествование: — Это была моя вторая Большая Охота. Ты первый, кому я в этом сознаюсь, но, будь я тогда поумнее, ни за что бы туда не сунулся без необходимой подготовки. Вообще-то, сначала я думал испробовать свои силы где-то еще — да хоть на пресловутом Наваждении, чтобы ты понимал, с чем я сейчас сравниваю. Но один застольный разговор, услышанный в канун Долгой Ночи от старших воинов, сетующих на слабый молодняк, который «Жесткач соплей перешибает», заставил меня изменить планы. Один из Великих — боюсь, его имя ни о чем тебе не скажет — заявил, что он в юности с самих Серых Земель трофеи возил, вот, где, настоящая-то школа выживания! Надо было видеть их лица, когда я месяц спустя попросил именно там меня высадить. Так я оказался среди бесконечных бесплодных скал Серого Мира. Судя по карте, там были и участки со вполне терпимым климатом, но на них не водились Вьюны — главный объект Охоты в тех краях. Ты когда-нибудь видел живого Вьюна, Кошмар?

— Не приходилось, — признался сын Броска. — Видел лишь их головы на чужих стенах…

— О, голова не передает всего впечатления… Ты отрезаешь ее и полируешь череп, и вот он остается белый, гладкий, такой же, как у большинства менее опасных животных… А, между тем, Кошмарик, Вьюн — это просто грандиозная тварь! Черное колючее тело, острейшие когти и несказанная прыть. Ты даже не успеваешь сообразить, как чудовище, что ты только что преследовал, оказывается за твоей спиной… Они без труда лазают по отвесным стенам, обвивая изгибами своего тела нагретые камни. На жертву кидаются резко и, хватая лапами, тотчас же скручивают своими кольцами, ломая кости. Я побывал в этих объятиях — на моей спине с тех пор красуется след от стальных когтей. И с того же времени, признаюсь, я всячески остерегаюсь переломов — слишком много штифтов мне в тот вечер пришлось в себя ввернуть… Тем не менее, я убил ту тварь, ухитрившись выпустить лезвия и распороть ей брюхо, пока она меня душила. Потом мне пришлось провести много бессонных ночей в найденной пещере — мне было сложно двигаться, и я был вынужден вот, как сейчас, отлеживаться в укрытии. Но никто не предупреждал меня, что в темноте будут приходить десятки большеглазых и длиннолапых созданий, стремящихся поедать все, что движется, заживо. Я до сих пор не знаю, как они называются, более того, старшие после Охоты утверждали, что прежде не наблюдали их там… Мне даже не хотели верить, но черепа, шкуры и записи переубедили скептиков. Как я отбивался — жутко вспоминать. Уйти мне оттуда было некуда, да я и не мог. Я отдыхал урывками по вечерам, но и тут меня несколько раз едва не сожрали во сне. А днем в скалах рыскали Вьюны, и я вновь не мог сомкнуть глаз…

— …И с тех пор ты при каждой удобной возможности дрыхнешь до победного… — задумчиво закончил за Сумрака Кошмар.

— Вовсе нет, — мотнул головой воин. — Я просто знаю цену отдыху.

— Так и чем же кончилась та Охота? — вернул его к рассказу напарник.

— Я дотянул на регенераторах; в процессе добыл еще четырех Вьюнов — они сами лезли в мое укрытие. На последнем, кстати, все прошло особенно гладко. Потом по возвращении долго валялся в терапевтической капсуле. А потом отец дал мне Кровавого.

— Ну, понятно, блат — великое дело, — с оттенком зависти проворчал Кошмар.

— Очевидно, лупил больше остальных он меня тоже «по блату», — вспылил Сумрак. — Вот из-за таких суждений я и перешел в клан Гнева. И никак не думал, что снова услышу подобные слова от тебя!

— Прости, — тут же смутился Кошмар. — Ну просто обычно не дают Кровавого так рано…

— Не дают, — согласился Сумрак. — А знаешь, через что мне потом пришлось пройти, дабы оправдать этот статус? Не сомневаюсь, отец сделал это намеренно… Сначала повысил, а затем драл три шкуры…

— Через что? — Кошмар опять оживился.

— Например, через Озерный Край.

— Это что за невидаль?

— Небольшая планетка, номер запамятовал что-то… Одна из локаций имеет бесподобные пейзажи: желтая земля под золотистыми небесами и сотни мелких водоемов, куда ни глянь. Живности там много, но Охота, в основном, ведется на местных аборигенов. Некрупные, коренастые, полуцивилизованные. Воняют, как черти… Впервые сойдясь с одним из их воинов, я, согласно традициям, явил ему свое лицо… И меня едва не вырвало от запаха. Трофеи впоследствии я обрабатывал исключительно в маске.

— И ты счел это за серьезное испытание? — покатился со смеху Кошмар.

— Не это, — вздохнул Сумрак, — а то, что произошло дальше. Эти твари скооперировались и устроили на меня облаву. Местность была открытая, уйти не представлялось возможным, а камуфляж с ними не работал. В итоге, пришлось отстреливаться, как от полчища Жесткачей. Потом я сутки вытаскивал из себя наконечники их стрел, а через пару дней вся история повторилась. Поголовье той дичи исчислялось тысячами, и обитали эти аборигены весьма скученно, а, будучи разозленными, нападали упорно и беспощадно, как рой жалящих летунов. Короче говоря, в Краю Озер я бегал и палил без остановки, а вонючек не становилось меньше и отставать они не желали. То еще веселье, надо сказать… Я пробовал переключиться на иную добычу, но местные мне и тут спокойно поохотиться не дали, начав откровенное преследование. Трофеев, в итоге, я тогда взял мало, аборигенов положил пару сотен почем зря, к тому же, сам измучился.

— Давай еще, — потребовал Кошмар, стоило охотнику замолкнуть.

— Еще… Еще был Сад.

— Сад?

— Не слышал? Непростое место… Я охотился там незадолго до перехода в клан почтенного Гнева. И едва не погиб самым глупейшим образом. Когда я впервые ступил на территорию этих угодий, то был до глубины души поражен явившимся моему взору великолепием. Таких красок я не видывал более нигде и никогда. Луга пестрели небывалыми цветами, а по небу плыли розовые облака. Леса, полные жизни, яркое палящее солнце, кристальные водоемы… Брат, у меня не хватает слов, чтобы сейчас тебе все это описать… И сама Охота там была поистине захватывающей. Обитающие там травоядные гиганты свирепели в брачный сезон и бросались даже на деревья и валуны, стремясь их забодать. Я вначале добыл одного, правда, потом перешел на более компактную дичь, так как на выделку черепа пришлось потратить в двадцать раз больше времени и сил, чем на весь процесс выслеживания, выматывания и умерщвления такой крупной добычи. Остаток времени я бил Хищных Летунов, шустрых Полевых Тварей и Древесных Вампиров — каждый из объектов оказался хорош по-своему. От первых было сложно уворачиваться, по вторым было сложно попасть, а третьих попробуй выследи. Одно меня смущало: инструкции строго запрещали пребывание в Саду без маски. Однако проба воздуха была во всех отношениях идеальной, и потому я рискнул. Рискнул и не пожалел! Нигде я еще не дышал настолько полной грудью! Нигде не чувствовал себя так легко! Но, увы, Сад оказался обманчив. Через неделю я вдруг поймал себя на том, что забываю, для чего я прибыл. Я забросил Охоту и выделку трофеев, мне не хотелось есть и пить, а хотелось лишь валяться на мягкой траве и вдыхать этот свежий, ароматный воздух… Я с полной серьезностью возжелал остаться там навсегда! Но вот однажды я очнулся средь бела дня оттого, что кто-то тряс меня за плечо. Это оказался другой охотник, волею судеб занесенный в те же места. Он был старше меня. Сперва я подумал, что этот самец решил напасть, ведь он схватил меня и что-то сердито рычал, но я никак не мог понять… И почему-то не мог сопротивляться. Все стало на свои места, когда он, надавав мне по башке, силком напялил на меня маску и вколол нейтрализатор. Оказалось, что предупреждение было небезосновательным: местные растения выделяли в воздух мощное наркотическое вещество, безвредное для местной фауны, но губительное для яутжей. Подыши я там еще несколько дней, и все закономерно окончилось бы моей блаженной смертью от обезвоживания, истощения и интоксикации… Охоту я закрыл благополучно, но отец исполосовал мне всю шкуру за несоблюдение инструкций, а потом отправил Тучке не растерзание — ты же в курсе, как она любит разные методики очистки организма… — тут сына Грозы заметно передернуло.

Кошмар немного помолчал, переваривая услышанное, а затем решился задать следующий вопрос:

— Ты не думай, что я тебе не верю, — осторожно проговорил он, — но могу я узнать, где все описанные тобой трофеи? Я не видел их на твоей стене.

— Разумеется, — спокойно отозвался Сумрак. — Они на станции, в колонии Центрального Орбитального Комплекса. На «Изверге» находится лишь то, что я добыл после смены клана. У Гнева я ведь фактически начал с чистого листа.

— Тогда после следующего Сезона жди меня в гости, — поставил Кошмарик перед фактом. Сумрак насмешливо качнул головой, но все же согласился.

Самцы немного помолчали. Охотник погрузился в воспоминания, а проводник в размышления. Что правда, то правда, каждая Охота таила в себе какие-либо ловушки… Просто одни были способны из этих ловушек выкарабкиваться, а другие — нет.

— Послушай, — через некоторое время вновь подал голос Кошмар. — А как на счет планет ну вот вообще с негостеприимным климатом? Бывал ты на них?

Сумрак явно очнулся от каких-то нахлынувших на него ностальгических мыслей, потому как ответил не сразу и слегка рассеянно:

 — Что ты имеешь в виду?

— Адское пекло или вечные холода, кислотная атмосфера и так далее, — назвал Кошмар первое, что пришло в голову.

— А, это… — пренебрежительно протянул Сумрак. — На паре Охот был давно когда-то, дальше — уже нет. Я их не люблю, такие места с экстремальными температурами, ненормальной силой тяжести или ядовитым воздухом. Как правило, там обитают очень примитивные формы жизни, все существование которых направлено на приспосабливание к жутким условиям. Эти организмы обладают, в основном, пассивной защитой, Охота на них неинтересна и не добавляет чести. Ну проторчал я как-то месяц на Леднике. Там самые опасные твари — заросшие с ног до головы мехом Снежники, которые едва могут двигаться в своих шубах. Как итог, я привез оттуда пару трофеев, которым при всем желании не смог придумать хотя бы какой-то реальной значимости, и двустороннюю пневмонию драгоценной Тучке на потеху… В Пустых Землях я только зря извелся от жары — там лишь с приходом ночи вылезает всякая противная мелочь, из которой не то, что трофей — браслетик самке стыдно сделать… Короче говоря, нет, дружище, я считаю, что Охота — это, прежде всего, Охота, а не соревнование по выживанию в издевательских условиях. Тем более, что, чем хуже условия, тем больше зависит не от самого воина, а от его оснащения. Охотник может лишь похвастаться своей способностью долго терпеть внутри скафандра свою же собственную вонь, и это отнюдь не моя сильная сторона. Я и тут-то день в «доме» прохожу — уже выть хочется.

— А как насчет владений уманов? — внезапно спросил Кошмар.

— Ты по поводу условий или по поводу дичи?

— То и то.

— Средненько, как по мне. Условия в тропическом поясе вполне нормальные, но сами уманы практически не ведают ближнего боя, летаешь туда, как в тир… Еще и в спину палят то и дело. Нет, с уманами я, пожалуй, завязал.

— Ну, а Гиблые Болота? — Кошмарик теперь уже не желал отставать. — Ты как-то о них не упомянул.

— А что про них особого говорить? — удивился Сумрак. — В трясине Шипуны ползают, поверх нее Топняки рассекают, те и другие твари интересные, но не столь опасные, как принято считать. Вообще не понимаю, почему вокруг Болот сколько шума.

— Не потому ли, что Шипуны только так на дно утаскивают, а Топняки в самые топкие места заводят? Да там элементарно просто оступиться и ухнуть так глубоко, что больше не выберешься, особенно, если подстраховать некому.

— Это кто тебе рассказал? — с пренебрежением фыркнул сын Грозы. — Во-первых, там по растительности надо ориентироваться: где густо черная трава растет, там твердь, а где мелкие такие листики — трясина однозначно. Ну и элементарно под ноги смотреть надо…

Тут Сумрак внезапно осекся и как-то даже напрягся заметно.

— Что с тобой? — встревожился Кошмар.

— Подумал вдруг: что мне тут-то мешало под ноги смотреть? — мрачно отозвался охотник.

— Не понял еще? — проводник вздохнул, внутренне поражаясь непробиваемости собеседника в тонкоматериальных вопросах. — Я ведь тебе уже говорил, что «Остров» пытается заморочить головы тебе и мне? Больше тебе, потому что ты находишься непосредственно в зоне его действия. Но мне тоже прилетает. Приглядись внимательнее! Он сейчас как бы подбирает варианты, как лучше тебя укокошить. Когда ты чистил второй уровень, он просто тебя изучал. Потом в подвале пытался вызвать чувство безысходности — даже не отпирайся, у тебя по голосу было прекрасно слышно. Третий уровень со своими грибными садами разбудил в тебе мысли, вообще ставящие под угрозу всю предстоящую Охоту, четвертый пугал своим запустением и одновременно пытался усыпить бдительность — тут и я уже попался… Что до восьмого… О, прости, брат, но тут «Остров» сыграл на твоем чувстве собственной важности. То, что ты сделал по отношению к Селю, не спорю, благородный поступок, но и одновременно показатель того, что ты отвлекся. Ты и дальше слушал меня в пол-уха, признайся.

— Есть такой момент, — нехотя согласился воин. — Откровенно говоря, мне не терпелось попасть в командный отсек…

— Чтобы наладить трансляцию данных, недвусмысленно намекнув в колонии о своих первых успехах, — с ухмылкой закончил за него Кошмар.

— Вот как быть, когда друг прав, но все равно охота ему за это врезать? — глубокомысленно изрек Сумрак.

— Э, не выйдет, я от тебя далеко! — подколол его напарник, но тут же понизил голос, придав ему более серьезное выражение: — Послушай, я ведь твоих заслуг не отрицаю, и никто на самом деле не отрицает. Про тебя много сплетничают, но это все из зависти, ты же понимаешь? И потом, как весьма опытный слушатель чужих разговоров, авторитетно заявляю: ни одна из этих сплетен не говорит о том, что ты где-то струсил, повел себя подло или пренебрег Кодексом. А это, на мой взгляд, кое-что да значит. Ты ответственный, находчивый и смелый, ко всему прочему, невероятно везучи тип! Но не стоит обращать свои сильные стороны в слабости, пытаясь лишний раз доказать это себе и остальным — то, что и так видно по поступкам, не требует дополнительных доказательств. Сосредоточься на своей цели и прекрати отвлекаться! И меня почаще одергивай, когда я отвлекаться начинаю… Мы здесь видели много примеров бесполезного героизма. Но все эти воины пали, а ты все еще жив. И это значит лишь одно: что-то в тебе есть такое, с чем «Остров» не может справиться, хотя, и отчаянно пытается.

— У меня есть отличный проводник и разумная доля скепсиса, — уверенно заявил Сумрак.

— С первым соглашусь, — довольно мурлыкнул Кошмар, — а вот второе, на мой взгляд, лишь мешает. Хотя, не отрицай, что за последнее время эта самая доля порядком уменьшилась. А, будь она еще меньше, твоя способность замечать детали не подвела бы сегодня утром. Ты мне сегодня много интересного рассказал, и, присовокупляя к услышанному то, что мне удалось увидеть на Наваждении, я делаю вывод: у тебя отлично получается изучать закономерности существования каждого из миров, куда ты попадаешь, дабы использовать их в своих целях. И только с пониманием «Острова» у тебя пока проблемы, потому что ты никак не можешь принять его потустороннюю природу. Тебе дают знаки, а ты их не замечаешь, вернее, просто отрицаешь. А между тем даже мне уже стало понятно, что здесь действуют две стороны, одна из которых пытается тебя уничтожить, а вторая силится помочь. Взять, хотя бы, твои сны. Вот меня во снах только периодически пугают, а с тобой пытаются наладить контакт. Мы с тобой оба покрыты защитными символами, так почему мои кошмары прекратились, а к тебе призраки, как ходили, так и ходят? Да все просто: те, кто тебе являются, не враждебны, они хотят предупредить и направить, оградить от ошибок. Причем, как я погляжу, уже не только во снах. Вот рухнул вчера короб, ты еще отшутился, что это знак был — станция разваливается. А теперь ответь, сидел бы ты сейчас здесь, если б отнесся к этому серьезно и принял к сведению?

— Даже не знаю, что тебе на это сказать, Кошмарик… — честно признался Сумрак.

— А ничего можешь не говорить. Просто обдумай на досуге…

Остаток дня прошел спокойно. Сумрак, истощив свои силы на во многих смыслах нелегкий для него разговор, уснул еще на несколько часов, затем, пробудившись, повторил комплекс лечебных процедур и закинул в пасть горсть концентрата, всегда предусмотрительно имеющегося в запасе на подобные случаи. Тревожило лишь то, что воды оставалось совсем мало…

Впрочем, самец уже чувствовал себя лучше, ему даже попытка подняться удалась, хотя, опираться на поврежденную ногу все еще было невозможно. Но завтра пора будет пробовать потихоньку начинать ходить. Регенератор возводил временные связи между разорванными мышечными волокнами, впоследствии разрушающиеся и замещающиеся живой тканью, что позволяло быстро восстанавливать боеспособность, однако, действовал препарат, конечно, не моментально.

Во время ужина Сумраку поневоле пришлось откинуть маску, благо параметры воздуха теперь позволяли это сделать, и он пока не спешил закрывать лицо снова. Впервые с момента прибытия на станцию воин смог ощутить реальный запах «Острова». Каморка на втором уровне с искусственно обогащенной кислородом атмосферой и принудительной фильтрацией воздуха была не в счет. Нет, здесь, на верхних ярусах, пахло совсем иначе. Пахло пылью и горелой проводкой, временами еще пробивался слабый шлейф застарелого тления — таким веет от давно лежащих шкур и плохо потравленных черепов. Горьковатый дух Жесткачей довлел над этим букетом тяжелой, доминирующей нотой, и к нему примешивался кислый запах их недавно пролившейся полостной жидкости. Периодически тянуло сероводородом и какой-то недифференцируемой органикой, но достаточно слабо — учитывая повсеместное обилие Жесткачовых «мин» на полу, даже странно. А вот что уже не чувствовалось абсолютно, так это запах яутжей, кроме собственного пота охотника. Кстати, об этом… Священная Дичь определенно чуяла сейчас врага даже через завалы. Пожалуй, пора было браться за восстановление изоляционных свойств скафандра. К тому же, в местах пробоев крайне неприятно поддувало, а открытая левая нога вообще прилично так мерзла. Конечно, после запуска системы жизнеобеспечения верхние ярусы начали постепенно прогреваться, однако здесь все еще чувствовалась ощутимая прохлада.

После некоторых препирательств все-таки отправив проводника отдохнуть, Сумрак принялся латать дыры в своем облачении, периодически с невеселой усмешкой поглядывая на то, как Жесткачи по двое-трое подходят к завалам с противоположной стороны, принюхиваются и пробуют нерешительно ковырять их лапами. Один раз кто-то из особенно упорных солдат доковырялся до того, что ему по башке прилетело куском металла, оставившим в гладком черепе внушительную вмятину — Сумрак даже посмеялся немного. После этого случая Жесткачи уже особо не лезли, но из виду место локализации вероятного противника все равно не упускали.

Кошмар проснулся к ночи, участливо справился о самочувствии напарника, пронаблюдал за его комплексом восстановительных процедур и заступил на вахту, освободив для Сумрака «сонный пост». Спозаранку предстояло начать осуществлять план по выходу из темницы.

— Вот здесь? — уточнил Сумрак, на следующее утро подходя к измятому, далеко вынесенному взрывом участку стены. Двигался он все еще с немалым трудом, но лучше, чем накануне.

— Да, — подтвердил Кошмар, еще рез сверяясь с планом уровня. — Сейчас ты фактически стоишь в бывшем коридоре. Перед тобой толща из двух стен. За ней бывший санузел.

— Как мило, — проворчал сын Грозы.

— Здесь самое тонкое место, — спокойно обосновал сын Броска, — и отсутствует угроза обрушения.

— Что ж, тогда приступим, — Сумрак отрегулировал светофильтры и поднес к поверхности плазменный резак.

Россыпь ослепительно-белых искр брызнула во все стороны, когда тонкий раскаленный луч под мерный шум компрессора лизнул металл. Расплавленная масса плавно полезла в стороны, вспухая и растекаясь. Однако первые же несколько минут резки показали не особенно утешительный результат. Определенную практику работы с подобным оборудованием сын Грозы, конечно, имел, но до профессионального обращения, как выяснилось, ему было далеко. Будь перед Сумраком тонкий лист стали, самец справился бы с задачей в два счета, но перед ним находилась толстенная многослойная стена, в которой плазменный язык тонул, как в растопленном воске. В результате резак буксовал на месте, без толку кромсая тут же смыкающуюся вслед за его ходом поверхность.

В течение часа Сумрак бился над настройками аппарата и экспериментировал с мощностью, расстоянием до стены и углом наклона сопла, но все оказалось безрезультатно. Кошмар попытался подкинуть несколько идей, но в отношении толстенной преграды ни одна из них также не сработала. В конечном итоге, Сумрак приспособился очерчивать контур будущего прохода более-менее аккуратно, отделяя обшивку слой за слоем, но дело двигалось крайне медленно, да еще и листы металла приходилось отдирать каждый раз вручную, а крошащуюся изоляцию, мешающую резке, отковыривать кусками и выгребать наружу. По духу занятие крайне напоминало попытку прорубить киркой ход в сплошной скале…

Скоро самцу понадобился отдых, и он присел неподалеку от едва намеченного лаза, угрюмо созерцая скудные плоды своих трудов. Тем не менее, сдаваться было рано. Перерыв Сумрак потратил с пользой, введя себе очередную порцию восстанавливающих препаратов, после чего вернулся к своей «шахтерской» работе.

Минуло еще два часа. Лаз продвинулся вглубь на двадцать сантиметров. Стена санузла еще даже не показалась. Под очередным слоем изоляции обнаружились проводка и элементы системы отопления. Часть этих коммуникаций пришлось аккуратно вырезать, а то, что Сумрак трогать не решился, отодвигать в стороны и разными способами фиксировать. Компрессор начал работать с подозрительным шумом — видать, попала пыль…

Признавать собственную слабость не хотелось, но спустя время, охотник вновь вынужден был сесть. Расслабив спину и вытянув поврежденную ногу, самец ненадолго замер, закрыв глаза и глубоко дыша, потом набрал на браслете нужную комбинацию и вновь ощутил проникновение в тело нескольких игл, воспринимающееся уже как нечто само собой разумеющееся. Посидел без движения еще немного, попил воды. В резервуаре после этого осталось всего лишь несколько глотков.

— Очень долго получается, Кошмарик, — тихо проговорил Сумрак. — Боюсь, это не один день займет…

— Есть что-то, что мы еще не пробовали? — спросил напарник, больше даже обращаясь сейчас к самому себе, нежели, к собеседнику. Но ответ, все же, внезапно нашелся у Сумрака.

— Не пробовали с нагнетанием кислорода резать, — как-то отстраненно проговорил сын Грозы, все так же не двигаясь.

— Так в чем дело?

— Сижу, думаю, как примотать регенерирующий патрон к компрессору, и стоит ли вообще это делать…

Посовещавшись немного, товарищи решили, что рискнуть модифицировать резак все-таки можно. Спустя еще час на свет родилась шедевральная импровизация, состоящая из собственно баллона и собственно компрессора, запасного дыхательного шланга, куска толстой фольги, выдернутого из завалов и свернутого в виде раструба и нескольких метров изоленты. Теперь при резке плавление металла стало сопровождаться высвобождением окислов, что действительно повысило эффективность процесса. Скоро удалось добраться до второй стены, а там и долгожданная свобода!..

…Торжество самцов было бурным, но недолгим. Ни Сумрак, ни Кошмар не придали вовремя значения изменениям в оттенке и частоте мерцания пламени. Внезапно что-то громко хлопнуло, полыхнула финальная вспышка, и установка перестала работать. Резак не выдержал повышенной интенсивности: в нем сгорел электрод, заодно оплавив само сопло. Из пасти Сумрака невольно вырвалось перенятое у Осени смачное ругательство. Кошмар взвыл от досады.

Выразив каждый по-своему негодование, самцы вновь взяли небольшую передышку. Следовало еще раз как следует обдумать ситуацию. Теперь из оснащения у сына Грозы оставались лишь лазер, плазмомет, да собственные руки, и приходилось признать, что для освобождения не подходило ни одно, ни другое, ни третье. Лазеру на малой мощности было не взять такой толщи, а при максимальной, нацеленной на стрельбу, он бы накрылся минуте на пятой; палить по стене из плазмомета в замкнутом пространстве равнялось самоубийству, а браться за ручной разбор завалов — да это даже звучало смешно! Наконец, в голову Кошмару пришла довольно толковая мысль, которую, как всегда додумал Сумрак, сконструировав в результате некое подобие горелки, представляющей собой комбинацию лазера с компрессором, усовершенствованную посредством материалов, также найденных среди завала. Друзья еще успели пошутить на тему «сколько же всего полезного можно сделать из найденного мусора», а потом издохший компрессор окончательно испортил им настроение.

— Вот теперь ситуацию, похоже, смело можно назвать безвыходной… — тоскливо проговорил Сумрак, вновь отходя от стены и плюхаясь на свое жалкое подобие ложа. — Без компрессора плазмомет — всего лишь бесполезная железка. Если я кину им в Жесткача, то, может быть, повезет набить ему шишку на лбу… Я могу продолжить резать лазером на малой мощности, но на это уйдут дни — раньше от жажды загнусь. Я могу увеличить мощность и пробиться, но угроблю лазер, и Жесткачи меня в моем теперешнем состоянии сожрут — не успею из отсека выйти. А, если даже получится отбиться и — о, чудо! — пройти сквозь шахту, без лазера я не вскрою двери второго уровня.

Самец умолк и тяжело откинулся назад; нащупал очередной кислородный патрон и, не глядя активировав его, швырнул на пол. Проводник тоже не издал больше ни звука. Наступившая тишина теперь нарушалась лишь тихим шипением реагентов, да отдаленной возней то и дело наведывающихся к завалам Жесткачей.

— Что ты делаешь? — спустя некоторое время нарушил молчание Кошмар. Сумрак откинул маску, недовольно поморщившись на запах металлической гари, и достал фляжку с остатками неочищенной воды.

— Пью, — пояснил и без того очевидное охотник. — Мой запас давно иссяк.

— Там же примеси…

— Знаешь, Кошмарик, — усмехнулся сын Грозы, задумчиво поболтав флягой, — передо мной сейчас такой богатый выбор способов умереть, что я уж точно не остановлюсь на таких скучных, как смерть от обезвоживания или отравления, а найду что-то поинтереснее.

Кошмар ответил не сразу. Перед тем, как произнести, наверное, самые страшные за все время их относительно недолгой дружбы слова, он долго смотрел в иллюминатор, за которым холодной серой громадой неспешно плыл по своей одним богам ведомой траектории неприступный «Остров». Наконец, сын Броска собрался. Его голос не должен был дрогнуть сейчас.

— Так, ты… — он справился с собой: — Все-таки собрался это сделать?

— Вдруг представилась нелепейшая вещь, — игнорируя его вопрос, с горькой усмешкой проговорил воин, — а может ли система самоуничтожения дать сбой? Вот это, наверное, был бы супер провал…

— Что же теперь…

— Ты знаешь сам. Мне жаль, что я не сберег твоего шанса, ты уж прости.

— Не нужно извиняться. Успех зависел от нас в равной степени, и поражение мы тоже разделим поровну. Для меня было честью сражаться с тобой плечом к плечу — ну, по мере моих скромных возможностей, конечно… Мне жаль другого: что ты не вернешься в свой гарем победителем, не увидишь своих первых детенышей… Но я тебе обещаю, мы с тобой еще встретимся по ту сторону и еще поохотимся вместе, братишка. Мы все наверстаем.

Сумрак приподнялся и приложил к груди правую руку, крепко сжав кулак.

— Спасибо, друг, — негромко произнес он. — Твои слова много для меня значат. Для меня тоже было честью сражаться с тобой. И я рад был стать тебе братом. Правда.

— И я… Ведь нам, неудачникам, нужно держаться вместе… До последнего…

Тут Кошмар как-то неловко умолк, и на секунду воцарилась полная тишина. Она зазвенела тонко, надрывно, точно туго натянутая стальная нить, и вдруг на фоне этого противного звона раздался приглушенный угрожающий рык, после чего вновь стало тихо. Следующий рокочущий звук послышался уже в иной тональности, пробежавшись свинцовыми перекатами по ненавистной темнице. Затем Сумрак медленно стал меняться в лице. Затем также медленно начал вставать… Время словно бы замерло. Потом двинулось с места, но стало с невероятным сопротивлением тянуться, подобно свежей паутине Жесткача… Оно тянулось… Тянулось… И внезапно оглушительно лопнуло, рассыпавшись на миллион острых брызг. Сумрак высоко подскочил, забыв о боли в ноге, и в неудержимом порыве гнева широко распялил жвала. Его распахнувшиеся глаза вспыхнули в темноте, и пальцы рук напряглись так, что материал перчаток затрещал под когтями.

— Мы? НЕУДАЧНИКИ??? — по нарастающей провыл он. Дальнейшие слова уже безвозвратно потонули в возмущенном клекоте, хлынувшем из горла сына Грозы.

Кошмар остолбенел.

— Слышишь, ты! — рявкнул Сумрак в микрофон так, что у бедного проводника заложило оба уха. — Да я теперь выберусь только затем, чтобы выбить эти поганые мысли из твоей дурной башки!!!

Кошмар невольно отпрянул от пульта, вслед за тем в изумлении уставившись на экран. Взвившийся с места, подобно урагану, охотник сердито нахлобучил маску, двумя резкими движениями убрал орудия далеко за плечи и ринулся прямо в стену. От явленного зрелища проводник просто лишился дара речи. Разъяренный Сумрак, рыча, как зверь, со всей силы налег на оплавленную поверхность, упершись в нее плечом и головой. Как и следовало ожидать, ничего не произошло, но самец, не желая сдаваться, отступил на шаг и вновь бросился на проклятую преграду. Стена чуть заметно содрогнулась, но осталась недвижима. Кошмар лишь в отчаянии прикрыл рукой глаза, не в силах наблюдать, как обезумевший товарищ бьется о границы пленившей его твердыни. Сумрак вновь отошел и вновь ударил. По металлу прошла легкая вибрация. Взревев громче прежнего, сын Грозы отскочил назад и, взяв короткий разбег, наконец, обрушился вперед всей своей массой, вложив в это последнее усилие всю свою волю, всю жажду жизни и все стремление к победе…

И вдруг случилось непостижимое. Откуда-то из центра стены раздался треск ломающихся зацепов, а вслед за тем глухая на первый взгляд преграда поддалась. Тяжелая панель со скрежетом вышла из удерживающих ее пазов, медленно накренилась, выламывая оставшиеся крепления и в следующий момент оглушительно грохнулась об пол, подняв густое облако пыли.

Комментарий к Глава 21. Без выхода Навеяло: Kitaro – «Cosmic Love».

