Народный Арранкар (СИ) [Нейромантка] (fb2) читать онлайн

====== Идеальный мир Хичиго ======

Когда был Хичи маленький,

Арранкарскою порой,

Он тоже бегал жадненько,

С дырой своей пустой.

Ловил он смертных пачками,

И души их сосал,

Таким вот был он мальчиком-

Губил и убивал.

Широсаки Хичиго, “Хичиго и Пустята”

— Да уж извини меня, что-то ты припозднился, дорогой братец! Сколько лет прошло, пришлось все брать в свои руки. Да ты читай, читай!

Ичиго удивленно держал в руках глянцевую детскую книжку с цветными иллюстрациями.

— «Хичиго и Пустята, Истории для самых маленьких.» Под редакцией проф. мин/обр. кандидата истор. н. Бакуго К.… Как, Бакуго тоже здесь?! — удивленно вытаращился рыжий. — А я думал он вернулся в свой мир?

— Нет, здесь она, здесь. Теперь уже официально как женщина, а не как не пойми что со своими вечными воплями, что он парень и герой. Теперь министр образования у меня, потом позвоню, обрадую ее, что ты вернулся. А книжечку-то я сам писал. Читай давай! — глаза белобрысого восторженно заблестели. Он ждал похвалы, аплодисментов, криков «браво», падания ниц и эпосов в свою честь, можно какой-нибудь монумент и обязательно, чтобы был выше облаков.

Ичиго, хмыкнув, открыл книгу наугад. На картинке был изображен улыбающийся во весь свой синий рот Хичиго, в окружении маленьких детишек Пустых. Он сидел в центре с пустенком на руках, а другие пустята, полные благоговения и восторга, взирали на него.

— Ну и нахрена все это?! Книжка для детей? Ты тут прям живой бог. — печально посмотрел на него Куросаки.

— То есть как это нахрена?! — страшно удивился Хичиго — Дети — это наше будущее, наш самый главный капитал! Взрослые-то может еще и помнят, как оно было раньше и могут сравнивать… а дети, это чистый лист, бери и рисуй что захочешь. Вот я и рисую… Давай, читай живо!

Ичиго тихо выматерился и начал читать сказку:

— Хичиго всегда был очень примерным ребенком. Он слушался старших, учился на отлично. Но даже самые лучшие дети иногда ошибаются. Ошибся и Хичиго: однажды он гулял по дому и случайно не удержавшись, высосал душу из любимой собачки брата своего, Ичиго. И соврал своему брату, сказав это сделал соседский мальчик. Соседскому мальчику влетело, а Хичиго с тех пор не мог спать спокойно. Он переживал, что наврал своему брату и что соседский мальчик был наказан. Переживал целых три месяца, а потом пришел и в слезах признался. И Ичиго его простил. Ичиго всегда прощал, и ему, и нам грехи. С тех пор Хичиго больше никогда не врал и говорил только правду. КОНЕЦ.

Хичиго довольно улыбался, а Ичиго, красивым пинком ноги отправив книгу в полет, заорал:

— Ах ты ж скотина поганая! Так это все-таки ты Рексика тогда сожрал! Признался, он, блять! Нихрена ты не признался! И что это херня про Ичиго, который прощает грехи?!

Рыжего трясло, он сдвинул брови и сжимал и разжимал кулаки. Конечно, можно себя долго успокаивать, что родственников и Родину не выбирают, но это уже переходило все границы. Он как и белобрысый прочитал слишком много хорошей фантастики, чтобы не знать чем это закончится. Хотя бы гипотетически. Дай бог, если только пшиком для мира Пустых, которые, в принципе, тоже не виноваты — ну вот такая расплата, но люди… Это неизбежно зацепит мир живых людей…

А вот этого совсем допустить нельзя и оставить все просто так тоже нельзя, как бы дорог ему не был его брат Хичиго.

— Ну не признался, ладно, прости. Жалко собачку. Ты хочешь чтобы я написал, что не признался? И чтобы все детишки перестали слушаться родителей? Вот.

Белобрысый подобрал книгу и, с довольным видом, ткнул своим белым пальцем с черным ногтем в иллюстрацию на следующей странице.

— А вот и Ичиго, который прощает грехи. Ты же вознесся, милый мой, на небеса. Простил нам наши грехи и вознесся. — Широсаки ухмыльнулся как в старые добрые времена, когда они терпеть друг друга не могли.

Эта ухмылка означала, что беспощадный убийца и сумасшедший маньяк вернулся. Ещё чуть-чуть и границы иллюзорного мира и реальности размоются настолько, что он без зазрения совести перебьет всех Пустых в рекордные сроки и будет слизывать синим языком кровь со своих пальцев, улыбаясь своей широкой, теплой, доброй улыбкой истинного социопата. От таких мыслей стало тошно. Ичиго даже не слышал, что вешал его брат, пока не получил от белобрысого лёгкий пинок ногой и до него опять начали доноситься фразы Широсаки, захлебывающегося в чувстве собственной важности.

— Ты теперь на небесах, следишь за нами. А мы на земле, мы все — твои дети. Это уже другая книга, Завет Арранкара. Хочешь почитать? Тоже я писал. — и опять это довольное выражение лица «смотри какая я умею, а ты — нет».

Ичиго раздраженно отмахнулся от протягиваемого ему фолианта с золотым тиснением:

— Да как тебя вообще угораздило, как ты это провернул?!

— Легко и просто. Наполнил сердца простых Пустых гордостью за наш славный Арранкар, наполнил головы Пустых Заветом Арранкара, наполнил животы Пустых обещаниями, и тем, что попалось под руку. И все, никто даже не пикнул! — Хичиго сложил руки на груди и гордо задрал подбородок вверх.

Ни дать, ни взять — фотомодель для политической фотосессии и главный гвоздь рекламной компании «Помолись два раза за Хичиго перед сном и тебе воздаться три раза, по цене твоих двух молитв. Аминь.» Вот что делает власть с мыслящим существом — превращает в тирана, манипулятора и инквизитора в одном лице. Ичиго Куросаки в очередной раз передернуло от перспектив данного «утопического общества».

Хичиго продолжал стоять в позе «фотографируйте, кто может, я же такой офигенный» и продолжал вещать свои прежним металлическим голосом, от которого волосы дыбом вставали:

— Эспада сама пришла ко мне и попросила союза, типа коалиция, временное правительство Арранкара. Я согласился, для вида, потом стравил их между собой. — он радостно засмеялся. От его смеха хотелось заткнуть уши. — Они перегрызли друг друга, а прочих недовольных я отправил в Генератор. Остались только самые глупые и самые лояльные. Держу их для красоты, типа правительство.

Широсаки был чертовски доволен собой и очарован фантазией о власти над всем миром, ведь у него есть решение для всех неугодных. Брови Ичиго полезли вверх:

 — Да зачем тебе это? И что еще за генератор?

Хичиго довольно захихикал:

— Помнишь профессора Иашина? Я его сюда вытащил и он сконструировал мне ту хреновину. Загружаешь туда души неугодных Пустых и она вырабатывает из них электрическую энергию. — в этом месте своего монолога белобрысый вздохнул. — К сожалению, профессора пришлось отправить туда же — под конец совсем с ума сошел, пытался зачем-то сломать Генератор… А жаль, умный был, гадина, полезный…

Ичиго в отчаянии заломил руки: все уже давно началось и катится к черту с бешеной скоростью. Он уже начал убивать, только уже не своими руками, у него теперь есть Генератор. Все повторяется: террор, чистка, и остатки прежней роскоши, не способные вякнуть, иначе будут переданы прилюдной казни, чтобы остальным неповадно было.

— Да это ты сошел с ума, а не он! Нахрена тебе столько электричества?!

— Как это нахрена? — искренне удивился Бог этого мира и наконец перестал изображать из себя звезду с первой обложки дурнала. — У меня есть Пустые-фермеры, они работают на фермах, выращивают души людей и животных для еды. И есть Пустые-рабочие, они работают на заводах и фабриках. Легкая и тяжелая промышленность, понимаешь? Трактора, станки, танки, одежда, лекарства, химия. Работать всем обязательно, это их обязательное право — право на Труд. Кто не хочет трудиться, приносит пользу Арранкару другим способом — питая Генератор.

Ичиго схватился за голову и закатил глаза: все просто хуже не придумаешь! Хичиго тем временем продолжал:

— У нас появился Закон Арранкара, Уголовный Кодекс Арранкара, появилась медицина, пенсионная система. Детские сады и больницы. — он с упоением загибал пальцы. — И все это принадлежит простым Пустым, точнее мне, как их самому лучшему представителю. Мы растем духовно, у нас есть кинематограф, есть книги, есть театры и художественное искусство. Развивается туристическая отрасль.

Ичиго отмахнулся от протягиваемого ему туристического буклета с призывом на обложке посетить «Уэко Мундо — Жемчужину Арранкара и место постоянной резиденции Вождя Нашего Хичиго» и едко процитировал строки из древнего писания:

— И при правителе сием процвели науки да ремесла. Развились радость у простого люда неописуемая и восторженность великая.

Туше Ичиго. Ты бессилен, ты ничего не можешь сделать для миллионов тех Пустых, что были высосаны Генератором в угоду прожорливой твари по имени Широсаки Хичиго. Смирись. Ты проиграл свой божественный крестовый поход. Никакой ты не Бог на небесах…

Хичиго сразу же взвился, выскочил из-за стола, подскочил к брату и заорал ему в лицо:

— Вот не надо этого, да! Все и правда стало лучше! Они счастливы! Дети счастливы! У нас смертность от Кровавой Чумы упала почти до нуля! Скоро всем будет хватать еды, закончатся голод и разруха! Больше нет паразитов и мироедов, только рабочие и фермеры! Все беды были от них! А голод — это враги! Их еще много. Ой, как много. Но ничего, скоро всех их отправлю в Генератор!

Ичиго смотрел на своего сумасшедшего брата и ему было больно. Хотелось убить его, а затем себя. И он решил высказать все в последний раз. Хватит, Хичиго. Поиграл и будет.

— Было и здравоохранение, и культура, и искусство. Были умные, талантливые Пустые. Только ты ведь их отправил всех в Генератор, да? — рыжий скривился. — Вижу по глазам что отправил. Они тебе были не нужны и очень мешали, потому что умели думать самостоятельно.

Он этой пламенной речи у Куросаки перехватило дыхание. Он сделал пару глубоких вдохов и продолжил выплевывать правду брату в лицо, которое все больше становилось похожим на его прежнюю маску Пустого, когда он ещё был временным шинигами.

— Знаешь Хичиго, ты забыл одну очень важную вещь. Которая важнее полных ура-патриотизмом сердец, важнее голов, полных твоими идеями и даже важнее полных животов. Знаешь, что ты забыл?

Рыжий устало посмотрел на беснующееся существо, которое уже перестало быть великим правителем и становилось тем, кем было изначально — Хаосом и Смертью.

— Да, я их всех отправил в Генератор! Интеллигенция это не мозг нации, это ее гавно! *(цитата) Мое искусство, моя религия, мои Пустые. А они — чужие… ну и что же я, по твоему забыл?!

Ичиго уже не было страшно. Он знал, что из них в живых не останется никто. Это единственное решение, чтобы остановить геноцид.

— Совесть. Совесть ты свою забыл, Хичиго. Что ты будешь делать, когда закончатся недовольные и будет некого отправить в Генератор? — он рассмеялся, как человек потерявший все в один короткий миг. — А я тебе скажу что ты сделаешь — ты отправишься завоевывать новые миры. Эти пустые детишки станут твоей армией. Ты втянешь свой народ, которому ты так страстно желаешь процветания, в очередную кровавую войну и не факт, что Арранкар ее переживет.

Хичиго потрясенно помотал головой, словно пытаясь опомниться после тяжелого удара, а потом прошептал:

— Знаешь Ичиго… уходи. Просто уходи. Ты вознесся, ты бог на небе, я бог в Арранкаре. Все было хорошо, пока ты не вернулся. Просто уходи.

— Не могу, — так же тихо прошептал ему на ухо Ичиго. — Не могу. Я люблю тебя и люблю этих Пустых, которые даже не мой народ. Но я их тоже люблю, простых людей, которых ты обрекаешь на страдания. Тирания это не выход, Хичиго. Мы уйдем вместе.

При этих словах Ичиго схватил его в охапку и не выпускал. Хичиго вырывался, орал, а потом это случилось…

Первый голос: Ну, да, примерно так. Напишешь сцену пробуждения и выводы?

Второй голос: Запрос вроде про Ленина был, а ты начал утопию, из которой я потом сделала Апокалипсис… Мы невыносимые. (:

Первый голос: Ну, а что? Прям в духе тех времён с элементами твоей любимой фантастики.

Второй голос: Ага. Коктейль из Зощенко, Оруэлла, библейских мотивов про Каина и Авеля, все как мы любим — сломали мозг себе, сломаем и другим… Ахахаха.

Первый голос: Зато без расстрэлять и павэсить. (:

Второй голос: Бедный товарищ Вынаградов… Я про него совсем забыла, надо было натравить на Хичиго, ну ладно, так драматичнее, не может же все всегда быть по Фрейду…

Ичиго проснулся первым и отодвинулся от близнеца, ожидая его пробуждения.

— Только не снова, ну пожалуйста! — сердце стучало как ненормальное.

Второго прохождения через принятие себя он точно не переживет. Хватит. Тогда точно придется запереть Хичиго во внутреннем мире с вертикальными облаками и признать, что Куросаки Ичиго — слабак — не справился со своим альтер-эго. Он уставился на знакомое лицо, ожидая развязки. На него посмотрели золотистые глаза с черными белками и белобрысый свои обычным голосом спросил:

— Ичи, ты в порядке?

— Нет, я совсем не в порядке! — истерика все же началась.

Хичиго мгновенно придвинулся ближе и обнял трясущегося Ичиго.

— Это просто сон, Ичи. Все хорошо. Возврата не будет, я тебе обещаю.

— Честно?

— Честно. — уверенно заявил белобрысый. — Ичи, это сон про то, каким бы я мог стать, если бы мы не помирились, понимаешь? Все такие тираны глубоко несчастные и одинокие люди, которые не понимают и не принимают себя такими, какими являются и стараются изменить мир, вместо того, чтобы менять себя.

— Ну да, так и есть. — Ичиго пришлось признать, что в словах близнеца есть резон.

— Ичи, самое лучшее, что произошло за мою долгую и кровавую жизнь, — я помирился с тобой. — выдохнул он рыжему в ухо. — Я начал чувствовать и сопереживать. После того, как дыра затянулась, я перестал ощущать себя Пустым, у меня теперь есть ты, зачем мне что-то еще?

— Блин… — рыжий шмыгнул носом. — Ну и реалистичные сны нам снятся, реально поверил, что все на самом деле… И стало страшно и больно.

— А теперь?

— А теперь уже полегче. — Куросаки отстранился от близнеца. — Может что-то веселое перед сном смотреть? А то эти кошмары меня начинают доставать.

— Хорошо, будем смотреть веселое. Я согласен. — тепло улыбнулся ему Хичиго. — А теперь надо поспать нормально.

— Угу. — рыжий позволил обнять себя и закрыл глаза. — Сладких снов.

— И тебе, Ичи. И тебе.

====== Принять и полюбить ч.1 ======

Шел третий год войны. Армия клонов Отто фон Гаттера, уже захватившая несколько миров, завоёвывала столицу Уэко Мундо, неся на своем пути всеобщее Единение и Братство. Правда Единение и Братство эти были весьма и весьма нездорового толка — дыру в груди пленных Пустых через специальное устройство заполняли гаттеровской идеологией, после чего они наполнялись и переставали быть Пустыми, внешне и внутренне превращаясь в клонов Отто.

Армия Хичиго проигрывала эту войну: Пустые героически сражались, гибли на поле боя, оживали в плену, наполнялись идеологией*, и пополняли собой армию вторжения. От горизонта до горизонта тянулась эта армия — все одинаковые, все копии Отто фон Гаттера, все они Отто фон Гаттер, и имя им Легион.

В серых шинелях, с волшебными палками на ремнях, крест-накрест охватывающими грудь, Пустые, с закатанными до локтей рукавами, маршировали по пустыне, и от их строевого шага гудела земля. На голове у каждого был шлем с круглыми очками прицела, под шлемом был шрам в виде букв SS, который Отто фон Гаттер, еще будучи ребенком, получил у бабушки в деревне, упав с печки.

После того случая ребенок сильно изменился и начал высказывать весьма странные идеи… Но рассказывать правду об этом происшествии было запрещено под страхом неминуемой смерти. Официальная версия появления шрама гласила: получен при покушении на жизнь Вождя.

А в генштабе столицы было как всегда многолюдно: носились, грохоча сапогами курьеры, приходили срочные депеши, ордена и медали, лились трофейные вина и коньяки, словом — кипела самая обычная штабная боевая жизнь. Хичиго, склонившись над огромной картой фронтовой полосы, стоял в своем старом поношенном френче, и, как гордый старый орел, изучал ее, зорко глядя из-под насупившихся белых бровей.

— Товарищ верховный главнокомандующий, Десятый Пустознаменный танковый корпус докладывает об отступлении! — раздался дрожащий голос гонца, принесшего плохие новости.

— Расстрэлять. А потом павэсить. — Хичиго говорил со странным акцентом, не смотря на дрожащего парня и не заботясь о том, что тот его поймет. Гонца утащили прочь бравые помощники.

Белобрысый ничего не понимал, но тем не менее продолжал отдавать какие-то вполне осмысленные команды. Адъютанты бегали, докладывали обстановку, маршалы стояли рядом в ожидании приказов, пока он, возвышаясь над оперативной картой, координировал оборону столицы.

Верный друг и соратник Ичиго стоял по правую руку в голубой парадной форме маршала авиации. Слева находился Бакуго в своем женском теле, на котором очень даже приятно смотрелся облегающий точеную фигурку, китель с маршальскими кавалерийскими знаками отличия, подпоясанный широким ремнем с золотой саблей.

— Хичиго, мы проигрываем — нам нужно чудо! — вопил Бакуго своим женским голосом, в котором отчетливо раздавались нотки истерики и отчаянья. — Если мы сейчас же ничего не предпримем, нас всех превратят в Отто фон Гаттеров!

Ичиго уныло стоял рядом и молчал, и, по его опустившимся плечам и сгорбленной фигуре, было видно, что он тоже считает битву за столицу Уэко Мундо уже проигранной, а себя — без пяти минут клоном.

 — Таварыщ Бакуго, что вы прэдлагаете? — услышал Хичиго свой голос, который определенно звучал как-то иначе, совсем не похоже на его собственный.  — Хичиго, нам нужно чудо! — заламывал руки Бакуго. — Нам нужны союзники! Нам нужна вся Геройская Академия! В моем мире у каждого студента Академии своя уникальная магия — причуда. Например, у нас есть один человек. Ну так, человечишка, по кличке Виноградный Мальчик. — на этой фразе Бакуго почему-то брезгливо поморщился, но тут же взял себя в руки и продолжил… — Он умеет склеивать врагов. Вот если бы он склеил гаттеров, моя доблестная кавалерия могла бы…

Ичиго потянул белобрысого в сторону.

— Хичиго, надо поговорить с глазу на глаз. — почти шепотом заговорил рыжий в ухо бесстрашного верховного главнокомандующего.

Белобрысый лишь кивнул и вышел за своим верным соратником в свои личные покои в соседней комнате. Рыжий быстро осмотрелся: наличие лишних ушей было нежелательно. Он подошёл вплотную к Хичиго и зашептал ему.

— Хичи, ты же знаешь закон — пока не поймём головоломку, мы не проснёмся.

— Таварыщ Куросаки, что вы прэдлагаете? — машинально спросил белобрысый.

— Предлагаю соглашаться на предложение Кацуки. Пустые потому и Пустые, что им нужна любовь. Склеивание врагов? — Ичиго мстительно хмыкнул. — Пусть Виноградный Мальчик их склеит и залюбит до смерти. Кацуки не любит извращенцев, а то как он брезгливо поморщился, говорит о многом.

