Одна ночь [Шелли Брэдли] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Шелли Брэдли Одна ночь

Выражаю искреннюю благодарность Пэт Коуди, которая заслуживает Нобелевской премии за долготерпение. Она подробно отвечала на все мои вопросы об эпохе Регентства и познакомила меня с этим удивительным периодом истории Британии. Без твоей помощи я скорее всего просто сошла бы с ума.

Благодарю Энни Шартье, которая подбадривала меня всякий раз, когда я в этом нуждалась.

И наконец, мне хочется особо поблагодарить Эми Гарви, необыкновенного издателя, которая поверила в меня и помогла осуществить мою мечту.

Глава 1

Июнь 1816 года

Чувство беспомощности невыносимым грузом легло на плечи мужа Серины, с трудом поднявшегося с их брачного ложа. Ее надежды стать матерью умерли, когда герцог обреченно вздохнул.

– Сайрес? – вопросительно окликнула она мужа, откидывая за спину длинный локон светло-русых волос. Серина почувствовала, что ее пальцы дрожат.

Он продолжал сидеть отвернувшись и в ответ лишь тяжело покачал головой. В спальне воцарилась гнетущая тишина.

Серина натянула на колени подол длинной ночной рубашки, чтобы унять охвативший ее озноб. Что же не заладилось на этот раз, когда, казалось, все должно было получиться? Она несколько месяцев ждала этой ночи.

Отчаяние словно тисками сжало ей сердце, когда она увидела, что муж надевает рубашку.

– Я сделала что-то не так? Это моя вина?

Точными и уверенными движениями Сайрес повязал на шею галстук из голубого бархата.

– Нет, это моя вина. Мне не следовало затевать все это и доставлять нам обоим такое беспокойство, – ответил он, превозмогая приступ кашля.

И, не оглядываясь, герцог направился к двери.

Серина соскочила с кровати, бросилась к нему и осторожно взяла мужа за руку.

– Сайрес, прошу тебя, пожалуйста, не уходи! – взмолилась она. – В этом нет никакого беспокойства. Давай попробуем еще раз…

– Нет! – резко ответил он, вырывая руку. – Глупо продолжать надеяться, что наш союз будет благословлен ребенком. Мы женаты уже три года, и все это время моя мужская сила изменяет мне. – Судя по взгляду, он горел отвращением к самому себе. – Проклятая лихорадка!

– Но это обязательно должно случиться… когда-нибудь, – не унималась Серина. Она слышала тоску в голосе мужа, и это отзывалось болью в ее сердце. – Нам просто нужно проявить немного терпения.

– Я устал от терпения! – Ледяное спокойствие Сайреса мгновенно сменилось вспышкой безудержного гнева. – Алистер ведет себя так, словно я уже одной ногой в могиле. Он давно тратит деньги, которые еще не унаследовал. Я чувствую, что он ждет не дождется, когда умрет его богатенький дядюшка Сайрес.

Серина смотрела на сурово сдвинутые брови мужа и опущенные уголки его губ. Его карьера в палате лордов была воистину блестящей. Он проявил себя как великолепный оратор, настоящий государственный деятель, способный влиять и на правительство, и на принимаемые им решения. Серина по-настоящему им восхищалась. Ну почему их добропорядочный брак оказался бесплодным?

– Алистер еще молод, – заметила она. – Может быть, со временем он повзрослеет.

– А к Георгу Третьему вернется рассудок, – оборвал ее Сайрес. – Алистеру тридцать пять лет. Что он сделал в своей жизни, кроме незаконнорожденных детей? У него нет жены, и ни одна порядочная женщина не согласится ею стать. Он понятия не имеет, что такое ответственность, и, наверное, даже не подозревает о существовании этого слова. Как он сможет управлять такими владениями? Что он знает об обязанностях герцога?

Серина ничего не ответила. Ее сердце разрывалось от боли. Алистера интересовали только удовольствия и развлечения, и он с необыкновенной легкостью растратит все, что Сайрес накапливал в течение шестидесяти четырех лет своей жизни.

Муж снова тяжело вздохнул:

– Будь у меня хоть кто-нибудь, любой племянник, которого я мог бы объявить своим наследником… Но мне легче найти наследника на улице.

– Сайрес, не нужно так переживать. Твоя… способность может вернуться. Поэтому, прошу тебя, перестань об этом беспокоиться.

– Перестать беспокоиться? – вспыхнул он, и его глаза превратились в узкие щелочки. – Серина, никогда в жизни я не сталкивался с проблемой, которую не был бы способен решить. А теперь, когда у меня красивая молодая жена и нам нужен наследник… Как я могу думать о чем-то другом?

Серина хотела ребенка так же сильно, как и муж. Но если Сайресу ребенок был нужен для того, чтобы защитить наследство, то ее сердце изнывало от желания подержать на руках крохотное беспомощное существо. В последнее время скандальные истории в высшем обществе все чаще были связаны с именем Алистера. Он стал настоящим наказанием для семьи, и Серина отчетливо понимала, что неспособность Сайреса выполнить свой мужской долг просто убивает мужа.

Она вновь взяла его за руку и притянула к себе, заставляя сесть на кровать. Ее сердце сжималось, когда она смотрела на его искаженное горем и отчаянием лицо.

– Все уладится, вот увидишь.

Сайрес обреченно покачал головой и погладил ее щеку своей морщинистой рукой.

– Дорогая, ты всегда стараешься ободрить меня, и это одно из твоих качеств, которое вызывает искреннее восхищение. Ты заслуживаешь лучшего мужа, чем я.

– Ты не должен так говорить! Ты прекрасный муж и очень мне дорог.

– Как любимый дядюшка, – заметил он.

Серина хотела было возразить, но не стала.

– У нас есть завтрашний день и еще много дней впереди, – уверенно произнесла она.

Сайрес вновь покачал головой:

– Это был последний раз. Мы оба знаем, что я не смогу стать отцом твоего ребенка. Лихорадка и подагра лишили меня такой возможности.

Серина закусила губу и отвернулась, стараясь скрыть от мужа свое разочарование. В первые недели после свадьбы она часто говорила ему о том, как ей не терпится стать матерью. Теперь же Серине хотелось, чтобы он ничего не знал о ее желании, потому что это только увеличивало его муки.

– Ты снова думаешь о ребенке? – тяжело вздыхая, спросил Сайрес.

Ее глаза налились слезами, а в горле появился горький комок. Слезы предательски покатились по щекам. Она попыталась стереть их так, чтобы Сайрес этого не заметил, но он неожиданно сам вытер ей лицо шелковым платком.

– Прости меня. Я не могу выразить словами, как мне жаль, – проговорил он почти шепотом. – Я знаю, какое давление оказывает на тебя твоя бабушка и как трудно тебе было навещать недавно родившую сестру.

– Бабушка желает мне только добра, а визит к Кэтрин доставил мне огромное удовольствие.

Сайрес нахмурился:

– Это лишь слова, а Кэффи сказала, что ты проплакала все время до возвращения домой.

Серина резко поднялась с кровати, плотно сжав губы. Она решила, что позднее обязательно поговорит со своей горничной.

– Кэффи слишком много болтает.

– Но она говорит правду, дорогая, и мы оба это знаем, – возразил Сайрес. – Серина, я много думал над нашей проблемой. Ты знаешь меня как человека, который привык рассуждать логически. И я пришел к выводу, что у нас имеется только один выход из создавшегося положения.

Серина напряженно посмотрела на мужа:

– Какой же?

Его темные глаза, в которых обычно она видела только нежность и любовь, теперь смотрели на нее твердо и сурово. Холодок тревоги пробежал по ее спине.

– Ты должна завести любовника, – сказал муж, – и быть с ним до тех пор, пока вам не удастся зачать ребенка.

Сердце Серины упало. Господи, неужели Сайрес действительно только что сделал ей подобное предложение?

– Как ты можешь говорить такое? – воскликнула она. – Это… это же прелюбодеяние!

Он схватил ее за плечи.

– Серина, послушай меня. Это не прелюбодеяние, вернее, не совсем. Я хочу, чтобы ты осуществила свою мечту о материнстве. Прошу тебя, пойми это.

Серина вырвалась из объятий мужа и с ужасом посмотрела ему в глаза.

– Я стояла перед алтарем в храме Божьем и клялась тебе в верности до конца наших дней. И я не могу впасть в грех только по одному твоему желанию.

– Я не стал бы предлагать тебе завести любовника, если бы не был уверен в правильности этого решения, – настаивал он. – Мне нужен наследник, который защитит титул и владения, принадлежавшие моему роду в течение четырех сотен лет. А ты, дорогая, мечтаешь о ребенке. В двадцать два года у многих женщин уже есть дети. А наказание за нарушение клятвы целиком ляжет на меня.

– Сайрес, ты не знаешь…

– Я знаю, Серина, – перебил он, в задумчивости потирая переносицу указательным пальцем, – когда я женился на тебе, то был почти уверен, что не смогу стать отцом твоего ребенка. Но в порыве безумия я убедил себя, что молодая жена поможет мне вернуть силу. Ты не стала матерью только из-за моего эгоизма. Если бы ты вышла замуж за другого, то сейчас у тебя был бы ребенок, а то и два.

Он знал, что бесплоден, но женился на ней? Серина поднесла к лицу дрожащую руку. Она была потрясена до глубины души, а гнев на мужа лишил ее последних сил.

Сайрес отвел руку от ее лица и встал перед женой на колени. Он с тревогой посмотрел на нее и сказал:

– Пойми, я уже похитил три года твоей жизни, которые никогда не смогу вернуть. Теперь же все, что мне осталось, это отпустить тебя и дать возможность зачать ребенка.

Искренняя забота во взгляде мужа растопила гнев в сердце Серины, наполнив его состраданием. В конце концов, Сайресом движет не просто мечта о ребенке, а ответственность за семейное наследство.

– Наш брак не был бесплодным, – возразила она. – Ты многому меня научил. От тебя я столько узнала о жизни, о людях, о политике…

– Но ты заслуживаешь ребенка, которого я не могу тебе дать.

Резкий звук его голоса ударил ее как плеть. На глаза вновь навернулись слезы.

– Ты даже не представляешь, о чем просишь меня.

– Нет, Серина, представляю. И очень хорошо представляю.

– Сайрес, ты не можешь предлагать мне компромисс с самой собой и заставлять повторять ошибки матери.

– Ничего подобного! – оборвал ее он. – Я прошу тебя найти лишь одного мужчину, чтобы осуществить твою мечту и подарить мне наследника.

Глаза Серины наполнились слезами. Она горестно покачала головой:

– Нам следует уповать на Господа. У него есть причины отказывать нам в наследнике сейчас, но когда он сочтет это необходимым, у нас все получится.

– Глупости! Господь ничего нам не даст. Скоро я уже буду гнить в могиле! – Герцог осторожно обнял жену за плечи. – Нам нужно брать все в свои руки.

– Сайрес, но я не могу завести любовника.

– Можешь, – уверил он. – И должна.

– Я… я не знаю, как это делается.

Суровые черты герцога разгладились, и его губы тронула улыбка.

– Дорогая, от тебя не требуется ничего, кроме молчаливого согласия. Если ты не будешь отталкивать мужчин, а дашь им хоть каплю надежды, все получится. Чтобы привлечь их внимание, достаточно одного взмаха твоих ресниц. Поверь мне, – сказал он и снова улыбнулся.

Серина покачала головой:

– Прошу тебя, не проси меня об этом. Ты же знаешь, что подобное поведение противоречит моему естеству. Я не перенесу, если обо мне будут говорить как о дочери, достойной своей матери.

Он тяжело вздохнул:

– Дорогая, я понимаю, чего ты боишься, но иногда нам приходится совершать поступки, которых мы не стали бы делать, не будь у нас определенной цели. Например, ты знаешь, что я противник войн, но тем не менее я выступил за начало войны с Испанией, потому что верю в свою страну и в наши высокие цели.

– Но ты был против войны с Францией и предложил мирные переговоры, – возразила она.

– Да, это так, но я проголосовал за объявление войны, хотя знал, что тем самым посылаю на смерть тысячи молодых людей. Однако это решение было чисто практическим, а не эмоциональным.

Серина молча опустила голову. Его предложение показалось ей настоящим предательством, словно Сайрес признался в том, что сам заводит любовницу, а не предлагает завести любовника ей.

– Все будут знать, что этот ребенок не от тебя, – сказала она.

Он смотрел на нее с бесконечным терпением.

– Не узнают, если ты будешь осторожна. Многие женщины из общества, с которыми ты знакома, имеют связи на стороне.

– Кто? – спросила она, не в силах даже представить, что ее подруги могут быть неверны своим мужьям. Она всегда намеренно избегала общения с женщинами, подобными матери.

– Это не имеет значения. Главное – в этом нет ничего необычного.

– Аморальное поведение, измены, обман… Все это так ужасно! Разделить ложе с другим мужчиной… – Она пожала плечами. – Сомневаюсь, что я смогу это сделать.

Сайрес взял ее руку в свою.

– Дорогая, тебе нужно просто попытаться. Иногда между мужчиной и женщиной проскакивает какая-то искра, и они становятся близки друг другу. Стоит тебе испытать это, как все твои страхи и сомнения растают без следа.

Вряд ли. Даже мысль о том, что нужно делить постель с Сайресом, ее законным мужем, повергала Серину в трепет. А отдаться незнакомцу и при этом не испытывать страха, не беспокоиться о том, что все узнают об этом и заклеймят ее как распутницу… Нет, это практически невозможно.

– А как же настоящий отец ребенка? Ведь он-то будет знать, кто именно станет твоим наследником и воспитанником.

– Ты так наивна, – вновь улыбнулся Сайрес. – Мужчины из общества не видят ничего особенного в том, что у них есть дети, рожденные вне законного брака. Еще один такой ребенок не будет значить абсолютно ничего.

Серина слушала мужа, затаив дыхание, и с ужасом понимала, что он говорит правду. Свободные нравы, царившие в высшем обществе, были одной из причин, по которой она почти три года избегала света.

Она мечтала о ребенке, собственном ребенке. Больше всего на свете она хотела взять его на руки, прижаться щекой к его маленькой головке, петь ему колыбельные песенки, ощутить, как груди твердеют от приливающего к ним молока. Ей хотелось отдать этому крошечному существу всю свою любовь. А Сайресу был нужен наследник. Но жестокая правда заключалась в том, что ей не суждено зачать ребенка без молодого, здорового мужчины.

Серина судорожно сглотнула, сознавая, что муж абсолютно прав.

– Я подумаю, – наконец сказала она.

– Дорогая, ты не пожалеешь об этом, – поспешил уверить ее герцог. – А теперь ложись спать. Тебе нужно хорошо отдохнуть, потому что через два дня мы уедем в город.

– Мы? Ты возьмешь меня с собой в Лондон?

– До конца сезона, – ответил он. – В Уилмингтоне у тебя мало шансов завести любовника и сохранить это в тайне. Этот уголок Суссекса слишком мал для подобных дел. Кроме того, здесь недостаточно мужчин благородного происхождения. А в Лондоне тебе будет из кого выбирать.

С этими словами он покинул спальню и оставил Серину одну. Ей предстояло провести бессонную ночь, наполненную мучительными размышлениями.


Люсьен Клейборн, пятый маркиз Дейнридж, стоял возле могилы Челси. Его глаза были закрыты, в одной руке он судорожно сжимал небольшой букет весенних цветов. Аромат первоцветов и запах свежескошенной травы терзали его душу, исполненную чувством вины, и вызывали чуть ли не тошноту. Холодный моросящий дождь не мог отвлечь его от внутренней боли.

Челси умерла три месяца назад, и в этом некого было винить, кроме него самого. Проклятия сорвались с губ Люсьена, и холодный ветер унес их прочь. Почему он не смог вдохнуть в ее тело хоть немного жизни из своих бесполезно прожитых лет?

Обессилев от горя и раскаяния, он опустился на колени. Липкая грязь тут же впиталась в его светло-серые штаны, но Люсьен даже не заметил этого. Он аккуратно разложил цветы рядом с теми, что принес днем раньше. Он знал, что Челси взяла бы их и улыбнулась ему своей нежной, невинной улыбкой.

Его сжатые в кулаки руки поднялись вверх, к небу. Люсьен испытывал мучительную радость оттого, что проклинал Господа, забравшего у него Челси. Ему хотелось, чтобы Господь услышал его и понял, что Люсьен Клейборн больше в него не верит.

Две слезы скатились по щекам маркиза. Они были такими горячими, что, казалось, могли прожечь кожу. Он снова и снова, в тысячный раз спрашивал себя, почему именно Челси? И не получал ответа.

Люсьен поднялся на ноги. Все его тело ныло от усталости и бесконечных бессонных ночей. Сколько должно пройти времени, прежде чем он сможет прожить хотя бы час, не вспоминая о Челси и не думая о том, что предал ее? Как долго горе и отчаяние будут мучить его и лишать сна?

Но он заслужил эти муки и будет терпеть их до конца своей жизни. Он с головой погрузился в свой слишком публичный развод, стараясь избежать всех связанных с этим процессом неприятностей. Он пытался оградить от слухов свои отношения с Равенной, стараясь при этом не замечать ее флирта с лордом Уэйлендом и их последующего бегства в Италию. Он был слишком занят собой, а когда понял, что Челси нужна его любовь, оказалось уже слишком поздно.

Люсьен повернулся и пошел прочь от могилы дочери. Проходя через ворота кладбища, он дал себе клятву, что если ему суждено еще иметь детей, то он не пожалеет сил, чтобы стать настоящим отцом.


– Серина, моя дорогая! Неужели это ты?! – удивленно воскликнула хрупкая седовласая женщина, поднимаясь с покрытого персидским ковром дивана и нежно обнимая внучку. – Ты прекрасно выглядишь. Почему не написала мне, что собираешься в Лондон?

– Бабушка, у меня не было на это времени. Кроме того, я не хотела приезжать. Это Сайрес настоял, – объяснила Серина. – Сейчас так рано. Я, наверное, пришла к тебе в не слишком удачное время.

– О нет. Садись и рассказывай. – Лицо леди Харкорт осветила счастливая улыбка. – Ты приехала в Лондон, чтобы подготовиться к родам?

Серина вздохнула, укоряя себя за то, что ее ответ сотрет радостную улыбку с лица бабушки.

– Увы, нет.

– Ты что-то делаешь, чтобы не забеременеть?

– Что ты, конечно, нет! Я понятия не имею о подобных вещах.

Леди Харкорт удивленно взглянула на внучку.

– Тогда почему в вашей семье до сих пор нет пополнения? Надеюсь, твое здоровье в порядке?

Серине все меньше и меньше нравилось направление, которое принимал их разговор, и она опустила голову.

– Нет, просто все складывается не совсем так, как думали мы с Сайресом.

– Но вы все еще пытаетесь?

– Бабушка, не могли бы мы поговорить о чем-нибудь другом?

Пожилая дама издала тяжелый вздох.

– Голубка моя, поговори со мной. Ты замужем за герцогом. Ему нужен наследник, который был бы лучше, чем его племянник. А мне нужен правнук.

– Я знаю, – терпеливо произнесла Серина.

– В твоем возрасте у меня уже было двое детей, и я ждала третьего. Я перестала беременеть только тогда, когда стала отказывать Олдусу в близости. – Глаза старушки подозрительно сузились. – Голубка, а ты не играешь в эти игры?

Серина почувствовала, как ее щеки заливает румянец.

– Бабушка! Этот неделикатный разговор…

– Вполне оправдан в подобной ситуации, – закончила за нее фразу старушка. – Ты не пускаешь его в свою спальню?

– Конечно, пускаю. Я стараюсь быть хорошей женой во всех отношениях.

– Правда? Значит, у вас что-то не ладится?

Стараясь не смотреть ей в глаза, Серина проговорила:

– Мы с Сайресом должны решить одну проблему.

– У тебя несчастный вид. Вы поругались?

– Нет, ничего подобного.

Бабушка взяла руку Серины в свои ладони и сказала тихим голосом:

– О, дитя мое, скажи мне, что слухи неверны.

– Слухи? – прошептала Серина, чувствуя на спине неприятный холодок.

Леди Харкорт нахмурилась, всем своим видом показывая, что ей самой неприятен этот разговор.

– Еще до того, как вы поженились, говорили, что он оставил свою любовницу, с которой был связан многие годы, именно потому, что… утратил мужскую силу.

Сайрес – и любовница? Вообще-то ей не следовало так удивляться, потому что в высшем свете почти все мужчины имели связи на стороне.

– Мужскую силу?

Старушка кивнула:

– И хочу сказать, что мадам Мария доподлинно знает об этом, ведь она родила твоему мужу трех дочерей.

Серина приоткрыла от удивления рот и почувствовала, как волна острой зависти захлестнула ее душу. Другая женщина рожала Сайресу детей, а она, законная жена, не может забеременеть? Как это несправедливо!

– Так слухи правдивы?

Ей оставалось только согласно кивнуть в ответ. Огромная часть жизни Сайреса была ей неизвестна. Она никогда не слышала ни о мадам Марии, ни о ее дочерях. Тысячи вопросов и упреков проносились в ее пылающем от гнева мозгу.

– Я знаю, что мне не следовало допускать этого брака, но он заявил, что женится, чтобы обрести наследника. Поэтому я решила, что сплетники лгут. – Бабушка немного помолчала и спросила: – Скажи, имеет ли все это отношение к твоему внезапному приезду в Лондон?

– Да, – ответила Серина. Она вытащила носовой платок и теперь нервно теребила его в руках. – Он хочет, чтобы я завела любовника.

Леди Харкорт приподняла одну бровь.

– Именно так он решил получить наследника?

– Да, но я не могу этого сделать. Бабушка, он просит меня совершить прелюбодеяние!

– О да-а! Следовало бы как следует проучить тетушку Констанцию за то, что она вбила слишком много морали в твою прелестную головку. Все эти посещения молебнов плохо повлияли на твое сознание.

– Ты имеешь в виду мое отношение к измене?

– Конечно, голубка моя. Не будь столь провинциальна. Такие дела не являются чем-то необычным в высшем свете. Посмотри на мою подругу, леди Бессборо. Все знают, что у нее дети от кого угодно, только не от ее мужа. И что? Она великолепно себя чувствует.

– Но я не могу себе представить, что буду заниматься тем, что… стало причиной позора моей матери.

– У тебя все совершенно по-другому. Один любовник ради наследника не идет ни в какое сравнение с тем, чтобы открыто заводить целую армию мужчин.

– Один любовник или сотня, какая разница? Это же грешно!

Бабушка тяжело вздохнула:

– Впервые я полностью согласна с твоим супругом. Ты можешь и должна завести любовника. Будет даже полезно встретить какого-нибудь красивого мужчину и дать ему возможность тебя соблазнить.

– Но это значит, что мне нужно вести себя так, словно у меня нет никакого стыда…

– Оставь стыд и мораль тете Констанции. Пусть они упокоятся вместе с ней. Ты слишком молода, чтобы хоронить себя заживо вместе с этой старой развалиной – твоим мужем. Здесь, в Лондоне, никто не заметит никаких похождений женщины, если только та будет достаточно осторожна. Кроме того, я думаю, тебе пора прислушаться к зову сердца.

Глава 2

Сад Воксхолл сверкал красными, белыми и золотыми фонариками, их свет отражался в глазах Серины. Ее лицо скрывала маска. Мимо проносились люди в ярких костюмах, они громко хохотали, оглушая и лишая ее способности ориентироваться.

Ей не хотелось оставаться в этом саду с веселящейся публикой, не хотелось вообще жить в Лондоне. Большие приемы, которые она посещала каждый день в течение последней недели, казались ей чересчур шумными и абсолютно бессмысленными. Бесконечные сплетни, перешептывания, зависть – все это, вкупе со скандальной репутацией ее матери, три года назад заставило Серину выйти за Сайреса.

Но сегодня она дала Сайресу слово войти в это общество. Серина приехала на карнавал с вдовствующей дочерью его друга, леди Мелани Блэкхарт. Начался фейерверк. В предгрозовом небе засияли разноцветные огни.

Сад заполняла толпа разодетых в маскарадные костюмы гостей.

– Взгляни на этого красавца, – сказала Мелани. Ей пришлось почти кричать, чтобы заглушить звук скрипок.

Серина повернулась к пожилому лорду Хайбриджу, сопровождавшему их с леди Блэкхарт. Но тот, похоже, был целиком поглощен музыкой и не слышал слов молодой женщины. Тогда герцогиня посмотрела на блондина, о котором спрашивала подруга. Молодой человек выглядел по-модному скучающим и совершенно не отличался от остальных мужчин в этом саду.

– Не нравится? А мне он кажется очень симпатичным.

– Тебе все мужчины кажутся симпатичными, – заметила Серина.

– Я слишком долго была одна, – сказала Мелани, пожимая плечами.

– Ты хочешь снова выйти замуж?

Леди Блэкхарт искоса взглянула на герцогиню.

– Пожалуй, мне хотелось бы чего-то не столь постоянного.

– Любовника? – спросила Серина, удивленно приподняв бровь.

В ответ Мелани лишь пожала плечами и удалилась, оставив Серину наедине с ее сомнениями. Может быть, бабушка права, думала она, и действительно не стоит так неукоснительно придерживаться принципов тетушки Констанции?

В этот момент оркестр умолк, и объявили выступление мадам Саки – французской танцовщицы на канате. Публика двинулась к месту представления. Серину оттеснили к самому краю амфитеатра, над которым была натянута веревка.

Неожиданно над сценой возникла женщина, наряд которой состоял, казалось, лишь из перьев и блесток. Огни фейерверка освещали странную фигурку танцовщицы, создавая впечатление чего-то нереального.

Затаив дыхание, Серина смотрела на хрупкий силуэт, паривший высоко над землей на фоне черных туч, и молилась за жизнь этой женщины. Но та кружилась и прыгала, ни разу не потеряв равновесия.

Очарованная волшебством воздушного танца, Серина не почувствовала приближения незнакомца. Она не замечала его до тех пор, пока он не схватил ее за руку. Острая боль пронзила запястье, когда мужчина резко притянул ее к себе и увлек в густые заросли кустарника.

Серина закричала, но аплодисменты публики заглушили ее крики. Тогда она попыталась вырваться, но незнакомец с силой швырнул ее на землю. Серина почувствовала, как острые сучья вонзаются ей в спину. Ужас сковал ее движения, когда она посмотрела на того, кто на нее напал.

Над ней нависла зловещая фигура высокого мужчины в маске.

– Замолчи! – приказал ей грабитель. Его хриплый голос звучал приглушенно и страшно.

В подтверждение своих слов он достал длинный нож из-за голенища потертого черного сапога. Серина с ужасом наблюдала за тем, как острое лезвие приближается к ее груди и упирается в кожу.

– О, прошу вас, – взмолилась она, едва шевеля губами, – не делайте мне больно.

Незнакомец ухмыльнулся и резким движением прижал Серину к земле. Она не видела ничего, кроме страшной темной фигуры. Вся ее короткая жизнь в одно мгновение пронеслась перед мысленным взором.

Отчаяние придало Серине сил, и она попыталась освободиться из цепких рук нападавшего, но тот опустил нож ниже и, предупреждая любое неповиновение, разрезал на ней платье. Холодный пот покрыл ее тело, и Серина поняла, что всякое сопротивление бесполезно.

В это время представление закончилось. За кустами громко захлопали, послышались восторженные возгласы. Серина закричала, но широкая ладонь грубо зажала ей рот.

– Заткнись, или я тебя убью, – просипел незнакомец и приставил нож к горлу Серины. Она хотела снова позвать на помощь, но голос ей больше не повиновался.

Мужчина открыл ее сумочку и высыпал из нее все деньги. Затем он снял с Серины жемчужные серьги и ожерелье. Убрав добычу, он резким движением рассек перчатку на ее левой руке, оставив на коже кровоточащую рану.

Несчастная вновь попыталась вырваться, но мужчина схватил ее за шею, приказывая не шевелиться.

Серина молча кивнула. Теперь грабитель принялся стаскивать с ее пальца обручальное кольцо. Не прошло и нескольких секунд, как оно оказалось в кармане его широкого плаща.

Неожиданно сзади раздался шорох, и негодяй обернулся. Прямо перед ним возникла фигура другого мужчины. Затаив дыхание, Серина смотрела на приближавшегося к ним высокого человека в маске.

– Кто кричал? – тихо спросил он.

Злодей замахнулся ножом, целясь в грудь второго мужчины. Тот пробормотал какое-то ругательство и кинулся на нападавшего.

В этот момент Серина собралась с силами и резко толкнула своего обидчика, который не удержался и, выронив нож, упал прямо к ногам мужчины в маске. Однако он мгновенно вскочил и, ударив неожиданного спасителя локтем в бок, скрылся в темноте.

Серина едва успела перевести дух. Все закончилось так же неожиданно, как и началось.

Спаситель повернулся к ней и, протягивая руку, спросил:

– Он ранил вас?

Серина стянула руками разрезанное платье и внезапно поняла, что только что была на волосок от гибели. Она молча поднялась с земли и буквально рухнула в объятия незнакомца, который осторожно обнял ее за плечи. Рядом с ним, таким уверенным и спокойным, Серина почувствовала себя в полной безопасности. Она прижалась лицом к его широкой груди и тихо заплакала.

– Тс-с, – прошептал он, нежно гладя ее по спине. – Теперь все в порядке.

Герцогиня подняла голову и посмотрела на этого неизвестного ей мужчину. Бархатная маска скрывала верхнюю часть его лица, оставляя взору лишь широкий квадратный подбородок и длинные темные волосы. Облаченный в костюм разбойника, ее спаситель выглядел не менее грозным, чем грабитель. Его глаза ярко блестели в лунном свете. Серине показалось, что он заглядывает в самую ее душу. Охваченная внезапным испугом, она задрожала.

Да, этот мужчина показался ей опасным, но то была опасность совсем иного рода. Серина инстинктивно отшатнулась.

– Успокойтесь. Я не причиню вам вреда, – сказал незнакомец, проводя рукой по ее обнаженной шее. Серину словно обдало теплой волной. – Расскажите, что случилось, – попросил он.

Серина уже достаточно пришла в себя и обрела дар речи.

– Я смотрела на танцовщицу, когда этот негодяй набросился на меня и утащил в кусты. Он забрал все мои деньги и драгоценности.

– Вы хорошо его разглядели? Сможете рассказать, как он выглядел?

– Он показался мне очень высоким, – попыталась вспомнить Серина. – Он… он был среднего сложения, – добавила она с тяжелым вздохом.

– А вы видели, какого цвета у него волосы и глаза? Во что он был одет?

Она отрицательно покачала головой.

– Я запомнила только шляпу, темный плащ и штаны. Больше я ничего не разглядела.

– Может быть, вы заметили в нем что-нибудь необычное? Что-то в поведении или голосе? – настаивал незнакомец.

Серина беспомощно отвернулась, пытаясь восстановить в памяти недавние события, но не могла вспомнить ничего конкретного, кроме ощущения бесконечного ужаса.

– Я… я не знаю, – пробормотала она. – Это было так страшно.

– Постарайтесь подумать об этом, – сказал незнакомец. – Может быть, потом что-то еще придет вам в голову.

Мужчина взял ее под локоть и слегка притянул к себе. Серина вновь отметила, насколько он высок и силен. Он легко мог защитить ее, но так же легко мог причинить ей вред. Все зависело от его настроения.

Он раздвинул заросли, расчищая выход. Никто не обратил внимания на их появление, лишь юноша в одежде рабочего встретил их сальной ухмылкой. Несомненно, молодой человек решил, что они занимались чем-то непристойным, подумала Серина. Интересно, заметил ли эту ухмылку ее спаситель? Она посмотрела на него, и их взгляды встретились. Красота незнакомца, открывшаяся ей в ярком свете ламп, лишила ее дара речи.

Его глаза оказались зелеными. Зелеными, как густой лес, выразительными, как поэтические строки, и… соблазнительными, как сладкий грех. Серина попыталась отвести взгляд, но не смогла. Незнакомец улыбнулся:

– Этот парнишка, похоже, несколько ошибся относительно нас, не так ли?

Кровь прилила к ее лицу. Она почувствовала, что щеки и, как ни странно, низ живота наливаются жаром.

– Да, – едва слышно пробормотала она.

– Давайте найдем констебля и покончим с этой историей, – предложил мужчина.

Серина покачала головой. Ей хотелось только одного – поскорее укрыться в тихом спокойствии дома.

– Не думаю, что сейчас от этого будет хоть какой-то толк. Грабитель уже наверняка далеко отсюда.

– Вероятно, вы правы, – согласно кивнул незнакомец.

Серина взглянула на свои дрожащие руки. Из раны на левой ладони сочилась кровь.

Мужчина снял с Серины разрезанную перчатку, достал из кармана своего плаща белоснежный носовой платок и перевязал им рану.

– Вы пришли сюда не одна? – поинтересовался он. Серина кивнула. Он принялся оглядываться, словно спрашивая, кто ее спутники.

– Я здесь с друзьями, – ответила на его молчаливый вопрос герцогиня. – Мне нужно их найти, – добавила она, нервно улыбаясь.

– Я вам помогу. Вам не следует оставаться одной.

Действительно ли она в безопасности в обществе этого человека? Секунду назад Серина без колебаний ответила бы на этот вопрос положительно, но теперь, глядя, как он меняется на глазах, словно хамелеон, она уже не была в этом столь уверена.

Герцогиня принялась озираться по сторонам в поисках подруг и лорда Хайбриджа, но их нигде не было видно.

– Мелани! – беспомощно закричала она.

– Не думаю, что ваш голос услышат в шуме этой толпы, особенно если Мелани сейчас целуется с кем-то под луной, – прошептал незнакомец, наклоняясь к ее уху.

– Целуется? – Это слово заставило Серину вздрогнуть.

Губы незнакомца растянулись в легкой улыбке, обнажившей белые ровные зубы.

– Да, знаете ли, целуется. Это когда губы прижимаются к губам и дыхания двух людей сливаются в одно. Очень приятное времяпрепровождение, – добавил он, почти касаясь ее уха. – Вы не находите?

Тон, которым были произнесены эти слова, свидетельствовал о том, что он имеет в виду совсем не Мелани. С неожиданной ясностью Серина представила, как он касается своей ладонью ее щеки, заглядывает ей в глаза и его губы накрывают ее рот…

Она тряхнула головой, чтобы отогнать это видение. Что с ней творится этой ночью? Совершенно не следовало заговаривать с незнакомым мужчиной, несмотря на то что он спас ей жизнь. Но они не знакомы, их даже не представили друг другу должным образом.

– Я не могу думать о поцелуях, – почему-то шепотом произнесла она. – А теперь, прошу меня простить, мне необходимо найти своих друзей.

Но, прежде чем она успела отвернуться, чтобы уйти, он улыбнулся ей такой многозначительной улыбкой, что Серина почувствовала, как у нее внутри что-то оборвалось.

– Интересно почему? Неужели у вас не возникает желания целоваться с мужчиной?

Нет, подумала Серина, это желание не возникало у нее до того момента, как он возник перед ней и опалил жаром своих зеленых глаз. Она всегда считала подобные мысли безнравственными, но сейчас они уже не казались ей неприятными.

Недовольная собой, герцогиня направилась к павильону, где намеревалась разыскать леди Блэкхарт. Незнакомец просунул руку под плащ и взял ее за локоть. Серина почувствовала, как его прикосновение отозвалось во всем ее теле миллионами горячих искр.

– Осмелюсь заметить, милая леди, что хотел бы надеяться вызвать у вас хотя бы половину тех желаний, которые вы вызываете у меня.

Эти слова заставили герцогиню ощутить прилив незнакомого тепла, которое она восприняла как опасный знак. Ей хотелось бежать, но она не могла отойти от незнакомца, у нее не было сил.

– Мне нет нужды испытывать эти желания, – сказала Серина, думая о том, что ее мать, наверное, именно таким образом встала на путь греха. – Благодарю вас, сэр, за то, что вы спасли меня. Я вам крайне признательна, но теперь мне пора. Желаю вам приятного вечера.

Она попыталась высвободить руку, но он еще теснее прижал ее к себе. Его глаза притягивали Серину как магнит.

– Мне было бы приятнее услышать от вас пожелание приятного утра.

Его горячее дыхание, к которому примешивался сладковатый аромат алкоголя, казалось, пахло как волшебное привораживающее зелье. Она постаралась немного отодвинуться от незнакомца.

– Мне кажется, вы слегка пьяны.

Он громко рассмеялся.

– Вы ошибаетесь, я довольно сильно пьян и не собираюсь останавливаться. Это приносит мне облегчение. Я ничего не чувствую впервые за восемьдесят девять дней. – Он улыбнулся усталой улыбкой и слегка пожал плечами. – Ну, скажем, почти ничего не чувствую.

Серина удивленно подняла брови:

– Вас тревожат воспоминания?

– Скажите, вы переживали смерть того, кого любили? – неожиданно спросил он, и улыбка исчезла с его лица.

Теперь она поняла. Горячая волна сочувствия к этому незнакомому мужчине захлестнула Серину.

– Два года назад я потеряла свою тетушку, а незадолго до этого умерли мои родители.

– Тогда вы знаете, что смерть – это ад для тех, кто остался жить. – Он слегка поклонился и добавил: – Мои соболезнования.

Серина закрыла глаза. Она вспомнила, сколько горя принесла ей неожиданная смерть тети Констанции. Только сила и терпение Сайреса помогли ей тогда справиться с собой.

– Я сожалею о вашей потере и понимаю, как вам тяжело.

– Я никогда не забуду вашей доброты.

Серина не находила больше слов. Обычные проявления вежливости почему-то показались ей неподходящими в этой ситуации.

Переживая неловкую паузу, она вдруг почувствовала, что ей на лицо падают первые капли дождя. Через несколько мгновений небеса разверзлись, и хлынул настоящий ливень.

Незнакомец схватил ее за руку и увлек за собой в крытый павильон. К сожалению, множество других людей также нашли убежище от дождя в его стенах, и Серина почувствовала себя неловко, будучи прижатой к широкой груди своего спасителя.

Она ощутила на себе его взгляд и тоже подняла глаза.

– Если бы я знал, что так случится, то помолился бы, чтобы дождь начался раньше, – прошептал он, почти касаясь ее уха своими губами.

Такая тесная близость вызывала во всем теле странное томление. Но, услышав эти слова, Серина сказала:

– Если вам не трудно, отодвиньтесь немного дальше.

– Нет, мне трудно и не хочется этого делать. Мне хорошо там, где я нахожусь.

Его голос, его бархатная маска, сверкание его глаз – все это лишало герцогиню воли к сопротивлению. Она с трудом перевела дыхание.

– Прошу вас, сэр. Я не могу дышать.

Он слегка отстранился от нее.

– Так лучше?

– Да, благодарю вас.

– Всегда к вашим услугам, – сказал ее спаситель с лукавой усмешкой. – Если я могу еще что-то для вас сделать, прошу, немедленно дайте мне знать.

Это, казалось бы, совершенно невинное замечание напугало Серину.

– Я… мне пора идти. Сегодня был довольно бурный вечер, и я хочу еще раз поблагодарить вас за мое спасение. – Серина посмотрела на него, и от блеска его глаз ее сердце застучало быстрее. Прежде чем он успел возразить, она решительно направилась к выходу из павильона.

В ту же секунду она оказалась лицом к лицу с двумя подвыпившими офицерами, один из которых немедленно обнял герцогиню за талию. Она отпрянула и… вновь оказалась прижатой к широкой груди незнакомца. Тот привлек Серину к себе, причем его ладонь весьма красноречиво накрыла ее живот, и офицеры отошли в сторону.

Когда он убрал руку, герцогиня повернулась к нему, но не смогла ничего сказать. Она чувствовала, что незнакомец не отпустил бы ее, будь на то его воля. Мысль об этом неожиданно соединилась в ее сознании с тем поцелуем, который она раньше рисовала в своем воображении.

Незнакомец улыбнулся.

– Похоже, сегодня вечером вы можете чувствовать себя в безопасности только в моем обществе, – заметил он, разглядывая ее своими необычными глазами. Он смотрел на нее так, как смотрят люди, терзаемые невыносимым голодом. – Господи, как же вы красивы! – неожиданно воскликнул он.

Его взгляд и звук его голоса завораживали Серину. Она не знала, что говорить. Этот человек не был похож на джентльмена, и ей вообще не следовало с ним разговаривать. Она должна была опасаться незнакомых мужчин, но его отчего-то не боялась.

Интересно, а как бы он повел себя в роли ее любовника?

Воображаемый поцелуй вновь завладел мыслями Серины, но она постаралась поскорее прогнать их. Она никогда не будет вести себя, как ее мать.

– Сэр, вам не следует говорить подобные вещи. Я вас совершенно не знаю.

– Можете называть меня Люсьен. А вы?..

– Я не буду обращаться по имени к человеку, который мне незнаком. Это недопустимо.

– Тогда я постараюсь сделать так, чтобы вы узнали меня лучше, – тихо сказал он, и в его глазах загорелся огонек желания.

– Но только после того, как мы будем представлены друг другу. А теперь мне нужно идти.

– Не сейчас. – Его взгляд не давал ей сдвинуться с места. – Не так внезапно.

Ее сердце билось часто-часто.

– Сэр, отпустите меня. Я думаю, нам сейчас самое время расстаться.

Он тут же убрал свою руку.

– Не уходите. А если вор только и ждет того момента, когда вы останетесь одна? Позвольте хотя бы помочь вам разыскать друзей.

Она не могла отказать ему в столь простой просьбе, тем более что ей совершенно не хотелось еще раз подвергнуться нападению.

– Благодарю вас, – согласилась она.

Люсьен кивнул и достал из кармана изящную серебряную фляжку, украшенную драгоценными камнями.

– Могу я предложить вам вина?

Герцогиня молча покачала головой. Он открыл крышку и сделал большой глоток.

– Вам не следует пить крепкие напитки. Господь проклинает тех, кто это делает, – заметила Серина.

Люсьен громко рассмеялся.

– Дорогая, он уже проклял меня. Одним грехом меньше, одним больше, какая разница. Но все равно благодарю вас за заботу, хотя в ваших устах все это звучит слишком провинциально.

Снова «провинциально». Почему все постоянно повторяют ей это слово?

– Это не провинциальность, – сказала она, – а лишь забота о морали.

– Что следует понимать как провинциальность. Но не обижайтесь, – добавил он, заметив, что она нахмурилась. – Считайте это, скорее, комплиментом. Вам идет, что вы не следуете моде. Например, вы не остригли ваши роскошные золотистые волосы.

Он протянул руку и пропустил между пальцами один из ее локонов. Серина знала, что этого допускать нельзя, но не сделала ничего, чтобы его остановить. Она снова оказалась во власти незнакомого чувства, от которого внизу живота разлилось странное тепло. Его глаза были красноречивее любых слов. Они обещали блаженство, и Серина не могла противиться этому взгляду. Люсьен не походил на джентльмена из общества. Неужели Господь испытывает ее, посылая ей этого красивого мужчину? Если так, то, похоже, она не выдержит испытания, как и ее мать.

Он погладил ее по щеке.

– Я отдал бы все свои деньги, чтобы узнать, какие мысли скрываются за этим тревожным взглядом.

Серина отвернулась, испугавшись, что он действительно догадается, о чем она думает. Вдалеке она заметила красный тюрбан леди Блэкхарт, но подруга была не одна. Компанию ей составлял совсем не лорд Хайбридж, а молодой мужчина, с которым она слилась в страстном поцелуе.

– Мелани, – прошептала Серина, не веря своим глазам.

Люсьен проследил за ее взглядом.

– Ваша подруга?

Серина молча кивнула. Несомненно, сегодня совершенно необычная ночь, даже она ощутила на себе ее чары.

– Похоже, она знает толк в поцелуях, – заметил Люсьен.

– Но это так неприлично!

– Пожалуй, я тоже не стал бы заниматься этим на публике, – заметил он с усмешкой, – но в приватной обстановке… это может быть необыкновенно приятно.

Она смотрела на него широко раскрытымиглазами, а перед ее мысленным взором проносилось видение. Вот он проводит рукой по ее лицу, прижимается к ее губам, ласкает плечи, наполняя все тело ощущением необыкновенного наслаждения. Она должна взять себя в руки и снова стать той благовоспитанной дамой, какой была еще утром. Однако после нападения грабителя и встречи с Люсьеном она уже не чувствовала себя такой, как прежде.

Серина вновь посмотрела на Мелани и ее спутника. Те быстро направлялись к выходу.

– Мелани! – окликнула она подругу, но та не обернулась, а лишь рассмеялась и прижалась к сопровождавшему ее мужчине. – Мелани! – вновь с отчаянием закричала Серина, но красный тюрбан леди Блэкхарт уже скрылся из виду. Леди Уоррингтон не могла поверить, что ее бросили на произвол судьбы. Она не представляла, как доберется домой одна, без экипажа.

Люсьен подошел к ней и спросил:

– И что вы намерены делать теперь?

Серине захотелось любым способом стереть с его лица это насмешливое выражение.

– Что делать? Я хочу вернуться домой.

– Каким образом? У вас здесь экипаж?

– Нет, но я найму карету.

Люсьен покачал головой:

– Не думаю, что у вас это получится.

Герцогиня почувствовала, что начинает сердиться.

– Почему вы так считаете?

– Дорогая, сейчас все отправляются по домам. Не думайте, что вы единственная, кто ищет экипаж.

Прекрасно, он оказался прав и в этом тоже.

– Кроме того, – добавил он, – вряд ли возничий возьмет женщину без денег.

И снова ему нечего возразить, в отчаянии подумала леди Уоррингтон.

– Давайте я отвезу вас домой, – неожиданно предложил Люсьен.

Она отрицательно покачала головой, содрогаясь при мысли о том, насколько скандально его предложение.

– Это невозможно. Кроме того, я не хочу причинять вам подобное беспокойство.

– Тогда вам остается только одно – идти пешком.

Идти пешком? Ночью? Совершенно одной?

– Вам это не кажется слишком опасным? – Он словно прочитал ее мысли.

– Но я… я, – пробормотала она. Его присутствие мешало ей обдумать сложившееся положение. – Пожалуй, у меня нет другого выхода.

– Тогда экипаж ждет вас, – сказал он, предлагая ей руку.

Леди Уоррингтон закусила губу, чтобы скрыть обуревавшую ее тревогу, и молча взяла Люсьена под руку.


Люсьен взмахнул рукой, и к выходу из павильона подкатил темно-зеленый экипаж, отделанный позолотой. Словно в тумане Серина поднялась по узким ступенькам и оказалась в темном пространстве, освещенном лишь тусклым светом луны, пробивавшимся через небольшое окошко. Люсьен что-то тихо сказал возничему, на что тот ответил:

– Слушаюсь, милорд.

Значит, он из высшего общества? Скорее всего нет. Может быть, он просто нанял этот экипаж на время карнавала. Но смелости и шарма этого человека хватило бы на добрый десяток лордов. Может быть, он имеет отношение к принцу-регенту?

Люсьен сел рядом с ней на обитое красным плюшем сиденье, снял маску и отставил в сторону трость, которую до этого герцогиня не замечала. Неожиданно и без того тесное пространство экипажа показалось ей невероятно маленьким.

От него исходил пьянящий аромат дождя и ночной прохлады, а глаза смотрели на нее с таким чувством, что Серина не могла отвести от них взгляд. Ни одна женщина не устояла бы перед этим взором. Она вдруг почувствовала, как напряглась грудь в тесном вырезе платья и тело начало наливаться какой-то сладостной болью, о природе которой ей даже не хотелось задумываться.

Возничий тронул экипаж с места, и леди Уоррингтон вознесла к небесам молитву о спасении. Она попыталась отодвинуться от Люсьена, насколько позволяло сиденье, но он неожиданно обнял ее за плечи и взял в руку ее левую ладонь.

– Как ваша рана?

– Кровь больше не идет, – ответила Серина, сглотнув комок, неожиданно застрявший в горле.

– Хорошо, – сказал он, безжалостно обжигая ее взглядом своих зеленых глаз.

Серина сжала руки, пытаясь унять нервную дрожь.

– Прошу вас, сэр, не стоит дотрагиваться до меня так… так фамильярно.

Он нахмурился и убрал руку. Ночной воздух тут же заставил леди Уоррингтон поежиться от холода.

– Прошу прощения, – сказал он. – Боюсь, мои манеры далеки от совершенства. – Он пожал плечами. – Но я по крайней мере умею наслаждаться жизнью. А вы?

У нее был сад, занятия науками вместе с Сайресом, чтение, наконец.

– Конечно же, я умею получать от жизни удовольствие.

– А что способно вас возбудить? Вы не похожи на женщину, готовую с головой окунуться в стихию страсти. – Его глаза сузились, а в голосе послышался вызов.

Он говорил так, словно безопасность – это совсем не то, о чем следует беспокоиться.

– Такое поведение пагубно для репутации. Я бы хотела, чтобы люди не отворачивались при моем появлении в свете.

Он рассмеялся, и в его смехе было больше цинизма, чем веселья.

– Дорогая моя, жизнь может кончиться в любое мгновение. Ваша также висит на волоске. Неужели сегодняшняя ночь не научила вас этому?

Ей ничего не оставалось, как молчаливо подтвердить его правоту.

– Если бы вам пришлось умереть сейчас, могли бы вы сказать, что сделали в этой жизни все, что вам хотелось? Или пережили нечто столь прекрасное, что даже на смертном одре вспоминаете об этом с восторгом? – Он наклонился к ней. – Нет, уверен, вы всю свою энергию потратили на то, чтобы выглядеть достойно в глазах общества.

Серина посмотрела в окно. Дождь почти прекратился, уступив место густому туману. Разве всего час назад она не думала о том, что так и не стала матерью? Если бы ей пришлось умереть, то она покинула бы этот мир, сожалея о несбывшемся. Не о том, что вышла замуж за Сайреса, нет, он оказался добрым и заботливым мужем. Она сожалела бы о том, что умирает бездетной.

Леди Уоррингтон повернулась к своему спутнику.

– Скажите, а что, по вашему мнению, мне следует делать, чтобы моя жизнь стала более интересной?

– Ничего, – ответил он. Его голос ласкал и убаюкивал, словно шелк. – Вам нужно просто разрешить мне вас поцеловать.

Как ни странно, его предложение не удивило ее. Она уже знала, что его поступки непредсказуемы. Люсьен был смелым, невоспитанным, несдержанным и… невероятно привлекательным. Чувства Серины пришли в полное смятение.

– Значит, если я разрешу вам меня поцеловать, то тем самым докажу, что умею радоваться жизни?

– Что-то в этом роде, – сказал он улыбаясь.

Сердце колотилось в ее груди и не хотело успокаиваться.

– Но почему я должна разрешить это вам, а не кому-то другому?

Его ладонь легла поверх ее руки. Леди Уоррингтон почувствовала, как ее захлестнула новая теплая волна.

– Потому что вы сами этого хотите, – просто ответил он.

Она замотала головой, но не произнесла ни слова.

Свет одинокого фонаря осветил пространство экипажа, и Серина смогла получше рассмотреть своего спутника. Его лицо с высокими скулами и квадратным подбородком было очень красивым. Полные, чувственные губы больше подошли бы французской куртизанке, а не английскому лорду. Шелковый галстук свободно обвивал его мощную шею, и Серина вдруг ощутила непреодолимое желание прижаться к ней губами. У нее закружилась голова. Она никогда еще не чувствовала себя в присутствии мужчины подобным образом. Но почему именно он? Почему он ведет себя с ней так, будто имеет на нее право?

Он провел пальцами от ее виска к уголку губ. Леди Уоррингтон заметила, как судорожно дернулся его кадык, и тоже нервно сглотнула. Он коснулся ее рта и сказал:

– У вас очень красивые губы. Можно? – добавил он шепотом.

Убеждая себя в том, что один поцелуй – это не такой уж большой грех, она кивнула.

Когда его язык дотронулся до ее губ, у Серины помутилось в голове. Она не могла больше сопротивляться и ответила на его поцелуй. Он прижал ее к себе, раздвинул губы своим языком и проник в рот, наполняя его запахом алкоголя и ощущением чего-то, что мгновенно отозвалось жаром внизу живота. Сердце было готово выпрыгнуть из груди. Он обнял ее за талию и притянул к себе. Серина ощутила, как его восставшая мужская плоть упирается ей в бедро. Желание чего-то такого, чего она не понимала, заставляло ее отвечать на его поцелуй с новой страстью. Он принялся слегка покусывать ее нижнюю губу. Серина судорожно вздохнула, понимая, что никогда в жизни не испытывала такого наслаждения.

И снова его язык оказался у нее во рту, заставляя отвечать на его ласки. Серина застонала и услышала его стон. Этот низкий звук заставил ее тело содрогнуться. Она почувствовала, как набухают соски, как жаркое и тяжелое пламя разливается между ног. Все тело ее наполнилось болью. Болью, унять которую могли только сильные руки мужчины. Словно поняв это, он провел рукой по ее шее, спустился вниз и обхватил своей широкой ладонью ее грудь. Серина чуть не задохнулась от наслаждения.

– Еще один поцелуй? – спросил он, отрываясь от ее губ.

– Да, – прошептала она без тени сомнения.

Его язык снова начал свое восхитительное путешествие по ее рту, а руки спустились ниже, и вот Серина уже ощутила легкий холодок, когда он поднял ее юбку и дотронулся до обнаженного бедра.

Она понимала, что именно этого и хотел от нее Сайрес – позволить незнакомцу себя соблазнить. Но, Боже правый, она сама сгорала от желания отдаться ему.

Его пальцы заскользили по ее колену, затем по бедру и наконец добрались до самого лона. Люсьен остановился, словно ожидая разрешения продолжать, и Серина дала его, застонав, но не прервав поцелуя.

То, что он делал, можно было назвать волшебством. Одним движением он уничтожил все ее сомнения. Серина прижалась к нему, и ее руки непроизвольно тоже начали ласкать его, продвигаясь по широкой спине все выше и выше, пока она не добралась до его роскошных густых волос.

– Продолжай, дорогая, – прошептал он, обдавая ее своим жарким дыханием.

Его голос, показавшийся ей чужим, вернул ее к реальности. Она позволила незнакомцу ласкать ее самым интимным образом! Его поцелуи и ласки определенно приведут ее на ту же дорогу греха, по которой шла мать.

Серина уперлась руками в его грудь.

– Не думаю, что…

– Не думай, любимая. Чувствуй.

– Вы сказали, что будет всего один поцелуй, – напомнила она.

– Я солгал.

– Я не должна быть здесь.

Он взял ее руки в свои. В его глазах читалась смесь желания и отчаяния.

– Ты нужна мне. Ты помогаешь забыть мою боль. Прошу тебя, не отвергай меня.

Сколько раз ей самой хотелось, чтобы кто-то был ласков с ней в минуты горя!

