Чужая война [Letroz] (fb2) читать онлайн

Чужая война

АКТ I — В ЧУЖОЙ ГОЛОВЕ

Жизнь сходит с рельс всегда по-разному. Кто-то из классиков говорил, что счастливые люди все одинаковы, а несчастен каждый по-своему. Этот уникальный во всех отношениях путь и принято называть судьбой.

Обычный, серый день

Казалось, с каждым моим шагом туман становился только гуще и холоднее. То и дело из его глубин, сокрытых от меня белесой дымкой, доносились разнообразные звуки: клёкот птиц, чьё-то мелодичное пение, сигналы автомобилей, звон ударов металла о металл, хлопки ружей. Постоянно рядом мелькали расплывчатые силуэты. Казалось, что они очень близко, буквально руку протяни, но сколько к ним ни иди — не приблизишься ни на метр. Всё смешалось в этом проклятом месте: прошлое, настоящее, будущее, никогда не случившееся.

— Рейланд Рор, ты трус и негодяй! — донёсся до меня полной ненависти крик.

Рефлекторно, повинуясь чуждой мне привычке, я повернулся в его сторону, не зная зачем и почему. Кричал один из силуэтов, вроде как женский, но чего-то большего туман не позволил разглядеть. Голос же оказался для меня полностью незнакомым.

Мои ноги сами двинулись в направлении голоса, но раздался другой, куда более мне знакомый и назвавший моё имя:

— Ота Кохэку, будьте, пожалуйста, внимательнее.

Странное видение сразу сгинуло, словно его и не было, выскользнув из моей памяти, будто мокрое мыло в душе, оставив после себя лишь чувство потери и странную растерянность.

Вокруг снова был кабинет с прозрачными стенами, серыми скучными лицами других собравшихся и длинным столом, за которым мы все вместе сидели. Перед нами выступал толстый низкий человек с красным лицом и бегающими глазками патологического лжеца — мой начальник, мистер Хэндо.

Я недоумённо огляделся, пытаясь понять две вещи: что меня сюда привело и почему так нестерпимо хочется спать.

«Собрание. Планы», — услужливо подсказала память.

Точно! «Планы» — вот почему мне так хотелось спать. Хэндо был не просто ужасным рассказчиком, он умудрялся усыплять аудиторию, одновременно с этим вызывая патологическое недоверие к своим словам. Талант, а не человек!

Впрочем, судя по его ещё сильнее обычного раскрасневшемуся лицу с испаринами от пота, сам он в свой рассказ верил, хоть и не без напряжения всех своих двух извилин. К огорчению Хэндо, лица других собравшихся — моих коллег, чьи имена давно уже утратили для меня всякий смысл — отчётливо говорили, что и в этом он одинок.

— Поэтому если возражений нет, можете быть свободны, — нервно потирая ручки, закончил Хэндо.

Разумеется, возражений не нашлось. Кому в здравом уме придёт затягивать и без того затянувшееся мероприятие? Рабочий день никто не отменял, как и план продаж. Именно поэтому я и остался в кабинете — мне было плевать и на первое, и на второе. Мне оставалось лишь терпеливо, с невозмутимым лицом дождаться, пока все выйдут.

В лицах проходивших мимо сотрудников мне виделось собственное отражение: двадцать с чем-то там лет; телосложение уставшей от жизни вешалки; унылая офисная одежда, удобная лишь в тех случаях, когда возникает вопрос, куда повесить бейджик. От всех них я отличался тем, что у меня-то были талант и харизма, спасшие мою карьеру от застревания в вечной середине карьерной лестницы, где за каждым шагом вперёд неизменно следует шаг назад.

В мою сторону кидали многозначительные взгляды, иногда даже сочувственные, хотя это точно было лишним. Я ни в чём не провинился, а даже если бы так и было, моей практически безупречной репутации хватило бы на пару крупных жертвоприношений и ещё на десяток поменьше. К слову, она, репутация в смысле, была совсем неподалёку — в соседнем кабинете, покрывала стены различными табличками свидетельствующими о том, какой я отличный сотрудник. То были невероятно престижные награды, такие как сотрудник месяца, работник года или лучший офисный сотрудник 201Х года. Глядя на них, я задавался всего одним вопросом: «почему про столь замечательного человека ещё не рассказывают по телевизору?».

Пока мистер Хэндо разбирался со своей секретаршей по какому-то вопросу, я взглянул на свой бейджик. Иногда жизнь проносилась мимо меня на такой скорости, что приходилось напоминать себе собственное имя.

Тут, впрочем, было без изменений. Звали меня всё так же: Ота Кохэку. Следом шла должность, и она тоже, к сожалению, а может, и к лучшему, пока не изменилась: руководитель отдела маркетинга. Удивительно, как много скрывалось за этой простой надписью. Почти вся моя жизнь.

— Ота, как дела, как жизнь? — регулярно спрашивали у меня малознакомые люди, всё ещё числящиеся в контактах как «друзья».

— Всё так же — отдел маркетинга, — отвечал я, и этого всегда хватало.

От размышлений меня отвлёк голос Хэндо, который, кажется, наконец объяснил своей помощнице, что именно от неё хочет. Теперь, когда она сделает всё неправильно, он хотя бы сможет сказать, что просил совершенно другое.

Хэндо присел рядом со мной гораздо ближе, чем следовало бы, следуя разделявшей нас иерархии, и наигранно радушно воскликнул, будто только меня заметил:

— Ота? Рад, что ты задержался!

— Всегда пожалуйста, — рефлекторно зевая, ответил я.

— Что ты думаешь по поводу всего этого?

Это выглядело как один простой вопрос, но на самом деле их было сразу два, и простыми они не были от слова «совсем». С одной стороны, его безусловно волновало моё мнение, во всяком случае достаточно сильно, чтобы он не сумел этого скрыть. С другой, несмотря на своё, в некотором смысле привилегированное положение, я оставался простым сотрудником, а значит ясно понимал мысли остальных коллег и мог их ретранслировать.

— Отличный план.

Хэндо следовало бы меня дослушать, а не обрывать на полуслове:

— О, ну раз так, тогда…

— А у нас точно нет других вариантов?

В его глазах показалась растерянность вперемешку со страхом — а ведь я просто закончил свою мысль.

— Нет. Дела наши сам знаешь, эм, как идут.

Мне было прекрасно известно состояние «наших» дел. Этот корабль уверенно шёл на дно, причём уже некоторое время, тогда как места в шлюпках давно закончились.

— Далеки от идеала.

— Кризис на дворе! Выручки падают у всех, но у нас на двадцать два процента быстрее!

Я усмехнулся, услышав эту цифру. Это весьма оптимистичная оценка. Озвучь он пессимистичную, пришлось бы как в старые деньки каждый день чистить асфальт перед офисом.

— Значит продажа… — мою и без того осторожную фразу опять прервали.

— Кхм-кхм, — мистер Хэндо слегка приблизился и выразительно посмотрел мне в глаза.

Ох уж этот корпоративный новояз! Пришлось вздохнуть и исправиться:

— Интеграция.

— Или так, или через полгода придётся ещё раз сокращать штат.

Я посмотрел себе под ноги, обнаружив там достаточное количество мусора, чтобы задуматься над тем, что увольнять две трети уборщиков было не самой удачной идеей.

— Думаю, народ будет не сильно против. Особенно, если их ежедневные планы останутся без изменений.

«Ложь от первого и до последнего слова».

Впрочем, Хэндо и сам не хотел слышать от меня что-то иное. Его обманывать не надо — он сам обманываться рад.

— Конечно же, всё будет по старому! Даже после интеграции.

В этих словах также не было ни грамма истины. Кому бы наша компания ни втюхала себя, там быстро смекнут, что содержать кого-то себе в убыток не та затея, которая может принести миллионы. Сначала возрастут планы продаж, затем полетят головы.

Всё же Хэндо был не окончательно потерян для социума — сомнение у меня на лице он сумел разглядеть.

— Что-то не так?

— Ну, не совсем. Это по поводу моего повышения.

— Всё в силе. Тут без вопросов. Ещё три месяца, затем Линда уходит в декрет, и её кабинет твой.

Я сделал вид, что успокоился и поверил.

«Мой то, конечно, мой, вот только через три месяца это решение принимать будешь уже не ты».

Когда в компании появится другое руководство, оно в первую очередь обратит внимание на тех, кто сейчас ходит в любимчиках. Угадать, кто окажется первым в этом списке, будет не так уж сложно.

Моя безупречная репутация в этом болоте зиждется на том факте, что все вокруг уверены, что я невероятно трудолюбив. Это очень иронично, на самом деле, учитывая какой лентяй скрывался за всем этим. Вся порученная мне работа всегда выполнялась едва ли не мгновенно, просто потому, что в таком случае можно было продолжать ничего не делать ещё некоторое время. Все почему-то принимали это за крайнюю степень трудолюбия. Смогу ли я повторить этот трюк? Нет, уже хотя бы потому, что мне будет лень.

Неожиданно начальник придвинулся ко мне ещё ближе и положил свою руку на мою.

— Может быть, тебя ещё что-то заботит?

— Да. Ваша рука и что в кабинете стеклянные стены, — ответил я, уловив пару очень удивлённых взглядов своих коллег. Мистер Хэндо отодвинулся, а затем, хлопнув себя по лбу, достал из внутреннего кармана какую-то проволочку, скрепляющую пару игрушечных ушек на манер тигриных.

— Вот, держи. Завтра надень на презентацию.

— Это зачем ещё? — удивился я.

— Как! Подчеркнёшь свой нонконформизм, покажешь делом нашим гостям, какой ты на самом деле!

«Нет, всё же этот фрукт для социума потерян», — глядя на лицо Хэндо, без тени сомнений по поводу сказанного подумалось мне.

— Поверь, пока они будут пялиться на эту лабуду, ты половину уже прочитаешь. Кстати, по этому поводу не то чтобы я в тебе сомневался, но всё же, эм, всё в порядке?

— Готово в лучшем виде! Закончил только вчера. — Это было чистой правдой, причём уже целый месяц. — Даже интонации где нужно себе подчеркнул!

— Вот и отлично! Хвост трубой! Можешь идти. Только ушки не забудь.

Понимая, что спорить здесь — пустая трата времени, мне не оставалось ничего кроме как взять эту игрушку и молча отправиться к себе. Ушки так ушки, пускай Хэндо потешит себя иллюзиями.

«Пока от него зависит моё повышение — имеет право».

Мне не нравилась вся эта идея, но высказать вслух я бы не смог даже при большом напряжении сил. Когда слишком долго жизнь несёт тебя своим течением, можно забыть как плавать. Годы ленивой работы в офисе уменьшили мой нонконформизм до такой степени, что его можно было собрать в спичечный коробок и оттуда даже не пришлось бы доставать спички!

Вернувшись в своей кабинет и откинувшись в кресле, я задумался над тем, не пора ли изменить свою жизнь? Точнее, в очередной раз задумался над этим.

Все мы рождаемся с крыльями, только потом их приходится сдавать в гардероб. А когда ты захочешь их забрать обратно, то тебе дают лишь пинок под зад, и всё — вперёд к приключениям! Главная же проблема состояла в том, что жизнь нельзя изменить так, чтобы всё сразу стало хорошо, а иначе мне и не хотелось.

Скривившись от очередных мыслей о работе, я уже по привычке переключился на что-то другое. Этим «чем-то другим» обычно выступали мои фантазии на тему, как хорошо жить на каком-нибудь тёплом острове, ну, или хотя бы в ином мире подальше отсюда.

Подобная смена мыслей была не блажью, хотя безусловно и ей тоже, а необходимостью: работая по пять дней в неделю в офисе, по восемь часов в день разглядывая одни и те же цифры, разговаривая с одними и теми же людьми, можно было вполне быстро превратиться в станок по производству ксерокопий и справок. Крыша от такого начинала подтекать у всех — вопрос стоял лишь, когда это случится.

Какие тут путешествия или приключения? Лучшее путешествие, что я мог себе позволить — попить после работы с некоторыми коллегами пива, и то соблюдая осторожность. Потому как находясь в ведре с крабами важно, чтобы другие не знали, что ты среди них самый умный красный членистоногий и веселишься в свободное время больше остальных. И вообще тебе «нормально» и «весело», когда у других едва ли хватает времени пожаловаться обо всех проблемах в перерывах.

В общем, чтобы сохранить свою крышу в сухости, а себя в «нормальности» приходилось искать выход. Лучше всего для этого подходили классные друзья, интересные хобби и книги. С первым были сложности, потому что тех также как всех остальных поглощала работа настолько, что встречались мы едва ли раз месяц. Со вторым всё дорого и сложно, ну а последнее — это теперь занимало львиную долю моей жизни. История, фэнтези, детективы, фантастика, комиксы, новеллы ― всё это проглатывалось моим мозгом в количествах, превышающих все разумные и большинство неразумных пределов. Кажется, я прочитал столько книг, что если их поджечь, то огонь как минимум горел бы вечно.

Конечно, если бы меня спросили, хотелось ли мне стать героем одной из них, я бы как минимум подумал, а затем, мгновение спустя, согласился. Моя хорошо откормленная фантазия в те моменты, когда я спускал её с цепей самоконтроля, рисовала меня в образе одновременно Фродо из Шира, Мальчика-который-выжил, Аватара, Наруто, Джеймса Ди Гриза, капитана Блада и ещё много кого! К сожалению, одной только фантазией я не мог оплатить свои счета за электричество и прочие «хотелки».

В моменты, когда мысли доходили примерно до этого, возникал голос разума и совершал экзистенциальный пинок промеж ног. Этим самым он напоминал мне, что я в конце концов психически здоровый человек и стоило бы больше уделять времени миру, а не воспалённым фантазиям.

Неожиданно дверь моего кабинета открылась настежь, и в дверном проёме появилось довольное лицо.

— Ота, ты идёшь с нами?

Я взглянул на часы и понял, почему лицо такое довольное. Рабочий день закончился. Сегодня четверг, значит народ как обычно идёт подзарядить батарейки и сбросить душевный балласт в ближайшее что-нибудь. Мне не сразу удалось вспомнить, что на этой неделе запланирован бильярд. Даже здесь у коллектива был чёткий план, которому он следовал. Часто без меня.

Не то чтобы мне не хотелось с ними идти, просто настроение было не то. Сидеть и портить всем вечер своей кислой рожей? Лучше дома с книгой полежать, ей-то всё равно. Пришлось врать.

— Не, сегодня без меня, голова болит. Сейчас выпью таблетку и домой.

— А-а-а, ну и зря.

Для вида действительно выпив витаминку, я на полном автопилоте отправился домой. Город, который уже накрыли серые осенние будни, по вечерам оживал, сверкая всеми неоновыми цветами радуги. Каждую неделю я клялся себе, что однажды это место станет моим, но всё откладывал на потом. Только благодаря этому город и оставался невредим. Пока что.

Звякнул ключ, скрипнули двери. Здравствуй дом, маленький, милый дом. Всего одна комната, небольшая кухня, санузел. Вроде и мало, зато всё моё. Моя личная удобная раковина, жаль только не передвижная, а то я бы на ней также радостно никуда не передвигался…

В ту ночь опять пришли странные сны. Сегодня они отдавали гарью. Я стоял на холме и смотрел полным ненависти взглядом на небольшую каменную крепость на берегу озера, охваченную яростным пламенем, от которого плавился даже камень. Горела, чернея, и моя душа, терзаемая болью. Во мне кипела ярость от несправедливости, неидеальности, слабости. Всё это нужно было исправить.

— Рейланд, вы сошли с ума! — кричал незнакомый мужчина с глазами, слезящимися от едкого дыма, который по воле ветра бил нам в лицо.

— Нет, Леон. Напротив, я прозрел.

— Что? Да вы точно рехнулись!

Что-то взорвалось, и наш разговор прервало поднявшееся в воздух облако дыма и пыли вперемешку с пеплом.

Я проснулся, а ранее виденный вновь сон ускользнул, исчезнув в небытие моей памяти. Впервые нечто подобное приснилось мне где-то полгода назад, аккурат совпав с тем, когда на работе начались разговоры об «интеграции». С тех пор эти сновидения почти полностью заместили собой всё остальное, как бы намекая, что с накопившимся стрессом надо что-то делать. Или хотя бы начать их запоминать, а затем записывать. Вдруг книгу напишу там.

Не придавая значения всякой белиберде, мало ли, чего там уставший разум напридумывал, я погрузился в свою привычную рутину: собраться, одеться, пойти на работу. Сегодня мне даже удалось улучить минутку, чтобы лишний раз глянуть план презентации. За ночь злобные гремлины ничего не изменили, а значит, можно было выдвигаться со спокойной душой.

На этот случай у меня был собственный автопилот. Он выглядел как я, одевался так же и даже умел отвечать на некоторые простые фразы. Мне же предоставлялась возможность ещё полчасика побыть где-то далеко-далеко, там, где мне удалось изменить свою жизнь к лучшему.

Как говорил один философ: бойся своих желаний, задумаешься ― споткнёшься, затем полетишь лицом в бордюр, а он окажется твёрдым и больно бьющим по самолюбию.

Впрочем, падать мне было не в первой, как и подниматься. Спасибо за это моим «любимым» ботинкам и прочей ранней зиме вокруг. Стоило лужам хоть чуть-чуть изменить агрегатное состояние, и Ота собственной персоной падал по двадцать раз на дню. Возможно, надо было чуть поменьше думать о всякой ерунде и чуть чаще смотреть под ноги, но это, вообще-то, был мой осознанный выбор. Между шишками и фантазиями я всегда выбирал последние.

Правда, обычно мои падения заканчивались исключительно подпорченным самолюбием. Наверное, это было моё юбилейное внезапное изменение положения тела, потому что вселенная неожиданно решила устроить по этому случаю целое представление. Мир вокруг без каких-либо предупреждений вздрогнул, качнулся, слегка покрутился, а потом куда-то полетел так быстро, что всё, что я видел — пронзительный красный свет.

Не успел я подумать о том, давно ли у меня в городе бордюры ведут в гиперпространство и не повод ли это всё же сходить на следующие муниципальные выборы, а то так глядишь в каждом шкафу откроется по Нарнии, как всё остановилось, хотя окружение и не изменилось — всё те же потоки красных оттенков. Зато теперь среди них на некотором отдалении стоял или, вернее сказать, висел смутно знакомый мужчина.

«Смутно» потому, хотя я и не часто смотрелся в зеркало, но себя бы узнать сумел. Скорее всего. В данном случае опознание осложняла одежда, явно не современная, и телосложение. О мускулах мечтает каждый, а это дело я очень любил. Мечтать, конечно же. Тренажёрный зал оставался неким далёким, почти сказочным местом, куда надо когда-нибудь пойти, но не сегодня и не завтра, но когда-нибудь потом точно.

Всё это время я-который-не-я смотрел на меня примерно с таким же всеобъемлющим непониманием происходящего. Это роднило нас куда сильнее, нежели внешнее сходство.

— Миюми, а я уже выпил кофе? — растерянно оглядываясь, спросил знакомец. — Видимо, да…

Мне не без труда — сложно мыслить разумно, находясь непонятно где — удалось найти что ответить:

— Эм, я не Миюми.

— Аналогично, — кивнув, подтвердил я-который-не-я, куда быстрее моего принимая изменения в окружающей обстановке.

Голоса у нас тоже были не сказать что одинаковыми, но очень похожими. У меня чуть потише, у «другого меня» чуть погромче.

— Так ты, эм…

— Тот самый, да, — не дослушав, ухмыляясь, ответил знакомец. — И вообще-то я тороплюсь!

Он попытался пройтись туда-сюда, но ничего не вышло — мы оба могли лишь нелепо барахтаться.

— Тоже презентация? — с иронией спросил я.

— Конечно! — вполне серьёзно ответили. — Парад, перед тем как мы отправимся на Игры!

К этому времени мне худо-бедно удалось как-то морально принять факт своего нахождения посреди нигде красного цвета, лицом к лицу с таким же мной, только с некоторыми отличиями. Как оно обычно бывает, ровно в тот же момент, когда у меня появилось ощущение некой «стабильности» происходящего, эта самая «стабильность» вновь взяла и исчезла без следа.

Я снова понёсся куда-то вперёд, столкнувшись по пути с другим мной, которого так же потащило, но в противоположном моему направлении. А затем, вот так вдруг сразу и без предварительного почтового уведомления, всё закончилось.

Для начала мне пришлось, как и положено, ощутить страшную, просто невыносимую головную боль — это меня нагнала слегка отставшая на сверхсветовых скоростях социальная ответственность.

― А-а-а…

Будто мне мало падения с последующим гиперперелётом в ближайшую травматологию, так рядом ещё и защебетал встревоженный женский голос:

― Ой, простите! То есть извините, я случайно! То есть я вообще не хотела! С вами всё в порядке?

― Да-да, просто…

Я хотел сказать «споткнулся», но именно в этот момент открыл глаза и фраза застряла в горле.

Только что ноги несли меня к моей горячо любимой работе по, пожалуй, слишком близко знакомому тротуару, петлявшему среди каменных джунглей. Теперь же я находился посреди неплохо старомодно обставленной комнаты и топтал босыми ногами мягкий, ворсистый ковёр.

Пожалуй, даже красное ничто было более ожидаемым нежели такая резкая смена обстановки. Но это оказалось лишь началом.

Самое дивное находилось прямо передо мной ― в зеркале. Оно отражало меня и одновременно совсем не меня. Кто-то с моими карими глазами, небольшим носом, тонкими губами, но при этом с весьма развитой мускулатурой, немного другой стрижкой.

Тут-то до меня дошло: это был тот человек, стоявший напротив посреди красного нигде.

«Вот это номер!»

Головная боль

― Позвольте мне вытереть. — раздался рядом растерянный и одновременно сильно смущённый голос, отвлекая меня от зеркала.

Я повернулся и обнаружил темноволосую, слегка полноватую девушку невысокого роста, на милом личике которой ясно читалось, что её эта сцена смущает ничуть не меньше, а может, даже и больше моего.

Хотя, наверное, всё же нет. В отличие от неё я даже слова сказать не смог. Просто открыл и закрыл рот, не сумев выдавить даже хрип, настолько всё происходящее вокруг казалось диким и неестественным.

— Можно протереть? — растерянно повторила девушка, указывая на мою штанину.

Проследив за направлением, я обнаружил в указанном месте пятно малинового цвета. Следом нашлась лежащая на полу кружка тоже с чем-то малиновым, тем самым завершив картину произошедшего.

— Д-да, — не без труда удалось выдавить мне из себя.

Хотя сам процесс вытирания занял едва ли пару секунд, девушка, чьи руки слегка тряслись от волнения, подошла к нему с таким видом, будто собиралась провести какой-то невероятно важный религиозный ритуал. Обычно с такими эмоциями на лицах приносят жертвы каким-нибудь древним и очень мрачным богам, но никак не вытирают пятно.

«Я же отказался идти пить в бар!» — подумал я, всё ещё пытаясь осмыслить происходящее.

Получалось не очень. Истории про попаданцев и на страницах книг выглядели не очень правдоподобно, а уж воочию тем более.

Вдруг меня словно озарило: моё имя Рейланд Рор, и я командующий…

На этом моменте мою голову вновь пронзила резкая боль, и я затряс ей с такой силой и частотой, будто соединил собой две высоковольтных линии. Стоявшая рядом девушка, которую, как припомнилось, звали Миюми Цион, испуганно отшатнулась и начала трястись мне в такт.

― С-сэр, с в-вами всё в п-порядке?

«Нет, блин, очевидно же! Как может быть всё в порядке, если две минуты назад я шёл в офис, а теперь стою непонятно где?»

Более рациональная часть меня, та самая, которую никогда не стоило выпускать наружу, в это же время задумалась над тем, что при текущем положении вещей от лишних свидетелей лучше избавиться.

Мой взгляд как некстати в этот момент упал на стену помещения, обильно увешанную различным оружием. Мечи, топоры, сабли, алебарда, пара мушкетов. Всё как на подбор гравированное и инкрустированное драгоценными камнями.

«Это точно перебор! От этой Миюми, кем бы она там ни была, надо избавиться иначе!»

Мне вообще с трудом представлялась ситуация, в которой кто-либо, даже будь он законченным преступником, захотел причинить вред этому созданию с щенячьими глазками. Скорее всего, негодяй бы забился в угол, спасаясь от этого взгляда, а Миюми в то же время судорожно преследовала его, повторяя как мантру: «Может, вам чем-то помочь?».

По крайней мере, за эти несколько минут девушка произвела на меня именно такое впечатление.

— С-сэр, что с вами? — повторила девушка более встревоженно.

Тем не менее от меня всё же ждали какого-то ответа касаемо происходящего. Поэтому первой у меня вырвалась фраза, которую я вообще никогда бы не сказал сам:

— Я не сэр.

Видно тут сработали какие-то потаенные инстинкты. Наверняка эту фразу моему альтер-эго приходилось повторять слишком часто.

На лице Миюми проявилось удивление. Чего мне очень и очень не хотелось. Ещё чуть-чуть, и она спросит, в чём тут отличие.

«И вот что мне ей отвечать в таком случае?»

Нет, я хотел побыть один, а не объяснять нюансы местной иерархии. Пришлось наобум ляпнуть первую попавшуюся фразу, лишь бы Миюми оставила меня в покое на срок, за который мне удастся немного разобраться в происходящем.

― Эм, Миюми, принеси из лазарета аспирин.

На этот раз девушка вытаращилась на меня как на восьмое чудо света, не понимая, чего от неё хотят. Не сразу, но я сообразил, что с тем же успехом у неё можно было попросить вызвать «скорую» или заказать такси до больницы.

Миюми тем временем, кажется, куда-то засобиралась. Видимо, на поиски аспирина. На учёного-химика она сильно не смахивала, а значит, это могло занять у неё чересчур много времени. Например, пару десятков лет или, может быть, веков. Но прежде это просто вызовет массу лишних вопросов, сначала к ней, а затем и ко мне.

— Нет, стой, тут мы его не найдём. Хм, давай-ка лучше…

Я подвис на пару секунд, пытаясь вспомнить натуральный заменитель. Девушка же в этот момент послушно замерла, ожидая указаний.

Как всегда бывает, в голову упорно лезли наименования различных таблеток, но никак не более «народные» способы заместить боль в голове болью, например, в желудке. А увиливать во второй раз — значило потерять в её глазах всякий рассудок. Поэтому с каждой секундой нарастала паника, а вместе с ней и мой важный, философский, монументально-задумчивый внешний вид.

И тут меня осенило:

— Мне нужно что-нибудь от боли в голове. Что лучше поможет?

Миюми на секунду задумалась. По её виду можно было сказать, что она на полном серьёзе продумывает план моего лечения.

― Камень, согретый в лунном свете, должен отвести негативную энергию боли, — заявила девушка с таким видом, будто у неё был диплом о применении камней в медицине.

Я посмотрел сначала на неё, затем на обстановку вокруг, прикидывая, насколько общество, явно открывшее порох, может быть отсталым в медицине. Не совсем верно истолковав мой взгляд, Миюми продолжила делиться своими познаниями:

― Почка цапли, омытая в речной воде, помогает при мигрени.

Ехидный ответ так и просился наружу, но мне удалось сдержаться: в конце концов нужно было её куда-нибудь сплавить, а не обидеть.

― Ещё помогают заваренные ветви мандрагоры, — продолжила Миюми, и, судя по выражению лица, этот вариант казался ей скучным.

«Оно и не удивительно ― на фоне-то издевательств над цаплей».

Но по крайней мере, это звучало правдоподобно. Не то чтобы я верил в целебные свойства каких-то корешков, просто остальные варианты не оставляли никаких сомнений в своей эффективности.

― Они, ну, эти мандраворы, есть в лазарете?

― Корни мандрагоры, — рефлекторно поправила меня Миюми с видом человека, который и стену кулаком пробьёт, чтобы поправить собеседника из-за неправильного «ться». — Да, конечно.

― А остальное? Цапли и камни или камни цапли? — не знаю, зачем я это спросил, но удержаться не смог.

― Нет, но если надо…

Судя по виду, Миюми была готова отправиться за ними куда угодно — хоть на Луну, хоть на край света. Неплохо, но не совсем то, что нужно. Чуть успокоившись по поводу местных медикаментов, я решил, что заваренные ветки — не худшее, что со мной здесь может произойти. И точно лучше чьих-то почек и камней.

― Неси эту… манда что-то там.

— Мандрагору, — на ходу поправила меня Миюми, отправляясь в путь.

«Вид у неё, эм, фанатичный», — глядя на девушку, подумал я.

Миюми и вправду светилась изнутри так, будто ей в жизни не поручали ничего более важного. От волнения она сначала хорошенько врезалась в подвернувшийся столик и лишь после, не подав и вида, куда-то умчалась.

Оставалось лишь надеяться, что как минимум на ближайшие час-полтора. Как раз достаточно времени, чтобы подумать, что за дурдом вокруг происходит, но и не слишком долго. Просто на всякий случай лучше иметь поблизости кого-то доверчивого, по возможности не слишком умного, на случай различных непредвиденных обстоятельств.

Глядя на себя в зеркале, я всё пытался осмыслить самое главное. Вот оно отражение передо мной, но в нём совсем-совсем не я. Одно дело читать про обмен телами, другие миры и прочих попаданцев, но совсем другое самому оказаться в такой ситуации.

Весь лихой запал: «Да я на новом месте О-ГО-ГО, что сейчас будет!..» как-то сразу сходил на нет, когда объектом для риска становился ты сам. Мне почему-то казалось, что любому попаданцу немедленно падало в руки всё, что можно: друзья, власть, гаремы девушек, огромные состояния. Этакий набор «попаданец-стартовый».

В каком-то смысле примерно так оно было и с Рейландом Рором, в чьём теле мне довелось очутиться. Одна беда: почти все пункты списка шли с яркой пометкой «Но!», не предвещавшей абсолютно ничего хорошего.

Так, например, у Рейланда были тысячи друзей, знакомых и коллег, каждый второй из которых знал его достаточно, чтобы заметить странности в поведении. Как отреагируют все они, если узнают, что теперь в его теле находится совершенно другой человек? Если здесь есть психбольницы, то реакцию предугадать не сложно, а если нет?..

Я покосился на стены, увешанные весьма древним, с моей точки зрения, оружием, и на общую обстановку в помещении, тоже весьма далёкую от понятия «современное». Вряд ли у них уже родился свой Зигмунд Фрейд, а значит, более прогрессивных способов лечения психологических заболеваний, нежели сжигание на костре, ожидать не приходилось.

Тогда бежать? Выход неплохой, вполне разумный, в моём стиле. Вот только при одной мысли об этом у меня почему-то начинала болеть голова. Где-то на уровне инстинктов я знал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Даже откидывая такие весьма важные, надо заметить, вопросы как: «куда, как, насколько», было что-то ещё, какая-то деталь, хорошо известная Рейланду, но пока ещё не мне.

Подумав об этом, я невольно усмехнулся, оценив, сколько всего известно вообще. Два имени, ещё пяток слов — и всё. Бежать и потерять малейший шанс начать «нормально» в таком положении — это фатальная глупость.

Так что, как говорил один известный политик, стоило делать то, что могу, с тем, что имею, и там, где я есть. С этого и решено было начать: благо у меня, можно сказать, под рукой оказалась вся память моего альтер-эго ― Рейланда Рора. Хотя и порядком затуманенная и перемешанная.

«Легко сказать!»

Чужие воспоминания — не книга и даже не библиотека. Это хаотичное нечто, прочно связанное с ассоциациями.

Глядя на какой-нибудь меч из коллекции, я легко мог вспомнить его «кличку» и обстоятельства получения. Вспоминались, хоть и не без труда, так сказать, опыт применения. Но при этом понять, что Рейланд делал вчера или какие у него имелись планы на сегодня, у меня не получилось вообще.

«Неужели этот Рейланд Рор и подумать не мог, что кто-то окажется в его теле? Так сложно завести дневник?»

Впрочем, ключевое за час покоя мне удалось вычленить. Где-то вспомнить, где-то прочитать, благо, различных документов в жилище моего альтер-эго было предостаточно.

Изучение чужой памяти, доставшейся мне, сразу пошло не по плану. Никогда и предположить не мог, что кому-то другому придётся в них копаться!

Попал я, надо сказать, что надо, обстоятельно засев в подозрительного рода субстанции по шею, а может, даже и ноздри…

Если мне правильно удалось интерпретировать информацию, то меня занесло прямо в центр назревающего конфликта между двумя странами: королевствами Ривекросс и Тофхельм. Правда, в отличие от предыдущего владельца тела, который был весь в предвкушении грядущих боевых действий, мне совершенно не хотелось оказаться в самом их эпицентре.

Жизнь, в конце концов, как пара носков — она досталась тебе чистой лишь один раз, её очень легко потерять, испачкать или порвать. Особенно из-за странной, очень глупой случайности.

И вновь я словил себя на ощущении, что в этих мыслях о грядущем была какая-то странность. Недосказанность, которая постоянно оставалась за скобками уравнения, понятная лишь самому Рейланду. Он готовился к войне — ужасной, кровопролитной мясорубке ― словно к какому-то спортивному состязанию. Тренировки, упражнения, много, очень много теории.

Копаясь в его мыслях, у меня создалось впечатление, что либо я оказался в теле безумного изувера с наклонностями маньяка, либо что от меня ускользает нечто действительно очень важное.

Найдя первый вариант, противоречащий моей в целом миролюбивой натуре, я решил сразу перейти к проверке второго. Нужно было узнать, что именно от меня ускользает, но как это сделать? У меня в голове словно находилась огромная, неструктурированная энциклопедия, к которой забыли сделать не только оглавление, но и даже пронумеровать страницы!

С таким багажом туманных, перемешанных и местами обрывочных воспоминаний можно было потратить уйму времени только на то, чтобы узнать свой размер обуви, не то что всю биографию от рождения до сегодняшнего дня. От объема информации к тому же начинала жутко болеть голова, как при мигрени. Оставалось лишь махнуть рукой и надеяться заняться этим всем чуть позже. Возможно, память к тому времени сама немного прояснится или я просто найду способ эффективно получать те знания, которые нужны именно сейчас.

От размышлений меня отвлёк шум на улице. Если так можно сказать. Ведь снаружи находился ни много ни мало огромный военный лагерь с тысячами людей.

Судя по крикам без единого цензурного слова, командиры строили своих подчинённых. Это мне подсказало, что начал я абсолютно не с того, с чего надо.

Общий контекст событий окажется не важен, если через двадцать минут меня раскроют, свяжут и, приставив раскалённую кочергу к чувствительным частям тела, начнут задавать вопросы. А у меня с детства острая аллергия на пытки!

Ответ пришёл на удивление быстро. И опять с большим жирным «НО» примерно посередине. Рейланд Рор — отнюдь не рядовой солдат, он даже простым офицером не являлся. Судьба привела меня в тело кого-то вроде генерала, по здешнему — командующего. Как я понял из воспоминаний, это высочайший военный пост в королевстве. Причём Рейланд занимал его не впервые.

Это означало наличие некоторых удобств: кровать; хорошее меню; помощница или, вернее, адъютант, которая вот-вот должна была возвратиться; определённый авторитет и репутация.

А потом начиналось то самое «НО»: Рейнланда Рора знали, причём очень и очень многие. Это не селянин, неизвестный никому за пределами своей деревни, а публичная личность. Его репутация была строго определённой, и мне придётся ей соответствовать хотя бы в общих чертах. Иначе всё будет быстро: подозрения, раскалённая кочерга.

Кроме того командующих мало, а людей, которые хотели бы занять этот пост, много, даже слишком. За мной будут пристально наблюдать не только из своеобразной любви, но и из желания подсидеть.

Где-то в этот момент я снова начал погружаться в чужие воспоминания о былых деньках и прочих подвигах. Пришлось трясти головой, отгоняя это всё прочь. Нужно было понять, чего ждут от теперь уже меня прямо здесь и сейчас, хотя бы в ближайшие часы.

«А про какой парад он мне говорил?» — вспомнил я наш короткий разговор с Рейландом.

Померив помещение шагами в течение нескольких минут, мне удалось «вспомнить». Легче от этого не стало, скорее наоборот.

День грозился быть мягко говоря суетным. В полдень, то есть где-то через час, я должен был выступить с вдохновляющей речью перед всей армией, а затем принять парад, провести совещание с офицерами, собрать вещи и ближе к полуночи переправиться через реку, возле которой мы и стояли лагерем, тем самым дав начало боевым действиям.

Никаких проблем с парадом возникнуть не должно: знай себе стой с грозным видом и кивай периодически случайным людям. На языке военных это называлось точечным воодушевлением.

А вот речь Рейланд, как и всякий талантливый оратор, заранее не подготовил, тем самым в очередной раз доказав мне свою недальновидность в вопросе обмена телами.

Я вдруг подумал, что, теоретически, где-то там на Земле Рейланд сейчас в моём теле идёт вместо меня в офис, и ему также предстоит предстать перед начальством. Вот только в отличие от моей ситуации у него в портфеле лежит полный текст доклада, даже с пометками на полях, где и когда делать паузы!

Гневаясь на своё альтер эго, я пошёл изучать его письменный стол в тщетной надежде найти там что-то похожее. Куда там! На столе, такое ощущение, совсем недавно прошёлся ураган, а следом за ним пришла, как обычно неожиданно, инквизиция, сжигая отдельные листы. Уцелевшее же было исписано мелким корявым почерком с кучей ошибок.

«Спасибо хоть он был грамотным. Получилось бы неловко, если бы Рейланд не умел читать и писать».

Заниматься криптографией ни в этой, ни в следующей жизни в мои планы не входило, поэтому я, рассмотрев один из листков, отложил его на потом — в мусорку. Листик не иначе как был заколдованным или просто очень злым, потому что именно в этот момент у меня начались неприятности.

Снаружи послышалось какое-то оживление: крики, давка, матерщина, а затем, совсем близко, из-за дверей раздался звонкий мужской голос:

― Разрешите войти!

Примеряя чужую жизнь

— Разрешите войти!

Не успел я категорически отвергнуть данное предложение, как в помещение вошёл молодой мужчина. Он был высок, ладно скроен, темноволос и предельно коротко стрижен — типичнейший вояка. Однако его карие глаза несколько выбились из архетипа за счёт некоего огонька в них.

Память услужливо выдала мне информацию о том, что передо мной по струнке вытянулся никто иной как капитан Гоа Эльт. Достаточно талантливый командир из тех офицеров, что за своих подчинённых могут порвать пасть и не только свою.

― Разрешите доложить! — не сказал, а попросту рявкнул Эльт.

Я постарался своим видом показать, что оглушать своего командующего, лишая того барабанных перепонок, необязательно.

― Разрешаю.

― Ваши указания безукоризненно выполнены в самом наиполнейшем объёме!

Я моргнул, пытаясь вспомнить, что за указания такие и в чём их суть. Судя по бравому виду капитана, он уже победил в войне — не меньше. Однако ни Рейланду, ни тем более мне, что за распоряжения такие, известно не было.

Повисла неловкая пауза. По идее Гоа нужно было просто отпустить с миром ― пускай идёт себе заниматься тем, чем он там должен быть занят. В конце концов это ему известно лучше, чем мне.

Но по виду нельзя было сказать, что он возьмёт и уйдёт. Вид у капитана был такой, что если его сейчас не нагрузить работой, то пять минут спустя он сделает нечто, о чём я сильно пожалею. Или того хуже — спросит, что ему делать.

Поэтому мне в голову пришла идея куда лучше. Я отлично знал, что ни одно поручение никогда не выполняется в полном объёме ― косяки есть у всех и всегда. Я сделал хитрый вид, будто что-то знал:

— И даже солдаты?

Уверенность Гоа обожгла меня во всех возможных спектрах.

— Так точно, командующий! Солдаты сорок второй полубригады прошли полный курс тренировок, показатели физподготовки лучшие в армии, боевой дух на высоте.

Я понял, что это не то, на чём нужно ловить Эльта.

— Тогда, наверное, мне стоит зайти на склад и проверить…

— Припасы получены моей полубригадой в полном обьёме, снаряжение и амуниция в полном порядке. Всё аккуратно упаковано и разложено по телегам, готовность выступать — максимальная.

Салочки продолжились, причём сам Гао не особо удивился подобной въедливости. То ли у меня была такая репутация, то ли у него.

― Даже так? И если мне сейчас вздумается выйти и проверить расположение личного состава, тогда?..

Оборвав себя на полуслове, мне оставалось лишь подождать, пока до капитана дойдёт намёк, и молиться, чтобы чутьё меня не подвело.

Именно тут мне повезло. Эльт как-то сжался, его глаза суматошно забегали в поисках оправдание. Пока он его не нашёл, я принял вид всепрощающего отца перед нерадивым сыном:

― Идите, капитан, и сделайте всё наилучшим образом!

— Так точно! — не без удивления отрапортовали мне.

Эльт, судя по всему, очень впечатлённый моей реакцией, вновь вытянулся по струнке и рявкнул вдвое громче:

— Так точно, командующий!

Побледневший капитан отсалютовал и, развернувшись на месте, быстро покинул помещение. Я просто на всякий случай проводил его до входа, благодаря чему услышал крайне интересную фразу, сказанную им уже снаружи и полушёпотом.

— Как! Как он узнал про бригадный штандарт? — недоумевал Гоа, а затем прикрикнул на кого-то. — Капрал Фельт! БЫСТРО найдите штандарт и постирайте! Даже командующий уже в курсе ваших пьяных похождений!

Крайне довольный собой я уже хотел было расслабиться и вернуться к попыткам понять, где же мне довелось оказаться, но, похоже, визит капитана Эльта спровоцировал лавину. По-видимому, за пределами моего жилища скопилось достаточно большое количество тех, кто хотел бы его посетить, но пока не решался. Смелый же поступок капитана придал им всем уверенности — «теперь можно!».

Не успел я вернуться к письменному столу Рейланда, как вошёл светловолосый мужчина с аккуратной бородкой, которая его определённо старила. Видок у него был несколько высокомерный, но почтительный.

Меня он поприветствовал куда более размеренно и спокойно, обращаясь скорее как к равному, нежели Гоа ранее.

Что вызвало мою искреннюю радость: от этих всех «так точно» отдавало чем-то очень непривычным и с моей точки зрения неправильным.

Радость продлилась недолго. Мой второй посетитель сразу же молча и просто вручил мне солидное письмо. В большой восковой печати на нём память Рейланда услужливо узнала принадлежность отправителя к королевскому двору.

Всеми фибрами предчувствуя неприятности, я вычитал, мрачнее всё сильнее.

Собственно, от короля письмо и было. Некто Леонар IV самодержавной милостью отправлял ко мне в качестве своих глаз и ушей графа Леона Сайраса. На всякий случай убедившись, что оный являет собой только вышеназванные органы и никаких других, я, заранеечувствуя неладное, дочитал письмо.

Интуиция не подвела: этого человека действительно отправили следить за мной. Ну вернее, как было сказано в самом письме: «осуществлять королевскую волю».

Либо у его величества был дар предсказания, либо паранойя, но попал он в самую точку. Его «особист» оказался точненько там, где ему нужно было бы быть. К сожалению, тут же приходилось находиться и мне, всеми силами не желающему сейчас лишнего внимания, особенно от подобных соглядатаев.

Со всей возможной искренностью, то есть натянуто улыбнувшись во все свои двадцать девять, мне не оставалось ничего, кроме как протянуть Леону руку. Граф немного замешкался, поэтому пришлось схватить его ладонь и пожать её.

— Приятно будет поработать! — нисколько не веря в это, заявил я.

Леон несколько растерянно встряхнул свою кисть после рукопожатия, удивлённо посмотрел на меня, а затем осмотрел моё жилище.

— Впредь я бы предпочёл свести к минимуму физические контакты, — заявил он не без пренебрежения.

― Да, разумеется, простите, — ляпнул, не подумав, я.

Это вызвало у Леона ещё большее удивление. Оно и немудрено: граф он, жопа короля или ещё какая его часть, но я, как командующий, был выше его по статусу. Искоса он посмотрел на меня, а затем ещё раз на комнату, словно что-то выискивая.

«Нужно срочно поменять тему!» — понял я, предчувствуя катастрофу.

— Как вам армия?

Перед ответом граф некоторое время молчал и только затем, лишний раз напоминая о своём статусе здесь, ответил:

— Король положительно оценивает ваши приготовления.

— А вы? — опять не удержал язык за зубами я.

— Я только прибыл, рано делать какие-либо выводы.

Это было сказано с явным намёком, и мне очень не хотелось выяснять, с каким именно.

— Король правда считает, что меня необходимо контролировать?

— Как и четырёх других командующих, — пожал плечами Леон, не видя в этом чего-то такого. — Такова его воля. За всем нужен контроль, не так ли?

«Он обо мне что-то знает? Надо бы спросить».

Разволновавшись, я не придумал ничего лучше, чем просто поинтересоваться в лоб:

— Мы раньше не встречались?

— Лично никогда, но я о вас наслышан, командующий Рор.

— Наслышаны?

Мне показалось, что граф немного стесняется говорить, во всяком случае его ответ вышел предельно коротким.

— О ваших подвигах много пишут.

Странный ответ, но не похоже, что мне удастся вытянуть из графа больше.

У меня откровенно заканчивались темы для разговора, а Леон как стоял, подозрительно озираясь и внимательно за мной наблюдая, так и продолжал, похоже чего-то от меня ожидая.

— Так, и?..

Граф вопросительно на меня посмотрел, не понимая, к чему это. Сложилась патовая ситуация: я не знал, что граф от меня хочет, он сам не желал этого сообщать, а спрашивать было слишком подозрительно.

Так бы мы и стояли в напряжённой тишине дальше, если бы не ворвавшаяся Миюми.

Девушка выглядела очень запыхавшейся, словно только что пробежала полумарафон. В руках она сжимала какие-то сомнительного цвета обглодано-ободранные палки. Кажется, Миюми собиралась сразу же кинуться ко мне, словно медик, спешивший к раненому бойцу, но заметив графа Сайраса, застыла в нерешительности.

— Ваша помощница, полагаю? — окинув её взглядом, особо уделив внимание палкам, спросил с непониманием Леон. — Что это у неё в руках?

Это был непростой вопрос. События часовой давности давно уже бесследно выпали из моей памяти. Всё, что мне удалось вспомнить — это то, что Миюми была отправлена за каким-то лекарством от головной боли. При чём здесь эти веточки мне было решительно неясно.

— Э-это корень мандрагоры, — ответила за меня Миюми.

— Балуетесь народной медициной, командующий? — удивлённо вскинул бровь граф.

Мой ассоциативный ряд со словосочетанием «народная медицина» получился очень коротким и включал в себя один только самогон. Поэтому мне даже врать не пришлось при ответе.

— Просто обожаю. То, что нас не убивает — только укрепляет.

Как мне показалось, Леон принюхался после этих слов, но к собственному разочарованию ничего не унюхал.

— Видимо, вам нужно немного времени, прежде чем мы пойдём?

— Пойдём куда? — осторожно, делая максимально невозмутимый вид, спросил я.

— Как это куда?! — насторожившись пуще прежнего, удивился Леон. — Смотреть вашу армию, разумеется. Парад!

Я вспомнил про парад, прикусил себя за язык, чтобы не ляпнуть ещё чего лишнего.

— Так мы идём? — уже почти не скрывая ни подозрений, ни раздражения, спросил граф.

Нужно было срочно найти какой-то выход, хотя бы кратковременный, и, опустив взгляд на свои штаны, мне повторно удалось его найти.

— Сначала, если можно, граф, мне бы хотелось переодеться, — указывая на испачканную штанину, ответил я. — У меня тут был неприятный инцидент с чем-то там, да.

Я застыл, не зная как описать то, что было пролито. Мне так и не довелось узнать, что за варенье, а по цвету напоминало именно его, несла мне Миюми, и почему оно было в чашке.

Леон одарил пятно на моих брюках таким взглядом, будто оно как минимум задумывало государственный переворот. Поняв абсурдность этого, граф хмыкнул и немного сбавил градус своей подозрительности.

— Жду вас снаружи, командующий.

Наконец он вышел, оставив меня наедине с Миюми, которая после такого допроса казалась в стельку своей, несмотря на то, что по факту мы были знакомы где-то час, а общались меньше пяти минут.

— Так вам заварить мандрагору? — поинтересовалась моя помощница.

— Мне бы кофейку и чистые брюки, — признался я с усмешкой и некоторым облегчением.

Палки в ту же секунду отправились в мусорку, а Миюми сразу же понеслась в район импровизированной кухни, которая находилась в углу моего жилища.

Я тем временем занялся вторым пунктом своего плана — брюками. Идти совсем без штанов было бы несколько экстравагантно, а искать достаточное количество варенья, чтобы окрасить всю ткань в нежно-малиновый цвет ― долго. Выход был прямо передо мной, можно сказать, стоял в двух метрах на кривоватых металлических ножках.

С опаской, словно к дикому зверю, я приблизился к шкафу с вещами Рейланда. Что ждало меня внутри? Скелеты, летучие мыши, спрятавшийся от полуденного солнца вампир? Словно открывая ящик Пандоры, я аккуратно приоткрыл одну дверцу и заглянул внутрь.

«Мда, бардак у него был не только с воспоминаниями».

Масштаб катастрофы оказался минимум безразмерен. Если мне предстоит тут что-то искать, это может затянуться примерно навсегда. Как назло откуда-то снаружи раздалось многозначительное покашливание, очевидно принадлежащее Леону.

«Миюми!»

К счастью, сзади гремел посудой специально обученный человек, который по идее должен был отвечать и за мою одежду тоже.

— Миюми, можно тебя на секунду?

Мне даже не потребовалось как-то тоном выделять необходимость прийти как можно скорее — девушка примчалась практически сразу же, зачем-то держа в руках банку с надписью «Сода». Причём вид у неё был такой, словно она была готова в этот момент ради меня на что угодно, даже съесть всё содержимое банки.

— Д-да, сэ, кхм, командующий?

— Мне нужна помощь с одеждой.

Миюми посмотрела сначала на разгром в шкафу, затем на банку у себя в руках.

— А как же кофе?

— Подождёт.

У неё только что слёзы не навернулись от того, что я одним движением фактически перечеркнул все её труды.

— Н-но сначала мандрагора, теперь э-это…

Похоже она была искренне обижена таким обращением к себе. Я записал себе в голову на будущее быть хотя бы вполовину меньшим козлом. А пока требовалась таблетка мотивации:

— Поздравляю, ты прошла проверку. Я ценю преданность. Например тех, кто беспрекословно и инициативно выполняют приказ командира!

— К-командующий! В-в-вы…

Девушка впала в панический ступор, не в силах выразить благоговейный трепет перед великим мной. Остался один маленький штрих — ещё раз попросить помочь.

— Мне нужно приодеться к параду. Всецело доверяюсь тебе.

Минут за пять с помощью Миюми, которая на удивление ловко и быстро нашла не только подходящие штаны, но и прочие регалии командующего, мне удалось кое-как привести внешний вид в порядок. То, что по итогу я бегло осмотрел в зеркале, даже выглядело по-своему благородно. Этакий дерзкий авантюрист без страха, упрёка и времени нормально причесаться.

— Благодарю.

Моя короткая, но вполне искренняя благодарность привела Миюми в состояние экстаза. Что меня бы удивило, если бы не целая серия фигурных и выразительных покашливаний снаружи. Похоже Леон терял терпение. Стоило поторопиться, пока он не выкашлял лёгкие.

Вряд ли подобное поведение по отношению к вышестоящему являлось приемлемым, и, будь я чуть поувереннее в своих силах, графа стоило бы хорошенько проучить. Однако моё положение было слишком зыбким, чтобы ещё и провоцировать окружающих на конфликты. Поэтому и приходилось терпеть.

Проблема заключалась в том, что от меня требовалось водить человека по лагерю в поисках плаца, тогда как мне самому не помешал бы проводник.

— Ты хорошо знаешь лагерь? — перед выходом, косо посмотрев на Миюми, поинтересовался я.

— Э-э-э, да, а что? — растерялась Миюми.

— Вскоре тебе предстоит выполнять мои поручения, неплохо было бы, чтобы ты могла свободно ориентироваться.

Как выяснилось из ответа, растерянность девушки была вызвана несколько иным. Она вообще не собиралась идти со мной.

— Н-но принимают парад только командующий и представители короля.

Подловив её на «горячем», я подхватил фразу и закончил на свой лад.

— Командующий, представители короля и ТЫ. Идём.

— Но я же всего лишь…

— Не всего лишь, а более чем! Идём, если у кого-то не хватает смелости признать, что ему помогают одеваться, то это не мои проблемы и точно уж не твои.

— Но…

Я вопросительно на неё посмотрел, выражением лица говоря: «Если этот довод не кажется тебе разумным, то пеняй на себя», и девушка прервалась.

Она, покраснев, будто ей сделали комплимент, тихо произнесла:

— Спасибо, — сказала Миюми с видом, будто ей сделали очень приятный подарок.

Открытое пространство встретило меня пронзительным полуденным солнцем, всеми «прелестными» запахами, которые только могла создавать куча людей, сосредоточенных в небольшом пространстве, и открытием — оказывается, всё это время я находился в роскошной палатке. Изнутри так и не скажешь.

А ещё, к моему неудовлетворению, здесь же находился Леон, судя по лицу откровенно уставший меня ждать и по этому поводу сильно негодующий.

— Вы всегда по полчаса меняете штаны, командующий?

— Конечно нет! — я решил ответь колкостью на колкость. — Это я торопился. Всё ради вас, граф.

Он аж фыркнул от возмущения, но похоже с его точки зрения, моя реакция вполне вписывалась в понятие «типичный рейланд Рор».

— Парад должен был начаться уже пять минут назад!

Тут графу меня провести не удалось.

— Без командующего, то есть меня, не начнётся.

Парад

Обменявшись с Леоном колкостями и раздражёнными взглядами, причём, уверен, мой был более убедительным, мы всё же двинулись в путь — принимать парад.

Для этого я кивнул ожидавшей соответствующей команды Миюми, которая должна была выступить проводником до нужного места. Увы, граф Сайрас заметил эти переглядывания и кивки.

— Вы что, не знаете дорогу? — опять насторожился он.

— Конечно же, знаю, это проверка, — как можно более уверенно, то есть не слишком, ответил я.

— Интересные у вас проверки… — с явным сарказмом в голосе буркнул себе под нос Леон, но больше не вмешивался.

«Похоже, подобный паттерн чудаковатого командира — это как раз про Рейланда Рора», — отметил я для себя в уме на будущее.

***

Решение взять с собой Миюми, а не рыскать наугад, оказалось весьма дальновидным. Палаточный городок, в котором расположилась «моя» армия, строили люди явно весьма далёкие от таких понятий как «генеральный план». С моей точки зрения всё выглядело так, будто тут вообще никто не пытался что-либо как-то организовать, предпочтя абсолютный хаос любому порядку.

Словом, чувствовалось, что ко всему этому приложил руку сам Рейланд Рор. Даже позволь он ставить каждому палатку как угодно, и то получилось бы куда организованнее, чем тот лабиринт, через который мы с Леоном, ведомые Миюми, пробирались.

Путь наш лежал через весь лагерь к огромному полю за ним. Точнее к тому, что от него осталось. Теперь-то тут был плац, и многочисленные солдатские сапоги втоптали землю с такой силой, что для того, чтобы вскопать её, потребовался бы карьерный бур.

От количества людей просто дух захватывало. Никогда раньше мне не приходилось видеть столько народа в одном небольшом по площади месте. Все, разумеется, были в военной форме, и что не укрылось от моего взгляда — весьма аляповатой за счёт обилия красок. Никаких тебе камуфляжей или даже намёка на маскировку.

«Привет, века, когда мужчина в колготках выглядел мужественно».

Для высокого начальства, к числу которых, разумеется, относился и Рейланд Рор, была сооружена специальная, больше похожая на башню, трибуна. Взобраться на неё оказалось тем ещё испытанием.

Строили её, очевидно, те же люди, что и остальной лагерь. Как и любые другие военные делали они это по принципу «чем проще и быстрее ― тем лучше». Получившаяся конструкция шаталась, скрипела, местами прогибалась под моими шагами. Кроме того не стоило забывать и про Миюми, которая забиралась следом — явно не пушинка. А ведь где-то там, позади поднимался ещё и граф! Вдобавок очень мешался меч, который мне пришлось нацепить. Он постоянно норовил ударить меня, зацепиться между какими-нибудь палками или даже вывалиться.

Оказавшись на самом верху злополучной башни, покоя я не нашёл. Зато отыскал пару человек явно не военной наружности. Судя по широким лощёным лицам, это были местные аристократы. Дав пару секунд отойти от подъёма, граф быстро вручил мне какую-то бумажку, тихо сказав:

— Король желает, чтобы вы прочли армии это.

Точно! Мне же полагалось выступить с речью. Впрочем, мне же лучше. Импровизация сейчас была бы сущим кошмаром. Даже не посмотрев на содержимое листка, я, крайне довольный таким поворотом, кивнул графу и, оставив смутившуюся Миюми на растерзание благородному обществу, вышел вперёд.

Вид, открывавшийся с трибуны, что ни говори, завораживал: развевались знамёна, а под ними ровными рядами находилось целое море солдат в разноцветной форме. Заметив меня, они встали по стойке смирно, произведя эффект, сходный с колебанием травы на ветру. Целый океан, только вместо воды — люди.

В голове проскочила робкая мысль, что именно в этот момент мне очень срочно захотелось в тайную комнату.

«И перед всеми ними мне нужно что-то сказать?!»

Я хотел поднять листок, врученный Леоном, чтобы, наконец, увидеть его содержимое, но неожиданный порыв ветра вырвал его, унося вдаль вместе с моей надеждой легко разобраться с этим пунктом сегодняшних мероприятий.

Пришлось выигрывать себе время, делая вид, что прочищаю горло, пока шестерни моего мозга спешно пытались придумать, что нужно говорить.

«Нет, не так. Что должен сказать Рейланд Рор?» Ведь именно его слов ожидали все эти люди, а не моих ужимок.

Ответ на этот вопрос, как это ни поразительно, не знал даже он сам, не то что я. До меня дошла страшная по содержанию мысль:

«Придётся импровизировать!»

У меня, конечно, был язык подвешен, но это касалось в первую очередь личных разговоров, а не публичных обращений к тысячам людей сразу.

Пауза откровенно затягивалась. Несложно было заметить, что некоторые уже начинали удивлённо переглядываться, не понимая, что происходит. Выигрывая себе ещё пару секунд времени, я многозначительно поднял обе руки, тем самым вызвав благоговейное замирание у всех на плацу.

Долго в такой позе простоять не получилось. Пришлось начать говорить:

— Товарищи, братья! — на этом поток хороших идей иссяк, и меня, что называется, понесло. — В это непростое время не нужно лишних слов! Буду краток. Всем известно, насколько велика ответственность, которая лежит на каждом из нас! Взгляните вокруг, оглянитесь назад и узрите то, за что вы собираетесь встать плечом к плечу! За родную землю, за близких вам людей, за тех, кто сейчас здесь, и тех, кто остался позади, чтобы ежедневно молиться за наш успех! Судьба нашей великой страны зависит от того, насколько непоколебимыми, храбрыми и уверенными вы будете!

Я сделал паузу, чтобы восполнить запас воздуха в лёгких, решил закончить речь чем-нибудь воодушевляюще-бессмысленным, чтобы звучало поярче.

— И это, поверьте, есть в каждом из вас — вижу по сияющим глазам всех! Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами! Ура!

Доли секунд, что последовали за этим, показались мне вечностью. Где-то позади дёрнулся возмущённый Леон, которому моя импровизация не слишком пришлась по душе. В голове пронеслась короткая, очень яркая мысль:

«Это конец!»

А ещё через секунду меня оглушил рёв, поднявшийся на плацу. Это рвали глотки, повторяя раз за разом: «Победа за нами, ура!» все без исключения. Кажется, только эту часть они и запомнили.

— Вы что-то хотели мне сказать, граф? — едко спросил я у Леона, который пыхтел своим возмущением мне в затылок.

— Король оценит вашу импровизацию, — пообещал граф.

— Разве не важнее, как оценят её они? — я указал на людей внизу, на что граф на меня только раздражённо зыркнул.

Армия пришла в такой экстаз, что для того чтобы перейти непосредственно к параду, некоторых особенно сильно вошедших в раж пришлось обливать водой и ставить на ноги.

Я бы тоже очень хотел, чтобы меня облили водой. Желательно из ведра и несколько раз подряд. Кажется, после произошедшего у меня вспотели даже зубы. На ногах мне удалось устоять лишь потому, что мои руки с такой силой вцепились в деревянный парапет, что тот уже начинал загадочно, но очень неприятно похрустывать. Будем надеяться, что все те, кто сейчас находился рядом, приняли это за моё безудержное рвение…

***

Пока войска перестраивались для парада, моё внимание привлёк флагшток неподалёку. Там развевалось сразу два флага. Один со сложным узором являл собой флаг королевства. Второй же был попроще: синий с изображением солнца по центру.

Мне представилось, что это знамя армии, но память Рейланда подсказала, что дело обстоит куда сложнее. Конфликты между двумя королевствами происходили на регулярной основе, как по расписанию. И каждый раз одна из противоборствующих сторон брала себе или «солнечное» или «лунное» знамя. В этот раз «солнечными» выпало быть нам.

«Как-то это слишком странно. Что-то от меня ускользает. Либо тут все психи, помешанные на войне, со вкусами на уровне детского сада, либо лыжи по асфальту не едут».

Мой разум вновь и вновь пытался собрать мозаику из разрозненных фактов воедино, но каждый раз упирался в странности. Зачем меняться знаменами? Почему Рейланд так относится к этому событию? Мне вдруг пришло в голову, что в той королевской речи, которую я так и не прочитал, было более чем достаточно, чтобы хотя бы по косвенным фактам понять, что тут происходит.

Внизу тем временем подняли с земли всех, кого мои слова ранили в самое сердце, и парад начался. Память Рейланда с лёгкостью подсказывала мне названия частей и имена их командиров.

Вот Эльт со своей сорок второй полубригадой. Капитан то и дело косился на свой штандарт, который выглядел мокрым и отчаянно отказывался развеваться на ветру.

Это была единственная «полубригада» во всём Риверкроссе. Образовалась она, когда половина обычной, линейной, сорок второй бригады дрогнула и, побросав знамёна, побежала. Вторая же половина, подхватив упавшие знамёна, напротив, понеслась в отчаянную, едва ли не самоубийственную атаку. Сначала подобное название было своеобразной шуткой, однако со временем вошло даже в официальные документы.

В сорок вторую обычно набирали самых, культурно выражаясь, отличившихся. Причём во всех смыслах этого слова.

Следом шагали, чеканя шаг, солдаты тридцать третьей линейной бригады. Во главе их ни дать не взять седовласый, с одной лишь чёрной как смоль прядью старик, со здоровенной, чадящей серым дымом трубкой в зубах, которая противоречила всем возможным уставам, традициям и правилам, но это никого не заботило. Его имя также всплыло в моей памяти.

«Упрямый Лой Ноктим».

Он и его солдаты славились своей феноменальной стойкостью. Самый запомнившийся случай произошёл, когда «тридцать третья», находясь в полном окружении, две недели удерживала стратегически важный форт. Когда же к ним отправили гонца, пытаясь понять, есть ли ещё кого спасать, Ноктим прислал следующий ответ:

«Держимся. Пришлите патронов, пороха и два ящика водки ― и мы простоим тут целый год!»

У трубки тоже имелась своя история. Лой не расставался с ней ни при каких обстоятельствах. Перед королём или по шею в воде — всё одно. Какой уж там смотр у командующего!

Обычно никотин был весьма вреден, но капитан Ноктим придерживался обратной позиции, считая, что курение очень даже полезно для окружающей среды: ведь оно убивает людей.

Таких бригад, рот, батальонов в тот день перед моими глазами прошествовало, кажется, бесконечность. Каждая со своим названием, номером, историей. В сумме армия насчитывала около двадцати тысяч человек, и ещё тысяч пять различной обслуги. Из них Рейланд Рор, к моему удивлению, в той или иной степени знал добрую половину.

Больше всего мне запомнились повара. Их форма вперемешку с фартуками и белыми колпаками смотрелась откровенно дико на фоне остальной армии, но ещё сильнее удивляло оружие, а точнее — его отсутствие. Вместо этого вооружились кухонные воины кто скалкой, кто сковородой. Какому-то, видимо, самому суровому бойцу, выдали огромный, словно ковш экскаватора, черпак. Несмотря на всю нелепость ситуации, повара шли с каменными, сосредоточенными лицами.

«А ведь они это делают, потому что им важно показаться перед Рейландом Рором. То есть передо мной», — не без удивления сообразил я.

Как только парад закончился, я в ту же секунду засобирался уходить, но такой возможности мне никто давать не собирался. Судя по лицам Леона и прочих собравшихся, они все жаждали со мной переговорить.

К счастью, кто-то из аристократов сообщил, что не против был бы отобедать, на что другой ему возразил, что здесь было бы странно это делать. Так, постепенно наша высокая ложа переместилась с башни на землю, а оттуда в близлежащую палатку, где кто-то благоразумный уже организовал небольшой столик с едой и напитками.

Из-за Миюми, которую усадили за «высокий» стол, вообще не сообразив, кто это и что она тут делает, кому-то не хватило стула. Однако на девушку, которая от переполняющей её застенчивости дышала-то через раз, никто и подумать не мог, поэтому мы кое-как уселись, но только после короткой, очень вежливой потасовки между знатью.

― Нет, вы садитесь, — уступал право аристократ с лицом подгнившего помидора.

― Ну что вы! Как так можно! Место, безусловно, ваше! — не соглашался с ним его коллега по буржуазии, имевший внешность сухой палки.

― Позвольте, ваша матушка, которую мне давеча довелось сводить сыграть в гольф, благородных мыслей дама, я просто не могу отказать в услуге её сыну!

― Да бросьте! Какие тут услуги, садитесь-садитесь! — вмешался в разговор ещё один представитель знати.

― Вы хотите сказать, что мои ноги меня уже не держат? — уточнил тот, который напоминал внешностью ветку.

― Да ни за что! — притворно возмутился помидоромордый. — Вы ещё нас всех переживёте, особенно если сейчас сядете!

― Сударь, за такие слова положено…

Где-то на этом моменте этот цирк меня откровенно достал. Выглядело, конечно, забавно, но мы так тут на весь день застрянем.

— Кхм-кхм, — хмыкая, напомнил я о себе и указал на несколько стульев поодаль. — Господа.

Мне досталось место прямо напротив Леона Сайраса, отчего мой аппетит, и так не блиставший из-за волнения, мгновенно и окончательно самоустранился. Под пристальным взглядом молчаливого графа, который следил за каждым моим движением, даже один бутерброд пришлось брать приступом, на манер удава, буквально запихивая его в себя.

Аристократы же в это время соревновались, кто лучше услужит единственной девушке за столом ― Миюми. Опять же: они даже подумать не могли, что ей тут вообще не место и, согласно их собственной иерархии, ей бы гнать веником. Однако они этого не знали и лебезили так приторно, что у меня начали слипаться некоторые интересные места.

Постепенно тарелка моей помощницы, а следом и окружающее пространство заполнялось разными блюдами, бокалами, закусками и фруктами, пока не начала образовываться небольшая горка. Похоже, никому кроме меня и в голову не приходило, что сейчас для Миюми даже взять в руки вилку ― подвиг, не то что начать есть.

Поняв, что ещё немного ― и гора рухнет, похоронив под собой девушку, я решил, что нужно её спасать. Дождавшись момента, когда аристократы будут заняты очередным выяснением кто кому должен уступать, я коснулся руки помощницы, тем самым возвращая её в реальный мир.

Лучшим способом для этого было, как ни странно, её отсюда убрать. Все эти праздные разговоры после бокала вина я вполне осилю и сам. Особенно если, в отличие от других, не буду налегать на алкоголь.

― Миюми, сходи в лазарет за тем, э-э-э, корнем, ма, что-то там на «м».

Девушка, конечно же, моего мотива совсем не поняла.

— Но я же уже принесла его, — не то что шёпотом, а вообще одними губами сказала она.

Одарив её раздражённым взглядом, я задумался над альтернативными вариантами.

«Что там ещё было? Лунная лапа? Почечный камень цапли?»

Просить такое в присутствии посторонних было чревато. Ещё чего найдутся среди этих зазноб и другие сторонники альтернативной медицины. Это будет совсем уж дико!

Пауза затягивалась, гора продуктов опасно накренилась. Иного выхода у меня не было.

― Миюми, сходи в лазарет за корнем мандраворы.

Девушка, вместо того чтобы возразить, рефлекторно меня поправила:

― Мандрагоры.

― Не важно, поторопись, голова ужасно болит.

Услышав последнее, Миюми окинула меня серьёзным взглядом, словно врач пациента, который нагло игнорирует лекарства, но продолжает жаловаться на болезнь, и быстро ушла.

― А вот после лунного камня полегчало бы сразу, — тихо заметила она с осуждением на лице.