Широсаки нахмурился, обдумывая слова близнеца. А ведь правда, это хороший вариант: какой-то паршивый человечишка отымеет всех Пустых. Новость всех времен и народов! Все эти непобедимые и гордые арранкары потеряют свою анальную девственность от похотливого подростка… Лучше прям не придумать…

— Прэлэстно, товарищ Куросаки! Татальный ахтунг! Склэить и атымэть! — злобно захохотал альбинос. — Бэрэги свою жопу, Отто фон Гаттер!

Они вернулись обратно и Хичиго оглядел всех своими золотистыми глазами, в которых светилось предвкушение от скорой мести самовлюблённому придурку, которого в детстве недолюбили.

 — Да, давайтэ прыгласым таварыща Выноградова! — произнес Хичиго со своим странным акцентом и указал куда-то в центр карты невесть откуда взявшейся у него в руке курительной трубкой. — Ставка камандывания будэт здэсь, в дэсяти кыломэтрах от сталыцы Уэко Мундо. Мы астаемся здэсь и нэкуда эвакуыроваться нэ будэм!

А еще через полчаса Минору Минета, он же Виноградный Мальчик, ученик академии Юэй, класс 1-A, а по совместительству — главный извращенец Академии, висел под раскрытым куполом боевого аранкарского десантного парашюта на высоте нескольких километров, и, в голос, орал от ужаса.

Он всего лишь прятался в шкафчике женской раздевалки и мирно подглядывал за переодевающимися девчонками, как вдруг что-то вспыхнуло, мигнуло, и он оказался где-то совсем в другом месте. Какие-то люди набросились на него, натянули непонятную одежду, заорали про пятиминутный инструктаж, из которого Минору понял только то, что его, такого красивого, в самом расцвете лет, одного одинешеньку, почему-то отправляют побеждать целую армию злобных монстров.

Минету запихнули в странную машину, которая взревела, и понеслась ввысь, а потом грубо, пинком под зад, выбросили из открытой двери прямо в небо, посоветовав не забыть дернуть за кольцо. За кольцо он дёрнул сразу же и сейчас парил высоко-высоко в небе, постепенно снижаясь, и вопя от ужаса. А далеко внизу, под его дрожащими ногами, маршировала армия Отто фон Гаттера. Грохотали сапоги, поднимая облака пыли, ревели танки, проносились грузовики с припасами — армия стягивала силы к столице.

Минору опустился уже довольно низко, когда гаттеры наконец его заметили, услышав панические вопли. Они посрывали волшебные палки с плеч, направили на несчастного Минору и заорали:

— Хальт! Пустой, сдаваться! Шайссен!

Минору и рад был бы остановиться и сдаться без боя на милость победителя, но его парашют останавливаться не умел, и гаттеры открыли беглый огонь. Минору зажмурил глаза от ужаса, и, не глядя, шарахнул куда-то вниз своим волшебным липким шаром. Внезапно стрельба прекратилась и все стихло. Минору осторожно открыл один глаз, потом второй, а потом глаза его почти выскочили из орбит от удивления, а сам он затрясся мелкой дрожью похотливого возбуждения.

Армия гаттеров, прямо на его глазах, из серой превращалась в розовую. Волна розового цвета прокатилась по всему войску, и стремительно унеслась дальше за горизонт. Гаттеры склеивались вместе, срывали с себя серые шинели и начинали заниматься тем самым действием, которое на приличном языке принято называть групповым сексом.

Минору достаточно жестко бухнулся о землю, сверху его накрыл купол парашюта, и главный извращенец Академии пару секунд выбирался, пытаясь опомниться, но тут же вскочил на ноги и, маслянно улыбаясь, принялся смотреть. А посмотреть было на что: гаттеры любили друг друга во всех возможных и невозможных позах. Наблюдая очередную весьма замысловатую групповую сцену из трех дюжин переплетенных в порывах страсти тел, Минору восхитился:

 — Не, ну ахренеть я Купидон, а?! Если б я знал, что так могу, я бы всю Академию перелюбил!

Он не знал сколько там бродил: сколько прошло минут, часов или дней. Казалось, он будет ходить вечно среди этих переплетенных тел и страстных стонов, не будет ни есть, ни пить, и прямо тут же, на поле боя падет геройской смертью от похоти и перевозбуждения, как вдруг случилось странное: спаривающиеся гаттеры начали растворяться в воздухе, оставляя после себя шлемы, палки и серые шинели…

… и Пустых, которые теперь не были Пустыми. Они поднимались и с удивлением бессмысленно бродили, сверкая голыми телами, не понимая что собственно происходит. В их груди больше не было зияющих отверстий, ребята выглядели очень даже здоровыми и симпатичными, и, если бы не ошарашенный вид, можно было бы подумать, что эти парни только что из бани, ну или со слета нудистов…

Это было уже не так интересно как спаривающиеся гаттеры, но Минору, как все истинные вуайеристы*, знал как быстротечен бывает сладкий миг, и тут же принялся таращиться дальше.

А тем временем в генштабе Уэко Мундо зазвонил большой красный телефон. Внезапно все стихло, раздавался только шепот: Отто! Фон Гаттер! Он! Это он!!!

 — Хычыго у аппарата — негнущейся рукой Хичиго снял тяжелую трубку, и приложил к виску.

Раздававшийся из трубки голос не был таким знакомым голосом нервного и дерганного шизофреника, буйно жестикулирующего на митинге перед многомиллионной армией, совсем нет: из трубки доносился радостно вопящий голос подростка:

 — Хичиго, это Отто… Тьфу, ну то есть это Гарри! Хичиго, я все понял! Как вы с Ичиго поняли! Я теперь тоже не Пустой! И твои Пустые — не Пустые! Чтобы быть счастливым не нужно пытаться заполнить собой весь мир!!! Достаточно просто принять себя таким, какой ты есть! Принять и полюбить! Любовь!!!

Из трубки продолжали доноситься восторженные вопли, но Хичиго уже ничего не слышал — толпа под восторженные возгласы подхватила его на руки и начала качать, понесла вперед за собой, за двери генштаба, которые распахнулись неожиданно в бок, как гигантская коробка для бенто… И за ними ничего не было, кроме пустоты и огромной жареной, истекающей жиром курицы, между ног которой зловеще извивались щупальца осьминога. Щупальца схватили Хичиго, перевернули в воздухе, начали срывать одежду и душить…

И тут Хичиго проснулся. Было уже светло. Он лежал у Ичиго дома, в его кровати, у изголовья которой сидела зареванная Кацуки и обеспокоенно смотрела на него. Рядом стоял тазик с холодными компрессами. Увидев, что Хичиго очнулся, блондинка радостно подскочила к нему, и защебетала:

— Ты проснулся, проснулся! А я всю неделю тут дежурю, не сплю, меняю тебе компрессы!

Хичиго попытался собраться с мыслями, что было весьма сложно — от холодных компрессов жутко ломило голову, и внезапно вспомнил: Кацуки притащила тот огромный бенто, распахнула его, и там оказалась жуткая целая курица подозрительного цвета, почему-то с щупальцами из живота. Взгляд девушки был таким умоляющим, делать было нечего и пришлось, закрыв глаза, пробовать. И это было последним, что он помнил.

 — Да, теперь я припоминаю. Это ты таскалась за мной, ты требовала внимания, ты притащила этот бенто из крысиного яда, ТЫ ВЕДЬМА! — заорал Хичиго, вспоминая, кому он обязан недельным кошмаром.

Белобрысый продолжал беситься, орать и выкрикивать угрозы, но девушка его уже не слушала. Ее руки сами взяли тяжелый медный таз, в котором плавали куски льда и тряпки компресса, и, с размаху, опустили прямо на голову орущего Хичиго…

…. и тут Хичиго снова проснулся. Было уже светло, а рядом сидел Ичиго и, с любопытством поглядывал, на близнеца.

 — Ну, и куда тебя опять занесло? — участливо осведомился он. — Я проснулся, а ты спишь как убитый.

— Да к Кацуки меня швырнуло. — белобрысый потрогал голову. — Решила накормить меня курицей со щупальцами осьминога.

— Что за странное блюдо? — заржал рыжий.

— Не спрашивай меня. — вздохнул близнец. — Откусил кусок, щупальца как зашевелятся…

— Тебя там тоже чуть не залюбили до смерти? — ухмыльнулся Куросаки.

— Хуже. — расстроился Хичиго. — Чуть не придушили. Потом очнулся у Кацуки. Она меня тазом медным по башке огрела, когда я ее ведьмой назвал.

— Мда, не очень хороший сон. — резюмировал рыжий.

 — Да. Очень плохой сон. Пожалуйста, ты не мог бы полежать со мной пару минут?

Хичиго потянул его под одеяло, обнял и, какое-то время, они лежали молча.

 — Знаешь, а я тебя люблю. Просто люблю и все. Очень сильно, — нарушил наконец тишину Хичиго, приподнявшись на локте.  — Я тоже тебя люблю. Очень сильно, — без тени улыбки ответил Ичиго и они снова обнялись под одеялом. — Гарри Поттера больше смотреть не будем, ну его нахрен. Такая мура понаснится, лопатой не отмахаешься.

Хичиго согласно кивнул и уткнулся Ичиго в плечо.

— Хорошо, что мы есть друг у друга. — признался близнец. — Если бы не ты, там бы и остались.

— Ну нет… — сморщился Куросаки. — Я как-то не фанат группового секса, тем более с арранкарами…

====== Принять и полюбить ч.2 ======

ляляляляляляля

здесь будет текст

Нейромантка

Внутри шкафчика было даже уютно и приятно пахло персиковым туалетным мылом. И, самое главное, отверстия для вентиляции располагались очень удачно, как раз на высоте глаз. Минору Минета, он же Виноградный Мальчик, ученик академии Юэй, класс 1-A, а по совместительству — главный извращенец Академии, (а также и Герой Битвы при Уэко Мундо, собственноручно перелюбивший целую армию Пустых), уже целый час прятался в шкафчике женской раздевалки в ожидании момента, когда женская команда по баскетболу вернется с матча и начнет переодеваться.

И этот сладостный миг наконец-то настал — замелькали трусики, маечки, чулочки — рай для такого вуайериста со стажем как Минета. Минору был спокоен и собран: его орлиные глаза подмечали мельчайшие детали, а его память запоминала все происходящее с потрясающей точностью. Ради таких моментов стоило жить. Внезапно нос его зачесался и он, изо всех сил давясь чихом, дернулся и гулко стукнулся затылком о железную стенку. Девчонки завизжали, забегали, отпрыгнули от качающегося шкафчика, но потом собрались, и, во главе с синеволосой капитаншей команды, распахнув дверь заорали:

— Рота! Подъем!

— Рота, подъем! Сбор! Гаттеры! — надрывался дневальный прямо над ухом.

Вся рота тут же попадала с кроватей и кинулась надевать форму, хлопая ремнями гимнастерок и грохоча сапогами. Минору тоже вскочил и принялся лихорадочно шарахаться, пытаясь натянуть армейские брюки, которые были ему велики размеров на пять. Потом он провозился с гимнастеркой, которая тоже была ему слишком велика. Вся рота уже давно стояла по стойке смирно, а он все еще возился с ремнем. Его гигантские сапоги валялись рядом с койкой.

 — Отставить!

Ротный подошел к раскорячившемуся Минору и ткнул в него пальцем:

— Посмотрите на этого бойца! Не будьте как он. Он не готов защищать Народный Арранкар от отто-гаттеровских оккупантов! Три наряда вне очереди!

«Опять сортиры чистить и картошку» — с тоской подумал Минору, поспешно натягивая на себя оставшееся.

Он давно уже отбросил все попытки понять, откуда берутся эти сортиры и картошка — ведь обычную пищу Пустые не жрали и уж подавно не делали того, что рифмуется с этим словом, но факт оставался фактом: с завидной регулярностью он драил сортиры и чистил картошку. Видимо, так положено: если армия, то подъем по тревоге, картошка и сортиры. Картошка, кстати, была несъедобная, из какого-то пластика — это он уже проверял, когда оказалось что кормить его тут не будут. Но он уже ничему не удивлялся, он давно понял — в армии так положено, делать странную и ненужную работу: мыть ненужные сортиры, чистить бутафорскую картошку и копать до обеда. Кстати, об обеде…

Пустые питались душами. Души людей полагались только высшему командному составу, а прочим приходилось довольствоваться скудным армейским пайком — полторы крысиных души в день на одного Пустого. Крыс подвозили из совхоза «Пустой Путь N 24», на специальных бронированных крысовозах, под усиленной охраной — в стране был голод и желающих поживиться за казенный счет было немало.

Минору собирал тушки только что высосанных крыс и варил их, жарил, даже тушил с травами в импровизированном котелке из круглого шлема с очками прицела, который остался после одного из гаттеровских клонов. Солдаты знали и любили Минору до такой степени, что даже не пытались сожрать его душу — еще бы, герой Битвы при Уэко Мундо, собственноручно перелюбивший всю армию вторжения! Можно даже сказать, что он был знаменит — нелепый герой, в три раза ниже самого низкого Пустого, вечно путающийся в своей форме не по размеру и попадающий в самые нелепые ситуации, он неизменно вызывал смех и улыбку простых солдат. В голодной армии, только что пережившей войну страны, моральный дух был особенно важен.

После Битвы его какое-то время возили на армейском джипе по стране, в поисках уцелевших кучек гаттеров, которых он тут же мастерски склеивал, но потом гаттеры закончились и о нем официально забыли. Никто не знал что делать с Минору и его приписали к одной из армейских частей, где тот и остался проходить службу. Он пытался жаловаться, просил чтобы его вернули обратно, в родной мир, но все прошения разбивались о железную стену арранкарской военной бюрократии.

Все дни были одинаковы. Он потерял счет времени. Казалось, его дело не движется и он до конца своих дней останется питаться дохлыми крысами среди бессмертных злых духов, но в один прекрасный день его наконец то вызвали в расположение части:

 — Виноградов Минору Минетович?  — Так точно!  — Вам предписано с документами явиться в Генштаб Народной Армии Арранкара. — командующий Западным фронтом понизил голос. — Фельдмаршал Бакуго тебя вызывает, лично. Герой Битвы при Уэко Мундо. Ты там, это, смотри, не урони честь мундира! Штабной автомобиль тебя ждет. Ну, с богом, да пребудет с тобой Пресвятый Ичиго!

Командующий сгреб Минору в охапку, поднял и троекратно расцеловал в губы. Минору, в свои подростковые годы, будучи уже закоренелым извращенцем, взвыл. Все таки поцелуи с огромными усатыми неживыми дядьками не входили в обширный список его половых девиаций.

Минору сидел на пассажирском сиденье штабного джипа и гадливо морщился, вспоминая прикосновение колючих усов к своим нежным щекам и аромат крепкой арранкарской махорки изо рта командующего фронтом. Время от времени он плевался и принимался вытирать лицо рукавом. Потом его мысли переключились на странный вызов в генштаб. «Бакуго, Бакуго» — имя казалось странно знакомым, но каким-то неправильным.

— Рядовой Виноградов по вашему распоряжению прибыл! — попытался по уставу молодецки прищелкнуть каблуками Минору, но его огромные сапожищи лишь неприлично хрюкнули выпускаемым воздухом.

Фельдмаршал Бакуго повернулась ему навстречу… и Минору принялся хохотать. Он хохотал и хохотал, икая и давясь:

— Кацуги Бакуго! Ахаха, с титьками! Какой размер? Ах, чтоб меня! Разденься, покажи! Ты туда тонну силикона что ли вкачал?! И ГУБИЩИИ. Ой не могуу… вот уж не не знал что ты у нас девочкааа… Ой, ты меня убил… и бедра тоже ничего!

Глаза Бакуго сверкнули, на ладони ее полыхнул огонь, впрочем она тут же взяла себя в руки. Огонь погас, а она деревянным голосом сообщила:

— Минору Минета, я хотел лично извиниться за то, что тебе пришлось пережить в связи со всей этой историей, но теперь вижу, что это было излишне. Тебя сейчас же отправят обратно в Мир Геройской Академии…

Бакуго повернулась к солдатам за спиной:

— Охрана, увести рядового Виноградова в Отдел Перемещений!

Бравые Пустые подхватили орущего Минору под мышки и поволокли к выходу. Его тащили по коридорам генштаба, а он орал и материл Бакуго, который каким-то неведомым образом был виноват во всей этой истории.

— Я из-за тебя крыс жрал, гадина ты сисястая! Мразь пустоголовая! — гулким эхом доносилось по коридорам и им вслед из дверей высовывались удивленные головы сытых штабных Пустых.

Сразу за поворотом, начальник караула дал Минору тычка под ребра и тот сразу же сбавил громкость. Его вернут обратно домой, а остальное уже не важно. Хрен с ним, с этим Бакуго, лишь бы поскорее вернуться домой, снова кушать нормальную человеческую еду и снова прятаться в шкафчике женской раздевалки! Охрана оперативно доставила его к Отделу Перемещений, распахнула дверь, швырнула Минору внутрь и осталась стоять у двери.

Внутри его встретил пожилой маг:

— Так, не переживайте, молодой человек, присаживайтесь. Сейчас отправим вас домой. Но сначала мне нужно кое-что проверить.

Минору с подозрением уселся в кресло с проводами, а маг принялся расхаживать вокруг него и бубнить себе в бороду:

— И координат вы, разумеется, не знаете… понапишут попаданцев, все кому не лень, а вот назад отправлять. и люди мучайся… — сердито ворчал маг, расхаживая вокруг Минору с какими-то квадратными сетками.

— 215 в Тентуре… а нет, не сюда. Там из вас кактус сделают. Это же Антитентура 013, налево от Большой Медведицы… Все, летим!

Первый голос: Захера ты оставил мой текст в эпиграфе?

Второй голос: В рамках творческого эксперимента. Выглядит неплохо и гораздо лучше, чем у многих других. Честно и без надрывного пафоса.

Первый голос: … Меня это уже задрало! 89 ошибок! Нет там ошибок! Где ты их находишь?!

Второй голос: — Извини. Это не ошибки, это именно правки. специфика сайта, нет категорий для правки. Давай сделаем так: ПЛ — Правка Логическая, а ПК — это правка косметическая, просто предложения по улучшению текста, а… опаньки! Вот, таварыщ Выноградов наконец то снова с нами! Передаю его в твои нежные любящие руки, получайте заказанное!

Первый голос (пафосно): Приветствую тебя, Герой! Твоя великая победа в Битве при Уэко Мундо навеки останется в памяти людей. Барды будут слагать о ней баллады, а влюбленные в Героя девы будут рыдать по ночам, в юных грезах о тебе.

При этих словах Минору гордо надулся от ощущения собственной важности, и, казалось даже стал выше ростом. Он важно кивал головой и довольно ухмылялся.

Первый голос (еще более пафосно): Но сражение настоящего Героя никогда не заканчивается. За одной битвой приходит следующая. Новому миру нужна помощь Героя, твоя помощь, Минору! Жанр слеша стал настолько популярен, что образовался пространственно-временной разрыв и в нем родился целый мир. Ты отправляешься туда. Девы нового мира нуждаются в тебе! Удачи, Герой!

Минору завижал от ужаса, не понимая что за «слеш» и еще один странный мир, от самодовольства не осталось и следа, он кинулся бежать… и растаял в воздухе.

Второй голос: Ну, норм, но нахрена столько пафоса то?

Минору Минета осторожно приоткрыл один глаз и облегченно выдохнул: не казарма, не картошка и не крысы. Вроде человеческая комната, только плакатов многовато, даже на потолке. Минору сфокусировал взгляд и покрылся холодным потом: с многочисленных постеров на него смотрели идеально красивые целующиеся, обнимающиеся и любящие друг друга подростки.

«Я попал в комнату гея?» — ошарашенно подумал «товарищ Виноградов» и зажмурился, чтобы никто не увидел, что он в сознании. Откуда-то сбоку донесся радостный женский визг:

— Ура, новая глава в яойной манге. Ну наконец-то я увижу их голыми!

«Яойная манга? Голыми?» — Минета лихорадочно вспоминал, чтобы это могло значить. Слово было для него новым и непонятным, но, похоже, это были не геи.

— Ичиго, а что за хрень нам снится про товарища Виноградова? — потер глаза Хичиго и повернулся к своему близнецу. — Что из этого винегрета мы с тобой должны были понять?

