Вопросительная история России [Рената Борисовна Либина] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Стоит ли выглядывать в окна? Вместо предисловия

Лет 150 тому назад, на рассвете, в двери квартир известных петербургских архитекторов постучали. Посетители представились курьерами из Зимнего дворца и сообщили оторопевшим зодчим, что минувшей ночью обвалился купол Исаакиевского собора, и их немедленно требуют на совещание во дворец. Не прошло и часа, как архитектурный консилиум собрался у дверей императорской резиденции. Навстречу светилам архитектуры вышли заспанные привратники. Они и слыхом не слыхивали ни об обрушении купола, ни о срочном совещании. Во дворец зодчих не пустили. Возмущённые чьей-то недоброй шуткой, расходились они по домам. Возмущение перерастало в смущение. Архитекторы досадовали на себя: никто из них не догадался выглянуть в окно, перед тем как поспешить в Зимний. А ведь «курьеры» постучали лишь к тем из архитекторов, чьи окна выходили прямо на купол Исаакиевского собора.

Шутниками оказались литераторы братья Жемчужниковы и Алексей Толстой, более известные под общим псевдонимом Козьмы Пруткова. Время от времени эти люди придумывали и разыгрывали «практические шутки», бывшие тогда в большой моде. На этот раз шутка вполне удалась и доказывала, что для почтенных зодчих не составляло удовольствия задаваться «лишними» вопросами.

Однако занятие это бывает весьма любопытным. Древние греки даже придумали специальную «вопросительную» науку. Это история, название которой означает «расспросы». Итак, займёмся расспросами.

Что труднее – русский или древнерусский?

Допустим, двое новгородских школьников, один – наш с вами современник, а другой – из XII в., встретились, переместившись во времени. Предположим, им заранее было известно: древнерусский язык настолько отличается от русского, что понять друг друга при встрече они не смогут. Поэтому наши путешественники решили заранее подготовиться, чтобы на месте обходиться без словарей и переводчиков. Кому пришлось бы сложнее – нашему современнику или древнему новгородцу? Судите сами.

Чтобы освоить премудрости современной русской грамматики, тинэйджеру XII в. пришлось бы изучить 3 склонения, 2 числа, единственное и множественное, 3 времени глагола – настоящее, прошедшее и будущее, а также познакомиться с инфинитивом.

Засев за древнерусский, современный школьник провёл бы время за изучением 6 склонений, трёх чисел – единственного, двойственного и множественного, а также 7 глагольных времён, включая 4 прошедших и 2 будущих. Пришлось бы покорпеть и над двумя инфинитивами.

Думается, именно наш современник первым предложил бы компромисс: встретиться где-нибудь веке в XV и приятно побеседовать, не утруждая себя излишней грамматикой. Древнерусский язык упростился к этому времени настолько, что двое путешественников во времени вполне смогли бы понять друг друга. Неслучайно, именно к XV в. учёные отнесли формирование русского языка.

О чём бы наши друзья говорили? О многом. И уж наверняка пожаловались бы друг другу на школу. Наш современник не преминул бы сообщить, сколько правил письма напридумывали за последние столетия, чтобы отравить жизнь несчастных детей! И теперь при написании каждой третьей буквы приходится задумываться об этих самых правилах или учить слова наизусть. Отрок из древнего Новгорода, конечно бы, посочувствовал. Но заметил бы, что и у них в XII в., писать – не такое-то лёгкое дело! 44 буквы, некоторые повторяют друг друга. Но особенная морока с цифрами. Разные числа обозначаются при помощи 28 букв. Чтобы отличить букву от цифры, над нею надо рисовать волнистую линию – титло. Попробуй-ка запомни, что «к» – это 20, «ч» – 90, а «ц» и вовсе 900. С дробями же – хоть пропадай: 1/6 – «полтрети», 1/12 – «полполтрети».

Да, видно, в каждой эпохе свои школьные горести.

Как воробей стал страусом, а слон верблюдом?

Это случилось, когда люди давали зверям имена и называли новых именами давно знакомых.

Древних греков очень удивляли огромные африканские птицы. По цвету они были похожи на воробьёв. Так их и назвали – африкон струфион – «африканский воробей». Прошло время, африкон отпал, струфион остался. Так греческое слово воробей стало означать страуса.

Древние жители Руси не часто видели слонов и верблюдов. Зато слышали германское слово ульбандус – «слон», образованное от греческого элефантос. И когда древнерусские летописцы захотели рассказать о больших животных, ульбандус пришёлся кстати. Постепенно ульбандус превратился в «вельми блуждающего» (много блуждающего) велиблюда, а там уже и до верблюда было рукой подать.

Мы говорим «собака – друг человека», а «кошка – друг человека» не говорим. Пусть кошки не обижаются. Просто слово собака когда-то значило «друг». Древние индийцы называли волка свака – «свой», «вместе живущий», «друг». Ведь он так был похож на собаку. Добравшись до Руси, слово свака превратилось в собака.

Человек искал сходство и придумывал имена. Взять, к примеру, комара и муху. Оба маленькие. Оба летают. Оба надоедают. От итальянского слова москито – «комар» произвели сначала моска, потом муска, и, наконец, из муски вышла муха. Если кто и мог бы поблагодарить комара, так это муха – за имя.

А что может быть общего у маленькой пчелы и огромного быка? Как посмотреть. Или, лучше, послушать. Оба издают неслабые звуки. И названия им придумали от одного древнерусского глагола бучети – «реветь».

А ещё обитатели суши бывают похожи на речных жителей. Так получился гиппопотам – речная лошадь в переводе с греческого. Древние египтяне ещё раньше называли это животное водным быком, что звучало примерно как бегемот. А зубастому существу с кожей, будто покрытой мелкими камешками, греки дали имя крокедрилос –«галечный червь». Обитатель северных вод тюлень тоже получил имя от сухопутного существа – телёнка.

Обезьян чаще всего чаще всего сравнивали с людьми. Орангутанг на малайском языке – «лесной человек», шимпанзе жители западной Африки назвали «похожий на человека», гориллу – «волосатый человек». Меньше других повезло павиану. В переводе со старофранцузского его имя означает «дурак». Нашли с кем сравнить!

О чём придумали «неправильные» сказки?

Сказки бывают «правильные» и «неправильные». Взять хотя бы «Курочку Рябу». Дед, как вы помните, бил золотое яичко, бил – не разбил. Баба со всем усердием – и ничего. А мышка бежала, хвостиком даже не стукнула, махнула, и печальный результат – на полу. Ну, где здесь, скажите, логика?

А «Мальчик-с-пальчик»? Решили родители отправить детишек в лес, на верную погибель, потому что в округе голод, и кормить сыночков нечем. Смотреть же на детские страдания они не в силах. Но самый смышлёный из братьев, тот, что ростом с пальчик, с подобным решением был не согласен и, обманув людоеда, привёл всю ребятню обратно в деревню. И что же родители? Прячут глаза от стыда? Прощения просят? Или, на худой конец, запихивают детей обратно в лес? Ничуть не бывало! Встречают ребятишек с распростёртыми объятиями. Но «чемпионом» неправильной сказки можно считать Иванушку Дурачка. Потому как не раз, а из сказки в сказку приключаются с ним абсурдные истории. В одних историях он хитёр и на слово остёр, но никто его ума не замечает, пока в самом конце не станет Иван владельцем как минимум половины царства. В других —напротив, Иванушка и в самом деле умом не блещет. Невнятно бормочет, на пни шапки надевает, стол пускает шагать вместо лошади. А хэппи-энд ему всё равно обеспечен. И ниже чем законным супругом принцессы ни в одной сказки бездельник не заканчивает. И за что Дураку такое везение?

Детишки сказочного абсурда обычно не замечают. А, если невзначай и заметят, то, став взрослыми, решают вопросы поважнее, чем проблемы курочки Рябы. Но иногда встречаются взрослые, которым загадки Иванушки Дурачка не дают покоя. Называются такие взрослые фольклористами, специалистами по устному народному творчеству. Их любимое занятие – выяснять, что в сказке ложь, а что намёк. Посовещавшись насчёт «неправильных» сказок, фольклористы решили искать им объяснение в той древней жизни, когда сказки начали сочинять. Объяснения получились такими.

«Мальчик-с-пальчик» – сказка про первобытный экзамен, или инициацию, как называют этот древний обычай учёные. Хитрые взрослые придумали экзамены раньше, чем изобрели письмо. Древний мир на дворе или современный, взрослые с равным удовольствием учат детей, а потом устраивают для них испытания. Первобытных детей учили охотиться, разводить огонь, спасаться от хищников. И годам так к 12—14 проверяли, кто как усвоил «образовательный стандарт». Например, в Африке у бушменов тело подростков покрывали белой краской, полученной из сока растения. Краска держалась около месяца и не смывалась никакими дождями. «Выбеленные» юноши должны были покинуть деревню и скрываться в джунглях, пока их кожа не приобретёт нормальный цвет. Весь месяц им приходилось жить в одиночку. Тот, кто как следует усвоил уроки первобытной «школы», успешно добывал себе еду, находил укрытия от враждебных лап и когтей, избегал соблазна полакомиться ядовитыми плодами и в положенный срок возвращался в родную деревню. С этого момента молодой человек считался равноправным взрослым охотникам. Конечно, первобытные взрослые, своими руками отправившие первобытных детей в лес, бывали рады их возвращению, совсем как родители Мальчика-с-пальчик. Нет числа старинным сказкам, в которых старшие родственники отправляют молодых людей в опасные приключения, откуда те неизменно возвращаются, принося с собой то шкуру немейского льва, то голову Медузы-Горгоны в качестве «пятёрки» за успешную сдачу экзамена. В общем, поговорить про школу древние взрослые любили ничуть не меньше, чем современные.

Сказки про Иванушку Дурачка – о человеке редкой профессии. Разумеется, с древней точки зрения. Постойте, скажет читатель, какая редкая профессия могла быть у Ивана? В сказке о нём говориться, что он – крестьянский сын. А крестьянскому сыну в старину полагалось быть только крестьянином. Да и слово «профессия» с этим бездельником как-то не вяжется. Всё это так. И всё же Иван – человек особенный. На это указывает множество примет. Помните, как зовут трудолюбивых братьев Иванушки? Правильно, их никак не зовут. Иван единственный из братьев, у кого есть имя. Имена же в сказках даются только очень важным лицам. Если мы внимательно присмотримся к тому, как Иван проводит время, то заметим, что он очень много разговаривает. Весёлые словечки, шутки, загадки так из него и сыплются. А ещё он умеет договариваться с волшебными животными и получает от них информацию, как управлять, к примеру, печью лишь при помощи волшебных слов. Не прилагая рук ни к чему, Иван достигает успеха словами. Он говорит так много и умело, точно слова для него не забава, а работа. Кто же такой этот кудесник слов и знаток потаённых сил? В любом древнем обществе были люди, отвечавшие за общение с высшими силами. Их называли по-разному: жрецами, магами, шаманами, волхвами. Заодно они лечили и развлекали, рассказывали о прошлом и предсказывали будущее. Именно такого персонажа воплощает Иванушка, совсем особенный Дурачок.

Сложнее других поддаётся расшифровке «Курочка Ряба». Та, к которой мы привыкли, сказка не совсем народная. Её обработал для малышей писатель К. Д. Ушинский. В «настоящей», народной «Курочке» всё намного длиннее и печальнее. Варианты разные, один хуже другого. Приходят внучки. Узнав о разбитом яичке, разливают вёдра, вслед за ними мать разбивает квашню, отец – кузню. Сгорает церковь, а, вслед за нею, деревня. Начавшись с пустяка, дело оборачивается большой бедой. Все, кто разгадывал загадку «Курочки», сходились в одном: золотое яичко вовсе не было безделицей. У множества древних народов яйцо означало жизнь, из него рождался мир. Мышка – символ смерти и зла. Не случайно, от взмаха её хвостика рушится вся деревенская жизнь. Но почему же всё-таки плачут дед с бабой о разбитом мышкой яйце, хотя сами долго добивались того же результата? Неужели их так расстроило то, что яйцо растеклось по полу, и теперь из него не сделать омлета? Никто не берётся утверждать, что постиг тайну деда и бабы, но предположений о причине их слёз было сделано немало. Вот одно из них. Жизнь – штука хрупкая, но и прочная одновременно. Она кончается не вдруг, а когда назначено судьбой. В урочный час бежала мышка, и оттого ей оставалось только хвостиком махнуть. Дед же с бабой правильно расстраивались. Они, добрые и хорошие, не сумели «выпустить» мир из яичка. Это сделала недобрая мышка. И оттого родился не праздник, а катастрофа. Может, сочинители сказки думали так, а, может, и не так. Ясно лишь, что «Курочка Ряба» рассказывает не о частной кулинарной проблеме, а о судьбе мира.

Выходит, «неправильные» сказки сочиняли о довольно важных вещах – о взрослении, о силе слов, о жизни и смерти. И правильно, что неправильные. Нельзя ж о таком говорить всерьёз.

Почему Русь назвали Русью?

Мало найдётся вопросов, на которые существует столько ответов. Название Русь возводили к росе, речке Рось, русым волосам, греческому слову «красный», скифскому «белый», племенам ругов и росомонов, острову Рюген и даже к русалкам. Множество похожих слов, корней, названий бытует на пространстве от Балтики до причерноморских степей. За какой же версией последовать? Чьим аргументам внимать?

Чаще всего современные исследователи строят цепь рассуждений, отталкиваясь от древнейшего русского летописного памятника – «Повести временных лет». Учёные обратили внимание: народы, помещённые летописцем на просторах Русской земли, по форме названий распадаются на три разряда. Первый составляют славянские племена, названия которых заканчиваются на -ане, -ене (поляне, древляне, словене). Второй разряд образуют названия на -ичи (кривичи, радимичи, дреговичи). Они также принадлежат славянским племенам. Третий разряд образуют односложные названия с мягким согласным на конце (водь, чудь, сумь). Так в летописи обозначены народы, обитавшие на севере Восточноевропейской равнины и говорившие на языках финской группы. К каким разрядом имеет сходство «русь»? Очевидно, с третьим. А значит, можно попытаться обнаружить истоки названия на севере, там, где звучала финская речь.

И аналогия нашлась. Со средних веков и по сию пору шведов в Финляндии называют «руотси». Учёные предполагают, что слово это произошло от древнескандинавского глагола «руо» – «плыть, грести». «Руотси» – «гребцы, мореходы». Так древние жители финского берега называли викингов, приплывавших к ним из соседней Скандинавии. Другими соседями финских племён были славяне. Они восприняли слово «руотси» и преобразовали его по законам своего языка: «руотси» превратилось в «русь», подобно тому, как самоназвание западных финнов «суоми» превратилось в русских летописях в «сумь».

Сначала славяне называли «русью» викингов – скандинавских мореходов и воинов. Зачастую скандинавские отряды нанимались на службу к славянским вождям. Возникали профессиональные княжеские дружины. И слово «русь» приобрело новое значение: так называли теперь княжескую дружину. Дружина состояла не только из скандинавов, в неё входили и славянские воины. Понятие «русь» относилось к дружине в целом и обозначало приближённых и воинов князя. Со временем «русью» стали называть территорию, которую контролировала или пыталась контролировать княжеская дружина. Имя правящего слоя становилось названием страны.

Итак, по мнению многих исследователей, происхождение имени «Русь» связано с понятием «гребцы». Стало быть, название нашей страны произошло от занятия, которое вполне согласуется с её речными просторами.

Наименование страны по древним занятиям eё жителей не такая уж редкость. Наши соседи называют свою страну Суоми. Но для остальной Европы она – Финляндия, «страна финнов». Как же появилось это имя? Слово «финн» пришло в европейские языки из древнегерманских наречий. Переводится оно как «искатель» или «охотник». Древнейшие жители финской земли занимались охотой, добытые ими шкуры доходили до Римской империи. Название «Финляндия» – «земля охотников» закрепилось за страной не случайно.

Подобным образом возникло и название «Англия». Вам никогда не казалось, что «Англия» и «игла» звучит похоже? Если казалось, Вы были совершенно правы. Оба слова восходят к древнему индоевропейскому корню со значением «острый предмет». Имя «Англия» подарили стране племена англов – выходцев из Скандинавии, с территории современной Дании. Название этих племён происходит от понятия «острый предмет, рыболовный крючок». У себя на родине англы промышляли рыболовством. В IV—VI вв. англы переселились на Британские острова, покинув свою прежнюю «Англию» – часть Ютландского полуострова. Выходит, Англия – «страна рыбаков».

Так что на севере Европы есть «страна охотников», «страна рыбаков» и «страна гребцов» – Русь.

По какому «расписанию» жили в Древней Руси?

Один из первых вопросов, на которые учится отвечать современный ребёнок: «Сколько тебе лет?». Древнерусский человек только приблизительно знал, сколько ему лет. Дни рождения не отмечали. О взрослении судили по трудовым возможностям, по вкладу в выживание семьи.

Жизнь была существенно короче, чем сейчас. Рядовые крестьяне и горожане в среднем доживали лет до 35. Век знатного человека продолжался дольше – до 45—50. Но это касалось только тех, кто переживал детство. Продолжительность жизни, с учётом всех рождённых, но не выживших младенцев, не достигала и 20 лет. Так что большое число детей в семье было необходимостью: из десятерых взрослыми становились лишь двое—трое. В отсутствие современных лекарств природа была неумолима: болезни губили и крестьянских детей, и отпрысков знатных родов.

