Дикий [Каролайн Пекхам] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Автор: Каролайн Пекхем и Сюзанна Валенти / Caroline Peckham & Susanne Valenti

Название серии книг: Академия Зодиак / Zodiac Academy

Новелла: Дикий / Savage


Данный перевод является любительским, не претендует на оригинальность, выполнен НЕ в коммерческих целях, пожалуйста, не распространяйте его по просторам интернета.

Данный рассказ-приквел располагается до начала всех событий «Академия Зодиак: Пробуждение».

Перевод выполнен: tg. клуб анонимных читателей / https://t.me/anonymousbookclub


Глава 1


Мерисса


Часы тикают все быстрее. Свет сменяется тьмой. Каждое начало ведет к концу. И как бы мы ни старались, никто не может избежать последнего вздоха. Все должны встретить этот последний зов. Вопрос в том, какой след ты оставишь после себя, принцесса горящей империи?

Звон далеких клинков раздался совсем рядом со мной, дым застрял в горле, когда резкий вдох вывел меня из сна, а пальцы крепко сжались вокруг древка копья у меня под рукой.

Восемь дней. Восемь дней я провела в этих джунглях, не имея ничего, кроме своей смекалки и тренировок, чтобы выжить, пока я участвовала в Брачном Испытании, великой и самой почитаемой традиции нашей империи. Если мне удастся выжить на протяжении двух недель в этом знойном аду джунглей, не имея ничего, кроме собственной хитрости и навыков, чтобы поддержать себя, тогда я буду вознаграждена Пробуждением моей магии. А до тех пор я всего лишь смертная, сжимающая в темноте простейшее оружие. Смертная, наделенная даром Зрения и всю жизнь готовившаяся к этому испытанию, но между этими деревьями жили существа, порожденные кошмарами, не поддающимися воображению ни одного здравомыслящего фейри.

Кожаные доспехи, в которые я облачилась, душили в жару джунглей, и бисеринки пота стекали по ложбинке между грудей, хотя этот дискомфорт не был для меня достаточной причиной, чтобы пошевелиться. Плотный коричневый материал покрывал меня от шеи до верхней части бедер, застегиваясь и закрепляясь таким образом, чтобы обеспечить свободу движений и одновременно защиту от нападения, которого я могла не заметить. Они не остановят копье или меч с близкого расстояния, но брошенный кинжал или наконечник стрелы будут гораздо менее смертоносными с такой защитой, и я не настолько глупа, чтобы рискнуть снять ее даже ради некоторого облегчения от жары.

Меньше чем через мгновение я была уже на ногах, мои ступни заметались по земле, чтобы как можно лучше скрыть следы моего пристанища, ведь до того, как меня обнаружат, оставалось так мало времени. В голове мелькнуло видение дикарки, направляющейся ко мне, со смертоносным кинжалом в руке, предназначенным для моего сердца.

Летия охотилась за мной с самого начала испытаний. В правилах не было сказано, что фейри, участвующие в этом турнире, должны сражаться друг с другом, только то, что мы должны выжить в этом месте, но за века, прошедшие с момента начала испытаний, это стало ожиданием.

Только самые высокопоставленные члены двора моего отца принимали в нем участие. Только те из нас, в чьей крови было достаточно силы, чтобы потрясти звезды при Пробуждении. Эти испытания проверяли нашу смелость, нашу хватку, нашу пригодность править железным кулаком. А еще они открывали возможность украсть звания, помимо тех фейри, которые принимали в них участие.

Летия была моей кузиной, хотя между нами не было любви. Мы росли, зная, что нас ждут эти испытания и что этот день настанет. Если бы ей удалось убить меня здесь, в диких землях, она могла бы претендовать на место поближе к трону для себя и своей семьи. Может быть, я и была ее принцессой, но я была и ее соперницей, и стереть меня с доски еще до того, как я начала пользоваться своей магией, было бы для нее идеальным способом продвинуть свое положение, как только она покинет это место. При условии, что ей также удастся пережить тех, кто охотился за ней.

Я соскользнула с тропинки, влажная листва задевала мои голые руки, пока я обходила огромное дерево, под которым я спала те несколько мимолетных часов.

Последние несколько дней я ускользала от нее, но мои видения становились все более кровавыми, а смерть, которую она предназначала мне, становилась все более жестокой каждый раз, когда я уворачивалась от ее хватки. Ее ярость была сильной, я практически чувствовала ее вкус в воздухе, когда она приближалась ко мне, и хотя я подумывала оставить ее дышать ради моей тети, теперь я видела, что этот путь мне больше не доступен.

Я откинула с глаз прядь волос грязными, покрытыми загаром пальцами — темные пряди выбились из косы, в которую я их заплела. Это место было далеко от красоты замка, в котором я выросла, и во мне с трудом можно было узнать идеально одетую принцессу, которую знали все в нашем королевстве. Но я готовилась к этому дню с тех пор, как стала достаточно взрослой, чтобы держать в руках тренировочный меч. В душе мы были воинственным народом, и я всегда чувствовала себя как дома, размахивая мечом или пуская стрелы, так же как и танцуя на балах или рассуждая о политике. Фейри всегда с кем-то сражались, и я наслаждалась простотой клинка так же остро, как и режущим ударом идеально сформулированного замечания.

Мой пульс замедлился, когда я сделала медленный вдох, мой дар шептал мне, когда я закрыла глаза и поддалась его зову.

Босые ноги бесшумно ступали по влажной земле. Тяжелый клинок, зажатый в правой руке. В левой — острый кинжал, предназначенный для убийственного удара. Еще один шаг. И еще один. Она приближалась ко мне. Она…

Я вихрем выскочила из своего укрытия, моя коса развевалась за спиной, пальцы ног уперлись в грязь, а копье было нацелено точно в цель, как раз в тот момент, когда Летия вырвалась из густой листвы именно там, где я ее и видела.

В острых, как бритва, глазах моей кузины вспыхнули ярость и триумф от того, что она наконец-то нашла свою жертву, и я злобно усмехнулась, когда ей удалось проскользнуть вправо, избежав острия моего копья чуть дольше, чем на мгновение.

Ее короткий меч метнулся к моей голове, но я отклонилась в сторону, и острие моего копья врезалось в ее левое запястье достаточно сильно, чтобы выбить кинжал из ее руки, который она пыталась спрятать.

Летия ругнулась, как уличная кошка, облитая холодной водой.

Я оказалась у нее за спиной прежде, чем она успела снова насторожиться: моя босая нога врезалась в центр ее позвоночника, заставив ее споткнуться, но она парировала движение, снова крутанувшись в мою сторону.

Но я уже была там, уже видела, что она сделает, и со звуком, который, я была уверена, навсегда запечатлелся в моей памяти, наконечник моего копья вонзился прямо в центр ее горла, пронзив его и покончив с ней одним диким ударом.

Наши глаза встретились, ее смерть повисла в эти бесконечные секунды, пока она задыхалась, не в силах больше дышать, а все ее амбиции и планы сошли на нет перед лицом этой единственной ошибки.

— Я хотела мира, — вздохнула я, напомнив о предложении, которое я сделала ей несколько недель назад в замке моего отца. Я обещала повысить ее положение на моей стороне, если только она откажется от желания покончить со мной в испытаниях. Я увидела в ней отказ еще до того, как произнесла эти слова, но все равно произнесла их. Я дала ей возможность изменить свою судьбу, а она предпочла проигнорировать ее. Этот выбор привел к ее концу. Ей всегда не хватало времени, и она даже не подозревала об этом.

Ее губы произнесли слово, когда она захлебнулась собственной кровью, и я почувствовала, как эхо этого слова отозвалось в моей душе. Трусиха.

Я рывком отдернула копье и холодно наблюдала, как Летия рухнула на землю, ее руки поднеслись к горлу, когда она забилась в конвульсиях, ее взгляд устремился куда-то за пределы меня, охотясь за просветами в пологе над головой, за малейшим намеком на звезды, которые бесконечно наблюдали за ней. Нравится ли им, когда судьба приходит за таким человеком? Получали ли они удовольствие, зная, что я предприняла шаги, чтобы избежать этого, но в итоге оказалась в том месте, которое они выбрали с самого начала?

Я полагаю, что не мне задавать такие вопросы.

Я наклонилась, чтобы поднять кинжал, которым Летия собиралась убить меня, и метнула его в небо со смертельной целью. Лезвие рассекло листву над нами, прорезав небольшую щель, из которой открылся вид на небо, за которым охотилась Летия, прежде чем исчезнуть в джунглях из виду.

— Надеяться на светлую судьбу — это не трусость, — сказала я низким тоном, пока она задыхалась и плевалась, ее глаза были устремлены на звезды, пока она искала покой в их объятиях. — Иногда мы должны заглянуть в самую темную ночь, чтобы найти величайшие сокровища. Я не уклоняюсь от этого пути, Летия. Я просто решила преследовать судьбу, которая превышает мою собственную.

Я оставила ее умирать с этими словами в тишине, окружавшей ее, и не оглядываясь пошла прочь, все еще крепко сжимая окровавленное копье, судьба звала меня по имени при каждом дуновении ветерка.


* * *


Прошло три дня, и чаще всего мое Зрение уводило меня от опасности или помогало выжить в этом аду, когда на моем пути встречалось невиданное чудовище, заставляя меня бороться за выживание.

Жестокость этого ритуала была вплетена в структуру моего народа, империи, в которой я выросла. Я никогда не задавалась вопросом о жестоком начале жизни тех, кто благословлен быть одним из самых могущественных фейри в нашем обществе, пока сама не попала сюда. Все это звучало несколько романтично, когда мой отец и фейри его двора описывали Брачные Испытания. Способ отсеять слабейших из нашего поколения и гарантировать, что только сильнейшим будет позволено продолжить магическое образование, вступить в политически оформленный брак и в конечном итоге претендовать на власть на этой земле. То, что мы должны пройти это испытание судьбы, было правильно. В конце концов, звезды позаботились о том, чтобы из джунглей вышли только самые достойные.

А вот пережить это испытание — совсем другое дело. Видеть, как убивают фейри, с которыми я выросла, слышать крики боли и смерти сквозь деревья в любое время суток, жить в постоянном страхе и изнеможении несколько дней подряд. Действительно ли судьба вела нас через это место? Без моего дара Зрения я не была уверена, что смогла бы выжить. Должна ли я была предположить, что мои способности ясновидения были дарованы мне, чтобы я могла претендовать на судьбу выживания, или это просто удача, благодаря которой я еще дышала, в то время как другие вокруг лежали мертвыми?

До этого момента я никогда не сомневалась в пути звезд. Никогда не сомневалась, что они лучше всех нас знают, в какую сторону должна быть проведена линия судьбы, но теперь я начала сомневаться в этом. Теперь я начала задумываться…

Треск ветки. Темные глаза, проглядывающие сквозь деревья. Решимость, стойкость, страх.

— Звезды послали меня найти тебя, — его грубый голос сопровождался прижатием чего-то холодного и острого к моему горлу — видение, настигшее меня во сне, пришло слишком поздно, чтобы пробудить меня вовремя и избежать этого.

Мои глаза распахнулись, холодная вспышка ужаса пронеслась по моим конечностям, прежде чем мой разум успел осознать, что происходит, и кто стоит надо мной.

Его лицо являлось мне в снах и видениях на протяжении последних нескольких месяцев, его имя шептал ветер каждый раз, когда я обращала свой взор к югу от дворцовых стен. Мы никогда не встречались до этого момента, но когда я подняла голову и вгляделась в суровые черты его лица, я узнала его.

— Я узнала тебя, Марсель, — вздохнула я, удивление промелькнуло в моем тоне, хотя я понимала, что эта встреча была неизбежна уже некоторое время. Я видела, что он придет. И с этого момента моя жизнь изменится безвозвратно. Это была ужасающая мысль, и все же ни одна часть меня не хотела уклоняться от судьбы, которая, как я чувствовала, ожидает нас.

Ветерок шевелил угли небольшого костра, который я зажгла, чтобы согреться перед сном, поднимая их к лиственному навесу над головой, и я могла поклясться, что увидела в пламени мальчика, когда мой взгляд переместился на него. Мальчик с такой же резкой челюстью, как у мужчины, который стоял надо мной, и с улыбкой, которая озарила меня так, как я никогда не знала.

Он вырастет храбрым и сильным, его дары превзойдут мои и того человека, который держал меня на острие своего копья в настоящий момент. Судьба мальчика была гораздо более великой, чем я посмела даже желать, но и ужасной в своем роде. Это дитя страсти и огня, агонии и потерь.

Моя грудь вздымалась, когда я видела вспышки той жизни, которую он проживет. Сердечная боль, которая почти уничтожит его, отчаяние, которое я не могла понять и которое казалось неизбежным в то же время. И любовь. Он будет любить со страстью, с которой не сравнится никто и которую почувствуют все, он будет падать сильно и стремительно, болезненно и неотвратимо в любовь столь великую, что она потрясет основы мира, который мы знали, и за его пределами.

Его жизнь являлась самым важным, что я когда-либо слышала, о чем меня звал голос звезд.

Габриэль.

Мой сын с темным сердцем, предназначенный для очень, очень многого.

— Я умру завтра, — сказал Марсель, его голос был низким и спокойным, в нем чувствовалось принятие и зрелость, превосходящие его годы. — Я собираюсь обменять свою жизнь на твою и жизнь нашего сына.

Габриэль.

Я тяжело сглотнула, видя это теперь так ясно, видения, которые проносились передо мной во сне и бодрствовании в течение нескольких недель, собрались воедино. Судьба Марселя была предрешена. Смерть придет за ним завтра, независимо от того, какой выбор мы сделаем здесь и сейчас. Единственное, что можно было изменить, — это жизнь того мальчика, которого я так ясно видела в огне.

Габриэль.

Я сама была едва ли старше девочки, восемнадцать лет, принцесса, обреченная выйти замуж за человека, которого не имела права выбирать сама. Мне не пристало брать на себя роль матери. Я понятия не имела, как это делается, тем более что меня даже не воспитывала собственная мать, мое детство прошло под присмотром нянь. Но, несмотря на все это, ни одна часть меня не хотела отказываться от этой судьбы.

Этот ребенок, этот мальчик… я уже любила его. Я любила его так сильно, что мне казалось, будто мое сердце разрывается на две части, когда я смотрела на мужчину, который станет его отцом и умрет, так и не успев узнать его во плоти.

