Гуси-лебеди [Александр Васильевич Сивинских] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Александр СИВИНСКИХ Гуси-лебеди

ПРОЛОГ
Шумел камыш и ветер в ивах, и перекатами река. По небу мрачному носились, клубясь, густые облака. Склонялся к своему исходу и угасал осенний день. Покоя жаждала природа. Её вся эта похабень уже изрядно утомила. Она мечтала о весне, как я мечтаю о прекрасном.

А впрочем, речь не обо мне.

Она о том, кто невозбранно сдвигает парадигмы вбок посредством яркого экрана. Через клабхаус и тик-ток, через подкасты и «Медузу», ютуб, телегу и инсту успешно загоняет в лузу людских сознаний хуету.

Тая лукавство в постмодерне и маскируя в акростих, диавол, изощрённый в скверне, улавливает малых сих. Речёт, подмигивая сально и изгибая губы в серп, о радостях любви анальной — анальной целости в ущерб. Ведёт ментальные атаки на русский дух, на наш уклад. Дразнясь, показывает факи, язык и волосатый зад. Открыв ворота Овертона, зовёт к себе тупых овец.

Поверишь этому гандону — пиши пропало. Не жилец.

По счастью, всё же справедлива теория Пуанкаре, и время может прихотливо, как танцовщица в кабаре, крутиться колесом, ломая приятный Люциферу ход, а нас на сутки отправляя в беспечный позапрошлый год.

Ах, как же славно, боже правый, грядущей жопе вопреки собраться у костра оравой, бухать и жарить шашлыки. Одеться в шёпот и туманы, обуться в тину и рогоз. Плясать мазурки и канканы. Во власти прихотливых поз, срисованных с индийских фресок, плести любовные узлы. Условности отправить лесом, стыдливость снять, как кандалы.

Наутро сладко потянуться, купить биткойн за три рубля, а к ужину опять вернуться в ковидный человейник, бля.

К сему курьёзному итогу приходит всяк, спасенья нет. Пролог окончен, слава богу. Здесь начинается сюжет.

1+1
Тяжёлая нравом бабуся не лучшая из старух — имела в хозяйстве гуся.

Да ладно, конечно, двух.

Первый был белым как сало. Второй — чернопëрым как негр. Однако ж старуха считала, что чёрный не чëрен, а сер. Расистские выходки эти для гуся что с гуся вода, но вы, прогрессивные дети, забудьте о них навсегда!

Гусям приходилось туго: жизнь вообще нелегка, а эти — любили друг друга. Ну, то есть гусак — гусака.

Изящные шеи сплетали в прелестный двухцветный узор. За танцем любви наблюдали крапива, щелястый забор, сорока со старой берёзы, сорочьи птенцы из гнезда. Ещё вездесущие козы да сгнившей соломы скирда.

Влюблённые, хоть бы и птицы, наделены стыдом. Гуси решили укрыться в давно позаброшенный дом. О том, как в него проникали, отдельный — и долгий — рассказ. И страшный. Сейчас он едва ли существенен, дети, для вас.

1
Всё может пернатый гений, ведь он демиургу сродни. В дому, где лишь скрипы да тени, гуси остались одни. Отринув пустые приличия, прижались к огузку — хвостом. (Сей жест знаменует на птичьем крылатое счастье). Потом в сенях, упоительно тесных, близ пары заржавленных кос, предались балету чудесных, изысканных в задницу поз.

И косы звенели, как будто срезают траву по росе. И Эрос блаженством окутал весёлых распутных гусей. И сплавились нежность и похоть, и вскрикнул в экстазе гусак. А чёрный ли, белый ли — похуй! Любое блаженство ништяк.

Не знали они, сочетаясь, о том, что сквозь дырку в стене за ними следит, ухмыляясь, мерзавец, чья туша в говне. Мерзавец, рождённый бескрылым. Не друг, не товарищ, не брат. Которого с этаким рылом не пустят в калашный ряд. Который не бисеры ценит, а сплетни, помой да грязь.

Он вскоре покинул сцену, недобро и хрипло смеясь.

РЕМАРКА
В вышестоящем эпизоде я вижу с грустью, что увы, не скрыться даже на природе от осуждений и молвы. Что, сколько б ты ни строил планы, как ни запутывал следы, есть сталкерящие ебланы. А этим мразям до пизды и личное пространство, сука, и детских травм тупая боль. Они в протянутую руку плюют, лакают алкоголь. Не любят преклонять колени, а новой искренности пыл считают стыдной поебенью. Короче, свиньи и жлобы.

Одно лишь не вполне понятно: связь с содомитaми гейроп. Но, раз уж есть на солнце пятна, на этих — негде ставить проб.

