Сомнамбула [Сергей Николаевич Борисенко] (fb2) читать онлайн

Сергей Борисенко Сомнамбула

Николай просто холодел от ужаса, у него даже дыхание останавливалось, а уж что касается конечностей, скажем там рук или тем более ног…

Руки закоченели, как на сильном морозе без перчаток, а ступни не чувствовали под собой опоры и Николай, передвигаясь, не мог понять идет он по траве или по снегу, а может быть по льду. Да и ноги его то ли в ботинках, то ли в сапогах, а вдруг он выскочил зимой на улицу в одних домашних тапочках и даже без носок. В общем, Николай куда-то шел в неизвестном направлении и даже не мог представить, как сюда он попал, что здесь делает, куда движется? Были только ощущения даже не страха, а ужаса, сжимающего дыхание, сердце, парализующего все мышцы, и такого же ужасного холода, повторяющего абсолютно всё то же с его организмом. От этого страха и холода всё тело мужчины крупного, сильного, да что там стесняться, смелого, трясло, как в «пляске святого Витта».

Нечто подобное он когда-то давно-давно уже ощущал.

Точно! Такое с ним было, когда он ещё сопливым мальчишкой, прижавшись ухом к стенке «штаба» более взрослых соседских пацанов, подслушивал их детские страшилки. На улице уже темнело, пора было идти домой, чтобы мама не заругала, а он никак не мог оторвать свое ухо от вещающей щели в стене по двум причинам: было очень интересно, просто очень, а вторая – одному бежать домой по сумеркам было невыносимо страшно. И он так и не мог решить, что ему делать, пока мама сама его не разыскала среди густых кустов в дальнем углу двора: бледного, прижатого ухом в стенку детского строения из досок, шифера, выброшенных старых дверей.

Мама нашла – это обычно был вариант самый нежелательный, ведь мама сердилась и могла всыпать, как следует по заднице. Но вот сегодня Коля даже очень обрадовался, что пришла мама. Она схватила его за руку и потащила домой, сердито что-то приговаривая. В любой другой день он бы стал вырываться, хныкать и даже заранее плакать, зная, что дома ждет его неминуемое наказание. А вот сегодняшнее мамино бурчание для него звучало, как добрая колыбельная песенка и он был на седьмом небе от счастья, что идет по темному двору за ручку с мамой и никакая «красная рука» его не схватит из-за угла и не утащит в подвал, где неминуемо задушит.

Вот только его страхи на этом не закончились. После того, как мама его помыла, напоила стаканом теплого молока и отправила спать, «красная рука» к нему вернулась. Он отчетливо слышал её страшный шорох под кроватью, видел её шевеления в самом темном углу, среди сваленных в кучу игрушек. Именно туда не попадало ни единого лучика света, и она этим воспользовалась.

Это ещё полбеды было, пока родители не легли сами спать. Ну, вот они улеглись, погасили светильники, и в квартире наступила полнейшая тишина и темень, вот когда страх усилился!

Коля, лежа под одеялом, боялся шелохнуться, чтобы не выдать своего присутствия в спальне. Ведь «красная рука» явно его искала по всем углам и закуткам комнаты. Была единственная надежда, что, если он спрячется под одеяло с головой, то рука его не найдет. Но из-под одеяла невозможно было следить за её передвижениями и прислушиваться к «шагам». Коля залез потихонечку под одеяло, весь спрятался. Прижал к груди свои тонкие ножки (вдруг нога высунется из-под одеяла и станет добычей для «красной руки»). Он даже подбородком уперся в свои колени. И, оставив только малюсенькую дырочку для носа и одного глаза, пролежал так всю ночь в одной позе. Заснуть он тоже боялся.

А наутро мама его нашла в явно болезненном состоянии, да ещё и с подскочившей температурой.

После этого он боялся оставаться дома один, никогда не ходил по вечерам на кухню, если там не было кого-либо из старших, а если папы ещё не было, а мама уходила «на минутку» к соседке, он включал свет во всей квартире, даже в ванной и туалете. А как вы думали? Ведь именно в этих маленьких, темных помещениях и проживал весь ужас их квартиры.

Но постепенно он подрос, страшный рассказ, подслушанный им от старших ребят, в памяти притупился.

И вот летом родители отправили его в пионерский лагерь.

