Правила отхода [Ande] (fb2) читать онлайн

Книга 623631 устарела и заменена на исправленную


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Ande Правила отхода

Глава 1

— Всем встать! Судебное заседание ведет его честь, судья Таксин Ракпонмыанг!

Пожилой таец, наверное, помнящий еще проезжих колонизаторов, ни на кого не глядя, вошел в небольшой зал, и уселся на председательское место.

В связи с малозначительностью дела, в небольшом зале почти нет народу. Я сижу в загончике для подсудимых.

Как бы ничтожно дело не было, срок мне светит немалый.

Окружающая обстановка выглядит солидно, даже несмотря на побеленные стены. Кафедра судьи, двери, места для свидетелей, места присяжных и стулья публики — из черного дерева. Под потолком крутятся лопасти вентилятора. На стене, за спиной судьи, портрет короля Таиланда Пумипона Адульядета. За высоким окном льет ливень, делая жару влажной.

Место действия — Тайланд, небольшой город Чонбури. Окружной Суд.

Время действия -1 декабря 1960 года. Пятница. Утро.

Здесь и сейчас меня зовут Питер Грин. Так, на английский манер, меня, в конце — концов, стали называть все окружающие. На самом деле, я Пётр Гринев, русский по рождению. Эмигрант и беженец из красного Китая. Но, все гораздо сложнее.

В теле и мозгах двадцатипятилетнего Пети Гринева, неведомо как оказался я, Петр Петрович Гриднев. Шестидесятилетний москвич. Лег спать в свою постель, в Москве, на Полянке. В декабре две тысячи двадцать второго года.

А пришел в себя, на бетонном полу следственной тюрьмы Окружного Суда. В окружении нескольких десятков тайцев, тоже ожидавших суда. Очень оживившихся, при моем появлении. Фаранг, как здесь называют белых европейцев, делал заключение веселее. Ну, так они думали.

И дело не в гомоэротических представлениях среднего россиянина. Ни я, ни реципиент, на тему возможного надругательства не переживали. Традиция насиловать соотечественников наиболее распространена именно в России. Да и то, как я подозреваю, насаждалась тюремными властями.

Разглядывая судью, основательно устраивающегося в своем кресле, я вспомнил рассказ приятеля. Он как то угодил, на пару месяцев, в Нью- Йоркскую тюрьму Райкерс. История забавная и кончилась хорошо, но речь не об этом. Русские сидельцы этой тюрьмы, немедленно объединились, и попытались ввести, хотя бы среди своих, русских, порядки советской зоны. Поскольку люди были вроде как авторитетные, кажется, был даже Япончик, ожидающий экстрадиции, решения принимались строгие. И, одного козла, из русских заключенных, постановили опустить. А дальше начался цирк. Поскольку исполнить это лично, никому из серьезных урок не хотелось, суровое постановление зависло в воздухе. Авторитеты попробовали договориться с негритянским большинством тюрьмы. На них посмотрели как на сумасшедших. Сообщили, что за очень большую сумму, могут попробовать найти желающего добавить себе срок. Дело кончилось тем, что авторитеты отхлестали провинившегося носком по лицу, объявив петухом. Под смешки остальных русских сидельцев.

Судья тем временем кивнул приставу, и тот проорал сакраментальное все что положено. И я встряхнулся. Попав три дня назад в камеру, я немедленно подрался. Тайцы решили забрать себе все, что было у меня в руках. То есть пачку сигарет, коробок спичек, и три кусочка сахара. На входе в тюрьму, меня переодели в тюремную робу. Одежда, и личные вещи, остались у кладовщика. А мне дозволили лишь сигареты и, неведомо как оказавшийся в кармане пиджака сахар.

Да и то, потому, что небольшую сумму в батах, из моего бумажника, прямо у меня на глазах, поделили кладовщик, и надзиратель, что привел меня переодеваться. А на входе в камеру случилась драка.

Камера предварительного заключения — бетонная коробка под открытым небом, с бетонными полом, и бетонными стенами, высотой метра три. Вдоль одной стены желоб, куда справляют нужду заключенные. Все сидят на полу. На каждого заключенного приходится меньше квадратного метра площади. Но это и все, что я успел увидеть. Потому что какой то мелкий деятель попытался выдернуть у меня из рук сигареты. На тюремной робе нет карманов. Я его отпихнул и прошел в камеру. На меня полезло человек пять, таких же мелких. Получив по роже, они отскочили. И мной занялся двухметроворостый амбал, с парой друзей. Амбал мне удивительно напомнил Боло Янга из фильмов с Ван Даммом. В течении минуты они меня крепко отмудохали. А потом в камеру ворвалась охрана, и, за драку, объявила мне трое суток карцера. Добавив дубинками по спине.

Я было решил, что тюремщики сниходительны к фарангу, что к ним попал. И посадят меня в одиночку, на хлеб и воду. Снова ошибся.

Карцер по — тайски, это лежачий ящик. Стороны метр на метр где то. И, в длину, метра два с половиной. Весь срок наказания маешься там, справляя нужду под себя, и лежа. Еду и воду подают два раза в день, через решетку в торце. Воды совсем мало. А риса не жалеют. Ну, то есть, наваливают небольшую миску до краев. И поливают рыбным соусом с запахом тухлятинки. Так что, приходилось развлекать себя мыслями, что вустерский соус — это тайское изобретение, трансформированное цивилизацией в изысканный продукт.

Несмотря на невыносимое положение, я был даже рад, тому, что наконец оказался один. Было время осознать и принять то, что со мной произошло. Разобраться с памятью реципиента, что мне досталась. Парень оказался вполне приличный. Ну и прикинуть планы на будущее. То есть понять, что нужно немедленно бежать. Оказавшись в Бангкокской тюрьме, сбежать будет стократ сложнее. А отсюда — вполне возможно. Так что нужно суд растянуть, или перенести на другой день.

Сегодня утром меня достали из ящика. И бросили в эдакий бетонный загон. Из пожарного шланга, водой под напором, смыли с меня вонь и грязь. Помнится, именно после такого душа у Джона Рэмбо снесло крышу. А оно оказывается вон как. Оказывается, так отмывают заключенного.

В зале было два каких то незнакомых тайца. Видимо, мой адвокат, и прокурор. Еще был мой работодатель, он же потерпевший, Вонграт Саетан. И работницы фирмы, где я трудился, Бунг и Чаиси. Лет по тридцать, замужние дамы. Хотя, по тайкам, определить возраст сложно. Они здесь — свидетели моего преступления.

Когда меня ввели, никто даже не взглянул на меня. И ладно бывшие сотрудницы или прокурор. К белым здесь отношение сложное. При малейшей возможности их плющат. Наверное, потому что в остальных случаях, пресмыкаются. Но даже мой, как я понял, адвокат, не желал со мной перекинуться хотя бы словом. Похоже, все уже решено.

Даром что декабрь, жара стоит такая, что пока меня вели в зал суда, я, в общем-то, высох. Только роба осталась влажная. Да под глазом синяк. И щетина. Благообразный подсудимый, чего уж.

Взглянув на судью, я понял, что растянуть суд не выйдет. Минут через пятнадцать огласят приговор. Дело простое, белый понаех, начистил морду коренному тайцу. Затруднение у судьи вызовет лишь решение — дать пять лет, или всю десятку. Так что не стал тянуть, и играть в злобные гляделки с потерпевшим. А встал и сказал:

— Ваша честь, у меня крайне важное заявление для суда!


АВТОРСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ

Пытливый читатель давно заметил, что мне интересно посмотреть, как оно начинается. Что начинается? Да какая разница!

Как выяснилось, сочинять занятные истории о давних событиях — это отличный способ разобраться во многих вещах. И в себе в том числе.

Патриотам, стершим ладони на имя Вождя, и прочим милитаристам — вам нечего здесь делать. Наслаждайтесь осуществлением вашего коллективного бессознательного.

Остальным скажу. Этот текст был начат еще пару лет назад, когда мне захотелось написать о Париже. Потом я про него забыл, а сейчас нашел, и подумал- не пропадать же добру?

В остальном, все как обычно. Проды не реже раза в неделю. Платно(респект АТ, и лучи поддержки, несмотря ни на что).

И, само — собой, все лица, события, и обстоятельства — плод фантазии и никак иначе.

Глава 2

Петр Петрович Гринев родился в Шанхае. В тридцать пятом году. В семье эмигрантов, выходцев из царской России. Отец у него работал инженером портового оборудования в Шанхайском порту. Мама была домохозяйкой. Забавно то, что политические и прочие катаклизмы, вплоть до конца пятидесятых, минули его. Ни революционные войны в Китае, ни мировая война, с японской оккупацией, никак не отразились на положении его семьи.

Всю жизнь прожив в Китае, Петр Гринев не мог не принять чисто китайского пофигизма. Это помогло не связаться со всеми этими революционными движениями, и закончить Пекинский университет с неплохими оценками. Будущее казалось ему простым и понятным. Отец писал, что в Шанхайском порту его ждет место мастера судового ремонта.

Но реальность оказалась страшной. По возвращению домой, он узнал, что отец с матерью намерены эмигрировать. Через неделю в Шанхай придет австралийский пароход, сказал Петру отец. Он готов взять нас всех на борт, сын. Жить сейчас здесь, просто опасно.

Не хватило четырех дней. Петр, до сих пор, так и не смог ответить себе, повезло ему, или нет. Он, вечером, возвращался домой от школьного приятеля. У дома, в котором была квартира его родителей, собралась большая, возбужденная толпа. Понять, что происходит, он не успел. Гринева грубо схватили и уволокли с улицы.

Его скрутили работники магазина дядюшки Меня, что напротив дома родителей. Они быстро затащили его в магазин, а потом в маленькую комнату, над торговым залом. И он, из окна, увидел. Как из дома выволокли всех европейцев, поставили на колени на тротуаре, и насмерть забили палками. Отца и мать Петра, тоже. У него на глазах. Пока длилась экзекуция, работники удерживали Петра. А потом старый Мень, что знал Петю всю его жизнь, а его родителей и того дольше, сказал:

— Если ты не пойдешь туда, а решишь жить, то я помогу тебе. Выведу из города, и из Китая. — и кивнул своим работникам. Они его отпустили. И Петр остался на месте.

Позже он узнал, что в этот день в Шанхае было убито несколько тысяч европейцев. Его школьный приятель, Миша Орлянцев, от которого он возвращался домой, тоже. И его родители. Только случайность и дядюшка Мень, спасли Петра.

В Китае, наконец то, твердо взяли власть коммунисты. Объявили «Большой Скачок» и прочую войну с воробьями. Как водится у коммунистов, в стране случился голод. Газеты за рубежом писали, что только на севере страны погибло два миллиона человек. Голодная толпа требовала жертв. И власти их указали.

Пробраться в порт оказалось невозможно. Он был оцеплен плотным кольцом войск. Петр, поздней ночью, сходил в разрушенную квартиру. Достал из детского еще тайника свою личную заначку. Сто фунтов, подаренных отцом на поступление в университет. Больше в квартире взять было нечего. Все вынесли, а унитаз и ванну разбили.

Дальнейшее оказалось несложным. Петр переоделся в местную одежду и, с родственником старого Меня, выбрался из Шанхая. А потом, за неделю, добрался до Менг Лун Зена, города на юге страны. Оттуда, за скромные деньги, контрабандисты его переправили через Меконг в Лаос.

В Лаосе оказалось очень неспокойно. И, слегка оглядевшись, Петр перебрался в Таиланд. В надежде на работу по специальности. Надежды почти оправдались. Представитель портовой администрации сообщил, что порт Бангкока расширяется, и, в шестьдесят первом году, будет вакансия, которую мистер Грин сможет занять. Вы согласны подождать, мистер Грин?

Дело было летом, ждать нужно было больше, чем полгода. Но Петр с радостью согласился. Мастер по ремонту портовой техники — это в Таиланде весьма престижно и выгодно. А пока, принял предложение тайца Вонграта Саетана. Он с ним познакомился в припортовом кабаке.


Тот рассказал, что в местечке Паттайя, что к югу от Бангкока, начал развиваться туристический бизнес. И он ищет себе работника — европейца. Честно пояснил, что европеец, представляющий фирму господина Саетана, сильно облегчит общение с туристами.


Жизнь в Тайланде недорогая. А в провинции и вовсе копеечная. Петр с радостью согласился пересидеть там.


Все оказалось не совсем так, как говорил улыбчивый Вон. Так, по свойски, в конце концов стал называть его Петр. Приличный отель в Паттайе, был всего один. Еще несколько строились. Фирма Вона занималась размещением американских военных на отдых. В пятидесяти милях к югу строилась и расширялась американская база. На севере, и северо-востоке, были крупные авиабазы. Все эти военные ездили в Паттайю отдохнуть и расслабиться.

Питер Грин, помогающий морпехам и летчикам устроится с удобствами, оказался золотой жилой. Чуть более высокая, чем у конкурентов, плата, американцев не смущала. Они верили, что свой, европеец, не подставит их дикарям. В общем, контора господина Вонграта Саетана процветала. Не говоря о том, что с офицерским составом, вкушающим отдых, в Паттайе работал лишь Питер. Офицеры неохотно общались с местными.

Все вполне устроилось, Петя снял приличное жилье, недалеко от Рыбного Рынка. И даже на мгновение поверил, что жизнь налаживается. Наверное поэтому, у него даже появилась подружка. Нум Саенгарун — высокая для тайки, очень аппетитная и няшная, незатейливо перебралась к Петру на третий день знакомства.

Нужно заметить что к сексу, у таек, отношение достаточно легкое. Ну, буддизм, то се. А узнав, что за него еще и неплохо платят, в Паттайю начали слетаться все окрестные прелестницы. Твердая такса еще не установилась. От доллара до пятерки за ночь. С учетом того, что средняя зарплата по стране была около десяти долларов в месяц, желающих было много.

Но Нум очаровала Петра как раз тем, что ни разу не просила у него денег. Хотя он охотно их давал ей. Да и подарки делал. И они мило и приятно жили вместе почти два месяца. И Гринев подумывал, что получив тайское гражданство, можно будет и пожениться.

Но, несколько дней назад, Нум не пришла ночевать. Она работала продавщицей сувениров, в отеле. Так что, ближе к полуночи, Петр встревожился. И не находил себе места до самого утра. Утром пропажа объявилась. Веселая и пьяная, она бесхитростно рассказала, что провела ночь с американцами. И заработала целых пятьдесят долларов. С учетом ценника, на такого рода услуги, Петр заключил, что его девушку трахали сразу минимум впятером. Ну и выгнал ее нахер. Показал сторожу- консьержу на нее и приказал ни за что больше не пускать.

Купил в магазине рядом бутылку бренди «Ридженси» и, чисто по-русски, выпил. Потом еще. Потом в захмелевшую голову пришла мысль, поделиться горем с Воном. Он считал его приятелем. Они регулярно выпивали, в баре рядом с офисом. Придя в офис, он достал стаканы, и уселся за свой стол, в ожидании начальника — приятеля. Девицы сотрудницы, посмеиваясь, щебетали о своем, почти не обращая на него внимания. А хозяин — работодатель очень даже обратил. Появившись, он подошел к столу и сказал:

— Питер, есть срочное дело- а потом всмотрелся в лицо Гринева — ты пьян?!

— Да не особо. Может выпьешь со мной? А делами завтра займемся.

А дальше случилось неожиданное. Вонграт Саетан, с отвращением произнес:

— Пьяная свинья! Как ты смеешь пить на работе?! — а потом размахнулся, и влепил Пете пощечину.

Петр Гринев приличный чувак. Хотя бы потому, что Вонграт Саетан мгновенно словил в бубен. Улетел в угол, собрав столы, стулья и своих сотрудниц в кучу. Но Петя не успокоился. Взял Вона за шкирку, и выкинул пинком из офиса. Посоветовав подумать над своим поведением. Помог подняться с пола дамам, забрал шляпу и бутылку, и ушел. Потом, до темноты, сидел на пляже, понемногу выпивая и предаваясь тоске.

А войдя в квартиру, что он снимал, ничего не успел понять, как получил прикладом винтовки по башке. В квартире его ожидала полиция.

Наверное именно этот удар стал триггером моего вселения. Потому что время между ним, и моим приходом в сознание на полу Следственной Тюрьмы, выпало из памяти. Но избивали в камере- меня, и сидел в карцерном ящике уже я, Петр Петрович Гриднев. Москвич шестидесяти лет, мирно уснувший в своей кровати, в Москве.

И вот — суд. Я уже вполне осознал, что со мной, и прикинул план действий. По всему, нужно бежать. Сейчас меня осудят и повезут в Бангкок. Этого нужно не допустить. Рвануть во время конвоя из суда в Следственную Тюрьму, будет лучше всего. Поэтому я громко сказал:

— Ваша честь! У меня важное заявление!

Судья впервые взглянул на меня. В глазах светилось любопытство человека, увидевшего заговорившую собаку:

— В случае недостаточной весомости вашего заявления, подсудимый, вы будете дополнительно наказаны. Говорите — проронил он.

— Хочу заявить, Ваша Честь, что к сожалению, расследование неверно интерпретировало предмет данного судебного разбирательства!

— Что вы имеете ввиду? — слегка заинтересовался судья.

— Внешне, все выглядит как нападение беженца на гражданина Таиланда. Но дело в том, что не исследованы причины произошедшего! А они, вот в чем. Мной подано прошение, на предоставление тайского гражданства. Как будущий подданный его величества Пхумипона, я, узнав о готовящемся на него покушении, немедленно принял меры!

— Покушение на Его Величество?!

Все присутствующие в зале оцепенели. Особенно мой работодатель.

— Да, Ваша честь! Четыре дня назад, присутствующий здесь Вонграт Саетан, в помещении офиса фирмы «Туризм и Отдых», предложил мне примкнуть к заговору, ставящему целью свержение Его Величества, и установление в стране социализма. Исполненный верноподанических чувств, я не сдержался, и пресек болтовню изменника! На основании изложенного, я прошу, Ваша Честь, вернуть дело в следствие, и рассмотреть вопрос о моей награде.

Сказать что все присутствующие охренели — это ничего не сказать. С лица Вона можно было писать картину, под названием «Чтоооооо?». Обе тайки демонстрировали предобомрок. Только судья вдруг засмеялся. И, видимо, нажал под столом кнопку вызова конвоя. А потом сказал:

— Если бы вы, мистер Грин, не намекнули о награде, я бы даже вам поверил. Тем не менее, дело возвращается в следствие, Вонграт Саетан, задерживается для установления всех обстоятельств. Данное судебное заседание объявляется закрытым.

И стукнул киянкой по столу. В зальчик вошли двое конвойных, которые грубо вытолкали дружище Вона. А со мной начались странности.

Судебный пристав, дождавшись когда судья скроется, подошел ко мне, и приказал идти в коридор. Там он повел меня не к выходу, как я ожидал, а вглубь здания. Попетляв по коридорам, мы подошли к одной из дверей, куда пристав и постучал. Оттуда ответили на французском:

— Еntrez!

Глава 3

Еще только услышав голос, я почувствовал некое озарение. А увидев, к кому меня привели, мгновенно понял, что же произошло на самом деле.

В одном из кабинетов Окружного Суда Чонбури, сидел мсье Мартин ЛедУ. Сухощавый брюнет неопределенного возраста, в ослепительно белом чесучовом костюме. Помощник пресс — атташе французского посольства. И, как я понял просматривая воспоминания, по совместительству — резидент французское разведки, Сюрте Женераль, в Таиланде.

Еще бы табличку на двери повесили, — французский шпион, подумал я с раздражением. Все остальное стало ясно, стоило мне лишь увидеть мсье Леду.

После второй мировой войны, Франция лишилась своих колоний в Индокитае. Происходило это медленно и трудно, и, в конце концов, вылилось в Индокитайскую Войну. В результате, Лаос и Северный Вьетнам обрели независимость, и, при поддержке Китая и СССР, объявили о выборе социалистического пути развития.

На сегодняшний день Франция почти окончательно утратила влияние в регионе. Что не отменяло пристального интереса к происходящему в нем. В Таиланде, для удовлетворения этого интереса, Франция держала мсье Мартина Леду. Питер с ним познакомился почти сразу, как поселился в Паттайе. Тот часто приезжал, оставаясь на несколько дней. Трудно не познакомиться, постоянно сталкиваясь в разных местах.

Сидя в ящике три дня, мне было о чем подумать. Так что мысль о том, что Пётр Гринев лакомый кусочек для разного рода шпионов, тоже мелькнула. А сейчас подтвердилась со всей очевидностью.

Француз действовал с размахом. Заставил Вонграта устроить конфликт. Убедил полицию оперативно отреагировать. Судья, надо же, быстро занялся делом. Если я хоть что то понимаю, именно так готовят вербовку. А сейчас мне сделают предложение, от которого не отказываются. Послушаем, чего там.

— Питер! Проходи, устраивайся.

— Здравствуйте, мсье Леду, не ожидал вас здесь увидеть.

— Я здесь из за тебя, Питер.

— Думаете, полицию впечатлит ваш дипломатический статус, и меня отпустят?

— Надеюсь.

— А что вы потребуете от меня взамен? В этом веке расписки кровью упали в цене, знаете ли.

— Я рад что ты не теряешь присутствие духа, Питер. Ты правильно понял, что мне от тебя потребуются кое какие услуги. Но, я уверен, это не вызовет у тебя затруднений.

— Я согласен.

— Не поинтересуешься, что мне нужно?

— Мы достаточно знакомы, что бы знать, что вы вряд ли предложите какую то глупость, мсье Леду. А в тюрьме вши и прочие насекомые. Избавьте меня от этого, Мартин.

— Ты мне сразу понравился, Питер. Я рад что не ошибся. Но сначала мы все обсудим. И вот тогда уже тебя освободят.

— Все карты у вас, мсье Леду. — пожал я плечами — Я слушаю.

И француз не разочаровал. Поведал, что представляет интересы несколько семей, близких к королю Таиланда, и нынешней военной верхушке. Сейчас они изучают вопрос превращения Паттайи в мировой курорт. С серьёзными вложениями в отельное строительство. Для этого принимается ряд мер. Нам с тобой, Питер, отводится важная роль. От меня, в частности, потребуется держать мсье Леду вкурсе происходящего в городе. Ты регулярно общаешься с туристами, Питер. И я хочу знать, если вдруг, кто то из них скажет что то интересное. Будем встречаться пару раз в месяц, и обсуждать твои впечатления.

Я не мог не признать что прикрытие у француза идеальное. Не говоря о том, что ещё и весьма прибыльное.

А он, тем временем продолжал:

— Ближайшим вопросом, которым я тебя попрошу заняться, Питер, будет организация отдыха полковника Бартона. Он из тыловой службы размещения армии США. Через две недели приезжает изучить перспективы Паттайи, как места отдыха американских солдат.

Я снова пожал плечами, и сказал, что процесс отработан, и я не вижу сложностей. А мсье Леду пояснил, что имеется ввиду необходимость разместить американца в номере № 2009, единственного отеля.

— Этот полковник, Питер, имеет несколько ээээ… экзотичные пристрастия. В частности, он очень любит проводить время с молоденькими мальчиками. Девятый номер оборудован необходимой фототехникой. Так что потом будет нетрудно убедить американца включить в бюджет своего ведомства, года через три — четыре, отдых солдат в Паттайе.

Я заверил француза, что все сделаю в лучшем виде. За исключением мальчика для американца. Леду засмеялся и успокоил, что этими вопросами будет заниматься дружище Вон, мой начальник.

Затем мы перешли к формальностям. И я написал расписку о том, что беру ссуду в фирме "BaanTex. Ink." В размере три тысячи долларов. Леду сначала утверждал мне, что мое освобождение мне обойдётся в пятёрку. Ты заявил о готовящемся госперевороте, Питер! Кто тебя отпустит за меньшие деньги? Но, поприпиравшись, сошлись на трешке. Француз холодно сообщил, что в случае, если я буду делать глупости, эта бумажка открывает ему широкий спектр возможностей. От судебного преследования, до продажи этой расписки организациям Бангкока, занятым, в том числе взысканием долгов.

В качестве морковки он рассказал, что прошение о гражданстве, что я подал прошлым летом, будет удовлетворено в течение месяца. Так что я рассчитываю на долгое сотрудничество, Питер.

Потратив ещё минут десять на уточнение и мелкие детали, я был отпущен. Тоесть я сказал:

— Мартин! Не ссудите мне до завтра немного денег? Не пешком же мне в Паттайю добираться.

Он засмеялся, и заверил, что тюремное начальство вернёт мне все деньги, что у меня сперло. Да уж. Это я ещё в себя не пришёл. У француза денег занять пытаюсь…

Глядя в окно рейсового автобуса, я думал, что Паттайя, в шестидесятом, ничем не напоминает то, что будет здесь спустя сорок лет. Одиноким утесом торчат четыре этажа единственного отеля “Nova Lodge”. Остальное застроено одноэтажными бунгало, в которых и живут приехавшие вкусить отдых.

Я вышел в начале улицы Тхап Прайя. Примерно там, где спустя совсем немного, будет начинаться знаменитая Валкинг Стрит. Сейчас, о гнезде порока и гибели морали, напоминал лишь деревянный Блю Бар. Тут, согласно названию, кучкуются трансвеститы с педиками. Остальное пространство заполнено проститутками. Не обращая внимания на всю эту экзотику, свернул на тихую улочку, ведущую к одному из пяти капитальных домов, в котором Пётр снимал квартиру.

Летом, потихоньку приходя в себя после ужасных событий и бегства из Китая, Пётр Гринев, начал неосознанно повторять привычки родителей.

В частности, как то незаметно подружился с дядюшкой Хи. Пожилыми китайцем, владельцем небольшой забегаловки, рядом с домом, где квартировал Гринев. Когда Пётр заходил что ни будь выпить или съесть, он всегда перекидывался с ним парой слов. А сегодня старый Хи и вовсе позабавил.

— Я рад что все обошлось, молодой Ши- сказал мне дядюшка Хи. — Утром привезли змей. Это то, что тебе не помешает сейчас.

Кровь змеи считается среди туристов афродизиаком. Но старик рассказал как то, что это скорее общеукрепляющее.

— Нин хао, господин Хи! — поклонился я. Дополнительная «Н» в традиционном нихао, старинный знак уважения — меня укрепит скорее двойная порция лапши. Но кто я такой, что бы спорить с уважаемым человеком?

Дед Хи кивнул своему племяннику, что стоял рядом, и принялся накладывать для меня лапшу с креветками. Племянник скрылся внутри ресторанчика, чтоб почти сразу появиться со змеей в руке. Хи поставил на стол рюмку. Племянник махнул бритвенной остроты ножом, отсекая змее голову и накапав с треть рюмки змеиной крови. Старик налил сверху Лао Кхао, рисового спирта, до краев. И подвинул мне. Я опрокинул в себя одни глотком.

Закидывая в рот лапшу, я слушал старого Хи. О том, что господин Саетан уехал утром с двумя своими работницами. И ещё не вернулся. О том, что в отеле ожидают приезда кого то из королевской семьи. И ещё кучу местных сплетен. И прикидывал планы на остаток дня.

Я был в Паттайе всего один раз, в две тысяча десятом. А район, где Гринев снял квартиру и вовсе не помню. Кажется, на месте этого дома будет огромный торговый центр. Но сейчас все выглядит очень солидно. Дом отгорожен от улицы забором с воротами, и консьержем. Я не мог мысленно не порадоваться, основательности реципиента.

У ворот меня ждал сюрприз. Ном, ветреная подружка, слонялась у дома. Увидев меня, она бросилась мне на грудь, и принялась хватать за разные части тела. Требуя, что бы я понял, что она старалась для нас. Рыдая о том, что ей стыдно жить за мой счет, и она готова зарабатывать. Ты же видел, Питер, как много можно заработать!

С трудом отодрал ее от себя, и сунул сторожу остатки денег, что были с собой. И приказал убрать ее подальше.

Циничный я, подумал, что можно было бы и покувыркаться. Но, наличие рядом посторонних, в мои планы не входило. В моих планах было бежать из Тая практически немедленно.

Мсье Леду, устроивший мне траблы, совсем не альтруист. И его уверения, что от меня требуется сущая ерунда — лишь для того, что бы успокоить и отвлечь. А так, я подозреваю, что меня скоро подставят. Бог весть куда, но весьма серьезно.

Да даже если и нет, и я должен буду лишь отрабатывать спасение в том формате что он определил… Через пару месяцев, устроившись в порт, я буду таскать для него контрабанду. И уж там, точно огребу по полной.

Поэтому я заперся в квартире, разделся догола, и пошел в душ. Снова и снова мысленно прикидывая план бегства.

Глава 4

Почти у границы с Камбоджей, я нарвался на каких то дебилов. Сначала, даже не очень встревожился. Они появились на краю большой осыпи, которую я собирался пересечь. Увидев вооруженных людей, я тормознулся. Всмотревшись, понял, что это не пограничники или полиция. Да и что им тут делать? Но, от греха, отступил в лес, и пошел в обратном направлении.

Восточная граница Таиланда проходит по горной гряде. Не очень и высокой. И, уж всяко, преодолимой. Поэтому, убравшись от осыпи, я решил что без проблем найду другое удобное место перехода. Но, спустя совсем немного, я понял, что контрабандисты, или кто они были, меня тоже заметили, и решили со мной побеседовать. Это в мои планы совершенно не входило.

Вчерашний день я закончил шопингом на Чонбури роуд. Прошелся по лавкам, и прикупил себе беушную походную амуницию. Крепкие штаны, прочные американские армейские ботинки, пару прочных рубах, нижнее белье, и еще много всего.

Вовсе не исключая того, что мсье Леду попросил за мной присматривать, я покупки не светил. Домой мне это все, за один бат, принес мелкий пацан, из лавки дядюшки Хи.

В моей квартире, в настенной полке, в доске выдолблено углубление. В нем лежали все мои деньги. Шестьдесят фунтов, что остались после бегства из Китая, и девяносто три доллара, заработанные уже здесь. Очень приличные деньги, на которые можно прожить пару лет. Триста бат я потратил на амуницию и прочее.

Когда француз сказал мне, что я ему должен за освобождение пять тысяч долларов, я присвистнул. Это, сейчас — грандиозная сумма. На них, в штатах, можно купить дом. И не абы где, а в приличном штате, типа Нью Джерси. А новый автомобиль стоит около тысячи долларов. Так что я торговался не стесняясь. Вдобавок, мне было очевидно, что он не потратил ни цента. Не знаю, какие у него отношения с судьей, или полицией. Но мне понятно, что фирма, формально принадлежащая Вонграту Саетану, на самом деле принадлежит Леду. Это снимает все несуразности. Которые взрослый я — заметил сразу, а беженец Петр Гринев, просто не видел.

План бегства начал меняться прямо с начала. Я вышел из дома в пять утра. Добрался на южную окраину, рядом с холмом Пратнамак. Но, вместо маршрутного автобуса, идущего раз в день на восток страны, уехал на юг. С американским военным автобусом. Перекрашенным в защитный цвет школьным басом GMC. Везущим военных на базу, после отдыха.

Не доезжая до базы несколько миль, попрощался с парнями, многих из которых уже знал, как минимум, в лицо. Вышел, и пошел на восток пешком. По грунтовой дороге.

Я решил сбежать в Южный Вьетнам, через Камбоджу. Как человек, уже не раз нелегально пересекавший границы, я не видел никаких проблем. А легально я выехать не смог бы никуда. С общегражданским паспортом гражданина Китая… нет.

Это не говоря о том, что не стоит забывать о коварном французе, что приложил много сил для моей вербовки, и который так просто от меня не откажется. Я — светловолосый, кареглазый фаранг, свободно говорящий на путунхуа (разговорный китайский), понятно изъясняющийся на тайском, и еще паре европейских языков, заметен среди тайцев, как скала среди бамбука. И организовать пограничникам стоп-приказ на такого рода персонажей, Марселю Леду, вполне по силам. А соваться в порты, даже думать не стоит. Он ясно дал понять, что с преступностью дружит. И найдут меня на раз.

Ну и — экономия. Чем потратить все на пограничников или моряков… Попав в Южный Вьетнам я намерен купить документы. И свалить нафиг из Юго-Восточной Азии.

Я не успел пройти и километра, как сел в другой автобус. Что ехал из сельской глубинки в местечко Трат, на юге. Вылез, не доезжая до города. В тридцати километрах от границы. И снова пошел по грунтовке на восток. Автобусная сеть в Тае, уже сейчас достаточно развита, несмотря на допотопный подвижной состав. Затруднений с перемещением я не ожидал.

По большому счету, кроме Камбоджи, сбежать некуда. В Лаосе не только гражданская война, но и граница с коммунистическими Северным Вьетнамом и Китаем. В Бирме азартная стрельба всех во всех. Лишь в Камбодже тишь да гладь. Хотя, там тоже все смешалось в густую кашу из коммунистов, националистов, монархистов и капиталистов. Но стрельбы пока нет.

Жара, между тем, явно больше тридцати. Как говорил один знакомый, климат в Тае суровый, зимой температура достигает плюс тридцати пяти. Меня догнал бензовоз Bedford, ещё достаточно свежий, и остановился на мой поднятый вверх палец. Водитель, за десятку, согласился подбросить.

Дороги Тайланда, выбравшись из прибрежных зарослей, тянутся, в основном, вдоль бесконечных рисовых полей. Что лишь изредка перемежаются мангровыми, или даже сандаловыми, рощами. Поля тайцы системно и давно отвоевывают у джунглей. И бензовоз, что меня подобрал, едет как раз на вырубку тикового дерева. Что является давним предметом тайского экспорта.

Когда бензовоз свернул на юг, я вылез. И пошел через уже поросшую тиковым кустарником вырубку, в сторону виднеющихся километрах в пяти скал. Пересек колею, со следами автопокрышек. Это, видимо, пограничники иногда ездят. И углубился в смешанный лес, состоящий в из разных лиственных деревьев. Из знакомых мне, я увидел гигантский фикус.

Местность, начиная с побережья, все время повышается к границе. И здесь уже метров триста над уровнем моря. Из плюсов- местный лес, это не джунгли, и легко проходим. Да и дождь кончился. Хотя тучи висят низко.

В общем, проблем не предвиделось, и я уже был практически на границе, которую собирался пересечь. Но натолкнулся на непонятных людей. И постарался от них скрыться.

Да только непонятные люди не согласились с моим желанием. И пустились в погоню. А потом принялись меня загонять, как я подумал, на скалы.

Увидев лишь мельком, я не понял, кто это такие. Но, за время проведенное в Таиланде, Гринев наслушался достаточно историй, про ловких парней, которые чего только не таскали из Камбоджи. От шкур тигров, и угона слонов, до, как я понял, основного заработка — вывода беженцев. Там голодно.

Судя по звукам за спиной, преследователей трое или четверо. И они уже почти окружили меня, находясь метрах в двустах. А я вдруг увидел просвет в деревьях. А спустя мгновенье увидел ложбину между скал, ведущую строго на восток. Поросшую торчащим из камней низким кустарником, и травой. Метрах в ста слева, был столб, с какой то неразличимой издалека табличкой. Пройдя этой долинкой, я окажусь уже в Камбодже, да и скроюсь на той стороне среди камней и леса. Да и преследователей, на выходе из долинки, можно попробовать встретить.

Очень обидно, что нет оружия. Но человек, подавший прошение о гражданстве, купить легально ствол не может. А за нелегальный ствол, фарангу прилетит так, что мало не покажется. И я, собираясь в спешке, решил не суетиться, а поискать оружие уже в Камбодже. Тот же дядюшка Хи, как то говорил, что оно там чуть ли не на порядок дешевле.

Дождь прекратился еще когда я входил в лес. А когда я шагнул в траву долинки, вышло солнце. Это меня и спасло.

В свете солнечных лучей засияла тоненькая стальная проволока. Минная растяжка, как я мгновенно понял. И вспомнил, что именно Камбоджа в конце двадцатого века прославилась самым большим процентом заминированных территорий страны. В принципе, достаточно простой, хоть и не самый дешевый способ обороны. А здесь и сейчас, заминировано самое удобное для пересечения границы место. Заодно я сообразил, что преследователи меня сюда и загоняли. Резонно решив, что я или подорвусь или сдамся. Скрыться отсюда, минуя их, я уже никак не смогу. И они, судя по звукам, уже не торопятся.

Да только я- не Петя Гринев. А человек двадцать первого века, отслуживший два года срочной. Который отлично знает, что через минные поля, в отечественную, любили ходить в поиск разведчики. Да и сам я, кое что понимаю в минах.

А тут все оказалось совсем несложно. Я ожидал чего то серьезного, типо немецких шпринг-мин. А это простая растяжка с китайской лимонкой.

Я подобрал с земли прутик, и легко поворошил траву за растяжкой. Убедившись, что второй растяжки нет, перешагнул проволоку, и прошелся вдоль нее. В принципе все сделано аккуратно и тщательно. Проволока, около двух метров, с одной стороны привязана ко вбитому колышку, а с другой стороны, к кольцу Ф-1, китайского производства. Сама граната, тоже прикручена проволокой к вбитому в землю колышку.

Минут через пять, когда из мангровых зарослей вынырнули трое преследователей, я уже обезвредил одну растяжку. То есть провозился с кольцом, у которого были отогнуты усики, и к которому была прикручена тоненькая стальная проволочка. Собственно, проволочку от кольца я и отрывал. А лимонка, с колышка, снялась легко. Я думал успеть снять еще хотя бы одну, что отчетливо видел метрах в семи впереди и слева. Но говорю же, завозился. И был от этого сильно зол.

Точнее, я злился в общем. И на себя дурака, что был неосторожен. И на минное поле, посреди которого я стоял. А особенно на придурков, что меня на него загнали. И решил, что, а пошло оно все в задницу. Я угодил в сознание Пети, пять дней назад, а кроме пизд@лей и бегства и не видел ничего. Оно мне надо?!

Из лесу вышли трое. И, не заходя на минное поле, остановились, метрах в сорока от меня. Разглядев, что я без оружия, двое закинули винтовки на плечо, а один повесил на грудь. Он то и крикнул мне, на неплохом английском:

— Фаранг! Оставь рюкзак, и шляпу, и уходи. Тогда мы не станем стрелять!

А потом он засмеялся. И я озверел окончательно. Он, типа, мне по минному полю пройтись предлагает! И это, получается, меня, как зайца, гоняли из за шляпы? И из за кальсон в рюкзаке? Да они и так не стали бы стрелять, нищета сраная. Патрон, доллар сейчас стоит! И я ответил ему:

— Ну, лови тогда. — и швырнул им лимонку. Предусмотрительно упав за валун.

Зачетный бросок гранаты на отлично, в армии — кажется, семьдесят метров. Но там граната. А здесь лимонка, и ближе. И, хоть я и вымотался, беготней в гору по лесу, лимонка упала им точно под ноги.

Они даже не поняли, что происходит, как рвануло. Как ни странно, но тот, с которым я разговаривал, после взрыва остался на ногах. Его прикрыло одним из спутников. Но тут началось странное.

Откуда то слева, из кустов, раздался выстрел. Стоящий таец упал. Рядом начал подниматься еще один, с кровью, текущей из ушей. Но слева раздался еще один выстрел. Я, на всякий, поднял руки. Если я под прицелом, то не спрячусь. Слева меня отлично видно. А из кустов мне крикнули, тоже на английском:

— Эй! Мистер! Поскольку я вам помог, может не будете швыряться гранатами?

Какой то акцент. Вроде бы европейский. Не могу сообразить.

— Если вы обещаете не стрелять, то я ничего не сделаю — крикнул я кустам. И пошел к своим поверженным преследователям.

Таец, что со мной разговаривал, кажется, совершенно не пострадал от взрыва, и умер от выстрела. А два других оказались изранены насмерть. Я подобрал винтовку. Американский «Гаранд». Из кустов вышел мужчина. Высокий, с меня ростом, одетый в дорогой и качественный охотничий костюм. С маузеровским карабином в руках. Как и у меня, рюкзак за плечами. Только, в отличие от шляпы- пробковый шлем.

— Видя, как эти мартышки издеваются над безоружным белым, я не мог не вмешаться. — заявил он. — позвольте представиться. Карл Хофман фон Куфштайн.

Глава 5

Мне трудно судить, как меня воспринял неожиданный спаситель. Но я, глядя на непонятно откуда возникшего немца, видел, что тому не по себе. У меня крепло подозрение, что он впервые стрелял в людей. Решив обдумать все позже, ответил:

— Меня зовут Питер Грин.

— Американец?

— Нет.

— Англичанин?

— Нет.

Он задавал вопросы, держась в отдалении от трупов, которые я осматривал, заодно выворачивая им карманы. Отцепил с пояса одного из них большой охотничий нож, типа мачете. Я, в спешке, не подумал, что и мне такой понадобится. Одну из винтовок посекло взрывом, отбросил ногой в сторону. Вторая, если я не ошибся — и вовсе допотопная французская винтовка Лебеля.

Таец, что разговаривал со мной, скорее всего главарь. У него не только винтовка «Гаранд». Но и, на правом боку сзади, не замеченная мной открытая кобура. Если я правильно понял — Кольт М 1911. Потертый и потасканный, но вполне рабочий с виду. С полным магазином. Все трое одеты в национальные короткие куртки, штаны из хлопка. На ногах национальные мягкие тапочки. Головных уборов нет. В одном, на троих, мешке, котелок, кресало, пакет с рисом, какие то травки, обмотки, что у них вместо носок… Хрен поймешь, кто такие.

— А кто же вы?! — натурально изумился мой спаситель.

— Я — русский, господин барон. — ответил я.

— Русский?! — вытаращился на меня немец — и я не барон. Вы плохо образованы, мистер Грин. Иначе бы знали, что слово «фон», означает «из». Я — Хофман из Куфштайна.

Моей добычей после беглого обыска, стала винтовка "Гаранд" с двумя обоймами, то есть шестнадцатью патронами. Кольт с полным магазином, и охотничий нож. Пятьдесят бат и сто десять камбоджийских риелей. Остальным я пренебрег. Да и не было у них больше ничего. С десяток патронов к Лебелю. И все.

— Все это крайне интересно, герр Хофман. Но я предлагаю отсюда скрыться. Подробности можно обсудить потом.

— А куда вы направлялись?

— Сейчас я направляюсь в Камбоджу. А вы?

— Хм. Возможно, нам по пути. Сейчас мне тоже в Камбоджу. Здесь мы пройдем?

И он направился в заминированную долинку.

— Стойте, герр Хофман! Я бы рекомендовал вам, идти за мной. Желательно след в след. Здесь мины.

Долинка оказалась заминирована не густо, но с умом. Я лично, видел три мины. Если предположить что это не все, то пройти здесь ночью вряд ли получилось бы. Да и днем, не готовый человек здесь бы и остался. Кроме еще одной растяжки с фенькой, я разглядел в траве заглубленный ящик, похожий на ПМД. Ничего серьезного, типа наших МОНек, или Клейморов, слава богу, не было. Кроме того, на входе и выходе из ложбины в горной гряде, честно стояли таблички. С гербами государств, и надписью- мины. Я, издали, и не увидел. Ну, собственно, минное поле устраивают, прежде всего, что бы не лезли.

Подумал, взял камень, и сбил табличку с гербом и надписью "mines", почему то на английском. Небольшую, формата где то А-4. Сунул в рюкзак. Пригодиться, если за мной снова бегать вздумают.

Все это я рассказывал своему неожиданному спутнику, когда мы уже спускались с горы в леса Камбоджы. Этот лес уже больше напоминал тропические джунгли.

— Могу сказать с уверенностью, герр Хофман. Это не заброшенное минное поле. За ним присматривают. И не факт, что уже сейчас никто сюда не едет. Так что, давайте шевелить ногами.

У подножья гряды тоже была колея от колес. Но, более заросшая, чем у тайцев. И мы углубились в лес. Я сказал, что до темноты нужно уйти как можно дальше. И, до пол- седьмого вечера, когда уже стало темно, мы отмахали километров пять. А может и больше.

Герр Хофман, оказался
неплохим спутником. Не ныл, не выступал. Молча придерживал лианы, мешающие продвижению, когда я их перерубал. Или сам неплохо рубил мачете, когда оказывался впереди. Вовремя протягивал руку, когда было нужно, и не лез, когда не нужно. В общем, отвлекаться на него не приходилось. Что для перехода в джунглях — первейшее дело.

Мы бы прошли меньше, но повезло. Наткнулись на звериную тропу. По ней идти было гораздо легче. Правда, потом пришлось переходить топкий ручей, к которому тропа и вела. И, отойдя не так уж и много от него, мы остановились на ночевку.

Поляна в джунглях — вещь мифическая. Мы остановились на немного свободном от растительности месте. Развели костер, и повесили над ним два котелка. Мой и Хофмана. Он предложил какие то консервы. Но я предложил приберечь. А пока обойтись рисом с вяленым мясом, что я сготовлю. Тогда он пообещал чай. Я вытянул ноги и с удовольствием закурил.

— Скажите, герр Хофман. Замок над рекой, в Куфштайне, имеет к вам отношение?

— Вы бывали в Австрии?

Здесь и сейчас, выходец из красного Китая, моего возраста, никак не мог побывать в Австрии. Я то, каждую зиму, пару недель катался на горных лыжах в Китцбюэле. Уютном горнолыжном курорте, счастливо не получившем дурной славы Куршавеля, и гламурных замашек Шамони. Да и тусовочной движухи Ишголя тоже. Дорогое, респектабельное место, с роскошными спусками, и суперкачественной инфраструктурой. Обычно, я добирался туда через Мюнхен. С дороги Мюнхен — Зальцбург, открывался чудесный вид на замок Куфштайн. Я туда несколько раз ездил. От Кицбюэля это километров двадцать. Уютный городок. В замковой церкви орган. В полдень, послушать его, собирается куча народу…

— Да нет — встряхнулся я от воспоминаний — случайно видел фото в географическом атласе.

— В конце восемнадцатого века, мои предки уступили свое владение австрийской короне, и перебрались в Мюнхен. Так что я — простой немец.

— Простой фон Куфштайн? — не удержался я. Он пожал плечами.

— После первой мировой, наше семейство совсем обеднело. Осталась только громкая фамилия. Не расскажете, как вы оказались на границе, и куда направляетесь? — в свою очередь спросил он.

Мне скрывать нечего. Изложил свою грустную историю скитаний. Рассказал, что из за конфликта с местными, вынужден бежать и из Таиланда. Решил пробираться в Южный Вьетнам. Обзавестись там документами, что бы потом перебраться в Штаты или Австралию.

— Вот и выходит, герр Хофман, что я — человек без документов. — закончил я свой рассказ — Отсюда нелегальный переход границ, и скрытность. А вас как сюда занесло?

— Вы не поверите, мистер Грин, но в некоторых обстоятельствах мы схожи. Я тоже человек без документов.

И он поведал свою печальную сагу. Как и я, в начале лета выпустившись из университета, только Боннского, он искал работу. В нескольких компаниях его обнадежили, и просили подождать. В ожидании решения, он принял предложение двоюродного дяди. Кельнский университет организовал этнографически — археологическую экспедицию в Камбоджу. Искать в Кардамонских горах древнее захоронение монархов, правящих здесь еще до новой эры. Двоюродный дядя — начальник этой экспедиции. Заодно, доцент кафедры археологии.

Две недели назад они приплыли в Бангкок прямиком из Гамбурга. Перебрались сначала в Чантабури, город на юго-востоке Таиланда. Докупили припасов и прочего, и выдвнулись в Камбоджу, на трёх автомобилях. В процессе перехода, герр Хоффман, сам не понимает как, отстал и потерялся. То есть, во время одной из остановок, он отошел от лагеря в джунгли, и заблудился. Трое суток пытался вернуться к лагерю. А потом решил попробовать вернуться в Чантабури. Только окончательно заблудился. Потом преодолел скалы, и наткнулся на троих макак, напавших на белого. И вмешался.

Документы и деньги остались в походном сейфе экспедиции, мистер Грин. Так что я даже не знаю как поступить. Думал, вернуться в к месту старта, но это не имеет смысла. А вот добраться в Сайгон, как раз будет правильным. Хотя бы потому, что там финальная точка маршрута экспедиции, от которой он отстал.

К концу этой захватывающей повести, у меня сложилось твердое ощущение, что немец мне врет.

Я снова окинул его взглядом. Странный парень. Чисто внешне- белокурый викинг. Да только лицо какое то растерянное и недоумевающее. Что-то у него произошло. Хотя, он же двух тайцев завалил. Или комбоджийцев? Тоже вот, что за люди? Но я решил не грузиться, а помочь невольному спутнику, и достал флягу с бренди. Протянул ему:

— Пара глотков не помешает, герр Хофман. — и принялся закидывать в сварившийся рис нарезанное вяленое мясо, и специи с солью.

— Благодарю вас — ответил Хофман, прилично отхлебнув — давно хотелось, но у меня с собой лишь пара банок бобов. Мистер Грин, не желаете поработать у меня проводником? Когда выведете меня к Сайгону, я заплачу вам сто фунтов.

— Советую вам подумать. Я неважный проводник, не очень ориентируюсь, если честно. Но если вы готовы двигаться в Сайгон вместе, то я согласен. А когда доберемся, тогда и поговорим о вознаграждении.

— Что бы вы ни говорили, белый спутник лучше, чем эти животные.

— Животные?

— Любому понятно, что белые-это высшая раса. Потому что черные и желтые — дикари.

— А немцы, мне кажется, это элита белых?

— Не вижу поводов для иронии, мистер Грин. А вот фактов, это подтверждающих, сколько угодно!

— Да вы фашист, герр Хофман!

— Чушь! Не приписывайте моей здоровой национальной гордости, теории этого болтливого макаронника Муссолини!

— То есть, вы последователь Гитлера?

— Гитлер был истеричный недоучка! Довёл до невозможного, до союза между империалистами и коммунистами! Германия стала обречена! А без войны на два фронта, большевиков бы уже не было.

— Замечу, что всерьёз англосаксы вступили в войну лишь в сорок четвёртом. Когда песенка Германии была спета. Россия в одиночку надрала немцам задницу!

— Мистер Грин! Наше знакомство — практически идеальная аналогия случившегося в сорок четвёртом! Вы оказались в безвыходной ситуации против превосходящего противника! И я так думал, даже не зная о минном поле!

— Ну а что изменило наличие минного поля, герр Хофман? Оно только помогло и вооружило! Ещё до вашего вмешательства все было кончено! Хотя, не скрою, вы мне существенно помогли. Я искренне вам признателен.

Меня наконец отпустило. Глоток бренди слегка взбодрил. Ровно настолько, что бы чуть подразнить тоже слегка захмелевшего немца.

— Вам осталось только заявить, мистер Грин, что все шло по вашим планам! Со стороны это выглядело, как паническое бегство!

— Так положено согласно старинных русских правил отхода!

— Что же это за правила? Никогда не слышал.

— Их много. Но Первое Правило Отхода гласит: Отступая на новые позиции, предайся панике! Пусть твой преследователь это увидит, и порадуется перед смертью. Ему недолго осталось.

— Ерунда! Если бы не я, вы могли погибнуть! — всерьёз возмутился герр Хофман.

— В этом суть правил отхода. Если результат неочевиден, мироздание посылает русскому помощь. Встрепенувшихся англосаксов, в сорок четвертом, или заблудившегося немца сейчас. Мирозданию важно соблюдение правил. И оно использует для этого то, что подвернётся.

— Ну знаете ли! — бедный Хофман онемел от возмущения.

Не давая ему дальше дискутировать, я сказал:

— Да ладно вам, я пошутил. Давайте поедим, да поспим. Завтра нужно будет определяться по маршруту.

Глава 6

Через три дня мы с Хофманом подрались. Чуть ли не до смерти.

Наутро, после перехода границы, мы доели рис и напились чаю. Потом определились с местом. С трудом, надо сказать. Карта, купленная мной в винном магазинчике на Ныкла Роуд, позволяла определиться весьма приблизительно.

Каждый из нас, по отдельности, планировал через джунгли добраться до обжитых мест. Там, по дорогам, на попутном транспорте, или пешком, двинуть на юг. Избегая крупных населенных пунктов. В Индокитае, в сельской местности, белый путешественник никому особо не интересен. Да и в городах, по большому счету, тоже. Но смысла нарываться на представителей власти, мы оба не видели.

Так что, в ближайших планах было выбраться к людям. Судя по карте, обжитые места начинались километрах в пятидесяти от границы. И мы легкомысленно решили, что фигня. Пробираемся через джунгли строго на восток. А потом, дорогами, двигаем на юг.

Я, от Паттайи до границы, добрался за десять часов. От того места, где мы находились. до Вьетнама было километров триста пятьдесят. Мы решили их преодолеть за трое суток. Ну, чтоб не напрягаться.

К вечеру первого дня прошли километров десять. Мы оба не очень умели ходить через джунгли, и тупо двигались в заданном направлении. Результат обескуражил. Почти полностью выбившись из сил мы даже не понимали, сколько ещё предстоит так прорубаться. А бесконечный дождь и жара не внушали оптимизма.

Хофман, будучи почти идеальным попутчиком, в остальном меня слегка раздражал. Своей, даже в джунглях, аккуратностью, спокойствием и неутомимостью. Как всякий русский человек, я больше полагался на авось и наитие. А он действовал, лишь убедившись что это можно делать. В результате, я пару раз провалился в какие от ямы, и один раз чуть не нарвался на змей. Вид у меня, на его фоне был весьма. Вместе с измотанностью это не добавляло настроения. И я не отказывал себе в удовольствии над ним постебаться. Расположившись на ночевку, мы долго разговаривали.

В принципе, это были разговоры двух недавних студентов. С обсуждением различий в жизни и обучении.

Он рассказывал, что в Федеративной Республике, в последнее время жизнь наладилась.

А я, что в Китае, наоборот, все за последние годы рассыпалось. И, что лишь в Тае, я почувствовал что то неизменное и устойчивое.

— Похоть и дикий разврат — проворчал Хофман — словно у человека нет других дел.

Может быть мне показалось, но он вроде как даже покраснел.

— И не говорите, герр Хофман. Если не держать себя в руках, то, через пару месяцев, здесь переходишь на маленьких девочек, а потом и мальчиков.

— Что вы несете, Грин? В любых условиях нужно оставаться цивилизованным человеком!

— Гм, вы знаете, герр Хофман, человека, от животного, как раз и отличает секс для удовольствия, а не по необходимости. Будь по иному, всей этой фауне вокруг, до нас не было дела! Они бы спаривались, не мешая нам жить. А здесь — мартышка сейчас залезет в ваш рюкзак.

Различная тропическая живность начала злить уже через час, после того, как мы врубились в джунгли. Ор птиц, и какие-то непонятные насекомые, бесили запредельно. А ближе к темноте за нами, по деревьям, увязалась стая обезьян. Мартышек, наверное. В принципе, они были даже полезны. Двигаясь над нами, они своим гвалтом и шумом оповещали всю живность о нашем приближении. И, каких то крупных зверей мы ни разу не видели. Но сейчас, самая смелая макака спустилась с дерева, и деловито потащила за лямку рюкзак немца куда то в темноту. Его реакция только усилила мою хандру. Он, как то ловко потянулся, и одной рукой вцепился в свободную лямку. А другой рукой влепил мгновенную и мощную затрещину обезьяне. Та кубарем улетела в темноту, заверещав на весь лес. Вслед ей, зашумели остальные обезьяны на деревьях. Обсужадая, наверное, наши дурные манеры.

На следующий день я уже решил, что счастье близко. Местность стала повышаться, и мы, вдруг, вышли к дорожной колее. По которой и пошли на юго-восток. Справа остались джунгли, слева скалистая, скорее холмистая гряда. Казалось, жизнь налаживается. Распадок между холмов, открывшийся спустя пару часов слева, это поначалу только подтвердил. Нашим взорам предстала прекрасная долина с озером посредине. С едва различимой, но видимой невооруженным взглядом деревней на берегу озера.

Но меня мгновенно напрягли две вещи. Долина была покрыта цветущими маками. И, дорога вела мимо распадка. И я придержал немца, достав бинокль. Изучив распадок в оптику, я хмыкнул, протягивая бинокль Хофману.

— Нам лучше отсюда убираться, как можно быстрее. Это наркодеревня, здесь выращивают наркотики на продажу. Распадок заминирован. Вон мины, взгляните. Колея- для патруля, что ездит здесь изредка, для контроля и чистки минных полей. Так что, сколько можно, пройдем дорогой, а потом снова в джунгли. Иначе на нас охоту устроят.

Вышагивая по дороге, я рассказал Хофману, что мы, вообще-то, в знаменитом «золотом треугольнике». Так мировая общественность называет место производства наркотиков в Юго- Восточной Азии. Между Бирмой, Лаосом и Камбоджей. И что нужно поосторожней.

Спустя пару часов мимо проехал Виллис JP. В нем сидело трое азиатов. В полувоенной форме, непонятной принадлежности, и с винтовками «Гаранд». Услышали машину и, заранее скрывшись в джунглях, внимательно их рассмотрели. По виду, это могли быть кто угодно. Но мне почему то показалось что они китайцы.

Спустя час мы изучили, разглядывая издалека, настоящий блок- пост, расположенный на входе в эту долину. Пришлось больше часа обходить его по джунглям, что бы выйти снова на дорогу. Да только рано обрадовались. Эта дорога разделилась на патрульную, вокруг долины, и ту, что пошла строго на север. Беглого взгляда на карту достаточно, что бы понять, что нам туда не нужно. Получался крюк, километров сто. Но по дорогам. А через джунгли — километров двадцать, а то и меньше.

Хофман вздумал со мной заспорить. Я предложил ему убираться, и поступать как знает. А сам, проклиная все, полез в джунгли. Вовремя. По дороге, под охраной, провели в сторону долины с полсотни кхмеров*. Босых, одетых в какие то тряпки бедолаг. Наверное, рабочая смена. Я, от греха, достал из сидора трофейный Кольт, и сунул за пояс сзади. Пусть натирает, но при внезапном столкновении- лучше чем винтовка. Эту колонну мы услышали издали, но, как то вдруг оживленно стало вокруг. И недоброжелательно. Хофман молча пошел за мной. За оставшееся до темноты время, мы даже прилично прошли…

Следующий день и вовсе солидно отмахали, наткнувшись на звериную, и, судя по ширине, вовсе слоновью тропу. Но это лишь немного облегчало путь через джунгли. К концу дня, я был в ужасном настроении. Да еще и снова провалился в какую то вонючую яму.

Так что, найдя подходящее место для ночевки, я, не думая, ворчал под нос. Что в книжках, другие люди, сразу петь песни и жрать расстегаи. Восхищенные вожди прижимают к сердцу, и подкладывают красавиц. А у меня — вонючие джунгли, и тупой нацист, что непонятно от кого сбежал.

Я бурчал это, думая что немец далеко сзади. Скидывая рюкзак, пристраивая на него винтовку и выпрямляясь. Закончить я не успел, как почувствовал сильнейший толчок в спину, от которого полетел кубарем. А вскочив на ноги, я увидел принявшего боксерскую стойку Хофмана, что смотрел на меня бешеными глазами. Так значит?! Нести нацисткую хуйню ты, значит — запросто, а то, что это кого то не устраивает, тебя бесит?! Ну, так тому и быть.

Сначала отец, а потом и сам Петя Гринев, немало времени провели в зале недалеко от дома. Изучая, у мастера Ву- Сыня, «искусство не потерять лицо перед группой хулиганов». Да и уличная жизнь Шанхая сороковых, закалила парня. И он уверено чувствовал себя в уличных драках. А немец собрался противопоставить мне бокс! И я не стал заморачиваться.

Любой боец восточных единоборств знает, что всякому приему нужны сообразные условия. В частности, пытаться достать в лесу, ногой, голову противника — это глупость. Но меня переклинило от бешенства. Так что я уцепился за удачно торчащую лиану, подпрыгнул, и немец получил ногой в ухо! Он тут же рухнул. А я, прямо с лианы, упал на него, вышибая дух. Потом уселся у него на груди, и перехватил ворот его охотничьей куртки так, что бы задушить. И почти это сделал. Он несколько раз чувствительно достал меня по корпусу, подергался, а потом я увидел, как у него остановился взгляд.

В голове мелькнула мысль, что че то я не то делаю. Но додумать я ее не успел. У моего виска оказался ствол моего Кольта. Щелкнув предохранителем.

Помятуя о странном вооруженным конвое, я, с утра, снова загнал патрон в ствол, и сунул за пояс сзади. Герр Хофман пистолет нащупал, стараясь меня скинуть, и нашел простой способ решить вопрос.

Мы оба замерли. В сумерках было плохо видно, но взгляд у него был осмысленный. И я понял, что сейчас все и кончится. Выдохнул, отпустил ворот, и кувырком скатился с немца. Оставшись сидеть на земле. И нащупывая в нагрудном кармане сигареты. Хоффман, не опуская ствол сел, на жопе отодвинулся от меня. Я закурил. Хофман закашлял, растирая шею. Кольт, впрочем, он держал твердо.

— Вы такой ублюдок, Грин! — наконец прокашлялся немец.

— Пошел на хер, и заткнись, Куфштайн! Дай помереть спокойно!

С минуту, Хофман меня разглядывал. Потом отжал на Кольте фиксатор магазина, и тот упал под ноги. Он оттянул кожух, в траву улетел патрон. А потом эта фашистская морда размахнулась, и запульнула пистолетом в меня!

Не попал, понятно, я уклонился. И не сдерживаясь сказал:

— Сами, герр Хофман, завтра искать будете! Не дай бог не найдете.

— Меня зовут Карл, мистер Грин. Давайте уже оставим формальности.

— Ладно, — проворчал я успокаиваясь, и чувствуя острый стыд за свою истерику — называйте меня Питер.

— Хорошо, Питер. Займитесь костром. Я соберу веток.

— Да ну, возится еще. Зачем щас костер?

— Не будь свиньей, Грин. Цивилизованный человек в состоянии заставить себя поступить как нужно!

— Бля! — только и сказал я…

На следующее утро мы шли едва полчаса, как услышали родной и знакомый звук. Кто то насиловал стартер, пытаясь завести автомобиль.


* Кхмеры — строго говоря, это слово означает крестьян. Но, общеупотребительно, имеют ввиду жителей Камбоджи.

Глава 7

Все утро я думал о своем положении и что делать. Я и раньше думал, но теперь задумался о будущем. К этому меня подтолкнул зануда Хофман, как не странно. Еще вечером, он обронил фразу, что я произвожу впечатление человека без цели. Мы выпили мировую, и договорились больше не драться.

— Оскорбления и мордобой, Питер, признак дикости, а не белого человека.

— Кто же спорит, герр Хофман? Попав в джунгли, белый человек нюхает цветы и гладит крокодилов!

— Прекращайте уже язвить! — мы оба изрядно вымотались, и я заткнулся. Сказал только:

— Не обижайтесь. Мне трудно дается этот поход.

Поутру, вышагивая за немцем, я думал, что мое попадание не имеет смысла. Просто, высшие силы развлекаются. Изменить судьбу своей страны в одиночку?! Не смешно.

Это упоротые патриоты в прошлое смотрят с надеждой и оптимизмом, а насчет будущего вовсе не беспокоятся. Нас туда или конвой доставит, или повесткой вызовут, никуда оно не денется. А я в растерянности.

Пожившему в СССР человеку, наблюдать то, что началось в две тысячи двадцать втором, было противно. Казалось бы, нужен вам особый Русский Путь? Чего проще! Берем проверенный западный путь развития, рассыпаем по нему грабли в художественном беспорядке, готово! Вроде так и двигались в девяностые и нулевые… Но нет! Скучно! Традиции требуют, чтобы всё шло через жопу. Так ведь и через жопу не получается, в ней уже бутылка из под шампанского…

Я почти ничего не знаю об этом времени. Реалии Индокитая воспринимаю через память Пети Гринева, что вырос в Китае. Все, что я сейчас вижу, вызывает у меня отторжение. Но, раз уж так сложилось, нужно собраться, и забыть о будущем. И начать вспоминать. Да только, что я помню?!

В пятьдесят третьем закончилась корейская война, попахивающая прямым столкновением. В Союзе идёт жилищное строительство, летают космические корабли, и плавают атомоходы. Страна избавилась от сталинского морока, заодно существенно сократив военный бюджет. Поэтому, стремительно развивается. Русский балет начал ездить за рубеж на постоянной основе. Советские фильмы получают международные призы. Полёт спутника окончательно утвердил моду на СССР.

Весь остальной мир весьма доволен противостоянием двух систем. Потому что это даёт богатый манёвр в случае чего. Самый яркий пример- как раз Камбоджа. Что болталась между США, СССР и Китаем все шестьдесятые. Кончилось все нехорошо, но здесь и сейчас, перевооружением армии Камбоджи, заняты США.

Между Союзом и Китаем реальное охлаждение. А на Кубе победил Фидель со своими бородачами. Франция окончательно теряет колониальный статус. И, не по детски колбасит Африку. Англия зарылась в своих проблеммах, и побаивается атомной бомбардировки. Не забывая задавать модные тренды, тоесть тонкий галстук, и узкие брюки еще только входят в моду в Лондоне. В США избрали президентом Кеннеди.

И где мое место, в этом сложном, и совершенно непонятном для меня мире?

В Союзе мне делать нечего. С песнями и культурными прорывами, вряд ли у меня выйдет. Но как-то устраиваться нужно? Может, Хофман что посоветует? Похоже, приличный парень. Не пристрелил. В крайнем случае, у меня в рюкзаке диплом инженера по ремонту портовой техники, и судового оборудования. Уж разберусь как ни будь.

Развить свои планы я не успел. Услышал, что где то впереди пытаются завести авто, раз за разом прокручивая двигатель стартером. Мы переглянулись с Хофманом, одновременно скидывая в руки винтовки. Очень аккуратно пошли дальше. А потом, сквозь листву и лианы увидели то, во что я не верил. Поляну в джунглях.

Ближе к левому краю стоял Додж -51 с открытой кабиной, что в Союзе назывался Додж — три четверти. За рулем сидел какой то мужик, и насиловал стартер. Белый, хоть и смуглый. С пижонскими усиками в ниточку. Поодаль кострище, тлеющее дымком. Вокруг разбросаны какие то вещи, рюкзак, стоит котелок. Мужик, как и я, одет в американские армейские ботинки, штаны и футболку. На голове у него — армейская кепи.

Он вылез из машины, что бы открыть капот, и задумчиво уставиться на двигатель, почесывая тыкву. Стало видно, что не вооружен. Я, знаками, отозвал немца обратно. Отойдя метров на сто, вглубь леса, мы решили осмотреть все тщательно. А потом, может, и показаться.

Приблизившись снова к поляне, мы разделились. Чтобы обойти ее с разных сторон, и снова встретиться уже на другом конце, в гуще. Незнакомец, тем временем, посмотрев под капот, снова уселся за руль, и опять включил стартер.

Посматривая по сторонам, я, как мог осторожно, шел в метрах в десяти от открытого пространства. По звуку, было понятно, что движок схватывает, и тут же глохнет, не успев самостоятельно даже крутнуться толком. Джунгли вокруг меня не допускали кого-то постороннего. Если бы кто-то недавно прошел, было бы видно. У меня была куча вопросов, на которые требовался ответ, прежде чем выходить на поляну. И главный — этот мужик одиночка, или есть еще?

Я уже почти обошел поляну, как получил ответ на этот вопрос. С противоположной стороны раздалось восклицание, и из просвета в кустах показались двое. Один- очень…эээ… крутой парень лет тридцати. Походка, пластика — очень резкий чувак. Второй- громила головы на полторы выше меня. Восклицание- потому что крутой мужик что то быстро говорил. Если я правильно понял — на итальянском.

Но это ерунда. Потому что эти двое, за ноги, вытащили на поляну, и потащили к машине Хофмана, находящегося в отрубе. Тут я разглядел, что у резкого парня на плече две винтовки. А у громилы, на шее еще и туша оленя! Выстрелов я не слышал… Хофман был без шлема и рюкзака, и тащили его лицом кверху.

В голове мелькнула мысль, что все ясно. Эти парни будут допрашивать, а не беседовать. А, судя по немцу, дальнейшая участь допрашиваемого, незавидна. И не стал мешкать. Потому что мужик из машины вылез, и подошел у этим двоим, что то отвечая и глядя под ноги, на Хофмана. Удобнее момента не будет.

Более ублюдского прицела, чем у винтовки «Гаранд», я не видел. Круглый диск с дыркой посредине. Они, от меня, были метрах в пятнадцати. Прицелиться пришлось, вспомнив тушинский тир, когда меня учили стрелять из ружья, наводя на цель ствол. С учетом того, что из этого оружия я не стрелял — так себе решение. Но других вариантов я не видел. Из пистолета — точно не управлюсь.

И я, стараясь не спешить, начал стрелять. Опасного я, слава богу, завалил сразу. Здоровому гоблину понадобились две пули, и еще одна мимо. Мужик из машины, присев при первом выстреле, бросился обратно к машине, как к укрытию, но не успел. То есть, я сделал четыре выстрела, и он упал рядом с Доджем. Одновременно с этим, со щелчком, выскочила обойма из винтовки, и затвор стал на задержку. Я плюнул, отбросил винтовку и выхватил ствол из-за пояса сзади…

Сюрпризы не кончились. Я, подхватил Хофмана подмышки, притащив и усадив в тень, прислонив его к одинокому дереву, на краю поляны. И обнаружил там привязанного к дереву человека. Со стороны его трудно заметить. С очень жестко связанными руками и ногами, практически не позволяющими даже шевелиться. И с мешком на голове. В американской военной форме. С лычками, шевронами, и прочим, что отличает военную форму. Сорвал мешок. На меня безумными, невидяще — моргающими глазами, уставился негр. С кляпом во рту.

Выбежав на поляну, я проконтролировал всех троих, заодно проверив и Кольт. Здоровая, неудобная, но убойная штука. Тем не менее, я нервно озирался по сторонам. Похлопал негра по щекам, и сказал:

— Если вы обещаете не кричать, я вытащу кляп. Вы меня понимаете? — тот кивнул.

Я вытащил кляп, снял с пояса флягу, и дал ему напиться. Пока он хлебал, я сказал:

— Я развяжу вас чуть позже, потерпите.

И присел перед Хофманом. Он так и был в отключке, свесив голову на грудь. Я похлопал его по щекам. Приговаривая:

— Давай, Карл, приходи в себя. Не дай всевышний, еще какие ни будь мудаки объявятся. Чем же это тебя так звезданули?

Хоффман зашевелился. А негр вдруг заговорил:

— Сюда никто не придет, сэр. Разве что местные заглянут, и сразу уйдут, как нас увидят. А вашего друга, наверное, приголубил мастер джиу-джитсу, что был с ними. Знает все эти штучки, где что нажать, что бы человек выключился. Минут через десять пройдет.

Немец открыл глаза и, вполне осмысленно, уставился на меня.

— Слава Богу, Хофман! Я думал тебе конец — перевел дух я — что случилось? Как тебя так угораздило?

— Не знаю — подумав, неожиданно ясно ответил немец — помню, как меня взяли за горло. И все. А потом очнулся здесь.

— Вот, держи — я сунул ему в руки Кольт, и достал нож — смотри по сторонам.

А сам, повернулся к негру:

— Представьтесь.

— Рядовой первого класса Джонатан Оттам, сэр. Пятая пехотная бригада. Третий отдельный батальон. Взвод маршрутной разведки при штабе. Захвачен в плен этими людьми два дня назад, сэр.

— Мы не в строю, мистер Оттам, расслабьтесь. Меня зовут Питер Грин. Моего занемогшего спутника, зовут Карл Хофман. Давайте, я вас развяжу.

Это в кино узлы и веревки рассекаются легким движением. Пришлось повозиться. Потом выяснилось, что у негра временно утрачена подвижность рук и ног. Если и вправду, вот так, два дня, провел, как бы до ампутации не дошло.

Рядом сидел Хофман, крутил головой и руками, похоже, проверял работоспособность. Я скинул рюкзак, достал флягу с этим слабеньким тайским спиртом, смочил полотенце, и положил на запястья негра. Выглядели они неважно. А тот, глядя на немца, говорил:

— Не сомневайтесь, сэр. Этот парень и меня так же уложил. Я через десять минут полностью восстановился. Это здесь кунг- фу называют. Еще дерутся ногами и орут как макаки.

— Вы не поверите, мистер Оттам — проворчал Хофман — Грин тоже дерется ногами.

— До подобного мастерства мне далеко, Карл. Хотя, я понимаю, что с вами произошло.

— Не сомневаюсь. Наверняка все учтено в этих ваших правилах отхода.

Надо же, запомнил дурацкую шутку! И, похоже, приходит в себя. Мне стало легче. С трудом понимаю, что бы я делал с двумя обездвиженными людьми. Чувствуя, что успокаиваюсь, я заявил:

— Само собой. По этому поводу в правилах отхода сказано ясно: «Если вы встретите великого мастера кунг-фу, что намерен с вами сразиться, исполните весь необходимый ритуал почтения. С высочайшим уважением склонитесь в глубоком поклоне, демонстрируя свою ничтожность, перед глубиной мудрости и безбрежностью знаний противника. А потом достаньте пистолет, и вышибите ему мозги».

Глава 8

Главная моя радость, оказалась иллюзией. Автомобиль отказался заводиться. Снова открыл капот, и попросил Хофмана покрутить стартер. От трамблера искрило. Присмотревшись, увидел трещину в крышке трамблера. Все ясно.

Излазив весь автомобиль, я нашел кучу запчастей. Свечи, фильтры, ремни генератора. И даже два бинокля. Но крышки не было. Уныло понял, что так и будем идти пешком.

Агрессоры оказались людьми непонятными. В машине я нашел две офицерские сумки, с какими то документами, которые решил посмотреть позже. У двоих, что поймали Хофмана, были винтовки М-14 Спрингфилд. У того, что пытался завести авто, на пассажирском сидении лежал армейский Смит — энд — Вессон. В кобуре, с ремнем. Под сиденьем, в кузове, я нашел еще один Кольт М1911, и коробку патронов к нему. Потом случилась нечаянная радость. Там же лежал АК-47, китайского производства. С подсумком, и двумя полными магазинами. С удовольствием закинул калаш за спину.