Я могла видеть так много из той жизни, которую проживет наш сын, видения давили на меня так сильно, что слезы гордости наворачивались на глаза, но я заставила себя моргнуть, отодвинуть свои дары и сосредоточиться на настоящем.

У меня не было слов для такого поворота судьбы. Никаких слов, которые могли бы прояснить ситуацию, помимо моих собственных действий, но в глазах Марселя был вопрос. Это было предложение, а не требование. Он тоже видел эту возможность, видел сына, которого мы могли бы создать этой ночью между нами, прежде чем смерть придет за ним с рассветом, и он спрашивал, хочу ли я претендовать на это.

Это был мой выбор, и он казался слишком легким в этот момент, несмотря на всю его тяжесть. Я была принцессой, предназначенной для брака ради политики и власти, обязанной служить своей империи с непоколебимой преданностью. Но это дитя, рожденное по прихоти судьбы, было тем, что будет полностью принадлежать мне. И каким бы страшным ни было это решение, каким бы огромным оно ни казалось, в душе я знала ответ. Я хотела этого, хотела его, и поэтому моим ответом на жгучий вопрос в глазах Марселя было громкое «да», которое, я знала, заставит дрожать сами звезды, когда это свершится.

Я поднялась и оттолкнула копье от своего горла, глядя на Марселя, который позволил мне отвести копье в сторону, а затем и вовсе уронил его, и тяжелый удар копья о землю эхом отдался в моей плоти, когда я потянулась к нему. Он был огромным мужчиной, невероятно высоким и мускулистым, его искусно выточенные черты лица завораживали меня, и жар поднимался в моей плоти при одной только мысли о том, что его тело овладеет моим. Я не знала его. Это было безумием. Но когда его колени уперлись в землю рядом со мной, и он протянул руку, чтобы сжать мою челюсть своей мозолистой ладонью, я поняла, что не смогу отказаться от этой участи.

— Наш сын изменит мир, он будет величайшим Провидцем своего поколения, — вздохнул Марсель, в его глубоких карих глазах не было страха, когда он прислонился ко мне, он не сомневался в своей судьбе, даже зная, что его жизнь будет отдана в уплату за нее. И завтра он будет мертв еще до захода солнца.

Он поцеловал меня, и я прильнула к нему, дрожь удовольствия пронеслась по всему моему существу, когда его язык пробрался между моих губ и он попробовал меня на вкус в этом медленном, декадентском приветствии, когда наши души наконец-то встретились, как будто они все это время жаждали этого момента.

На меня нахлынули новые видения жизни, которую мы создадим этой ночью, испытания и боль, преследующие нашего сына на каждом шагу.

— Его жизнь будет трудной, — прошептала я, обхватывая Марселя за шею и притягивая его к себе, его вес, давящий на меня, был так прекрасно реален. Горе накрыло меня с головой. Горе по этому человеку, которого я знала, но не знала. Горе за мальчика, который родится в результате этого акта и который никогда не узнает своего отца.

Слеза скатилась с моего глаза и покатилась по щеке, когда Марсель отстранился, чтобы взглянуть на меня.

— На некоторое время, — согласился он. — Но в конце концов он познает все лучшие виды любви. Даже если он никогда не узнает о нашей.

Его слова были наполнены знанием, которое, казалось, превосходило мое, как будто он видел больше судьбы, предназначенной нашему ребенку, чем я, и знал, что в конце концов с ним все будет в порядке, даже если многое другое будет не так.

Я черпала силы в этой уверенности, даже когда слезы хлынули из меня, и я наклонилась, чтобы снова завладеть его ртом, желая снова почувствовать это тепло, а не боль от того, что еще не свершилось.

Рука Марселя двинулась вверх по изгибу моего бедра, и я вздохнула ему в рот, когда он начал расстегивать кожаные доспехи, которые я носила, его пальцы двигались точными движениями, от которых моя сердцевина раскалилась, и я вздохнула от удовольствия.

Его рот соскользнул с моего, прочертив огненную линию вдоль моей челюсти и заставив меня задохнуться при воспоминании об этом. Я видела это раньше, в темноте ночи, я разыгрывала этот самый акт, пока блуждающие руки пытались высвободить потребность, которую эти видения зародили во мне. Но этого никогда не было достаточно. Никогда не удавалось удовлетворить желание, которое я испытывала к этому мужчине еще до того, как встретила его.

Руки Марселя продолжали перебирать ремни и пряжки, фиксирующие мои доспехи, пока они не рассыпались между нами, и я задохнулась, когда он стянул их с моего тела и обнажил меня для него.

Мой позвоночник выгнулся дугой, когда он провел рукой по моей челюсти, затем по горлу, между грудями и по пупку, моя кожа затрепетала и нагрелась одновременно, когда стон сорвался с моего языка.

Я никогда раньше не была с таким мужчиной. Никогда не знала таких прикосновений за пределами моего воображения, и все же Марсель, казалось, понимал, что именно мне нужно, еще до того, как я могла об этом подумать. Мне было интересно, показывает ли ему его Зрение мои реакции или это все он сам. В любом случае, я была рабыней его действий, добровольной жертвой его желания.

Ухмылка приподняла уголок его рта, когда он замедлил движение руки, кружа вокруг чуть ниже моего пупка, пока он свободной рукой расстегивал свои доспехи.

Я смотрела, сжимая горло, как он снимает их, обнажая резаные мышцы и твердые плоскости тела, созданного для войны. И я была городом, который он собирался захватить в осаду. — Ты один из племени Робариан, — сказала я, не задавая вопроса: аккуратно вырезанные шрамы на его груди подтверждали это, даже если бы мое Зрение не показало мне его ответ.

— Я пришел из самого сердца пустыни, чтобы найти тебя, Мерисса, — подтвердил он, его рука опустилась ниже с низким рычанием моего имени, сорвавшимся с его языка. — Я проделал долгий путь, чтобы обрести эту судьбу.

Моим ответом был крик удовольствия, когда его пальцы нашли мою скользкую сердцевину и провели по моему клитору, а его карие глаза встретились с моими.

— Ты уверена, что хочешь этого? — спросил он, его голос был грубым от желания, а улыбка дергалась в уголках его губ, как будто он уже видел мой ответ, но все равно хотел заставить меня его произнести.

— Я хочу тебя, — выдохнула я в подтверждение, стон нарастал во мне, пока он дразнил меня дальше, наблюдая, как я извиваюсь под ним, а он не торопился, словно не собирался останавливаться.

— Ты хочешь от меня чего? — промурлыкал он, и ох, я хотела ударить его почти так же сильно, как хотела, чтобы он выполнил обещания, которые пылали в его глазах.

Я зарычала на него, прежде чем схватить его запястье своими пальцами и надавить на его руку именно там, где я хотела.

Марсель одарил меня улыбкой, которая зажгла каждую каплю крови в моем теле, когда он сдался и ввел в меня два толстых пальца, заставив меня задыхаться, а мои бедра приподнялись в такт движениям его руки, когда он двигал ею в пьянящем ритме, играя на мне, как на барабане, пока он наблюдал за мной голодными глазами.

— Пожалуйста, — задыхалась я, хотя даже не была уверена, о чем умоляю его: прекратить эти мучения или никогда не позволять им закончиться. Я просто хотела большего.

— Хорошие манеры у столь прекрасной принцессы, — промурлыкал он, отнимая пальцы от меня и просовывая их между своими губами, мужской звук возбуждения заглушил треск огня, прежде чем он снова освободил их.

Его глаза блуждали по моей наготе, и мое дыхание участилось, когда он наклонился, чтобы поцеловать меня, мой собственный вкус чувствовался на его языке, когда он перекатывался по моему, а его твердый член упирался в меня сквозь плотную ткань брюк.

Я прижалась к нему бедрами, застонав от трения, погружаясь в поцелуй, его рука дразнила мой сосок, заставляя меня выгибаться на мягкой траве под моей спиной.

Марсель зажал мою нижнюю губу между зубами и прикусил достаточно сильно, чтобы я задохнулась, затем отпустил меня и опустил свой грешный рот ниже, посасывая мой сосок и щелкая языком по тугому бутону.

Я провела руками по его спине, нащупывая гребни более аккуратных шрамов, желая исследовать каждый из них, хотя знала, что у нас нет на это времени. Рассвет летел за нами на быстрых и уверенных крыльях, его судьба уже была предрешена.

Слезы навернулись мне на глаза при этой мысли, но прежде чем они успели пролиться, он сильнее засосал мой сосок, заставив меня вздохнуть, а затем отпустил его и переместился ниже, проводя поцелуями по глубокой бронзовой коже, в то время как мое сердце гулко стучало от того, что он делает и куда направляется.

Вспышка неизведанного наслаждения пронеслась в моей голове, прежде чем я успела возразить, Зрение давало обещания, которые так хотелось увидеть выполненными, и вместо этого я запустила руки в его эбеновые волосы, пока он продолжал спускаться.

Язык Марселя нашел мою сердцевину, и звук, который вырвался у меня, был скорее звериным, чем женским, мои ногти впились в его кожу, когда он мрачно засмеялся, глядя на меня, и стал лизать еще сильнее, а его рука раздвинула мои бедра.

Мои пятки вязли в грязи, я извивалась под напором его языка, его имя вырывалось из моих приоткрытых губ, когда его язык двигался этим греховным, неизвестным способом, который заставлял меня гореть изнутри жаром, которого я никогда раньше не знала.

— Марсель, — умоляла я, когда мое тело начало напрягаться, удовольствие нарастало в каждой частичке меня так яростно, что я боялась его высвобождения, падения, которое должно было произойти с такой вершины.

Его язык продолжал двигаться, руки хватали мою задницу, пока он пировал, не давая мне ни малейшей передышки, пока он пожирал меня, а я стонала и выкрикивала его имя.

Разрядка наступила так внезапно, что у меня перехватило дыхание, каскад удовольствия разлился по каждому дюйму моего существа неудержимой волной, от которой я закричала так громко, что птицы вспорхнули со своих насестов высоко над нами.

Марсель откинулся назад, и я с прикрытыми глазами наблюдала за тем, как напрягаются его мышцы, когда он расстегивал брюки, мое горло перехватило, когда он обнажил толстый член и встал, чтобы сбросить последнюю одежду со своей плоти.

Он был потрясающим, его тело казалось высеченным из камня в свете огня, который мерцал на его плоти, бог пришел, чтобы погубить смертного, а я была лишь жаждущей жертвой для его уничтожения.

Он снова опустился на колени, переместился по моему телу и захватил мой рот своим, когда я почувствовала твердое давление его члена на мое отверстие.

— Пожалуйста, — снова взмолилась я, страстно желая ощутить его полноту, с отчаянием, от которого дрожало все мое тело.

Я откинула голову назад, глубоко целуя его и издавая низкий стон, которому вторил его мужской рык, когда он погружался в меня, дюйм за дюймом, растягивая и утверждая меня. Ни один мужчина не имел меня до него, он был моим первым, а я — его последней.

На одну ночь я была его созданием. Одна ночь в его объятиях, пока судьба не пришла за ним. Одна ночь, чтобы принять его, отдаться ему и создать жизнь, которая была важнее любой другой, которую я когда-либо видела прежде.

Поэтому, несмотря на страх перед рассветом и знание о судьбе, которая его ждала, я полностью отдалась ему. Потеряв себя в объятиях человека, который нашел меня в этом аду джунглей, идя по пути судьбы, я позволила ему выжимать из моей плоти удовольствие и печаль в равных мерах.

И привести к судьбе, которая, как я знала, изменит путь самих звезд.

Глава 2


Хэил

Год спустя


Сегодня трон был столь же холоден, как и мое сердце.

Тяжесть тяготила меня после вчерашней битвы, запах горящих фейри все еще, казалось, цеплялся за меня, несмотря на обжигающий душ, который я принял по возвращении во дворец.

Кровь омыла мое обнаженное тело и закружилась вокруг ног, а затем исчезла в чреве стока, словно ее и не было.

Крики звенели у меня в ушах даже сейчас, но я не чувствовал… ничего.

Тень окутала мой разум, и я был уверен, что мое сердце постепенно превращается в камень. Так было не всегда, хотя я не мог точно определить момент, когда во мне что-то изменилось. Когда я стал этим чудовищем, которое вселяло страх в сердце каждого фейри, услышавшего мое имя. Хэил Вега; Дикий Король. Так они называют меня теперь. Я занял трон после смерти моей матери и поклялся защищать и служить своему королевству. Эти клятвы гноились и увядали, каждая битва, которую я вел, оправдывалась этими клятвами, но они больше не отзывались во мне. Возможно, мои битвы были выиграны, потому что я хотел защитить Солярию, но иногда мне казалось, что я убивал, потому что мне нужно было убивать. Я терял сознание, впадая в жадную потребность в смерти, которая противоречила всему, что, как мне казалось, я знал о себе.

Когда-то у меня были планы. Планы, которые время от времени всплывали во мне и напоминали о человеке, которым я когда-то был. Как быстро все изменилось. Власть развратила меня, предполагал я, хотя иногда я просыпался в состоянии ужаса и страха, чувство бессилия окружало меня, и я отчаянно пытался понять, почему я такой, какой есть. Как будто во мне было две половины, разорванные посередине, но, казалось, день ото дня дикая часть становилась все больше, поглощая другую острыми зубами.

Трон выгибался у меня за спиной, мои пальцы крепко сжимали гигантские головы Гидры, сплетенные вместе, выточенные из самого черного камня. Этим чудовищем был я, а трон представлял собой форму моего Ордена Гидры. Он был подарен далеким принцем, который жил в стране, разделенной фракциями Элементалей: земля, воздух, вода, огонь — все они враждовали друг с другом. Старый трон был перенесен в хранилище, где в глубине дворца лежали сокровища королевских семей, доступные лишь представителям крови Вега.

Эта старая, раздробленная часть моей души проснулась, когда я подумал о горящих телах и городе, который вчера превратился в пепел под мощью моего огня. Мои пальцы крепко сжали камень, вгрызаясь в него, мышцы напряглись, а смятение превратилось в горькую, яростную ненависть к самому себе.

Что ты наделал?

— Сир?

Я вскинул голову, услышав знакомый глубокий голос моего друга. Азриэль Орион нахмурил брови, его красивые черты исказились от беспокойства, когда он подошел ко мне. Он почтительно склонил голову, отчего его темные волосы упали на глаза, и он провел рукой по ним, чтобы откинуть их назад, на мгновение снова став похожим на того школьника, с которым я учился в Академии Зодиака.