Зарисовка к финальному эпизоду:https://gvatya.tumblr.com/image/172137178603

Дорогие Читатели! Я знаю, что я садистка, но, право слово, так приятно видеть, насколько вывсе переживаете из-за тех издевательств, что я чиню над героями :Р :) Но больше всего меня трогают периодические обращения (чаще в ЛС, а не в комментах)))) характера: «Но ты же Сумрака не убьешь, правда? Ты только его в конце не убивай!» Честно, не думала, что мои персонажи способны настолько полюбиться! Нет, ну, в плане, сейчас почему-то многие люди любят трагически заканчивающиеся истории… И, потом, смерть главного героя – не есть окончание писательской карьеры Автора, ведь правда? Но это так, отступление) Короче, даю для всех официальный спойлер: Сумрак, Кошмарик, да и все остальные центральные персонажи будут жить и мучиться еще долго)))) Кто как из них окончит свою жизнь, я сочинять не планирую вообще, ибо я закоренелый любитель хеппи эндов (хотя, с этим и сложно, когда пишешь истории про Хищей – иногда может выйти неправдоподобно). Про тех, кому предстоит погибнуть, я даже стараюсь подробно не рассказывать, чтобы самой не привязываться. А то я даже Шепота, про которого всего-то пара слов была написана, до сих пор себе простить не могу. Молчу про Пустошь (и это при том, что мы «познакомились» с ним, когда он уже много лет как был мертв…) Короче, выдохните, товарищи)))

====== Глава 22. Возвращение ======

Комментарий к Глава 22. Возвращение Во-первых, чуть подправила концовку предыдущей главы, убрала резкий переход.

По поводу этой главы: не знаю, возможно, глава получилась скучноватой… Но это был необходимый этап. Просто написать «дочистил уровень и лег спать» рука не поднялась, а приключения в своем нынешнем состоянии Сумрак бы просто сейчас не потянул. Кроме того, нашим товарищам было над чем поразмыслить, может быть, кого-то их мысли заинтересуют.

Навеяло: «Rammstein» – «Wilder wein» (live aus Berlin) (да, я и такое слушаю)

Облако изоляционной трухи медленно оседало. Сумрак, тяжело дыша, стоял в образовавшемся проеме. Ошалевшие Жесткачи забились со страху по углам. Скорее всего, они слышали шевеление за стеной и держали ухо востро, но ожидать, что эта стена вдруг прямо на них рухнет, никак не могли.

— Продолжаем разговор, — крякнул Сумрак, между вздохами, непонятно, обращаясь при этом к притихшему напарнику или к обалдевшим Жесткачам.

Голова сейчас работала плохо. Настолько плохо, что самец потерял способность распознавать собственные чувства. И даже то, что он еще несколько минут назад готовился к самоликвидации, а теперь, непостижимым образом справившись с, казалось бы, абсолютно безвыходной ситуацией, вернулся к выполнению своей ответственной миссии, не отозвалось в нем ни облегчением, ни торжеством, ни удивлением. Это Кошмарик, созерцавший все со стороны, испытал полную гамму, еще и немного с перебором, а разум Сумрака просто сдался на последнем эмоциональном скачке и отключил какую бы то ни было личную оценку событий. Осталась лишь возможность констатировать объективные факты. И главный факт был налицо: освобожденный проход и дичь впереди.

— Четверо, — спохватился проводник, поспешно берясь за свою работу, — всех види… — договорить Кошмар даже не успел. Сын Грозы окинул быстрым взглядом помещение и методично, действуя четко, словно автомат, по очереди пригвоздил всю сбитую с толку четверку копьем. Потом отрывистым движением установил в боевое положение лазер и встал наизготовку, всем своим видом давая понять, что внимательно ждет дальнейших указаний.

— Сумрак… — нерешительно позвал напарник. — Братан?

Лишь щелчки в ответ.

— Возвращайся, слышишь?

Рычание.

— Осознай, уже, ты жив, надо продолжать…

— Я и продолжаю, — наконец, отозвался охотник.

— То есть, все в порядке, ты меня понимаешь? — на всякий случай уточнил Кошмар.

— Да.

— Тогда у тебя минута до следующей схватки. Стимулятор…

— Уже.

— Будет сложно.

— Как всегда.

— Не как… Ладно, черт с тобой. Выходи сейчас. Двое приближаются по коридору, один в отсеке напротив, готовься встретить всех троих.

Пока Кошмар говорил, Сумрак уже двинулся сквозь раскуроченные душевые и раздевалку к полураскрытому проему. Не смотря на обилие повреждений, самец шел достаточно быстро, еле заметно припадая на одну ногу. Его жизненные показатели выдавали сейчас нечто крайне странное. С одной стороны, охотник был почти на пределе, и только стимулирующий комплекс сейчас мобилизовал остатки его сил, с другой стороны, его мозговые волны после недавнего жесточайшего всплеска улеглись настолько, что, не наблюдай сейчас Кошмар непосредственную активность напарника, подумал бы, что тот спит.

Три следующих Жесткача были ликвидированы почти мгновенно. Также быстро оказалась перекрыта ближняя шахта.

— Санузел закрой тоже, — сказал проводник, напряженно осматривая окрестности, — если завалы съедут, могут пойти твари с верхнего уровня.

Сумрак исполнил, не говоря ни слова — своими действиями он сейчас все сильнее напоминал робота. Быть может, в сложившихся условиях, это было и неплохо, но Кошмару от подобных изменений откровенно становилось не по себе.

Впрочем, чтобы зацикливаться на психических нюансах Сумрака лишнего времени не имелось. Главное, он воспринимал то, что ему говорят, и выполнял указания, а остальное сейчас особой роли не играло. В настоящий момент самой серьезной проблемой являлось отсутствие четкого плана зачистки уровня. Пока охотник приходил в себя после обвала, а проводник размышлял, как его вытащить, обсуждение седьмого яруса закономерно отошло на второй план, а затем все получилось настолько непредсказуемо и стремительно, что обсуждать уже оказалось некогда. Таким образом, проводник теперь обязан был возложить на себя двойную ответственность, ведя вслепую напарника, не успевшего как следует ознакомиться со схемой расположения помещений. Точно назло, помещений здесь как раз присутствовало намного больше, чем на прочих уровнях — палуба прежде выполняла функции жилой, и потому на ней ютились добрых шесть десятков отсеков, когда-то занимаемых экипажем. Почти все из них были вскрыты, в половине затаились Жесткачи, коридоры также неустанно патрулировались. В первые дни подобного наплыва не фиксировалось, и не удивительно: тогда ярус был выморожен и заполнен токсичными газами, а потому практически не посещался Священной дичью, теперь же условия на «Острове» выровнялись, а жизненное пространство Жесткачей сократилось аж на четыре уровня, вот твари и начали осваивать новые площади. Успокаивало лишь то, что для них самих эта палуба пока представлялась столь же незнакомой, что и для зачистчика.

— Ой-ей… — вдруг вскрикнул Кошмар. Сумрак оторвался от последнего сварочного шва и весь обратился во внимание.

— Тебя засекли, — пояснил проводник кратко, — сейчас шестнадцать особей направляются из разных коридоров. За ними пойдут еще.

Сын Грозы выпрямился и отступил к лифту. Спустя мгновение он увидел первых Жесткачей…

И вновь, как назойливый ночной морок, повторился знакомый до мелочей эпизод. Твари стекались к охотнику, заполоняя коридор, и их выпуклые головы вскидывались, подобно бурунам зловещей черной реки. Сумрак без устали крошил их направо и налево, и кислотная кровь вскипала, брызгая на стены, разъедая проглядывающий среди паутинных тяжей пол. Тяжелые тела падали и тут же исчезали под ногами следующих тварей, спотыкающихся, неуклюже перескакивающих через испустивших дух собратьев, но упорно лезущих вперед. Жесткачей было уже намного больше, чем шестнадцать, и, казалось, им нет конца… Но вот Сумрак отшвырнул от себя последнюю бестию и замер, широко расставив ноги и крепко сжав перед собой копье. Лишь лазерная пушка на его плече все еще истерично металась из стороны в сторону, и ее прицел безуспешно рыскал по опустевшему туннелю. Воцарившуюся тишину теперь нарушали только отрывистое жужжание наводящего механизма и хриплое сбитое дыхание охотника.

— Все, брат, — тихо сказал Кошмарик и вновь прибавил: — Возвращайся!

Сумрак вздрогнул, точно забыл о присутствии проводника, и вдруг с тихим стоном отшатнулся к стене, но успел упереться в нее рукой, чудом сохранив равновесие.

— Что? — с тревогой спросил сын Броска.

— Все в порядке, — кашлянул Сумрак, осторожно возвращаясь в вертикальное положение. — В глазах потемнело. Уже прошло.

— Уходи с уровня.

— Я в норме. Ты обещал найти воду. Пить хочется…

Кошмар вздохнул.

— Дальше по коридору уцелевшая душевая, возле противоположной шахты. Там подтекает труба. За чистоту не ручаюсь, но…

— Сойдет.

— Тогда иди, не медли, путь пока свободен.

— За одним и шахту закрою.

— Нет, — твердо возразил Кошмар. — Ты попьешь и выйдешь через нее. Закроешь за собой.

— Мне спокойнее, если рядом не будет открытой двери, — уперся охотник. — Мне придется снимать маску. Ты можешь гарантировать, что в тот момент, пока я буду беззащитен, из шахты не полезут?

Кошмарик заворчал. Увы, гарантировать такого он не мог.

— Хорошо, нехотя согласился он. Буквально наживишь печать и все.

— И все… — отозвался эхом Сумрак, уже, точно зачарованный направляясь к источнику живительной влаги.

— Проникновение в обе грузовые шахты! — голос проводника сорвался. Только что ничто не предвещало беды, и вдруг Жесткачи подорвались и устремились на уровень с бешеной скоростью. Не иначе, Матка распорядилась, и приспичило же ей вот прямо сейчас…

Сумрак подскочил на месте. Ладно, стал, вроде, как-то более живо реагировать…

— Эвакуироваться поздно, за тобой погонятся…

— Знаю, — сыну Грозы как раз удалось наспех заварить створки. До душевой он, разумеется, так и не дошел. Теперь оставалось лишь, забыв о жажде, срочно бежать в указанном направлении.

Когда самец достиг пересечения коридоров, с двух сторон уже перло по десятку особей. Пришлось пустить в ход шоковую гранату, благо хватило времени и расстояния. Взрыв вывел из строя Жесткачей бывших в туннеле, что позволило Сумраку немедленно замуровать одну шахту. Он пробился туда, буквально расталкивая дезориентированную дичь, теперь даже не отвлекаясь на ее добивание. Доваривая шов, самец то и дело раздраженно отпихивал ногой кого-то из шатающихся, но все равно пытающихся лезть в драку Жесткачей. Со стороны это выглядело почти нелепо, но напарникам было абсолютно не до смеха.

В какой-то момент три не задетых взрывом особи, что прятались в ближних отсеках, попытались примешаться к общей куче и подкрасться незаметно, Кошмар едва успел предупредить Сумрака о их приближении. Священная Дичь здесь каждый раз вела себя непредсказуемым образом. Тогда как одни особи, перепугавшись грохота и вспышки света, затаивались или разбегались, другие, напротив, вылезали из щелей и шли посмотреть, что стряслось.

Бесстрашная троица задержала Сумрака непозволительно долго. Пока он разбирался с этими шустряками, одновременно продолжая расталкивать оглушенных солдат, из противоположной шахты посыпались новые твари. Вторая граната, брошенная им в тыл, спасла положение, но теперь пришлось уже пробираться в другую сторону, чтобы скорее закрывать на время отвоеванный выход. Кто-то из особо крепких Жесткачей умудрился хряпнуть охотника за ногу, но получил кулаком по башке и ненадолго отстал. Другая особь повела себя нетипично, начав крутиться на месте и наугад размахивать хвостом — ее уже пришлось конкретно обезвреживать ценой хорошей вмятины на маске. Короче говоря, вокруг творился сущий бардак, и посреди всего этого беспорядка на остатках сил шарахался охотник с временами отказывающим сознанием… В какой-то момент проводнику реально пришлось взять управление напарником на себя, забыв о тактике невмешательства непосредственно в ход сражения: он просто говорил, куда бить, и Сумрак слепо подчинялся. Каким образом оказалась закрыта шахта, толком не поняли оба…

Наконец, удалось ликвидировать всех тварей в коридоре. Казалось, вот она, долгожданная минута отдыха, но седьмой уровень, очевидно, вознамерился устроить вторженцам конкретную проверку на прочность. Только сын Грозы вознамерился перевести дух, как Жесткачи начали спускаться уже по носовой шахте, и он был вынужден кинуться туда. В ход пошла третья граната. Сумрак уже не соображал, как прорывался к последнему на уровне выходу. По пути он сцепился с одним из особо крепких солдат, как-то неосознанно сломав твари шею, потом был сбит с ног ударом хвоста, но поднялся, отшвырнул нападавшего и пошел дальше… И снова варил долбанную дверь, то и дело оборачиваясь на окрик проводника и просто уже вручную колотя дичь по морде. Казалось, этому сумбуру не будет конца. Вот охотник отошел от двери и резко пошатнулся…

— Двое последних! — голос Кошмара прорвался через окутавший голову всепоглощающий звон. — Прямо перед тобой!

Сумрак попытался прицелиться.

— Лазер в боевое положение! — рявкнул проводник.

Точно, только что варил же…

Слишком слабый импульс заставил тварей отскочить в стороны и встретиться со стенами коридора. Два следующих залпа, данных уже в полную мощность орудия прожгли в броне Жесткачей по основательной дыре.

— Все, братан, — сам даже не веря собственным словам, проговорил Кошмар, лихорадочно осматривая место битвы. — Сдохли.

— Я сам сейчас сдохну, если немедленно не попью, — мрачно отозвался сын Грозы, с большим трудом удерживаясь на ногах. Ему невольно пришлось опереться на собственное копье.

— Я предупреждал: надо было уходить с уровня…

— А сам как думаешь, они бы выпустили меня?

Кошмар лишь что-то недовольно проворчал, а его напарник потихоньку заковылял обратно к уцелевшему гигиеническому отсеку.

— Ладно, носовая часть свободна, — немного успокоившись, сообщил Кошмар. — В хвостовой осталось с десяток особей, но они пока не суются в коридоры, так что у тебя есть время прийти в себя. В принципе, можно оставить их на следующий раз…

— Это уже тогда какой-то кусок мяса со всех сторон понадкусанный выходит, — фыркнул Сумрак. — Третий ярус не дочищен, восьмой тоже, давай тут еще этих десятерых оставим…

— Иди уже, — нервно отозвался проводник. — Поглядим по твоему состоянию.

Безрезультатно провозившись с аварийным вентилем (автоматика давно не работала), Сумрак, в итоге, просто сбил трубу. Впрочем, ожидаемого фонтана не получилось — вода еле текла. Сын Грозы отсоединил маску, слегка откинув капюшон, и нехарактерная бледность покровов напарника сразу насторожила Кошмара. Обычно достаточно четкий рисунок на лбу Сумрака исчез, и даже грива словно бы слегка выцвела. Глаза самца заметно ввалились, на деснах появилась желтизна.

В течение нескольких минут проводник молча наблюдал, как охотник, припав к разлому трубы, жадно глотает сомнительной чистоты субстанцию. А Сумраку сейчас эта ржавая жижа казалась, наверное, самым вкусным питьем в жизни…

— Ты плохо выглядишь, — признался Кошмар, когда напарник, наконец, утолив жажду, присел на крышку одного из уцелевших коллекторов.

— А я тут и не для того, чтобы ты на меня любовался, — вяло пошутил сын Грозы.

— То есть, ты хочешь сказать, что тебе не обидно будет помереть в бою с жалкой горсткой, когда ты уложил полчища?

— Я хочу сказать, что, когда я уложил полчища, отступать перед жалкой горсткой мне уже как-то неловко.

Кошмар промолчал. Вместо ответа он еще раз посредством камер критически осмотрел товарища. Сумрак заботы не оценил, недовольно сняв с себя разведчика, заползшего прямо на его колено, дабы взять крупный план.

— Сиди пока, — велел сын Броска. — Они там не рыпаются, и ты сиди. Пей. Дыши. Через полчаса колешь стимулятора половину дозы и убираешь оставшихся. Но с условием, что завтра ты отлеживаешься.

— Условия он мне ставит, подумай-ка… — фыркнул Сумрак.

— Так, я что-то не понял! — взвился Кошмарик.

— Ты, давай, не меня разглядывай, а за обстановкой следи, — огрызнулся внезапно напарник. И откуда только силы взялись?

— А ты мне не указывай, что делать! — в тон отреагировал проводник. — Я веду тебя, и ты должен ко мне прислушиваться!

— Я в курсе, что и кому я должен. Тебя в данном списке нет!

Обстановка начала непредвиденно накаляться, грозя выйти из-под контроля.

— Не благодаря ли мне ты еще жив?

— Могу задать тот же вопрос!

Из динамика послышалось сдавленное рычание. Сумрак, подскочил с места, словно моментально забыв об усталости, и гневно зарычал в ответ. Если бы самцы находились в этот момент рядом, то, вероятно, неминуемо сцепились бы, но тот факт, что их разделяли расстояние, металл и космический вакуум, вскоре охладил пыл спорщиков. В конце концов, рычать друг на друга по рации было просто глупо…

Потом они долго молчали. Сын Грозы уже в который раз за сегодняшний день постепенно приходил в себя.

— Видать, все-таки правду говорят, что тебя временами срывает… — проговорил, наконец, уже более спокойно Кошмар. — А я еще не верил…

— Нас обоих срывает, — проворчал Сумрак, огромным внутренним усилием избавившись, наконец от внезапно нахлынувшей и едва не затмившей до критической степени разум злости. — Погляди на календарь и поймешь, почему…

— Что, неужто уже давит? — ехидно осведомился проводник. — Если мне не изменяет память, кто-то прежде славился своей стойкостью перед влиянием Сезона?

— Не изводи мое терпение, Кошмарик, — посоветовал сын Грозы мрачно, — сколько раз тебе можно говорить? Особенно теперь.

— А ты держи себя в руках и не отключай голову. Особенно теперь.

Поза Сумрака, успевшая стать достаточно непринужденной, вновь приобрела черты напряженности. Проблема пришла, что называется, откуда не ждали. Прежде подступающий Сезон лишь благоприятствовал Охоте одиночки. В этот период невольно повышалась агрессия, снижалась чувствительность к боли, возникало желание не просто выживать, а побеждать. Но в этот раз все было иначе: присутствие, пусть и незримо, второго самца, вместо того, чтобы упрощать поставленную задачу, вдруг начало отвлекать. А оттого, что напарник был младше и слабее, но притом имел полномочия давать указания, порою, просто переклинивало. Пока еще можно было держаться, но, чем дальше, тем меньше оставалось возможностей для самоконтроля. Затягивать операцию становилось уже непросто нежелательно, а опасно — до сих пор отлично показывающее себя сотрудничество двух друзей грозило теперь вот-вот перерасти в конкуренцию. Кошмарик, увы, этого пока еще не осознавал, то и дело настаивая на перерывах. Перерывы, в общем-то, и правда иногда требовались, но из-за них так терялось время… А ведь напарникам еще предстояло потом как-то вместе возвращаться в клан.

— Боги, Сумрак, — не дождавшись ответа, но, словно бы прочитав мысли сына Грозы, вздохнул Кошмар, — ты осознай, наконец, что я тебе не соперник! Ты же не станешь психовать из-за того, что электронный навигатор указывает тебе направление? Вот и из-за меня не психуй. А то ты сейчас только напрасно себя изводишь и меня провоцируешь.

— Заткнись, Кошмарик, — резко, но, тем не менее, уже более добродушно отозвался Сумрак, водружая маску на лицо и набирая код подачи стимулятора. — Заткнись и говори, куда идти.

Вокруг тут и там чернели входы в разоренные каюты, ставшие для прежних обитателей вечными склепами. Сумрак по-прежнему не отвлекался на закрытие этих дверей, слишком уж их было много. Можно сказать, что в этом плане относительно повезло — все основные стычки произошли в коридорах, и дичь не успела попрятаться, выбрав сегодня тактику стайного нападения и сильно на этом прогадав.

Роботы деловито сновали по стенам и потолку. Кошмар специально согнал на уровень побольше разведчиков, дабы обследовать каюты внимательнее и не пропустить случайно схоронившихся там тварей. Пока никаких тревожных данных не поступало, оставшиеся в живых Жесткачи вели себя тихо, почти не меняя мест локализации. То, очевидно, были либо слишком трусливые, либо слишком невнимательные особи, потому имелись все основания надеяться, что серьезной угрозы они из себя не представляют, и потрепанный боец действительно сможет их одолеть без особого труда.

Первый отсек, куда Сумрак зашел по наводке проводника, встретил гнетущей атмосферой спешно покинутого жилища. Вывернутые из стен стеллажи и груды попадавшего с них хлама; неубранная постель. Крупный Жесткач возлежал на этой постели в гордом одиночестве. На появление яутжа он отреагировал лишь слабым поворотом головы — даже от поверхности башку свою не оторвал. Грозный хвост медленно шевельнулся, шаркнув по полу. Жесткач чуть слышно зашипел и подтянул на койку съехавшую было вниз заднюю лапу.

— Это что за номер? — не понял Сумрак, замирая в дверях.

— А я почем знаю, — растерянно проговорил Кошмар. — Я слежу за количеством дичи и местами ее локализации, иногда успеваю отметить размеры, но наблюдать за поведением каждого из Жесткачей, как ты понимаешь, времени у меня нет…

— Ага… — задумчиво проговорил Сумрак, слегка тыкая Жесткача копьем в бок. Туша слабо вздрогнула, но осталась в целом недвижима.

— Может, он линяет? — предположил проводник.

— Да нет… Помирает он, — слегка растерянно проговорил охотник, а, спустя несколько секунд ткнул Жесткача еще раз и уже уверенно констатировал: — Все, помер.

— Что это он? — изумился Кошмар.

— Ну… По-твоему, что ли, вся Священная Дичь должна от наших рук погибать? Есть ведь и у них какие-то свои естественные причины… Старость, например…

Тут оба самца замолкли. Как-то никому из них раньше в голову не приходила мысль о том, что Жесткачи способны умирать от старости. Если честно, вряд ли вообще хоть кто-то задумывался, что происходит с отжившими свой век тварями. Быть может, их должны были съедать свои же сородичи? Или Жесткачи, подобно некоторым другим животным, чувствуя приближение конца, находили укромное место и мирно испускали там дух? На «Острове», уже понятно, трупы собирали «садовники», а как дела обстояли в иных ульях? О том, скорее всего, никто не ведал. Было известно лишь, что Матка живет несколько сотен лет, однако, на памяти яутжей не было ни одной Королевы, погибшей от старости, так как самых старых особей охотники убивали в первую очередь сразу по двум причинам: старая крупная Матка представляла собой наиболее опасную добычу, но вместе с тем была близка к закату своей жизни, и слишком расточительным казалось позволять столь мощной и опасной тварюге сгинуть тихо и бесславно. Многие воители выбирали для Последней Охоты именно самых древних Королев, достойно уходя из жизни в битве с ними и одновременно позволяя Священной Дичи выполнить свое истинное предназначение. Говорили, что Матке, проводившей Великого Пустошь к Черному Воину, было почти пятьсот лет… Матка «Острова» была весьма крупногабаритна, но еще достаточно молода и малоопытна, что оставляло Сумраку определенный шанс. Не очень большой, но тем не менее…

Еще раз пошевелив Жесткача и точно убедившись в его полной бездыханности, сын Грозы отошел от лежанки и, прежде чем отправляться дальше, позволил себе оглядеть помещение, практически лишенное следов «паутины», а потому отдаленно сохранившее свой первозданный облик. Самец не мог не отметить, что каморка ученого достаточно сильно отличалась от отсека среднестатистического воина — прежде всего, обилием вещей. Здесь были какие-то бытовые приборы, информационные карты, посуда и даже какие-то непонятные безделушки. Мебели имелось поболее, чем у вояк, лежанка явно была помягче… Черт, и нашел же Жесткач, где ему сдохнуть с комфортом!

На Путь Науки становились те мальки, что за время обучения не оправдывали ожиданий наставников, оказываясь слабее остальных, но показывали большие успехи в умственном плане. Иногда их отделяли от основного молодняка практически сразу, дабы сверстники не загнобили. Сумрак часто думал, что, не забери его тогда отец, он и сам мог бы оказаться в их числе. Хотя, как знать… Многие слабые мальки, не прошедшие отбор по интеллекту, оставались на общих основаниях и не выдерживали… А те, кому удавалось выжить, но не получалось попасть в клан, пополняли ряды ремесленников и прочих низших каст. Или Жрецов. Конечно, многие из них неплохо, в итоге, устраивались и даже начинали пользоваться уважением, как, например, талантливые оружейники (не говоря уж о Жрецах), но статус любого из этих самцов на всю жизнь оставался на уровне Неокропленного. Мало кто из самок смотрел в их сторону, а ученого или оружейника, имеющего свой гарем, Сумрак вообще отродясь не видывал. Что до служителей культа, то у них и вовсе по воспроизводству ограничения стояли — бедолагам приходилось всю жизнь на седативных препаратах перебиваться. Везло лишь настоящим Шаманам, не зависящим от культа по той причине, что они его возглавляли. Шаманам размножаться разрешалось из тех соображений, что кто-то из их потомства мог унаследовать дар. Как там на этот самый дар проверяли и устанавливали его подлинность, Сумрак понятия не имел, потому относился весьма скептически, но на всякий случай с уважением.

— Идешь дальше? — нарушил размышления напарника Кошмар.

— Да, — кратко ответил охотник, оставляя мысли о безвременно почившем хозяине каюты и его коллегах. Впрочем, Сумрак и сам бы тут дольше не задержался — он не особенно любил бывать в чужих комнатах.

— Сейчас второй отсек слева по ту сторону от центрального коридора, — указал сын Броска на следующую цель и вывел маркер на карту. — Двое там. Тоже квелые какие-то…

— Кстати, а сколько всего сейчас осталось на станции? — попутно спросил Сумрак. Эта информация непозволительно ускользнула от него за последние дни. Ответ, откровенно говоря, удивил.

— Меньше двух сотен, — прикинул Кошмар. — Точно посчитаем, когда время будет. Итого убито больше шестисот особей.

Сумрак аж прищелкнул, однако быстро осадил свою гордыню, вспомнив, что большая часть Жесткачей полегла под лазером и бомбами. Ну и без Кошмарика… Что и говорить, без Кошмарика он бы не справился. Тем не менее, опять какой-то ерунды ему наговорил…

— Кошмар, ты не слушай, когда меня, порой, заносит, ладно? — он все-таки решился это сказать. Хотел еще добавить, что данной чертой в отца пошел, но удержался — нечего свои косяки на родителей перекладывать.

— Я не настолько глуп, чтобы придавать серьезное значение тому, что было сказано или сделано в преддверии и во время гона, — философски ответил сын Броска. — Главное, при встрече попытайся воздержатся от попыток меня убить, а то ведь у тебя получится.

Сумрак лишь усмехнулся в маску и покачал головой.

Следующий отсек лишь подтвердил странную догадку — точно так же, как и два других, куда забились Жесткачи. Одни твари явно доживали тут последние часы, а другие совершали на глазах напарников финальные вздохи. Последнее помещение, подлежавшее зачистке, располагалось в самом хвосте станции и представляло собой обширный санитарный блок. В нем обнаружилось сразу пятеро ослабленных, дряхлых особей, которых охотник милосердно добил, чтобы дальше не мучились.

— Никогда бы не подумал, что у Жесткачей может быть свое кладбище… — заметил Кошмар.

— Как знать, возможно, это только здесь так, — предположил Сумрак. — Но смысла не лишено. Тут ведь раньше было холодно и дышать практически нечем — вот, наверное, они и уходили сюда, когда больше не могли колонии служить, чтобы без промедления концы отдать. Или их изгоняли. А «садовники» потом их организованно к себе утаскивали.

— Какой жалкий итог…

— Кошмарик, большинство живых тварей не заботит, насколько эстетично они умрут, я тебя уверяю. Все в этом мире борются за свое существования, и только мы постоянно мечтаем о достойной смерти… Может… Просто жизнь у нас херовая? — выдал очередную странную мысль сын Грозы.

— Радует то, что ты, хотя бы, сам начал признавать, что тебя периодически заносит… — проворчал на это Кошмар.

Обратный путь был более-менее спокоен. Удостоверившись, что уровень полностью обезврежен, проводник поскорее отправил Сумрака на отдых, ибо того и впрямь швыряло из крайности в крайность. Он то становился злым и раздражительным, то на время будто бы выпадал из реальности, то ударялся в сентиментальность, и одним богам было ведомо, что такое творилось в его мутной башке. Странности в поведении сына Грозы и прежде наблюдались, но тогда он попросту отгонял Кошмара или уходил сам, а теперь, когда напарникам приходилось оставаться на связи почти круглосуточно, с ним, подчас, становилось не просто тяжело, а невозможно. И младший самец, пожалуй, впервые радовался, что находится от друга на отдалении. А еще им теперь начало овладевать беспокойство по поводу того, как же они полетят вместе обратно. Откровенно говоря, шутка про «только убить меня не пытайся» была не на все сто процентов шуткой. У сына Броска никак не шла из головы картина, в которой Сумрак, взбеленившись на «неудачника» и обещая выбить из напарника неугодные мысли, выносит металлическую стенку толщиной с хороший слой корабельной брони. Тут можно было сколько угодно оговорок сделать на то, что панель оказалась плохо закреплена, либо сместилась под действием взрыва, а потому всего-то и оставалось, что немного ее подтолкнуть, да только то, что Кошмар видел своими глазами, всем этим объяснениям абсолютно противоречило. В общем, аккуратнее надо с этим типом… Видать, не все сплетни выдумка…

Погрузившись в мысли, Кошмар не сразу заметил, что Сумрак остановился и что-то разглядывает на пороге одного из отсеков.

— Что там, брат? — осведомился сын Броска, подводя камеру поближе.

— Насколько я понимаю, Перерожденец, — самец слегка подвинул ногой иссохшую голову, увенчанную костяной «короной» с торчащими обломками псевдогривы и жвалами, тонкими и острыми, как иглы.

— Видимо, давно мертв.

— Да уж наверно.

— Как думаешь, много их тут было?

Сумрак неопределенно хмыкнул и зашагал дальше.

— Когда будем повторно осматривать все отсеки перед сдачей объекта, наверняка, найдем еще, — проговорил он задумчиво, отдалившись уже на приличное расстояние. — Вряд ли те, кто населял этот ярус, так уж хорошо могли защищаться…

— Одного понять не могу, зачем Жесткачам использовать яутжей в качестве инкубаторов, если Перерожденцы посягают на власть Матки, и их потом все равно надо убивать? — задумался Кошмар.

— Наверное, потому что им нет особого различия на ком паразитировать, главное, чтобы по габаритам подходило. И мы для них — всего лишь мясо. Опасное, умное… Трудное мясо.

И вновь от слов напарника Кошмару почему-то стало не по себе.

…Для выхода Сумрак воспользовался той из шахт, створки которой второпях заварил слабее всего. Шестой и пятый уровни удалось миновать без приключений — хоть здесь подфартило. Наконец, пробравшись на второй ярус, охотник достиг давно заждавшегося его убежища. С невероятным облегчением затворив за собой сплошь покрытую заусенцами прошлых печатей дверь, Сумрак бросил под ноги кислородный патрон, пересек помещение и сам мешком рухнул на неказистое скрипучее ложе. Он ведь и правда не чаял уже сюда вернуться… Так же, как Кошмар почти не надеялся его более здесь увидеть.