Обыск покойников ничего толком не дал. У притащивших Хофмана, два подсумка с патронами и все. У третьего, в куртке, брошенной в автомобиле, я обнаружил небольшое удостоверение. Марсело Джилли. Управление геодезии, отдел по странам Индокитая, Госдепартамент США. Похоже шпион. Там же, ключ с брелоком от Porsche, и биркой, с абракадаброй — LAE52St3587.

В общем, случилось много возни. Слава Богу, Хофман пришел в себя достаточно быстро. И помог мне утащить тела подальше в джунгли. Мы решили остаться здесь до следующего утра.

В основном, из за рядового первого класса Оттама. Он больше трех часов возвращал подвижность рукам, а потом еще долго массировал ноги. То есть, сначала, я ему массировал руки. Больше часа. Он орал. Встать и пройтись он смог лишь часов в пять вечера.

Немец, окончательно придя в себя, в это время, к моему удивлению, не бездельничал, а принялся разделывать оленя, что приволок громила.

Ситуация вырисовывалась следующая. Мы с Хофманом, наконец то вышли к дороге. К которой и хотели выйти. Той самой, что идет с Севера Камбоджи на Юг. Немца прихватили в перелеске, что отделял поляну, от огромного заболоченного поля. Там нашлись его рюкзак, и винтовка. Шлем, похоже, упёрли обезьяны.

Негр объяснил, что те двое, вчера вечером, там поставили силки. А сегодня утром они пошли за добычей, и, возвращаясь, наткнулись на бедолагу Карла. Сама дорога проходит в километре, Добраться к ней можно сквозь джунгли по колее, до которой я просто не дошел.

Джонатан Оттам рассказал любопытные вещи. Он, в составе патруля из четырех человек, под командованием лейтенанта Тайлера Уолеса, двигался во Вьетнам. Уже недалеко от границы с Вьетнамом, на такой же поляне, они встретились с мистером Джилли, и его людьми. Понять, что произошло, Оттам не смог. Ему ясно одно. Они напали и уничтожили патруль. А его, зачем-то, оставили в живых. И повезли на север Камбоджи.

Патруль американцев — рутинное (этот негр так и сказал!!!) мероприятие. Выдвигается с базы в Тайланде, на автомобиле, и двигается с севера Камбоджи на юг. Основная задача, убедиться в проходимости маршрута Пайпет- Сайгон. Это занимает три дня. По пути останавливаются на ночевку в городах, деревнях, или на таких вот полянах, недалеко от дорог. За время службы, Оттам несколько раз так ездил, в обоих направлениях.

К этому времени я успел ознакомиться с документами в офицерских сумках. И у меня сложилось впечатление, что мистер Оттам, не то что бы врет. Но многое не договаривает. С другой стороны, он на службе. Ему, наверное, и нельзя все рассказывать.

Однако. В сумке погибшего лейтенанта Уоллеса обнаружилась карта. Получше той, что я купил в Паттайе. С множеством пометок и непонятных обозначений. Судя по ней, маршрут патруля пролегал с заходом к трем уединенным озерам. На западе Комбоджи, почти на границе с Таем. И одно из этих озер, в той самой наркодолине, к который мы с немцем вышли пару дней назад. Но я решил не забивать голову, не имеющей ко мне отношения информацией.

А принялся готовить кулеш из оленины. За всеми приключениями, мы перекусили найденными в машине бобами, даже не разогревая. И теперь я решил не дать пропасть трудам герра Хофмана. Закинув к мясу рис, я поставил немца помешивать, а сам наконец то занялся автоматом.

— Что это? — не без пренебрежения спросил меня немец.

— Это, Карл, великолепное оружие. — ответил я, раскладывая на расстеленном брезенте, крышку, пружину, затворную раму, и затвор.

— Больше похоже на продукцию деревенской мастерской.

— Даже я не всем нравлюсь, Карл. Чего уж говорить о неказистой с виду машинке. Просто есть оружие прекрасное, есть мощное. А этот автомат безотказен. И, как и я, очень прост в эксплуатации. То что нужно.

— Все шутишь, Грин- с раздражением произнес Хофман, наложив в крышку от термоса получившуюся кашу, и протянув Оттаму. Тот испуганно пискнул, и помедлив, взял.

— Вот ответь. — спросил немец — что ты чувствовал, отправляя на тот свет троих человек?

— Отдачу. Этот «Гаранд», спасибо ему, конечно, дерьмо редкое.

— И все?

— Нет, Карл! Еще я думал, что одному идти мне будет скучно, и стоит попробовать тебя отбить.

Я наконец вогнал крышку ствольной коробки на место, и передернул затвор. В своё время, я очень много читал об отвратительном качестве китайских автоматов. Этот не производил такого впечатления.

— Не нравится мне здесь — проворчал Хофман — куда не пойдёшь, или мины, или психи с оружием.

— Вам просто не повезло, сэр — сказал негр доев кулеш, и с интересом посматривая на котелок — кхмеры, они тихие, и мухи не обидят.

Хофман встал, забрал у него плошку, навалил ещё, и отдал обратно.

— Называй меня Карл, Оттам. — вздохнул он — и расскажи, что нам ещё ждать. Мне кажется, что здесь возможно что угодно.

— Зовите меня Джо, мистер Хофман. Неприятностей ожидать не стоит.

Я отложил автомат. Спохватившись, достал флягу, и разлил всем по глотку бренди. Принес сумку мистера Джилли, и выложил из неё все на брезент. Тоже карта, блокнот, с каким то заметками. Тетрадь с кучей цифр. Небольшая пачка долларов.

А Джо, тем временем, рассказывал. Поляна, на которой мы оказались, традиционная кхмерская стоянка у дороги. Вдоль дорог такие устроены достаточно часто. Опять же по традиции, на занятую поляну другие путники не претендуют, идут дальше.

— Я уже почти закончил службу, джентльмены. Это был мой последний патруль. А второго января мой срок заканчивается и я возвращаюсь в Штаты. Можете представить мое отчаяние, когда я сидел связанный, ничего не в силах сделать. Как я понял, вы идёте в Сайгон? Я прошу позволить присоединиться к вам. Обузой не стану.

Пересчитал деньги и присвистнул. Тысяча двести долларов. С учетом риелей, что я нашёл по карманам, получается почти тысяча четыреста. Принялся раскладывать на три кучки.

Из рассказа Оттама, было понятно, что маршрут он знает почти досконально. Вполне качественная дорога. Привычные места для стоянок и ночлега. Отсюда до границы с Вьетнамом, около трёхсот километров. Основная проблема транспорт. Куда делся джип, на котором ехал патруль, он не знает. А Додж точно не завести?

Я взял одну кучку долларов, и отдал негру. Он поперхнулся:

— Что это?

— Мы делим трофеи поровну, Джо. Это ваша доля. Обстановка вокруг, какая то нервная. Если вдруг потеряемся, деньги не помешают. — ответил я — или у вас есть какие то возражения?

Я протянул кучку долларов Хофману. Свою долю я сунул в нагрудный карман, вытащив оттуда сигареты и ключ от Порше, что нашёл ещё днём.

В наступившей темноте было не очень хорошо видно, но мне показалось что у негра изменился взгляд, когда он увидел этот ключ. Впрочем, он ответил:

— Белые никогда не считали меня равным партнером, мистер Грин.

— Значит, ты видел мало белых, Джо. Хотя, можешь о расовых различиях поговорит с Хофманом. Он видный специалист.

Я засунул в карман деньги и ключ.

Потом я, по варварски закусывая бренди кашей с олениной, слушал беседу негра с Хофманом. О том, что не обращай внимания на Грина, Джо. Какие различия, когда ты слышишь, что звери с аппетитом сожрут любого.

Мы с ним свалили трупы в яму, почти на краю болота. И теперь оттуда раздавались леденящие кровь звуки, не оставлявшие сомнений. Разного рода хищники устроили там гладиаторские бои за лакомство.

Ночевать в джунглях, меня, как не странно, научил немец. К моменту знакомства со мной, он уже наловчился.

В первом приближении, джунгли устроены в три яруса. Наземный. На ветках. И на кронах. На нижнем ярусе веток можно вполне комфортно расположится, не опасаясь прежде всего змей и ядовитых гадов. И мы, не заморачиваясь дежурствами и прочей хренью, вполне успешно ночевали.

Но сейчас пришлось решать по очередности дежурств. Я первый, до часу ночи. Потом Карл, а негр уже до утра.

Разбудив немца в час ночи, я принялся заворачиваться в брезент.

— Не боишься, Питер, что Оттам нас прирежет во сне?

— Меня все так достало, Карл, что и пусть. Ты даже не можешь представить, как мне надоела эта Камбоджа. — буркнул я отрубаясь.

Но все обошлось. И проснулся я от запаха кофе. Вот только на груди у меня пригрелась змея. Мы с ней, некоторое время, задумчиво смотрели друг другу в глаза. Потом она уползла с меня куда то вправо.

— Доброе утро, Питер! — просиял мне улыбкой негр — кофе готов. Эта змея — не ядовитая.

Хофман сидел неподалёку, и тоже сиял как новый пятак. Умытый, почищенный, и побритый. Оттам, впрочем, тоже был только что не наглажен. Даже ботинки сверкали.

Я вспомнил, что видел в машине обувную щетку, и баночку с гуталином. Долбаная Америка, гребаная Германия! Один гимор от них! Но, хочешь- не хочешь, придётся бриться, подумал я. Достал из рюкзака станок с помазком, и налил в кружку кипятку.

К тому моменту, как я налил из котелка кофе, снова появился невесть куда пропавший негр. И не один а в сопровождении нескольких кхмеров. Как я понял, что то типа деревенской верхушечки.

По разговору между негром, бодро спекающем на смеси английского, французского и кхмерского, понял, что тот им продаёт все, что мы не унесём.

Хофман, отхлебнул кофе, и меланхолично рассказал. Пока мы спали, тот сходил к дороге, и послал с прохожим весть в деревню, что к северу от нас.

Попивая кофе и покуривая сигарету, я наблюдал как рядовой первого класса договаривается с кхмерами. И таки договорился! Когда они скрылись с глаз, он подошёл к нам:

— Додж они тоже покупают! — Сообщил он — недорого, но не сжигать же!

В общем, за ненужное оружие, вещи покойников, и неработающий авто, Джо получил с кхмеров почти двести долларов в риелях. И повозку с быками, что отвезёт нас на пятьдесят километров на юг. К соседней деревне.

Повозка приехала через час. Привезла не только возницу, но и мальчонку. Ему Оттам отдал часть патронов к оружию. Его кхмеры унесли сразу.

Мы в это время уже сидели на обочине. Я было решил, что жизнь налаживается.

Глава 9

Путешествие наконец то стало выглядеть так, как я себе его и представлял. Мы лениво бредем по красноватой грунтовой дороге. Когда надоедает идти, едем на повозке, что везет рюкзаки и оружие. Повозку, как и другой попутный транспорт, организовал Джо.

Он отлично ориентируется в местных делах. Это сильно упрощает коммуникации с окружающими.

Обстановка вокруг, особенно после всего случившегося, более чем спокойная. Чрезвычайно редкие прохожие, при встрече традиционно складывают ладони перед лицом, и кланяются. При этом они произносят что-то типа «сампх». Еще более редкие велосипедисты, ведут себя так же. Останавливаются и кланяются. Многие, более — менее говорят на французском. В первый день мы не увидели ни одного автомобиля. Наш возница — молчаливый тощий дед, за все время произнес едва пару слов. Тощие волы, внушали подозрение, что скоро все будем тащить сами. Но Джо заверил, что довезут, вернутся обратно, и снова будут пахать. Порода такая.

От нечего делать много болтали. Джо рассказывал, как угодил в армию. Что закончил технический колледж в Прейри — Вью, Техасе. Мне показалось, что я ослышался. Но он, как-то грустно улыбнувшись, заверил, что нормальный колледж. С окончанием учебы, кончилась отсрочка от армии. И он сам, и его семья, считали, что армия ему не к чему. Но повестка его нашла даже в Лос-Анджелесе. Он там искал работу. Прощаясь, отец просил его быть осторожнее: «Помни, сын, наша семья в героях не нуждается». Потом восемь недель в Форт — Беннинге, и в Сайгон.

— Грех жаловаться, Питер — ухмылялся Джо — семьдесят пять долларов в месяц, это семьдесят пять долларов в месяц.* На фермах в Огайо меньше получают. А здесь, в Индоките, ты, с этими деньгами, просто царь и бог. Но мне в армии не нравится.

Хофман, неожиданно рассказал, что перед университетом, прошел годичный курс для офицеров в Мюнстере. Там пол года общевоинских курсов, и еще пол года чисто офицерских. Но решил, что это не для него.

Обоих страшно интересовало, как я жил в Китае. Потому что им казалось, что по Китаю носятся войска всех цветов радуги, включая японцев, а население прячется по углам, когда его не гнобят.

Рассказал что Шанхай, исторически, вольный город. Сейчас несет в бюджет страны, чуть ли не половину доходов. Поэтому власти, независимо от флага, Шанхай старались не трогать. Даже японцы, войдя в город, разнесли университет, со студенческим городком, что вздумал протестовать против оккупации, и на этом успокоились. Обычно, чуть какая заваруха, войска оцепляют порт, и европейские кварталы. Это коммунисты решились европейцев приструнить.

А так, жизнь там была вполне удобная. Театры, кино, развлечения и обучение- вполне европейские, если захочешь. Только учится пришлось в Пекине, а не в Шанхае. Если бы не красные, то и мысли об эмиграции не возникло бы.

Кхмерские дома не сильно отличаются от Тайских. Разве что, сваи раза в два выше. Но, по сути, — деревянные сараи. Молчаливый дед привез нас в соседнюю деревню поздней ночью. Джо коротко переговорил со старостой деревни, и нас пустили к нему на ночлег. Что сказать? Мы ночевали в самом большом сарае. В одном углу спали на циновках кхмеры. В другом мы.

На следующий день повозка уехала обратно. Мы шли пешком. Лишь однажды нас подвез, первый за все время грузовик, неизвестной мне марки «Харвестер». Недолго, к сожалению. Он свернул, а мы пошли дальше. Но в этот раз расстояние между деревнями оказалось всего тридцать километров. Так что мы попали в деревню сравнительно рано. За сто риелей, староста согласился заколоть для нас свинью, и предоставить хижину для ночлега.

Пока мы сидели у хижины в ожидании ужина, я
поинтересовался у Джо, какие меры применит к нему командование. Как не крути, командир и товарищи погибли, он слонялся невесть где, бог знает сколько.

Он пожал плечами, и посмотрел на свои запястья. Шрамы еще выглядели неважно, но уже не внушали опасений.

— Могут представить к «Пурпурному Сердцу», Питер. Если за неделю доберемся. А так — заживет все. И пролечу я с медалью.

— Совсем не накажут?

— За что?! Меня захватили в плен. Я вырвался, и вернулся в подразделение. Какие проблемы? Нужно будет поговорить в канцелярии базы. Мне наверняка выплаты какие-то полагаются.

Я хмыкнул. В Союзе, за такую историю, человек бы поимел кучу неприятностей, и клеймо подозрительного. А здесь чувака, негра(!) совершенно ничего не беспокоит. С совковой точки зрения, тут целый букет статей. От утраты оружия и сдачи в плен, до разглашения военной тайны. Смешно насчет оружия. Спросил, не накажут ли его за отсутствие выданного ствола. Он задумчиво сказал, что максимум, могут вычесть из жалования. Но, поскольку он несет замену, то если удержат, то совсем немного. И снова у меня возникло ощущение, что он что то недоговаривает.

Когда я полюбопытствовал у Хофмана, а что там у немцев, по поводу соотечественников из плена, он удивился.

— А что может быть? Солдат бежал от врагов, и вернулся в строй. Молодец. А оружие выдадут.

Махнул рукой, и принялся за свинину в соусе с рисом. Как пояснил Джо, это называется массаман карри. Я не фанат карри. А тут его кладут всюду. Как на Кавказе перец, а во Франции чеснок. Чокнувшись с парнями местной водкой, я вспомнил, как на мой вопрос, один француз сказал. Мол, русские- нация укропа. Французы- нация чеснока. Англичане — дикари, и мешают массу специй с солью. Азия делится на тех, кто ест все с карри, и тех, кто выжигает все перцем.

Застольный разговор пошел о перспективах. Не ближних, а на будущее. Я честно сказал, что не могу решить. Толи в штаты перебраться. То ли в Европе осесть. Карл неожиданно сообщил, что у него дальний родственник, капитан порта Глазго, в Шотландии. И я могу рассчитывать на его протекцию. Оттам засмеялся:

— Лучше не стоит. Эти шотландцы… Большие, сильные мужчины, что носят женскую одежду, и пляшут странные танцы. Нет, они, конечно, рассказывают всем, что это называется килт, и джига. Но мы то с тобой понимаем в чем дело, да, Питер?

Хофман было пробурчал что то, на немецком. Как я с трудом разобрал, что то типа русского «Кто о чем, а вшивый о бане». Но потом не выдержал и тоже засмеялся.

Короче, укладывались мы в приподнятом. Хижина, что нам предоставили, оказалась маленькая. Джо, посмеиваясь, поведал, что это хижина любви.

— На всякий случай — сразу сказал я — ни ты, Джо, ни ты Карл, мне не нравитесь.

Негр заржал на всю деревню, и рассказал, что это специальная хижина, куда, по кхмерской традиции, девушка водит на ночь парней. Что бы выбрать мужа ээээ… по сердцу. Как он выяснил, обычно девушке хватает десяти партнеров, что б определится с выбором. Но бывают привереды, к которым ходят и из соседних деревень. За десятки верст.

— Животная похоть и всякое отсутствие морали — пробурчал Карл.

— Не могу не согласится, герр Хофман — ответил я — я тоже считаю секс, в котором я не участвую, аморальным.

— По тебе видно, Питер — похлопал меня по плечу укладывающийся голова к голове Джо — что меньше чем две подружки за раз, ты считаешь неправильным. А Карла в этой Германии заморозили, и он не поймет, что к чему.

— Прекращайте уже болтовню! — возмутился Хофман — завтра снова идти.

Но и без этого я сообразил, что вообще ничего не хочу, кроме как спать…

Ночью мне приснилось, что я еду в гости к другу, в Завидово. Он меня давно звал, и вот я еду. Представляю, как мы погоняем на гидроциклах по Волге, а вечером будем жарить на углях мясо кабана. Снилось что я по Всероссийской Народной Традиции, заложенной ещё Леонидом Ильичем, выехав из Клина, вдавливаю до пола педаль. Чтобы снять ногу с газа только ввиду Спас- Заулка, с его постом ДПС. И снилось что я радовался, что весь этот Индокитай мне лишь снился. А потом я проснулся. Рядом никого не было.

Утром снова пошёл дождь. Когда я высунул нос из хижины, то увидел, что дорога превратилась в жёлоб с грязью. Я надеялся, что объяснять хмурую рожу не придётся.

Карл и Джо обнаружились под хижиной. Вполне удобно сидели на мешках и пили кофе. Я наверное не проснулся.

— Доброе утро, Питер, чего хмурый, не выспался? — поздоровался Джо.

— Радости — полные штаны — пробурчал я — кругом Камбоджа, а мне, в компании негра и немца, месить грязь под дождем, весь день.

— Ты мозги отоспал, Грин? — поинтересовался Хофман.

— Перестаньте, парни. — сказал Оттам, протягивая мне кружку с кофе- Мы знакомы совсем немного, но одно я понял точно. Что бы вы не говорили, вы не собираетесь меня оскорблять. В конце концов, со своим патрулем, я спал бы, не внутри, а под хижиной. В Америке белые стараются не делить помещение с чёрными. Даже в армии.

— Да я то что? А Хофман маскируется, гадом буду, Джо!

— Перестань, Питер. Мне тоже надоело все это дерьмо. Мне тоже мир кажется одной нескончаемой прямой кишкой. Но ни к чему обижать людей.

В общем, как то замялось. И все оказалось не так уж страшно. Староста сдал нам повозку с волами. С подобием брезентового фургона. И, за день, мы проехали ещё тридцать с чем то километров. До следующей деревни. Правда, в грязи было все. И перед сном мы чистили оружие. Одежду у нас забрали селянки, пообещав вернуть чистой и сухой.

Утром пришлось думать над маршрутом. Дорога, километрах в пяти, сворачивала на восток, уперевшись в каменную гряду. И делала крюк, километров в тридцать. Но староста деревни уверил нас, что через гряду есть пешеходная тропа. Минут за сорок неспешной ходьбы, можно срезать. А там, километрах в десяти, еще деревня. Дорога за ней, уже — много оживленней. Решили смотреть на месте. А пока, закинули рюкзаки на очередную повозку, и пошли ей вслед.

Меньше, чем через час, мы вышли к повороту. Карта не соврала. Прямо на юг, резко в гору, вела утоптанная тропинка. А дорога, сворачивала влево и терялась в лесу.

— Не вижу смыла тащится пол дня, если можно сократить дорогу — заявил Джо.

Я с ним согласился. А Хофман проворчал:

— Так наверное, быстрее. Но вы помните, что все неприятности, как правило из за этого? Что кто то говорит — давайте здесь срежем.

Мы даже не представить не могли, что всего через двадцать минут, он окажется прав..


* 75 ад/месяц — зарплата рядового армии США. в 1960 году — достаточно высокая, даже для США, зарплата.

Глава 10

Поднявшись на перевал, мы остановились. Вовсе не для того, что бы полюбоваться видом. Хотя, он был не плох. Мы увидели вооруженных людей, что незадолго до нас здесь прошли.

Сейчас цепочка бойцов втягивалась в не такой уж и густой лес. Направляясь, к отчетливо видной с горы, километрах в полутора, традиционной кхмерской стоянке — поляне. Типа той, где мы познакомились с Джо. Стало понятно, что они поляну оцепляют. Мы, не сговариваясь, достали бинокли.

На поляне, кстати, тоже было оживленно. Французский полноприводный грузовик Берлие, и первая увиденная мной в Камбодже легковушка, неведомой модели. А потом я ностальгически вздохнул. Третьей машиной оказался грузовик ЗИЛ- 157. Я, некоторое время, ездил на таком. Когда служил в армии.

Изучение обстановки дало мало и много. Хотя бы потому, что, один грузовик и легковая, спустя некоторое время, уехали через лес. Оставив на поляне только ЗИЛ, с опознавательными знаками Народно-Освободительной Армии Китая. Красные звезды были отчетливо видны на дверях кабины и заднем борту. В кузове копошились люди. Джо, прячась за камнем, рядом, пояснил:

— Красные приняли какой то груз. Скорее всего, из Кампонга.

По вооруженным людям, мне пояснений не требовалось. Память Пети подсказала, что, судя по синие красным петлицам, и странным кепкам, это бойцы гоминьдановской Национально Революционной Армии. Джо со мной согласился. Да, это Гоминьдан, Питер. Похоже, направляется уничтожить группу коммунистов- контрабандистов. Сейчас начнется стрельба.

Хоффман, устроившийся с другой стороны этого же камня проворчал, что его уверяли, что Камбоджа- тихое и мирное место.

— Да уж, Тотошка. Этот Канзас какой то неправильный. — задумчиво сказал я по-русски, не отрываясь от бинокля.

— Прекращай бормотать, Грин. Объясни, что происходит!

Не отвлекаясь от наблюдения, рассказал. Что в Китае, есть две противоборствующие революционные стороны. Националисты — гоминьдан, они же Го. И коммунисты. Между собой воюют. Здесь и сейчас, националисты готовятся напасть на коммунистов. В принципе, лучше всего перестрелять их всех. Хотя бы потому, что они нас, если увидят, точно грохнут. Да и ничего хорошего там явно не происходит. Но втроём нет смысла даже думать в эту сторону.

А вслед, Джо пояснил нам, что для доставки с минимальной оглаской ценного, крупного груза, это обычный маршрут. Не самый быстрый, Питер, но самый надежный. В китайских портах неразбериха, и почти половина грузов теряется. В тайских и вьетнамских портах жесткий контроль. Лишь через Кампонг*, единственный порт Камбоджи, возят что угодно. Вот и красные китайцы тоже. Поедут на север, и будут в Китае через пару дней… То есть собирались быть. Видно информация утекла, и враги красных решили вмешаться.

— Жалко — пробормотал я.

— Чего? — удивился Джо.

— Грузовик. Отличный вездеход, нам бы такой не помешал. К вечеру бы уже на границе были.

— Лучше Виллиса? — не поверил Джо.

— Да что тот Виллис?! Этот ЗиЛ, ездит там, где тигры срать боятся.

Эту светскую беседу мы вели, наблюдая, как наподающая сторона, умело оцепила поляну. На поляне, кроме грузовика осталось несколько человек. Видно было не очень. Далековато. Но особого желания подробностей, ни у кого не было. Мы решили просто переждать. Что бы потом уже спокойно идти. Поэтому я, и Джо, устроились поудобней, и закурили. А Хофман улегся, подстелив брезент. Минут десять ничего не происходило. Потом раздался выстрел. Потом еще один, и загремело уже непрерывно.

У красных оказалось автоматическое оружие. Но люди Го, видимо, были лучше подготовлены. С другой стороны — внезапность. В общем, спустя совсем немного, в бинокль стало видно, что победили националисты. Они бродили по поляне, и, судя по всему, добивали раненых. Нападавших, кстати, тоже осталось немного.

Еще пару минут оттуда раздавались редкие выстрелы. Люди на поляне явно собирали оружие, и складывали в грузовик. Потом из лесу вроде, кто то вышел. Показалось солнце, и я смог, на ярком свету, их пересчитать. Осталось четверо. Потом грузовик, к моему удивлению уехал. То есть он не пострадал.

Я подумал, что уже можно идти. Да только снова ошибся. Грузовик повернул не к перекрестку. А мелькнул среди деревьев, направляясь в объезд гряды. Тоесть поехал не от нас, а к нам. Туда, где мы недавно сошли с дороги на тропу

Судя по карте, ехать ему не меньше тридцати километров. Минут сорок. Мы с Джо переглянулись.

— На повороте — сказал Джо — он там почти остановится. Дорога узкая и грязь.

— Давай попробуем — согласился я — а вдруг?

— Эй! — встрепенулся и сел Хофман — я вас правильно понял, и мы теперь будем захватывать грузовики?

— Если поспешим, Карл. — я передернул затвор автомата и накинул рюкзак на плечи — или ты хочешь так пешком и плестись?

— Я хочу скучать в Сайгоне, в номере отеля.

— Вот мы с Джо и решили приблизить твою мечту! Сейчас ограбим грабителей, и помчимся. Пошли.

Спускаясь с гряды обратно к дороге, Джо объяснил Хофману расклад. Люди Го, судя по следам, пришли по тропе вдоль гряды, с запада, из деревни, что километрах в пятнадцати. Красных перебили. Вряд ли нам кто то помешает.

Так что риска почти никакого. Четыре удачных выстрела, и вечером все будет как ты хочешь, Карл. Сайгон, скука, номер гостиницы. Всего то, спустится с горы, и, на повороте, перестрелять бандитов, не повредив авто. Хофман, от возмущения, сменил цвет с меланхоличного на восклицательный.

— Ты думаешь все так и будет?!

— Не исключено, конечно, что нас там пристрелят, Карл — не стал скрывать я.

— Подбадриваешь.

— Если что, так и знай, Питер. Винтовку Карла я оставлю себе. На память.

— Лучше скажи, Джо, веревка, что тебя связывали — длинная?

— Свяжем его? — оживился Хофман — пусть отдохнет, пока они проедут?

— Не понимаю откуда это склонность к насилию, Карл? Человек ради того, что бы вы меньше страдали, готов рисковать собой, а вы недовольны!

— Метров пять, а что?

Моток веревки Джо рачительно тащил с собой, закрепил на рюкзаке. И теперь у меня родилась мысль. Мы как раз спустились с дороги. Я полез в рюкзак и достал табличку «mines», снятую еще на границе. Растянул веревку поперек дороги, привязав к кустам на высоте около метра. Посредине повесил табличку.

— Они не смогут не остановиться. После боя, нарваться на мины… Как минимум осмотрятся.

— Прекрасно, Питер! — воскликнул Оттам — Тогда сделаем так…

Все получилось. Наверное, из за спонтанности. Натянув веревку, мы прикинули план. Я и Джо будем с двух сторон от дороги там, где она перегорожена веревкой. Хофман находится сбоку на возвышении, между камней. Распределили цели. Обсудили сигнал к началу. Да и разошлись. Грузовик показался минут через двадцать, и остановился от веревки, как мы и думали, метрах в десяти. К моему удовольствию распахнулись обе двери. В кузове встали двое. И немец начал стрелять. Чертыхнувшись, я навел автомат на водителя и нажал курок. Все выстрелы прозвучали почти одновременно.

Незнакомое оружие огорчило. Вместо привычной двойки я выпустил три пули. И третья продырявила крышу кабины. А так, водитель упал с подножки ничего не поняв. Выстрелы Оттама, и Хофмана прозвучали друг за другом как короткая очередь. То есть, сначала Карл сделал два фантастически быстрых выстрела. Особенно с учетом того, что он менял цели. А завершил все выстрел Джо. И все было кончено.

ЗиЛ не заглох и не пострадал. Не считая дырки в крыше. С моей стороны, на земле, лежал водитель, и с борта кузова свешивалось тело. Закинул автомат за спину, вытащил Кольт, и пошел к машине. У машины я проконтролировал водилу. Свисающее тело схватил за воротник и свалил на землю. Тут контролировать нечего, что это у Карла за боеприпас? С другой стороны авто, появившийся одновременно со мной Джо, сделал все тоже самое. Я повернулся, и махнул рукой Хофману. Пока он выходил на дорогу, я залез в кузов.

Я даже не понял, поначалу, что я увидел. Посреди кузова были тщательно раскреплены какие то решетчатые ящики. В них какие то металлические длинные цилиндры. С одной стороны, между ящиками и бортом, были свалены винтовки М- 1 и ППШ. Видимо, оружие погибших на поляне и вокруг нее. С другой стороны стоял какой то ящик, с логотипом «Degussa». В голове шевельнулось воспоминание, и я присмотрелся к решетчатым ящикам. И подумал, что вот теперь-то нам всем конец. Не поленился, перегнувшись через борт, открутил ломик, раскрепленный как полагается, на борту. И вскрыл ящик с логотипом. Он полон чертежей, упакованных к транспортировке. Взял лежащий сверху гроссбух и открыл. Прочитал. Бросил обратно, сел на борт и закурил.

Американец и немец, не дожидаясь меня, перемежая американские факи и шиты, шалмшлахтами и шейзелами, уволокли в лес тела и вернулись.

— Питер, — позвал меня Карл — с тобой все нормально?

— Успокой меня, Питер — сказал Оттам, разглядывая водительское место — что не я буду этим управлять!

— Мы влипли, парни. Как то не пойму, что нам теперь делать.

— А что случилось то? — почти хором, оба.

— Залезайте, полюбуйтесь.

Не заставив себя ждать, оба забрались в кузов, и уставились на ящики.

— И что это? — спросил негр — дорого стоит?

— Это, Джо, экспериментальная центрифуга для обогащения урана. Производства немецкой фирмы «Degussa». Здесь их девять штук. Грубо говоря, небольшой каскад.

— Das Miststück — ругнулся Хофман.

— Карл, ты так негра испортишь! Научишь всякому, — я надеюсь, это не выглядело жалко.

— Чего вы переполошились, парни? — закурил Оттам — ну центрефуги. Отлично, может купит кто?

В двух словах, объяснил. Это — атомная программа государства. Без разницы, какого. С соответствующими мерами секретности, и ресурсами. Вмешавшимся, будет противостоять государство. А уж Китай, даром что выглядит слабым, найдёт как нас приструнить. Бой между Го и НОАК — спор государственных институтов. А мы — три частных персонажа. Которые увидели то, что нельзя видеть.

— Подожди, Питер — остановил меня Джо — почему контрабанда? А не официальный самолёт?

— Потому что это страшный скандал — устало сказал Хофман — Германия участвует в Ядерной Программе Красного Китая.

— Германия? ФРГ? — удивился Джо.

Центрифуги, упакованные по три, были хорошо расчалены посреди кузова металической проволокой. Что бы теперь их просто сбросить на землю, и то придётся повозится.

— Ладно, парни. Поехали отсюда. — сказал я. — подумаем, как нам поступить. Будет время.

— Садись в кабину, Джо. — буркнул Карл — я проветрюсь.


* старое название. Сейчас называется Сиануквиль.

Глава 11

К концу пятидесятых отношения между СССР и Китаем совсем испортились. Тому много причин, и речь лишь о том, что куча совместных проектов была свёрнута. В частности, все специалисты атомщики были отозваны обратно в Союз. И Китай взялся дальнейшие работы по атомному проекту вести самостоятельно.

Мощности по обогащению урана, созданные русскими в Китае, не позволяли всерьез расчитывать на создание бомбы. И Мао решил не заморачиваться, а использовать все, до чего дотянется.

Как раз в середине пятидесятых, из советского плена, в Германию, вернулась группа немецких ученых. Они, в Союзе, работали именно над обогащением урана. Результатом совместной с советскими учеными работы стал прибор, названый «центрифуга для обогащения урана». В отличие от атомной бомбы — целиком и полностью эксклюзивный русский продукт. В Америке обогащали по другому.

Один из этих немцев, перебрался в Западную Германию, где продолжил начатые в плену исследования. Смешно и обидно, но, первое что он сделал, это официально запатентовал, на своё имя, кучу изобретений, сделанных в плену совместно с русскими учеными. И само устройство. Название устройству он дал честное — «Русская Цетрифуга». Так и запатентовал.

Забавно, но этот учёный был не согласен с русской концепцией обогащения. И имел на этот процесс собственные взгляды. Упрощая до невозможности — он был сторонником больших размеров. В теории, размер повышал производительность прибора чуть ли не на порядок. На практике, в Союзе не стали заморачиваться. И решили использовать множество маленьких центрифуг. Вместо пары десятков больших. Но немецкий физик был против!

Исследования такого рода — штука страшно дорогая. Спустя совсем немного после плена, учёный оказался в Штатах. Где попробовал убедить американцев в исследованиях по его теме.

В Америке он понимания не нашёл. Во первых, там вместо центрифуг использовалась, грубо говоря, система фильтров. Во вторых, эти простые американцы, немецкому ученому сказали по простому. Все, что вы говорите очень интересно. Но. Для начала примите американское гражданство, мы поможем это сделать очень быстро. Потом подпишите соглашение с Пентагоном. Военные готовы хоть сейчас. Контракт о секретности подпишите. А вот потом поговорим. Перебираться из русской шараги в американскую, немец не захотел.

Он вернулся в ФРГ и возглавил лабораторию в крупнейшей химико — технологической компании «Дегусса». Но никакая частная компания оплачивать амбиции ученых не будет. Вот так в кузове ЗИЛа появилась партия центрифуг. Компания нашла сбыт дорогостоящим прожектам ученого.

Остальное понятно. Это только кажется, что ввезти несколько ящиков в Китай, плёвое дело. Все, кому нужно знают, что избежать пристального внимания невозможно практически нигде. Для этого и выбрали такой странный маршрут.

Да и сам факт произошедшего — уже о многом говорит. Не говоря о том, что кто-то, близкий к руководству Китая сливает информацию в гоминьдан.

ЗиЛ оказался именно ЗИЛом. А не китайской поделкой, что выпускается по лицензии. Это вселяло оптимизм. И я поверил что мы теперь быстро доберёмся.

Развернувшись, мы поехали обратно. Снова обогнули гряду, и, через час, свернули на трассу ведущую к Меконгу. Слово трасса, впрочем, нужно брать в кавычки. Более широкая и утрамбованная грунтовка, того же приевшегося красноватого цвета.

Рулил и слушал в пол уха сидящего рядом Джо. Он рассказывал, что несколько раз пересекал Камбоджу с юга на север и обратно. Но за все время только в этот раз нарвался на неприятности. До этого более скучную поездку было трудно представить.

— Пойми, Питер. Здесь такая нищета, что и поверить трудно. А тут, за раз, расстреляли столько патронов… Целая деревня на эти деньги могла бы жить года три.

А я продолжал думать о произошедшем. Наверное, я зря испугался.

О том, что к созданию атомного оружия в Азии причастны немцы, в семидесятые много писали в прессе. Позже, Пакистан и Индия, получили центрифуги тоже из Европы. В нашем случае, немцы ввозят и вовсе что то новаторское. Русские установки — чуть больше метра в длину. А лежащие в кузове — как бы не под три метра.

Получается, они что то изобрели, и хотят проверить в реальной эксплуатации. Заодно получить заказ от великого кормчего на строительство завода под ключ. И таки построят! Иначе откуда через несколько лет в Китае атомная бомба?

А мой спутник, по виду совершенно тупой негр, демонстрировал недюжинные аналитические способности:

— Ставлю доллар против обертки Риглис, у нападавших была задача уничтожить груз и сопровождающих. Смотри — он показал фотоаппарат Leica, найденный у одного из убитых — уничтожить, и сфотографировать для отчета. Да только пожадничали. Сжигать машину с грузом пожалели. Да и оружие на себе не утащишь…

— Это ты к чему, Джо?

— К тому, что беспокоишься ты зря. Груз и охрана пропали?

— И что?

— Все окей. Про нас никто не знает.

И тут мы выехали к великой Индокитайской реке Меконг. И некоторое время ехали вдоль нее на юг. Пока не свернули к переправе. Сарайчики вокруг, трудно назвать жильем, но судя по детям, что прыснули из под колес, это жилье.

Переправа — это большая лодка, глядя на которую я впал в недоумение. Мне показалось, что ЗиЛ больше нее. Почти так и оказалось. Мы встали в очередь. Перед нами была повозка с волами, и куча народу, кхмерского вида. Некоторые с мешками, в которых, по шевелению, угадывалсь живность. Когда эта посудина причалила в первый раз, я на глаз прикинул размеры. И задумался.

— Мне кажется— мрачно заявил Хофман — крокодилы в реке оживились, Джо. Когда поняли, что наша машина хочет переправляться.

— Да уж, Джо! — согласился я — судя по их сытым лицам, опрокидывание здесь — обычное дело!

— Не буду врать, парни, не знаю. Додж переправляли без проблем. Но паромщик сказал, что берется нас перевезти. — Оттам тоже был не уверен. — Как то же попали они на этот берег? Мостов я здесь не видел.

Паром плывет на тот берег и обратно больше часа. Я, за это время, успел перелить в бак из канистр бензин.

При ближайшем рассмотрении парома, мой пессимизм усилился. Когда то, это было чем-то плавающим. Сейчас остался только корпус, как крышкой накрытый настилом из досок. В недрах прятался двигатель, выплевывающий сбоку струю охлаждения, и выхлоп. К настилу приколочены перила. Въезд и выезд с носа. Видимо, для придания плавучести, к бортам по кругу принайтованы пустые, ржавые бочки.

На корме величественно попирает палубу отставленной ногой мелкий, полуголый дед. Грязная, но белая фуражка с крабом неведомого флота исключает сомнения в статусе.

По крайне мере, этому деду хватило небрежного движения руки. И бросившиеся было на паром селяне, резко развернулись, а те, что уже проникли на корабль, с него убрались.

Установили настил- пандус для заезда. И дед махнул мне рукой. Я завёлся, и тронулся. Толпа перед бампером расступилась. Примерился, и внатяг, въехал. И почувствовал как плавсредство начало погружаться. Вылез из машины. До кормы пол- метра. От заднего фаркопа до носа столько же. На ботинки мне плеснуло водой, залившей палубу.

Но, спустя мучительную минуту, паром, издав неприличный звук подвсплыл. Возвышаясь над водной гладью совсем немного. Паромщик удивлённо крякнул, что то пробормотав под нос. Я думаю, в исполнении русского паромщика, это звучала бы как что то вроде, отож, бля, не потонул, надо же!

Толпа на берегу загомонила. У меня крепло подозрение, что ставки на катастрофу с человеческим жертвами, как никогда высоки.

Дальше заревел двигатель посудины. Мы отвалили, и поплыли, почему то кормой вперед.

— Я бы на твоём месте не радовался, Оттам — желчно проскрипел Хофман, когда этот линкор опасно накренился при маневре — оказавшись в воде, я сяду тебе на шею. Буду стучать по ушам пока не вытащишь на сушу.

— И я тоже! — добавил я — только бить я тебя, Джо, буду не по ушам, а гораздо ниже.

Джо закурил и белозубо улыбнулся.

— Такова история человечества. Один негр все время спасает двух белых.

Я нервно хихикнул, и сказал что в России есть такая сказка. В переложении к ситуации звучит «Как один негр двух белых прокормил». Парни неожиданно заинтересовались. Пересказал как мог. Джо засмеялся, и сказал, что так и есть. А Карл упёрся, что посмотри на эту рожу, Грин, какое спасение? Не, Питер. Лучше скормить его крокодилам, и потом этими крокодилами торговать. Деликатес.

— Да сьели местные всех крокодилов, Карл! Оглянись. Только слушай, Джо! Надежда кхмеров, что мы утопнем, мне не нравится. Зачем им наши трупы? У меня нехорошие подозрения.

Под эти духоподъемные разговоры, мы, иногда опасно кренясь, все — таки доплыли. И я съехал с парома, даже ничего не сломав и никого не задавив. Кроме денег, капитан, что ростом мне чуть выше чем по пояс, попросил пустую канистру. С легким сердцем отдал. До Сайгона бензина должно хватить. А тут человек по настоящему рисковал не только жизнью, но своим круизным лайнером. Мне, почему то, показалось, что капитану было интересно, сдюжит его миноносец эту перевозку или утопнет?

Миновав подъем от причала, мы оказались на рыночной площади. Остановились поодаль, и Джо скрылся среди развалов, наказав ни на что не обращать внимания. И мы стояли опершись о бампер, не реагируя на снующюю вокруг публику. Публика разглядывала нас как диковинное зверье.

Джо появился совсем скоро, в сопровождении миловидной женщины с большим подносом.

— Второй завтрак, в честь переправы, парни.

Женщина улыбчиво поставила поднос на землю и с поклоном дала каждому какую то еду в банановом листе, свёрнутом в форме импровизированной миски.

— Называется Амок. — пояснил негр — делается из рыбы, кари, яиц, соуса, картошки и черт знает чего. Вкусно.

Пока мы ели, не обращая внимания на окружающее, Джо попросил что бы мы заехали на стоянку, где был убит патруль, в составе которого он ехал. Скорее всего тела там так и валяются. Нельзя их так бросать.

Ни я, ни Хофман не возражали.

Глава 12

Шашлык получился. А чего ему не получиться? Свежайшее мясо, хороший жар, легкий маринад из рисового вина. Потому что это вино пить мы отказались. Я заканчил делать шашлык на поляне, где вырезали патруль, с которым ехал Джонатан Оттам.

Пробежавшись по рынку у переправы, накупили всякой фруктовой экзотики и всякой всячины. Ну и мяса. Правда, Хофман отказался есть дуриан. Даже пробовать. А мы с Джо съели, один на двоих. А потом поехали.

Я, наконец, понимаю, о чем речь, когда Камбоджу называют безопасным местом. Снова удаляясь от Меконга, дорога становились все безлюднее. Ни попутных, ни встречных авто. Очень-очень редкие повозки, и пешеходы. Деревни, в среднем, через сорок — пятьдесят километров.

Не доезжая до места, мы остановились в деревне. Джо сказал речь. Он попросил нас согласиться с тем, что мы доставим в Сайгон тела его погибших сослуживцев. Я уже догадался, чего он хочет. И особо не возражал. Хофман тоже. Правда, выторговал право ехать в кабине. Так на поляну вместе с нами приехали еще трое кхмеров.

Нетрудно представить, что же кхмеры вытащили из джунглей. Звери и насекомые за неделю серьезно поработали над трупами. Разве что сохранились черепа, обрывки формы, и жетоны на груди. Все это, каждые останки по отдельности, кхмеры плотно завернули в привезенную с собой рогожу. Потом затащили и сложили на ящиках с центрифугами. Плотно к ним прижав эти свертки, как пояснил один из крестьян, специальными, широкими ритуальными лентами, типа брезентовых.

Мы приехали под вечер. До пропускного пункта на границе с Вьетнамом, отсюда километров десять. Но спешить некуда. С заходом солнца границу запирают на замок. И еще пятьдесят километров до Сайгона, американской базы Тан Сон Нхут. С учетом того, что почти триста километров мы проехали за шесть часов, проблем не ожидается.

Оттам с кхмерами ушел в джунгли. Я принялся разводить костер, резать мясо, делать прутики — шампуры. Большой котелок гоминьдановцев отлично подходит мариновать мясо. А Карл забрал у нас оружие, и принялся его чистить. Положив, впрочем, под рукой Смит-энд-Вессон, что Джо оставил себе.

Но я сейчас понимаю, почему никто не заморачивался выставлять охрану или хотя бы наблюдение. Людям взяться здесь просто неоткуда. Пустынно вокруг. Это, видимо, мое появление создало невероятное стечение обстоятельств. Ну, можно смело предполагать, что Карл бы погиб на минах. А Оттама бы запытали, или что там с ним думали сделать. А центрифуги председатель Мао все равно получит.

И я нанизывал шашлык на прутики, размышляя о том, что у Джо отношения с сослуживцами были так себе. Но он все равно считает необходимым не бросать их тела. Как же обидно вспоминать, глядя на него, Союз. Там, под Мясным Бором, целая армия непогребенная лежит. Да и еще много где. А никому нет дела. И в двадцать первом веке тоже. Наплевательство на соотечественников — это, надо полагать, чисто наш признак величия.

Хофман, между тем, самостоятельно разобрался с Калашниковым. Несколько раз разобрал и собрал. Подергал затвор. Потом почистил ствол и все остальное. Еще несколько раз разобрал и собрал.

— А что с точностью, Питер?

— Ну, считается, что прицельная стрельба, метров на пятьсот.

— Удивительно простой автомат!

— Хе. Чем проще оружие, тем больше потребителей.

— Нда. Сколько там сейчас население Китая?

— Ну и ужасы вам приходят в голову, герр Хофман. Там столько железа не найдется.

— Слава Богу. Мир в безопасности.

От грузовика пришел Джо с кхмерами. Рассчитался с ними. Я вручил каждому крестьянину по листу, типо лопуха, вместо тарелки. С шашлыком, печеными овощами, и острым томатным соусом. Они по быстрому перекусили, и ушли в ночь. Хофман всучил им остатки рисового вина. Я протянул Джо крышку от котелка с шашлыком.

Джо все это пронаблюдал с некоторой усмешкой. Взяв протянутую ему Карлом кружку с бренди, он сказал:

— Ваше здоровье, парни. Мне нужен ваш совет. Да и помощь, если сможете.

— Куда они ночью то? Не сожрут их по дороге? — я думал, кхмеры здесь и заночуют.

— Грин, им видней, поверь. Лучше скажи, что думаешь делать с тем, что в кузове авто?

— Ты, Джо, говорил, что в Сайгоне все знаешь. Поможешь продать?

— Продать?! — удивился немец — думаешь, кто-то купит?

— Я в тебе не ошибся, Питер — ухмыльнулся Оттам.

— Дело в том, что мне нужны документы, Карл. Средства к существованию. И возможность уехать. Да и тебе деньги не помешают. И тебе, Джо, тоже. Ну а оружие, я думаю, скинуть будет не сложно.

— Кто же у тебя купит центрифуги обогащения урана?

— Я буду продавать не центрифуги. А непонятную хрень из нержавстали, титана, трубок и проводов. Не сомневаюсь, что желающие найдутся. Джо, ты же поможешь сориентироваться?

Честно говоря, мне было интересно, что же нам скажет рядовой первого класса. Патруль уничтожили без стрельбы. Как это возможно?

— В общем, такое дело, парни. — начал Джо — как я уже говорил, в пятьдесят восьмом я закончил колледж в Техасе. Учеба мне давалась легко. Я оказался в первой пятерке выпускников. На курсе было всего трое черных. Президент Эйзенхауэр, перед выборами обещал бороться с сегрегацией. В качестве одного из примеров, общественности предъявили черных, что поступили в колледж в Техасе. Потом выборы прошли, а мы так и остались учиться.

Насколько я помню, как раз в середине пятидесятых в США пошла волна всех этих расовых разборок. Оказывается, наш спутник действующее лицо этой движухи.

Джо тем временем рассказал, что белые сокурсники относились по разному. Но общая атмосфера была ужасной. Я- то все это, в той или иной форме, уже слышал. А вот Хофману было интересно. Про кресты, что жег КуКлусКлан у домов. Про волнения в Алабаме, по поводу совместных с черными школ. И про то, что Джо не пускали в студенческую столовую. Опуская детали можно сказать, что Джонатан Оттам — красавец и вообще. Будь он белым, то был бы первым на курсе. Но и так, место в первой пятерке выпускников College of Agriculture and Human Sciences Прери-Вью — весьма.

— Работу после учебы трудно найти и белым. А черный бакалавр в Техасе — это не смешно. — продолжал Джо — лучшее, что мне предложили, постоянная работа на ферме в Огайо. С перспективой, лет через двадцать, дорасти до управляющего. За сорок долларов в месяц. И я решил перебраться в Лос — Анджелес.

Поселившись в Уоттсе, одном из районов ставшего знаменитым позже Южного Централа, Оттам угодил в гущу расового противостояния. Однако, поначалу, он оказался в стороне от всего этого. Его приняли на работу в крупную страховую компанию. Да только Джо рано обрадовался.

Управляющий Директор Страховой Компании, сознательно нанял в клерки негра, что бы списать на него свои косяки и ошибки. Именно поэтому, отработав всего пару месяцев, Джо получил в перспективе суд, и возможно срок.

Так он познакомился с Луисом Атчером, молодым негром- юристом, отстаивающим права черных в Лос-Анджелесе. Так Джонатан Оттам примкнул к тусовке молодых негритянских интеллектуалов, мечтающих о революции вообще, и равных правах в частности.

От обычной банды, эту тусовку отличало вдумчивое изучение маоизма, наличие своего практикующего юриста, и понимание, что простой грабеж не имеет перспектив.

Поэтому они все свободное время проводили в обсуждении революционных теорий, и планов крупного дела, что даст средства двинуть революцию в массы. И случай им представился.

Тайлер Уолес, молодой выпускник Вест-Пойнта, 1957 года, получив звание второго лейтенанта, пред назначением на службу, поехал в Лас- Вегас. Отдохнуть и развеяться.

Сын конгрессмена, прошедший горнило военной академии, не ожидал неприятностей. Но влип по полной. Он проиграл больше двухсот тысяч долларов. Почти половину семейного состояния. К которому он, вообще то, не имел доступа.

Сам факт такого проигрыша ставил на лейтенанте жирный крест. Изгнание из армии с позором, разрыв с семьей, и долги перед мафией. Но, для урегулирования вопроса, из Нью-Йорка прибыл сам Гаэтано «Томми» Лукезе. Глава одной из пяти главных мафиозных семей Большого Яблока.

— Беда белых, парни, в том, что они черных не считают людьми. И поэтому не замечают. — Джо с аппетитом доел шашлык и с надеждой покосился на меня. Я поставил перед ним котелок, и налил нам еще по немного. — а черные находятся там, где это имеет решающее значение. Весь процесс вербовки мафией лейтенанта Уоллеса, в отеле при казино, обслуживал черный официант.

Этот официант, кроме прочего, еще и дядюшка одного из лосанджелесских черных революционеров. Так Луис, Джо и их товарищи узнали, что лейтенант Уоллес будет ближайшие пять лет служить во Вьетнаме. И обеспечивать доставку из Камбоджи наркотиков.

Группа революционеров, в том числе Атчер и Оттам, устроили мозговой штурм. И решили, что революция не делается чистыми руками. И родили нехилый план внедрения и получения доступа к производителям наркотиков в Индокитае. Основой этого плана было негритянское братство. Черные служат в армии США повсюду. В том числе и в кадровой службе.

После этого, Джонатан Оттам съездил домой, и попрощался с семьей. А потом принял предложение вербовщика. Вербовщики в армию США постоянно трутся рядом с прокуротурой и полицией. И предлагают совершившим мелкие правонарушения скрыться от срока в армии. Прямо на выходе из прокуратуры, куда его вызывали, Джо принял предложение послужить.*

Дальше все просто. Лейтенант Тайлер Уоллес давно просил себе в маршрутный отряд негра. В качестве прислуги за все и для переноски тяжестей. Из прибывшего пополнения ему этого негра предоставили.

— Уже через год я освоился. — продолжал Джо. — выяснил все что нам нужно. И даже договорился с главным гоминьдановцем. Наркоту выращивают китайцы, если вы не знали. Мне осталось дослужить и вернуться домой.

По словам Джо, во время патрульной поездки, они совмещали ночевку с заездом на плантации, и получали на каждой один — два ключа(килограмма — сленг). По прибытии на базу, груз предавали бортмеханикам самолетов, что летают в Сан-Диего. Военные самолеты не досматривают. Как оттуда наркотики попадают в Нью-Йорк- не понятно.

— А что остальные в твоем патруле? Ничего не знали? — спросил Хофман.

— Несколько человек, кроме меня, знали, в чем там дело. Уоллес им платил. Немного, но всех устраивало. Он даже мне платил. Пятьдесят долларов за поездку. Элайсу и Гарднеру — Джо мотнул головой в сторону ЗиЛа — он платил по сотне. Парни радовались. Легкие деньги.

— Значит, здесь вас ограбили конкуренты? — спросил Хофман — всех перебили, забрали груз. А тебя зачем на север потащили?

— Так и есть — кивнул головой Оттам — правда есть несколько деталей. Как бы сказать… Нехороших.

Он рассказал, что его никто не посвящал в подробности. Просто приехав сюда, почти к границе с Вьетнамом, они встретились с группой американцев.

— Их было пять человек, на Додже. Уоллес нас предупредил, что будет встреча с партнерами. Я занимался устройством лагеря для ночевки, и мало слышал. Понял только, что это люди семьи Гамбино.

На лице Хофмана отразилось недоумение, и Джо пояснил. Что Гамбино — мощнейшая мафиозная Семья Нью-Йорка. Но на самом деле — всей Америки. Занимается как раз наркотиками. А лейтенант Тайлер Уоллес работал на Лукезе, их конкурента.

— Судя по поведению лейтенанта, он не ожидал неприятностей. Они сидели с Джилли вот здесь же, и о чем-то говорили. А потом меня вырубили. А когда я очнулся, то все уже было кончено. Лейтенант и парни валялись вон там, мертвые.

Я, кажется, понял причину затруднений этого здоровенного, и при этом умного парня. Что, спустя мгновение, он и подтвердил:

— Мистер Джилли подошел ко мне, и сказал, что я должен его познакомить с полковником Пином Лиа. Это тот человек, с которым я договорился, что черные тоже будут у него покупать наркотики.

На поляне повисла тишина. Лишь потрескивал костер, и в джунглях орала какая — то живность. Я хлебнул бренди, затянулся и подумал, что пи@дец — это нормальное состояние русского человека. Потому что даже если его нет, то он русского найдет. А я только успокоился с этими гребаными центрифугами.

— Подожди, Джо — произнес Карл — получается, что кто то из твоих черных революционных братьев стучит этим Гамбино?

— Ты понял, Карл — кивнул головой Оттам — Но еще, Гамбино чуть не стали монопольными поставщиками драга из Индокитая. Нам с тобой повезло, что Грин сначала стреляет, а потом думает.

— А чего сразу дурак то? — усмехнулся я.

— Самое умное, что ты мог сделать, Питер, увидев, что происходит на поляне — скрыться.

— Это невозможно, Джо. — я и вовсе засмеялся — Хофман и так нас тобой считает животными. Я не могу своими поступками подтверждать это! Гораздо интереснее смотреть, как он теперь страдает.

— Грин, ты когда молчишь, на человека похож.

— Да ладно тебе, Карл. Не забывай о моей циничности. С тобой шанс свалить из Индокитая есть. А так, и рассчитывать почти не на что.

— Перестаньте, парни. Лучше скажи мне, Питер, у тебя был ключ от Порше. Ты его не потерял?

Я похлопал себя по груди. Ключ так и лежал в нагрудном кармане. Я достал его, и кинул через костер Джо.

— Это же машина Джилли? Если б еще рядом тачка стояла…

— Ты полегче, Питер. Это- именно то, на что тебе можно смело рассчитывать.

— Что ты имеешь ввиду?

— Вы когда — нибудь задумывались, парни, как рассчитываются за наркотики?

— Не смотри на Хофмана, Джо. Он и в магазины то, похоже, не ходил. Где уж оплату наркотрафика придумать!

— Помнишь, Джо, я тебе рассказывал, что чуть не пристрелил Грина? А ты ведь мне не верил!

— Так есть идеи?

— Да разные есть способы. Мешок денег- самый простой. — проворчал Хофман.

— Ты хочешь сказать, Джо — задумался я — что этот автомобиль это и есть оплата?

— Почти — кивнул головой негр — в багажнике этого авто лежат деньги. Я не знаю сколько. Но у меня попросили аванс в сто тысяч долларов. С учетом того, что мистер Джилли новый покупатель, там наверняка столько же.

— Ого! А где? — я удивился. Эдак ведь и вправду свалю, куда- нибудь в Европу — Сайгон, Пном Пень, Ханой?

— Вот же, написано! Лос-Анджелес Восточная пятьдесят вторая улица, закрытая платная парковка.

— Не понял. Лос Анджелес?! Почему?!

— А зачем полковнику Пину Лиа деньги в лесах Камбоджи? А в штатах его человек, на эти деньги загрузит пару судов, что привезут все необходимое Народно — Осовободительной Армии Китая в Кампонг, или другой какой порт.

— Этот способ расчетов, Джо, называется факторинг — проворчал Хофман.

— Не совсем, Карл — возразил я — но придумано неплохо.

— Вот я и говорю, парни. Я просто не понимаю, как мне теперь поступить — Джо бросил мне ключ от Порша обратно.

Я снова сунул его в карман, и пожал плечами.

— Ну, теперь то ясно что делать. Приезжаем в Лос Анджелес, и отправляем Карла на парковку. Если его там не пристрелят, то делим поровну.

— Твою мать, Грин! Вы, оба, понимаете, что так нельзя с простым негром?! — рассвирепел Оттам.

— Нет, Джо. Половины ты не заслужил. Правда, Карл?

— Питер — сказал негр — никто, из известных мне белых, даже не подумал бы хоть что то мне предложить.

— Я не берусь судить за Грина — заговорил Хофман — но насчёт простого, ты, Джо, зря.

— Я теперь понимаю, Джо, почему тебя мало волнует возвращение в часть — усмехнулся я — уровень траблов что вокруг, так сразу и не оценить.

— Да — кивнул Оттам — хотя бы оттого, что мне нужен совет, что делать с этим.

Он повозился со
своей курткой, и вытащил веревку. Не длинную. Неравномерно, и по разному, завязанную узелками по всей длине.

— Ха! — воскликнул Хофман — узелковое письмо!

— Да, Карл. Полковник Лао, без всяких условий и рекомендаций, примет и выслушает человека, что даст ему эту веревку.

На поляне снова повисла тишина.

— Раз у нас пошёл откровенный разговор — заговорил Хофман — то я тоже хотел бы попросить вашей помощи, господа.


* до 1972 года в США существовал обязательный призыв на военную службу. Но, кроме широкой системы отсрочек и исключений, от призыва было легко уклониться. Уехав, к примеру, в Канаду. Так что рекрутинговая службы постоянно показывала недобор. Одним из способов исправления ситуации как раз и был призыв из под уголовного преследования.

Глава 13

Сайгон шестидесятого — город велосипедистов. Как выяснилось, мечта Собянина, Ликсутова, и хипстерской общественности, на самом деле — давно забытый анохронизм. Вдобавок, в отличие от Москвы двадцатых — велопидора можно смело давить. Сейчас вьетнамские участники дорожного движения с пониманием относятся к грузовикам, и многое им прощают.

— Питер! Прекращай жать на тормоз! Запомни, движение машины должно быть неотвратимым как судьба, что бы все понимали, зачем лезут под колеса.

Джо, кажется, психовал еще больше чем я. Предстоящая встреча с родной армией и ещё более любимым командованием, его все же беспокоит.

А я, наруливая тяжело гружёным авто, никак не мог перестать думать о вчерашнем вечере. Рассказ Джо об установлении чёрного, но революционного наркотрафика, впечатлил меня невероятно. Хотя бы простой мыслью, что я теперь объект интереса американской мафии.

Но рассказ Хофмана просто потряс. Я понимал, что с Карлом приключилась беда, по нему видно. Но что это такая захватывающая история, даже представить не мог.

Он рассказал, что год назад, на конеферме под Мюнхеном, скончалась фрау Шмидт. Ферма принадлежит семейству Хофман уже больше ста лет. Примерно столько же семья Шмидт служит у Хофманов. А сын Софии Шмидт — водитель отца нашего Карла.

— Я тебе сразу сказал, Джо, что Карл- простой немецкий люмпен. Помыкался в Германии, да и подался в Индокитай. Все не дорожным рабочим, в Боварии, за тарелку супа вкалывать. — я не смог смолчать.

— Да нет, Питер. Сразу видно, что он сбежал от брака, что навязывает ему отец. Ну, типа, пусть лучше меня съест тигр — Джо доел остатки шашлыка, и устроился поудобнее.

— Слушайте, дайте рассказать. Потом повеселитесь.

В общем, история интересная. В начале тридцатых годов, семейство Хофман состояло из двух братьев. Старший брат Карл, в честь которого назвали нашего Карла, был членом нацистской партии. Еще в тридцатом вступил в СС, и вполне успешно рос в чинах.

В тридцать пятом году, когда родился наш Карл, Шеф СС Гиммлер, возглавил оккультное общество «Анэненрбе».

Я никогда не верил, и не верю, что такой рациональный и организованный человек как Гиммлер, всерьез относился ко всей этой мистике. Но немцы мне всегда нравились прагматизмом. Вот и тут, в общем и целом, Гиммлер хотел потеснить в Германии католичество, которое все больше вступало в противоречие с идеями нацизма.

Ну и, заодно, использовать такое прекрасное прикрытие. И, по всему миру, поехали экспедиции «Анэнербе». С официальной задачей поиска волшебных ништяков, способных подтвердить арийскую исключительность, или действительно творящих чудеса. А попутно изучалась и картографировалась местность, политическая обстановка, вербовалась агентура. Да и найденные исторические клады приветствовались. Даст «Священный Грааль» вечную жизнь, или нет — неизвестно. Но государство, им обладающее, автоматически становится наследником европейского рыцарства. Не говоря о том, что он и денег стоит немеряно.

Вот так и получилось, что в тридцать седьмом году, СС Штандартенфюрер Карл Хофман, возглавил экспедицию в Индокитай. Официальная задача — поиски забытых городов, и раскопки. С исследованием Ангкора* в финале экспедиции.

До прошлого года, судьба этой экспедиции оставалась неизвестной. Считалось, что к началу второй мировой, она не успела убраться из Индокитая и была уничтожена англичанами. Было известно только, что весной тридцать восьмого, немецкие археологи прибыли в Бангкок, перебрались на юг Тайланда, и оттуда направились в Камбоджу. После этого, никакой информации не было.

Младший брат, Отто Хофман, отец нашего спутника, в СС не пошел. В тридцатом году окончил военное училище и поступил в рейхсвер. Там и служил. Участвовал в Бельгийской компании, Французской, Польской. Повоевал на Восточном фронте, и дослужился до полковника. А в сорок четвертом случилось покушение на Гитлера. Отто Хофмана спасло личное знакомство с Гиммлером и Герингом, которые за него заступились. Но он все равно посидел пару месяцевв тюрьме Моабит. После выхода из которой, был отправлен в отставку.

Получилось печально. У матери нашего Карла не выдержало сердце. После ареста мужа, она скончалась через три дня. Все время до возвращения Отто Хофмана из тюрьмы, за девятилетним Карлом присматривал брат матери — Клаус Гремниц.

— Сводный брат, — уточнил Карл — это, наверное, существенно.

Герр Гремниц служил в Кельнском университете преподавателем археологии, и ожидал мобилизации. По возвращении отца, он уехал обратно в Кельн.

По окончание войны, Отто Хофман, оказался борцом с режимом. Отсидка в Маобите и знакомство с Штауфенбергом** сыграли здесь на руку. Поэтому никаких притеснений от оккупационной администрации он не имел. А в пятидесятом, он занял пост вице-президента компании БМВ, отвечающего за международные связи.

— Я тебе точно говорю Питер, она страшная как сушеная макрель. Скорее всего — агличанка. Вот Карл и сбежал — в темноте зубы Оттама казались ослепительно белыми.

— Мне больше дружба с Герингом понравилась, Джо. Сразу чувствуется простой немец.

— Шприхлопферы***, вы помолчать можете? — Хофман, похоже, обиделся.

— Извини, Карл. Вот просто, на всякий случай, если ты думаешь что я в чем то неправ, то сразу извини.

— Да ну вас, — и вправду обиделся.

— Не обращай внимания Карл- заговорил Джо — просто, это все так неожиданно. Значит, следы той экспедиции всплыли?

— Ну да, — кивнул Хофман — и заткнись, Грин. А то ничего не расскажу.

Я, всем своим видом, изобразил молчаливое внимание.

Разбирая документы умершей Софии Шмидт, её сын Густав, неожиданно обнаружил письмо из Калькутты. Муж Софии, Мартин, был чем то вроде денщика- водителя и прислуги за все, у Карла Хофмана- старшего. И отправился в экспедицию вместе с ним. И, возвращаясь домой, отправил жене и сыну весточку.

О том, что экспедиция, раскопав грандиозные находки, слегла с неведомой болезнью, и почти полностью вымерла. А оставшаяся часть, погибла, возвращаясь в Тайланд. И он, Мартин Шмидт, единственный, кто выжил, после нападения на остатки экспедиции бандой туземцев. Короче, встречи с Индокитаем экспедиция не выдержала.

В этом месте я поежился. До меня дошло, что наш тяжелый переход через запад Камбоджи, мог быть гораздо веселее.

А Карл, тем временем, рассказывал, что исходя из письма было понятно, что экспедиция погибла когда уже возвращалась в Чатанбури. Мартин Шмидт писал, что надежно укрыл останки герра Хофмана, и найденные сокровища. Руководитель экспедиции скончался не сразу, а спустя несколько дней. Обстоятельства вынудили герра Шмидта спешно покинуть Тайланд. И его занесло в Калькутту. В конце, Мартин Шмидт, просил никому письмо не показывать. Потому что, за все перенесенные страдания, он решил найти возможность, вернуться в Камбоджу, и забрать себе найденные сокровища. А это письмо пишет, что бы любимая жена и сын не думали о нем забывать. Он обязательно вернётся домой.

— Густав Шмидт, сын Мартина, найдя это письмо, пришел к моему отцу — рассказывал Карл — и попросил прощения, за отца и мать. Хотя, на что тут обижаться? Но Густав еще и отказался ехать в Камбоджу.

Насколько удалось выяснить отцу Карла, Мартин Шмидт в Германию так и не вернулся. Гремниц, привлечённый к обсуждению, рассказал, что никаких сенсационных находок из Индокитая общественность не видела уже больше полувека. На основании этого был сделан вывод, что останки той экспедиции так и не нашли.

Как было понятно из текста, возвращались они тем же маршрутом. И на семейном совете было принято решение, отправить экспедицию в Камбоджу. Карл с отцом, не очень верили в сокровища. Просто хотели вернуть на родину останки дяди и брата. И предать покою в фамильном склепе на Южном Кладбище Мюнхена. А вот герр Гремниц, расчитывал и на сокровища. И, кажется, не зря.

В общем, Кельнский университет, отправил экспедицию. Большая часть, включая студентов и персонал, отправилась напрямую из Бангкока, поездом. С задачей подготовить лагерь и раскопки недалеко от Ангкора. А вот Клаус Гремниц, с доверенным помощником, тремя водителями, проводником, и нашим Карлом, поехали на трех машинах из Чатанбури. Тем же маршрутом, что сохранился в архивах подготовки давней экспедиции. В надежде обнаружить место погребения Карла Хофмана- старшего. Машины везли продукты, оборудование и топливо.

Миновав границу с Комбоджей, они стали лагерем и разошлись в трех направлениях. Карл исследовал скалистый участок к северу от лагеря, в надежде обнаружить место.

— Таец- проводник, что мы наняли в Чантабури — затянувшись продолжал Хофман — узнав про маршрут, удивился. По его словам, мало кто знал, что границу можно пересечь на автомобиле вне чек- пойнтов. Правда, у нас были бумаги от правительств обоих государств, с просьбой не чинить препятствия.

Короче, по некоторым деталям в письме, предположили, что место захоронения Карла Хофмана- в какой то пещере на границе, с заложенным камнями входом. Осматривая местность, наш Карл нашел три пещеры, и согласился с предположением, что если захоронение есть, то они его найдут. И повернул назад, что бы вернуться к лагерю краем обрыва.

Клаус Гремниц вышел навстречу Хофману из-за скалы неожиданно. В сопровождении этого своего слуги, Людвига. Здоровенного, туповатого бюргера, лет тридцати. Оба держали в руках винтовки, и были слегка навеселе.

Он рассказал, что Шмидт не врал. Они нашли пещеру. Наш Карл ответил в смысле — отлично. Отец будет рад наконец прояснить судьбу брата. В ответ Гремниц засмеялся, и заявил, что Отто Хофману теперь грустить до самой смерти. Потому что и сын у него погиб в Камбодже. А потом навскидку выстрелил в Карла.

— Он промахнулся с трех метров — сигарета скурилась до пальцев, и Карл швырнул ее в костер — а может, это я дернулся, скидывая карабин с плеча. В общем, я споткнулся и упал с высокого обрыва в джунгли.

Снова закурив, Карл рассказал, что почти не пострадал. Несколько синяков и ушибов о ветки деревьев, на кроны которых он упал. Гремниц со слугой в этом месте не могли спуститься. Как и Карл вряд ли, без оборудования, мог забраться. А ближайший спуск сравнительно далеко.

Когда через несколько часов Карл пришел на место лагеря — там уже никого не было. Уехали в ночь. И он пришел в недоумения. Прежде всего, от вопроса- что же теперь делать?

По здравом размышлении, решил пробираться в Сайгон, где находится финальная точка университетской экспедиции. Для этого пошел на юг, вдоль пограничной гряды. А спустя день, в каком-то распадке увидел, как три бандита, пытаются захватить белого и вмешался.

— Это оказался Грин, Джо. Я уже сто раз пожалел что не бросил его там.

— Значит, ты думаешь, что кроме тела твоего дяди, там были сокровища? — не дал себя отвлечь Джо.

— Этот мамин брат — он всегда был странный — пожал плечами Карл — после войны он несколько раз приезжал к отцу, с каким то прожектами. Только понимания не нашел. Но и без этого, он нашу семью не любил. Я думаю, он красный. Ну, как все эти, университетские. А тут он, похоже, понял, что разбогател. И я — единственная преграда. Ни я, ни отец, добытое дядей, себе бы не оставили. Сдали бы в музей.

— Ну и чего же ты хочешь, Карл? — спросил Оттам- Добраться до Ангкора? И разобраться с родственником по свойски?

— Я думаю, что в Ангкор они, конечно, поехали. Там Гремниц оставит экспедицию на заместителя, профессора Штурмаера, и уедет в Сайгон. Там погрузится на пароход, и вернется с сокровищами в Европу. Отдаст отцу тело дяди. Расскажет, что я пропал без вести, или еще что. Как то так. Но у меня очень серьезные подозрения.

— Ты о чем? — удивился я.

— Мы как то очень быстро нашли захоронение. И вообще, дядя как то очень вкурсе истории той экспедиции. А если вспомнить, что он учился в Оксфорде… — Хофман запнулся.

— Ты думаешь, что этот твой дядя, работал и работает на англичан? — Джо все сообразил гораздо раньше меня.

— Я этого не исключаю. Для этого и хочу с ним увидеться, и поговорить в Сайгоне. По первоначальным планам, вернувшись из Камбоджи, мы должны были остановится в отеле «Мажестик». Но просто не могу понять, как быть, если он остановится где-то в другом месте…

Судя по тому, как крякнул Джо, отель весьма фешенебельный. А я прикинул, что со своим свободным китайским, скорее всего, смогу это выяснить. Поговорить с сайгонскими китайцами, простимулировать денежкой. И ни один приезжий немец мимо не проскочит.

— В принципе, все не так уж сложно, Карл — сказал я.

— Знаешь, Грин — ответил Карл — Только не предлагай ворваться к профессору Гремницу в номер в черных полумасках, черных трико, и всех вырезать! А потом все свалить на тайскую мафию!

Бредя дорогами, мы о чем только не говорили. В частности, я рассказывал парням про ниндзюцу, чем весьма впечатлил обоих.

— А вот это, было обидно, Карл! У исконных ниньдзя, типа меня, штаны широкие!

— А вырезать, значит, ты не против?

— Что за глупости? Тем более, что мы же его расспросить хотим. Я покажу тебе самые модные пытки, Карл. Все расскажет. Правда, потом его придется как то, это…

— Ты и вправду, Питер, мог бы посерьезнее — проворчал Оттам.

— Да идите вы жопу, оба! — я вышел из себя — у нас в кузове лежит фигня, за которую красный Китай нас грохнет походя, на всякий случай. Напротив, сидит негр, приключениями которого, мафия у меня будет интересоваться вдумчиво, и со всей остротой ножиков. А немецкий аристократ в своих родственных разборках — это так, на сладкое. Так что не нужно мне рассказывать, как я должен на что — то реагировать.

— Не обижайся, Питер. — извинился Хофман- Просто эта твоя манера все время ерничать…

— Кстати, Карл — закурил Джо — а этот Грин тебе не кажется странным? Согласись, мы с тобой носители тайн. А что же Грин? Не хочешь поделиться, Питер?