Его дары в учебе и знания темной магии были бесценны для меня, и, кроме того, он был одним из членов Гильдии, защитником королевских особ и Императорской Звезды. Хотя только я был посвящен в эту информацию, секрет, который был так глубок, что мог потрясти основы королевства, ведь Звезду искали все правители мира и все фейри, достаточно могущественные, чтобы попытаться отнять ее у меня, если бы они узнали о ее существовании. Императорская Звезда была моей самой ценной собственностью, передававшейся из поколения в поколение по линии Вега, и она оставалась скрытой в скипетре. Она была способна сделать почти все, о чем я ее попрошу, ее магия была невообразимой, одновременно разрушительной и способной творить великие дела.

— Азриэль, — сказал я, мой голос был пустым и темным.

Он встал передо мной, и складка между его бровей стала еще глубже. — Ты сам не свой.

— И кто же я? — Я огрызнулся, гнев отточил мои слова до лезвий, мой голос зазвенел по всему обширному пространству тронного зала. Я мог бы стоять в этом пещерном пространстве в своей полностью измененной форме Ордена, если бы пожелал этого. Зверь, который правил с жестокостью и без пощады. Меня боялись во всех уголках этой земли, но Азриэль не вздрогнул от моего громогласного тона. Вместо этого он шагнул ближе, его почти черные глаза, похожие на две галактики, заглянули в глубины моей души и увидели правду обо мне. Хотя что это была за правда, я уже не знал.

— Ты — Хэил Вега. Мой друг. Хороший человек.

— Хороший? — Я насмехался над этим словом. Ему больше не было места в этом дворце. Теперь во мне не было ничего хорошего. То, что я сделал, окрасило мою душу смолой, и звезды уничтожат меня за это, как только я перейду за Завесу. — Ты либо играешь роль верного, простодушного слуги, либо ты слеп, Азриэль. Что же из этого? Потому что ты не кажешься мне простодушным.

Челюсть Азриэля сжалась, и в его чертах появился намек на гнев, за который в прошлом я наказывал людей, тащил их в амфитеатр, чтобы сделать примером, пока дымка кровавой ярости завладевала моей плотью. Но только не Азриэль. Никогда Азриэля.

— Я вглядывался в тени в поисках наставлений, — тихо сказал он. — Они шепчут о вещах, ужасных вещах…

— Значит, ты теперь темный пророк? — прорычал я, глубже усаживаясь в ледяную клетку своего трона. — Тени полны плутоватых душ, которые хотят заманить тебя в свои объятия. Разве не об этом ты говорил мне однажды?

— Верно, но в них есть и знание, — сказал он. — И я чувствую, что грядет что-то ужасное, сир.

Я выпустил короткий, презрительный вздох. — Оно уже пришло. Я и есть это ужасное. Я — чума, которая опустошает землю. Моя душа погружена в кровь, и неизвестно, что я сделаю в следующий раз. Но без моих усилий наши враги давно бы захватили Солярию, — эти последние слова были единственным, что поддерживало во мне здравый смысл. Что я поступаю правильно. Если я не буду действовать безжалостно по отношению к своим противникам, то Солярия попадет в руки более страшной силы, чем я.

Горло Азриэля то поднималось, то опускалось. — Ты этого хотел для Солярии? Чтобы твой народ жил в страхе?

— Когда все угрозы против нас будут сокрушены, не будет нужды в страхе, — твердо сказал я.

— А что, если они боятся именно тебя? — прошептал он, имея наглость обвинять меня в этом, хотя вряд ли я мог отрицать это обвинение. Мой народ, возможно, и ликовал, когда я приводил в исполнение очередную угрозу, некоторые из них даже почитали меня как бога, но все они боялись меня.

— Тогда пусть они боятся, — шипел я, но какой-то толчок в глубине моего сознания напомнил мне, что это не то, чего я хотел для своего королевства.

— Это не слова человека, с которым я вырос, — Азриэль нахмурился, глядя на меня, словно пытаясь найти что-то в моих глазах, но они были тверды, как гранит, и не пускали его. — Почему бы не попытаться измениться? Почему бы не посетить людей и не подавить в них этот страх? Дай им знать, что они в безопасности и что ты будешь оберегать их. Принеси им щедроты и облегчи налоги, напомни им, кто ты есть, помимо кровопролития. Ты мог бы начать с закрытия дворцового амфитеатра и покончить с публичными казнями, которые превращают убийство в развлечение.

Я позволил себе задуматься над его словами, но даже когда мои мысли обращались к таким вещам, смерть и огонь, казалось, разгорались в моей душе. Иногда тьма настигала меня так быстро, что невозможно было остановиться. Именно поэтому я как можно чаще держался в стенах этого дворца, выходя наружу только для охоты на врагов. В глубине души я страшился того, что могу сделать с невинными людьми, если уступлю чудовищу внутри себя. А что касается амфитеатра, что ж, это было место, куда приводили самых опасных мятежников и повстанцев, чтобы они поплатились за измену. Да, это было варварство, возможно, достаточное, чтобы встревожить жителей Солярии, но это было и необходимо — орудие против того, чтобы новые враги не высовывали головы за барьер. Это необходимо, не так ли?

— Заставь их заплатить, пусть люди увидят смерть твоих врагов, напомни им, что случится, если они когда-нибудь выступят против тебя.

Шепот в моей голове напомнил мне, почему амфитеатр был важен, и развеял мои сомнения.

— Я не могу, — пробормотал я.

— Ты сам контролируешь свою судьбу, — подтолкнул Азриэль.

Мои зубы заскрипели во рту, когда я нашел дюйм ясности, держась за него изо всех сил, но он выпал из моей хватки, сменившись яростным гневом, который заставил меня подняться со своего трона и поднять скипетр, в котором хранилась Императорская Звезда. Я направил его в сторону Азриэля, и он поднял подбородок, широко раскрыв глаза от надвигающейся смерти. Он уставился на меня, на человека, которого когда-то знал, но теперь в его глазах отражался лишь убийственный незнакомец.

— Нет никакого контроля, только хаос, — шипел я. — Меня бросает из стороны в сторону в бурном море, небо темное, а вода еще темнее. Выхода нет.

— Позволь мне помочь тебе найти выход, — прохрипел он. — Помоги мне понять.

Я усмехнулся, и мой разум погрузился в ту черную яму, где я не чувствовал никаких эмоций, кроме ненависти.

— Не оскорбляй меня. Я твой король. Мне не нужна помощь, — прошипел я, бросил скипетр на землю и поднял руку, огненная магия яростно потрескивала в моей ладони, доказывая, что моя сила была всемогущей даже без даров звезд. Я мог испепелить его и стереть с лица земли в мгновение ока, и даже не похоже, чтобы он собирался бороться со своей судьбой. Хотя, конечно, он, несомненно, знал, что если хоть один палец поднимется против его короля, он все равно умрет.

— Это не ты, — вздохнул он, когда моя рука начала дрожать, словно внутри меня столкнулись две силы. Одна умоляла меня опустить руку, другая — использовать всю жестокость моей магии, чтобы Азриэль умер. Я любил его, но я должен был избавиться от любого, кто выступал против меня. Это был единственный способ сохранить порядок. В этом и заключалась роль сильного правителя, не так ли?

— Мой король, — громогласный голос Лайонела Акрукса эхом разнесся по залу, когда он вошел, и я поднял глаза и оскалил зубы, встретившись с его взглядом.

Он был одет в темно-зеленую мантию с гербом Советника, вышитым золотом на лацкане, его светлые волосы были уложены назад, а одна бровь была изогнута в интриге, когда он переводил взгляд с меня на Азриэля.

— Азриэль Орион оскорбил вас? — в шоке спросил Лайонел, придвигаясь ближе, его взгляд блуждал по нам обоим.

— Разве? — Азриэль приблизился ко мне, и я снова посмотрел на него, когда огонь закрутился в моей ладони.

Нет… это было неправильно. Азриэль был моим другом, чертовски верным и честным человеком.

Я опустил руку, покачал головой, прежде чем опуститься обратно на трон и провести рукой по лицу, когда огонь в ней погас.

— Ты должен идти, Азриэль, — пробормотал Лайонел. — Королю явно нужен отдых после вчерашней победы.

— Так вот как ты это называешь? — прошептал я. — Кровь и смерть. Это победа, Лайонел?

— Конечно, сир. Они были вашими врагами. Настроенные против трона. Мятежники и повстанцы. Вы хорошо сделали, что избавились от них до того, как они напали на дворец, — уверенно сказал Лайонел, и это немного ослабило чувство вины в моей груди. Он был прав. Он должен был быть прав, иначе я не смог бы прожить и дня с самим собой.

Азриэль ничего не прокомментировал, и я поднял голову, понимая, что мне нужно его согласие, чтобы быть уверенным, чтобы облегчить груз на моем сердце. Его глаза были опущены, поза напряжена, а руки сжаты в кулаки.

— Азриэль? — потребовал я, и он снова поднял голову. — Ты согласен?

— Не в моей компетенции об этом говорить, — сказал он.

— Тогда я даю тебе это право, — сказал я твердо, с угрозой в голосе. — Согласен ты или нет, что фейри, которых я сжег, были мятежниками?

У Азриэля защемило челюсть, и он взглянул на Лайонела, который бросил на него ободряющий взгляд. Азриэль прочистил горло и снова повернулся ко мне, зависнув на грани речи, доводя меня почти до безумия.

— Говори! — рявкнул я, чудовище во мне поднялось.

— Я не знаю, — сказал он, его голос громко звенел. — Я не видел никаких доказательств этого, поэтому я не знаю.

— Ты не посвящен в такие доказательства, — легкомысленно сказал Лайонел, махнув на него рукой. — Я был хорошо информирован до того, как было принято решение об искоренении угрозы. Вы не должны сомневаться в себе, Ваше Высочество. Вы совершили чудеса для Солярии; она становится такой же великой, как в былые времена. Я, например, восхищаюсь вашей решительностью и твердой рукой. Это то, что нужно королевству для процветания.

— Люди боятся, — осторожно сказал Азриэль. — Возможно, пришло время для мира.

— Мира? — пробурчал Лайонел. — А как же Вольдракийское Королевство, которое готовится к войне? Они скоро вторгнутся к нам, если мы не встретим их лицом к лицу. Ты не Советник Азриэль, и не тебе говорить как таковому. Если бы ты мог так поступать, мы все оказались бы под властью какого-нибудь иностранного диктатора в течение недели. Король Вега покорно действует в интересах Солярии, используя свою внушительную силу, чтобы защитить нашу страну и подавить любую угрозу против нас. Он укрепляет наши границы, подавляет любые восстания, вызванные фракциями, помещенными сюда внешними силами, которые могут причинить вред его подданным, и следит за тем, чтобы наше великое королевство развивалось. Как и должно быть.

Азриэль открыл рот, но я заговорил раньше, чем он успел. — Оставь нас. Я хочу поговорить с моим Советником наедине.

Азриэль выглядел так, словно хотел возразить, но затем он склонил голову, повернулся и вышел из тронного зала.

Лайонел улыбнулся, подошел ближе и сцепил руки у себя за спиной. — Я справлюсь с Азриэлем. Если хотите, я могу поручить ему докладывать непосредственно мне, и ему больше не придется беспокоить вас.

Я нахмурился, эта идея была невозможна с учетом тайного положения Азриэля в Гильдии, хотя не только это вызвало во мне протест. Я любил Азриэля как брата. Он был важен для меня, даже когда я время от времени терял это из виду.

— Нет, в этом нет необходимости, — сказал я, и Лайонел склонил голову, подчиняясь моей власти. — Расскажи мне, какие у тебя есть новости о передвижениях Вольдракии.

Лицо Лайонела стало серьезным. — Их армия набирается в массовом порядке. Война неизбежна, если мы не начнем действовать в ближайшее время, сир. Эти мерзкие вольдракийцы не желают нам ничего, кроме ада, если они когда-нибудь завладеют нашей землей, они захватят наши ресурсы и будут преследовать наш народ. Солярия боится их, мой король, в ужасе от мысли, что они вторгнутся в наши пределы. Но у меня есть прекрасные новости: я узнал, где находятся тренировочные площадки их армии.

— И что? — пробормотал я.

Он подошел ближе, обошел вокруг трона и встал рядом со мной, его рука легла на мою руку, когда он наклонился, чтобы сказать мне на ухо. Но прежде чем его губы произнесли хоть слово, я поднялся со своего места, и мне пришла в голову идея, когда завеса темноты в моем сознании немного отступила.

— Договор, — решил я. — На этой же неделе яотправлюсь в Вольдракию и посмотрю, что можно сделать для заключения договора. Если я смогу предотвратить войну, то мы все выиграем от установления мира. Да… — я ухватился за эту идею, находя в ней благо.

— Но я женюсь на следующей неделе, — резко сказал Лайонел, и я обернулся к нему. — Вы не будете присутствовать?

— Ах, да, прости меня… Может быть, я предложу тебе дворец для церемонии? Ты можешь пользоваться им до моего возвращения.

Глаза Лайонела расширились, и он быстро кивнул, в его взгляде сверкнуло волнение. — Это очень щедро с вашей стороны, сир. Мне, конечно, будет очень не хватать вашего присутствия на свадьбе, но я позабочусь о том, чтобы пресса была здесь и запечатлела каждый ее момент.

— Прекрасно, — сказал я, мысленно возвращаясь к своим планам, и мое сердце заколотилось от надежды, которая их позолотила. Это может все исправить.

— Вам следует провести некоторое время в Вольдракии, — предложил Лайонел. — Если вы собираетесь проделать весь этот путь, чтобы заключить договор, то лучше всего будет наладить отношения с вольдракийским императором и его семьей. Используйте столько времени, сколько вам нужно. Я буду держать оборону, пока вас не будет.

— Спасибо, Лайонел. — Я улыбнулся искренней улыбкой, которая редко украшала мое лицо в эти дни. Но наконец-то у меня появилось что-то, что могло изменить траекторию моей судьбы. Я отправлюсь в путешествие налегке, возьму с собой лишь небольшое войско, а когда вернусь в Солярию, то, черт возьми, привезу с собой хорошие новости. Я предотвращу войну, защищу свое королевство и, возможно, стану тем королем, которым когда-то мечтал быть.


Глава 3


Мерисса


Гордость часто может быть самой жестокой эмоцией из всех. Изменить судьбу гордой души — самая трудная задача. Но примите светлое сердце, ибо все, кто идет по самому темному пути, в конце концов будут вознаграждены самым чудесным спасением.

