Наши охоты [Дхан Гопал Мукерджи] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Дхан Мукерджи Наши охоты

Пришла весна, и с нею пришли надежды: вот, наконец, думал я, мы отправимся на поиски моего старого друга. Но отец почему-то не спешил с этим делом. Сколько я ни докучал ему расспросами, он ничего не отвечал.

– Разве ты можешь в один день зеленый плод превратить в спелый? Попытка, сделанная раньше времени, опасней недозрелого яблока.

– Но откуда ты знаешь, отец, что плод еще зелен? – возразил я.

– Плод – не скажу, но рука, чтобы схватить его, и голова, чтоб обдумать дело, они еще зелены, в этом я поручусь, – засмеялся отец.

Я был обижен не на шутку.

– Отец, – сказал я, – разве мне не семнадцать лет? И разве я не знаю всех жителей джунглей, как брат знает брата? От Полосатого Брата до Кака-Вади, павлина, есть ли хоть одно существо, которого бы я не знал в джунглях?

– Ты прав, мой сын. Ты – хороший охотник, – ответил отец. – Но спешить нам не приходится. Имей терпение, малыш, ты родился только вчера. Доверься своему отцу, и, прежде чем кончится лето, твое желание сбудется.

Я увидел, что у отца есть свои планы относительно поимки Кари, а перестал надоедать ему.

До этого времени мы охотились на свой риск и страх и потом сбывали шкуры скупщикам, которые приезжали к нам из города, но теперь мы ушли с привычных мест и перебрались к востоку, где вдоль реки раскинулись поселения. Отсюда отправлялись в лес большие отряды охотников, и мы нанимались к ним в провожатые. Скоро слава о нашем искусстве прошла по всему краю; приезжие охотники не желали в проводники никого другого. Чаще всего это были англичане; иные служили у нас в городах, а некоторые приезжали для охоты на тигров издалека, из-за моря. Они привозили с собой какие-то особенные ружья, целые ящики ружей разных сортов. А иногда нам приходилось водить на охоту наших индийских князей – магарадж. Они приезжали с низовьев реки на разукрашенных слонах, с целым поездом свиты. У слонов были вызолочены бивни, раскрашены уши и головы. На шее у них сидели магуты, одетые в белое, а за спиной у магутов устроены были расписные хаудахи, – в них сидели магараджи в великолепных одеждах и в тюрбанах, убранных драгоценными камнями. Магараджи приводили с собой целые отряды полуголых загонщиков с большими барабанами. В лесу загонщики рассыпались цепью по двое и отчаянным шумом гнали зверя прямо на охотника.

Мне не нравились городские люди. Они ничего не понимали в лесной жизни. Тигра, Полосатого Брата, они называли «добычей». Слонов – умных, как человек, и могучих, как буря, они звали «слоновой костью», потому что они неспособны увидеть слона и видят только дорогие слоновые бивни. Посмотришь на них в лесу, и смех разбирает. Они снимаются с ночевки, оставляя после себя тлеющие головни, обрывки газет, бутылки, яичную скорлупу. В самую глубь джунглей за ними тянется широкая дорога; самый сильный ливень, и тот не смоет их следов. Малый ребенок может идти за отрядом и собирать окурки сигар и консервные банки.

– Так всегда бывает, – говорил отец. – Домашний и дикий слон тоже не похожи друг на друга. Или возьми собаку, которая жила с человеком. Она не скроет в джунглях своего следа. А собака, выросшая на опушке джунглей, пройдет и не оставит за собой ни следа, ни знака Корова бредет по деревне ночью, и всюду грязнит, и шумом будит половину поселка. Даже во сне ты слышишь ее присутствие. А дикий буйвол? Грузный зверь разрезает воздух, точно стрела; свист воздуха – это весь его шум. Он не щиплет много травы в одном месте, чтобы охотник не настиг его по следам. Он не оставляет позади себя на каждом шагу кучи помета, и даже там, где он пьет и купается, почти не видно его следов. Трава, на которую он ступает с огромной тяжестью, недолго хранит отпечаток его копыт. Через несколько часов она уже выпрямится и скроет его дорогу. Дикий зверь не знает, с какой стороны появится враг, потому он осторожен и чуток. Городской человек и домашние животные спокойны – им нечего опасаться, они не смотрят по сторонам! Из безопасности родятся вялость, неряшливость и невнимание!

Я был согласен с отцом.

Люди из города принесли с собой в джунгли палатки и барабаны. У джунглей есть свои голоса: птичий щебет, рев тигра, трескотня обезьян, вой шакалов. Но барабанный бой был худшим из всех звуков, какие я слыхал в своей жизни.