Он молча наклонился и снова накрыл ее губы своим ртом. Через секунду Серина почувствовала, как ее захлестывает желание. Его рука вернулась на ее бедро, но теперь он не стал колебаться, а решительно раздвинул ей ноги, и его пальцы проникли в самое интимное место.

Сайрес тоже трогал ее там раз или два, но его прикосновения доставляли ей лишь беспокойство. С Люсьеном все было по-другому, его ласки вызывали у нее совершенно иные ощущения. Она таяла в его теплых и настойчивых руках.

Его пальцы ласкали ее лоно, и жгучее желание пронзало ее сладостным жалом. Медленно и мучительно он ввел в нее свои пальцы. Она приподнялась навстречу его руке, забыв обо всем на свете.

– Господи, я так сильно хочу тебя, – прошептал он. Его дыхание стало тяжелым и частым.

Он снова приник к ней в страстном поцелуе, а его пальцы продолжали двигаться внутри ее тела. Серина застонала и запрокинула голову. Свободной рукой он придерживал ее за шею, погрузившись в струящийся шелк ее волос.

С каждым мгновением Серина желала его все больше и больше. Она уже не контролировала себя, не могла думать ни о чем, кроме движений его пальцев. Она стонала и изгибалась.

Экипаж остановился. Серина едва услышала, как возничий спустился и подошел к дверям. С губ Люсьена сорвалось грубое ругательство, которое резануло ей слух. Он убрал свою руку и расправил ее юбку.

Едва понимая, что с ней происходит, Серина бессильно откинулась на спинку сиденья. Возничий открыл дверцу, и яркий лунный свет ворвался внутрь. Люсьен вышел из экипажа и повернулся к леди Уоррингтон. Его губы тронула нежная улыбка.

– Пойдем в мой дом, любимая. Обещаю тебе, ты ни о чем не будешь жалеть, – прошептал он.

Он протянул ей руку. Серина молча смотрела на его раскрытую ладонь. Если она примет это предложение, то неизбежно скатится вниз, к греху и пороку. Если откажется, то не сможет осуществить свою мечту о ребенке, который нужен и ей, и Сайресу.

Решив, что ради высокой цели следует забыть о страхе, Серина вложила свои дрожащие пальцы в теплую и сильную руку Люсьена.

Глава 3

Леди Уоррингтон вышла из экипажа и оказалась перед фасадом красивого каменного дома на Ганновер-сквер. Очертания других зданий казались размытыми в густом влажном тумане.

Она посмотрела на стоящего рядом Люсьена. Серина изучала его красивый профиль, прямой нос, четко очерченный подбородок, непослушные пряди темных волос, выбившиеся над ухом. Ее тело дрожало от желания, которое вызывал в ней этот мужчина. Она изнывала от жажды ощутить его прикосновения.

Возничий увел экипаж, и они остались на улице одни. Серина слышала дыхание Люсьена, сливавшееся со звуками ночи.

Ее взгляд упал на серую стену дома, возле которого они стояли. Неожиданно ей захотелось, чтобы Люсьен прижал ее к этой стене и подарил еще один восхитительный горячий поцелуй, похожий на те, которым он научил ее в экипаже. Но он взял ее за руку и повел в дом.

Дверь распахнулась, и на пороге появился дородный слуга.

– Добрый вечер, милорд, – приветствовал он своего хозяина.

– Надеюсь, остальные уже спят?

– Да, милорд.

– Хорошо, присоединяйтесь к ним, Холфорд, и отошлите моего камердинера. Сегодня я сам справлюсь со своей одеждой. – По его тону чувствовалось, что он едва сдерживает улыбку.

Холфорд не смотрел на Серину, но она понимала, что слуга все видел. Она почувствовала, как пылают ее щеки.

– Вы будете ужинать, милорд?

– Нет, спасибо.

– Очень хорошо, милорд, – произнес Холфорд вежливым и невозмутимым тоном.

Когда дворецкий ушел, Люсьен повел леди Уоррингтон через просторный холл, выложенный разноцветной мраморной плиткой, к покрытой красным ковром изогнутой лестнице. Люсьен поднялся на одну ступеньку. Серина в замешательстве осталась внизу. Он обернулся и вопросительно посмотрел на нее. В его глазах ясно читалось обещание такого блаженства, что никакие слова были не нужны.

Она собралась с силами и последовала за ним.

Люсьен поднимался, тяжело опираясь на трость. Почему? Возможно, он ранен?

– У вас болит колено? – обеспокоенно поинтересовалась Серина.

– Только в такую погоду, как сегодня, – ответил он, не оборачиваясь.

– Могу я вам помочь?

Он медленно обернулся и посмотрел на нее тяжелым взглядом.

– Вам не нравится моя походка?

Серина смущенно потупилась, понимая, что затронула не самый приятный для него предмет.

– Нет, я просто беспокоилась о вас.

– Благодарю. Это подарок, который я привез с войны.

– Вы воевали?

– Три года в Португалии, – ответил он после непродолжительной паузы.

Она смотрела на него, не отрывая глаз. Он не стал уклоняться от выполнения своего долга, не хотел, чтобы кто-то рисковал вместо него. Это был поступок смелого и ответственного человека, хотя ему пришлось заплатить за него высокую цену. Серина поневоле взглянула на Люсьена с уважением.

Он продолжал медленно подниматься наверх. Они прошли по длинному коридору, освещенному лампами в стиле французского барокко, и вошли в библиотеку. Небольшое помещение освещалось огнем камина. Стены были заставлены книжными шкафами из темного дерева, а перед камином располагались кушетка и мраморный столик, уставленный хрустальными графинами. Люсьен молча усадил Серину на кушетку, а сам направился к столику и наполнил два бокала.

Он сел рядом с ней и сказал:

– Вам нужно выпить вина.

Она нерешительно взяла бокал из его рук. Он же осушил свой одним глотком и внимательно посмотрел на Серину. Та поднесла вино ко рту и осторожно пригубила. Все, что угодно, лишь бы избежать взгляда его зеленых глаз.

Оказалось, что он предложил ей легкое сухое вино, которое тетя Констанция считала в некоторых случаях вполне допустимым. Похоже, сейчас как раз тот самый случай, подумала Серина.

Люсьен поднялся и налил себе еще вина. Леди Уоррингтон отпила из бокала, оглядывая библиотеку. Она заметила большой глобус в углу и роскошный персидский ковер на полу. Все говорило о богатстве и могуществе и напоминало обстановку в доме ее мужа. А вдруг Люсьен знаком с Сайресом? Если это так, то расскажет ли он ему о случившемся? Или, что еще хуже, всему обществу о том, кто является настоящим отцом будущего наследника герцога Уоррингтона?

Эта мысль внезапно отрезвила Серину. Она решительно поставила бокал на стол и поднялась с кушетки.

– Уже слишком поздно. Могу ли я рассчитывать, что вы проводите меня до дома?

Он удивленно поднял брови.

– Если вам так угодно.

Люсьен направился к ней, при каждом шаге опираясь на свою трость.

– Не могу выразить словами, как я огорчен. То, как вы отвечали на мои поцелуи, дало мне основание надеяться… – Его слова перешли в тяжелый вздох. – Мне показалось, что вы тоже хотите меня. Я ошибся?

Да, кажется, он предпочитает выражаться прямо и не скрывает своих намерений. Серина достала носовой платок и прижала его ко рту.

– Х-хотела вас? Что вы имеете в виду?

Она могла поклясться, что он едва сдерживал улыбку.

– Заниматься со мной любовью. А что еще тут можно иметь в виду? – Он наклонился и протянул ей руку. – Дорогая, я хочу, чтобы ты прямо сейчас посмотрела на меня своими голубыми глазами.

– О! – выдохнула она, не зная, что сказать. Ее рука судорожно сжимала скомканный платок.

Люсьен сделал еще один большой глоток вина.

– Твои глаза говорят: «Дотронься до меня немедленно», и когда я это делаю, ты начинаешь возбуждаться.

– Я этого не хотела… Это просто… случилось, и все, – пробормотала она, заливаясь ярким румянцем.

Люсьен покачал головой.

– Это случилось потому, что мы нужны друг другу. Мне кажется, ты так же одинока, как и я. Вместе мы сможем забыть обо всем, – добавил он, обнимая Серину за плечи.

Он хотел жить полной жизнью, и она пришла сюда с ним, чтобы делать то же самое. Она хотела его, хотя и понимала, что не имеет на это права. Если она останется, то совершит плотский грех, то есть поступит так же, как ее мать.

– Мне нельзя остаться. Моя репутация будет погублена, если кто-то…

– Узнает об этом? – закончил он начатую ею фразу. – Никто не узнает о том, что ты утешила убитого горем мужчину.

Он прижал ее к себе, и Серина с наслаждением вдохнула запах его тела. Она почувствовала, что остатки воли покидают ее. Ей снова хотелось, чтобы их языки сплелись в восхитительном танце, чтобы его пальцы ласкали ее кожу. Ей хотелось быть с Люсьеном, и она сдалась.

– Останься, – прошептал он, обнимая ее за талию, – прошу тебя.

Его ладонь уже нащупала ее грудь под тонкой тканью платья, и в ответ на это прикосновение сосок набух в ожидании новых ласк.

Он поцеловал ее нежно и требовательно. Все, что он делал, походило на волшебство. Ее тело, ее разум таяли от его прикосновений.

Его язык двигался у нее во рту до тех пор, пока ее язык тоже не начал участвовать в магическом танце. Сначала Серина робела, но потом, зачарованная этими движениями, стала смелее и отвечала ему с нескрываемой страстью. Его руки спустились ниже, на ее бедра, дотрагиваясь до тех мест, которые больше всего жаждали его ласк, но его прикосновения не насыщали ее, а лишь усиливали желание. Серина не могла больше сдерживаться, платок выпал из ее руки, она застонала.

Тяжело дыша, он смотрел на нее невидящими глазами. Серине нужен был этот взгляд, это выражение нескрываемого желания на его лице. Он возбуждал ее, она хотела Люсьена еще сильнее.

– Останься. Скажи мне, что хочешь меня так же, как я хочу тебя, – произнес он, почти задыхаясь.

Как она могла ответить что-то иное, когда ее тело предательски подтверждало его слова?

– Да, – проговорила она, едва дыша, – ты же сам видишь…

– Ты первая дотрагиваешься до меня за много месяцев.

Никто не дотрагивался до него? Их отношения с Сайресом тоже не были физически интимными. Они могли находиться в одной комнате и даже не обмениваться друг с другом взглядами. Но она не думала, что Люсьен тоже страдает от недостатка ласки.

– Почему? Ты такой красивый, – застенчиво пробормотала она. – Несомненно, любая женщина была бы счастлива скрасить твое одиночество.

Он посмотрел на нее с такой болью, что у леди Уоррингтон защемило сердце.

– Нет, это не так, но я хочу услышать, что ты счастлива оказаться в моих объятиях. Не заставляй меня отпускать тебя. Не сегодня.

В ее душе все переворачивалось. Каждая клеточка ее тела стремилась утешать и любить его, хотя разум предупреждал о таящейся опасности. Но она была нужна ему, и это помогло ей отбросить все сомнения.

– Я остаюсь, – прошептала она улыбаясь.

Он прижал ее к своей широкой груди и долго стоял, просто обнимая ее, как самого близкого человека. Тронутая таким проявлением его чувств, Серина обвила руками его шею. Люсьен откинул голову, и ее пальцы погрузились в его густые волосы.

– Неужели ты так же прекрасна внутри, как и снаружи? – прошептал он словно про себя, но Серина услышала его слова.

– Я человек, как все. У меня тоже есть недостатки, – ответила она.

– Не для меня. И не сегодня ночью, – сказал он, гладя ее по щеке.

Он снова поцеловал Серину, нежно проведя рукой по ее спине. Он не просто желал ее как женщину, он жаждал тепла и сострадания.

Люсьен взял ее за руку, вывел из библиотеки и по длинному коридору подвел к двери, ведущей в спальню. Он распахнул эту дверь, и они оказались в прекрасно обставленной комнате с высокими потолками и огромными окнами.

Убранство комнаты было выдержано в темно-синих, бежевых и темно-бордовых тонах. Но главное место в этой роскошной спальне занимала гигантских размеров кровать, окруженная резными колоннами с позолотой, на которых покоился балдахин из пурпурного бархата.

– Как красиво! – воскликнула Серина, разглядывая кровать.

– Это принадлежало моим родителям. Они любили старинные вещи. Эту кровать изготовили в 1580 году, и она стояла в замке Шропшир.

Не в силах противостоять соблазну, Серина протянула руку и погладила затейливую резьбу. Люсьен прошел в соседнюю комнату, по-видимому, в кабинет, и вернулся оттуда с бокалом вина, похожего на то, что они пили в библиотеке.

Он окунул в него палец и провел им по ее губам. Серина непроизвольно слизнула покатившуюся вниз каплю. Вкус вина смешался с восхитительным вкусом его тела. Новая волна желания заставила ее вздрогнуть. Восторг и страх смешались в ее душе, Серина совершенно потеряла голову. Когда он снова поцеловал ее, колени у нее подогнулись, и она почувствовала, что вот-вот упадет прямо на ковер.

Люсьен наклонился, подхватил ее на руки и легко усадил на огромную кровать. Ее ладони плавно заскользили по гладкому шелковому покрывалу. Она смотрела, как он снимает с нее туфли, одну за другой, как гладит ее ноги, затянутые в чулки. Возможно, движения его рук или почти полный бокал вина, который она выпила всего несколько минут назад, помогли Серине отбросить мешающую ей стыдливость. Этот незнакомец, этот прекрасный спаситель, казалось, появился прямо из ее девичьих снов, которые она постаралась забыть в тот день, когда вышла замуж за Сайреса.

Но в Люсьене привлекала не только внешность. Он обладал каким-то внутренним магнетизмом, который притягивал к нему, не позволял ответить отказом. Его пальцы ласкали ее колени, заставляя ее желать большего.

– Ты неисправим, – произнесла она хриплым шепотом, сама удивившись тому, как изменился ее голос.

Он поднял глаза и внимательно посмотрел на нее.

– Это вежливый способ сказать мне, что я нахал?

Серина поняла, что вторглась на неведомую ей территорию. Она совершенно не умела играть в те игры, в которых требовалось одновременно чувствовать и думать. В отчаянии она закусила губу.

– А что будет, если я отвечу «да»? – спросила она наугад.

Его руки продвинулись выше, разжигая ее желание еще сильнее. Теперь он развязывал подвязки, удерживающие ее чулки.

– Я готов признать, что могу быть нахалом. Но не в полном смысле этого слова… По крайней мере я еще ни разу не приводил домой незнакомую женщину. У меня нет привычки соблазнять юных дев.

Люсьен мог говорить неправду. Но сейчас, когда он снимал с нее чулки, нежно проводя руками по ее ногам, Серине хотелось ему верить.

– Почему же тогда ты сделал исключение для меня?

– На этот вопрос легко ответить, – сказал он улыбаясь. – Сегодня я собирался просто напиться и послушать музыку. Но когда я услышал твои крики, увидел выражение ужаса на твоем лице… я понял, что должен защитить тебя. Ты не должна оставаться одна.

Его руки ласкали ее бедра. Дыхание Серины участилось, когда Люсьен наклонился над ней и его губы вплотную приблизились к ее губам.

– Ты никогда не должна быть одна. Я знаю, что такое одиночество. – Его голос внезапно охрип. – Это чертовски ужасная вещь.

Он обнял ее, и его пальцы заскользили по ее спине, расстегивая крючки на платье. Когда с застежками было покончено, он снял платье с одного плеча и отодвинул край нижней рубашки.

– Боже мой, – восхищенно прошептал он, – какая у тебя красивая кожа!

– С-спасибо, – прошептала в ответ Серина.

– Не нужно меня благодарить. Я просто смотрю и вижу, что твоя кожа мягка, как бархат. От нее исходит аромат меда, и это значит, что на вкус она так же восхитительна.

С этими словами он стал целовать ее шею, спустился ниже, на грудь, а затем принялся поочередно целовать ее соски. Серина застонала от прикосновения его языка к ее разгоряченной плоти. Она опьянела, но не от вина, а от обуревавшего ее желания. Серина обвила руками его шею и прижалась к ней губами. Это было дерзко, но она больше не думала о том, что делает. В объятиях Люсьена она чувствовала себя такой желанной, такой женственной…

В ответ на ее поцелуй он начал развязывать завязки ее нижней рубашки, и через минуту тонкая ткань уже спустилась на талию, обнажив великолепной формы грудь. Люсьен замер от восторга.

Под его взглядом Серина почувствовала себя неловко и прикрыла грудь. Может быть, он считает, что она выглядит вульгарно?

– О, дорогая! – застонал он, разводя ее руки. – Не надо прятаться. Ты слишком красива, чтобы скрывать это.

Он помог ей встать и принялся лихорадочно срывать с нее одежду. Спустя мгновение платье бесформенной грудой уже валялось на полу.

Теперь Люсьен занялся завязками нижней юбки, которая незамедлительно отправилась следом вместе с рубашкой.

Серина видела, как плотно сжаты его губы, словно он изо всех сил пытался сдержать свои чувства. Но они ясно читались в его неожиданно сделавшихся темными глазах. Это была жажда, жажда мужчины, давно не державшего в объятиях женщину.

Серина оперлась на плечо Люсьена и переступила через лежавшую у ее ног нижнюю юбку. Он развернул ее спиной к себе и начал развязывать тугой корсет. Через секунду он отбросил его в сторону. Его ладони гладили ее нежную кожу, повторяя изгибы стройного тела.

Он тяжело сглотнул и дотронулся до ее груди. Его большой палец дразнящими движениями играл с ее соском. Люсьен хотел что-то сказать, но слова не шли с его губ.

Он нагнулся и поцеловал ее долгим, нежным поцелуем. Теперь она стояла перед ним нагая, хотя он все еще был полностью одет. Он разглядывал ее грудь, живот, треугольник рыжеватых волос. Серина задрожала. Его ненасытный взгляд, казалось, не пропустил ни одного уголка ее тела. Желание Люсьена возбуждало ее еще больше.

Она шагнула к нему и прижалась обнаженным телом к грубой ткани его одежды. Он понял ее молчаливый призыв, и его губы накрыли ее рот. Когда их языки сплелись, его ладонь опустилась на ее лоно, а пальцы проникли внутрь.

Серина почувствовала, что ее тело плавится, словно воск в горячем пламени. Она тихо застонала и схватилась обеими руками за воротник его сюртука.

– Сними его с меня, – прошептал он, раздвигая ее ноги.

Дрожащими руками она стащила с него мешающую одежду, в то время как его пальцы все настойчивее ласкали самые чувствительные места. Пока Серина, постанывая, металась на кровати, он свободной рукой снял с себя галстук и рубашку.

Теперь он стоял перед ней обнаженный до пояса, и отсветы пламени играли на его мускулистой груди. Единственный мужчина, которого Серина видела обнаженным, был Сайрес, и тело Люсьена значительно от него отличалось.

Выпуклые мускулы его груди казались мощнее, чем у «Давида» Микеланджело. Тонкая полоска темных волос пробегала по плоскому животу и терялась где-то внизу, под широким поясом его бриджей.

Боже! Люсьен был прекрасен, как античный герой. Он мог подарить счастье любой женщине. Серина уже испытала наслаждение от прикосновения его рук, и теперь ей предстояло насладиться его близостью. Она нервно закусила губу.

Его ладони заскользили по ее бедрам.

– Не терзай свои губы. Отдай их мне, чтобы я мог их поцеловать. – С этими словами он наклонился и нежно притянул ее к себе. – Ты прекрасна, – прошептал он.

Серина закрыла глаза. Его слова ласкали ее, как шелк.

– Ты тоже, – сказала она после короткой и неловкой паузы.

– Боже, любимая, если бы ты знала, как мне нужно было услышать эти слова!

Серина не успела ничего сказать. Люсьен поднял ее на руки и уложил на кровать. Его губы плотно обхватили ее сосок.

Захваченная необыкновенным ощущением, она, задыхаясь, обняла его за плечи и сильнее прижала его голову к своей груди. Одной рукой он вытащил остатки шпилек из ее волос, и золотистые волны рассыпались вокруг ее головы сияющим нимбом. Она знала, что волосы намокли под дождем и спутались, но Люсьен, казалось, этого не замечал. Он нежно перебирал пальцами шелковистые пряди.

– Ты… такая красивая, – сказал он. – Нет, это слишком простое слово. Я никогда не видел волос такого цвета, как у тебя. Там, под дождем, я подумал, что ты просто блондинка. Но теперь я вижу, что они сияют, как белое золото.

Серина смущенно пожала плечами. Сайрес никогда ничего не говорил о ее волосах.

– В этом нет моей заслуги. Они были даны мне при рождении.

– Твои волосы – само совершенство.

– Спасибо, – пробормотала она со смущенной улыбкой.

Он лег рядом с ней, лицом к лицу, и обнял ее обеими руками. Его ладони властно сжали ее ягодицы, прижимая их все ближе и ближе и понуждая ее закинуть одну ногу на его бедро. Он приблизился к ней и принялся покрывать поцелуями ее лицо. Серина чувствовала, как в ней пробуждаются желания, которые она давным-давно похоронила. Когда Люсьен перевернул ее на спину и лег сверху, она приветствовала его тихим стоном наслаждения. Шелковистая ткань его бриджей ласкала ее разгоряченное лоно, и Серина подняла ноги, чтобы сделать эти ласки еще сильнее.

Он тут же поднялся, не произнося ни слова. Серина смотрела из-под полузакрытых век, как он снимает остатки одежды. Его кожа была более темного цвета, чем ее. Она с любопытством взглянула на тонкую полоску волос, которая спускалась по его животу вниз и расходилась к паху, обрамляя, как рамой, его восставшую мужскую плоть.

Вид возбужденного мужчины не показался Серине неожиданным. Сайрес рассказывал ей, как все должно выглядеть. Но ощущения, которые вызвало у нее обнаженное тело Люсьена, были совершенно непривычными. Она видела не просто красивого мужчину, а мужчину, который хотел ее и не скрывал этого.

– Ты разглядываешь меня, – заметил он с легкой усмешкой.

Серина зарделась и отвела взгляд.

– Ты… ты такой красивый.

Он подошел к кровати.

– Но ты еще красивее, любимая.

Кровать заскрипела под весом его тела. Не дожидаясь, что Серина заговорит, Люсьен накрыл ее рот своими губами и лег на нее. Она раскинула ноги, и он с благодарным стоном принял это молчаливое приглашение.

Неожиданно для себя Серина поняла, что четко осознает, какое наслаждение она получает от ощущения его массивной груди, трущейся о ее соски, от ласкового щекотания внутренней поверхности бедер его ногами, от нежного тепла его дыхания на шее.

Она почувствовала, как он пытается найти вход в ее лоно. Когда же его твердая плоть проникла в нее, Серина едва не задохнулась от острой боли, пронзившей тело. Она напряглась, испытав новый прилив боли после того, как он проник в нее еще глубже.

Люсьен взглянул на нее с явным удивлением и даже подозрением. Он наклонился и нежно ее поцеловал. Она с готовностью ответила на его поцелуй. Когда он оторвал от нее губы, в его глазах все еще читалось удивление. Он потряс головой, словно желая отбросить все вопросы и сомнения.

– Прости, дорогая, я должен был быть более осторожным.

Он вышел из нее, и его следующий заход оказался еще продолжительнее и нежнее. Серина вновь почувствовала боль, но она длилась недолго. Через мгновение неприятное ощущение сменилось чувством наполненности и тепла, которое, словно лучи солнца, распространилось по всему ее телу. Это было божественное ощущение, и Серина судорожно вздохнула.

– Ты очень напряжена, – прошептал он ей на ухо.

Она не знала, хорошо это или плохо, поэтому просто кивнула.

Он слегка приподнял бедра и почти вышел из нее, но спустя мгновение снова вошел резким, но безболезненным толчком. Он двигался, доводя ее до сладостной агонии.

В какой-то момент она выгнулась дугой, встречая его внутри себя.

– Да, так, – прошептал он, придерживая ее за талию и еще сильнее прижимая к себе.

В этой позе ее ощущения стали еще сильнее, а тело непроизвольно двигалось вперед, стараясь довести их до предела. Люсьен ускорил ритм. Наслаждение толчками входило в ее тело с каждым его движением, и очередной взрыв чувств был таким сильным, что Серина замерла в полной растерянности.

– Расслабься, дорогая.

– Но… я…

– Доверься мне. – Хриплый шепот, которым он произнес эти слова, явился последней каплей, переполнившей чашу ее чувственности. Волны восторга сотрясли ее тело, заставляя изгибаться и вздрагивать от каждого движения.

Спустя мгновение его голова упала ей на грудь, а руки еще сильнее сжали ее бедра. Его тело напряглось, как натянутая струна. Он застонал, откинулся назад и в изнеможении упал на Серину.

Она лежала молча, думая, скажет ли он хоть что-нибудь. Люсьен тяжело дышал, утомленный страстными объятиями.

Когда к нему вернулись все чувства, он откинул волосы с ее лба и посмотрел на нее своими бездонными зелеными глазами.

– Ты… ты потрясающа.

Его взгляд, срывающийся голос и выражение лица – все свидетельствовало о том, что он не может найти слов от переполнявшего его восторга. Серина чувствовала, что между ними образуется некая связь, которая гораздо сильнее и интимнее, чем связь физическая. Что-то шевельнулось в ее душе, и по щекам потекли слезы. Она отвернулась, надеясь, что он не заметит ее состояния. Люсьен обнял ее за плечи и прижал к себе.

Серина не могла больше сдерживаться, короткое, но выразительное рыдание сорвалось с ее губ. Люсьен повернул к себе ее лицо и принялся осушать его поцелуями. Она закрыла глаза, успокоенная его ласками и теплом его дыхания, и вскоре заснула.


Люсьен отодвинулся, укрыл ее одеялом, поднялся и натянул бриджи. Тело и душа все еще не пришли в себя после перенесенного потрясения. Его сознание освободилось от всех воспоминаний. Впервые за несколько месяцев он чувствовал умиротворение.

Он встал на колени, чтобы лучше рассмотреть ее лицо. Золотистые волны волос обрамляли этот ангелоподобный лик, совершенство которого дополнялось бархатистой кожей и красиво очерченными, словно налитыми соком спелых ягод губами.

Его взгляд пробегал по округлости ее щек и четкой линии подбородка. В наружном уголке одной из ее бровей пряталась крохотная родинка, которая не портила, а, скорее, усиливала красоту этого лица.

Люсьен откинул прядь волос с ее щеки, раскрасневшейся от прикосновения его небритого подбородка. Хотя тело его все еще было расслаблено, душу вновь охватило смятение.

Последний раз он был с женщиной три месяца назад. Он оставил дочь на попечение слуг. Слезы маленькой девочки показались ему тогда всего лишь детским капризом. Ту ночь он провел со своей бывшей любовницей, отдавшись во власть бездумного, плотского желания. Когда утром он вернулся домой, Челси уже была мертва.

Люсьен подошел к столу с напитками и налил себе стакан ирландского виски. Тягучая жидкость обожгла горло, но он не обратил на это внимания. Он надеялся, что алкоголь поможет ему заглушить терзающее ощущение вины.

Но воспоминания становились все более четкими. Крохотное тельце, лежащее под колесами экипажа… Белая рубашка, покрытая алыми пятнами крови… Он был потрясен, он отказывался верить в то, что произошло. Челси решила убежать из дома за мамой, чтобы привезти ее к папе и чтобы все стали счастливыми.

Он взял бутылку и отхлебнул прямо из горлышка. То самоистязание, которому он подвергал свою душу, было мучительным, но оно не лишало его сил. По крайней мере до этой ночи. Ему не надо было слушаться Найлза. Да, его лучший друг дал ему неправильный совет. Он заслужил свое одиночество, и следовало и дальше избегать общения с другими людьми. Но нет, Найлз настоял, чтобы он попробовал научиться жить без Челси. Люсьен замотал головой от отвращения к самому себе. Он послушался, как последний дурак.

Взгляд упал на белокурую красавицу, лежавшую в его кровати. Хорошее же получилось у него раскаяние! Вместо того чтобы дать времени притупить его страдания, он забыл обо всем в объятиях этой женщины. Одного взгляда на ее испуганное и растерянное лицо было достаточно, чтобы понять – ему не составит никакого труда ее соблазнить. Но что-то в ее лице трогало его душу. Он не чувствовал решимости оттолкнуть ее от себя.

И все же завтра утром он сделает именно это. Когда она проснется, он спросит, какое вознаграждение она хочет получить, и отправит ее домой.

Люсьен снова запрокинул бутылку, и через несколько секунд она опустела. Он осторожно поставил ее на стол, тяжело вздохнул и лег на кровать. Люсьен лежал, бессмысленно уставившись в потолок. Через некоторое время его глаза закрылись.

Глава 4

Приглушенный мужской храп разбудил Серину. Она с трудом откинула тяжелое одеяло и села на кровати.

Со смешанным чувством восхищения и стыда она разглядывала прекрасного незнакомца, ее недавнего любовника, который лежал подле нее обнаженный до пояса. Вид его красивого тела заставил ее окончательно проснуться. Стараясь производить как можно меньше шума, она встала с кровати.

Серина про себя поблагодарила небеса за то, что огонь в камине еще не погас, и принялась в его неясном свете собирать свою разбросанную по полу одежду.

Господь всемилостивейший, что же она наделала! «Ты разрешила незнакомцу соблазнить тебя, – ответила она на свой вопрос. – Ты поступила точно так же, как поступала твоя мать». Ее мысли путались, она задыхалась от душивших ее слез.

Реальность обрушилась на нее, как поток ледяной воды. Под натиском красивых слов и красивого тела она уступила зову плоти. Она поступилась всеми христианскими ценностями ради удовольствия отдаться мужчине. Ее поведение ничем не отличалось от поведения дешевой шлюхи.

Слава Богу, подумала Серина, он, кажется, не заметил, что она была невинна. А если и заметил, то не придал этому значения. Возможно, для него нет ничего необычного в том, чтобы соблазнять девственниц. От этой мысли на глаза у нее навернулись слезы.

В любом случае ей необходимо покинуть его дом до того, как он проснется и начнет задавать вопросы. До того, как он узнает ее имя.

Она снова подумала о том, что этот мужчина может быть знаком с Сайресом. Она опозорила не только себя, но и своего мужа. А если она забеременела? Еще несколько часов назад она мечтала об этом, но теперь мысль о том, что она родит незаконного ребенка, повергла ее в ужас. Конечно, Сайрес сам просил ее об этом, но то, что случилось в реальности, вряд ли заслужит его одобрение.

Серина тряхнула головой, заставляя себя собраться с мыслями. Она сунула чулки в сумочку и натянула нижнюю рубашку. Затем кое-как застегнула на спине платье. Руки у нее дрожали, и ей едва удалось справиться с несколькими крючками.

Ее взгляд судорожно метался по комнате, пока не натолкнулся на дверцы массивного гардероба. Она бросилась к нему, раскрыла и обнаружила внутри темный плащ. Серина накинула его на плечи, чтобы скрыть беспорядок в одежде. Корсет она положила в один из внутренних карманов плаща.

Все еще дрожащими руками она завязала шнурки туфель. Взгляд непроизвольно вновь обратился к спящему незнакомцу. Люсьену, поправила она себя.

Несколько часов, проведенных в его объятиях, показались ей раем на земле. Но теперь она запретит себе думать о нем. Это был соблазн, которым сатана искушал ее слабую душу. И она сделала свой выбор – предала мужа и Господа. Возможно, она являлась точным подобием своей матери, только не могла признаться себе в этом. Но теперь она навсегда выбросит из памяти слова и ласки Люсьена.

Смахнув набежавшие слезы, она разглядывала его широкую грудь, узкие бедра и сильные ноги, разметавшиеся по кровати. В последний раз она посмотрела на его лицо. Он был прекрасен, соблазнителен и… опасен для нее. Серина отвернулась.

Больше она не увидит его и не поддастся зову своей плоти. Она боялась, что ее христианская мораль не устоит перед напором его желания. У мамы на это никогда не хватало сил.

Рыдания снова начали душить ее. Боясь, что плач разбудит Люсьена, Серина поспешила покинуть эту спальню и этот дом. Никем не замеченная, она спустилась по лестнице и вышла на улицу.


– Вставай, дружище!

Люсьен услышал будивший его знакомый голос. Что-то больно пихнуло его в бок, заставив поморщиться от неприятного ощущения. После следующего удара он застонал.

– Вставай. Вчера ты обещал пойти со мной в клуб, и я заставлю тебя это сделать. А там я постараюсь выбить из тебя дух.

Генри Найлз. Это он, подумал Люсьен, с трудом преодолевая сонливость и тянущую боль в затылке. Он ведет себя как самая назойливая сиделка… и самый лучший друг.

Люсьен снова застонал.

– Убирайся. Я никуда не пойду. Мне сейчас не до бокса. Я и так чувствую себя избитым.

– И кто же тебя избил? Уж не та ли молодая леди, о которой мне рассказал Холфорд? – спросил Найлз со смехом.

При этих словах на Люсьена нахлынули воспоминания о белокурой красавице с глазами цвета сапфира. Его тело сладко заныло.

Он поднялся и принялся оглядывать комнату.

– А где она?

– Не знаю. Я думал, ты расплатился и отослал ее прочь.

– Нет. Вчера я уснул рядом с ней. – Люсьен озадаченно посмотрел на друга. – Это последнее, что я помню.

Найлз рассмеялся.

– Проверь свой кошелек и карманы, дружище. Скорее всего она сбежала, прихватив все самоеценное.

– Сомневаюсь. Она не похожа на шлюху.

Генри скептически усмехнулся:

– Некоторые из них умеют пустить пыль в глаза. Где ты ее нашел?

– В Воксхолле, – ответил Люсьен.

– Это все объясняет. Значит, она лучше, чем многие из них, – заметил Найлз, пожимая плечами.

Люсьен проверил карманы своего сюртука и обнаружил, что все его деньги на месте.

– Она ничего не взяла.

Циничное выражение лица Найлза сменилось удивлением.

– Клейборн, кто она?

Люсьен покачал головой:

– Я не знаю. Я спас ее от грабителя, и мы не были представлены друг другу.

– Ты не знаешь ее имени?

– Нет. Вор испугал ее, она закричала. Мне не хотелось спрашивать ее имя, – признался он.

– Но ты хотя бы можешь предположить, кто она такая? – не унимался Найлз.

– Понятия не имею. Самая красивая женщина из всех, что я видел. У нее лицо ангела. С ней я почувствовал… – Люсьен закрыл глаза, борясь с охватившим его возбуждением.

– Понятно. Она именно то, что тебе нужно. И ты позволил ей уйти?

– Вероятно, она ушла ночью. Но почему, черт возьми?

– Это поможет тебе что-нибудь о ней узнать. Холфорд нашел его в библиотеке, – сказал Генри, протягивая Люсьену белый носовой платок. Тот прижал его к губам и с наслаждением вдохнул тонкий аромат жасмина. Затем развернул платок и обнаружил инициалы СБ, вышитые в углу розовым шелком.

– Нет, мне это не поможет. Она все еще остается для меня загадкой.

– И что ты собираешься делать? Искать ее?

В сознании возник образ Челси, возвращая Люсьену ощущение собственной вины.

– Нет. Мы провели ночь, и не более того.

Найлз скрестил руки на груди и нахмурился:

– Значит, ты будешь продолжать терзать себя за тот несчастный случай, который не мог предотвратить?

– Я предотвратил бы его, – процедил Люсьен сквозь зубы, – если бы остался в ту ночь дома.

– Полная чушь! Когда же ты наконец поймешь это?

– Если тебе не нравится общаться со мной, – сказал Клейборн, указывая на дверь, – Холфорд проводит тебя к выходу.

– Ты ведешь себя как безумный. И не хочешь снова научиться любить. Равенна слишком тяжело тебя ранила.

Люсьен резким движением откинул одеяло и поднялся с кровати.

– Хватит об этом!

– Но ты не можешь преодолеть себя и перестать каждый день думать о ее побеге с Уэйлендом. Поверь, эта женщина не стоит твоих мучений.

– Ты слишком глубоко суешь свой нос в чужую жизнь, – заметил Люсьен, направляясь к гардеробу.

– Клейборн, ты ранен?

Тон, которым Найлз задал этот вопрос, заставил Люсьена насторожиться.

– Нет. С чего ты взял? – спросил он, оборачиваясь.

Генри присвистнул и указал на разобранную постель.

– Друг мой, у тебя серьезная проблема.

Люсьен посмотрел в том направлении, куда указывал Найлз, и увидел, что на белоснежной простыне видны отчетливые пятна уже подсохшей крови. Не веря своим глазам, он подошел ближе.

– Может так случиться, что твоя шлюха оказалась девственницей? – спросил Генри.

От смущения и недоумения Люсьен не мог ясно соображать.

– Я думал… мне казалось… было похоже… Черт побери! – воскликнул он, поднося руку ко лбу. – Прошлой ночью мне показалось, что я… я лишил ее девственности. Но она ничего не сказала. Она даже виду не подала, что это ее первый раз. Черт возьми, она даже не сопротивлялась.

– Ничего не сказала? – спросил Найлз. Он был удивлен не меньше своего друга.

– Ничего, только охнула пару раз. Я подумал, что просто слишком тороплюсь. Но я еще ни разу не видел девственницы, умеющей так раздевать мужчину одними глазами, как это делала она. Да и какая девственница способна отправиться домой к незнакомому мужчине и предложить ему свое тело?

– Видимо, только та, которая досталась тебе.

– О Господи, – обреченно вздохнул Люсьен.

– Да кто же она такая?

Клейборн пожал плечами:

– Не знаю. Но она точно не шлюха. Я без труда затащил ее в свой экипаж. Она почти не сопротивлялась. Я подумал, что это чья-то любовница, оставшаяся в одиночестве по воле случая, или молодая вдова.

– Похоже, она оказалась чьей-то дочерью, – сказал Найлз.

– И я ее обесчестил, – продолжил Люсьен. – Проклятие!

– Как ты думаешь, ее отец – человек из общества?

– Ее родители умерли, – ответил Люсьен, вспоминая выражение искреннего горя на ее лице, которое так его тронуло. – Но она была хорошо одета и, похоже, принадлежит к знатной фамилии. Однако она не произвела на меня впечатления молоденькой девочки. Ей примерно лет двадцать.

– Значит, она старая дева.

Клейборн недоверчиво покачал головой:

– Я никогда не видел, чтобы старые девы вели себя так соблазнительно. Перед ней не устоял бы и святой.

– Эту возможность нельзя исключить. Но скажи, что ты теперь собираешься делать?

Вопрос Найлза не был неожиданным, но застал Люсьена врасплох. Как мог ответить на него мужчина, который считал себя человеком чести?

– Сам знаешь, – сказал наконец Клейборн. – Я должен на ней жениться.

Найлз рассмеялся.

– Ты затянул петлю на собственной шее.

– Ты прав. А как ты думаешь, что скажет ее опекун, когда узнает, что ее лишил чести разведенный мужчина?

– До того, как встретит тебя, или после?

Люсьен помрачнел.

– Мне необходимо найти ее первым.

Странное ощущение блаженства неожиданно нахлынуло на него, когда он вспомнил прошедшую ночь и то, что происходило на этой кровати с простынями, испачканными кровью. Он встряхнул головой и направился к гардеробу.

– Я помогу тебе, – сказал Генри. – Надеюсь, этим я заслужу право быть твоим свидетелем на свадьбе?

Люсьен не удержался и захохотал.

– Ну ты и пройдоха!

– Я и не ожидал от тебя другого, – усмехнулся Найлз.

Люсьен принялся доставать из шкафа одежду. Неожиданно он заметил, что нет его любимого серого плаща.

– Еще один сюрприз, – пробормотал он. – Она забрала мой плащ. Вчера он висел в этом шкафу.

– Но у тебя тоже осталось кое-что, принадлежащее ей, – заметил Найлз, с улыбкой указывая на платок в руке Люсьена. – У вас произошел своего рода обмен.


Серина облегченно вздохнула, когда закрыла за собой дверь своей комнаты. Она бессильно привалилась к стене, чтобы не упасть. Всю дорогу от Ганновер-сквер до дома она бежала бегом, и теперь от усталости и пережитого возбуждения у нее слипались глаза.

Слава Богу, ей удалось незаметно проскользнуть в спальню. Нужно побыть одной, собраться с мыслями, решить, какими словами признаться Сайресу в содеянном. Может быть, она сумеет смириться со своим грехом и заслужит прощение.

– Где это вы были, миледи? Я вас всю ночь прождала, глаз не сомкнула. А вы вдруг заявляетесь перед самым рассветом, и в таком виде, будто вас кошки драли.

Серина с трудом подняла веки и холодно взглянула на свою горничную-ирландку.

– Не сейчас, Кэффи. Я не настроена с тобой беседовать.

Не обращая внимания на явное неудовольствие хозяйки, Кэффи поспешила к ней и помогла снять тяжелый плащ.

– Господи, миледи, кто застегивал ваше платье? – изумленно воскликнула девушка.

– Я.

– Тогда кто его расстегивал? – поинтересовалась Кэффи, задумчиво приподнимая одну бровь.

Леди Уоррингтон постаралась притвориться, что не слышит слов горничной. Но Кэффи была ей не столько служанкой, сколько подругой. Они росли вместе, и девушка знала все ее секреты.

– Это не твое дело. У меня была трудная ночь.

– Да это и так понятно, стоит лишь на вас взглянуть.

Серина едва сдерживалась, чтобы не расплакаться.

– Мне бы хотелось принять ванну, – наконец сказала она.

Кэффи сжала губы и вздернула подбородок. Серина понимала, что это не выражение неодобрения, а лишь обида на скрытность. Служанка помогла ей снять платье, сделав при этом вид, что не заметила надетую наизнанку нижнюю рубашку.

– А где ваш корсет, миледи? – поинтересовалась Кэффи.

Серина почувствовала, как ее лицо заливается краской.

– Он в кармане плаща.

– Кому нужно вернуть этот плащ? – спросила девушка.

Серина закрыла глаза. Она уже не могла сдерживать слез, и они градом покатились по ее щекам. Святые угодники, что же она сделала?

– Прошу тебя, не спрашивай меня ни о чем. Не сейчас.

– Хорошо, миледи. Но если вам захочется выговориться, я всегда к вашим услугам.

Серина с признательностью погладила руку горничной.

– Я знаю, Кэффи. Спасибо тебе.

Горничная кивнула и направилась в ванную, чтобы приготовить воду и все необходимое.

Серина изнывала от желания погрузиться в теплую воду. Эта ночь опустошила ее душу и тело. Встреча с Люсьеном перевернула всю ее жизнь. Она не знала, сможет ли когда-нибудь стать прежней. Она начала снимать рубашку, жадно вдыхая сохранившийся в ней запах Люсьена. Неожиданно леди Уоррингтон услышала, как испуганно вскрикнула Кэффи.

– О Господи! Что этот мужчина сделал с вами?

Серина посмотрела на себя и поняла, почему девушка так испугалась. Ее груди были расцарапаны его щетиной, на плечах и животе виднелись следы его зубов и поцелуев. Неужели все тело покрыто такими отметинами?

Она и сама смотрела на них с ужасом. Теперь ей хотелось повернуть время вспять. Она проклинала себя за то, что уступила этому дьяволу в мужском обличье.

– Прошу тебя, иди. Я сама приму ванну.

– А если о вас спросит его светлость?

Леди Уоррингтон закусила губу, чувствуя, что новый приступ стыда заставляет ее залиться краской.

– Скажи ему, что я сплю.

– Скажу, – сказала Кэффи и закрыла за собой дверь.

Серина немедленно залезла в ванну. Она принялась неистово натирать себя мочалкой и… плакать.


Выдержка покинула Серину, когда дворецкий оставил ее одну в бабушкиной картинной галерее. На глаза навернулись слезы. Но когда бабушка вошла и обняла ее, Серина не удержалась и разрыдалась по-настоящему.

– Дорогая, что случилось? Это имеет отношение к твоим проблемам с мужем?

– Нет, – икая, ответила леди Уоррингтон. – То есть да.

Леди Харкорт ласково похлопала ее по спине.

– Девочка моя, ты должна более ясно выражать свои мысли, если хочешь, чтобы я тебе помогла.

Всхлипывая, Серина кивнула:

– Я это сделала.

– Что сделала?

– То, о чем меня просил Сайрес, – продолжала она, едва сдерживая новый поток слез.

Бабушка всплеснула руками:

– Ты завела любовника?

Прячась от стыда, Серина закрыла глаза и согласно кивнула.

– Замечательно! Но почему ты расстроена? – спросила леди Харкорт. – Он тебе не нравится?

Серина яростно замотала головой:

– Он прекрасен… Это было потрясающе! Я даже не представляла, что такое возможно…

– Очень хорошо, – перебила ее пожилая дама, – но чем же ты недовольна?

– Я так сильно сама хотела его… убедила себя, что поступаю совершенно правильно… Я отдалась ему по собственной воле! – Слова с трудом слетали с ее губ, застревая в горле. – И вела себя совсем как мама.

– Думаю, это был необыкновенный мужчина, – заметила леди Харкорт.

– Бабушка! Как ты не понимаешь? Я же совершила настоящее грехопадение! Я больше не смогу смотреть Сайресу в глаза. Что мне говорить мужу, когда тот скажет, что любит меня? Мне нет прощения за такое поведение.

– Глупое дитя, – произнесла пожилая женщина, тяжело вздыхая, – ведь Сайрес сам предложил тебе завести любовника. Ты просто выполнила его просьбу.

Глаза Серины засверкали от гнева.

– Я вовсе не собиралась этого делать! Но когда Люсьен дотронулся до меня, я… я уже не хотела, чтобы он останавливался.

– Люсьен? А как его полное имя?

Леди Уоррингтон покраснела.

– Я… я не знаю.

Бабушка задумалась, перебирая в памяти известных ей молодых людей.

– Этот Люсьен, вероятно, высокий молодой джентльмен с темными волосами и красивыми зелеными глазами?

Серина удивленно подняла голову.

– Да, а откуда ты знаешь?

– Мы с ним знакомы, – сказала бабушка улыбаясь. – Его зовут Люсьен Клейборн. Он маркиз Дейнридж. Я называю таких мужчин немного мрачными. – Бабушка замолчала, словно раздумывая, стоит ли продолжать, но потом сказала: – Он разведен.

– О Господи! – воскликнула Серина, испуганно прижимая руку ко рту. – Я не только нарушила клятву мужу, но и связалась с разведенным мужчиной. Бабушка, это же ужасно!

– Успокойся, детка, – сказала та, нежно обнимая внучку за плечи. – Я не стала бы воспринимать твой поступок как конец света. Насколько мне известно, лорд Дейнридж – хороший человек. Просто ему не повезло, и он женился на настоящей потаскушке.

– Все равно брак заключается навсегда, а он сам, по собственной воле, расторгнул его.

– Когда-нибудь ты поймешь, что не все в этой жизни делится на хорошее и плохое, – сказала бабушка. – Иногда случаются вещи, которые нельзя отнести ни к одной из этих категорий. Тебе следует простить свою мать и себя саму. Ведь ты же не сможешь до конца дней жить с чувством вины.

– Но… то, что я совершила, не заслуживает прощения. А что, если я забеременела?

– У тебя родится ребенок, и ты полюбишь его или ее. А мы с Сайресом будем счастливы. Знаешь, старикам иногда нужно потакать.

Последние слова бабушки заставили Серину рассмеяться сквозь слезы.

– Так-то лучше, – заметила пожилая леди. – Девочка моя, постарайся перестать судить обо всем, как эта глупая гусыня, твоя тетя Констанция. Ты еще слишком молода, чтобы подавлять в себе желания, особенно желание быть любимой здоровым мужчиной.

– Но…

– Ты поступила так, как хотел твой муж, и у тебя нет причин себя винить, – заключила леди Харкорт, поднимаясь со своего места. – Случилось то, что должно было случиться.


Вечером того же дня Серина постаралась воспользоваться бабушкиным советом и перестать терзать себя из-за случившегося. Она даже поклялась, что непременно расскажет обо всем Сайресу. Приняв это важное решение, она направилась в столовую.

Сайрес был уже там, как всегда безупречно одетый к ужину. Серина чувствовала, что в ее душе борются два противоположных желания. Она хотела кинуться в его объятия и немедленно покаяться в своем грехе и в то же время бежать прочь, запереться в своей комнате и сидеть там до тех пор, пока Люсьен Клейборн не покажется ей призрачным сном.

– Здравствуй, дорогая, – сказал Сайрес, внимательно разглядывая ее лицо. – Как ты себя чувствуешь? Ты выглядишь нездоровой.

В его голосе звучало столько искренней заботы, что у Серины едва не потекли слезы.

– Со мной все в порядке, – солгала она, – а как твои дела?

– Опять эта проклятая спина… Прости, из-за меня тебе приходится пропускать много приемов.

– Сайрес, я вообще не хотела бы выходить из дома, – возразила она. – Ты же знаешь, я не люблю шумные сборища.

– Однако я хочу, чтобы ты получала удовольствие от Лондона и встречалась с молодыми людьми твоего возраста.

С мужчинами, подумала Серина, вот что он действительно хотел бы сказать.

– Не беспокойся за меня, – проговорила она.

– Мы приглашены на раут к лорду и леди Эддингтон, который состоится через несколько недель. Мне нужно заручиться поддержкой лорда на следующем голосовании. Ты поедешь со мной?

Больше всего на свете Серине хотелось остаться дома и исключить любую возможность новой встречи с Люсьеном. Но она всегда сопровождала мужа во время подобных приемов, и ее отказ вызвал бы подозрения.

– Конечно, – ответила она, – скажи Кэффи, когда он состоится.

– Непременно. Кстати, – он помедлил, – сегодня я беседовал с Кэффи…

– Да? – испуганно воскликнула Серина. Она почувствовала, что от страха быть разоблаченной ее начинает тошнить.

– Оказывается, ты навещала бабушку. Как она? Надеюсь, ее самочувствие в порядке?

– О да. Она совершенно здорова, – рассеянно ответила Серина, бесцельно ковыряя вилкой кусок рыбы на тарелке.

– Рад слышать, – отозвался Сайрес, протягивая руку и поглаживая ее пальцы. – О, что это за ужасная царапина? – удивленно спросил он. – Из-за нее ты не надела обручальное кольцо?

Серина заколебалась. Ей представилась превосходная возможность рассказать Сайресу обо всем, что случилось прошлой ночью, но было так стыдно, что она не нашла в себе сил признаться.

– Я пошла в Воксхолл с Мелани, – начала она, – и смотрела выступление танцовщицы на канате. Я так увлеклась, что не заметила, как ко мне подкрался вор и… Он забрал все мои деньги и драгоценности.

Сайрес замер, удивленно глядя на жену.

– Дорогая, он не ранил тебя? Как ты спаслась?

– Один… один незнакомый джентльмен защитил меня. Вор не причинил мне никакого вреда.

– Кто этот джентльмен? Я хочу лично поблагодарить его за проявленную отвагу.

Одно слово, простое признание, думала Серина, и Сайрес узнает, что через девять месяцев у него может родиться наследник. Но она боялась, что, услышав, как она провела ночь, он станет относиться к ней с презрением. Возможно, даже упрекнет ее за то, что она повела себя в точности как мать.

– Я… я не знаю, – снова солгала она. – Все произошло так быстро… А потом начался дождь, и я потеряла своего спасителя из виду. Я даже не успела спросить его имени.

Сайрес заботливо обнял жену.

– Неудивительно, что ты вся дрожишь. Тебе нужно немедленно пойти к себе и отдохнуть.

Серина кивнула и поднялась. Чувство вины душило ее, словно тугая петля.

– Думаю, так будет лучше.

– Да, а почему ты не разбудила меня, когда вернулась домой вчера ночью? – вдруг спросил Сайрес.

– Ты же знаешь, я не люблю тебя беспокоить, – ответила Серина, изображая на лице подобие улыбки. – Кроме того, все прошло, и я уверена, что нападение больше не повторится.

Хмурое лицо Сайреса свидетельствовало о том, что ее ответ не показался ему удовлетворительным. Но он лишь похлопал ее по руке и сказал:

– Добрых сновидений.

Серина вышла из столовой, думая, сумеет ли она когда-нибудь набраться мужества и сообщить мужу, что выполнила его просьбу.

Глава 5

– Клейборн, я начинаю сомневаться в том, что ты поклялся больше никогда не жениться, – произнес Найлз, прерывая размышления Люсьена. – Ты только и делаешь, что везде ищешь эту особу. Подумай, она знает, где ты живешь. Наверняка уже выяснила твое имя. И если бы ей было нужно, она давно бы нашла тебя сама.

Люсьен ничего не сказал, но слова друга точно совпадали с его собственными мыслями. Однако он не желал сдаваться. Воспоминания об этой женщине буквально преследовали его. Он часто ловил себя на том, что мечтает о ней, как впервые влюбившийся подросток. Она являлась ему во сне, вторгаясь в мрачные видения, в которых до того безраздельно господствовала Челси. Но где, черт побери, она была?

– Ты понятия не имеешь, кто эта женщина, – не унимался Найлз.

– Это так, – спокойно подтвердил Люсьен.

Еще несколько недель назад он справлялся о таинственной незнакомке у своей тетушки Элизабет, которая, как он считал, знала всех дам высшего света. Но, увы, тетя Элизабет понятия не имела, кто эта белокурая девственница из Воксхолла.

Временами Люсьену начинало казаться, что та ночь была лишь плодом его отуманенного алкоголем воображения, но носовой платок и запачканные кровью простыни возвращали его к реальности.

– Три недели – это большой срок, – занудствовал Найлз. – Мне давно пора заняться своими собственными делами.

– Ну и займись, – сказал Люсьен, пожимая плечами.

– И позволить тебе похоронить себя заживо в этом доме? Невозможно!

– А что у тебя за дела? – с неожиданным любопытством поинтересовался Люсьен. – Новая любовница?

– Ты говоришь в точности как мой отец. Еще немного, и ты посоветуешь мне найти невесту.

– Нет, только не я, – сказал Люсьен. – Я слишком хорошо знаю, что такое брачные узы.

Генри удрученно вздохнул:

– Не все женщины похожи на Равенну.

Люсьен оторвался от созерцания лондонских улиц и посмотрел в глаза другу.

– Не все, лишь три четверти из них, те, что обманывают своих мужей. Оставшаяся четверть – это либо старухи, либо еще девочки.

– И ты считаешь, что эта твоя загадочная красавица относится к трем четвертям?

Люсьен пожал плечами. Он чувствовал, что не может причислить ее к тем, кто привык делать мужей рогоносцами. Она была иной. Эта женщина появилась в его жизни в самое трудное время и сумела унять его горе одним лишь прикосновением. Возможно, именно этим объяснялось то, что он искал ее не переставая. В глубине души он верил, что она станет для него целебным бальзамом, излечит его раны. Хотя, вполне возможно, он лишь чувствовал ответственность за то, что лишил ее чести.