— Мне скрывать нечего, парни. — я взял кружку, и отпил — я — русский царь. Наследник престола и прочая и прочая. Европейская аристократия давно знает, что спаривание с русскими царями, сродни волшебной палочке, и дарит долгие годы здоровья. Вот испанская монархия и заказала предоставить меня в их распоряжение. Что бы я там принцессами занялся. Они же Габсбурги, сами понимаете. Здоровье ни к черту. Да и так, меня, на один перепихон, за пол- миллиона фунтов сдают. Но я сбежал от захватчиков, и теперь буду зарабатывать сам.

— Царевича же убили на Урале? Ты не знал, Грин? — Хофман постарался быть серьезным, а Джо заржал на все джунгли.

— Сохранять род умеют не только англичане, Карл. Отца вывезли в Монголию дикие буряты. А красным подставили двойников.

— Знаешь, Джо — внешне спокойно сказал Хофман — дай пожалуйста пистолет. Я его, zum teufel****, пристрелю.

— Точно, Карл. Я думаю, если продать этого Грина по частям, неплохо заработаем.

— Вот тогда то вам и конец. Тайное русское общество сохранения царского рода, на мою эксплуатацию смотрит спокойно, только ведет учет потомков. А вот за мою гибель расплата будет ужасной!

— Пытки?

— Эта тупая Европа… Нет, Карл. Тебе пересадят мой член, и начнут сдавать в аренду уже тебя!

— Ладно, парни, повеселились и будет — оторжавшись заговорил Оттам — план такой. Эти центрифуги, попробуем продать нашему командованию. Вполне может получиться. Если да, то лучше цены в этих местах не будет. По наркотикам, и археологам- давайте подумаем. Наспех тут ничего не решишь. А в остальном, наша легенда будет такая. Кстати, если есть уточнения — говорите. Я доложу командованию вот такую версию…

От размышлений пришлось отвлечься. Я остановился возле армейского американского КПП. Вьезд на базу. Джо вышел из машины и встал перед передним бампером. Из караулки КПП вышли двое с лычками и шевронами. И повязками МР на рукаве…


* — древняя столица Камбоджи, брошенная в джунглях в начале тысячелетия. Сейчас — туристический объект.

** — полковник Штауфенберг. Человек, трижды безуспешно покушавшийся на Гитлера. В результате последнего покушения, Гитлер был контужен, но остался жив.

***- термин, в немецком языке, аналогичный русскому "пи@добол"

****- аналог русскому «бля».

Глава 14

За шумом работающего двигателя было не слышно, о чем Джо говорил с охраной КПП. Я видел, что поговорив с минуту, оба караульных ушли обратно в помещение. Джо обернулся и кивнул, мол, все нормально. Спустя еще несколько минут один из охранников появился снова и, вместе с Джо, подошел к водительской двери.

— Здравствуйте, сэр. Проезжайте прямо триста метров. Потом сворачивайте налево, на гостевую парковку. Там глушите двигатель, и ожидайте. К вам приедет представитель командования базы. Рядовой — он кивнул на Джо — вам покажет.

Наш грузовик на гостевой парковке оказался один-одинешенек. Я запарковался по разметке, заглушил двигатель, и вылез из машины. Из кузова выпрыгнул Хофман.

Мысль о том, что всем на базе плевать, что грузовик с непонятным грузом, и вооруженными людьми заехал на территорию, пришлось отбросить. Даже с учетом того, что все красные звезды и прочие идентефикаторы, мы замазали какой то краской, что нашли в ящике ЗиП. Дорога от гостевой парковки до жилых строений, ангаров, складов, и взлетной полосы аэродрома, простреливается со всех сторон. И парковка тоже. И любое движение будет пресечено быстро и жестко. Я разглядел в отдалении караульных с пулеметом. И с другой стороны тоже. И все они контролировали нас. Неплохо организовано.

Снова наваливалсь жара. В джунглях она была привычной. Но Сайгон расположен в дельте реки, и вблизи моря. Поэтому жаркая влажность начала напоминать баню. Я хотел спросить, долго еще нам тут жариться, но не успел. Между жилыми домиками выехал Виллис, и бодро подрулил к нам, остановившись метрах в пятнадцати. Водитель остался за рулем, с пассажирского места вылез крепкий мужик — офицер, лет тридцати пяти, и сделал пару шагов к нам. Потом остановился и приказал:

— Солдат, ко мне! — Джо побежал. Перейдя метрах в трех на шаг, а остановившись напротив офицера, принял строевую стойку, вскинул руку к пустой голове, отдавая честь:

— Рядовой первого класса Оттам, сэр. Третий пехотный батальон. Отряд эм — триста один, группа браво, сэр.

Я не очень люблю армию, и все эти армейский порядки. Но признаю, что там, где гражданские бы развозили сопли и ахи, приехавшему офицеру оказалось достаточно сказать одно слово:

— Докладывайте.

Джо начал докладывать:

— Плановый патруль под командованием лейтенанта Уоллеса, двигался по территории Камбоджи, по обычному маршруту из Кората, в Тайланде, в ТянШонНят. Но был неожиданно атакован и уничтожен китайским вооруженным отрядом. В живых остался только я. Меня взяли в плен, связали и, несколько раз перевозили с места на место. Во время последней перевозки, китайцы напали на двоих европейцев, но были уничтожены этими людьми. А я освобожден. Грузовик, на котором меня перевозили, остался исправен. Эти европейцы — Питер Грин, и Карл Хофман — вот они, стоят у грузовика. Они мне сообщили, что двигаются в Сайгон, и предложили примкнуть к ним. Я согласился, и попросил заехать на место боя моего патруля с китайцами, что бы забрать убитых американцев. Вчера вечером, с помощью местного населения, мы нашли моих товарищей по отряду. Сейчас тела в грузовике. Кроме этого, сэр, у меня важная информация, которая может представлять интерес для командования. Доклад окончил, сэр.

— Вольно, рядовой. — отрывисто сказал офицер, и направился к нам. Подойдя, он встал по стойке смирно и отдал честь. А потом заговорил:

— Господа, я — капитан Роберт Смайли, дежурный офицер базы. Я немедленно доложу о произошедшем. А от себя, лично, приношу вам благодарность за то, что вернули парней на базу. Прошу вас подождать решения командования. Рядовой, за мной. — он повернулся, и направился к Виллису

Джо нам подмигнул, и уселся в джип на заднее сидение. Они уехали, и мы остались одни. Пачка сигарет оказалась пустой. И я полез в кузов, где лежал мой рюкзак. В нем блок сигарет, тайских Krong Thip, купленных еще в Патаййе. Хм. За десять дней я выкурил всего шесть пачек. Эдак и курить брошу. Хофман, необычно молчаливый все утро, забрал у меня пачку и тоже закурил.

Визуально база не выглядит большой. Несколько десятков разноразмерных легкосборных сооружений. Плац, понятно, с флагом. Вдали несколько вертолетов, и самолетов. Пока мы закуривали, приземлился похожий на Ил62 лайнер, и уехал куда то в сторону.

Но база, очевидно, расширяется. На аэродроме, вдали, ползают бульдозеры. В складском секторе возводятся несколько новых сооружений. Да и жилые домики, и ангары для авиатехники тоже строятся.

— Как думаешь, Питер — заговорил Хофман — Джо не ошибся?

— Посмотрим, — я поискал куда выбросить окурок, не нашел, сунул в спичечный коробок, и отдал коробок Карлу — тела они точно заберут. А в остальном- плевать. Просто уже хочется в душ, и белых простыней.

— Мне кажется, селиться в «Мажестик» не стоит. Есть здесь еще приличные отели?

Из-за домиков снова показался джип, и поехал к нам.

— Сейчас и узнаем.

Я совсем не разбираюсь в знаках различия американской армии. Но, судя по фуражке, парень, что управлял джипом, был офицером. Что спустя мгновение и подтвердилось.

— Здравствуйте, джентльмены! — просияв американской улыбкой, приложил руку к козырьку этот парень — позвольте представится, лейтенант Девид Стайерс. Распоряжением командования буду вашим сопровождающим на базе.

— Очень приятно, лейтенант. Грин, Питер Грин. Моего спутника зовут Карл Хофман.

— Господа! Офицеры, в чьей компетенции связанные с вами вопросы, прибудут в течение пары дней. До этого времени, от лица командования базы, прошу вас быть нашими гостями. Вам будет предоставлено жилье, доступ в столовую базы и сопровождающий, в моем лице.

— Это арест?

— Нет, что вы, джентльмены — засмеялся летеха — вы вольны делать что хотите, даже отказаться, и прямо сейчас уехать. Но принять наше предложение удобнее всего. Для всех.

— И какой план? — Хофман тоже сунул окурок в коробок, а коробок, в карман бриджей.

— Сейчас едем, и передаем тела медикам. Загоняем ваш грузовик на склад. Потом вы заселяетесь в гостевые апартаменты. Завтра с вами хотел побеседовать майор Эмерсон из РУМО*. Послезавтра ожидается возвращение начальника базы полковника Корнхилла. Он и примет окончательное решение по всем вопросам.

— Вполне понятно. — кивнул я- Что делать сейчас?

— Для начала, вот. — он протянул нам бэйджики. На моем было написано Mr. Green. Guest. - это пропуска на базу. На территории базы носить не снимая. В целях конфеденциальности, прошу всем говорить, что вы эксперты- политологи ООН, которых приютили на базе по просьбе Гос Депа.

Он проследил, как мы прицепили пропуска на груди и сказал:

— Следуйте за мной — и пошел к джипу.

Вслед за виллисом, мы проехали через жилой городок, обогнули складские ангары, и с другой стороны, подъехали к самому дальнему из них, с открытыми воротами. Возле ворот стоял санитарный фургон на базе грузовика Додж. Спиной к нам, расставив ноги, в воротах стоял какой-то военный.

Не реагируя на наше появление и хлопки автодверей, он сочно рассказывал тем, кто в ангаре, что с ними случится в ближайшее время. Пересыпая свою речь упоминанием различных животных, актов мужеложества, и секса с парнокопытными. Наконец то повеяло чем то армейским, родным и знакомым. Тут из ангара, бегом, появилось несколько солдат с носилками и без.

Громогласный вояка развернулся, и подошел к лейтенанту:

— Все готово, лейтенант! — доложил он.

— Тела на грузовике. Командуйте, сержант — распорядился Стайерс. Сержант развернулся и что то приказал.

Тут же все зашевелилось и задвигалось. В мгновение ока с грузовика сняли три тела, и разместили их на носилках. Носилки засунули в медицинский авто. Двое солдат сели с телами. А сержант в кабину рядом с водилой. И авто тронулось. Раздалась команда, и все присутсвующие отдали авто честь. Так и стояли, пока авто не отъехало. Лейтенант подошел к нам с каким то невысоким негром.

— Джентльмены. Капрал Венцель примет у вас на хранение грузовик, груз и оружие, до решения командования. Я оставлю вас с ним, и съезжу в госпиталь, мне приказано проследить. К тому моменту, как вы закончите, я вернусь.

Мы остались перед ангаром одни. Солдаты бодро скрылись в ангаре. Капрал- негр, с еврейской фамилией, попросил меня загнать машину в ангар задом. Следуя указаниям солдата, сдал ЗиЛ жопой, и поставил у правой стены огромного ангара. Выключил двигатель. Надеюсь, Джо прав, и на этом грузовике я больше никуда не поеду.

— Господа! — обратился к нам капрал — мне поручено составить опись имущества, что вы оставляете на хранение. Есть что то, что вы хотели бы особо отметить?

— Видите ли, сэр… — осторожно начал я.

— Полегче, — засмеялся капрал — но у нас никто не говорит черным — сэр.

— Вы старше — пожал плечами Хофман — и на службе, сэр. Так правильно.

— Только не у нас, парни! — совсем развеселился негр — называйте меня лучше просто Билл. На базе есть белые, которые полезут с вами драться, за то, что держите черных за равных. Садитесь.

За разговором мы прошли вглубь ангара и оказались в выгороженной конторе. Венцель уселся за стол, указал нам на стулья напортив, потом повернулся, достал из небольшого холодильника две банки пива, и отдал нам.

— Хорошо, Билл. Я — Питер Грин. Это — Карл Хофман — сказал я, пшикнув язычком. — с оружием поступай как угодно, а груз- очень мутный. Поэтому советую просто обозначить три ящика. И все. И парней своих поостереги. Это политика, секретность, дерьмо вобщем. Никакого упоминания логотипов, маркировки и прочее..

— Боже мой, — простонал рядом Хофман, осушив банку парой глотков — я теперь знаю что такое счастье.

Негр расплылся в улыбке. Стало видно, что лет ему немало.

— Когда мне сказали, что малыш Оттам вернулся, и что из плена его спасли какие-то белые, я не поверил.

— А что с ним, кстати?

— Да ничего — пожал плечами капрал — доложил начальнику штаба. Сейчас на осмотре в госпитале.

— Знаете, Билл, я хочу забрать свой карабин. Это разрешено на базе? — Хофман допил пиво.

— Да! Я тоже хочу оставить себе Кольт.

— Нет проблем, — пожал плечами капрал — распишитесь вот здесь, и пойдёмте. Опись вам доставят.




Мы вернулись к ЗиЛу, забрали рюкзаки и оружие. Когда подошли к выходу, на площадку въехал джип, со Стайерсом за рулём.

Проезжая военным городком, слушали его пояснения. Это офицерский клуб, здесь вечерами собираются незанятые по службе. Бесплатно две банки пива. Это гарнизонная столовая. Это штаб базы. В конец концов подъехали к четырём домикам несколько наотшибе, и остановились у одного из них. Из него к нам вышел какой то вояка.

— Вы будете жить в блоке G-1. Блок пустой, так что занимайте любую комнату по вкусу. Рядовой — он кивнул на встречающего- вам все покажет. Через два часа обед. У вас есть какие то пожелания? Я приеду перед обедом.

— Скажите, Девид. У нас будет возможность после обеда съездить, и купить одежду? Я сильно поистрепался в джунглях. Карл, составишь компанию?

— Да, лейтенант. Я бы тоже купил себе брюки и обувь.

— Без проблем, джентльмены. Именно на этот случай меня к вам и приставили. — снова засмеялся Стайерс — что бы не опасаться, что вы потеряетесь в городе. Хочу пояснить. Передвижение по территории базы посторонних, только с сопровождающим. Поэтому дождитесь меня.

В домике оказалось всего четыре комнаты. Рядовой, который попросил называть его Юджин, протянул по два ключа каждому. От комнаты и от оружейного сейфа уже в комнате. Наши с Хофманом двери, напротив друг друга. Помещение три на три метра. Армейская кровать, стол рядом, стул, шкаф для одежды, сейф. И вентилятор под потолком. Рядом с выключателем света, на стене, включатель вентилятора, на три положения. На мой щелчок, вентилятор начал лениво вращаться. Это создало иллюзию легкой прохлады. Коридор упирается в двери санузла. С туалетом и душевыми.

Оставшись один, я положил в сейф пистолет, патроны, все деньги, и документы. Ключ сунул под подушку. Потом разделся, обернул чресла полотенцем, и пошел в душ. За тонкими стенам домика слышалась бодрая армейская жизнь. С топотом и, ревом моторов. Душ расчитан на четыре человека. И там уже плескался Хофман.

— Ты знаешь, Грин, до недавнего времени я был убежден, что ни во что не верю. Но я ошибался. Есть вещь, в которую я верю беспрекословно. После настоящего горячего душа жизнь налаживается — поприветствовал меня Карл.

Вопреки моим ожиданиям это оказался нормальный, а не похдный душ. С двумя кранами, холодной и горячей, и с традиционно, по американски, вмурованной в стену лейкой.

— Как думаешь, Грин, они и вправду нас отпустят, как только мы захотим?

— Уверен. Нахер мы им нужны?

— Может, и вправду тогда переберемся в отель?

— Само собой. Оглядимся, определимся с этими центрифугами, да и переедем, через пару дней

— Может сейчас?

— Бог дал человеку задницу, что бы сидеть на ней ровно. А не дергаться как ужаленый.

— Тьфу, Питер. Эти твои правила… — Он выключил душ и вышел. А я подумал, что успею поспать с часик. На былых простынях.

Это оказалось не лишним. Вечером случился секс. И какой!


* — Разведовательное Управление Министерства Обороны США.

Глава 15

Офицерский клуб базы ТанШонНят — большое помещение в ангаре. Помесь бара и недорогой закусочной. Барная стойка, бильярдные столы, столики, и музыкальный автомат в углу. За один никель сыграет тебе песенку. В торце, что то типа небольшой эстрады с пианино. Когда мы, в сопровождении лейтенанта Стайерса, вошли, автомат ублажал слух присутствующих Бобби Дареном, с его бессмертной "Beyond the Sea".

Мы устроились у стены, между музыкальным автоматом и стойкой бара. Заказали рядовому, исполняющему роль официанта, выпивку. Хофману, к моему удивлению. понравилось местное пиво, Стайерс заказал джин, а я- вискарь.

Днём, отобедав в гарнизонной столовой, мы отправились в Сайгон. База расположена на западной окраине города. Проезжая к ней, мы по сути ничего не видели.

Теперь, сидя в открытом джипе, я сразу уловил запах. Китай, летом, пахнет цветами, а зимой углём печей. Тайланд пахнет благовониями и дешевым парфюмом. Камбоджа пахнет старой, слежалой пылью. Вьетнам неуловимо пахнет цветущими деревьями и ныокмамом, рыбным соусом с запахом тухлятины.

Этот соус делают из мелкой рыбешки, которую засаливают, и ставят тухнуть на солнце, на несколько месяцев.

Пока я сидел в тайской тюрьме я к нему привык. Без всяких шуток это вкусно. Главное, протолкнуть в себя три первые ложки. Но запах все равно противный.

Так вот, легкий, почти неуловимый, аромат этого соуса в Сайгоне повсюду.

В остальном — вполне европейский город. Гораздо более европейский чем все, виденные Питером Грином города Индокитая. Эдакая помесь Парижа и Барселоны.

Со своим Нотр- Дам де Сайгон. Со своими Елисейским Полями, которые здесь называют улица Катин, или Проспект Свободы. Да как не называй, типичный французский город.

В центре города, лишь вело и моторикши указывают на то, что это не Франция. И запах.

Выглядит это, нужно признать, впечатляюще. Выехав с базы, ты оказываешься среди армии велосипедов и этих соломенных вьетнамских шляп. Но, по мере продвижения, Азия все больше уступает место самой настоящей Франции. От авто на дорогах, до нарядов женщин. Впрочем, многие женщины здесь носят этот национальный вьетнамский наряд- шелковые широкие штаны и длинная рубаха. Как пояснил Дэвид, если ты увидел европейски одетую модницу — скорее всего это француженка. Французов много сейчас во Вьетнаме.

Для начала мы заехали на рынок Бен Тхань. Если вы, парни, не собираетесь на светский раут, то там можно одеться вполне прилично.

Так и оказалось. Прямо у Южных Ворот рынка — куча лавок с одеждой на любой вкус и кошелёк.

Я прикупил себе пару брюк, белый костюм, несколько рубашек и легкие штиблеты. Носить пиджак я, в этой жаре, особо не желаю. Но мало ли, ствол таскать придется…

Хофман сменил свой хаки на сафари и легкую, кожаную обувь. Я не знаю, Грин, перед кем ты здесь красоваться думаешь, а так, мне удобно и комфортно. Хорошо, колонизаторский шлем не купил. Даже обезьянам он не нравится.

Лейтенант Стайерс добросовестно исполнял роль гида. Он показал нам отель «Мажестик». Слишком дорого, парни, здесь останавливаются генералы и президенты. Если вам нужно где-то с комфортом пожить некоторое время, то рекомендую «Континентал».

Тем не менее, я смог разглядеть возле входа в «Мажестик» стационарное место чистильщика обуви. Теперь я уверен, что никакие немцы не ускользнут от нашего внимания.

Отель «Континентал» недалеко от «Мажестика». Но и без этого он очарователен. Заходя в него ты словно попадаешь на парижские бульвары. Запах кофе и выпечки, типично французская обстановка, и служащий, что обратился к нам сначала по-французски.

Мы быстро договорились, что бронируем пару номеров на месяц, с возможностью продления. Дороговато конечно, но черт с ним. Тут же внесли аванс этими южновьетнамскими сероватыми донгами. Нет, мсье, мы заселимся через два — три дня, у нас еще дела в провинции.

В связи с тем, что ужин на базе мы пропустили, тут же, на набережной перекусили банх ми. Типичным французским кебабом. То есть багетом со свининой. Дэвид, впрочем, взял с рыбой.

Через реку, к другому берегу, пришвартованы пара американских фрегатов, и какой то пассажирский пароход. Страйтон пояснил, что раньше здесь был крупнейший порт, но после разделения Вьетнама на Северный и Южный, грузопоток через Сайгон почему то упал. Теперь все везут через Дананг.

По дороге назад мы еще заехали в кафе «Бродарт», пропустить по глотку. Здесь собираются американцы, парни. Когда совсем надоест смотреть на вьетнамские рожи, здесь можно поболтать со своими.

На обратной дороге, нас настигли те же метамарфозы, но в обратном порядке. Кокетливый, совершенно европейский центр, сменился угрюмой одноэтажной застройкой, потом лачугами, и наконец заросшими пустырями, которые окончились ослепительно освещенными воротами базы.

Вернувшись на базу уже в темноте, мы побросали вещи в комнатах, и пошли в офицерский клуб. Мне было интересно посмотреть быт американских вояк.

Сделав по глотку огляделись. Пара десятков человек, сидят за столиками. К моему удивлению, несколько женщин, в армейской форме. Стаейерс пояснил, что это телефонистки и медсестры из вспомогательного корпуса. Как раз в этот момент вошли еще три девушки. В принципе, симпатичные, если бы не эта дурацкая форма. Что бы мне не говорили, но сейчас военная форма женщин не украшает.

Девид пояснил, что это как раз командирша телефонисток. Лейтенант Линдси Девенпорт. И главные санитарки Мэри Бергер и Сюзан Притчер. На базе считаются красавицами.

Хофман, еще проходя мимо стойки, вцепился в газеты, что там лежали. Собственно именно о них поначалу и пошел разговор. Избранный президентом Джон Кеннеди разразился программной речью, и ее все обсуждают. И Карл, листая Нью-Йорк Таймс, поинтересовался у нас, что мы об этом думаем.

Стайерс, посмеиваясь, сказал, что ему во Вьетнаме еще три года сидеть, так что все равно. А я заявил, что кроме сообщения о новых моделях купальников-бикини, мир ничего интересного не скажет.

— Перестань, Грин! Все нормальные люди надеются, что Кеннеди сможет хоть что-то противопоставить красным. И он об этом и говорит.

— Лучше бы молчал.

— Да нет, Питер — Хофман читал статью — хорошая речь. Кажется, он решительный парень.

— Тьфу, на тебя, Карл. Это- хорошая речь? Мы не допустим, свободный мир… Кто ему тексты пишет? Кто вообще, занимается публичными появлениями нового президента?! Вот если бы это был я, то Кеннеди, для начала, опоздал бы на полчаса — час. Потом, вышел бы на трибуну, огляделся, откашлялся и громко крикнул "Полная жопа!". Потом бы поклонился и ушел. И большинство политиков и населения всех стран, машинально с ним бы согласилось. Точно, который год житья нет. Европа оценила бы возвращение заблудшего к европейским корням. И все признали бы, что это слова не мальчика, но мужа. И что не стоит сомневаться в политике, способном на такие сильные заявления.

Лейтенант Стайерс в это момент отхлебывал джин. Поэтому пришлось его стучать по спине. Когда он откашлялся, и отсмеялся, то заявил, что мне нужно подумать о политической карьере в штатах. Он считает, что меня ждет фантастический успех. Хофман возмущенно фыркнул, и углубился в «Вашингтон Пост». К нашему столику подвалил какой то офицер. И они с Девидом ушли к бильярдным столам. У нас принципиальная игра, парни. Я пока проигрываю, но не критично, и сегодня меня ждет успех.

Я пошел к бару, уселся за стойку, и попросил у бармена виски. И в который раз задумался о том, что же со мной приключилось.

Я, Петр Гриднев, шестидесятилетний московский бизнесмен, угодил хер знает куда, на херзнает сколько лет назад. Зачем? Почему?

В той своей жизни, я был вполне собой доволен. Заработав существенно больше среднего московского неудачника, с его парой лимонов баксов и неизмеримыми понтами, я заскучал. Лезть в Форбсы откровенно не хотелось. Там все же собралась специфическая публика. Вовсе не потому, что пьют кровь младенцев, как думают упоротые патриоты. Те, кого я знал, или наблюдал лично, вполне милые люди. Просто их единственное в жизни желание — ссать на стенку выше всех. Это фигурально, но точно. Они готовы на что угодно во имя успеха. Количество нолей — просто индикатор. Дело ведь не в деньгах.

А мне, в какой то момент, это все стало скучно. И, думаю, я не один такой. А тут еще и полный макабр случился, в государстве.

Бредя джунглями за Хофманом, мне казалось, я слышу, как Всевышний мне говорит:

— Сука ты неблагодарная! Я устроил всё наилучшим образом! Патриотов я покарал за тупость сбычей мечт! Причем они приняли эту кару как награду, ибо нет высшего счастья для патриота, чем копать себе яму и думать, что копаешь её другому. Тебе же, конченому мудаку, я подарил прошлое. Делай что хочешь!

А я не знаю, чего хочу. Уж точно не хочу вмешиватся в исторические процессы. Которых и не знаю толком.

Пока, подтвердилось давно известное. Все хронисты и летописцы, как правило, писали свои хроники с паяльником в жопе, под диктовку победителей.

Южный Вьетнам совершенно не выглядит хоть сколько — ни будь угнетенным. Может быть не больно и счастливая, но простая и понятная жизнь. Гораздо лучше чем в соседних Камбодже и Северном Вьетнаме. А уж Сайгон и вовсе меня потряс. Кто бы мог подумать, что до прихода коммунистов, это была такая жемчужина?

Занятый этими мыслями я задумчиво тянул вискарь, и не обращал внимания на окружающее.

— Скучаем? — к моему левому плечу кто то прижался, я удивился. Ещё больше я удивился, когда понял что к моему плечу прижалась Линдси Девенпорт, одна из телефонисток, на которых дрочит практически вся база.

— Привет — как можно доброжелательнее сказал я — меня зовут Питер Грин.

— Меня зовут Линдси.

— Вы в этом не виноваты, не расстраивайтесь — пусть она сама подошла ко мне, я решил отыграть ритуал самца по полной. С шутками, прибаутками и всепобеждающим напором. Но, к моему изумлению, ее это совершенно не интересовало.

Я собрался было дать знак бармену, что бы он налил даме по вкусу. Но она удержала меня и, глядя мне в глаза, демонстративно медленно облизала губы.

— Не покажешь мне, Питер, как ты устроился? Давно хотела посмотреть, что там, в гостевых апартаментах.

Как всякий обычный мужчина, в юности, я получал пару раз совершенно недвусмысленные предложения от девушек. И от растерянности позорно сливался. То есть, банально сбегал. Чего потом очень стыдился. Хотя бы потому, что сильно обижал девушек.

То ли воспитание, то ли ещё что, но я всегда подсознательно ждал сопротивления, которое был готов преодолевать. А когда вместо отпора получал прямой сигнал, терялся и тушевался.

Шло время, рос мой социальный статус. Вокруг крутилось все больше привлекательных женщин. И я перестал загоняться, научившись необидно увиливать. Но быть объектом женских домогательств все равно никогда не любил. Мне нравилось и нравится наоборот.

Вот и сейчас с трудом получилось принять, то, что перепихнуться мне предложила уоррент- лейтенант, а не я ей.

Но все это не имело значения, потому что сероглазая блондинка смотрела мне в глаза, а я понимал, что только что купленные штаны могут порваться. И поэтому ответил:

— Конечно, Линдси. Пойдем, я тебе все покажу.

Хорошо, что гостевые домики стоят на отшибе, и наших криков никто не слышал. Я не стал что то изображать, а, войдя в комнату, просто поставил ее пред собой на колени, и сунул ей член в рот. Не доводя до финала, я уже почти разделся. Развернул ее и, тут же на полу, приступил к процессу. Судя по всему, происходящее ей нравилось. Потому что уже раздевшись полностью, мы перебрались на мою узенькую койку. Совсем немного отдохнув, пошли по второму кругу. Грязное животное, орала она, что ты со мной делаешь! А я с размаху шлепал ее по аппетитной заднице и говорил, молчи, я осуществляю сладкую мечту совкодрочера — трахаю американскую военщину!

Потом мы ненадолго затихли на койке, тесно друг другу прижавшись. По другому и не ляжешь.

— Кто такой софкьетротчер? — спросила она.

— О! Это член русской секты. Они мечтают победить Америку.

— Зачем?!

— Мечта должна быть бессмысленной.

— Пока что Америка тебя победила — заявила она, и заскользила губами к низу живота — но я знаю как тебе помочь…

После третьего круга, я собрался немного полежать, и ударно завершить свое приключение, натрахиваясь, так сказать, впрок. А потом заснуть, радуясь, что рядом кто-то теплый и приятный наощупь.

Да только Линдси, посопев мне в ухо минут пять, вскочила, и принялась одеваться. Я несколько
растерялся.

— Куда то торопишься?

— Спасибо, Грин. Это было прекрасно. Но мне нужно идти.

— Ты можешь остаться.

— Мне нельзя оставаться.

— И что это было?

— Мне хотелось трахаться.

— Настолько нескем?

— Питер, по котракту я не могу иметь секс со служащими базы. А вокруг одни мужчины, ходят и облизываются. Хорошо, что иногда приезжают посторонние. Иначе и не знаю, что бы я делала.

Я просто офигел. А она продолжала:

— Больше ни на что не расчитывай. Давай делать вид, ничего не было.

— Как у тебя все просто, Линдси.

— Питер, пойми, На базе пять тысяч самцов с членом наперевес. И все они, только и думают, как бы меня поиметь. Стоит мне уступить хотя бы одному, и совсем скоро меня будут трахать, где — нибудь на складе, целым взводом — может быть мне показалось, но глаза ее, в этот момент, мечтательно блеснули. Да она нимфоманка!

— Так что прощай — во время разговора она деловито одевалась. И в этом не было ни грамма эротизма — не забудь выкинуть презервативы.

И я остался один. Почесал затылок. Кажется, Петр Петрович, вами только что подрочили. Плюнул на американские закидоны и пошел в душ.

Вернувшись, я сложил одежду, немного прибрался, включил вентилятор под потолком на полную, выключил свет и закурил. У меня украли победу! Нет, больше никакого секса с военными!

Предаться полному самоуничижению, я не успел. Дверь вдруг беззвучно открылась, и сгусток тьмы из дверного проема двинулся ко мне. Я нащупал под подушкой рукоятку кольта, что сунул туда сразу после ее ухода.

Глава 16

Кабинки сортира, рядом со штабом американской военной базы, исписаны наскальной живописью не хуже, чем сортиры в каком — нибудь полку Таманской Дивизии Подмосковья. У меня даже увлажнились глаза, когда я увидел — «Айова 57–59». К чести американцев, это все было свежепокрашено. Но вполне читалось.

Я, направляясь на беседу с майором Эмерсоном, зашел отлить и задержался. Думаю, посетив сортир базы, любой шпион многое узнает и поймет. А мне было тупо интересно.

И я прочел, что «Сюзан- сука», «Коннектикут — Сайгон — Форева!», а незнакомый мне «Бернстайн — сосет». Стрелка, указывающая на унитаз, и надпись «Ищи Истину». Меня заинтересовала фраза «Эмерсон — большой кусок говна». Именно к нему на беседу меня пригласили. Впрочем, ждать что представитель РУМО пользуется популярностью глупо.

Вчера ночью, сгусток тьмы, бесшумно вошедший в мою комнату после ухода Линдси, сказал голосом Джонотана Оттама:

— Не вздумай пальнуть в меня, Питер.

Вытащил руку из-под подушки, и откинулся к стене. Я, вообще то, уже стал нервничать, что от Джо ни слуху ни духу. Кто его знает, может его там пытают в застенках. А нам с Хофманом, мило улыбаются. Но он просто объявился, сняв недоумение.

— А ты здесь откуда? Нам сказали что ты в госпитале.

— Я и лежу в госпитале, решил вот тебя навестить, да пришлось ждать.

— Ну и как там командование? Все по плану?

— Постой, Питер! Сегодня вечером, к тебе, зашла в гости Линдси Девенпорт. Судя по состоянию ее коленей, она до поздней ночи мыла у тебя полы! Ты намерен продолжить знакомство?

— Ни за что! — мне было даже несколько унизительно, рассказывать, что мной воспользовались.

— Да брось. Неужто, такой плохой секс? Или ей не понравилось?

— Секс как раз хорош. И ей понравилось. Более чем.

— А что же еще?! — Джо неподдельно удивился.

— Ты не поверишь, Джо. Мы даже не поболтали. Она просто оделась и ушла.

— Постой! Ты хочешь, что бы она говорила с тобой после секса?

— Да! Именно после секса!

— Значит, ты женщина, Питер. Я и до секса то с ними не разговариваю…

— Грязный негр.

— Унылый русский.

Заржать во весь голос нам помешала снова открывшаяся дверь. Только, в этот раз я разглядел в свете уличного освещения, из окна коридора, мужскую фигуру с винтовкой. И сказал не дожидаясь:

— Карл, просто зажги свет, и опусти ствол.

Щелкнул выключатель, и я зажмурился.

— Джо?! — удивился Хофман — я уже решил, что Грин убил мисс Девенпорт. А сейчас обсуждает с Юджином куда деть тело. Она так кричала…

— Ты правда так думал? — вылупился на него Джо, и наконец то захохотал. Я к нему присоединился, чувствуя, как меня отпускает.

— Да нет- посмеялся с нами Карл. — Просто Грин привел девушку, а немного спустя после ее ухода, я слышу мужские голоса. Могло быть, что к Грину пришли с претензиями. Я и решил, что моя помощь не помешает.

— Претензии? Здесь, на базе? — Оттам сделал фейспалм. — да ты ненормальный, Карл!

— Послушай, Джо. — сказал я — Карл родился в Германии, вырос в Германии, окончил немецкий университет. Ну с чего ему быть нормальным?!

— Научись сначала запирать дверь, Грин! — Хофман оседлал стул, прислонив карабин к стене — А потом умничай.

— Действительно, как тут с карабином не ворваться. Вдруг что интересное увидишь…

— Постойте, парни. Я и сам бы потрепался, но меня могут хватиться. Так что слушайте.

Джо рассказал, что его возвращение, и наше появление, стали тихой сенсацией. И пусть в Тихоокеанском регионе, от разного рода причин, ежегодно умирает двести — триста американских военнослужащих, целый патруль еще не уничтожали.

Но не успели ответственные лица решить, как поступить с информацией о гибели патруля, как до них дошло, что- же им привезли эти странные спасители рядового Оттама.

— Может, ты был прав, Питер — помолчав, сказал Джо — когда предлагал продать это дерьмо в какую — нибудь мастерскую. Ты даже не можешь представить, что тут сейчас творится. А я, все же, обычный негр, и не понял, куда вляпался.

Я встал с кровати, и полез в рюкзак. Достал флягу. Там болталось на дне немного бренди. Отпил, и протянул Оттаму.

— Да ладно, Джо! Что сдано, то сделано.

Он отпил, протянул флягу Карлу, и продолжил рассказ. Что сегодня вечером вокруг ангара выставили усиленную охрану. Документы из ящика, по фототелеграфу, передали в Вашингтон. Вдобавок ко всему, пока мы с вами, парни, были в джунглях, в Южном Вьетнаме произошло пять терактов. Красные с Севера убивают администраторов, и подорвали два моста.

Да и то, у красных в Ханое, на рынке крысиным мясом торгуют, а в Сайгоне несвежий хлеб бедным даром раздают.

Короче. Начальник базы прерывает участие в совещании высших командиров во Вьетнаме, и послезавтра возвращается. Командующий военными силами США в Индокитае, генерал Лайонел К. Макгарр, сворачивает плановую поездку, и прибывает в Сайгон.

Предложенная Оттамом версия недоверия не вызывает. Всех устраивает, что патруль погиб во время случайного столкновения. Именно поэтому и остальное выглядит вполне достоверно.

— Анкл Билл сказал, что решение о выкупе у вас центрифуг принято.

— Анкл Билл?(дядюшка Билл) — мы, с Хофманом, спросили одновременно.

— Вы же с ним познакомились! — усмехнулся Джо — капрал Билл Венцель. Главный человек на базе.

— А что полковник Корнхилл? — осведомился Карл.

— Полковник решает как, когда и где мы будем воевать. А как база будет жить, решает анкл Билл — засмеялся негр — формально у него есть командиры. Капитан Джонсон. Но он больше интересуется охотой или рыбалкой, и не лезет в отлаженное дело. Или сержант Браун- вы его видели, он забирал у вас тела убитых. Но сержант- умный человек, и понимает, что к чему. И просто не мешает Венцелю работать.

— Надо же, — Карл еще отхлебнул — как тут у вас все. Вроде бы сержант Браун столько знает про способы изнасилования рядового состава и других ругательств, что выглядит пупом земли.

— Ты даже не представляешь, насколько ты прав, насчёт выглядит, Карл- ухмыльнулся Оттам — Но подожди. Питер. Меня сегодня опрашивал подполковник Смит. Я случайно обозначил тебя как старшего. Так что договариваться о цене на центрифуги будут с тобой. Да, кстати. Трофейное оружие у нас выкупают. Винтовки за полцены, а автоматы по триста баков. А по центрифугам, анкл Билл просил передать, что бы ты не продешевил.

Я задумался. В голове вертелось что русская центрифуга стоит около шести тысяч долларов. Эти — всяко дороже. Но и нагличать…

— Ты знаешь, Джо, отдам за сколько дадут.

— Тебе виднее- пожал могучими плечами Джо- завтра, то есть, с утра, вас пригласят на беседу. Тебя, Карл, с подполковником Смитом. А тобой, Грин, займется майор Эмерсон. Основная цель их бесед- понять, что произошло в Камбодже, и как на это реагировать. Так что рассказывайте как договорились…


Майор Эмерсон, мужик лет тридцати — сорока, в остальном, очень похож на меня. Тот же рост, вес, и телосложение. Те же вкусы, на столике в углу стоит бренди. И, судя по всему, доверчив не больше моего. Наша беседа, впрочем, началась с перешучивания.

— Мистер Грин! Я уже все про вас выяснил.

— Про вас, майор, все написано во второй кабинке туалета, так что действительно, официоз не к чему.

Мы весло посмеялись, и майор пояснил, что меня хорошо знают на базе У-Тапао*. Они и рассказали ему мою историю. Но ему хотелось бы кое-что уточнить. И он взялся за меня всерьез. То- есть попросил рассказать, как я оказался в Сайгоне.

Я рассказал, что из-за драки с работодателем, оказался под судом. Деньгами снял претензии, но оставаться под угрозой вечного вымогательства, я не захотел. И решил перебраться в Сайгон, с целью попробовать добраться до Штатов, где натурализоваться.

Поскольку я не только беженец из Китая, но и стеснен в средствах, с радостью принял предложение заезжего немца, герра Хофмана. Он искал проводника, что проведет его маршрутом давней экспедиции. Надеялся разыскать останки родственника. Я помог ему экипироваться, и нанять машину с водителем. И мы отправились по маршруту той экспедиции.

К сожалению, водитель оказался уродом. Он, перевезя через границу, нас обокрал и бросил. Когда мы обследовали пограничные пещеры, он собрался и уехал с нашими деньгами, документами, и вещами. Подумав, мы решили пробираться в Сайгон.

Выйдя из джунглей, мы, совершенно неожиданно, столкнулись с красными китайцами. В скоротечной перестрелке, убили всех троих. Прыгнули в их грузовик, и уехали с места боя. Остановившись через пару часов, к своему полному изумлению обнаружили в грузовике, кроме груза, рядового Оттама, напоминающего моток веревки. Так он был связан.

Исследовав груз, и побеседовав с рядовым, приняли решение, вернуть тела погибших американцев на базу, а груз передать американскому командованию. Потому что дело политическое.

Что вчера и сделали.

Разговор занял больше трех часов. Я показал на карте маршрут, и примерное место стычки. Нет, сэр, мы переправились севернее Пном Пеня. Заезжать в столицу без документов… Похвалил Оттама за знание обстановки.

С какого — то момента, разговор стал напоминать беседу двух джентльменов за бокалом бренди. Я поинтересовался, какого черта по территории независимого государства ездят военные других государств.

Эмерсон рассказал, что принц Сианук**, ведет политику нейтралитета, и поэтому предоставил китайцам такие же права как и американцам. А американцы сейчас перевооружают армию Камбоджи. С поставкой разных ништяков и обучением. Поэтому, кто у них там по дорогам только не ездит.

Обсуждая центрифуги, Эмерсон старался понять, насколько мы осознали, что привезли. И был разочарован, тем, что я вполне представляю, что произошло.

— Министерство обороны намерено выкупить у вас все, что вы привезли из джунглей, мистер Грин — заявил майор в конце беседы — я склонен поддержать это намерение.

— Мне приятно, а, что вы не сочли меня шпионом — усмехнулся я — вечерам я в вашем клубе, приходите, опрокинем по стакану.

— Вас пригласит для беседы начальник базы. И с ним вы все обсудите.

При кажущейся простоте, беседа вышла изматывающей. Слава богу, разведчика интересовало вовсе не то, что мы от него срывали. Сами центрифуги — реальность, и это не какая то хитрая спецоперация красных, кто бы мы не были. К этой мысли он пришел самостоятельно. И сообщил мне об этом. С остальным мне самому придется как то разделываться.

Выйдя из штаба базы, я остановился, прикидывая как мне поступить. Решил отойти в сторону, к чему то типа курилки, и подождать Хофмана. Но он вышел буквально вслед за мной в сопровождении лейтенанта Стайерса.

— Ага! Тебя отпустили, Грин!

— Эти твои мечты, Карл, что хоть кто-то, кроме тебя, хочет надо мной насилия…

— Джентльмены- заговорил Стайерс- время обеда. Предлагаю обсудить все в столовой.

Мимо нас прошла группа девушек в форме. Среди них мисс Девенпорт. Мы, все трое, проследили, как они скрылись в дверях штаба.

— Скажи мне все же, Грин, что у тебя с ней произошло?

— Она воспользовалась моей неопытностью, романтичностью и доверчивостью.


* военная база США "У- Тапао"- база недалеко от Паттайи, Тайланд.

** Принц Нарадом Сианук — наследный принц, политический деятель, правитель Камбоджи. Весьма обласканный в США, Китае и СССР. В описанный момент, очень близок к США. Но, только что побывал с визитом в СССР. Однако, часть политической элиты страны, ориентирована на Китай. Поэтому правитель выдвинул концепцию нейтралитета. В связи с этим, на территории Камбоджи, отлично себя чувствовали самые различные силы. От вьетнамских партизан, до производителей наркотиков. Кончилось все диктатурой Пол Пота.

Глава 17

Пятнадцатого декабря, спустя три дня после беседы с майором Эмерсоном, мы пербрались в "Континентал". Все это время, по крайней мере днём, было в основном занято разговорами с военными, разной степени высокопоставленности.

Утешает одно, нас уже ни в чем не подозревали.

Как бы то ни было, нас принял начальник базы, полковник Корнхилл. Седовласый, несколько даже аристократичный дядя, напомнивший мне начальника «Полицейской Академии», из одноименной американской комедии. Он официально поблагодарил нас за возвращение погибших на базу. Сообщил, что утвердил оплату за наши трофеи, за исключением центрифуг. С этим, принимать решение будет генерал Макгарр. Он выразил желание с вами побеседовать, джентльмены. По возвращению генерала, вас уведомят о месте и времени встречи.

Отдельной песней стала еще одна встреча с капралом Венцелем.

Джо нас просветил, что анкл Билл, это тот самый человек, благодаря которому и осуществился план черных революционеров Лос — Анджелеса, по доступу к наркотрафику. И, если вы с ним поладите, парни, он может нам помочь добраться до штатов, армейским транспортом. Да и вообще — капрал, человек крайне полезный и информированный.

Уильям Венцель служит в Army Service Forces (вспомогательные войска, служба снабжения) уже больше пятнадцати лет. За время службы оброс фантастическими связями и возможностями. А вдобавок ко всему, он родной дядя одного из Лос-Анджелесских революционеров.

Оттам уверял, что Венцель — сочувствующий делу равноправия. Но у меня, даже от короткого общения с ним, возникло ощущение, что я общаюсь с серьезным хозяйственником, который не станет заморачиваться из-за глупостей, типо социального протеста. У него свои цели.

Исходя из этого, я и начал беседу. Предложил не терять время даром, а оценить оружие в пять тысяч. Глядя капралу в глаза, я пояснил, что все равно треть уйдет накладными и прочими расходами.

Все при этом присутствующие, отреагировали по разному. Хофман возмущенно фыркнул. Джо весело заржал. А капрал Венцель, вполне в стиле серьезного бизнесмена, как то неуловимо дал понять о неприятии такого подхода. Повергнув меня в ступор. Тем, что в легкую, не захотел понимать намек про откат в полторы штуки баксов.

— Грин у нас шутник, сэр — тем временем заговорил Хофман. — да и в оружии не разбирается. Но я, уверяю вас, вполне могу быть экспертом. Поэтому справедливая цена за винтовки и автоматы — двенадцать тысяч долларов.

Я, не скрываясь, крякнул от такой наглости. Я думал, что б/у оружие, сильно поюзаное, что то стоит только потому, что не будет стрелять в американцев. Поэтому так нагличать совершенно никчему.

Но Венцель и Хофман так не думали. И потом мы с Джо, больше часа, наблюдали азартную торговлю, в стиле одесского привоза. Оружие разложили на полу и тщательно обсудили.

Меланхолично хлебая пиво, я решительно не понимал, в чем смысл. Оттуда доносились фразы типа, поясните мне, сэр, как на боевое применения винтовки, с идеальным стволом и затвором, влияет царапина на прикладе? Мистер Хофман, вы слышали выражение товарный вид?!

Джо, посмеиваясь, мне сказал, что Венцель считает, что быстрые сделки всегда ведут к неприятностям. И ты зря, Питер, думаешь что это все уничтожат. Это передадут каким — нибудь нашим союзникам, по цене нового. Поэтому терпи, Грин. Ты уже облапошился.

Стороны согласились на цену в восемь тысяч триста долларов. На что я еще раз крякнул. Понятно, что две триста получает Венцель. То есть и на своем поле я был посрамлен этим домашним мальчиком. Что и Оттаму и Хофману доставило нескрываемое удовольствие.

Надо сказать, что Карл Хофман, ориентировался в американской военщине много лучше меня. Что тому причиной- бог весть. Но он, беседуя с начальником штаба базы, подполковником Смитом, незатейливо попросил предоставить нам в качестве сопровождающего рядового первого класса Оттама.

К моему удивлению, нам его мгновенно предоставили. И не просто так, а с виллисом. И теперь Джо наш официальный сопровождающий.

— Но как, Карл?

— Я попросил мистера Смита выделить нам рядового. Если задуматься, кроме Джо, ему нам и предложить нечего.

— Карлу не с кем пить пиво, Питер. Ты то его не любишь — наруливая джипом, заявил Оттам.

Капрал Венцель, выдал нам бумагу, что мы оттащили в штаб. Пока Карл занимался бюрократией, я, на входе, в очередной раз, столкнулся с мисс Девенпорт.

Мы, то там, то тут, сталкивались, и ее неприступный вид меня искренне веселил. Я с удовольствием ее не замечал так, что любой, обративший внимание, понял бы, что я ее не замечаю. На что она становилась еще неприступнее. Но, столкнувшись нос к носу, я вежливо снял шляпу:

— Мисс Девенпорт!

— Ты специально мне все время попадаешься, Грин? — достаточно резко спросила она.

— Что вы, лейтенант! Мне кажется, вы куда то уезжали, вас не было видно в последнее время…

Похоже, я все же обиделся на нее. Потому что никого смысла ее дразнить не было. Да и не нравится она мне, по большому счету.

— Грин! Ты постоянно лезешь мне на глаза! Пора уже успокоиться!

Я не смог сдержаться:

— Я?! Лезу на глаза? Ни секунды не думал об этом! Линдси, тебе пора признать, что это тебя тянет ко мне, как Еву к змею. Пригласи мня уже к себе, помоги расправить кольца!

— Оставь свои фантазии, Грин! — она стала еще холоднее — лучше скажи, вы еще долго здесь болтаться будете?

— Мы сегодня переселяемся в отель «Континентал», если тебя это интересует. Я надеялся переговорить с генералом Макгарром, но он что то задерживается…

— Ты, встретишься с генералом?! — похоже, мисс Девенпорт воспринимает генерала наместником бога на земле. Потому что она посмотрела на меня как на святотатца, и заявила:

— Грин, генерал не станет разговаривать с каким то гражданским, даже если он из госдепа! Для этого — у него есть заместители.

— Предлагаю пари, Линдси. На то, что в ближайшее время я переговорю с ним. Проигравший, обмазывает противника кленовым сиропом, и тщательно облизывает. А потом наоборот.

— Сначала облизывает, а потом обмазывает?

— Я рад, что ты согласна.

— Что бы ты не говорил, секса у нас не будет.

— Не страшно. Но, на всякий случай, Линдси. Отель «Континентал», номер четыреста три.

Тут появился Хофман, в сопровождении лейтенанта Стайерса, и я вежливо поднял шляпу, прощаясь.

— Мисс Девенпорт, Питер — подходя поздоровался Девид.

— Привет, Девид — поздоровался я. Линдси не здороваясь, развернулась и пошла по своим делам.

— Генерал Макгарр просил передать вам с Карлом приглашение на обед, послезавтра, у него на вилле.

Мы переглянулись с Хофманом, он кивнул.

— Конечно, Девид — глядя в спину уходящей мисс Девенпорт громко ответил я — только, лейтенант, мне вдруг почудился вкус кленового сиропа.

Она отошла не так далеко, поэтому все слышали, как она возмущенно фыркнула. А мы, пожав руку Сайерсу, пошли на парковку. Там нас дисциплинированно дожидался за рулем Джо. Мы уселись в джип, и сообщили Оттаму, что едем покупать Хофману приличный костюм. А то ходит как унылый турист, в приличное общество не покажешься.


Спустя два дня, Джо привез нас с Хофманом к генералу Макгарру в семь вечера. Дом расположен на большой территории с садом и прудом, в фешенебельном районе Сайгона. Оставив Оттама с джипом на парковке возле ворот, мы прошли в дом, куда нас проводил адъютант командующего. В доме нас встретил сам хозяин, одетый в партикулярный костюм.

Генерал МакГарр, официально, руководит консультационной группой американских военных советников в Индокитае (MAAG Vietnam). Хотя, нужно признать, к шестидесятому году, скромное военно-техническое сотрудничество, переросло в серьезное военное присутствие. И генерал командует достаточно крупными силами, размещенными в регионе.

Кроме хозяина, мы были представлены двум джентльменам. Джозефу Мерриту, из ЦРУ. И, Говарду Кримсону, из Госдепартамента США. Все присутствующие, выглядели серьезными людьми, наделенными нехилыми полномочиями.

Впрочем, я ожидал чего то подобного. А Хофман, судя по всему, на подобного рода тусовках не раз бывал, поскольку очевидно чувствовал себя в своей тарелке.

Мы успели перекинуться лишь парой вежливых слов, как были приглашены настоящим дворецким в столовую. Расселись за столом и приступили к обеду.

Генерал пояснил, что у него повар- француз, да и сам он предпочитает французскую кухню. За едой разговоры шли о вещах посторонних. Хотя, джентльменов весьма занимал наш эпический поход сквозь джунгли северо- западной Камбоджи. Но, за столом, речь шла скорее о спортивном содержании мероприятия. Сколько проходили в день. Как пробирались через болота, и прочее.

У нас, достаточно деликатно, поинтересовались планами. Хофман рассказал про своего погибшего дядю, предвоенную археологию, и своё желание поработать в библиотеках и архивах Сайгона, в поисках следов. А я сообщил, что составлю Карлу компанию. А потом подумываю перебираться в Штаты или Европу. И все это, под весьма изысканное меню.

Нам последовательно подали. Нисуаз, галеты, но не сухари, как можно подумать, а что то типа гречишных блинчиков, с куриным рулетом. Потом Vichyssoise, косуле. А в завершении, раклет, и крем-брюле — это не мороженое, а заварной крем с карамельной корочкой.

Настоящий разговор начался, когда мы все перебрались на открытую веранду, с видом на пруд, и синеющие вдали горы. Каждый налил себе алкоголь по вкусу, я взял коньяк, а Хофман виски. Уселись в удобные кресла, закурили. Я обнаружил в деревянной коробке на столе, кроме сигар, пахитос и сигарилл, пачку Мальборо, и умилился. А потом заговорили хозяин:

— Мистер Хофман, мистер Грин! Лидеры нашей страны, уходящий президент Эйзенхауэр, и вновь избранный президент Кеннеди, неоднократно заявляли о борьбе с красной угрозой, в любом месте, где она обозначится. В этом они заручились поддержкой всего свободного мира. С этой точки зрения, подтверждённая информация об участии демократического государства в создании ядерного оружия Китая, может повлечь за собой непредсказуемые последствия. Вплоть до резолюции Совета Безопасности ООН, с требованием вывести объединённые вооружённые силы с полуострова. Впрочем, Говард — он кивнул на госдеповца — введет вас в курс.

— Как вам, джентльмены, должно быть известно, ситуация в Индокитае крайне неустойчива. — Откашлявшись заговорил мистер Кримсон — Исходя из этого, позиция лидера Камбоджи, принца Сианука, заявившего о нейтралитете, нашла широкую поддержку и понимание в Соединённых Штатах. Однако, все большее беспокойство вызывает активизация в стране прокоммунистических сил. Не секрет, что помощь этим силам оказывает Китай. Несмотря на присутствие в регионе американских войск, наши ресурсы не бесконечны. И обеспечить американские интересы ещё и в Камбодже, по ряду причин — проблематично.

— В этих условиях — подхватил цереушник — Америка придерживается стратегии поддержки своих союзников. На западе и севере Камбоджи сейчас компактно расположились выведенные в пятьдесят седьмом году из Тайланда войска Чай Кан Ши. Гоминьдан, как вы знаете, после военного поражения в Китае, вывел войска в Бирму, Тайланд, Лаос и на Тайвань. По ряду причин, часть этих сил переместилась из Тайланда в Камбоджу. И мы намерены оказывать им всяческую поддержку.

Я слушал их и думал, что они все не верно оценили. Они думают, что гоминьдановцы недопустят в Камбоджу красных. Но дело в том, что огромные деньги, независимо от происхождения, всегда оборачиваются политикой.

В пятьдесят седьмом году, в Тайланде, чуть не свергли монархию. Собирались учредить республику. Окопавшиеся в глухих местах страны гоминьдановцы, решили конвертировать свои наркодоходы во власть. Именно тогда, впервые, власти Тая жестко вычистили страну от наркопроизводства.

Как это было, можно представить по событиям, что случились в Тае в нулевые годы, двадцать первого века. Разжиревшие на наркодоходах дельцы, в очередной раз попробовали подвинуть монархию. Та, в ответ, сообщила стране, что нация под угрозой вымирания из-за наркотиков. И монархия готова заняться здоровьем людей. А потом публично предложила всем причастным к наркоте, добровольно сдаться полиции, и понести заслуженное наказание. Кое-кто сдался.

Тела остальных вдруг стали находить на городских свалках. Масса полицейских, чиновников и политиков оказалась в тюрьме. Пытавшихся бежать из страны — отлавливали, и, позже, тоже обнаруживали на свалках.

Антинаркотическое законодательство Тайланда- наверное, одно из самых свирепых в мире.

Видимо, и сейчас случилась что то такое же. Только еще более зверское. Потому что китайцы- националисты вынуждены были бежать из Тая куда глаза глядят. И часть из них осела в Камбодже.

Ничем хорошим это не кончится. Дурные деньги и здесь сыграют с гоминьдановцами дурную шутку. Потому что и в Камбодже они попробуют захватить власть путем переворота. И Нарадом Сианук, не найдет другого выхода, кроме как обратиться к Китаю. А Китай предоставит ему Пол Пота*. И этот видный марксист уничтожит за пару лет несколько миллионов человек. Ну и наркобаронов заодно. А уж то, что они заодно политические противники Коммунистической Партии Китая — случайность, право.

— Принц Сианук, прислушался к нашим рекомендациям, и позволил гоминдану разместиться на севере и северо — западе страны, в качестве заслона от красной угрозы — подтвердил мои умозаключения мистер Скрайтон — поэтому, случившуюся историю, можно удачно использовать. Мы намерены сообщить, принцу, что это гоминьдан захватил центрифуги.

Хофман, как я видел, сумел сохранить покерфейс. Видимо, и у меня это получилось. Хотя и с трудом. Но снова продолжил генерал:

— Таким образом, джентльмены, если вы пообещате, не разглашать случившееся, нам останется только решить вопрос компенсации за ваши, такие опасные трофеи. От имени Соедененных Штатов я сообщаю вам, что мы готовы заплатить двадцать тысяч долларов…

Усаживаясь снова в джип, что бы ехать обратно в «Континентал», мы с Карлом были задумчивы. По разным, впрочем, причинам. Выехав за ворота, открытые перед нами солдатом — караульным, Джо поинтересовался, как все прошло.

— Все нормально, Джо. Теперь мы к этим железкам не имеем никакого отношения. — ответил я- теперь осталось с родственником Карла разобраться, и можно валить уже из Вьетнама.


* Пол Пот — вообще то, это псевдоним. На самом деле его звали Салот Сар. Член коммунистической партии Франции, народно — революционной партии Камбоджи, и Китайской Коммунистической Партии. Вернейший последователь и ученик Сталина. С подачи принца Сианука, и китайской коммунистической партии, возглавил правительство Камбоджи в 1976 году, свергнув устроивших переворот прогоминьдановских и проамериканских военных.

Глава 18

Прошло десять дней, после беседы с генералом МакГарром. Съехав с базы, и оглядевшись в Сайгоне, я решил не ходить в отель «Мажестик». И отсоветовал Хофману, собравшемуся пройти на ресепшн, и попросить проинформировать, когда ожидается господин Гремниц. Для того, что бы не упустить профессора, я договорился с китайцами.

Китайцев в Сайгоне много. Есть целый Китайский Квартал. Они плотно заняты в сфере услуг, и, как правило, весьма информированы. Договориться с одним из серьезных представителей диаспоры, было не сложно. И я, раз в пару дней, пью чай на заднем дворе магазинчика одежды. С его владельцем, Таном Чуанли. Он, за пятьдесят долларов, согласился собрать и отслеживать информацию. Еще столько же он получит, когда немцы объявятся. И мы регулярно, попивая чай, обсуждаем положение дел в Китае и обстановку в мире.

Слушая его я мучался подозрением, что председатель Мао тайный троцкист. По крайне мере, в изложении господина Тана, да и нашего Джо, весь этот маоизм- переиначенные на китайский лад, и развитые идеи Троцкого.

Как бы то ни было, даже в досужих разговорах, уже видны черты будущих реформ в Китае, что готовит Мао, и которые стартуют как раз с его смертью. Модернизация государства, с опорой на иностранный капитал и технологии. Со всеми, сопутствующими реформам болячками. Что то такое же, затевал и Горбачёв. Но не вытянул чисто политически.

Я прихлебывал чай и вспоминал, что однажды, в конце нулевых, у меня случилась дискуссия с одним патриотом. Который гордо заявил мне, что более грандиозной коррупции чем российская, нет нигде.

Это у патриотов больное. Все- все, даже коррупция, должно быть у нас самым-самым. Он тогда счел себя оскорбленным, когда я пояснил, что в Китае коррупция на несколько порядков круче. Начал мне напоминать про какие- то миллионы долларов, какие то транши МВФ, олигархов и Чубайса…

А я ему рассказал, что в Китае, в начале нулевых, за раз спиз@или больше тридцати ярдов баксов, выделенных МВФ на развитие сельского хозяйства. Искали все. И китайское правительство, со всеми своими охранителями, и Интерпол, и ЦРУ, и Моссад с сигуранцей. ТРИДЦАТЬ МИЛЛИАРДОВ ДОЛЛАРОВ. Как пачку сигарет в ларьке. Сперли и концов не найти. И это лишь один эпизод.

Это упоротый российский патриот считает, что достаточно дрочить на портрет Сталина, и по всей стране заколосятся бутерброды с микояновской колбасой.

А китайские патриоты, четко видели взаимосвязь между вот этими пропавшими деньгами, и появлением компании Алибаба, к примеру. Или, между тем, что все, вплоть до должности министров в китайском правительстве, продаётся, а компания Аппл строит в Китае завод..

Взамен обывателю показывают могучую армию(интересно, с кем она воевала? Вьетнаму продула на раз. Очень могучая!). Показывали космос, крупнейшие мировые компании в партнерах, и все, что ласкает сердце обывателя. В то время, как экономика страны развивается по всеобщим законам. Частью которых, к сожалению, является и коррупция. И без всякого особого пути. Особый путь- это опять же, для обывателей.

В то время как в России, со всей очевидностью, в который раз, победила ментальность охранника «Пятёрочки», в Китае, лидеры страны с такой ментальностью боролись. То есть КПК, как раз была занята тем, что бы всю такую, как бы патриотическую шушеру, не допустить до управления страной.


Попытки были. Это когда мэр одного китайского города, и, надо же, долларовый миллиардер заодно, взялся претендовать на место главы КПК. И даже попробовал протащить свою кандидатуру через съезд. С криками — коррупция, страна гибнет, Америка нас захватит. Ну, в России все отлично знают, что нужно орать. Расстреляли болезного, как раз за коррупцию. Редчайший случай, когда я согласен с приговором. Хотя, конечно, не согласен. Как то не по китайски. Пусть бы жил и бесился, козлина.


Вот такие мысли мелькали у меня в голове, пока я беседовал с Таном Чуанли, китайцем, владельцем магазина одежды напротив Южных Ворот рынка Бен Тхань. Знакомство с ним состоялось в первом же моем появлении в Сайгоне. Мы с Хофманом купили у него одежду.

А на следующий вечер я уже приехал специально для беседы с ним. Хофман с Джо уехали на Центральный Телеграф. Карл решил позвонить отцу. А я вежливо попросил у господина Чуанли уделить мне немного времени.

Ритуал знакомства у китайцев сложен, но понятен. Ты, в процессе неторопливой беседы, называешь место, откуда ты, и семью, из которой вышел. Обязательно называется родственник, занимающий самое высокое положение. И сопоставляешь с аналогичной информации от собеседника. Так сразу же выясняется, кто здесь главный. Будь я даже официальный долларовый миллионер, то, что я сирота без родственников, делало меня младшим партнёром в переговорах. Но я и не претендовал.

Определившись со статусом сторон, нужно рассказать об успехах своей семьи и отдельных ее представителей, и своих достижениях. А потом уже переходить к более приземлённым вопросам.

Уважаемый Тан, в этом отношении традиционен. И каждую нашу встречу мы подолгу обсуждаем перспективы его старшего сына, работающего в китайском представительстве где то в Африке.

Вообще, разговаривать с этим дядей мне интересно. Он, зачастую даёт занятные оценки и в политике, и в быту. Но интересует меня, понятно, не это.

Никакие немцы в Сайгон пока не приезжали. Ни морем, ни из Камбоджи, ни с севера, как здесь говорят о красном Вьетнаме. Не волнуйся, молодой Ши, они не проскользнут.


Карл, нужно сказать, меня забавлял. Во мне крепло подозрение, что он впервые оказался предоставлен сам себе, без надзора родни или прислуги. И искренне этим наслаждается. Они с Джо, пока я бегал с неотложными вопросами — сибаритствовали. Ездили в Вунг — Тау, на рыбалку и поплавать в море. Куда то мотались охотиться на крокодилов. Джо, приданый нам, как гостям, а когда мы съехали, выделенный для нас капралом Венцелем, проводил почти все время с нами.

Меня умилила система службы рядового состава американской армии. Оказывается, рядовой, не занятый службой, то есть обычной армейской работой, типа патрулей, караулов, охраны, обслуживания и освоения техники, или полевых занятий, имеет право, в шесть тридцать вечера, покинуть расположение, и заниматься чем заблагорассудится. При условии что он будет на утреннем построении.

Этим правом рядовые регулярно пользуются, разъезжаясь вечерами с базы. Основная проблема, что обсуждается в связи с этим, — в форме проводить время в Сайгоне, или рекомендовать бойцам переодеваться в гражданское?

Об этом мне рассказал сам капрал Венцель. Он выразил желание со мной переговорить, и мы приятно посидели в небольшом кафе, на бульваре Соммы.

Попивая Бордо, анкл Билл поведал мне, что наше знакомство началось неправильно. И он считает, что это нужно исправлять. Мою легкомысленность и торопливость в сделках, в его глазах, с лихвой искупает то, что я сразу предложил ему треть от суммы. Это произвело на него впечатление. Я покаялся и объяснил, что плохо ориентируюсь.

— Ничего страшного, Питер. Просто имей ввиду, такой темп обсуждения деловых вопросов выглядит подозрительно. И на будущее, что бы не вгонять меня в искушение. Я беру десять процентов.

Мы оба ухмыльнулись. Вспоминая снисходительные взгляды Карла и Джо.

После этого он поинтересовался планами и нуждами. Я не многое могу, пояснил он, но все что в моих силах, я для вас сделаю.

И я рассказал, про родственника Карла. Хофман считает, что какие то сокровища — апокриф. Но, Билл, если нет, то хотелось бы на вас полагаться. Как и на возможность оперативно свалить из Вьетнама. У вас, мистер Венцель, наверняка есть план на такой случай.

Короче, мы поладили. И расстались преисполненные.

В принципе, кроме ожидания, дел у нас не было. Мы отоспались и отъелись, и встроились в местные особенности.

То есть однажды, к нам троим, сидящим в кафе на набережной, подвалил прыщавый американский лейтенант, и потребовал от Джо, убираться. Потому что рядовым, вдобавок черным, делать в кафе нечего.

Сайгон совершенно не расистский город. В конце-концов еще пять лет назад здесь стоял полк французских, сенегальских стрелков. Но Джо тогда без звука свалил. И мы поехали к господину Тану, и одели Джо в костюм. Надо сказать что спортивный, высокий негр, одетый с иголочки, производил на местных дам оглушающее впечатление. Вызывая у меня искреннее веселье.

Джо, тем временем, рассказал, что моя репутация на базе под угрозой. От публики не укрылись твои, Питер, шашни с лейтенантом Девенпорт. А она, на все-все расспросы отвечает столь двусмысленно, что кое кто даже заподозрил что ты или импотент, или педик, Питер! Тут уж Джо заржал на весь двор отеля «Континентал», где мы вкушали апперетив.

— Боже мой, какая неблагодарность! — хмыкнул я — теперь ты понимаешь, Джо, что ей не только понравилось, но она еще и не хочет, что бы я достался еще кому-нибудь.

— Тебе и вправду плевать, если бы окружающие считали что ты педик?

— Знаешь, мне важно, что никто никогда не скажет, что я трус. Или, что я не держу слово… А что касается ориентации… Женщины, в обществе педиков, мало того, что не обороняются. А хотят доказать, что уж в этом то, женщины лучше. Тут то и приходит момент, прикинутся… эээ … троянским конём. И удивить их своим, трояном.

— Напомни мне, Питер, если я забуду, что я решил никогда не замышлять на русских. Оглянутся не успеешь, а тебя уже грохнули, и твоя баба убеждает русского, что женщины лучше…

— Ты лучше скажи, Грин, что ты думаешь делать в штатах? — спросил Хофман. Я давно заметил, что наш Карл как-то нервничает, когда наш трёп сворачивает на темы секса. И не отказал себе в удовольствии его подразнить.

— Я подумываю устроить в Лос — Анджелесе выставку коллекции секс-игрушек и приспособлений викторианской эпохи.

— С рекламой не помочь? — булькнул смешком Джо.

— Откуда у тебя эта коллекция? — пошёл пятнами Хофман.

— Пфф… у меня есть немного свободных долларов! Джо, поможешь мне с мастером по металлу? Есть такие в Лос- Анджелесе?

— Поверь, Питер, здесь нужен ювелир! — оживился Оттам — Я как раз знаю одного парня. Пока я служил, он должен был выйти из тюрьмы. Делал золотые британские соверены, лучше настоящих. По глупости попался. Покупатель обанкротился, а судебные приставы…

— Грин! Ты хоть когда нибудь будешь серьёзен?! — вышел из себя Карл.

— Так, Джо, с этим нужно что то делать. Ты сможешь пригласить к нам трёх девушек класса супер, что скрасят каждому из нас одинокую ночь?

— С чего ты решил, что я соглашусь …эээ… с проституткой? — бедолага Карл, покраснел как маков цвет.

— Если ты, Карл, хочешь на меня рассчитывать и в будущем, то я прошу тебя. Сейчас приедут девушки. Не сопротивляйся. Они все сделают, правда, Джо?

— Уже бегу. И полегче, Карл. Никаких проституток. Это скорее гетеры.

Дело было вечером, поэтому спустя двадцать минут, Джо вернулся в сопровождении роскошной брюнетки, скорее испанского типа. Хотя и азиатское было в ее чертах. Очень эффектная девушка! Вдобавок, как я понял, Оттам ее проинструктировал. Потому что она немедленно, и очень весело уставилась на Хофмана, который выглядел как загнанный в угол зверь:

— Это тебя зовут Карл? — заговорила она весьма приятным голосом — меня зовут Чань, не бойся, я не кусаюсь. Покажешь мне свой номер?

И она увела Карла за руку к лифту.

— Я понимаю, почему ты привел только малышку Чань, Джо. Никакой неразберихи. Но я вовсе не тот, кем меня пытается представить Линдси.

— Я знаю, Питер, поехали. Нас ждут.

В общем, всю ночь мы провели на вилле, в Чолоне, в обществе прекрасных дам. И вспомнили про Карла только утром, вернувшись в отель. Да и то, потому что он, с абсолютно довольной физиономией, шлепнулся за наш стол. Где мы предавались ленивому завтраку.

— Вы где пропадали? — спросил он, стащив из моей тарелки круассан, и отпив из чашки Джо большой глоток кофе.

— Да так — лениво ответил я. Ночь выдалась все же бурная- в гостях, в Чолоне.

— Парни! — Хофман отвлёкся на официанта, которому сказал принести сразу большой кофейник, а не бегать с чашками — вы люди опытные, поэтому не могу не спросить. Шесть раз — это мало?

Джо как то придушенно пискнул, а я встряхнулся и пригляделся к Карлу. Он бы совершенно доволен.

— Как тебе сказать, Карл… Нет, не мало. Средний негритянский уровень. До русских, конечно не дотягиваешь…

— Слушай, Карл. Как так вышло, что ты дожил до двадцати пяти, и впервые трахнулся лишь во Вьетнаме — откашлялся Джо.

— Вовсе не впервые — Хофман стащил с моей тарелки второй круассан и намазал вишнёвым джемом — но в университете все было как то наспех и суетливо. Никакого удовольствия. А Чань, она такая…

— Полегче, Карл! Ты помнишь, что тебя ждёт невеста? Как ее, кстати зовут?

— Катарина Гогенлоэ — он беззаботно пожал плечами — это родители, ещё в детстве договорились. Мы росли вместе. Она мне совершенно не нравится. А уж по сравнению с Чень…

Я не стал слушать рассказ о преимуществе вьетнамских гетер перед немецкими аристократками, а пошёл отлить. И, возвращаясь обратно во внутренний двор отеля, где мы завтракали, нос к носу столкнулся с уоррент- лейтенантом Девенпорт:

— Грин! Я как раз тебя ищу! У меня к тебе дело.

— В мужском туалете или в женском?

Будет она ещё про меня сплетни распускать!

— Фу, Питер. Мне нужна твоя помощь.

— Что угодно, Линдси. Но одно условие. Ты разденешься.

— Грин, ты самый мерзкий и отвратительный тип что я видела!

— Ты права. Может, хотя бы блузку?

По ее изменившемуся лицу я понял, что уже достаточно. И сказал, что внимательно ее слушаю.

И она рассказала, что Women’s International League for Peace and Freedom (WILPF), Международная женская лига за мир и свободу — прислала во Вьетнам делегацию из пяти женщин. Ну, чистая политика. Фотографии с солдатами. Моральная поддержка женщинам, что служат Америке. И все это, в сопровождении фотографа. Но завтра Рождество. А с делегацией приехала подруга Линдси по Гарварду. Некая Айрин Паттерсон. Дочь конгрессмена, и вообще выдающаяся девушка.

Она остановилась здесь, Континентал Палас. И решительно не понимает, как отпраздновать Рождество вдали от дома. На базе публика все же, несколько грубовата. И мисс Девенпорт пришла в голову идея. Она вспомнила, что в Континентал Палас остановились эти двое. Грин и этот милый мальчик, Хофман, да? Давайте посидим сегодня вечером здесь, в ресторане? Только, Грин. Ничего не будет. Понял? И не берите этого своего негра, ладно?

— Джо Оттам мой друг, Линдси — холодно сказал я — поэтому ничего не выйдет.

— Ты
тупица, Грин! Я вовсе не расистка, да и Айрин тоже. Просто хочется провести тихий вечер без солдатских шуточек.

— Хм. Тогда лучше тебе избавится от меня. А мистер Оттам … больше подходит.

— Как знаешь. Значит, закажешь столик? Мы сейчас спустимся сюда, и я вас познакомлю.

Она упорхнула, я сразу пошел к метрдотелю, договариваться о столике на вечер.

Скажи нам кто-нибудь, мы бы не поверили, что такая невинная ерунда, как вечер, проведённый в ресторане с двумя американками, все усложнит, и заставит изменить планы.