Дотянувшись с лежанки до рядом припасенной спасительной емкости, самец вновь долго пил, совершая большие глотки и блаженно ощущая, как в горло наконец-то льется чистая вода, а лишь потом приступил к снятию доспехов. Трое суток в проклятом скафандре… В иные времена у него хватило бы сил посетовать на данное обстоятельство, но только не сегодня. Сумрак, насколько смог, приподнялся и начал стаскивать с себя истерзанный «дом». Процесс этот занял много времени и стоил огромного труда, но, освободившись от скафандра, самец сразу почувствовал себя на удивление лучше. Полностью раздевшись, он бегло оглядел раны, напичкал себя стабилизаторами, завернулся в подстилку и вырубился в течение следующих пяти минут.

====== Глава 23. О том, как важно все доводить до конца ======

Золотой стоял перед ним, скрестив руки на груди и кривил ротовые перепонки в снисходительной усмешке. Вот точно так же мать когда-то ухмылялась, когда маленькой детской силы воли Сумрака не хватало на то, чтобы побороть искушение, и он все-таки решался на какое-то мелкое хулиганство, а она непременно о том прознавала, непостижимым образом каждый раз заставая сына «на месте преступления», и призывала его к ответу. Ох, не к добру этот странный тип так лыбился…

Сын Грозы чуть отступил назад и низко склонился перед желтокожим воином. Не разозлить бы опять, а то, мало ли, что ему в голову на этот раз взбредет. Золотой старше, сильнее и опытней, тягаться с ним почти бессмысленно, тем более, находясь на его территории. Он совершенно непредсказуем. Он опасен. Непонятно, зачем Сумрак каждый раз идет за ним…

— Ну, что, малек? Понял, наконец, что ты делаешь и зачем?

Молодой самец с опаской поднял на старшего взгляд. Сердитым тот, вроде бы, не выглядел. Но, если сейчас ответить неверно, его настрой может поменяться.

— Я делаю то, что должен, Великий, — решился, наконец, Сумрак. — Потому что имею обязательства перед многими.

— Например?

— Перед родителями, перед Учителем, перед женами, перед другом…

— А как же твои личные цели? — Золотой чуть склонил голову набок и поглядел на юнца испытующе.

— Когда я буду знать, что отцу и Учителю не стыдно за меня, когда к моей матушке вернется покой, когда мои жены и дети обретут в моем лице достойную опору, а друг отстоит с моей помощью свою честь — тогда, Великий, я обещаю подумать о себе. Тогда, но не раньше, — сказав так, Сумрак внезапно осекся, испугавшись, как бы его тон не прозвучал для золотошкурого великана вызывающе, но тот лишь вновь усмехнулся, даже будто бы одобрительно.

— Тебе настолько важно, каким тебя видят другие? — последовал новый вопрос, несущий явно провокационный подтекст.

— Все иначе, Великий, — стараясь придать голосу больше смиренности, ответствовал сын Грозы. — Мне важно не обмануть тех надежд, что я имел неосторожность подать.

— А как же слава, признание, превосходство над другими? Все воины желают этого, разве ты — исключение?

— Прости, Великий, если мой ответ покажется тебе дерзким… — Сумрак нервно шевельнул максиллами и сделал короткую паузу, но, тем не менее, сразу продолжил: — Однако у меня все это будет и так — когда я выполню все обязательства. И будет в той мере, в какой я того заслуживаю, а не в той, в какой желаю или не желаю.

— Не может быть, чтобы живой ничего не хотел для себя, — словно бы не слыша ответа, покачал головой собеседник. — Тот, кто говорит: «Я ни в чем не нуждаюсь», лжет. Чаще всего, сам себе.

Сумрак отрыл рот, чтобы возразить, но старший воин резко поднял руку, давая понять, что не намерен слушать жалких отговорок несмышленого малька, и, резко повернувшись, исчез в зарослях, впервые на памяти сына Грозы уйдя с тропы.

Пробуждение было тяжелым, почти мучительным. Сон долго не отпускал, опутывая истомленное сознание сотканной из странных иллюзий сетью и пытаясь как можно дольше удержать его на пограничном состоянии, когда голоса и тени начинают тесниться в голове, переплетаясь с воспоминаниями и фантазиями, заставляя путать быль и небыль. Наконец, Сумрак нашел в себе силы открыть глаза. Опять знакомые серые стены, очертания контейнеров и коммуникаций, слабое красноватое мерцание, льющееся с потолка. Кажется, он уже живет здесь целую вечность…

С тихим, протяжным подвыванием самец начал вылезать из вороха изоляции, в который забился вчера… Днем? Вечером? Ночью?

— Кошмарик… — морщась от проснувшейся вместе с разумом и телом боли, позвал Сумрак негромко.

— Я тут, — отозвался напарник, и в его голосе проскользнули нотки волнения.

— Какое сейчас время суток?

— Полдень.

— Я проспал…

— Шестнадцать часов. Хотел уже будить тебя, пора добавить кислорода.

Сумрак и сам почувствовал, что стало душно. Он пошарил рукой возле ложа и, нащупав патрон, провернул активационное кольцо, запуская реакцию. Послышалось знакомое шипение. Самец вновь откинулся назад и уперся затылком в стену. Сейчас он чувствовал себя так, словно побывал в реакторе звездолета. Действие анестетиков и стабилизаторов давно прекратилось, так что теперь дружно заболели все травмы, полученные за последние несколько дней. Кровезаменитель, принятый на фоне обезвоживания, сослужил свою коварную службу, вызвав чувство общей разбитости и тошноты. Голову словно бы набили изнутри ватой.

— Ну, как, еще есть сомнения на счет необходимости отдыха? — язвительно осведомился Кошмар.

— Издевайся, пока можешь, — отмахнулся от него Сумрак.

— Я даже и не начинал, — возразил сын Броска, но голос у него при этом стал подозрительно довольным.

Пока охотник ел, пил и приводил себя в относительный порядок, проводник подробно докладывал обстановку. В целом, ничего экстренного не наблюдалось. Разве что, Матка ночью опять принялась психовать, но под утро успокоилась, да на третьем уровне возникли небольшие проблемы. «Садовники» реально доскреблись до того, что частично передавили друг друга, растворив ценой многих жертв нижний угол двери и получив свободу. Теперь оставшаяся в живых мелочь то сновала по уровню с мыслью, кого бы покормить, то принималась усердно запихивать в слишком маленькую для этого дыру обнаруженные в коридорах трупы. Снаружи стратегический уровень вновь осаждали солдаты.

Недовольно скривившись от полученных новостей, Сумрак, однако, комментировать ситуацию не стал. Кошмар также от личной оценки происходящего воздержался, хотя, признаться, очень хотелось высказать пару мыслей…

Когда доклад был закончен, проводник перенаправил трансляции охотнику и ушел спать, не забыв напомнить о необходимости освежить охранные знаки на шкуре. Далее отходняк накрыл его в не меньшей степени, чем Сумрака, и Кошмар продрых почти десять часов, а, когда, вновь вышел на связь, то был приятно удивлен взбодрившимся, свежеразмалеванным и пришедшим в относительно стабильное эмоциональное состояние напарником.

Остаток вечера они мирно пробеседовали, как и положено добрым друзьям, строя планы завтрашней зачистки и временами рассуждая на какие-то отвлеченные темы, пока Сумрак заканчивал чинить скафандр. И только уже готовясь ко сну, сын Грозы все-таки задал весь день мучивший его вопрос:

— Кошмарик, скажи, если не секрет, что бы ты хотел от своей жизни?

— Тут какой-то подвох? — с сомнением отозвался сын Броска после недолгого молчания.

— Нет, мне правда интересно, — серьезно проговорил Сумрак и тут же добавил слегка извиняющимся тоном: — Просто я тут внезапно задумался о том, чего же хочу я… И понял, что до сих пор не знаю этого.

— Ну… — задумался Кошмар. — Наверное, я много чего хочу. Хочу, наконец, перестать перебиваться поблажками Гнева и стать достойным воином, а не предметом для шуток. Хочу, чтобы в Сезон была возможность к какому-нибудь теплому боку приткнутся, а, лучше, сразу к нескольким. Хочу, чтоб всегда было, на кого положиться в странствиях. И… ты только не смейся, хочу, чтобы мне точно так же, как тебе, было о чем рассказать.

— Что ж, это все вполне осуществимо, — как можно более ровно заметил сын Грозы, тем не менее, испытав на мгновение странное чувство: все, что перечислил Кошмар, все, в чем напарник видел свое нехитрое счастье и о чем, судя по интонации, мечтал как о несбыточном чуде — все это без исключения имелось у него самого… Только Сумрак, в отличие от Кошмара, никогда и ничего из этого не желал… Почему он стал хорошим воином? Потому что являлся сыном своего отца. Трофеи и приключения были закономерным следствием — Сумрак не гнался за ними. Что до гарема, то им самец вообще обзавелся случайно, хотя и не мог теперь помыслить жизни без него. А друг, на которого всегда можно положиться… Что ж, был и друг. Но его Сумрак тоже не искал — Кошмар самым неожиданным образом появился сам. Быть может, потому сын Грозы и ценил его меньше, чем тот в действительности заслуживал…

— Определенные усилия, конечно, потребуются, но ты, хотя бы, точно знаешь, чего хочешь… — попытался приободрить сникшего вдруг напарника охотник.

— Если честно, я тоже совсем недавно об этом задумался, — сознался Кошмар. — С тех пор, как… — тут он запнулся, явно сделал над собой усилие и договорил: — С тех пор, как ушел Проклятье. В тот момент моя жизнь словно бы… Перезагузилась, что ли? Обнулилась. Все, что было до — будто не со мною. Я понял, что один я — просто пустое место. Как-то так…

От этих слов Сумрак напрягся. Нет, сейчас совсем не время! Зря он, похоже, спросил…

И вновь в памяти возник тот день, когда последний сын Броска, отринув гордость и стыд, разрыдался на плече тогда еще фактически едва знакомого ему собрата, а сын Грозы, поборов неприятие по отношению к другим самцам, позволил ему это сделать. Да не просто позволил, а, жутко вспоминать, обнял в ответ и просидел с ним такбольше двух часов, пока обессиленного сородича не сморила тревожная, болезненная дремота. Все это время Сумрак ценой невероятных усилий подавлял в себе желание оттолкнуть Кошмара и скорее уйти, не оглядываясь. Однако причиной тому было отнюдь не презрение к несчастному. Сам по себе столь длительный, тесный и доверительный контакт обжигал столь же нестерпимо, как если бы Сумрак вздумал прижать к себе кусок раскаленного металла. Многие годы общаясь с другими воинами исключительно во время поединков, сын Грозы привык, что любые взаимодействия с ними либо причиняют боль ему, либо несут ее кому-то другому, а потому все происходящее было настолько чуждо и непонятно, что дрожь по хребту шла, и грива становилась дыбом. Как он это вынес, одним богам ведомо… И еще долго потом он чувствовал на своей коже колющие отголоски того вынужденного прикосновения, почему-то так нужного Кошмару, но с таким трудом давшегося ему самому. До сих пор неясно было, что именно помнил сам Кошмар и как к этому относился, в любом случае, повторения бы не хотелось. И совсем даже не из-за того единожды испытанного панического отторжения — просто ощущать так близко чужое отчаяние на поверку оказалось много, много хуже…

— Ты не пустое место, дружище, и ты не один, — мягко сказал сын Грозы.

— Услышь я это от кого-нибудь другого, решил бы, что надо мной смеются или просто хотят отвязаться, дабы не грузил своими проблемами, — печально проговорил Кошмар, — но тебе, брат, я верю. Спасибо… Ну, так, что же, помог тебе хоть в чем-то мой пример?

— Хотел бы сказать, что да, — вздохнул Сумрак, уже успевший малость забыть о том, с чего начался разговор, — но, боюсь, я так и не понял…

Внезапно Кошмарик по ту сторону динамика тихо рассмеялся.

— Помочь? — поинтересовался он.

— Хочешь сказать, что ты знаешь, чего я хочу, когда я даже сам того не знаю? — фыркнул недоверчиво сын Грозы, но, тем не менее, уселся поудобнее, будто заранее приготовившись услышать из пасти напарника некое потрясающее откровение.

— Знать наверняка я, конечно, не могу, — согласился Кошмар, — но предположить несложно. Каждый желает того, чего он лишен, иногда явно, иногда подсознательно. Так вот у тебя, друг мой, есть почти все для полного счастья, кроме одного: внутреннего покоя и согласия с самими собой. Ты цепляешься за кучу условностей, пытаешься уместить себя в общепринятые рамки, все время гонишься за какими-то несбыточными идеалами. Ты бы и рад получать удовольствие от жизни, но просто не умеешь этого делать, я прав?

Сумрак не ответил. Он долго молчал, пытаясь осмыслить сказанное напарником, но никак не мог решить, следует ему благодарить, возражать или обижаться. В итоге, его терзания был вынужден прервать тот, кто их же и породил.

— Не парься, — выдал Кошмарик свое коронное, — «Остров» расставит все по своим местам, я уверен.

— О чем ты? — наконец, подал голос Сумрак.

— Увидишь, — загадочно ответил Кошмар.

Золотой стоял к нему спиной, словно бы не замечая присутствия молодого самца, и что-то чертил на земле наконечником копья. Сумрак замер в двух шагах и теперь никак не решался заговорить первым и обратить на себя внимание. Ему было страшно интересно, что там рисует этот желтокожий, но приблизиться сын Грозы также не осмеливался.

Вдруг таинственный воин заговорил сам — все так же, не оборачиваясь и не отрываясь от своего занятия. Заговорил, и Сумрак оторопел от первых слов, а после… А после он едва удержался, чтобы не начать говорить с Золотым в унисон, повторяя знакомые с детства слова матушкиной любимой сказки.

— Вначале была только кромешная тьма, и жестокие твари скрывались в ней, пожирая друг друга и чиня Хаос. Однажды самая крупная и ненасытная тварь взяла верх над всеми остальными. Она хватала и проглатывала другие порождения мрака, раздуваясь и набирая силу. И вот стала она такой огромной и тяжелой, что уже едва таскала свое брюхо. Сделавшись неповоротливой, она не могла более промышлять себе пищу. Терзаемая голодом, начала тварь пожирать сама себя, пока не осталась от нее одна гигантская голова. Тогда раскрылась она, и явился из этой головы Черный Воин. Скрываясь во тьме, начал он свою Первую Охоту, истребляя тварей одну за другой, и не было у него иной цели и иного занятия.

Тут Золотой умолк и повернулся к сыну Грозы. И указал на законченный символ, веля подойти. Сумрак шагнул вперед, не смея ослушаться. То, что он узрел на рыхлой лесной почве, оказалось древним символом единства хаоса и порядка в виде двух взаимопроникающих языков пламени. Молодой самец перевел на старшего недоумевающий взгляд, и воин, словно бы, дожидаясь этого, закончил рассказ, но теперь Сумрак уже не узнавал слов, ибо матушка всегда говорила иначе…

— Так из Хаоса стал Порядок, — подытожил Золотой, опираясь на копье и глядя на юнца свысока.

— Великий, я всегда думал, что Черный Воин — божество разрушитель… — удивился тот.

— Разрушитель? — переспросил старший. — А, разве, не из искры от его копья родился мир?

— Получается, на самом деле он — созидатель?

— Нет, — Золотой снисходительно дернул жвалами и качнул головой. Непонятливый малек…

— Но кто тогда? — не вытерпел Сумрак.

— Творец Порядка и Страж Хаоса, — терпеливо разъяснил Золотой. — Преобразователь. Все сущее есть результат упорядоченности, зародившейся в первозданной пустоте. Но Порядок — отнюдь не стремление уничтожить Хаос, а лишь способ привести мир в движение. Черный Воин идет вперед и творит Порядок перед собой, но за его плечами Хаос смыкается вновь, и, покуда он не остановится, мир будет существовать. Знаешь, почему Черный Воин непобедим?

Сумрак только покачал головой в ответ, вызывая очередную довольную улыбку собеседника.

— Потому что он не занимает ни одну их сторон. Вот Порядок, а вот Хаос, — желтокожий поочередно указал острием копья на каждую из половин символа, а затем прикоснулся к линии, пролегающей между ними и, вновь устремив свой взгляд на Сумрака, пояснил: — А вот здесь стоит сам Черный Воин. Где же находишься ты, ответь?

Сумрак нахмурился, не в состоянии так сразу определиться, а Золотой, видя его смятение, промолвил:

— Когда ты это поймешь, поймешь и как победить «Остров».

День обещал быть крайне насыщенным, так как на него пришлось запланировать сразу три дела, не терпящих отлагательств. В первую очередь, следовало наведаться в мастерские четвертого уровня, дабы починить компрессор и резак. Вслед за тем Сумрак должен был вернуться на верхнюю палубу, обезопасить ее, изолировать и по возможности разобраться с передачей данных. Гвоздем программы обещала стать повторная зачистка «фермерского» яруса, где чертовы «садовники» за ночь освоили новую роль самоубийц и теперь расшибались в лепешку, дабы растворить посредством своей едкой полостной жидкости двери вольерных комплексов. Похоже, данным варварством руководили изнутри запертые солдаты.

По очереди выспавшись, напарники собрались с мыслями, еще раз пробежались по плану зачистки, и, не теряя более времени, приступили к его реализации. Основательно экипировавшись, Сумрак сообщил о своей готовности выходить. Первым испытанием, как уже водится, стала шахта. Конечно, количество Жесткачей на станции в разы уменьшилось по сравнению с первыми днями, но вертикальные туннели все еще представляли собой немалую опасность, так как предугадать, в какой именно момент тварям захочется туда слазить, было достаточно трудно. Сражение в подобном замкнутом пространстве представляло собой огромную проблему, так как угроза одновременно могла исходить сверху и снизу, а твердой почвы под ногами при этом не имелось.

Оценив все возможные варианты, напарники выбрали для перемещения шахту левого пассажирского лифта. Проворно поднявшись по ней до четвертого яруса, Сумрак столкнулся по пути лишь с одним мелким Жесткачем — вероятно, стадией, следующей сразу за грудоломом. К досаде напарников, мелочь увернулась от удара и проворно ретировалась. Сумрак полез быстрее, пока тварь не привела подкрепление.

Скорость передвижения охотника, конечно, пока еще оставляла желать лучшего. Самочувствие свое он еще с утра охарактеризовал Кошмару как «средней паршивости», впрочем, это было даже мягко сказано. Однако куда деваться? Стоило миновать опасности для жизни, как воин уже чувствовал себя обязанным продолжать миссию, пусть и превозмогая боль. Очень хотелось уже скорее покончить со всем этим… Пожалуй, впервые за свой почти двадцатилетний опыт он чувствовал себя настолько уставшим. Физически, но по большей части, морально, самец был абсолютно вымотан. В редкие часы отдыха он ненадолго отвлекался, занимая руки чем-то, вроде мелкого ремонта, либо болтая о какой-нибудь чепухе с напарником, но затем напряжение возвращалось, и вновь в голову лезли тяжелые мысли, шевелились неприятные воспоминания, а во сне приходили нелепые, давящие на психику образы…

Наяву тоже постоянно творилась всякая бессмыслица. Странно ведущие себя Жесткачи, всякого рода непонятные стечения обстоятельств, на ровном месте вспыхивающие перепалки с Кошмаром и собственные нелогичные действия. Еще немного, и сын Грозы готов был сдаться и поверить в осмысленную зловредность «Острова»…

Вот и сейчас, проникнув на уровень, Сумрак сразу обнаружил отсек, с дверей которого оказалась таинственным образом сорвана печать, при том, что варилось на совесть. Пришлось вновь напрягать Кошмарика, чтобы тщательно просматривал ярус на предмет проникновения, и, точно так же, как в прошлый раз, ничего подозрительного в округе не оказалось. Создавалось впечатление, что кто-то просто издевается…

Когда все дополнительные меры предосторожности в виде повторного обхода и прочесывания помещений роботами были соблюдены, охотник приступил к делу, ради которого он, собственно, сюда и вернулся — изысканию способов наладки поврежденного оборудования.

Повторно заходить в техническую лабораторию, откровенно говоря, было неприятно. Не смотря на то, что данная территория более не несла опасности, ее мрачная гнетущая атмосфера никуда не делась, как никуда не делись жуткие механизмы и манекены; поверженный Жесткач-переросток тоже по-прежнему лежал в центре помещения. Проходя мимо, Сумрак заметил, что на стыках между пластинами его экзосткелета, пробиваются первые плотоядные грибы. Похоже, споры этой гадости начали распространяться по вентиляции. Пожалуй, снимать маску он на всякий случай больше не станет…

Разместившись за одним из широких столов, Сумрак достал прихваченный с собой портативный светильник, аккуратно разложил перед собой инструменты, сломанный резак и вышедший из строя компрессор. Все неисправности он изучил заранее, и теперь точно знал, какие требуются запчасти и каким образом их следует заменить. Предохранитель в компрессоре уже стоял новый — данная деталь у Сумрака в запасе имелась, а вот разболтавшийся поршневой блок отрегулировать уже не получилось. Обшарив мастерскую, самец в конце концов, смог отыскать аналогичный, пришлось только чуть подточить фиксирующий механизм. Электрод для резака на все руки мастер выломал из стационарной распилочной машины, также немного усовершенствовав его и приладив на место. Оплавленное сопло пришлось заменить на максимально похожее, свинченное с какого-то тяжелого плазмомета, обнаруженного охотником на стенде.

Подыскивая необходимые запчасти, Сумрак мимоходом рассматривал оставшееся в лаборатории экспериментальное вооружение — ну, мало ли, вдруг там что интересное завалялось? Сын Грозы никогда бы не осмелился даже лишний раз прикоснуться к чужому оружию, не говоря уж о том, чтобы забрать его без разрешения владельца, причем жив хозяин или мертв для самца никакой роли не играло. Именно поэтому он всегда равнодушно проходил мимо великолепных копий, что сжимали истлевшие руки павших на «Острове» воинов, мимо усиленных масок и восхитительной работы клинков, по-прежнему острых, не смотря на годы, проведенные среди черной «паутины». Лишь крайняя нужда могла заставить Сумрака взять это оружие, но, пока она не приключилась, он воздерживался даже от того, чтобы поднять и разглядеть данные вещи. Тем не менее, здесь, в лаборатории, хранилось то, что так и не успело обрести владельца, а потому сын Грозы счел возможным использовать обнаруженные детали для починки своего оборудования. Кроме того, осмотревшись более тщательно, он приватизировал несколько прочных керамических наконечников, специально рассчитанных на твердые покровы Матки, импульсный снаряд для массового уничтожения Жесткачовых кладок (помнится, подобную штуку демонстрировал ему еще Пустошь) и несколько особо прочных сетей. Все остальное вооружение, хоть и было представлено здесь в большом ассортименте, но либо являлось слишком тяжелым, либо имело совершенно непонятные назначение и принцип действия, а разбираться в его устройстве, увы, времени не хватало.

Закончив с ремонтом, Сумрак проверил работу обновленных устройств и, удовлетворенный результатом, отправился дальше. Теперь его целью стал не покоренный с первого раза восьмой уровень — самый маленький по площади, но один из самых специфических по конструкции. Командный пункт размещался по центру, и с четырех сторон к нему подходили коридоры: передний, левый и правый оканчивались лифтами, а задний слепо утыкался в стену между двумя орудийными блоками. Особенность заключалась в том, что в каждый из коридоров можно было попасть, лишь на лифте с нижних ярусов, либо, пройдя через рубку, а между собой они по непонятным причинам не сообщались. Единственные обходные пути, позволяющий выйти из боковых коридоров в хвостовую часть, пролегали через каюты руководства станции, имеющие по два выхода. Во время своего прошлого визита Сумрак как раз воспользовался таким способом, но коварная ловушка подстерегла его в отсеке главного исследователя, и зачистка уровня была сорвана. Сейчас предстояло выполнить работу над ошибками и, наконец, закрыть упрямый восьмой ярус, а после отыскать ключ доступа и стартовать передачу данных.

В очередной раз с замиранием сердца повторив трюк с проскальзыванием прямо под носом у Матки и Стражей, Сумрак успешно проник на верхнюю палубу через ту же шахту, что и три дня назад — этот подход на данный момент вызывал наименьшее количество подозрений. Не задерживаясь, самец прошел сквозь опустевшие покои Селя и вновь оказался в апартаментах главы научников (его имени, увы, история не сохранила), добрая половина которых теперь осела на нижний уровень, превратившись в груду обломков обшивки и перекрытий, мебели и прочего оснащения переговорной. Отдельные элементы конструкций свисали в образовавшуюся дыру, чуть заметное покачиваясь на нитях Жесткачевой слюны. В ответ на шаги воина, с границ разлома упало несколько чудом державшихся кусков изоляции. Сумрак подошел к краю и вытянул шею, стараясь заглянуть вниз, не приближаясь слишком сильно. Узрев снаружи завалы, под которыми недавно сам чуть не погиб, охотник невольно поежился. Лишь теперь он осознал, какая колоссальная масса нависала над ним, грозя вот-вот окончательно сорваться. Однако это осталось в прошлом. Не стоило долго зацикливаться.

Очень осторожно и медленно, кое-где вплотную прижимаясь к стене, Сумрак обошел провал и пробрался в центральную часть каюты, где пол, хоть и пошел под уклон, но все-таки остался на месте. Здесь, точно так же, как в каюте Селя, располагалось пространство для отдыха, однако было оно обставлено гораздо более строго, чем у командира, что не могло не удивлять. Если честно, Сумраку, после посещения нескольких кают простых лаборантов, показалось, что самцы из касты ученых по своим взглядом на обустройство отсеков чем-то похожи на обитательниц гаремов, тем не менее, данная каюта являлась абсолютным исключением: в ней вообще не присутствовало ничего лишнего. Минимализм виделся буквально во всем, обстановка отличалась простотой и строгостью; из материалов, в основном, был использован металл.

Долго осматриваться сын Грозы не стал, миновав все еще достаточно опасный участок и попав в третье отделение отсека, представляющее собой рабочий кабинет, заставленный шкафами и какими-то приборами. Останков хозяина апартаментов нигде не наблюдалось, не исключено, что его судьбе так и предстояло остаться навсегда невыясненной. Здесь также не пришлось глазеть по сторонам, так как неподалеку от выхода поджидал Жесткач, а за стеной по коридору разгуливали еще двое. Кошмар уже предупредил о том, что Сумрака встречают, и охотник сориентировался гораздо быстрее, чем дичь. Ближайшего солдата он уложил на месте при помощи лазера, а остальных одолел в ближнем бою нанеся несколько точных ударов копьем. Затем сын Грозы несколькими привычными движениями заварил створки лифта и сосредоточил все свое внимание на тяжелой двери в противоположном конце коридора. Это был один из четырех входов в командный отсек; его, так же, как два других, уже виденных охотником воочию, затянула густая черная сеть. Особо выбирать не приходилось — на какой бы из дверей не остановился Сумрак, расколупывать пришлось бы много. Правда, отлаженный плазменный резак находился под рукой, вот и пришло время его опробовать после починки.

Пробиться в рубку оказалось, все-таки, намного проще, чем через двойную стену. Запирающий механизм пришлось долго и методично вырезать полностью, но после того, что сыну Грозы довелось испытать под завалами, это были сущие пустяки. Наконец, спустя четверть часа, вход освободился. Остудив резак и пристегнув его за спину, Сумрак с любопытством заглянул в центр управления. И любопытству было отчего проснуться — за всю свою жизнь самец ни разу в подобном отсеке не был, ни у отца на «Сокрушителе», ни, тем более, потом на «Изверге» — не пускали в рубку простых воинов.

Первое, что бросилось самцу в глаза — это огромное смотровое окно, опоясывающее свод отсека. Оно складывалось из отдельных сегментов для упрочнения конструкции и давало отличный обзор на все триста шестьдесят пять градусов. Сумрак робко переступил порог помещения, в котором во всех иных случаях ему не то что было не положено находиться, а строго-настрого запрещалось. И тем не менее, сейчас он оказался здесь, к тому же, собирался копаться в файлах и подбирать ключи доступа… Притом, не просто совершенно легально, но еще и за «спасибо» и новое колечко на гриву.

Сделав несколько шагов, воин остановился и запрокинул голову, вглядываясь в мерцающее звездное полотно, внезапно осознав, что больше нигде на «Острове» иллюминаторов не имелось. В принципе, никакой важной роли они для экипажа не играли, так что на уровнях часто действительно легко обходились без них, однако бесконечные глухие стены навевали столь дикую тоску, что иногда выть хотелось. Неизвестно, что там думали другие самцы, а вот Сумраку иногда жизненно важно было выглянуть из корабля наружу, пусть даже и в космос. Выглянуть и напомнить себе, что мир отнюдь не ограничивается этой консервной банкой, в которой заперты все воины, включая самого Вожака…

Что-то тускло блеснуло неподалеку. Сумрак прищурился и сменил спектр на визоре маски. Так и есть: сейчас прямо над «Островом» пролетал их с Кошмаром челнок, и его полированное брюхо, украшенное тремя рядами сигнальных огней, переливалось, подобно телу водоплавающей твари. На миг сыну Грозы показалось, что он погрузился на дно какого-то темного омута, а вверху, среди волнующегося марева едва пробивающегося на глубину света, степенно движется какой-то из обитателей водоема…

Сумрак встряхнул головой, отгоняя наваждение. Опять какие-то странные ассоциации у него пошли. Еще раз взглянув на кружащий вокруг станции челнок, самец узрел только малый космический транспорт, ничего иного. Пожалуй, так лучше.

— Кошмарик, а я тебя вижу, — хитро проговорил он, повернувшись вслед за траекторией кораблика.

— Тоже мне, новость, — хмыкнул тот, явно не придав значения тому факту, что сейчас для находящегося в вынужденной изоляции напарника даже такое слабое доказательство, что его проводник — реальная личность, а не просто голос в динамике, является мощным подспорьем в выполнении задания. Да, Сумрак и сам бы того ни за что не признал, но в последние дни ему как никогда раньше требовалась поддержка.

— Ладно, пошутили и будет, — подобрался сын Грозы. — Что там в переднем коридоре?

— Коридор чист, шахта тоже, но в каждой из орудийных сидит по Жесткачу. Предлагаю завершить изоляцию уровня, а уж потом спокойно переходить к работе с данными.

— Принято, — качнул головой охотник и, пройдя через весь отсек приступил к вскрытию соответствующей двери. Впрочем, ожидаемого сражения не получилось. Заслышав треск работающего резака, твари сперва выбежали в коридор узнать, в чем дело, а, завидев подозрительные искры внезапно ретировались на нижние уровни, поступив как истинные храбрецы. В переносном смысле. Возможно, конечно, они не просто сбежали, а отправились за подмогой, но выяснять как-то не хотелось, и Сумрак поскорее замуровал шахту. Теперь уровень был чист. Охотник мысленно поставил еще одну галочку в списке дел, доведенных до конца.

