Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))
По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...
В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная
подробнее ...
оценка) состоит в том, что автор настолько ушел в тему «голой А.И», что постепенно поставил окончательный крест на изначальной «фишке» (а именно тов.Софьи).
Нет — она конечно в меру присутствует здесь (отдает приказы, молится, мстит и пр.), но уже играет (по сути) «актера второстепенного плана» (просто озвучивающего «партию сезона»)). Так что (да простит меня автор), после первоначальных восторгов — пришла эра «глухих непоняток» (в стиле концовки «Игры престолов»)) И ты в очередной раз «получаешь» совсем не то что ты хотел))
Плюс — конкретно в этой части тов.Софья возвращается «на исходный предпенсионный рубеж» (поскольку эта часть уже повествует о ее преклонных годах))
В остальном же — финал книги, это просто некий подведенный итог (всей деятельности И.О государыни) и очередной вариант новой страны «которая могла быть, если...»
p.s кстати название книги "Крылья Руси" сразу же напомнили (никак не связанный с книгой) телевизионный сериал "Крылья России"... Правда там получилось совсем не так радужно, как в книге))
По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.
cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".
Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.
Итак: главный
подробнее ...
герой до попадания в мир аристократов - пятидесятилетний бывший военный РФ. Чёрт побери, ещё один звоночек, сейчас будет какая-то ебанина... А как автор его показывает? Ага, тот видит, как незнакомую ему девушку незнакомый парень хлещет по щекам и, ничего не спрашивая, нокаутирует того до госпитализации. Дальше его "прикрывает" от ответственности друг-мент, бьёт, "чтобы получить хоть какое-то удовольствие", а на прощание говорит о том, что тот тридцать пять лет назад так и не трахнул одноклассницу. Kurwa pierdolona. С героем всё ясно, на очереди мир аристократов.
Персонажа убивают, и на этом мог бы быть хэппи-энд, но нет, он переносится в раненое молодое тело в магической Российской империи. Которое исцеляет практикантка "Первой магической медицинской академии". Сукаблять. Не императорской, не Петербургской, не имени прошлого императора. "Первой". Почему? Да потому что выросший в постсовке автор не представляет мир без Первого МГМУ им.Сеченова, он это созданное большевиками учреждение и в магической Российской империи организует. Дегенерат? Дегенерат. Единица.
Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно
левой, в которой был зажат пистолет, и попытался удержаться, повиснув и елозя пятками по мокрой мостовой, но запряженная в кэб лошадь неудержимо волокла его до той поры, пока он наконец не сорвался в придорожную канаву. Курок был взведен, и Сент-Ив выпалил в воздух, быстро перевернулся на бок, снова взвел курок и выстрелил еще раз в маячивший впереди темный абрис кэба.
Его запястье стиснула чья-то рука.
— В карету! — выкрикнул Кракен, и Сент-Ив, с трудом поднявшись с залитой водой обочины, устремился за ним.
Едва Сент-Ив и Кракен забрались внутрь, Хасбро пустил лошадей вскачь, и те стремглав понеслись по узкой улочке вслед за кабриолетом, который, виляя и раскачиваясь, летел к Холборну, теряясь в темноте и потоках воды. Немного придя в себя, Сент-Ив обрел привычное присутствие духа и, распахнув дверцу кареты, высунулся наружу. Карета с грохотом летела, подпрыгивая и мотаясь из стороны в сторону, и, всматриваясь вперед сквозь каскады брызг, летевших из-под колес и лошадиных копыт, Сент-Ив никак не мог прицелиться, поскольку ствол пистолета ходил ходуном, тычась в сотни разных направлений.
Все-таки Нарбондо — отчаянный малый! Возможно, даже слишком отчаянный. Они мчались за ним по пятам, не давая ему передышки, и это толкало его на безрассудные поступки. Если они не настигнут его и на сей раз, он снова ускользнет — и надолго. Ужасное чувство неотвратимости навалилось на Сент-Ива. Сдерживая себя изо всех сил, он лишь скрежетал зубами, глядя, как мимо проносятся погруженные во мрак дома. «Скоро, — подумал он, — скоро всему конец. Как бы все ни повернулось, конец уже близок… Но не раньше, чем этот чертов кабриолет…» Не успел Сент-Ив додумать эту свою мысль, как одно из колес «чертова кабриолета», трясшегося в какой-то сотне ярдов впереди, провалилось в заполненную водой уличную рытвину.
