Их заложница [Софи Вебер] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Их заложница

Глава 1

Ева

— Расскажешь, куда мы едем? — поворачиваюсь к Марку и кладу руку ему на колено.

Он так любит, а я уже привыкла. Выработала в себе умение делать так, как нравится ему.

— Это сюрприз, — он улыбается и в уголках его глаз собираются одинокие морщинки. — Тебе очень понравится.

На мне короткое вечернее платье с глубоким декольте и открытой спиной. Я не фанатка подобных нарядов, но Марк настоял, сказав, что в этом я буду выглядеть сногсшибательно. Отражение в зеркале подтвердило его слова. Мне и правда идет. Стройные ноги, тонкая талия, грудь на крепкую троечку сделали свое дело: платье сидит идеально.

Ко всему прочему распущенные волосы, выглаженные утюжком, и неброский, хотя и вечерний макияж.

— Я трахну тебя сразу, как вернемся, — произнес Марк, стоило мне спуститься в холл.

Когда машина останавливается у голубой неоновой вывески, меня накрывает волнением. Руки начинают трястись, сердце пропускает пару гулких ударов, а по спине стекает капля холодного пота. Виной тому воспоминания, которые я никак не могу выбросить из головы, хотя прошло уже семь лет. Я как будто ощущаю запах перегара, вонь немытого мужского тела и слышу противный гогот.

Их было трое, а я одна.

Я даже пискнуть не успела, как мне заткнули рот и выволокли из клуба через черный ход, а дальше потащили к гаражам, где обычно никто не ходит. Марк спас меня ценой собственного здоровья. Отвлек нелюдей на себя и подставился под удар. Они избивали его, пока я истошно кричала и умоляла их остановиться.

Прошло семь лет, за которые я успешно забыла о клубах, хотя о том, что случилось забыть не смогла. Воспоминания до сих пор душат с огромной силой, поэтому когда приходит время выходить, я сижу и не могу пошевелиться.

— Ева.

— Я не могу. Марк, пожалуйста, давай уедем.

Я слишком редко о чем-то прошу его, но даже это не дает ему повода утвердительно кивнуть и отдать приказ водителю ехать домой. Вместо этого он мотает головой и произносит:

— Не волнуйся, все будет в порядке.

С этими словами он покидает салон автомобиля, а я, как загнанная в тупик лань, жду момента, когда с моей стороны откроется дверца, и мне придется покинуть машину. Это происходит слишком быстро, Марк протягивает мне руку, в которую я тут же вкладываю свою ладошку, и тянет меня на выход.

Прохладный вечерний воздух чуть расслабляет меня, но я все еще не могу сделать и шага. Как войти туда, откуда меня выволокли за несколько минут и едва не изнасиловали? Но самое ужасное — никто ведь даже не заступился, хотя многие видели, что я сопротивляюсь.

— Ева, семь лет прошло, — напоминает Марк. — Хватит трястись, я радом, с нами охрана. Этот клуб — не та дешевая дискотека, куда ты пошла тогда.

Мой непонимающий взгляд цепляется за отросшую щетину, проходится по губам, острым скулам, останавливается на темных уверенных глазах.

— Его давно закрыли, — произносит он. — Владелец “Прайда” — мой лучший друг. Брось, Ева, тебе двадцать семь, а ты была в клубе один раз и тот запомнился тебе как худший день в жизни. Идем, — его уверенная ладонь сжимает мою, и я поддаюсь.

Иду за ним, когда он тянет меня ко входу. Мы останавливаемся, чтобы охрана проверила нас и этого времени хватает, чтобы перевести дух.

Стоит мне попасть внутрь, как я понимаю, что здесь изменилось все: расположение барной стойки, сцены для живой музыки, танцпол, интерьер. Марк прав, это больше не тот дешевый ночной клуб, в котором я когда-то была. Здесь все изменилось. Прежним осталось, пожалуй, только здание.

— Нравится? — Марк притягивает меня к себе за талию и целует в висок. — Здесь ты в полной безопасности, малыш. Наши парни будут по всему периметру, плюс охрана клуба.

— А ты? — растерянно спрашиваю.

— И я, малыш.

— Теперь я точно спокойна.

И я не кривлю душой. Кто бы ни был рядом со мной, сколько бы охранников не находилось в клубе, я ни за что не останусь здесь без Марка.

Он ведет меня к барной стойке, заказывает несколько шотов для себя и коктейль мне.

— Выпьем, расслабимся, — шепчет мне на ухо. — Хочу увидеть, как ты танцуешь.

— Ты же знаешь, — смущенно отвечаю.

— Это другое. Я хочу, чтобы все знали, что ты моя. Смотрели, завидовали и не смели приблизиться. Твой коктейль, — Марк протягивает мне бокал с оранжевым содержимым.

Обычно я не пью, не люблю терять контроль и управление ситуацией, а еще боюсь сказать что-то лишнее, но сейчас мне это нужно, чтобы сбросить сковавшее тело напряжение. Делаю несколько жадных глотков, чувствую приятный вкус манго и улыбаюсь. Марк знает, что я люблю.

Отставив бокал, прохожусь взглядом по толпе присутствующих. По раскрепощенным танцам девушек вижу, что им нравится находиться здесь и они явно пришли сюда не для того, чтобы стоять у бара. Им весело, а я ловлю себя на мысли, что слишком далека от таких развлечений. Слишком… правильная. Домашняя, что ли.

— Нравится? — жаркий шепот льется мне в ухо. — Иди на танцпол, отпусти себя.

— А ты? — поворачиваюсь к нему и непонимающе смотрю на серьезное выражение его лица.

— Ты же знаешь, что из меня плохой танцор, — он улыбается. — Иди, этот вечер твой.

— Но…

— Иди, — Марк подталкивает меня к танцполу. — Давай, малыш, я буду смотреть отсюда, — он замолкает, а после наклоняется ближе и произносит у самого уха: — Твой вечер — моя ночь, — он вкладывает мне в руки коктейль и произносит: — Давай залпом.

Его теплые руки покидают мою талию, и я остаюсь одна. Нерешительно мнусь, но все же ступаю дальше. Выпитый бокал коктейля жаром распространяется по телу, мне больше не плохо и не страшно. Взглядом нахожу охрану, что пришла сюда с нами, спиной чувствую взгляд Марка. Я знаю, что он будет смотреть, от чего расслабляюсь.

Иду ближе к центру танцпола и первые минуты пытаюсь подстроиться под ритм музыки. Получается плохо, потому что я привыкла танцевать для одного зрителя, а здесь — толпа народа и каждый может задержать взгляд на мне гораздо дольше положенного.

На второй песне я вклиниваюсь в ритм, двигаю бедрами, вскидываю руки вверх и соблазнительно извиваюсь под какую-то известную песню. Я танцую для того, кто сидит у бара. Двигаюсь за нас двоих, потому что после полученной травмы Марк не может долго находиться на ногах. Ему даже пришлось покончить со спортивной карьерой.

Такова цена моего спасения.

* * *
— Оу, детка, потанцуем?

От извивающихся движений меня отрывает неприятный звонкий голос и касания к моему локтю. В поле зрения попадает высокий худощавый парень. На его лице играет беззаботная улыбка, в руках — айфон последней модели, а за спиной — несколько друзей-зевак, решивших посмотреть, как их товарищ склеит красивую девчонку.

Убеждаясь, что насиловать меня никто не будет, тело отпускает сковывающий страх.

— Я бы с удовольствием, но в паре метрах от меня сидит мой мужчина и вряд ли ему понравится, что я буду танцевать с тобой.

— И где же твой мужчина? — с ухмылкой спрашивает он, но руку с локтя, все же, убирает.

Я обвожу взглядом помещение. Охрана все так же расставлена по периметру, а Марк сидит у бара.

— Мужчина в темно-синем пиджаке и стаканом виски в руках, — комментирую. — Думаю, если рискнешь остаться со мной хоть на минуту, он обязательно познакомится с тобой.

С заикающимся “понял”, он тут же ретируется, оставляя меня одну. Я смотрю на Марка, улыбаюсь ему и получаю в ответ салютующий жест бокалом. Он доволен мной. А я впервые веду себя так: дерзко, открыто и бесстрашно. Мне почему-то наплевать на того, кто ко мне подходит, сейчас я кайфую от музыки, от возможности расслабиться и не бояться.

Через пару песен я подхожу к бару, потому что Марк машет мне рукой.

— Нравится? — в его голосе сквозит возбуждение, а блеск в глазах это только подтверждает.

— Очень, — киваю. — Мы уже уезжаем?

— Нет, — он улыбается. — Я заказал тебе еще коктейль.

Я беру бокал в руки и отпиваю почти половину сразу.

— Давай весь и танцевать.

Я так и делаю. Выпиваю остаток напитка залпом и иду на танцпол. Движения становятся быстрее, раскованнее, музыка меняется трек за треком. Я не замечаю, как отделяюсь толпой от барной стойки, поэтому когда открываю глаза, оказываюсь на другой его стороне.

Здесь все немного по-другому: ширмы с диванами, столики, кальяны, официанты. По обстановке понимаю, что здесь — ВИП-зоны. Красиво, но какой смысл сидеть за столиками и терять возможность развлекаться на танцполе.

Я возвращаюсь в центр, танцую, но когда смотрю в сторону барной стойки, Марка там нет. Я осматриваюсь по сторонам и совсем не вижу охраны. Даже останавливаюсь, столбенея. Кто-то натыкается на меня, я бормочу слова извинений и быстро иду к бару. Подальше от толпы людей, где может быть небезопасно. Я оглядываюсь, даже пытаюсь спросить что-то у бармена, но тот занят заказами.

Единственное, что приходит мне в голову — идти на выход, но почему-то жутко страшно. Я не знаю, что случилось, но на глаза уже наворачиваются слезы, я представляю, как за мной могут следить и ждать, пока я покину заведение, поэтому, не раздумывая, бросаюсь на выход. Наверняка, Марк там. Он не может оставить меня одну.

На улице, сделав глоток свежего воздуха, мне становится легче. Я оглядываюсь и натыкаюсь на группу людей чуть дальше входа. Среди них я узнаю Марка и его охрану, поэтому не раздумывая иду туда и прежде, чем подойти ближе, ко мне доносятся обрывки фраз:

— Ты знаешь, кто я, мальчик? — голос Марка звучит угрожающе.

Я не вижу, кому он это говорит, потому что мужчина стоит ко мне спиной.

— Да уж знаю, — отвечает собеседник. — А ты?

Я останавливаюсь, прислушиваясь.

Нет.

Этого просто не может быть. Не может!

— Ты хоть представляешь, на кого наехал?

Я узнаю его голос. Он звучит все так же дерзко, самоуверенно и высокомерно. Так, как и семь лет назад. Я разглядываю его со спины. Он заметно возмужал, стал шире в плечах, а его осанка куда увереннее. Я даже закрываю глаза и открываю их снова, чтобы убедиться, что это не галлюцинации и не игра воображений.

Нет, это действительно он.

— Представляю, — усмехается Марк.

Даже отсюда мне видна его уверенность в себе, его взгляд, пропитанный сталью и контроль над ситуацией.

— Ты обычный зарвавшийся сопляк, считающий, что ему ничего не будет. Спешу тебя разочаровать, — Марк достает пистолет так быстро, что я замечаю его только тогда, когда дуло оказывается направленным на Руслана.

Что происходит?

Я смотрю и не узнаю мужчину, с которым прожила семь лет. Он что, собирается убить человека прямо перед ночным клубом?

— Марк, — я срываюсь на бег, обхожу его амбалов и останавливаюсь рядом с ним.

— Ева, — он закрывает глаза. — Уведите ее! — следует четкий приказ.

— Что? Нет!

— А вот и твоя личная шлюшка пожаловала, — отрезает Руслан, вынуждая меня в удивлении и шоке распахнуть глаза, а охрану замереть. — Спасает твое уязвленное самомнение и предостерегает от ошибки?

Марк взводит курок.

— Ну что же ты медлишь? — произносит Руслан. — Стреляй. Правда, за прошедшие семь лет много изменилось, — скучающим тоном продолжает он. — Например, то, что я обладаю достаточной властью нагнуть твою девку прямо здесь, а единственное, что ты сможешь — смотреть.

Меня подхватывают под руки и тащат к машине, но даже это не вызывает во мне столько эмоций, сколько слова Руслана. И его безжизненный, будто стеклянный взгляд. Он смотрит на меня, как на ту, кто не достойна его внимания. Как он там сказал? Шлюшка, которую он может нагнуть прямо здесь?

И это говорит тот, кто шептал, что я его единственная и ради меня он готов на все? Тот, кто забрал мое сердце и душу?

— Ну так что? — Руслан делает еще пару шагов к Марку. — Рискнешь выстрелить или все-таки заткнешь свое самолюбие и узнаешь, кто перед тобой? Ну же, дедуля, соображай быстрее, мое терпение заканчивается и ты начинаешь меня раздражать, — последнее, что я замечаю, как Марк опускает руку с пистолетом. Меня в это время запихивают в автомобиль и смачно захлопывают дверь следом.

Глава 2

Ева

Я сижу в машине уже полчаса и безрезультатно пытаюсь открыть заблокированную дверь. Ручка не поддается и все, что мне остается — смотреть на двух мужчин и надеятся, что они не убьют друг друга.

— Черт! — рычу, когда не могу найти кнопку снятия блокировки двери.

Да и что это изменит? У машины охранники, они не дадут сделать и шагу.

В конце концов, я открываю окно, пытаюсь прислушаться, но перед моим лицом тут же возникает охранник.

— Закройте окно, пожалуйста.

— Мне душно!

— Это для вашей безопасности! — говорит он. — Стекло бронированное, сделайте так, как я прошу.

Я нажимаю кнопку и окно закрывается. Услышать, о чем говорит Марк с Русланом, мне не суждено.

Мои нервы накаляются до предела как раз в тот момент, когда с противоположной стороны открывается дверца. Марк садится рядом и велит водителю трогаться. Молчит и тяжело дышит. Я оборачиваюсь и вижу Руслана. Он стоит так же, как и полчаса назад: самоуверенный, наглый, с засунутыми в карман рукавами, и смотрит в нашу сторону. Окна машины затемнены, увидеть он меня не может, но липкий холодок пробирает спину, потому что мне кажется, будто он буравит меня взглядом.

— Ева! — Марк явно разъярен и нервничает.

Я поспешно поворачиваюсь и трогаю его за руку, касаюсь его ладони едва ощутимо и пытаюсь ее сжать, но он делает это сам. Больно, без капли нежности и ласки. Жмет мою руку и смотрит прямо в глаза. Что он пытается там найти?

— Мне больно! — шепчу, когда он явно перестает контролировать силу и переносит ярость на меня.

— Прости, — шепчет он, поднося мою руку к губам.

— Что он хотел?

Я не могу говорить равнодушно. У меня просто не получается ничего не испытывать в этот момент. Грудь неистово распирает от какого-то щемящего чувства, а в носу щиплет от желания заплакать. Я не знаю, что тому виной. То, что я впервые за семь лет увидела мужчину, которому отдала сердце, или то, что переживала из-за того, с кем была рядом все это время.

— Ничего, — чеканит Марк, сжимая зубы. — Зарвался, мразь, — он усмехается.

Мне же почему-то становится неприятно то, как он отзывается о Руслане. Понимаю, что у него нет причин испытывать к нему нежные чувства, но и вот так, с нескрываемым презрением, злостью, жгучей ненавистью и желанием стереть его с лица земли, он говорит впервые.

— Марк, — знаю, что сейчас не время, но я должна знать. — Тогда, когда мы ушли, ты же не приказал парням… что-то сделать с Русланом?

— О чем ты? — вдруг спрашивает мужчина, поворачиваясь ко мне всем корпусом. — Хочешь сказать, что я приказал избить его? — он зло усмехается. — Ева, я не тиран. И не издеваюсь над людьми. Я бы не стал ему мстить.

Я верю Марку, но почему-то думаю о том, что Руслан вернулся спустя семь лет не просто потому, что я ушла с другим. Причина должна быть более серьезной.

— Ева, ты что не веришь мне? — Марк заглядывает мне в лицо и трогает за руку. — Я бы ни за что не стал! Тот раз, когда я… я выпил. Я виноват и извинялся перед тобой сотни раз, вымаливал прощение, и готов просить тебя еще столько же о прощении, но его я не трогал. Я не зверь!

Я вспоминаю то, как бережно и трепетно он относился ко мне после всего, сколько раз просил прощение, дарил цветы и извинялся. Я знаю это. Как и то, кем на самом деле был Руслан. Я вдруг понимаю, что он мог вернуться мстить просто так. Потому что теперь у него есть такая возможность, потому что сейчас он может это сделать, а тогда — нет.

Я понимаю все, но сердце отчаянно стучит о грудную клетку, не желая успокаиваться. Оказывается, уже и забылось, каково это, когда ты любишь, когда радуешься, стоит человека лишь увидеть. Ни его жестокие слова, ни то, что он может навредить Марку, не действуют. Радость от того, что мне удалось его увидеть, ни с чем несравнимая.

А ведь первый год я ждала нашей встречи, представляла, как спрошу его, за что он со мной так. За что поступил так жестоко, признаваясь мне в любви, а после быть бездушным монстром, которому наплевать на судьбы других. Картинка того, как Марк встает передо мной на колени и просит прощения, не выходит из головы. Его слова были искренними, и я просто не могла не простить, да и за что прощать?

Перед тем, как я ушла с Русланом он пришел ко мне в спальню, что-то говорил о любви, а после начал приставать. Это было неожиданно для меня, я пыталась его утихомирить и понимала, что мне бы удалось, но Руслан пришел быстрее. Развернул к себе Марка и ударил его со всей силы, отключив. Мы сбежали. Не знаю, чем я тогда руководствовалась, наверное, поверила тому, кого любила.

Наш побег не продлился долго. Мы провели вместе чудесное время и ночь, которую я запомнила на всю жизнь, но Марк нашел нас. И не смог простить того, что Руслан с ним сделал. Хотя, пришел он тогда не для мести, как оказывается, а чтобы открыть мне глаза. Показать истинную натуру того, в кого я влюбилась. Доказать мне, что мое мнение о Руслане ошибочное, что этот парень на самом деле смесь зла и ненависти к миру.

Марк приехал к нам, зашел в дом, где мы прятались и попросил разговора со мной. Я согласилась. Не могла поступить иначе, думала, что Руслану угрожает опасность, а я… я смогу поговорить с Марком, рассказать о своей любви.

Воспоминания врываются в мое сознание, как грозовые тучи среди чистого неба. Я не хочу ни о чем вспоминать, но не могу запретить себе.

— Прости меня, пожалуйста, — Марк Давидович встает на колени и смотрит так, что сердце сжимается.

— Прекратите, я все понимаю.

— Нет, прости, я ужасно поступил. И я не знаю, что на меня нашло. Ты… ты нравишься мне.

Он встает, отряхивает колени и смотрит на меня с нескрываемой жалостью.

— Почему ты убежала?

— Мы с Русланом любим друг друга, — произношу, вскидывая голову и смотря на Марка серьезно. — Мы хотим быть вместе. Отпустите нас, пожалуйста.

— Любите, — он усмехается, не веря. — А ты знаешь, что он за человек?

— Знаю, — киваю. — Мы учились с ним в одном классе!

— А после? Ты знаешь, кем он был после?

— Нет.

— Он сбывал наркотики, Ева. И торговал девочками.

Я слишком энергично мотаю головой. Этого просто не может быть. Нет, он не мог!

— С чего тогда вам брать его на работу?

— Я тоже так думал вначале, но… все ведь могут исправиться, Ева. Я пожалел Руслана. К тому же, он был действительно хорошим сотрудником. И с ним не было проблем. Я надеялся, что он изменится.

— Надеялись?

— Он не изменился. Вот, — Марк протягивает мне телефон, на которой открыта фотография, где Руслан держит за руку девушку. На вид ей лет двадцать, не больше. Она испуганно смотрит на него, но он продолжает крепко ее держать. Наверняка, на ее руке и синяки останутся… — Это было заснято в день моего отсутствия. Он уезжал тогда, и вот… Естественно, после этого он не будет у меня работать, а ты… подумай.

Я бы не поверила, если бы не увидела дату на фотографии. Марк не указывал на нее, я заметила сама. Несколько дней назад. Это было всего несколько дней.

— А вот подтверждение того, что эта девушка продана в сексуальное рабство.

На фото та же девушка. В слезах, на коленях, смотрит в объектив. Она едва одета.

— Выключите. Прошу вас!

— Ева, ты очень нравишься мне, но я, конечно же, не стану настаивать. Да и требовать ничего не буду! Я хочу, чтобы ты была счастлива, а он — явно не тот, кто тебе нужен.

* * *
Домой мы добираемся, кажется, гораздо быстрее, чем ехали в клуб.

— Иди к себе, малыш, спокойной ночи.

Я ждала, что мы вместе поднимемся в спальню, но нет. Марк отправляет меня, более того, к себе, хотя последнее время мы спали в одной кровати. Я веду плечами, сбрасываю напряжение, и улыбаюсь.

— Спокойной ночи.

Разворачиваюсь и иду к лестнице, ведущей на второй этаж. На пролете ко мне доносится фраза:

— Узнай все про Фадеева Руслана. Живо! — видимо, Марк отдает приказы по телефону, потому что больше в гостиной никого нет.

Я продолжаю подниматься, подхожу к двери своей спальни, открываю ее и прохожу внутрь. Сил на душ нет, я даже не переодеваюсь, так и ложусь в платье на постель, пытаясь прийти в чувство. Руслан вернулся. Зачем? Почему первое, что он сделал — решил поиздеваться с Марка? Он решил отомстить ему за то, что он увел меня тогда, или есть что-то еще, чего я не знаю?

Причин не верить Марку у меня нет. За те годы, что мы провели вместе, он не дал ни единого повода сомневаться в нем. Да, он непростой человек, иногда бывает жестким и даже грубым, но быстро отходит, просит прощения, дарит цветы. Он не поднимает на меня руку, не принуждает к сексу, помог с лечением мамы.

Я безумно благодарна ему за все, что он для меня сделал и за то, что не давил. Он никогда не давил на меня. Не требовал отношений даже тогда, когда спас меня у клуба. Он ведь сделал это потому что оказался рядом. Потому что поехал за мной и, не найдя в стенах заведения, пошел искать. Он ни минуты не думал.

Разве я могла после всего просто повернуться к нему спиной? Конечно, мы сблизились не сразу. Постепенно. Я ухаживала за ним, помогала ему проходить реабилитацию, чтобы вернуться к прежней, нормальной жизни. А потом… потом я просто не смогла уйти. Он отдал ради меня свое здоровье, пожертвовал карьерой. И пусть я не испытываю к нему любви, но он заслуживает того, чтобы быть с ним рядом.

Незаметно для себя, засыпаю.

Будит меня звук въезжающего во двор автомобиля. Рык. Громкий, высокий, я вздрагиваю на кровати и быстро поднимаюсь на ноги. У Марка нет такой машины!

Моментально подхожу к окну, отдергиваю штору. На территории стоит спортивная машина ярко синего цвета. Оттенок переливается под ночным освещением. Кто это?

Вопрос застревает в горле, потому что через минуту я вижу, кто это.

Руслан.

Я зажмуриваюсь и открываю глаза снова. Ничего не изменилось: машина не исчезла, Руслан по-прежнему стоит на месте, гордо смотря перед собой. Он был в этом дворе сотни раз в качестве подчиненного, а сейчас… кем он является сейчас?

Я дергаюсь, как от удара плеткой, когда Руслан неожиданно поднимает голову и смотрит на меня. Задергиваю штору, но успеваю увидеть его ехидную улыбку. Да что же это такое? Почему он ведет себя так, будто имеет право? Будто это не он занимался противозаконными делами и обманывал меня? Он ведь даже не нашел меня после всего, не попытался объясниться, опровергнуть клевету. Или он думал, что я не знаю? Так и не понял, почему я в ужасе отшатнулась от него?

Этого просто не может быть.

* * *
Я стою у окна чрезмерно долго. Прислушиваюсь к тишине, но так ничего и не слышу: ни звука выстрелов, ни разговоров. В конце концов, мне становится не по себе, я бросаю взгляд в окно и, убедившись, что машина Руслана стоит, а его самого нет, выхожу в коридор.

Я почти сразу натыкаюсь на Руслана и Марка. Они идут по коридору, видимо, в кабинет, но когда замечают меня, останавливаются.

— Иди к себе, — рычит Марк, заставляя меня сделать несколько шагов назад.

— Отчего же? Бери ее с собой. Будет весело, — ухмыляется Руслан.

— Заткнись! — быстро чеканит Марк.

— Ты не в том положении, чтобы закрывать мне рот, верно? Иначе бы я не стоял здесь.

Руслан изменился.

Теперь я вижу это еще отчетливее. В его глазах больше нет того огня, который был раньше, нет слабости, успокоения, теперь там горит дикое разбушевавшееся и неконтролируемое пламя. Он явно пришел поквитаться. Воспользовался моментом того, что мы ничего о нем не знаем и не слышали, тем, что Марк уже не такой влиятельный.

А Руслан? Неужели теперь у него столько власти, чтобы отомстить Марку и мне? Если и так, то на чем заработана эта слава? У Марка все честно, никакого криминала, убийств, торговли людьми. Все по-честному. А что с Русланом? Как он достиг того, что имеет? Нарушением закона?

— Она пойдет с нами, — командует Руслан и обходит Марка, направляясь прямо к кабинету.

— Идем.

Я молча распахиваю глаза и не верю в происходящее. Марк же не серьезно? Он же не возьмет меня с ними, не заставит слушать их разговор.

— Пошли, — говорит Марк уже громче и берет меня за руку.

В кабинете я стараюсь встать позади кресла, занимаю максимально нейтральную позицию, но при этом показываю Руслану, что не смотря ни на что, я рядом с мужчиной, который завоевал меня честно. Без обмана. Без дикой страсти и вранья о необузданной, всепоглощающей любви.

Между ними завязывается диалог, во время которого я стою, опустив взгляд в пол.

— И чего ты хочешь, Руслан? — с усмешкой спрашивает Марк. — Денег? В мое кресло? Славы? Чего?

— Ее хочу, — чеканит слова, заставляя мое сердце ухнуть вниз.

— Кого ее? — будто не понимает Марк.

— Бабу твою хочу, говорю. Вот эту, которая за креслом твоим стоит и глаза в пол опустила. Ты на меня наехал, а я ее…

Марк взрывается. Ударяет кулаком по столу и встает.

— Ты переходишь все границы!

— Сядь и рот закрой. О границах раньше нужно было думать, когда ты против меня пошел. Сейчас ее хочу.

— Я не даю согласия.

— Я его и не спрашиваю. Ты пришлешь ее ко мне в дом. Сегодня же, иначе уже завтра сядешь за решетку.

Сядет за решетку? Это что, штука? За что?

Мысли хаотично сменяют одна другую, мне страшно. Так страшно, что я едва могу дышать.

Руслан встает. Возвышается над Марком минимум на голову. Он и раньше был выше, но не настолько огромный, как сейчас. Он явно возмужал, изменился почти до неузнаваемости, хотя у меня не было никаких шансов не понять, кто передо мной, потому что сердце, вопреки всему, все еще было отдано ему. Тому, кто шептал нежности и обнимал так, что оно заходилось в приступе тахикардии, начиная дико стучать о грудную клетку.

— До встречи… Ева, — произносит он, разворачиваясь, чтобы уйти.

До встречи? Вот уж нет! Марк сделает все, чтобы защитить меня.

Глава 3

Ева

— Расскажи мне, — прошу у Марка дрожащим от волнения голосом. — Расскажи, почему он вернулся и чего хочет?

— Чего хочет, он уже сказал, — горько усмехается Марк. — А вернулся… чтобы отомстить, Ева.

Его голос звучит зло и нервно, Марк едва владеет собой. Резко встает, подходит к бару, чтобы выбрать алкоголь. Быстро берет первую попавшуюся бутылку и садится обратно в кресло. Я сижу на том же самом месте, где несколько минут назад сидел Руслан. Здесь даже пахнет его духами, но я не обращаю на это никакого внимания.

Мне нужно знать, что происходит.

Марк все это время берег меня, как хрустальную вазу, боялся, чтобы внешний мир не разрушил мою доброту, но после того, как я увидела Руслана, мир вдруг перевернулся. Он полностью подтвердил славу о себе, оправдал то, что я узнала тогда от Марка. Он — тот, кому наплевать, как и каким способом. Если он захотел — это должно у него быть. Даже спустя семь лет.

— Он вернулся ради мести, — яростно произносит Марк. — Семь лет ждал, — он усмехается. — Представляешь? Я думал, что всё… с ним покончено, а он вот, явился! Права качает и о себе заявляет. Сопляк!

Следует удар кулаком по столу. Марк опрокидывает стакан и залпом осушает его. Наливает еще, прикуривает сигарету, выпуская сизый дым в воздух и смотря прямо перед собой.

— Но что он может сделать?

Марк смеется. Надрывно, громко, как-то отчаянно. Я впервые вижу его таким растерянным и одновременно не понимающим, как быть дальше.

— О-о-о-о-о, — тянет он. — Теперь он может сделать почти всё, — Марк усмехается, и швыряет стакан на стол.

Тот грохотом приземляется на поверхность. Этот стук отдается у меня где-то в сердце. Я еще не понимаю, что будет дальше, но от его “Теперь он может все” становится не по себе. Что значит, может все?

— Знаешь, кем он стал? Главным криминальным авторитетом города, представляешь?

— И он может тебя посадить?

— Он может меня даже убить! — горько произносит Марк, беря бутылку и отпивая прямо из горла.

— Но как? Ты сделал что-то противозаконное, чтобы тебя посадили?

— По его мнению сделал, — кивает он.

— И что?

— Забрал тебя. Я всего лишь, блять, забрал тебя, представляешь? — он бьет кулаком по столу. — Всё из-за тебя в моей жизни. Спортивная карьера пошла под откос, теперь это! Всё, сука, из-за тебя. Вот на хуй мне это надо?

Я не верю тому, что слышу. Даже щипаю себя за руку, чтобы отойти ото сна. Я все еще надеюсь, что сплю, правда, разъяренный Марк тут же приводит меня в чувство и показывает, что все происходящее никакой не сон. Он преодолевает разделяющее нас препятствие: обходит стол и оказывается совсем рядом.

— Рада, да? — он скалится. — Рада, блять, что он за тобой вернулся, а?

— О чем ты?

Я не то, что не понимаю, не верю, что это происходит на самом деле. Этого ведь не может быть. Не может. Что он такое говорит и почему я должна быть рада.

— Марк, ты не в себе.

— Конечно, не в себе, — он кивает и хватает меня за волосы, вынуждая подняться на ноги. — Пошли, давай, выебу тебя напоследок, а то после него ты мне на хуй будешь не нужна.

Мне хочется сказать “Марк, ты пожалеешь, отпусти, пожалуйста. Это все алкоголь”, но я молчу. Глотаю слова и стеклянными глазами смотрю куда-то мимо мужчины, пытаясь по крупицам сложить информацию. Я даже не сопротивляюсь, когда он разрывает на мне платье, когда расстегивает лифчик и целует. Я вдруг понимаю, что и тогда, семь лет назад, дело было не в алкоголе.

Иногда так бывает.

Ты живешь в идеальном мире, веришь людям, знаешь, что тебя не обманывают, а потом снимаешь розовые очки и понимаешь, что тебя окружает совсем не то. Что люди рядом ищут выгоду и делают из тебя доверчивую дурочку. Я как-то вдруг хочу поговорить с Русланом и спросить его о том, занимался ли он тем, в чем его обвинял Марк.

Проблема лишь в том, что я опоздала.

На семь лет.

Говорить нужно было тогда, когда я все узнала, теперь это больше не имеет смысла. Сейчас Руслан вряд ли даже разговаривать со мной захочет и будет прав.

— Ну что ты как неживая? — шепчет Марк, пытаясь поднять меня на руки, уперев о стену. — Помоги же мне.

Я слышу его слова, но будто не понимаю смысла. Верить тому, что он действительно это делает: пытается взять меня силой напоследок, потому что всерьез решил отдать другому, не хочется. Я вообще не могу связать происходящее воедино, не могу найти ему оправданий, да и вряд ли они имеются. И вряд ли были тогда, когда это происходило в первый раз.

— Я не хочу, — наконец, делаю попытку отстраниться. — Не хочу, отпусти меня!

Мне становится противно, что меня так нагло трогают. Пытаются поиметь мое тело. И не просто кто-то, а человек, с которым я провела семь лет. Который клялся, что любит меня и никогда больше не притронется, если я того не захочу. Тот, кто просил извинений, стоя на коленях, и спасал меня от насильников. Даже сейчас, когда он ломает мой отказ своими тяжелыми руками, я все еще ищу что-то хорошее в нем. Проматываю только положительные моменты, раз за разом прокручиваю прошлое, не припоминая ничего, что бы говорило о Марке, как о том, кто способен отдать женщину, лишь бы спасти свою шкуру. И о том, кто может запросто трахнуть ее, даже если она того не хочет.

— Марк, прекрати, прошу! — я действительно делаю это — начинаю умолять.

Я все еще хочу верить, что мне достаточно сказать “нет” мужчине, с которым прожила несколько лет. Это ведь нормально? Отказывать, если ты не хочешь. Интересно, как в семейной жизни? Если жена не хочет, муж все равно берет то, что хочет, потому что они связаны узами брака?

Мне почему-то становится дико страшно. Как тогда, когда на меня напали трое. Хотя, пожалуй, сейчас куда страшнее хотя бы потому, что человек напротив — тот, кого я знаю долгие годы. Неужели он притворялся и этот зверь, который приказывает заткнуть свой рот и раздвинуть ноги, всегда жил в нем? Может, это отчаяние? Понимание, что у тебя отбирают что-то дорогое?

С первым толчком его члена внутри меня, я прекращаю сопротивляться и закрываю глаза, ничего не чувствуя.

Ни-че-го.

Я подумаю об этом потом. Завтра. А лучше вообще никогда. Забуду, выкину из воспоминаний и не буду думать. Это же возможно? Можно забыть о том, что тебя взяли против воли? Я семь лет не могла забыть попытку изнасилования, вряд ли получится выбросить из головы то, что происходит сейчас.

— Не отдам! — рычит Марк, покрывая поцелуями мое тело. — Ни хуя он тебя не получит. Ты — моя. И после него тоже моей будешь.

Когда все заканчивается, я просто кое-как запахиваю платье на груди и выхожу из кабинета. Долго сижу под душем, смывая с себя прошлый день. Получается плохо, потому что о случившемся напоминают багровые отпечатки от пальцев на внутренней стороне бедер, на руках, запястьях, синяки на груди, появившиеся от грубого касания.

Понимаю ли я, что случилось? Скорее нет, чем да. Единственное, о чем я думаю, что отдала семь лет своей жизни тому, кто все эти годы уверенно держал меня в неведении, кто притворялся тем, кто души во мне не чает, тем, кто любит и жить не может, если меня не будет рядом. Семь лет я носила розовые очки, а теперь они разбились стеклами внутрь. Больно до крови из глаз.

Из ванной я выхожу спустя час. На моей кровати уже сидит Марк. Он похож на побитого провинившегося кота, но почему-то я ему больше не верю. А еще жутко боюсь подойти ближе.

— Ева… — Марк, наконец, поднимает голову.

Утыкается в меня взглядом, проводит им по рукам, шее, спускается ниже. Он кривится, когда замечает синяки и поднимается, приближаясь. Все, как и прошлый раз: он встает на колени, обнимает меня за ноги, утыкается носом в живот и просит прощения. Правда, на этот раз виртуознее: к словам добавляются слезы, но я его даже не слушаю. Просто стою с опущенными по швам руками и смотрю вперед. Мне больше не жаль его, я не хочу понимать, почему он так поступил и не хочу прощать.

— Ну что ты молчишь? — Марк поднимает голову, понимая, что я никак не реагирую.

— Я хочу уйти, — произношу, едва шевеля губами. — Прямо сейчас.

В этот момент я все еще верю, что у меня есть такая возможность. Что он отпустит меня, стоит захотеть. Я была рядом с Марком не потому, что он мне угрожал или требовал, это был мой выбор. Моя благодарность за все, что он сделал для меня. Для моей матери. Благодарность за спасение от насильников и за то, что моя мама до сих пор жива.

Сегодня чаша благодарности иссохла. Он опустился до насилия, а это в моем понимании — не прощается.

— К нему? — он усмехается и поднимается на ноги. — Ты этого ждала, да? Что он придет за тобой весь такой крутой и можно будет меня бросить? Этого, мразь?

Я отшатываюсь, когда его ладонь со всей силы касается моей щеки. Вмиг пропадает желание что-то говорить, возражать или возмущаться, просить меня отпустить. Хочется закрыться руками и осесть на пол, умолять, чтобы он больше меня не трогал, но Марк идет дальше. Хватает меня за шею и толкает к стене так, что я ударяюсь затылком и перед глазами мутнеет.

— Ты никуда не уйдешь, — шипит он, глядя в мои глаза. — Никогда, поняла? Он выкинет тебя на улицу, а я подберу, но одна ты не будешь. Никогда! Я не позволю тебе уйти от меня, поняла? Не позволю! От Марка Лебедева не уходят. Ни-ко-гда!

Его взгляд горит безумием, а рука сжимает шею сильнее.

— Замаскируешь лицо и пойдешь ублажать его. Вспомнишь, какого это заниматься сексом с молодым, — Марк скалится. — Сделай все так, как он попросит. После тебя будет ждать машина. Не сядешь в нее — я подниму дом твоих родителей на воздух вместе с ними, поняла меня?

Он встряхивает меня за плечи и уходит. Громко хлопает дверью. Сейчас самое время плакать, но слез почему-то нет.

Глава 4

Ева

— Вы к кому?

Из огромных ворот, куда меня привозят, выходит охранник.

— К Руслану Фадееву, — мой голос звучит прерывисто и сбивчиво.

— Имя! — рычит охранник, осматривая меня с ног до головы.

Хочется сбежать. Развернуться и бежать без оглядки, не думая, что будет потом, не думая, что должна, иначе пострадают мои родители. Я теперь понятия не имею, что будет дальше и свою встречу с Русланом. Точнее, не имею представления, как переживу ночь с ним после всего, что было какие-то считанные часы назад. Суток даже не прошло, а меня уже отправили к другому, не оставив выбора.

— Ева.

— Полное имя!

— Он поймет! — говорю, гордо вскидывая голову. — Меня ждут.

— Мне об этом ничего неизвестно. Ждите!

Он унижает меня. Дает понять, что я никто, что даже охрану, и ту он не предупредил о том, что я приеду. Я горько усмехаюсь и обнимаю себя за плечи. На мне длинное в пол платье светло-серого цвета. Я не выбирала, что надеть, ткнула в первое попавшееся, сделала на голове кое-какую прическу, нанесла макияж, чтобы скрыть следы на теле и… вот я здесь.

