ЭмоLove [Ольга Лазорева] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

примостился худой мужской зад, покрытый черными волосами. Он быстро двигался. Женщина охала все громче, ее пальцы скребли по сбившейся простыне.

— Давай, подмахивай! — глухо выкрикнул мужчина и шлепнул ее по трясущимся ягодицам.

Кирилл повернул голову и посмотрел на Марику. Ее глаза были расширены, губы приоткрыты. Она, не отрываясь, смотрела в щель, на лице ясно читалось отвращение.

— И это, по их мнению, и есть любовь, — прошептал Кирилл и осторожно прикрыл дверь.

— Но это не любовь, — тихо сказала она и потянула его за руку.

Они пошли по коридору, удаляясь от спальни.

Стоны становились все тише.

И когда Кирилл распахнул дверь в свою комнату, то чириканье воробьев, ошалевших от мартовского солнца, ворвалось звонкой музыкой из распахнутой форточки и заглушило все звуки в коридоре. Как только они вошли, Кирилл плотно притворил дверь и повернулся к Марике. От сильного ветра колыхалась тонкая тюлевая штора розоватого оттенка за ее спиной. И солнце из-за этого безостановочного движения заливало комнату неровными, словно танцующими полосами света. Волосы Марики, подсвеченные лучами, окружали ее голову искристым ореолом и выглядели красновато-каштановыми. Широкий обруч блестел пластиковой чернотой над ее челкой. Маленькая стеклянная бабочка сидела на нем сбоку, и солнце светило сквозь ее прозрачные розовые крылышки, делая их живыми и трепещущими. Кирилл коснулся пальцем этой бабочки, и она задрожала. Выражение его лица стало мягким и каким-то по-детски беззащитным. Он снял обруч, завел челку назад, открывая высокий гладкий лоб, и снова надел его. Марика вскинула ресницы и улыбнулась.

— Ты очень красивая, — прошептал он.

— И ты, — не переставая улыбаться, сказала она.

— Я люблю тебя…

— Я люблю тебя, — как эхо повторила она.

Кирилл коснулся губами ее лба. Она легко вздохнула, отстранилась и огляделась.

— Как у тебя всегда чисто! — заметила Марика и села на маленький диван, застеленный покрывалом в черно-розовую мелкую шашечку. — И покрывало такое красивое, и вся комната в эмовском стиле.

— Конечно! — нахмурился он. — Не буду же я жить так, как живут мои родители! Квартира запущена, без ремонта уже десять лет! Я везде убираю периодически, но бесполезно! Мать раньше пыталась хоть как-то поддерживать порядок, но, знаешь, мне кажется, что ей со временем стало все равно. И она махнула рукой и на хозяйство, и на то, что отец пьет, да и на себя в конечном итоге. Ходит на работу, как заведенная, а в выходные или во дворе с соседками сидит, или весь день у телевизора, сериалы смотрит. Я уж ее и не трогаю. Когда она все эти мыльные оперы просматривает, у нее вид такой отстраненный и даже счастливый. Но меня она любит по-своему. Это покрывало она, кстати, мне подарила на день рождения. Ездила к брату в Москву на два дня и оттуда привезла.

— Просто угадала, — заметила Марика. — Такое черно-розовое, как и все в твоей комнате. У меня сразу настроение другое, когда я к тебе прихожу.

— Не угадала, — тихо засмеялся Кирилл, — а я попросил купить что-нибудь такого типа на диван. И подходящий материал для штор маманька тоже привезла. Я ей объяснил, что мне примерно нужно. Хорошо, что после отъезда брата вся комната принадлежит мне! И я могу делать что захочу. Я же тебе рассказывал, что все лето работал. Вот и смог обставить и переделать комнату по своему вкусу. Тебе, правда, нравится?

— Конечно! — ответила Марика. — у тебя очень мило.

Она взяла белого мохнатого мишку, лежавшего возле двух подушечек в виде розовых плюшевых сердец, и прижала его к себе. Кирилл придвинулся, не сводя с нее глаз. Марика посмотрела на противоположную стену. На серебристо-белых новеньких обоях четко чернели рамки с фотографиями. Это были их совместные снимки.

— Ой, а это что? — удивленно воскликнула Марика, заметив над письменным столом рамку в виде большого красного сердца. — Я это не видела!

— Вчера купил, — тихо ответил Кирилл и неожиданно залился краской.

Марика удивленно глянула на его смущенное лицо. Он тут же спрятал глаза под челку и опустил голову. Она встала и подошла к столу. В одной половине сердца была ее фотография. Марика на ней смотрела исподлобья, челка падала ей на глаза, почти закрывая их, лицо заострялось книзу и казалось очень худым, бледные губы были почти неразличимы, и от этого акцент приходился исключительно на большие, подведенные черным глаза. Вторую половину рамки заполнял розовый листочек со стихами, написанными от руки черным фломастером.

— Две сердца половины соединились вновь. Мы с Марикой едины. И это есть любовь, — вслух прочитала она и повернулась к Кириллу.

Он сидел на диване, сжавшись и спрятав сомкнутые руки между сдвинутых колен.

— Это очень трогательно, — прошептала она и подошла к нему. — Ты такой милый! Ты самый лучший!

Кирилл поднял глаза, обхватил ее за талию и прижал к себе. Его губы коснулись оголенного живота, спустились маленькими поцелуями до пупка. Кончик