Аристократы, потеряв возможность заваливать кого-то едой, вполне ожидаемо переключились на разговоры. Разговаривать, разумеется, решили со мной.

― Командующий Рор, так как, думаете, выступит ваша армия в этом сезоне? — поинтересовался помидоролицый, демонстрируя наигранную заинтересованность.

Формулировка вопроса была странная донельзя, но похоже никого за столом за исключением меня не смутила. Записав её себе в память в качестве ещё одной части мозаики, я залпом прикончил бокал с чем-то красным, что развязало мне язык. Пожалуй, даже слишком:

― Изи вин!

Аристократ, задавший вопрос, моргнул несколько раз, похоже, не понимая ответ, а затем, усмехнувшись, поднял бокал.

― Ох уж этот ваш армейский сленг, командующий!

Засмеялись все, даже я ― выбора то не было. Правда, по лицу Леона было видно, что вот он-то понял, что это никакой не сленг, а просто какая-то странная отсебятина.

― Слышал, «лунные» в этом сезоне так в себе уверены, что уже открыли «победные» бочки с вином, — заметил аристократ, напоминавший палку, бросая в мою сторону многозначительные взгляды.

За столом сразу повисло напряжение — от меня ждали ответа. Словно я должен был быть в курсе кто и где открывает бочки. Тоже мне нашли сомелье-экстрасенса!

― Если они тратят время на это, а не на подготовку ― им же хуже!

— А на что вы тратите время? — как бы невзначай бросил камень в мой огород Леон, ковыряясь в своей полупустой тарелке. — Ваша речь, м-м-м, вряд ли вызовет восторг у короля.

Я мысленно заклеймил графа провокатором, потому что так ему и надо.

— Главное, что она вызвала восторг у армии. Для короля у меня другие тексты.

— Да? Это какие же?

Я хотел было придумать что-то нейтральное, но недавно выпитый алкоголь на пустой желудок уже сделали своё коварное дело — теперь мой язык значительно опережал мысли.

— Возвышенные, благородные, полные сложных деепричастных оборотов и с множеством аллюзий на солнце!

Леон вопросительно вскинул бровь, явно не поняв последнее.

― Королям всегда нравится, когда их сравнивают с гигантским шаром плазмы.

За столом снова раздался смех, но на этот раз куда более напряжённый. Такие смешки из разряда: «Вы, конечно, шутите, командующий, но мы всё запишем и настучим, когда придёт время».

— Вы ведёте очень смелые речи, Рор, — с упрёком заметил Леон. — Не там, где это надо.

Похоже, бедолага просто хотел меня предупредить, да только куда там! Остолопа, в смысле меня, несло на крыльях лёгкого опьянения всё дальше и дальше.

— Смелый человек должен быть смел во всём! Думаю, королю больше нравится, когда за столом про него шутят, но думают хорошее, чем хвалят, но мысленно, э-э-э, оскорбляют. Короче, говорить правду ― лучше, чем врать!

Речь из-за алкоголя вышла так себе, но большинству собравшихся явно понравилась. Или, что куда вероятнее, они сделали вид, что им понравилось, а сами уже вспоминают наиболее быстрый способ доставить королю донос.

Граф тоже усмехнулся уголками губ, делая вид, что фраза ему по вкусу. Хотя в его глазах читалось совсем немножко противоположное. Он явно что-то задумал, и мне это не нравилось.

Когда против тебя что-то там думают ― это уже нехорошо. А уж в моём положении!

«Нужно было его как-то упредить и срочно!»

— Что думает король? — поинтересовался я у графа, коварно рассчитывая вывести того на неосторожный ответ.

Увы, мимо. Аристократы-то растерялись, оно и понятно: великих мыслителей среди них не наблюдалось, а вот Леон ответил практически сразу:

— Его величество ожидает от вас благоразумия.

— От меня?! — принял удивлённый донельзя вид я.

— Конечно. А чего ещё он должен ожидать?

Не сразу, но мне удалось понять, что за этим скрывалось банальное требование делать что говорят и не выступать.

— Впрочем, вы, наверное, правы.

— Как вы думаете, господа, кому достанется победа? — вмешался в разговор один из аристократов.

— Конечно же сильнейшим, достойнейшим и лучшим. Нам, ха! — самоуверенно, будто это ему предстояло воевать, ответил помидоролицый.

Остальные, ну кроме меня и Леона, рассмеялись в унисон. Шутка мне не понравилась. Она как бы кричала: «Ничего не делай — всё случится само собой». Когда я последний раз так подходил к делу, то растолстел и долго ходил в спортзал.

Судя по понимающему взгляду, граф в целом разделял мою позицию. Это было плохо для меня. Не само по себе, а потому что ясно говорило, что он обладал редким в собравшийся компании здравомыслием. А где здравомыслие, там и умение сопоставлять одно с другим — тут и до раскалённой кочерги в моём чувствительном к горячему теле недалеко.

Подождав, пока все закончат смеяться, я задал другой вопрос, желая окончательно убедиться в «качестве» людей вокруг, как военных.

— Как вам армия?

Последовал очередной парад, на этот раз лизоблюдства и лицемерия:

— Ваше всяких похвал, Рейланд.

— Вас ждёт успех!

— Мне понравились повара. Даже наши кухарки сильнее «лунных»!

Один только Леон не излучал бескрайнего оптимизма.

— Армия, может, и в хорошем состоянии, но вы до сих пор не представили свой план действий, Рейланд.

Это была щекотливая тема. Какой там план войны! Мне бы знать, что будет со мной через час!

Чтобы не отвечать на этот неприятный во всех смыслах вопрос, я, не придумав ничего лучше, решительно встал из-за стола, всем своим видом показывая, что опаздываю. Не важно куда и зачем, но очень серьёзно.

― Увы, граф, но вы правы — дела не ждут. Господа, прошу прощения, что покидаю. Не время сидеть за столом, нужно готовиться к переправе! Или что у нас там вечером по плану. Желаю приятно провести время.

Не давая никому и слова вставить, я покинул палатку и резво направился к своей.

«Леон точно будет проблемой!»

Если остальные так или иначе смотрели мне в рот, ожидая вселенских мудростей или просто безукоризненно выполняя команды, будучи подчинёнными, то он смотрел куда глубже. Не в гланды, конечно, но в данном случае я бы предпочел, чтобы он смотрел хотя бы туда, ещё даже не подозревая, какая засада меня ждёт в моей палатке.

Важная деталь

Обратный путь к «моей» палатке пришлось проделывать без помощи Миюми ещё и в тот момент, когда в лагерь вернулись солдаты, образовав повсеместную толкучку. Спасло меня только то, что многие из них уже снимались с места, готовясь к вечерней переправе, тем самым освобождая проход, поэтому до своего убежища я добрался почти не заблудившись. Ну, может быть, самую капельку поплутав и всего дважды выйдя обратно к плацу.

Палатка встретила меня прохладой, спокойствием и ощущением дома. Может, я и провёл в ней всего-ничего, но в этом диком, незнакомом мне мире — это было уже что-то. Островок стабильности и покоя.

— Кхм, командующий, — вдруг, не успел я снять осточертевшие ножны, раздался голос у меня за спиной.

Лишь невероятным усилием воли мне удалось не дёрнуться от испуга всем телом, а просто немного вздрогнуть, прежде чем повернуться. Оказывается, в палатке я был не один. Здесь меня поджидал или, может быть, просто ожидал абсолютно лысый мужчина неопределённого возраста в грубой, явной повидавшей жизнь походной одежде. На фоне других людей, встреченных мной сегодня — в цветастых мундирах, эполетах, с лентами и прочими яркими атрибутами — он выглядел как чёрно-серое пятно на радуге.

Но это всё были мелочи на фоне глаз неожиданного визитёра. Не то чтобы я встретил за жизнь достаточно большую часть человечества, чтобы составить какую-то приличную выборку, но таких глаз, как у него, в жизни не видел и даже не слышал о том, что такие вообще бывают. Глубокие, очень пронзительные, ярко-рыжие. Казалось, что они светятся, особенно в полутьме палатки, да ещё и видят тебя насквозь, как рентген.

Моя реакция гостя определённо позабавила, судя по тени ухмылки на его в целом спокойном, даже безразличном лице, однако в остальном он, похоже, был настроен вполне мирно и деловито. Некие бумаги, которые покоились в папке у него в руках, только подтверждали эту догадку.

— Командующий, — ещё раз поприветствовал он меня, коротко поклонившись и протянув папку. Я рефлекторно принял её и раскрыл.

Содержимое, состоявшее из множества карт, зарисовок и письменных донесений, для меня абсолютно ничего не значило, во всяком случае пока. Зато, сделав вид, что читаю, мне удалось выиграть немного времени, чтобы вспомнить, кто это вообще стоит передо мной.

Это оказалось совсем нетрудно. Ещё бы! Такого человека один раз увидишь — уже не забудешь. К тому же Рейланд Рор, судя по всему, неплохо к нему относился. Даже несмотря на то, что Кейл Ресс, а именно так звали гостя, выполнял предельно «грязную» с точки местных вояк работёнку — занимался разведкой и шпионажем.

Подобное в своё время имело место быть и на Земле. Почему-то люди, стремящиеся убивать других людей наиболее быстрым и как правило жестоким способом, считали зазорным использовать для этого не только острые палки, но и обман. При этом к услугам шпионов всё равно прибегали.

Вспомнив всё это, я решился наконец нарушить тишину, пожалуй, самой неуместной фразой, которую только можно придумать, после того как мы полторы минуты стояли друг напротив друга.

— Рад вас видеть, Кейл.

Впрочем, Ресс будто бы этой неловкой паузы и не заметил, вместо этого сразу перешёл к содержимому папки. Говорил он медленно, отрывисто, словно скупой торговец, отсчитывающий мелочь, но при этом строго по делу.

— Наиболее актуальная информация. На текущий момент, конечно. Информатор должен прислать ещё. Ближе к вечеру. Стоит ожидать новых сведений о планах Ноа Кейтлетт.

Это имя заставило меня, а вернее Рейланда Рора, рефлекторно сжать зубы, что уже говорило о многом — пока ни одно другое имя такой реакции не вызывало. Впрочем, чистой ненавистью это тоже не было, скорее навязчивым раздражением вперемешку с завистью.

Я поймал на себе пронзительный взгляд Кейла. Разведчик с интересом наблюдал за моей реакцией, кажется, заранее зная, чего ожидать, но отвёл взгляд, когда понял, что обнаружен.

«Нужно его, как и остальных, заболтать!» — пришла мне в голову, как казалось, неплохая идея.

Исходя из ситуации, если Рейланд Рор знал Кейла Ресса, то и тот его тоже. И по виду разведчика нельзя было сказать, что он из тех людей, которые могут что-то не заметить, особенно если это «что-то» стоит прямо перед ними.

— Думал, увижу вас ещё параде, отлыниваете?

Мне и вправду казалось, что там-то я увидел всех своих подчинённых.

— Таких как я не приглашают на парады, — сказал Кейл с видом, будто ему это всё и даром не надо. — Да и меня они не интересуют.

«Военный, не мечтающий о параде?» — звучало как минимум странно.

— Не мечтаете о почёте и славе?

— Нет, — коротко бросил Кейл, настороженно на меня глядя. Кажется, для него это была очень чувствительная тема.

«Самое время переключиться на что-то более близкое к делу и мало связанное со всякими парадами».

— Эм, вы сказали, у нас есть информатор?

— Неужели вы опять против? Больше доводов «за», чем было сказано вчера, я уже не смогу вам привести. Повторюсь, это необходимая мера.

Вот она проблема всех попаданцев! Ты можешь вспомнить, как зовут человека, но ты никогда не вспомнишь, о чём с ним говорил накануне, уже хотя бы потому что «ты» с ним знаком десять минут. Зато он-то это будет помнить непременно. И сочтёт твой ответ либо неуважением, либо просто странным. Ещё непонятно, что из этого хуже.

— Нет, что вы… — быстро и, к сожалению, глупо ответил я, делая вид, что очень увлечён принесёнными бумагами, а краем глаза наблюдал за реакцией собеседника.

Кажется, всё, что мне удалось — сделать ещё хуже, чем было, ведь теперь Ресс смотрел на меня не только с осуждением, но и открытым подозрением.

Копаясь в папке, нетрудно было заметить, что почти вся информация в ней карты с пометками, короткие заметки угольным карандашом, даже зарисовки. Так или иначе всё исходило из одного источника — самого Кейла. Его руке не принадлежала разве что перехваченная корреспонденция противника. Это вызывало закономерный в общем-то вопрос:

— Всю эту работу вы проделали, эм, в одиночку?

— Как и всегда, — ответил как нечто само собой разумеющееся Кейл, пожав плечами. — Такова моя профессия.

— Разведчик, — это я проговорил рефлекторно, просто чтобы закончить фразу, но Кейл, кажется, воспринял это как лёгкую издёвку.

— Разведчик, — подтвердил он холодно, буравя меня своим взглядом. — Должен же вам кто-то сообщать о передвижениях противника, его планах. Составлять карты в конце концов.

— Так вы и карты сами рисуете? — вопрос был глупым, но глядя на них, я бы в жизни не подумал, что над ними трудился один человек, а не целый коллектив.

А вот Кейл, судя по интонациям, чем-то выдающимся это не считал:

— Разумеется. Некоторые считают их наиболее точными из доступных, я замечу.

Мне хотелось спросить, кто эти «некоторые», но я вовремя остановился, уловив едкий взгляд Ресса. Видимо, он имел в виду меня самого.

Неожиданно мой трюк «заговори собеседника так, чтобы он не заметил явных несостыковок», отработанный на Миюми, Эльте и графе Сайрасе, дал сбой. Кейл сам задал вопрос, смотря мне при этом прямо в глаза, словно это была какая-то проверка:

— Вы ведь помните наш уговор?

Я растерялся и застыл, отчаянно копаясь в памяти, пытаясь вспомнить, о чём идёт речь. Только спустя несколько мгновений и вспыхнувшим глазам Кейла мне удалось понять, на какой примитивный трюк он меня поймал: никакого уговора не было и в помине, а любая реакция, отличная от мгновенного уточнения, выдавала меня с головой. А ведь я и так дал за этот короткий в общем-то разговор более чем достаточно поводов в себе усомниться.

Разведчик смерил меня выразительным, но абсолютно пустым в плане эмоций взглядом, от которого пробирала дрожь. Меня словно за мгновение просветили рентгеном и детектором лжи одновременно. И хоть во взгляде Кейла невозможно было прочитать что-то конкретное, я понял, что полностью провалился. Ресс был твёрдо уверен, что перед ним не Рейланд Рор.

Однако вместо разоблачения или чего-то в этом духе разведчик, кажется, даже немного растерялся. Впрочем, длилось это едва ли мгновение, затем Кейл взял себя в руки.

— Так или иначе это уже не имеет значения. Простите меня, командующий, мне нужно идти. Необходимо уточнить некоторые сведения.

В его взгляде читался холодный, но дерзкий вызов, кричащий: «Я знаю, кто ты, давай, останови меня». Не понимаю, что Кейл задумал, но вариантов у меня просто не было. Либо спровоцировать конфликт с весьма ожидаемым исходом, либо играть в его игру по его же правилам и надеяться, что у меня ещё появится шанс отыграться.

― Да, хорошо, ступайте.

Кейл Ресс, смерив меня ещё одним странным взглядом своих удивительных, но пугающих глаз, неожиданно учтиво поклонился и, развернувшись на месте, быстро вышел из палатки. Когда его спина исчезла в в дверях, я едва ли не дрожа повалился в ближайшее кресло.

Я нервно покосился на двери, словно ожидая, что сейчас ко мне ворвётся половина армии, желая схватить. Так прошла одна минута, вторая, третья, десятая, но ничего не происходило. Неужели действительно пронесло, и у меня ещё есть шанс? Или я вообще всё неправильно истолковал?

Нервное напряжение на протяжении нескольких последних часов, усталость вкупе с мягким креслом полностью поглотили меня. Я и сам не заметил, как на меня налетел сон.

***

«Сон не иллюзия»

Впереди возвышалась невероятная спиральная башня, больше похожая на гигантский посох, наполовину воткнутый в землю. На самой его вершине мерцал огромный белый кристалл. Его называли «Саум», что на каком-то древнем, очень мудром и потому забытом языке означало «дар богов».

Это было очень-очень важное место. Рейланд бывал здесь уже не раз. Если точнее — пять раз, из них трижды, причём подряд, он поднимался на башню как победитель, неся с собой скипетр Солнца и щит Луны. Позади остались трудныемесяцы напряжённой борьбы, тысячи противников, сейчас хмуро наблюдавших за восхождением снизу, множество преград и лишений. Впереди же была слава, почёт и уважение, а также целая неделя разгульного пьянства.

Рор принёс Ривекроссу победу и тем самым обратил силу артефакта на их сторону. Два года крестьянам не придётся волноваться по поводу урожаев ― этого будет с избытком. Цвести будет всё, что может цвести, а плодоносить и того больше.

Сила Саума была так велика, что притчей во языцех стала история о старике, у которого осталась из вещей только сухая палка. С горя воткнув её в землю и отправившись спать, на следующее утро он обнаружил на её месте яблоню. Это было очень и очень странно, ведь если верить легенде, палка у него была из молодой ели.

Вдруг сон задрожал и исчез, как проткнутый мыльный пузырь. Всему виной была моя собственная мысль, которая тонкой иглой, с большим трудом, пробилась ко мне. Она была короткой, но это ничуть не умаляло её важности: «Соревнование».

«Сны несут знания»

Рывком я вскочил на ноги, наконец поняв, что упускал всё время пребывания в этом мире! То, что местные называли ужасным словом «война», не было ей! Это было соревнование, что-то вроде военно-полевых игр. Собственно, это действо так и называлось — «Игры».

Вот откуда взялись эти «солнечные» и «лунные»! Вот почему Рейланд так к ним готовился ― для него это что-то вроде спортивного состязания, по значимости на уровне Олимпиады. Да и для остальных тоже.

Не все и не всегда отправлялись сюда добровольно, но вне зависимости от мотива обиженным никто не уходил. Один лишь факт участия уже значил многое.

Для аристократов, очевидно, это был способ показать себя, доказать окружающим, что ты чего-то стоишь. А для многих из них это и вовсе было всей их жизнью.

Для крестьян, ремесленников и прочего большинства, которое аристократией назвать никак не получалось, Игры были богаты способами улучшить своё положение в бренном мире. Солдатам за службу платили звонкой монетой ― и не малой, особенно, если ты участвовал на регулярной основе, имел какой-то опыт, своё вооружение и прочее.

Игры полнились историями о том, как вчерашний кузнец-простак, который в ином мире всю жизнь ковал бы гвозди за верную, полную подвигов службу, выбился в офицеры. Звали его Гоа Эльт.

Но и это не было последним открытием. Желая проверить ещё одну свою догадку, я подошёл к оружию на стене. Порывшись в кармане и достав оттуда какой-то листик, мне оставалось только провести им по лезвию, проверяя то на заточенность. Спустя мгновение теперь уже два листка медленно полетели куда-то вниз.

А на моей ладони, которой я смело провёл по лезвию следом, осталась лишь небольшая вмятинка! Ни пореза, ни крови, ни даже царапины! Ощущения были не из приятных — словно от полноценного пореза, да и то это прошло, стоило убрать руку с лезвия. И больше ничего!

От переполнявших меня чувств я снова завалился в кресло, но спать больше не хотелось вообще. То, что мне только что удалось узнать, в корне меняло дело! Если до этого мысли о побеге постоянно витали где-то неподалёку от моей головы, то теперь о них нужно было забыть и желательно как можно быстрее.

Во-первых, побег с Игр для местных, судя по всему, считался чем-то на уровне добровольного каминг-аута, разве что без признаний в педофилии. Во-вторых, передо мной раскинулся дивный мир, к тому же до боли напоминающий песочницу! На Играх, конечно, можно было умереть примерно из-за тех обстоятельств, что и на Земле, но последствия были куда как менее страшными. Не знаю, как вся эта магия работала, но Рейланд, испытывавший её на своей шкуре неоднократно, для себя сравнивал смерть на Играх с послеобеденным сном, только куда более долгим. Просыпался ты, только когда кто-то из противоборствующих сторон активировал Саум, что могло занять и месяц, и полгода. Приятным бонусом к этому шло то, что твоя тушка не лежала неизвестно где всё это время, а просто исчезала спустя некоторое время после «смерти», а пробуждался ты уже аккурат возле башни, где по завершению всегда начиналась гигантская помойка длинною вплоть до месяца. Этакая Вальгалла с причудами.

Словом: всё, о чём мне только можно было мечтать, передо мной, здесь и сейчас. С таким набором можно сделать что угодно. Невиданный аттракцион, и мне на нём выпала роль «VIP пассажира».

Где-то в этот момент меня больно уколола совесть, и накал радости значительно снизился, практически исчезнув. С некоторым разочарованием в собственной неиспорченности я понял, что не могу быть таким эгоистом.

Мне вдруг вспомнились мои собственные эмоции от того, что где-то там, на Земле, в моём теле чужак, который неизвестно чего натворит в незнакомой обстановке. А ведь я находился в таком же положении.

«Это не мой мир, не моё тело, не моя жизнь. Нужно каким-то образом постараться вернуть всё на свои места, пока ничего не сломал».

В любом случае, на Играх придётся остаться. Если где-то в этом мире и есть более магическое место, чем этот Саум, то искать его лучше уже после посещения наиболее очевидного варианта.

Для того чтобы получить возможность до него добраться, нужно заполучить две реликвии: «скипетр Солнца» и «щит Луны». Первая в этот раз где-то у вояк из Риверкросса, соответственно, «солнечных», и о ней не стоило пока беспокоиться. Вторая у солдат Тофхельма — «лунных», и вот её придётся добывать с боем. Значит и дальше придётся «отыгрывать» Рейланда Рора, причём желательно лучшим образом.

Обозначив для себя план минимум на ближайшее время, я, переполненный энергией, хлопнул в ладоши.

— Что ж, им нужен Релайнд — они его получат. Возможно, они пожалеют, но им понравится!

Совещание

От размышлений меня отвлекли часы. Их не слишком мелодичный перезвон обозначил, что уже семь часов вечера. Не успел я подумать над тем, что это для меня значит, как в палатку вошла Миюми.

— Вы с кем-то разговаривали, сэр?

И снова чужой рефлекс взял вверх.

— Не называй меня «сэр».

— Х-хорошо, с-с-с…

Под моим пристальным взглядом Миюми сглотнула и исправилась:

— Командующий.

Сказав это, она застыла в растерянности. Я понял, что девушка позабыла, зачем на самом деле пришла, и это спасло меня от долгих объяснений причин разговоров с самим собой.

— Ты что-то хотела?

— Эм, да.

— И что же?

— Ну-у-у, — девушка потупилась. — Что-то важное, с… кхм, командующий.

«Ну конечно важное! Только что?» — едва не брякнул я, но сдержался.

Кричать, ругаться или давить тут было однозначно бесполезно. Это только усугубит положение. Оставалось лишь терпеливо ждать.

— А, точно! Вам просили передать, что совещание уже началось, — наконец вспомнила Миюми.

— Когда это было? — прозорливо уточнил я.

— Час назад.

Я тяжело вздохнул, желая провести короткую, но впечатляющую речь на тему того, почему в таких ситуациях командира нужно извещать сразу же либо не извещать вовсе. Военная наука не знает полумер! Но глядя в широко распахнутые глаза Миюми, полные обожания, неуверенности в себе и зашкаливающей скромности, я понял, что абсолютно не хочу этого делать. Разве можно ругать этого плюшевого зайца?

Миюми тем временем вытащила очередную связку каких-то коричневых палок и молча попыталась мне их вручить. Я скептично заметил:

— Странный букет.

— Это мандрагора, как вы и просили. Дважды.

«А, ну да, точно, было такое», — вспомнил я и, бегло отринув вариант в очередной раз повести себя как козёл, указал в угол палатки.

— Положи туда, сейчас не до этого.

Увы, это не особо сработало. Пренебрежительное отношение — оно в любом случае пренебрежительное. И Миюми, как тонкая, но не в области талии натура это вполне ясно почувствовала. От моей фразы она разве что не расплакалась.

— Но я же просто пытаюсь вам угодить!

— Ладно, хочешь быть полезной без всяких «но»? — Девушка категорично кивнула. — Принесёшь мне в штаб чашечку кофе и пару бутербродов? А мандрагору оставь здесь, обещаю потом придумать, как её использовать.

«Выглядит как вполне неплохая растопка», — мысленно усмехнулся я. — «Неужели этим ещё и лечат? Впрочем, главное, чтобы силком не пихали во всякие интересные места или, во всяком случае, делали это не при мне».

Миюми широко распахнула глаза, кивнула и с решительностью камикадзе, пикирующего на гайдзиновский крейсер, куда-то умчалась. Проводив взглядом это милое, очаровательное создание, которое не сразу от волнения попало в дверь и вообще не понятно что забыло на Играх, я глубоко выдохнул.

А ведь и вправду, что? На секунду я даже действительно погрузился в воспоминания, но только «на секунду». Прошлое моей помощницы при всём желании не тянуло на актуальную проблему, над которой стоило думать прямо здесь. Уверен, у меня ещё будет время над этим поразмышлять. Когда-нибудь. Сейчас же меня ждал штаб и подчинённые. Не мои, но они-то об этом понятия не имели!

***

Найти эту небольшую палатку цвета примерно семнадцатого века, увешанную флажками со всех сторон, удалось моментально — из неё валил густой чёрный дым, будто внутри стоял, готовясь сорваться с места, локомотив.

«Вот так начало! Пожар!»

Но так как никто его не тушил, интуиция подсказала повременить с выводами. Для пожара вокруг палатки было сосредоточено подозрительно мало внимания. Даже никто не бегал вокруг с отчаянными криками. Напротив, жизнь текла как ни в чём не бывало: солдаты хаотично сновали туда-сюда, выполняя обычные функции: «подай-принеси».

Только оказавшись внутри, я нашёл как источник дыма, так и причину всеобщего пофигизма. Это капитан Ноктим подсыпал в свою трубку свежего табачку или что он туда сыпал. Как по мне, это был уголь, запах во всяком случае был очень похожим.

Кроме него внутри был граф Сайрас, Кейл Ресс и ещё куча разных лиц, явно принадлежащих к числу офицеров.

Когда я зашёл внутрь, выступал Гоа Эльт. Он стоял возле доски, к которой была прикреплена карта местности, и что-то на ней увлечённо рисовал, попутно рассказывая. Капитан замер на полуслове, заметив моё появление, но я жестом показал ему продолжать — это явно было интересно.

— Если мы после этого манёвра переместим сорок вторую полубригаду сюда…

Его рука провела очередную линию, завершая рисунок. Пентаграмма вышла практически идеальной, особенно удались рунические знаки, однако на план битвы это было похоже весьма отдалённо. Во всяком случае, на план битвы с кем-то, кроме Сатаны.

Эльт тем временем продолжал фонтанировать планами насчёт своей бригады:

— Затем мои ребята ударят в тыл…

Самое время было вмешаться. Дело принимало лихой оборот: ещё немного, и, глядишь, капитан сделает за меня всю работу. В целом я был только за, но это могло вызвать подозрения в моей ненужности.

— Кхм… — я сделал вид, что просто прочищаю горло, однако ни у кого не возникло ни малейших сомнений в истинном значении этого жеста.

Гоа в этот момент выглядел как человек, который готов отстаивать свой план даже с помощью оружия. Скорее всего только потому, что очень долго это всё непотребство рисовал.

— Да, командующий? — поскрипывая зубами, осведомился он.

Мои глаза быстро пробежались по карте. Я пытался понять, что на ней конкретно нарисовано. Выглядело для меня это как набор рассыпанных слов по разноцветным каракулям, и оттого всматриваться полноценно не хотелось, но пришлось. Мозг разделился на две части. Первая усиленно висла, пытаясь сложить эту мозаику во что-то, с чем можно работать. Вторая же отдельно от этого понеслась отвлекать внимание, попросту проговаривая увиденное:

— Я правильно понимаю, что вы хотите сразу после переправы через реку совершить двадцатикилометровый марш-бросок на север, взять стратегически важную высоту, а затем, в тот же день, вброд перейти соседнее болото и выйти в тыл, хм, судя по расстоянию, у-у-у, всей вражеской, эм, страны?!

— Так точно, командующий! Вы сомневаетесь в результате?

По безумному огоньку в его глазах было понятно, что, во всяком случае, Гоа мог попытаться осуществить задуманное. Переубеждать безумца было слишком долго и бесполезно, поэтому я решил просто дать ему выговориться. Заодно и почва будет подготовлена: после такого спича даже самый лютый бред за моим авторством будет выглядеть вполне адекватно.

— Нет, не сомневаюсь. Продолжайте доклад. Очень интересная ду… кхм, задумка!

Очень вовремя появилась Миюми, которая, посинев от обилия дыма, каким-то образом умудрилась донести через всю палатку до меня небольшой поднос, ни разу его не уронив.

Отпустив её дышать кислородом, а не прогоревшим содержимым трубки Лоя, я принялся за бутерброд. Еда вышла на славу, да и голод не спал, так что его мне удалось осилить едва ли не за один укус, после чего сразу же захотелось чем-то запить. Отвлечённый очередной идеей Эльта, который, кажется, планировал уже третий по счёту разгром неких «основных сил противника», я не глядя отпил кофе.

«Почему это на вкус как боль?!» — была моя первая реакция на напиток.

Жидкость пробыла у меня во рту всего мгновение, а мои лёгкие, желудок и половина других органов уже попросились на выход. Лой Ноктим помог мне прокашляться парой увесистых хлопков.

— С вами всё в порядке, командующий? — с сочувствием спросил старик.

— Да, просто кофе очень, кхм-кхм, своеобразный.

Это была самая мерзкая ложь в моей жизни. Субстанция, которую я только что употребил, не напоминала бодрящий коричневый напиток ничем, кроме цвета! Это была мерзкая, тягучая жижа, со вкусом как у арбузного варенья и запахом переспелых помидоров, политых мёдом! Кое-как оклемавшись, я дослушал доклад Эльта. Благо, тот уже закончил и стоял, явно ожидая моей реакции.

— Что скажете, командующий? — нисколько не сомневаясь в своей гениальности, осведомился капитан.

«С такими планами победа нам может только присниться», — едва не ляпнул я первую пришедшую на ум мысль.

Потребовалось немало сил, чтобы удержаться и сделать вид, что пью кофе — воспоминания о вкусе последнего были ещё слишком свежи.

— План хороший, но мне кажется, стоит поменять пару незначительных деталей…

— Готов выслушать любую критику, командующий! — гаркнул Гоа.

— Ну, как бы сказать помягче, капитан. М-м-м, всех, что после переправы. Впрочем, наши планы касаемо её я бы так же изменил.

— Да, мне тоже кажется, что этот рывок к горам после штурма вражеской крепости… — попытался выкрутиться Эльт.

«Ага, конечно, только в этом проблема. То, что с помощью твоего плана на карте можно призывать демонов, видимо так — побочные эффекты!»

Впрочем, и эту фразу тоже вслух никто не произнёс. Эльт и остальные могли городить какие угодно себе планы победы, но действовать мы будем по-моему. Уже хотя бы потому, что дай им волю — непременно всё, что у нас выйдет, это воплотить наяву пословицу про лебедя, рака и щуку. Главное командовать аккуратно, чтобы никто и заподозрить не мог, что командующий здесь я.

— Нет, не здесь, тут, — начинать надо было с малого и желательно чего-то, что грозило случиться уже сегодня, а планы на завтра можно будет изменить и завтра.

Встав, я ткнул пальцем на ту часть карты, где находились река и линия, указывающая на переправу через неё. Сразу же раздались удивлённые голоса:

— Переправа?

У меня не было сомнений, что придётся много спорить, но чтобы вот настолько по мелочам — это впечатляло. Пришлось отвечать:

— Да, переправа: вода, лодки, вёсла, комары и прочая дребедень. Переправа! А куда мы переправляемся?

Все замолкли, ожидая либо подвоха, либо же какую-то сверх гениальную мысль. Последние меня сегодня, после пережитого, особенно выпитого «кофе», уже вряд ли посетят, а вот подвохов было сколько угодно.

— На другую сторону реки, командующий, — прервал тишину Лой Ноктим.

— Замечательное наблюдение! — с более чем различимым сарказмом прокомментировал я и не менее едко добавил: — Там голое поле!

Все послушно закивали, соглашаясь с тем, что это верное наблюдение до сих пор никем не было замечено. Кроме тех, кто составлял карту, делал на ней пометки и рисовал наши планы. То есть всех людей, собравшихся в штабе, скорее всего, включая меня самого, а вернее Рейланда Рора.

— На равнине легче развернуть войска после переправы, командующий. — Неожиданно голос подал Леон Сайрас, который, как мне казалось, представлял глаза и уши короля, а не стратегическое и тактическое мышление и вообще был здесь не для того, чтобы со мной спорить.

— Ага, а ещё в поле легче застать армию после переправы врасплох! Особенно, если нашему противнику никуда переправляться не надо, — я выразительно постучал пальцем по отметке, которая ясно свидетельствовала, что где-то там, на другом берегу реки, нас ожидали «лунные».

— Почему? — невозмутимо уточнил граф.

— Потому что, как мне сказал один умный человек пару секунд назад, в поле легче развернуть войска.

Кажется, к такому откровению никто не был готов. Тем не менее Леон спокойно пожал плечами:

— В первый день никто не нападает. Сначала командующие должны встретиться — так велят традиции.

Я выразительно покачал головой, отказываясь принимать это как есть, попутно отмечая для себя новую деталь про встречу командиров. Не знаю, насколько справедливы были слова графа, но лично мне была известна другая традиция всех конфликтов: «Сделай подлянку другому, пока он не сделал её тебе».

— А после? Ночью, рано утром? Вас послушать, так на нас вообще никто нападать не будет! Традиции же! Нет, если мы переправимся здесь, то нас ждёт ловушка.

Внимательно посмотрев на карту, мне приглянулось совсем другое место.

— Тут. По-моему, эта клякса выглядит неплохо. Мне она нравится!

— Но там же глухое болото! — взвился Леон.

— Не болото, граф, а сложная природная экосистема с обилием воды, жаб и грязи! — я решил свести спор к семантике, однако увидел, что одного этого занимательного факта явно недостаточно. Пришлось добавить чуть больше разумных доводов. — Там мы сможем спокойно провести переправу, не боясь нападения. Солдаты как-нибудь переживут плохой запах и обилие грязи. Форму можно отстирать.

— Мы будем оттуда неделю выбираться, — скупо заметил Лой Ноктим.

— Построим гати, соорудим плоты, раздадим мокроступы, разведка разыщет безлопастные тропы — управимся за пару дней.

Несмотря на это, особо никто моей идеей не загорелся. Кроме меня, за план выступал разве что капитан Эльт, которому, похоже, было всё равно, через какие препятствия пробираться — главное, чтобы на другой стороне его ждало сражение. Остальные в лучшем случае молчали, либо же, что гораздо хуже, как Леон выступали против.

Это был полный провал. Я множество раз видел подобные ситуации у себя в офисе. Тут всё просто: либо ты ведёшь людей за собой в бильярд, либо плетёшься в хвосте, надеясь, что они придут хотя бы не в вегетарианское кафе, где тебе придётся три невыносимо долгих часа делать вид, что стейк из травы — это очень вкусно.

А тут, между прочим, ставки были куда как выше! От того, останусь ли я командующим, напрямую зависели мои шансы на возвращение домой.

Ещё один взгляд на доску, разукрашенную Эльтом, на Ноктима, который безучастно сидел чуть поодаль от остальных, и на Леона, который с кем-то спорил, но своих идей не предлагал, подтвердил, что без меня эти люди никуда не уйдут.

Неожиданно раздался голос человека, от которого я, пожалуй, меньше всего ожидал получить поддержку — Кейла Ресса.

— Должно получиться, — коротко заметил он.

Все присутствовавшие, особенно я, удивлённо на него посмотрели. Похоже, не только для меня такое вмешательство оказалось полной неожиданностью. Он и вправду до этого сидел отстранённо, с самым невозмутимым видом.

Пока все удивлялись, Кейл подошёл к карте и уверенно прочертил угольным карандашом путь сквозь болото.

— Там есть тропа. Дождей не было.

— А если вы ошибаетесь, шпион? — особенно подчеркнув голосом последнее слово, спросил Леон.

Кейл же на это даже не обратил внимание, крайне уверенно заметив:

— Мы сумеем пройти.

Это было мощно. Расклад сил мгновенно изменился, и теперь уже не я, а граф Сайрас оказался в меньшинстве. Поняв это, он недовольно осмотрел всех и сел, заметив напоследок:

— Это безумие.

Кейл тем временем повернулся в мою сторону и посмотрел мне прямо в глаза своим фирменным взглядом, от которого у меня пробежали мурашки по коже. Этот человек определённо был на моей стороне, но если так, то почему мне это не нравится?

Подумать над этим мне не дали. Кейл Ресс привлёк моё внимание, подойдя ближе.

— Перед переправой будет не лишним лично убедиться в надёжности пути. Разрешите идти?

И снова этот взгляд с вызовом в нём, напомнивший мне о том, что здесь происходило что-то ещё. Не просто так Кейл вдруг вступился за меня. Скорее он был за себя. Вздохнув, понимая, что не могу отказать, я кивнул, показывая, что больше его не задерживаю.

— Но что насчёт встречи? — встрепенулся граф, стоило разведчику выйти. — Если она пройдёт рядом с болотом, то толк от ваших манёвров? И так будет ясно, где мы переправимся.

— Значит, переправлюсь, как и задумывалось первоначально — на равнину, проведу эту встречу и на лодке спущусь вниз по течению…

— Вверх, командующий, мы будем от вас вверх по течению, — подозрительно поправил меня граф. Видя, что это никого не заботит, кроме него, он достал из рукава ещё один аргумент: — Кроме того, вы не опасаетесь нападения? Раз уж вы так уверены, что оно будет, то что помешает «лунным» атаковать персонально вас?

— Как вы уже сказали, традиции.

— Но…

— То, что сработает на меня одного, вряд ли распространится на целую армию, — я видел, что Леон хотел ещё что-то сказать, но мне откровенно надоели эти препирания. — Если у вас или у кого-то есть идея лучше ― готов разнести её в пух и прах.

Кроме упрямого графа больше никто не захотел высказаться против. Сам же он, после такого предложения, стушевался и, не найдя поддержки, отступил.

Впрочем, как и я. Смысла вместе с полевыми командирами продумывать отдельные детали всё равно не было. По крайней мере, с моей точки зрения. Главное было обозначить вектор движения, а, оказавшись на месте, Эльт или Ноктим всё равно всё сделают по-своему. Если же они получат от меня конкретные указания что, где и как делать, то сначала впустую потратят время, обдумывая, как обойти приказ, формально ничего не нарушая. Так зачем тратить их и особенно своё время?

Мне оставалось только сидеть в отдалении, кивать, делать глубокомысленный вид, и демонстративно попивать пустую чашку из-под «кофе». Саму жижу я тайком вылил в вазу с окурками. Те почему-то расплавились.

Меня потревожили чуть позже, когда за столом дошли до некоего консенсуса по поводу переправы и преодоления болота. Ко мне, дымя своей трубкой, подошёл Лой Ноктим.

— Командующий, всё же, если с вами что-то случится, то мы хотели бы знать план дальнейших действий.

«Ха-ха, план! До завтрашнего дня дотянуть бы!»

— Победить лунных, разумеется.

— Но-о… — кажется, Лой ожидал немного другого ответа.

— Хе, у вас другие планы?

— Нет, командующий, — старик усмехнулся в трубку и отошёл.

Вроде этот вопрос уладили, как вновь ожил Леон Сайрас, который, кажется, только и искал повод поспорить.

— Вы не находите, что мы ваш штаб и должны быть в курсе планов на случай вашего отсутствия? По тем или иным причинам.

— Если со мной что-то случится, то, очевидно, штабу в любом случае придётся менять планы.

— Мы могли бы составить несколько планов…

У меня заболела голова, как от удара чем-то тупым. В данном случае — этим высказыванием. У него не было своих идей, мыслей, даже намёков на них. Даже простое желание поспорить назло — и то было бы понятнее! Но Леон спорил со мной исключительно из-за своих подозрений, чем впустую тратил время и силы.

— Мы действительно можем так сделать. Потратим на это пару лишних вечеров, только зачем? Мы не сможем предугадать всё, так зачем пытаться? Есть великая фраза на этот счёт: любые планы хороши, пока они не начинают осуществляться. Сконцентрируйтесь на том, что есть, остальное станет понятно по ходу!

Установилась напряжённая тишина, понятно было, что мой подход не всем по душе. Замечательная, предельно справедливая армейская система твердила, что всегда должен был быть план. Ведь это так удобно, когда вместо своей головы у тебя есть приказ! В случае успеха все плюшки достанутся тебе, а если неудача: ну, так ты просто исполнитель, виноват командир.

Фраза о том, что они должны будут действовать самостоятельно, напугала моих офицеров больше, чем подкроватный монстр или гвардия Тофхльема — а эти ребята, если судить по воспоминаниям Рейланда, умели пугать!

Где-то в этот момент я поймал себя на мысли, что становлюсь моим альтер-эго всё сильнее и сильнее сам того не замечая, причём за считанные часы.

«Что же со мной будет через неделю? Я так своё имя забуду! Рей…» — и тут до меня дошло, что шутка-то не штука.

Своё имя я, конечно же, ещё не забыл. Но как быстро это произойдёт под давлением окружения и необходимости притворяться? Это пугало до дрожи.

Тем не менее шоу должно было продолжаться, и мои подчиненные ожидали этого.

— Планы, карты, предосторожности — это всё нам нужно, но не стоит на этом зацикливаться! — продолжил я, даже не пытаясь вспомнить, на чём остановился. — Они не помогли в прошлый раз, не помогут и сейчас. Так оставим их «лунным»! Пускай сидят, планируют — у них это хорошо выходит! Мы же будем идти вперёд весь день и ночь! И пускай не удивляются, когда наша армия окажется у них в тылу!

Я громко хлопнул по столу, ставя своеобразную точку.

― Плевать на карты! Болото — осушим, река — построим мост, горы — проложим шахты! Пока наши противники будут изучать свои карты, мы будем их менять! Если понадобится, перекопаем хоть всю местность! На любой их план мы ответим своей непредсказуемой…

Мне пришло на ум, что слово «тупизной» здесь явно лишнее. К счастью, мою мысль к тому времени уже подхватил Эльт:

— Оригинальностью!

— Именно, капитан!

Настроение в палатке разом изменилось. Гоа Эльт, похоже, уже вовсю планировал, что могла натворить его бригада если выдать им хотя бы лопаты, Лой Ноктим тоже остался доволен, хоть и по иному поводу. Даже графа Сайраса моя речь проняла. Во всяком случае, против он ничего не высказал. Вслух. Ну, или я его не услышал.

Встреча

После моей речи и обсуждения каких-то мелочей, совещание в штабе решили закончить — время было уже поздним, требовалось переправляться.

Когда я покинул палатку, на улице уже стояла вечерняя полутьма. Нельзя было затягивать с этой «традиционной» встречей, хотя она и мне казалась сущей глупостью. Так или иначе я теперь был Рейландом Рором. Странности — это одно, а вот коренное изменение поведения и попытка идти против течения могла вызвать много лишних вопросов, отвечать на которые, возможно, придётся при участии раскалённой кочерги.

А ведь пока закончится весь церемониал и моя нога ступит в новый лагерь, дело могло перевалить далеко за полночь — а хотелось бы ещё и поспать.

Для переправки на противоположный берег и последующей встречи с предводителем «лунных» мне выделили лодку и аж двух капралов, которых, судя по всему, звали Гребибля и Гребубля. Во всяком случае, ничего другого они не говорили.

После всех моих сегодняшних «приключений» это небольшое путешествие выглядело чем-то лёгким и даже расслабляющим: вечер, природа. Так мне казалось вплоть до того момента, как лодка причалила.

Разумеется, первое, что я сделал, ступив на твёрдую землю с другой стороны реки, так это весело наступил на какую-то кочку, которая только выглядела твёрдой. Только с помощью «гребанных» капралов мне удалось не уйти в ил по самую благородную свою часть.

Дальнейшее путешествие проходило ничуть не легче. Идти по заросшему полю, которое едва видно в темноте — удовольствие сомнительное и травмоопасное. Фонари же взять никто не догадался, а ночь стояла безлунная, тёмная. Ведь и предположений не было, что после заката последует ночь! И хуже того — будет темно! Пришлось уткнуться носом себе в ноги, высматривая каждый камешек. Радовало хоть то, что куда именно требовалось идти, видно было прекрасно.

Вдалеке на небольшом холмике стояла здоровенная палатка, весьма неплохо освещённая. Нас в ней, судя по всему, уже некоторое время ждали. И если я всё правильно рассчитал, то довольно долго. Судя по воспоминаниям Рейланда, эти традиционные встречи проводились на закате. Символизм, все дела.

Где-то на полпути я неожиданно понял, что света с холма стало заметно больше. Причиной тому была та самая палатка на холме. А точнее огонь, который «обнял» её со всех сторон. Вокруг плясали тёмные силуэты, судорожно пытающиеся её потушить, не имея при себе ничего, кроме желания это сделать.

Я, сбавив ход, слегка улыбнулся ― всегда приятно совершать променад глядя на то, как кто-то носился, словно при пожаре. В данном случае так ещё и буквально.

К тому времени как мы втроём взобрались на холм, палатка уже окончательно догорела, оставив после себя только неприятный запах и закопчённых с ног до головы несостоявшихся пожарных.

«Лунных» насчитывалось человек пятнадцать. Не сказать, что они сильно от нас отличались: похожая форма других цветов, примерно те же знаки различия. Пара человек держала, несмотря на полную бессмысленность данного действия, знамена. В темноте абсолютно не было видно, что именно они из себя представляли, но, надо понимать, там находился флаг королевства Тофхельм, знамя «лунных» и какой-нибудь штандарт.

Командующий противника, точнее командующая, стояла, освещенная всего одним фонарём, периодически бросала злобные взгляды своих серых глаз на растрёпанного, полноватого адъютанта. Судя по тому, что выглядел он как шахтёр, несколько суток подряд добывавший уголь — он и был причиной пожара.

Её имя Рейланду было очень хорошо известно. Недаром он от него рефлекторно кривился — Ноа Кейтлетт. Наверное, она была даже по-своему красива: светлые, почти белые волосы, хорошая из-за многочисленных тренировок фигура, средний рост, однако Ноа никак не старалась это подчеркнуть или обозначить. На ней был в общем-то обыкновенный мундир, пускай и отличительный из-за наград и регалий, как у меня самого или других офицеров. Будь у неё немного иной тип фигуры и волосы буквально на пять сантиметров короче — её можно было бы перепутать с мужчиной.

И что-то мне подсказывало, даже без всяких обращений к памяти моего альтер-эго, что всё это было сделано совсем не случайно и не из праздного желания выделиться. Напротив, судя по всему Ноа как раз желала обратного. Только дело тут было совсем не в одежде.

По виду Ноа Кейтлетт была прилично так не в духе. Одна причина в лице юного косплеера Герострата, сжёгшего не храм, но палатку, стояла рядом. Другую подсказала мне память Рейланда: эти двое были о-о-очень давними знакомыми. Каждое участие моего альтер-эго в играх не проходило без очередной встречи с этой дамочкой. В некотором смысле они были парой, только в отличие от прочих пропустили конфетно-букетный период и перешли сразу к главному: необоснованной взаимной ненависти.

Третья же причина недовольства стала понятна после первой же фразы Ноа:

— Мы ожидали тебя ещё вечером, Рейланд! — предельно возмущённо заявила она, сразу же повысив голос.

— Меня нужно долго ждать, сложно добиться и невозможно забыть, — ответил я на претензию колкостью. — Видел, вы даже палатку поставили. Неужели это должен был быть ужин на природе?

Ноа, которая была несколько меньше ростом, вытянулась, словно надеялась что-то там найти, заглядывая мне за спину.

— Где твоя армия? Где знамя? — так ничего там и не найдя, с презрением в голосе удивилась она.

— Моё знамя всегда со мной, — я похлопал себя по груди. — Армия же там, где ей нужно быть, согласно приказам. Да и твою что-то тоже не видать. Прячешь её, наверное, да?

— Ты нарушаешь все традиции! — недовольно встрепенулась Кейтлетт от такого ответа.

Удивительно, но пререкаться с ней, хотя фактически мы были не знакомы, мне даже нравилось. Это было чем-то крайне знакомым, почти привычкой. Поэтому разговор с Ноа проходил куда как легче чем с Миюми или тем более Кейлом Рессом. Слова сами лились из меня нескончаемым потоком сарказма и издёвок.

— Ой, да ну! Только те из них, которые кажутся мне глупыми или неудобными. Вот к чему было тащить эти флаги сюда в полной темноте?

— Они подчеркивают наш боевой дух…

— Да, душок у вас тут так себе, — я выразительно принюхался к ароматам пепелища.

— Потому что ты должен был прибыть на закате! — вспыхнула Кейтлетт. — Подарить часы?

— Нет, спасибо, у меня уже есть. Два раза в сутки они даже показывают верное время.

Ноа поджала губы и бросила на меня взгляд, полный такой злобы, что сразу во мне пробудила воспоминания Рейланда, которые я сразу воспроизвёл вслух.

— Знаешь, твой взгляд напоминает мне о том, как мы познакомились. Тогда ты смотрела на меня так же.

Ноа смущённо огляделась, похоже, она не горела желанием, чтобы эту информацию услышал кто-то ещё. Однако меня было уже не остановить. В такие моменты говорил не столько я, сколько Рейланд Рор. Мне даже не надо было думать — слова сами летели из рта:

— Лес, он, кстати, неподалёку отсюда, ливень и я — зелёный новобранец, четырнадцатилетний пацан, отбившийся от своих. А тут ты со своей бандой.

— Не бандой, а ротой! — возмущённо поправила меня Ноа, явно рассчитывая, что на этом рассказ и завершится.

Очень и очень зря.

— Не вижу разницы. Вас семеро на меня одного.

— Хорошо мы тебе тогда по рёбрам настучали, да? — напомнила, что всё было не в «одну калитку», Ноа.

— Уверен, ты тысячу раз потом пожалела, что просто не отправила меня домой, а решила поиздеваться.

— Не смей! — предупредила Кейтлетт, отлично зная следующую часть рассказа.

— А ведь ты была так близка: там, с другой стороны переправы было всего два десятка уставших бойцов — для вас сущая мелочь. Кто бы мог подумать, что канат парома, на котором вы, попинав меня, решили переправиться, всё же загорится, а? Просмоленный канат, который уже неделю мок под дождём?! Я пытался его поджечь целый час, сам не веря в это! А он возьми и загорись! И ты это увидела.

Лицо Ноа озарил непередаваемый гнев:

— Да ты хоть знаешь, сколько мы выбирались из того болота, в которое нас смыло течением?! Трое суток! По горло в тине, в компании с лягушками!

— Ха-ха-ха, уморительное, наверное, зрелище, жаль, не удалось увидеть, — я не сдержался и рассмеялся, наблюдая за её реакцией. — Меня в это время награждали, знаешь ли, как человека, спасшего…

Похоже мне стоило слегка поубавить обороты. Кейтлетт определённо была близка к тому состоянию, когда кидалась на людей с оружием наголо, благо таковое у неё при себе имелось. В темноте не было видно, что это конкретно за образец острой стали, но по воспоминаниям выходило, что Ноа предпочитала шпаги, рапиры и всё такое.

— Чай, кофе, потанцуем? — миролюбиво предложил я, не особенно осознавая, что Ноа Кейтлетт это кино вряд ли смотрела и отсылку понять не могла.

Вполне ожидаемо, от такой наглости её аж передёрнуло. Судя по всему Ноа здорово так подбешивало моё поведение, а меня, наблюдающего за её реакцией, наоборот, распирал азарт уколоть посильнее. Рейланд, надо сказать, судя по тому, с какой легкостью всё это лилось изо рта, обычно занимался примерно тем же. Наверняка с примерно теми же последствиями.

— Нет, я бы, конечно, мог предложить тебе нечто более романтическое, вроде ужина при свечах, но одну палатку ты уже сожгла, а вторую…

Мою речь прервал просвистевший мимо уха небольшой объект. Один из моих капралов услужливо поднял его и вручил мне. Это была небольшая дамская перчатка. Я, отметив про себя, что некие общие культурные обычаи здесь ничем не отличались от земных, показательно лениво отреагировал:

— Дуэль? Фу, как банально.

Последнее, что мне сейчас нужно — это настоящий поединок. Вряд ли мой богатый опыт просмотра различных кинофильмов и чтения книг тут как-то поможет. Махать языком — это одно, а вот мечом…

Рейланд, конечно, благодаря тренировкам был дьявольски быстр и силен и умел размахивать всякими заточенными железяками, но эта его часть пока ещё до меня не добралась. Наверное. Проверять в любом случае не очень хотелось. Однако Ноа уже схватилась за ножны.

— Да, дуэль, здесь и сейчас!

— Здесь? На склоне холма в полной темноте? — уточнил я, обводя рукой окружение и надеясь, что в её светловолосой головушке всё же возобладает голос разума. — Нет, уволь, мои ноги мне ещё пригодятся.

Эта отмазка Ноа не очень устроила.

— Трус!

― Я называю это рациональностью. Кроме того ты уже забыла про свои традиции?

Удивительно, но после этого укола она действительно успокоилась. По крайней мере по части открытой агрессии. Вербальная же осталась на своём месте в полном объеме:

— В следующий раз ты так просто не отделаешься, трусливый наглец!

Кейтлетт фыркнула и, больше ничего не говоря, пошла прочь вместе со своими подчинёнными. Я, задумчиво посмотрев на её перчатку в руке, поступил так же — нужно было вернуться к войскам, поспать пару часов и начать думать над тем, как всех тут победить. Желательно легко, просто и без моего непосредственного участия.

Прикорнуть в ту ночь мне удалось всего на пару часов. Аккурат после того как на другой берег реки переправился последний солдат из моей армии. Другим офицерам и особенно солдатам в этом плане повезло сильно меньше: работы было много, а времени мало. Немногим из них удалось урвать себе хотя бы час на отдых.

А затем взошло солнце, и не до сна стало и мне тоже. Впереди были болота, не самые опасные из возможных, но всё равно крайне неприятные…

Но прежде снова были сны. Они нашли меня и здесь: в ином мире, в ином теле. Только теперь часть из них обрела смысл.

***

«Сны — эхо сильных переживаний»

Мы шли высоко в горах. Я и Ноа. Не первый день, по далеко не самому простому маршруту. Бездонного обрыва здесь не было, но тропинка среди скал постепенно уходила вверх, поднимаясь всё выше и выше, из-за чего дыхание начинало перехватывать, ветер становился сильнее и периодически предпринимал попытки сдуть нас вниз. Кроме того становилось ощутимо холоднее и не только из-за наступления ночи.

Было и ещё что-то, что давило на нас двоих. Но во сне это ускользнуло от меня, как и тот факт, почему этот путь мы проделываем вдвоём и когда это случилось. Или не случилось.

Самым неприятным оказалась длина маршрута. К тому времени как солнце уверенно покатилось к горизонту и стало крайне быстро темнеть, ничего хотя бы отдалённо похожее на укрытие нам с Ноа найти не удалось. Разбивать же лагерь посреди продуваемой всеми ветрами каменной тропинки было занятием из тех, попробовать которые можно было лишь раз в жизни. Последний.

— Предлагаю тут и остаться в комичных позах! — перекрикивая ветер, попытался пошутить я. — Когда нас найдут археологи, поднимем им настроение!

— Заткнись и иди! Это из-за тебя мы здесь! Форт должен быть где-то поблизости.

— Я бы на его месте давно сбежал! Куда-нибудь на юг, в Занзебал: пляжи, пальмы, жуй кокосы, ешь бананы.

Искомое — заброшенный горный форт — удалось отыскать лишь к тому моменту, когда от солнца на горизонте осталось лишь бордовое пятнышко, а из носа начали свисать небольшие сосульки.

Это место представляло собой небольшую квадратную башню, обнесённую невысокой стеной. Время и соседствующие горы ничуть не пожалели сооружение. Восточная его часть оказалась целиком погребена под завалом, а в башне в паре мест зияли подозрительные дыры.

Похоже тут природа вела свой собственный бой, постепенно побеждая. Впрочем, забираться в сооружение, которое и в целом состоянии со всех сторон продувалось, мы не собирались. Благо возле одной из стен обнаружился какой-то погребок.

Забившись внутрь, я сразу же достал припасённый факел и принялся, задорно постукивая огнивом, пытаться добыть огонь.

— Я бы на твоём месте не стала этого делать, — принюхавшись, посоветовала Ноа.

— Это ещё почепффффууууууу…

Мне наконец удалось высечь искру. В ту же секунду я, словно угодив на чемпионат по надуванию шариков, принялся дуть на огонь, пытаясь затушить. Что удивительно, мне это даже удалось.

Причиной такого поведения стало то, что мягкий свет осветил помещение, открыв взору ряды одинаковых, очень характерных бочек. В некоторых местах они потрескались и из них высыпалось содержимое: черный, зернистый порошок.

— О боги, Рор! Этому пороху лет пять, не меньше. Он поди отсырел, и его бросили, когда ещё здесь в последний раз был гарнизон.

Кейтлетт забрала у меня огниво, куда быстрее добыла огонь и показательно ткнула факелом в одну из кучек. Раздалось не предвещающее ничего хорошее шипение, во все стороны посыпались искры, а огонь быстренько побежал к бочкам.

Мне вдруг захотелось прочитать целую лекцию о том, почему тыкать зажженным факелом в порох — идея вредная для здоровья. К сожалению, время было сильно ограничено.

— Валим!

Преодолевая звуковой барьер, мы понеслись прочь от погреба к башне, надеясь найти укрытие если не в ней, то хотя бы за ней. Не знаю, сколько мы побили скоростных рекордов, но стена взорвалась именно в тот момент, когда мы залегли с противоположной от подвала стороны башни.

Мир ощутимо содрогнулся, послышался Грохот с большой буквы, а с неба пошёл каменный дождь. Мне же с Ноа оставалось вжаться в холодную землю как можно сильнее и молиться всем известным богам, чтобы наши «маленькие» проделки не вызвали полноценный обвал, сход лавины или иные сугубо горные неприятности.

Когда всё чуть поутихло, я осторожно открыл один глаз и, отряхнув пыль, встал, оценивая разрушения. От стены практически ничего не осталось. Ту её часть, что не разворотило взрывом, накрыло каменным градом. Она и раньше была так себе, а сейчас от неё и вовсе остались лишь отдельные, напоминавшие зубы куски.

— Отличная работа! — ехидно заметил я, не особо задумываясь над тем, что после такого наши уши заложило просто намертво.

Первым слух вернулся к моей спутнице.

— Что это за звук? — озадаченно оглядываясь, поинтересовалась она.

— Звук отсыревшего пороха! — злобно шикнул я, не придавая этому значения.

Тем не менее мне тоже удалосьразличить какой-то странный не то скрип, не то свист. Пока Ноа вертела головой, пытаясь найти источник шума в окружающем нас ландшафте, я догадался поднять голову и посмотреть на башню.

Не нужно было быть архитектором, чтобы понять, что этому сооружению приходит полный, безоговорочный конец. Башни, за малым, чудовищно нефотогеничным исключением, ровные и направлены вверх, а не стоят наискосок, подозрительно раскачиваясь.

Секунду, может, чуть больше, во мне теплилась надежда, что она рухнет в сторону взрыва, но затем налетел ветер, который в очередной раз доказал, что он нам совсем не друг.

Размышлять времени не было. Ноа Кейтлетт всё также стояла, не понимая что происходит. Я не придумал ничего лучше, чем схватить в её охапку и, мгновенно получив пощёчину, рвануть в припрыжку прочь от злосчастной башни.

— Поздравляю, ты сломала форт! — на ходу крикнул я, а затем мне в затылок чем-то хорошенько прилетело, сбив с ног и заставив героично потерять сознание.

Наверное, это была башня или иной кусок раскуроченного нами форта.

АКТ II — МАНЁВРЫ

Судьба любит выкидывать смешные штуки. По крайней мере, она считает их таковыми.

Светлая голова в окружении лентяев и идиотов

Когда-то в семье королевского писаря и фрейлины родилась прекрасная, белокурая девочка с пронзительным, очень умным взглядом. Тогда все были уверены в будущем ребёнка. Выйти за принца ей не грозило: они с детства друг друга терпеть не могли — Ноа постоянно отбирала у его высочества игрушки. Но даже несмотря на это, выгодных партий при дворе было более чем достаточно. Графиня, а, может быть, даже и герцогиня Кейтлетт звучало вполне солидно. Хорошее, размеренное, надёжное будущее.

Каковы шансы, что это прелестное белокурое создание вырастет совсем не таким ангелочком? Причём слово «таким» вставляют в данном случае исключительно из вежливости.

Кто бы мог подумать, что пройдёт совсем немного времени, и эта девочка, которая терпеть не могла уроки манер, вышивание и ежедневные танцы, назло всему свету вызубрит эти дисциплины назубок. Впрочем, как и большую часть местной библиотеки. Кому бы пришло в голову, что среди вороха мёртвой информации Ноа предпочтёт манерам и танцам фехтование и военную тактику? И уж никто точно заранее знать не мог, что маленькая белокурая девочка в прелестном платьице, которой совсем недавно стукнуло десять, соберёт небольшую котомку и отправится участвовать в Играх, где нет места ни детям, ни женщинам. Попасть в солдаты ей точно не грозило, а вот на кухню — запросто.

Последняя часть как раз очень даже предсказуема. Судьба любит такие сюжеты. И хотя ни отец, ни другие люди из ближнего окружения о таком и подумать не могли, Ноа в свои десять станет настоящей легендой тех Игр. Ярким символом, который одним своим видом принесёт Тофхельму победу…

***

Ноа Кейтлетт судорожно проснулась, прерывая сладкие воспоминания давно минувших дней. Повращав глазами, она поняла, что уснула прямо на собственном столе, щекой упав на какие-то бумаги. Глянув в зеркальце и убедившись, что ещё не изданный приказ войскам надёжно отпечатался у неё на щеке, превращая командующую в ходячую прокламацию, она раздражённо фыркнула.

«Проклятый Рейланд Рор!»

Ни один человек на свете не доводил её до белого каления так, как этот выскочка! Обычно Ноа удавалось оставаться холодной и собранной в любой ситуации, но если дело касалось этого наглеца…

Каждое его слово, каждый жест, даже взгляд вызывали в ней, в Ноа Кейтлетт, которую солдаты тайком называли «ледяной сукой», приступы гнева. Вчера же он был даже больше чем невыносим! Словно в него вселился какой-то особенно язвительный шутник, решивший, что достать её будет смешно.

Всю свою сознательную жизнь Ноа только и делала, что доказывала окружающему миру, что она гораздо больше, чем кажется. И речь совсем не про рост. В одиннадцать лет она фехтовала лучше, чем кто бы то ни был в её окружении. Даже сам король Хоаким Клык не рисковал выходить против неё!

«Впрочем, он в последние годы чаще держится за свою фляжку, нежели за оружие», — мысленно усмехнулась Ноа.

«Набегается, будет обычной девчонкой, нарожает детишек и будет жить счастливо, как все!» — так говорили про Кейтлетт окружающие, опасливо оглядываясь перед тем, как это сказать, в её неполные двенадцать.

В шестнадцать Ноа после громадного скандала всё же произвели в капитаны. Шутка ли — самый молодой офицер в истории королевства ещё и женщина! И всё равно нашлись те, кто смел утверждать, что ей здесь не место:

«Девчонка офицер? Это всё влияние её отца на короля!»

Правда очень скоро и эти голоса предпочли молчать в присутствии Ноа. Не из страха, из уважения. Это был момент её триумфа. А затем словно из ниоткуда возник этот выскочка — Рейланд Рор. Чудак и наглец, которому жизнь делала подарки чаще, чем кому бы то ни было.

Он спалил стратегически важную переправу, единственную на много километров вокруг, а ему за это дали медаль и звание сержанта! Будь на его месте Ноа — её бы действия пошагово разбирала целая комиссия престарелых маразматиков.

Возглавил обречённую атаку — о мужестве новоиспечённого лейтенанта Рора написали песню. Что написали о Кейтлетт, когда она и её рота полегли возле Аркольского моста? Тридцать одну жалобу и неизвестное количество кляуз на имя короля!

Три года подряд Рейланд Рор всходил на Саум, в Риверкроссе его прославляли как живого героя. Ноа Кейтлетт одерживала победу на играх, лично поднимаясь на Саум семь раз, пускай и не подряд, в то время как некоторые «коллеги» предпочитали упоминать её, используя выражение: «в силу сложившихся обстоятельств».

Эта несправедливость сильно запала ей в душу. Одно время педантичная Ноа тщательно конспектировала все свои ругательства в адрес Рейланда. Продолжалось это ровно до тех пор, пока раздутые кипы записных книжек не начали серьезно отягощать её багаж.

Даже одни мысли о нём заставляли её чаще дышать, а изящные пальцы, достойные музыки, а не военного ремесла, отбивать по столешнице неровный ритм. Ничего, скоро она ему покажет, скоро…

В палатке командующей раздался храп, тучный такой, глубокий. Он словно принадлежал не её адъютанту, развалившемуся в одном из кресел в позе раздутой амебы на солнце, который вчера умудрился спалить палатку, а какому-то человеку без забот и проблем в этой жизни.

Ноа Кейтлетт, окинув своего подчинённого недовольным взглядом, решила сделать тонкий намёк: переставила чернильницу, хорошенько шлёпнув ей по столешнице. Реакция отсутствовала.

— Подъём! — гаркнула Ноа, чуть ослабив воротничок, прочистив горло и не то чтобы исчерпав запас намёков, а скорее всякое желание их придумывать.

Палатка разом вздрогнула, словно от взрыва. Внутрь, проверяя, всё ли в порядке, осторожно заглянул караульный, который, встретившись взглядом с командующей, поспешил убраться восвояси. Однако беззаботный храпун не соизволил должно отреагировать на эту команду, а только лениво почесал щёку.

— Зачем так орать? — меланхолично заметил Альт. — Вулканы спят столетиями, если я просплю ещё пару минут…

— Очевидно, что ты не вулкан…

— Очевидно, вы не можете быть в этом уверены до конца! — заметил адъютант въедливо. — Кто знает, может, просто в моём случае до извержения лавы и пиробластов надо просто чуть-чуть подождать? Годиков шестьдесят или…

— …а всё ещё мой адъютант! — холодно закончила Ноа свою фразу. — Где донесения от разведчиков? Они должны были вернуться уже пару часов назад!

После встречи с Рейландом первое, что сделала Ноа, это отправила надёжных ребят узнать точное расположение его армии. Если этот наглец так же самоуверен, как и обычно, она возьмёт его тёпленьким сразу после переправы.

Альт соизволил наконец открыть один глаз и, не вставая, осмотреть помещение, словно проверяя, нет ли здесь разведчиков или хотя бы сообщений от них.

— Никто, ах-х, не возвращался, — самоуверенно заключил адъютант. — Пока вы спали…

Это уже было слишком для Ноа. Рейланд — это одно, но чтобы ей дерзил этот сопляк!

— Альт Цион! Встать смирно! — крикнула Ноа так, что на этот раз заглянули сразу два караульных, а немного погодя ещё несколько солдат.

Адъютант подхватился, вытягиваясь в нечто, что, по его мнению, являлось выполнением команды «смирно!». Хотя это больше напоминало утку, страдающую сколиозом. Альт в целом был не очень складным черноволосым юношей лет двадцати, с весьма заметным «пузиком». Обычно первое, что спрашивали, увидев его, — что это чучело забыло на Играх. Следующим вопросом выступал: «Командующая, вы уверены, что вам нужен такой адъютант?»

Тем не менее даже этот наглый лентяй хорошо знал ту границу, которую ему переходить не следовало.

— Немедленно найди моих разведчиков и узнай, где они застряли!

Адъютант сделал пару шагов в сторону выхода, но затем задумчиво почесал голову, осмысливая приказ, и посмотрел на командующую:

— Как же я их найду, если они где-то застряли? Либо застряну вместе с ними, либо…

Ноа одарила его долгим, предельно тяжёлым взглядом. Она ненавидела, когда Альт был прав, а такое случалось весьма нередко. Её адъютант без всякой иронии был гением, настоящей вычислительной машиной, запертой в слегка полноватом в области талии и в целом тщедушном теле. Захоти он захватить весь мир — у него ушёл бы на это максимум месяц. К счастью для всех, чаще всего Альт хотел только спать или есть, что серьёзно ограничивало его возможность претендовать на мировое господство.

— Ладно, отставить, — нехотя согласилась командующая. — Как ты думаешь, где они?