С Марком мы со вчера не виделись. Он отдавал приказы и передавал угрозы через охрану. Он — хозяин жизни, а я его кукла, которая должна подчиняться. Он достал меня из грязи, откормил, отпоил, родителям построил дом. Я должна быть благодарна. Это все мне пришлось услышать за день. Я-то, наивная, полагала, что он делал это из любви, а оно вот как. Это, оказывается, его вложение в рабыню, которая покорится во всем, если только потребуется.

— Проходите!

Охранник возвращается через полчаса, не меньше. Я окончательно убеждаюсь, что это специально. Всё это спланировано! Он хотел меня унизить, но того, что я здесь ему мало. Нужно, чтобы я еще и ждала своей участи, тряслась, позорно ожидала у его ворот.

Меня никто не провожает. Я сама иду по тротуарной дорожке к двери, жду, что и здесь меня будут удерживать, но нет. Женщина лет пятидесяти открывает дверь, жестом показывает входить и приказывает идти за ней. Где-то на последних ступеньках лестницы, ведущей на второй этаж, коленки начинают подгибаться. Сердце бешено бьется, руки трясутся. Я видела его два раза, но мы даже не разговаривали. Сейчас же нам, судя по всему, придется не только разговаривать, но и…

Пережить бы, господи. Пережить и не сломаться, потому что он единственный человек, способный сделать мне больно.

— Сюда, пожалуйста, — женщина проводит меня в кабинет, закрывает за мной дверь и ретируется.

Я осматриваюсь, но в полутемноте видно мало. Только силуэты: стола, стульев, дивана. Я даже не могу понять, одна ли я в помещении, или Руслан уже здесь. Судя по тому, в какой дикой агонии заходится мое сердце, я тут не одна и мужчина находится где-то рядом.

— И что ты застыла? — его голос тут же выводит меня из транса.

Я вздрагиваю и веду плечами, но продолжаю стоять на месте.

— Что мне делать?

Он смеется.

— Идти ко мне, становится на колени, просить помилования для своего мужика.

— Я не буду ни о чем просить.

— Да? — он усмехается. Я не могу видеть этого, просто знаю, что ухмылка появляется на его лице. — Будешь, но согласен, не о помиловании.

Если бы я не знала Руслана, подумала бы, что его слова звучат двусмысленно, но я прекрасно понимаю, что он произнес то, что хотел.

— Вы поссорились? — спрашивает Руслан.

— Это имеет значение?

— Конечно! Я предполагал, что ты станешь сговорчивой и послушной, чтобы освободить своего мужчину. Ты же помнишь, что он может сесть за решетку?

— Да.

— И что же?

— Мне плевать, — произношу так резко, что самой становится страшно.

— Даже так… что ж… хорошо. Тогда я просто трахну тебя, не ожидая особой услужливости. Можешь сопротивляться.

— Зачем я тебе? И почему ты просто не отомстишь Марку?

Руслан смеется и встает. Его темный силуэт надвигается на меня и останавливается в паре сантиметров.

— Потому что отомстить я хочу вовсе не ему, — говорит мне на ухо.

Руслан обходит меня со спины, останавливается сзади и обнимает одной рукой за талию так, что я тут же оказываюсь прижата к его твердому телу.

— Ты… — тихо говорит он. — Ты единственная причина, по которой я вернулся, — шепчет он. — Это звучит так страстно, не так ли? Запретно, сильно, так, будто я думал о тебе все это время, Ева, — Руслан касается губами моего оголенного плеча, проводит пальцами по руке, вызывая дрожь и мурашки.

Его резкий смех разрезает весь интимный момент, впрочем, через секунду я убеждаюсь, что он сделал это специально.

— Господи, Ева! Не вздумай поверить, потому что вернулся я ради мести. Тебе и твоему ублюдочному мужику. Вы двое сломали мою жизнь, — шипит он зло. — А я сломаю вашу.

Руслан с силой разворачивает меня к себе и толкает назад так, что мне приходится быстро перебирать ногами. Ягодицы упираются в стол, но Руслан и не собирается останавливаться, но толкает меня на столешницу сильнее. Я оказываюсь на ней, после чего слышится треск ткани. Он рвет на мне платье, разрывает нежную ткань от щиколоток до груди, отбрасывая материал в сторону.

Он останавливается, упирается руками по обе стороны от меня, рассматривает. Ощущаю касание на своей руке. Он сжимает мою кисть, вынуждает поднять руку и прижимает ее к своему паху.

— Сделай что-то, потому что у меня на тебя даже не стоит нормально!

Глава 5

Руслан

Конечно, он врал. Он ей, мать его, врал, потому что признаться в том, что дико хочет ее до сих пор, не мог. А он хотел. Так хотел, что член был готов разорвать ширинку, лишь бы выбраться наружу. Он ее все семь лет хотел. Вспоминал и дрочил, как сопливый ботаник, на ее образ. На воспоминания той ночи, когда она была его. С бабами спал, а перед глазами пелена: ее стоны, руки на его плечах, выдохи, губы на его губах.

И вот она снова его.

Трясется вся и глаза отводит, будто стесняется, но он-то знает, что нет. Собрал информацию и на нее и на престарелого хрыча, к которому она ушла. Нет, первое время он думал, что она просто ушла, что Марк ей что-то наговорил, сказал, показал, убедил. Ее ведь так просто было обмануть: чистую, невинную и наивную. Она была слишком доброй, чтобы видеть в людях зло, а когда ей открывали глаза — верила и ужасалась. И тогда его боялась.

Он думал, что его оклеветали и ждал момента, когда сможет с ней поговорить, встретиться, что-то сказать. Первые месяцы он едва сводил концы с концами, его никуда не брали. Да и кому нужен оборванный пацан, от которого воняло? Тогда ведь и помыться толком негде было. Домой ему вернуться нельзя было, да и слонялся он на другом конце города. Спал на улице, ел то, что довелось украсть.

Так он и попал к Старицкому. Случайно. Украл палку колбасы и булочку с прилавка. Его так и нашли с наполовину съеденной колбасой и булкой за щекой. Вадим Старицкий тогда посмотрел на него и сказал не трогать. К себе его забрал. Вначале поручал мелочные дела, присматривался к нему, а потом… потом он дослужился до того, что имеет сейчас. Он всё имеет. Заслужил. Был преданным псом авторитету до самой его смерти. И не думал о предательстве, тогда как вокруг Старицкого один за другим оказывались крысами.

Он слишком хорошо помнил, что Вадим Старицкий сказалему перед смертью. Никому и никогда не верить. Ни бабе, ни преданному другу, ни собаке. Ни-ко-му. Старицкий никому не верил, кроме Руслана, да и того проверял, устраивал ему взбучки. Не доверял, но оставил свое дело, сказав:

— Руководи так, чтобы там, на небесах, мне не было стыдно.

Он вспоминал это, чтобы отвлечься. И чтобы напомнить себе, через что прошел из-за нее. Именно, из-за нее. Знал же, что Марк помешанный, больной ублюдок, который хочет ее себе, но полез. Возомнил себя кем? Он был никто и только благодаря Сергею выжил. И вот судя по тому, как удивленно на него таращился Марк, он понятия не имел о том, что Руслан жив. Думал, что его приказы исполнялись безоговорочно?

— Ну что застыла? — спросил, когда понял, что Ева и не думает шевелиться. Просто сидит на этом чертовом столе, на котором, он был уверен, потом даже работать не сможет, и смотрит куда-то ему под ноги.

— Чего ты хочешь? — она запиналась, когда говорила. И он был готов поспорить, что как и тогда, покрывалась румянцем.

Особенность у нее, что ли, такая. Наивняшку из себя строить и румянцем покрываться, когда нужно. Ну не может она так искусно играть на камеру, улыбаться, искренне переживать за своего хмыря, и взаправду смущаться.

— Ртом поработаешь, — схватил ее за локоть и поднял со стола, надавил на плечо, вынуждая опуститься на колени. — Сама справишься, или помочь?

— С-с-с-а-м-м-а, — произнесла едва слышно и потянула руки к его брюкам.

Дрожащими руками расстегнула пряжку ремня, пуговицу, опустила замочек молнии вниз. Руслан отчего-то ждал, что она сделает ему больно. Защемит яйца в собачке змейки или придавит член. Нарочно, конечно, но она ничего не сделала. Расстегнула все, спустила с него брюки и застыла.

Руслан не торопил. Ему нравилось уже то, как она смотрелась внизу, у его колен. Покорная, сломленная, его. Сегодня она принадлежит ему целиком и полностью. Он может сделать с ней все, что захочет. Трахнет, как ему вздумается и столько, сколько захочется. О том, что завтра она должна будет уйти, думать не стал. Пусть валит. Он ведь не ради удовольствия это затеял, а чтобы отомстить. Показать ее место.

Она начала движение руками, едва ощутимо коснулась пальчиками его живота, провела по косым мышцам, поддела резинку боксеров и одним рывком стянула их с него. Его вздыбленный член тут же вырвался наружу. Большой, со вздутыми от желания венами, с крупной головкой, на которой поблескивала смазка.

Ева снова остановилась, посмотрела вначале на его орган, а после подняла голову и взмахнула своими пушистыми ресницами, устремив взор прямо на него. Стоит ли говорить, что она смотрелась охуительно? Он смотрел в ее глаза и, блять, тонул там. Медленно падал в эту темную пучину.

— Это ты называешь не стоит? — удивилась, перевела взгляд на член и обратно на него.

Что же она делает? Что она, мать ее, делает? Почему говорит все это и смотрит так, что сжимается все внутри, выкручивается, будто раскаленными щипцами где-то в районе сердца орудуют.

Сразу захотелось, чтобы она встала. Нет, она смотрелась там, у его ног, невероятно, но он почему-то почувствовал вину. И чтобы утопить ее в агонии, схватил Еву за волосы, намотал их на кулак и чуть подтолкнул к члену. Провел головкой по губам и толкнулся глубже. Она послушно открыла рот и закрыла глаза.

Вот так, блять, потому что когда она на него смотрела, ему казалось, что в нем пробуждается совесть. Чувство, о котором он давно и прочно забыл.

Глава 6

Ева

Я боялась, что он увидит синяки, заметит их на моем теле и станет допытываться, но Руслану, кажется, было плевать. Да и в кабинете была полутьма, заметить что-то было практически нереально. Руслан поднимает меня с колен, схватив за подбородок, смотрит так, что на мгновения мне кажется, все будет как прежде, он неистово поцелует меня, прошепчет что-то нежное и войдет в меня, вырвав хриплый стон, но нет.

Вместо этого Руслан разворачивает меня к себе спиной, надавливает на лопатки, вынуждая опуститься на стол грудью.

— Оставайся в таком положении, — следует приказ.

Я не могу знать, что происходит за моей спиной. Слышу лишь шорох, а после стук и звук откупоривания бутылки. Он собирается пить? Когда ко мне доносится шорох, начинаю дрожать, тело покрывается мурашками, дыхание сбивается и становится учащенным.

— Приятно увидеть, как ты покорно делаешь то, что тебе прикажут.

Его слова заставляют меня испытать унижение. Мне хочется встать, сказать, как я его ненавижу, развернуться и уйти, но я вспоминаю о родителях. Если Марка посадят, не думаю, что он оставит свою угрозу без внимания. Теперь я не знаю мужчину, с которым прожила столько времени. Он другой. Не нежный, чувственный и готовый меня защищать, а тот, кто без сомнений возьмет силой, кто ударит и даже завалит угрозами.

— Твоя покорность доставляет мне удовольствие, — произносит Руслан, и я слышу стук стеклянной бутылки о деревянную поверхность стола.

Следом мою ягодицу обжигает удар ладонью. Я дергаюсь, но вопреки ожиданиям, этот удар не сопоставляется с тем, что было вчера, меня не накрывает волной паники, напротив, по коже разливается приятное тепло, а внизу живота собирается желание. Я помню нашу первую ночь, когда Руслан вначале аккуратно, нежно, входил в меня, а после хлестал по ягодицам и шептал, как сильно хочет “свою малышку”.

Сейчас же от прошлого Руслана осталась, пожалуй, лишь его внешность и голос. Больше их не связывает ничего: того парня, которого я знала раньше, и того, кто передо мной сейчас.

Я не могу видеть, что происходит сзади, поэтому дрожу, когда моей промежности касаются мужские пальцы. Руслан аккуратно проводит по складочкам, толкается глубже, проникает к клитору, размазывает смазку и входит в меня пальцами одним толчком. Я вскрикиваю и даже приподнимаю одну ногу. Мне не больно, это, скорее, от неожиданности.

— Хочешь меня, Ева, — шипит он здачи. — Чувствуешь, как хочешь? Эти звуки от тебя.

Я зажмуриваю глаза со всей силы, надеясь, что не услышу его. Еще бы и уши закрыть, отрешиться от происходящего, не слушать, не думать, господи, почему он, почему я испытываю возбуждение именно с ним? Почему мое тело откликается на его ласки, руки, пальцы, член, почему я желаю его так сильно, как никого другого? Мне даже не нужно притворяться, рядом с ним мое тело живет своей жизнью, толкается навстречу его пальцам, изо рта срываются хриплые стоны.

— Грязная, похотливая Ева, — комментирует Руслан.

Я же хочу, чтобы он прекратил, замолчал и не произносил ни слова. Пусть молчит, пожалуйста, я итак съедаю себя рядом с ним, корю за то, что чувствую, ненавижу свое тело, потому что за семь лет с Марком я ни разу не кончила с ним в постели. Сама, в ванной или в душе, на кровати, да, но не с другим мужчиной. А вот сейчас, с Русланом, меня захлестывает буря эмоций, я будто вне себя толкаюсь на него, приказываю себе остановиться, но все равно насаживаюсь на его пальцы и издаю протяжные хриплые стоны.

Руслан вытаскивает из меня пальцы так резко, что я не могу сдержать разочарованного выдоха:

— Нет.

— О да-а-а-а, — тянет Руслан. — Не в моих интересах доставлять тебе удовольствие, — рычит он. — Ты пришла сюда давать, а не получать.

Глава 7

Руслан

Она текла ему на пальцы и ладони. Он чувствовал, как липкая влага покрывала его кожу. Она хотела его. Безумно. С ее грязного рта срывались хриплые протяжные стоны, полукрики, она сама двигалась, ему даже не приходилось ничего делать. Руслан знал, что достаточно нескольких движений, и она кончит. Получит разрядку, даже, возможно, закричит его имя, но он не мог этого позволить, хотя хотел.

Видит бог, он хотел, чтобы она кончила, желал почувствовать, как она сожмется там вокруг его пальцев, как не помня себя и не сдерживаясь, задрожит всем телом. Руслан помнил ее оргазм, помнил, как она смело кричала, как стонала под ним и требовала, умоляла еще.

Он слышал ее разочарованный выдох, знал, что она на грани. Балансирует между желанием закончить то, что он начал. Всего-то, нужно завести руку назад, опустить и коснуться себя там. Руслан даже ждал этого, ждал, что она так сделает. Но она лежала. Держалась из последних сил. Глаза закрыла, чтобы не смотреть или думать, что находится не здесь?

Руслан отпил из бутылки виски. Алкоголь помогал ему расслабиться и, как не странно, держать себя под контролем. А еще он хотел поиграть с ней. Не просто трахнуть и кончить, а унизить, растоптать, показать, что она никто для него. Уверенности в том, что у него получится сделать это без бухла, не было. Впрочем, он точно знал, что не получится, потому что уже балансировал на грани. Хотел сорвать с нее остатки платья, снять лифчик, развернуть себе и трахать до тех пор, пока она не закричит, не выкрикнет его имя и не обмякнет в его руках.

Еще глоток. И еще, чтобы забыться. Чтобы выбросить эту чушь из головы и сделать то, ради чего он позвал ее к себе.

— Руслан, мне холодно, — имя его произнесла.

Так тихо, почти вкрадчиво, будто боясь спугнуть. Он посмотрел на ее обнаженное тело, распластанное на столе и чуть было не пожалел. Нет, на хер жалость. Ей насрать было, что он подумает, когда она будет уходить с богатым папиком. Вот и ему насрать.

А червячок внутри дернулся.

— Заткнись.

Руслан отправил бутылку на стол, подошел к ней. Ничего, будет тепло. Стащил с нее остатки платья, поддел пальцем лифчик, расстегнул застежку.

— Сними.

Она приподнялась и сняла лифчик. Бросила его на край стола и легла обратно. Послушно, не спрашивая и больше ни о чем не прося.

Он все же развернул ее к себе. Схватил за волосы и заставил остановиться в паре метров от его лица. Она пошатнулась, ухватилась руками за его грудь. Руки холодные, будто лед ему к коже приложили. Она тут же убрала ладони и испуганно ему в глаза посмотрела. Затравленно так, что весь выпитый алкоголь будто мигом улетучился. Он протрезвел за какие-то минуты, оттолкнул ее от себя и нажал кнопку “обогрев” на пульте от кондиционера.

Прибор зашумел, Руслан снова сделал три жадных глотка из бутылки. Хотел ее безумно, приказывал просто взять и трахнуть, не думая ни о чем, но не мог. Останавливало его что-то.

— Спасибо, — тихо произнесла она.

На него не смотрела, глаза в пол опустила и стояла так, голая, терла руки.

Нет, он же не был уродом. Жестким был, обиженным, жаждал мести, но издеваться над ней не хотел. По крайней мере, физически. Подошел ближе, остановился, взял ее руки в свои и потер, обнял за талию, провел губами по шее. Один черт знает, что с ним случилось, сорвало его, снесло, потому что через минуту он уже покрывал ее тело поцелуями, руками блуждал по груди, животу, ягодицам. Усадил ее обратно на стол, раздвинул ноги и вошел одним мощным толчком, целуя в губы.

Блять, какая же она сладкая. Такая же, как и тогда. Невероятная, трепетная, отзывчивая.

Глава 8

Ева

Рядом с ним мое тело оживало, а сердце было готово выпрыгнуть из груди. Я больше не представляла собой женщину, которая не получает удовольствие от секса, я жаждала этого удовольствия, хотела Руслана, как никогда и никого прежде.

Он располагает руки на моей пояснице, тянет к себе так, что мои чувствительные соски касаются его груди и накаляются еще больше. В груди невыносимо жжет от понимания, что это все лишь временно. На несколько минут, а дальше наступит осознание. Руслан перестанет быть таким, каким был когда-то: нежным и трепетным. Перестанет целовать меня и ласкать, он поймет, что месть не получилась, потому что объект остался доволен.

Что будет потом?

Второй раунд?

— Ты предохраняешься? — задает вопрос.

Я быстро киваю, хотя вспоминаю, что в последнее время у меня был сбой и пришлось пользоваться презервативами. Хочу сказать об этом, но его рука опускается вниз живота, касается клитора. Руслан проводит по нему пальцами, размазывает влагу по складкам и впивается поцелуем в губы.

Из моего рта вырывается стон удовольствия, я хриплю, прерывисто дышу, чувствую, как трясутся бедра, как волна удовольствия накрывает мое тело. Я цепляюсь пальцами за плечи Руслана, впиваюсь в его губы, пытаясь запомнить их вкус. Я буду вспоминать этот поцелуй, когда буду одна и когда мне придется вернуться к Марку.

На волне оргазма возникает совершенно глупая мысль — рассказать обо всем Руслану. Сказать, что он меня шантажирует, но я тут же отбрасываю эту идею. Разве он поможет? Руслан толкается в меня последний раз, застывает на несколько секунд, сгребая меня в объятия.

Мы крепко прижаты друг к другу. Я не хочу его отпускать от себя, но Руслан резко дергается, вытаскивает из меня член и отстраняется, отходя на несколько шагов. Я не хочу следить за ним, не хочу смотреть, потому что от этого становится еще больнее чем от осознания, что он поимел меня просто так. Потому что захотел отомстить, а я… я до сих пор не могу выбросить его из сердца. Выжечь его оттуда.

— Руслан, — я хочу попытаться поговорить с ним.

Возможно, это самое глупое решение в моей жизни, но… я не могу просто развернуться и уйти, сделав вид, что ничего не было, и что я пришла спасать Марка. Это ведь неправда.

— Закрой рот, — чеканит Руслан и, обойдя стол, достает из тумбочки сигареты, прикуривает и выпускает сизый дым изо рта.

Я больше не решаюсь что-то говорить, поднимаю платье, надеваю его на себя, понимая, что оно безвозвратно испорчено: порвано с одной стороны. О лифчике забываю, как и о трусиках. Надеваю туфли, собираясь уходить, но Руслан замечает мои движения и спрашивает:

— Куда собралась?

— Ну мы же… всё?

Он усмехается, ослепляя ряд белоснежных зубов и стряхивая пепел с сигареты. Делает новую затяжку и смотрит в упор на меня: дико и по-звериному.

— Я требовал ночь, а не один раз, — коротко бросает он. — Ты будешь в моем распоряжении до утра.

— Мы будем заниматься сексом?

Корю себя за необдуманный глупый вопрос. Конечно, мы будем заниматься сексом, не в качестве уборщицы же он меня оставит.

— Если я захочу, ты будешь тут полы мыть, — он усмехается. — Пока я заинтересован в другом.

Я сглатываю, кажется, слишком громко, потому что Руслан снова смотрит на меня.

— Что, Ева? Оказалось слишком сложно? Ты рассчитывала раздвинуть ноги и избавиться от всех проблем?

— Я не…

— Избавь меня от страданий, — зло бросает он. — Мне совсем неинтересно.

Не давая возможности что-то сказать, он берет со стола мобильный и быстро отдает приказ:

— Отведите девушку в спальню.

Противоречить ему и кричать, что я никуда не пойду, нет никакого смысла. Руслан ждет полной покорности, а Марк надеется, что я выполню все, как он того требует, иначе… я даже не хочу думать, что будет. До вчерашнего я считала, что он просто не способен сделать что-то плохое, что он человек, который желает сделать меня счастливой, но я ошиблась и убедилась в том, что его угрозы — не пустой звук.

За мной приходят через несколько минут. Женщина проводит меня вглубь по коридору, открывает двери в комнату и поспешно ретируется. Я попадаю в спальню к Руслану. В этом не остается ни единого сомнения. Здесь все сигнализирует о том, что эта комната принадлежит холостяку: темная большая кровать с черно-белым постельным бельем, тумбочка у кровати, ворсистый огромный ковер в центре, минимум мелочей и максимум практичности. Здесь не хватает нежной женской руки и жизни, но я засовываю это ощущение куда подальше.

Пока Руслана нет иду в душ, сбрасываю с себя платье, встаю под горячие струи и с наслаждением закрываю глаза. На полочке нет никаких женских принадлежностей, поэтому я пользуюсь мужским гелем для душа с резким ароматом. Намыливаю им тело, провожу по нему руками, смывая все, что случилось за прошедший день. Я хочу зарыдать, но вряд ли Руслан поймет причину моих слез и пожалеет. Скорее, я сделаю хуже себе и разозлю его. У него были проблески нежности, когда он находился на грани экстаза и тогда, когда я сказала, что мне холодно, но после всего он казался отстраненным и холодным.

Статуей, которой плевать на то, что рядом находится эмоциональный человек и что ему, возможно, больно.

После душа я игнорирую платье и обматываюсь полотенцем. Захожу в спальню и с облегчением отмечаю, что Руслана еще нет. Может, он и не придет? Лелею эту надежду и забираюсь в кровать, укрываюсь едва ли не с головой одеялом и лежу. Сама не замечаю, как проваливаюсь в сон и все происходящее вокруг больше не кажется таким ужасающим.

Глава 9

Руслан

Он взял тайм-аут для того, чтобы прийти в себя. С Евой оказалось куда труднее, чем Руслан себе представлял. Она буквально за несколько минут въелась ему под кожу, влезла так глубоко, что искоренить ее изнутри оказалось слишком нереально.

Он отправил её в спальню, чтобы немного успокоиться и вернуться с новыми силами для мести. Ему хотелось ударить её сильнее, уколоть, отыграться по полной программе, но еще тогда, когда он вошел в спальню, понял, что проиграл.

Она лежала на кровати, скрутившись в позу эмбриона. Одеяло сползло, открывая нижнюю часть тела, оголяя бедро и ноги. Сейчас Руслану хотелось быть тем одеялом, на котором она лежала и которое находилось у нее между ног. Он хотел лечь рядом, обнять ее, провести пальцами по ее нежной кожи, но он не мог себе этого позволить, как бы ему не хотелось.

Он должен мстить!

Быть жестоким и беспринципным.

Он не должен допускать слабости, хотя уже в кабинете проиграл первый раунд. Руслан не смог оставаться беспристрастным, когда она жалобно произнесла, что ей холодно. Да и как можно было не послушать ее, когда она тряслась всем телом, когда смотрела на него так, будто он инквизитор, а она жертва. Странно, но он чувствовал все наоборот. Жертвой был он, а она — умелым игроком, который знал, куда ударить, чтобы выбить соперника из колеи.

Руслан подошел ближе, залез к ней на кровать, намереваясь грубо разбудить Еву и взять то, за чем она сюда пришла. Он почти сделал это, ну в тусклом освещении комнаты заметил темные отметины на ее теле. Там, в кабинете, это сделать было невозможно из-за почти кромешной темноты, но здесь он отчетливо видел синяки, которые он попросту не мог оставить.

Багровые отметины от пальцев располагались на бедре, чуть выше ягодицы, на ногах, на внутренней части бедра и на животе. А еще следы от пальцев были видны на ее идеальной груди.

— Твою мать, — Руслан рывком потянул ее за плечо, вынуждая лечь на спину и в ужасе распахнуть глаза.

С его губ почти сорвались проклятия и он был готов отправить ее обратно, потому что подумал, что эти отметины являются признаком их с Марком бурной страсти. Однако стоило Еве развернуться и распахнуть глаза, как он понял, что дело в другом. С левой стороны, чуть ниже губы располагался кровоподтек, которого он не заметил, когда она была в кабинете. Его не было! Или она замаскировала его, а здесь косметика стерлась с ее лица.

Блять!

— Что это? — он потянулся к ее губе и коснулся пальцами раны.

— Я ударилась в душе. Неаккуратно вышла и поскользнулась.

Она врала.

Что-то, а врать она не умела. И притворяться тоже. Едва она поняла, что он увидел, как в ее глазах отпечатался страх.

— Еще раз соврешь, и я аннулируют сделку, верну тебя к нему и приступлю к тому, что задумал.

— Марк ударил меня, — вдруг срывается с ее губ. — Я сказала, что уйду от него, потому что он… он взял меня силой, а потом ударил ударил и…

— Замолчи! — рыкнул Руслан и встал с кровати.

Буквально отлетел подальше, чтобы не слышать. Он хотел, чтобы она заткнулась, чтобы замолчала и ничего ему не рассказывала. Он не хотел слушать о том, что этот ублюдок сделал с ней. Он не хотел испытывать желания защитить ее, предложить забрать у него, потому что такая мысль уже выскочила в его голове.

Этого нельзя было говорить, если он хотел отомстить не только ей, но и Марку. Ему казалось, что отправлять бывшего хозяином в тюрьму будет несправедливо, зато отыграться на нем через Еву будет как нельзя кстати. Он хотел использовать ее, как оружие. Отправить ее обратно к Марку униженную и трахнутую им столько раз, сколько он захочет. Это был идеальный план.

Руслан все просчитал. Он знал, что Ева не сможет после всего быть с Марком прежней. Не сможет быть такой же, какой была до встречи с Русланом. Она, может, и притворялась, но он был уверен, что она не из тех, кто легко спит с другим, пусть даже ради спасения родного человека. А тут он узнает, что этот уебок бил ее. И брал без ее согласия. Насиловал.

— Руслан, я… — она замолчала, стоило ему на нее посмотреть.

— Всё закончено, — отчеканил он. — Одевайся и проваливай!

— Что? — ее глаза расширились от ужаса. — Нет! Ты отказываешься от меня? От этой ночи? Пожалуйста, скажи, что нет.

Она приноднялась, прикрыла грудь одеялом и ждала его ответа.

— Я сказал, проваливай на хер из моего дома. С Марком я буду разбираться сам.

— Нет, пожалуйста!

Он не выдержал. Это стало последней каплей, оглянулся в поисках ее платья. Его нигде не было. Тогда он подхватил ее под локоть и силой заставил подняться с кровати. Она ухватила простынь и прикрылась ею.

— Руслан, выслушай!

Он не хотел ее слушать. Не сейчас, когда и так был на грани того, чтобы простить на хрен все и позвонить Марку, сказав, что Ева останется с ним. Он был уверен, что она останется, но ему это не было нужно.

Она ему не нужна!

— Я. Не. Хочу. Ничего. Слушать. Одевайся и уходи.

Она кивнула, забежала в ванну, а потом он услышал, как она защелкнула двери.

— Какого хера ты творишь?

— Мне нельзя возвращаться, — прошептала она жалобно. — Нельзя, понимаешь? Я сделаю все, что угодно, все, что ты скажешь, но, пожалуйста, не делай ничего против Марка. Я тебя прошу!

Удивительно! Он насиловал ее, а она за него упрашивает. В ногах у него валяется и идет на последние меры, лишь бы защитить того, кто над ней издевается? Руслан явно что-то не понимал, но вместе с тем его накрывала злость. Она не боялась Марка, она не была бедной и несчастной, она выполняла свою роль до конца и стояла намертво за того, к кому ушла от него семь лет назад.

Глава 10

Ева

— Все, говоришь? — мне кажется, что даже сквозь дверь я вижу его ухмылку на лице. — Выходи, Ева, время делать все пришло.

Я медленно поднимаюсь с пола, куда осела, стоило мне закрыть дверь. Делаю несколько робких шагов, вытираю со щек слезы и дергаю защелку. Причин верить ему нет, но что мне остается. Я хочу крикнуть: “Марк угрожает мне родителями, обещает убить их”, но молчу. Скажу ему это потом. После всего. У меня тоже есть гордость и она активизировалась, стоило Руслану показать, что ему плевать на мои слезы.

Руслан хватает меня сразу после того, как я щелкаю замком. Толкает двери, берет меня за руку и тянет на себя. Простынь, которой я старалась прикрыть свое тело, запутывается за дверь и слетает, я же остаюсь стоять перед ним полностью обнаженной. Руслан скользит по мне взглядом, проходится по торчащим от холода соскам, по плоскому живут, бедрам, ногам. Он возвращается к моим глазам и произносит:

— Отсоси мне, Ева.

Я не удивляюсь, потому что что-то подобное ожидала, когда выходила из ванной. Да и после кабинета минет уже не кажется чем-то сверхъестественным, необычным. Я молча опускаюсь на колени и делаю то, чего он хочет. Мне кажется, что я сошла с ума, но как иначе? Сказать ему правду? Он не хочет ее слышать, вон, после признания вообще выгнать меня решил. Разве в нем осталась хоть капля сожаления? Хоть что-то человеческое?

Я медленно двигаюсь, вбираю его член наполовину, затем чувствую, как его рука хватает меня за волосы. Он наматывает их на кулак и толкается глубже, не позволяя отстраниться. Мне непривычно, но не больно или неприятно, скорее, возбуждающе. Я вдруг понимаю, что он пытается наказать меня за то, что я попросила за Марка.

Я принимаю это наказание, не сопротивляюсь, выполняю все так, как он хочет до тех пор, пока Руслан с рыком не отстраняет меня от себя, не поднимает на руки и не опрокидывает на кровать. Он смотрит каким-то диким взглядом, полным похоти и невозможного желания, страсти и ярости одновременно.

Вбивается в меня одним толчком, вырывая изо рта хрип удовольствия. Я не знаю, почему его действия вызывают во мне шквал возбуждения, но это действительно так. С протяжным стоном по телу разносится удовольствие, бедра дрожат, руки не слушаются. Я вздрагиваю всем телом и обнимаю Руслана за плечи, потому что ничего другого не остается. Он проиграл, а я сдалась. Он хотел отомстить мне сексом? Он отомстил словами, недоверием, нежеланием слушать.

В конце концов, я не рассчитывала на то, что он протянет руку помощи, но хотела, чтобы он знал, понимал, из-за чего я это делаю.

— Теперь можешь проваливать, — спокойно произносит он, вставая с кровати.

— Что будет дальше? — спрашиваю у него.

— А чего ты ждешь? Ева, не будь глупой. Ты ведь не думала, что переспав с тобой я вдруг забуду о том, что сделал Марк? Не думала, что одна ночь перекроет всё?

— И что мне сделать?

— Тебе? — он усмехается. — Идти к нему. Возвращаться. Мне ты не нужна, да и не была нужна. Я мстил Марку, а ты, — он останавливает взгляд на мне. — Ты идеальное оружие. Он одержим тобой. Его будет рвать от осознания, что я тебя касался снова, что он — не единственный твой мужчина.

Я встаю с кровати, дрожащими руками подбираю платье, надеваю его через голову и понимаю, что оно безвозвратно испорчено.

— Тебя ждет машина, — произносит Руслан, замечая мое замешательство.

Я киваю. Его слова отдаются глубоко в сердце. Так вот почему он отпускал меня, сказал, чтобы уходила. Не из-за того, что не хотел издеваться, а потому что знал, что я получу от Марка. За то, что принадлежала другому, что отдалась ему. Он ведь увидит, что во мне что-то изменилось? Поймет это? Невозможно не понять по женщине, что ей хорошо, когда семь лет до этого она не испытывала оргазмы.

Я стираю слезы, которые текут сами по себе. Теперь я уверена, что ошиблась семь лет назад, но лишь в том, что стала жить с Марком из благодарности. Впрочем, разве у меня был бы выбор? Он притворился мужчиной, который готов ждать, тем, кто ни за что не возьмет женщину силой, но теперь-то я знаю его истинную натуру. Знаю, что если бы я не была с ним по своей воли, он бы вынудил.

Я медленно ступаю к двери, дергаю за ручку, но останавливаюсь, оборачиваясь.

— А теперь представь, что он сделает со мной после того, как я вернусь, если до позволил себе то, что ты видел? — я говорю это со слезами, но быстро стираю их и добавляю: — Не вернуться я тоже не могу, иначе он поднимет дом моих родителей на воздух. Впрочем, это единственная причина, по которой я пришла сюда. И по которой умоляла тебя не трогать его больше.

Я хлопаю дверью так громко, как могу. Я сделала это. Я сказала ему. Моя совесть чиста, и я виновата перед ним лишь в том, что ушла тогда, не поговорив ни о чем.

Я выхожу на улицу и следую к машине, которая стоит у ворот. Сажусь на заднее сидение и отворачиваюсь к окну. Понятия не имею, что меня ждет дальше, впрочем, я могу только представлять, что сделает Марк, как взбесится, увидев меня. Я ведь даже душ не приняла после всего. Так и села, чтобы поскорее сбежать оттуда, чтобы не терзать себе душу и не думать, что между нами с Русланом все еще что-то может быть.

Глава 11

Руслан

Она уехала. Руслан видел это через окно и думал спуститься, но все же преодолел это желание.

— Не верь никому, Руслан, — произнес Старицкий перед самой смертью. — В моей жизни было множество предателей среди тех, в ком я был уверен.

— Я понял, — коротко кивнул он, стоя у его кровати.

О болезни Старицкого он узнал не сразу, а когда стало ясно, что ему остается какие-то считанные дни, Руслан даже испугался, не зная, что будет дальше. Куда он пойдет? Да и дадут ли ему уйти те, кто встанет вместо него? Тогда он еще не знал, что никуда идти не придется, а вместо Вадима встанет он.

— Женщинам нельзя верить, — захрипел Вадим. — Я пять раз был женат и все они оказались продажными суками.

Старицкий попытался засмеяться, но получилось у него плохо.

— Даже те, кто был из ниоткуда. Девственница без денег, богатая наследница, все они предавали меня. Кто-то сливал информацию, кто-то трахался с водителями/охраной/партнерами по бизнесу, другие воровали деньги. Руслан, головой думай, а не тем, что у тебя в штанах. Бабам бабки твои нужны, власть, член, опять же, защита. Ради последнего они готовы и не такие истории рассказывать, — со злостью произнес он.

Руслан понимал, что у Старицкого куда больше причин так думать и этот бесценный опыт не сравнится с его скудными знаниями.

Прогнав воспоминания, Руслан побрел к себе. После бессонной ночи и нескольких часов утреннего сна вставать было сложно, но он преодолел себя, принял душ, оделся, поехал в офис, где его уже ждали. Их отнюдь незаконный бизнес маскировался под обычную компанию. Масштабную, огромную, почти производство. На этом они, безусловно, тоже зарабатывали, правда, совсем другие деньги. Этим бизнесом Руслану оказалось трудно руководить. Ничего не понимающий в экономике, юриспруденции, он умел решать дела с теми, кто не принимал авторитет Старицкого, а вот с компанией у него были проблемы.

Правда, это было давно.

Сейчас он спокойно прошел в свой кабинет, сел за светлый стол и стал ждать отчетов, которые минутами ранее запросил у ассистентки отчеты за квартал, которые должны были передать руководители отделов. От их изучения его оторвала Наталья, секретарша, работающая еще на Вадима: исполнительная, трудолюбивая и, что немаловажно, замужняя. Она не интересовалась интрижками на работе, зато отлично выполняла свою работу. Идеально.

— Простите, Руслан Станиславович, — залепетала она, — я пыталась не пускать, но…

За ее спиной Руслан тут же увидел Сергея — начальника охраны Марка, который, аккуратно отодвинув женщину в сторону, шагнул в кабинет. Руслан удивился, увидев мужчину, а когда тот подлетел к нему и схватил его за лацканы пиздажака, на мгновения растерялся, пропуская удар.

— Я позову охрану, — тут же закричала Наталья и вылетела из кабинета, громко хлопнув дверью.

Руслан опомнился и ответил на удар. Через несколько минут ему удалось припечатать Сергея к столу, заломить ему руки и зло произнести:

— Какого хера ты делаешь?

— Мразь! — закричал тот, вырываясь. — Какого черта ты творишь, Руслан? Чего добиваешься?

Ответить Руслан не успел. В кабинет влетела охрана. Они остановились у двери кабинета, удивленно уставились на происходящее и ждали команды от босса.

— Свободны, — отчеканил Руслан.

Он и сам был в состоянии справиться с Сергеем, все же за те годы, что они не виделись, тот значительно растерял форму. Руслан же, напротив, вырос, возмужал, набрал мышечную массу, стал шире в плечах, наработал подготовку. Он больше не был тем парнем, которого можно было нагнуть, избить, поиздеваться. Он стал другим.

— Если через две минуты ты не расскажешь, какого хера пришел с желанием разукрасить мою рожу, я пробью этот стол твоей башкой, — злость в голосе Руслана зазвенела.

Несмотря на глубокую благодарность к Сергею, позволять так с ним обращаться он не собирался. Собственно, именно по этой причине, Сергей все еще был обездвижен, а не лежал без сознания.

— Ева, — прохрипел Серегй, когда Руслан поднял его голову над столом. — Марк… избил ее.