Я проснулась со вздохом, влажные от пота простыни обвились вокруг моих лодыжек, а сердце забилось в неровном ритме, когда видения, мучившие меня во сне, прожгли меня со свирепостью, от которой я задыхалась.

Я ненавидела, когда Зрение приходило ко мне во сне, оставляя моменты бодрствования в тумане смятения. Что было возможностью будущего, а что просто плодом моего воображения?

Я перевернулась на спину, потянулась пальцами к кроватке, стоявшей рядом с моей кроватью; крошечный мальчик, которого я родила всего четыре луны назад, тихонько ворковал во сне.

Габриэль. Такое большое имя для такого маленького мальчика. Имя для героя, воина. Имя, которое, я уже знала, он примет и будет носить с такой гордостью и свирепостью, что все будут знать об этом. Он будет ходить по коридорам замка, вселяя страх в сердца врагов одним знающим взглядом, а другие будут падать в обморок от одной только мысли о том, чтобы привлечь его внимание…

Кончики моих пальцев коснулись его маленькой руки, и видение нахлынуло на меня, застав врасплох в моем полусонном состоянии, и я задохнулась от увиденного.

Расходящийся путь. Будущее вдали от толстых золотых стен, которые я так хорошо знала. Жизнь в месте, где снег и дождь шли так же часто, как и солнечный свет. Девушка с ярко-зелеными глазами и длинными светлыми волосами широко улыбалась моему мальчику-мужчине, его пальцы отбрасывали темные волосы от еще более темных глаз, пока он пытался скрыть свои чувства к ней. Но она знала. Как и я знала, наблюдая за ними из окна, выходящего на место, которое они считали секретным для этого свидания. Смех девочек-близнецов привлек мое внимание в комнату позади меня…

Видение исчезло, и я моргнула, пытаясь осмыслить его, пытаясь понять, какая причина может быть у нас с сыном для поездки на север.

Крошечные пальчики Габриэля крепко обхватили один из моих, пока он крепко спал, ничего не зная о двух судьбах, которые теперь видела для него мать. Или они были едиными? Возможно ли, что то и другое могло осуществиться?

Я обратилась к образам, которые вырвали меня из сна.

Мужчина и женщина кричат, горят, тень спускается на наше королевство. Мужчина с темными глазами и еще более темной душой, его рука обхватила мое запястье, а в его взгляде мелькнула жестокость моей смерти.

Я видела эти глаза раньше. Мечтала о них вместе с прикосновением рта к моему, с потрескиванием электричества в моих венах. Желание и страх смешались в моей крови при мысли о безымянном злодее, который так часто ходил вокруг меня в течение последнего года. Я не знала, должна ли я испытывать такое острое желание найти его, но ничего не могла с собой поделать.

Не сейчас, когда моя свадьба так близка, не сейчас, когда жизнь, которую я выбрала для себя, надвигается на меня со всех сторон.

Дрожь пробежала по позвоночнику, когда я подумала о запахе дыма, который все еще оставался после видения. Война. Она еще не началась, но уже обратила свой взор на мое королевство, я ощущала движение руки судьбы, и хотя это ни в коем случае не было уверенностью, я пыталась понять, как я могу увести его от кровопролития.

В дверь тяжело постучали, и я напряглась, гадая, было ли это нечто большее, чем просто видения, пробудившие меня ото сна.

Я убрала руку с кроватки, встала босыми ногами и взяла красный шелковый халат со стула рядом с кроватью, когда снова раздался стук.

Высокий мужчина с темными волосами длиной до плеч и грубой, неухоженной бородой ухмыльнулся про себя, сдвигая пояс и поднимая кулак, чтобы постучать снова.

Я отмахнулась от образа Артуро, который возник у меня перед глазами, и на мгновение замешкалась на пути к двери. Я оглянулась назад в комнату и потянула занавеску, висевшую вокруг моей кровати с балдахином, чтобы скрыть детскую кроватку на дальнем краю.

Я щелкнула пальцами, чтобы набросить на Габриэля заглушающий пузырь на случай, если он проснется, и смочила губы, готовясь встретиться лицом к лицу с мужчиной, с которым была обручена после почти шести месяцев избегания его существования.

Когда мне стало слишком трудно скрывать свою беременность, я отправилась в южные горы под предлогом необходимости сосредоточиться на изучении магии вдали от двора. Отчасти это было правдой. Я неустанно трудилась, чтобы отточить и узнать все, что могла, о своей магии с четырьмя наставниками, которых нашли для меня родители. Академия, которой они управляли, была настолько эксклюзивной, что принимала только десять учеников одновременно, давая нам интенсивное образование в течение одного года. Они были лучшими в стране, и я быстро училась, неустанно работая над совершенствованием своих магических способностей, несмотря на беременность. Конечно, все, кто учился в академии, и студенты, и преподаватели, вскоре поняли, что я беременна, но они были верны короне моего отца и были хорошо вознаграждены за сохранение тайны. Кроме того, никто из них не посмел бы проронить ни слова правды; он узнал бы, что это был один из них, и, скорее всего, всех их ждала бы смерть за предательство.

Все, кто пережил Брачные Испытания, в той или иной степени делали то же самое. Время после нашего возвращения из кровавых джунглей мы использовали для изучения искусства магии в течение года, прежде чем все мы должны были выполнить свои обещания и занять свои места при дворе Вольдракии в качестве полностью подготовленных воинов. У меня оставалось шесть месяцев до того, как я должна выполнить свое обещание выйти замуж за Артуро, и я чувствовала, как с каждой секундой на моем горле затягивается петля.

Я любила свою империю, любила свое королевство, но не любила человека, которому суждено было стать моим мужем.

Я не видела его несколько месяцев, но за это время мое отвращение к нему только усилилось. Он был грубым и наглым, тупым оружием, не обладающим ничем, кроме силы и высокомерия. Он также был причиной того, что мой малыш будет расти без отца. Именно он нанес Марселю смертельный удар тем утром под деревьями.

Будь воля моих родителей, Габриэля бы вскоре забрали у меня и воспитывали как их подопечного, не признавая его наследия как сына принцессы Вольдракии. Это был секрет, который вряд ли останется секретом, и все же никто никогда не осмелился бы спросить об этом вслух. В конце концов, подопечный императора должен был быть бастардом, рожденным в королевской семье.

Во многих отношениях наш двор был устаревшим. Власть и репутация слишком много значили для людей, которые должны были сами устанавливать правила.

Я все еще работала над своими планами, чтобы избежать этой участи, мое Зрение помогало мне сформировать будущее, в котором я смогу держать своего сына рядом с собой, несмотря на его тайное рождение. Но я еще не видела четкого пути к будущему, которое не позволит мне оказаться в брачном ложе этого человека.

Я подняла подбородок, направляясь к двери, дождалась, пока он поднимет кулак, чтобы постучать с еще большей силой, и только после этого дернула дверь, заставив его споткнуться и сделать шаг вперед, его поднятый кулак бесполезно повис в воздухе возле его виска.

— Не нужно отдавать честь, Артуро, мы сейчас не в тронном зале, — сказала я, прислонившись плечом к дверной раме и придерживая дверь, чтобы он не питал иллюзий по поводу того, что я позволю ему войти в мои покои.

— Ты не сказала мне, что вернулась в город, — пробурчал он, и мне в нос ударил запах несвежего эля. Нетрудно было догадаться, где он провел ночь. Хотя Артуро происходил из одной из самых могущественных семей Вольдракии, ему никогда не удавалось соблюсти роскошь и выправку, которыми блистали остальные придворные. Его рубашка беспорядочно висела на его широкой фигуре, темные волосы, заправленные за уши, выглядели всклокоченными, а не пышными, как у моего брата Хорхе, чьему стилю он так часто пытался подражать.

— Я не знала, что обязана сообщать тебе о своем местонахождении. И я была более чем довольна своим ночным отдыхом. Так что прошу меня извинить, если я вернусь к этому.

Я сделала шаг в сторону и попыталась закрыть дверь между нами, но его тяжелый ботинок стукнул по порогу, заставив дерево отскочить назад в мою хватку.

— Я пришел не для того, чтобы ты закрывала дверь перед моим носом, Мерисса, — прорычал Артуро, подавшись вперед и наклонившись так, что его лицо приблизилось к моему.

Магия закрутилась под моей кожей, сила земли всколыхнулась во мне, когда я пошевелила пальцами, чтобы приготовиться колдовать.

— И чего же ты хотел? — ледяным тоном спросила я, стараясь не обращать внимания на то, как его сузившиеся глаза изучают мое тело в ночной рубашке. Я не боялась его. Я была воином, в моих жилах текла сила самой земли, не говоря уже о статусе принцессы.

— Несколько слов, — отрезал он. — С моей суженой. И тебе не мешало бы помнить, что корона, которой так жадно жаждет твоя семья, принадлежит тебе лишь благодаря могуществу поддерживающих тебя высоких семей. Ты также должна помнить, что угодить мне — самый верный способ сохранить эту поддержку.

— Я прекрасно знаю, какой властью обладает моя семья, равно как и твоя. Но это не объясняет того, что ты явился сюда посреди ночи.

— До меня дошли слухи, — сказал он низким тоном, придвигаясь ближе. — Слухи о том, что сегодня в замок прибудет гость твоих родителей. Слухи, которые я хочу, чтобы подтвердила моя любимая невеста.

Темные глаза и еще более темная душа. Голодный, злой, страдающий.

Я отмахнулась от этого видения, мне нужно было сохранять остроту ума.

Я держала себя в руках, подняв подбородок и сохраняя свою позицию перед ним. Он пришел сюда, чтобы запугать меня. Большой мужчина навязывает свое присутствие женщине вдвое меньше его, когда она одна и уязвима. Каким сильным он, должно быть, чувствует себя, возвышаясь надо мной в темноте, свет из коридора за окном вырисовывал силуэт его широкой фигуры как угрозу, поскольку он блокировал мой единственный выход из этого места. Но если он думает, что именно так ощущается настоящая сила, ему нужно задать себе вопрос. Если я обладаю тем, чего он желает, то разве не я обладаю силой?

— Говори прямо, Артуро, пока я не вышвырнула тебя из этой комнаты, как развратного пьяницу, которого я начинаю в тебе подозревать, — ответила я, мой голос был тверд.

Если он думал, что его брак со мной будет легким, где я буду вынуждена трусить и подчиняться, то он был еще большим дураком, чем я полагала. И если он думал, что сможет использовать против меня свою силу или угрозу физической расправы, то, должно быть, он не воспринимал мои дары так серьезно, как следовало бы.

Артуро скривил губы, в воздухе, разделявшем нас, витал аромат эля, и я не пыталась скрыть свое отвращение. В это мгновение я поняла, что не выйду за него замуж. Независимо от обычаев и договоренностей, которые были сделаны для единства этой империи, я не отдам свое тело такому, как он, чего бы мне это ни стоило.

— Сегодня прибывает гость из Солярии? — прошипел Артуро, его рука дернулась, чтобы схватить меня за руку, но я видела это и отодвинулась в сторону, чтобы он не успел даже пальцем коснуться меня.

— Солярии? — спросила я, и тут же передо мной пронеслось видение. Многоголовое чудовище, свирепый рев, изысканный банкет с иностранцами, хотя я не разглядела их достаточно четко, чтобы узнать лица. — Мне ничего не говорили о таком визите.

Правда.

— Не пытайся скрыть от меня свои видения, — сказал Артуро, его голос приобрел хитрую нотку, которая подсказала мне, что именно за этим он и пришел сюда, надеясь через меня добиться от звезд ответа на этот вопрос.

Я насмешливо добавила. — Моих видений много, и они постоянно меняются, — ровно ответила я, отгородившись от них, когда далекий рев эхом отозвался в моем сознании. Если его это так волнует, то я, конечно, не собиралась отдавать это так легко.

— Вполне логично, что ты желаешь, чтобы твой суженый обладал подобными знаниями. То, что выгодно мне, в конечном итоге выгодно только тебе. Когда мы поженимся, и могущество наших семей объединится под одной крышей, тебе придется делиться со мной всеми своими видениями.

Придется? Ох, этот придурок обманывал себя, если думал, что будет навязывать мне какие-то требования, независимо от того, поженимся мы или нет.

Я расширила глаза, рот опустился, когда я симулировала видение с внезапным вздохом, от которого у него загорелись глаза.

— Что ты видишь? — потребовал Артуро.

— Мужчину, — вздохнула я, лозы ползли по полу позади него под действием моей магии, подкрадываясь все ближе, в то время как его жадность к моим знаниям оставляла его совершенно беззащитным перед моими прихотями. — Человек с длинными волосами и безумным оскалом…

— Что он делает? — жадно спросил Артуро, протягивая руку, чтобы снова схватить меня, но я увидела это и снова уклонилась в сторону. Я не позволю человеку, который убил отца моего сына, даже пальцем меня тронуть.

— Летит, — вздохнула я. — Без крыльев…

— Летит? Почему? Куда?

— Хочешь, я покажу тебе? — спросила я мягко, заманчиво, как будто предлагая ему шанс увидеть то, что вижу я.

— Да, — задыхаясь, он потянулся к моей руке, как будто я действительно могла уступить ему.

Уголок моих губ дернулся в лукавом веселье, когда я встретила его взгляд. — Как пожелаешь.

Я согнула пальцы, и лианы вырвались наружу, подхватив его под мышки и смахнув с ног, а затем выбросили его в коридор, где он пролетел добрых десять футов, а затем шлепнулся на задницу и покатился прочь, как мешок с картошкой, упавший с бегущего осла.

— Я живу только для того, чтобы служить тебе, дорогой муж, — позвала я, когда он зарычал от ярости, звук превратился в яростное мычание, когда он потерял контроль над своей формой Ордена и перешел в форму Минотавра.

Артуро поднялся на ноги и опустил рога, яростно атакуя, но шум, который он производил, уже насторожил стражников, и я слышала, как они подбегают ближе.

Я с диким хохотом захлопнула дверь, мои лианы со страшной силой скрепили ее, как раз перед тем, как он налетел на нее, и вся она затрещала на петлях.

Охранники бегут по коридору, зовут на помощь, кто-то еще кричит, что видел, как Артуро пил всю ночь напролет в «Кит и Уэльк», а потом заявил, что он, должно быть, потерял контроль над собой в пьяном бреду. Четверо мужчин тащат его прочь, пока он яростно мычит.

Я рассмеялась громче, когда видение исчезло, и внимательно прислушалась к тому, как именно эта сцена разыгрывается в реальном времени за дверью.