Глава 19

Утро после празднования рождества в отеле, я встретил в меланхолии. Уорент-лейтенант Девенпорт, оказалась глуха голосу разума, и проигранному пари. И отказалась скрасить мою одинокую ночь. И сколько я не прижимал ее в танце, сколько не шептал на ушко милые глупости, она осталась железной леди. Нет, Грин, я же тебе сказала, ничего не будет. В общем, исполненный комплексов и зависти, я наблюдал сцену прощания Джонатана Оттама с Айрин Паттерсон.

Насколько я могу судить, опытная Линдси, сберегая подругу от соблазнов, решила познакомить ее с Хофманом. Как я понял, он показался ей ботаником, что не станет лезть к девушке с глупостями. Ну а меня, она решила взять на себя. Всячески, кстати, подразнивая весь вечер.

И только вечером, появившись в ресторане, она поняла, что это фиаско. Ибо Хофман явился в обществе Чань, и был не намерен отвлекаться. Так и получилось, что кавалером у дочери американского конгрессмена, весь вечер, был негр Джонатан Оттам.

Нужно заметить, что они друг другу сразу понравились. Еще утром, за завтраком. Когда Линдси нас всех познакомила.

Айрин — очень симпатичная блондинка, хрупкая и изящная. Мягкий овал лица, темные глаза, короткий нос, чувственные губы. И — громила Джо, высокий, широкоплечий, длинноногий, и страшно обаятельный.

Легкий разговор, что завязался, был для меня почти катастрофой. Болтовня молодых людей — это всегда обмен сигналами типа «свой- чужой». Нынешние времена, ничем не отличаются от других. И Линдси и Джо, и Айрин, и даже Хофман тут же принялись обсуждать, какие то кинофильмы, какие то песенки, и какие-то ещё вещи, о которых я не имел не малейшего представления. Звучали имена Джейн Мейнсфилд, Лесли Карон, Грейс Келли, Джеймс Дин, Френк Синатра.

Грин, ты под какой корягой прятался, если не знаешь Бетти Пейдж*? Ссылка на жизнь в Красном Китае помогла мало. Спасло только то, что и Хофман, к счастью, путал Элвиса Пресли с кем то там ещё.

Замялось, в общем. Но я подумал, что может быть мисс Девенпорт не так уж и не права, избегая лишних разговоров. Воистину, молчи, и никто ничего не подумает.

Мисс Паттерсон оказалась веселой и приятной собеседницей, и совершенно не напряжной компаньонкой. Тем более, что их с Джо сразу потянуло друг к другу.

А меня очень подкупило, что она совершенно не заметила некоего оксюморона в том, что дочь конгрессмена от Иллинойса, завтракает за одним столом с чернокожим. Больше того, кажется, он ей ещё и очень понравился.

Так что, когда они, увлечённые весь рождественский вечер друг другом, как бы незаметно ушли, я не очень удивился. И я даже видел, как мисс Девенпорт предприняла несколько попыток Айрин вразумить…

В общем, я сидел в отельном кафе, с видом на Сайгонскую Оперу, и смотрел как она, закинув Джо руки на шею, нежно его целует. Он усадил ее в такси, и, с глупой улыбкой смотрел вслед, пока этот Ситроен не скрылся из виду. Только потом он повернулся, увидел меня в витрине кафе, и, помахав рукой, направился ко мне.

Из застольной болтовни, вчерашним вечером, я понял что Линдси и Айрин некоторое время вместе учились в Рэдклифф-Колледже, в Гарварде. А уж потом Линдси училась телефонии. А Айрин пошла в благотворительность. Слушать их байки про учебу было интересно. Тем более что и Чань, оказывается, закончила Французскую Школу Сайгона, и им было о чем потрещать. Джо с Хофманом, не замолкавшие с шуточками и бугогашечками, очень выгодно их подчёркивали. Мне осталась роль сурового молчуна. Что я и исполнял, ловя иногда ехидные взгляды.

И теперь, глядя на Джо, я мрачно думал, что, в отличие от него, прекрасно выспался.

— А Карл не появлялся?

— Закажи кофе, Джо. Он тут же объявится.

— Уверен?

— Примета верная.

Впрочем, Карл и Чань появились тут же. Не присаживаясь, Хофман пояснил, что проводит девушку на такси, и вернётся, заказывайте и на меня.

Мы сделали заказ, и Джо рассказал, что Айрин, и остальная делегация, поедут сейчас на базу Донг Там, что к востоку от Сайгона. Но к вечеру вернутся. Давай Питер, в оперу сходим? Я не успел ответить, как за стол шлепнулся Карл. А потом ко мне подошёл официант с серебряным подносом:

— Мсье Грин, вам, с курьером, доставили это письмо. Ответ будет?

В коротенькой записке, господин Чуанли, на английском, сообщал, что господин Гремниц, вчера поздно вечером, прибыл в Сайгон, и поселился в отеле «Мажестик». Я протянул записку Карлу, и ответил официанту, что сам встречусь с отправителем.

— Значит так, парни, вы пока отсыпайтесь, а я съезжу узнаю, что к чему. А потом сгоняем на базу. Анкл Билл обещал помочь. Может что умное посоветует.

При встрече, я сразу протянул уважаемому господину Тану сто долларов. Вдвое, от того что обещал. Цветисто заявив, что любое дело делается хорошо, если попросить о помощи людей, знающих жизнь лучше тебя. Тем более что всегда можно быть уверенным, что никто не узнает, что ты был не один. Мы с господином Таном отлично поняли друг друга, и, как обычно, уселись пить чай на заднем дворе.

Сначала обсудили, что перевод старшего сына господина Тана из Намибии в Египет — очевидное повышение, с широкими перспективами. А потом он рассказал.

Гремниц приехал в сопровождении троих вооруженных немцев, на двух машинах. Заселился в люкс на втором этаже. Его спутники поселились в крыле для обслуги, сопровождающей гостей отеля. Все трое в одной комнате. Кроме багажа, у них были с собой четыре больших ящика, опечатанных таможней Камбоджи, и оформленных как транзитный груз. В ящиках гробы.

Какому то любопытствующему, немцы по секрету рассказали, что решили заработать на сандаловом дереве. Заказали и изготовили в Камбодже из него гробы, которые набили хламом с рынка. И останками какого то немца, погибшего в тех местах много лет назад.

Всем и так понятно, что это контрабандный вывоз сандала. Он сейчас, в штатах, продаётся по шесть тысяч долларов за килограмм. Сегодня утром поместили ящики на таможенный склад для погрузки на пароход, идущий в Гамбург. Судно ожидается через неделю. Сайгонским таможенникам заплатили триста долларов- нормальная такса за такую контрабанду.

Общий вес ящиков- триста семьдесят килограмм, или восемьсот пятнадцать фунтов. Вот, молодой Ши, точное место, с номером склада и номерами накладных. Он протянул мне бумажку.

Я уехал спустя еще пятнадцать минут, допив чай, и договорившись о дружбе и сотрудничестве, если что.

Из отеля, хоть и с трудом, но дозвонился капралу Венцелю. Но все равно, приехав на базу, пришлось ожидать почти два часа, пока он не освободится.

Действие выданных нам пропусков истекает в конце месяца, так что мы не особо прятались. Лениво наблюдали хозяйственно — грузовую суету американской военной базы. Не знаю как у Хофмана, у меня впечатления остались самые положительные. Все быстро, четко, без волокиты и особых ругательств.

Устроившись, наконец, в закутке капрала Венцеля, мы изложили причину появления. Так мол и так, сэр. Негодяй, покушавшийся на нашего Карла, прибыл в Сайгон. И мы хотим его слегка наказать. То есть увести у него груз. По непроверенным данным- это какой то клад допотопных времен, добытый еще до войны. Но, в самом худшем случае, уведем у него контрабандный сандал. Нужна ваша консультация и некоторая помощь.

Насчет Хофмана, я капрала уже просветил. Поэтому он не удивился, а поинтересовался, что мы хотим сделать.

Еще в Камбодже, да и потом, мы много обсуждали ситуацию. Общим были два пункта. Жестко побеседовать с герром Гремницем, и посмотреть что там за сокровища. Но даже очередность, тоесть что сначала, а что потом, вызвала у нас жаркие споры.

Мне повезло, что оба моих оппонента были дезориентированы любовными похождениями, и я смог настоять на своем:

— Я думаю проникнуть на таможенный склад, и изучить содержимое груза, сэр. Убедившись в его ценности, попробовать подкупить таможенников, и этот груз вывезти. Нам понадобится ваша помощь. Насколько я знаю, часть хозяйственных грузов прибывает в Сайгон морем, коммерческим рейсами. Мне кажется, в составе погрузочной группы, прибывшей за одним из таких поступлений, я смогу достаточно свободно изучить содержимое этих гробов. Вот данные на ящики немцев, помещенные на склад.

Я положил перед Венцелем лист с написанными от руки номерами мест, деклараций и прочего. Он его внимательно изучил. Потом достал из шкафа папку, с какими-то бумагами, и тоже их пролистал, с чем то сверяясь. Потом задумался минут на пять. Все это время стояла тишина, которую никто не решался прервать.

А потом анкл Билл сказал:

— Джентльмены. Я предлагаю все сделать немного иначе. Сейчас я вам изложу, как я себе это вижу. Если, в общих чертах, план принимается, то мне понадобиться двое суток на подготовку. Сразу говорю, что я работаю за десять процентов от полученной прибыли.

— Мне хотелось бы знать — усмехнулся я — как мы сможем рассчитаться с вами, если там ничего нет. Не хочу выглядеть глупо.

— Я думаю, договоримся — улыбнулся Венцель — как я знаю, вам неплохо заплатили за ваши центрифуги, и вы вполне кредитоспособны.

Только тут я сообразил, что ЗиЛа в ангаре нет.

— Осуществление плана начнется с того, джентльмены, — продолжил тем временем капрал — что вы приедете сюда, и переоденетесь…

Жарким, солнечным полднем, в ворота морского порта Сайгон въехал, американский армейский студебеккер. За рулем сидел флегматично жующий жвачку солдат-блондин. Рядом сурово хмурился негр — капрал. В кузове были какие — то ящики, и развалясь сидели еще один негр и белый, в звании рядовых.

Грузовик долго ехал вдоль сетчатого забора, которым обнесены таможенные склады, пока не свернул к КПП таможенной зоны. Охрана порта, состоящая из вьетнамских солдат, без звука подняла шлагбаум, и пропустила американский грузовик внутрь зоны.

Сразу за КП, на пассажирскую подножку запрыгнул вьетнамец в тужурке таможенника. Следуя его указаниям, студебеккер проехал по причалу, вдоль стоящего под погрузкой парохода, и свернул между пакгаузами, подъехав к одному из них. Сдал задом к погрузочному пандусу, напротив ворот с номером 56 во все ворота. Таможенник сорвал печать, настежь эти ворота открыл, зафиксировав их стопорами, и, вместе с капралом, скрылся внутри. Водитель вылез из за руля, обошел грузовик, и откинул задний борт, точно легший на этот пандус. Два рядовых так и сидели, положив ноги в армейских ботинках на ящики. Никто не произнес ни слова. Вокруг никого не было.

Капрал, выйдя из ворот вслед за таможенником, распорядился:

— Взять ящик, и за мной.

Рядовые с похвальной бодростью вскочили. Водитель помог снять верхний ящик. И капрал, с рядовыми, что несли груз, снова скрылся в пакгаузе. Таможенник, пронаблюдав все это, сказал оставшемуся в одиночестве водителю, на неплохом английском:

— Скажете капралу, что бы, когда закончите, зашел в офис за документами. — и, пошел в сторону КПП.

Пока он не скрылся из виду, рядовые успели утащить еще три ящика. Потом водитель скинул солдатскую куртку, оставшись в одной футболке. Достал из инструментального ящика, рядом с баком, монтировку. И, помахивая ей, пошел за коллегами внутрь помещения. Из за отсутствия людей вокруг, некому было обратить внимание, что у водителя сзади, за поясом, торчит потертая рукоятка армейского кольта.

Ориентируясь на звук, водитель обошел стеллаж возле входа, и почти сразу наткнулся на сослуживцев. Капрал обернулся на шаги, и сказал:

— Вот эти четыре ящика, Грин.

На полу стояли четыре больших ящика, вытащенные из стеллажей, и замененные теми, что притащили из грузовика. Пока водитель, вскрывал монтировкой один только ящик, два рядовых принесли из грузовика еще два, и тоже засунули в стеллажи. А потом подошли к распахнутой крышке. В ящике был гроб. Из драгоценного сандалового дерева. Водитель щелкнул замками гроба, и откинул крышку вбок. В гробу лежали останки человека.

Судя по всему блондина. В каком то хаки, и ботинках с крагами. По сути, это был скелет в истлевшей одежде. По крайней мере, на туловище ткань совершенно истлела. Открыв цепочку с крестиком, и еще одну, с каким-то, судя по всему, опознавательным жетоном.

Белый рядовой, что таскал ящики, взглянув на останки, неожиданно закашлялся, будто поперхнулся. Потом совершенно непочтительно протянул руку, и сорвал с цепочки жетон покойника. Отошел в круг света, от лампы под потолком и внимательно его изучил. А потом поднял глаза на спутников и сказал:

— Нам можно уезжать, и не связываться здесь с уголовщиной.

— Объяснитесь, Хофман — холодно процедил негр-капрал.

— В двадцать девятом году, оставив сыновьям большое наследство, скончался мой дед. Мой отец, на свою часть, купил активы в Германии. А Карл Хофман, конвертировал все доступные активы в валюту, и купил акции предприятий в США, Англии и Германии. В частности — Хофман взглянул на водителя — контрольный пакет порта Глазго. И еще много всего. По завещанию, большая часть фамильного состояния досталась старшему брату. Он рассказал младшему брату, что во избежание конфискаций и прессинга, все было оформлено в обезличенной форме. Документы и реестры, подтверждающее право собственности на активы, хранятся в банке, в Берне. Как думаете, что это?

Он показал нам жетон, снятый с покойника. Не похожий, на привычные жетоны. Размером чуть меньше банковской карты.

— Нательный жетон, — проворчал негр-рядовой — кто его знает, может в СС они так выглядели…

— Нет, Джо — это пропуск в банк, в Берне. И номера и пароли от ячеек депозитария. Хотя, строго говоря, с паролями и номерами меня и так пустят. Наше счастье, что Гремниц, не знает что это такое. Потому что его бы уже здесь не было.

— Ты знал, Карл? — спросил водитель.

— Даже не догадывался. Считалось, что пред отъездом, дядя сдал доступ к реестрам в партийную кассу.

— И что — все так же холодно — безэмоционально спросил капрал- там больше чем здесь?

Он кивнул на ящики, которые к этому моменту успел вскрыть водитель. В трех ящиках тоже были гробы. Заполненные вовсе не костями, а, судя по всему, золотой посудой, статуэтками, какими то жезлами, и еще чем то, желтого металла, богато украшенное драгоценными камнями.

— Пф — презрительно скривился Хофман — не только гораздо больше, а совершенно без проблем. С этим дерьмом — он кивнул на гробы, — запросто влипнем в неприятности, на любой стадии. От транспортировки, до реализации. Лучше бросить, да поехали. Поверьте мне, в накладе не останетесь.

Негр — рядовой, и водитель, открыли рты для возражений, но не успели. Потому что капрал, опередив всех, разразился пламенной речью, наполненной информацией о том, что сейчас случится с этими мудаками, которые готовы швыряться ценностями не понимая что… и дальше шла такая экспрессия про белые и черные жопы, нуждающиеся в развальцовке! Забреди кто посторонний в это момент на склад, и услышь эти речи, сразу же понял бы про капрала, что — на своем месте человек. Командир.

Потому что дальше все приготовленные ящики стремительно обратно заколотили, бегом схватили, и закинули в грузовик. Там быстро раскрепили в кузове, и, спустя всего минут пять, уже ехали в сторону КПП…


* Бетти Пейдж — культовая фигура США. Именно с нее началось то, что потом будут называть Pin Up.

Глава 20

Утром, тридцатого декабря, я завтракал в дурном. Карл Хоффман, причина моего сплина, напротив, чувствовал себя прекрасно. С аппетитом стрескал яичницу с сосисками, и налил кофе. Я бросил на стол, к другим газетам, свежий (вчерашний) номер Нью-Йорк Таймс.

Все изученные мной газеты, писали про теракт в Сайгоне. Красные вьетконговцы напали на порт. Разрушили и сожгли несколько таможенных складов, и убили кучу народу.

Такая ерунда, как гибель каких то азиатов, в штатах никого не волнует. Но вместе с целой сменой таможенного персонала, под обстрел партизан попали трое белых. Двое из них, — американские солдаты.

По личному распоряжению президента Нго Динь Зьема, правительственные войска Южного Вьетнама, при активной поддержке американских инструкторов, провели акцию возмездия. В джунглях, в нескольких десятках миль от Сайгона, войска окружили партизанскую базу. И уничтожили всех вьетконговцев, многие из которых и были участниками нападения на порт.

Причина всего этого, Карл Хофман фон Куфштайн, пил кофе, и рассказывал мне, что у Чань недомогание. Может, Грин, съездим в Чолон, к вашим знакомым? Попав, благодаря нам с Джо, в мир большого секса, Карл с энтузиазмом добирал упущенное. Тем более что в Сайгоне этого с избытком, и удивительно недорого.

Эпичные события его совершенно не беспокоят. А я, несколько даже растерянно, пытаюсь сообразить, чем нам это грозит, если все вскроется.

Вернувшись на базу ТанШонНят, поле того, как мы подменили таможенный груз профессора Гремница, у нас состоялась беседа. С участием капрала Венцеля.

Тоесть, мы сначала переоделись в свою одежду. Потом Хофман, сообщил нам, что если в Бернском банке есть действительно значимые активы, каждый из присутствующих получит по десять процентов деньгами.

Не успел я открыть рот, что бы отказаться, это сделал капрал Уильям Венцель. Он заявил, что не претендует. А потом и я добавил что обойдусь. Один Джо, молчал, занятый своими мыслями, и они были абсолютно не про деньги. К моему изумлению, его отношения с Айрин Паттерсон из легкой курортной интрижки, ну или, из эдакого протеста зажравшейся барышни, как я это воспринимал, свернули куда то не туда. Это, кстати, меня беспокоило.

Хофман, на наш демарш, сквозь зубы заявил, что ждет тогда от нас названия благотворительных организаций, куда он перечислит деньги. Потому что не собирается быть нам обязанным. Дискуссию, что мы попытались завязать он пресек так же безапелляционно. Я буркнул, что может, там и нет ничего. Он заявил, что даже если там доллар, каждый из вас получит по десять центов. И это не обсуждается.

Сошлись на том, что вернемся к вопросу после изучение содержимого этого депозитария.

Потом анкл Бил рассказал, что груз что мы сперли с таможни, перемаркируют, и отправят грузовым Геркулесом С-130, в Окленд, Калифорния. Потом доставят в Сан- Диего, на армейские склады. Оттуда это можно будет забрать, числа после десятого января.

Вам, парни, нужно будет переговорить с начальником базы. Третьего января в Окленд летит пассажирский лайнер компании Тайгер Авиа. Везет солдат, у которых закончилось турне* в Индокитае. Малыш Оттам в списке пассжиров. И вам, если попроситесь на рейс, скорее всего не откажут.

Что касается гроба с останками, то я рекомендую отправить с помощью недавно организованной австралийской компании. Он полистал бумаги на столе. Называется TNT. Они доставят прямо домой, в срок, тобой указанный.

Когда мы уже усаживались в джип, капрал, что вышел нас проводить, сказал:

— Джентльмены. Второго числа у малыша Джо кончается турне. Я надеюсь, что вы больше ни во что не будете ввязываться. Потому что на свою долю от кхмерских сокровищ, я как раз рассчитываю.

Мы заверили его что только девочки и алкоголь, даже без наркотиков. С чем и уехали. Не стали говорить ему, что вобщето у нас в планах еще беседа с герром Гремницем…

Еще только появившись в Сайгоне, Карл дозвонился до отца. И попросил его не верить никаким сообщениям, кроме как от него лично, или, если что то случится, то только официальной информации. Или от неких Грина, и Оттама. Что оказалось нелишним.

Профессор Клаус Гремниц, отоспавшись, и сдав на таможню свой груз, позвонил в Мюнхен. И сообщил Отто Хофману, что его сын, Карл, трагически сорвался со скалы у него на глазах. В связи с джунглями, останки найти не удалось. Проводники уверяют, что в тех местах хищники. Но, Отто, я везу останки твоего брата. Может быть это тебя утешит.

А еще, мы никак не могли найти способа, с этим профессором приватно побеседовать. Карл нам сказал, что в публичном месте он сразу же, как только ему начнут задавать неудобные вопросы, станет звать на помощь. Он знает своего родственника. Второй этаж отеля, куда он заселился, самый дорогой, и соответственно, самый охраняемый. Незаметно не проникнуть. В город он практически не выходил. Только пару раз сходил в библиотеку Французской Гимназии, что располагается буквально рядом с отелем.

Сложно было даже проследить за ним. Белых и негров сейчас не так много в Сайгоне, что бы их не заметить. Так я, на свою голову, решил поговорить с господином Таном Чуанли. Человек, не чуждый криминала, он мог бы что то посоветовать.

Так и оказалось. После обязательного ритуала при встрече, я ему изложил версию-лайт. Что пригласив родственника в экспедицию, профессор Гремниц пытался его убить. И мы хотим выяснить причину. Есть основания полагать какую то далеко идущую интригу. Поэтому хотим с ним поговорить, так сказать наедине, что бы никто не мешал, а он не сбежал. Как бы нам его выманить из отеля?

Господин Тан немного подумал, задал несколько уточняющих вопросов. Когда вам нужно? Вы не планируете его убивать или калечить? А потом он просто-напросто потряс меня. Предложил похищение. Не удивляйся так, молодой Ши. Мои люди увезут его из отеля, с мешком на голове, в бельевой корзине. Вы переговорите вот здесь, он показал рукой на склад магазина, а потом мы его, так же, доставим обратно. Стоит двести долларов…


Клауса Гремница, с мешком на голове, втащили на склад двое дюжих китайцев. Судя по волочащимся ногам, он был в отключке.

Китайцы бросили его на стул посреди помещения, связали руки за спиной, и отошли к стене. А я, вблизи, рассмотрел, как выглядит человек, готовый влегкую застрелить племянника. Невысокий, сухой и жилистый, брюнет, длинные темные волосы упали на лицо, закрывая глаза. По виду — лет тридцать — сорок, хотя я точно знаю, что ему сорок пять.

Напротив него остались только я и Джо. Хофман, с китайцами, был у него за спиной. Только Карл сидел на стуле. Я настоял, что бы он не участвовал в допросе. Я стащил мешок с его головы.

Профессор Гремниц начал подавать признаки жизни спустя пару минут. Задвигался, задергался, тихо застонал, а потом дернул головой, откинув волосы назад, что бы лучше видеть.

Пленнику заткнули рот, сказать он ничего не мог, лишь уставился на нас. Увидел белого и негра, достаточно просто одетых в темное, и пристально его разглядывающих.

Убедившись, что тот вполне пришёл в сознание, Джо подошёл и смачно заехал ему кулаком по физиономии. Не сильно, впрочем.

— Постой, — сказал я ему — сначала я с ним поговорю.

Взял стул и уселся слева от Гремница, заглянув ему в глаза.

— Я понимаю — сказал я немцу — Тебе больно и страшно. Ты хочешь держаться с достоинством, но не понимаешь. как себя вести. Давай поговорим, и все устроится.

По его глазам я видел, что он испуган, но отнюдь не сломлен. Пытается понять, что происходит. И будет меня разводить, что бы выстроить линию поведения и освободиться. Но и я это все уже видел, и ему не верю.

Вытащил кляп у него изо рта.

— Начнёшь орать, пожалеешь — предупредил Джо. Я укоризненно ему поцокал языком.

— Если вы думаете, что экспедиция что то нашла на раскопках, вы ошибаетесь.

Хе, а он не дурак. По моему ответу будет почти точно понятно, чего мы хотим, и что мы знаем. При условии, что мы обычный организованный криминал. Он вряд ли предполагает что то хуже, чем интерес к его таможенному грузу.

— Почему же ты не дождался окончания экспедиции, а кинулся в Сайгон? — как бы с размаху угодил в его сети я.

Если позволить человеку думать, что он успешно скрывает свой секрет, все, с его точки зрения неважное, он расскажет сам. Профессора очевидно отпустило. Никто ни о каких сокровищах не спрашивает.

— Погиб племянник. Я вывожу его тело на родину.

— Как его звали?

— Карл Хофман.

— Что произошло?

— Какое это имеет значение?

— Что имеет значение, а что нет, решаю я. Итак?

— Он сорвался со скалы.

Джо как то мгновенно оказался перед немцем, и заехал ему по лицу уже левой, разбив губу.

— Советую мне не врать. — пояснил я — Произошедшее видели посторонние. Ты уже соврал. В следующий раз пожалеешь. Говори.

— Что вы хотите знать?!

— Почему ты его застрелил? Расскажи все. Я ведь все равно узнаю, но ты останешься калекой.

Он, конечно же, заговорил. Не сразу, понятно. Попробовал рассказать про то, что поругался с Карлом, и тот первым пытался его убить. Про какие-то оскорбления…

Но, когда Джо ему сломал нос, и сказал, что следующей будет сломана левая рука, и так, пока он не заговорит, поведал интересные вещи.

Мне следовало догадаться. Родственники обычно мочат друг друга из-за очень больших денег. Проблема, как правило, одна — успокоить совесть. Ну, и, заодно скрыть свои грехи и грешки. Лучше всего подходит какая-то идея.

Профессор Клаус Гремниц был коммунистом. Ну, то есть левым. Состоял в официальной СДПГ, с которой расходился во взглядах. Ближе всего ему были леваки из Социалистического Союза Немецких Студентов.

Этот Союз, за радикализм, исключили из Социал-Демократической Партии Германии. Студенты гордо сказали, что им насрать. Но начались проблемы. Прежде всего, финансовые. А революционная борьба, без денег, идет туго. Не на что издавать и распространять труды Троцкого, Мао, Сартра, Манкузе. Не на что проводить организационные мероприятия, и поддерживать товарищей по борьбе.

В студенческой ячейке, что возглавлял Гремниц, стали вполне всерьез обсуждать ограбление банков. И профессор решил перенаправить энтузиазм. Так родилась идея раскопок в Индокитае.

Гремниц не рассказал студентам про давнюю экспедицию! Целью экспедиции, для революционеров, было убийство Карла Хофмана. А затем, и его отца, Отто Хофмана. Тогда Клаус, как ближайший и единственный родственник, становился наследником состояния семьи Хофманов. Что бы никто не связал профессора с гибелью семьи, Карл гибнет в Индокитае, при надежных свидетелях. А его отца убьют при ограблении дома в Мюнхене. В январе, пока Гремниц в экспедиции.

По возвращению в Германию, останется вступить в наследство. С издателем Ульрикой Майнхоф, уже согласованы материалы, что будут печататься в типографиях.

Услышав фамилию Майнхоф, я внутренне взвыл. Так вот ты какой, северный олень! Когда в семидесятых задержали самую лихую террористическую группу Европейских террористов- революционеров, она проходила как один из главарей. Волна хайпа, напрочь заглушила голоса в серьезных финансовых изданиях, о том, что за ними стояли серьезные деньги. И что некоторые политики и банки, на волне терроризма, как то подозрительно удачно играли на биржах.

Я откинулся на спинку стула и полез в карман за сигаретами, по большому счету, можно уходить. Нет здесь ни англичан, ни каких-то загадок. Просто мерзавец, решивший прибрать к рукам все, до чего дотянется.

Доставая зажигалку, я буркнул:

— Не прикидывайся идейным, Гремниц. Тебе и революционеры эти понадобились, что бы расправится с Хофманами, и завладеть их состоянием.

И профессор сорвался. Мучительная неизвестность, побои и унижение. И ощущение, что сейчас это как-то закончится. Все это сорвало Гремница с нарезки, и он почти завизжал:

— Да причем тут деньги?!! Что ты понимаешь, щенок?! Я сто раз пожалел, что не убил этого ублюдка еще в сорок четвертом!!! Задушил бы, как и его мать! И все стало бы проще. Даже трахать бы не стал! Как она кричала, сука! Может, хоть в последнее мгновение она поняла, кого нужно было выбирать в мужья! И уж точно, не этого спесивого урода!

Это было так неожиданно, что я забыл прикурить, осмысливая услышанное. А вот Карл Хофман все понял очень быстро. По крайней мере он встал, и вышел на глаза Калусу Гремницу, своему дяде. Потом достал из кобуры на поясе Браунинг HP, щелкнул предохранителем. И выстрелил профессору, испуганно-изумленному от вида покойника, в лоб.

Мозги и кровь из затылка Гремница, разлетелись по всему складу. Забрызгав и меня, сидящего сбоку. Я сплюнул, кажется, и в рот попало. В помещении запахло порохом и повисла тишина. Потом Карл, как то потеряно подошел к стене, и опираясь на нее сполз на пол. Закрыл руками, в одной из которых был дымящийся пистолет, лицо, и заплакал. На складе повисла тишина.

Дальше пошла движуха. Двое китайцев, что притащили Гремница, достали пистолеты. Джо достал Смит-анд- Вессон, и мягко сместился в левый угол, я встал, достал Кольт, и повернулся к китайцам. Снова стало тихо, только Карл как то по- детски всхлипывал за спиной.

На склад вошел господин Тан, в сопровождении троих вооруженных пистолетами людей. Я прикинул, что вдвоем шансы у нас невысоки. Нужно съезжать на базаре и откупаться.

Шагнул к уважаемому господину Чуанли. Встал напротив него и склонился в церемониальном поклоне.

— Господин Тан. — заговорил я на гуаньхуа, то есть на мандаринском — мне нет прощения за произошедшее. И я смиренно приму любое ваше решение. Молю лишь о том, чтобы в своей милости, вы снизошли к обстоятельствам, и наказали меня соразмерно.

Разговор с немцем шел на английском. Китайцы, что присутствовали, вряд ли его знают. Но я уверен, что уважаемый Тан подслушивал. Снова повисла пауза. Я, не разгибаясь, поднял голову. А глазах хозяина склада, жажды убийства не просматривалось. Хотя, как знать. Но, мне показалось, что он что то прикидывает. Наконец он открыл рот:

— Полторы тысячи долларов. — лихо, и, скорее по американски — и у меня будет несколько небольших просьб, которые тебя, молодой Ши, или твоих людей, не затруднят.

— Все будет как вы скажете, уважаемый Тан — я разогнулся — деньги вам доставят завтра утром.

Я даже не представляю, что он намерен сделать. Гибель в Сайгоне немецкого ученого- это экстроординарное событие. И полиция будет искать виновных всерьез.

— Сейчас вас отвезут в ваш отель. Утром жду тебя здесь.

— Позвольте мне умыться, и нет ли у вас для меня другой одежды?

Господин Тан, наконец обратил внимание на мою забрызганную кровью и мозгами физиономию, и изволил засмеяться. Потом махнул мне рукой, что бы я шел за ним. Только пистолет у меня забрали его сопровождающие…

Утром, снова попивая чай на заднем дворе, мы подробнейшим образом обсудили резоны поступления в университет Мельбурна, для младшего сына господина Тана. И только потом перешли к насущным делам.

— Вчера вечером, молодой Ши, вьетконговские бандиты напали на порт. Погибло много людей. Там были и вьетнамцы, и китайцы, и американцы, и даже какой то немецкий ученый.

Лихо, однако. Ни за что не поверю, что партизаны додумались напасть на порт. Смысл? А вот если нужно разом избавиться от зарвавшихся таможенников, и пары трупов — самое оно. При должном стимулировании.

— Раз погибли американцы — между тем продолжал господин Тан — будут приняты чрезвычайные меры. Я хочу, что бы ты устроил мне разговор с майором Эмерсоном. Я знаю, кто напал на порт, где у них логово, и как до них незаметно добраться.

Я совсем не удивился, что китаец знает майора Эмерсона, и чем он занимается. Подумал, что Тан — вовсе не крупный мафиозо, и уж никак не из триад. Но сейчас он явно работает на мафию. И они явно решили чужими руками уничтожить мешающие им силы.

В общем, все вышло как китайцы и задумали. После разговора с майором Эмерсоном, крупные силы поехали в джунгли, и уничтожили партизанскую базу красных. Хотя, я думаю, не особо они и красные.

Пресса это все подробно осветила, и даже Кеннеди, ожидающий инаугурации, заявил журналистам, что вот так и нужно поступать с бандитами…


И вот, виновник всего этого переполоха, требует галантных утех, и вообще прекрасно себя чувствует. А я — боюсь, что наша роль в этом всем всплывет. И даже не хочу думать, что чувствует Хофман, узнав то, что узнал. Достаточно того, что держится достойно.

— Послушай, Карл, у тебя же невеста. Может быть, стоит уже подумать о верности?

— Моногамия жива, пока мы изменяем. Иначе в ней нет смысла — ответил мне он — подумай, об этом, Грин. Надеюсь, до вечера ты что- нибудь придумаешь. Я в библиотеку. Поробую разобраться, сколько же стоит то, что мы увезли со склада.

И, вполне довольный собой, ушел. Я налил кофе, и взглянул на Джо. Он в мрачном.

Сегодня утром Айрин Петтерсон с группой женских активисток, отправилась на Окинаву. Я никогда не думал, что его так от нее заколбасит. Но, что удивительно, и ее от него.

— Может, так лучше, Джо — попробовал я его утешить — всегда нужно время, что бы разобраться, что с тобой. Встретитесь уже в штатах. Там же все по другому.

— Как думаешь, Грин. Если мы решим быть вместе, как поступить?

— Хе. Это то как раз понятно. Быть вместе. Лучше всего в Бразилии. — усмехнулся я — Но ты помнишь про Гамбино? И этих своих революционеров? Ты все еще хочешь устроить в Калифорнии заваруху?

Джо закурил и глубоко затянулся. Когда он заговорил, то говорил не мне, а просто озвучивал мысли и картинки мелькающие в голове:

— Она очень похожа. Эта девушка…мятная жвачка, белые брючки и туфли — лодочки, светлые волосы собраны в хвост, кофточка в полоску…самая- самая в колледже… а ты — зелёный первокурсник, хоть и старше ее… и она тебя не замечает. Ты знаешь, Питер. В ту девушку я тогда не влюбился только потому что знал что мы не пара. Но, получая высший бал, или закидывая мяч в кольцо, или дискутируя о революции, я представлял что она рядом. И она на меня смотрит.

— Да уж, Джо- я щелкнул зажигалкой и затянулся- Вечно мы хотим удивить девчонку, даже если ее рядом нет.

Джо помолчал а потом, очень спокойно, сказал:

— А сейчас, Грин, я не собираюсь отказываться от мечты.

— Значит — подвинул к себе омлет — нужно будет, в штатах, решить несколько вопросов. А потом уже уедете в Рио.

Джо с минуту пристально смотрел на меня. А потом спросил с отвращением:

— Скажи, Грин. Ты когда — нибудь, в чем то сомневаешься?

— Хм. — я закинул омлет в рот- пожалуй, соли можно добавить. Но и так ничего.

Глава 21

После Нового Года, мы улетели в штаты.

Самолет компании Flying Tiger Airlines, вылетел в восемь утра, третьего января тысяча девятьсот шестьдесят первого года.

Весь самолет арендовала армия. Везут отслуживших парней, разного рода штабных, отпускников, и всяких полезных людей.

Только усевшись в самолет, я вспомнил, что компания Flying Tiger Airlines — та самая, воспетая Голливудом вообще, и Мэлом Гибсоном в частности. Являясь гражданской, на самом деле работала на армию, выполняя скользкие, с точки зрения международного права, задачи.

После беседы с профессором Гремницем, время до отлета коротали кто как. Джонатан Оттам предавался меланхолии, в связи с разлукой, сдавал амуницию, подписывал документы. В общем, был занят.

Я — боялся, что вскроется наша преступная сущность, и готовился, если что, бежать к красным, зеленым, а вообще — на Гоа.

Один Карл Хофман безоглядно предавался порокам, в основном сладострастию и блуду. Я, при всех, предупредил его подружку Чань, что если она приведет Карла в подпольное казино, то я за себя не отвечаю.

Когда я пришел к начальнику базы, полковнику Корнхиллу, хлопотать о доступе на армейский рейс в штаты, он меня весьма удивил. Сказал, что от генерала МакГарра, пришла команда, такую просьбу удовлетворить. Не очень приятно сознавать, что твои действия предвидят.

Я совершенно не хочу одалживаться у американского правительства. Чревато. Поэтому и гражданства не стал просить, хотя они явно на это надеялись. В конце концов, сейчас в штатах, достаточно простое иммиграционное законодательство, и получить статус совсем несложно. Всерьез меняться и усложняться, возня с гражданством, будет позже. Не говоря о том, что капрал Венцель, прощаясь, сказал, что с документами может помочь контакт, что он нам дал в Сан — Диего.

Что касается Хофмана, он просто пошел в посольство ФРГ в Южном Вьетнаме, и выправил себе документы. До этого мы соблюдали конспирацию, в ожидании Гремница. Я с ним не ходил. Но, судя по тому, что паспорт он получил через три дня, папаша у Карла крут.

Как бы то ни было, отпраздновав Новый Год, мы отоспались от изнурительных праздников и улетели. Неоконченных дел во Вьетнаме не осталось. Когда самолет оторвался от полосы, пассажиры устроили овацию.

Реактивный самолет DC-8, летает по маршруту военная база ТанШонНят — военная база Окленд (Калифорния), раз в неделю. Народ летает самый разный. Именно с ним, как я понял, к примеру, прилетела- улетела делегация Женских Активисток, и сердечная симпатия нашего Джо.

В нашем случае, летели двести закончивших службу в Индокитае парней. Мы с Карлом, летели в салоне первого класса. Нашими попутчиками были офицеры- отпускники, командировочные, и жены офицеров, что тащат службу в этих местах.

Рядовые летели эконом-классом. Из двухсот человек, десятка три были черными, И столько же латиносов. Их засунули в хвост самолета, на самые неудобные места. Я как-то не видел раньше сегрегации в действии.

Впрочем, все это мы обсудили с Джо еще до отлета. Он просил не раздражать публику, и не лезть в салон с предложением выпить.

Сам рейс — изнурительный. С посадкой на Окинаве, на базе Кадена. Потом Фербенкс, Аляска. Затем в Сиэтле, штат Орегон. И, наконец, Окленд, Калифорния.

Лететь больше шестнадцати часов. Пикантность в том, что, вылетев в восемь часов утра во вторник, третьего января, ты летишь шестнадцать часов. А потом ты прилетаешь, в десять утра — тоже во вторник, третьего января. Разница во времени, и смена даты. Я чуть не сломал мозг, пытаясь это осознать. Потом плюнул и принял как данность.

За время полета мы много обсуждали с Карлом ситуацию, программу минимум, программу максимум и чем сердце успокоится. Заодно выпивали. На Окинаве, во время заправки самолета сходили перекусить. В Анкоридже и Сиэтле пассажирам разрешили не покидать салон, чему все обрадовались. Даже в Сиэтле на улице было всего плюс пять по Цельсию.

На посадку самолет пошел когда я спал. Продрав глаза, успел заметить в иллюминатор лишь воду, и большой мост.

Мне доводилось читать, что вернувшихся из Вьетнама солдат, из самолета, привозили в казармы и переодевали в новую форму. Здесь не стали усложнять. К авиалайнеру подогнали три армейских автобуса, загрузили всех пассажиров с их багажом, и, через минут десять, выгрузили у выхода из терминала гражданского Метрополитен Окленд Аэропорта. Ни охраны, ни полиции…

Парни, закинув солдатские мешки на плечо, пошли кто на остановку такси, кто на автобус. Офицеров и пассажиров, из тех, кто повыше статусом, почти всех встречали. Мы, остановились поодаль от выхода из терминала и закурили.

С гоготом и шумом попрощавшись с неграми- попутчиками, к нам подошел Джо, и тоже закурил. На улице было плюс десять, светило солнце и с залива дул ветер, пахнущий морем. Не так уж далеко синели горы. Вдоль дороги торчали скромные после джунглей деревья.

— Ну что, — спросил Джо- летим в Эл Эй, или отоспимся и акклиматизируемся?

— Что бы потом уже там аклиматизироваться? — сварливо спросил Карл — давайте уж доберемся, а там отоспимся.

— Окей, — пожал плечами Джо — пошли.

— Только Джо, давай, я хоть шарф какой куплю. А лучше куртку. Не знаю как тебе, а мне холодно.

— Зачем тебе, Грин куртка? — все так же сварливо наехал уже на меня Хофман — там же тепло.

— Я предпочитаю быть готовым, к любым невзгодам, Карл. Вот завалит Лос-Анджелес снегом, а ты не готов. А я?

— Что ты?

— А я готов.

Аэропорт Окленда назвать сараем не позволяют стойки регистрации, симпатичные девушки — служащие, и бар в торце зала. А еще, не сказать, что он переполнен. Неторопливые пассажиры, улыбчивые стюардессы… провинциальный аэропорт, а не воздушные ворота Сан-Франциско. Лично меня с ним примирило отсутствие зала для черных. Джо пояснил, что где — нибудь в Оклахоме — точно есть.

В Лос- Анджелес, самолеты летают чуть ли не каждые пол — часа. Разные компании, разные самолеты. Мы выбрали рейс American Airlines, в полдень. Лететь два с половиной часа. Успели выпить по чашке кофе, и пошли на регистрацию.

На регистрации, перед посадкой, позабавило отношение к оружию. Мы, с Хофманом, перед отлетом из Сайгона сменили рюкзаки на большие такие саквояжи, и портпледы. Ну и в костюмы оделись. А Джо, был в форме солдата армии США. Наверное поэтому, девушка за стойкой регистрации, поинтересовалась у него наличием оружия.

Только тут я вспомнил, что у меня в саквояже лежит Кольт в кобуре. Судя по тому, как шевельнулся Карл, у него тоже ствол в саквояже. А Оттам невозмутимо ответил:

— Да, мэм. Личный револьвер в багаже — и показал на свой армейский мешок.

— Должна вам напомнить, мистер- ослепительно улыбнулась сотрудница аэропорта — что по правилам, оружие должно быть рязряжено. Если обнаружится что это не так, вы будете оштрафованы.

И пропустила на летное поле сначала Джо, потом Карла, а потом и офигевшего меня. Есть все же некоторая прелесть в этих винтажных временах, когда никто не задумывается о захвате авиалайнеров.

Самолет, в котором мы полетели — винтовой Convair- 240. Я о таком производителе никогда не слышал. Но внешне он выглядел крепким и надежным. Два винта, под пятьдесят посадочных мест.

Билеты на самолет продаются сразу с местами, без всяких расовых заморочек, поэтому Джо оказался с нами в одном ряду. Два кресла, и еще два через проход. Его соседкой оказалась миловидная женщина лет сорока, что неодобрительно сопела и делала лицо.

Не обостряя, договорились со стюардессами и ушли в хвост самолета. Салон был заполнен едва в половину.

Разместившись там с удобствами, попросили стюардессу принести выпить, мне коньяку, и занялись своими делами. Зануда Хофман принялся обсуждать наши планы теперь с Джо, а я уставился в окно и задумался.

Разбежаться с парнями, и свалить в Австралию, как я поначалу подумывал, мешало несколько соображений.

Во первых, могущество мафиозного клана Гамбино не стоит недооценивать. Я уверен, что они если не знают, то скоро узнают, кто имеет отношение к гибели их людей. Это кажется, что мир большой. Но, если поставить задачу, найти можно кого угодно, и где угодно. Тем более, я не собираюсь прятаться. Думаю попробовать договориться.

Хотя бы потому, что не хочу бросать Карла и Джо. Я не знаю, что они про меня думают, но здесь и сейчас, у меня кроме них, не то что друзей, а даже знакомых — раз два и обчелся. Чисто
по человечески, жалко Карла, которого, кажется, сама судьба решила грохнуть. И раз уж я вмешался, то мы еще посмотрим, кто кого.

Да и деньги будут не лишними. С ними и помирать веселей. Хотя, я не собираюсь.

После того, как мы увели ящики с кхмерскими сокровищами, Хофман, кроме того, что валял податливых вьетнамок, много времени провел в библиотеке Сайгонского Университета. По результатам, рассказал, что даже без истории находки, и без какой либо огласки, частные коллекционеры все это купят миллиона за четыре долларов. Если официально собрать прессу, и объявить о сенсации, организовать выставку, а потом и аукцион, можно и вдвое. И это еще один из вопросов, что нужно решить.

Ну и как то помочь этому нашему черному Ромео. Джо на полном серьезе намерен жениться на Айрин Паттерсон. Почему то мне кажется, что возможны некоторые шероховатости при осуществлении этого намерения. И что, мы с Карлом, его зря спасали?

Приземлились в Эл Эй мы, в около четырёх дня. Моему возмущению не было предела. В Лос-Анджелесе шел дождь, дул холодный ветер с океана, и было всего плюс десять. Дело даже не в том, что я только из Вьетнама, с его плюс тридцатью. Но я — из теплого, прокуренного самолетного салона. В обычном, полотняном сером костюме, и рубашке. И я, не скрывая раздражения заявил Джо:

— Говно твоя Америка, вместе с Лос — Анджелесом. Холод и слякоть. А про солнечные дни все врут. Нужно было хоть шарф все же купить.

Таксист поморщился, увидев черного спутника двух белых джентльменов. Но промолчал. Пока мы ехали, Оттам рассказал, что в Уилшире как раз куча магазинов одежды. Купишь себе Грин, чего хочешь. Мы, сразу и заехали.

Я купил себе крепкую черную куртку от Марк О´Поло, кепку от Стетсон. И тут же это все надел. Больше всего меня возмущало, что Джо и Хофман совершенно не мерзли, и смотрели на мою возню с неодобрением.

Мотель, где мы приткнулись, выбрал Джо. Называется «Дей Инн». Обещают завтрак, есть бассейн, от взгляда на который меня пробило в дрожь. Сняли три номера. Мотель полупустой, не сезон. От взгляда на кровать, меня неудержимо стало клонить в сон. Но мистер Оттам был безжалостен. Не нужно сейчас спать, Питер. Это джетлег, лучше потерпи часов до девяти-десяти вечера. Зато завтра будешь как огурчик.

А потом от убеждения, Джо перешел к принуждению. Не успели мы разместиться, как он повез нас на Лонг-Бич. Правда, выглянуло солнце и существенно потеплело. Прогуливаясь по набережной, вдоль пляжей, я с удивлением увидел граффити- свастику повсюду.

Джо пояснил, что это серферы. Дело в том, что поначалу, в тридцатых, самые модные серф-доски выпускались украшенные свастиками. А сейчас, местным серферам не нравится, что со всей америки народ приезжает посерфить, и занимает лучшие пляжи. И местные здесь пытаются держать шишку, отмечаясь таким вот образом. Не обращай внимания, Питер — обычная шпана. Опасны только большой толпой.

Среди бесконечного множества ресторанчиков, пришлось выбрать тот, куда пускали черных. Меня это начало уже напрягать. Еще и об этом думать! Впрочем, общая атмосфера, была вполне доброжелательной и не агрессивной. Официант пришел в полнейшее растройство, от того, что мы не стали заказывать морепродукты. Как?! Здесь?! Стейки?!!!

Объяснили, что только что из Вьетнама, и на рыбу смотреть не можем.

Между делом Джо рассказал, что уже связался с Луисом Атчером, своим революционным вождем. Завтра он к нам подъедет. А потом можно будет сходить, осмотреться, что там за парковка, на восточной пятьдесят второй.

Они с Карлом снова стали что то обсуждать, а я снова выпал из разговора. Странное ощущение. Я очевидно устал за прошедшие сутки. Но больше меня потрясло окружающее. Все эти машины. Все эти заправки и авторемонтные мастерские. Надпись Hollywood на холме…

Автомобили, кстати, вовсе не потрясали хромом и роскошью. Насколько я видел, было много даже довоенных машин. Не говоря о том, что и Форд Т, не рассматривался как случайность. Полноценный, чадящий участник дорожного движения. Мелькали конечно, Крайслеры и Бьюики. И Мерседесы. Но основной автопоток был скорее деловито- рабочим. Без понтов, но вызвающий у меня умиление.

— Ты обратил внимание, где мы поселились, Питер? — спросил между тем Джо — почти на границе Инглвуда с Комптоном.

— И что? — спросил я без интереса.

— Нужная нам парковка, на границе Комптона с западным Голливудом. Район — Джо поморщился — лучше туда ночью не заходить. А вот днем, такси нас отвезет.

— Нет, Джо — влез Хофман — всей толпой мы туда не поедем. На разных машинах и по отдельности. Что бы и заметить нас было трудней, да и Питера, если что, отбить было легче.

— Да не будет там никого — заверил Оттам.

— Все равно, я бы присмотрел, тебе трудно что ли, Джо? Этого Грина лучше одного не оставлять. Влипнет опять в приключения.

— Будем честными, Карл. — я отпил вина — ни я, ни ты, мне не доверяем. С тобой все понятно, но я сам себе не доверяю. В этой Америке все так непривычно!

Хофман фыркнул, и позвал официанта…


Джо был прав. На следующее утро я проснулся с ясной головой и в хорошем настроении. А может быть от того, что в окна ослепительно светило солнце, и вчерашней хмари как не было.

Не торопясь приняв душ, я оделся в джинсы с футболкой, и вышел на улицу. Номер на первом этаже, дверь выходит сразу на парковку. Первое, что я увидел- телфон автомат. Ничего особенного, но возле него на принесенном из номера стуле сидел Джо, прижимая к уху телефонную трубку. На втором принесенном стуле, рядом, стояла чашка кофе, лежали сигареты и пепельница. Все ясно, болтает с Чикаго. Там, у родителей, гостит Айрин, прежде чем опять не уехать в Нью Йорк.

Толи солнце, а может акклиматизация, но мне было не холодно. Джо, увидев меня, закончил беседу обещаниями тысячи поцелуев, повесил трубку и повернулся ко мне. Тщательно ссыпав оставшиеся монеты в карман:

— Луис будет через пол- часа, Питер. Пойдем, я тебя провожу, здесь дают неплохой завтрак. Карл доволен. А это — сам понимаешь.

И мы пошли в торец здания, где у мотеля было кафе.

Глава 22

В прошлой жизни, где то в начале нулевых, меня вызвал для беседы мой деловой партнёр. Зам главы крупного концерна, он был удивительно приличным парнем. Наверное поэтому я не обиделся, когда приехав, узнал, что мне нужно подождать. Его секретарь сообщила что к шефу внезапно нагрянул босс, и у неё указание — исполнить любую мою прихоть, пока я буду ожидать. Было начало осени, отличная погода, и я решил не капризничать, а прогуляться.

Выйдя из здания, пошёл по улице Льва Толстого в сторону Зубовской площади. Думал сделать круг, с площади выйдя на Садовое кольцо, дойти до Крымского моста, на Фрунзенскую набережную, и обратно на Льва Толстого. А там и совещание у приятеля закончиться. Светило солнце, листья уже пожелтели, и я словил некое умиротворение.

И тут, к своему удивлению, увидел на заборе скромную надпись «Дом — Музей Толстого Л.Н.». И я подумал что нафиг мне то Садовое? Зайду, полюбопытствую. Толкнул калитку в заборе. Вообще то, я туповат. Проезжая мимо много раз, не сообразил, что где-то тут городское московское поместье Льва Николаевича.

В небольшом дворике было пусто. Подошёл к окошку касс, купил билет, за какие то смешные деньги, и вошёл в двери достаточно скромного деревянного дома.

Кроме вахтерши- билетёрши, в музее никого не было. Лишь где-то вдали, в одной из комнат, раздавалась английски речь. Ориентируясь на этот звук, я и пошёл по первому этажу музея, глядя по сторонам, и размышляя о том, что граф жил не особо богато.

На входе в очередную комнату стоял кто то типа секьюрити — сопровождения. Ну, как тогда было модно — черный костюм, чёрные очки, пиджак, слева подмышкой выпирает. Скорее всего, глянув на мои дорогие костюм, ботинки, часы, портфель, он просто решил не возбухать.

Судя по табличке это была гостиная. Я остановился сильно удивленный. Экскурсия, к которой я подумывал присоединиться, состояла из одного человека. Старушка — экскурсовод что то увлечённо рассказывала. Женщина — переводчик переводила. Высокому мощному негру, что обернувшись на звук моих шагов, и мельком глянув на меня, оказался Майком Тайсоном.

Про чемпиона мира по боксу, в пылу боя откусившего ухо у соперника, тогда много говорили по ТВ. Поэтому я его и узнал. Да только, эта машина смерти, зверь с асоциальными привычками, и что там ещё говорили про него… он с интересом изучал быт и жизнь Льва Толстого.

Задавал умные вопросы, улыбался, был обаятелен и мил настолько, что и старушка- экскурсовод, и переводчица, откровенно млели. И вот совершенно не было в его лице ни грана той фирменной туповатости, и нерассуждающей мощи, что постоянно демонстрировались по ТВ. Неглупый, если угодно, интеллигентный негр.

Что бы стало совсем забавно. Спустя совсем немного, по ТВ рассказали, что чуть ли не в то время, когда я с ним столкнулся, Тайсон трахал в отеле четверых девушек сразу, под алкоголь и кокс. Ну да, PR такой PR.

Луис Артчер напомнил мне того Тайсона. Свиду- тупой громила с парой извилин. Но приглядевшись, начинаешь подозревать, что тебя обманывают.

Правда, чисто внешне, было впечатление, что он старается облагородиться. Хороший костюм и сверкающие ботинки, тщательная прическа, модно — интеллигентские очки. Очки он, правда, быстро снял, и в процессе разговора больше не надевал.

То есть сначала была встреча двух друзей. С хлопками ладонями, обнимашками, и криками Лу! От! Потом Джо представил нас. Как своих друзей. Чем весьма удивил Атчера.

Мы с Карлом ему не понравились. Как я понял позже, ему вообще не нравятся белые. Как вид. Но он был вежлив, и даже где-то сердечен.

Джо написал ему о произошедшем, еще когда маялся бездельем в госпитале, вернувшись из Камбоджи. Вот чего не отнять у США, так это работающих как часы Почтовой, и Налоговой службы. Где бы ты ни был, тебя найдут. И вручат письмо. Или предъявят счет к уплате налогов. В конце — концов, знаменитого Аль Капоне, смогли зарыть лишь с помощью налоговой службы, что доказала неуплату налогов. Остальные убийства и зверства доказать не вышло.

Так что беседа началась с новостей. И главной новостью было то, что Джо выходит из дела. То есть из всех дел. И наркотиков, и революции.

Еще во Вьетнаме, обсуждая наши планы, Оттам нам рассказал, что единственный, кому точно можно доверять в этой революционно — бандитской тусовке, это Луис. Насчет остальных что — то прогнозировать трудно. А вот Лу — не станет стрелять в спину, и мелко мстить.

Короче, заявление Джо не добавило нам расположения негритянского революционера. Он просто поинтересовался, зачем здесь мы. Твой выход из бизнеса мы могли обсудить и вдвоем. Тут уж, заговорил я:

— Как все взрослые люди, мистер Артчер, мы понимаем, что нельзя оставлять неоконченных дел. Если вышло так, что Джо наш друг, мы намерены помочь ему.

— Что вы имеете ввиду? — еще более неприязненно поинтересовался Артчер.

— Хм. Есть несколько вопросов, что нужно уладить. Для начала, нужно разобраться, кто же в вашей ячейке стучит семье Гамбино. Выявив шпиона, можно будет смело строить планы.

— А вы еще что то планируете?

— Не уладив отношения с семьями Лукезе и Гамбино, ни Джо, ни мы с Карлом, не сможем жить не оглядываясь.

— Послушайте, мистер Грин. Вы понимаете, о ком вы говорите?! Карло Гамбино, это человек, контролирующий порты Нью-Йорка, Балтимора, Сан-Франциско. Ему принадлежит пол Лас Вегаса. Не говоря о том, что он управляет всеми бандитами Манхеттена. Да и Лос Анджелеса. Я бы вам рекомендовал уехать как можно быстрее.

— Все это впечатляет, мистер Артчер — закурил я — но есть одна деталь, которая позволит вам взглянуть на ситуацию с иной точки зрения.

— И что же я не знаю? — едко спросил меня революционный вождь.

— Вы не знаете, что Карло Гамбино, категорически запретил своим людям заниматься наркотиками.

Этот пройдоха- адвокат, явно собирался пройтись по моим умственным способностям, и еще как — нибудь нахамить. Но запнулся.

Потому что трое убитых мной в Камбодже, в стычке, итальянцев, — Марсело Джилли, мастер карате Микер Дрозд, и Маленький Пепе — люди из семьи Гамбино. И они пробовали стать монопольными заказчиками наркоты из Камбоджи.

То есть, выходило, что в семье Гамбино, как минимум зреет раскол. А на самом деле, кто то из семьи подставлял Большого Босса под раздачу. И это категорически меняло все расклады.

К чести Артчера, он понял все почти мгновенно. Спросил только:

— Это точно?

— Абсолютно — полезно все же читать всякие журналы и периодику. Статью про клан Гамбино, я как то прочитал в журнале «Профиль», в самолете из Рима в Москву. Опираясь на нее, я думаю поладить с Доном Карло.

— У тебя есть выпить, Джо? — уже по человечески, а не холодно- отстраненно спросил Артчер.

— Виски, Лу. Парни, будете?

— Девять утра, Джо — проворчал Хофман — как с тобой познакомился, так и началось. Наливай.

Я просто кивнул. Мы налили на два пальца, и чокнулись.

— Называйте меня Лу, парни. Мне кажется, с вами можно иметь дело…


К месту стоянки Порше мистера Джилли, я приехал после двух часов дня. Восточная Пятьдесят Вторая улица располагается в гетто. На границе, но тем не менее. Начинается церковью, а где заканчивается, я и не знаю. Высадившись из такси у ворот здания 3587, я увидел поодаль такси, в котором сидел Джо. Через дорогу, ходом в другую сторону, стояло такси, в котором сидел Хофман. Я толкнул дверь в воротах огромного ангара.

Беседа с Луисом Артчером, начавшаяся столь драматично, после того, как он понял, что мы можем быть полезны, стала в общем-то приятной.

Еще в прошлой жизни я заметил за американами эту особенность. В случае делового интереса, они успешно гасят в себе любую антипатию к собеседнику.

Так что мы подробно обсудили еще массу вопросов. Рассказали про кхмерский клад, и попросили помощи. Объяснили, как и зачем намерены его использовать, и Луис искренне, и по настоящему уважительно заявил:

— Джо, по телефону, рассказал мне, что вы, парни очень неожиданные. Теперь я понимаю, что он имел ввиду.

Что касается шпиона в революционной ячейке, то как решать вопрос, предложил Карл. Артчер поведал, что тщательная проверка выявила двух подозреваемых. Как понять, кто из них, а то может и оба, стучит Гамбино, неясно.

— Все просто, Лу — заговорил Хофман — как бы случайно сообщаешь подозреваемому горячую информацию. К примеру, что двое, убивших Джилли и его людей, заселились в мотель «Модена». А завтра они намерены податься в бега.

Он кивнул за окно. Через улицу, напротив, и располагался этот мотель.

— А сам сидишь здесь, и наблюдаешь. Если в мотеле объявляются люди Гамбино, вывод очевиден. Если хочешь, мы тебя даже подстрахуем.

— Спасибо, Карл, но это наше внутреннее дело. Идея хорошая. Давайте договоримся так. Я эту шпионскую историю закончу в течение недели. А потом уже начнем готовится к дальнейшим шагам.

Джо сказал, что завтра полетит на пару дней к отцу и сестрам, в Техас. А Хофман начал пытать Артчера, как тут с актрисами. Потому что не попробовать в Голливуде, голливудскую актрису- это грех. И Джо и Артчер начали на Карлом ржать, и советовать ехать на Харбор стрит. Там девушки на любой вкус, а с этими актрисами одна маета. Карл упирался, негры веселились, потом наконец объяснили. Куча начинающих актрисулек работают официантками, в кафе вокруг киностудий. В надежде быть замеченной продюсером. Так что все просто, видишь симпатичную официантку- предлагай ей кастинг.

— Главное, Карл, запомни простое правило — сказал я- уговаривая девушку, замолкни хоть на пару мгновений, что бы она успела сказать да.

За дверью в воротах, сбоку- будка охранника, или привратника. Он, как ни странно, был белым. Мужик под пятьдесят, в черном рабочем комбезе. Следуя инструкциям Джо, я, молча, показал ему ключ от Порше. Тот взял его, и внимательно изучил. Потом кивнул, отдал мне, и открыл большую ключницу на стене привратницкой. Достал оттуда еще один такой же ключ, и тоже отдал мне. А потом предложил идти за ним.

Ангар, а скорее легкое, полутемное, двухэтажное сооружение без окон, с пандусом на второй этаж, вмещает машин триста. Нужная мне — на первом этаже. Проходя ряды тачек, обратил внимание, что как и на улицах — техника самая разная. Но не самая новая. Разве что совсем новый Chrysler Windsor, стоял рядом с красным Порше 356, к которому мы и направлялись.

Пока мы шли, работник, что меня провожал, рассказал, что раз в неделю, как и просили, все проверял. Аккумулятор подзаряжал неделю назад. Мыли позавчера. Машина на ходу, мистер. Попросил у меня ключ. Открыл дверь, уселся и завел. Щелкнул замками матерчатой крыши, откинул и сложил ее.

Как и советовал Джо, так и не произнеся ни одного слова, дал ему десять долларов. Уселся в машину, бросил на пассажирское сиденье шляпу, и поехал к выходу. Снимать пиджак не стал, у меня сзади Кольт засунут. Рулить винтажным Порше, с непривычки, было странно. Прежде всего, вообще то, звук двигателя напоминает Запорожец.

Пока я нашел, где включаются фары, пока сообразил с КПП, остановился- тронулся. Когда я подъехал к воротом, они уже были открыты. Махнул мужику рукой, и выехал на улицу.

Увидев меня за рулем Порше, из такси вылез Джо, я затормозил, и он уселся рядом.

— До конца улицы, Питер, а потом налево. — сказал он.

Среди множества совершенно не нужных мне знаний, что я получил в результате попадания в прошлое, были рассказы Джо об американской полиции этих времён.

В частности, он рассказывал, что десять долларов вполне устраивают полицейского при почти любом нарушении правил движения.

На мои едкие уточнения, он бесхитростно поведал, что за сотку вполне можно отмазаться от вины в смертельном ДТП. А уж за несколько тысяч долларов запросто можно найти желающего, сесть за тебя в тюрьму.

Впрочем, знакомство с действующим лоером*, было кругом полезно. Пока мы обсуждали что да как, тот объяснил, что полицию ещё где то пол- года будет устраивать мое водительское удостоверение. То самое, что Питер Грин получил в пятьдесят восьмом, во второй автомобильной школе Пекина. Без фото, и заполненное иероглифами. Потом могут быть претензии. А могут и не быть.

Короче, не нервничайте парни, а если что вызывайте меня.

Все это я успел обдумать, пока не слишком ловко, под штурманством Джо, наруливал в мотель «Дей Инн».

Во дворе мотеля, я остановился впритык к дверям номера, что занимаю. Заглушил движок. Повозился, отыскивая замок багажника. Наконец потянул за ручку. Оттам вылез из машины и распахнул багажник. Я подошёл с другой стороны. Справа от бака, лежит набитый кожаный портфель. Джо взял его, и захлопнул багажник. Во двор вошёл Карл, приехавший на такси за нами. Мы вошли в номер.

Деньги были в стодолларовых купюрах. Я открыл окно и закурил.

— Лучше будет, если ты, Карл, снимешь ячейку в депозитарии, — сказал Оттам- в Фест Мани Маркет Банке, это недалеко…

На следующий день он улетел повидаться с семьей. А мы с Карлом принялись отрабатывать туристическую программу. Ну, Сансет Бульвар, Голливудский Бульвар. Студия Юниверсал. Знакомство с девушками, и прочее.

Но, если честно, интересно было лишь Хофману. Я бывал в ЭлЭй. И с удивлением понял, что многое осталось неизменным. А ещё, грустно понял, что часто не помню, как здесь будет в будущем.

Энергии Карла хватало за двоих, так что я не особо напрягался.

Наверное от этого, я не поленился встать шестого января рано утром. И, по примеру Джо, оккупировать телефон автомат. Усевшись сам, устроив кофе, пепельницу и сигареты на стул рядом. В телефонной книге, на полке телефона- автомата, я нашёл код Сан- Диего. И, всего лишь с пятой попытки, я дозвонился.

— Хелло! Могу я услышать сержанта Кларенса Флетчера?

— Я вас слушаю — ответили мне.

— Здравствуйте, сэр. Меня зовут Питер Грин, я звоню вам по указанию капрала Венцеля. Узнать про груз из Сайгона.

— Здравствуйте, мистер Грин. Груз можно будет забрать с понедельника. Но, предварительно, нам нужно переговорить лично. В сможете мне позвонить в воскресенье, вечером? Лучше, после девятнадцать часов.

— Окей, сэр. Воскресенье, после девятнадцати.

— Буду ждать.

Когда я повесил трубку, из двери соседнего с мои номера, вышел заспанный Хофман. Он из тех, кто лучше не поспит, чем пропустит завтрак.

— После завтрака зайди ко мне, Карл. Нам нужно будет встретится с Артчером.


* — от английского «lawyer», действующий юрист, адвокат.

Глава 23

— Ты! Сраный нежный снежок! Ты сейчас отдашь мне свою пушку, и ляжешь мордой в пол!

Бешено сверкая белками глаз, взбугрившись мускулами, обнаженный по пояс негр приставил к моему лбу револьвер. Новенький Кольт Питон, несколько я понял. Мне стало невыносимо противно от всего происходящего. Гребаные революционеры, гребаный Артчер, да и я придурок. Не хватало мне еще сцены из Тарантино здесь разыгрывать!

Зжмурил левый глаз, а правым посмотрел в ствол негритянского кольта. А потом и вовсе озверел. Я заметил, что он не выбрал курок, и его ствол на предохранителе! Меня тупо пугают. Уже понимая, что меня накрывает, я все же не стал сдерживаться. Одним движением достал из за спины свой потертый кольт, и упер ему тоже в лоб. Одновременно с этим, громко щелкнув предохранителем.

— Нет, это ты, гребаный хромовый сапог, сейчас внимательно посмотришь в ствол моего пистолета! Видишь, как износился? Вышибал мозги, но на тебя ещё сгодится…


Джо прилетел в субботу. Я рассказал ему, что на следующей неделе нужно будет вывезти из Сан Диего ящики с кхмерским кладом. Нужно бы какой грузовик купить. А еще мы с Карлом придумали, как познакомиться с Боссом всех Боссов, Доном Карло Гамбино.

После того, как мы сняли ячейку в банке, важных дел не осталось. И мы просто гуляли. Слоняясь по Лос Анджелесу, глазели по сторонам, и, увидев интересное, сразу же перлись изучать. На Голливудском бульваре, мы оказались в кинотеатре «Egyptian Theatre». И взяли билеты на фильм «Одиннадцать друзей Оушена», с Френком Синатрой в главной роли. Фильм только вышел, но речь не о нем. Я вспомнил, что Синатра сейчас женат на какой- то родственнице сеньора Гамбино! Стало понятно, кто может нас с Доном Карло представить друг другу.

Сам фильм, мне не очень понравился. А вот смотреть его в американском кинотеатре- очень даже понравилось. Сидишь, куришь, пьешь пиво. Заполненный на треть зал, большой экран, звук, все дела.

Джо, выслушав наш рассказ, сказал, что это нужно к Лу. Он наверняка знает кого то, кто знает Френка. А насчет грузовика, зачем покупать, возьмем у парней. У них несколько пикапов, при мастерской.

Я не очень хотел просить что — то, у кого — то. По всему Лос-Анджелесу раскиданы автомагазины. Площадки, заставленные машинами на продажу. Но Джо отсоветовал, можно нарваться. Американцы, Питер- автомобильная нация. Махинации с машинами, так же распространены, как карманные кражи, и мелкое мошенничество. Общаться с полицией, даже если не виноват — глупо, с учетом того, что нам нужно будет делать.

Так мы и приехали в логово первой революционно-негритянской ячейки Лос Анджелеса. Офицально все было оформлено как крупная автомастерская, заправка, и платная автопарковка.

Оттам, пока мы собирались, рассказал, что это все несет неплохие деньги, на которые они и заказывали всякие плакаты и прочее. Но, в последние несколько лет, в Южном Лос Анджелесе совсем сорвался с цепи Ку-Клус-Клан. Да и полиция тоже. В движение пришло много молодых ребят. И пришлось разделять ячейки. Теперь в Уоттсе работают, и заседают, основатели движения.

Бизнес, принадлежащий революционерам — впечатляет. Приличная территория под стоянку. Заправка на восемь колонок. Их обслуживают четверо антично сложенных черных юношей. Магазинчик и кафе при заправке. Большой ангар автомастерской, с кучей машин перед ней.

Проходя к мастерской, мы об этом и говорили. Что это конечно все солидно, Джо, но где творческий подход? Где фирменная Голливудская легкомысленность? Ведь чего проще, покупаете заправку в Санта-Монике, и отправляете ее обслуживать этих юных апполонов. Скучающие богачки не устоят. Десять баксов в час. Полтиник за ночь. Доходы с заправки скаканут втрое. Это не говоря о внедрении в бизнес-круги Лос- Анджелеса. Хофман заявил что он и сам там будет подрабатывать. А Джо будем сдавать как призового жиголо лишь избранным. Тебе, Грин, придется обслуживать нелеквид, с которыми парни не станут работать. Но, ты же поддержишь бизнес друзей?

Наверное, от этой болтовни, мы зашли в ангар исполненные благодушия. Я не смог не отметить строгий порядок, и опрятность на рабочих местах. Пять подъемников, на двух какие то тачки, ярко освещенные снизу. Наверное от этого, остальное помещение выглядело полутемным. В дальнем углу лишь угадывались еще какие то люди. А нам на встречу вышли четверо негров. Молодые люди в комбезах, а один лишь в джинсах.

— Он вырвался из лап Дяди Сэма, парни! — заорал тот, что в джинсах- Живой, и в костюме, только гляньте на него!

Дальше пошли обнимашки с восклицаниями, похлопыванием по плечам, и лошадиным ржанием.

Всегда чувствуешь себя идиотом, когда твой друг встречает своего давнего знакомого, которого ты не знаешь. Поэтому мы с Карлом стояли чуть в стороне, выдавая американский смайл, в ожидании, когда можно будет поговорить о деле. Карл расстегнул пиджак, под которым, слева, мелькнула кобура и рукоятка люгера. Я, впрочем, тоже сунул собираясь кольт за спину, мало ли. Публика все же, по рассказам Оттама — резкая. Это начало подтверждаться практически тут же. Парень, что в одних джинсах, как и я увидел ствол у Карла.

— Почему к нам приперлись вооруженные белые? — спросил он, напрягшись.

— Они со мной, Лим. — продолжал улыбаться Джо.

— Белые, отдайте оружие — внешне спокойно сказал тот, кого Джо назвал Лим.

— Нет — не дав открыть рот Джо сказал я — стволы будут у нас.

Хофман отошел в сторону, оказавшись спиной к окну. А этот Лим, повернулся, выдвинул ящик верстака на колесиках, достал из него револьвер, и приставил к моему лбу. Я стоял ближе всех к нему. В руках остальных как бы автослесарей, вдруг оказались стволы. А Джо Оттам и вовсе достал Смит-энд- Вессон мистер Джилли, и приставил его к виску угрожающего мне негра.

— Нужно успокоиться, Лим. В Америке все имеют право на ствол- сказал он…


И вот, мы стоим, уперев друг в друга пушки. А из дальнего угла, где я услышал каких-то людей, раздались шаги. Дело плохо, сейчас и вправду стрельба начнется. Тем более, что и Хофман достал свой люгер и проинформировал:

— При первом движении я начну стрелять — повисла пауза.

— Мы вас здесь положим. Всех. — сказал я, и, наконец, посмотрел полуголому негру в глаза. Он понял, что я вижу, что ему не хватит той самой миллисекунды.

— Дерьмо!!! — шаги, прекратившись, завершились восклицанием Луиса Артчера, появившегося сбоку — быстро опустили пушки, гребаные придурки!

А потом случилось волшебное! Из за его спины вышла ослепительно красивая негритянка. Обалдненная! Огромные глаза, чувственные губы, длинные ноги, высокая грудь. Лицо трогательно- страстное. А попа вовсе не огромно- негритянская, а гармоничная этой хрупкой красоте. Она подошла ко мне. Я видел, что ей страшно. Но еще и гонор, и какое-то любопытство, что ли. Потом сообразил, что не смотрю на этого Лима. А она сказала:

— Ты и меня тоже грохнешь? Не жалко, такую красоту? — и крутнулась на каблуке, взметнув легкую юбку.

Я выдохнул. Не, не будет стрельбы:

— Пф… где красота? Кожа, кости, пол-ведра крови — она стояла близко. Я резко отвел ствол в сторону, одновременно ставя обратно на предохранитель. Потом крутнул на пальце и, рукояткой вперед, отдал этому Лиму. А потом притянул девушку к себе за талию, и смачно и от души поцеловал.

Повисшая в воздухе потрясенная тишина, сменилась все возрастающим многоголосым ааааАААААААА, перешедшим в рев. Она, кажется растерялась, но не надолго. Потому что ответила мне неожиданно страстно. Я с сожалением оторвался, огляделся на скалящихся и хохочущих парней, и сказал:

— Джо, Карл. Вы тут поговорите… А у меня, с миссис…эээ. тебя как зовут?

— Дебора! — она, как закинула мне руки на шею, так и стояла.