И здесь мы вновь приходим к факту, что Бафомет играет бал, несёт пожизненную вахту в коворкинге кривых ебал. Ему комфортно в этой нише. Пастух народов! Моисей! Как можно видеть в тексте выше, уже добрался до гусей.

Кто дальше? Может быть, котятки? Камон, хорош, опомнись, бес. Пойми, на гейской танцплощадке ты не солист, а глиномес. Не мира князь — дикпик паяца. Ну да, когда-то был велик, а ныне, стоит зазеваться, заправят болт за воротник. А если наклониться к Мылу…

Я брезгую, домыслишь сам.

Господь, молю, даруй мне силу вернуться к бабкиным гусям.

1+1–2
Тем временем наша старуха, забросив по дому дела, из тонкого птичьего пуха три куколки вуду плела.

Что, умные дети, смекнули? Конечно же, эта карга — не тихая нравом бабуля, а грозная Баба Яга.

А чем же она знаменита?

Да тем, что Цирцеи гнусней: кормила гостей из корыта, затем обращала в свиней. Топила щеночков в лохани, ягняток пускала под нож. Ягу замечали в Ухане и в Солсбери, кажется, тож. Была контрамотом, но слабым: раз в год и всего на денёк. (И всё же, заметим, для бабы дружить с контрамоцией — ок.) Не ведала милости к падшим, с детьми не бывала добра, камлала над выборной кашей для думской победы едра. Дерьмо отливала в граните и нам засирала мозги.

Про думу солгал, извините. Легко обошлись без Яги.

Пернатым её гомосекам недолго осталось грешить. Пожалуй, до первого снега, затем на бульон. Оу, шит! Знакомы вы с участью хуже? Подушка, матрас из пера, духовка, рождественский ужин (готовьтесь, щас панч), фуа-гра.

Ну, где же тут выбор моральный про «раз или вилкою в глаз»? И вилкой-то, сука, буквально!

Сейчас, успокоюсь. Сейчас…

Один из гостей её бывших, кабанчик по кличке Цыган (мы с ним познакомились выше), сексист, гомофоб, интриган, примчался к Яге под окошко — и ну верещать как дурной. Противней, чем течная кошка, и громче, чем дрель за стеной.

Беседу, пожалуй, опустим, а к бабке вернёмся в момент, когда развесёлые гуси, создавшие нам прецедент с безудержным поревом гейским, степенно шагают себе, неся со смиреньем библейским огузки навстречу судьбе. Всё ближе к старухе и хряку, и поступь пернатых горда. Один чуть сильней враскоряку, но это отнюдь не беда. Ужаснее то, что у входа в знакомый с рождения двор пропахшая кровью колода и хищный мясницкий топор.

А жареным пахнет всё слаще.

Что ж, мальчики, к этому шло. Головушки ваши пропащие заплатят за рейсы в дупло. Вы, верно, иначе хотели? А вышел, как водится, срам…

Яга и Цыган онемели. Их план провалился к херам: сквозь вечер, в закат облачённый, ступали не два гусака — два лебедя, белый и черный.

Второй — сероватый слегка.

ЭПИЛОГ
На этой-то звенящей ноте оставим с богом птичий двор. Мы без гусей уже в цейтноте, а антипидорский задор вдруг выгнулся похабной аркой. Здесь обвинить бы сатану… но он, обиженный ремаркой, покинул, кажется, страну.

Его пример — наука многим. Кому недоданы мозги, того, как волка, кормят ноги. Беги же, долбоëб, беги! Лети стрелой, да только помни: дисней и прочий голливуд в чудесный мир волшебных пони таких, как мы, не позовут. И даже в мир, где кролик Роджер играет в ладушки с женой. Ты посмотри на наши рожи!

Пожалуйста, пример со мной.

Я мог бы быть прекрасным принцем, иметь смешливый дерзкий нрав, ласкать эскортниц в венском «Ритце», стрелять фазанов средь дубрав. А что в реале? Боже правый! Пишу про гомоеблю птиц.

Привет, фазаны и дубравы, привет, эскортницы и «Ритц».

Однако я уж тем горжуся, что были мной обнулены и неприятная бабуся, и все лукавства сатаны. Из времени изъяты жилы, закручены как хвост змеи и, в общем-то, покамест живы птенцы негадкие мои. И надо б ураганить дальше: вставлять по первое число, стыдить не полностью пропащих, а конченым ломать табло.

Вот только есть одна проблема: всё это — коллективный труд.

Да, я хорош, как волк из мема, но круче, если нечисть прут, вгоняя ей добро по гланды, и муж в сединах и юнец, и геи. Котики и панды. И гуси-лебеди.