Я подождала, пока его мычание не стало более отдаленным, затем отбросила лианы, защищающие мою дверь, и потянула ее на себя, задыхаясь от удивления, когда увидела нескольких охранников, которые все еще были там.

— Что, во имя звезд, происходит? — спросила я, изображая невинность и удивление.

— Похоже на пьяное дебоширство, Принцесса, извините за беспокойство, — ответил один из стражников, низко поклонившись.

— Я полагаю, виновник будет привлечен к ответственности? — ответила я, стараясь выглядеть суровой и одновременно борясь со своим весельем, пытаясь прогнать его с лица.

— Мы поговорим с его отцом и объясним ситуацию, — согласился стражник. — Без сомнения, наказание будет незамедлительным.

Я кивнула в знак согласия, пожелала им спокойной ночи и снова закрыла дверь. Отец Артуро действительно накажет его за то, что он выставил себя дураком на людях, и я должна была предположить, что мой суженый будет более чем немного сомневаться в том, чтобы постучать в мою дверь без предварительного разрешения.

Я пробежала через всю комнату, пока не проскользнула в пузырь с глушителем, который я оставила на месте вокруг моего маленького спящего Габриэля, прежде чем позволила себе улыбнуться.

Когда я опустилась обратно на кровать, видения из моих кошмаров снова нахлынули на меня: огонь, крики, бойня. Мужчина с самыми темными глазами, которые я когда-либо видела, жестокий, пустой и одинокий.

Я прикусила губу, гадая, что все это значит, и надеясь, что смогу понять это вовремя, чтобы изменить ситуацию и спасти этих кричащих людей.

Я больше не спала, просто лежала в постели до конца ночи с моим драгоценным мальчиком на руках, кормила его и возилась с ним, пока не взошло солнце и не пробилось сквозь белые занавески, закрывавшие огромное окно слева в моей комнате.

Я уже чувствовала, как поднимается жара, как солнце давит и заставляет меня сбрасывать одеяло с ног.

К тому времени, когда моя горничная пришла к нам, Габриэль уже давно проснулся, лепетал и улыбался мне, пока я изо всех сил старалась его развлечь.

— Твои родители попросили тебя присутствовать на завтраке, — мягко сказала Елена.

Я поборола дрожь разочарования, пробежавшую по позвоночнику от этого приглашения, но поняла, что оно означает. Сегодня меня должны были видеть во дворце. Значит, о Габриэле будут заботиться в мое отсутствие в очередной раз без меня.

Мои инстинкты противились приказу, но у меня не было возможности его оспорить. Мои родители не были жестокими по натуре, но они были строгими. Они управляли своим двором эффективно и без упреков. Если я не выполняла просьбы, они применяли наказание, забирали Габриэля от меня на срок более одного дня или даже угрожали удалить его из дворца, если его присутствие означало, что я не выполняю свои обязанности.

Мне уже пришлось бороться за право держать его в своей комнате. Когда я только вернулась, его хотели сразу отдать на попечение кормилицы, но я на коленях умоляла дать мне право самой ухаживать за ним, и они уступили. При условии, что я буду выполнять свои обязанности.

Я боролась со слезами, которые хотели покатиться по моим щекам при мысли о том, что я буду оторвана от него на несколько часов, надеясь, что он не будет сильно скучать по мне, пока я вынуждена поддерживать эту уловку.

Елена нежно взяла его на руки, и я уступила, хотя боль в моем сердце только усилилась, когда я отдала его на ее попечение.

Я сосредоточилась на нем, направив свои дары на его будущее, чтобы увидеть все пути, которые может открыть для него этот день.

— Не ходи гулять в западные сады, — сказала я мягким тоном. — Там есть осиное гнездо, и он будет ужален, если ты решишься пойти туда сегодня.

— Я постараюсь избежать этого, — пообещала Елена, успокаивающе сжав мою руку, когда я наклонила голову, чтобы поцеловать Габриэля на прощание.

Кроме возможного укуса осы, я не видела никакой опасности в его будущем и никакого несчастья, кроме того, что он будет плакать по мне, но я ничего не могла сделать, чтобы предотвратить это.

Я удалилась, несмотря на то, что инстинкты требовали остаться, и направилась в купальню, пристроенную к моей комнате, где для меня уже была набрана ванна с полевыми цветами и козьим молоком.

Я быстро разделась и приняла ванну, а затем облачилась в золотое платье, которое было разложено для меня. Оно было тонким, несколько прозрачных слоев составляли его юбку, что оставляло силуэт моего тела на виду сквозь ткань, сохраняя мою скромность и позволяя мне сохранять прохладу, пока я носила его. Или, по крайней мере, сохраняло прохладу, насколько это было возможно в жару вольдракийского летнего дня.

Еще одна из моих подручных пришла привести в порядок мои каштановые волосы, и я позволила ей это сделать, хотя всегда предпочитала ухаживать за собой сама. Потребовались годы, чтобы убедить их всех позволить мне мыться и одеваться в уединении. Волосы были компромиссом.

Она оставила волосы распущенными, закрепив тонкую золотую цепочку на моем затылке, украшенную крошечными золотыми лилиями над распущенными локонами, спадающими по позвоночнику. Задняя часть платья была открыта, чтобы дать возможность расправить крылья, если мне понадобится моя Гарпия, и мне нравилась эта свобода, теплый воздух вдоль моего позвоночника, казалось, призывал к изменениям во мне, но пока я буду держать крылья в узде.

Затем она накрасила мое лицо, подкрасив глаза и губы, после чего позволила мне подняться.

Я ступила в легкие туфельки, подходящие к платью, затем пристегнула кинжал к бедру. Тонкий материал не закрывал его полностью, но он и не должен был быть спрятан. Я была воином, моя ценность была доказана в тех адских джунглях, где я боролась за свою жизнь и вышла победительницей.

К тому времени, когда я вернулась в свою главную комнату, Елена ушла с Габриэлем. Я заставила себя не беспокоиться о нем, зная, что она любит его почти так же горячо, как и я. Он был в надежных руках, даже если я желала, чтобы эти руки были моими.

Я вышла в коридоры замка и направилась через знакомое каменное здание к столовой, которую мои родители предпочитали для завтрака. Она не была такой грандиозной, как та, что использовалась для банкетов, но все же вмещала двадцать человек, когда длинный стол из красного дерева был полностью заполнен.

Охранники открыли передо мной двери, склонив головы в знак уважения к моему положению. В конце концов, я была принцессой. Хотя и не близкая к тому, чтобы занять трон, имея четырех старших братьев и сестер, трое из которых были замужем и уже произвели на свет законных наследников. Но мое положение было выше, чем у большинства в империи.

— Дочь, — приветствовал меня отец, заметив мое появление, и я склонила голову в знак уважения к нему и матери, сидевшим на противоположных концах длинного стола.

— Для меня большая честь получить приглашение отобедать с вами обоими, — сказала я, позволяя слуге усадить меня в кресло в центре стола.

Здесь больше никого не было, но это мало что значило. Наши родители часто просили одного или всех нас присутствовать за трапезой — одним из немногих моментов в те дни, которые были установлены и не всегда включали в себя политику двора, в отличие от остального времени. Возможно, один или все мои братья и сестры еще будут вызваны, время покажет, и они, конечно, не станут тратить светскую беседу на то, чтобы сообщить мне о своем приходе.

— Сегодня у нас в замке несколько… неожиданных гостей, — сказал мой отец, приглаживая рукой свою ухоженную бороду от подбородка до золотой жемчужины, которая прижимала ее у основания. Я уже давно догадалась, что это означает, что он волнуется. Это движение заставило меня выпрямиться.

— Скорее всего, они не желают нам зла, — добавила мама, привлекая мой взгляд к себе и мягко улыбаясь. Она была красива, ее темно-каштановые волосы были усеяны седыми прядями, а рот был усыпан бесчисленными улыбками, но ни одна из них никогда не была такой искренней, какой казалась. Я любила своих родителей, но, честно говоря, они любили свое королевство гораздо больше, чем своих детей, а мои собственные няни и воспитатели по мере моего взросления становились для меня все больше похожими на родителей. Я не обижалась на это. Я была принцессой Вольдракии и прекрасно понимала, что могла бы жить гораздо хуже, но я всегда надеялась на что-то… большее.

— Мы хотим, чтобы ты узнала о них побольше, — добавил отец, и от меня не ускользнуло, что мне не дали ничего поесть, в то время как их тарелки стояли перед ними полностью наполненными.

Я кивнула в знак согласия, поднимаясь. — Где они остановились?

— В восточном крыле. В покоях звездочетов, — комнаты, предназначенные только для самых важных гостей.

Темные глаза, жестокий смех, прикосновение зубов к моей шее, огонь, крики, бойня.

Я втянула воздух, когда обрывки видения нахлынули на меня, и моя мать наклонила голову.

— Что показали тебе звезды? — спросила она.

Именно по ее линии у меня были этот дар, хотя у нее самой были лишь самые слабые проявления Зрения, больше похожие на хорошие инстинкты, чем на пророчества. Но ее бабушка была одной из величайших провидиц в истории нашей империи, и именно ей принадлежит заслуга в росте благосостояния нашей семьи. Она всегда могла сказать, когда я что-то видела, независимо от того, насколько кратковременными были видения.

— Ничего ясного, — призналась я, зная, что мой отец не терпит загадок звезд. — Но опасность есть.

— Тем лучше для тебя посмотреть, что еще ты сможешь обнаружить, — сказал отец, вздернув подбородок в знак того, что пора откланяться. — Вернись к нам сегодня вечером с тем, что ты узнала в результате своих расследований.

Я согласно кивнула головой, слегка поклонившись в знак уважения, после чего повернулась и вышла из комнаты. Я знала, почему они решили послать меня. С моим даром я часто видела гораздо больше, чем могли понять глаза или уши, а близость к людям иногда давала мне возможность понять их намерения.

Я зашагала прочь, направляясь к восточному крылу, пока меня не подтолкнул урчащий желудок и, возможно, звезды. Если бы я появилась в таком виде, то привлекла бы больше внимания, мне пришлось бы сразу же объявить о себе и о том, кто я такая, прежде чем у меня появился бы шанс хоть что-то выведать у людей, которых я должна была проверить. Но если я приду с едой, они, скорее всего, примут меня за слугу, по крайней мере, на минуту или две, что ослабит их бдительность и позволит легче прочесть их намерения. Будущее может измениться от одного броска монетки, и что-то простое, как визит одного из членов королевской семьи, может изменить их планы, поэтому, если я хотела выяснить их текущие намерения, мне нужно было дать себе время, чтобы понять их.

Никто не обращал на меня внимания, пока я направлялась от замка, предпочитая использовать собственные ноги, а не карету, поскольку рынок находился в непосредственной близости от внешних стен.

Пока я шла, меня обдавало жаром постоянно восходящего солнца, и моя кожа гудела от приятного ощущения его поцелуев, хотя я знала, что к полудню, скорее всего, буду проклинать его интенсивность.

На рынке уже было многолюдно, торговцы зазывали людей к своим товарам под тенью широких белых навесов, возведенных над их деревянными тележками и прилавками.

На булыжниках, как это часто бывает, скопилось немного песка — очевидно, скоро должны были появиться воздушные владельцы, которые чистили улицы.

Я выбирала фрукты и выпечку, не обращая особого внимания на это занятие и следя за тем, чтобы все было свежим и заманчивым, пока я пыталась обратить Зрение на тех, кого я могу найти в этих покоях. Но все, что я получила в ответ на свои усилия, — это ощущение призрачных губ на моей коже, учащение пульса и пульсирующую боль, которую я желала утолить сверх всякой меры здравомыслия.

Мне пришлось отвлечься от этих мыслей, чтобы сохранить голову ясной, но когда я повернула обратно к замку с купленной едой, в моей голове раздался незнакомый голос, от которого, несмотря на жар солнца, по моей плоти побежали мурашки.

— Ты думаешь, что сможешь приручить такое существо, как я?

Насмешка была злой и греховной, вызов и обещание, от которого у меня пересохло во рту, а предвкушение зашевелилось во мне. И этот голос. Он был похож на грубую царапину удовольствия на моей коже и предупреждением бежать одновременно.

Видения начали мелькать в моей голове, когда я вернулась в замок, едва обратив внимание на окружающую обстановку, чтобы разложить купленную еду на блюде в кухне, прежде чем направиться в восточное крыло.

Эти глаза, буравящие меня. Мужчины, кричащие о пощаде. Грубая рука на моем горле. Запах гари в воздухе. Рот, движущийся по моему телу, разрывающий меня на части. Многоголовое чудовище, подобного которому я никогда не знала, наводящее ужас на весь мир вокруг нас. Слова, шепчущие мне на ухо, обещания поклонения, пыток и мира за пределами моих знаний. Кровь проливается на улицах, где я выросла. А звезды шептали секреты, словно каждый мой шаг отдавался звоном колоколов судьбы.

Я настолько потерялась в водовороте Зрения, что даже не задумывалась о месте назначения, пока не поняла, что мои ноги уже принесли меня к нему.

Я стояла перед богато украшенными двойными дверями, ведущими в звездный люкс, и моргнула, когда из-за толстого красного дерева до меня донесся голос.

— Вы уверены в этом, мой сеньор? Если звезды не согласятся, это может привести к огромной порции пикулей, — Видения нахлынули на меня. Огонь, крики, мольбы, пламя. Война. Смерть. Бойня.

— Еще раз спросишь меня, и я получу твою голову вместе с головой императора, — прорычал в ответ темный голос.

Мои губы разошлись в шоке от простоты этого откровения, от угрозы, которая только что была так открыто высказана в адрес жизни моего отца.

Я сделала шаг назад, в голове промелькнула мысль о моей смерти, несмотря на то, что никаких видений не возникало, чтобы согласиться с такой судьбой, но дверь распахнулась прежде, чем я успела убежать.

Мое сердце подпрыгнуло, а затем свободно упало в груди, когда я увидел огромного мужчину, который стоял там. В его глазах была кромешная тьма, опасность исходила от него с такой силой, что, клянусь, она окрасила воздух вокруг нас почти так же мощно, как треск электричества, заставивший пространство между нами запеть.

Он возвышался надо мной, его тело было мощно сложено, а черты лица захватывали дух даже в холодном и непреклонном оскале. Его сильная челюсть была покрыта щетиной, а глубокие зеленые глаза смотрели на меня с жестокостью, не похожей ни на что, что я когда-либо воспринимала раньше.