— У нас с миссис Деборой срочное дело. Созвонимся. — потом, плюнув вообще на все, взял ее за талию, и повел вон из гаража. За спиной грянуло ржание, было стихшее, когда я говорил. И даже какое — то улюлюканье. Выйдя на улицу, она молча показала мне на красный кабриолет Де Сото…


Почти сутки, после столь захватывающего знакомства, мы с Деборой провели не только вместе, но и, в основном, в постели. Нет-нет. Я вовсе не мега-гигант, хотя ее страсность сделала меня гораздо круче, чем я мог предположить. Просто мы засыпали, просыпались, трахались, делали сэндвичи, выпивали, болтали, и снова трахались. Опять ненадолго засыпали, просыпались, смеялись, целовались, и пробовали готовить паэлью. В общем, было все то, чего никогда не даст быстрый перепихон после стремительного съема где-нибудь в кабаке.

Ее небольшой дом в Вествуде на некоторое время укрыл нас, позволив напрочь обо всем забыть. Лишь следующим утром, она рассказала, что работает стажером у Артчера в его адвокатском бюро. После окончания Fairfax High School. Своей школой она сильно гордится. Я про себя хмыкал. Именно эта школа имелась ввиду в сериале Мелроуз Плейс 90-210. Сейчас она работает, и учится в юридическом колледже. Еще она честно рассказала, что я первый белый, который на нее так смотрел. Остальные просто предлагают деньги. Только поэтому я тебе уступила, Питер!

Заодно я узнал, что она родная младшая сестра Дерила Колимана, по прозвищу «Лим». Перестань нервничать, милый. Вы, мужчины, все время не о том думаете. А еще она тоже входит в революционную ячейку. Ты белый, Питер, тебе не понять.

Я смешил ее, рассказывая про Китай с Вьетнамом, и всякие приключения. Надавал ей по рукам, и сам сделал цыпленка табака. Курица с рисом- негритянская еда, откуда ты про нее знаешь, Грин? Но все хорошее всегда заканчивается.

В моем случае, я вспомнил, что мне нужно позвонить в Сан — Диего. Когда я закончил говорить с сержантом Флетчером, ее рядом уже не было. Она появилась минут через пятнадцать уже одетая и даже причесанная. И поинтересовалась, куда меня отвезти. Я страшно удивился.

Я сказал ей, что почти влюбился, и почти готов провести с ней остаток жизни. И думал, что это у нас взаимно. Она грустно засмеялась, нежно меня поцеловала, и сказала, что я все сам потом пойму. Собирайся.

Пока мы ехали в этом ее дурацком кабриолете, она все же пояснила:

— Пойми, Питер. Я — американка. А ты даже сам не знаешь, кто ты. Совсем быстро ты меня возненавидишь. Я знаю.

— Слушай, мы можем уехать в Париж, или в Рио.

— И что изменится? Ты уже сейчас меня не понимаешь.

— Как угодно, Деби. Но знай, если тебя вдруг будут похищать, не пугайся. Это я, все подготовил, и тебя украл.

— Только попробуй. Я не потерплю насилия. — она так это сказал, что я понял, что нет. Не прокатит.

Она меня очень нежно поцеловала на прощание и уехала. Только тут я сообразил, что стою у дверей той же мастерской, куда мы с парнями пришли сутки назад. Солнце скрылось в океане. На Голливудских холмах зажглись огоньки. Толкнул дверь.

В этот раз было занято три подъемника. При моем появлении в ангаре раздалось громкое ржание и улюлюкание. Мне подумалось, что теперь я сюда могу ходить без пистолета. Откуда то вынырнул тот самый Лим, и сказал:

— Привет, Питер. Меня зовут Дэрил Колиман. Для своих- Лим. Ты меня тоже так называй. — мы пожали друг другу руки. — Пойдем.

Пока мы шли, он пояснил, что был не вкурсе. Поэтому решил, что Джо, который служил с людьми из мафии, не смог от них отделаться. И привел к нам. Ну, я и хотел пугнуть. Не обижайся. Мы вошли в классическую подсобку автосервиса. Длинный стол, уставленный бутылками, три пьяных негра и Хофман, пьяный до стеклянного состояния.

— Вы что, со вчерашнего дня пьянствуете? И где Джо?

— Карла не перепить- засмеялся Лим — хотя мы и старались. Джо сейчас встречается с парнем, что снимался с Френком. Тот обещал вас познакомить.

— Ты вкурсе?

— Да, я вхожу в Бюро организации — ответил он, протягивая мне мой кольт — выпьешь?

— Как думаешь, Деби выйдет за меня? — я проверил патроны, все на месте. Сунул за пояс за спиной.

— Вряд ли. Она еще ни с кем не оставалась. Ищет. Так выпьешь?

— Джо говорил, что у вас можно пикап взять. И пожрать бы.

— Пиццу сейчас закажут. Пойдем, посмотришь машины и выберешь.

Из пяти машин я выбрал Шевроле 3100. Вполне культовый американский пикап. Сел за руль, и сделал круг по двору. Что сказать? Чем то напоминает наш Газ- 51.

Вернувшись обратно к столу, я застал там ту же картину. Только сбоку ещё стояли коробки с пиццей. Мы с Лимом уселись друг напротив друга и принялись есть. Хофман все так же безучастно смотрел перед собой. Трое его собутыльников дремали привалившись друг к другу, или упав лицом на стол. Я пощелкал пальцами у Карла перед лицом.

— Он не с нами- засмеялся негр — крутой чувак. Ты бы слышал, как он на нас орал, когда вы с Деби свалили. Если бы не Джо, он бы пристрелил меня.

— Вряд ли- пицца с креветками, анчоусами, и ещё чем то морским оказалась страшно вкусной- ты извини нас, Лим. У нас был поганый день весь прошлый месяц. Я, если честно, слегка испугался.

— По вам и не скажешь- снова засмеялся Лим — а про чёрный хромовый сапог мне даже понравилось.

— Вот уж молчал бы, с нежным снежком то!

— Слушай, Грин. Ну вот такая у меня сестра! Любит мужиками крутить, не психуй. Если тебя утешит, не ты один страдаешь.

— Утешил. — я заставил себя собраться — Ладно, к делу. Мы, прямо сейчас, поедем в Сан-Диего. Вернёмся через пару дней. Сможете подготовить студию для фотосъемки?

— Лу уже с кем то договорился, так что без проблем.

Я полез в карман, и достал ключ от Порше, что так и стоял в мотеле, возле моего номера. Протянул негру.

— Да мы и так тебе верим. И Джо за вас поручился.

— Ты не понял. Мало ли. Жалко тачку. Если что- заберите.

Ещё я пробурчал, что мне не нравится публичность. Уже, наверное, весь Южный парк знает про белых, что у вас тут ошиваются.

— Мы выявили предателей, Питер. И за это вам с Карлом спасибо. Остальные тут — люди надежные.

— А мы то здесь причём?

— Джо все рассказал. У них был расчёт на то, что он не вернётся. Лу их вычислил и мы приняли меры. Можно не опасаться утечек.

Я повёл головой. Мне бы их уверенность. Если до всей этой мафии дойдёт, что мы с чёрными дела мутим, последствия непредсказуемы. С другой стороны, других знакомых у меня в Штатах нет.

— Осталось Артчера грохнуть — проворчал я — тогда точно все будет Окей.

— Перестань, Грин — снова улыбнулся этот, как мне поначалу показалось, дикий отморозок — ревность тебе не к лицу. Если тебя это утешит, Лу тоже из за Деби страдает. Только, в отличие от тебя, она ему не дала никакого повода.

— Ты не поверишь, Лим — вдруг ожил Хофман — у Грина все отлично с сексом, пока дело не доходит до девушек.

Дерил Колиман сделал фейспалм, но все же не выдержал и пискнул.

— Сам то понял, что сказал, алкаш немецкий? — чёт меня и вправду как-то заколбасило. — Пошли, выезжаем в Сан-Диего. По дороге выспишься. Лим! Скажешь Джо, что если что, связь через портье нашего мотеля. Ладно?

— Вот, возьми визитку. Звоните лучше сюда. В экстренном случае, с десяток стволов всегда поблизости.

Ещё он дал мне карту дорог. Хотя, Грин, тут не ошибёшься. Езжайте прямо, а там правый поворот, и выезд на сто первое шоссе. Сто тридцать миль. Под утро будете на месте.

Когда мы выехали на знаменитую трассу «сто и один», Карл вытащил из под селения бутылку с водой и залпом ее выпил. А потом простонал:

— О мой Бог! Меня поили шнапсом негры!

— А меня трахнула негритянка.

— Господь вседержатель, ну почему? Почему не наоборот?!

Глава 24

Только выехав на сто первое шоссе, я сообразил, что еду по легендарной трассе. Она входит в десятку самых живописных дорог мира. В темноте было не видно, лишь понятно, что справа океан.

Пикап, что я наруливал, оказался простой, неприхотливой и не очень быстрой машиной. Хотя, если ее чуть подшаманить — будет очень даже ничего. Все необходимое в наличии. Рядный движок — шестерка, почти четырехлитровый. Сносная управляемость, правда, тормоза оставляли желать.

Встав в правый ряд, за четыре часа добрались до пригородов Сан Диего. Ограничение скорости на трассе, для этого пикапа, оказалось бессмысленным. Больше шестидесяти миль в час я его так и не смог распинать.

Жизнь в Штатах всегда славилась удобством. Нужно лишь выбрать, что тебе нужно. В нашем случае — выбрать один из нескольких мотелей на въезде в город. Дальше все просто, ты говоришь портье плиз, он тебе деалает чииз, и протягивает ключи от номера. Правда, в Сан Диего мотель неожиданно оказался на четверть дороже чем в ЭлЭй. Не заморачиаясь этой странностью завалились спать. До назначенного часа еще было достаточно времени.

Сержант Кларенс Флетчер выглядел так, как я себе и представлял. Подтянутый мужик сильно за сорок. Белый. И, он был в гражданском.

Мы встретились в закусочной при заправке, на юго-востоке города. Там, где начиналась складская зона частных компаний. Плавно переходящая, как водится, в охраняемую зону складов ВМФ США.

Устроились за столиком у окна, официантка налила нам кофе. Некоторое время, мы трепались ни о чем, присматриваясь друг к другу. Сержант производил впечатление жесткого вояки, что с трудом терпит общество гражданских. Минут через пять, когда Карл рассказывал Флетчеру, как во Вьетнаме подают Фу-Бо, я остановил его, и поинтересовался, когда мы сможем забрать наши ящики, и сколько мы должны.

— Ящики, сейчас и загрузим. — ответил сержант — насчет оплаты не беспокойтесь, у меня с Билом, свои расчеты. На личной встрече я настоял, переговорив с Венцелем. Он сказал мне, что у тебя, Питер, проблемы с документами.

И я, и Карл, еще при встрече, предложили называть нас по именам. Получили в ответ просьбу называть сержанта Кларенс. Америка, такая Америка. Тем временем, он продолжил.

Как выяснилось, сержант Флетчер руководит складским хозяйством в секторе Индокитая. Держа руку на потоке грузов из штатов туда, и оттуда в штаты. На почве этого, у него сердечное согласие с анкл Биллом. И, в этот полноводный поток, так же входят тела погибших, или скончавшихся в Индокитае военных.

Специальное подразделение вполне отработало все связанные с этим процедуры. Но есть нюансы. В среднем, в год, в штаты привозят из Индокитая сто пятьдесят- двести умерших. Бывает больше, бывает меньше. Армия США доставляет тела родственникам, оплачивает похороны, выплачивает пособия и прочее. Однако, где- то двадцать процентов тел остаются не востребованы. По самым разным причинам, это не важно. Важно то, что утилизация документов этих людей — одна из обязанностей сержанта Флетчера. Процедура строго расписана, но, на практике, никто не заморачивается. Просто спускают все в шредер, и сжигают.

— Когда Билл, назвал мне твое имя, Питер, я подумал, что это судьба. Он мне рассказал, вкратце твою историю. И я не вижу причин тебе не помочь. Да и ты, я думаю, согласишься. Лишь только узнаешь, как звали рядового, что умер три года назад от перитонита на базе Дананг. А его звали Питер Грин.

Я, действительно, непроизвольно хэкнул. И поинтересовался подробностями.

Питер Грин, из городка Мотоква, штат Юта. Какая-то ужасная дыра, Питер, на границе штата. Из родственников была лишь мать. Но она скончалась за пол-года до его призыва в армию. Больше у него родни нет. Судя по тому, что в мармонском штате, они были без родни, его мать приезжая. Согласно правилам, отдел погребения искал родственников год. А после этого, похоронил парня на кладбище Сан-Диего. Документы остались у меня. Водительское удостоверение, карточка социального страхования, выписка из церковной книги. Ты даже немного похож на него, Питер. Но на этот счет не волнуйся. Фото, в права, вставим твое.

Луис Артчер, еще при знакомстве, рассказал нам, что в Лос Анджелесе, приобрести документы совсем не сложно. Комплект стоит долларов триста. Но, такого рода документы, серьезной проверки не выдержат. Приличный картон, с которым можно чувствовать себя уверенно, стоит где то штуку баксов. Хотя, если ФБР, или Налоговая, упрутся, то скорее всего докажут фальшивку. Здесь предлагалось другое. Подлинные документы фальшивому человеку. Которого, вдобавок, не уличить.

— И сколько? — поинтересовался я.

— Десять грандов*. — судя по тому, как блеснули глаза сержанта, он чувствовал себя архивариусом Коробейниковым, наконец-то впаривающим ордера на стулья**. Но я не стал вести себя как Остап Бендер. Вполне очевидно, что сержант через несколько лет намерен выйти в отставку не нищим. Купить ранчо, где — нибудь в Айове, и жить в покое и довольстве.

Поэтому я кивнул, в знак согласия. И собрался уже со своей стороны сделать предложение. Но тут открыл рот Карл. И сказал, что тоже хотел бы приобрести документы. Чем меня весьма удивил. В отличие от меня, он совершенно легально находится в Штатах, как подданный ФРГ. Артчер забрал у него его паспорт, и вернул со всеми отметками.

— Это возможно — тщательно подумав согласился Флетчер — только займет немного больше времени, и с фамилией так не получится. Был такой парень, Карл Вернон. Штат Луизиана. Матери нет, отец- конченый алкаш. Ты можешь даже к нему приехать. Он вряд ли что-то заподозрит. Особенно, если захватишь с собой виски. Он совсем мозги пропил. Когда к нему приехали с сообщением о сыне, он не понял о чем речь, и просто всех послал. А может, и помер уже. Похоронили Карла тоже здесь.

Еще собираясь на встречу с революционерами, мы, с Хофманом, сунули в карманы по пачке баксов. Не исключая со стороны негров финансовых претензий. Мы, все же, их изрядно намерены нагрузить нашими делами. Но все сложилось славно. Так что деньги у нас с собой были.

А потом я рассказал сержанту Флетчеру, о том, что есть еще одна тема. Как вы отнесетесь к тому, что в гробах с павшими солдатами, иногда будут доставляться заодно и наркотики? Каждая партия — те самые десять грандов.

Я немного опасался что сержант пошлет нас. Но он лишь поинтересовался, как часто будет доставка. Гробы с телами из Индокитая прибывают не реже раза в месяц.

— Раз в один-два месяца, Кларенс — ответил я- проект в стадии разработки, и многое зависит от твоего ответа.

— Через пять лет я ухожу в отставку — снова что-то прикинув про себя, ответил сержант.

— Но в общем, мы договорились? Разве что, ты должен знать, что груз забирать будут черные.

— Да хоть зеленые. Деньги против груза.

— Окей. Какой план сейчас?

Дальше все было снова по- американски быстро и четко.
Усевшись втроем в машину, мы, следуя указаниям сержанта, совсем скоро приехали на какой то склад. Где нас встретили какие то люди, которым Флетчер поручил загрузить наш пикап как планировалось.

А нас, он увел в складскую подсобку, где была оборудована фотостудия, пополам с подпольной лабораторией. Спустя час, я оказался обладателем папки с документами. Права, впрочем, я сразу же засунул в бумажник. Дай адрес в ЭлЭй, куда доставить твои документы, Карл. Они у меня в другом месте, с ними поработают, и доставят. Дали ему адрес мастерской революционеров.

В полдень мы оставили за спиной Сан Диего. Поели тако, на набережной. Полюбовались на пришвартованные через бухту авианосцы, и поехали.

— А тебе то зачем документы, Карл?

— Лишними не будут. Да и вообще, мне в штатах нравится.

— У тебя же невеста в Германии.

— Вот зачем портить мне настроение?! Ты ту невесту видел? Она, таких как ты, по три в день съедает, только ботинки сплевывает. Но вообще, она — еще один повод сбежать в Америку.

— Тебя послушать, ты из темных, страшных мест, с заколдованными тварями! Как же тебе отец так удружил то?

— Не фиглярствуй. Ты отлично понимаешь, о чем я. И вообще, водитель! Постарайтесь не сильно трясти автомобиль, я намерен отдохнуть. Не все выживают после попойки с неграми, мне нужно восстановится…

И на, самом деле, привалился в углу и задрых.

Пока мы фотографировались, пикап загрузили. Кроме наших двух ящиков, на них, сверху, поставили ещё два. Тщательно раскрепили. Мне понравилось, что Флетчер ни звука не произнёс по поводу нашего груза. Ни любопытства, ни интереса. А ещё, он дал нам документы на партию списанных армейских рационов. На случай вопросов полиции, хотя, здесь каждый второй что то с базы везёт, никому не интересно. Если что, не тушуйтесь.

Так что я почувствовал себя настоящим водилой, что загрузился и едет домой.

По ассоциации вспомнилось вводные лекции по экономике, в институте. Нам рассказывали, что при существующем тренде, к двухтысячному году, в СССР, каждый второй мужчина будет водителем.

Переждав потрясённый гул, препод посмеиваясь, объяснил как этого избежать. Ничего особенного. Укрупнение междугороднего тоннажа, логистика, оптимизация и систематизация складского хозяйства. И все обойдётся.

Я закурил. Снова перестроился в правый ряд и подумал, что вышло хуже. К двадцатому году двадцать первого века, каждый третий мужчина в России стал охранником. При гипермаркетах и парковках. В корпорациях и офисах. На вокзалах и в сетевых магазинах. А кто и погоны надел.

Как то незаметно из них, и им подобных, сформировалась довольно безнадежная секта лузеров, находящая утешение в ненависти.

Развитие страны им виделось эдакой заставкой к компьютерной стратегии — строгий бархат знамён, блеск воронёной стали, земля содрогается от тяжёлой поступи имперских легионов, мир сгорает в очистительном пламени, на лице умирающего героя появляется торжествующая улыбка и холодеющие губы шепчут, «А нефиг пердеть при мне!».

Простой вопрос — а на какие собственно шиши вся эта роскошь, их не волновал. Они уже вполне жили в логике охраны — давайте, обеспечивайте! А лучше бы — Союз возродить! Что бы все боялись!

И вроде бы, вся российская история двадцатого века говорит, что это гибельные мечты. «Накажем желтых макак! Пошлем флот!». «На Босфор, На Дарданеллы!». «На чужой территории, малой кровью!». «Одним парашютно — десантным полком!». Нет, ничего не доходит.

Грустно усмехнувшись, подумал, что когда куча народу в России хотело, что бы государство было гопником, которого все боятся, это не могло кончится ничем хорошим. Я-то всегда хотел, что бы государство было умным…

Проснувшийся через пару часов Хофман, снова был бодр и креативен. И мы обсудили изменение обстановки. Наличие легальных документов, позволяет вылезти из подполья, и сменить место обитания. Это мы и обсуждали, когда, уже знакомым маршрутом, съехали со сто первого шоссе, и подъехали к мастерской в Уоттсе.

— Быстро вы! — Дерил «Лим» Колиман, насколько я понял, исполняет обязанности начальника автомастерской. И первый, кого мы увидели, запарковавшись во дворе, был именно он. — как машина? Без проблем? Пойдемте, налью вам кофе.

Я хотел напомнить ему, что груз, вообще-то, весьма эээ…драгоценный. Но увидел, что во двор вышли трое черных, и грамотно разместились, контролируя всю территорию.

Пока мы пили кофе, Лим продолжал демонстрировать американскую деловитость. До фотографа сейчас дозвонятся, и поедем к нему. Фотограф надежный. Но, во избежание, наняты белые, для охраны фотостудии. Там белый район, наше присутствие могут не понять. Джо сейчас встречается с неким Сэмми Дэвисом. Он — черный актер и певец, что много снимался и работал с Фрэнком Синатрой. Предварительно, он обещал устроить вам встречу.

Я честно ему сказал, что впечатлен. Попросил только, подготовить два ящика.

— Кхмерские сокровища, Лим — пояснил я — привезли в наспех сколоченных из драгоценного дерева гробах, упакованных в стандартные транспортные армейские ящики. Это дерево у вас с удовольствием купят по тысяче баксов за килограмм. А то и дороже. Мы его отдаем вам в качестве компенсации за помощь.

— Хм- удивился Колиман — я думал, это одна операция, в рамках создания трафика.

— Это не значит, что вам нужно нести убытки, Лим — буркнул Хофман.

Мне страшно хотелось узнать, где сейчас Деби, и как у нее дела. Я, было, даже открыл рот, но в подсобку вошел парень, и сообщил, что фотограф ждет. И я сказал:

— Дерил, если не трудно, пусть кто ни будь сядет за руль. В городском трафике, тачка все ж не очень.

Он развеселился. Вот это, Грин, и есть изнеженность белых. Мы допили кофе, и пошли во двор. Все подъемники в мастерской были заняты. Колиман, на ходу, отдал несколько указаний. И пригласил нас в свой авто. Хадсон — восьмерку, тридцатых, судя по виду, годов выпуска(см. фото).

Когда мы тронулись, я еще раз убедился, что у негров все туго поставлено. В пикапе было двое. Сопровождал его вполне современный седан Форд, в котором сидело еще четверо. А мы поехали следом.

Лиму был приятен интерес к его тачке. И он рассказал, что купил ее год назад, за двести долларов. Вложил еще триста, и теперь она лучше новой! Как то случайно, я поинтересовался у него тюнингом авто. Он, оказывается, о таком и не слышал. И всю дорогу до Уишира, где находится фотоателье, я ему рассказывал о видах тюнинга вообще, и разных интересных решениях.

Эти рассказки его страшно заинтересовали. И опять же, как то незаметно, мы с ним договорились сделать тестовый тюнинг пикапа, на котором мы с Хофманом ездили.

Англичане, Лим, давно ставят дисковые тормоза на Ягуарах. Отличная вещь! Не говоря о двойных карбюраторах, и независимой подвеске. Вот если это все применить на этом Шевроле, будет — огонь. Еще и диски поменять- это же будет супер тачка!

Фотоателье расположено на границе Уилшира и Даунтауна. Помещение размером со спортзал, с табличкой на двери «Арт-студия Ирвина Пенна». Даже у меня, человека далекого от мира фотографии, шевельнулось в голове воспоминание. Хофман и вовсе присвистнул. Объяснил мне на ходу, что это один из самых влиятельных в мире фотографов. Мне стало интересно.

Однако в студии, нас встретил пожилой негр. Весь в морщинах, и следах злоупотреблений. Представился Кирком Элиотом. Называйте меня просто Кирк, ребята. Тем временем парни втащили первый ящик. А затем и второй. Когда их открыли, Кирк крякнул, и задернул высокие витринные окна. Пока, на что то типа подиума, таскали всю эту золотую утварь, Лим по хозяйски оценивал гробы, в которых она лежала. А негр Кирк, деловито разглядывал драгоценности, и перебирал фотоаппараты на полке.

— Простите, сэр- почтительно обратился к нему Хофман — а мистер Пенн когда придет?

— Ирвин в Нью Йорке — ответил негр, подтаскивая эти лампы с зонтиками и какие то софиты..

— А снимать? — не понял Хофман.

— Я сниму.

— А мистер Пенн?

— Он в Нью Йорке — ответил негр возясь с каким то прибором. Кажется, экспонометром — Я вместо него. И даже лучше. Ирвину не стыдно ставить подпись под моей работой.

Хофмана можно было смело приглашать в артисты, играющие потрясенное понимание. Кажется, он узнал что то невероятное.

Я решил не вникать. И так есть чем заняться. Договорился, что Лим и Хофман здесь останутся. А сам, вышел изателье, и пошел в Даунтаун, благо рядом.

Спустя всего несколько минут, толкнул дверь отделения Первого Мани Маркет Банка. И сообщил подскочившему клерку, что намерен открыть счет. И был препровожден к заместителю управляющего отделением. Оказывается, сейчас именно этот менеджер принимает решение, обслуживать клиента, или отказать.

Потом мы час беседовали. Господин заместитель управляющего, зовите меня Фрэнк, мистер Грин, был сердечен, но въедлив. Источник доходов, объемы и регулярность поступлений, планы на будущее. В это время мои документы проходили проверку. Насколько я понимаю, банк прежде всего интересует, нет ли ко мне претензий у полиции и налоговой службы. И, пока мы беседовали, клерки это все выясняли.

Я был небрежно-великолепен. Недавно отслужил в Индокитае. Получил серьезное денежное поощрение от Министерства Обороны в виде чека. Некоторое время был занят созданием экспортно-импортного бизнеса между Индокитаем, и штатами. Сейчас подумываю поработать в Голливуде. Да, вот чек, простите, забыл сразу вам передать.

Фрэнк Уинвуд был впечатлен. Разве что, посоветовал подумать, прежде чем соваться в Голливуд. Многие понесли там серьезные убытки, Питер. Ваш счет уже открыт — вот возьмите папку. Деньги будут зачислены завтра, как откроется казначейство. Благодарю вас, мистер Уинвуд. Как бы то ни было, я ожидаю в ближайшее время еще поступления. С чем и отбыл.

Выйдя из банка я закурил, и махнул проезжающему такси. Только поехал я не в мотель, и не в мастерскую в Уоттсе. А поехал я в Чайна- Таун.

Одна из самых больших проблем организованной преступности США, да и вообще, это не преследование полиции. Это не межклановые разборки. Главной проблемой американской мафии всегда было превращение наличных денег, в средства на расчетном счете. Потому что купить порт, к примеру, за грузовик наличных невозможно. А мешок денег, что сдается в банк, требует объяснения происхождения.

Самое яркое изобретение в решении этой проблемы — сеть прачечных, которые якобы несли чудовищную прибыль в мелких купюрах.

К нам с Хофманом и Джо, это имеет самое непосредственное отношение. Мы поимели сотню тысяч наличными. Использовать которую, по сути, не можем. Даже при покупке дома, за пять- десять тысяч, никто в штатах не возьмет наличные. Так что бабки нужно обезналичивать.

Луис Артчер, на аккуратные расспросы, сказал, что это дело очень не быстрое. Светить перед ним деньгами мы категорически отказались. Так что, может он и не понял. Джо с этой стороной Америки был не знаком. И я решил, что с китайцами, вполне смогу договориться.

Так и вышло, что в начале восьмого вечера я вылез из такси на углу Альпайн и Йель стрит. И углубился в старый Чайна-Таун.

Наверное подсознанием Пети Гринева, я испытал даже что то типа ностальгии. Улочки удивительно напоминали Пекин. И, может быть поэтому, я почувствовал себя вполне уверенно. И, совсем скоро, уже сидел на заднем дворе магазинчика господина Фухуа Се, и предавался воспоминаниям о Пекине и Шанхае на путунхуа. Часа два мы обсуждали с господином Фухуа, международную обстановку, бессмысленную ярость председателя Мао, и непонимание западом простейших вещей. Пока хозяин не поинтересовался причинами, что заставили меня снова искать общество соотечественников.

И я рассказал, что совершенно случайно оказался обладателем небольшой суммы в наличных долларах. Что, в этой Америке, воспринимается без всякого уважения. И надеюсь найти, среди близких по духу людей, помощь и поддержку.

После еще сорока минут расшаркиваний и приседаний, мы пришли к соглашению. За двадцать процентов господин Фухуа поможет мне. Делая все себе в убыток. Лишь только, что бы помочь земляку из Шанхая, он согласен девяносто наличных тысяч, превратить в семьдесят две безналичных, на счету в Мани Маркет Банке. Вот на этот счет, Питер? Деньги будут перечислены через десять минут после того, как мне принесут наличные.

Что бы господин Се не обольщался, сообщил, что деньги принесет черный. Вооруженный, но он тихий, просто улицы полны неожиданностей. Мы отлично поняли друг друга.

Спустя минут пятнадцать, я вошел, наконец в свой номер мотеля. И застал там теплую компанию Джо и Карла, распивающих мой коньяк, и курящих мои сигары.

Мне добродушно налили, и поинтересовались, где пропадал. Рассказал, что завтра ступайте в банк, открывайте счета. Ты, Джо, завтра отнесешь вот по этому адресу наличные. Поведал о своих договоренностях, которые эти двое снисходительно одобрили. А потом Джо сказал:

— Вам, парни, нужно почистить перышки. В пятницу, утром, вы играете в гольф с Фрэнком Синатрой.


*Гранд — тысяча долларов.(сленг)

**- один из героев романа «Двенадцать стульев». Собрал обширный архив, в надежде им торговать, но сразу же был обманут.

Глава 25

Джо улетел в ночь со вторника на среду. Мы так и планировали. Но, честно говоря, и без необходимости, он бы все равно улетел. Эка его от этой Айрин заколбасило!

На наши попытки пошутить по этому поводу, он злился и становился тупым. Это только добавляло Карлу ехидства.

План действий, что мы совместно выработали, выбравшись из джунглей Камбоджи, был достаточно прост. Суть его была в том, что бы разойтись со всеми полюбовно. Для этого, предполагалось дать всем заинтересованным сторонам то, что они хотят.

Ну, то есть, негры- революционеры, будут иметь доход с наркотрафика. Меньше чем могли бы, но гораздо безопаснее. Семья босса всех боссов Дона Гамбино, узнает что внутри неё зреет фронда, и получит компенсацию за погибших. А семья Дона Лукезе получит наркотики, за доступ к которым она бы выжгла напалмом всех, причастных к этой истории. Несколько дороже, чем предполагалось, но зато много безопасней.

Вот в рамках этих планов и был нанят самолёт, что увезёт в Чикаго Кхмерские сокровища и Джо.

Причём, знакомство с Луисом Артчером, лично мне, только добавило паранойи. И именно поэтому, я настоял, что бы сокровища улетали тайно. То есть знали об этом, всего пять человек. Мы трое и Лу с Лимом.

Для всех остальных революционеров, да и всех, кто мог случайно что то узнать, ящики с золотом мы повезём на автомобиле.

Да и в банк я поперся сразу же, что бы убедится, что купленные документы подлинные. Более въедливой проверки чем в банках, сейчас в Америке нет.

Наверное, именно от того, что я наконец обрёл легальный статус, мы удивительно приятно посидели с парнями, в понедельник вечером.

Хотя, поначалу разговор зашёл о политике. Джо вздумал выяснить причину моих смешков и ухмылок на революционные потуги его чернокожих братьев.

— Да оглянись вокруг, Джо — сказал я, в ответ на его недоумение — вы — свободные люди. А социализм- это прежде всего тотальная несвобода от государства.

— Как это? — удивились, кстати, оба.

— Да молча! При социализме, у тебя нет ничего своего. Ни жилья, ни прав, да и жизни, по сути. Все принадлежит государству. И, в любой момент может быть отобрано. А уж тебе то, Джо, и вовсе грех думать о революции.

— В смысле?!

— Гм. В Алабаме есть такой парень, Мартин Лютер Кинг. Тоже чёрный. Баптистский священник. Он тоже революционер. Единственное, он сейчас уже отошёл от идей именно революции. Считает, что в борьбе за равенство, больше подходит массовый протест и ненасилие.

— Грин, мы контактируем с преподобным Мартином, я лучше тебя знаю, чем он занимается.

— Хе. А ты вкурсе, что ради революции, ему пришлось бросить любимую белую девушку? Товарищи по борьбе так и сказали ему, что приспособленцы и соглашатели им не нужны.

— Не выдумывай!

— Это правда, Джо — вздохнул я.

— А ты, Грин, вкурсе, что полиция в Алабаме травила чёрных детей собаками?

— Ты не путай равные права, за которые вы можете, и должны бороться, и социализм!

— А в чем разница?

— Бггг… ну вот представь. Мимо тебя едет, на крутейшем Каддилаке, парень. Твои мысли в этот момент?

— Хочу себе тачку ещё круче!

— А вот при социализме, люди хотят чтоб у того парня Кадиллака не было. Один русский философ как то сказал — социализм, как общество, завистлив и агрессивен.

— Питер, — Хофман снова налил- успех в жизни измеряется не только автомобилями…

— Ну да! Есть ещё яхты, бассейны и прочая ерунда, типа собственных самолетов! Я не пойму только одного. Почему мне об этом рассказывает парень, выросший в собственном замке?!

— Не психуй, Питер, — Джо поднял бокал — просто вспомни, что ещё во Вьетнаме Карл по настоящему боялся женщин. А сейчас — отдаётся им со всей страстью и беззаветностью. Может быть, жесткое воздержание до двадцати пяти- это плата за замок?!

— Вы не соскакивайте с темы! — именно соскочил с темы Карл — всю планету от революций трясет. Арабы бунтуют и англичан гоняют, в Индокитае плюнуть некуда, в революционера попадешь! Все социализм хотят!

— Господи, Карл. Арабы издавна жили за счет грабежа караванов, и отлова белых ради выкупа. Но, во времена банков и фондовых индексов, это унизительно. Вот они и просятся к большим дядям за стол. Как только их до денег допустят, сразу станут монархистами.

— А Камбоджа?

— Ты же сам видел! Революционеры заняты производством наркоты, и убьют всякого, кто им помешает! Вот в Тае, эту публику разогнали, и тоже настала монархия!

— Вы не отвлекайтесь — почуяв добычу, Джо становится неотвратим как удав — скажи, Карл, среди девушек что ты охмурил, есть хоть одна актриса кино?

— Не приставай ко мне с ерундой, Джо! Если хочешь знать, я подумываю о сексе с безногой женщиной! При чем здесь актрисы?

Если нужно соскочить с темы, Хофман очень изобретателен. Джо это знает, но его лицо в этот момент стоило видеть! Он выпучил глаза, приоткрыл рот, и, в поиске поддержки, перевел взгляд на меня.

— Вот так, негр — наставительно произнес я — фашизм многолик.

Так дальше и сидели, понимая, что теперь так поболтать доведется лишь в Нью Йорке, не очень понятно когда.

Карл рассказывал, что насколько он узнал, мистер Синатра не особо участвует в Голливудских загулах, о которых так любит писать желтая пресса. Да и вообще, по голливудским стандартам, достаточно простой парень. Так что — все шансы поладить.

Коснулись будущего. Сплошная неопределенность. Джо не очень представляет, как им с Айрин поступить. Хофман не очень хочет в ФРГ. А я и вовсе не понимаю как быть.

— В конце-концов, Питера Грина призвали в армию из Юты. — заявил я — Там и поселюсь, где-нибудь в лесах. Буду тихо жить, не привлекая внимания. Если что, приезжайте, я вас спрячу.

— В Юте?! — засмеялся Джо — там же мармоны! Не пить, не курить, секс до свадьбы — ни-ни! Да ты весь там будешь вне закона, Питер!

— Это да, парни. Только все перевешивает один, но грандиозный плюс. Многоженство! Заведу себе гарем, Карлу на зависть.

— Не успеешь, Грин — Хофман и не думал завидовать — зная тебя, я не сомневаюсь, что тебя будет искать не только мафия, но и весь твой гарем. Потому что больше всего тебе нравится сбегать.

— Знаешь, Карл, меня очень тревожит то, что ты называешь своим мозгом…

На следующее утро я поехал в автомастерскую, в Уоттс. Красный Порш, что мы забрали, меня несколько беспокоил. Я думал его или отдать парням, или, как минимум, перекрасить. Но Лим пресек все мои рефлексии.

— В Калифорнии, Питер, полторы тысячи таких тачек. Две трети красные. Номера тебе сейчас повесят другие. Катайся спокойно.

— А свидетельство о регистрации?

— Здесь автомобильная мастерская, — веско ответил Дарел — так что не забивай голову ерундой!

Кажется, Джо был прав, советуя не покупать авто. И мы, налили кофе, и уселись обсуждать, что в Шевроле 3100 нужно улучшить. В разговорах все выглядело незначительной ерундой. Но в виде списка внушало. Потому что, так или иначе, все основные узлы и агрегаты требовали, как минимум, доводки.

Я было приуныл. Но мистер Колиман, флегматично сказал, что с меня пятьсот долларов. Это все, к послезавтра будет готово, включая комплект дисковых тормозов, и реечного управления. Остальная ерунда, и так есть в магазинах. Загоняй, Питер, на подъемник, и приступай к разборке.

И, всю неделю, мы с ним, иногда привлекая других ребят, занимались тюнингом пикапа. В это время происходили занятные события. И вокруг, и со мной.

Мастерская являлась, по сути, опорным пунктом общественной безопасности. Негры самоорганизовались, и несли обязанности что-то типа общественной охраны. Охраняли дома, возле которых жег кресты Ку- Клус- Клан. Гасили то и дело вспыхивающие конфликты. И, как я догадался, промышляли контролем над негртянскими наркоторговцами. Имеется в виду марихуана. Она сейчас считается серьезным преступлением, в основном на борьбу с ней и заточена полиция.

С преступностью ребята связались не от хорошей жизни. Вся эта общественная движуха была довольно затратной. Как мне пояснил Джо, только оплата залогов, за задержанных на демонстрациях против сегригации, способна разорить любого.

А мы с Карлом, утром в среду, приехали в отель Беверли Уилшир, что на углу Виа Родео Драйв и Норд Родео Драйв. К входу отеля подъехал красный Порш- кабриолет. В нем сидели два джентльмена, то есть мы с Хофманом. И если я был в армейской авиационной кожаной куртке- бомбере, то Карл щеголял в распахнутой рубашке, под которой была белая майка.

Наряд был тщательно продуман. Когда мы решили одеться как подобает белым богачам, нас высмеяли. Фотограф Кирк Элиот, негр, подрабатывающий негром у мэтров голливудской и американской фотографии, объяснил.

В костюмы, здесь, в Калифорнии, одеваются мега-боссы на работе, клерки, мафиозо, и агенты ФБР. Остальные предпочитают кэшуал. Вот вам адрес магазина на Родео Драйв, там вас просветят и помогут, скажите, что от меня. Вот там, нас так и одели.

Нет, парни, сказал нам мужик средних лет, старший продавец дорогого магазина мужской одежды. Богатый человек это не костюм, а поведение. C этим, у вас нормально. Так что, вот вам одежда. Вот обувь. Вот- кожаные баулы это все возить. И не заморачивайтесь костюмами, разве что, пригласят на званый вечер. Тогда приходите за смокингами.

Собственно, отъехав от этого магазина, мы и увидели отель, в который заселились следующим утром.

В общем, остановившись у главного входа отеля, я вылез из машины и кинул ключ парковщику. Управляющий отелем был изыскано вежлив. К сожалению, господа, вы не заказали номера заранее. Поэтому можем предложить лишь пентхауз с тремя спальнями.

В переводе на человеческий, это значило — если у вас нет денег, ступайте в жопу. Или платите по пятьдесят баксов в день.

Это сейчас большие деньги. Номер в мотеле нам стоил полтора доллара в сутки. Абонентская плата телефона, стоит три доллара в месяц. Новый двигатель автомобиля Шевроле, стоит восемьдесят два доллара. Коробка автомат — семьдесят пять.

Но Хофман лучезарно улыбнулся, и попросил принести вещи из авто в наш пентхауз. Дальше все было по- американски. Плиз, чииз, бутылка Джек Дениэлс, в подарок от отеля, и принесите в номер коньяку.

И я снова поехал в мастерскую, а Карл, снова отправился на Голливудский бульвар. При кажущейся легкомысленности времяпровождения, он многое разузнал про старину Фрэнка, вплоть до любимого котейля. Джек Дениелс с двумя кубиками льда, и немного воды. Ну а то, что вечером у нас в пентахаусе Карл устроил вечеринку на три дюжины человек, с девушками и каким то околокиношными людьми, дало мне представление, как это сейчас выглядит. Со временем ничего не меняется. Только, вместо музыкального центра играло радио.

Вечеринка была устроена в честь Самуеля Девиса Младшего. Черного парня, что снимался в с Синатрой в «Одиннадцати друзьях Оушена». Очень-очень хороший артист и певец. Только торчок. Как нас просветил Артчер- он не то что бы совсем опустился. Но лечился в клинике. И сейчас не употребляет.

Деньги в Голливуде давать не принято. Поэтому Сэм, взял с нас слово, что если мы возьмемся за кинопроект, то будем иметь его ввиду…


Фрэнк Синатра приехал играть в гольф не один. С ним был еще какой то долговязый тип. При знакомстве, он оказался не только англичанином, но, вдобавок ко всему — банкиром. Джейкоб Бигот, так он представился.

Сам Синатра — невысокий, легендарно голубоглазый, улыбчивый мужик. У меня возникло подозрение, что он мается похмельем.

Я, когда-то, в конце нулевых, пару раз играл в гольф. В Истра — Кантри Клабе, недалеко от Красногорска. Собираясь на эту встречу, я заверил Карла, что совсем уж придурком выглядеть не буду. В общем, утром в пятницу, мы все встретились в Уилшир Кантри Клабе — гольф-клубе, что между Беверли Хилз и Голливудом.

Представившись друг другу, перекинулись парой слов, и пошли к первой лунке. Играем Foursome*, джентльмены, сказал Синатра. Пять лунок. Он с англичанином, против меня и Карла. Кинули монету. Мой первый удар.

По большому счету, это и все, что я умею в гольфе. Но, умею неплохо. Отличный удар, Питер! Мой шар улетел почти до лунки. Повезло, Фрэнк.

В принципе гольф — простая игра. Загнать мяч в лунку, за наименьшее количество ударов. Но, как всегда и везде, есть масса нюансов. Поэтому мы с Карлом, очевидно проигрывали. Но не сдавались. Вдобавок, у нас было тайное оружие.

Луис Артчер, негритянский вождь и адвокат, ничего не оставляет на самотек. Он подготовил все, типа одежды и экипировки, включающей перчатку на левую руку, кепку, и собственно сумку с клюшками. Набор клюшек, кстати, стоит конских денег, то есть тысячу американских долларов. Но мы — взяли напрокат. А у Синатры был свой собственный.

Так вот, нашим помощником, что таскает нам клюшки и прочее, был черный парень по имени Эрл Вудс. Артчер объяснил, что к рекомендациям по игре, что будет давать этот чувак, нужно обязательно прислушиваться. А у меня мучила мысль, что наши клюшки таскает отец Тайгера Вудса.

Как бы то ни было, клюшку для удара выбирал он. И это оказалось нашей удачей. Потому что иначе, мы бы слились еще на первой лунке. Но, все равно, спустя пару часов, на четвертой лунке, наше поражение стало очевидно. И я пригласил всех в бар, проставиться за проигрыш.

Неторопясь вышагивая по гольф — полю, мы достаточно много болтали. В основном ниачем, просто присматриваясь друг к другу. Синатра рассказывал, что его шоу во Флориде собирало народу больше, чем шоу Элвиса. Карл рассказывал про джунгли Камбоджи. А я, про китайские способы бороться с похмельем. А банкир Джейкоб Бигот, внезапно оказался управляющим отделением Банка Шотландии на Британских Виргинских островах. В городе Род — Таун, на острове Тортола.

Так что ситуация выглядела следующим образом. Нам, с Карлом, нужно было от Фрэнка знакомство с доном Гамбино. Англичанин, недавно назначенный управляющим, искал своему чахлому отделению банка жирных клиентов. А Синатра, выполнял просьбу негра-приятеля, заодно скидывая приставучего банкира на нас. Банкира, видимо, ему тоже кто то сосватал. И я понял, что в лоб ничего не выйдет. Нужно что-то срочно придумать. На Хофмана надежды мало. Он зацепился языком с англичанином, и они обменивались змеиными любезностями. Страшно веселя и меня и Фрэнка.

Отношения англичан и немцев, после второй мировой, заслуживают отдельного описания. Но если коротко — враждебность. Причем в основном, со стороны англичан. Англичане, и в двадцать первом веке, ничего немцам не простили и не забыли. В нашем случае, это все сильно сглаживалось местом, причиной, и составом участников встречи. Но все равно, выглядело забавно.

Мне, неожиданно помог сам Фрэнк. Он спросил:

— Сэмми говорил, что ты думаешь себя попробовать в продюсерстве, Питер?

Я поднял бокал и отхлебнул виски. Появившись в баре, мы заказали себе, кто что хочет, и устроились за столиком у окна. Закурили.

— Стараниями мистера Гувера, в кино сейчас ловить нечего, Фрэнк. — я взглянул на Синатру.

Эдгар Гувер, глава ФБР, и комиссии по расследованию антиамериканской деятельности, сильно не любит Голливуд. ФБР тратит серьезные усилия и ресурсы для слежки за звездами музыки и кино. Многие артисты не смогли опровергнуть утверждения, что они симпатизируют коммунистам. Это вылилось в отстранение от профессии. И привело к парадоксальному результату.

Снимающий строго патриотические фильмы Голливуд, начал терпеть убытки. Да еще и многих звезд разогнали. Чарли Чаплину было запрещен въезд в США, к примеру. Да еще вдобавок подняло голову телевидение. Посещаемость кинотеатров резко упала, и Голливуд оказался в кризисе. Независимые студии банкротились одна за другой.

А еще глава ФБР пламенно ненавидит рок-н-ролл. Я часто думал, связано ли это с тем, что Гувер педик? Давно замечено, что веселье и свобода, педикам не особо близка. Они любят все пафосное и величавое. Собственно, этим и будет успешен Голливуд времен Гувера. Мега блокбастеры про мускулистых мужчин, с голыми торсами в кожаны юбках. Бен-Гур, Спартак, Триста Спартанцев…

И я подумал, что кажется, Синатру уже сильно все достало. Добиваясь успеха, он, как и многие, не подозревал, что проблемы никуда не денутся. И будут они самыми обычными. Ругань с женой, нелады на работе, и вечная занятость. Разве что, жить при этом, в Беверли Хилз.

Так что я сказал:

— Мне нужен всего лишь совет. Как ты думаешь, если создать передачу про то, как несколько негров, будут переделывать старый, проржавевший авто в клевую тачку, на зависть любому сутенеру, это будет интересно?

Удивились все участники беседы. А Хофман, задумчиво рассказывающий англичанину, что жизнь на островах, среди воды, портит цвет лица, и не только. Но если пить нормальное пиво… В общем, Карл заткнулся.

И я рассказал концепцию телепередачи «Тачка на прокачку». Вы все видите, что ЭлЭй трясет от расовых противоречий. Почему не сделать передачу про то, что даже бандитского вида негры — умные, веселые, и талантливые ребята, что создают по-настоящему американские автомобили?

Взять реальную мастерскую, где негры реально тюнингуют автомобили, и показать весь процесс в часовой передаче. Черный юмор, шутки на грани фола, стеб над европейским машинами, брутальность, и, в завершении — из ворот выкатывается волшебно преображенная тачка. Название придумать какое — нибудь наглое. «Кожа-Рожа-Полный Фарш»**, а?

Вы не знаете что такое тюнинг? Хе, в Уоттсе есть мастерская, там парни этой фигней реально занимаются. Каждая пердача делается как отдельный кинофильм, с сюжетом, интригой, развязкой. И теми же средствами, что и кино, а не телевидение. Еженедельная передача. Я думаю, автоконцерны и заводы комплектующих, выстроятся в очередь за спонсорством.

Тут удивил банкир. Он заявил, что его банк готов кредитовать такую передачу. Да и по глазам Фрэнка я увидел, что его зацепило. И я небрежно сказал:

— И неплохо бы с восточного побережья подтянуть кого-то из серьезных людей. Газеты писали, что ты, Фрэнк, знаком с Карло Гамбино. Как думаешь, его заинтересует такая история?

Забавно то, что дальше было именно так, как любят многие мужчины. Мы сидели. Выпивали понемногу, и придумывали детали и приколы для будущей передачи. А когда Карл сказал:

— Только представьте парни, здоровенный негр, руками, вытаскивает из машины двигатель, отбрасывает его в сторону, и говорит-«Если тут некуда поставить турбину, этому нечего делать на дороге».

Тут Фрэнк Синатра хлопнул ладонью по столу:

— Покупаю!

— Я в деле- не отстал Джейкоб Бигот.

Я снова закурил, и засмеялся. Кто же думал, что им это так понравится.

— Мы подумаем — я это не всерьез. Но Хофман сказал:

— Не обращайте на него внимания, парни, он вечно выделывается. Давайте тогда все обсудим.


*Foursome — игра двое на двое, когда игроки в паре делают удары по очереди.

** «muzzle, skin, full stuffing» — американское сленговое выражение, аналогичное нашему «Кожа-Рожа- Полный Фарш»

Глава 26

Черновик синопсиса, предложенного телестудии NBC.

Жанр передачи: развлекательно-познавательная;

Хронометраж: 35 минут;

Аудитория: 14–70 лет, независимо от материального и социального положения;

Выход в эфир: 1 раз в неделю, в вечернее время;

Актуализация:

Телепрограмма представляет из себя совершенно новый формат проектов под названием реалити-шоу. Не имеет аналогов на ТВ. Как показывает практика, это гарантирует, как минимум, интерес аудитории. Для успешности проекта планируется привлечь звезд первой величины.

Состав участников определен в рамках прошедшей выборной компании, завершившейся победой демократов, и заявлений Кеннеди, о проблемах сегрегации

Основными участниками передачи предполагаются чернокожие работники реальной автомастерской в Уоттсе. Это обеспечит полноценный охват аудитории во всех сегментах. И, так же, познакомит зрителей с реальной городской культурой чернокожих.

Концепция:

Полноценный короткометражный фильм.

По сюжету, Герой передачи попадает в автомастерскую на старом, неисправном автомобиле. Работники мастерской подходят к ремонту автомобиля творчески. В итоге, автомобиль превращается в эксклюзивный.

В процессе ремонта, показываются все этапы работ, с комментариями работников, каждый из которых отвечает за свой участок.

Кастинг предполагает узнаваемые типажи, которые в своих коротких репликах освещают не только авторемонт, но свои взгляды на разные стороны жизни.

Предлагаемая телепередача имеет оригинальный жанр (на момент написания сценарной заявки отсутствует информация о наличии подобных телешоу в какой-либо стране мира).

Для реальной оценки проекта, предлагается сценарий пилотной передачи.

Сценарий.

Первые лучи солнца колышат высохшую травинку. Утро. Камера отходит, постепенно открывая неприглядную картину. В кювете, а скорее придорожной яме, на краю огромного поля (помреж! подумать! Возможна промоина или овраг. Или, столкновение с деревом?!) уткнувшись капотом в землю, замер роскошный кабриолет. Наплыв камеры показывает лицо Фрэнка, за рулем, находящегося в забытьи. Он открывает глаза.

Перебивка.

Фрэнк снова закрывает глаза, и, как бы перед его глазами, вспышками воспоминаний, идут кадры многолюдной и роскошной вечеринки где то в Малибу или Беверли-Хиллз, (бессейн, девушки в бикини, громкая музыка, веселые, нарядные люди, стаканы с Маргаритой и шампанское), в одной из вспышек Фрэнк беседует с красавицей, и она, вдруг, дает ему пощечину, и гордо уходит в темноту. Он допивает виски, и, стиснув зубы, расталкивая людей, идет к своему сверкающему кабриолету. Взметнув гарь от пробуксовки, кабриолет срывается с места и уезжает. Зрителям видно, что Фрэнк внесебя и даже не думает, куда едет. А дорога заводит его, куда-то в глушь. Он, на высокой скорости, не вписывается в поворот, и заваливает машину в кювет, где и сидит, потеряв сознание, толи от удара, толи опьянев.

Перебивка.

Оглядевшись, сделав несколько безуспешных попыток завести двигатель, поискав и не найдя шляпу, Френк бредет к виднеющейся вдали роще. Возле нее группа домов. По виду — ферма.

В следующем кадре Фрэнк, появляется в проеме ворот ангара, внутри которого, мужчина и женщина зрелых лет скидывают на тракторный прицеп тюки с сеном. Дальше, беседа фермеров, потрясенных появлением у них самого Синатры — на усмотрение режиссера. Но, в результате, мужчина — фермер подводит Фрэнка с древнему автомобилю Форд, и говорит:

— Сын приедет только после обеда. Но если вам нужно срочно, то можете доехать на этом. Оставите где- нибудь возле ГрейхаундСтейшн(?), мы потом заберем.

Фрэнк отъезжает от фермы, и едет по грунтовой дороге. В тот момент, когда вдали показалось шоссе, двигатель древнего Форда начинает чихать, а машина дергаться. И, в конце — концов глохнет. Автомобиль накатом заезжает во двор автомастерской. Рядом с распахнутыми воротами, надвинув шляпу на глаза, на солнце греется полуголый негр. Он открыл лицо лишь когда хлопнула дверь подъехавшего авто. Если и удивился, то не Фрэнку Синатре, оказавшемуся в зачуханой мастерской, а его авто.

Встал, изучающее осмотрел Синатру, потом обошел вокруг его авто. И сказал:

— Не расстраивайся, Фрэнк. Всяко случается.

Потом свистнул, не дав Фрэнку даже открыть рот. Внутри мастерской раздался шум, и спустя мгновения вокруг старого Форда собирается пять чернокожих, самого отпетого вида. Самый брутальный из них, узнав Синатру присвистнул. Но открыть рот не успевает, потому что заговорил тот, что сидел у ворот мастерской:

— Слушать всем. Я нашёл нам работу. Привести в порядок вот этот кар. Ничего особенного, но нужно, конечно, немного поработать — заменить амортизаторы, тормоза, колодки, кузов, коробку передач, трансмиссию, бампер…

— И двигатель! — вставил слово негр самого интеллигентного вида.

— Да, эээ… — открыл было рот Сиинатра.

— Ни слова больше, Фрэнк! — главный негр категоричен- Движок неплох, но давно устарел. Его презирают даже рабочие, которые его делают. Мы все исправим. Так, парни, приступайте. Фрэнк, пойдем, я налью тебе кофе.

Работники окружают авто и заталкивают его в мастерскую.

— Меня зовут Дерил, Фрэнк. Называй меня Лим — говорит начальник мастерской, протягивая кофе артисту- ты попал в единственное место, после которого тебе будет не стыдно за свой автомобиль.

Когда Фрэнк, с кофе, появляется в мастерской, то застает стремительную разборку.

Рабочие снимают капот, и срезают болгаркой крылья. Держа капот в руках, один из них сообщает Синатре:

— Машина лучше женщины, она не возражает, если ты залезешь ей под капот без прелюдии.

Затем идут кадры разборки. Пока на колодках посреди мастерской не остается одна рама.

Мастер по двигателям, с видом живописца изучив извлечённый агрегат, изрекает:

— Он славно жил, но умер. Это радует.

Кадры установки нового, сверкающего хромом нарядного двигателя. Встык ему — монтаж подвески, тоже сверкающей хромом и яркими красками.

— Долбаный прогресс! — комментирует механик, отвечающий за подвеску — Люди еще автомобили толком не освоили, а какие то мудаки придумали самолеты! А ведь стоит присмотреться, и в машинах есть что подправить!

В это время, в другом помещении, с видом сумасшедшего гения, сидит парень отвечающий за электричество в машине, и слушает непонятный агрегат, поющий голосом Синатры.

— Глупо ставить Фрэнку банальный приемник. — говорит он — Поэтому мы поставим ему настоящий автомагнтофон Muntz Autostereo. Только динамики будут помощней.

Самый большой работник мастерской занимается обивкой кузова и сидений.

Короткий сюжет, как он снимает изъеденные мышами, продавленные сидения, грузит их в стильный пикап, по виду 3100, и везет куда то в город. Приезжает в мастерскую, занятую перетяжкой кожаной мебели, и обращается к пожилой, очень толстой негритянке.

— Тетушка Люсиль! Мне нужно обтянуть эти сидения бежевой кожей. — говорит мастер — обойщик.

Тетушка встает и критически, хоть и издалека, осматривает положенные на стол сидения Форда. После чего говорит:

— Помоги мне, Баррет.

Они берут эти сидения, и относят в мусорные контейнеры.

— Тетя! Нельзя так поступать!

— Прости, что?! — она так посмотрела на Баррета, что он уменьшился в росте.

После этого, приводит его на склад и показывает два анатомических сидения:

— Забирай.

Финал.

Напротив ворот мастерской стоят Фрэнк и Лим. В мастерской раздается басовитое рычание двигателя.

— Слышишь, Фрэнк? Звучит как бог грома, прочищающий горло гвоздями! — говорит Лим Синатре.

Из ворот выезжает нарядный Форд, за ним выходят работники мастерской. Слово берет моторист.

— Мы поставили двигатель V-6 мощностью двести десять сил. Если, решишь что мало, приезжай, тут можно добавить турбину.

— Но зачем?! — Синатра потрясен. Моторист веско отвечает:

— Запомни. Езда на автомобиле должна быть подобна сексу. Женщина неподвижна, рядом, и повторяет время от времени — не так быстро, милый, не так быстро.

— Да! — подхватывает мастер подвески — широкие шины, на хромированных дисках, реечное управление, автоматическая КПП, новый задний редуктор. Поверь, эта езда — лучшее удовольствие, из тех что получаешь, не снимая штанов.

— Я поменял тебе сидения. И выбросил задние. Теперь у тебя есть багажник, Френк. — вступает кузовной мастер — вот.

Все собираются у открытой крышки неожиданно вместительного багажника.

— Запросто можно затолкать труп. — мастер кузовщик обводит всех взглядом — ну, или два. По частям. Есть разборная лопата.

Крупный план потрясенного лица Фрэнка. Все окружающие хохочут. И вступает электрик.

— Здесь теперь установлены специальные фары, с поворотниками внутри. Дворники перенесены. И установлен автомагнитофон. Мало ли, где тебе придется крутить демо-запись звукозаписывающим лейблам.

— Садись, Фрэнк — говорит Лим- можешь ехать. Сообщаю тебе, что этому авто проведен полный тюнинг, и твою тачку официально прокачали.

— Не тачка, мечта- глядя в след отъехавшей машине, произносит мастер подвески — кожа, рожа, полный фарш.




«Заметка в разделе светской хроники газеты «Лос Анджелес Таймс»:

… из окна пентхауса отеля «Беверли Уилшир Хотел», вчера выбросили телевизор. Упав с такой высоты, он разбился вдребезги, не причинив, к счастью, никакого вреда окружающим.

Работники отеля рассказали, что инцидент случился, когда группа кино и теле деятелей обсуждали создание новой телепередачи.

Виновником случившегося, назвали мистера Синатру. Во время дискусси он заявил что новая передача будет совершенно не похожа на обычную телепродукцию. Поэтому телевизор лучше выбросить, что бы не забивать голову.

Стоит только добавить, что к этому моменту, пятеро участников совещания уже выпили семь бутылок «Джек Дэниел».

Мистер Карл Хофман, подвизавшийся на ниве телепродюсерства, занимающий пентхаус, полностью возместил отелю убытки, щедро компенсировав беспокойство…»

Заметка в разделе происшествий газеты «Лос — Анджелес Трибьюн»:

«Вчера, в Санта-Монике, в собственном доме, полиция задержала мистера Айзека Инглиша, известного телевизионного и кинопродюсера.

Причиной задержания стало невероятное превышение скорости автомобилем, которым управлял мистер Инглиш.

Заметив несущуюся с фантастической скоростью машину, полиция приняла меры к задержанию нарушителя. Но потерпела фиаско, потому что просто не смогла его догнать. По словам наших источников в полиции, скорость нарушителя превышала 140 миль в
час.

Полиции пришлось искать нарушителя опрашивая свидетелей. Он был задержан в тот момент, когда давно запарковался у дома, и проводил совещание.

Доставленый в полицию, мистер Инглиш, заявил, что проверял реквизит новой телепередачи, которая готовится к выпуску в компании NBC. Этим реквизитом являлся автомобиль Паккард, двадцать девятого года выпуска, на котором мистер Инглиш и развил эту невероятную скорость. Фрэнк Синатра, участвовавший в этой гонке в качестве пассажира, тоже прибыл в полицию, для поддержки коллеги и партнера.

«Не наша вина, что автомобиль оказался таким быстрым. Мы не можем показывать зрителям всякое дерьмо» — заявил он …

Заметка в Нью-Йорк Таймс, раздел новостей экономики. «Голливуд и Телевидение. Противостояние?»:

… между тем нельзя не отметить, что этот рынок стремительно меняется. Специалисты подтверждают, что Голливуд все чаще работает на телевидение.

Самым ярким примером этого можно назвать, обросшую слухами и скандалами, ещё не вышедшую передачу «Кожа, Рожа, Полный Фарш».

Передача задумана, создана, и продвигается силами людей, ассоциирующихся прежде всего с киноиндустрией. Имена мистера Синатры и Айзека Инглиша, сами по себе, говорят специалистам о многом. А скрытая борьба между крупными киностудией, и телекорпорацией, за покупку прав на передачу, только подтверждают очевидное. Голливуд переформатируется, и уверенно смотрит в будущее.»





Две недели после эпохальной игры в гольф остались в памяти чем то смутным. Было ощущение, что это один растянутый во времени день, сдобреный бесконечными встречами, переговорами, виски, и лошадиными дозами кофе.

Мистер Синатра очень всерьез отнесся к нашей идее. День игры в гольф был посвящен обсуждению передачи, прав на неё, источникам финансирования и еще тысяче вопросов, что нужно утрясти прежде, чем принимать решение.

Карл Хофман проявил себя во всем блеске своего занудства. Вдобавок, объединившись с англичанином и банкиром Биготом. Тот заявил себя полноценным участником концессии.

Англо- германское занудство стало побеждать. И, на следующий день, Фрэнк подтянул подмогу. В лице главного продюсера будущей передачи. Им оказался смешной еврей по имени Айзек Инглиш. Тридцатипятилетний кудрявый и очкастый толстяк, тем не менее спродюсировавший уже несколько весьма успешных фильмов.

Уяснив о чем речь, он сказал что в деле, за исключением одного момента. Что можно сделать с автомобилем, что бы показывать это по телевизору?

К этому моменту я уже понял, что красный Порш, на котором мы с Карлом рассекали по ЭлЭй — это вычурное пижонство. Игрушка кинозвезд, а не то, что нужно нормальному парню.

Но пока суть да дело, отдал его Карлу, у которого с банкиром организовался странный симбиоз, а сам пересел на оттюнингованый Шевроле- пикап.

Его то я и предъявил Айзеку Инглишу, как пример тюнинга и вообще. То, что он оказался автофанатом — еще одна наша удача. Потому что увидев наше с Лимом творение он немедленно захотел на нем прокатиться.

Промчавшись по Родео Драйв из конца в конец, он вылез из пикапа, достал из кармана чековую книжку, и выписал мне чек на тридцать тысяч долларов. Сообщил, что он покупает этот автомобиль. Очень расстроился, узнав что я пикап не продаю. Хотя, на эти деньги можно было купить пару Роллс Ройсов. Но страшно возбудился, когда наконец понял, что именно вот это, и будет происходить в передаче. И, по итогу, он будет иметь авто — какое пожелает.

Айзек оказался бесценным кадром. Не успели мы оглянуться, как была создана компания по производству телепрограмм. Эта компания заключила контракт на производство со студией Юниверсал. Он нашел людей, технику, камеры, обревизовал мастерскую в Уоттсе и сделал еще массу нужных и полезных дел за удивительно короткое время. А на территории студии Юниверсал, у нас появился офис секретаршей.

Трудный разговор получился с парнями в мастерской. Расовая сегрегация в Штатах, сейчас, выглядит странно. Любимцы публики Нэт Кинг Кол и Сидней Пуатье- чёрные. Негритянка Хэтти Макдэниел, получила «Оскара» еще в сороковом году. Но, когда она померла, её отказались хоронить на голливудском кладбище.

Так что ребята, искренне собравшиеся совершать, как минимум, подвиги во имя революции, не поняли, что это за шняга. К чему развлекать белых? И вообще, как Джо этих двоих привёл, вокруг все больше белых. Люди стали говорить, что мы продались.

Так думали не все, и Луис Артчер грамотно разделил бизнес. Вложив полученные за продажу гробов деньги, в покупку еще одной мастерской.

А мастерскую Лима по быстрому обозвали «Уоттс Кастом», и под руководством опытных кинощников подготовили к съемкам.

Как всякий серьезный проект, все обернулось кучей правовых вопросов. Наши с Карлом интересы представляло адвокатское бюро «Артчер и партнеры». А точнее, Дебора Колиман.

Встретившись со мной, впервые, после той замечательной ночи, она, к моему сожалению, не стала холодно — не преступной, или отстраненной. Все был хуже. Она была со мной также доброжелательно- улыбчива, как и со всеми. Что не добавило мне настроения.

И я тихо злился. Потому что все началось с простого желания как бы случайно получить возможность пообщаться с мистером Гамбино.

Я просто чувствовал, что время уходит, и скоро вся это мафия узнает про наши похождения. И тогда, вполне возможно, свою версию событий придётся излагать будучи подвешенными на крюк, где- нибудь в подвале. Что не добавит мне веры.

Но, выдернуть из такой прикольной тусовки Хофмана, оказалось не просто. Почуяв шанс трахнуть всамаделешнюю голливудскую звезду, он стал неудержим. И таки поимел короткий, но невероятно бурный роман с чернокожей артисткой по имени Дороти Дандридж. Весьма успешной и востребованной звездой второго плана в приключенческих фильмах.

А я, от бессилия, ввел, кроме всего, еще и чёрный пиар. Обсуждая бюджет передачи, я услышал, что на рекламу предполагаются конские деньги. И заявил, что все делается проще.

Так мы с Фрэнком выкинули телевизор с балкона. Так Айзек прослыл неуловимым гонщиком. А историю про то, что эти придурки запустили к купающимся голым девушкам в бассейн акулу, голливудская тусовка повторяла из уст в уста как молитву.

Но все рано или поздно подходит к концу. И, однажды, ко мне в номер ввалился Карл, и задумчиво сообщил, что у Дороти в голосе какие то собственнические интонации. Я с облегчением вздохнул.

Нет, Фрэнк, остаться не можем. У нас дела на Среднем Западе, и Восточном Побережье. Перестань, Айзек, ну зачем мы тут нужны? Джейкоб, в Нью Йорке я буду ждать звонка.

За неделю до выхода в эфир первой передачи под рабочим называнием «Тачка на прокачку», мы уехали.

Трасса 66 начинается в Санта- Монике…

Глава 27

Утром Хофмана укусил скорпион. А нечего умничать! Не доезжая Флагстафа, штат Аризона, мы решили заночевать. Выбрали мотель, свиду поприличней, и завалились спать.

Выехать из Лос Анджелеса пораньше, как мы хотели, не вышло. Выехали после трех. Пока то, пока это… Проехав километров пятьсот, посовещались, и решили поспать. За Флагстафом начинались горные серпантины. Да еще испортилась погода. Ехать ночью, в дождь, по горной дороге, желания не было.

Сторонний наблюдатель, узнав о нашей поездке, пришел бы в недоумение. В чем смысл? Сядь в самолет, и к вечеру ты в Нью Йорке. А нам, вдобавок, средства позволяют нанять хоть частный самолет.

Да только автопутешестве через всю Америку мы затеяли неспроста. Сразу будет понятно многое. Будут нас преследовать или нет. Заметят наш отъезд или нет. В конце-концов, в семидесятые, в моей реальности, именно по этой трассе таскали наркоту на Восточное побережье. Зачем усложнять? Так что — изучение маршрута.

По U.S. Route 66, сейчас достаточно плотный трафик. Эта дорога идет через несколько штатов. Что-то предпринять против путешественника можно только имея федеральный ордер. А его — когда еще получишь. В общем, зря что-ли негритянский вождь — адвокат? До границы штата Калифорния, нас, издали, сопровождали негры. На паре машин, и с оружием. Но все обошлось. Так что с Артчером можно иметь дело. У них в банде, тоесть в революционной ячейке, стукачей больше нет.

Нет, Карл, никаких Лас Вегасов, заявил я, когда мы проезжали поворот в Неваду вообще, и Лас Вегас в частности. Теория Энштейна доказала, что там нечего делать. При чем здесь теория относительности? Это мелкая часть всеобьемлющей теории посещения казино. Изволь. Единственный способ выиграть в рулетку — стащить деньги со стола, когда крупье отвернется. Нет, Карл, применение оружия не поможет. Казино не проигрывает.

Проезжая пустыню Мохав, я вспомнил, что «Joshua Tree»- это не только название растущего в этой пустыне дерева. И даже, не название самого успешного альбома группы U-2. Это, где-то с середины шестидесятых, сленговое выражение жителей Калифонии. Означает поездку на пикник, с употребелением наркотиков. Говоря по простому, что то типа- «поехали, обдолбимся, порелаксируем». Собственно, видимо именно это и имели ввиду U-2.

В общем, когда стемнело, испортилась погода и резко похолодало. Заселились в мотель, и спокойно уснули, каждый в своем номере. А утром меня разбудил крик, полный боли и отчаяния.

— Он меня укусил! — кричал несчастный Карл. И показывал выскочившему в одних трусах, лишь с Кольтом в руках, мне, раздавленное насекомое. Которое оказалось мелким скорпионом.

Разглядев причину шухера, и выяснив, что потерпевший укушен в лоб, я в сердцах сплюнул:

— Как тебя хоронить, Карл? Кремация, или тащить тело в Германию? Пойдем, ляжешь на кровать, и сложишь руки на груди, чтоб потом не заморачиваться.

— Что, шансов нет? Мне совсем не больно!

— Минут через пять и помрешь. Как раз успеешь улечься в торжественной позе. И лицо сделай погероичнее.

Тут на крики пришел индеец — портье мотеля. Разглядел причину шума, и тоже сплюнул. Я попросил его принести льда. И повел Хофмана обратно в номер.

Когда мы заселялись, кровати, в номерах, стояли строго посреди помещения. Не меньше чем в полуметре от ближайшей стены. Я — даже не стал задумываться, а просто разделся и пал в сон.

А вот Хофман не таков. Он подвинул кровать к стене, что бы было эстетичней. Ночью похолодало. На стену, днем нагретую солнцем из окна, вылез погреться скорпион. И почуял теплое тело, на котором с удовольствием и устроился. Когда Карл начал ворочаться, насекомое его укусило, что б не мешал греться. Тот спросонок его раздавил, а потом увидел, что это было, и заорал в ужасе.

Я налил Хофману водки, и дал мешок со льдом, что принес индеец. Это называется ботокс — эффект, Карл. У тебя на лбу ни одной морщины. Ну и что, что не было? Теперь долго не появятся. Если только рог не вырастет.*

Рассчитавшись с мотелем, уехали. Хофману было стыдно за свой испуг. Ты пойми, Питер, пройти через джунгли, и даже поноса не получить. И в придорожном мотеле тебя кусает скорпион!

— Вот, разряди мне лучше Кольт, Карл. Я было решил, что тебя уже пытают.

— Давно хочу тебя спросить, Грин — Хофман вытащил магазин и выщелкнул патрон из ствола. Вставил в магазин патрон. Щелкнул пустым пистолетом. — почему ты не купишь себе по настоящему хороший пистолет?

— По настоящему хороший пистолет, Карл, должен быть удобный, надежный, и пулемёт. Лучше всего MG. Во всех остальных случаях, этого- более чем достаточно.

Собираясь в дорогу, мы не стали выдумывать. Любой посторонний, глянув на нас с Хофманом, увидел бы обычную картину.

Двое отслуживших Джи Ай** добираются на восточное побережья после службы. Решили, похоже, замутить какой-то бизнес. Купили баксов за двести машину. Купили какую то хрень, списанную на армейских складах. Загрузили пикап, и едут куда-то, в надежде прилично заработать.


И я, и Карл, одеты в армейскую форму. Синий Шевроле 3100, по заветам старика Ремарка, выглядит неброско. Лишь новые, всесезонные покрышки Whitewalls — с белыми боковинами, придают ему нарядности.


Хотя, конечно, внимательный взгляд увидит, что тачка не простая. От раздельных сидений, до двойного выхлопа. Полностью другая трансмиссия, пятиступенчатая коробка- автомат. Я с удивлением узнал, что Шевроле давно освоил такие коробки. Ну, независимая подвеска и дисковые тормоза- это само собой. В результате всех переделок, авто, с точки зрения управления, стало напоминать приличный джип. Нет, полный привод мы решили не ставить, это поднимало автомобиль. А систему парт-тайм еще не изобрели. Но и так вышло ничего. Машина стала устойчивой, управляемой, и очень резвой.

В кузове — четыре армейских ящика с тушенкой SPAM. Во время Второй Мировой, Америка ее поставляла союзникам по Ленд- Лизу. В Союз, только этой тушенки, поставили почти на миллиард долларов.

Потом все средства советской пропаганды будут направлены на то, что бы рассказать о мизерности и незначительности американской помощи. Но миллиард баксов в сороковых… это, знаете ли.

Прикол в том, что раскачегарившись, производитель этой тушенки не смог остановиться. И выпускал ее в грандиозных объемах. Для продажи продукции, компания запустила мега — рекламную компанию. Именно после этого появилось нарицательное «спам», означающее бессмысленную и всепроникающую рекламу.

Ещё в Сан-Диего, вместе с сокровищами, мы получили два ящика этой тушенки. В целях конспирации. Но вот последствия насмешили.

Разгрузившись в негритянской автомастерской, мы про это тупо забыли. А вся мастерская полюбила жрать эти консервы. Киношники, что готовили телепередачу, тоже. Сочли это сочной фишкой автотюнинга.

Ну, в общем, загрузили пикап. Списанная из армии тушенка. Срок годности еще лет на пять. Да и поехали.

Дорога 66 пересекает страну с юго-запада на сверо-восток. Не самая удобная трасса. Она, к примеру, является главной улицей многих городов, через которые проходит. Сейчас, это основная магистраль между двумя океанами. Достаточно культовое шоссе, воспетое в книжках, фильмах, и песнях. Недавно принятые решения, о строительстве системы хайвеев, эту трассу по сути уничтожат. Но сегодня, она заточена под автопутешественников. Вплоть до того, что в закусочной на выезде из Флагстафа, нам предложил свои услуги водитель.