Перед тем, как пройти обратно в рубку, сын Грозы ненадолго заглянул в орудийные блоки. Стало интересно: насколько же хорошо может быть вооружена исследовательская станция? Оказалось, что весьма серьезно. По своему оснащению «Остров» вполне мог тягаться со среднестатистическим военным кораблем. Действительно, а мало ли, что может случиться? Но, к сожалению, эта без проблем способная отразить внешнюю атаку космическая цитадель оказалась совершенно беззащитна перед собственной внутренней угрозой…

Вернувшись в командный отсек, Сумрак первым делом приступил к его тщательному обследованию. От «паутины» помещение пострадать не успело, что, безусловно, несказанно радовало, ибо, попади данная субстанция на бортовые системы, ничто бы их уже не спасло. В центре рубки высился постамент, на котором располагались панель управления и мониторы. Электроника более десятилетия назад ушла в спящий режим и сейчас только редкие подмаргивающие индикаторы говорили о том, что корабль «в сознании».

Вокруг постамента виднелись свидетельства последней битвы за обладание «Островом», бывшей, к слову, не особенно масштабной и, очевидно, весьма скоротечной. Кресла пилотов валялись вывернутые со своих исконных мест, внутренняя обшивка отсека местами оказалась сильно попорчена. На полу в неестественных, изломанных позах распростерлись скелетированные тела: восемь членов экипажа, пятнадцать Жесткачей. При взгляде на окружающую обстановку и положение тел, появлялась возможность приблизительно восстановить картину событий. Яутжи изолировали командный блок, дабы сберечь управление станцией и связь с колонией, но не успели опередить тварей и были вынуждены закрыться вместе с несколькими из них. Тем не менее, основные орды попасть сюда не смогли. Защитники станции сделали все, чтобы не подпустить захватчиков к пульту, до последнего цепляясь за шанс продержаться до прибытия подмоги. Не будучи воинами, они сражались, как истинные герои и даже смогли одолеть тварей, превышающих их числом, но лишь ценой собственных жизней. В каком-то смысле они отлично справились: система управления была сохранена, да вот только управлять уже было больше некому…

Сумрак приблизился к пульту и, окликнул Кошмара. Пришла пора приступать к знакомству с главным бортовым компьютером. С самим устройством напарники, во многом благодаря знаниям сына Броска, разобрались достаточно скоро. Они без особых затруднений смогли запустить необходимые процессы, открыть программу запуска трансляции и даже интегрироваться с основной базой. В который из многочисленных портов должен вставляться ключ товарищи также успешно отыскали, однако без самого ключа блоки данных по-прежнему оставались застывшими в режиме ожидания. В поисках орудия доступа Сумрак внимательно осмотрел тела, обшарил приборную панель и вообще все пространство отсека, но, к сожалению, не нашел ничего похожего на ключ.

— Дубликат должен быть у Селя в личном пользовании, — не теряя пока надежды, уверенно проговорил проводник.

— Кошмарик, Сель пал в своей кровати, — заметил охотник. — Он спал нагишом. Ключа при нем точно не было…

— Но ключ может быть где-то в его отсеке.

— Ужасно неохота рыться в чужих вещах, — признался в ответ на это сын Грозы.

— Наша дружба началась с того, что ты порылся в моей аптечке, — многозначительно намекнул Кошмар. — И я за это не в обиде. Думаю, Сель тоже был бы не против.

— И ведь не поспоришь…

Чтобы не возвращаться через провалившуюся каюту, Сумрак вскрыл заднюю дверь и прямиком отправился «в гости» к командиру. Далее в течение целого часа самец обыскивал все жилое пространство Селя, а его напарник самозабвенно руководил поисками, то и дело услужливо подсказывая, что «вон там еще нужно посмотреть» и «здесь поглубже пошарить».

— Ты реально думаешь, что он мог положить ключ доступа в кладовую? — с недоверием спросил охотник, демонстрируя содержимое одной из стенных ячеек, как попросил Кошмар.

— Нет, конечно, мне просто было интересно, прятал ли он у себя бухлишко! — прострекотал проводник. — И, как видишь, я не ошибся, там весьма неплохой запас… Ты же в курсе, что оно не портится?

— НЕТ, — твердо произнес Сумрак, с грохотом захлопнув дверцу.

— Сам не хочешь, так о других бы подумал… — проворчал Кошмарик, но настаивать не стал.

Ключ неожиданно нашелся вместе с доспехами Великого. Помещенные на своих держателях, они оказались так сильно заляпаны «паутиной», что охотник несколько раз прошел мимо, не заметив их на фоне стены. Искомое устройство помещалось в специальном углублении левого наруча, и, вряд ли было бы так уж скоро обнаружено, если бы Сумрак, рассуждая о том, куда бы командир мог вероятнее всего запихнуть данную вещицу, вдруг не вспомнил о своей давней детской привычке прятать всякую мелочь в ножнах.

Получив ключ в свое распоряжение, сын Грозы учтиво поклонился останкам Селя, молча созерцавшим беспардонное вторжение младшего воина, и пошел обратно в рубку. Компьютер, тем не менее, отреагировал на прохождение второй ступени защиты циничным запросом пароля. Сумрак едва удержался, чтобы не треснуть со злости кулаком по приборной панели, но тут вовремя подоспел Кошмарик, всегда имеющий наготове несколько программ взлома.

Пока длился перебор, сын Грозы позволил себе немного отдыха. Присев на постамент, самец привалился боком к торцу приборной стойки и закрыл глаза. Этому дню предстояло кончиться еще очень, очень нескоро…

— Есть! — торжествующий возглас напарника вывел охотника из поверхностной дремы. Сумрак уперся рукой в стойку и встряхнул головой.

— Подобрал? — даже не веря, что все-таки свершилось, переспросил сын Грозы.

— А то! Вставай, там уже сообщение от принимающей стороны пришло. Сейчас нас благодарить будут!

От неожиданности Сумрак аж подскочил. Он как-то не планировал сейчас ни с кем разговаривать, кроме напарника. Вроде бы, и ничего страшного не было в том, чтобы отчитаться перед руководством колонии, но как-то и не особо тянуло. Тем не менее, самец выпрямился, встал перед мониторами как положено и нажал на кнопку приема. По крану побежали помехи, но через несколько секунд изображение выровнялось, и на охотника уставились три обалдевшие высокопоставленные рожи. Несложно догадаться, что Старейшинам захотелось глаза протереть, когда во входящих замигал вызов от «Острова»!

— Почтеннейшие, передача данных запущена, ориентировочное время полной выгрузки шесть часов. Доложил: Сумрак, Кровавый из клана Гнева, — отчеканил воин, склонив голову.

— Сумрак из клана Гнева, ты один добрался до верхнего яруса? — уточнил Величайший.

— С проводником — Кошмаром, Молодой Кровью из клана Гнева, — поправил Сумрак. — Но на станции я один.

— Что ж, объявляем вам благодарность за проделанную работу по организации трансляции. Теперь можете сосредоточиться на Охоте. Не ждите легкой добычи.

— Охота близка к завершению, — вновь поклонился Сумрак, вызвав на лицах Старейшин абсолютное недоумение, которое те, впрочем, сразу же спрятали за масками холодной непроницаемости. Сын Грозы, пользуясь тем, что его физиономию покрывала настоящая боевая маска, не сдержал улыбки. Очень хотелось добавить конкретики в цифрах, но это, наверное, было бы уже слишком нескромно, поэтому самец промолчал.

— В таком случае, — степенно произнес Величайший, — завершите ее достойно.

Связь он отрубил прежде, чем Сумрак успел ответить. Что-то подсказывало, что сплетни о «суицидниках» теперь не хило всколыхнутся и дополнятся новыми подробностями…

— Братан… — упавший голос проводника заставил насторожиться.

— Что стряслось?

— Пока мы тут радовались, да со Старейшинами разговоры разговаривали, на третьем уровне кое-что произошло…

— Да говори уже, не тяни! — рыкнул Сумрак, чувствуя, что его настроение начинает катастрофически быстро портиться.

— Да сам смотри, что там рассказывать…

Изображение, которое секундой спустя поступило на маску сына Грозы, радужных ассоциаций и впрямь не вызывало. Мелкие Жесткачи, поразбивав морды о двери вольерных комплексов, освободили-таки своих более крупных собратьев, успешно доломавших створки. Увы, наружу вышли не одни солдаты. Оголодавшие и разозлившиеся Бронеголовы ломанулись из вольеров и теперь дружно топали по коридорам в количестве нескольких десятков. Под их копытами беспомощно метались «садоводы». Нескольких животные благополучно раздавили, в результате обожглись и принялись уже беспорядочно метаться, обезумев от сильной боли. В довершение картины кто-то из солдат пробрался к той из шахт, створки которой Сумрак случайно прожег. С противоположной стороны эти двери уже неоднократно подвергались натиску Жесткачей, и теперь упорство твердолобого солдата дало свои неожиданно неприятные плоды в виде нарушения целостности данной преграды. Благодаря дежурившим в шахте особям, Матка быстро обо всем прознала и сразу направила подручных за провиантом. Короче говоря, в течение буквально получаса на третьем ярусе воцарился истинный ад, представляющий собой мешанину из постоянно пребывающих Жесткачей и ополоумевших Бронеголовов. Ад, в который теперь предстояло с головой окунуться бедолаге Сумраку…

— Почему ты не заметил проникновения? — процедил сын Грозы, непроизвольно сжимая кулаки.

— Не при чем я — датчик опять не сработал, — с отчаянием в голосе отозвался Кошмар.

— В который раз убеждаюсь, что все надо доводить до конца…

— Вот-вот, — нашелся проводник. — Все «садовники» твои!

Тут охотник взревел с таким негодованием, что проводник предпочел дальше не развивать тему, а перешел сразу к планированию вторжения. Сейчас, как угодно, но уровень предстояло зачищать, причем, по возможности, очень быстро.

Повышенная доза стимулятора оперативно привела Сумрака в исключительно боевой настрой. Оценив обстановку, напарники приняли решение двигаться через самую опасную в данный момент шахту, очистив пусть при помощи шоковой гранаты. Трое солдат как раз пытались вытащить с яруса тушу забитого на корм Матке Бронеголова, когда прогремел взрыв. Буквально скатившись вниз по шаткой лестнице, Сумрак одним махом пролетел обитель Королевы (над его головой в этот момент отчетливо щелкнули чьи-то челюсти) и забросил себя на третью палубу, сходу на свой страх и риск выпустив в пространство коридора несколько мощных зарядов плазмы. Душераздирающие вопли Жескачей и несчастной дезориентированной скотины многократно отразились от раскалившихся стен и разом смолкли. Развернувшись, Сумрак ударом локтя скинул в шахту подкравшегося было Жесткача, и принялся повторно стягивать искореженные створки.

Далее схему зачистки уровня фактически пришлось повторять с самого начала. Ситуацию облегчало то, что большинство отсеков оставались по-прежнему плотно закрытыми, но осложняло большое количество разбежавшихся Бронеголовов. Таким образом, Сумраку пришлось одновременно преследовать и выбивать целых два вида совершенно разнокачественной дичи. Он в течение добрых двух часов метался туда-сюда, стараясь прикончить каждого встречного Жесткача и вовремя убраться с пути очередного животного. О том, чтобы загнать разбушевавшийся скот обратно в вольеры не могло быть и речи: в данной ситуации оставалось лишь максимально быстро отнимать жизни всех без разбора, пока самого, чего доброго, не сгрызли или не затоптали. Кошмар только и успевал, что раздавать предельно краткие указания, силясь враз уследить за всеми коридорами — честное слово, сыну Броска на мгновение показалось, что у него выросла пара-другая резервных глаз…

Наконец, все было кончено, и то, что творилось теперь в коридорах более всего напоминало последствия взрыва на мясокомбинате… Запыхавшийся охотник, не выдержав, плюхнулся на пятую точку прямо посреди кроваво-кислотного месива и рассеянно созерцал перед собой странные цветовые пятна, безуспешно пытаясь понять, заглючил это визор, или собственные органы зрения дали сбой. Проводник тихо икал по ту сторону динамика.

Путь обратно на второй ярус Сумрак проделал, будто во сне. Он слабо помнил, как открывал шахту, как отбился в ней от кого-то, и как кто-то все-таки саданул его хвостищем под лопатку — спасибо усиленной броне, не достал. Потом самец невыносимо долго плелся до убежища. Дальше было смутно…

Был поздний вечер. Отходя от препаратов, усталости и потрясений, сын Грозы возлежал на своих ящиках и бессмысленно пялился в стену, потягивая прохладную воду и поддерживая с напарником какую-то неосознанную беседу. В голове яркими вспышками мелькали минувшие события. Он снова каким-то чудом выжил… Чудом, потому что сегодня у сына Грозы даже не находилось лишней минуты, чтобы как следует настроить себя на выживание.

Почему-то день вспоминался в обратном порядке. Одичавшие Бронеголовы… Жесткачи… Двери… Шахта… Недоумение на лицах Старейшин… Отсек Селя… Тела в рубке… Жесткачи… Шахта… Мастерские… Шахта…

И в самом конце некий очень важный вопрос, к которому Сумрак пообещал себе вернуться вечером.

Только что за вопрос и кем он задан?..

Ах, точно…

— Кошмарик, скажи-ка мне как спец по символике, вот такой значок… — собравшись, наконец, со своими разрозненными мыслями, Сумрак сел на лежанке и, наклонившись к стене, изобразил тот же рисунок, что чертил в его сне Золотой.

— Ну, и? — отозвался Кошмар. — Есть такой. Удивлен, что ты не знаешь. Это знак Целостности Мира…

— Да знаю я, что это, — прорвал его товарищ, — я о другом хотел спросить. Вот тут порядок, а тут хаос, да? — Сумрак ткнул когтем.

— Да, — все еще не понимая, к чему этот разговор подтвердил проводник и добавил зачем-то: — Еще, как считается, с одной стороны мужское начало, с другой женское…

— Вот чисто гипотетически… — продолжал Сумрак. — На какую половину бы ты поместил меня?

— Ты, что, усомнился в своей половой принадлежности? — стрекотнул сын Броска.

— Дурак ты, Кошмарик! — рыкнул охотник в ответ. — Я про порядок и хаос.

— А…

— Так вот, я все думал, на счет мыслеформы «Острова»…

— Ага!

— Да погоди ты…

— Ладно, слушаю тебя внимательно.

— Ты обмолвился недавно, что он действует как единое разумное существо, тем или иным способом уничтожая всех, кто вторгается на его территорию. И еще сказал, что во мне есть что-то, что не позволяет «Острову» со мной справиться. Так, вот, если допустить…

— Ну, неужели! — не сдержался и радостно перебил друга Кошмар.

— Подожди, я еще не сказал, что верю в твою чертовщину! — сердито одернул его Сумрак.

— Молчу…

— Я сейчас просто рассуждаю, чтобы понять возможную логику действия этого места и сопоставить с нашей логикой. Если мир в равной степени состоит из упорядоченности и хаоса, то вот то, что здесь творится — к чему относится?

— К хаосу, — уверенно сказал Кошмарик первое, что пришло в голову. Иного Сумрак и не ожидал.

— Даже, не смотря на то, что Жесткачи создали тут подобие упорядоченной системы? — уточнил сын Грозы.

— Опять двадцать пять… — фыркнул кровный брат. — Почему ты все время стремишься оправдать Священную дичь и приписать ей несуществующие качества? Не смотри ты на обманки «Острова», он может явить тебе какую угодно картину, чтобы запутать. Подумай, что бывает, когда Жесткачи попадают на новую планету? Разве, чинят они что-то, кроме разрушения? Да и следы их деятельности на станции ты видишь повсеместно. Конечно, в них есть элемент порядка, хотя бы потому, что они живые твари, но суть их хаотична и разрушительна.

— Что ж, тут ты, наверное, прав… — Сумрак, как всегда, нехотя согласился с напарником. — Тем более, что порядок всегда стремится вторгнуться во владения хаоса, мужское начало — в женское, и так далее…

— Не, Жесткачи — это хаос, однозначно! — уверенно проговорил Кошмар. — И начало у них еще какое женское.

— Что вдруг? — заинтересовался сын Грозы.

— Они только и делают, что плодятся — раз, заправляет ими Матка — два, и зла от них столько же, сколько от баб — три! Да ты и сам как-то мне самок с дичью сравнивал…

— Когда это?

— Не помнишь? Да было по пьяни… Интересные у тебя, однако, мысли в голове живут — вот что я тебе скажу, братишка, — тут Кошмар застрекотал с такой частотой, что Сумраку невольно стало не по себе оттого, что же он мог выболтать товарищу под влиянием алкоголя…

— Хорошо, примем как данность, — поспешил вернуться к исходной теме охотник. — Тогда, получается, мы олицетворяем собой порядок?

— О, несомненно! — воскликнул проводник. — И плюс мужское начало. Нашего брата, куда не засунь, он сразу вспомнит, что о подобных ситуациях говорит Кодекс, и немедля приведет все в соответствие, убив или трахнув все попавшиеся на пути элементы хаоса.

— Что, тоже давит? — не замедлил ответно подколоть собрата Сумрак.

— А я и не отпираюсь, — хмыкнул Кошмар.

— Хорошо, значит, я все-таки на этой стороне, — подытожил Сумрак, ткнув в «порядок» на картинке, и приготовился было успокоиться на сей счет, но Кошмарик внезапно ему возразил:

— Конкретно ты — вряд ли.

— В смысле? — опешил сын Грозы. — Как это нет??? Если ты опять про те разговоры, так я уже устал повторять: Я НИКОГДА НЕ НОСИЛ ЖЕНСКУЮ ОДЕЖДУ, И КОГТИ Я НЕ ПОЛИРУЮ!!!

Заслышав это гневное высказывание, Кошмар не удержался, от души расхохотавшись. Как же болезненно все-таки Сумрак воспринимал любые сомнения на счет его ориентации, право слово, удивительно забавно было за ним наблюдать в такие минуты!

— Успокойся, брат, я вовсе не о том, — умиротворяюще проговорил сын Броска, отсмеявшись. — Я имел в виду, что хаоса в тебе не меньше, чем порядка. Ты послушай свои рассуждения со стороны, и сам убедишься. Ты думаешь одно, а делаешь другое, и так постоянно. Одни только твои попытки поставить себя на место дичи и понять ее мотивы чего стоят…

— Так где же я тогда, по-твоему? — уже неприкрыто вспылил Сумрак.

— Я бы сказал… — Кошмар на мгновение задумался, а затем без тени сомнения закончил: — Я бы сказал, что ты как раз на самой границе.

Хорошо, что Сумрак сидел.

Комментарий к Глава 23. О том, как важно все доводить до конца Навеяло: Budda Bar (Arno Elias ft.Allain Bougrain Dubourg) – Pandora

Слушайте, осталось ведь всего около 3х глав...

====== Глава 24. Первый трофей, предпоследняя зачистка и второй реактор ======

Самка вышла из темноты и, мягко ступая босыми ногами по неровному от наплывов черной слюны полу, молча приблизилась. Странное дело… Откуда было взяться данной милейшей особе в самом центре улья? Хотя… К черту логику! Самка была прекрасна! Так прекрасна, что Сумрак в потрясении застыл на месте, не в силах оторвать от нее восхищенного взора, и, кажется, даже лишился дара речи… Белые струящиеся одежды облегали ее высокий величественный стан, соблазнительными полунамеками выдавая очертания крепкой груди, тонкой талии и плодородных бедер. Изящные, но сильные руки были опущены, и пальцы расслабленно переплетены в замок. Запястья украшали массивные золотые браслеты, а уложенная за спиной ровная грива была подхвачена несколькими золотыми обручами. Молодое лицо с правильными аристократическими чертами хранило выражение кротости и смирения, обычно несвойственное подобным великолепным особам, но, вместе с тем, абсолютно не рождающее подозрений, а, напротив, вызывающее желание защищать и покровительствовать; светлые, льдисто-прозрачные глаза взирали из-под полуприкрытых век с печалью и… Надеждой?

— Ты будешь моим самцом, воин? — вопрос, прозвучавший в тишине, стал для сына Грозы еще более неожиданным, чем само явление чудесной девы, но это была крайне приятная неожиданность. Будет ли он ее самцом? Конечно, да! Да, да и еще раз да! Если ей угодно, прямо здесь и сейчас!

— Великая честь узнать тебя, о достойнейшая, — Сумрак учтиво склонился, стараясь не подавать вида, что внутри весь ликует от полученного предложения, но полностью скрыть нахлынувшеговоодушевления, должно быть, все равно не получилось. С другой стороны, так ли уж нужно скрывать?

— Так, значит, я тебе по нраву?

Боги, что за вопрос? Как может быть не по нраву — такая? Может, здесь кроется некий подвох?..

— Признаться, меня удивляет, что столь прекрасная дева до сих пор одна, — молвил Сумрак серьезно. — Или же мне все-таки предстоит схватиться с конкурентами? Коли так, я готов биться за тебя насмерть, ибо в мыслях ты уже моя, и я не уступлю тебя никому!

— Сколько страсти в тебе, охотник, — легкая улыбка скользнула по лицу самки, заставив чуть дрогнуть максиллы. — Теперь я вижу, что не ошиблась!

С этими словами незнакомка подошла к воину вплотную и возложила руки на его грудь, проникновенно заглядывая в самые глаза.

— Скажи, не томи, у кого мне надобно тебя отвоевать? — привлекая самку к себе и неминуемо возбуждаясь от внезапной близости юного женского тела, прорычал Сумрак.

— О, мой возлюбленный теперь далеко отсюда… Он так далеко… — раздался в ответ горький шепот, и самка плавно, но решительно отстранилась. Самец нехотя выпустил ее, оставив раскрытыми объятья и тем самым как бы призывая вернуться в них, но она проигнорировала жест и сделала несколько шагов в сторону, огибая охотника и заставляя повернуться вслед за собой, после чего остановилась и поглядела вниз. Сумрак проследил ее взгляд и внезапно похолодел… У ног незнакомки раскинулся мертвый Перерожденец — тот самый, что недавно был замечен сыном Грозы на пороге одного из отсеков.

Дева замерла на мгновение, а затем медленно опустилась перед остовом чудовища на колени и приобняла мумию одной рукой, склонив голову к венчающей страшный лик твари «короне». Второй рукой самка начала нежно поглаживать выпуклый глянцевый лоб… Затем на Сумрака вновь устремился долгий взгляд поразительной красоты глаз, но от той великой боли, безнадежности и тоски, что наполнили его теперь, сыну Грозы окончательно сделалось нехорошо. Невыносимо защемило сердце, и в горле поднялся непонятный ком.

Нет, эта самка никогда не будет ему принадлежать…

Глухой ночью самец открыл глаза и долго всматривался в противоположную стену, пытаясь незаметно для проводника выровнять дыхание. Ком из горла уходить не желал. Точно так же, как напрягшееся подбрюшье не желало покидать ощущение неприятной стянутости. Его, даже пока такое слабое и невнятное, невозможно было спутать ни с чем иным: проклятый Сезон неотвратимо вступал в свои права.

Наутро сын Грозы опять соскребся еле-еле. Действие стабилизирующих комплексов, принятых накануне, закончилось, высвободив неизбежную ломоту в конечностях и теле. Печальной истиной было то, что воин катастрофически не успевал восстанавливаться от вылазки к вылазке. Незажившие раны постоянно пекло под искусственным покрытием, и многочисленные разорванные участки живых тканей, сшитые полимерными цепями регенератора, измученно стонали при любом напряжении. А хуже всего обстояли дела там, где свежие травмы приходились поверх старых, вырывая «времянки» прямо с кусками едва наросшей плоти. В целом уже сейчас, всего-то на пороге третьей недели покорения «Острова», все было настолько запущено, что наступали моменты, когда Сумрак не мог и шага сделать без дозы анестетиков и стимулирующих веществ. А потом долго и тяжело отходил от интоксикации… Чем такая работа на износ могла аукнуться к концу операции, не хотелось даже думать.

Кошмарик то и дело намекал на необходимость более продолжительного отдыха, да Сумрак и сам осознавал ее, но обстоятельства не позволяли расслабляться. На станции оставалось менее сотни тварей, и это, считая, всю разрозненную мелочь, а взрослых уже и четырех десятков не набиралось. И, вроде бы, сущие пустяки, по сравнению с количеством перебитой дичи, однако… В числе этих нескольких десятков была Матка, было четыре здоровенных злющих Стража и непонятно, как настроенный Перерожденец, которого, к слову, никак не удавалось выследить (Кошмар даже предположил, что Жесткачи все-таки настигли его и разорвали, но доказательств тому также не имелось). С каждым днем Матка свирепела все больше, созерцая стремительное сокращение своей колонии. Подле нее уже накопились горы яиц, которые некуда было девать, кроме того, она всерьез начинала страдать от голода и жажды (а неслась, тем не менее, все так же исправно), все чаще срываясь на своих бессильных что-либо изменить слугах. Промедление грозило катастрофой: Королева Жескачей могла окончательно лишиться терпения и сорваться с гамака, отправившись самолично отвоевывать улей и ведя за собой остатки своей некогда могучей армии. Сил выбодать запечатанные двери у этой махины должно было хватить с избытком, что повлекло бы за собой смертельно опасные догонялки с ней и ее подручными по всей станции, играть в которые Сумрак бы уже точно не потянул. Значит, следовало, как и много раз до этого, сжимать зубы и терпеть, и делать, что должно.

— Что-то ты совсем стремно выглядишь, — признался Кошмар, наблюдая за тем, как охотник медленно сползает с ложа, традиционно уже отпивается — долго, жадно, тяжело переводя дыхание между поспешными глотками, — и затем с переменным успехом пытается размяться, слушая краткий доклад об обстановке.

— А не смотри, — в этом ответе сын Грозы был, конечно, верен себе.

— Пойдешь зачищать?

— Пойду.

В динамике зашуршало — проводник сокрушенно качал головой.

— Ладно, думай пока, стоит ли. А я спать.

— Думать тут нечего. Иди спи.

Спустя несколько часов, восстановивший силы сын Броска вышел на связь, и вновь получил от напарника утвердительный ответ по поводу сегодняшней части операции. Немного успокаивало то, что на шестом ярусе, который предстояло закрывать, фиксировалось всего порядка десяти особей Трудного мяса — остальная часть колонии сбилась вокруг Матки, очевидно, решая коллективно, что делать в наступившие нежданно-негаданно трудные времена дальше. Или ничего не решая, а просто инстинктивно стараясь держаться в группе.

— Только, ради всех богов, не геройствуй! — напутствовал собирающегося Сумрака проводник. — Как увидишь Жесткача, сразу стреляй на поражение, нет там ничего такого, с чем следует биться врукопашную. Только вблизи реактора осторожнее, не стоит рушить его больше, чем он уже порушен, нам его еще как-то запускать…

— Да в курсе я, — слегка раздраженно прорычал в ответ охотник, натягивая на себя сопротивляющийся «дом». — По-быстрому зачистим, а завтра уже займемся ремонтом — вот тогда и отдохну.

Кошмар лишь с сомнением хмыкнул: не особенно у него ассоциировались возня с реактором и отдых, но объяснять товарищу, что мелкое «рукоделие» типа замены пластин в скафандре или починки личного оборудования тут и рядом не стоит, сейчас было не самое подходящее время. Пусть пока тешит себя надеждой…

Шестая палуба, куда направлялся сегодня Сумрак под внимательным руководством сына Броска, имела упрощенную конструкцию. Всего на ней насчитывалось семь обширных помещений, самым значительным из которых была реакторная, окруженная полукольцом технической зоны и располагающаяся в хвостовом конце станции. На носу размещались зал для тренировок (а, что, ученые — тоже яутжи, хоть и Бескровные) и отсек отдыха. Через коридор располагались крупный медицинский отсек и пищеблок. Прямо так и виделось: после разминки экипаж делится на две части — те, кому наподдавали, идут прямиком в медотсек, а те, кто наподдавал, довольные отправляются греть косточки в помещение для релаксации. В зале, словно бы именно для этих целей даже два соответственно ориентированных выхода присутствовало. Медицинская же часть и отсек отдыха, в свою очередь, также были снабжены двумя дверями, одна из которых выходила на зал, а другая весьма закономерно — на столовую. Таким образом, отдохнувшие и подлечившиеся ученые могли вновь встретиться за кормежкой, а уже после неспешно приступали к делам. Почему-то именно так распорядок дня бывших обитателей станции представлялся обоим напарникам при взгляде на устройство шестого уровня, хотя, они этого и не обсуждали. А еще и у того, и у другого самца вскользь промелькнула мысль, что такой комплекс мест общего пользования, наверняка, весьма удобен — не то, что на «Изверге», где все вышеупомянутые объекты разбросаны как попало…

Ближе к реактору размещалось еще два многосекционных помещения: с одной стороны склад сухих пайков, а с другой морозильник — то и другое, разумеется, давно разоренное Жетскачами подчистую. Как-то странно было себе представлять тварей, грызущих пищевые брикеты, но факт оставался фактом: в какой-то момент все припасы были съедены, возможно, именно тогда, когда Матка дала колонии сигнал не трогать оставшихся Бронеголовов… Или какой-то неведомый инстинкт подсказал…

Тише всего себя сегодня показывала левая передняя шахта. Именно по ней Сумраку предстояло подняться до пункта назначения, вновь минуя опасный пятый ярус. Начало перехода прошло весьма гладко. Охотник проник в туннель, заварил за собой многострадальные створки — каждый из входов на второй уровень уже к настоящему моменту запечатывался и вскрывался по два-три раза — и полез наверх. Вновь возникла мысль, а не начать ли, вместо того, чтобы просто аккуратно обходить пятый уровень, по одному замуровывать снаружи его лифтовые проемы, ограничивая передвижение Стражей? Впрочем, у Сумрака еще ни разу не выдавалось достаточно свободного времени на это, да и подобные меры, принятые слишком поспешно, могли окончательно взбесить тварей, заставив их рваться сквозь преграду. Пока что Стражи, сохраняя иллюзию свободы, добровольно оставались при Королеве, охраняя все подступы к занятой ею реакторной, и, возможно, это все-таки было сейчас наилучшим вариантом.

Сын Грозы в молчании карабкался по лестнице и размышлял, одновременно прислушиваясь, а присматриваться было задачей проводника. Тот также не издавал ни звука, значит впереди было чисто. Охотник уже поравнялся с четвертым уровнем и собрался немного ускориться, когда в динамике раздалось взволнованное:

— Замри!

Самец послушно остановился и, задержав дыхание, прижался к перекладинам лестницы, стараясь сделаться менее заметным. Обычно это помогало при появлении патрульных в открытых коридорах.

— К проему движется Страж, — тихо сообщил Кошмар, в напряжении следя за долговязой угловатой фигурой. — Сиди тихо, скорее всего, он дойдет до двери, выглянет, а затем вернется обратно.

Сумрак сделал очень медленный бесшумный вдох, после чего осторожно поднял голову, вглядевшись в темноту уходящего ввысь узкого пространства, бугристые стены которого более всего напоминали заброшенный колодец. Спустя примерно минуту наверху послышались тяжелые шаги — даже сейчас легко было узнать, кто именно направляется к шахте, ибо поступь солдат звучала совершенно иначе. Мелкие и средних размеров твари при ходьбе слегка клацали по полу, а Страж топал так громко, словно по коридору шел некто, облаченный в экзосеклет старого образца, приспособленный для работы в открытом космосе… Судя по всему, тварь, что сюда направлялась, была на редкость массивной.