— В болоте, очевидно, — как нечто само собой разумеющееся заключил Альт, даже не посмотрев в сторону карты местности.

— Не хочешь пояснить свой искромётный юмор? — холодно переспросила Ноа.

Альт прокашлялся и принялся ходить взад-вперед, попутно рассказывая:

— Кхм-кхм, командующая, вы, наверное, слышали про такую южную страну как Занзебал. Там водятся очень интересные существа. Полосатые лошади! Славятся скоростью, но очень дурным нравом. Так вот, какой-то местный умник соорудил специальное седло и хотел одну такую приручить, чтобы на ней ездить!

Ноа, абсолютно не понимая, к чему это всё, сочувственно кивнула. Сочувствовала она в первую очередь нейронам Альта, которые из-за прихоти хозяина были вынуждены хранить в себе такую чушь.

— Хотел получить новую породу для кавалерии из этих злых созданий…

— Прости, что прерываю, очень интересная история и всё такое, но к чему это всё?

Альт окинул её недовольным взглядом, но всё же нехотя сократил свой рассказ.

— Да просто хотел сказать, что некоторые вещи невозможны просто по факту своего существования. Невозможно приручить существо, которое норовит тебя укусить или скинуть с себя при первой же возможности. Как невозможно найти в поле того, кого в них нет изначально. Будь Рор на равнинах, его бы уже давно заметили. Если этого не произошло, значит, его там нет. А если не отыскали до сих пор, то он там, где проводить разведку тяжелее всего — болота, — Альт почти незаметно добавил. — Достаточно убедительно, командующая?

Ноа, пропустив последнее замечание мимо ушей, нашла на карте болото. Оно располагалось выше по течению, в нескольких километрах от того места, где она вчера встречалась с Рейландом. Переправиться там мог только форменный безумец или же тот, кто всеми силами хотел избежать ловушки.

— Ты думаешь, он решил пройти здесь? Я, конечно, всегда сомневалась в наличии у него мозга, но чтобы настолько.

Альт молча пожал плечами, показывая, что в этом он не разбирается, во всяком случае до момента вскрытия.

— Собери мой штаб, — начала раздавать указания Ноа. — И отдай приказ третьей роте прочесать лес ниже по течению реки. Я скорее поверю, что Рейланд утонул при переправе вместе со своей своей армией, чем полез в болото портить свой новенький мундирчик!

***

Штаб удалось собрать только к полудню. Часть офицеров накануне так буйно отметила грядущую победу, что сегодня с радостью обменяла бы её на полпинты холодного пива, причём чем дальше, тем хуже становились расценки.

Пока все собирались, Ноа успела отправить на прочёсывание местности ещё две роты. Это была почти треть её сил, но сейчас куда важнее было найти Рейланда, чем думать о возможном сражении.

К этому времени версия о том, что «солнечные» решили переправиться не просто через реку, а ещё через болото, оставалась едва ли не единственной. Хотя Альт самодовольно предположил, что, возможно, командующий Рор научил своих солдат летать, и сейчас их нужно искать либо глубоко в тылу, либо на небе.

— Ну и хорошо, пускай сидит в своём болоте!

Реплика принадлежала Лою Шинку, капитану первой роты. Правда, сам он предпочитал, чтобы к нему обращались по титулу — герцог. Шинку, выслушав подробности от Ноа, единственный из всех присутствующих расслабленно развалился в единственном кресле, сложив пухленькие ручки на главном своём достоянии после титула — аккуратном пузике.

Это и вправду была лучшая его часть, по крайней мере по-своему забавная. Остальное же в нём вызывало лишь неприязнь, во всяком случае у Ноа. Дурацкий парик цвета мокрой тряпки, нелепая пудра на одутловатом лице, маленькие, близко посаженные глазки без проблеска интеллекта, и как вишенка на торте — вечный бокал вина в руке.

— Соберём силы и завтра с утра нанесём удар, — пригубив красного напитка, продолжал фонтанировать идеями Шинку. — Посмотрим, как «солнечные» будут держать удар по колено в трясине!

Говорил герцог так, словно он уже всех победил. В одиночку.

Его комментарий вызвал волну смешков. Шинку пользовался абсолютно незаслуженным авторитетом хорошего командира, хотя единственное, что он умел делать качественно ― жужжать в уши «ура патриотический» бред. В этом ему точно не было равных. Герцог прописался первым среди тех, кто вчера уже успел отметить победу и поэтому сегодня выглядел слегка потрёпанным, но всё таким же самоуверенным.

― В прошлый раз мы победили, хотя имели худший состав за последние десять лет и вынуждены были атаковать. Сейчас мы в обороне, нас больше…

Он продолжал говорить, а Ноа не без презрения подумала, что по поводу состава с прошлых игр ничего так и не изменилось. Её окружали льстецы, лентяи, и она нутром чувствовала, что Рейланд Рор тоже где-то неподалёку.

― Шинку, герой Кентенберга, вы закончили? — раздражённо прервала Ноа.

Её не особо заботило, что он там говорил. Свою точку невозврата в плане взаимной ненависти они давно прошли. Разница заключалась лишь в том, что Шинку был обязан её слушать, а она его нет.

Герцог смущённо замолчал, словно получил пощёчину. В каком-то смысле так оно и было.

Город Кентенберг на прошлых играх прославился тем, что за него сражались двадцать три раза, причём победителя выявить так и не удалось. Зато удалось выявить, что командующие двух армий, которые так усердно бились, делали это по сговору в корыстных целях.

Всё бы так и осталось незамеченным, но какой-то лейтенант, Кейтлетт не могла вспомнить его имя, но запомнила фамилию — Сайрас, доложил о происходящем королю Риверкросса. Скандал был колоссальным. Шинку тоже отметился в том районе, но отделался лишь испугом. Как подозревала Ноа, исключительно потому, что на такую мелкую рыбёшку никто не позарился.

Ноа ткнула пальцем в болото на карте и сказала:

― Если Рор действительно там, то лезть туда, чтобы его разбить, глупость ничуть не меньшая, чем пытаться переправиться.

— Так это же хорошо, командующая. Встанем рядом и будем ждать!

Кейтлетт смерила сказавшего эту чушь тяжёлым взглядом человека, который очень устал работать в детском саду. В такие моменты она ощущала себя богом. Не в смысле всемогущества, а в том, что её никто не слушал. Приказы порой нагло игнорировались, некоторые так и вовсе делали вид, что командующей не существовало, но зато как только приходила беда, все сразу бежали к ней.

— Ожиданием битвы не выигрываются, — многозначительно заметила командующая, а сама же в это время просчитывала другие опции.

Кроме непосредственной разведки местности был ещё один вариант: шпионы.

Ими негласно обменивались обе стороны незадолго до начала Игр. Традиция, которую соблюдали скорее из своеобразной вежливости, нежели надеясь на какой-то успех. Обычно эффективность агентурной разведки стремилась к нулю: к тому времени как украденные сведения добирались до штабов, они успевали устареть настолько, что не годились ни на что, кроме растопки.

Однако у Ноа были все основания считать иначе. В стан «солнечных» внедрился сам Кайл Расс — легендарный разведчик, который на прошлых Играх добыл для неё много полезной информации.

― Были какие-нибудь сведения от Расса? — как можно невозмутимее спросила Ноа.

Тут ей важно было показать, что это лишь один из источников информации, а не последняя оставшаяся спасительная соломинка.

За ту секунду, пока Альт корчил рожу, всеми силами стараясь не сказать: «Ну, вы же только что перечитали все донесения», командующая и сама поняла ответ.

― Никак нет, — закончил это всё, наконец поборов свою язвительность, адъютант.

***

Спустя час бесполезных гаданий по карте, препирательств и попыток отдельных пузатых капитанов сбегать на обед, наконец явился один из разведчиков, отправленных ещё ночью. Выглядел он неважно: весь в грязи, местами побитый, очень уставший и воняющий болотом.

— Командующая, мы их нашли. Болото…

— Вот видите, Кейтлетт, — очень довольный собой сказал Шинку, даже не дослушав, — осталось их там утопить, а сейчас можно пойти и пере…

— …они миновали два часа назад, — не обращая на него внимания, закончил разведчик. — Сейчас армия «солнечных» в пяти километрах к востоку от нас.

— Что?! — воскликнула Ноа, пытаясь перенести полученную информацию на карту.

Похоже, Рор действительно научил своих солдат летать, иначе такую прыть объяснить не получалось.

В палатке повисла тяжёлая тишина. Хоть и большая часть собравшихся были напыщенными идиотами, даже они понимали, что такая конфигурация ничем хорошим не сулила. Весь их план состоял в том, чтобы подловить «солнечных» после переправы, а получилось, что подловили их самих.

― Если мы дадим бой, то вне зависимости от результата окажемся прижаты к реке, — констатировал Альт, сразу получивший в свою сторону множество недовольных взглядов от офицеров.

Те не очень любили солдат умнее себя. Поэтому большая часть рядового и сержантского состава в присутствии вышестоящих по званию предпочитала молчать.

― Если мы начнём слушать своих адъютантов, то… — начал Шинку высокомерно.

Он хотел ещё что-то сказать, но Ноа остановила его, всем видом предупреждая, что подобных разговоров больше не потерпит.

— Оставьте свои сравнения при себе, герой Кентенберга. Мой лентяй-помощник прав. Даже Рейланд не настолько идиот, чтобы упустить такое. Нам нужно отступать.

― Отступать?! — вполне искренне возмутился герцог.

Проблема была не в том, что Шинку являлся неким бесстрашным героем, скорее уж наоборот, а в том, что подобные манёвры очень плохо смотрелись в газетах, на страницах которых Лой и предпочитал воевать, держась при этом как можно дальше от реальных полей сражений.

― Пускай они и миновали нас, но не может быть, чтобы после такого марша они оставались в силах напасть! — завёл герцог свою привычную шарманку. — Мы можем сразить их здесь и сейчас!

Кейтлетт устало вздохнула. Ничего иного от герцога и ему подобных ожидать не приходилось. Будь их воля, вся армия уже была бы по уши в болоте, пока Рейланд успешно маршировал навстречу победе.

Горизонт планирования Шинку упирался в ближайший приём пищи и был настолько предсказуем, что тот же Альт мог предугадывать действия герцога на несколько суток наперёд.

Будь воля Ноа, подобный кадр уже давно бы отправился с Игр куда подальше, однако у Лоя был не только титул, но и множество дружков, которые держались друг за друга горой. Приходилось терпеть, спорить и объяснять простые истины, очевидные, по мнению Кейтлетт, настолько, что их понял бы даже младенец:

― Вы, наверное, уже забыли, герой Кентенберга, что треть нашей армии сейчас разбросана по округе и пытается найти армию Рора. Тогда как он, очевидно, держит свои силы собранными в кулак и только и ждёт нашего необдуманного нападения.

Пока Ноа это говорила, её внимание привлекла одна из точек на карте. Небольшой городишко, один из немногих, который вообще располагался на территории Игр, подпёртый с одной стороны озером, переходящим в болота, а с другой лесом, который упирался в речку. Если она отойдёт за эту преграду, то получит весьма выгодную опору для обороны.

Прежде чем принять окончательное решение, Кейтлетт, невзирая на недовольство своих офицеров, решила обратиться за советом к Альту:

— Что помешает Рору повернуть на север?

— Опасение того, что мы ударим ему в тыл или возьмём в тиски, — потратив на размышления не больше пары секунды, выдал адъютант, загибая пальцы. — Нежелание предоставлять нам возможность для сосредоточения сил. Риск быть отрезанным от снабжения.

Ноа Кейтлетт обвела взглядом триумфатора всех собравшихся. Никто, даже она сама этого всего не посчитала, лишь отдельные варианты.

«И Шинку будет ей ещё выговаривать за него?» — задумалась командующая на мгновение.

— Итак, мы идём на юг, — резюмировала она холодно и бросила взгляд в сторону герцога. — Возражения не принимаются. Все свободны.

«Хорошо, Рейланд, торжествуй, ты перехитрил меня. Тофхельм силён в защите, и тебе придётся сломать голову, думая над тем, как эту защиту прорвать!» — размышляла Ноа не без злорадства.

Она пригляделась к карте и едва заметно усмехнулась. Пускай инициатива осталась не за ней. Пускай газеты, всегда скорые на выводы, напишут пару статеек. Не велика потеря. Однако теперь Ноа сможет сидеть, готовиться и ждать, пока этот язвительный нахал сам придёт к ней в ловушку. У неё даже волосы наэлектризовались от предвкушения сладкой мести.

Денёк у Альта выдался ужасным: командующая постоянно гоняла его то туда, то сюда с различными распоряжениями, уточнениями, пояснениями к уточнениями и прочей очень любимой ею бюрократией. Любила она её в первую и главную очередь потому, что подчинённые в таком случае не могли отвертеться от ответственности — все бумаги дублировались в архив.

Лишь когда солнце село, а войска заняли новые позиции, адъютант облегчённо выдохнул — отдавать приказы спящим людям было бессмысленно, и это знала даже неугомонная Ноа Кейтлетт.

У Альта оставалось последнее, но очень важное дело — сходить на кухню и раздобыть себе еды. Чем он, выслушав очередную порцию причитаний командующей по поводу его медлительности, неторопливо занялся.

Возле входа в святая святых любой армии, путь ему преградил странный донельзя человек. Его странность состояла в одежде. Увидеть после поспешного марша новенькую, чистенькую офицерскую форму вкупе с пачкой медалей и иных наград было по меньшей мере неожиданно. Особенно в районе кухни. Абсолютное большинство подчинённых Ноа из числа офицеров вряд ли даже знали, где та расположена — это была не их забота.

— Эм, простите, — подал голос адъютант, привлекая к себе внимание.

Незнакомец повернулся в его сторону, окинул взглядом весьма диковинных, рыже-золотых глаз, после чего сделал вид, что зашёл куда-то не туда и поспешно удалился. Последнее было проделано настолько быстро и ловко, что Альт, даже будь у него такое желание, ничего не успел предпринять.

«Странно это всё», — подумал адъютант и как можно быстрее выкинул происшествие из головы, сосредоточившись на главном и единственно важном — вопросе своего пропитания.

Грязная голова в окружении безумцев и спорщиков

Шёл к концу второй день моего пребывания в теле Рейланда Рора. Я неплохо освоился в новой роли и теперь по большей части хотя бы не опасался того, что ляпну какую-то чушь, которая вызовет лишние вопросы. А даже если и ляпну, то всегда смогу выкрутиться без риска встретиться с раскалённой кочергой. Правда, и времени думать над каждым словом стало куда меньше.

В основном последний день мне пришлось заниматься тем, чтобы не утонуть в трясине и не позволить совершить то же самое остальной армии.

Не сказать, что мне не понравились эти болота. Нет, конечно, перспектива утонуть в жиже до боли запахом и консистенцией напоминающей кофе Миюми не из лучших, но было в топях что-то притягательное. И в прямом, и в переносном смысле. Как оказалось, смотреть на то, как граф Леон Сайрас всеми силами пытался высвободить сапоги из трясины, одновременно стараясь не перемазаться целиком в грязи, можно было вечно.

Армия выбралась из болот заляпанная по самые ноздри, но очень собой довольная. Выглядели и пахли они словно группа мальчишек, которым тайком от мамы удалось изваляться в луже, только выбравшись из дома в новой одежде.

Если верить докладам Ресса, то мы успешно обошли армию «лунных» и сейчас были от них в паре километров. Кроме того разведчик доложил, что Ноа зачем-то ещё и рассредоточила часть своих сил по окружающим территориям, словно что-то потеряла.

Я знал, что именно, и мне это льстило. Вроде небольшой, но мой первый успех на поприще командования. Хотя всё сводилось к тому, что я просто принимал решения, которые никто другой в здравом уме принимать не стал бы. Даже сам Рейланд — он бы в эти болота не полез, предпочёл бы рискнуть, переправиться в поля и там давать сражение.

Здесь мне даже играла на руку личность моего альтер-эго. Точнее то, что от него ожидали.

Разумеется, сама собой напрашивалась идея дать бой — противник был в очень невыгодном положении, только для этого неплохо было бы, чтобы войска могли поразить врагов чем-то кроме своего ужасающего внешнего вида из коллекции «я-водяной» и мерзким запахом.

Солдаты после суточного марша были вымотаны, а вот «лунные» вполне свежи, собраны и готовы к бою, хоть и с превосходящим по силам противником.

Голос Эльта, прервавший мои размышления, показывал, что в этом со мной согласны не только лишь все. Штаб я собрал по случаю преодоления болот, но и заодно, чтобы решить, что делать дальше. Точнее огласить мой вариант этих самых действий.

― Нужно наступать! Возьмём их ещё тёпленькими! — в предвкушении вещал капитан.

Он был больше похож на ожившую кочку, но это ничуть не снижало его боевой дух. К счастью, судя по полным скептицизма лицам, так считал только он один.

Граф Сайрас, который до сих пор судорожно выковыривал из своих одежд грязь, бросил на меня обеспокоенный взгляд, наверное, ожидая, что я соглашусь, но успокоился, когда увидел прямо противоположную реакцию.

— И отправим сорок вторую в авангарде, — тихо заметил Лой Ноктим, не сильно любивший своего товарища по оружию из-за разницы в темпераменте. — Пускай побеждают, раз так хотят.

В целом старому капитану было плевать: сражаться сейчас или потом. Но так как Эльт выступал «за», Ноктим был против, что, несомненно только играло мне на руку.

— И победим! — уверенно заявил Гоа. — Пока вы будете ползти к противнику.

— Кхм, — прервал я этот великолепный дискус. ― Тёпленькими «лунные» нам ни к чему — пускай прожарятся получше.

Ситуация, конечно, получалась забавная. По идее нам нужно было двигаться на север, вглубь территории «лунных», к Сауму — где-то там был мой шанс победить. Однако в таком случае мы просто оставляли для Ноа и её армии приглашение зайти нам в тыл. Учитывая, что армий у «лунных» было пять штук, рано или поздно мы очутимся меж двух огней. У «солнечных» имелись такие же силы, но на союзников я не особо рассчитывал.

Напасть прямо сейчас мы тоже не могли: нужно было дать войскам отдохнуть хотя бы одну ночь. Ноа, надо понимать, за это время соберёт свои войска и начнёт что-то делать. Осталось самое малое: понять, что именно. В этом вопросе лучше было проконсультироваться у людей, проживших тут чуть больше двух дней, поэтому я решил спрашивать. Благо, уж что-то, а делиться своим мнением в штабе любили все без исключения.

— Как думаете, что будут делать «лунные»?

Первый ответ пришёл от самого опытного из участвующих. Лою Ноктиму не понадобилось даже секунды:

— Соберут войска, а затем отойдут на юго-запад. Там дорога, зажатая с одной стороны мелким городком, а с другой лесом. Лучше для обороны и не придумаешь.

К моему удивлению, на этом всё затихло. Я думал, что последует целый шквал различных мнений, однако, похоже, что все были согласны с данной оценкой. Даже Эльт. Удивительное единодушие от людей, которые обычно не могли ответить одинаково на один и тот же вопрос.

Впрочем, причины такого были очень даже понятны. Достаточно было обратиться к географии. Тофхельм — страна гор, ущелий и прочей весьма красивой издали, но вблизи неприятной местности. По такой географии несложно было предугадать, что любимая их тактика — активная и не очень оборона. Риверкросс, за который мне выпало, как говорили местные, выступать, напротив являлся равнинной страной, где в почёте были агрессивные яростные атаки.

Если Лой прав, то позиция для обороны у Ноа действительно выходила практически идеальной — тут даже думать нечего. Либо моя армия будет вынуждена переть в лес, либо брать штурмом город, либо же лезть мимо этих двух точек разом, обнажая фланги. Теоретически можно было обойти это всё севернее, но оттуда позиции Кейтлетт прикрывали несколько озёр и очередные болота.

Я представил, как Ноа сейчас сидит у себя в палатке и злобно потирает ручки, предвкушая победу. Одной этой картинки мне хватило, чтобы всем сердцем захотеть испортить ей этот момент. Пока у меня не оставалось других радостей в жизни, кроме как обламывать планы кому-то ещё. Оставалось придумать как.

Ясно, что нужно атаковать, иного выхода не было. Кейтлетт, очевидно, не станет этого делать ни при каких обстоятельствах. У меня как раз уже родилась одна весьма привлекательная идея.

Я кинул осторожный взгляд на своих подчинённых. Все сидели, излучая спокойствие удавов, кроме Леона, который был вынужден находиться рядом с грязным и вонючим Эльтом. У каждого в голове уже сложился свой план. Они несомненно изучали карту не в первый раз. Любое моё решение будет оспорено. Значит, нужно сделать так, чтобы мой вариант устроил всех сразу.

Прищурившись, я посмотрел на остальных в палатке и решил начать с Эльта:

— Капитан, если бы вы выбирали направление атаки, то какое бы предпочли?

Судя по реакции, я только что активировал детонатор, спрятанный где-то глубоко в душе Гоа. Ему всегда не хватало внимания командующего и возможности рваться вперед, а тут, судя по безумному огню в глазах, всё сошлось.

— Город, командующий! Начнём с короткого обстрела, чтобы вызвать пожары, затем мои солдаты ворвутся на его улицы, сковывая противника ближним боем. Из-за дыма и неразберихи противник начнёт метаться между нашими саблями и огнём. Крики! Боль! Хаос!

Последнее он произнёс с таким надрывом, что все остальные, включая меня, вздрогнули.

— Уверен, кхм, мы разобьём «лунных»! — сбавляя обороты, прокашлялся увлёкшийся капитан.

— Звучит интересно, — нейтрально отметил я и перевёл взгляд на Лоя Ноктима, который, кажется, только этого и ждал.

— Лес, — сразу же заметил старый капитан, высказывая непривычную для себя торопливость и даже не дожидаясь вопроса — сразу видно, хотел не отставать от более молодого товарища.

Эти три буквы и были всем ответом. К счастью, Лой, затянувшись трубкой, всё же соизволил немного пояснить свою задумку:

— Ударим утром, когда туман с реки будет глушить звуки и снизит видимость.

Звучало, как по мне, вполне здраво и надёжно, но этого было маловато. Оба этих плана легко читались. Пожалуй даже слишком.

— Ваши мысли на этот счёт, Ресс? — обратился я к разведчику в поисках идей.

Моему вопросу разведчик если и удивился, то лишь на пару мгновений. Скорее, ему удивились остальные, ведь разведчик ничем не командовал, кроме небольшого отряда. Тем не менее свой ответ он дал после недолгих размышлений:

— Мы могли бы пройти через болота.

Мне это вариант понравился куда меньше предыдущих, но и его я на всякий случай запомнил. В конце концов мало кто мог ожидать подобного безумия дважды.

— Выждать бы день, командующий, «лунные» слишком хороши в обороне, — не дожидаясь вопроса, хотя я даже не собирался что-либо спрашивать у «ушей короля», сообщил Леон.

Эта мысль, пожалуй, была самой бредовой из всех. Тем не менее, если я хочу распутать этот клубок, нужно было сделать вид, что она также меня заинтересовала. Хорошо хоть остальной штаб был солидарен с предыдущими ораторами и новых предложений не поступило.

Проблем было две: одна состояла в том, что выбери я что-то одно, это непременно оспорят остальные. Вторая заключалась в Ноа — она наверняка все эти варианты просчитала. Ни один из них не был чем-то сверхсложным или тем более оригинальным. И это требовалось учитывать в первую очередь.

Тем временем в палатке все с замиранием ждали моего вердикта. Мне не оставалось ничего, кроме как «обрадовать» всех сразу:

— Что ж, неплохие идеи, почти все. Так и сделаем. Начнём завтра утром.

Взглядом Леона в этот момент можно было бы убить слона. Или кого-то такого же крупного, серого и толстого.

— Какое именно предложение вам понравилось, командующий? — уточнил граф.

Я зажмурился от головной боли. Это была идеальная сцена! Которую испортили очередным глупым вопросом.

— Всё сразу.

У Леона, как и у всех остальных, отвисли челюсти. Пришлось добавить ещё пару веских слов, пока не случился бунт.

— Кроме вашей, граф, без обид, но ждать сейчас глупо, — с ехидством добавил я.

Граф вспыхнул, словно к нему кто-то поднёс спичку:

— Вы собираетесь атаковать на сложной местности, разделив армию по частям?! Или, может, командующий, у вас припасены где-то ещё три таких армии?!

— Кхм, четыре, — хмыкнув, поправил его я. — Часть сил останется со мной, чтобы атаковать прямо в лоб, по центру.

— Да это же безумие! — взорвался негодованием граф.

— Нет, это тонкий расчёт, немного авантюризма и пара капелек удачных стечений обстоятельств. Смешать, но не взбалтывать.

— Нас разобьют по частям!

— Нет, или вы хотите сказать, что у Ноа тоже четыре армии? Она так же разделит силы, только в отличие от нас, большую их часть вынужденно будет держать в тылу, готовясь направить туда, где случится основной удар. Обманем её ожидания — никакого основного удара.

Леона это не убедило. Его, судя по всему, вообще ничто не могло убедить, особенно вылетевшее из моих уст.

— Это невыполнимо! Нужно будет ударить одновременно, иначе «лунные» будут перекидывать силы с участка на участок или разделятся!

А тут он был в общем-то прав. Я упустил из виду, что коммуникации у местных строились на личном общении и редких письмах. Ожидать же изобретения мессенджеров и соцсетей было слишком скучно.

К счастью, мне попался на глаза витающий в облаках Гоа. У него на лице плавала блаженная улыбка ребёнка, которому мама разрешила поджечь костёр.

«Кажется, Эльт говорил про какой-то город?»

— А вот это, граф, уже куда более дельная мысль, — заметил я, указывая на капитана. — Эльт, вы, кажется, хотели сжечь тот несчастный городишко?

— Так точно!

— Вот на вас мы и будем ориентироваться. Дым будет видно отовсюду. Можете заодно взорвать пару бочек пороха. На всякий случай.

Глядя на Гоа, у меня проскочило смутное ощущение, что я вручаю спички маньяку-пироману. И вообще сжигать города было «немного» перебором даже для меня. Впрочем, мне нужна была победа? А значит, любые методы хороши…

— Вы что, хотите использовать город как сигнал к атаке? — кажется, Леон был готов вот-вот лопнуть от возмущения.

— Ну не я же его там построил в конце концов.

Мне никакой проблемы здесь не виделось. Даже если в этом городке остались местные жители, в чём я сильно сомневался, то они должны были понимать, где находились. Это были совсем не первые Игры, и это место должно было становиться ареной сражений более чем регулярно.

— Я отказываюсь участвовать в этом безумии! — категорично заявил граф.

— Кто-то ещё против? — я обвёл взглядом собравшихся, которые ничем не показывали, что они сильно против, хотя по лицам некоторых и можно было сказать, что идея сжигать город им не по душе. — Не участвуйте, граф, ваша воля. Сами будете объяснять королю своё поведение или это сделать мне?

Мой укол попал прямо в цель. Леон немного побледнел от такого заявления и стушевался. На секунду мне показалось, что он отступит, но вместо этого граф окинул недовольным взглядом всех присутствующих и быстро покинул палатку. Надо полагать, торопился строчить на меня кляузы и доносы.

Остальные же принялись обсуждать куда более полезные вещи, такие, например, как детали завтрашней битвы. Больше всего это напоминало попытку узнать свой гороскоп путём гадания на кофейной гуще вслепую через вытягивание из лотерейного колеса печеньки с предсказанием.

Рейланд Рор имел богатый опыт подобных размышлений, но и я сам понимал, что все эти пометки на картах придут в полный разлад, как только первый же солдат станет на пару сантиметров левее от нужной позиции. А случится это, скорее всего, ещё до того момента, как войска покинут лагерь.

Забавно, но выходило, что война — это не столько наука о том, как разбить врага, сколько навык предугадывать действия своей же армии. Те же, кто овладевал не только этим уровнем, но и научился проделывать такой же фокус с вражескими силами, становился легендой.

Через некоторое время в палатку вошла Миюми, желая мне что-то сообщить. К её сожалению, Лой Ноктим как раз подкинул угольку в свою топку, поэтому кислородная атмосфера в штабе отсутствовала и получилось у неё не очень разборчиво.

— Ко-кхе-кхе-щий кхе-ой, пр-кхе…

Я взглянул на карту, над которой опять взялся издеваться Гоа Эльт. Он успел нарисовать всего пару линий, но уже было ясно, что дело шло к очередной пентаграмме.

«Интересно, местный сатана каждый раз икает или просто добавил Эльта в игнор?» — прикинул я насмешливо.

Впрочем, никакого вреда от этого увлечения не было — мне уже удалось уяснить для себя, что остальные офицеры подпускали буйного капитана только тогда, когда тот мог фонтанировать идеями сколько угодно, но впустую. То есть либо в конце совещания, когда всё уже решено, либо в самом начале, когда ничего не решено и его отдельно взятое мнение несущественно.

Надо признать, учитывая длительность его выступлений, это было весьма практичным решением — можно было не только перекусить, но и при желании поспать, особенно если привыкнуть к переодическим выкрикам из серии: «как я попал в психушку всего за два часа».

— А потом моя бригада нанесёт удар в тыл! — обычно восклицал Эльт. — Сея хаос и разрушения! Уничтожая всё на своём пути!

С другой стороны, если оставить такого кадра, как Эльт, без контроля, то завтра можно было увидеть его бригаду в самых интересных местах, кроме того, где он должен быть. В худшем мы вообще её больше не увидим, но регулярно будем получать леденящие душу сводки из вражеского тыла.

Но всё же прежде стоило узнать, не пришла ли Миюми по какому-то важному поводу.

— Моргни дважды, если случилось что-то немедленно требующее моего внимания.

Девушка красными, как у бывалого растамана, глазами обиженно посмотрела на меня, будто говоря, что разве она могла явиться без важной причины, и моргнула два раза. Показав офицерам, что ещё вернусь, я быстро последовал за ней.

В лагере действительно происходило какое-то оживление. Толпы немытого народа медленно стекались к нашим флагштокам, перед которым расположился небольшой плац. Отвергнув приступ внезапного патриотизма, как абсолютно невозможный после марша по болотам, я отправился посмотреть, что происходит.

Миюми, наконец, вернувшись в кислородную среду обитания, была полна энтузиазма и радости.

«Это что ещё за покемон?» — опасливо на неё покосившись, подумал я, попутно уже привычно пытаясь выудить в памяти Рейланда нужные сведения.

Результат получился, надо признать, весьма противоречивым.

Гун-Гун являлся местной легендой. Чем-то средним между Локи с его постоянными попытками в ущерб себе обмануть всех и Гераклом, стремящимся совершить подвиги порой вопреки здравому смыслу. От первого ему досталось сомнительное чувство юмора и состояние рассудка, от второго неуёмное желание прославиться.

Он всегда объявлялся спустя пару дней после начала игр в лагере одной из противоборствующих сторон. Кто такой, откуда берётся, кажется, не знал даже сам Гун-Гун, во всяком случае такими подробностями он никогда ни с кем не делился.

Даже Рейланд, который встречал его не раз, как на своей стороне, так и в противниках, не смог определиться, как к нему относиться. В целом это был безобидный чудак из разряда тех, кому в радость набить пару морд и самому получить туда же. С другой стороны, чудачил Гун-Гун постоянно и невзирая на обстановку.

Когда я добрался сквозь толпу до него, Гун-Гун как раз занимался чем-то с его точки зрения важным: сидел прямо на флагштоке, жонглируя целым ворохом предметов, словно набранным с соседней свалки, и напевал какую-то мелодию.

Выглядел чудак, надо сказать, примечательно. Тонкий, словно шест, с длиннющей пегой бородой и растрёпанными светлыми волосами. Больше всего Гун-Гун напоминал познавший дзен одуванчик. Одежда была тоже под стать: какой-то безразмерный халат тёмно-синего цвета, подпоясанный странным поясом, сделанным из толстой, очень напоминавшей фитиль нити. Завершали картину красные шаровары. Ни дать ни взять живой шедевр экспрессионизма.

«Что это за… чучело?» — подумал я, откровенно таращась.

Гун-Гун же, заприметив меня, ловко соскочил с флагштока, сделал сальто и поклонился, словно циркач после исполненного номера. Вместо оваций послышался грохот от брошенного им на произвол гравитации мусора.

― Гун-Гун пришёл бить врагов, улыбаться красавицам, — он сделал паузу и подмигнул Миюми, заствляя ту зардеться, — и жонглировать мусором. Гун-Гун уже закончил жонглировать!

Нисколько не удивляясь, что чудак говорил о себе в третьем лице, мне с трудом удалось выдавить из себя улыбку.

«Интересно, а что-нибудь полезное он умеет?»

― И чтоумеет Гун-Гун? — поинтересовался я в лоб.

― Гун-Гун умеет жонглировать! — с обидой на лице заметил чудак.

― Не самое полезное умение на поле боя.

― Гун-Гун может жонглировать поверженными врагами!

Желая доказать это, чудак как-то недобро посмотрел на солдат вокруг, отчего те разом сделали шаг назад. Я же, напротив, перегородил ему путь, делая вид, что оценил шутку.

― Мои солдаты мне ещё пригодятся, завтра докажешь свою силу.

― Гун-Гун докажет! Гун-Гун принесёт с собой оружие из света!

Сказав это, чудак развернулся и, слегка прихрамывая на левую ногу, поковылял куда-то.

Надо было уточнить у знатока — Миюми — насчёт этого «покемона»:

― Он всегда такой?

― Нет, что вы! — с непередаваемым восхищением отметила моя помощница. — Никогда не видела, чтобы он хромал!

Вестник войны

Вечером того же дня, я, наконец, не выдержал и поддался самому непристойному своему желанию из тех, что меня посетили за время пребывания в этом мире. Убедившись, что все, кто может меня потревожить, уже потревожили, а остальные спят, я отправился к зеркалу изучать вверенное тело.

Стоило мне снять верхнюю часть, как именно в этот момент в палатку не вошла, а попросту ворвалась Миюми, размахивающая какими-то листками. Она покраснела и замерла, удивленно вытаращившись на меня.

— Что бы ты там ни думала — всё не так!

Но девушка, кажется, совершенно потеряла связь с реальностью:

— Я сейчас вообще не думаю ни о чём, кроме…

В её глазах отразилась вселенская тоска, когда рубашка вернулась на место, но иначе узнать, зачем она явилась, было невозможно.

— Так что?

— А! Кор-рес-пон-ден-ция пришла!

Миюми похоже была очень довольна тем, что знала это слово, поэтому выговаривала его по слогам, на каждый, на всякий случай, делая ударение. Я же удивленно скосил глаза на листики у неё в руках.

«Похоже и правда местная газета, вау!»

Учитывая местный антураж, это для меня было сродни современному смартфону марки «AveM», по которому рыцарь обсуждал с Папой Римским грядущий крестовый поход.

Называлось сие непотребство «Вестник войны» и с первых же строк гордо, от лица некой редакции заявляло, что они за честное и непредвзятое освещение Игр. Мне бы, может, даже удалось в это поверить, если бы первая же статья, которая занимала целую страницу, не называлась: «Рейланд Рор: мошенник, герой или устрица?».

Хмыкнув, я взял газету и, поудобнее расположившись в кресле, бегло прочитал статью. Слог был что надо, да и вообще написано довольно неплохо, содержательно. Кем бы ни был загадочный «Мистер Л», а именно так подписался автор, он почти смог меня убедить в том, что Рейланд Рор — устрица.

Чувствуя солидарность с прочими двустворчатыми, я обратил внимание на следующую страницу и обнаружил не только статью, озаглавленную «Уроки моды от Ноа Кейтлетт, учимся укладывать волосы за 23 секунды!», но и довольно неплохую картинку с кем-то очень похожим на настоящую Ноа. Отличие заключалась в том, что таких волос у командующей «лунных» отродясь не было, а с модой они и вовсе существовали в параллельных, непересекающихся вселенных.

Эту статью я читать не стал, но на всякий случай поинтересовался на её счёт у Миюми, которая занималась тем, что делала вид, что очень занята, а на самом деле наблюдала за моей реакцией.

— Эта, кгхм, пресса только для нас или к «лунным» тоже попадёт?

— Печатный дом находится в Файфике. Это…

Я кивнул, делая вид, что знаю, где это, хотя на самом деле не имел ни малейшего понятия. Чем сильно гордился, но сознаваться не спешил.

— Они отправляют выпуски в каждую из армий.

— И откуда они берут информацию?

Помимо статей об устрицах и моде в газете были напечатаны весьма актуальные события. Например, короткий очерк о параде, который я проводил накануне. Учитывая местные средства связи и транспорт — весьма завидная скорость передачи информации.

«Мне бы такую!»

Девушка в ответ на мой вопрос загадочно улыбнулась и пожала плечами. Я же, смутно подозревая, что информатор ближе, чем кажется, вернулся к чтению, попутно размышляя над тем, что попал в какой-то дурдом, и, судя по радостным лицам вокруг — мне здесь самое место.

Что воодушевляло, так это тот факт, что, начиная примерно с четвёртой страницы, началась относительно полезная информация. Конечно, что угодно будет полезнее рассказов про то, что я устрица, но всё же…

К сожалению, газета в принципе состояла всего из четырёх страниц. Конечно, лестно было, что вопросу моей видовой принадлежности и моднице Ноа посвятили вдвое больше места, чем каким-то там Играм, которые шли фоном за нашими монументальными фигурами, но от газеты «Вестник войны» ожидался несколько иной формат.

— Слушай, а можно им письмо отправить в редакцию? У меня, ма-а-аленькая такая претензия.

— К чему? — удивилась, будто такого просто не могло быть, Миюми.

— Да так, немного к тексту первых четырёх страниц. Так можно?

— Нет, конечно! — похоже, для Миюми это было очень важно. — Это честное независимое издание, поэтому их адрес никто не знает. Как и личности авторов статей.

Я понимающе усмехнулся:

«Конечно, только поэтому! Совсем не потому, что некто, очень похожий на Ноа или меня, в свободное время может явиться к ним в редакцию и сжечь там всё!»

Раздумывая над этим, я зачем-то принялся изучать содержимое своего стола. Память Рейланда Рора настаивала на том, что ничего ценного там в принципе быть не могло — для моего альтер-эго такой уровень самоорганизации был запредельно высок.

Однако, к моему удивлению, а затем ужасу, в третьем снизу ящике обнаружилось несколько достаточно увесистых бомб с простеньким механизмом, к счастью, не взведенным, для их активации в случае, если кто-то посторонний залезет внутрь.

Найти силы для вполне резонного вопроса, а не для вопля оказалось непросто:

— Миюми, ты не знаешь, зачем мне в столе куча бомб?

— Понятия не имею, вы запретили мне лазить в ваш стол под угрозой смерти.

Определённый смысл это всё имело. Не в плане защиты важных документов — если бы таковые и были, Рейланд Рор в жизни не положил бы их в ящик стола, а как способ уйти от разговора с огоньком.

«Эльту такое бы точно понравилось».

Мой разговор с Миюми прервали: неожиданно мы с ней заметили, что в дверях стоял Кейл Ресс, ожидавший, когда же его наконец заметят. И если я отделался едва заметным движением головы, то Миюми, обнаружив у себя за спиной хмурящегося разведчика, взвизгнула и принялась извиняться:

— Ой, простите! Я не хотела, просто вы…

Далее полился поток невнятных объяснений, через которые девушка пыталась, как умела, объяснить, что же она испытала, обнаружив Кейла у себя за спиной.

— …так неожиданно подкрались, а я всегда боялась, что вот так ко мне подкрадётся посреди ночи какой-нибудь вампир, а у меня с собой нет ни соли, ни серебра. Представляете? Это у меня после того, как ко мне в детстве подкрался мой брат под простыней, а потом две недели убеждал меня, что у нас в доме водится призрак и надо обязательно кого-нибудь сжечь, чтобы его прогнать. А я не люблю костры! Они плохо пахнут, и однажды мой брат сжёг в одном таком мою куклу!

Ресс выслушивал это всё, судя по лицу, искренне пытаясь понять, что там лопотала Миюми и чего именно она от него хотела. Уверен, если бы девушка вместо этого всего заехала ему лопатой, то голова у него болела бы меньше, чем после таких объяснений.

Самое время было вмешаться и всех спасти.

— Миюми, всё в порядке, ничего страшного. Уверен, Кейл не хотел тебя напугать. Оставь нас, пожалуйста.

Девушка обеспокоенно посмотрела на Ресса, явно не до конца уверенная, что рассказала всё, что хотела, и кажется, даже собиралась продолжить, но, видимо, вспомнила мою просьбу, просто ещё раз извинилась и вышла.

— Чем обязан? — дав Кейлу недолго постоять в прострации и прийти в себя, спросил я.

Ресс, который определённо что-то про меня знал, всё ещё вызывал во мне крайне противоречивые эмоции. С одной стороны, это очень подозрительное поведение, с другой, в штабе, когда дело касалось обсуждений, он был на моей стороне почти беспрекословно. Да и информацию предоставлял очень актуальную и важную.

Однако и в этот раз разведчик явился не затем, чтобы изобличить меня, а вынул из под плаща свёрток и протянул его мне:

— Свежие перемещения противника.

Я бегло взглянул на них, убеждаясь в том, что Ноа действовала именно так, как и ожидалось.

— Итак, она всё же ушла в оборону.

Кейл кивнул, то ли соглашаясь с такими выводами, то ли показывая, что это действительно так. На меня же, как ни странно, это навевало тоску.

— С определённой точки зрения это даже неплохо, — вслух размышлял я. — Жаль только, далеко не всегда одно знание планов противника способно помешать им осуществиться.

Слабо улыбнувшись, Ресс совсем шёпотом, хотя и так говорил негромко, решил меня добить свежими новостями:

— До меня дошли слухи. На севере у «наших» дела совсем плохи. Анри Галлен взял в клещи четвёртую и пятую армии. Завтра, скорее всего, им конец.

Я не знал точно, но нутром чувствовал, что это не повод закатывать пирушку с преферансом и куртизанками.

— Слухи ведь не всегда обязаны, эм, быть правдой? Иногда это просто слухи.

— Не всегда, да, — с намёком улыбнувшись, согласился Кейл. — Но, боюсь, в данном случае это скорее ещё не дошедшие до нас новости.

Похоже мой план быстренько победить и добежать до Саума стремительно терпел крушение на скалах объективной реальности. Однако делиться своими опасениями с другими я не собирался.

Командир всегда должен быть уверен в завтрашнем дне, твёрд, как цельная фисташка, и немножко идиот.

— Вот как дойдут, тогда и будем о них думать! А пока у нас на повестке дня завтрашняя битва.

— Намереваетесь сражаться до конца?

Вопрос определённо был провокационный, в очередной раз заставивший меня задуматься над тем, что Кейл вёл какую-то свою игру. Впрочем, ответ тут мог быть только один — улыбнуться как можно шире и ударить себя кулаком в грудь.

— Конечно!

Реакция Кейла застала меня врасплох: он просто-напросто улыбнулся, а затем, слегка поклонившись, вышел, обронив в конце едва слышно:

— Это очень хорошо.

Такое поведение в очередной раз заставило меня задуматься над тем, что же тут происходило. Увы, память моего альтер-эго в этом плане оказалась абсолютно бесполезна. Для Рейланда Рора Кейл Ресс был несколько замаранным с точки зрения морали, но тем не менее надёжным союзником, хорошо себя показавшим и на предыдущих Играх, и на тех, что были до этого.

Ничего подобного из того, что происходило сейчас, тогда и близко не было.

«Или Рейланд этого не замечал», — поправил меня внутренний голос.

Впрочем, думать надо было совсем о другом. В данный момент о том, что уже глубокая ночь и вообще-то мозг нуждался хоть в каком-то отдыхе, ведь следующий намечался, мягко говоря, масштабным.

***

«Сон даёт ответы на вопросы, которые никогда не будут заданы»

К сожалению, мои сны, явившиеся, лишь стоило мне прилечь и закрыть глаза, об этом не знали. Удивительно, но в этот раз декорации были мне смутно знакомы. Снова горы, уничтоженный форт, вернее его внутренности — старое, потрёпанное временем и стихией подвальное помещение.

Я лежал на куче вещей только проснувшись, а рядом раздавались какие-то всхлипы, которые, по видимости, меня и разбудили. Чуть в стороне, сидя у огня, кто-то, не в силах подавить нахлынувшие эмоции, плакал.

Мне даже не надо было поворачивать голову в ту сторону, чтобы понять, что это Ноа. К тому же любой шум сейчас — и я труп. Некоторые проявления слабости видеть было опасно для здоровья.

Не придумав ничего лучше, чем зашевелиться, а затем выразительно прокашляться, я обозначил своё пробуждение. Как и ожидалось, всхлипы мгновенно прекратились.

— Проснулся наконец, бездельник? — Хоть она и старалась это скрыть, но её голос ощутимо дрожал.

— Имею право, на меня башня упала, справку показать?

— Ничего на тебя не падало, только камнем по голове стукнуло, — раздражённо рассказала Кейтлетт, едко добавив: — жаль, что слабо.

Получив возможность ворочаться без угрозы для жизни, я осмотрелся. Находились мы с Ноа в каком-то подвале без окон и всего с одним входом, судя по отсутствию какой бы то ни было мебели, давно заброшенному. Видно было, что кто-то, даже не могу представить кто именно, пытался навести тут порядок, и, что самое удивительное, у неё это получилось.

Вышли, конечно же, не царские хоромы, однако ни грязи, ни посторонних обитателей видно не было. В углу потрескивала металлическая печка, чьи лучшие времена прошли, наверное, сотню лет назад. Хоть не чадила и то хорошо.

Ноа сунула мне под нос какую-то миску с ложкой. Несмотря на то, что сухари приготовить кроме как «ужасно» было невозможно, Кейтлетт умудрилась и тут меня удивить.

Содержимое миски не пахло как еда, не выглядело как еда, поэтому попробовал я это предельно аккуратно. Мне хватало Миюми с её «кофе». Если и Ноа готовила на таком же уровне — этот мир уже ничего бы не спасло. Однако, к моему удивлению, этот клей, сильнее всего напоминавший отрыжку младенца, перемешанную с золой, оказался вкусным. Нет, даже вкусным! Никакого сравнения мои потуги в готовке сухарей не выдерживали по сравнению с этим.

— Как?! — только и оставалось что удивлённо вопрошать мне.

— Всего-то нужно варить четыре часа при температуре не менее восьмидесяти, но не более девяноста, периодически помешивая, — Кейтлетт пожала плечами. будто не сделала ничего необычного.

Из её уст звучало-то просто. Моё же терпение, наверное, лопнуло бы минуте пятой, после чего сухари были бы предоставлены сами себе на абсолютно непредсказуемый промежуток времени.

— Как ты это придумала?

— Когда твой адъютант Альт Цион — самый ленивый, после тебя, разумеется, человек в мире, и не такому научишься!

Понимая, что мне это ещё аукнется, я сделал осторожный комплимент:

— Между прочим, ничего так получилось. Вкусненько.

Сказав это, я весь внутри сжался, готовясь к вспышке гнева. Ноа терпеть не могла лесть в любой форме. Не из-за скромности, скорее наоборот. Ввиду наличия у неё весьма солидного послужного списка, по мнению Кейтлетт, никакие комплименты не могли отразить её великолепия, а любой заговоривший с ней должен был немедленно начинать биться в судорогах восхищения.

Поэтому последовавший диалог концептуально напоминал разговор слепого с глухим:

— Ты на что это намекаешь, Рор?

— На то, что ты замечательно приготовила сухари.

— Хочешь сказать, что они ужасны?

— Нет, то, что ты их хорошо приготовила!

— Не смей повышать на меня голос, ленивый наглец!

— А сама-то!

— Это ты начал оскорблять меня первым! Я тебе тут еду приготовила, а ты начал возмущаться. В следующий раз сам себя обслуживать будешь! Пф, нашёл себе служанку! — Вся кипя от возмущения, Ноа махнула рукой, не в силах выместить гнев, и куда-то пошла, громко хлопнув дверью.

— Кому-то срочно пора к психиатру. Или замуж, — выждав пару секунд, сказал я шёпотом.

— Я всё слышу! — донёсся крик из-за двери.

Не сразу мне удалось заметить, что уходя Ноа забыла на том месте, где сидела, какой-то потрёпанный обрывок бумаги. Признать в нём заглавную страницу «Вестника Войны» оказалось возможным только по обилию претенциозных заголовков.

Все они так или иначе касались одной темы. Странно, но не меня. Кейтлетт наконец получила свою порцию внимания. Правда, вряд ли она оказалась от него в восторге — все заголовки, ссылаясь на слова некоего «нового командующего», чьё имя как назло было оторвано, обвиняли Ноа в измене и поливали грязью её карьеру.

Кем бы там ни был этот «новый командующий», он перестраховался. Даже если Ноа вернётся, ей придётся долго объяснять всем окружающим, где она пропадала. В таких вещах реальность определялась не объективными фактами, а мнением большинства. А уж с помощью писак «Вестника» не сложно сделать так, чтобы это мнение было сугубо отрицательным.

Как позже выяснилось, форт Кейтлетт, несмотря на все старания, разломала не полностью. Первый этаж башни, а также её подвал, в котором мы и заночевали, остались целы. Остальное лежало в руинах, к моему появлению уже порядком припорошенных снегом.

Стоял довольно неплохой, ясный день. Даже ветер лютовал не так уж и сильно, по сравнению с тем, что было накануне. Ноа нигде не было видно, однако цепочка следов по снегу, идущая куда-то за пределы форта, подсказала, где её нужно искать.

Немного помявшись, я всё же решился отправиться к ней. Вряд ли она хотела услышать слова утешения именно от меня. Зная, на какие логические переподвыверты способна логика Ноа, не приходилось сомневаться, кто назначен главным виновником произошедшего. Тем не менее попытаться стоило. Мои слова она ещё неизвестно как воспримет, а вот молчание будет истолковано однозначно.

Я шёл по склону, ища Ноа, и даже, несмотря на боль в голове, от увесистой каменюки прилетевшей по ней накануне, сумел её найти. В метрах ста от форта, куда вела едва видимая тропинка. Там, чуть в стороне от основной дороги, была небольшая, где-то три на три метра полукруглая площадка, продуваемая всеми ветрами.

Большую часть свободного пространства на этом пятачке занимали невысокие, мне они были по пояс, столбики, сложенные из камней, поставленных друг на друга. Между ними на ветру трепыхались какие-то обрывки ткани.

Подойдя ближе и внимательно изучив один из столбов, я понял, что это не просто цветастая ткань, а знамёна, точнее то, что от них осталось под воздействием времени. По геральдическому узору было понятно, что принадлежали они боевым соединениям Тофхельма.

Таких столбов было шестнадцать, состоявших в среднем из пяти-шести секций, в каждой по знамени. В сумме около сотни! Дух захватывало от осознания, сколько поколений солдат побывало здесь, оставляя или обновляя геральдические знаки своих полков.

Ноа была занята тем, что внимательно осматривала один из столбов, пожалуй, самый высокий, почти метр высотой. Её обнажённые руки скользили по холодному камню, повторяя завитушки, которыми он был весь покрыт. При наличии желания и фантазии в обрывке ткани под ним можно было узнать знамя той роты, в которой она когда-то служила.

Рота давно уже была распущена. В отличие от своих солдат, генералитет Тофхельма испытывал мало пиетета к сохранению армейских традиций, постоянно устраивая встряски в виде реорганизаций. Наверное, поэтому ветераны тех немногих рот, которые успевали за этот короткий срок чем-то прославиться, желали оставить после себя хоть какую-то память, пускай и в виде флага под камнем в богами забытых горах.

В Риверкроссе было с точностью наоборот. Соединения редко реорганизовывали. Та же сорок вторая бригада, которой командовал Гоа Эльт, существовала уже без малого полсотни лет. Солдатам не требовалось как-то увековечивать подвиги — это происходило само собой, без их целенаправленного участия.

Моё появление Ноа заметила, но никак не отреагировала, продолжая свой странный ритуал. Мне не оставалось ничего, кроме как признаться:

— Я прочитал газету…

— Доволен собой? — едко поинтересовалась Кейтлетт.

— С чего бы вдруг?

— Это должны были стать ТВОИ последние игры. После всех этих выкрутасов с отравлениями…

— Ноа, послушай, говорю это не в первый раз, — возмутился такой непробиваемости я, — и могу повторять до бесконечности: это не моих рук дело. Ладно, пускай ты не веришь мне, но тебя ведь точно так же оболгал тот же самый человек!

Кейтлетт замерла на секунду, словно для неё открылась некая неизвестная доселе истина.

— Возможно. Но какая теперь разница? Всё кончено, — сказав это, Ноа замолчала и вернулась к поглаживанию камня.

Я пытался сообразить, что можно тут сказать, кроме: «ещё ничего не кончено!» так, чтобы это прозвучало не банально.

— Когда-то с этим знаменем я в числе прочих неслась по Аркольскому мосту… — задумчиво, с теплотой в голосе рассказала Кейтлетт.

Мне это заявление показалось странным, вроде всё было немного иначе.

— Разве там командовал не Галлен?

— Да, он, — согласилась не без раздражения Ноа. — Этот усатый жук любит присваивать чужие подвиги, но я там тоже была. Страшный был бой. Риверкроссцы палили по нам из всего, что у них было.

— Какие негодяи! — я легко мог представить происходящее, как и то, что в риверкроссцев летело не меньше, а может, даже больше.

Моё замечание явно сбило Ноа с толку, и она, вместо того чтобы продолжить вспоминать, сменила тему:

— Не так я себе представляла конец своей карьеры. Мне всегда казалось, что у меня будет возможность выбрать момент, когда это случится. М-м-м. Король бы отправил меня на пенсию, а толпа дегенератов в погонах, понимая свою ничтожность, бросилась бы его отговаривать. А когда он сжалится над ними и позволит мне участвовать в ещё одних Играх, я расхохочусь, пошлю всех пешком в Занзебал и с гордо поднятой головой отправлюсь домой!

— Это в твоём стиле, — согласился я. — До сих пор помню тот бал в, эм, забыл каком году.

— Замолкни, — раздражённо попыталась прервать меня Ноа, но это, как и всегда, не возымело толка.

— Весь вечер тебя обхаживал какой-то осёл. В смысле герцог с ослом на гербе.

— Напыщенный хмырь, — едко заметила Кейтлетт.

— Уверен, его звали как-то иначе.

— Я про тебя. Хотя он тоже напыщенный хмырь.

— Весь вечер он крутился вокруг тебя, словно пчела вокруг цветка, а когда дошло до танцев, ты, проигнорировав его, выбрала меня — своего противника, — невозмутимо продолжал я. — У него была такая морда в этот момент!

— О да, — присоединилась к воспоминанию Ноа. — Он со мной до сих пор не разговаривает. Очень удобно, кстати.

— Не благодари.

— И не собиралась.

Ноа вернулась к своим поглаживаниям неодушевлённых предметов, всем видом показывая, что мне пора куда-нибудь уйти. Желательно подальше и бесповоротно. Возможно, даже в Занзебал.

Увы, оставлять её тут на попечении мрачных мыслей и прочих женских загонов в мои планы не входило. Если не вытянуть Ноа из этого болота сейчас — она останется в этих горах надолго, а одному мне отсюда в жизни не выбраться.

— Кхм, нам пора бы выдвигаться, скоро уже полдень.

— Куда? Неужели ты рассчитываешь всерьёз нагнать наши армии и что-то изменить? — Ноа обречённо вздохнула. — Всё кончено, Рор.

Я, ошеломлённый этими словами, с удивлением на неё посмотрел. Эта фраза настолько была противоположна тому, что всё это время олицетворяла Ноа Кейтлетт, что поверить в то, что она действительно произнесла это вслух, было невозможно.

— То есть одной паршивой газетёнки хватило, чтобы тебя сломать?! — взорвался я. — Всю жизнь ты как заноза в моём мягком и чувствительном месте. А тут вдруг оказывается, что всего-то нужно было отправить в редакцию «Вестника» денег и попросить написать про тебя гадостей! — мне едва удалось сдержаться и не разворотить в гневе окружавшие меня каменные столбы. — Оставшись здесь, среди этих бесполезных каменюк, ты лишь подтвердишь, что эта ложь была правдой. Только предаёшь ты не Тофхельм, а саму себя!

Ноа повернулась и посмотрела на меня с широко открытыми от удивления глазами. По лицу Кейтлетт пробегали волны переполнявших её эмоций. Хорошо было видно, что мои слова как минимум задели её.

Пользуясь ошеломлением Ноа и не давая перевести мою пафосную речь в банальный скандал, я, выразительно махнув рукой, сказал:

— Впрочем, плевать. Оставайся. Мне плевать. Пускай это безнадёжно, пускай шансов у меня нет, но никто! Абсолютно никто не сможет сказать, что Релайнд Рор сдался и бросил своих.

Мой эффектный разворот подпортил один из столбов, в который я хорошенько впечатался и лишь чудом не повалил. Гораздо более широкими шагами, чем следовало бы делать, находясь в горах, я пошёл обратно к руинам форта. С Ноа или без неё — мой путь лежал прочь от этого места.

Несмотря на то, что сбор вещей занял порядочное количество времени, Кейтлетт, вопреки ожиданиям, так и не появилась. Не появилась она и тогда, когда я проходил мимо подъёма к площадке. Возможно, стоило вновь подняться туда и ещё раз попытаться её убедить, но гордость уже пришпорила меня и гнала вперёд.

Так бы я и пошёл дальше, если бы вдруг не услышал сзади какой-то шум. Сначала мне показалось, что вот оно — Ноа решила меня нагнать, но сзади никого не было. Шум же, доносившийся, по видимости с той самой площадки, стал только сильнее. Решив, что Кейтлетт решила выместить злобу на ни в чём неповинных камнях, я было хотел пойти дальше, но вдруг оттуда послышался вскрик. Судя по голосу — мужской. Ноа при всём желании не смогла бы такой издать, а камни и подавно.

Я, соображая на ходу, что происходит, ринулся туда. На самом деле тут и думать было нечего — грохот, который мы устроили накануне, скорее всего был слышен за много километров от нас. «Лунные», не будь дураками, отправили солдат проверить, что происходит у них в тылу.

Одного беглого взгляда на площадку хватило, чтобы понять, насколько мои мысли оказались близки к истине. У Ноа действительно были гости, целых пять штук. Высокие меховые шапки, тулупы, а также изобилие альпинистского инвентаря, выдавали в них горных егерей. Правда, один из них уже валялся на земле без чувств — судя по камню рядом, Кейтлетт, не имея оружия, взяла первое попавшееся из того, что было под рукой. Увы, её успехи на этом и закончились.

К моему прибытию Ноа уже повалили на землю и, несмотря на отчаянное сопротивление, пытались связать. Мне это сыграло только на руку. Скидывая с плеча мешок с пожитками, я громко присвистнул, привлекая внимание к своей персоне:

— Я услышал ваш зов о помощи, миледи, и прибыл, как только захотел! А ну пустили её, это мой трофей.

Егеря как по команде повернулись в мою сторону и замерли, похоже сами не веря в своё счастье.

— Эй, серж, да за этих двоих нам орден светит! — воскликнул один из них.

— Агась, я держу её, хватай его, хлопцы! — ответил старший из егерей, сильнее налегая на Ноа.

— Схвати лучше это!

Не без труда я замахнулся мешком и отправил его в ближайшего егеря. Тот рефлекторно, в очень характерном жесте распахнул руки, похоже рассчитывая поймать. Наивный! Тридцать кило веса, если им придать нужный вектор, сметали на своём пути что или кого угодно не хуже пушечного ядра. Горе-вратаря впечатало в один из столбов, выводя из боя.

Мои шансы резко повысились. С ничтожно малых они стали просто малыми. Всё-таки один без оружия против двоих с ним — было чересчур. Спешно раздумывая, как превратить свой острый ум, неотразимую внешность и необъятную скромность в оружие, я начал пятиться. Мои противники же, достав короткие тесаки и очень хорошо понимая, в чём их преимущество, разделились и начали не торопясь обходить меня с двух сторон.

Не дожидаясь, пока меня зажмут в тиски, я решился на атаку. Увы, ничего лучше, чем просто ударить куда-то в торс кулаком, мне в голову так и не пришло. Погода явно не располагала к ношению доспеха, но толстая, многослойная одежда справилась с гашением удара ничуть не хуже.

— Гы!

Этот смешок вывел меня из себя. Наплевав на негласный мужской кодекс не бить в причинное место, я с размаху заехал егерю туда коленом. Поперхнувшись смехом и задыхаясь от боли, «лунный» сполз на землю.

При этом он, проявляя всю свою бесхозяйственность, попытался выронить тесак, которым был вооружен. Такого шанса я упустить никак не мог!

Напарник только сражённого противника уже с криком нёсся на меня, но для него всё было кончено. Бойцом, может, он был не самым плохим, но опыта ему явно не хватало.

Егерь не мог не видеть, что я уже вооружён, но вместо того, чтобы как-то скооперироваться со своим сержантом, он понёсся вперёд, непонятно на что рассчитывая. Мне даже не пришлось парировать. Мой противник, абсолютно наплевав на физику, вложил в свой удар столько силы, столько массы, что потребовался всего один маленький шажок в сторону, чтобы обратить всё это против него. Инерция, беспощадная стерва, впечатала несчастного егеря в столб с такой силой, что даже послышался хруст.

На площадке остался только я и сержант, который продолжал вдавливать Ноа в землю, не давая ей даже пошевелиться.

— Сопляки. Трое с одним управиться не могут, — раздосадовано сплюнул старший егерь.

— Они свой шанс упустили. Предлагаю дуэль, — я самодовольно ухмыльнулся. — Только мы с тобой, один на один.

— Сначала скажи своей подружке, чтобы она не вмешивалась.

— Ноа…

— Я всё слышу, идиот! — прервал меня окрик откуда-то из-под егеря.

— Она всё слышит.

«Лунный» осторожно её отпустил и сразу же сделал шаг назад, разрывая дистанцию. Убедившись, что Кейтлетт не собиралась нападать, он повернулся ко мне. Неторопливо, явно наслаждаясь моментом, сержант достал из-под тулупа шикарный полуторный меч.

Пожалуй, я мог понять, в чём причина уверенности этого парня. Против такого оружия с тесаком… математика с её статистикой вновь были не на моей стороне.

Да и обращался с оружием сержант куда лучше, чем его подчинённые. Пользуясь длиной клинка, а также тем, что тесаком заблокировать удар можно было только один раз — лишившись пальцев повторить этот манёвр было тяжеловато — он держал меня на средней дистанции. Хуже всего, что сам егерь, благодаря широкой гарде, спокойно, без риска лишиться эволюционных достоинств человека, мог отражать мои удары.

Мне срочно нужно было сойтись с ним в клинче, иначе этот бой не выиграть. Однако мой противник был не лыком шит. Стоило мне сделать шаг в надежде сблизиться, он, вместо того чтобы отступить, мгновенно контратаковал, нанося выпад, от которого я мог только уклониться, отступив назад или, что было равносильно, вбок.

Тогда, я решил воспользоваться каменным столбом. Нужно было только выгадать подходящий момент. Для этого пришлось изрядно покружить по площадке, прежде чем сержант наконец ошибся и позволил одному из столбов нас разделить.

В ту же секунду я ринулся вперёд. Увы, но мой противник разгадал манёвр и тоже ринулся вперёд, лишая меня возможности нормально замахнуться. Однако чуть-чуть опоздал, но и мой удар вышел не ахти: всё, что мне удалось, так это рассечь в одном месте одежду егеря. Будь у меня ещё хотя бы сантиметров пять…

Пришлось снова кружить по площадке. Мой противник определённо замедлился, но и мои силы были на пределе. По сути бой шёл к тому, кто первым совершит фатальную ошибку.

Мне повезло первым. В очередной раз, когда нас разделил столб, я уже собирался продолжить манёвр, когда заметил, что верхний камень находился как раз на уровне основной руки моего противника. Времени было слишком мало, чтобы раздумывать над тем, насколько разумно бить камень рукой, я просто хорошенько ударил его, выбивая вперёд, как волейбольный мяч.

Раздалось два вскрика, но я-то ожидал боли, а вот егерь рефлекторно разжал руку, и меч полетел вниз. Не давая и шанса, я наступил на клинок ногой и пригрозил тесаком:

— Кажется, бой закончен.

— Нет. Если даже «тигр Риверкросса» позволяет себе жульничать, то чем я хуже?

Его левая рука неожиданно нырнула под тулуп. Это было очень характерное движение, которое знал каждый, кто хоть раз носил заряженный пистоль в нагрудном креплении. Я ожидал выстрела, но случилась какая-то заминка. Сержант безуспешно рыскал у себя по одежде, когда раздался голос Ноа, полный ехидства:

— Не это ищешь?

Егерь успел поднять голову в её сторону, увидеть направленное в его сторону дуло и что-то буркнуть, когда грянул выстрел. Кейтлетт, поморщившись, отбросила пистоль.

— Мухлевать все горазды.

Её глаза азартно блестели, а сама она буквально кипела жаждой действий. Я же тем временем подбирал полуторный меч, который твёрдо намеревался забрать себе в качестве трофея.

— Спасибо за «помощь», — осматривая оружие, с сомнением начал я. — Можно кое-что уточнить?

— Валяй.

— Почему ты не выстрелила сразу?!

— Мне показалось, что ты вызвал его на дуэль, — притворно удивилась Ноа.

— А мне показалось, что перед этим я, спасая тебя, бросился один на четверых!

— И что? Тебя за язык никто не тянул. К тому же у меня всё было под контролем!

— Когда я пришёл, тебя собирались связать и везти к «лунным»!

— Концептуально ты предложил мне то же самое. Только без почётного эскорта аж из пятерых егерей.

Не то чтобы я рассчитывал на какую-то внеземную благодарность, особенно от Ноа, но слышать упрёки после произошедшего было как минимум обидно. Кейтлетт это заметила и смягчилась:

— Спасибо за то, что пришёл на помощь, — буркнула она нехотя. — Теперь счастлив?

— Не особо. Мне нужна горячая ванна, вкусная еда и удобная кровать, — мечтательно ответил я и спросил: — ты идёшь или продолжишь гладить камни?

— Пффф, ты мои вещи собрал? — удивлённо фыркнула Ноа.

— Нет, конечно! Я думал, ты остаёшься.

— Рор, ты чудовищно неорганизованный!

Размышляя над тем, что подавленная и молчаливая Ноа нравилась мне куда сильнее, я побрел в форт собирать и её вещи тоже.

Вытащить занозу

Утро нового дня началось просто отвратительно: меня разбудили с первыми лучами солнца. С другой стороны, это прервало странные сны. Самое поразительное в них было то, что Рейланд ничего такого не помнил! Откуда они взялись, было категорически неясно.

«Неужели у меня настолько буйная фантазия?» — подумал я, но меня отвлекли.

Отвлекла, конечно же, Миюми, которая, растормошив меня, принесла поднос.

― Вот, я приготовила пару бутербродов и кофе, — мило улыбаясь, сообщила моя помощница.

Вспомнив вкус последнего, я, безумно вращая глазами, сразу взбодрился, настолько, что пулей вскочил с кровати, лишь бы это не пить.

― Выле… э-э-э, в смысле поставь на тумбочку. Чуть позже вылью, дела не ждут.

— Вы хотели сказать «выпью?» — растерянно моргая своими умилительными глазами, уточнила Миюми.

— Да. Конечно. Вне всяких сомнений.

Девушка, немного растерянная из-за моей реакции, выполнила указание и быстренько удалилась, позволяя спокойно позавтракать.

Пока я спешно заглатывал завтрак, она принесла мой доспех. Надо признать, что у меня, то есть у Рейланда, был вкус на такие вещи. Облачение оказалось не только очень удобным, лёгким и практически не стесняющим движения, но ещё и выглядящим весьма неплохо. Особенно мне понравилась кираса с выгравированной на ней тигриной мордой.

Оружие тоже как на подбор: мечта любого коллекционера. Алебарды, моргенштерны, цепы, булавы, пара полуторных мечей и огромный зоопарк их одноручных родственников. Вполне солидная, приятная глазу и весьма интересная руке коллекция, правда, была небольшая проблема.

О ней мне напомнила Миюми, закончившая помогать мне облачиться в доспех.

— Вы уверены? Вчера…

— Кхм, — я выразительно хмыкнул, прерывая её.

Моя помощница затронула болезненную тему. Вчера во время тренировки меня едва не убил манекен, свидетелем чего и стала Миюми.

— Что было вчера, остаётся вчера. Я устал. И поддавался.

— Манекену? — без всякой иронии удивилась девушка.

— Все заслуживают своей небольшой победы, — продолжил оправдываться я, неся лютую околесицу. — Даже манекен.

Удивительно, но этот бред произвёл на мою помощницу сугубо положительное впечатление. Кажется, её сильно тронула такая забота о чувствах неодушевлённых предметов.

Оставалось надеяться, что в настоящем бою, если такое выражение для местного действия было вообще применимо, инстинкты Рейланда возьмут вверх и сделают всё за меня.

