Зов автострады [Кен Маклеод] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Кен Маклеод Зов автострады[1]

I СТЕКЛОРЕЗЫ

Первым это заметил Мурдо Мак. Он ехал с дробовиком на крыше, так что видеть мог дальше. Я же должен был еще следить за дорогой. И вот, слышу, Мурдо стучит по крыше кабины. Это знак остановиться. Я осторожно затормозил: ранним утром дорога была скользкой и коварной. Мы примерно полкилометра не доехали до деревни недалеко от Дингуолла. Деревня — это просто несколько домишек, каких множество в Хайленде.[2] И, как многие другие, она тоже была заброшена. Мы это знали.

Я опустил стекло. В кабину ворвался холодный воздух. В окне появилось раскрасневшееся лицо Мурдо в обрамлении мехового капюшона парки.

— Что случилось? — спросил я.

— Там дома какие-то странные, — ответил он. — Не соображу, в чем там дело, хоть убей.

Я покосился на Эвана Кэмпбелла. Тот подал мне бинокль. Я облокотился на руль и навел резкость. Впереди, у поворота дороги, стояли пять или шесть домиков. Они все хорошо просматривались. Как и многие другие постройки здесь, в Хайленде, они выглядели как-то неуместно: обычные дома городских предместий, почему-то попавшие в вересковые пустоши. Заросшие сады, разваливающиеся сараи, огромные глазницы окон, черные и пустые.

Вот оно что.

— В окнах нет стекол, — сказал я. — Ни в одном. И они вовсе не выбиты. Их просто нет. — Я передал бинокль Мурдо. — Посмотри сам.

Мурдо подкрутил колесико резкости. В толстых перчатках это сделать было непросто. Он засопел.

— Ты прав, — заключил он, возвратив мне бинокль.

— Похоже, их вынесли не так давно, — заметил Эван.

— Выглядит небезопасно, — добавил Мурдо.

— Поехали, — сказал я. — Подберемся потихоньку.

Мурдо убрал голову из окна. В боковое зеркало я увидел, как он нырнул обратно в смотровую кабинку. Сделанная в форме топливного бака, она крепилась позади кабины, прямо за местом водителя, и была выстлана изнутри слоем защитного материала, и еще там находилось низенькое сиденье. Не очень комфортно. Мы ездим в ней по очереди.

Я врубил первую передачу, и огромный трейлер покатился вперед. Триста метров. Двести метров. Сто. У первого дома, на том месте, где раньше были ворота, росли две высокие рябины. Что и говорить, не много удачи они принесли хозяевам. Я затормозил и заглушил двигатель.

Ни звука, только пение черного дрозда да вопрошающее карканье серого ворона где-то на склоне горы.

— Пойду посмотрю. — Я выпрыгнул из кабины, скрипнув прорезиненным комбинезоном и глухо стукнув о землю резиновыми сапогами. — Прикрой меня, Мурдо. — Я и сам понял, что сморозил глупость.

— Мы в Китае или где? — насмешливо отозвался Мурдо.

— Ты сам выдернул нас сюда, — заметил я.

— Как скажешь, Джейс. — Мурдо откинул капюшон парки и надел шлем. Из кабинки высунулся ствол дробовика.

Я пошел по заросшей травой дорожке. В кустах валялся пластмассовый трехколесный велосипед, краска на нем давно облезла. Я пинком отбросил с дороги спущенный футбольный мяч и переступил через разбитый цветочный горшок, намереваясь осмотреть большое окно справа от двери. Я заглянул в комнату, просто для порядка. У дальней стены — ветхий диванчик, кофейная банка, заплесневелая кружка. Здесь опасности нет. Я осмотрел оконную раму. Из растрескавшейся древесины с облупившейся краской торчала, может быть, дюймовая полоска стекла. Одинаковая по всему периметру. Стекло было вырезано. Я подошел к окну с другой стороны от двери — еще одна пустая комната, посредине пластмассовое кресло, — и обнаружил то же самое. Дальше, за углом дома, было крошечное окошко нижней уборной: по полдюйма покрытого инеем стекла со всех четырех сторон.

Я проломился сквозь заиндевелые заросли папоротника и крапивы, поставил ногу на провисшую сетку забора и перепрыгнул на соседний заброшенный участок. С окнами в доме здесь было все то же самое.

— Кто-то стеклорезом вырезал все стекла, — заключил я, вернувшись к трейлеру.

— Стеклорезом? — удивленно повторил за мной Эван. — Что еще за новости?

— Зачем им это понадобилось? — недоумевал я. — Они могли бы купить любое стекло в Инвернессе.

— Чтобы не ездить в Инвернесс, — ответил Мурдо.

— Мы теряем здесь время, — сказал Эван.

— Минуту-то мы можем потратить, — возразил я, повернулся и пошел к пятому дому.

Он был меньше прочих, и вокруг него не было сада. Окно первой комнаты оказалось вырезано так же, как и все остальные. В комнате у дальней стены стоял кроватный каркас. Но комната не походила на спальню. Я представил, как там лежит больной человек и смотрит в окно.

В окно. Вдруг меня осенило, что я смотрел на все это не с той стороны. На самом деле не с той. Я подошел к двери и толкнул ее. Внутри обнаружились узкий коридор и в нескольких шагах впереди — небольшая лестница. Стены и пол коридора, балясины лестницы были сплошь исцарапаны. Заглянув внутрь комнаты, я увидел, что царапины тянутся прямо к ножкам остова кровати.

Каркас сюда притащили. И притащили уже тогда, когда пол был голый, когда ковры и все остальное уже вынесли из дома.

Я присел на скрипучие пружины и поглядел в проем окна. Мне было видно дорогу и низкую каменную стену, выложенную сухой кладкой. За ней — клочок земли, заросший травой. Дальше — верески, и за ними вдалеке — горы. Длинные тени от низких столбиков штакетника между участками. Эта замерзшая желтая трава через дорогу могла бы быть сочным зеленым лугом весной и летом. Дикие овцы спускались бы с холмов и паслись на нем. Или олени. Олени, наверное, сейчас сходят с гор, с вересковых пустошей в долины.

— Опа! — сказал я себе.

Через минуту я был уже за дверью и за дорогой. Перескочил канаву и стену, вышел на луг и обыскал подножие стены у дальнего конца. Я знал, что ищу, но то, что я все-таки нашел это, было чистой удачей: блеск стали. Я наклонился и поднял шестидюймовую стрелу с затупленным наконечником. Другой конец был заточен клином, и по бокам у стрелы, как ребра, торчали четыре узких лезвия. Она напоминала игрушечную ракету.

Стрела от арбалета.

— Этот дом — охотничья засада, — сказал я Эвану и Мурдо, вернувшись к трейлеру. — Примерно на дюжину охотников. Они вырезали стекла, натащили туда кресла, диваны, или чего там еще, устроились с комфортом и просто сидели там, поджидая стадо оленей или отару овец, которые ходили на пастбище. Животные их не видели и не чуяли. Оставалось только дождаться их появления и пострелять из арбалетов. При таком раскладе можно завалить десяток зараз. А то и больше.

