Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))
По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...
В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная
подробнее ...
оценка) состоит в том, что автор настолько ушел в тему «голой А.И», что постепенно поставил окончательный крест на изначальной «фишке» (а именно тов.Софьи).
Нет — она конечно в меру присутствует здесь (отдает приказы, молится, мстит и пр.), но уже играет (по сути) «актера второстепенного плана» (просто озвучивающего «партию сезона»)). Так что (да простит меня автор), после первоначальных восторгов — пришла эра «глухих непоняток» (в стиле концовки «Игры престолов»)) И ты в очередной раз «получаешь» совсем не то что ты хотел))
Плюс — конкретно в этой части тов.Софья возвращается «на исходный предпенсионный рубеж» (поскольку эта часть уже повествует о ее преклонных годах))
В остальном же — финал книги, это просто некий подведенный итог (всей деятельности И.О государыни) и очередной вариант новой страны «которая могла быть, если...»
p.s кстати название книги "Крылья Руси" сразу же напомнили (никак не связанный с книгой) телевизионный сериал "Крылья России"... Правда там получилось совсем не так радужно, как в книге))
По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.
cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".
Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.
Итак: главный
подробнее ...
герой до попадания в мир аристократов - пятидесятилетний бывший военный РФ. Чёрт побери, ещё один звоночек, сейчас будет какая-то ебанина... А как автор его показывает? Ага, тот видит, как незнакомую ему девушку незнакомый парень хлещет по щекам и, ничего не спрашивая, нокаутирует того до госпитализации. Дальше его "прикрывает" от ответственности друг-мент, бьёт, "чтобы получить хоть какое-то удовольствие", а на прощание говорит о том, что тот тридцать пять лет назад так и не трахнул одноклассницу. Kurwa pierdolona. С героем всё ясно, на очереди мир аристократов.
Персонажа убивают, и на этом мог бы быть хэппи-энд, но нет, он переносится в раненое молодое тело в магической Российской империи. Которое исцеляет практикантка "Первой магической медицинской академии". Сукаблять. Не императорской, не Петербургской, не имени прошлого императора. "Первой". Почему? Да потому что выросший в постсовке автор не представляет мир без Первого МГМУ им.Сеченова, он это созданное большевиками учреждение и в магической Российской империи организует. Дегенерат? Дегенерат. Единица.
Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно
впечатлительный, с пристальным взглядом черных глаз – самый неотразимый из всех, кого она знала. Джордан был настолько красив, что казался Джини принцем, сошедшим со страниц сказки. Глаза встретились с глазами, и когда он легкими большими шагами направился к ней, ей почудилось, будто что-то толкнуло ее к нему.
– Вы, должно быть, Джини, – заговорил он низким певучим голосом, от звуков которого таяло все внутри. От него веяло силой и одновременно добротой.
– Да.
Она посмотрела ему в глаза, и когда он медленно и мягко улыбнулся, эта улыбка так изменила резкие черты его лица, придав ему выражение глубокой нежности, что Джини поняла: течение всей ее жизни неожиданно изменилось.
– Вы очень красивы, – сказал Джордан, и она вдруг обрадовалась, что перед свиданием много времени уделила своей внешности.
– Вы тоже, – выпалила она, потому что у нее не нашлось готовых фраз, чтобы выразить, что она имеет в виду. Язык будто прилип к гортани. Она готова была провалиться сквозь землю.
Джордан удивленно рассмеялся.
– До сих пор мне такого никто не говорил. Видите ли, принято, чтобы это говорил мужчина.
Джини проглотила комок в горле.
– Наверно, так и есть, но я не много знаю о том, что принято.
– Вы говорите, что они красивы, всем, с кем впервые встречаетесь? – спросил Джордан, и опять на губах у него заиграла неотразимая улыбка.
– Я… я не знаю.
– Неужели их было так много, что вы даже не помните? – мягко поддразнил он.