Руслан ослабил хватку, почувствовав, что у него больше нет сил удерживать противника. Отошел, после чего был тут же свален на пол. Сопротивления не было. Перед его глазами вдруг появилась Ева, вся в слезах, с опухшим от ударов лицом. Она просила о пощаде и говорила “Представляешь, что он сделает со мной”.

— Какого черта ты натворил? — Сергей взял над ним верх, дергал его за пиджак и требовал ответа. — Я все это время смотрел за ней, слышишь, сука, смотрел, наблюдал, оберегал, удерживал Марка от нее, когда он напивался. И что? Для чего? Чтобы ты вернулся и отомстил? Отвечай, блядь, — грубо произнес Сергей и тряхнул Руслана со всей силы.

— Что он сделал? — едва выдавил из себя Руслан, не в силах поверить.

— Ты глухой или тупой? Взаправду думал, что он не отомстить ей?

Руслан не стал говорить, что надеялся на это, но понятия не имел, что до этого дойдет. Теперь он понял, каким больным ублюдком был Марк. В его голове сложился пазл, но отчего-то легче не стало. Захотелось вернуть ее назад, сказать, что был не прав, но разве он мог себе это позволить?

— Забери ее от него! — Сергей не сдавался. — Сейчас же! Давай! Поднимай свой зад и забирай девчонку. Он же добьет ее.

— Прошу прощения! — в кабинет снова ворвалась Наталья.

Осмотрела мужчин, которые сидели по разные стороны на полу, но тут же скорчив невозмутимую гримасу, произнесла:

— Руслан Станиславович, звонила Эльза. Она сообщила, что ровно в три часа ее самолет приземлился в аэропорту. Прикажете отправить за ней автомобиль? — секретарша уткнулась в блокнот, делая вид, что что-то записывает.

На деле же, она просто боялась взглянуть в сторону мужчин. С Вадимом Старицким подобного никогда не было, но на его место пришел другой: молодой парень с горячей кровью. И от него можно было ожидать чего угодно.

Эльза. Твою ж мать! О ней Руслан напрочь забыл.

— Да, Наташ, будь добра, пусть ее встретят. А еще позвони парням в особняк, пусть к трем часам в доме все будет вылизано. Всё чтобы убрали, Наташа, иначе волю к чертовой матери.

— Конечно, Руслан Станиславович, все сделаем так, как любит ваша жена.

Наташа ретировалась, плотно закрыв за собой дверь, Руслан же перевел взгляд на ошарашенного Сергея, который пробасил:

— Кто, блять?

Глава 12

Ева

Я ждала чего-то подобного, но все равно сомневалась, что Марк снова озвереет, думала, может, он сожалеет о всем, что сделал.

Наивная, глупая Ева.

Такой я обзывала себя, сидя в спальне и ожидая новых атак. Марк резко бросил меня и куда-то вышел, но обещал вернуться и продолжить.

Я тряслась как осиновый лист от его мерзких слов, упреков, обвинений, тряслась и всерьез боялась за свою жизнь. Впрочем, что я могла? Убежать? А что бы стало с родителями? Да и куда бежать: ни денег, ни жилья, у меня ничего не было, чтобы уйти от больного ублюдка.

Я проклинала Марка за то, что не показал себя раньше, но больше всего стала ненавидеть Руслана и себя. Его за то, что он знал натуру противника, представлял, более, того, надеялся и строил планы, что Марк мне отомстит. Он действительно хотел этого: мести. Себя за то, что вопреки голосу разума, не могла выбросить его из сердца. Оказывается, у нас нет рычага внутри, дернув за который чувства проходят.

— Ну что? — с пьяным энтузиазмом Марк открыл дверь. — Продолжим?

Он был не просто выпившим, а мертвецки пьяным. Вряд ли он отдавал себе отчет в том, что делает, но мне было плевать, искать оправданий я была не намерена, как и молить о том, чтобы он меня не трогал. Мне становится не страшно от того, что произойдет дальше. Я знаю, что он начнет наносить удар за ударом так, чтобы на моем теле было минимум следов, хотя они и так останутся. Не могут не остаться со светлой тонкой кожей.

— Я же, блять, любил тебя, — произносит Марк. — Да и сейчас люблю, мразь такую.

Он хватает меня за волосы и тянет к зеркалу, тыкает туда едва ли не носом и произносит:

— Видишь? Ты себя видишь? На глаза свои посмотри счастливые.

Он прав. Это все, что я могла бы сказать в свое оправдание, но я онемела. Просто молча смотрю на свое отражение. Да, я изменилась, из взгляда пропала немая благодарность за спасение от насильников и поселилось женское удовлетворение. Марк за это меня наказывает? За то, что утратил мою благодарность? Что сам выбил ее кулаками и насилием из моей головы?

Странно.

Я бы могла упрекать его, сказать, что он единственный во всем виноват, но какой смысл? Алкоголь в его голове не позволит думать.

Наконец, он меня отпускает, отшвыривает от себя, как безвольную куклу, на кровать и уходит. Я верю, что надолго. Меня начинает мутить, голова кружится, внизу живота скручивается болезненный спазм. Я не хочу думать, что мне серьезно навредили, просто не могу об этом думать, потому что помочь мне некому.

Я почти теряю сознание, когда слышу какой-то топот, ругань, звуки ударов, будто за дверью происходит драка, и выстрелы. Я отмечаю это автоматом, даже не открывая глаз. Я не открываю их даже тогда, когда дверь распахивается, а к моей кровати кто-то подходит. Я чувствую это, но сил на сопротивление или что-то другое у меня просто нет. Единственное мое желание остаться одной.

— Ева, — голос Руслана звучит совсем близко, а затем в нос ударяет и его запах.

Терпкий, дурманящий, волнующий рецепторы. Я запомнила его надолго и сейчас мне кажется, что на грани потери сознания мой организм просто проецирует то, что я хочу видеть. Или жду, что меня спасут. Мне самой смешно, но на смех попросту не осталось сил. Разве Руслан будет меня спасать? Нет, конечно, он ведь сам желал этого, надеялся, что так произойдет.

Меня поднимают на руки, я снова слышу голос Руслана, как сквозь пелену, а еще дышу им. Этот мираж невозможный, но он так нравится мне. Я действительно хочу верить, что это он. Опомнился, пришел, не знаю. Сердцу не прикажешь, оно отчаянно надеется, что полюбило не ублюдка, который не способен на чувства, а мужчину, который из-за желания отомстить перешел все границы.

Да, я ищу ему оправдания.

Глупо.

И только на улице, когда мои ноздри, наконец, вдыхают свежий воздух, я могу ненадолго распахнуть глаза и понять, что это не мираж, не сон и не плод моего воображения. Руслан действительно выносит меня из дома и направляется куда-то к воротам.

Я пытаюсь коснуться его рукой, чтобы убедиться, но тело меня не слушается.

— Только не теряй сознание, ладно? — произносит он. — Пожалуйста, будь со мной, Ева.

И слова такие. Ласковые. Виноватые. В другой ситуации я бы засмеялась ему в лицо, а в этой просто молчу и смотрю на голубое небо. Красивое такое, яркое. Оно возвращает меня к жизни и заставляет бороться за жизнь.

Открывается дверца автомобиля, Руслан размещает меня на заднем сидении и ошарашенно смотрит:

— Он насиловал тебя? — спрашивает, сжимая челюсти до боли.

Я не понимаю о чем он. Марк не касался меня там, не трогал, не спал со мной. Проследив за взглядом Руслана замечаю кровь на бедрах и платье. В ужасе смотрю на это, а после перевожу взгляд на того, кто стоит напротив:

— Я не понимаю, — шепчу одними губами.

— В больницу, быстро, — командует Руслан водителю, садясь рядом. — Все будет хорошо, — а это уже мне. — Я тебе обещаю, слышишь? Все будет хорошо.

Его шероховатая сильная ладонь сжимает мою, которая тут же утопает в его. Мы даже сейчас не смотримся рядом. Он большой и сильный, тот, у кого есть деньги и власть, а я маленькая и беззащитная. Последнее о чем я думаю, прежде чем теряю сознание, мои родители. Я терпела все из-за них, потому что они все, что у меня осталось.

Глава 13

Ева

Приходила в себя я медленно и болезненно. При первой попытке открыть глаза создавалось впечатление, что голова готова разорваться. Я тут же их закрыла и застонала, во рту было сухо, хотелось пить, а еще в голове со всей ясностью пронеслись картины вчерашнего инцидента. Я четко вспомнила, как Руслан пришел за мной, как вынес из дома, усадил в машину и… кровь.

Я вспоминаю кровь на платье и бедрах.

— Пришли в себя, Ева Александровна, — до меня донесся чей-то голос откуда-то сверху. — Как самочувствие?

— Пить, — попыталась произнести я, но из губ, кажется, так ничего и не выдавила.

— Дайте пациентке воды, — командует тот же голос.

К моим губам тут же прикладывают трубочку, и я начинаю жадно глотать, но через пару секунд воду убирают. Я разочарованно стону и облизываю потресканные губы, насыщая их влагой.

— Не так много сразу, — произносит тот же голос. — Из-за сотрясения вас может подташнивать, а это нежелательно, тем более ваше положение и так предполагает тошноту.

В палате повисает молчание. Я совсем не понимаю о чем он и проваливаюсь в сон из-за жуткой головной боли и какого-то укола, который мне поставили. Следующая попытка открыть глаза оказывается куда более успешной. Голова уже не так болит, а вот во рту все та же пустыня.

— О, вы очнулись! — звонкий голос раздается слева, куда я незамедлительно поворачиваю голову.

Надо мной возвышается незнакомая мне девушка. Она мило улыбается и смотрит на меня вполне дружелюбно.

— Вы чего-то хотите? Воды, поесть, в туалет?

— Кто вы? — по слогам, медленно, но так уж получается, спрашиваю у нее.

— Ваша сиделка, — без тени раздражения, так же весело сообщает она. — Меня наняли присматривать за вами, но три дня вы спали.

Целых три дня. Интересно, что произошло после того, как я села в автомобиль к Руслану? Я ведь больше ничего не помню, что если… если мне это почудилось.

— Я хочу воды, — произношу и жду, когда ко рту поднесут трубочку.

Встать самой еще слишком трудно, хотя я пытаюсь. Сразу же начинает болеть голова, подкатывает тошнота, да и тело ослаблено, а еще сиделка быстро тараторит:

— Вы что? Вам нельзя! У вас сотрясение и… вам ни ходить, ни сидеть пока нельзя, только вот так, — она подходит ближе, нажимает на какую-то кнопку и кровать тут же приподнимается. Мне становится куда легче в полусидячем состоянии, но все же, хотелось бы знать полную картину происходящего.

— Как вас зовут? — спрашиваю у девушки, когда она дает мне воды.

— Ой, я совсем забыла. Ангелина. Геля. Меня все так зовут, ну и вам можно.

— Геля, можете позвать доктора?

— Да, конечно!

Врач приходит через полчаса. Я за это время свыкаюсь со своим положением, но хочу узнать больше: как долго мне нельзя будет вставать и, самое главное, кто оплачивает банкет, потому что лежу я явно не в государственной больнице.

— Здравствуйте, — произносит доктор, когда заходит в кабинет.

Я узнаю его голос сразу и понимаю, что в первый раз, когда я пришла в себя, говорил тоже он.

— Как себя чувствуете?

— Спасибо, намного лучше, — признаюсь. — Расскажете, что… что со мной?

— У вас сотрясение мозга, сломано левое ребро, множественные гематомы и ссадины на лице и угроза выкидыша, но не беспокойтесь, сейчас с вашим малышом все в порядке. Примерно через неделю вы сможете вставать.

Я перевожу взгляд на врача и на сиделку, смотрю на их улыбающиеся лица и пытаюсь понять смысл сказанных доктором слов.

— Вы сказали выкидыш? — спрашиваю ошарашенно. — Я, что, беременна?

— Десять недель, — произносит доктор. — Скажете, как только сможете поговорить со следователем. Вас привезли в таком состоянии, что мы не могли не передать ваш случай в полицию, да и парень, что вас доставил настаивал.

— О парне, — хриплю я. —Скажете его имя?

— Фадеев Руслан Станиславович, — доктор произносит это так, будто для него стало огромной неожиданностью то, что я не знаю имени своего спасителя.

Не померещилось!

Меня действительно привез сюда Руслан.

С моих губ срывается выдох облегчения. Не из огромной благодарности или еще чего, просто я понимаю, что в этом случае у Марка не будет никаких смягчающих факторов. Он не сможет сказать в суде, что оплатил полное мое лечение, поплакаться и уверить судью, что желает стать идеальным отцом.

— Он… знает? — спрашиваю вновь пересохшими губами.

— Простите, о чем? — интересуется доктор.

— О беременности.

Повисает неловкая пауза, врач отводит глаза, запинается, будто не зная, что сказать.

— Мы не думали, что это тайна, тем более он… он привез вас расстроенный, сказал, что ваш жених, а вас избили и…

— Он знает? — повторяю с нажимом и, получив утвердительный ответ, отворачиваюсь к окну.

— Вам нельзя вставать, — напоминает доктор, будто я слабоумная и совершенно ничего не понимаю. — И садится тоже. Гелечка будет за вами присматривать.

Я киваю, но к доктору больше не поворачиваюсь, дожидаясь, пока он уйдет. Затем прошу и Гелю оставить меня одну. Взамен он берет с меня слово слушаться врача и лежать. Я слезно обещаю именно так и поступить. Едва за девушкой закрывается дверь, я начинаю плакать. Слезы сами катятся из глаз, а я только успеваю стирать их с лица.

Я беременна.

У меня будет ребенок.

Крохотное, маленькое создание, которое уже сейчас растет у меня в животе.

Слезы текут рекой не от осознания, что я стану мамой, а потому, что ребенок от Марка. От мужчины, который едва не убил его и… меня. Все вокруг вдруг перестает существовать, мне становится ужасно страшно, я успокаиваюсь и жду, когда вернется Геля. Уже скоро, вот-вот она зайдет в палату. Мне становится жутко находиться здесь одной, я начинаю представлять, как в палату входит Марк, смеется, пошатывается и начинает меня бить.

Крик сам по себе срывается с моего рта. Я кричу имя сиделки и буквально через минуту дверь распахивается. Вначале на пороге показывается Геля, которая тут же подбегает ко мне и успокаивающе касается моих плеч, и только потом, за ее спиной я вижу Руслана. Он стоит чуть дальше, будто не решается подойти, смотрит на меня с такой болью во взгляде, что я не выдерживаю и прошу его уйти.

— Я виноват, — он не слушает и подходит ближе. — Я виноват перед тобой и пришел извиниться, — произносит он совсем близко. — Я ведь понятия не имел, что он… что ты…

Он сжимает руку в кулак и впечатывает его в стенку, Геля вскрикивает, но не решается ничего сказать, а я… я просто набираю в легкие побольше воздуха и произношу:

— Уходи, Руслан.

— Я хочу помочь.

— Ты уже помог, — я усмехаюсь. — За то, что забрал меня от него, конечно, спасибо, но…

— Ты должна написать на него заявление. Следователь ждет за дверью. Он все равно сядет, но ты сможешь ускорить этот процесс и…

— Можно тебя попросить, — я не хочу, но мне больше не к кому обратиться, некого просить. — Можешь присмотреть за моими родителями? Марк он… он обещал, что…

— Я приставил к ним охрану, — произносит Руслан. — Они в полной безопасности. Как и ты. За дверью стоят мои люди.

— Спасибо.

Я благодарю Руслана за это, потому что осознаю: пойди все по другому сценарию семь лет назад, я бы жила все годы в страхе за родителей и за то, что в один из дней их просто не станет, потому что отбитому на всю голову ублюдку показалось, что он может править чужими жизнями. Играть, как кукловод с марионетками.

— Я приду через несколько дней, — произносит Руслан. Если понадоблюсь раньше — скажи Ангелине, она наберет мне.

Глава 14

Ева

Я не просила позвонить Руслану ни в тот день, ни на следующий. Я вообще не хотела, чтобы он приходил. Возможно, с моей стороны это было бессердечно и эгоистично, ведь он спас меня и присматривал за моими родителями, но моя совесть умерла вместе с ударами от Марка, которые заранее спланировал Руслан. Это его месть. Месть чужими руками. Не своими. Месть за то, что я его предала и ушла.

Такие, как он, не прощают. Не могут спокойно смириться с тем, что девушка не хочет быть рядом, не могут это принять, потому что женщина для них, априори, должна повиноваться. Я верила, что Руслан другой. Впрочем, о чем это я. Я верила и в то, что Марк едва ли не святой. Больно ошибаться, но еще больнее понимать, что человек, которому ты отдала сердце, безжалостно над тобой поквитался. Взял, что хотел и отправил на растерзание.

О том, почему он вернулся и помог мне, даже думать не хотелось. Возможно, это получилось случайно, а может ему это было выгодно. О том, что у него проснулась совесть я не стала, потому что ее у Руслана Фадеева не было.

Я вздрагиваю, когда дверь открывается, поворачиваю голову ко входу и вижу там Сергея. Вздох облегчения срывается с моих губ, правда, я с ужасом смотрю ему за спину, ожидая увидеть там Марка. Я до сих пор не решилась поговорить со следователем и подать заявление, хотя это будет единственным правильным поступком в моей жизни.

— Здравствуйте, — Сергей проходит в палату и садится на стул у моей кровати. — Как вы?

— Нормально, — пытаюсь выдавить из себя улыбку, но получается лишь ее подобие.

С Сергеем у нас сложились дружеские, я бы даже сказала отцовские отношения. Ему было примерно, как и моему отцу, около пятидесяти. Может, больше, но выглядел он на сорок с хвостиком. Была ли у него семья я не знала, но практически все время он проводил у Марка. Был верным сторожевым псом, который загрызет за своего хозяина. Правда, сейчас я смотрю на Сергея другими глазами. Это ведь он… он передал Руслану то, что происходило в доме? Больше было некому. Ни у кого из присутствующих не было столько сострадания и отцовской любви ко мне, как у Сергея.

— Это ты, да? — спрашиваю у него, глотая слезы, катящиеся по глазам. — Ты ему рассказал?

— Да я, — соглашается Сергей. — Он виноват в том, что сделал.

— Я думала он сам, — произношу сквозь слезы.

Дура. Господи, какая же я дура. Наивно полагала, что Руслан сам. Нет, знала, что у него нет сердца, но внутри что-то сдавливало, царапало, ныло.

— Марк рвется сюда, — тихо говорит Сергей. — Я сдерживаю его, как могу, но он хочет вас увидеть.

— Это ведь ты защищал меня все время? — как-то сдавленно говорю я.

Внутри все сжимается от догадки, что закралась в мой мозг еще раньше, но я старательно отгоняла ее. Ведь Марк отличался тяжелым нравом, мог вспылить когда выпил, но моменты, когда я видела его выпившим можно пересчитать на пальцах. Зато отсутствовал он часто. Неужели?

— Да я, — кивает Сергей. — Не давал ему идти к вам, если он выпьет.

— Господи, — выдаю слишком уж истерично.

— Я не хочу, чтобы он приходил. Так ему и передай! Если он явится сюда, я напишу на него заявление в полицию!

— Вы еще не писали? — удивляется Сергей.

— Нет, не писала, — киваю. — Следователь все настаивает на встрече, а я делаю вид, что мне плохо.

— Не хотите его сдавать?

Даже в такой ситуации Сергей говорит со мной, как с хозяйкой. Исключительно на “вы” и не позволяя себе ничего лишнего.

— Хочу, — киваю. — Очень хочу, Сергей, но у меня есть причины этого не делать.

Я не собираюсь рассказывать Сергею о том, что беременна, а Марк является отцом моего ребенка. Я и подумать не могла о таком исходе. Проблем с месячными у меня не было, они закончились только дней десять назад, скудные, едва заметные, но они были несколько дней, да и привычно тянуло живот, а потом все закончилось. Я и подумать не могла, что это беременность, что те небольшие выделения могли быть из-за проблем с малышом.

Боже. Я не хочу ребенку такого отца, как Марк, но не представляю, как расскажу сыну о заключении отца, к которому приложила руку. Если уж быть совсем честной, говорить Марку о беременности я не хочу и не стану. Неизвестно, что он сделает, как себя поведет, что если вновь начнет не давать прохода, угрожать, требовать. Я не могу вечно просить помощи у Руслана, а нет никого, кто бы мог мне помочь.

— Зря, — наконец, оживает мужчина после долгой паузы. — Вы должны написать заявление, чтобы посадить его, иначе он сделает все, чтобы ваша жизнь была невыносимой.

После разговора Сергей уходит. Оставляет на полочке мои любимые мандарины, целует в щеку на прощание и выходит. Я начинаю думать, что он прав. Чтобы родить ребенка, я должна позаботиться о своей безопасности, а сделать это без заявления и отправления Марка в тюрьму невозможно. Над угрызениями совести я подумаю позже.

Прошу Ангелину позвать ко мне следователя. Он заходит спустя пять минут. Высокий, коренастый мужчина лет пятидесяти присаживается рядом с моей кроватью.

— Здравствуйте. Я Геннадий Павлович, следователь. Ох уж и долго вы меня не принимали, — он улыбается.

Глубокая складка появляется между его бровями, следователь хмурится, открывает папку, берет в руки ручку и переводит тяжелый взгляд карих глаз на меня. Почему-то не смотря на то, что я впервые сталкиваюсь с органами правопорядка, мне не страшно. Не знаю, что тому причиной: его располагающая аура или добрый взгляд, по которому я понимаю, что он пришел сюда помочь, а не взять денег с того, кто больше даст и закрыть глаза на происходящее. По крайней мере, я не хочу ошибиться в этом мужчине, который одним своим видом напоминает мне отца. И Сергея.

Глава 15

Ева

Послетого, как я пересказываю следователю все, что произошло, он уходит. Говорит, что оснований для взятия под арест достаточно, но он не может гарантировать того, что Марка посадят. Я понимаю и жалею, что вообще это начала. Зачем? И так было понятно, что у него достаточно денег, чтобы откупиться.

В таком состоянии меня и застает Руслан. Он заходит в палату, а Ангелина куда-то тут же уходит, говоря, что скоро вернется. Я и пискнуть не успеваю, как она скрывается за дверью. Вот же!

Оставаться наедине с Русланом совсем не хочется. Разговор с ним не входит в мои планы, но он уже здесь, а я не могу даже встать. Зато могу отвернуться и даже не смотреть в его сторону, что и делаю.

— Ева.

Нет, он издевается!

Я же упрямо продолжаю лежать и смотреть в другую сторону.

— Ева, нам нужно поговорить.

Я все еще молчу. Мне не о чем с ним разговаривать от слова совсем. Я просто лежу и смотрю за окно, на небо, которое сегодня мне кажется по-особенному ясным.

— Хорошо, тогда говорить буду я, — не отступает он и подходит ближе к кровати.

Оставаться равнодушной становится всё сложнее.

— Я узнал, что ты написала заявление, — произносит Руслан. — Марка посадят, но я пока не знаю, что и когда будет, поэтому пока мои люди будут у твоей палаты.

Эта новость трогает меня изнутри. Хочется ответить Руслану, но я молчу.

— Тебя выписывают завтра, — продолжает он. — Я заберу тебя к себе.

Это заявление приводит меня в шок, и я поворачиваюсь.

— Что значит заберешь к себе? — от негодования мой голос звучит глухо и нервно.

— Ты не понимаешь, что происходит, да?

— Не понимаю, — киваю, потому что правда не знаю, что от меня хотят.

— Ты не можешь дальше жить со своими родителями и делать вид, что ничего не происходит. Марк будет за решеткой, но ведь у него есть люди здесь, и он явно не будет сидеть, сложа руки. А это он еще не знает о ребенке.

Я замолкаю, пока еще не зная, что будет дальше и к чему клонит Руслан.

— Я заберу тебя к себе, а к родителям поставлю охрану.

— Ты предлагаешь мне переехать к тебе? — мой голос с истерическими нотками разрезает тишину комнаты.

Я понятия не имею, о чем он думал, если теперь предлагает переехать к нему. Надеялся, что я приму эту информацию с распростертыми объятиями?

— У тебя нет выхода. Марк доберется до тебя, если узнает, что ты с родителями. Устроит перестрелку, но тебя заберет. Ты что не понимаешь? Ты беременна от него.

— Это ты не понимаешь, — со злостью произношу. — Я не собираюсь быть твоей подстилкой и трахаться с тобой по первому зову в обмен на благодарность за спасение. Тебе требуется напоминание, из-за чего всё случилось?

Я не сдерживаю себя и явно перегибаю палку, правда понимаю это только тогда, когда взгляд Руслана темнеет, в сам он подходит ближе и нависает сверху.

— Послушай, Ева, — рычит он. — Добрый мальчик Руслан, который спас кошку и стал твоим героем остался далеко в прошлом. Ты меня винишь во всем? Знаешь, в чем я действительно виноват? — его голос звучит грубо и хрипло. — В том, что отпустил тебя к нему. А ты выбрала его сама. Семь лет назад выбрала и ушла с ним!

Руслан ударяет кулаком о стену над моей головой, а я вздрагиваю всем телом и чувствую, как по щекам катятся слезы. Он говорит правду, чистую, искреннюю. Руслан не виноват в том, что случилось, он лишь подстегнул Марка к тому, чтобы он проявил свою натуру.

— Блять, Ева, — рычит Руслан. — Я не хотел, — он нежно касается моего лица, проводит по щеке пальцами и смотрит так, что в груди что-то дергается.

Руслан наклоняется ближе, намереваясь меня поцеловать, но я отталкиваю его от себя, ненавидя за то, что он позволяет мне думать, что он ко мне что-то чувствует.

— Это лишнее, — шепчу, отворачиваясь. — Ты прав на счет Марка, но я не собираюсь жить с тобой в одном доме и…

— Я и пальцем тебя не трону. Но отпустить к родителям не могу, с тобой все должно быть в порядке.

— Да какая тебе разница? — произношу возмущенно, но сбавляю тон, чтобы не сделать хуже.

— Я это заварил. Поверь, я и понятия не имел, что он сделает, что тронет тебя и…

Я хочу ему верить, но не могу. Он ведь не мог не понимать, что будет дальше, у него был шанс вернуть меня, остановить машину.

— Я приедут завтра и заберу тебя.

Я не возражаю, потому что внезапно чувствую жуткую головную боль, которая разрывает голову из-за сотрясения.

Я не слышу, как Руслан уходит и засыпаю после укола. Просыпаюсь ближе к ночи, но снова ложусь спать. Думать о том, что моя жизнь перевернулась с ног на голову не могу, да и понимаю, что сопротивляться Руслану, если у него будет желание забрать меня к себе не могу.

Утром заходит врач и сообщает о выписке, говорит, что ходить мне все еще нельзя, но можно сесть, поэтому из больницы меня вывозят на коляске. Руслан открывает дверцу автомобиля, поднимает меня на руки и усаживает на заднее сидение. Устраивается рядом со мной и закрывает дверь.

Я не хочу разговаривать ни о чем, не хочу возвращаться в дом, где была и вспоминать все случившееся, но вопреки ожиданиям Руслан везет меня не туда, а в квартиру. Черный внедорожник останавливается у незнакомого подъезда, Руслан укладывает меня на коляску и везет в квартиру.

Ни по пути, ни в квартире мы не разговариваем. Руслан заносит меня в комнату, укладывает на кровать и, сняв пиджак, откидывает его на спинку кресла. Я тушуюсь под его злым взглядом и не понимаю, что будет дальше. Он привозит меня непонятно куда, устраивает, как принцессу и вовсе не собирается уходить. Вместе со мной приезжает и Ангелина, она быстро суетится, ставит мне укол и уходит.

— Куда ты привез меня?

— В свою квартиру в центре.

Я обвожу взглядом квартиру и понимаю, что Руслан теперь безумно богат. У него, оказывается, есть не только загородный дом, но и квартира, а еще охрана, которая готова сутками быть возле меня.

— Почему нельзя было отвезти меня к родителям и поставить охрану?

— Потому что об этой квартире никто не знает, а уж Марк так точно. Здесь он не будет тебя искать.

Я вздыхаю, хочу спросить, где в это время будет Руслан, но молчу, потому что он встаёт с кресла, куда не так давно сел, надевает пиджак и произносит:

— Я на буду напрягать тебя своим присутствием. Приеду через пару дней. Ангелина за тобой присмотрит, охрана расставлена по всему периметру и в доме, переживать не о чем.

Руслан двигается к двери, а я не могу смолчать и слабо проговариваю:

— Спасибо. За все.

Глава 16

Руслан

Ему казалось, что расплата за его грехи разом свалилась на голову. Его рвало изнутри на части от одного осознания, до чего он едва не довел Еву. Руслан не хотел верить, что Марк сделает с ней что-то. Да, видел синяки, но не поверил. Не хотел верить, потому что Ева стала для него чужой. И потому что однажды уже предала его, а ему говорили: предал однажды, предаст и дважды. Руслан следовал этой заповеди и до определенного момента она его не подводила. Все шло так, как и должно было идти.

— Рус, ты слушаешь? — к нему донесся голос Эльзы.

— Да, конечно, — кивнул, хотя на деле нихера он не слушал.

Совсем.

Даже не смотрел на нее.

— Ты же не против?

— Последнюю фразу пропустил, — покаялся, потому что она не отстанет.

— Я хочу устроить с девчонками тусовку. На яхте.

— И?

— Поищи хорошую яхту, — она умоляюще надула губы и посмотрела не него так, что ему захотелось выблевать.

Эльза — дочь Старицкого. Так банально. Одна единственная дочь, принцесса, девочка, каких сотни на страницах инстаграма. Они виделись всего пару раз, но их хватило, чтобы девчонка на него запала. Эльза названивала ему, еще когда Вадим был его непосредственным начальником и о его болезни ничего было неизвестно. Она просила встречи, секса, дикого секса, чтобы схватил ее за волосы и отодрал, как последнюю шлюху.

Он отказывался, потому что Вадим был его хозяином, а спать с дочкой хозяина — подписать себе приговор. На такое он был не готов.

Вадим удивил его. Пригласил к себе в кабинет и попросил… жениться на Эльзе. Сказал, что девочка мечтает только о нем, о Руслане, что не хочет слышать о других. Нет, он бы даже поверил, если бы не знал ее истинную натуру. Это для отца она была единственной девочкой, дочкой от первого брака, а Руслан видел ее насквозь. Дешевая, избалованная папочкина дочка, для которой не существовало отказа. Не получила Руса напрямую? Потребовала его от отца.

Он не отказал.

Попросту не мог.

Перспектива оказаться убитым не прельщала, и он согласился.

Они расписались по-тихому, а потом Вадима не стало и Руслан понял, что тот все знал. О болезни, о том, что его скоро не станет, как и о том, кому он все оставит.

— Послушай, — он наклонился, предельно близко, так, чтобы она точно услышала то, что он хотел ей сказать. — Я не нанимался искать тебе яхты, ясно? Хочешь устроить попойку со своими друзьями — вперед, но я и пальцем не махну, чтобы что-то сделать.

— Рус! — захныкала она возмущенно.

— Я сказал — нет!

— Ну почему?

Он хотел сказать, что она стоит ему поперек горла, что он согласился жениться на ней только из-за ее отца, но смолчал. Она его любила. Как собачка терлась у ног, терпела грубый секс, синяки на теле, которые он оставлял, когда терял контроль и сильно сжимал ее руки пальцами.

— У тебя кто-то есть? — тут же решила она, надув и без того огромные губы.

Тяги к их надуванию Руслан никогда не понимал.

Красиво? Отнюдь.

Просто многим кажется, что это вставляет, что мужики представляют, как их член будет смотреться на их губах. На деле же ему было противно от одного взгляда, не говоря уже о большем.

Руслан надеялся, что Эльза разведется с ним сама. Подаст на развод, скажет, что ей надоело и она нашла себе нового мальчика, но нет. После каждого загула она возвращалась домой и падала ему в ноги, расстегивала ширинку и поднимала его член губами.

Да, на нее не стоял.

— Это тебя не касается.

Врать он не хотел, да и быть верным он ей не обещал. Ни разу. Она удивленно на него посмотрела, застыла, как статуя, выдавила из себя слезы, впрочем, поняв, что никакого эффекта на него они не производят, тут же промокнула из салфетками и посмотрела на него обиженно.

Он думал о другой. О Еве. О том, что она сейчас делает в его квартире, как идет ее восстановление. Он не видел Еву с момента выписки. Она ясно дала понять, что не хочет его посещений, а он не стремился снова лезть в это болото.

Секс с ней. Синяки. Беременность.

Это все смешалось у него в голове. Он слабо представлял, что вообще будет делать, ведь ее в любом случае нужно защитить. Марка еще не посадили, взяли под стражу, но тут же отпустили, и он ищет ее. Знает, что не найдет, но не теряет попыток. И Руслан знает, что ее упускать из виду нельзя. Если он настолько больной, что позволил едва ли не добить ее, то узнав про ребенка захочет одержать над ней верх вдвойне.

Ребенок.

Руслан вначале опешил, когда врач ему сказал о нем, а после озверел, вылетел из клиники, сел на мотоцикл и едва не врезался по пути в фуру, но вовремя затормозил и остановил себя. Запахло опасным. Ему не понравилось, что она беременна от другого, а это значит, что ему не все равно, что секса с ней оказалось недостаточно. Ему хотелось большего. Еще и еще.

— Я не дам тебе развод, — Эльза улыбнулась и встала с ощущением триумфа, победы над ним.

— Эльза! — он окликнул ее у двери.

Хотел сказать, что разведется с ней, если захочет, что он волен делать то, что ему вздумается, но нет… не сейчас.

— Прости меня, — прошептал.

Она улыбнулась и махнула ему рукой на прощание. Поверила. Еще бы.

Ей нельзя было думать, что у него кто-то есть. Осталось полгода. Гребаные полгода ему нужно было потерпеть, а там, по договору, который заключил Старицкий, у Руслана была возможность подать на развод без потери всего, что Вадим ему оставил.

Глава 17

Ева

— Ну что? — произносит врач спустя неделю. — Разрешаю вам вставать, гулять, по лестницам не поднимайтесь, пользуйтесь лифтом. Много свежего воздуха, поменьше нервов. В целом, у вас все в порядке.

Меня проверяют на дому. Доктор приезжает с оборудованием, все подключает и проводит по животу датчиком. Угроз он не отмечает, проблем с развитием плода — тоже.

— Спасибо.

Я ждала момента, когда мне можно будет встать с самого начала. Все время лежать, полусидеть и не иметь возможности вдохнуть свежего воздуха, уже претили. После разрешения врача решаю прогуляться во дворе, но охрана меня осаждает, не позволяя даже выйти из квартиры.

— Не положено, — следует единственный ответ.

— Я хочу на улицу.

— Руслан Станиславович запретил.

Механический голос охранника только уверяет меня в том, что он не позволит мне выйти без получения приказа сверху.

Я молча разворачиваюсь и прошу Ангелину позвонить Руслану и сказать, что я хочу его видеть. Надежды на то, что он тут же примчиться нет, но он приезжает доволньо быстро. Я тут же встаю с дивана, стоит Руслану только зайти в комнату.

— Ты хотела меня видеть? — спрашивает он.

— Я хочу на прогулку, а твоя охрана меня не выпускает.

— Это из соображений безопасности, — Руслан пожимает плечами и садится на диван. — Подышать свежим воздухом ты можешь выйти на террасу.

— Я хочу в парк.

— Сейчас это небезопасно.

Я встаю с дивана и молча расхаживаю по комнате. Небезопасно? А что тогда можно? Сидеть в квартире, есть, пить, лежать, смотреть кино и всё? Весь день?

— Я не могу больше, Руслан, — признаюсь честно. — Хочу видеть природу, людей, гулять в парке.

— Ева, пойми, Марка задержали. Его люди пытаются добраться до правды. И если ты сейчас выйдешь, очень быстро нам придется искать новое место жительства.

Я все понимаю, но сидеть в четырех стенах становится невыносимо больно. Я и так пролежала все время, а теперь…

— Я могу предложить тебе поехать ко мне. Туда его люди точно сунутся, но…

Он делает паузу, а я, не замешкавшись, отвечаю:

— Я согласна.

На фоне того, что я была заперта и фактически прикована к кровати, возможность поездки к Руслану не кажется мне такой чудовищной. Я уже была в его доме, к тому же он вряд ли отступит и просто так отпустит меня домой. Значит, остается соглашаться и ехать на огромную территорию, где вокруг дома есть и парк с деревьями и цветами.

— Ты даже не дослушала.

— Я хочу на свежий воздух. В парк. Если для этого нужно поехать к тебе — давай сделаем это.

— Я узнал, что результаты твоих анализов в норме. Угрозы прерывания больше нет?

Настолько откровенно мы с Русланом еще не разговаривали. В идеале об этом должен спрашивать Марк, но он даже не знает о ребенке, если конечно, ему не сообщил новости Сергей. В последнем я сомневаюсь, потому что в противном случае я бы это уже узнала, да и Руслан, думаю, тоже. Марк бы искал меня везде, ведь я ношу под сердцем его ребенка.

Как-то запоздало думаю о том, что увидел бы ребенок такого отца, останься я рядом с ним? Пьянки, загулы, избиения матери и желание вырастить настоящего мужика? От этого осознания мурашки бегут по коже, а еще я испытываю какую-то нездоровую благодарность к Руслану за то, что он возится со мной, за то, что помогает, хотя в некоторой степени к произошедшему он приложил руку.

Мы выходим из многоэтажки, я сажусь в любезно открытую дверцу машины. Следом на заднее сидение приземляется Руслан. Всю дорогу до его дома мы не разговариваем. Я знаю, что с нами поехала Ангелина, потому что мне назначили месячный курс уколов, который я должна пройти. О том, зачем Руслан это делает, я больше не спрашиваю. Если ему хочется таким образом искупить вину — перечить я не стану, к тому же его помощь мне не помешает. Я категорически не знаю, как быть дальше и защищаться от Марка, а ведь в один момент Руслана не будет рядом, его помощь закончится, а моя с ребенком жизнь продолжится.

Сейчас моим единственным желанием является забыть обо всем, как о страшном сне, забыть о Марке, который совершенно точно не оставит меня в покое и сосредоточиться на ребенке. Странно, но с тех пор, как я узнала о беременности, я даже и не думала избавиться от ребенка. Я восприняла эту информацию так, как любая другая женщина: решила безоговорочно рожать.

Мой сын или дочь не виноваты в том, что их отец далек от идеала. Правда, я до сих пор не могу понять, как забеременела, возможно, все дело в таблетках, что я начала принимать недавно. Мы с гинекологом сменили их и произошел гормональный сбой? Впрочем, какая разница, если у меня не хватило бы храбрости сделать аборт. Я буду рожать, несмотря на то, что беременна от того, в ком ошибалась.

Когда мы въезжаем на территорию дома, мне любезно открывают двери авто. Я выхожу на выложенную дорожку и иду за Русланом в дом, хотя очень хочу остаться снаружи. На первом этаже нас встречает женщина. Я сразу же замечаю, что она не относится к прислугам: прямая осанка, хищный взгляд, дорогая брендовая одежда.