Вот из проема показалась длинная узкая морда. Даже в кромешной тьме графическая доработка поступающего на линзы маски изображения делала картинку достаточно четкой, чтобы разглядеть все детали, а потому Сумрак ясно видел трепещущее под сегментами природной брони горло твари, многочисленные ребра и шипы, покрывающие с боков непрошибаемый головной щит, и стекающую из приоткрытого внешнего рта жидкую слюну. Последнее было не очень хорошим знаком: сочащаяся влагой пасть свидетельствовала о том, что Страж находился в возбуждении. Похоже, он все-таки успел что-то услышать…

Хищно скалясь, морда неторопливо повернулась направо, потом налево, потом снова сделалась неподвижной, вероятно, в попытке уловить источник звука или запаха. Нарушитель точно был где-то неподалеку, но почему-то его никак не удавалось распознать, и это сердило тварь все больше. А сын Грозы, затаившись в переплетении черных тяжей, казалось, полностью слился с окружающим рельефом. Нейтрализатор запаха, которым охотник еще с утра добросовестно пропитал «дом», дополнительно маскировал его от чуткого обоняние Стража, матовые линзы маски не отбрасывали ни единого блика, выдать охотника могло, разве что, лишь одно дыхание, но Сумрак всеми силами старался даже им не нарушать тишины. Конечно, самец сейчас мог исхитриться и подстрелить Священную Дичь, однако предпочел оставить данные меры на самый крайний случай, так как выстрел размозжил бы Стражу череп, лишив охотника ценного трофея. Тем более, что один из четырех Стражей и так был обещан Кошмару. Нет, ближайшую свиту Матки, равно как и ее саму, следовало одолеть традиционным способом, чего бы это не стоило.

Жесткач постоял в раздумье еще немного, затем вытянул одну переднюю лапу и ухватился за тянущиеся вдоль шахты паутинные канаты, продвигаясь всем корпусом вперед и заглядывая в глубину туннеля. Боги, глупая тварь, ну не лезь, не лезь ты в шахту, уходи… Страж дернулся и зашипел. А в следующий момент внезапно ринулся вниз, растопырив лапищи и готовясь обрушиться всей массой на незримого врага…

— Пали! — заорал, что есть мочи проводник.

— Да щас! — рявкнул охотник в ответ и выщелкнул лезвия.

Дальнейшие события произошли стремительно, смешавшись в один невообразимый путанный клубок. Тварь попыталась на лету вцепиться в отклонившегося от опоры и с готовностью встречающего ее яутжа, но получила упреждающий удар и не достигла цели, однако вслед за тем извивающийся хвост, которым Жесткач пытался рулить для равновесия, плашмя стукнул охотника в по верхней части груди, сбив самца вниз. Сумрак успел зацепиться одной рукой за выглядывающие из-под «паутины» перила, но мелькнувшая на границе поля зрения когтистая шестерня Стража ухватилась за скафандр, сорвав бойца со стены. Уже неизбежно падая несуразной башкой вниз, переросток подтянул к себе охотника, целясь в лобную часть маски своим клыкастым снарядом. На принятие решения было меньше одной секунды. Сумрак резко извернулся в захвате, и оба противника, кувыркаясь в шахте, врезались в одну из стен, проехались по ней с треском и продолжили падение. Голова Жесткача мотнулась на тонкой шее, и он ненадолго потерял ориентацию. Этой короткой заминки воину хватило, чтобы высвободить руки из захвата и оттолкнуть слюнявую морду, упершись основанием ладони в подбородок твари, а пальцами впившись в ее сенсорные ямки, располагающиеся над верхнечелюстной складкой. Другой рукой самец нанес удар в шею Стража, пробив ее сбоку лезвиями. Тварь взвизгнула сквозь зажатые челюсти и вильнула своим мощным корпусом, пытаясь вырвать из себя оружие. Одновременно Сумрак почувствовал, как задние ноги дичи с силой упираются ему в живот и бедро, разрывая материал комбинезона и сдвигая пластины доспехов, а хвост наугад тяжело хлещет по спине, чудом промахиваясь мимо нее концевым шипом…

Спустя еще одно мгновение сцепившиеся противники рухнули на остатки лифтовой кабины. Нельзя сказать, что приземление оказалось мягким, но накопившиеся за время зачистки трупы Жесткачей-солдат немного приглушили удар, а деформация располагающейся под ними и так уже полупродавленной крыши лифта, окончательно его погасила. Оказавшись на относительно твердой поверхности, Страж взбрыкнул, разметав по шахте останки сородичей и, наконец, снялся с лезвий, при этом едва не выдрав из сустава руку охотника. Тут же он получил новый удар вторым комплектом, что пришелся в аккурат под челюсть, повредив главный мозговой узел твари. По телу Жесткача прошла страшная судорога, и задние лапы задергались, будто в попытке оттолкнуться от неведомой опоры, а хвост беспорядочно заметался по узкому пространству. Его грозная плеть несколько раз просвистела в опасной близости от Сумрака, и тот едва уклонился, вынужденный прижаться к агонизирующей туше. В конце концов хвост воткнулся острием в стену, после чего по всей его длине прошло три последние волны, и Страж окончательно затих.

Сын Грозы с трудом поднялся и оглядел поверженного врага. На разорванных участках скафандра, пузырясь, медленно закончила затвердевать перемешанная с кровью изоляционная пена.

— Брат, это была самая быстрая победа над Стражем, о которой я когда-либо слышал, — не скрывая восхищения, проговорил потрясенный Кошмар.

— И, наверное, самая нелепая… — проворчал Сумрак в ответ, решительно вправляя левое плечо.

На удачу, столь любопытным оказался лишь один спутник Королевы, так что со второго раза Сумрак все-таки миновал опасный уровень и, шатаясь, завалился на палубу шестого яруса. Введенный стимулятор уже начал действовать, возвращая движениям былую легкость, но о том, какие последствия пинков Жесткача обнаружатся вечером, думать было тоскливо.

— Сейчас ты между залом и медотсеком, — сообщил проводник. — В зале две особи, в лазарете одна, еще один солдат за поворотом — патрулирует центральный коридор. Вари, пока есть время, как заворочаются, скажу.

— Пожалуй, сеть поставлю, — почти позитивно прищелкнул Сын Грозы.

— Дельная мысль, у тебя их теперь много.

— Взял в расчете на каждую шахту, — явно довольный собой проурчал Сумрак, и активировав запирающий механизм двери, перегородил коридор, спокойно взявшись за сварку. Вскоре из медблока выглянула заинтересованная Жесткачовая харя, а, спустя некоторое время к ней присоединилась вторая, принадлежащая солдату, шатавшемуся по коридору. Охотник обернулся, смерил упершихся в сеть особей быстрым взглядом и вернулся к работе. Лишь закончив с дверью и перенастроив лазер, он без лишних разговоров снес головы обоим солдатам, все это время увлеченно дергавшим сеть, а потом направился к противоположному лифту, застрелив по дороге еще одного Жесткача. Добравшись до конца коридора, Сумрак повторил все манипуляции, хотя в этот раз сеть пропала зря. Аналогичным образом прошло запечатывание носовой шахты. Дичь, прячущаяся в тренировочном зале и отсеке отдыха, пока не высовывалась, и напарники решили первым делом ограничить уровень, а уже потом заниматься помещениями.

В грузовом коридоре путь охотнику преградил еще один солдат, до поры скрывавшийся на складе, но тут же отправился вслед за товарищами в Жесткачовый рай, или что там ждало этих тварей после смерти…

Меньше, чем через час Сумрак, действуя в достаточно размеренном темпе, закрыл обе грузовые шахты, в пустую потратив еще два ячеистых заграждения — ну, хоть опробовал новое приобретение. Надо сказать, что обнаруженные в мастерской модификации сетей отличались не только повышенной прочностью, но и повышенной эластичностью, а также улучшенными фиксаторами, потому свободно растягивались даже через самый широкий коридор. Порвать их было не так легко, как обычные — пара Жесткачей так и вовсе не справилась. Разрезались сети тоже, честно говоря, с трудом. Почему только их многоразовыми не сделали? Поди-ка, можно было и какой-нибудь хитрый крепеж сообразить, чтобы не кромсать заграждение всякий раз, когда оно не пригождалось.

— Теперь идем по порядку, — постановил Кошмарик, как только все входы и выходы яруса оказались перекрыты. — Справа от тебя пищеблок. Там надо убить всего одну тварь, сейчас покажу ее тебе.

Изучив присланное изображение, Сумрак проследовал в помещение, сразу направившись туда, где среди посудомоечных агрегатов только сейчас проснулся особенно ленивый солдат. Выгнав добычу на открытое место и незамедлительно ее прикончив, сын Грозы позволил себе немного осмотреться. Столовая выглядела точно так, как в его относительно недавнем сновидении, впрочем, это не особенно удивляло, ведь напарники прежде не раз просматривали передаваемые камерами материалы и достаточно хорошо представляли себе обстановку большинства отсеков — потому, скорее всего, и приснилось так ярко, во всех деталях… Хотя, когда на одном из немногочисленных трупов павших здесь охотников блеснул, привлекая внимание, узнаваемый нагрудник Тарана, весь испещренный короткими шипами, Сумраку все-таки стало немного не по себе. Но он тут же отогнал глупые мысли, обосновав, что доспехи тоже могли попасться ему на глаза во время предварительной видео-разведки.

— Скорее, идем в отсек отдыха, — заметив странную задумчивость охотника, поторопил Кошмар, пересылая новые материалы. — Там трое, весьма активные, но, учитывая, сколько раз ты прошел мимо, скорее всего, трусливые.

Трусливыми, впрочем, эти солдаты Сумраку при личной встрече не показались, напротив, создалось впечатление, что они решили заманить врага в ловушку, да, просчитавшись, попались сами. Один из солдат, тот, что помельче, как бы нарочно метался по дну пересохшего бассейна, а двое других залегли по обе стороны между рядами греющих плит, очевидно, поджидая, когда охотник спустится в котлован, чтобы внезапно выскочить и враз кинуться сверху. Что ж, умно… Но яутжа умнее.

Встав так, чтобы твари его не видели, самец метко выстрелил в «приманку» сетью. Жесткач от неожиданности заверещал и задергался в больно режущих путах, а два его сородича, посчитав, что тот схватился с охотником, покинули укрытия и немедленно бросились к нему. Тогда, прежде, чем они успели что-либо сообразить, Сумрак запустил во всю сцепившуюся троицу заряд плазмы, оставив на дне бассейна оплавленную воронку.

— Одним ударом, — усмехнулся воин в маску, подходя к краю и осторожно заглядывая вниз сквозь поднимающиеся клубы дыма.

— Обманом на обман, — веско заметил Кошмар. — Дальше?

— Да, идем дальше, — согласился Сумрак и уже совсем было собрался покинуть отсек, как нечто в районе парилок насторожило его.

— Ты куда пошел? — возмутился проводник, увидев, что сын Грозы отклонился от курса.

— Я только гляну, — пообещал тот и ускорил шаг.

Войдя в крайнюю паровую камеру, дверь которой была буквально смята в гармошку, охотник остановился на пороге и молча устремил свой взгляд на густо затянутую «паутиной» стену. Теперь и Кошмар увидел то, что прежде укрывалось от внимания напарников. И увиденное ему совершенно не понравилось. Жутко это было… Два обтянутых сухой потрескавшейся шкурой скелета были прочно вмурованы в толщу черной стекловидной массы. На запрокинутых лицах несчастных застыли гримасы боли и ужаса, жвала были мучительно раскрыты, и до предела растянутые перепонки истончились теперь, точно пергамент, а в районе груди у обоих мертвецов зияли дыры, обрамленные веером вывернутых ребер.

— Похоже, тут всего два перерожденца и было, — тихо проговорил сын Броска. — Один давно убит, где другой мы так и не знаем…

Сумрак не ответил. Он во все глаза смотрел на тела, вернее, на одно из тел. Это была самка. И воин ее сразу узнал: по белым одеждам, ныне пожелтевшим и расползшимся на отдельные нити, по золотым обручам, опавшим теперь на заострившиеся плечи…

— Что с тобой? — встревожился Кошмарик.

— Один труп — женский, — неопределенно проговорил сын Грозы.

— Да, братан, а ты, что, не знал, что среди ученых бабы есть?

— Слышал, но не думал…

— Мне один знакомый как-то рассказывал, что они на этих своих исследовательских станицах вполне нормально семьи образуют, детей растят, и никто им не указ, — пояснил проводник. — Вот, похоже, перед нами как раз такая парочка. Они, наверное, уединились тут на ночь, и в это время все как раз произошло. Выход-то Жесткачей, если ты в курсе, на разгар Сезона пришелся. Многие самцы накачали себя успокоительными — потому, скорее всего, и не отбились… А командир… Ну, Сель, насколько я знаю, старый уже был, какой ему Сезон…

— Ты думаешь, эти двое были последними выжившими? — отчего-то голос Сумрака сделался хриплым. Возможно, все от препаратов…

— Наверное, — отозвался Кошмар. — Сам посуди: твари в первую очередь постарались всех яутжей поубивать, а уж только потом, захватив пространство, озаботились размножением. Видимо, искали варианты. Нашли, в итоге, этих вот, ну и Бронеголовов. Еще, может, какую живность на третьем ярусе испробовали, да только не прижилась она, не выдержала их заботушки. Следовательно, если эти двое превратилась в инкубаторы, значит, они и правда продержались дольше остальных. Видишь, дверь явно забаррикадировать пытались, да и сама парилка слишком, хм… Обжитая.

Сумрак, наконец, оторвал от мертвецов свой взгляд и окинул им небольшое помещение. А ведь и правда, здесь пытались некоторое время жить… У стены было устроено некое подобие ложа, в изголовье которого высилась груда разнообразного оружия — похоже, выжившие смогли его собрать, совершая вылазки за пределы отсека. О факте последних свидетельствовали многочисленные упаковки, оставшиеся от сухого пайка, кое-какая посуда и развороченное мобильное устройство связи, которое несчастные наверняка безуспешно пытались починить в свои последние дни… Но ничто уже не могло их спасти. Даже имеющиеся боеприпасы оказались бесполезны в двух парах неумелых рук против орды чудовищ, в конце концов ворвавшейся и сюда.

— Ну, все, хватит тут драму разводить, — прервал Кошмар слишком уж надолго воцарившееся молчание. — Тут много, кто умер, что теперь, по каждому убиваться? Ну, подумаешь, баба? Была бы умнее, сидела бы сейчас в чьем-нибудь гареме, яйца бы несла, а так — сама напросилась!

— Да я не о том, Кошмарик, думаю, — медленно проговорил Сумрак. — Просто есть у меня ощущение, что выживший Перерожденец из нее как раз вышел, — самец повел головой, указывая на тело самки.

— Почему это ты так решил? — усомнился проводник.

— Такое впечатление, что это существо не просто так на мой голос отреагировало… Мы же, фактически, ничего не знаем про Перерожденцев этих. Может, они не только облик хозяев перенимают, а еще и какие-то психологические составляющие…

— Память, хочешь сказать? — не понял Кошмар.

— Инстинкты, — осторожно поправил Сумрак и, не желая далее продолжать разговор, вышел наружу. Действительно, на бред походило…

Последним из зачищенных помещений оказался зал для тренировок, где охотник подстрелил две особи Священной Дичи. Зал не представлял из себя ничего особенного. Ну, хороший, просторный, а, в целом, обычный. Разве что, каких-то странных тренажеров много вдоль стены стояло — в клане такими вещами не пользовались. В клане два основных тренажера — столб и боевой товарищ…

Обходя напоследок уровень, сын Грозы заглянул в медицинский отсек, в надежде обнаружить какие-либо сохранившиеся медикаменты, а, в идеале, рабочую терапевтическую капсулу, однако не обнаружил ничего, кроме полного развала и еще нескольких мертвых тел. Все оборудование было полностью разбито, и поживиться удалось лишь несколькими баллонами антисептика и шовным материалом — остальное либо оказалось просрочено, либо покрылось вездесущей плесенью, либо просто высохло.

На складе и в морозильнике также ничего интересного не нашлось, и уставший охотник поковылял в хвостовую часть станции, дабы приступить к главному и заключительному на сегодня делу: внешнему осмотру сломанного реактора.

Широкий технический коридор, окружающий реакторный отсек, делился на несколько зон. В своеобразном тамбуре, находящемся при входе, висели ныне изорванные и заляпанные слюной Жесткачей рабочие защитные костюмы. Сумрак скептически оглядел их спереди и сзади, пошевелив за рукава те из образцов, что не были приклеены к стене намертво, но, в итоге, заключил, что его «дом» гораздо привычнее, удобнее и надежнее. Кроме того, судя по несколько раз перепроверенным показателям, никакой опасности для жизни и здоровья в данной области не имелось, так что и в дополнительной защите самец не нуждался.

Миновав тамбур, сын Грозы попал в следующую секцию, справа и слева от которой располагались стеллажи с оборудованием, необходимым для диагностики и устранения поломок, а так же наладки работы реактора. Как и ожидалось, здесь, при первой попытке Жесткачей устроить гнездо, под слоями «паутины» уцелело мало что. А Гнев еще сомневался, стоит ли парням тащить с собой инструменты и запчасти…

Посреди помещения высился бронированный «аквариум», в котором, точно под стеклянным колпаком, темнел безжизненный, но каким-то чудом абсолютно целый пульт управления. Несколько смотровых окон в укрепленных массивных рамах открывали, в силу своей деформации и закопченности, нечеткий, но вполне понятный вид на потрясающую в своих масштабах разруху, центром которой являлся измятый и оплавленный термоядерный виновник предстоящих забот и волнений.

Реактор проточного типа напоминал гигантское диковинное дерево, в стволе которого прежде до бешеной скорости разгонялись частицы и пылала раскаленная плазма. Волноводы и теплоотводящие элементы расходились от конструкции в стороны, подобно гигантским извитым ветвям со странной гофрированной корой; пучки силовых кабелей свисали повсюду, как лианы. Над полом виднелась лишь верхняя часть этого колоссального сооружения, но и она возвышалась на добрых пять метров, остальное же скрывалось на ниже расположенных уровнях за толстым слоем изоляции, надежно отгораживающим жилое пространство станции.

Когда Сумрак попытался зайти в реакторный отсек, то обнаружил, что тяжелые створки сильно перекошены. При взрыве в «кроне» древоподобного реактора, последовавшем за попытками Священной Дичи сорвать теплоотводы, обломки, а, вернее, уже полужидкие от высоких температур фрагменты, долетели сюда. Они прочно впечатались в пытающиеся закрыться согласно аварийному режиму ворота, не просто деформировав их, но и заляпав расплавом, местами затекшим в направляющие сдвижных дверей. Немного помучившись, охотник смог отодвинуть одну из створ, чтобы пролезть внутрь, но вторая никак не поддавалась, стало быть, завтра ее предстояло срезать, дабы заволочь оборудование…

С трудом подавляя неведомо откуда взявшийся внутренний трепет, сын Грозы пересек укутанный обгоревшей Жесткачовой слюной зал и приблизился к его центральной конструкции. Вблизи реактор производил довольно тягостное впечатление. Защитный кожух верхней камеры был искривлен таким образом, что, продолжая «древесную» аналогию, казалось, будто верхушку гиганта поразила молния, расщепив ее и оставив уродливый шрам по всему стволу.

— А мы точно сможем здесь хоть что-то восстановить? — с сомнением проговорил Сумрак, обходя сооружение кругом.

— Ну, гарантии я тебе, конечно, не дам, — отозвался Кошмар, — но будем пробовать. Там надо в первую очередь камеру проверить, для этого придется фактически всю верхнюю часть отрезать по кускам…

— Ты не поверишь, — фыркнул охотник, задирая голову и пытаясь рассмотреть, что там делается наверху, — я до сих пор не определился, что мне больше нравится — варить или резать…

— Хороший повод будет, наконец, это сделать, — насмешливо прострекотал проводник. Жаль, Сумрак сейчас его оптимизма не разделял.

Выйдя с уровня, сын Грозы спустился на дно шахты и отсоединил от тела голову убитого Стража — первый стоящий трофей на этой Охоте требовал к себе соответствующего отношения, его нельзя было оставлять гнить в общей куче. Пока самец возился с добычей, его напарник следил за обстановкой. Очень хотелось побыстрее увести охотника из опасного туннеля, но сейчас речь шла не о капризах самого Сумрака, а о соблюдении священных традиций, потому Кошмар не мешал сакральному действу и только мысленно молился, чтобы с пятого уровня никто не пришел разбираться. Видимо, боги его просьбу услышали и придержали Жесткачей на привязи, ибо твари происходящим в шахте не заинтересовались, позволив охотнику по всем правилам взять свою честно заработанную награду.

Наконец, сын Грозы с тяжелой трофейной башкой за плечами взобрался на второй ярус, обезопасил выход и похромал к своему убежищу, за последние дни начавшему казаться почти уютным. Дальше стандартно последовали все рутинные процедуры, которые охотник проделывал каждый день по возвращении. Самец как следует закрылся в каморке, пустил кислород и принялся выкарабкиваться из «дома», готовясь узреть на своем теле новые раны и гематомы. Впрочем, в этот раз он пострадал несильно — несколько травм было получены лишь во время боя со Стражем, и, не смотря на внешнюю обширность, при ближайшем рассмотрении они оказались достаточно поверхностными. Хотя, совсем никак не сказаться на самочувствии удар мощной задней лапы в живот, конечно, не мог — благо вновь не открылось внутреннее кровотечение, боги миловали…

На остаточном действии стимулятора Сумрак сперва запланировал на вечер гору всего, но, с завершением лечебных процедур, вдруг почувствовал себя совсем выжатым и обессиленным. Его хватило лишь не то, чтобы раскинуть скафандр на просушку и выскрести из черепа Стража содержимое, чтоб не начало вонять. Затем охотник прилег «отдохнуть на полчасика», собираясь потом залатать костюм и взяться за предварительную полировку трофея, но сам не заметил, как под пространные рассуждения напарника о призраках провалился в глубокий, беспробудный сон. В эту ночь сыну Грозы не было никаких видений.

С утра по очереди выспавшиеся напарники развернули схемы реактора и с головой погрузились в их изучение. Работы предстояло немало, а, учитывая, что ни Сумрак, ни Кошмар раньше никогда реакторы не чинили, владея только теоретической частью, ожидалось еще и немерено сюрпризов. И начаться они, похоже, были готовы уже на стадии транспортировки запчастей.

Только выдвигаясь на «Остров», самцы достаточно беззаботно отнеслись к проблеме поднятия генератора на шестой ярус, сославшись на то, что «лифты же есть». Теперь, когда дошло до дела, становилось понятно, что лифты-то, они, как бы и есть, а как бы их и нет. Даже, если бы удалось починить и запустить одну из кабин, по затянутой Жесткачовыми слюнями шахте ей было ни за что не пройти.

— Что мне его теперь — на блоках поднимать? — негодовал Сумрак. Кошмар молчал и напряженно думал. Да, тягать такую махину вручную через четыре яруса, да еще в одиночку, да еще, находясь в столь удручающем физическом состоянии…

— Знаешь, я видел на большом полигоне электрические лебедки, — вдруг вспомнил проводник.

— Я тоже видел, — мрачно ответил охотник. — Это мне придется лезть под самый потолок, как-то их откручивать, потом волочь через весь уровень, как-то монтировать в шахте, чтоб все не рухнуло, куда-то подключать…

— Вот видишь, ты уже и план сочинил, — довольно стрекотнул сын Броска. Все-то ему легко казалось… Хотя, пожалуй, иного выхода действительно не имелось. Впрочем, сперва все равно следовало удостовериться, что ремонт возможен как таковой…

Обсудив предстоящие действия более детально и накидав несколько резервных вариантов, самцы принялись за дело. Левая грузовая шахта была выбрана для всех последующих перемещений, а потому первое, что следовало сделать — это обезопасить ее пространство, перекрыв выход с пятого яруса. Глупо было полагать, что Жесткачи спокойно станут наблюдать, как мимо их логова шастает туда-сюда охотник, да еще и грузы один за другим поднимает. Таким образом, как только участок коридора перед лифтом на время опустел, Сумрак по команде напарника насколько мог быстро поднялся по шахте до последнего открытого проема, раскинул друг за другом пять заградительных сетей — тут даже Стражам пришлось бы помучиться, чтобы пролезть — и накрепко закрыл снаружи створки, приварив вместо привычных нескольких металлических полосок три широкие и толстые пластины. Вот теперь можно было свободно двигаться дальше.

Вскоре вооруженный плазменным резаком самец уже вошел в реакторный отсек и с вызовом поглядел на безмолвного «соперника», которого сегодня следовало одолеть во что бы то ни стало. С минуту сын Грозы напряженно созерцал мрачное техногенное дерево, а затем коротко рыкнул, обращаясь к напарнику:

— Руководи.

Кошмар с согласным щелчком развернул перед собой все имеющиеся схемы и инструкции, и принялся руководить…

— Первым делом нужно срезать остатки труб и всех магистралей идущих к генератору, — дал первое указание проводник. — Постарайся не повредить еще больше кожух.

— Угу, — откликнулся Сумрак и полез наверх конструкции, чтобы приступить к долгой и кропотливой работе.

На самом деле внутренне он серьезно сомневался в успехе всего этого меротприятия. Слишком уж сильными были нанесенные взрывом повреждения — каким только чудом разгерметизация не произошла… Несколько обнадеживала необъяснимая уверенность Кошмарика в том, что все части реактора ниже генератора, остались неповрежденными, но, пока не представилось возможности заглянуть непосредственно внутрь, разве, можно говорить наверняка?

Тем не менее, они обязаны были справиться. И, даже, если потребуется, совершить невозможное. Эта чертова штуковина должна была заработать во что бы то ни стало! Потому что в противном случае Сумраку пришлось бы глушить второй реактор и выходить на бой с Маткой и ее свитой в темноте и невесомости, что заведомо означало полный провал. А провалиться сейчас, практически на последнем этапе, когда победа оказалась так близка… Нет, ни в коем случае нельзя было этого позволить. Никаких провалов. Точка.

— Готово, — на удаление лишних частей понадобилось немного меньше времени, чем Сумрак ожидал, всего порядка часа. Сидя верхом на окосевшей крышке реактора, он дожег резаком последний оставшийся от трубы «пенек» и теперь ждал дальнейших указаний.

— Старый генератор тоже надо разрезать по линиям технических соединений, — огласил следующую стадию демонтажных работ Кошмар. — И аккуратней с точками крепления к реактору!

А вот тут уже пришлось немало попотеть и почертыхаться. Сперва предстояло с величайшей осторожностью сдвинуть тяжелый измятый кожух, а дальше приниматься за самую обычную работу жестянщика: срезать куски, откидывать в сторону, ломать и снова резать, не забывая вовремя убирать мусор. Так прошло еще насколько часов. Наконец, показались части крепления нижнего кольца генератора. Фиксаторы, как и положено, были аккуратно запаяны. Справившись с ними, Сумрак откинул ещё горячие железки монтировкой и ей же нанес горизонтальный удар в стык. Остатки генератора с глухим звоном посыпались на пол, дополнив накопившуюся внизу кучу металла.

— Генератор снят, — выдохнул Сумрак.

— Теперь посвети внутрь и покажи мне картинку, — попросил Кошмар.

Послушно заглянув в чёрный зов, сын Грозы не сдержал отборного жреческого ругательства, какими частенько сыпала его вторая по старшинству жена.

— Там наглухо! — практически возопил он. — Всё это долбанное время я тут изощрялся, дабы не помять чего лишнего, а теперь натыкаюсь на это… Да сам смотри! Готов поспорить, что и дальше будет сплошной металлолом! Кошмарик, похоже, бесполезно это… Внутри все всмятку…

— Ну, ты и оптимист! — засмеялся в ответ проводник. — Это же аварийная пробка. Наоборот тот факт, что она стоит на месте, говорит о целостности нижней части реактора. Сейчас, минуту погоди, я еще раз с инструкцией сверюсь, как ее правильно вынимать…

Спустя еще полчаса заглушка была извлечена со всеми предосторожностями и применением специального мусоросборника, сыскавшегося в техническом коридоре — нельзя было допустить даже самого мельчайшего засорения ректора. Лишь тогда напарники смогли убедиться, что ремонт имеет смысл. Хотя, Кошмар тут заявил, что он и прежде не сомневался.

Следующий этап включал в себя подготовку оборудования и запчастей. Вернувшись на второй уровень Сумрак принялся все это стаскивать со склада к шахте, а Кошмар сверялся по списку и руководил процессом. Последним к месту назначения прибыл генератор, установленный на передвижную платформу.

Встав рядом с внушительной грудой принесенных предметов, Сумрак согнулся, упершись руками в колени и с трудом перевел дух. Его запас прочности определенно был близок к своему пределу… Пришлось вновь колоть стимулятор, а еще выставлять на максимум жесткость усиливающих элементов скафандра — в бою они нередко мешали, сковывая движения, но сейчас были как нельзя кстати, ибо перегружать и так уже повсеместно надорванные мышцы становилось все более опасно.

После недолгого отдыха охотнику пришлось вновь лезть на четвертый уровень и вскрывать его, дабы посетить полигон и мастерскую. Здесь Сумрака ждал увлекательный сеанс промышленного альпинизма в тяжелом скафандре — развлечение для истинных извращенцев, как обозвал это сам сын Грозы. Чтобы добраться до высокого потолка ангара, пришлось немало исхитриться. Технические мостки сохранились далеко не везде, так что восхождение с целью добычи лебедки оказалось нелегкой задачей. С крыши стрельбища охотник перелез на опорную конструкцию, оттуда заполз на одно из перекрытий, а по нему уже добрался до технической площадки, буквально висящей на одних только слюнях Жесткачей. Для того, чтобы дотянуться до ближайшего подъемного механизма, самцу пришлось и самому фактически повиснуть вниз головой. Застыв в неудобной позе и рискуя свалиться с многометровой высоты в любой момент, он начал аккуратно демонтировать лебедку. Когда последнее крепление поддалось, и механизм с угрожающим скрежетом закачался, Сумрак был вынужден проделать очередной акробатический трюк по снятию тяжеленной катушки с исконного места и подтягиванию ее к себе. У наблюдающего состороны Кошмара за все время данной операции сердце обрывалось, наверное, раз восемь.

Наконец, завладев катушкой и успешно спустившись вниз, самец отволок ее в мастерскую, где они вдвоем с напарником взялись за разработку конструкции подъемника. Спустя пару часов кое-что да получилось. Удалось собрать рабочий электропривод, подключив к нему одну из портативных батарей и простейший проводной пульт, снятый со стены в том же ангаре. Затем Сумрак отыскал четыре подходящие по длине крепкие балки и установил в шахте. Закрепил он их весьма нестандартным образом. Прогулявшись до химической лаборатории, охотник набрал куском обшивки загадочного «растворителя паутины» и с его помощью сделал в закаменевших наслоениях, покрывающих стены шахты, углубления, куда впоследствии вставил распорки. Получилось надежно — все равно, что в скале вырублено!

Вскоре лебедка заняла свое место в шахте, и первая партия груза плавно поехала наверх. За несколько рейсов удалось поднять все, что было необходимо: несколько катушек толстых как канат кабелей, новые трубопроводы, элементы питания и управления и, наконец, Его Величество генератор туннельного слияния ядер. Уж как Сумрак над ним трясся — словами было не описать… Подумать страшно, что бы произошло, сорвись эта штуковина вниз… К счастью, толщину балок и глубину удерживающих их пазов напарники рассчитали верно, и самая важная запчасть доехала без приключений прямо вместе с грузовой платформой.

Срезание двери, мешающей доступу в реакторный отсек и транспортировка всего поднятого груза к месту предстоящего ремонта, а также вскрытие хитрого замка, под защитой которого находилась система управления довершили подготовку. Далее настал черед установки нового генератора. Чтобы водрузить его на место пришлось-таки изобразить простейшую систему блоков, впрочем, высота здесь была несравнима с протяженностью шахты лифта, а потому, немного поднатужившись, Сумрак поднял агрегат посредством данной доисторической технологии и осторожно перенес его, куда следует.