Ну или то, что Ноа тоже будет не в настроении на серьёзную драку. Иначе меня порубят на салат за несколько секунд. А я не люблю салаты с собой!

О том, что мне придётся столкнуться с командующей «лунных», сомневаться не приходилось. Даже напротив ― это вполне хороший вариант. Пока она будет бить меня, то ей вряд ли удастся контролировать остальное поле боя.

Пока я выбирал себе оружие, руководствуясь не соображениями практичности, а, скорее, его красотой, Миюми определённо хотела что-то спросить. Ждать, пока решимость у неё в крови достигнет нужной отметки, пришлось довольно долго.

― Сэр…

И вновь автоисправление взяло надо мной вверх, опережая всякую разумную реакцию.

— Я не сэр.

— П-простите. Командующий, можно обратиться?

― Попробуй. Только не в оборотня, пожалуйста, потому что серебряных клинков здесь нет.

Судя по тому, как девушка хмыкнула, она сомневалась в полезности серебра против ликантропов или просто не поняла, о чём я говорю.

― Вы же не потребуете от меня идти…

Она осеклась, словно очень сильно боялась признаться в своей трусости. Я решил ей слегка помочь, хоть и по-своему.

― Куда? На поле боя?

― Да, — коротко и кротко ответила Миюми.

Я прищурился и оглядел её, прикидывая, чего она так боялась. Судя по лёгкой дрожи и растрёпанному, сонному виду, боялась Миюми сильно. А, собственно, чего?

Мне уже удалось выяснить, что смерти в этой части планеты сейчас и близко нет. Сам процесс «выбывания» тоже был лишён боли настолько, что заработать даже синяк надо было ещё постараться. По сути ты просто падаешь в обморок на некоторое время, а просыпаешься уже во время большой попойки.

Худшее, что могло ожидать Миюми, это то, что Ноа зверски решит завести себе ещё одного адъютанта. Хотя опять же пленных брали редко — очень сложно держать с помощью силы в повиновении людей, которые абсолютно не боялись смерти. Отправлять же за решетку сколько-нибудь значительное количество людей было просто неудобно и невыгодно ― кормить-то их надо.

Так и не найдя ни одного вменяемого повода для трусости, я пожал плечами и коварно улыбнулся:

― Разумеется, нет!

― Фух, спасибо, с… эм, командующий!

― Это твой долг, и мне не нужно просить его исполнить, — захлопнул ловушку я хладнокровно.

Девушка застыла с выражением страха и растерянности на лице.

― Но… но что я там буду делать?

― Видишь, — я махнул рукой в неопределённом направлении, — там в углу такая палка с позолоченным навершием в виде солнца?

― Вы про свой личный штандарт? — не сразу, но догадалась Миюми.

― Ага, там ещё дудка в комплекте, а к ней целая книга инструкций по сигналам. Можешь прочесть ради интереса.

Миюми растерянно взяла в руки штандарт, словно дубину какую-то, и упомянутую мной трубу.

― Бить ей никого не надо, просто держи в руках с видом, будто это огромная честь, и про дудку не забудь. Жду тебя у штаба через полчаса со всем этим.

Возможно, я и перебарщивал, заставляя идти это невинное создание на поле боя, но, с другой стороны, если так думать, то оправдание можно найти для всех. Даже для меня. В конце концов, я высокий командующий, голова армии, а для поля боя есть солдаты.

К тому же, в отличие от меня-меня, Миюми здесь находилась по своей воле.

«И в целом по неизвестной причине», — напомнил я себе о том, что надо будет поинтересоваться на эту тему, но потом.

Никто девушку силком на Игры затащить не мог, скорее наоборот — учитывая околонулевое количество женщин вокруг, это её пришлось сюда проталкивать, преодолевая сопротивление местных сторонников традиций. Так что пускай участвует по полной. Иначе это будет совсем уж поддавками.

В лагере было пустовато, даже несмотря на столь ранний час ― солнце ещё стеснялось показаться из-за горизонта. Всё потому, что часть сил, а именно те, кто должен был наступать по лесу и через болота, уже выдвинулась на позиции, готовясь к атаке.

В штабе меня ожидали Лой Ноктим, Гоа Эльт и граф Сайрас. Хотя видеть мне хотелось только Кейла Ресса, который мог доложить что-то новое, но он ещё ночью отправился к болотам для оценки обстановки и с тех пор не появлялся.

― Капитан Эльт, вы готовы к своей зажигательной миссии?

Мой вопрос был абсолютно излишним? так как по виду Гоа можно было легко понять, что он готов спалить не только этот несчастный городишко, но и весь мир. На его одежде места свободного не осталось: всё было увешано какими-то мешочками, бомбами, запалами и другой атрибутикой юного пиромана.

― Так точно, командующий!

― Тогда не смею вас больше задерживать.

Конечно, я не смел, видок у Эльта был такой, словно ещё немного ожидания ― и он начнёт свой джихад прямо здесь.

Проводив коллегу взглядом, Лой Ноктим задумчиво выдохнул дым.

― Может, мне тоже стоит поджечь лес?

«Ещё один. Вот и давай детям спички после этого!»

― Не будем обижать природу. Она маленькая и беззащитная.

Лой пожал плечами, показывая, что не очень-то и огорчён отказом, хотя я бы даже поспорил — думал он совсем иначе.

― Напоминаю, что после того как вы покажете «лунным», чьи в лесу шишки, лисьи потроха и мухоморы, мы ожидаем вас к нам на бал в центре. Заходите, будет весело. Более не задерживаю.

Остался только граф Сайрас. С ним у меня был отдельный разговор. Хорошенько обдумав его поведение, мне пришёл в голову довольно простенький, но изящный план, как от него избавиться. Или, во всяком случае, снизить накал подозрений с его стороны.

Я выразительно и вопросительно окинул взглядом его одежду — он единственный из нас не был облачен в какой-либо доспех или его подобие. Вариантов для ехидства было даже больше, чем оказались способны пропустить мои голосовые связки.

― Не боитесь запачкаться?

Леон сдержался и ничего не ответил. Как оказалось, это было не внезапным смирением, а просто подготовкой.

«Похоже, что теперь, когда мы остались один на один, он намеревался высказать всё, что думает».

― Вы задумали глупость! — вспыхнул граф. — Либо окончательно сошли с ума, либо…

Леон Сайрас оборвал себя на полуслове, но было понятно, что он хотел сказать. Я облокотился на стол с картой и пожал плечами.

― Ну, хорошо, пусть так — сумасшедший предатель, и что дальше? Вы собираетесь в гордом одиночестве остаться в лагере?

Граф бросил на меня злобный взгляд, в котором читалось, что именно так он и собирался поступить.

― Дождетесь «лунных» — ведь если вы правы, то через час у Ноа будет настоящий триумф, и сообщите им о своей правоте? Странные у вас, граф, способы одерживать победу.

― Ваши планы не имеют с победой ничего общего! — возмутился Леон. — Это просто безумие…

― Порой безумие ― это самое разумное. В любом случае, через час узнаем, кто был прав, граф.

Я демонстративно пошёл на выход, но замер возле входа, приняв суровый вид. Показуха — более, но вполне работающая на таких, как Леон.

― Учтите, если мне доведётся сюдавернуться, вы отправитесь домой с позором, как и любой другой трус. Не хватало ещё, чтобы кто-то позволял себе радоваться каждому моему поражению, если он не Ноа Кейтлетт!

Мне оставалось только изящно выйти, стараясь скрыть улыбку. Все прошло как по маслу: теперь либо граф исчезнет из лагеря, либо отстанет. И первое, и второе меня вполне устраивало. Правда, существовала вероятность, что он действительно прав, но это уже было излишним допущением.

***

― Ну, что, орлы, готовы порвать «лунных»?

Передо мной выстроились в не слишком ровные шеренги те силы, которые должны были вскоре идти в атаку на самый укреплённый участок обороны противника.

Их представляли настоящие «сливки» моей армии: повара, интенданты, оркестровая рота, различного рода штрафники, а также особый отряд боевых прапорщиков. Последним оружие я разрешил выдать исключительно перед боем ― так шанс, что оно исчезнет ещё до его начала, был значительно ниже. Словом, публика весьма опасная, но, к сожалению, не для противника.

Такой непритязательный набор объяснялся очень просто: мы всё равно шли на убой, так зачем отправлять для этого боеспособные части? А убогих, глядишь, из жалости и бить сильно не будут.

Правда, сами «убогие» эту привилегию явно не оценили. Им всем отчего-то казалось, что в бой их отправлять не следует. Будто они не на войне, а на каких-то там Играх!

«Наивные!»

― Не вижу радости на лицах, орлы! — продолжал давить авторитеом я. — Только представьте заголовки завтрашних газет: «Лунных» побили сковородками»! Вы войдёте в историю!

«Или же в историю войдёт чья-то глупая атака…» — охладил разгоревшийся энтузиазм мой внутренний голос.

Сильного воодушевления на лицах присутствующих не появилось. Махнув рукой, мне оставалось только кивнуть Миюми:

― Дуди в дудку.

Девушка набрала в лёгкие побольше воздуха и приложилась к инструменту. Раздался рёв, словно кто-то мучал слона, а затем сбросил его с моста.

― Хватит, — скрипя зубами от боли в ушах, скомандовал я.

Миюми нехотя остановилась. Судя по напряжению на её личике, она отчаянно пыталась стать джазвумен, но получался только утопленник.

― Продудишь так ещё раз, когда сблизимся с «лунными», может, напугаем их. Шагом марш! — крикнул я остальным.

Кое-как, спотыкаясь о рельеф прямой ровной дороги и друг друга, мы двинулись в атаку. О том, что кого-то не хватает, я вспомнил только отойдя от лагеря на километр-полтора. Пришлось озадачить этим вопросом Миюми:

― А где, кстати, Гун-Гун?

Девушка только пожала плечами и решительно перехватила штандарт, который её откровенно перевешивал.

Предчувствуя неладное, я огляделся. Как выяснилось, не зря: в задних рядах нашей колонны определённо что-то происходило. А так как происходить там сейчас должен был исключительно марш-бросок, то меня это заинтересовало. Причина обнаружилась быстро и подтвердила мои опасения: там действительно был Гун-Гун.

Чудак проталкивался сквозь ряды, размахивая огромным серым гусем, который отчаянно вырывался и шипел.

― Что тут происходит? Это ваше страшное оружие? А где тогда шляпа-канотье?

Вряд ли кто-то оценил мой юмор, однако неразбериху удалось прекратить. Гун-Гун тоже поумерил пыл.

― Нет, командующий, это гусь! Гун-Гун любит гусей, гусь жирный и вкусный!

Я окинул его взглядом, пытаясь понять, шутит он или просто издевается. Впрочем, у меня были вопросы к нему и поважнее.

― А где тогда ваше хвалёное оружие?

Мне не до конца удалось понять, откуда Гун-Гун, вместо ответа на мой вопрос, извлёк здоровенный металлический столб, явно ранее бывший фонарём, но гусь из его рук исчез бесследно.

― Гун-Гун засветит им всем по щ-щам!

От целой кучи вопросов, что тут за чертовщина творится, меня отвлёк пухленький капрал. Судя по нашивкам, повар, прибежавший с головы колонны.

― Дым, х-х-х, командующий! — сообщил он, махая руками. — Х-х-х, на горизонте дым!

Дым на горизонте означал, что Эльт добрался до городка и теперь его ничто уже не могло спасти. Оставалось надеяться, что местных жителей там не будет. Физически им, конечно, ничего не грозит, но вот наблюдать за действиями полубригады могло быть опасно для психики.

― Значит мы опаздываем на свидание с Ноа! — решительно крикнул я, устремляясь вперёд. — Прибавить ходу! Раз-два! И сделайте морды пострашнее, а то глядя на вас испытываешь одну только жалость! Раз-два! Раз-два!

Меня вроде как должна была душить совесть, но я даже оглянулся — её нигде не было. Ориентироваться на горящий город, который через пару месяцев будет таким же как и до пожара, ничем концептуально для меня не отличалось от одновременной атаки в установленное время. Только в одном случае мы избегали лишних потерь, атаковали более скоординировано и заранее дезориентировали противника, а в другом играли в глупое напыщенное благородство, которому нет места на войне.

Победа с наименьшим количеством жертв — вот к чему стоит стремиться, остальное же не имело практической пользы, а значит не важно. В конце концов, солдаты ведь тоже доверяли мне свои жизни. Как-то странно заботиться не о них, а о домиках.

От размышлений меня отвлёк шум, источником которого, что удивительно, был не Гун-Гун, а никто иной как граф Сайрас. Леон в изящном посеребрённом доспехе явно очень запыхался, но всеми силами нагонял меня. Похоже, что мой план избавиться от него пошёл ко дну.

«Может, он хотя бы перестанет критиковать каждое моё действие?» — с надеждой подумалось мне.

Увы, первая же его фраза утопила и этот «Британник», набитый моими надеждами:

― Вы неправильно построили войска на марш! Почему движение в двух колоннах, если надо в трёх?

Лицо графа прямо пылало гневом, словно сейчас это заботило сильнее всего. На секунду мне показалось, что так оно и есть, но затем Леон переключился с общего на частное — начал придираться ко мне:

— Всё, что вы делаете — чистое безумие, — сообщил он так, будто ставил диагноз.

— И тем не менее вы здесь, — ехидно парировал я.

— Я не трус! — с более чем явной претензией возразил граф.

Я усмехнулся, услышав это. Леон действительно не был трусом — он был занозой в моём самом чувствительном месте. С другой стороны, может, граф и был занозой, но надо отдать ему должное — для того, чтобы вернуться после разноса в палатке, нужно иметь искреннее желание сражаться до конца.

«Кто знает, может, и он мне ещё пригодится?»

― Вижу. Добро пожаловать на сторону безумия, — сам не веря в это, я протянул ему руку для пожатия.

— Где ваша лошадь? Где вообще хоть одна лошадь? — прежде чем ответить на этот жест, спросил Леон.

— Там, где они нужнее всего, — отмахнулся я, — на нашем левом фланге. На нашем правом фланге. На нашем очень правом фланге.

На самом деле, разумно было бы себе жеребца всё же взять, но Рейланд не очень любил лошадей и ездить умел не особо. Я же и вовсе не испытывал к этим непарнокопытным ни малейших тёплых чувств, к тому же абсолютно не умел с ними обращаться.

Кавалерию на Играх в целом практически не использовали. Разве что в качестве тягловой силы для пушек, в обозе, для посыльных и иногда, далеко не всегда, в качестве предмета статуса у офицеров. Причина состояла в дороговизне: в отличие от людей и их построек, лошади не обладали бессмертием. Учитывая регулярный характер Игр, содержать кавалерию выходило астрономически дорого.

Понимая, что Леон сейчас исключительно рефлекторно опять начнёт спорить, я сместил его фокус внимания на другую вещь:

— Как вам наши силы?

Граф огляделся с выражением полного отчаяния на лице. Не дожидаясь его ответа, я сам перечислил как можно громче, тоном обращая всё в шутку:

― Дама с оглоблей и дудкой, Гун-Гун с фонарём, мы с вами и две тыщщи отборных лентяев, ну разве что-то может пойти не так?

Ох, сколько всего могло пойти в этот момент не так!

Первая битва

Я так и не понял, кто кого нашёл: мы «лунных» или они нас. Всё вышло как-то само собой. Стоило моргнуть — и вот уже не слишком ровные ряды солдат с обеих сторон стояли напротив, разделённые не более чем четырьмя сотнями метров.

Местность для сражения была «что надо», живописнее некуда: равнина, лесок неподалёку, где кипел бой, горящий город с другой стороны. Хоть сейчас на картину про то, как война портила хорошие пейзажи.

Думаю, упоминать о том, что «лунных» было больше, да и вооружены они были явно чем-то получше фонарей, не стоит. На их фоне мы выглядели как кучка детишек, вышедших с рогатками против банды байкеров. Не оставалось ничего, кроме как давить моралью. Дав Миюми вдоволь подудеть, я сложил руки рупором и крикнул:

― Ноа, выходи биться, трусиха!

― Может, мне ещё подудеть? — выждав немного, предложила моя помощница.

― Пожалей мои уши, — раздражённо буркнул я и быстро исправился, — кхм, в смысле устанешь же, а силы ещё пригодятся.

Наконец стало заметно какое-никакое оживление в рядах противника.

― Пошли, кажется, Ноа выбралась из своего гнезда, — скомандовал я Миюми и уверенно направился вперёд по полю. — Выше нос и ровнее стяг! Дипломатией заниматься будем.

— Это как? — удивилась девушка.

— Сначала она оскорбит меня, затем моя очередь. Так понемногу, маленькими шажками мы поделим мир, а затем передерёмся.

Идти под молчаливыми взглядами двух армий оказалось не так уж и просто. Больше всего на свете в этот момент мне хотелось плюнуть на вот это вот всё и закричать: «Я просто талантливый менеджер!». И, сорвав с себя одежду, убежать восвояси. Однако, как мне кажется, такое поведение могло слегка дезориентировать моих подчинённых, а побеждать всё же как-то бы пришлось.

Правда, как именно я собираюсь пожинать плоды этой победы, если меня через пару минут зарубит Ноа, вопрос отдельный, достаточно дискуссионный. Оставалось верить в чудо — так меня всегда называла мама — и надеяться на удачу.

С Ноа Кейтлетт мы встретились, как полагается в таких случаях, примерно посередине от обеих армий. Командующая «лунных» прибыла на встречу не пешком, а на роскошном белом жеребце и в не менее роскошном доспехе, который венчал белоснежный плащ. Что забавно, если моя кираса изображала вроде как тигра, то её — сову. И такая же ситуация была с личными штандартами, которые оба изображали наше «тотемное животное» в позе атаки.

«Интересно, это случайность или нет?» — интуиция подсказывала мне, что не совсем. Один символ вызвал появление другого, причём установить, кто был первым, не представлялось возможным.

Ноа как обычно была не в духе и почему-то одна, без своего адъютанта-Герострата. Когда она спешилась и подняла забрало шлема, тоже не без аллюзий на сов, стало видно, что она пылала гневом.

— Рейланд Рор, ты трус и негодяй! Что ты себе позволяешь?! — крикнула она мне так, что, наверное, это слышал каждый человек в радиусе нескольких километров, даже те, кто сейчас находился в гуще боя.

Я пожал плечами, не понимая, о чём это она. Во-первых, мне хотелось её задеть. Во-вторых, неужели в этом мире настолько всё плохо, что каждый мой хитрый манёвр будет вызывать недовольство? В-третьих, если дело в подожжённом городе, а даже если и не в нём, то в чём-то оправдываться, особенно перед Ноа, у меня и мысли не было.

— Ты явно не в духе, хочешь, моя помощница сварит тебе кофе? — ехидно предложил я.

Шутка вышла бы лучше, если бы Кейтлетт хоть раз пробовала то, что готовила Миюми. Но, скорее, командующая «лунных» не улыбнулась бы даже в таком случае.

Вместо ответа она отстегнула свой ослепительно-белый плащ, бросила его на лошадь, захлопнула забрало и достала рапиру. Затем Ноа встала в характерную стойку, всем видом показывая, что она препираться и тем самым оттягивать мою бесславную кончину не собиралась. Вздохнув ещё раз, я тоже вытащил меч и опустил шлем, отчего мир стал совсем маленьким.

— Иди обратно. Похоже, дипломатия закончилась раньше, чем ожидалось, — кивнул я Миюми, после чего та поспешила побыстрее уйти восвояси.

Как мне в тот момент хотелось, чтобы Миюми шла медленнее! Я стоял напротив Ноа и всем телом ощущал, что от момента, когда она меня зарубит, отделяли только те секунды, пока моя помощница отходила от нас на почтительное расстояние.

Релайнд Рор был готов к таким вещам, Ота Кохэку — нет. Это не математика, не картография и даже не военное ремесло. Сражаться нужно уметь, а не помнить, как это делалось. Вот если бы мне предстояло схлестнуться с ней, например, в сфере продаж — тогда совсем другое дело.

Тем не менее это всё ещё было лучше, чем полевое сражение. Те силы, что стояли у меня за спиной, не годились ни на что, кроме как стоять. Стоит раздаться первым выстрелам — они побегут, причём сразу все.

Тогда как за Ноа Кейтлетт стояли, может, и не лучшие её солдаты, но явно и не худшие. То, что гнев, какие-нибудь традиции и персональная ненависть к Рейланду Рору толкнули её на церемониальный поединок, было единственным спасением в этой ситуации.

«И очень предсказуемым, кроме того», — улыбнувшись уголками губ, подумал я.

Миюми давно уже отошла, а мы по-прежнему стояли. Мне и так было дурно от волнения, а стоять в напряжении, словно в дурацком вестерне, ещё хуже. И тут мне пришло в голову ляпнуть какую-нибудь дурь:

— Так и будем стоять?

Ноа Кейтлетт мгновенно сорвалась с места. Нас разделяло два, самое большее два с половиной метра. Это расстояние она преодолела за доли секунды, собираясь нанизать меня на клинок, словно бабочку на иглу. Мне же удалось лишь неуверенно махнуть саблей, а затем неуклюже увернуться от атаки.

— Пришёл крапиву бить? — разрывая дистанцию, едко поинтересовалась Ноа.

Я уже начал нелепую по своей форме атаку, когда сообразил, что она банально меня провоцировала. Было слишком поздно менять планы. Движение вначале вышло неумелым, но затем, инстинктивно, моя рука сама слегка подправила его, превращая в замысловатый ложный выпад.

Ноа отразила удар лишь чудом, сама, похоже, переоценив свои силы, а точнее недооценив мои. Она вновь разорвала дистанцию и начала кружить вокруг меня, словно гипнотизируя.

Атака последовала неожиданно, в тот момент, когда я корпусом слегка обогнал движение «совуньи», упуская её из вида. И вновь тело всё сделало само: нужно было просто слегка сместить центр тяжести, а затем в нужный момент уйти кувырком в сторону.

Именно тогда до меня наконец дошло, в чём дело. Не нужно было думать над движениями, выпадами и прочим! Рейланд Рор никогда так не делал. Для него фехтование было видом танца — чем-то лежащим вне расчётов и глубоких суждений. Только действие, только напор. Мысли лишь мешали, замедляя!

С этого момента тон битвы решительно переменился. Я больше не переминался в нерешительности с ноги на ногу, а действовал. Конечно, выходило далеко не идеально, но всё же лучше чем то, что было в самом начале.

Я старался не отпускать от себя Кейтлетт ни на секунду, а память сама подправляла кривые движения, превращая их в сложные паттерны выпадов. Но и моя противница не просто защищалась. Каждое моё движение встречало реакцию, каждая атака — контрудар. Под пение стали мы сходились и расходились, кружась в смертоносном танце.

В определённый момент я даже начал получать удовольствие от происходящего. Своеобразная эйфория наполнила всё тело. В следующий момент, после очередной короткой стычки, мне не удалось сдержать смех.

Кейтлетт это, судя по всему, очень возмутило:

— Ты слишком много смеешься. Это не серьёзно!

В ту же секунду я вывернул её фразу наизнанку:

— Ты слишком серьёзна. Это не смешно!

Ноа сделала вид, будто собралась вновь увернуться, но неожиданно понеслась вперёд. Я встретил её улыбкой, очень ясно осознавая, даже без чужой памяти, что она совершала ошибку новичка.

«Попалась!»

Короткий шаг в сторону, метко поставленная подножка — и командующая «лунных» полетела вниз вместе со всем своим гневом, самомнением и багажом личных проблем. Возможно, будь Ноа действительно новичком, тут бы и закончилась битва, но, к сожалению, она им не была. Уйдя кувырком от моего добивающего удара, Кейтлетт мгновенно вскочила на ноги и развернулась, чтобы вновь атаковать, разом обращая в целом неудачный манёвр в неплохую подводку к настоящей атаке.

Сталь встретилась со сталью отчаянным звоном. Один удар, второй, третий — и вот мы снова, оба, почти синхронно разорвали дистанцию. Причина — нехватка сил. Бой длился от силы минут пять, но я запыхался так, будто махал мечом целый день. И судя по всему, Ноа пребывала примерно в том же состоянии.

«А ведь мы оба подготовленные бойцы!» — ужаснулся я мысленно.

— Не пробовал мыться, болотный тигр? — раздался приглушённый шлемом и одышкой насмешливый голос.

— Пробовал, не понравилось. А ты улыбаться не пробовала? Тебе, между прочим, идёт.

Кейтлетт фыркнула из-под шлема, пропуская этот нелепый комплимент мимо ушей. Где-то сзади раздался смех, и я неожиданно для себя понял, что мы с Ноа больше не одни.

Наши армии, пока командиры сражались, сблизились почти в упор, и, оставив нам небольшую площадку, внимательно наблюдали, активно болея. Сильнее всех старался Гун-Гун, где-то раздобывший небольшой транспарант с загадочной надписью: «Все лунные — борщевик!», и Миюми, размахивающая штандартом, словно вертолёт пропеллером.

Чуть в стороне от неё стоял граф Сайрас, вокруг которого переминались с ноги на ногу несколько вестовых. Поймав мой взгляд, Леон выразительно достал карманные часы и покачал головой.

Намёки всегда давались мне с трудом, но конкретно этот был понятен с первого взгляда.

«Ему нужно время!»

Слегка кивнув, обозначая, что намёк ясен, мне ничего не оставалось, как начать очередную серию атак. Ноа, шипя и скрипя зубами, отбивала их. Мы оба порядочно устали, поэтому наш бой всё чаще и чаще прерывался на передышку, точнее перепалку.

— Рор, ты сражаешься настолько отвратительно, словно никогда этого раньше не делал!

— Неплохое оправдание, да? А у твоего стиля дохлой черепахи какое?

— Чеши языком, наглец, чеши, твоим войскам конец! Думал, меня так просто обмануть во второй раз? Думал, я не догадаюсь про эти твои отвлекающие манёвры?

— Почему же, именно так я и думал. Поэтому отвлекающий манёвр сегодня всего один, — пришлось отвлечься от боя на секунду, чтобы выразительно постучать себя по кирасе. — Ты же тоже должна понимать, какой фарс этот поединок?

— Ха! Ты ещё и лжец, хочешь сказать, что ты поджёг город… — не поверила мне Ноа.

Мне казалось, что Кейтлетт решит, что основное направление атаки располагалось в городе, так как там удар будет нанесён в первую очередь, а все остальные, соответственно, — отвлекающие манёвры, но похоже, что она сама себя перехитрила.

— В качестве сигнала к атаке для остальных. Их там примерно поровну на каждом из направлений.

Ноа, услышав это, от удивления аж пропустила мой выпад, едва не ставший для неё фатальным, и отскочила подальше в сторону.

— Что?

«Она разгадала трюк с городом, догадалась о сути этого поединка, но вот остальные атаки Ноа так и не раскусила!» — не без самодовольства понял я.

— Тебе не сообщили? Что ж, значит… сюрприз! Ты же не думала, что я подпалил этот городок просто так? Кстати, так куда там ты направила свою армию? Спрашиваю просто чтобы понимать, кого мне записывать в потери.

Кажется, у Ноа Кейтлетт почему-то не было ответа на мой вопрос, и кроме того, ей резко стало очень не до битвы. Я же увидел в этом отличную возможность закончить здесь и сейчас.

У меня выходил отличный удар сверху, который должен был проломить любую оборону Ноа. Не имея возможности увернуться, она не придумала ничего лучше, как попытаться прикрыться своей рапирой.

Звякнула, а затем даже вскрикнула сталь. Что-то небольшое пронеслось мимо моего уха. Кейтлетт также от чего-то увернулась, а затем, фыркнув, неожиданно отбросила своё оружие, от которого осталась только рукоять.

Я же застыл, пытаясь понять, что произошло. Мой удар проломил её защиту, но почему тогда Ноа невредима? Ответ нашёлся неподалёку в траве, где лежало разбитое на части лезвие моей сабли.

«Пат!»

— Побоксируем? — шутя, я принял характерную боксёрскую стойку.

Командующая «лунных», уже успевшая снять шлем, обнажая покрасневшее от перенапряжения лицо, скорчила рожу и покрутила пальцем у виска. Я перекинул ей кусочек ткани и добавил:

— Твоя перчатка. Более не задерживаю!

Кейтлетт поймала перчатку и, пренебрежительно усмехнувшись, ответила:

— Гордись своей «хитростью», Рор, тебе её припомнят, — почему-то из её уст это звучало как оскорбление. — Мы ещё встретимся, и, надеюсь, в следующий раз ты будешь сражаться лучше! И честно!

Спросить, что она имела в виду под «честно» — явно не мои манёвры — я не успел. На этом завершился не только наш диалог, поединок, но и противостояние в целом. Ноа, а следом за ней и все остальные «лунные», спешно удалились прочь.

«Не иначе как выяснять, куда же направилась её армия», — догадался я, очень довольный тем, что мой трюк сработал на на все двести процентов.

О том, что Ноа Кейтлетт, увидев возможность поединка со мной, бросит всё и ринется в бой, у меня даже мыслей не было. Мне казалось, что прежде она убедится в том, что сражение шло по плану.

Тут сказывалась разница в мышлении. Пока я ставил во главу угла стремление победить без всякой философской и моральной шелухи, все остальные думали несколько иначе. Они тоже желали победить, но для них способ достижения победы был важнее, чем сама победа.

Так я считал весь этот поединок хорошим способом оторвать Ноа, хотя бы на время, от командования, помешать ей принять нужные решения. Для самой же Кейтлетт, куда важнее было ответить на вызов.

Как только битва завершилась, ко мне устремился взволнованный Леон, однако граф не успел и шага ступить, как, опережая его, ко мне подлетела взмокшая от волнения Миюми.

— Вы победили!!! — кричала она, пребывая на седьмом небе от счастья.

Кажется, девушка собиралась броситься мне на шею, но, вовремя заметив множество удалённых взглядов, остановилась. Её настолько переполняли эмоции, что она аж дрожала. Казалось, что ещё чуть-чуть — и Миюми взорвётся от радости.

— Давай, в честь победы можно, — улыбнулся я.

Простояв так пару секунд и убедившись, что накал эмоций у моей помощницы снизился до несмертельного уровня, я вежливо отстранил её, сразу угодив под куда как менее приятное внимание графа.

Тот уже тихо, немного со злобой хотел начать допрос.

— Вы собираетесь её вот так просто отпустить?

С удивлением я посмотрел сначала на графа, затем на Миюми, которая витала в облаках чуть поодаль. Леон проследил за моим взглядом, треснул себя по лбу.

— Да не её! Кейтлетт!!!

В очередной раз удивившись тому, как некоторые люди бывали не способны думать хотя бы на шаг вперёд, я указал на удаляющуюся армию «лунных».

— Вы хотите навязать схватку «лунным», имея за собой две тысячи поваров, прачек, Гун-Гуна и измотанного меня? Ха! — я притворно рассмеялся, хотя, скорее, хотелось плакать от той тупости, в которую приходилось тыкать. — Да вы безумец, Леон!

Графа такой ответ заметно позлил, но не успел он высказать новую претензию, как я перевёл разговор и иное, куда более важное и актуальное русло:

— Как там битва?

— Пепелище города наше, капитан Эльт будет здесь через четверть часа, — продолжая бросать на меня недовольные взгляды, сообщил Леон. — Капитан Ноктим тоже закончил и сейчас обходит «лунных» с тыла.

Решив, что это наилучшая возможность в кои-то веки использовать Леона с пользой, я принялся раздавать ему приказы:

— Отзовите его, пускай идёт сюда напрямик. Болото?

Граф вздрогнул, но затем и вправду принялся запоминать мои команды.

— Там сейчас все силы «лунных». Дела там плохи.

— Ну и ну их в болото, — отмахнулся я. — Распорядитесь: пускай уцелевшие отходят к нам, обогнув озеро.

«Похоже, кого-то в штабе Ноа ждёт большой разнос за этот «умный» манёвр, ха!» — в том, что такое решение приняла не сама командующая «лунных», у меня сомнений не было никаких.

Кейтлетт — высокомерная, заносчивая и так далее по списку, но не идиотка, которая бросит всю армию туда, откуда её придётся очень долго доставать.

Пока Леон науськивал вестовых в попытках узнать, поняли они его правильно или нужно трижды повторить, я подозвал чуть отошедшую от эмоций Миюми:

— Дуди в честь победы, а потом завари мне корня мандра-что-то-там ― голова болит, словно по ней последний час очень много и сильно били.

Ошибки

— Зачем вы отправили все наши силы в эти проклятые болота? — Ноа задавала этот вопрос уже в третий раз и не слышала причин останавливаться.

Ей хотелось понять логику этого поступка, предпосылки, какие-то планы, но всё, что у командующей получалось, это убедиться в том, что её собеседник клинический идиот. Сидящий перед ней Лой Шинку устало, с видом провинившегося мальчишки повторял:

— Оттуда прибыли вестовые, вы были заняты… я решил действовать…

— Вас не смутило происходящее в городе? Или другие сообщения? Из леса, например?

— Я посчитал это отвлекающим манёвром…

Командующая потёрла переносицу и покачала головой. Затем взглянула в глаза сидящего перед ней человека. Герцог, похоже, даже не понимал, в чём его ошибка.

Самое же страшное было в том, что никакой ошибки по сути не было. Ноа и до этого знала, что Шинку бездарный идиот, но тем не менее ввязалась в этот поединок, оставив командование ему. Произошедшее, как бы сильно она ни искала виноватого, не переставало быть её и только её виной.

— Свободны. Альт!

Её адъютант появился необычайно быстро с дымящейся кружкой в руках. Удивлённая Ноа решила, что он, возможно, впервые решил проявить какую-то заботу, а может, и начать выполнять свои обязанности, но когда попыталась забрать у него кофе, Альт растерянно заметил:

— Это моя.

Погода снаружи стояла практически идеальная, если не считать дыма, но тем не менее послышался громовой раскат. Верно расценивая обстановку, Альт поспешил поделиться. Грозы удалось избежать.

— Что с больными? — отпив кофе, спросила командующая.

— Срут… кхм, простите, в общем, выкопали новую отхожую яму.

Кейтлетт недовольно покачала головой и отпустила его восвояси. Командующей было откровенно не до извечных шуточек.

Её утро началось с известия о том, что треть её сил практически в полном составе недееспособны. И это в день решающего сражения! Какое-то отравление или что-то в этом роде. Ничего серьёзного, если не считать того, что солдаты на ногах едва стояли, не говоря уже о всяких нелицеприятных подробностях.

Быстрое расследование показало, что все они вечером ели вместе и одно и то же. Иначе как саботажем такое объяснить было невозможно. Чуть позже пришло запоздалое письмо от Кайла Расса. Шпион пытался её предупредить о диверсии Рора, но опоздал.

Кейтлетт долго думала, но так и не могла понять, как Рейланд пошёл на это. Он был мерзким, самоуверенным наглецом, но это было чересчур даже для него. Ноа, наверное, как никто другой знала, что у него есть свой кодекс чести. И всё же он перешёл черту.

Разумеется, Рор победил. Не только в схватке, но и в битве. Ещё бы! Треть армии недееспособна, ещё треть размазана по огромному пространству, а остальных Шинку отправил пугать лягушек. Нет, они, конечно, нашли себе противника. Небольшую кучку «солнечных», большая часть которых там и осталась, но Кейтлетт в битве потеряла в три раза больше!

Неожиданно появился Альт с письмом в руках. Судя по вскрытой королевской печати, он уже прочёл содержимое.

«Плохие новости по одной не приходят, только табунами», — подумала Ноа мрачно.

— Насколько всё плохо? — спросила она вслух.

Альт пожал плечами и что-то прикинул:

— На восьмёрку с небольшим хвостиком, — сообщил Альт.

Кейтлетт, ожидая наихудшего, взяла письмо. Оно было написано идеальным каллиграфическим почерком, который она хорошо знала ещё с детства. Он принадлежал её отцу — королевскому писарю.

«Две «северных» армии «солнечных» после переправы потерпели крупное поражение и спешно отступают. К югу армия «солнечных» попала в ловушку и вскоре будет уничтожена. Королевской волей командующей 3-й армией Тофхельма Ноа Кейтлетт приказывается отойти западнее на соединение с частями 2-й армии, а затем, приняв командование над объединенными силами, нанести решительное поражение армии Рейланда Рора.

Его королевское величество, правитель Тофхельма и всех северных земель, Король Хоаким Клык»

Ноа, не веря своим глазам, перечитала письмо, а затем ещё раз. Они побеждают! Несмотря на её поражение на других участках, «лунные» разбили противника. Если всё продолжится в таком же темпе, то через две недели они будут уже в ставке «солнечных»!

— Ты же сказал всё плохо?! — хмуро глядя на Альта, уточнила командующая.

— Вы же не уточняли для кого. Тщательнее нужно настраивать запросы…

В Альта полетела пустая кружка из-под кофе. Он попытался её схватить, но споткнулся, задел рукой свечу, та, качнувшись, упала, вспыхнул огонь, который мгновенно начал медленно, но непреклонно распространяться.

Кейтлетт вскинула бровь и оценила обстановку. После секундной оценки ситуации подхватила ценные бумаги со стола, нравящуюся ей гипсовую фигурку воина, часть одежды и, не оглядываясь на безуспешные попытки Альта исправить свою неаккуратность, которые скорее помогали огню распространяться, спокойно вышла из палатки. Караульные возле входа уже удивлённо переглядывались из-за валящего из палатки дыма.

— Пожар, — кивая им вместо приветствия, спокойно сообщила Ноа.

Заприметив какого-то капрала, Кейтлетт подозвала его.

— Немедленно разыщите капитана Шинку и остальных командиров. Передайте, чтобы войска собирались, выступаем через два часа. Всех, кто не может идти из-за, эм, слабости — на носилки.

— Будет сделано!

День выдался отвратительным, но Ноа уже не было до этого никакого дела. Впереди маячила победа и, что ещё более важно — месть. Представив себе лицо Рейланда, когда он узнает о том, что остался один на этом берегу, у неё по лицу расплылась улыбка. Награда нашла жулика!

***

«Сны дают ответы, но куда важнее знать вопросы»

Напиток из корней мандрагоры, что сварила Миюми, оказался вкусным напитком. Но имел одно побочное свойство — в сон от него даже не клонило, а склоняло, будто меня по голове дубиной ударили. А где сон, там и очередные сны.

К вечеру очередного дня в этих проклятых, забытых всеми богами горах, на Ноа Кейтлетт вновь опустились мрачные думы о произошедшем. К тому времени как солнце село, а мы отыскали укромный закуток среди скал и разбили там лагерь, она опять начала погружаться в пучину отчаяния.

Хорошо хоть ужин приготовила — и на том спасибо. Правда, сама она, несмотря на то, что сухари выдались что надо, есть отказалась.

Понимая, что ещё немного — и завтра утром мне потребуется ещё один отряд «лунных», который застанет нас здесь и нападёт на их бывшую командующую, чтобы привести её обратно в чувство, я подсел ближе, пытаясь угадать, что же Кейтлетт не даёт покоя.

— Опять переживаешь из-за газеты?

— Да, в смысле нет, то есть уже не важно, — Ноа отрицательно покачала головой, потом пожала плечами и наконец кивнула. Выразив таким образом весь спектр переполнявших её эмоций.

— Не понял? — оставалось лишь растерянно уточнить мне.

— «Вестник» всегда был…

— Помойкой.

— М-м-м, да, пожалуй, — не без удивления в такой оценке, согласилась Кейтлетт. — Но они с такой скоростью ополчились на меня…

— Ты тут ни при чём, — заметил я, вороша угли палкой.

— С чего бы вдруг, они ведь про меня… — не поняла этого ответа Ноа.

— Им нужна не ты, а громкие заголовки, внимание читателей. Про меня, тебя, кого угодно, — поделился я своими мыслями на этот счёт. — Кроме королей. Те могут сократить их тиражи до нуля, а рост авторов — примерно на одну голову.

Ноа улыбнулась шутке, что было уже само по себе неплохим ростом, но всё же было видно, что тревожило её совсем не это.

— Волнуешься из-за семьи?

Рейланд плохо знал, что там у Ноа на личном фронте, но, как я подозревал, существовала она не в вакууме, а значит, новости с реальных фронтов могли коснуться их самым что ни на есть прямым образом.

— Не думаю, что сумею сильнее разочаровать отца, чем тогда, когда уронила на принца целый шкаф посуды, — гнусно ухмыляясь, рассказала Ноа.

— Зачем ты уронила на него шкаф?

— Он дёргал меня за косички! — судя по её лицу, она до сих пор считала это преступлением.

— Принц хоть уцелел?

— Да, но с тех пор подходит ко мне исключительно в поле зрения и медленно, — немного подумав, Ноа добавила, улыбаясь чуть шире: — а мне к нему запрещено приближаться вовсе.

— Как тебе повезло.

— Тебя вправду волнует моё состояние? — вдруг в лоб поинтересовалась Ноа.

— Ну-у-у, да.

Кейтлетт некоторое время молчала, а затем, вздохнув, призналась:

— Те егеря утром. Они напали на нас, словно я была врагом, без каких-либо раздумий.

— И?

— В смысле «и»? Ещё неделю назад я была их командующей, а у них не возникло ни капли…

— А ещё месяц назад ты проигрывала одну битву за другой, — прерывая её, напомнил я. — А эти люди молча шли дальше, не особо сомневаясь в правильности твоих поступков.

— Ну, не так уж и молча, знаешь ли, — поправила меня Ноа.

Над чем-то раздумывая, она замолчала, а затем без какого-либо предупреждения оторвалась от разглядывания костра и посмотрела мне прямо в глаза.

— А почему ты так упорно за меня сражаешься? — с намёком поинтересовалась Кейтлетт. — Не ушёл тогда, кинулся выручать, пытаешься подбодрить? Только не говори, что боишься застрять в горах!

Ответа на этот вопрос у меня не было. Точнее был, но произносить вслух его было категорически нельзя.

Правда заключалась в том, что и я сам, и Рейланд Рор в глубине души восхищались Ноа Кейтлетт. Её упорством, стойкостью, невозмутимостью. И оттого было физически больно видеть, как она под гнётом обстоятельств отрекалась от того, кто она есть.

Понимая, что Ноа всё ждёт ответа, я выдал одно из своих предположений:

— Происходит что-то очень нехорошее. Судя по тому, сколько усилий приложили для того, чтобы стравить нас, «солнечных» и «лунных», Риверкросс и Тофхельм — жди беды.

Ноа легонько усмехнулась, прекрасно понимая, что это далеко не вся правда, а затем едко заметила:

— Неожиданно разумные рассуждения. Особенно для тебя, Рор. Особенно здесь и сейчас. Всё, я спать. Проваливай.

***

Утро встретило очередным кошмаром, будто меня заперли с Миюми в одной комнате, и еды у нас было одно лишь её "кофе", просыпаться от которого пришлось с криком, и его было слышно на много километров вокруг:

— А-а-а!

В тот же момент меня крепко чем-то огрели по голове, причем сразу же повторили действие, из-за чего я подавился своим криком.

Мир провалился во тьму, а потом из неё появились, нависнув надо мной, два серых глаза, вместе с остальной Ноа, которые осуждающе на меня смотрели.

— Рор, что ты тут устроил? — хмуро поинтересовалась она, держа в руках какую-то деревяшку.

— Просто растормошить нельзя было?

— И избежать возможности ударить тебя? Хе-хе! — хихикнула Кейтлетт. — За кого ты меня держишь вообще?! Радуйся, что я не смогла зарядить в темноте пистоль.

— Ты собиралась в меня стрелять? — вытаращился на неё я.

— Ну, не то чтобы в тебя, скорее над тобой. Очень-очень низко над тобой. Но в целом ты верно уловил суть, да.

— Так, по-твоему, нужно будить людей во время кошмара?

— Нет, конечно, но пушки-то у меня нет!

— Сумасшедшая!

— Самовлюблённый болван! Ещё раз ты разбудишь меня криками — я найду пушку!

Утро, вопреки расхожему выражению, оказалось ничуть не лучше вечера. Ветер, который накануне похоже взял выходной, вернулся и с новыми силами пытался меня сдуть. С собой он прихватил своего лучше друга — мороз, заставив меня пританцовывать, пока костёр набирал силу.

— Никогда не задумывался о карьере танцора? — поинтересовалась Ноа, глядя на мои движения.

Сама она стояла полная невозмутимости и всем видом выражая презрение к тому, что в такую чудесную погоду кому-то могло быть холодно.

— Тебе-то легко говорить, у тебя глыба льда вместо сердца!

— Ха-ха, очень смешно. Так по-солдатски! — Ноа осклабилась, готовясь выдать целый поток ехидства. — Рор, ты теряешь свой истинный талант. Сможешь в перерывах между танцами рассказывать свои шутки. Очень, говорят, выгодно: в самых талантливых буквально кидают едой.

— Нет, серьёзно, как ты это делаешь? — Я без предупреждения схватил её за руку, рассчитывая поймать на лжи и доказать, что Кейтлетт тоже холодно, но ладонь Ноа оказалась не только неожиданно мягкой, но ещё и тёплой.

— Это называется закалка, Рор, — вырывая свою ладонь из моих замёрзших рук, заметила Кейтлетт.

— А-а-а, ты из тех сумасшедших, которые каждый год окунаются в прорубь, желая доказать, что это абсолютно противоположное рациональному поведению действие кого-то убедит в их лошадином здоровье?

— Да, — вскинув бровь, спокойно возразила Ноа. — А холодно тут только тебе, рациональный ты наш.

Наконец костёр разгорелся, даря моим промёрзшим насквозь конечностям долгожданное тепло. Пока я отогревал руки, Ноа принялась за готовку, то и дело бросая в мою сторону недовольные взгляды.

— Отогрел свои драгоценные сосиски? — наконец не выдержала она.

— Теперь не мешай мне готовить. Вали отсюда, не знаю, проверь, что там дальше по дороге. — Заметив, что такое ласковое, душещипательное предложение не сильно меня заинтересовало, Кейтлетт добавила: — иначе, я приготовлю всего одну порцию, и, помилуй боги твою душу, если ты попытаешься её сожрать — следующим на корм пойдёшь уже ты.

— Каннибалка! — тихо буркнул я, рефлекторно увернувшись от взмаха половника, которым намеревались заехать мне по голове, и побрёл смотреть на окрестности.

Те, что ни говори, впечатляли. Мне никогда и в голову не приходило, что высокие, упирающиеся в небо горы со своими снежными шапками, горными ручьями и водопадами всего за несколько дней путешествия могли так приесться.

Казалось, что ничто меня уже не сможет удивить, когда за очередным поворотом постоянно петляющей тропинки показалась куча мусора.

Сам по себе мусор меня особо не интересовал. Армия «лунных», по следам которой мы двигались, оставляла его в таких количествах, что волей-неволей возникали мысли об экологии.

Мимо очередной кучи я бы прошёл даже не взглянув на неё, однако эта была особенной. Хотя бы тем, что над ней, словно флаг, развевались белые, судя по рюшечкам, явно женские панталоны.

Несомненно, что в армии «лунных» были и другие женщины, кроме Ноа. Одну такую я даже видел мельком как-то: это прелестное, невинное создание по известной только одной ей нужде тащило, взвалив на плечо, огромное бревно. И судя по размеру панталон, они бы ей сгодились разве что в качестве носового платка.

Но не всё же чужими трусами интересоваться! Беглый осмотр остальной кипы вещей показал, что они скорее всего принадлежали Ноа. Это наводило на интересные размышления, и я поспешил обратно, желая поделиться ими с Кейтлетт. Она оказалась совсем не в восторге от предъявленной ей кучи:

— Шикарно! Всегда мечтала увидеть свои вещи, валяющиеся в грязи! — Явно вспомнив задушевные разговоры накануне, Ноа едко добавила: — это так ты решил меня поддержать? Мол, смотри, как тобой дорожат?

— Бабуля, ты разбираешься в людях, как… — я кивнул на «флаг», — в современной моде.

Ноа насупилась, показывая, что если я сейчас же не объяснюсь, кого-то будут бить. Я, решив, что второй раз за утро получать по голове не стоит, поспешил внести ясность:

— Зачем выбрасывать твои вещи?

— Даже не знаю! Ещё сильнее унизить меня? Выкинуть лишнюю ношу?

Такой её ответ показался мне откровенно дурацким.

— И сделали это посреди гор, потому что до этого были сильно заняты? Нет, это сделал кто-то, кто в курсе, что ты идёшь позади…

— Что за вздор? — насупилась Ноа. — Это могло прийти в голову только… Альту… — горы пронзил яростный крик. — Альт Цион! — Кейтлетт развернулась, направившись обратно в лагерь. — Ты идёшь или как?! Мы должны торопиться!

— Какой запал! Какая экспрессия! — оценил перемену настроений я.

— Когда я доберусь до него, ему ох как не поздоровится. Я доберусь до этого ленивого крысёныша и придушу его вот этими вот руками!

— Трусами… — поправил её я.

— Что? — холодно спросили у меня, намекая, что придушить можно не только Альта Циона.

— Ничего-ничего, продолжай кипеть.

***

В тот день мне так и не удалось позавтракать. Еду Ноа, конечно, приготовила, но не успел я взять миску с ложкой, как Кейтлетт, продолжая полыхать гневом, криками погнала меня в путь.

Она и в обычные дни двигалась весьма резво, но сегодня это было что-то с чем-то. Казалось, всё, что её сейчас интересует, это нагнать своего незадачливого адъютанта. Первые пару часов мне удавалось как-то за ней поспевать, однако затем мои ноги словно налились свинцом, а лёгкие кто-то поджёг.

Хотелось упасть ничком, свернуться калачиком и плакать, а Кейтлетт продолжала гнать меня вперёд без передыху, периодически подначивая:

— Живее! У тебя же на гербе тигр, а не черепаха!

— Хоть осьминог, только дай отдышаться, а? — взмолился я.

— В гробу отдохнешь…

— Да хоть сейчас!

— Заткнись и иди, слабак! — ещё злее прежнего воскликнула Ноа.

Когда солнце наконец пошло на посадку, шутка про отдых на том свете уже не казалась такой уж несбыточной. Во всяком случае, моё сердце точно отбивало свои последние аккорды, азбукой морзе пытаясь передать сигнал «SOS».

Горы к тому времени изрядно поредели и стали значительно ниже. Мы оказались в небольшой долине, которая отделяла горы от остальной страны. Кроме вездесущих скал здесь наконец появились и другие элементы ландшафта: трава, кустики и даже деревья. Возле последних мы и остановились.

При наличии некоторой фантазии эти четыре пожухлых, весьма потрёпанных жизнью ёлки, можно было назвать крохотной рощицей, но к тому времени у меня не оставалось сил даже на святое — на сарказм.

Бросив мешок с вещами на землю, я ничком на него упал, мечтая только об одном: чтобы пришла ещё одна группа «лунных» и пристрелила меня, избавив от мучений. К сожалению, неподалёку была только кипящая гневом Ноа.

— Типичный мужик: стоило только тебя немногопогонять, как ты уже упал лапками кверху! — мгновенно отреагировала на мои действия она.

У меня уже просто не было сил ругаться:

— Ноа, иди… иди… не знаю… в Занзебал!

— И этот человек, вчера рассказывал мне, что нужно не сдаваться, а сражаться до последнего!

— Не пей мою кровь!

— Да она даже комарам не нужна!

— Чем молоть языком, лучше за дровами сходи.

Не отрываясь от мешка, я нашарил рукой какую-то палку и швырнул её куда-то в район Кейтлетт. Это было ошибкой. От скорой, чудовищной расправы меня спас раздавшийся очень низкий птичий крик, точнее рёв. Словно огромная птица попыталась прорычать по-львиному. Издали кто-то ответил похожим звуком, только более высоким. Громко хлопая крыльями, над нашими с Ноа головами пронеслось что-то здоровое и быстрое. Споры как-то сами собой прекратились.

Планы

— Таким образом, не считая Первой армии, попавшей в окружение, мы последние «солнечные» на этом берегу реки, — именно такими словами Леон закончил зачитывать послание, пришедшее нам от короля в честь моей победы.

«Судя по новостям — последней».

Триумф от победы длился недолго, самое большее — час, который я провёл, блуждая во снах, а в них, в свою очередь, блуждал по горам и почему-то с Ноа. Хотя последнее, учитывая «бурное» утро, вполне логично. Что видишь перед глазами в течение дня, то и будет сниться. Поэтому на Земле мне чаще всего снился монитор.

Разбудил меня гонец от короля с сообщением, которое и зачитал собравшимся в штабе офицерам граф, в том числе и мне. Изначально мы собирались вяло посчитать свои и активно вражеские потери, а также с умным видом порассуждать о планах грядущих.

Как выяснилось, не то что грядущее, даже завтрашний день потерял актуальность: если не начать действовать уже сегодня, то он может вообще не случиться. Мне ещё повезло, что участь сообщать плохие новости взялся на себя именно Леон. После небольшого скандала на тему того, кто из нас лучший командующий короля, а кто всего лишь уши.

Надо признать, учитывая располагаемые возможности, король помог нам чем мог: скупо похвалил с удачной переправой, пожелал дальнейших успехов, самоустранившись от нашей судьбы. Обошлось без указаний — и на том спасибо.

— Что будем делать, командующий?

Мне не удалось увидеть, кому принадлежал вопрос, но и так понятно, что принадлежал он всему коллективу. Настроение в палатке было мягко говоря так себе, а некоторые так и вовсе уже мысленно паковали вещи, думая, что Игры закончились. Молча я посмотрел на разрисованную Леоном карту. Данный шедевр абстракционизма символизировал жизненные обстоятельства, продолжавшие упадок.

Сзади, с северо-востока, к нам приближались сразу две армии «лунных». На западе находилась Ноа с остатками своих сил, которые она едва-едва успела выудить из болота, в которое сама же и отправила — лёгкая жертва, но только если её вовремя догнать. Потому что за ней, дальше по течению реки, на юго-западе, самое большее в трёх днях пути, находилась ещё одна армия «лунных», которая прижимала к берегу реки то, что осталось от наших «кого-то».

Как их называть, я не успел определиться. С одной стороны, вроде как это были союзники, товарищи по оружию и прочий высокопарный бред, с другой — большая их часть уже закончила Игры. Это вызывало определённые мысли касательно качества их личного состава. В основном нецензурного характера.

Однако пытаться свалить на них всю вину или, наоборот, оправдать — это совсем не то, чего требовал актуальный момент. Он требовал от меня действовать прямо здесь и сейчас. Для начала нужно обозначить остальным свою позицию по поводу того, что кроме нас из активных сил «солнечных» осталась одна полуразбитая армия, прижатая к берегу реки.

— Будем сражаться за себя, за Сашку и всех остальных! Успех не стоит ничего, если ты не готов к нему морально, — громко продекламировал я набор высокопарного бреда. — «Лунные» сейчас в не меньшем удивлении от той лёгкости, с которой победы идут к ним в руки. Это наш шанс!

Удивительно, но этот бред вызвал большое оживление в палатке. У всех, кроме Леона.

— Кто такой этот Сашка, и почему мы должны за него сражаться? — мрачно, даже с подозрением уточнил граф.

К счастью, остальные уже переключили своё внимание, перестав думать о том, что они проиграют, и задумались над более актуальными вопросами. Кто-то, например, громко, перекрикивая даже меня, начал обсуждать «говёное меню».

Пожалуй, слишком актуальные вопросы. Не хватало ещё решать состав меню всем штабом. Учитывая, сколько времени обычно уходило на куда более заурядные вопросы, например, сражения, мы рисковали погибнуть от голода.

Я выразительно прокашлялся, призывая к порядку, и указал на карте то место, где сейчас находилась Кейтлетт, а также её предполагаемый маршрут:

— Пойдём здесь, прямо по дороге, маршем два дня через один. Если повезёт — нагоним совунью, если крупно повезёт — сделаем это до того, как она расправится с нашими союзниками, ну, а если в дело вмешаются боги, то, может быть, даже успеем до прибытия к ней подкреплений.

Мне на секунду показалось, что даже Леон согласен с таким планом и возражений не будет, но именно в этот момент мне возразили. К моему бескрайнему удивлению, это оказался никто иной как Кейл Ресс. Который, несмотря на все подозрения, был записан мной в «союзники».

— Не лучше ли тогда повернуть на север, к замку Яой?

Услышав это название, я почти поперхнулся, но быстро взял себя в руки. То, как называлась ключевая крепость «лунных» глубоко в тылу, было не так важно, как сам вопрос.

Он как минимум вполне резонный. Собственно, это был мой запасной вариант. Ринуться прямо во вражеский тыл, громя всё на своём пути. Именно так и поступил бы настоящий Рейланд Рор — поставил бы всё на иллюзорный шанс победить. К сожалению, у меня не было возможности так рисковать. Моего альтер-эго в случае поражения ждало разве что ещё два года интенсивной подготовки к следующим Играм. Моя ставка была куда выше.

— Нет, этого они от нас и ждут — не будем помогать нашим противникам.

Кейл выразительно на меня посмотрел. От такого взгляда у меня мурашки по спине пробежали. Я и забыл, насколько этот человек умел наводить жути. Не важно, что разведчик хотел этим показать: что он знал мой секрет или же что этот вопрос был специально задан, чтобы спровоцировать меня идти на запад, или просто возразить. Гораздо важнее, что Кейл сумел вогнать меня в ступор всего одним взглядом.

***

Обсудив незначительные детали и приняв решение выдвигаться через несколько часов, я покинул палатку. Затем всё происходило как в тумане. Мне так и не удалось понять, как это пронеслось, но в следующий раз я пришёл в себя уже вечером как раз в тот момент, когда мы вновь разбивали лагерь.

В целом то я, конечно, помнил, как прошёл день, ни разу не сомкнул глаза и так далее, просто он метеором пронёсся мимо меня. Видимо, сказывалось то, что меня откровенно колотило. Оно и не мудрено: не день, а какой-то кошмар. Сначала эта битва, затем, стоило только поверить в свой успех и порадоваться тому, что я выжил, как судьба с размаху залепила мне по яйцам. Хотелось всё бросить, махнув рукой, и сдаться.

Что удручало гораздо сильнее — похоже, я был едва ли не единственным, кто ясно осознавал всю глубину ситуации, в которой мы оказались. Попали, образно выражаясь, мы что надо: вокруг было темно и откровенно пованивало. И дело заключалось даже не в немытых солдатах вокруг.

Солдаты же словно не замечали всего этого. Несмотря на утренний бой, днём на марше они шагали так, будто ничего и не было. Когда же нам по пути попался брошенный лагерь Ноа, они пришли в такой экстаз, что весь оставшийся день распевали наспех сочинённые песни, чьё содержание вкратце сводилось к подробному, на удивление, описанию мест, куда следовало пойти всем нашим противникам.

Я, вдоволь наслушавшись этих песен, уже начал всерьёз опасаться за то, чтобы у меня не отвалились уши. К счастью, примерно в этот момент мы встали на ночёвку, и те, кто ещё пару минут назад горлопанил песни, завалился спать, быстро расставив палатки.

Мне и прежде доводилось читать о том, что солдат жил моментом. Когда есть возможность он ел, если мог — спал, в остальное время же пел. И только в этом мире я на всю глубину осознал, что это ни разу не шутки. Оно так и было! Эти люди жили сегодняшним, максимум завтрашним днём. Мысли о том, что будет на более длинном отрезке времени, к ним в головы даже не заглядывали.

Особенно меня это удивляло на фоне более привычной мне Земли. Я всегда думал, что такое отношение — черта исключительно призывных армий, куда сгоняли силой. В нашей истории, во всяком случае большей её части, войска примерно так и комплектовали.

Здесь же, в этом мире, ничего такого не было: в «солдаты» шли абсолютно добровольно, максимум, что на них давило — простейшая социальная ответственность, гласящая, что каждый взрослый мужчина должен побывать на Играх. Всё!

Именно в этот момент, задумавшись над этим парадоксом, я поднял голову, посмотрев на чужие мне звёзды, и замер. До меня впервые за всё время моего пребывания в новом теле дошла одна простая истина: существовала вероятность, мне больше никогда не представится возможность увидеть Землю.

Нет, я и раньше подозревал нечто такое, но тогда это было неосознанно, просто как факт, витавший неподалёку. Сейчас же до меня наконец дошло, какие ставки на самом деле.

Не просто вопрос возвращения домой. Нет, всё было куда хуже. На кону стояла моя жизнь. Каковы шансы, что Ота Кохэку уцелеет, если мне двадцать четыре на семь придётся изображать из себя другого человека? Как по мне — ничтожные.

Даже без притворства рано или поздно я стану Рейландом. Он попросту более сильная личность, нежели Ота. Самое ужасное — это уже происходило, медленно и постепенно, а потому абсолютно незаметно.

Взять ту же палатку: она была больше и комфортабельнее, чем моя земная квартира, так её ещё возили с места на место и ставили за меня. На что я попросту не обращал внимания, пока не задумался над этим.

Оно, конечно, понятно — командующим быть удобно. Солдаты, сержанты и младшие офицеры всё своё таскали на себе. Место в обозе было строго ограничено. Ну, как строго… строго для всех, кроме старших офицеров.

Если у человека имелись статус и деньги, он был волен приобрести хоть царские хоромы. Палатка, как и доспех, являлась показателем статуса, гигантским транспарантом «да-да, я богат и не стыжусь этого». Её убранство подбирали с особой тщательностью, по определённой моде. По поводу того, насколько это было серьёзно, достаточно сказать, что к этому вопросу Рейланд подходил ничуть не менее ответственно, чем к выбору оружия или доспехов.

Я, как дитя совершенно иной эпохи такого вещизма, откровенно не понимал. Но если мне придётся здесь задержаться, то придётся вникать и в это. Стоило подумать об этом, как все прочие мысли о палатках и статусах как-то мгновенно улетучились. Уткнувшись носом в землю, я отправился за пределы лагеря.

Окружающие, наверное, думали, что их командир весь погружён в командирские мысли, но по факту я просто опасался споткнуться о кого-нибудь в потёмках. А вот мысли у меня действительно были, хоть и по другому поводу.

До сих пор происходящее воспринималось мной как какое-то приключение, игра, забавная история, которую потом будет весело вспоминать. Но это не было забавно! Это чужая жизнь, на которую я абсолютно не имел права претендовать. Рейланд Рор не был каким-то абстрактным злодеем, которого надо было направлять на путь истинный. Какое у меня право менять его судьбу?

Ещё с детства я хорошо уяснил, что любое решение в отношении других людей всегда стоит прежде примерять на себе. И, надо сказать, вряд ли бы мне понравилось, если бы кто-то от моего имени взялся принимать трудные решения, в которых по определению нет верных или неверных выборов.

Откуда мне знать, что лучше, а что хуже? Никакая память никогда не заменит личного опыта. Мой же принадлежал миру, где есть такие чудесные изобретения как непромокаемые носки, гамбургеры и метро, а не огромная башня, делающая раз в два года неуязвимыми толпы народа, чтобы те могли спокойно помутузить друг друга острыми металлическими палками.

Совсем недавно я приказал сжечь город. Самый настоящий город, в котором жили люди! То, что с ним по итогу ничего не случится, не меняло абсолютно ничего. Такие вещи нельзя сделать «понарошку», потому что они по умолчанию лежали за гранью нормального. И пытаться оправдать подобные действия сродни попытке запихать зубную пасту обратно в тюбик с тем учётом, что эти оправдания неизбежно вызывали привыкание и желание повторить. Стоит только начать — и я сам не замечу, как начну считать любое своё действие суровой необходимостью, а это путь в один конец.

Мрачнее чем до того, как отправился гулять, я вернулся в палатку, надеясь хоть немного отдохнуть. Правда, одного я не учёл: что здесь будет Миюми.

— Всё в порядке? — растерянно и обеспокоенно спросила она, явно чувствуя неладное.

Не то чтобы я не хотел кому-то излить душу. Скорее наоборот. Просто вряд ли бы кто-то из окружающих мог выслушать меня без риска задать вполне резонный вопрос: «Почему непонятный пришелец мной командует?».

В случае с Миюми всё усугублялось тем, что мне не хотелось превращать её в сливной бачок для плохого настроения. Поэтому и ответ был таким, чтобы ответить без ответа:

— Да нет.

Он привёл девушку в ступор на несколько секунд.

— Так да или нет? — подозрительно уточнила.

— Просто сильно устал, — отмахнулся я.

— Это всё из-за новостей? — продолжила угадывать Миюми.

— Из-за них, — тут было бы странно спорить о первопричине мрачного настроения.

— Всё будет хорошо!

Возможно, не будь я по жизни таким законченным циником, то её бы энтузиазм меня даже заразил, однако в данный момент подобное заявление могло вызвать разве что улыбку.

— Я знаю. Вопрос в том — когда. Мне нужно «здесь и сейчас», а предлагают только «потом», и что-то мне подсказывает, что просроченное.

Девушка явно ничего не поняла из моего ответа, но это нисколько не умалило её уверенности во мне.

— Вы со всем справитесь!

— Хорошо бы, если так…

— Вот увидите, завтра будет отличный день!

Вид у девушки был такой, словно, если это окажется не так, то она пойдёт разбираться. К кому конкретно не ясно, но дойдёт до самых верхов. И уж кто-кто, а я точно не собирался вставать у неё на пути.

— Если ты так считаешь…

— А я вам сделаю огромную чашку кофе с утра!

По её уверенности я понял, что следующий день точно даст прикурить предыдущему. Когда я ложился в кровать, у меня тоже не было никаких сомнений касаемо того, что будет дальше. Ожидания оправдались.

***

«Во сне легко потерять себя»

Стараясь не то что молчать, но и не дышать, мы с Ноа залегли под ёлками. Дождавшись, когда шум в небе стихнет, я аккуратно покинул укрытие. Вроде всё было тихо — ни следа гигантской птицы — но тем не менее огонь мы разжигать не рискнули. Кейтлетт, порывшись в сумках, достала оттуда пару сухарей, молча сунув мне один.

Вкус ещё был куда ни шло, но по твёрдости он был прочнее моих зубов, а без тёплой воды размочить его не представлялось возможности. Немного помучавшись с ним, я сообразил, в чём проблема:

— Ты дала мне камень.

Кейтлетт, сомневаясь, фыркнула, отобрала у меня «еду» и стукнула ею о ближайший булыжник. Звук был и вправду как от столкновения двух камней. Хмыкнув, она выбросила сухарь и вручила мне другой.

Этот оказался ещё хуже.

— Не, давай обратно, тот хотя бы был вкусным.

— Тебе не угодишь… — ехидно заметила Ноа.

— Ой, кто бы говорил!

Я ожидал, что сейчас снова начнётся, но, что удивительно, скандала не последовало. То ли Кейтлетт была так занята своим ужином, то ли сказывалась дневная гонка. Она нарушила тишину лишь минут десять спустя и совсем по другому поводу.

— А как бы ты хотел закончить карьеру?

— Что, прости? — удивился этому вопросу я.

— Пару дней назад ты услышал мой вариант выхода в отставку, а как это представляешь себе ты, Рейланд?

— Даже не знаю…

Вопрос на самом деле был сложным. Хотя бы потому, что я до сих пор наивно представлял себе, что смогу вернуться домой на Землю, подальше от всего этого вот.

Чего хотел настоящий Рейланд Рор при этом? Мне по его воспоминаниям было сложно судить. Он так далеко никогда не заглядывал, предпочитая жить тем, что есть у него здесь и сейчас.

Мне кажется, командующий солнечных вообще не мыслил себя вне Игр. Настолько, что даже будучи в его теле со всеми воспоминаниями, я не мог понять, что же он делал вне войны. Судя по всему выходило, что тренировался, учился, тренировался, готовил снаряжение, тренировался, изучал местность и, конечно же, не забывал о главном — о тренировках.

Как собрать из этого внятный ответ я не знал. Сил же думать над этим тоже не было. Может, поэтому, а может, некоторое эмоциональное одиночество, которое я испытывал из-за необходимости постоянно притворяться не тем, кто есть на самом деле, но мне захотелось ответить правдиво.

— Вернусь домой.

— И всё?

Конечно же, для Ноа Кейтлетт это ровным счётом ничего не значило. Её легко можно было понять: это как если бы кто-то, будучи полностью здоровым, называл мечтой всей своей жизни сходить в магазин.

— Ну, а что ещё нужно? — неуверенно спросил я.

— Тебе? Самому большому нахалу в Риверкроссе? Даже не знаю! — похоже, она и вправду над этим особо никогда не думала, тем не менее своя версия у Ноа имелась. — Мне всегда казалось, что ты отправишься путешествовать. Куда-нибудь на запад, за Полуночные горы — в Кремию или Вольные города.

Мне почему-то показалось, что это мечты совсем не Рейланда. Просто кое-кто проецировал себя.

— Сначала домой, а там посмотрим, — неуверенно заявил я.

— Может, это и здорово, иметь дом, в который хочешь вернуться, — заметила Ноа.

А вот это уже показалось странным мне:

— Ты же вроде во дворце живёшь, разве нет?