— Чудесно, — сказал Мурдо.

Я не понял, что он имел в виду: мои детективные качества или то, как чисто и аккуратно осуществлялась эта резня, которую я расследовал.

— Почему бы просто не выбить стекла? — стал размышлять Эван.

— Чтобы не поднимать шума, — ответил Мурдо.

— И кто их услышит? Олени? — продолжал допытываться Эван.

— Может быть, — ответил я, хотя и без особой уверенности.

— Не много удовольствия от такой охоты, — возразил Эван.

— Это не ради удовольствия, а ради пропитания, — сказал я.

— Ага, — согласился Мурдо. — И кстати, о пропитании: мой завтрак ждет меня в Лох-Карроне, а это в двух часах езды отсюда, если повезет.

— Завтрак? А как называется тот рулет с беконом, что ты съел в Дингуолле?

— Легкая закуска.

— Поздний ужин, — сказал Эван. — Было так темно, что я был готов представить, что рядом со мной жена.

— А это оказался всего лишь я, — сказал я. — Ты заставил меня поволноваться.

II О НИКОТИНОВОМ ГОЛОДЕ

Прежде чем мы вернулись в кабину, Эван выкурил самокрутку. Никто не возражал. Мы стали как-то спокойнее относиться к его пагубной привычке с тех пор, как все началось. Может быть, сейчас, когда вы слушаете меня, это уже позабылось. Но вы наверняка должны помнить это имя: Цзинь Ян.

Да, Цзинь Ян. Парень, который заварил всю эту кашу. Он работал в сфере рок-музыки, был музыкальным агентом, который просто второй раз в жизни приехал на «Эдинбург Фриндж».[3] По всем отзывам, он добился большого успеха. Ловкач. Все из кожи вон лезли, чтобы получить возможность сыграть в Пекине. Он был уже на пути домой, самолет только что вылетел из аэропорта Эдинбурга. И вот он вскакивает с кресла при зажженной надписи «Пристегнуть ремни», начинает скандалить со стюардессой. Слово за слово — переходят к действиям, возникает небольшая потасовка. Он не знает, что она изучала боевые искусства. Антитеррористическая программа, слыхали? Она не знает, что он мастер кун-фу. Ситуация немного выходит из-под контроля, и в тот момент, когда он проводит бросок через спину с захватом руки и шеи, как раз и получает в череп пулю с мягким наконечником. Оказывается, в самолете был еще и переодетый коп, из той же программы по борьбе с воздушным терроризмом. Небесный маршал, так их американцы называют.

Так что китайский парень падает, все озираются на своих соседей. Повсюду кровь, мозги, кости. Кричат дети. Кричат взрослые. Всеобщий шок и паника. И тут небесный маршал видит, что из кармашка кресла усопшего мистера Яна торчит парочка книг. Они на китайском, но внутри попадаются слова на английском. Одна из них — Коран. Другая — избранные речи китайского вождя.

Небесный маршал тут же по рации докладывает обо всем своим боссам на землю. Все это слышат. В это время другой китайский пассажир, сидящий на несколько рядов кресел ближе к хвостовой части самолета, подскакивает и начинает вопить. Небесный маршал поворачивается к нему и наводит на него свою пушку. К этому времени половина пассажиров уже рассказывает о случившемся своим близким по мобильникам. Они все думают, что погибнут, и они правы.

Потому что вон та надпись мелким шрифтом, которая предупреждает вас не пользоваться мобильными телефонами и компьютерами и не играть в электронные игры во время взлета или приземления, нанесена там неспроста. Все ваши устройства действительно могут помешать работе бортовых компьютеров. Ну, в этот раз так и вышло. Ясное дело, самолет завернули. Но когда он заходил на посадку, что-то пошло не так. В тот день над Фёрт-оф-Фортом был сильный туман. Пилот летел вслепую. По приборам. А приборы вывел из строя навороченный мобильник какого-то компьютерного маньяка, который в это время звонил своей подружке, клялся в любви и все такое.

Полет по наземным ориентирам, так это у них называется. В данном случае ориентиром становится военно-морская верфь в порту Росит, где как раз стоит на перевооружении перед походом в Южно-Китайское море флагманский авианосец британских ВВС. А в Южно-Китайском море в этот момент ощущалось некоторое беспокойство относительно Тайваня — отделившегося большого острова, на который китайцы очень обижены.

Бабах.

На следующий день я видел заголовок в газете: «Китайская Аль-Каида использовала в Росите ядерное оружие». И это писала, представьте, «Guardian». Она лежала на столе у моего преподавателя в Телфорд-колледже. «Record» просто заявляла: «Пора бомбить красных».

Большая часть британской армии была к тому времени уже в Иране. А Китай оттуда не так уж и далеко. Янки, как обычно, позаботились о тяжелом вооружении. Япония вмешалась, как я понимаю, просто в силу привычки.

После двух лет войны наши парни были по уши в дерьме, не зная, откуда ждать следующего удара — от коммунистов, исламистов, японцев, секты «Фалунь гун» и далее по списку.

Тем временем официальные структуры усердно трудятся. Правительственные дознаватели тщательно анализируют обломки на месте катастрофы. Терзают допросами выживших свидетелей. И выдают отчет.

Из которого становятся известны три важные вещи о Цзине Яне.

Первая — он родом из того района Китая, где проживают мусульманские меньшинства. Отсюда — Коран в кармашке кресла.

Вторая — он бизнесмен и член партии. Поэтому — книга речей коммунистического лидера. Все о том, что развитие бизнеса и обогащение — путь к славному будущему. Цзин Ян должен был знать это назубок и тупо повторять время от времени, чтобы его боссы были счастливы.

Третья — как и большинство китайских мужчин, Цзин Ян был заядлый курильщик. Во время своего первого визита на фестиваль «Фриндж» он очень неплохо провел время. Заключая сделки, дымил себе как паровоз и горя не знал. В зоне вылета аэропорта, чтобы нервы успокоить, высадил полпачки сигарет — там была специальная выгородка для курильщиков. Все нормально. Во второй раз, много лет спустя, уже вошел в силу запрет на курение в общественных местах. Теперь его визит был далеко не такой приятный. Большинство своих сделок он заключал в дороге. Возвращаясь домой, он проходит таможенный досмотр и, попадая в зону вылета, обнаруживает, что курительную кабинку давно ликвидировали. Рейс задерживается. Точное время вылета никто не знает. Даже если бы он смог пройти обратно через зону таможенного досмотра, он боится пропустить свой рейс и, следовательно, потерять наработанные связи. Так что он там завис на три с половиной часа.

Три с половиной часа.

Так что это был не угон самолета. И не происки Аль-Каиды. И китайское правительство было ни при чем. Он просто очень хотел покурить. Вот так и началась война.

