Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))
По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...
В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная
подробнее ...
оценка) состоит в том, что автор настолько ушел в тему «голой А.И», что постепенно поставил окончательный крест на изначальной «фишке» (а именно тов.Софьи).
Нет — она конечно в меру присутствует здесь (отдает приказы, молится, мстит и пр.), но уже играет (по сути) «актера второстепенного плана» (просто озвучивающего «партию сезона»)). Так что (да простит меня автор), после первоначальных восторгов — пришла эра «глухих непоняток» (в стиле концовки «Игры престолов»)) И ты в очередной раз «получаешь» совсем не то что ты хотел))
Плюс — конкретно в этой части тов.Софья возвращается «на исходный предпенсионный рубеж» (поскольку эта часть уже повествует о ее преклонных годах))
В остальном же — финал книги, это просто некий подведенный итог (всей деятельности И.О государыни) и очередной вариант новой страны «которая могла быть, если...»
p.s кстати название книги "Крылья Руси" сразу же напомнили (никак не связанный с книгой) телевизионный сериал "Крылья России"... Правда там получилось совсем не так радужно, как в книге))
По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.
cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".
Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.
Итак: главный
подробнее ...
герой до попадания в мир аристократов - пятидесятилетний бывший военный РФ. Чёрт побери, ещё один звоночек, сейчас будет какая-то ебанина... А как автор его показывает? Ага, тот видит, как незнакомую ему девушку незнакомый парень хлещет по щекам и, ничего не спрашивая, нокаутирует того до госпитализации. Дальше его "прикрывает" от ответственности друг-мент, бьёт, "чтобы получить хоть какое-то удовольствие", а на прощание говорит о том, что тот тридцать пять лет назад так и не трахнул одноклассницу. Kurwa pierdolona. С героем всё ясно, на очереди мир аристократов.
Персонажа убивают, и на этом мог бы быть хэппи-энд, но нет, он переносится в раненое молодое тело в магической Российской империи. Которое исцеляет практикантка "Первой магической медицинской академии". Сукаблять. Не императорской, не Петербургской, не имени прошлого императора. "Первой". Почему? Да потому что выросший в постсовке автор не представляет мир без Первого МГМУ им.Сеченова, он это созданное большевиками учреждение и в магической Российской империи организует. Дегенерат? Дегенерат. Единица.
Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно
– Представляю, как вам не терпится взглянуть на бедняжку, – проговорила теща, торопливо провожая ого в комнату, где лежала его мертвая жена. – Вот посмотрите, что с ней сделала смерть, – сказала она и хотела откинуть белое покрывало с лица покойницы.
Но зять неожиданно остановил ее:
– Подождите минутку. Я бы хотел взглянуть на нее без посторонних. Нельзя ли мне побыть с ней одному?
Слова его произвели несколько странное впечатление на родственников, наполнивших комнату. Все молча вышли, задвинув за собой сёдзи.
Он отдернул белое покрывало.
Страдальческое выражение застыло на мертвом лице женщины. Высохшие щеки ввалились, и из полуоткрытого рта торчали пожелтевшие зубы. Верхние веки, тонкие и прозрачные как папиросная бумага, казались приклеенными к глазным яблокам. Набухшие жилы на лбу говорили о перенесенных муках.
Боясь пошевельнуться, муж долго сидел, вглядываясь в некрасивое и измученное лицо мертвой.
Потом он встал, приблизился к покойнице и дрожащими руками попытался сомкнуть ей челюсти. Но как только он отнял руки, покойница снова ощерилась. Он снова сжал ей рот, но губы опять медленно раздвинулись, обнажив уродливо торчащие вперед зубы. Так он проделал несколько раз, но все безуспешно. Тем не менее он заметил, что глубокие, горестные складки вокруг рта сделались мягче, нежнее.
Он почувствовал, что пальцы его стали горячими, будто все тепло его тела ушло в них, и принялся энергично растирать суровые морщины и набухшие жилы на ее лбу. Он делал это до тех пор, пока у него не запылали ладони.
Тогда он снова уселся рядом и стал смотреть на лицо покойницы, которое от тепла его рук сделалось каким-то новым – более спокойным, умиротворенным и добрым.
В это время в комнату вошли мать и младшая сестра жены.
– Вы, наверное, устали в дороге. Вам нужно пообедать и отдохнуть.
Но вдруг мать залилась слезами и прерывающимся голосом произнесла:
– Боже мой! Какая сила в человеческом духе! Бедной девочке так не хотелось умереть до вашего возвращения! И вот словно чудо совершилось. Стоило вам один только раз взглянуть на нее, и лицо ее стало таким спокойным, ласковым… А теперь хватит… Пусть бедняжка мирно спит.
Младшая сестра покойницы своими неизъяснимо прелестными, лучистыми глазами заглянула в его чуть сумасшедшие глаза и, рыдая, упала на колени.
Последние комментарии
3 часов 26 минут назад
3 часов 29 минут назад
3 часов 42 минут назад
3 часов 43 минут назад
3 часов 57 минут назад
4 часов 14 минут назад