— Да. Мой отец — королевский писарь. Только вот… — Ноа сделала небольшую паузу, — в казарме у меня свободы больше, чем там.

Вдруг, определённо кого-то высмеивая, она выдала целую тираду, наполненную желчью, старой злостью и пренебрежением сразу:

— Эта вилка для курицы, эта для рыбы, эта для мяса, нет, Ноа, курица — не мясо! С ним можно разговаривать, а с тем только если он заговорит первым, а этому нужно перед тем, как обратится, делать реверанс. По пятницам у нас свободное платье, по субботам нужно надевать корсет, прибудут кавалеры, воскресенье — шитьё… Разве это жизнь?

— Если там так плохо, то почему ты не уедешь? — спросил я, пытаясь отыскать корень проблемы, а не только сарказм.

На ответ Ноа потребовалось куда больше времени, чем следовало.

— Если бы могла — уехала. Куда угодно, хоть за Полуночные горы.

— Почему ты боишься поменять в своей жизни хоть что-то?

С моей стороны, со стороны человека, который в своей жизни держался за паскудную работёнку только потому, что там не требовалось много делать, это звучало предельно лицемерно, и я это знал. А моя собеседница — нет.

И вновь Ноа для ответа потребовалось некоторое время. Мне даже показалось, что его и вовсе не будет.

— Потому что всё идёт… — тихо сказала она.

— В смысле? — не понял я.

— Если всё работает… — устало ковыряясь в вещах, продолжила Кейтлетт, — то зачем что-то менять?

У меня что-то дрогнуло в душе, когда я это услышал. Наверное, потому, что сам ответил бы так же, спроси меня об этом в офисе.

— Что ты скрываешь? — вдруг поинтересовалась Ноа.

— В смысле?

— Ты сказал, что хочешь вернуться домой, но… — Ноа с хитрецой глянула на меня. — Ты явно имеешь в виду не свою усадьбу в Зелёных холмах.

— Почему это? — первой моей реакцией было заболтать, а совсем не сознаваться. — Милое место…

— Потому что твоя усадьба, Рор, расположена в долине реки Луана, — прервав меня, закончила Ноа, с понятным выражением глядя в мою сторону. — Странно, согласись, желать вернуться в место, название которого ты даже не помнишь?

Тут она меня безусловно подловила. По не до конца понятным мне причинам. Рейланд Рор не слишком любил родные края. Я никогда особо и не лез в эту часть его памяти, но понятно, что это было как-то связано с его детством. И хотя это было давно и не так уж и ужасно, но те места до сих пор тяготили его.

— Да, ты права. Я хочу вернуться совсем не туда, но то, другое место, тоже мой дом.

Отбросив ставший пресным сухарь или камень (чем он там был мне так и не удалось понять), я посмотрел на звёзды, которые ковром покрывали небосвод.

— Это прозвучит как бред, но мой дом где-то там. Очень-очень далеко отсюда. Честно говоря, я даже не знаю, где он сейчас.

Я не должен был это говорить. Не было ни единого шанса, что Ноа, даже при всём желании, меня поймёт. Тут было мало какого-то сиюминутного доверия, возникшего на почве общих тягот. Так оно и произошло.

— Да, звучит как бред. Не хочешь говорить — так и сказал бы. Спокойной ночи.

Это было куда больнее, чем если бы она в меня выстрелила. Но на что я собственно рассчитывал? У этой абсолютно нелепой, неуклюжей попытки попросту и не могло быть иного исхода.

Но даже несмотря на это, что удивительно, мне стало легче. Может быть, мои слова и показались Кейтлетт неуместной отговоркой, но во всяком случае я то уж точно знал, что сказал правду, и моя совесть была спокойна, что в последнее время было редкостью.

«И очень сложно найти»

***

Каждый раз засыпая, я понимал, что наутро из-за этих странных снов буду в ещё большей растерянности, чем накануне. Сегодня было так же, но эта прошедшая незаметно ночь внесла хоть немного ясности.

Чтобы мне ни снилось, это не было воспоминаниями — эти события никогда не происходили.

«По крайней мере пока».

На секунду мной овладело желание забить на всё и снова лечь спать, просто чтобы увидеть продолжение этой истории. Потом же снаружи палатки раздались команды, и я понял: прежде предстоит очень трудный и долгий день.

Рубиновый рыцарь

Я хмуро наблюдал за армией, которая вытянулась длиннющей змеёй и понуро маршировала по дороге. Мы шли уже часов восемь или девять, и это не могло не сказаться на боевом духе.

Легко быть оптимистом, сидя дома в уютном кресле, попивая чай и читая новости. Куда как тяжелее оставаться им, пройдя за день больше, чем за всю предыдущую жизнь.

Скорость у такого марша была не ахти, тут скорее важна непрерывность. К тому же я не без сомнений, но всё же позволил усадить себя на коня.

У Рейланда Рора был замечательный конь: красивый, сильный, молодой, но строптивый. И что делать с последним не знал не только я сам, но и предыдущий владелец тела. Поэтому приходилось периодически брать передышки, останавливаясь, и просто наблюдать за ходом движения со стороны. Такое внимание очень нравилось простым солдатам, но особенно сильно — моим ногам, непривычным к конной езде.

Я бы, наверное, опять захандрил, но выручали приятные глазу зелёные холмы, пахнущие множеством цветов, с одной стороны с редкими вкраплениями деревьев и петляющая река по другую.

— Красивые места.

Я обернулся на голос. Оказалось, что это Лой Ноктим на своём, конечно же, чёрном, как уголь, коне «подкрался» ко мне немного сбоку. Дым от его трубки сдувало в сторону, оставляя весьма заметный шлейф в воздухе, словно от сбитого «мессера», из-за чего у старого капитана и вышло подойти незамеченным.

— Да. Странно, что здесь живёт так мало людей…

Следов цивилизации вокруг было маловато. По правде говоря, кроме дороги, по которой мы шли, и спаленного мной города их не было вообще. И это меня сильно смущало.

— Немного желающих жить в таком месте, — заметил Лой глубокомысленно.

— После Игр всё же вёрнётся на свои места? — удивился я такому ответу.

— Да, вернётся, — старый капитан бросил на меня странный взгляд.

По его интонации я понял, что даже если и так, то жить здесь всё равно то ещё удовольствие. Наверное, мне бы тоже меньше всего хотелось проснуться и обнаружить у себя на газоне сражающихся людей, таких как Эльта. Особенно Эльта.

— Неужели никому нет дела до того, что такое количество не самой плохой земли попросту пустует? Особенно в Тофхельме…

Если я правильно понимал карту местности, то по логике вещей здесь располагались самые плодородные земли северного королевства.

— Полно. Обычно сдуваются после первых же Игр, — старый капитан пыхнул своей трубкой, словно усмехаясь.

— Но вообще там, — он указал рукой в противоположном от нашему ходу направлении, — есть деревеньки, города, Кентенберг опять же, и всё такое. Хотя это ещё зона Игр.

— Смелые люди, — вслух подумал я. — В том городишке, что сжёг Эльт, наверное, живут совсем уж упрямые жители, если остаются здесь несмотря на…

Договорить мне не дали. Сначала послышался шум от множества голосов, содержащих примерно одно и то же сообщение, а затем колонна встала как вкопанная. Солдаты тут же принялись вытряхивать из обуви камни, усаживаться на перекуры и иными способами проводить время заминки с пользой для себя.

Это была не первая остановка на сегодня и, как я подозревал, учитывая, что солнце только-только начинало клониться к закату, не последняя.

— Ну, что на этот раз? — раздражённо спросил я.

Разумеется, мне никто не ответил. Пришлось прерывать свой отдых и отправляться в голову, выяснять, что такое случилось у Леона, который остался там за главного.

Лой Ноктим, несмотря на то, что его тридцать третья располагалась где-то ближе к хвосту, направился следом.

— Слышал, тот городишко стоял здесь ещё до Игр, — заметил Лой, продолжая наш разговор.

— Утверждать можно всякое…

Если память Рейланда меня не обманывала, то вся эта катавасия, в которой мне довелось поучаствовать, происходила уже не одну тысячу лет, что делало все подобные заявления мягко говоря безосновательными. Бумага, конечно, всё стерпит, но десять веков истории для неё — это непомерно длинный срок.

— По опыту скажу, что каждая деревушка, чьи жители считают, что она основана тысячелетия назад, по факту существует не больше нескольких веков.

Старый капитан выразительно хмыкнул своей трубкой и выплюнул в воздух облачко дыма:

— Когда это вы заделась этнографом?

— Эм, просто жизненное наблюдение, — растерянно уточнил я.

Старый капитан хотел что-то ответить, но в этот момент мы вдвоём наконец добрались до головы колонны и обнаружили там весьма незаурядную картину.

Преграждая нам дорогу, там стоял человек, без преувеличения, в шикарном доспехе, отполированном до блеска, со множеством драгоценных камней, в которых плясало солнце, с позолоченной гравировкой в виде рисунка бутона розы, исполненный с таким мастерством, что в нём терялся взгляд. Но куда больше мне запомнился его плащ красного, точнее рубинового цвета.

Незнакомец застыл прямо по центру дороги, оперевшись на солидного вида двуручный меч с волнистым лезвием, навевающим недобрые мысли о лопасти вертолёта. Попасть под такую можно было только один раз в жизни.

Зрелище, конечно, было удивительным, особенно по своей красоте, но всё же не стоило остановки моей армии.

— Леон, что здесь происходит?! — потребовал у графа объяснений я, к своей радости спешиваясь. — Кто это такой и почему он мешает нам идти?

Однако тот был растерян не меньше моего:

— Эм…

Из под шлема незнакомца раздался голос. Чертовски странный голос, словно говорящему приходилось перекрикивать сильнейший ветер, хотя сейчас стоял полный зноя штиль.

— Рейланд Рор, ты принёс в наши земли войну! По древнему обычаю я — Рубиновый рыцарь — требую поединка!

Он взмахнул своим клинком, указав точно на меня. Причём сделал это с такой лёгкостью, словно орудовал не огромной стальной палкой, а небольшой указкой.

— О, нет, ну, это всегда пожалуйста, это только в путь… — не давая договорить, меня кто-то осторожно дёрнул за рукав.

— Командующий, но он бессмертен, — сообщила Миюми, которая как раз подкралась сбоку.

Я удивлённо моргнул, уставившись сначала на свою помощницу, а затем на рыцаря. Тот не стал скрываться и просто снял шлем, демонстрируя под ним вопиющее отсутствие чего бы то ни было.

— А, мда, это, конечно, проблема…

Что-то мне с трудом представлялся поединок с кем-то, у кого отсутствовало тело. Или мне надо будет искорёжить доспех? Такую махину поди ещё проруби — тут лазерный резак нужен, а не сабля.

Рубиновый рыцарь тем временем надел или вернее нацепил шлем обратно.

— Завтра, на рассвете, ты покажешь, чего стоишь! — сообщил он уверенно.

— А если я откажусь от боя?

— Эти земли не пропустят труса.

— Да и каким же…

Не успел я договорить, как неожиданно мои ноги намертво завязли, словно по колено оказавшись в трясине. Также внезапно всё прекратилось, заставив меня повалиться на землю от неожиданности.

— На рассвете, Рор, — повторил Рубиновый рыцарь.

Налетел сильный ветер, и рыцарь исчез, оставив после себя в воздухе пару небольших объектов. Леон словил один из них, внимательно разглядел и, хмыкнув, протянул мне.

— Лепесток розы? — раздражённо заметил я. — Просто прелестно.

— Приказания? — невозмутимо поинтересовался граф.

Мне не оставалось ничего, кроме как отмахнуться.

— Продолжаем марш.

— Думаете, что ничего не будет?

— Будет или нет мы узнаем завтра, а сегодня у нас ещё час или два занимательной ходьбы. «Лунные» никуда не делись. Так что вперёд и с песней!

О последнем я сразу же пожалел, потому что солдаты принялись горлопанить свои песни с таким усердием, словно от этого зависела моя жизнь. Мне захотелось вернуться к разговору с Лоем, но тот куда-то пропал. Решив, что бегать за капитаном лучше вечером, я остался во главе колонны, периодически переругиваясь с Леоном.

Только вечером, после того как армия остановилась на ночлег, у меня появилось какое-никакое время на то, чтобы попытаться разобраться, что за чертовщина происходила.

Нет, я, конечно, подозревал, что всякое мистическое могло происходить в мире, где раз в два года множество людей бились насмерть без каких-либо последствий для себя, но чтобы настолько буквально…

Сам Рейланд Рор знал только об одном человеке, которого называли Рубиновым рыцарем. Им был покойный король Риверкросса, Леонар III, чей сын, Леонар за номером четыре, сейчас сидел на троне.

То был выдающийся во всех смыслах старикан, знаменитый своим безрассудством и жаждой битвы. В отличие от сына, он обожал Игры и не пропустил ни одни, сражаясь даже в глубокой старости.

Рейланд был знаком с ним лично, но очень сильно вскользь, и не имел ни малейшего понятия, откуда взялось это прозвище. Карьера моего альтер-эго тогда ещё только начиналась, тогда как старик уже впал в полный маразм. Словом, говорить им было не о чем.

«Неужели жажда битвы битвы оказалась для старого короля такой сильной, что он теперь бродил по миру в виде призрачного гаишника?»

Первого об этом я решил расспросить Леона, который, во-первых, ввиду своего титулованного положения был знаком с королевской семьёй Риверкросса, а во-вторых, постоянно крутился рядом и мешался под ногами.

Вообще он пришёл по делу, просто этих дел было такое количество, что я и сам не замечал, как сваливал всё больше и больше на графа. Это было очень удобно: уменьшалось не только количество моей работы, но и головной боли.

— Как думаете, этот Рыцарь — им может быть Леонар третий?

Леон моему предположению сильно удивился.

— Не припомню у его величества такого доспеха… — поделился своими мыслями он. — Хотя последние Игры он провёл в коляске, может, я просто не застал.

— Мда? — удивлённо уточнил я, потому что Рейланд Рор такой подробности точно не знал.

— Я был в его свите, — вид у графа был таким, словно Леон не очень хотел об этом вспоминать.

Его ответ заставил меня задуматься над тем, как эти двое вообще могли пересечься. Впрочем, стоило ли думать над очевидным ответом? Как-никак передо мной стоял целый граф. Надо полагать, этот титул дали не за красивые глаза — у него их не было.

— Пользуетесь своим привилегированным положением? — с намёком поинтересовался я.

— Моим чем? — сильно удивился такому вопросу Леон.

— Вы граф…

— Ага, стал им лет семь назад, когда умер мой отец! — оскорбился Леон.

Похоже тут я промахнулся — Леонар умер за год до этого.

— Неужто поднялись с самых низов?

Граф понял скрытую подоплеку этих слов:

— К вашему сведению, я был лучшим стрелком своей роты! С двухсот метров по летящему бекасу попадал!

Я прикусил свой слишком длинный и искусанный язык. Спорить с человеком, который мог попасть с такого расстояния из местных ружей по маленькой птичке, было чревато. Моя тушка куда крупнее.

И тут до меня наконец дошло сопоставить сроки:

— Постойте, сколько лет назад это было? Восемь? Вам, должно было, быть семнадцать…

— Да, в шестнадцать лет отец отправил меня прислуживать за безумным стариканом, кхм, то есть королём, — Леон осклабился. — Поверьте, по сравнению с вами он был образцом благоразумия.

— И всё же, может, хоть что-то…

Граф отрицательно покачал головой, однако особенных переживаний я у него не заметил. Судя по всему, Леон надеялся, что Рубиновый рыцарь меня или зарубит, или хотя бы выбьет лишнюю дурь.

Одарив того взглядом из серии «как же ты меня достал», я отпустил графа, попросив позвать Миюми. Уж кто-кто, а этот «эксперд» по всякой мандрагоре должен был что-то знать. Как мне казалось.

Правда, как оказалось, зря.

— Ну, эм, есть такой рыцарь, и он неубиваемый, ну, то есть бессмертный. Хотя я думала, что это просто сказка, — объяснила Миюми мне очень вскользь и торопясь, явно куда-то собираясь.

Куда могла пойти девушка вроде неё поздней ночью стоило бы подумать, а лучше спросить, но сегодня меня интересовало совсем другое.

— Может, в этих сказках сказано, как от него избавиться?

— Не-ет, вы что! — удивлённо возразила Миюми. — Он там приходит и побеждает всех злодеев! Однажды Рубиновый рыцарь пришёл к злому, несправедливому полководцу Барбадоссе и зарубил того! — Увидев мои выпученные глаза, она поспешила исправиться: — Ой, простите… вас он точно пощадит!

— Ага, разрубит пополам, а потом будет всю свою бессмертную жизнь горевать об этом, — прикинул я варианты. — Ладно, спасибо и на этом, пойду дальше.

— Вы справитесь!

Её уверенность меня удивляла второй вечер подряд. Похоже, в девушке её было больше, чем у меня за всю жизнь. На секунду мне даже показалось, что она издевалась, но вряд ли это можно было делать с такой искренней улыбкой на лице.

Вздохнув, я отправился искать ответы и задавать вопросы дальше. Проблема заключалась в том, что мой список тех, у кого можно было спросить, что происходило, на Миюми и заканчивался. Такой вот список-лилипут.

«Не идти же в самом деле к Эльту!»

Эта мысль заставила меня вспомнить разговор с Лоем Ноктимом перед тем, как появился рыцарь. Кажется, он что-то говорил про то, что жители того городка построили его ещё до Игр. Вряд ли это как-то связано, но, может, он и другие легенды знал?

Пока я над этим думал, ко мне подошёл, а точнее подкрался, Кейл Ресс, который терпеливо дожидался, когда на него обратят внимание. Для меня выглядело так, будто он из ниоткуда взялся по мою правую руку.

— К-кейл…

— Командующий, — разведчик поприветствовал меня лёгким кивком, делая вид, что не заметил моего испуга.

— У вас ко мне какое-то дело?

Как оказалось, да, и судя по обилию бумаги у него в руках — дел было много.

— Донесения. Как вы уже наверное знаете, «лунные» под предводительством Ноа Кейтлетт от нас примерно в двадцати километрах дальше по дороге.

— Три часа… — прикинул я вслух.

— Скорее четыре, командующий, — поправил меня Кейл с тенью улыбки на лице.

— Полагаю, что за нами они следят ничуть не хуже, чем мы за ними? — уточнил я.

— Полагаю, что так.

Догнать Ноа и разбить было бы хорошим исходом событий, однако, как показал прошедший день, Кейтлетт вступать в бой желанием не горела. Она и её армия двигались так, словно в точности знали, когда я сделаю остановку или встану на ночлег.

Возможно, стоило бы подумать, нет ли среди нас предателя, но на это у меня уже точно не было сил. Даже без этого Рыцаря.

— К слову, Кейл, вы что-нибудь слышали о Рубиновом рыцаре? — вернулся к актуальным проблемам я.

Ресс окинул меня взглядом, словно у него были сомнения на мой счёт.

— Дух мщения. Мне казалось, что он зовётся иначе: Рыцарем розы. Вы вроде с ним сегодня столкнулись? Меня не было в армии в тот момент.

— Да. Он заявил мне, что я принёс в его земли войну.

— Хм, жаль, не удалось самому на него взглянуть, — с явным огорчением и в голосе, и на лице заметил Кейл.

— У вас ещё будет возможность — он вызвал меня на поединок, который состоится завтра на рассвете.

— К сожалению, меня не будет: нужно проверить некоторые сведения. Думаете, справитесь?

По его лицу ничего нельзя было прочитать, но, как мне показалось, Ресс в самом деле переживал на этот счёт. Интересно, почему? Хотя меня скорее волновало то, что он был единственным из всего лагеря, кто беспокоился обо мне.

— В этом и проблема: говорят, что он бессмертен. Да и мне с трудом представляется, как можно победить призрака.

Кейл призадумался, явно что-то вспоминая, а затем покачал головой:

— Увы, с этим я ничем не могу вам помочь, однако…

— Что такое? — его реакция показалась мне странной, будто он что-то такое знал, но не хотел говорить.

— Мне нужно кое-что проверить, прошу меня извинить, командующий, я найду вас позже.

Он быстро удалился, как мне показалось, вообще направился в сторону реки. Меня это удивило. Ресс был первым, кто проявил по поводу произошедшего хоть какое-то участие.

То, что вся армия была спокойна за меня, я нисколько не сомневался, и это совсем не удивляло. Эти люди были полностью уверены в том, что завтра их командующий с лёгкостью победит. Туда же можно было отнести и Миюми. Леон же только что с транспарантом «Рубиновый рыцарь — вперёд» не ходил.

Я же в своей победе был не уверен от слова «совсем». Проблема заключалась не в бое, точнее, не только в нём. Богатый опыт в прочтении всяческой фантастики подсказывал мне, что тут не всё так просто, и если бы этот Рубиновый рыцарь являлся к каждому, кому вздумалось пройтись мимо с толпой вооружённых мужиков, о нём бы знал каждый встречный. Так же, как и о способе победы над ним.

Однако и особого удивления по поводу его появления не наблюдалось. Солдаты, конечно, шушукались, да и тот же Ресс явно был смущён произошедшим, но ничего экстраординарного. Словно случившееся лишь немного выбивалось из понятия «норма».

— Забавное место и тамада весёлый. Интересно, у меня здесь будет хоть один день, когда никто не попытается меня убить?

Тройка солдат, проходивших в этот момент мимо, косо на меня посмотрели, словно встречаться с духом мщения тут было нормой, а вот разговаривать самому с собой — нет.

Решив, что слухов о моём сумасшествии и так более чем достаточно, я отправился искать Лоя Ноктима.

Это было не так уж и просто сделать. Старого капитана не оказалось среди его подчинённых, и более того, они даже не были в курсе, куда он подевался.

Поиски вполне могли и затянуться, учитывая, что искать кого-то в ночи можно было очень долго, если бы меня не спас один из постовых, сказавший, что капитан Ноктим недавно покинул лагерь и направился к одному из холмов неподалёку.

Холмов в округе было, наверное, больше, чем у меня солдат. К счастью, элементы ландшафта не часто курили как паровоз, что сузило область поиска до предела.

Старый капитан со своей трубкой расположился на самой вершине невысокого холма, метрах в трёхстах от лагеря, под старым высохшим деревом, откуда наблюдал за звёздами, коих сегодня было особенно много. Мне показалось, что он так увлечён своим занятием, что меня даже посетила мысль попробовать подкрасться к нему. Однако старик в следующую же секунду безошибочно повернул голову в мою сторону и поприветствовал меня:

— Командующий. Вот это небо сегодня, да?

Я посмотрел вверх, и у меня перехватило дух от обилия звёзд. Но больше всего заворожила небольшая точка с заметным хвостом, медленно, но неуклонно чертившая свой путь по небосводу. Космос — не моя стихия, но это явно была комета. А вот её цвет…

— Она рубиновая! — только сейчас заметил я.

— Алая всё же, — не согласился со мной Лой.

— Есть какая-то разница?

Старый капитан пожал плечами, показывая, что для него нет.

— Вы ведь в курсе, что тут происходит? — поинтересовался я. — Про рыцаря. Может, комета как-то с ним связана?

— В общих чертах, командующий. Но вряд ли вам будут интересны эти бредни, — усомнился Лой.

Не сразу я понял, что за этим ответом стояло то, что он в курсе, а вот говорить желанием не горел.

— Знаете, обычно бредни не вызывают меня на поединок! — возмущённо сообщил я.

Похоже, этот факт удивил Ноктима, заставив задуматься над бытием. Торопить этого упрямца было чревато, поэтому я решил просто подождать.

С холма открывался чудесный вид не только на звёзды, но и на окрестности. Их немного портил наш лагерь, чадящий дымом, что с лихвой компенсировалось рекой, которая гигантской серебристой змеей извивалась где-то в километрах двух-трёх.

По её спокойной поверхности стелился туман, придававший реке таинственный и загадочный вид. Прибрежные деревья обращались в фигуры, общавшиеся между собой клёкотом многочисленных лягушек, чьи голоса, искажённые всё тем же туманом, навевали жути.

Неожиданно Лой Ноктим подал голос:

— Когда-то очень давно, до Риверкросса и Тофхельма, до Игр, задолго до того, как были нарисованы карты этих мест, сюда пришли первые люди. Их привлекла полноводная река, богатства местных земель и наверняка отличный вид…

Я с мольбой посмотрел на капитана, как бы прося того быть ближе к сути.

— Кхм, они основали на берегах этой реки несколько королевств, однако здесь уже были свои обитатели — боги тогда ещё жили среди нас, и это была их земля. Различные мифические создания, которые сейчас остались только в сказках, жили здесь, как у себя дома.

— Разразилась война? — угадал дальнейший сюжет я.

— Не совсем, места хватило всем, но конфликты всё равно случались. Увидев это, боги избрали защитника, который долженбыл следить за тем, чтобы эти земли и дальше оставались спокойным местом, не знающим войн.

— Рубиновый рыцарь.

— Да, в Тофхельме его называют Рыцарем розы — по знаку на нагруднике.

Кое-что мне в этой истории не давало покоя:

— Имена сейчас не важны. Однако не боги ли организовали Игры? Зачем, если у них уже был этот рыцарь…

— Защитник не справился, — с усмешкой рассказал Лой. — Что может один, даже очень могущественный дух против целых армий?

— Иначе говоря: с рыцарем у богов вышло так себе, — пытаясь всё это как-то переварить и систематизировать, задумчиво заметил я.

— Наверное, можно сказать и так, — по голосу старого капитана можно было уверенно сказать только одно: со мной он согласен очень условно.

— А что дух?

— С появлением Саума и началом Игр эти чудесные края хоть и периодически, но становятся ареной противостояния, однако в основном живут в мире.

— И тем не менее этот рыцарь пришёл и бросил мне вызов, — напомнил я.

— Это отголосок давно минувших дней. Заложник данной им клятвы, преданный теми, кому он её давал, — произнеся это, Лой Ноктим замолчал, затянувшись трубкой, показывая, что его рассказ окончен.

— Хм-м-м, примечательная история, ничего не скажешь, — вздыхая, сказал я. — Значит, завтра меня ждёт сражение с ним, и избежать этого нет никакой возможности?

— Да, только вот… — в голосе моего собеседника чувствовалась неуверенность.

— Есть какая-то деталь, которая мне помешает? — ожидая худшего, поинтересовался я.

— Скорее наоборот, командующий. Дело в том, что мне ни разу не приходилось слышать, чтобы Рубиновый рыцарь победил.

— О как! — не сдержал удивления я.

— Да. В прошлый раз он тоже проиграл.

— В прошлый раз? — до меня начало доходить. — Лой, вы хотите сказать, что видите его не в первый раз?

— Это было почти пятьдесят лет назад. — Старый капитан зажмурился, словно старался увидеть те дни. — Так же, как и сегодня, он встал на пути нашей армии, когда в небе была алая комета, и бросил вызов нашему командующему — молодому королю Риверкросса, Леонару III.

Услышав это, я едва удержался от крика «Эврика!». Так вот почему старому королю дали такое прозвище! Просто ко временам, когда Рейланд с ним познакомился, кроме Лоя Ноктима практически не осталось тех, кто бы помнил первопричину.

Огромной удачей было вообще встретить того, кто бы помнил настолько далёкие дни. Это не могло вызвать у меня вполне резонный вопрос:

— Откуда вы вообще всё это знаете, Лой?

— Верите или нет, Рейланд, но я родился в этих краях и впитал их историю с молоком матери.

— Знаете, судя по рассказам, охотно верю. Что ж, спасибо вам за сведения. Родина этого не забудет!

Старый капитан пожал плечами, намекая, что он к этому индифферентен.

Распрощавшись и оставив Лоя дальше взирать на звёзды, я с огромным облегчением вернулся в лагерь. Значит поединок — фикция?

«Похоже, Леон будет сильно разочарован!»

***

Возле палатки меня уже ожидал, хотя правильнее было бы сказать поджидал, Кейл Ресс. Похоже, его сильно заботило произошедшее. И, судя по его взволнованному виду, ничего найти ему не удалось.

— Командующий.

— Кейл.

— К сожалению, завтра вам придётся полагаться только на свои силы, — странно, но мне показалось, что Кейлу жаль это говорить.

Либо этот человек был моим искренним сторонником до костного мозга, либо моя персона требовалась ему живой и невредимой. И во второе верилось куда больше.

— Да, я уже в курсе. Ничего страшного, поединок… скорее показуха.

К моему огромному удивлению, Кейл удивлённо выдохнул, услышав это, и с плохо скрываемым облегчением сказал:

— Хорошо, если так. В таком случае, спокойной ночи.

— И вам того же, Кейл.

С одной стороны, приятно было видеть, что хоть кто-то обо мне переживал, с другой, это был Кейл Ресс, что вызывало определённые вопросы. Много вопросов. К сожалению, вряд ли кто-то, подобно Лою, был готов мне на них ответить, а сам Ресс своё поведение объяснять явно не горел желанием.

***

После некоторых сомнений я всё же решил отнестись к поединку более-менее серьёзно. Изначально, опираясь на информацию от Ноктима, мне хотелось свести всё к «пришёл-победил-пошёл дальше», но затем чувство разумного взяло верх. Оно, а также желание выпендриться, привели к тому, что к рассвету на окраине лагеря появилась небольшая импровизированная арена.

Трибун не было, зато зрителей — сколько угодно. Кажется, весь лагерь, за исключением Кейла Ресса, пришёл поглазеть на поединок.

Дабы не разочаровывать такое большое число людей, а также не отставать от своего противника, я даже специально приоделся, выбрав свои наиболее роскошные доспехи и меч посолиднее.

Это привело к тому, что стоило мне выйти на арену, как раздалось множество предельно нечленораздельных, но явно восторженных криков. Среди них мне особенно запомнился один мужской голос:

— Рейланд Рор, я хочу от тебя детей!

Огорчала только погода: тучи плотно заволокли небосвод, намекая, что сегодня нам повезёт, если будет просто пасмурно, а не польёт ливень.

Рубиновый рыцарь появился как и обещал, в тот момент, когда кромка солнца показалась над горизонтом сквозь словно специально расступившиеся тучи.

Толпа поперхнулась своими криками, увидев его. Меня внешний вид рыцаря также смутил, но зато стало понятно, почему все, кому он бросал вызов — побеждали.

От прежнего блеска и могущества, что мне довелось увидеть накануне, не осталось ни следа. Ржавый доспех со вмятиной на груди, дырявый шлем, плащ, разорванный в лоскуты, погнутый меч с множеством соскобин, обломанный на конце. Перемещался рыцарь соответствующе — с трудом, скрипя доспехом, подволакивая левую ногу. Зрелище скорее жалкое, чем внушающее трепет.

Однако Рубиновый рыцарь словно не обращал никакого внимания на окружающих и своё плачевное состояние.

— Я пришёл дабы исполнить свою клятву. Готов ли ты к поединку, Рейланд Рор?

— Да…

У меня вдруг пропало всякое желание с ним сражаться. Я видел перед собой не грозного соперника, а скорее узника собственных обязательств. Какие у него против меня шансы?

Победить было моим долгом, но это ли выход? Как упокоить того, кто связан давно просроченной клятвой?

С сомнением посмотрев на притихших зрителей, которые замерли от удивления, я прикинул в уме: рыцарь здесь из-за клятвы? Давнее обязательство, лишённое всякого смысла. Вынуждающее несчастного раз за разом отправляться в бой с противниками гораздо сильнее его. Интересно, пробовал ли кто-то из тех, кто встречался с ним ранее, пощадить рыцаря? Что-то мне подсказывало, что нет.

Зная людей, можно было предположить, что они со страхом принимали вызов, ведь тогда рыцарь выглядел по-настоящему грозно, а затем, увидев его истинный облик, с лёгкостью с ним расправлялись на потеху окружающим. Хороший, а главное безопасный способ заработать себе титул или прозвище.

Если всё так, то один простой жест мог всё изменить. Достаточно отбросить оружие, признать поражение — и рыцарь будет свободен. Но если нет… Оставалось надеяться, что клинок Рора достаточно острый, чтобы сразу разрубить, а не просто сильно ударить.

Что ж, в любом случае, меньше всего мне хотелось потом корить себя за бой с подобным «инвалидом». Вздохнув и попытавшись найти уверенность, я отбросил клинок в сторону.

— Ты победил, могучий Рубиновый Рыцарь…

Толпа удивлённо и во многом негодующе зашумела. Стараясь не обращать внимания на них, а также на то, что рыцарь занёс свой меч, я продолжил:

— Твоя клятва исполнена. Ты свободен.

Рубиновый рыцарь замер. Интуиция мне подсказала, что направление у меня верное, но этого мало. Действуя по наитию, я продолжил:

— Нет нужды соблюдать данную тобой клятву. Боги давно нашли способ, как избавить эти земли от насилия и разрушения.

— Ложь! Я видел — вы сражались… Огонь, смерть…

— То, что ты видел, называется Играми. Всё это происходит с позволения богов, и их милостью вернётся вспять через некоторое время.

— Ты врешь мне, жалкий трус! Сражайся, — Рубиновый рыцарь не без труда взмахнул своим мечом.

Чего-то такого я и опасался. Понимая, что ещё немного — и будет больно, мне не оставалось ничего, кроме как воскликнуть:

— Нет! Хватит с тебя битв, ржавый рыцарь! Боги мне свидетели: если я вру, то готов понести наказание!

Сказав это, я присел на колени, подставляя рыцарю шею. Толпа позади буквально бурлила, но на помощь мне особо не спешила. Скосив один глаз, мне удалось понять причину этого: их ноги, как у меня накануне, «прилипли» к земле.

— Принесите ружьё, быстрее! — раздался голос Эльта.

— Он сошёл с ума! — воскликнул Леон.

Рубиновый рыцарь тем временем занёс свой сломанный меч надо мной.

— Что ж, Рор, боги тебе свидетели: если ты не лжёшь, то мой клинок тебя не тронет.

Следующие секунды, казалось, длились целую вечность. Затем в глаза мне ударил пронзительный свет. Сначала мне показалось, что вот он — конец, но потом я понял, что это мне в глаза светило солнце, вновь пробившееся сквозь тучи.

Точнее, мне просто повезло быть рядом, а светило оно на рыцаря. Его клинок прошёл сквозь меня, не оставив ни царапины, и теперь лежал на земле.

Солнечные блики играли на доспехе Рубинового рыцаря, возвращая им былой облик. Появилась гравировка в виде розы, плащ снова развевался на ветру, исчезла ржавчина и дыры. Сам же рыцарь замер, уставившись на солнце.

— Покой, наконец-то покой… — донеслось из под сияющего новизной шлема.

Затем доспех, лишившийся силы, удерживающей его вместе, развалился на части. Всё закончилось. Точнее почти всё — надо было решить, что делать с «останками».

Можно было забрать столь роскошную вещь себе, но мне показалось это кощунством. Вместо этого я решил захоронить его. Рубиновый рыцарь столь долго оберегавший эту землю, обрёл долгожданный покой в ней же, на том самом холме, где я прошлым вечером разговаривал с Лоем Ноктимом и откуда открывался отличный вид на земли, которые этот воин отважно защищал всё это время.

Трудный вечер

Не успел я немного перевести дух после «боя» с Рубиновым рыцарем, как вновь началась ходьба. Скучная, монотонная, непрерывная, целый день.

Медленно проплывающий вокруг пейзаж, который если и менялся, то настолько незначительно, что мне не удавалось это понять. По правую руку были холмы. По левую ― всё та же река, лишь изредка скрываемая небольшими рощами. Возле одной из таких мы и разбили лагерь на очередную ночёвку.

К счастью, хотя бы сегодня обошлось без пения. Скорее всего потому, что сказать, что все были измотаны — это ничего не сказать. Собственно, никто ничего и не говорил, в основном просто беззвучно падали от усталости.

Может, утренние события и подбодрили людей, но это ничего не значило, когда вслед за этим тебе было необходимо двигать ножками двенадцать часов кряду.

Мне удавалось держаться исключительно потому, что Рейланд Рор явно к такому привык. Ну и благодаря коню, конечно, хотя на шестой час на нём всё, что ниже пояса, превратилось в одну большую болевую точку. Поэтому, пришлось слезать и идти как большинство — на своих двоих. Как это ни странно, ходьба пешком оказалась вполне приемлемой альтернативой. И хотя я за всю жизнь прошёл меньше, чем за эти два дня, каким-то невероятно уставшим себя не чувствовал. Так, слегка хотелось умереть, но не более, чем после обычного трудного дня.

Возможно, благодаря этому мне удалось отвлечься от происшествия с Рубиновым рыцарем. Выкинуть из головы багаж лишних эмоций и задуматься о по-настоящему важных вещах: «можно ли умереть от ходьбы?» или «за что мне всё это?».

То, что бы со мной случилось, будь я в своём привычном теле, красноречиво было видно по Миюми.

Девушка шла (до того, как мне пришло в голову пересадить её на своего коня), держась на ногах исключительно потому, что альтернативой выступало путешествие в руках у Гун-Гуна, который всё время крутился рядом и непрерывно предлагал свою помощь. Причём любая его фраза сопровождалась такой виртуозной игрой бровей, что даже простое предложение казалось чем-то крайне пошлым и неприличным.

Помимо моих собственных весьма тревожных мыслей меня тяготило и то, что стратегическое положение армии было мягко говоря не очень. Цензурно его не смог бы описать даже двухлетний младенец с запасом слов, который можно было пересчитать по пальцам одной руки.

Впереди, обгоняя нас не более чем на пять часов, маячила Ноа, уже успевшая получить подкрепления и имевшая численное превосходство почти в два раза. Позади, в трёх дневных переходах, шагала другая армия «лунных». Если они нас нагонят до того, как мы разобьём Кейтлетт, у них будет как минимум десятикратный перевес. До наших же окружённых союзников оставалось самое большее день, но, опять же, путь к ним преграждала Ноа.

Именно вопрос о том, сколько они ещё продержатся, и вызвал в нашем штабе тем вечером бурные споры.

Теоретически уже завтра мы могли до них добраться. Однако в таком случае армия оказывалась бы на пределе своих сил: случись бой, соревноваться с «лунными» можно было бы лишь в том, кто упадёт от усталости первым. В том, что какое-то столкновение точно будет, сомневаться не приходилось.

Этот вариант нравился мне, потому что альтернативы были многократно хуже, и, разумеется, Эльту, который, похоже, просто не знал, что такое усталость. Против выступали капитан Ноктим и, конечно же, граф Сайрас.

Альтернативой было выждать. Может, не целый день, а только половину, словом, хоть какое-то время. Но «лунные» в таком случае также получали передышку. Что они успеют даже за полдня, имея численное преимущество? Надо понимать, что гораздо больше, чем мы.

Против этого варианта выступал уже Эльт и вновь граф Сайрас, который похоже решил занять анархическую квантовую суперпозицию и быть против обоих планов сразу, хотя его мнение никто и не спрашивал.

Погружённый в свои мысли, я не сразу заметил, что в штабе повисла и уже довольно долго стояла напряжённая пауза. На меня было обращено множество глаз, и в них плескалась надежда, что я сейчас, словно фокусник, достану им из шляпы решение всех проблем. Тогда как у меня там даже кролика не было, да и сама шляпа была дырявой!

Ещё раз окинув карту взглядом, я помассировал висок и, неожиданно для всех, встал, направившись к выходу.

― Командующий?

Голос принадлежал Леону, и этого было достаточно, чтобы у меня заболела голова. Эти бесконечные препирательства выматывали ничуть не меньше маршей. Изо дня в день приходилось устраивать театральное представление ― и всё ради одного человека! Мне нужно было либо больше публики, либо же полное её отсутствие.

Всем остальным до моего поведения и дела не было. Солдаты смотрели мне в рот, как птенцы смотрели на мать, принёсшую червяка. Младшие офицеры и прочие прапорщики впадали в бурно изливающийся экстаз, если Рейланд Рор проявлял к ним внимание. Капитаны слушали мои слова с видом, будто по выходным я превращаю воду в вино и хожу по воде в тёплое время года. И один только граф Сайрас упорно спорил со мной по любому поводу. Хуже всего — граф был человеком дотошным, причём иногда до абсурда.

Во время марша мы спорили о том, какие подразделения должны идти в авангарде, а какие в арьергарде. Перед остановкой на ночлег о том, где разбивать лагерь. Ночью темой споров неизменно выступал следующий день. С рассветом оживлялись споры, в каком порядке выдвигаться на марш. И так день за днём.

Создавалось впечатление, что, вздумай я повеситься, так и тут Леон начнёт со мной спорить по поводу того, на какую ветку закидывать верёвку и перечислять общие недостатки выбранного дерева.

Выход из этого, как я уже убедился, был только один ― всегда быть занятым настолько, чтобы времени на споры просто не оставалось. Теоретически, как вариант, постоянно держать занятым самого графа, но тот показал себя с наихудшей стороны: оказался пунктуальным трудоголиком, а этого остальной коллектив наших лентяев мог и не понять.

Вот и сейчас, обернувшись и сделав выражение лица немного удивлённым, я тоном показал, где для меня витает очередной его вопрос:

― Что-то не так?

― План. Вы, кажется, забыли им с нами поделиться, — крайне подозрительно напомнил Леон.

― Нет, не забыл, — я как можно спокойнее пожал плечами. — Подробности будут завтра утром.

― Он у вас хотя бы есть? — продолжил допытываться граф.

― Разумеется! Всегда должен быть план. Просто мой ещё не дозрел.

— Планы ― это не овощи… — возмущённо заметил Леон, на что у меня уже был заготовлен ответ.

— Я тот ещё фрукт, поэтому и планы у меня соответствующие.

Всё же меня сильно спасал тот факт, что граф со всеми своими придирками был довольно предсказуем. Как в общих чертах, так и в частности. И речь даже не про вечные споры по любому поводу.

Больше ничего не говоря, хотя высказаться очень хотелось, я вышел прочь из штаба. Улица встретила меня приятной ночной прохладой, запахом костров и ставшим уже привычным солдатским гомоном. Когда я проходил мимо одного из биваков, до меня долетел интересный разговор.

― Запомни, первогодка: я Речного духа видел своими, вот этими вот, глазами! — вещал какой-то явной умудрённый опытом ветеран.

― Но капрал… — новобранец, как это обычно бывало, не только был одет в форму не по размеру, но ещё и считал себя самым умным.

― Что? — нервно уточнил ветеран.

― Духа же нельзя увидеть, говорят, сердце обращается в камень…

― Мозги у вас в камень обращаются! — фыркнул капрал. — Этот дух неупокоенный призрак, а не василиск!

― Я слышал, что дух ― женщина, точнее девушка, — влез ещё один новобранец, тоже явно не знавший о том, что лучше не пытаться выглядеть самым умным — это в армии скорее недостаток. — Её отец утопил за то, что она глупости всякие говорила.

― Это какие глупости, олух, надо говорить, чтоб родной отец тебя в реку бросил с камнем на ноге? — мгновенно взвился ветеран.

― Ну, она утверждала, что всё вокруг ― это сложная симуляция на основе криптографических нейросетей…

― Пх-х-х, за такое ― и в реку? Не, ну вы, молодняк, даёте! — усмехнулся капрал. — Слушайте сюда, повторять бесплатно не буду. Дух является только во время Игр, тут чурбаном надо быть, чтоб не понимать, эту, как бишь её…

― Взаимосвязь? — попытался помочь новобранец.

― Взаимосвязь у тебя с рукой по утрам, а тут причина и следствие! Дух ― это утонувший первогодка, не сдавший караул, которого никто так и не нашёл. Вот он и ходит, покой ищет, да только тю-тю, нету никого из его друзей на свете…

Дальше я не слушал, направившись к себе. Мне хватило Рубинового рыцаря, после него все остальные духи с ударением не в том месте идут исключительно по трёхбуквенным координатам. В моей палатке как раз копошилась Миюми, сооружавшая мне ужин или что-то очень похожее на него.

Не успел я сесть за стол, посмотреть пару свежих донесений, которые моё настроение совсем не улучшили, как мне ударили по голове чем-то очень тяжёлым. Этим «чем-то» оказался вопрос.

― Вы что-нибудь слышали про Речного духа? — спросила девушка, ставя поднос с едой.

Он был из разряда тех, после которых на меня вываливали уйму ненужной, бесполезной информации, поэтому я сразу поспешил тоном показать, что это всё от лукавого:

— Миюми…

— Что? — растерянно захлопала глазами моя помощница.

Однако одного её щенячьего взора хватило, чтобы сдаться. В общем-то даже не сражаясь.

— Что ещё за Речной дух? — нехотя уточнил я, уже зная что пожалею об этом.

― Ну…

Девушка помялась, словно это не она завела разговор или будто стеснялась своих знаний, хотя мне точно было известно что чего-чего, а вот знанием подобной лабуды она не только не стеснялась, но и втайне гордилась. Очень странно в этом случае было слышать от неё неуверенный тон.

― Говорят, что это девушка. Её возлюбленный отправился на Игры и там нашёл свою любовь. Когда она об этом узнала, то от отчаяния бросилась в реку…

Я такой версии не сильно удивился.

«Конечно, кто про что, а у Миюми всё из-за любви».

Однако девушка продолжила делиться подробностями. Её было уже не остановить, и я пожалел, что недооценил силу, а также длину этой истории:

― В воде она встретила речного бога, который мгновенно в неё влюбился и пообещал подарить ей свой утопленный город. Однако злые русалки…

«Интересный поворот сюжета, интригует», — удивился я.

― …вырезали у бога сердце и, разделив на тринадцать частей, разбросали по миру.

«Так, а Осирис запатентовал такой сюжетный ход или не сообразил?»

― Тогда девушка отправилась искать их вместе с командой отчаянных моряков. Вместе они побывали в царстве мёртвых, на небесах, в прошлом и будущем, нашли упавшую звезду, разоблачили предателя, работавшего на русалок, победили дракона…

Список продолжался и продолжался. Кем бы ни была та девушка, но навидалась она всякого, а если говорить точнее, то почти всего. За свою невероятно долгую, насыщенную жизнь, девушка умудрилась побывать во всех вариациях загробного мира, повстречать местный пантеон богов по нескольку раз, а некоторым ещё и надавать по морде. Оставалось непонятно, как только она умудрилась в конце концов банально утонуть в речке.

Скорее интересуясь реакцией Миюми, нежели её мнением, я решил уточнить:

― И ты в это всё веришь?

― Конечно! Такое нарочно не придумаешь! — очень уверенно, почти фанатично ответила она.

― Звучит логично, — не желая её обидеть, коротко заметил я, с тонким намёком, который, конечно же, не был понят.

«Впрочем, после Рубинового рыцаря чему я вообще удивляюсь?»

― А ещё я её видела! — неожиданно, шёпотом сообщила Миюми.

Не передать словами весь тот скепсис, который из меня готов был вырваться в этот момент.

― Да? Наверное, в детстве…

― Нет, вчера! — принялась восторженно рассказывать Миюми. — Я ходила к реке, а там она…

Тут меня озарила догадка:

― Стой-ка, вчера мы разбили лагерь почти в двух километрах от реки, что ты возле неё делала?

Девушка запнулась, явно не горя желанием говорить, что было дальше. Однако под моим пристальным взглядом нехотя всё же пояснила своё поведение:

― Существует поверье…

― Та-а-ак, — я уже предчувствовал, что ничем хорошим это точно не закончится.

― Что постиранная в безлунную ночь одежда приносит удачу… — заранее принимая вид нашкодившего котёнка, продолжила рассказывать моя помощница.

― Постой, — снова прервал её я. — Сегодня не ты ли мне с утра сказала, что после стирки один из моих костюмов сел и ты его выбросила?

― Ну, не совсем… — Миюми аж съёжилась. — Скорее, его унесла река… Несчастный случай…

― А призрак тут при чём?

― Так это я его увидела, испугалась и… Ну, вот…

Несмотря на предельно глупое с её стороны поведение, злиться на Миюми у меня не получалось просто физически. Как невозможно обидеться на плюшевую игрушку, так и на мою помощницу у меня не получалось испытать даже малейшего раздражения. Сил хватило только отмахнуться и спросить с усмешкой:

― Как он хоть выглядит, призрак этот?

― Ну, он светится и… — растерянно вспомнила Миюми. — Бренчит колокольчиками.

― Если верить твоей истории, «колокольчики» должны быть титановыми, — тихо заметил я.

― Что, простите? — не расслышала меня девушка.

― Ничего, можешь быть свободна. — Мой самый строгий из возможных взглядов устремился на девушку. — И да…

― Что-то ещё, командующий? — съежившись, уточнила Миюми.

― В следующий раз, когда захочешь постирать мою одежду в безлунную ночь, воспользуйся лампой и тазиком.

Миюми, немного поникнув, кивнула, принимая это к сведению, и, забрав опустевший поднос и тарелки, тихонько вышла, предварительно оставив мне некий напиток.

Он сразу привлёк моё внимание. Я, конечно, не эксперт в области кофейных зёрен, но фиолетовый дым от кофе видел впервые, и у меня было сильное сомнение насчёт того, могла ли Миюми найти новый, доселе неизвестный науке сорт, обладающий такими свойствами.

Убедившись, что моя помощница точно ушла, а не стоит за дверьми, я отправил содержимое кружки в мусорную корзину. Сразу запахло палёным — «кофе» разъедал бумагу.

Размышляя над тем, что в ином месте и в иное время Миюми могла стать выдающимся химиком, я хотел было отправиться в после. Однако в тот момент в палатку зашёл Кейл Ресс.

Точнее, наверное, зашёл. Уже не в первый раз я подмечал, что разведчик перемещался абсолютно тихо и, как правило, не попадался на глаза. Он не подходил, а натурально подкрадывался, к счастью, без злого умысла, и не старался напугать. Вот и сейчас в платке Ресс оказался с видом, будто стоял здесь уже минут тридцать.

― Доброго вечера, что-то случилось? — как обычно вздрогнув, поинтересовался я.

Обычно прочитать какие-то эмоции на лице Кейла было практически невозможно, однако сегодня мне это, может быть, впервые удалось — он был в растерянности. Его ответ подтвердил мою догадку:

― Нет, командующий, я зашёл поговорить.

Он смерил меня своим «тяжёлым» взглядом, пробиравшим до костей покруче любого рентгена. Вообще глаза Ресса были чем-то уникальным. Встречаться взглядом с разведчиком было опасно ― можно было впасть в своеобразный транс, пытаясь понять их цвет.

Первоначально мне казалось, что они жёлтые, чем-то напоминавшие змеиные, потом я понял, что глаза Ресса скорее тёмно-золотые, но с яркими отливами по краям. Сейчас же в палатке, освещённой лишь одной лампой у меня на столе, они вовсе казались целиком чёрными.

― Всегда рад разговору, — это было не совсем так, но пришлось притворяться радушию.

Кейл неторопливо расположился в гостевом кресле, некоторое время молчал, словно раздумывая над чем-то и гипнотизируя воздух.

― Вам не кажется, что Игры зашли в тупик? — вдруг спросил он.

«Странный вопрос», — вот так, без предисловий, без подводки спрашивали только откровенные провокаторы.

— Возможно, наше положение и не ахти, но…

— Я говорю про Игры в целом, как явление, — внёс немного ясности Кейл.

Только моргнув несколько раз, мне стало понятно, о чём это он. В общих тонах. Это как если бы олимпийский чемпион вдруг решил спросить у своего тренера доколе ещё будут проводиться Олимпийские игры.

Что ответить у меня было много вариантов, но я выбрал тот из них, который наиболее подходил Рейланду Рору:

— До тех пор, пока это будет угодно богам.

Теперь уже настал черёд удивляться Кейлу. Такой ответ его сильно озадачил и даже немного почему-то насмешил, словно он ожидал услышать совсем не это.

— Кхе, вы уверены?

Мне стало понятно, к чему это он клонит. Мой ответ принадлежал Рейланду, но я-то им не был, и Кейл это знал.

Не знаю, на что там рассчитывал Ресс этим разговором, но судьба оказаться с паяльником в непредусмотренных местах меня всё ещё не сильно привлекала.

— Да.

Кейл раздражённо скривился, словно от зубной боли, но больше на эту тему разговаривать не стал.

— И ВЫ намереваетесь сражаться до конца?

Этого вопроса я тоже не ожидал. Для всех местных борьба до «упора» являлась чем-то само собой разумеющемся. Поэтому вопрос о капитуляции никогда не поднимался. Даже граф Сайрас, этот неутомимый скептик и нытик, сторонник вечного ожидания оптимальной ситуации, никогда не заикался о подобном.

Ирония же момента заключалась в том, что, несмотря на достаточно неплохое оправдание в лице бессмертной фразы «потому что», у меня была совершенно иная причина биться до конца. Это был мой шанс вернуться домой, в привычную среду. Однако Рессу, который и так явно что-то подозревал, знать о нём было не обязательно.

― А почему бы и нет? Это приносит благо. Не то чтобы всем сразу, но боги никого не обижают.

Кейл окинул меня взглядом, в котором узнавался мой собственный в те моменты, когда Эльт или Гун-Гун начинали вытворять что-то из ряда вон.

― Благо в этой бесконечной войне? Впрочем, кому что, — он сделал паузу, всем видом показывая, что его-то позиция на голову возвышенней моей. — Мой вопрос в другом: вам же известно, что наше положение весьма шаткое. Так зачем продолжать эскалацию? К чему это бессмысленное насилие, если можно разойтись по домам? Победа в текущей конфигурации… маловероятна.

Я слушал и не мог поверить своим ушам. Мысли-то в общем верные, но не для местных, а для пришельца вроде меня. Слышать же подобное от такого ветерана Игр как Кейл было как минимум странно. Мне на секунду даже показалось, что это какая-то проверка. Может, Ресса подговорил граф Сайрас на этот разговор, и мне стоит осторожнее выбирать выражения?

― Не волнуйтесь, дальше меня ваш ответ никуда не уйдёт. Мне нет дела до всей этой «политики», — Кейл особенно выделил последнее слово, явно подразумевая что-то куда большее, нежели подозрения Леона.

Тем не менее меня его слова мало убедили и желания изливать душу не вызвали:

― Я и мы все сражаемся потому, что можем и должны победить. Главное решимость, сила воли, стремление к победе, а не положение на карте.

Ресса эти слова вновь позабавили. Разведчик криво усмехнулся, словно видел в них что-то очень смешное, даже нелепое. Буквально только что с такими же, только более ярко-выраженными эмоциями на лице, я слушал Миюми.

― Кхе-хе, а потом что?

― После победы? — я прекрасно понял, что он имел в виду, но всё же решил прикинуться дурачком. — Ну, тогда можно и по домам…

― После Игр. Ведь всё начнётся с самого начала через два года.

― Снова будет звать труба, снова ринемся в бой, — этот ответ я подсмотрел в одной из местных песен.

— Вы же понимаете, что концептуально ничем не отличаетесь от рыцаря Розы, с которым сражались этим утром? — мрачно уточнил Ресс.

— Отличаюсь. Я делаю это добровольно, а не из-за глупой клятвы.

— Возможно, не из-за клятвы, но зачем? В чём ваша конечная цель? За что вы сражаетесь?

— Слава, почёт, уважение — мало? — перечислил обычные «призы» Игр я. — И к тому же мне это нравится. В этом большая часть моей жизни.

Разведчик вздрогнул от таких слов, будто я его ударил.

― Прискорбно это слышать именно от ВАС. Спокойной ночи, командующий, — только услышав, как разведчик выделил последнее слово, я сообразил, что за всё время, он ни разу не назвал меня по имени-фамилии, только по званию.

Больше ничего не говоря, он откланялся и вышел, оставив меня одного наедине с мыслями о том, что это такое было. Проверка? Или разговор, о котором мне ещё предстоит пожалеть? Моя интуиция считала, что всё же второе.

По этому поводу надо было что-то предпринять. Теперь я не очень боялся разоблачения, поэтому Кейла можно было попытаться взять под контроль. Не то чтобы мне хотелось арестовывать его, он, мягко говоря, был крайне полезен для армии, но выяснить, что тут происходит, стоило непременно.

И хотя на душе было неспокойно, спать всё же хотелось сильнее, поэтому разборки с разведчиком я решил отложить на завтра. К тому же меня ждала очередная «серия» странных снов. Может, в них будет какая-то подсказка?

Грифон

«Сны могут рассказать нам невероятные истории»

Очередное утро в горах оказалось напрочь испорчено. Причиной тому был не я, не очередная выходка Ноа, не гигантская птица, пролетавшая над нами ночью, а очередные «лунные». За день до этого мы повстречали четырёх егерей, победить которых удалось чудом — то есть благодаря мне.

Сегодня же перед нами стояла целая застава, в которой было не менее тридцати-сорока солдат. Хуже всего — они закрывали единственный выход из долины, и был вопрос времени, когда нас обнаружат.

Несколько часов подряд мы с Ноа наблюдали за неприятелем, пытаясь найти хоть малейшую возможность пробраться мимо. Будь мы чуть менее известными персонами, наша одежда, может, и позволила бы пройти мимо. Мы бы сошли за егерей, у которых «позаимствовали» одежду.

Прорываться же с боем было затеей обречённой на провал. Будь их человек десять, то попробовать стоило. Внезапность удара, напор и толика удачи сделали бы своё дело. Обезвредить нескольких — и остальные сами побросают оружие. Но «лунных» то было не десять, а втрое-четверо больше!

Солнце поднималось всё выше, а значит, доступное нам время на размышления истекало. Ещё чуть-чуть — и долина будет просматриваться вся насквозь без труда, а мы с Ноа окажемся прижаты к чахлым ёлкам, ожидая, когда первый же патруль о нас споткнётся.

— Идём назад? — предложил я задумчиво.

По сути это был наш единственный вариант в текущих обстоятельствах. Идти обратно до тех пор, пока мы не найдём что-либо похожее на обходную тропу. Это могло занять час или два, а могло растянуться и на неделю.

Ноа была уже готова согласиться с моим предложением, но неожиданно всмотрелась куда-то в сторону и возбужденно пихнула меня в бок.

— Смотри!

Там, куда она указывала, зиял тёмный провал пещеры. Не ахти что, но лучше, чем просто возвращаться назад и бесцельно блуждать, пытаясь отыскать проход.

— Давай на счёт…

Даже не пытаясь меня дослушать, Ноа, пригнувшись, рванула к пещере.

— Ну да, ну да, пошёл я.

Впрочем, толика смысла в этом была. Дождавшись, когда Кейтлетт спрячется, и убедившись, что в заставе нет оживления, мне ничего не оставалось кроме как рвануть следом. Очутившись внутри, первое, что я сделал — это кинул мешок с вещами и аккуратно выглянул наружу.

«Вроде как всё спокойно, проскочили».

Ноа тем временем уже вовсю стучала огнивом, пытаясь разжечь факел. Наконец, добыв вожделенный свет, она, морщась от запаха, вручила мне свой мешок, и мы двинулись во тьму неизведанного.

Пещера петляла, становилась то ниже, то выше, то расширялась, то сужалась, но вопреки расхожему стереотипу нисколько не напоминала лабиринт, скорее кишку. Во всяком случае, тут было так же сыро и пованивало.

— Знаешь, это не очень-то похоже на проход. Только если на задний.

— Что ты несёшь? — раздражённо уточнила Кейтлетт.

— В смысле дела наши плохи…

С некоторым удивлением разглядывая окружающее пространство, я замолк. Дело в том, что, миновав очередной изгиб «кишки», мы вышли на предельно ровную прямоугольную площадку.

Встретить здесь, посреди безлюдных гор, явно искусственное сооружение было совсем не то, чего я ожидал. Правда, остался от него лишь небольшой кусочек — остальное поглотил камень.

Мы с Ноа переглянулись, встретившись ошарашенными взглядами. Похоже, это для нас обоих было удивительной находкой. Вглядываясь во что-то, Кейтлетт подошла к одной из стен и принялась рукой сгонять с неё пыль, паутину и прочую грязь, обнажая странный рисунок.

Он состоял из переплетения множества линий. Казалось, все они абсолютно случайны, но только на первый взгляд. Чем дольше я смотрел на рисунок, тем отчётливее понимал, что это — какая-то история. Точнее маленькая её крупица.

— Ты знаешь, что это? — спросил я, касаясь линий и буквально физически ощущая их древность.

— Понятия не имею, — честно ответила Ноа.

— Я тоже. Но выглядит… старинно.

— Похоже это лишь малая часть, — Кейтлетт указала на участок, где рисунок обрывался.

— Жаль, что остальное завалило. — Мне и вправду было бы интересно увидеть, как это место выглядело раньше.

— Что, возомнил себя великим археологом? — с улыбкой поинтересовалась Ноа.

— Нет, но интересно же.

— Ну-ну, идём.

Нехотя оторвавшись от рисунка, мы проследовали дальше сквозь крошечный проход между камней, уведший нас прочь от загадочного сооружения.

— Ой, ну тебя, отдохнуть нельзя. Нам через эту жопу пробираться ещё фиг знает сколько… — стоило мне это сказать — и впереди показался свет.

— Ты как всегда точен в своих прогнозах, — едко оценила Ноа.

— Стараюсь, умею, практикую.

Очутиться после холодной сырости пещеры на свежем горном воздухе было не так приятно, как мне казалось. Между вонью и ветром я бы не глядя выбрал первое.

Мы оказались на обдуваемой всеми ветрами площадке, которая возвышалась над долиной, раскинувшейся внизу. Так сразу и не скажешь, что за время нашего подземного путешествия мы поднялись настолько высоко. Но тем не менее факт оставался фактом.

Путь наш лежал дальше — вверх уходила петляющая между скал тропинка. Идя по ней, я поймал себя на мысли, что, несмотря на то что пещера осталась позади, вонь никуда не делась и даже становилась сильнее. Затем мне на глаза попалось что-то рыжее, застрявшее между двух камней. Подняв предмет, я понял, что это ничто иное как чья-то вонючая, слежавшаяся шерсть.

— Интересуешься мхами? — не особо вглядываясь в находку, продолжила ехидствовать моя спутница.

— Шерстяными — безусловно. — Я продемонстрировал Ноа клочок.

По её взгляду мне стало понятно, что думаем мы об одном — о тёплой, освежающей ванне. Ну и теоретически, возможно, о той фигуре, которая, ревя, пронеслась над нами прошлым вечером.

Стараясь не шуметь, мы двинулись дальше. Вонь становилась всё сильнее, намекая, что её источник куда ближе, чем нам хотелось бы.

Ещё пара десятков шагов — и мы нашли источник запаха. Это была очередная площадка, не такая открытая, как предыдущие, хотя и не без своеобразного балкончика, который смотрел на долину. Большую же часть пространства занимало здоровенное гнездо, сделанное из всякого не слишком приятного глазу и носу мусора.

На наше счастье оно было пустым. Точнее, почти пустым. Из-за высокого бортика в нашу сторону выглядывала чья-то серая макушка.

Ноа, вопреки всякой логике, технике безопасности и всему разумному, что изобрело человечество, подошла и взяла на руки обитателя гнезда. Я хотел было отругать её за то, что она берёт чужое без спроса, но когда увидел зверька, подавился своей репликой. Одно дело читать о всяких котоблепасах и прочих, как мне казалось, выдуманных зверях, а совсем другое — видеть одного из таких перед собой. Хотя не знаю чему удивляться после встречи с Рубиновым рыцарем.

У детёныша, которого достала из гнезда Ноа, был клюв и в целом орлиная голова, которая крепилась к явно кошачьему, наверное, львиному телу. Ну и разумеется крылья. Какой же грифон — а это явно был он — без крыльев.

— Какой миленький! — сюсюкая, произнесла Ноа, осматривая грифончика.

Мне почему-то казалось, что кто-кто, а Кейтлетт не из тех, кто может вот так умиляться попугайчикам, кошечкам или их гибридам. Однако, видимо, это было общеженское заболевание.

— Ноа, положи его на место, и валим, пока не вернулся родитель, — паникуя, потребовал я.

— Как можно оставить такую милаху! Посмотри, какой он пупсик, так бы и съела…

Мне показалось, что последняя фраза, словно сейсмические толчки, распространялась по окрестностям, не предвещая абсолютно ничего хорошего.

— Ноа, когда вернётся его мама или папа, есть будут нас, причём очень долго, учитывая наше бессмертие!

Увы, разум вернулся к Ноа только тогда, когда родитель уже прилетел. Взрослый грифон был уже не таким милахой, как его детёныш. Глядя на него, меньше всего хотелось думать о его красивой внешности. Расцветка у взрослого животного, в отличие от его серо-белого детеныша, была мягко говоря яркой, почти попугайской. Но всё внимание забирал себе здоровенный клюв, огромные лапы с не менее внушительными когтями, а также то, что это существо было больше нас с Ноа вместе взятых раза в три.

Хозяин или, вероятнее, хозяйка гнезда одним движением клюва одновременно отсекла нас от единственного пути отсюда и прижала к стене, отрезая вообще любые пути, кроме как на тот свет.

Не сразу я понял, что от мгновенной гибели нас спасло только то, что Ноа продолжала держать в руках птенца, словно собираясь защищать существо от его же матери.

— Ага! — воскликнул я наигранно радостно. — У нас заложник, всем держать когти при себе!

В ту же секунду грифончик, испугавшись моего голоса, вскрикнул и ловко выскочил из рук Кейтлетт. Не слишком изящно, то и дело спотыкаясь и вообще не крепко держась на ногах, он посеменил к своему родителю.

— Ноа, за что ты меня так ненавидишь?

— Да как-то оно само вышло… — осевшим, очень растерянным голосом ответила та.

На наше счастье грифон не спешил нападать — куда сильнее его заинтересовало состояние детёныша и возврат того обратно в гнездо.

— Я слышала, грифоны очень умные, — тихо сообщила мне Ноа.

— Не сомневаюсь. Наверняка, окажись он в чужом гнезде, последнее, что стал бы делать — это воровать его содержимое, — едко возразил я.

— Ой, всё! Сконцентрируйся на более актуальной проблеме, — отмахнулась Кейтлетт. — Лучше скажи ему что-нибудь, это же твой гербовый зверь!

— В каком, блин, смысле?

— Ну, у тебя там тигр, а он где-то на шестьдесят процентов лев…

— Ага, а процентов на сорок птица! Как и та сова на твоём штандарте, кстати.

Отвлекшись от ссоры, мы повернулись обратно к грифону. Тот вежливо ждал, пока мы закончим, с видом «кто-то сейчас будет кушац», ожидая, пока завтрак перестанет ругаться.

Миролюбиво поднимая руки, я натянул самую искреннюю улыбку, которую только можно было, перед лицом неминуемой гибели:

— Х-хорошая… — тут мне в голову пришёл вопрос о принадлежности грифона к тому или иному царству. — Э-э-э, Ноа?

— Что такое?

— Так это птичка или кошечка?

— Откуда я знаю, идиот! — кипя гневом, ответила Кейтлетт — Если тебя это так заботит сейчас, посмотри под хвост. Если есть клоака, значит птица.

— Не буду я смотреть этой тва… кхм, — я поспешил исправиться, — райскому созданию под хвост, оно меня сожрёт!

Грифон звучно клекотнул, намекая, что это вообще-то он тут главная персона, двигающая сюжет. Хотя более вероятно, его, как несомненно умное создание, интересовало, чтобы мясо перед смертью не слишком сильно нервничало.

— Так, товарищ грифон, может, вы не будете нас кушать? — продолжил попытки достучаться до разума этого создания, если таковой вообще имелся, я. — Мы не вкусные…

Зверь в ответ выразительно щёлкнул клювом, словно говоря, что это уже не нам судить.

— Ноа, скажи, перед смертью, почему я понимаю эту птицу-льва лучше, чем тебя?

У Кейтлетт, конечно же, нашлось, что возразить.

— Просто, Рейланд, вы общаетесь на одном интеллектуальном уровне.

Я опасливо покосился на грифона — он ведь мог и понять сарказм. Однако его уже заинтересовало что-то другое, происходившее с той части гнезда, которая выходила к долине. Причём настолько, что от нас он отвернулся. Судя по человеческим крикам, там внизу происходило что-то интересное. И я даже догадывался, что именно.

Желая подтвердить свои догадки, мне тоже нужно былопосмотреть, однако грифон заслонил собой весь «балкон».

— Разрешите! — решимости мне хватило лишь на то, чтобы не испачкать штаны и попытаться отодвинуть крыло зверя.

Грифон немного посторонился, но лишь затем, чтобы посмотреть на меня взглядом, в котором читался немой вопрос: «Тебе что, жить надоело?».

— Либо я умру от любопытства, либо от когтей! — ответил я абсолютно серьёзно.

Грифон, скорее всего из жалости к такому скорбному умом, решил меня пощадить и даже пропустил дальше. Посмотреть там было на что.

Внизу, у подножья скал, копошилось человек тридцать с верёвками, крюками и прочим альпинистским снаряжением. Похоже, что они собирались забраться к гнезду.