Лошадь оступилась и, подогнув колени, рухнула вперед. Кэб, словно детский волчок, закрутился вокруг своей оси, сбрасывая возницу с козел, и Нарбондо, вцепившись в край защитного фартука, завис над землей, дергая в воздухе ногами. Кэб почти переломился надвое, и мокрая штора, отделявшая пассажирский отсек кузова, затрепыхалась, как флаг на сильном ветру. Пассажирка — да, то была Элис, — совершенно беспомощная из-за связанных рук, выпала из кузова, и кабриолет всей своей тяжестью обрушился на нее, пригвождая к земле. Нарбондо плюхнулся в грязь и, осторожно нащупывая ногами опору в жидком месиве, стал пробираться, пошатываясь, к простертой под обломками жертве крушения.
Сент-Ив издал протяжный вопль, смятенный тяжким, как ночной кошмар, видением: придя в себя, Элис зашевелилась, силясь выбраться из западни под опрокинутым кабриолетом. Хасбро натянул вожжи, останавливая лошадей, но Сент-Ив, которому и секунда ожидания казалась вечностью, на ходу выпрыгнул из открытой дверцы кареты, растянулся на дороге, влекомый силой инерции, но тут же вскочил и рванулся вперед сквозь потоки дождя. В двадцати ярдах от него Нарбондо перелезал через обломки кэба, а лежавшая на дороге лошадь билась в попытках подняться — безнадежных, ибо нога ее была вывернута назад под почти невозможным углом.
Сент-Ив направил дуло револьвера на горбуна и выстрелил, но пуля ушла куда-то в сторону и, видимо, угодила в лошадь: та дернулась и тихо заржала. В отчаянии Сент-Ив отер рукавом капли воды с лица и побрел вперед, шатаясь и стреляя наугад, и вдруг увидел, что Нарбондо тоже вооружен. Зажав пистолет в правой руке, тот приник к земле рядом с придавленной повозкой женщиной. Повозился, приподнял Элис под плечи и приставил дуло к ее виску.
Объятый ужасом, Сент-Ив мгновенно спустил курок, но еще до того, как грохот собственного выстрела почти лишил его слуха, он уловил негромкий щелчок чужого курка и теперь, сквозь завесу дождевых струй, в оцепенении смотрел на роковой результат противостояния. Нарбондо, которого отбросила назад и развернула угодившая в плечо пуля Сент-Ива, с хриплым смешком, напоминавшим тявканье тюленя, выпрямился, пошатнулся и рухнул на обломки кэба, ставшие временной могилой Элис.
Выронив пистолет в лужу, Сент-Ив пал на колени. Столь желанная еще пару минут назад смерть Нарбондо теперь не значила ровно ничего.
I
ВО ДНИ СТОЯНИЯ КОМЕТЫ
ПЕРУАНСКИЕ АНДЫ
ГОД СПУСТЯ
Лэнгдон Сент-Ив, ученый и исследователь, устремил взгляд на уходящие вдаль бесконечные горные плато и неровные, зазубренные вулканические вершины. Плечи его прикрывало тяжелое пончо из шерсти альпака — теплая, плотной вязки светлая ткань прекрасно защищала от порывов рожденного в Антарктиде сухого холодного ветра, преодолевавшего, не теряя силы, все пятьдесят миль над Перуанским течением, — от залива Гуаякиль в Эквадоре до тихоокеанских склонов Перуанских Анд. Внизу, за спиною Сент-Ива, по просторной, поросшей травой равнине медленно струилась широкая река, серо-зеленая под низким небом. Пришвартованный среди разнотравья и
Последние комментарии
9 минут 33 секунд назад
29 минут 34 секунд назад
54 минут 54 секунд назад
58 минут 43 секунд назад
10 часов 29 минут назад
10 часов 32 минут назад