Немного отдохнув и впрыснув в кровь хорошую дозу стабилизатора (а то немного голова закружилась), охотник приступил к дальнейшей сборке. Говорят, ломать — не строить, однако, в данном случае сын Грозы не мог не признать, что устанавливать и приваривать детали оказалось намного легче, чем резать прочнейшую конструкцию на куски. Часы вновь потекли друг за другом, неумолимо приближая конец выделенного на ремонт дня.

Наконец, конструкция оказалась почти собрана. Слушая указания проводника и посматривая на поочередно присылаемые им схемы, Сумрак подключил генератор туннельного слияния к мощному резервному аккумулятору, необходимому для запуска; затем подобным же образом запитал контуры реактора, преобразователь гамма излучения, нейтронную ловушку и генератор электротока, после чего протянул новые провода к пульту и произвел предварительную настройку, «съевшую» еще добрых два часа. Лишь затем была приварена новая крышка и подсоединены новые трубы. Пришлось также изобразить из нескольких слоев изоляции и обшивочного материала подобие новой двери. Не факт, что она бы защитила, вздумай реактор рвануть, но что-то было в данном случае лучше, чем совсем ничего…

К тому времени, как все приготовления были окончены, наступила поздняя ночь. Даже не верилось…

— Неужели, запускаем? — вяло поинтересовался Сумрак, уже не чуя под собой ног.

— Можно завтра, — предложил Кошмар.

— Ну уж нет! Оставляли мы у же с тобой на завтра! — рявкнул, охотник, мгновенно подобравшись, и решительно направился к пульту, теперь вполне ожившему и весело моргающему сотней цветных индикаторов.

— Тогда, приступим, — не посмел возразить младший самец. — Что ж, помогайте боги…

— Пускай уж помогут, — проворчал охотник и, максимально сосредоточившись, приступил к ответственным манипуляциям, начав под диктовку Кошмара выводить замысловатые узоры из комбинаций клавиш, разбросанных по всей панели.

— Подключить все системы.

— Все системы подключены. Есть отклик от компьютера. Проводит диагностику. Все системы отвечают стандартно.

— Запуск магнитной ловушки.

— Есть.

— Запуск уловителя нейтронов.

— Есть.

— Запуск преобразователя гамма-излучения.

— Есть.

— Запуск подачи топлива, холодный пуск!

— Есть…

Низкий равномерный гул начал постепенно наполнять окружающее пространство. Смесь тяжелых изотопов устремилась в ионизатор, и плазма побежала через раскалившееся за считанные секунды нутро реактора.

— Пошла генерация электрического тока, — сообщил Сумрак, вглядываясь в монитор.

— Запускай генератор туннельного слияния, — вдохнув поглубже, проговорил Кошмар.

— Есть термоядерная реакция на заданном уровне! — через некоторое время прозвучало в ответ, и вслед за тем охотник внезапно закашлялся в приступе радостного волнения. Честное слово, в этот момент он был готов обнять своего проводника.

Последив за работой восстановленного реактора еще в течение часа, напарники заключили, что все процессы идут, как положено, и уровень можно покидать с чистой совестью. Дело оставалось за малым: спуститься в электрощитовую и переключить системы жизнеобеспечения на питание от нового источника энергии, дабы появилась возможность заглушить реактор в логове Матки. Только делать это, разумеется, также следовало не сразу, а постепенно. Сперва Сумрак перевел систему освещения как наименее важную. Красные лампы потухли на миг, а затем загорелись с новой силой. Сбоев не наблюдалось. Затем настал черед системы вентиляции и лишь в последнюю очередь были переключены кислородные установки. Затаив дыхание, напарники стали ждать… Благо так ничего и не дождались.

— Все работает, — наконец с облегчением констатировал Кошмар, несколько раз перепроверив данные, поступающие с пульта.

— А что там с нашей трансляцией? — вспомнил Сумрак, усаживаясь на пол и, подперев стену, медленно вытягивая уставшие ноги. Боги, как же он был вымотан!

— Завершена еще днем, — уверенно ответил проводник. Ответил и тогда только понял, почему охотник его об этом спрашивает…

— Ты же не собираешься идти на Королеву прямо завтра? — ужаснулся сын Броска.

— Как раз завтра и собираюсь, — с предельным спокойствием подтвердил сын Грозы.

— Да ты сдурел! — вырвалось у напарника. Судя по жизненным показателям, дела у охотника обстояли далеко не лучшим образом. Настолько, что… — Ты не победишь ее в таком состоянии! Это верная смерть! Да тебя Стражи разорвут, прежде, чем ты к ней даже приблизишься!

Измученный полувздох-полустон вырвался из-под маски Сумрака.

— Кошмар, надо закрыть Охоту, ты же понимаешь, — тихо, но с твердостью в голосе проговорил воин.

— Понимаю, — суетливо отозвался проводник. — Но прежде следует восстановить силы. Отлежись день-два, я тебя уверяю, это…

— Кошмар! — внезапно перебил встревоженную речь сына Броска Сумрак. — Я тоже все понимаю! Понимаю… Но и ты пойми. Я сейчас на той грани, за которой может быть только хуже. Если я не сделаю этого завтра, то, боюсь, уже не сделаю этого вообще…

Комментарий к Глава 24. Первый трофей, предпоследняя зачистка и второй реактор Навеяло: “Deep forest” – “Tantra”

Иллюстрация: https://gvatya.tumblr.com/image/173717482713

Отдельно хочу сказать спасибо дорогому соавтору Косте за то, что просветил меня в вопросах наладки термоядерных реакторов!))))))

====== Глава 25. Чтобы вновь начать сначала. . . ======

Комментарий к Глава 25. Чтобы вновь начать сначала. . . Дорогие мои, опережая вопросы, скажу: да, это последняя глава. Чуть позже будет еще небольшое послесловие.

Навеяло: «Era» – «Circumitus Down» – так я вижу Королеву.

Иллюстрация: https://gvatya.tumblr.com/image/173840678518

Открыв глаза, сын Грозы некоторое время собирался с мыслями, пытаясь понять, где он находится. Сон отступал неохотно, медленно возвращая самцу картины минувшего дня. Но постепенно в голове прояснилось, и все стало на свои места. Похоже, он долго охотился здесь, в лесу, да, притомившись, прикорнул под деревом и не заметил, как задремал… Да, именно так и было.

Сумрак растянулся на земле, и вокруг его головы безмятежно шуршали травы, задевая лицо и гриву своими тонкими стеблями, а высоко над ним колыхались причудливые ветви с яркой резной листвой. Солнечные лучи пробивались сквозь необъятный, шелестящий под легким ветром полог, вытягиваясь, подобно волшебным струнам, сплетенным из тумана и света. Спиной воин ощущал напитанную влагой прогретую почву; носовых камер приятно касался ее кисловато-прелый аромат.

Лежать было так мягко и тепло, совсем как давным-давно в детстве, когда Сумрак, нарушая запреты любимой матушки, убегал в чащу и исследовал ее один, а потом, устав от впечатлений, засыпал на ветке или в душистом мху… И так же, как в детстве, дышалось сейчас полной грудью, легко и свободно, спокойно, вдоволь, чуть даже пьяно. А еще впервые за долгое время ничего не болело, лишь приятный звон разливался по расслабленным мышцам долгожданной наградой за недавние усилия.

Окинув взором гостеприимный лесной шатер, воин блаженно улыбнулся и вновь прикрыл глаза, готовый дальше наслаждаться покоем и бездельем, однако чьи-то шаги на грани слышимости, раздавшиеся со стороны тропы, заставили его разом вынырнуть из мира счастливых грез и насторожиться. Вслед за тем в поле зрения появился уже знакомый желтокожий охотник, облаченный в пеструю звериную шкуру. Он неторопливо приблизился и склонился над Сумраком, поглядев на того внимательно, с хитрым прищуром.

— Не вставай, малек, отдыхай, пока можешь, — старший самец жестом своей широкой ладони остановил подскочившего было с места юнца. — Да и я, пожалуй, отдохну…

С этими словами Золотой тоже опустился на шелковистую траву и вальяжно разлегся рядом.

— Хорошо тут, верно? — проурчал он, закидывая руки за голову и принимая излюбленную позу самого Сумрака.

— Хорошо… — слегка растерянно ответил сын Грозы, с некоторой опаской покосившись на собеседника, а затем, помолчав немного, добавил зачем-то: — Никогда не видел этого леса днем…

— А ты, малек, вообще многое не видишь, что у тебя прямо под носом, — фыркнул беззлобно Золотой.

Не зная, что ответить, Сумрак предпочел отвернуться и стал смотреть в сторону. Там по древесному стволу ползала какая-то занятная тварь, переливающаяся всеми цветами…

— Не сердись, юнец, — вновь раздался умиротворяющий голос. — В утешение тебе, скажу, что другие видят и того меньше. Ну, так, что, покорился тебе «Остров»? — создалось впечатление, что самец решил резко переменить тему.

— Нет, Великий, мне еще предстоит последнее сражение. От его исхода будет все зависеть…

— Уверен в своих силах?

— Мне приходилось убивать крупных тварей, — уклончиво ответил юный охотник.

— Но ты же понимаешь, что это не просто крупная тварь, — понизив голос, неожиданно доверительным тоном проговорил Золотой.

— Понимаю… — согласился Сумрак.

— Задачку-то мою решил, нет? — неожиданно спросил собеседник.

Молодой самец с изумлением обратил лицо к старшему. А ведь верно, в прошлый раз они говорили о…

— Великий, — приподнимаясь на локте, учтиво ответил он, — я долго размышлял над ней, и, в конечном итоге, не смог занять ни одну из сторон. Я стремлюсь следовать традициям и Кодексу, как подобает истинному воину, но то, как я иногда поступаю, порой, меня самого приводит в замешательство, как и то, что я об этом думаю… Я не знаю, хорошо это или плохо, но это так. И, да не оскорбит это Черного Воина, место мое посередине, между Хаосом и Порядком, в его величественной тени.

— Ты понял, — удовлетворенно пророкотал старший.

— Увы, Великий… — Сумрак потупил взор и покачал головой. — Как это знание поможет мне одержать победу?

— Глупый малек! Стоило зубрить Кодекс, чтобы не вдумываться в его смысл? Как звучит первый пункт, быстро отвечай?

— «Знай, кто ты и знай, кто перед тобой»! — выпалил Сумрак на одном дыхании. Надо же… А он-то всегда считал, что речь о иерархических связях…

— Ну, так вот первый шаг сделан. Кто ты — ты уже знаешь. Осталось понять, что перед тобой.

Сумрак открыл рот, чтобы сказать и, не найдя слов, закрыл его снова. Видя замешательство юнца, Золотой вздохнул, точно усталый наставник, и проговорил:

— Ну, что ж пойдем по порядку. Что Кодекс говорит о враге?

— «Успокойся с последним его вздохом».

— Что Кодекс говорит о достойном сопернике?

— «Окажи почтение и сразись на равных».

— Что Кодекс говорит о Священной Дичи?

— «Священная Дичь не знает Кодекса».

— А что он говорит о нападении? — это уже превращалось в какой-то незапланированный экзамен…

— «Не тронь беззащитного».

— Теперь ответь, что для тебя «Остров»: враг, соперник, дичь или жертва?

— Боюсь, мой ответ покажется тебе глупым, Великий…

— Говори.

— Все вместе и… ничто из этого. Он враг, ибо убил моих сородичей, он соперник, ибо заставляет себя уважать, он дичь, ибо беспринципен, и он жертва, ибо я напал и истребляю. Но одновременно он не враг, так у нас нет личных счетов, он не соперник, так как отказывается быть на равных, он не жертва, так как не беззащитен, и он, как мне кажется, уже не совсем дичь, потому что быть обычной дичью — слишком просто для «Острова»…

— А что есть все и ничто одновременно?

— Хаос. Но я по-прежнему не понимаю…

— Не торопись, малек. Победа Черного Воина над Хаосом есть установление Порядка. То же предстоит и тебе. Установить порядок — значит сделать из ничто что-то. Определись, что «Остров» значит для тебя.

Сумрак подумал совсем недолго. По большей части, ответ давно зрел в его голове, просто не представлялось случая его сформулировать.

— Испытание, — коротко ответил он.

— Опять на прочность — выживешь ли? — уточнил Золотой. И откуда ему это было известно?

— Нет, Великий, теперь другое, — ответил сын Грозы, тем не менее, скрыв удивление. — Смогу ли сделать все правильно, не придя в противоречие с собой.

— Ты должен будешь сообщить Хаосу свой выбор.

— Сообщить? — Сумрак не поверил своим ушам. — Каким образом???

— Удивляешь ты меня, — хмыкнул Золотой, поднимаясь с земли. — Ты сам стоишь одной ногой за чертой Хаоса, неужто, ты не способен поговорить с ним на его языке?

Не решившись более задавать вопросы, младший самец встал следом и низко поклонился. Желтокожий охотник ободряюще щелкнул жвалами и направился к тропе. Однако, отойдя на несколько шагов, повернулся, очевидно, решив дать последнее напутствие.

— Не забывай ни в коем случае одну вещь, малек. Несмотря на то, что Черный Воин творит Порядок перед собой…

— …Хаос вновь смыкается за его плечами, — неожиданно для себя закончил Сумрак.

— Да, — подтвердил Золотой. — Все временно. И все повторится не раз.

Провал был неизбежен… Пока обессиленный охотник спал крепко и беспробудно, проводник силился придумать хоть сколько-нибудь рабочий план, но, чем глубже он изучал ситуацию, тем более безнадежной она казалась. Напарники тщательно прорабатывали зачистку «Острова», прорабатывали не раз, но всегда лишь в общих чертах, ибо прогнозирование поведения столь часто и стремительно меняющегося объекта являлось абсолютно невозможной задачей. Именно поэтому каждый уровень, который требовалось покорить по мере продвижения к желанной цели, обсуждался отдельно непосредственно перед началом действий. Точно так же следовало поступить и с последним этапом зачистки. И в стратегическом плане, на самом деле, особых проблем не виделось, но огромная проблема таилась в другом: физическое состояние бойца не позволяло сейчас воплотить даже самую продуманную стратегию. Но Сумрак был прав, времени на отдых и восстановление у него не оставалось, еще немного, и твари, осознав, что им уже нечего терять, просто полезли бы на него сами…

Пока Матка висела в своем гамаке, обремененная яйцевым мешком, еще имелась надежда ее убить в силу малоподвижности. Но оказавшаяся в отчаянном положении Королева могла прийти в бешенство и сорваться с места, оставив в паутинном плену всю свою гигантскую репродуктивную систему вместе с частью внутренних органов. Если подобное происходило, то с этого момента владычица улья была настроена только убивать, беспощадно круша все на своем пути, ибо ей все равно оставалось жить совсем недолго, но, очистив улей от вторжения врагов, она могла дать шанс оставшимся в гнездовой камере яйцам. Способные десятки и даже сотни лет пребывать в латентном состоянии, пока в покинутое гнездо не забредет неосторожный зверь или разумное существо, именно они являлись для Жесткачей залогом будущего, когда всему предстояло начаться вновь… Таким образом, освободившаяся от оков Матка представляла собой поистине невероятную разрушительную силу, против которой оказались бы бессильны все двери «Острова». И, насколько еще хватит терпения оголодавшей и лишившейся большей части своих солдат и территорий Королевы, не представлялось возможным предугадать. Но то, что ненадолго, сомневаться не приходилось.

При наличии четко разработанного плана небольшой шанс на победу все-таки оставался, но необходимым условием, с какой стороны не взглянуть, было применение против Стражей и Матки всей имеющейся огневой мощи. В этом-то и состояла суть затруднения, с которым столкнулся проводник, обдумывая стратегию. Сумрак затеял весь поход исключительно ради этих трофеев, а застреленные из-за угла даже самые свирепые и сильные твари в данном отношении обесценивались. Потому ситуация для сына Грозы складывалась в любом случае неутешительная. Если бы напарник уговорил его полежать и подлечиться недельку, для ближнего боя со столь сильными соперниками воин все равно бы не восстановился, но операция по зачистке сорвалась бы из-за сбежавшей и разнесшей станцию Матки. Сумрака в этом случае ждала почти стопроцентная гибель. Можно было попытаться уговорить его отказаться от трофеев и убить тварей из плазмемета. Тогда самцы получили бы благодарность от Совета Старейшин с сопутствующими знаками отличия — не самый плохой, кстати, вариант, но Охота бы в данном случае престижа не принесла, а потому предлагать Сумраку такой выход не виделось никакого смысла. Кроме того, у сына Грозы при подобном раскладе все равно оставалась достаточно высокая вероятность погибнуть от уже полученных травм и сопутствующих осложнений. Даже сейчас, в состоянии покоя, его показатели находились весьма близко к критическим отметкам, и страшно было подумать, что станет с организмом этого суицидника после еще одной ударной дозы стимулирующих веществ с последующим сражением. Что же касается боя в одиночку с тремя Стражами и Маткой, предусматривающего использование только холодного оружия… Увы, тут Кошмар не видел ни единого благоприятного варианта развития событий. Равно, как не видел ни единой возможности его избежать.

Кошмар тяжело вздохнул, поерзал в кресле и вновь уставился в мониторы, пестрящие изображениями. На одном из них была развернута в максимальном масштабе схема пятого уровня. Яркими точками на ней значились присутствующие твари. В настоящий момент карта говорила о том, что Матка в последней попытке отстоять колонию, стягивает к себе все доступные силы. Это подтверждалось видеоматериалами, передаваемыми одной из камер. Царица улья разгневанно верещала, истекая слюной и тяжело ворочая башкой, увенчанной вычурным щитом, представляющим собой на деле мощнейшее бронебойное оружие. Ложе неистово раскачивалось под увесистым телом нервничающей Матки, и необъятный яйцевой мешок колыхался, подобно мерзкому студню, совсем немного не доставая до пола. По бокам от него мощные лапы скребли все доступные поверхности: тварь явно упражнялась, пробуя силы давно бездействовавших конечностей. Ах, если бы Жесткачам было знакомо такое явление как атрофия мышц… Но, увы, даже пробывшие в многолетней спячке твари могли отлично сражаться сразу после пробуждения. Тут и впрямь было, чему позавидовать!

Вокруг своей Королевы беспрестанно прохаживались Стражи. Еще вчера они с остервенением кидались по очереди на растянутые Сумраком сети, а, порвав их, принялись выносить дверь и, возможно, даже преуспели бы в этом деле, но к вечеру Матка явно их отозвала; с тех пор охранники не покидали ее ни на минуту. Оставшиеся на уровне солдаты также набились в гнездовую камеру и теперь встревоженно ползали вдоль стен. Нескольких роботов, сволочи, раздавили… Собрались здесь и все имеющиеся на станции ювенильные особи, пришедшие по воздуховодам со всех концов «Острова». Некоторые были еще на стадии грудолома, другие представляли собой личинок второго и третьего возрастов. В результате реакторный отсек просто кишел теперь Жесткачами, в большинстве своем, мелкими, но очень многочисленными, а прочие помещения, включая даже остальную часть пятого уровня, полностью опустели. Эх… Стопануть бы сейчас реактор, да просто кинуть к тварям весь запас шоковых гранат, а после лазером покромсать…

Пятый уровень напоминал по своей структуре четвертый и также состоял, в основном, из лабораторий и тестировочных комнат. В центре палубы с небольшим смещением в сторону носовой части располагался огромный отсек, внутри которого высился помещенный в толстый защитный кожух реактор. В отличие от хвостового источника энергии, что напарникам триумфально удалось запустить вчера, в пол было замуровано лишь его основание — на кой-черт инженеры так сделали, Кошмар совершенно не понимал. Пятнадцать лет назад, когда Священная Дичь оказалась на свободе, еще молодая, незрелая пока Матка, содержавшаяся на станции, взяла разбушевавшуюся колонию в подчинение, приказав оборудовать для себя достойные покои — просторные и, главное, теплые. Именно тогда был по ошибке разрушен первый реактор и захвачен второй. Прошли годы, Королева прочно обосновалась в своем «дворце» и порядком «раздалась в талии». Станцию неоднократно пытались штурмовать, но каждый раз армия суровой владычицы успешно отражала нападения, уничтожая всех до единого охотников, замахнувшихся на сию твердыню. И до сих пор ничто не могло согнать хозяйку «Острова» с насиженного места. Но всему когда-то приходит конец. Правда, иногда он одинаково печален для той и другой стороны…

— Братан, ты как? — озабоченно спросил Кошмар, наблюдая за пугающе неуклюжими попытками напарника подняться.

— Я в норме, просто что-то заспался, — успокоил его Сумрак, выбираясь из-под комка изоляционной ткани, служащей ему здесь подстилкой и покрывалом. Ни к чему Кошмарику было знать, что у его напарника третий день как немеют по утрам пальцы, а сегодня уже едва чувствуются конечности целиком. Ничего, это быстро проходит… А скоро все вообще кончится…

— Может, отложим на день? — предпринял последнюю попытку сын Броска, но тут же получил решительный отказ.

— Я уже все тебе объяснил, по-моему, — проворчал охотник, осторожно разминая мышцы и немедленно припадая к сосуду с водой.

— Ну, я так, на всякий случай спросил…

— Иди, спи, — буркнул сын Грозы, отрываясь на мгновение от питья.

— Не усну, — в динамике узнаваемо зашуршало, когда Кошмар отрицательно потряс головой.

— Должен. Сегодня твоя роль не очень велика, но до пункта назначения тебе все-таки надо меня довести.

— Я в курсе, но точно не усну. Я опять себе тот комплекс вколол.

— Дурак, — фыркнул Сумрак.

— Сам дурак, — недолго думая, отозвался Кошмар. — Ты хотя бы имеешь представление, что собираешься делать сегодня?

— Примерно, — сделав неопределенный жест рукой, проговорил сын Грозы и, как следует намочив тряпку, принялся ею обтираться, уничтожая остатки охранных символов и снимая с чешуи следы крови.

— Ты что? — удивился проводник.

— Пытаюсь помыться. Жаль, что тут полноценно не работает ни одна душевая…

— Рисовать потом заново долго придется… — рассеянно проговорил Кошмар, думая, однако, что, может это и к лучшему — позволит оттянуть время.

— А я не буду ничего больше рисовать, — спокойно ответил Сумрак. — Сегодня мне это не понадобится.

— В смысле?

— В том смысле, что… Слушай, я не знаю, как тебе объяснить, просто чувствую… Короче, не спрашивай, ладно?

— Ладно, — нехотя сказал Кошмар. — Тогда хотя бы поделись своими соображениями, касательно плана действий.

— А это можно. В первую очередь мы останавливаем реактор. Надеюсь, это можно сделать из командного отсека?

— Можно, — подтвердил Кошмар. — Будешь на месте, проинструктирую. Придется опять подобрать несколько кодов, но это мелочи, командирский ключ доступа у нас имеется. Единственное, около часа придется выждать, чтобы реактор остыл.

— Ясно, час можем выделить. Дальше я спускаюсь в мастерские, беру прочных сетей, сколько найду — там, вроде, была еще пара десятков, потом иду на уровень и выманиваю Стражей. Твоя задача помочь мне их развести их по коридорам и отгородить сетями так, чтобы потом можно было убить их по очереди.

— Я примерно то же самое хотел предложить, — ввернул сын Броска, — но еще с применением шокера. Это не будет против правил, если ты дашь им оклематься перед боем. Но это даст тебе время. А выманить, кстати, можем опять на твой запах, сразу уведя тварей в нужные точки.

— Возможно, — как-то без особой уверенности пробормотал охотник, заканчивая с водными процедурами и приступая к процедурам лечебно-восстановительным.

— Хорошо, пока оставляем эту часть плана без изменений, — постановил Кошмар. — Дальше что?

— А дальше возможны два варианта, и, пока я буду заниматься Стражами, тебе предстоит следить за тем, какой из них воплотится в жизнь. Матка либо будет до последнего надеяться на своих защитников и, когда я с ними покончу, будет ждать меня в реакторной, либо она почует неладное и сорвется раньше времени — тогда бой с ней придется принимать в коридоре. Это неудобно, но все-таки некоторые минусы замкнутого пространства можно попробовать обратить в плюсы.

— Согласен. И, опять-таки, в первом случае ты можешь закинуть в гнездо свето-шумовую гранату: такой махине как Королева она ощутимого вреда не принесет, но совсем малость дезориентирует, дав тебе небольшое преимущество. Если же пойдет по второму сценарию, то с этой же целью можно шибануть током.

— Если другого выхода не будет, — поспешил сделать оговорку упрямый честолюбец. Ладно, хоть не выдал категоричное «нет».

— Еще нельзя забывать про кладку. Пока вокруг топают сородичи, она неактивна, но, как только распознает тебя… Ты же не вздумаешь снимать маску, надеюсь?

— Не вздумаю, — успокоил Сумрак напарника. — Для кладки у меня припасен инфразвуковой снаряд. Возьму еще на всякий случай пару осколочных гранат — вдруг, не сработает… Кстати, на счет резервного плана…

— Над резервным еще надо подумать.

— Я уже подумал. Если я почувствую, что конец близок…

— Сумрак! — негодующе воскликнул сын Броска, не давая напарнику договорить.

— Кошмарик, не перебивай, будь добр! — сердито рыкнул тот в ответ. — Если это произойдет, то я обещаю, что успею застрелить Стражей, чего бы мне это не стоило. Матка без яйцеклада погибнет сама в течение трех-пяти дней. Тебе останется только зайти и добить всякую мелочь, которой посчастливится выжить. Потом заберешь свой трофей, — тут сын Грозы мотнул головой в сторону лежащего на крышке одного из контейнеров, что Сумрак использовал в качестве рабочей поверхности, черепа Стража.

— Брат, да, разве ж, я могу…

— Можешь. Он твой по праву, и победа тоже будет твоя по праву, никто ни к чему не придерется.

— И все-таки… — тут сын Броска заметно заколебался, а потом продолжил уже более решительно: — Хорошо, но пусть это так и останется запасным решением. Да, пусть лучше оно будет. Потому что далеко не всегда что-либо запасное пригождается, если оно при себе имеется. Оно, обычно, остро требуется лишь в том случае, когда его нет. Так что я верю, такие меры не понадобятся! Слышишь? Ты непременно справишься и вернешься, чертов любимчик демонов! Ты всегда возвращаешься.

Поднимаясь по шахте, Сумрак невольно задержался возле замурованных лифтовых створок пятого уровня, задумчиво проведя рукой по измятой, вспучившейся поверхности. Вчера Стражи долго бились с той стороны. Переходя от уровня к уровню, налаживая крепления лебедки и поднимая грузы, он отчетливо слышал эти удары и гадал про себя, выдержат ли двери. Что ж, двери выдержали, но явно с трудом. А, возвращаясь ночью на вторую палубу охотник отметил в шахте необычную тишину. Жесткачи по какой-то причине оставили выход в покое. Возможно, у них разболелись головы? Интересно, могла ли вообще у этих тварей болеть голова? У Сумрака вот в последнее время болела почти не переставая… Стоило бы справедливости ради и Жесткачам испытать то же самое.

Сейчас тоже было подозрительно тихо. Слишком тихо. Тогда как обычно повсюду слышались шорохи перебегающих в воздуховодах личинок, то тут то там потрескивала усыхающая «паутина», а в отдалении периодически раздавался Жесткачовый визг. Сумрак настолько привык к этому шумовому фону, что любые периоды излишней тишины крайне его настораживали. Но раздумывать было некогда. Удостоверившись, что дверь закрыта, хоть и покорежена, сын Грозы немедленно полез вверх.

Спустя полчаса воин уже стоял в командном отсеке и под руководством напарника занимался ответственной процедурой остановки работающего реактора. Некоторое время с незнакомой системой пришлось поразбираться, дабы получить доступ к пульту управлению источником энергии, но вскоре интеграция устройств была заверена. Теперь оставалось прекратить подачу топлива и запустить режим охлаждения.

— Надеюсь, потеря любимой печки не сильно их разозлит, — нашел в себе силы усмехнуться Сумрак.

— Не сильнее, чем уже есть, — вздохнул Кошмар. Обычно, это он старался разрядить обстановку, но конкретно сейчас шутки не особо шли на ум…

Восемьдесят минут пришлось потратить на ожидание завершения процесса. Дабы не терять времени, напарники в очередной раз обсудили как они будут разводить Стражей по углам. Роботы с пахучей начинкой на тот момент уже заняли свои позиции в трех удобных тупиках между лабораториями и только лишь ждали команды к действию.

Наконец, система оповестила о достижении необходимой стадии охлаждения, и Сумрак ввел заключительную команду, призванную установить в реакторе несколько изолирующих заглушек. Теперь даже прямое попадание из плазмомета не должно было привести к сколь-нибудь серьезным последствиям. Правда, палить в реакторной из плазмомета охотник все равно бы поостерегся.

Завершив сеанс работы, дабы избежать программных сбоев, Сумрак покинул рубку и встал наизготовку возле шахты, потихоньку срезав печати. Одновременно с этим роботы принялись орошать пространство коридоров запахом самца. Оставалось лишь дождаться реакции Стражей…

Но прошла минута, другая, третья, а реакции не последовало. Обескураженный Кошмар переключался с одной камеры на другую, но везде видел одну и ту же картину: все Жесткачи по прежнему были в сборе.

— Я ничего не понимаю, — признался сын Броска, пересылая напарнику видео. — У них, что, обоняние разом отшибло?

— Ничего подобного, — возразил Сумрак, вглядываясь в изображение. — Погляди, как они себя ведут. Они учуяли. Но… решили не вестись.

— Подождем еще? — предложил проводник.

— Подождем, — без особой надежды отозвался охотник.

Прождали они довольно долго, но ситуация не изменилась. Жесткачи, кажется, лишь, напротив, плотнее сбились в кучу, но ни один солдат не покинул гнезда. План провалился…

— Довольно, — проговорил, наконец, сын Грозы. — Я иду туда. И не смей меня отговаривать, брат. Начнешь отговаривать — вырублю связь.

Кошмар хотел было спросить напарника о самочувствии, но поглядев на показания датчиков скафандра, понял все и так…

— Ради всех богов, кинь гранату пред заходом! — почти умоляюще проговорил он, бессильно наблюдая за тем, как Сумрак начинает спуск.

— По обстоятельствам, — тихо раздалось в ответ. — Следи за обстановкой на ярусе.

Сумрак ступил на пятую палубу, и никто не встретил его у входа. Никто не кинулся из-за поворота, никто не вылез из соседнего отсека. Вокруг царила полная тишина и абсолютная пустота. Даже непривычно…

— Брат, с ними там что-то странное, — шепотом проговорил Кошмар. — Они все замерли на местах, даже мелкие не бегают… И Матка больше не орет, висит себе спокойно…

— Что Стражи? — невозмутимо, но тоже вполголоса поинтересовался Сумрак.

— Двое сидят на заднице по бокам от Королевы, третий перед ней разлегся. Прямо как сторожевой пес. И не шелохнутся!

— Хорошо, — с непонятной интонацией проговорил сын Грозы и двинулся вперед. Кошмар напряженно притих.

Медленно, шаг за шагом, Сумрак двигался к боковым воротам технической зоны, сжимая в руках копье. Сейчас он очень странно себя чувствовал: отстраненно, как-то приглушенно, что ли… Сердце отсчитывало удары в предельно спокойном темпе, и дыхание стало ненормально редким, хоть и глубоким. Свое тело воин ощущал достаточно слабо, очевидно, из-за воздействия медикаментов, но оно слушалось, ноги держали и руки не тряслись, а это было главное. Зато, полностью отступила любая боль. Травмы отзывались на движение лишь чувством натяжения и покалывающего холода. А в голове… В голове обосновалось нечто, ближе всего сравнимое с космическим вакуумом где-то в самом глухом уголке Вселенной. Безмолвная бездна, поглотившая все мысли и эмоции, не оставившая ни страхов, ни желаний, ни страстей.