Над причиной и думать было нечего, надо полагать, что грифоны не просто так жили в непроходимых горах. Наверняка шкура такого или иная запчасть стоила безумных денег, а уж детёныш…

Глядя на «альпинистов», мне вдруг пришло в голову, что они ведь могли тут быть не из-за меня с Ноа. Точнее, не только из-за нас. Тут ведь прошла целая армия, вот кто-то и высмотрел грифона, а затем решил, что убьет одним выстрелом двух зайцев: пошлёт солдат «за грифоном», а те, расположившись в узкой долине, так или иначе поймают и нас. В крайнем случае, если они нас не словят, то ничего страшного — он ведь посылал людей за грифоном. Ручки-то вот они, чистенькие!

Так или иначе с «альпинистами» надо было что-то делать. Конечно, у грифона были когти и размеры, зато у этих ружья, и в их победу мне верилось куда сильнее.

— Ноа, мы за цивилизацию или за семейные ценности? — поинтересовался я.

— Я им этого пупсика ни за что не отдам! — решительно ответила Кейтлетт, кивая в сторону гнезда.

— И что будем делать?

— Сражаться!

— Ага, отлично, прямо сейчас на них прыгнем? — едко уточнил я. — Так сказать, закидаем противника мясом!

— Нет, конечно, дубина, — с презрением возразила Кейтлетт. — Надо что-нибудь придумать, какую-нибудь засаду…

— О да, мы-то с тобой спрячемся, а его ты куда девать будешь?

Я указал на грифона. Такую зверюгу за кустиком не спрячешь, да и за двумя, пожалуй, тоже, а больше в окрестных горах и не было.

Размышляя над тем, что делать, я ещё раз взглянул на «альпинистов». Сейчас их от гнезда отделяло метров сто покатой скалы, преодолеть которую даже без снаряжения было задачей сложной, но выполнимой. Однако дальше гора резко уходила вверх, образуя почти трехметровый, практически вертикальный уступ, он-то и станет для них самой большой помехой — его преодолеть с наскока не выйдет.

Не будь у противника ружей, такой подъём оказался бы для них смертельным. Однако пороховое оружие меняло всё.

Я очень ясно представлял себе этот процесс. Трое или четверо отправляются вверх по склону, налаживая верёвочный путь для остальных. Прикрывая друг друга, наверх переправляются остальные, затем процесс повторяется, но уже с уступом. Фокус в том, что грифон банально не сможет высунуться. Зверь он, конечно, могучий, но тридцать стволов — это тридцать стволов. Попадут не все, а из тех, что попадут, далеко не все будут опасными, но и оставшегося хватит с запасом.

Вопрос состоял в том, на каком этапе появиться нам с Ноа, так, чтобы максимально спутать планы «альпинистов». Если противник заберётся сюда — бой, можно сказать, проигран. Помешать сверху добраться им до уступа тоже было малореально — камни тут имелись, но ведь на каждый камень в ответ полетит пуля. А вот атаковать в спину, пока часть поднимается, а остальные глаз не сводят с грифона, уже куда перспективнее.

Путь сюда занял у нас почти час. Но это по тёмной неизвестной пещере, да ещё и с кучей вещей на спине. Надо понимать, что, отправившись «налегке», мы сократим время. Осталось лишь изложить план Ноа.

— Я тут подумал…

Мою идею Кейтлетт выслушала с серьёзным видом и даже не перебивала.

— Удивительно, но звучит неплохо. — Пускай это и звучало как своеобразная, но похвала, Ноа нашла ложку дёгтя. — Вот только ты сможешь объяснить нашему «союзнику», что от него требуется?

— Ну, попробовать стоит… — Я осторожно дёрнул грифона за крыло, привлекая его внимание.

Зверь снова посмотрел на меня как на самоубийцу, но пожалел и в этот раз.

— Товарищ грифон, давайте вы нас не будете кушать, а мы поможем с обороной гнезда? Мы спустимся тем же путём, что и пришли, ударим в спину, не давая им выстрелить, а дальше ждём содействия.

Зверь выслушал меня спокойно и, даже можно сказать, внимательно, а затем вернулся к наблюдению за «альпинистами», не пытаясь нас как-то остановить. Расценив это как своеобразное «делайте что хотите», мы с Ноа осторожно вооружились и двинулись в путь.

— У меня такое чувство, что только что мне пришлось объяснять свои планы огромной курице, — отойдя от гнезда на расстояние достаточное для того, чтобы оттуда нас не было слышно, скептически оценил произошедшее я.

— Ха! Теперь ты понимаешь, какие чувства посещают меня в штабе! — рассмеялась Ноа.

Обратный путь через пещеры прошёл по программе «чем быстрее — тем лучше». Это стоило мне кучи ссадин, царапин, слегка подвёрнутой ноги и полному моральному разочарованию от того, что куда более компактная Ноа так ни во что и не вмазалась.

Вновь оказавшись в долине, мы, стараясь не привлекать лишнего внимания, перебежками отправились в сторону «альпинистов». Впрочем, учитывая, как те были поглощены процессом, мы могли взять с собой хоть целый оркестр — и всё равно на нас никто бы даже не посмотрел.

Как я и думал, охотники разделились: небольшая их часть, обвешанная верёвками, колышками и подобным отправилась прокладывать путь по склону, остальные же с ружьями наизготовку следили за тем, чтобы им никто не мешал.

К их сожалению, смотрели они совсем не в ту сторону.

— Берегите природу, мать вашу! — крича на ходу, бросился я в атаку.

Ноа Кейтлетт двигалась рядом. Мгновенно раздалась пара выстрелов: это особо нервные охотники решили, видимо, что их атаковал грифон. Один, кажется, даже умудрился подстрелить своего товарища, который карабкался по скале.

Увы, но двое против тридцати — не то соотношение сил, которое можно компенсировать криками, внезапностью или умением сражаться. Нет, конечно, семерых мы успели отправить домой, но затем удача от нас отвернулась.

Охотники перестроились, частично перевооружились, перейдя на более актуальное оружие ближнего боя, и начали нас с Ноа окружать. Ещё пара мгновений — и вот я уже стою с Кейтлетт спина к спине, а вокруг куча народа, часть которых уже прицелилась, а другая занесла сабли.

— Ну что, Ноа, готова к заголовкам о том, что нас с тобой поймали при попытке помочь грифону? — улыбаясь даже сейчас, поинтересовался я.

— Мечтай. Учитывая современные тенденции «Вестника», ты там будешь кого-нибудь насиловать, а я валяться рядом в грязи, кого-нибудь предавая…

Нашу полемику прервал звучный рык командира охотников — рослого сержанта с выдающимися бакенбардами и не менее выдающимися усами:

— Эй там, психи! А ну заткнулись или мы откроем огонь!

— Сержант Прометей, это вы? — моя шутка ушла мимо кассы, наверное, сказывалось то, что я был единственным в этом мире, кто её мог понять.

— Я сказал тихо! — рявкнул сильнее прежнего сержант. — Сложили оружие и быстро!

— Ладно-ладно, но за это вы нас накормите! — предложил я.

— Ещё чего! Вяжи их, ребята, и в лагерь…

Выбор был невелик — противник нас окружил и крепко держал на прицеле. Я в надежде поднял голову, стараясь высмотреть грифона, который всё никак не появлялся.

— Опаздывает, — шепнул я Ноа, отчего та скривилась.

— Возможно, полагаться на такого союзника было ошибкой? — едко предположила она.

— Ты сама его назвала весьма разумным зверем…

— Нет, я сказала, что про них так говорят!

— А ну тихо там! — напомнил о себе сержант, а его подчинённые поддержали командира парой ударов по моим чувствительным местам.

— Эй! А как же уважительное отношение к пленным?!

— Пленным? — вытаращился на меня «лунный». — Бродяга, ты совсем умом двинулся. Полез в зону Игр, да ещё и на нас кинулся. Вылетишь отсюда — а там плетей двадцать отхватишь за нарушение священных границ.

Я вопросительно посмотрел на Ноа, пытаясь понять, что происходит. Кейтлетт пожала плечами и заметила:

— Видок у тебя и вправду так себе.

Мне не сразу удалось понять, о чём это она. Меня и вправду не узнали, да и Ноа тоже! Эти «альпинисты» действительно были здесь исключительно ради грифона. Вот так номер!

— Зато нас приведут прямо к твоей армии! — я постарался подбодрить свою спутницу, хотя скорее обращался к самому себе.

— Ага, в кандалах.

— Это уже детали, главное, что…

В этот момент терпение сержанта окончательно иссякло:

— Так, ну всё! Не хотите по-хорошему, будет как правильно.

Пылая гневом на усатом лице, он повернулся к нам и, вытаращившись на что-то, поперхнулся следующей репликой, так ничего и не сказав.

Я тоже обернулся просто за кампанию и очень вовремя. Как раз достаточно, чтобы заметить, что на нашу процессию пикирует что-то здоровое. Всё, что мне удалось сделать за оставшийся ничтожный промежуток времени, это повалиться на землю, увлекая за собой Ноа.

Расшвыривая попавшихся под лапы охотников как кегли, над нами пронесся грифон. Не давая противнику опомниться, он сделал короткий вираж и пошёл на второй заход.

Пользуясь паникой и неразберихой, мы с Ноа живенько вооружились, рассчитывая присоединиться к бою, однако этого даже не потребовалось. Грифон прекрасно и без посторонней помощи раскидывал «лунных» во все стороны, не оставляя им даже шанса.

Наше вступление в бой просто поставило окончательную точку: оставшиеся на ногах противники, увидев это, побросали оружие и подняли руки. Среди них, к моей искренней радости, оказался и тот командир, который пророчил мне избиение плетьми.

— Сержант Прометей! Кажется, ваша охота пошла не по плану?

— Рор, прежде чем скалить зубы, ты бы лучше обыскал его, — с презрением заметила Ноа. — Пока он тебе в спину не ударил.

— Это так неблагородно… — с иронией заметил я.

— Зато очень действенно.

Пока я занимался обшариванием чужих карманов и не только, грифон сделал над полем битвы пару кругов, а потом отправился к себе в гнездо, не иначе как проверять, не пострадало ли оно.

Оружия в карманах у сержанта не нашлось, поэтому, раздобыв верёвку, что было проще простого, учитывая, что мой «клиент» был увешан ею весь, и убедившись, что мои навыки вязания узлов всё так же оставляют желать лучшего, я кое-как его «упаковал» и отправился дальше.

Всего мы захватили четверых. Остальные отправились домой либо во время нашего с Ноа налёта, либо после атаки грифона.

— Как мы их, а? По-моему, весьма неплохой счёт, особенно если вспомнить, что их было в десять раз больше, — самодовольно поинтересовался я.

— Грифона, Рейланд, ты разумеется посчитал за одного, да? Твои способности к математике с каждым годом поражают моё воображение всё сильнее.

— А оно у тебя есть?

Пока в очередной раз вернулись к агрегатному состоянию наших взаимоотношений и собачились, сержант «лунных» внимательно наблюдал за Ноа, а затем прервал нашу ругань своим вопросом:

— Командующая Кейтлетт, это правда вы?

Ноа, судя по выражению лица, особого восторга от того, что её узнали, не испытала, но всё же кивнула, подтверждая догадку. После того как внимательному осмотру подвергли и меня, я уже знал следующую фразу сержанта:

— Так значит это правда, что вы нас предали? — воскликнул «лунный».

Как же мне хотелось в этот момент его пристрелить! Я только-только начал вытаскивать Ноа из той психологической ямы, в которую её кинуло предательство, как тут — на те, распишитесь — ещё одна порция психологических проблем.

Видя, что без моего вмешательства вся эта сцена закончится чем-то крайне плохим, я напустил на себя маску возмущения:

— Как человек, чья верность оказалась под вопросом после всего одной газетной статейки и слухов, вообще может судить других?! Да ещё и сержант!

Видя, что моя эмоциональная речь вызывает на лицах слушателей нужную, но недостаточную реакцию, мне ничего не оставалось кроме как усилить напор:

— В моей армии вас бы разжаловали даже из рядовых! А потом всё равно отправили бы под суд, как человека, который одним отношением к военному делу его позорит! — наверное, можно было и остановиться, но меня было уже не удержать. — Вы правда солдаты Тофхельма, славящиеся своей стойкостью и выдержкой? Я видел, как ваши соотечественники стояли как вкопанные, хотя их несколько часов засыпали ядрами, словно снегом! По сравнению с ними вы кучка предпубертатных девочек, которые меняют своё мнение чаще, чем носовые платочки!

Тут мой словесный поток закончился вместе с воздухом в лёгких.

— Мощно сказано… — сказала Ноа удивлённо и немного озадаченно, а затем с улыбкой добавила гораздо тише: — и спасибо.

— Не за что, — я пожал плечами, показывая, что какого-то особого подвига в этом нет, а затем махнул рукой в сторону пленных. — Это твои солдаты, тебе решать, что с ними делать. Как по мне — отдать их грифону будет в самый раз.

Последнее мною было сказано в шутку, однако поняла её лишь Ноа, которая мгновенно мне подыграла:

— Даже не знаю… Это слишком жестоко. По отношению к желудку несчастного животного.

Пленники как-то подозрительно побледнели и задрожали. Оно и неудивительно, учитывая, сколько всякой грязи на Кейтлетт наверняка вылили к этому моменту. Оно ведь как работает: если долго кричать «волки!», то оные могут заинтересоваться, кто это там порочит их честь и достоинство.

К ужасу пленных, вернулся грифон. Грозно рыкнув, он медленно подошёл ко мне и благодарно, по-кошачьи, потёрся головой. Учитывая размеры зверя, он скорее боднул меня, едва не повалив на землю. Самым сложным в этой ситуации оказалось даже не сохранить чистоту штанов — те и так были грязнее некуда — а сделать вид, что у меня всё под контролем.

К счастью, ласки длились недолго, после чего грифон переключился на Ноа. Кейтлетт проявила себя в этой ситуации куда лучше моего и умудрилась даже погладить зверя в ответ, чем вызвала у того целую бурю эмоцией. Дошло до того, что её мягко повалили на землю и принялись вылизывать.

— Теперь ты не скоро забудешь эти горы, — испытывая небольшой укол ревности, сказал я злорадно.

— Рор, хватит язвить, сделай уже что-нибудь! — пребывая явно не в восторге от происходящего, взмолилась Кейтлетт.

Мне не оставалось ничего, кроме как нехотя сказать:

— Эй, птичка-котик, брось каку, она не заслуживает твоей любви.

— Ты… а-а-а, мерзость, — простонала Ноа, которую обслюнявили уже всю целиком. — не сильно-то помогаешь!

— Прости, сделал всё, что мог, — с усмешкой я развёл руками.

Впрочем, грифон уже угомонился и сам отпустил Ноа.

— Нам ещё нужно вернуться за вещами, — пока она приводила себя порядок, пытаясь очиститься от слюней, напомнил я.

— Зачем? — удивилась моей тупости Ноа и жестом указала на пленных. — У наших «друзей» точно есть всё необходимое. Нет, если ты, Рейланд, прирос к старому спальнику полному клопов, то, конечно, можем возвратиться…

Меня такая перспектива не заинтересовала. Если я и испытывал какие-то тёплые чувства к тому спальнику, которым всё это время обходился, то очень хорошо их прятал. Настолько, что сам был о них не в курсе.

— Не, спасибо. Мне нравится идея позаимствовать чужое.

— Ещё бы тебе не понравилась!

Неожиданная находка

После всех этих историй про загадочного призрака я ничуть не удивился тому, что посреди ночи меня разбудил именно перезвон колокольчиков. Можно было, конечно, подумать, что это не слишком изящная шутка Миюми, но по опыту я уже знал, что юмор у девушки удалили хирургическим путём, заменив его на лишний килограмм милоты.

Немного посопев и поворочавшись в кровати, мне не удалось списать въедающийся в мозг мелодичный звук на игру воображения. Пришлось одеваться, прихватить с собой меч и идти искать источник шума.

«Ну, хоть не грифоний рёв», — подумал я, очень живо вспоминая свой недавний сон.

Его содержание меня сильно тревожило. Судя по контексту, выходило, что меня и Ноа предали. Причём, вероятно, один и тот же человек. И если на вопрос «кто» у меня какой-никакой ответ ещё был, то вот откуда ожидать удара я не понимал абсолютно.

Так или иначе Кейл Ресс никакого доверия у меня не вызывал изначально, а учитывая все эти без преуменьшения странные разговоры и не менее странные сны, к нему определённо следовало присмотреться. И чем быстрее, тем лучше.

Ночь была что надо, не хуже предыдущей, разве что уже без кометы: чистое, безоблачное небо с миллиардами звёзд, один вид которых завораживал. Казалось, можно было увидеть всю вселенную, даже не сходя с места. Словно подыгрывая волшебному моменту, небо прочертила падающая звезда.

Звёзды смотрели на меня, а я смотрел на них. Красота вселенной, каким-то чудом очутившаяся над нашим лагерем, завораживала и манила к себе. Где-то там мой дом, хотя грустить, глядя на эту красоту, было просто невозможно.

Увы, суровая реальность оказалась сильнее сказочной атмосферы. Испортив такой замечательный момент, где-то вдалеке кто-то громко, смачно высморкался, сопроводив и без того не слишком приятные звуки отборным матом. Словно перекличка со всего лагеря, раздались похожие звуки.

Вздохнув и ещё раз взглянув на звёздное небо, я направился к реке, откуда лился звон колокольчиков. Караульные на меня даже не взглянули. Принцип «меньше вопросов командирам — меньше проблем» в армии усваивали в первые же дни абсолютно все. Те же великие умы, которые не были способны на такое, в караулах не стояли: их ожидали приятные, очень весёлые занятия вроде рытья отхожих мест, рубки дров или чистки картошки.

Долго призрака искать не пришлось ― он танцевал чуть выше по течению меж деревьев, даже особо не прячась. Мне было несложно поверить в очередную паранормальщину, после всего пережитого ранее, но затем я на своё горе подошёл поближе. Чем меньше между мной и призраком было расстояние, тем большее разочарование в происходящем меня охватывало, переполняя чашу моего терпения. Лучше бы это был очередной дух, призрак или что-то такое.

― Гун-Гун?! — воскликнул я в тот момент, когда держаться уже не было сил. ― Что ты здесь делаешь?

Это действительно был наш чудак, нацепивший поверх своих одежд белое женское платье, перемазавшийся флуоресцентной краской, из-за которой светился, а поверх всего этого нацепивший кучу небольших серебряных колокольчиков.

― Гун-Гун развлекает! — ответ в каком-то смысле был вполне ожидаем.

― Посреди ночи на берегу реки. Кого?

― Вон там, — чудак уверенно ткнул пальцем в сторону противоположного берега, окутанного туманом.

Я присмотрелся и нервно вздрогнул. Там, куда указывал Гун-Гун, действительно кто-то был. Нечто полупрозрачное висело прямо над водой, просвечивая насквозь, словно бы пританцовывая. На нас привидение обращало непозволительно мало внимания.

― Это Речной дух?

― Гун-Гун не верит в такую чепуху. Это туман! — Чудак посмотрел на меня как на сумасшедшего.

― Тогда какого лешего ты тут танцуешь?! — я непроизвольно перешёл на крик.

― Гун-Гун решил, что туману скучно…

Не знаю, был ли это в самом деле призрак или просто туман, но после этой фразы мы с ним обменялись полными непонимания взглядами. Я потёр переносицу и постарался перевести разговор в более вменяемое русло, для чего выбрал конкретную тему:

― Откуда у тебя эта краска?

Признаться, мне не верилось, что после увиденного сегодня ночью меня удостоят вменяемым ответом, однако чудак и тут сумел удивить:

― Гун-Гун украл её у Ноа Кейтлетт!

― И зачем ей…

Я не успел закончить вопрос, так как догадался сам. В общем-то идея лежала на поверхности: устроить уставшему противнику полуночный спектакль, а затем утром дать генеральное сражение. Последствия чего-то похожего я регулярно видел у себя в офисе по понедельникам.

― Гун-Гун, снимай свои колокольчики, есть работа…

Кажется, даже чудак удивился моей фразе.

― Капитан Эльт, как вы считаете, верно ли вы уловили суть моего поручения? — с намёком поинтересовался я.

― Так точно, командующий! — без всяких сомнений ответил мне Гоа.

Гун-Гун постарался на славу. Чудак не только нашёл укрытый в складках местности небольшой лагерь, откуда «лунные» готовились нас атаковать, но и практически в одиночку обезвредил всех его обитателей, раздобыв вдобавок к флуоресцентной краске ещё и униформу противника.

Исходя из этого план родился сам собой, хотя я и присвоил его авторство себе: переодевшись, дерзким рейдом захватить штаб противника, а затем рассеять его основные силы.

Изначально мне в качестве «диверсанта» виделся Лой Ноктим, и я даже успел его вызвать, однако впопыхах забыл одну «маленькую» деталь. При всём желании старик со своей неизменной трубкой мог замаскироваться разве что под локомотив. В любом ином облике не узнать его было, наверное, невозможно.

Пришлось дёргать Эльта и его ребят. Результат стоял передо мной красивый, можно сказать, сияющий в утренней полумгле. Впереди, за холмом, прятался крупный лагерь Ноа.

― Итак, мы собираемся проникнуть в стан противника и лишить его руководства, верно, капитан? — я словно разговаривал с маленькими детьми, интонации, во всяком случае, были теми же.

― Так точно!

― Так нафига вы взяли с собой наши флаги?! — взорвался я. — И знамя армии, а также… — моя рука указала на «вишенку на торте», стоящую неподалёку, — Миюми?!

После бессонной ночи, проведённой в основном в общении с Гун-Гуном, я всерьёз начал задумываться над психическим состоянием всех вокруг. В том, что лично у меня крыша начинала хорошо протекать, сомнений уже не осталось.

― Разрешите выбросить флаги и… — начал Эльт.

― Ещё чего, давайте и командующего тогда выбросим… — В ответ на мою неудачную фразу капитан как-то недобро на меня посмотрел. — Шучу, отставить. В любом случае, уже поздно. Вон на гребне стоит дозорный.

Там действительно торчала одинокая фигурка, причём уже довольно долго, минут пятнадцать, не меньше. Судя по всему его сильно впечатлили наши манёвры.

― Будем действовать как есть ― это будут трофеи. Миюми, без обид, ты тоже трофей. Сделай…

Девушка поникла и сделала такое страдающее выражение лица, будто мы последние несколько лет только и делали, что по утрам душили у неё на глазах котят. Это никуда не годилось.

― Так, отставить, боюсь, с таким выражением лица «лунные» тебя у нас отобьют как только смогут разглядеть, даже если не распознают врага. Веди себя, а-а-а, не важно, хуже уже не будет, как хочешь.

Нацепив на головы шлемы и опустив забрала, мы двинулись в путь.

Лагерь «лунных» оказался куда меньше, чем я ожидал. Он только просыпался, но даже с такой поправкой всё равно был слишком мал для тех размеров армии, о которых мне регулярно сообщал Ресс.

Это явно было что-то не то, однако отступать было уже поздно ― нас заметили и ещё как. Весь лагерь взбудоражено вывалил смотреть на наше «возвращение», при виде флагов и беззаботно вышагивающей Миюми раздался одобрительный свист. То и дело в наш адрес раздавались потрясённые фразы.

― Ты смотри, что ребята вытворили, никак утёрли нос самому Рору!

— Ендрить меня в жлобло, да никак пленных взяли!

— А девушка ничего себе, я б её попросил сделать себе кофе…

Так что самым сложным оказалось идти с серьёзным видом и не заржать в голос.

Найти штабную палатку не составило никаких проблем, благо, за время пребывания в этом мире мне удалось овладеть этим навыком мастерски. Эльт со своими встали в оцепление, изготавливаясь по первой же команде «обезвредить» всё население лагеря, я же отправился внутрь, рассчитывая взять Ноа здесь и сейчас. Хотя бы в плен.

― Ага, попалась! — воскликнул я, заскакивая в палатку.

Увы, но реплика ушла в никуда. Там был лишь полноватый, растрёпанный паренёк, который как раз переодевался, из-за чего встретил меня в одних панталонах.

«Определённо не Ноа», — догадался я.

― Ты кто такой?

Кажется, мне уже приходилось его встречать. Во время первой «моей» встречи с Ноа, этот юный Герострат сжёг палатку.

― Альт Цион… — юноша смущённо застыл, прикрывая небольшое пузико.

― Занятная у тебя фамилия Альт Цион, — отметил я. — Где командующая?

― А кто, собственно, спрашивает? — въедливо уточнил адъютант. — Что-то я не узнаю ваших знаков различия… — я молча снял шлем. Альт побледнел. ― Командующий Рор, полагаю. Это объясняет некоторые… моменты.

― Угу, второй раз спрашивать не стану.

У меня и мысли не было причинять ему какой-либо вред, тем не менее пустой угрозы вполне хватило, чтобы парень раскололся.

— Она сейчас в основном лагере, обсуждает, эм, ну, похоже, уже что-то неактуальное. Знаете, какие-нибудь там планы сражения?..

Его лепет я слушал вполуха, отвлекшись на стол и бумаги на нём.

— Кейтлетт — она такая. Ей только дай — весь день по ушам ездить будет.

Увы, выяснить из писем что-либо нового, кроме того, что у Ноа отличный почерк, не вышло. Пришлось вновь обращаться к Альту:

— Если Ноа здесь нет, то что это за место?

— Это что-то вроде нашего арьергарда, тут собраны роты, которые вы отравили…

— Что сделал?! — эта фраза меня удивила.

Альт, видимо, понял мой ответ несколько превратно:

— Вывели из строя. Читал, что подобную тактику последний раз применял несколько веков назад Клементан Обманщик, правда, он по ошибке тогда отравил свою же армию, за что был предан очень короткому и несправедливому суду, поэтому до конца жизни оставался успешным командующим со слегка, кхм, запятнанной репутацией.

Я молча выслушал этот поток сознания, смутно осознавая, почему Ноа здесь нет, а Альт есть. У меня не было желания, да и время поджимало, чтобы выяснять, какие там злодеяния приписывала мне Кейтлетт от обиды, поэтому я только махнул рукой, надеясь, что адъютант заткнётся, и вернулся к изучению стола командующей «лунных». Парень некоторое время стоял, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, а затем осведомился:

— Можно идти?

Мне пришлось удивлённо моргнуть, чтобы осознать происходящее. Парень оказался хорош — такую наглость ещё поискать надо было. Чувствуя в Альте родную душу, я подыграл ему:

— Куда?

— К своим, — спокойно и уверенно ответил адъютант. — Полагаю, кто-то же должен доложить командующей, что здесь произошло.

— А, это. Не переживай, я собираюсь написать ей целое письмо, как раз даже взял с собой свою помощницу.

— Часто берёте с собой на захват вражеского лагеря помощниц? — кажется, Альт сильно во мне разочаровался.

— Каждый раз. Кто-то же должен записывать все мои достижения для потомков! — Кажется, адъютант уже был готов идти, но тут мне в голову пришла ещё одна идея, а точнее эксперимент, связанный с его фамилией. — Прежде чем уйти, сделай мне кофейку из запасов своей начальницы.

Он вернулся через пару минут, как раз когда я закончил потрошить вещи Ноа, окончательно убедившись, что ничего ценного или хотя бы личного здесь нет. Типичная Ноа: самое непристойное из найденного мной был розовый с блёстками дневничок с единственной записью, гласящей: «Ненавижу дневники!!!!!». Помнится, это был подарок от меня, то есть Рейланда Рора, по случаю какой-то мелочи — то ли дня рождения, то ли её очередной победы в Играх.

Стоило мне понюхать напиток, приготовленный Альтом, и слегка отхлебнуть, наслаждаясь в кои-то веки нормальным, вкусным кофе, как некстати вошла Миюми.

— Капитан Эльт спрашивает, что ему делать… — запыхавшись, сходу начала девушка.

Она замерла, не зная на что обращать внимание: на кружку у меня в руке или на своего родственника. К моему удовлетворению, Альт тоже взирал на неё, вытаращив глаза. Судя по всему, им стоило задать друг другу множество очень интересных вопросов. Я откинулся в кресле, не зная чем наслаждаться больше: разворачивающейся сценой семейного воссоединения или напитком.

— Что это ты здесь делаешь, братец? — подозрительно спросила Миюми.

— Сама прекрасно знаешь — меня отправил отец! — фыркнул Альт. — А вот что ты тут забыла, мисс «мне не интересны эти ваши войнушки»?

— А я сама вызвалась! — гордо призналась девушка.

— Да что ты говоришь! — усомнился адъютант. — А может, это отец, отчаявшись найти тебе…

Альт не успел закончить фразу, так как в него полетел первый же попавшийся под руку Миюми предмет. К несчастью юноши, это оказалась здоровенная латунная вешалка.

Началась типичная сцена семейного воссоединения любящих брата и сестры, иначе говоря, кавардак. Миюми, нагло пользуясь тем, что «она же девочка» и её бить нельзя, гоняла своего брата по всей палатке, попутно швыряясь в того предметами обстановки. Альт вяло отбивался, в основном стараясь уворачиваться и держать дистанцию.

Я реагировал на происходящее так, как и должен был любой уважающий себя мужчина, оказавшийся в подобной ситуации: устроился поудобнее и, попивая кофе, смотрел на сцену семейного воссоединения. Такие мелодрамы мне всегда нравились.

Что до вещей Ноа, пошедших в разнос? Ну, это не же мои вещи! Вот пускай Альт и объясняет своей командующей, как так вышло, что они с сестрой не могут мирно находиться в одной палатке дольше минуты. Для меня же представилась уникальная возможность узнать получше своих подчинённых.

Прижимая Альта к стенке и угрожающе покачивая кочергой, Миюми обронила очень интересную фразу:

— Почему ты здесь именно в этом году?! Тебя отец сколько раз пытался отправить на Игры, чтобы ты стал настоящим мужчиной, но ты выбрал именно этот год!

— Захотел! — категорично заявил Альт.

— Да-а-а, конечно! Совсем не потому, что тебя бы друзья засмеяли!

— Ой, кто бы говорил, мисс «мой отец, отчаявшись найти жениха, выдержавшего бы мои закидоны, попытался сосватать меня Рору»!

Услышав это, я едва не подавился кофе и, встретив два крайне осуждающих взгляда, гласивших, что это всё моя вина, вяло открестился:

— Хватит мне тут инсинуировать! Инсинуируйте эти ваши семейные дрязги без меня!

— Что… делать? — Миюми, услышав незнакомое слово, аж остановилась.

— Приписывать кому-то клевету! — высокомерно объяснил Альт. — Книжки…

Не знаю, что именно хотел сказать адъютант, но именно книгой по голове он и получил.

Понаблюдав ещё пару минут, мне вдруг вспомнилось, что вообще-то вокруг лагерь «лунных» и нужно что-то делать по этому поводу, например, захватить его.

— Альт, как закончите, ты — можешь идти. Миюми, найди в этом бардаке бумагу, перо и чернила, а затем снаружи меня. Да победит сильнейший! Раунд!

В том, что триумф достанется именно моей протеже и явно не в первый раз, сомнений у меня практически не было.

***

Публика у меня была так себе: кучка людей, не больше двух тысяч, которая понуро стояла с видом, будто их взяли в плен. По правде говоря, так оно и было: по моему поручению Эльт со своими ребятами согнали всё население лагеря в одно место.

Организовав себе импровизированную трибуну из кучи каких-то ящиков, я решил выступить. Идея была глупой, учитывая местные особенности, но попробовать стоило.

— Господа, у меня для всех вас уникальное предложение! Вместо того, чтобы отправиться домой, предлагаю вам продолжить принимать участие в Играх, но уже на правильной стороне!

Судя по перешёптыванию, в том числе и среди парней Эльта, раньше такой фокус никто не пытался провернуть. Тем не менее, не было похоже, чтобы кто-то всерьёз сейчас решится перейти на нашу сторону.

«Пряник показали, теперь продемонстрируем кнут», — я сделал жест рукой, и мои солдаты подкатили несколько пушек, сразу принявшись их заряжать.

— Простите, командующий Рор, а что вы собираетесь делать? — вопрос принадлежал молодому парню со знаками отличия капрала, стоявшему в первом ряду «лунных», который абсолютно не понял этого жеста.

— Да так, ничего. С припасами у нас сейчас туговато, пушки мы тоже укатить не сможем, поэтому воспользуемся ими для…

По рядам пленных прошёл ропот: им, понятное дело, ничего не грозило, но вряд ли получать картечью в упор, даже будучи неуязвимым, было приятно, особенно учитывая, что это были их собственная пушка, порох и картечь.

— Готово, командующий!

Пушки наконец зарядили и направили в сторону пленных. Те аккуратно кучкой слегка сместились в сторону, словно избегая направления ствола.

— Никто не передумал?

Это, безусловно, был перебор, особенно по местным меркам. Увы, но выбора не было: либо побеждать любыми способами, либо готовиться провести в этом мире всю жизнь. Остаться здесь навсегда я смогу в любой момент, а вот уйти — нет.

Поняв, что это не шутки, пленные осторожно начали выходить вперёд, произнося вариации на тему фразы «клянемся в верности». В клятвы, данные под угрозой расстрела, я особо не верил, но тем не менее найти применение лишней тысяче человек мог с лёгкостью. Да хоть перетащить те же орудия к нам — почему бы и да? Нет ничего более ободряющего, чем смотреть на то, как тяжёлую, долгую работу делают за тебя.

Пока Эльт организовывал процесс переноса материальных ценностей из лагеря «лунных» в наш собственный, я отыскал Миюми, которая сосредоточенно писала что-то на свитке. Заглянув ей через плечо, я прочёл вслух:

— «Мы, солдаты бла-бла-бла, сообщаем подлой, ненавистной, глупой Ноа Кейтлетт бла-бла-бла…». С оскорблениями явно перестаралась. Выглядит, как письмо школьника нелюбимой учительнице. Так, что тут дальше? Бла-бла-бла, присягаем на верность Рейланду Рору, победителю Рубинового рыцаря…»

На мои титулы Миюми чернил не жалела. Письмо вышло бы раза в три меньше, если бы она их опустила.

— Убрать эту часть? — потупившись, поинтересовалась девушка.

— Пускай будет. Ноа взбесится до чёртиков — это главное. Как закончишь, прикрепи это к штабной палатке и догоняй.

— Конечно… — в голосе девушки чуствовалась растерянность. — Можно вопрос, с… командующий?

— Разумеется.

— Что такое «чёртиков»?

Я укусил себя за слишком длинный язык и принялся сооружать объяснение:

— Это такие духи, несущие сумятицу, хаос и беспорядок.

— А-а-а, как мой брат! — поняла Миюми.

Кинув полный разочарования взгляд в сторону солдат Эльта, которые пытались утащить пушку на себе, вместо того чтобы катить, я подобрал иное сравнение:

— Скорее как среднестатистический рядовой.

Туман рассеивается

— Предатели! Дезертиры! — Ноа порвала листок, принесенный ей Альтом, на мелкие клочки, причём уже во второй раз.

— Замечу, командующая, что их, скорее всего, вынудили так поступить…

Кейтлетт одарила своего адъютанта раздражённым взглядом и напомнила:

— А ты готовил ему кофе! Тоже вынудили?

— Я перенёс глубочайшие травмы и лишения… — Альт сделал лицо мученика. — Это навсегда отпечаталось у меня на душе…

— Ты был у него едва ли полчаса, и на тебе синяка нет! Он даже вещи твои не тронул!

— Это были глубокие раны, имеющие исключительно психологическую природу! Он заставил меня разговаривать с сестрой…

Ноа отмахнулась от него и вернулась к карте, где схематично изображалась диспозиция армий перед сражением.

— Даже несмотря на эти выкрутасы, нас всё ещё втрое больше, — злорадно заметила командующая, а затем вдруг вспомнила: — Шинку, кстати, нашли?

— Капитана обнаружили в одном из трактиров неподалёку. Кажется, в бою он потерял сознание и получил сильнейшее…

— В каком ещё бою? — Ноа Кейтлетт встрепенулась со смесью недовольства и удивления.

— В бою с зелёным змием, — ехидно объяснил Альт.

Шутка так и повисла в воздухе. Ноа смерила своего адъютанта тяжёлым взглядом.

— Знаешь, Альт, у нас тут бой будет через пару часов, есть кандидатура вести за собой войска в первых рядах. Докажешь личным примером не только остроту своего языка, но и клинка.

— Как же вы тогда будете надевать свой доспех? — притворно удивился адъютант.

— Так же, как и всегда до этого — сама, — Ноа, не понимая намёка, развела руками.

Адъютант помрачнел и сбавил свою язвительность — так и вправду в авангард отправиться недолго — и переключил внимание на карту местности:

— Мы оставляем в тылу «солнечных», не разумнее ли их добить, прежде чем начинать другой бой?

— Рор — приоритетная цель, — уверенно возразила куда более опытная Ноа. — Потом можно будет прикончить и этих окруженцев.

Вместо ответа Альт всем видом показал, что сомневается в разумности такого шага. Некоторое время они обменивались взглядами, после чего Кейтлетт сдалась.

— Ладно, оставлю пару рот, чтобы «солнечные» никуда не делись. Ещё замечания?

Адъютант кинул взгляд на стол своей начальницы, где лежал свежий выпуск «Вестника Войны», характерно весьма измятый. Заголовки он разглядеть с такого расстояния не мог, но отчётливо видел там слова «Рейланд Рор», «Риверкросс», «Победа».

— Что пишут? — как можно спокойнее и невозмутимее поинтересовался Альт, на что Ноа фыркнула настолько выразительно, что адъютант сразу же уточнил вопрос: — О ком пишут?

Кейтлетт взяла газету в руки и, прочистив горло, зачитала:

— «Рейланд Рор — достояние Риверкросса или головоногий моллюск?»; «Учимся брить бороду и укладывать усы без применения пороха. Топ-10 советов о внешнем виде от Рейланда Рора»; «Выращиваем редьку по советам Рейланда Рора размером с кулак, война войной, а огород важнее!», — она сделала небольшую драматическую паузу. — И, наконец, моё любимое: «Ноа Кейтлетт — грядущий реванш или закат звезды?»

— Сколько раз в последней статье упоминается ваше имя? — Альт очень хорошо знал, как в «Вестнике» пишутся заголовки.

— Считая заголовок? — ехидно уточнила Ноа.

— Конечно.

— Один.

— А сколько… — договорить адъютанту не дали.

— Двадцать два, если не брать в расчёт те случаи, когда его называли «тигром Риверкросса» или «новым Рубиновым рыцарем».

Альт очень хотел съязвить по этому поводу, но, вспомнив недавнее предупреждение, которое вполне могло воплотиться в жизнь, только покачал головой. Ноа жестом отпустила его разносить приказы и, чувствуя, как улучшается её настроение, откинулась в кресле.

Ещё пару часов — и всё закончится. Тигр получит по заслугам и отправится домой, потерпев самое унизительное поражение за последнюю сотню лет. После его фокусов с отравой и пленными больше в играх он участвовать точно не будет.

«Вот и всё, Рор, пришёл твой бесславный конец», — эти мысли заставили Ноа довольно поёжиться. Неожиданно им на смену пришла тревога. А что, если она проиграет и здесь?

Кейтлетт судорожно осмотрела карту ещё раз, выискивая любую возможность, любой шанс, который мог принести Рейланду успех. Ей не очень нравился центр их построения, где оказались самые потрёпанные части, но разве наглец, который в этот раз так отчаянно ищет нестандартные решения, решится атаковать прямо в лоб?

«Нет, я очень хорошо знаю Рора. В прошлый раз он из-за этого проиграл. В этот решит перестраховаться и поэтому сам загонит себя в ловушку. Сегодня он проиграет, раз и навсегда!»

***

«Сны всегда заканчиваются на самом важном месте»

— Так, встали и цепочкой по одному за нами. Иначе в самом деле оставлю здесь на потеху этой птичке.

Прикрикнув, Ноа указала на грифона, который продолжал крутиться вокруг недавнего поля боя.

— Ты же не собираешься брать их с собой? — пока пленники пытались подняться на ноги и построиться, спросил я у неё шёпотом.

— Рор, не ты ли сам сказал, что это мои пленные?

— Я имел в виду, что ты примешь какое-нибудь взвешенное, нормальное решение этой проблемы, а не цирк с конвоированием.

— Да, это какое же? — удивилась Ноа.

Идей у меня не было вообще никаких, точнее были, но из разряда военных преступлений, поэтому ответил я с заметным раздражением:

— Не знаю. Нормальное и взвешенное!

— Мне кажется, решение делать по-моему — вполне нормальное и взвешенное, — ехидно заметила Ноа.

Услышав это, я скорчил кислую рожу. Идея кого-то конвоировать мне не нравилась катастрофически. Вздрагивать от каждого шороха, опасаясь побега или ещё хуже бунта? И без этого хватало причин для плохого сна.

Однако, после того как мы дошли до лагеря «альпинистов», моё настроение заметно улучшилось. Здесь была нормальная, состоящая не только из воды и сухарей, еда! Так, в котелке над костром обнаружились остатки завтрака «лунных»: перловая каша с кусочками мяса. Для меня это было подобно манне небесной, смешанной с амброзией и присыпанной кокаином.

Не в силах себя сдержать, я схватил ложку-поварешку и принялся есть прямо так — из котла.

— Рор, обжираться будешь потом, — раздражённо фыркнула Ноа. — Займись чем-нибудь полезным.

— Мгмгмгмгм! — не отрываясь от еды, возмутился я — с моей точки зрения моё текущее занятие было вполне полезным.

Из-за набитого рта мой ответ получился несколько невнятным, однако Ноа достаточно хорошо меня знала, чтобы понять, по каким географическим координатам я её послал.

— Животное, — недовольно буркнула Ноа, огляделась и ушла по своим делам. — Мне хоть что-нибудь оставь.

Её не было довольно долго, достаточно, чтобы я успел наесться, раздобыть небольшой стульчик и, разморенный такими райскими условиями, практически на нём уснуть.

— Подъём, ленивый тигрила! — растолкала меня Кейтлетт. — Сказано же было: сходи за снаряжением. Это так ты мне помогаешь?

— И оставить этих хануриков предоставленным самим себе? — я махнул рукой в сторону пленных, которые всё это время понуро стояли неподалёку.

— Это ты так за ними следишь? — Кейтлетт огляделась и вскинула бровь. — Вон тот, кажется, пытается перетереть верёвки об острый край доски.

— Эй ты! — Я бросил взгляд в ту сторону, куда она указала. — Хватит танцевать рядом с этим шестом, отошёл на два шага в сторону. Ты слишком страшный, чтобы учиться стриптизу.

Солдат, явно уязвленный моим замечанием, отошёл. Мне удалось разглядеть в руках Ноа, которые она по привычке завела за спину, какие-то бумаги.

— Что нашла?

— Новости, — коротко и многозначительно ответила Кейтлетт.

— Надеюсь, не номер «Вестника»?

— Странно, но нет. Всего лишь переписка твоего любимого сержанта… — Ноа запнулась. — Как ты его там прозвал?

— Прометей.

— Странное слово… Так вот: это его переписка с братом, который служит, точнее служил, в одном из тыловыхгарнизонов.

— Бедолагу отправили домой? — постарался угадать я.

— Неа, выдернули и поставили в линейные части.

— А новости поинтереснее есть? — мне даже стараться не пришлось, чтобы зевнуть. — Эти звучат очень скучно.

— Твоя армия покорила Яой, — порывшись в бумагах, сообщила Ноа.

— Что? — я аж поперхнулся и едва не свалился со своего стульчика.

— Яой, — спокойно, не понимая моей реакции, повторила Кейтлетт.

До меня с некоторым трудом и явным запозданием дошло, что «Яоем» называлась крепость в тылу «лунных», которая служила чем-то средним между последним рубежом обороны и главным штабом.

«Вот так номер! А дела у Леона и остальных идут не так уж и плохо!»

— Судя по письмам, Кайл Расс крепко насел на твоих дружков, — не без ехидства заметила Ноа.

— Ха, а мне, помнится, говорил, что его от Игр воротит, а как сам главным заделался — вон как переменился. — Я задумчиво почесал подбородок. — Хотя тогда он себя ещё называл Кейлом Рессом. Может, смена букв так на него повлияла?

— Как он себя называет — не важно. Важно…

— Да-да, я не забыл, благодаря кому мы здесь оказались.

Смерив меня недоверчивым, хмурым взглядом, Ноа вернулась к прежней теме:

— Полагаю, его активность как-то связана с тем, что твои обормоты спёрли щит Луны.

— Хм, выходит, «солнечные» побеждают? — а вот эта новость меня удивила куда сильнее. — Две реликвии, осталось добраться до башни…

— Это вряд ли. Гарнизоны не просто так поднимают. Расс собирает силы для финальной битвы.

— Выходит, если поторопимся, успеем как раз к самому интересному, — прикинул я.

— Если нам повезёт, — не слишком уверенно ответила Ноа.

Она сунула мне помятый листок с не слишком качественно отпечатанной картой. По отметкам выходило, что мы не так уж и далеко от цели. Вопрос заключался в том, когда эти отметки были сделаны.

— Эй, сержант, открывающий огонь, сколько дней карте? — Увы, ответом меня не удостоили, пришлось уже по привычке тыкать пальцем в небо и предполагать. — Будем считать, что минимум три. Значит, всё действие уже сдвинулось на юг.

Потянувшись, я достал из кострища обугленную палочку и ей для наглядности внёс поправки.

— Если ты прав, то мы можем значительно срезать путь, — глядя на мои манипуляции, заметила Ноа. — Смотри, тут дальше ущелье раздваивается.

— «Каньон мёртвого ветра»? — я пригляделся к тому месту, куда она указала. — Мне уже не нравится. Авансом.

— Боишься географических названий? — презрительно поинтересовалась Ноа.

— Боюсь того, что может за ними скрываться. — Я указал немного левее. — Вот, некий «Могильник» — сразу чувствуется, что это какой-то романтический курорт, да?

Ноа слегка усмехнулась, но затем вернулась в изначальное состояние, скорчив недовольное лицо.

— Ну, если хочешь, пойдём другой тропой. Как раз успеем посмотреть, как Расс восходит на Саум…

— Ладно, но я предупреждал. — Тут мне спорить было не с чем. — Пойду поищу что-нибудь полезное. Присмотри за нашими попутчиками.

Уступив Ноа место возле котелка и поварешку, я отправился искать снаряжение для грядущего похода. Это было не сложно. Что уж говорить: наши противники явно не побирались по пути всем, что валялось на земле. Самой большой проблемой оказалось преодолеть соблазн и не взять с собой вообще всё. Но даже так два рюкзака получились, мягко говоря, тяжёлыми.

Где-то в середине процесса упаковки вещей ко мне заглянула Ноа. Оглядев гору предметов, которую я упорно пытался вместить в два небольших рюкзака, она сказала:

— Куда нам столько еды? — возмущённо вопрошала Ноа. — Или ты считаешь, что твоей армии не помешает провиант?

— Пленных ты кормить чем будешь? Травой?

— Почему бы и нет, — Кейтлетт с усмешкой на лице пожала плечами. — Бери столько, сколько понадобится нам двоим.

Мне хотелось спросить, серьёзно ли это она, но Ноа уже ушла. Пожав плечами и подумав о жестокой женской душе, я взялся выкидывать лишнее. По итогу получилось ничего так, даже терпимо. А если уж сравнивать с тем, что было до этого — вообще сказка.

Крайне довольный собой, я вернулся к костру. Там как раз происходило что-то интересное. Ноа по очереди освобождала наших пленных, заставляя тех предварительно принести ей клятву. Я слегка опоздал, придя как раз тот момент, когда настал черёд припадать на колено и склонять голову для сержанта Прометея.

— …никогда не поднимать оружие против Ноа Кейтлетт и её союзников, временных или постоянных. Клянусь не распускать о ней дурные необоснованные слухи или иным образом порочить её репутацию.

Как по мне, это был наивный ход. Он мог сработать только в обществе, где понятие воинской чести было возведено в абсолют, однако Кейтлетт повезло: она именно в таком и жила. Ноа тем временем кивнула, показывая, что принимает клятву, и решила толкнуть небольшую речь:

— Кайл Расс предал не только меня, но и вас всех, всех наших товарищей по оружию, всех, кто участвует в Играх, ради своих интересов. Только работая сообща мы сможем его остановить. Ступайте же и расскажите об этом всем, кого встретите.

— Неплохая политическая программа, — заметил я не без восхищения.

— Хе-хе, взяла с пример с тебя! — рассмеялась Ноа. — Просто несла какую-то пафосную чушь.

— Получилось, хм-м-м, содержательно.

— Идём, нам ещё твою армию надо догнать

По правде говоря, далеко мы не ушли. Сначала были долгие сборы, особенно после того, как выяснилось, что мои представления о том, что надо брать с собой, сильно не сходятся с тем, что хотела взять Ноа. Столько места в рюкзаках у нас просто не было.

— Рейланд, на кой фиг нам столько еды? Ты вправду собрался накормить всю свою армию?

— Ноа, я не могу больше есть эти сухари! У меня уже непереносимость окаменевшего хлеба!

— В таком случае, у меня непереносимость твоего нытья!

Сошлись на том, что всё же есть будем сухари — как лёгкую, почти не портящуюся альтернативу всему остальному, но готовить их будет Кейтлетт, что было не самым плохим вариантом. Хотя идея о том, что могла приготовить Ноа, имея в распоряжении нормальный набор продуктов, меня заинтриговала.

Дальше начались споры по поводу снаряжения. Учитывая, что у нас была карта и вообще горы уже заканчивались, я хотел брать по минимуму лишнего веса.

У моей спутницы, разумеется, был свой взгляд на эту проблему. Ноа, судя по всему, собиралась брать все встреченные неровности рельефа альпинистским штурмом, вне зависимости от того, был ли в этом какой-то смысл.

— Ноа, ты когда-нибудь слышала выражение: «Умный в гору не пойдёт, умный гору обойдет»?

— Нет. Но тогда что ты забыл посреди гор, умный ты наш Рейланд?

— Это исключение, я — храбрый!

Закончились все эти споры тем, что мы сошлись на некоем промежуточном варианте. Иначе говоря, лагерь охотников мы покинули налегке: не взяв ни нормальной еды, ни запаса снаряжения.

Далее последовало долгое, но неизбежное прощание с грифоном, который, пользуясь правом сильного, снова облизал Ноа, которая изо всех сил изображала то, что ей это якобы нравится. Впрочем, бухтела она после этого раза в два меньше обычного, так что кто знает, может, ей и вправду понравилось.

Кейтлетт даже предложила, уж не знаю, в шутку или серьёзно, полететь верхом на грифоне. От одной мысли, что придётся подниматься на огромную высоту, сидя вдвоем без седла и других креплений на здоровенной птице-кошке, мне стало плохо.

Пройти весь этот путь, в конце решить сэкономить день и разбиться в горах? Такой финал был не по мне. Вот если бы грифон объявился на первый же день и позволил легко нагнать мою армию — я бы сам на него запрыгнул.

***

После всех этих задержек абсолютно не удивительно, что мы с Ноа до заката только-только подошли к ущелью с неблагозвучным названием «Мёртвый ветер».

— Меня всегда забавляла эта манера называть различные географические объекты сугубо отрицательными прилагательными, — задумчиво завёл я разговор, после того как мы разложили небольшой лагерь. — Если лес, то обязательно «тёмный», «сумрачный», «мрачный», словно географа в детстве обидела берёза. Или взять те же ущелья…

— Но есть же и обратные примеры. Например, река, что разделяет Риверкросс и Тофхельм, называется «Королевская», — заметила Ноа. — Вряд ли автор названия закладывал в него какой-либо отрицательный смысл.

— Может, он был якобинцем? — только по растерянному взгляду Ноа мне удалось понять, что я ляпнул что-то не то. — Ну, антимонархист, в смысле…

Судя по тому, что скепсиса в её взгляде не стало меньше, мне лучше было бы замолчать — так оставался шанс сойти хотя бы за глупого, а не за сумасшедшего.

Ноа закончила кашеварить и, протянув мне миску, присела рядом. Несмотря на посредственный внешний вид пищи, на вкус получилось отменно.

— Спасибо, — искренне поблагодарил её я, принимаясь за ужин.

— Как так, неужели обойдёмся без шутки о том, что эта еда ещё одно доказательство тому, что место женщины на кухне? — притворно удивилась Кейтлетт.

— А ты правда так считаешь? — поинтересовался я.

— Неважно, что там думает какая-то Ноа Кейтлетт, если так считают все окружающие.

— Ну так и пускай идут в Занзебал пешком, если они так считают. Давайте вообще жить одними стереотипами: мужик должен дубиной добывать мясо, женщина его готовить на огромном кострище, расположенном не иначе как в пещере. Отож заживём! Счастье, примитивизм, зае, кхем, забодай меня мамонт.

— Что такое мамонт? — с улыбкой уточнила Кейтлетт, дождавшись паузы в речи.

— Волосатый слон… — прикусив себя за слишком длинный язык, на котором уже живого места не было, неуверенно попытался объяснить я.

— Что такое слон? — не поняла Ноа.

— Представь себе мышь весом в пять тонн с хоботом и здоровенными ушами.

Некоторое время Кейтлетт смотрела на меня как на сумасшедшего, а затем рассмеялась:

— Ну у тебя и фантазия, Рейланд!

Поняв, что ещё чуть-чуть — и она поинтересуется, не вдохновляюсь ли я интересными вещами, пришлось оперативно менять тему.

— Знаю девушек, которых к кухне нельзя подпускать под страхом смерти. — Мне сразу вспомнилась «кухня» Миюми, половина которой была крайне вкусной, а вторая не менее опасной для здоровья.

— Да ну?

Кейтлетт явно со мной играла, но тем не менее ответил я вполне серьёзно.

— Взять хотя бы мою помощницу — Миюми Цион… — Вопрос, застывший на лице Ноа, был столь очевидным, что пришлось ответить сначала на него. — Да, они родственники. И поверь, то, что твоего можно заставить готовить лишь под страхом смерти, — ещё не худший из вариантов.

— Хм, а эту Миюми прислали конкретно тебе или так, вольным нарядом?

Мне показалось, что она ревнует, поэтому перед ответом пришлось немного порыться в памяти Рейланда Рора.

— Её отец буквально засыпал меня письмами, содержащими просьбы взять его дочь в свои помощницы. Учитывая, что он — камердинер короля, выбор не такой уж и большой.

— Выходит, сосватать решил! — ехидно констатировала Ноа.

— Думаешь?

— Угу. Без шуток, достаточно распространенный способ.

— Бред же? — Я не поверил. — Как это может сработать?

— Другие мужчины, которые проводят на Играх по два-три месяца, считают иначе, — Ноа окинула меня странным, немного удивлённым взглядом.

До меня наконец дошло, что она имела в виду. Честно говоря, после того как проходил мой обычный день командующего, если и оставалось время и силы подумать о сексе, то исключительно со своей кроватью. Предельно грязный половой акт длинною в пять-шесть часов непрерывного сна.

— Разве у тебя помощником был не этот, — принялась вспоминать Ноа, — сутулый такой, рыжий, ты с ним каждые Игры просто не расставался.

И вправду, предыдущие игры Рейланда сопровождал другой адъютант.

— Рунфур Редо. Он сломал ногу и никак не может восстановиться.

Как и в случае с «сэрами», эта фраза вылетела у меня абсолютно рефлекторно, словно моему альтер-эго приходилось часто повторять и это. Что было странно.

Почему-то при одной мысли о Рунфуре я ощутил себя неприятно. Решив, что чужое грязное бельё не моего ума дело, мой мозг переключился на иное.

Ответный вопрос по поводу адъютанта Ноа так и витал в воздухе, вот только ответ мне был известен заранее. Кейтлетт была куда щепетильнее меня и моего альтер-эго в отношении окружавших её людей, особенно тех из них, что имели доступ в её личное пространство.

Кроме того, она как магнит притягивала к себе весьма странных личностей. За всё время участия в Играх у неё последовательно сменяли друг друга клептоман, погоревший на попытке украсть нижнее бельё; простак, не умевший даже писать; альфонс, поставивший себе целью соблазнить Ноа во что бы то ни стало; монах, весьма неприязненно относившийся к насилию; агрессивная лесбиянка. На фоне такого паноптикума Альт Цион был далеко не самым худшим вариантом.

— Ты, наверное, думаешь, зачем я при себе держу такого лентяя, хотя его давно следовало бы прогнать, — устало поинтересовалась Ноа, явно желавшая не столько услышать мой ответ, сколько просто рассказать историю.

— Вероятно, Альт не настолько бесполезен? — предположил я.

— Ха, куда там! — хихикнула Кейтлетт без раздумий. — Нет, его собирались выкинуть ещё на этапе сборов. Настолько он никуда не годился.

— Его прислали по общим спискам? — вспоминая стандартные процедуры перед Играми, спросил я.

— Да, как обычного солдата.

— Странно, а сестру нет.

— Ну так а чего ты ждал? То девушка, — Ноа замолкла, словив мой взгляд. — В моём случае это другое!

— Ну да, ну да. Так что там с Альтом?

— Три сержанта попеременно пытались сделать из него что-то хотя бы отдалённо похожее на воина.

— Три?! — я аж фыркнул едой. — Обычно даже одного хватает с запасом на сотню последних раздолбаев.

— Слова истинного сержанта, зачем ты только бросил это дело?

— О чём это ты? — не понял я.

Ещё один странный взгляд от Ноа и следом очень запоздавшая мысль о том, что Рейланд вообще-то тоже побыл некоторое время сержантом, недолго правда, но всё же.

— Неважно, — пожала плечами Кейтлетт. — Теперь понимаешь, насколько всё было плохо, да? Я с ним пересеклась, когда Альта отправили мести полы. Были учения, и с другими офицерами мы были целиком заняты картами, перемещением флажков и прочим, а он подметал пол и как-то походя начал комментировать наши действия… — Ноа мечтательно улыбнулась, словно дальнейшее ей очень понравилось в своё время. — Анри Галлен в шутку попросил Альта, если он такой умный, предсказать передвижения противника. Как же он покраснел, когда уборщик сделал это, да ещё и практически сходу! — она рассмеялась в голос. — Хе-хе-хе, в гневе Галлен выгнал Альта и очень даже не зря, не представляю, что он бы с ним сделал, останься они рядом. Пухлый парень с метлой, который уже паковал вещички, угадал, а точнее предсказал всё практически без ошибок.

Вот так история! А мне казалось, что Альт оказался возле Ноа примерно так же, как Миюми рядом со мной.

«Интересно, если они родственники, может, в голове у моей помощницы тоже скрывается что-то полезное?»

— Как думаешь, что задумал Кайл или как его там… Кейл? — вдруг спросила Ноа с тревогой.

Я что-то ответил, длинное и подробное, судя по всему, мыслей на этот счёт у меня имелось много, но, к сожалению, сон прервали. На самом важном месте!

— Кхм-кхм, командующий, бой скоро начнётся. Просыпайтесь!

Космическая программа имени Рейланда Рора

— Кхм-кхм, командующий, бой скоро начнётся. Просыпайтесь! — не слишком аккуратно и щепетильно растолкал меня Леон, вырывая из сна.

Спасибо хоть руками, а не ногами. Впрочем, мои мысли в этот момент мчались совершенно в ином направлении.

— Найдите Ресса! Срочно!

— А, так вы уже в курсе? — удивился граф. — Кто вам доложил? Когда?

— Доложил что? — моё горло сдавило недоброе предчувствие.

— Эти утром, пока вас не было, он пропал вместе со всеми вещами. Мне сообщили полчаса назад.

— Почему так поздно?

— Эм, — Леон замялся, видно чувствуя и свою вину в произошедшем, — решили, что он действует по вашему указанию.

Мне оставалось лишь поскрежетать зубами, думая над тем, как предателю удалось уйти в последний момент.

«Надо было ещё вчера отдать приказ следить за ним, я же думал над этим, идиот!»

Помассировав переносицу, я переключил внимание на более актуальные события. О Кейле Рессе можно будет вспомнить после боя. Эту перемену заметил и Леон.

— Может, командующий, вам стоит обратиться к вражеским войскам? Попытаетесь переманить к нам ещё тысячу-другую солдат, на охрану которых уходят наши силы?

Если бы желчь из слов графа была материальной, то в окрестностях бы уже случилась экологическая катастрофа. К сожалению, правды в этих словах было ничуть не меньше.

Это были очередные чудесные, невысокие холмы, целиком покрытые ковром из трав и небольшого кустарника. Мы расположились на вершине одного из них, наверное, самого высокого из всех, откуда открывался отличный вид на округу, и где мне удалось найти часик сна. Ниже по склону Гоа Эльт как раз занимался тем, что выстраивал наши ряды, собственно, в ряды. Войска, несмотря на всю плачевность ситуации, вид имели бравый, горделивый и даже немного нахальный. Должен сказать, что пейзаж был бы отличным, если бы его не портила вражеская армия.

Весь горизонт был забит войсками «лунных». Их оказалось практически втрое больше, это уже не говоря о том, что большая их часть была вполне свежа и не маршировала последние несколько дней. Тем более им не приходилось устраивать перфомансы с переодеваниями посреди ночи.

Кроме Леона, на вершине холма присутствовал ещё и Лой Ноктим, который как раз заканчивал осматривать округу в подзорную трубу.

— «Лунные» усилили свои фланги. Там сейчас лучшие их части, — сообщил старик, не отрываясь ни от курения, ни от наблюдения. — Готовятся нас охватить с флангов. Вон там, с краю, под чёрными флагами, видите? Гренадеры — их лучшие части. Будем стоять ― нам конец.

Он сложил трубу и недовольно цыкнул, будто то, что видел, ему очень не нравилось. Я некоторое время смотрел в ту же сторону, и тоже понял, что так не понравилось старому капитану.

Лой Ноктим был самым опытным среди нас. Вряд ли кто-то за жизнь видел хотя бы половину от тех битв, в которых он принимал участие. Разумеется, не везде в статусе офицера, но даже той оставшейся полусотне сражений можно было только позавидовать. Если, конечно, кто-то способен завидовать подобному опыту.

Ноа прямо сейчас на наших глазах допускала ошибку, недостойную даже капрала. Сосредоточив основные силы на флангах, она растянула центр, который получился тонким и слабым. Достаточно быстрого, мощного удара ― и её одна большая армия развалится на три маленьких, каждую из которых можно будет разбить по отдельности. Хотя, скорее всего, они, потеряв управление, рассеются даже без боя.

Имелся в этом и определенный риск, куда же без него. Если Кейтлетт будет действовать достаточно быстро, то в случае моей атаки по центру мы окажемся в ловушке.

«Кажется, что-то такое уже было с Рейландом», — припомнилось мне, но без подробностей произошедшего.

— Хм, это может стать нашим шансом, — прекрасно отдавая себе отчёт, что будет дальше, сказал я.

Как и ожидалось, Леон мгновенно взвился.

— Вы же это не серьёзно? Атаковать в таком положении глупо — нас зажмут в тиски.

— У вас есть вариант лучше, граф? Кроме как остаться в лагере. Ну только если это будет лично ваша инициатива.

Сайрас вспыхнул как подожженная спичка. Похоже, то унижение он не скоро забудет. Я развернул карту местности и указал на наше месторасположение.

— Если мы сомнём их центр достаточно быстро, то сможем проскочить к союзникам, прежде чем тиски сомкнутся.

— У нас будет слишком мало времени! Если Ноа… — он прервался на середине фразы, а затем резко добавил: — вспомните прошлые Игры! Она поймала вас на том же самом!

Что там было два года назад меня не заинтересовало.

— Леон, посмотрите на поле перед собой, что вы видите?

— Кроме поля? — растерянно уточнил граф.

— Армию противника, а что над ней?

Мне очень хотелось, чтобы он ответил «облака», но в этот раз Леон сразу выдал правильный ответ:

— Знамёна.

— Именно! Знаете ли вы их все?

— Да ни в жизнь, они слишком часто меняются.

В разговор вмешался Лой Ноктим, который снова приложился к трубе и начал перечислять слева-направо:

— 12-я гренадёрская «Псы Аркада», 7-я линейная «Горы Тофхельма», 37-я полулинейная, 21-я сводная, 3-я егерская «Кривые утки», 14-я артиллерийская полурота «Гром богов»… — он перечислял и перечислял, ни разу не сбившись и даже не запнувшись. — Вроде всё, командующий.

— Спасибо, капитан Ноктим. Итак, Леон, кто отсутствует?

Граф вытаращился на меня так, словно я поручил ему сказать, которая из десятков знаменитых рот Тофхельма не явилась на поле боя. К его удивлению, моя рука указала в самый центр вражеского построения, где было больше всего флажков.

— Командующая. На поле боя отсутствует сама Ноа.

Я был очень доволен собой, ведь мне удалось разглядеть это практически сразу. Кейтлетт тут не было. Видимо, памятуя о предыдущей битве, весьма печальном опыте, она решила управлять откуда-то из тыла. В прошлый раз, когда между участками сражения были большие расстояния, это бы спасло ситуацию, но в этот раз всё стало наоборот: армии собирались сойтись на пятачке, где не каждая бы футбольная команда согласилась играть. Любая накладка, хаос или сумятица ― и всё пойдёт как мне нужно, а для Ноа прахом.

— В таком случае, нам придётся бросить лагерь, — напомнил мне Леон, убедившись в подзорную трубу, что дело обстоит действительно так, как я сказал.

— Учитывая, что последний раз мы получали припасы три дня назад — невелика потеря.

Ещё одно решение, которое бы настоящий Рор никогда на моём месте не принял. Он, конечно, говорил про себя, что не вещист, но на самом деле ещё какой. Свою палатку Рейланд бы даже не подумал оставить. Скорее сам бы погиб.

От размышлений меня отвлек Гоа Эльт, поднявшийся к нам и очень довольный собой.

— Войска построены и готовы насмерть лечь за каждую пядь земли! — доложил капитан с видом, будто он ждёт за это медаль.

— Просто великолепно, — кивнул я к нескрываемой радости Гоа и сразу же всё испортил: — теперь возвращайтесь и перестройте их так, чтобы они были готовы перейти в решительное наступление.

К моему удивлению, Эльт вместо того, чтобы как обычно беспрекословно выполнить распоряжение, начал спорить. Похоже, он имел свои собственные мысли насчёт грядущего сражения, по его лицу даже можно было прочесть, какие именно. Капитан уже видел, как стоически сражается до последнего, отражая одну волну «лунных» за другой ― и так до тех пор, пока у Тофхельма не закончатся солдаты, а вокруг место для павших тел.

— Но командующий, их же втрое больше!

— У них есть то, чего нет у нас, капитан, и именно поэтому они проиграют!

Кажется, Эльта переклинило от моей фразы. Пытаясь понять, о чём речь, Эльт неуверенно осмотрел сначала наши позиции, а затем вражеские.

— Их больше…

— Именно! — подтвердил я, превращая рутинное объяснение в небольшую речь. — Их больше, они в лучшей форме, у них лучше с вооружением! Будь у вас это всё, что бы это значило?

— Победили бы, конечно! — самоуверенно заявил Эльт, не раздумывая ни секунды.

— Вот именно! Они считают, что уже победили — иначе и быть не может. Именно поэтому они и не смогут победить!

Это была невообразимая чушь, но что самое удивительное — даже граф Сайрас нехотя кивнул, соглашаясь с такой логикой. Кажется, мои слова привлекли внимание не только офицеров, но и остальных солдат. Они с интересом слушали, и я, пользуясь этим, как можно громче заявил:

— Давайте докажем, что «лунные» ошибаются! Они не хотят сражаться? Хотят побыстрее домой? Вот и поможем им!

Раздался воодушевлённый гул. Кто-то, закричав «слава командующему Рору!», даже попытался перейти в атаку прямо сейчас, но его быстро остановили, уложили носом в землю и, прописав пару лечебных пинков, вернули обратно в строй.

Воодушевлённые моими банальными словами, солдаты быстро перестроились из толпы оборонительной в толпу атакующую.

Я отыскал глазами Миюми, которая крутилась неподалёку, и, убедившись, что она не только при штандарте, но и с дудкой, скомандовал:

— Дуди!

***

Построившись свиньёй, мы ринулись в атаку. Только оказавшись во главе этой самой «свиньи», я, наконец, понял, что же это на самом деле значит.

Почему-то всегда при упоминании этой формации перед глазами сразу же предстают римские легионеры в характерном коробчатом построении, которое называлось «черепаха». И если аналогии с соответствующей рептилией провести не составляло никакого труда, то со свиньёй возникала проблема.

Фантазия бурлила не на шутку, выдавая различные диковинные варианты, что заставляло пытаться найти у несчастной хрюшки хоть какие-то атакующие качества. Может, стоило так же отчаянно верещать? Или иметь возможность питаться буквально всем, что лежало на земле?

Реальность как обычно оказалась куда скучнее. Свиньёй построение называлось исключительно по чьей-то безумной прихоти. И уродства. По сути же это было обычным клином, который плавно по мере движения превращался в кучу-малу.