От этого вопроса она смутилась еще сильнее и ощутила боль и восторг одновременно. Это мучение и этот восторг наполнили сердце надеждой и страхом.
Позже, вспоминая тот вечер, Джини думала, что только раз в жизни испытываешь ужасную незащищенность первой любви.
Джордан обнял ее за талию, как будто Джини стала его собственностью, и она ощутила тепло его рук. Этот обычный в студенческой среде жест показался ей необычайно интимным, как ласка возлюбленного. Девушка быстро перевела дух, точно тонула в водовороте опасности и острого наслаждения.
– Извините, – начала она и посмотрела на него снизу вверх. – Я ничего особенного не имела в виду, когда сказала, что вы красивы. То есть я имею в виду… я не знаю, что вам сказать. Видите ли, я никогда не хожу на свидания, мне много приходится заниматься. Боюсь, у меня нет опыта.
– У меня тоже.
Джини не была готова к внезапно смягчившемуся тону его голоса: точно бархат прикоснулся к коже. Сердце ее затрепетало.
Они уже вышли на улицу и стояли в темноте у обочины; кирпичное здание общежития неясно виднелось позади.
В сумерках он был другим и внушал ей страх. Лунный свет переливался в его черных волосах, а лицо, едва различимое в темноте, стало загадочным. Хотя Джини не видела его глаз, она чувствовала, как жаркий, волнующий взгляд обжигает ее. Он походил на пирата из более романтичных времен и наверняка был бы неотразим в черном плаще, наброшенном на широкие плечи.
Джордан возвышался над ней, и девушка осознала яснее, чем прежде, как сильно в нем мужское начало. Она едва доставала ему до плеча, и его мощь давала ей приятное ощущение собственной миниатюрности и женственности. И все же она испытывала муки страха. Он сказал, что ни с кем не встречался, и тем не менее у нее перехватывает дыхание, а у него нет…
– Я боюсь, что вы подшутили надо мной, мистер Джекс, – начала она, запинаясь. – Трудно поверить, что вы так же неопытны, как я.
– Но это так, – прозвучал казавшийся шелковым голос. – Обычно я не назначаю свиданий… таким девушкам, как вы. – Он улыбнулся мгновенно ослепившей ее улыбкой.
– А каким девушкам… вы обычно назначаете свидания? – осведомилась она, едва дыша.
Он замешкался с ответом, но только на краткий миг, точно не знал, как ответить.
– Обычно я назначаю свидания девушкам, с которыми могу куда-нибудь пойти, хорошо провести время и которых потом могу забыть, – услышала она.
Еще в тот первый вечер появилась та жестокая честность в их отношениях, которую позже оба так высоко оценили.
– А я другая? – робко спросила она, волнуясь от сознания того, что он рядом.
– Абсолютно.
– В чем?
– Прежде всего вы девственны.
Он окинул взглядом ее стройную фигурку, и она почувствовала, как тепло охватило ее.
– Откуда вы знаете… – воскликнула она смущенно. И тут же проснулся ее характер, она возмутилась: – Вы не имеете права так со мной разговаривать.
– Но вы сами задали вопрос, – парировал Джордан мягко. – Я думал, хотите услышать ответ. Вы другая потому еще, что вас нельзя забыть, мисс Фишер. – Твердая линия его губ смягчилась, превратившись в обворожительную улыбку, которая прямо ослепила ее.
Успокоительный бальзам его ласковых слов сразу же излечил ее от гнева, и она даже, пожалуй, возненавидела себя за то, что он ею так легко управляет.
Джордан вынул два картонных квадратика из кармана и помахал ими перед нею.
– У меня есть билеты на футбол, но мне что-то расхотелось становиться частью этой толпы. Но если вы очень любите футбол… Я
Последние комментарии
3 часов 46 минут назад
3 часов 50 минут назад
4 часов 2 минут назад
4 часов 3 минут назад
4 часов 17 минут назад
4 часов 34 минут назад