– Скажи откровенно, ты действительно надеешься ее найти? – спросил Найлз. – Мы бываем на всех приемах, раутах и чаепитиях, но она там не появляется. Мне начинает надоедать эта светская жизнь. Кстати, сегодня у меня пропадает чудесный вечер в клубе, – добавил он.

– Так иди туда. Джентльмены из клуба давно ждут возможности опустошить твои карманы.

– Не нужно смеяться надо мной, – обиженно надулся Найлз.

– А разве я смеюсь? – поинтересовался Люсьен, едва сдерживая улыбку.

Их экипаж остановился у ювелирной лавки Ранделла и Бриджа. Молодые люди вошли в магазин.

– И где эта табакерка, которую ты так мечтаешь купить? – нетерпеливо спросил Люсьен. Ему хотелось поскорее покончить с делами, чтобы вновь отправиться на поиски таинственной незнакомки.

Найлз уже склонился над прилавком, где услужливый продавец выкладывал одну за другой изысканные табакерки, каждая из которых была дороже и великолепнее предыдущей. Наконец Найлз в отчаянии обратился к Люсьену:

– Я не могу решить. Ты поможешь мне, дружище?

Клейборн посмотрел на табакерки, слишком вычурные, на его взгляд. Но Генри и сам был франтом, о чем свидетельствовал его алый сюртук, сшитый по последней моде.

– О Господи, кто это? – неожиданно воскликнул Найлз указывая в окно.

Зная привычку друга восторгаться каждой проходящей симпатичной девушкой, Люсьен неохотно взглянул в указанном направлении, и… его сердце застучало в груди с удвоенной силой.

Полуденное солнце освещало ее силуэт, не давая возможности разглядеть лицо. Люсьен смотрел, как она идет, узнавал ее походку, наклон головы и ореол золотистых волос, подсвеченных солнцем наподобие нимба. Она остановилась и что-то сказала сопровождавшей ее рыжеволосой женщине. Люсьен не слышал слов, но звук этого слегка хрипловатого голоса заставил его вздрогнуть.

– Кто она? – прошептал Найлз.

– Таинственная незнакомка, – ответил Люсьен, направляясь к выходу из лавки. Он не знал, хватит ли у него сил заговорить с ней или он сможет лишь безмолвно сжать ее в объятиях.

Она повернулась и посмотрела прямо на него. Улыбка сползла с ее лица, уступая место страху. Глаза незнакомки потухли, она непроизвольно сделала шаг назад.

– Я вижу, что ты меня помнишь, – сказал он охрипшим голосом.

Она хотела было что-то сказать, но потом принялась беспомощно покусывать губу.

– Простите, милорд, – наконец, выдавила она, пытаясь обойти Люсьена.

– Милорд, вот как? – спросил он, загораживая ей дорогу. – Я думал, что ты поздороваешься со мной более интимным образом.

Люсьен смотрел, как ее щеки заливаются ярким румянцем.

– Несомненно, ты должна хоть немного помнить мужчину, лишившего тебя невинности. Или ты забыла об этом сразу, как покинула мою спальню?

Ее лицо превратилось в непроницаемую маску.

– Кэффи, оставь нас.

– Вы действительно этого хотите, миледи? – спросила молодая ирландка.

Она кивнула и посмотрела на него.

– На нас смотрят.

– К черту это. Я требую объяснений.

– Милорд, я ничего не должна объяснять вам, – ответила она, нервно заламывая пальцы. – Разве вы не получили того, на что рассчитывали, заводя этот мимолетный роман?

– О да, – прошептал он. – Я получил все, и даже больше, чем ожидал. Какого черта вы не сказали, что я был вашим первым мужчиной?

Ее лицо сделалось пунцовым.

– Перестаньте. Почему вы так решили?

– Знаете ли, леди, – усмехнулся Люсьен, – я это почувствовал. Я видел кровь. Да кто вы такая, в конце концов?

По выражению ее лица он понял, что вопрос испугал ее не на шутку.

– Это не имеет значения. Мне пора идти.

Внезапно поняв, что он нависает над ней, как скала, Люсьен отпрянул в сторону.

– Но почему, дорогая? Почему ты отталкиваешь меня? Господи, если бы я только знал…

– Вот именно. А теперь извините меня.

– В чем дело? – настаивал он, хватая ее за руку.

– На нас смотрят! – в ужасе воскликнула она.

– Я хочу знать ответы на свои вопросы, – продолжал Клейборн. – Я обесчестил тебя, и мне жаль, что это произошло таким образом. Девственница заслуживает того, чтобы у нее была свадьба, любящий муж…

– В этом нет нужды.

Ее руки дрожали, выдавая сильнейший испуг, что вызвало у Люсьена искреннее недоумение.

– Скажи мне имя своего опекуна. Я – человек чести и могу добиться разрешения на наш брак.

Она непроизвольно прижала руку ко рту, когда он произнес эти слова. В ее глазах стояли слезы. Этот страх удивлял Люсьена и сбивал его с толку. Какая незамужняя девица, которую лишили чести, не захочет выйти замуж?

– Я не собираюсь связывать вас узами брака. Вам не о чем беспокоиться. Вас никто не просит жениться.

Может быть, она просто безумна? Или она не понимает возможных последствий той ночи?

– А если ты беременна? Ты думала о том, что у тебя может быть мой ребенок?

Теперь ее лицо побелело как полотно.

– Я подумала обо всем, – сказала она, глядя в сторону.

Неожиданно резким движением она вырвала свою руку и зашагала прочь. Люсьен остался стоять на месте. Он не мог пошевелиться, глядя, как она заворачивает за угол. Лишь легкий аромат жасмина говорил о том, что эта встреча ему не привиделась.

– Дружище, что она тебе сказала? У нее был такой испуганный вид.

– Она сказала, что меня никто не просит жениться, – растерянно ответил Люсьен.

– Не нужно жениться? – удивленно переспросил Найлз.

– Вот именно. Поди и спроси лавочника, не знает ли он, кто эта женщина. Я иду за ней.

Спустя пару минут Генри с удивлением узнал, что эта дама никогда не делала покупок у Ранделла и Бриджа, а Люсьен обежал все близлежащие улицы, но не нашел и следа незнакомки.


Дрожащими руками Серина натянула на голову капюшон своего плаща, надеясь, что эта небольшая маскировка поможет ей незаметно ускользнуть от Люсьена. Кэффи шла за ней следом, не спуская с хозяйки глаз.

– Красив как черт, не правда ли, миледи?

Точнее и не скажешь. Эти зеленые глаза сверкали ярче летнего дня. И в их взгляде было столько страсти, что Серина почувствовала, как знакомый жар возбуждения начинает жечь ее изнутри. Она изо всех сил старалась забыть это красивое лицо, этот возбуждающий мужской запах, эти широкие плечи, но его поцелуи все еще горели на ее теле.

– Я не намерена его обсуждать, – сказала она, стараясь, чтобы голос звучал твердо.

– Моя мама говорила, что если хранить секреты внутри, то они становятся все больше и больше, пока не съедят тебя без остатка.

Именно это и происходило с ней в последние дни, подумала Серина. Она несколько раз пыталась заговорить с Сайресом, моля Бога о том, чтобы тот дал ей сил во всем признаться. Но забота и любовь в глазах мужа не давали ей заговорить. Она уходила, так и не раскрыв ему своей тайны. И эта тайна съедала ее заживо.

– Миледи, а что он хотел?

– Чего-то совершенно невозможного.

* * *
Затуманенный виски взгляд Алистера Бойса лениво следил за вращением колеса рулетки. На самом деле он видел сразу три колеса, но это не имело значения, потому что все они остановились на десятке, черное, вместо того чтобы остановиться на двадцати одном, красное.

Ему не везло. Не везло давно и по-крупному. Алистер уже проиграл деньги, вырученные от продажи драгоценностей «тетушки» Серины, которые он снял с нее в Воксхолле. Он бы с удовольствием отнял у нее и жизнь, если бы ему не помешал тот чертов незнакомец.

– Будете ставить еще? – спросил его крупье.

– Нет. Приведи мне женщину.

Крупье сделал знак миловидной блондинке, лениво расхаживавшей вдоль стены.

– Тебе что-то нужно, красавчик?

Она была чертовски похожа на эту праведницу, жену его дядюшки Сайреса. Серина, красивая сучка. Но голос этой шлюхи казался таким равнодушным… Он хотел, чтобы она кричала, как Серина, тогда, в парке. Он хотел снова увидеть ужас в ее глазах. Алистер схватил девушку за руку и начал сжимать ее до тех пор, пока лицо ее не исказилось от боли.

Она попыталась вырваться, но Алистер рассмеялся и еще сильнее сжал ее руку.

– Да, мне что-то нужно. Мне нужно, чтобы твоя юбка оказалась выше твоей головы, – сказал он, таща девушку вверх по лестнице.

– Милорд? – услышал он голос сзади. Алистер медленно повернулся, стараясь не потерять равновесия, и увидел управляющего игорным домом. – Милорд, сегодня вы много проиграли.

– Неужели? Ах да, действительно, – пробормотал Алистер.

– И вы задолжали нам за предыдущие дни. Пора рассчитаться.

– Я этим не занимаюсь. Обратитесь к моему секретарю. Его зовут Милтон.

– Когда вы проигрываете, то рассчитываетесь сами. Вы должны нам три тысячи фунтов, которые обязаны выплатить до следующей пятницы.

– Вшивый ублюдок! Я все заплачу. А теперь убирайся с дороги! Ты мешаешь мне получать удовольствие!

Алистеру хватило терпения подняться лишь до половины лестницы. Он толкнул шлюху на ступеньки и начал торопливо задирать ей юбку. В тот момент, когда он вошел в нее, в Серину, как ему представлялось, его кулак с силой опустился на ее лицо. Громкий крик ужаса дополнил его фантазии. Тело Алистера содрогалось от наслаждения.

Он пытался разглядеть лицо женщины, но это получалось у него с большим трудом. Нет, она совсем не похожа на Серину. Если бы ему удалось задрать юбку на этой святоше, жене Сайреса, она бы кричала и извивалась, как тогда, когда он прижал нож к ее горлу. Он снова взглянул на шлюху. Ее волосы не были золотистыми, а кожа выдавала возраст. Кроме того, она была слишком пассивна. Это не Серина, подумал Алистер и оттолкнул шлюху в сторону.

Ему не хватило сил подняться и застегнуть штаны. Он лежал на лестнице и думал. Три тысячи фунтов. Где он их возьмет? У него не осталось никакой собственности, а долги так велики, что никто не даст ему еще. Теперь, когда дядюшка Сайрес женился на этой молодой суке, вообще никто не считал его кредитоспособным. А сам дядюшка ясно дал понять, что он, Алистер, не получит ни пенни, пока смерть не приберет старика к рукам.

О, смерть… А что, это идея! Он станет наследником герцогства и получит все деньги, которые бесцельно лежат в банке, покрываясь пылью. Конечно, ему даром не нужно место дядюшки в палате лордов и все его деловые связи. Только деньги.

А жене дядюшки Сайреса понадобится его ласка, и она с радостью примет ее, раскинув ноги.

Глава 6

Люсьен пробирался через толпу гостей, приглашенных на раут к Эддингтонам, но нигде не видел своей таинственной незнакомки.

Тяжело вздыхая, за ним следовал Найлз.

– Я думаю, ее здесь нет.

Люсьен еще раз осмотрел зал.

– Я тоже. Но продолжай искать. Она должна когда-нибудь посетить хоть один прием.

– Может быть, – уныло сказал Найлз.

Эта женщина, вернее, его женщина, как втайне считал Люсьен, не выходила у него из головы. Все ли у нее в порядке? Думает ли она о нем?

– Добрый вечер, лорд Дейнридж. Брат притащил вас сюда, чтобы не слишком скучать на моем приеме?

Клейборн обернулся и с улыбкой посмотрел на сестру своего друга.

– О нет! Мне нравятся ваши приемы, леди Эддингтон, и я считаю, что быть приглашенным на них – большая честь.

– Несносный болтун! Это Генри научил вас так выражаться?

– Что ты, дорогая! – запротестовал Найлз. – Ты же знаешь, я – просто ходячий учебник по этикету.

– О да. Я все про тебя знаю, – рассмеялась леди Эддингтон и перешла к другим гостям.

Найлз повернулся к другу.

– А что ты ей скажешь, когда встретишь?

Люсьен пожал плечами. Он не знал, как ответить на этот вопрос. Может быть, он просто прижмет ее к себе и подарит самый нежный поцелуй на свете?

Неожиданно в воздухе возник аромат жасмина. Едва Люсьен почувствовал этот запах, как понял, что она здесь. Он еще раз осмотрел зал и увидел свою прекрасную незнакомку.

Роскошное платье ярко-голубого цвета, украшенное сапфирами, удивительно шло к ее глазам. Она танцевала с каким-то пожилым джентльменом. Завитые локоны золотистых волос были собраны в прическу, но несколько непослушных прядей игриво спускались ей на шею. Он смотрел, как двигаются ее обнаженные плечи, и желание овладевало им, лишая дыхания и рассудка.

– Вон! Ты видишь ее, Клейборн? – раздался голос Найлза.

Люсьен кивнул, стараясь ни на секунду не выпускать ее из виду.

– А кто этот старик? Похож на герцога Уоррингтона. Может быть, он ее опекун?

– Весьма вероятно. Он так стар, что годится ей в прадедушки. Я должен убедить герцога, что являюсь достойной парой его протеже.

– А ты скажешь ему правду?

– Только если он будет настаивать, – помолчав, ответил Люсьен.

Заметив, что мимо них проходит Энни, Найлз схватил сестру за руку.

– Сестренка, а кто эта белокурая прелесть? – спросил он леди Эддингтон, указывая на Серину.

– Влюбился? – рассмеялась сестра. – Ну, тогда тебе придется вычеркнуть ее из списка потенциальных возлюбленных.

– Почему? – вмешался в разговор Люсьен.

Энни, явно смущенная его неожиданным интересом, продолжала:

– Это герцогиня Уоррингтон.

Люсьен почувствовал, как все сжимается у него внутри. Голова закружилась, а к горлу подкатила тошнота.

Замужем. Но почему она девственница? Что же он наделал! И почему она ему это позволила?

Он едва отдавал себе отчет в том, где находится и что с ним происходит.

– Но каким образом она… почему она оказалась?.. – раздался голос Найлза. Его друг был озадачен не меньше его самого.

– Я не знаю.

– О чем это вы оба говорите? – вмешалась Энни. – Лорд Дейнридж, вы уже встречались с герцогиней?

Встречался? О да! Он знаком с ее светлостью более чем близко. Развратная ведьма!

В какие игры она играла? Ее муж ни разу не обладал ею, это очевидно. Возможно, она пыталась возбудить в нем ревность, заводя романы на стороне? Или ей вообще не хотелось быть женой старика, и она мстила ему, отдаваясь молодым и здоровым мужчинам? В какой-то момент Люсьен пожалел, что не интересовался слухами, ходящими в высшем обществе. Тогда он, возможно, знал бы больше.

Но в любом случае она ничем не отличалась от Равенны.

Однако ему нужно было ответить на вопрос Энни, и он на ходу придумал историю:

– Мы случайно столкнулись с ней у Ранделла и Бриджа, леди Эддингтон. Боюсь, я не совсем расслышал ее имя, но она потеряла там вот это, – сказал Люсьен, доставая из кармана носовой платок.

– Я могу вернуть его ей, – предложила Энни, протягивая руку.

– Знаете, я предпочел бы сам отдать ей эту вещь. Я хочу ее удивить, вы меня понимаете?

– Не совсем, милорд.

Люсьен улыбнулся широкой обаятельной улыбкой.

– Не могли бы вы оказать мне любезность и написать герцогине, что в библиотеке ее ждет сюрприз?

– Лорд Дейнридж, вы еще даже не были представлены друг другу. Да что здесь происходит?

– Сестричка, позволь мне сказать тебе, что… как бы получше выразиться… в отношении ее светлости и лорда Дейнриджа никакие правила уже не действуют.

Люсьен с силой толкнул друга в бок.

– Найлз, заткнись!

Энни смотрела на них широко раскрытыми глазами.

– Герцогиня Уоррингтон? Не может быть. Всем известно, что она крайне набожна и верна своему мужу. Вы хотите сказать, что у вас с ней…

– Я ничего не хочу сказать, кроме того, что мне необходимо поговорить с ее светлостью несколько минут наедине, – перебил ее Люсьен.

– А это действительно ее носовой платок? – поинтересовалась Энни.

– А что значат эти инициалы? – в свою очередь спросил ее Люсьен.

Энни не вполне понимала, как можно назначать свидание женщине, даже не зная ее имени, но мудро решила не вмешиваться.

– Серина Бойс, – сказала она. – Вы действительно хотите, чтобы я написала эту записку?

Люсьен кивнул:

– Обещаю, что это будет весьма короткий разговор. Я не сделаю ничего, что испортило бы ваш праздник.

Энни растерянно взглянула на брата, но тот кивком подтвердил просьбу своего друга.

– Это против моих правил, но я помогу вам. В библиотеке через двадцать минут, хорошо?

Люсьен немедленно посмотрел на часы.


Леди Уоррингтон в недоумении перечитывала записку, только что переданную ей слугой. Сюрприз? Какой сюрприз? «Иди и узнай сама, – сказала она себе. – Может быть, это что-нибудь забавное. В конце концов, записка подписана леди Эддингтон, а та вряд ли задумает нечто плохое». Однако Серина чувствовала какую-то необъяснимую тяжесть. Она почти не знала леди Эддингтон и не представляла, зачем той понадобилось это непонятное рандеву в библиотеке.

– Что это, дорогая? – спросил Сайрес.

– Ничего особенного, – ответила Серина, прикрывая записку руками. – Как твоя спина?

– Плохо. Я хочу еще немного побеседовать с лордом Эддингтоном, а потом мы уедем. Ты не возражаешь?

– Конечно, нет. Я пойду в библиотеку поговорить с леди Эддингтон. Зайди за мной туда через час.

– Обязательно.

Серина дождалась, пока муж выйдет из зала, а затем направилась к выходу. Ее обуревали тревога и любопытство.

Пройдя по длинному коридору, она оказалась перед дверями библиотеки. Леди Уоррингтон остановилась и прислушалась. Тишина. Слишком тихо для приятного сюрприза. Она осторожно приоткрыла массивную дверь и заглянула внутрь. Никого.

Глупышка, подумала она. Леди Эддингтон, должно быть, немного опаздывает, занятая другими гостями. Она придет через несколько минут.

С этой мыслью леди Уоррингтон зашла в комнату, стены которой были заставлены шкафами с книгами. Воспоминания о другой библиотеке и о том, что там происходило, неожиданно всплыли в ее памяти.

Она услышала, как сзади захлопнулась дверь. Серина обернулась, и вздох удивления сорвался с ее губ. Люсьен!

Он стоял в дверях, загораживая своими широкими плечами весь дверной проем. Она смотрела на него, не понимая, что происходит. Это какая-то ошибка!

– Здравствуй, дорогая. – Эти слова, которые прежде он произносил с нежностью, теперь вонзились в нее, словно лезвие ножа.

Люсьен подошел ближе. Серина инстинктивно сделала шаг назад.

– О, возможно, мне следует обращаться к вам «ваша светлость»?

О Господи, он знает. Ее лоб и ладони покрылись бусинками пота.

– Вы узнали? – спросила она дрожащим голосом.

– А вы надеялись, что этого не произойдет?

Его лицо пылало от гнева, глаза опасно сверкали под густыми бровями. Люсьен выглядел как человек, которого предали. Это выражение лица она часто видела у своего отца. Серина не успела вымолвить ни слова. Люсьен подошел к ней, грубо схватил обеими руками и притянул к себе. Его полные губы, которые раньше ласкали ее, теперь искривились в злобной усмешке.

– В какие игры ты играешь, маленькая дрянь?

Она поняла, что ей не остается ничего, кроме как сказать правду.

– Это была не игра. Я просто позволила, чтобы это случилось. Но мне не следовало так поступать, – добавила она шепотом.

Серина надеялась, что ее правдивое признание уменьшит его гнев, но напрасно. Он лишь сильнее сжал руки, а лицо сделалось непроницаемым.

– Нет, это не так. Ты могла все остановить в любую минуту. Черт побери, тебе было достаточно просто сказать «нет», а еще лучше сообщить, что ты замужем. Поверь, я бы оставил тебя в ту же секунду. Чего ты добивалась? Хотела, чтобы муж начал тебя ревновать? По-видимому, у него нет времени, чтобы самому затащить тебя в постель! – Слова, слетавшие с его губ, больно ранили Серину. – Или тебе скучно иметь дело со стариком и захотелось кого-нибудь погорячее? Тебе понравилось использовать меня?

Леди Уоррингтон чувствовала, что сгорает от стыда и гнева одновременно.

– Можно подумать, вы сами – образец добродетели, Дейнридж! – воскликнула она. – Разве вы не пытались меня обольстить? Вы опьянили меня своим вином и своими поцелуями, а потом получили то, чего добивались.

– Да, я виноват в этом, но я не знал о вашей девственности и вашем замужестве.

Серина виновато опустила глаза.

– Простите, я не думала, что это имеет для вас такое значение.

– Не думали? – Его голос звенел он гнева. – То, что произошло между нами, было не похоже ни на что, что происходило в моей жизни. А потом я проснулся и увидел, что тебя нет, а мои простыни все в крови. Черт побери, как это может не иметь для меня значения?

– Большинство мужчин даже не вспомнили бы об этом, – заметила она, думая о многочисленных любовниках своей матери.

Его лицо скривилось в недоброй усмешке.

– Мы сейчас обсуждаем не кого-то, а меня. И для меня все произошедшее значит очень много.

Серина судорожно сглотнула подступивший к горлу комок.

– Я еще раз приношу свои извинения.

– Я не хочу слушать ваши извинения! Я хочу знать, почему вы так поступили?

Она смотрела на свои сжатые в кулаки руки.

– Я не хотела этого, – начала она дрожащим голосом. – Но когда вы спасли меня… а потом, потом дотронулись до меня… Я просто не смогла сопротивляться.

Он взял ее за подбородок и поднял голову, чтобы заглянуть ей в глаза.

– Это что, попытка окончательно вывести меня из себя, ваша светлость?

– Нет, я…

– Оставьте при себе ваши оправдания. Меня от них тошнит, – грубо прервал он ее.

– Но я говорю правду!

– Все женщины всегда говорят правду, – заметил он с горьким сарказмом.

Люсьен замолчал. Он тяжело дышал, волосы разметались по лбу. Серина смотрела на него и проклинала себя за то, что не может отвести глаз. Ее тело снова начало таять от его прикосновений, а губы наливались жаром при виде его губ. Она ничем не отличалась от матери.

– Я развелся с такой же похотливой ведьмой, как и ты, – сказал он, – и не желаю иметь ничего общего с тобой, для которой врать так же легко, как дышать. Никогда больше не попадайся мне на пути.

Он развернулся и направился к двери.

– Прошу вас, послушайте! – взмолилась Серина. – Я не хотела никого обманывать.

Но Люсьен уже вышел из библиотеки… и из ее жизни, громко хлопнув дверью.

Глава 7

Серине снился он.

Люсьен целовал ее лицо, губы, шею. Рубашка из тонкого полотна не мешала ей ощущать тепло его тела. Потом их языки сплелись, дыхания соединились.

Он положил ее на мягкую траву и начал осторожно раздевать. Вокруг них распускались дивные цветы. Люсьен сорвал один полураскрытый белый бутон и принялся ласкать им ее обнаженный сосок. Затем цветок спустился ниже, на наливающийся жаром желания живот. Его губы следовали за цветком, закрепляя его прикосновения поцелуями.

Он развел ее ноги, и она почувствовала, как бутон касается ее там, в самом чувствительном месте.

– Прошу тебя, пожалуйста, – прошептала она.

Он улыбнулся и поднялся над ней. Серина увидела, что он полностью одет.

– Пожалуйста? – спросил он.

Улыбка сошла с его лица. Неожиданно он схватил ее за плечи и поднял с земли.

– Пожалуйста –что? – продолжал он. – Снова затащить тебя в постель, чтобы ты смогла наставить рога своему мужу? Чтобы ты еще разок посмеялась над бедным стариком? Ты этого хочешь?

Нет, попыталась ответить она, но его руки по-прежнему были на ее теле, и она жаждала получить от него еще один поцелуй. Да… Она хотела его, она не могла заставить себя не хотеть его.

Громкий стук в дверь оборвал ее сон.

Серина с трудом возвращалась к реальности. Все тело покрылось липким потом, ее охватила странная слабость.

Никакой травы, никаких цветов… никакого Люсьена. Она снова закрыла глаза, пытаясь понять, почему этот сон преследует ее. Неужели мама переживала точно так же, когда заводила нового любовника?

– Доброе утро, миледи, – раздался голос горничной. – Я принесла вам горячий шоколад и булочки.

Завтрак? При мысли о еде ее затошнило.

– Пожалуйста, Кэффи, унеси все это.

– Миледи, вы должны поесть. Вы и вчера утром ничего не ели. Вы не больны?

– Нет, просто сегодня у меня нет на это времени. Мой муж уже спустился к завтраку?

– Несколько минут назад.

– Хорошо. Помоги мне одеться.

Через полчаса Серина спустилась вниз. Она искала Сайреса. Сегодня она твердо решила, что обо всем ему расскажет. Возможно, после этого сны прекратятся, и она перестанет слышать слова Люсьена, которые, словно эхо, постоянно звучали в ее голове: «В какие игры ты играешь, маленькая дрянь?»

Серина прошла в столовую, но Сайреса там не было. Она направилась к его кабинету и постучала. Спустя мгновение муж пригласил ее войти.

Она нервно закусила губу, когда вошла и увидела его сидящим за письменным столом. Рядом с ним на стуле сидел его секретарь, мужчина средних лет в очках с толстыми стеклами.

– Я не хотела мешать вам, извините, – сказала Серина. – Я зайду позже.

– Все в порядке, дорогая. Мы уже закончили. Отличная работа, Клемсон, – сказал Сайрес, обращаясь к секретарю. – Сообщите мне, если узнаете что-то еще.

– Конечно, ваша светлость, – ответил тот. Он посмотрел на герцогиню так внимательно, что она невольно смутилась, и покинул кабинет.

– Тебе что-то нужно, дорогая? – спросил Сайрес.

Выражение его лица удивило Серину. Он смотрел на нее с пониманием и… любопытством. Она почувствовала, что начинает дрожать.

– Нет. Я просто пришла поздороваться. Увидимся вечером.

– Серина, я хочу поговорить с тобой.

«А если он уже все знает? О Господи, что же я скажу? Как я объясню свой поступок?»

– О чем? – спросила она, с трудом выдавливая из себя слова.

– О вечере восемнадцатого июня, дорогая. Ты не хочешь рассказать мне, где ты была?

Тот вечер и ту ночь она провела с Люсьеном. Серина почувствовала, что теряет сознание. Да, он все знает!

Она опустила глаза, пытаясь сосредоточить взгляд на рисунке ковра.

– Мы с Мелани были в Воксхолле.

– Да, я помню, как вы отправились туда с лордом Хайбриджем. И что произошло потом?

– Во время выступления танцовщицы на канате на меня напал грабитель и украл мои драгоценности. – Серина замолчала и судорожно облизала пересохшие губы. – И незнакомец… незнакомый джентльмен спас меня.

– Понятно, – сказал Сайрес, вставая из-за стола. – И этим незнакомцем был лорд Дейнридж?

– Да, – еле слышно прошептала она, не смея оторвать глаз от пола.

Сайрес подошел к ней и обнял за плечи.

– Дорогая моя, я спрашиваю тебя об этом не для того, чтобы ты почувствовала себя еще более виноватой, чем чувствовала до этого, а просто чтобы уточнить имеющуюся у меня информацию.

Она удивленно взглянула на мужа:

– Информацию?

– Да. Я заинтересовался лордом Дейнриджем после того, как услышал ваш разговор у Эддингтонов на прошлой неделе.

Сердце Серины едва не выпрыгнуло из груди. О Господи, только не это!

– Ты знал обо всем и не сказал мне? – спросила она, и в ее голосе было больше обиды, чем изумления.

– Я хотел побольше разузнать о нем, прежде чем говорить с тобой. Дело в том, что я почти не знал этого человека. А так как интриги на стороне являются делом обычным, мне было трудно понять, почему он так рассердился, узнав, что ты замужем.

– Он считает, что я обманула его нарочно.

– Именно так. Сегодня утром я получил о нем подробный доклад. Когда ты пришла, Клемсон как раз рассказывал мне о Дейнридже.

Серина закрыла глаза. Стыд, который она испытывала, был просто непереносим. Теперь об этом знает и прислуга! А сколько времени понадобится, чтобы об этом заговорил весь город? Скоро Сайрес будет стыдиться называть ее своей женой!

– О Господи, – только и смогла прошептать она.

– И этот доклад оказался довольно интересным, – продолжал герцог как ни в чем не бывало, – причем он объясняет его странное поведение у Эддингтонов.

Серина покачала головой:

– Сайрес, мы с ним больше никогда не встретимся, и мне нет нужды выслушивать…

– Однажды, возможно, даже очень скоро, я умру. И я не хочу оставлять тебя одну. Я уже украл у тебя несколько лет и говорил, что моя женитьба – это проявление крайнего эгоизма. Мне очень жаль, что… мое состояние заставило тебя так поступить. Будь я здоровым мужчиной, ты никогда не стала бы любовницей лорда Дейнриджа. Но когда я умру, мне будет легче от сознания того, что ты снова счастливо выйдешь замуж за человека, который станет отцом твоих детей.

Она в ужасе распахнула глаза. Снова выйти замуж?

– Сайрес, ты совершенно здоров и будешь жить еще очень долго. Не нужно так говорить.

– Мне шестьдесят четыре года, и я страдаю от подагры. Я не могу жить вечно.

Серина молча слушала мужа и понимала, что он абсолютно прав.

– Я занялся делом лорда Дейнриджа, потому что в свете ваших отношений счел его наиболее подходящей кандидатурой для твоего следующего замужества.

– Но теперь, когда мы оба знаем, что это невозможно, какой смысл обсуждать это?

– Напротив, я считаю, что он – прекрасный выбор. Он из знатной семьи, богат, хорошо образован, пользуется большим уважением. Единственный скандал, в котором он был замешан, связан с его разводом. Думаю, он – то, что тебе нужно.

Серина не могла понять, почему Сайрес так упорно толкает ее к мужчине, который относится к ней с презрением.

– Это глупость! – воскликнула она. – Он мне совершенно не подходит.

– Если ты ознакомишься с этим докладом, то, думаю, взглянешь на вещи по-другому.

– Как я могу? Мужчина, который пьет, к тому же разведен…

– Я знаю об этом. Его развод фактически является основной причиной его поведения.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросила Серина, не в силах сдержать любопытство.

Сайрес принялся расхаживать взад-вперед, как он делал, когда произносил наиболее значимые речи в палате лордов. Серина почувствовала, что в ее душе поднимается тревога.

– Он женился на красивой девушке по имени Равенна Стансворт, – сказал герцог. – Тогда Клейборну было лет двадцать пять, а она только начала выходить в свет. Спустя пару лет по городу поползли слухи, что леди Клейборн изменяет своему мужу со всеми подряд, не исключая слуг. Конечно, это были только слухи, но потом Клейборн сам застал ее со своим дворецким.

– О, Сайрес, наверное, он решил, что я ничем не отличаюсь от его бывшей жены! – воскликнула Серина.

– Вот именно, – подтвердил герцог Уоррингтон. – После этого леди Клейборн завязала интрижку с одним из лучших друзей лорда, а именно с лордом Уэйлендом. Даже до меня дошли слухи, хотя, ты знаешь, я редко ими интересуюсь. Маркиза Дейнридж каждый день писала лорду Уэйленду, преследовала его повсюду и устраивала сцены.

«Равенна Клейборн и мама будто вылеплены из одного теста», – подумала Серина.

– Судя по тем данным, что собрали мои люди, – продолжал герцог, – лорд Клейборн просил руки Равенны у ее отца и получил согласие. Фактически он женился на ней против ее воли, и я думаю, что она просто хотела, чтобы он пожалел о своем выборе. Но последняя точка была поставлена год назад. Дейнридж вызвал Уэйленда на дуэль, но тот не явился, потому что они с леди Равенной сбежали в Италию. Судя по слухам, она была беременна. Лорд Дейнридж в тот же день начал бракоразводный процесс.

Серина почувствовала, что ее начинает тошнить. Как же нужно опуститься, чтобы спать со слугами и позволить соблазнить себя лучшему другу мужа? А какая женщина пойдет с незнакомцем, чтобы отдаться ему в первую же ночь? Она опустила голову. Теперь ее не удивлял гнев Люсьена. Он наверняка решил, что она ничем не отличается от его бывшей жены.

– Сайрес, я действительно оскорбила его. Теперь я понимаю, почему он был так зол.

– Я надеялся, что ты поймешь. Я также узнал кое-что о его происхождении, образовании и военной службе. Он служил в разведке во время войны в Португалии и был там ранен.

– Да, – прошептала она, – в правое колено.

– Думаю, ты права, – заметил герцог Уоррингтон. – Кроме того, совсем недавно он понес тяжелую утрату.

– Да, он говорил об этом.

– Ну, тогда ты все понимаешь.

Да, она понимала, что именно его страдания так влекли ее к нему, но своим поведением она их только усилила. Ей необходимо немедленно принести ему свои извинения. Оставалось только надеяться, что он примет их в письменной форме и это поможет облегчить ему боль, а ей – чувство вины.


– Мне скучно, – сказал Генри Найлз. – Вынужден признать, что в этом сезоне твоя жизнь куда интереснее моей.

– Уверен, что ты не удержишься и скоро найдешь неприятности на свою голову, – заметил Люсьен, поднимая голову от утренней газеты.

– Ни в коем случае. Я слишком дорожу своей репутацией, – возразил Найлз, – и должен вести праведный образ жизни. Кстати, а как обстоят дела с твоей девственной герцогиней?

– Она не моя, – сказал Люсьен, откладывая газету в сторону, – и ты об этом знаешь.

– Но в некотором смысле она твоя. Разве ты сможешь так легко забыть о ней? Признайся, ты просто жаждешь новой встречи.

– Зная о том, что это за женщина, я предпочту держаться от нее подальше.

– И найдешь в этом оправдание своим сожалениям, – заметил Генри, скептически приподнимая одну бровь.

– Каким сожалениям? – возмутился Люсьен, рассерженно вставая со своего места.

– Согласись, что ты до сих пор не можешь ее забыть.

Впервые после измены Равенны Люсьен чувствовал сильнейшее беспокойство. Похоже, герцогиня слишком сильно засела в его сердце. Размышления Люсьена были прерваны появлением дворецкого.

– Срочное послание для вас, милорд. Доставлено от герцога Уоррингтона.

– Спасибо, – сказал Клейборн, взяв с подноса конверт.

Послание от герцога? Или скорее всего от герцогини. И почему так срочно?

Люсьен вертел конверт в пальцах, рассматривая незнакомую восковую печать. Пытаясь унять неожиданную дрожь, он сломал ее и достал письмо.

Я глубоко сожалею, если мое поведение причинило Вам боль. Сомневаюсь, что смогу дать удовлетворительные объяснения, но прошу поверить: я никогда не стремилась доставить Вам какое-либо беспокойство.

С.


Люсьен почувствовал, что гнев и возмущение переполняют его душу. Какую игру затеяла герцогиня на этот раз?

– Мне необходимо дать ответ? – спросил он у дворецкого.

– Нет, милорд. Посланник сообщил, что его просили просто доставить письмо вам.

– Тогда вы свободны.

Чего же добивается эта женщина? Он пытался понять, как это письмо могло помочь осуществлению ее целей, если, конечно, они были, но у него ничего не получалось.

– Что там, дружище? Это от герцога? – спросил Генри.

– От герцогини.

– И что она пишет? – удивленно осведомился Найлз.

Быстрым движением руки Люсьен кинул письмо на стол так, что оно долетело до друга.

– Приносит извинения за то, что невольно нанесла мне оскорбление. Какая вежливость!

Игнорируя сарказм Люсьена, Найлз заметил:

– Вполне возможно, что она делает это искренне.

– Так же, как и то, что человек полетит на Луну.

Генри тяжело вздохнул:

– Может быть, она поняла, что совершила ошибку. Дай ей возможность загладить свою вину.

– Неужели ты так ничего и не понял? Женщины пытаются загладить вину только тогда, когда им это нужно.

– У меня не было возможности в этом убедиться, – сказал Найлз, поднимаясь. – Какие у тебя планы на вечер? – поинтересовался он, меняя тему.

– Я поеду в клуб. Ты составишь мне компанию?

– Нет, я приглашен на один небольшой раут. Хочешь пойти со мной?

Люсьен задумался.

– У меня сейчас не то настроение, чтобы появляться в обществе.

– Но ты не можешь сидеть взаперти все время, лишь бы не встречаться с герцогиней Уоррингтон.

Люсьен одним глотком осушил бокал бренди.

– Могу, пока не разгадаю ее намерений.

«И пока она не перестанет занимать все мои мысли», – подумал он.

– А что ты будешь делать до тех пор? – спросил Найлз.

Действительно, что? Завести любовницу? Вероятно, тогда он перестанет думать о Серине каждую ночь. Другая женщина поможет ему забыть медовый аромат ее кожи.

Может быть, но весь кошмар заключался в том, что он не хотел никакой другой женщины.


Алистер в отчаянии вглядывался в темную аллею Ист-Энда. Она была пустынна, и помощи ждать не приходилось. Опасность, казалось, пропитала и без того насыщенный туманом воздух. Вместе с холодом и сыростью она забиралась под его одежду, проникала сквозь кожу. Сердце Алистера трепетало, как заячий хвост. Глядя на возвышающихся над ним двух огромных мужчин, он испытывал настоящий ужас.

– Итак, джентльмены, – начал он заплетающимся от страха языком, – давайте закончим наш разговор. Я скоро все заплачу.

– Заплати, а не то мы переломаем тебе ноги.

– Это только вопрос времени. Разве вы не можете отложить выплату всего на несколько дней?

Один из громил мрачно ухмыльнулся. Алистер проклинал себя за свой страх. Он трепещет перед теми, кого нельзя даже считать людьми, перед мразью.

– Ты знаешь условия, – сказал другой. – Брини предупредил, что у тебя только пять дней, а потом мы начнем резать тебя, кусок за куском. Он дал тебе время, потому что ты такой красавчик.

Господи, ну зачем он пришел в этот самый нищий район Лондона?! Он жалел об этом так же сильно, как и о том, что у него не было бутылки виски. Но он задолжал владельцу этой дыры, которую называют игорным домом, и не мог выплатить долг.

– Я все понимаю. Передайте Брини, что скоро я буду очень богатым человеком. Нужно только немного подождать.

– Он не хочет ждать. Он хочет, чтобы ему заплатили.

Алистер закашлялся, прочищая горло.

– Я не могу заплатить сейчас. Возможно, на следующей неделе…

Сильнейший удар в челюсть заставил Алистера замолчать. Едва он пришел в себя, как другой удар – в живот – лишил его способности дышать. Негодяи избивали его спокойно и методично.

Алистер упал на землю, прижимая руки к пульсирующему от боли паху. При этом он машинально заметил, что валится прямо в лужу мочи, которая мгновенно пропитала его одежду.

Он попытался подняться, но еще один сокрушительный удар в челюсть запрокинул ему голову. Со всего размаха он врезался в кирпичную стену. Струйка крови начала медленно стекать по его виску.

Алистер встал на колени и отполз назад.

Один из мужчин схватил его за плащ. От запаха давно не мытого тела Алистера стошнило. Громила с отвращением оттолкнул его от себя.

– Тебе не спрятаться ни от Брини, ни от нас, красавчик. Мы отыщем тебя где угодно!

– Точно, – кивнул другой громила. – У тебя есть два дня, чтобы расплатиться, а после этого мы снова тебя найдем. И уже не будем такими добрыми, – добавил он.

Алистер привалился к холодной стене и с облегчением смотрел, как две мрачные фигуры уходят прочь.

– Черт побери, – пробормотал он. Где ему найти деньги в течение двух дней? Он очень хорошо знал где. И сегодняшний вечер свидетельствовал о том, что его еще не до конца оформившийся план пора приводить в действие.

С этой мыслью он добрался до экипажа и направился в Батчер-роу, где никто не осмелился бы появиться ни днем, ни ночью. Однако отчаяние его было так велико, что страх отступил. Алистер знал двух человек, которые за хорошую плату могли совершить любое преступление. А он не сомневался, что размеры грядущего наследства помогут ему убедить этих двух головорезов в том, что дело выгодное.

Глава 8

В этот вечер Люсьен опять встретился с Сериной. Он стоял и наблюдал за ней, разглядывая ее золотистые волосы, нежную кожу и глубокий вырез платья, не скрывавший полной груди, к которой он так хотел прикоснуться.

Мысли путались, желание затуманивало рассудок.

Она повернулась и что-то сказала своей спутнице. Люсьен узнал в ней леди Блэкхарт, с которой Серина была на маскараде в Воксхолле. Потом она оглянулась и увидела его.

Ее губы раскрылись, на лице читались удивление и испуг. Острое желание броситься через весь зал, упасть перед ней на колени и сжать ее в своих объятиях пронзило Люсьена. Словно читая его мысли, Серина стыдливо покраснела.

«Какая очаровательная лгунья, – подумал Клейборн, – как она умеет изображать невинность!»

Ему хотелось убить Найлза за то, что тот затащил его на этот прием.

Он не отрываясь смотрел на Серину. Стоявшая рядом с герцогиней дама заговорила, и леди Уоррингтон повернулась к ней. Люсьен испытал и облегчение, и разочарование. Ему не хотелось терять взгляд этих глаз, цвет которых напоминал дымчатый сапфир. Все его внимание сосредоточилось на этой женщине, которая находилась так близко и одновременно за тысячу миль от него.

– Как я вижу, герцогиня тоже здесь, – сказал Найлз.

Люсьен закрыл глаза.

– Да, – едва слышно произнес он.

– Эй, дружище, с тобой все в порядке? Ты выглядишь, как больная собака.

Клейборн кивнул. Больше всего на свете ему хотелось сейчас оказаться где-нибудь в другом месте.

Заиграла музыка, и Люсьен увидел, как Серину приглашает на танец известный ловелас. Его глаза сузились, когда он заметил, что этот тип старается прижать Серину к себе. Та как можно вежливее пыталась отодвинуться, но у нее ничего не получалось. Люсьен сжал в руке набалдашник своей трости. Вполне вероятно, что это опять была ее непонятная игра. Нужно отвернуться и уйти, сказал он себе, но продолжал стоять и смотреть на герцогиню.

Партнер прижал Серину еще ближе, одной рукой пытаясь подобраться к ее груди. Уоррингтона нигде не было видно. Герцогиня в отчаянии отвернулась и начала открыто отталкивать своего партнера.

Клейборн не танцевал уже почти пять лет. Врач сказал ему, что травма колена настолько серьезна, что танцы теперь просто недопустимы. К черту врача! Он резким движением бросил трость на стоявшее поблизости кресло.

Не обращая внимания на то, как странно он выглядит, маркиз решительно направился к Серине.

Подойдя к танцующим, он приветствовал партнера герцогини небрежным кивком.

– Извините, но ее светлость обещала этот танец мне.

Молодой человек хотел было возразить, но тут заговорила Серина:

– Простите, но лорд Дейнридж абсолютно прав. Как глупо с моей стороны, что я забыла о своем обещании.

После этих слов обиженный молодой человек поднес ее руку к губам и откланялся, мгновенно исчезнув в толпе разряженных красоток.

Чтобы не привлекать лишнего внимания, Люсьен начал танцевать с Сериной. Он старался игнорировать ее нежную кожу, тепло ее руки, лежащей на его ладони, но все оказалось тщетным. Он чувствовал, что с каждой секундой все больше теряет голову от безудержного желания.

Танец закончился, и оркестр заиграл венский вальс. Пять лет назад вальс считали вульгарным танцем, и Люсьен не умел его танцевать. Он некоторое время наблюдал за танцующими вокруг парами, пытаясь запомнить движения.

Серина вопросительно взглянула на своего кавалера.

– Милорд, с вами все в порядке?

– Все хорошо, – ответил он.

Стараясь не замечать, как смотрят на него окружающие, Люсьен начал кружить ее в танце, довольно точно повторяя только что увиденные движения. Колено заныло сильнее, чем он ожидал. Спустя мгновение боль острыми толчками пронзала уже всю ногу, поднимаясь к бедру. Хромота усилилась, и Люсьен подумал, что рядом с Сериной похож на Чудовище, танцующее с Красавицей.

Он услышал, как какая-то девушка захихикала у них за спиной. Леди Уоррингтон сделала вид, что ничего не заметила. Похоже, она даже не обращала внимания на его хромоту, и он был благодарен ей за это.

Она подняла голову и прошептала:

– Спасибо, милорд. Этот человек оказался совсем не джентльменом.

– Если вы хотите флиртовать – это ваше право. Просто я подумал, что вам не стоит делать это так открыто в приличном обществе, – жестко сказал он.

Ее лицо окаменело.

– Я ни с кем не собиралась флиртовать.

– Жаль, что вы не думали так шесть недель назад.

Ее рука сильнее сжала его плечо.

– Я прошу вас оставить меня, как только закончится вальс.

«Раз, два, три, раз, два, три», – повторял он про себя, пытаясь сосредоточиться на танце.

– Вы получили мое письмо, лорд Дейнридж?

– Да, но оно было слишком немногословно, – заметил он.

– Я надеялась, мои извинения докажут вам, что я не хотела причинять вам вред, – сказала она, гордо подняв подбородок.

У нее был чертовски искренний вид. Неужели она не лгала?

– Но вы не ответили на мой вопрос. Почему вы позволили мне соблазнить вас?

Серина быстро взглянула на танцующую рядом пару и прошептала:

– Мы не могли бы поговорить в другом месте?

Его первым желанием было ответить ей отказом. Ему не следовало говорить с ней, замужней женщиной, которую он, к своему величайшему сожалению, не мог выбросить из головы. Но он хотел понять, какие обстоятельства заставили ее разделить с ним ложе, и не смог противиться своему любопытству.

– Идемте со мной, – сказал он и направился к выходу, не выпуская ее руки.

Выйдя из душного танцевального зала, Люсьен наконец-то смог вздохнуть свободно. Они оказались в небольшом алькове, находящемся за оркестром. Он посмотрел на Серину и увидел в ее глазах искреннее раскаяние.

– Мне так жаль, – начала она. – Я понимаю, что мне не следовало просить вас провожать меня домой. Это было неправильно. Но… после того как вы спасли меня, я почувствовала, что не могу бросить вас, оставив наедине с вашим горем.

Эта герцогиня умела преподносить сюрпризы. Она не стала использовать фальшивые оправдания, которыми его постоянно потчевала Равенна. Она не плакала, чтобы разжалобить его. Равенна могла бы составить достойную конкуренцию самым ярким театральным звездам по своему умению устраивать спектакли. Однако Серина вела себя совершенно иначе. Она нервничала, но казалась достаточно прямодушной.

Люсьен знал, что она замужем, но ему хотелось прикоснуться к ней, ощутить под пальцами ее шелковистую кожу. Исходящий от нее аромат жасмина будоражил воспоминания о той волшебной ночи. Однако он решительно прогнал эти мысли.

– И вы решили не только не бросать меня, но и заплатить мне своей девственностью?

Она опустила голову.

– Нет. Вы были так печальны и нуждались в утешении. Я знаю это… потому что мне самой это нужно. Но теперь я понимаю, что нельзя было допускать…

– Чтобы я соблазнил вас и уложил в свою кровать, – со вздохом закончил он за нее начатую фразу. – Скажите мне только одно: какую реакцию вы хотели вызвать у своего мужа, совершая этот поступок?

– Я ничего не хотела вызывать, – ответила она с удивлением в голосе. – Я же говорила, что просто не могла сопротивляться.

Он пытался понять, насколько правдивы ее слова.

– Как получилось, что ваш муж ни разу к вам не прикоснулся?

Она нервно закусила губу, растерянно заморгала и несколько раз судорожно сглотнула.

– Мой… мой муж и я редко бываем дома вместе… и делаем это специально. Знаете, у нас случаются такие скандалы…

– А как же первая брачная ночь? У вас ее не было?

Она снова сглотнула.

– Тогда муж болел, а когда он выздоровел, я уже привыкла… привыкла быть одна.

Она дышала чуть более быстро, чем следовало. Ее глаза смотрели на него слишком открыто и прямо. Она лгала, причем делала это весьма неумело. Что же она скрывала?

– Прекрасно, – вздохнул он. – А теперь, может быть, вы расскажете мне правду?

– Люсьен? – раздался знакомый голос. – О Люсьен!

Он поклонился и прошептал Серине на ухо:

– Вы расскажете мне все в следующий раз, ваша светлость. Все до конца. – После этого он обернулся на голос: – Да, тетушка Элизабет!

Тетя уже направлялась прямо к нему.

– Ты не мог бы отвезти меня домой? Твой дядя не может оторваться от карточной партии, а у меня разболелась голова, – сказала она.

– Конечно, – кивнул Люсьен, испытывая некоторое смущение оттого, что его застали вместе с Сериной.

Тетушка наклонила голову, чтобы заглянуть ему за спину.

– О, извини меня. Я не знала, что у тебя… свидание.

– Я уже закончил.


Сайрес устало откинулся на спинку сиденья своего экипажа. Он смотрел в окно на проносящийся мимо лондонский пейзаж, наслаждаясь прохладой летнего вечера.

Его поездка оказалась довольно плодотворной. Лорд Мэнсфилд был не только радушным хозяином, но и отличался великолепной способностью вести политические дискуссии.

Сайрес думал о том, что теперь его жизнь стала лучше, чем когда бы то ни было. Его карьера достигла вершин, о которых он не мечтал даже в юные годы, а его молодая жена, возможно, уже носит под сердцем ребенка. Ребенка, который защитит герцогство от посягательств Алистера.

Милая Серина, думал он. Как он и надеялся, она последовала зову своего сердца и молодого тела, как только он позволил ей это сделать. Однако выбор любовника удивил его. Сайрес ожидал, что она найдет какого-нибудь романтичного молодого человека, а не огрубевшего на войне солдата, весьма цинично относящегося к браку.

Но тем не менее Сайрес был доволен. Судя по последнему докладу, лорд Дейнридж не на шутку влюблен в Серину, и это приносило облегчение. Дейнридж обязательно защитит ее от Алистера, когда он, Сайрес, окажется в могиле. А ждать этого осталось уже недолго.

Неожиданно позади экипажа раздались ружейные выстрелы. Сайрес выглянул в окно и увидел двух всадников в масках, которые обгоняли экипаж.

– Стоять! – закричал один из них.

Разбойники преградили ему дорогу. Понимая, что убежать не удастся, Сайрес дал возничему знак, чтобы тот остановился.

Один из грабителей распахнул дверь экипажа.

– Рад видеть вас, ваша светлость. У нас к вам дело. – Внешний вид и акцент этого молодого человека выдавали в нем жителя Ист-Энда.

– Посмотри-ка сюда, – раздался голос возничего, который достал пистолет и направил его на грабителя. – Мой хозяин не ведет дел с такими, как вы.

В ту же секунду другой грабитель поднял ружье и выстрелил. Возничий упал, и Сайрес понял, что больше помощи ждать неоткуда. Второй слуга, похоже, уже скрылся в темноте, спасая свою шкуру. Теперь он остался один на один с двумя вооруженными бандитами. Он почувствовал, что лоб покрывается испариной. Стараясь не выдать своего испуга, лорд Уоррингтон медленно вышел из экипажа.

– Итак, джентльмены, насколько я понимаю, вас интересуют ценные вещи?

Мужчины переглянулись.

– Да, и деньги тоже, – сказал один из них.

Сайрес молча достал часы из кармана жилета, снял с пальцев все кольца и вытащил кошелек. Грабители принялись пересчитывать деньги.

– Надеюсь, этого достаточно? – спросил герцог.

Один из них медленно повернул голову и посмотрел на него. От этого взгляда Сайрес почувствовал, как внутри у него все холодеет.

– Не совсем, ваша светлость, – сказал грабитель. – Нас наняли, чтобы убить вас.

Глава 9

Серина нервно ходила взад-вперед по картинной галерее, располагавшейся рядом с парадным входом. Ее взгляд то и дело обращался на часы, стоявшие на каминной полке. Господи, еще немного, и пробьет три часа ночи! Где может быть Сайрес в такое позднее время? Он сказал, что вернется от лорда Мэнсфилда не позже полуночи. Теперь же он опаздывал почти на три часа, что было совершенно немыслимо для человека, гордящегося своей пунктуальностью.

Только бы с ним ничего не случилось! Сайрес не может оставить ее одну, без своей дружеской заботы. Нет, только не сейчас!

После того как она призналась мужу в связи с Люсьеном Клейборном, в его глазах появился тот же радостный блеск, который она видела в первый год своего замужества. Его походка стала более легкой, а настроение улучшалось с каждым днем. Он жил надеждой, что его жена ждет наследника. Серина и сама начала надеяться на это.

Входная дверь с шумом распахнулась, прерывая ее размышления. С тревожно бьющимся сердцем она бросилась навстречу вошедшему.

На пороге стоял возничий Сайреса. Его одежда была вся в грязи и крови, а лицо выражало боль и отчаяние.

– Что случилось? Где мой муж? – спросила Серина, стараясь держать себя в руках и не уступать охватившей ее панике.

– Его светлость…

– Где он?

– В экипаже, но… – ответил возничий, с трудом переводя дыхание.

Серина выскочила из дома, прежде чем он смог договорить. Она бежала, не чуя под собой ног.

– Подождите, ваша светлость! – услышала она позади голос дворецкого, но не остановилась. Сайрес все еще оставался в экипаже, и это казалось странным. Да и то, что возничий был ранен и явно истекал кровью, могло означать самое худшее.

Только не Сайрес!

– Господи, не наказывай его за мои грехи! – молила она, возводя глаза к ночному небу. – Прошу тебя, сделай так, чтобы он был жив.

Она подбежала к экипажу, тускло освещенному уличными фонарями, и рывком распахнула дверь.

Сайрес лежал внутри. Он был неподвижен и бледен. Тело неуклюже распласталось на сиденье, словно его бросили, как ненужную вещь. В остекленевших глазах герцога застыло выражение ужаса.

Серина отшатнулась.

– О нет!

Сайрес не мог умереть. Он не смел покидать этот мир и оставлять ее одну.

Она смотрела на него, не желая видеть очевидного – залитого кровью безжизненного лица и пропитанной кровью рубашки.

– Нет! – кричала она. – Скажите мне, что он будет жить!

Слуги растерянно молчали.

– Скажите, что он жив, слышите? Отвечайте немедленно!