И поэтому мы все стояли вокруг Эвана и терпеливо ждали, пока он докурит свою самокрутку, тогда мы все дружно вернемся в трейлер — и в долгий путь, на Лох-Каррон.

III ЗАВТРАК

Часа через два мы въехали в Лох-Каррон. Маршрут оказался несложным. Солнце сияло на снегу, когда мы ехали высоко по горным склонам, однако у меня были хорошие солнцезащитные очки. В низинах дорогу скрывала убийственно скользкая ледяная корка, но у нашего трейлера были добротные покрышки. Какой-то новый тип углеволокна. У них фантастическое сцепление с дорогой. И нам не встретились в пути ни бандиты, ни волки.

— Когда я был крохой, к этому времени снег уже давно сходил, — заметил Эван. — Линия снегов на высоте в пятьдесят метров — в марте! Раньше она не спускалась ниже двухсот!

Лох-Каррон располагался на милю-другую в сторону от нашего маршрута. Мы миновали поворот на боковую дорогу, которая вела к месту нашей будущей работы, где и заканчивалась. Эта тупиковая дорога пролегала по верхней части озера к старой железнодорожной ветке. Вдоль нее виднелись ярко-желтые вагончики рабочих и большая черная бобина, на которую был намотан кабель, змеей выползающий из воды. Лох-Каррон — это ряд домиков, растянувшихся на километр вдоль северного берега озера. Этим утром озеро было как зеркало. Длинные цепи гор, поднимающихся по обоим берегам, отражались в нем, как два волнистых крыла. Горные склоны чернели золой и пнями — все, что осталось от деревьев после первой по-настоящему холодной зимы и лесных пожаров следующего за ним лета. Высокие ветряные мельницы стояли вдоль голых заснеженных вершин. Если какое-то крыло и поворачивалось вообще, то слишком медленно, чтобы можно было это заметить. Опоры некоторых мельниц покосились. Другие вовсе упали. Я помню времена, когда фермы, использующие энергию ветра, считались перспективным начинанием, о котором вот-вот заговорят буквально все. У ветра было другое мнение.

На въезде я снизил скорость, и мы медленно ползли мимо заросшей травой площадки, бывшей когда-то полем для игры в гольф, мимо обнесенного стеной участка, который и до сих пор служил кладбищем. Вокруг холма к самой деревне. Бурые камни и серая галька старых домов перемежались яркими красками новых. Голубые, розовые, желтые, зеленые. Эти дома смахивали скорее на промышленные механизмы. Из них торчали трубы и антенны. Стены их покрывали толстые утепляющие маты. Крутые крыши выступали, как шляпы у ведьм. Крыши старых домов были покрыты полотнищами грубой ткани солнечных батарей.

Гостиница размещалась в одном из старых зданий. Осыпающийся бетон с заплатами из утеплителя матов. Теперь гостиница занимала только малую часть здания. Все остальное помещение было отдано под кафе и ремонтный пункт. В пит-стопе стояли пара продовольственных фургонов и два или три небольших авто, в их бока были вставлены красные шнуры электропитания и зеленые шланги подачи биотоплива. За толстым пластиком витрины кафе было людно. Я припарковался за углом: наши топливные элементы были полностью заряжены, а биотоплива оставалось еще полбака. Втроем мы вошли в кафе. В теплом воздухе витали ароматы кофе и жарящегося бекона. За столами сидело около дюжины посетителей. Как обычно, все уставились на нас. Наши громоздкие желтые спецовки с надписями «Автострада» на груди и спине всегда привлекали внимание окружающих. Это жутко злило. Я еще не успел откинуть капюшон и расстегнуть молнию на куртке, как услышал первую колкость в наш адрес. Один из парней, чей грузовик заправлялся на улице — мне была видна надпись «Теско» на его куртке, висевшей на спинке стула, — наклонился и сказал водителю из «Федэкс», сидевшему с ним вместе за столом:

— Лаггеры. Слишком тупые для службы в армии.

Довольно забавно было услышать такое от какого-то там водилы. Я пропустил его слова мимо ушей. Даже не съязвил чтонибудь вроде: «Водилы. Слишком трусливые для драки». Я просто прошагал к стойке и заказал кофейник кофе и шесть рулетов с беконом.

Дело в том, что в его словах была доля правды. Перевозка грузов — тыловая профессия. Что это значит? Это значит, вы можете откосить от призыва, если умеете водить грузовик. Но водила был прав во всем, кроме одного: мы все-таки призваны на службу. Только не в армии. В армии нужны люди, которые могут управляться со сложной техникой. С такой, которая используется в гражданской промышленности, в этой Карбоновой долине. Люди, которые хорошо учились в школе. А остальных — тех, кто не мог или не хотел трубить солдатом или работягой высокого класса, — их забрала автострада. В нынешнее время не существует ни пособий по безработице, ни больничных. «Автострада — наш путь в светлое будущее», — как говорил первый министр.

Конечно, это уже не только строительство дорог. Бывшее Управление дорог взяло на себя работы по коммуникации. Такие как, например, теплоизоляция. Первой задачей, которая встала перед управлением в условиях наступившей чрезвычайной ситуации, стала теплоизоляция трубопроводов. За лето перед первой по-настоящему холодной зимой нужно было уложить горы изоляции. Поэтому все, кто работает на автостраду, зовутся лаг-герами. Ну, это первая причина. Вторая в том, что «лаггер» — ругательное слово: так называли у нас каторжников или умственно отсталых. Оно вошло в моду сразу после того, как перестало употребляться слово «дебилы».

Не то чтобы я возражал, нет. Я всегда хотел быть лаггером. Лет с восьми, во всяком случае. Это началось, когда на нашей улице за углом проложили несколько новых водопроводных магистралей из пластиковых труб. Мы тогда были этакой ватагой малолетних сорванцов. Но не такими уж отпетыми, как про нас говорили. Ну да, мы действительно однажды ночью вышибли все стекла у экскаватора JCB.[4] Но мы думали, что парни, которые прокладывали трубы, были крутыми. Они носили желтые пластмассовые каски, ярко-желтые жилеты и огромные грязные ботинки. Они выглядели такими сильными. Мы хотели стать такими, как они, когда вырастем. Такими, как они, или как летчики-истребители, или как крутые угонщики автомобилей. И знаете что? Чтобы стать летчиком-истребителем, нужен университет. Двое моих приятелей погибли пять лет спустя при попытке совершить крупную автомобильную кражу в реальной жизни. Повороты с использованием ручного тормоза не очень-то удаются на проселочных дорогах. Забавно.

Ну да ладно.

В отличие от водил, другие посетители, которые тоже на нас посматривали, были из местных. Пятеро — уроженцы этих мест и пятеро поселенцев. Уроженцы, как обычно, настороженно кучковались за отдельным столом. Они окинули нас долгим взглядом, только чтобы убедиться, что мы не собираемся наброситься на них. Потом отвернулись. Их спины были так же приветливы, как спины свернувшихся в клубок ежей.

