Неправильная любовница [Любовь Попова] (fb2) читать постранично, страница - 2

— Забавно. А потом накажешь?

— Хочешь поучаствовать?

— Нет, я в такое не играю, но я помогу тебе ее отыскать, — он замолкает и кивает. — О… Андрей. Давно не виделись.

Они оборачиваются к выходу, где появляется еще один мужчина.

— Добрый вечер, Борис Александрович.

Он совершенно не вписывается в обстановку разврата и пресыщенности, которая здесь буквально с ног сбивает.

Андрей, как назвал его бизнесмен, в приличном полностью отглаженном костюме, без единой морщинки.

На его лице нет эмоций.

Даже прическа и борода идеальны.

Такие ходят по кабинетам больших корпораций, судов, а не по домам извращенцев.

А еще взгляд. Никаких эмоций. Лишь пустота, от которой веет холодом. Пусть он направлен и не на меня.

На толстяка.

— Ты хотел меня видеть, отец.

Отец?! Они вообще не похожи! Этот весь такой правильный, а его отец — порождение самого грязного порока.

— Ну что ты как не родной. Проходи, выпей с нами. Перекуси с дороги.

— Я за рулем, — засовывает он руки в карманы, смотрит исподлобья. Стоит не двигаясь. Даже на меня не реагирует. Очевидно, для него вполне нормально видеть здесь живой товар. Но через мгновение все-таки скользит взглядом по телу, на секунду задевая лицо. Щеку просто адски жжет. Понравилась? Наши девочки мечтали именно о таком любовнике. Я всегда думала, что разницы нет. Но если уж выбирать меньшее зло, то он точно лучше его отца. Может быть даже бить не будет?

— Понравилась? Это мой подарок от Бориса.

— Новая игрушка? Прошлая ведь еще остыть не успела…

По коже прошелся мороз. Он шутит? Он же шутит? Зачем он это сказал? И почему никто не отрицает.

— Она оказалась слабой. Не выдержала. Я не стал мучать девушку дальше.

— Так может и эту сразу убить. Будет гуманнее.

Он не шутит? Господи. Я не хочу умирать…

И как тяжело делать вид, что ничего не понимаешь!

— Ты не зарывайся, сынок. Если у тебя член вырос, не значит, что мозгов прибавилось. — У кого-то комплексы? — Больно разговорчивый стал.

Глава 3

Романов— старший действительно злится. Смотрит на сына, как на грязь под ногами.

— Документы в кабинете. Завтра отвези в кадастровый и подготовь договор с Распутиным.

Андрей бросает взгляд на Бориса Александровича, а затем на меня, словно что — то отмечая.

— Дарения?

— Да, подарим нашему другу склад, на который он меня так уговоривал.

— Там люди работают. В этой деревне негде больше.

— А тебя не спрашивает никто! — взрывается толстяк так, что жир на лице трясется. — Делай, как я сказал, и свободен.

Отличные отношения. Кажется, не одна я тут в услужении нахожусь.

— Понял, — отворачивается он и шагает на выход с прямой как палка спиной. Но тормозит на зов отца.

— Как в офисе?

— Все в полном порядке.

— Как Марина?

— Жива и здорова. Я пойду, а то у тебя намечается развлечение.

— Иди сын. Завтра как встану, позвоню.

Наверное, уже вечер. За окном темно, а значит есть действительно хороший шанс спрятаться.

Если они не передумают сыграть в кошки— мышки.

Они думают, что я не знаю русский. Я и не должна знать. Мы ведь в Германии жили.

Но у нас была русская нянечка Катя, которая воспитывала нас с тех самых пор, как нас, рождённых в русской тюрьме, привезли в немецкий приют при барделе. По факту уже тогда продали.

Мы бы может попали в семьи даже, но наши матери были наркоманками, а значит мы бракованные.

Несмотря на постоянные побои, мы ее любили. Она читала нам русские сказки, учила шить, убираться, готовить. Всему тому, что должны знать обычные девочки, но никак не будущие шлюхи. Но потом, в первые дни месячных, она конечно нас просвятила. Некрасивых забрали почти сразу, а нас хранили до восемнадцати лет. В таком возрасте покупают охотнее, потому что проблем не будет с законом, если нас случайной обнаружит полиция.

Не знаю, как заведено в России, но в Германии полиция всегда возвращала нас владельцам, на нас для таких случаев даже метки стоят. Я не помню, набивали этот мак.

Эти уроды думают, что, подарив мне попытку сбежать, я побоюсь ею воспользоваться?

Что побоюсь боли? Глупцы.

Они действительно меня отпускают в туалет. Я прохожу внутрь и закрываю дверь, ежась от холода. Вроде май, почему так морозно… Тут и правда есть окно. И лестница приставлена.

Все, как они говорили. Только вот вместо нее я подтягиваюсь на руках и лезу на крышу. Мне нужна парковка. Она мой единственный шанс. Пробираюсь по крыше совершенно обнаженная, нахожу хороший выступ и спускают на парковку, сразу забираясь под ближайшую машину.

Остается надеться, что меня не видел никто. Под несколькими машинами я пробираюсь к самой крайней. Она прямо возле ворот, значит будет выезжать самая первая. Везде стоят охранники, я слышу их сальные шуточки, видела голодные взгляды, пока меня вели к новому хозяину. Ни к кому из них обращаться за помощью нельзя. Они меня сдадут, но сначала отсасывать заставят. Да я и готова разок, если