— Русик, милый, — обращается она к Руслану. — Почему ты не предупредил о гостях?

Мой дар речи теряется, когда она подходит к нему и обвивает за шею, прижимаясь к шее в поцелуе. После девушка поворачивается ко мне, протягивает руку и произносит:

— Я Эльза — жена Руслана, а как вас зовут?

Глава 18

Руслан

Эльза.

Она не уехала.

Руслан прикрыл глаза. Ему вдруг захотелось потереть переносицу, зарыть руку в волосы и грубо выругаться. Она вышла к ним, прислонилась к нему, будто делала это постоянно. Руслан знал, почему она так сделала, понимал, что метила территорию перед другой женщиной.

— Ева, — услышал тихое.

Она не знала, что говорить. Не имела понятия, кем себя перед Эльзой представить, и он пришел ей на помощь.

— Я потом тебе все расскажу, — посмотрел на Эльзу с выражением и та все поняла, опасно блеснула глазами, но через минуту улыбнулась и, обняв Еву, повела её в дом.

Руслан последовал за ними, впервые не зная, как поступить. Он знал, что рано или поздно они познакомятся, даже предполагал, что Эльза узнает о том, что между ними с Евой было, но что это будет так быстро, он не задумывался. Его жена должна была уехать вначале на яхту, а там, сразу же в Париж. Она была моделью и не могла долго оставаться рядом с ним. Его это полностью устраивало.

Она там, он здесь. Идеально.

Теперь же он был уверен, что она сделает все, лишь бы остаться. Эльза, конечно, не была глупой, она понимала, что у Руслана были еще женщины, но в Еве она может увидеть угрозу и остаться. Этого допустить нельзя, иначе они разведутся раньше времени.

— Русик, я размещу нашу гостью на втором этаже, да?

Его передернуло. Это ее “Русик” действовало ему на нервы. Ну какой он, блять, Русик? Он авторитет. Криминальный. Вместо ее отца городом правит, а она его Русиком называет. Захотелось схватить ее за волосы и вытолкать за дверь, приказать охране, чтобы даже близко к дому ее не подпускали, но у него оставалось уважение к ее отцу, который дал ему всё, что только можно было.

И он сдержался. Кивнул.

Поднялся с ними на второй этаж и пошел к себе в кабинет. Знал, что Эльза сдержит слово и устроит Еву по первому разряду. Она не посмеет ничего сказать ей, пока не поговорит с ним. Это было ее правилом.

Он сел в кресло, налил виски, голова болела нестерпимо. Марка задержали, но он уже заплатил за то, чтобы его отпустили. А оставались еще его собаки, которые в любой момент могли наехать на Еву. Этого он не мог допустить, чувствовал себя дерьмово. Виноватым, чего уж. Даже ненависть поутихла, которая сжигала его все это время.

— Ну и кто она? — Эльза зашла к нему в кабинет через пятнадцать минут. Дольше, видимо, не смогла изображать радушную хозяйку.

— Моя одноклассница, — он пожал плечами. — Ко мне пришел старый знакомый, попросил спасти девочку от тирана-мужа, я не смог отказать.

— Русла-а-а-ан, — протянула Эльза, садясь в кресло напротив его стола. — Я же не дура. Она удивилась, когда узнала обо мне.

— И что? — Руслан закурил, выпустил сизый дым в воздух и акцентировал внимание на жене. — Она вообще обо мне ничего не знала, конечно, тебе она удивилась.

— А кто ее муж? — спросила Эльза так, будто она могла его знать.

— Мой бывший начальник. Я работал у него водителем.

Она нахмурилась, надула свои губы, накаченные гиалуроном и произнесла то, что он и ожидал услышать:

— Я в Париж через пару дней поеду, может, даже через неделю, — она улыбнулась обворожительно и встала. — Составлю нашей гостье компанию. Она, кстати, надолго к нам?

— На несколько месяцев.

Эльза потеряла дар речи. Такая перспектива ей явно не нравилась, и Руслан пошел на крайнюю меру:

— У Евы трудная беременность, не волнуй ее, пожалуйста.

— Трудная? — Эльза, как он и рассчитывал, зацепилась за это известие.

— У нее была угроза выкидыша, ей категорически запрещено нервничать, только правильное питание и отдых. Я прошу тебя, ее недавно избили, а тут еще это… будь лояльна.

— О, — девушка скорчила гримасу сочувствия. — Не волнуйся, я покажу ей нашу территорию. В любом случае, несколько дней я смогу ей уделить внимание, а там вы с прислугой сами.

Она ушла. Открыла дверь и вышла в коридор. Руслан знал, что она осталась, чтобы проверить его. Понять, что он чувствует к Еве. И ему нужно было показать, что ничего. Абсолютно. Что его чувства начинаются состраданием и заканчиваются жалостью.

Через полчаса, когда он подошел к окну, увидел удивительную картину: Эльза что-то живо рассказывала Еве, а та ее внимательно слушала и кивала. Не злилась, не нервничала, а кивала, а потом они вместе пошли к саду. Руслану хотелось выть. Во всем был виноват он. Она его просила, говорила, а он не послушал, очерствел, в нем почти не осталось сочувствия.

Жалел ли он о том, что сделал? Да!

Известие о беременности Евы выбило почву у него из-под ног. Он не хотел, чтобы она рожала от Марка, но понимал, что Ева ничего не станет делать. Когда через час девушки зашли в дом, он попросил Эльзу съездить выбрать что-то для Евы из одежды. Она охотно согласилась, взяла водителя и уехала, а он пошел к другой. Зашел в ее комнату, заставляя вздрогнуть и услышал:

— Ты совсем охренел, Руслан? — негодованию Евы, казалось, не было предела. — Ты женат! — воскликнула она. — Женат!!! И ты привез меня к жене?

— Сбавь обороты, — произнес резко, чтобы спустить ее с небес на землю, а самому захотелось подойти ближе, обнять, притянуть к себе и коснуться ее губ в поцелуе.

Ева замолчала, поджала недовольно губы и отвернулась. Для полного образа неудовлетворенной женщины ей не хватало сложить руки на груди и посмотреть на него волчицей. Этого она, конечно же, не сделала. Просто стояла и смотрела на него, ожидая объяснений. А он не знал, что говорить. Понимал, что поступил глупо, не узнав об отъезде Эльзы, но оправдываться перед женщиной, даже тогда, когда ему этого хотелось, он не мог.

— Эльза уедет через несколько дней, если ничего не заподозрит.

— Заподозрит? Что?

— Что между нами что-то есть!

Ева закатила глаза и громко выдохнула.

— Господи, Руслан, ты заставляешь меня ей врать! Улыбаться ей в лицо, зная, что я спала с ее мужем? В тебе, вообще, осталось хоть капля святого? Мало того, что ты изменил ей, так еще и втянул сюда меня!

Ева размахивала руками, активно жестикулируя и что-то объясняя, но он больше ее не слушал. Сделал шаг, заставив ее оцепенеть и застыть на месте. Еще один, и вот он оказался опасно близко. Схватил ее за руки и прижал к себе.

Глава 19

Ева

Первые пару минут я застываю, как вкопанная и не могу пошевелиться. Сильное тело Руслана находится опасно близко ко мне, а он сам крепко удерживает меня за кисти, не позволяя даже пошевелиться. Я пытаюсь сделать вдох, но даже это оказывается трудно из-за грубости и напора мужчины напротив.

— Отпусти меня! — шиплю, но он и не думает слушать. — Твоя жена может нас увидеть!

— Она уехала покупать тебе вещи, — с ухмылкой произносит он.

Я вдруг понимаю, что он именно такой, каким я его себе и представляла: жестокий, циничный, человек, которому наплевать на все, в том числе и на собственную жену. Да как вообще можно относится к ней столь пренебрежительно? Изменять, трогать в ее отсутствие другую и смотреть так…

Я на несколько мгновений тушуюсь под его взглядом, под тем пристальным рассматриванием, которое он себе позволяет. Минута, другая, Руслан хватает меня за шею и наклоняет чуть назад, останавливает взгляд на губах и впивается в них жестким, требовательным поцелуем. На мгновения я теряю дар речи, замолкаю, как рыба, пытаюсь оттолкнуть его, но ничего не получается, потому что он пресекает любые попытки это сделать, перехватывает мои руки и шират ладонями по телу.

Как только у меня появляется возможность, я тут же вырываю руку и ударяю ею его по лицу. Звонкая пощечина эхом разносится по комнате. Руслан ошарашено смотрит, будто не верит, что я и правда сделала это, после чего с рыком дергает меня за руку к себе и произносит:

— Ни-ко-гда! Никогда не смей поднимать на меня руку.

Руслан сжимает и разжимает кулак, а я с ужасом понимаю, что он едва не ударил меня. Замахнулся, но удержался в последний момент, ограничившись словами. Ярость в его глазах читается настолько отчетливо, что я отхожу на несколько шагов и искренне хочу, чтобы он ушел.

— Ева.

— Уходи, Руслан.

— Да твою мать! — он и не собирается покидать мою комнату.

Вместо этого он быстро хватает меня за руку и снова прижимает меня к себе. Теперь уже нежно, без злости и желания сделать больно. Просто обнимает меня за талию, гладит по волосам. Слезы сами катятся по лицу. Я всхлипываю и шепчу:

— Ты меня напугал… напугал, Руслан.

— Я знаю, я не хотел.

Так нас и застает Эльза, которая возвращается с пакетами в руках.

— Что здесь происходит? — громко спрашивает она, швыряя пакеты на двуспальную кровать.

Впрочем, несмотря на то, что она застала нас, Руслан не спешит отходить, аккуратно отпускает меня, помогает присесть.

— Еве приснился кошмар, — врет и не краснее он. — Я услышал, как она кричит и пришел ее успокоить.

Эльза, которая так тепло ко мне отнеслась, поворачивается и смотрит на меня, будто ищет подтверждение словам мужа.

— Да, — киваю я, поддерживая ее ложь. — Мне приснилось, что я снова с ним… с Марком и что он…

— О, милая, — шепчет Эльза. — Не переживай, я с тобой.

Девушка подходит и обнимает меня за плечи, а я чувствую себя так, словно по мне проехались катком. Врать я никогда не любила и то, что сейчас приходится это делать, лишь заставляет меня убедиться, что это плохо. Жутко плохо. Я невольно становлюсь соучастницей Руслана. Он, не стесняясь врет Эльзе, и я должна делать то же самое, хотя не хочу. Но что я могу? Рассказать ей все? Тогда она сразу же потребует выставить меня за дверь, и я останусь одна.

Как бы я не сострадала девушке, понимаю, что кроме Руслана помочь мне некому. Раз уж все сложилось так, что Марк теперь мой враг, только Руслан может его остановить. Я не уверена, что он станет это делать, но другого выхода у меня нет.

— Оставлю вас, — произносит руслан и выходит за дверь.

Эльза тут же подходит к кровати, куда я села пару секунд назад, и начинает разбирать пакеты.

— Я купила тебе вещи на свой вкус, но думаю тебе понравится.

Вопреки моим ожиданиям увидеть там паранджу, Эльза купила довольно привлекательные вещи, хотя и надо отдать ей должное, они довольно целомудренные. Джинсы садятся, как влитые, кофточка закрывает декольте, а белье довольно простенькое из хлопка. Я очень благодарна ей за помощь и отзывчивость и ничуть не скрываю этого.

— Не знаю, что связывает вас в прошлом, — произносит она. — Но ты очень сильно нравишься моему мужу.

Она говорит это так неожиданно, что я не успеваю придумать ответ, мямлю что-то нечленораздельное, произношу:

— Ты ошибаешься.

Но Эльза лишь отмахивается и смеется.

— То, что ты ему нравишься, еще не значит, что у вас с ним что-то будет, — хохочет она. — Просто я слишком хорошо знаю Руслана. И то, что он никогда не хранил мне верность. У него всегда были другие женщины, но ты… — она даже замолкает, а я вместе с ней.

Ее откровения обескураживают меня, я не понимаю, почему Руслан совершенно не беспокоиться о том, что Эльза обо всем догадается. И какова причина того, что он так холоден к ней, в то время, как девушка сама льнет к нему, целует, обнимает, уделяет внимание.

— Ты другое дело, — она пожимает плечами. — Когда он смотрит на тебя, я вижу в его глазах обожание, а не желание нагнуть тебя при первой же возможности.

— Ты ошибаешься, — это утверждение получается слишком искренним, потому что я и правда так считаю.

Я не интересую Руслана, как женщина. Я все еще помню его слова “не стоит на тебя нормально”. Разве он может смотреть на меня так, как говорит Эльза? Конечно же, нет.

Глава 20

Руслан

Он снова не сдержался рядом с ней и это обескураживало. Руслан не помнил, когда еще так сильно хотел кого-то обнять, вдохнуть запах и поцеловать. Она же заставляла его действовать нерационально, необдуманно. Еще и Эльза подливала масла в огонь своим присутствием. Он беспокоился, что она что-то заподозрит и начнет действовать, станет предпринимать какие-то шаги, чтобы выжить Еву, но нет. Она была сама толерантность и нежность.

Руслан закрыл глаза и попытался уснуть, потому что последние несколько ночей это удавалось ему с трудом. Проблемы с Марком только начинались. Зря он думал, что его никто не поддержит, сукин сын умел располагать к себе людей. Многие его поддержали и не поняли стремления Руслана к его унижению. А причина была. В Еве, в нем самом. В том, что этот сукин сын отобрал у него все, украл у него жизнь. Это раздражало Руслана, нервировало, бесило, он не знал, что делать дальше. Марк искал Еву, но пока ему не хватило ума прийти к нему, хотя он собственными глазами видел, как Руслан выносил ее из его дома.

Скрипнула дверь, Руслан тут же напрягся, открыл глаза, повернул голову и наткнулся на Эльзу в одном пеньюаре и легкой накидке на плечи.

— Ты так по коридору шла?

— А кто меня увидит? — с хохотом спросила она. — Твоя охрана?

— У них тоже есть глаза.

— Пусть смотрят, — снова засмеялась она. — Пусть у них даже стоит. Трахать меня все равно будешь только ты.

Она уперлась коленом о край кровати, забралась на матрас второй ногой, подползла к нему, как кошка. Протянула руки к его оголенному прессу, провела по нему ладонями и улыбнулась, облизнувшись.

— Я соскучилась, — промурлыкала она. — Трахнешь меня?

Руслан посмотрел на то, что ему так щедро предлагали. Большой бюст, тонкая талия, пухлые губы, меж которых отлично поместится его член, а еще готовность сделать все, что он прикажет. Но он не хотел. Смотрел на Эльзу и желал только одного — пусть она уйдет.

— Даже не собираюсь, — устало произнес и грубо спихнул девушку на кровать рядом с собой.

Эльза ничуть не растерялась, лишь придвинулась к нему ближе и положила руку на пах.

— И правда не хочешь, — расстроенно промурлыкала. — А как насчет танца? Стриптиз? Как ты любишь.

Руслан устало прикрыл глаза. Спорить с ней не хотелось, поэтому он кивнул. Эльза тут же встала с кровати, спрыгнула, как львица и царской походкой прошла по комнате, остановившись прямо напротив него.

Танцевала она хорошо. Ее фигура и занятия позволяли девушке танцевать не лучше профессиональной стриптизерше, только Руслана это почему-то не трогало. Нет, раньше она его возбуждала. Не всегда, но если старалась, он ее хотел, а сейчас… он просто смотрел на куклу, которая, увы, была его женой, и думал о той, которой и в голову не придет так танцевать перед кем бы то ни было.

Руслан и сам не заметил, как Эльза закончила танцевать, как подошла к нему и удовлетворенно промурлыкала, потому что нащупала ладонью его стояк.

— Хочешь меня, — утвердительно произнесла.

Он не хотел. Совсем. Вернее, хотел, но не ее.

Эльза сделала всё сама. Расстегнула ширинку, достала его стоящий колом член и села сверху, начав ритмично двигаться. Руслан лишь положил руки ей на бедра, чтобы контролировать толчки. Они кончили одновременно. Он с мыслями о Еве, она с его именем на губах.

Чувствовал ли Руслан себя виноватым? Ни капли. Эльза получила то, чего хотела.

— Я останусь? — поинтересовалась, слезая с него.

— Уходи, — бросил и повернулся на живот, делая вид, что спит.

Она зашипела, чертыхнулась, что-то еще сказала, но развернулась и ушла, оставляя его наедине со своими мыслями. И он думал. О том, что с Евой нужно что-то делать. Увезти подальше отсюда, но чтобы обязательно была в безопасности и забыть. Лезть обратно в тот же омут он больше не хотел. Да и о чем речь, если она беременна от того, кто ее ищет, чтобы снова поиздеваться.

Его разбудил телефонный звонок. Руслан сел на кровати, смахнул по экрану в сторону и поднес его к уху.

— Рус? — на том конце провода он услышал голос своего безопасника.

— Говори.

— Тут это, Лебедев тебя ищет. Стоит вот под воротами ждет, когда ты выйдешь.

— Он время видел?

В целом, Руслан ждал, что Марк приедет. Не так скоро, конечно, но ждал. Понимал, что он все ниточки сложит и прибудет. Но не ночью же.

— Я ему то же самое сказал, но он не хочет уезжать.

— Ладно, держи его на расстоянии, минут через десять буду.

Руслан встал, оделся, умылся. О чем они будут разговаривать он не имел нималейшего понятия, потому что говорить он не хотел. А въехать Марку хотелось жутко. Так, чтобы кости хрустели. Правда, тогда он сделает только хуже. Лебедев был мразью, но не дураком. Он знал, что у него все еще есть люди, которые примут его сторону, что бы не делал Руслан. Ему, в целом, насрать было. Он с радостью бы оставил Марка гнить без Евы, ему и тюрьма в таком случае не нужна, но как быть с Евой?

Он не прекратит поиски, а Руслан не оставит ее у себя. Он уже сейчас хотел, чтобы она уехала, чтобы он ее не видел и не думал о ней. Ему надоело везде и во всем видеть ее силуэт, кончать с женой только с воспоминаниями о ней. Он хотел это закончить.

К Марку он вышел с одной целью — донести до него, что он ничего не собирается спускать тому с рук. Ни того, что он сделал когда-то, ни того, что произошло с Евой. Такое в принципе не прощается. Марк возомнил себя всесильным, мужчиной, который способен на многое? Руслан хотел доказать обратное. И собирался это сделать в ближайшее время. Он унизит его до такой степени, что тому придется уехать, а Ева… он постарается позаботиться о том, чтобы она была в безопасности. Она и ее родители, но желательно подальше от него. Так далеко, чтобы ему не хотелось к ней поехать.

Глава 21

Ева

Я просыпаюсь от женских стонов и криков. Первые мгновения не могу понять, что происходит и где я нахожусь, но когда вспоминаю, меня накрывает волной. Я догадываюсь, откуда эти стоны и мне становится так противно, как никогда прежде. Руслана я начинаю ненавидеть всем сердцем. За то, что он так с нами поступил. Изменил своей жене со мной, поселил меня в одном доме с ней и заставил врать.

Я ненавижу себя за это, но мне действительно некуда деваться. Да и за родителей я волнуюсь.

Когда все прекращается, я пытаюсь уснуть, но не получается, слышу стук двери, голоса, выглядываю в окно через десять минут и застываю, когда в одном из силуэтов замечаю Марка. Мне становится плохо, я хватаюсь за горло так, будто мне нечем дышать,  отхожу и оседаю на кровать.

Что он здесь делает?

Зачем пришел? Что преследует?

В голову закрадывается мысль, что Руслан отдаст меня ему, продаст, обменяет на что-то. Я быстро вскакиваю с кровати и подхожу к окну, но стою за шторкой, чтобы меня отсюда не было видно. Не знаю, сколько времени проходит, прежде чем я вижу, как Руслан с размаху впечатывает кулак в лицо Марка, а после разворачивается и идет к дому.

С окна я отчетливо вижу, что Марк что-то кричит, пытается бросится к Руслану, но у него не получается, потому что его тут же выталкивают за ворота. Когда Руслан заходит в дом, я не выдерживаю и выхожу, быстро спускаюсь по лестнице, но останавливаюсь внизу, не зная, что скажу.

Уже хочу подняться, но меня останавливает удивленный голос Руслана:

— Ева?

— Я…  я видела Марка, — аккуратно замечаю.

— Он уже уехал.

— Что он хотел?

Сама не замечаю, как спускаюсь с лестницы снова и подхожу к Руслану, боясь, что он мне не скажет.

— Он приезжал за тобой, — поясняет он. — Сказал, что хочет извиниться, исправить ошибки, Ева. Он узнал о беременности и жаждет воспитывать ребенка.

Интуитивно кладу руки на свой еще плоский живот, поглаживаю его и едва заметно мотаю головой.

— Считаешь, я должен был его пропустить? — спрашивает Руслан. — Может, вам стоило поговорить?

— Что? Нет! — говорю слишком громко и отшатываюсь. — Я не верю, что он это серьезно, — произношу решительно. — И в то, что он способен воспитывать ребенка тоже.

— А во что ты веришь? — вдруг резко спрашивает Руслан. — Во что верила, когда уходила с ним, а? — он больно хватает меня за руку и прожигает темным взглядом. — Ты хоть представляешь, через что я прошел за эти годы? Он же думал, что меня убили по его приказу. Жил себе спокойно, пока я поднимался, выгрызал свое место под солнцем зубами, Ева.

Он злится, но я почему-то не боюсь его. Знаю, что он не причинит мне вреда.

— В ту ночь Марк сказал, что ты торговал девушками и наркотиками, что зарабатывал как мог и где мог, у него были доказательства, — я чувствую, как всхлипываю, потому что сейчас слишком четко понимаю, что он обманул меня. Уже тогда обманул.

— Ты ему поверила? — с ухмылкой и разочарованием спрашивает Руслан. — Чем ты, блядь, думала?

Осознание, что Руслан и правда не виноват сильно ударяет по сознанию. Я не поняла этого тогда и расплатилась сейчас, впрочем, если бы я не ушла с Марком, он бы приказал убить нас обоих.

— Руслан, — я зачем-то тяну к нему ладони и перехватываю его за шею.

Он замирает, но быстро сбрасывает мои ладони и смотрит с таким отвращением, будто я прокаженная.

— Прости, — шепчу одними губами. — Я понятия не имела, что…

— Что, Ева? — с ухмылкой произносит он. — Что я не деспот, а твой Марк урод и сволочь? Об этом ты не имела понятия? Ты куда смотрела, когда собиралась жить с ним. Господи, да как тебе вообще в голову пришло, что я это делал, я ведь на тебе помешан был.

Его слова заставляют мое сердце сжиматься сильнее. Мне больно, потому что все это время я жила с нелюбимым, считая того, к кому тянулось сердце предателем.

Хочется сказать, что я жалеют и обязательно поступила бы иначе, если бы была возможность вернуть всё назад, но замолкаю. Вряд ли ему нужные эти признания, у него давно другая жизнь, жена, с которой он совсем недавно занимался сексом. Я быстро отшатываюсь от него, как от прокаженого, потому что желание обнять его, прижаться к груди и заплакать становится почти невыносимым.

— Прости, — шепчу одними губами и быстро разворачиваюсь, чтобы уйти.

Все же зря я вышла, не нужно было этого делать, сидела бы у себя в комнате, он бы не отдал меня, а так…

Руслан быстро выбрасывает руку вперед и не дает мне сделать и шагу, чтобы уйти. Его цепкие пальцы крепко удерживают меня за локоть, а взгляд прожигает насквозь. Он смотрит на меня так, что холодеет всё внутри.

— Я думал, ты ушла, потому что он богаче, успешнее, а что могу дать я.

— Что? Что за бред, я не…

Договорить Руслан не позволяет, обнимает меня с силой притягивая к себе и целует. Сильно, проталкивая язык в мой рот и заставляя ответить ему.

Я отталкиваю его сразу, как он ослабляет хватку и убегаю. Так не должно быть, несмотря на то, что мы все выяснили, быть вместе у нас не получится, потому что он женат, а я жду ребенка от другого.

Глава 22

Ева

Эльза уезжает спустя три дня. Это событие жутко нервирует меня, потому что я не имею ни малейшего понятия, что будет дальше и чего потребует Руслан взамен на мое спасение. В том, что он что-то потребует я не сомневалась. Он явно хотел меня и ему нравилось видеть испуганное выражение моего лица, то, что я была не согласна быть с ним.

Отъезд Эльзы вынуждает меня пойти к Руслану и просить его отвезти меня к родителям.

— Исключено, — говорит он, даже не отрываясь от своей работы за компьютером. — Ни о каком переезде мы говорить не будем. Марк ждет, когда ты покинешь дом. Не удивлюсь, если сразу после выезда вся охрана будет перебита, а тебя достанут за шкирку и доставят к нему. Я не стану рисковать своими людьми, могу просто выпустить тебя, хочешь?

— Я хочу с ним поговорить, — произношу твердо, но неуверенно.

Руслан поднимает голову и смотрит на меня долго и пристально, будто не может понять, зачем это мне. Его взгляд проходится по моему телу и останавливается на глазах.

— Скажи мне, ты так сильно хочешь к нему вернуться?

— Нет, просто… может, он согласится отпустить меня и не преследовать?

Руслан запрокидывает голову назад и хохочет, как ненормальный. Я же начинаю думать, что это плохая идея и медленно пячусь к выходу.

— Стоять! — рявкает Руслан. — Вот телефон, — он протягивает мне свой айфон. Записан Марк Лебедев, звони!

Дрожащими руками беру у него телефон и набираю номер Марка. После долгих гудков кислый голос заставляет меня скривиться:

— Что, сука, решил поговорить?

— Марк…

Он замолкает, а я почти не дышу. Секунда, вторая, третья, мгновения идут так медленно, а Марк почти никак не реагирует на мой звонок, после чего тихо произносит:

— Ева? Ты в порядке? С тобой все хорошо? Этот ублюдок ничего не сделал с тобой?

Прослушка на телефоне достаточно сильная, поэтому Руслан слышит каждое слово и лишь хмыкает.

— Все в порядке, — говорю твердо. — Я звоню, потому что больше не могу так, — чувствую, как слезы катятся из глаз. — Я хочу спокойно жить, слышишь?

— Ева, возвращайся ко мне. Обещаю, что и пальцем тебя не трону. Он ведь не удерживает тебя насильно?

Я не знаю, что отвечать, потому что совершенно точно не планировала возвращаться. В то, что Марк сможет держать себя в руках и не натворить глупостей я не верю, хотя он играл роль долгие годы. Я не хочу мужчину, который будет делать вид. По правде, мне вообще никто не нужен, я просто хочу спокойно растить ребенка, который не виноват, что его отец так поступил с его матерью.

— Ева, я узнал о ребенке, — давит на больное Марк, а я вижу, как сжимает челюсти Руслан, слышу, как он скрипит ими и замечаю, как сильно он сжимает руки в кулаки и пытается совладать с собой. — У нас будет сын… или дочь, представляешь?

Я глотаю все больше слез. Пытаюсь не думать об этом, но не получается, потому что слова Марка все равно ранят душу. Я могу бесконечно долго обвинять Руслана в том, что он все разрушил, но правда такова, что он лишь показал истинное лицо того, с кем я жила. Вывернул наружу то, что Марк тщательно скрывал, и сейчас он пытается быть прежним, нормальным, мужчиной, с которым я согласилась быть рядом.

— Ева?

— Забери его, — произношу одними губами и протягиваю телефон Руслану.

Он послушно забирает телефон из моих рук и сбрасывает звонок, а после и вовсе выключает устройство.

— И что ты хотела узнать?

— Я не знаю, не знаю, — шепчу одними губами, срываясь на крик.

Мне физически больно от понимания, что соч жизнь рухнула и уже никогда не будет прежней. Я не понимаю, что плачу, не видя ничего перед собой. Просто реву и вытираю слезы, пытаясь успокоиться, но никак не получается это сделать.

Руслан оказывается рядом неожиданно, вопреки моим протестам обнимает и притягивает к себе, даря надежность и уверенность, что все будет хорошо. Я бы и рада ему поверить, но мне больно быть рядом с ним, видеть его счастье, смотреть на его жену, на месте которой могла быть я, но уже никогда не буду.

Это все бьет по мне так сильно, что в какой-то момент я не осознаю, как обнимаю его крепче, как прижимаюсь к его телу и удерживаюсь за лацканы его пиджака, боясь отпустить и почувствовать пустоту, никчемность, осознать, что мне некому помочь и я сама угодила в эту ловушку.

— Ева.

Руслан что-то говорит, но даже этого я не слышу, не осознаю, что мы переходим грань, когда он укладывает меня на спинку дивана, когда покрывает лицо поцелуями и что-то говорит, когда рвет мою одежду снова, купленную на этот раз им самим. Точнее, его женой.

Именно это спасает меня от пропасти, в которую мы оба скатываемся. Мысли о том, что у него есть жена, а у меня недавно была угроза потерять малыша, которого ношу под сердцем.

— Нам нельзя, — произношу, чуть отталкивая его.

— Знаю. Ничего не будет!

Проходит несколько секунд, прежде чем Руслан отрывается от меня и отходит, зарывает руки в волосы и произносит:

— Я хотел тебя увезти, но не получится. Было бы идеальной идеей нам поженится, Марк бы тебя не тронул, но я уже женат, — он разводит руками. — Развестись я не могу по своим причинам, но могу лишь пообещать тебе защиту, разумеется, если ты не будешь звонить ему каждый день и реветь. Мне теперь ждать штурма и потерь.

Он ведет себя так, будто только что между нами ничего не было, будто он не целовал меня, говорит грубо, а после включает телефон и отдает приказ осилить охрану. Я снова чувствую себя виновной за необдуманный шаг.

Глава 23

Ева

Несколько дней в доме все достаточно тихо. Никто не пытается прорваться, нет стрельбы или криков. Я даже успеваю расслабиться, когда дверь в комнату распахивается. Так бесцеремонно и без стука может входить только Руслан. Я оказываюсь права, когда замечаю его сильную фигуру в проеме. Он проходит внутрь, с грохотом закрывает за собой дверь и смотрит на меня зло.

— Я потерял пятерых парней, Ева, — рычит, подходя ближе, надвигаясь на меня и заставляя нервничать. — Из-за твоего одного, ебучего звонка. Я не понимаю, ты хотела его услышать, что ли? Так вышла бы, блять, к нему, в ноги упала, сказала, что любишь и проблемы бы не было.

Он распален до предела, а я боюсь пошевелиться, потому что понятия не имею, в чем виновата. В том, что пыталась сделать, как лучше?

— Ты знаешь, что это не так, — говорю ему в ответ. — Он ни за что меня не простит.

— А, может, проверим? — шипит сквозь зубы. — Давай я верну тебя обратно. Посмотрим, как Марк себя поведет.

Я в ужасе отшатываюсь от него, отхожу, падая на кровать, потому что дальше отступать некуда. Такого Руслана я боюсь, потому что он непредсказуем. Мне хочется сгладить свою вину, но я не знаю чем и как. Он разозлен за мой звонок, но ведь я и правда не хотела, чтобы все было... так. Я думала Марк, он... отпустит?

— Руслан.

— Что, Руслан? Я заебался терять народ из-за тебя идиотки.

— Это ты во всем виноват, — кричу сквозь слезы. — Ты пришел! Разрушил мою жизнь! Ты вернулся мстить? Вот и мстил бы ему! За что мне? За то, что ушла? Руслан, за такое не мстят. Я была глупой, поверила, но то, что ты сделал! Ты хоть представляешь, что я пережила?

— А ты? — хрипит он, наклоняясь ближе, упираясь коленом в кровать и нависая сверху.

— Прекрати, — прошу я, вытягивая между нами руку и пытаясь его оттолкнуть.

— Хрена с два, — продолжает он, подминая меня под себя и впиваясь в мой рот поцелуем.

Я пытаюсь отстраниться, но его крепкие руки удерживают меня за талию, притягивают ближе, а губы терзают мой рот в диком поцелуе. Он зол и выплескивает свои эмоции таким способом. Я и сама возбуждена, натянута, как струна, потому что испугалась до жути, что Руслан исполнит свою просьбу. Схватит за волосы и потащит к Марку, чтобы не разочаровываться, чтобы не терять людей из-за моих ошибок.

— Раздевайся, — приказывает, отстраняясь и стаскивая футболку через голову и демонстрируя рельефный пресс.

— Это плохая идея, — шепчу, пытаясь отодвинуться.

— О, нет, это хорошая идея, — рычит он. — Я хочу напомнить себе, почему ещё не отправил тебя к нему обратно.

— Ты женат, — пытаюсь напомнить ему, надеясь, что он прекратит, но он лишь оскаливается и расстегивает пряжку ремня.

— Брось, меня никогда это не останавливало. Раздевайся!

Я поспешно встаю и избавляюсь от одежды, неловко переминаюсь с ноги на ногу. Он видел меня голой, но мне жутко неудобно стоять перед ним вот так. Открытой, как прочитанная книга.

— Ложись на кровать, — снова следует приказ.

Я выполняю его безоговорочно и чувствую жуткий стыд. Когда я пришла к Руслану впервые, ничего этого не было, потому что я была возбуждена и хотела его. Он старался сделать мне приятно, сейчас же он просто меня наказывает. Специально делает так, чтобы я чувствовала себя виноватой и обязанной.

Руслан нависает сверху, целует меня в шею, но все, что я могу — лишь отвернуться и заставить себя выговорить:

— Не навреди ребёнку.

Его ласки прекращаются так же быстро, как и начались. Он нависает надо мной, смотрит, я не вижу, но чувствую. Он отстраняется неожиданно, скатывается набок и тяжело дышит.

Я не знаю, что между нами происходит.

— Что ты с нами делаешь? — тихо спрашиваю у него.

Я не жду ответа, просто спрашиваю, но Руслан отвечает, переворачивается на бок, кладет руку мне на живот и едва слышно произносит:

— Прости меня. Я ни за что не отдам тебя ему. Слушай то, что я говорю, Ева. Всегда. Звонок Марку подействовал, как красная тряпка для быка. Мои парни погибли, он тоже потерпел потери, но…

— Если ты скажешь, что делать, я сделаю. Позвонить ему ещё раз?

Я чувствую себя дурой, потому что сама не могу ничего придумать. Он ведь... не хочет, чтобы я звонила, верно?

— Что, так понравилось говорить с ним?

— Ты же знаешь, что нет.

— Я ничего не знаю о тебе, Ева.

Глава 24

Ева

После случившегося Руслан не приходит ко мне несколько дней. Вначале я даже подумала, что он куда-то уехал, но нет. Он в доме, просто практически не выходит из кабинета. Даже еду и ту приносят ему туда. А вот меня зовут спуститься вниз, сервируют стол, приносят блюда. На третий день такого пиршества я попросту не выдерживаю и прошу домработницу кормить меня у барной стойки на кухне, избегая сервировки стола и многочисленной прислуги, которая приносит блюда, большинство из которых я не то, что не съедаю, даже не прикасаюсь к ним.

— Исхудала ты тут, — сетует Валентина Ивановна — домработница. — Приехала худой, а теперь еще меньше стала. Кожа и кости, — она мотает головой. — С меня Руслан Станиславович спросит, а что я ему скажу, если ты есть отказываешься?

— Извините, — говорю, ковыряясь в тарелке. Еда не лезет, меня почти постоянно подташнивает.

— Извините! Не нужно извиняться, ешь, тебе же полезно, поправляться нужно, — она вздыхает, смотря на меня как на умалишенную.

Сама Валентина Ивановна женщина в теле, плотная, с большим размером ноги и нереальной силой в руках. Мне иногда кажется, что только таким и становится домработницами. С таких худых амеб, как я спросить даже нечего.

Кое-как поев, слезаю со стула и направляюсь к себе. За моей спиной недовольно ворчит Валентина, но я слишком ушла в себя, чтобы задумываться еще и над этим. По пути к себе встречаю Руслана, который как раз идет на выход. Я теряюсь, потому что даже не знаю, стоит ли нам здороваться, правда, он делает это сам. Поравнявшись, он кивает мне и произносит:

— Через полчаса жду тебя внизу. Тебе нужен осмотр гинеколога после случившегося. Мы и так затянули визит, поэтому.

Я быстро киваю, потому что и сама думала об этом. Все же, угроза прерывания беременности это не шутки, и мне нужно убедиться, что с ребенком все в порядке. Обещаю себе не думать о том, кто отец ребенка и полностью сосредоточиться на том, что этот малыш только мой.

Одеваюсь я быстро, отдавая предпочтение джинсам и просторной кофточке. Лифчик не надеваю из-за чувствительных сосков, которые болезненно реагируют на сдавливание. Вниз спускаюсь довольно быстро, выхожу на улицу, сажусь во внедорожник на заднее сидение, рядом с Русланом и жду, когда мы двинемся. Первыми из территории выезжает автомобильно охраны, затем мы и только потом снова авто охраны.

Я понимаю, что это лишь мера предосторожности, но все равно волнуюсь, несмотря на то, что нас сопровождает вооруженная до зубов охрана. По пути нервно осматриваюсь по сторонам, мну ткань платья и не могу унять нервное дыхание. Ощущение, что за нами следят, но даже если это и правда, вряд ли Марк настолько идиот, что полезет в эту мясорубку. Скорее, он будет действовать тоньше.

Я убеждаюсь в этом после того, как прохожу обследование у врача. Мне говорят, что все хорошо, угрозы больше нет. Препараты, которые я должна была принимать, отменяют, а еще разрешают жить половой жизнью, на что я лишь усмехнулась, понимая, что мне не с кем.

По пути на выход, понимаю, что хочу в туалет, прошу Руслана подождать снаружи и захожу в дамскую комнату, справляю нужду, выхожу, иду к умывальнику и, умывшись, вздрагиваю, потому что вижу за спиной Марка. Я бросаю быстрый взгляд в сторону и прикидываю, смогу ли добежать до двери туалета, но вряд ли, потому что он подходит все ближе.

— Ну, здравствуй, — шепчет он, кажется, даже раскаянно и виновато, хотя я приказываю себе не обращать внимание.

— Что ты здесь делаешь?

— Это все, что ты хочешь узнать? Ждал тебя, надеялся, что зайдешь сюда, — с ухмылкой. — Ты теперь с ним, да?

— Нет, — отвечаю и не знаю, что делать.

Кричать? А если у него пистолет? Или нож?

— Нет? — беззлобно усмехается Марк. — Тогда почему ты не со мной?

— Ты избил меня, — замечаю. — Едва не убил.

— Я не знал о беременности, — оправдывается он слабо.

— Это что-то бы изменило?

Я ошарашенно смотрю на него. Он действительно считает, что это оправдание? А что будет, когда я рожу ребенка? Марк также легко изобьет меня снова, ведь внутри меня больше не растет жизнь? Я хочу верить в лучшее, вот только проблема в том, что он даже не раскаивается и искренне не понимает, почему это я не хочу его простить.