Как выяснилось, многие американцы панически боятся горных серпантинов Аризоны. И, с обоих сторон не самой высокой горной гряды, тусуются водители, берущиеся провести авто через это ужасное место. Но это не к нам. Плотно позавтракали на выезде, и двинули самостоятельно. Поднимаясь в горы, я предавался воспоминаниям. О том, что неподалеку Большой Каньон, Плотина Гувера, и вот это вот все для туристов.

— И зачем же вы, сударь, пьете алкоголь? — спросил я Хофмана.

Страшные серпантины, оказались полной фигней. Обычный россиянин, доехавший, к примеру, от Владимира до Мурома, вырулил бы здесь не приходя в сознание, продолжая тискать телку на пассажирском сидении. И даже если бы пошел снег, ничего страшного для меня, гонявшего по Альпийским серпантинам. Так что болтаем с Карлом, о разном.

Он, травмированный нападением скорпиона, да и дорожной скукой, периодически прикладывается к фляге. Не забывая держать пакет со льдом у лба:

— Ты не представляешь, Грин, как трудно быть положительным героем! Иногда нужен отдых. Я только не пойму, чему ты то радуешься?!

— Наконец-то хоть у кого-то жизнь хуже, чем у меня! — движение совсем не оживленное. Навстречу проехало пара тягачей Мас, и все.

— Чем тебе плоха твоя жизнь? Вырвался от красных, женщины не лезут замуж, деньги есть. Отделаемся от бандитов, и весь мир открыт.

— Хотелось бы. Меня, в последнее время, все злит и нервирует. Как думаешь, это что-то значит?

— Прежде всего, это значит, Грин, что ты злой и нервный. А еще, ты с чего то решил, что Дебора тебе пара. И теперь страдаешь.

— Русские классики всему миру рассказали, что страдание облагораживает.

— А мне думается, что русские, с этими страданиями, слишком носятся. Разве не лучше быть теплым воспоминанием, а не постоянным и растущим разочарованием?

— Да ладно, я не так уж и плох.

— А кто говорит, что речь о тебе? И Линдси, и Деби, почти мгновенно поняли две вещи, Питер. Тебя не в чем упрекнуть, и ты- ходячая неприятность. То есть, за безумную любовь придется платить черезмерно. Ну и трусили. Я вот, честно говоря, даже завидую.

— Чему?!

— Боюсь, Дороти примчится за мной в Нью Йорк. Толи дело у тебя. Просто ураганный секс, и никаких претензий! Как вы гостевой домик на базе не развалили… Мне то, от этих всех девок пришлось бегать…

— О мой бог! Глядя на тебя во Вьетнаме, я никак не мог подумать, Карл, что мы с Джо выпускаем на волю чудовище!

— Грин?! Мне кажется, или это ты завидуешь?

— Чему тут завидовать? Твоя тяга к разнообразию, Карл, до добра не доведет.

— Даже не мечтай, Грин! Ты мне никогда не понравишься!

— Я и говорю. Ты, Хофман, с экспериментами завязывай. Про мужчин ты уже задумываешься, скоро начнешь присматриваться к животным…

— Хм. К животным? Ну, если в дороге…

Погода оставляла желать. Причем, по Фаренгейту, все вроде бы прилично — плюсовые температуры. Но, мучительно пересчитав в привычного Цельсия, становится зябко. Это — еще одна особенность Америки, что нас с Хофаном раздражала. Фунты, футы, дюймы и Фаренгейт.

Наглядней всего это выглядело, когда я решил забодяжить шашлык в Санта-Монике, у Айзека. Заехал в мясную лавку, и попросил свининой шейки. С два-три килограмма. Мясной мужик, по- американски улыбчиво, тут же приволок, взвесил. И, протянул мне пакет, с неразборчивым:

— Вот, три.

Подставляю руку, ожидая привычную тяжесть, и чуть не подкидываю легкий пакет вверх. Потому что — три фунта.

Так вот, по Цельсию, по мере движения становилось все холоднее. Иногда, ниже ноля. Холоднее всего оказалось в штате Нью — Мексико, то есть, просто — напросто ноль. Но, потом вышло солнце и снова потеплело.

За разговорами, обсуждениями, и молчанием, сами не заметили, как миновали Аризону, Нью — Мексико, Техас, и въехали в штат Оклахома. Приближаясь к Оклахома — Сити, решили, что полторы тысячи км за день, вполне достаточно. В каком то Эль Рино, мы решили заночевать.

Эль Рино оказалось дикой дырой. Давно стемнело. Рядом с заправкой, паслась отара овец. Заехали к стоящему рядом мотелю, бросили тачку, и пошли в закусочную на заправке. Увидев снова отару, Хофман оживился.

— Питер, это овца!

— И что?

— Грин, я ей нравлюсь! Гляди как она на меня смотрит!

— Карл! Я встревожен! Еще немного и случится любовь!

— Думаешь у нас получится?

— Гребаный извращенец, пойдем уже, пожрем!

Хофману неудобно. С этим скорпионом, весь день рулил я. Он поспал после того, как мы пообедали в какой то забегаловке в Техасе. И мы договорились, что рулить он, будет завтра. Вот и развлекает меня, усталого.

Это оказалось самой обычной забегаловкой, неотличимой от других. Какие то мужики, в этих вечных бейсболках и ковбойских шляпах. Усталая молодая девица- официантка. Грузный, но еще крепкий мужик за стойкой.

Алкоголь, кроме пива- отсутствует. Это еще одна американская фишка. Там где тебя кормят — не наливают, и наоборот. В баре, ты можешь получить максимум- орешки. Конечно же, есть заведения классом выше. Начиная со знаменитых «Бар — и — Гриль». Там можно выпить и закусить. Но это, уже другая цена и место.

Не обращая ни на что вокруг внимания, прошли и уселись у дальнего конца стойки. Подошла официантка, и, не спрашивая, налила кофе. Только после этого рассказала, что сегодня удались свиные ребра. Несите, проворковал Хофман, заслужив робкую улыбку девушки.

Когда она принесла нам по тарелке с едой, Карл сообщил ей, что вокруг опасно. Я сам видел, леди, что вокруг дикие хищники. Давайте я вас провожу домой? Мне было не до кобелирования, чет проголодался. Поэтому, не обратил внимания, услышав, что в забегаловку кто-то зашел. Лишь, по топоту ног, понял, что там много народу, и обернулся. И прифигел.

Это оказались байкеры. С десяток человек, во главе со здоровяком.

В Лос-Анджелесе мотоциклисты есть. И достаточно много. Только вот таких, канонических, в косухах, джинсе, банданах, и казаках, я еще не видел. Но температура за окном, градусов десять по Цельсию. И потихоньку падала. Каким нужно быть героем, что бы в такую погоду путешествовать на байке — трудно представить.

Я, честно говоря, и не знал, есть уже в штатах байкеры, или только появятся. Но, на вопросительный взгляд Хофмана, пояснил, что это типа, члены мотоциклетного клуба. Собирают для себя из нескольких старых байков один, и путешествуют. И, кажется, сказал что то не то.

Меня услышали. Восклицания и погогатывания рассаживающихся парней — байкеров стихли. Когда я обернулся на установившуюся тишину, за спиной стоял здоровяк — лидер. Посмотрел на меня как на говно, а потом заговорил:

— Ты, Джи Ай, сейчас поцелуешь герб на моей куртке, и пойдешь отсюда нахер. Иначе тебя вынесут. Понял? И друга-педика с собой забирай.

Я вздохнул. Действительно, уже целый день едем, и никаких приключений. Придержал Хофмана, вставшего в полный рост, и сказал байкеру:

— Сейчас будет по канону, слушай внимательно. Мой старик отец, прежде чем покинуть этот говеный мир, учил меня тому, что настоящий пидор, обычно в коже, страшно воинственный, и на мотоцикле. Поэтому, не ищи, сын, ум там, где только жопа, говорил он. Просто сразу бей в табло.

И не стал откладывать, а исполнил хороший прямой правой в челюсть. Мгновенно получив ответку, от выскочившего из за спины падающего главаря, невысокого, но жилистого байкера. И тоже кувырнулся на пол.

Пока я тряс головой, получив еще и ногой в левый бок, главарь встал надо мной. Зря он это сделал. Ибо я не стал миндальничать, а заехал ему кулаком по яйцам. Он сложился, а я вскочил. В закусочной шел эпичный махачь все- против всех.

Ковбои с фермерами, дрались не только с байкерами, но и с друг-другом. Карл успешно отбивался от двоих, свалив к этому моменту жилистого, что уронил меня.

Мелькнула мысль, что закусочная очевидно рассчитана на такие события. Вся мебель жестко привинчена к полу, и крупных увечий не ожидается. Схватил за шкирку какого то толстого деятеля в косухе, и саданул ему своим лбом по лицу. Развернувшись, принял на корпус неслабую двоечку, от все же вставшего на ноги главаря, и не на шутку рассвирепел. Разорвал дистанцию, и прикинул рисунок моей с ним сшибки, в результате которой, он, бля, в финале получит ботинком по лицу. Но, не успел.

За витринными окнами закусочной, завыла полицейская сирена, и замигали мигалки. Драка мгновенно стихла. Все мгновенно оказались сидящими за столами, и за стойкой. Байкерский лидер оказался сидящим, между мной и Карлом. В кафе зашел канонический шериф.

В наступившей тишине, все сделали вид что увлечены, если е едой, то картонками с рукописным меню. Как я видел в зеркале за стойкой, шериф обвел взглядом зал, задержал его на нашей троице, подошел и остановился за спиной. Я обернулся.

— Что здесь произошло? — голос и выговор у копа противный.

— Ем свиные ребрышки, сэр — ответил я, чувствуя, как наливается синяк под глазом.

Шериф на меня сурово прищурился:

— Вы ничего не хотите заявить, мистер?

— Нет, сэр. — ответил я, прикидывая, прокатит ли в Оклахоме негритянский адвокат, или придется искать местного.

Полицейский перевел взгляд на мужика за стойкой:

— Том?!

— Все спокойно, шериф. — ответил тот — все как обычно. Хотите кофе? За счет заведения?

Полицейский развернулся и молча вышел. Народ в зале загомонил. Мужик за стойкой остановился напротив нас, и сказал главарю байкеров:

— Посуды набили на десять долларов. Ты возместишь, или поговорить с шерифом?

Ну, это он махнул. На десятку можно купить всю посуду этого гадюшника. Но, к моему удивлению, байкер полез в карман куртки, и достал два доллара и какую-то мелочь. Положил перед хозяином забегаловки. Тот собрался что то сказать, но не успел. Я достал пятерку, протянул ему и сказал:

— На сдачу- всем пива. Ок?

В закусочную зашла дородная тетка и прошла за стойку. Оттуда вышла девушка — официантка в куртке. Хофман сорвался с места, сказав нам:

— Парни, обещайте больше не устраивать, ладно? А то у меня дела…

Подхватив девушку под руку, он повел ее к выходу. Я расслышал про, детка, я не могу тебя оставить одну! Ты видела там овец? Это страшные звери- людоеды!.. она смеялась, а мне и вправду стал немного завидно.

— Меня зовут Костыль — сказал сидящий рядом парень — виски будешь?

Подвинул ему свою кружку из-под кофе и ответил:

— Я — Питер. Поясни мне, Костыль, что я не правильно сказал?

— Твое здоровье, Питер — он достал из внутреннего кармана косухи плоскую флягу, и налил обоим на два пальца. А потом пояснил- мы из «Оutlaws».

— Не понял, отсидели? — байкер фыркнул.

— Ты откуда взялся, Питер?

Потом он рассказал. Оказывается, сейчас есть два крутых байкерских объединения. Знаменитые Ангелы Ада и Преступники. Между ними не только кровная вражда. Но и концептуальные отличия. В частности, Ангелы — действительно собирают мотоциклы из старых. А Преступники должны байк или купить, или, накрайняк, угнать. А ты, нас, несмотря на гербы на косухах, получается, обозвал Ангелами.

Попивая виски, и покуривая, разговорились. Он рассказал, что они ехали в Эл Эй. Но испортилась погода, и они застряли здесь, и сидят уже пятый день. Шериф сказал, что при малейшей жалобе, всех посадит. Большой Палец- это тот, что тебя свалил, и еще пара парней, — после отсидки. На УДО. Так что, спасибо тебе Питер. Вот только деньги кончаются. А через перевалы в Аризоне в такую погоду не проедем. Околеем.

Я слушал его, и меланхолично думал, что канон так канон. В конце шестидесятх, наркоту, по Тhe Road to Hell, то есть по шестьдесят шестому шоссе, в Нью-Йорк и Чикаго, возили именно байкеры. Ну и чего мне выделываться? И я сказал:

— Костыль, как ты смотришь на то, что в Эл Эй тебя попросят кое что отвезти в Чикаго? Вместе с парнями, понятно. Только обратятся к тебе негры. Зато, приличные деньги.

Байкерский главарь долго смотрел мне в глаза, потом молча выкурил сигарету. А потом ответил:

— Я понял, о чем речь. Как это будет выглядеть?

— Ничего сложного, Костыль. Вот телефон. По нему нужно будет позвонить…


Утром я еще не протрезвел. Мы засиделись с Костылем допоздна. Поэтому, отъезжая от мотеля, я был настроен философски.

— Нет, Карл, американская провинция ужасна. Наверное, это из за сильного контраста между удивительными пейзажами, и ужасными типами.

— Ну почему же? Все вполне симпатично.

— Ну да, ты смотрел только на овец.

— Перестань, Питер, ты здорово вырубил этого Костыля!

— Думаешь, сразу по яйцам — не спортивно?

— Какая разница? Мы расстались лучшими друзьями!

— Это потому, что мы классные!

— Официантку зовут Мэри.

— Тебе говорили, Карл, что ты животное?

— Вчера, ночью. Мэри так и сказала — дикий жеребец.

— Тьфу! Осторожней, придурок! Задавишь пешехода!

— Успокойся, Грин! Выходя на улицу, он знал, чем рискует.

Ехать осталось еще больше тысячи миль…


*- Описан реальный случай, произошедший со мной, примерно в этих же местах, зимой 2012. Я тоже решил, что горничная забыла придвинуть кровать к стене после приборки.

GI**- сокращение дословного «Правительственное Имущество», в конце — концов стало разговорным обозначением солдата армии США.

Глава 28

— Боже мой, какой сюрприз! Джейкоб Бигот! Ты мне никогда не нравился, но нужно быть вежливым.

— Питер, что бы казаться дураком, вовсе не обязательно говорить!

Джейкоб Бигот, английский банкир в столице Британских Вирджинских Островов — все такой же. Длинный, унылый свиду тип, с лошадиной челюстью. Вот только подъ@бнуть его, у меня не вышло ни разу. Всегда следовал мгновенный, и еще более язвительный ответ. При этом вид у него, оставался исключительно противно-меланхоличный. Это только добавляло мне азарта. И, встретившись снова в Нью-Йорке, я тут же принялся его безуспешно троллить.

Остаток пути до Нью-Йорка оказался трудным. Окончательно испортилась погода и выпал снег. Хотя и местами, но так даже хуже. Американцы сплошь и рядом не справляются с управлением, машины вылетают с дороги. Несколько часов пришлось стоять в пробках.

Болтали о всяко-разном, обсуждали планы. Я выразил сомнение в том, что английский банкир согласится нам помочь. Тут-то Карл и сказал:

— Уверяю тебя, Питер. Норфолк только кажется мороженым лососем. Он нормальный парень.

— Какой еще Норфолк?!

Так я узнал, что старина Джейкоб не абы кто, а один из потомков герцога Норфолка. То-то они нашли с Хофманом общий язык! Свинья всегда грязи найдет.

— Может он педик? — с надеждой спросил я.

— Даже не мечтай, Грин. — засмеялся Карл — настолько безнадежных натуралов поискать!

И вправду обидно. Англичанин, богач, Итон, неслабый интеллект, да еще и веселый парень. А насчет мозгов все было сразу очевидно. Он раньше Френка Синатры понял, какие плюшки ему может принести идея телепередачи, что я предложил.

В общем, в Индианаполисе мы свернули на семьдесят первое шоссе, с него на восьмидесятое, и почти сутки тащились до Нью Йорка. Ввиду Моста Джорджа Вашингтона съехали к мотелю. Было четыре часа утра, сонный ночной портье выдал нам ключи, и мы завалились спать.

Еще из Питтсбурга мы позвонили Джо Оттаму, и сообщили, что приближаемся. Он рассказал, что все готово, груз под охраной. Как подъедете, звоните. Мы с Айрин вас ждем.

Больше всего в этой истории меня удивляла как раз Айрин. Веселая и славная, вовсе не дурнушка, и совершенно не дура. Разглядела в негре Джо что то такое, что влюбилась мгновенно и насмерть. Размышляя об этом, я подозревал, что она страшная авантюристка.

Не говоря о том, что Джо, конечно, не мог не произвести впечатления на рафинированную домашнюю девочку. Громадный такой, но опасно-плавный, словно сонная змея. Свиду- туповатый, молчит все время. Короче, типичный типаж. Но глаза, как у собаки, умные. Впрочем, молчал он только первые минут пятнадцать, после знакомства с ней. А уж потом…

Позвонив в начале девятого утра, мы узнали адрес, куда нужно подъехать. Это оказались какие то охраняемые склады, на этой же стороне Гудзона. У проходной нас ожидал Джо.

Посреди большого, ярко освещенного, абсолютно пустого ангара, стояли два ящика с золотом-бриллиантами. Заехали, вылезли из машины.

Нас встретил чернокожий парень, одетый просто и удобно. В отличие от остальных виденных революционеров, невысокий, худощавый и, с виду, совершенно банальный. Правда, взгляд у него такой безучастный, что хотелось проверить пистолет.

— Знакомьтесь, парни. Это Этьен Мале. Он будет заниматься всеми делами здесь, в Нью-Йорке. Ти, — обратился Оттам к встречающему — это Карл и Питер, которых мы ждали.

— Называйте меня Ти, мистер Грин — улыбнулся мне этот Мале. И взгляд у него был обычный и доброжелательный.

— Со мной тоже можно попроще — ответно улыбнулся я — лучше всего- Питер. Но и Грин сойдет. Как удобно.

Пока Хофман и этот Ти обменивались любезностями, автоматические ворота закрылись.

— Карло Гамбино будет с тобой сегодня обедать в три часа, Питер. В ресторане «Il Falco». — говорил между тем Джо — это в Квинсе. Я знаю это место, похоже, дон Карло хочет максимальной приватности.

Это понятно. Схема контакта с доном Гамбино и так непростая. Мой доверенный человек, тоесть Джо, звонит доверенному человеку дона Карло. Потом снова созваниваются, и обговаривают уже место, время, и прочие детали. За мафией следит ФБР. По настоящему, без дураков. Впрочем, находясь в рутинном режиме. Что и дает Дону ряд возможностей.

— Сеньор Лукезе, — продолжил Оттам — не отказался встретиться. Но время и место мы решили обсудить непосредственно перед встречей. Так что, слово за тобой, Питер.

— Слушай, Джо, как бы мне костюм погладить? — я откинул брезент, закрывающий кузов, и вытащил баулы с одеждой.

— С этим синяком под глазом, ты, Грин, ходи лучше в мятом — заговорил Хофман потягиваясь. — солидный человек сразу поймет, что ты выше условностей.

Ну, синяк уже почти прошел. Но все равно обидно. С другой стороны, ждать пока он пройдет глупо.

— Можно позвать Айрин — оценил меня взглядом Джо — она загримирует. Пойдемте, налью вам кофе.

Мы пошли в отгороженную в углу контору.

— Макияж? — оживился Карл — губы Питеру красить будем?

— А что, Джо, Айрин вкурсе наших похождений? — я уселся в кресло начальника, милостиво кивнув парням на стулья для посетителей.

— Про клад я ей рассказал — пожал плечами Джо- глупо скрывать. Она каталог увидела, ну я и рассказал, Карл, твою историю. С купюрами, конечно.

— Думаешь, это правильно? — достал сигарету и закурил.

— Я подумал, что она что-нибудь посоветует — Джо тоже закурил — и оказался прав, Питер. Даже ты, с твоей хитрожопостью, до этого не додумался бы. А уж Карл и вовсе бы, вспоминал сиськи, что видел в последний раз. И мечтал о новых.

— Озабоченные вы. Единственный человек со здоровыми мыслями здесь, это я. — Карл налил себе кофе из кофеварки, и отхлебнул — В конце — концов, должен же я познать Америку!

— Нью-Йорк для этого подходит лучше всего на планете- ухмыльнулся Оттам- ты не будешь разочарован, Карл. А что касается Айрин, то послушайте, парни, что она предлагает.

Потом, минут пятнадцать, Джо рассказывал идею юной гарвардки и дочери конгрессмена. Когда он закончил, Хофман выругался по-немецки. А я кивнул, подтверждая что все понял. Подумал только, что и вправду, сам бы я до этого не додумался.

— Так и сделаем. По крайне мере, я такое предложение сделаю. Так что, переодеваемся. Потом ты, Карл, едешь и снимаешь нам номера в отеле. Меньше чем на Плазу или Уолдорф я не согласен, так и знай. Ты на машине, Джо? Побудешь моим водителем у ресторана? И где все же погладить костюм и начистить ботинки?…

— Я займусь, парни — снова заговорил Ти — минут через двадцать вернусь.

Он взял баулы и вышел из ангара.

— Отель искать не нужно. Номера мы вам зарезервировали еще вчера, Грин. Плаза устроит?…

Первый, кого мы с Карлом увидели, войдя в Плазу, оказался Джейкоб Бигот. Он направлялся куда то из отеля, но увидев нас, задержался. Пока я с ним обменивался любезностями, Хофман успел переговорить с главным портье, и наши вещи бодро утащили по номерам.

— Вы помните, что сегодня, в двадцать два часа, премьера нашей передачи? — спросил Бигот, поздоровавшись с Карлом.

Я почесал затылок. Действительно, двадцать девятое января, а я и забыл.

— Давай, Джейк, соберемся у нас в номере, и посмотрим. Опрокинем по бокалу. Нам от тебя нужен будет совет — оживился Хофман.

— Карл — поморщился я — никаких пати. Достал уже.

— Грин. — Бигот, сцуко, невозмутим — с тобой что-то случилось в дороге? Это навсегда?

— Я вас оставлю, джентльмены — не стал полемизировать я — кроме моих странностей, интереснее другое. Почему родоначальники футбола — англичане, а выигрывают то немцы, то итальянцы? Это про тупость, или все еще хуже? И вообще, у меня дела, парни. До вечера…


Карло Гамбино сейчас около шестидесяти. Так он и выглядит. Разве что охрана, и глаза. Взгляд у него — внушает. А так, обычный состоятельный горожанин, без вычурных украшений, и бессмысленного блеска. Разве что, большая печатка на указательном пальце левой руки.

Впрочем, даже увидев охрану легко обмануться. Мало ли кому в Большом Яблоке приходится ходить с охраной?

Между тем, Дон Карло недавно провернул головоломную операцию по устранению конкурентов, и главы Семьи, которую теперь и возглавил. Хотя, насколько я помню, успехи Семьи Гамбино, с начала пятидесятых, целиком его заслуга. А тогдашний глава Семьи, скорее этому мешал, чем способствовал. За что и поплатился.

Я совершенно не волновался. Несмотря на то, что Дон Карло слыл, да и был, новатором, многих правил мафии он придерживался неуклонно. В частности — не убивать посторонних. Ну и не связываться с наркотой. Первое правило он будет соблюдать до смерти. Да и второе, по большому счету, тоже. Хотя, к середине семидесятых, станет на наркоту смотреть проще.

А еще, я помнил, что именно он стал прообразом главного героя фильма «Крестный Отец». Даже немного похож на Аль Пачино.

На входе в ресторан, меня обыскала охрана. Я подошел к столику в углу.

Там сидели двое. Зрелый, если не пожилой, мужик. И совсем молодой парень. Мой ровесник, а может быть и младше.

— Добрый день, мистер Гамбино, — как можно более лучезарно улыбнулся я — благодарю вас, за то, что согласились со мной встретится и выслушать.

Когда я небрежно, впроборос, заметил Синатре, что для финансирования и спонсорских, можно подтянуть сеньора Гамбино, тот словно налетел на глухую стену. Задумался, а потом засмеялся. И сказал, а что, вдруг его это заинтересует. Я договорюсь, Питер, он тебя выслушает.

— Здравствуйте, мистер Грин, — ответил Гамбино, внимательно меня изучив взглядом — присаживайтесь.

Сесть получалось только спиной к окну. Но я не стал суетится, а поблагодарил, и уселся. Появившемуся официанту, предложившему питье, сказал, что буду то же, что и джентльмены.

У меня сложилось ощущение, что дон стал смотреть на меня благожелательнее. Он вежливо предложил:

— Пообедаете с нами, мистер Грин?

— С удовольствием, мистер Гамбино — ответил я, и взял салфетку со стола.

Подали пасту дель Маре, будущий босс всех боссов, человек непритязательный. Парень что сидел с ним, и представленный как мой тезка, Питер Готти, не произнес ни слова. Просто, с видимым удовольствием ел. А мы, с доном Карло, обсуждали именно пасту. И я, соглашясь, что до сицилийских спагетти, этой пасте далеко, не согласился с тем, что вонгале никуда не годятся. Запивая это дело недурным кьянти, мы вполне приятно пообедали. Я спокойно дожидался, когда Гамбино поинтересуется причиной нашей встречи.

К сути мы перешли за кофе. Я внутренне ухмыльнулся, увидев, что Дон закуривает Мальборо. И закурил Лакки Страйк, к которым привык еще в Сайгоне.

— Малыш Френки сказал мне, что ты, Питер, хочешь денег, на производство телепередачи — наконец заговорил о деле глава Семьи Гамбино — он что, решил бросить кино?

— Я думаю, мистер Гамбино, он не хочет складывать яйца в одну корзину. А телевидение — серьезный бизнес. Но причина, ради которой я просил вас о личной встрече, гораздо серьезней. И, может быть, нам стоит все обсудить с глазу на глаз.

Взгляд дона стал настороженно- оценивающим. Он по-новой посмотрел на меня, прикидывая, чего можно ожидать. Потом покачал головой, и сказал:

— Питер пришел со мной. Он сын уважаемых людей. Он в бизнесе.

Может быть мне показалось, но Питер Готти, что обедал с нами, был очень польщен тем, что дон его признал равным участником переговоров. Так то, понятно. Готти, по всем повадкам — юрист или менеджер. Вот босс его и прихватил на случай, если разговор станет предметным.

Но слово сказано, и не мне его разубеждать. Я полез в карман, достал удостоверение Марсело Джилли. И передал его Гамбино.

Он с интересом его изучил, и поднял на меня глаза. Потом перевел взгляд на своего молодого помощника:

— А где сейчас Марсело?

— Он еще осенью улетел в Гонолулу — немедленно выдал справку Готти — должен был вернуться перед Рождеством, но не появился. Парни пытались до него дозвониться, но в отеле его нет. Решили, что он завис в ЭлЭй, или Вегасе, с какой-нибудь телкой. Ждем, что объявится.

— И что же вы хотите мне сказать, мистер Грин? — Дон потушил сигарету и внимательно посмотрел мне в глаза.

— Я убил его, и еще двоих, скорее всего, ваших людей. В Камбодже, в начале декабря.

Мое заявление переводило ситуацию в однозначную. Вендетта. Другого пути у главы мафиозной семьи нет.

Но, Дон Карло понимает, что я здесь не для того, что бы мафия не утруждалась поисками. И ему очень интересно, что я скажу. Он очень умный человек. Да и сама информация о том, что Джилли убит в Камбодже, ему сказала почти все.

— Я хочу знать подробности, мистер Грин.

— Не думаю, что это имеет значение, мистер Гамбино, но это была самооборона. — заговорил я — а случилось следующее.

И я рассказал дону, что я и мой спутник, столкнулись с его людьми случайно, в джунглях. И те попробовали нас убить. Умирая, мистер Джилли рассказал, что ждет встречи с китайским полковником Пином Лиа. Что бы договорится о поставке наркотиков.

Джонатан Оттам, мой черный друг, до знакомства со мной, считал что главный по наркотикам в Америке, как раз дон Гамбино. А я как раз знал, что он, единственный из боссов пяти больших семей, запретил своим людям связываться с наркотой. Это не отменяло поборов с наркоторговцев. Но, сама семья Гамбино, к драгу не имела отношения.

И вот, в небольшом ресторане Квинса, Дону Гамбино небрежно сообщают, что его люди клали на него большой и толстый болт.

К чести большого босса, он взял себя в руки. И, наконец, задал вопрос, которого я ждал. И ради которого, я эту небезопасную встречу и устроил.

— А вы что делали в джунглях, мистер Грин? Тоже искали наркопроизводство?

— Лучше всего, мистер Гамбино, если ваша охрана принесет портфель, что я оставил в гардеробе.

Охрана Дона, наверное, неплоха. Но условностями не утруждается. Потому что портфель мне отдали — распахнутый после проверки. И я не стал заморачиваться, а поставил перед Гамбино золотой кубок, в драгоценных каменьях. И положил перед обоими по нарядному фотокаталогу. И по бумажному листку- справке, где описывается кхмерский клад, его подлинность и предполагаемая стоимость.

— И что это? — Дон взял кубок в руки и с любопытством осмотрел — золото? Камни настоящие?

— Это, мистер Гамбино, подарок. В знак извинения. Все же ситуация с Джилли — неодназначная. А кубок и камни — настоящие, и, вдобавок, подтверждение того, что я буду говорить о реальных ценностях.

Дальше я рассказал, что мы, с моим спутником, искали в джунглях сокровища, о которых узнали случайно. Нашли. И теперь предлагаем мистеру Гамбино их у нас купить. То, что имеется ввиду — можно увидеть в специально изготовленных буклетах. И прочитать в справке, что прилагается.

Тонкость, мистер Гамбино, в том, что мы предлагаем вам не просто покупку. А полную легализацию найденного. Имеется ввиду, что вы организовали, и отправили в Индокитай экспедицию. Во главе с мистером Джилли, ну, или как угодно. И нашли настоящий клад. Доставили его в Штаты, и выставили в Метрополитен Музее.

Дон Карло, и Питер Готти, с этого места стали слушать особо внимательно.

Серьезнейшей ментальной проблемой мафии вообще, и Нью Йоркской в частности, было отторжение американским истеблишментом. Они были богаты, они были успешнее многих американских селебрети. Но отношение к ним было — много хуже чем к певцам и кинозвездам. Настоящая американская элита, и
кинозвезд то за людей никогда особо не считала.

А уж эти, формально — мелкие итальянские торговцы, с криминальным душком, и вообще воспринимались истеблишментом кем-то типа разбогатевших чистильщиков обуви.

А я говорил, что на выставку однозначно придут не только интеллектуалы, но и серьезные люди. И, можно организовать открытие с участием мэра. А на презентации можно будет пообщаться и познакомиться, с кучей серьезных людей, полезных в бизнесе. Освещение в прессе можно не заказывать, и так слетятся на сенсацию.

— И еще одно, мистер Готти. — я снова закурил — после такой выставки, как правило, проводится аукцион, где все это продается. В идеале — единым лотом. Почему бы крупному бизнесмену, который вам задолжал, не купить у вас сокровища, за столько, сколько вы ему скажете? По оценке экспертов клад стоит семь-восемь миллионов долларов. Но вдруг кто-то так влюбиться в сокровища, что заплатит вдвое?

Взгляд Дона Карло стал настолько тяжелым, что меня наконец проняло. Питер Готти, казалось, перестал дышать. Вот уж кому повезло, так повезло. Его позвали на встречу, где нужно было решить вопрос оформления и перечисления десятка — другого тысяч спонсорских. А тут, вдруг, возникло настоящее дело!

А я думал о том, что идея с выставкой и аукционом, придуманная Айрин Патерсон- гениальна. Накрутить три конца на цену — это уже мои улучшения. Но, сама идея Айрин, напрочь отшибла у этих мафиозо даже начатки мыслей о том, что клад у меня можно получить и задаром. Просто расспросить тщательно, и все. Однако, возможность купить клад, и, по сути сразу же на этом не только возместить затраты, но и заработать…Да еще и потусоваться со всеми этим Гетти, Трампами, и прочими Вандербилтами… Дон Карло Гамибино, долго изучал меня взглядом:

— Я готов заплатить тебе, Питер, четыре миллиона наличными. Только купюры будут не самыми крупными. — сказал он мне наконец.

— Если наличными, мистер Гамбино, то- четыре с половиной миллиона — ответил я.

Его взгляд оживился.

— Это где же ты так удачно думаешь это положить на счет, Питер?

— Давайте сначала с кладом решим вопрос — засмеялся я — а потом уж и об этом можно поговорить.

— Хорошо, Питер. Беру. Деньги против сокровищ.

Глава 29

Слава — это вовсе не толпы восторженных поклонниц. По крайней мере поначалу. Слава — это вал телефонных звонков.

На следующее утро после телепередачи «Тачку на прокачку», звонки пошли часов в пять утра. Через пару часов, после выхода в эфир в Лос-Анджелесе, служба Гэллапа, уже выдала предварительные рейтинги и оценки показов на Восточном побережье и на Среднем Западе.

Все было более чем превосходно. Первым позвонил Айзек Инглиш. Потом Синатра, потом важный перец из NBC, потом из Парамаунт. Поздравляли с успехом, и вообще. А потом позвонил корреспондент «Нью Йорк Мэгазин». После него, телефон не замолкал. Пришлось попросить отель отключить входящие. И, не сочтите за труд, посадить на нашу линию телефонистку, что бы она посылала прессу подальше, но вежливо.

— Какая им разница, сколько мне лет?! — недовольно бурчал Хофман, завтракая в номере, вместо ресторана.

— Это на случай некролога, Карл — меланхолично отвечал ему я, намазывая круассан джемом — вдруг ты помрешь завтра, а они уже знают все что нужно.

— Я, Грин, назло им и тебе, проживу сто лет.

— Не могу не согласится, Карл — Бигот, как всегда, невозмутим. Он тоже завтракает с нами. — Внезапная кончина, это скорее про Грина. Ведь, по большому счету, внезапная смерть это результат неправильного воспитания.

Мы с Хофманом заняли один на двоих четырехкомнатный люкс на десятом этаже. Номер Богота неподалёку. Так что, тусуемся в нашем номере. Вчера вечером, посмотрев получившийся шедевр, мы еще долго разговаривали. Карл, по простому, попросил Бигота, помочь обезналичить деньги, что мы получим за продажу драгоценностей.

В принципе, вариантов просматривалось много, просто не хотелось усложнять. А так, еще во Вьетнаме, мы думали про сотрудничество с Доминиканскими и Гаитянскими банками. Они там, на Карибах, уже сообразили, с какой стороны масло на бутербродах. Хотя и Латинская Америка, для такого рода дел, тоже вполне ничего.

Джейкоб Бигот, глава отделения Королевского Банка Шотландии в Род-Тауне, что на острове Тортола, к его чести, согласился не сразу. Поинтересовался происхождением средств. И Карл ему рассказал свою грустную историю.

Больше всего Джейка Бигота расстроило то, что телепередача, что мы придумали, это случайность. Он быстро сообразил, что и как произошло. И что мистер Синатра нужен был нам всего лишь для того, что бы получить доступ к мистеру Гамбино.

Сам то он, прилетел в Голливуд, желая уговорить нескольких звезд, прикупить себе недвижимость на острове Тортола. И стать оператором этих сделок. Может быть, убедить какую-нибудь независимую кинокомпанию открыть в своем отделении постоянные счета. Показать банковскому руководству в метрополии, что не бездельничает, а даже несет прибыль.

Но тут он словил удачу. Это интересная и занятная история, о появлении интеллектуальной собственности в Америке. Можно много говорить об этом. Но важно лишь то, что с богатой идеи, как правило, получают доход ВСЕ кто присутствовал при ее первоначальной озвучке.

Так и тут, я бросил мысль про передачу, Фрэнк ее подхватил. Присутствующий тут же Бигот, включился. Вуаля! Любой суд признает, что он полноправный соавтор идеи, как минимум. Судится с ним — глупо и недальновидно, хотя бы потому, что он может тут же пойти в другую телестудию, и там эту идею продать. И, в любом случае, он все равно что то получит…

Так вот, его чахлое отделение банка, по любому уже увеличивает оборот, обслуживая производство телепередачи. Это наполняло его чувством глубокого удовлетворения, и надеждами, что мы еще что- нибудь придумаем.

Придумали, чего уж. Погрузив его в легкую тоску.

Я не отказал себе в удовольствии оттоптаться на Биготе. Сказал, что мощный банк, возглавляемый мистером Биготом, может не сдюжить такую прорву денег.

А чего ты хочешь, Карл? Два клерка, кассир, пожилая секретарша. Стол начальника под вентилятором, что на потолке. Полуголые мулаты, забегают раз в неделю разменять один фунт стерлингов на доллары и центы. Видишь, как Джейку неохота заниматься этими жалкими миллионами? Зачем ему такие партнеры, Карл?… Маленький банчок, немножко клиентов — вот рецепт счастья и спокойного сна в сиесту.

— Ты, Грин, в этом своем Китае, не знаешь основ современного банковского дела. Думаешь, что это про фьючерсы и клиринги с овердрафтами. — просмотр титров нашей передачи наполнил Хофмана гордостью, — Нет, Питер! Сотрудничество с приличным английским банком нужно начинать с выстрела в ногу банкира.

В титрах Хофман, как и мы с Биготом, упоминался дважды. Как автор идеи и как со-продюсер.

— Перестань, Карл. Джейкоб честно мечтал помереть от малярии. Почетная смерть колонизатора. А тут два каких-то оборванца, не успели приехать в Голливуд, как запустили рейтинговую телепередачу. А потом еще и индокитайскими кладами торгуют! У тебя нет знакомой кинозвездочки, Биготу в подарок? А то ведь уедет плакать к себе в Род Таун…

— Я, Грин, поеду завтра на Уолл- Стрит. — Богота ни чем не прошибить — А ты, подумай о должности щвейцара в моем банке. Если сумеешь понравиться кадровому департаменту, может и возьмут. Но знай, за эту должность тебя ждет серьезная борьба. Несколько мулатов и мексиканцев тоже претендуют на это место. И ты — не фаворит, нет.

— Считай, что я уже работаю, Джейкоб. И, как банкир банкира, хочу спросить прямо, а что Хофман? Дадим ему место?

— Максимум- полотером, Грин. Чего-то больше ожидать от Карла глупо.

— Это оскорбление, Норфолк! Я, Карл Хофман, выпускник Боннского Университета! Могу смело претендовать на место старшего полотера!

— Конечно, Карл. Я уверен, что и водопроводчиком ты будешь великолепным. Что до оскорбления, помилуй, это кадровая служба так тебя видит. Я-то тут при чем?

— Знаешь, Бигот, я оценил, что ты так и не произнес слово ассенизатор…

Под вискарь и шуточки мы засиделись допоздна. Я ездил Биготу по мозгам всякими финансовыми новациями, типо залоговых схем, и оффшорных юрисдикций. А он неожиданно заинтересовался. Договорились как — нибудь посидеть, обсудить. Я как раз на Уолл-Стрит слышал что то такое, Питер, хотелось бы подробностей.

И вот, утром — незамолкающий телефон. Пресса, как то прознав, что трое из авторов идеи новой телепередачи, поселились в одном отеле, не могла не прийти в возбуждение. Хофман был к этому не готов. А я, по извечной привычке искать и находить плюсы во всем, его успокаивал. Говорил, что зато теперь никого в отеле не удивит, что мы конспирируемся.

Да и то, персонал отеля воспринял нашу славу с удовлетворением. Мы были два каких то странных типа, откуда то с запада, а оказались — теледеятели из Голливуда, которых домогается пресса. В общем, теперь мы выезжали из отеля на отельном лимузине с затемненными стеклами. Это было вовсе не лишним, потому что журналистов собралось с пару десятков. И Джейкоб Бигот, им таки попался. Все же он тоже не очень оказался подготовлен к славе.

А мы поехали в Квинс, где Джо и Айрин снимали жилье. Ты не поверишь, Питер, Джо настаивал не меньше чем на Верхнем Ист- Сайде*, смеясь рассказывала Айрин. Я ему сказала, что тогда он должен будет изображать моего водителя. Иначе никто нас не поймет! Джо объяснял, что эта богачка отказалась мне покупать ливрею! Вот и ютимся теперь в Квинсе.

Мне очень понравилось, как они весело относятся к этой всей расовой чепухе, что крепко давит сейчас Америку. Да и они тоже очень нравились. Она такая хрупкая, беззащитная. Он такой огромный и надежный… Совершенно не парясь, поселились в Квинсе, среди профессуры, и интеллектуалов, и прекрасно себя чувствуют. Понимая, что уезжать все равно придется. Не будут сейчас терпеть в штатах такой мезальянс.

Под чай с профитролями, и меренги с сыром, Айрин рассказала нам, что все отлично, мальчики. Выставка потрясет Нью- Йорк, я договорилась. А вы, договаривайтесь уже с мафией, о переговорах. Нужно согласовать действия. На мой деликатный вопрос, понимает ли она, кто такой Дон Гамбино, она пожала плечами.

— Ни за что не поверю, что он решит упустить такой проект, Питер. Нужно совсем без мозгов быть.

Не откладывая позвонил мистеру Питеру Готти, что оставил свои телефоны для связи. Как я и догадался, он сейчас работает юристом. Услышав меня он обрадовался, и потребовал личной встречи как можно быстрее. Ибо все готово к обмену. Слово за вами, мистер Грин.

Я все время забываю, что нахожусь не только в штатах, но и в Нью- Йорке. Темп жизни здесь настолько запредельный, что люди за день успевают втрое от жителей других мест.

Бар Phebe's, на углу Бауэри и Третьей восточной, на границе Ист-Вилиджа — просто бар. Я- то было решил что еду в гнездо мафии. До места меня отвез Джо, на Форде Электра, что он купил буквально за день до нашего приезда. Только идти со мной отказался.

— Если мы решим подраться, то я знаю места и получше, Питер. Черным сюда ходу нет. Я тебя подожду, и прикрою если что.

Да только все оказалось не страшно. Не испытывая давления мрачной харизмы Дона Карло, Питер Готти стал тем кто есть. Молодым, веселым полубандитом, занятым важным делом. Я такой публики насмотрелся, и вполне знал как себя вести.

— Сразу хочу сказать, мистер Готти, — заявил я, получив свой кофе — что не допущу недобросовестный обмен.

Обмен нескольких ящиков денег, на два ящика золота- бриллиантов, это только с виду просто. А так, кинуть контрагента — первое, что пришло этим деятелям в голову. Гадом буду!

— Ты очень не дурак, Питер, а здесь не сообразил. Вот в друзьях у тебя, по настоящему умные люди. Идея с выставкой гениальна. Ради нее, дон Карло не допустит малейших шероховатостей. Так что можешь не переживать.

И мы приступили к обсуждению деталей сделки. То есть сделку наметили на следующее утро. Потом я устраиваю встречу Айрин Паттерсон, организатора, Эдгара Миллера, куратора выставки, с Питером Готти, представителем владельца клада. Для уточнения деталей и оргвопросов. Созваниваемся в восемь утра, мистер Грин. Чего тянуть? Мы не намерены как то усложнять ситуацию, поверьте…

Возвращаясь, я бурчал, что в этой Америке, все бегают как ужаленные. И ты, вслед за ними, тоже носишься.

— И какого черта ты втравил в эту историю Айрин, Джо?

— Ты что, ничего не понял? Я не хотел ей рассказывать. Но, она не знает обо мне лишь то, что не хочет знать. Эти экстраверты…Там такой темперамент… И вообще, давай я сеньору Лукезе позвоню?

— Думаешь, он согласится сейчас встретится?

— В газетах, в криминальных сводках, ничего интересного, так что вряд ли он сильно занят.

— Нужно было Карла у вас оставить, с Айрин. А то где его искать, если что?

— Успокойся, Питер. Если Лукезе согласится встретиться, нас есть кому прикрыть.

Я все время забываю, что Джонатан Оттам видный негритянско — революционный функционер. Хотя, как я понимаю, его желание свалить из штатов, связано не в последнюю очередь именно с этим.

Из окна машины город кажется запущенным. Погода в Нью-Йорке сейчас отвратительная. Ветер с океана принес оттепель, что растопила выпавший накануне снег, и в городе слякоть. Мокрые, прокопченные кирпичные стены домов, с этими пожарными лестницами на фасадах. Унылые пробки в самых неожиданных местах. Грохот сабвея, какие-то усталые свиду прохожие, поднимающиеся на станции…

Мы остановились у какого то бистро. Джо разменял у бармена доллар и ушел к туалету, звонить. Я взял кофе, и уселся у окна. Когда то мой приятель мне говорил, что Нью Йорк — чернушный город. Имея ввиду ментальное давление, на любого, попадающего в него. Глядя за окно, я не мог с ним не согласиться. Даже в небольшом кафе Среднего Манхэттена, на безлюдной улице, что то такое чувствовалось. Этот чудовищный темп жизни и работы всех этих людей, вкалывающих не разгибаясь, и лишь ненадолго забывающихся для сна…

«Cantina Taqueria Tequila Bar» — весьма респектабельное место, расположен на Восточной Парк Вэй. Почти на границе с Гарлемом. Дон Гаэтано «Томми» Луккезе, согласился на просьбу своего приятеля Френка Синатры, переговорить с его партнерами о финансировании телепроектов. Так что просьбу о встрече недалеко от Гарлема он воспринял спокойно. Передача — с черными персонажами, где же еще встречаться?

Заходя в бар, Джо мне пояснил, что выход передачи в эфир, сильно упростил общение с Доном. Если раньше он был слегка пренебрежителен, то теперь — сама сердечность.

— Он не обидится, что речь пойдет вовсе не о телевидении? — спросил я.

— Не ссы, Грин — успокоил Джо- парни контролируют все выходы. Главное, чтоб он прямо здесь стрельбу не начал.

С этим воодушевляющим разъяснением мы и подошли к столику в углу, за которым, в одиночестве, сидел мистер Луккезе. Но ни я, ни Джо не обольщались. В пустом ресторане было занято столиков пять. И три из них — его людьми. Но это, скорее, дань традиции.

Мистер Луккезе — наиболее встроенный в американское общество и истеблишмент мафиози. Приятельствует с зам генпрокурора США. Спонсирует политиков. Очень продвинутый дядя. Если не знать, что он, в молодости, работал с Лакки Лучиано, и лично грохнул пару десятков человек, увидев его, можно решить, что это типичная акула с Уолл-Стрит. И ни за что не подумаешь, что он контролирует больше половины наркоторговли в США.

Ресторан, что выбрал Джо, скажем так, мультикультурный. То есть, негр может быть здесь клиентом. И это серьезно. В большинство по- настоящему элитных мест, черного сейчас не пустят. К чести сеньора Луккезе, то ли он умел делать вид, то ли ему и вправду было все равно, но он был очень доброжелателен:

— Привет, парни. Это с вами меня просил встреться Фрэнк? Присаживайтесь.

Я попросил у возникшего ниоткуда официанта воды, а Джо кофе. Потом, минут пять, мы утоляли любопытство Дона, как там, на западе, и что там у Фрэнка. А потом я откашлялся, и сказал:

— Честно говоря, телепроекты, я предлагаю обсудить потом, если вам будет интересно, мистер Луккезе. Мы искали встречи с вами потому, что лишь недавно вернулись из Индокитая.

Дон подобрался, и поощряюще качнул головой. И заговорил Джо.

Рассказал о смерти Тайлера Уолесса, в скоротечном бою с Красными Китайцами. О маршрутах патруля, и своей вовлеченности в эту историю. Мы не рассчитывали, что новость окажется новостью. Разве что, обстоятельства гибели Уоллеса. Но реакция Дона Луккезе нас порадовала. Мы рассчитывали именно на ту, что последовала.

Выслушав Джо, он понял и осознал сразу же множество вещей. Что канал поставки не только уничтожен, но и засвечен. Что, бороться с этим бессмысленно. Что налаживание новых каналов отнимет бездну времени, и что эти двое пришли к нему не просто так. И он, продолжая оставаться все таким же доброжелательным, констатировал:

— Вы пришли ко мне с предложением.

— Да, мистер Луккезе — кивнул я — мы предлагаем сотрудничество, в этой теме.

Само предложение, по сути, простое. Негры берут на себя доставку до места. И это стоит треть от стоимости груза. «Томми» вовсе не зря дон. Он достаточно быстро понял выгоды и минусы предложенного варианта. И еще где с час мы обсуждали возникшую коллизию. Однако, в конце концов, мистер Луккезе сказал:

— А мне нравится ваша идея, парни. Давайте попробуем. Вот только эта передача, с Френком, она была всего лишь предлог, или там можно поучаствовать?…

За время нашей беседы тучи унесло, и выглянуло солнце. В солнечных лучах, даже Нью Йорк выглядит не очень отталкивающе.

— Магия телевизора, Джо, это тебе не бык боднул — я развалился в машине, и ловил отходняк от встречи с Доном Луккезе — кто знает, как бы он себя повел, если бы я не был сопродюсер.

— Да, Питер, буду честен, ты почти не мешал разговору серьезных людей. — Джо как раз благодушен, и, похоже, стрессует много меньше меня — Давай уже тогда позвоним этому Готти, договримся на утро.

— Джо. Мне больно это говорить, но я отчетливо вижу, что Айрин тебя покусала. Откуда этот напор? Куда ты торопишься?!

— Ты, Питер, белый. И ничего не понимаешь. Я хочу туда, где я буду как все. Как можно быстрее.

— Это в тебе комплексы. Черные, если угодно. Вам с Айрин нужно туда, где вы будете не как все, а много лучше. А в идеале- иконой стиля!

— Такое место есть?

— Париж, Джо. Я вот только что понял, что вам лучше всего будет в Париже. Будешь иногда бить морды расистам, а остальная Франция будет вас обожать…


Вопреки байкам, книжкам, сериалам и кинофильмам, операция «деньги в обмен на клад» проводилась среди бела дня, на глазах у кучи работников складского комплекса.

Выходя со встречи с Гаэтано Луккезе, я, вопреки заверениям Джо, никого не заметил. Лишь когда он махнул рукой куда то в сторону, проследив взглядом, разглядел Этьена Мале. Единственного негритянского революционера, которого мне представили в Нью Йорке.

Оттам пояснил, что именно Ти занимается в местной ячейки вопросами разведки-контрразведки, и отвечает перед товарищами за работу с нами. Пошли, Грин, позвоним этому помощнику Дона Гамбино. Пока у них не появились вредные для здоровья мысли.

В общем, следующим утром, в пол- девятого, в открытые ворота ангара заехали три автомобиля. Вполне пижонский красный Эльдорадо, деловитый черный седан Хадсон, и, задом, невиданный мной раньше, безкапотный грузовик марки «International».

Из за руля Эльдорадо вылез Питер Готти собственной персоной.

Я, с вечера, находился в слегка взвинченном состоянии. Был уверен, что случиться какая то поганка.

Джо и Хофман, и примкнувший к ним Этьен Мале, как могли меня успокаивали. Ти заверил, что все учтено, и он ручается.

— Питер! — Готти, подойдя, учтиво приподнял шляпу.

— Здравствуйте, мистер Готти — ответил я, открывая ящик, и откидывая крышку. Повозившись, то же сделал со вторым.

Питер Готт с минуту, а может быть и дольше, молча смотрел в ящики, где было навалено разных ценностей. Потом кивнул и обернулся. Махнул рукой. Я напрягся.

В оставшихся авто одновременно распахнулись все двери. Из седана на свет белый вылезли четверо очень серьезных мужчин. И, я сказал бы, что это никак не мафиози. Скорее полицейские.

Старший у них, и вовсе очень хорош. Быстро оценил взглядом обстановку. Мгновенно понял, что все присутствующие вооружены. И даже, что почти невозможно, разглядел пулемет на крыше конторы в углу ангара.

Один из них встал в проеме ворот. Остальные рассредоточились по сторонам.

Я взглянул на помощника Дона.

— Официальные сотрудники агентства «Пинкертона»- пояснил он- сопровождают ценные грузы и их перевозку. На выезде из комплекса еще две машины с из людьми.

Из грузовика вылезло двое крепких мужиков.

— Приступайте — отдал им приказ Готти.

Тем, с похвальной быстротой, сгрузили из кузова три ящика и подтащили к нашим двум. Юрист мафии, открыл все три. Они оказались набиты пачками стодолларовых купюр.

— Дон Карло говорил про мелкие купюры — сказал я.

— Слишком большой объем — пояснил Готти — и, чем то ты, Питер, Дону понравился. В этих двух, по миллиону семьсот пятьдесят. В этом — миллион. Считать будете?

— Да нет. Забирайте.

Питер Готти кивнул работягам из грузовика. Они оттащили ящики с золотом в грузовик.

— Питер, предлагаю не тянуть, а организовать встречу с куратором выставки сегодня, во второй половине дня — Готти махнул рукой и все, кто с ним приехал, расселись по машинам.

— Я позвоню через пару часов, мистер Готти.

— Джентльмены — мафиозо приподнял шляпу в сторону так и не сказавших ни слова Джо и Карла, и уселся в свой Кадиллак. Объехав нас вокруг, он выехал из ангара. За ним зарычал грузовик. Хадсон замыкал шествие. В проеме ворот появился Ти. Подошел к краю проема и нажал кнопку. Ворота начали закрываться.

— Вам лучше уехать, парни — сказал Ти- я не верю, что они что то устроят, но расслабляться не стоит.

— Конечно, Ти — согласился я — только заберите свои десять процентов. А остальное, как договаривались.

— Какая то у вас здесь неправильная мафия, Джо — сказал Хофман — где автоматы Томпсона? Где тупые громилы? Как говорит Грин — плиииз, чиииз, я буду ждать звонка. Тьфу.


* Верхний Ист-Сайд — респектабельный район Нью Йорка для богачей.

Глава 30

Когда в джунглях Камбоджи я начал стрелять в людей, захвативших моего спутника, мною двигали простые и понятные мотивы. Но позже, оценив ситуацию, я понял, что угодил в неприятности. И мои спутники тоже.

Мы оказались в центре борьбы за наркотрафик из Индокитая.

Лучше всего было бы скрыться, избежав какой либо публичности. Но — обстоятельства.

В частности мне, человеку без документов, и со ста долларами в кармане, было некуда, и не на что бежать.

А я ни секунды не заблуждался, что мафия без труда узнает обо мне и моих спутниках. И захочет выяснить подробности случившегося.

То, что в наших руках оказалось почти двести килограммов древних драгоценностей, ситуацию только усложняло.

Что бы выбраться из этой жопы без потерь, мы составили приблизительный план. Суть его лучше всего выражается в старой русской поговорке — «Всем сестрам — по серьгам».

То есть, все замешанные — как минимум ничего не теряют.

Ни я, ни мои друзья, категорически не хотели быть виновниками крупных финансовых потерь мафии. А мы, так уж вышло- оказались источником их неудобств и убытков.

Что бы снять все претензии, и уладить все разногласия, мы и встречались с боссами организованной преступности.

И, кажется, получилось с ними договориться.

Босс Всех Боссов, глава одной из семей, Дон Карло Гамбино, получает двести кг сокровищ за пол-цены. И достоверную информацию, что его люди химичат у него за спиной.

Его конкурент и антагонист, глава другой крупнейшей криминальной семьи, Дон Гаэтано «Томми» Луккезе — получает надежный и устойчивый наркотрафик.

Морализаторы и начетчики начнут брезгливо морщить носы. Дескать это — фи, участвовать в наркотрафике. Могу сказать на это, лишь то, что как бы я не пробовал этому противостоять, наркотики из Индокитая все равно будут таскать. Только меня просто грохнут. Да и моих спутников тоже.

Отдельной песней стало знакомство с Джо Оттамом. Парнем, налаживающим контакты с наркопроизводителями Индокитая. Как выяснилось, это была не банальная наркоторговля. Это была операция негритянских революционеров. В поисках средств на борьбу за равноправие, как водится у марксистов, они не стеснялись. Узнав о наркотрафике, они решили в него внедриться. И даже в этом вопросе преуспели.

Да только Оттам влюбился. В богачку, эстетку, активистку, дочь конгрессмена Айрин Патерсон.

Я много раз это наблюдал, и все время впадал в недоумение. Как так выходит, что взрослый, циничный, вполне самодостаточный человек, вдруг попадает в такую зависимость от другого человека?

Джо заявил нам с Карлом, что они с Айрин намерены быть вместе и умереть в один день. Поэтому он завязывает со всеми этими делами. Если сможете помочь соскочить, парни, буду благодарен.

Так в придуманной еще во Вьетнаме схеме, в качестве средств доставки, появились черные революционеры. Что, на мой взгляд, совершенно не отличались от разветвленной организованной преступной группировки.

Выйти на контакт с руководителями мафиозных кланов можно было по — разному. Любой человек из бизнеса, расскажет, что все эти способы сводятся к трем. Первый — тебя представляет нужному человеку непререкаемый авторитет. Второй, тебя подводит к боссу его подчиненный. И третий, что в России называется «сбоку», когда ты ищешь сторонний контакт.

В нашем случае сработал третий способ. Актер, певец, и кинозвезда Фрэнк Синатра — хороший приятель всех крупных Нью-Йоркских мафиозо. Он то и устроил нам встречу с этими деятелями.

Официально, эти встречи имели респектабельный предлог. Обсуждение финансирования случайно придуманной телепередачи.

В итоге, как нам и хотелось, мы получили нужный результат. Отсутствие претензий мафии.

Семья Гамбино выделила юриста, что отвечает перед семьей за дела со мной. Питер Готти — вполне исторический персонаж, со временем возглавит Нью-Йоркскую мафию. А сейчас- молодой, амбициозный и страшно деятельный чувак.

Черные революционеры, оседлав наркотрафик, предоставили нам свои возможности в Нью-Йорке. В отличие от разухабистой и отмороженной толпы леваков, с которой мы познакомились в Лос-Анджелесе, подпольщики Нью-Йорка оказались много серьезней. Достаточно сказать, что мы были представлен всего одному человеку. Этьену "Ти" Мале. Именно он был назначен своими товарищами для работы с нами. И был крут. По крайне мере, его возможности внушали уважение. Не сильно меньше чем у мафии. До какого то момента, все революционные партии, сильно напоминают ОПГ.

Лично мне на это было плевать. Просто у меня, в этой реальности, даже знакомых мало. А уж Джо Оттам, и вовсе друг. И помочь ему я считаю своей обязанность. А для этого и черные должны получить свою серьгу. Ну, я уже говорил…

Как бы то ни было, меня практически принудили не расслаблятся, а организовать встречу по вопросам Выставки Кхмерских Сокровищ. И я часа три провисел на телефоне…

Я, бывало, задумывался о благотворительности. В основном, когда с ней сталкивался. Мысли были противоречивые.

Понял лишь, что ничего не понимаю. Как я смог увидеть, американская благотворительность — тоже занятная штука.

В той реальности я исполнился скепсиса. Помнится, в конце- концов, заявил одному весьма хорошему человеку, собиравшему деньги для чего то там. Старик, без обид, если увижу сиротку, и пойму, что могу помочь — помогу. А давать деньги всем этим фондам…

Нет, поначалу я много и охотно жертвовал. Пока однажды, известная пожилая актриса, режиссер, очень и очень талантливая тетка, мне не сказала:

— Ну вот чего ты, Петя, с этой Чулпан так носишься?

— Хорошее дело она затеяла. Реальное. Девчонки молодцы.

Мы сидели у нее дома. Я иногда заскакивал к ней на чай, и поболтать. Она курила Мальборо, и была цинична и великолепна. По ТВ показали благотворительную рекламу.

— Скажи, Петя. — усмехнулась пожилая звезда подмостков — этот фонд, автомобиль с водителем Чулпан выделил?

— Ну да, и что?

— И все.

Это был первый звоночек. Нет, я не разуверился. Хотя актриса тогда меня ехидно спросила, какая разница, кому принадлежит авто, что тебя возит? Но я задумался.

А потом друзья меня притащили на благотворительный концерт, в помощь фонда Доктора Лизы. Все было здорово. Еще живая Доктор Лиза, Налич, Шевчук, Земфира, еще куча классных исполнителей. Крупный федеральный политик, со сцены, тепло поблагодарил доктора, и вообще все были в умилении. Я был в восторге.

Но, спустя пару лет, я ехал с приятелем по Тверской. Рядом с метро «Маяковская», он показал мне на строящееся здание.

— Это, тому федеральному политику, землеотвод под «Фонд Лизы Глинки» выделили. Неплохо, да?

Я прикинул на глаз.

— Если продавать — миллионов тридцать бакинских?

— Ха! Стали бы из за такой мелочи заморачиваться! Уже сейчас пара сотен.

И я, при всей симпатии, как то подуспокоился. Ну да, и так люди себя обеспечивают. В конце — концов работа благотворителем тоже должна оплачиваться…

Встреча организаторов «Выставки Кхмерских Древностей и Сокровищ Индокитая» состоялась уже в четыре часа дня. Я, честно говоря, был в бешенстве. Почему все так быстро? Чувствовал себя, словно на диком жеребце, что несет меня по лесу, не разбирая дороги, и непонятно куда. То есть, совершенно не контролировал ситуацию.

Встреча состоялась в отдельном кабинете ресторана отеля «Плаза». Все остальные участники переговоров не то что считали такой темп событий нормальным, но были намерены еще ускориться.

На встрече присутствовали:

— миссис Айрин Паттерсон — дочь конгрессмена, выпускница Гарварда, видный участник «Международного женского союза за мир и свободу», инициатор, и идеолог предстоящего мероприятия, ответственная за переговоры с муниципальными и властными структурами.

— мистер Эдгар «Тед» Миллер — предполагаемый куратор выставки, выпускник и профессор Смитсоновского Колледжа, округ Вашингтон. Близкий знакомый Жаклин Кеннеди. Человек, специализирующийся на древней культуре Индокитая.

— мистер Франклин Вестертон — тридцатилетний археолог, выпускник Принстона, обнаруживший и раскопавший наш древний клад в дебрях северо-западной Камбоджи.

— мистер Питер Готти — юрист, выпускник Принстона, представитель Гарри Карапетяна. Гарри Карапетян — крупный бизнесмен оплативший экспедицию в Индокитай, и являющийся владельцем сокровищ.

Я был представлен как хороший знакомый миссис Паттерсон, и мистера Готти. Человек, благодаря которому и родилась идея выставки, и организатор встречи.

Сказать что я был в шоке- ничего не сказать. С Айрин все понятно, она придумала и подготовилась. Но то, что мафия, за пару дней, нашла не только кандидата в формальные владельцы, но и кандидата на Индиану Джонса- добытчика кладов, меня потрясло. Тем более что, перекинувшись с археологом парой слов, я понял что он и вправду недавно из Камбоджи!

Дальше были обычные, хоть и интенсивные переговоры, сдабриваемые неплохими напиткам, что таскал официант. Ну, обычная фигня — страховка, помещение, что выделяет музей, каталогизация, сроки выставки, презентация и еще миллион вопросов. Все были собраны и деловиты. Разве что, мистер Миллер горел глазами, и настаивал на немедленной возможности пожамкать настоящие древности.

Перед каждым лежал сделанный нами еще в Лос-Анджелесе каталог, какие-то бумаги, и все пылали энтузиазмом. Я чувствовал себя лишним.

Неожиданность случилась уже в конце встречи. Мистер Готти, в ответ на вопрос, какова дальнейшая судьба экспонатов, ответил:

— Мы предполагаем, еще до официального открытия выставки, три дня закрытых показов по приглашениям. Потом провести закрытый же аукцион. Среди нескольких близких нам по духу бизнесменов. Победитель этого аукциона — подарит Метрополитен музею, и городу, эти сокровища. С освещением в прессе, все как положено. После этого, я думаю, это станет постоянной выставкой.

Тут я уже откровенно при@уел. Уже даже найдена жертва, что расстанется с огромными деньгами по приказу Дона Гамбино! Я еще только собирался поинтересоваться предполагаемой выручкой. Но меня опередила Айрин:

— Отлично, мистер Готти! Мне кажется- мило улыбнулась она — десять процентов от этой суммы, продавец обязательно пожертвует «Международному женскому союзу за мир и свободу».

И внимательно посмотрела на Питера Готти. Он крепкий парень, но все же не сдержался и воскликнул:

— Айрин! Это же … если не рэкет, то уж точно вымогательство!

Несколько мгновений за столом стояла тишина, а потом все грохнули. И я понял, что все присутствующие все понимают. Возможно, даже гораздо лучше меня.

А еще, я зауважал мистера Готти. Я думал, он пойдет звонить боссу. Но он подумал, покурил, и согласился с Айрин. Да, мисс Паттерсон, прессе это понравится…


Пресса подуспокоились. Не толпились на входе в отель. Но, на всякий случай, мы с Айрин вышли через боковой выход. Тот, что ближе к Пятой авеню. Пойдем, пройдемся, Питер. А то вы так накурили…

Совещание закончилось тем, что мистер Готти увез с собой мужчин, а я, взялся посадить Айрин на такси. Мы перешли Западную, свернули налево, и совсем скоро зашагали по Пятой. Темнело, повсюду загоралась реклама. Было тепло. Она взяла меня под руку, и поинтересовалась планами.

— Я сейчас в Бруклин поеду. Нужно с Ти побеседовать, а то с утра не было времени.

— Я не про сегодня, — засмеялась она — а вообще.

— Ну, — я пожал плечами — слетаем на Тортолу. А потом я намерен осесть во Франции. Найду себе какое-нибудь занятие. Женюсь. Как думаешь, миссис Девенпорт про меня не забыла?

Она остановилась и развернулась ко мне.

— Ты знаешь, сколько я сил потратила, что бы Линдси оставила свои фантазии насчет тебя?

— Но за что ты меня так, Рин?! — засмеялся я.

Только она была серьезна. И, снизу вверх, уперла взгляд в мои глаза.

— Когда у Джо есть такой друг, мне спокойнее. А если ты женишься на Линдси, то мы с Джо потеряем и друга и подругу. Я-то ее отлично знаю.

— Какая ты собственница! И что, я теперь так и останусь одиноким и всеми забытым?

Я махнул проезжающему такси. Водитель прижал машину к тратуару, оббежал авто, и предупредительно открыл заднюю дверь. Айрин чмокнула меня в щеку, и сказал:

— Когда ты найдешь ту самую, ты ни у кого не будешь ничего спрашивать. Не благодари, Питер. Ты заметил, где мы с тобой остановились?

Я огляделся, и вопросительно на нее уставился.

— Это Bergdorf Goodman, Грин. Универмаг. Купи себе приличный костюм! Не позорься!

Она помахала рукой, уселась в машину, водитель закрыл дверь. Такси тронулось.

Я развернулся, сдвинул шляпу на затылок и посмотрел на восьмиэтажный универмаг. Американские богачи и успешная публика, сейчас, предпочитают заказывать одежду у портных. Но, по-настоящему чоткие джентльмены не заморачиваются. Уже сейчас американские ультра богачи предпочитают носить готовую одежду. Правда, приличных брендов. Эстетка Айрин, отлично все чувствует, и намекает, что пора переодеться. Жалко Джо. Попал он. Но, прикупить пару костюмов от Бруксов, будет не лишним. И штиблеты кракодиловой кожи…

Однако шагнуть ко входу в Бердорф, я не успел. Ко мне подошел рослый китаец, и сдержанно поклонился.

— Здравствуйте, мистер Грин — сказал он — мне поручено пригласить вас на беседу.

К тротуару прижался черный Линкольн Континентал. Из машины вылезли водитель и пассажир, тоже китайцы. Все трое вооружены. Я прикинул расклад, и понял что без шансов. Даже несмотря на то что мы на Пятой.

Всю дорогу до Чайна Тауна, я не обращал внимания на спутников, и тихо злился на себя. Я искренне верил, что скандал с центрифугами, попавшими в руки американской армии, постараются замять. И видел в этом шанс, не обратить на себя внимание китайских спецслужб, как минимум. Нет смысла с нами связываться.

Использовать систему против нас — это, прежде всего, назвать причины интереса. Что чревато именно инициатору. Но сейчас я ожидал самого худшего. И выход не просматривался. Несколько диссонировала с обстоятельствами лишь предупредительность людей, отправленных за мной. С другой стороны, унижаться попытками сбежать- глупо. Все равно бы скрутили и увезли.

Меня привезли в публичный дом! Роскошный, на окраине Чайна-Тауна, но совершенно китайский, с точки зрения персонала. Мелькнула мысль, что меня решили заставить отрабатывать убытки, методом непрерывного секса с теми кто заплатит, пока не сдохну. Однако, пройдя через рекреацию, украшенную в восточно-китайском стиле, меня подвели к неприметной двери, и, с поклоном ее открыли. Это оказался персональный лифт. Сопровождающие остались снаружи, а я нажал единственную кнопку вверх.

Китайцу, что ожидал меня напротив лифта, судя по всему, лет шестьдесят. Одет по европейски, в костюм от хорошего портного. Ослепительные ботинки, сорочка. Ухоженный и по-американски собранный. Но я не стал обольщаться. Тем более, что он по-китайски, и на китайском, поздоровался первым:

— Здравствуйте, господин Грин.

— Здравствуйте, господин — кивнул я.

За спиной китайца был большой пентхауз — рабочий кабинет, лишь кое где освещенный.

— Благодарю что смогли приехать- продолжил китаец — мне необходимо обсудить с вами ряд важных вопросов. Меня зовут Цзян Цзинсун. Я руковожу здесь бизнесом.

— Очень приятно, господин Цзинсун. Вы знаете кто я. Можете называть меня Ши.

— Хорошо, Ши. Проходи, устраивайся. Я, надеюсь задержу тебя не надолго.

— Как то не по- китайски, господин Цзинсун.

Мы прошли вглубь кабинета, и китаец указал мне на удобное кожаное кресло возле журнального столика.

— А что делать, Ши! Мы в Америке, и я плачу своим людям зарплату. Хотя, сам видишь, я возглавляю подразделение высшего класса. — ответил он, усаживаясь напротив. — можешь курить, Ши.

Я достал Лакки Страйк, и прикурил, внимательно глядя на Цзинсуна. Он спокойно выдержал взгляд, и снова заговорил:

— Объясню свой статус, Ши. Что бы ты понял мои полномочия. Я сотрудник правительства Китая, по его поручению занятый здесь сбором информации. Если ты хочешь подтверждения этого заявления, то тебя готов принять Консул Китайской Народной Республики в Нью-Йорке.

— Я ни секунды не думал сомневаться в ваших словах — на самом деле, я мысленно крякнул — но не очень понимаю, пока что, смысл происходящего.

— От имени Китайской Народной Республики, я приношу вам, господин Грин, извинения, за расправу над вашими родителями в Шанхае. Сообщаю вам, что преступники понесли наказание.

Я затянулся. Все страньше и страньше.

— Так же я уполномочен передать вам, господин Грин, личную благодарность заместителя председателя Госсовета, господина Ли Сяньняня, за инцидент с ценртрифугами.

Сказать что я удивился, это ничего не сказать. В этой фразе было столько всего, что я просто завис. Ли Сяньнянь — один из «Восьми Бессмертных». Несменяемый член политбюро, правительства, госсовета, близкий соратник председателя Мао. Вдобавок ко всему, именно он был автором идеи реформ Китая. Их осуществляли их уже другие люди, а придумал он. И, еще, за центрифуги меня не собираются убивать!

— Гм, — откашлялся, слегка собравшись с мыслями я — а в чем смысл? Я же продал их американцам?

— Главное, что они не попали в руки Гоминьдана, молодой Ши. И за это тебе признателен весь китайский народ.

— Вы не преувеличиваете? Может быть вы не знаете, но что бы запустить каскад, нужна приличная электростанция, да и уран. Откуда у Гоминьдана?

— Это не важно. Еще я должен тебе сообщить, что ты по прежнему остаешься гражданином Китая, и можешь смело рассчитывать на помощь своей Родины.

— Я потрясен, господин Цзинсун. Позвольте выразить восхищение качеством вашей работы.

Тут он засмеялся совсем по-американски.

— Это что! Еще, тебе просили передать привет от уважаемого Меня Ли, дядюшки Хи Фадо, господина Тана Чуанли и господина Фухуа Се.

Это реально круто. За месяц, нашли всех китайцев, что имели со мной дела после смерти родителей.

— Столь внушительный подход, вселяет беспокойство, господин Цзинсун. Вы сейчас скажете, что я вам должен.

— Верно — кивнул китаец- Я рад, что ты все понимаешь.

Я внутренне подобрался. Вряд ли это все по мелочи. Сейчас начнется вербовка. Посмотрим. Если чо, буду двойным агентом.

Но вечер продолжил удивлять.

— Ты занялся телепродюсерством, Ши?

— Эээ… это эпизодический проект.

— Но ты совладелец передачи?

— Да.

— В Пекине принято решение о создании Китайского телевидения. Не мог бы ты устроить в телекомпанию десяток стажеров- китайцев? Можно без зарплаты.

— Гм. Мне нужно будет сделать пару звонков. Но, думаю, без проблем.

— Отлично! Тогда, последнее. Насколько в Пекине поняли, то собираешься, вместе с Карлом Хофманом в Мюнхен?

— Гм- я уже устал окуевать- да, скорее всего.

— Товарищ Сяньнянь просит тебя о личном одолжении. Познакомь мюнхенского вице- консула Китая со старшим Хофманом.

— Я с ним не знаком.

— Ши! Никто ни на чем не настаивает! Но, если будет такая возможность- вспомни этот разговор.

Глава 31

Самолет DC-3 не внушал мне никакого доверия. Было ощущение, что его сперли со свалки. На фюзеляже виднелись заплатки. Тем не менее, как и планировалось, ровно в восемь утра, он бодро оторвался от грунтовой взлетной полосы частного аэроклуба Кэндал, недалеко от Майами, штат Флорида.