– Миледи, – тихо промолвила подошедшая Кэффи, – мне очень жаль.

Сайрес не может умереть. Она не позволит ему этого сделать. Жизнь без его поддержки пугала ее.

– Отнесите его в спальню и положите на кровать. Я буду его лечить.

– Это так прискорбно, миледи, но уже слишком поздно.

Серина обернулась и увидела бледное, искаженное горем лицо своей горничной.

Она попыталась забраться в экипаж, но ступеньки были убраны, а высокий порог оказался для нее непреодолимым препятствием. Если бы только ей удалось дотронуться до мужа! Тогда бы она узнала, что на самом деле он жив, а кровь – только злая игра неясных бликов фонарей. Серина тянулась к мужу и не могла дотянуться. Вдруг она ясно увидела на его лбу зияющую рану, вокруг которой запеклась кровь. Громкий пронзительный крик вырвался из ее груди, и горячие слезы потоками заструились из глаз.

Кэффи тронула ее за плечо.

– Пойдемте в дом, миледи. На улице уже слишком холодно.

Серина снова разрыдалась. Горе, которое она испытывала, было столь велико, что она не могла остановиться. Какой станет ее жизнь без его мудрости и терпения?

– Я все понимаю, миледи, – тихо шептала Кэффи, поглаживая ее по спине. – Но его светлость нужно внести внутрь. На холоде он быстро… окоченеет.

Слуги уже собирались вокруг экипажа. Они покачивали головами и что-то бормотали.

– Убирайтесь прочь! – приказала Серина.

Все попятились. Рядом с ней остались только Кэффи и дворецкий.

– Ты слышала мой приказ, – сказала она, обращаясь к горничной.

Кэффи пожала плечами и подняла голову.

– На этот раз, миледи, вы будете делать так, как я скажу. Отойдите от экипажа.

С этими словами горничная схватила Серину за локти и силой оттащила от тела мужа. В тот же момент дворецкий вытащил Сайреса.

Глядя на то, с каким трудом он тащит безжизненное тело, Серина наконец с полной ясностью поняла, что мужа больше нет. Она упала в объятия Кэффи и заплакала.

Спустя некоторое время, поддерживаемая горничной, она медленно побрела обратно в дом.

На пороге лежал истекающий кровью возничий.

– Ваша светлость… – прошептал он. – Какое горе, какое горе!

Серина кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Да, возничий ранен, но он дышит, он жив. Так почему же Сайрес мертв?

– Ваша светлость, – продолжал возничий, – все произошло так быстро… – Хриплый, захлебывающийся кашель прервал его речь. Кэффи наклонилась, чтобы прижать кусок ткани к кровоточащей ране в его плече.

– Что произошло, Роберт? – спросила Серина. – Как это вообще могло произойти?

– Все было похоже на ограбление, – ответил возничий, морщась от боли.

– Разбойники? – ужаснулась герцогиня.

– Двое. Но я не думаю, что они действительно собирались нас ограбить.

– Что ты хочешь сказать? Почему они его убили? Он отказался отдать им деньги?

– Нет, все было не так, – произнес слуга, пересиливая кашель. – Его светлость отдал им то, что они требовали.

– Тогда что же произошло? – настаивала Серина.

– Герцог спросил, может ли он быть свободен, после того как отдал им все деньги и ценности… Но они сказали, что их наняли… убить вашего мужа… И они его застрелили… – Возничий замолчал на мгновение, а потом громко застонал, когда Кэффи слишком сильно надавила на его рану.

– Они знали, кем был мой муж? – спросила Серина.

Возничий кивнул:

– Они называли его «ваша светлость».

Значит, кто-то нанял этих убийц, думала леди Уоррингтон. Конечно, у ее мужа были политические враги. Его взгляды расходились со взглядами многих, но она сомневалась, что оппоненты герцога в палате лордов желали его смерти. Только один человек мог извлечь из нее выгоду, только один желал ее. Это был Алистер.

– Я хочу, чтобы вы повторили ваш рассказ полиции после того, как отдохнете и соберетесь с силами, – сказала Серина.

Роберт снова кивнул и потерял сознание.

С мыслями об Алистере она направилась в библиотеку. Спустя несколько минут туда вошла Кэффи.

– Давайте я налью вам немного бренди, миледи, – сказала она, – сейчас вам это не повредит.

В сложившейся ситуации привычные мысли о вреде крепких напитков даже не пришли Серине в голову. Она не пила ни капли с той безумной ночи с Люсьеном. Сейчас ей казалось, что все это происходило в другой жизни. Она молча кивнула и взяла с подноса бокал.

– Миледи, – сказала Кэффи, усаживая герцогиню на диван, – какие будут распоряжения насчет… его светлости?

– Я займусь этим, – ответила Серина, думая о рассказе возничего. – Я займусь всем.

Потом она не могла понять, откуда у нее взялись силы, чтобы сделать все необходимое, но она действительно со всем справилась. Серина смогла подавить свое горе. Она обсудила подробности похорон с адвокатом Сайреса, мистером Хиггинсом, написала письмо в замок Уоррингтон, чтобы там приготовили семейный склеп, и даже не забыла распорядиться набросать соломы перед домом, чтобы стук экипажей не нарушал траурного спокойствия.

Затем она встретилась с офицером полиции по имени Джон Викери. Он, однако, выразил сомнения насчет того, что удастся найти «грабителей», несмотря на достаточно точное описание, данное возничим, и уж тем более связать это преступление с Алистером. Но Серина поклялась себе, что разоблачит его, чего бы ей это ни стоило.


В девять часов утра того же дня Люсьен наконец-то добрался до своего дома на Ганновер-сквер. Он чувствовал себя совершенно разбитым. После нескольких бессонных часов, проведенных в воспоминаниях о Челси и… Серине, он отправился в клуб, где нашел забытье в бутылке доброго виски.

Войдя в дом, он машинально протянул дворецкому шляпу и перчатки и направился вверх по лестнице, думая только о том, чтобы упасть и уснуть.

– Простите, милорд, – раздался голос Холфорда.

Когда Люсьен обернулся, дворецкий продолжил:

– Один джентльмен дожидается вас в вашем кабинете. Он прибыл около часа назад и сказал, что не уйдет, пока не поговорит с вами и не передаст вам какое-то письмо.

– Что-то срочное? – нахмурился Люсьен. – Кто это?

– Джентльмен представился как адвокат герцога Уоррингтона, милорд.

Адвокат Уоррингтона? Здесь? За каким чертом? Люсьен пытался придумать объяснение этому и находил только одно – герцог решил развестись.

– Черт побери! – выругался Клейборн, направляясь в свой кабинет.

По-видимому, Уоррингтон каким-то образом узнал об измене жены и теперь собирается возбудить дело, что, как доподлинно знал Люсьен, было первым шагом к получению в парламенте разрешения на развод.

По своему собственному опыту он знал, насколько долог и мучителен этот процесс. Лорд Уэйленд не явился на слушания и не защищал себя. Люсьен привел слишком много свидетелей, которые неопровержимо доказали связь его жены с его бывшим другом.

Люсьен не мог понять, кто будет свидетелем Уоррингтона. Как скоро их единственная ночь станет главной скандальной новостью высшего света? С тяжелым вздохом он распахнул дверь своего кабинета.

Там его ждал усталый седовласый мужчина, который неловко примостился на краешке огромного кресла.

– Вы хотели меня видеть? – спросил Люсьен.

Мужчина повернулся к нему, вскочил и учтиво склонил голову в поклоне.

Люсьен тоже отвесил ему поклон, удивляясь про себя такой вежливости со стороны человека, пришедшего говорить о бракоразводном процессе.

– Лорд Дейнридж?

– Да, а вы…

– Хиггинс. Мистер Мейер Хиггинс. Я… был адвокатом герцога Уоррингтона.

Люсьен заметил, что адвокат употребил глагол в прошедшем времени, но не придал этому значения.

– Чем могу быть полезен, мистер Хиггинс? Мой дворецкий сказал, что у вас какое-то срочное послание.

– Именно так, – сказал адвокат и достал из кармана сюртука большой конверт, запечатанный печатью герцога. Так как Люсьен не сделал ни малейшей попытки взять конверт, мистер Хиггинс продолжал: – Как я уже говорил, это послание очень срочное. Его светлость просил меня доставить вам его прежде, чем начинать выполнять остальные распоряжения, касающиеся наследства.

– Наследства? – медленно повторил Люсьен, чувствуя, как по спине пробежал неприятный холодок. Вне всяких сомнений, наследство герцога вряд ли имело отношение к его разводу. – Что вы хотите этим сказать?

– Мне очень жаль. Я надеялся, что вы уже знаете… Просто, раз он велел мне прийти к вам первому, я считал, что вы с герцогом близко знакомы… – Адвокат замялся на минуту и продолжил: – Его светлость был убит вчера ночью грабителями на дороге в Хампстед-Хит.

Убит? Должно быть, это какая-то ошибка.

– Вы уверены? – недоуменно воскликнул Люсьен.

Мистер Хиггинс прокашлялся.

– К сожалению, да. Сегодня рано утром возничий привез его тело домой, к ее светлости.

Серина. Да, а что насчет ее светлости? Будет ли она оплакивать смерть мужа или почувствует себя наконец свободной? Засверкают ли ее глаза от слез или от радости?

Все эти мысли проносились в его голове, пока он вскрывал конверт с посланием герцога.


Лорд Дейнридж.

Если вы читаете это письмо, значит, я умер, и скорее всего при трагических обстоятельствах. Но я не единственная цель, которую преследует зло. После моей смерти моя жена окажется в страшной опасности. Я сообщаю вам это потому, что в свете ваших интимных отношений с Сериной хочу выразить надежду, что вы защитите ее от тех сил, которые отняли мою жизнь и будут покушаться на нее. Я умоляю вас выполнить эту мою просьбу. Мне некому доверить ее жизнь и благополучие. Позаботьтесь о ней и охраняйте от зла, чтобы я мог упокоиться в мире.

Сайрес, герцог Уоррингтон.


О каком зле писал Уоррингтон? Какой опасности может подвергаться герцогиня, если только она не станет путешествовать ночью по пустынным дорогам? И откуда, черт побери, Уоррингтон узнал об их «интимных отношениях»? Может быть, она сама рассказала ему обо всем, пытаясь вызвать к себе интерес? Наверняка именно ради этого она все и затеяла.

Люсьен медленно поднял голову и немного смущенно взглянул на адвоката.

– Боюсь, я не все понял, мистер Хиггинс. Чего именно хочет от меня герцог Уоррингтон?

Не менее смущенный адвокат нервно закашлялся.

– К сожалению, я не смогу объяснить вам содержание этого письма, милорд. Его светлость не посвящал меня в то, что там написано. И это крайне нетипично для него. Вообще… вся эта ситуация крайне нетипична.

– Ситуация? – спросил Люсьен.

– Да, понимаете, его светлость обычно консультировался у меня по всем имущественным вопросам и даже личным делам, – начал адвокат, – но в данном случае он был весьма скрытен. И весьма настойчив. Он взял с меня клятву, что я доставлю вам это письмо, как только узнаю о его смерти.

– И он ничего больше не просил передать?

– Нет, милорд. Единственное, о чем он еще просил, так это о том, чтобы вы присутствовали на чтении его завещания.

– Но зачем? Я не вижу причин, по которым мне нужно там быть. Вряд ли я в нем упомянут.

– Однако вы упомянуты, милорд. – Когда Люсьен раскрыл рот, чтобы в очередной раз выразить свое удивление, адвокат закончил: – Я не имею права сказать больше. Чтение завещания состоится через неделю в моей конторе. Я оставлю адрес у вашего дворецкого.

Люсьен кивнул, давая понять, что адвокат свободен, но мистер Хиггинс заговорил снова:

– Знаете, милорд, похоже, его сиятельство… предвидел скорый конец. Он подготовил это письмо и полностью переписал завещание в прошлый вторник.

«Меньше недели назад», – подумал Люсьен. Он чувствовал, что с каждой минутой ему становится все тревожнее. Да что вообще происходит?

Когда адвокат ушел, он перечитал письмо герцога, надеясь, что сумеет понять немного больше, чем в первый раз. Однако количество вопросов, на которые у него не было ответа, не уменьшилось.

Но минуту спустя он подумал, что объяснение этому загадочному посланию можно получить у герцогини.

Глава 10

Несмотря на то что Люсьен уже знал о смерти лорда Уоррингтона, солома, разбросанная напротив дома, явилась для него подтверждением страшной реальности произошедшего.

Дворецкий с красными от слез и бессонницы глазами распахнул перед ним дверь.

– Мне очень жаль, милорд. Ее светлость в трауре и не принимает посетителей.

– Я знаю о смерти лорда Уоррингтона, – сказал Люсьен, доставая из кармана плаща письмо герцога. – Сегодня утром его адвокат принес мне это послание. Я должен поговорить с герцогиней насчет его содержания.

Дворецкий внимательно рассмотрел сломанную печать. По-видимому, это его удовлетворило, потому что он распахнул перед Люсьеном дверь.

– Как мне о вас доложить?

– Дейнридж, – нетерпеливо ответил Люсьен.

– Пройдите сюда, лорд Дейнридж. Ее светлость находится в кабинете герцога.

Опираясь на трость, Люсьен прошел за дворецким. Оказавшись перед массивными дверями кабинета, тот постучал.

– Да, Мэннингс? – раздался тихий голос. Этот голос Люсьен не мог перепутать ни счьим другим. Он был хрипловатым и необыкновенно женственным. Звук этого голоса напомнил ему о запахе жасмина, медовой коже и россыпи белокурых локонов. Но невероятным усилием воли он постарался унять эти воспоминания и загнать их в дальние уголки своей памяти, где сейчас им было самое место.

– Лорд Дейнридж пришел повидаться с вами, ваша светлость.

– Да, Мэннингс, пусть войдет, – ответила Серина после недолгой паузы.

Дворецкий распахнул двери, и Люсьен вошел в кабинет. Серина стояла возле отделанного белым мрамором камина. Вся в черном, лишь золотистые волосы рассыпались по плечам. Что это, искреннее проявление скорби или дань традициям?

Она медленно повернулась к нему и непроизвольно поднесла руки к груди. Она хотела защититься от него или просто замерзла?

– Милорд, – поприветствовала она его тихим шепотом.

Люсьен ответил ей вежливым поклоном и шагнул ей навстречу, но она отпрянула в сторону.

Он увидел, что ее лицо покрывает нездоровая бледность, а глаза опухли и покраснели от слез.

– Мне очень жаль, – начал он, чувствуя, к своему удивлению, что действительно переживает по поводу случившегося. – Я узнал обо всем менее часа назад.

Она стояла молча. По выражению ее лица Люсьен понял, что она едва сдерживается, чтобы не заплакать. Сзади, над камином, висел ее портрет, написанный, несомненно, в те времена, когда она была счастлива. Художник сумел уловить и нежный рисунок ее губ, и сияние голубых глаз, и изящный наклон головы.

– Зачем вы пришли? – спросила Серина.

– Сегодня утром меня навестил мистер Хиггинс, – сказал Люсьен. – Он принес мне письмо, которое ваш муж написал на прошлой неделе.

Дрожащими пальцами Серина взяла протянутое ей письмо и начала читать. Затаив дыхание, Люсьен следил за ней, думая о том, будет ли это послание неожиданным для нее. Она дочитала, но все еще избегала встречаться с ним взглядом.

– Итак, – сказал он, – что все это значит?

Она быстро заморгала, чтобы не заплакать, но несколько слезинок все же скатились по ее щекам.

– Я прошу прощения… Мне очень жаль… Сайрес не должен был…

– Не должен был что? – спросил он, стараясь, чтобы тон, которым он произнес этот вопрос, не казался слишком настойчивым.

Она отвернулась. Он догадался, что она плачет.

– Ему не нужно было обращаться к вам и возлагать на ваши плечи ответственность за мое благополучие.

– Но он сделал это, потому что знал о наших отношениях, не так ли?

Серина кивнула, не поворачиваясь.

Люсьен смотрел, как ее плечи содрогаются от почти беззвучных рыданий, и больше не мог сдерживать свои чувства. Несомненно, она заслуживала хоть немного участия. Да, она обманула мужа, но, совершенно очевидно, он не был ей безразличен.

Он отставил трость в сторону и подошел к Серине. Что она станет делать, если он к ней прикоснется? Он остановился, боясь испугать ее, но потом осторожно положил руки ей на плечи. Она немного напряглась, но не оттолкнула его. Люсьен медленно повернул ее к себе и прижал к своей груди. Она молча приняла его объятия, прильнула к нему и громко разрыдалась.

Никаких причитаний, никаких жалоб, чтобы добиться сочувствия. Она вела себя совсем не так, как Равенна. На его груди она находила успокоение и возможность хоть немного облегчить свое горе.

«Господи, – подумал Люсьен, – какое наслаждение просто сжимать ее в объятиях!» Он чувствовал, что именно об этом мечтал все дни, которые провел в разлуке с ней. Видя ее искреннее горе, он был готов забыть о том, что она изменяла мужу.

Был готов, но не мог. Он ласково провел рукой по ее влажной от слез щеке.

– Как он узнал о нас?

Она вздохнула и вытерла глаза носовым платком, точной копией того, что лежал в кармане его плаща.

– Он слышал, как мы разговаривали в библиотеке у Эддингтонов.

Люсьен мысленно выругался про себя.

– Он сильно рассердился?

Серина покачала головой:

– Нет, совсем нет.

Он нахмурился, пытаясь понять, как такое может быть.

– И что он сказал?

– Совсем немного. Только на прошлой неделе он признался мне, что знает о нас.

Именно в то время герцог Уоррингтон переписал свое завещание. Простое совпадение? Скорее всего нет. Судя по тому, что Люсьен знал о Сайресе, герцог Уоррингтон не относился к людям, которые допускают, чтобы что-то в их жизни происходило по простому совпадению.

– Вы знаете, почему он так долго не говорил об этом?

Она посмотрела на него и высвободилась из его объятий.

– Он собирал о вас сведения.

– Что?! – воскликнул Люсьен. – Собирал обо мне сведения? Да какого черта! Почему он просто не вызвал меня на дуэль?

– Сайрес ненавидел жестокость и не хотел дуэли, – ответила она, пожимая плечами. – Я же сказала, что он не рассердился.

– Тогда почему он прислал мне это письмо?

Она снова посмотрела на него и принялась ходить по кабинету быстрыми шагами.

– Думаю, лорд Дейнридж, вам лучше сесть.

Сесть? Она хочет сообщить ему неприятные новости? Он медленно опустился на диван, стоявший перед камином.

Серина вздохнула и сказала:

– Сайрес полагал, хотя и ошибочно, что в результате нашей связи ответственность за мою безопасность ляжет на вас. Он собирал о вас информацию, чтобы убедиться, что вы подойдете на роль моего защитника.

– И каков был его вердикт? – напряженно спросил Люсьен.

Серина опустила глаза.

– Он остался доволен, но вас это не должно беспокоить. Я не прошу вас о защите и сама могу о себе позаботиться.

Люсьен вопросительно поднял бровь.

– А что это за опасность, о которой ваш муж упомянул с такой тревогой? Я не понимаю, как вам могут угрожать разбойники с большой дороги.

– Это не имеет значения, – сказала она, нервно сжимая руки. – Сайрес очень заботился обо мне, пожалуй, даже слишком. Часто все опасности, которые мне угрожали, существовали лишь в его воображении.

Люсьен не поверил ни единому ее слову. Уоррингтон не стал бы писать это письмо и просить его заботиться о Серине только из-за воображаемых опасностей. Этот человек был слишком рассудителен, чтобы поддаваться эмоциям.

И Уоррингтона убили. Вопрос состоял в том, что скрывала от него Серина.

– Может быть, пришло время рассказать правду? – спросил Люсьен тоном, не терпящим возражений.

Она молчала, и он продолжал:

– Либо вы расскажете мне, либо я выясню все сам. Выбирайте.

– Сайрес послал это письмо по ошибке, – сказала она, в отчаянии заламывая руки. – Оно не имеет никакого смысла.

Люсьен рывком поднялся с дивана, не обращая внимания на резкую боль в колене.

– Нет, это письмо имеет смысл, черт побери! И я желаю знать, какой именно.

– Не смейте так со мной разговаривать! Я леди, что бы вы обо мне ни думали.

– Я буду говорить все, что мне захочется, – процедил он сквозь зубы, – чтобы, черт возьми, выбить из вас правду. – Он схватил ее за руку. – Я хочу знать, действительно ли вам угрожает какая-то опасность?

– Вы не имеете на это права!

– Я сам решаю, на что имею право.

Она высвободила свою руку и отошла от него.

– Хорошо. Опасность, о которой писал Сайрес, исходит не от разбойников. Опасен тот, кто нанял убийц. – Она замолчала, словно решая, стоит ли продолжать. Люсьен терпеливо ждал. – У моего мужа нет прямого наследника. Единственный, кто может унаследовать его владения, – это его племянник Алистер, бывший граф Марсден.

Услышав это имя, Люсьен вспомнил, что в свете говорили об Алистере как о промотавшемся игроке и пьянице. Кредиторы графа уже давно потеряли всякое терпение и перешли от слов к физическим угрозам.

– Если вы знаете этого человека, то представляете, какое это бремя для семьи Уоррингтонов, – сказала Серина.

– Да, я кое-что слышал о нем.

– Я считаю, что это Алистер нанял убийц, чтобы завладеть наследством моего мужа.

Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба. Понимает ли она, насколько серьезны ее обвинения? Ее нервное состояние свидетельствовало о том, что она старалась скрыть от него свой испуг.

Серина снова вздохнула, пытаясь собраться с силами, и сказала:

– У меня есть все основания полагать, что как только будет прочитано завещание моего мужа, Алистер захочет и моей смерти.

Глава 11

Надеясь, что у нее будет время немного прийти в себя, Серина приехала в адвокатскую контору в Сити на двадцать минут раньше назначенного срока. Но когда мистер Хиггинс провел ее в тесное помещение, тускло освещенное свечами, она увидела там Алистера.

Клерк принес ей стул.

– Ваша светлость, где вам угодно сесть?

Серина указала на угол, противоположный тому месту, где сидел Алистер. Клерк поставил стул и ушел, оставив ее один на один с племянником мужа. Герцогиня старалась смотреть прямо перед собой на заставленные коробками полки, чтобы не видеть развалившегося на своем стуле Алистера, который вдруг громко захохотал.

– Что случилось, ваша светлость? – насмешливо спросил он. – Вам не нравится, что меня теперь тоже будут называть «ваша светлость»?

Она нехотя посмотрела на него. Больше всего ей хотелось встать, взять свой стул и со всей силы ударить им убийцу.

– Меня не волнует ничто, имеющее отношение к вам, – медленно произнесла она.

– Теперь все, что имеет ко мне отношение, будет вас волновать. Отныне вы находитесь под моей опекой, – резко сказал он. – Хотите снова увидеть замок Уоррингтон?

Серина сжала кулаки. Она очень любила Суссекс, тихую деревню рядом с замком, ее жителей. И этот ублюдок знал об этом.

– Я знаю, как вам хочется снова вернуться к этой груде камней, но я вам не позволю сделать это. Я вам это запрещаю, сиятельная сучка!

Он поднялся со своего стула, чтобы она увидела его. Когда леди Уоррингтон отвернулась, он схватил ее за руку.

– Ты слышишь меня? – почти кричал он. – Двери замка больше никогда не откроются для тебя!

Он приблизился к ней почти вплотную.

– Я знаю твою породу. Ты просто шлюха, которая охотится за богатством и высоким положением. Ты – дрянь, которая вышла замуж за денежный мешок. А как насчет супружеского долга? Ты его выполняла? Наверняка – да. И ненавидела каждую секунду, которую проводила в постели старика, годящегося быть твоим дедом. Он хотел наследника, но у него ничего не получилось! – Алистер снова рассмеялся. – Теперь все принадлежит мне.

Он замолчал, глядя на нее своими холодными как лед глазами.

– Хотя ты можешь выбрать мою постель. Я готов утешить тебя в любую минуту. Интересно, сколько крови твоей матери течет в твоих жилах? Что ты молчишь?

Гнев клокотал в душе Серины. Она повернулась и со всей силы залепила Алистеру такую пощечину, что сама испугалась своей ярости.

– Этот ответ тебя удовлетворит?!

Алистер отпрянул, схватившись за щеку.

– Ты пожалеешь об этом! Ты будешь в моей постели. И сделаешь это с радостью, если хочешь снова увидеть замок Уоррингтон.

Серина едва удержалась от того, чтобы не плюнуть ему в лицо.

– Скорее настанет Судный день, чем ты прикоснешься ко мне!

Прежде чем Алистер успел ответить, Хиггинс открыл дверь и внес в комнату еще один стул. Граф Марсден вернулся на свое место.

В этот момент в комнату вошел Люсьен. Он внимательно посмотрел на Серину, потом на Алистера. Леди Уоррингтон нервно сглотнула, понимая, что он не сможет не заметить отпечатка ее ладони на щеке Алистера. Люсьен молча взял стул из рук клерка и поставил его между Сериной и графом. Он сел, полностью закрывая ее от него.

– Кто он такой и какого черта здесь делает? – спросил Алистер.

– Лорд Дейнридж находится здесь по просьбе вашего дяди, – ответил Хиггинс.

Граф Марсден подозрительно взглянул на Люсьена, но ничего не сказал.

– Можно начинать? – поинтересовался Хиггинс, глядя на всех поверх очков.

– Давно пора, – буркнул Алистер.

Серина сложила руки на коленях. Она повернулась так, чтобы Люсьен не попадал в поле ее зрения.

Всю неделю она старалась не думать о денежных делах Сайреса и о том, как они могут коснуться ее. Она знала, что он не оставит ее без средств к существованию, но замок Уоррингтон теперь навсегда будет для нее потерян. Алистер считал его грудой камней. Боже правый, при таком отношении он не станет тратить деньги на поддержание его в хорошем состоянии. Пройдет не так много времени, думала она, и замок действительно развалится. И она бессильна этому помешать.

Тем временем мистер Хиггинс занял свое место за письменным столом, откашлялся и протер очки.

– Прежде чем начать, – сказал он с явным неодобрением в голосе, – хочу заметить, что леди Уоррингтон приглашена сюда по личному распоряжению его светлости. Я прошу у вас прощения, – сказал он, обращаясь к Серине, – но вы, несомненно, знаете, как необычно, что при чтении завещания присутствует женщина, не важно, является она женой или нет. – Поскольку Серина никак не прореагировала на эти слова, он продолжил: – Однако я должен уважать просьбу его светлости.

– Разумеется, должны. А теперь к делу, – нетерпеливо пробормотал Алистер.

Мистер Хиггинс бросил на него быстрый взгляд.

– Да, конечно. Так как завещание является весьма объемным документом, я вкратце доведу до вас его содержание. После чтения вы сможете ознакомиться с ним лично. Итак, во-первых, его светлость завещает по пять тысяч фунтов каждому из слуг за каждые пять лет их службы.

Алистер усмехнулся:

– Переходи к более важным деталям, приятель.

Мистер Хиггинс поднял брови, но воздержался от комментариев.

– Моему камердинеру Уотерсону, – продолжал читать он, – завещаю дополнительно к вышеуказанной сумме еще две тысячи фунтов, а также дом в Уэльсе.

Алистер заерзал на стуле и негромко выругался.

– Софи, Мадлен и Эмили, моим дочерям, рожденным вне брака, оставляю по двадцать пять тысяч фунтов, которые будут им выданы после достижения двадцати одного года, а также еще по десять тысяч, когда они выйдут замуж. Если же кто-то из них откажется от замужества, дополнительная сумма будет им выдана по достижении двадцати пяти лет.

Алистер вскочил со своего места. Его лицо пылало от гнева.

– Больше сотни тысяч незаконнорожденным сучкам! Да это неслыханно!

– Милорд, – сказал Хиггинс, обращаясь к Алистеру, – прошу вас сесть и позволить мне продолжать. Кроме того, прошу вас в дальнейшем воздержаться от подобных аффектов.

Алистер сел, сжимая и разжимая руки от душившей его злобы.

– Бабушке моей супруги, леди Харкорт, оставляю двух моих спаниелей и пять тысяч фунтов на их содержание.

Дочитав до этого места, адвокат замолчал. Все напряженно замерли на своих местах, понимая, что должно произойти нечто необычное.

– Следующую часть завещания, – после минутного колебания начал адвокат, – его светлость переписал всего за неделю до его смерти. И это, должен заметить, довольно странно.

– Что там? – спросил граф, не в силах больше сдерживаться.

Глядя на Алистера, мистер Хиггинс сказал:

– Вам он оставляет фамильные замки Уоррингтон, Коулшил в Беркшире и Элтем-Лодж в Кенте, а также фамильные драгоценности.

– Что еще? – спросил Алистер. – Сколько денег?

Не обращая на него внимания, Хиггинс повернулся к Серине:

– Ваша светлость, повторюсь, я нахожу это весьма странным, но ваш муж завещал вам все семейные фонды, все наличные деньги и всю недвижимость, не входящую в майорат, включая ваш лондонский дом со всем его содержимым. Ваша доля составляет четыреста тысяч фунтов.

Серина ахнула и закрыла глаза. Ужас наполнил ее душу. Вот почему Сайрес написал Люсьену письмо с просьбой защитить ее. Он знал, как смертельно будет оскорблен Алистер, когда услышит эту часть завещания.

Словно в доказательство того, что Сайрес был прав, граф Марсден вскочил со стула и закричал:

– Все деньги? Он оставил все семейные деньги этой шлюхе? Не сомневаюсь, – зло бросил он, поворачиваясь к Серине, – ты здорово научилась у своей матушки тому, как нужно обольщать мужчин и заставлять их…

– Достаточно! – Голос Люсьена заставил графа замолчать. Он бросил на Клейборна исполненный злобы взгляд.

– Лорд Марсден, – сказал Хиггинс, – прошу вас, садитесь. Это еще не все.

Алистер внимательно посмотрел на адвоката, а затем решительно направился прямо к нему. Он наклонился, вплотную приблизившись к лицу мистера Хиггинса.

– Я опротестую завещание! – выпалил он. – Этот старый идиот совсем выжил из ума. – Он бросил на Серину уничтожающий взгляд. – Или его околдовали.

– Сядьте, – сурово произнес адвокат. – Если вы будете опротестовывать завещание, как и предвидел его светлость, то лишитесь права на майорат. В этом случае все замки и драгоценности пойдут на благотворительность.

– Да тогда я вообще ничего не получу!

– Если вы обратитесь в суд, то так и случится, – сказал Хиггинс. – Выбор за вами, милорд.

– У меня нет никакого выбора, черт возьми, – пробормотал Алистер, бросая на Серину яростные взгляды.

Хиггинс откашлялся и продолжил:

– Теперь прошу вас извинить меня за нетактичный вопрос, ваша светлость, но могу ли я предположить, что имеется некоторая возможность того, что вы… о, я не знаю, как это лучше сказать, – замялся он, нервно улыбаясь. – Вы ждете ребенка? – наконец решился адвокат.

На какое-то мгновение Серина растерялась. Она не знала, что ответить. Она почти не сомневалась, что беременна, но теперь ей придется сообщить об этом и Люсьену, у которого не будет сомнений в том, кто является отцом ребенка. Три пары глаз внимательно смотрели на нее, требуя ответа, но Серина не могла его дать. Если она признается, что ждет наследника, то спасет замок Уоррингтон и другие владения, входящие в майорат, от посягательств Алистера. Она вздохнула. Сайрес определенно хотел, чтобы она это сделала, но потом, возможно, ей придется пожалеть об этом.

Разве у нее был выбор? Сознательно избегая встречаться глазами с Люсьеном, она молилась о том, чтобы он оставался бесстрастным.

Наконец Серина глубоко вздохнула и сказала:

– Да, я жду ребенка.


Люсьен сжал край стула так, что у него побелели костяшки пальцев. Ждет ребенка? Его ребенка. О Господи!

Тишину нарушил громкий крик графа Марсдена:

– Это ложь!

А вдруг она на самом деле ошиблась? Но мистер Хиггинс, похоже, не обратил никакого внимания на заявление графа.

– Очень хорошо, – сказал он. – А могу я узнать, когда должен родиться ребенок?

Серина задумалась.

– В середине марта.

Люсьен быстро отсчитал девять месяцев. Значит, она зачала около восьми недель назад, в середине июня. Именно тогда он соблазнил герцогиню.

Он смотрел на профиль Серины, словно умоляя ее подтвердить или опровергнуть его подозрения. Но она сидела очень прямо, не сводя глаз с адвоката.

– Вы уверены, ваша светлость? – спросил Хиггинс.

– Абсолютно уверена, сэр, – ответила Серина, гордо поднимая голову.

Губы мистера Хиггинса тронула довольная улыбка.

– Его светлость был бы рад услышать эту новость.

Серина смущенно провела пальцами по лбу.

– Да, конечно. Я не была уверена в этом до прошлой недели. Мне очень жаль, что я не успела сообщить ему об этом до его смерти.

– Учитывая полученную информацию, – торжественно произнес мистер Хиггинс, – все фамильные владения и драгоценности будут находиться под моей опекой до рождения ребенка, а затем перейдут к нему по завещанию, если, конечно, родится мальчик.

– Этого не будет! – закричал Алистер. – Эта… эта шлюха и ее ублюдок не смогут отобрать то, что принадлежит мне!

– Боюсь, что до тех пор, пока не определится пол ребенка, нам остается только ждать. Это закон, милорд, – сказал Хиггинс, обращаясь к Алистеру. – Лорд Дейнридж, – продолжил он, – далее в завещании упомянуты вы.

Люсьен напрягся, с волнением глядя на адвоката. Святые угодники! Он только что узнал, что Серина ждет его ребенка. Какие новости ожидают его впереди?

– В самом деле? – спросил Клейборн, стараясь говорить как можно более равнодушно.

– Да, и это весьма странная часть завещания. Его светлость просит вас в случае, если его жена родит мальчика, быть его опекуном до достижения им восемнадцати лет.

Долгое время все сидели молча. Люсьен не скрывал удивления. Почему герцог оставил такое странное распоряжение? Минуту спустя его осенило. Уоррингтон не доверял своему племяннику и поэтому поручил воспитание наследника и защиту семейного достояния настоящему отцу ребенка. И Люсьен знал, что ему никогда не удастся доказать, что этот ребенок его. Так как в момент зачатия Серина была женой герцога, по закону он станет наследником Уоррингтона.

Черт побери! Герцог Уоррингтон умело загнал его в ловушку. Судя по испуганному выражению лица Серины, она думала о том же. Он не будет иметь никакой возможности участвовать в судьбе младенца, если только…

Нет. Это невозможно. Тогда почему он думает об этом?

Алистер встал. Его горящие от ярости глаза устремились сначала на Клейборна, затем на леди Уоррингтон.

– Еще не все кончено, шлюха. Я не позволю отбирать у меня мою собственность! – прошипел он и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

Мистер Хиггинс заговорил с Сериной. Она отвечала ему, и звук ее тихого голоса постепенно начал выводить Клейборна из состояния шока.

Она покусывала губу. Она всегда делала так, когда нервничала, припомнил Люсьен. Ее руки дрожали, а дыхание было прерывистым.

– Посмотри на меня, – прошептал он.

Она судорожно сглотнула. Ей тоже не по себе, подумал Люсьен. Серина медленно повернула к нему побледневшее лицо.

Она открыто смотрела на него, и по выражению ее глаз он понял, что действительно скоро станет отцом. Люсьен был не в силах разобраться, какие чувства терзали в этот момент его душу. Ярость, страх и… безмерное счастье. Ему хотелось что-то сказать, но, вспомнив о присутствии адвоката, он решил промолчать.

В этот момент раздался голос Хиггинса:

– Лорд Дейнридж, если у вас нет возражений, я бы хотел обсудить наедине с ее светлостью некоторые вопросы, касающиеся недвижимости.

Люсьен гневно топнул ногой. Черт побери, у него есть возражения! Ему и ее светлости давно пора обсудить куда более важные вопросы! Теперь ему еще сильнее хотелось знать всю правду.

Он посмотрел на Серину и увидел, что она облизывает пересохшие губы. Прилив желания заставил его шумно вздохнуть. Он поднялся со своего места и тихо выругался. Получил ли он ответы на свои вопросы? Нет! Он хотел получить их, и как можно скорее. Проходя мимо Серины, он наклонился и прошептал ей на ухо:

– Я приеду к вам завтра утром.

Глава 12

На следующее утро Клейборн вышел из экипажа у ворот кладбища и направился к могиле Челси. Он стоял неподвижно и смотрел, как первые лучи солнца рассеивают туман и освещают могильный камень. Он специально выбрал это место для могилы дочери, так как помнил, что она очень любила смотреть на восход.

Люсьен опустился на колени. Уже привычная волна горя снова омыла его душу. Он закрыл глаза.

Убрав букет белых гвоздик, который принес днем раньше, он заменил его свежими цветами. Сегодня он принес розы, цвет которых напоминал ему нежные щечки дочери.

Вид ее тела, обезображенного тяжелыми колесами экипажа, снова предстал перед его мысленным взором. Он должен был спасти ее, а не опознавать после того, как все случилось. Когда стало уже слишком поздно.

«У меня будет ребенок», – звучал у него в ушах голос Серины. Люсьен запрокинул голову, бесцельно глядя в утреннее лондонское небо.

– Зачем? – шептал он, обращаясь к Господу. – Ты уже даровал мне ребенка, но мое равнодушие стало причиной его смерти. Зачем ты снова даешь мне шанс?

Небеса остались безучастны к его вопросу, да он и не ждал ответа. Как обычно, он должен понять все сам.

У него снова будет ребенок. Сможет ли он пережить отцовство теперь, всего через несколько месяцев после смерти дочери? А вдруг у него опять ничего не получится?

Какое-то время все вокруг него оставалось неподвижным, как и возвышающийся над землей могильный камень. Но вдруг неизвестно откуда подул легкий ветерок. Он растрепал его волосы и всколыхнул траву, растущую вокруг. Звонкая птичья трель прорезала воздух. Это был знак.

Знак того, что жизнь продолжается.

Непривычное спокойствие снизошло на душу Люсьена. Сам Господь поделился с ним своей мудростью. Теперь на все вопросы у него были ответы, и ему не требовалось никаких объяснений.

Он снова станет отцом, у него нет выбора. Ребенку Серины понадобится его защита. Его рождение станет испытанием и… сказочным подарком. Теперь у него появилась цель, ради которой нужно жить.

И, черт его побери, на этот раз он сумеет быть лучшим отцом. Впервые за много месяцев его губы тронула улыбка.

– Знаешь, котенок, – сказал он, обращаясь к Челси, – папа обещает, что ты будешь гордиться им.

Ласковый порыв ветра коснулся его лица, совсем как в те времена, когда он гулял с Челси долгими летними днями. Да, он не пожалеет сил и сделает все, чтобы защитить Серину и ребенка от графа Марсдена. Граф не остановится ни перед чем, чтобы завладеть деньгами своего дяди, и ему, Люсьену, нужно будет приглядывать за ним и за Сериной тоже.


Размышляя над тем, что его ожидает, Клейборн вернулся домой с кладбища.

– Милорд, – обратился к нему дворецкий, приняв из его рук плащ и шляпу, – лорд Найлз ждет вас в библиотеке.

Люсьен достал из кармана сюртука часы и удивленно поднял брови.

– В девять часов утра?

– Да. Он сказал, что изнывает от тоски.

– Благодарю. – Люсьен невольно улыбнулся.

Он прошел в библиотеку и застал там Найлза, который читал утреннюю газету.

– Не может быть, чтобы газета так сильно завладела твоим вниманием, – сказал он другу вместо приветствия.

Генри лишь фыркнул в ответ:

– Конечно, нет. Никогда не думал, что этот город может быть таким скучным. Даже моя любовница меня больше не радует.

– Найди другую.

Найлз скроил кислую мину и раздраженно пожал плечами.

– А где ты был в такую рань? Опять ходил на кладбище?

Люсьен медленно кивнул:

– Мне нужно было хорошенько обо всем подумать. Вчера зачитали завещание Уоррингтона, – добавил он.

– О, это интересно. Как держалась герцогиня?

– Лучше, чем я ожидал, учитывая обстоятельства. Как ни странно, она действительно искренне оплакивает Уоррингтона. Но она сильная женщина и сумеет справиться со своим горем. – Люсьен немного помолчал, раздумывая, следует ли задавать мучивший его вопрос, но потом спросил: – Наследником Уоррингтона стал граф Марсден. Ты его знаешь? – Когда Найлз кивнул, Люсьен добавил: – Серина убеждена, что это он нанял убийц, которые расправились с ее мужем.

– Не может быть! А что ты думаешь на этот счет? – воскликнул Генри.

Люсьен вспомнил о покрасневшей щеке Алистера и сверкающих от ярости глазах Серины, а также о тех угрозах, которые он слышал в ее адрес в адвокатской конторе.

– Очень может быть. Это жадный и злобный сукин сын.

– Как по-твоему, он может попытаться убить герцогиню?

– Да, особенно теперь.

– Что ты имеешь в виду? – удивился Найлз. – Уоррингтон оставил ей что-то, на что рассчитывал граф Марсден?

– Он оставил ей все деньги, – ответил Люсьен. – Четыреста тысяч фунтов.

Глаза Найлза округлились от удивления.

– А что же он оставил Марсдену?

– Ничего, кроме майората, и ни единого фартинга на его содержание.

Найлз присвистнул.

– Да он, наверное, чуть с ума не сошел.

– Еще бы. Он был в ярости. Я послал двух человек наблюдать за ее домом на тот случай, если Марсден решит на нее напасть. – Люсьен пожал плечами. – Он даже не пытался скрыть свою злость. Обозвал Серину шлюхой и обвинил ее в том, что она околдовала старого герцога.

Найлз удрученно покачал головой:

– Ты вызвал его на дуэль?

– Эта мысль приходила мне в голову, – признался Люсьен, – но дуэль возбудила бы ненужные подозрения и скандальные сплетни.

– Вот именно, – согласился Найлз.

– Есть еще одна причина, по которой Марсден вышел из себя, – добавил Люсьен.

– Какая же? – заинтересованно осведомился Генри. – Расскажи.

Люсьен молча сел за стол, налил себе стакан портвейна и медленно, с наслаждением выпил темную жидкость. Затем отставил стакан в сторону и взглянул на друга.

– Да не молчи же ты! – воскликнул Генри нетерпеливо. – В чем дело?

– Серина беременна, – после недолгой паузы сказал Люсьен.

Рот Найлза непроизвольно раскрылся:

– И ты думаешь, что этот ребенок твой?

– Я в этом уверен. То, что она была девственницей, сроки… Все сходится. И теперь я несу ответственность за нее и ее ребенка.

Найлз кивнул.

– Что ты собираешься предпринять?

Лицо Люсьена напряглось. Кончиком трости он принялся отбивать по столешнице быструю дробь.

– Я решил жениться на ней.

– Жениться? Ты?

Люсьен не был уверен, что сможет стать идеальным мужем. Черт побери, да он вообще не собирался снова жениться. Ни за что на свете! Равенна навсегда отбила у него эту охоту. Но теперь его желания не имели значения. Его ребенок и мать этого ребенка нуждались в защите.

– Да, я, – ответил Люсьен, неожиданно улыбнувшись своему сбитому с толку другу.

– Ты уже сделал ей предложение?

Люсьен покачал головой:

– Еще нет. Но она его примет, чего бы мне это ни стоило.


Леди Уоррингтон ходила взад-вперед по картинной галерее, ожидая прихода Клейборна. Она не желала этой встречи. Напротив, она хотела, чтобы это свидание оказалось уже в прошлом. Ей было очень трудно его обманывать. Казалось, он не просто угадывал, а знал, когда она говорит неправду. Скорее всего ее выдавало выражение лица. Но сегодня этого не произойдет. Сегодня она не может допустить, чтобы он взял над ней верх. Она уже сумела убедить мистера Хиггинса и Алистера в своем скором материнстве. Теперь осталось убедить в этом Люсьена. Задача не из приятных, но от этого зависит будущее наследства герцога Уоррингтона и, возможно, ее собственная жизнь.

Серина не могла доверять никому, включая Люсьена. Если она расскажет ему все, то он, вероятно, откажется помогать ей, потому что ненавидит любую ложь. Она тоже не любила лгать, и признание, сделанное в адвокатской конторе, вызывало в ней сильнейшее чувство вины, но теперь оставалось только одно – идти до конца.

Серина глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями. Она нарочно выбрала для встречи огромную картинную галерею, чтобы можно было держаться от Люсьена подальше. Она приготовила для него массивное кресло, которое стояло в противоположном углу комнаты. Ей всеми силами хотелось избежать любых физических контактов.

Услышав звук шагов, слишком громкий для слуг, Серина на мгновение замерла, а потом опрометью бросилась к стоявшему в углу комнаты дивану. Когда дворецкий постучал в дверь, она уже сидела, сложив руки на коленях.

Оглушенная ударами собственного сердца, она едва услышала, как слуга доложил о прибытии лорда Дейнриджа.

Сразу же, как он вошел в комнату, Серина заметила напряженный взгляд его слегка покрасневших от бессонницы глаз. Но, несмотря на мешки под глазами, он был красив как бог. Его хромота усилилась. Видимо, колено болело очень сильно. Однако в каждом его движении чувствовалась мужская сила.

Серина нервно сглотнула, думая только о том, чтобы не выдать своего волнения.

– Доброе утро, милорд. Не угодно ли присесть? – спросила она, указывая на кресло.

Он усмехнулся и принял ее предложение, тяжело опустившись на широкое сиденье.

– Не хотите ли чаю? Я могу позвать слуг, и они все принесут в считанные секунды.

– Нет, благодарю вас. Я пришел, чтобы поговорить о…

– О завещании Сайреса, как я понимаю? – перебила его она. Так как Люсьен встретил ее вопрос ледяным молчанием, она торопливо добавила: – Надеюсь, поведение графа Марсдена не вызвало у вас сильного беспокойства. Я давно уже привыкла к его неожиданным поступкам.

– Дело не только в поведении племянника вашего мужа. – Голос лорда Дейнриджа звенел от напряжения и был таким громким, что, наверное, разносился по всему дому.

Люсьен поднялся с кресла и, к ее ужасу, решительно направился прямо к ней. Опустившись на диван, он заявил:

– Я не намерен разговаривать с вами, крича через всю комнату.

Серина попыталась отодвинуться, но он схватил ее за руку.

– Я пришел поговорить о вашем заявлении. – Он смотрел на нее не отрываясь и не давал ей отвести взгляд. – Вы действительно ждете ребенка?

– Да, – прошептала она, подтверждая свои слова кивком головы.

Люсьен шумно вздохнул.

– Насколько я понимаю, этот ребенок от меня?

Она замялась. Понимая, что ложь ничего ей не даст, Серина наконец призналась:

– Да.

– Извините мою неделикатность, – начал он тоном, в котором не чувствовалось никакого раскаяния, – но мне нужно задать вам несколько вопросов, чтобы развеять все сомнения.

– Вопросов? – переспросила она, не понимая, о чем он может ее спрашивать.

– Когда вы обнаружили, что беременны?

Глаза Серины широко раскрылись. Она была шокирована и начала густо краснеть.

– Какая бестактность! Не понимаю, как вы можете задавать подобные вопросы! Я не буду вам отвечать.

Он сильнее сжал ее запястье.

– Это нормальный вопрос, и вы ответите на него, черт бы вас побрал. Итак, как давно вы это обнаружили?

– Шесть недель назад, – ответила она, стыдливо опуская глаза.

– С вами уже случалось нечто подобное? – спросил он как ни в чем не бывало.

Серина несколько раз моргнула, пытаясь справиться с шоком. Как он может задавать такие интимные вопросы? И откуда он так хорошо знает эти чисто женские вещи?

– Отвечайте, – настаивал он.

Чувствуя, что ее щеки вот-вот загорятся, Серина едва слышно промолвила:

– Обычно у меня не бывает задержек.

Ей хотелось провалиться от стыда, но он, похоже, только начал задавать свои ужасные вопросы.

– Не кажется ли вам, что ваша грудь стала более чувствительной?

Как раз сегодня утром она обнаружила, что ее груди словно налились и начали побаливать. Взгляд Люсьена уперся в вырез ее платья, заставляя ее ощущать его почти физически.

– Да, – ответила она, непроизвольно прикрывая грудь руками.

– А как вы чувствуете себя по утрам? У вас бывают приступы тошноты?

Почти каждое утро, подумала она, но в ответ только кивнула.

– А как вы вообще себя чувствуете? Есть какие-то отличия от вашего привычного состояния?

Серина вздохнула, радуясь тому, что его вопросы стали более пристойными.

– Я быстро устаю. Мне кажется, что я могу проспать целый день.

Он удовлетворенно кивнул.

– Вы легко раздражаетесь? Не испытываете ли вы желания часто плакать?

Как он узнал? В последнюю неделю она плакала больше, чем за предыдущие пять лет. Было ли это из-за перенесенного ею горя или являлось следствием беременности?

– Да, пожалуй, – ответила она.

– Вы уже обращались к врачу или повитухе?

Она покачала головой:

– Не думаю, что пора это делать.

– Нет, – решительно заявил он. – Самое время. Судя по тому, что вы мне рассказали, вы действительно беременны.

Она едва сдержалась, чтобы не охнуть. Ей хотелось переспросить его, но она не решилась. Тогда он догадается, что на самом деле она ни в чем не была уверена.

Скорее всего Люсьен прав, и Господь наконец-то вознаградил ее. Если это будет мальчик, то накапливаемое в течение многих лет богатство Уоррингтонов перейдет к нему. Только Сайрес не сможет разделить с ней ее радость, не увидит появления на свет ее ребенка, с грустью подумала Серина.

А что насчет всего этого думает лорд Дейнридж?

– Милорд, не бойтесь, я ничего у вас не прошу, – поспешила заверить его леди Уоррингтон. – Вам не нужно ни о чем беспокоиться. – Она замолчала, ожидая его реакции.

Люсьен смотрел на нее, слегка прищурив глаза.

– Возможно, вы не будете ни о чем просить, но вам кое-что нужно, – сказал он. – А именно – моя защита. Марсден не показался мне добрым и отходчивым человеком.

Она закусила губу.

– Это так, но я сама в силах позаботиться о себе. Прошу вас забыть о письме Сайреса.

Люсьен наклонился к ней.

– Неужели вы действительно думаете, что сумеете избежать опасности, которой не смогли избежать ваш муж и его слуги? Если Марсден организовал убийство столь влиятельного человека, то ему ничего не стоит убить его вдову, которая к тому же стоит между ним и наследством.

– Алистер не станет убивать меня. Это навлечет на него подозрения, – возразила она.

– Человек, способный рассуждать логически, подумал бы точно так же. Но Алистер на такого не похож.

Серина отвернулась, понимая, что Люсьен прав и на этот раз. Алистер не задумываясь пойдет на любой риск, лишь бы получить деньги герцога. Но использовать в качестве защитника Люсьена… Она покачала головой. При таком положении вещей она будет слишком часто подвергаться соблазну снова стать его…

Серина решительно повернулась к Люсьену.

– Возможно, Алистер нелогичен, но его нельзя назвать безумным. Я действительно считаю, что он не сделает ничего, что дало бы повод его подозревать.

Люсьен снова схватил ее за руку.

– И вы готовы рискнуть жизнью, чтобы доказать это? А как насчет жизни нашего ребенка?

Да, принять его защиту было лучшим, что Серина могла сделать для сохранения своей жизни. Но тогда она должна научиться противостоять его обаянию и тому возбуждению, которое он в ней вызывал. Она поклялась себе, что будет оплакивать смерть Сайреса по-настоящему и не даст унаследованной от матери несдержанности еще раз сыграть с ней злую шутку.

Серина встала, и Люсьен поднялся вместе с ней.

– Вы правы, – со вздохом произнесла она. – Я должна жить, чтобы отомстить за смерть Сайреса и… вырастить этого ребенка. – Ее ладони непроизвольно опустились и прикрыли живот.

Люсьен подошел к ней и провел рукой по ее волосам.

– Я буду защищать вас. Клянусь.

– Благодарю вас, – сказала Серина улыбаясь.

Его лицо оставалось напряженным.

– Я ждал от вас не только благодарности.

– Чего же еще? – спросила она, заметно нервничая.

Он молчал, и леди Уоррингтон чувствовала, как напряжение между ними растет с каждой секундой. Ей стало страшно.

– Я прошу вас стать моей женой, – произнес он невероятно спокойным голосом. – Сегодня же.

Она едва нашла силы, чтобы оправиться от шока, который вызвали его слова.

– Вашей женой? Даже через год об этом еще рано будет говорить, но сегодня…

– Именно сегодня, – решительно заявил он.

– Это невозможно! Как к этому отнесутся в свете?

– Я прошел через развод. Неужели вы думаете, что после этого меня могут волновать какие-то слухи?

– Но… но я едва вас знаю, – пробормотала она.

– Вы знаете меня достаточно для того, чтобы носить под сердцем моего ребенка, – сказал он с циничной усмешкой на губах. – В данных обстоятельствах это является вполне достаточным поводом для заключения брака.

– Но я в трауре! Я ценю ваше благородство, которое заставило вас сделать мне подобное предложение, но…

– К черту благородство! – в ярости закричал он, приблизив к ней свое лицо настолько, что она ощутила его дыхание на своей коже. – Меня интересует не благородство, дорогая. Я волнуюсь только за нашего ребенка. Он никогда не будет признан моим по закону, и мне известно об этом, но я стану ему отцом. И ни вы, ни глупые сплетни, ни тем более Марсден не помешают мне растить его. Ни за что на свете я не разрешу вам отнять его у меня!

Она отшатнулась, смертельно напуганная яростью, звенящей в его голосе. Она впервые видела мужчину из высшего общества, который так пекся о своем будущем ребенке. Это весьма необычно, думала Серина, но он говорит искренне. Что произойдет, если она примет его предложение? Все станут говорить о ней как о женщине, которая вышла замуж, даже не успев оплакать первого мужа. Она на всю жизнь окажется связана с мужчиной, которого не любит и который имеет все основания ее презирать… Ей было трудно даже думать обо всем этом.

– Мы не должны вступать в брак! Этот союз обречен, и я не представляю, как…

– Я все организую, ваша светлость, – усмехнулся он, – и вы будете видеть меня крайне редко. Уверяю вас, я предлагаю наиболее удобную форму брачных отношений.

Его слова, словно острые ледяные иглы, вонзались в ее душу. Союз без любви. Она закрыла глаза в ужасе от такой перспективы. В их отношениях с Сайресом отсутствовала страсть, но они были привязаны друг к другу и испытывали взаимное уважение.