— Это бы изменило всё, — рычит он, но не решаясь приблизиться. — Я бы на руках тебя носил, — он вдруг встает передо мной на колени, обхватывает за ноги. — На руках, понимаешь? Ты же ребенка моего носишь. Моего, — повторяет, как безумный. — Мальчика или девочку.

Я отрешаюсь от его слов, потому что мне их больно слушать. Я совершенно точно не вернусь к нему, но раз он переживает о ребенке, у нас вполне есть возможность нормально сосуществовать, только отдельно друг от друга. Он будет видеться с сыном или дочерью, я стану жить с родителями и, возможно, когда-то выйду замуж.

Он говорит, а я думаю, почему Руслан еще не поднял тревогу, не открыл дверь и не вошел. В туалетной комнате по-прежнему только мы двое. Марк извиняется, целует мой живот, от чего меня аж выворачивает, а еще смотрит так, будто я действительно могу все стереть по щелчку пальцев.

— Встань с колен, — прошу у него и молюсь, чтобы сюда пришел Руслан.

Ну же. Открой эту чертову дверь и вышвырни этого урода отсюда. Но вместо этого я произношу:

— Ты хочешь видеться с ребенком? Хочешь, чтобы он называл тебя отцом?

— Конечно, он кивает. Мы поженимся, слышишь? И я никогда больше тебя не трону.

— Нет, Марк, — отрицательно мотаю головой. — Мы не поженимся. Если ты хочешь видеть своего ребенка, ты оставишь меня раз и навсегда. Дашь мне возможность спокойно жить отдельно от тебя, заводить отношения, радоваться жизни, — я говорю это сбивчиво и никак не могу сформулировать мысль до конца. — Я хочу спокойно жить.

— С ним? — скалится Марк.

— Нет, не с ним, — возражаю. — Между нами ничего нет! — произношу твердо. — И быть не может, потому что он женат.

— Я в курсе, что он женат, но это не помешает ему тебя трахать.

Я сама не понимаю, как моя ладонь с размаху врезается в его щеку. Я просто делаю это — бью наотмашь. Мне больно, потому что Марк так и не понял, что виноват во всем, что случилось, что его приказы повлекли месть и то, что мы дошли до этого — не моя, и уж тем более не Руслана вина.

Когда звук пощечины разлетается по тишине комнаты, дверь открывается и на пороге показывается Руслан. Он в два шага подходит к нам и отталкивает Марка от меня.

— Ты никогда ее не получишь, — шипит тот, пытаясь подняться.

— Пошел на хуй, — Руслан ударяет его ногой в грудь, заставляя закашляться, а меня — отвернуться.

После он хватает меня за руку и ведет к выходу. Мы молчим. Я все еще ошарашена тем, что только что произошло, он разозлен, правда, я не знаю, на кого. На меня за то, что не позвала его, или на Марка, который обошел защиту.

— Какого, блять, ты не закричала!?

— Боялась, что у него нож или пистолет.

Руслан выдыхает и дает водителю команду трогаться.

— Я устал, — он откидывает голову на спинку заднего сидения. — Устал, блять, повторять, что нужно делать!

Он кричит на меня, и я не выдерживаю, закрываю лицо руками и кричу:

— Я не знаю, как правильно! Не умею, слышишь? Я росла в обычной семье и ни разу не видела бандитские разборки, — слезы застилают глаза. — Меня не учили правильному поведению в таких случаях, я действовала на инстинктах и не хотела навредить ребенку!

— Ты должна думать, Ева. Он мог за секунду достать нож или пистолет, пойди что-то не так.

— Перестань на меня кричать, — повышаю голос после того, как Руслан не сдерживается и отыгрывается на мне. — Я не знаю, слышишь? Ничего не знаю!

Я с ужасом понимаю, что это действительно так. Я не знаю, как себя вести в таких жутких ситуациях. Ему они привычны, а я... я никогда в таком не участвовала, видела разборки только по телевизору.

Глава 25

Ева

Мне больно от того, что он не понимает и злиться на меня. Я не привыкла решать в критических ситуациях, не знаю, как себя вести, если что-то вдруг идет не так. Марк вызвал во мне оцепенение, я попросту не знала, как поступить, чтобы никто не пострадал. И я с ребенком в том числе. Я сказала Руслану правду — у меня не получится жить в этом мире, привыкнуть к нему и понять, как жить с постоянной угрозой.

— Ты уедешь завтра же, — произносит он в ответ. — Я нашел тебе спокойное место и ты будешь там в безопасности. Родители твои тоже смогут уехать, но не сразу.

Я не могу поверить тому, что слышу. Он действительно готов меня отпустить? Обеспечить безопасность за пределами этого города или даже страны? Он готов рискнуть и спрятать меня?

— Ты правда отпустишь меня?

Он кривится. Видно, что ему неприятен этот разговор, но он все же отвечает:

— Я никогда тебя и не держал, Ева. Моя помощь была необходима, потому что я спровоцировал Марка на все, но я не собирался оставлять тебя у себя. Я нашел тебе отличный город, там ты точно будешь в безопасности.

— Это далеко?

Я чувствую, что это не просто далеко, но все равно спрашиваю. Мне важно знать, будет ли у меня хотя бы возможность связываться с родителями.

— Это на другом конце мира, Ева, — устало произносит Руслан. — Другая страна, обычаи, климат. Там почти всегда тепло и да, ты не сможешь пользоваться средствами связи. Ни интернетом, ни сотовым.

— Ты думаешь, он никогда меня не отпустит и будет искать?

— Никогда это слишком долго, Ева, — Руслан пожимает плечами. — На это нужно будет время. О твоем местоположении будет знать несколько человек. Самых близких мне. Никто из них не выдаст твою тайну, можешь быть спокойна. Родители к тебе приедут.

Я понимаю, что в данной ситуации это, наверное, один из лучших выходов, но уезжать все равно почему-то не хочется. Моя страна здесь, и я понимаю, что не хочу растить ребенка непонятно где.

— Неужели все так ужасно, и я не могу остаться?

— Я не хочу и не буду держать тебя при себе. Достаточно того, что я потерял людей. На меня давит не только Марк, но и мои люди. Они не понимают, почему я помогаю тебе и не отдаю ему. Для них это предательство своих и сейчас я их успокоил, но что будет дальше не имею понятия.

Я киваю, хотя слабо понимаю, о чем вообще речь. Сейчас, после всего что Руслан сделал, предпочитаю довериться ему. Если он говорит, что мне небезопасно оставаться с ним, значит, так оно есть на самом деле. И я не в том положении, чтобы просить его о большем.

— Когда я должна уехать?

— Ты проводишь здесь последние две ночи. Не беспокойся, билеты куплены, вилла снята, доктор будет приходить к тебе на осмотр, она же и примет роды. У нее, если будет необходимо, есть связь с коллегами, при осложнениях ты не останешься без квалифицированной помощи.

— Спасибо, — все, на что я способна сейчас.

Мне нужно время, чтобы осознать свой переезд и не просто куда-то, а на другой конец мира, в страну, язык которой я не знаю. Понимаю, что легко мне не будет, но это лучше, чем бояться за свою жизнь. В одном я согласна с Русланом, Марк может и отпустит меня, но ему трудно будет смириться с тем, что я забрала у него и ребенка. Его он захочет найти, но малыш внутри единственная причина, по которой я хочу уехать.

Сегодня я поняла, что Марк ни за что не отпустит меня, не позволит уйти и не станет примерным отцом сыну или дочери. Единственное, на что я могу рассчитывать — на то, что он будет нормально относится к ребенку, но не ко мне. Увы, видеть, как малышу плохо из-за того, что я постоянно плачу и оказываюсь под ударом, я не смогу.

Домой мы возвращаемся через час. Руслан мрачнее тучи, я осознаю, что у него снова могут быть проблемы, поэтому стараюсь не появляться у него на глазах и только жду, когда мне сообщат об ужине. За мной приходят вечером, я спускаюсь на кухню, устраиваюсь поудобнее и беру в руки ложку, когда сюда заходит Руслан. Почти в одно мгновение становится мало места, а аура темнеет. Он просит накрыть и ему, после чего садится рядом и отпускает всю прислугу.

— Я обо всем договорился, — произносит он. — Завтра ночью ты уезжаешь. Тебя благополучно доставят по месту назначения, не беспокойся, я об этом узнаю. Прошу тебя проявить благоразумие и бдительность и не пользоваться телефоном. Его у тебя заберут сразу, как ты сядешь в самолет.

— Я поняла.

— Ты не останешься одна, я буду знать, что с тобой и если тебе нужно будет поговорить со мной, я узнаю об этом. А теперь ешь.

Мне больше кусок в горло не лезет, но я заставляю себя поесть, чтобы малыш внутри получил все нужные компоненты для роста. После ужина хочу подняться к себе, но Руслан останавливает меня, и произносит:

— Идем, кое-что покажу тебе.

Мы заходим в комнату, по обстановке напоминающую кабинет, но куда уютнее. Здесь есть стол, кожаный дорогой диван, теплый ковер, играет ненавязчивая музыка.

— Мы будем слушать музыку? — скептически спрашиваю.

— Мы поговорим. Откровенно и обо всем.

Руслан наливает в стакан виски, садится на диван и подзывает меня к себе, кивает на бокал и шепчет:

— Это поможет мне остаться спокойным.

Глава 26

Ева

Его остаться спокойным только нервирует меня, но я все же сажусь рядом и подтягиваю под себя ноги. Жду, что Руслан начнет первым, но он лишь смотрит на меня и потягивает виски из бокала, и только затем спрашивает:

— Расскажешь, почему с ним жила? Ушла ты по понятной причине, а с ним как оказалась? Уговорил, заботился, подкупил? Что, Ева? Я не представляю тебя рядом с этим мудаком.

— Он был другим, — нахожу ему оправдание, потому что до появления Руслана в нашей жизни, Марк был внимательным ко мне.

— Ну да. И ты не замечала его садистских наклонностей. Так почему, если он тебе не угрожал, не шантажировал? Ты ведь добровольно с ним была и даже счастливой казалась. Светилась вся, радовалась, улыбалась.

— Откуда ты…

— Просто знаю, — он усмехается, отпивая из бокала большой глоток.

Руслан чуть морщится, возвращает руку со стаканом обратно на свое колено и переводит взгляд на меня.

— Моя жизнь была далеко от той сказки, в которой ты жила, — вдруг произносит он. — Всё, что я имею, я получил не из-за торговли наркотой и бабами, — он ухмыляется, дескать, плохо ты обо мне думала. — Поначалу я вообще скрывался, чтобы Лебедеву на глаза не попадаться, а потом меня нашел тот, кто все это оставил. Я поднялся, Ева, неожиданно. Он оставил мне все, что у него было. Империю, грубо говоря. Под управление. Но я все время знал, как ты живешь. Видел ваши фотографии, ты улыбалась и светилась счастьем.

Он снова отпивает из стакана, осушая его полностью, а я испытываю какую-то странную потребность тут же встать и наполнить его бокал снова. Это я и делаю. Поспешно встаю с дивана и направляюсь к столу, беру оттуда бутылку и возвращаюсь с ней к Руслану. Останавливаюсь в нескольких сантиметрах, наливаю напиток, оставляю остаток на полу и снова приземляюсь рядом с Русланом. Он смотрит на меня в упор, его взгляд царапает мое лицо, останавливается на щеках, очерчивает губы, проходится по открытой ложбинке груди. Мне тут же хочется прикрыться, но я остаюсь сидеть и смотреть куда-то мимо него.

— Я пошла на дискотеку, — говорить мне не хочется, а вспоминать о том, что случилось — подавно, но он хочет знать и вроде как действительно поговорить откровенно. — Все было хорошо, я хотела уехать, а потом… я не знаю, они сами подошли и не хотели отпускать.

Дальнейший рассказ льется из меня потоком слез и сбивчивых предложений. Я будто снова проживаю тот момент, когда меня едва не изнасиловали. Когда избивали Марка, а я кричала. Я возвращаюсь туда и рассказываю всё Руслану. Он хотел откровенности — пусть слушает. Мне нечего скрывать. Я не могла отвернуться от человека, который рискнул всем ради меня.

— Значит, ты с ним из чувства долга, — звучит заключение из его уст.

— Я не могла оставить его после того, что он сделал для меня. У него была травма. И он не позволял мне заботиться о нем вначале, запрещал…

— Какое благородство, — Руслан язвит и выпивает второй стакан. — А знаешь… — он замолкает. — Это очень удобно. Подстроить нападение, притвориться несчастным. Как думаешь, сколько он заплатил тем, кто едва не изнасиловал тебя?

— Что? — я не верю своим ушам.

— Ты разве не думала об этом? Ладно, тогда, а после того, как он тебя избил? Не думала, что все было подстроено? Он ведь больной, Ева, психически неуравновешенный, нарцисс, который жаждет внимания и любит только себя. Но видишь ли, — Руслан усмехается. — Он даже пожертвовал собой для правдоподобности.

— Ты имеешь доказательства, или говоришь, потому что тебе хочется думать, что все так и есть?

Я сглатываю, чувствуя, как в горле образуется ком. Я не хочу думать о том, что это может быть правдой. Мы с Марком прожили не один год вместе, и он никогда не давал мне повода усомниться в себе. Неужели он был способен на то, чтобы подослать ко мне тех уродов, а потом терпеть издевательства и над собой? И все ради чего? Чтобы я была рядом с ним из чувства вины и безумной благодарности?

— Ты нравилась мне поэтому, — вдруг выдыхает Руслан. — Потому что не умела видеть в людях плохой стороны. Потому что даже в этой мрази все еще ищешь что-то доброе и не хочешь верить в обратное. Я поражен, — продолжает, отставляя стакан подальше и наклоняясь ближе. — Во мне тоже есть что-то хорошее?

Я скоро уеду, и мы, возможно, никогда не увидимся. Это придает мне сил, и я быстро проговариваю:

— В тебе много хорошего, просто ты, почему-то, не веришь. И ведешь себя так, будто хочешь казаться хуже. Ты ведь другой.

По ощущениям несу полный бред, но я так чувствую. Он будто за что-то наказывает себя, желая казаться хуже, чем есть на самом деле. Месть эта, он ведь действительно лучше, чем хочет показать. Меня защищает, хотя ничего не должен после всего, что пережил.

Я не знаю, как оказываюсь у него на руках, не помню, как добровольно касаюсь его щек, как провожу по ним пальцами и наклоняюсь, едва ощутимо целуя его в губы. Он отвечает не сразу, а когда делает это, быстро размещает руки по обе стороны моих бедер и наталкивает на себя так, что я чувствую твердый член под брюками.

— Зачем? — произносит одними губами.

— Хочу попрощаться, — говорю ему в ответ. — Запомнить тебя навсегда.

Глава 27

Руслан

Он мог ее оттолкнуть. Сказать, что им не стоит этого делать и попросить не прикасаться к нему, но он этого не сделал. Лишь притянул ее к себе ближе, обвил талию, прошелся пальцами по изгибу поясницы и поцеловал.

Ее губы податливо раскрылись, ответили ему, язык робко протолкнулся глубже. Он сжал ее в своих объятиях сильнее, опрокинул на спину и навис сверху. Она не оттолкнула его — напротив, шире развела ноги и обвила ими его талию, обняла руками за шею.

Руслан провел ладонью по талии и выше, обхватил ее высокую упругую грудь, слыша, как отзывается смазанным выдохом и морщится, собирая морщинки вокруг глаз. Ее сосок под его пальцами мгновенно затвердел, и он не сдержался — обвел его указательным пальцем, а потом коснулся губами, покидая ее рот. На вкус она оказалась нереально божественной, но больше всего подкупало то, что она была с ним добровольно. Сама обнимала, целовала, стонала, ему не требовалось ее заставлять. Ева его хотела.

Для Руслана существовало только сейчас, этот момент, это время, ее губы, ее податливое тело и чувства, разрывающие обеих. Она была для него олицетворением женственности, нежности, женщины, ради которой он был готов падать в пропасть бесконечно долго. Он хотел ее забыть, но не получалось, потому что он ее хотел. Постоянно. Она была в его доме, и он думал только о том, как она ложится в постель, снимает свою пижаму и…

Она была невероятной.

Несмотря на излишнюю скованность она была той, с кем ему было нереально хорошо. Эльза не дарила ему подобного кайфа никогда, хотя была куда опытнее Евы.

— Рус, — шепнула, широко распахнув глаза и посмотрев на него так, что он тут же пропал.

Утонул там, в ее глазах.

Она смотрела на него по-другому. Не так, как прежде, иначе. Или же просто забыла о том, что он сделал и ее переезд отчасти его вина.

Забылся, не желая думать об этом дальше. Втянул в рот второй сосок, прошелся губами по животу и добрался до кромки трусиков. Она перехватила его за волосы и замотала головой.

— Хочу тебя так.

Руслан действительно хотел ее так. В их первый раз фактически обеим не хватило на это смелости, а теперь. Да, он хотел целовать ее там, чувствовать вкус ее смазки, знать, какая она, чтобы запомнить. Ему, блядь, хотелось, чтобы она осталась в его голове надолго. В мыслях и мечтах.

Пока Руслан не знал, будет ли у него возможность когда-то быть с ней. Возможно, в будущем, но не сейчас. У него Эльза, и она вряд ли так просто с ним расстанется, а у нее… будущее с ребенком. Светлое. Его ничто не должно омрачать, хотя Руслан понимал, что ему придется ее забрать оттуда, куда он ее отправляет.

— Боже, — шепнула она, когда он коснулся ее там.

И сразу мысли улетучились из головы. Она оказалась на вкус такой, какой он ее себе и представлял: идеальной, манящей и дурманящей. Он провел языком по клитору, легонько прикусил его зубами, ударял кончиком по мягкой плоти. Хотелось, чтобы она улетела с ним к небесам. И она задрожала под его языком, застонала протяжно, задрожала и закричала от накрывшего ее оргазма.

Хотелось целовать ее везде, но он больше не мог терпеть, навис сверху, раскатал презерватив на члене и спросил:

— Врач разрешил?

— Да.

На ее выдохе, он вошел в нее и замер. Она охнула, вонзила ногти ему в плечи, оставляя царапины.

Уложил ее на пол, раздвинул ноги и снова мощным толчком вонзился в нее. Контроль  был мне неподвластен, но я старался, видит бог, как мог, толкался в нее максимально аккуратно и плавно, чтобы не навредить ребенку. Ощутил, как она подалась вперед, обхватила меня ногами.

Глубже.

Проникнул к самой чувствительной точке. Не сдержался, усилил напор, вошел глубоко, до основания, наполняя ее собой.

Смотрел, как она выгибается под ним, как сжимает веки, стискивает зубы. На ее лице палитра эмоций. Она его, его девочка.

В это мгновение Руслан был не согласен делить ее с кем бы то ни было.

Вколачивался в нее до основания и сгорал от страсти, желания почувствовать ее еще больше. Видел, как она сжимается. Натянутая струна, жаждущая игры. И он дал ей эту игру, позволил познать то, чего она жаждет.

— Кричи для меня… — шепнул ей в рот.

И она закричала спустя еще несколько движений бедрами и диких поцелуев. Прокричала его имя и затряслась всем телом, обвила его за плечи, укусила за губу.

— Боже, Рус…

Он с ней согласился. Это действительно было “боже”. Он кончил почти сразу за ней, излился в нее и лег рядом. Они молчали, не зная, о чем разговаривать. Он не хотел ее отпускать, а Ева не желала уходить.

У них, оказывается, еще вся ночь впереди.

Руслан быстро встал, помог подняться и Еве, схватил ее на руки и понес в свою спальню. У них еще есть время. Пусть последние часы, но оно есть, пока ее не забрали у него.

Руслан сам не знал, в какой момент пообещал себе со всем разобраться, чтобы остаться с ней. Он был будто пьяным. Голова кружилась, он не хотел думать практично, вернулся в то время, когда все было куда проще, когда он ни о чем не думал, а поступал так, как хотелось. Такой роскоши у него больше не было. И у нее тоже.

Саму Еву Марк бы отпустил, да и его люди поняли бы его, но с ребенком. На него уже косо смотрели и у него не оставалось другого выхода, как спрятать ее. Тогда он еще не знал, что в очередной раз подписал себе свой смертный приговор только потому, что защитил ее.

Снова.

Глава 28

Спустя пять месяцев

Ева

— Завтрак на столе, — сообщает Маша, зайдя в мою комнату после короткого стука в дверь.

— Да, иду.

Я не спешу вставать, потому что как раз в этот момент малыш внутри сильно толкается, давая о себе знать. Я улыбаюсь, кладу руку на живот и медленно его поглаживаю. Через несколько месяцев я буду носить его или ее на руках. Я попросила доктора не говорить, кто там, пусть это будет для меня сюрпризом.

Малыш настойчиво толкается ножкой в мой живот и затихает, после чего я могу встать и выйти из своей комнаты.

— Я накрыла вам на террасе, — говорит Маша.

— Идем со мной, — прошу ее. — Бери свой завтрак и пошли.

Она единственная из немногочисленной прислуги, кто говорит по-русски и с кем я могу пообщаться. Остальные держаться в стороне и разговаривают со мной так, будто я, по меньшей мере, английская принцесса. Меня обходят стороной, мне адресовывают вежливые улыбки и выполняют поручения. Половину из того, что они говорят на своем непонятном языке, я не могу разобрать, а другую половину кое-как расшифровывает Маша.

Она живет в Таиланде уже пять лет, работает в основном в отелях, но на этот раз, как она сама утверждает, ей повезло оказаться здесь. Ей хорошо платят, к ней не пристают посетители и она может вкусно есть. Я ободряюще улыбаюсь ей, когда она садится рядом со мной и приступаю к завтраку.

На этом небольшом островке, название которого мне даже не запомнилось, я живу уже пять месяцев. У меня есть прислуга, два раза в месяц приезжает доктор, который осматривает меня и привозит витамины. Остальное время я скучаю. Кому-то покажется, что жизнь на острове чудесна и это лучшее, что может произойти со среднестатическим человеком, но я думаю иначе. Возможно, приезжая сюда на несколько недель, этот клочок земли и покажется раем, но я хочу вернуться в свой город, увидеть родителей, сходить в торговый центр.

Я соскучилась по нормальной жизни и мне до оскомины претит находиться здесь.

На самом деле, я почти пять месяцев думаю о последней ночи, проведенной с любимым человеком. Я хочу к нему. Или чтобы он приехал ко мне. И я понятия не имею, осуществится ли моя мечта когда-либо.

— Вам не вкусно? — обеспокоенно спрашивает Маша, спохватившись.

— Все отлично, — улыбаюсь и киваю на стул. — Просто поешь со мной и забудь хотя бы на полчаса, что ты тут не подруга, а прислуга.

Она кивает, но все же расслабляется не до конца.

Я устала. Я хочу обратно. К Руслану. К его рукам, которые с нежностью ласкали мое тело, к его губам, что дарили мне неземное удовольствие и целовали каждый кусочек тела. Я соскучилась и чем дальше, тем мне сложнее представить, что даже после рождения сына, я таки останусь здесь.

— Вам тут не нравится? — замечает Маша спустя несколько минут.

— Тут… хорошо, — успокаиваю ее. — Но я хочу вернуться. Тебя никогда не тянуло обратно? На родину, к цивилизации.

— Здесь ведь все есть, — она пожимает плечами. — Свет, вода, вкуснаяеда, одежда, море, фрукты.

Первый месяц я была такой же воодушевленной, купалась в море, нежилась на песке и с удовольствием поглощала фрукты. Потом мне надоело, а сейчас я готова выть от тоски. Руслан обещал, что устроит переезд родителей сюда, но я не хочу, чтобы они жили тут. Маме, да и отцу, надоест здесь так же быстро, как и мне. Никакие слова о безопасности их не остановят, чтобы уехать. И я не уверена, что не поеду следом.

Наверное, я должна быть до безумия благодарна Руслану за то, что он защитил меня от Марка и позаботился, только вот ощущение, что он отправил любовницу на остров, чтобы не беспокоилась его жена.

После завтрака я поднимаюсь в спальню и долго сижу у окна, пытаясь прийти в себя и найти занятие. У меня есть телевизор, куча дисков с фильмами, которые я уже не хочу смотреть. Я могу вязать, вышивать крестиком, даже рисовать картины по номерам, но мысли все чаще возвращаются к Руслану.

Я не понимаю, что делаю, когда выбегаю на пляж и что есть силы кричу:

— Хочу к тебе! Хочу тебя увидеть, пожалуйста.

Я падаю коленями на песок. Пять месяцев назад я и подумать не могла, что когда-то сделаю это. Я наивно полагала, что мне это не нужно будет, но я ошиблась. Я готова променять этот райский уголок на ад рядом с ним, поэтому мне больно.

Случайные прохожие странно на меня смотрят, но мне плевать, я сижу и жду непонятно чего. Ясно же, что Руслан не упадет с неба по первому моему зову. Он не всесилен, да и вряд ли моя истерика до него дошла.

Разбитой, раздавленной и совершенно апатичной, меня находит Маша. Она помогает мне встать, говорит что-то о том, что песок уже холодный и мне нельзя на нем лежать. Помогает дойти до дома и просит поужинать, но я лишь мотаю головой и поднимаюсь к себе. Девушка приходит через несколько минут с подносом и виновато произносит:

— Вашему ребеночку нужно хорошо питаться.

Я не могу на нее злиться не только потому, что она выполняет свою работу, но и потому, что она делает это со всей ответственностью, на которую только способна. Она беспокоиться о ребенке в моем животе больше, чем я сама, поэтому я все же встаю и впихиваю в себя еду. Заставляю. От своей истерики ничего не жду, хотя Руслан и говорил, что если я только захочу его увидеть — он узнает.

Так проходит еще дней пять и только потом я перестаю так апатично ко всему относится. Ем, сплю, хожу на море, чтобы искупаться. Когда возвращаюсь, не сразу понимаю, что изменилось, а когда ко мне доходит, быстро несусь к вилле, чтобы удостовериться в своей догадке.

Руслан сидит на диване, широко расставив ноги и откинув голову на спинку. Вне себя от радости я подлетаю к нему и сажусь рядом, обнимаю, покрываю лицо поцелуями и шепчу, как соскучилась. От моего напора он немного замирает, но вскоре отвечает на объятия.

— Забери меня отсюда, — прошу его сквозь слезы. — Хочу с тобой. Куда скажешь. Пожалуйста.

Он тяжело вздыхает и встает, достает сигарету из кармана и выходит на террасу, чтобы я не вдыхала едкий дым. Я иду следом и жду его вердикта, топчусь босыми ногами по деревянным дощечкам и смотрю на него так, будто прямо сейчас он должен вынести мне приговор. Впрочем, так оно и есть. Я не знаю, что буду делать, если он откажет мне, если не заберет с собой.

Глава 29

Ева

Он мотает головой, а я смотрю на облако сизого дыма, который он выпускает из рта. Сердце падает куда-то в пятки, и я, совершенно не думая, что делаю, подхожу к нему ближе, обхватываю со спины, прижимаюсь сильнее и вдыхаю его запах, не обращая внимания на табак. Я хочу с ним. Не важно, где, просто хочу быть рядом.

— Я не могу тебя забрать, Ева. Пока не могу.

— Все так плохо?

— Все, блять, даже хуже, чем могло быть.

Я знаю, что он мне не врет, но отчаянно хочу с ним. В то, что творится там.

— Я побуду с тобой несколько дней. Твои родители приедут через неделю.

— Не нужно их сюда вести, — я мотаю головой, оставляя поцелуй на его спине сквозь рубашку. — Им будет сложно… тут.

— Здесь ничего не нужно делать, — усмехается Руслан. — Мама скучает по тебе.

— Руслан, они... уедут потом. А я не смогу.

Наверное, он понимающе кивает. Я ловлю его движение рукой, так он тушит окурок и отбрасывает его в сторону. Поворачивается ко мне, берет меня в кольцо своих рук.

— Я тоже соскучился.

Мы как двое любовников, которые сбежали от мира на край света, чтобы побыть вдвоем.

— У тебя точно не будет проблем, если ты немного останешься?

Он смеется. Не так, как раньше, но он заряжает меня своим смехом, и я тоже улыбаюсь.

— Проблемой меньше, проблемой больше, — он пожимает плечами и тянет меня к себе, целует в шею, оставляя влажный след на тонкой коже.

— Я так соскучилась, — тянусь к нему на носочках, обхватываю руками его лицо, целуй сначала в губы, а потом, забывшись, покрываю поцелуями все его лицо.

Я так сильно соскучилась по нему, что это кажется такой мелочью. Необходимостью. Мне просто нужно чувствовать его рядом, знать, что он здесь, со мной. Что оставил все и примчался, как и обещал, по первой моей просьбе. Наверное, я не должна испытывать это чувство окрыления и счастья, ведь мне радость, а у него могут быть проблемы. Я не могу не чувствовать этой радости, хочется обнимать его, целовать, вжаться в его тело так сильно, как это вообще возможно и…

— Ты меня зацелуешь, — со смехом произносит Руслан и поднимает меня на руки.

Я визжу, хоть и понимаю, что могу разбудить половину дома и соседей. Плевать. Я хочу, чтобы они знали о моем счастье. Хочу быть сегодня эгоисткой, которой наплевать на всех вокруг, кроме своего мужчины.

Он разве твой?

Я закрываю внутренний голос на ключ и улыбаюсь Руслану, который переступает порог и несет меня наверх.

— Ты поправилась, — шутит он и смеется, когда получает по плечу рукой. — Нравишься такой, шепчет и опускает меня на пол в спальне.

Прижимает спиной к стене и становится рядом, потому что встать напротив ему мешает мой большой живот. Руслан кладет руку на мою грудь, сжимает, тянет ладонь ниже, поднимает подол платья и скользит шероховатыми пальцами по оголенной коже. Мне кажется, что ведут по моим нервам, потому что я накалена до предела.

Руслан забирается рукой под мягкий удобный лифчик, сжимает сосок между пальцами и вырывает громкий стон из моего рта. Его губы касаются моей шеи, прижимаются до боли, и я с блаженной улыбкой поднимаю голову вверх. Он поставил мне засос, понимаю с благоговением. Метка. Его метка.

Она останется со мной еще спустя несколько дней после того, как он уедет.

— Тебе… можно?

Я безоговорочно понимаю, о чем он и быстро киваю. Конечно, мне можно. Сейчас я нуждаюсь в нем. В его ласке, в сексе с ним, в том, чтобы он назвал меня своей, даже если ничего такого он и не скажет. Я как-то слишком быстро утонула в нем, погрузилась в мой океан с головой и забыла вдохнуть полные легкие воздуха, чтобы продержаться хотя бы минуту.

Не знаю, как мы перемещаемся на кровать, как я оказываюсь совершенно обнаженной перед ним и как не смущаюсь под его пристальным взглядом. Наверное, мое желание видеть его рядом куда сильнее стыда, потому что я с предвкушением развожу ноги в стороны и охаю, когда он касается меня там холодными длинными пальцами. Мне кажется, я сгорю под его касаниями заживо. Руслан ласкает, сминает, гладит, растягивает, вынуждает цепляться пальцами за простыни и требовать, выкрикивать его имя со словами:

— Пожалуйста… хочу.

Он касается меня там языком, подготавливает для себя, видимо, не понимая, что каждое движение как агония для меня, что я хочу его в себя немедленно. Бесстыже толкаюсь бедрами, Руслан отстраняется, смотрит на меня так хищно, что я сглатываю и жду, когда его член, наконец-то, наполнит меня.

Когда он входит, испытываю легкий дискомфорт и тут же напрягаюсь, но быстро расслабляюсь. Обхватываю его ногами, провожу руками по его ладоням.

— Повернить, — шепчет он. — Неудобно.

Я послушно поворачиваюсь и встаю на четвереньки. Руслан щадит меня и это чувствуется в каждом его движении. Он аккуратно входит в меня, едва ощутимо касается пальцами клитора и массирует его, чтобы я могла кончить вместе с ним. Мы, как и в последнюю нашу ночь, не предохраняемся, и я могу чувствовать его всего без преград.

Его член растягивает меня, входит медленно, задевает чувствительную точку. Поняв, что мне не больно, Руслан наращивает темп, вбивается сильнее, замирает, выходит почти полностью и снова входит. Дразнит. Издевается.

Я же почти ничего не слышу из-за шума в ушах и болезненной пульсации внизу живота. Стягиваю одеяла, утыкаюсь головой в постель и вскрикиваю, когда слышу, как жар распространяется по телу дикими импульсами. Я дрожу в его руках, под его членом, от жара его тела и оргазма, что сотряс меня впервые за длительные месяцы. Разумеется, я трогала себя, вспоминая о Руслане, но те оргазмы не идут ни в какое сравнение с тем, что я чувствую сейчас.

— Как же охуенно, — слышу за спиной и чувствую, как Руслан замирает во мне.

Он выходит, вытирает вытекающую из меня сперму полотенцем и тянет меня на подушку, прижимает к себе, говоря тихо:

— Два дня спал по четыре часа. Давай отдыхать.

Он засыпает через какие-то несколько минут, а я лежу, улыбаюсь, как дурочка, и смотрю в потолок. Руслан здесь, со мной, крепко обнимает меня, положив руку мне на живот. Он сказал, что ненадолго останется, значит, утром будет со мной. С этими мыслями я засыпаю. В настойчивых руках рядом с горячим телом того, кого никогда не переставала любить.

Глава 30

Ева

Просыпаюсь от холода и потому что даже во сне понимаю, что нахожусь в кровати одна. Быстро сажусь на постели, трогаю место, где лежал Руслан и когда встаю, молюсь, чтобы это не было лишь моим сном. Чтобы все случившееся оказалось правдой и он отошел выпить воды. Давно холодная постель говорит мне об обратном. Я понимаю, что Руслан встал давно и… его нет в доме.

Я паникую, когда не нахожу его на втором этаже, спускаюсь на первый, иду на кухню, но и там пусто. Только когда сквозь шум в ушах слышу мужской голос, доносящийся из террасы, бегу туда. Руслан стоит в тапочка и одних штанах, курит и разговаривает по телефону. Я так и замираю в нескольких шагах от него. Просто стою и… на душе становится тепло. Пара дней. У нас есть только это время. Потом он уедет, а я снова останусь здесь на неопределенное время.

Руслан, видимо, чувствует мое присутствие, потому что оборачивается, выпускает сизый дым изо рта и пристально смотрит. Я подхожу ближе, останавливаюсь в метре, мой взгляд опускается ниже, по груди, к прессу и члену, который видно даже сквозь брюки.

Мне неожиданно приходит в голову самое интимное, что я когда-либо делала просто потому, что хочу. Я опускаюсь перед ним на колени, поднимаю взгляд, смотря на мужчину снизу вверх. Он все еще говорит с кем-то по телефону, но его взгляд прикован ко мне. Когда я оказываюсь перед ним на коленях, Руслан запускает руку в мои волосы и тянет на себя. Не больно и едва ощутимо, но так… интимно.

Я едва касаюсь его члена губами, провожу языком, слизывая выступившие капли смазки. Она слегка солоноватая на вкус, приторная, но мне кажется, что ничего лучше я в жизни не делала. Мне просто хочется доставить ему удовольствие. Так.

Я двигаюсь дальше, вбираю всего его и вижу, как член твердеет еще сильнее. Это происходит буквально за какие-то считанные мгновения. Я отстраняюсь, касаюсь языком головки и понимаю, что Руслан прекратил разговоры по телефону. Убрал его в карман и сейчас только смотрит за моими действиями.

Я набираюсь смелости и провожу по стволу языком, при этом смотрю в глаза Руслану. Между нами трескает последняя возведенная стена, я вдруг перестаю краснеть и робеть, мне хочется доставить ему удовольствие, при этом я сама истекаю соками, чувствую, как внизу живота становится до стыдного мокро, а чуть выше скручивается тугой узел, который требует разрядки.

Делаю ритмичные движения головой, чуть задыхаюсь, но все равно продолжаю, потому что это Руслан и потому что я так сильно хотела его видеть…

— Иди сюда, — рычит он и поднимает меня с колен за локоть, уводит в сторону, вынуждает упереться о перила террасы и уверенно разводит ноги в стороны.

Его пальцы проходятся по клитору сквозь мягкую ткань влажных насквозь трусиков. Губы задевают ухо и касаются чувствительной точки на шее как раз в тот момент, когда пальцы отодвигают кромку ткани и проникают внутрь. Громкий всхлип удовольствия вырывается из моего рта. Я едва не задыхаюсь от нахлынувшего удовольствия и пытаюсь собраться с мыслями, но голова полностью пустая. Внизу живота становится жарче, в поясницу умирается его каменный стояк, и я веду попой назад.

— Это охуенно, — шепчет он, стаскивая с меня трусики рывком.

Я задыхаюсь, когда его член толкается в меня, хнычу, впиваюсь руками об опору, потому что мне отчаянно хочется разрядки. Большего.

В какой-то момент Руслан пересаживает меня на стол, стоящий неподалеку. Я упираюсь в него руками и откидываюсь назад.

— Ты красивая, — он проводит рукой по моей щеке, едва ощутимо ласкает, касается пальцами.

Я задыхаюсь, когда он вводит в меня свой член, когда толкает глубоко и сильно, когда размашистыми толчками добирается до самой заветной точки и вынуждает меня громко закричать от накрывающего меня оргазма. Все мысли куда-то резко улетучиваются, вокруг становится слишком тихо, я чувствую только, как он тоже замирает и стоит так, не выходя из меня, безумно долго.

Мы приходим в себя не сразу. Я едва могу подняться на ноги, а когда делаю это, топчусь на месте и чувствую, как по внутренней части бедра стекает его удовольствие. Мы вместе поднимаемся в спальню, я забегаю в душ, а когда возвращаюсь, прошу:

— Не уходи никуда, пожалуйста.

— Я не собирался. Следующие два дня я твой, Ева. Мы будем вместе. Только ты и я. Никакого телефона.

Я верю ему и засыпаю так быстро, как младенец. Утром я и правда просыпаюсь с ним, в обнимку. Руслан крепко прижимает меня к себе за живот, целует у уха и упирается крепким стояком в мои ягодицы. Я удивленно приподнимаю бровь, мол, серьезно, снова? Он лишь смеется и качает головой:

— Утренний стояк, даже не смотря на два марафона секса — нормальная мужская реакция.

Я лишь улыбаюсь и прислоняюсь к нему ближе. Почему-то я думала, что моя беременность встанет между нами тяжелым грузом. Что Руслан не поймет мое желание оставить ребенка, но он без проблем обнимает меня, трогает, у него нет отвращения к моему животу и… я позволяю себе помечтать о том, что однажды мы будем счастливы. Он, я и малыш. Двое. Я обязательно хочу родить Руслану сына. Потом, в будущем, когда все закончится и мы оба будем готовы к этому.