И охотились горожане по-своему. Они на охоте не рисковали ничем; весь риск был на стороне зверя. Такая охота достойна труса. Мы охотились с ними и помогали им бить зверя, но эти охоты были мне не по душе.

Ранним утром меня посылали с отцом на разведку. Порой мы бродили часами по лесу, чтобы выяснить, куда ушли звери. Потом пять-шесть часов уходило на возвращение к лагерю. Чуть стемнеет, весь лагерь ложился спать, а в четыре часа утра, после быстрого завтрака, охотники снимались с места и отправлялись туда, где нами с вечера был обнаружен зверь. Охотников иногда собиралось до двадцати. Они ехали на слонах, с которых, конечно, сняты были обычные украшения; только соломенные подстилки и простые деревянные хаудахи привязаны были к спинам слонов. Весь этот поезд шел одной дорогой, а мы с загонщиками – другой.

Мы шли по двое, растянувшись по джунглям длинной цепью, и гнали зверя впереди себя барабанным боем. Время от времени мы останавливались и поднимали вой. Его подхватывали все загонщики, сколько их было, и шум потрясал джунгли. Звери срывались с мест, начинали метаться, ища спасения; они старались уйти от барабанного боя и человеческих криков и бежали прямо на ружья охотников.

Выгонять зверя из кустов и из логовищ было опасно. Я помню, однажды со мной приключилась такая беда. Мы с загонщиками были одни, когда я услыхал неожиданный храп за кустом, в двух шагах от себя. Барабанщик сразу бросил бить в барабан, онемел и затрясся от ужаса. Он посмотрел на меня, спрашивая взглядом, что за зверь за кустом.

– Это буйвол, – сказал я. – Бей! Бей в барабан!

Он ударил раз-другой, но звук потонул в яростном реве животного. Загонщик бросил свой барабан и пустился бежать. Я остался один на один с буйволом в чаще джунглей. Сквозь темный куст я различил налитые кровью глаза и крутые рога. Ни одна былинка не шевелилась. Ничто не показывало намерений зверя. Я нагнулся и поднял палочки, брошенные барабанщиком. Между мной и животным был только барабан шириной в один метр. Я понимал, что стоит мне двинуться с места, и буйвол ринется и затопчет меня до смерти. Мы оба дрожали от страха, и каждый выжидал, что сделает враг. Я видел бешенство в глазах буйвола, а все оружие мое было – нож. Что было мне делать?

Вот, пригнув голову, он бросился на меня. Я что было силы ударил в барабан. Буйвол замер на месте. Теперь его голова высунулась из куста, и я увидел мохнатый загривок. Если бить ножом, нужно было ударить в то место, где начиналась грива. Но я не решился. Теперь он двинулся не ко мне, а к обтянутому кожей бочонку. Он подошел к нему и потянул в себя запах. Я припал к земле, притаившись за барабаном. В ту минуту, как он коснулся ноздрями туго натянутой кожи, я снова ударил по ней со своей стороны. Буйвол прянул назад и исчез за кустом.

Но это не было еще избавление. Я знал, что стоит мне встать, показаться ему на глаза, и он забудет о барабане. Мне оставалось одно: я покатил барабан, как бочонок, все время прячась за ним. По кусту прошел шелест – это значит, что буйвол напуган так, что шкура на нем дрожит. Я воспрянул духом. И в ту же минуту с яростным ревом он кинулся вперед. Я вовремя отскочил от барабана, и мне стало смешно, несмотря на опасность: он ударил в бок барабана и, как бочку, погнал его впереди себя. Верткий бочонок не давался его рогам. Я воспользовался этой минутой и влез на дерево. Отсюда мне было видно, как острые копыта режут траву, как катится барабан.

Наконец, буйвол уперся в деревце и остановился. Он помедлил и ударил в барабан с другой стороны Кожа лопнула, и зверь заметался с барабаном на голове. Он носился, ломая кусты, из стороны в сторону, но не мог стряхнуть барабана с рогов. Вот он смял куст, который был только что между нами, и остановился у дерева подо мной. Он был теперь рядом со мной; я слышал его тяжелое дыхание. Тут мне пришла в голову глупая мысль. Я нагнулся и ударил кулаком в барабан. Зверь замычал и в бешенстве налетел на древесный ствол. Барабан разлетелся в куски, и вместе с ним сломался один из рогов обезумевшего зверя. С яростным ревом буйвол исчез в кустах.

Я спустился с дерева и побежал в ту сторону, откуда доносились чуть слышные крики загонщиков и тихая, как комариное гудение, дробь барабанов.