Вечер в Венеции [Полина Поплавская] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Полина Поплавская Вечер в Венеции

ОТ АВТОРА

Это была потрясающе красивая семья!..

Солист пражского балета Иржи Фиалка, его тоненькая, как тростинка, жена Никола и их важный краснощекий и черноглазый отпрыск – трехлетний Ярослав. Когда я позвонила в дверь их пражской квартиры, родители вдвоем одевали Ярослава, которому предстояла прогулка с няней. Передав крошечный ботинок Николе, Иржи помог мне снять плащ и провел в гостиную. Пока мы устраивались в креслах, было заметно, что Иржи внимательно прислушивается к происходящему в прихожей. Оказалось, не зря – не успели мы обменяться и парой слов, как оттуда донесся басовитый рев Ярослава. Извинившись передо мной, счастливый отец вскочил и стремительно выбежал из комнаты.

От нечего делать я стала рассматривать гостиную. Стены здесь были обшиты бледно-оранжевым шелком и увешаны черно-белыми фотографиями, большинство которых представляло хозяев дома в балетных костюмах и гриме. Все это были сцены из уже виденных мной спектаклей.

Одна из фотографий на дальней стене привлекла мое внимание: я не смогла вспомнить, в каком балете использованы такие декорации, а подойдя ближе, поняла, что на ней – сцена не из балета, а из самой жизни. Иржи Фиалка стоял в гондоле (дело явно происходило в Венеции!) и протягивал руку Николе, которая, поддерживая длинное платье, состоявшее из каких-то воздушных лепестков, собиралась спуститься с набережной. В гондоле был навес, украшенный золотым балдахином, а на ее носу стояла большая корзина цветов. Через некоторое время до меня дошло, что на фотографии – свадьба.

В прихожей хлопнула дверь, и улыбающиеся хозяева появились на пороге гостиной. Впрочем, Никола тут же упорхнула на кухню готовить кофе. А Иржи, поняв, что я рассматриваю свадебную фотографию, сказал:

– Мы венчались в Венеции… Это была настоящая сказка, которую устроила для нас Божена, старшая сестра Николы.

– Она живет в Италии? – поинтересовалась я.

– Да, теперь она – настоящая венецианка! Но, если честно, это было в ней всегда, даже когда она жила в Праге. Ведь дедушка Николы и Божены, Америго Америги, был в свое время самым знаменитым ювелиром Венеции. С его именем связана такая история…

В этот момент в гостиную вернулась Никола. Именно она поведала мне почти невероятную историю, которая легла в основу этой книги.

Полина Поплавская

ЧАСТЬ I

Глава 1

Божена сидела в саду и нежилась, подставив лицо последним теплым лучам. Ее густые длинные волосы, освещенные осенним солнцем, были того же оттенка, что и медно-рыжие кленовые листья, сквозь которые проникали золотистые лучи. В окне, выходящем в сад, она видела профиль Томаша, аппетитно хрустящего сочным осенним яблоком, которых всегда было вдоволь в бабушкином саду. Божена задумалась, и ей вдруг показалось, что Томаш стал ее мужем не шесть лет назад, а совсем недавно и сейчас из дома выйдет молодая бабушка Сабина. Они вместе срежут свежие утренние георгины и разнесут их по комнатам, а потом, собрав всю большую семью, отправятся чаевничать на просторную деревянную веранду, в эти утренние часы щедро залитую солнечным светом.

Неторопливо перебирая в памяти эти теплые воспоминания, Божена наслаждалась любой малостью.

Ах, как пахли свежестью бабушкины домотканые салфетки, каким сочным был домашний сыр, издавна готовившийся в доме Америги по рецепту, привезенному дедом со своей родины…

Италия… Божена, еще очаровательной золотоволосой малышкой сидя на коленях у старого Америго Америги и слушая его длинные рассказы о Венеции, которую он так давно покинул, мечтала отправиться туда и все увидеть своими глазами.

Но мечты пока оставались мечтами, а ей уже почти тридцать лет. Дед умер, когда Божена еще ходила в школу, и его похоронили здесь, в Праге, но он почти всю жизнь мечтал о том, чтобы вернуться на родину хотя бы после смерти. Бабушка Сабина – она была намного младше своего всем известного в этом городе мужа, сумевшего и на чужбине стать тем, кем он был в любимой им до самой смерти Венеции, – тяжело переживала его смерть. Еще тогда ее зрение стало стремительно ухудшаться, и врачи связывали это с пережитым горем. Сейчас же она уже совсем ничего не видела и без посторонней помощи редко выходила из своей самой любимой в доме комнаты, которую называла не иначе как «мой будуар».

Божена была старшей внучкой известнейшего в Праге ювелира, и к своим тридцати годам уже сумела отлично овладеть ремеслом деда – хотя могла бы всю жизнь провести в беззаботной неге, живя на то, что досталось ей в наследство от золотых дел мастера Америго Америги. Она, Божена Америги, и до сих пор ежегодно пополняла свой счет частью дохода, который приносила их семье основанная дедом ювелирная мастерская.

Но такая жизнь была не для Божены. Вот и муж у нее – тоже ювелир. Это он дал ей многое из того, чему не успел научить любимый дед. Томаш, который был немного старше Божены, все-таки успел