Четверо из белых поселенцев сидели более непринужденно вокруг другого стола. Две пары, догадался я. Английский акцент или, может быть, шикарный шотландский.

— …и тогда Малкольм продал свою квартиру в Нью-Тауне и купил…

Внезапная пауза. Они посмотрели на нас, потом взглянули на свои носы. На переносице каждого из них имелась черная закорючка, напоминающая нижнюю половинку оправы очков. Последняя разработка Карбоновой долины. Похоже, наших лиц не было в онлайновой компьютерной базе данных на плохих парней, поэтому поселенцы дружно подняли головы, сморгнули и продолжили беседу:

— …международный гражданский служащий от Всемирной торговой организации, и она очень обеспокоена…

Эта компьютерная штучка у них на носах, с помощью которой они нас проверяли, была таким же оскорблением, как и реплика водилы грузовика. Мне хватило одного взгляда на их лица, чтобы понять: эти люди прошли курс регенерации. Эта процедура имеет целью «повернуть время вспять», однако время не поддается. Не совсем поддается. Разглаживается кожа, и уплотняются мышцы. Говорят, полезно для костей и суставов. Но все приметы возраста стереть невозможно. Регенерация запрещена в Шотландии, потому что она изменяет структуру генов. Черт возьми, есть же законы, запрещающие использовать генно-модифицированное зерно. Генно-модифицированные люди еще большее табу. Но те немногие копы, что еще остались в Хайленде, или слишком заняты, или у них слишком много здравого смысла, чтобы преследовать этих «чудовищ Франкенштейна». Здесь их полно.

Женщина за стойкой — местная, очень толстая (она наверняка не проходила курса регенерации) — еще сворачивала полоски бекона, такие свежие, что я чувствовал их запах, когда я заметил, что нас разглядывает пятая посетительница из поселенцев.

Вид у милашки был маргинальный. Черные волосы заплетены в неопрятные косы. Черты лица довольно приятные, и, похоже, день-два назад она определенно умывалась. Жакет девушка сняла и повесила на спинку своего стула. На ней был бесформенный шерстяной свитер. Длинные ноги в брюках из клетчатого твида обуты в ботинки с пряжками. Ими девица упиралась в пластмассовый стул. Она сидела одна за маленьким столиком у окна около стойки. Перед ней стояли белый чайник и чашка зеленого чая. Рядом по столу были разбросаны перепечатки из сегодняшних газет.

Девушка лениво смерила нас взглядом и снова углубилась в чтение. Когда мы сели за свободный столик недалеко от нее, она не подняла головы. Однако ноги подобрала и склонилась ниже над страницами. Я чувствовал ее запах, не сказать, чтобы неприятный. Пот, шерсть, что-то свежее, похожее на запах моря.

С беконом было покончено, и уже пошла вторая чашка кофе. Я поигрывал арбалетной стрелой, вращая ее между пальцев. Мы говорили о нашей сегодняшней работе, и вдруг я затылком почувствовал взгляд. Обернувшись, я увидел, что милашка в упор смотрит на меня, потом она перевела взгляд вниз, на мои руки. Нет, она смотрела на то, что было в них. Потом отвернулась. Накинув на плечи свой мешковатый жакет, девушка подобрала раздутую хозяйственную сумку, встала и вышла.

IV ЭЙЛИСС

— Неплохая задница, — заметил ей вслед Эван.

— Ладно, ребята, — сказал я, меняя тему, — пора бы и нам последовать ее примеру.

— Только не такой походочкой, — сказал Эван, возвращая подачу.

Я кивнул, соглашаясь, что мы квиты. Эван уже сворачивал свою сигаретку. Он дважды плотоядно провел языком по верхней губе. Одно очко в его пользу.

— Давай, двигай задницей, — сказал я ему. — Поедешь на крыше. Кури там сколько влезет.

У меня не было уверенности, что я отыграл очко.

Выехав обратно на улицу, мы увидели, что девушка из кафе устало тащится по обочине дороги. Под тяжестью сумки «Теско» она сгибалась на одну сторону. Я притормозил и опустил стекло кабины:

— Подвезти?

Девушка открыла рот и что-то сказала. Боковым зрением я увидел две стремительно несущиеся тени, черные и заостренные, как метательные ножи японских ниндзя. Я быстро повернул голову и успел увидеть двоих истребителей, летевших над самой поверхностью озера, метрах в двадцати. Рев реактивных двигателей обрушился на нас за секунду до того, как они исчезли из виду.

— Что? — переспросил я.

— Я спросила, куда вы направляетесь.

— На Страткаррон, — ответил я.

— Мне по пути, — сообщила девушка.

Она пересекла дорогу и обошла грузовик спереди. Мурдо открыл дверцу, подвинулся и втиснулся в среднее сиденье. Девушка ступила на подножку и одним гибким движением поднялась в кабину. Она поставила сумку на пол между ногами и захлопнула дверцу. Когда она с улыбкой повернулась ко мне, чтобы поблагодарить, я увидел, что у нее в ухе нет телефона.

Я выжал сцепление и отпустил тормоз. Мы медленно выезжали из деревни. Я покосился на Мурдо. Он сидел, наморщив нос. Меня же ее запах совсем не раздражал.

— Как тебя зовут?

— Эйлисс, — ответила она, глядя вперед и по сторонам, как ребенок в лобовое стекло автобуса.

— Я Джейс, — представился я. — А это Мурдо.

— Вы не из этих мест, — заметила она.

Я мог сказать примерно то же самое о ней. Ее акцент немного походил на акцент Эвана.

— Я из Глазго, — ответил я. — Мурдо из Сторнуэя.

— Автострада большая, — вклинился Мурдо. — Ты сама не похожа на местную.

— Я родилась в Строме, — сказала Эйлисс и ткнула большим пальцем через плечо. — Это пять миль отсюда вниз по дороге.

— Белая поселенка во втором поколении, — предположил Мурдо.

— Ты много знаешь обо мне, правда? — поинтересовалась она.

— Да, — ответил Мурдо. — У тебя…

Я знал, что он хотел сказать дальше. К счастью, он сидел достаточно близко, чтобы можно было ткнуть его локтем в бок.

— Что? — спросил он.

— Не грузи девушку, — сказал я.

— Я просто поддерживал разговор.

— Думай, что говоришь, ладно? — Я смотрел на дорогу. — Прости, Эйлисс.

Она махнула рукой:

— Нет проблем. — Девушка повернулась к Мурдо. — Ты прав, мои родители из Южной Англии. Они были совершенно старомодные, собирали сосновую смолу для ароматерапии… — Она немного поговорила об этом.

Пока Эйлисс говорила, я следил за движением ее руки; похоже, она сама не замечала этого. Сначала рука двинулась к колену, потом поползла вниз, к верхнему краю ботинка.

— Я живу за Страткарроном, — сказала она, когда я притормозил у поворота.