Не меняя курса, лишь набирая высоту, самолет через несколько минут завис над океаном. Спустя немного, довернул вправо, и лег курсом на остров Тортола, Британских Виргинских островов. Операция «Кхмерский Клад в обмен на деньги и отсутствие претензий» вступила в завершающую фазу…

Две недели назад, расставшись с господином Цзинсуном, я попросил отвезти меня, как я и хотел, в Бруклин. На склад, где до недавнего времени, хранились наши ценности.

Беседа с китайцем заняла не так уж много времени. Но, к моему появлению, на складе царил ажиотаж под руководством Карла Хофмана.

Грин посадил Айрин в такси и пропал! Его наверняка захватила мафия, триады, красные шпионы, мужеложцы — садомиты, похотливые бабы… в общем, ура, быть беде! Все в ружье! Найдем Питера, и надерем жопу всем кто посмел…

Так что, мое появление он встретил с некоторым разочарованием. А с десяток черных, что деловито протирали револьверы, как то незаметно куда то исчезли. Оставив с нами только Ти.

И я рассказал про
случившуюся беседу. Этьен Мале, негритянский революционер, узнав, что я осенен благословением чуть ли не самого председателя Мао, проникся ко мне почтением. Я разъяснил парням суть теперешних отношений с континентальными китайцами. Ну, что вместо стрельбы, нам обещали помощь и поддержку, хоть китайского консула.

А Джо, и Карл принялись меня высмеивать. Ты Грин, как вышел из джунглей, так впал в транс, похожий на жизнь, и чувствуешь себя баобабом. Какой консул красного Китая? Откуда, без дипотношений?

Вздохнув, сказал, что мне, опытному китайцу, трудно объяснять лаоваям очевидные вещи. К примеру, разницу, между китайским термином «гуайяй даши» — посол, дипломатический представитель. И «гуанли дайбайо» — представитель правительства, в контексте — занятый дипломатическими формальностями, самый близкий английский аналог- консул. Пояснил, что сейчас в Нью Йорке, возле ООН, на постоянной основе, отирается большая китайская делегация, именно из КНР. Вот ее руководитель — к нам благосклонен, если чо. Можно обращаться.

Потом вспомнил, и рассказал про просьбу познакомить китайцев с отцом Карла. Тот сказал, что нет проблем. Уж с отцом то он поговорит хоть сегодня, если хочешь, Питер.

Но я сказал, что лучше давайте выпьем. Я перепугался. Думал, вот и пришел последний час. Да и Джо, теперь, практически потерян для людей. Не упускать же возможность?

— Ты знаешь, Джо, что при расследовании убийства, первые, кого проверяют полицейские, это мужья — жены жертвы?

— Что ты хочешь этим сказать, Питер?

— Это все, что нужно знать о семье и браке, Джо — пожал я плечами.

В завязавшейся оживленной дискуссии, мы много смеялись. Заодно подтрунивали над Карлом. Что, кажется, боится возвращаться домой, ибо сразу женят. А там и распросы полиции у безутешной жены, то, се… Можно ли сказать, что ты, Карл, бежишь из под венца? Носят ли немецкие женихи фату?

Заодно Ти рассказал, что груз, то есть деньги, отлежались, и очевидно никем не разыскиваются. Так что, надежным путем, отправляются в Майами. Через недельку будут там. Самолет готов.

Впечатленный я, вдобавок захмелев, подарил ему свой пикап. Ну а что с ним делать? Не тащить же в Европу? Этьен Мале очень проникся. И в ответ подарил мне автомат Стэн. Три магазина, и коробку патронов. Сказал, что если хочу, с деньгами доставят в Майами. Согласился, чо. Прикольный автомат…

Выставка открылась спустя десять дней. Темп и сроки осуществления, меня впечатляли невероятно. Но, видимо, здесь это нормально.

Сначала случилась эпичная презентация с фуршетом. Что бы не бросать Айрин с Джо одних, мы с Карлом принимали посильное участие. Помогали в организации, и в тусовках на презентации и закрытых показах.

Лично для меня самым потрясающим оказалось то, как дамы американского высшего света восприняли пару Джо и Айрин. Понятно, что черного на такое мероприятие никто не пустил бы никогда и ни за что. А официальная связь белой девушки с негром — это эпический зашквар. В результате, Джо выступал у миссис Паттерсон в качестве любимого шофера — носильщика — прислуги за все. При этом, практически всем, с первого взгляда было очевидно, что они любовники. Но, поскольку, приличия были более чем соблюдены, в глазах светских куриц я разглядел почти ничем не прикрытую зависть.

Возможно, я фантазирую, но большинство дам поинтересовалось у Айрин, где бы и себе такого добыть?

Что касается меня и Карла, мы, поначалу, были приставлены к куче хорошеньких барышень — исполнять роль спутников и гидов. При этом миссис Паттерсон строго на нас с Хофманом посмотрела. Да не больно то и хотелось.

Из любопытного можно вспомнить то, что за сутки до презентации, мне позвонил владелец китайского публичного дома. Что расположен в Чайна- Тауне, рядом с Уолл-Стрит. (Случайность, понятно.) Попросил организовать приглашение на презентацию для господина Хуан Чжэня. Он — глава китайской миссии, что сейчас осаждает ООН. На мое замечание, что там не будет дипломатов, чисто светско — бизнесовая тусовка, господин Дзинсун пояснил:

— Не мне тебе объяснять, молодой Ши, что деловые контакты — это ничуть не менее важно, чем дипломатия.

И я, оставив Хофмана в цветнике, некоторое время таскал за собой господина представителя. Даже успел его представить мистеру Вагнеру, мэру Нью-Йорка, заскочившему на пол-часа на такое вдохновляющее мероприятие. Потом я познакомил его с Джейкобом Биготом, и оставил. Проследил только, что с англичанином, как и положено на таких мероприятиях, китайский товарищ пошел по рукам.

Отвлечься меня заставил появившийся Дон Гамбино. Я решил, во избежание, лично побыть его чичероне. Как выяснилось, этого совершенно не требовалось.

Не успел я поздороваться с мистером Гамбино, влиятельнейшей фигурой в НьюЙоркском экспортно- импортном бизнесе, как на нас спикировала Айрин Паттерсон. В сопровождении супружеской пары средних лет, представленных как мисс и мистер Трамп. Тадам!

В завязавшейся светской беседе Фред Трамп(как я понял-отец), поделился проблемой. Простаивают строительные мощности, может быть, мистер Гамбино заинтересуется, в свете строительных работ в порту Бруклина…

Но Айрин пресекла праздную болтовню. Опустив мафию на деньги один раз, она, кажется, вошла во вкус. Рассказала джентльменам, что мисс Жаклин Кеннеди, считает что обветшалость и заброшенность Гранд Централ, Центрального Вокзала Нью- Йорка, это позор города. Как вы смотрите, господа, на то, что бы провести реставрацию вокзала? Никто не спорит, это затратно, но честь города будет восстановлена! А мэрия, намерена отважным восстановителям, выделить участок под строительство десятка многоквартирных домов на Манхеттене.

Как по мне, предложение так себе. Но завязалось оживленное обсуждение. Тут же объявился Питер Готти, и еще какие то перцы.

Я, в это время, развлекал Мэри Энн Трамп байками про горца Маклауда. Оказывается, девичья фамилия мисс Трамп — Маклауд. Она смеялась, и говорила, что отрубать головы начнет с мужа, пойдем, Питер, выпьем шампанского.

Отбывая, мистер Гамбино хлопнул меня по плечу и сказал:

— Жаль, что ты не итальянец, Питер. Ты приносишь мне удачу, мальчик мой.

И я понял, что похищать Айрин никто не будет. А то я уже почти собрался мчаться в Бруклин, узнавать у Ти, что там с пулеметами.

Отбывающий китайский консул был со мной не по-китайски сердечен. Сказал, что он благодарен мне за с пользой проведенное время. Проводив взглядом машину, я подумал, что китайцы прагматичны. В обмен на не преследование, они имеют плюшки. Неплохо.

Официальное открытие выставки широко освещалось в прессе и на ТВ. Отчасти из за посещения мэром. Отчасти, из за светской тусовки, что сделала ее модной.

Я с какого-то момента на это все забил. Меня всерьез отпустило. И я спал до полудня, и гулял по Манхеттену. Чуть раньше, что то такое же, произошло и с Хофманом. Он резко снизил сексуальную активность, и принялся сибаритствовать с посещением театров и концертов. Благо, его собутыльник и компаньон, по такого рода преключениям, Джейкоб Бигот, отбыл наконец на остров Тортола. И даже, приступил к работе, о чем нам отзвонился.

Это только кажется что наши приключения прошли для нас даром. Эмоциональный накал был серьезным. А когда мы поняли, что кажется, все утряслось, пошел отходняк. Собстенно, нам осталось дождаться сигнала от Ти, что можно выдвигаться…

Говоря об американской еде, я не могу сказать ничего хорошего. Самое точное слово, что приходит в голову — обман. Дело в том, что у нее совсем другой вкус. Грубо говоря, ты решаешь выпить рюмку водки, и закусить ее соленым огурчиком. Наливаешь, и подцепляешь с тарелки огурец. Такой пупырчатый и завлекательный, словно только из бочки. Опрокидываешь рюмку и хрустишь огурчиком. А вот облом! И водка не того вкуса и какая то слбенькая, и огурец не соленый, а кажется, его долго мочили в уксусе.

Гуляя по городу, я случайно наткнулся на забегаловку на углу сорок девятой и третьей авеню. Вкус мяса там был такой, к которому я привык. А соус больше всего напоминал мне Сацебели. И водка была польская. То есть- ничего. Так то, я, перешел на вискарь. Он один ни разу не обманул меня в Америке.

Размышляя о том, что в Америке все не так как кажется, я уминал стейк размером с колесо телеги, и не смотрел по сторонам. Занял привычный столик у окна, и предался тихим радостям. Пока у окна не остановился черный Линкольн Континентал. Ко мне за столик уселся господин Дзинсун, владелец публичного дома.

Причин для такой встречи не было. Мы несколько раз говорили по телефону, я договорился, что в Лос-Анджелесе двадцать китайцев примут на NBC. И даже урегулировал вопрос с профсоюзом. Да и вообще, не видел в чем меня можно упрекнуть. Так что я не стал заморачиваться. Предложил господину Дзинсуну разделить трапезу. Он отказался, пояснив, что у него лишь короткая информация:

— Тобой, молодой Ши, и Карлом Хофманом, заинтересовались в ФБР.

— Что их интересует?

— Пока ничего конкретного. Кроме того, что ваша передача — очевидно либерально- социальная.

— Чего ожидать?

— Опять же, ничего конкретного. Если не случится каких- нибудь расовых проблем. Тогда, возможно всякое. Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности вполне дееспособна.

— Я правильно понял, что нам лучше уехать?

— Не срочно. С получением загранпаспорта, в Госдепе, я тебе помогу. И твоему другу с формальностями. Просто не затягивай, и знай.

— Большое спасибо, господин Дзенсун, я позвоню вам завтра утром.

Хе. Господин Дзинсун, похоже, не вкурсе, что у меня подлинные документы уроженца Америки. Хоть что-то китайские товарищи не знают!

Осведомленность о делах и веяниях в ФБР, меня совершенно не удивила. Джон Гувер, глава ФБР, сознательно закошмарил творческую элиту америки вообще, и Голливуд в частности. Так что агенты ФБР на экране и в литературе, изображались исключительно рыцарями без страха и упрека. В результате в Америке, и во всем мире, сложилось мнение о безупречности сотрудников этого ведомства.

В реальности они ничем не отличаются от других силовиков, со всеми достоинствами и недостатками. Ну вот, к примеру, китайцы вкурсе, что у них там, в ФБР, творится и готовится.

Как бы то ни было, встретившись с Джо и Карлом, я предложил уезжать из Нью-Йорка. Хофману было все равно. А Джо даже обрадовался.

Да и то. Айрин, в своем желании развести мафию пожиже, как нам всем казалось, уже потеряла берега. Так что из штатов пора валить.

Очень кстати пришлось сообщение Этьена «Ти» Мале, о том, что груз в Майами, готов к транспортировке. Самолет с экипажем вас ожидает. Сообщите дату, я все организую.

Получение загранпаспорта для меня и Джо, нам облегчил мистер Готти. У меня много друзей в госдепартаменте, Питер, вовсе ни к чему ехать в Вашингтон. Любопытным в этом, была только обязательная для получающих загранпаспорт беседа, с сотрудником ГосДепа. Ничего особенного, за исключением почти ультимативного требования, в случае неприятностей обращаться в посольство…

В общем, долго ли, коротко ли, мы вылетели в Майами порознь. Джо и Айрин вылетели из Ла Гуардия, позже нас, на Боинге 707. Я и Карл, вылетели на три часа раньше, из аэропорта Флашинг, на турбовинтовом ДС -7.

Сойдя по трапу в аэропорту Майами, я понял, почему в Америке так любят Флориду. После стылого Нью-Йорка, плюс двадцать три и солнце, казались обещанием рая.

Джо с Айрин приземлились на двадцать минут позже. Встретившись на выходе, мы пошли к автостоянке, где нас ожидали. Я начал привыкать, что в Америке все, как правило, отлично организовано.

Черный парень, что ожидал нас, представился Деннисом Морганом, и откатил дверь Фольксвагена Т1. В дороге рассказал, что самолет загружен, вылет завтра утром. Переночуете там же, на территории аэроклуба в треллерах- автоприцепах. Три доллара с носа.

Летное поле аэроклуба- с грунтовой полосой с запада на восток. Совершенно банальное свиду. Метео конус на шесте, два здоровых ангара. Несколько мелких, двух — четырехместных самолетиков, на стоянке возле ангара. Вечерело, на полосу приземлялся какой- то небольшой аэроплан.

Пока Айрин размещалась в арендованном вагончике, мы пошли к самолету, что стоял метрах в четырехстах. Парень, что нас встретил, пояснил, что экипаж в самолете, познакомитесь.

Подойдя к самолету с левой стороны, мы в недоумении замерли. Прислонившись к левому шасси, подложив под голову кожаную куртку дремал дед. Борода, неопрятные волосы, клетчатая рубашка, полотняные штаны и армейские ботинки. Между шестидесятью и семидесятью возрастом. На наш приход не среагировал никак. Хотя мы разговаривали достаточно громко. А Деннис, показав на него, сказал:

— Это ваш пилот. Зовут Джим Уилсон.

Реакции не последовало. Я подошел, и потыкал в его ногу ботинком:

— Мистер, к вам пришли.

Пилот изволил открыть глаза:

— Чего надо?

— Мистер Уилсон — сказал негр Морган — это люди, которые полетят с вами.

Выглядели мы, кстати, весьма экзоточно. Джо Оттам, в пижонских дорогих брюках, поло, и крокодиловых мокасинах. Хофман, в своем охотничьем костюме, разве что предпочел американские армейские ботинки. И я, тоже в ботинках, джинсах, футболке, солдатской куртке, и шляпе Бриони от солнца.

Этот Уилсон встал, оказавшись с Джо одного роста, и снова нас оглядел. Потом изрек:

— Негр, хам и педик. Все из Калифорнии. Куда катится мир?

— В морду хочешь? — не стал стесняться Хофман.

— Карл — укоризненно сказал я- зачем же так палиться то? Хотя ты прав. Кажется, нужно надавать ему по мозгам.

И было собрался ему перемкнуть, чего пилот, похоже, ожидал. Но тут, за спиной раздались шаги, и звонкий голос Айрин произнес:

— Здравствуйте! Это вы наш пилот? — миссис Паттерсон подошла и взяла Джо под руку.

— Добрый день мисс — учтиво ответил пилот — вы тоже летите со мной?

— Если это вы летите в Род Таун, то да — сделала американский ослепительный смайл Айрин.

Реакция пилота оказалсь неожиданной, он громко заорал:

— Спаркс! — внутри самолета что то упало, потом затопотало, из люка высунулась взлохмаченная голова парня, нашего ровесника.

— Убери ведро из туалета* — распорядился пилот. Голова исчезла.

— Джентльмены! — совсем другим тоном обратился к нам мистер Уилсон — вылетаем завтра в восемь утра. В семь тридцать приедет пограничный офицер, приготовьте документы.


*- суть этой сценки проста. На самолетах DC-3(как и некоторых отечественных) отходы из туалета отправлялись за борт. На высотках выше 2 км, зимой, случалось, что выпускной клапан замерзал. И экипажу, после приземления, приходилось возится в фекалиях. Поэтому, в простой компании, с пассажирами попроще, экипаж как правило договаривался, что пассажиры ходят в ведро. Наличие девушки, в нашем случае все поменяло. И экипаж повели себя как джентльмены.

Глава 32

Полет шел безсобытийно. Оживление взлета, с разглядыванием океана в иллюминаторы, сменилось бездельем.

Прошлым вечером, пилот Джим Уилсон, уяснив, что подраться не выйдет, успокоился. Объяснил, что трещит голова, и настроение ни к черту. Легкая разминка обычно помогает.

Я не стал говорить ему, что вот эта американская привычка так развлекаться, однажды доведет его до травм. Меня и вправду слегка перемкнуло, и я тоже был намерен подраться. Вполне всерьез. И только появление Айрин разрядило обстановку.

Выпили по глотку, мировую. Тут же, сидя на траве, поговорили, что да как. Пилот рассказал, что летает на Карибах уже с десяток лет, и проблем не предвидится. Прогноз погоды хороший. Машина исправна и заправлена, груз раскреплен. Какого черта вы тащите туда тушонку? Это, как я понял, он так пошутил. Подозреваю, летая на Карибах, он давно уже не интересуется что возит…

В семь тридцать, на Тойоте FJ 40, приехал миграционно-таможенный офицер. Не выходя из машины, проштамповал нам паспорта. И тут же уехал, даже не поинтересовавшись, чем загружен самолет. Это на ввозе грузов в США все серьезно. А на то, что вывозят из Америки, всем плевать.

Самолет, что везет нас и ящики — грузовой. Джим Уилсон рассказал, что купил его на распродаже армейской техники десять лет назад. Загнал на завод, и сделал капремонт. С тех пор летает, от Нью-Йорка до Сен-Мартена. Но в основном — на острова.

Сам он, воевал во Вторую Мировую. Летал в Италии на В-17. После войны поработал пилотом гражданских линий. А потом ушел в частный бизнес. Томми Спаркс, исполняющий обязанности второго пилота, бортмеханика, и вообще — дальний родственник, которому Уилсон намерен передать бизнес через пару лет. Этьен Мале из Нью-Йорка, один из самых доходных и надежных клиентов. Его заказы в приоритете, не нервничайте парни.

В грузовом, он же пассажирский, отсеке, всего четыре откидных сидения. Неудобных, привинченных к перегородке, отделяющей пилотскую кабину. Но мы не стали заморачиваться, а устроились на полу, на чехлах. Судя по всему, отсек, как минимум, утепляли. Звукоизоляция позволяла разговаривать, не напрягая голоса. Чем мы и занимались поначалу. Обсуждали планы. То есть прикидывали, как же нас встретит Джейкоб Бигот. Телеграмма ему ушла еще вчера днем.

— Вообще, будь Шекспир сегодня жив, он бы очередной роман начал словами- для начала, убьем всех банкиров. — проворчал Джо.

Так вышло, что он так и не познакомился с этим деятелем, и теперь побаивается. Ну и, перед Айрин выделывается.

— Вот еще — засмеялась Айрин — как ты не понимаешь, что гораздо больнее ему будет знать, что черный отставной солдат разбогател гораздо быстрее его.

— Я бы на вашем месте не заблуждался насчет Бигота — заметил Хофман — Как у всякого англичанина, у Джейка, кроме полного шкафа скелетов, звучная фамилия.

— Думаешь, маскируется? — я то, насчет Бигота не заблуждаюсь. Но это, скорее знание из будущего. Молодого салабона никто не поставить управлять банком, без уверенности что любой косяк так или иначе компенсируют. А он, вдобавок, вполне справляется. Хотя бы на нашем примере.

— Я думаю что Бигот, человек с тройным, если не больше, дном!

— Делай о нашем Карле выводы, Айрин. Видишь, как он отзывается, о вернейшем собутыльнике!

В общем, все в предвкушении. Как бы то ни было, море и солнце никуда не денутся, и мы трепались о всяко разном.

Айрин, между тем, рассказывала, что вся Америка ждет от Кеннеди судьбоносных шагов. Делилась сплетнями из Капитолия, и другими малопонятными мне новостями. И что инаугурационная речь Кеннеди всех впечатлила.

— Почему ты морщишься, Грин? Когда еще Президент был так откровенен с нацией?

Я от этих американок в шоке. У меня, в результате общения с ними, сложилось вполне определенное впечатление — умные, прагматичные и дальновидные. Хваткие, и достаточно жесткие в делах и быту. И, в то же время, все время открываются с совершенно неожиданных сторон. Вот Айрин. Да ей в бизнесе- цены нет. Поставь такую руководить пиаром, и все, знай считай прибыли. А она, совершенно очертя голову, связалась с Джо. И для того, что бы быть с ним — будет умной, жесткой, и расчетливой. И, тут же, абсолютно романтично верит, что один человек, пусть и крупный политик, может что-то резко и всерьез изменить. Тут не один десяток лет нужен…

— Ну чего ты ухмыляешься, Грин?! Скажи что я не права!

— Конечно не права, Айрин. Ну что это за речь? Мы не позволим… пусть знают… жалкий лепет!

— И что он, по-твоему, должен был сказать?!

— Ну как… выйти, и сказать — дамы и господа! Считаю длинные юбки проявлением Всемирного Зла и красной пропагандой. Сообщаю, что подписал указ, и обязал комиссию по антиамериканской деятельности, заодно разбираться с ханжами. Уволил Гувера, упразднил ФБР, чтоб не зазнавались. По вопросу длины юбок созываю ООН, что бы не скучали. По моему — сильная речь. Потом, можно еще на всякий случай Сирию разбомбить.

— А Сирия то тебе чем не угодил? — все же взоржал Хофман.

— Да какая разница? Главное, на нее в мире всем плевать. Зато вся Америка поймет, что Кеннеди серьезный парень, и все будут в коротких юбках.

— Тогда, Питер, и тебе придется носить юбку! Айрин, ты одолжишь ему, ну вот ту, что мне не нравиться? — Джо постарался не ржать. Потому что Айрин насупилась.

— Лучше начать с Карла, Джо.

— Айрин! Грин- он же из Китая. Чего его слушать? Мы то с тобой, цивилизованные люди, видим перспективу. — Хофман достал бутылку вискаря и разлил в металлические кружки понемногу.

— Не переживай, Карл. Может миссис Паттерсон найдет тебе что получше. Да и Джо замолвит за тебя словечко.

Пригубив, миссис Паттерсон заявила, что вообще то, она намерена стать в ближайшем будущем мисс Оттам. Для этого они с Джо поселяться в Париже, по твоему, Грин, совету! Где и намерены обвенчаться. Карл Хофман пришел в сильнейшее возбуждение.

— Я требую, что бы на вашу свадьбу приехала Сандра Аптон! Я так и не смог с ней познакомится поближе. А все из-за тебя, Айрин! А лучше всего, если подружек невесты будет полдюжины!

Хе. Я тоже заметил на презентации эту девицу. Видная такая брюнетка. Но кобелировать было лень, да и Айрин, вроде как просила не увлекаться. А Хофман, видиш ты, все не успокоится.

Я поздравил ребят с решением. Правда, подумал, что давно собираюсь спросить, что там у Айрин с ее семьей, и чего ждать. Но не сейчас же. А вот она как раз спросила меня:

— А что ты намерен делать, на свою долю от денег мафии, Питер?

— Ну, строго говоря, это деньги Карла.

— Я тебе говорил, что Грин отказывался? — оживился Джо.

— Он боялся — засмеялась эта пигалица — нацистский довоенный клад. Даже думать страшно, как бы порезвилась пресса.

— Да, я и хотел отказаться. Но решил быть принципиальным. — мы с Джо тоже засмеялись, глядя на покрасневшего от возмущения Карла.

— Про принципы хотелось бы подробней- попробовал язвить Карл.

— Изволь. Во первых — небольшой замок во Франции.

— Как это?!

— Если я поступлю честно, и буду боятся, Карл, то его не куплю.

— А варианты?

— Что?! Жалкий, поношенный замок в Италии?!!!! Считай, что я этого не слышал!

— Правильно, Питер. Мы будем ездить к тебе в гости — Арин удобно устроилась в обнимку с Джо — Может, тебе стоит выбрать Ментону?

— Нет, я подумываю о свиноводстве — мелькнула мысль, что все-то она уже продумала, Ментону ей подавай! — Где-нибудь в предгорьях Альп.

Все трое были настолько потрясены, что даже не нашли что сказать.

— Нет, а что? Новаторский проект, боевая свинья- поисковик! Стадо свиней тихо пасется возле моего замка. Пока не появится враг. Тогда стадо, на этих врагов нападает и съедает! А в мирные дни, с их помощью, ищут шампиньоны. Ну, я буду сдавать свиней в аренду, для поисков. Можно еще в полицию предоставлять, вместо собак. Это не считая прекрасных окороков, что будут у меня в замке делать! Которыми будет объедаться Франция. И главное. Если появится Хофман, я его скормлю своим свиньям. Карл придаст свинине особо утонченный привкус.

— Это — если скормить его живым, Питер. Привкус мертвого Карла будет всего лишь слегка бодрить — захохотал Джо — и то, лишь от мимолетного сознания, что наконец то Карл перестал отравлять девушкам жизнь!

— Айрин! — Карл спокойно отхлебнул вискаря — ты видишь теперь, что такое китайская ментальность? Цивилизованный человек даже предположить не может всех извращений, что могут родиться у Грина в башке!

Вообще то, лететь нам больше шести часов. Как с ветром сложиться, парни, пояснил нам пилот. Прогноз хороший, для этого сезона, но как повезет. Поэтому мы еще долго веселились, опорожнив бутыль бурбона на треть. Потом Айрин задремала, положив Джо голову на колени. А потом и Карл, сказал, что сон ему еще никогда не мешал. А мне как то не спалось.

Я закурил, и подумал, что китайская логика от любой другой ничем не отличается. Просто не всегда сразу виден смысл тех или иных событий.

По большому счету, глядя из двадцать первого века, очевидно, что логика Китая — железная.

Побаловавшись революционным воодушевлением масс, и прочими культурными революциями, товарищ Мао понял простейшую вещь. Без средств и технологий серьезного государства не построишь. И Китайское руководство вполне сознательно приняло концепцию получения средств, ресурсов и технологий за бесценок. Наглядней всего это видно на примере отношений Китай — СССР.

Охлаждение между ними началось в конце пятидесятых. Официально считается, что причина в осуждении культа личности Сталина. Но мало кто обращал внимания на то, что переговоры между Китаем и СССР, о продолжении поставок оборудования, технологий и вооружений были остановлены еще раньше.

Это усатый член, в то время, как в Союзе был натуральный голод, а колхозные поля распахивали бабы, впрягаясь вместо лошадей, задаром гнал в Китай эшелоны. С грузовиками, оборудованием, продовольствием, и оружием.

А вот считающийся среди русских патриотов пидором Хрущев, поинтересовался у китайцев, что с оплатой всего этого богатства?

Китай нашел повод, и отказался платить. Тем более что повод такой роскошный- осуждение культа личности! Совершенно прагматичная позиция. Зачем, если можно не платить?

Там конечно же всего намешано. И купание двух вождей*. И чисто иезуитское поведение Китая, выводящее руководство СССР из себя. Но результат один — почти задаром получены технологии, средства, и вооружения.

В череде кинутых Китаем партнеров, СССР не единственный, и даже не первый. Еще до этого, президент США Эйзенхауэр, сначала настоял на военной помощи Китаю. На восемь миллиардов долларов. В сороковых годах. ВОСЕМЬ МИЛЛИАРДОВ. А потом расстроено сообщил конгрессу, что с Китаем дел иметь нельзя. Потому что даже не понятно с кого спрашивать. Все на одно лицо.

Председатель Мао, эту ссору с великими державами назвал «политика сосредоточенности на внутренних проблемах». В переводе на общедоступный для русских патриотов язык, это звучит как «не пи@деть и не вы@бываться».

Еще Мао Дзе Дун, в рамках прагматичного использования доступных возможностей, вдобавок, толкнул концепцию единого народа. Это когда зарубежный китаец — это прежде всего китаец. А потом уже гражданин какой либо страны. Исходя из этого к иностранным китайцам на родине всегда было очень доброжелательное отношение. Что, со стартом реформ, сыграло почти ключевую роль. Американские китайцы пришли сначала со своими капиталами, а потом подтащили и финансовые рынки.

Это в России двадцать первого века патриотичным считалось требовать внесудебных расправ, и конфискаций. Тупенькому патриоту, трудно понять простейшую вещь. Хотя бы на уровне примет. Пока олигархи в Москве, у патриота есть шанс купить новую иномарку, и, может быть, квартиру. А вот когда они уехали, то, скорее всего, придется скоро записываться в очередь на «Ладу — Калину». Да и на ту, вряд ли наскребется денег. И какая уж тут квартира. Более сложные построения не для патриотических мозгов. А прикрикнуть, как Мао на своих хуйвейбинов, на них стесняются.

Иное дело Китай. Хотя бы на моем примере. Сочтя меня полезным, меня обласкали, и будут доить, пока буду полезен. Что самое прекрасное — ничего не потратив. Иметь первосортную информацию и доступ к нужным кругам. Посредством тоже мерзких эмигрантов, содержателей притона. И не особо тратясь на мощные разведслужбы. И даже когда стану бесполезен, за мной не станут гонятся, дабы избавиться. Вдруг пригожусь?

То ли дело Россия, с их асами разведки. Живущими в больших, светлых и дорогих квартирах, имеющими бесчисленные награды и прочие ништяки. Они были не в состоянии спрогнозировать даже очевидные последствия. При первом же шухере рассказывали, что грядет апокалипсис, и на всякий случай, нужно посадить Акунина. Да и остальных пересажать неплохо бы.

Заодно, они прививали народу убеждение, что историческая миссия России в том, чтобы публично усираться, и терпеть лишения. Главное — поднасрать окружающему миру.

Правда, народ не очень велся. Но они не опускали руки.

Хе, в Китае точно ЗНАЮТ последствия своих решений и действий. Не в последнюю очередь благодаря китайской диаспоре. А в России, последствиями не утруждаются, и, как правило, очень удивляются результатам своих эскапад. Ощутимая разница. И, что самое важное, результат…


Самолет приземлился спустя семь часов после взлета. Встречный ветер, уважаемая леди, хорошо не ураган. Аэродром Биф-Айленд, еще не стал гнездом бизнес-джетов и частной авиации. Бетонная полоса, построенная в войну, вышка дистпетчера, несколько ангаров, топливные танки на отшибе. Подлетая, мы миновали острова Пуэрто-Рико, Сент-Томас, и еще кучу совсем маленьких. С высоты, остров Тортола выглядит как реклама Карибского отдыха. Ультрамариновая вода, желтый песок, пальмы, паруса яхт.

Нас встречало два авто. Что-то типа инкассаторского броневика, с группой вооруженных револьверами негров-охранников. Сам Джейкоб Бигот, встречал нас на Ленд Ровере без крыши. Судя по рулю, на острове левостороннее движение. Подъехав к остановившемуся самолету, машины остановились.

По установленной приставной лесенке, первым спустился Джо. Потом явила себя людям миссис Паттерсон. В специальном костюме для перелетов на Карибы. Ничего особенного, легкие брючки, яркая полосатая кофточка, босоножки, прическа конский хвост, черные очки в пол лица. Только полная деревенщина может думать, что в полет можно одеться, как на загородный пикник, Питер. Действительно, как можно спутать? Лишь потом вылезли хмурые мы с Хофманом. Я, в конце-концов, тоже задремал.

— Здравствуйте, — Бигот все такой же длинный и меланхоличный — рад вас видеть.

— Привет, Джейк! — звонко ответила за всех Айрин — знакомься, это мой жених, Джонатан Оттам.

Мне было интересно, как поведет себя Бигот. Но тот выступил достойно. Первым протянул руку и сказал:

— Много наслышан, мистер Оттам. Называйте меня Джейк.

Еще я побаивался, что как и при знакомстве со мной, Джо начнет валять дурака, и изображать тупого негра. Но он тоже не стал заморачиваться:

— Очень приятно, мистер Бигот. Зовите меня Джо. — Оттам пожал руку Бигота.

Из люка высунулся пилот:

— Там грузовой люк открыт. Забирайте свое… — он запнулся — свои ящики.

Дальше началась обычная послеполетная суета. Два негра, потащили из самолета наши баулы с вещами, Бигот проводил Айрин в машину, и усадил на пассажирское сидение, рядом с местом водителя. По свойски хлопнул нам с Карлом о ладони. Потом мы обошли самолет, и пронаблюдали, как ящики из самолета грузят в автомобиль.

— Путешествуешь со своей едой, Грин? — увидев маркировку SPAM, поинтересовался у меня банкир.

— Нет, Бигот, все гораздо серьезней. — люди, занятые погрузкой выглядели вполне квалифицированной охраной. — мы решили устроить на острове Тортола переворот.

— А смысл?

— Тебе разве не хочется поучаствовать в создании нового государства?

— При чем здесь тушенка?

— Завтра мы выйдем в эфир, и объявим о независимости. Англия, как водится, введет блокаду. Первое время продержимся на тушенке.

— А потом?

— Джо Оттам, объявивший себя президентом Тортолы, назначит тебя главой центробанка нового государства. И поручит решить вопрос с Англией.

— Умно! И что, это весь план?

— Конечно нет! Мы попросим о вхождении в состав Соединенных Штатов. На правах нового штата.

— Думаешь, примут? — инкассаторскую машину загрузили, и Бигот дал отмашку. Грузовик уехал. Мы пошли в Ленд Ровер.

— Конечно нет! Но, пока в штатах будут судить — рядить, Англия поостережется бомбить потенциальную Америку.

— Подозреваю, что вы, тем временем, будете что-то готовить?

— Вот не зря тебя, Джек, президент на центробанк ставит. Ты сразу видишь суть. Да, мы обратимся к делай — ламе с просьбой о вхождении в центральный Тибет.

— У Грина комплекс, Джейк — заговорил Хофман — все русские хотят что ни будь разрушить, и устроить заваруху.

— А какова в этой истории твоя роль, Карл? — Бигот уселся за руль, и завел двигатель. Айрин вертела головой по сторонам рядом с ним. Я, Карл и Джо, сидели за ними, на дервянных сиденьях вдоль бортов.

— Для сплочения нации, Джейк, первым указом президента Оттама — вместо закуривающего Карла ответил я — будет повешен враг народа Тортолы. Видный нацист и фашист, Карл Хофман. Публично. Есть тут у вас главная площадь?

— Ты же понимаешь, Бигот, что это первый уровень плана? — Карл наконец закурил. — или ты плохо знаешь Грина. На самом деле, я чудесным образом оживу в самый ответственный момент. Спасу президента Оттама с женой, и, поскольку, тушенка уже кончится, сделаю похлебку из Грина, что бы накормить революционные массы.

— Всего два вопроса — Бигот тронулся. Под ветерком, в движении стало легче на жаре. — от кого ты спасешь президента Оттама, и, на самом ли деле Грин наконец помрет?

— Да ты посмотри на нашего застенчивого Джо! — Джо и Айрин, с интересом нас слушали, не понимая о чем речь — там, через пару дней, по любому от чего-то спасать придется.

— Кроме того, Бигот — я тоже закурил — моя смерть будет ложной. На самом деле, революционные островитяне съедят тебя.

— Я правильно понял, Грин, что ты в это время уже будешь на Тибете?

— Чего я там забыл?

— Потому что это единственный твой шанс, Питер- ответила за Бигота Айрин — не стать следующим супом. Мне кажется, ты доболтаешься, и мы тебя зажарим сегодня вечером.

На этом, увлекательная тема революции как то заглохла, и Джейк рассказал нам про план действий. Самолет останется в его распоряжении еще на неделю. Там много будет близких перелетов. Все формальности, у нас с вами, займут как раз дней десять. Два раза в неделю, с Сен — Мартена в Париж летает Боинг 707. Проблем с билетами не предвидится. Лететь отсюда час. Или пара дней на яхте. Вам приготовлены комнаты в моем доме, что по ту сторону Род-Тауна. Вечером у нас барбекю. Приглашены несколько соседей.

Попутно он работал гидом. Рассказывал, что аэродром расположен на острове Биф. В десяти километрах от Род-Тауна. Название города — со временем стершееся выражение «город рейда». На рейде обычно стояла английская парусная эскадра. Население — тысяч десять человек. В основном черные. Но еще, тысяч двадцать пляжных туристов и яхтсменов. Их число все время растет.

Город не производил впечатления. Разве что ослепительно белая колониальная тюрьма, и такое же здание Колониальной Администрации, сейчас просто мэрия. Зато бухта, и рейд, заполненные самыми разными яхтами, радовала глаз, и делала все осмысленным и не сонным.

Под рассказ Бигота о том, что его семья владеет на острове главным экспортным производством, мы подъехали к его дому. Пока это был самый большой дом, что я видел на Тортоле. Большой, белый, каменный дом с шестью колоннами. На шум подъехавшего авто, из дома выскочило несколько слуг, и построились в шеренгу. Я выпрыгнул из авто.

— Знаешь, Джейк, в английском кино, и литературе, есть расхожий штамп. Это когда бедный студент Оксфорда, проснувшись после дружеской попойки, спрашивает у соседа по комнате, эдак потянувшись.

Я потянулся.

— Я все время забываю, ваше семейство, по богатству, третье в Англии, или пятое, Джейк?

— Норфолки, в Англии — вторые по богатству, Грин- услышал я флегматичный ответ.

— Английская Королева?

— Пф..


* — В конце пятидесятых, во время визита советской делегации в Китай, состоялась личная встреча Председателя КНР с Первым Секретарем КПСС. На вилле председателя, Мао встретил Хрущева в бассейне, и предложил ему присоединиться. Никита Сергеевич, в своих легендарных сатиновых трусах до колен, чуть не утонул. Он не умел плавать, а бассейн оказался глубок. Обошлось, понятно. Но, чего не сделаешь, чтоб не платить по долгам…

Глава 33

— Вы прослушали песенку «Не наступай на мои голубые мокасины», и это был не Элвис. Карл Перкинс, вот как зовут исполнителя! Напоминаю вам, что вы слушаете вечернюю радиопередачу «Доброе утро, Вьетнам!» на волнах радио BBC Тортола. С вами радио диджеи Питер Грин и Карл Хофман! Карл, подай голос.

— Не надейся, Грин, что я залаю. Если вам вдруг покажется, уважаемые радиослушатели, что Грин думал на что то намекнуть, вы заблуждаетесь. Он не умеет думать. В Род- Тауне сейчас восемнадцать пятнадцать, ветер за северным мысом — до двенадцати узлов, штормов не ожидается. В Сайгоне сейчас наступает утро. И мы продолжаем нашу передачу!

— То есть, продолжаем обсуждение газетных новостей, прерванное блистательным Карлом Перкинсом. Остановлюсь на небольшой заметке в Лос Анджелес Таймс. В разделе криминальной хроники сообщается, что полицией ЭлЭй, пресечена массовая оргия в западном Голливуде. Однако, задержанные вины не признали, и потребовали их отпустить! Они заявили, что полиция, приняла за оргию частную вечеринку! Просто собралась группа людей, с одинаковыми увлечениями. Скажи мне, Хофман, как полиции разобраться в ситуации? Все в коже, с кнутами, и похотью в глазах. В чем разница, между вечеринкой и оргией?

— Я далек от всего этого, и могу только предпологать. Тебе, Грин, как человеку склонному к разным приключениям, скажу одно. Если тебя на таком мероприятии всего лишь выпороли- это была вечеринка. А если еще и поимели, то можно смело жаловаться на оргию.

— Гм, пока вы, леди и джентльмены, будете обдумывать эту тонкую мысль Карла Хофмана, предлагаю вам послушать новую песенку Дороти Дендридж. Она записала недавно пронзительную песню о неразделенной любви. Светские сплетники Голливуда, не перестают судачить о бешеном скоротечном романе, что случился у Дороти с каким то заезжим блондином. Но все быстро закончилось, оставив певицу безутешной. Ей остается, лишь в песне, предостеречь других девушек от этих нежных манипуляторов. Итак, «Smooth Operator»! Песня, что будут перепевать еще долгие годы. Надеюсь, хотя бы гонорары за песенку Дороти утешат.

— Не в деньгах счастье, Грин.

— Да? Я не видел ни одного несчастного парня на своей яхте, полной девушек.

— Как бы то ни было, дамы и господа, мы не называем вам спонсора нашей программы. Вы все знаете этот бар, и ромовый пунш что там подают. Даже Грин, что заходит туда после передачи, этот бар не сильно портит! С вами, по прежнему я, Карл Хофман, и мой коллега Питер Грин. Заводи, Питер…

Со времени прилета на Тортолу прошло почти три недели. Еще в день прилета, вечером, я обратил внимание на радио ВВС, что звучало в доме Джейка Бигота, и под которое весь вечер шли танцы.

Джейк устроил званый ужин, в честь нашего прибытия. На мой недоуменный вопрос пояснил, что так проще познакомится со всем островным обществом. Плюс, значимые люди острова, маются от скуки, и не простят ему упущенный повод развлечься.

Вечеринка получилась милой. В том чисто колониальном стиле, что уже почти исчез в менее захолустных английских колониях. Дом Бигота, своим присутствием почтил глава администрации, он же губернатор острова. С супругой. А так же его заместитель, тоже с супругой. Начальник полиции — соломенный вдовец. Жена полицейского, сосланного из Лондона в захолустье, озверела от экзотики, и вернулась к родным сырости и туманам. Еще несколько супружеских пар, которых я плохо запомнил.

Губернатор, Джеральд Джексон Брайан, мне понравился. Крепкий, одноногий дед на протезе. Ногу потерял в войну, когда был коммандос. После застолья мы опрокинули брэнди в курительной. Он, посмеиваясь, рассказал, что сейчас снимается фильм «Пушки Острова Наварон». Вообще-то, это про него. Автор книжки, Алистер Маклин, бывал здесь, на острове, много общался с губернатором. А потом написал роман, что взялись экранизировать в Голливуде.

Он вообще оказался интересным мужиком. Походя рассказал, что продавил создание отдельной администрации, на острове Сент-Люсия. Что бы вскоре сплавить туда, губернатором, своего зама. Я думал, что это обычные бюрократические игрища, но потом выяснилось что его зам — полный мудак.

Узнав о званом вечере, что устраивает Бигот, мы все обеспокоились. Я честно сказал Джейку, что не поленюсь начистить морду любому, недовольному парой Джо — Айрин. И предупредил, что сам Джо, еще хуже. Тот пожал плечами, и заявил, что беспокоиться неочем. И оказался прав. Почти.

Где то уже к концу вечера к нам с Хофманом подвалил сильно подвыпивший Фредерик Робинсон, зам губернатора. Трое свежих мужчин, вызвали среди местных леди энтузиазм. И мы все, много танцевали с этими веселыми тетками. Как и Айрин, что не присела, отплясывая с местным истеблишментом. Я, честно говоря, совсем не так представлял себе колониальные повадки.

Мы с Карлом, прислонившись к мраморным перилам, курили на открытой терассе за домом. Сэр Фредерик, без обиняков, поздравил нас с гениальной идеей.

— Это очень умно, эту вашу девку, объявить невестой негра. Всем все понятно. Сколько вы возьмете парни, за ночь, что она проведет со мной?

Я даже не успел вытащить сигарету изо рта, а Хофман уже исполнил неплохой удар по вице-губернаторскому корпусу. Мне осталось наклониться и, за шиворот смокинга, поставить его превосходительство на ноги. И сказать:

— Ступайте к жене, мистер Робинсон. И мы сделаем вид, что вас не слышали.

— Мы даже не станем рассказывать о ваших фантазиях мистеру Оттаму — добавил Карл — так что идите, и не благодарите.

Вернувшись к танцам и веселой болтовне с пятидесятилетней женой губернатора, леди Джорджиане, я испытал легкий шок. Радо ВВС поздравило всех с добрым утром!

В Род — Тауне в этот момент было начало десятого вечера. В Лондоне, скорее всего — второй час ночи, но никак не утро.

На недоуменные вопросы, губернатор с досадой пояснил, что у них, на острове, есть радио. А вот персонала на эту радиостанцию, государственная корпорация ВВС все никак не пришлет. Экономят. Есть только технический специалист по связи, что заодно обсуживает и общественную радиостанцию. И такое положение с радио, во многих английских колониях.

В связи с этим, на ВВС, недавно, возник новаторский проект. В Лондоне, централизованно, на десяток долгоиграющих пластинок, записывают всю суточную музыкальную программу. С рекламными джинглами универмага Селфриджа, Хэрродса, Компании GP J Baker, и тд. И даже репликами как бы ведущих, создающих впечатление эфира. Месячные комплекты этих пластинок рассылаются по колониям. Ставятся на студийный проигрыватель, и пускаются в эфир. Там, где есть хотя бы начальник местного радио, — все просто.

А на Тортоле, менять пластики вменяется специалисту, обслуживающему радиопередатчик. Строго по номерам. Создавая у слушателей ощущение полноценного радио.

Вот только Киран Макриди, радист, забил на это дело. И пластинки меняет пожилая черная уборщица, которая не умеет даже читать. Так что не удивляйтесь, джентльмены.

Айрин Паттерсон, несколько фраппировав островных дам своим женихом, в остальном легко
вписалась в эту светскую тусовку. С удовольствием обсуждала с местными женщинами всякую фигню. В возникшей болтовне на эту тему, она, и гад Бигот нас заложили. Грин и Хофман — видные продюсеры, выдумывающие передачи между парой глотков бурбона. Наверняка и здесь что то придумают! И я поднял перчатку. Отпил брэнди, и сказал губернатору:

— Почему нет, сэр Джеральд? Мы с Карлом, с удовольствием поднатаскаем для вас пару ребят, что задаром будут торчать на станции. Если вы признаете результат удовлетворительным, Джек Бигот, устраивает на острове праздник! И задаром поит город ромом, со своего местного завода!

Так мы с Карлом, спустя пару дней оказались в здании администрации Тортолы. В двух больших комнатах, выделенных под местную радиостанцию ВВС.

Все было удивительно солидно. Местная администрация использовала радиостанцию один раз в день, в восемь утра. Какой либо клерк зачитывал по радио объявления. Или по необходимости. Штормовые предупреждения, распоряжения губернатора, сообщение о прибытие судов из метрополии, и прочую фигню. Все остальное время по радио крутили присланные из Лондона пластинки. В одиннадцать вечера радиостанция закрывалась на ключ.

При этом, в наличие была эфирная студия, и тысячи пластинок музыкальных хитов. С начала пятидесятых и по сегодняшний день. Правда, не было магнитофона. На это была ерунда. С учетом того, что само радио слушали на острове повсюду. И дома, и в магазинах, и в барах с ресторанами.

В общем, мы с Хофманом, взялись вести передачу. Уже спустя сутки а Род- Тауне, Карл заскучал, а торчать на острове было нужно еще дней десять, минимум. Двухчасовой прямой эфир, сразу после сиесты, стал неплохим развлечением.

Предложенная мной концепция, поначалу, вызвала у него скепсис. Треп в прямом эфире, обсуждение новостей, фильмов, книг и сплетен, с перерывами на музыку. Совершенно не заморачиваясь ни лексикой, ни темами. Да кому это нужно, Грин?!

Но уже спустя три дня, наша болтовня стала культовым явлением, ради которого, весь остров включал радио погромче.

По большому счету, я ввязался в эту историю исключительно от скуки. Договоренность была о том, что лишь полностью разместив наличные, Бигот зачислит деньги на наши счета. Джо с Айрин, восприняли все как репетицию своего медового месяца. А мне и Карлу было тоскливо.

Мы несколько раз сходили на рыбалку. Мы облазили весь гористый остров. Мы изучили ромовый завод Бигота. А вечерами торчали Village Cay Bar, принадлежащем Кею Смиту, выходцу из деревни в Южном Уэльсе. Остальное время я беседовал с Джейком.

Эти беседы, что мы вели у Джейка Бигота на работе, сыграли важную роль в дальнейшем. Отделение Королевского Банка Шотландии Род-Тауна, не сильно большое. А работы, требующей участия управляющего, и того меньше. И поэтому мы сидели, пили мохито, что я ввел в обиход от скуки, и обсуждали создание оффшорной зоны на Британских Вирдгинских Островах.

Для начала, Джейкоб Бигот меня поразил. Его поездка в Соединенные Штаты была не совсем тем, что я подумал. Он действительно искал гламурных голливудских клиентов. Но, скорее, для оживления светской жизни на острове.

А на самом деле, пока мы готовили презентацию кхмерских сокровищ, он посетил бал банкиров. Закрытое мероприятие для своих, которое проводит раз в год Федеральная Резервная Система США.

Что такое ФРС, не знает только ленивый. Но вряд ли он представляет себе, как же это выглядит в реальности. А в реальности эта организация представляет и обеспечивает интересы банковского сообщества США. И председатель ФРС- вовсе не главный.

При всем при этом, билет, на это мероприятие для своих, сейчас стоит двадцать пять тысяч долларов. В конце семидесятых, цена поднимется до ста тысяч. А в нулевые, будет уже больше миллиона. Но и с оплатой, далеко не любого туда еще пустят.

Джейк честно мне рассказал, что заинтересовался мной сразу. Потому что я при знакомстве спросил, как там ваша оффшорная гавань. А он, тогда, еще и термин то такой — только слышал.

Придуманная нами телепередача, добавила интереса. Ты вкурсе, Грин, что это самая рейтинговая передача за все время телевещания? Показано пять выпусков, и Фрэнк подумывает на время завязать с кино и песнями.

Но, поразительнее всего то, что на банкирском балу, он был удостоен беседы с членами комитета ФРС. По их инициативе, Грин! Там, на его невнятные просьбы об увеличении кредитных лимитов для его отделения, его огорошили.

Ему легко и небрежно выделили двадцать пять миллиардов в год! Мелкому отделению, с оборотом пятьдесят миллионов. Доброжелательно пояснили, что его участие в телебизнесе оценили по достоинству. С удовлетворением констатируют, что, наконец-то появились банкиры, мыслящие на перспективу. Подумай, сынок, про оффшоры. В Британии, да и в Европе, сейчас деньгам грустно. С чем был и отпущен. И я снова вспомнил про тебя, Питер.

Выслушав все это, я, помнится, прифигел. Комитет ФРС, это монстр. Достаточно сказать, что мультимиллиардера Берни Мэдоффа, они спустили в унитаз после пятиминутной беседы. После чего случился всем известный обвал, и ипотечный кризис в США. Именно они потрепали Маска за холку, сочтя его прожекты удачной возможностью утилизировать свободные миллиарды «программы количественного смягчения». И вот теперь, они сказали Джейку занятся оффшорами. Когда он и не понимает толком, что это такое.

Первые зоны налогового благоприятствования появятся позже. Здесь, на Тортоле, лет через десять. Сейчас, в шестьдесят первом году, европейские банкиры что то такое пытаются замутить на Джерси. Но и там все идет методом тыка и со скрипом.

Шестьдесят первый год — это очень значимый год для человечества. Последствия сегодняшних событий, аукаются и в двадцать первом веке. Вспоминать можно долго. Но раз речь об экономике…

Гарольд Макмилан, премьер Англии, уступил требующим социализма толпам. С этого года, ввел девяностопроцентный подоходный налог. Поставив английскую промышленность на грань выживания.

Старцы из ФРС, давая Джейку Боготу ресурсы, не стали утруждаться, объясняя что тот должен делать, справедливо рассудив, что тот или поймет сам, или начнет мельтешить, и краник можно будет прикрыть.

Пришлось мне объяснять Джейку, что, приблизительно, от него хотят.

То есть, рассказать все, что я помню про офшоры вообще, и офшорные схемы в частности.

Ну, все по учебнику финансового маркетинга для третьего курса. Схема «Филипс». Залоговое кредитование. Соответственно как минимум три реестровых компании. Фиксированная ежегодная ставка …

Все, кто имел дело с оффшорами в нулевых, был бы Джейку откровением свыше.

Он повёл себя очень правильно, чем сильно порадовал. Пригласил стенографистку, что записывала наши беседы. Потом, самостоятельно разбирался. Мы вновь встречались и снова обсуждали под запись.

Я невинно шутил, что, Джейк, я знаю куда мы легко сольем разом ярдов пятнадцать. Откатят пятёрку в Швейцарию. Нет, Грин, я не собираюсь навсегда осесть в Китае. Но можно же будет ездить в Лаос! Отстань, лучше вот скажи, губернатор сам может ввести это положение?

В общем, через неделю мы пришли в гости к губернатору. Его дом, если не по дороге, а через горку, то всего в миле от дома Бигота, и мы прогулялись.

Погода на острове круглый год одинаковая. Ласковая жара, так бы я это назвал. Так что предложение чего- нибудь холодного-освежающего, сделанное сэром Джеральдином, просто вежливость. Можно и покрепче, заявил я.

Судя по всему, Бигот, у них почти член семьи. А я и Карл стали уже местной достопримечательностью. По крайне мере, леди Джорджиана, не поленилась прийти нас поприветствовать. И увести меня, что бы я научил ее делать мохито. Вы столько о нем говорите по радио, Питер, что захотелось попробовать.

Так что начало разговора я пропустил. Да и весь разговор, по сути, тоже.

К моему приходу губернатор ворчал, что новые времена ему не нравятся. Но идея сделать остров богаче — заманчивая. Ты, Джейкоб, свяжись с лордом Агню. Я переговорю с секретарем лейбористов, о внесении закона о предоставлении мне полномочий в парламент. Он мне должен кое-что, так что результат предсказуем. Твой дядя, Джейк, должен протолкнуть закон в палате лордов. Это реально?

Бигот, флегматично заверил, что если что, поговорит с отцом. Губернатор проворчал, что твоему отцу лучше переговорить с ее величеством.

Наблюдать английский процесс законотворчества, было интересно.

Я так понимаю, они уже все обсуждали. Разговор был посвящен уточнениям и деталям.

Неожиданность случилась под конец беседы. Сэр Джеральдин поинтересовался у Бигота, какую должность он предложит мне в своем расширяющемся отделении банка. Тот, как само собой разумеющееся, сообщил, что я получу должность вице- президента.

— Питер, я надеюсь, — заметил глава администрации острова — ты сможешь заинтересовать китайцев покупкой английских технологий.

Я промолчал, это была констатация. Честно говоря, я, оказавшись в компании обласканного американскими банкирами Бигота, много думал. О том, что бы полезное сделать для своей страны. Для России.

Мыслей было много, но я и не торопился. Просто заявление Джейкоба делало эти мысли более предметными.

Прощаясь, губернатор буркнул, что уже миллион раз пожалел о своем опрометчивом согласии, на наши радиоэксперименты.

— За одну вот эту фразу, — я понимаю как это, жить с одной женщиной, но с одной и той же? тебя, Питер, можно смело вешать. Жена начала задавать мне вопросы.

Леди Джеральдин, впрочем, снова присутствовавшая тут же, пригласила нас вечером на ужин.

— Приходите, молодые люди. Каре ягненка в томатной подливке. И приводите Джо с Айрин, и Карла. Порадуйте, а то нам скучно.

На обратной дороге, я не отказал себе в мелком ехидстве:

— Меня веселят твои кадровые потуги, Бигот. Я оценил твой прагматизм.

— Будем честны, Питер. Ты мне не нравишься, и это у нас взаимно. Именно так обеспечится взвешенность решений, и невозможность сговора руководства.

— Ты вправду думаешь, что я буду у тебя работать?

— Я думаю, что когда ты ввяжешься еще в какую то историю, статус банкира тебе не помешает. Мне нравится на тебе заробатывать, Грин.

— Кстати, об историях. Как ты смотришь, что бы поработать с наличными от бизнеса Дона Гамбино?

— С мафией?!

— Именно, Джейк.

— Эти твои сомнительные идеи!

— Если тебе будет легче, формально ты будешь работать с черными революционерами. Они будут заняты доставкой. Большие друзья нашего Джо. Милейшие люди, стреляют на малейшее шевеление.

Джонатан Оттам, почти мгновенно стал на Тортоле практически божеством. Да и то, большая часть населения острова- черные. А тут — черный, богач, жених белой красотки- аристократки, да еще вдобавок близкий приятель телезвезд. Когда мне рассказывали, что Боб Марлей, на Ямайке, считался живым богом, я не очень понимал о чем речь. А сейчас я это увидел. Мы все страшно веселились по этому поводу.

— Тут ведь дело не в респектабельном вымогательстве и бандитизме — между тем продолжил я — Дон Гамбино, контролирует букмекеров и ростовщиков не только в Нью Йорке. Но и в ЭлЭй, и в Бостоне, и по всему среднему западу. А вот эти деньги, найдут себе дорогу, Джейк. Глупо быть не причем, когда есть возможность.

— Хм. Можно попробовать. Он сможет сюда прилететь?

— Три процента из десяти, что ты у него попросишь, — мои, договорились?

— Откуда такая жадность, Грин?

— Не хочешь банкиров на двадцатку обуть, терпи. Я должен думать о старости.

— Вот уж что тебе не грозит!

— Старость?

— Думать.

— Кончайте по вечерам напиваться с Хофманом, ты с чего то начинаешь думать что остроумный.

У дома Бигота нас ожидал Лендровер начальника островной полиции, Грэга Томсона.

— Привет джентльмены! Питер, Карл просил тебя подвезти на передачу, что бы ты не опоздал…

— Напоминаю вам, дорогие радиослушатели, что завтра у нас последняя передача. Дела требуют нашего присутствия в Европе. Население Тортолы вполне разумно бросила все эти Франции с Италиями и Соединенными Штатами, на произвол судьбы. И я вас понимаю. Кому интересны эти жалкие, сумеречные территории? Но приглядывать все — же нужно. И эту противную миссию взвалили на нас с Карлом.

— Грин как всегда кокетничает, дамы и господа. Вы бы видели эту самодовольную физиономию!

— Кстати, предлагаю в завтрешней, последней передаче, обсудить вот какой вопрос. Есть ли у парня, что обручился с девушкой в юности, возможность отвертеться? Я считаю, что увиливающий жених- подлец. Да, он, пока жил на воле, увлекался актрисками, Индокитайским полусветом, и другими приятными развлечениями. Но правильная девушка сможет забыть все эти глупости, и настоит на свадьбе. Или, леди и джентльмены, лишь самоубийство решит эту коллизию? Звоните, обсудим.

— Заодно напомню вам, друзья, что завтра, после передачи, в баре Кея состоится наша прощальная вечеринка. Мистер Бигот дарит старине Кею тридцатилетний ром. Трудно устоять, правда? Приходите. Напоминаю, в эфире радио ВВС Тортола, и ваши диджеи Карл Хофман и Питер Грин…

Самолеты в Париж летят с острова Сен-Мартен. Час лету из Род Айленда. Мы полетели на том же самолете, что привез нас из Майами. Бигот, похоже, решил оставить его у себя в долгосрочную аренду. Заход на посадку проходит на высоте десять — двадцать метров над пляжем Махо, с которого самолетом машут руками отдыхающие….

Глава 34

Париж встретил дождем. В остальном все было отлично. Да и погода быстро наладилась. И вокруг настал весенний Париж. С голубоватым воздухом, дымом от жаровен на верандах кафе, запахом кофе и багетов повсюду.

Умная Айрин не стала селиться в Ритц или Гранд Отель. Мы скромно приехали на Бульвар Османа, и сняли по номеру. Заняли, по сути, целиком этаж в небольшой гостинице.

Потом, почти неделю, мы слонялись по Парижу, показывая его Джо и Айрин. Хофман несколько раз здесь бывал с отцом. Я врал, что меня сюда возили родители. Так что обычный набор. Монмартр, площадь Конкорд с Елисейскими полями. Трокадеро, и прочие Нотр Дам с Триумфальными арками и Эйфелевой башней. Ну и кафе с варьете и ночной жизнью.

По большому счету, у меня и Карла во Франции дел не было. Но мисс Паттерсон попросила нас задержаться, пока они не купят жилье.

— Могла бы и не просить, душа моя — смеялся Джо — как только Карл ступит на немецкую землю, его песенка будет спета. Женят. Он будет торчать здесь до последнего.

— Да ладно вам. Отстаньте от Карла! Когда он начал сбегать от женщин, ему неожиданно понравилось чувствовать себя принципиальным хоть в чем то.

Хофман загадочно улыбался, и даже не злился. В отличие от меня. У меня настроение было отвратительное.

И Айрин и Джо, связались с родными и близкими. То есть поговорили по телефону. Собственно, впервые барышня рассказала нам про свою семью. Отец из лесопавального бизнеса, заработав, ушел политику. Мама живет в Чикаго. Барышня давно живет самостоятельно, как это принято в Америке. Когда ей было еще лет пять, отец сформировал траст. То есть у нее есть некий депозит, на доходы с которого она и жила, пока училась. А потом она сама зарабатывала. В общем, родители приедут в сентябре на их свадьбу. Но без удовольствия. Может мне показалось, но Айрин ожидала большего скандала.

А вот Джо меня огорошил. Он переговорил с отцом и сестрами. А так же созвонился с парнями из автомастерской в Лос-Анджелесе. Потом рассказал мне, что Дебора Элиман выходит замуж за негритянского адвоката Луиса Артчера.

Дома Деборы не было. А, может быть, просто не поднимала трубку на международные звонки. Тогда я позвонил в автомастерскую, и попросил к телефону ее брата Дерила «Лима» Колимана. Он обрадовался звонку. У нас съемка, Питер! Я теперь звезда! Поболтали. Но, когда я поинтересовался как дела у Деби, он поперхнулся. Странным голосом поведал, что она выходит замуж. Сам понимаешь, пора уже ей замуж. Да и беременна она. Свадьба через неделю. Не прилетай, Грин. Не нужно этого.

В выборе жилья, для Айрин и Джо, было много дискуссий. Консервативный Хофман, считал, что молодой семье больше всего подходит восемнадцатый округ, то есть Монмартр. Стильно, легкомысленно, богемно, почти центр.

Я настаивал на острове Луи. Четвертый округ. Дорого, круто, никаких случайных людей, полиция приторно — любезна, центрее только Лувр.

Джо здраво рассуждал про Пасси и шестнадцатый округ. Аристократия, звезды эстрады, промышленники, и, ты же, Айрин, никогда не станешь жить на Монпарнасе, или в Латинском квартале! Давай выберем что то среднее.

Поэтому Айрин решила, что они покупают особняк в шестом округе, Люксембург. То есть, в самом дорогом парижском месте. Но, вблизи квартала Saint-Germain-des-Prés, с его интеллектуальными кафе. В окружении элитных школ и колледжей. Все крайне респектабельно, но недалеко от Латинского Квартала и Монпарнаса.

Как всегда, мужчинам продемонстрировали, что женщины мыслят гораздо шире и дальше. Хотя, я, конечно, заявил что более унылого места в Париже нет.

Парижский нотариус, мсье Совентен, оформил покупку. В собственность, дом переходит сразу после получения оплаты, и подписания документов. Если у вас, леди и джентльмены, возникнут во Франции хоть какие то затруднения юридического свойства, вы можете смело обращаться ко мне в любое время!

В общем, большой, трехэтажный дом с садиком. На тихой улочке Жане, состоящей из нескольких похожих домов. В начале и конце улицы — кафе, ясное дело. Недалеко от Марсова Поля, Эйфелевой башни, и прочих Лувров. Соседи очень милые люди, Грин. Я тут перекинулась парой слов с некоторыми.

Оказавшись в Европе, я с удивлением почувствовал, что меня отпустило. Ещё на Тортоле, я ощущал себя участником неведомого квеста, что нужно пройти с максимальными бонусами.

А теперь я наконец-то полностью осознал и принял произошедшее со мной. До этого я вполне допускал, что мне сниться захватывающий сон. Но теперь я проснулся, и мир вокруг обрел четкость, глубину и резкость.

Даже не знаю, что тому виной. Может быть килограммы, метры и Цельсий. А может, французская бюрократия, столкнувшись с которой, я вспомнил о бюрократии вообще, и советско-российской в частности. Франция всегда была законодатель мод в этом вопросе.

Имеется ввиду то, что дождавшись получения денег по чеку, нотариус занялся оформлением сделки. Нет- нет, Айрин, дом, безусловно, уже ваша собственность! Но я бы хотел получить копии вот еще каких документов. И список на два листа.

Эти наши американцы, офигели и попытались заявить в стиле — усы, лапы, хвост, вот наши документы! Но у французов не забалуешь. Потому что права и паспорт это конечно хорошо. А вот свидетельство о рождении? А подтверждение вашего адреса в штатах?

Мы с Хофманом откровенно веселились, видя озадаченность ребят.

Хотя, после покупки, они почти сразу съехали из отеля, мы к ним забегали, и вместе и порознь. В остальное время Карл вёл какие то интенсивные переговоры с отцом, и бегал по его поручениям. Что, вызвало мое легкое любопытство. Я усиленно грустил, на фоне Парижа, и mаrс*, не понимая, отчего Дебора не хочет быть со мной. Ну, то есть, так-то я сидел в библиотеке Мазарини, и выяснял, что и как творится в мире.

Наконец-то до меня дошло, что нужно как то устраиваться, и искать себе занятие. Не в последнюю очередь, благодаря Айрин и Джо.

Мисс Паттерсон оглядевшись, и привыкнув к местному времени, немедленно затусовалась с американскими дипломатами и журналистами. В результате, уже спустя пару недель она стала парижским корреспондентом «Чикаго Трибьюн», «Вашингтон Пост», «Нью- Йорк Мэгазин», и «Лайф».

А Джо рассказал нам с Карлом, что семестр будет углубленно осваивать французский, в «Колледж де Франс». А с осени приступит к изучению международного права в Сорбонне.

Параллельно в «Суар», в разделе светской хроники, появилась заметка. В ней сообщалось, что в Париже решили поселиться мисс Паттерсон и мистер Оттам. По слухам, мистер Оттам, спас мадемуазель в джунглях Индокитая из лап озверевших людоедов. Так возникло большое и светлое чувство, ради которого влюбленные были вынуждены покинуть США. Расовые противоречия в Новом Свете не стихают, а Париж это город любви.

Забавно то, что тяжелый уход Франции из колоний, привел к неожиданным результатам. К неграм в Париже относятся спокойно. В кино, с большим успехом недавно прошел фильм «Я негр». На госслужбу и в полицию, ясное дело со скрипом, но стали брать черных. В общем, пошел процесс, который окончится тем, что серьезная часть населения будут черными. Хорошо это или плохо- бог весть. Но здесь и сейчас, за Джо можно не беспокоиться.

На ужине, что устроила Айрин для знакомства с соседями, я в этом убедился. Пять пар высокопоставленных французов с женами. Мидовец, фабрикант, топ-менеджер, крупный чиновник, и еще более крупный рантье.

Хофман сомневался, что кто-то придет, и мероприятие состоится. Я с ним поспорил. Настоящий француз всегда придет на халявный ужин. Тем более — повар из «Максима», пара официантов, сдержанное великолепие, семь перемен блюд.

Когда про французов говорят что они националисты, имеется ввиду обыватель, ниже среднего. Люди, занятые серьезным делом, или причастные к власти, такой херней не страдают. Вечеринка устроенная Айрин и Джо, это только подтвердила.

За столом шел вежливый светский треп ниачом. Но, за десертом, дамы зацепились языками, и принялись обсуждать чисто бытовые вопросы благоустройства улицы, где теперь живут молодые американцы. Стрижка деревьев, дворники, и покраска фасадов.

Меня и Карла представили публике как американо-английских бизнесменов. В процессе застольной болтовни я польстил французам рассказом об англичанах, мечтающих жить во Франции. Уверял их, что «Общий Рынок» приведет к тому, что кучу недвижимости, у них в провинции, скупят англичане с американцами. Мне конечно не поверили, но восприняли благосклонно.

И вообще, вечеринка вышла очень милой. Никто не задирал нос, все были исполнены добродушия. Обсуждать с мужчинами дела во Франции оказалось неожиданно интересно. Всех их беспокоил Алжир. Но еще больше — французские профсоюзы и компартия. Но и это обсуждалось добродушно и с иронией.

Живущий теперь через дом от Джо, мсье Рене де Лиллак, из французского нефтяного бизнеса, перешучивался с промышленником мсье Мэтьюром, из дома напротив. Как я понял, они, по бизнесу, смежники.

Мы сидели в курительной с коньяком и сигарами. Даниэль Мэтьюр занимается нефтехимией. Рассказывал, что никогда не угадаешь. Химическая промышленность, из-за требований профсоюзов дышит на ладан. Но мировая мода ее выручила. В моду вошли колготки. И новый продукт, специальные нити, из которых они делаются, принес солидную прибыль. А то уже подумывали выводить химию из Франции. Но мсье де Лиллак бурчал, что на женщин никакой нефти не напасешься:

— Вот увидишь, Даниель, и нефть кончится, и профсоюзы озвереют, и в чем тогда дамам ходить?

— Ничего не знаю, Рене. Я строю вторую фабрику по производству колготок, и намерен поставить их на поток!

Тут я, слушающий в пол-уха, сообразил, что присутствую при начале обсуждения процесса вывода французской нефтехимии из страны. Профсоюзы достукаются, и заводы станут нерентабельными. Их закроют, размонтируют, и вывезут в Африку, Турцию и еще куда то.

Карл засмеялся, и заявил мсье Даниелю, что мы — люди не чуждые финансам, и производство колготок поддержим и морально и материально.

Дом на улице Жане мы покидали с чувством удовлетворения. Вкусный ужин, приятная компания. Можно уезжать их Парижа.

Погода была хорошая, и мы решили пройтись, а там поймать такси. Шагая, мы обсуждали планы.

Нужно сказать, что всех озаботили мои планы. А что ты намерен делать дальше, Грин, допытывалась Айрин. Прежде всего, я намерен проследить, что Карл вернется в лоно семьи. Я хочу составить график свадеб и торжеств, что ждут меня в ближайшее время, что бы не сплоховать. Причем, я не исключаю похороны Хофмана, продумай наряд, Айрин. Карл нахватался вольнодумства, и слишком широко смотрит на институт брака. А в невестах у него, по слухам, девушка серьезная, пристрелит. И тут вы с Джо. Он такой весь представительный, а ты вся такая красивая и грустишь. Черный тебе лицу.

— Не слушай его, Айрин — лениво отбрехивался Карл — Грин, как узнал что Деби беременна, вторую неделю занимается глубокой интоксикацией организма. Ну откуда умные мысли в пьяном мозге?

— Тот кто не пьет marc, никогда не поймет, что значит быть трезвым, Карл! Айрин единственная, кто мне посочувствовала. От вас, джентльмены, только насмешки, и сарказм.

— Питер, тебе не идет. Я тебя просто не узнаю. — смеялся Джо — может, тебе и вправду стоит вернуться в Юту, и уйти в мармоны?

— Для начала, Грин, попробуй перейти на коньяк. — Хофман все же не любит упоминания о невесте — а там и с француженкой познакомишься. И будешь грустить не только об американках.

Короче, никакого сочувствия, какие уж тут планы. Тем более, что Карл настоял на поездке в Берн. Я парни, хочу закончить эту историю, прежде чем окажусь дома. Так что решили, что мы с Хофманом едем в Швейцарию, а Джо будет наш засадный полк.

И вот, бредем куда глаза глядят, обсуждаем, как лучше, самолетом, или на поезде.

— Ты, Питер, не бросай меня. — Карл слегка подпив, стал сентиментален — ничего хорошего я дома не ожидаю. Отец говорит, что место инженера, на заводе, по-прежнему за мной. И в чем смысл?!

Я тоже слегка подшофе, поэтому сентиментально подумал что конечно, Карл, таких друзей не бросают на расправу унылому быту. Лучше че нить придумаем, и вообще, нам ли копить тревоги, жить и не жить, дрожа, встанем среди дороги, сжав черенок ножа, и даже еще что то, тоже сентиментальное, подумал. Вслух, впрочем, сказал:

— Не трусь, Хофман. Пока я лично не уверюсь, что жена тебя взнуздала и поставила в стойло, я буду рядом. Ни за что не пропущу это представление!

— Грин, тебя очень расстроит, если ты узнаешь что я не женюсь?

— Это, Карл, будет удар исподтишка! Неспортивно, и где то даже подло. Я сносил все невзгоды, лишь ради того, что бы увидеть, как ты, Карл, за это будешь наказан пожизненной каторгой. А потом узнать, что все было напрасно?! Как ты можешь!

— Все дело в той самой карточке, Грин, что висела на груди покойного брата моего отца.

— Ты веришь, что там тебе что то осталось?! Серьезно?

— Давай еще выпьем? Расскажу тебе, что и как. Заодно отвлечешься от страданий.

Между тем мы вышли на бульвар Сен — Жермен, и мой взгляд наткнулся на кафе «Флора». Чуть дальше сверкала вывеска кафе «Два Магота».

— Пойдем, опрокинем по стаканчику. Заодно полюбуемся на интеллектуальных леваков, и прочую шушеру, мнящую себя элитой.

— Да?! Это какое то особое место?

Заходя в кафе «Флора», я рассказал, что это рассадник гениальности, и вообще. Здесь творили Хеменгуей, Фитцжеральд, Трумэн Капоте, Камю, Пикассо, и еще куча известных людей. Сейчас тут кучкуются леваки- революционеры во главе с неким Жан-Поль Сартром, и его подругой Симоной Бовуар. Все, Карл, настолько революционно, что педик Сартр своей подружке- лесбиянке Бовуар подтягивает студенток для утех. Ну и куча революционной молодежи вокруг. Как думаешь, если неграм из Уоттса показать этих борцов с капитализмом, это их отрезвит? И вообще, почему всю эстетику борьбы, преодоления, и могучих масс, формируют педики?

— Мечты о мощи дают пидорам надежду на оргазм, Питер. Придушенное либидо требует выхода.