Глава 31

Руслан

Он даже не надеялся, что будет ей нужен. Последняя ночь, что они провели вместе казалась ему прощальной. Потому что Руслан был уверен — она его не простит. Никогда. За то, что разрушил ее жизнь, что влез в, пусть и в видимость, но все же отношений. Она была счастлива, пока он не вернулся и не захотел отомстить.

Но она позвала.

Конечно, он узнал об этом.

Ему все передавали. И он готовил встречу с ее родителями, чтобы ей было не так одиноко и скучно там одной. Руслан понимал, что ей трудно, что ему самому было бы нелегко находится там, среди оазиса, и не иметь возможности выпить в баре, сходить в магазин, прогуляться с подругами. Ей этого не хватало, а он не мог ее вернуть обратно. Пока не мог.

Марк искал ее.

И ополчив против него едва ли не половину тех, кто имел хоть какое-то значение в городе. Чего хотел добиться? Ее возвращения. И Руслан знал, что приезжать сюда было опасно. Его могли отследить, а ее забрать. Потом, конечно, когда он уедет.

— Зачем здесь больше охраны? — спрашивает, приподнимая голову из его груди. — Я итак их боюсь.

— Это для твоей безопасности, — ответил, вздохнув. — Ничего ужасного не происходит, если ты об этом, просто мне так будет спокойнее, когда я уеду.

Она тут же поникла, стоило ему сказать об отъезде. А ведь он даже не думал, что она так… привыкнет к нему, прильнет всем телом и покажет, как соскучилась. Руслан потерял голову. Здесь, с ней, вдали от всех проблем, он просто чувствовал себя счастливым и хотел все бросить, но знал, что его найдут. Да и ее, при умениях, можно, но пока с Русланом оставались его верные люди, он знал, что все будет хорошо.

Стоит ему пропасть, все рухнет. Он и так находился рядом с ней третий день и не мог заставить себя уехать. Все время рядом, в море, на завтрак, обед, ужин, на прогулки. Первое время он оторопел, увидев ее с животом, а потом… его торкнуло. Он чувствовал, как маленькая жизнь бьется внутри нее, как ножками упирается ей в живот. Руслан понимал, что этот ребенок не его, но он ведь был часть ее и, какая к черту разница, от кого?

Она волновалась. Это было видно по ее ошарашенному лицу и расстроенным глазам. Ева не хотела его отпускать, а он не мог уйти. Не представлял, как просто возьмет и уедет, дальше живя в неизвестности от того, когда они снова увидятся. Он вообще не представлял, что у него представится такая возможность.

— Не хочу, чтобы ты уезжал, — прошептала с сожалением и поцеловала его в грудь, коснулась шеи, прошлась по щеке. — Мы не можем остаться здесь?

Он хотел. Видит бог, он так сильно этого хотел.

— Нет, не можем, — качнул головой и, отодвинув ее, встал с кровати.

Он не должен был приезжать и дарить ей эти дни, ведь теперь ей будет в разы труднее, а ему? Он и представлять не хотел, а еще Эльза. Она недавно вернулась и выедала ему мозг по чайной ложке. Требовала его внимания, угрожала разводом и тем, что он ей обязан. Что именно Руслан уточнять не стал. Деньги у нее есть, жить где тоже, в развлечениях он ей не препятствует, а то, что сексом с ней заниматься не хочет. Так не стоит. На нее больше не стоит.

— И ты снова уедешь? А я останусь? — она надула губы и посмотрела на него так искренне, что ему захотелось ее забрать с собой. Просто привезти, жениться, развестись с Эльзой и всё. Его жена, под его защитой.

Но он не мог.

Развод с Эльзой означал потерю всего, и авторитета тоже. Что с ним сделает Марк в таком случае? А с ней? Он ведь заберет у нее ребенка и не посмотрит даже, как ей будет плохо. Марк вел дела грязно. Ему неизвестны слова “честь” и “справедливость”, он всегда шел по головам. И убирал неугодных ему людей.

— Я не могу остаться, — произнес, надевая брюки. — Утром я уеду. Это последняя наша ночь.

Он видел, что она расстроилась, знал это, но не хотел идти у нее на поводу и приезжать чаще или забирать ее в страну. Он был уверен, что стоит ей переступить порог аэропорта, как Марк об этом узнает. Тут она была хоть в какой-то, но безопасности, а там… Эльза его не поймет. Она только отошла от того, что Ева уехала, поверила ему в то, что он просто хотел ее защитить. Развод с женой ему был невыгоден, потому что тогда он всё потеряет. Всё. И ему никто не поможет, потому что всем наплевать, что с ним будет дальше, авторитет утерян.

— Я в душ.

На самом деле он просто сбегал. От ее глаз полных слез, от надутых губ, которые выглядели еще красивее обычного. Он бежал от нее, чтобы побыть наедине с собой, чтобы подумать. Руслан боялся, что она навредит себе, что будет плакать, и не мог смотреть на то, насколько она расстроена. Встав под холодные струи, немного пришел в себя. План постепенно рождался в его голове.

Он уже знал, что будет дальше, но пока не представлял, как это провернет. Он нашел одно единственное решение — пойти на уступки Марку. Договориться. И хотя Руслан знал, что с таким человеком, как Лебедев договариваться нельзя, но он должен попытаться. Ради будущего Евы и ее ребенка. Ради их общего будущего, которое, он уверен, обязательно будет. Руслан не знал, как все провернет, но быстро вышел из душа, вытерся, позвонил своему заму и сказал, что возвращается.

Его уже ждали.

Оставалось самое трудное — попрощаться с Евой.

Глава 32

Ева

Я знала, что он уедет, но не могла поверить, что это произойдет так быстро, что я не успею им надышаться и вообще побыть рядом. Вроде бы приехал он не на несколько часов, а на три дня, но я хотела, чтобы еще остался, чтобы побыл со мной рядом, обнял и желательно никуда не отпускал.

Одной оставаться было до жути страшно.

До ломоты в теле и болезненных представлений, как я тут.. без него. Смогу или... нет?

У меня внутри болит еще до отъезда.

И не потому, что меня могли найти, а из-за того, что дальше — та же сжигающая пустота, что и раньше, то же чувство подавленности, когда тебе хочется просто… ничего. Я боюсь момента, когда он меня оставит и оказываюсь совершенно к нему не готова, хотя не плачу навзрыд, не устраиваю истерику, а просто долго долго стою и обнимаю его за плечи так крепко, как могу. Мне нравится вдыхать его запах, чувствовать, что он вот здесь, рядом со мной, и что я действительно нравлюсь ему.

В такие моменты я стараюсь не думать о его жене, которая осталась там... дома. Я не хочу думать о том, почему они все еще не развелись, что стало тому причиной и как все будет дальше.

Больше не прошу, чтобы взял с собой, знаю ведь, что это бесполезно, он все равно сделает по-своему. Так, как безопасно и правильно. Мы стоим около десяти минут, под порывами вдруг разбушевавшегося ветра и под каплями дождя. За ним приезжает автомобиль, а я не могу его отпустить, не в силах разжать руки и помахать ему на прощание. Это вообще возможно сделать?

— Обещай, что вернешься, пожалуйста, — последний шепот в пустоту рядом с его ухом.

— Глупая, — он усмехается. — Я всегда буду к тебе возвращаться.

— Обещай, — все же настаиваю я, как если бы это действительно что-то изменило.

— Обещаю, что вернусь за тобой.

После этих слов он не дает мне опомнится, хватает руками за щеки и притягивает к себе, страстно целует, оставляя влажный след на губах, и быстро отстраняется. Я остаюсь лишь смотреть ему вслед и думать о том, что это не последняя наша встреча. Точно нет. Он приедет.

Через несколько дней, когда меня будят неизвестные люди в черных костюмах, я думаю, что меня поведут к нему и радостно поднимаюсь с кровати. Но то ли их поведение, то ли пистолеты говорят об обратном. Когда мы спускаемся вниз, первое, что бросается в глаза — море крови и убитая охрана. Я закрываю рот рукой, но даже не пытаюсь сопротивляться. В этот момент я думаю не о том, чтобы попытаться бежать. Я беременная, и мне нужно быть сильно ради своего малыша.

Когда мы выходим из виллы, меня ведут по песку и сажают в катер, который мчит нас к городу. Я не пытаюсь противиться и кричать, говорить, что меня похитили, потому что уверена, что сделаю только хуже. За мной пришли с одной единственной целью — довести до Марка. В том, что это его происки, я уверена на все сто процентов. Моя уверенность только крепнет, когда мы прилетаем в родную страну.

Странно, но даже в самолете я тихо сижу зажатой между двумя амбалами. Была бы я умнее, наверняка усыпила бы их бдительность и попросту сбежала, но даже такого плана у меня нет. Я боюсь за своего ребенка, который должен родиться с качественной медицинской помощью, даже если для этого придется сделать вид, что я рада видеть Марка — я таки попытаюсь.

Из здания аэропорта меня выводят под руки, усаживают в высокий внедорожник и везут куда-то за город. Я понятия не имею, где Марк и почему он не встретил меня в аэропорту, но это и неважно, главное, что я ношу его ребенка и уж точно буду в безопасности.

За окнами автомобиля мелькают деревья, машин становится все меньше. Через час автомобиль устанавливается у скрытого от посторонних глаз деревянного дома за городом. Насколько я помню, его никогда не было у Марка, но прошло уже немало времени, мы давно не виделись, и за этот период у него могло появиться куча недвижимости.

Авто останавливается у крыльца дома, я сижу и пытаюсь осмотреться, но мне, увы, не дают этого сделать.

— Выходи, — один из тех, кто приехал за мной и сопровождал все это время, грубо произносит эту фразу и хватает меня за локоть.

— Аккуратнее, Лёня, — произносит грубый голос, источник которого находится где-то у дома. — Я не давал указания протягивать руки.

Охранник что-то бормочет, но меня отпускает, убирает руки и позволяет самой выйти из авто. Я же шокировано смотрю в сторону дома, но так никого и не вижу. В том, что это не Марк, я уже успела убедиться. Его голос я узнаю из тысячи, а этот я слышала впервые в жизни.

Когда меня ведут к дому, я наконец встречаюсь с мужчиной взглядом. Ему около пятидесяти, не меньше. Его волосы покрыты сединой, глаза смотрят на меня изучающе, а губы сжаты в тугую полоску. Я перевожу взгляд на квадратный подбородок с ямочкой посредине, на небольшую щетину, и вдруг понимаю, что мужчина хоть и в возрасте, но все еще привлекателен.

— Здравствуй, Ева, — он делает шаг ко мне и выступает из-за колонны, в которой все это время скрывался. — Знаю, у тебя множество вопросов. Почему тебя привезли, к чему такая жестокость, — он вздыхает. — Мне жаль тех людей, но так просто они бы тебя не отдали и через несколько дней произошло то же самое, но только тогда ты бы оказалась в руках того, от кого носишь ребенка.

— Зачем я вам? — тихо, но решительно, потому что пока меня сюда везли, я мысленно приготовилась к тому, что меня оставят у Марка, но его здесь и близко нет.

— Видишь ли, — начинает мужчина и подталкивает меня к дому. — Что Марк, что Руслан жутко надоели своим соперничеством. Из-за них полезло множество действительно хороших ребят. Я хочу это прекратить, но пока ты там скрываешься, они здесь спускают собак друг на друга и убеждают криминальных авторитетов встать на их сторону.

— И зачем же я вам?

— Я хочу прекратить их павлиньи бои, — с усмешкой произносит и проводит меня на богато обставленную кухню, помогает сесть за стол и уже через минуту прислуга ставит передо мной сытный обед и кружку горячего чая. — Я забрал тебя оттуда, чтобы ты сказала мне, чего хочешь. Кто тебе, все же, ближе. Руслан или Марк?

— Марк избивал меня, — замечаю. — А кто вы такой?

— Я один из тех, кого они уговаривают, — он усмехается. — Только вот… мне абсолютно наплевать, кто из них прав, кто виноват. Руслан мне нравится, потому что за него ручался мой приятель, Марк же… он сложный человек. И он позволил себе поднять руку на беременную женщину. Я не могу вести дела с таким человеком, но если ты решишь, что готова жить с отцом ребенка, конечно, поддержу.

— Я не хочу к Марку, — бросаю в сердцах.

— Ну-ну, спокойнее, — произносит мужчина и садится рядом. — Давай просто поедим, а дальше будем смотреть. В любом случае до самих родов ты останешься у меня.

Глава 33

Ева

Виктор, так зовут того, к кому я приехала, оказывается довольно милым в общении. Он заставляет свою прислугу заботится обо мне, а по вечерам, когда приезжает домой, зовет в свой кабинет и рассказывает о том, что случилось за день. Большую часть из его рассказов я, конечно же, не понимаю, но мне интересно его слушать. Сидеть с чашкой чая, понимая что ты в абсолютной безопасности.

Виктор попросил меня сделать выбор, и я сообщила ему свое решение. В пользу Руслана, разумеется.

— Я хочу убедиться, что ты ему нужна, — мужчина пожимает плечами. — Он ведь женат, знаешь. И срок действия их договора истек. Они могут развестись, но продолжают состоять в браке, а тем временем, он летит к тебе, чтобы… поразвлекаться. И ты мне говоришь, что хочешь быть с ним.

— Я не понимаю, — шепчу сбивчиво.

— Если Руслан не собирается разводиться и ты для него лишь игрушка, — мужчина пожимает плечами. — Не думаю, что  у тебя получится к нему вернуться. Разве что только ты будешь согласна жить втроем с его женой.

Я даже не знаю, что сказать. О ситуации с женой Руслана я уже знаю, но не понимаю, почему он не спешит разводиться, если… хотел быть со мной. Я хочу найти логическое объяснение всему, что происходит, но почему-то не получается. Интересно, он уже знает, что меня увезли? Ищет? Или просто решил, что у него гора с плеч свалилась. Почему-то от мысли, что я могу быть безразличной Руслану, на глаза наворачиваются слезы. Он ведь так обнимал меня и говорил, что я нужна ему, обещал вернуться.

Только вот ничего больше он не обещал.

Говорил, что соскучился, что я красивая и ничего больше. Ни слов любви, ни обещаний, что он обязательно разведется с Эльзой и мы будем жить вместе. Мне начинало казаться, что я стала для него олицетворением мечты. Он хотел меня раньше, но Марк отобрал меня у него, и теперь у Руслана есть чудесная возможность быть со мной. Трахать, целовать, наслаждаться минетом, на самом же деле он ко мне ничего не чувствует.

— Вижу, ты уже успела накрутить себя, — смеется Виктор. — У тебя близится срок родов, ты останешься здесь, к тебе приедут акушеры и гинеколог, когда придет время. Если нужно будет, тебе окажут всю необходимую медицинскую помощь, под это уже оборудован кабинет.

— И чего вы… хотите? В смысле, разве вам действительно есть дело до меня и моего ребенка?

— Видишь ли, Ева. Я деловой человек. И я не люблю, когда сахар мне нравится в одном магазине, а кофе в другом, но мне приходится выбирать, потому что два магазина между собой враждуют. Сейчас половина моего бизнеса остановилась, потому что я не могу принять сторону Марка. Я уже говорил, что за Руслана ручался мой друг, да и я сам знаю, что он смышленый парень. Но он ввязался туда, куда не должен был. Его ждало светлое будущее и развитие, а потом появилась ты…

— И что… дальше?

— У него теперь два варианта, — не без раздражения произносит он. — Или отказываться от тебя и продолжать работать, или же бросать все, брать тебя и ребенка и уезжать. Есть место, где вы сможете жить. И это далеко не та дыра, в которой вы находились. Я могу решить проблему с Марком и Руслан это знает. Как и то, что я потребую в этом случае.

— И что же? — я сглатываю.

— Его дело, конечно же. Я уважал своего друга и ни за что не полез бы в это все силой, но если Руслан придет сам — я потребую это в первую очередь. Меня не интересуют деньги, я хочу власти. Пока он молчит. И продолжает решать все сам, — Виктор смеется. — Или ты ему не нужна, и он начинает это понимать, или до сих пор думает, что все сможет решить без моего вмешательства.

— И что будет со мной, если окажется, что я ему не нужна.

— Я ждал этого вопроса, Ева, — с улыбкой произносит Виктор. — Ты вольна будешь делать что хочешь, я больше не стану удерживать тебя в своем доме.

— И защищать тоже, — замечаю.

— Разумеется, — Виктор кивает. — Но у тебя будет возможность остаться здесь… со мной. Ты девушка смазливая, скрывать не стану, что нравишься мне. Предложу быть моей. Руки распускать не буду, заботой окружу как тебя, так и ребенка. Своих детей у меня нет, — он криво усмехается. — Диагноз такой… неблагоприятный.

Я не хочу думать о том, что предлагает Виктор и все еще надеюсь на Руслана, хотя с каждым днем эта надежда тает. Почему-то я верю в то, что узнала. Он может все закончить и отказаться, может быть со мной, но без власти и всего этого криминального мира, но… даже не думает об этом. Я думала, что знаю Руслана, что он все тот же парень, что спас одинокого котенка у школы, но это оказывается ложью. Он другой. Жестокий, циничный, и ему нравится быть главным.

Руслан так много мне обещал, так самоуверенно говорил, что заберет у Марка и что спасет меня, а на деле же меня легко нашел другой человек, у которого, я почему-то уверена, что меня не найдут.

Я вижу между ними различия слишком сильно. Руслан мальчик, который слишком быстро повзрослел, а Виктор мужчина, который знает, чего хочет от жизни. Он выполняет обещания и когда приходит время моих родов, в доме тут же появляется высококвалифицированный гинеколог и несколько акушерок, мне помогают справиться со своим организмом, подсказывают, что делать, когда я почувствую, что пора. Я так сильно хочу услышать крик своего сына и убедиться, что с ним все в порядке, воспитывать его в тепле и уюте. Я устала быть между двух огней. Мне бы спокойствия. Для себя и ребенка.

Глава 34

Ева

Я не знаю, в какой именно момент понимаю, что не нужна ему. Наверное, это происходит спустя месяц молчания и нахождения в подвешенном состоянии. Я вроде бы и живу, но на самом деле лишь существую: дышу, хожу, ем и жду малыша, но ничего не чувствую. Жду его, что вернется, что приедет, скажет, как я на самом деле нужна ему и важна.

Ничего такого, конечно же, не происходит.

— Как дела у пузожителя? — спрашивает Виктор, зайдя ко мне в комнату и положа руку на живот. — Пинается?

— Да, и очень сильно, — улыбаюсь искренне и накрываю его руку.

Это получается непроизвольно, ничего такого я заранее не планировала и даже не думала, что могу как-то скомпрометировать себя, но Виктор, похоже, считает иначе. Он больше не смотрит на мой живот, оценивает лицо, акцентирует внимание на губах, касается взглядом щек.

Я отхожу первой из-за неловкости.

Мне становится не по себе от такого внимания и от того, что я вопреки тому, что хожу, как зомби и жду Руслана, совсем небезразлична к Виктору.

— Как твои дела, Ева? — аккуратно спрашивает у меня. — Как самочувствие? Тебе не хуже?

— Нет, все в порядке.

— Есть предложение сходить в ресторан, если ты, конечно же, хочешь.

Я замолкаю. За прошедший месяц он впервые предлагает сходить в ресторан, выйти куда-то за пределы этого дома.

— Разве это не… опасно?

— Нет, — удивленно отвечает. — Почему это должно быть опасно? Раньше я как-то не подумал предложить тебе это, а сейчас понимаю, что зря, — его губ касается виноватая улыбка. — Так что скажешь? Пойдем?

Наверное, нужно отказаться, найти причину, почему я не хочу идти, но ведь на самом деле я хочу выйти, наконец, из этого дома. Увидеть людей, подышать воздухом за пределами территории особняка. Мне чертовски не хватает привычной жизни, потому что я оказываюсь оторвана от мира.

— Да, поедем.

— Отлично, — кивает Виктор. — Жду тебя внизу. Света принесет твою одежду, я поручил ребятам, они купили, думаю, тебе понравится.

Я не успеваю ни поблагодарить его, ни сказать, что не стояло ничего покупать, так как Виктор разворачивается и покидает мою комнату. Через минуту приходит Света, ставит пакеты на кровать и удаляется, предварительно спросив, не нужно ли мне что-то. Я отрицательно мотаю головой и, когда она покидает комнату, подхожу к покупкам. Там оказывается красивое коктейльное платье бежевого цвета. Под грудью широкий пояс, рукава выполнены из прозрачной тонкой сетки. Я тут же меряю платье и, когда смотрю в зеркало, отмечаю, что выгляжу прекрасно.

В завершение распускаю волосы, наношу немного косметики, подкрашивая лишь губы и глаза. Непроизвольно думаю о Марке и о том, что мы можем его встретить, но почему-то теперь я уверена, что нахожусь в полной безопасности. Только сейчас понимаю, что страха, как раньше, нет. Он ушел, я спокойно сплю, мне не снятся кошмары. Это, видимо, из-за того, что рассказал Виктор о Руслане и обстоятельствах. Я почему-то верю, что у Виктора есть возможность меня защитить.

Я спускаюсь вниз спустя несколько минут, хожу в поисках Виктора и нахожу его в гостиной. Он сидит, откинувшись на спинку кресла, одна его нога согнута и запрокинута на колено второй, а голова лежит на спинке дивана. Будто почувствовав мое присутствие, он поднимает голову и прожигает меня взглядом, встает буквально за секунды и подходит ко мне. Так близко, насколько это вообще возможно.

— Ты невероятно красива, Ева, — шепчет в паре сантиметров от меня и позволяет себе коснуться моего плеча костяшками пальцев.

По моему телу проходит разряд тока. Я отхожу на несколько шагов назад, Виновато опускаю взгляд в пол и произношу:

— Мы можем ехать?

— Да, конечно. Идем.

Виктор аккуратно обнимает меня за талию и ведет на выход из дома. У машины мы останавливаемся, он открывает дверь и помогает мне забраться в салон. Виктор садится рядом со мной, водитель заводит двигатель и мы выезжаем из территории особняка. До ресторана добираемся за полчаса, Виктор помогает выбраться из салона автомобиля и берет меня за руку.

Мы заходим в ресторан, держась за руки. Виктор помогает мне сесть за столик, принимает меню у официанта и просит заказывать. Я выбираю карпаччо из телятины и свежевыжатый яблочный сок. Виктор заказывает стейк с кровью, стакан виски и салат с морепродуктами.

— Ты любишь морепродукты? — уточняет.

— Не так, чтобы очень.

— Тебе стоило заказать их сегодня, — рекомендует Виктор. — Для ребёнка полезно.

Чувствую себя ничего несмышленой девочкой, которая по ошибке совсем скоро станет мамой. Рядом с ним мне кажется, что я действительно ничего не понимаю или же поступаю так.

— Моя жена была беременна, — рассказывает он. — Долгожданный ребёнок, первенец, наследник, — усмехается. — Я следил за ее питанием и попутно вкалывал, чтобы прокормить семью. Моя жена не знала, как протекает беременность, что нужно есть, чтобы не навредить ребёнку. Приходилось следить за этим самому, и морепродукты были едва ли не основными в ее рационе.

— Вы говорили, что у вас нет детей, — замечаю.

— Их и нет. Она была идиоткой, подсела на наркотики и потеряла ребёнка, несмотря на то, что я делал. Я следил за ее питанием, но не мог проследить за тем, что она убивает себя и ребёнка.

— Я… сочувствую вам.

Подавленная его откровением, не знаю, что больше сказать, поэтому произношу лишь слова сочувствия. В горле встает ком, потому что я понятия не имею, как Виктор себя чувствовал, потеряв и жену и ребенка, поэтому не знаю, что сказать еще. Утыкаюсь взглядом в стол и комкаю подол платья.

— Давай поговорим о другом, — предлагает Виктор.

Глава 35

Ева

За полчаса мы успеваем перебрать едва ли не все темы. Я выясняю, что Виктор был женат и безумно любил свою жену. Настолько, что больше не решился взять в жены другую женщину. Поначалу это никак не вяжется у меня в голове, потому что он влиятельный, богатый мужчина и… одинокий. А потом я думаю, что это даже к лучшему, ведь теперь я под его защитой. И чем больше проходит времени между метаниями Руслана и напором Марка, который никак не может отступить, тем больше я хочу ответить Виктору согласием на его предложение.

— Вы до сих пор не нашли ту, с кем бы хотели провести остаток жизни? — искренне удивляюсь, не представляя, как такой человек, как он, не может найти себе вторую половинку. Женщин ведь так много, а тех, кто искренне полюбит его, еще больше.

— Нашел, — его улыбку сменяет серьезность.

Я сглатываю, не совсем понимая о чем он. Улавливаю движение его руки за полы пиджака, а после перевожу взгляд выше. Туда, где в нескольких метрах от нас стоит Руслан с… Эльзой. Она по-хозяйски держит его под руку, а он даже не видит меня. Улыбается ей, трогает за руку, целует в щеку.

Чувствую себя рыбой, которую мало того, что вытащили из привычной среды и заставили дышать невыносимым воздухом, так еще и ударили об лед. Так сильно, что начинает шуметь в ушах. Я с трудом отвожу взгляд, фокусирую его на тарелке и прошу у Виктора возможности отойти в дамскую комнату. Буквально сбегаю из зала и когда попадаю в туалет, понимаю, что попросту не могу вернуться обратно. Не после того, что видела и, уверена, еще увижу. Мне, оказывается, слишком больно, чтобы просто взять и обо всем забыть.

Руслан и Эльза. Он ведь говорил, что она нужна ему и прямо сейчас он попросту не может ее бросить. Не потому, что не хочет, а именно не может. Но тогда зачем такие похождения в рестораны? Поцелуи в щеку и нежность, которую я улавливала в его взгляде. Я не слепая. А еще я узнала то, чего он мне не рассказывал. Прямо сейчас он мог все прекратить, ему нужно было лишь отказаться от всего, что у него было, взять меня за руку и уехать. Если я была готова с ним куда угодно, хоть в шалаш, то он… ему была важна репутация, деньги, слава, авторитет, в конце концов.

Нужна ли я ему?

Теперь сомневаюсь.

Когда позади скрипит дверь, не сразу придаю этому значение. А когда на талию ложатся чьи-то руки, поднимаю голову и встречаюсь взглядом с Русланом через зеркало. Он трогает мою талию, целует шею, а я почему-то вижу только его взгляд, направленный на жену. И кольцо на пальце, которое раньше игнорировала.

Я отталкиваю его через минуту, когда становится противно то, что он делает.

— Я соскучился, — шепчет он и делает несколько шагов ко мне.

— Прекрати, пожалуйста, — прошу его, когда он снова начинает меня трогать.

Я почему-то больше не хочу его ласк, его рук, его губ на своем теле. Не теперь, когда он прячется от своей жены в туалете с… кем? Я даже не знаю, кем прихожусь ему.

— Брось, — рычит Руслан, впиваясь болезненным поцелуем в шею.

— Я не хочу, — отталкиваю его, но не получается.

— Отпусти девушку, — слышу громкий бас, который тут же узнаю.

В двери стоит Виктор. Он зло смотрит на Руслана и ждет, пока тот отойдет, впрочем, с этим он не спешит. Дерзко усмехается и скалит зубы.

— Да ладно тебе, — смеется. — Она ведь сохнет по мне и ты прекрасно это знаешь. Да, защищаешь ее, но ведь это ничего не даст. Он не станет раздвигать ноги перед тобой, потому что ты благороден.

Поверить не могу тому, что слышу. Просто не могу поверить, что это говорит Руслан, а не Марк. Что с ним случилось и как он может вот так с тем, кто бережет мою жизнь?

— Ты прав, — соглашается Виктор. — Меня она не любит и вряд ли полюбит.

Он говорит это уже смирившимся со всем голосом. Просто как бы констатирует факт, при этом видно, что ему неприятно. Я хочу что-то сказать, но не знаю что. Какая-то часть меня все еще тянется к Руслану, а вторая хочет защитить Виктора, который ничего плохого мне не сделал. Ни разу грубо не коснулся, не сказал ничего оскорбительного и сдерживал свое слово, защищая, обеспечивая и делая так, чтобы я ни в чем не нуждалась.

Разве я могу быть не благодарной ему?

— Давай закроем эту тему. Я забираю ее, увожу отсюда, а ты забываешь о том, что она жила у тебя.

Руслан хочет меня забрать?

— Почему-то я думаю, что она вряд ли захочет уезжать с тобой, — спокойно произносит Виктор, хотя я понимаю, что он не может быть уверен. Я и сама не знаю, чего в этот момент хочу. Убежать с Русланом и ни о чем не думать или… остаться там, где меня берегут, как зеницу ока и не давят, требуя решения незамедлительно.

Руслан смеется.

— А не дохера ли ты на себя взял, Виктор? — уже зло чеканит он. — Она моя, ясно?

— Твоя сидит в зале ресторана и ждет, когда ты здесь наиграешься, — все таким же ледяным тоном парирует Виктор. — Эльза там места себе не находит, ты привел ее и ушел, даже заказ не сделав.

Руслан морщится от упоминания жены, а я аккуратно освобождаюсь от его захвата. Мне снова становится неприятно, потому что он ничего не делает, чтобы быть со мной.

— Еватоже моя.

— Она не вещь и может выбрать.

Руслан снова смеется, а я, кажется, уже знаю, что будет, если меня попросят выбирать. Сторону я принимаю тут же.

— Ну и пусть выбирает, — самодовольно и уверенно отвечает Руслан. — Я не против.

Взгляды обеих мужчин устремляются в мою сторону, Руслан что-то говорит, а Виктор молча смотрит, прислонившись плечом к косяку двери. Он даже не думает как-то уговаривать меня. Все, что он хотел, сказал давно. И я отчетливо понимаю, что он нигде не соврал. И делом, а не пустым словом, подтвердил, что я буду в полной безопасности, где бы ни была.

— Ева? — как-то надломлено произносит Виктор, когда пауза затягивается.

Я бросаю беглый взгляд на Руслана.

— Понятно.

Виктор отклоняется от косяка и намеревается уйти, но я останавливаю его словами:

— Я пойду с тобой, Витя.

Он останавливается, поворачивается к нам, ждет, когда я подойду и по-хозяйски обнимает, притягивая к себе.

— Ты прав, Рус, она никогда меня не полюбит, но уйдет со мной ради себя и ребенка. Потому что ты не можешь сдержать ни единого своего слова, а со мной она будет в полнейшей безопасности.

Я избегаю взгляда Руслана и почему-то уверена на все сто, что поступаю правильно. Так нужно было сделать давно.

Глава 36

Ева

Я хочу думать, что совершила ошибку, когда ушла с Виктором, потому что так легче и проще принять тот факт, что мы с Русланом никогда не будем вместе. Больше нет. Он женат и не собирается менять этот статус, ему хорошо с Эльзой, а я… как ненужный багаж.

Он чувствует вину в отношении меня, но на самом деле не любит. Больше нет. У него есть множество других более важных дел, нежели у меня. Наверное, для этого должно было произойти что-то подобное.

На выходе из ресторана, Виктор накидывает мне на плечи свой пиджак и прижимает к себе, когда ведет к машине. Открывает дверцу, помогает сесть внутрь и забирается следом. Ни единого шанса пожалеть. Он все такой же спокойный и внимательный, обходительный и уравновешенный. Ни кривого слова в мою сторону, повышенного тона.

Я дрожу всем телом даже в теплом салоне автомобиля. Ребенок внутри меня толкается, а в пояснице немного ноет. Вот-вот мне рожать, и я безумно волнуюсь, правда, даже здесь уверена, что все будет хорошо. Просто не может быть иначе.

Виктор притягивает меня к себе. Без лишнего намека на что-то большее, просто обнимает за плечи и позволяет уткнуться ему в плечо и вдохнуть терпкий мужской аромат.

— Все будет хорошо, Ева. Ты не пожалеешь, обещаю.

— Я знаю.

Мне больно прощаться с Русланом, трудно осознать, что это конец. Что дальше я сама по себе, а он сам по себе. А еще я вдруг понимаю, что теперь мне предстоит стать женой другого. Виктор не захочет, чтобы я жила в его доме просто так, не станет давать мне защиту, да и вряд ли сможет без оформления брака. Став его женой, я буду защищена от Марка и Руслана. Больше никто не посмеет меня тронуть или взглянуть как-то не так. Единственное, о чем я думаю — смогу ли забыть Руслана и начать жизнь с Виктором?

Мы приезжаем домой через полчаса, я едва выбираюсь из машины, потому что поясница ноет сильнее. Мы входим в дом, я иду к лестнице, чтобы подняться на этаж, но у подножья чувствую, как по ногам стекает горячая влага. Я смотрю вниз и понимаю, что это отошли воды. Уже. Сегодня. После того, как я сделала выбор не в пользу Руслана. Это знак свыше?

Виктор, конечно же, замечает случившееся, подходит ко мне, спрашивает все ли в порядке и убедившись, что это так, берет меня на руки и несет обратно в машину. Несмотря на то, что в нашем доме есть весь необходимый медицинский персонал, он решает вести меня на роды в больницу. В этом я полностью разделяю его взгляды, потому что там есть и операционная, и аппараты, и детские боксы, если вдруг что-то с малышом случится не так.

Мы выезжаем из территории довольно быстро, впрочем, к больнице добираемся так же скоро. Нас уже ждут. Мне помогают добраться внутрь, заставляют переодеться и готовят к родам. Через полчаса меня осматривает врач и говорит, что мне еще несколько часов, которые я могу провести с мужем, если тот хочет присутствовать при родах. Я мотаю головой, но в этот момент в палату входит Виктор. На нем спортивные трико и вязаный свитер, а сверху — белый медицинский халат и шапочка на голове.

Он подбадривающе улыбается и подходит ближе. Останавливается в метре от меня, и говорит, что будет рядом на случай, если понадобится мне. Врач одобрительно улыбается и покидает мою палату, а меня накрывает схваткообразная боль. Я морщусь и даже вскрикиваю от неожиданности. Думала, что та незначительная боль, что была, и есть схватки. Успела даже подумать о том, что женщины преувеличивают и на самом деле в родах нет ничего ужасного.

— Если ты против моего присутствия — только скажи, и я уйду.

— Нет, останься, — прошу у Виктора. — Ты нужен мне.

Я не вру. В такой важный и ответственный момент я вовсе не хочу оставаться одна. Потому что не знаю, что меня ждет дальше, потому что боюсь и оттого что хочу верить — Виктор не допустит, чтобы со мной что-то случилось.

Через час меня снова осматривают и вместе с Виктором просят пройти в родильный зал. Я начинаю трястись. Липкий пот покрывает мое тело, по щекам катятся слезы, и я чувствую, как у меня начинается самая настоящая истерика.

— Ева, посмотри на меня, — Виктор требовательно трясет меня за плечи.

Мне не больно, но этого хватает, чтобы очнуться и прийти в себя. Чтобы услышать Виктора и перестать нервничать.

— Ты нужна ребенку, слышишь? Ему ведь тоже трудно, малыш, он хочет к нам, увидеть мир, свою мамочку, — он убирает влажные пряди с моего лица и заправляет волосы за ухо. — Помоги ему и будь сильной, я рядом и если что-то пойдет не так — мы обязательно тебе поможем. Тебя прооперируют, если будет ясно, что сама ты не родишь, хирург уже здесь, операционная готова, не волнуйся.

Он успокаивает меня, но я все равно нервничаю. Мне трудно осознать тот факт, что я скоро стану мамой и что для этого мне самой нужно потрудиться. Через несколько минут, когда схватки становятся невыносимыми, меня помещают на родильный стол. Дальше все происходит как во сне. Мне говорят тужиться, просят соблюдать дыхание и дают указания. Я все выполняю, несмотря на боль, следую совету Виктора и помогаю своему малышу появиться на свет.

Виктор, пока я мечусь и стону от боли, вытирает пот с моего лба, успокаивает меня, целует в лоб и шепчет подбадривающие слова.

— Ты обязательно справишься. Еще немного, умница.

Когда я слышу крик малыша, на душе становится куда спокойнее. Я выдыхаю и откидываю голову назад. Все позади, я справилась, мой маленький появляется на свет. Это мальчик. Сын. Его заворачивают в пеленку и сразу же прикладываю к груди. По щекам текут слезы, но ведь я не одна. Со мной рядом Виктор, который обещал, что со мной обязательно все будет в порядке и он не соврал. У меня все болит, но я чувствую счастье, когда смотрю на маленькое личико своего ребенка.

Он пускает слюни и кривится, а я прикусываю губу, чтобы не разрыдаться. Правильный ли я сделала выбор? Почему-то мне кажется, что да. Я вдруг понимаю, что Руслан ни за что бы не присутствовал на родах. У него появились бы дела, он бы разговаривал по телефону в холле, но не держал бы меня за руку, как это делает Виктор, не смотрел бы вот так. Нас, по сути, связывает только секс. Он хотел меня, а я его. Ничего кроме интимной близости нас не связывало. И он не был в восторге от того, что я ношу ребенка от другого.

— Ты большая молодец, — говорит Виктор. — Думала, как назвать его?

— Кирилл, — едва шевелю губами и прикрываю глаза от усталости. Хочется отдохнуть от измотанности.

Глава 37

Ева

Я прихожу в себя только утром. Едва помню, что со мной случилось и, подумав, что роды мне приснились, касаюсь рукой живота. Его нет. Я с трудом открываю глаза и пытаюсь подняться с кровати. Получается плохо, поэтому я заваливаюсь обратно, а потом слышу приятный женский голос:

— Вам нельзя вставать. Доктор запретила.

— Я хочу воды, — едва произношу пересушенными губами.

Слышу какое-то шевеление, а затем к моим губам прикладывают трубочку, и я жадно пью. Напившись, выплевываю трубочку и спрашиваю:

— Что с моим сыном? Он… в порядке?

— Да, все хорошо, — произносит девушка. — Он здоровый мальчик, сейчас лежит в детском отделении, за ним присматривают наши медсестры и его папа.

По моим щекам стекают слезы, я искренне радуюсь тому, что у нас с Кириллом появился Виктор. Вряд ли бы Руслан или Марк, хоть кто-нибудь из них так же заботливо сидел с ребенком, когда он еще не может сказать, почему плачет.

— Мальчик у вас большой, три сто, рост пятьдесят пять сантиметров, закричал сразу, пора бы вам приложить его к груди.

— Я готова, — произношу, пытаясь встать. — Принесете его мне?

— Конечно.

Медсестра удаляется, а я остаюсь в палате затем, чтобы дождаться своего сына. Пытаюсь принять наиболее удобное положение, чтобы покормить его потом и сгораю от предвкушения. Мне принесут моего малыша, я смогу его кормить, обнять, прижать к себе и вдохнуть его запах.

Дверь открывается, я поднимаю голову и натыкаюсь на Виктора, который держит на руках маленький сверток. Мой сын. У него на руках мой сын. За ним с ноги на ногу переминается медсестра, она же и помогает мне правильно уложить сына и приложить его к груди. Первое время я испытываю дискомфорт, покалывание и мне неприятно, но я быстро привыкаю и с радостью прижимаю сыночка ближе. Он так пахнет. Молоком и чем-то особенным, чем пахнут дети.