– Милорд, – мягко произнесла она, – поймите, я не возражаю, потому что вы можете быть… весьма милым, когда захотите. Но я сомневаюсь в целесообразности нашей женитьбы. Я позволю вам в любое время видеться с вашим сыном или дочерью, по первому вашему требованию… Но, учитывая то, как прореагирует на это общество, и тот факт, что мы не любим друг друга… Мне кажется, этот брак будет более чем неудачным.

– Не важно, окажется он удачным или нет. Я на нем настаиваю. Любовь – не самое главное условие в браке и никогда таковым не считалась. Если вы рассчитываете на более романтические отношения, то примите мои извинения. У нас уже был романтический вечер, и теперь нам нужно как-то разбираться с его последствиями.

Он достал из кармана сюртука сложенный лист бумаги кремового цвета и протянул ей. Серина почувствовала, как кровь отливает от ее лица, когда поняла, что это – специальное разрешение на брак.

– Как видите, я вполне серьезен и хорошо подготовлен.

Она покачала головой:

– Я никогда не выйду за вас.

В его зеленых глазах заплясали злые искры.

– Нет, выйдете. Я жду вас у себя дома сегодня, в восемь часов вечера, – сказал он. – Если вы не придете, то последствия будут для вас более неприятными, чем этот брак.

Он повернулся к ней спиной и быстро вышел из комнаты, на прощание громко хлопнув дверью.

Глава 13

В восемь вечера Серина не появилась в доме на Ганновер-сквер. В половине девятого ее тоже все еще не было.

В девять Люсьен отбросил в сторону гнев и гордость и отослал священника. Найлз пытался успокоить его при помощи виски и дружеского участия, но ничто не помогало.

Черт побери, Люсьен совсем не хотел, чтобы ситуация становилась еще ужаснее, но ребенок был важнее их желаний. Вне зависимости, что об этом думает ее светлость, этот мальчик или эта девочка будет расти, зная, что такое любовь обоих родителей. Он использует эту возможность, чтобы доказать свою способность быть отцом. И он сделает все, чтобы сохранить жизнь матери и ребенку.

– Ну, дружище, что теперь? – спросил Найлз. – Ты готов отказаться от этой затеи с женитьбой?

Люсьен повернулся и запустил в друга предназначенным для невесты букетом.

– Нет. Мне нужно придумать, как заставить ее стать моей женой. Но я не знаю, что мне делать.

– А с какой стати она должна хотеть выйти замуж за такого неотесанного мужлана, как ты? – усмехнулся Найлз.

Люсьен не видел в этом ничего смешного.

– Она беспокоится о том, что будут говорить люди. Подумать только, ее первый муж всего месяц как в могиле, а она уже снова выходит замуж. – Он тяжело вздохнул. – Я понимаю ее,но и она должна кое-что понять.

Найлз улыбнулся:

– Друг мой, ты только что разрешил эту проблему.

– Каким образом? – удивился Люсьен.

– Она боится, что о ней станут судачить, не так ли? – После того как Люсьен кивнул, Найлз продолжил: – Все, что тебе нужно, это запугать ее более страшным скандалом.

– Я тебя не понимаю.

На лице Найлза было написано невероятное терпение.

– Это значит, что нужно запугать ее светлость таким скандалом, на фоне которого свадьба до окончания траура покажется ей сущим пустяком.

Так просто, подумал Люсьен. И он навсегда останется в ее глазах гнусным ублюдком. Но зато он получит и ее, и ребенка.

– Иногда тебе приходят воистину гениальные мысли, приятель, – сказал Люсьен, похлопывая друга по плечу. – Я знаю, каким скандалом можно ее запугать.

На его лице сияла торжествующая улыбка, когда он направлялся в библиотеку, чтобы написать Серине письмо.


Как и рассчитывал Клейборн, угроза заставила леди Уоррингтон явиться в его дом на следующий день ровно в восемь часов вечера. Она выполнила все, о чем он просил ее в своем письме.

Люсьен находился в своем кабинете, когда услышал ее голос. Спустя несколько минут Холфорд распахнул дверь, и Серина вошла.

Клейборн увидел, что щеки ее раскраснелись, а в нежно-голубых глазах сверкают недобрые искры. Господи, как она была прекрасна, даже несмотря на траурный наряд.

– Как вы посмели? – возмущенно воскликнула она прямо с порога. – Это не что иное, как шантаж! – добавила Серина, протягивая Люсьену его письмо.

Он отставил в сторону бокал с бренди, поднялся, подошел к двери и закрыл ее.

– Я прекрасно это понимаю, – сказал он спокойным голосом. – Если вы соблаговолите присесть, я все объясню вам.

– Вы не сможете сказать ничего, что послужило бы вам оправданием! – выпалила герцогиня, сжимая руки в кулаки. – То, что вы написали, просто возмутительно, нечестно и…

Люсьен протянул руку, чтобы успокоить ее, но она резко отпрянула в сторону.

– Не смейте дотрагиваться до меня. Ни сейчас, ни когда бы то ни было!

Он почувствовал, что тоже начинает сердиться, но решил обуздать свои эмоции и дать ей первой выплеснуть гнев.

– Как вы могли угрожать мне подобными вещами? – продолжала она. – Только самый последний негодяй мог осмелиться использовать собственного ребенка для того, чтобы меня шантажировать. Вы пишете, что сделаете тайну его зачатия достоянием всего общества, причем используете для этого такую известную сплетницу, как леди Джерси!

– Серина…

– Вы представляете, в каком положении я окажусь, если об этом станет известно? – не унималась она. – Что значат несколько строк в газете, извещающие весь Лондон о том, что я – падшая женщина, а мой ребенок – незаконнорожденный?

Люсьен тяжело вздохнул:

– Я готов на все, лишь бы вы встали рядом со мной у алтаря.

– Неужели вы думаете, что я опорочу память своего мужа и выйду замуж менее чем через месяц после его смерти? – спросила она, задыхаясь от гнева. – Конечно, ведь вам все равно, что обо мне будут говорить в свете.

Люсьен схватил свой бокал и залпом осушил его, даже не почувствовав вкуса.

– Мне казалось, что вчера я ясно изложил вам причины, по которым нам необходимо вступить в брак как можно раньше. Это ваша защита и воспитание нашего ребенка. Вы не пришли, но я предупреждал вас, что последствия будут весьма неприятными. – Он указал на письмо, которое она все еще сжимала в руке. – Это и есть те последствия, о которых я говорил, ваша светлость.

Она скомкала письмо и бросила его в Люсьена. Бумага ударилась о его грудь и упала на пол.

– Вы – эгоистичный негодяй! Лишь один раз, один только раз, – почти кричала она, подняв вверх указательный палец, – я поступилась своими моральными принципами, а вы хотите, чтобы общество навсегда навесило на меня ярлык женщины, которая достойна своей матери!

Ее мать? Смысл этих слов до сих пор оставался для него загадкой.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – сказал он, наклоняясь, чтобы поднять письмо. – Я хочу воспитывать своего ребенка и сохранить вашу жизнь достаточно долго, чтобы вы успели хотя бы выносить его. И я ничего не знаю о вашей матери.

Она горько рассмеялась:

– Леди Аббингтон известна всем, кроме вас. Всю свою жизнь я старалась вести себя так, чтобы ничем не походить на нее, а вы готовы разрушить все это при помощи одной ничтожной сплетни! – В ее глазах он увидел искреннее негодование. – Лучше бы мне никогда не встречаться с вами!

Чувствуя, что теряет над собой контроль, он приблизился к Серине и схватил ее за руку.

– Но вы встретились со мной, – произнес он тихим, но полным угрозы голосом, – и эта встреча была довольно бурной, если мне не изменяет память. Никакие сожаления не изменят того, что произошло. Вопрос состоит в том, станете ли вы моей женой или пройдете через то испытание, которое ждет вас в случае отказа.

– У меня нет выбора, – ответила она. – Если я откажусь, то в глазах людей стану такой же падшей женщиной, какой была моя мать. Ведь вы действительно выполните то, о чем написали, не так ли?

– Вы не ошиблись, – сухо произнес он.

– Ничего другого я от вас не ожидала.

– Прекрасно, – усмехнулся он. – Как насчет брачного договора?

Серина возмущенно отвернулась.

– Сайрес оставил свои деньги мне, и я не отдам их вам, чтобы вы их растратили.

Он еще сильнее сжал ее руку.

– Мне не нужны его деньги. Они принадлежат вам, и вы вольны распоряжаться ими как угодно. Я готов засвидетельствовать это письменно.

– Мой адвокат свяжется с вами.

– Но речь сейчас не об этом. – Люсьен выпустил ее руку, зашел за кресло и оперся о его спинку. – Я хочу договориться с вами о социальных обязательствах, которые мы должны будем выполнять по отношению друг к другу. Я обязуюсь спрашивать вашего совета в вопросах ведения хозяйства и устройства торжеств. Вы можете вносить любые изменения в убранство дома по вашему вкусу. Я понимаю, что наш союз не может вас радовать, и готов пойти на многие уступки.

– И что вы хотите получить от меня взамен? – спросила она ледяным тоном.

Он снова сделал большой глоток бренди, прежде чем ответить.

– Три простые вещи. Во-первых, быть хорошей матерью нашему ребенку и ставить его интересы выше своих собственных.

– Это условие будет нетрудно выполнить, милорд. Я давно мечтаю о ребенке.

Серина опустила голову. Золотистые локоны упали ей на лицо. Ему казалось, что она похожа на ангела, сошедшего с небес. Что-то дрогнуло в нем, когда он подумал, что стал первым мужчиной, познавшим ее как женщину.

– Но у вас его не было. Почему? – спросил он, надеясь, что ее ответ поможет ему лучше понять ее отношения с Уоррингтоном.

– Что еще вы хотите от меня? – спросила она, не отвечая на его вопрос.

Люсьен решил пока не выяснять подробностей ее предыдущего брака и продолжил:

– В какой-то момент мне тоже понадобится наследник. Естественно, сейчас с этим вопросом придется повременить, учитывая ваше состояние. Однако потом я захочу иметь законного наследника.

Серина поджала свои красиво очерченные губы, которые он вдруг захотел поцеловать.

– Как вы понимаете, если у меня родится мальчик, наши последующие интимные контакты будут полностью исключены.

Он насмешливо поднял одну бровь.

– Если вам так будет угодно.

– Да, угодно. Что же третье?

Он сел на диван, удобно закинув ногу на ногу.

– Я требую от вас абсолютной верности. Вы не будете никогда изменять мне, как изменяли Уоррингтону.

От его слов ее щеки снова покрылись ярким румянцем.

– Скажите, а я могу ожидать того же от вас?

– Мне будет разрешено посещать вашу спальню по моему желанию?

– Естественно, нет, – фыркнула она.

– Тогда вы не можете требовать от меня супружеской верности.

Она быстро приблизилась к нему.

– Я не считаю, что это честное соглашение.

– Да, действительно, – сказал он, пожимая плечами. – Глупо искать вне дома то, что можете дать мне вы.

Серина дрожала от гнева, и Люсьен почувствовал, что она вот-вот даст ему пощечину.

– Вы бессовестный грубиян! Не понимаю, как я только могла…

Громкий стук в дверь прервал их разговор. На пороге появился Холфорд, который возвестил о прибытии Найлза и его сестры, леди Эддингтон.

– Мы приехали слишком рано? – поинтересовался Генри, бросая быстрые взгляды то на герцогиню, то на Клейборна.

Люсьен вышел вперед, чтобы поприветствовать гостей.

– Не совсем, – ответил он, наклоняясь к руке леди Эддингтон. – Добрый вечер, миледи.

Энни тоже немного нагнулась и прошептала Люсьену на ухо:

– Вы уверены, что поступаете правильно?

Ее вопрос вернул Люсьена к жестокой реальности. Если бы Серина никогда не была замужем за Уоррингтоном, он скорее всего по-настоящему влюбился бы в нее, ухаживал за ней, завоевал бы ее сердце. И при других обстоятельствах она относилась бы к нему совершенно по-иному.

Но все эти «если бы» не имели в настоящий момент никакого значения. Единственное, что было важно, – это женитьба на любовнице, которая ждала его ребенка.

Он взглянул на герцогиню. В ее глазах он заметил испуг, какой можно увидеть у загнанного в ловушку зверя. Ему вдруг захотелось заключить ее в объятия, успокоить, пообещать никогда не вести себя так, чтобы она его боялась. Но ему ничего не оставалось, как только беспомощно вздохнуть.

Спустя мгновение Холфорд ввел в комнату священника.


Пожилой священник улыбнулся Люсьену и радостно закивал, посмотрев на Серину.

– Надеюсь, сегодня вы чувствуете себя лучше, моя дорогая, – сказал он. – Как жаль, что такое радостное событие пришлось отложить из-за вашей болезни.

Леди Уоррингтон быстро взглянула на Клейборна. В ее взгляде читался упрек, но она ничего ему не сказала.

– Да, – пробормотала она, обращаясь к священнику, – действительно, очень жаль.

– Можно начинать? – спросил тот, весело подмигивая. – Я-то знаю, как вам двоим не терпится!

От сознания того, что ей придется совершить такой важный шаг в жизни против своей воли, Серину затошнило. Этот поспешный брак будет лишь немного менее шокирующей новостью, чем сообщение об измене Сайресу. В любом случае ее поступок станет главной темой для сплетен, в которых все не преминут помянуть и скандальную славу ее матери.

– Молодым всегда не терпится, – продолжал священник. – Я помню, как было у нас с Тесси, а ведь мы женаты уже тридцать лет.

Но Тесси наверняка шла к алтарю по доброй воле, думала Серина, не спуская глаз с Люсьена.

Тем временем священник расстелил на полу коврик для коленопреклонения и попросил Серину и Люсьена занять свои места.

Затем он раскрыл молитвенник и, взглянув на невесту, сказал:

– Э-э-э, не хотелось бы быть неделикатным, моя дорогая, но вы действительно хотите венчаться… в этом наряде?

Серина посмотрела на свое черное траурное платье. Венчание в черном? Ну и что, в данной ситуации это можно считать вполне уместным. Краем глаза она заметила, что Люсьен внимательно смотрит на нее.

– Я не буду переодеваться, – сказала она, гордо подняв подбородок. – Я ношу траур.

Клейборн отвернулся от нее и тяжело вздохнул.

– Начинайте, святой отец, – сказал он.

Тот пожал плечами и начал читать. Серина слушала его бормотание, но слова молитвы не доходили до ее сознания.

Как она могла оказаться в таком положении? Слезы навернулись ей на глаза, когда она вспомнила их свадьбу с Сайресом, проходившую ярким весенним утром. Надежда и счастье переполняли в тот день ее сердце. Как все это отличалось от страха, который терзал ее теперь! Этот мучительный брак станет расплатой всего за одну ночь порока!

Люсьен толкнул ее локтем в бок, выводя из состояния задумчивости. Она испуганно открыла глаза и увидела, что все смотрят на нее с ожиданием.

– Извините, – смущенно пробормотала герцогиня, – что вы сказали?

Священник улыбнулся:

– Как вас зовут, дорогая?

Она ответила, и священник продолжил церемонию.

– Согласна ли ты, Серина Мэри Элизабет Уоррингтон, взять в мужья этого мужчину, чтобы жить с ним в браке согласно повелению Божьему? Обещаешь ли ты повиноваться ему, любить и уважать его, быть с ним в горе и радости, болезни и благоденствии, пока смерть не разлучит вас?

Она отвернулась, чтобы не замечать широких плеч Люсьена и исходившей от него мужской притягательности.

– Разве у меня есть выбор? – прошептала она.

Люсьен сильно сжал ее локоть.

– Не так, – тихо промолвил он.

Серина закрыла глаза, из которых потекли слезы.

– Обещаю, – сказала она, поклявшись про себя ненавидеть Люсьена до конца своих дней.

– Не нужно так нервничать. Конечно, все так и будет, – сказал священник. Затем он повернулся к Люсьену и повторил слова клятвы.

– Обещаю, – произнес тот, и его слова громким эхом разнеслись по комнате.

Зная, что это опасно для нее, Серина не удержалась и посмотрела на своего нового мужа.

Что-то встревожило ее в напряженном выражении его лица. Помимо своей воли она вспомнила каждую подробность той ночи, что они провели вместе. Его пальцы незаметно для всех начали ласкать ее запястье, заставляя кровь сильнее струиться в жилах. Когда он почувствовал, как ускорился ее пульс, выражение его лица изменилось.

Увидев легкую улыбку, тронувшую его губы, Серина ощутила, как ее дыхание останавливается, а желание начинает теплыми волнами разливаться по всему телу. Боясь, что все прочитают ее мысли, она резко отвернулась и опустила голову.

Тем временем священник положил на Святое Писание обручальные кольца и протянул их новобрачным. Люсьен взял руку Серины и надел ей кольцо.

Пока священник читал молитву, Серина взглянула на палец. Она ожидала увидеть обычный золотой ободок, но вместо этого обнаружила изысканное кольцо, украшенное тремя рядами небольших бриллиантов.

Она обернулась к Люсьену. На ее лице читалось немое удивление по поводу столь роскошного символа их союза. Во время венчания с Сайресом тот надел ей на палец простое колечко безо всяких изысков. В душе Серина проклинала Люсьена за такую бесстыдную и, по ее мнению, греховную демонстрацию богатства, но при этом не могла оторвать взгляда от прекрасного украшения. Было ли оно его семейной реликвией, или он специально купил его для нее?

– А теперь скрепите своими подписями то, что благословлено Господом, – раздался голос священника.

Люсьен взял Серину за руку и подвел к столу, на котором лежала церковная книга.

– Распишись, – тихо произнес он, улыбаясь при этом священнику.

Серина не могла решиться. Если она поставит свою подпись, то этот брак будет настоящим и… кабальным для нее. Она почувствовала, как Люсьен слегка подталкивает ее в спину.

– Подписывай немедленно, – прошептал он ей на ухо.

Под пристальными взглядами Люсьена, священника и всех остальных она взяла перо и, едва сдерживая слезы, поставила свою подпись.

Она пришла в этот дом, чтобы поговорить с Люсьеном о невозможности столь поспешного брака, а в результате оказалась замужем. Но что она могла сделать, чтобы не допустить этого? Он шантажировал ее, обещал в случае отказа рассказать всем о том, от кого у нее ребенок. Это был бы скандал, который непременно дополнила бы новая волна сплетен о ее матери. А то, что она беременна, теперь стало совершенно ясно. Недомогание мучило ее каждое утро.

Люсьен взял перо из ее дрожащих пальцев и тоже поставил свою подпись в церковной книге. Вслед за ним расписались свидетели – лорд Найлз и леди Эддингтон.

Священник поздравил Люсьена и поцеловал на прощание руку Серины. Холфорд проводил его до дверей. Серина осталась в компании мужа и его друзей. Она забилась в кресло, стоявшее в самом дальнем углу комнаты. Все происходящее казалось ей кошмарным сном, от которого она никак не могла очнуться.

– А теперь можно отпраздновать это событие! – громко объявил Найлз.

Люсьен и Генри подняли бокалы с бренди и уделили должное внимание подносу с закусками, который принесли предусмотрительные слуги. Боже правый, она стала женой человека, который пил, богохульствовал и… умел соблазнять ее одним только взглядом. Серина почувствовала, что ее снова начинает тошнить.

В этот момент к ней подошла оставившая мужчин леди Эддингтон.

– Как вы себя чувствуете, леди Дейнридж?

Это имя! Оно казалось таким чужим, но теперь оно принадлежало ей.

– Со мной все будет в порядке.

Леди Эддингтон приветливо улыбнулась:

– Вам нужно отдохнуть. Вы так бледны.

Серина вымученно улыбнулась:

– В этом нет ничего удивительного. Я не очень хорошо себя чувствую.

– Постарайтесь расслабиться, а я принесу вам бокал вина.

И леди Эддингтон направилась к столу с напитками. Серина хотела было возразить, но потом передумала. Пожалуй, вино ей не помешает, по крайней мере она хоть на мгновение сможет притупить свой страх.

Спустя минуту Энни вернулась с бокалом хереса. Серина сделала глоток, стараясь не думать о том, в какую глубокую пропасть она скатилась всего за несколько месяцев. Однажды летним днем она вышла из дома, будучи замужней девственницей с высокими моральными принципами. Но дождливой ночью того же дня превратилась в женщину, изменяющую своему мужу, пьющую вино и отвечающую на ласки соблазнителя. Теперь она стала достойной дочерью своей матери. Разве бокал хереса сможет приумножить ее грехи?

– Не нужно быть такой мрачной, – сказала леди Эддингтон. – Вы сможете стать счастливой.

После этих слов Серина взглянула на Люсьена. Он не отрываясь смотрел на нее, и в его взгляде читался тот же голод, который она видела той роковой ночью.

Серина зарделась и отвернулась.

– Благодарю вас за участие, – сказала она леди Эддингтон.

– Я бы хотела помочь вам, – ответила та, дружески пожимая ей руку.

Люсьен отставил свой бокал и решительно направился к двум беседующим женщинам. Он подошел и властно взял жену за руку, принуждая ее подняться со своего места.

– Вы можете сделать для меня только одно, – успела прошептать Серина леди Эддингтон. – Помолитесь за меня.

Тем временем Люсьен попрощался с гостями и повел Серину по направлению к спальне. Она решительно освободила свою руку.

– Куда вы меня ведете? – резко спросила она.

– В твою спальню, – с усмешкой ответил он, подводя ее к одной из дверей. – Мне показалось, что ты вот-вот заснешь в этом кресле.

– Я не буду спать здесь! – возмутилась Серина. – Я не буду жить в этом доме. У меня есть свой.

Люсьен отставил в сторону трость и схватил ее обеими руками.

– Нет, ты будешь жить здесь. Мы теперь муж и жена, как бы ты к этому ни относилась.

– Я ваша жена, но не слуга и могу жить там, где захочу. А я хочу жить в своем собственном доме!

По его лицу пробежала гневная тень.

– Теперь ты стала моей женой, а жена обязана жить вместе со своим мужем.

– Так же, как и первая? – не удержалась Серина.

Люсьен выругался и сжал ее руку так, что она охнула от боли. Серина чувствовала, что он буквально дрожит от злости. Увидев испуг на ее лице, он выпустил ее руку.

– Самое простое военное правило гласит, что невозможно защитить объект от опасности, если тот находится далеко от тебя. Ты останешься здесь. Утром можешь послать за своими вещами.

Алистер! Она совсем забыла о нем и его угрозах. Серина закусила губу, когда поняла, что ее новый муж совершенно прав. Он не сможет защитить ее, если она будет продолжать жить в доме Сайреса.

– Хорошо, – смирилась она. – Но я хочу, чтобы вы знали: я остаюсь здесь только из-за возможности нападения со стороны графа Марсдена.

– Мне плевать, что ты там думаешь! – зло бросил он. – Если хочешь, можешь изменить убранство спальни. Я не входил туда с того момента, как от меня ушла моя бывшая жена. – Он замолчал, но потом добавил: – Ей нравился красный цвет. Тебе он тоже понравится.

Сказав это, он взял трость и исчез за дверью своей комнаты.

Глава 14

Действительно, красная спальня, удивилась Серина, войдя в будуар, принадлежавший Равенне Клейборн. Стены, пол, потолок, мебель – все было декорировано тканями алого и темно-красного цвета. Лишь кресла и ковер дополняли цветовую гамму бликами черного и золотистого. Безделушки перед зеркалом, казалось, были только что расставлены их хозяйкой. Создавалось впечатление, что Равенна вышла из комнаты час назад.

Серина оглядывала комнату, не находя слов от удивления. Что за женщина могла иметь такую… чувственную спальню? Только та, которая ставила плотские утехи выше всего на свете. И эта женщина бросила своего красивого, любящего мужа ради одного из его друзей.

Неужели Люсьен считает, что она точно такая же? Серина совершенно не понимала Равенну. Эта комната многое говорила о бывшей жене Люсьена и одновременно не объясняла ничего. Почему она оставила его? Что она за человек?

Серина заметила дверь, почти скрытую шелковой ширмой с нарисованными на ней китайскими драконами. Она открыла ее и остолбенела. Перед ней была ванная, отделанная красной плиткой с изображенными на ней фигурами обнаженных мужчин и женщин, занимающихся любовью в различных позах.

Серина в ужасе отпрянула и захлопнула дверь. И в этот момент она увидела картину.

Это был портрет Равенны в образе Венеры. Художник изобразил ее полуобнаженной, едва скрытой почти прозрачной накидкой. Во взгляде темных глаз читалась нескрываемая чувственность. Лицо и плечи обрамляли вьющиеся черные волосы. Конец одной пряди спускался до самого лона, привлекая внимание зрителя именно к этому месту.

Эта женщина была прекрасна и порочна. Она могла соблазнить любого мужчину. Теперь Серина понимала, почему Люсьен так хотел обладать ею. Сайрес рассказывал Серине о том, какое значение имеют мужские эротические фантазии. Однако она так и не научилась да и не хотела учиться вести себя, как Равенна. Для Серины христианская мораль всегда стояла выше плотских удовольствий.

Только Люсьен смог лишить ее приверженности этим моральным принципам. Но почему воспоминание о том, как он прикасался к ней, каждый раз отзывается в ее теле горячей и греховной волной желания?

– Добрый вечер, миледи, – произнес кто-то у нее за спиной. Она обернулась и увидела полную женщину средних лет. – Меня зовут Милдред. Милорд прислал меня помочь вам, так как сегодня вы остались без горничной.

Серина кивнула, не сказав ни слова. Служанка продолжила:

– Я вижу, вы смотрите на портрет первой леди Дейнридж.

– Да. Он очень… интересный.

– Так вы поэтому покраснели? – улыбнулась Милдред и, подавшись вперед, зашептала: – Я служила леди Равенне, когда та жила здесь. Это была та еще штучка.

– Она очень хороша собой, – задумчиво проговорила Серина.

– Это точно. Ее хотели все мужчины, а она хотела их, особенно молодых и красивых.

Серина решила было расспросить Милдред о первом браке своего мужа, но сдержалась. Ей не хотелось прослыть сплетницей среди прислуги. Тем временем служанка помогла ей снять платье.

– Здесь есть несколько ночных рубашек леди Равенны, – сказала она. – Наденьте одну из них, пока не пришлют ваши вещи.

Серина думала, что Равенна уже ничем не сможет ее удивить, но у нее буквально перехватило дыхание, когда Милдред выложила перед ней ночные одеяния ее предшественницы. Одно из них было из прозрачного красного шелка, другое – из черного шелка, а третье – темно-зеленое, с отделкой из черных цветов.

Носила ли Равенна эти вещи для того, чтобы понравиться Люсьену? Срывал ли он с нее эти рубашки, чтобы заняться любовью? Серина думала, что отношения ее нового мужа и его бывшей жены не волнуют ее, но теперь, глядя на эти эротические наряды, поняла, что это не так.

– Лучше я посплю в своем собственном белье, – пробормотала она.

– Я с вами согласна, – ответила Милдред, подмигивая. – Это не одежда, а сатанинское проклятие.

– Я хочу, чтобы эту комнату полностью переделали, – сказала Серина. – А портрет нужно убрать немедленно.

– Я позову слуг, – предложила Милдред.

Серина вздохнула. Она так устала и мечтала заснуть. Теперь же, если придут слуги, ей снова придется одеваться.

– Думаю, это подождет до утра, – сказала она.

– Хорошо, – согласилась служанка. – Если вам что-то понадобится, позвоните в колокольчик. Да, – добавила она, нахмурившись, – милорд просил передать вам, что он уйдет и его не будет до самого утра.

Сказав это, Милдред вышла и закрыла за собой дверь.

Он ушел? Куда мог уйти Люсьен в первую брачную ночь? На какой-то бал или прием? Это было возможно, но почему-то Серине представилось, что в эту минуту ее муж сжимает в своих объятиях другую женщину.

Она закрыла глаза, пытаясь отогнать мучительное видение. Ее не интересует, с кем он проводит время. Если он решил заручиться местом в аду, это его дело.

Но слезы, которые текли по ее щекам, свидетельствовали о том, что она лгала самой себе.


Клейборн сделал глубокий вдох, прежде чем рывком распахнуть дверь своего дома.

– Милорд, – приветствовал его бросившийся навстречу слуга.

Люсьен остановился, с трудом ворочая языком.

– Моя жена еще спит? – наконец выдавил он из себя.

– Думаю, да, милорд, – кивнул дворецкий.

Люсьен отдал ему плащ и перчатки и направился к лестнице. Серина. Он хотел сам убедиться, что с ней все в порядке. Она была его женой и будущей матерью их ребенка, и он хотел со всей серьезностью подойти к вопросам ее безопасности.

После брачной церемонии ему нужно было собраться с мыслями, и они с Найлзом направились в свой любимый паб. Там, выпив полторы бутылки портвейна, он все еще не мог представить, какой станет теперь его жизнь.

Оказавшись в спальне, Люсьен открыл дверь, соединяющую его комнату со спальней жены, и вошел туда, где не был почти два года.

Серина спала, подложив руку под щеку. Ее золотистые волосы разметались по подушке. Эти волосы очень отличались от черных как смоль локонов Равенны.

Руки непроизвольно сжались в кулаки. Да, его новая жена, казалось, ничем не напоминала первую. Но она отдалась ему, только чтобы изменить Уоррингтону. Когда Люсьен узнал об измене Равенны, то желание обладать ею полностью пропало. Но теперь всякий раз, когда он видел Серину, маркиз мог думать только о том, чтобы быть с ней.

Он не понимал, почему это происходит, да и не хотел понимать. По английским законам он мог в любое время заставить ее выполнять свой супружеский долг. Так зачем искать на стороне то, что можно получить дома? Они поженились навсегда, и он не сможет пережить еще один скандальный развод.

Люсьен смотрел на спящую Серину, освещенную тусклым утренним светом. Безмятежность, написанная на лице жены, делала ее похожей на ребенка.

Желание прикоснуться к ней становилось все сильнее. Ну что же, они будут заниматься любовью, и очень скоро, подумал он.

Его взгляд непроизвольно упал на портрет Равенны. Люсьен сходил с ума от желания обладать ею, и она действительно принадлежала ему. Но недолго. Равенну бесило, что он стал ее мужем по выбору родителей, потому что был самым богатым из соискателей руки их дочери.

Он помнил, как при каждом удобном случае Равенна любила рассуждать о том, что ее выдали замуж насильно и что секс никогда не нравился ей, пока она не испробовала его с молодыми и жизнерадостными юношами, не участвовавшими в кровавой войне против Наполеона.

Он отвернулся от портрета, все еще пробуждавшего в нем болезненные чувства.

На этот раз все будет по-другому. Раньше гордость мешала ему обращать должное внимание на похождения Равенны, но из-за нее он перестал доверять женщинам. Опыт подсказывал ему, что нужно стать для Серины единственным мужчиной, чтобы у нее не возникало ни малейшего желания искать любовь на стороне.

Люсьен поклялся, что она снова испытает удовлетворение, и только в его постели. Если потребуется, он будет с ней каждую ночь, лишь бы она не оказалась в чужих объятиях.

И начать нужно сегодня же.

Он направился к двери, разделявшей их спальни, но его остановил вопрос Серины:

– Что вы здесь делаете?

Ее голос дрожал. Он медленно обернулся и увидел, что она сидит на пылающей алыми бликами кровати Равенны. Создавалось впечатление, что Серина абсолютно чужда этому месту. Она подтянула одеяло к самому подбородку, как ребенок, которому приснился кошмар. И снова помимо воли его душа неожиданно смягчилась.

– Ничего, – ответил он. – Я пришел убедиться, что с тобой все в порядке.

Утренний полумрак не смог скрыть от него подозрительное выражение ее лица.

– Или, если говорить точнее, что я не сбежала, – сказала она с удивившим его сарказмом. – Теперь, когда вы видите, что со мной все в порядке, я прошу вас покинуть мою комнату.

Настойчивость, с которой была произнесена эта просьба, возмутила его.

– Я имею право находиться здесь, милая женушка, – сказал он, приближаясь к ней. – Почему ты хочешь, чтобы я ушел? Боишься, что я залезу в твою постель и снова тебя соблазню?

Яркий румянец, заливший ее щеки, подтвердил правоту его слов.

– Не знаю, что вы собираетесь делать, и не хочу знать. Я просто прошу вас уйти.

– Лжешь, – тихо промолвил он. – Именно этого ты и боишься.

Он подошел еще ближе. Она отодвинулась к самому изголовью и зарылась в одеяло, словно пытаясь спасти свою жизнь. Он не мог понять, действительно ли она боится его, или это только игра. Дьявольская идея мелькнула в его голове.

Люсьен сел на кровать и приблизился к ней вплотную. Ее глаза были широко распахнуты, она тяжело дышала. Как бы он хотел узнать, о чем она думает!

Она облизнула языком пересохшие губы, а он почувствовал, как желание поцеловать эти губы лишает его остатков сдержанности. Он ощущал тепло ее тела, и это возбуждало сильнее любого напитка. Она принадлежала ему по закону и по праву. Он мог дотрагиваться до нее, ласкать, доставлять ей блаженство. Люсьен улыбнулся и поцеловал Серину.

Она осталась безучастна. Ее губы не сжались, но и не ответили на его поцелуй. Тогда он поцеловал ее еще раз и услышал, как она тихо застонала. Он почувствовал, что победа близка, и поцеловал ее снова.

На этот раз ее губы округлились, повторяя форму его губ. Она ответила на его поцелуй!

Люсьен взял ее лицо в свои ладони, Серина ответила тем, что обняла его за шею. Едва сдерживаясь, чтобы не застонать, он раздвинул языком ее губы. Их языки сплелись в безумной пляске, а тела прижались друг к другу.

Он накрыл ладонью ее грудь, а его пальцы уже ласкали ее сосок, когда частое дыхание Серины подсказало ему, что она хочет его не меньше, чем он ее.

– О Господи, как я хотел прикоснуться к тебе, – прошептал он.

– Нет, – вдруг почти закричала она, – я не могу!

Серина отвернулась и попыталась выбраться из его объятий. Люсьен удивленно отпрянул, не понимая, что могло вызвать такую реакцию.

– Слезь… с… меня! – с трудом выговорила Серина, пытаясь отодвинуть его руками и ногами.

– Слезть? Что, к черту…

– Происходит? – закончила она за него его вопрос. – Я скажу тебе, что происходит. То, чего я так боялась, когда увидела тебя в моей спальне. Вон!

– Это мое право. Я твой…

– Мы заранее договорились об определенных обязательствах, – перебила она. – Этой ночью ты неплохо провел время, напился и наверняка развлекся с девками. Я прошу тебя выполнять свою часть обязательств и не искать развлечений у меня, – добавила она, выдергивая из-под него простыню. – До тех пор, пока я не оправлюсь от родов, ты не перешагнешь порога этой комнаты.

Люсьен встал, подавляя в себе желание ласками заставить ее изменить свое решение.

– Я буду приходить сюда, когда мне заблагорассудится, и заниматься с тобой любовью. Тебе придется начать думать по-другому.

– Но ты обещал!

– Я передумал, – сказал он с ледяной улыбкой. – Сегодня утром, однако, я оставлю тебя в покое. Но ночью я приду. Жди.

С этими словами он прошел в свою спальню. Люсьен улыбнулся, когда услышал, что Серина соскочила с кровати и закрыла дверь на задвижку.


Серина подошла к дому своей бабушки и изо всех сил забарабанила кулаком в дверь. Когда дворецкий открыл ей, она едва сдержалась, чтобы не броситься мимо него бегом.

– Доброе утро, ваша светлость. Я сообщу хозяйке о вашем визите.

Два спаниеля, принадлежавшие ранее Сайресу, подбежали к ней, радостно лая в знак приветствия. Серина едва не расплакалась при виде знакомых и почти родных существ.

– Не нужно лишних формальностей, – раздался голос бабушки с верхних ступеней лестницы. – Я ждала, что ты придешь. Мне нужно задать тебе несколько вопросов по поводу заметки в «Таймс».

Серина удивленно нахмурилась:

– Бабушка, сегодня утром у меня не было времени на газеты. Мне очень нужно поговорить с тобой.

Леди Харкорт кивнула и провела ее в гостиную.

– Ты пришла сообщить мне, что вышла замуж за лорда Дейнриджа? – спросила она, едва прикрыв дверь.

Глаза Серины удивленно раскрылись.

– Откуда ты знаешь?

– Из газеты. Именно об этом я и собиралась тебя спросить.

Бабушка села в кресло, аккуратно расправив складки своего утреннего платья.

– Серина, я знаю, ты понимаешь, что совершила скандальный поступок. – Она вздохнула. – Как ты могла поступить так безответственно? Я знаю, что ты питаешь невероятную страсть к этому мужчине, но…

– О нашем браке написали в «Таймс»? – спросила Серина, чувствуя, как гулко забилось сердце. Леди Харкорт молча протянула ей газету, где черным по белому было написано, что они с лордом Дейнриджем поженились вчера вечером по специально выданному разрешению.

Да как он посмел! Подобный скандал навсегда уничтожит ее, а он даже не спросил ее согласия на публикацию.

– Это правда? – спросила пожилая леди.

Серина протянула вперед руку с обручальным кольцом.

– К сожалению, да. Именно поэтому я и пришла.

– Расскажи мне, что случилось? – спросила бабушка более мягким тоном.

Серина вкратце поведала ей о своей беременности, шантаже со стороны Люсьена и угрозах, исходящих от Алистера. Леди Харкорт слушала молча, только иногда кивала головой и едва сдержала улыбку, когда услышала, что внучка скоро станет матерью.

– Ты вышла замуж, и об этом написали в газете, – подытожила она, когда Серина закончила свой рассказ. – Уже ничего не изменишь. Теперь тебе нужно решить, как лучше всего справиться с создавшейся ситуацией и как жить дальше.

– Жить? – воскликнула Серина. – Да мне больше всего хочется убить этого бессовестного эгоиста!

– Иногда тебе будет хотеться убить его. Ведь это же мужчина, в конце концов, и этим все сказано, – заметила бабушка, похлопывая ее по колену. – Но он – твой муж. Он молод и проживет довольно долго, как и ты. Тебе нужно спросить себя, каким ты хочешь видеть этот брак.

– Я хочу развестись или жить отдельно. И чем раньше, тем лучше.

Бабушка улыбнулась:

– Не нужно ставить гордыню превыше всего. Это не сделает тебя счастливой. А мужчина способен на это.

Серина вздохнула:

– Бабушка, разве ты не слышишь меня? Я его ненавижу! Он меня обманул, использовал в своих интересах. Из-за него все будут думать, что я такая же, как мама. Как после всего этого я могу хотеть его любви?

– У него были причины для такого поспешного венчания, – заметила леди Харкорт, пожимая плечами. – Но тебе нужно понять, что несчастливый брак неизбежно приводит к тому, что жизнь тоже становится несчастливой. Поверь мне, я-то это знаю.

Серина хотела возразить, но леди Харкорт остановила ее:

– Хороший брак – это любовь, уважение и доверие. Чтобы все это было, нужно время. Вы с Уоррингтоном добились этого, и тоже не сразу. А за Клейборном ты замужем меньше одного дня и уже считаешь ваш брак обреченным.

– Но…

– Конечно, в определенном смысле это странный союз. Но у вас есть время и есть будущее. Ты можешь попытаться стать счастливой с ним, а можешь жить в аду.

– Как я могу любить человека, который вынудил меня совершить подобное безрассудство? Разве можно доверять шантажисту? Или уважать мужчину, который первую брачную ночь провел в обществе проституток?

Бабушка покачала головой.

– Уверена, твой отказ делить с ним супружескую постель больно ударил по его самолюбию. – Она помолчала, но потом ее лицо осветилось понимающей улыбкой. – Вам обоим нужно научиться прощать, иначе ваш брак не будет счастливым. Кому-то из вас нужно сделать первый шаг к примирению. Если он не сделает этого, а мужчины редко способны на подобное, то попытайся сама простить его. Иначе ты не удержишь его от измен, если, конечно, их не хочешь.

Серина гордо подняла подбородок.

– Меня не интересует, где и с кем он проводит ночи. Главное, чтобы он не стучал в мою дверь.

Пожилая леди усмехнулась:

– Нет, тебя это интересует. Если ты пришла сюда, чтобы получить мой совет, я тебе его дам. Либо ты прощаешь его и принимаешь в качестве своего мужа, либо проводишь всю жизнь под одной крышей с врагом. Я не могу решать вместо тебя, но мне кажется, что он будет великолепным супругом. Этот человек сможет согреть тебя долгими ночами, и, возможно, ты уже не будешь с таким усердием изучать свою глупую религиозную литературу.

Гнев буквально распирал Серину. Простить его? Сделать первый шаг? Принять его в свою душу и свою постель? Никогда!

– Что же касается скандала, – продолжала бабушка, – то, думаю, я смогу подергать за кое-какие ниточки. Вечером я загляну к леди Бессборо, и мы с ней подумаем, как можно все это уладить. А ты иди домой к мужу и подумай о том, что я тебе сказала.

* * *
Дорога домой показалась Серине бесконечной. Ее гнев усиливался с каждой минутой, а ярость не находила выхода. Но когда она встретится с Люсьеном, он увидит, как она отреагировала на его объявление в газете! Еще не хватало прощать его. Это возмутительно!

Громко стуча каблуками, она вихрем ворвалась в дом Люсьена.

– Где лорд Дейнридж?

– Мне кажется, ваш муж в своем кабинете, миледи, – ответил Холфорд, намеренно подчеркивая слова «ваш муж».

Она проигнорировала этот выпад. Серина быстро поднялась по лестнице и без стука распахнула дверь кабинета Люсьена.

– Ты эгоистичный, бестактный…

– Вот ты где! – перебил он ее тираду. Его глаза тоже сверкали от гнева. – Где ты была, черт возьми? Я послал почти всех своих слуг на поиски. Мои люди обегали весь город.

Он подошел к ней и схватил за плечо. Серина попыталась вырваться, но он лишь сильнее сжал пальцы.

– Даже твоя горничная не знала, где тебя искать. Почему ты не предупредила хотя бы ее? Хочешь, чтобы Марсден прикончил и тебя?

– Конечно, нет. Мне просто нужно было поговорить с бабушкой.

– Никогда больше не исчезай из дома подобным образом! – закричал Люсьен, с силой встряхнув ее. – Я чуть с ума не сошел, не мог нигде тебя найти. Я боялся, что тебя уже схватил Марсден.

Какое-то время Серина стояла неподвижно, не в силах пошевелиться. Он волновался о ней. Или о ребенке? Но по его лицу она видела, что он действительно очень волновался о ней. И это проявление заботы вызывало у нее невольную симпатию.

– Почему ты ушла?

Свет, исходящий из его глаз, казалось, пронизывал ее насквозь. Пронизывал и возбуждал. Серина потрясла головой, чтобы избавиться от наваждения.

– Я поехала к своей бабушке, леди Харкорт, чтобы рассказать ей о нашей свадьбе, – сказала она. – Но благодаря тебе для нее это не было сюрпризом. Зачем сообщать всему Лондону, что бывшая герцогиня Уоррингтон выходит замуж почти сразу после смерти герцога? Чтобы меня презирали в свете до самой смерти, как презирали мою мать? – Она кричала во весь голос, чего с ней никогда не было. – Тогда что останавливает тебя от того, чтобы не начать распускать сплетни о моем покойном муже, который был одним из самых уважаемых членов палаты лордов?

Пальцы, сжимавшие ее плечо, разжались.

– Серина, я думал, что объявление, данное сейчас, в конце сезона, породит меньше сплетен.

Она почувствовала, что от ярости начинает терять над собой контроль.

– Ты еще думал? Подобный скандал никогда не утихнет! А бабушка была просто потрясена моим поступком.

– Я пошлю леди Харкорт письмо, в котором объясню, что мы поженились по моему настоянию.

– Не стоит беспокоиться! – зло бросила она. – Я ей уже все объяснила.

– Все? – с вызовом спросил он.

– До последней детали. Она уже знает, что я была настолько глупа, что провела с тобой ночь.

Лицо Люсьена напряглось, и Серина поняла, что ее последнее замечание оскорбило его. Но он ничего не сказал по этому поводу.

– Объявление напечатано, – заявил он, – и не может быть отозвано. Я сожалею, что оно причинило тебе такие неудобства.

Он извинялся. А бабушка говорила, что мужчины извиняются крайне редко. Но то, что он сделал тот самый первый шаг, о котором говорила леди Харкорт, еще сильнее рассердило Серину. Она не хотела примирения. Она хотела вернуть себе свою прежнюю жизнь, в которой ничто в ее поведении не напоминало о маме. С Люсьеном она лишь еще сильнее увязнет в грехе.

– После того как вы вторглись в мою комнату сегодня утром, лорд Дейнридж, – заявила она, гордо подняв голову, – я решила пойти на риск и вернуться в свой собственный дом. Возможно, это поможет прекратить сплетни на мой счет.

Он отрицательно покачал головой:

– Твой уход лишь подбросит соломы в огонь. А пока существует угроза со стороны Марсдена, ты не только будешь жить в этом доме, но не посмеешь покинуть его без соответствующего сопровождения. Я постараюсь организовать свои дела так, чтобы лично сопровождать тебя, но если по какой-то причине мне это не удастся, с тобой будут двое солдат, которые служили под моим началом на континенте. Они одеты как слуги, и у них есть оружие для твоей защиты.

– Как ты смеешь приказывать мне?! Я не ребенок!

Он снова схватил ее за руку.

– Смею, потому что ты теперь моя жена. Ты сама согласилась принять мою защиту и, черт побери, должна помогать мне. Я не смогу защитить тебя ни в каком другом доме.

– Убери руки! – процедила она сквозь зубы.

– Дай слово, что будешь помогать мне, – ответил он, не разжимая железной хватки.

Да как она может полюбить этого мужчину, когда сейчас ей нестерпимо хочется убить его! Однако здравый смысл возобладал. Мистер Викери прислал ей сегодня утром письмо, в котором сообщил, что у полиции нет никаких новостей. Алистер был все еще на свободе и с каждым днем все сильнее погрязал в долгах. Только она стояла на его пути к наследству. Ей и ее ребенку требовалась защита Люсьена. Любая, даже не слишком умная женщина легко сообразит, что эффективность защиты зависит от числа тех, кто эту защиту обеспечивает. Особенно если это солдаты, которые во время войны служили в разведке.

Серине оставалось только удрученно вздохнуть:

– Я принимаю вашу защиту и буду помогать вам. Но не думайте, что мне нравится это или вы сами. А теперь убери свои руки!

– С удовольствием, – ответил он улыбаясь. – До вечера.

Глава 15

Серина поужинала в своей спальне. Часом раньше она закончила дела с декоратором и теперь с удовольствием думала о том, что все следыРавенны Клейборн будут уничтожены менее чем за неделю.

Но пока комната все еще очень сильно напоминала ей о бывшей жене Люсьена. Серина не переставая думала о том, что ей было бы лучше оставаться по ночам одной, чем уступать сексуальным домогательствам мужа. А ведь он обещал прийти к ней сегодня!

Серина ковыряла вилкой в тарелке и думала о том, почему Сайрес попросил ее выйти замуж за Люсьена. Она уже не могла спросить об этом его самого, и это ее злило. И Сайрес злил. Он умер, оставив ее без своей поддержки, да еще вручил похотливому животному, которое только и думает, как овладеть ее телом!

Она также злилась на Люсьена, особенно на то, что он сделал ее главной темой городских сплетен. Хуже всего было то, что он обладал способностью лишать ее сил к сопротивлению при помощи одного-единственного поцелуя!

Серина уже хотела рассказать Люсьену о просьбе Сайреса завести любовника ради возможности иметь наследника. Но Сайрес так переживал из-за своей слабости, что она не могла решиться опорочить его память такими откровениями. Когда он был жив, то скрывал это, и она уважала это желание и после его смерти.

Но что оскорбляло ее больше всего, так это ошибочное мнение Люсьена по поводу ее низкой морали. Однако то, как она поддавалась ему, не помогало изменить это мнение. Утром, когда он проник в ее спальню, ей хотелось немедленно выгнать его. Но она не успела этого сделать, и он ее поцеловал. Поцеловал медленно и чувственно. Вкус его губ, ощущение его утренней щетины на щеке превратили ее тело в податливый воск. И лишь звук его голоса вернул ей рассудок. Иначе она снова оказалась бы во власти Люсьена. Сможет ли она противостоять ему сегодня?

От этих мыслей у Серины совершенно пропал аппетит. Она отставила поднос с ужином и подошла к окну. Отодвинув в сторону красные бархатные занавеси, она выглянула на улицу. Густой туман накрыл город серым покрывалом, отчего вечер казался еще более мрачным. Но экипажи еще ездили по улицам, несмотря на поздний час. Серине вдруг захотелось сесть в один из них и оказаться далеко и от Люсьена, и от Алистера.

Неожиданно ее внимание привлек мужчина, который стоял на противоположной стороне улицы. Длинный темный плащ скрывал его фигуру, а сам он явно старался спрятаться за деревом. Серина не видела его лица, но почувствовала, что он следит за ней. Она испуганно задернула штору и отошла от окна.

Стук в дверь, соединяющую ее комнату с комнатой Люсьена, возвестил о том, что ее муж пришел за своей порцией женской плоти.

– Убирайся! – потребовала она.

– Серина, открой дверь.

– Нет, – сказала она, сжимая руки в кулаки. – Я знаю, зачем ты пришел.

– Тогда не вынуждай меня устраивать представление с вышибанием дверей.

Серина колебалась. Она ни секунды не сомневалась, что Люсьен способен выполнить свою угрозу. Ветхий замок вряд ли был способен сдержать его натиск.

Тогда она с тяжелым вздохом повернула ключ и отперла дверь.

– Я открываю тебе только потому, что хочу сохранить эту дверь между нашими комнатами.

Люсьен цинично поднял одну бровь, но ничего не сказал. Он вошел в ее спальню. На нем были обтягивающие черные брюки и свободная белая рубашка.

Она, затаив дыхание, разглядывала его широкие плечи и узкие бедра. Вид его мощной и стройной фигуры пробудил в ней греховные воспоминания, которые она изо всех сил пыталась похоронить в своей памяти. Серина почувствовала слабость в коленях. Ее щеки начали краснеть, и она стыдливо отвернулась.

Люсьен подошел к ней, обнял за талию и притянул к себе.

– Опять появились неприличные мысли?

Жар, возбуждение, опасность. Он одновременно вызывал в ней все эти три чувства. Серина с трудом сглотнула.

– Не будь смешным, – сказала она, пытаясь освободиться из его объятий.

– Смешным, леди Дейнридж? – медленно произнес он. – Нет ничего смешного в том, что у вас появляются весьма чувственные мысли.

– Не в этой жизни. И не о тебе!

Он взял ее подбородок большим и указательным пальцами.

– Что за игру ты затеяла? Я с удовольствием поиграю в завоевателя, если тебе этого хочется.

От этой мысли у Серины подогнулись ноги.

– Я хочу лишь, чтобы ты отпустил меня и ушел.

Он наклонился к ней, и она почувствовала, как блеск его зеленых глаз буквально обжигает ей лицо.

– И почему это я не могу поверить, что ты говоришь искренне?

От этих слов, произнесенных чуть хрипловатым шепотом, у нее по спине побежали мурашки. Его губы почти касались ее кожи. От близости к нему у Серины начало ныть внизу живота. Господи, если его губы соединятся с ее губами, если он начнет ласкать ее, то она безоговорочно отдаст ему всю себя.

Собрав последние силы, она отвернулась.

Произнеся тихое, но весьма красноречивое ругательство, он медленно разжал объятия.

– Серина, этот брак будет настоящим.

– Единственный способ, которым ты можешь добиться меня, это взять меня силой, – сказала она, надеясь, что сможет противостоять ему хотя бы на словах. – Мы оба знаем, что если у тебя возникнет такое желание, я не в силах тебя остановить.

– Ты – моя жена. И если я решу спать с тобой, то так и будет. Это мое право.

– Да, – подтвердила она дрожащим голосом. – Но это нарушает наш договор.

– К черту договор!

– Нет, милорд. К черту вас!

Серина отошла в сторону, чувствуя, что рядом с ним не сможет оказать ему достойного сопротивления. Господи, каким же безумием было его хотеть! Их не связывало ничего, кроме еще не рожденного ребенка и плотских страстей. Он пьет, он развелся с женой. Такие мужчины никогда ей не нравились. Так почему же она с ним?

– Очень хорошо, – сказал он, обращаясь к ее спине. – Вижу, тебе нужно время, поэтому сегодня ночью я уйду. Надеюсь, что в течение недели ты сумеешь пересмотреть свое отношение к нашему браку. Я ясно выражаюсь?

Она кивнула, подавив желание поинтересоваться его планами на этот вечер.

– Я поставил снаружи человека, чтобы он наблюдал за домом, – продолжал Люсьен. – Еще один охранник стоит у входа в дом.

Серина хотела рассказать ему про мужчину, которого заметила из окна, но потом передумала, решив, что это один из его солдат.

Это показалось ей странным, но Серина поняла, что чувствовала бы себя в большей безопасности, останься Люсьен дома.

– Ты… ты скоро вернешься?

– Не раньше утра, – ответил он, пристально глядя на нее. Она поняла его вызов и то, чего он хотел. Люсьен ждал. Прошла секунда, другая. Серина молчала. Тогда он снова выругался и вышел из ее спальни.

Весь вечер она думала о том, чем занимается ее муж. Он пошел в театр? Ей хотелось верить в это, но перед мысленным взором постоянно возникала только одна картина: полуобнаженная женщина занималась с Люсьеном любовью.

Чтобы успокоиться, она достала несколько книг и выбрала «Христианские размышления» миссис Мор. Однако ее мысли крутились вокруг вещей куда менее добродетельных. Когда часы на каминной полке пробили час ночи, Серина подошла к окну и принялась ждать возвращения мужа.

В половине третьего она сдалась. Глаза слипались. Она легла спать, уверенная, что Люсьен нашел утешение в объятиях другой женщины. Но что ее по-настоящему бесило, так это неожиданно появившееся мучительное чувство ревности.


Вслед за Найлзом Люсьен медленно спустился по ступеням и оказался в пабе «Попрошайка».

Помещение было прокуренным и шумным. К ним немедленно подошла одна из служанок. Ее короткая юбка открывала лодыжки и большую часть икр.

– Готова услужить вам, милостивые господа, – сказала она, многозначительно подмигивая, и отошла, чтобы поставить на соседние столы несколько кружек с пивом и бутылку джина.

– Как ты думаешь, Хромой здесь? – прошептал Найлз.

Люсьен быстро оглядел зал.

– Я его не вижу, но мы спросим, как его найти.

– Ты действительно думаешь, что ему что-то известно?

– Если Марсден нанял кого-то из местных бродяг для убийства своего дяди, граф Барримор узнает об этом. Мне говорили, что это его владения и он держит всех в ежовых рукавицах.

Найлз скорчил брезгливую гримасу.

– Приятное местечко, ничего не скажешь. Мне всегда нравилось есть ложкой, которая прикована к столу железной цепью. А что это за углубления в столешнице?