— Отлично, — кивнул я. — Тогда мы высадим тебя около стройплощадки. Оттуда придется пройтись пешком, или тормознешь кого-нибудь.

— Я пройдусь, — сказала она.

— Далеко идти-то? — спросил Мурдо. Опять влезает.

— Совсем недалеко, — сообщила она. — В горах, за Страткарроном.

А ведь я прекрасно знаю, что в горах за Страткарроном ничего нет. Нет ничего и в самом Страткарроне, кроме старой железнодорожной станции, нескольких пустых домов и развалин ресторана. Горы за селением — заброшенная пустынная местность. Там и до похолодания никто не жил. Так, слонялось разное отребье — отсюда до самого Кинтейла. Их и людьми-то назвать трудно, уж если на то пошло. Это до чего ж надо дойти, чтобы питаться дохлятиной, которую клюет разве что воронье.

Я ничего этого не сказал вслух и предупреждающе посмотрел на Мурдо, чтобы тот тоже помалкивал.

Мы переехали мост через Каррон и остановились, не доезжая до строительной площадки, где дорога заканчивалась, в двухстах или трехстах метрах от старой станции.

— Спасибо, — сказала Эйлисс.

Она выпрыгнула из кабины, выволокла сумку, помахала рукой, закрыла дверцу и зашагала вдоль дороги. Озеро осталось справа от нее, а стройка слева. Она не смотрела по сторонам и не оглядывалась.

— Ну, — сказал Эван, выбираясь из своей кабинки и становясь на подножку, — девочка, похоже, не боится бандитов.

Мы с Мурдо рассмеялись.

— Что смеетесь? — спросил Эван.

Он сунул дробовик в окно кабины. Я прикрепил его к полке за своим сиденьем.

— Она вооружена, — сказал я. — По крайней мере ножом, а может, еще и пистолетом. И живет она где-то в горах за Страткарроном. — Я неопределенно махнул рукой в сторону холмистой гряды.

— И у нее в сумке нет еды, — сказал Мурдо, — только немного сахара и пакет печенья «Абернети». Вся сумка забита батарейками и средствами для дезинфекции.

— Ну и что бы это значило? — спросил Эван.

Я завел мотор и начал поворачивать, мы проехали над засыпанной дренажной канавой и оказались на территории стройплощадки. Когда охранник на въезде сканировал нас, я взглянул

на дорогу — посмотреть, не едет ли кто. Дорога была руста. Девушка торопливо удалялась, до нее было уже добрых две сотни метров.

— Она сама бандитка, — сказал я.

V СТРОЙПЛОЩАДКА

В прицепе трейлера мы привезли экскаватор «Катерпиллер». Спускать его на землю — тяжелая работа. В толстых перчатках держаться за цепи неудобно, но они слишком холодные, чтобы хватать их голыми руками. Тяжелые висячие замки и засовы прицепа примерзли. Пришлось поработать кувалдой. Задний откидной трап не поддавался. Чтобы Эван мог вывести машину на землю, пришлось паяльной лампой растапливать лед. Эван только-только переехал гусеницами через край платформы и осторожно, по миллиметру, подавал вперед, чтобы перевалиться на покатый съезд откидного трапа, когда я увидел на западе черное облако. Оно двигалось к озеру. К тому времени, когда машина была на земле, Лох-Каррона уже не было видно.

Я огляделся. Было странно стоять в лучах яркого солнца и смотреть, как приближается черная стена грозовых туч. По всей стройплощадке — там было около двадцати рабочих — люди что-то кричали, натягивали брезент на оборудование, укрывали технику и бежали в укрытие. Только охранники оставались на своих местах. Их бронированные костюмы были рассчитаны не только на грозу.

— Пора уходить, ребята, — сказал я.

Эван спрыгнул с «Катерпиллера» и захлопнул за собой дверцу. Мурдо натянул капюшон парки и побежал к ближайшему укрытию. Я с натугой втолкнул одну за другой аппарели трапа в прицеп трейлера, с грохотом закрыл борт и задвинул засовы.

Я уже слышал шум со стороны озера, которое было в паре сотен метров от нас.

Потом я побежал вслед за Эваном к дверному проему, где в толпе других рабочих уже стоял Мурдо, глядя куда-то мимо нас. Он махал нам руками, чтобы мы поторапливались. Порыв ветра толкнул нас в спины, как гигантская рука. Свист превратился в грохочущий рев. Мы едва успели заскочить в укрытие, как огромные градины размером с мячи для гольфа начали колотить в бетонированную площадку. Они ударяли так сильно, что разбивались вдребезги. Я почувствовал на лице острые осколки льда и прикрыл глаза. Все подались назад, натыкаясь на машины, инструменты и катушки шлангов.

Десять минут было темно почти как ночью. Земля перед нами постепенно белела. Градины стучали по крыше. Было видно, как они отскакивают от бокового окна сарая, и я задумался, почему стекло до сих пор цело. Потом сообразил, что оно, вероятно, такое же закаленное, как ветровое стекло трейлера и окна кабины «Катерпиллера». Вслед за этой мыслью у меня в голове смутно пронеслось какое-то воспоминание, но я не успел удержать его. В таком грохоте я вообще с трудом соображал.

Ливень с градом закончился так же внезапно, как и начался. Небо было еще затянуто тучами, и дул свежий ветер, но шторм ушел вверх, в горную долину. Мы вышли из укрытия, обломки льда хрустели под подошвами ботинок.

— Земле не хватало дождя, — сказал Эван.

— Да, действительно, это будет очень полезно для всходов, — парировал Мурдо.

— Ага, особенно для весеннего посева, — добавил я.

Так мы перекидывались сельскохозяйственными репликами, пока нам не стало совсем несмешно. Этот момент наступил очень скоро.

Я шел впереди к желтому куполу конторы управления строительства. Когда мы вошли, девушка (из местных) посмотрела на нас из-за стола.

— Где можно увидеть начальника строительства? — спросил я.

— Он вернется через минуту, — ответила она.

— Ладно, — сказал я.

Ее руки порхали по клавиатуре, но она смотрела новости. Экран телевизора был прикреплен к стене, рядом с ним висел календарь. Мартом была обнаженная девушка на мокрой скале где-то в жарких странах. Должно быть, апрелем станет жаркая девушка на голой скале где-то в странах дождливых. На экране главной новостью был какой-то сибирский город, который за одну ночь затопило на два метра. У них там все тает, пока мы тут замерзаем. Русские парнишки в военной форме помогали людям забираться в грузовики с огромными толстыми колесами. Остальные новости были обычными. Заминированный грузовик в Тегеране. Нападение из засады в Кабуле.

— У Бодаха было много работы, — заметил Эван.

Бодах — старик — так местные называют Усаму бен Ладена. Никто не знает, жив он еще или нет. Может быть, он проходит курс регенерации, но у него вредная работа. Его злорадные выступления в записи на видео все еще появляются время от времени. Но это ничего не доказывает. То же самое можно сказать о Мике Джаггере.