Поэтому многие жизненные стадии наступали раньше, чем это привычно нам сегодня. В крестьянских семьях дети начинали работать лет с трёх: пасти гусей им уже было вполне под силу. С 7 лет городские дети обучались ремеслу. С этого же возраста дети аристократии получали игрушечные доспехи и начинали осваивать оружие. В 13—14 лет они уже составляли дружину юного князя.

В брак молодые люди также вступали раньше, чем их сверстники в новое время. Девочек выдавали замуж приблизительно с 12-ти. Юноши могли жениться лет с 15-ти: с того момента, как способны были идти за плугом, пахать землю и тем самым обеспечивать существование семьи. Но случались и более ранние браки. Они осуждались церковью, потому что заботились не о счастье жениха и невесты, а о получении крестьянской семьей дополнительных рабочих рук. Из сохранившихся фрагментов проповедей мы узнаём, что женили порой в 11-ть, замуж выдавали в 8-мь.

А вот учиться грамоте начинали тогда же, когда и сейчас. Новгородскому мальчику Онфиму, чьё школьное упражнение до нас дошло, было лет 6 —7.

Вступление в общественную жизнь не связывалось с каким-то определённым возрастом. Право голоса на народном собрании зависело не от количества прожитых лет, а от общественного признания. Обладавший полнотой прав назывался «мужем». Тот же, кто не достиг общественной зрелости, именовался «отроком», то есть буквально «не говорящим», «лишённым речи». Отрок – не ребёнок, а тот, к чьим словам прислушиваться незачем. Древнерусские источники повествуют порой о 25-летних «отроках».

У властителей были свои временные ориентиры. Совершеннолетие наследника престола определялось женитьбой. Она означала политическую самостоятельность. Так, женившись в 16 лет на Анастасии Захарьиной, Иван IV стал самостоятельно править Московской Русью и вышел из-под боярской опёки. Пётр I смог избавиться от регентства старшей сестры Софьи в 17-летнем возрасте после женитьбы на Евдокии Лопухиной.

Древнюю Русь населяли преимущественно молодые люди. Большинству из них суждена была короткая, по современным меркам, жизнь. Лишь в XIX в. картина стала меняться. Если тому, кто родился в России в 1840-е гг., предстояло «в среднем» прожить до 26 (подсчет произведен с учетом умерших в младенчестве детей, реально люди, пережившие детство, доживали до 50-ти и даже до 70-ти лет), то в 1910-е можно было рассчитывать на 33 с половиной. По 10 – 12 детей, как правило, уже не заводили. К началу XX в. семьи имели в среднем по 7 детей, из которых выживали трое-четверо. Успехи медицины меняли расписание жизни: она становилась длиннее, а, значит, продлевалось и детство. Тогда-то в обиход наших предков и вошёл такой знакомый вопрос: «Сколько тебе лет»?

Чей портрет был первым?

Кто стал первым «лицом» русской истории, кого мы первым узнаём на портрете?

А когда вообще художники стали фиксировать сходство? Портрет – дитя нового времени. В России картины-портреты стали писать в XVII в. Но неужели раньше не изображали людей? Конечно, изображали. И в XI в., и в X. Вот жена и дочери Ярослава Мудрого. Они предстают на знаменитой фреске киевской Софии. А вот монеты Святослава и Владимира. С одной стороны показан князь, с другой читаем надпись: «Се Святослав», «Се Владимир». Так, может, они и есть первые лица русской истории, чей облик нам знаком? Но здесь нас ждёт разочарование. Средневековые изображения в летописных сводах, на стенах соборов, на монетах учёные называют условными. Средневекового художника интересовала роль, которую исполнял человек, а вовсе не он сам. Идеальный князь, идеальный боярин – и никакого портретного сходства.

А Александр Невский? – скажете Вы. В книгах, фильмах, памятниках, мы встречаем одно и то же лицо. Его легко узнать, и невозможно признать условным. Значит, был, какой-то образец, которому следовали художники? Откуда-то стало известно, как выглядел князь? Образец был, но как выглядел подлинный Александр, мы всё-таки не знаем. В 1938 г. на экраны страны вышел фильм «Александр Невский». Роль князя исполнял замечательный актёр Николай Черкасов. И когда в 1942 г. был учреждён орден Александра Невского, на нём предстал всем запомнившийся профиль Черкасова. И вот уже несколько десятилетий черты актёра можно различить в иллюстрациях школьных учебников и популярных книг.

Так что же, мы не знаем в лицо никого из обитателей Древней Руси? Если художник изображает известного князя, он изображает условную фигуру. А если археологи находят останки людей, и антропологи восстанавливают их облик, мы не имеем надежды узнать имена. Выходит, раньше XVII в. ничей облик нам незнаком?

Почти так. И всё же исключения имеются. Первым человеком Древней Руси, чей портрет нам известен, оказался ростово-суздальский князь XII в. Андрей Боголюбский. Но как же удалось князю Андрею стать исключением?

Летопись сообщает, что был он горд и ни перед кем не склонял головы. Не отвечал даже на приветствия послов. Приближённые не смогли стерпеть гордого нрава князя и убили его. В резиденции князя Андрея в селе Боголюбове под Владимиром археологи обнаружили богатое захоронение. Рядом с погребённым лежал боевой топор с буквой «А». Это наводило на мысль, что в могиле находятся останки Андрея Боголюбского. Сохранился в погребении и скелет человека. Тогда, в 1940-е гг., антрополог и скульптор Михаил Герасимов создавал метод восстановления портрета человека по черепу, прежде это считалось невозможным. Череп предполагаемого Андрея Боголюбского направили в его лабораторию, и Герасимов восстановил портрет. В ходе работы выяснилось, что погребенный имел редкое врождённое заболевание: верхние позвонки у него срослись с основанием черепа; при жизни он вынужден был держать голову высоко поднятой и не мог её наклонять. Совпадение с данными летописи не оставляло сомнений: Герасимов восстановил облик именно Андрея Боголюбского. Так и оказался ростовский князь XII в. первым человеком Древней Руси, кого спустя столетия узнали и по имени, и в лицо.

Как звали Олега и Ольгу?

Среди первых русских князей двое носят похожие имена. Приглядимся повнимательнее, только ли в именах сходство Олега и Ольги?

Согласно летописи, оба правителя получили власть на время малолетства прямых наследников княжеского рода. Олег правил за Игоря – юного сына Рюрика. Ольга же «замещала» Святослава, своего собственного сына, не достигшего зрелых лет к моменту гибели отца.

И Олега, и Ольгу летописец удостоил похожих прозвищ. Первый назван «вещим» – жрецом, предсказателем, вторая – святой.

И Олега, и Ольгу летописец прославляет за мудрость и хитрость. Именно хитростью брал Олег города. Так случилось и с Киевом, и с неприступным Царьградом. Задумав покорить греческую столицу, Олег повелел своим воинам поставить корабли на колёса. Когда подул попутный ветер, подняли паруса, и корабли двинулись по суше, как по морю. Изумлённые византийцы немедленно сдались. Как бы там ни было на самом деле, летописца выдумка Олега явно восхищала. Ольга выступает в «Повести временных лет» как создательница государства: ей первой приходит на ум вместо беспорядочных даней взимать регулярные «уроки». Изощрённая месть древлянам, убившим её мужа, Игоря, поездка в Византию, принятие крещения из рук императора – всё, по мысли летописца, говорит о необыкновенном уме княгини.

Оба, и Олег, и Ольга противопоставляются в летописи своим незадачливым преемникам – Игорю и Святославу. Жадность Игоря и бессмысленная удаль Святослава, явно «оттеняют» политические таланты Олега и Ольги.

Наконец, стоит обратиться к истории слова. Оба имени, Ольга и Олег, происходят от скандинавского «хельги» – «святой», «находящийся под покровительством богов».

Эти обстоятельства позволили некоторым историкам предположить: слова «олег» и «ольга» в древнейшей летописи не являлись личными именами. Скорее, это были прозвища, титулы, означавшие, «жрец» и «жрица». Именно жрецы должны были на время малолетства князя исполнять роль правителя. Всячески подчёркивая хитроумие Олега и Ольги, летописец отдавал должное представлению об особом даре жрецов. Только «вещий» мог воспринять волю богов и следовать предначертаниям судьбы.

Если дело обстоит именно так, мы вряд ли когда-нибудь узнаем первоначальные имена Олега и Ольги.

Почему Ярослав – Мудрый?

Иван – Грозный, Пётр – Великий, а Ярослав – Мудрый. Трудно себе представить, что могло быть иначе. Между тем, своё прозвище великий князь киевский Ярослав Владимирович получил через пять веков после смерти: так назвали его московские летописцы XVI столетия, а позже с ними согласился известный историк Николай Карамзин. Но почему из десятков древнерусских князей именно Ярослав удостоился столь почётного прозвища? Какие основания были у потомков именно его признать Мудрым?

Чтобы составить мнение о первых князьях, и Карамзин, и московские летописцы XVI в. обращались к «Повести временных лет». Заглянем и мы в древнейшую русскую летопись. И вот тут нас ждёт неожиданность. Привычный своей мудростью Ярослав оказывается или вовсе без прозвища или с прозвищем далеко не лестным. Обычно «Повесть временных лет» называет нашего героя просто Ярославом, а однажды сообщает о противниках князя, называвших его «Хромцом», то есть хромым.

Стоит, однако, почитать список княжеских дел, как всё, казалось бы, встаёт на свои места. Летописец стремится убедить читателя в высоком уме, благочестии и политической искусности Ярослава. Прежде всего, князю пришлось одолеть в борьбе за киевский престол коварного брата – Святополка Окаянного. И как же иначе можно назвать человека, по воле которого были убиты ни в чём не повинные братья Борис и Глеб, будущие первые русские святые? Сам же Ярослав, как гласит летопись, читал ночью и днём, «засеял книжными словами сердца верующих людей», основал библиотеку в Софийском соборе. Работали при ней переписчики и переводчики – целая академия по меркам XI столетия! Не забывал Ярослав и о просвещении простого народа: платил жалованье монахам за распространение знаний. Кроме того, князь прославился основанием великих соборов, и в их числе знаменитой Софии Киевской.

Получив из летописи все эти сведения, позднейшие составители русской истории просто не могли не заключить, что Ярослав – Мудрый. Но с XVI в. много воды утекло. В распоряжении современных историков оказались и другие сведения о Ярославе. Появилась возможность проверить рассказ древнейшего летописца.

При сравнении выяснилось, что «мудрость» Ярослава вовсе не так однозначна, как могло показаться читателям «Повести». Например, из рассказа скандинавского воина, «Эймундовой саги», следует, что убийц к Борису подослал ни кто иной, как Ярослав. Он же, по всей вероятности, «позаботился», чтобы «Окаянным» (братоубийцей) предстал в летописи ни в чём не повинный Святополк. Что касается строительной деятельности Ярослава и здесь не обошлось без «приписок». «Повесть временных лет» утверждает: Софийский собор в Киеве основан в 1037 г. Ярославом. А вот недавние изыскания археологов показали – строить Софию начали на 12 лет раньше, в 1015 г.. Основателем величайшего древнерусского собора оказался не Ярослав, а его отец Владимир, креститель Руси.

Итак, идеализировать Ярослава не стоит. Но не признавать за ним талантов тоже нельзя. Дипломатические успехи, обширное строительство, начала законодательства – всё это достижения Ярослава Владимировича.

Да, он хотел казаться лучше, чем был. Ярослав и его сыновья позаботились о том, чтобы в летопись попал «подправленный» вариант политической биографии князя. И вот тут мы сталкиваемся с некоторой неувязкой. Тот же летописец, который «обелил» Ярослава в истории с братьями и «приписал» ему Киевскую Софию, не преминул рассказать о кличке, полученной Ярославом от врагов. Они называли князя Хромцом. Прозвище имело под собой все основания: Ярослав действительно хромал. Исследование останков князя, захороненных в Софийском соборе, зафиксировало врождённый вывих тазобедренного сустава в сочетании с ранением правой ноги. Но что стоило летописцу «забыть» о хромоте Ярослава, раз он промолчал о более существенных недостатках?

В том-то и дело, что современники не только не хотели молчать о хромоте Ярослава, они выставляли её напоказ. О хромоте сообщали иностранные хроники, о ней говорилось в Новгородской летописи: «Был же хромоног, но умом совершен, и храбр на рати, и христианские книги сам читал». Получается, что, превознося князя за ум и храбрость, летописец начинает не с этих достойных похвалы качеств, а с княжеской хромоты. Конечно, хромал на древней Руси не каждый князь, это была отличительная черта Ярослава. И всё же, почему летописец, явно настроенный Ярослава хвалить, начинает с хромоты?

Попробуем подойти к вопросу иначе. Ведь тысячу лет назад люди могли думать не совсем так, как мы. А что, если хромота в глазах летописца не такой уж недостаток? Не случалось ли современникам Ярослава хвалить и других за какие-нибудь физические недостатки? Оказывается – случалось. В соседней Скандинавии.

Когда Русью правил Ярослав, в Исландии и Норвегии расцвела поэзия скальдов. Скальды сочиняли стихи о богах и героях, о битвах и мести, о подвигах и славе. Считалось, что языком скальда движет Один, бог поэзии и вдохновения. Слово скальда в глазах современников обладало магической силой. Скальду верили, как пророку, и боялись, как колдуна. Хвалебная песнь, сложённая скальдом, могла вознести правителя на невиданную высоту. Но горе конунгу (королю), которого скальд задумает высмеять.

Но не только о знатных людях, конунгах и ярлах, пели скальды. Кое-что сообщали они и о себе, и не самое приятное. Скальды изображали себя внешне безобразными, грубыми людьми. Чем вдохновеннее стихи, тем уродливей автор. Чем ужасней облик поэта, тем прекрасней его поэзия. Скальда нужно было слышать, а не видеть. Красавцев на свете немало, но что их слова? Уродство скальда – вот признак особого дара и особого знания.

В физических недостатках древние скандинавы видели признак близости к высшим силам. И правителям тоже захотелось стать некрасивыми! Норвежские и шведские короли получали прозвища, довольно странные, с нашей точки зрения – Свинья, Синезубый, Толстый. Последний, по имени Олаф, был современником Ярослава. Оба они оказались соперниками в борьбе за руку и сердце шведской принцессы Ингигерд. Ну и выбор был у принцессы! Между Толстым и Хромцом. Принцесса пошла замуж за Ярослава и стала великой княгиней киевской. Но, может быть, не так уж она и страдала? В своём XI в. принцесса знала: оба её жениха – люди необыкновенные, отмеченные божественной печатью. Некрасив – значит, умён. Не случайно, в дальнейшем с Олафом и Ярославом произошла сходная перемена. Норвежского конунга Олафа Толстого потомки назвали Олафом Святым, а русский князь Ярослав Хромец стал Ярославом Мудрым.

Если соседи-скандинавы считали физический недостаток признаком особой силы и ума, на Руси в ту эпоху вполне могло сложиться похожее мнение. Тогда понятно, почему о хромоте Ярослава говорили прежде, чем перечислить славные княжеские дела. Хром – значит, мудр. Если так, прозвище «Мудрый», которым наградили Ярослава потомки, – отголосок прозвища «Хромец», которым нарекли его современники.

Ярослав бывал разным. Но казаться хотел мудрым. Таким и остался в истории.

Как самый старый город новым оказался?

Принято основание древнерусских городов связывать с их первым письменным упоминанием. Если следовать этой традиции, старейшим следует признать Новгород, упомянутый в Никоновской летописи под 859 г. Чуть «младше» оказались Ладога, Изборск, Ростов, Муром – они названы в Повести временных лет под 862-м г. Разумеется, упоминание Новгорода на три года раньше «соперников» могло быть чистой случайностью: отсюда вовсе не следует, что других городов в это время не существовало. И, всё же, никто не будет отрицать, что Новгород – один из старейших городов нашей страны. Как же образом он стал именоваться Новгородом – новым городом?

Словом «город» на древней Руси называли крепости. Некоторые исследователи полагают, что когда-то на месте Новгорода находились три поселения трёх племенных союзов – ильменских словен, кривичей и мери. Позднее жители этих поселений договорились и воздвигли общую крепость. По отношению к старым племенным укреплениям она была новой, и её стали называть Новгородом.

Другие историки считают, что «старый город» прежде располагался на холме, который и ныне возвышается у истоков Волхова и называется Городищем, то есть заброшенным городом. Со времён легендарного Рюрика и на протяжении нескольких столетий в поселении располагались князья со своими дружинами. Но собственно город вынужден был переселиться и «покинуть» княжескую резиденцию. Площадь холма, на котором расположено Городище, невелика. Во время половодий холм становится островом. Поэтому, когда возможности роста старого города были исчерпаны, примерно двумя километрами севернее, ниже по течению Волхова, был основан новый город – Новгород.

Как бы то ни было, Новгород – не единственный древний город с «новым» названием. Свои старые «новые города» есть и в других странах: английскому Ньюкаслу – около двух тысяч лет, итальянскому Неаполю – две с половиной, тунисскому Карфагену – почти три.

А знаете, как называется самый старый мост Парижа, построенный ещё в XVI в.? Правильно, новым мостом!

Как сосчитали вече?

При имени «Новгород» сразу же вспоминается вече. Конечно, народные собрания происходили и в других древнерусских городах, но вече новгородское прославлено особо. В XIII в. новгородцы изгнали представителя киевского князя, и с тех пор только вече решало, как жить новгородскому государству. Летопись описывала веча как шумные собрания, нередко завершавшиеся столкновением партий на мосту через Волхов.