Люсьен усмехнулся:

– Эти? То, что перед тобой, – твоя тарелка.

На лице Найлза читалось искреннее изумление.

– Черт побери, дружище! Куда ты меня затащил?

– Это самая грязная дыра во всем Ист-Энде, – ответил Люсьен.

Неожиданно в толпе началось беспорядочное движение, и в зал вошел тощий старик с огромным горбом на спине. Он уселся в большое кресло посреди зала и принялся оглядывать всех своими маленькими бегающими глазками.

– Это граф Барримор? – спросил Найлз.

– Да, Хромой собственной персоной. У них вся семейка – одни бандиты, но он худший из всех.

В это время появилась та самая девушка, которая подходила к ним раньше. Она взяла заказ и спустя минуту вернулась с напитками.

Она наклонилась к Люсьену так, чтобы его взгляд мог свободно проникнуть в глубокий вырез ее лифа, почти полностью открывавший упругую грудь.

– Могу я служить вам как-то еще, красавчики?

Он улыбнулся ей и сунул в ладонь серебряную монету.

– Я хочу, чтобы ты сделала одну вещь.

Девушка тряхнула красиво вьющимися локонами, свободно спадавшими на спину, засунула монету в карман фартука и придвинулась к Люсьену еще ближе.

– Все, что захочешь. Только скажи.

– Получишь еще одну монету, если устроишь мне свидание с графом.

– С Хромым? – удивленно спросила она.

– Вот именно, – ответил Люсьен с обаятельной улыбкой. – Сможешь сделать это, любовь моя?

– Я постараюсь.

Когда она ушла, Найлз перегнулся через стол и прошептал:

– Какая красавица! И судя по всему, не из строптивых.

– И судя по всему, не прочь наградить тебя сифилисом, – усмехнулся Люсьен.

Его мысли вернулись к Серине. Этим вечером он вел себя с ней довольно грубо, намекнул на то, что собирается провести ночь с любовницей, хотя у него уже давно никого не было, да он и не собирался никого заводить. Зная характер жены, он понимал, что теперь она будет противиться ему еще больше, повинуясь своей неуемной гордости.

В это время девушка, прислуживавшая за их столом, подошла к Барримору и что-то зашептала ему на ухо. Старик посмотрел на Люсьена, и тот чуть заметно кивнул. Хромой обернулся к девушке и что-то ей сказал.

Спустя мгновение она подошла к их столу. На ее лице сияла гордая улыбка.

– Он встретится с вами в кабинете.

– Спасибо, – поблагодарил Люсьен, протягивая ей вторую монету.

Девушка убрала монету в карман.

– Спасибо тебе, красавчик. Если я могу что-то еще сделать для тебя… Я хотела сказать, что мне будет приятно провести время с таким, как ты.

Люсьен чувствовал, что готов уступить. Девушка была весьма привлекательна, а ее намеки вполне ясны. Его телу требовалась разрядка. Он не был с женщиной с той ночи, что провел с Сериной. Так как его жена отказывала ему, он имел право искать удовлетворение на стороне. Но что-то в его душе и сердце, что-то, чего он и сам не понимал, противилось этой мысли.

– Благодарю тебя, но не сегодня, – наконец ответил он.

После этого он поднялся, жестом приказав Найлзу оставаться на месте, и последовал за служанкой.

Кабинет Хромого оказался прекрасно обставленной комнатой. Люсьен увидел графа Барримора, сидящего за письменным столом.

– Кто вы и что вам угодно? – спросил старик, выпуская тонкую струйку сигарного дыма.

– Я маркиз Дейнридж и пришел кое-что узнать об одном человеке, который, как мне известно, часто бывает в вашем пабе, – ответил Люсьен, тяжело опираясь на трость.

Старик пожал плечами и жестом предложил ему сесть. Когда Люсьен сел в широкое кожаное кресло, граф спросил:

– Зачем вам трость? Взяли для самообороны?

Люсьена удивил этот вопрос, но он решил ответить на него:

– Нет, для раненого колена. Подарок от Наполеона.

Тонкие губы Хромого расплылись в улыбке.

– Хорошо. А то в мире слишком много людей без физических недостатков. А теперь говорите, что вы хотели узнать?

Люсьен не мог понять, что случилось, но, по-видимому, его раненое колено каким-то образом помогло ему пройти своеобразное испытание.

– Я узнал, что граф Марсден является вашим частым гостем, – медленно произнес он.

Лицо Барримора исказила гримаса отвращения.

– Да, этот сукин сын задолжал мне деньги.

Люсьен напрягся, молясь, чтобы выбранный им путь оказался правильным. Если он соберет доказательства, достаточные для суда над Алистером, Серина будет в безопасности.

– Вы слышали, что его дядя, герцог Уоррингтон, недавно убит?

– Слышал, – ответил Хромой, цинично усмехаясь. – Обычное ограбление, но с неожиданным концом.

– А вы, случайно, не слышали, чтобы граф Марсден нанимал кого-то на эту работу? – поспешно спросил Люсьен, боясь упустить удачу. – Кого-то, кого вы знаете?

– Нет, – ответил Хромой. – Я слышал, как он говорил об этом, но не знаю, где он нашел наемников.

Черт побери! А он так надеялся. Что же теперь делать?

– Может быть, я могу узнать об этом у кого-то другого?

Глаза графа превратились в узкие щелочки.

– Эта мразь Марсден должен мне четыреста фунтов. Вы заплатите их, если я добуду для вас нужные сведения?

– С радостью, – ответил Люсьен.

– Хорошо, – кивнул Хромой. – Приходите через неделю. К тому времени мне обязательно будет что-то известно.

Люсьен коротко поклонился и вышел из комнаты.


На следующее утро Найлз нетерпеливо постучал в дверь дома Клейборна.

– Привет, дружище! – воскликнул он прямо с порога. – Ты был уже сегодня в городе?

Вопрос удивил Люсьена, но он ответил:

– Я… я, как всегда, ходил утром на кладбище.

– Черт! – пробормотал Найлз, доставая что-то из кармана своего роскошного красного сюртука, украшенного золотым кантом. – Значит, насколько я понимаю, этого ты не видел? – спросил он и протянул Люсьену листок бумаги.

Сначала Люсьену показалось, что он видит обычную карикатуру на представителей высшего общества. Во время своего развода он сам частенько был героем таких листков вместе с Равенной и ее любовником. Но на этот раз все обстояло намного хуже. На карикатуре была изображена Серина. Они справляли свадьбу на гробе герцога, а сам Уоррингтон со злостью наблюдал за ними, приподняв крышку.

– И сколько этой грязи на улицах?

– По всему городу, – ответил Генри. – Я не успел перекупить тираж.

Они замолчали. Люсьен напряженно пытался придумать, как остановить распространение карикатур.

Тишину прорезал громкий женский крик, раздавшийся с улицы. Люсьен и Генри выбежали наружу, чтобы узнать, в чем дело.

Крик повторился, и Клейборн понял, что кричат со стороны внутреннего двора. Опираясь на трость, он бросился туда и увидел, что толпа забрасывает камнями женскую фигуру в черном, распластавшуюся на земле возле стены дома. Еще один камень попал женщине по спине, и она жалобно застонала.

– Ах ты, чертова шлюха! – крикнул какой-то мужчина. – Ты годишься только на то, чтобы лизать мне ботинки.

– Это точно, – отозвался другой. – Я не лег бы с ней, даже если бы она задрала ноги до потолка. Такие стервы не достойны ходить по земле!

И толпа двинулась к несчастной, потрясая камнями. Люсьен бросился наперерез, к своему ужасу понимая, что узнает женщину, лежащую на земле.

– Серина! – закричал он. Кровь застыла у него в жилах, когда он разобрался, что происходит.

– Оставьте меня, – еле слышно сказала Серина, поднимая голову.

– Ах ты, сука! – крикнула какая-то женщина, бросая в нее камень, завернутый в листок с карикатурой. – Да ты не достойна быть замужем за дворовым псом, не то что за маркизом.

Клейборн опередил толпу и первым подбежал к жене. Следом подоспел Найлз, и они вдвоем помогли ей подняться на ноги. Люсьен прижал Серину к груди. Ее сердце билось как птичка, попавшая в сеть, а в глазах читался смертельный ужас.

– Вы находитесь в частном владении! – громко крикнул Люсьен. – Убирайтесь немедленно и оставьте мою жену в покое.

Ожидая, что толпа проигнорирует его слова и примется снова забрасывать их камнями, он немало удивился, когда все послушно остановились, развернулись и быстро бросились на улицу. Найлз последовал за толпой, чтобы задать нападавшим кое-какие вопросы.

Люсьен взял лицо Серины в ладони и внимательно посмотрел на нее. Пара камней попала ей в голову, оставив синяки и кровоподтеки на лбу и щеке. Ему не оставалось ничего, как только тихо выругаться.

– Тебе больно? – спросил он, доставая из кармана носовой платок.

– Больно? – переспросила она сквозь слезы. – Нет, но через какое унижение я прошла!

Люсьен тяжело вздохнул. Возможно, у Серины были грехи, но она не заслуживала подобного обращения. Он вытер кровь, струящуюся по ее щеке. Она выхватила у него носовой платок.

– Не смей ко мне прикасаться!

Он удивленно взглянул на нее. Ее глаза сверкали от ярости, губы были плотно сжаты. Похоже, она винила в произошедшем именно его.

– Я рассчитывал не только прикоснуться к тебе, – сказал он.

– Не на людях, – тихо сказала она и отвернулась.

– Да, – согласился он. – Я предпочел бы сделать это в более интимной обстановке.

Ее щеки зарделись.

– Я иду в дом, – сказала она, меняя тему.

– Очень хорошо, – заметил Люсьен и сделал знак уже вернувшемуся Найлзу следовать за ними.

Они прошли в кабинет. Люсьен налил Серине бокал вина. Она быстро осушила его, пытаясь унять волнение.

– Что ты делала на улице? – спросил он, садясь рядом с ней на диван.

– Я хотела прогуляться в парке… – начала она, пытаясь поправить рассыпавшиеся по плечам волосы.

– Одна? – грозно спросил Клейборн.

– Обычно со мной бывает Кэффи, но сегодня утром… Мне хотелось побыть одной.

– Сегодня утром? Ты хочешь сказать, что гуляешь каждый день?

Она испуганно заморгала:

– Да. Каждый день.

– Ты что, сошла с ума? – взорвался Люсьен. – Марсден хочет тебя убить. Ты решила облегчить ему эту задачу?

Она нахмурилась:

– Я думала, что буду в безопасности поблизости от твоего дома. Но сегодня мне показалось, что эта толпа поджидала меня. Один… мужчина бросил в меня камень. Я побежала и упала. Потом попыталась встать, но они снова начали бросать камни. – Она подняла на него наполненные слезами глаза. – Эта карикатура… она такая ужасная! И то, что они мне кричали…

– Вот поэтому я и прошу тебя не выходить из дома, – сказал он как можно мягче. – Только здесь ты можешь чувствовать себя в полной безопасности.

Серина встала и принялась в волнении ходить по комнате.

– Это твоя вина! Видишь, к чему привела наша поспешная свадьба?

– О нет, – возразил он. – Не я умер и оставил тебе это чертово наследство.

Она гневно взглянула на него и расправила плечи, словно готовясь к бою.

– Но ничего этого не было бы, не поддайся я твоему обольщению!

Он рассмеялся, однако его смех показался слишком горьким даже ему самому.

– Этого не произошло бы, если бы ты сказала мне, что была замужем.

Серина едва не задохнулась от возмущения. Ее рука поднялась, словно для того, чтобы дать ему пощечину, но в этот момент в кабинет вошел Найлз.

– Какой ты вульгарный, – тихо прошипела она и быстро выбежала вон.

Генри присвистнул и многозначительно посмотрел на Люсьена.

– Как я могу видеть, она не слишком-то счастлива. Ее не ранили?

– Нет, – ответил Люсьен, потирая пальцами виски, чтобы хоть немного унять головную боль. – Серина злится и обвиняет во всем меня.

– Она ошибается, – сказал Найлз. – Я остановил одного подонка, и тот за пару монет поведал мне, что их нанял один «разодетый господин». Он заплатил им, чтобы они устроили это небольшое представление.

Брови Люсьена удивленно поползли вверх. Сможет ли он использовать это, чтобы засадить Марсдена за решетку?

– А они знают его имя? Могут его описать?

– К сожалению, ни один из тех, с кем я говорил, не видел его лица. Но, думаю, это мог быть только Марсден.

– Конечно, – сказал Люсьен. – Но мы не сможем ничего доказать. Свидетельства голодранцев из Ист-Энда, даже если они укажут на «разодетого господина» пальцем, никто не примет в расчет.

Найлз кивнул.

– Тот человек сказал, что им велели забить камнями твою жену. Забить до смерти.

– Господи, какое безумие! – воскликнул потрясенный Клейборн.

– И да, и нет. Это, конечно, безумно, но вполне логично. И замечательно характеризует графа, – заметил Найлз. – Гнев толпы – вещь достаточно распространенная. Такие преступления ненаказуемы. Нельзя повесить толпу, а ты никогда не докажешь, что их кто-то нанял.

Люсьен громко выругался и поклялся засадить Алистера в тюрьму до конца его дней.

Глава 16

– Леди Харкорт пришла повидаться с леди Дейнридж, милорд, – объявил Холфорд.

Люсьен отставил в сторону бокал бренди и взглянул на каминные часы. Уже восемь. На два часа позже, чем принято наносить визиты. Мысль об этом встревожила его.

– Скажи ей, что моя жена спит и, если ей угодно, сама придет к ней завтра утром.

– Не нужно мне ничего говорить. – Из-за двери показалась худощавая пожилая женщина с седыми волосами, уложенными в высокую прическу. На ней было шелковое платье ярко-голубого цвета. – Столь позднее свидание с мужчиной считалось неприличным и в мое время, но, учитывая, что я в два раза старше вас, не думаю, что кто-то осудит меня за этот визит. Даже в такой час.

Люсьен наклонился и поцеловал морщинистую руку. Он воспользовался этим, чтобы спрятать невольную улыбку.

– Прошу вас, входите, – сказал он.

– Уже почти вошла, – пробормотала леди Харкорт, втягивая за собой длинный шлейф.

Люсьен закашлялся, чтобы не рассмеяться в голос, и пригласил бабушку своей жены сесть на диван перед камином.

– Хотите чаю? – предложил он. – Или, может быть, вина?

Она посмотрела на бокал, стоявший на его письменном столе.

– Я бы не отказалась от капельки бренди, – сказала она, с вызовом приподнимая одну бровь.

Люсьен проглотил слова о том, что леди не пьют крепкие напитки, и подал ей вина. Несомненно, она была гораздо менее привержена правилам, чем ее внучка. Поставив перед ней поднос с напитками, он сел рядом.

– К сожалению, Серина спит.

– Очень хорошо, молодой человек. Я говорила с ней несколько дней назад, сразу после вашей свадьбы. А теперь хочу поговорить с вами.

Улыбка медленно сползла с его лица.

– О нашем браке, насколько я понимаю? – спросил он, мысленно готовясь к спору.

Она сухо кивнула:

– Простите старой женщине ее ворчливость, но разве вы не могли подождать пару месяцев, прежде чем вести бедную девочку к алтарю? Несколько недель – это же просто неприлично.

Удар ниже пояса. Люсьен сделал большой глоток из своего бокала.

– Ей было опасно оставаться в своем доме. Марсден грозился ее убить.

– Он действительно опасен, но Серина могла нанять кого-нибудь для своей защиты и дождаться окончания траура.

Так как пожилая леди решила говорить прямо, Люсьен ответил ей тем же.

– Не хотелось бы затрагивать столь деликатную тему, – сказал он, подаваясь вперед, – но ваша внучка носит под сердцем моего ребенка. А я не хочу подвергать риску ни ее жизнь, ни жизнь ребенка. Думаю, вам нечего на это возразить.

Леди Харкорт вздохнула:

– Да, Серина очень дорога мне, и я давно жду от нее правнуков. Но вы сделали ее мишенью для сплетен, а ей очень тяжело смириться с этим. Все слишком сильно напоминает те скандалы, в которых была замешана ее мать.

Снова разговоры о матери. Да что это значит? Никакие сведения о ней не могли изменить его желания жениться на Серине, но все же следовало выяснить, о чем идет речь.

– Серина говорила о ней, но я совершенно ничего не знаю ни о каких скандалах.

Пожилая дама сняла невидимую пылинку со своего платья.

– Откровенно говоря, моя дочь была испорченным созданием. Думаю, я дала Абигайль слишком много свободы. Она обожала быть в центре внимания и упорно этого добивалась. – Леди Харкорт тяжело вздохнула. – Кокетство мамочки Эбби казалось просто смешным. Но когда она выросла и вышла замуж, все это превратилось в настоящий кошмар.

Люсьен нахмурился:

– Извините, но как кокетство или флирт могут стать причиной скандала?

– Она не просто флиртовала. Она буквально бросалась на шею любому мужчине, который обращал на нее хоть капельку внимания.

Люсьен понимал, что измены жены могли оскорблять ее мужа, но при чем здесь общество?

– Миледи, судя по вашим словам, поведение вашей дочери ничем не отличалось от поведения большинства дам из высшего света.

– Но все они стараются держать свои похождения в секрете, – ответила пожилая леди, расправляя кружевные отвороты на рукавах платья.

Теперь картина начала проясняться. Женщина, обожавшая всеобщее внимание и не останавливающаяся ни перед чем, чтобы получить мужчин, которых хотела. Эта женщина очень напоминала Равенну.

– И исходя из опыта своей матери, – сказал Люсьен, постукивая кончиками пальцев по подлокотнику, – Серина решила похоронить свои грехи в себе?

– Вы не так поняли, – ответила леди Харкорт, качая головой. – Большую часть жизни она провела в Суссексе в обществе тетки, религиозной фанатички. В отличие от матери у нее вообще нет грехов, которых следовало бы стыдиться. И она не хотела, чтобы они у нее появились.

Люсьен отнесся к услышанному скептически.

– Извините за грубость, но разве Серина не изменила своему мужу?

– Да, и пришла в ужас от содеянного. После этого ей оставалось только молиться, чтобы ее поступок не стал достоянием сплетен. А ваша поспешная женитьба все-таки ввергла ее в гнусный скандал. Теперь о ней будут говорить, что она достойная дочь своей матери.

– Иногда правда звучит довольно гнусно.

– Уверяю вас, Серина совсем не похожа на Абигайль, – тихо, но жестко сказала леди Харкорт.

– Мне так не кажется.

– Разве вы можете отрицать, что были ее первым мужчиной?

Люсьен отвернулся, понимая, что эта женщина способна загнать его в угол своей железной логикой.

– Да, но…

– Сомневаюсь, что после этого у нее было время или желание завести еще одного любовника.

– Но эта возможность не исключена в будущем. Судя по тому, что я знаю о вашей внучке…

– Боюсь, вы совершенно ничего о ней не знаете, – перебила его пожилая женщина. – Вы, лорд Дейнридж, переносите на нее то, что знаете о своей первой жене, не так ли?

Люсьен почувствовал, как внутри у него все сжимается.

– Равенна не имеет к этому никакого отношения.

– Имеет, потому что из-за нее вы перестали доверять женщинам, – возразила она. – Серина была замужем за Уоррингтоном в течение трех лет перед тем, как встретила вас. Вряд ли ее можно назвать легкомысленной.

– Но от этого она не становится чище. Кстати, раз уж вы упомянули Уоррингтона, ответьте, как получилось, что его жена осталась девственницей? Он не интересовался женщинами?

Леди Харкорт испуганно взглянула на Клейборна. Она побледнела и торопливо поднялась с места.

– Если сама Серина не объяснила вам, в чем дело, я не вправе делиться подобной информацией.

– Подождите! – воскликнул Люсьен и тоже встал. – Если бы я только мог понять…

– Думаю, я и так уже наговорила сегодня лишнего. Я пришла просить вас оградить ее от скандалов и слухов. Мне не хочется, чтобы ей было тяжело.

Сказав это, пожилая леди ушла. Люсьен не знал, что ему думать обо всем этом. Похоже, все, кроме него, знали подробности брака Серины и герцога Уоррингтона.

А эти намеки на то, что он судит Серину, исходя из своего опыта с первой женой! Полная чушь. Как бы изящно ни выражалась леди Харкорт, ее внучка наставила своему первому мужу рога и, возможно, унаследовала от матери куда больше, чем казалось бабушке.

Конечно, Серине не нравятся сплетни вокруг ее имени, но она также умеет хорошо скрывать таящуюся в ней страсть. Он поклялся снова испытать ее чувственность, пока это не сделал кто-то другой.

Люсьен сделал еще один большой глоток бренди. На этот раз он не будет делить свою жену с другими мужчинами. Если Серине нужна страсть, она ее получит. Может быть, даже сегодня ночью.

И если для этого придется снова соблазнить ее, то пусть так и будет.


Часом позже Серина вышла в гостиную и тихо закрыла за собой дверь. Она чувствовала себя отдохнувшей, но не посвежевшей. Мысленно она постоянно возвращалась к утреннему происшествию и тем оскорблениям, которые слышала в свой адрес.

Это вина Люсьена. Если бы он не поторопился со свадьбой, все было бы в порядке. Она могла продолжать жить в своем доме. Узнав о ее беременности, люди сожалели бы, что Сайрес умер, не дождавшись наследника. К ней относились бы с симпатией, а не трепали ее имя на всех углах. Теперь же у людей может появиться сомнение в том, кто в действительности является отцом ребенка.

Но почему она постоянно думает о своем новом муже? О его улыбке, его руках, его глазах…

Взгляд Серины упал на мраморную шахматную доску, стоявшую в гостиной. Она вспомнила, как им с Сайресом нравилось проводить за шахматной партией долгие вечера.

Жаль, что его нет сейчас с ней! Она не умеет мыслить так логично, как умел Сайрес. Он бы все объяснил ей и сумел утешить.

Пальцы Серины непроизвольно коснулись фигур на доске.

– Ты играешь?

Она испуганно обернулась и увидела Люсьена. Он стоял в дверях, закутанный в длинный зеленый плащ. Почему он всегда кажется ей таким красивым, но при этом напоминает падшего ангела?

– Я… я не слышала, как ты пришел, – пробормотала она.

– Извини, не хотел тебя испугать. Тебе нравятся шахматы? – спросил он.

– Да, я часто играла.

– С кем? С Уоррингтоном?

– Да, – ответила Серина, отворачиваясь. Как он умудряется заглядывать в ее мысли?

– И кто обычно выигрывал? – спросил он с усмешкой.

Серина тоже слегка улыбнулась:

– Всегда выигрывал Сайрес. Он был настоящим гением и не давал мне ни единого шанса.

– Так ни разу не выиграла? Ни одного раза? – переспросил он, явно поддразнивая ее.

– Один раз выиграла. Но в тот день Сайрес был очень рассеян, и я думаю, это была несправедливая победа.

– Ерунда. Победа всегда победа. Если он не мог сосредоточиться на игре, то в этом нет твоей вины. А с другими ты играла?

– Да, – ответила она, – и всегда выигрывала. Сомневаюсь, что меня может победить кто-то, кроме него.

– Ну что же, – сказал он совершенно серьезно. – Это можно проверить.

Она с вызовом посмотрела на Люсьена.

– Создается впечатление, что ты хочешь со мной сыграть.

– Да, если только ты меня не боишься.

– Естественно, нет, – ответила она, гордо поднимая подбородок.

– Какими будешь играть, черными или белыми?

– Белыми, но если хочешь, можешь ходить первым.

Он кивнул и с улыбкой сделал ход конем. Серина нахмурила брови и выдвинула вперед пешку, закрывавшую одного из слонов.

Люсьен задумался и поджал губы. Серина смотрела на него, и ее мысли постепенно снова вернулись к той безумной ночи. Она почувствовала, что начинает краснеть, и отвернулась.

Но потом снова взглянула на него. Его длинные красивые пальцы в задумчивости потирали чисто выбритый подбородок. Она вспомнила, как его руки ласкали ее тело.

– Серина? – окликнул он.

Она вздрогнула, чувствуя, как пылают ее щеки. Только бы он снова не прочитал ее мысли, молила она.

– Твой ход, – сказал он, растягивая слова.

В его голосе было столько чувственности, что у нее закружилась голова. Она нервно сглотнула. Желание ощутить его прикосновение становилось все сильнее.

– О чем ты думаешь? – тихо спросил он.

Ее дыхание участилось. Неужели он все-таки умеет читать ее мысли? Или он просто знает, как действуют на нее его взгляд и его голос?

– Я думаю о следующем ходе, – ответила она как можно равнодушнее.

Уголки его губ поднялись в едва заметной улыбке.

– И больше ни о чем?

– Конечно, нет.

Она постаралась сосредоточиться на доске. Люсьен взял в руку королеву и принялся гладить фигуру медленными, скользящими движениями. Серина схватила коня и не задумываясь поставила прямо перед вражеской ладьей.

Люсьен усмехнулся и через мгновение ее конь стал его жертвой.

– Готова сдаться?

Он смотрел на нее не отрываясь, гипнотизируя своими зелеными глазами. Серина глубоко вздохнула, пытаясь унять безудержно бьющееся сердце.

– Конечно, нет. Это только небольшая оплошность.

– Знаешь, я хочу предупредить тебя. Если я решил что-то получить, то это будет моим, чего бы мне это ни стоило.

Их разговор уже не имел отношения к шахматам. Его глаза возбужденно блестели. Серина хотела спросить, что именно он рассчитывает получить, но потом передумала. Она знала ответ на этот вопрос.

– Я буду бороться, – сказала она.

Еще двадцать минут прошли в полной тишине. Казалось, игроков соединяли невидимые нити. Очень часто Серина смотрела не на доску, а на Люсьена, и он видел это.

– Шах, – неожиданно сказал он.

Серина удивленно взглянула на мужа. Он разбил ее оборону и на доске, и в жизни. Он приближался к ней, желая получить то, что хотел.

Она закусила губу, борясь с искушением протянуть руку и дотронуться до него. Он смотрел на нее так пристально, и в его взгляде было столько страсти, что Серина почувствовала, как у нее твердеют соски. Ее губы непроизвольно раскрылись, она снова сглотнула. Знает ли он, какой колдовской силой обладает его взгляд?

Он протянул руку, и его пальцы накрыли ее ладонь. Серина подалась вперед. Их губы встретились. Поцелуй был быстрым, но он тут же сменился еще одним, потом еще… Она почувствовала, как соскучилась по этим поцелуям, соскучилась по нему.

Темная, всепоглощающая жажда отдаться ему, казалось, вытеснила из ее головы все остальные мысли. Когда его язык коснулся ее губ, она с готовностью раскрыла их, чтобы впустить его внутрь.

Она уже ни о чем не сожалела. От него пахло кофе, ромом и чем-то таким мужским, возбуждающим…

Она хотела Люсьена и не нашла в себе сил оттолкнуть его, когда он сел рядом с ней на диван. Поцелуи казались бесконечными и прекрасными, как небесные дары. Одной рукой она обняла его за плечо, а он медленно опустил ее на подушки. Его губы уже спустились на ее шею. Она должна была остановить его и остановиться сама, но не могла больше сопротивляться нарастающему в ней желанию.

– Господи, – прошептал он. – Одним движением ты можешь заставить меня потерять голову.

От его слов ее охватила истома. Словно почувствовав это, его рука заскользила по ее ноге. Серина застонала, когда пальцы Люсьена достигли ее лона. От его медленных ласк она начала таять, как свеча на огне. Только он мог унять этот жар.

– Люсьен, – прошептала она.

– Я знаю, – сказал он, – знаю.

Его губы снова накрыли ее рот, лишая возможности говорить. Он поднял ее юбку и быстрым движением расстегнул брюки.

– Я так хочу тебя, – сказал он.

«Господи, помоги мне!» – думала Серина. Она тоже хотела его. Хотела сильнее, чем в ту ночь, сильнее, чем пять минут назад.

– Люсьен, – позвала она, не зная, что еще можно сказать.

– Тс-с. – Он был уже на ней.

Неожиданно раздался стук в дверь.

– Ужин готов, миледи, – услышали они голос Холфорда.

Серина быстро выбралась из-под Люсьена и отпрыгнула в сторону, как нашкодивший ребенок. Господи, чем она занимается? Она обнимает мужчину, который сделал из нее посмешище для всего Лондона и которому нужны только ее тело и ее ребенок. Она почти отдалась мужчине, который считает, что она ничем не лучше своей матери.

– Его пунктуальность иногда бывает совсем некстати, – пробормотал Люсьен и направился к жене.

Она отошла в сторону.

– Серина, – позвал он.

– Миледи? – снова раздался из-за двери голос Холфорда.

– Позже! – прорычал Люсьен.

Теперь Холфорд без труда догадается, чем они тут занимались, подумала Серина. А что сказали бы в свете, если бы увидели ее сейчас? Только то, что она так же развратна, как и ее мать.

Люсьен подошел к ней.

– Пойдем со мной. Ничто не помешает нам насладиться друг другом.

Серина обхватила себя руками.

– Наслаждение? Из-за тебя, из-за твоей поспешной женитьбы я стала темой для сплетен в каждом доме. Неужели ты не понимаешь, как это ужасно?

– Леди Харкорт рассказала мне о твоей матери.

Серина гордо подняла голову.

– И ты считаешь, что я ничуть не лучше. Что при помощи нескольких поцелуев ты можешь заставить меня упасть в твои объятия. Разве не так?

– Я не знал твою мать, – сказал он, медленно подбирая слова.

– Меня ты тоже не знаешь. И я не буду принадлежать человеку, который считает меня падшей женщиной.

С этими словами она направилась к выходу и распахнула двери.

– Серина, – позвал он.

Она на секунду замерла, но потом быстро вышла из комнаты.

– Серина!

Она дошла почти до конца коридора и обернулась. Ее муж стоял, прислонившись к косяку.

– Еще ничего не кончено. Ты будешь моей.

– Ни за что, пока я жива! – выкрикнула она и бросилась в свою комнату.


Утром ее разбудила постучавшая в дверь Милдред.

– Уже восемь утра, миледи, – сказала она. – Мы с Кэффи приходили к вам в шесть, но вы так крепко спали.

Серина с трудом открыла глаза и с усталым вздохом села на кровати. Она не стала говорить служанке, что заснула всего пару часов назад. Но перед тем как уснуть, она думала о том, каким должен быть ее брак. И она доведет принятое решение до сведения своего необузданного мужа, как только увидится с ним.

Милдред помогла ей одеться. Она сказала, что Кэффи отправилась в дом герцога, чтобы забрать оставшиеся вещи.

– Как вы себя сегодня чувствуете? – спросила служанка, застегивая платье хозяйки. – Щечки у вас вроде порозовели.

Серина улыбнулась, тронутая такой материнской заботой.

– Мы все очень рады, все слуги, что вы вышли замуж за господина, – продолжала Милдред. – Дому нужна хозяйка, а лорд Дейнридж слишком хороший человек, чтобы жить без любящей жены.

Это совсем не соответствовало тому, о чем в данный момент думала Серина. «Хороший человек» силой заставил ее выйти за него замуж, почти соблазнил вчера вечером, а после этого опять исчез на всю ночь!

Она видела, как он выходил из дома в десять часов. Сначала она читала и делала вид, что ее не беспокоит, где проводит время муж. В три она заняла привычное место у окна и принялась ждать его возвращения. Когда забрезжил рассвет, Серина в изнеможении упала на кровать, проклиная Люсьена за то, что он оставил ее одну, а сам направился к какой-нибудь шлюхе.

Но почему это так ее волнует? Неужели она действительно любит его? Или с каждым днем опускается все глубже в пучину порока, следуя по стопам своей матери?

– Ну вот, так-то лучше, – перебила ее размышления Милдред, слегка припудрив ей щеки и лоб.

Серина улыбнулась служанке и спустилась вниз. Она отказалась от завтрака, желая как можно скорее переговорить с мужем. Если уж ей придется жить с ним под одной крышей, им придется еще раз обсудить все условия их интимной жизни.

Она надеялась, что Люсьен не будет против ее предложения. Где он проводит каждую ночь? Если с другой женщиной, то с какой стати он требует от нее исполнения супружеского долга?

Серина вышла в холл и встретила Холфорда.

– Скажите, где мой муж?

Глаза дворецкого были печальны.

– На кладбище Святого Георга, миледи. Он ходит туда каждое утро в это самое время.

Серина вспомнила, что муж не так давно кого-то потерял, но она не знала, кого именно. Когда он сказал ей об этом, она решила, что это кто-то из родителей, друг или близкий человек.

– Холфорд, а на чью могилу он ходит?

Слуга посмотрел на нее с удивлением.

– Разве вы не знаете, миледи?

– Нет, – ответила Серина, встревоженная реакцией Холфорда, – но хотела бы знать.

– Да, конечно, – ответил он. – Идите за мной.

Не произнося больше ни слова, он медленно начал подниматься по лестнице, пролет за пролетом. Теряясь в догадках, Серина последовала за ним.

Наконец пожилой слуга остановился перед запертой дверью и достал ключ.

– Я не знал, что господин не рассказал вам о леди Челси.

Леди Челси? Еще одна женщина? Серина заставила себя подавить порыв ревности, но выражение ее лица было настолько красноречиво, что Холфорд продолжил:

– Его дочь, миледи. В октябре ей исполнилось бы пять лет.

Серина похолодела. О Господи, его дочь!

Он оплакивал не женщину, а ребенка, своего ребенка. Боль, которую он испытал, казалось, пронзила и ее саму.

– Когда? – только и смогла она прошептать.

– Примерно шесть месяцев назад, – ответил слуга внезапно охрипшим голосом.

После этого он открыл дверь.

– Почти все в этой комнате осталось таким, как и в ночь смерти леди Челси.

Дворецкий отошел в сторону, и Серина оказалась в детской. Комната была полна игрушек, на кровати чинно сидели куклы. Серина дотронулась до одной из них, изрядно потрепанной. На ее платье виднелись дыры и пятна. Наверняка она была самой любимой игрушкой девочки.

На небольшом столике лежало несколько рисунков, сделанных неумелой детской рукой. На одном красовалась ромашка с неправдоподобно длинными лепестками, на другом – зеленая клякса и подпись корявыми буквами: «Лягушонок Герман». Еще один рисунок изображал мужчину с густыми черными волосами. В углу было приписано: «Папа».

– Челси была очень милым ребенком. Она все время смеялась, – сказал Холфорд. – Мы все ее очень любили.

Серина положила рисунки на место. В ее глазах стояли слезы.

Теперь ей стало совершенно ясно, почему он так торопился со свадьбой. Он уже потерял дочь и не мог потерять того ребенка, которого она носила под сердцем. А она, озабоченная тем, чтобы не дать повода для сплетен, даже не удосужилась спросить его, почему он так печется об их будущем ребенке.

Она еще раз оглядела комнату, где каждая мелочь кричала о горе, которое испытал Люсьен. Она увидела странное пятно на оконном стекле. Подойдя поближе, Серина рассмотрела отпечаток детской ладошки.

– Леди Челси оставила его незадолго до смерти. Днем она ела конфеты. Когда ее не стало, господин запретил мыть это окно, – объяснил Холфорд.

Теперь Серина уже не могла сдержать слез. Бедный Люсьен! Он пережил то, что она едва начала понимать. Да, она потеряла Сайреса, который был ее добрым другом, но с каждым днем ей становилось все легче, когда она думала, что теперь он в раю. А что такое потерять ребенка, который рос на твоих глазах, сделал первый шаг, держа тебя за руку? Эта боль не сравнима ни с чем.

Неожиданно Серине захотелось дать Люсьену то, что он потерял, или хотя бы попытаться это сделать. Она не могла вернуть Челси, но была способна подарить ему еще одного ребенка.

– Благодарю вас за то, что вы показали мне это, – сказала она, дотрагиваясь до плеча Холфорда в знак признательности.

– Всегда к вашим услугам, миледи, – улыбнулся он.

– Когда вернется мой муж, пожалуйста, скажите ему, что я жду его в кабинете, – попросила она.

– С удовольствием, – ответил старый слуга и снова улыбнулся.

Глава 17

Люсьен вошел вкабинет спустя час. Он был бледен, под глазами виднелись темные круги. На его ботинках Серина заметила остатки глины, и это еще раз напомнило ей о лежащей в могиле девочке. Чувствуя, как комок подступает к горлу, она подошла к мужу.

– Ты хотела меня видеть? – спросил он. Его голос звучал спокойно и совершенно равнодушно.

Она кивнула и нервно сглотнула. Нежность, сочувствие и печаль горькой волной захлестнули ее сердце.

Возможно, он не нуждается в ее сочувствии, а от их брака ему нужны только ее тело и наследник. Вполне вероятно, в его сердце царит другая женщина, с которой он проводит каждую ночь. Неожиданно Серина подумала, как трудно и даже невозможно будет им жить друг с другом, оставаясь врагами.

Люсьен молча смотрел на нее.

– Может быть, ты закроешь дверь и мы поговорим? – предложила она.

– О вчерашнем вечере? – подозрительно спросил он.

– Я хотела поговорить… о наших отношениях, – ответила Серина.

Он кивнул, закрыл дверь и сел на диван.

– Я готов обсуждать с тобой все, что угодно, но только не развод. Я не дам его тебе ни при каких условиях.

– Нет, я хотела поговорить не об этом, – сказала Серина, усаживаясь в кресло. – На самом деле… я… я хотела сказать, что понимаю теперь, почему ты так торопился со свадьбой. И я… – Она замолчала, пытаясь успокоиться. – Я очень сочувствую твоему горю.

Долгое время он сидел молча, и его лицо ничего не выражало. Серина испугалась, что совершила ужасную ошибку. Ему не требовалась ее поддержка.

Не в силах больше выносить это напряженное молчание, она встала со своего места.

– Собственно, это все, что я хотела сказать.

Она направилась к двери, пряча от него стоявшие в глазах слезы. Как глупо было надеяться, что ее чувства имеют для него какое-то значение!

– Вернись, – тихо произнес он.

Серина остановилась и повернулась к мужу.

– Вернись и сядь, – приказал он.

По его лицу она пыталась догадаться, о чем он думает, но Люсьен умел прятать свои мысли. Она вернулась и, затаив дыхание, присела на краешек кресла.

– Прошу простить мне мою подозрительность, но всего несколько дней назад ты выставила меня из своей спальни, потому что не могла перенести моего присутствия. Затем ты обвинила меня в том, что я разбил твою жизнь этой поспешной свадьбой. Вчера мы почти начали заниматься любовью, но ты оттолкнула меня и убежала. А сегодня ты хочешь меня утешить. – Его голос звучал резко и почти цинично. – Скажи, откуда вдруг такая перемена?

Серина закусила нижнюю губу и посмотрела ему прямо в глаза. Затем, собрав остатки своей смелости, она подошла к нему и положила руку ему на плечо. Слава Богу, он не отшатнулся!

– Холфорд рассказал мне о Челси, – тихо промолвила она.

Он громко выругался и резко поднялся. Его руки сжимались и разжимались, а лицо исказилось от боли.

Серина снова подошла к нему.

– Ее смерть была страшным ударом.

Люсьен кивнул. Он хотел добавить что-то еще, но слова застревали в горле. Он закрыл глаза, и она увидела, как по его щекам потекли слезы. Он отвернулся и сел.

Серина погладила его по плечу, и от ее прикосновения теплая волна прошла по всему его телу. Другой рукой она накрыла его пальцы. Когда она так дотрагивалась до него, он забывал, что считал ее способной на измену. Она была рядом с ним, такая нежная, такая ласковая. Его жена.

Сейчас между ними не осталось ни злобы, ни недоверия. Он чувствовал, как потеря близких людей сближает их, делая по-настоящему нужными друг другу.

Он поднял руку и погладил ее по щеке.

– Это было так… так тяжело. Я не знал, что может быть так больно.

По ее щеке скатилась слеза.

– Как ты это пережил?

– Час за часом, день за днем. Совсем недавно она резвилась здесь, играла, смеялась… А потом ее не стало. – Он тяжело вздохнул. – Прости, что тебе пришлось узнать это от Холфорда. Мне следовало самому рассказать тебе, но мы ни разу не затронули эту тему.

– Я понимаю. Об этом трудно говорить, – сказала она, поглаживая его по спине.

Люсьен неожиданно быстро поднялся.

– Это произошло из-за меня.

Признание сорвалось у него раньше, чем он осознал, что именно сказал. Но, возможно, это было к лучшему. Она должна знать правду, раз скоро станет матерью его ребенка. И плевать, что его слова станут еще одним камнем в стене, которая их разделяет.

– Этого не может быть, – сказала она. – Я не верю, что ты способен на такое.

Странно, она питает к нему больше доверия, чем он сам. Хотя она слишком мало о нем знает.

– Это правда. В ночь, когда Челси погибла, она умоляла меня отправиться вместе с ней на поиски Равенны. Я отказался и ушел из дома, – признался он.

– То, что ты оставил ее одну, не может считаться причиной ее смерти, – возразила Серина.

Люсьен снова закрыл глаза.

– Когда я ушел, – сказал он с горькой усмешкой на губах, – Челси решила, что сама вернет маму, чтобы мы все были счастливы. Она дождалась, когда няня уснула, и убежала из дома. На улице она попала под колеса экипажа.

Серина снова тронула его за плечо.

– Не нужно думать, что этот несчастный случай произошел по твоей вине. Откуда ты мог знать, что она отправится на поиски матери?

Ее прикосновение, словно лечебный бальзам, заживляло старые раны. К сожалению, он не стоил такого сочувствия. Люсьен пожал плечами, и ее рука соскользнула вниз.

– Я должен был остаться с ней. Она уже потеряла мать, и я не имел права бросать ее одну.

– Все равно, – с уверенностью сказала Серина, – ты же не мог быть с ней постоянно. Ты не должен винить себя в этом!

Он печально улыбнулся:

– Найлз думает точно так же, как и ты. Я и сам пытаюсь в это поверить. – Люсьен замолчал. Он подумал, что такое сочувствие с ее стороны требует от него ответного шага. – Я понимаю, что наш нелепый брак причиняет тебе боль, и прошу за это прощения. Тебе тоже пришлось немало пережить. – Он увидел, что ее глаза покраснели от бессонницы и слез. – Ты сильно тоскуешь по Уоррингтону?

Серина кивнула:

– Мне всегда будет не хватать Сайреса. Он был моим лучшим другом.

– Но не любовником, – не удержался Люсьен. – Ты заботилась о нем, а он о тебе. Но почему вы никогда не занимались любовью?

Она отвела взгляд.

– Все уже в прошлом, и я бы не хотела говорить об этом.

Хотя ее ответ ничего не сказал Люсьену, он кивнул. Как глупо надеяться получить одно признание в обмен на другое. Доверие – это не тот предмет, которым можно обмениваться. Но ее замкнутость продолжала беспокоить его. И дело было не в праздном любопытстве. Он хотел понять, почему она оказалась в его объятиях в ту ночь. Только так он сможет не допустить измен с ее стороны. Только так.

Однако он все еще надеялся на лучшее. По крайней мере на этот раз они сумели поговорить без ссоры. Возможно, их брак сможет стать вполне нормальным. Но он не знал, разделяла ли она его надежды.


Хотя Люсьену не хотелось покидать Серину в эту ночь, он был вынужден сделать это. Его ждал граф Барримор. Клейборн надеялся, что Хромой поможет ему найти доказательства вины графа Марсдена.

Убедившись, что дом хорошо охраняется, Люсьен сел в экипаж и направился в паб «Попрошайка». По дороге он думал о недавнем разговоре с Сериной. Ее сочувствие удивило и обрадовало его. Может быть, они и сумеют найти общий язык. Но один вопрос мучил его не переставая. Почему она так упорно скрывает подробности своего первого брака? Люсьен не мог понять, какие отношения связывали ее с Уоррингтоном. Неужели он предпочитал мужчин? Нет. Люсьен мало интересовался сплетнями, но такой слух обязательно стал бы ему известен. Кроме того, тогда герцогу не удалось бы стать членом палаты лордов.

Люсьен попробовал решить эту задачу с другой стороны. Возможно ли, что герцог был импотентом? Тоже исключено, так как он знал о незаконнорожденных детях герцога Уоррингтона. Тайна отношений Серины и герцога преследовала его. Он мог не думать о ней, но желание узнать причины, по которым Серина сделала его своим любовником, не давало ему покоя.

Когда Люсьен спустился в паб, к нему подошла уже знакомая темноволосая девушка.

– Привет, красавчик, – весело поздоровалась она. – Что тебе нужно?

– Еще раз поговорить с графом, – ответил он, соблазнительно улыбаясь.

Девушка кивнула и направилась к кабинету Хромого. Через минуту она вернулась:

– Все в порядке. Он тебя ждет.

Люсьен сунул ей серебряную монету. Не успел он войти в кабинет, как граф тут же спросил:

– Вы принесли четыреста фунтов, которые мне должен Марсден?

Люсьен молча распахнул плащ и достал кошелек с деньгами.

Старик улыбнулся и жестом приказал Люсьену передать ему деньги.

– Отлично, – сказал он.

– Итак, – выжидающе взглянул на него Клейборн, – что вы узнали?

Граф рассмеялся.

– Вы будете довольны. Марсден нанял двух негодяев, которых зовут Джим Роллинз и Дик Маккой. За деньги они сделают все, что угодно. И если вы заплатите им достаточно, то они, может быть, согласятся дать показания в суде.

Люсьен не смог сдержать торжествующей улыбки. Теперь он сумеет загнать Алистера в угол. Нужно только найти этих Роллинза и Маккоя, и Серина будет в безопасности.

– Хотите знать, где я их нашел? – спросил граф, делая большой глоток из стакана с какой-то темной жидкостью. – Сходите в ночлежку на Батчер-роу. Это возле доков. Увы, не самое спокойное место в Лондоне.

– Благодарю вас, – сказал Люсьен и повернулся, чтобы уйти.

– Вы вернули мне деньги, я сдал вам Марсдена с потрохами. По-моему, честная сделка, – сказал граф на прощание.

Люсьен вышел из паба и сел в экипаж. Он думал только о том, чтобы найти этих наемников. Когда Алистер окажется в тюрьме, он сможет спокойно наслаждаться жизнью с Сериной.

За окном мелькали узкие улочки Ист-Энда. Даже густой туман не мог скрыть убогости и ветхости домов в этой части города. Все здесь свидетельствовало о крайней нищете. По улице бегали дети, продававшие цветы, газеты и всякие мелочи. На каждом углу стояли проститутки, молодые и старые, готовые за пару монет отдать свое тело любому желающему.

Через некоторое время экипаж остановился возле старого здания, ничем не отличавшегося от других. На ступеньках сидели двое: мужчина с грязными, давно не стриженными волосами и женщина неопределенного возраста. Они с интересом уставились на Клейборна, который вышел из экипажа и тут же наступил в лужу нечистот.

– Что нужно господину? – раздался голос мужчины. – Хотите купить бутылочку чего-нибудь покрепче? Или интересуетесь девочками? А может быть, мальчиками?

Подавив отвращение, Люсьен перешагнул лужу и подошел ближе.

– Нет. Я ищу двух ребят, которые, как мне сказали, частенько тут бывают. Это Роллинз и Маккой.

Мужчина подозрительно посмотрел на Люсьена.

– Зачем это они вам понадобились?

Чтобы ускорить разговор, тот бросил мужчине несколько серебряных монет. Женщина тут же наклонилась подобрать их, но мужчина схватил ее за волосы и оттащил прочь.

– Убери свои руки, грязная шлюха! Иди в дом.

Женщина бросила на него уничижительный взгляд и ушла, громко хлопнув дверью.

– Вы их знаете, не так ли? – спросил Люсьен.

– Да знаю, знаю, – пробормотал мужчина.

– А где они сейчас?

– Понятия не имею, – ответил тот, посматривая на Клейборна маленькими бегающими глазками. – Не видел их уже почти неделю.

Люсьен громко выругался.

– Думаю, – продолжал мужчина, – они просто сбежали после того, как здесь появился полицейский и начал задавать всякие вопросы.

– Полицейский? – спросил Люсьен, удивляясь тому, что кто-то мог перейти ему дорогу.

Мужчина кивнул:

– Да. Сказал, что его зовут Викери. Он тоже искал Роллинза и Маккоя.

– А он не сказал зачем?

– Что-то говорил про убийство какого-то герцога, – ответил мужчина, пожимая плечами. – А еще он расспрашивал всех про какого-то джентльмена по имени Марсден.

Глава 18

Часы на каминной полке пробили два, когда Люсьен вернулся домой. Он немедленно поднялся наверх и подошел к спальне Серины. У дверей стояли двое слуг. Люсьен прошел мимо них, бесшумно открыл дверь и зашел внутрь.

В спальне было темно, но он заметил, что со стены исчез портрет Равенны, уступив место невинному сельскому пейзажу. Красных гардин тоже не было – окно закрывали кружевные белые занавеси.

Люсьен подошел к кровати, на которой спала жена. Тусклый лунный свет падал на ее безмятежное лицо. Люсьен присел на краешек кровати. Серина заворочалась и открыла глаза.

– Люсьен? Что ты здесь делаешь?

Он придвинулся ближе, чтобы лучше ее видеть.

– Ты наняла полицейского по имени Викери?

– Что? – сонно переспросила она.

– Полицейский, – повторил он. – Ты его нанимала?

– Да, – ответила Серина, недоуменно моргая. – А почему ты спрашиваешь?

Он застонал.

– Почему ты не сказала мне об этом? Я несколько раз ездил в Ист-Энд, чтобы собрать доказательства вины Марсдена в смерти Уоррингтона, а ты даже не сообщила мне, что поручила это Викери!

– Я… – начала она и осеклась, подыскивая нужные слова. – Честно говоря, это выскочило у меня из головы. Я наняла человека на следующий день после гибели Сайреса. А потом мы так быстро поженились… Я совсем забыла о полицейском.

Он запустил руку в волосы.

– Я забредал в самые мрачные притоны, разговаривал с головорезами, пытаясь найти хоть что-то, что доказало бы вину Марсдена. А тебе даже не пришло в голову сказать мне, что кто-то выполняет ту же самую работу?

Серина поморщилась:

– Прости. Я не думала, что тебе это интересно. Кроме того, я не знала, что ты тоже ищешь доказательства. Ведь мне ты об этом не рассказывал.

Она обхватила себя руками. Мысль о тепле ее тела обожгла его, словно огнем. Черт побери, ему нужно перестать думать о ее красоте. Особенно сейчас.

– Полицейское расследование – не та вещь, о которой можно забыть, – сказал он. – Мы могли бы объединить усилия и достичь гораздо большего. – Он покачал головой. – Что еще ты скрываешь от меня?

– Я ничего не скрываю, – возмутилась она. – Я никогда тебя не обманывала.

– Правда? – насмешливо спросил Люсьен. – Даже когда заставила меня поверить в то, что достаточно опытна, и в результате я оказался в постели с замужней девственницей?

Серина снова закусила губу.

– Я уже говорила, что не подозревала о том, какое это имеет для тебя значение.

– Да какого черта мне было брать на себя ответственность и делать женщиной жену другого человека?

Он схватил ее за плечи. Запах жасмина опьянил его. Чувствуя, что не может устоять перед ее чарами, он сказал:

– В ту ночь ты пришла в мой дом, прекрасно понимая, что я приглашаю тебя не на чашечку чая.

– Да, но…

– И ты почти не сопротивлялась. – Он вспомнил, как она принимала его ласки в экипаже. – А потом, когда мы встретились возле ювелирной лавки, я сказал тебе о возможной беременности. Ты ответила, что подумала обо всем. Ты намеренно сделала меня своим любовником! Разве не так?

Серина попыталась освободиться из его рук, но он ее не выпустил.

– Ответь мне!

– Отпусти меня, – попросила она тихим голосом. – Я уже говорила, что все произошло случайно, я никого не собиралась обманывать.

– Однако ты искала мужчину и именно за этим пришла в Воксхолл.

– Нет, я не хотела туда идти.

– Зачем же пошла? – настаивал он.

Серина молчала и только несколько раз облизнула своим розовым языком пересохшие губы. Глядя на нее, он снова почувствовал прилив желания.

– Так зачем? – спросил он уже более спокойным голосом.

– Я… я действительно искала любовника, – еле слышно прошептала она. – То есть должна была найти. – Серина замолчала, но потом, судорожно вздохнув, продолжила: – Сайрес хотел, чтобы я завела любовника и… и забеременела от него.

Люсьен был потрясен. Не веря услышанному, он вскочил с кровати.

– Нет! – воскликнул он. – Не может быть! Ни один разумный мужчина, а уж тем более Уоррингтон, этого не захочет. Не верю, что он позволил бы чужому ребенку называть его своим отцом.

– У него не было выбора, – призналась Серина. – Он знал, что Алистер промотает все богатства, которые их семья накапливала многие годы.

– И он толкнул тебя в объятия другого мужчины? – усмехнулся Люсьен. – Что-то не верится. Почему он сам не стал отцом своего наследника? Почему, черт побери, даже не попытался это сделать?

Серина замотала головой:

– Нет, я не могу тебе сказать.

– Думаю, я заслуживаю того, чтобы знать правду. Он предпочитал мужчин?

Серина испуганно охнула.

– Конечно, нет! Как ты только мог подумать…

– Но ты же не говоришь мне правду, – сказал он, пожимая плечами.

Люсьен затаил дыхание, молясь, чтобы она открыла ему тайну своих отношений с Уоррингтоном.

– Он… он не мог заниматься любовью, – прошептала она так тихо, что Люсьен не был уверен, правильно ли он расслышал.

– Не мог? – подозрительно переспросил он.

Серина молча кивнула.

– Тогда как его любовница смогла родить от него трех дочерей?

Во взгляде Серины читалась такая боль, что Люсьен почувствовал к ней невольную жалость.

– Это было задолго до того, как мы с ним поженились. Насколько я знаю, его младшей дочери уже тридцать.

Люсьен был поражен. Это многое объясняло.

– Значит, он велел тебе спать с другим мужчиной, чтобы ты смогла родить ему ребенка?

– Да, – ответила Серина, сжимая край простыни. – Он чувствовал, что это его единственный шанс. И никто, даже ребенок, ничего бы не узнал.

Неожиданно весь этот дьявольский замысел стал абсолютно ясен Люсьену. Волна ярости захлестнула его душу. Он схватил Серину и рывком поднял ее с кровати.

– Насколько я понял, настоящий отец ребенка тоже не должен был ничего знать! Поэтому ты тайком сбежала тогда из моего дома?

– Да, – произнесла она, но тут же поправилась: – Нет! Тогда я испугалась, растерялась. Мне было так стыдно!

Она замолчала. Наверное, выдумывает какое-нибудь оправдание, подумал Люсьен. Точно так же поступала Равенна всякий раз, когда он заставал ее с очередным любовником. Он отпустил ее.