— А я откуда знаю? — зевнул рыжий и нахмурился, что его разбудили. — Похоже у твоего подсознания баг — мы начинаем подглядывать за другими, сами не участвуя.

— Ну, неплохо тоже. — хитро улыбнулся Широсаки. — Значит покупаем много попкорна и наблюдаем за другими. Самим-то голову ломать не надо.

— Я бы на твоем месте не слишком то обольщался, зная себя. — ухмыльнулся Куросаки и повернулся к нему спиной. — Все, ни о чем пока не думай, у меня выходной и я хочу выспаться. Мне еще очередное сочинение писать.

— Как скажешь, Ичи, как скажешь. — хитро улыбнулся Хичиго и закрыл глаза.

====== Нелюбовный треугольник ======

Хичиго стоял в пустоте Мира Дверей и шипел от раздражения и досады. Нет, его не обманули и честно выполнили обещанное: когда он наконец то встретил Рассказчиков, он сглупил, потребовав у них свободы и возможности принимать решения самому. И такая возможность была ему предоставлена. Только она и ничего больше.

Теперь Хичиго самостоятельно бродил по Миру Дверей и сам открывал двери, но разница была совсем невелика — он все равно не знал что находится за очередной дверью. Как только он прикасался к дверной ручке, новый мир затягивал его в свои сети и чаще всего выбраться сразу не получалось. И проснуться, не решив хотя бы одну головоломку, он не мог, надо было просить у Рассказчиков возможность просыпаться по желанию.

Нет, они не обманули и даже не перехитрили — просто умолчали о самом важном и он доверчиво попался на эту уловку.

Хичиго был зол и чувствовал себя тем глупым мальчиком из детской сказки, поймавшим за хвост волшебного лиса, и потребовавшим, в качестве желания, миллион золотых монет, которые заживо погребли глупца под собой, хотя надо было всего лишь попросить миллион желаний. Можно было так вечно стоять среди дверей, беситься и ждать непонятно чего. Хичиго раздраженно пнул ближайшую дверь…

… его оглушил грохот мотора, словно ударив тяжеленной кувалдой по голове. От неожиданности Хичиго вздрогнул, дернулся всем телом и боевая машина послушно вильнула вниз, устремившись к поверхности океана. Но руки сами потянули штурвал на себя, поднимая нос самолета, и Хичиго с силой вдавило в кресло. В уши ворвался треск динамиков шлемофона:

— Чак! Чак!Какого?! Что там у тебя?

— Да так, спина зачесалась, ну знаешь, вот решил почесать. — ответил Пилот-Хичиго чужим голосом — а ты там уже полные штаны навалил?

— Твою мать, Чак! Какие тут у вас шуточки на южном фронте! В Уэко за такое бы сразу отправили в Генератор.

Хичиго обернулся через правое плечо и сквозь фонарь кабины увидел своего ведомого — тот выравнивал высоту своего самолета, возвращаясь в строй. Хичиго приветливо помахал ему рукой, в ответ ему показали средний палец в черной авиационной перчатке. Хичиго заржал.

— Ага, привыкай, Майк, тут у нас все попроще, знаешь ли. Самолеты попроще, девушки тоже попроще, ха-ха, а помнишь ту красотку в баре?

— Да, такое сложно забыть. А какое у нее было лицо, когда ты врезал тому флотскому по роже!

— Ну, это стоило дисциплинарного взыскания. Будет знать как обижать наших девушек. Придут из рейса и давай отрываться, прямо как пираты Среднепустого моря…

Их полет над океаном продолжался. Они летели на каких-то древних одномоторных самолетах, с минимумом приборов, ориентируясь лишь по компасу и возникающим внизу островкам, которые Хичиго, похоже, помнил наизусть. Погода потихоньку начинала портиться: небо потемнело и по фонарю заскользили струйки воды. Внизу показался очередной крошечный островок с небольшой бухтой, окруженной тропическими пальмами, и Хичиго повернул направо, посмотрев на почти скрывшееся за облаками солнце. Ведомый дисциплинированно следовал за ним.

— Прошли Мейз, следующая отметка Эмти-1 и потом в бар, пропустим по стаканчику. — он поставил карандашом отметку в журнале.

— Подтверждаю, прошли Мейз.

— Майк, у тебя штурвал в сторону не тянет?

— Нет, Чак, машина исправна. А что?

— Ха! Запомни, эта жестянка никогда не бывает полностью исправна. У нас и сейчас полным полно трещин в обшивке, нет двух гирокомпасов — одни дырки вместо них на панели. они никогда не работали как надо и сейчас снова в ремонте, на всех машинах. А если палку потянет в бок, упаси тебя Ичиго, потянуть ее дальше! Тяни в противоположном направлении и не отпускай, иначе останешься без руля. Этот руль погубил куда больше самолетов, чем вся противовоздушная оборона гаттеров.

— Снова ваши местные шуточки… Второй раз не куплюсь, иди нахрен, Чак.

— Ну Майк, я тебя предупредил, а так — поступай как знаешь. О таких вещах тебе не расскажут на вводном инструктаже. Строго говоря, техническое состояние самолетов это тоже военная тайна, как и потери при боевых действиях.

— Ну твою мать, заткнись сейчас же. Я не хочу в Генератор!

— Какие вы в столице запуганные, крепко же там вас за задницу держат… а ты в Битве при Уэко был? Говорят наши какую-то бомбу сбросили новую, секретную, вся армия гаттеров прямо легла на месте? У нас правда такие есть?!

— Иди на…

Куда ему идти, Хичиго так и не разобрал: в наушники шлемофона сквозь треск и визжание резко ворвалась бравурная музыка какого-то торжественного военного марша.

— ЭФ-19-2, как слышишь, прием? Резервная частота! Резервная частота!

Хичиго покачал крыльями, чтобы привлечь внимание ведомого, и ткнул пальцами в оба уха. Тот тоже ткнул пальцами в уши. Хичиго показал ему два пальца — «вторая частота».

— ЭФ-19-2, как слышишь, прием?

— ЭФ-19-1, Чак, слышу тебя.

— Проклятые узкоглазые, Протекторат, мать его. Вещают на средних волнах, перекрывают наши частоты… тут до границы всего ничего, километров двадцать. А наши новую военную базу ставят. Ну ладно, пока перемирие, а через годик Наш Вождь Хичиго эту проблему решит, вот увидишь. Это только вопрос времени. Парочка таких бомб, и те, что выживут, отправятся в Генератор. А потом и в другие миры пойдем.

— Чак, да не было там никаких секретных бомб. говорят там вообще один маг был, но очень сильный.

— Да, я бы сказал точно так же, если бы у меня были такие бомбы…

— Эх, а я не хочу воевать. Хочу обратно в деревню, как только все это закончится. Крылышки жалко, конечно, но у меня жена, двое пустят-близнецов. Надо думать о них.

— Чумы у вас там не было?

— Нет, хвала Пресвятому Ичиго, повезло… Нам не пора с базой связаться? Мы уже должны быть где-то рядом.

Хичиго покрутил ручку передатчика, выбирая нужную частоту.

— Эмтидейл-один, прием. Эмтидейл, это ЭФ -19, как слышите, прием. Эмтидейл, видите нас на локаторе?

В наушниках был лишь шум и треск. Хичиго снова попытался связаться с базой, но ответа не получил.

— Майк, они не отвечают. Попробуй ты!

— Уже пробовал, молчание. И вообще, по моим расчетам мы должны были увидеть горы еще десять минут назад. Мы заблудились? У нас топлива еще на полчаса, а потом придется приводняться…

— Заткнись и продолжай вызывать! Мы вернемся, я тут уже который год летаю… аварийный маяк включай и продолжай вызывать на всех частотах!

Небо стремительно темнело и уже было темно почти как ночью, хотя по расчетам Хичиго оставалось еще часа четыре светового дня.

«Часы тоже неисправны?!» — он растерянно окинул взглядом светящуюся приборную панель: высота, скорость, топливо.

Магнитный компас, казалось, совсем сошел с ума — стрелка крутилась во все стороны. Он постучал ногтем по стеклу, разумеется это не помогло. На месте гирокомпасов по прежнему торчали провода, замотанные в черную изоляцию. Проклиная проклятую летающую жестянку, он вызвал ведомого.

— Майк, у меня компас сдох. Да что там вообще может сломаться. может замкнуло проводку и она как магнит работает… хрен знает. давай вперед, веди нас прежним курсом, уже скоро будем дома. да почему так рано стемнело?!

— Тоже самое, стрелка болтается во все стороны. База не отвечает. сядем на воду и нас отправят в Генератор за потерю двух машин, даже если спасут! Мне нельзя, у меня жена-дети, Чак, твою мать!

— Так вообще не бывает, чтобы все сразу сломалось! Может это какое-то секретное оружие узкоглазых?!

— Да какие узкоглазые, они на такое не спосо…

Динамик шлемофона замолчал. Хичиго покачал крыльями, показал на уши, обернулся на ведомого, но в наступившей кромешной темноте его нигде не было видно. Приборная панель замигала и погасла. Хичиго лупанул по ней кулаком, она включилась, немного помигала и выключилась уже насовсем.

Мотор закашлялся, немного постучал и тоже остановился. Хичиго оглушила внезапная тишина, был слышен лишь свист ветра на крыльях. Самолет стремительно терял высоту и скорость. Второе было гораздо страшнее, уже было ясно придется садиться на воду вслепую. Хичиго вытянул штурвал на себя до упора, и вдруг понял что летит уже не в кромешной темноте — крылья самолета светились, светился весь корпус и фонарь кабины.

Как завороженный, он наблюдал за искорками статического электричества, бегущими по крыльям самолета, по остановившемуся винту. Они увеличивались, превращались в маленькие шаровые молнии, срывались с корпуса и взмывали в воздух.

Удивительно, но момент удара о воду он не заметил совсем.

Хичиго лежал в горящем самолете и был совершенно цел, даже не ранен. Заклинившее стекло фонаря пришлось выбивать ногами — еще не хватало выжить после крушения и сгореть! После очередного удара фонарь открылся и Хичиго поспешно выпрыгнул из самолета. Вместо океанской воды под ногами была пустота Мира Дверей. Падая, самолет разорвал на своем пути несколько дверей и сейчас его обломки горели вместе с кусками сломанных дверей, а над местом катастрофы деловито сновали в воздухе уже знакомые светящиеся шарики.

Хичиго с интересом наблюдал за их работой. Целый рой шариков опустился на горящий двигатель и пламя сразу же погасло. Исчезла и часть двигателя — просто исчезла и все, а на ее месте появился фрагмент двери. Похоже шары устраняли последствия катастрофы, каким-то образом стирая самолет и восстанавливая поврежденные двери. Их действиями управлял странный человек, которого Хичиго про себя обозвал «механиком». Механик махал рукой с планшетом и шарики послушно летели в нужную сторону.

— Код зеленый, фигня. Опять понаписали, писатели хреновы. — сообщил «механик» не глядя, зевнул и снова уткнулся в свой планшет.

— Извините, а вы не знаете где второй самолет? Мы вместе летели и я оказался тут.

«Механик» поднял глаза, перепугано подскочил и тут же провалился в светящийся люк, на мгновение открывшийся прямо под его ногами. С его исчезновением, светящиеся шары дружно подпрыгнули и пропали.

Ничего не понимающий Хичиго побродил вокруг, немного полюбовался на странную, как бы оплавленную, кучу из обломков самолета и фрагментов дверей, которые не успели восстановить шары.

Одна из сломанных дверей была приоткрыта и из щели вырывался свет. Хичиго снял с головы уже ненужный шлемофон, швырнул его в открытую кабину самолета, древним жестом воинского салюта махнул рукой обломкам и решительно отправился в сторону приоткрытой двери…

====== За 20 лет до конца: (1/6) Ядерного оружия поражающие факторы ======

— А вот ещë анекдот: Пришëл конструктор из КБ* на производство и начинает рабочему чертежи свои показывать. Рабочий посмотрел-посмотрел, удивился: мол, ну не бывает такого! А конструктор, с пеной у рта, доказывает, что это можно сделать. Начали спорить, позвали цехового технолога. Технолог послушал их, почесал в затылке и выдаëт: «Да сделать-то можно, но такого не бывает!»

Курилка снова огласилась взрывом хохота. Рабочие довольно ржали: до конца рабочей смены оставалось всего минут двадцать — законное время для перекура. Был вечер пятницы, а в карманах ещë оставались мятые червонцы и трëшки с недавней получки. Бутылка водки в Народном Арранкаре стоила 5.50, а еще на 50 монеток можно было взять связку вяленых крысиных душ на закуску — жизнь была прекрасна и хороша, настолько, насколько это вообще возможно в этой стране.

А чем ещë тут заниматься, кроме водки? Конечно, можно размножаться, производя новые винтики для системы, взамен старым, ломающимся, а можно строить индивидуальный рай на крошечном дачном участке за городом. Или, если уж совсем ума нет, можно поучаствовать в социалистическом соревновании — победишь и получишь небольшую премию и переходящий флажок передовика производства. Впрочем, флажок этот с премией отберут, как только другой глупец тебя обгонит, а вот ударные нормы выработки не отберут и будешь до пенсии угля давать стране — увидят, что можешь, сядут на шею и больше не слезут.

— Ну что, Хичи, о таком ли ты мечтал, когда устраивал революцию? — язвительно подумал Ичиго.

Мысленный ответ пришел незамедлительно — близнец сидел рядышком на лавке. Он раздраженно посмотрел на брата.

— Опять ты за своë! Да, конечно, это не совсем то, что я хотел, но они значительно лучше тех тупых животных — Пустых, которые только и могли, что бродить по пустыне и пожирать себе подобных. Я создал вполне жизнеспособное государство и превратил их в разумных существ. Чего тебе ещë надо, что не так?!

— Ты конечно молодец, но всë не так! Тут всë через задницу! Ну почему нельзя было сделать по-человечески?!

Этот спор продолжался уже несколько месяцев. Одним прекрасным утром близнецы оказались в телах простых рабочих трудяг, обычных молодых парней, совсем недавно закончивших техникум и направленных на местный завод.

Они проснулись в заводской общаге и выяснили, что оказались в мире, в котором Хичиго уже побывал раньше, всë основательно перелопатив. В мире близнецов прошла всего пара месяцев, но здесь время текло по-другому: с момента исчезновения Вождя Нашего Хичиго на местных открывных календарях пролетело несколько десятков лет.

И вот близнецы снова здесь, в Народном Арранкаре, но то, во что превратилась страна, их совсем не радовало. Кармический бумеранг, вернувшись в очередной раз, крепко приложил Хичиго по затылку, но тот, в своей твердолобости и бессердечности Пустого, продолжал упорствовать и заявлял раздраженному брату, что всë, в целом, нормально, а наблюдаемые ими странности есть просто «перегибы на местах», вызванные чрезмерной ретивостью конкретных чиновников и граждан.

Их телепатическую ругань прервал цеховой парторг*, просунувшийся в дверь курилки и рявкнувший на рабочих:

— Ну чего ржете-то? Рано начали. Не вздумайте сбежать домой, сейчас политинформация будет. Всех проверю по списку и тех, кто не придет, в принудительном порядке подпишу на следующий тираж облигаций госзайма!

По курилке пронесся разочарованный вздох — теперь придется ещë минимум час личного времени, а то и все полтора, сидеть в заводском актовом зале и слушать лектора, который будет вещать о загнивающем капитализме Единых Штатов и судьбоносных решениях XXVI-го пленума президиума совета Пустой партии Народного Арранкара. Всë это рабочие уже слышали много раз и услышат много раз в будущем, но это было обязательно.

В актовом зале оказалось довольно-таки многолюдно — парторги цехов постарались и согнали на лекцию всех, кого только смогли поймать. В последнее время они поумнели, стали объединяться и ловить рабочих целыми группами — совсем как в былые времена охотились Пустые — выстраивались у заводской проходной и отбирали пропуска у всех, кто пытался под шумок улизнуть.

Избежать экзекуции могли лишь те, кто не стал ждать окончания рабочего дня и нажрался прямо на рабочем месте — таких, разумеется, под руки осторожно вели до проходной. Не дай бог упадëт на станок или под колеса погрузчика — потом не отпишешься от несчастного случая на производстве. Пусть лучше убьется на улице…

Зал продолжал наполняться: прибывающие озирались, разыскивая знакомых, и найдя их, протискивались между рядами кресел на свободные места рядом.

Близнецам замахали две девушки-намотчицы, Софи и Шейла, из соседнего цеха:

— Ичи, Хичи, давайте к нам! Мы вам места заняли! У нас тут конфетки есть и кроссворд!

Близнецы помахали в ответ и принялись протискиваться к ним, наступая на ноги сидящим, извиняясь и отшучивась.

Намотка трансформаторов считалась низкоквалифицированным, малооплачиваемым и, следовательно, исключительно женским трудом. Близнецы уже успели побывать в намоточном цеху, когда таскали туда ящики с деталями. Молодые симпатичные и, самое главное, непьющие парни из слесарного цеха были весьма привлекательны и намотчицы уже взяли их на заметку, хотя самим близнецам это было пока невдомëк. Они наконец добрались до девчонок, уселись и принялись болтать. Ичиго облюбовала невысокая пухленькая словоохотливая блондиночка Шейла, а Софи, положившая глаз на второго близнеца, была стройной и немного застенчивой брюнеткой.

Время тянулось, рабочие болтали друг с другом, а лектор всë не появлялся. Парторги начинали волноваться. Про мобильники и тем более интернет в этом мире пока и слыхом не слыхивали, а по огромному стационарному телефону-

«вертушке» дозвониться куда надо не получалось — рабочий день уже закончился и трубку на том конце не брали.

Через пятнадцать минут, когда лектор так и не появился, ропот рабочего класса начал усиливаться и послышались выкрики из зала:

— Давай по домам!

— Хорош!

— Мы и так всë знаем, что надо!

— А мне ребëнка надо забрать из садика!

— И мне надо ребëнка забрать!

— Ха, ребëнка! Да ты в магазин побежишь, алкаш поганый!

— Хаха, а сама-то! Да твой Васька два раза в наркологии лежал! Я бы тоже на его месте запил, с такой-то бабой!

— Ах ты, я тебе сейчас по морде, алкаш поганый!

Спеша предотвратить назревающие беспорядки, глав.парторг завода схватил микрофон:

— Дорогие товарищи, извините, кажется наш лектор задерживается. Ну, раз уж мы тут с вами собрались, давайте проведем лекцию по гражданской обороне! К микрофону приглашается товарищ Криволапов, бывший подполковник Воздушных Сил Арранкара, а сейчас — начальник нашего военно-учëтного стола! Похлопаем!

По залу пронесся вздох разочарования — домой не отпустят, раздались жиденькие аплодисменты особенно сердобольных баб, и на сцену из зала поднялся свежеделегированный лектор. Он взял микрофон, распрямил старую согнутую спину в поисках былой армейской осанки, и принялся за дело, ничуть не удивилясь происходящему. Такое случалось постоянно — не явился лектор, значит зовут Криволапова. И даже не нужна была бумажка с текстом выступления, за долгие годы все слова уже были выучены наизусть. Криволапову тоже хотелось домой и он отбарабанил всю лекцию, уложившись в рекордные восемь минут, и в конце привычно поинтересовался есть ли аудитории вопросы. Вопросов, по традиции, не было.

Уловив знакомые слова, предвещающие скорый конец никому не нужного действа, рабочие зааплодировали, на этот раз с энтузиазмом. Послышался шум отодвигаемых стульев, все начали вставать, но заводской парторг отрицательно покачал головой, постукивая пальцем по своим наручным часам. Последовал очередной вздох разочарования, вновь зашумели придвигаемые стулья. Парторг вопросительно посмотрел на Криволапова и тот повторил вопрос, поинтересовавшись, есть ли вопросы к докладчику. Вопросов по прежнему не было, парторг настойчиво постукивал по часам пальцем, а значит Криволапову предстояла импровизация.

— Ну что, раз у вас нет вопросов, тогда я сам задам. Что вы будете делать, если ядерный взрыв потенциально противника застанет вас в открытом поле?

— Ляжем и повернемся к взрыву спиной, если рядом нет канав или других укрытий! — дисциплинированно ответили ответственные бабы из передних рядов. Всем хотелось домой и побыстрее, а начало лекции они помнили неплохо.