Я мама.

Осознаю это только тогда, когда кормлю сына, да и то, кажется, не до конца.

Медсестра покидает палату, пообещав прийти, как только понадобится. Я в любое время могу ее вызвать, просто нажав на кнопку рядом с кроватью. Сейчас я вовсе не против, чтобы она ушла. Пусть оставит мне сына на подольше, чтобы я могла насладиться его обществом.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Виктор, присаживаясь на стул рядом с кроватью.

— Неплохо, — стараюсь улыбнуться, но не получается. Под его пристальным взглядом я чувствую себя не очень уютно и сильно неловко.

— Голова не кружится, может, ты хочешь есть?

— Нет, пока нет. Покормлю Кирюшу и потом.

— Ладно, — соглашается он. — Сообщишь мне, когда захочешь.

— Ты все время находился здесь?

— Да, конечно, — кивает. — Вначале рядом с тобой, потом с Киром в детском, носил его ночью. Мальчик с характером, — он улыбается. — Не хотел спать, представляешь? Ему не понравился бокс с идеальными белыми простынями.

— Скука, — смеюсь сквозь слезы.

— Ага, смертная. Ты отдохнула?

— Выспалась впервые за последние месяцы, — сквозь улыбку. — Тебе было слишком тяжело?

Он мотает головой и смотрит на меня как-то странно. А потом начинает говорить.

— Если бы мне было сложно, я заплатил бы медсестре и она носила Кирилла сутками. Просто я хотел сам побыть с ним. Привыкнуть к ребенку, ведь нам в ближайшие месяцы придется ухаживать за ним вместе.

Я не знаю, что сказать, потому что в самых смелых представлениях даже подумать не могла, что Виктор захочет не просто видеть меня рядом и иметь ребенка, но и начнет за ним ухаживать вместе со мной. Носить на руках, переодевать, возможно даже купать. Он готов пойти на это? Не нанять няню, а делать всё самостоятельно?

— Не смотри так. Я за прошедшие годы уже похоронил надежды понянчить ребенка, так что собираюсь воспользоваться представившейся возможностью сполна.

— Я не знаю, что сказать.

— Ничего и не нужно. Я просто хочу быть рядом. С тобой и Кириллом.

— Я не стану тебя отталкивать, но… — не знаю, как произнести, что не смогу его полюбить и, может быть, никогда не пересилю себя и не лягу с ним в постель.

— Я знаю, что ты любишь его, — спокойно говорит Виктор. — И не стану тебя торопить. Просто… будьте рядом. Отношения мы узаконим, как только тебя выпишут. Кирилл тут же будет внесет в список наследников, как и ты. У меня никого нет, чтобы оставить то, что имею.

— Я не знаю, как благодарить тебя за то, что ты для меня и сына сделал. Это ведь всё… непросто. Принять проблемную женщину, приютить у себя, носиться с малышом, который только родился всю ночь…

Я поверить не могу, что Виктор с легкостью все это делал. Не обещал, а просто брал и делал, носил сына, готов дать ему свою фамилию и оставить нам все. Меня затапливает благодарность к нему, которая распространяется по всему телу. Никогда и никто не был готов защищать меня так, как он. Вопреки всему, он находился рядом и помогал, просто делал то, что должен. Я буду делать все, что в моих силах, лишь бы проникнуться к нему чувствами, но с ужасом понимаю, что не смогу себя заставить.

Поймет ли он, если у меня не получится? И будет ли так же внимателен к нам, как и сейчас.

Глава 38

Ева

Я верчу в руках свидетельство о браке и не могу поверить, что теперь являюсь законной женой Виктора. Он качает сына на руках и что-то бормочет, впрочем, я совсем не слышу, что именно, погруженная в свои мысли. Мы муж и жена. Он укачивает сына, и тот даже засыпает, а я все еще не могу в это поверить.

— Это всего лишь формальность. Бумажка, — Виктор пожимает плечами и укладывает сына в кроватку. — Я по-прежнему не собираюсь тебя торопить.

Он уходит, забирая с собой листок, а я остаюсь в комнате одна. Через полчаса, когда спать еще рано, а сидеть просто так в четырех стенах становится невыносимо, я выхожу в коридор. Сегодня мы официально стали мужем и женой, а я практически ничего не знаю о человеке, с которым живу. Те крохи, что он мне рассказал, совсем не делают о нем представления, и я не на шутку волнуюсь.

Я иду в кабинет Виктора, медленно ступаю и замираю у самих дверей, потому что оттуда доносится:

— Привези мне бабу, Раим, все, как я люблю.

Я мечусь, не зная, как лучше поступить. Молча сбежать и не выдавать своего присутствия или…

Я все же ступаю внутрь. Приоткрываю двери и спрашиваю:

— Можно?

— Заходи.

Я выдыхаю. Если бы я ему помешала или он ожидал девушку прямо сейчас, наверняка бы не впустил меня в кабинет.

— Извини, я… решила поговорить, если ты не занят.

— Как раз закончил работу, — Виктор указывает на диван и встает из-за стола, твердой походкой направляясь ко мне. Размещается рядом и выжидающе смотрит.

Когда шла сюда, как-то не думала о том, о чем мы будем разговаривать. Надеялась, что все сложится само собой, а Виктор явно не намерен начинать сам и ждет.

— Я наверное пойду, — встаю, понимая что выгляжу полной дурой. Пришла, а разговаривать не знаю о чем.

— Стоять! — Виктор перехватывет меня за руку и вынуждает хлопнуться обратно на диван. — Ты же зачем-то пришла.

— Поговорить.

— Я слушаю.

— Я просто… не знаю о чем, — пожимаю плечами. — Мне стало одиноко там, и я решила, что было бы неплохо узнать друг друга поближе.

— Это ты хорошо решила, — он кивает. — Но ты не готова к такой близости, — он усмехается. — Поэтому даю тебе возможность поговорить, расспросить о том, что хочешь знать.

— Например, кем ты работаешь.

— У меня сеть отелей, — Виктор пожимает плечами. — Начинал с незаконного, правда, но сейчас отошел.

— Почему?

— Потому что захотел покоя. И теперь у меня есть ты и Кирилл. Я не могу, да и не хочу рисковать. Выйти такой фигуре, как я оказалось просто.

— То есть, нам теперь ничего не угрожает?

— Вам и не угрожало. Беря на себя такую ответственность, как жена и ребенок, я думал, что делаю. И четко просчитывал, что теряю и что получаю.

— И… потерял меньше?

— Много. Я потерял очень много, но обрел еще больше. Жена и ребенок, я всегда мечтал о семье, и вот она у меня есть. Правда думаешь, что я могу жалеть?

В моей голове не укладываются его откровения, поскольку я, по сути, ему чужой человек, как и мой сын. И он стольким пожертвовал, чтобы мы были рядом. Я очень сильно хочу что-то сделать для него, но… не знаю что. Понимаю, что можно переступить себя и прильнуть к нему, попробовать вызвать желание и стать той самой девушкой, что ублажит его этой ночью, но во-первых, я только после родов, а во-вторых, на оральные ласки я точно не настроена.

Пока я думаю, Виктор откидывает голову на спинку дивана и чертыхается, схватившись за шею.

— Что-то не так? — тут же спрашиваю я, не на шутку разволновавшись.

— Шею защемило. С утра болит, никак не могу отделаться, а на массаж всё времени не было.

— Позволишь мне? — выдаю, не подумав. — Образования у меня нет, но… я смогу облегчить боль.

Виктор соглашается, хотя видно, что удивлен моим предложением. Я встаю и подхожу к нему сзади, кладу руки на шею и начинаю аккуратно, мягкими массажными движениями растирать кожу. Легонько пощипывать, растирать, круговыми и вертикальными движениями.

— Лучше, — сквозь стон произносит Виктор. — Уже куда лучше.

Мне приятно быть для него полезной, поэтому я решаю, что массаж — лишь маленькая часть того, что я смогу для него сделать в знак благодарности. Между нами нет секса, но это ведь не значит, что я не могу отблагодарить его другими способами: ежедневным массажем, например, ужином, приготовленным собственноручно. Я задумываюсь, что не замечаю, как с шеи перешла на плечи, мягко массируя их руками. Раньше я редко это делала, а сейчас мне действительно нравится, замечая, что Виктор получает от этого удовольствие.

Я продолжаю массировать его кожу, когда он закидывает голову назад и перехыватывает мои руки, оказавшиеся на груди. Смотрит на меня, оценивает, но не позволяет себе ничего лишнего, только легкие поглаживания рук, мелкие касания, отчего-то откликающиеся где-то внутри меня. Мне неожиданно приятно чувствовать его тепло, дыхание в ложбинке груди и взгляд, которым он на меня смотрит.

— Не стоит так сидеть, — я забираю руки и отхожу. — Снова болеть будет.

— Я не против посидеть еще, — произносит он, — мне жутко понравилось.

— Если хочешь, я смогу делать массаж каждый день. Во сколько ты просыпаешься?

— Рано утром. Около шести.

— Ого, — удивляюсь. — Завтракаешь тоже так же?

— Нет, я иду в зал, потом на пробежку, завтрак около восьми после душа.

— Я могу… приготовить завтрак для тебя? Скажешь, что ты любишь?

Если он удивлен, то не подает вида, лишь пожимает плечами и произносит:

— Завтрак готовит кухарка, но если ты так хочешь — приготовь. Что угодно на твой вкус, я не привередлив к еде.

Я радуюсь, потому что Виктор разговаривает со мной спокойно и размеренно, не позволяет себе в отношении меня ничего пошлого, да и не говорит снисходительно, что я часто замечала у того же Марка. Я не знаю, чем заслужила такого мужчину, как Виктор, и все чаще ловлю себя на мысли, что уже не столь часто думаю о Руслане. Нет, внутри все еще болит, но не настолько сильно, как было в самом начале, когда я поняла, что я для него лишь вещь, а не женщина, ради которой он готов отказаться от многого.

Ради него я была готова на все — сбежать, уйти от мужчины, который меня обеспечивал все это время, жить на острове долгие месяцы. Я делала это все, чтобы мы могли быть вместе, верила, что он разведется с Эльзой, но ничего этого он не выполнил. Разумеется, я благодарна ему за безопасность, но все чаще возвращаюсь к мысли, что он держал меня в другой стране только для того, чтобы иметь возможность наблюдать за мной, как за зверушкой, а потом приехать и трахать.

Становится мерзко от самой себя. Что позволяла ему все это с собой делать, что отвечала на его ласки и стонала от толчков его члена. Противно. Так не должно было быть. Наша любовь умерла еще тогда, когда я в самом начале ушла от него. Она не имела продолжения, потому что наши отношения были зависимостью, похотью, желанием. Я нуждалась в Руслане, цеплялась за него как за спасательную соломинку, хотя он тоже был тем, кто издевался надо мной. Стокгольмский синдром у меня, что ли, к двум мужчинам подряд.

Глава 39

Ева

Следующие несколько месяцев стараюсь быть примерной матерью для сына и одновременно уделяю внимание Виктору: готовлю завтраки, спускаясь на кухню по утрам, жду его на ужин и массирую его спину по вечерам. Это становится уже ритуалом и, честно признаться, нравится мне.

Виктор взрослый серьезный мужчина, с ним всегда есть о чем поговорить и он никогда за все это время не позволил себе повысить на меня голос или сказать что-то с пренебрежением. Рядом с ним я чувствую себя по меньшей мере принцессой. Он задаривает меня подарками, одеждой, красивыми украшениями и позволяет самостоятельно покупать одежду для малыша.

В последнее время я все чаще думаю о том, что совсем скоро сыну понадобится своя детская комната, которую мы еще не оборудовали, потому что не было необходимости. Виктор предложил заняться этим вопросом: нанять дизайнера, рассказать, что бы я хотела видеть в помещении и нам сделают идеальную детскую. Со дня на день должен был прийти готовый проект, и я ждала его в предвкушении.

Именно поэтому с утра просыпаюсь в приподнятом настроении, правда, почти сразу понимаю, что немного проспала, а поэтому времени на душ и переодевание нет. Надеваю на шелковую пижаму халат, который шел в комплекте и сбегаю вниз, где уже вовсю трудится наша кухарка.

— Доброе утро, — щебечет она. — Думала, вы уже не придете, поэтому приступила к работе.

— Вы можете быть свободны. Дальше я сама, — произношу с улыбкой. — И скажете Наташе, чтобы поднялась к Кириллу.

— Да, конечно, — она улыбается и смотрит на меня так, что я тут же отвлекаюсь от готовки. — Простите, — она спохватывается. — Я просто так рада, что у хозяина, наконец, отношения. И видно, что вы его так цените, любите, по утрам встаете.

Разубеждать я ее не спешу, ведь для всех мы счастливая пара. Лишь киваю и расслабляюсь только когда она уходит. Мне нравится быть хорошей хозяйкой, радовать Виктора хотя бы тем, чем могу. Готовить для него завтраки в радость. Если бы успевала с Кирюшей, готовила бы и ужин, но сын в вечернее время требует маму, ритуалов купания и молоко. Поэтому ужин готовлю уже не я.

Через десять минут кухня наполняется съедобными ароматами. Я знаю, что Игорь отдает предпочтение здоровой пищи, поэтому запекаю в мультиварке омлет с сыром и сметной, приправляю его зеленью, а отдельно нарезаю авокадо и выставляю вдоль тарелки несколько ломтиков красной рыбы. Получается аппетитно и на вид вполне съедобно. Еще через десять минут я кладу тарелку на стол, а в двери кухни появляется Виктор. На нем спортивные штаны и футболка, мокрая после души. Волосы еще влажные, но выглядит он бодрым.

Впрочем, как и всегда.

— Доброе утро, — Виктор садится за стол, и я следую его примеру.

Себе я достаю сырную запеканку и приготовленный клубничный смузи.

— Кофе сегодня будешь?

— Да, эспрессо с молоком.

Я встаю, подхожу к кофеварке и задаю программу. Жду, пока кофе приготовится и только после этого беру в руки чашку и несу ее к столу. Ставлю рядом с Виктором и мы оба приступаем к завтраку. Хочу завести разговор, но Виктор, как и всегда, молчит, поэтому болтаю в основном я. Рассказываю о том, что Кирюша отлично спал ночью и что я проснулась бодрой. А еще говорю, что проспала.

— Поэтому не переоделась? — уточняет Виктор.

Я и забыла уже, а он заметил. Становится приятно, что такие мелочи он замечает, я улыбаюсь и киваю, а когда заканчивается завтрак, беру тарелки и несу их в раковину. Виктор остается допить кофе. Я же не хочу оставлять посуду на прислугу, к тому же, пару тарелок мне помыть не сложно. Снимаю халат, чтобы не намочить рукава, включаю кран и приступаю к работе. За пару минут все заканчиваюсь, поворачиваюсь к Виктору и замечаю, как пристально он на меня смотрит.

— Кофе выпил?

— Да.

— Я возьму чашку?

В горле пересыхает, когда я иду к столу, когда наклоняюсь, чтобы взять чашку и когда возвращаюсь обратно к раковине. Становится не по себе от его внимания, но я отбрасываю это чувство в сторону. В конце концов, он не первый и не последний раз так на меня смотрит. Это ведь нормально.

Помыв чашку, кладу ее на место, отключаю воду, тянусь за полотенцем, чтобы вытереть руки, когда чувствую на животе горячие мужские ладони. Замираю, как есть, с мокрыми руками, сглатываю и молчу, потому что в области шеи чувствую его дыхание. Я прекрасно знаю, что это Виктор, и мне почему-то ни капли не страшно и не неловко. Только сердце заходится в бешеном ритме, а внизу живота непривычно за последние месяцы тянет.

Он разворачивает меня к себе и усаживает на столешницу рядом с раковиной. Раздвигает мои ноги, протискивается в  центр и царапает кожу внутренней части бедра резинкой спортивных брюк. Его взгляд проходится по моему лицу: касается губ, подбородка, спускается ниже к груди и возвращается к глазам. Я сглатываю, но глаз почему-то не отвожу, а продолжаю смотреть на него. И чувствовать, как волнение смешанное с предвкушением расползаются внутри.

— Я же, блядь, не железный, — рычит, выразительно смотря в вырез моей пижамы. — Я пиздец, как хочу тебя, когда ты такая. Раскрытая, спокойная и дико сексуальная по утрам. Когда одеваешься в откровенную одежду и изводишь меня.

Его голос звучит хрипло и взволнованно. Я сглатываю скопившуюся во рту слюну и не отталкиваю его. Внизу живота ноет и пульсирует, поэтому я непроизвольно ерзаю и пытаюсь сжать ноги, чтобы хоть как-то разрядить обстановку. Это безумие. То, что происходит сейчас. Я ведь не могу его хотеть, потому что он взрослый, опасный, он… другой. Я не могу его хотеть, потому что люблю другого, но хочу до дикого жара в животе и желания почувствовать его член внутри.

— И когда смотришь на меня так тоже хочу, — произносит и одним резким движением заводит руку за спину и хватает за шею, вынуждая откинуть голову.

Смотрит мне в глаза, прожигает взглядом и… целует. Терзает мой рот, пробует на вкус, вбивается языком. Я ерзаю и непроизвольно придвигаюсь ближе, упираюсь бедрами в него, чувствую, как в клитор толкается каменный член. Этого хватает для дикого всхлипа, рвущегося из груди, для того, чтобы я обхватила его за плечи. Виктор делает движения бедрами, его член снова ударяет по клитору, и я начинаю дрожать, хватаюсь в агонии за его плечи, дико отвечаю на поцелуи.

Его тяжелая ладонь ложится на поясницу, двигает меня к себе и не позволяет шелохнуться. Его член вдавлен в мою ноющую промежность, но он не двигается, только надавливает, терзает, мучает, заставляет желать большего и сгорать от желания взорваться. Мне кажется, что я не выдержу этого и ненавижу себя за те чувства, что испытываю. За это помешательство, что происходит между нами.

— Ты моя жена, — произносит он так, будто я это забыла. — И я помню обещания, что давал тебе.

Я смотрю на него полузатуманенным взглядом и не понимаю, к чему он клонит. Мое тело горит, губы распухли от его поцелуев. Я жажду продолжения, потому что едва могу себя сдерживать, но он не дает его мне. Лишь смотрит, даже не трогает. И больше не предпринимает попыток меня коснуться.

— Виктор, пожалуйста… — шепчу, как в бреду, сама не понимая чего прошу.

Он придвигает меня к краю так, что моя поясница оказывается на столе, а копчик упирается в край столешницы. Его рука оттягивает резинку пижамных шорт и ныряет внутрь. Пальцы нащупывают пульсирующую точку и слегка надавливают.

— Мокрая, — констатирует, когда исследует там меня всю. — Насквозь. Для меня.

Я лишь бессвязно мычу и трясусь. Что-то требую, прошу и хочу, чтобы он меня поцеловал, но этого не происходит. Зато Виктор входит в меня пальцами, растягивает, нажимает, толкается, вырывая крик.

— Я обещал, что не трону тебя, пока ты сама ко мне не придешь, — рычит, вбиваясь в меня пальцами и почти доводя до пика. — Обещал, что не притронусь, блядь, — рычит касаясь клитора, делая пару круговых движений, от которого тело начинает дрожать. Я хочу… хочу… хочу получить оргазм с ним, но он все прекращает. Убирает руку и отходит на несколько шагов.

Я непонимающе распахиваю глаза. Мои ступни оказываются на холодном полу, а взгляд фокусируется на Викторе, который смотрит на меня с диким вожделением.

— Я не должен был тебя трогать, — он усмехается. — Не устоял. И я знаю, что ты хочешь меня и что сгораешь от желания. Но я хочу, чтобы ты пришла ко мне сама. Чтобы подумала и открыла дверь моей спальни, когда будешь готова. Я не хочу давить и брать тебя так.

Он делает ко мне несколько шагов, от чего по телу проходит волна возбуждения. Я свожу колени вместе и чувствую, как внутри пульсирует.

— Я буду ждать.

С этими словами он покидает кухню, а я несусь к себе в комнату, выгоняю няню, закрываюсь и начинаю всхлипывать. Сын еще спит, поэтому я, все еще трудно соображая, захожу в ванную, стаскиваю с себя пижаму и забираюсь в душ. Направляю струи воды на разгоряченное тело и рукой тянусь туда, где пульсирует и болит и где совсем недавно были его пальцы. По телу пробегают импульсы.

Я и правда мокрая до такой степени, что самой стыдно. Пальцы утопают в влаге, сердце стучит как бешеное, а шум воды заглушает крик, который вырывается наружу, когда я кончаю с воспоминаниями о Викторе. Когда довожу себя до оргазма с его именем на губах. Я ненавижу его в этот момент. И хочу одновременно.

А еще совершенно не понимаю что происходит и в какой момент я начала испытывать к нему что-то большее, чем простая благодарность.

Глава 40

Ева

— Я искупаю сына, можешь пока отдохнуть, — произносит Виктор, заходя вечером в комнату.

Я почти все приготовила для купания и сейчас растерянно смотрю на него. Он появился в моей комнате совсем неожиданно. Я почему-то думала, что Виктор еще не приехал, хотя в последний месяц только и ждала его возвращения. Мне нужно было быть готовой к его появлению, успокоиться и понять, как себя вести.

Чем больше времени проходило, тем сильнее из памяти стирались ночи с Русланом и тем острее вспоминалось то, что произошло между нами с Виктором. Осложняло все еще и то, как Виктор вел себя с Кириллом. Так, будто он и вправду его сын. Он переодевал его, купал, носил на руках и баловал покупками, которые чаще привозил сам, а не передавал через прислугу.

Не забывал он и обо мне. Его забота сквозила во всем: в приказах, отданной людям, что на него работали, в подарках, что он дарил и даже в тоне, которым разговаривал со мной. Я ощущала себя маленькой девочкой, о которой заботятся. Я не думала о том, как быть, если вдруг что-то изменится, потому что видела, что все останется, как прежде. Виктор не менял своих решений, ухаживал за мной, дарил цветы, украшения, был внимательным и вежливым.

С того самого момента, когда мы позволили себе забыться на кухне прошло уже немало времени. Виктор не позволял себе больше ничего подобного, лишь смотрел с вожделением, но не подходил, не касался, не пытался даже дотронуться. Сдерживал свои порывы, если таковые и были.

Я ощущала себя принцессой, которую берегут от невзгод и не понимала, чего хочу на самом деле. Меня невидимыми магнитами тянуло к мужчине, но я всячески противилась этим чувствам, боялась их. Это казалось мне неестественным, да и как-то слишком быстрым мне показался переход от одного мужчины к другому.

Я выхожу из комнаты и оставляю сына с Виктором. Прогуливаюсь по дому, чтобы отвлечься и возвращаюсь когда малыш уже искупан и запеленован. Теперь его нужно уложить спать, что я и делаю. Забираюсь на кровать, беру малыша на руки и даю ему грудь. Виктор никуда не уходит: остаётся в комнате и садится в кресло, расположенное в углу. Под его взглядом я смущаюсь, потому что все еще помню, что между нами произошло на кухне. Я бы с радостью забыла этот момент, но он никак не выветривается из памяти.

После кормления Кирилла, перекладываю сына в кроватку и нервно оглядываюсь. Виктор все так же сидит на своем месте и следит за мной взглядом. Рассматривает, изучает, а потом встает и приближается, правда, не нарушает те жалкие метры, что остаются между нами.

— У меня сегодня встреча с друзьями. Составишь мне компанию? С Кириллом няня придет посидеть.

— Куда мы пойдем? — решаю спросить, чтобы знать, что одевать.

— Просто на встречу. Ничего особенного. Посидим, пообщаемся, познакомишься с их женами.

— Хорошо.

На самом деле я жутко волнуюсь, что мне придется знакомиться с друзьями Виктора. Они наверняка мужчины взрослые и жены у них могут быть куда старше меня. Хорошо, если они, так же как и он, предпочитают девушек младше. Тогда мы хотя бы сможем пообщаться и поговорить на общие темы. Как себя вести в обществе взрослых женщин попросту не знаю.

Собираюсь довольно быстро, надеваю легкое вечерное платье, наношу макияж. Для встречи с друзьями этого ведь достаточно?

Через час мы покидаем дом. Предварительно я оставляю для няни молоко и говорю, что Кирилл должен спать около трех часов, после чего его можно покормить и он уснет на всю ночь. Няню зовут Ирина. Она говорит, что все поняла и сделает в точности так, как я и прошу. Уезжая, оставляю Кирилла в надежных руках.

По дороге пытаюсь расспросить у Виктора, что это за друзья и к кому конкретно мы едем, но он не спешит мне рассказывать и говорит смазано. В результате я решаю не узнавать больше ни о чем, отворачиваюсь к окну и остаток пути провожу, наблюдая за городом.

Мы приезжаем довольно быстро, вместе выходим из автомобиля. Виктор помогает мне, когда я едва не падаю, цепляясь за камень, который совсем не заметила. Удерживает меня за плечи, озабоченно спрашивает, все ли со мной в порядке.

— Да, всё в порядке, — заверяю Виктора, хотя мне не по себе рядом с ним.

— Идем, — он берет меня за руку. — Нас уже ждут.

Я шагаю за ним. По пути осматриваю территорию. В темноте замечаю ярко освещенные асфальтированные дорожки, кустарники растений, деревья и несколько топиариев. Судя по последним прихожу к выводу, что в этом доме есть дети, иначе зачем устанавливать вечно зеленые фигурки животных, если не для детей.

Дверь нам открывает прислуга. Нас проводят в большую светлую гостиную, где на диванах сидят шестеро человек. Три женщины и трое мужчин, они увлеченно о чем-то разговаривают, а когда замечают нас, замолкают. Двое из них встают, видимо, они являются хозяевами дома, и поспешно идут к нам.

— Добро пожаловать, — произносит девушка.

Женщиной ее назвать у меня не поворачивается язык, потому что на вид ей не более тридцати. Она приветливо улыбается, а затем обращается к Виктору:

— Познакомишь нас, наконец, со своей женой?

— Ева, — он улыбается, представляя меня.

— А я Розанна, — девушка кривится. — Мои родители были со странностями, поэтому выбрали самое необычное имя. Можешь звать меня Розой. Идем, познакомлю тебя с остальными.

Она увлекает меня за собой, вынуждая отпустить руку Виктора.

— Это Снежана и единственная с нормальным именем — Марина, — представляет остальных.

— Приятно познакомиться, — отвечаю, улыбнувшись, чтобы казаться приветливой. — Я — Ева.

Только одну из присутствующих я могу назвать женщиной. Марину. На вид ей около сорока, но выглядит она шикарно: лицо практически без морщин, но видно, что подтянуто благодаря специальным омолаживающим процедурам. Марина светловолосая, довольно привлекательная, с голубыми глазами и пухлыми большими губами. Снежана рыжеволосая, худенькая, на вид ей как и мне, она сидит рядом с мужем и практически не разговаривает с другими.

Звезда вечера — Розанна. Она развлекает нас, рассказывает смешные истории и в итоге даже Снежану ей удается разговорить и отвлечь от мужа.

Я отдыхаю здесь и совсем не чувствую себя лишней.

Мужчины о чем-то увлеченно разговаривают и примерно через час уходят.

— Куда они? — спрашиваю у Розы.

Та отмахивается.

— Играть, конечно же. Им скучно в нашей компании, через пару часов они вернуться.

Я понимаю, что остальным привычно такое поведение их мужчин, я же не знаю, как мне быть. С одной стороны я нашла общий язык со всеми, а с другой… где Виктор и почему он оставил меня одну так надолго?

За разговорами и вином проходит вечер, мы веселимся, делимся секретами. Я узнаю, что у Розы есть маленький ребенок, но он сейчас у бабушки, а они с мужем могут спокойно насладиться друг другом. Среди нас детей нет только у Снежаны, но она смеется и говорит, что ей еще рано. Вино явно развязало ей язык и она делится всеми секретами, которые только может рассказать.

Я не замечаю, как разговор касается интима. Роза хвалится, что муж от нее практически не отстает, Марина отмахивается, мол, уже всё испробовали и теперь они желают друг друга не так сильно, а Снежана, хоть и скромничает, но все же говорит, что у них тоже все прекрасно и ее муж Радмир трудится над зачатием. Молчу только я, не зная, что говорить.

Мне неприятно слушать, что у других все хорошо, в то время, как наша с Виктором семья только фикция. Пока девушки разговаривают, я поедом съедаю себя изнутри, пытаюсь понять, что же, в конце концов происходит и чего я хочу. Но главное, чего желает Виктор. После того дня на кухне он ведь даже касался меня исключительно из необходимости, в то время как я… ждала? Господи, я ведь действительно ждала от него решительных действий.

Надеялась, что он решит за нас? Я сгорают от стыда за собственные мысли и лишь отмахиваюсь от Розы, когда та пытается спросить, что со мной.

— Я выйду на улицу, тут душно.

Я поспешно покидаю дом и стою на крыльце безумно долго. Любуюсь темной ночью, жадно хватаю ртом холодный вечерний воздух и смотрю на большую лепешку луны, что возвышается надо мной. На глаза наворачиваются слезы, а от холода я вынуждена обхватить себя руками. Понимаю, что Виктор ни в чем не виноват и делает лишь то, что обещал. Я ведь должна сама что-то сделать, как-то показать ему, что готова, что хочу…

Утираю слезы и пытаюсь успокоиться. Понять, чего же я хочу и правда ли это? Возможно, на меня так действуют гормоны? Я ведь взрослая женщина и мне нужен секс. Это рационально. После родов мое тело изменилось, но я испытываю желание, которое только усиливается в присутствии Виктора. Он заставляет трепетать мое сердце и постыдно сжимать ноги, потому что внизу живота разливается приятное тепло, а там все ноет от непреодолимого желания.

Когда я возвращаюсь, приходят и мужчины. Виктор удивленно смотрит на меня, но ни о чем не спрашивает. Снежана явно перебрала и Радмир, подхватив ее на руки, несет на выход. Виктор говорит, что нам тоже пора, ведь дома нас ждет малыш. Я рада уехать, но стоит нам оказаться внутри автомобиля, как я снова начинаю думать о том, что случилось на кухне месяц назад. Украдкой смотрю на Виктора, на его мужественные черты лица, на сильные мускулистые руки. Под пиджаком я угадываю кубики пресса, которые трогала и…

— Я нравлюсь тебе? — спрашиваю, прежде чем успеваю подумать.

— Ева? — непонимающе произносит Виктор.

— Я нравлюсь тебе? — повторяю. — Ты испытываешь ко мне влечение? Возбуждаешься, когда…

— К чему ты клонишь?

Виктор просит водителя остановить и покинуть машину. В этом я с ним солидарна. Наш разговор явно не для посторонних ушей.

— Ты избегаешь меня, — произношу, так и не дождавшись ответа на свой вопрос. — Не касаешься меня и…

— И что? — Виктор явно не ожидает от меня такого напора.

Удивленно смотрит и ничего не предпринимает. Я же чувствую, как все тело покалывает рядом с ним. Буквально ощущаю энергетику, парящую между нами и то, как я завожусь с полоборота. Сама не понимаю, как начинаю повышать голос, как сыплю упреками.

— Закрой рот! — чеканит Виктор, сжимая руки в кулаки. — Я обещал тебе, что не трону, а ты требуешь…

Он замолкает. Смотрит на меня.

— Чего ты хочешь?

Глава 41

Виктор

— Я не пойму тебя, Вить, — пробурчал мой давний друг и верный товарищ. Тот, с кем они в далеком прошлом вместе бизнес мутили. Игорь один из тех немногих, кто продержался так долго. Из остальных половины нет в живых, а остальные его предали. Да и не только его, как показало время.

— А чего непонятного? — удивился и откупорил бутылку коньяка. — Нравится она мне.

— Она девчонка совсем, — ерничает Радмир, вступив в разговор.

— Зато у нас ребенок.

— Не твой.

— Подъеб засчитан, — тут же ответил, тяжело взглянув на Радмира.

Молодой он совсем, зеленый. Жизни нихрена не знает, но хорошо, что женился и ребенка хочет, значит, толк с него будет. Да и продержался он тоже немало с ними со всеми, это тоже нужно учитывать.

За игрой заходит разговор о сексе. Мужики делятся победами в постели, а я, блять, сижу и делаю вид, что сосредоточен на игре. Придурком себя самым настоящим чувствую. Нет у меня никакого секса. Динамит собственная жена. Но им-то такого не скажешь… засмеют.

— А ты чего отмалчиваешь, Вить? — Радмир бросает карты на стол и смотрит в упор на меня. Ухмыляется.

— А чо говорить? — пожимаю плечами. — Не маленький, чтобы делиться успехами в постели.

— А, может, их нет? — подкалывает Радмир.

— Маленький ты еще, — усмехаюсь, — подрастешь, расскажу, чем взрослые дяди занимаются.

Все засмеялись, мне же стало не по себе. От вранья. Потому что нихрена я ничем не занимаюсь. Уже блять и забыл, каково это, когда трахаешь бабу, а не кулак. Поначалу думал, что женюсь и буду жить, как человек. Сын есть, жена. Да, не любит, но разве в каждой семье была любовь? О чем речь!

О сексе я стал думать когда она пришла ко мне, когда предложила сделать массаж, когда охнула от моих движений. Я ведь сразу понял, что попал, правда, понятия не имел, насколько.

Просто сильно.

Меня больше ни о чем не спрашивали. То ли поняли, что говорить я не стану, то ли, что лучше и не стоит. Мы играли в покер, вспоминали свое, а когда время пришло идти домой, просто распрощались.

То, что с ней что-то не так я понял еще в доме. Слегка опухшие глаза, покрасневшие белки, она явно плакала, только вот девочки выглядели спокойными. Значит, плакала не при них.

От следующих заявлений, мягко говоря, охренел. Он ведь ни капли не пила, потому что ребенка кормит. Трезвая, вменяемая и до жути сексуальная. Покусывает губы и спрашивает, возбуждает ли она меня?

Вообще я не планировал с ней семью. Не тогда, когда приказал ребятам ее найти. Просто хотел защитить. Что Руслан, что Марк… заигрались они жестко. Я когда узнал, что Марк ее ищет и что собирается с ней сделать, пожалел. Как-то с возрастом острее воспринимаешь такие вещи.

Я ее забрал. Потом присмотрелся и решил, что идеальный вариант жениться на ней. И девушка в защите, и у меня семья. Планировалось всё иначе. Я и по бабам тогда еще ходить мог. Спокойно уединялся с другими, а когда она оказалась рядом, когда втянул ее запах, уже и не представлял никого другого рядом. Но ведь пообещал, что не трону.

Не сдержался лишь раз. На кухне. Когда она вышла готовить в пижаме, едва прикрывающей задницу. Я тогда просто сорвался и на остатках разума сдержался, непозволил себе пойти дальше. Стало… страшно. Я потом еще пару дней избегал ее, потому что вспоминал, каким податливым было ее тело и каким искренним желание. Она хотела меня, жаждала, но я боялся, что увижу разочарование в ее глазах после.

Она боялась. Каждый раз, когда я заходил к ней, отходила подальше. И отводила взгляд. Это лишь сильнее убивало. Она была готова со мной переспать, а потом боялась даже подойти!

Я тогда других искал. Снимал девок, чтобы разрядиться, только нихрена на них не вставало. Подумывал, что уже всё… время мое пришло. Смешно, конечно, потому что стоило увидеть Еву, то, как она оголяет грудь, когда приходит время кормления, как наклоняется, чтобы что-то поднять с пола, и штаны трещали от желания, а член болезненно рвался наружу.

И вот она требует от меня объяснений. В полном серьезе спрашивает, возбуждает ли? Хочу ли я? Конечно, хочу. Прямо сейчас и хочу, когда она смотрит своими пронзительными глазами. До боли во всем теле и до ломоты в суставах хочу ее взять. Злость ей идет. Она становится красивее, глаза горят огнем, щеки покрываются румянцем, а губы наливаются кровью.

— Иди сюда.

И тяну ее на себя, не больно, едва ощутимо, чтобы приблизилась. Перехватываю руку и прикладываю к своему паху, где все отвердело в желании таки взять ее.

— Чувствуешь? Вот так ты меня не возбуждаешь, — и кривая усмешка.

Как только в голову пришел такой бред. Спросить, возбуждает ли она меня. Это казалось чем-то разумеющимся. Для меня, а не для нее, как оказалось. Но я ведь обещал, что не трону. Что даже прикоснуться не посмею. Сдерживаю обещания, ведь как иначе?

— О-о-о-о, — тянет, складывая губы в трубочку.

Ее взгляд мечется от моего лица к руке, которая все еще прижата к моему паху. Я же, сцепив зубы, отталкиваю ее руку. Только после этого зову водителя и мы трогаемся с места. Постепенно я успокаиваюсь, думаю о другом, выгоняю ее образ из головы. Ева сидит, притихнув и не говоря ни слова. Отвернулась к окну. Испугалась, наверное, но мне, если быть честным, наплевать. Она не может не понимать, как действует на взрослого мужика. Не может не осознавать, что вызывает желание.

Неужели, дразнит?

Мы доезжаем до дома довольно быстро. Я тут же выхожу из автомобиля и направляюсь внутрь. После разговора с парнями и того, что было потом в машине я взвинчен и раздражен. Хочется выпустить пар, и я иду в зал. Скидываю чертов костюм, надеваю спортивные штаны и иду молотить грушу на нулевой этаж.

Здесь мне становится легче. Я ровными ударами попадаю по груше, чувствую, как нервы покидают, правда, дикое возбуждение ведь никуда не девается. Я все равно ее хочу. Взрослый мужик, а потрахаться нормально с женой не могу. Пообещал потому что. И попал. Смотрю на нее и не могу взять кого-то другого, потому что до одури есть желание обладать именно ею.

После занятий иду в душ, освежиться. Встаю под прохладные струи и чувствую, как орган снова наливается кровью: это я вспоминаю о ней. Ее образ перед глазами. Обхватываю рукой вздыбленный член и веду ладонью по нему. В голове Ева призывно улыбается.

К черту…

Я выключаю душ, выхожу наружу и быстро набираю Раима.

— Девушку организуй.

По ту сторону трубки повисает неловкое молчание. Чувствую себя девственником. Даже собственная прислуга и та, наверное, стебется. В прошлый раз как вызвал, так и отменил.

— Понял, — наконец, отмирает Раим. — Будет сделано.

Я вытираюсь насухо и поднимаюсь к себе в ожидании. Почему-то скребется совесть. Я начинаю думать, что у нас только-только начинает налаживаться и, возможно, нужно просто потерпеть. Вдруг Ева однажды будет готова. Разве это невозможно? Я уверена, что между нами все еще что-то может быть. Но это “может” меня отрезвляет. Я взрослый мужик, и я, в конце концов, ничего ей не обещал. Именно поэтому, когда раздается стук в дверь, я решительно ее распахиваю и удивляюсь, когда вижу за ней Еву.

— Если ты пришла поговорить, я не настроен…

— Не говорить, — она сглатывает и поднимает голову, глядя мне в глаза, потому что до этого смотрела куда-то мимо меня.