Торопливо вошел человек в костюме и высоких caпогах, вид у него был такой, будто он только что сбегал по малой нужде. Ремень был затянут на одну дырку туже, чем требовалась для его живота, редеющие волосы выглядели примятыми навсегда после двадцати лет ношения каски. Румяное лицо, песочного цвета брови и внимательный взгляд голубых глаз.

— Лайэм Моррисон, — представился он, пожимая нам руки.

— Мы привезли «Катерпиллер», — сообщил я после того, как мы назвали себя.

— Хорошо, — одобрительно сказал Моррисон. Семенящей походкой он подошел к столу и пошарил в бумагах. — Где план, Келли?

— Где-то здесь, — ответила девушка. — Вот, возьмите.

У круглой стены загудел принтер. Келли встала, подошла к нему и вернулась обратно с метровой распечаткой. Лайэм огляделся, подыскивая, на чем бы его развернуть, наконец прижал распечатку плана к стене.

— Вот как пройдет ваша канава, — сказал он. — Это все размечено на местности. От реки и до железной дороги. Желтые колышки и зеленая веревка, не перепутайте. Красные — это линия сточных вод.

Мы вгляделись в чертеж и постарались запомнить его.

— Ясно, — сказал я.

— Вам лучше взять план с собой, — предложил Лайэм. — Только не намочите.

Мы дружно рассмеялись, Лайэм кивнул, и мы направились к выходу.

— Только не намочите, — проворчал Эван.

— Когда будете мочиться, — добавил я. — Но для босса он довольно вежливый.

— Джентльмен хотел пошутить, — сказал Мурдо. Главное, что привело нас сюда, — нехватка воды. Осадки здесь обычно бывают в виде ливневых дождей с градом. Такое случается нечасто, да и дождь в этих местах — редкость, и даже снег. Дождь, даже когда он все-таки идет, сразу переходит в страшный ливень, и вода быстро уходит. Снег, который падает высоко в горах, тает не так быстро. Хайленд постепенно превращается в засушливую зону. Поэтому гидроэлектростанциям, которые прежде давали электроэнергию, теперь не хватает воды для нормальной работы. Идея с использованием энергии ветра разбилась как старый горшок, как только погода стала непредсказуемой. То безветрие, что и былинка не шелохнется, то бушует такой ураган, что столбы выворачивает.

Итак, мы прибыли на место со своим «Катерпиллером» и приготовились копать траншею для прокладки кабеля. Свободный конец кабеля был смотан на берегу Каррона. Дальше кабель тянулся по дну реки, через приливную отмель и затем по дну озера, вплоть до новой атомной электростанции, расположенной на островке между устьем реки Каррон и островом Скай. Островок называется Эйлеан Мор, что значит «Большой остров». Атомную станцию построили там, потому что остров безлюден, значит, никто не станет возражать против строительства, и еще потому, что ее там легко охранять. У острова Скай стоит столько военно-морской техники, что хватило бы отпугнуть самого Бодаха.

Первый этап нашей работы заключался в том, чтобы выкопать канаву от Каррона до старой железнодорожной станции. От станции отходила железнодорожная ветка, которая вела к Лох-Локхарту, расположенному в двадцати километрах от озера, где находилась одна из тех гидроэлектростанций без воды, о которых я уже говорил. Кто-то наверху решил, что это было бы самое подходящее место для подключения новых энергомощностей в общую энергетическую систему страны. Электростанция была укомплектована оборудованием, но простаивала.

По Кайльской ветке поезда больше не ходили — слишком много оползней; поэтому железнодорожные пути можно было использовать для перевозки тяжелого оборудования. Пыхтящим локомотивом оно могло быть доставлено из Инвернесса. Потом поезд потащится обратно, а размещенная на нем дорожная техника будет двигаться рядом с ним и рыть траншею вдоль железнодорожного полотна. Одновременно будет укладываться кабель. Все, что от нас требовалось, — следовать за всем этим хозяйством и закапывать кабель, а на тех участках, где он будет проходить по голой скале, устанавливать над ним ограждения из сборного железобетона.

Все очень просто. Но сначала нужно выкопать эту канаву в пару сотен метров длиной. Завтра там будет вечная мерзлота. А послезавтра — болото, если все пойдет так, как на Аляске и в Сибири. Но это уже послезавтрашние проблемы.

Лайэм Моррисон выполнил свою часть работы, используя теодолит и лазерный дальномер. Двое его помощников (как было видно из подписей на чертеже) выполнили свою, используя колышки и бечевку. Линия, которую они разметили для траншеи, протянулась прямо от левого берега Каррона до картографически точно определенной самой восточной точки станции. Легко.

Единственное, что от нас требовалось, — копать на метр в глубину вдоль обозначенной линии. К тому времени, как Мурдо привел «Катерпиллер» к берегу реки, мы уже выровняли ряды и были готовы выступить в поход. За дело.

Нет ничего проще.

VI ПРЕДУПРЕЖДАЮЩИЕ ЭТИКЕТКИ

Наш «Катерпиллер» был таким новым, что желтые и черные полосы краски на нем еще ни разу даже не запылились. Это была новейшая модель и все такое прочее. С большой цепной лебедкой. С буром, присоединенным к ковшу. Рядом с буром было смонтировано сопло тепловой пушки, соединявшейся гибким рукавом с двигателем, — для размораживания мерзлого грунта.

Так почему же тогда мне приходилось спускаться в траншею с кайлом, лопатой и ломом? Почему к концу второго дня работы мы продвинулись вперед только на пятьдесят метров?

Я вслух задавался этим вопросом, притом в не особенно вежливой форме.

— Это ледниковый период, парень, — объяснил Эван. Он стоял наверху, опираясь на свою лопату, придерживал цепь и, покуривая, делился советами. — Глетчеры оставили после себя кучу булыжников.

— В этом случае, — сказал я, всаживая лом в землю за одним из вышеназванных булыжников, — они будут ждать здесь их возвращения.

— Тогда ждать осталось недолго, — добавил Мурдо из кабины «Катерпиллера».

— Передай мне флексы, — сказал я.

Эван с грохотом скинул мне цепь. На ее конце крепилась связка шнуров из какого-то нового углеродного материала. Это и были флексы. Если вытянуть любые два, обмотать их вокруг чего-нибудь и потом соединить концы, они сами сплетутся в клубок, как змеи. Это было решением как раз той проблемы, которая сейчас стояла перед нами: утопленные в грунт валуны. (Флексы можно было использовать также для выкорчевывания пней, вытягивания застрявших машин и всего такого.)

Трудность заключалась лишь в том, что, для того чтобы как следует обмотать ими препятствие, требовалось расчистить вокруг достаточно свободного места. Я навалился на лом. Валун сдвинулся всего на несколько сантиметров. Почва, которая прежде не поддавалась даже буру, вдруг раскрошилась и скользнула в щель. Она засыпала ее полностью. Я навалился снова. Я знал, что это можно сделать. Мы уже делали это раз двадцать. На этой равнине сотни лет люди выращивали овес, картошку и турнепс. Можно было предположить, что они избавились от всех валунов. Оказывается, они избавились от них только на глубину вспашки, а это даже не метр, даже не полметра.