Первые русские историки представляли себе вече как собрание всех взрослых мужчин, «сонмище людское». Однако со временем стали зарождаться сомнения. Известно, что в период расцвета в Новгороде проживало порядка 30 тыс. человек. Взрослых мужчин – 4—5 тыс. Но столько людей, да ещё без микрофона, ни о чём непосредственно договориться не могут.

Между тем мы знаем, что новгородское вече обсуждало сложные вопросы и выносило вполне разумные решения. Вечу удавалось избирать должностных лиц, устанавливать налоги, утверждать договоры. Сколько же людей на самом деле входило в вече? И кто это были такие?

Разрешить загадку удалось известному археологу Валентину Лаврентьевичу Янину. В распоряжении учёного были некоторые письменные свидетельства. В 1331 г. немецкие послы сообщали: городом управляют «триста золотых поясов». Летопись указывала: вече чаще всего происходило на Ярославовом дворище. Так называлась площадь на Софийской стороне, где некогда стояли хоромы князя Ярослава Мудрого. Кроме того, источники утверждали: на вече сидели.

Археологи во главе с Яниным тщательно обследовали территорию Ярославова дворища и определили его древние границы. А потом был проведён эксперимент. На площади поставили скамьи. На них сели участники археологической экспедиции и студенты новгородских вузов. Оказалось, что вечевая площадь вмещала от 300 до 400 человек. Число совпало с сообщением немецких дипломатов о «трёхстах золотых поясах».

Но кто же эти «золотые пояса», управлявшие Новгородом?

В ходе раскопок выяснилось: территория города делилась на усадьбы. Их хозяевами были бояре. Усадьба включала дом самого боярина, мастерские, жилища ремесленников и занимала солидную площадь до 2000 тыс. квадратных метров. Археологи подсчитали: таких усадеб было приблизительно 300. И снова – знакомая нам цифра. Совпадение вряд ли случайно. Янин предположил, что древние новгородские землевладельцы и предприниматели – бояре – как раз и составляли вече: именно в их руках сосредотачивалась власть. 300 человек – вполне обычное число и для современных парламентов. Разумеется, трёмстам людям тоже не просто договориться, но, в отличие от 4—5 тысяч, всё-таки возможно.

А как же шумные собрания, гомон толпы, столкновения на мосту? Неужто всё это – фантазия летописца? Скорее, правда. Когда обсуждались особо значимые вопросы и обозначались непримиримые позиции, бояре приводили своих работников. Те заполняли ближайшие улицы и криками поддерживали хозяев. Видимо, такие бурные веча случались нечасто. Именно поэтому они привлекли внимание летописцев и «вошли в историю».

Почему всем посёлкам по 500 лет?

В 2000 г. множество посёлков Ленинградской области отмечали свой юбилей. Им исполнялось 500 лет. Праздник справляли Мга, Извара, Парголово, Лисий Нос, Сиверский и десятки других. Как же они умудрились «родиться» в один год – 1500-ый?

Попробуем заглянуть на пять веков назад. Земля нынешней Ленинградской области принадлежала Великому Новгороду. Свои владения новгородцы делили на пять частей – пятин. Там, где теперь раскинулся Петербург и его окрестности, простиралась Водская пятина. Своё имя она получила от населявшего её финского племени водь. В 1499—1500 гг. новгородцы решили определить, сколько в пятине пахотной земли, селений, людей и какие налоги надлежит им платить в казну. Так появилась «Переписная окладная книга Водской пятины», текст которой дошёл до наших дней. В книге впервые упомянуты многие посёлки, сохранившиеся и поныне. До того, как попасть в новгородскую налоговую ведомость, эти селения могли существовать многие десятилетия и даже столетия. Но более древних записей о них не сохранилось.

На Руси издревле было принято считать возраст городов и селений от первого упоминания. Так и вышло, что десятки посёлков в окрестностях Петербурга оказались ровесниками и отпраздновали свой солидный юбилей в одном и том же году – 2000 г.

К чему привёл несостоявшийся конец света?

Конец света люди назначали неоднократно. И чаще всего забывали о нём за будничной суетой. Но в средние века его не просто ждали, к нему готовились.

Мы называем средние века средними. Между чем и чем? Древностью и новым временем – так нам привычно думать. Но французские богословы XIII века, сочинившие этот термин, вкладывали в него иной смысл. Главные события человеческой истории, с их точки зрения, – первое и второе пришествие Христа. Второе пришествие – Страшный суд, конец света представлялось им грядущим событием. А то, что поместилось между двумя пришествиями, это и есть средние века. Так что само название эпохи – памятник её главному ожиданию.

Вспомним историю Руси. О её начале мы узнаём из «Повести временных лет». Что значит «временных»? И как правильно ставить ударение? Ответ на второй вопрос зависит от ответа на первый.

Одни учёные полагают, что «временн′ые» значит «прошедшие». Было такое значение у слова в древнерусском языке. Летопись рассказывает о годах, которые минули, ушли в прошлое.

С этой версией, однако, согласны не все. У летописи есть одна странность. Она наполнена множеством цитат: из Библии, из античных и византийских авторов. Автор «Повести…» Нестор использует тексты, которых не могли знать, в большинстве своём, его современники. И князья не могли. Военные походы и политические интриги не оставляли им времени достичь той высочайшей учёности, коей владел монах Нестор. Но кому же тогда предназначал он «Повесть»? Ведь всякий писатель рассчитывает на читателя. Историк И. Н. Данилевский предположил, что Нестор создавал летопись для будущего читателя, и читателя всеведущего. Иначе говоря, для Бога, пришествия которого ждали. Если дело обстоит таким образом, ударение надо ставить на первый слог: «Повесть вр′еменных лет» – переходных, непостоянных. Лет накануне Вечности.

А теперь обратимся к концу средневековья. Наступил год 1492, по христианскому летоисчислению – 7000-ый от Сотворения мира. Круглые даты всегда действуют на воображение, а тут ещё и магическая семёрка… Большинство европейцев считали, что именно в этот год должен наступить конец света. Так думали, однако, не все. Колумб, к примеру, ожидал Страшный суд примерно через полтора века. Он полагал, что новые земли с их несметными богатствами ещё успеют пригодиться добрым христианам. Его каравеллы, видимо, не случайно покинули берега Испании в 1492 г. Как бы опровергая увереннсть своих современников, Колумб отправился открывать Новый свет в тот год, когда Старый ожидал конца времён.

Ещё большим скептиком относительно конца света оказался великий князь московский Иван III Великий. Он твёрдо верил, что людям не дано знать, когда их призовут на Страшный суд. И потому Иван занимался делами вполне земными. Календари в Европе не составлялись далее 1492 г. – зачем, если земная жизнь завершиться? Иван же, наоборот, в 1492 г. реформировал календарь: перенёс празднование Нового года с 1 марта на 1 сентября. Этот акт подчёркивал: новый год будет, причём ещё не однажды.

Вотличие от деда Иван IV Грозный, не сомневался в скором приходе Страшного суда и, как показали недавние исторические изыскания, готовился к нему. На протяжении XIX—XX веков едва ли ни самым загадочным явлением русской истории представлялась учреждённая Иваном Грозным опричнина. Деление собственной страны на две части, «лучшую» – опричнину и «худшую» – земщину, массовые казни, опричное войско, проводившее ночи в монашеском смирении, а дни в безудержном кровавом разгуле – всё это порождало неизменный вопрос: зачем? Внимательное прочтение источников привело современного исследователя А.Л. Юрганова к выводу: опричнина представляла собою попытку царя подготовиться к концу света. Иван видел своё особое предназначение в наказании зла накануне Страшного суда. Царь полагал, что, прибегая к наказанию «нечестивых», облегчает загробную участь их душ, спасает для вечной жизни. Тех же, кто оставался жить, Иван Грозный, по его собственному признанию, «спасал страхом»: зримое напоминание о посмертных муках должно было наставить поданных на праведный путь. Видимо, царь был не одинок в своих воззрениях. Среди его жертв встречались и те, кто благодарил царя за мучения и казни. Но большинство современников, как и потомков, «милости» царя не оценило: в истории он остался «Грозным».

Ожидание конца света ещё лет сто будоражило умы европейцев, и порой не без пользы. Чаще всего датой второго пришествия называли 1666 г. – всё та же магия цифр! В Англии сторонникам скорого светопреставления придавала уверенности разыгравшаяся эпидемия чумы: вот оно, начало конца. Так что работа Кембриджского университета приостановилась: к чему учиться, если близок всеобщий финал? Оставшись не у дел, молодой преподаватель Исаак Ньютон отправился на ферму своих родителей Вульсторп. У него теперь было много времени для размышлений. Именно там, в деревенской глуши, Ньютон разработал научную программу, которую будет осуществлять всю жизнь. Основы дифференциального исчисления, взгляд на природу света, мысль о всемирном тяготении – всё это зарождалось в тиши фруктового сада. Как знать, случилась бы «Вульсторпская осень», если бы не мысли о Страшном суде?

Люди не увидели конца света, но история хранит следы его напряжённого ожидания.

Почему Иван Грозный слушался Ивана Пересветова?

С 1549 г. на имя молодого царя Ивана Васильевича, будущего Грозного, стали поступать жалобы, или как их тогда называли, челобитные, необычного содержания. Их авторы ничего для себя не просили. Они жаловались не на личные обиды, не на плохих воевод и неправых наместников, а на порядок дел в государстве. Особенно красноречив был дворянин по имени Иван Пересветов. Он осмелился жаловаться дважды и не только критиковал порядки в стране, но и давал царю советы, как поступать впредь. И, если в первой, «Малой челобитной», Иван Пересветов лишь излагал свои взгляды, то во второй, «Большой челобитной», настаивал на изменениях. Как же отреагировал грозный царь? Казнил Ивана Пересветова за подобную дерзость или не обратил на его разглагольствования никакого внимания? Ни то, и ни другое. Царь… последовал советам своего дворянина.

Чем был недоволен Пересветов и что советовал делать? Мысли свои царский «воинник» выражал иносказательно. Он описал порядки в Византии перед её падением, и заключил, что могущественная византийская держава перестала существовать, поскольку в ней не было «правды»: всем заправляли «ленивые богатины» (намек на бояр), а «воинники» (дворяне) оказались оттеснены от престола. Читатели должны были понять, что московскую Русь может ждать подобная судьба, если царь не водворит в ней «правды». На смену государству, где всем заправляла аристократия, должно было прийти государство, где все нити власти сходились бы к одному царю. С врагами Пересветов советовал расправляться безжалостно, опираясь на верных дворян. «Государство без грозы, что конь без узды», – писал он.

Последующая деятельность Ивана IV оказалась воплощением программы, которую начертал автор челобитных. Собрав круг советников («избранную раду»), царь начал преобразования. Реформы должны были укрепить его власть. Не всё получалось. Вполне рациональный период реформ сменился кошмаром опричнины. Но цель стояла всё та же: ни с кем власти не делить, «грозу» наводить руками преданных «воинников».

Отчего же мысли дворянина Пересветова оказались столь близки Грозному? Почему слова «Челобитных» и дела царя поразительным образом совпали? Многие историки уверены: Иван Пересветов и Иван IV – одно и то же лицо. Можно сказать иначе: «Пересветов» псевдоним Грозного. В «Малой» и «Большой челобитных» царь жаловался самому себе и себя же поучал. Было бы странно не последовать совету столь важного лица.

Вот аргументы учёных. Во-первых, «Челобитные» написаны превосходным стилем, выдающим человека весьма начитанного. Предположить такую образованность у рядового дворянина XVI в., каковым представляется Иван Пересветов, трудно. Большинство его «коллег» были попросту неграмотны. В отличие от царя, который по отзыву летописца был «зело книжен», а по оценке выдающегося историка В. О. Ключевского, являлся самым талантливым писателем своего времени.

Во-вторых, Ивану Грозному всегда было свойственно актёрство, притворство, игра напоказ. Свою политическую «карьеру» он начал с похода во владения крымского хана. Вполне традиционное для князя действие. В начале правления он должен был продемонстрировать своё полководческое дарование. Выступив в поход, Иван не достиг поставленной цели, однако повёл себя весьма экстравагантно. По словам летописца, он «гречиху сеял, на ходулях ходил и в саван наряжался» – разыгрывал крестьянина, скомороха и мертвеца. Притворно унижая себя, Иван демонстрировал своё абсолютное превосходство. Боярин не может уронить себя в глазах окружающих, не может притвориться крестьянином или юродивым, а царь может – он всё равно останется царём, наследственным владыкой, которому венец дарует сам Бог. Неудача похода еще не лишает его ни сана, ни послушания подданных. Разыгрывать спектакль Ивану Грозному предстояло ещё ни раз.

Так и появились на свет «Челобитные», позволявшие царю утверждать неограниченную власть как бы не по своей воле, а «по просьбе» служилого дворянина. «Глас народа – глас Божий», утверждали древние римляне. Иван Грозный был с ними согласен.

Между кем выбирала пушкинская старуха?

«Не хочу быть чёрною крестьянкой, хочу быть столбовою дворянкой». Вложив эти слова в уста старухи, А. С. Пушкин не указал, в каком веке она проживала. Зато очень точно очертил её характер. Она замахнулась ни больше, ни меньше на… Впрочем, чтобы это понять, нужно прежде разобраться, кто такие чёрные крестьяне, и кто – столбовые дворяне.

Чёрными или черносошными называли крестьян XV—XVII веков, проживавших на «чёрных», т. е. свободных от помещика землях. Разумеется, с этих земель приходилось платить налоги в государственную казну, но никакой ближний «хозяин» над крестьянским миром не стоял. Чёрный крестьянин оставался лично свободным человеком. Он мог податься в город и даже записаться в дворяне. Так продолжалось до петровского времени, когда чёрных крестьян стали именовать государственными. Вместе со старым именем они потеряли и былую вольность.

Выражение «столбовые дворяне» появилось примерно через 100 лет после того, как исчезло понятие «чёрные крестьяне». Случилось это в начале XIX в., при жизни автора «Золотой рыбки». К тому времени единое дворянское звание существовало и для тех, кто выдвинулся на царской службе недавно, и для представителей древних родов. Последним бывало обидно. Чтобы отличать себя от новой знати, они придумали выражение «столбовые дворяне». К «столбовым» причисляли тех, чьи предки ещё в XVI – XVII вв. были записаны в родословные книги – «столбцы». На тех же, чей род начинался не раньше петровского времени, «настоящие» дворяне смотрели несколько свысока.

Так что «чёрные крестьяне» и «столбовые дворяне» – из разных эпох. Когда исчезли первые, вторые ещё не появились. Выбирать между ними было невозможно. Поэтому старуха замахивалась… на прыжок во времени. Приписав своей героине подобный выбор, Пушкин показал, насколько нелеп безудержный вихрь желаний.

Где искать ключи от счастья?

В чём состоит счастье подданных, Пётр I знал точно. Владеть приморскими землями и торговать со всем светом – вот секрет процветания. Умами европейских монархов XVII—XVIII вв. владело экономическое учение с красивым названием «меркантилизм». Оно гласило: если страна вывозит товаров больше, чем ввозит, в неё притекает золото, и народ богатеет. Экономисты XXI столетья, может быть, и посмеялись бы над наивностью века Просвещения. Но тогдашние государи в истины меркантилизма верили твёрдо. В Дании даже назвали здание биржи, возведённое неподалёку от порта, «храмом новой экономической политики». А коли так, «ногою твёрдой стать при море» считалось первейшей задачей государства.

Обширные просторы России, правда, ставили ещё одну задачу. Прежде чем вступать в борьбу с соседями за обладание частью побережья, следовало решить, у какого именно моря надлежит «стать ногою». Пётр начал с Азовского. Два похода к стенам турецкой крепости Азов завершились её взятием и основанием неподалёку другой морской крепости – Таганрога. Царь подумывал со временем, укрепившись на берегах тёплых морей, Азовского и Чёрного, сделать Таганрог российской столицей. Если б нашлись союзники для совместных действий против Османской империи, Таганрог вряд ли сохранил бы своё имя. Город святого Петра мог вырасти не на балтийских, а на Азовских берегах. Но ветры истории дули в другую сторону.

Пётр не нашёл желающих воевать с Турцией, зато сложился союз против Швеции. В XVII в. это государство усилилась, а его соседи испытывали разные неурядицы, так что к концу столетия прежние прибалтийские владения России, Польши и Дании оказались в составе шведской короны. Балтийское море стало, как тогда говорили, «внутренним озером Швеции». И вот теперь соседние державы захотели вернуть своё. Мысли о счастье связывались у Петра с той землёй, по которой Нева, выходя из Ладоги, катит свои волны к Финскому заливу. Из Ладоги в Неву, из Невы на Балтику, а оттуда в Европу – вот дорога к успеху. Но Неву прочно охраняли две шведские крепости – Нотебург и Ниеншанц. Нотебург («ореховый город», бывший русский Орешек) стоял там, где Нева покидает Ладогу. 11 октября 1702 г. после 17-часового штурма крепость пала. «Зело крепок сей орешек был, однако же счастливо разгрызён», – писал Пётр. Радости царя не было предела. Он переименовал крепость в Шлиссельбург «ключ-город». Это был ключ к Неве, ключ к Балтийскому морю.