– Не нужно ничего объяснять. Я все понял. Тебе был нужен безликий и безымянный мужчина, ничего не подозревающий идиот, от которого ты бы забеременела, и ты выбрала меня, – сказал он.

– Это не так! – попыталась оправдаться Серина.

Нужно отдать ей должное, она была еще более искусной актрисой, чем Равенна.

– Но почему именно я? – Когда Серина открыла рот, чтобы что-то сказать, он перебил ее: – Ладно, и так все ясно. Я действительно вел себя как идиот. Черт побери, пьяный, ничего не соображающий от горя… Да, идеальная мишень!

Он стоял в центре комнаты, отвернувшись к окну. Серина подошла и тихонько дотронулась до его плеча. Он почувствовал, как огонь желания снова начинает набирать силу.

– Будь ты проклята! Оставь меня.

– Все было совсем не так, – произнесла она своим хриплым голосом, который всегда заставлял волноваться его плоть. Господи! Он так надеялся, что хоть она будет отличаться от других женщин. Почему ему всегда достаются только лживые распутницы?

Разъяренный тем, что его тело перестает ему подчиняться, Люсьен обернулся к жене.

– Тогда как все было? Скажи, разве той ночью у тебя не возникало желания честно признаться, что тебе нужен ребенок?

– Возникало, – прошептала она, – но я не только поэтому…

– А почему? – снова перебил он. – Ты хочешь рассказать мне сказку о том, что действительно захотела быть со мной?

Серина прижала руки к груди.

– Да. Я пошла тогда в Воксхолл вовсе не для того, чтобы найти какого-нибудь… мужчину. Мне хотелось сделать вид, что я подчиняюсь Сайресу, и только. Я не собиралась заводить любовника, потому что в глубине души считала это большим грехом.

– Прекрасно, дорогая! Теперь ты обвиняешь в своем грехе того, кто покоится в могиле. Как удобно, ведь он ничего уже не сможет возразить.

– Поверь мне, я не стала бы лгать, – почти взмолилась она. – Кроме того, мне и в голову не приходило, что ты так болезненно отнесешься к тому, что я была замужем. Я уверена, что большинство мужчин не придало бы этому никакого значения.

Ее красивое лицо исказилось от отчаяния, а глаза казались такими честными, что Люсьен невольно начинал ей верить. Но нет! После такого обмана это было уже невозможно.

Равенна предавала его, отдаваясь другим мужчинам. Но то, что сделала Серина, было просто немыслимо. Она хотела отнять у него его плоть и кровь, лишить его собственного ребенка!

– Черт бы тебя побрал! – воскликнул он и направился к двери, разделявшей их спальни.

Она бросилась за ним и схватила за рукав сюртука.

– Остановись! Клянусь тебе, я говорю правду. Я ничего не рассказывала тебе о Сайресе, потому что он стыдился своей слабости. Он хотел, чтобы его считали настоящим мужчиной.

– И тогда он послал тебя за этим? – крикнул Люсьен. Он схватил ее руку и прижал к своей восставшей плоти.

Почти задохнувшись от неожиданности, Серина отдернула руку и испуганно отступила.

Люсьен быстро приблизился к ней, обнял за шею и притянул к себе ее лицо.

– Теперь я все понял, – сказал он, и его губы почти касались ее полуоткрытого рта. – Ты хочешь меня только тогда, когда тебе нужно меня использовать. Ты терпишь мои прикосновения, только когда тебе велят их терпеть. Всю неделю ты отталкивала меня. А я думал, что ты просто хочешь больше нежности… Господи, как же я ошибался!

Серина попыталась освободиться из его объятий, но только сильнее прижалась бедром к его жаждущему телу. Желание миллионами горячих игл пронзило его, рассеивая гнев и раздражение.

– У тебя прекрасно получается, любимая, – произнес он с напряженным спокойствием. – Это Уоррингтон научил тебя так возбуждать мужчину?

Серина снова сделала попытку освободиться.

– Ничего подобного!

Он покачал головой и улыбнулся ей одними губами.

– Думаю, ты лжешь. Теперь я понял, как сделать так, чтобы ты снова оказалась в моей постели. Тебе не нужны ухаживания и ласки. О нет! Ты лучше понимаешь команды и приказы.

– О чем ты говоришь? – Ее голос звенел от обиды и непонимания. – Люсьен…

– Я говорю о тебе и Уоррингтоне, – ответил он охрипшим голосом. – Он приказывал тебе раздвигать твои стройные ноги, и ты слушалась его. Теперь я твой муж, и ты будешь делать то же самое для меня.

Серина в отчаянии замотала головой:

– Клянусь, я отдалась тебе вовсе не потому, что мне приказал это Сайрес!

Он проигнорировал ее слова.

– Готовься, дорогая. Через пять минут я возьму тебя.

– Нет! – воскликнула она, с ужасом глядя на него. – Мы же договорились подождать!

– К черту договоренности! – Люсьен не понимал, что с ним происходит. Он весь горел, но при этом был холоден как лед. Он ненавидел и хотел ее одновременно.

Он поцеловал ее грубым, требовательным поцелуем. Она попыталась оттолкнуть его. Ее пальцы принялись беспомощно царапать его спину, она хотела закричать и открыла рот. Люсьен воспользовался этим, и его язык проник в нее. О Господи, как это было восхитительно! Совершенно так, как он рисовал в своем воображении, только намного лучше, потому что это происходило в реальности. У него закружилась голова. Одним резким движением он разорвал на ней ночную рубашку.

Спустя несколько мгновений она перестала царапаться и отпихивать его. Ее губы ответили на его поцелуй. Люсьен понял, что все в нем жаждет только одного – быть с ней.

Он посмотрел на нее. В глазах Серины он увидел испуг, ее щеки покраснели, а губы опухли от слишком жестокого поцелуя. Он снова наклонился к ней. После секундного колебания она раскрыла губы для поцелуя.

Он приподнял ее за бедра, и ноги Серины обхватили его за талию. Его губы уже ласкали ее сосок, а руки становились все более настойчивыми.

– Люсьен… – выдохнула она, – мы не должны делать этого.

– Мы уже это делаем, – ответил он, чувствуя, что желание достигло такого накала, что начало причинять ему боль. – Разве ты можешь сказать, что не хочешь этого?

– Нет, – прошептала она.

– Ты хочешь меня. Хочешь так же сильно, как я хочу тебя.

– Но я не должна… – сказала она дрожащим голосом.

Внутри у Люсьена все пульсировало от напряжения.

– Не должна получать удовольствие? Не должна испытывать наслаждение, которого требует твое тело? – Он снова стиснул губами ее сосок. Серина обхватила его голову и сильнее прижала к своему телу. – Ты должна делать все это со своим мужем.

Серина закрыла глаза и положила ноги ему на плечи. Люсьен застонал. Да, она была красивой и лживой, но она принадлежала ему, только ему. Он вошел в нее.

– Люсьен, – снова прошептала она.

– Да?

– Я хочу… – Ее дыхание участилось.

– Я знаю. – Его движения становились все более быстрыми. Ему хотелось одновременно брать и давать. – Я чувствую… тебя!

– Люсьен! – закричала она. – О Господи!

Он чувствовал, как неистово пульсирует ее тело. Ему хотелось продлить это. Люсьен стиснул зубы, но уже не мог контролировать себя. Мощная волна восторга сотрясла его.

Он медленно опустился на нее. Его ладонь ощущала ее влажную от пота кожу. Люсьену казалось, что он отдал Серине часть своей души.

Где-то в дальних уголках сознания он проклинал себя за то, что сделал, но тут же и не соглашался с собой. Может быть, эта ночь станет началом длинной череды счастливых ночей с той, которую он любит. Он надеялся на это, потому что желание обладать ею было сильнее его. Но мог ли он позволить себе любить ту, которой не доверял?

– Черт! – выругался он и поднялся на ноги. Он полностью потерял над собой контроль. Нужно было уйти от нее еще до того, как она смогла снова лишить его воли. Он всегда мечтал, чтобы она принадлежала ему в постели, но хотел добиться этого медленно, тогда, когда ему самому это понадобится, и на его собственных условиях. Серина нарушила все его планы одним своим прикосновением. Он позволил желанию управлять его действиями и чувствами.

Все еще дрожа от возбуждения, он застегнул брюки и накинул на плечи сюртук.

Серина лежала, сжавшись в комок, и беззвучно плакала. Он приказал себе не обращать внимания на этот очередной спектакль. Она обманывала его с их первой встречи, и откуда он мог знать, что ее слезы не являются очередным проявлением притворства?

Он смотрел на ее плечи, сотрясающиеся от рыданий, и острая боль пронзила его душу. Боясь в очередной раз потерять власть над собой, боясь, что еще мгновение, и он кинется к ней, Люсьен резко повернулся и направился в свою комнату. Он закрыл за собой дверь, немного помедлил и запер ее на ключ.


Серина пыталась заснуть, прислушиваясь к звуку шагов за стеной. Люсьен не спал и ходил по своей комнате взад-вперед. Может быть, это мысли о том, что только что произошло между ними, лишают его сна?

Она больше не могла отрицать того, что поддается искушению плоти точно так же, как поддавалась мама. Серина закрыла лицо руками. Вот к чему привела просьба Сайреса! Для большинства мужчин мимолетная связь с другой женщиной не значила ровным счетом ничего, даже если после этого рождались дети. У самого Сайреса тоже были дети вне брака. Но Люсьен, который пережил смерть своего ребенка, не мог относиться к этому спокойно.

Она понимала его гнев и разочарование. Он будет продолжать защищать ее, ведь она носит под сердцем его дитя… И она женщина, которую он презирает…

Но его чувства по отношению к ней не имели значения. Они носят одно имя и скоро станут родителями. И более ничего. Ее не должно волновать то, что он проводит ночи с другой женщиной. И то, что он считает ее распутницей, которой достаточно одного его взгляда, чтобы потерять голову.

Но по какой-то непонятной для нее причине его чувства имели для нее значение. Теперь он был частью ее жизни, ее законным мужем. И ей хотелось перестать враждовать с ним, хотелось, чтобы недоверие исчезло из их отношений. А еще ей хотелось снова потерять голову от одного его взгляда…


Марсден выскочил из экипажа, как только тот остановился на Батчер-роу. Запахнув полы плаща, граф направился к мрачному зданию ночлежки.

Грязный Эд, как обычно, сидел на ступеньках с бутылкой в руках. Ванда, принадлежавшая ему шлюха, сидела рядом. От них обоих несло давно немытыми телами и джином.

– Где Роллинз и Маккой? – спросил Марсден, игнорируя приветствие.

Эд сделал большой глоток и ответил:

– Без понятия.

Алистер выхватил бутылку из его рук и ударил ею по перилам. Посыпалось стекло, и острое горлышко опасно блеснуло в руках Марсдена. Ванда испуганно охнула, а Эд грязно выругался, когда Алистер схватил держателя ночлежки за одежду и приставил кусок стекла к его щеке.

– Разве эти два ублюдка стоят того, чтобы я искромсал твою морду как кусок мяса?

Грязный Эд побледнел и затряс головой:

– Они… они внутри. Только недавно пришли, чтобы немного поспать.

Марсден усмехнулся и зашел в дом. Некоторое время он оглядывался, пытаясь рассмотреть спящих в небольшой комнатенке. На столе горела одна свеча. Воздух в помещении был насыщен запахами дешевого виски и немытых тел. В противоположном углу он заметил Роллинза и Маккоя, которые спали на расстеленных прямо на полу одеялах. Марсден подошел и ткнул Роллинза под ребра носком сапога. Тот поднял голову и уставился на обидчика мутными глазами.

– Эй, – удивленно спросил Роллинз, – ты что здесь делаешь?

– То же самое я пришел спросить у тебя.

– Нам с Дики нужен был джин. Мы хотели только немного выпить и переночевать перед отъездом. Клянусь, нас никто не видел.

Глаза Алистера подозрительно смотрели на Роллинза.

– Вы разговаривали с человеком по имени Клейборн?

– Нет, – ответил тот, протирая глаза. – Мы вообще ни с кем не разговаривали, как ты нам велел.

– А я слышал совсем другое. Похоже, вы двое где-то похвастались, что ограбили богатого герцога.

– Это… это ложь! – воскликнул Роллинз. – Может быть, Ванда слышала, как мы говорили об этом с Дики. Но, клянусь всеми святыми, мы никому ничего не рассказывали.

– А Маккой? Он мог проболтаться?

Роллинз быстро взглянул на своего спящего товарища.

– Ты же знаешь Дики. Должно быть, этот дурак сболтнул что-то своему брату. Но больше никому, – торопливо добавил он.

Марсден ответил на эти слова вежливой улыбкой.

– Вам не повезло. Похоже, брат Маккоя любит поговорить. Как вам двоим не стыдно!

С этими словами он достал нож.


Люсьен сидел в своем кабинете и пытался читать газету. По утрам он всегда просматривал «Таймс», но сегодня никак не мог сосредоточиться. Его мысли постоянно возвращались к Серине.

Как могло случиться, что женщина, намеревавшаяся украсть у него его ребенка, возымела над ним такую власть? Он застонал, когда вспомнил, как она шептала его имя вчера ночью. Ее запах преследовал его, как наваждение. Он знал, что если еще раз попробует заняться с ней любовью, то целиком подпадет под ее чары.

Он должен избегать ее. По крайней мере до тех пор, пока не научится наслаждаться ее телом, не теряя при этом головы.

Люсьен взглянул на часы. Начало десятого. Обычно к этому времени Серина уже заканчивала свой туалет. Почему она не вышла из спальни? Может быть, она заболела? Или снова сбежала?

Люсьен поднялся. Нужно проверить, все ли с ней в порядке. Конечно, у дверей стоят охранники, но лишняя предосторожность не повредит.

Когда он направлялся к выходу, в дверь постучал Холфорд. Лицо старого слуги было белее снега.

– Что случилось, Холфорд? – с тревогой спросил Клейборн.

– К вам… к вам пришли, милорд.

– В такой час? – нахмурился Люсьен. – Скажи Найлзу, пусть заходит.

Дворецкий в нерешительности остановился, явно не зная, что сказать.

Такое поведение еще больше встревожило Люсьена.

– В чем дело, Холфорд?

– Милорд, – сказал тот, дотрагиваясь до лица дрожащими пальцами. – Это не лорд Найлз. Бывшая леди Клейборн пришла к вам с визитом.

Глава 19

Равенна здесь? Это невозможно! Она же была в Италии вместе с лордом Уэйлендом.

Но, словно доказывая, что нет ничего невозможного, в дверях появилась его бывшая жена.

– Здравствуй Люсьен, – сказала она, соблазнительно улыбаясь своими сочными губами. – Не ожидал меня увидеть?

Холфорд вышел из кабинета и закрыл за собой дверь.

Люсьен молча смотрел на Равенну. Гнев и раздражение, которые он испытывал, не поддавались описанию. Как всегда, она выглядела великолепно. Ее красота была странной смесью земного и божественного. Розовое шелковое платье выгодно подчеркивало нежную матовость ее кожи и блеск иссиня-черных вьющихся волос. Раньше одного взгляда на нее было достаточно, чтобы желание вспыхнуло в нем с неодолимой силой. Но теперь он не чувствовал абсолютно ничего.

– С приездом, – приветствовал он ее коротким кивком.

Она нежно ему улыбнулась. Он слишком хорошо знал ее, чтобы верить этой нежности.

– Дорогой, мне следовало бы поучить тебя хорошим манерам. Твое приветствие далеко от совершенства.

– Почему ты здесь? – спросил он, игнорируя ее выпад.

Она рассмеялась и приблизилась к нему, покачивая бедрами.

– Почему я здесь? – переспросила она, надувая губки. – Какой глупый вопрос! Потому что я скучала по тебе. И не говори, что ты не скучал по мне.

– Разумеется, нет. Как, впрочем, и ты, – жестко сказал он. – Какого черта ты сюда заявилась?

– Люсьен, не нужно быть таким грубым, ведь ты…

– Я не хочу тебя видеть, – оборвал он ее.

Равенна отступила на шаг, обиженная его словами.

– Ты не можешь так говорить. Ведь я твоя жена!

– Ты была моей женой, – поправил он. – Мы в разводе, который, как я помню, ты умоляла меня тебе дать.

Она легкомысленно взмахнула рукой.

– Это пустая формальность. Тогда я была глупым ребенком и не понимала, какую ужасную ошибку совершаю. Но теперь, дорогой, – сказала она, снова приближаясь к нему, – я вернулась домой.

Равенна прижалась к Люсьену. Ее полные груди высоко вздымались над вырезом платья. Люсьен взял ее за руку и отстранил от себя.

– Я больше не твой дорогой. Это не твой дом. И наш развод – не пустая формальность, а свершившийся факт.

– Я знаю, – сказала она, стыдливо опуская длинные ресницы. – Но я пришла просить у тебя прощения за мое…

– Не слишком ли поздно извиняться?

Люсьен увидел, как напряглось ее лицо. Она нервно сжимала руки в кулаки, пряча их в складках своей юбки. Она явно чего-то хотела от него, и хотела отчаянно.

– Я пытаюсь сказать, что все еще люблю тебя. Я знаю, что вела себя ужасно, но теперь готова стать лучшей женой на свете.

Люсьен едва сдержался, чтобы не рассмеяться ей в лицо.

– Чьей-нибудь другой, возможно, но не моей. Единственное, что тебе всегда нравилось во мне, это деньги. Думаю, именно поэтому ты и пришла. Сколько тебе нужно?

Ее лицо приняло оскорбленное выражение.

– Какая вульгарность! – воскликнула она, в очередной раз восхищая Люсьена своими актерскими способностями. – Неужели ты думаешь, что я проделала такой длинный путь из Италии ради денег? Мне нужен ты. Я хочу, чтобы мы снова поженились.

– Равенна, это невозможно, – сказал Люсьен, скрещивая руки на груди. Ее визит уже начал ему надоедать, ситуация становилась неприятной. – Я уже женат.

Темные глаза Равенны смотрели на него со смешанным выражением ужаса и недоверия.

– Это невозможно! Ты же любишь меня!

– Тебе придется в это поверить, – сказал Люсьен, невольно наслаждаясь своей местью. – Это правда.

Равенна растерялась, но спустя мгновение ее глаза уже смотрели на него с вызовом.

– Если… если ты хочешь, чтобы наши отношения продолжались, скажем, неофициально, то я не возражаю. – Ее голос упал до чуть хрипловатого шепота. – Разве мы не можем продолжать наслаждаться друг другом?

– Мы сможем продолжать разговаривать только в том случае, если ты перестанешь мне лгать, – осадил он ее. – Если тебе не нужны деньги, тогда что? Я тебе не нужен.

Она сердито вздернула подбородок.

– Зачем ты так говоришь? Почему я не могу хотеть тебя?

Он рассмеялся, удивленный ее настойчивостью.

– Ты ненавидела меня с той самой минуты, как увидела. Ты бросила меня ради Уэйленда. Я для тебя не кто иной, как презренный калека, которого ты обманывала со всеми подряд. Так почему ты не в Италии? И что с моим любезным другом Уэйлендом?

Она театральным жестом заломила руки и принялась рыдать.

– Прошу тебя, – с усталым вздохом сказал Люсьен, – прибереги свои слезы для того, кто в них поверит.

Равенна обиженно взглянула на него и промокнула глаза кружевным платком.

– Как ты можешь быть таким жестоким? Если хочешь знать, Джеймс бросил меня и женился на богатой итальянской графине.

– Ради денег? – спросил он.

– Скорее всего, – смущенно ответила Равенна. Это смущение было столь необычным, что Люсьен впервые ей поверил.

– А где ваш ребенок?

На этот раз он увидел в ее глазах неподдельные слезы.

– Он родился мертвым, – тихо ответила она. – Джеймс во всем обвинил меня.

В наступившей тишине Люсьен почувствовал, как между ним и его бывшей женой возникает что-то вроде взаимопонимания, которого не было все пять лет их брака.

– Прости меня, – мягко произнес он. – Я знаю, как это тяжело. Думаю, от этого потеря Челси для тебя стала еще ужаснее.

– Ты прав! – всплеснула руками Равенна. – Мне так ее не хватало! А где моя дорогая девочка? Прошу тебя, разреши мне с ней увидеться.

Холодок пробежал по его спине, когда он услышал эти слова.

– Разве ты не получила мое письмо?

На ее лице снова заиграла улыбка.

– Ты мне писал? Я знала, что небезразлична тебе!

Люсьен подошел к ней и схватил ее за плечи.

– Черт побери, это было не любовное письмо! – Он глубоко вздохнул и продолжил уже более спокойным голосом: – Я писал тебе о Челси. Она… она умерла в марте.

Равенна испуганно отшатнулась.

– Что?!

– Прости, это случилось так внезапно…

– Нет! – закричала Равенна. Ее лицо исказилось от горя. – Господи, как это случилось? Она заболела?

Люсьен направился в противоположный угол комнаты, чтобы налить себе бренди. Звон стекла разрушил напряженную тишину.

– Она попала под экипаж в нескольких кварталах от дома, – сказал он и выпил янтарную жидкость одним глотком.

– Попала под экипаж? – не веря своим ушам, спросила Равенна. – С кем она была?

Люсьен опустил глаза.

– Она сбежала от няни.

– Но как она оказалась на улице?

– Честно говоря, не знаю, – ответил Люсьен, понурив голову.

– А где был ты? – настаивала Равенна.

– Я был не здесь… – признался Люсьен, сжимая стакан в руке, – и не один.

Равенна бросилась к нему и со всей силы залепила ему пощечину. Он стоял молча и не шевелясь.

– Ах ты, ублюдок! Это твоя вина. Как ты мог бросить дочь ради любовницы?

– Я знаю, что виноват, – сдержанно произнес он. – Но ты должна знать, что Челси убежала, чтобы найти тебя. Если бы ты была дома, этого бы не произошло.

– Я не позволю тебе перекладывать вину на меня, – прошипела Равенна, гневно сверкая глазами. – Не позволю!

Она подняла руку, чтобы ударить его еще раз, но он перехватил ее запястье.

– Одного раза вполне достаточно, – тихо сказал он.

Она яростно замотала головой так, что ее волосы разметались по плечам.

– Недостаточно будет убить тебя. Как я тебя ненавижу!

С этими словами Равенна выдернула руку и выскочила за дверь.


Серина ходила по комнате, ощущая себя словно в ловушке. Муж ни разу не заглянул к ней. Он лишь выставил охранников, чтобы защитить ее от возможной опасности. Отсутствие его внимания ранило ее больше, чем она могла предположить. Но встреча с ним была бы испытанием куда более трудным. Как она могла увидеть его и совладать со своим желанием? Возбуждение охватывало ее при одном воспоминании о его широких плечах и мускулистой груди. Нет, она не должна с ним встречаться!

Серина понимала, что ведет себя, как последняя трусиха. Если бы Сайрес был жив, то наверняка укорил бы ее за это. Она знала, что не сможет сидеть в своей комнате всю оставшуюся жизнь, но сейчас она казалась себе гусеницей, которая только что превратилась в бабочку и боится покинуть кокон.

Раздался стук в дверь. На пороге появилась Кэффи, которая принесла Серине утренний шоколад.

– Здесь несколько приглашений, – сказала служанка, протягивая ей поднос.

Серина взглянула на конверты и нахмурилась. Их было только три. Когда Сайрес привез ее в Лондон, ее буквально забрасывали приглашениями. Она была желанной гостьей на всех балах и званых вечерах. Никто не мог отказать себе в удовольствии пригласить молодую герцогиню.

Но теперь, после ее скандальной свадьбы, только три человека хотели видеть ее у себя. Серине не нравилась светская жизнь, но такая демонстрация презрения больно ее ранила. Одно приглашение пришло от какой-то неизвестной матроны, которая устраивала благотворительный вечер для детей-сирот, и два от бабушки. В одном леди Харкорт звала ее посетить книжный магазин Лэкингтона на Финсбери-сквер, а в другом – на торжественный вечер в честь ее брака с Люсьеном.

Серина закрыла лицо руками и заплакала. Она не могла встретиться со своим мужем в их собственном доме. Как она выдержит общение с ним на глазах общества?

В этот момент в ее спальню вошел Люсьен, который даже не удосужился постучать. Услышав звук его шагов, Серина вытерла слезы.

– Серина? – раздался его тихий голос, который почему-то напомнил ей, как он медленно снимал с нее чулки в ту первую ночь. – Почему ты плачешь?

От этих слов у нее начало ныть сердце. Он говорил так заботливо, почти нежно.

– У тебя что-то болит? – спросил он.

У нее болела душа, израненная его недоверием, но она ничего не сказала ему об этом. Серина молча протянула ему письмо от бабушки.

– Она приглашает нас на вечер в нашу честь, – сказала она.

Люсьен прочитал карточку.

– Если ты будешь хорошо себя чувствовать, то мы обязательно пойдем. У леди Харкорт много влиятельных друзей, и она сумеет сгладить ситуацию.

Серина кивнула:

– Я напишу ей, что мы придем.

Люсьен положил карточку и отошел в сторону. Серина смотрела на него и думала, как было бы приятно протянуть руку и дотронуться до него.

– Сегодня утром я разговаривал с Викери, – сказал Люсьен. – Теперь мы работаем с ним вместе. Стало известно, что для убийства Уоррингтона Марсден нанял двух бродяг, Роллинза и Маккоя.

Сердце Серины радостно забилось.

– Это замечательно! – воскликнула она. – Вы их нашли? Что они рассказали? Как ты думаешь, их удастся убедить дать показания против Алистера?

– Увы, нет, – нахмурившись, ответил Люсьен. – Викери сообщил, что кто-то перерезал им глотки два дня назад.

Все надежды Серины рухнули.

– Что же нам теперь делать?

Люсьен пожал плечами:

– Не имея доказательств, мы можем только ждать, когда Марсден сделает очередной шаг. Остается надеяться, что нам удастся схватить его до того, как он причинит вред тебе и ребенку.

Она кивнула. Ее жизнь превращалась в кошмар. Сайрес мертв, его убийцы тоже мертвы, у нее нет никаких доказательств причастности Алистера к этим преступлениям. А ее брак рассыпаетсяна глазах.

– Люсьен, – в отчаянии прошептала она, – по поводу вчерашней ночи…

– Здесь не о чем говорить, – перебил он ее. – Ты получила то, что хотела. Я тоже. Все остальное не имеет никакого значения.

Серина тяжело вздохнула, чувствуя, что вот-вот снова заплачет. Не имеет никакого значения. Именно так он относится к их отношениям. Она для него – просто шлюха, ставшая его женой. Возможно, он прав.

Серина закрыла глаза. Только она виновата в том, что поддается ему. Она должна его ненавидеть, но по злой иронии судьбы все больше и больше привязывается к нему с каждым днем.

– Я хотела поговорить о Сайресе и его плане насчет наследника, – сказала она, желая сменить тему.

– Ты довольно ясно изложила мне причины, по которым оказалась в ту ночь в моей постели, – перебил он. – Через шесть месяцев у тебя будет живое доказательство этого.

– Но я не собиралась исполнять то, что задумал Сайрес.

– Да, но хватило одного поцелуя, и ты передумала?

Этот вопрос и усмешка на его лице отчетливо свидетельствовали о том, как он к ней относится.

– Не совсем так, – ответила она.

– Значит, одного поцелуя было мало? А когда ты передумала? Когда я ласкал твое лоно?

Серина залилась румянцем, но решила бороться до конца.

– И да, и нет, – сказала она, превозмогая стыд. – Ты дотрагивался до меня так, как никто другой. Я была потрясена, потому что никогда не испытывала ничего подобного.

– Прекрасный ход, дорогая. Расхвали мужчину и его способности любовника – и можешь делать с ним что угодно. Или я ошибаюсь? – спросил он с дерзкой ухмылкой.

– Да, ошибаешься! – крикнула она. – Ты даже не слушаешь меня. Вовсе не твои ласки заставили меня хотеть тебя. Просто мне показалось, что я… я нужна тебе. Я знаю, что смерть Челси сделала тебя одиноким. Я тоже была одинока. – Ее глаза наполнились слезами. – В тебе я увидела родственную душу. Да, ты очень красив и умеешь соблазнять. От одного твоего прикосновения у меня закружилась голова. Я изо всех сил пыталась сохранить верность Сайресу, но… но не смогла тебя оставить.

– Замолчи! – резко сказал он. – Больше ни слова.

– Но, Люсьен…

– Я не хочу больше это обсуждать. Не нужно напоминать мне о том, что я повел себя как дурак. Наш брак и так достаточное тому напоминание.

Серине хотелось заплакать, но она не могла. Только ответственность за жизнь их будущего ребенка удерживала Люсьена возле нее. Ни о каких чувствах не могло быть и речи.

Люсьен провел рукой по волосам, и Серина ощутила острое желание убрать темную прядь, упавшую ему на лоб.

– Я также пришел сообщить тебе одну новость. Не хочу, чтобы ты узнала об этом от слуг, – неожиданно сказал он.

– Какую новость? – спросила Серина.

– Сегодня утром ко мне приходила Равенна, – ответил он, сжимая набалдашник трости.

– Сюда? – испуганно спросила Серина. – Что она хотела?

Губы Люсьена сжались в тонкую линию.

– Она пыталась убедить меня, что снова хочет стать моей женой. Я отказал ей, так как уже в некотором смысле занят, – язвительно ответил он.

Страх и сомнения терзали Серину. А если он вновь захочет соединиться с Равенной? Ее красота может заставить его забыть прошлые обиды. Серина отвернулась, чувствуя, что начинает ревновать. Люсьен тем временем вышел из ее спальни, даже не попрощавшись.


Клейборн смотрел на то, как виски перекатывалось в стакане, повинуясь движению его руки. Он лежал на кровати и пил. Его взгляд переместился на дверь, отделявшую его от Серины.

Он мог открыть эту дверь и снова быть с ней. Его губы могли насладиться ее губами, он мог ласкать ее, возбудить и снова получить то, на что имел полное право.

Но дверь оставалась закрытой. Он не откроет ее и не позволит этой лживой женщине вновь лишить его рассудка. Он не пустит ее в свою жизнь и в свое сердце.

Однако когда он думал о том, с какой страстью отдавалась ему Серина прошлой ночью, сердце начинало колотиться как сумасшедшее.

«Ты и сам сумасшедший», – подумал он. Виски сделало еще один круг, и Люсьен залпом осушил стакан. Это была уже пятая порция за последние двадцать минут. Но сколько бы он ни пил, он не мог заставить себя не думать о Серине. Несмотря на ее обман, желание обладать ею не исчезало, как оно исчезло, когда он узнал об обмане Равенны.

Черт побери, он ненавидел Серину. Господи, он хотел ее!

Да что все это значит? В его ушах звучали слова, которые она сказала ему этим утром: «В тебе я увидела родственную душу… но не смогла тебя оставить».

Люсьен встал. Как ему узнать правду? А если она действительно отдалась ему, потому что хотела этого и нуждалась в нем? Возможно ли? Он налил себе еще виски.

Найлз часто говорил ему, что он, Люсьен, принимает слишком скоропалительные решения, основанные на совершенно недостаточной информации. А если он несправедливо осудил Серину? Если она действительно была одинока в своем браке с Уоррингтоном?

Люсьен быстро проглотил виски. Знакомое тепло разлилось по телу, но не притупило мысли.

Что же теперь? Он не сможет прожить с Сериной всю жизнь в злобе и взаимных обвинениях. Даже если раньше она пыталась украсть у него ребенка, то теперь это невозможно. Они стали мужем и женой, и это навсегда.

Он тяжело вздохнул. Нельзя повторять свои ошибки и пытаться вновь создать счастливый брак. Слишком больно будет потом, когда он начнет рушиться. Нет, он должен держаться от Серины на безопасном расстоянии. Она обладает над ним властью, которой никогда не было у Равенны. И от этого ему становится страшно.

Разве брак – это не смесь постоянного ледяного равнодушия и периодических взрывов пылкой страсти? Он снова посмотрел на дверь, подавляя желание открыть ее. Серина просила не спать с ней до рождения ребенка. Об этом они договорились перед свадьбой, и он уже нарушил договор. Он совершил ошибку, поддавшись желанию. Но теперь он найдет в себе силы держать свои чувства в надежной узде.


– Доброе утро, миледи, – сказала Кэффи. – Вот ваш шоколад. Как думаете, сможете позавтракать?

Серина зевнула и спустила ноги с кровати.

– Думаю, да. В последние дни я чувствую себя лучше.

Кэффи кивнула:

– Я вернула вашему мужу его плащ.

– Какой плащ? – озадаченно спросила Серина.

Девушка лукаво улыбнулась:

– Тот, в котором вы вернулись домой после той ночи, что провели в его объятиях. Он сказал, что давно его искал.

Серина вспыхнула.

– Кэффи, ты невыносима. Ну что, рада теперь, когда ты все знаешь?

– Да. А вы рады, что замужем за ним? Он красив как дьявол, миледи.

– Да, Кэффи, он красив как дьявол и прекрасный муж. Это все, что ты хотела узнать?

– М-м-м, – промычала Кэффи, скептически поджав губы.

Воображение Серины нарисовало образ Люсьена. Он смеялся, на его лице читалось нескрываемое возбуждение. Усилием воли она заставила себя не думать о нем. Причины, по которым он женился на ней, были вполне очевидны, но они не могли превратить их брак в чистую формальность. Серина хотела его, как женщина может хотеть мужчину. Совершенно ясно, что она унаследовала от матери эту пагубную страсть.

Что же до Люсьена, то он, похоже, не придавал ее чувствам никакого значения. Он даже не скучал по ней. Вряд ли он думал о ней, когда лежал в соседней спальне, а она изнывала от желания быть рядом.

Глупые и бесполезные мысли. Греховные мысли.

Он не верит ни единому ее слову. Он получил ее тело и ушел, даже не оборачиваясь. Для него она не более чем мать их будущего ребенка и законная жена. Но не его любовь. И ей не остается ничего, как только не допускать его к себе, пока она не разрешится от бремени. Только так она сможет сохранить самоуважение и гордость.

Однако это легче сказать, чем выполнить. Воспоминания о том, как они занимались любовью два дня назад, до сих пор не оставляли ее ни на секунду. Избавиться от них было просто невозможно. Но она должна совершить невозможное.

– Хотите принять ванну? – спросила Кэффи, нарушая ее размышления.

– Да, – ответила Серина. – Скажи, – спросила она, – сегодня были пригласительные карточки?

– Да, миледи. Я приготовлю вам ванну, а потом спущусь и заберу у Холфорда письма для вас.

Через несколько минут, когда Серина уже сидела в ванне, Кэффи принесла ей несколько писем. Одно было от бабушки и леди Бессборо, в котором они приглашали Серину на встречу, чтобы обсудить ее возвращение в высшее общество после так называемого скандала. Еще одно письмо было написано Викери. Он сообщал, что один из его агентов напал на интересный след. Наконец ее внимание привлек простой конверт без подписи, запечатанный восковой печатью. Серина вскрыла письмо. Строчки были написаны незнакомым почерком.


Я располагаю информацией об убийстве вашего мужа. Если хотите получить ее, приходите в летний дом на заднем дворе сегодня в четыре часа пополудни. Умоляю, приходите одна. Если кто-то узнает о нашем свидании, мне грозит неминуемая смерть.


Серине неожиданно стало холодно в горячей ванне. Кто-то знает о виновнике убийства Сайреса! И это поможет посадить Алистера в тюрьму? Господь наконец услышал ее молитвы, и правосудие скоро свершится, возбужденно думала Серина.

А вдруг это ловушка? Скорее всего нет. Алистер не рискнет напасть на нее в доме Люсьена. Это слишком опасно. Серина хотела было послать записку Викери, но передумала. Тот, кто написал это письмо, смертельно напуган, и она не решилась подвергать его еще большей опасности.

После того как Кэффи помогла ей одеться, Серина убрала анонимное письмо в сумочку и направилась в библиотеку, чтобы скоротать время. Но книги не могли отвлечь ее от мыслей об авторе записки и том, что он мог знать.

Без десяти четыре она сказала охранникам, что собирается прилечь, а сама тайком проскользнула на кухню и, миновав изумленно посмотревшего на нее Холфорда, покинула дом через черный ход. Серина прошла по небольшому огороду и вскоре оказалась перед летним домом.

Это сооружение не походило ни на один летний дом из всех, что ей когда-либо приходилось видеть. Вблизи он казался еще более величественным, чем издали. Деревянные стены были покрашены красной и золотой краской, а огромные окна простирались от самой земли до высокой крыши. Вход в дом, напоминавший павильон в королевском саду, украшали колонны в восточном стиле. Серина слышала, что он был построен по просьбе Равенны и она сама занималась его отделкой.

Большинство окон закрывали ставни. Серина подумала, что дверь наверняка заперта, но когда она потянула за ручку, та со скрипом отворилась.

Поборов мгновенный испуг, она осторожно заглянула внутрь.

– Кто там?

Ее слова эхом разнесись по пустому помещению. Серина увидела, что внутри никого нет, лишь в углу в беспорядке свалены несколько скамеек и летних столов.

Она сделала еще несколько шагов.

– Есть здесь кто-нибудь?

В ту же секунду Серина услышала приглушенный звук, словно кто-то крался за ней следом. Но когда она сделала попытку обернуться, что-то сильно ударило ее по голове. Цепляясь за остатки сознания, Серина попыталась разглядеть нападавшего, но вдруг упала на колени. Все вокруг нее погрузилось в полную темноту…

Глава 20

Люсьен посмотрел в бухгалтерскую книгу и в третий раз попытался сложить цифры, выписанные в длинную колонку. У него получился третий, отличный от первых двух, итог.

Он вздохнул и направился к сервированному для чаепития столику. Люсьен выпил чашку чая и снова попытался заняться финансами. Но его мысли были далеки от деловых вопросов. Он думал о своей жене.

Почему она владеет всеми его помыслами? Люсьен боялся признаться себе в этом, но его влекло не только ее тело. Каждую минуту, в которую он не видел ее, он скучал по ней, по ее голосу, ее улыбке, исходившему от нее аромату жасмина.

Тот удобный и модный брак, о котором он мечтал, с каждым днем становился все менее приятным. Борьба с самим собой изматывала, в любой момент он готов был сдаться.

– Милорд! – раздался крик Холфорда, который без стука ворвался в кабинет Люсьена. – Милорд, скорее сюда!

Люсьен встал и схватил свою трость. На лице Холфорда он увидел выражение такого ужаса, что ему стало не по себе.

– Что случилось?

– Пожар. В летнем доме, – торопливо объяснил дворецкий. – И боюсь, леди Дейнридж находится там!

Серина!

Он бросился за Холфордом, моля о том, чтобы старый дворецкий ошибся. Что ей делать в летнем доме? Она должна быть жива!

Густые клубы черного дыма и яркие языки пламени окутывали павильон, который Равенна упросила его построить, чтобы принимать там своих гостей. Люсьен никогда не любил это вычурное сооружение, но сейчас ненавидел его вдвойне.

Слуги выстроились в цепочку и передавали друг другу ведра с водой. Один из них, стоявший у самого дома, пытался залить ревущее пламя.

Люсьен бросился к двери и схватился за ручку. Раскаленный металл обжег его ладонь. Люсьен выругался, сорвал с себя сюртук и обмотал им горячую ручку. Он снова попытался открыть дверь, но та не поддавалась. Спустя мгновение он заметил, что она намертво закреплена деревянным клином.

«Черт бы тебя побрал, Марсден! Я убью тебя!» – в панике думал Люсьен.

Он схватил клин голыми руками, не обращая внимания на впившиеся в ладони занозы. Но деревяшка сломалась у самого основания, а времени на то, чтобы выбить оставшуюся часть из косяка, у Люсьена уже не было. Он бросился к окнам. Одно из них, слава Богу, не закрывали ставни. Люсьен выбил стекло и влез внутрь.

Ему тут же пришлось опуститься на колени, потому что все помещение заполняли густые клубы дыма, в котором вспыхивали оранжевые языки пламени.

– Серина! – крикнул он. – Дорогая, где ты?

Ответом ему был лишь треск горящего дерева. Люсьен попытался глубоко вздохнуть, но тут же понял, что совершает ошибку. Легкие мгновенно наполнились едким дымом. Кашель буквально разрывал его на части. А Серина? Может ли она дышать? И дышит ли еще?

– Серина! – снова закричал он. – Дай знак, где тебя искать!

Никакого ответа. Ужас пронзил все его существо. Он пополз вперед, к двери, борясь с кашлем и начинающимся головокружением. Около самой двери он увидел ее руку. Это, без сомнения, была рука Серины. На пальце поблескивало обручальное кольцо, украшенное бриллиантами, которое он надел ей в день свадьбы.

Он бросился к ней с радостным криком, обхватил ее за талию и поднял с пола. Ее тело казалось безжизненным. Отбросив в сторону мрачные мысли, он поднял жену на руки и сквозь удушливый дым направился к разбитому окну. Боль от раненого колена распространялась по всей ноге, и Люсьен сильно хромал. Наконец он добрался до окна и почти вывалился из него наружу, порезав лицо о торчащие из рамы осколки.

Он упал на землю, держа Серину на руках, и пополз прочь от горящего дома. Оказавшись на безопасном расстоянии, он осторожно положил жену на траву и приподнял ее голову. Его пальцы коснулись чего-то липкого. Он поднял руку к лицу и увидел, что она в крови. В ее крови!

Стараясь унять страх, он наклонился ниже, чтобы уловить хоть какой-то признак того, что она еще дышит, что она жива. К ним бросились слуги, но он жестом велел им остановиться, боясь, что из-за шума не услышит дыхания Серины. Наконец он почувствовал слабое движение воздуха возле своей щеки. Она жива! Страх в его душе сменился надеждой.

– Холфорд! – крикнул он, пересиливая раздирающий его кашель. – Срочно пошли экипаж за доктором Томпсоном!

Он взял Серину на руки и, припадая на раненую ногу, понес жену в дом. Преодолев казавшиеся нескончаемыми ступеньки, он внес ее в свою спальню и положил на кровать. На этой кровати они впервые занимались любовью. Он отказывался верить, что на этой же кровати она должна умереть.

– Дыши, милая, – прошептал он, гладя ее испачканное сажей лицо. – Ты не можешь умереть!

Кэффи подошла, чтобы снять с Серины грязную одежду, а Милдред принесла таз с водой и губку. Люсьен с трудом оторвался от жены и отошел в сторону. При мысли, что он потеряет Серину так же, как потерял Челси, он невольно заскрипел зубами.

Нет, он не позволит смерти взять верх на этот раз. Он не отойдет от Серины ни на шаг, выставит сотню охранников и сделает все, лишь бы обеспечить ее безопасность.

Но если она умрет, поклялся себе Люсьен, Марсден заплатит за это страшную цену.


Доктор Томпсон прибыл после часа мучительного ожидания, которое почти доконало Люсьена. Он отказался выходить из комнаты, пока врач осматривал его жену.

– Она будет жить? – спросил Клейборн.

Доктор взглянул на него поверх очков.

– Пока я не могу ничего сказать. Возможно, у нее сильно повреждены легкие.

Люсьен схватил доктора за рукав сюртука.

– Что это значит?

– Это значит, – ответил тот, пожимая плечами, – что пока рано делать прогнозы относительно ее состояния.

Люсьен с проклятиями вернулся в кресло, в котором сидел до этого. Увидев, что врач осматривает рану на затылке Серины, он спросил:

– Откуда эта кровь?

– Думаю, ее ударили чем-то тяжелым, – ответил доктор Томпсон. – Вокруг раны заметен большой отек.

Проглотив проклятия в адрес Марсдена, Люсьен сказал:

– Доктор, моя жена беременна. У нее может случиться выкидыш?

Доктор взглянул на него с удивлением.

– Об этом еще тоже рано говорить, милорд. Но ранения, которые получила ваша жена, могут оказаться опасными и для ребенка.

Он принялся собирать свои инструменты и баночки с лекарствами.

– Пока ничего не известно, – сказал он, обращаясь к Люсьену. – Если ей станет хуже, немедленно вызывайте меня. Сейчас же ей нужен строгий постельный режим. Когда она придет в себя, я рекомендую давать ей легкую пищу. Ну, вы понимаете, фрукты, бульон, никакого мяса. Также ей нельзя пить кофе, крепкий чай и алкоголь. Подобные продукты возбуждают, а ей сейчас это вредно.

Доктор откланялся и вышел из комнаты. Люсьен неподвижно продолжал стоять у кровати, на которой лежала Серина. Он мог потерять ее навсегда, и тогда часть его души умерла бы вместе с ней.


Следующие три дня Люсьен почти не отходил от жены, ожидая, что она очнется.

Вечером после пожара Кэффи принесла ему письмо, которое нашла в сумочке Серины. Господи, если бы только она могла полностью ему доверять и рассказала об этом письме!

Если она выживет, поклялся себе Люсьен, ей никогда не придется в нем сомневаться. Он не знал, сможет ли сам верить ей, но они больше никогда не будут врагами.

На четвертый день доктор Томпсон снова осмотрел Серину и сказал, что она будет жить и ее беременность вне опасности. Но ответить на вопрос, когда леди Дейнридж придет в себя, он так и не смог.

Прошло уже пять дней, которые Люсьен почти целиком провел в кресле возле ее кровати. Она все еще оставалась без сознания. И тогда, впервые после смерти Челси, Люсьен опустился на колени и начал произносить слова молитвы.

Словно услышав его мольбы, Господь смилостивился, и Серина тихо застонала. Люсьен рывком поднялся с пола и наклонился над ней.

– Проснись, дорогая! Открой глаза, – прошептал он, откидывая прядь волос с ее лба.

Спустя мгновение ее длинные ресницы дрогнули, и она посмотрела на него своими ясными голубыми глазами.

– Где я? – едва слышно спросила Серина.

Он нежно погладил ее руку.

– В спальне. Как ты себя чувствуешь?

– Как будто меня избили, – ответила она, улыбаясь одними губами.

Он положил ей руку на лоб.

– Вдохни поглубже.

Серина попыталась это сделать, но сильный кашель помешал ей набрать в легкие достаточно воздуха.

– У меня внутри все горит, – пожаловалась она.

– Но ты кашляешь, а это уже хорошо.

– Что со мной случилось?

– Серина, ты сама что-нибудь помнишь? – ответил он вопросом на вопрос.

– Нет… Кажется, Кэффи принесла письмо. Я получила записку с просьбой прийти в летний дом, если хочу узнать больше об убийстве Сайреса, – ответила она.

– А подпись?

– Нет. Записка была анонимной, – покачала головой Серина.

– И ты решила не рассказывать мне о ней, – заключил он.

Серина снова закашлялась.

– В записке говорилось, что мне нужно прийти одной. А если бы я сказала тебе, ты бы тоже пошел. – Она замолчала. – А откуда у тебя эта царапина на щеке?

Он повернулся к ней, и Серина увидела, что почти все его лицо покрыто синяками, порезами и ожогами.

– Дорогая, ты помнишь пожар?

Пожар? Она смущенно покачала головой. Нет, она не помнила ничего подобного.

– Я была в летнем доме и вдруг почувствовала, что кто-то стоит у меня за спиной, – сказала она. – Когда я хотела обернуться, меня ударили по голове, а потом стало темно…

– Это сделал Алистер или один из его наемников. Пока ты была без сознания, они заперли тебя и подожгли дом.

Серина снова судорожно закашлялась.

– Как я выбралась оттуда? – спросила она задыхаясь. Ее взгляд снова упал на его лицо. Даже щетина не могла скрыть многочисленных ран. Она посмотрела на руки Люсьена. Одна рука была перевязана, на другой виднелись отчетливые следы ожогов. – Ты спас меня? – догадалась она.

– Холфорд сказал, что ты можешь быть внутри.

– Ты бросился в горящий дом только потому, что там могла быть я?

Люсьен пожал плечами, давая понять, что не раскроет ей причин своего поступка.

– Ты думаешь, что все это устроил Алистер?

– Кому еще это было нужно?

Она кивнула:

– Да, теперь я вижу, что он действительно решил меня убить.

– Пока он на свободе, – продолжал Люсьен, – я хочу, чтобы ты не отходила от меня ни на шаг. Если я не смогу, то кто-то другой должен всегда быть рядом. Я обещал тебе защиту и позабочусь о твоей безопасности.

Серина с тревогой посмотрела ему в глаза.

– Ты думаешь, что Алистер осмелится проникнуть в дом?

– Думаю, сейчас он готов на все, – убежденно сказал Люсьен. – Он уже поджег дом, стоящий на моей земле, и чуть не убил тебя. Ничто его не остановит. Но я надеюсь на охранников и на себя самого. Если нужно, я готов защищать тебя даже ценой собственной жизни.

Серина понимала его опасения, но проводить с ним дни напролет… Хватит ли у нее сил противостоять его соблазнительной улыбке, блеску его глаз? Если она не будет осторожна, то скоро опять окажется в его постели. Однако ее жизнь и жизнь ребенка действительно в опасности, и ей придется согласиться с мужем.

– Конечно, – прошептала она. – Спасибо.

– Если он только попадется мне в руки… – сказал Люсьен. – Мы с Найлзом продолжаем искать тех, кто может знать, где находится Алистер. Убийцы Уоррингтона мертвы, но я смогу доказать, что и в этом виновен Марсден.

Он все еще готов рисковать ради нее? А вдруг все те вечера он проводил не с другой женщиной, а в поисках доказательств против Алистера? Может быть, она ему не безразлична?

Все эти вопросы вертелись в голове Серины. Она вспомнила слова бабушки о том, что настоящий брак состоит из уважения, доверия, способности любить и прощать. Испытывает ли она эти чувства по отношению к своему мужу?

Да, она его уважает. Он умный и смелый. Узнав о смерти Челси, она поняла, что он торопил ее со свадьбой ради ее же собственной безопасности.

Но доверие? Об этом говорить трудно. Если бы она только знала, где он был, когда уходил из дома… Она попыталась представить, что на все это сказал бы Сайрес, но воспоминания о нем становились с каждым днем все менее отчетливыми. Теперь ее мысли и чувства целиком принадлежали Люсьену. Неужели тот, кого еще две недели назад она поклялась ненавидеть до конца своих дней, стал ей близким человеком?

Да, призналась она самой себе. Теперь ее чувства к нему не казались ей опасными. В конце концов, он отец ее ребенка. Неужели она в него влюбилась?


Через три дня Люсьен постучал в комнату Серины. Он вошел, держа в руках букет цветов.

– Как ты себя чувствуешь?

Ее сердце забилось быстрее, когда она увидела улыбку на его лице.

– Уже хорошо, – ответила она.

Серина подумала, что ее сердце бьется не столько от того желания, которое возбуждал в ней Люсьен, сколько от эмоций куда более сильных.

Он присел на краешек кровати, и она почувствовала, как нестерпимо ей хочется до него дотронуться.

– Вот, – сказал он, протягивая ей цветы, – я принес их тебе.

Серина поднесла букет к лицу и ощутила знакомый аромат.

– Жасмин. Мои любимые цветы.

– Их запах напоминает мне о тебе, – тихо сказал Люсьен и отвернулся.

То ли от жасмина, то ли от близости Люсьена у нее закружилась голова.

– Спасибо, они такие красивые, – сказала она, прижимая букет к груди.

– Пожалуйста.

Он поднялся с кровати.

– Вчера, когда ты спала, приходила твоя бабушка. У нас с ней состоялся интересный разговор, – добавил он после продолжительной паузы.

– О чем?

– О тебе, конечно.

Серина закусила губу. Она не могла представить, что ему наговорила бабушка, какие секреты перестали быть для него тайной после этого разговора.

– Что она тебе сказала? – спросила Серина.

– Что давно ждет от тебя правнуков.

– О да. Она никогда этого не скрывала. Честно говоря, я ее не понимаю. В мае Кэтрин подарила ей уже второго правнука.

Люсьен кивнул:

– Она мне говорила. Но, думаю, к тебе у нее особое отношение.

– Наверное, ты прав.

– Кроме того, она сказала мне, что ты очень любишь клубнику. Это так?

– Да, – ответила Серина и покраснела.

– Тогда завтрак тебе понравится. Милдред! – позвал он.

Служанка вошла в комнату с большим подносом, на котором стояли огромное блюдо клубники и чашка со взбитыми сливками.

Серина растерянно посмотрела на Люсьена.

– Но как? Откуда? Клубника осенью… Где ты ее достал?

– Это не важно, – отмахнулся он. – Ешь на здоровье. Тебе нужны силы. И ребенку тоже.

Серина подумала, что он впервые говорит о ее беременности как о чем-то нормальном, как бывает между обычными супругами.

– Ты рад, что у нас будет ребенок? – нерешительно спросила она.

Он ласково взглянул на нее.

– Да. Не стану лгать тебе, я действительно по-настоящему счастлив. В глазах закона ребенок будет считаться наследником Уоррингтона, но мы с тобой знаем правду. И однажды ребенок ее тоже узнает. – Он помолчал. – А ты? Ты рада? Я знаю, ты давно хотела детей, но как ты отнесешься к ребенку от меня?

– Дети – это благословение Господне. Я буду рада любому ребенку, которого дарует мне Бог.

– Серина, ты знаешь, я спрашиваю не об этом.

Серина посмотрела на него и сказала:

– Да, я рада. Что бы ты ни думал, я уверена, ты был хорошим отцом для Челси и станешь таким же нашему ребенку.

Лицо Люсьена исказилось, словно от боли.

– Время покажет, – сказал он.

Серина дотронулась до его руки.

– Ты сильный и умеешь защищать. Ты уже сделал для нашего ребенка столько, сколько не сделал бы самый лучший отец.

– Надеюсь, что ты права, – сказал он и положил ладонь на ее уже заметно округлившийся живот.

Оба молчали, не зная, что сказать. Серина боялась нарушить эти мгновения неожиданной нежности, которую она увидела в муже впервые. Может быть, в будущем их брак станет таким, о каком она мечтала?

* * *
Серина сидела за туалетным столиком и писала письмо своей сестре Кэтрин, когда в спальню вошел Люсьен. Она взглянула на него и поняла, как сильно по нему соскучилась. Собрав все силы, Серина отвела взгляд и сделала вид, что сосредоточена на письме.

– Почему ты не спишь? – спросил он. – Я собирался разбудить тебя к обеду через час.

– Я выспалась и чувствую себя намного лучше.

Словно доказывая, что это не так, сильнейший кашель заставил ее замолчать.

– Да, звук такой, что сразу понятно, насколько тебе лучше, – усмехнулся Люсьен.

– Нет, – упорно стояла на своем Серина, – я действительно неплохо себя чувствую. Кроме того, вчера я получила письмо от сестры. Она вместе с семьей хочет погостить у нас в следующем месяце. Ты не против?

– Если визит сестры поможет тебе, – ответил он, пожимая плечами, – то можешь написать ей, что я не буду возражать, сколько бы она у нас ни пробыла.

– Спасибо. Я целую вечность не видела Кэтрин и ее детей.