— Почему бы вам просто не проложить траншею, огибая валуны? — спросил Лайэм.

Для наглядности он волнообразным движением ладони изобразил, как плывет рыбка.

— Вы знаете, что мы находим, когда пытаемся так делать?

— Новые валуны?

— Именно.

— Ах, ну да. Продолжайте, джентльмены.

И вот мы продолжали. От второго нажатия на лом валун снова шевельнулся. За ним образовалась черная щель.

— Нужна помощь, — сказал я.

Эван выплюнул сигарету, спрыгнул в траншею и обернул вокруг валуна пару флексов. Концы их сплелись в узел. В то же время из них выскочили крошечные захваты и прицепились к каменной поверхности, как плющ. Я отпустил лом. С минуту мы просто стояли и смотрели, что будет дальше.

— Плохой захват, — сказал я. — Слишком близко к верхушке. Эван протянул по поверхности валуна еще пять флексов и подергал за цепь.

— Будет держаться, как осьминог на маске, — пообещал он.

— Ну а меня рядом с этой штукой ничего не держит, не собираюсь тут торчать, — заявил я.

Мы выбрались из траншеи, отошли подальше и, подняв вверх большие пальцы, подали сигнал Мурдо поднимать. Лебедка заскрипела. Цепь распрямилась. Потом натянулась. Флексы вместе с цепью взвились в воздух, как плеть-девятихвостка, и с лязгом ударились о кабину.

— Так, проехали, — сказал Эван. — Попробуем еще?

Я огляделся. Солнце стояло над Атлантикой. На востоке розовое небо окаймляло четкий силуэт огромной горы. Местные называют ее Нос Веллингтона.

— Не сегодня.

Мы помылись и чего-то там пожевали в столовке. Потом попросили иракского студента-беженца, который работал здесь и очень хотел завести друзей, подбросить нас до бара гостиницы. Благодарение Богу, что есть на свете мусульмане. Я имею в виду тех, что играют на нашей стороне поля, если вы понимаете, что я имею в виду. Они не сетуют, когда приходится садиться за руль, возвращаясь из паба. Сначала была моя очередь платить, я взял большой стакан апельсинового сока для юного Фархада и по полпинты виски с элем для себя и парней. На всех бутылках с виски красовались этикетки с изображением пораженной печени. Подставки для пивных стаканов демонстрировали различные увечья, полученные в автомобильных авариях. Помещение бара сильно смахивало на теплицу. Большие окна давно были залиты слоем теплоизоляционной пены. Видно, хозяева слишком скупые или слишком бедные, чтобы позволить себе вставить двойные рамы. Свет в баре был желтый. Народу человек двадцать — как обычно, местные пьяницы и пришлые (эти потрезвее). Сидела еще пара компаний снашего объекта. Большинство наших рабочих предпочитали пить в 6араках. Там нет детекторов дыма, напрямую подключенных к местному полицейскому участку. Да и обстановка получше, чем здесь, что там говорить. В баре на нас пялились только в первый вечер, потом перестали. Возвращаясь с подносом к своему столу, я внимательно разглядывал посетителей.

— Высматриваешь кого-нибудь? — спросил Эван.

— Он все по своей бандитке сохнет, — ответил за меня Мурдо.

Это было правдой, но я не признавался. Я заметил, что последние пару дней все время думаю об Эйлисс. Я всюду высматривал ее, но она не появлялась ни в селении, ни на дороге.

— Я вот хотел спросить, — сказал Эван. — Почему ты тогда назвал ее бандиткой?

Фархад обеспокоенно взглянул на нас:

— У вас тут есть бандиты?

— Так, по мелочи, несколько повстанцев в горах, — сказал Мурдо.

— Не дразни ребенка, — одернул я его и повернулся к Фархаду. — Они не похожи на ваших курдов, или на кого там еще. Это в основном молодежь, которая живет в горах небольшими группами. Они называют себя новой волной поселенцев. Некоторые из них иногда промышляют воровством. Иногда кто-нибудь даже может остановить грузовик на безлюдной дороге. Поэтому их называют бандитами.

— Но зачем они это делают? — спросил Фархад. Я пожал плечами:

— Чтобы разжиться каким-нибудь барахлом.

— Нет, я спрашиваю, почему они живут в горах?

— Чтобы уйти от, — я широким жестом обвел вокруг, — всего этого.

Я и сам не знал, что имел в виду, на что указывал рукой. Это были этикетки с предостережениями, и детекторы дыма, и камеры наблюдения. Или это были сильнопьющие местные и самодовольные пришлые. Или, может быть, без умолку вопящий телик, и ужасный спертый воздух заведения, где стоял смешанный запах пота, табака, еды и выпивки. Желтый свет и заляпанные изоляцией окна. Я имел в виду все это, а еще все то дерьмо, что связывают с понятием «лагтер».

Фархад все еще не понимал:

— Распущенность?

— Ага, точно, она, — подтвердил Мурдо. — Распущенность и алкоголизм.

Когда бар стал закрываться, мы вышли в черную ночь, полную звезд. Они были едва ли не единственным источником света. Из-за гряды холмов на юге, за озером, появилась маленькая искорка и начала быстро возноситься в небо. Почти над самыми нашими головами она ярко вспыхнула на секунду-другую и погасла.

— Что это было? — спросил я.

— Космическая станция, — ответил Мурдо.

— Там же никого теперь нет, — сказал я.

— Да, — подтвердил Мурдо, — но сама она все еще здесь.

— Перед войной китаезы отправили человека на Марс, — сказал Эван.

— Двоих мужчин й женщину, — уточнил Фархад, открывая дверцу фургона.

— Может, они все еще там? — предположил Мурдо.

— Ага, — ехидно добавил я. — С паяльником и швейной машинкой. Собирают посылочку, чтобы отправить нам после войны.

— После войны, — насмешливо повторил Эван.

— Когда я был маленьким, — сказал Мурдо, — я слышал, люди говорили так.

Вернувшись на объект, я тормознулся у компьютера и попросил выходной. До воскресенья ничего такого не должно было произойти, так что выходной мне дали.

VII ЧЕРНЫЕ ГОРЫ

В воскресенье на объекте было тихо, хотя я сомневаюсь, что многие отправились в церковь. Ясным морозным утром я вышел за ворота. Синее небо, синее озеро. Благостный покой. У меня в голове крутилась строчка из старой песенки, которую любил напевать мой отец: «Забери меня в черные горы, черные горы…»

В черные горы Лох-Каррона. Да.