Я должна была бежать. Но я не убегала. Я стояла, завороженная видом этих глаз, этого рта, рук, которые я тысячу раз ощущала во сне, но никогда не испытывала этих прикосновений. Это не могло быть реальностью. Но воспоминания, которые я хранила о тех моментах, когда мы были вместе, обещали гораздо больше, чем темнота в его глазах.

— Ты знаешь, что мы делаем со шпионами в Солярии? — прорычал мужчина, магия потрескивала между его пальцами, когда он сделал шаг ко мне, словно намереваясь содрать кожу с моих костей.

— Это ты, — вздохнула я, страх покинул меня, а на смену ему пришли удивление и благоговение. Я ждала его, даже не принимая это за правду. Я видела, что он придет. Но я не ожидала увидеть этого… зверя в облике человека.

Я шагнула ближе, сокращая расстояние между нами, пока не оказалась всего в нескольких дюймах от него, гораздо ближе, чем позволяли приличия, особенно с незнакомцем. Достаточно близко, чтобы почувствовать силу всей этой тьмы в нем, словно она касалась моей кожи.

— Леди, отойдите от его величества! — рявкнул другой мужчина в комнате, но я не посмотрела на него, просто передала тарелку с фруктами в его руки, чтобы быть свободной от всего, кроме этого существа передо мной.

Тяжесть звезд сгустилась в моем горле, пока я не обнаружила, что мой язык изгибается вокруг слов, которые, казалось, проливаются прямо из них.

— В самый темный день и самую длинную ночь я буду вести тебя домой с самой яркой любовью, — прошептала я.

Мне следовало бояться. Я знала это. Но я не боялась. По какой-то странной, невозможной причине я не боялась.

Я протянула руку и прижала ее к его груди, словно мне просто необходимо было почувствовать стук сердца, которое находилось внутри.

Он замер, магия в его руках пылала, но он не сделал никакого движения, чтобы оттолкнуть меня, как будто он тоже чувствовал силу между нами, вкус судьбы в воздухе. Я скользнула рукой вверх по тонкой шелковой рубашке, которую он носил, провела пальцами по его шее, пока не обхватила рукой его челюсть.

— Я видела жизнь, которую нам суждено разделить, — тихо сказала я ему, пока он смотрел на меня, словно я была пленительным существом, от которого он был в восторге. — Ты бы хотел увидеть ее тоже?

Взгляд мужчины усилился, если это вообще возможно, и он раздвинул губы, казалось, вспоминая себя, выглядя так, будто он мог отказаться, но вспышка Зрения подсказала мне, что он должен это увидеть. Знакомая улыбка растянула мои губы.

— Правда изменит мир, — пообещала я, проталкивая в его сознание то, что я видела о нас, и наше возможное будущее тоже раскрывалось, как будто ждало этого момента, чтобы стать ясным и для меня.

Теперь я знала, кто он, не какой-то иностранный дипломат или придворный, ищущий благосклонности, а человек, правящий землями за пределами нашей империи. Хэил Вега; Дикий Король.

Судьба звала меня по имени и манила на север. В незнакомую мне страну, где все боялись короля. И я почувствовала, что хочу поддаться ее зову.

Глава 4


Хэил


Магия захватила мой разум прежде, чем я смог остановить ее, и краткая вспышка беспокойства, которую я почувствовал из-за нападения, исчезла на моих глазах, когда я погрузился в будущее, о котором и не мечтал.

Я увидел себя, очарованного этой женщиной, желающего ее так сильно, как никогда не желал ничего. Она смотрела на меня так, как никто и никогда на меня не смотрел, с любовью, которая, казалось, бросала вызов всему, чем я был и чем когда-либо мог стать. В этом будущем мы быстро погрузились в одержимость друг другом, глубже и быстрее, чем это было возможно. Я видел, как забираю ее в Солярию, объявляю своей королевой, и на моем лице появлялась улыбка, которая делала меня совсем другим человеком. Она стала центром моего мира, единственной хорошей вещью, когда-либо предложенной мне, и я жаждал ее так, словно она могла превратиться в пыль в любой момент.

Видения этой прекрасной жизни окружали меня до тех пор, пока я не возжелал ее с каждым неистовым ударом своего сердца.

Она освободила меня от своей силы, и я уставился на нее, с отвисшей челюстью и немигающими глазами. Она была воплощением красоты, от ее каштановых волос, ниспадавших свободными локонами по спине, до ее изгибов в форме песочных часов и сияющей бронзовой кожи. Но эти глаза, одни эти глаза, за которые я бы пошел на войну. Они были глубокого карего цвета, сверкающие золотым светом звездного неба.

— Твое имя, — потребовал я, с придыханием произнося слова и вспоминая, что я не тот мужчина, которого она видела в своих видениях.

Если это была уловка, чтобы соблазнить меня, то она была слишком невежественна, чтобы хорошо провести свои исследования и правильно изобразить меня в них. Хотя их реальность было трудно отрицать, сила правды, вплетенной в них, была для меня столь очевидна, как я мог ее опровергнуть?

— Мерисса, — сказала она, ее глаза все еще пробегали по моим чертам, когда она опустила руку с моего лица, и я тут же соскучился по ее прикосновению.

Нас притягивало друг к другу с магнитной силой, и я не мог отстраниться от нее, вместо этого я стоял, прикованный к полу, с ощущением, что вся моя жизнь только что перевернулась с ног на голову.

— Мерисса… — я попробовал произнести ее имя, и ее зрачки расширились так, что мой пульс заколотился. Черт, она была потрясающей, ее черты лица были тонкими, но в то же время резкими. Она выглядела точно так же, как, по моим представлениям, выглядела бы звезда, если бы перешла в форму фейри.

— Сир, простите, если я наглотался потрохов… — начал Хэмиш, придвигаясь ближе. — Но я не могу больше ни секунды сдерживать своего верного увальня. Леди пришла с щедростью, и было бы обычным делом со стороны нежного фейри — то есть вашего великодушного, величественного «Я» — предложить ей минуту вашего бесценного времени и, возможно, сиропный суп, чтобы утолить ее прихоть, хм?

— Сиропный что? — огрызнулся я, не сводя с нее глаз.

— Суп, мой сеньор, — склонил он голову. — И притом сиропный.

— О чем ты болтаешь? — потребовал я, гнев плескался в моей груди, как кислота, когда я набросился на него.

Меня пронзило чувство вины, когда он отпрянул назад, словно я собирался ударить его, и я вспомнил то время, когда мы с ним были близкими друзьями. Сейчас я никак не мог забыть, как он меня разочаровывает, и даже когда я пытался вымолвить извинение, слова вырывались с шипением и умирали прямо на моих губах.

— Может быть, я могла бы устроить тебе экскурсию по городу? — вклинилась Мерисса, протягивая ладонь и беря мою руку с чрезмерной фамильярностью, которая должна была бы заставить меня преподать ей урок уважения прямо здесь и сейчас. Вместо этого моя кровь горела от ее прикосновения, и я переместился по дуге ее тела, взяв ее за подбородок, чтобы рассмотреть ее более внимательно. Ее дыхание немного участилось, но она не вздрогнула от страха, как это сделала бы любая другая фейри.

— Ты провидица? — догадался я, и она кивнула.

— Я уже давно видела твое появление, хотя до сих пор не знала, что это ты, — сказала она, ее горло подрагивало, и я провел большим пальцем по нему, чтобы почувствовать, как оно набухает и опадает.

— Мм, — хмыкнул я, желание пылало во мне, мой взгляд упал на ее мягкие губы. — И ты знаешь, кто я?

— Теперь знаю, — сказала она.

— И все же ты остаешься здесь, в то время как большинство фейри убежали бы, — прокомментировал я, мое лицо было так близко к ее лицу, что я мог видеть только ее. Я пытался сломить ее решимость, запугать и увидеть в ее глазах тот страх, который я видел везде. Но он не появлялся.

— Большинство фейри не видят того, что вижу я, — сказала она с такой уверенностью, что меня пронзило любопытство.

Я видел картину нашего общего будущего, и я знал, что не смогу уйти от этой судьбы теперь, когда она предстала передо мной. Я осознавал реальность, в которой я был глубоко счастлив, и как бы маловероятно это ни казалось, зверь во мне хотел завладеть этим.

— Император предложил мне воспользоваться одной из королевских карет. — Я щелкнул пальцами в сторону Хэмиша. — Подготовь ее к немедленному отъезду.

— О, чудесный день! Непременно, сир! — Он помчался впереди нас по коридору, а я отпустил Мериссу и прошел мимо нее, чтобы она могла последовать за мной.

Вместо этого она быстро двинулась вперед, взяла меня за руку, пристроившись рядом со мной, высоко подняв подбородок, словно имела полное право так прикасаться ко мне. Я не ругал ее и не отталкивал, моя грудь расширялась, и во мне росло чувство гордости за то, что это прекрасное создание находится рядом со мной. Это было невероятно правильно, и в то же время не поддавалось никакой логике.

Мы прошли через замок с его золотыми стенами, увешанными величественными картинами, изображавшими страну удачи и процветания, а также портретами воинов в глубине прожженных солнцем джунглей, с оружием в руках и мало чем еще. Я слышал о Брачных Испытаниях, которыми славилась Вольдракия, — варварской игре, в которой отсеивали слабых среди знати и создавали сильные пары для обеспечения сильнейших родов. Это было достойно восхищения — доказать свою состоятельность и омочить руки в крови еще до Пробуждения магии.

Мерисса казалась знакомой с залами, поэтому я предположил, что она, должно быть, была здесь придворной дамой. Она была одета слишком изысканно, чтобы быть служанкой, но, вероятно, не настолько важной, чтобы участвовать в испытаниях, иначе она не была бы здесь, предлагая себя мне.

Мой пульс заколотился от предвкушения того, что мы останемся с ней наедине, и хотя это было определением безумия, я чувствовал, что уже окончательно решил, что она моя.

Снаружи, во дворе, белые цветы свисали с лоз по деревянной беседке, которая возвышалась над нами между колоннами из сверкающего камня. Хэмиш поспешил закаретой, и Мерисса отпустила меня, чтобы полюбоваться круглым колодцем справа от нас, а я в свою очередь любовался ею.

— Тебя не смущает наша судьба? — спросила она меня.

— Меня мало что удивляет в этой жизни, — мрачно ответил я, и она, нахмурившись, посмотрела на меня.

— Я так долго ждала встречи с тобой, и теперь я знаю, кто ты… — прошептала она почти про себя.

— Ты боишься? — Я закрыл расстояние между нами, открытая спина ее платья притянула мою руку к ее коже.

Я провел костяшками пальцев по ее позвоночнику, и она задрожала, дыхание перехватило в горле, когда я провел между ее лопаток, знак того, что ее Орден обладает крыльями.

— Должна ли я? — вздохнула она, когда я придвинулся к ней еще ближе, убирая прядь волос с ее шеи и наклоняясь, чтобы проговорить это только для нее.

— Я убил бесчисленное количество фейри с холодной, злобной жестокостью на войне. Я видел, как целые города сгорали под мощью огня моей Гидры, и видел, как свет исчезал из глаз моих врагов, словно свечи, погасшие на ветру. Говорят, что я бездушен, что мое сердце сделано из черного камня. Так скажи мне, Мерисса, стоит ли тебе бояться?

Ее глаза расширились, когда она посмотрела на меня, и я провел пальцами по основанию ее позвоночника — возможно, это было самое нежное из прикосновений, которые я предлагал кому-либо за всю, казалось, целую жизнь. Эти руки были пропитаны кровью, они вгоняли клинки в грудь воинов и разрубали их надвое. Эта бедная, прекрасная девушка, должно быть, была проклята звездами, раз была послана мне. Но во мне не было достаточно добра, чтобы отпустить ее. Теперь, когда она появилась на моем пороге, я собирался сделать все возможное, чтобы заманить ее в свое логово.

Она не ответила на мой вопрос, отвернувшись от меня и глядя в колодец.

— Я желаю узнать тебя, — потребовал я от нее.

— Узнаешь, — ответила она, и в ее словах прозвучала сила. — Мы неизбежны.

Не успел я об этом подумать, как вернулся Хэмиш с повозкой, и я крепче прижал руку к спине Мериссы, направляя ее к ней.

Карета была вырезана из лунного дерева, поверхность ее серебрилась, сверкая светом священного небесного существа Луны, которое так влияло на наши души. Вольдракийские короли предпочитали путешествовать более скромными, архаичными способами, чем современный мир Солярии, и гордый белый Пегас, закованный в кандалы, чтобы тянуть повозку, занимал положение, намного превышающее то, что могло бы показаться для такой подневольной работы. Служить королям было честью, и на все должности в замке Кассиопеи для императора существовала жесткая конкуренция.

В то время как в Солярии мы импортировали и использовали технологии смертных, здесь, в Вольдракии, предпочитали придерживаться традиционного уклада, и хотя я наслаждался современными удобствами своей родины, я не мог сказать, что ненавижу здешний уклад.

Пегас вежливо заскулил в знак приветствия, его рог сверкнул отблеском магии, прежде чем он склонил голову перед нами. Носильщик выбежал вперед, чтобы открыть нам дверь, но Хэмиш врезался в него прежде, чем он успел это сделать, его огромная грудь повалила мужчину на землю, прежде чем он успел осознать, что произошло.

Хэмиш распахнул дверь, склонившись так низко, что его нос едва не касался булыжников, его тонкий кроваво-красный пиджак натянулся от его размеров. Он был мускулистым мужчиной, но за последний год его увлечение выпечкой немного смягчило его. Он мог казаться самым дружелюбным фейри на земле, но тот, кто недооценивал его, был глупцом. Я был свидетелем его гнева в игре, его непоколебимой верности роду Вега, и вместе с этим в нем появилась защитная ярость, свидетелем которой мне нравилось быть.

— Благодарю вас, — сказала Мерисса, сделав паузу, когда я побудил ее войти передо мной.

Моя рука была протянута, чтобы поддержать ее, когда она забиралась в карету, другая была прижата к моей спине, а мой взгляд был прикован к красоте ее лица. Она была… нереальной. Ее движения завораживали не меньше, чем ее черты. Я и раньше знал красоту, она бросалась на меня, предлагалась безграничными фейри, но никогда еще я не смотрел на кого-то и чувствовал его красоту до самых темных уголков своей души.

В ней было что-то другое, и хотя я наполовину осознавал, что видения, которыми она меня снабдила, могут быть каким-то обманом, в последнее время я провел так много дней во тьме, что готов был положить голову на плаху, чтобы узнать, мошенница она или нет. В конце концов, я был Диким Королем, последним представителем Ордена Гидры и человеком, который вселял ужас в сердца как детей, так и взрослых. Если понадобится, я справлюсь и с одной фейри.