– Ты действительно выглядишь лучше. Думаю, к их приезду ты совсем поправишься.

Серина благодарно улыбнулась мужу. Вот уже целую неделю, прошедшую после пожара, он был внимателен к ней и всячески проявлял свою заботу. Она была удивлена и… счастлива.

Нежная забота Люсьена сыграла с ней злую шутку. Она с каждым днем чувствовала, что любит его все сильнее. Но не той спокойной любовью, которую она испытывала к Сайресу. Нет, это была страсть, сильная и всепоглощающая, и скрывать ее становилось все труднее.

Но она не могла требовать от него ответной любви. Было бы крайне глупо надеяться на это. Он просто заботился о ней, потому что она болела, вот и все, а сам оставался от нее невыносимо далеко.

Странно, он больше ничего не говорил о том, чтобы заниматься любовью, и не делал никаких шагов, чтобы этого добиться. Серина понимала, что должна радоваться, ведь она сама хотела, чтобы между ними ничего не было до рождения ребенка.

Но, напротив, это чрезвычайно ее огорчало. Теперь, когда она была почти уверена в том, что любит его, ее тело начинало трепетать при одном его приближении. Она казалась себе точной копией своей матери, но это перестало ее пугать.

Тем временем она подписала и запечатала письмо.

– Если хочешь, я отошлю его завтра утром, – сказал Люсьен, приближаясь.

Серина покраснела, подумав, что больше всего на свете хочет ощутить вкус его губ.

– Спасибо, – пролепетала она.

– Увидимся за обедом, – сказал он и повернулся, чтобы уйти.

При мысли о том, что придется ждать так долго, чтобы снова его увидеть, она печально опустила голову.

– Подожди, – окликнула она. – Если я от чего-то больна, так это от скуки. Не уходи.

Люсьен вопросительно поднял одну бровь.

– Может быть, поиграем в шахматы? – предложила она.

– В шахматы? – Его ответный вопрос вызвал у нее воспоминание о той шахматной партии, во время которой они едва не начали заниматься любовью. Судя по его беспокойному взгляду, он тоже не забыл об этом.

Но он не должен терять контроль над собой и своими чувствами, напомнил себе Люсьен. Если он согласится, то ему уже не удастся обуздать свое желание обладать ею.

– У меня нет времени на игры! – резко сказал он. – Дай мне письмо.

Она отдала ему конверт. Ее взгляд, казалось, не отпускал Люсьена. Она протянула руку и коснулась его кончиками пальцев. Он с трудом удержался от того, чтобы не прижать ее к своему сердцу.

– Спасибо тебе за заботу, – прошептала она. – И за то, что спас мне жизнь. В последнее время ты так относишься ко мне… Милдред и Кэффи, обе говорят, что без тебя я поправлялась бы намного дольше.

Люсьен молча кивнул. От ее слов и ощущения тепла ее руки на своей коже он, к своему ужасу, понял, что действительно был рад заботиться о ней, находиться рядом, не отходя ни на шаг. Но он не мог позволить себе испытывать такие чувства, по крайней мере до тех пор, пока не убедится, что может ей доверять.

Люсьен убрал ее руку.

– Не стоит благодарности. Я просто присматривал за тем, что мне принадлежит.

Тень разочарования пробежала по лицу Серины. Было бы безумием признаться ей, что он заботился о ней совсем по другой причине. Люсьен выбежал из комнаты. Он вышел на улицу и долго шел, не замечая ничего вокруг, потом остановил экипаж. Ему хотелось уехать. Уехать как можно дальше от дома и того искушения, которое представляла собой Серина.


На следующий день Серина решила наконец выйти из дома, чтобы хоть немного развеяться. Она договорилась с бабушкой встретиться в книжном магазине Лэкингтона в два часа дня.

Серина очень болезненно восприняла внезапный уход Люсьена из дома. До самого рассвета она пролежала без сна, ожидая его возвращения. Единственное, о чем ей оставалось молиться, так это о том, чтобы ее муж в очередной раз был занят поисками убийцы Сайреса, а не утехами в объятиях другой женщины.

Но она уснула, так его и не дождавшись. Утром она спросила о муже у Холфорда, но тот ничего не знал. Ее воображение продолжало рисовать мучительные картины того, как Люсьен провел эту ночь.

Похоже, теперь он совершенно перестал желать ее. Всю прошедшую неделю он заботился о ней, но делал это так холодно, так спокойно…

Экипаж остановился. Серине внезапно стало неловко оттого, что в такой спокойный сентябрьский день ее со всех сторон окружали переодетые слугами солдаты. Но, к счастью, двое постоянных стражей проводили ее до дверей магазина и остались снаружи.

Несколько женщин со скучающим видом стояли возле прилавка. Молодой человек в очках крутился подле них и вежливо отвечал на их вопросы. Когда Серина вошла в торговый зал, все повернулись к ней. Она заметила, как при ее появлении леди Гриффин и леди Калвертон начали возбужденно шептаться.

Серина кивнула им в знак приветствия и принялась оглядывать зал в поисках бабушки. Леди Калвертон неодобрительно фыркнула и отвернулась. Стоявшие рядом с дамами молоденькие девушки захихикали и стали исподтишка рассматривать Серину. Она готова была провалиться сквозь землю, но тем не менее направилась вперед, гордо подняв голову. Серина остановилась возле одной из полок, повернулась ко всем спиной и сделала вид, что интересуется каким-то поэтическим изданием. Она не доставит им удовольствия лицезреть слезы в ее глазах!

– Леди Дейнридж? – раздался сзади тихий вкрадчивый голос.

– Да. – Серина обернулась и оказалась лицом к лицу с окликнувшей ее женщиной.

Серина замерла на месте, не в силах пошевелиться. Перед ней стояла та, которую она считала эталоном женственности и… своим самым страшным кошмаром.

– Равенна, – чуть слышно пролепетала она, чувствуя, что кровь отливает у нее от лица.

Глава 21

Тот портрет, что раньше висел в доме Люсьена, не мог передать и сотой доли великолепия его бывшей жены. Густые вьющиеся волосы цвета воронова крыла обрамляли ее тонкое лицо, еще больше подчеркивая его красоту.

Господи, как могла она надеяться на то, что Люсьен забудет о Равенне ради нее? Серина никогда не сравнивала свою внешность с внешностью других женщин, но сейчас ей захотелось иметь хоть каплю того очарования, которое было у стоявшей перед ней красавицы.

Зависть – это грех, думала Серина. И Господь знает, что он не единственный в длинном списке ее последних грехов.

В глазах Равенны она увидела слезы.

– Думаю, Люсьен рассказал вам обо мне.

Серина кивнула.

– Что вам нужно? – напряженно поинтересовалась она.

Равенна оглянулась по сторонам.

– Вы не находите, что нам стоит отойти в сторону и немного поговорить? – спросила она с вежливой улыбкой.

Серина заметила, что на них начинают обращать внимание.

– Не представляю, о чем мы можем с вами разговаривать, – сказала она.

– Прошу вас, нам нужно поговорить о Люсьене, – сказала Равенна шепотом. – Я так виновата, – добавила она и всхлипнула. – Я знаю, то, что происходит между ним и мной, это неправильно. Теперь он ваш муж, но когда он пришел ко мне… Должна признаться, у меня не хватило сил его оттолкнуть.

Серина похолодела.

– О чем вы говорите?

Равенна опустила голову.

– Я должна заявить о своих грехах во всеуслышание? Люсьен очень страстный мужчина. Я совершила такую глупость, когда бросила его! И когда он пришел ко мне, ища… ища утешения, мне оставалось только принять его с распростертыми объятиями.

– Утешения? – мертвея, прошептала Серина. Люсьен вернулся к своей бывшей жене, чтобы искать у нее утешения? Но когда? Он же не отходил от нее целых две недели!

Кроме вчерашней ночи. Пока она терзала себя за греховную страсть, Люсьен искал любовных утех в постели Равенны. У Серины все поплыло перед глазами. Она судорожно вздохнула, чтобы не потерять сознание.

Равенна смотрела на нее с участием.

– О, я подозревала, что вам будет больно услышать об этом. Но я не могла больше держать это в себе. Надеюсь, вы понимаете, что я всегда любила Люсьена, и когда он признался, что все еще неравнодушен ко мне… Короче говоря, страсть лишила нас рассудка.

Ее муж, отец ее ребенка продолжал делить ложе со своей бывшей женой? Это объясняло его поведение и то, что он потерял к ней интерес, как к женщине. Но что в этом удивительного? Равенна божественно красива, и ни один мужчина не устоит перед ней. Даже тот, кого она так оскорбила в свое время.

Если Люсьен продолжает любить эту женщину, то Серине остается только страдать от мучительной боли.

Перешептывания вокруг них становились все громче. Нет никакого сомнения, что она снова будет объектом для сплетен и обсуждений. Но теперь это казалось ей мелким и незначительным по сравнению с тем, что Люсьен по-прежнему любит Равенну.

Серина взглянула на свою соперницу. Как он мог вернуться к женщине, которая нанесла ему такое ужасное оскорбление и с которой он разведен? Наверное, его страсть была так сильна, что лишала способности думать о чем-то другом.

– Я вам не верю, – неожиданно сказала Серина.

Равенна ласково улыбнулась ей.

– Я понимаю. Так вам будет легче, – сказала она.

– Серина? – раздался знакомый голос. – Я вам не помешала?

– Бабушка!

– Что с тобой? – нахмурилась подошедшая леди Харкорт. – Ты так побледнела!

Серина едва стояла на ногах. От перенесенного потрясения у нее кружилась голова.

– Да, я… – едва слышно промолвила она.

– Леди Харкорт, – поздоровалась Равенна с пожилой женщиной. – Рада вас снова видеть.

Бабушка окинула Равенну подозрительным взглядом.

– Что вы сказали моей внучке? Почему она так расстроена?

– Ничего особенно. Я рассказала ей правду. – Равенна дружески похлопала Серину по руке. – Извините, я не хотела доставить вам такие переживания.

С этими словами она развернулась и ушла. Серина молча смотрела, как красиво переливается шелковое голубое платье Равенны. Она невольно взглянула на свое черное траурное одеяние. Нет ничего удивительного, что Люсьен отдал предпочтение не ей.

Она чувствовала, что боль сменяется яростью. Как он осмелился поступить с ней подобным образом после того, как сделал ее самой скандальной фигурой в Лондоне? После того, как занимался с ней любовью?

– Что она тебе сказала? – сквозь шум в ушах услышала она голос бабушки.

Слезы ручьями потекли по ее щекам. Серина поспешно подняла голову. Если окружающие увидят ее плачущей, то не избежать новой волны пересудов.

– Потом, – прошептала она бабушке. – Мне нужно идти.

– Не верь ни единому слову этой женщины, – торопливо произнесла леди Харкорт.

– Я уже не знаю, чему мне верить, – сказала Серина и решительно направилась к выходу.

По дороге домой она думала, стоит ли ей рассказывать Люсьену о разговоре с Равенной. Поверит ли она ему, если он станет все отрицать? Надежда на то, что Равенна солгала, все еще теплилась в ее сердце. Но если он признается, что действительно был у своей первой жены? Серина боялась, что не сможет пережить такое предательство с его стороны.

Добравшись до дома, она направилась в свою комнату, которая раньше принадлежала Равенне. Хотя все видимые следы ее предшественницы были ликвидированы, присутствие этой женщины все еще ощущалось.

Серина упала на кровать и дала волю душившим ее слезам. Она представила, как Люсьен целует Равенну, ласкает ее и заключает в объятия. Неужели она сама больше не вызывает у него никаких желаний?

Раньше ей казалось, что она ему нравится, но он не пытался добиться ее с той ночи накануне пожара. Теперь же, когда она поправилась, он почти на нее не смотрел.

Неужели она потеряла Люсьена еще до того, как успела его получить?


– Все будет замечательно! – сказала леди Харкорт, приветствуя Серину и Люсьена, пришедших на званый вечер. – Невозможно выбрать более удачного момента. Все говорят только о скандальной книге Каро Ламб, в которой она пишет о связи лорда Байрона с его братом.

– Я слышала об этом, – сказала Серина, оглядывая полный людей зал.

– Ну вот, – с удовлетворением заметила бабушка, – они все обсуждают эту новость и совершенно забыли о вас.

– А где леди Бессборо? – поинтересовалась Серина.

– Должно быть, очаровывает нового молодого джентльмена. Ты же ее знаешь, – ответила пожилая дама. – А теперь улыбнись и постарайся развлечься. И скажи своему мужу, что от него требуется то же самое.

После этого леди Харкорт направилась к другим вновь прибывшим гостям. Серина решила последовать совету бабушки и улыбнулась немного натянутой улыбкой, а потом посмотрела на Люсьена.

Одетый во все черное, он казался ей мрачным, напряженным, чужим и… совершенно недосягаемым.

– Улыбнись, – повторила она слова бабушки. – Иначе люди будут говорить, что у нас с тобой какие-то проблемы.

– Полагаю, не стоит давать им повод думать, что они не ошибаются, – холодно сказал он.

Серину больно укололи его слова.

– Прошу тебя, только один вечер. Бабушка очень расстроится, если увидит, что мы ссоримся.

Люсьен кивнул:

– Хорошо, я готов подыграть тебе.

Изобразив на лице фальшивую улыбку, он взял Серину под руку и направился к гостям.

Леди Харкорт сумела составить идеальный список приглашенных. Ни один из присутствующих не мог похвастаться безупречным поведением. Например, леди Бессборо, у которой не было ни одного ребенка, рожденного от законного мужа. Или графиня Бентмур, которую однажды застали в постели конюха. Рядом с ней стоял граф Уолтингем, прославившийся тем, что поселил в одном доме и жену, и любовницу. По иронии судьбы эти люди считались высшим светом. Их мнение ценилось очень высоко. Только с их согласия можно было добиться успеха в обществе.

Серина вежливо улыбалась и обменивалась любезностями с теми, кого знала. Возможно, надежды бабушки оправдаются и этот вечер действительно окажется удачным.

Лорд Давенпорт, старый друг Сайреса, остановился, чтобы с ней поболтать.

– Миледи, – сказал он, целуя Серине руку, – вы, как всегда, очаровательны.

– Благодарю вас, лорд Давенпорт. Приятно снова увидеть вас, – ответила она.

– Приятно? – Пожилой джентльмен игриво поднял одну бровь. – Я надеялся на большее.

Серина почувствовала, как напряглась рука Люсьена, которой он обнимал ее за талию. Она посмотрела на него, но его лицо было совершенно бесстрастным. Возможно ли, чтобы он ее ревновал?

Серина повернулась к Давенпорту и заставила себя рассмеяться.

– О, милорд, вы, как всегда, шутите?

– Честно говоря, нет. Но я прекрасно понимаю, что не могу соперничать с таким красавцем, как ваш муж. Лорд Дейнридж, – сказал Давенпорт и протянул Люсьену руку. Люсьен ответил на рукопожатие. – Вы оба оказались в довольно неловкой ситуации, – продолжал Давенпорт, – но я желаю вам всего самого лучшего. Можете рассчитывать на мою поддержку.

Рука Люсьена немного расслабилась.

– Благодарю вас, милорд, – сказал он. – Ваши слова много значат для меня и моей жены.

– Не стоит благодарности, – взмахнул рукой тот. – Уоррингтон был моим хорошим другом. Я знаю, он желал своей жене счастья. Теперь, когда с ней все в порядке, он может упокоиться с миром.

Нет, с болью подумала Серина, с нейдалеко не все в порядке. Она полюбила Люсьена, а он отвернулся от нее, чтобы отдать предпочтение своей бывшей жене.

– Я еще никогда не была более счастливой, – сказала она, заставив себя проглотить подступившие слезы.

– Замечательно. Могу я рассчитывать, что увижу вас обоих у себя в среду? Мы с женой хотим пригласить вас на обед.

– Будем очень рады, лорд Давенпорт, – ответил Люсьен.

– Прекрасно, тогда увидимся позже, – сказал Давенпорт и отошел, чтобы присоединиться к другим гостям.

Повисла неловкая пауза.

– Думаю, твое положение в обществе будет восстановлено, – наконец не выдержал Люсьен.

– Со временем, – кивнула Серина в ответ.

После этого Люсьен оставил ее и направился к Найлзу, который только что прибыл.

В течение следующего часа она не спускала глаз с мужа. Тот развлекался с несколькими знакомыми ему дамами и молодыми девушками, только начавшими выходить в свет. Он ни разу не посмотрел в ее сторону.

Отправится ли он этой ночью к Равенне?

Серина попыталась унять нарастающую в ней ревность. Ей нужно справиться с эмоциями. Она остановилась, чтобы побеседовать с бабушкой и леди Бессборо. В этот момент к ним подошел граф Ратборн.

– Вы прекрасно выглядите, миледи, – прошептал он Серине на ухо. – Похоже, новое замужество пошло вам на пользу.

Она повернулась и посмотрела на молодого мужчину. Высокий красивый блондин, одетый по последней моде. Он улыбнулся ей, демонстрируя ровные белые зубы.

Серина улыбнулась:

– Рада снова вас видеть. Как поживаете?

– У меня все замечательно, благодарю. С грустью узнал о смерти Уоррингтона. Он был прекрасным человеком.

– Благодарю вас, – кивнула Серина. – Сайрес говорил, что ему всегда нравилось вести с вами дебаты в парламенте.

– Мне тоже, – заверил ее граф. Он заметил, что у нее в руках ничего нет, и предложил: – Если хотите, я принесу вам немного шерри.

Надеясь, что алкоголь поможет ей успокоиться, Серина кивнула:

– Думаю, это будет прекрасно.

Ратборн сделал знак официанту, и тот немедленно принес бокал с напитком. Серина повернулась, чтобы взять его, и снова увидела Люсьена. Он беседовал с ее бабушкой и еще несколькими дамами. Судя по всему, он был душой компании, потому что дамы смеялись, а он улыбался. Серина едва не расплакалась. Уже целую неделю она не видела улыбки на его лице.

Улыбался ли он Равенне?

Неожиданно стоявший рядом с ней граф Ратборн сильно закашлялся. Он наклонился и закрыл рот рукой.

– С вами все в порядке? – озабоченно спросила Серина.

– На улицу, – ответил он, все еще кашляя. – Мне нужен воздух.

Серина протянула ему руку.

– Пойдемте на балкон. Здесь действительно очень душно.

Он оперся на ее руку, и они вышли из зала. Оказавшись на воздухе, Ратборн необыкновенно быстро пришел в себя.

– Мне лучше уже оттого, что я вижу вас, – сказал он тихим голосом.

– Должна признаться, я не любительница всех этих приемов и раутов. Сайрес тоже предпочитал уединение Суссекса, поэтому мы большую часть времени проводили именно там.

– Но теперь вы вернулись, и я думаю, что этот сезон надолго останется в моей памяти.

Серина мило улыбнулась графу.

– Уверена, вы сумеете найти развлечения.

Ратборн взял ее за руку.

– По крайней мере я на это надеюсь.

Серина посмотрела на молодого графа. Ей показалось, что он с ней флиртует. Это было странно, потому что раньше он всегда являл собой образец поведения настоящего джентльмена. Она не могла представить его себе в другой роли.

– Вам нужно чаще улыбаться, – сказал Ратборн.

Серина почувствовала, что его большой палец ласкает ее запястье. Она улыбнулась. Ей вдруг захотелось уйти от него, но она не знала, как это сделать, не вызывая у него ненужных подозрений и обид.

– Простите мне мою дерзость, но неужели лорд Дейнридж настолько глуп, что не обращает на вас внимания? – продолжал Ратборн. – Как он слеп, что не видит, каким сокровищем обладает. На его месте я считал бы себя самым счастливым человеком на свете.

Серина заставила себя рассмеяться.

– Вы умеете делать комплименты, милорд, – сказала она как можно вежливее.

– Вы самая красивая женщина из всех присутствующих, – сказал граф, увлекая ее в дальний и темный уголок сада.

Серина начала оглядываться по сторонам в поисках помощи.

– Неправда. Здесь множество прекрасных дам.

– Но все они похожи на разряженные чучела, – возразил молодой человек. – Вы же, моя дорогая, словно глоток свежего воздуха. – Он приблизился к Серине вплотную и обнял ее за талию. – У меня есть небольшой загородный дом в Сент-Джонс-Вуд. Я был бы рад пригласить вас туда.

– То есть вы предлагаете мне стать вашей любовницей? – резко спросила она.

Ратборн прижал ее к себе.

– О да! Я хочу быть с вами, я хочу любить ваше тело. – Серине показалось, что он раздевает ее своими голубыми глазами. – Я мечтаю оказать вам внимание, которого вы достойны. Должен признаться, что давно восхищаюсь вами.

Серина попыталась освободиться из его объятий.

– Лорд Ратборн, я…

Внезапно он ее поцеловал. Его губы были холодны и настойчивы. Серина замерла, ожидая, что знакомая волна желания вот-вот лишит ее сил к сопротивлению. Она не сомневалась, что поцелуй красивого мужчины разбудит в ней кровь ее матери.

Но, как ни странно, она испытала лишь раздражение и неудобство.

Ратборн снова поцеловал ее. Его руки заскользили по ее талии. Но Серина по-прежнему не чувствовала никакого возбуждения. Прикосновения графа не будили в ней тех чувств, которых Люсьен добивался одним только взглядом.

Может быть, это доказывало, что она не так уж похожа на маму?

Услышав, что граф застонал, Серина оттолкнула его.

– Прошу вас, отпустите меня.

Ратборн удивленно нахмурился:

– Мне казалось… я думал, лорд Дейнридж пренебрегает вами. Возможно, я ошибся.

– Да, вы ошиблись, – сказала Серина, отходя от графа все дальше и дальше.

Ратборн смущенно кашлянул.

– Вы правы. Прошу меня извинить. Могу ли я сделать что-то, что изменит ваше мнение…

– Нет, не можете, – сказала Серина. – Я не собираюсь порочить свое имя и имя моего мужа.

– Да, конечно, – пробормотал Ратборн, отступая в тень.

Неожиданно Серина направилась к нему.

– Если вы хотели проверить слухи о том, что я унаследовала вкусы своей матери, то хочу вам сказать, что я принадлежу только одному мужчине, своему мужу. Все остальное – гнусная ложь. А теперь позвольте мне уйти!

Она повернулась и застыла на месте.

Всего в нескольких шагах перед ней стоял Люсьен. Серина побледнела и прижала руки к груди.

Люсьен смотрел на жену, которая явно была испугана его появлением. Еще никогда он так страстно не хотел ее поцеловать.

Он пошел за ней в сад, потому что любил ее. Но ему нужно было знать, способна ли она так же легко, как Равенна, увлекаться другими мужчинами.

Теперь же ощущение счастья переполняло его сердце. Если ее отказ Ратборну был искренним, то он мог ей доверять.

Но почему же тогда она изменила Уоррингтону? Может быть, она действительно говорила ему правду о тех чувствах, которые испытывала к нему в ту ночь? Люсьен понял, что теперь верит тем ее словам.

Он протянул ей руку.

– Я искал тебя. Всех ждут к столу.

Серина коснулась его руки своими дрожащими пальцами.

– Благодарю.

– Пойдем, дорогая, – сказал он, нагнулся и поцеловал ее в губы. После этого он повернулся к Ратборну. – Моя жена – это действительно сокровище, которое принадлежит мне. И если вы захотите опровергнуть это, то, обещаю, горько об этом пожалеете.

Люсьен обнял Серину, и они направились в дом. Возможно, он был не прав с самого начала, когда сравнивал ее со своей бывшей женой. Если так, то скорее всего их брак только начинается.


Услышав резкий стук в дверь, Равенна бросилась к входу. Люсьен! Он пришел, чтобы сделать ее своей любовницей. А после страстных объятий она сообщит ему, что у нее имеются небольшие финансовые затруднения. Ей и в самом деле надоело прозябать во второсортной гостинице.

Равенна дотронулась до дверной ручки и вдруг остановилась в нерешительности. Люсьен наверняка в ярости оттого, что она разговаривала с его женой. Она могла поспорить на последний шиллинг, что, судя по испуганному выражению лица этой блондинки, у них с Люсьеном давно не было интимных отношений.

Равенна усмехнулась. Ну что же, она поможет ему решить эту проблему. Конечно, за соответствующее вознаграждение.

– Здравствуй, дорогой, – сказала она, распахивая дверь.

Приветливая улыбка сползла с ее лица, когда она увидела на пороге незнакомого мужчину.

– Кто вы? – спросила она.

Это был блондин не старше тридцати лет, с правильными чертами лица. Он улыбнулся ей, и глаза его опасно сверкнули.

– Должно быть, вы – Равенна Клейборн, – сказал незнакомец, с нескрываемым удовольствием разглядывая Равенну.

– Да, – ответила она, заметив его взгляд, – но, боюсь, я не знаю вашего имени.

– В свое время, милая леди, вы его узнаете.

Равенна почувствовала интерес к себе и мысленно приготовилась использовать его для своей выгоды.

Незнакомец окинул взглядом ее комнату.

– Вам нравится это место? – спросил он.

Равенна подозрительно свела брови.

– Почему вы спрашиваете? Кто вы такой?

Не отвечая на ее вопросы, мужчина поднял руку и дотронулся до ее лица.

– Я могу снова сделать вас богатой. Спорю, вы не будете против.

– Каким образом? Учтите, я не собираюсь продавать себя, как портовая шлюха.

– Что вы, об этом не может быть и речи, дорогая. Для этого вы слишком красивы, – сказал он, гладя ее по щеке. – У меня имеется более достойное предложение. Мне нужна небольшая помощь.

– Какая помощь? – спросила она, чувствуя возбуждение при мысли о легких деньгах.

– Ничего особенного. Если вам удастся задержать вашего бывшего мужа у вас на… – он пожал плечами, – скажем, на полчаса, я дам вам десять тысяч фунтов.

Равенна раскрыла рот от удивления.

– Десять тысяч? Только за то, чтобы снова разделить ложе с этим калекой?

Рука незнакомца уже переместилась на ее полуобнаженное плечо.

– Да. Десять тысяч за один раз.

– Откуда вы знаете, что лорд Дейнридж был моим мужем?

– У меня свои источники информации.

– А как вы нашли меня? – с подозрением спросила Равенна, отступая на шаг назад.

– Один из моих людей следил за домом Дейнриджа. После того как вы навещали своего бывшего мужа в прошлый вторник, он проследил за вами до этой гостиницы.

– Но зачем?

– Вы задаете слишком много вопросов. Либо вы мне помогаете, либо нет. Выбирайте.

Равенна отступила еще на один шаг.

– Мне нужно знать больше, прежде чем…

Незнакомец смотрел на нее так, как смотрели все ее бывшие любовники.

– Скажу лишь, что его жена в ближайшее время может оказаться в несколько затруднительном положении.

Равенна довольно улыбнулась:

– Вы хотите ее убить?

– Эта маленькая сучка получила то, что должно принадлежать мне, – уклончиво ответил незнакомец и пошел прямо на Равенну. Она отступила еще на шаг, потом еще, пока не оказалась прижатой к стене.

Он наклонился над ней. После двух месяцев без мужской ласки Равенна знала, что не сможет устоять перед красивым мужчиной. Она почувствовала, как сильно забилось ее сердце.

– Итак, вы мне поможете? – снова спросил он, прижимаясь к ней всем телом. Одной рукой он обнял ее, другой принялся ласкать ее грудь.

Равенна запрокинула голову и застонала.

– Могу я расценивать это как знак согласия?

– Да, – прошептала она.

Он слегка отстранился и достал визитную карточку из кармана сюртука.

– Когда вы договоритесь об этом свидании, сообщите мне о дате и времени.

Не дожидаясь ее ответа, незнакомец приник губами к ее набухшему соску. Равенна вновь застонала. Тем временем мужчина расстегнул брюки.

– Вы этого хотите, не так ли? – спросил он, словно желая ее подразнить.

Равенна изобразила на своем лице подобие обиды.

– Конечно, нет. Я не шлюха.

Незнакомец усмехнулся и снова прижал ее к себе.

– Может быть, – сказал он, задирая ее юбку, – но вам это нравится.

Его пальцы уже проникли между ее бедер.

– Это неправда, – почти задыхаясь, промолвила Равенна.

– Правда. И я докажу это.

С этими словами незнакомец подхватил ее за бедра, прижал к стене, и через секунду его плоть уже вошла в нее.

– Черт побери! – со стоном удовольствия пробормотала Равенна. – Да кто вы такой?

– Я граф Марсден, – ответил он, не переставая двигаться внутри ее тела.

Глава 22

Утром Серина вышла из своей комнаты. Ей нужно было найти Люсьена и обсудить с ним то, что произошло в саду леди Харкорт между ней и Ратборном. Как он к этому отнесся? Понял ли, что она действительно отказала молодому графу, или решил, что она сама флиртовала с ним?

Эту ночь Серина провела без сна. То, что она смогла отказать Ратборну, на многое открыло ей глаза. Теперь она знала, что ее чувства к Люсьену основаны на настоящей любви. И страсть, с которой она хотела его, объяснялась именно глубиной эмоций, а не унаследованной от матери похотливостью.

Она не должна стыдиться того, что отдалась Люсьену. Если она будет с ним всякий раз, когда любовь и желание соединят их, то обретет счастье, которого желал ей Сайрес.

Только бы Люсьен испытывал к ней такие же чувства!

Что он скажет, если она раскроет для него свою дверь и свои объятия? Она боялась отказа с его стороны, боялась, что его сердце отдано Равенне. Но она обязана выяснить правду, какой бы горькой она ни оказалась.

Серина медленно спустилась по лестнице, обдумывая предстоящий разговор. Внизу она увидела Холфорда.

– Доброе утро, миледи, – поздоровался с ней дворецкий.

– Доброе утро. А где мой муж? Он у себя или опять у мистера Викери?

– Не знаю, миледи. Он говорил что-то о важной встрече, но не сказал, с кем именно. Сообщить ему, когда он вернется, что вы хотели его видеть?

– Не нужно, – разочарованно ответила Серина. – Я сама зайду к нему позже.

– Как вам будет угодно. Кстати, что касается мистера Викери, – сказал дворецкий и протянул ей письмо, – это только что доставили для вас. Посыльный сказал, что сообщение срочное и оно от мистера Викери.

Серина торопливо вскрыла конверт. Перед ней был листок бумаги, исписанный неразборчивым почерком. Чернила в нескольких местах смазались. Видимо, Викери писал второпях.


Миледи.

Я нашел предполагаемого соучастника убийства Вашего мужа. Этот человек ранен и долго не проживет. Нам требуется ваша помощь в допросе и установлении некоторых фактов, имеющих отношение к Уоррингтону. Немедленно приезжайте в Тотхилл-Филдз. Найдите дом, в окне которого будут гореть две свечи. Ваш муж со мной.

Джон Викери.


Соучастник? Противоречивые чувства боролись в ее душе. Она едва не погибла, когда получила похожую записку. Однако то письмо было анонимным. Серина колебалась. Если она не поедет туда, то может потерять возможность отомстить за смерть Сайреса.

– Скорее, Холфорд. Это действительно срочно. Мне понадобится экипаж. О моей безопасности можете не волноваться. Я возьму с собой двух слуг и Кэффи.

– Конечно, миледи. Что мне сказать господину, когда он вернется?

Серина отдала письмо Холфорду.

– Мой муж сейчас вместе с мистером Викери.

– Очень хорошо, – сказал дворецкий и отправился отдавать нужные распоряжения.

Спустя несколько минут все было готово. Серина думала только о том, что скоро она получит доказательства вины Алистера. В ее сердце снова затеплилась надежда.


Люсьен постучал в дверь комнаты Равенны. Он пришел на это свидание против своего желания. Горе и переживания по поводу смерти Челси, о которых писала Равенна в своем втором отчаянном письме, были ему понятны. Но он хотел остаться дома, рядом с Сериной, чтобы защитить ее и… попытаться рассказать ей о своих чувствах.

Услышав, как она отказала лорду Ратборну, Люсьен понял, что Серина совсем не похожа на его бывшую жену. Но самое их большое различие заключалось в причинах, по которым они искали любовников. Равенна изменяла ему из чувства мести и для собственного удовольствия. Серина решилась на этот отчаянный шаг и изменила Уоррингтону только ради того, чтобы покончить с нестерпимым одиночеством и бездетностью.

Люсьен поклялся себе, что теперь она никогда не будет одинокой. Он думал о том, как наполнит их жизнь радостью и детьми. И любовью.

Серина заслуживала того, чтобы получить всю его любовь без остатка, и теперь ему оставалось только надеяться, что она его не оттолкнет.

Равенна открыла дверь, улыбаясь своей самой соблазнительной улыбкой.

– Я получил твое письмо, – сказал Люсьен. – Ты хотела поговорить о Челси?

Равенна игриво тронула пояс своего шелкового красного платья и пригласила Люсьена войти. Затем она закрыла дверь и приникла к нему всем телом.

– Наш последний разговор закончился так неудачно. Дорогой, я хотела извиниться.

Она принялась медленно развязывать пояс. Платье упало с ее плеча, обнажив округлую грудь с ярко-розовым соском.

Люсьен закрыл глаза.

Равенна дотронулась до него, но он отвел ее руку в сторону.

– Дорогой, неужели ты не понимаешь? Я была не права, когда обвиняла тебя в смерти Челси. Это не твоя вина.

– Разве? – холодно спросил он.

– Конечно! Даже если бы ты был тогда дома, то вряд ли услышал бы, как она сбежала. Челси была такой хитрой девочкой. Кроме того, ее няня считалась одной из самых лучших. Я сама выбирала ее долго и тщательно.

Люсьен бросил на свою прежнюю жену полный презрения взгляд. Он сомневался, что Равенна была искренна или что она сама верила в то, что говорила, но не мог ей ничего возразить. Как ни странно, в ее словах было много правды, хотя она произносила их, только чтобы завоевать его симпатию. Наверное, чувство вины мешало ему самому признать все это раньше.

– Вероятно, ты права, – медленно ответил он.

– Конечно, права. Я так рада, что ты наконец тоже это понял. – Равенна ласково ему улыбнулась. – Знаешь, меня всегда бесило, что она любила тебя больше, чем меня. Ты умел заставить ее смеяться, а я нет. – Она замолчала. – Может быть, именно поэтому я так хотела ребенка не от тебя. Чтобы никто не мог его у меня отнять.

Люсьен усмехнулся:

– Я не мешал тебе проявлять материнские чувства. Будь Челси жива, я не стал бы запрещать тебе видеться с ней.

– Но между вами существовала связь, которой у меня с ней никогда не было.

Люсьен внимательно слушал Равенну. Та связь с дочерью, о которой она упомянула, действительно существовала. От всего этого чувство вины усилилось еще больше.

– Благодарю тебя, – сказал он. – Твои слова значат для меня гораздо больше, чем простое извинение. И пожалуйста, оденься.

– Но я хочу тебя, – сказала Равенна и обнажила вторую грудь. – Только так я смогу доказать тебе, что действительно сожалею о нашем разводе.

– Равенна, прекрати эту глупую игру. Меня это больше не интересует.

– Не будь смешным, – рассмеялась она. – Эта бледная маленькая плакса, которую ты теперь называешь своей женой, никогда не даст тебе того, что могу дать я.

– Это верно. Она может дать мне любовь.

Равенна засмеялась еще громче.

– Дорогой, любовь – это иллюзия, замешенная на вожделении. Я думала, что ты давно уже это понял.

– Нет! – возбужденно воскликнул он. Эта горячность удивила его, но он не мог ее сдержать. – Любовь – это реальность. Она замешена на доверии, уважении и привязанности. У нас с тобой не было ничего подобного.

– Ну, – сказала Равенна, скептически поджав губы, – я говорила с ней. Сомневаюсь, что между вами действительно что-то происходит.

– Ты разговаривала с Сериной?

Она кивнула и улыбнулась, как нашкодивший ребенок.

– Когда это произошло? – спросил он, дрожа от гнева и нехорошего предчувствия. – Что ты ей сказала?

Равенна задумчиво наклонила голову.

– Несколько дней назад, у Лэкингтона. Я… я намекнула ей, что наши с тобой отношения не закончились. Она восприняла это довольно болезненно.

– Ты сказала, что у нас с тобой связь?

– Что-то в этом роде, – кивнула она.

– Черт бы тебя побрал! – закричал Люсьен, хватая ее за руку. – Держись от Серины подальше. Ты меня поняла?

Он раздраженно оттолкнул полуодетую Равенну. Серина ничего не рассказала ему об их встрече, ни в чем его не обвиняла. Но вчера она имела возможность отомстить ему с Ратборном и не сделала этого.

– Хорошо, – спокойно ответила Равенна, равнодушно пожимая плечами.

Его бывшая жена не имела обыкновения так быстро успокаиваться. Она медленно начала одеваться, Люсьен смотрел на нее с удивлением. Он облокотился на каминную полку и нечаянно смахнул локтем клочок бумаги, который упал на пол. Люсьен машинально взглянул на него и заметил, что это была визитная карточка. Прочитав написанное на ней имя, он похолодел.

Алистер!

Его взгляд заметался по комнате, пока опять не натолкнулся на Равенну. Она стояла к нему спиной, и на ее плече был отчетливо виден след недавнего поцелуя.

Люсьен бросился к ней, ощущая одновременно ярость и панический ужас. Он схватил ее за плечи и повернул к себе лицом.

– Марсден твой любовник?

– Ты ревнуешь?

– Прекрати это. Отвечай на мой вопрос! – закричал он.

Равенна бросила на него томный взгляд из-под длинных ресниц.

– Люсьен, я бы никогда…

– Не лги мне! Ты помогаешь ему?

– Помогаю? Я не понимаю, о чем ты.

Его разум судорожно принялся искать объяснение происходящему. Когда наконец он сделал страшный, но вполне логичный вывод, его нервы были уже на пределе.

– Так вот для чего ты разыграла весь этот спектакль, – медленно произнес он. – Извинения здесь ни при чем.

– Да о чем ты говоришь? – пробормотала Равенна.

По настороженному выражению ее лица он понял, что не ошибся.

– Не знаю, что пообещал тебе Марсден, но если он хоть пальцем тронет Серину, я найду тебя и добьюсь, чтобы тебя вздернули рядом с ним.

С замирающим от страха сердцем Люсьен выскочил из комнаты Равенны и бросился домой.

Там он узнал, что Серина уехала, оставив у Холфорда письмо – единственную ниточку, которая могла привести его к ней.


Серина велела кучеру ехать на юг от Вестминстера. Городские здания постепенно сменялись сельскими домиками, и наконец экипаж оказался на темной проселочной дороге, по обе стороны от которой простирались поля. Серина дрожала от нетерпения и внезапно появившегося страха.

– Не нравится мне все это, миледи, – сказала Кэффи. – Смотрите, здесь нет никакого жилья. А почему этого человека нельзя было привезти к вам?

«Господи, только бы страхи горничной оказались безосновательными!» – подумала Серина.

– Потому, что этот человек при смерти, – ответила она.

– Все равно здесь что-то не так. Знаете, у меня нехорошее предчувствие…

– Перестань! – осадила ее хозяйка. – Ты заставляешь меня нервничать. Кроме того, там меня ждет Люсьен.

Недалеко от места, где Темза делает поворот, Серина заметила одинокий дом, в окне которого горели две свечи. Она облегченно вздохнула. Все правильно. Викери не обманул ее. Скоро свершится правосудие, и Сайрес действительно упокоится с миром. Может быть, после всего этого они с Люсьеном смогут наладить отношения. И он забудет Равенну.

Опираясь на руку слуги, Серина вышла из экипажа и бегом бросилась к дому. Кэффи и двое слуг последовали за ней.

Неожиданно из темноты раздались выстрелы. Одна из пуль просвистела где-то справа. Охранник бросился к Серине, повалил ее на землю и закрыл своим телом. Она в ужасе замерла. Где Люсьен? Не пострадал ли он?

Или она опять попалась в ловушку, расставленную Алистером?

Снова раздались выстрелы. Второй охранник упал. Серина увидела, как к Кэффи приближаются четверо мужчин. Горничная в отчаянии закричала.

Тот охранник, что закрывал собой Серину, поднялся и выстрелил в одного из нападавших. Бандит упал, но кто-то из его сообщников успел выстрелить. Охранник застонал и рухнул на Серину. Какое-то время его тело билось в агонии. Спустя несколько мгновений, показавшихся ей вечностью, она прислушалась, но не услышала его дыхания.

Кэффи снова закричала. Серина с трудом выбралась из-под мертвого охранника и бросилась на помощь горничной. Пара сильных рук схватила ее сзади, вынуждая упасть на колени. Серина обернулась и увидела незнакомого мужчину. В рука он держал кусок веревки.

– Что вы делаете? – спросила она, стараясь не показать своего страха.

– Только то, за что мне платят, – ответил тот. Он связал ей руки и рывком поднял ее с земли.

– Но мне больно! – воскликнула Серина.

Он рассмеялся.

– Тебе будет куда больнее, когда до тебя доберется тот парень, что мне заплатил.

Алистер! Серина задрожала от страха. Ей нужно собраться с силами и придумать, как спастись, пока он ее не убил.

Бандит толкнул ее в спину и повел к дому. Серина обернулась. Она увидела кучера, у которого была прострелена грудь. Рядом с его телом какой-то мужчина повалил Кэффи на землю и пытался задрать ей юбку. Его лицо исказила гадкая ухмылка.

– Оставьте ее! – закричала Серина.

– Заткнись, сучка! – прошипел конвоир и схватил Серину за волосы. – Ты будешь следующей, как только с тобой закончит господин. Шевелись!

Он сильно ударил ее, и она влетела в раскрытую дверь дома. Снаружи раздавались крики Кэффи, но их вдруг заглушил громкий смех. Серина подняла глаза.

Алистер. Он стоял перед ней, держа в одной руке нож, а в другой длинную цепь.

– Прикажи отпустить мою горничную, – потребовала Серина. – Она здесь ни при чем.

Из раскрытых дверей было видно, как бандит разорвал рубашку Кэффи и теперь хватал ее за обнаженную грудь своими грязными руками. Девушка снова закричала, а насильник гнусно рассмеялся. От этого смеха Серину начало тошнить. Она увидела, как к ее горничной приближается еще один бандит, на ходу расстегивая штаны.

– Ребята просто развлекаются, – сказал Алистер, поигрывая цепью. – На твоем месте я бы сейчас больше беспокоился за собственную шкуру. То, что я придумал для тебя, намного неприятнее.

Алистер подошел к ней и обернул цепь вокруг ее талии. Тяжелый холодный металл заставил ее согнуться.

– Если ты думаешь, что лорд Дейнридж спасет тебя, то уверяю, ты ошибаешься. В эту минуту он очень занят со своей бывшей женой.

Отчаяние оказалось сильнее страха. Люсьен и Равенна действительно любовники. Теперь у Серины не оставалось ни малейшей надежды на ответную любовь с его стороны. Тогда, в саду, он повел себя так только потому, что не хотел делиться своей собственностью с другим мужчиной. И если она каким-то чудом выживет после этой страшной ночи, то будет обречена жить с человеком, который никогда ее не полюбит.

Но это уже не имело значения. Она умрет. Боль и страх будут последними чувствами, которые она испытает в этой жизни. Серина тихо застонала, внезапно поняв, что ее ребенок умрет вместе с ней.

Алистер снова рассмеялся.

– Равенна великолепна в постели. Я даже удивлен, что твой муж так долго без нее обходился. Но сегодня, не сомневаюсь, она соблазнит его без труда.

– Соблазнит? Разве до этого между ними ничего не было?

– Равенне нет нужды делить постель с тем, кого она считает жалким калекой. Тем более что у нее есть выбор. – Губы Марсдена расплылись в довольной улыбке. – Но ради меня она согласилась пойти на уступки.

– Она сказала, что Люсьен уже приходил к ней, – вспомнила Серина.

– В последнее время я не давал ей скучать. Кроме того, она предлагала твоему мужу переспать с ней только из-за денег. И очень удивилась, когда он отказался.

Серина улыбнулась. Несмотря на то что ее жизни угрожала опасность, она чувствовала себя почти счастливой. Равенна солгала! Теперь ей оставалось только молиться, чтобы Люсьен не поддался чарам своей бывшей жены. Тогда он может успеть ее спасти.

– Знаешь, – сказал Алистер, – меня давно интересует вопрос: какая из жен Клейборна лучше?

– Не прикасайся ко мне! – отшатнулась от него Серина.

– Я сделаю не только это, а гораздо, гораздо больше.

Алистер дернул за цепь, и Серина упала на пол.

– А теперь, моя маленькая шлюшка, я собираюсь узнать, почему дядя Сайрес отдал тебе все свои деньги. Он действительно был готов пожертвовать всем ради того, что у тебя между ног. Что же у тебя там такое? – спросил он, сжимая ее груди своими руками. – Что там за сокровище? Давай-ка посмотрим.

– Ты мне отвратителен!

Алистер ударил ее по лицу.

– Из-за тебя, тетушка Серина, я подвергался таким оскорблениям, которые не приснятся тебе в самом кошмарном сне. Но сегодня настала ночь отмщения. Я заставлю тебя молить о пощаде.

– Ты сгоришь за это в аду!

Он снова улыбнулся:

– Я уже горел. Теперь твоя очередь.

Алистер оттащил Серину за цепь по грязному полу подальше от двери и навалился на нее всем телом.

– Когда ты начала спать с Клейборном? До смерти дяди Сайреса или после? Чьего ублюдка ты носишь?

– Оставь меня! – закричала Серина.

Он снова ударил ее по щеке.

– Лживая сучка! – прошипел он и достал нож.

Серина снова закричала, испугавшись, что ее жизнь подошла к концу. Сотни мыслей пронеслись в ее голове, но самой горькой была мысль о том, что она не успела сказать Люсьену, как сильно его любит.

– Жаль, что я не зарезал тебя в Воксхолле до того, как Клейборн бросился тебя защищать, – усмехнулся Алистер.

– Так это был ты? – в ярости воскликнула Серина. – Ах ты, негодяй!

– Твой Сайрес обращался со мной как с ублюдком. Поэтому я убил его. Как же я его ненавидел! Ты будешь следующей, – предупредил он. – Но тебя я убью не сразу. Ты не заслуживаешь быстрой смерти. Я хочу, чтобы ты умоляла меня о ней.

– Я никогда ни о чем не буду тебя умолять!

– Времена меняются.

Алистер провел ножом по ее одежде. Она пыталась сопротивляться, но он прижал острие к ее горлу, больно оцарапав кожу. Когда Серина затихла, он принялся медленно резать ее платье. Спустя несколько минут она почувствовала, как ночной воздух холодит ее обнаженное тело. Тем временем Алистер спустил штаны.

– Наконец-то я доберусь до того места, ради которого Сайрес пожертвовал состоянием, а Клейборн – жизнью своих людей.

Он попытался раздвинуть ее бедра, но Серина из последних сил сжала ноги, чтобы не допустить этого. Некоторое время они молча возились на полу. Алистер схватил ее колени и начал разводить их в стороны. В этот момент на улице раздались выстрелы.

Алистер замер и громко выругался. Дверь распахнулась, с размаху хлопнув о стену. На пороге появился Люсьен. Его высокая фигура занимала почти весь дверной проем. В руках он держал пистолет, нацеленный в голову Алистера.

– Слезь с моей жены. – Его голос звучал громко, но невероятно спокойно. Серина почувствовала, что от этого звука у нее по спине мурашки забегали.

Алистер медленно встал на ноги.

– Я убью тебя, – все так же спокойно произнес Люсьен. – Спущу курок и буду смотреть, как ты умираешь.

В ответ Алистер рассмеялся.

– Ты не сделаешь этого. Твое благородство не позволит тебе стрелять в безоружного.

– Ты прав, не сделаю, но не из благородства. Просто я хочу увидеть, как тебя вздернут вместе с бродягами. – Он повернулся к Серине и, увидев, что у нее связаны руки, поспешно рванул узел. – Дорогая, он не ранил тебя?

– Нет, – ответила она. – Но Кэффи… эти люди схватили ее…

– С ней все в порядке. Викери ее спас. Накинь что-нибудь на себя и иди ко мне.

На стоявшей в углу кровати Серина заметила одеяло и обернула его вокруг тела. После этого она бросилась к Люсьену.

– Спасибо, что пришел за мной.

– Слава Богу, ты жива. – Он посмотрел на нее. В его бездонных, как океан, глазах она прочитала невероятное облегчение.

– О, как трогательно! – раздался насмешливый голос Алистера. – Ну просто влюбленная парочка.

С этими словами он бросился вперед и толкнул Люсьена, прижав его к стене. Люсьен уронил пистолет, и тот с глухим звуком упал на пол. Оба мужчины пытались повалить друг друга.

Пока они дрались, Серина опустилась на колени и схватила оружие. Она нацелила его на Алистера, но не могла решиться сделать выстрел. Ей еще ни разу не приходилось стрелять, и она боялась попасть в Люсьена.

Вдруг она увидела, как в руке Алистера блеснул нож.

– Люсьен! – закричала Серина и спустила курок.

Раздался оглушительный выстрел, от которого, казалось, задрожал весь дом. Пистолет выпал из рук Серины. На мгновение она закрыла глаза. В ту же секунду Алистер начал падать на спину. По его белой рубашке растекалось кровавое пятно. Его глаза были открыты, и в них застыло удивление.

– О Господи, – прошептала Серина, глядя на распростертое на полу тело.

Люсьен наклонился и приложил руку к шее Марсдена.

– Мертв, – сказал он, поднимаясь.

– Я убила его…

– Он заслужил свою смерть.

Серина кивнула.

– Ты прав, – сказала она, переводя дыхание. – Я не жалею о том, что сделала.

Люсьен подошел к ней и заключил в объятия. Серина спрятала лицо на его груди и заплакала.

– Я так беспокоился о тебе, – сказал Люсьен. – Я боялся тебя потерять.

– В письме было сказано, что ты здесь. Я тоже боялась, что тебя убьют.

В дом вошел Викери.

– Марсден убит? – спросил он.

Люсьен поднял голову и молча кивнул.

– Леди Дейнридж, с вами все в порядке?

Серина обернулась к полицейскому.

– Да, спасибо.

– Очень хорошо, – с облегчением вздохнул Викери. – Милорд, – сказал он, обращаясь к Люсьену, – мои люди схватили остальных бандитов. Я отвезу их и тело Марсдена в магистрат. Констебль, должно быть, уже арестовал вашу бывшую жену. Позже мы пришлем кого-нибудь, чтобы получить ваши показания.

– Прекрасно. Спасибо за помощь, Викери.

– Я только выполнял свою работу, – улыбнулся полицейский.

Викери ушел, а Люсьен, не выпуская Серину из объятий, направился вместе с ней к поджидавшему их экипажу.

Она прижалась к нему, наслаждаясь ощущением тепла и безопасности. Ничто теперь не сможет встать между ними и разлучить их. Отныне она всегда будет рядом с ним, разделит с ним и радость, и горе.

Серина повернулась к мужу и поцеловала его в губы. Он ответил на поцелуй и еще крепче обнял ее.

Они ехали молча, но это молчание было красноречивее всяких слов.

Экипаж остановился возле их дома. Дверь раскрылась, и Люсьен спустился вниз. Он улыбнулся и протянул ей руку.

– Пойдем в мой дом, любимая. Обещаю тебе, ты ни о чем не будешь жалеть, – прошептал он, как в тот, первый раз, когда они были вместе.

Серина вложила в его ладонь свои дрожащие пальцы. Но теперь она дрожала не от страха и неуверенности, а от радостного возбуждения.

Она запахнула одеяло и пошла вслед за ним, мимо пребывающих в растерянности слуг, наверх, в его спальню. Они зашли в комнату, и Серина закрыла дверь.

– Дорогая, ты не… – начал он, озадаченно глядя на нее.

Серина уронила одеяло и предстала перед ним обнаженная.

– О Господи, – прошептал он и шагнул к жене. Смущение, написанное на его лице, говорило само за себя.

– Дотронься до меня, – сказала Серина. – Возьми меня, я твоя.

– Я хочу тебя больше всего на свете, – прошептал он ей на ухо, увлекая жену в постель.

Это была ночь высочайшего наслаждения. Чувства вины, беспокойства, взаимного недоверия отступили и дали место настоящей любви.

Когда первые лучи солнца проникли сквозь окно, Серина повернулась к Люсьену и сказала:

– Спасибо, что снова спас меня. Если бы ты остался с Равенной, меня бы сейчас здесь не было.

– Она больше не существует для меня, – ответил Люсьен, глядя Серине в глаза. – Забудь о ней и о том, что она тебе говорила. Я никогда бы не причинил тебе такой боли. Я люблю тебя, и только тебя. – Он улыбнулся. – Если хочешь, могу снова доказать это.

Серина улыбнулась:

– Мне не следовало сомневаться в тебе.

– А мне не следовало думать, что ты похожа на Равенну. – Он взял ее за руку, их пальцы переплелись. – Дорогая, мы оба совершали ошибки, но Господь дал нам еще один шанс, и мы не будем их повторять. Теперь, вместо того чтобы идти на поводу у ненужной гордости, давай просто поговорим друг с другом. Хорошо?

Она кивнула.

– Люсьен, – начала она, с трудом подбирая нужные слова, – клянусь, в первый раз я отдалась тебе потому, что не могла устоять перед тобой. И сейчас не могу, да и не хочу. Поверь, я пошла с тобой вовсе не потому, что Сайрес велел мне это сделать.

– Я знаю, – сказал он. – Ты не такая, как Равенна, а я, словно последний дурак, верил только в самое худшее и обращался с тобой соответственно. Я тоже не совершенен, дорогая. Мне нужно научиться доверять, но тебе я доверяю полностью.

Серина смущенно улыбнулась.

– Я люблю тебя, – сказала она. Увидев, что глаза Люсьена расширились, она торопливо добавила: – Я… я знаю, что была плохой женой, отказывала тебе, когда ты хотел меня, но если ты дашь мне шанс…

– Тебе не нужен никакой шанс, – остановил он ее и крепко обнял. – Если бы ты только знала, как часто я мечтал услышать от тебя эти слова. Я так счастлив, что ты моя жена! С тобой моя жизнь станет совсем другой. – Он нежно поцеловал ее и добавил: – Я тоже люблю тебя.

Серина поцеловала его и лукаво спросила:

– Скажи, ты обрадуешься, если у нас родится девочка?

– Я буду самым счастливым человеком на земле, – ответил Люсьен.

– Мне кажется, я ее чувствую, – призналась Серина, прикрывая ладонями живот.

Люсьен положил свою руку поверх ее пальцев.

– Мы будем воспитывать ее в любви и подарим ей много братьев и сестер, чтобы ей было с кем играть.

– Ты обещаешь? – спросила она.

Он улыбнулся и поцеловал ее в лоб.

– Любимая, на меньшее я не согласен.


Оглавление

  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Глава 18
  • Глава 19
  • Глава 20
  • Глава 21
  • Глава 22