Но был ещё и замок – Ниеншанц, непосредственно «запиравший» выход из Невы в Финский залив. Повернуть ключ в этом замке удалось 3 мая 1703 г., крепость сдалась почти без боя и ненадолго была переименована Петром в «Шлотбург» – «город-замок». Ненадолго, потому что вскоре «городу-замку» предстояло исчезнуть: его 400 каменных домов были разобраны и пошли на строительство новой крепости. Она стремительно росла на маленьком Заячьем острове, а за её стенами рос город. Вначале крепость, а потом и город стали назвать Санкт-Петербургом.

Почему же именно святой Пётр был избран царём Петром для наименования города? Конечно, царь отдавал дань своему небесному покровителю. Нельзя исключить и того, что он мечтал превратить свой Петербург в новый Рим: святой Пётр считается первым римским папой. Но, видимо, не забывал царь и о теме ключа. В письмах разным лицам Пётр I именовал отвоёванный кусочек земли, выход в Балтийское море «парадизом». Так, на французский манер, он называл рай, а ключи от рая вручены святому Петру. Правда, художники и скульпторы изображали святого Петра с двумя ключами. Второй был от ада. Но об этом ключе, царь, вероятно, не думал.

Итак, путь к счастью лежал через приморские земли, выход к морю был раем, а ключ от рая держал святой Пётр. Так и стал Петербург Петербургом.

Как спасали петровский каприз?

Можете ли Вы представить Петербург без петропавловского шпиля? Вот и Пётр не мог. И дал указание построить башню выше самого грандиозного здания Москвы – колокольни Ивана Великого, при том золочёную, как купола русских церквей, и не менее изящную, чем шпили лондонских соборов.

Сомнительность петровской затеи ясна была с самого начала. Похожие башни возводили в Европе из камня. Но Пётр хотел намного выше и тоньше. Сделать это из камня было технически невозможно. Единственный выход – строить из дерева. Вот только грандиозная деревянная игла обречена была привлекать молнии и сгореть, раньше или позже.

Однако спорить с Петром никто не стал. Архитектор Доменико Трезини составил проект, закипела работа, и в петербургское небе появилась деревянная игла, покрытая медными золочёными листами. На высоте 112 метров её венчал ангел.

Как и было предсказано, молнии не пощадили красоту. Третий пожар, 1756 года, оказался для петропавловской иглы роковым. 18 лет в Петербурге не было золотого шпиля. Восстановить его решила Екатерина II. Опытные архитекторы советовали на этот раз всё сделать из камня – будет пониже, пошире, но зато никакие молнии не страшны.

– Не так красиво! – заявила императрица.

И петропавловскую иглу снова стали возводить из дерева. От времени Петра прошло полвека. За этот срок американский физик Бенджамин Франклин успел изобрести громоотвод. И шпиль решено было защитить по последнему слову науки и техники. Эту задачу выполнила группа учёных во главе со знаменитым математиком Леонардом Эйлером.

Научная команда поработала не зря. Золочёная игла могла теперь не опасаться молний. Но её поджидала другая беда. Прослужив красой и гордостью Петербурга 70 лет, она по-прежнему оставалась деревянной, начала подгнивать и немного качаться в ветреную погоду.

Ну и задал Пётр задачку! Теперь, в середине 19 века, за её решение снова взялся учёный – Дмитрий Журавский, создатель науки о мостах. Однажды ему уже довелось соединить науку с искусством. Журавский рассчитывал металлические мосты. До его исследований боковые крепления мостов – фермы – бывали одинаковыми. Он же доказывал: ближе к середине пролёта фермы испытывают меньшую нагрузку, их можно делать легче и не тратить лишний металл. Для тех, кто не верил, учёный поставил эксперимент, соединив мосты и музыку. Как известно, слабо натянутые струны звучат низко. Журавский соорудил проволочную модель моста, положил на неё груз и начал водить по проволокам скрипичным смычком. Те, что у опор, звучали высоко. А те, что ближе к середине, давали низкий звук. Значит, они испытывали меньшую нагрузку. Можно было не тратить на них лишнее железо.

И вот теперь Петропавловский шпиль. Самое высокое здание Петербурга, равное египетским пирамидам. Эти каменные горы простояли тысячелетия. А как сделать прочным и устойчивым гигантский шпиль? Прочность даёт металл. А устойчивость? Журавский предложил конструкцию восьмигранной пирамиды, соединённой изнутри кольцами и металлическим фермами, похожими на те, из которых строят мосты. Получался мост в небо. Уверенный в правоте расчётов, Журавский спроектировал шпиль даже выше петровского, нарастив колокольню на 10 метров.

Небывалые металлические детали для Петербурга изготавливали на уральском Воткинском заводе. От интенсивной работы плавились и выходили из строя части машин, так что пришлось искать ещё одно научное решение. В шестерни и валики добавили медь. Машины стали прочнее и справились с выпуском шпиля.

В 1858 году он взметнулся в петербургское небо на высоту 122,5 метра. Полтора века потребовалоь для того, чтоб изящный каприз Петра обрёл металлическую прочность.

Зачем прапрапрадед Льва Николаевича похитил прадеда Александра Сергеевича?

В ноябре 1702 г. русский посол в Турции Пётр Андреевич Толстой получил приказ царя Петра: добыть ему «арапчат лучше и искуснее». Арапчатами в те времена называли темнокожих детишек. Европейские монархи держали их при дворах в качестве живых игрушек. От коронованных особ старались не отстать владетельные графы и князья. На первый взгляд поручение царя Петра сложности не представляло. На любом невольничьем рынке Османской империи «арапчат» продавалось сколько душе угодно. Но ведь душе Петра угодно было иметь не просто арапчат, а наделённых всевозможными талантами. А как среди множества темнокожих детей, выставленных на продажу, отличить тех, что угодят царю своей сообразительностью?

Посовещавшись с помощником, Пётр Андреевич нашёл выход: не покупать кого попало на рынке, а достать арапчат у султана. Толстому было известно, что несколько месяцев назад ко двору султана привезли двух знатных мальчиков подходящего возраста, 7 и 9 лет. Были они сыновьями эфиопского князя, земли которого Турция недавно завоевала. Чтобы князь не бунтовал, его сыновья были взяты заложниками в турецкую столицу. Толстой рассуждал, как полагалось знатной особе. Арапчата знатного происхождения должны быть ни в пример смышленее арапчат-простолюдинов. Оставалось найти способ заполучить этих отроков у османского султана. Пустив в ход дипломатическую ловкость и подкуп турецких чиновников, Пётр Андреевич добился своего. Арапчата отправились в Россию.

Дорога предстояла не простая. Доставить живые игрушки морем было куда быстрее. Но турецкие корабли могли кинуться в погоню и настичь похитителей. Арапчат повезли по суше. Балканы, Молдавия, Украина, Россия… 13 ноября 1704 г. 8-летний прадед Александра Сергеевича Пушкина и его 10-летний брат въехали в Москву. Она встретила их бураном. Сыновья эфиопского князя начинали российскую жизнь. Старший брат склонности к наукам не имел, из-за чего Петру не приглянулся. Он попал в полковые гобоисты, и след его затерялся в истории. Младший, Ибрагим, отличался живейшим умом и сразу же стал любимцем Петра. По одной из версий, именно Пётр I назвал маленького арапа Ганнибалом в честь древнего карфагенского полководца. По другой, он сам взял это имя уже на склоне жизни. 11 лет проведёт Ибрагим-Ганнибал в царских денщиках. Потом – учёба во Франции, строительство крепостей и каналов, преподавание математики, книга о фортификации и всем известный правнук.

Об этом правнуке, однако, не дано было знать ни Ганнибалу, ни его похитителю Петру Толстому, ни вдохновителю затеи Петру I. Но ведь прапрадед Льва Николаевича Толстого не забавы ради похищал прадеда Александра Сергеевича Пушкина! Зачем же понадобились русскому царю непременно смышленые африканские дети?

В их лице Пётр I желал видеть наглядное учебное пособие для детей дворянских. Необходимость в таких пособиях была у Петра нешуточная. Он задумал обучать дворян, сделать из них специалистов в морском деле, медицине, иностранных языках. Дворянские же дети, по большей части, страсти Петра к учению не разделяли. Ехать учиться за границу? Ни слова там не понимать? Жить на скудные казенные деньги? Зачем? Чтобы потом до конца жизни тянуть лямку во флоте или в канцелярии? Нет уж, увольте. Но поскольку Пётр не увольнял, от перспективы стать учёными бежали, кто как мог. Одни в монастырь, другие умудрялись скрыться в своём собственном поместье. В официальных бумагах таких беглецов называли «нетчиками»: на призыв царя они отвечали «нет». В назидание ленивым нетчикам и задумал Пётр привезти в Россию живое пособие из жарких стран. Ведь если молодой человек из далёкой Африки сумеет освоить книжную премудрость, какой урок ленивым дворянским недорослям!

Как ни удивительна судьба Ганнибала, его роль учебного пособия обычна для эпохи Петра. Обожавший учиться сам, и подданных своих царь страстно желал учить, при том наглядно. Из путешествий и походов он вёз в Россию пособия. Окружал ими себя, своих близких, из пособий составлял своё любимое дитя – Петербург.

Если бы мы попали в новорожденный город, то немало бы подивились: над Невой, рассекающей город, не было ни одного моста. Зимой замёрзшие переправы помечали ёлками и среди них прокладывали путь. Но когда Нева вскрывалась, попасть с одного берега на другой посуху было нельзя. Настоящих постоянных мостов через такие широкие реки возводить тогда не умели. Но почему бы не возвести плашкоутный мост? На баржи с якорями кладутся доски – и мост готов. Не пройдёт и двух лет после смерти Петра, и в Петербурге поступят именно так. Но при Петре о мостах и заикнуться не смели. Широченная Нева без мостов была учебным пособием. Бредивший морем и кораблями царь страстно желал, чтобы каждый житель его «парадиза» научился управлять лодкой. Любому «не совсем бедному постояльцу» вменялось в обязанность держать у причала судно, которое на воде «употреблялось бы» как кареты и коляски «на сухом пути». Как переправляться «совсем бедным» жителям, в царском указе не говорилось. Владельцы же лодок в установленный срок должны были являться ко дворцу Меньшикова для проведения учебных манёвров. Гравюры петровского времени запечатлели нарядную картину: стройные ряды парусов над красавицей Невой. Не всем «не совсем бедным» обывателям эти манёвры оказались по вкусу. Но выбора у них не было. Каждый житель Петербурга находился в положении школьника.

Сам же Пётр никогда не забывал о своей роли учителя. Учебным пособием сделался его дом – старый Зимний дворец. Вряд ли найдётся в Европе другой монарший дворец, расположенный так странно – напротив крупнейшего промышленного предприятия. А ведь Зимний стоял напротив Адмиралтейства, самого большого завода России на протяжении 150 лет. Это сейчас в Адмиралтействе учат будущих капитанов. А при Петре здесь строили корабли – шум, гам, дым. Отчего же царю захотелось поставить свой дом рядом с «промышленным гигантом»? За 2 года до начала строительства дворца царь обнародовал указ: «селиться в Петербурге, кто где работает». Сам Пётр I состоял на должности инженера Адмиралтейства, и если не отлучался из Петербурга по делам службы царской, ежедневно исполнял свою работу, за что получал жалование. Впрочем, и царскую должность – писание указов и наставление чиновников – Пётр тоже проводил в Адмиралтействе. Здесь располагался его кабинет. Отсюда в течение 17 лет он управлял страной. Адмиралтейство стало «работой» Петра, Зимний дворец – «домом». Дому надлежало стоять напротив работы. Вот почему царский дворец ещё полтора века после смерти великого реформатора удивлял иностранцев своим расположением в «промзоне». Это было учебное пособие для горожан – как выбирать место для дома.

Нет числа учебным затеям Петра I. Одни из них прижились – гражданский шрифт, арабские цифры, Академия наук. Другие нет. Причудливы пути истории. Не прояви Пётр учительского рвения, не родился бы самый «школьный» поэт России, правнук учебного пособия.

Откуда пошла беда Митрофанушки?

«Не хочу учиться, а хочу жениться». Вслед за Митрофанушкой из комедии Фонвизина эти слова могли бы повторить сотни молодых дворян XVIII века. 31 января 1714 г. Пётр I подписал указ, в котором брачные намерения дворянских отпрысков ставились в прямую зависимость от их учебных успехов. Указом повелевалось направлять в губернии учителей математики. Им предстояло обучать подрастающую знать «цифири и геометрии». На неуспевающих предполагалось «положить штраф такой, что невольно будет жениться», пока не выучатся. Священники получили предписание не венчать молодых дворян без письменного свидетельства об окончании хотя бы начальной «цифирной» школы. Будущим женихам стоило поспешить: они должны были завершить образование к 15 годам, когда им предстояло вступить в царскую службу. Однако многие спешили в другую сторону. Из 2000 дворянских недорослей, набранных после царского указа в цифирные школы, лишь 300 завершили курс. Юные слуги престола бежали и прятались от учёбы, как крестьяне от рекрутской службы.

Откуда же Петр взял идею оставить холостыми нерадивых дворянских отпрысков? Образцом послужила соседняя Швеция. 21 год Пётр с нею воевал. И почти 30 лет перенимал шведский опыт. Как говориться, с кем поведёшься. Или – с кем повоюешь. После Полтавы царь встречался с пленными шведскими командирами и поднимал кубок «за учителей». Но шведы оказались учителями не только в стратегии. «Табель о рангах», рекрутская армия, подчинённая монарху церковь, перелитые на пушки колокола – всё это тоже заимствовалось у шведов.

Что же касается Митрофана, причиной своей обиды он мог бы считать шведского короля Карла XI, отца знаменитого Карла XII, соперника Петра в Северной войне. В отличие от сына отец воевать не любил. Он предпочитал заниматься устройством внутренних шведских дел. Не женить неграмотных придумал именно он. В 1689 г. Карл XI издал указ, по которому всякий подданный короля обязывался научиться читать катехизис – изложение основ христианского вероучения. Не овладевшие чтением не могли вступать в брак. Прежде чем венчать молодых, священник обязан был проверить их грамотность. Некоторые новобрачные хитрили, выучивали катехизис наизусть. Но многие решали, что проще научиться читать. Наградой прилежным ученикам служила возможность стать мужем и женой, а учителям-священникам – мешок с зерном. Именно такую премию они получали от государства за каждые 2—3 десятка обученных.

Вот эти-то идеи Карла XI и показались интересными Петру I. Правда, в отличие от шведского коллеги, Пётр обязал учиться лишь дворянских детей. Дети крестьян и горожан сохранили свободу оставаться неграмотными.

Зачем император российский стал князем финляндским?

Когда какой-нибудь монарх присоединяет к своему государству новую землю, он знает, зачем это надо: на новой земле живут новые подданные, а с них так приятно собирать налоги. Шведские короли XII – XIII вв. ничем не отличались от своих коллег. К востоку от их страны лежали финские земли, которые никому пока налогов не платили. Шведские короли решили, что это неправильно и снарядили Крестовые походы. В результате Швеция увеличилась почти в два раза и 600 лет управляла финскими землями. Постепенно Финляндия привыкла быть Швецией. И соседи Швеции тоже привыкли. И даже если им случалось повздорить со Швецией и ненароком отобрать у неё Финляндию, они тут же старались за выкуп отдать её Швеции обратно. Сначала так поступил Пётр I, а потом его дочь Елизавета. России нужен был выход к морю, и Пётр его у Швеции отвоевал. А Финляндия – зачем? Другой язык, другие обычаи и крестьяне, не привыкшие быть крепостными. Нет, Финляндию следовало решительно оставить Швеции.

Однако праправнук Петра император Александр I рассуждал иначе. После войны с союзницей Наполеона – Швецией он 1809 г. объявил Финляндию частью Российской империи. И что же вы думаете, он принялся делать? Налоги собирать? Ничуть не бывало! Финляндия была освобождена от уплаты налогов в общероссийскую казну, а финские юноши – от рекрутской повинности. Страна получила свои собственные деньги, своё особое правительство, а представитель Финляндии – прямой доступ к Российскому императору. Кстати, император так в Финляндии не назывался. Он стал великим князем Финляндским, что на языке того времени означало: не господин, а покровитель и защитник. Кроме того, Александр затеял строительство новой финской столицы. Старая, Або, слишком близко располагалась к Швеции. Но дело было не только в этом. Александр мечтал возвести посреди озёр и лесов классический город, похожий на Петербург. Незадолго перед тем случился пожар в маленьком городке Хельсинки, оставивший почти пустое место. Вот на этом-то месте и решено было возводить столицу. Слово «Хельсинки» происходит от шведского «Гельсингфорс» – «сильный водопад». А водопады, как известно, падают со скал. Так что прежде чем возводить столицу с площадями и проспектами, следовало снести скалистые горы. Десять лет строители во главе с архитектором Энглем при помощи взрывов равняли плато под будущую финскую столицу. Недешёвое это было мероприятие. Но, как некогда Пётр не жалел ни сил, ни людей для возведения Петербурга, так теперь его праправнук с удивительным упорством возводил Гельсингфорс. Для Петра Петербург был парадизом, раем земным, воплощением мечты. Отнимая у Швеции Финляндию и возводя в непреступных скалах Хельсинки, «новый Петербург», Александр тоже мечтал. Вот только о чём? Ясное дело, не о налогах. У Александра была другая мечта, не совсем царская.

