Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))
По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...
В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная
подробнее ...
оценка) состоит в том, что автор настолько ушел в тему «голой А.И», что постепенно поставил окончательный крест на изначальной «фишке» (а именно тов.Софьи).
Нет — она конечно в меру присутствует здесь (отдает приказы, молится, мстит и пр.), но уже играет (по сути) «актера второстепенного плана» (просто озвучивающего «партию сезона»)). Так что (да простит меня автор), после первоначальных восторгов — пришла эра «глухих непоняток» (в стиле концовки «Игры престолов»)) И ты в очередной раз «получаешь» совсем не то что ты хотел))
Плюс — конкретно в этой части тов.Софья возвращается «на исходный предпенсионный рубеж» (поскольку эта часть уже повествует о ее преклонных годах))
В остальном же — финал книги, это просто некий подведенный итог (всей деятельности И.О государыни) и очередной вариант новой страны «которая могла быть, если...»
p.s кстати название книги "Крылья Руси" сразу же напомнили (никак не связанный с книгой) телевизионный сериал "Крылья России"... Правда там получилось совсем не так радужно, как в книге))
По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.
cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".
Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.
Итак: главный
подробнее ...
герой до попадания в мир аристократов - пятидесятилетний бывший военный РФ. Чёрт побери, ещё один звоночек, сейчас будет какая-то ебанина... А как автор его показывает? Ага, тот видит, как незнакомую ему девушку незнакомый парень хлещет по щекам и, ничего не спрашивая, нокаутирует того до госпитализации. Дальше его "прикрывает" от ответственности друг-мент, бьёт, "чтобы получить хоть какое-то удовольствие", а на прощание говорит о том, что тот тридцать пять лет назад так и не трахнул одноклассницу. Kurwa pierdolona. С героем всё ясно, на очереди мир аристократов.
Персонажа убивают, и на этом мог бы быть хэппи-энд, но нет, он переносится в раненое молодое тело в магической Российской империи. Которое исцеляет практикантка "Первой магической медицинской академии". Сукаблять. Не императорской, не Петербургской, не имени прошлого императора. "Первой". Почему? Да потому что выросший в постсовке автор не представляет мир без Первого МГМУ им.Сеченова, он это созданное большевиками учреждение и в магической Российской империи организует. Дегенерат? Дегенерат. Единица.
Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно
Его высочество принц Мернептах подошел к тяжелым резным дверям и остановился, словно не решаясь переступить порог. Два рослых нубийских стража почтительно расступились перед ним.
– Джау, – сказал принц жрецу Амона, другу детства, – подожди меня. Вот здесь.
Принц указал на низенькую скамью из эбенового дерева. Жрец кивнул. Это был знак согласия. В то же самое время это было благословение. Это был кивок друга. Уже стареющего жреца. Стареющему, шестидесятипятилетнему принцу.
И когда он открыл тяжелые двери, и когда он вошел в просторный зал – благой бог, его величество Ремессу Второй Усермаат-ра-Сотепен-ра восседал на троне, прямой, как в молодости, и, казалось, неукротимый, как во все годы шестидесятисемилетнего царствования.
В зале не было никого, кроме принца и фараона. В зале не было даже лучей солнца, которое еще не успело взойти. Ибо прежде него всегда бывал на ногах благой бог, его величество Рамессу Второй Усермаат-ра-Сотепен-ра. Так было заведено от начала этого великого и беспримерного царствования бога-героя, сокрушителя азиатов, ливийцев и многочисленных морских разбойников – шерденов, грозы Нубии и Эфиопии, чей взор достиг пределов Офира и Пунта.
Фараон держал в руках знаки своей безграничной власти. Его дыхание слышали в Дельте, за порогами Хапи, далеко в Нижнем Ретену и пустыне Запада. Царь хеттов внимал его слову. Львы дрожали в песках при одном его появлении. Пыль курилась дымком на вершине пирамиды Хуфу, когда благой бог изволил говорить в полный голос.
Крючкообразный посох фараона светился множеством разноцветных финикийских камней. Многохвостая плеть в руке его была точно радуга на небе.
Принц почтительно подошел к отцу. Поцеловал его левое плечо. И стал слева. Фараон улыбнулся одними губами, посмотрел на принца одними глазами, не поворачивая головы.
И увидел принц, что в глазах его величества – здоровье, на щеках его – сила и на губах его – любовь к сыну. На сухих губах, которым уже девяносто лет, три месяца и двадцать один день.
Шестьдесят пять лет глядит на эти губы, на этот подбородок принц Мернептах. Двенадцать старших братьев его, двенадцать принцев так и не дождались престола. Они умирали один за другим. Во цвете лет. Полные сил. От болезней или вражеских мечей. А бескрайний Египет пребывал во власти старого фараона – жизнь, здоровье, сила! – старого, очень старого бога. Вот состарился и тринадцатый сын, а его величество все на престоле. И враги этой земли потирают от удовольствия руки, ибо владыка – тень того молодого Рамессу Второго, героя битвы при Кодшу, попиравшего стопою своей страны и народы…
Не предложил на этот раз фараон своему сыну ни скамьи, ни циновки у своих ног. И принц продолжал стоять, чтобы выслушать снова благого бога.
А когда его величество открыл уста, когда он вдохнул побольше воздуха в грудь, чтобы легче было говорить, Мернептах вдруг увидел перед собой старого, очень старого человека, которому легче было сидеть вот так, ровно, с посохом и плетью, нежели произнести несколько слов.
Принц был любящим и почтительным сыном. Он хорошо знал, чья кровь течет в его жилах, знал, что вся великая страна внимает каждому слову своего фараона и слово фараона есть камень с нубийских гор. И тот, кто сидел сейчас там, за дверью, – верный Джау, – тоже знал, сколь крепка десница фараонова и сколь твердо его слово, летящее, как птица, во все концы египетской земли…
Фараон начал медленно, внятно. Правда, негромко, но так, словно вокруг находились военачальники, готовые к штурму вражеской крепости. И речь его была ясна, как небосклон в это раннее утро, когда солнце только-только начинает свой путь в сторону Западной пустыни.
– Сын мой, – сказал его величество, – есть вещи, которые доподлинно должны быть известны владыке этой земли, если он действительно хочет быть владыкой, а не щепой на высокой воде Хапи. У настоящего владыки глаза должны быть открыты.
– Это так, – подтвердил принц.
– Я желаю, сын мой, чтобы ты всегда стоял на верном пути, а наша страна благоденствовала вечно. Если я не скажу тебе правды, – беда нам, беда Египту. Простолюдин скажет неправду семеру, семер скажет неправду тебе, а ты мне скажешь неправду – что же тогда будет? Столько неправды даже великая пирамида не выдержит.
– Это верно…
– Я предпочитаю иметь против себя десять тысяч шасу с обнаженными мечами, нежели одну неправду, которую сообщит мне джати из любви ко мне.
– Это верно…
– Поэтому я желаю посвятить тебя в тайну, которая стала тайной благодаря моему величию и низости моих писцов. – Фараон вздохнул. – Что ты знаешь, сын мой, о битве при Кодшу?
Принц удивился. Что он знает о битве при Кодшу? О той самой, которая прославила Рамессу Второго? Что он знает о битве?.. Принц был озадачен.
– В этой битве, – сказал он, – благой бог, его величество Рамессу Второй Усермаат-ра Сотенен-ра – жизнь, здоровье, сила! – разбил царя хеттов
Последние комментарии
3 часов 55 минут назад
3 часов 59 минут назад
4 часов 11 минут назад
4 часов 13 минут назад
4 часов 27 минут назад
4 часов 43 минут назад