Сумрак сам не понял, как достиг скошенных и измятых под ударами лап Священной Дичи дверей и как миновал их; как прошел мимо смотровых окон, залепленных изнутри непроглядной чернотой, как повернул за угол и достиг распахнутого входа в реакторный отсек. И вот теперь он стоял на самом пороге, в проеме, густо оплетенном по краю затвердевшими потоками слюны, почти равно душно созерцая необъятный зал, увитый застывшими выделениями Жесткачей от пола до потолка. В густом мраке виднелись очертания спрятанных под многолетними слоями «паутины» конструкций, напротив входа, ближе к дальней стене, высился титанически огромный остывший «трон». Более из окружающей обстановки не удавалось разобрать ничего, так как все поверхности и углубления в стенах были заполнены разновозрастной Священной Дичью, чьи экзоскелеты светились на визоре до рези в глазах. А прямо перед охотником, спиной к реактору, на опорах которого крепились многочисленные канаты, поддерживающие паутинный гамак, расположилась гигантская владычица улья.

Сумрак впервые видел живую Матку так близко, и явленное ему зрелище теперь превосходило все ожидания. Эта тварь была просто великолепна! Казалось, ее маленькая, аккуратная морда выглядывает из сдвижного чехла «короны» гордо и надменно, с неким вызовом, хотя данное существо не могло иметь даже и намека на мимику. Ровный многорядный частокол из тонких, как иглы, зубов, торчащих чуть под углом, скалился в подобии зловещей ухмылки. Клиновидный головной щит с широкими блестящими лопастями и фигурными вырезками по бокам выглядел как настоящее произведение искусства. Ребристая шея и грудь Королевы были словно бы выточены из обсидиана. Мощные, но не лишенные изящества передние конечности с длинными, тонкими пальцами, покоились на своего рода подлокотниках, представляющих собой мягкие паутинные петли. Малая пара «рук» была скрещена на белесом яйцевом мешке, так что создавалась иллюзия, будто Матка любовно поддерживает свой огромный, вечно беременный, а потому немало тяготящий ее живот.

Ужасающая и одновременно величественная картина потрясала взор и приводила мысли в трепет, а тело в благоговейный паралич, непостижимо сочетая в себе эстетику и мрачность. Три верных Стража, замершие возле своей повелительницы как изваяния, дополняли ее своим строгим и грозным обликом.

Неизвестно, как долго длилась данная немая сцена. Охотник стоял у входа, не в силах пошевелиться, окружающая его Священная Дичь также застыла недвижимо. Солдаты и молодняк сидели рядами вдоль стен и на самих стенах, точно зрители в амфитеатре, выпрямившись и сосредоточившись на происходящем в центре зала. А Королева и ее свита занимали самое почетное место, внимательно взирая на пришельца.

У Жесткачей не было явно выраженных глаз, лишь светочувствительные бородавки на конце морды, тем не менее, Сумрак готов был поклясться, что на него со всех сторон направлены бесчисленные взгляды. В одних сквозила ненависть, другие выдавали страх, а иные — недоброе любопытство. И только взор Королевы был спокоен, холоден и… Разумен. Да, каким бы бредом это не казалось, но на охотника сейчас ее макроскопическими, не различимыми на морде глазками смотрел безграничный чистый разум, лишенный налета эмоций и тени заблуждений.

Сумрак почувствовал, что его грива под капюшоном начинает слегка приподниматься, а по спине ползет мерзкий холодок. Но то был не испуг. Просто в какой-то момент сын Грозы стал осознавать, что в его голове обосновался некто посторонний…

В первый момент это внезапное вторжение смутило воина, вызвав чувство напоминающее погружение в рану пальцев хирурга. Только это были скорее не пальцы, а какие-то щупальца… Текучие, всепроникающе, не терпящие секретов и личного пространства. Они заполнили сознание самца и принялись копошиться изнутри, докапываясь куда-то глубже. И, чем дольше они извивались, теснясь в не смеющем противиться мозгу, тем невыносимей было почему-то сохранять молчание.

И Сумрак решился. Он сделал шаг навстречу Королеве и назвал себя.

Кажется, Кошмар попытался сказать ему что-то, но охотник не смог расслышать, а, даже, если бы и расслышал, не смог бы ответить и уж тем более совершить то, к чему призывал напарник. Поэтому Сумрак просто проигнорировал далекие и невнятные звуки его голоса, сделав еще один шаг. Кошмар закричал истошно, но этот крик тоже потонул в вязком киселе, свойства которого вдруг отчего-то стало стремительно обретать окружающее пространство. Воин, точно зачарованный, шагнул снова.

В ответ на его приближение Матка, наконец, зашевелилась. Привстав на ложе, она неторопливо подалась вперед и вытянула шею по направлению к яутжа. Стражи, точно по команде, поднялись на ноги и внезапно разошлись в стороны, освобождая дорогу.

«Зачем ты пришел?» — Королева потянулась к нему мордой и наполовину сползла с ложа, опираясь на передние лапы.

«Говорить с тобой», — Сумрак сделал еще несколько шагов и, наконец, приблизился вплотную.

«Говори», — огромная голова склонилась над охотником.

«Я не питаю к тебе ненависти. Я знаю, что это теперь твой дом. Я понимаю, что ты борешься за свою жизнь и жизнь своих детей».

«Я чувствую твои помыслы. Я не питаю к тебе ненависти».

«Но я должен тебя убить. И убить остальных. Таков наш порядок».

«И мы должны убить тебя. Такова наша суть».

«Значит, мы сделаем то, что должны».

«Ты принес с собой огонь?»

«Вы не стреляете огнем — я тоже не буду. Мои железные когти и мой железный шип будут против ваших. Я получу что-то взамен?»

«Ты один. Против тебя тоже встанет один».

Сумрак низко поклонился Королеве и отступил назад. На него двинулся первый из Стражей.

Кошмар глазам своим не поверил, когда напарник, наплевав на элементарные меры предосторожности, просто взял и вошел в центр улья… А, когда Сумрак в открытую двинулся к Матке и Стражам, у проводника грива стала дыбом, и вырвался невольный вопль ужаса. «Назад! Что ты делаешь, безумец!» — заорал он, задыхаясь, и до боли в пальцах впиваясь в консоль перед собой, но охотник будто бы не слышал, продолжая, как под гипнозом, двигаться прямо в лапы собственной смерти.

Наконец, сорвав голос и совсем уже отчаявшись докричаться до напарника, сын Броска замер перед монитором. Теперь он мог только бессильно созерцать эту страшную картину, не будучи способным вмешаться и хоть что-то изменить. Сумрак приближался к Королеве, не обнажая клинков и опираясь на копье, точно на посох, с убранными далеко за спину орудиями, со взрывчаткой, преспокойно остающейся висеть у пояса… Вот он остановился метрах в трех, и Королева начала сползать с гамака, угрожающе нависая над будущей жертвой и скаля свою ужасную пасть, а Стражи у ее ног поднялись и готовые к броску встали по бокам от своей повелительницы, пригнув массивные головы. Следующая секунда должна была положить всему конец. И теперь лишь одна невыносимая мысль ширилась в сознании последнего сына Броска, вытесняя, давя, пожирая все прочие: вот-вот ему предстоит стать свидетелем страшной, неотвратимой и нелепой гибели еще одного своегобрата. На его глазах чудовища разорвут Сумрака на части и…

Кратковременная вспышка в мозгу отозвалась острой болью, заставив отпустить консоль и сжать руками виски.

…Сумрак стоит неподвижно и, запрокинув голову, смотрит в глаза твари, покорно ожидая решающего удара…

…Проклятье замер в руках рассвирепевшего Алого и с молчаливой готовностью встречает его взгляд…

…Жуткая морда Матки оказывается напротив маски охотника…

…Когтистая длань сжимается на горле брата…

…Последние удары сердца чертят пики на экране…

…Последний хрип вылетает из горла. Безвольное тело медленно оседает вниз…

Дыхание перехватило, и что-то мерзкое потекло по лицу, капля за каплей скатываясь вдоль ротовых перепонок. Погребальный огонь…

Кошмар очнулся от наваждения мгновенно. Но дар речи и подвижность не спешили к нему возвращаться, так же, как и нормальный ход мыслей. Потому что произошедшее далее не укладывалось ни в одни разумные рамки. Сумрак поклонился и отошел от Матки. Невредимый. И Матка, вместо того, чтобы погнаться следом, не спеша вернулась в свой гамак, точно на зрительскую трибуну.

Сделав несколько шагов в сторону, охотник встал на открытом месте, в отдалении от Королевы и ее кладки. За ним двинулся Страж. Только один. Двое других остались подле хозяйки. Никто из солдат и ювенилов также не двинулся с места. Сумрак коротко рыкнул сквозь маску и выставил перед собой копье. Страж, поигрывая хвостом, разместился напротив, поднявшись на широко расставленные задние лапы.

А потрясенный Кошмар только и мог, что смотреть, да изредка моргать глазами. Как Жесткач качнулся всем корпусом и ринулся вперед, как охотник увернулся от выпада и зацепил противника копьем, как мелькнул смертоносный хвостовой шип, и как стремительные лезвия отсекли грозное орудие, выпустив из открывшейся раны шипящий поток кислоты. Бой начался, и никто не посмел вмешаться в него до самого исхода, когда сын Грозы, уйдя из-под удара, заскочил сбоку и опрокинул Стража, схватившись за дыхательную трубку, после чего насквозь пробил тело твари в месте присоединения передней лапы. Тут же на смену поверженному сородичу вышла вторая особь из свиты Королевы, и охотник немедленно принял следующий бой, закружив с чудовищем в своем странном, ни для кого из воинов более нехарактерном танце, обманывая и водя кругами, запутывая, дразня, заставляя противника спотыкаться и кусать собственный хвост. Самец перемещался с удивительной быстротой и легкостью, будто не чувствуя тяжести брони и гнета многочисленных ран. Его сердце билось странно, то и дело меняя ритм — когда Сумрак двигался быстро, оно ускорялось, но, стоило воину замереть, как сердечные сокращения, словно, повинуясь мысленному приказу, тоже становились размеренными и редкими. А потом сын Грозы вновь срывался с места, и кардиограмма на экране мгновенно щетинилась острыми пиками.

Второй Страж рухнул воину под ноги, подергиваясь в предсмертных конвульсиях и истекая кислотой. Охотник выпрямился и опустил копье. Кровь медленно сочилась между пластинами спинной брони, где механизм восстановления, очевидно, дал сбой; на боку и груди оседала пена. Третий Страж, покинув Королеву, двинулся вперед. Матка лишь повернула голову, следя за его перемещением. Сумрак принял боевую стойку.

Завороженно созерцая разворачивающееся на стихийно организовавшейся арене немыслимое действо, Кошмар потерял ощущение времени. Он по-прежнему сохранял молчание, но теперь отнюдь не из-за потери способности говорить — просто не виделось необходимости что-либо напарнику сейчас подсказывать. Более того, Кошмар чувствовал себя абсолютно лишним в этой схватке. Он всей душой желал помочь, но понимал: самое лучшее, что он может сделать для друга — это заткнуться и не мешать…

Сумрак не чувствовал усталости. Да и вообще ничего не чувствовал. Он действовал, словно по какому-то автоматическому алгоритму, отслеживая, предугадывая и опережая действия соперника, временами, как будто сливаясь с ним в единое целое и начиная видеть его глазами, а временами даже воспринимая события со стороны. Это было не совсем привычно, но и не удивляло. Учитель говорил, что такое возможно при определенной степени концентрации, только вот прежде не выходило… Ну, надо же когда-то начинать.

Третий Страж особенно не хотел сдаваться. Он юлил и берегся, все время пытаясь зайти за спину, совершая внезапные прыжки и постоянно держа наготове занесенный над головой хвостовой шип. В какой-то момент ему удалось выбить из рук охотника копье и прижать воина к стене, заставив мелких «зрителей» броситься врассыпную, но торжество оказалось временным. Обвиснув в захвате, Сумрак зацепился одной ногой за нижнюю конечность Жесткача, а ударом второй переломил ее, прежде, чем Страж успел воспользоваться внутренней челюстью или хвостом. Тварь пошатнулась, разжав лапы, и наклонилась, ища опоры, а вслед за тем наручные лезвия яутжа вошли в ее тело на всю длину между первой парой дыхательных трубок и основанием шеи. Метнувшийся хвост еще успел вонзиться охотнику в левое плечо, а потом дичь испустила дух, добитая ударом, что практически рассек ее шею пополам.

Отшвырнув мертвого Стража в сторону, сын Грозы поднял копье и повернулся к царице улья. Та по-прежнему оставалась недвижима, однако скопления Трудного мяса вдоль стен нехорошо зашевелились…

«Госпожа?»

«Я и ты — умрем оба».

«Или только ты».

В этот же миг Матка вскинулась на ложе и, высоко задрав голову, испустила пронзительный клич. Повинуясь ему, твари замерли вновь, преданно уставившись на свою Королеву, и та начала медленно вставать. Мощные задние лапы уперлись в пол, и отросшие пластины экзоскелета заскрипели друг о друга, когда конечности напряглись, с усилием распрямляясь в суставах. Яйцевой мешок колыхнулся, как огромное желе, и его стенки натянулись. Матка вновь разразилась оглушительным криком и выгнула спину, еще сильнее поднимая свое тело, после чего резко и сильно рванулась вверх. Послышался мерзкий звук лопающейся ткани, и потоки слизи устремились вниз, вытекая из-под груди и живота гигантской твари. Мешок не выдержал и стал отходить от ее тела под собственной тяжестью.

Королева дернулась еще раз, потом еще и еще, пока, наконец, бесполезная ныне груда студенистой плоти не отделилась полностью, оставшись раскачиваться в гамаке. Из места разрыва хлынула кислота, но хозяйка улья, не обращая внимания на смертельную рану, перешагнула ложе и, распрямившись во весь свой невероятный рост, направилась к замершей в ожидании фигурке охотника. Приблизившись к Сумраку, Матка склонилась, припав на передние лапы, и ее голова вновь оказалась напротив его маски. Чуть поколебавшись, сын Грозы опустился на одно колено и вгляделся в зловеще-прекрасный лик царственной твари, одновременно стаскивая с правой руки перчатку. Ему вдруг необъяснимо захотелось дотронуться… Он спросил разрешения, и Королева позволила. Затаив дыхание, Сумрак прикоснулся жесткому и вместе с тем пластичному, похожему на прохладное полированное дерево покрову, осторожно проведя вдоль ребристого горла и твердой нижней челюсти Матки.

«Ты совершенна. Ты знаешь это?»

«Знаю».

«Но я должен сделать это. Обещай, что не будешь держать на меня зла, ведь память твою почтит та, что так похожа на тебя».

«Обещай, что, когда будешь умирать, то не обратишь свой огонь против моих потомков. Тогда моя смерть не станет напрасной».

«Клянусь».

«Я не держу зла».

Сумрак отпрянул и сразу откатился в сторону, когда внутренняя пасть Матки метнулась, быстрее молнии, целясь в его голову. Да, он знал, что Королева поступит именно так. И тоже не держал зла. Мгновенно вскочив на ноги, самец бросился бежать, так как уже в следующий миг страшные челюсти щелкнули над тем местом, где он только что лежал. Королева взревела негодующе и, тяжело развернувшись, бросилась следом, громыхая массивным панцирем. Пытаясь выкроить пару секунд на обдумывание ситуации, воин спрятался за одним из вертикальных воздуховодов, но сокрушительный удар гибкого хвоста тут же снес конструкцию и далеко отбросил самца вместе с грудой обломков. Грудь пронзила сильная боль, и дыхание перехватило, но Сумрак усилием воли заставил себя дышать и не чувствовать, а потом встать и отскочить снова. Лапища Матки попыталась раздавить охотника, но промахнулась, оставив в полу вмятину. Самец успел проскочить под впалым брюхом, с которого все еще дождем лилась кислота. Поверхность «дома» задымилась, но выдержала, хотя, повторять подобное второй раз, наверное, уже не следовало… Оказавшись позади твари, Сумрак сорвал перчатку со второй руки и крепче взялся за копье. Так он лучше чувствовал свое оружие.

Матка переступила лапами и повернулась, рассерженно сбив хвостом еще несколько конструкций, после чего совершила новый бросок, одним прыжком покрыв расстояние до противоположной стены. И вновь охотник увернулся от ее когтей, успев нанести копьем рану в область шеи — именно туда, где недавно удалось нащупать более тонкое место. Тварь взвыла и отскочила, зацепив короной верхний воздуховод и обрушив его на себя, а Сумрак уже заходил с другой стороны, ловко перескакивая через хлещущий хвост.

Сколько они так метались от стены к стене, распугивая и давя молодняк Жесткачей, было ведомо одним богам. Сын Грозы не следил за временем — ему и без того много за чем приходилось следить: за пастью, за когтями, за хвостом Священной Дичи. Проводник молчал, но оно было и к лучшему. Честно говоря, сейчас охотник даже позабыл о его существовании, и невесть откуда взявшийся голос мог лишь не вовремя отвлечь внимание, но никак не помочь.

Он чувствовал, что уже выдыхается, но собирал волю в кулак и нападал снова и снова, ибо видел, что устала и соперница. Не привыкшая к активному движению, да еще и не получавшая в последнее время пищи и воды, она ослабела раньше, чем предполагалось, и вот уже ее ноги начали заметно подгибаться, а движения замедлились. Но даже в таком состоянии Королева представляла собой огромную опасность, превосходя по силе любого из ранее встречавшихся Сумраку противников. Замешкавшись, самец пропустил еще один удар, и когти Матки сорвали со спины охотника батарею плазмомета, пропоров скафандр и плоть под ним. Тварь попыталась ухватить воина и пригвоздить его шипом, но часть амуниции, оставшаяся в ее лапах, спасла сыну Грозы жизнь; хвост пронесся мимо, чиркнув концом по бедру и опрокинув охотника, спустя же секунду тот был снова на ногах.

Схватка затягивалась. Сумраку удалось нанести хозяйке улья несколько ощутимых ран, но ни одна из них не смогла свалить Матку, и гонки по реакторной продолжались. Наконец, решившись на крайние меры, самец позволил Королеве загнать себя в угол. Хватаясь за единственный шанс из тысячи, воин подпустил тварь ближе и метнул копье, целясь в глотку. Оружие попало в цель, но вошло неглубоко, лишь сильнее разозлив чудовище. Матка забилась и, пытаясь ухватиться за древко, начала крутиться на месте, руша остатки труб и волноводов. Нужная мысль пришла мгновенно. Сумрак выхватил сетемет и запустил несколько снарядов, спутав таким образом ноги и хвост бестии. Королева попыталась сделать шаг, пошатнулась и, вырвав-таки из шеи копье, грохнулась на брюхо, взметнув во все стороны кислотные брызги. Но сдаваться она не собиралась, а, вместо этого, поползла вперед, опираясь на передние конечности и яростно дергая задними. Натянутые струны сетей принялись лопаться одна за другой, однако свою службу они уже сослужили. Подхватив оружие, охотник подскочил к распростершейся твари сбоку, и проворно взбежал к ней на спину, вогнав наконечник копья под корону. Матка заверещала и, порвав остатки пут, рывком поднялась, пытаясь стряхнуть с себя наглеца, но тот накрепко вцепился в свое оружие, упершись ногами в основания дыхательных трубок Королевы, а копье, в свою очередь, накрепко засело в ее покровах. Тварь выгнула спину и тряхнула головой. Сумрак, с немалым трудом сохранив равновесие, сильнее налег на древко. По огромному бронированному телу прошла дрожь, и царица Жесткачей споткнулась. Сумрак зарычал и протолкнул оружие глубже…

Удар необъятной туши об пол произошел с такой силой, что воин не удержался на ногах и кубарем скатился вперед, перелетев через голову добычи. Уже с немалым трудом поднявшись, он обнаружил, что Матка более не предпринимает попыток встать. Основание грозного хвоста чуть приподнялось и бессильно опало, чуть дернулась задняя нога, после чего великанша затихла. Судя по всему, ее головной мозг оказался отделен от спинного, и тело более не слушалось…

Сумрак тихо подошел к поверженной Королеве и взялся за древко копья. Челюсти твари шевельнулись, и неведомые щупальца вновь скользнули внутрь Сумраковой головы, но на сей раз не так напористо, почти деликатно… Он не стал противиться. Все имеют право на последнее слово.

«Ты победил».

«Да. А вы проиграли. Извини».

«На этот раз. Но ты знаешь, что это в любом случае не конец».

«Знаю».

Сумрак плотнее сомкнул на своем оружии пальцы и надавил до хруста. Хищная пасть царицы улья оскалилась в последний раз, затем дернулась и медленно раскрылась. Сын Грозы с почтением склонил голову.

Стоило главе колонии испустись дух, как солдаты и ювенильные особи, до сих пор сидевшие неподвижно и только уворачивающиеся от прямых ударов, словно бы вышли из оцепенения. Раздумывать было некогда. Три шоковые гранаты, брошенные в разные концы зала быстро навели порядок, а инфразвуковой снаряд в мгновение ока уничтожил объемную кладку — Сумрак впервые увидел эту штуку в действии: яйца буквально «вскипели» изнутри…

Дар речи вернулся к ошарашенному проводнику уже тогда, когда охотник принялся перемещаться по залу, добивая оставшихся Жесткачей — за проведенные на «Острове» дни эта процедура стала почти рутинной.

— Брат, ты это сделал… — это были первые слова, которые Сумрак услышал от Кошмара после окончания сражения. Голос сына Броска дрожал.

— Ты был прав, запасной план не понадобился, — на удивление спокойно проговорил воин, пробивая копьем очередной глянцевый череп.

— Но… Как? Как, черт тебя дери??? — запинаясь, проговорил Кошмар и тут же добавил поспешно: — Нет, я, конечно, дико рад, хотя и до сих пор не верится… Но, боги… Ты можешь объяснить, ЧТО ЭТО БЫЛО???

Судя по скребущему звуку из-под маски, сын Грозы усмехнулся.

— Когда-нибудь, Кошмарик, я попытаюсь это сделать. Когда сам пойму до конца…

— То есть… Нет… Ты какого фига вообще начал ее гладить???

— Я же сказал тебе… — только и вздохнул Сумрак.

Закончив с остатками дичи, самец поковылял к трупу Матки, неожиданно вновь ощутив всю тяжесть выпавших на его долю ран и всю неимоверную усталость, накопившуюся с самых первых дней. Пробудившиеся ощущения обрушились на него, подобно лавине, и лишь гордость, да сила воли не позволили сейчас, в момент наивысшего торжества, прогнуться. Сумрак склонился над неподвижным телом гигантской твари и начал отделять от него свой самый важный в жизни трофей.

Хотя, провести данное священнодействие с должным пафосом у самца все-таки не вышло. Голова поддалась еле-еле, с пыхтением и вырывающейся то и дело руганью (Кошмарик в ответ на это проникновенно пообещал аккуратно подтереть на записи звук). Когда коронованная башка, наконец, оказалась отрезанной от тела, Сумрак в очередной раз поразился, насколько же она тяжеленная. Откатив ее чуть в сторону, самец принялся за снятие голов с тел Стражей, и тут дело пошло уже быстрее.

Наблюдая за тем, как напарник вычищает внутреннее содержимое самого большого из трофеев, дабы легче было нести, Кошмар хотел еще что-то спросить, но вдруг осекся и встревоженно застрекотал.

— Что стряслось? — отложив нож и поднявшись на ноги, спросил охотник.

— Движение на уровне… — тихо проговорил проводник.

— Где?

— Ищу…

— Наверное, кто-то из мелочи удрал, — хмыкнул сын Грозы, выдвигая лезвия и направляясь к выходу.

— Нет, там что-то больше…

Пояснить, что именно и насколько больше, Кошмар уже не успел, так как Сумрак, покинув отсек, немедленно узрел нарушителя спокойствия своими глазами. Посреди коридора стоял, пригнувшись и виляя хвостом, Перерожденец.

— Сумрак…

— Я вижу, Кошмар, вижу… Посиди еще немного тихо там, ладно? — и охотник сделал в сторону замершего напротив существа решительный шаг. Значит, явилась… Явилась и теперь ждет чего-то. Да, только что он может ей дать, такой… Бедная, бедная самка…

«Одна ты осталась…» — он попытаться обратиться к ней, но ответа не получил. Ничего…

Медленно, чтобы не спугнуть, Сумрак двинулся вперед. Перерожденец слегка попятился. Сумрак остановился.

«Все ищешь своего самца?» — сын Грозы склонил голову на бок. Существо зеркально повторило его жест, а затем, словно бы осмелев, тоже приблизилось на несколько шагов.

«Я могу как-то помочь?»

Раздалось шипение. Хвост, украшенный по всей длине высоким остистым гребнем, резко дернулся из стороны в сторону. Наступила неловкая заминка. А потом Перерожденец прыгнул…

Это была последняя и самая коварная шутка «Острова». Уследить за метнувшейся к нему тварью Сумрак не смог, точно так же, как и уклониться от летящего с неимоверной скоростью тяжелого тела. Только что Перерожденец стоял на другом конце коридора и, вот, всего одним мгновением позже, охотник ощутил сильный удар спереди. Тут же последовал второй, не менее ощутимый — уже затылком об пол. Тварь навалилась сверху, вцепившись костлявыми руками в грудной доспех воина, и приблизила иглоподобные жвала вплотную к линзам его маски, заливая поле зрения тягучей слюной. Сквозь невнятную рябь перед раскрывшимися от ужаса глазами сына Грозы мелькнул угрожающе выдвижной внутренний рот…

В последний момент Сумрак успел увести голову вбок, и зубастый снаряд ударил по левому краю маски, отколов кусок. Пасть перерожденца нацелилась повторно, но самец вновь мотнул головой и получил удар уже в правый висок, после чего исхитрился и схватил тварь за горло, на вытянутых руках удержав опасность вдали от себя. Одновременно он попытался поймать и прижать ногами мечущися хвост. Перерожденец заскрежетал и тоже вцепился когтями в шейный горжет охотника.

— Черта с два, тварюга! — просипел Сумрак, понимая, что теряет силы. — Не тебе меня прикончить! Я, что, зря, по-твоему, все это вытерпел?!

Он рванулся, но не смог ни вывернуться из мертвой хватки, ни оттолкнуть чудовище и вновь замер. Чувствуя, как на почве бессилия его начинает охватывать дикая злоба, сын Грозы зарычал, крепче сжав горло Перерожденца, а тот затрещал в ответ и пустил в глаза охотнику новую порцию слюны.

— Ну, нет, — выдохнул Сумрак, продолжая извиваться под весом твари, — я хочу получить теперь свою награду! Прижизненно!!! Я хочу увидеть своих детей! И, черт возьми, уже нормально хочу пожрать, выспаться и потрахаться! Да, разве, многого я прошу???

Заключительные слова он буквально выкрикнул вместе с очередной попыткой отбросить противника, а, когда это опять не удалось, умолк и… Внезапно разжал руки. Но только лишь затем, чтобы выпустить лезвия и, совершив минимальный замах, крест накрест пронзить шею нападающего. Ему не хватило ровно двух секунд времени. Голова Перерожденца ринулась вниз, и внутренняя пасть выскочила с умопомрачительной быстротой, устремившись Сумраку в лицо. Последнее, что сын Грозы смог ощутить, это хруст ломающихся под его оружием покровов, жжение кислоты, хлынувшей вдоль лезвий в рукава скафандра и треск собственного черепа. Обломки маски и кости ушли куда-то внутрь, и рот мгновенно наполнился кровью. Цепляясь за остатки ускользающего сознания, Сумрак попытался прошептать заветное: «Я выживу!», но отвлекся, вдруг увидев перед собой золотой свет…

…Вокруг был все тот же дремучий лес, а под ногами стелилась знакомая тропа, и величественный желтокожий воин уходил по ней все дальше и дальше…

— Зачем ты преследуешь меня, малек? — он обернулся, сверкнув огненными глазами.

— Я хочу понять… — Сумрак остановился в нерешительности.

— Все ты уже понял, не прикидывайся. А ходить тебе за мной не надо.

— Я тебя больше не увижу? — в голосе молодого самца неожиданно прозвучала печаль.

— Как знать, малек, как знать… — а этот вроде, не расстроился…

— Могу ли я напоследок спросить? — сын Грозы невольно подался к старшему.

— Спрашивай, — тот остался на месте, смерив Сумрака великодушным взором.

— Кто ты, Великий?

Услышав вопрос, Золотой вдруг откинул голову назад и залился громким, рокочущим смехом.

— Ну, ты даешь, малек! Так родню и не признал? — отсмеявшись, проговорил он загадочно.

— Прости, Великий…

— Заря — мое имя, запомни как следует! — и пошел прочь, более не оборачиваясь.

Сумрак же послушно остался стоять на тропе, провожая таинственного предка глазами. А Заря бодро шагал вперед, опираясь на свое пестрое копье, и костяные браслеты гремели в такт его удаляющимся шагам. Наконец, последний золотой отсвет мелькнул за деревьями, и наступила тишина. Вслед за тем на лес медленно опустилась неведомо откуда взявшаяся тяжелая, душная тень. Под ее гнетом привычный мир трагически дрогнул, и вдруг стал на глазах тускнеть, меркнуть, скукоживаться, стираться, пока окончательно не канул во тьму и безмолвие.

====== ПОСЛЕСЛОВИЕ ======

Предвосхищая вопросы, скажу: помните, я же вам обещала? Ну, вот и успокойтесь. Мы просто на некоторое время оставим нашего героя в покое. Скажу только, что от заранее намеченного плана я стараюсь никогда не отступать, так что да, именно такой конец «Охоты» и был запланирован. Я могу понять желание Читателей видеть счастливое окончание в виде триумфального возвращения и награждения победителей, но оно, увы, не для данной истории. Просто потерпите, и обязательно все в свое время узнаете.

Еще я обещала в конце написать несколько строк о мистической составляющей, что и незамедлительно исполняю. Так вот, была она или нет? Думаю, каждый тут для себя должен решить сам. Иногда за мистику мы принимаем совпадения и собственные психологические сдвиги, а иногда в мире происходит что-то, что мы вообще никак не можем объяснить. На этот счет я всегда говорю только одно: все есть истина, пока не доказано обратное. Бывает так, что места и вещи имеют свой характер и свою волю — может, нам только кажется, а, может, правда. Бывает, во снах к нам приходят нежданные учителя — может, это наше подсознание говорит с нами, а, может, кто другой… Как оно на самом деле никто еще доподлинно не узнал.

Тем не менее, явление эгрегора, или, по-простому, мыслеформы — это неоспоримый факт, хотя бы на уровне взаимного влияния людей, увлеченных одной мыслью. Самые мощные эгрегоры — религиозные, и, думаю, тут не надо пояснять, насколько сильно они способны трансформировать психику «подключенных» к ним людей, хотя, большинству «божественных чудес» можно дать вполне земное объяснение. Большинству, но, при этом, не всем.

Мыслеформы более низшего порядка встречаются в нашей повседневной жизни. Кто хоть раз не сталкивался с «одухотворенным» автомобилем, в который хозяин вкладывает душу, утверждая, что верный четырехколесный друг живой и понимающий? Или с «вредным» компьютером, который не включится, пока не поговоришь с ним ласково (честное слово, у самой был такой)? Вполне возможно, что наделяя предмет изначально выдуманным характером, мы действительно подселяем в него некую сущность, либо привлекаем ее извне своим отношением. А, возможно, это все только нам кажется.