— … да, ляжем спиной к взрыву и будем медленно отползать в сторону ближайшего кладбища! — язвительно добавили мужики с задних рядов.

— Да. — с полной серьëзностью подтвердил Криволапов. — Ложимся спиной к ядерному взрыву, но в сторону кладбищ не отползаем. Когда приходит повестка, являемся на ближайший мобилизационный пункт — в сторону кладбищ вас доставят, когда это будет нужно Родине.

Парторг сделал докладчику страшные глаза, а тот недоуменно пожал плечами, так и не поняв, что же такого сморозил — ведь в армии их учили именно так. По часам снова постучали и Криволапов задал следующий вопрос, заявив, что этот будет посложнее — «Что относится к поражающим факторам ядерного оружия?»

Воцарилась недоуменная тишина. Рабочие слышали лекцию уже много раз, но запоминались только первые две-три минуты, а дальше голова сама-собой отключалась и начиналась скука, во время которой обычно они шепотом болтали между собой или решали кроссворды в газетах.

Послышались нерешительные возгласы с мест:

— Гриб?

— Радиация?

— А ещë вроде люди слепнут… не?

Криволапов скептически покачал головой, а парторг, взглянув на часы, заявил, с плохо скрываемым раздражением:

— Товарищи, пока эти… как там их. ядрëные факторы не расскажите, мы никуда не пойдëм. Можем хоть всю ночь тут сидеть! Стыд-то какой и срам, а если вдруг комиссия из министерства нагрянет, что я им должен буду сказать?! Учили-учили — да не выучили?! Как вы думаете, погладят меня по головке за это?

Рабочие загрустили и затосковали. В самом деле, сколько раз слушали лекцию, а вот не запомнили. Ведь если и в самом деле полетят атомные бомбы, то это не пригодится — даже отползти в сторону кладбища не успеют — всë будет очень быстро. Но отвечать-то нужно…

В жизни всегда есть место подвигу. Обычные, казалось бы самые простые люди, совершают удивительные вещи: человек бежит в горящий дом, с риском для жизни спасает задыхающегося ребëнка. А он и подумать не мог, что через минуту совершит самый настоящий подвиг — просто сидел и читал газету, вдруг увидел пламя и…

В жизни всегда есть место подвигу. Герои среди нас. Мы все — потенциальные герои, просто нужно правильное время и место. Вот и сейчас, вдруг со своего места поднялся простой рыжий парень и, скромно улыбнувшись, произнëс:

— К поражающим факторам ядерного оружия относятся: воздушная ударная волна, световое излучение, проникающая радиация, радиоактивное заражение местности и электромагнитный импульс.

— ДА!!! ДААА!!! — Весь зал вскочил с мест и в едином порыве заорал, как принято было тут орать, когда любимая футбольная команда забивает решающий гол. — ГОООЛ!!!

Мужики кинулись пожимать руку этому простому, храброму и умному Герою, а женщины восхищенно улыбались. Шейла, в порыве чувств, повисла у него на шее и поцеловала прямо в щëку, при всех! А Герой смущенно раскланивался и прижимал руку к сердцу, благодаря. Да, в жизни есть место подвигу!

Конечно цветов и кубков с медалями Ичиго не принесли, но если бы они были, то вручили бы непременно.

Криволапов тоже радостно кивал, и орал, и махал Ичиго руками. Даже парторг позволил себе слегка улыбнуться, довольно потëр руки, взглянул на часы и жестом всех отпустил.

Через мгновение в зале было уже пусто — рабочие, с топотом, умчались по домам.

Комментарий к За 20 лет до конца: (1/6) Ядерного оружия поражающие факторы *КБ – Конструкторское Бюро.

*Парторг – нехороший человек, отвечающий за политическо-моральный облик вверенного ему коллектива.

====== За 20 лет до конца: (2/6) Сексот Ичиго ======

В то утро близнецов поджидали серьëзные неприятности. Привычно поднявшись полседьмого утра, невыспавшиеся и мрачные, они поплелись на работу. На заводской проходной, как обычно, встречала очередь.

Важной отличительной особенностью Народного Арранкара были очереди в любых, самых неожиданных местах. Утром в общежитии была очередь в ванную, на улице была очередь в автобус, потом была очередь для того чтобы войти на работу и выйти с работы. В магазине была очередь за продуктами, рядом другая очередь — за духовной пищей, а третья, и самая большая, очередь вела в вино-водочный отдел. Иногда возникала и четвертая очередь — за Дефицитом, неким редким продуктом, который следовало непременно брать, даже если он тебе был не нужен.

А, к примеру, в поликлинике дело обстояло ещë интереснее: имелась очередь, чтобы взять мед.карточку, затем очередь к врачу, который выдавал направления, затем очередь к нужным врачам, а они обязательно посылали в четыре дополнительных очереди — на сдачу анализов и флюрографию. В конце этого нелегкого квеста следовало отстоять еще две очереди — поставить печати в регистратуре и сдать мед.карточку.

Итак, близнецы добрались до заводской проходной и вклинились в поток людей, проходящий через турникет под бдительным оком бабки-вахтера. Бабка была вредная, придирчивая и чересчур въедливая. Она могла долго изучать пропуск и дотошно сличать фотографию с невыспавшейся и синей с похмелья физиономией рабочего, с сомнением покачивая головой. Эти действия были обусловлены исключительно бабкиной вредностью: несмотря на преклонный возраст, она обладала замечательной памятью и прекрасно помнила всех работников завода в лицо, ведь директоров цехов, партийных работников и прочих мелких и крупных шишек она пропускала сразу, с приятной улыбкой, и даже не требовала пропуск.

Ичиго, отстояв очередь, успешно прошел процедуру бабкиного фейс-контроля, обернулся, чтобы подождать близнеца… и… и у Хичиго были неприятности. Он хлопал по карманам спецовки и брюк снова и снова, в поисках пропуска. Бабка довольно потерла руки и ухмыльнулась.

— Кажется, забыл в других брюках, пустите так? — неловко поинтересовался он.

Бабка изумлëнно посмотрела на него: ещë никто и никогда не смел проситься пройти без пропуска.

— Это же Хичи Широсакин, он с нами в седьмом цеху работает! — вступились за него голоса из очереди.

— Ничего не знаю! — аж взвилась от восторга бабка, радостно брызжа ядом и вредностью — Широсакин-шмаросакин, ничего не знаю. Пропуск несите! Если пропуск утерян, то обратитесь в бюро пропусков. Там вас оштрафуют, — это слово бабка произнесла с особым удовольствием — И выпишут новый… и прогул вам поставят, и в личное дело занесут, чтоб неповадно было пропуска терять. Следующий! Не задерживайте очередь!

«Ладно Ичи, я пошëл искать пропуск…» — уныло подумал Хичиго, махнув рукой и выбираясь из очереди.

«Посмотри в брюках и под кроватью, может он выпал… или в тумбочке?»

Хичиго умчался искать пропуск, а Ичиго пошел на рабочее место. Дойти не получилось — неподалеку от входа в цех его за локоть остановил какой-то неприметный, ничем не выделяющийся на фоне остальных, рабочий и, незаметно показав ему красную «корочку», спрятанную в широкой ладони, велел идти рядом.

Ичиго послушно последовал за ним, на, внезапно ставшими ватными, ногах. И что потребовалось от простого трудяги сотруднику ГБА?! Они зашли в соседний цех, попетляли по коридорам и в дальнем конце цеха остановились под незаметной дверью с надписью «Теплосеть». Сотрудник позвенел ключами и открыл дверь, за которой оказались отнюдь не трубы с манометрами и вентилями, а самый обычный канцелярский кабинет: стол-стул, портреты вождей, пишущая машинка, телефон, сейф, шкафы с полками дел.

— Проходи Куросакин, присаживайся. Нам с тобой предстоит серьëзный разговор.

Ичиго поспешно рухнул на стул и остался на нем психовать, нервно тряся ногой. Сотрудник снял пальто, повесил на вешалку, потом позвенел ключами, открыл шкаф с делами и молча начал что-то там искать. Так продолжалось минут десять. Ичиго страдал и психовал в неведении, и никак не мог прийти в себя. Все доводы разума о том, что сотрудник специально тянет время, чтобы вывести его из равновесия перед допросом, результатов не приносили.

Наконец гэбэшник выудил с полки дело, открыл его, и усевшись на край стола, чтобы возвышаться над уже деморализованным Ичиго, прочитал:

— Итак, Куросакин Ичиго, 23 года, не женат, беспартийный… а почему, кстати, беспартийный?

Вопрос застал Ичиго врасплох. В самом деле, почему он беспартийный? Наверное потому, что это тело, по тем или иным причинам не вступило в партию. Но разумеется, о путешествиях между мирами и чужих телах сообщать гэбисту не стоило…

Сотрудник продолжал вопросительно смотреть на Ичиго, внимательно изучая его лицо умными проницательными глазами. Помявшись, тот, наконец придумал причину и произнес, запинаясь:

— И-иизвините, я волнуюсь. Беспартийный… я слаб финансово и не могу себе позволить платить партвзносы. В заводской общаге живу, за душой ни гроша…

Сотрудника такой ответ вполне удовлетворил и он снова опустил глаза в дело.

— Так, не состоял… не привлекался… судимостей не имеешь… Знаешь, у тебя очень хорошее личное дело. Слишком хорошее, это странно. Скажите, а ты случайно ne estas dungito de la Centra Inteligenta Agentejo?

Внезапно задав вопрос на языке Единых Штатов, сотрудник нагнулся вперед, изучая лицо Ичиго в поисках искры понимания, но тот лишь непонимающе пожал плечами — вражьего языка он и в самом деле не знал.

— Ладно-ладно, верю. Да и не похож ты на шпиона, просто для порядка спросил… простой арранкарский парень, как раз такие нам и нужны! Ну что, будешь работать на нас? Будешь получать деньги на книжку, иногда премии, в зависимости от результатов. И в личное дело пометку поставим, и может даже с квартирой поможем когда-нибудь!

«Да он же меня вербует! Так вот оно что… мне предлагают «стучать», хотят, чтобы я писал доносы на друзей и коллег по заводу. Не бывать этому! Но блин, как же вывернуться… Думай Ичиго, думай… если сейчас не придумаешь уважительной причины, то будет беда — начнут копать глубже, а то и задержат до выяснения, а на допросах у них даже камни говорят и подписи ставят под признаниями!»

— Извините… знаете, я не могу… я не сказал вам всей правды. Я не состою в партии не только потому, что не могу позволить платить партвзносы, я еще и по религиозным соображениям… в Мать-Землю верую, бабушка в деревне в детстве научила… вы же знаете, нам нельзя пить и говорить нехорошее. — Ичиго старательно потупился.

— Мда, ладно, незаменимых людей не бывает! — произнося это, сотрудник машинально покрутил колесико сувенирных часов, выполненных в виде модели Генератора Иашина, стоящих на столе среди бумаг и канцелярских принадлежностей.

При виде Генератора Ичиго облился холодным потом.

— А, ладно… язычники, мать вашу, дикари. Не пьют, не сплетничают и другим не дают… ладно Куросакин, вот тут черкани подписи, что отказываешься от сотрудничества по религиозным убеждениям и предупрежден о неразглашении обстоятельств данной беседы, и можешь идти в цех.

Дрожащей рукой Ичиго расписался на двух листах и кое-как вышел в коридор. Зайдя за угол, он прижался спиной к стене и съехал по ней вниз — силы оставили. Впрочем, самое ужасное уже было позади — кажется Ичиго только что успешно сорвался с крючка могущественной спецслужбы.

Комментарий к За 20 лет до конца: (2/6) Сексот Ичиго *Сексот – секретный сотрудник, “стукач”. Лицо, завербованное спецслужбой с целью получения доносов.

====== За 20 лет до конца: (3/6) Сексот Хичиго ======

После беседы с сотрудником ГБА Ичиго ещë долго продолжало трясти. Он работал: что-то там точил на станке, но мысленно по-прежнему был в том кабинете — сидел на жëстком стуле, и снова, и снова, и снова отвечал на те же самые вопросы. Наступил обед и рабочие убежали в столовую, но он, задумавшись, продолжал трудиться в гордом одиночестве.

«Так ли я ответил? А может надо было по другому?»

Его страдания были прерваны мысленным обращением брата.

— Эй, Ичи, а я пропуск нашëл, под кроватью валялся! А чего-кому ты там ответил? Ты где вообще, в цеху? Я — на улице… Приколи, сейчас с таким нормальным дядькой поболтал, он мне прибавку сделал к зарплате. Буду дополнительно 13.50 на сберкнижку получать каждый месяц и может быть премии, по результатам! Давай я за тебя попрошу и тоже оформим!

Далее последовала очень некрасивая сцена, описывать которую не имеет никакого смысла. Всë и так ясно — близнецы снова поругались: «правильный» Ичиго был в ужасе и всячески стыдил брата, а Хичиго искренне не понимал, что же такого ужасного совершил. Ругань и взаимные обвинения ни к чему снова не привели и каждый остался при своëм мнении.

Тем временем, обед закончился и рабочие вернулись в цех. Раздражëнный Ичиго продолжил вкалывать у станка, а Хичиго, прекрасно зная, что трудодень ему все равно уже не поставят, а значит и работать смысла нет, похитил из стола бригадира пустую тетрадь и спрятался с глаз долой — на склад, за полки.

Нужно было приступать к написанию доноса, но в голову решительно ничего не шло. Хичиго послюнявил карандаш, также украденный из стола, и старательно вывел на обложке: «Тетрадь Смерти.»

На этом идеи закончились. Ещë пострадав и помучившись, он начал писать правила:

1) Я — Смерть, а это моя тетрадь. Остальное не важно.

2) См. пункт 1.

И снова дело остановилось. В поисках вдохновения, Хичиго извлек из кармана брюк мятую купюру, разгладил на коленке и старательно срисовал орнамент из колосков и листиков, расположив его по уголкам тетради.

«Вот, у меня получилась симпатичная тетрадь Смерти и Денег» — глупо хихикнул он и снова призадумался. Доносить-то взялся, но докладывать совсем не о чем… Но внезапно осенило, и он, гнусно ухмыляясь и похахатывая, застрочил в тетради, старательно черкая и исправляя фразы.

Готовый донос выглядел так:

Номер 187364 сообщает,

Третьего дня сего месяца, задержавшись на работе по причине производственной надобности, имел возможность наблюдать, как вахтер вынесла с территории завода чертежный тубус, который, в последствии, передала на крыльце подозрительному мужчине в дорогом пальто, курившему иностранные папиросы. Описание мужчины прилагаю на отдельном листе. Что было в тубусе знать не могу, однако спешу напомнить, что любые чертежи выносить с заводу запрещено.

Довольно ухмыльнувшись, Хичиго переписал донос начисто, облизнул почтовый конверт, запечатывая свое послание, надписал его и выбежал из цеха, чтобы поскорее отправить. Разумеется, говорить об этом брату он не стал.

Следующим утром очередь на проходной оказалась неожиданно недолгой. Вместо вредной бабки сидела какая-то новая тëтка и почти не смотрела на предъявляемые пропуска — рабочие проскакивали турникет мгновенно. Зато у информационного стенда при входе стояла огромная толпа. Расспрашивая, что за дефицит дают на этот раз, близнецы протолкались вперед и внезапно узрели плакат с фотографией вредной бабки в траурной рамке.

Дирекция Механостроительного завода «Пустой Рабочий» с прискорбием сообщает, что на 86-м году жизни, нас покинул, скоропостижно скончавшись, Пустой кристально чистой совести и большого сердца, ветеран Отто-Гаттеровской войны и социалистического труда, заслуженный работник тыла, Тина Иосифовна Халлибелова.

Церемония прощания с телом состоится в среду, в актовом зале с 10:00 до 12:00. В связи с этим, еженедельная политинформация переносится на четверг.

Хичиго потрясенно покачал головой:

— Охренеть. ТАКОГО я не ожидал!

Ичиго мгновенно всë понял и, не оборачиваясь на брата, с размаху двинул тому локтем в солнечное сплетение. Хичиго согнулся пополам и закашлялся, глотая воздух.

— Человеку плохо! Пропустите, пропустите! — Ичиго подхватил нерадивого братца в охапку и, выкрутив его ухо свободной рукой, потащил прочь из толпы, украдкой отвешивая пинки, а, повернув за угол, уже и в открытую.

— Ну что, молодец! Бабуля конечно была поганенькая, но… твою мать, Хичиго!!! Как так-то?!

Хичиго ошарашенно болтался в его руках и даже не думал сопротивляться.

— Да бля, я не думал, что они еë расстреляют без суда и следствия, сразу же…

Ичиго закатил глаза и ответил своему братцу-недоумку очередной тумак.

— Дебил! Не думал ты, а надо бы хоть иногда думать! Конечно же, они еë не расстреляли! Сейчас не военное время. Просто вызвали в ГБА, побеседовали, а она старенькая… небось перепугалась и прямо в кабинете дала дуба от страха. Я-то молодой-здоровый и то еле живой вышел…

— И что… и как… и что теперь делать-то?! Они же будут новых доносов ждать? А если они их не дождутся, то… придут!»

— Бедный мой, глупый братец… вижу ты наконец-то всë понял? Ладно, давай сделаем так…

С тех пор донесения «Номера 187364» неизменно начинались со следующей фразы «По основному вопросу, к сожалению, ничего сообщить не имею, однако спешу сообщить…» И далее пересказывались нелепые слухи и сплетни, которые близнецы слышали в курилке или в цеху у девок-намотчиц.

По основному вопросу, к сожалению, ничего сообщить не имею, однако спешу сообщить, что в курилке поговаривают, будто бывший полковник Криволапов просверлил дырку в стенке заводского общежития и пускает ядовитые газы, дабы отравить соседей. Сам я оной дыры не видел и газов евонных не нюхал, однако считаю своим долгом доложить.

По основному вопросу, к сожалению, ничего сообщить не имею, однако спешу сообщить, что, по слухам, у бабушки намотчицы Нюры в деревне, родился двухголовый гусь с лицами, подозрительно похожим на св. Ичиго и св.Хичиго. Сам я оного гуся не видел, но тем не менее считаю долгом доложить куда надо. Может быть это знамение о втором пришествии Близнецов?

По основному вопросу, к сожалению, ничего сообщить не имею, однако спешу сообщить, что заметил, что в песне «Как увижу, как услышу Уэко Мундо» транслируемой по радио, содержится явная критика социалистического строя Народного Арранкара. «Каку» видят они, понимаете, «каку» слышат! Это несомненная провокация врагов. Как рьяный социалист, спешу просить разобраться!

Близнецы сочинили с десяток подобных доносов и исправно отправляли их каждую неделю. На сберкнижку Хичиго два раза поступил перевод на 13.50, но потом поступления прекратились и, отправив последнее послание, они наконец смогли вздохнуть свободно: похоже Хичиго тоже соскочил с крючка спецслужбы — прикинуться идиотом очень даже получилось.

А вот Ичиго, якобы верующего в Мать-Землю, ещë долго потом песочили на цеховых собраниях, стыдя за темноту и призывая отказаться от языческих богов и прочих суеверий.

====== За 20 лет до конца: (4/6) Жестокий броманс ======

Стояло лето, был поздний вечер пятницы. Близнецы выбрались из заводской общаги на вечернюю прогулку и сейчас сидели на скамейке в парке, освещенном тусклыми фонарями. Они не пили, не курили, не гуляли и вообще вели довольно-таки скучную жизнь, и вот такие прогулки были их единственным развлечением. Несмотря на поздний час, в парке кипела жизнь: по кустам целовались парочки, а за лавочками, спрятавшись от прохожих, мужики соображали «на троих», крякая после очередного стакана и закусывая ядреную арранкарскую водку вяленой тараканьей душой из бумажных пакетиков.

— Ичи, как же меня достала эта общага! По двадцать коек в комнате, не поваляться нам в обнимку даже чуть-чуть. У меня повышенный тактильный голод, хочу домой, так надоел этот мир с его идиотскими правилами! Можно я хоть чуточку прижмусь, ну пожалуйста!

Хичиго полез обниматься и брату пришлось его отпихнуть.