— И зачем же?

Одним резким движением она скидывает с себя халат и предстает передо мной в одном пеньюаре. Красивая, и даже неидеальные после родов формы меня возбуждают. Потому что это она. Я вдруг еще сильнее осознаю, как сильно попал. Последний раз меня так вело от первой жены. И вот теперь снова.

Она делает робкий шаг ко мне, потом еще один, пока не касается голой грудью моей футболки. Дверь я закрываю сразу же, только потом хватаю ее за волосы и, откинув голову назад, целую в губы. Фактически терзаю ее рот, пробую, касаюсь, дразню. Ее вкус заполняет все мои рецепторы. Чувствую себя так, будто дорвался до самого желанного лакомства в мире.

Она издает громкие стоны, обхватывает руками меня за плечи сводит ноги от желания. Я прижимаю ее к стене, одним рывком стягиваю с нее кофтуот пижамы, вторым шорты, под которыми ничего нет.

— Ты охренительная, — шепчу серьезно и подхватываю ее под ягодицы.

Впечатываю ее спиной в стену, провожу губами по шее, касаюсь языком мочки уха.

— Виктор… пож… жа… — шипит едва слышно.

Я знаю, чего она хочет, но какого-то черта медлю. Отрываюсь от нее, касаюсь ее между ног, где жутко влажно. Она течет мне на пальцы, когда я касаюсь ее чувствительного бугорка. Дрожит подо мной и сама ерзает, трется, чтобы получить разрядку. В своих мыслях я трахаю ее быстро и грубо, насаживаю на свой член и довожу до оргазма, но как раз в этот момент в дверь стучат.

Я как-то не сразу понимаю, кто это пришел. Отстраняю Еву от себя и прошу подождать, молясь, чтобы она не застеснялась снова. Но она прикрывается халатом, а я распахиваю дверь. По ту сторону стоит Раим с девушкой лет двадцати пяти. Она улыбается и прежде, чем я могу что-то произнести, говорит:

— Здравствуйте. Я не заставила вас ждать?

И говорит так… блять!

Я оборачиваюсь, будто почувствовав, что Ева сзади. Она и правда там. Смотрит на меня растерянно и непонимающе хлопает глазами. Явно не слишком понимает, в чем дело. Ее взгляд фокусируется на девушке, быстро пробегает по ней, а потом она цепляет на лицо непроницаемую маску и пробормотав: “Извините!” уходит.

Создается впечатление, что у меня, сука, херовая карма, потому что даже потрахаться, и этого я не могу. Ни с кем, блять! Понять, что к той, что пришла я даже не прикоснусь, но ведь и к себе Ева меня теперь не подпустит. Она сделала шаг, а я его просрал, потому что заколебался ждать и хотел расслабиться.

— Вон пошла! Р-р-р-раим! — рычу.

Хорошо, что он парень сообразительный. Тут же уводит девушку, а я же со всей дури бью кулаком по стене. Как там правильно заглаживают вину перед женами? У меня так давно она была, что я уже и не помню, что нужно делать и как себя вести. Идти прямо сейчас? Наверное, нужно, чтобы она не подумала, что я уединился с другой.

У ее двери одолевает волнение. Я нервничаю, как сопляк. Давно, конечно, со мной такого не было. Оно и не удивительно, правда, потому что она мне дорога. Я не просто хочу ее, вдруг понимаю. Она уже стала больше, чем просто девушкой, что просто находится рядом. Она действительно стала женой, той, кого я хочу видеть рядом.

Когда дергаю ручку, понимаю, что она заперлась. Стучу, но ответа нет.

— Ева…

Я, конечно, не надеюсь, что она откроет. Но она таки открывает. Стоит, растерянно на меня смотря.

— У меня с ней ничего не будет.

Она молчит. Смотрит куда-то мне под ноги. Носки она, что ли, рассматривает.

— Ты слышишь?

— Зачем ты ее позвал? — поднимает голову и смотрит на меня. В глазах слезы, которые добираются до моих внутренностей и буквально выкручивают их. Она плачет.

— Потому что я мужик, Ева, — нахожу самый простой ответ. И говорю искреннюю правду. — Потому что задолбался дрочить в душе в ожидании, потому что… да блять, потому что хочу тебя. И бабу, понимаешь? Я бы все равно с ней не смог.

— Но позвал, — ее голос срывается.

— Да, позвал. Твои истерики, страхи, я ведь не железный. Я обещал, что тебя не трону. Но я здоровый мужик. С нормальной физиологией…

Мои объяснения звучат жалко, особенно когда она утирает слезы и сглатывает.

— Я хочу попробовать, — едва слышно произносит она. — Давай попробуем жить как семья.

Глава 42

Ева

— Сюда иди! — произносит, одновременно обхватывая меня за шею и толкая на себя. — Всего наизнанку вывернула.

После этих слов Виктор меня целует. Обхватывает за талию и прижимает к себе. Сердце ухает в груди, мысли лихорадочно разбегаются от шокированной меня. Я обнимаю его за шею и отвечаю на поцелуй. Пожалуй, то что между нами сейчас происходит не сравнить ни с чем.

Мы оба изголодавшиеся друг по другу. И дело даже не в физическом, а в эмоциональном сближении. Я ведь все это время даже дышать боялась рядом с Виктором, а тут вот… он сам меня целует, касается, нетерпеливо стаскивает свитер.

Я не сопротивляюсь, потому что сама этого хочу. Сомневалась, думала, не знала, что делать, а решение оказалось простым — сделать первый шаг к мужчине, сказать, что хочу быть рядом, что мечтаю попробовать с ним семью. Я ведь действительно этого хочу. Без преувеличений.

Я жутко устала чувствовать себя никому ненужной. Виктор он… с самого начала сказал, что просто поможет мне, а я ухватилась за эту спасительную соломинку, хотя видит бог, не хотела. Мое сердце еще не так давно рвалось к другому, а сейчас я понимаю, что всё ушло. Испарилось.

Наверное, это ненормально, и я должна, как минимум, чувствовать себя виноватой перед Русланом. За то, что тогда ушла. Но я не чувствую. Возможно, потому что Виктор показал, какими на самом деле должны быть отношения. Рядом с ним я, наконец, поняла, что любовь она другая. Не когда тебя защищают из чувства вины и жалости, не когда издеваются над тобой, чтобы облегчить свои страдания. Любовь это о другом.

О взаимоуважении, о заботе, о поддержке друг друга, о внимании.

Я понимаю это только так поздно.

Тогда, когда мой муж почти отчаялся.

— Хочу тебя, — шепот мне в губы.

Подбородок задевает колючая щетина. Виктор целует мою шею, спускается к груди, прижимает меня к стене, чтобы мы оба могли удержаться на ногах. Лопатки касаются холодной стены, я охаю, когда его губы целуют мои соски, он задевает их зубами, прикусывает, посасывает.

— Боже, — непроизвольно вырывается.

Шероховатые мужские ладони касаются моих бедер, сжимают, гладят. Виктор подхватывает меня за ягодицы и вынуждает обнять его ногами. Низ живота упирается в его пах, я шире развожу колени в стороны и упираюсь промежностью о его член. До болезненной пульсации и содроганий по всему телу.

Я первой стаскиваю с него рубашку: медленно дрожащими руками расстегиваю пуговицы. Прохожусь по маленьким кружочкам, освобождая их от петель. Когда последняя оказывается на воле, веду руками по его покрытой короткими волосками груди, касаюсь плеч. Ткани рубашки ниспадает по рукам и ворохом ложится на пол.

Мои губы сами касаются его плеча. Язык тут же ощущает солоноватый вкус, но я и не думаю останавливаться, целую шею, мочку уха, щеку, пока не оказываюсь там, где мы начали — на губах.

— Идем на кровать.

Виктор отстраняется и увлекает меня за собой, практически опрокидывает меня на кровать, но не спешит присоединяться. Смотрит. Будто что-то выжидает. Его глаза, кажется, прожигают меня насквозь, иначе как объяснить жар, что распространяется по всему телу.

— Иди ко мне, — прошу у него.

Виктор не спешит. Смотрит на меня сверху вниз и, усмехнувшись, идет к креслу у кровати. Садится в него, широко расставив ноги и смотрит на меня. Я же приподнимаюсь на локтях и непонимающе смотрю на Виктора. Пока я горю от возбуждения он решил отдохнуть в кресле? Или… что?

— Разденься для меня, Ева, — произносит он хрипловатым голосом, от которого волоски на теле встают дыбом.

Я сглатываю, но не могу не повиноваться, понимая, что хочу продолжения. Последует оно, если я откажусь? Почему-то уверена, что нет. Виктор хочет, чтобы я была раскрепощенной, открытой перед ним, чтобы доверилась, а не зажималась и боялась сделать вдох.

Включив всю возможную грацию, поднимаюсь на ноги и медленно стаскиваю с себя вначале халат, а потом и майку. Оставшись в одном лифчике, чувствую себя не в своей тарелке, но остановится не могу. Продолжаю. Расстегиваю застежки, аккуратно вытаскиваю из лямок руки и остаюсь обнаженной сверху. Чувствую, что грудь налилась молоком, но это и в плюс: так она выглядит куда привлекательнее и плотнее.

По потемневшему взгляду Виктора понимаю, что ему все нравится. И грудь и тонкая талия, хотя я немного стесняюсь живота, что остался после родов. Поддеваю пальцами шорты и стаскиваю их вниз. Трусики я успела надеть, когда вылетела из кабинета Виктора. Как и пижаму, потому что моя осталась там. У него.

Не думать, приказываю себе. Он выбрал меня, значит, хочет быть рядом. В то, что у него может быть кто-то другой вот в эту минуту думать не буду.

Оставшись обнаженной, вопросительно смотрю на него. Жду, что он встанет, подойдет ко мне, возможно опрокинет на кровать и возьмет, но он продолжает сидеть и смотреть. Взглядом, который растекается по моему телу, который заставляет вздрагивать от черноты, заволокшей радужку.

— Поласкай себя, — он наконец, нарушает молчание.

Сердце летит куда-то в пятки и начинает барабанить там. Он хочет, чтобы я…

Господи.

Тело покрывается испариной, в голове творится полнейшая неразбериха. Что мне делать? Лечь и трогать себя при нем или… может, стоит подойти к нему и быть смелее?

— Ну же, Ева, ты хотела по-взрослому и в семью… игр больше не будет. Между нами нет секретов.

Я поспешно киваю и делаю пару шагов к кровати, падая на мягкий матрас. Не знаю, что и как делать, с чего начать, поэтому вопросительно смотрю на Виктора. Жду, что он подскажет. Кивком или словом, жестами хотя бы! Но Виктор лишь ждет. Молчит. И давит своей энергетикой на мои слабые нервы.

Начинаю трястись, но все же откидываюсь на спину и подгибаю ноги в коленях, широко развожу их в стороны. Как коснуться себя при нем не представляю, дрожу, часто дышу, чувствуя, как между ног становится влажно. Я возбуждена и растеряна, но все же закрываю глаза и касаюсь себя там. Аккуратно веду пальцами по влажной коже, распределяю смазку по складочкам и охаю, когда касаюсь чувствительного местечка.

— Ох, — выдаю неожиданно для самой себя.

— Ласкай себя для меня, Ева, — тихо произносит Виктор.

Я не могу видеть выражение его лица, да и чувствую, что не смогу! Не получится у меня! Я и так дрожу вся от нахлынувших эмоций. От того, что он смотрит, становится еще жарче, а возбуждение распространяется по всему телу. Я вся горю от своих касаний, а от его тяжелых вздохов распаляюсь еще сильнее.

— Кончишь для меня?

— Хочу с тобой, — признаюсь. — Самой не так.

Осознаю, что призналась в том, что касалась себя. Быстро одергиваю руку и приподнимаюсь на локтях. Виктор уже рядом. Смотрит на меня, изучает.

— Трогала себя уже? — с усмешкой спрашивает, вынуждая меня покраснеть. — И о ком думала, моя ненасытная девочка?

— О тебе, — выдаю, не задумываясь. — Не смогла удержаться… тогда…

Виктор касается меня между ног, вгоняет в меня несколько пальцем, трогает, растягивает, срывая стоны удовольствия.

— Продолжай… хочу, знать, когда ты это делала.

— После того, как мы… на кухне, — едва нахожу в себе силы ответить.

Пульсация внизу живота становится невыносимой. Я чувствую, как тело дрожит от  переизбытка эмоций, как сердце бьется, словно бешеное, а разум туманится.

— Грязная моя девочка, — шепчет, добавляя большой палец на чувствительный бугорочек.

Я взрываюсь. Хочу закричать, но Виктор зажимает рукой мой рот, чтобы я не разбудила ребенка. Вместо крика издаю протяжные стоны, мычу ему в руку, потому что все тело резко расслабляется и его накрывает волной.

— А теперь моя очередь, — произносит Виктор после того, как я получаю разрядку.

Он отстраняется затем, чтобы стащить с себя штаны. Когда вслед за ними следуют и боксеры, я понимаю, что еще не видела его обнаженным и сейчас с интересом рассматриваю большой, налитый кровью член со жгутами вен по всей длине. Он чуть покачивается, освободившись от оков в виде ткани и поблескивает смазкой.

Я сглатываю.

После родов у меня еще ничего не было, да и до… не хочу вспоминать.

Виктор ложится сверху, притягивает меня к себе, резко и сильно, за бедра и одним толчком наполняет собой. Я хватаюсь руками за его спину, вгоняю ногти в кожу, не в силах побороть распирающее ощущение внутри. Первые минуты я чувствую лишь давление, граничащее с болью: у Виктора действительно крупный член.

Потом я расслабляюсь и ощущаю приятное давление, удовольствие на грани боли, когда Виктор делает сильные толчки. Мы достигаем пика одновременно. На этот раз мой крик заглушен его поцелуем.

— Кирюша спит, — напоминает он. — Тише.

Я смеюсь, чувствуя себя дурочкой, по меньшей мере. Целую Виктора в щеку, обнимаю за плечи и тяну к себе сильнее. Он очень хорошо выглядит на свой возраст, а потом я вспоминаю, что так и не спросила, сколько ему. Только лишь предположила, когда увидела в первый раз.

— Сколько тебе лет? — тихо шепчу.

— Пытаешься прикинуть, как долго я смогу тебя трахать?

Я опасаюсь, что он обиделся, но по усмешке понимаю, что нет. Он просто шутит.

— Сорок семь мне. Посидел я рано, потому что стрессов много было.

— О-у-у-у-у, — тяну, понимая, что невольно прибавила ему лет пять.

Глупо получилось.

— Вышла замуж, а возраста не знаешь. А если бы шестьдесят. Непродуманная ты, Ева.

— Я знала, что с ним у тебя все в порядке.

— Скорее, надеялась, что не в порядке.

Повисает неловкая пауза. Виктор поднимается, а я привстаю на локтях и смотрю на него, прекрасного в своей наготе.

— Мы не предохранялись. Я здоров, а детей, как ты помнишь, у меня быть не может.

Я киваю, вновь вспоминая о диагнозе. Пожалуй, я бы хотела для Кирюши сестричку или братика.

— О чем задумалась? — Виктор ложится рядом, придвигая меня к себе.

— О детях, — честно отвечаю. — Я бы хотела еще ребенка.

— Можешь родить через ЭКО. Или возьмем из детского дома.

— Ты точно… уверен?

— Уверен, давай не будем. Я знаю свой диагноз и вряд ли он изменится.

Глава 43

Ева

В эйфории и настоящем семейном счастье проходит месяц. Я почти не отхожу от Виктора, когда он дома и не занят работой. Готовлю ему завтраки по утрам, делаю массажи по вечерам и чувствую себя… спокойно. Я больше не волнуюсь, не боюсь, что не смогу забыть Руслана. Я перешагнула и пошла дальше. Горжусь собой и радуюсь, что смогла обрести счастье в, казалось бы, безвыходной ситуации.

Сегодня у нас ровно месяц с того самого момента, как мы сблизились. Я помню эту дату и приготовила по случаю стол, хочу удивить мужа кулинарными способностями, а не только омлетом по утрам. На стол давно накрыто, Виктор должен был появиться полчаса назад, но его нет, и я начинаю волноваться.

Когда слышу звук подъезжающего автомобиля, быстро иду к окну и отдергиваю шторку. Внедорожник Виктора черным пятном возвышается над дорожкой, а через минуту оттуда выходит и муж. От нетерпения я начинаю ходить из стороны в сторону. Жду, когда муж зайдет в дом, чтобы порадовать его приготовленным сюрпризом.

Когда Виктор заходит, понимаю, что не я одна помню про праздник. У него в руках шикарный букет красных роз. Такой огромный, что я теряю дар речи и мчусь к нему на парах любви.

Мне не нужны цветы, мне нужен он. Его присутствие рядом, поцелуи, объятия, касания. Но Виктор после поцелуя настойчиво вручает мне огромный букет и поздравляет. Я улыбаюсь, чувствуя себя дурочкой. Ладно для нас, для женщин, эти даты важные, но и он не забыл, вспомнил, значит, ему тоже важно, когда мы так сблизились. Для него это что-то таки значит? Это осознание не дает мне покоя. Я улыбаюсь и отношу букет на кухню, где прошу домработницу его куда-нибудь пристроить.

— Можно в ванную. Он никуда больше не поместится.

— Ставьте! И можно выносить горячее.

— Конечно.

Я убегаю в гостиную, жду, когда Виктор примет душ и с удовольствием иду к нему, как только он появляется в комнате. Садится за стол, касается моей руки и потом замечает количество блюд.

— Ты запрягла повара? — с улыбкой.

— Я готовила сама.

— Всё? — он, кажется, ошарашен, не меньше.

Я киваю, чувствуя себя счастливой дурочкой.

— Я все не съем, — предупреждает Виктор. — Даже если очень захочу.

— Главное, что ты все попробуешь. Я старалась, — честно говорю. — Хотела тебя удивить.

— Достаточно было залезть под стол и сделать мне минет. Без ужина.

Я тушуюсь, щеки начинают гореть, а я не знаю, куда прятать взгляд. Несмотря на то, что между нами было много чего, я все же стесняюсь и не могу чувствовать себя раскрепощенной.

Следующие полчаса мы поглощаем ужин, Виктор рассказывает, что почти закончил с делами и совсем скоро сможет уделять мне и Кирюше больше времени. Я об этом пока только мечтаю. Мы и правда мало проводим вместе из-за того, что он большую часть отсутствует. Я не спрашиваю, чем он занимается и встречается ли с Русланом. Считаю, что меня не должно это интересовать. Да и есть ли разница? Руслана и меня больше ничего не связывает. Он отомстил, а я разлюбила. Больше боюсь посягательств Марка, но думаю, что Виктор сможет разобраться и с ним тоже. Кирилл теперь только наш сын и ничей больше. Отец ведь не тот, кто зачал, а кто растил.

— Я виделся сегодня с Марком.

Я дергаюсь, услышав имя, о котором только что думала. Боюсь услышать ужасную новость, но ничего подобного нет. Напротив, Виктор кажется вполне спокойным.

— И что он? — не выдерживаю напряженной паузы.

— У меня теперь есть юридический документ, подтверждающий отказ от отцовства.

— Серьезно? — не верю своим ушам.

— Да, — он кивает. — Не мог оставить это просто так. Хочу быть уверен, что нам с тобой ничего не помешает. Кстати… как ты смотришь на то, чтобы учиться, пока Кирилл будет расти. Я не собираюсь вечно держать тебя под замком. Ты вполне можешь реализовать себя, как личность, устроиться на работу.

— Правда?

— Почему нет? Ревновать я не буду, даже если работать в мужской коллектив пойдешь.

— И почему же? Доверяешь?

— Знаю, — он резко приближается к моему лицу. — Ты ведь смотришь на меня так…

— Влюбленно, — констатирую чистейшую правду. — Я влюбилась в тебя, невозможный мой мужчина.

— А о нем? Думаешь?

Спрашивать, кого именно Виктор имеет в виду, не приходится. Думаю ли я о Руслане? Скорее да, чем нет. Я не могу не думать о том, что потеряла столько времени в токсичных отношениях, что поддалась соблазну и приняла похоть за любовь. Я уже поняла, что любовь другая. Когда ты любишь, больно быть не должно. Должна быть уверенность в человеке и в завтрашнем дне, я уверена в Викторе на все сто процентов, знаю, что он поддержит меня в чем бы то ни было, поможет, приласкает. Он не даст меня в обиду. Вот что главное. Защитит от невзгод.

— Думаю, — стараюсь быть с ним честно. — Не так часто, как раньше.

— Жалеешь?

— Шутишь? — произношу с улыбкой. — Думаю, что потеряла кучу времени, желая быть не с тем.

Виктор притягивает меня к себе. Обнимает за плечи, целует с жадностью, а потом мы, не выдержав, убегаем наверх в спальню.

Глава 44

Ева

— Как твое самочувствие? — спрашивает Виктор по телефону. — Уже лучше?

— Да, все хорошо. Понятия не имею, что это было.

Утром меня жутко тошнило. Я списала всё на то, что съела испорченный йогурт, а теперь только больше в этом уверяюсь. Через пару часов после приема сорбентов мне и правда полегчало, а сейчас я чувствую себя просто замечательно. Рвоты больше не было, несмотря на то, что я успела даже позавтракать. На свой страх и риск!

— Кирюша как? Ему не плохо.

— Нет, — с облегчением выдаю. — Слава богу, к нему не перешло.

— Нужно в следующий раз быть осторожнее. Я перезвоню.

Мы прощаемся, я откладываю телефон подальше и улыбаюсь. Забота Виктора мне льстит. Он на работе, но ведь нашел время, чтобы позвонить и спросить о самочувствии. К вечеру я успеваю найти университет, чтобы поступить и отучиться. Виктор прав, я не обязана сидеть дома, в четырех стенах, и воспитывать ребенка. Я могу хотя бы попробовать реализовать себя.

Вечер у нас проходит в тихом семейном кругу. Мы с Виктором ужинаем, занимаемся сексом, купаем Кирюшу и снова отдаемся друг другу. Как выясняется, Виктор ненасытен в постели, а я вовсе не против быть с ним рядом. Засыпаем мы поздно, а рано утром я встаю, чтобы приготовить Виктору завтрак, правда, не получается, потому что меня снова тошнит.

Стоя в ванной, смотрю на себя в зеркало. И думаю. Первое, что приходит на ум — беременность. Осознавать и думать об этом просто страшно. Потому что Виктор… он ведь… не может иметь детей? Я знаю, что ни с кем, кроме него, но… я ведь спрашивала, пробовал ли он проверяться, узнавать, и он говорил, что бесплоден. Окончательно. Без возможности когда-либо иметь детей.

Я верила. А теперь понимала, что и месячных нет, хотя это можно списать на нерегулярный менструальный цикл из-за кормления грудью, и вот… тошнота по утрам.

Стало страшно. Я затряслась от страха и вышла на кухню. Снова затошнило. Вернулась обратно, не зная, что делать. Говорить, что тошнит снова, а в обед — все в порядке? Виктор догадается и… что дальше? Пойдет ли он проверяться? Снова? А что, если… не послушает, не поверит?

Господи…

Судорожно схватившись за телефон, стала искать способы избавиться от тошноты. Соленый крекер должен был сработать, судя по отзывам, на девяностро процентов, но беда в том, что у нас его не было. Существовали и специальные препараты, но их нужно было купить. Можно, конечно, но потом, не сейчас. Страшно бежать в аптеку с утра пораньше за таблетками, предотвращающими тошноту. Да и… вдруг это опасно?

Из-за двери послышался шум — пришла домработница. Наверняка удивилась тому, что я… не приготовила ничего.

Бросаю взгляд на время. Виктор еще не вернулся с пробежки, значит, время есть. Решаю испробовать другое средство — вода с лимонным соком. Помогает. От запахов уже не тошнит, и я только убеждаюсь, что… беременна?

Как убедить Виктора пойти провериться заново? Пройти тесты. Понятия не имею, получится ли.

— Доброе утро, — он появляется на кухне неожиданно, улыбается, обнимает.

— Завтрак уже готов, — сообщаю. — Иди в душ и приходи ко мне.

Руки почему-то дрожат, когда выкладываю на тарелку оладьи и насыпаю мед. Волнуюсь, что снова начнет тошнить и пью эту воду с лимонным соком. Помогает, главное, не думать о том, что плохо.

Виктор приходит на кухню минут через двадцать, садится за стол уже полностью одетым.

— Как себя сегодня чувствуешь?

— Хорошо. Голова, правда, болит. Надо за тонометром сегодня съездить, — вру, хотя хочу с ним поговорить.

Сейчас понимаю, что не время. Я не уверена в беременности, что говорить? Что я подозреваю? Он тут же повезет меня к врачу или попросит привезти тест. И сразу же засомневается.

— Ты почему не ешь? — спрашивает, замечая, что от завтрака я отказываюсь.

— Да как-то… не хочется. Что-то после вчерашнего еще муторно.

— Снова тошнит?

— Нет, нет конечно, — стараюсь не выдать свое подозрение. — Просто не хочу. Потом поем, возможно, съем фрукты.

Виктор, к счастью, больше не задает вопросов. Доедает завтрак, целует меня на прощание и уезжает. Я же возвращаюсь к Кириллу, кормлю его грудью и спускаюсь вниз, чтобы попросить водителя отвезти меня в аптеку. Уже через полчаса стою в аптеке и думаю, стоит ли вообще. Виктор убедительно сказал, что бесплоден, я ни с кем другим не спала. Зачем? Что я хочу проверить? Мне бы к доктору, возможно, это психосоматика. Возможно, я чем-то больна. Тошнота по утрам ведь может быть симптомом не только беременности.

— Девушка, вам что?

— Тонометр, — быстро произношу, вспоминая, что говорила Виктору о нем. — И тест на беременность.

Все-таки решено.

— Вам один или два?

— Зачем два?

— Бывают ошибочные результаты, — не без раздражения поясняет фармацевт.

— Давайте три.

Когда девушка пробивает чек, я тут же кладу карту в карман и отправляю туда тесты на беременность. Вряд ли водитель будет проверять, но вдруг Виктор приедет домой? Чек выбрасываю в урну на выходе.

Дорога домой занимает минут пять, но мне кажется, что вечность. Я нервничаю, хотя это глупо, да и незачем. Виктор ведь сказал, что бесплоден, и я не могу забеременеть.

Уже в доме бегу в ванную и закрываюсь там на ключ. Делаю тесты. Все три сразу. Фармацевт выдала разные марки, поэтому о результате не беспокоюсь. Точно покажет верно. Хотя бы два из трех.

Все делаю по инструкции, выставляю каждый из полосочек на раковину и отодвигаюсь подальше, наблюдая, как появляется одна четкая полоска. Выдыхаю, опускаю голову и смеюсь. Дурочка. Конечно, я не беременна. Завтра же запишусь к доктору в клинику, возможно, у меня мигрень, отсюда и тошнота. А еще может быть послеродовая депрессия. Даже если в семье все хорошо, и я не выматываюсь до изнеможения.

Когда встаю и присматриваюсь к тестам, не могу поверить своим глазам. Там две… две полоски. Первая яркая, заметная, а вторая едва видна, но она есть. Я оседаю прямо на пол. Встаю минут через пять. Снова смотрю. На одном из тестов вторая полоска почти такая же яркая, как и первая. Я не могу дышать. Представляю, что подумает Виктор и понятия не имею, как он отреагирует.

О том, чтобы не говорить ему не может быть и речи. Он подумает, что я… с кем-то…

Несмотря на страх, выходить из ванной все равно приходится. Тесты я прячу в спальне и с ужасом жду Виктора. Буду говорить ему. Умолять перепровериться, если он не поверит. В какой-то момент понимаю, что готова на что угодно, лишь бы он поверил, а потом во мне что-то щелкает. Я начинаю думать о том, что мне и безразлично. Он ведь верит мне? Значит, должен пойти и провериться. Засомневаться во врачах, а не во мне.

Когда слышу звук двигателя, замираю. Жду минут пять, только тогда Виктор приходит в комнату. Сегодня вернулся позже обычного, по настроению вроде бы, как обычно. Я все делаю на автомате: подхожу к нему, целую, потом жду в постели. Он долго моется в душе, приходит ко мне уставшим и измотанным настолько, что я думаю отложить новость, но потом всё же одергиваю себя и встаю на колени прямо на кровати. Смотрю на Виктора сверху вниз и произношу:

— Я беременна.

Готовлюсь к чему угодно, но не к тому, что слышу через мгновение:

— Я знаю.

— Знаешь? — выдыхаю напряженно.

— Да. Сегодня отправился в другую клинику, сдал анализы.

— То есть ты… — я замолкаю. На глаза наворачиваются слезы.

— Не подумал, что ты мне изменяла, — заканчивает за меня. — Как я мог? Я же всё вижу. По глазам.

Эпилог

Спустя 5 лет

Ева

— Ты когда-то успокоишься? — шутливо спрашиваю, когда муж поглаживает мой живот.

— Обязательно. Но ты же понимаешь, что после длительного диагноза возможность иметь детей меня окрыляет.

— Ты решил сделать сразу десяток?

— Можно.

Конечно, Виктор шутит. По крайней мере я надеюсь, что это действительно так. Я как-то не согласна рожать ежегодно, хотя Кириллу уже пять, Дашеньке четыре, а Ане два. И вот я снова ношу ребенка. На этот раз нам пообещали мальчика. Надеюсь, что это так. Виктор хочет наследника, а я жажду подарить ему сына, но чувствую, на пятого уже не решусь. Не смогу.

— Зачем мы сюда приехали? — спрашиваю. — Я бы предпочла остаться дома и сидеть с детьми.

— Тебе нужно выбираться, — поясняет Виктор и обнимает меня за талию. — Я тоже не хотел, но отказать не мог.

Виктор давно отошел от всех дел и теперь занимался своим честным бизнесом, но такие приемы раз в год игнорировать не мог. Я всегда чувствовала себя здесь неуютно и просила мужа разрешения уехать как можно раньше. Я всё время боялась встретить на таких приемах Руслана, но его, как оказалось, не было. Или же он умело прятался среди нескольких сотен гостей.

— Идем поздороваемся с Радмиром.

— Ты иди, а я к Розанне подойду. Иди-иди, — убеждаю, когда Виктор мнется. — Я не пропаду.

Розанну я заметила неподалеку, но отвлеклась на официанта, разносящего напитки. Взяла с подноса сок и когда обернулась, ее уже там не было. Пожала плечами и решила постоять около фуршетного стола. Тут Виктор сразу же меня заметит и придет сам. Блюд здесь оказалось немерено. И морепродукты, и фрукты, овощи, рыба, мясо, всевозможные закуски, тарталетки. Наверняка, все это было очень вкусным, но меня как-то не тянуло.

Я вообще хотела бы отсюда сбежать подальше. Не нравилось мне то, что здесь происходило, хотя все было достаточно мирно и спокойно, просто… не мое. Шум, разговоры, музыка, пускай и ненавязчивая. Хотелось сбежать в тишину и спокойствие своего дома, приобнять детей и читать на ночь сказку. Этим сейчас занимается наша няня, а я вот тут...

— Не ожидал тебя здесь увидеть…

Моя спина выпрямляется, руки дрожат, так что я ставлю стакан с соком на стол, чтобы не уронить его на пол. Руслан обходит меня сзади, встает в метре и улыбается, как ни в чем не бывало.

Молчу.

Не то, чтобы не знаю, что говорить, просто… и не о чем. Мы не виделись с тех самых пор, как я сделала свой выбор. Просто определилась, когда меня попросили. Это оказалось… непросто.

— С последней нашей встречи ничего не изменилось, — он кивает на мой живот, а я улыбаюсь, потому что замечаю, как к нам идет Эльза.

И правда — ничего не изменилось. Я все так же беременна, а он… он женат на всё той же женщине, с которой обещал развестись. Если между нами что-то и было, то это давно прошло. Я это явно чувствую. Ни тяги, ни симпатии, ничего этого не осталось.

— Привет… — она останавливается рядом с Русланом.

На меня смотрит без злости или раздражения. Спокойно. Я только сейчас понимаю, что она и тогда была уверена, что он никуда от нее не уйдет. Это я, дурочка, верила. Становится как-то не по себе. Я и правда была такой слепой?

— Как твои дела? — интересуется Эльза.

От необходимости отвечать меня освобождает Виктор, уверенно подходящий к нам. На этом вечере все должны соблюдать правила приличного поведения, поэтому мой муж, вместо того, чтобы оскорблять, спокойно здоровается и спрашивает, как Руслан.

Они разговариваются, а я, наконец, выдыхаю. Беру со стола стакан с соком и пью. Волнение прошло, потому что рядом любимый человек, и плевать на прошлое, которое меня ждет дальше. Просто… наплевать. На всё. Руслан и Виктор говорят, Эльза и я стоим рядом, как женщины своих мужчин. И видно, что каждому уже безразлично, что было в прошлом. Это давно прошло. Словно и не было ничего.

Они с Эльзой уходят, а я смотрю на Виктора, который обеспокоенно всматривается в мое лицо.

— Ты как?

— Спокойно, — отвечаю честно. — Это странно, да?

— Нормально, за прошедшие-то годы.

— Они до сих пор вместе, — зачем-то замечаю.

— Да, я и не ожидал другого.

А я ожидала, но молчу. Просто поверить не могу, что все дело было во мне, возможно, в неправильном поведении. А потом как-то отпускаю. Не во мне дело, просто мы не предназначены друг другу. И никогда не были. Нас разлучили еще в первый раз. А потом каждый сделал свой выбор.

— Идем, поздороваемся еще с несколькими людьми, поедим и поедем. Нечего здесь делать.

Остаток вечера проходит в каком-то сне. Я просто отвечаю на вопросы, приятно улыбаюсь, излучая улыбку. Просто хочу домой. Устала. Да и малыш внутри толкается. Как-никак, уже девятый месяц, вот-вот появится на свет.

Мы и правда уходим пораньше. Виктор ведет меня к выходу, помогает сесть в машину и размещается рядом.

— Наконец, этот балаган закончился.

— Да, — утвердительно кивает Виктор. — Согласен. Как самочувствие?

— Устала, — отвечаю и склоняюсь к его плечам, прикрываю глаза.

Остатоку пути я дремаю. И правда слишком сильно устала на вечере, да и низ живота немного побаливает. Это всё тренировочные схватки, я уверена.

Правда, добравшись до дома, чувствую, как боль усиливается. Не понимаю, что это, ведь воды еще не отошли. Похоже на схватки, поэтому едва автомобиль заезжает на территорию, я произношу:

— Кажется, началось.

Даже если это и не так, лишний раз поехать в больницу не повредит. Виктор тут же дает распоряжение ехать в роддом, по пути звонит доктору, который меня наблюдает и просит его приехать. Меня при этом успокаивает, просит не волноваться.

— Я в порядке, — отвечаю честно. — Четвертого ребенка, как никак, рожаю.

Кажется, Виктор нервничает больше моего, но все же старается не показывать мне этого. К больнице мы добираемся, когда схватки становятся еще сильнее. Теперь я уверена, что вовремя сказала мужу о том, что происходит, поэтому мы добрались как раз тогда, когда нужно и теперь все дело за мной и докторами.

Меня проводят в кабинет, где доктор меня осматривает. Говорит, что будем рожать, матка уже раскрылась. Эти роды оказываются стремительными, буквально за несколько часов схваток я рожаю Данияра. Имя мы выбрали заранее, обсудив с Виктором все возможные вариации. Мне подошло, а он давно хотел. В честь деда, кажется.

Уже обессиленная, я смотрю на сына, а по щекам скатываются слёзы. Виктор думал, что бесплоден, но это оказалось не так. Диагноз то ли был ошибочным, то ли Виктор что-то не так понял при первом посещении, но детей у нас получилось много и были бы еще, но мы решили остановиться на этом. Никаких детей после сына. Я должна окрепнуть и… выучиться. Вернее, доучиться, потому что в прошлый раз у меня так и не получилось, я как-то беременела раз за разом и времени на свои прихоти не оставалось.

— Спасибо за сына, — произносит Виктор, оставаясь со мной в палате.

Малыш спокойно сопит в кроватке, а я лишь улыбаюсь, чувствуя расслабление и внезапно нахлынувший сон. Я это сделала. Подарила любимому мужчине сына.

Как-то вдруг вспомнилось, как я переживала, что Виктор будет обделять Кирилла, как-то не так к нему относится, когда появятся свои дети. Глупо. Как же глупо это было, потому что у него и в мыслях не было ничего подобного. Кирилл никогда не чувствовал себя обделенным, хотя было видно, что обеих принцесс папа любит очень сильно. Но и Кирилл… он был для него сыном, и неважно, что неродным. Он его воспитал, помогал с первыми шагами, утешал, когда он несколько месяцев назад сломал руку.

Виктор никогда не давал ребенку понять, что он ему не родной, а мне пообещал, что Кирилл, как и Данияр, будет его наследником. Сомневалась ли я? Ни капли.

После выписки я только убедилась в этом. Виктор относился к детям одинаково, уделял внимание новорожденному малышу, но и о Кирюше не забывал, всё так же возил его на кружки, в школу, занимался с ним.

Мне было… хорошо. Так, как никогда. Я впервые убедилась в том, что сделала правильный выбор, когда ушла с Виктором. Он моя опора, мужчина, с которым у нас понимание с полуслова, а еще… он ни разу не позволил себе в отношении меня даже повышенного голоса. Ни-че-го.

Любовь она в другом.

* * *
Прошу вас не спойлерить в коммах, так как финал у нас довольно необычный)))

Также приглашаю вас на новинку "Отданная ему"

Аннотация

— Это ошибка, — залепетала, пытаясь улизнуть.— Мне тебя пообещали, — хмыкнул, ни на шаг не сместившись. — Отдали.— Что вы такое несете? — возмутилась, но тут же прикусила язык.Говорить вмиг перехотелось. Я вжалась в панорамное окно как можно сильнее и задрожала от страха.— Брат твой сказал, что ты теперь моя, Лия.— Что? Стоп, — ухватилась за спасительную соломинку. — Я ведь не Лия! Вы ошиблись!— И кто же ты?Его взгляд прошелся по моему лицу, губы изогнулись в усмешке. То ли горькой, то ли мне показалось!— Та… Таисия, — произнесла, запнувшись.— Тая, значит. Ты моя теперь, Тая, — снова повторил мое имя. — Понравилась ты мне.


Оглавление

  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Глава 18
  • Глава 19
  • Глава 20
  • Глава 21
  • Глава 22
  • Глава 23
  • Глава 24
  • Глава 25
  • Глава 26
  • Глава 27
  • Глава 28
  • Глава 29
  • Глава 30
  • Глава 31
  • Глава 32
  • Глава 33
  • Глава 34
  • Глава 35
  • Глава 36
  • Глава 37
  • Глава 38
  • Глава 39
  • Глава 40
  • Глава 41
  • Глава 42
  • Глава 43
  • Глава 44
  • Эпилог