Или вот герои рассказов. Шутки шутками, но, когда я пишу, что «у Нашатыря плохое настроение, поэтому сегодня главы не будет» — это не всегда такой уж прикол. Со временем книжные персонажи начинают жить своей жизнью, и лично мне (думаю, я не одна такая из Авторов) остается лишь наблюдать за их действиями и описывать. И тут я повторю то, что неоднократно звучало в комментариях: я никогда ничего не сочиняю (ну, исключая прикол про нерест). Очень часто мысли и действия героев мне самой не сразу понятны, и их потом приходится анализировать и объяснять — иной раз совсем странные вещи всплывают. Так что, да, это как раз один из примеров.

Теперь призраки. Может, кого-то разочаровало, что объяснения по поводу них так и не последовало, но… А кто знает, что такое призраки? Может, это воображение, подсказки подсознания. А, может, действительно некая энергетическая составляющая, остающаяся после смерти? В конце концов, все мы живем за счет электричества, которое бежит по нашим нервам, как по проводам, все мы имеем за счет него определенное поле — хотите, зовите это аурой, хотите еще как… И это также абсолютно неисследованная область. В моем понимании, призраки — некая третья, не особо заинтересованная сторона. Да, возможно, они на «Острове» были, возможно, даже были его частью, возможно где-то помогли по доброте душевной, но и только. И, ради бога, не впадайте, подобно наивному Нашатырушке, в иллюзии, что в Перерожденце жила душа той самочки! Нет, конечно, определенно нет! На том и попался…

А вот кто совершенно точно был реальным персонажем, так это Заря (ого, отлично, теперь мы знаем его имя! И то, что он Сумраку родня…) Не ругайтесь, что я не рассказала о нем больше, совсем скоро за меня эта сделает наша обожаемая Загадка. Тогда все и поймете.

Далее. Разговоры с Жесткачами. Ну, тут уж меня простите… Хотели мистику? Нате! А, если серьезно, я не могу это объяснить. Может, это был глюк, а Жесткачи просто от наглости охотника офигели… Или телепатия реально возможна… Или это просто было некое измененное состояние сознания… Да черт его знает. Если честно, искренне надеюсь, что больше нашего героя не потянет с дичью беседы беседовать. Хотя, как знать… Не пропадать же навыку?..

Таким образом, подытожим сказанное. А итог таков, что Гватя — сюрприз! — даже и не собиралась вносить никакой конкретики в паранормальную часть истории. Так что все, кто дотянул с нами до конца «Охоты» могут сделать из прочитанного свои выводы по каждому из аспектов, и абсолютно все будут правы.

В заключение, я хотела бы раздать традиционные благодарности! В первую очередь, хочу от всей души сказать огромное спасибо своим дорогим Соавторам за то, что терпели меня, разжевывали очевидные вещи и помогали с поиском ошибок (в том числе и логических). Спасибо Константину за военно-техническую часть, без которой произведение было бы совсем пресным и несерьезным. Спасибо Brujo за идею про эгрегоры и за то, что до трех ночи терпел вынос мозга на счет Порядка и Хаоса, а после до посинения объяснял мне нюансы. И, конечно же, спасибо и низкий поклон моим дорогим Читателям, которые поддерживали всю дорогу, переживали за героев, а иногда еще и наталкивали на очень полезные мысли, касательно характеров и сюжета (так что все вы, мои дорогие, тоже немного Соавторы данной повести, вот так!) Спасибо за ваши прекрасные отзывы и теплые пожелания, спасибо за рассуждения и критику, спасибо… За то, что вы у меня есть!

Пожалуй, это основное из того, что я хотела сказать. Вспомню еще что — допишу… И я опять не прощаюсь.

Комментарий к ПОСЛЕСЛОВИЕ И все вместе слушаем музычку)))

Ольга Арефьева и “Ковчег” – “Черный воин”

====== ПЕРСОНАЖИ ======

Комментарий к ПЕРСОНАЖИ Дорогие Читатели, прошу прощения, что ввожу в заблуждение – это еще не новая глава))) Это “аппарат ориентировки”))) Но до главы недалеко)

Нашатырь, или с чего все началось

А все началось с банального: я поняла, что путаюсь в собственных персонажах… Забываю, кто, когда и что делал, кто какого цвета и так далее. А, когда Читатели спрашивают, какого роста Нашатырь и сколько лет Гневу, я вообще начинаю кричать караул. Когда их количество перевалило за критическую массу и второстепенные герои начали самым непостижимым образом всплывать повторно в следующих историях, я поняла, что как-то нужно их систематизировать. А потом пришла мысль предложить краткий справочник и любимым Читателям, так как они тоже временами стали путаться. А кто-то, может, и вовсе не с самого начала читает, так те вообще не въезжают, наверное. Поэтому в данном тексте я постараюсь дать краткую характеристику всем личностям, кто хотя бы сквозил в моих рассказах, возможно, это кому-то покажется интересным или поможет уложить все прочитанное в голове.

Итак, с кого же начнем? Ну, разумеется, с главного героя! Итак, кто такой Сумрак и какой он? Вообще, создавая этот персонаж, я задумывала его как самую среднестатистическую особь, поэтому каких-то ярких внешних данных у Сумрака нет. Но в процессе выяснилось, что он отнюдь не среднестатистический…

Сумрак

На момент действий «Сумрака и Грезы» нашему герою сорок семь лет (по человеческим меркам это около двадцати пяти будет). Ростом он два двадцать, а массой чуть менее сотни килограммов. Но, конечно, со временем подрастет. У него и комплекция еще не совсем взрослого мужика. Сумрак имеет занятный для Хища тип лица: резкий угол нижней челюсти, чуть «восточный» разрез глаз, четко очерченные скулы и углы мандибул. Глаза нашего героя желто-коричневые, цвета янтаря. Грива спускается чуть ниже плеч. Цвет его шкуры определяется как «дикий фенотип», то есть, стандартный для большинства особей: грязно-желтый на передней стороне тела и голове, темно-болотный на плечах и бедрах, ничего особенного. В целом, окрас крапчатый, но на пузе, голове и конечностях пятна складывается в нечеткие полосы. Среди отличительных особенностей Сумрака имеется большой шрам от запястных лезвий на животе и оставшийся после Первой Охоты ожоговый рубец на левом плече. На его шкуре вообще очень много шрамов, больше, чем у большинства самцов его возраста.

Сумрак идет штурмовать «Остров» в статусе Кровавого, который получил чуть раньше прочих, но дальше его ранг непременно повысится. В клане этот самец имеет очень неоднозначное положение: некоторые ему завидуют, другие просто не переносят, хотя, он особенно на конфликты старается не нарываться — тем, видать, и бесит. Характер нашего героя во многом уникален для Хища: Сумрак брезглив и чистоплотен, склонен к постоянному самоанализу и сомнениям, однако большинство своих мыслей держит при себе. Благоговеет перед женским полом, может позволить самкам практически все, что угодно, и это все время его подводит. Благороден до чертиков, и тоже часто из-за этого страдает. Старается всегда делать все «как надо» и постоянно влипает из-за этого в истории. Впрочем, он с некоторых пор стал учиться на своих ошибках… С детства Сумрак имеет устойчивую потребность в тактильном контакте, но с сородичами, по большей части, ведет себя весьма замкнуто — слишком многое ему приходится скрывать…

Например, дружбу с уманкой. Именно герпетологом Зоей Николаевной была дана ему земная кличка — Нашатырь. И именно из-за нее Сумрак больше не охотится на людей. Не потому, что стал филантропом, а потому что его промысел очень огорчал самку (пусть и другого вида), которая была к нему добра, и он просто не мог продолжать разочаровывать ее…

Но довольно о нем, перейдем к остальным персонажам. Все данные здесь будут даваться в соответствии с повестями «Сумрак и Греза» и «Большая Охота Сумрака» и на момент их действия. Для удобства имена привожу в алфавитном порядке. Список будет иногда пополняться. Итак, по-оехали!

Жены Сумрака

Девочки. Обожаю их!

Греза. Рост около ста восьмидесяти, худенькая, даже слишком. Черты лица нежные (для Хища), глаза рубинового оттенка. Грива короткая, Греза стягивает ее в пучок на затылке. Кожа светлее, чем у большинства сородичей, и имеет сложный ломаный узор. Возраст сорок лет. Греза — тридцать первая дочь Желанной, Великой Матери. Ее отца зовут Пепел. По характеру гордая, надменная, скандальная; склонна к поспешным выводам и решениям. Домашняя кличка — Маленькая.

Осень. Рост около двух тридцати, комплекция весьма стройная. Лицо имеет тонкие черты, изящные максиллы и мандибулы напоминают спицы. Глаза темно-карие. Грива короткая и торчит во все стороны. Темная кожа, полосы дробятся мелкими пятнышками. Осени сто лет. Она дочь Свободы. Младшая сестра Прорвы и старшая сестра Солнышка. Имеет слабое обоняние и неограниченный запас бранных слов. Жрица Храма.

Прорва. Самка на голову выше Сумрака, думаю, где-то два с половиной в высоту. Очень мощная по комплекции, сильная — даже сильнее нашего героя. Ее лицо имеет грубые черты, а жвала тяжелые, как у самца. Глаза желтые. Грива ниже плеч. Шкура сероватая, без четко выраженного рисунка. Ей сто двадцать лет, последние пятьдесят из которых она не несется. Выглядит старше, чем есть. Прорва — дочь Свободы. Старшая сестра Осени и Солнышка. Глава Совета в местном поселении. Имеет тяжелый характер и задатки мужененавистницы и садистки. Сумрак дал ей прозвище Госпожа и небезосновательно.

Солнышко. Ростом она примерно с Сумрака, два двадцать, или около того, имеет изящную комплекцию и чуть вытянутое лицо. Глаза ярко-оранжевые с черными прожилками. Грива чуть ниже плеч. Цвет ее кожи уникален: желтовато-красный, еще и с более выраженным ИК-спектром (Хищи же его видят) — у нее по какой-то причине повышенная теплоотдача. Возраст Солнышка семьдесят пять. Она дочь Свободы. Младшая сестра Прорвы и Осени. Народная целительница и травница. Характер мягкий. Домашняя кличка — Рыжик, Рыжая.

Родня Сумрака

Бусинка. Родная сестра Сумрака. Дочь Загадки и Грозы. Младше Сумрака на восемь лет.

Гроза. Отец Сумрака. Сын Лавины. Рост два с половиной, масса тела около двухсот, может, чуть больше. Комплекция мощная, но не тяжелая. Лицо с достаточно резкими чертами (Сумрак похож на него), глаза желтые. Грива до пояса. Цвет шкуры очень темный. Возраст сто шестьдесят. Гроза — Вожак крупного клана. Характер имеет очень спокойный, но, если Грозу разозлить, то последствия могут быть самыми непредсказуемыми.

Гром. Сводный младший брат Сумрака. Его мать — Капель. Имеет шкуру медового оттенка. Тридцать лет. По удачному стечению обстоятельств попал в клан Гнева. Теперь тянется к Сумраку, видит в нем пример для подражания. Общительный и немного наивный малек.

Дымка. Сводная сестра Сумрака одного с ним года рождения.

Дар. Сводная сестра Сумрака, дочь Сияния.

Загадка. Мать Сумрака. Дочь Утренней Звезды и Вихря. Рост высокий, где-то два с половиной. Комплекция мощная, имеет величественную, гордую осанку. Лицо с изящными, точеным чертами. Глаза розоватые. Грива длинная для самки. Цвет шкуры золотисто-желтый с очень светлыми коричневатыми полосами. Возраст сто тридцать лет. Матриарх. Глава гарема Грозы.

Искорка. Сводная сестра Сумрака. Младше его на восемь лет.

Капель. Одна из самых младших жен Грозы. Желтоватая кожа. Сумраку не родственница, но условно «тетка».

Мираж. Одна из старших сводных сестер Сумрака, особенно его любила и тискала все время. Старше его на одиннадцать лет.

Нега. Высокая, статная самка. Цвет шкуры — серый. Почти одного возраста с Загадкой — на несколько лет младше. Третья по старшинству в гареме Грозы. Матриарх. Имеет боевой нрав, чаще других тренирует мальков. Сумраку не родственница, но условно «тетка».

Сейша. Крупная зеленовато-бурая самка. Возраст около ста пятидесяти лет. Старшая самка в гареме Грозы, вторая по рангу после Загадки. Матриарх. Мудрая, опытная особа. Имеет «тяжелую руку», эффективно воспитывает молодняк. Сумраку не родственница, но условно «тетка».

Сияние. Невысокая, имеет желтоватую светлую кожу. Возраст средний и средний же ранг. Матриарх. Супруга Грозы. Сумраку не родственница, но условно «тетка».

Хрусталик. Родная сестра Сумрака. Дочь Загадки и Грозы. Младше Сумрака на четыре года.

Шквал. Сын Грозы и Сияния. Сводный брат Сумрака и родной Штиля (но не близнец). По возрасту старше Сумрака на шесть лет. Характер вспыльчивый.

Штиль. Сын Грозы и Сияния. Сводный брат Сумрака и родной Шквала (но не близнец). По возрасту старше Сумрака на шесть лет. Характер спокойный.

Клан Гнева

Агат. Кожа темная, серо-зеленая с контрастными бежевыми полосами. Тридцать лет. Посвященный в клан Гнева. Сын Стража. Брат Обсидиана, общается больше всего с ним. Серьезный, но слегка нервный.

Бродяга. Кровавый (шестой ранг).

Броня. Шкура медного оттенка. Тридцать лет. Посвященный в клан Гнева. Сын Дикого. Общительный и послушный малек.

Вопль. Обычного окраса с выраженным крапом на физиономии. Тридцать лет. Посвященный в клан Гнева. Сын Тьмы. Общительный, смелый, но не очень сильный и слегка неловкий.

Вулкан. Тридцать лет. Посвященный в клан Гнева. Сын Пожирателя Душ, известного шамана. Дерзок и самоуверен.

Гнев. Вожак клана. Рост два сорок, комплекция мощная — для Хища его возраста низенький и коренастый. Лицо с грубыми чертами. Глаза оранжевые. Грива до середины спины. Цвет шкуры обычный. Возраст сто шестьдесят лет. Имеет очень порывистый, вспыльчивый характер, часто принимает слишком кардинальные решения, но умеет признавать ошибки. Жесток, но старается быть справедливым. Старый друг отца Сумрака.

Гранит. Молодая Кровь (седьмой ранг). Простоватый тип. Дежурил в ту ночь, когда Кошмар взялся за «расследование».

Дым. Старший Кровавый (пятый ранг). Бортмеханик. Нерешительный по характеру.

Ждущий. Великий Воин (третий ранг). Угрюм, но очень пунктуален, перфекционист, Гнев любит назначать его командующим операциями, для которых принципиально соблюдение порядка.

Железный Коготь. Старший Кровавый (пятый ранг). Не прочь проучить молодняк «за самомнение». Нервный и нетерпеливый.

Жесть. Великий Воин (третий ранг). Очень хороший исполнитель.

Кошмар. Друган Сумрака. Мелкий — ниже товарища на голову, по росту это около ста девяноста сантиметров. Более хилый, чем сверстники. Если бы к Хищам был применим термин «курносый», то к описанию его лица это бы подошло. Глаза карие. Грива вечно ободрана и на ней полтора знака почета. Цвет шкуры темный. Возраст тридцать четыре года. Последний сын Броска. Молодая Кровь, (седьмой ранг), но надеется на что-то после «Острова». Оптимист и раздолбай. В свои годы имеет уже очень богатый жизненный опыт. Боец так себе, но хороший проводник.

Кремень. Кровавый (шестой ранг).

Лезвие. Чернокожий. Тридцать лет. Посвященный в клан Гнева. Сын Черного Дождя. Общительный товарищ.

Обсидиан. Кожа темная, серо-зеленая с бледными полосами. Тридцать лет. Посвященный в клан Гнева. Сын Стража. Брат Агата, общается больше всего с ним. Серьезный, но слегка нервный.

Опасный. Серый в крупных коричневых пятнах. Тридцать лет. Посвященный в клан Гнева. Сын Клинка. Малообщительный, но покладистый и беззлобный.

Пегий. Великий Воин (третий ранг). Имеет тяжелый характер и склонность всех строить, даже самок в гареме. Очень искусный боец, уважаем Сумраком.

Полосатый. Корабельный врач. Имя получил за очень контрастные полосы на теле. Старший Кровавый (пятый ранг). Нервный и ворчливый по характеру.

Проклятье. Дожил до тридцати четырех лет. Сын Броска. Молодая Кровь. Брат-близнец Кошмара. Трагически погиб при попытке пробраться в чужой гарем.

Пятно. Кровавый (шестой ранг).

Резкий. Старший Кровавый (пятый ранг). Бортмеханик. Весьма поспешный в действиях товарищ.

Статный. Кровавый (шестой ранг).

Темный. Третий Помощник Вожака, Свободный Охотник (второй ранг).

Тесак. Самец мощной комплекции. Старший Кровавый (пятый ранг). Вспыльчивый, но достаточно спокойный, если не злить. Побаивается крупных самок.

Торопливый. С первого Сезона враг Сумрака. Сын Грозы соблазнил его на подставной поединок с целью сбагрить надоевших самок, и Торопливый не справился с ними, позорно бежав. В дальнейшем Сумрак уже в честной схватке отбил у него свой гарем. Все это Торопливый счел за чистой воды издевательство, и возненавидел Сумрака, сыграв затем не последнюю роль в его несправедливом обвинении. Сын Вестника. Имел ранг Молодой Крови (седьмой ранг), но был изгнан из клана.

Ужас Леса. Старший Кровавый (пятый ранг). Лучший охотник на уманов. Стебется над Сумраком и Кошмаром по поводу их «любви». Не следит за языком.

Ураган. Тридцать лет. Посвященный в клан Гнева. Сын Тревоги. Имеет косой шрам на лбу.

Халцедон. Второй Помощник Вожака, Свободный Охотник (второй ранг). Умудренный опытом, хладнокровный самец, умный и рассудительный.

Чуткий. Бывший механик клана. Пал в сражении. Много косячил.

Шепот. Сосед Сумрака в колонии. Беззаботный и общительный, привязчивый тип. Пал на Малой Охоте, оставшись в ранге Молодой Крови (седьмой ранг).

Шторм. Первый Помощник Вожака, Свободный Охотник (второй ранг). Имеет смелость перечить Гневу.

Яд. Самец с очень светлой шкурой, покрытой редкими пятнами. Тридцать лет. Посвященный в клан Гнева. Сын Дьявола. Коварный тип с большим самомнением, но пока себя не проявил.

Клан Грозы

Бешеный. Учился с Сумраком и с ним перешел в клан Грозы.

Блок. Один из новобранцев, взятых в первый год путешествий Сумрака с отцом. Первоначально травил сына Грозы, но затем проникся к нему пониманием.Не вернулся с Первой Охоты.

Бурелом. Учился с Сумраком и с ним перешел в клан Грозы.

Вызов. Был достаточно преуспевающим, но излишне самоуверенным новобранцем. Напарник Сумрака, погибший на Первой Охоте. Терпеть не мог как сына Вожака, так и других молодых самцов, не делая между ними никаких различий.

Ржавчина. Цвет шкуры редкого красноватого оттенка. Возраст средний, в юности Сумрака ему было около семидесяти. Талантливый механик, давал юному Сумраку убежище в своей мастерской. Не особенно общительный тип, считает дураками, если не всех, то большинство.

Светлый. Учился с Сумраком и с ним перешел в клан Грозы.

Смельчак. Один из новобранцев, взятых в первый год путешествий Сумрака с отцом. Пережил посвящение, но с очень серьезными травмами.

Стилет. Самый мелкий и проворный из охотников Грозы. Обучил Сумрака обращаться с ножом.

Черный Дождь. Во время тренировочного боя оставил юному Сумраку два самых больших шрама на животе.

Щебень. Медик. Зануда и циник.

Другие персонажи

Алый. Убил Проклятье, когда застал братьев хозяйничающими в своем гареме.

Бес. Самец, к которому перешел почти весь гарем Вихря (отца Загадки), после его гибели.

Бриз. Статная самка с пышными формами, известная порнозвезда, первая партнерша Кошмара и Проклятья. Шкура бежевого оттенка, полосы намечены коричневыми контурами. Грива окрашена в более бледные тона, чем у большинства сородичей. По возрасту за шестьдесят.

Бросок. Отец Кошмара и Проклятья. Дружил с Гневом. Погиб при обороне дальних границ.

Вестник. Отец Торопливого.

Всполох. Учился вместе с Сумраком, задира и завистник.

Выпад. Самец из клана Чугуна, Старший Кровавый, имел темную шкуру, пал на «Острове», являлся Сумраку во сне.

Душитель. Самец из клана Тайфуна, Великий Воин, пожилой охотник, коричневый с проседью, широченный в плечах. Пал на «Острове», являлся Сумраку во сне.

Желанная. Великая Мать, мать Грезы. Характер невыносимый. Мстительна и коварна, считает себя самой умной. В гареме настоящий диктатор. Терпеть не может Сумрака.

Махина. Очень крупный юнец, учился с Сумраком и был его соседом. Глуповат, силен, но не агрессивен, все время спрашивал у Сумрака совета.

Мрак. «Отчим» Кошмара и Проклятья, весьма обеспеченный уважаемый самец.

Пепел. Отец Грезы. Свободный охотник, серьезный тип, медленно, но верно двигающийся к посту Старейшины. Советник.

Пестрая. Одна из Наставниц Сумрака.

Пустошь. Рост под два шестьдесят, очень мощный старик. Тяжелые жвала, темно-карие глаза, седая длинная грива, обычно стянутая на спине. Шкура грубая, складчатая, обильно шипованная; рисунок почти не виден. Дожил до двухсот пятидесяти трех лет, когда был убит Маткой Жесткачей на своей Последней Охоте. Почти все, кого учил Пустошь выбились в лидеры. Гроза и Гнев были его учениками и состояли в его клане. Учил юного Сумрака четыре месяца.

Свобода. Мать Прорвы, Осени и Солнышка. На момент первого Сезона Сумрака ее уже не было в живых. Прославилась тем, что загрызла несколько своих самцов насмерть.

Сель. Командир «Острова», был убит Жесткачами во сне.

Серый. Очень крупный самец под три центнера весом. Помощник лидера Чугуна. Желанная отдала Грезу в его гарем, но Греза отвергла Серого.

Скала. Огромный самец. Бледная шипованная шкура. Старейшина, первый претендент на руку и сердце Грезы. Мать Грезы расторгла их помолвку, когда Скала не поспел за невестой к условленному сроку и из мести способствовала развалу его гарема. Лично знал Пустошь. Питает слабость к молодом самкам.

Смальта. Рост выше среднего (около двух тридцати). Одна из спасенных от Головатых самок, предмет воздыханий Кошмарика. Имеет мощную комплекцию и крупные черты лица. Рисунок на ее шкуре напоминает черно-коричневую мозаику. Возраст пятьдесят два года.

Сумрак (тезка). Малек, встретившийся Сумраку на границе владений сестер, подглядывающим за купающимися самками.

Тайфун. Пожилой глава одного из кланов.

Таран. Самец из клана Глыбы, Старший Кровавый, имел светлый окрас, пал на «Острове», являлся Сумраку во сне.

Тучка. Очень крупная пожилая самка. Возраст сто девяносто. Медик колонии, хороший специалист, но имеет слабость к молоденьким воинам, так что те избегают попадаться ей в руки. Сумрак уважает ее, но также старается по возможности держаться подальше.

Утес. Погибший владелец гарема, остатки которого в виде сестричек перешли к Сумраку.

Чугун. Очень старый Вожак. Глава клана, к которому принадлежит Серый.

Ярость. Самец из клана Тайфуна, Кровавый, крепкий юнец чуть младше Сумрака, пал на «Острове», являлся Сумраку во сне.

Божества и духи

Вроде бы, не совсем действующие лица, но упоминаются часто… Их немного, так что без алфавита, а «по старшинству».

Черный Воин — первоначальное божество-разрушитель яутжей. Вечный Охотник, покровитель самцов и самок-воительниц. В его небесное воинство попадают воины, павшие с честью на боле боя или на Охоте.

Красная Воительница — первая супруга Черного Воина, создательница Мира.

Золотая Владычица — вторая супруга Черного Воина, повелительница Стихий.

Белая Мать — третья супруга Черного Воина, создательница живых существ и разума, покровительница самок-производительниц. Заведует Чистилищем и реинкарнацией.

Серая Провидица — четвертая супруга Черного Воина, хозяйка времени.

Усмирительница гнева — один из домашних духов — Защитников Спокойствия.

Исцелительница душ — один из домашних духов — Защитников Спокойствия.

Страж покоя — один из домашних духов — Защитников Спокойствия.

====== НЕМНОГО ХРОНОЛОГИИ ======

Комментарий к НЕМНОГО ХРОНОЛОГИИ Дорогие Читатели, это, увы, тоже еще не глава… Но еще одна часть, которая кому-то может помочь понять происходящее.

Как водится, я была поставлена в тупик несколькими вопросами Читателей, которые заставили меня заморочиться этим делом. Для себя, чтобы не путаться, я давно уже планчик накидала, какое событие за каким следовало, а теперь, встретив положительный отклик аудитории в ответ на предложенный «глоссарий», добавляю и эту пояснительную часть.

Итак с чего началась охотничья жизнь Нашатырушки? Как вы, наверное, помните, с того, что батя утащил его на свой корабль, увидев, какое убожество мать сотворила из сынули. Кстати, звездолет Грозы назывался «Сокрушитель» — я как-то нигде этого не упомянула, но это еще прозвучит позже, ну, и, может, кому-то интересно. Так вот, Сумрак попал на «Сокрушитель» в семнадцать лет. На момент действий «В краю вечного солнца» ему было только четырнадцать, так что для тех, кто переживал, что там были описаны его «последние светлые денечки», сообщаю: он после тех событий благополучно балдел еще три года.

Произошел тот знаменательный момент примерно в середине Сезона Любви — у Хищей это, как и у многих других созданий, период с весны до начала лета. Условно уже, конечно, учитывая, что они колонизировали несколько планет, где временные циклы могут не совпадать. Но календарь-то у них явно какой-то имеется, так вот, согласно нему — весна. Не удивительно, что Гроза был так зол — мало того, что долгожданный потомок вызвал у него шок, так бедному Вожаку еще и потрахаться нормально не дали… Короче, доставалось Сумраку от нервного папаши, еще как доставалось…

Через год состоялось знакомство Сумрака с Пустошью — все, наверное, помнят, как. Нашему герою как раз исполнилось восемнадцать, но по меркам яутжей он был еще совсем подросток, у них «совершеннолетие», как мне думается, только после Посвящения наступает. Пустошь четыре месяца учил малька, после чего им, увы, пришлось проститься.

Еще два года Сумрак обучался у отца, путешествуя с кланом, занимаясь наравне с новобранцами, а затем Гроза, следуя правилам, сдал двадцатилетнего юнца в колонию, где того натаскивали уже вместе с ровесниками до тридцати годков.

В тридцать отец забрал Сумрака обратно вместе с еще девятью пацанами уже в качестве официального пополнения рядов своего клана.

Теперь к самому животрепещущему. Встреча Нашатыря и Зои произошла, когда первому было сорок лет, а второй тридцать три. Самый прикол, что формально Нашатырь Зои младше (если учитывать среднюю продолжительности жизни, а так же физическое и психическое развитие), а по факту старше почти на десяток. По людскому летосчислению случилось знаменательное событие в 2014 году, и привязано оно к реальной дате открытия реально существующего неуловимого вида ящериц Cercosaura hypnoides, найденного в 2012-м.

Спустя два года (помним, что все идет по человеческим меркам, у Хищей вообще может быть иное летосчисление, и я в это не лезу, «переводя» даты, как и имена, на «человеческий язык») Сумрак ушел в клан Гнева, как именно — уже совсем отдельная история. Ему было сорок два.

Надо сказать, в этот же, по-людски 2016 год, Зоя переехала в США и вышла замуж.

А наш нерешительный герой осмелился податься к самкам лишь к сорока семи годам. Едва же ему исполнилось сорок восемь, как он рванул на «Остров». И здесь мы уже говорим о будущем, так как у людей на дворе в это время идет 2021–2022 год.

Это, если вкратце. Думаю, и хватит.

====== Бонус: Хищевые приколы ======

Комментарий к Бонус: Хищевые приколы Вдогонку)))

Друзья! Оказалось, что в процессе написания историй о Хищах накапливается огромное количество приколов, которые в силу своей стебности не входят в сами произведения. Это шутки, рождающиеся в процессе общения Соавторов. И вот иногда хочется, чтобы все это прочли Читатели и тоже повеселились) Короче, строго не судите) Улыбайтесь)))

Из обсуждения вопроса «А что делать с «Островом» после зачистки»

К: — У него (Сумрака) Гарем от умершего вожака достался и робота он чинил. Конечно, ему пригодится пара роботов, несколько холодильников, домовая утварь и техника, Всё, чтобы наладить и улучшить быт гарема и подготовить его к расширению состава как в количестве баб, так и мальков растить.

Г: — «Дядя Сумрак — мародер» 😄😄😄😄😄

Из беседы 21.12.2017

Подарок

— На, Сумрак, — сказал Кошмар, протягивая моток синей изоленты.

— Нафига она мне? — обомлел от такого подарка Сумрак.

— Станцию чинить будешь накрепко… — захохотал Кошмар.

Константин, 27.12.2017

Про физический труд

— Кошмар, в реакторной одна створка перекошена.

— Заноси всё на руках.

— И как я генератор на реактор поставлю?

— В древности использовали рычаги и блоки.

… спустя какое-то время

— Эх, дубинушка, ухнем. Эх, дубинушка зелёная, сама пошла.

— Сумрак, ты где таких вдохновляющих песен наслушался?

— У меня была русская женщина.

Константин, 17.01.18

Не раскрытая история Острова

................................................

день 37.

Сегодня тренировка была особенно жёсткой. К нам прибыла первая и единственная самка — учёная. По прозвищу Облачко. Удивительной красоты женщина будет заниматься мелкой живностью на пропитание Жесткачам. Все мужики стали проявлять стойкое рвение выделиться, чтобы создать пару.

.......................................

день 45

С лёгкой руки Облачка, Научно исследовательский объект перспективного оружия был назван «Островом», ну она так восторгалась самой передовой техникой, что назвала место «островком науки и света среди чёрной глади космоса». Название прижилось.

......................................

день 48

Охотники привезли молодую самку Жесткачей. Вполне хорошее состояние. Много дырок от дротиков со снотворным.

......................................

день 69

Для испытаний нужны крепкие панцири. С кем вообще хотят наши охотники воевать??? Ладно. Решение нашлось очень быстро. Трудную Дичь решено размножать на Бронеголовах.

......................................

день 159

Ух, ну и погулял же я в этих угодьях. А всего то и нужно было, вместо нейтрализатора использовать генератор феромонов, маскируясь под хозяина гарема.

Заметка. Надо как-то бабам объяснять, что мой манипулятор действует вместе с членом, потому их так сильно валит от оргазмов. Некоторые пугаются.

.......................................

день 160

Что за фигня? До «Острова» нет ни одного транспорта, даже технического. Объявлен карантин. Что там умудрились сделать???

Константин, 10.5.2018 г