Проще говоря, мы выстроились в нечто, что, по мнению такого эксперта как Гоа Эльт, было клином, а затем всей гурьбой понеслись на центр «лунных». Те смотрели на нас немного диковато и постепенно, маленькими шажками отступали. Их можно было понять: сейчас их будут бить, скорее всего, даже ногами, а может, и чем покрепче.

Впереди мчалась, со мной во главе, та немногая кавалерия, что вообще была в наличии — красивый, но отчаянный жест. Все эти лошади куда нужнее были нам для перемещения, чтобы не таскать вещи на себе. С другой стороны, лагерь мы собирались бросить, так что поклажи должно было стать разительно меньше.

За кавалерией, стараясь особо не отставать, двигалось остальное войско, самой яркой частью которого были Гун-Гун с его фонарным столбом и Миюми со штандартом. Девушка, истошно вереща и крепко зажмурив глаза, так отчаянно им размахивала, что придай она этому действию нужный вектор, имела все шансы взлететь. «Лунные» же и вовсе были в полном восторге: бросая оружие и прикрывая голову, они падали на землю, только завидев Миюми.

В целом, после первого же удара бой превратился в полный кавардак. Кавалерия сделала максимум возможного — отвлекла на себя всеобщее внимание и полегла вся без остатка. Кому-то, как мне, повезло, и под ним просто убили коня, превратив в пехоту, многие другие погибали вместе с животным. Лошадей я жалел больше всего — в этом мире, на Играх, они были абсолютно лишними.

Не успел я после весьма чувствительного падения оправиться и встать на ноги, как всё поле заволокло дымом. Нет, вражеская артиллерия в бой вступить не успела, да и прочее дальнобойное оружие слишком быстро пришлось менять на сабли, рапиры, мечи и прочее колюще-режущее. Это Лой Ноктим поддал жару в свою трубку и, страшно ругаясь, давил врагов на нашем правом фланге. Слева орудовал Гоа Эльт, и в ту сторону было даже страшно смотреть, с таким остервенением его полубригада крошила «лунных».

Мне во всём этом бардаке достался центр и ставшая привычной компания: прапорщики, повара, снабженцы и, конечно же, Леон Сайрас, который своего коня гробить отказался. Граф изящно фехтовал тонкой рапирой, заложив одну руку за спину. Выглядело это здорово, словно диковинный танец, но в общей свалке, где порой даже черпак оказывался эффективнее полуторного меча, помогало слабо.

Пришлось тащить весь центр на себе. Сначала это показалось даже просто: испуганные «лунные» падали ещё до того, как их касалось моё оружие. Ноа Кейтлетт реванш в этот раз решила не брать и присутствовала на поле брани лишь заочно. Казалось бы, что всё идёт идеально, но потом появился ОН.

Уж не знаю, чем его в детстве кормила мама, возможно, обогащённым ураном или стронцием, но в любом случае размеры этого «лунного» потрясали. Это были два центнера чистой мускулатуры, равномерно распределённые по телу ростом где-то три метра и примерно такой же ширины. Форма на нём оставалась исключительно ради цензуры, а в здоровенных лапищах он держал нечто, похожее на заточенный корабельный якорь. С шеи здоровяка свисала деревянная табличка, гласящая, что передо мной некто прапорщик Любов.

«Почему, интересно, не Добров или, на худой конец, Счастьев? Было бы иронично: добро с такими-то кулачищами…»

Я было начал думать, что мне с этим всем делать, но гигант, явно мысливший куда более практично, перешёл в нападение. Громоподобно взревев, он взмахнул оружием, не щадя ни своих, ни чужих, а затем с разворота ударил меня, собираясь, наверное, разрубить.

В эту секунду я не осознавал, что мне ничего не будет. Моя фантазия бурно рисовала сцены того, что может случиться, если человека перерубить пополам. Вряд ли Рейланд Рор умел размножаться делением, а даже если и так, то двое меня всего на одну армию ― это всё равно был перебор, поэтому, чтобы не укорачиваться, пришлось уворачиваться.

Мне почему-то казалось, что после этого монстр откроется для контратаки или что-то в этом роде. Куда там! Он махал своей оглоблей, как кухонный комбайн, при этом страшно пуча глаза и брызжа слюной.

Гун-Гун было бросился помочь отразить очередной удар своим фонарём, но добился лишь его укорочения примерно наполовину и лишь благодаря везению сам остался с нами. Ещё пара сантиметров ― и его имя пришлось бы произносить раздельно.

Не рискуя повторять этот опыт, я просто отпрыгивал каждый раз, когда гигант собирался нанести удар, благо, каждое движение он начинал примерно с одного и того же медленного взмаха. Кажется, прапорщика Любова прыгающий блохой вражеский командующий только раззадорил. С каждой секундой он ускорялся и ускорялся, особо не заботясь о том, кого он крушит.

До сих пор ему попадались в основном мои солдаты, но, похоже, разницы, кому наносить добро в особо тяжёлой форме, для здоровяка не было. Этим стоило воспользоваться.

В очередной раз увернувшись от якоря, я неожиданно рванул вперёд, сближаясь с противником, без особой надежды пырнул его мечом и вместо того, чтобы отступать в сторону своих, кузнечиком попрыгал к «лунным».

― Здоровеньки, булы! — крикнул я, стараясь держать в поле зрения теперь не только здоровяка, но и простых солдат противника.

Те, к счастью, в основном просто разбегались и не пытались помочь своему «союзнику». Так продолжалось метров десять, может, пятнадцать. Затем мне попалась шеренга «лунных» в полностью чёрной униформе и с высокими войлочными шапками, недрогнувшая при одном моём появлении и стоявшая с мрачной решимостью на лицах. Не сразу, но я догадался, что это те самые гренадёры, о которых говорил Ноктим перед боем.

Вообще держались они странно, словно футболисты перед пенальти, желающие закрыть свои ворота несмотря ни на что. Я всегда был парнем любопытным, поэтому повёл своего нового друга к ним: себя показать и их познакомить.

Когда до встречи со смертоносным якорем оставалось всего пара метров, гренадёры, наконец, сдались и ринулись в рассыпную. Тут-то и стало понятно, что именно они скрывали. Три, новеньких, блестящих орудия, вокруг которых заканчивала суетиться прислуга. И направлены они, надо сказать, были точно на меня. В одну из пушек как раз закатывали здоровенное ядро.

― Мужики, не, ну это уже перебор! — только увидев его, я, не забывая всё комментировать вслух, упал как подкошенный.

Только падение меня и спасло. Раздалась команда «пли!», что-то трижды грохотнуло над головой; со свистом рассекая воздух пронёсся якорь, а затем послышались три смачных звука, будто кто-то хорошенько ударил металлической палкой по здоровенной туше.

Осторожно открыв один глаз, я убедился, что ещё жив, никто больше не ревёт, и, несмотря на пороховой дым, вообще вокруг довольно уютно. Гигант же в позе зародыша валялся в паре метров позади, обняв свою оглоблю. Рядом с ним лежало три пушечных ядра.

Артиллеристы, явно не на это рассчитывавшие, замерли от удивления, вытаращившись на сцену.

― Спасибо, мужики, выручили так выручили, не желаете вступить в наши ряды? — ехидно поинтересовался я, попутно безуспешно пытаясь нашарить свою саблю в траве.

По их взглядам стало понятно, что за моей спиной что-то сильно не так. Причина их растерянности как раз, стоная и рыча, пыталась встать обратно на ноги.

― Тебе три ядра, что ли, мало? — возмутился я. — Имей уважение! Эти штуки стены толщиной в десять метров крошат!

Ответа я не дождался. Прапорщик Любов явно был из тех, кто предпочитает действие любым словам. Здоровяк нашел, наконец, опору в виде своего оружия и медленно поднялся. Смерив долгим взглядом сначала своих «братьев по оружию», которые с криками разбежались кто куда, а потом меня, который бежать уже устал, он отбросил свою оглоблю в сторону и зловеще похрустел кулаками.

«Кажется, полумеры закончились». По моей спине пробежал холодок. Быть перерубленным пополам ― это куда ни шло, хотя тоже не из приятного, но превращенным в отбивную этими лапищами…

А ведь это чудище могло при желании ими меня буквально на клочки порвать! Икнув, я начал пятиться, пока не упёрся в дуло одной из пушек. Будь она заряжена… впрочем, похоже, прапорщика Любова так просто было не взять. Он нёс добро, невзирая ни на какие преграды или сопротивление.

Я, смутно понимая, что сейчас меня будут бить и, к сожалению, не ногами, затравленно огляделся. Мой меч остался где-то позади, граф Сайрас с остальной армией слегка отстали и помочь мне уже не успевали. Впрочем, «лунные» тоже держали дистанцию, явно натерпевшись от своего «союзника».

Из оружия оставался висевший без дела на поясе пистоль, о котором я и думать забыл. Да и какой от него прок, если это чудище даже пушки не взял.

Именно в этот момент мне на глаза попались стоявшие особняком бочонки.

«Себя подорвать, что ли? Превращаться в отбивную будет куда мучительнее», — а затем до меня дошло. — «Порох к пушкам!»

Не имея ничего лучше, я приступил к созданию первой в этом мире космической программы. Шаг раз: аккуратно передвинуться, так, чтобы загородить собой порох. Вряд ли прапорщик Любов обладал достаточным уровнем интеллекта, чтобы осознать ловушку, но перестраховаться стоило. Шаг два: встать в провокационную стойку. Опять же, ввиду ограниченности оппонента, шаг по сути излишний. Шаг три: победить!

Самым сложным оказалось не убежать раньше времени, а дождаться, пока здоровяк возьмёт разгон, сблизится со мной, и лишь в последний момент увернуться от огромных лапищ.

Далее только техника: полагаясь на рефлексы, перекатиться, развернуться, выстрелить. Так и отправился в свой первый полёт нести добро и побои инопланетным цивилизациям прапорщик-астронавт Любов.

Свой успех я лицезреть не смог — мне в голову прилетело камнем и отправило в «аут».

«Сон исцеляет душу»

— Вчера тумана тут не было!

Моему возмущению не было предела: мало того, что ущелье «Мёртвый ветер» воняло, как слишком часто используемый сортир, полностью соответствуя своему названию, так ещё и оказалось затянуто противной желтоватой дымкой.

— Не ной, могло быть и хуже, — раздражённо сказала Ноа.

— Куда хуже то? — удивился я.

— Это ты у нас фантазёр, вот и расскажи «куда», — предложила Кейтлетт.

— Не буду!

— Какая категоричность, ты ― и не хочешь помахать языком. С чего бы это вдруг?

— Оно, эм, обычно сбывается, — признался я растерянно. — Потом.

— Весь мир не вращается вокруг тебя, Рейланд, — махнув рукой и скрываясь в дымке, заметила Кейтлетт.

— Да? Ты уверена? Есть расчёты, математические выкладки, теоремы, доказательства? Бруно уже сожгли?

— Кого? — не поняла Ноа. — А, знаешь, плевать! И хватит там стоять столбом! Не хватало ещё потерять друг друга в этой вони.

Нехотя я вошёл в дымку, физически ощущая, как ею, а следовательно, и запахом пропитывается моя одежда. Видимость была метров пять во все стороны. Что, конечно же, сразу же заставило меня вспомнить богатый опыт просмотра различных ужастиков.

— Знаешь, а ведь в этом тумане…

Договорить мне Ноа не позволила, рявкнув так, что туман вокруг расступился:

— Так, заткнулся со своими фантазиями! Быстро, решительно!

— Справебидно.

— Чего?

— Справедливо, но обидно.

— Переживёшь.

Некоторое время мы шли молча, осторожно ступая по неровным камням. Справедливости ради, за исключением запаха никаких неприятностей больше не было ни видно, что не удивительно, ни слышно.

Пожалуй, последнее пугало даже сильнее. Звук, за исключением наших шагов, отсутствовал как таковой. Хотя, наверное, в подобных местах тебя могло напугать буквально что угодно. Отсутствие звуков было ещё не худшим вариантом — это хотя бы предполагало, что возможная опасность старалась от нас спрятаться, а не пёрла напролом.

Задумавшись над этим, я неожиданно врезался в спину Ноа. Мы полетели кубарем на землю, запутавшись в процессе самым интимным — рюкзаками.

— Смотри, куда идёшь! — рявкнула Ноа, оказавшаяся подо мной, когда падение закончилось. — Быстро слез с меня!

Сказано это было таким тоном, что я поспешил незамедлительно отскочить в сторону. Некоторые вещи лучше выполнять по первой же команде — до второй можно и не дожить.

Поднявшись на ноги, и помогая сделать Ноа то же самое, я заметил, что её так озадачило. Впереди из тумана выступала каменная стена явно рукотворного происхождения. Отчётливо было видно, что когда-то безумно давно она являлась фасадом здания. Мне даже удалось различить дверной проём и пару небольших окон. Увы, кроме этого не осталось ровным счётом ничего — всё поглотили окружающие горы.

— Знакомые линии, да? — указывая на что-то в стороне, спросила Ноа.

Повернувшись в нужную сторону, я понял, что там лежит осколок облицовки или чего-то такого, целиком покрытый примерно тем же узором, что мы видели днём ранее в пещере, под гнездом грифона.

— Интересно, куда подевались те, кто это построил? — не особо рассчитывая на ответ, спросил я.

— Костей нет. Наверное, покинули эти места. Из-за Игр или ещё чего.

— Угу, из-за запаха.

Кейтлетт посмотрела на меня как на идиота, надо признать — вполне заслуженно. Ещё раз окинув взглядом остатки строения, она сказала:

— Идём. Нет смысла тут стоять.

С ней сложно было спорить. Когда мы отошли на пару метров, что-то заставило меня обернуться. И не зря: в тумане как будто кто-то стоял. На моих глазах силуэт сделал пару шагов по направлению к нам, а затем, повернувшись точно в мою сторону, приветственно помахал рукой.

— Чего застыл? Идём! — раздражённо спросила Ноа, проследив за моим взглядом и ничего не увидев — силуэт исчез без следа.

— Да так, показалось.

Больше, сколько бы я ни вглядывался в желтоватый туман, никаких силуэтов мне так и не удалось увидеть.

***

Меня нашли и привели в чувство спустя где-то полчаса после схватки с Любовым. Отыскала меня, конечно же, Миюми. После всего произошедшего мой организм, поваленный взрывной волной, попросту отказывался принимать вертикальное положение. Хотелось растечься желешкой и мерно покачиваться на ветру, пытаясь прийти в себя.

— О, вы живы! — радостно и с облегчением воскликнула девушка, заметив мои открытые глаза.

Я же лежал на спине и смотрел вверх, возможно, впервые в жизни не думая вообще ни о чём. Если постараться, то в дыму можно было разглядеть голубое небо. Большего мне сейчас и не надо было.

— Да? Это проверенная информация?

— Конечно! Вы же дышите!

Это была интересная мысль, я так над ней задумался, что даже прекратил дышать. Миюми испуганно взвизгнула и с размаху влепила мне ногой по рёбрам, заставив скрутиться и закашляться.

— Кха-кха, ты что творишь?!

— Я… Я… думала, вы помирать собрались! — не без возмущения призналась девушка.

— И? Зачем бить то?

— Ну…

— Ой, всё. Помоги лучше на ноги встать.

Кое-как, скорее не с помощью Миюми, а вопреки ей, мне удалось подняться, приняв если не вертикальное, то уже хотя бы не полностью горизонтальное положение. Сразу же выяснилось, что весь мир вокруг кружится на огромной скорости, желая убедить меня в том, что я сильно ударился головой. Не поддаваясь наваждению, мне удалось устоять, оперевшись, как на посох, на поданный штандарт.

Сражение, видимо, переместилось куда-то в другую точку, потому что вокруг, кроме куч брошенного оружия, обломков брони и прочего мусора никого не было.

Медленно и осторожно мы побрели куда-то. Куда именно не знал ни я, ни тем более Миюми. Момент стал бы сильно лучше, окажись мы на фоне яркого заката, но увы, сквозь тучи порохового дыма проглядывало лишь полуденное солнце.

Первых живых людей мы встретили метров через сто. Ими оказался незнакомый мне капитан «солнечных» в сопровождении нескольких солдат, которые что-то искали в траве.

— Его не могло разорвать на такие мелкие клочки! — сообщил один из рядовых.

— Нам сказали, что он очень важен, так что ищите всё, что угодно, — решительно возразил капитан.

— И что потом, капитан? Если его вправду… того.

— Не знаю, — капитан растерянно развёл руками, — будем отшкребать, раз командующий Рор так важен…

— Я что-то нашёл! — радостно воскликнули откуда-то справа, но сразу же растерянно добавили, — а, нет, это не он, это «лунный». Капитан, а командующий не мог…

— Кхем, — я прокашлялся, привлекая к нам с Миюми внимание. — Как продвигаются поиски, капитан, эм, как вас зовут?

Похоже, у незнакомца армейские рефлексы работали куда быстрее, нежели голова, поэтому он, не задумавшись ни на секунду, отрапортовал:

— Капитан Кай, седьмая бригада Ривекросса, командующий Рор. Поиски идут! Скоро мы вас найдём!

— А, ну, если скоро, то это весьма похвально.

Кажется, до них наконец начало доходить, кто перед ними, не сказать, что стоит, скорее долго падает. Все присутствовавшие, включая зачем-то Миюми, мгновенно вытянулись по струнке.

— Командующий, мы рады, что нашли вас целиком! — капитан Кай явно желал загладить свой промах.

Я хмыкнул от такого признания и вгляделся в офицера. Забыть такого кадра не удалось бы даже мне. Выглядел он, конечно, обычно — сложно выглядеть иначе, будучи среднего роста, крепкого телосложения, одетым в относительно стандартную форму и имеякороткие тёмные волосы. Таких в армии была примерно половина от состава. Различался лишь возраст: Каю на вид было не больше двадцати пяти.

«Солидный чин для такого возраста».

Увы, но память, до этого активно снабжавшая меня сведениями о большинстве окружавших, наотрез отказалась предоставлять информацию о капитане. Пришлось пойти скучным путём и спросить:

— Не узнаю ваших нашивок, вы из моей армии?

— Никак нет! — отрапортовал Кай. — Точнее уже так точно, но ещё полчаса назад — никак нет!

Как выяснилось чуть позднее, наш успех был куда сильнее, чем я думал изначально.

***

«И даёт покой телу

― Противник смял наш центр, затем перенёс удар на левый фланг, где также добился успеха, разбив наши элитные части и рассеяв их.

Докладывая это посреди того, что ещё час назад было гущей боя, Альт Цион был необычайно сдержан, словно ожидал, что весь гнев командующей сейчас устремится прямиком на него. Однако вместо этого Ноа спокойно спросила:

― Где они сейчас?

― Наш правый фланг не успел… — продолжил гнуть свою линию адъютант.

― Где Рор сейчас? — с раздражением в голосе повторила вопрос командующая.

― Заканчивает соединяться со своими союзниками, — признался Альт, до последнего не желавший сообщать плохие новости.

Ноа отрешённо вспомнила карту, очень хорошо представляя местность и примерное расположение на ней армий. Произошедшее было сущим кошмаром. Она не просто проиграла сражение, но и дала Рору увеличить свои силы вдвое, а то и втрое.

Неожиданно, в карауле, стоявшем поодаль — поле боя ещё было абсолютно безопасно ― началось какое-то оживление. Затем перед Ноа и Альтом появился весьма неожиданный гость.

Он был высок, худ, абсолютно лыс, в его жёлтых глазах можно было утонуть, а на лице застыла чарующая, несколько высокомерная и самовлюблённая улыбка. Даже потрёпанная форма «солнечных» сидела на нём практически идеально.

Приблизившись к ошеломлённой Кейтлетт, он изящным движением извлёк из рукава голубую розу, вручил её и низко поклонился.

― Кайл Расс, не ожидала вас сегодня увидеть, — призналась командующая растерянно. — Боюсь, вы прибыли не в самое лучшее время.

― Да, мне уже доложили об этой маленькой неудаче.

― Вам явно преуменьшают размеры поражения, — заметила Кейтлетт.

― Да бросьте эти мысли, Ноа, — приободрил её Кайл. — Нас всё ещё больше, а Рор хоть и прорвал окружение, но остался совсем один. Кроме того, я хоть и первый раз прибыл к вам, но уверен, скоро мы наладим наши дела.

Бархатный голос Кайла, который, несмотря на шум, говорил тихо, завораживал ничуть не меньше его глаз. Улыбнувшись, шпион пожал плечами и продолжил:

― Война только начинается, не так ли? Глупо было бы сейчас отступать, вот это был бы настоящий позор. А в борьбе упорной, до самого конца, до последнего вздоха, ничего унизительного нет!

― Да, вы как обычно правы, — сдалась Ноа.

― Если Рор считает себя самым умным, устраивая все эти отравления и прочие фокусы, то почему бы нам не ответить на этот вызов? — предложил шпион. — На удар надо отвечать вдвое сильнее, не так ли?

Командующая серьёзно посмотрела на шпиона, очень недовольная даже одним упоминанием такой низости, но Кайл был настолько полон своеобразного обаяния и решимости вести бой до конца, что это перекинулось и на неё.

Из всех присутствовавших один только Альт Цион смотрел на гостя с подозрением. Ему казалось, что он видел Кайла не первый раз в жизни — эти глаза он бы не смог забыть, хотя они не могли встречаться ранее.

Ему вдруг вспомнилась ночь перед первой битвой, той самой, когда часть солдат получила отравление, а Альт застал возле кухни незнакомого офицера, выглядящего точь в точь, как тот, кто сейчас вешал на уши Ноа воодушевляющую лапшу. Только одет он был совсем иначе и улыбки этой не было даже близко. Такое совпадение адъютанту показалось отнюдь не совпадением.

Долгожданное возвращение

«Не бывает случайных снов»

— Ты уверен, что это «солнечные», а не «лунные»?

Ноа, сложив руки домиком, прикрываясь от солнца, катящегося к закату, разглядывала лагерь, лежавший впереди. Я был занят примерно тем же, но меня скорее интересовали окрестности.

Горы наконец закончились, и вместо них начались предгорья. Смотреть не на серые, полные уныния скалы, а на покрытые зеленью холмы, небольшие рощицы и множество водопадов было не в пример приятнее.

К тому же морозный северный ветер, так мучивший меня всю последнюю неделю, наконец сменился лёгким южным бризом. Это было особенно приятно, учитывая, что вонь из ущелья «Мёртвого ветра» мне будет сниться в кошмарах.

Куда менее приятно было видеть совсем рядом высокую, упирающуюся в небо башню. Она напоминала огромный посох, который кто-то по прихоти воткнул в землю, оставив вокруг гигантский кратер.

Именно здесь находился Саум — артефакт богов невероятной мощи. Он дарил всем участвующим в Играх бессмертие, а победившим в них — хорошие урожаи. Однако его истинные возможности не знал никто, а желающих поэкспериментировать до сих пор не находилось.

Башня была не так уж и далеко: долину, где она располагалась, и лагерь «солнечных» разделяло всего несколько часов пути. К счастью, похоже, мои подчинённые по каким-то причинам не собирались их преодолевать в течение сегодняшнего дня.

— Да, это точно они, — резюмировал я. — Посуди сама: мы сейчас на холме, во-о-он там явно какой-то овраг, слева лес, судя по ивам болотистый, чуть раньше, если мне не изменяет память, был ручеёк. Только мои ребята могли всё это проигнорировать и встать лагерем именно здесь.

— Рейланд, мне кажется, ты недооцениваешь моих подчинённых! — так, будто это было поводом для гордости возразила Ноа. — Впрочем, кажется, я вижу жёлтое знамя. Похоже, что ты прав.

— Ты забыла добавить «как всегда»!

— Нет, не забыла. Идём или подождём, пока их придётся догонять?

Представив себе, что придётся ещё хотя бы день спать под открытым небом на холодной земле, я подхватил немногочисленные пожитки и едва ли не вприпрыжку пошёл в сторону лагеря. Ноа ехидно ухмыльнулась, последовав за мной. Типичная Кейтлетт. Уверен, она натерпелась не меньше моего, но в жизни в этом не признается, просто из чистого упрямства.

— Кстати, ты уже подумал над тем, как ты будешь объяснять своим подчинённым? — поинтересовалась Ноа.

— Что объяснять?

— Ну, не знаю, своё недельное отсутствие и, — она сделала паузу, — меня, например?

— Наше с тобой различие в том, что мне — великому Рейланду Рору — нет необходимости ничего кому бы то ни было объяснять…

Очень не вовремя, рядом, буквально в метре от меня в землю вонзилась пуля.

— Знаешь, мне почему-то кажется, что в этой новенькой форме «лунных» они могут тебя не признать. И, соответственно, всё же потребуют объяснений.

Не сильно вслушиваясь в то, что она говорит, я ничком упал на землю. Кейтлетт же, к моему удивлению, осталась стоять на месте, напротив даже показательно скрестила руки на груди. Она так и не шелохнулась, даже когда рядом просвистела ещё пара пуль.

— Стрелки из твоих солдат очень так себе, — прокомментировала происходящее Ноа.

— Пуля — дура, штык — молодец.

— Угу. Грустно, наверное, когда и пуля дура, и штык дурак, — едко прокомментировала Кейтлетт и с раздражением добавила: — поднимайся. Кажется, нас идут брать в плен. Это твой шанс блеснуть своей рожей с пользой.

Убедившись, что больше не стреляют, я осторожно поднялся, попутно зачем-то отряхивая форму от пыли, хотя по идее следовало сделать ровно наоборот и изваляться хорошенько в грязи.

Широкой цепью, вооружённые мушкетами к нам приближались пятеро. Одного взгляда на их предводителя мне хватило, чтобы понять, что разговор будет тяжёлым — солдат возглавлял Гун-Гун.

— Стой! Кто идёт?! — рявкнул он, останавливаясь вместе с солдатами метрах в двадцати от нас.

— Это обычно спрашивают до того, как начать стрелять, Гун-Гун, — обменявшись с Ноа взглядом, ответил я.

— Обычно после выстрелов уже не у кого спрашивать.

Вроде произнесено было всего три фразы, но у меня уже отчётливо начинала болеть голова.

— Это я — Рейланд Рор!

— Гун-Гуна так просто не обманешь! Если кто-то одет как «лунный», идёт с Ноа Кейтлетт и ведёт себя как «лунный»…

— В смысле ведёт себя как «лунный»? — прервал его я, удивлённым возгласом.

— Только «лунные» падают от наших пуль!

Голова заболела гораздо сильнее, словно по ней ударили чем-то очень тупым.

— Гун-Гун, если я не Рейланд Рор, то откуда могу знать, что ты танцевал в платье на берегу реки, обвешавшись колокольчиками?

— Тебе мог рассказать призрак, которого Гун-Гун развлекал!

— Это был туман!

— Тогда тебе мог рассказать туман…

— Хе-хе-хы.

Откуда-то сбоку до моих ушей донёсся смешок Ноа, которая искренне наслаждалась происходящим.

— Не хочешь помочь ускорить процесс? — шепнул я ей. — Мы так долго ещё будем стоять!

— Как? Ты же великий Рейланд Рор, и тебе не нужно никому ничего объяснять? — театрально приложив руку к груди, наигранно изумилась Кейтлетт.

Мне отчего-то вдруг очень захотелось заорать на всю округу и побить ногами землю. Орать мне было как-то не с руки — всё-таки мои подчинённые рядом — так что весь исходящий гнев пал на землю.

Ноа, наслаждаясь моей реакцией, словно шикарным блюдом, спокойно сообщила:

— Я вот с этим абсолютно незнакомым мне человеком пришла сдаваться. Гун-Гун, пошли, пожалуйста, за кем-нибудь по, эм, главнее тебя, чтобы мы могли обсудить условия капитуляции.

***

Дело затянулось почти на час. Именно столько потребовалось посланному в лагерь солдату, чтобы притащить оттуда не кого-нибудь а самого Леона Сайраса. Уставший и осунувшийся, он выглядел куда хуже чем я, хотя это не ему приходилось последнюю неделю пробираться по горам. Похоже, командовать целой армией оказалось для него сложнее, чем критиковать.

Граф очень скептично осмотрел сначала кучу ямок, нарытых мной в гневе, а затем меня самого. Меня реально начала пугать перспектива не быть узнанным и им тоже.

— Граф, или опознайте меня, или пристрелите! — взмолился я. — Кто вообще додумался поставить Гун-Гуна в дозор?

— Некто Рейланд Рор, который, вопреки моим замечаниям, поставил определять командующих дозором жребием, — кажется, несмотря на общую измотанность, сил на сарказм у Леона было с избытком. — Не знаете случайно такого? Не встречали по пути?

— Какой же ты гениальный организатор, Рейланд, — поддержала сарказмовыделение Кейтлетт. — Смотрю, предусмотрел буквально всё! Даже то, как максимально затянуть собственное возвращение.

С последним замечанием было сложно поспорить.

— Мы можем наконец идти? Нас тут спасение отечества ждёт.

— Гун-Гун, это… — растерянно сказал Леон.

— Слава Рейланду Рору! — мгновенно проревел чудак во все лёгкие.

По лицу Леона пробежала непередаваемая гамма чувств, схожих с теми, которые я сам только что испытывал. Устало вздохнув, он махнул рукой, показывая, что можно идти.

— Как обстановка? — дождавшись, пока Гун-Гун с компанией отправится дальше нести глупость, абсурд и заодно свой дозор, спросил я.

Леон, вместо того чтобы ответить, бросил выразительный взгляд на Кейтлетт. Намёк был более чем очевидным.

«И это ещё не худшая из форм недоверия из тех, с которыми мне только предстоит столкнуться!»

— Это долгая история, но если вкратце: Ноа теперь на нашей стороне.

— Хм-м, — удивлённо хмыкнув, граф бросил на неё ещё один взгляд и сделал небольшой поклон. — Леон Сайрас.

— Я о вас слышала, — вдруг сообщила Кейтлетт. — Скандал с Кентенбергом. Это вы доложили о договорных боях.

Граф смутился, словно ему сделали комплимент.

Немного нагрузив память, мне удалось припомнить, что дело было на прошлых Играх. Два «гения» решили, что устроить серию договорных боёв — это хороший способ продвижения по службе и неплохая прибавка к жалованью.

Либо граф был не так уж и прост, либо, напротив — человеком исключительной честности. В любом случае, получилось довольно иронично: если кто и продвинулся по службе благодаря Кентенбергу, то это Леон, который тогда был мелким тыловым чиновником, а сейчас уже ушами короля. Весьма завидный карьерный рост!

— Это моя работа, — внешне граф старался быть самой скромностью, но, как мне показалось, всё равно до конца свою гордость за тот поступок так и не смог скрыть, а может, просто не хотел. — После того, как вы пропали, командующий Рор, мы с боем прорвались через перевал, затем захватили Яой…

— Это там вы заполучили вторую реликвию?

— Да, — Леон явно удивился моей осведомлённости.

— Наверное, бой с гвардией был весьма непростым? — с хитрецой поинтересовалась Ноа.

— Яой нам сдали без боя под обещание выпустить гарнизон, — удивился её вопросу граф, разводя руками. — Оно и неудивительно — там были только тыловики.

— Какое чудесное совпадение, что ценнейший предмет никто не охранял, — ехидно прокомментировала Ноа. — Так оно, конечно, каждый раз и бывает.

Кажется, Леон хотел продолжить свой рассказ, но мне удалось его упредить, выдвинув свою версию дальнейших событий:

— Вы со всей армией «слегка» подзадержались в тылах противника. Голодная, замёрзшая солдатня с радостью воспользовалась возможностью пограбить вражеские обозы. Далее, со стороны гор появляются крупные силы «лунных», мимо которых вы чудом проскальзываете на юг и начинаете движение к башне, — я самоуверенно ухмыльнулся. — Ничего не упустил?

— Для людей, судьба которых ещё час назад была неизвестна, вы оба неплохо осведомлены о том, что происходит, — подозрительно и недовольно заметил граф, всё ещё не понимая, к чему мы клоним.

Наступил уже мой черёд, имитируя скромность, потупиться и прояснить источник этих гениальных мыслей:

— Я бы сделал так же.

— Сделали бы что? — уточнил Леон, бросив ещё более подозрительный взгляд в мою сторону.

— Всему своё время, — отмахнулся я. — Что ещё нового?

— Да, в общем-то, ничего. Всё так. Сейчас идём к Сауму, «лунные» держатся от нас на небольшом расстоянии. Стоит сложить лагерь и двинуться в путь — сразу же появляется их лёгкая пехота, которая начинает беспокоить наш арьергард. — Дальнейшее было произнесено с такой кислой миной, будто граф целиком съел лимон: — Нам не хватает еды и припасов, но ещё сильнее — боевого духа. Люди измотаны, устали, а преувеличенные сведения о вашей гибели не самым лучшим образом сказались на их готовности продолжать борьбу до конца.

Было видно, что он говорит не столько за остальных, сколько сам за себя. Однако закончил свой рассказ Леон на куда более позитивной ноте.

— Уверен, когда солдаты узнают о вашем возвращении, это придаст им сил, чтобы маршем дойти до башни: тут недалеко, но между нами дозоры «лунных», и просто так прошмыгнуть никто не даст. Будет бой.

Граф оборвал свою речь, заметив, что мы с Ноа рефлекторно переглянулись, услышав это слово.

— Нам нельзя к башне, — напомнила Ноа с уверенностью.

Ни она, ни я ничего объяснять не стали — не время и не место.

— Как? Почему?! — удивился Леон нашему молчанию. — Это же безумие!

По совпадению сказано это было как раз в тот момент, когда мы вошли в лагерь. Проникнувшись моментом, я глубоко вздохнул, о чём сразу же пожалел.

— Дом милый дом.

***

Наша процессия произвела эффект взорвавшейся бомбы. Не в смысле разрушений, а в смысле «шо-то где-то ухнуло — пойду, гляну, чо там». Дело шло к вечеру — время, когда спешно доделывались все дела, словом, очень напряжённое, даже по армейским меркам, и поэтому народ собирался медленно, но лавинообразно.

Первые же счастливчики, которые лицезрели моё возвращение, даже глаза тёрли от изумления, а затем срываясь с места и, оставляя за собой инверсионный след, бежали будить друзей-товарищей.

С внутренним ликованием я взирал на стремительно меняющиеся лица своих подчинённых. Измождённость, безразличие ко всему, лень, которые мною ранее были замечены даже у Леона и которые буквально витали в воздухе, стремительно сменялись бурлящими эмоциями.

Кто-то радовался моему возвращению — это было заметнее всего, ведь по лагерю то и дело прокатывались волны криков «Слава Релайнду Рору!». Кто-то видел в происходившем скорый конец всем невзгодам. У кого-то на лице буквально читалось: «Ну наконец-то наведут порядок!».

Не мог я не заметить и ещё одну, казалось бы, крошечную деталь. На каждый восторженный взгляд, который приходился в мою сторону, был такой же, но уже куда менее восхищённый, если не сказать презрительный, направленный в сторону Ноа. Безусловно, последние номера «Вестника Войны» тут читали.

И чем дальше мы шли, чем больше собиралось вокруг народа, тем сильнее сжималась, словно улитка, прячущаяся в свою раковину, Кейтлетт.

— Если ты хочешь, чтобы эти люди тебя слушались и даже уважали — покажи им, что ты выше каких-то там слухов, — с улыбкой сообщил я полушёпотом.

Ноа удивлённо на меня посмотрела, а затем, благодарно кивнув, расправила плечи. Вряд ли ей стало лучше, но количество презрения в её сторону явно снизилось. Одно дело — испытывать негатив к слабым, ненавидеть сильных в разы сложнее.

Когда мы дошли до флагштоков, которые традиционно располагались возле небольшого плаца по центру лагеря, вокруг уже собрались все его обитатели, а значит, было самое время сказать что-нибудь эффектное, не слишком длинное и про победу.

— Я жив и вернулся к вам, мои солдаты!

Пришлось сделать паузу, так как что-то говорить в таком гомоне было просто невозможно. Пришлось дожидаться, пока страсти поутихнут, прежде чем продолжать.

— Но пришёл я не только с важным союзником, но и с дурными вестями!

На сей раз паузу пришлось выдерживать исключительно из-за драматизма.

— Кейл Ресс, который сейчас возглавляет армию «лунных», не просто малодушный перебежчик! Он собирается превратить наши любимые Игры в инструмент вражды и раздора, предав идеалы дружеского соревнования!

По толпе прокатился гомон возмущения.

— Именно поэтому рядом стоит моя самая верная соперница, боевой товарищ и друг — Ноа Кейтлетт. Вместе с вашей помощью мы докажем изменнику, что единство народов Тофхельма и Риверкросса, наши обычаи и традиции так просто не сломать! Победа будет за нами!

— Слава Рейланду Рору… — Пара голосов, один из которых принадлежал мне самому, добавил к этому кличу вторую половину: — и Ноа Кейтлетт!

Может, ответная реакция на такие изменения была и не самой восторженной, но начало точно было положено. Пока толпа ликовала, я сказал Леону, который тоже, пускай и не слишком эмоционально присоединился к общему восторгу:

— Соберите всех старших офицеров в штабе.

— Отдать приказание сворачивать лагерь?

— Нет. Считайте, что если мы сдвинемся хоть на метр южнее, то проиграли.

— М-м-м, ладно, — Леон вдруг бросил на Ноа взгляд, значение которого мне не удалось понять. — Кхм, у меня будет ещё небольшое дело, поэтому могу опоздать.

Это, мягко говоря, показалось мне странным заявлением, но с кем не бывает. Учитывая происходящее обычно, я бы предпочёл, чтобы граф опоздал часика на два или три.

— Должна признать, Рейланд, ты умеешь работать с толпой, — хоть и сказала Ноа это достаточно спокойно, но из её уст это прозвучало как наилучший из комплиментов.

— Это проще, чем кажется, тебе просто надо попробовать.

Кейтлетт усмехнулась и вздрогнула от неожиданности, когда толпа решила ещё раз выкрикнуть её имя.

— Нет, спасибо. Моё место в штабе, возле карты. Все эти крики… — она слегка поморщилась, — у тебя получаются лучше. Идём?

— Помахаем ручкой и пошли.

— Знаешь, почему я не люблю все эти речи? — спросила Ноа тихо и грустно, попутно махая рукой так, словно разгоняла комаров. — Даже ты, несмотря на всю свою искреннюю искренность, им врёшь.

— Почему это? — не понял я этих претензий.

— Ты же не сообщил им, что нам предстоит разбить в бою всех «лунных» силами этой вот могучей кучки.

— Конечно, не сообщил! Хорошие новости нужно выдавать постепенно, иначе будет передоз.

Явно не согласная со мной, Ноа ещё разок неуверенно махнула рукой и, развернувшись, пошла в штаб. Я тоже не стал сильно задерживаться и, постояв ещё пару минут, отправился следом.

***

По правде говоря, Ноа несколько сгущала краски, говоря о том, что нам предстоит разбить «лунных». Часть — безусловно, но одерживать полноценную победу было совсем не обязательно.

Парадоксально, но в этом сражении победой было бы прекратить его как можно раньше. А для этого требовалось просто найти кого-то достаточно разумного, чтобы он не только нас выслушал, но и что гораздо важнее услышал.

Проблема заключалась в том, что Кейл Ресс, велением короля Тофхельма, всё же стал командующим, что сужало список тех, с кем можно было бы поговорить ровно до одного человека — самого короля.

Рассчитывать же на то, что кто-то внезапно решит нарушить приказ не кого-нибудь, а вышестоящего командира, было бы слишком наивно.

Армейская вертикаль власти не предусматривала плюрализма мнений. Особенно во время битвы. Если есть замечания или возражения, их высказывают до, но никак не во время сражения.

Поэтому выбор у нас был не богат: либо пытаться убедить в неправильности его действий самого Кейла Ресса, либо попробовать достучаться до короля. В то, что Кейл внезапно решит передумать и в последний момент повернёт назад, лично мне верилось с трудом. Тут требовалось какое-то совсем уж определённое стечение обстоятельств.

Попытаться убедить короля на фоне ТАКОЙ альтернативы казалось вполне возможным. Кроме того, как метко заметила Ноа, к моменту разговора мы так или иначе выведем из битвы всё командование «лунных», а значит, у нас появится преимущество.

Увы, судя по всему это было едва ли не единственным нашим преимуществом в грядущем сражении. Против нас не воевали разве что деревья. Весь же остальной Тофхельм собрался под знамёнами Кейла Ресса, пылая праведным гневом и жаждая отмщения.

По самым скромным оценкам, его армия превосходила нашу раз эдак в десять. Тут бы начать давить качеством, и таковое у нас имелось: к этому моменту в моей армии остались только те, кто действительно умел сражаться. Только вот и силы «лунных» были не лыком шиты. Кроме толп всяких гарнизонных сидельцев, в их рядах имелись ветераны, но что ещё хуже — здесь, как и положено, рядом с королём находилась его личная гвардия.

Когда-то давно Рейланд Рор уже сталкивался с гвардией Тофхельма, и бока ему тогда намяли знатно. Эти ребята всю жизнь посвятили Играм, обучались безостановочно у лучших из лучших и получали отличнейшее снаряжение. Благодаря этому один гвардеец стоил сотни даже самых умелых бойцов, а уж если вместе собралась вся гвардия — будет больно.

— Немедленно отправьте разведчиков, чтобы те контролировали все перемещения «лунных». Пускай докладывают каждые полчаса, — это распоряжение я отдал как только вошёл в штабную палатку, и оно же было первым моим указанием за неделю. Вернуться к работе после недельных скитаний было почти приятно.

Лучше было бы, конечно, если бы меня сразу отпустили домой, но это ещё было впереди. Разумеется, за противником наблюдали и без этого, однако, имея дело с таким хитрецом как Кейл Ресс, перестраховаться никогда не было бы лишним.

Заняв привычное место возле карты, я с интересом взглянул на своих подчинённых. Увы, никакой взаимности не было: всё внимание в палатке было приковано к Ноа Кейтлетт, которая с непроницаемым лицом, скрестив руки на груди, стояла неподалёку от меня и смотрела в пустоту.

Повисла неловкая пауза. Пытаясь украсть у Ноа хотя бы кроху внимания, я выразительно прочистил горло. Куда там! Меня не удостоил внимания даже Гоа Эльт, который обычно желал знать всё!

Положение спасла неожиданно нагрянувшая в палатку Миюми. Моя помощница выглядела так, будто всю последнюю неделю провела в томительном ожидании момента моего возвращения, но умудрилась всё равно его пропустить. Шла она не с пустыми руками, а с целым подносом чего-то съестного и подозрительной, исходящей паром кружкой.

— Я… Я так… Так рада, — тяжело дыша, пытаясь одновременно вручить мне увесистый поднос и поклониться, сказала Миюми.

— Я тоже, очень, э-э-э, очень сильно скучал.

Всё моё внимание в этот момент занимала чашка. Что внутри — гадать не приходилось, вопрос был в том, как отделаться от необходимости это пить. Мой желудок после недельной диеты, состоящей из сухарей и воды, вряд ли был способен перенести такой удар.

Выход из патовой ситуации нашёлся быстро. Это было подло, но я переадресовал необходимость пить «кофе» Ноа.

— Миюми, сначала положено угощать гостей.

Моя помощница вздрогнула так, словно забыть такую деталь было для неё смерти подобно. Низко кланяясь, она вручила кружку.

Кейтлетт бросила подозрительный взгляд сначала на напиток, затем на меня. А дальше произошло удивительное: не дрогнув ни одним мускулом, Ноа спокойно отпила немного «кофе» и, сделав вид, что больше не хочет, вернула кружку.

— Отличный, кхм, напиток, — поблагодарила Ноа Миюми. — Принеси своему командующему ещё одну кружку. Только побольше, уверена, его мучает жажда. И не стесняйся с горчицей!

Зардевшись от неожиданного комплимента, на всякий случай поклонившись сразу трижды, Миюми оставила миску с бутербродами и, забрав ставший ненужным поднос, отправилась выполнять просьбу.

Я, провожая её взглядом, хотел было отвесить в сторону грядущих пищеварительных проблем Ноа скабрезную шутку, но стоило моей помощнице выйти, как раздался короткий вскрик, звон металла, словно кто-то кого-то ударил тем самым подносом по голове, а спустя пару секунд, потирая ушибленную голову, в палатку вошёл никто иной как Альт Цион в сопровождении Леона.

Выглядел адъютант Ноа грустно: обидно, наверное, быть одновременно и толстым, и голодным. Альт же вдобавок был ещё и уставшим: похоже, сидеть сложа руки ему никто не давал.

— Прибился к нам пару дней назад, — с усмешкой сообщил Леон. — Мы сначала решили, что это лазутчик…

Альт нервно вздрогнул. Судя по порванной одежде, пропустив стадию допроса, «лазутчика» в первую очередь побили.

— Они… — начал он, с мольбой глядя на Ноа. — Они сказали, что еду надо заслужить, но когда я отработал, дали только…

— Три сухаря, — невозмутимо прервал его граф. — Как и положено всем, кто только и может что таскать ящики. Кхм, командующая Кейтлетт, полагаю, это ленивое создание принадлежит вам?

Раздался смешок — Ноа явно понравилась формулировка. Некоторое время она взирала на Альта со смесью гнева и раздражения, словно раздумывая, что с ним делать. На самом деле, я знал ещё со времён того разговора перед каньоном, что Кейтлетт давно уже всё решила. Для вида она, конечно, будет злиться, но только для вида.

— В нашем положении разбрасываться даже такими лентяями, как ты, Альт, было бы расточительством, — наконец, словно судья, готовившийся вынести смертный приговор, сказала Ноа примерно таким же тоном. — Кроме того, полагаю, найти себе помощника сейчас будет не так просто.

Кейтлетт выразительно посмотрела на собравшихся, словно спрашивая, нет ли здесь желающих, а затем махнула рукой Альту, мол, иди сюда. Юноша облегчённо вздрогнул и, украв у нас бутерброд, поспешил занять себе место.

«Ну, наглец, надеюсь, здесь от тебя будет какой-то толк!» — подумал я, ревнуя свою еду.

Выборы старшего разведчика

― Поиски ничего не дали. Кейл Ресс исчез вместе со всеми своими пожитками абсолютно бесследно, — доложил мне Леон перед началом очередного совещания.

— И никто ничего не видел? — уточнил я.

Это было первое собрание штаба после нашего «прорыва». Со дня той знаменательной битвы, когда мне представилось поближе познакомиться с прапорщиком Любовым, минуло три дня, хотя по ощущениям все тридцать. Собственно о том, насколько дни были перегружены событиями, говорил тот факт, что только сейчас у меня и прочих офицеров нашлось время на что-то, кроме непосредственного командования.

Только-только оклемавшись после запуска человека в космос, мне пришлось бегать по полю сражения и собирать излишне увлекшихся за собой. Эльт, например, умудрился прорваться практически к самому лагерю Ноа, который защищали какие-то не дошедшие до поля боя резервы. Они численно превосходили отчаянную полубригаду в три-четыре раза, но выходить за стены лагеря и нападать побоялись, то ли ощущая подвох, то ли опасаясь, что противник может переносить бешенство.

На этом «хорошие» новости не закончились. Не успел я собрать свою армию воедино, как в полном составе объявились остатки союзничков, которые, конечно же, захотели пойти с нами. Как управлять такой толпой мне было неизвестно, но у них имелись столь необходимые припасы, тогда как наш обоз остался позади. Перед таким соблазном устоять было сложно, а я даже не пытался. Так сильно радуясь, что не придётся сидеть на диете из травы, я не смог вовремя заметить подвох, а потом стало слишком поздно.

С великим почётом, уважением и щепетильностью мне вручили скипетр Солнца — метровую палку с изящным орнаментом, которая вообще-то была очень важным артефактом: попади она к «лунным», те бы оказались в шаге от победы.

На мой немой вопрос «Какого лешего?» последовал ответ, что у короля был стратегический замысел, но что-то пошло не так, и теперь мне придётся всех спасать.

Почувствовав в его величестве родственную душу, ведь мои стратагемы тоже жили примерно час, самое большее два, я принял артефакт, тем самым обозначив себя как спасителя всего отечества. Моя скромность, и до того влачившая жалкое существование, тихенько удавилась на задворках сознания.

Оставалась сущая мелочь: придумать, как это самое отечество спасти, желательно до того, как до меня доберётся Ноа и остальные «лунные». Правда, сейчас они, рассеявшись после битвы, спешно отступали от нашего неспешного преследования.

Вишенкой на торте оставался вопрос моего возвращения домой. С каждым днём, проведённым в этом мире, я чувствовал, что данное решение ускользает от меня всё сильнее и сильнее. Границы между мной и Рейландом Рором меркли с каждым часом, проведённом в этом безумном калейдоскопе событий. Даже перед вездесущим Леоном уже не было нужды особо притворяться — лишь придерживаться каких-то местных норм. Исчезновение же Кейла Ресса поставило в этом вопросе жирную точку, отдав вопрос самоконтроля всецело в руки моей несчастной совести.

— Солдаты клянутся… — отрывая меня от размышлений, продолжил Леон.

― Уверен, — я отмахнулся от графа, — спроси вы у солдат, квадратное ли солнце, то все они на портрете матери поклянутся, что да. А если вы дадите им кисти и краски — ещё и нарисуют.

Леон смущенно потупился. С недавних пор солдаты боялись его до дрожи в коленках. Любой контакт с ним рядовыми воспринимался с такой обречённостью, словно их вот-вот расстреляют за измену родине. Причём спроси он их, изменяли ли они в самом деле, все будут клясться, что да, изменяли. Как именно, когда, зачем было абсолютно не важно.

Началось это при весьма забавных обстоятельствах. Уж не помню, зачем конкретно, но мне потребовалось от графа избавиться на пару часов, и ничего лучше, чем сказать Леону, что у нас пропадает кухонная утварь, я не смог придумать. С кухни действительно пропадали вещи, но, откровенно говоря, в количествах настолько смешных, что обращать на это внимание было попросту глупо. Хотя в нашем положении без снабжения, наверное, всё же стоило.

Однако я недооценил «глаза и уши короля», которые отправил с этим разбираться. В тот момент мои мысли были где-то далеко, а по телу разливалась приятная истома от целых двух часов, проведённых без присмотра излишне въедливого графа.

О последствиях я и думать забыл. Наслаждение от покоя было куда сильнее. Ровно до того момента, пока мой покой не нарушил явившийся от графа капрал. Тот был бледен и напуган, но при этом собран и сосредоточен. Он сообщил, что меня желает видеть граф Сайрас на кухне немедленно, дескать, Леон раскрыл важный заговор.

В иной другой ситуации капрал отправился бы с такими с требованиями от командующего по очень коротким, но неопределённым координатам. Но в этот раз моя интуиция забила набат во все колокола, и не зря.

На кухне меня встретила весьма примечательная картина недавнего обыска, который плавно перетёк в погром. Вся посуда была разбросана по полу, еда при этом, что удивительно, оказалась на потолке. По углам жались испуганные повара, а в центре помещения, привязанный к небольшому стульчику, дрожал какой-то полноватый мужичок. На него наседал, как коршун на свежее мясо, Леон Сайрас:

— Где поварёшка?! — орал граф грозно. — Ты не мог отдать её человеку из толпы!

— Но господин, это же всего лишь поварёшка, кому может быть… — пытался возражать работник кухни.

— МОЛЧАТЬ! — раздражённо прикрикнул Леон. — Вопросы тут задаю только я! Куда вы дели суповара? Где он?

— Н-но…

По кухне разлилась звонкая пощёчина.

— Где тело?! Признавайся! — громче прежнего прокричал граф. — Вы сварили его в каше? Или бросили в объедки?!

— Г-господин, я-я… — заикаясь, пытался ответить повар.

— Ты?! — вытаращился на него Леон, словно всё понял, хотя это вряд ли было так.

— Я-я-я… — несчастный терял на глазах не только дар речи, но и седел, стремительно превращаясь в старика. — Э-э-это я-я-я с-с-суповар…

С тех пор произошло две вещи: страх перед Леоном разошёлся по лагерю, а один вид графа вселял ужас в сердца и умы солдат. Сам же он по соображениям безопасности был вынужден начать готовить себе самостоятельно. Видимо, боялся, что повара не оценили его выходку.

Впрочем, сейчас это стало неактуально. Гораздо важнее было то, что наш старший разведчик, Кейл Ресс, как по фокусу словно испарился, причём прямо на глазах многотысячной армии, что вызывало неподдельное уважение к его таланту иллюзиониста.

― Трус!

Такое отношение не было чем-то из ряда вон. В Играх принимали участие относительно добровольно, особенно такие люди как Ресс. Подразумевалось, что отношение к воинскому долгу будет соответствующим.

Проявление трусости для рядового солдата грозило лишь насмешками со стороны братьев по оружию. Но для офицера бежать с поля боя было сродни самоубийству. Причём ещё непонятно, что было бы хуже. В одном случае твои дела, образно говоря, заканчивались, а с клеймом дезертира надо было ещё как-то жить дальше.

Судя по всему, точку зрения капитана Ноктима разделяли и остальные в штабе. А вот мне дезертирство казалось наименее возможным вариантом.

Кейл Ресс имел безупречную репутацию. Всю жизнь он строил мосты, как вдруг увидел овцу и решил всё испортить? Нет, я бы скорее поверил, что его похитили. Очень-очень вежливые похитители, которые заодно решили забрать его вещи, но не осмелились оставить прощальное письмо.

Это определённо было как-то связано с нашим разговором, произошедшим накануне, только как? Раз за разом я проматывал в уме тот диалог, пытаясь отыскать какую-то недосказанность, оговорки, словом, хоть что-то. Ресс определённо хотел мне что-то сказать, а точнее услышать от меня. Возможно, будь я чуточку откровеннее, всё пошло бы совсем иначе.

Не стоило забывать и про сны. Согласно им, Кейл предал сначала меня, а затем и Ноа, к которой переметнулся. Это было важно, но помогало мало, всё ещё не позволяя составить цельную картину происходящего. В частности понять, чего именно предатель хотел этим добиться.

Власти? Почёта и уважения? Звучало неплохо, но что-то не сходилось. Не таким человеком был Кейл.

«Впрочем, откуда мне знать, какой он настоящий?»

Как это ни странно, но он всё равно не был наиболее актуальной темой, из-за которой штаб собственно и собрался. Прокашлявшись и тем самым прервав бурное обсуждение на тему того, что случается с дезертирами после Игр, я громко спросил:

― Как бы то ни было, кто-то должен занять его место. Есть кандидатуры?

Этот вопрос мной был задан совсем не из-за отсутствия фантазии. Скорее из-за лени. У меня начинала болеть голова от одной попытки представить, сколько споров и свар мне придётся перенести, если новый разведчик будет выбран мной единолично. Приходилось играть в демократию, отчего моя голова начинала болеть, но уже по другому поводу.

Все в штабе притворно потупились. Тут бы удивиться скромности моих подчинённых, если бы она у них на самом деле была. Их растерянность была вызвана совсем противоположными чувствами: они все, может быть, кроме Леона, который желал лишь донимать меня от рассвета до заката, хотели занять место Ресса. Просто первого, кто вызовется, неизбежно будут сравнивать с остальными, что поставит его в невыгодное положение.

Ситуацию спас Гун-Гун, невесть что забывший на офицерском совещании:

― Гун-Гун желает быть разведчиком! Он разведёт всех «лунных»!

— Куда? По кабакам? — рассмеялся Эльт.

Большинство только посмеялись от этой фразы, но отдельно взятые глаза и уши короля обеспокоенно посмотрели на меня, опасаясь, видимо, что я приму это предложение.

Моя же фантазия в это время попыталась нарисовать Гун-Гуна, который спокойно и обстоятельно делал доклад возле карты. Где-то на этапе «спокойно» всё и завершилось, вылетев с критической ошибкой.

― Нет, — коротко сказал я чудаку и повторил вопрос: — ещё кандидатуры?

На этот раз, как я и опасался, вызвались все, кроме Леона. Учитывая, что в палатке были люди, представляющие различные подразделения моей армии, конкурс получился большим, чем на место в корпорации «нугл».

Всё это были абсолютно разноплановые люди, кто-то смелее, кто-то смекалистее, кто-то осторожнее. Взять того же Эльта — смелый, отважный солдат, рубака-парень, свой в доску у подчинённых. Чем не идеальный кандидат?

Но не так давно я уже убедился в его способности вести себя скрытно и незаметно. Она отсутствовала.

Ещё он достаточно здорово рисовал карты. Правда, получившееся скорее годилось для демонологических ритуалов, нежели для анализа происходящего.

Ноктим тоже годился — опытный солдат, уважаемый ветеран, любитель табачка. Последнее и рубило идею прямо на корню. Последнее, что мне нужно было — это разведчик, которого будет видно из-за линии горизонта.

Ещё вполне подходил капитан Кай. Новичок в нашем бродячем цирке, по совместительству самый молодой из присутствующих. Обычно это о многом говорило, но не в этот раз.

Кай действительно рано выбился в капитаны — это были его первые Игры в этом звании. Но, как я уже убедился, думал он в первую очередь своими кулаками, используя голову в качестве весомого аргумента, которым можно было при случае ударить противника. Дай ему хоть чуть-чуть свободы, и он побежит ломать лица всем встречным «лунным» вместо наблюдения за ними. А так как это и было основной обязанностью прямо сейчас, я не видел смысла что-то менять в этом борделе.

У меня имелся свой фаворит на этих «выборах». Только, к сожалению, моя персональная заноза в заднице и, возможно, лучший кандидат из имеющихся не поднял руку.

Во-первых, было бы здорово занять Леона чем-то помимо бесконечных придирок к моим решениям. Во-вторых, граф был тем ещё пацифистом и драк со своим участием старательно избегал. Пожалуй, он один во всём нашем цирке был способен за кем-то проследить без риска ринуться в бой по велению своей левой пятки, жаждущей новой медали. В-третьих, Леон неплохо управлялся с пером и бумагой. В этом я убедился, когда скинул на него всю бумажную волокиту. Тогда мне казалось, что это — хороший способ от него отделаться. Не сработало. Зато теперь в моей армии с бюрократией было даже лучше, чем у Ноа, которая, как я знал по памяти Рейланда Рора, и шагу не могла ступить без издания очередного указа или декрета.

И всё же я сомневался насчёт этой кандидатуры. Был риск, что граф, как и в схожих ситуациях ранее, своё назойливое присутствие рядом со мной ничуть не сократит, а даже напротив — приобретёт в аргументации.

Назначить кого-то просто так от балды тоже было можно. Но по опыту замены одного выбывшего капитана мне хорошо было известно, к чему это может привести. Тогда я тоже не глядя принял решение, выбрав наобум из предложенных Леоном кандидатур. Закончилось в итоге всё натуральной осадой моего жилища и бесконечных распрях. Карьеризм в рядах местной армии принимал армейские же масштабы.

За новое звание подчас разворачивались такие баталии, по сравнению с которыми остальные битвы, происходящие во время Игр, казались потасовкой перед детским утренником за право быть снежинкой.

Помимо естественной гордости, когда каждый считал именно себя достойным, несмотря ни на какие очевидные «но», дело ещё было и в том, что новое звание или должность можно будет предъявить в следующий раз, а это многого стоило. Если человек был на прошлых Играх старшим разведчиком, значит, и на следующих должен занимать схожую должность.

В этом, к слову, заключался забавный парадокс. Разведку и тех, кто в ней служил, откровенно презирали, однако получить соответствующее звание все были очень даже рады. Дело в том, что звание «главного разведчика» равнялось капитану, а это неплохой задел для дальнейшего повышения.

Пока я искал изящный способ избавиться от назревающей головной боли, не прибегая к альтернативной медицине, Гун-Гун вновь решил заняться самовыдвиженчеством.

― Гун-Гун мог бы найти Миюми! — предложил чудак, явно считая это хорошей рекомендацией.

Достижение было так себе, тем не менее, зная, с кем имею дело, я на всякий случай уточнил:

― Зачем искать Миюми?

― Её уже два часа нет в лагере!

― Откуда… — я хотел было поинтересоваться, откуда он это знает, да ещё и с такой точностью, но вовремя себя остановил ― в некоторые вещи лучше не углубляться.

Впрочем, мне показалось, что это можно было использовать с пользой.

«Устрою небольшое дружеское соревнование, разве может что-то пойти не так?»

Потерев переносицу, я с коварной улыбкой оглядел всех присутствовавших и объявил:

― Кто первый приведёт сюда Миюми, тот и станет новым старшим разведчиком! Можете…

Договаривать никакой необходимости не было.

― Вы уверены, что это хорошая идея? — чопорно поинтересовался Леон, когда орущая и сбивающая друг друга толпа удалилась. — Враг не дремлет…

― О-о-о, вы правы, граф! — с усмешкой ответил я. — Ноа, как истинное зло, вообще никогда не спит!

***

Идея устроить из поиска нового разведчика соревнование разонравилась мне меньше чем за час. Именно столько времени потребовалось моим подчинённым, чтобы превратить происходящее в невесть что. Вот что мне мешало твёрдо рыкнуть, назвав свою кандидатуру? Ничего. Настоящий Рейланд Рор так бы и сделал, не сомневаясь ни секунды. Я же решил избежать проблем и… результат был предо мной как на ладони — ещё больше проблем, чем в начале.

Глядя на происходящее, мне всё больше казалось, что пока более актуальным был вопрос не о спасении отечества и победе в Играх, а об окружавших нас лесов. Наблюдая за столбом дыма вдали, я отвлечённо спросил:

― Как думаете, граф, кто вернётся с Миюми?

Мы с Леоном стояли на опушке, чуть в стороне от расположившегося позади лагеря, и, вяло переговариваясь, наблюдали за продвижением поисков. Со времени начала соревнования прошло уже полтора часа, и вести из леса приходили одна страшнее другой.

Эльт не поделил с пчёлами малину и уже вовсю руководил осадой улья. Лой Ноктим уронил трубку и устроил небольшой пожар. Оставалось надеяться, что Миюми в тех двух гектарах леса не было. Гун-Гун подрался с деревом, итоговый счёт вышел два-четыре в пользу «зелёных». Какой-то капитан какой-то там бригады поспорил, что маленькие красные ягоды ― съедобные, и теперь у нас было уже две командирских вакансии.

— Глубоко несчастный в своей глупости человек, — высокомерно фыркнул Леон.

Подобные интонации я слышал у него не впервые и по опыту знал их причину: Леону здорово не нравилось происходящее, но так как связано это не с объективными причинами, а личными, то претензий он высказывать не станет.

Сам не знаю зачем, наверное, для поддержания беседы, но я попытался его урезонить:

— Вы слишком к ним строги, граф. Ребята, может, последний раз видят нормальный лес на ближайший месяц. Шишки там…

Прерывая меня, из леса раздались панические крики.

— А вот и крики восторга от шишек, — саркастично заметил Леон.

— Откуда вы родом? — упреждая грядущий поток претензий, сменил я тему разговора.

Обычно такие вопросы вызывали практически у любого собеседника целый словесный шторм, но только не в нашем случае.

— Файфик, — нехотя ответил граф.

Мне это название практически ни о чём не говорило. Вроде как именно там печатали «Вестник Войны», а ещё город почему-то называли «двуединым».

— И как живётся в двуедином городе?

— Море, чайки, белокаменные мосты через «Королевскую» и красивые закаты, — тоном, будто окружавшие нас лесистые холмы были ему куда приятнее, ответил Леон.

Видно, граф не очень хотел вспоминать о том, что где-то там его ждёт домик в райском местечке, а он, вместо того чтобы наслаждаться жизнью, наблюдает за тем, как стадо идиотов уничтожает лес.

— Скучаете по семье? — ещё одна благодатная, как мне казалось, тема для беседы.

Я знал, что где-то там, за рамками всей этой истории Леона ждёт жена, хотя он сам распространяться об этом не спешил.

— Разумеется, — в тоне его голоса чувствовалось, что граф и представить себе не может, как можно не скучать по родным в таком положении.

— Вы много пишете семье, надеюсь, хе-хе, в этих письмах нет никаких военных тайн? — мне захотелось обратить всё в шутку, пускай и не слишком хорошую.

Я рассчитывал на какую угодно реакцию, от непонимания до возмущения, но, к моему удивлению, Леон лишь усмехнулся и как бы вскользь заметил:

— Возможно, если бы вы хоть иногда писали своим родным, то у вас не было бы времени лезть в чужую личную жизнь.

Тут он меня уел по полной. Писать письма на Землю было достаточно глупо, а у Рейланда Рора Игры полностью заменяли и семью, и личную жизнь.

Прервав наш разговор, из леса вышел капитан Кай, весь в иголках и очень расстроенный. Он вроде как искал Миюми, карабкаясь по деревьям, и не удержался на ветке. Когда капитан подошёл, я подавил в себе желание спрашивать, почему он выбрал именно этот способ поискать, и не перепутал ли Кай мою пухлую помощницу с Тарзаном, но вместо этого вежливо поинтересовался текущей обстановкой.

― Гун-Гун подрался с деревом! — вид у капитана был таким, словно он глубоко восхищается этим поступком, на его лице просто читалась застывшая фраза: «Бей дерево — спасай отчизну».

― Да, я уже наслышан…

― Нет, ещё раз! — возразил Кай. — Пока липа ведёт!

Я глубоко вздохнул и всерьёз начал думать над тем, как бы это всё закончить без дальнейших потерь в личном составе или серьёзного ущерба для природы. Неожиданно кто-то коснулся моей руки, привлекая внимание.

За спиной обнаружилась Миюми с подносом, где жёлтым дымом коптил напиток, который она называла кофе, и какая-то простенькая снедь. Больший вопрос, чем что она здесь делает, вызывало лишь только то, почему девушка, несмотря на все протесты, продолжала готовить мне кофе.

― Вы пропустили обед, с… кхм, командующий, поэтому принесла его сюда, — сообщила немного растерянно Миюми.

― Спасибо, постой с нами, — окинув её насмешливым взглядом, сказал я. — Ты, кстати, когда вернулась?

— Да с час назад, — не задумываясь, очень довольная тем, что услужила мне, ответила девушка.

Леон с подозрением посмотрел сначала на Миюми, а затем на меня.

― Я правильно понимаю, что вы…

― Нет, честно, не знал.

― Может, им подать какой-то сигнал? — предложил Леон, неодобрительно качая головой.

― Могу подудеть! — навострив уши, предложила моя помощница.

― Ага, вы представляете себе последствия? — поинтересовался я у графа с усмешкой.

― В каком смысле?

― Как бы объяснить, эм, Миюми, у тебя к дудке прилагалась книжка, сколько сигналов ты выучила?

Девушка с гордостью, будто это её величайшее достижение, ответила:

― Один!

― Надо полагать, примерно столько же, как и остальные, — размышляя, прикинул я. — Смысла спрашивать, какой именно, тоже нет. Граф, вы уверены, что получи тот же Эльт приказ к атаке, он воспримет его правильно?

― Может, тогда послать солдат на прочёсывание? — предложил Леон с опаской.

― Мы уже отправили туда тех, кто считается лучшими из лучших, вот что вышло, — я кивнул в сторону пожара и продолжил. — Представляете, что останется от леса, если в нём окажутся все остальные?

Леон тактично замолчал, видимо, ожидая, когда я предложу свой вариант действий, чтобы начать его оспаривать. Однако, к его разочарованию, мне пришла в голову совсем другая мысль.

― Золотце, а что ты вообще делала в лесу?

Судя по забегавшим по сторонам глазам девушки, не было похоже, что она горит желанием отвечать на этот вопрос. К счастью, врать Миюми не умела, поэтому, зардевшись, потянула:

― Ну-у-у…

― Ближе к сути, пожалуйста.

― Эм, — Миюми глубоко вздохнула и быстро затараторила, словно надеясь сбить меня этим потоком слов с толку: — искала призрака Глубокой Чащобы, который по легендам умеет исцелять все болезни, пахнет апельсинами и выглядит как золотой тюлень!

— Как же меня достали все эти духи, сколько их здесь?! — тихо простонал я.

Куда более практично настроенный граф с очень серьёзным видом посмотрел девушке в глаза, наверное, проверяя, не расширены ли у неё зрачки. Мне же, привычному к таким вещам, оставалось только устало потереть переносицу и сообщить очевидное:

― Миюми, во-первых, откуда ты всё это вот тащишь? Во-вторых…

На самом деле, я не рассчитывал на ответ. Даже более того: мне абсолютно не хотелось его получать в какой бы то ни было форме. Не потому, что было всё равно. Ещё в детстве, пораньше вернувшись из школы домой, я на собственном опыте убедился, что иногда лучше не возвращаться раньше обычного и уж точно не спрашивать, застав родителей за интересным занятием, откуда берутся дети. Однако Миюми вместо ответа ловко извлекла из одежды небольшую брошюру. От увиденного у меня глаза на лоб полезли. Не сдержавшись, я прочитал вслух:

— Кхм, самый наиболее полный каталог артефактов и магических созданий, которые вы можете встретить в быту, приготовить и выжить после употребления. Авторы, м-м-м, некто «С» точка и «Ф» точка.

Закончив читать и почувствовав, как тупею на глазах окружающих, я, скомкав, выбросил листик и серьёзно посмотрел на девушку.