Это только все родители думают, что детский лагерь – замечательное место для отдыха! А, на самом деле, это такое ужасное место, в котором постоянно проживают «черные негры с белой рукой», «кровавые соседки, готовящие котлеты из детей», несмываемые «кровавые пятна на полу», черти, которые приходят, чтобы забрать пионерскую душу. Из стороны в сторону, как маршрутный трамвай, разъезжает «гроб-на-колесиках» и отлавливает всех, кто пошел ночью в туалет, стоящий на отшибе лагерной территории.

Весь ужас, что Коля испытал при услышанном первом в жизни рассказике-ужастике, всё вернулось к нему на весь лагерный сезон.

Как только вожатый желал всем спокойной ночи и гасил свет, находился очередной рассказчик, который вспоминал свою страшную историю.

Кто-то из ребятишек затыкал уши, чтобы не слышать эти страшилки и ночью спать. А вот Коля не мог пересилить себя. Он уши не затыкал, а с огромным интересом прислушивался, чтобы не упустить ни единого штриха в повествовании, а потом, выпучив глаза, всю ночь лежал, прислушиваясь и присматриваясь к своим страхам.

Он ночами спать боялся, но зато днем, в тихий час спал спокойно, глубоко и ему не хотелось вставать, когда дневной отдых заканчивался. За то, что он в тихий час никогда не баловался, а делал то, что и полагалось, то есть спал, воспитатели его всем ставили в пример! Так, что страшилки ему даже в некотором смысле, помогали выглядеть «хорошим мальчиком».

А вот некоторые из ночных слушателей от страха писались прямо в постель. Их стыдили воспитатели, врачи давали какие-то таблетки, но приходила очередная ночь ужастиков и вчерашний утренний результат повторялся. Иногда утренние герои менялись. Так длилось довольно долго, пока воспитатели не начали на ночь ставить в палате ведро для желающих по-маленькому.

Да. Именно это все вспомнилось Николаю, потому, что он сейчас испытывал нечто подобное.

При этом с одной стороны, он всё это вспоминал, пытался понять, где он и что здесь делает, а с другой стороны, так ничего и не мог понять и сообразить. И это его и удивляло и раздражало. Но он ничего не мог с этим поделать.

Вот сейчас он идет по каким-то дебрям. Он пытается выпутаться из ветвей неведомого ему растения, а они обвивают его руки, хватают за шею, опутывают его. С большим трудом он вырвался из смертоносной хватки неведомого растения и тут же ему на лицо падает плотная, липкая паутина. Такая плотная и такая большая, что он никогда ничего подобного за всю свою жизнь не видел. Но Николаю удалось и из неё вырваться, с большим трудом, но удалось! И он тут же врезался в ствол какого-то неведомого дерева: ствол толстый и квадратный. Листвы Николай не увидел, а вот плоды с дерева посыпались на него градом. Плоды большие, твердые и, наверное, не съедобные.

Николай двинулся было дальше, но какие-то крюки¸ или корни растений, а может быть чьи-то кровожадные руки, хватают его за холодные ноги и не хотят отпускать.

В отчаянии мужчина с силой рванул ногу, она освободилась, а вторая – то была зажата, он стал падать.

Во время падения он осознал, где он находится и куда падает. Он оказался на старом, заросшем кладбище. Одна его нога застряла между прутков решетки, поэтому он потерял равновесие и стал падать. А падает он на полированную, гладкую, блестящую могильную плиту. Из-под этой плиты ему навстречу летит бледный покойник…

Николай, от обуявшего его ужаса, закричал звериным голосом, которого сам же и испугался. Но этот дикий крик привел его в чувство, и что же он видит?

Стоит Николай в одних трусах в своей спальне, одна нога застряла между ножкой тумбочки и головкой кровати. Рядом с ним лежит на полу пенал, в который супруга убирает не нужную в этот сезон обувь. А сама обувь не в пенале, а разбросана по всей комнате. Тюлевая занавеска, закрывающая окно спальной комнаты, сорвана с гардины и валяется комком на полу. А напротив него в зеркале шкафа, во весь рост, стоит его же бледное, испуганное отражение.

– Тьфу, ты, черт! Это что же, я во сне бродил по квартире?! Да! Ну а страху-то при этом натерпелся, как буд – то и впрямь на кладбище заночевал.

Николай пошел на кухню, налил себе стопочку коньяка, выпил его с удовольствием и пошел досыпать.