— Ведь себя прилично! — мысленно зашипел он. — Это общественный парк и люди смотрят!

— Ну почему? — продолжал стонать Хичиго, страдая от жутчайшего из дефицитов этого мира — дефицита тепла. — Почему…

— Потому, что ты сам виноват, вот почему! — припечатал Ичиго. — Ты же сам и писал здешние законы, ещë будучи Вождëм Хичиго. Вот с какого, скажи, перепугу, ты решил, что мальчику с девочкой можно, а мальчику с мальчиком нельзя?! Сам ведь такой же… но зачем-то ты это решил, правильно? Ну, отвечай, я жду ответа!

— Ну блин, Ичи… тогда в стране была совсем иная ситуация. Нужно было стимулировать рождаемость и улучшать демографию, создавать семьи, которые будут рожать детей и сами их кормить. Мне нужно было больше семей, вот почему. Семья — это ячейка социалистического общества.

 — Вот тебе и ответ. Тебе нужно было больше семей, а поэтому, если мы сейчас начнëм прилюдно обниматься-целоваться, то загремим по гомосексуальной статье на урановые рудники годиков на пять-шесть. А оттуда если и вернëмся, то уж точно ни к каким обнимашкам способны не будем!

— … кстати о гомосексуализме…

— Ага, вижу уже, вижу. Наши знакомые по заводу тоже решили прогуляться перед сном.

Близнецы дружно повернули головы. По парковой аллее в их направлении шли Софи и Шейла — намотчицы из соседнего цеха. Близнецы общались с ними не очень часто, но уже успели довольно много времени провести вместе, сидя рядом на многочисленных политинформациях в актовом зале.

Девушки выглядели довольно симпатично и на работе, в заводских синих комбинезончиках, но сейчас они были прекрасны настолько, что от них вообще нельзя было оторвать глаз: с уложенными в красивые прически волосами, в цветастых летних воздушных летних платьицах и босоножках на высоком каблуке.

В руках Софи и Шейла держали открытые томики и были заняты беседой на литературную тему. Время от времени перелистывая страницы, на ходу читали строки стихов вслух друг другу. Девушки были столь увлечены, что не видели ничего вокруг.

— Ну и, Хичи? Что скажешь? — мысленно обратился Ичиго к своему брату. — Очень интересные девушки, молодые, привлекательные и образованные. Тоже не семейные, в заводской общаге живут, только в женской — их корпус за квартал отсюда. Почему бы и нет?! В нашем мире тебя никто не видит, кроме меня, но здесь к твоему распоряжению целый мир. Свет на мне клином не сошелся! Давай познакомимся поближе!

— Ичиго, я не хочу с какими-то посторонними девушками, я хочу с тобой! Я очень трудно привыкаю к новым людям. Может мы завтра проснëмся уже дома и что, мне страдать о том что я никогда не увижу любимую? Хватит уже, с Бакуго настрадался! А о них ты подумал? Поматросишь и бросишь? Так что ли, да?! Или ты собрался оставаться тут навсегда? Надо думать как вернуться, а не интрижки заводить!

Хичиго почуял, что нащупал верную мысль и решил надавить на совесть. Всегда «правильный» Ичиго засомневался… но природа и здоровые мужские инстинкты взяли верх над разумом, и он решительно поднялся навстречу увлеченным беседой девушкам.

— Софи, Шейла, привет! Это мы! Присаживайтесь!

— О, ребята, привет! — заулыбались девчонки, усаживаясь на скамейку. — Тоже гуляете так поздно? А мы вот Чушкина читаем, монолог Пенского, помните? Нам в школе задавали… Читаем, спорим, обсуждаем.

Ичиго, впервые в жизни слышавший про пенских и чушкиных, решил действовать нагло и дерзко:

— А нам Чушкина не задавали, в нашей сельской школе. Почитаете нам?

Девушки удивленно переглянулись, нахмурили брови, мол он же входит в школьную программу, посмотрели на Ичиго, который, пожав плечами, подтвердил что да, с творчеством Чушкина они не знакомы, к своему величайшему сожалению.

Хичиго уныло поддакнул, похоже, близнец просто так не остановится. «Правильный» Ичиго слетал с катушек крайне редко,но когда это случалось, это происходило капитально и по полной программе.

В конце концов Шейла улыбнулась и произнесла:

— Хорошо, давайте я прочту вам сцену дуэли Пенского и Онигина, вы — парни, вам должно понравиться. Мы-то больше про любовь читаем…

Девчонки снова переглянулись и скромно захихикали, стрельнув глазками по парням. Ичиго, в свою очередь, подадакал, и подтвердил, что не против послушать и стихи про любовь, что вызвало очередной приступ смущенного хихиканья. Шейла открыла томик, нашла нужную страничку и принялась читать с суровым выражением лица, насупив свои миленькие бровки. Строчки были еле видны в тусклом свете уличного фонаря, но она почти всë помнила наизусть и лишь изредка подглядывала в книгу.

Теперь сходитесь».

Хладнокровно,

Еще не целя, два врага

Походкой твердой, тихо, ровно

Четыре перешли шага,

Четыре смертные ступени.

Свой пистолет тогда Евгений,

Не преставая наступать,

Стал первый тихо подымать.

Вот пять шагов еще ступили,

И Пенский, жмуря левый глаз,

Стал также целить — но как раз

Онигин выстрелил… Пробили

Часы урочные: поэт

Роняет молча пистолет.

— Ну что, ребята, вам понравилось? — поинтересовалась Софи, когда Шейла дочитала последнюю строчку и застыла со скорбным выражением на лице. В уголках еë глаз блестели крошечные капли слëз — казалось, она и в самом деле была там, видела стрелявшихся насмерть, сопереживала, и была готова бросится между дуэлянтами, чтобы своей грудью закрыть мятежного поэта от роковой пули.

Хичиго равнодушно кивнул — ему было глубоко пофиг на все эти страдания, сопли и поэтическую хренотню, а вот Ичиго активизировался и принялся дальше охмурять девчонок. Он заявил, что стихи красивы, и что огнестрельное оружие, это конечно эффективно, но не способно в полной мере передать всю красоту такой сложной вещи, как дуэль с достойным противником. Дуэль, это не просто способ решения разногласий, это искусство, песня, своего рода поэзия битвы.

Ичиго очень даже знал, о чëм говорил, и глаза девчонок разгорелись, дыхание участилось, а щеки порозовели. Они подались вперëд и жадно впитывали каждое его слово. Увидев столь положительную реакцию, он увлëкся и принялся ещë интереснее рассуждать о духовных мечах, атаках, блоках… он вроде бы даже вскочил со скамейки и принялся махать руками… но вдруг понял, что его больше не слушают. Лица их как-то побледнели, посерели и исказились. Девушки прошептали «…настоящий…арранкар…», пороняли свои книжки на землю и начали медленно отступать, явно собираясь дать дëру.

Тут за их спинами внезапно материализовался Хичиго, ещë за мгновение до этого уныло вздыхавший на скамейке, и тяжело опустил ладони на плечи бедных девчонок.

— Вы никуда не идëте. Сесть и молчать! — велел он и под его духовным давлением ноги девчонок сами шагнули, согнулись в коленях и опустили их обратно на скамейку, после чего их тела онемели.

— Ну что, Ичи, довыпендривался? Хотел произвести впечатление? Молодец, у тебя получилось — впечатление и впрямь, неизгладимое. Ножик-то убери, пока ещë кто не увидел!

Ичиго опомнился и поспешно спрятал катану. Приступ молодого спермотоксикоза сменился гнетущим чувством раскаянья и вины: ему было невыносимо стыдно за своë поведение.

— Ну и что нам теперь делать? — риторически поинтересовался у всей троицы Хичиго. Ответом было молчание. Девчонки ответить не могли, по понятным причинам — им приказано было молчать, а Ичиго просто впал в ступор.

— Память стирать мы не умеем — не настолько сильны. Отпустить просто так тоже не можем: вы сразу же побежите в ГБА и заявите, что видели арранкаров. На нас объявят охоту, а вас, после продолжительных и болезненных допросов, сдадут в дурку — слишком много знаете. Мой озабоченный братец только что подписал вам смертный приговор — другого выхода я не вижу. Если у вас есть последнее желание — говорите, разрешаю.

Сила духовного давления немного спала и девушки снова смогли открыть рот. Молодые и интересные, образованные, начитанные, тонко чувствующие стихи, чувствительные и ранимые… разве могли они подумать, просто пойдя вечером погулять в парк, что их жизнь закончится в этот самый день, таким жутким образом — встречей с кошмарными монстрами из далекого прошлого?! И поделать ничего нельзя, и не убежать, и не спрятаться.

— Маме. маме скажите. — прошептала Шейла одними губами. По еë щекам катились слезы. Софи кивнула, еле пошевелившись:

— Да. Передайте моим, чтобы не искали и не мучались. Скажите. я вышла замуж за хорошего человека. и уехала. далеко-далеко. Скажите. так было надо… передайте что я их всех люблю. Маму, бабушку, дедушку…

Хичиго поразмыслив, кивнул.

— Хорошо, это можно. Вы сами всë сделаете. Сейчас ты, Шейла, пойдëшь и напишешь предсмертную записку. В ней со всеми попрощаешься и оставишь в общежитии на видном месте, после чего прыгнешь под поезд или в реку, или как сама пожелаешь. И ты, Софи, поступишь так же. Только пиши, не что жить надоело, а что убежала с богатым женихом. И постарайся, чтобы тело твоë не нашли. Найдут — тебе же хуже, вернее твоим родственникам. Вопросы есть? Нет? Ну тогда — ступайте. На прощанье хочу извиниться перед вами за поведение моего братца — на самом-то деле мы хорошие.

Ноги девушек распрямились, подняли их со скамейки и сами зашагали прочь. Потом их руки сами напишут прощальные записки, а ноги сделают последние в этой жизни шаги.

Хичиго посмотрел девушкам вслед и ткнул локтем раскачивающегося в ужасе Ичиго.

— Всë, Ичи, можешь уже приходить в себя. Я со всем разобрался. Бестолковый ты у меня, конечно, но я тебя всë равно люблю! Давай обнимашки?

 — Нет… нет… нет… НЕТ! — вдруг заорал Ичиго. — Нет! Хичиго, так нельзя, нет! Есть другой способ…

====== За 20 лет до конца: (5/6) Ягода-морошка ======

— Девчонки, мне нужно сходить помыться. Займитесь пока чем-нибудь, стихи почитайте. Только не подглядывайте! Что там было про Чушкина, вы какой-то стих хотели мне прочесть… — подумал Ичиго, отстояв очередь в душ общаги и поспешно запирая за собой дверь.

— Конечно Ичи, не проблема! Сейчас стих вспомним! Шейла, ты третий абзац знаешь? Да? Давай тогда я, а потом ты, хорошо? — раздались голоса девчонок в его голове.

Ичиго поспешно кинулся раздеваться — на мытьë в общаге отводилось всего десять минут, а потом в дверь начинал сердито лупить следующий рабочий из очереди.

Той ночью в парке, когда Хичиго хотел избавиться девчонок, Ичиго пришëл в голову гениальный выход из сложившейся, по его же вине, ужасной ситуации — Слияние. Ведь он теперь обладал телом Пустого и, имея опыт пользования прежними способностями шинигами, вполне был способен поглотить пару-троечку душ. Раньше он, конечно же, такого не делал, но, кинувшись вслед за девушками, безвольно идущими умирать, он предложил именно этот вариант. И они согласились, сначала со страхом и недоверием, но потом обрадовались.

А когда освоились внутри и окончательно подружились с Ичи, всë стало вообще шикарно! Вместе сходили в отдел кадров завода, отнесли туда пару бутылок арранкарской водки, мешок солëных тараканьих душ по-деревенски и получили липовое направление на предприятие в другой город, на стажировку, чтобы девчонок никто не искал. Написали письма родным, о том что вынуждены срочно уехать по работе и… и на этом всë. Разумеется, Ичиго торжественно пообещал выпустить их, перед тем как близнецы покинут этот мир. Девчонки относились к происходящему как к внезапно вернувшимся в их жизни школьным каникулам из детства. Веселились, болтали с Ичи, развлекались. И, конечно же, поддразнивали этого очень интересного и волнующе приятного парня.

Выждав момент, когда Ичиго разделся и залез под теплые струи душа, девчонки вероломно атаковали.

— Ичи, а можно мы просто посмотрим? Ну пожалуйста!

— Да, Ичи, краем глазика? Ух ты., а он всегда такой? А что это происходит… он поднимается… сам собой! А почему это происходит? Мы что-то такое сделали? Становится больше. и толще! Прикольно!

— И так приятно? Ух, и так… а что будет, если потрогать? А помнишь какая у Софи большая грудь? Это ты еë голенькую не видел, у неë сосочки такие остренькие, аккуратненькие… Ооого, ничего себе!

Девчонки весело хихикали, пока смущенный Ичиго пытался прикрыться от взгляда собственных глаз. Воспользовавшись моментом, Софи перехватила у него контроль над руками и развела их в стороны. Потом левую руку отняла у неë Шейла и коварно устремилась вниз, к самому интересному месту, которое тут же крепко обхватила. По телу пронеслась жаркая волна возбуждения, которую почувствовали все трое.

Все таки он был обычным смертным — не настоящий Пустой, лишь временно занимал тело, которое к тому же совсем не умело контролировать свои способности. С недавних пор это превратилось в весьма веселую и довольно-таки интимную игру — когда никого не было рядом, они, мысленно брыкаясь и фыркая, боролись за контроль над телом.

— Ну девочки, ну пожалуйста! — взмолился Ичиго. — Давайте просто помоемся… там же люди под дверью ждут… а вечером, если вам так уж интересно…

— Ладно! — великодушно согласились они. — Но чур вечером играем и никаких отговорок! Ты — обещал! Давай мойся, а мы пока стих тебе почитаем. Шейла, начинай!

Шейла мысленно прокашлялась и надрывно начала суровым голосом:

Сижу за решеткой в темнице сырой.

Вскормлённый в неволе орел молодой…

— Да бляяя! — снова мысленно взвыл Ичиго. — Ну сколько раз мне уже можно перед вами извиняться! Ну дурак я, дебил, идиот… понравились вы мне, забылся и вот… получилось как получилось…

— Да мы шутим, Ичи, шутим! — раздался в его голове улыбающийся голос Софи. — На самом деле происходящее очень даже захватывающе, нам в жизни не было столь интересно. И эти твои рассказы про другие миры. О таком можно только мечтать!

— Да, Ичи, прости, ты нам тоже нравишься, даже Софи, хотя она у нас строгая. Просто тебя так весело поддразнивать! — мысленно захихикала Шейла.

Хичиго мрачно поджидал их за дверью.

— Вижу у вас троих все хорошо. Рад за вас. Как говорится, совет да любовь, а четвертый — лишний…

— Ну Хичи, ну вот не надо, ну пожалуйста! — мысленно застонал Ичиго. — Мне и так не просто. К тому же я тебе предлагал слиться с Софи. Помнишь что ты тогда сказал — что не собираешься пускать кого попало в своë тело. Вот нечего теперь. или ты передумал?

— Ичи, я вообще-то тут! — сразу же возмутилась Софи. — Не решай за меня! А я не хочу к нему, он — злой! Я с тобой хочу и Шейлу тоже не отпущу! Ты обещал!

— Да, девчонки, простите… видите, мне тоже нелегко. Софи, он не злой, он — бездушный. Вернее, он сейчас обретает душу, но процесс этот будет весьма долог, если он будет продолжать себя так вести. В отличии от вас, у него всегда была дыра вместо души, в самом прямом смысле. — говоря это, Ичи осуждающе зыркнул на близнеца.

— Да-да, попрекай меня, давай, позорь перед посторонними людьми! — снова завëл свою шарманку Хичиго. — Единственного, самого близкого, родного, ПРОМЕНЯЛ…

Ичиго взвыл и схватился за голову.

— Хичи, ты вредина! Ты Ичи расстраиваешь! Ты злой!

— Да Хичиго, ты ведëшь себя как маленький обиженный и ревнивый ребëнок. Пожалей брата!

— ТАААК!!! ВСЕ СТОП! — мысленно заорал Ичиго. — Я с вами с ума сойду! Предлагаю сейчас просто идти всем гулять. Посидим в парке, поболтаем, отдохнем. Кто против? Никого? Единогласно? Потопали!

По дороге в парк Ичиго пришла в голову замечательная идея и они слегка отклонились от маршрута. Простояв лишь полчаса — совсем крошечная очередь по местным меркам, они стали счастливыми обладателями билетов на вечерний киносеанс. Билетов потребовалось лишь два: девчонкам, по понятным причинам, они сейчас были не нужны. Одно из неожиданных преимуществ слияния. Судя по афишам, сейчас шла «Алмазная душа», искрометная комедия о простом рабочем парне и контрабандистах.

Время до вечера предстояло как-то убить и они уселись посидеть на скамеечке в парке. Почитали скучную газету, поразгадывали вчетвером кроссворд, порассказывали девчонкам истории про свои приключения. Так пролетела пара часов и в животах у братьев слегка заурчало.

По парку прокатилась белая тележка с мороженым и близнецы дружно подскочили к ней:

— А дайте, пожалуйста, ну знаете, те вкусные…

— … в вафельном рожке с шоколадной тараканьей душой сверху!

Ичиго положил на тарелочку мятую мелкую купюру и вопросительно посмотрел на продавщицу. Дородная тëтка удивленно и с подозрением зыркнула на них, но не обнаружив ни тени подвоха в глазах парней, заохала:

— Ох, ребяты, да вы не местные, да? Тоже поди с деревни в город перебралися? Учиться? А вы откель такие взялись… пломбир-то только по средам, сразу расхватывают, а больше ничаво и не бывает. Есть только ягодное из морошки, в бумажном стаканчике. Вам два?

Близнецы сокрушенно покивали. Так было заведено в Народном Арранкаре — берëшь то, что дают и радуешься, что хоть это дали.

А словоохотливая продавщица продолжала:

— Невкусная дрянь конечно, но не отравитесь. Да в вашей деревне поди и такого не бывает — раз в месяц лектор из города приезжает, вот и все развлечения? Я-то знаю, сын к себе сейчас прописал, хоть так в городе закрепилась. Я ж деревенская… ой, рябяты, оставайтесь в городе лучше… Выучитесь, а в селе гиблое сейчас… мрëт село.

Близнецы снова сокрушенно покивали, поблагодарили добродушную продавщицу, вернулись на скамейку и принялись с подозрением изучать неведомое лакомство местной пищевой промышленности. Бумажные стаканчики сразу же начали протекать и брюки близнецов украсились подозрительными белесыми пятнами в самых интересных местах.

Ичиго сорвал белую бумажечку со снежинкой, украшавшую верх мороженого, прилепил еë на лавку, как это всегда делали местные, и внимательно осмотрел бледнорозовое содержимое стаканчика. Затем с подозрением понюхал его и озадаченно обратился к остальной компании за советом. После инцидента с мясокостной мукой из мертвых, которой накормили его в одном из миров, Ичиго опасался незнакомой пищи.

Хичиго удивленно пожал плечами и заявил, что о морошке и слыхом не слыхивал — в его бытность вождем такого не было.

В ответ на это девчонки дружно захихикали в голове Ичиго, передразнивая продавщицу:

— Ох, ребяты, да вы не местные, да?

— Тоже поди с деревни в город перебралися?

— Ну правда, девочки, что за морошка такая? Это какие-то ягоды, судя по названию? Мороженое-то ягодное.

Софи принялась отвечать поучающим тоном и близнецы сразу же представили, как она закатывает глаза:

— Боже, Ичиго, Хичиго! Да после одного такого вопроса сразу понятно, что вы здесь чужие. Морошка — это наше всë. Наша страна конечно же выращивает и овощи, и фрукты, но маловато и плоховато… пусть мы и не богаты полями да садами, зато в избытке пустынь и болот! За Уэко Мундо выйдешь и сразу пески да болота от сердца Родины и до самых, до окраин, как в песне поëтся. А на болотах ягода ценная растет — морошка называется. Кисленькая такая, но жутко полезная… да вы ешьте, ешьте!

Близнецы послушно откусили. На вкус было кисловато и вязало язык, а запах слегка напоминал несвежую отрыжку.