— Миюми, послушай, я понимаю, что реальный мир весьма скучный… — как назло именно в этот момент в лесу что-то взорвалось, напрочь испортив мою речь и заставив искать оправдания вместо донесения глубокого смысла. — Видимо, кто-то на поиски тебя взял с собой гранату, с кем не бывает! Так, о чём я? А, точно! Так вот, скучный…

Прогремел второй взрыв, который ещё сильнее прежнего поколебал мою позицию.

— Нечётное количество — плохая примета, делов-то. Но не будем отвлекаться, — я выждал пару секунд, убеждаясь, что больше взрывов не случится. — Хоть реальный мир и скучный, но уходить в выдуманные — не повод. И вообще, это, скорее всего, Гун-Гун. Поверь моему опыту.

― Я тоже так подумала, поэтому решила сходить и проверить! — кивнула, соглашаясь с моим предположением, девушка.

Угадать, что произошло дальше, не составило ни малейшего труда.

― Ты потерялась?

― Нет! — оскорбилась Миюми. — Я его нашла!

Я осмотрелся, однако ничего тюленеобразного вокруг не наблюдалось, поэтому пришлось уточнить.

— Гун-Гуна? Или духа?

― Духа, конечно! Сейчас приведу! — Миюми куда-то умчалась с самым решительным видом.

― Вы не задумывались о том, чтобы проверить её психическое состояние? — даже не пытаясь говорить тихо, поинтересовался Леон. — Как она вообще оказалась здесь, у вас?!

— Странности притягиваются, — отвлечённо ответил я и отмахнулся от него. — Миюми у нас профессионал, можно сказать, дипломированный специалист по паранормальным явлениям. Разве можно губить такой талант таблетками или, упаси боже, образованием? — заметив возвращающуюся девушку и того, кого она с собой вела, у меня на лице расцвела ухмылка, — к тому же, боюсь, граф, в этот раз призрак более чем материален. Судя по форме — приведение работает на «лунных». Либо Ноа освоила некромантию — и нам конец, либо это что-то новое.

Моя помощница, заручившись помощью пары солдат, и вправду привела небольшого плюгавенького старичка с отличительными знаками наших противников и здоровенной шишкой на голове, которая в свою очередь демонстрировала текущую принадлежность к «солнечным».

Осмотрев его, я скорчил злодейскую гримасу и с намёком сказал:

― Ну, на тюленя не слишком похоже, апельсинами не пахнет, но это всегда можно исправить. Так что, будем говорить или мне послать за нитками, иголками и ароматизаторами?

Старичок вздрогнул, сглотнул и начал говорить:

― Мне… мне было приказано наблюдать издали за перемещениями вашей армии…

Ничего удивительно и странного в этом по сути не было. Ноа и раньше таким промышляла, однако я заметил, что горе-разведчик чего-то не договаривает.

— И всё? Что ж, видимо, всё-таки придётся нести нитки…

Моя репутация куда лучше прямых угроз, поэтому старичок мгновенно сломался.

— Нет! Не надо! Мне приказали ночью добавить это в воду…

Нам предъявили небольшой пузырёк без каких-либо опознавательных знаков и с синеватой жидкостью внутри. Откупорив, я убедился, что пахнет жидкость горечью вперемешку с какими-то травами.

— Леон, вы разбираетесь в таких вещах?

Граф осмотрел пузырёк, встряхнул его, затем открыл и, мизинцем попробовав на вкус, заключил:

— Похоже, какое-то слабительное.

— Н-да, на лимонад и вправду не очень похоже, — согласился я и с удивлением отметил: — Ноа наконец смогла в диверсии?

Пришлось ещё раз с подозрением посмотреть на старика-разведчика. На этот раз даже угрожать не потребовались.

― Я… я был против! — заявили мне в лицо. — Но этот новый капитан, Кайл Расс, убедил её и…

― Забавное совпадение, — прерывая его, с намёком заметил Леон.

О пророческих снах я ему не рассказывал, поэтому для него куда именно делся Кейл было новостью. Для меня же это стало хорошим поводом убедиться, что все эти сновидения — не просто бред уставшего человека, и в них действительно есть смысл или по крайней мере какие-то точки пересечения с реальностью.

— Мда, так себе совпадение, — понимая, что от меня ждут ответа, сказал я.

Сразу отпало желание продолжать эту потеху с поисками Миюми в лесу. Лафа закончилась: похоже, Ноа и её армия начали приходить в форму после последнего поражения. Нужно было заканчивать цирк и возвращаться к более актуальным проблемам — командованием армией так, чтобы победить на Играх.

― Леон, ступайте в лес и прихватите с собой мою помощницу, — устало приказал я.

― Это зачем? — не понял меня граф.

― Ну, вы её нашли, покажете это остальным, и с завтрашнего дня жду от вас точных и свежих донесений.

― Но я же…

Леона передёрнуло как от удара молнией, когда я положил ему руку на плечо и, пристально глядя в глаза, заявил:

― Либо вы, либо Гун-Гун.

Кажется, граф на секунду готов был даже на второй вариант, но затем сдался, поник и кивнул. Жестом он пригласил Миюми в лес и с видом, будто отправляется топить котят, побрёл за ней.

― Не забудьте забрать остальных! — крикнул я ему вслед и вернулся обратно в лагерь, целиком погруженный в размышления насчёт грядущего.

Начало новой шахматной партии

Альт Цион, насвистывая какую-то мелодию, кивнул в знак приветствия караулу командующей и, ничуть не утруждая себя такой банальностью как стук или иной способ обозначить своё появление, вошёл внутрь её жилища.

То, что предстало перед его глазами, ужасало до жути. Что ни говори, Ноа Кейтлетт была ужасна в гневе и кошмарна во всём остальном. Стоило довести её до белого каления, как наихудшие из её привычек вырывались наружу, забирая контроль тела несчастной женщины. В таком состоянии она могла часами предаваться самым отвратительным из своих пороков.

Иными словами, Альт Цион увидел перед собой идеально убранное помещение, блистающее чистотой и свежестью. Виновница этого вопиющего порядка сидела в позе лотоса, окружённая ароматическими свечами, старательно делая вид, что медитирует. На вошедшего адъютанта она никак не отреагировала, если не считать слегка приоткрывшегося на секунду глаза.

Альт хмыкнул и, пожав плечами, нагло уселся за её стол, принявшись деловито изучать вести с полей сражений. Ничуть не смущаясь, он зачерпнул из вазы горсть карамелек, накануне подаренных Кайлом Рассом, и принялся громко ими хрустеть.

― Зубы испортишь, — меланхолично заметила командующая.

― Я их, ХРУМ, чифю, ХРУМ, по утфам…

Командующая на секунду прервала медитацию, чтобы посмотреть на кривые, желтоватые зубы своего адъютанта ― мечту стоматолога, и вновь вернулась в расслабленное, отрешённое состояние.

Альт тем временем обнаружил под столом измятую, скомканную газету «Вестник Войны». Этот выпуск он прочёл ещё вчера, но от скуки перечитал заголовки. Те как обычно фонтанировали независимой, непредвзятой журналистикой:

«Рейланд Рор ест детей: ложь или новое кулинарное веяние?»

«Южный лев идёт на север: стоит ли прятать женщин?»

«Шокирующее признание капрала Труста о том, как Рор обращается с пленными».

«Топ-10 кулинарных советов сезона от Миюми Цион: готовим вкусные напитки вместе».

«Сложный выбор: выбираем кровлю в новом сезоне».

«Рубиновый рыцарь ― предатель или непонятый герой?»

«Сводки с полей сражений, прогнозы, аналитика, сплетни»

«Компрометирующие новости о командующей Ноа Кейтлетт: сто три заповеди спокойствия против сорока семи известных!»

Подумав о том, что одно отсутствие статьи про то, что Рейланд Рор — моллюск, это уже сам по себе неплохой рост. Альт дочитал корреспонденцию и, убедившись, что больше своё любопытство он ни на чём выместить не может, спросил:

― Вчера прибыл королевский гонец, но письма здесь нет…

― Оно… — вздрогнув от вопроса, как можно спокойнее постаралась ответить Ноа, — пострадало во время уборки.

― Полагаю, король желает видеть успехи? — предположил Альт, после того как бросил многозначительный взгляд в сторону мусорки, где лежала целая гора «пострадавших» вещей.

Ноа ничего не ответила. Молча она поднялась, затушила ароматические свечи и кивнула на карту в тот участок, где располагались силы «солнечных».

― Этот нахал не только удвоил свои силы, но и каким-то образом заполучил себе скипетр Солнца! Не знаю, с чего его одаривают такой милостью…

— Хе-хе, — Альт не сумел сдержать смешок, за что получил в свою сторону полный гнева взгляд. Стараясь смягчить удар, он аккуратно предположил: ― Возможно, это вызвано тем, что командующий Рор лучше преподносит свои успехи?

― Вчера, ваше величество, мы перешли реку прямиком в болото! Вот тебе медаль, Рор! — передразнивая и нервно расхаживая по комнате, заметила Ноа. ― Потом я гнал войска без передышки два дня, чтобы сразу кинуть их в бой! Вот ещё одна медаль, Рор! Ах, так ты ещё и победил! Вот тебе скипетр!

Альт тактично промолчал. Командующая, чуть успокоившись, безвольно махнула рукой в сторону карты и призналась:

― Я не знаю, что тут ещё можно сделать. Этому наглецу везёт настолько, что скупи он все лотерейные билеты, каждый окажется выигрышным! — Ноа пристально всмотрелась в карту, словно искала там ответ, почему Рейланду так везёт, и продолжила. — Каждое моё действие встречает самый неожиданный, самый абсурдный отпор, и это работает! Если так будет продолжаться дальше — ты можешь паковать чемоданы.

Альту Циону паковать чемоданы и возвращаться домой совсем не хотелось. У него давно витала одна мысль, но высказать её он решился только сейчас, пока они с Ноа Кейтлетт были наедине:

― Ваш штаб не очень-то стремится к победе, скорее…

— Скорее это сборище ослов считает, что они уже победили и вовсю мысленно делят награды, — Ноа прервала его на полуслове, кивая в знак согласия. — При этом им хватает наглости изучать каждый мой приказ через такую лупу и столько по времени, словно я тут с другой планеты свалилась!

Она раздражённо хлопнула себя по боку и указала на место, где ранее состоялось сражение.

— В том бою капитан Женар, командующий нашим правым флангом, проигнорировал три моих прямых указания сместиться в центр и поддержать центр. Три!

— Может быть, он просто набожный? — ехидно уточнил адъютант.

— Может быть, он просто идиот, который смотрит в карты чаще, чем на поле брани?! — вспыхнула Кейтлетт. — Лично он объяснил своё решение тем, что действовал по моему плану!

— Каков нахал! — не сумев сдержаться, неосторожно ляпнул Альт.

Командующая бросила на него полный злобы взгляд, раздражённо фыркнула и принялась глубоко дышать, стараясь вернуться в спокойное состояние. Альт прекрасно понимал, в чём причина такого неповиновения. Ноа Кейтлетт всегда была белой вороной среди остальных офицеров. Пока она побеждала — всё шло нормально, и её слушались беспрекословно. Однако сейчас Ноа не просто проигрывала, она терпела поражение за поражением, в то время как остальные силы «лунных» уже победили. Если так продолжится и дальше, то её попросту сместят, даже вопреки воле короля.

Альт, который сейчас мог спать до обеда, питаться со стола командующей, свободно читать её письма, вздрогнул, представив на месте Кейтлетт любого другого офицера. Где ещё ему удастся найти такую халяву?

― К счастью, сейчас у офицеров появился кумир, которому они смотрят в рот и верят каждому слову. Даже не обращая внимания на его профессию, — желая помочь не только ей, но и себе, заметил адъютант. — Если бы он занял нашу позицию, может, ему бы удалось сместить их внимание со шкуры живого тигра на его когти.

Командующая сильно задумалась. На одной чаше весов оказывалась её гордость ― просить о помощи, значило признать, что сама она не справится ― на другой же та же самая гордость, не желавшая проигрывать Рору.

— Убедить офицеров ― это одно, но нам нужен план, хороший план, — слегка подначивая Альта, сказала Ноа.

Адъютант, крайне довольный тем, что к нему наконец решили прислушаться, ответил:

— Дайте мне карандаш и двадцать… Нет, десять минут!

***

Кайл Расс ― неотразимое воплощение мужества, смелости, уверенности, как в себе, так и в окружающих, ― явился сразу же. Несмотря на раннее утро, он был идеально выбрит, одет в новенькую форму со знаками различия капитана и излучал такую любезность, что впору было называть в честь звезду.

За те две секунды, что он пробыл в палатке, Кайл успел отвесить скабрезную шутку в сторону Альта, сделать комплимент Ноа и, залихватски усмехнувшись, попридержать ей дверь, хотя она даже не успела встать со своего места.

Кейтлетт, не желавшая растрачивать время попусту, сразу же перешла с её точки зрения к главному:

― Что вы думаете о нашем противнике, Рейланде Роре?

― Авантюрист и нахал, но, должен признать, не без чувства собственного достоинства, — ответил Кайл не раздумывая. — Хотя мы мало с ним контактировали, моей ролью было изображать одного из тыловиков, я мог чего-то не заметить.

― Тем не менее ему достался скипетр Солнца… — нехотя сообщила Ноа.

― Не может быть! — искренне удивился Расс.

Альт во время их разговора занимался тем, что делал вид, что внимательно изучает обстановку на карте, однако в этот момент недоверчиво посмотрел на него. Расс продолжал сиять, подобно солнцу, что ему удавалось с лихвой, учитывая, что настоящее в это время было скрыто за тучами, но по его виду нельзя было сказать, что это для него новость.

— Тем не менее это так, — продолжила Ноа, тоже догадавшись, что шпион скромничает. — Очевидно, что теперь он двинется на север. Хотя пока топчется на месте и зачем-то жжёт леса.

— Север — это горы, — пожимая плечами, заметил Кайл. — Если чем наш Тофхельм и знаменит, так это ими. Пускай лезет, если ему так надо, только на тёплый приём рассчитывать не стоит.

— Вы так уверены? — удивилась Кейтлетт.

— Нет, конечно, но, глядя на вас, невольно заразишься оптимизмом, — чарующе улыбаясь, сказал шпион.

Его удар прошёл мимо. Ноа Кейтлетт, которая излучала во всех спектрах такой скепсис, что в её честь тоже стоило что-нибудь назвать, криво улыбнулась. Она кивнула на карту, где уже был набросан план Альта.

— Я… — Адъютант обиженно хмыкнул, на что командующая едва не прожгла его взглядом насквозь. — Я пришла к схожему выводу. Пока тигр будет ползать по горам, мы соберём силы, найдём подходящее место и зажмём его в тиски.

— На вашем месте, командующая, я бы распорядился максимально ослабить гарнизоны, — внимательно изучив карту, заметил Кайл.

— Зачем? — уточнила командующая.

— Ни один из них не задержит «солнечных» более чем на день, так в чём тогда смысл впустую терять людей? — Ноа кивнула, показывая, что согласна с этим, однако, к её удивлению, Расс решил развить мысль: — Я бывал в тех горах не одну сотню раз, а всё потому, что каждые игры нужно перерисовывать карты заново. Там практически нет названий, одни координаты, и на каждой кочке стоит наш форт. Если Рор хочет туда влезть — пускай. Мы, очевидно, не можем ему помешать.

— К сожалению, мой штаб считает, что мы должны сражаться до последнего, — как бы вскользь заметила Кейтлетт. — Боюсь, они просто проигнорируют такой приказ, если его отдам я.

Расс улыбнулся широкой, проницательной улыбкой. Ноа с холодком поняла, что он ждал этой фразы с самого начала разговора.

— Сражение до последнего вздоха не обязательно означает, что мы должны этот последний вздох приближать как можно скорее. Есть и другие способы измотать противника, — шпион извлёк из одежды небольшой пузырёк и, поставив его на стол, сообщил: — именно этим Рейланд Рор отравил ваши войска. Если он может игнорировать наши традиции, то почему мы не должны отвечать тем же?

Альт нервно сглотнул. Их положение, конечно, было не очень, но чтобы настолько? Да и Ноа в жизни не…

— Я согласна, — удивив всех, решительно ответила командующая. — Если этот наглец решил играть грязно, надо ему показать, что он не один умеет так делать.

Адъютант обеспокоенно посмотрел на свою командующую, пытаясь понять, почему она приняла такое решение. И если мстительный огонёк в её глазах его не слишком удивил, то довольная ухмылка на лице Кайла смутила Альта куда сильнее. Чему это он так радуется?

— Молодой человек, вы не могли бы сходить за завтраком? — вдруг сказал шпион, обращаясь к адъютанту.

— Разве я больше… — неуверенно попытался избежать поручений Альт, но его прервала Ноа.

— Сбегай нам за завтраком и про кофе не забудь. И побыстрее.

Буркнув себе под нос что-то про пренебрежение к работникам умственного труда, Альт нехотя поплёлся выполнять поручение.

Путь на кухню он знал лучше всех в лагере и при некоторой доле везения мог дойти туда даже с закрытыми глазами. Не то чтобы Ноа так много ела, скорее наоборот.

Альт же подобного пренебрежения к требованиям своего организма не понимал. Он вообще считал, что имей каждый возможность спать и есть сколько угодно, всем жилось бы куда лучше. Разумеется, за исключением производителей зеркал и весов, но интересами этих подлецов можно было и пренебречь.

Сегодня на кухне орудовала кухарка Доброва, которую Альт искренне считал секретным оружием «лунных» на тот случай, если дела на Играх пойдут совсем уж худо. Это милое, утонченное создание словно было создано для того, чтобы убивать и калечить. С её «параметрами» это было совсем даже не сложно. Те цифры объёма, которая каждая женщина желала видеть у себя в районе бёдер, у Добровой были вкачаны в бицепсы. Об остальном и говорить нечего: адъютант никогда не видел огров, но, глядя на неё, очень хорошо представлял, какими именно они должны быть.

Ещё у этого милого создания где-то был муж в звании прапорщика, по слухам ни в чём не уступающий своей супруге, но с ним адъютант до сих пор не пересекался.

Глядя на то, как кухарка голыми руками отбивает здоровенные куски мяса, Альт вежливо покашлял, привлекая к себе внимание. Доброва глянула на него одним глазом, влепила мясу удар такой силы, что даже столешница затрещала, и подбоченилась.

— Чего ты тут свои сопли мне разносишь?

У Альта был с десяток ответов различной степени ироничности, однако он подавил в себе желание высказаться. Доброва была, пожалуй, единственной во всей армии, с кем Альт никогда не пытался препираться. Да, несколько секунд смеха над ней продлевала жизнь минут на пять, но в случае провала её лёгкий тычок или оплеуха сокращали её сразу на десятилетие.

Вместо этого адъютант, сделав важный, немного высокомерный вид, сообщил:

— Командующей Кейтлетт и капитану Рассу нужен завтрак, с кофе, если можно.

Доброва пожала плечами и, отвлекшись от избиения того, что, возможно, ещё вчера дышало, бегало и кричало «за Риверкросс», достаточно быстро принесла специальный двухэтажный поднос, куда слишком ловко для своих габаритов поставила несколько тарелок, чашек и прочих атрибутов утреннего приёма пищи. Неожиданно, словно что-то вспомнив, она остановилась и подозрительно заметила:

— Сегодня на имя командующей уже брали завтрак! Какой-то маленький поросёнок вроде тебя.

Альт натянуто улыбнулся — это был он сам. Ноа практически никогда не завтракала, ограничиваясь кофе и чтением нескольких донесений, после которых аппетит у неё пропадал как минимум до обеда. Чем адъютант и пользовался, расширяя свой рацион почти в два раза.

Не то чтобы в армии было плохо с припасами, скорее наоборот, в первую очередь благодаря крайне строгой отчётности, которую сама Кейтлетт и ввела. Согласно ей, каждому человеку в сутки полагалось ровно три порции различного наполнения в зависимости от звания.

Рацион рядового Альту категорически не нравился: он предпочитал пищу, которую нельзя было использовать в качестве снарядов для пращи.

— Командующая сегодня просто ненасытна, — невозмутимо сообщил адъютант.

Не было похоже, чтобы Доброва в это сильно поверила, скорее наоборот.

— Ничего не знаю, один завтрак я ей уже выдала. Или гони два талона, или пшёл вон отсюда.

Талоны на еду тоже были придумкой Ноа с целью простимулировать у солдат энтузиазм. Стимулировать действительно получилось, но, к сожалению, не совсем тот энтузиазм, на который Кейтлетт рассчитывала.

Талоны в небольших количествах выдавали за различные заслуги в бою или просто время от времени, в те дни, когда у командующей было хорошее настроение. Последнее было редкостью, а отличиться в бою, так, чтобы дожить до следующего утра, удавалось не всем, поэтому эти бумажки быстро стали предметом спекуляции. Солдат ― существо голодное. Сколько его не корми, вне зависимости от времени суток или окружающей обстановки.

Альту эта система не нравилась хотя бы потому, что он не участвовал в боях, и поэтому получить талон мог только выменяв его у кого-нибудь на что-нибудь. С этим самым «чем-нибудь» вечно возникали какие-то проблемы.

Все в лагере, разумеется, знали, чей он адъютант, и просили столько, словно Ноа была не командующей, а драконом на куче золота. И если с «драконом» всё было не так уж и далеко от истины, то с золотом имелись определённые проблемы.

— А, может, можно как-то без талонов? — поинтересовался Альт, не особо желавший тратить время на чужие хотелки.

Доброва, вынув из одежды здоровенное яблоко, своей мощной челюстью откусила добрую его половину и бросила на адъютанта заинтересованный взгляд.

— Можно, по большой и чистой любви.

— Э-э-э…

— Видишь там в раковине немытая посуда? Прояви к ней немного любви. Там немножко: пара чашек, кастрюлька. Помоешь — заберешь завтрак, ну, или два талона вперёд.

Адъютант, наученный горьким опытом длительного проживания с мамой, сомневаясь, подошёл к раковине. Доброва не соврала: пара чашек и кастрюлька среди кучи посуды действительно там была.

— Да тут целый сервиз! А в этой кастрюле можно меня сварить, и это что… Мангал?

— Свинину жарят, а не варят, — едко поправила его кухарка. — Берёшься или как?

Альту вдруг пришло в голову, что он может застрять тут надолго, и это можно использовать.

— Угу. Только тут работы больше, чем на полчаса, а мне голову оторвут, если опоздаю.

Доброва однако оказалась куда хитрее, чем можно было сказать, глядя на неё.

— Решим, — заявила Доброва и, отложив недоеденное яблоко, рявкнула так, словно не пыталась докричаться до кого-то в соседнем помещении, а искала в тумане порт для швартовки. — Эй, Короед, ходь сюды!

— Ну чаво ещё, занят я! — прокричали ей в ответ.

— Командующей нужно завтрак отнести, срочно!

— Дык у неё ж бесполезный этот есть, как бишь его… Аньт, кажись. Пущай сам носит.

— Ему работу я уже нашла, получше. Надо же кому-то твой мангал отмыть.

— А, тогда ладно. Чего ж не отнести. Счас дочищу картоплю и понесу, оставь поднос.

Доброва, бросив на Альта самодовольный взгляд, демонстративно потёрла ладони и сказала:

— Чего встал? Посуда сама себя не вымоет, паскуда.

Адъютант трагически вздохнул и, смирившись с тем, что на ближайший час его верным товарищем станет мыло, отправился к раковине.

***

К тому моменту, когда Альт Цион отделался от поручения кухарки и вернулся обратно к палатке командующей, внутри уже прикончили завтрак и как раз расправлялись с кофе. Расса нигде не было.

— Это что, запах мыла? — спросила Ноа, наслаждаясь напитком. — По-моему, я посылала тебя не помочь на кухне, а за едой.

Представив себе, что будет, если он признается, чем на самом деле был занят, Альт, не дрогнув ни одним мускулом, ответил:

— Я был очень голоден и съел пачку армейского мыла.

Адъютант искренне полагал, что его репутация лентяя делает гораздо больше, чем он сам. Не нужно говорить «нет» каждому встречному-поперечному, если те сами даже не думают обращаться к тебе за помощью. Если же кто-то прознает про помощь на кухне — пиши пропало, начнётся такой вал просьб системы «подай-принеси», что уж проще атаку возглавить.

— Взгляни-ка. Как, по-твоему, сможем ли мы остановить тигра?

Альт некоторое время рассматривал карту, а затем заключил:

— Отозвать гарнизоны может быть не просто, — напомнил Альт, после того как вгляделся в карту.

Набросанный им план за время его отсутствия обрёл мясо и плоть, а также целую кучу подробностей.

— Да, некоторым, вроде Шинку, такое решение может не понравиться. Поэтому Расс сделает это за меня, — сообщила Ноа.

— Мы можем ему доверять? — с намёком спросил адъютант.

Командующей, несмотря ни на что, оставалась Ноа Кейтлетт. То, что она позволяла «протолкнуть» решение кому-то ниже её в иерархии, было очень недобрым предзнаменованием. Если так пойдёт и дальше, их штаб превратится в палату парламента, где все торгуются, интригуют и иным способом усложняют и затягивают управление армией.

— Мы должны ему доверять, если хотим остановить Рора, — категорично ответила командующая и, упреждая всякие замечания, добавила: — я осознаю, какой это риск. Поэтому у меня есть для тебя, Альт, задание.

Адъютант сразу пожалел, что вообще поднял эту тему.

— Не делай такое лицо, — насмешливо попросила Ноа. — От тебя потребуется всего-ничего: проконтролируй всё, чем будет заниматься Кайл Расс. Это не займёт много времени.

— Это означает, что я должен буду просматривать все его распоряжения, — кисло заметил Альт.

— Да, поэтому в твоих интересах делать всё быстро и качественно. И кстати, раз уж ты в это ввязался, постарайся контролировать те его распоряжения, которые он отдаёт устно.

— Я же не телепат! — возмутился адъютант. — Мне что за ним шпионить?

— Ну, слушать, что он говорит или читать его мысли, — командующая, очень довольная тем, что нашла ему работу, развела руками, — выбор за тобой. Мне нужен результат.

Альт Цион тяжело вздохнул, предчувствуя, какой «весёлой» будет его следующая неделя.

Планы на «завтра»

Разрешив вопрос с новым старшим разведчиком, и размышляя над тем, чего стоит ожидать от Кейла в качестве открытого врага, я не заметил, как очутился в своей новой палатке, за новым столом, разглядывающим старые карты. Палатку Рейланда пришлось бросить, как и почти все его вещи, после нашей блистательной победы. Не самый плохой обмен из тех, что я совершал в последнее время.

Краем глаза я наблюдал за тем, как в палатке, неторопливо собираются старшие офицеры. Что удивительно, несмотря на то, что армия под моим командованием выросла в два раза, капитанов стало даже меньше.

Дело в том, что руководство «союзничков», загнав свою армию в окружение и поставив её на грань разгрома, похватав вещи, свалило в закат. Фактически, до этого армией руководил Кай с несколькими коллегами.

Мне-то, конечно, это было на руку, в том смысле, что у меня не появились новые занозы в чувствительном месте, но я бы предпочёл надёжный тыл и фланги. Впрочем, горевать об этом было бестолку: требовалось жить днём сегодняшним и чуть-чуть завтрашним. А на повестке стоял совсем иной вопрос — что делать дальше.

Мы пополнили наши ряды, солдаты отдохнули, погоняли рассеянных «лунных» по округе, нужно было идти куда-то дальше. И здесь, сегодня, требовалось решить куда же.

Выудить из леса удалось не всех сразу и не без потерь среди природы, но в целом обошлось без серьёзных происшествий. Разве что пчёлам за стоическую оборону против превосходящих сил моих подчинённых в качестве моральной компенсации выдали банку варенья.

Судя по лицам, собравшиеся уже были в той или иной форме информированы о происшествии с отравой, и теперь в первую очередь ждали моей реакции на это событие. Люди передо мной горели желанием ответить ударом на удар. Вариант, безусловно, разумный, но тупиковый. Ноа тоже ответит, и что дальше? Обмениваться пакостями, пока не закончится личный состав, способный стоять на ногах?

Однако и промолчать было нельзя. Это совсем не то, что люди хотят видеть или слышать от Рейланда Рора.

— С этого дня необходимо усилить караулы и особенно строго следить за приготовлением пищи, а также источниками воды. Любая подозрительная активность, запахи, что угодно — повод схватить и допросить, — подумав немного, а так же вспомнив, с кем имею дело, я добавил: — если каша пахнет как подгоревшая, значит вы должны убедиться в том, что она действительно подгорела! Солдаты жалуются на недомогание — выяснить, в чём причина! Если надо, хоть их ночные горшки проверяйте, ясно?

Лой Ноктим, кажется, единственный, кого произошедшее не волновало, выпустив облачко дыма, вяло поинтересовался:

— Вы не преувеличиваете угрозу?

На случай таких вопросов у меня рядом как раз стоял новый шеф разведки, хотя, видимо, актуальнее было говорить контрразведки. К нему я и обратился, желая подчеркнуть его важность:

— Леон, что выяснили?

— Вероятно, это слабительное, — повторил для всех сказанное мне граф. — За состав ручаться не буду, но пары капель такого на литр жидкости хватит, чтобы вывести каждого выпившего больше стакана на несколько суток.

Всем желающим был продемонстрирован тот самый пузырёк. К моему удивлению, поднялся капитан Кай.

— Среди «лунных» ходят слухи, что вы их отравили перед одним из сражений.

Я кивнул, добавляя это к обвинениям Ноа и её адъютанта. Похоже, что-то такое действительно произошло. Загвоздка заключалась в том, что моей вины в этом точно не было. Мне, конечно, приходилось переступать местные нормы и порядки, но не настолько.

«Слишком много мыслей, слишком мало действий», — понял я.

Не хватало ещё сидеть на месте и ждать, пока Ноа вновь соберёт свои силы. Я махнул в сторону карты и решительно, так, чтобы этот вечер запомнился не паранойей, а моей речью, сказал:

— Слухи жесточайше пресекать! Мы — армия, а не бабки у подъезда! После игр разберёмся, кто наркоман, а кто отравитель. Единственный слух, который должен иметь место быть среди войск — то, что их командующий неотразимый оптимист. Остальное — гнать метлой. Выступаем на север завтра утром, сво…

Именно так я и собирался протолкнуть своё виденье нашего общего будущего, методом «вы всё слышали, но ничего не поняли», однако Леон не позволил мне этого, прервав на полуслове:

— На север, командующий?

— На север, где горы, снег, холодно, Тофхельм! Север!

— Не разумнее ли отступить в Риверкросс? — поинтересовался Леон. — Ближе к королю, тылу.

«Похоже, различные королевские органы имеют тенденцию к воссоединению…»

— И что мы там найдем? — постаравшись выкинуть из головы шутки, мрачно осведомился я. — Припасы?

— Хотя бы их, — резонно заметил граф.

— Командующий, по опыту хочу сказать, что, если нам нужен щит Луны, искать его нужно в Яое, — подал голос Лой Ноктим, ясно показывая, что лично он в правильности моего решения не сомневается.

— Согласен, давно хотел сжечь эту крепость! — поддакнул Эльт.

Я выразительно посмотрел на Леона, мол: «Вам этого мало? Даже эти двое не спорят». К сожалению, ему действительно было мало.

— Мы окажемся фактически окружены, в горах, полных противников! — стоял на своём граф. — Без снабжения, без подкреплений.

— Мы и сейчас фактически окружены, уже неделю или сколько там, и что? Леон, при всём уважении, — я усмехнулся, показывая, что жертвовать особо нечем, — мы не в том положении, когда у нас есть время совершать манёвры и тем более отступать. Если мы дадим Ноа делать что хочет, а она захочет собраться с силами и перегруппироваться, «лунные» больше не проиграют. Не смогут, несмотря ни на какие ошибки и наше старание.

Некоторое время граф молчал. Остальные и подавно не горели желанием влезать в эту дискуссию. Не то чтобы у них всех резко исчезло своё мнение, просто потом, когда всё закончится, будут говорить: «Тогда они победили благодаря…» или «Они проиграли из-за». Словом, ставки были более чем высоки, и никто играть в карты с историей не желал.

— Щита Луны может не оказаться в Яое, — наконец ответил Леон Сайрас.

— Может не оказаться, — согласился я притворно. — Знаете, где его точно нет? В Риверкроссе.

— Это безумие, — тихо сказал граф, неодобрительно покачал головой, но спорить прекратил.

Обсудив ещё некоторые детали дальнейших действий, мы разошлись — час был уже мягко говоря поздний. Поужинав и перекинувшись с Миюми парой ничего не значащих фраз, я отправился спать, искренне рассчитывая увидеть в своих неизменных снах что-то полезное. Что-то из будущего или какой-то его формы, что можно применить в настоящем. Что забавно, с одного совещания мне «повезло» оказаться сразу на другом.

***

«Запоминай свои сны, Ота Кохэку!»

После того как Леон привёл Альта в штаб, все были в сборе. Надо сказать, что несмотря на не самую простую неделю, которая выпала на плечи офицеров передо мной, обошлось без потерь в командном составе.

Примерно в это же время прибыли первые вести от разведчиков: «лунные» стояли и, похоже, никуда не собирались. С одной стороны, это вызывало определённые опасения по поводу планов Ресса, которых приходилось ждать, стоя на месте и отдавая инициативу, особенно это не нравилось Ноа, с другой же — нам с ней было чем заняться и без этого.

Для Кейтлетт моя армия в принципе была в новинку, а мне требовалось понять, что произошло за неделю моего отсутствия. Поэтому на время вынужденного ожидания мы устроили что-то вроде аудита.

Пытаться докопаться до сути в армии — занятие, за которым можно провести всю жизнь. Бюрократия, обилие формализма, строгая, но далеко не всегда правдивая отчётность, постоянные приписки и тотальная коррумпированность всех тыловых офицеров своё дело делали — посидеть было над чем.

Кейл Ресс же, в свою очередь, похоже не очень-то и собирался нас торопить. Прошёл час, второй, третий, пятый. Горы бумаг вокруг нас с Ноа росли как на дрожжах, а противник продолжал стоять на месте.

— Похоже, вы ошиблись в своих предположениях, — тихо, так, чтобы кроме нас троих никто этого не услышал, сказал Альт едко, когда часы пробили десять вечера. — «Лунные» не будут атаковать.

— Будут, — коротко, но очень уверенно возразил я.

— Но что, если не будут, что тогда? — возмутился Леон куда громче требуемого. — Будем стоять друг напротив друга, пока у одной из сторон не закончатся припасы?

— Скорее терпение, — ехидно заметила Ноа, сама того не осознавая, подарив мне чудесный аргумент.

— Именно так, — подтвердил я и позвал жестом Эльта. — Гоа, если у вас будет количественное превосходство над противником более чем в десять раз, что вы будете делать?

Капитан, кажется, был рад заняться чем угодно, если только это освобождало егоот бумажной работы, и прибежал практически вприпрыжку.

— Немедленно атаковать!.. — не думая ни секунды, ответил капитан.

Я хотел поблагодарить его и отправить обратно, но огонь в глазах Эльта было уже не остановить:

— Мы атаковали бы ночью, подсвечивая себе путь огнём! Разили бы врагов, словно призраки тьмы…

Ноа боязливо посмотрела на капитана, который продолжал фонтанировать идеями из разряда тех, на основании которых пишутся книги по психологии.

— С ним всё в порядке? — шепотом спросила она.

Ответить «да» на фоне пассажей Гоа не смог бы даже я. Ответ же «нет» означал, что у нас в штабе псих с наклонностями пироманьяка.

— Эльт — солдат с огнем в сердце!

— Главное не давать ему этот огонь в руки, — с усмешкой заметила Ноа. — Где ты таких кадров берёшь?

Леон, тем временем поняв, что сам Эльт никуда не уйдёт, отвёл его в сторону и очень понимающе, даже по отечески принялся успокаивать.

— Не знаю, отдел кадров остался далеко в тылу, — отмахнулся я.

Дождавшись, пока граф возвратится, Кейтлетт вернулась к первоначальному разговору про действия Ресса:

— Что ты этим хотел сказать, Рейланд?

Как по мне, Эльт с его экспрессией демонстрировал мою мысль более чем очевидно, но видимо даже этого было недостаточно для Ноа, Леона и Альта.

— Рессу попросту не дадут сидеть на месте. Люди же не слепые! Вот противник, мы сильнее и нас больше, так чего ждем? «Лунные» наверняка устали ничуть не меньше нашего и также хотят домой…

— Солдаты всегда хотят двух вещей: домой и славы, причём желательно одновременно, — возразила Ноа, нисколько не скрывая своих сомнений. — Кто их слушать-то будет?

— А офицеры? Сколько он сможет дурить им головы, пытаясь объяснить, почему нельзя атаковать? Рано или поздно Кейла попросту уберут с поста командующего с помощью того же короля, — возмущенный тем, насколько мои соратники не понимают очевидных вещей, я поднялся и подошёл к карте местности, указывая на нашу диспозицию. — Более того, как он им объяснит, почему он не атакует прямо сейчас, когда мы измучены маршем и находимся в очевидно плохой позиции для обороны? Вот увидите — завтра он пойдёт в наступление!

— Хм… — многозначительно хмыкнула Кейтлетт.

— Если так, то почему мы заняты… — граф указал на бумаги, — вот этим, а не готовимся к битве?

— Почему, вполне готовимся, — лично мне это казалось очевидным. — Как я уже сказал, наши солдаты утомлены долгим маршем — так пускай отдохнут.

— Знаешь, удивительно, но это даже похоже на план, — ехидно сообщила Ноа.

— А вы куда собираетесь передвинуть лагерь? — подал голос Альт, у которого в голове явно сложилось своё видение ситуации. — Вот этот холм…

— Лагерь останется на месте, — прервав его, категорично сообщил я.

— А, ясно, — почти не удивившись такому ответу, кивнула головой Кейтлетт. — Вот теперь происходящее больше похоже на реальность. Скажи, последовательный ты наш, не тобой ли было сказано, что наша позиция — так себе? Мне ты это говорил кстати дважды.

— Вы хотите дать Рессу повод не атаковать? — поинтересовался я с усмешкой.

— Знаешь, учитывая соотношение сил, ради выгодной позиции — да, я готова рискнуть.

Довод был весомым, но у меня уже появилась идея, как исправить этот недостаток.

— О, по поводу выгодности — не переживай, всё будет, но только когда совсем стемнеет, — я повернулся в сторону графа. — Леон, напомните, что было сказано на первом нашем совещании?

— Вы говорили о том, как мы будем менять ландшафт… — граф Сайрас рефлекторно почесал голову, пытаясь вспомнить, о чём идёт речь.

— Именно! — Я поднялся с места и решительно заявил: — Эльт, вам и вашей бригаде выдадут самое страшное оружие…

Капитан, только услышав свою фамилию, мгновенно подхватился:

— Кассетные бомбы, начинённые отравленными дротиками с системой автовоспламенения?

— Хуже, сапёрные лопатки. На весь оставшийся день вашим главным врагом становится…

Все присутствующие с замиранием, стараясь не дышать, следили за моим перстом, словно я им сейчас буду творить историю. Когда же мой палец наконец достиг своей цели, послышался всеобщий вздох облегчения, а вернувшаяся Миюми и вовсе повалилась в обморок.

— …этот вот холм. И разыщите для меня кто-нибудь компас.

***

Было ещё много споров, ругани, предложений разной степени тупизны, но ближе к полуночи я покинул штаб с твёрдой уверенностью в том, что у нас появилось нечто похожее на план завтрашнего дня. Оставалась самая малость: убедить завтрашний день пройти по нашему плану и никак иначе.

Главная проблема была в том, что Ресс мог промедлить и выяснить какую-то деталь моих приготовлений, тогда все наши труды пошли бы прахом.

Мой план был глупым, наивным, авантюристским, местами построенным исключительно на совпадениях. Словом, бомбой, и поэтому он понравился всем, кроме Леона Сайраса. Это было своеобразным знаком качества: если бы план за моим авторством пришёлся ему по вкусу, его немедленно следовало бы изменить.

Я был на таком моральном подъёме, что чувствовал, что сейчас мне под силу свернуть даже горы. В некотором смысле это сейчас и происходило где-то снаружи лагеря. Оттуда, из вечерней полутьмы периодически доносились непонятные постороннему наблюдателю крики: «Ройбля!», «Живеебля!» и «Капаюкакмогубля!», показывавшие, что работа кипит. По идее стоило пойти проведать, как там справляется Эльт, но после недели воздержания, единственным моим желанием было пойти и, где-нибудь уединившись, предаться грязному, бесконтрольному чревоугодию.

К сожалению, уединиться не вышло: в моей палатке оказались посторонние, которые покинули штаб, как мне казалось, чтобы найти себе место для сна: Ноа Кейтлетт и крутящийся рядом Альт Цион.

— Это вообще-то моя палатка! — напомнил я с возмущением.

— Это вообще-то палатка командующего, — ехидно возразила Ноа. — Если ты умеешь читать, то сможешь найти на входе соответствующую табличку.

— Я командующий!

— Ты себе льстишь. Кроме того, я тоже командующая. А теперь, когда мы выяснили, что моя линейка ничуть не меньше твоей, выйди вон и не мешай переодеваться. Позже, так и быть, тебе будет выделен уголок в нашей общей палатке командующего.

Мне нечего было возразить и поэтому, пылая гневом, я вышел на улицу, твёрдо решив на ком-нибудь его выместить. Как раз вовремя из палатки вышел и Альт, которого тоже прогнали.

— Быстро найди своей командующей отдельную палатку!

К моему удивлению, несмотря на то, что я страшно пучил глаза и добавил в голос командирские нотки, это не произвело на Альта абсолютно никакого впечатления.

— Мне приказано игнорировать любое ваше распоряжение, командующий Рор.

— Я запрещаю тебе игнорировать меня! — прикрикнул я на него, но тоже без толку.

Любой мой подчинённый наверное бы уже провалился сквозь землю, стараясь исполнить приказ, но Альт лишь покачал головой.

— Это логически невозможно.

Разгадка, в чём причина такого неповиновения, была в общем-то простой. Нет, помощник Ноа не обрёл внезапное мужество и не сделал себе пересадку некоторых мужских органов. Всё было гораздо проще — он боялся её куда сильнее меня.

Мне хотелось взвыть, но упреждая такой поступок из палатки послышался голос Кейтлетт:

— Рор, прекрати там скрежетать зубами и топтать землю. Сходи лучше за ужином.

— Да ни в жизнь! Я тебе не прислуга!

Увы, мой живот был иного мнения, о чём громогласно сообщил, заставив дёрнуться от испуга несколько проходящих по своим делам солдат.

— Всё в порядке, он ручной, — прокомментировал я и отправился на поиски Миюми — она всяко лучше моего могла состряпать ужин.

Это оказалось не так-то просто: девушка словно пропала. Её не было на кухне; в штабе, где в полутьме дымил своей трубкой Лой, её тоже не видели; Леон лишь развёл руками, но поинтересовался, не организовать ли ему поиски.

Я и раньше замечал за своей помощницей умение как бы растворяться в толпе, оказываясь вне зоны внимания. Её пропускали всегда и везде, невзирая ни на какие запреты. Солдаты попросту млели от одного голоса Миюми, вырубая мозг начисто. Будь у девушки злой умысел, она могла бы стать своеобразной королевой, но к счастью, заниженная самооценка и стеснительность спасли мою армию от столь скорбной участи.

Обойдя половину лагеря и к тому времени изрядно запыхавшись, я вернулся к тому с чего начал — к своей палатке. Как раз вовремя, чтобы услышать два женских голоса, обсуждающих какие-то скучные особенности одежды. Одолеваемый смутным подозрением, что сегодня у меня украли не только палатку и достоинство, я собирался войти внутрь, но столкнулся с Альтом, который куда-то спешил с целой кипой одежды в руках.

Внутри же Ноа при активном содействии Миюми пыталась сообразить себе что-то вроде костюма. Получалось странно.

Кейтлетт и без того не могла похвастаться роскошными формами, напоминая скорее очень женственного мальчика. Нарядившись же в мужскую униформу, сходство стало ещё заметнее. Ноа выглядела словно школьник, решивший надеть костюм своего отца, а все излишки закатать и подпоясать.

— А что, вполне неплохо получилось, — заметил я, подавив в себе желание высказать всё вышеподуманное вслух.

Удивительно, но меня не облаяли со всех сторон, а лишь немного застенчиво уточнили:

— Ты и вправду так думаешь?

Я кивнул. Это было чистейшей правдой. Мне действительно нравился этот результат разграбления склада с одеждой. Парадоксально, но чем меньше Ноа старалась подчеркнуть свою женственность, тем привлекательнее выглядела. Не было ничего смешнее, чем Кейтлетт в бальном платье и на каблуках. А вот текущая сборная солянка, напротив, смотрелась вполне себе неплохо, а главное, чувствовалось, что она сама ощущала в ней себя куда свободнее.

Мне на секунду показалось, что Ноа даже покраснела. Увы, всего на секунду.

— Что-то я не вижу у тебя с собой подносов с едой, — раздражённо заметила Кейтлетт.

— Ты же сама забрала у меня Миюми!

Оправдание было так себе, чем Ноа не преминула сразу же воспользоваться.

— А что, без неё бутербродное дерево найти у тебя не выйдет? Ути-пути, не волнуйся, через годик мама будет оставлять тебе спички, — ещё раз осмотрев в зеркале результат и явно им удовлетворившись, Кейтлетт сжалилась. — Ладно, отбой, сама найду пищу. Ты же, будь добр, приведи себя наконец в порядок.

— Да пофиг. Я уже, можно сказать, прирос к этой одежде…

— Угу, и это чувствуется даже в метре от тебя. — Ноа показательно стала загибать пальцы: — Помыться, побриться, причесаться, найти себе новый комплект униформы. Иначе спать будешь на улице. На всё это у тебя час.

Не давая мне и слово вставить, Кейтлетт удалились, уведя с собой и Миюми.

— Раскомандовалась тут! Между прочим, это я тут командующий…

Поворчав немного в пустоту и поразмышляв над тем, как так получается, что гениальные планы придумывает моя голова, а командует всё равно Ноа, я принялся возвращать своему телу признаки цивилизации.

***

Всё же надо отдать должное Ноа, она периодически оказывалась права. Вымывшись и одевшись в чистое, я почувствовал себя обновленным, словно сбросившим какой-то тяжкий эмоциональный груз или пару кило грязи.

Может, это было моральное удовлетворение от того, что тяжкий путь через горы наконец окончен, и хоть впереди ещё были трудности, но самая сложная часть пути позади. Возможно, радость от возвращения домой, если так можно было назвать военный лагерь вокруг. Не стоит забывать и про Ноа, которую мне удалось вытащить из пучины печали.

Скорее же всего, это было всё сразу, причудливым образом перемешанное в неповторимый коктейль «передряги жизни».

— Неплохой пиджачок, — ехидно заметила возвратившаяся Кейтлетт, которая красовалась точно в таком же, позаимствованном угадайте у кого.

Помимо сарказма она принесла с «собой» — в том смысле, что всю работу сделали Альт и Миюми — целую кипу еды. В любой иной ситуации мы бы не управились со всем этим богатством и за два дня, однако после недельного путешествия впроголодь этого едва ли не оказалось мало.

Закончилось всё бутылкой вина, которую Ноа, как заправский фокус, где-то раздобыла.

— Выменяла у Леона, — пояснила она. — Ты мне будешь должен.

— Помнится, в моей старой палатке был тайник с точно такой же бутылкой… — разглядывая напиток, припомнил я.

— Ну и где она сейчас, твоя платка? — ехидно уточнила Ноа.

— А то ты не знаешь!

Ноа только отмахнулась от меня и приступила к вину. Разлив его по бокалам, которые тоже явно были у кого-то выменяны, она вдохнула аромат напитка и с мечтательным выражением лица сказала:

— Тираширское креплёное. Шикарное вино. Такого в Тофхельме не найдёшь.

Увы, в этом я не разбирался абсолютно. Как по мне — вино как вино, разве что крепкое и слишком уж терпкое. Ноа слегка улыбнулась, следя за моими потугами насладиться напитком, и покачала полупустым бокалом.

— Что думаешь делать после этих Игр, а, Рейланд?

Взглянув ей в глаза, я понял, что за этим простым вопросом стоит куда большее, чем праздное любопытство.

— По правде говоря, я был бы не прочь повторить недавнее путешествие. Не сразу, конечно, но вот так бродить по миру в поисках, эм, интересного, мне понравилось.

— А как же Игры? — ехидно уточнила Кейтлетта.

— К чёрту Игры, — сделав большой глоток, ответил я и, заметив, что был непонят, добавил: — в Занзебал их! — сделав ещё один глоток, у меня, несмотря на выпитое, даже получилось продолжить мысль, — думаю, все как-нибудь переживут моё отсутствие. Некоторым, конечно, будет тяжело участвовать без меня.

Судя по лёгкой усмешке, тронувшей её губы, Кейтлетт поняла намёк.

— Не думаю, что явлюсь на следующие Игры. Чем бы это ни закончилось — с меня хватит.

— Значит, спокойная жизнь во дворце?

— От судьбы не уйдёшь. Может, когда-нибудь…

Я понимал, что она хочет сказать, но ещё лучше знал, что это не более чем самоубеждение. Нельзя высвободиться из клетки, в которую ты сам себя посадил. По крайней мере, самостоятельно.

— Знаешь, в одиночку лазить по горам — это скучно…

— Только скучно, Рейланд? — уточнила Ноа лукаво.

— Ну, знаешь, всегда пригодился бы кто-то, кто за твоей спиной готовил сухари.

— Хм…

Мне явно удалось её как минимум заинтересовать. Мы оба сделали по глубокому глотку.

— Уж не предлагаешь ли ты мне обменять королевское общество и дворец на своё и холодные горы? — поинтересовалась, пьянея всё сильнее, Ноа.

— Горы — исключительно по желанию, уверен, есть множество мест, куда разумный человек никогда добровольно не полезет, — принялся размышлять я в слух. — Карты всегда содержат огромное количество белых пятен. Кто-то должен их заполнить.

— Ты и вправду считаешь, что из этого может выйти что-то дельное?

— Почему нет? Во всяком случае, не попробуешь — не узнаешь.

Не похоже, что мне удалось её убедить до конца. Впрочем, такие решения за раз ни один здравомыслящий человек не принимает. Главное начать — а там само пойдёт.

— Посмотрим. Сначала до этого нужно дожить.

Соглашаясь с этим, я кивнул и заново наполнил опустевшие бокалы.

— Ты не боишься, что у нас завтра ничего не выйдет? Что Ресс добьётся своего и… — она не стала заканчивать фразу, но что имелось в виду было для нас очевидно.

— Зачем думать о ещё не случившихся поражениях? — я отпил вина, и мне в голову пришла куда более остроумная и оптимистичная фраза. — Кроме того Рейланд Рор и Ноа Кейтлетт годами соревновались между собой, выясняя, кто сильнее, умнее…

— Красивее, — влезла влезла моя собеседница.

— Ну, тут-то всё очевидно… — я отмахнулся, не желая сбиваться с темы. — Не важно. Кто устоит против наших совместных усилий?

— Да уж, после ТАКОГО номера в Тофхельме мне ещё не скоро будут рады, — говорила она спокойно, но тон голоса у неё был грустным.

— Думаю, в Риверкроссе тоже останутся не в восторге от всей этой чехарды. Кто бы завтра ни вышел победителем, нам это ещё припомнят, и не раз.

— Хочешь сказать, мне это припомнят, — устало поправила меня Ноа. — Ты-то не менял сторону.

— Угу, не менял, — с усмешкой согласился я. — Зато успешно проморгал одного перебежчика, а затем принял тебя. Уверен, после завтрашнего спектакля мы вдвоем надолго засядем в первых полосах «Вестника Войны». «Соююз моллюска и предательницы», звучит, а?!

Откровенно пьяная Ноа подозрительно вгляделась в мои глаза.

— Тебе похоже вообще нельзя давать алкоголь. Ты и так редко бываешь адекватным.

— Ой, кто бы говорил! — возразил не менее пьяный я. — Дай сюда вино…

Завязалась борьба не за жизнь, а за бутылку, в ходе которой как-то само собой вышло, что Ноа оказалась лежащей на столе, а я сверху. Вселенная таких штучек никогда не прощает, поэтому именно в этот момент зашёл Леон Сайрас, чем-то очень взволнованный.

Установилась немая сцена: я на Ноа в характерной позе, граф, который на пару секунд забыл, зачем пришёл, в дверях палатки и витающее повсюду чувство неловкости, которое — ещё чуть-чуть — и обрело бы физическое воплощение.

— Мы просто дрались за бутылку вина, — отскочив от Кейтлетт на пару метров и оправив одежду, быстро оправдался я.

Пускай лучше Леон считает нас буйными алкоголиками, чем любовниками.

— Как скажете, — саркастично усмехнулся граф и доложил то, зачем явился в столь поздний час. — От наблюдателей пришло сообщение: в лагере «лунных» оживление. Похоже, что они собирают вещи.

— Значит, завтра утром они атакуют, — уверенно заявила Ноа, разом протрезвев.

— Значит, утро завтрашнего дня войдёт в историю, — добавил я, ощущая что меня-то вино так просто не оставит в покое.

Ловушка в горах

Если до этого основные боевые действия происходили возле реки «Королевская», что разделяла собой не только Риверкросс и Тофхельм, но и территорию Игр, деля последнюю на два примерно равных куска, то теперь моя армия двигалась на север. Родина Ноа и многих других «лунных» никогда не славилась красивыми пляжами, мягким климатом или хотя бы ровной местностью. Если этот мир создал бог, то, полагаю, Тофхельм он создавал на утро восьмого дня после страшного бодуна, используя те элементы ландшафта, которые остались после формирования остальной планеты.

Леса и болота, которые в изобилии встречались нам ранее, были ещё терпимы. Когда к этим двум элементам добавились холмы, жизнь хуже не стала, хотя ходить стало труднее. Но затем пошли скалы, ущелья и прочие горы.

Каждый день начинался с того, что Леон с несколькими помощниками отправлялись искать на окружающей местности тропинки, перевалы и скрытые проходы. Были тут, конечно, и дороги, которыми мы поначалу пытались пользоваться. Одна достаточно крупная и пара поменьше, которые змейками между гор танцевали по карте и шли на север. Однако в ключевых местах постоянно встречались места, обозначенные на карте, как «форт в честь кого-то там».

Первый такой мы брали со всеобщим воодушевлением и без особого труда. В целом это было интересное занятие, большую часть времени которого занимало изготовление осадных лестниц или простенького тарана. Форты «лунных» не представляли собой вершину оборонительной мысли. Чаще всего это была здоровенная квадратная башня, обнесённая стеной в два человеческих роста. Гарнизон таких редко был больше полусотни человек и вменяемого сопротивления многотысячной армии оказать конечно же не мог.

Второй форт удостоился чуть меньшего внимания, но взят был также быстро. Третий окинули злобными взглядами и тихими матюками, а его гарнизон просто из желания выместить злобу изрядно побили.

Седьмой по счёту форт мои солдаты со злости подожгли, но, к их огорчению, камень оказался не самым горючим материалом. Поэтому пришлось ограничиться множеством похабных надписей, самая крупная из которых принадлежала Гун-Гуну, и банальными разрушениями. Уверен, будь у моих подчинённых чуть больше времени, от форта бы и камня на камне не осталось.

Десятый форт солдаты штурмовали уже без моего участия. Нет, я не струсил, точнее струсил, но не перед противником, а перед собственными подчиненными, чьи мрачные взгляды показывали, что штурмовать десять укрепленных точек за одиннадцать дней — многовато.

На одиннадцатый форт мне довелось лишь мимолётом взглянуть в подзорную трубу и, пока не разразился бунт, спешно объявить, что мы меняем маршрут движения.

В целом это была стандартная тактика «лунных». Все эти форты по отдельности не представляли никакой угрозы даже армии в десять раз меньше моей. Их задачей было измотать противника, замедлить, пока в горы не подтянутся полнокровные армии, либо же выгнать врагов с дорог в куда менее удобную для передвижений местность, как это случилось со мной.

Ноа же в это время следовала за нами шаг в шаг. Что было странно: она не ускорялась, стараясь нагнать, а напротив, выдерживала одинаковое расстояние, словно загоняла нас в ловушку. Эти мои подозрения вскоре подтвердились.

Это был ужасный участок маршрута: многокилометровый серпантин, ведущий к нужному нам перевалу. Я двигался в арьергарде, подгоняя отставших. В один момент, когда армия, растянувшись, пыталась взобраться наверх, мне удалось разглядеть, что далеко внизу развевались белые флаги с какой-то геральдикой — таких мы в последнее время видели, пожалуй, слишком много. Жители Тофхельма так любили свои отвратительные горы, что для того, чтобы поменьше на них смотреть, щедро утыкали их флагами всех размеров.

Более интересной была та, кто находилась среди этих флажков — Ноа Кейтлетт, не особенно скрываясь, двигалась во главе своих сил.

— Сбросить на них камень? — кровожадно предложил вездесущий Гун-Гун.

— У меня есть более важные занятия, чем кидать в Ноа камнями. Если тебе так хочется — можешь плюнуть.

Пока чудак всеми возможными способами демонстрировал своё родство с верблюжьими, я выслушал вестового, который прибыл из авангарда. От его новостей мои ноги сами собой подкосились.

— Командующий, разведчики докладывают, что нашли противника!

— Где?!

— Дальше по дороге, возле перевала.

Хоть ситуация того и требовала, но трагически падать в обморок на краю обрыва — так себе идея.

«Там же ущелье! Даже если их там пара сотен, они нам могут устроить полные Фермопилы», — понял я мгновенно. — «А внизу Ноа, вряд ли она упустит такой шанс!»

Дело было, что ни говори, дрянь.

— Какое абсурдное решение вы предложите в этот раз? — спросил, подошедший вместе с другими офицерами, Леон не столько с сарказмом, сколько с надеждой в голосе.

К сожалению, идей у меня не было абсолютно. Ноа подпирала нас сзади в пяти часах подъёма по серпантину, ещё одна армия «лунных» стояла впереди. Обе по отдельности меньше нас по численности, но, похоже, сражаться по отдельности они не собирались.

Не дождавшись от меня какой-либо реакции, граф сам дал оценку ситуации, невольно практически цитируя мои собственные мысли:

— Пойдём вперёд — в спину ударит Ноа, назад — это сделает другая армия.

— Завалить проход за нами и идти вперёд! — Эльт тут же взвился с очередной безумной идеей. — Обрушим горы на наших врагов!

— Было бы чем, — фыркнул Лой Ноктим.

Все присутствующие грустно вздохнули. Пушки пришлось бросить, как только мы влезли в эти горы. Выбор стоял между ними и едой — нашему обозу и так не хватало тягловой силы, а люди почему-то для этого годились очень плохо. Тогда как весь порох был израсходован во время штурмов фортов.

Мы могли бы пополнить запасы, взяв лагерь одной из армий «лунных», собственно, это был единственный вид логистики, который нами практиковался, но всё опять же упиралось в крайне невыгодное сражение.

Эльт, словно обиженный ребёнок, которому в магазине не купили петарду, заметил:

— А у Ноа пушки есть!

Капитан Кай, вглядываясь в позиции «лунных» внизу, добавил:

— Точно есть, она их на передок выдвинула — готовится!

Те, остановившись, принялись разбивать лагерь и заодно укрепления с таким расчётом, чтобы мы не могли их быстро разбить, даже если решимся. Впрочем, какие может быть «быстро», если для того, чтобы, перестроившись для битвы, к ним спуститься моей армии надо часов пять как минимум.

Тем не менее, глядя на приготовления «лунных», у меня в голове созрел план. Леон, кажется, настолько вжился в мой ритм, что отреагировал быстрее, чем я успел что-то предложить:

— Это безумие!

Как обычно эта реплика ни на что не повлияла. Я с гордостью, выделяя каждое слово, сказал:

— Это будет тихая, бесшумная операция по экспроприации нескольких бочонков пороха! Добровольцами назначаю инициатора идеи Гун-Гуна, а также… — я сделал паузу и повернулся в сторону Леона с акульей улыбкой, — старший разведчик.

Леон кричал, возмущался и спорил. Вконец охрипнув, он всё равно продолжал на меня злобно, немного по гусиному шипеть, чем несколько раз привлекал недоброе внимание Гун-Гуна.

Я же в это время успел немного подремать, прочитать очередную мерзкую статейку в «Вестнике Войны», которая, прикрываясь благовидным заголовком «Рейланд Рор и пленные — любовь навеки?», всячески пыталась выставить меня кем-то средним между каннибалом, насильником, палачом и клоуном. Надо сказать, делалось это как обычно настолько обстоятельно, что волей неволей приходилось задумываться над тем, где мои столовые приборы, плащ, ботинки с большими носами и топор.

Где-то на фоне хрипящего графа и противной газетёнки крутилась Миюми, которая, имея всего два вида залежалой крупы, остатки запасов чая, мясные галеты подозрительно зеленого цвета, а также сухари, пыталась сообразить мне ужин. Он, к слову, не был бы похож ни на кашу, ни на галеты, ни тем более на сухари.

Устав от чтения и продолжив игнорировать фоновые хрипы, я поинтересовался:

— Миюми, какое у тебя коронное блюдо?

— Ну, я умею ставить чайник… — растерянно начала девушка.

— Ни слова больше!

— В смысле идти ставить? — подозрительно уточнила Миюми.

— В смысле займись чем-нибудь другим.

Фраза вышла довольно грубой, и пока Миюми не применила самое страшное своё оружие, после которого я был готов даже выпить её кофе, — слёзы, мне пришлось спешно смягчиться.

— Попробуй себя в чём-нибудь новом. Кофе — это прошлый век! Будь инновационной! Сваргань мне из всего этого… — я окинул взглядом имеющиеся ингредиенты, где самым вкусным выглядела мёртвая муха, отравившаяся галетой, и осознал всю тяжесть принятого решения. — Памятный гербарий. Переходим на кислородную диету!

— Это как? — уточнила девушка, явно интересующаяся диетами сильнее, чем просто из праздного интереса. — Тренировки, еда через каждые два часа и…

— Нет, это питаемся хорошим настроением и свежим воздухом.

Сказав это, я кисло посмотрел на Леона, который что-то там шипел про безумные инициативы, и сразу почувствовал, как мой аппетит уходит прочь.

— Так, настроение есть, теперь пойду прогуляюсь. Граф, вы со мной?

— Х-х-х-зуми-х-х-х.

— Содержательно.

Очутившись на улице, я едва устоял под напором ветра на ногах. Стало понятно, что свежий горный воздух излишне идеализируют. Он, конечно, бодрил, но не в смысле свежести, хотя и не без этого, скорее ты сразу старался сделать всё, лишь бы не свалиться вниз окоченевшим трупиком.

Впрочем, как я успел заметить, солдаты умудрились побороть страх высоты и проблему утепления. Откуда у них столько алкоголя — оставалось разве что догадываться. Неужели они делали его из сухарей?

Возможно, об этом стоило поинтересоваться у графа, но тот продолжал плестись следом и, игнорируя ледяной ветер, что-то доказывать. Мне даже стало его жалко. На секунду, не больше.

— Граф, хватит спорить! — наконец не выдержав, заявил я. — Это наш единственный выход, пускай и немного рискованный.

— Х-х-немно-х-хо? — прошипел граф с сарказмом.

— Слегка. Самую малость, чуть-чуть и ещё тысяча синонимов! — Я глубоко вдохнул и выдохнул, успокаиваясь. — Ладно, к чёрту сарказм. Какие у нас, по-вашему, альтернативы? За ночь научиться летать дольше пяти секунд и без последующего шлепка о твёрдую поверхность?

Мне представилась эта картина: летящие гусиным клином солдафоны с серьёзными сосредоточенными лицами. Отгоняя наваждение, я собирался продолжить, но Леон задал вопрос первым:

— Вы что-то принимали в последнее время?

— Да, желаемое за действительность, — едко ответил я. — Хотите поделюсь?

— Нет, кхм-кхм, спасибо, — Леон прокашлялся. — Кажется, я простудился…

— Не может быть! С чего бы! Сходите ко мне, попросите Миюми налить вам чашечку тёплого кофе…

Граф одарил меня взглядом человека, который употребляет цианид вместо витаминов, поэтому какой-то там жиже его так просто не взять, и вежливо отказался.

— Вы не знаете, от чего отказываетесь… — заметил я, имитируя обиду.

— Знаю, поэтому и отказываюсь, — едко возразил граф.

— В любом случае, свою позицию я не изменю. Ночью мы втроём отправляемся воровать порох. Это лучшее, что мы можем придумать эдакого, чего Ноа не сможет предугадать.

— Вы, кхе-кхе, уверены в последнем?

— Уверен, Ноа спит и видит, как я бросаюсь на неё и проигрываю. А всякие там вылазки она даже в расчёт не берёт!

С сомнением посмотрев на меня, Леон тяжело вздохнул, откланялся и куда-то пошёл. Возможно, он даже собирался заняться чем-то полезным. Впрочем, сейчас что угодно было полезнее, чем споры со мной.

Я же побрёл дальше, сам в точности не зная, куда меня принесут ноги. Наш лагерь раскинулся вдоль серпантина, подобно Леону извиваясь матерящейся, слегка пованивающей змейкой.

Всюду кипела возня: солдаты, несмотря на все лишения и трудности, всё ещё были готовы пойти вслед за мной через огонь, воду, медные трубы, и, возможно, даже отстоять в очереди в супермаркете, где работает всего одна касса. Глядя на такую лояльность, я начал подозревать себя в том, что её не достоин. Служили бы мне эти люди с таким же усердием, знай они, кто перед ними на самом деле?

«Привет! Я Ота Кохэку, неплохой маркетолог, колочу капитал, очень успешен в своём мизерном кругу и боюсь это изменить, а теперь полезайте ради меня в болото!» — представился мне мой личный дебют здесь.

Ещё одно доказательство тому, что это вот всё — незаслуженно. Нельзя присваивать чужую жизнь, каким бы сильным ни было искушение.

Ноги вывели меня из лагеря и повели куда-то в сторону от серпантина, по маленькой, почти незаметной тропке, уходившей вверх всё выше и выше. Довольно резкий и неудобный подъём на время отбил у меня желание думать над чем-либо, кроме того, как бы не свернуть тут ноги. При этом вариант повернуть назад и не рисковать своей спасительно-отечественной задницей почём зря мной всерьёз даже не рассматривался.

Впрочем, вид, открывшийся мне, когда тропинка завела на небольшой уступ, это покрывал. Гора, которую мы пытались миновать, не была самой высокой ни среди окружающих, ни тем более среди остальных гор Тофхельма, и тем не менее с неё открывался потрясающий обзор.

Всё же, несмотря на весь мой скепсис, в любых других обстоятельствах это место я бы назвал мечтой любого фотографа или художника. Изумительные картины в этих горах разбросаны повсюду куда ни глянешь.

Невольно можно было всерьёз задуматься над тем, что не сделали ли боги это место специально таким труднодоступным, чтобы скрыть его красоты от глупых человечков?

Неожиданно за моей спиной послышался треск камней. Я резко обернулся, споткнулся о какой-то камень и едва не улетел со всей этой верхотуры вниз.

К счастью, меня подхватила чья-то рука и не без усилий поставила на твердую поверхность. Без своей трубки и полагающегося облака дыма узнать Лоя Ноктима, который к тому же побрился и помылся, было не так уж просто.

Капитан, слегка смущаясь того, что он только что спас меня, возможно, от самой глупой смерти на Играх, отсалютовал:

— Командующий.

— Капитан, кхм, спасибо за, м-м-м, поддержку, — растерянно поблагодарил его я.

— Обращайтесь, — усмехнулся Лой.

Кивнув, он прошёл чуть выше, где, как оказалось, была небольшая, относительно ровная площадка с крупным камнем, который явно кто-то сюда притащил специально. Лой Ноктим, ничуть не смущаясь холода, расположился на нём, глядя куда-то вдаль, явно не на окрестности.

— Красиво тут, да? — спросил он тихим, расслабленным до умиротворения голосом.

— Похоже, у вас дар находить подобные виды, — припомнился мне один из предыдущих наших разговоров. — Хотя у меня все эти горы не вызывают ничего, кроме отвращения.

Капитан никак не отреагировал, чем лишний раз напомнил мне, что иногда стоит думать над тем, что говоришь. Выдержав небольшую паузу, Лой вдруг рассказал:

— Мой сын Рейонд очень любил этот серпантин. Называл его Небесной Змеей. Горы вообще были его стихией. Если нам во время Игр доводилось оказываться хотя бы рядом с ними, то приходилось этого сорванца постоянно отлавливать, иначе бы его объявили дезертиром.

— Вы вместе участвовали в Играх? — удивился я, хотя ничего удивительного как раз не было: на этом «мероприятии» выросли целые поколения солдат.

— Да, как только он слегка повзрослел, так с