cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
истреблении, — они еще не выполнили свой долг. Долг этот заключался не только в сопротивлении злу, но и в ненависти к нему. Мальчикам естественно видеть в любом принуждении враждебную силу, и, как правило, так оно и было, но уроженец Новой Англии, будь то мальчик или взрослый мужчина, за долгие годы борьбы с духовно ограниченной и враждебной средой привыкал получать удовольствие от ненависти, радостей же у него было мало.
Политика, в практическом ее применении, независимо от того, под какими лозунгами ее проводят, всегда была периодически организуемой игрой на ненависти, а политика в штате Массачусетс отличалась вдобавок такими же резкими перепадами, как и его климат. Новая Англия пленяла главным образом резкостью контрастов и крайностей: если мороз, то такой, от которого стынет кровь, если жара — значит, такая, от которой она кипит; и удовольствию от ненависти — к себе самому, если не находилось лучшей жертвы, — предавались не так уж редко, оно было подлинным и естественным плодом, родившимся на этой почве, а не цивилизованным сорняком, оставшимся в наследство от прошлого. Интенсивностью контрастов отмечалось все вокруг, и все это воспитывало. Двойственность окружающего мира окрашивала жизнь в соответствующие тона. Зима и лето, мороз и жара, город и сельский простор, принуждение и свобода определяли два образа жизни и мысли, уравновешивавшие друг друга, словно два полушария мозга. Город означал зимнее сидение взаперти, школу, соблюдение всех правил, дисциплину, прямые мрачные улицы с шестифутовыми сугробами посредине; морозы, от которых снег скрипел под каблуками; оттепели, превращавшие улицы в бурлящие потоки, которые небезопасно было пересекать; общество дядюшек, тетушек и прочих родственников, при которых детям надлежало уметь себя вести и которых их поведение не всегда удовлетворяло; и помимо всего прочего, неистребимое желание бежать и обрести независимость. Город воплощал в себе подчинение, регламент, единоначалие. Жизнь за городом, всего в семи милях от Маунт-Вернон-стрит, несла свободу, разнообразие, мальчишескую вольницу, нескончаемые радости, доставляемые одним лишь соприкосновением с природой, радости, которые давались без усилий и которыми мальчишки наслаждались с утра до вечера, даже сами того не замечая.
Мальчишки — дикие животные: природа щедро наделила их богатством чувств. А мальчишки из Новой Англии располагали куда большим диапазоном впечатлений, чем их сверстники, росшие в менее суровом климате. Окружающая природа воспринималась ими просто и непосредственно — в ее первозданном виде. Лето пьянило Генри Адамса. Самыми сильными ощущениями были запахи жаркого соснового леса и папоротника, млевшего под палящими лучами полуденного солнца; свежескошенной травы; вспаханной земли; самшитовых изгородей; персиковых деревьев; сирени; жасмина; запахи конюшен, амбаров, коровников; соленой воды океана и вязкой жижи, выступающей над болотом; ни один из них не проходил мимо.
За запахами следовали вкусовые ощущения; дети знали на вкус все, что видели или трогали, — от болотной мяты и сахарного тростника до скорлупы земляного ореха и прописей в букваре — вкус А-Б. «А-Б» — этот вкус внезапно возникал во рту былого мальчишки и шестьдесят лет спустя. Удовольствие от света, линий, красок, воспринимаемых просто и непосредственно, как все остальное, пришло позже. Свет в Новой Англии ослепительно ярок, и атмосфера огрубляет краски. Только став взрослым, мальчик узнал, что означает «атмосфера», а тогда представление о свете сводилось для него к полыхавшему пожаром массачусетскому солнцу, а представление о красках — к пунцовому пиону с предутренней росой на лепестках, к синеве океана, каким он видел его с расстояния в одну-две мили с гряды холмов родного Куинси, к кучевым облакам, проплывавшим в послеполуденном июньском небе, к красному, зеленому, лиловому в цветных картинках детских книг — краскам, которыми дарила его Америка. Таковы были его идеалы. Совершенно иными были промозглые, серые ноябрьские вечера и вязкие, грязные оттепели бостонской зимы. При таких контрастах у бостонца не могло не произойти раздвоения души. Сама жизнь имела две стороны. Мальчик, который после январской метели любовался слепящим сверканием снега в белесых лучах студеного солнца, с его ярким светом и тенью, едва ли осознавал, что такое тона и полутона. Это могло ему дать только воспитание.
Зима и лето были двумя враждебными стихиями: они формировали два различных склада души. Зима требовала постоянных усилий, лето позволяло вести вольготную жизнь, как в жарких странах. Валялись ли мальчишки в траве или шлепали босиком по ручью, купались в океане или шли под парусом по заливу, ловили в бухтах корюшку или таскали бреднем в озерцах рыбью мелочь, гонялись за мускусной крысой или охотились за каймовыми черепахами в прибрежных бочагах, бродили по сосновым лесам или забирались в гранитные каменоломни, шли по грибы или за орехами — лето и сельская
Последние комментарии
12 часов 8 минут назад
13 часов 41 минут назад
17 часов 35 минут назад
17 часов 39 минут назад
23 часов 11 секунд назад
2 дней 10 часов назад