Обычный царь следит, чтобы корона у него на голове сидела прочно, и трон под ним не шатался. Александр же поставил перед собой иную цель: отменить крепостное право, учредить республику и сложить с себя царские полномочия. Согласитесь, царь-республиканец не самый распространённый вид монарха. Александр так себя и называл – «исключением из императоров». Исключением он стал по милости своей бабушки, Екатерины II. Она мечтала вырастить из внука идеального государя, и о его воспитании решила посоветоваться с человеком, как нельзя лучше разбиравшимся в идеальных вещах. Звали его Якоб Гримм. Для взрослых он писал философские трактаты, а для детей – сказки, вместе со своим братом. Вот этот-то сказочник и посоветовал Екатерине пригласить к внуку в качестве воспитателя швейцарского юриста Фредерика Лагарпа. Тому предстояло обучать наследника престола немецкому языку, истории и праву. Республиканец по убеждениям и педагог по призванию, Лагарп произвёл на Александра неизгладимое впечатление. Став взрослым, он как-то сказал, что обязан Лагарпу всем, кроме рождения. Неудивительно, что республиканские взгляды учителя передались восприимчивому ученику. И не стоит думать, что Лагарп скрывал свою республиканскую педагогику от самовластной императрицы Екатерины. Напротив, он представил ей в письменном виде будущую программу обучения, и Екатерина её одобрила. Шёл век Просвещения, Екатерина была дамой образованной и прекрасно знала книги, в которых говорилось о республике как идеальной форме правления. Почему бы и её внуку не узнать, что думают лучшие умы Европы? Она, конечно, понимала, что будущему идеальному государю придётся управлять совсем не идеальным государством. Но представить себе, что внук захочет ввести республику в России, Екатерина никак не могла. Политика – искусство возможного. В екатерининской России республика была невозможна. И потому беседы о республике с наследником престола опасений не вызывали. Пусть ребёнок развивается. Вырастет – забудет.

Александр, однако, не забыл. Став императором, он наметил для себя программу: отменить рабство, утвердить конституцию и покинуть престол. В России много было самозванцев, он же мечтал быть первым «самолишенцем» – первым царём, добровольно отказавшимся от власти. Или, по крайней мере, поставившим над собою закон.

Нет, Александр не был сумасшедшим. Он понимал, что владельцы крепостных душ не позволят ему так просто осуществить благостные мечтания. Но, может быть, среди дворян всё-таки есть сочувствующие духу Просвещения? Сколько их в стране, единомышленников императора? Кто-то из друзей подсказал государю, как «провести разведку»: в 1803 г. вышел указ «о вольных хлебопашцах». Этим законодательным актом помещикам разрешалось отпускать своих крестьян на свободу. Правда, и раньше никто не запрещал им этого делать. Но, уточняя процедуру, указ как бы приглашал владельцев крепостных освобождать их от неволи. Вскоре стало ясно, что дело не пошло: в среднем в год помещики отпускали на свободу одного из 10 тысяч крестьян. Такими темпами освобождения всех можно было ждать через 100 веков. Оставалось одно – просвещать. В стране открывались школы, гимназии, университеты. Однако ждать, пока вырастут поколения просвещённых дворян, было долго. Александру же хотелось видеть перемены как можно быстрее и счастливых поданных уже сейчас.

И вот тут в планах царя неожиданно появилась Финляндия. В смутное время Наполеоновских войн европейские страны сводили старые счёты и меняли границы. Готовясь отобрать Финляндию у Швеции, Александр объяснял придворным, что Швеция не раз нападала на российские владенья, что обладание Финляндией отодвинет враждебного соседа и отведёт угрозу от Петербурга. И всё это было правдой. Но не всей правдой. Имелась и другая причина, по которой император задумал стать обладателем маленькой северной страны. В этой стране дворяне умудрялись обходиться без крепостных. А ещё там был риксдаг – подобие парламента, где заседала не только знать, но и ремесленники, и крестьяне. Страна свободных людей и почти республика. Ну, чем не образец для российских дворян? Пусть разглядят Финляндию поближе и убедятся, что свобода и конституция счастью не помеха.

Вот так и случилось, что могущественный российский император стал князем финляндским. Не для того, чтобы налоги собирать, а чтобы Финляндия пример показывала. Пусть и завоёванный.

Как нашли Антарктиду?

Антарктиду искали и нашли наоборот. Сначала её назвали, потом нанесли на карту, затем поделили, и только в самом конце открыли. Двигаясь наоборот, её обнаружила Русская кругосветная экспедиция.

Всё началось с названия. Север Земли, лежащий под созвездием Медведицы, древние греки называли «Арктикой», медвежьей областью. Философ Аристотель утверждал, что Земля – не блюдце, а шар. Пространство на другой половине шара нуждались в именах. Тогда Аристотель и придумал называть самую южную область планеты «Антарктикой» – «противомедведикой». История наоборот начиналась.

Через три века другой древний грек, Птолемей, заявил, что в районе южного полюса должен находиться материк. Его разместили боги, чтобы уравновесить избыток земли в Северном полушарии. И, хотя никто ещё не видел этого континента, Птолемей нанёс его на карту. Огромная получилась земля. Центр её лежал на Южном полюсе, а края смыкались с Африкой и Азией. Кроме того, в Греции ходили упорные слухи, что на юге планеты живут «антиподы» – «ходящие наоборот».

Вслед за Птолемеем средневековые географы продолжали рисовать неведомый Южный материк. Его так и называли – Terra Australis Incognita – Неизвестная Южная Земля. В XV в. Испания и Португалия решили на всякий случай поделить эту неведомую землю, которой никто пока не открыл. А то вдруг антиподы, когда до них доберутся, не будут знать, чьи они подданные?

В XVI в. за поиски Южной земли взялись всерьёз. Европейцы уже добрались до Индии и островов близ экватора. Там было много золота и пряностей. Воображение подсказывало: если двигаться и дальше на юг, можно встретить ещё больше золота и населённые земли. Через 100 лет поисков голландские моряки открыли неведомый южный берег. То была Австралия, самый маленький из шести земных континентов. Это мы теперь знаем. А голландцы не ведали, как далеко простирается Южная земля, и тот ли это гигантский материк, который рисовали древние.

Для решения загадки Южного материка к его берегам отправилась экспедиция английского капитана Джеймса Кука. Он приблизился к Австралии с востока, исследовал побережье и пришёл к неутешительному выводу: Австралия – небольшой и не густо заселённый континент. Ни золота, ни пряностей там нет. По правде говоря, Кук вообще сомневался, могут ли англичане выжить в Австралии. Ему казалось, что там нет или почти нет пресной воды. Только через 18 лет британское правительство решило проверить заключение Кука и послало в Австралию партию каторжников. Они не умерли, но ещё много лет австралийская жизнь считалась годной только для преступников. Австралия явно не напоминала ту Южную землю, которая рисовалась воображению древних. Ни пряностей, ни индийских сокровищ.

Многие были разочарованы. Если ещё один южный материк и существует, искать его следовало на самом дальнем юге, там, где холод и мрак. Для чего? Надежда встретить золото и драгоценные камни становилось всё слабее, зато шансы погибнуть во льдах возрастали. И тем не менее, в 1773 г. Кук отправился на другой край земли. Никто в точности не знает, какие инструкции дало ему Адмиралтейство. По дороге на крайний юг можно было обнаружить пригодные для жизни острова. Наверное, встретив антиподов, Кук должен был объявить их подданными британской короны. Но сам капитан предпочёл бы увидеть последний неоткрытый материк. Он был первым кругосветным путешественником, кого любопытство влекло больше, чем золото. Его корабли назывались «Резолюшн» (решение) и «Эдвенчер» (приключение). Кук принял решение о приключении в поисках таинственного Южного материка. И приключений по дороге на край планеты хватало. Впервые в истории корабли Кука пересекли Южный полярный круг. Навстречу двигались ледяные поля и горы. Ветер дул к югу, а горы двигались на север, навстречу кораблям. Почему? Они отплывали от земли? Паруса покрывались ледяной коркой и становились, как листы железа. Управляя «железными листами», моряки лавировали среди айсбергов, пока однажды сплошное ледяное поле не преградило дорогу. Кук ушёл в тропические широты и через год вернулся. Всё повторилось. Лежал ли к югу континент или океан, никто не знал – лед преграждал дорогу. Один раз Кук приблизился к континенту на 200 км, и, не подозревая об этом, повернул на север. Он описал круг вдоль Антарктического берега, ни разу не подойдя к нему вплотную – так распорядились ветра и льды. Льдов было много, так много, как будто они откалывались от неведомого массива. Кука не покидало ощущение континента, что прячется за льдами: «Я не стану отрицать, что близ полюса может находиться материк или значительная земля. Напротив, я убежден, что такая земля там есть. Великие холода, огромное число ледяных островов и плавающих льдов – все это доказывает, что земля на юге должна быть». Предчувствие скорой встречи с землей становилось всё сильнее, и вместе с ним крепло убеждение: достичь этой земли нельзя.

Так что же, решение о приключении оказалось напрасным? Едва ли. В те времена плавания к новым землям длились годами. И чем дольше корабль бороздил неведомые воды, тем меньше матросов возвращалось назад. Жизнь моряков уносила цинга. Теперь известно, что цинга возникает от отсутствия витамина C. Обычно этот витамин вырабатывается в организме животных из других веществ. Относительно недавно учёные выяснили: только люди, обезьяны и гавайские свиньи утратили способность синтезировать витамин C и должны его получать из внешней среды с фруктами и овощами. В многомесячных путешествиях моряки питались сухарями, бобами и солониной – тем, что не портилось на кораблях при отсутствии холодильников. Эти продукты, увы, не содержали витамина С. Уже через три месяца плавания моряков настигала цинга. Многие учёные и врачи, не зная причины, пытались обнаружить способ лечения загадочной болезни. Английский врач Линд был убеждён: всё дело в диете – нужно есть квашеную капусту и пить лимонный сок. Капитан Кук советовался с Линдом и решил проверить его теорию. Казалось, это не сложно: оба продукта надолго сохраняли свежесть. Однако морякам диета Линда пришлась не по вкусу. Они наотрез отказались питаться квашеной капустой. Тогда Кук велел вовсе изъять капусту из матросского рациона и подавать только на офицерские столы. В качестве привилегии офицерам разрешалось забирать недоеденную капусту в свои каюты. Психологический расчёт Кука оказался точен. Привилегированная капуста – совсем не то же самое, что простая. Через некоторое время матросы попросили вернуть ненавистный продукт. В дальних плаваниях того времени страшной бедой были эпидемии. В тесном пространстве корабля болезни распространялись быстро и приводили к гибели множества матросов. Кук первым из капитанов стал заставлять всех мыть руки до и после еды. Моряки возмущались, смеялись, но приказ выполняли. Многие из них остались живы благодаря чистым рукам. Так что многолетние поиски Южного континента оказались не напрасны. Кук не достиг Антарктиды, но обнаружил, как сохранять жизнь искателям новых земель.

А ещё он объявил задачу невыполнимой. «Риск настолько велик, что я смело могу сказать: ни один человек не решиться проникнуть на юг дальше, чем это удалось мне. Земли, что могут находиться на юге, никогда не будут исследованы». Оставалось ждать, когда кто-нибудь не согласиться с «никогда».

Это случилось через сорок пять лет в России. Мысль искать ледяной континент подал граф Николай Петрович Румянцев. Разумеется, это был граф наоборот. Главным признаком аристократа он считал не знатных предков, а любовь к просвещению и науке. Но до занятий любимым делом руки у графа не доходили. Ещё бы – посланник в разных державах, директор водных путей, министр земледелия, коммерции, иностранных дел, и, наконец, канцлер. «Бездействием его не укорит потомство», – отозвался о Румянцеве поэт. Кончалась война с Наполеоном. Русской армии предстояло отправиться в заграничный поход освобождать Европу. Так считал император. Звезда Наполеона угаснет и без помощи русского оружия, не следует губить понапрасну солдатские жизни. Так полагал Румянцев. Мнения императора и канцлера разошлись. Румянцев подал в отставку. Будь он обычным графом, ему бы следовало поселиться в родовом имении и с умилением глядеть, как подрастают наследники. Но граф наоборот так поступить не мог. Поэтому уже в пенсионном возрасте Румянцев решил заняться тем, что всегда считал своим настоящим делом – наукой. Он определил для себя две главных задачи: ликвидировать белые пятна в истории России и в географии планеты. В своих обширных имениях Румянцев построил заводы, на которых перерабатывались плоды крестьянского труда. Продукция шла за рубеж, а доходы граф почти целиком вкладывал в науку. Он собирал старинные рукописи, поддерживал учёных, снаряжал экспедиции. Одна из них была кругосветной. Когда она успешно вернулась, император Александр I отправился поздравить Румянцева. За обедом граф заметил, что, в числе прочего, научный мир занимали тогда две загадки: есть ли к северу от Америки путь из Атлантики в Тихий океан и существует ли Южный континент. Александр поинтересовался, не стоит ли России взяться за решение этих загадок? В этом случае, ответил Румянцев, к славе победителя Наполеона император мог бы добавить славу монарха великой морской державы. От славы Александр отказаться не мог. Снарядить полярные экспедиции он поручил морскому министру маркизу де Траверсе, что вовсе не привело министра в восторг. Маркиз был человек серьёзный и всяких глупостей вроде открытия ледяных континентов не одобрял. Ослушаться императора, однако, было нельзя. Чтобы не допустить экспедиции, маркиз пошёл на хитрость: поручил подготовку проекта сразу четырём знаменитым мореплавателям. Как известно, у семи нянек дитя без глазу – знаменитости не сойдутся во мнениях, утопят дело в спорах, и авантюре не бывать! Но, как это уже не раз случалось сАнтарктидой, всё вышло наоборот. Идея открыть новый континент настолько всех увлекла, что известные капитаны с энтузиазмом взялись за дело и очень скоро представили проекты. Самый подробный план предложил глава первой русской кругосветной экспедиции Иван Федорович Крузенштерн. Само собой, это был план наоборот. Крузенштерн советовал плыть к южному континенту строго в обратном направлении по отношению к маршруту Кука. Там где он плыл на север, следовало сворачивать к югу, там, где знаменитый капитан вёл свои корабли на юг, надо было направляться на север. Если Кук где-то не видел земли, её в этом месте и не было. Но там, где не было Кука, могла оказаться земля.

Между тем, для плаваний во льдах снаряжались корабли. Названия кораблям придумал император, хотя вовсе не собирался этого делать. Однажды, побывав на верфи, он произнёс: « Мы пошлем экспедиции для мирных и благонамеренных открытий на востоке». Четыре слова из десяти стали названиями кораблей. «Благонамеренному» и «Открытию» предстоял путь в Арктику, «Востоку» и «Мирному» – в Антарктику.

Командовать кораблями надлежало молодым капитанам Фаддею Беллинсгаузену и Михаилу Лазареву, сочетавшим искусство кораблевождения с интересом к морским наукам. На Беллинсгаузена возлагалось и руководство всей экспедицией в целом. Дорога в Антарктиду снова делала виток наоборот. Колумб 15 лет обивал пороги европейских дворцов, рассказывая, какие выгоды сулит открытие новых земель. Ему поверили не вдруг и в путь отправили не сразу. Беллинсгаузен о своём назначении в первооткрыватели Южного континента узнал за два месяца до отплытия. В беседе с императором он высказал сильные сомнения в существовании ледяного материка. Шёл 1819 год. Александр I уже догадывался, что лучшим его мечтаниям не суждено сбыться. У России не будет конституции. Она останется крепостной. И доброго согласия в Европе тоже трудно ожидать. Может быть, на том краю планеты лежал последний неизвестный континент. Последняя надежда окончить царствие со смыслом. Начальник предстоящей экспедиции сомневался в её успехе. «Посмотрим», – ответил Александр I.

Подготовка, меж тем, шла полным ходом. Для жителей Южного полушария везли подарки – от пил и топоров до калейдоскопов, бубенчиков и свистулек. Капитаны подбирали команды – только добровольцев. Перед отправкой командиры судов договорились не применять к морякам телесных наказаний. Такое на русском флоте было впервые. Но ведь и континент собирались открывать в первый раз, а новые земли не открываются по принуждению. Экипажи подобрались замечательные. С кораблями вышло похуже. Начальство торопило с открытием. Поэтому для плавания в страну льдов приспособили корабли, прежде строившиеся для других целей. Один оказался быстроходнее другого. Такой недосмотр Лазарев назвал «загадкою». Но именно с этой «загадкой» экспедиция вышла в путь 16 июля 1819 г.