— Зато оно полезное, в морошке ужасно много витаминов! — наставительно продолжила Софи. — Кстати, через полтора месяца закончится лето и нас всех погонят на морошку. На болота пошлют школы, институты, армию — поедут все. И деревенских тоже припашут, хоть у них и уборка урожая. Морошка это наше всë, она везде, в любой еде. даже водку и то из неë делают!

— Глупость какая! — возмутился Ичиго. — Это же самая настоящая глупость! Ученые, рабочие и дети занимаются сбором дикорастущих ягод. Человеко-час квалифицированного учëного или рабочего должен стоить гораздо больше, чем человеко-час простого сборщика! Это всë-равно, что микроскопами гвозди заколачивать! А дети вообще не должны работать, они учиться должны! Вождь наш Хичиго, какого хрена вообще происходит в твоей стране?!

— Вообще-то я не это подразумевал, когда ввëл всеобщую грамотность! — отругнулся Хичиго. — Они же были животными, понимаешь? Жрали друг друга. Животными были, а я сделал их разумными существами. Дал им образование, культуру и науку…

— … и обязательное право на труд. А кто не работает, тех в Генератор. Помню. В итоге, в твоëм государстве не осталось необразованных. Все имеют по три-четыре высших образования, а то и больше. Либо учишься, либо работаешь! И все твои профессора-академики копают картошку… тьфу, то есть — собирают морошку! Рабочей силы просто не осталось!

В пылу спора близнецы не заметили, что съели верх гадкого мороженого и сейчас пытаются уподобиться муравьедам, смешно вытягивая языки, чтобы достать до середины стаканчика.

— Ребята, а вы палочки у продавщицы взяли? — поинтересовалась Шейла.

— Взяли-взяли, они бесполезны… Ими невозможно что-то ухватить и нереально держать, какие-то плоские! — фыркнул Хичиго, помахав двумя палочками между пальцами. — Как вы вообще такими едите?!

 — О, боже, боже… Ребята! Это — такие ложечки! Они из дерева. Они одноразовые. Понимаете? — голос Софи в головах близнецов звучал с теми интонациями, с которыми взрослый объясняет маленькому ребенку очевиднейшие вещи.

— Ааааа… — протянул Хичиго и поспешно отправил палочку с мороженым в рот. — … ой, бляяяяя!!!

Он взвыл от боли и метким броском отправил стаканчик с недоеденным мороженым в урну, потом выхватил стаканчик Ичиго и отправил туда же. Следом полетели палочки.

Ичиго недоуменно воззрился на близнеца:

— Ты какого хрена творишь?!

— Нет, Ичи, уже всë хорошо. Поверь, я тебя спас. Лучше это не есть.

— Твою мать, да что случилось-то?

— Ничего Ичи, уже все хорошо. Просто у меня теперь заноза в языке. Эти местные палочки это исчадие ада…

Больше ничего интересного в тот день не произошло, если не считать конечно же, вечернего киносеанса. «Алмазная душа» оказалась смешной, немного наивной комедией, которая, впрочем, в этой стране воспринималась как убойный боевик. Весь зал хохотал, девчонки в голове Ичиго веселились, и близнецы, заразившись общим весельем втянулись в эту непринужденную атмосферу.

Фильм оказался незамысловат, но очень даже играл на контрастах сюжета и персонажей. Молодого, простого и не слишком далекого парня, во время экскурсии за рубеж (все знали что таких экскурсий не бывает, но это же кино!), перепутали с контарабандистом и набили ему в дыру от души алмазов и зашили, и вопреки всякой логике и здравому смыслу, зачем-то повезли в Народный Арранкар (где за подобные манипуляции с драгоценным камнями или валютой сразу давали пожизненное на урановых рудниках.) Под бдительным оком ГБ парню было велено помочь в проведении операции по поимке контрабандистов. Всë закончилось хорошо: преступников поймали, личная жизнь героя тоже наладилась — хэппи-энд оставался хэппи-эндом даже в Народном Арранкаре. (так тоже не бывает, но мечтать-то о хорошем всем хотелось!)

После кино они довольные и веселые возвращались в общежитие и все было хорошо, лишь Хичиго продолжал слегка бурчать на тему того, что развлечения это хорошо, но пора бы и честь знать — нужно думать как вернуться домой, а не по кинишкам шастать.

====== За 20 лет до конца: (6/6) Третье Пришествие ======

Закончилось лето и наступила осень. Стало холодать. Близнецы с девчонками продолжали по-прежнему ходить в парк по выходным, но больше ничего не происходило. Они не знали как проснуться и вернуться в свой мир. С девушками было по прежнему весело, но те начинали скучать по своим родным и близким. Нужно было что-то делать, но никто не знал, что именно. Вот и сейчас разговор крутился вокруг этого.

— Послушайте, девочки, я устал от этих разговоров. Да могу вас выпустить хоть сейчас! Как родные стали, вы теперь знаете кто мы, что мы не шпионы Единых Штатов и никому не желаем зла. И, разумеется, вы не побежите стучать на нас в ГБА… хотите отпущу? Вот прям сию секунду?

Девчонки пошептались. Отвечать взялась Шейла:

— Да, Ичи, мы хотим назад и хотим к своим родным и близким. Но! Но мы так же хотим помочь вам. Вы хорошие, даже твой брат. Он хоть и бездушен, но искренне старается — ему нужно лишь больше воспитания и манер, которыми можно скомпенсировать отсутствие души.

При этих словах Хичиго раздраженно фыркнул, но промолчал — всë равно втроëм они его заклюют — это неравная битва. Тем более, что в этих словах есть изрядная доля правды. А Шейла тем временем продолжала:

— Мы очень много и долго размышляли. Вы столько рассказывали о этих ваших путешествиях по другим мирам. По вашим же словам, вы просыпаетесь, когда происходит что-то важное. У Софи есть идея, сейчас она вам расскажет.

— Мне сегодня пришло в голову, что ваши путешествия напоминают литературные произведения. Вы просыпаетесь, когда так или иначе логически завершаете сюжет. Совершаете то, что должно быть, заканчиваете дела. Правильно? Пока всë понимаете?

Близнецы кивнули.

— Так. А теперь представьте, что это относится, так скажем, к первой части книги. Она закончилась, но во второй части действие же продолжается, исходя из сюжета первой части? Так? И что из этого следует?

Близнецы снова кивнули, переглянулись и непонимающе уставились друг на друга.

— Софи, будь пожалуйста поконкретнее. Если бы мы знали что делать дальше, мы бы давным давно это сделали. Любые идеи приветствуются… — тактично произнес Ичиго, а брат лишь фыркнул.

— Ребята, я хочу сказать, что целостность сюжета нельзя нарушать. Это закон литературного произведения. Вы, скорее всего, должны что-то закончить, продолжить то, что не совершили в первой части. Возможно тут что-то осталось…

Хичиго с размаху хлопнул себя по лбу.

— Бакуго!!!

— Бакуго? А причем тут он? Он же сейчас в своëм мире и скоро вернëтся, судя по зуду в одном месте у тебя, про которое ты постоянно талдычишь?

— Нет, Ичи. Ты забываешь, время здесь течëт совсем по другому. Мы ведь не забрали его из этого мира, когда ты «убил» меня, то есть Вождя Хичиго! Он остался той, кем был — министром образования, пассией вождя. Ты не читал газеты так же внимательно, как я. Судя по прессе, сейчас правят те дурачки из Эспады, сильные, но бестолковые, ну помнишь, которых я пощадил во время репрессий. По этому повсюду их портреты. Но какие из них правители… пффф… наш Бакуго жив и, скорее всего, по-тихому кукловодит этим балаганом. Нам нужно забрать еë в наш мир!

Ичиго озадаченно почесал затылок.

 — Нууу, возможно… но как с ним связаться?! Написать письмо — гэбэшники не пропустят. Все письма наверняка читаются. Ему не напишешь и не позвонишь — за нами сразу же придут из органов и совсем не факт, что о нашей поимке доложат Бакуго. Тут всë общество пронизано паранойей и страхом перед врагами. Нас запишут в шпионы и расстреляют после долгих мучительных пыток.

— На этот счëт у меня есть замечательная идея. Предоставь это мне, пожалуйста. Шансы на успех довольно высоки, но это опасно и гарантий нет, разумеется. Мы едем на Пустую Площадь!

Хичиго вскочил и устремился к выходу из парка. Ичиго продолжал сидеть на лавочке. Брат обернулся и вопросительно посмотрел на него.

— Девочки. Мы должны их выпустить сейчас же. Мы можем не вернуться!

Последовала полная чувств и эмоций сцена, в ходе которой Хичиго гадливо кривился, плевался и мучительно переминался с ноги на ногу, а остальные трое многократно перепсиховали и переслезились при помощи глаз Ичиго. Выяснилось, что девчонки своих в беде не бросают, даже таких гадин, как Хичиго, а по тому намерены идти до конца. Никакие уговоры результатов не принесли и когда слезные железы Ичиго наконец устали генерировать слезы и пересохли, близнецы поднялись с лавки и отправились к остановке автобуса. Сделав несколько пересадок, они добрались до центральной площади города.

Пустая Площадь, представляла собой пространство перед массивной коричневой стеной Уэко Мундского замкового комплекса. По праздникам тут происходили лишь парады военной техники, однако в свое время, эта огромная, вымощенная булыжником, площадь видела всë — смуты, войны и нашествие Отто-Гаттеровских оккупантов.

Сейчас же площадь подвергалась нашествию другого рода — нашествию туристов: нескончаемые делегации рабочих и школьников, крестьян и ученых, ехали на Пустую Площадь чтобы посетить местные достопримечательности.

Их посещение было обязательным элементом как школьной программы, так и политического воспитания трудящихся. Среди достопримечательностей особо выделялся, разумеется, главный храм страны, сияющий издали разноцветными изящными куполами — Собор Небесного Вознесения Пресвятых Ичиго и Хичиго. Но вид на это чудо архитектуры частично закрывала уродливая бетонная коробка пирамидальной формы — Генератор Иашина.

Выстроенный Вождëм Нашим Хичиго в первые годы после прихода к власти, при помощи сумасшедшего учëного из другого мира, Генератор был олицитворением народного ужаса — в его топке сгорели лучшие умы нации, представители интеллигенции Арранкара. Хичиго, со свойственным ему цинизмом, назвал их всех животными, пожиравшими друг друга (тут он был прав, из песни слова не выкинешь, действительно — жрали и людей, и друг друга) отказал им в праве на личное мнение и свободу мысли, после чего прагматично сжëг в недрах Генератора, переработав в электрическую энергию для нужд Народного Арранкара. Туда же отправился и сам сумасшедший учëный, профессор Иашин, когда наконец очнулся от своих заумных мыслей, осознал что натворил и попытался разрушить своë детище.

Сейчас Генератор уже не работал — он сломался вскоре после исчезновения Вождя Хичиго и починить его уже никто не сумел. После той поломки стране пришлось экстренно переходить на атомную энергетику и теперь политические и прочие заключенные гнили заживо на урановых рудниках, вместо того чтобы гореть ярким пламенем в Генераторе.

— Ну и куда дальше, Хичи? Тут конечно красиво, но…

— Туда! — Хичиго решительно устремился к Генератору и пристроился в туристическую группу, вливающуюся в главный вход меж двух часовых почетного караула. Внутри они задержались около одного из экспонатов, отстали от группы, после чего нырнули куда-то за угол, к неприметной дверце. Хичиго встал на цыпочки и принялся шарить рукой где-то за наличником двери.

— Серьëзно? Стратегический объект, основа энергетики целой страны?! Обычный ключ просто над дверью?! — мысленно изумился Ичиго.

— Ичи, пожалуйста, не сейчас. Он же был тут… а вот, нашëл! — Хичиго торжественно продемонстрировал старый латунный ключ, который тут же поспешно пихнул в замочную скважину двери. — Там никого не должно быть, только один вход. Бывшая подсобка, Иашин работал. И там есть телефон прямой связи с моим кабинетом. Быстро заходим и закрываем дверь!

Старый замок не хотел двигаться, но всë таки щëлкнул и они влетели внутрь, еле успев — в коридоре уже слышались шаги следующей экскурсионной группы. Внутри, однако, кое-кто был — на стуле сидел молоденький солдатик в форме почетного караула и мирно разгадывал кроссворд. Увидев открытую дверь он изумлëнно застыл.

— Ичи, я его сейчас уберу. Приготовься напасть! — донесся до Ичиго мысленный приказ брата, но применять силу не потребовалось.

Солдат опомнился, уронил газету, вскочил с места по стойке смирно и рванул руку к голове, отдавая воинский салют.

— Здравия желаю, пресвятые Ичиго и Хичиго! Пост номер Один сдан! — При этих словах солдатик прочеканил шаги и застыл вдали у дальней стены помещения, где имелась новая входная дверь, через которую, очевидно, солдаты почетного караула и попадали внутрь.

— Вот нихрена не понимаю, что это сейчас было! — вслух ошарашенно произнес Хичиго. — Можешь объяснить?

— Так точно! — При этих словах солдатик ретиво подскочил к небольшой витрине на стене и рукавом гимнастерки смахнул с неë многолетний слой пыли. Под пылью обнаружилась табличка с красной надписью: «В случае Третьего Пришествия разбить стекло! Передать пакет!». Солдатик поспешно сорвал свинцовую пломбу с молоточка, висящего рядом на верëвочке и ударил им по витрине. Стекло разлетелось вдребезги, под ним оказался пожелтевший от времени пакет с надписью «Близнецам, в собственные руки». Солдат сунул пакет Хичиго, снова промаршировал к стене и замер.

Хичиго разорвал пакет, извлек письмо и принялся читать пожелтевшие от времени строки:

«Ну что, «дорогие» мои, братья-уроды! Если вы это читаете, то вы наконец-то вернулись. С вашей стороны было очень мило забыть меня тут, одного, в этом шибанутом мире! На столе есть телефон — просто снимите трубку, но сначала подумайте как следует над тем, что вы скажете. Я тут уже очень давно и я чертовски на вас зол. У вас будет только одна попытка подобрать правильные слова. Удачи и она вам понадобится, мрази!

Кацуги Бакуго, Дата-Подпись.

 — Судя по дате, это было написано аж 53 года назад. Ну что же, давай поболтаем с Бакуго. — Хичиго поднял тяжеленную трубку старого телефона и поднëс к уху.

Круг истории вновь замкнулся: близнецы опять находились в кабинете вождя и страна снова переживала судьбоносный момент, только теперь за массивным столом восседал не Вождь Наш Хичиго. Сейчас там находилась сухонькая древняя старушка, в которой совершенно невозможно было узнать прежнюю красавицу и умницу Бакуго. Шамкая беззубым ртом, она с трудом подняла свои иссушенные согнутые трясущиеся ручки и положила перед собой.

 — Сначала я ждал, что вы вернëтесь за мной. Лет через десять понял, что вы про меня просто напросто забыли — начал ненавидеть и проклинать. А через двадцать лет всë забылось — и горечь, и обида. Меня захватила работа: нужно было поднимать страну, всë зависело от меня…

Эта фраза далась старушке нелегко — она откинулась в массивном кресле и закрыла глаза, чтобы немного отдохнуть и, кажется, даже задремала.

Хичиго удивленно присвистнул:

— Не, ну я конечно понимаю, что в этом мире прошло почти 70 лет, но у нас-то и двух месяцев не было… И вообще, ты же в теле Пустого, как ты умудрился состариться за 70 лет?! 70 веков, это я бы ещë понял, но лет?!

Старушка открыла глаза и радостно узрев близнецов, провозгласила дребезжащим голоском:

— Хичиго! Ичиго! Это вы, внучата? Вернулися за бабушкой? Или нет… мне снова кажется?

Глаза еë затуманились, иссушенные губы надулись, совсем как в былые времена, когда Бакуго обижался, и старушка зарыдала мутной слезой старческого маразма:

— Хичи, внучок… ты представляешь, я состарилась… и умираю. Жизнь прожила, а кажется, что и не начинала жить.

Хичиго почесал в затылке и обернулся к брату.

— Мда. Этого я не предвидел, а следовало… Духовной пищи не хватает и они едят обычную еду, как люди. Душами крыс и тараканов сыт не будешь. У них есть общество и культура, они живут, творят, страдают и любят. У них есть душа, почти у всех, даже у тех, у кого сохранились дыры в груди. Они больше не Пустые. Это смертные, Ичи, просто они этого уже не осознают. Старых арранкаров больше не осталось, а новые не знают ничего, кроме такой жизни.

Старушка внезапно подняла голову и отчетливо произнесла голосом, в котором послышались интонации прежнего Кацуги Бакуго:

— Гад ты, Хичиго, и урод. Но знаешь, я не жалею. Я тебя жалею. Если выбирать между тем, быть ли бездушной бессмертной мразью или же быть смертным человеком, но иметь душу, то я, не колеблясь, снова и снова, выберу второе.

Ичиго подскочил к старушке с криками «Бакуго!», но тот снова куда-то исчез и в лицо ему снова смотрела выжившая из ума престарелая женщина.

Хичиго пожал плечами.

— Ну что же, кажется всë ясно. Что делаем дальше, Ичи?

— Нам нужно забрать его с собой. Забираем и просыпаемся.

— Ребята, но что же будет с нами? — девчонки, до сих пор сидевшие смирно, теперь спохватились. — Она же сейчас умрëт, правильно? И что будет с нами? Что будет с Арранкаром? Может быть у нас не очень хорошо, но другой жизни мы не знаем. Нас же теперь Единые Штаты своими атомными бомбами закидают… вы нас бросаете на произвол судьбы! Молодцы вы, конечно, кашу заварили и сваливаете. Имейте совесть и отвечайте за свои поступки!

— А что, это идея! — Хичиго поднял палец кверху. — Знаете, легко советовать, легко говорить, ничего не делая. А я бы то, я бы сë… всë вам должны и на блюдечке чтоб поднесли, готовенькое. Вот возьмите и займитесь!

Дождавшись, пока девчонки закончат ругаться и галдеть, Хичиго продолжил.

— У вас все равно теперь нет другого выхода. ГБА уже знает, что вернулись Близнецы, спецотряд будет тут через несколько минут. Вы либо настоящие, либо шпионы-самозванцы. Вас просто так не выпустят, возврата к прежней жизни больше нет. Итак, мы покидаем эти тела, а вы остаетесь. Вы будете нами — Близнецами. Мы вам все рассказали. Дальше действовать будете вы!

— Да! — Девчонкам эта идея явно понравилась, они загорелись и воодушевились. — Нам нужны перемены! Наши души и сердца ждут перемен, мы ждëм перемен! Дальше действовать будем мы!

— А ещë нам нужна перестройка, всë нужно поменять! — заявила Шейла радостно.

— И новое мЫшление! Социализм с человеческим лицом, вместо дыр Пустых! — добавила Софи.

— Молодцы, девчонки, мне нравится ваш энтузиазм! — высокопарно заявил Хичиго. — Однако, хочу предостеречь: сомневаюсь, что у вас получится что-то изменить в лучшую сторону. Дело в том, что я был в будущем — страна развалилась, жители сбежали в Единые Штаты, а их место заняли зеленолицые дикари-южане. Но это не точно. Я же не знаю ваше это будущее или будущее другого мира, очень похожего на ваш. Миров очень много. Так что постарайтесь, всë в ваших руках.

Сказав это, Хичиго приблизил лицо брата к своему и с улыбкой произнес:

— Софи, ты очень не хотела, но похоже это судьба — оказаться в моëм теле. Смирись!

Он открыл свой синий рот Пустого и плавно вытянул из тела брата душу Софи внутрь себя. Софи заворочалась внутри, пытаясь освоиться. Подвигала руками, ногами, кивнула головой. Подошла к телу пускающей слюни старушки, которая мирно дремала в кресле, приблизила своë лицо и выплюнула душу Хичиго в старое дряхлое тело. Крошечная перепуганная душа Бакуго почувствовала, что наконец-то не одна и радостно вцепилась в душу Хичиго, узнав любимого.

Затем настала очередь Ичиго — его душа скользнула в тело Бакуго, подвигала дряхлыми ручками, согнулась под грузом старческой немощи и произнесла дрожащим голосом:

— Прощайте, девочки! Люблю вас, как жаль что все сложилось именно так. Но в то же время я счастлив. Спасибо и удачи вам!