— Как вас зовут? — Мерисса ласково спросила Хэмиша, и он поднял на нее глаза, его челюсть отвисла, а на лбу выступили капельки пота.

— Х-Х-Х-Х-Хэмиш Грас, миледи. О славные орешки, простите мою неуклюжесть и запинание. Это просто… ох! Я не могу сказать. Не могу, иначе мой язык завяжется в узел, и тогда где мы будем? В ущельях Раббаганута, вот где!

Мерисса широко улыбнулась ему, словно ее очаровала его странность, а не обескуражила. Обычно с ним все было так или иначе.

— Расскажите мне, — подбодрила Мерисса. — Или вы навсегда оставите меня с любопытством, а для Провидца это проклятие, Хэмиш.

Он уставился на нее, затем разразился смехом, а затем бросил взгляд на меня и попытался подавить его, буквально обхватив рукой горло, чтобы остановиться.

— Ну же, Хэмиш. Не оставляй леди в напряжении, — сказал я, мой тон был как всегда резким, и он выпрямился, словно я воткнул железный прут в его позвоночник.

— Конечно, сир. Абсолютно. Где мои манеры? Похоже, затерялись в песке, как краб в норе. Как я смею так болтать в присутствии вас и вашей элегантной спутницы. Вы должны выпороть меня, когда мы вернемся в замок. На самом деле, я сам сделаю это с помощью порки, ваше высочество. Я буду бить, бить, бить и бить свой ветреный плащ, пока не раскаюсь…

— Хэмиш, — прорычал я, и он стал свекольно-красным, пустившись в поток извинений, которые не имели для меня смысла. Я не был уверен, что когда-либо видел его таким взволнованным, а это уже о многом говорит для человека, который рыдал, как новорожденный младенец, когда я награждал его почетной медалью за службу мне. Мне пришлось попросить двух мужчин унести его, потому что он не мог найти способ перестать рыдать.

— Я просто хотел сказать, — успокоил он себя, достал из нагрудного кармана платок и промокнул им лоб, его глаза метались между мной и Мериссой, а затем остановились на ней. Она была удивительно терпелива с ним, и ее улыбка не сходила с лица, давая мне время запомнить ее форму. Ее рот был игрой греха, который я пробовал в видениях, которыми она делилась, а Хэмиш отнимал слишком много времени, которое я мог бы потратить на воплощение этих видений в реальность.

— Я просто хотел сказать, миледи, что не видел, чтобы его высочество так долго смотрел на женщину. Только за последнюю минуту он моргнул лишь семь раз — я сосчитал каждый, и мне еще предстоит сосчитать восьмой.

Мои зубы сомкнулись, когда Мерисса повернулась ко мне, как бы подтверждая проклятые слова Хэмиша, и я решительно моргнул, чтобы доказать свою точку зрения, мой взгляд переместился на моего слугу, а не на нее, заставив его дважды извиняюще поклониться. Я приказал ему говорить свои мысли, так что винить в этом я мог только себя, но ощущение жара на шее заставило меня почувствовать себя незащищенным, и это мне ни капли не понравилось.

— Это правда, Хэил? — спросила Мерисса, произнося мое имя так, словно я не король, а просто человек, к которому она может обращаться и требовать от него чего угодно. Мне пришло в голову, что я мало что могу придумать, чтобы воспротивиться ей. — Ты смотрел на меня?

Моя рука все еще была протянута, я ждал, когда она возьмет ее, чтобы помочь ей войти в карету, и в то же время предвкушал удовольствие от того, как снова почувствую ее гладкую и теплую кожу на своей.

— Я бы не стал употреблять это слово. Изучаю, возможно. Оцениваю угрозу, — сказал я, используя тон сильного человека, который знал, что никогда не проявит слабость перед врагом. А поскольку мне еще предстояло решить, является ли она таковой, я был уверен, что смогу утвердить свое доминирующее положение, прежде чем у нее появятся идеи найти мои уязвимые места.

— Угрозу? — засмеялась она, и, блядь, я почувствовал этот смех везде. В том числе и в члене.

— Какой у тебя Орден? — неожиданно потребовал я, желая выяснить, какими именно навыками она может обладать при нападении.

В ответ она позволила двум прекрасным серебряным крыльям появиться у нее за спиной, раскрыться и сверкнуть на солнце, прежде чем она снова аккуратно сложила их.

— Гарпия, — пробормотал я сквозь комок в горле, пока Хэмиш рассыпался в комплиментах, которые я не мог слышать.

Она была потрясающей, каждое перышко, как жидкий атлас, настолько совершенное, что мне захотелось провести по ним пальцами. Но потом она посмотрела на меня так, что я понял, что она снова поймала мой взгляд, и этот намек привел меня в ярость.

— Ты собираешься и дальше оставлять меня стоять здесь, как дурака, с рукой, из которой уходит кровь? — грубо спросил я, чувствуя, что она насмехается надо мной этим взглядом.

Я не мог припомнить случая, чтобы какой-нибудь фейри не отшатнулся от меня, когда я говорил таким тоном, но эта женщина не была похожа на других фейри. Она подняла подбородок, ее улыбка померкла, в глазах сверкнула сила, демонстрируя собственное превосходство. Это заставило мою кровь забурлить, а вызов в ее темных глазах заставил меня поверить, что я еще не покорил ее, будь то видения, дарованные звездами, или что-то еще. Но она была моей, она заявила об этом. И я мог бы заявить об этом, потому что она была первым, что я увидел за очень долгое время, что заставило меня снова почувствовать себя самим собой. Человеком с желаниями, которые глубже, чем кровопролитие и война. Я хотел попробовать ее на вкус, и у меня было чувство, что одного раза будет недостаточно.

— Да, пожалуй, я так и сделаю, — решила она, проносясь мимо меня, ее правое крыло ударило меня по лицу, когда она забиралась в карету, не приближаясь к моей предложенной руке.

Ощущение мягкости этих перьев мало помогло унять гнев, взорвавшийся в моей груди от оскорбления, которое она только что нанесла мне прямо здесь, на территории замка, на всеобщем обозрении.

— Сир, пожалуйста, сделайте вдох. Как мы тренировались, один большой веселый вдох и один выдох, помните? — взмолился Хэмиш, но я уже забрался в карету и захлопнул за нами дверцу, оставив его забираться на заднюю скамью или остаться в пыли.

Мерисса устроилась у окна, белые планки которого открывали вид на улицу, но они были зачарованы, чтобы никто не мог заглянуть внутрь. Крыльев у нее уже не было, но пощечина, которую она дала мне ими, все еще горела на моей щеке.

Тьма во мне развернулась, проснувшись, как существо разрушения, и потребовала возмездия. Я бросился на нее, коленом вдавился между ее бедер в складки платья, а другой рукой схватил ее за челюсть, прижав ее спиной к сиденью. Ее глаза вспыхнули гневом, а руки поднялись, чтобы применить магию, но она только что вошла в одну из зачарованных карет вольдракийского императора. Никто не мог колдовать здесь, кроме него, даже я.

Она выругалась, вспомнив, что была обезоружена, и все свелось к моей физической силе против ее. Поединок, в котором она не могла победить.

— Я — Дикий Король, — шипел я, злобная гадюка свернулась в моем сознании и вырвала все эмоции. Я был пустотой, но несколько жестоких, злых вещей жили во мне. Ненависть, ярость, жажда крови. Возможно, эта женщина действительно не знала, с кем имеет дело, но я покажу ей это. — Это имя — не просто пропаганда, это то, кем я являюсь. Если ты еще не знаешь обо мне, то позволь мне предупредить тебя сейчас, ибо это будет твой последний шанс уйти. Я не позволю тебе бежать от меня, Мерисса. Я открою эту дверь и брошу тебя обратно в ту жизнь, из которой ты пришла, если ты этого захочешь. Но знай. Если ты решишь остаться после того, как я расскажу тебе правду о себе, я никогда не отпущу тебя. Ты добровольно пойдешь в свой плен, потому что так оно и будет. Как только я взглянул на тебя, во мне проснулась одержимость, и она не умрет. Я знаю это о себе. Я собственник и эгоист, и когда я смотрю на то, чего хочу, я никогда не отказываюсь от этого.

— Так кто же ты, Хэил, ведь мои видения показывают мне человека, который любит всем сердцем, — сказала она. — Разве ты не такой?

Я издал пустой смешок, наклонившись достаточно близко, чтобы вдохнуть ее дыхание и украсть его у нее. — Я — ад на земле. Я чума в форме фейри, мои вены позолочены адским огнем, и иногда я даже не могу контролировать свою собственную бесчеловечность.

— Ты не тот, за кого себя выдаешь, — она нахмурилась, ее глаза остекленели, словно она видела какую-то другую правду и решила, что так оно и есть. Это само по себе разожгло во мне пламя гнева. Кто она такая, чтобы говорить, кем я являюсь? Возможно, Зрение лгало ей, но я не стал бы лгать. Я обнажил бы правду, и она обрушилась бы на нее, как клинок.

— Я — самое опасное существо, которое ты когда-либо встречала. Я совершенно не предсказуем, даже для самого себя. Иногда насилие взывает к моему имени так громко, что, клянусь, звезды вписали это слово в мою душу. Так что если ты останешься, я не могу обещать, что ты переживешь меня, — прошептал я, так близко к ней, мои губы коснулись ее губ, и она задрожала, словно хотела большего. Как будто эта опасность во мне не пугала ее, а только притягивала ближе.

Моя рука пробралась к ее горлу, слегка сжав его, чтобы проверить мою теорию, и ее зрачки расширились, ее бедра немного разошлись и сказали мне все, что я должен был знать о том, какие вещи ей нравятся. Мой член затвердел в штанах, и воздух между нами стал казаться невозможным для дыхания, как будто единственный источник кислорода находился в ней, и мне нужно было втягивать его из ее рта в свои легкие, чтобы выжить.

— Так что же это будет? — спросил я, мой голос был затянут грехом.

До того, как я стал королем, я не мог претендовать на звание идеального человека, но что-то, связанное с обладанием короной, направило меня по спирали на путь проклятия. Я был виновен в чудовищных преступлениях, от которых до сих пор содрогаюсь, когда воспоминания приходят ко мне в темноте ночи, и между разрушением и сожалением я превратился в этого человека. В это чудовище. Теперь я наконец-то нашел что-то чистое, и, да поможет мне это, я собирался заявить об этом.

Глаза Мериссы скользнули мимо меня к дверце кареты, и у меня возник ужасный страх, что она решит сбежать. Мне потребовалось бы сделать все возможное, чтобы отстраниться от нее сейчас и отпустить ее, и я знал, что буду думать о ней до скончания времен. Но этот выбор принадлежал ей, и когда он будет сделан, он будет окончательным. Я молча поклялся в этом.

— Выбирай, — приказал я, и ее глаза снова обратились ко мне, полные того огня, который говорил о ее силе. Она была сильной фейри, это было ясно, но это было нечто большее. У нее был дар предвидения, и она могла видеть, какие пути лежат перед нами. Но если все, что она видела, был мужчина, который любил ее, то звезды наверняка играли с ней в игры, убеждая ее предложить себя чудовищу, которое давно забыло, что такое любовь.

— Я останусь, — решила она, и ее голос зазвенел по всей карете.

Я опустил руку и взял ее в свою.

— Поклянись, — потребовал я, и хотя здесь нельзя было применить магию, клятвы было достаточно, пока она не заключит сделку официально. Наши ладони сцепились, ее грудь вздымалась и опадала, в глазах пылала решимость.

Так много людей покинуло меня. Мои мать и отец сейчас со звездами, а после моего восхождения на трон мои друзья стали относиться ко мне настороженно, отдалились. Я тоже оттолкнул их, боясь того, на что способен.

Ночью я жаждал быть желанным, как жаждет этого любой фейри, а теперь пришла эта очаровательная женщина и показала мне видения жизни с ней и любви, способной преодолеть время. Если это было реальностью, то это было искушение, перед которым я был способен устоять не больше, чем Вампир перед кровью. Я изголодался по настоящей связи, уже много лет я не чувствовал ничего подобного, и ничто не могло сравниться с этим. Теперь она была здесь, как бы дико и невозможно это ни казалось, я знал, что она предназначена для меня. Я знал это так же, как знал, что завтра взойдет солнце. Как она и сказала, это было неизбежно. Мы были неизбежны.

— Клянусь, я твоя. Я не оставлю тебя, Хэил, — пообещала она, и от этих слов мое сердце заколотилось. Я не знал, чем я заслужил это, и могу ли я в любой момент проснуться от этого сна, но я чувствовал, как реальность этих слов бьется в самом центре моего существа. Она была мне знакома, как знакома моя собственная душа. Каким бы безумным это ни было, я не видел для себя иного будущего, кроме нее, после нашей встречи.

Я отпустил ее руку, мой рот прильнул к ее рту, и она выгнулась навстречу мне, словно так же отчаянно нуждалась в этом поцелуе, как и я. Я пробовал ее на вкус в видениях, но ничто не могло сравниться с реальностью.

— Моя, — проговорил я в ее мягкие губы, и она ответила, проведя языком по моим, взяв под контроль поцелуй, которым я должен был командовать. Я стукнул кулаком по стене рядом со мной, приказывая Пегасу ехать, и карета отъехала от замка.

— Я буду обладать каждым кусочком тебя, — сказал я, падая на колени перед женщиной, с которой только что познакомился.

Я раздвинул ее ноги, и она задрала платье повыше, открыв мне глубокий бронзовый цвет ног и белые шелковые трусики между бедер. Я обхватил ее колени, раздвигая ее ноги еще шире и наблюдая за ее лицом в поисках румянца, приза, на который можно было бы претендовать. Но она смотрела прямо на меня, не испытывая ни стыда, ни волнения, только горячее вожделение, которое жгло мне грудь.

Знание в ее глазах не оставило меня равнодушным, даже мой собственный королевский Провидец никогда не внушал мне ощущения, что он хранитель моей судьбы. Моя жизнь уже переплелась с ее жизнью, и она познала нас через видения еще до того, как я узнал ее. Но у меня было бесконечное количество времени, чтобы узнать все это, и я собирался позволить ей направить меня в это безумие, даже если это приведет меня на гибельный путь, потому что, была ли она обманщицей или нет, я был слишком глубоко под ее чарами, чтобы повернуть сейчас назад.

