Прощай, Жаннет [Гарольд Роббинс] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (122) »
Гарольд Роббинс Прощай, Жаннет
Посвящается с любовью ЗЕЛДЕГИТЛИН с благодарностью за веру, любовь и поддержку, которую она в течение многих лет оказывала мне как писателю и человеку
Часть I ТАНЯ
Мужчина нервничал. Женщина поняла это по тому, как он безостановочно ходил по комнате, время от времени подходя к окну и приподнимая кружевную занавеску, чтобы взглянуть на залитую дождем улицу Женевы. – Француза все еще нет, – сказал он, обернувшись к ней. По-французски он говорил с сильным баварским акцентом. Она ответила, не подняв головы от вязания: – Он придет. Он подошел к буфету, налил рюмку водки, выпил одним глотком. – В Париже все было по-другому. Достаточно было свистнуть, и он мчался со всех ног. – Это было три года назад, – спокойно ответила она. – Немцы тогда ходили в победителях. – Мы никогда не были победителями, – бросил он. – Мы только воображали, что побеждаем. С той минуты как Америка вступила в войну, мы в глубине души знали, что все кончено. – С первого этажа послышалась слабая трель дверного звонка. – Пришел, – сказал мужчина. Она спустилась по лестнице в холл. Француз уже вошел, снял пальто и передавал его горничной. Услышав шаги, он обернулся, показав в улыбке мелкие, ровные, белые зубы. Подойдя, он взял се руку и поднес к губам. Его тоненькие усики защекотали ей пальцы. – Bonsoir,[1] Анна, – поздоровался он. – Вы, как всегда, прекрасны. Она улыбнулась в ответ и оказала тоже по-французски: – А вы, как всегда, галантны, Морис. Он рассмеялся. – Как малышка? – Жаннет уже пять. Она так выросла, что вы ее не узнаете. – И такая же красивая, как мама. – Она будет хороша по-своему, – ответила Анна. – Вот и прекрасно, – сказал Морис. – Раз уж вы мне не достались, подожду ее. Анна засмеялась. – Боюсь, ждать придется очень долго. Он как-то странно взглянул на нее. – Придется перебиваться тем, что попадется. – Вольфганг ждет в библиотеке, – сказала она. – Я провожу вас. Он подождал, пока она поднялась на несколько ступенек, и пошел следом. Все время, пока они поднимались по лестнице, он следил за ее чувственным телом под тонким шелком платья. Мужчины пожали друг другу руки. При этом Вольфганг щелкнул каблуками и наклонил голову, а Морис, как истинный француз, поклонился. Говорили они по-английски, причем каждый считал, что владеет им лучше, чем собеседник. Ни один не хотел дать другому преимущества, позволив говорить на родном языке. – Как там Париж? – спросил Вольфганг. – Стал совсем американским, – ответил Морис. – Шоколадки, сигареты, жвачка. Не такой, как раньше. Вольфганг немного помолчал. – По крайней мере там нет русских. С Германией покончено. Морис только сочувственно кивнул. Анна, до сих пор сидевшая молча, направилась к двери. – Я принесу кофе. Они подождали, пока за ней закрылась дверь. Вольфганг направился к буфету. – Водка? Коньяк? – Коньяк. Вольфганг плеснул в бокал Курвуазье и протянул Морису. Потом налил себе водки. Он жестом показал Морису на кресло, а сам сел напротив, по другую сторону низенького кофейного столика. – Бумаги принесли? – спросил он. Морис утвердительно кивнул и открыл небольшой кожаный портфель, с которым пришел. – Все здесь. – Он разложил на кофейном столике документы, напечатанные на голубой бумаге и скрепленные печатью нотариуса. – Надеюсь, все в порядке. Все фирмы переведены на имя Анны, как вы просили. Вольфганг взял один из документов и бегло просмотрел его. Обычная юридическая абракадабра, в которой невозможно разобраться, не важно, на каком языке это написано. Морис взглянул на него. – Вы уверены, что именно этого хотите? Можно сейчас сжечь эти бумаги, и все останется по-прежнему. Вольфганг глубоко вздохнул. – У меня нет выбора. Французы никогда не разрешат мне сохранить за собой эти фирмы, хотя я и приобрел их вполне законным образом во время оккупации. Вернутся евреи и начнут вопить, что я вынудил их продать. Морис согласно кивнул. – Неблагодарные ублюдки. Значительно разумнее было бы не миндальничать с ними. Многие не просто отбирали у них компании, но и отправляли бывших владельцев в концлагеря. Вы же дали им возможность спастись. Они помолчали. Потом Морис взглянул на Вольфганга. – Что вы теперь собираетесь делать? – Уеду в Латинскую Америку, – ответил немец. – Жена и дети уже там. Мне нельзя здесь больше оставаться. Рано или поздно мое имя всплывет, меня заставят вернуться в Германию и предстать перед судом. А швейцарцы внезапно выяснят, что я персона нон грата. – Анна уже знает? – Я ей сказал. Она все понимает. Кроме того, она благодарна мне за то, что я спас жизнь ей и ребенку. Когда мы встретились в Польше, она была на полпути к газовой камере, граф, ее муж, погиб на фронте, никого из близких родственников не осталось в живых. Он замолчал, вспомнив, как пять лет назад впервые увидел- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (122) »
Последние комментарии
4 часов 37 минут назад
4 часов 57 минут назад
5 часов 22 минут назад
5 часов 26 минут назад
14 часов 56 минут назад
15 часов 32 секунд назад