В принципе, на званом ужине, мы не так уж много и выпили. Но очевидно окосели. Ничем иным желание добавить не объяснить. Усевшись за столик у стены, мы обозрели окрестности. Мсье Сартр, в окружении молодых студентов, был в наличии. Какие то девицы, куча буржуа. Кафе было заполнено на две трети.

Заказали выпивку, мне marc, Карлу коньяк. Потом Хофман рассказал, что с женитьбой, слава богу, все не так уж просто, и его никто, вообще то, не принуждает. А в Берне все станет ясно. Ну, я тебе, Питер, все расскажу, если все так, как я думаю. Но дело вообще — то не в этом. А в том, что отец Карала недавно принял должность в Европейском Союзе Угля и Стали. И интересовался, нет ли у Карла, с друзьями, желания на него поработать.

Я, закурив, ответил что Джо — везучий сукин сын. Это как раз для него. А я, Карл, как то не понимаю, что делать. Но работать над европейской интеграцией и на общий рынок, мне не очень интересно. Хотя, тусовка, как не курти.

— А ты не думал уехать в Москву, Питер?

— В мире есть масса более легких способов самоубийства, зачем куда то ехать?

За разговорами, мы повторили. Народу в кафе, несмотря на поздний час- прибавилось. За соседний столик устроились трое каких то мужиков, по виду- забредших за экзотикой буржуа. Один из них, очкарик, что поближе, услышав фразу Карла, обернулся, и с любопытством на нас уставился.

— Простите, мсье, мне показалось что вы говорите о Москве? — спросил он.

— Вам не показалось, мсье- ответил я — а в чем собственно дело?

— Мы как раз из Москвы — заулыбался очкарик — и дадим вам любую справку.

Тут нужно сказать, что и я и Карл одеты для званого ужина. Смокинг с бабочкой и ослепительной рубашкой. Скинув макинтоши, мы выглядим аристократией, решившей догнаться после суарэ, по дороге к шлюхам. Картина для ночного Парижа не редкая. Но если эти люди и вправду из Москвы, то для них- вполне экзотичная.

— И как вас занесло сюда? — полюбопытствовал Карл- сбежали от советов?

— Да нет — засмеялся наш собеседник — мы здесь на переговорах, по поводу всемирной выставки.

Разговор, нужно сказать, шел на французском. И очкарик им владел вполне. Легкий акцент был скорее английским.

— Это те выставки, где выступают ваши фотомодели? — оживился Карл. — Регина, так зовут эту вашу красотку?

Я вспомнил, что однажды читал об этом, когда интересовался Торгово-Промышленной Палатой СССР. После запуска спутника, в мире возникла мода на СССР. И тогда, по инициативе маршала Устинова, руководство СССР поручило организовать Палате в капстранах выставки советской продукции. Цели преследовались чисто пропагандистские. Хотя, были попытки наладить сотрудничество. Но, в основном это была показуха. Потому что, показанные на выставке изделия, зачастую существовали лишь в одном экземпляре. Но считалось, что при наличии спроса за рубежом, будет налажено производство.

— Регина Збарская — разулыбался мужик — она тоже приедет летом.

Я хмыкнул про себя. Самая известная советская фотомодель. Замужем за сыном профессора Збарского, обслуживающего останки Ленина. Они с мужем, считаются элитной элитой Советского Союза. Да только апокрифы гласят совсем иное. Художник Лев Збарский, ее муж, по слухам, не чужд мужчин. По крайне мере, после его отъезда из СССР в эмиграцию, штатовское гей сообщество оказало ему мощную финансовую поддержку. Окончившуюся, кстати, оглушительным фиаско. Все эти творцы как-то увядают в эмиграции. А сама Регина — несчастная женщина. Ходили слухи, что она была любовницей чуть ли не Брежнева. Который и устроил её замуж за элитного, но не интересующегося ей чувака. И который узнав, что она беременна, организовал немедленный аборт. И так несколько раз, пока она не поехала крышей. Впрочем, про эту пару было множество слухов.

— Мьсе! — воскликнул Карл, — вы не возражаете, если мы вас угостим? Вы сможете меня с ней познакомить? Перебирайтесь к нам. Меня зовут Карл Хофман. Вот этот угрюмый парень- Питер Грин, мой друг.

— С удовольствием, мсье — пересел к нам за стол очкарик — меня зовут ВиктОр. ВитОр Луи, журналист. Мои спутники, Сергей Козлов — директор фабрики из города Иваново, может слышали. И Владимир Лапин из министерства легкой промышленности. Как раз ведем переговоры о модных показах с французскими чиновниками.

На автомате пожимая руки мужикам, и наблюдая как Хофман зовет гарсона, я офигевал. Потому что Виктор Луи- личность легендарная и выдающаяся.

Любители рассуждать про советское равенство, просто ничего не знают. В Советском Союзе всегда была элита, живущая и жирующая. Что Сталин, дарил малоизвестному генералу трехэтажный дом с колоннами на Патриках. Что чиновники, которые дарили любовницам квартиры в центре Москвы. Что Брежнев, обожал дарить особняки любимым чиновникам.

Но даже среди этой публики, Виктор Луи выделялся. Официально занимая мелкую должность на радио, он был очень богат. Большой дом на гектарном участке, в Переделкино. Личный автопарк больше и лучше чем у Брежнева, с любимым Ролс-Ройсом, на котором он ездил за картохой на Даниловский Рынок. Причем это именно советский элитарий. А не торгаш или цеховик.

Впрочем, он еще только в начале этого славного пути. Как я помню, он, как все приличные люди, сел при Сталине и вышел в пятьдесят третьем. Строго говоря, он даже не шпион. Он доверенное лицо Кремлевской Верхушки. Связник между мировыми элитами. Ну, к примеру, именно он летал в Чили договариваться об обмене Луиса Корвалана. Он сливал в западную прессу мемуары Хрущева. Да и еще множество всяких деликатных дел.

Все это вспомнилось, впрочем, мельком. Потому что Хофман уже пил за знакомство. И язвил что, после выставки Ива Монтана**, он исполнен к нашим манекенщицам сочувствия. Или вы, мсье здесь ведете переговоры о строительстве в России завода женского белья?

Мужики, кстати, вовсе не тушевались. А посмеивались. Нет, мсье Хофман, руководство считает, что одежда подождет. А вот целлюлозную фабрику, нам бы не помешало.

— Напрасно, — заявил Хофман — я знаю точно, что есть шанс построить в России фабрику по производству колготок! Мне рассказывали об этом серьезные люди.

В общем беседа текла весело и содержательно. Я отмалчивался. А Карл рассказывал про то, как мы ловили рыбу на Тортоле. Они рассказывали, как в России ходят на глухарей. Совсем окосев, Хофман потребовал знакомства с мадемуазель Збарской. Директор Ивановской Фабрики, сказал что в обмен на новые ткацкие станки готов организовать. Ну, в общем, все веселились. Ну а что ожидать от пустого трепа в парижском кафе?

Потом случайно выяснилось что господа, закончив в Париже, по такому же вопросу едут в Мюнхен, где тоже будет советская выставка. И, подвыпивший Карл, заявил, что если туда привезут мадемуазель Збарскую, то они могут рассчитывать на его помощь, я с детства знаком с бургомистром. Пока Карл целиком не продал Германию с потрохами, увел его.

Мужики, впрочем тоже уже уходили. Прощаясь в ожидании такси, Виктор Луи спросил меня:

— Вы когда собираетесь Мюнхен, Питер?

— Ну, у нас дела в Швейцарии, думаю, через недельку.

— Я остановлюсь в отеле Платц, рядом с Мариенплатц. Будет желание, звоните, я там все время останавливаюсь. Попьем пива.

— Почему нет, Виктор? — не стал отказываться я — окажемся там в одно время, встретимся.


* — водка из виноградных выжимок. Отличная вещь.

** — Ив Монтан, побывав в СССР, в социализме разочаровался. В Москве он купил образцы советского женского белья, и устроил его показ публике в Париже. Французы были в шоке.

Глава 35

Максимилианштрассе — это центр Мюнхена. Рядом куча вполне исторических и туристических ништяков. Опера, Ратуша, Мариенплатц, магазины и кафе с ресторанами.

Отель Кемпински, где я остановился, считается символом королевской роскоши. Но это реклама. Обычный отель с конскими ценами, и тесноватыми номерами. С другой стороны, я не стал селиться в президентский люкс, мне не зачем. Люксы то в Кемпински — вполне. Но, в них останавливаются випы, сразу же привлекающее пристальное внимание. А вот это мне не к чему.

Мы приехали из Берна в Мюнхен на поезде. Хофман, имеющий свою квартиру в центре, на Максбургштрассе, хотел, что бы я поселился с ним. Но я уклонился. Ты, Карл, мало того что теперь богач. Ты забываешь, что твой покойный дядюшка рассказал студентам — археологам о твоей гибели. А теперь, вдруг выясняется, что дядюшка погиб, а ты — живой! Когда они придут интересоваться, как так вышло, я хочу быть подальше.

Вопреки моим опасениям, в Берне все прошло спокойно. Хотя и заняло времени больше, чем я ожидал. Карл Хофман, с бараньим упорством, переписал по десять процентов акций «Инвестиционного Акционерного Общества Хофман АГ», на меня, Джо, и капрала Уильяма Венцеля. Пояснил, что за все время, на некоторые купоны акций, полагается прибыль. Ее посчитают позже, и зачислят на ваши счета.

Это Акционерное Общество оказалось любопытным образованием. Управляло пакетами акций кучи весьма крупных предприятий по всему миру, получая доход, и, играя этим доходом на биржах. С тридцать восьмого года вышло неслабо, как я понимаю.

Сама организация занимает небольшой дом в Берне, рядом с банком Zähringer Bank, на Шмиденплатц. Управляющий — тот же, что и был поставлен Карлом Хофманом — старшим, в конце тридцатых.

Мне понравилось, что больше двадцати лет, контора флегматично работала, не имея ни слуху ни духу от владельца. Как мне пояснил Хофман- младший, то, что активы не бесхозны, и он, и его отец знали. Но считали, что нацисты это все скинули в войну, и там другой владелец. А узнать его имя в Швейцарии — невозможно. Поэтому новости из Вьетнама потрясли его отца. И многое изменили.

И вообще, оказавшись в Берне, Карл Хофман стал собран, деловит и немец. За достаточно короткий срок сходил в Zähringer Bank, вступил в права, отписал нам по пакету акций. Провел инспекцию владений и персонала. Связался с Джо, и даже, с пребывающем до сих пор во Вьетнаме капралом Венцелем. Непрерывно о чем-то совещался со своим отцом. Короче — европейский бизнесмен крупного калибра.

Надо сказать, что в Берне мы заселились в большой двуспальный люкс, в Hotel Schweizerhof. И это было невозможно. С учетом разницы во времени, с разного рода людьми Карл круглые сутки говорил по телефону. Это банально не давало мне нормально выспаться, потому что он иногда орал.

Так что, приехав в Мюнхен, я заявил, что с меня довольно. Прямо с вокзала поехал в отель Кемпински, и устроился там. Меня расстраивало то, что, судя по всему, Хофман отвертелся от женитьбы. Мне искренне хотелось посмотреть, как он стал бы выкручиваться.

Карл не любил об этом говорить. Рассказал нам с Джо только, что его предполагаемая свадьба — решение родителей. Которое не стоит отменять. Хотя бы потому, что еще несколько лет назад подписан договор между семьями. Причина, как теперь выяснилось, банальна.

Матушка невесты — выходец из семьи Фликов. Крупнейших сталелитейщиков Германии. Невеста- наследница пакета акций. А отец Карла, тоже владелец небольшого пакета акций. Совместно они имеют большинство, и предприятие остается семейным. А вот порознь — возможны неожиданности.

— Дело в том, Грин — говорил Карл еще в Берне — что теперь, с обретением обратно «Хофман АГ», у нас совместный блокпакет. И я уже передал его в управление деду Катарины.

— Откупился?

— Обменял, один пакет, на другой, придурок.

— Карл, она такая страшная?

— Да нет, ничего. Глаза, шея, попка. Просто мы друг друга терпеть не можем.

— Ага! Значит, с ее стороны есть сильное чувство? Это же все меняет! А то я уже расстроился.

— Питер, — снисходительно объяснил мне Хофман — мы с ней сразу договорились дать друг другу полную свободу. Одна только обязанность — совместный наследник. А это можно и потерпеть. Но теперь и этого не нужно…



В разговоре со старшим Хофманом, которому я был представлен на следующий день по приезде, меня, впрочем, больше интересовали совсем другие вопросы.

Большой и красивый дом в Грюнвальде, фешенебельном районе Мюнхена, выглядел как и положено родовому гнезду. Очень респектабельно и уютно. А Отто Хофман, выглядел как и положено немецкому военному — аристократу. Высокий, суховатый, собранный и внимательный. Только монокля не хватает. А так, даже костюм на нем сидел как влитой.

— Мистер Грин! — заговорил он, даже не предложив мне присесть — я вам бесконечно признателен за помощь моему сыну. И целиком и полностью одобряю и поддерживаю решение Карла предать вам и вашим друзьям пакеты акций.

Я, в ответ, попросил его принять доставшиеся мне и Джо пакеты в управление. Потому что, буду честен, ни на что не рассчитывал, и считаю, что так будет правильнее. Отставной полковник слегка растерялся, и, кажется, был растроган.

Потом мы с ним долго говорили. Благо, было что обсудить. Здесь и история с китайской атомной программой. О которой он просил меня не распространяться. И история с кладом. Добродушная ирония по поводу телепередачи, боюсь, Питер, Карлу понравится отираться среди этой легкомысленной публики. Потом появился Карл, что скрылся куда-то, как представил меня отцу. И мы обсудили нашу с Карлом работу на Королевский Банк Шотландии. В смысле, это весьма перспективно, ребята. Только нужно все хорошо обдумать.

Отдельной темой стало покушение на старшего Хофмана, что организовали, с подачи Клауса Гремница, леваки — студенты. И вообще вся эта история.

Предупрежденный Карлом, Хофман-старший не сплоховал. Но, даже покушение, двоим вооруженным грабителям, вменить не удалось. Лишь попытку ограбления. Их скрутили слуги, вызвали полицию. Начальник полиции что то подозревает, но посвящать в семейные проблемы посторонних — категорически неприемлимо! И, помните, где то в Кельне сейчас находится помощник ублюдка Гремница. Что участвовал в покушении на тебя Карл. Так что не расслабляйтесь, ребята!

Этот важный и занятой дядя, потратил на нас почти пол дня. Но, вроде бы, все обсудили. В конце разговора, Отто Хофман потребовал у меня, что бы я с любой просьбой обращался к нему. Он постарается мне помочь.

Я, не откладывая, попросил присмотреться к Джо и Айрин. Даже если они заделают ребенка, герр Хофман, Айрин бесценный человек в вопросах рекламы. А что касается Джо, боюсь, черному будет трудно найти достойную работу.

Взгляд отца Карла, при этом стал веселый, и где то даже пиратский. И он заявил, что про мистера Оттама много наслышан. И, безусловно, привлечет его к работе в Европейском Союзе Угля и Стали, французам будет полезно.



Под конец я все же попросил не хоронить идею женитьбы Карла. Может сладится у них, а то он проникся легкомыслием. Но отец, шуток по поводу сына не поддержал. Проворчал, что ему самому это не очень нравилось, и хорошо, что так вышло.

Следующим утром я познакомился с Катариной Уффенхайм, и согласился с этим мнением.

Мюнхен- город сонный, и достаточно компактный. Путь от отеля, до квартиры Карла Хофмана, недлинный. Лежит через Мариенплатц, с его клоунами и певцами, а потом, безлюдными переулками. Начало марта в Германии время промозглое. Поэтому солнце с утра меня взбодрило, и я решил прогуляться.

От дома Карла отъезжало такси. А войдя в фойе с лифтом, увидел девушку. Сказать, что столкнулся с прекрасным — ничего не сказать. Такая… ну вот, когда
шел- шел, измаялся, все проклял, потом вдруг увидел ее, и понял- все. Пришел. Дальше никуда не нужно.

Она, увидев меня, ослепительно улыбнулась обычно-отстраненной приветливой улыбкой звезды, случайно встретившейся глазами с дворником. А я, уловив сначала лишь образ, рассмотрел ее подробнее. Отметил про себя легкий макияж, в стиле «Ах, не обращайте внимания какая я офигенная!». И сдержанно подчеркивающую что, «мне нечего скрывать, можете любоваться» одежду.

Нынешняя женская мода хаотична. В целом, делится на два направления.

Иконой одного является Джеки Кеннеди, а в Европе, скорее, Грейс Келли и Одри Хепборн, и примкнувшая к ним Айрин Паттерсон, наша приятельница. Ну, вот это все — сдержанно, изысканно и утонченно. Но нужно иметь физические кондиции, это позволяющие. Без них получается скучная тетка.

Второе направление воплощает Бриджит Бордо. Вульгарно, нагловато, слегка глуповато, и прущая сексуальность. При всем при том, многих теток реально украшает, и молодит.

Здесь и сейчас, передо мной стояла Грейс Келли на максималках. Но было видно, что если бы она предпочла стиль Бриджит, то той пришлось бы вырвать волосы и уйти в монастырь.

Тем временем открылась автоматическая дверь лифта, девушка вошла в него и вопросительно посмотрела на меня. А у меня испортилось настроение. Я понял, кто она. Вошел в лифт за ней. В досаде, и извечном русско — пацанском, а может и всемирном, желании опустить волшебное и недоступное, пробурчал на английском:

— Большинство изнасилований случается в лифте.

Ну, в Германии не очень с английским. Хуже чем в Париже, который извечно делает вид, что не знает ничего, кроме французского. Так что я, всего лишь, обозначил что не местный. С чего-то решив, что, ну откуда ей знать английский? Она внимательно на меня посмотрела, улыбнулась еще более унизительно- отстраненно, и ответила на отличном инглише:

— Вы, наверное, Питер Грин? — нажала кнопку пентхауса Карла.

— Сума сойти! Откуда у меня в Мюнхене такая известность? — я и вправду удивился.

— Не удивляйтесь — снисходительно пояснила она — Мюнхен сродни деревне. Все все знают, и уже о вас судачат.

— С чего такой интерес?!

— Благодаря вам Карл жив, а я свободна. Если вы не поняли я — Катарина Уфельхайм.

— Очень приятно, фроляйн Уфельхайм. Мой немецкий оставляет желать лучшего, поэтому, если не возражаете, оставим английский.

— Как угодно, мистер Грин — лифт остановился, двери распахнулись, и мы вышли в холл пентхауса — называйте меня Кэт. Фроляйн — очень официально.

Навстречу нам вышел Карл.

— Познакомились? Отлично! Катарина, я созваниваюсь с нотариусом? Грин, ты знаешь, где выпивка. Катарина хочет попробовать твое махито.

Мы пошли в гостиную. Карл занимает верхний этаж пятиэтажного дома. Большая, теплая квартира, огромная гостиная, и еще несколько комнат. Приходящая прислуга и повар.

— Откуда вы знаете про махито, Кэт?

— Карл мне по телефону про вас все уши прожужжал. Я жду подробностей его спасения. Так приятно знать, что Хофман был бессилен.

— Я вас разочарую. Карла никто не спасал. Разве что, когда мы вышли из джунглей, то наткнулись на людей. Крестьяне, обрадовались мы. Еда! увидели нас крестьяне. Там голодно, Катарина. Но, с нами был парень, американец. Он знает местные диалекты, и объяснил им, что Карл невкусный.

Говоря все это, я смешал махито, и протянул ей запотевший бокал. Она поблагодарила небрежным кивком:

— То есть, правду, вы мне не расскажете — констатировала она пригубив, и подняла бровь — а неплохо! Карл не выдумывал, мистер Грин.

— Называйте меня Питер, Кэт.

Снова появился Хофман, с бумагами:

— Нотариус все подготовит через неделю, Кэт. Подпиши вот это. Я отправлю ему курьером.

Пока она, на журнальном столике, подписывала какие то документы, Карл мне объяснил, что расторжение помоловки- это не хухры- мухры. А целое мероприятие. И не вздумай уезжать из Мюнхена, Грин. Да и куда тебе ехать?

— Ну не скажи, Карл, — я налил себе виноградной — я решил отправиться в Испанию.

— В Испанию?! — удивились и он и она.

— А что вас удивляет? Построю курорт, на Коста — Дорада. Это к югу от Барселоны, в Каталонии. Все как положено. Дороги, с пяток отелей. Да и англичан с их Коста — Бравой умою. Может построю парк аттракционов как в Лос- Анджелесе.

— Но там же Франко! — Карл тоже налил себе, только коньяк, и уселся напротив.

— А что такого? Фашизм, фаланги, все как ты любишь, Карл. Подтянем американскую мафию. Наш Карл, Катарина, большой друг американских мафиозо. Думаю, согласится ради такого дела слетать к дону Гамбино.

— Ну не знаю — ответила она — пока что, завтра вечером мы идем на «Фауста». Дирижирует фон Кароян.

— Зачем? — не понял я.

— Грин — Карл пригубил — общество должно увидеть, что разрыв помоловки, вовсе не означает разрыв отношений Фликов и Хофманов.

— А при чем здесь я? Да и Вагнера я не очень…

— Вы будете моим кавалером, Питер — объяснила Катарина — Карл теперь в этом качестве никого не отпугнет.

— А, тогда конечно. Пугало из меня выйдет прекрасное! Очень тонкий комплимент, Кэт.

Так дальше и пошло. Мы вели интенсивную светскую жизнь. Мысль построить в Испании Парк Развлечений мне все больше нравилась. Что вы понимаете, говорил я Карлу и Кэт на их скептические ухмылки. Это ведь, если не вспоминать о корриде! И вообще, в Испании сейчас куча всякого народу тусуется. Дали и прочие Пикассо.

Вдобавок, историю с Кельнской революционной ячейкой, мы с Карлом не сбрасывали со счетов. Хофман — младший мне честно рассказал, что переговорил с Хубертом Шрюбберсом, главой Федеральной Службы по охране Конституции. Заодно, хорошим приятелем папаши Карла. Оказывается, и такая контора есть в ФРГ. Однако там сказали, что без прямых улик никто не почешется. Но, обещали наблюдать.

А еще мы с Карлом, ко всему, встретили на Мариенплатц Виктора Луи. Я почти уверен, что он искал с нами встречи. Но выглядело все, очень случайно. Мы с ним столкнулись в толпе.

Сердечно поздоровавшись, отправились в «Opatija am alten Peter». Уже то, что мы все, после Парижа, стали избегать пивных, заслуживало обсуждения.

В процессе обычного трепа, я завил этому Луи:

— ВиктОр! Я, как всякий американец — параноик. И считаю вас русским шпионом. Правда, выше среднего. Вы не крадетесь к сейфам с фотоаппаратом. Вы не занимаетесь шантажом. Вы отслеживаете тенденции, и ищете контакты. Зачем мы вам?

— Узнать, кто такой Карл Хофман, не представляет никакого труда, Питер- засмеялся Луи — это про вас ничего, кроме телепродюсерства неизвестно. Но и этого достаточно, что бы любой шпион сделал стойку. Добавлю только, что обещание построить фабрику по производству колготок, дошло даже до высшего руководства СССР. И меня попросили выяснить серьезность этого заявления.

Я закурил, слушая, что Карл говорит журналисту, что все возможно, при взаимовыгодности. То есть вежливо съезжает. А потом сказал:

— ВиктОр! Если разговор серьезный, то можно обсудить строительство в России автозавода под ключ. Я думаю, компания Даймлер — Бенц, нам с Карлом не откажет. Но, сами понимаете, это требует детальной проработки, и отсутствия камней за пазухой у договаривающихся сторон. И, что самое важное, это нужно решать оперативно. Потому что сейчас такая возможность есть. А завтра ее может не стать.

— У немцев на это найдутся деньги? — удивился Виктор Луи.

Мало кто из российских обывателей знает, что такое продать завод, или ГЭС, другому государству. А на самом деле, сначала продавец находит деньги, и за свой счет строит эту ГЭС. Потом сдает объект покупателю, и уже только потом начинает оформлять расчет.

В случае, к примеру, с РосАтомом, как пирожки продающим блоки АЭС, это выглядит так. РосАтом кредитуется в Российском Федеральном Бюджете. В рублях, кстати. Строит на эти деньги блок. Сдает его, к примеру, индусам. А Индия подписывает с Россией договор, о задолженности. Которая, как суверенный долг, гасится потом много лет.

В случае с частными корпорациями, такого рода сделки идут под финансовые гарантии федерального правительства, и именно это зачастую тормозит такого рода проекты.

Но, в нашем случае, доступ к финансовым ресурсам есть. И я подумал, почему нет? Уж не хуже Фиата машины у немцев. Не говоря о том, что, при любом строе и раскладе, завод останется. И россиянам будет полегче.

Господин Луи, вежливо с нами допив бордо, срочно смылся. Карл у меня поинтересовался, всерьез ли я. А я пожал плечами, и сказал, что Союз надежный плательщик, какая разница? И Хофман-младший всерьез задумался.

Самое забавное, что это оказалось всерьез. Потому что господин Луи нарисовался спустя пару дней. И не один, а со вторым секретарем посольства СССР.

И такие встречи, в разном составе, были еще не раз, почти каждый день. Пока я не сказал им всем, пусть уже приезжают спецы. Поговорим и подпишем рамочный протокол. А то утомляет.

В общем, я пришел через десять дней к Карлу. Что бы отправится, с ним и Кэт, к нотариусу, и присутствовать при его обретении свободы. Впрочем, пришел я в дурном. Непонятно почему, милая девушка, которой я уступил дорогу, на выходе из дома Карла, только что не плюнула, в ответ на мою вежливо поднятую шляпу. Нужно сказать, что в Мюнхене, молодые женщины, были, мягко говоря, со мной не очень сердечны. И это меня, наконец, выбесило. О чем я и сообщи Карлу и Кэт, что сидели у него в гостиной. Что не понимаю, чего они все на меня шипят? Вежлив, скромен, не пристаю. В чем дело?

— Понимаешь, Питер — сказала Катарина- Вот как мы познакомились? Когда ты подошел к лифту, ты раздел меня глазами!

— Очень не многие девушки могут этом похвастаться!

— Чем?

— Что я раздел их глазами. Обычно там и раздевать нечего.

— Питер, ты ужасно похотлив.

— Да?!?

— Но если тебе будет легче, знай — даже мне иногда нравится, как ты на меня смотришь.

— И мне тоже, нравится, как ты на нее смотришь — ехидно сказал Хофман.

— Что тебя смущает, Питер? Ты не простой человек. Ты сложный. Умный, забавный, неоднозначный… И в то же время, ты потрясающая, неисправимая, и неизлечимая скотина!

— Слушайте — ядовитого елея в голосе Карла было на десятерых — поцелуйтесь уже наконец, и поехали. Нас ждут.

Я помог Катарине надеть пальто. Но это не остановило ее реприманды. Пока мы спускались в лифте, она не замолкала.

Про то, что некоторые считают себя неотразимыми красавцами, не понимая, что же женщины ценят в мужчинах! На что я философски отвечал, что в некоторых народностях эталоном считаются толстые женщины с густыми усами.

— Ты чего на меня уставился, Грин?! — Катарина в гневе прекрасна.

— Закрой глаза, Кэт. Представь толстуху с усами. Представила? Это ты.

— Знаешь что?! Представь свинью в навозе, Грин! Представил? Так вот, ты — навоз!

Мы как раз вышли из дома, собираясь дойти до улицы, и поймать такси. И я открыл рот, собираясь рассказать про самую любимую жену персидского шаха, ростом метр пятьдесят, и с усами. Но тут раздался выстрел.

Помня о соратниках профессора Гремница, я совершенно не стесняясь таскал свой потертый кольт с собой. Решив лучше разбираться с полицией, чем в нужный момент оказаться без ствола. Только купил наплечную кобуру. И оказался прав. Сзади, из под макинтоша, я бы пистолет не достал. А тут, сразу сделал несколько важных вещей.

Достал ствол, левой рукой толкнул Кэт за колонну у входа, заслонил собой и оценил обстановку. Справа спереди, в Карла, стрелял какой то молодой человек. Промахнулся. И я выстрелил в него. Тоже промазал.

Теперь уже Карл достал свой люггер, и начал часто лупить в противника. Попал. Но не успел я обрадоваться, как откуда-то слева — сбоку появилась молодая женщина, достала из кармана модного бежевого пальто ствол, и выстрелила в меня. Попала, но как-то несерьезно, я лишь почувствовал, как левый бок мне вроде как полоснуло. Не обращаявнимания, поднял ствол и выстрелил в девушку. Она упала.

Огляделся. На пустой улице никого не было. Карл стоял поодаль, рядом с трупом. Рядом со мной тоже лежало тело. Я обернулся. Катарина сидела на корточках, зажав уши руками и закрыв глаза. Я взял ее за руку. Она посмотрела на меня.

— Ты цела?

— Цела?

— Не ранена?

— Ранена?

Кажется, она мня не только не понимает, но и не узнает. Черт, и Карла нужно прикрыть, вдруг это не все.

— Катарина, — я мягко потряс ее за плечи — у тебя шок. Ничего страшного. Сиди тут и дыши.

Вдали раздались сирены, к нам подошел Хофман. Я попробовал встать, но меня повело, и я вдруг очутился на земле. Услышал только восклицание:

— Грин, да ты ранен! Не отключайся.

Теряя сознание, я услышал, как подъехала какая то машина.

Глава 36

Первое, что я увидел очнувшись — глаза Катарины. Я немедленно наткнулся на ее взгляд. А потом услышал возглас Карла:

— Я же говорил, что ничего страшного!

Я снова закрыл глаза и прислушался к себе. Какая то херня. Последнее, что я помню, это как совершенно неожиданно завалился на бок, присев перед Кэт. Снова посмотрел на девушку.

С ней, судя по всему, все нормально. Разве что покраснел нос. Плакала, что ли? А вот со мной — что-то не то. Огляделся. Больничная палата. Я лежу на кровати, рядом сидит фроляйн Уфельхайм, гладит мою руку. В ногах, на стуле, удобно закинув ногу на ногу, сидит Хофман-младший, и довольно улыбается. Увидев, что я осознанно на нее смотрю, Кэт просияла, и сказала:

— Слава Богу, Питер. Мы все страшно перепугались — наклонилась, и поцеловала меня в щеку. Мне показалось, что меня поцеловал ребенок. Снова прислушался к себе. Ничего не болит. Только страшная слабость, и хочется пить. О чем я и хотел сообщить. Да только не вышло. Пересохшие губы едва открылись, и все что я смог, это прохрипеть:

— Пить!

Продолжая оценивать свое состояние, обратил внимание на то, что наоборот, то есть в туалет — совсем не хочется. Хотя, капельница вон стоит, поодаль. На руке след иньекций. Получается, я здесь или совсем недолго, или наоборот. И за мной ухаживает санитарка. Ну не эта же фифа мне простынь перестилала, или под меня судно подкладывала? Пусть и именно она сунула мне в губы носик поильника, а потом вытерла рот. Чем я немедленно и воспользовался:

— Что со мной? Давно я здесь? Что это было? — голос у меня… тоненько-дребезжащий. Я откашлялся, левый бок потянуло болью.

Ответил мне Карл. Жестом не дав открыть рот Катарине. Что она снесла безропотно. Чудны дела твои, Господи!

— Ты, ранен, Грин. Прошло больше суток. Юные революционеры из Кельна, решили покончить с семейством Хофманов.

Не давая Кэт, что так и держала меня за руку, вставить хоть слово, он рассказал. Врачи говорят, что это был болевой шок, и потеря крови. Большая лужа, Грин. Но, скорая приехала быстро, и тобой сразу занялись. Почистили и зашили раны. Ты счастливчик, Питер. Сквозное в бок, а не одного органа не задето. Чуть выше или ниже — было бы просто ужасно. А так, через пару дней сможешь бегать. На это утверждение, Катарина Уфельхайм возмущенно фыркнула. А я спросил:

— А революционеры то чего?

— У моего погибшего дяди есть сын.

— Так вот оно что, Карл! Теперь то я все понял. — непривычно тихая Катарина снова фыркнула.

— Ты и здоровый то умом не блещешь, Питер. Вчера было покушение не только на меня. В это же время покушались на моего отца. Студенты юридического факультета Кельнского Университета, сочли наследственное дело перспективным.

Я с трудом сел. Катарина подсунула мне под спину подушку.

А Карл продолжал. Что его отца, в отличие от нас, врасплох не застали. Охрана скрутила стрелка, и он уже дал показания. Ни к тебе, ни ко мне, у полиции претензий нет. Только вот, твой, Грин, Кольт изъяли как вещдок. Поэтому, Хофман расстегнул пиджак, под которым слева подмышкой мелькнула кобура. Он сунул руку за спину, вытащил Вальтер Р-38, и протянул мне. Стащил из отцовских запасов, Питер.

Я освободил руку от мягкой ладони Катарины, и взял ствол. Выщелкнул магазин. Вставил обратно, и, несмотря на возмущенное фырканье фроляйн, сунул его под подушку. Кивком поблагодарив Карла. А потом сказал:

— Осталось всего два вопроса. Что это за место, и, вы таки расторгли помоловку? Или теперь все, исхода нет?

— Это больница Людвига-Максимилиана, при университете. — засмеялся Карл — ты прав, не стоит откладывать. Я сейчас же позвоню нотариусу. Пойдем, Кэт. За него можно не беспокоиться. Он не только никуда не денется, но и выживет.

Я было открыл рот, что бы сказать, что и вправду, судя по одежде — вы здесь со вчера сидите. Можете уже сходить переодеться. Но не успел, пришли с каталкой. Двое санитаров увезли меня на процедуры. Кэт на прощание меня поцеловала, а Хофман хлопнул по руке. Напоследок, я попросил не звонить Джо.

— Я с ним договорился, что он пока не приедет. А мы, придем завтра утром — сказал Карл вслед каталке.

В процедурной меня пытали хоть и больно, но недолго. Я рассмотрел зашитую пулевую рану в своем левом боку. Врач сказал, что в спине такая же, только больше. Повезло, что кровотечение промыло рану. Вы счастливчик, герр Грин. Воспаления не наблюдается. Температура в норме, у вас отличное здоровье. Вам принесут ужин, я распоряжусь. Пожилому немцу — врачу было глубоко фиолетово все, что не относится к медицине. А пулевое ранение он видел явно не впервые. Я подумал, что он, пожалуй, и военный опыт имеет.

Тетка средних лет, медицинская сестра, принесла в палату ужин. Бульон, кусок курицы с овощами, компот. Допивая компот, почувствовал что засыпаю. С трудом дождался, когда сестра заберет кроватный столик с посудой, и отрубился. Подумал только, что какие-то в Мюнхене немки не типичные. Никаких рослых, склонных к полноте блондинок. Темноволосые, стройные, крепкие женщины. Что Катарина, что вот, медсестра, что публика в опере и ресторанах. С тем и заснул.

Когда я снова проснулся, судя по темноте за окном, была ночь. Банально хотелось отлить. Зажег лампу в изголовье и огляделся. До этого я, видимо, был все же не в себе, даже не посмотрел вокруг. Отдельная палата, высокие потолки, вдоль стены капельница, стол с какими то стерилизаторами и еще чем то медицинским. Ага, а вот эта дверь — в сортир, гадом буду.

Осторожно сел, и спустил ноги, на пол. То есть в тапочки. Орднунг, твою мать. Тапочки ровно там, где и положено. Поход к удобством, со всеми манипуляциями, дался мне неожиданно легко. То есть медленно, но не больно, и не особо тяжело.

Уселся на кровать. Оглядев себя, снова осмотрелся. Захотелось курить, и я задумался, как это осуществить. На мне были только семейные трусы, и те, видимо, из местной аптеки. Да плотно обмотанный, как поясом, бинтами живот. Но на стене висела на плечиках больничная пижама.

Подумал, осторожно надел штаны, пижамную куртку. Сунул в глубокий карман куртки Вальтер. И вышел в коридор. По ночному времени, свет выключен. Мимо дверей палат, пошел к единственному освещенному месту. Где, как и ожидалось, увидел женщину за столом под лампой, что принесла мне ужин.

Мой немецкий не больно то и хорош. Но мы с ней поладили. Я заявил, что без курева мне будет хуже, чем с ним. Поворчав, она дала мне не только теплый халат, но и вытащила из стола пачку сигарет и спички. Сигареты «Ernte 23» мне раньше не встречались. В другом конце коридора черная лестница, с официальной курилкой.

Закурив, я огляделся. Второй этаж, за окном ночь. Внизу, открылась дверь, и, видимо с улицы, кто то зашел, хлопнула дверь. Я докурил, и пошел вниз по лестнице. Вышел в небольшой парк. Справа от меня светился огнями главный вход в больницу. На улице было градусов пять тепла. Стараясь не бежать, прошел через садик, и вышел на улицу. Чуть поодаль от главного входа- стоянка такси. И даже два такси — мерседеса- понтона. Вот на заднее сидение первого к выезду, я и шлепнулся.

— Отель Кемпински, бите — сказал я таксисту.

Таксист, как раз рослый, склонный к полноте бюргер, глянул на меня и кивнул:

— Окей. Отель Кемпински.

— Еrwarten- сказал я такситу спустя минут десять, вылез из машины, и толкнул дверь отеля.

Швейцара ночью нет. Да и в фойе пусто. На часах над ресепшном — четыре утра. Ночной портье, хоть и заспанный, но любезный, пока я плелся, откуда то возник за стойкой.

— Будьте добры — сказал я- ключ от номера, рассчитайтесь с такси, и подготовьте расчет, я съезжаю.

Портье не дрогнул ни мускулом, протягивая мне ключ.

В номере я, наконец то оделся, стараясь не шипеть, когда неудачно наклонялся. Моя одежда осталась в недрах больницы. Да и испорчена. Так что я надел джинсы, футболку свитер, куртку, купленную еще в Лос Анджелесе, армейские ботинки, и кепку. Покидал в рюкзак вещи, документы, пару пачек баксов, что таскал с собой на всякий. Сверху положил Вальтер. Если чо, удобно, вроде как сбрасывая рюкзак, доставать.

Сел за столик, достал из ящика бумагу и ручку, и, на отельном бланке написал:

«Карл!

Я намерен пару недель отдохнуть от шума и людей. Не нужно меня искать и суетиться. Я сам вернусь. И, по любому, дам о себе знать.

Жму руку, Грин».

Попросил портье отправить конверт господину Хофману- младшему. Вместе с моими вещами, что я оставил в номере…

Аэропорт «Мюнхен-Рим»- солидное кирпичное здание. К моему удивлению, совсем не там, где я ожидал. Да и довоенного пассажирского самолета- памятника, нигде не видно. Я решил улететь первым отбывающим рейсом. Втайне надеясь, что это будет Италия или Испания. Это оказался рейс на Марсель.

Билет мне продали за доллары и без звука. Рейс АйрФранс. Реактивный аэроплан «Каравелла». Полупустой самолет. С моего бегства из больницы прошло не больше часа. Вот и говори потом, что раньше жизнь была медленная.

Улыбчивая француженка — стюардесса принесла мне коньяк. В соседнем кресле попутчика не было.

Я сбежал не просто так. Я сбежал от Катарины Уфельхайм. Она всю жизнь прожила в атмосфере поклонения и обожания, на светлой стороне жизни. И вдруг — стрельба, трупы, смертельная опасность. Она в шоке, и ее на мне переклинило. Я про это слышал, читал, да и видел лично. Как и то, что ничем хорошим это не кончается.

В двадцать первом веке, с ней уже беседовали бы психологи. При всей моей нелюбви к ним, они, в такого рода ситуациях, реально помогают.

Я хочу Катарину, и даже очень. Но получить ее вот так- это просто нечестно. Что то типо, напоить телку силой до бессознанки, и трахнуть. Фу… Она сейчас совершенно не в себе. И кончится это все, в лучшем случае отторжением. Вот придет в себя, тогда посмотрим.

А еще мне нужно остановится в бесконечном забеге, что начался три месяца назад в Паттайе. Остаться, хотя бы ненадолго, наедине с собой — тоже полезно.

Заодно, хорошо подумать, что бы такого сделать, что бы народу в России полегче жилось. Если повезет — попробую забабхать автозавод. И пусть кто то только вякнет, что я ни фига не понимаю в народных чаяньях…

Долгое время я с тоской, но искренне, считал что я — не народ. Вот мент какой, больной на всю голову, или вахтер, презирающий все живое… вот они- народ. А я- нет.

В конце нулевых, мой хороший приятель попросил меня дать работу его знакомому. Я тогда не стал вникать в причины. Подумал, что услуга пустяшная, а просит хороший человек. Чего не помочь?

Нанятый мной парень мне рассказал, что вообще-то он, писатель — патриот. Ещё я узнал, что социализм — это то, о чем мечтает Россия. Что настоящий патриот ненавидит ельцинское гавно, и всех этих чубайсов. И что народ, однажды, всех капиталистов свергнет.

Ну, то есть, чувак пришел к капиталисту. За Христа ради напросился в работники, юзает в свою пользу его компы и тырнет- трафик задаром. И рассказывает этому капиталисту, что этот капиталист обворовывают народ. Его начальник, впрочем, мне на него не жаловался, ну я и думал — пусть его.

Он, вызывая некоторое недоумение, меня изрядно смешил. Но я всерьез думал, что вот это и есть народ. Пока не начались все эти белоленточники и митинги на Болотной.

Там, тоже от имени народа, на всю страну орали про «жулики и воры». А мне было банально некогда разбираться.

Я, помнится, подумал что в России херовая светская журналистика. Потому что основные протестные тезисы напоминали светскую хронику. У того — дом вот там, и яхта вот там. И собак он возит личным самолетом. А этот — поужинал за десятку тысяч баксов! Долой!

Было очевидно, что вожди этой движухи хотят все это себе. Но, в отличие от меня, даже не понимают, как все это можно получить. И поэтому готовы жечь каленым железом, сажать и конфисковывать, под разговоры о демократии и свободе.

Вот тогда то я и понял, что вот эти все крикливые пиздоболы, и как бы патриоты, и как бы либералы — ничем друг от друга не отличаются. И вовсе не народ. Просто внаглую этим народом прикрываются.

Заодно вспомнил друзей- приятелей, и в Сибири, и на северах, и на Урале с Камчаткой. Вовсе не богачей, и совсем не топ- менеджеров. И понял, что в отличние от всех этих сталинососов, и навальнодрочеров, они живут с достоинством.

Жизнь у русского народа, и у меня тоже, разная. Зачастую тяжелая. Но мы не придумываем себе оправданий. А просто живем, и не ищем виноватых. Я, всегда точно знал, что сам в своих бедах и виноват. Не подумал, не учел, упустил, поленился. Ну и че теперь, на посторонних кивать?

История с русским патриотом — писателем, помощником менеджера в моей конторе, закончилась смешно. Ко мне пришла новая девушка — секретарь. Предыдущая вышла замуж, рекрутеры прислали новую. И писатель воспылал.

Сделал несколько заходов, но получил отлуп. И тогда он, по простому, пришел к занятому мне, и сообщил, что она шлюха, стерва и вообще. И что — или я ее увольняю, или он уходит. Был вечер, у меня разрывался тремя входящими телефон, я махнул ему рукой, типо, пошёл нахер отсюда.

Он позвонил с утра, и поинтересовался, уволил ли я уже Анечку. Я сообщил ему, что уволил его. Тут же, пока не забыл, позвонил в кадры и попросил все оформить. И выкинул все это из головы.

Спустя несколько месяцев, он прислал мне в подарок свою книжку. Про то, как русская комсомолка — диверсантка Ирина Родина, сражалась за Родину. Я в ней был выведен как противный бизнесмен, заслуживающий линчевания, и народной ненависти.*

Я снова посмеялся, и даже немного позавидовал ему. У меня вот, все просто. Сделал — получи. Не получил — значит плохо делал. А у него — ну какая красота! Многовековые интриги Запада, МВФ и ФРС, Босфор и Дарданеллы, окна Овертона, углеводороды и национальная идея. Всё это приправлено Ротшильдами и масонами, и разогрето одобрением в телевизоре. Взболтать, но не смешивать. А то что девки не дают, это не потому, что живет с мамой. Англичанка гадит.

Поэтому, нужно страну обнести колючей проволокой, и поставить охрану с собаками. Патриоты надеются попасть если не в охранники, то в собаки.

Продав бизнес в двадцатом году, и, по сути, выйдя на пенсию, я с оторопью наблюдал происходящее. Пока не объявили мобилизацию. И вот тогда-то я все понял.

В России конца нулевых, семь миллионов людей в погонах. А воевать некому. Потому что все эти, в погонах, должны на местах присматривать за народом. Вот тут — то я окончательно осознал, что я и есть народ. А эти все — преходящая пена. Так что уж чего народу нужно, я понимаю.

В общем, я отрубился в самолетном кресле, и проснулся лишь перед посадкой. Успел, правда, сходить умыться. Лицо в зеркале не выглядело лицом здоровяка. Но и не было физиономией умирающего. Поскольку ничего не болело, хоть и чувствовалось, решил, что выздоровление идет нормально. Успел перед посадкой махнуть коньяку. Подумал, что настроение- отражение физического состояния. Поспал, и сразу стало плевать на сложности и нюансы.

В аэропорту было полно негров, арабов, и других нефранцузов. Да и рейсы, что объявлялись, пока я брел к выходу- Джибути, Касабланка, Дар — эс — Салам… Плюс влажный морской воздух, и ослепительное солнце. Легкий ветерок дохнул в лицо непередаваемой смесью араматов и запахов.

Одна из национальных французских забава — плакаты. Французы их любят истово и искренне. Я привык, что повсюду во Франции, глаза натыкаются не только на рекламу, но и сообщения про недалеко мэрия, или только здесь самый чистый воздух, или про то, что века здесь не властны.

Лишь случайно, среди всей это пестроты, я увидел табличку- указатель, Рент Кар. И подумал, а почему нет?

Рассказы приезжих про французский гонор, не отражают сути. Галлы не заносчивые, а своеобразные. Чувак, занятый арендой машин, был недоволен не мной. Мне он был рад. Но я разглядел на столе поодаль свежий багет, баночку с тапинадой, кусок сыра-бри, и бутылку вина. Любой, отвлекающий француза от этого, воспринимается, как минимум, с досадой. И дело не в вине. Стаканчик в любое время- здесь дело обычное. Дело в том, что если во Франции и есть святыни, то еда — в первой тройке.

Это, впрочем, не помешало мне слегка разозлиться. Потому что на парковке стояло десятка три самых разных авто, и было очевидно, что арендодатели не напрягаются. Тем более, что я не хотел себе пафосный новый Ситроен DS, я не хотел унылый Рено. Я хотел чего-нибудь совсем простого и неброского. А это, с точки зрения хозяина авторента, могло подождать. И получилось смешно.

— Мсье — заявил он мне — приходите через час, и мы подберем вам что-нибудь по вкусу.

— Чего тянуть? — ответил я, сообразив, что он намерен завтракать, а не маяться ерундой — я беру вот этот вихикл.

И показал на стоящий у входа старенький Ситроен Де Шво. То, что надо.

— Это машина не сдается. Это мой автомобиль — с достоинством ответил хозяин авто в аренду.

— Значит, я его покупаю — я совсем разозлился. Вот чего проще, дай мне тачку, и наслаждайся едой!

— Не продается!

— Все продается, назовите цену.

Француз с веселым интересом посмотрел на меня:

— Пол- миллиона франков!

— Сколько?! — сначала я окуел, а потом вспомнил, что только что была денежная реформа. И он, скорее всего, имеет ввиду старые франки. Но все равно, тачка, лет пяти возрастом… мы оба задумчиво посмотрели на банальный, голубой, кое-где помятый Ситроен.

— Хорошо! — согласился он — четверть миллиона, и это последняя цена.

К этому моменту, мы оба уже сидели за столом на улице, у вход в офис. Рюкзак я бросил в ногах. Наклонился, достал из рюкзака Вальтер, и папку со своими документами. Положил это все на стол, и достал пачку стодолларовых банкнот. Француз изучил получившийся натюрморт, и задумчиво сказал:

— Сто восемьдесят тысяч.

Я сунул ему триста пятьдесят долларов, и спустя пять минут затормозил у выезда на шоссе. С этими курсами валют… В Париже, все уже живут с новым франком. Официальный курс- пятерка за доллар. Реальный — где то шесть франков за бакс. А здесь, народ еще ходит с пачками старых купюр.

Тем не менее, я, стоя на светофоре, думал, куда же податься. Изначально, узнав про Марсель, я подумал про Ментону. А чего нет? Кот-д — Азур, море, граница с Италией. Да и Айрин просила. Но потом сообразил. Они меня там уже завтра найдут. А хотелось побыть одному. И я, дождавшись зеленого, свернул налево, в сторону Авиньона и Бордо, уезжая от моря.

Наруливая по Национальному шоссе 113, я чувствовал себя сбежавшим с уроков школьником. Весна в Марселе уже вполне настоящая. На улице, градусов двадцать, на солнце. Живописная дорога окружена уже зелеными деревьями, справа иногда виднеется река.

Ситрен Де Шво, автомобиль выдающийся. Куча нелепых и обидных событий, сделали символом эпохи Фольскваген Жук, а не эту машину. Как по мне, Де Шво- лучше. Удобнее, практичнее, надежнее, лучше управляется. А что до скорости- так мне, в моем состоянии, и не нужно.

В общем, больше часа я просто отдыхал, даже ни о чем особо не задумываясь. Пока справа не мелькнула табличка Кавайон 10 км. Я съехал на обочину, и достал дорожную карту, что подарил мне смешной француз- владелец Ситроена.

Тут я сообразил, что нахожусь в самом исконном Провансе. В будущем, я про Прованс много читал, да и все эти кино- «Сто дней в Провансе», «Хороший Год», «Убийственное Лето». И я решил, что сам бог велел мне спрятаться где-нибудь в горах.

Поэтому я свернул на мост через реку Буше-Де — Рон, в Кавайон. Проехав небольшой, обаятельный городок насквозь, я двинул к синеющим на востоке горам. Решил, что буду ехать, пока хватит сил, или бензина. А там, где-нибудь заночую.

Мимо уютных и живописных деревушек. Мимо бесконечных виноградников. Мимо зацветающих грядок с фиолетовой лавандой. Доехал до предгорий горного хребта и двинул по горной дороге.

Не альпийские серпантины, конечно. Но и машина не Порше-Карера. Проехав какие то полуразрушенные замки, какие то горные поселки, с роскошными видами, открывающимися то тут то там, я почувствовал себя неважно.

К счастью, мелькнула табличка Ребюйон. Спустя пару минут, я, поднявшись еще в гору, въехал на главную деревенскую площадь. Остановился у небольшого дома, с кафе. Вылез из машины, и зашел в прохладный зал.

Разнокалиберные деревянные стулья. Потертые столешницы. Вкусные запахи. Молодая, уже загорелая девчонка за стойкой.

— Бонжур, мадемуазель. Я хочу пообедать. И не подскажете, где у вас можно остановиться на пару дней?

Глава 37

Обед во Франции это вам не то. Всякая ерунда, типо революций, войн, и кризисов, могут подождать, когда на стол, где уже стоит литровая бутыль с водой, последовательно, ставиться — литровая бутыль местного розового вина, багет титанических размеров из собственной печи, блюдо нарезанной сыровяленой колбасы с корнишонами, тазик салата, пяток маленьких пицц, тапинада, сыры, жареное мясо, пирог с вишней.

Кафе, возле которого я приткнул машину, называется «Панорама», в смысле «Le Рaysage». Девица за стойкой, на мою просьбу обеда и помочь с ночлегом, сказала — бон, налила мне стаканчик «Рикара», и указала на широкую, панорамную, остекленную дверь с другой стороны стойки.

Недоумение прошло, стоило мне выйти на большую, уставленную столиками террасу. Террасса была устроена на хоть и пологом, но достаточно крутом склоне холма, на который я только что въехал. С нее открывался вид на большую долину, расчерченную виноградниками, дорогами, деревушками, и рощами, переходящими в лес на склонах гор напротив. Вид с террасы завораживал.

На террасе сидели, видимо, местные жители. Потому что гул голосов на мгновение стих, и я почувствовал направленные на меня взгляды. Усевшись за столик в сторонке, долил воды в стакан и стал наблюдать, как мутнеет напиток. Гул возобновился.

Девица, спустя совсем немного, стала метать на стол, тараторя без остановки. О том, что раз вы не сделали заказ, мама решила вас накормить как простого работника. Сейчас она сделает для вас мясо, и придет обсудить ночлег.

Уже на пицце я попробовал остановить конвейер еды. Но девица была такая прехорошенькая, с красивыми, загорелыми ногами под легкой юбочкой. Так мило обижалась, подливая мне в стакан вина, что я себе пересиливал, и заталкивал очередной разносол.

Впрочем, все было так вкусно. Вино было такое легкое, и праздничное, что, несмотря на панику, я продолжал работать ножом и вилкой, сам не замечая, как ем все новые и новые куски. Когда я приступил к пирогу, меня почтила мадам. Глянув на нее я понял, кем станет хорошенькая девица через двадцать лет. Крупной теткой с золотым зубом, и жидкими усиками.

Налив себе вина в стакан, что принесла с собой, мадам рассказала. Что местная гостиница откроется только в мае. Но мсье не останется на улице! У них, за кухней, есть небольшая комната, которую мне готовы сдать. С завтраком-обедом-ужином, сто франков.

Кажется, я разочаровал мадам, не став торговаться. Посетовал лишь, что не поменял в аэропорту доллары. Но это оказалось нестрашно. Бон, ответила мадам, принимая сотку, я как раз поеду в Апт, заодно разменяю. А я почувствовал, что меня неудержимо клонит в сон. И попросил показать мне мою комнату.

Проходя в обратном направлении за девицей, и разглядывая ее со спины, я вспомнил Хофмана. Не так уж он не прав, с его утверждением, что моногамия жива пока мы изменяем. Комната оказалась маленькой. Односпальная кровать, и стул — это все, что в нее поместилось. Лампа, с жестяным абажуром, под потолком. И все. Девица распахнула ставни в окне, с видом на ту же долину. Кивнул, и пошел к авто, за своими вещами. Рюкзак так и лежал в незапертой машине, на заднем сидении. Поодаль, в кружевной тени еще только зеленеющих деревьев, несколько пожилых дедов играли в петанк. Их азартные возгласы нарушали сонную тишину. Вернувшись в комнату, едва нашел силы раздеться. Отрубаясь, успел подумать, что ничего удивительного, словив пулю чуть больше суток назад.

Проснулся я, от солнечных лучей, бьющих в лицо. Судя по ним, я проспал с обеда до утра. Глянув на часы, понял, что так и есть. Без двадцати шесть утра.

В своем паническом бегстве я ни о чем не думал. Наверное, у меня тоже шок. Ругательски себя ругая, стянул футболку, и посмотрел на бинты. Как и следовало ожидать, слева багровело пятно. Уселся, и тихо матерясь, начал разматывать, по-немецки тщательно сделанную повязку.

Все оказалось вовсе не страшно. Отек спал, раны подживают, слегка сочась сукровицей, что оставила так разозлившее меня пятно. Бросил бинты на стул, вспомная, что проезжал в одной из деревень мимо аптеки. Прикинул, что под курткой никто ничего не заметит.

Но тут открылась дверь и в комнату засунулась давешняя девица. Щурясь из полутемного коридора, она, разглядев, что я сижу на кровати, начала тараторить заранее, видимо, заготовленную речь:

— Мьсе, вы так долго спите, что мама волнуется, и послал меня… — тут она разглядела меня, с раной в боку, окровавленные бинты, и воскликнула- Ой!

Захлопнула дверь, и я услышал топот удаляющихся ног. Кажется, у меня проблемы. Не успел я встать, и натянуть штаны, раздались тяжелые шаги командора. Снова без всякого стука распахнулась дверь, и в комнату ступила мадам. По хозяйски повернула меня к свету, и воскликнула — О-ля-ля! После этого начала говорить, ни на секунду не замолкая.

Это пулевое ранение, мсье, я-то в этом понимаю. Раздались какие-то команды, в результате которых ее дочка унеслась, и спустя пару мгновений опять возникла с тазиком воды, марлей, ватой, какими — то бутылками, и пластырем в зубах. Я был усажен и мадам начала, весьма квалифицированно, мои раны обрабатывать. Рассказывая мне, что она одно время была сестрой милосердия в Кавайоне, пока не вышла замуж. И вам не о чем беспокоиться, мсье, из Рубийона еще никого не сдавали жандармам. Тут она наклонилась, и обнюхала мои раны. Все нормально мсье, заживает отлично!

В общем, спутя минут пять я уже был с двумя марлевыми заплатками, приклеенными, к ранам, и уверением, что все нормально, через неделю можно будет работать.

— Мадам — наконец то вклинился я — вы не представляете как я вам признателен. Уверяю, я щедро вас отблагодарю!

— Без сомнения, мсье! Я обязательно включу все в окончательный расчет. Сейчас ступайте на террасу, я подам вам кофе.

На террасе было пусто, лишь за столиком у двери сидел какой — то француз. Он оказался хозяином кафе, и виноградников, на которых сейчас работал с утра до позднего вечера. Зовут Жак Лежен. Услышав имя, я засмеялся. Честно сказал, что боялся, что так и не услышу во Франции имя Жак. Рассказал, что я- Питер Грин. Путешествую по Провансу.

— Англичанин?

— Американец.

— Слава Богу. Эти дикари, с острова за Ла Маншем…

Мадам принесла кофе. Следом пришла дочка с блюдом. Я все больше понимаю притчу про Гаргантьюа. На блюде лажало то, что она назвала бутербродами. Половинки циклопического багета, уложенные колбасой, корнишонами, зеленью, и еще чем то. В студенчестве, я бы одним таким бутером питался пару дней в трехразовом режиме.

Жену Жака зовут Жульет. Их дочку зовут Франсин. Рекомендую присмотреться к недвижимости в этих местах, мсье Питер. Все больше парижан избегают Ницы с Сен-Тропе, и покупают дома здесь, на склонах Люберона. Какие то исследователи выяснили, что в августе, каждую минуту пять тысяч человек одновременно делают в море пи-пи.

С этим душераздирающим сообщением он ушел трудиться на винограднике. Я услышал как от дома отъехала машина. А мадам Жульет предложила мне завтрак. Максимально твердо отказался и попросил еще кофе.

Она принесла кофе, и принялась снимать стулья со столов, протирать их, готовить кафе к посетителям. При этом уже привычно незамолкала. Я узнал, что насчёт недвижимости лучше поговорить с нашим мэром. Он местный булочник, днём не сильно занят, может что то порекомендовать. Или поехать в Апт, там есть агентство недвижимости. Вам все равно лучше съездить туда, показаться врачу. Заодно и узнаете. Насчет врача не беспокойтесь, я дам вам к нему записку. Никто никому.

Я курил утреннюю сигарету, смотрел на освещенную солнцем долину. Размышлял что, судя по восхищенным взглядам Франсин, меня приняли за марсельского бандита, сбежавшего после перестрелки. А мадам, тем временем, перешла к анализу местного рынка недвижимости и оценки его инвестиционной привлекательности с точки зрения моральных качеств местных жителей. Потому что не так важен дом, как соседи.

Глядя на долину внизу, я грелся в лучах утреннего солнца, и сонное оцепенение охватывало меня. Кажется, я даже задремал. Очнулся лишь на грохот стульев. Бригада каких то рабочих зашла позавтракать. Сбросил с себя истому, встряхнулся и пошёл на кухню.

— Мадам Жульет! Я поживу у вас несколько дней? И, вы обещали мне записку, для доктора, в Апте…

Три дня спустя я съехал. Мало того, что моя комната не запирается. Но в первый же полдень, вернувшись из Апта, я запарковал свой авто у велосипеда, прислоненного к стене кафе.

Велосипедисты здесь дело обычное. Все, от солидных матрон до древних дедов, бодро крутят педали, не глядя, едут они под гору, или наоборот.

Но войдя в кафе, я увидел жандарма у стойки. Молодой полицейский любезничал с Франсин, несмотря на ее очевидную холодноватость. Он наградил меня специальным полицейским взглядом, что видит преступность насквозь.

А местная публика, что тусовалась в кафе вечерами, взглядами давала мне понять, что не ссы парень, своих не сдаем.

Надо полагать Франсин совершенно никому в деревне не сказала, что у них в кладовке прячется раненый грабитель. Потому что мадам Жульет, конечно же, никому кроме двух — трёх ближайших подруг, обо мне не рассказывала.

Я пытался объяснить девчонке, что вовсе не преступник. Но она восторженно-заговорщицки щурилась, и, кажется, даже меня не слушала.

Было очевидно, что в этой головке уже крутится картинка. Как мы с ней, весело отстреливаясь от жандармов, мчим на моем Ситроене в неведомые земли и дальнюю даль. То есть в Лион, что аж в двухстах километрах, или даже сказочный Париж. И это прекрасно, за исключением одной детали. У меня, в общем то, роль даже не обольстителя, а транспортного средства. Юным девушкам нравится представлять себя роковой
преступницей, я лишь удачный повод.

Времена, когда добрая четверть бюджета Франции будет формироваться туристами, еще не настали. А в Провансе о такой возможности еще даже подозревают. Поэтому ничего удивительного, что молодой полицейский уселся ко мне за столик во время ланча. И строго предупредил, что б без баловства тут. А я заверил, что ни-ни. Мы друг друга отлично поняли. Хотя я внутренне ржал изо всех сил. Ибо подтекст предполагал, что я не пристаю к Франсин, а жандарм Бруно Лансенс не выясняет, в розыске я, или нет.

Но я решил не проверять, как поведу себя, если в постель ко мне залезет красотка. И так понятно, как. А тут еще, и чувствовал я себя отлично. И дверь изнутри не запирается.

Доктор в городишке Апт, осмотрев меня, заявил что все нормально. Вам пока не стоит играть в шары, и увлекаться велосипедом. Покажитесь через недельку. Заодно, я заехал в агентство недвижимости.

Сейчас жилье в Провансе стоит смешных денег. То, что через пятьдесят лет будет продаваться не меньше чем за миллион евро, можно запросто купить за пару тысяч долларов. Немного вложений, и вуаля! Прекрасное место отдохновения от суеты.

В агентстве недвижимости со мной были любезны. Пожилой владелец подробно рассказал, что и где продается. И вручил карту с объектами недвижимости à vendre в округе. Я не то что бы приехал за недвижимостью. Но безвылазно сидеть в небольшой деревне было скучно. А осмотр недвижимости, отличный повод поездить по округе.

Правда, я быстро решил, что дом купить все же стоит. И даже, почти сразу его выбрал. Сгонял еще в пару мест, но убедился, что лучше все равно не найду.

На том же склоне, что и кафе «Le Рaysage», лишь километром севернее, продавался прекрасный, большой дом. Возвращаясь из Апта в деревню, я, не доехав, свернул между двух столбов, на которых когда-то висели ворота. Проехав небольшой аллейкой уже взрослых вязов, я запарковался у типичного провансальского дома. Из местного желтоватого камня, под черепичной крышей.

Обойдя дом, я даже остановился на мгновение. С другой стороны открывался вид на долину. На площадке поодаль устроен бассейн. Крытая все той же черепицей терраса. Высокие и широкие панорамные двери — окна позволяли выйти на террасу прямо из кухни, или других комнат. Судя по каменному столу и стоящим вдоль стенки стульям, здесь вкушают ужин, любуясь долиной и горным склоном напротив.

По множеству признаков было заметно, что дом давно нежилой. Запыленные окна. Заросший какой то гадостью бассейн. Не выметанные с террасы желтые листья. Но было видно, что за домом все-же присматривают. Слева зеленела дубовая роща, и открывался вид на Рубийон. Справа — вершина холма, заросшая средиземноморской сосной, что называют пинеда.

Уселся на стоящий на солнышке деревянный лежак, достал сигареты и закурил. Еще раз огляделся. Нужно бы посмотреть, что там внутри. В окна было видно, что мебель в наличии. Но неплохо бы оценить. Подумал, что завтра приеду сюда с хозяином агенства недвижимости. И собрался было уже возвращаться к авто. Но тут услышал звук колокольчика, откуда то слева.

На площадку перед домом из дубовой рощи выбежала собака. С колокольчиком. Как я понял — дартхар. И, не приближаясь, принялась меня облаивать. Спустя пару минут по тропе из рощи вышел мужик в типично провансальских синих штанах, клетчатой рубахе, жилете и резиновых сапогах. На плече у него висела двустволка. На поводу он вел осла.

Оказался сосед. Зовут Мишель Лакан. Местный фермер, но, за небольшие деньги, присматривает за домом. Я уже привык, что сдержанная почти надменность жителей Прованса, очень быстро сменяется доброжелательной говорливостью, если не сказать болтливостью.

И я узнал, что он, вообще-то, ходил охотиться на кабана, что повадился на тыквенное поле. Для этого и бубенчик на собаке. Чтоб не выпалить по ошибке. Но услышав авто, поспешил предупредить, что это частный дом. Это дом мсье Берту. Выходца из этих мест. Важного господина, что перебрался в Париж. Но он пару лет назад помер. А его жена — парижанка. Выразительная гримаса, в смысле что она понимает в жизни. Теперь дом продается.

Я пояснил, что намерен посмотреть, да и купить этот дом. Он мне может про него что-то рассказать?

Лакан пожал плечами, и сказал:

— В доме есть отопление — и значительно на меня посмотрел.

Видимо, это означает немыслимую крутизну. Но не успел я уточнить детали, как он сказал, что у него есть ключи, что бы показывать дом покупателям. Сейчас, мсье, я отведу собаку и осла, и вернусь. Пса зовут До-До. А осла- Илли.

Внутри дом мне понравился еще больше. Метровые стены, старинная деревянная мебель, полы из широченных дубовых досок. Чугунные батареи. Несколько каминов. Один на кухне. И, восхитивший меня огромный двухдверный холодильник, облицованный снаружи кафельной пликткой. В кабинете большая библиотека. Работающий телефон.

Короче, на следующий день я выписал чек главе агентства недвижимости. Но это вам не Америка, мистер Грин. Спустя день, сделка была оформлена нотариусом. И, хотя я и переехал в дом, потом еще больше недели я подтаскивал и добывал для нотариуса разные документы. Ради которых, мне даже пришлось позвонить в НьюЙорк, мистеру Этьену Мале. Попросить изготовить мне левых, но совсем как настоящие счетов, и прочих справок, и срочно отправить в город Кавайон во Франции. И, Ти, никто не знает, что я тебе звонил, договорились? Тебя как подстрелили, Грин, ты решил ото всех прятаться? Я решил от вас всех отдохнуть.

Мотаясь между Аптом, Рубийоном, ЛаКостом, и Кавайоном, я понял несколько, в сущности, простых вещей. Во первых я — здоров. Рана ощущалась, но и только. Отверстия, зашитые в больнице — зажили, и с каждым днем я чувствовал себя все увереннее. Во-вторых, меня совершенно очаровал Прованс, с этими смешными французами, помешанными на еде, и болтовне. В третьих, я ел столько, что и представить не мог, а пил вина еще больше. Но не только не полнел, но и почти не пьянел. Разве что вечерами, cидя в деревенcком кафе, и скушав пяток рюмок marc. Но даже тогда не ощущал никакого похмелья.

Лакан, что помогал мне разобраться с домом и его устройством, заявил мне, что это свойство местного воздуха, который целебнее чем где-либо. Все это мы с ним обсуждали за бутылкой прошлогоднего вина, наблюдая, как чистят бассейн.

А тут выяснилось, что я упустил важную деталь. То есть для меня это-ерунда. А вот местная общественность слегка напряглась. Оказывается, дом был самым дорогим в округе не потому, что он был хорош. Вместе с ним продавались пять гектаров виноградников. Ставших тоже моими. Их уже лет двадцать арендовала у бывшего владельца местная коммуна. И ко мне пришла делегация.

Слава богу, я подавил в себе русское — да пользуйтесь задаром. Боюсь, меня бы никто не понял. И я, три дня, с главой коммуны скрупулёзно, изучал отчетность, и заключал соглашение. Подписание которого, община отметила все в том же кафе. Меня потрясло то, что поупка мной дома, ничуть не изменила ко мне отношения. Просто я из недотепы грабителя, что подстрелили на деле, перешел в статус удачливого бандита, что мудро вкладывает награбленное.

Деньги там, мне причитались небольшие. И часть аренды оплачивали вином. Которое мы частенько попивали с Лаканом, и другими, иногда забредавшими соседями. Предложить стаканчик-это общее местное правило.

В общем, голова моя совершенно очистилась от тревог, и я впал в какую-то даже медитативную созерцательность. Жадно поглощая окружающие краски, запахи, и приметы быта.

Параллельно, где то в подсознании, крутились мысли о том, что и как нужно сделать, что бы сделать жизнь в России — лучше. Неплохо бы как- ни будь не допустить холодной войны. Ясно, что мне это не сдюжить. Но попробовать-то можно? Как оно не сложиться, но тусовка будет эпохальная.

Я по всякому крутил в голове известные факты, слухи, и собственные возможности. Пока ясного понимания что и как делать, не было. Так, одни наметки.

На фоне этого, пришедший ко мне Лаком, сообщивший, что погода испортится, меня не особо впечатлил. Но он, налив второй стакан, сказал, что если просто дождь, то да. Ерунда. Но если мистраль, то все. Давай принесем и сложим дров у каминов, и вообще, будь готов пару дней не выходить из дома. Я сейчас включу автоматику отопительного котла.

Но даже когда с неба грюкнуло, вдарило, и упала стена воды, я не особо впечатлился. И даже когда отключилось электричество, я просто развел камины, зажег свечи и продолжил читать «Опыты» Монтеня. Тем более, что появившийся из дождя Лакан запустил генератор. Но на третий день, я занервничал. Потому что сначала кончился бензин в генераторе. Выключился котел. Вода из бассейна начала изображать водопад с террасы. Я поклялся себе, что первое, что сделаю после дождя- это куплю дождевик и резиновые сапоги в деревенской лавке.

Глядя на бушующее торжество весны, я никогда не думал, что дожди здесь похожи на катаклизм.

Мишель Лаком, появившись солнечным, ярким, теплым, следующим утром, успокоил. То есть наоборот. Это был дождь, Питер. Но теперь нужно ждать мистраль. Электричество к вечеру починят. Да и телефон тоже. Но я тебе советую прямо сейчас съездить в Менерб, и договориться что тебе привезут мазут для котла, и бензин для генератора. Эта сторона местной жизни мной еще была не охвачена. Но я решил не отступать от данных себе обещаний.

Мы договорились, что Мишель едет на моем Ситроене за мазутом. А я беру у него осла, и еду на нем в деревню за одеждой и сапогами.

Полное имя осла- Иммануил. А пса- Альфредо. Но в Провансе имена сокращают самым диким образом. И поэтому осел- Илли. А пес До-До. Лаком оседлал и взнуздал осла, и мы разъехались в разные стороны.

Я не заметил особого упрямства у ишака, что безропотно тащил меня на себе в гору по грязи. Под палящими лучами солнца, между деревьями стоял пар, и все прямо на глазах сохло.

Въехав на главную деревенскую площадь, я увидел привычный рынок, что устраивали селяне, торгуя самым необходимым, и продуктами. И жандарма Бруно Лансенса, что, видимо наблюдаюл за порядком. Естественно, он тоже меня увидел. Верхом на осле:

— Мистер, Грин! — он холодно официален. Ну не виноват я, что эта вертихвостка с ним не любезна!

— Привет, мсье Лансенс. — я слез с осла. Потому что все ж натер седлом задницу.

— И как это понимать? — докапывается что ли?

— Американская кавалерия входит во Францию, мсье.

Тут осел Иммануил, выпустил, словно скрытое орудие, член и поссал на землю, устроив приличную лужу. Жандарм на меня с интересом уставился:

— Вполне можно трактовать как нарушение общественного порядка, мистер Грин.

— Послушайте, жандарм. Вам придется доказать, что я подал ослу тайный знак это сделать.

Пока мы с ним препирались, был слышан автомобиль, что ехал в гору, то есть на площадь. А потом этот авто остановился у меня за спиной. По изменившемуся взгляду полицейского, я понял, что это стоит увидеть, и обернулся.

На площадь въехал роскошный красный кабриолет Мерседес 190SL, который, кажется, еще даже не продается. С немецкими номерами, и Катариной Уфельхайм, что вылезла из за руля. Уловив поначалу, лишь что под сердце стукнуло привычным восхищением, разглядел. На Кэт, какие то ботночки, серые фланелевые брюки, синий свитер, и сама она растрепаная. Ясное дело, неброский специальный наряд для поездок в красном кабриолете по Провансу. Потому что, если по Ломбардии, то конечно же другой наряд!

— Значит — сказал я — сбежала из Мюнхена, Кэт?

— Ты первый начал — насупилась она, потом перевела взгляд на Лансенса — мсье, он очень провинился, или если я вас попрошу, вы сможете его отпустить?

Я тоже обернулся:

— Бруно, не в службу а в дружбу — я сунул ему в руку поводья ослиной уздечки — попроси кого — нибудь отвести его к Лакому. Мне нужно срочно переговорить с мадемуазель Уфельхайм.

Потом взял ее за руку, посадил на пассажирское место, сел за руль, и мы уехали.

Послесловие

Этот отрывок вы прочли бесплатно благодаря Телеграм каналу Red Polar Fox.


Если вам понравилось произведение, вы можете поддержать автора подпиской, наградой или лайком.

Страница книги: Правила отхода



Оглавление

  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Глава 18
  • Глава 19
  • Глава 20
  • Глава 21
  • Глава 22
  • Глава 23
  • Глава 24
  • Глава 25
  • Глава 26
  • Глава 27
  • Глава 28
  • Глава 29
  • Глава 30
  • Глава 31
  • Глава 32
  • Глава 33
  • Глава 34
  • Глава 35
  • Глава 36
  • Глава 37
  • Послесловие