Пройдя сквозь «бурные сороковые» и «неистовые пятидесятые» широты, «Восток» и «Мирный» вступили в царство льда. Только три месяца южного лета – декабрь январь и февраль – были отпущены на поиски материка. Капитаны всё время помнили план Крузенштерна: к маршруту Кука курс держать наоборот. Но плыть приходилось ещё и природе вопреки. Годы спустя Михаил Лазарев писал: «Кук задал нам такую задачу, что мы принуждены были подвергаться величайшей опасности, чтоб, как говориться, не ударить в грязь лицом… Настала мрачность, волны подымались в горы, мы беспрестанно ожидали кораблекрушения. Снег мелкий и крупный несло горизонтально». 100 дней продолжалось плавание во льдах. Видимость была низкой. Выставляли вахтенных – слушать море, ловить рокот торосов, стоячих обломков льда. Прислушиваясь к их трению и ударам друг о друга, моряки определяли, есть ли впереди чистая вода. Немало хлопот наделала «загадка». Лазареву приходилось всё время ускорять ход «Мирного», в то время как Беллинсгаузен замедлял движение «Востока», чтоб корабли не потеряли друг друга. Манёвры были не простыми. Каждый корабль имел больше двухсот парусов. Они покрывались льдом, как и во времена Кука. Замедлить или ускорить ход судна означало справиться с этой ледяной громадой. Лишь исключительное искусство обоих капитанов позволило кораблям не расстаться во время плавания во льдах. Но однажды они всё-таки потеряли друг друга. С борта «Востока» стали палить из пушек. Ответа не последовало. «Мирный» вынырнул из тьмы на следующий день. Всё это время он был рядом. Пушечных выстрелов не слыхали на «Мирном» из-за грохота льдов. Иногда корабли окружало до 100 айсбергов. Уворачиваться от ледяных гор было не просто. Но айсберги, представлявшие смертельную опасность, давали и надежду. Их число росло. Казалось, что эти горы откалывались от гигантского массива, под которым – земля. О том же говорили и птицы. Они летели навстречу, на север – откуда-то.

28 января «на горизонте выступила сверкающая ледяная стена. Казалось, что это облака, но слишком уж протяжёнными они были» —вспоминал капитан «Мирного». Теперь мы знаем: именно тогда состоялось открытие Антарктиды. Ещё три раза, пересекая полярный круг, приближались русские корабли к антарктическому берегу. И «все эти дни стена тянулась на горизонте». Суда плыли на восток, стремясь при первой возможности повернуть к югу, но всегда встречали «ледяной материк».

Это было выдающееся открытие и, наоборот, закрытие. Потому что закончилась эпоха Великих Географических Открытий.

Из шести континентов Земли Антарктиду принято считать самым бесполезным. Постоянно там обитают лишь пингвины да тюлени. На территории, где могло бы разместиться полторы Европы, живёт около четырёх тысяч человек – как в большой деревне. Это учёные, временные обитатели южной земли. Но бесполезной Антарктида кажется, пока у человечества не иссякли запасы. В недалёком будущем всё может оказаться наоборот. Антарктида останется последним ресурсом угля, железа, золота. Но самое главное, в Антарктиде сосредоточено 80 % пресной воды. Говорят, в скором времени человечеству больше всего будет не хватать именно её. И тогда, подгоняемые людьми, айсберги поплывут к экватору.

К какой даме писал Чаадаев?

В 1836 г. в московском журнале «Телескоп» появилось «Философическое письмо» неизвестного автора к неназванной даме – «госпоже ***». Сочинитель именовал её «сударыней», но что это за сударыня, и кто к ней адресуется, для читателя оставалось тайной.

Разговор с дамой шёл на серьёзные темы. Автор рассуждал о России, её прошлом, настоящем и будущем. Точнее говоря, он полагал, что у России нет ни того, ни другого, ни третьего, а «один только плоский застой», ибо «мы ничего великого миру не дали, а только брали», а всё что брали, умудрялись исказить, и не раскинься Россия на бескрайнем просторе, «нас бы и не заметили». В довершение столь мрачных мыслей сообщалось, что письмо составлено в «некрополе» – городе мёртвых, под коим, по всей очевидности, разумелась Москва.

Весьма скоро предназначенное госпоже *** письмо нашло живейший отклик у императора. «Содержание оного дерзостного письма достойно умалишённого», – отметил Николай I. А шеф жандармов А. Х. Бенкендорф дал более подробные разъяснения на сей счёт: «прошедшее России было удивительно, ее настоящее более чем великолепно, что же касается ее будущего, то оно выше всего, что может нарисовать себе самое смелое воображение».

Для правительства не составляло труда отыскать анонимного философа. Прежде чем письмо попало на страницы «Телескопа», его рукописные копии 7 лет гуляли по России. Автор, Пётр Яковлевич Чаадаев, сам показывал текст друзьям и знакомым. Имя сочинителя не было тайной и для властей. Пока трактат передавался из рук в руки, он никого особо не беспокоил. Но, появившись на страницах популярного журнала, «дерзостное письмо» произвело, по словам А. Н. Герцена, эффект «выстрела в ночи». Публика до дыр зачитывала 15-ый номер «Телескопа», в светских салонах не утихали споры. Правительство решило действовать. Журнал закрыли, редактора сослали, цензора уволили. К автору применили оригинальную меру: объявили сумасшедшим и отдали под надзор полиции и врачей. Медикам предписывалось ежедневно навещать «больного» в его в московской квартире.

Новоявленный сумасшедший был лицом известным. Он приходился внуком первому русскому историку князю М. М. Щербатову. Дружил с А. С. Пушкиным, посвятившим ему в юности строки о звезде пленительного счастья. Полагали, что с Чаадаева писал своего Чацкого А. С. Грибоедов. Сам же Пётр Яковлевич заботился о том, чтобы придать интригу собственной жизни. В 1820 г., к примеру, столичный свет потрясло известие о его отставке. Карьера 26-летнего Чаадаева складывалась блестяще. Герой 1812-го года, один из самых образованных офицеров, он готовился стать флигель-адъютантом императора. Кто-то видел в нём нового М. М. Сперанского, просвещённого советника царя. Именно в этот момент, Чаадаев подал в отставку. «Меня забавляло, – писал он тётушке, – выказать моё презрение людям, которые всех презирают». Что именно это были за люди, он не уточнил. Чаадаев отправился в заграничное путешествие, потом поселился в Москве и зажил тихой жизнью философа. Однако такое существование лишено было игры и никого не сбивало с толку. И тогда Пётр Яковлевич, образцовый аристократ, завёл камердинера, Ивана Яковлевича, не уступавшего хозяину манерами и щегольством. Слугу, бывало, принимали за господина, и лишь затем к посетителям выходил сам Чаадаев. Мистификация удавалась на славу. Быть не тем, кем слыть, совершать нежданные поступки, будоражить умы – такую роль избрал Чаадаев в молодости.

А что же дама, которой предназначалось «Философическое письмо»? Кто она, муза первого русского философа? Вопрос этот живо интересовал современников, и в их числе полицию. Принялись за разыскания: адресатом крамольного письма сочли давнишнюю знакомую Чаадаева Екатерину Дмитриевну Панову. Их подмосковные имения находились по соседству, и в 1828 г. они часто виделись и беседовали о религии. Как-то Екатерина Дмитриевна прислала Чаадаеву записку. Ей казалось странным, что, последовав религиозным наставлениям Петра Яковлевича, она почувствовала нервное возбуждение и нездоровье. Чаадаев немедленно сел за ответ, но по ходу дела мысли его приняли другой оборот, он стал рассуждать о том, что давно назрело и просилось вылиться на бумагу – о судьбе России. Получились 8 «философических писем», первое из которых спустя годы оказалось в «Телескопе». В связи с делом о злосчастном письме Панова была вызвана в Московское губернское правление и расспрошена на предмет состояния ума. Идею проверить её душевное состояние подкинул московским властям муж Екатерины Дмитриевны. Промотав собственное состояние, он хотел бы приняться за состояние супруги, но она никак не соглашалась подписать бумаги на его имя. Василий Панов держал жену взаперти, морил голодом, грозил сумасшедшим домом. И вот теперь, когда шло следствие по делу о «Философическом письме», господину Панову представился удобный случай избавиться от супруги – если её признают сумасшедшей, имения отойдут к нему по праву опекунства. В своём обращении в московскую управу Панов писал, что давно уже замечал у жены признаки сумасшествия. Следователи приступили к дознанию. Довольна ли Екатерина Дмитриевна своим местом жительства? Довольна. Исповедует ли законы духовные? Исповедует. Вот и во время недавнего польского восстания молилась – за поляков, потому что они сражались за вольность. Отвечать так могла только сумасшедшая, ибо кто же в здравом уме станет молиться за врагов императора и отечества? Приговор властей был неумолим: психиатрическая лечебница.

Итак, Панова оказалась в сумасшедшем доме, а Чаадаев пребывал «в безумии» у себя на квартире. Выходит, не только автор, но и адресат «Философического письма» разделили сходную судьбу, оба были объявлены сумасшедшими?

Всё так, кроме того, что Екатерина Дмитриевна… не была адресатом злополучного письма. Уже в XX в., внимательно изучив тексты Чаадаева, исследователи пришли к выводу: Чаадаев не её имел в виду. Письма обыкновенно отправляют по адресу. Панова же так и не получила ответа на свою записку. Чаадаев принялся было отвечать, но вышло совсем иное. Его мучили другие вопросы. Их не задавала Екатерина Дмитриевна. И показывать свои «Философические письма» Чаадаев стал другим людям. Лишь спустя годы первое письмо прочла Панова.

Но почему же тогда адресат философских посланий – «сударыня»? Попробуем задать вопрос иначе. А почему сочинение Чаадаева произвело столь сильное впечатление? По словам австрийского посланника оно «упало, как бомба». Скоро два века минет, а попробуйте-ка перед школьниками или студентами минуты три цитировать Чаадаева. У Вас будет случай убедиться, что и сегодня его слова производят впечатление. Автору этих строк старшеклассники как-то заявили: «Николай I правильно назвал Чаадаева сумасшедшим». В физике действие равно противодействию. В лирике сила впечатления никак не меньше силы вложенной страсти. Пером Чаадаева водила именно страсть: горькие мысли рождают сильные чувства. Крик души всегда обращён к кому-то, даже если кого-то приходится выдумывать. Чтобы поведать миру о своей любви и боли, о России, Чаадаеву нужен был слушатель. Записка Пановой дала повод явиться на свет «сударыне», воображаемой собеседнице, вдохнувшей страсть в философские строки.

В этой истории всё разворачивалось не в том направлении, которого ожидали участники событий. Панова писала о своём нездоровье. Чаадаев отвечал: нездоровиться оттого, что больна Россия. Он как будто бы сочувствовал своей корреспондентке, а думал о стране и ставил диагноз общественной болезни. За приговором следовал приговор. Чаадаев вынес вердикт о болезни России, император счёл безумным философа, полиция признала сумасшедшей писавшую ему даму.

Предписанное правительством «безумие» обернулось общественным триумфом Чаадаева. Расчёт властей был прост: с сумасшедшими не спорят, и общество в скором времени забудет «безумного» философа. Случилось, однако, иначе. Объявление сумасшедшим только подогрело интерес. Через полтора года Чаадаева разжаловали из «сумасшедших», позволив гулять на свободе, если он даст обещание ничего более не писать. И тогда в квартиру философа потянулись посетители. Даже те, кто и двух страниц не мог осилить в его трактате, приходили с любопытством и почтением взглянуть на опального автора. На некоторое время он сделался самой популярной фигурой в русском обществе. Под стать Чаадаеву самым причудливым образом складывалась судьба его идей. При всей популярности автора, никто не разделял его взглядов в полной мере. С ним спорили западники и славянофилы, монархисты и социалисты. Каждый находил свой повод для несогласия: в заочном споре с Чаадаевым рождались и вызревали целые направления общественной мысли. Не имея последователей, а только оппонентов, Пётр Яковлевич превратился в одного из основателей русской философской мысли.

Дав повод для чаадаевского трактата, Екатерина Дмитриевна расплачивалась всю жизнь: психиатрическая лечебница, лишение имущества, судьба приживалки в имении родственницы, презрительное прозвище «филозовки». Дата её смерти неизвестна, могила затерялась. Панову вспоминают в связи с чаадаевским письмом. Теперь, правда, принято считать, что предназначено оно было не ей. Только трудно отделаться от ощущения, что подлинного адресата «Философических писем» мы не узнаем никогда, иначе бы у них был другой автор.

Отмена крепостного права: как начинался пиар?

5 марта 1861 г. русским крестьянам было объявлено о свободе. А 13 марта «Кёльнская газета» писала «…никогда ещё смертному не доводилось совершать дело столь важное и благородное, как то, которое совершил благодушный император Александр II. Одним росчерком пера он возвратил 23 миллионам людей их права». В газете, однако, не говорилось, что путь к «росчерку» длился сто лет. Александр был уже пятым императором, взявшимся за решение крестьянского вопроса.

Первой о вреде рабства задумалась его прабабка Екатерина II, увлечённая идеями Просвещения. Идеи гласили, что все люди от природы равны и потому должны быть свободны, и, по возможности, счастливы. Эта рекомендация не вязалась с состоянием дел в империи. Екатерина была дамой осторожной, и прежде чем осчастливить всех, решила послушать мнение избранных. По её распоряжению, в Москве собрались депутаты от свободных сословий для обсуждения будущего государственного устройства. Прежде, чем приступить к заседаниям, депутаты выслушали наказ императрицы руководствоваться «общим благом». Депутаты приступили к слушаньям, а Екатерина – к подслушиванию. Часть зала заседаний была заранее отгорожена тонкой стеною, так чтобы императрица могла узнать мнение подданных, не смущая их своим присутствием. Мнение это несколько разошлось с тем, что хотела бы услышать поклонница Вольтера и Дидро. Депутаты от сословий ратовали за собственные интересы. Государственных крестьян интересовало снижение налогов, купцов – торговые привилегии, дворян – подтверждение исключительных прав на владение людьми. Об общем благе никто не вспоминал, о крепостных и подавно. Освободить крестьян означало бы поссориться с дворянами. Идеи просветителей Екатерина любила, но ещё больше она любила собственную власть. Екатерина распустила депутатскую комиссию и больше об отмене рабства не помышляла.

Её сын Павел оказался решительнее. Он полагал, что всякий дворянин – рыцарь, и к крестьянам должен относиться по-рыцарски. Павел запретил заставлять крестьян работать по воскресеньям, продавать отдельно от семей и без земли. Рыцарских взглядов Павла его дворяне не разделяли и составили заговор. В политике императора их не устраивало многое, и рыцарственные жесты по отношению к крестьянам не в последнюю очередь. Пример убитого отца научил сыновей осторожности. И Александр I, и Николай I считали крепостное право злом, но как избавиться от этого зла, не знали. И никто в империи не знал. Осторожные эксперименты показывали: дворяне не за что не согласны расстаться с крепостным имуществом. И тайные проекты, составленные в недрах канцелярий, оставались на бумаге.

К слову сказать, большинству дворян власть над крепостными особых доходов не приносила. Владельцев тысяч крепостных душ в стране было не много. На долю обычной дворянской семьи приходилось душ по 20 мужского пола, включая младенцев и стариков. А души эти ещё и налоги платили, и себя кормили. Так что на доходы от деревеньки было особо не развернуться, многим дворянам приходилось или служить, или обзаводиться прибыльным делом. И опыт Европы показывал, без крепостного права прекрасно можно обойтись: к середине века, помимо России, оно оставалось лишь в Румынии.

И, тем не менее, сила привычки и страх неизвестности заставляли держаться за своё живое имущество. И перед этой силой и этим страхом императоры отступали: призрак дворянского заговора витал над Зимним дворцом. 23 миллиона непросвещённых рабов и 100 тысяч просвещённых рабовладельцев составляли задачу, казавшуюся неразрешимой. Как убедить первых, что можно жить иначе, и не стать их жертвой? Как освободить вторых, не ввергнув страну в анархию разгулявшейся стихии? В 1855 г. к решению задачи приступил Александр II.

Говорят, что едва взойдя на престол, Александр вынужден был выслушать сетования своей матери, вдовы Николая I, упрекавшей сына в увольнении всех министров отца. Александр ответил так: «Папенька был гений, и ему нужны были только исполнители, я не гений, мне нужны талантливые министры». Вольно ему было шутить с овдовевшей императрицей. В обращении со сплочённым дворянским сословием потребовалась куда как большая находчивость.

На собрании московского дворянства император заявил: «Слухи носятся, что я хочу дать свободу крестьянам; это несправедливо». Дворяне облегчённо выдохнули: у них не отнимут крепостных. И вдруг, к концу успокоительной речи, «гораздо лучше, чтобы это произошло свыше, чем снизу». «Этим» называлась отмена крепостного права. Из зала выходили совершенно сбитые с толку дворяне: так будет правительство готовить реформу или нет? Александр заставил благородное сословие тревожиться и недоумевать. Топчась в нерешительности, дворяне привыкали к мысли о возможной реформе.

Была в речи императора ещё одна маленькая находка. Он заговорил об «улучшении крестьянского быта». Отныне только так будут называть предстоящую отмену крепостной зависимости. Все, конечно, понимали, о чём речь, но для дворянского слуха звучало как-то приятнее.

Сама ситуация публичного обсуждения Крестьянской проблемы была новой. Предшественники Александра создавали для решения крестьянского вопроса комитеты один секретнее другого. На этот раз император повёл дело в прямо противоположном направлении. Это был рассчитанный психологический ход. Если дворяне будут в страхе ожидать, что кто-то сверху решит вопрос в неблагоприятном для них ключе, у них будут все резоны составлять заговоры. Если же позволить им самим искать путь решения проблемы, активность уйдёт в другое русло.