Девчонки повисли на теле Бакуго, плача, обнимая и целуя близнецов на прощание. Потом отступили прочь, когда трясущиеся руки открыли ящик стола, извлекли оттуда именной револьвер c золочëной гравировкой «Вождю Хичиго от 1го Управления ГБА НВД» и поднесли к седому виску.

Первый голос: Ну, вот такая получилась на этот раз история. Не очень весëлая, но нельзя же вечно смеяться?

Второй голос: Это правда. А сама история мне понравилась — она получилась живой, пронизанной атмосферой того времени.

Первый голос: Да, атмосферой наивной романтической глупости и безнадëжности.

Второй голос: Тем не менее, хэппи-энд на лицо: близнецы вместе с Бакуго вернулись домой, девчонки устроят в стране Перестройку и, может быть, даже преуспеют.

====== Последний арранкар ======

Посвящается Каю Китамуре, безжалостно убиенному во цвете лет соавторшей за вольнодумство и ненадобность.

Ранее в сериале:

Хичиго, во время очередного сна попал в родной Арранкар и успешно его изуродовал — наполнил дыры в теле Пустых своей идеалогией, с лёгкостью сверг Эспаду и стал Вождём Хичиго, после чего попытался построить прогрессивное государство тоталитарно-коммунистического толка — Народный Арранкар. Хичиго ввëл всеобщее образование, создал лёгкую и тяжёлую промышленность, здравоохранение и социальные институты. Дал Пустым право на труд и отдых. Попытался накормить голодных Пустых, питающихся душами, при помощи крысоразводческих продуктовых колхозов и совхозов, а из недовольных и интеллегенции, в рамках электрофикации страны, делал электричество при помощи Генератора.

После таинственного исчезновения Вождя Хичиго и поломки Генератора, снабжавшего всю страну энергией, Народный Арранкар распался на множество независимых государств, из которых значимыми являются лишь два: собственно Арранкар и Единые Штаты. Сейчас Арранкар переживает демографический кризис — большинство жителей посообразительнее эмигрировали в Штаты, а их место заняли зеленолицые южане, у которых в родных государствах не осталось ничего, кроме пустыни и жадных политиков — ни работы, ни еды.

Дополнительная информация:

Солнце этого мира умирает. Из-за изменившегося спектра излучения светила, кожа обитателей юго-восточных регионов за последние миллионы лет окрасилась в расово-толерантные зелёные тона. Жители севера сохранили свою белую бледную кожу.

* * *

Учительница арранкарского языка и литературы страдальчески закатила глаза.

 — Вот, дети, сейчас я вам прочту сочинение вашего одноклассника и вы поймёте как писать нельзя.

Брезгливо кривясь, она взялась краями пальцев за угол тетрадки Хичиго, придвинула её по столу к себе и принялась читать вслух.

— Сочинение ученика 6-го класса Хичи Широсакова «Красота осенней прероды»… Хичи, слово «природа» пишется через «И»!

За ночь погода резко изменилась: ещё вчера было ветренно, шёл проливной дождь. Утром подморозило.

Иней создал причудливые узоры на капотах припаркованных на ночь легковых автомобилей. Сколько моделей машин, столько узоров: узоры эти самые разные — чаще резкие грани ломаных углов, но встречаются и округлые, пятнистые, смотря как и где расположен утеплитель под капотом. И нет двух похожих узоров, даже у машин одной модели — каждый узор уникален. Вот здесь на капоте лежит веточка, упавшая вечером с дерева и за ночь покрывшаяся блестящей пушистой шубкой, а на этом капоте утром побывала кошка, оставившая после себя вереницу овальных отпечатков лап.

За ночь морозец сковал то, что ещë вечером было глубокой вонючей лужей на школьном дворе, в которой можно было утонуть по щиколотку, сейчас превратилось в блестящий гладкий каток, по которому можно с разбегу скользить по дороге в школу.

— Ну что, дети, тут ужасно много ошибок, и пусть даже синтаксические почти отсутствуют, зато налицо грубейшие стилистические. В последнем предложении вообще нарушена структура. Сюжет сочинения прыгает с пятого на десятое, нет вступления, невнятно прописано содержание, нет окончания и вывода. Про пунктуацию я вообще молчу. Но самая главная и ужасная ошибка — сочинение должно быть о природе. А ты, Хичи, что пишешь?! Иней на капоте машины, кошкины следы и лужа грязи во дворе. Это не природа. Нужно писать о лесах, о птицах, нужно уметь видеть красоту в окружающем мире и своей душе!

Учительница подняла глаза из тетради и обвела взором класс: зелёные дети продолжали вполголоса бубнить своими зелёными ртами, болтая друг с другом и не обращая никакого внимания на слова учительницы. Единственный белый ребёнок на первой парте расстроенно кусал и дул губы своего арранкарского синего рта.

Всё было как обычно: дети обязаны быть в школе, а учитель обязан вести урок. То, что зеленолицые дети приезжих, не могли и двух слов сказать на арранкарском, в расчёт не принималось, да и не нужен был им арранкарский язык, как не нужно и само образование. Зачем, если вся столица всё-равно говорит на родном диалекте, а учат в школе всякой ненужной ерунде, которая в жизни совсем не пригодится? Положено преподавать на государственном языке — преподают, детям положено быть в школе, они и сидят. Хорошо сидят, терпеливо, не хулиганят и не мешают — воспитанные в своих степях и горах с уважением к старшим, просто молча в мобилках копаются или негромко болтают друг с другом, дожидаясь конца урока.

«Тупая дура! Как ребёнок напишет о природе, если он еë не видит?! В городе нет природы… всë, что я вижу, это бесконечные зелёные рожи, машины и бетонные коробки многоэтажек. Утром и вечером мрак, тусклое холодное солнце, мороз и сопли. Я не бываю на природе, меня не возят за город. Это город, тут нет природы. Уже несколько месяцев в этом мире сижу и всë бестолку, никак не проснусь!»

Хичиго скривился от отвращения. Не важно как бы хорошо он ни старался, учителя всё равно будут недовольны и виноват в этом не ребёнок, а система: когда умники из министерства образования поняли, что детей титульной нации в школах осталось отсилы процента два-три, они приняли гениальное бюрократическое решение, мгновенно улучшившее статистику — теперь учитывался не средний балл всего класса, а средний балл самого лучшего в классе ученика. А это он, Хичи — лучший ученик, и не потому что он одарённый ребёнок — просто он единственный в классе, кто понимает арранкарский язык. А значит учителя будут гонять его и мучать, истязать, готовя к государственному экзамену в конце учебного года. В принципе, всем было накашлять на самого ребёнка, но от того, как он сдаст экзамен, зависело финансирование школы на следующий год.

Этот сон тянулся уже несколько месяцев и заканчиваться не желал. Брат не появлялся и Хичи приготовился много лет прожить в этом мире. То, что время может течь по-разному в разных мирах, он знал прекрасно — Ичиго может даже ещë и не проснулся, а тут уже прошло много месяцев. Оставалось только ждать или искать способ вырваться из этого мира.

После уроков Хичи пошёл домой и обратился к маме:

— Мам, я сегодня написал сочинение о природе, но учительница сказала, что оно не про природу. Мне нужно побывать на природе, чтобы понять.

Мама недоумённо подняла глаза из своего телефона:

— Красота природы? Ну ты это… фотки в инете глянь, там типа закаты — восходы, птички и все дела. Так, ты ужинал? Я хрящики крысиных душ вчерашних нажарила с тараканьими. Иди, разогрей, поешь, а мне надо в «Однодушниках» подарки раздать подружкам на аватарки… мне розового котика кто-то прислал за пять очков, представляешь!

И мама снова уткнулась в телефон. Хичи постучался в дверь к отцу и принялся ждать — отец работал с какими-то акциями-фигациями и ответить сразу не мог. Минут через десять отец пригласил его в кабинет. Услышав просьбу сына, он старательно закивал:

— Да-да, конечно, природа это очень важно, запланируем поездку, скажем, на следующий… ну, на сентябрь, да. Да, график напряжённый, нужно работать, но, думаю, смогу уделить время. Отмечу в ежегоднике. Ну ты ступай, ступай, работа не ждёт…

«Отмечу в ежегоднике… Пффф… Хорошо хоть руку мне не пожал… будто деловую встречу завершает!»

Хичи уселся за домашнее задание и не поднимал головы до глубокой ночи, в конце-концов уснув беспокойным сном прямо за столом.

Завтра настал новый день, точно такой же, а потом ещë и ещë. Дни сменялись днями. Всë было по прежнему: занятия продолжались, зеленорожие трепались, учителя свирепствовали, а Хичи усыхал и чах.

Нужно было что-то делать, как-то спасаться из этого мира. Конечно, всегда можно устроить старую добрую +++++++++ в школе (Сорри, этически-юридическая цензура :) и тогда он наверняка проснётся, но несчастного подростка Хичиго было откровенно жалко.

Озарение пришло, когда Хичи, в очередной раз, сидел в школьной столовой и жевал безвкусную, но ужасно полезную для растущего организма крысиную душу.

От нечего делать, он принялся изучать полиэтиленовую упаковку от школьного завтрака. Под надписью «ЗДОРОВЫЙ ЗАВТРАК ДЛЯ УМНОГО РЕБЁНКА» была нарисована весёлая мышка в школьной форме, мелом пишущая что-то на школьной доске. За спиной у грызуна почему-то был ранец, как будто мышке не дали его снять и сразу же с порога отправили отвечать урок.

Надпись мелким шрифтом на обратной стороне пакета гласила:

(АР) Рекомендовано для детей школьного возраста 8-12 лет. Состав: Душа крысиная консервированная, консерванты Е212, Е238, ароматизатор «Соль Пустоты».

Изготовлено: ОАО «Крысëночек». Нижне-Арранкарская область, пос. Малые Ичиговищи, владение 3. Тел. 342-31-39

(ЫЗ) Ашмалагбал те сирн ала 8-12 ыс. Оаны: Ално исылныб олымен, консервантыр Е212, Е238, ароматизатыр

Вот оно! Кажется он знает как проснуться и как помочь бедному подростку! У Хичиго словно что-то щёлкнуло в голове и всë наконец-то сложилось воедино. Ухватив пакет, он помчался прочь из столовой, на бегу старательно заучивая странные слова, бывшие первой частью гениального плана. Для осуществления второй части плана, следовало заскочить в школьный медкабинет и там кое-что сделать. Третья, и финальная, часть включала в себя небольшую манипуляцию с классным журналом.

Когда, после обеденного перерыва класс собрался на следующий урок, Хичи Широсакова больше не было — все лица учеников были зелёными. Педагог начал перекличку по классному журналу, привычно спотыкаясь на экзотических именах и вполголоса матерясь:

 — Зюль…нагры Кыт.аму.р.бë.кова, Ам…бан.ул Ысла.нгбек, Фат…лам.ва Кы…та.мур.бëх.ын — спотыкался учитель.

— Здеся. Здеся. Здеся. — отвечали одинаковые зелёные дети, знавшие на арранкарском языке от силы десятка два слов.

— Хы.чы Шы.ро.сан.бëк — споткнулся на очередном ужасном имени учитель и Хичи, намазанный зелёнкой из медкабинета, ответил «Здеся!» самым невинным голосом, какой только мог изобразить.

Учитель нахмурился:

— Широсаков, это ты что ли?! Голос похож. Или нет, а где Широсаков?

Хичи старательно вспомнил фразу с пакета и произнёс еë, слегка изменив голос:

— Ашмалагбал те сирн ала оаны. Ално исылныб олымен, консервантыр ароматизатыр.

Учитель устало опустил глаза и пробормотал:

— Показалось, наверное, они же все одинаковые. Ну вот никого и не осталось, одни зеленорожие сидят с мобилками. Да плевать, посижу тоже в телефоне, всё равно учить больше некого.

Хичиго совсем не было стыдно — он наконец-то получил долгожданную передышку. Хрен с ним, с арранкарским языком — сокровищницей мировой литературы, хрен с историей этой страны и прочей высокопарной ерундой! С какой радости дети должны отвечать за то, за что не собираются отвечать здоровые взрослые дяди-политики, разбазарившие целую нацию?

Дома родители даже не заметили, что ребёнок стал слегка другого цвета и было бы удивительно, если бы заметили — белых лиц вокруг почти не осталось.

Этим вечером Хичи не штудировал труды классиков и не страдал над формулами, вместо этого он повалялся на кровати, посмотрел мультфильмы и поиграл в компьютерные игры, а вечером спокойно, без обычных кошмаров, уснул.

Проснулся он уже в своём мире и радостно обнял сопящего рядом близнеца. Ичиго заворочался и поднял на него сонные глаза:

— Судя по твоему энтузиазму, ты побывал в очередном очень долгом сне? А у нас даже ночь не закончилась, так что ты ничего не пропустил.

— Да, а я несколько месяцев провёл в теле школьника, представляешь! Сейчас расскажу.

Хичиго, фыркая и хихикая, пересказал все детали своего очередного путешествия.

— Ну и какова мораль этого сна, что ты вынес? — поинтересовался Ичиго.

— Не знаю. Наверное понимание того, что для правителей слова вроде «Культура, Родина, Национальность, Вера, Искусство» это лишь ничего не значащие наборы букв, символы, про которые нужно переодически вспоминать, чтобы управлять массами. Как случится что, война, например — сразу закричат, за Родину, за Арранкар, за Веру. А на самом деле это всë не нужно, а нужно, чтобы люди были готовы идти на смерть за Идею, пофиг за какую, лишь бы жертвовали собой.

Но это во время войны. А так — вер много, национальностей тоже немало, да и родина у всех своя., а значит это мешает. Поэтому, в мирное время веру надо навязать свою и желательную единую, национальности перемешать, чтобы взаимоассимилировались, заодно уничтожив и языки. Так удобнее управлять.

Эпилог:

Сандра Мальдонадо на одном дыхании прочитала этот крик души и украдкой вытерла глаза. Правда, жёстко написанная семнадцатилетним парнем, попав не в те руки, стоила ему жизни в этой организации. Надо было с Каем поговорить, не потому, что он не прав, как раз наоборот — прав как никто, но для собственного выживания Китамура должен был быть поумнее и научиться держать язык за зубами… А сейчас уже поздно: Китамуры больше с нами нет.

Первый голос: Однако очень жизненно, соавтор, я даже как-то подзагрузилась… Но Хичи молодцом, вывернулся, ребëнка спас — респект!

Второй голос: Да, он становится всë человечнее и человечнее, даром что души нет.

Первый голос: Тема конечно же неисчерпаемая и, в наш век глобализации, хорошо знакома всем. Однако, что бы там ни было, свой мозг выключать нельзя. Нужно уметь анализировать информацию и делать правильные выводы. Эксгумированному трупу Китамуры печеньки, а тебе — высший балл!

Второй голос: Кстати, а ты в курсе, что Хичиго обнаружил на больничном складе, среди ящиков просроченного армейского аспирина, несколько коробок со светошумовыми гранатами?

====== (1/3) Семь ключей целебных: Салатовая еврошвабра ======

28-29 пустобря в старо-пустом календаре отмечается двойной праздник святых великомучеников третьей эры Тайто и Кубо, несших в мир свет Слово Ичигова и погибших лютой смертию от руки неверных. После Великой Арранкарской Народной Революции были канонизированы и причислены к лику святых: Завет 89, Строфа 5 «И молвил Пустым Ичиго: Взойду на небо и вы там будете. А пророки мои Тайото и Кубо уже там.»

Альманах «Народный Пустозвон», телеканал «Два Ангела»

— Баба Варя принесла водицы святой из Семи Ключей, я на ночь поясницу помазала и сегодня уже чуть-чуть разогнуться могу. А остальное внутрь употребила и легкость ощущаю необычайную! — Ичиго стоял согнувшись и держался одной рукой за спину, а другой за дверной косяк. С виду не сильно было похоже, чтоб его отпустило, но он явно пылал энтузиазмом и искренне хотел надеяться, что очередное лекарство от радикулита и в самом деле работает.

В этом сне близнецы прожили уже много лет, успели повидать всë, но так и не смогли проснуться. Вместе жили, вместе тужили, детей по понятным причинам не нажили, а потом просто вместе состарились — типичная чета арранкарских пенсионеров.

— Я бы на твоем месте не пил всякую дрянь! — сварливо фыркнул в ответ Хичиго. — Неизвестно откуда ее налили, хорошо, если просто из крана. И вообще, я же сам эту религию и придумал, помнишь? У них на иконах Близнецы… что теперь, самим себе молиться?!

— Не уважаешь ты меня и не любишь! Сам не веришь, так хоть мне не мешай. — Ичиго в теле старушки не блистал логикой, но был силен на эмоции и слезу. — И вообще, я решила — мы сегодня же святой тропой идем в НовоАрранкарский монастырь. Помолимся, поставим свечек, а потом спустимся к ключам целебным и наберем водицы с собой! И не спорь!

Хичиго заворчал, но скорее по привычке: спокойное сидение перед телевизором с газетой откладывалось на неопределëнный срок — его прекрасной половинке — тире — супружнице, вдарил в голову очередной бзик и так просто это не пройдëт.

А Ичиго тем временем скрючившись и держась за стены, бродил по квартире, собираясь:

— Так, это я взяла, это взяла. Ты брюки какие оденешь? Одевай те серые с чëрным ремнем… а мне нужен платок на голову, мы же будем в храм заходить. Какой лучше одеть, красный или с кошками?

— Одень сразу два, башку не застудишь. Хотя там и студить нечего… — ядовито ответил Хичиго из-за газеты.

— Поняла, одену синий, значит. — губы Ичиго надулись и из глаз сами собой полились мутные старческие слезы. С каждым годом он становился все плаксивее и жалостливее. — Не любишь ты меня, совсем не любишь…

Хичиго, кряхтя и матерясь про себя, поспешно выбрался из кресла и пошел извиняться.

В процессе сборов вышел очередной спор, на этот раз насчет посоха паломника. Хичиго утверждал что все это херня, а Ичиго ныл, что паломников без посоха не бывает и тыкал скрюченным пальцем в картинки церковных календарей. Деревянного не было ничего: лопат и прочего сельхозинвентаря в их городской квартире отродясь не водилось — не будешь же сажать картошку на крошечной клумбе под окном. Всë, что они смогли отыскать дома — пластиковая, салатового цвета ручка от еврошвабры.

— Ну значит, пока я крашусь, сходи в магазин «Садовод» внизу, купи грабли и отпили черенок!

Хичиго возмущенно отказался пилить грабли. Сказал, что палку они подберут где-то по пути, там же будет лес. Ичиго в ответ заявил, что и в самом деле отвинтит ручку от швабры и пусть брату будет стыдно когда они придут в храм господень!

В путь пенсионеры двинулись только ближе к обеду. Вооруженный познаниями из церковной литературы, Ичиго авторитетно сообщил, что в паломничество к НовоАрранкарскому монастырю следует начинать с молитвы у Мундоуэцкого камня, от которого до монастыря ровнехонько тридцать три версты. А ещë он было сгоряча заявил, что на коленях поползет к камню прямо от дома, как делали в старые времена кающиеся грешники, но эту идею пришлось отбросить — Хичиго резонно возразил, что тогда их совершенно точно заберут в дурку или в наркологию, где санитары так отлупят, что радикулиты и ревматизмы райской песней покажутся.

До святого камня, находящегося на околице областного села, пришлось подъехать на пригородном автобусе. Постояв, Ичиго помолился на дальнюю дорогу, прислонился губами к грязной обсиженной птицами поверхности валуна, и они начали паломничество, ступив на древнюю тропу, идущую вдоль мундуэцкого тракта. Ичиго был полон энтузиазма и радостно вышагивал, опираясь о салатовую еврошвабру, а Хичиго плелся позади, ныл и бубнил, что тридцать три версты это слишком далеко.

Пешеходная дорожка закончилась как только вышли из населенного пункта и дальше началось оживленное шоссе, по обочине которого было очень-очень страшно идти. Заморосил дождь. Мимо свистели легковые автомобили, с ревом проносились огромные груженые фуры, обдавая горе-паломников мокрой грязью и почти сбивая с ног. В очередной раз пошатнувшись и вытерев рукавом лицо, Хичиго решительно подхватил свою прекрасную половинку под локоть и потащил в сторону.