Мой член пульсировал, кровь оставила мой мозг далеко позади, когда я поддался животному внутри себя и позволил своим низменным желаниям взять верх.

Я отпустил ее колени, взялся за трусики и сорвал их с нее, но она не задохнулась, как я ожидал, а закинула ноги мне на плечи и требовательно уперлась пятками в мою спину.

— Я найду то, что заставит тебя покраснеть, — решительно сказал я.

— Я вижу все, что ты хочешь сделать со мной. Попробуй быть менее предсказуемым, Хэил, — поддразнила она, и я зарычал, кусая ее внутреннюю часть бедра, что только заставило ее застонать.

Ее ноги плотнее обхватили меня, и я вкусил ее киску одним длинным движением языка, ее бедра приподнялись, чтобы дать мне полный доступ к ней. В тот момент, когда мой язык провел по ее клитору, и она издала стон, который окрасил воздух в чертовски прекрасный цвет, моя одержимость углубилась до чего-то всепоглощающего. Я сомневался, что когда-нибудь смогу оправиться от этого, и уж точно не намеревался.

Я просунул руку под ее задницу, крепко сжал и крепко зафиксировал ее там, где хотел, водя языком по ее прелестной плоти, лаская ее клитор, ее бедра раскачивались в такт с моим ртом в соблазнительном ритме. Я был так тверд, я умирал от желания быть внутри нее, но я не собирался брать ее сейчас. Нет, я буду наращивать темп, наслаждаться ею всеми возможными способами, и она будет умолять меня трахнуть ее, прежде чем я закончу эту игру.

Теперь она моя, и я знал, какое удовольствие можно получить от отложенного удовлетворения. Предвкушение почти убило бы нас, прежде чем я бы сдался.

— Произнеси мое имя, когда кончишь, — приказал я. — Произнеси его тем тоном, который ты используешь каждый раз, когда произносишь его. И когда ты закончишь, я хочу, чтобы ты назвала меня своим королем и отказалась от верности своему императору. — Я смотрел на нее, ожидая ее согласия, мой рот был влажным от ее возбуждения, а ее пятки сильнее впивались в мою спину, требуя большего.

Я просил чертовски многого — отказаться от верности ее империи и посвятить себя мне. Но если ее дар Зрения был так велик, как она утверждала, то она уже видела это будущее, она знала, что я буду требовать этого. Я должен был сделать это ради Солярии, но это было глубже, это черта моего Ордена, да и самой моей сущности тоже. Как и Драконы, Гидры были собственниками, но были и различия. Мои самые желанные сокровища были немногочисленны, но если они выбирались, их возводили на пьедестал и питали всем, что только можно было дать.

Дворец Душ был одним из них, домом, в который я влил магию, идущую от корней моего существа и дальше. Императорская Звезда была второй, а Мерисса станет моим третьим и последним сокровищем. Самым сокровенным из всех, и тем, что я буду беречь больше всего. Но это не означало, что она будет в безопасности со мной. Не было никакой гарантии, потому что, когда тьма снова придет за мной, я не смогу контролировать боль, которую принесу миру. В том числе и ей.

— Я скажу это, — согласилась она, и во мне вспыхнуло волнение. — Но только если ты назовешь меня своей королевой и поклянешься, что никогда больше не будешь спать с другой фейри, кроме меня.

Мои брови при этом изогнулись, и я попробовал свои губы, желая больше ее, этой женщины, которую я знал меньше часа, но которая уже заставила меня стоять на коленях, поклоняясь ей.

Было удивительно легко согласиться с ее желаниями, мысль о том, чтобы требовать любую другую фейри, кроме нее, уже была непривлекательной. Мне стало интересно, станет ли она моей судьбой или моим концом. Только время покажет.

— Моя королева. — Я склонил голову, слыша, как она слегка вдохнула, словно звезды не были уверены в моем ответе на это. — Не будет никого другого.

— Возьми меня, — сказала она, и я не нуждался в большем поощрении.

Я подался вперед, посасывая ее клитор, а затем ввел два пальца в ее пылающий жар, и ее киска плотно сжалась вокруг них, когда она начала кончать для меня. Я вводил их в такт быстрым движениям своего языка, доводя ее до экстаза и издавая стоны, когда она начала распадаться на части. Ее бедра дергались, а стоны становились все громче и громче, обволакивая меня и зажигая мою душу.

— Хэил, — простонала она, заставляя мой член страстно нуждаться в ней.

Ее бедра плотно сжались вокруг моей головы, и я улыбнулся ей, целуя и посасывая все нежнее, чтобы продлить ее удовольствие. Наконец она отпустила меня, откинулась на спинку сиденья и опустила платье, а я встал, вытирая рот тыльной стороной ладони и злобно ухмыляясь.

Она задыхалась на своем сиденье, улыбка украсила ее губы, когда я положил руку на стену над ней и выгнул бровь. — И остальное, — напомнил я.

Ее горло подрагивало, но глаза сверкали самодовольством, словно она выиграла здесь какой-то приз. Однако все было совсем наоборот, и я должен был опасаться, что она может подумать, когда узнает меня по-настоящему. Пожалеет ли она о своем решении остаться, как только увидит мою истинную сущность?

— Я признаю тебя своим королем, — задыхаясь, произнесла она.

— И? — подтолкнул я, наклонившись прямо над ней, а другой рукой ухватился за дерево, чтобы устоять на толчках и ухабах кареты.

— И я стану прекрасной королевой, — сказала она, наклоняясь вперед и поглаживая меня по длине в брюках, заставляя мои мысли рассеяться. На моем лице застыл злодейский взгляд, победа бурлила в моих венах, и я чувствовал себя намного лучше, чем в любой битве, которую я когда-либо выигрывал. Хотя я наполовину осознавал, что она еще не отказалась от верности императору. Я позабочусь о том, чтобы она сделала это в ближайшее время.

Прежде чем я успел увлечься тем, как хорошо ее рука ощущается на моем члене, я пересел напротив нее, любуясь ею, пока она смотрела в окно, моя похоть к ней была острой и требовательной. Хотя все это было частью удовольствия. Я бы отказывал себе в ней до тех пор, пока мог бы продержаться.

Я снял с пальца кольцо отца и покатал его на ладони: выгравированная на золоте Гидра напоминала о том, что во мне живет чудовище, которое жило и в нем. Я наклонился вперед, взял ее левую руку и хотел надеть кольцо на безымянный палец, чтобы заключить сделку между нами, но мой путь преградила серебряная полоска. На другом кольце была фамилия, изогнутая под гребнем, что вызвало в моей голове знакомый звоночек.

— Что это за хрень? — прорычал я, и Мерисса вырвала свою руку из моей хватки, ее черты лица исказились. — Ты замужем?

Неужели она уже принадлежит другому мужчине? Неужели я увел ее у какого-то бедного ублюдка, который и понятия не имел о том, какую жалкую участь я ему уготовил? Она была моей независимо от этого, я найду способ справиться с этим.

— Обрученные, — быстро сказала она, и я провел языком по зубам.

— Я расторгну союз.

— Это не так просто, — сказала она, ее брови напряглись. — Он выиграл право жениться на мне в Брачных Испытаниях, в которых я участвовала. Неужели ты ничего не знаешь о законах моего королевства?

Гнев пронесся по моей груди, и кожа стала твердой, как железо, так как во мне зашевелился мой Орден. Значит, она все-таки участвовала в испытаниях. Это меняло дело, но только в том смысле, что все усложняло. Я бы не отдал ее никому, ни жениху, ни кому-либо еще.

Даже простое осознание того, что на нее уже претендует другой мужчина, заставляло убийство напевать мелодию в моих жилах. Смерть была самым простым ответом, но смерть благородного вызвала бы войну, а вся моя цель этой поездки заключалась в том, чтобы обеспечить мир и доказать, что я не всегда был таким безжалостным королем. Ранее я бросал яростные слова, угрожая Хэмишу убить императора, но только потому, что тьма снова подкралась ко мне. Мне пришлось напомнить себе, что я здесь ради мира, а не ради войны.

— Кто ты? — буркнул я, понимая, что должен был спросить об этом гораздо раньше, до того, как позволил своей безумной потребности в ней поставить меня перед ней на колени.

Она выпрямилась на своем месте, и я еще до того, как она это сказала, понял, что она королевских кровей. Теперь это было чертовски очевидно. — Я принцесса Мерисса Адхара, дочь императора Адхары, и я обручена с Артуро Боотесом.

Я ударил кулаком по стенке кареты, дерево взорвалось вокруг моего кулака, а Хэмиш вскрикнул где-то снаружи. — И ты не подумала упомянуть об этом раньше? — прорычал я.

Хотя она оставалась на своем месте и была намного меньше меня, она не выглядела ни взволнованной моей вспышкой, ни в какой-либо степени покоренной моей властью. — Ты не спрашивал.

Я задохнулся от ярости, темно-фиолетовый дым вырвался из моих губ, когда моя Гидра проснулась в полной мере.

— Ты показала мне наше совместное будущее, значит, ты должна видеть способ обойти помолвку? — Я зашипел, и ее губы приподнялись, когда я обратился к ней за советом, что казалось таким естественным, несмотря на то, что она была незнакомкой.

— Это будет нелегко, — сказала она нерешительно. — Многие твои действия могут привести к началу войны.

— Значит, будет война, — прорычал я, решив заполучить ее, несмотря на то, что я уже отбросил свои попытки обрести мир. Тьма всегда так легко брала меня в плен, и она снова стала голодной.

Мои подозрения относительно всего этого происшествия теперь вращались во мне. Было ли все это каким-то заговором, придуманным императором? Послал ко мне свою дочь-Провидицу, чтобы нарисовать в моем сознании фальшивые видения и сделать меня уязвимым для нее?

Однако эти видения… они были настолько реальны, что не могли быть ничем иным, кроме как правдой?

— Если ты начнешь войну с моей семьей, я не встану на твою сторону, — сказала она в гневе. — Я не позволю тебе напасть на мой народ в своем стремлении заполучить меня.

— Это твой народ угрожает войной. Я пришел сюда за миром.

— За миром? — насмехалась она. — Я слышала, как ты говорил об обезглавливании моего отца, когда я приходила в твои покои ранее.

Черт.

— Я был зол. Иногда я не могу контролировать свои поступки и слова. — Я провел рукой по волосам.

— Это звучит как оправдание, — обвинила она.

— Оправдание? — огрызнулся я. — Я бы хотел, чтобы это было оправданием. Я бы не хотел бороться с этой тьмой внутри меня, но это часть меня, и она только углубляется с каждым новым днем.

Я чувствовал нарастающий хаос и старался не погружаться в него слишком глубоко, зная, что когда я вернусь к свету, то, без сомнения, окажусь втянутым в кровавую войну с Вольдракией и украденной принцессой на буксире, когда буду возвращаться в Солярию.

Мерисса нахмурилась, словно пытаясь понять, ее гнев смягчился. — Ты не пойдешь на войну. Ты примешь правильное решение, — сказала она, ее уверенность во мне была очевидна, и я насмешливо улыбнулся.

— Я не помню последнего правильного решения, которое я принял. Даже хорошо продуманные решения имеют свойство сгнивать, — я отвел от нее взгляд, все глубже погружаясь в то извращенное место внутри своей души. Я чувствовал, как оно надвигается на меня, жажда войны, потребность в разрушении, в сокрушении всех врагов, стоящих на моем пути к получению желаемого.

— Уничтожай всех, кто выступает против тебя. Захвати столько земли, сколько сможешь. Расширяй Солярианские границы до краев мира.

Слова эхом отдавались в моем сознании, словно дарованные звездами, хотя иногда я боялся, что это говорит просто тьма.

— Хэил, — вздохнула Мерисса, словно предвидя приближение чего-то ужасного, и я тоже знал, что оно приближается, не нуждаясь в Зрении. Так было всегда перед тем, как я совершал что-то невообразимо ужасное: бразды правления судьбой ускользали из моей руки, и зверь во мне брал верх.

Мои руки начали дрожать, и прежде чем я полностью потерял контроль, я распахнул дверь кареты и указал на небо. — Расправь крылья и улетай отсюда. Я могу призвать тебя через кольцо. Оно запылает, когда можно будет вернуться, — я схватил ее за руку и надел кольцо на тот же палец, на котором было кольцо ее жениха.

Она схватилась за мою руку, но я вырвал ее, потребность в жестокости нарастала во мне до раскатов грома, и только звезды помогут любому, кто окажется достаточно близко, чтобы не пасть от моей милости.

— Я не оставлю тебя, — страстно сказала она, сжимая мою щеку в своей руке и заставляя меня посмотреть на нее.

Последние осколки здравомыслия вырвались из моих рук, и я смотрел на это драгоценное создание, стоящее передо мной, страх сжимал мою грудь, когда я представлял ее окровавленной и безжизненной у моих ног.

Я сжал в руках ее платье и подтащил ее к себе, пока в ее глазах мелькали видения будущего, а ужас, сквозивший в ее чертах, показывал, на что я способен. И эта судьба приближалась к нам, как товарный поезд. Неужели я потеряю ее, даже не успев узнать?

Я наклонился, чтобы шепнуть ей на ухо, и ее тело прижалось к моему, так как я непреклонно держал ее в клетке. — Сейчас ты узнаешь, почему меня называют Диким Королем, Принцесса. Начинай молиться звездам, ибо только они способны спасти тебя сейчас.



Слова Автора


Что ж, мы обещали вам историю Дикого Короля, и вы ее получили… по крайней мере, большую ее часть… но если вы нас знаете, вы в курсе, как мы увлекаемся, и все становится длинным, поэтому нам пришлось остановиться на этом, но может быть, просто может быть, если бы мы услышали от одной или двух звезд, что им может понравиться продолжение, мы могли бы, возможно, убедить их написать продолжение и дать Лайонелу и этим влюбленным птичкам шанс рассказать нам все сочные подробности…

Если вы думаете, что вы можете быть именно тем искрометным человеком, который подходит для этой цели, тогда вы можете присоединиться к нам в нашей читательской группе с более чем 50 тысячами других фанатов, которые любят говорить о книгах и теориях так же, как и вы.

Вы можете подписаться на нашу рассылку, чтобы одним из первых узнать о новых полноформатных релизах, которые могут быть написаны, а могут и не быть.

А если вы просто хотите заглянуть в Академию Зодиака, чтобы узнать больше об этом мире или найти другие наши книги, то вы можете просто заглянуть в них здесь.

Обнимаем и целуем, Сюзанна и Каролайн x