Дворяне, однако, с предложениями не торопились. И тогда правительство предприняло второй оригинальный шаг. К нему подтолкнул запрос Виленского генерал-губернатора Назимова. Он слыл человеком невеликого ума, зато прямым и решительным. Говорят, что в актовом зале Московского университета, попечителем которого он прежде состоял, Назимов увидел статуи девяти муз и велел поставить десятую – для симметрии. Теперь Назимов тоже повёл себя решительно. Дворяне вверенных ему губерний не понимали, предстоит ли в ближайшее время отмена крепостной зависимости. Назимов попросил разъяснений у императора. По поручению Александра министерство внутренних дел составило разъяснения. Они назывались «Рескрипт генералу Назимову» и содержали недвусмысленную информацию: «улучшение крестьянского быта» предстоит. Дворянам же нужно подумать, как именно крестьянский быт надлежит улучшить. Рескрипт вручили Назимову, но он оказался не единственным получателем. Документ отпечатали в 75 экземплярах и отправили железной дорогой во все губернии, хотя их главы вовсе не донимали императора вопросами о его дальнейших намерениях. И вот тут-то дворяне взялись за дело – дело подготовки Реформы. Из рескрипта явственно следовало, что правительство имеет план Реформы и намеренно её осуществлять. Большинству дворян это не нравилось. Но они не стали возмущаться. Их занимал теперь другой вопрос: в соседних губерниях могли получить Рескрипт раньше, и раньше начать обсуждение. Тогда соседские предложения могли первыми поступить в столицу. Они уже обсуждают, а мы ещё нет! Они уже говорят, а мы молчим! Неважно, что ещё вчера дворянские собрания и слышать не хотели ни о каком крестьянском быте. Сегодня его улучшение обсуждали соседи! Нужно было не отстать. Так уж устроен человек. Император сыграл на том же чувстве, которое заставляет нас сначала занимать очередь, а уж потом выяснять – куда.

И дворянские предложения наводнили столицу. Вслед за бумагами в Петербург потянулись делегаты из губерний – «от большинства» и «от меньшинства». «Большинство» выступало или против «улучшения быта» вообще или за личное освобождение почти без земли. «Меньшинство» полагало разумным крестьян земли не лишать. Споры между помещиками приобретали такую остроту, что многие прибывали в Петербург со своими телохранителями – из крестьян. Обсуждать освобождение крепостных было безопаснее под их же охраной.

К 1858 г. предложений накопилось множество, пора было готовить закон о крестьянской свободе. Консерваторы, однако, глаз с правительства не спускали и поднимали шум при всякой попытке решать дело так, чтоб не только помещиков, но и крестьян не оставить без средств к существованию. Активность «большинства» следовало умерить. Но как? На этот раз император действовал как иллюзионист, отвлекающий публику, пока меняют декорации. Разработка плана Реформы было поручено Главному комитету, составленному из видных сановников, консерваторов, служивших ещё при Николае I. Дворянское большинство могло быть спокойно: дело подготовки Реформы – в надёжных руках её противников. Но через год Александр подписал указ о создании в помощь «главному комитету» «Редакционных комиссий». Официально перед ними были поставлены второстепенные задачи: собирать предложения с мест, составлять обзоры и передавать в Главный комитет. В тайне же «Редакционные комиссии» получили от императора совсем другие полномочия. В это учреждение вошли либеральные чиновники, в большинстве молодые, которым предстояло подготовить настоящий проект Реформы. Дворяне успокаивались тем, что проект готовится в консервативном Главном комитете в благоприятном для них духе, и мало интересовались «Редакционными комиссиями». Тем более что комиссии возглавил человек с репутацией неколебимого консерватора – Яков Иванович Ростовцев. И мало кто догадывался, что в деле подготовки Реформы Ростовцев явил собою ещё одну находку императора. Только на этот раз изобретательность царя была не причём: Ростовцев стал для Александра подарком судьбы. Всем известный охранитель устоев незадолго до назначения в комиссию превратился в горячего поборника Реформы.

Жизнь Ростовцева складывалась столь причудливо, будто этот человек специально был предназначен историей играть свою особенную роль в драме Освобождения. Сюжет закручивался за тридцать пять лет до кульминации. За два дня до восстания на Сенатской юный подпоручик Ростовцев, начинающий поэт, знавший о планах декабристов, явился в Зимний дворец и сообщил Николаю о грядущем мятеже. Следующий шаг был нетривиален. Прямо из дворца Ростовцев отправился к своим приятелям, руководителям тайного общества, Рылееву и Оболенскому, и детально рассказал о визите к наследнику престола. Зачем Ростовцев всё это затеял, историки гадают до сих пор. То ли собирался предотвратить кровопролитие, то ли подталкивал стороны к переговорам, то ли попросту заглаживал своё участие в сходках тайного общества. Заговорщики после некоторой дискуссии сочли мотивы Ростовцева благородными, а Евгений Оболенский сохранил с ним дружбу на всю жизнь, пронеся её через тридцать лет ссылки. Вскоре после разгрома восстания Николай I провозгласил юного подпоручика образцом верности долгу и спасителем престола. И хотя Ростовцев был отнюдь не единственным информатором императорского дома, в глазах света Яков Иванович сделался главным доносчиком, и осуждали его отнюдь не только сторонники декабристов. Карьера Ростовцева, между тем, складывалась удачно. В 32 года он стал начальником штаба всех военно-учебных заведений Российской империи и оставался в этой должности два десятка лет. От учащихся Яков Иванович требовал усердия, отменных знаний и никаких вольностей во вверенных ему заведениях не допускал. Кадеты Ростовцева не любили, начальство – безгранично доверяло. Для будущего крестьянского Освобождения и то, и другое оказалось на пользу. Военные школы курировал наследник престола цесаревич Александр, так что именно он был непосредственным начальником Якова Ивановича. За годы совместной работы он проникся к Ростовцеву не только доверием, но и почитал за друга. Поэтому именно Ростовцев стал доверенным лицом императора Александра в кругу сановников, приступивших к разработке Крестьянской реформы. Новое назначение его не радовало и не увлекало. Главный воспитатель будущих офицеров ничего не смыслил в крестьянском вопросе. Но, имея привычку любое поручение исполнять со всей тщательностью, он взялся за доскональное изучение темы. И в этот момент случилось преображение. Яков Иванович получил известие из Германии о тяжёлой болезни сына, студента Гейдельбергского университета. Сыновей у Ростовцева было трое, и они немало страдали от сомнительной репутации отца: причиной его служебных успехов многие полагали ту декабрьскую историю. Всю весну 1858 г. Яков Ростовцев провёл у постели сына. Болезнь оказалась безнадёжной. Умирая, сын просил отца помогать освобождению крестьян, чтобы «загладить свою память» и за декабрь, и за нелюбовь дворянской молодёжи, обучавшейся в военных заведениях. «Я дал клятву семье служить крестьянскому делу», – напишет позже Ростовцев. Находясь в Германии, он изучил жизнь тамошних крестьян и пришёл к твёрдому убеждению: освобождать нужно с землёй, иначе крестьяне получат «свободу птиц». Четыре письма с программой освобождения отправились к императору в Петербург и существенно повлияли на взгляды монарха. Ростовцев возвратился в Россию с намерением выполнить клятву, данную семье: отдать все силы делу Освобождения и действовать на пользу крестьянам. О такой перемене не было известно широкому кругу. Дворянское большинство могло не опасаться Ростовцева во главе «Редакционных комиссий». Его новые либеральные убеждения двигали теперь дело Реформы вперёд, в то время как его консервативная «благонадёжность» успокаивала помещиков.

Ростовцев оказался «находкой» ещё в одном отношении. Он организовал дело так, будто оно происходило «сто лет тому вперёд». Ни одно учреждение в империи не работало подобно «Комиссиям». Вместо долгих заседаний в учреждениях – обсуждения на дому у председателя и выезды на природу. Дискуссии строились по принципу, который в XX в. назовут «мозговым штурмом». К работе комиссий Яков Иванович сумел привлечь лучших знатоков крестьянского вопроса, и как-то так вышло, что большинству не было и сорока. Ростовцев добился того, что в комиссии поступала вся возможная информация по крестьянскому делу, включая революционный «Колокол», нещадно критиковавший самого Ростовцева.

Менее чем за год проект Реформы был готов. 56-летний Ростовцев был к этому времени тяжело болен. Последние слова Яков Иванович обратил к императору. «Не бойтесь», – разобрал Александр. До Освобождения оставался год. Александр не забыл слов Ростовцева. Но помнил он и слова де Местра, сардинского посла при дворе своего отца: «Дать свободу крестьянину в России – это как дать вина человеку, никогда не знавшему алкоголя».

В канун 6-ой годовщины своего восшествия на престол, 18 февраля 1861 г., Александр подписал «Манифест об освобождении» и «Положения 19 февраля», разъяснявшие, что же будет с землёй. Ночь на 19 февраля он провёл не дома в Зимнем дворце, а у сестры в Мариинском. На всякий случай. На тот самый, опасаясь которого, его предшественники так и не совершили «росчерка пера». Обнародование документов задержали на две недели и готовились к нему как к опаснейшему событию. По стране разъехались воинские команды. Были сделаны приготовления для отъезда царской семьи за границу.

И вот 5 марта настало. Крестьяне, как правило, в полной тишине выслушивали то, что им зачитывали с амвонов церквей, и тихо расходились. Ни новой пугачёвщины, ни дворянского заговора не случилось. Рабство пало без потрясений.

Когда происходят войны, восстания, или, на худой конец, пожары, современники ищут виноватых, а историки – причины. Когда что-нибудь ужасное не случается, поисками никто не озабочен. Давайте нарушим правило и посмотрим, как это вышло, что в огромной стране большинство её жителей, 23 миллиона потомственных рабов, в одночасье получив свободу, и не взбунтовались, и не сошли с ума от радости.

Без сомнения, по деревням и городам распространялась весть о воле, люди чувствовали, что совершается что-то важное и, может быть, хорошее. Это дело не стоило омрачать. Местные власти с удивлением рапортовали в Петербург о необычайной трезвости. Но дело было не только в стихийном чувстве, но и в том, как объявили о воле.

Провозглашение свободы началось со столиц. 5 марта император вышел к народу перед Манежем в Петербурге и сам читал Манифест. Впоследствии он называл 5 марта «лучшим днём своей жизни». А теперь скажите, пожалуйста, что должно происходить в лучший день жизни монарха? Ну, конечно же, придворный праздник и народное ликование. Ни того, ни другого не случилось. Потому что столичному люду накануне объявления воли приказано было воздержаться от ликования. Один дворник не поверил и пообещал назавтра первым крикнуть: «Ура!». Обер-полицмейстер велел его примерно наказать. Дворника выпороли. Император категорически не хотел превращать лучший день своей жизни в праздник. Слишком часто праздники кончаются разгулом. Слишком опасно дать страстям разойтись. Менее всего Александру II хотелось подвергать своё дело опасности.

Но, если в столицах для сдерживания страстей имелась полиция, к каждой деревне полицейский взвод было не приставить. А как знать, где таится огонь пугачёвщины? Император прекрасно понимал, что даруемая им воля не будет для крестьянина легка. Слишком мало земли к этой воле прилагалось. Но иначе было нельзя. Иначе помещики не дали бы делу сдвинуться с мёртвой точки. Однако одолеть помещиков было мало. Теперь крестьянам нужно было объявить о свободе так, чтоб не полыхнула искра бунта.

Составить Манифест о воле Александр попросил 78-летнего московского архиепископа Филиппа, сомневавшегося в пользе Освобождения. Филиппу царская просьба была не по душе, но уговоры сановников подействовали, пришлось скрепя сердце браться за перо. Манифест вышел сухим и казенным. О воле говорилось сложно и тяжеловесно. Далеко не всё можно было понять на слух. Документ прозвали «филькиной грамотой». До сих пор мы употребляем это выражение, имея в виду что-то маловразумительное. Неужели Александр II, ученик Жуковского и современник доброй половины русских классиков, не мог найти другого автора для главного закона своего царствования? Мог, только задача у императора была иная. Тот, кто придумал называть «Манифест» «филькиной грамотой», и представить себе не мог, какую высокую оценку он выставил архиепископу. Этот мастер казенного слога добился именно того эффекта, на который рассчитывал царь. Манифест не будил, а гасил страсти. И чем меньше вспыхивало эмоций, тем больше оставалось шансов, что начнётся не бунт, а реформа.

Вспомним «Кёльнскую газету» «Одним росчерком пера», «благодушный» Александр сделал свободными 23 миллиона крестьян. Чтобы росчерк пера состоялся, одного благодушия было мало. Император сумел пообщаться и с дворянами, и с крестьянами так, что дело его жизни оказалось выигранным. Теперь это называется «пиаром» – от первых букв английских слов «общественные отношения». Это выражение придумал в начале XX в. американец Эдуард Берне. Он же написал первые учебники изобретённого им предмета. Они назывались «Кристаллизация общественного мнения» и «Инжиниринг общественного согласия». За полвека до Берне этими искусствами вполне владел Александр II.

Что бывало после бала?

Помните, отчего Иван Васильевич из рассказа Льва Толстого «После бала» не женился на Вареньке? Когда-то студентом, Иван Васильевич был от Вареньки без ума. На балу не отходил от неё ни на шаг. Он был пленён её красотой и улыбкой. А как мил и приветлив был Варенькин отец, старик-полковник. После бала Ивану Васильевичу не спалось. В пять утра он пошёл пройтись. На краю города, на плацу, отец Вареньки командовал расправой над беглым, безжалостно и жестоко. Преображение полковника потрясло молодого человека. Теперь, если Варенька улыбалась, Ивану Васильевичу всякий раз вспоминался её отец, и «любовь так и сошла на нет». Толстой ничего не придумал, кроме имён. Такой случай в самом деле произошёл с его братом Сергеем в 1853 г.

А в 1834 г. состоялся бал, переменивший судьбу 16-летнего Николая. Впрочем, эту историю лучше рассказывать с конца. В 1861 году отменили крепостное право. В России бывали реформы удачные и неудачные, но более важной, кажется, не было ни одной. Она касалась всех и меняла жизненный принцип, остававшийся незыблемыми 300 лет. 38% жителей станы – 23 миллиона человек – перестали быть рабами. Одним из главных разработчиков реформы стал Николай Алексеевич Милютин.

Он происходил из небогатой дворянской семьи. Его предки варили соль в нижегородской земле, двоюродный прадед перебрался в Москву и задумал делать шёлк. Прежде чем завести фабрику, он научился ткать сам. Фабрика вышла лучшей в Москве. Однажды вытканный им кусок шёлка увидел царь Пётр I, большой ценитель бизнесменов XVII столетия. Чтобы отметить предприимчивость и мастерство, царь сделал Алексея Милютина придворным истопником. Теперь Милютин имел возможность встречаться с дамами царской семьи и узнавать их мнение по поводу новых узоров. Если царицам нравились ткани, они их покупали для двора. Дела истопника-шелковода пошли так хорошо, что он смог приобрести село Титово близ Калуги и набирать оттуда людей на свою московскую мануфактуру. Со временем купцы Милютины получили дворянство, доставшееся и потомкам. Хуже было с имуществом. Через 100 лет шёлковая фабрика разорилась, и отец Николая получил в наследство вместе с фабрикой и деревней внушительные долги. Приходилось служить в канцелярии и наведываться в деревню, чтобы наказать нерадивых крестьян. Маленький Николенька наблюдал, как на следующий день они приходили благодарить барина «за науку».

«Деревенское детство» сменилось учёбой в Пансионе Московского университета. В последнем классе, в 16 лет, Николай вдруг начал интересоваться крестьянским вопросом. Аграрной экономикой, как сказали бы теперь. В том возрасте, когда положено танцевать и делать всякие глупости, Милютин разбирался, какой землёй владеют крестьянин и помещик, как они относятся друг другу, какие выгоды и невыгоды приносит обоим хозяйство. Реформатор – профессия редкая, но ещё реже к ней готовятся с 16-ти лет. Закончив Пансион, Николай поступил в Московский университет, где и года не проучился. Нет, он не прогуливал лекций. Просто семье стало нечем платить за его образование. Это обстоятельство не особо его расстроило. Экономике тогда не учили ни в одном Российском университете. А Николая интересовал только этот предмет. Молодой человек поступил чиновником в Хозяйственный департамент Министерства внутренних дел. Днём он занимался скучными бумагами, а вечером, вернувшись домой, учил языки, чтобы читать иностранные книги по экономике. Через некоторое время он мог уже читать на четырёх языках и узнавать, как устроено сельское общество за границей. Эти занятия не казались диковинными в семье. Из неё вышло три реформатора, и все трое университетов не кончали. Старший брат Дмитрий свои первые научные сочинения опубликовал в 17 лет. А много лет спустя придумал и провёл успешную военную реформу. Дядя, брат матери, Павел Киселёв в юности учился дома, а, повзрослев, реформировал жизнь государственных крестьян.