— Нас твои Семь Ключей раньше времени в гроб загонят! Идëм лучше там!

Кое-как проплюхав по ухабам, да заброшенным огородам, плавно переходящим в топкие болота, с риском для жизни вышли к рельсам, по которым, хлюпая промокшими ногами и уворачиваясь от гудящих электричек, с трудом доскакали до ближайшей станции.

Тела пенсионеров ломило от усталости, их измученные сердечно-сосудистые системы трепетали, колени ныли и трещали, и Ичиго, поняв, что очень-очень сильно переоценил собственные возможности, наконец согласился схитрить и сократить путь.

В электричке оказалось тепло и уютно, во всю работала печка и близнецы немного ожили. До цели было около часа, поезд катил и катил вперед, останавливаясь на пригородных станциях. Люди выходили и заходили, а пенсионеры сидели, отдыхали и любовались проплывающими за окном осенними видами.

Снаружи понемногу распогодилось и выглянуло солнце.

====== (2/3) Семь ключей целебных: Селфи палка ======

Наконец электричка вылетела из леса, загрохотала по мосту над рекой и внизу, за железнодорожной насыпью, раскинулся замечательный вид: небольшая речка, уходящая за горизонт, город вдали и петляющее вокруг него шоссе, а совсем рядом, прямо на вершине соседнего холма — белоснежные узорчатые стены монастыря, увенчанные позолоченными куполами храмов, так и сияющими в лучах солнца. Ичиго аж ахнул и прослезился от восторга и даже прожженный циник Хичиго невольно залюбовался при виде столь безупречной красоты.

Вскоре поезд подкатил к станции, зашипели открывшиеся двери и пенсионеры поспешили выбраться наружу. Поначалу они растерялись, не зная куда идти дальше: Ичиго растерянно крутил головой, а Хичиго ворчал, мол забрели к чëрту на кулички и наверняка сейчас совсем заблудятся, однако тут они углядели в толпе несколько бабулек с посохами и двинулись следом. Те спустились в подземный переход, вышли со станции, и уверенно поковыляли дальше. Идя за паломницами, близнецы свернули, вышли в городской парк, там перед их глазам внезапно открылся туристический указатель с картой, и древняя тропа, столь вероломно сокращенная современными искателями веры при помощи электрички, вновь оказалась под ногами.

Тропинка провела вдоль шоссе, сквозь городской парк, вышла к оврагу и пешеходному мостику через речку, которую они видели из окна поезда и закончилась прямо у белых узорчатых стен.

— Сначала в храм, а потом к источникам! Надобно очиститься духовно… — Ичиго с энтузиазмом устремился к монастырским воротам.

Его интерес к местной религии возник лишь недавно, удивительным образом совпав с первыми признаками старческой деменции, и он не особо знал что нужно делать дальше, но покосившись на паломниц, входящих во врата, точно так же трижды поклонился до земли, при этом каждый раз жалобно охая и держась за поясницу, после чего, обратив свой взор на купол главного храма, размашисто перетреуголился тремя перстами. Хичиго наотрез отказался треуголиться и бить земные поклоны и под неодобрительными взглядами близнеца гордо пошел внутрь высоко поднятой головой.

Не сказать, чтобы входящих в ворота верующих было много — после распада Народного Арранкара, официальная религия страны переживала далеко не лучшие времена и местная клиентура состояла в основном из бабулек различной степени изношенности, зато процветало паломничество совсем иного рода — культурное. Неподалеку, на стоянке блестели полированным хромом туристические автобусы с зарубежными номерными знаками, а по монастырю расхаживали группы зеленолицых иностранцев. Возглавляемые гидами и переводчиками, бойко лопочущими что-то на иноземных языках, туристы восхищенно вздыхали, щелкали затворами фотоаппаратов и мерцали вспышками.

Не обращая внимания на зеленорожих, близнецы двинулись прямо к храму. Прямо перед входом, Ичиго замешкался и завозился:

— Мне платочек надо одеть, а ты шапочку с головы-то сними… Негоже!

Хичиго раздраженно сорвал с головы шапку, скомкал и кое-как запихнул в узкий карман куртки, а Ичиго все кряхтел и пыхтел, пытаясь уместить цветастую косынку на голове, не потревожив больную спину.

Охранник в дверях долго и очень удивленно изучал их еврошвабру, повертел в руках, но в конце-концов отобрал, заявив, что вход с селфи палками запрещëн. Ичиго проводил грустным взглядом свой импровизированный посох, и тяжко вздохнул, после чего они наконец они попали в храм.

Оказавшись внутри, Ичиго сразу рухнул на колени и охая, принялся класть земные поклоны перед первым попавшимся образом. К нему тут же подлетели две возмущенные бабки, за шкирку подняли с колен и, наверное, надавали бы пинков да подзатыльников, но Хичиго тут же грозно навис над ретивыми блюстительницами веры и тяжело опустил им на плечи свои огромные руки. Согнувшиеся бабульки закряхтели, внезапно подобрели, вспомнили о смирении и милосердии, но Хичиго прощать и миловать пока готов не был и, в качестве наказания, велел пленным растолковать нерадивому Ичиго в чëм же состоит его ошибка. Перебивая друг друга, бабки затараторили и выяснилось, что в порыве религиозного экстаза, тот умудрился пасть ниц прямо перед изображением проклятого демона-искусителя Иашина, пытавшегося в свое время разрушить Святой Генератор. Мерзкому лику демона не стоило поклоняться, отнюдь, его надлежало оплевывать и проклинать, для того, дескать, он прямо перед входом и висит, дабы все прихожане задним местом оборачивались, демонстрируя равнодушие и пренебрежение.

Ичиго проконсультировался у пленных бабок и те направили к правильным иконам, но для начала велели купить свечек. Так он и поступил — попросил Хичиго отпустить почтенных паломниц, в церковной лавке набрал целую охапку свечей, двинулся по храму, щедро их расставляя и без внимания не остался ни один святой.

Перед образом Вождя Нашего он слегка замешкался, стыдливо хихикнул и сунул всего одну свечку, которая к тому же сразу потухла. Хичиго хотел было съязвить, мол вот как ты меня любишь, но все-таки промолчал, лишь отметив, что его престарелый братец похоже еще не совсем выжил из ума и в какой-то мере осознает всю нелепость происходящего.

Однако радость была преждевременной: близнец надолго завис перед ликом Пресвятого Ичи, стоя на коленях и что-то бормоча в нос. Наблюдая, как выживший из ума Ичиго расставляет свечки и, постоянно перетреуголиваясь, молится самому себе, Хичиго стало одновременно очень грустно и очень неловко. Он решил побродить по храму, чтобы не видеть этого душераздирающего зрелища.

Весь здешний пантеон святых был изобретен много лет назад лично им, Хичиго Широсаки, и сейчас, проходя мимо знакомых лиц, взирающих на него с икон и фресок, он лишь грустно улыбался, и казалось ему улыбаются в ответ. Улыбались расчленяемые язычниками и сжигаемые заживо великомученики Тайто и Кубо, улыбалась святая праматерь Бакуго, глядя своими пустыми глазами, полными скорби из-под огромного нимба… улыбались и прочие мелкие святые и божки, улыбались даже апостолы Эспады.

Не улыбались лишь святые заступницы Софи и Шейла, в свое время жутко недолюбливавшие Хичиго. В уродливо искаженных иконописцем изображениях было совсем не узнать тех веселых девчонок, с которыми близнецы в свое время провели так много времени. Судя по количеству свечей, особой популярностью у прихожан заступницы не пользовались.

«Ну еще бы, своей перестройкой и новым мышлением развалить целую страну — это надо суметь… Идиотки!»

Хичиго раздражённо вздохнул и, чтобы успокоиться, принялся изучать древнюю архитектуру. Он поднял глаза вверх, к куполу храма, украшенному декоративными оконцами, отмечая места, где были сбиты фрески старых святых…

«Дурак все-таки Айзен этот был, жадный глупый дурак… надо было канонизироваться, стать святым, вот и пошел бы за ним народ-богоносец. А у него суперличности, нейропрограммирование, титаны пустого духа всякие… хорошо инопланетян и ящерок не придумал. А на народ плевать, народ — еда. Но это же бред собачий! Вот и поделом ему, самого сожрали и не поперхнулись…»

А Ичиго продолжал бродить по храму, щедро расставляя свечки, и везде подолгу молился. Потом началась вечерняя служба, набежала толпа бабулек да туристов, и Хичиго потерял близнеца из виду. Запел хор, что-то заговорили с кафедры и под это монотонное бубнение грустные мысли Хичиго уплыли прочь, освободив место воспоминаниям из далекого прошлого.

Он уже посещал НовоАрранкарский монастырь, давным-давно, сразу после революции, но тогда ему было совсем не до фресок и чудес древних мастеров. Нет, он хотел лично проследить, чтобы сокровища этого весьма небедного храма не осели в руках слишком жадных приспешников.

Комиссия прикатила из самой столицы ранним осенним утром, с двумя воронками* и целым взводом военных на грузовиках. Солдаты сразу же начали действовать — выбрасывали все из храма на брусчатку у входа, ногами били иконы и прямо в костер вытряхивали из золотых окладов почерневшие от времени деревянные лики старых святых.

Прибежал настоятель, он пытался что-то доказывать, просить, но его тут же подхватили под руки и потащили к конюшням, откуда через пару минут донесся выстрел. Остальные сдались безропотно — всë духовенство рассадили по воронкам и отправили в город выбивать информацию и писать признания, а послушников выгнали из келий, выстроили на площади перед храмом и велели убираться прочь, если жить охота. Для острастки дали выстрел над головами, а особо глуховатым и глуповатым помогли прикладами. Площадь вскоре опустела, на ней остались лишь солдаты, греющиеся перед жарко полыхающим костром и гора «Предметов культа, содержащих драгоценные металлы, подлежащие принудительному изъятию Народно-Арранкарской Республикой Пустых Рабочих и Крестьян. (Н-А.Р.П.Р.К.)»

После погрома Хичиго уселся в перегруженный штабной автомобиль, дно которого цепляло землю под тяжестью поповских сокровищ и, уже выезжая за ворота монастыря, услышал как вдали ухнул о землю и заунывно застонал главный колокол, сброшенный вниз солдатами… — медь народной республике тоже очень была нужна.

Вспоминая это, Хичиго довольно улыбался. «Вот были ведь времена, хорошо я их тогда… по струнке ходили, пикнуть не смели, а кто смел — горел в Генераторе! А старые монастыри я тоже к делу пристроил, да…»

После отъезда комиссии помещение монастыря было передано в ведение народного хозяйства Арранкара и там несколько лет была тараканья ферма, но через пару лет Вождь Наш Хичиго сообразил, что для руководства такой большой страной нужна собственная религия. Старые фрески срубили со стен, нарисовали политически верные и обновленный монастырь вновь гостеприимно распахнул свои врата.

Храмы новой религии Хичиго мудро ставил на прежних местах, дабы народ, по привычке шедший поклониться старым богам, теперь ходил к нему.

От этих сентиментальных воспоминаний Хичиго отвлек послушник, деликатно тронувший его за рукав и прошептавший:

— Простите, отец настоятель лично просит вас присоединиться к нему за трапезой.

Комментарий к (2/3) Семь ключей целебных: Селфи палка *ВОРОНО́К ; м. разговорн. В Народном Арранкаре до начала 50-х гг.: крытая машина, использовавшаяся для перевозки арестованных в сопровождении конвоя; “чёрный ворон” – прозвана так из-за черного цвета кузова.

====== (3/3) Семь ключей целебных: Посох святой матушки Варвары Загорской ======

Недоумевающий Хичиго последовал за послушником, глазами пытаясь отыскать близнеца, но того нигде не было видно. Они нырнули за шторку, в дверь с надписью «Только для персонала, верующим входить не благословляется!», попетляли по узким древним коридорчикам, вышли в коридор пошире и оказались перед кованной дверью, которую послушник тут же почтительно распахнул.

Хичиго шагнул внутрь и оказался в монастырской трапезной, прямо перед накрытым столом. Там уже был Ичиго, довольно улыбающийся и за обе щеки уплетающий сладкое из многочисленных вазочек, а рядом восседала и обнимала его за плечи фигура, в которой смутно угадывались давно забытые, но такие знакомые черты.

— Хичиго, дай обниму! Сколько лет! — фигура поднялась навстречу — расшитая ряса настоятеля храма, окладистая широкая синяя борода…

— Гримм! И ты тут! А ну, иди сюда! Раздобрел как, на церковных-то харчах!

Они долго радостно обнимались, восклицали и стучали друг друга по спинам. Когда же наконец первые восторги улеглись и они уселись за стол, и расспросили друг друга, выяснилось, что Гримм попал в этот мир одновременно с близнецами, ведь они тогда уснули вместе в обнимку за просмотром очередного аниме. Но близнецов он не обнаружил, жить как-то было надо и в силу своих неплохих способностей управленца, он сделал головокружительную карьеру в церковном бизнесе.

— А вы какими судьбами к нам? Надеюсь, не собираетесь устраивать очередное Пришествие? Это было бы плохо для дела, клиентов и так не очень много… — обеспокоенно поинтересовался Гримм.

Хичиго заверил отца-настоятеля, что они не собираются новых революций, просто у Ичиго заболела спина и он услышал про целебную силу семи ключей.

— Не поможет, херня! Давайте лучше выпьем! — ответственно заявил Грим, разливая из граненого графина охлажденную морошевку по стаканам. — Вы, надеюсь, из «ключей» не пили, сначала к нам пошли? И не надо, не пейте, давайте лучше нашей монастырской настоечки тяпнем!

Они крякнули, закусили, вытерли навернувшуюся на глаза слезу.

— Эх хороша! И аромат, и градус… сами делаете?

— Да, хорошо пошла… ага, сами делаем. Епитимью наложили, грешные бабульки собирают по болотам морошку и жертвуют на нужды храма. Между прочим, акцизы не платим, это же для личного использования! Так, продаем потихоньку, никто пока не жаловался.

Застольный разговор снова пошел за жизнь. Хичиго шепотом жаловался на все больше и больше чудящего Ичиго, и сокрушенно покивал на вопрос так ли все плохо.

— Он сейчас битый час самому себе молился… ну недолго, наверное, уже осталось. А потом проснемся и досмотрим аниме.

Гримм, понимающе закатил глаза и сочувственно закивал.

— Слушай, а что там все-таки с целебными ключами? — вдруг вспомнил Хичиго.

— А, семь ключей… — синебородый отец-настоятель добродушно развалился в кресле, ковыряя спичкой в зубах. — Тут все просто — у нас до сих пор не заключен договор недропользователя с государством. Можем конечно же, но налог платить не хочется. Скважину нелегальную пробурили, вода есть, но без договора нам не дают подключиться к канализации! По-тихому бросили трубы в овраг и вдруг, ни с того, ни с чего, там забили ключи. А место у нас хорошее, святое. Тут все святое. короче, канализационные стоки наши тоже святы! — Гримм хохотнул, довольный собственной шуткой.

Ичиго, успевший дома употребить водицу из бутылочки бабы Вари, зашелся в припадке кашля, и пока Хичиго похлопывал его по спине, Гримм с довольной улыбкой продолжал:

— Да, благодать снизошла, забили святые ключи, к ним потянулись бабушки с баночками и бидончиками, а мы пошли клиенту навстречу — вымостили дорожку, перильца установили, бутылочки с водой и образки святых продаем на месте, рекламные акции проводим — бизнес идет полным ходом. А что, водица-то хорошая, через овраг святаго монастыря прошедшая, там вся дрянь фильтруется… наверное. Но лучше не пейте — мы по средам и пятницам большие стирки устраиваем.

Отдуваясь после сытного ужина и добродушно посмеиваясь, Гриммджо сидел, улыбался и выдавал близнецам свои небольшие коммерческие тайны. В богов ни в старых, ни в новых, он разумеется ни капельки не верил, но это ничуть ему не мешало.

— Молодец ты, Гримм, везде тебе хорошо — и в Уэко Мундо, и в мире живых и даже в Народном Арранкаре — ты всегда умел хорошо устроиться. А маркетинговых хитростей небось нахватался еще когда за рыжим в библиотеке шпионил? Ты там много читал… прям по учебнику дела организовал. А мы люди попроще, работали всю жизнь, теперь на пенсию живем, едва на лекарства хватает. — пригорюнился слегка захмелевший Хичиго, подперев подбородок рукой.

— Ну не без этого! — хохотнул в синюю бороду арранкар. – Ты же знаешь, я весьма любопытное существо. Давно уже заинтересовался маркетингом, рекламой и делопроизводством. А как сюда попал — моментально сориентировался: здешняя религия это самая настоящая классическая франшиза из учебника! Монастырь откроешь, только отстегивай в центр процент за использование торговой марки Культ Близнецов, а все что сверх того заработаешь — твое.

Всë было ясно. Оставалось только вежливо посидеть часок с хозяином, поболтать за жизнь, а потом и откланиваться, собираться в дорогу домой, пока совсем не стемнело. Слегка захмелевший Ичиго попытался вылезти из удобного кресла, но тут же опустился обратно и приуныл:

— Я наверное и не поднимусь теперь. Ноги не держат. А если и поднимусь, то до электрички точно не дойду…

 — Да зачем вам вообще на электричку?! — изумился Гримм, извлек из недр своей широкой мантии дорогой смартфон и принялся что-то в нем тыкать. — Сейчас все организуем, водитель отвезет прямо до дома на моем личном авто. Пусторовер 5000i, люксовая комплектация — взял полгода назад как служебную, из церковного бюджета, да с двадцатипроцентной скидкой — от налогов уходим. У нас ведь государство жадное и хитрое, но мы и жаднее, и хитрее…

Когда машина была подана, Гримм, деликатно поддерживая под руку Ичиго, скрученного радикулитом, повел его к выходу из храма, чем сразу же привлек всеобщее внимание. При виде самого отца-настоятеля в парадном облачении, столь почтительно сопровождающего неизвестную скрюченную женщину, бабульки настороженно застыли, навострили носы, словно борзые собаки, учуявшие зайца, собрались, потянулись следом, а потом из толпы полетели выкрики:

— Это же она!

— Она!

— Да, святая Варвара Загорская!

— Матушка, благослови и исцели!

— Грешные мы!

Бабульки повалились на пол, в ноги Ичиго, а зеленолицые туристы, увидев образовавшуюся движуху, дружно собрались вокруг и защелкали вспышками фотоаппаратов.

— А что, матушка Варвара, оставайтесь у нас! Видите скольким ваши наставления потребны! Келью вам выделим отдельную, сможете молиться и поститься! — нарочито громко произнес моментально сориентировавшийся Гриммджо, уже прикидывая в уме потенциальные доходы. Он склонился к уху «святой старицы» и зашептал:

 — Ребята, ну ë-мое, оставайтесь! Чего вы там в городе забыли?! У нас хорошо, красиво, воздух чистый, работëнка не пыльная, почет и уважение! Выйдете на часок, бабулькам что-то расскажете, исповеди послушаете, благословите и отдыхайте себе потом весь день.

Уставший и уже мало что понимающий Ичиго смущенно покачал головой и, кое-как пробравшись через толпу престарелых грешниц, лобызающих края его куртки, с кряхтением полез на заднее сиденье дорогого джипа, услужливо подогнанного прямо к дверям храма.

Хичиго пожал на прощание руку Гриму, помахал толпе, сразу замигавшей вспышками камер, и они, будто самые настоящие знаменитости, убегающие от настырных папарацци, покатили прочь на элитном авто.

А на утро был самый обычный день. Ичиго снова держался одной рукой за спину, а другой за стену, но вот салатовой еврошвабры уже не было — забыли в монастыре.

— Ну хоть Гримма повидали, кто ж знал. сейчас гулять пойдем и за новой шваброй зайдем. — улыбался Хичиго своей прекрасной престарелой половинке, поглаживая ее по седым волосам и ставя чайник на плиту. — Швабры нет, зато грабли пилить не пришлось! А швабре твоей сейчас небось те дуры поклоняются, поди Гримм в витрину выставил и деньги дерет за святую реликвию!