Николай Милютин ещё не знал, что реформы станут и его профессий. Но был уже уверен, что крестьянам нужна свобода и думал, как строить жизнь потом? В свой ежегодный отпуск он отправлялся путешествовать. Его влекли не моря и горы, а поля. Он ездил по российским губерниям, собирая статистику об урожаях, участках, куплях, продажах – обо всём, что составляло сельскую жизнь. Вернувшись, писал записки начальникам о состоянии сельской жизни. И, удивительное дело, начальники читали эти записки с удовольствием, как увлекательные рассказы. Кроме того, записки Милютина отличались краткостью, прежде неведомой в министерских стенах. Они содержали статистику – короткие и убедительные ряды чисел. Милютина заметили и поручили ему составить закон об управлении городами. Раньше чем писать, Милютин решил выяснить, чем, собственно, предстоит управлять, и послал двух своих подчинённых в экспедицию по российским городам – собрать сведения о жителях, их занятиях и доходах. Вышедшее из-под его пера «Городовое положение» было первым российским законом, писавшимся на основе статистики. Прочитав документ, министр юстиции Дмитрий Оболенский удивился. И, когда великая княгиня Елена Павловна поинтересовалась, не встречал ли он где способных молодых людей, годных думать о реформах, вспомнил о Милютине и привёл его к Елене Павловне во дворец. Теперь этот дворец называется Русским музеем, тогда именовался Михайловским. Его хозяин, брат прежнего царя, недавно скончался. Вдова великого князя Елена Павловна славилась в Петербурге своими четвергами. Каждую неделю во дворец приглашали всех, кто был лучшим в своём деле или подавал надежды стать таковым. Для Елены Павловны не важны были чины и звания. Во дворце император и высшие сановники запросто встречались с людьми, которые не имели шансов попасть ко двору. Шёл обмен идеями, и зрели планы. На четвергах бывали астрономы, географы, художники, музыканты. С воцарением нового императора, Александра II, Елена Павловна всё больше задумывалась об искусстве менять жизнь. Она была уверена, что крепостным нужно дать волю. О том же думал и молодой царь, но пока колебался. В 1857 г. Елена Павловна послала ему записку. Её составителями были Милютин и писатель Кавелин. Как обычно, Милютин убеждал цифрами. Император оставил колебания: освобождать надо. Среди чиновников и родственников царя нашлись сторонники этой идеи. Только никто на просторах Российской империи не знал, как это дело следует делать и с какой стороны к нему подойти. Никто, кроме Николая Милютина. К тому моменту, когда о реформах заговорили всерьёз, он изучал крестьянский вопрос свыше 20 лет. Большего специалиста не существовало. В Михайловском дворце Елены Павловны Милютин повстречал императора и представил ему свои соображения по поводу крестьянской свободы.

Готовить проект должно было Министерство внутренних дел, где служил Милютин. В 1859 г. министр Сергей Ланской рассудил, что автору столь важного документа пристало стать его заместителем – товарищем, как говорили в XIX столетии. Однако императора настораживала репутация, которой пользовался Милютин. При дворе его считали «красным» – сторонником радикальных преобразований. Поэтому царь позволил Милютину стать лишь «временным товарищем министра». Два решающих года все важнейшие материалы по подготовке реформы выходили из под пера «временного товарища».

Процесс набирал ход, в Милютине просыпались таланты, доселе неведомые. Мало было придумать закон с учётом разницы условий в огромной стране и соблюсти интересы миллионов людей, затронутых реформой. Дворянство категорически не хотело отпускать крепостных. Требовалось обойти нежелание дворянства. Эта задача оказалась сродни искусству фокусника-импровизатора. Жизнь подкидывала материал. Иллюзионист придумывал трюки на ходу.

Вот Виленский губернатор Назимов, едет в Петербург и просит разъяснить, что задумало правительство, будут отпускать крестьян или нет. В министерстве внутренних дел составили от лица императора хитрый ответ.Дворянам Виленского края «дозволяется обсуждать» «улучшение крестьянского быта» (предстоящую реформу). Не беда, что дворяне о том не просили. Будут знать, что реформа готовится. Именно Милютин придумал разослать копии министерского ответа во все губернии. Утренними поездами тираж отправляется в путь. «Куда? Нельзя! – кидаются в догонку сановники. – Подготовка реформы – тайна. Не важно, что вся страна о ней говорит. Шёпотом можно. Но вслух-то прежде времени зачем?» Консерваторы спохватились поздно. Поезда было уже не вернуть. Дворяне Российской империи возмущённо заговорили вслух. Но, возмущаясь, привыкали к мысли, что Реформа будет. Выдумка удалась.

Милютин не увидел реформу такой, о которой мечтал. Освобождение пошло не совсем по тому сценарию, который он считал полезным для страны. Такова была воля императора, заложника в руках множества сил и многих лиц. Но всё-таки дело сдвинулось мёртвой точки. Могло быть лучше. Но могло и хуже, не будь в основе Реформы разработок Милютина.

А спустя два года начались волнения в Польше, бывшей тогда частью Российской империи. Царь отправил туда Милютина делать то, что он посчитает важным для замирения мятежной провинции. Важной показалась Милютину свобода польских крестьян. Сам он имел в Польше свободу, которой был лишён в России: проводить Реформу так, как сочтёт нужным. Польские крестьяне получили и волю, и землю. Мятежи пошли на убыль, экономика – вверх.

Жизнь Николая Алексеевича была не очень долгой – 53 года. Слишком много разочарований довелось пережить. В последнее время он болел и отошёл от дел, к нему приходили посетители, и однажды в очень морозный январский день ему вспомнилась юность: «Мне было тогда только 16 лет; я в первый раз оделся во фрак, и мне позволено было ехать на утренний бал в Дворянское собрание; это было в субботу, на Масленицу. На дворе был мороз в 25 градусов, но в моих санях и в тёплой шубе я не чувствовал холода. В назначенный час я был на балу, танцевал до 6 часов, откуда поехал обедать в одно знакомое семейство. После обеда нам вздумалось затеять танцы, затем был ужин. Когда я вернулся домой, было уже три или четыре часа утра. На другой день я встал поздно, и когда за завтраком увиделся с отцом и матерью, они меня спросили, что я такое наделал вчера с моим кучером, о чём я, однако же, мало заботился. Моя мать живо представила мне всю жестокость обращения моего с эти беднягой, которого в страшный мороз я продержал 15 часов на козлах. Можно поверить, что мать моя, изображая мне всю тёмную сторону крепостного права, ставившего человека в полную зависимость от 16-летнего повесы, была красноречива, так что впечатление, произведённое её словами, было глубоко. С этого часа в моей голове зародилась мысль об освобождении, и мысль эта уже не покидала меня более. К счастью, моё легкомыслие не имело дурных последствий для нашего бедного кучера». После бала случалось разное. Иван Васильевич не женился на Вареньке. Николай Алексеевич задумал освобождение.

Когда отменили крепостное право?

В 1861 г., пишут в учебниках истории. Но это только часть ответа на вопрос. Потому что через два десятилетия после отмены придумали само понятие «крепостное право», а через 110 лет после Крестьянской реформы, в 1971 г., отменили снова.

Ключом к этой запутанной истории служат слова «крепостное право». Сейчас так принято называть положение, когда люди не могли свободно покинуть местность или хозяина, потому что их к тому принуждал закон. Помещичий крестьянин был «привязан», «крепок», хозяину. Государственный крестьянин – земле. Только с письменного разрешения помещика или земского старосты мог деревенский житель уйти в город. В противном случае он считался преступником. Такая ситуация существовала до 1861 г. и стала меняться после начала Крестьянской реформы. Однако император Александр II, даровавший крестьянам свободу, не знал, что избавил их от крепостного права. Царский манифест от 19 февраля 1861 г. назывался «Об освобождении», об «отмене крепостного права» там не говорилось, потому что выражения такого ещё не было. Только в 1880-х гг. его придумали историки.

Но с исходом XIX в. история крепостного права в нашей стране не завершилась. Через шесть десятилетий после «Манифеста об освобождении», крепостное право возродилось вновь. С введением колхозной системы в Советском Союзе в 1930-е гг. миллионы сельских жителей потеряли право покидать родные места без санкции председателя колхоза. Чтобы оказаться в городе на законных основаниях, нужно было иметь паспорт. А паспорта колхозников хранились под замком у председателя, и выдавались только, если на то была его воля. Чем не крепостное право?

Изживание этой системы происходило постепенно, начиная с 1960-х. В 1971 г. последние группы селян получили на руки паспорта, а с ними и право свободно передвигаться по стране. И хотя об отмене крепостного права никто в 1971-м, как и в 1861-м, не говорил, в сущности, это была именно она.

Только ли в Риме бывал гений локи?

У древних римлян было понятие «гений локи» – «бог местности». У каждого города и округи имелся свой дух-покровитель. Он представлялся не таким могучим, как Юпитер, но в своих пределах властно определял и нравы, и характеры, и судьбы. Под покровительством одного духа местности процветали гончары, другого – кузнецы, а в обители иного рождались художники.

А теперь посмотрим, не водились ли гении локи и на российских просторах. Из персонажей исторических при слове «местность» сразу же вспоминается М. В. Ломоносов. Ну, кто ж не знает историю о том, как 19-летний крестьянский сын с далёкого Севера, от берегов Белого моря, отправился пешком в Москву учиться, и, обогнав сыновей дворянских, стал светилом российской науки? Исследования историков, правда, внесли некоторые коррективы в эту историю. Отец Михаила Ломоносова был не заурядным крестьянином, а довольно крупным предпринимателем. Грамоте, по всей вероятности, юного гения учила мать – дочь священника, а в Москву учиться повёз дядя. Но все эти обстоятельства не отменяют того факта, что основоположник русской науки, проявив исключительное рвение на ниве познания, начал свой путь с поморского Севера. Судьба Ломоносова стала хрестоматийной. А вот история жизни его современника и земляка Федота Шубина не получила столь широкой огласки. Между тем, и она заслуживает внимания. Шубин и Ломоносов происходили из соседних деревень. Только Федота интересовали не грамматика с математикой, а резьба по дереву и кости морского зверя. Из-под его ножа выходили удивительно живые фигуры. И однажды крестьянский сын Шубин 19-ти лет от роду отправился с обозом в Петербург, учиться. Два года юный резчик изготавливал шкатулки и гребни на потребу горожанам, работал истопником в Зимнем дворце и лишь затем не без содействия своего именитого земляка, Ломоносова, был зачислен в Академию художеств. А потом – золотая медаль Академии, обучение в Париже, удивительно живые портреты современников. Про мастера говорили: под его рукой «мрамор дышит». Историки искусства назвали Шубина основателем русской скульптурной школы. Так что Куростровская волость Холмогорского уезда Архангельской губернии дала русской культуре сразу двух основателей.

А веком раньше в семьях крестьянина Мины и сельского священника Петра появились на свет два других мальчика. Одного назвали Никитой, другого – Аввакумом. Первому предстояло стать патриархом Никоном, главой Русской Православной церкви и её реформатором. Второму выпала участь защитника старых церковных устоев, идеолога старообрядчества. Оба страстно верили в правоту своего дела, подверглись гонениям, стали символами русской истории XVII столетия. А родом и Аввакум, и Никон из двух соседних селений нижегородской земли. Григорово и Вельдеманово лежали друг от друга всего в 15 верстах.

В революционном 1917 г. мир услышал имена двух других земляков – Александра Керенского и Владимира Ленина. Лидеры Февраля и Октября провели детские годы в одном и том же поволжском городе – Симбирске (ныне Ульяновск). Друг с другом они тогда не были знакомы. А вот отец Керенского знал будущего основателя Советского государства. Он служил директорам гимназии, где учился Володя Ульянов. Учился отлично, и должен был получить золотую медаль. Но в год окончания школы случилась беда: старший брат Александр оказался казнён в числе заговорщиков, покушавшихся на императора Александра III. О золотой медали брату государственного преступника не могло быть и речи. И, тем не менее, Фёдор Керенский поступил по справедливости и подписал золотой аттестат Владимира Ульянова. Через три десятка лет в июне 1918 г. глава свергнутого Временного правительства Александр Керенский навсегда покинул Россию. Председатель Совета народных комиссаров Владимир Ленин мог бы воспрепятствовать эмиграции своего политического противника. Но не стал. Может быть, он помнил о поступке его отца? Как бы то ни было, год 1917 возвёл на политический Олимп сначала одного, а потом другого уроженца Симбирска.

Видно, и в российской истории не обошлось без бога местности.

Как Вы думаете? Ответы

1. Кириллица. Так в честь своего учителя назвал Климент разработанную им азбуку.


2. Князь Святослав. Тот самый, что предупреждал своих недругов: «Иду на вы». Летопись рассказывает о его удалых походах в далёкие земли, а также о жителях Киева, упрекавших князя, что оставил их без защиты.


3. Монеты. Это древнейшие предметы, на которых сохранились изображения князей, хотя и условные.


4. Головы коней украшали дома, а головы драконов – корабли.


5. Новгородский вечевой колокол. В 1478 г. Иван III отправился с войском в Новгород и подчинил его Москве. Снятый по повелению Ивана вечевой колокол был отправлен «в ссылку». По дороге он упал и раскололся. Случилось это на Валдайской возвышенности. С тех пор бытует легенда о валдайских колокольчиках – осколках новгородского колокола.


6. Бумага. В XV в. писали на берёсте, и берестяные грамоты, содержавшие записки горожан, во множестве найдены при раскопках в Новгороде, Пскове, Старой Руссе. С распространением бумаги, удобного, но непрочного материала, частные письма перестали сохраняться в культурном слое. Тексты на дорогостоящем пергаменте, бережно хранившиеся в архивах, – как правило, государственные документы или записи высокопоставленных лиц. Информации о повседневных чаяниях горожан они не содержат.


7. Английская королева Елизавета I.


8. Алексей Михайлович Тишайший.


9. Пётр III. Исследователи насчитывают, по разным источникам, до 40 лиц, объявлявших себя в разное время «чудесно спасшимися» Петрами. «Популярность» среди самозванцев Пётр III приобрёл, поскольку оказался свергнут с престола и убит вскоре после выхода «Манифеста о вольности дворянства». Этот документ, подписанный Петром, освобождал дворян от обязательной службы, делал их свободными людьми. С этого момента крестьяне стали ожидать такого же документа для себя. Но он так и не появился. И тогда возникли слухи о «спрятанной воле». Самым знаменитым из самозванцев был Емельян Пугачёв.


10. Алексей Андреевич Аракчеев и Наполеон Бонапарт.


11. Пароход и паровоз. Подобным образом изобретение Белла, телефон, изначально называлось телеграфом. Именно под таким названием оно было запатентовано.


12. Михаил Михайлович Сперанский. К концу царствования Александра I он вернулся из ссылки и входил в число советников императорского дома. Некогда Сперанским был разработан план реформ, осуществить который не удалось. 14 декабря 1825 г. Сперанский наблюдал военный мятеж, целью которого было осуществить примерно такие же меры, какие он когда-то планировал.


13. Дворянство, крестьянство, правительство.


14. В правление Николая I. Подчинение строгому порядку и указанию свыше считалось при Николае первейшей доблестью чиновника. Аналогичная ситуация имела место при пожаре Зимнего дворца в 1837 г. Пожар в системе отопления начался в тот момент, когда Николай находился в театре. Получив сообщение о пожаре, он немедленно явился ко дворцу и приказал открыть все окна. Никто не возразил императору. Свободный доступ кислорода привёл к усилению огня. Дворец сгорел дотла.


15. Разработчики реформы. Увольняя министра внутренних дел Сергея Ланского и его заместителя Николая Милютина, Александр II делал уступку дворянству, крайне недовольному фактом реформы.


16. «Стенька Разин и княжна». Фильм поставлен по песне «Из-за острова на стрежень».


17. Вежливое обращение. Как известно, демонстранты были встречены ружейными залпами. Началась первая русская революция. Требование вежливого обращения, таким образом, оказалось весьма актуальным. Мигель Сервантес утверждал: «Ничто не даётся так дёшево и не ценится так дорого, как вежливость».


18. Так говорили о крестьянах. Переселение крестьян в Сибирь осуществлялось в соответствии с Аграрной реформой П. А. Столыпина. Тем самым крестьяне наделялись землёй, и наиболее беспокойные из них удалялись из европейской части страны.


19. Революции. Февральскую революцию 1917 г. никто не готовил и не предсказывал. Она началась стихийно, и стала неожиданностью не только для В. И. Ленина, но и для политиков всех направлений и партий.


20. Учредительное собрание.


21. Таврический дворец и Смольный институт. В Таврическом дворце расположилась Государственная дума. Летом 1917 г. воспитанницы Смольного института, привилегированной школы для девочек, разъехались на каникулы. Большое учебное здание пустовало и было занято различными политическими организациями. Так средняя школа превратилась в «штаб революции».


22. Серп и молот. Идея советского герба была позаимствована в 1918 г. из сочинения Томаса Мора.


23. В 1928 г. Лозунг «догнать и перегнать Америку» впервые был выдвинут советским правительством в начале I пятилетки.


24. Новый год.


Оглавление

  • Стоит ли выглядывать в окна? Вместо предисловия
  • Что труднее – русский или древнерусский?
  • Как воробей стал страусом, а слон верблюдом?
  • О чём придумали «неправильные» сказки?
  • Почему Русь назвали Русью?
  • По какому «расписанию» жили в Древней Руси?
  • Чей портрет был первым?
  • Как звали Олега и Ольгу?
  • Почему Ярослав – Мудрый?
  • Как самый старый город новым оказался?
  • Как сосчитали вече?
  • Почему всем посёлкам по 500 лет?
  • К чему привёл несостоявшийся конец света?
  • Почему Иван Грозный слушался Ивана Пересветова?
  • Между кем выбирала пушкинская старуха?
  • Где искать ключи от счастья?
  • Как спасали петровский каприз?
  • Зачем прапрапрадед Льва Николаевича похитил прадеда Александра Сергеевича?
  • Откуда пошла беда Митрофанушки?
  • Зачем император российский стал князем финляндским?
  • Как нашли Антарктиду?
  • К какой даме писал Чаадаев?
  • Отмена крепостного права: как начинался пиар?
  • Что бывало после бала?
  • Когда отменили крепостное право?
  • Только ли в Риме бывал гений локи?
  • Как Вы думаете? Ответы