Я вертел в пальцах арбалетную стрелу, которая до сих пор брякала в недрах кармана моей парки вместе с ножом и кое-какой мелочью. Из пустого окна старой станции на меня зашипела кошка, я подпрыгнул от неожиданности. Сквозь запахи развалин — мокрой золы, кошачьей мочи, плесени и сорняков — пробивался слабый душок дезинфекции. Остался после долгих лет обливания «Джейзом»[5] подножек вагонов. Он напомнил мне школьные коридоры и офисы автострады.

Я пересек ржавые пути и между покосившимися пролетами забора обнаружил поваленные ворота. Заросшая тропинка уводила наверх, в горы. Я направился по ней. Здорово, что у меня такие огромные ботинки. В них легко ступать по скользким камням, скрытым в траве, можно не бояться вывихнуть ногу. На нижних склонах я заметил несколько кроликов, и там и тут жались небольшие стада одичавших овец. Эти дикие овцы — с густой шерстью и длинными ногами — выглядели враждебными и настороженными. Совсем не такие, как домашние. Эволюция продолжается, ребята, что бы там ни говорили янки. Каждое маленькое стадо охранял черномордый баран с желтыми глазами, который в упор таращился на меня, когда я проходил мимо. Идешь, будто под взглядом сатаны.

Стараясь запомнить дорогу, я часто оглядывался назад. После небольшого поворота озеро скрылось за горами. Я был уже на такой высоте, где лежал снег, в царстве черного и белого цветов. Иней, залежавшийся снег и горелый вереск. Другие цвета встречались лишь изредка. Оранжевые лишайники на скалах походили на пролитую краску. Несколько зеленых побегов на прогретом клочке земли, куда днем подолгу заглядывало солнце и вода капала с сосулек на бурые заросли высохшей травы.

К десяти часам утра я миновал пару крошечных замерзших озер и шел вдоль маленькой горной долины. Горы вставали справа и слева от меня. Более высокие заслоняли горизонт впереди. Эта местность называлась лес Аттадайль. Как и в большинстве мест, которые в Хайленде называют лесами, деревья здесь не росли. Не росло ничего выше вересков. Дорожка превратилась в тропинку, которую могли протоптать овцы. Но на такой высоте овцы уже не встречались, а тропинка была протоптана недавно. Значит, это люди. Можно сказать, я был на правильном пути.

Я не боялся встретиться с волком или медведем. Там, внизу, в широкой долине Каррона, они могли доставить неприятности, но не здесь. Не на этой бесплодной земле. Хотя Аттадайль и Глен-Африк, который находился чуть южнее, относились к числу тех мест, куда их снова завезли много лет назад. Тогда этому начинанию прочили такое же большое будущее, как и энергии ветра. И оно не оправдало надежд по той же самой причине. Изменение климата. Все боятся волков, которые будто бы водятся в Хайленде, но их тут нет, а вот на юге они стали большой проблемой. В Глазго они совершали набеги на продуктовые склады.

Я шел все дальше и выше. Вскоре там и тут на моем пути стали появляться верные следы присутствия человека. Просмоленная доска поверх склона, чтобы было легче пройти. Сложенные рядами камни, образующие низкую стену, или положенные рядами длиной в пару метров в топких местах.

Впереди я заметил струйку дыма. Я принюхался и почувствовал запах горящего дерева, который отдавал чем-то химическим.

Я взобрался по склону крутого холма, с которого открывался вид на горную долину, остановился и осмотрелся.

На дне впадины лежало замерзшее озеро, всего несколько метров шириной и около сотни длиной. Вдоль него виднелся ряд низеньких домиков. Ближайший ко мне походил на старинный дом со стенами из черного камня, выложенными сухой кладкой. Его соломенную крышу покрывала ткань солнечных батарей. Полотнище держалось под тяжестью камней, привязанных веревками по углам. Из трубы шел дым. Следующее строение было длинной теплицей. Дальше — другой черный дом и другая теплица. За домами виднелось несколько сараев — с каменными стенами и дерновыми крышами, устланными той же тканью. Птичники тоже были укрыты. На склоне горы паслись на привязи две тощие козы.

Не успел я толком все это разглядеть, как услышал резкий стрекочущий звук и затем громкий щелчок. Боковым зрением я уловил какое-то движение и обернулся. Из-за огромного валуна неожиданно появился маленький мальчик. Он целился в меня из арбалета.

Я широко развел руки в стороны.

— Опусти эту штуку, — сказал я.

Он держал нацеленное на меня оружие одной рукой. Держал его малец не очень уверенно, но не до такой степени, чтобы я рискнул достать его в прыжке. Свободной рукой мальчишка полез в свою парку, сшитую из кусков меха и синтетики, и вытащил свисток. Он изо всех сил дунул в него. Свист стоял у меня в ушах даже после того, как перестал отдаваться эхом среди гор.

— Даже не пытайся что-нибудь выкинуть, — сказал он, стараясь говорить сурово. От этого его голос звучал только тоньше.

— У меня есть лишняя стрела. Могу отдать, — предложил я.

Захлопали двери, люди стали выбегать из домов. Я засек какое-то мельтешение на склоне горы, будто маленькие черные мушки появлялись и быстро исчезали.

Вверх по тропинке взбежали трое и остановились за спиной у мальчика. Двое бородатых парней и с ними Эйлисс.

— Привет, Эйлисс, — сказал я.

— Ты знаешь этого парня? — спросил бородатый номер один. Его голос звучал довольно неприветливо.

— Я встречала его, — ответила Эйлисс. Она хмуро взглянула на меня. — Джейс?

— Да, это я, — ответил я.

— Это один из лагтеров, — пояснила она.

— Что привело тебя сюда? — спросил бородатый номер два. У него был английский акцент.

Я пожал плечами:

— Просто вышел прогуляться. У меня выходной.

— Шаббат, — сказала Эйлисс таким тоном, будто вспомнила что-то смешное. — Ах да. Тут нет ничего такого.

— Не могла бы ты попросить малыша опустить эту штуковину? — попросил я.

— Могла бы, — согласилась она. — Перестань, Николь. Малыш насупился, но сделал, как ему было велено. Он опустил арбалет и ослабил тетиву.

— Это не очень умно, — сказал я. — Вы не можете все время угрожать каждому, кто проходит мимо.

— Мы не угрожаем, — возразила Эйлисс. — Обычно. Просто мы немного нервные.

— Ага, ты можешь говорить что хочешь, — ответил я. Я понятия не имел, почему они такие нервные. — Но я не люблю, когда в меня целятся.

— Я думал, а вдруг ты бы оказался бандитом, — объяснил Николь. — Или зомби, или беженцем, или солдатом.

Бородатый номер один выглядел смущенным.

— Дети все подхватывают на лету, — оправдывался он.

— Пойдем в дом, выпьем чаю, — предложила Эйлисс.

Я понял, что они пытались загладить нерадушный прием.

— Спасибо, — сказал я. — Не откажусь. Малыш шагал рядом со мной по дорожке.

— Что это за имя — Джейс? — спросил он.

— Уменьшительное от другого имени, — ответил я.

— А от какого?

— Джейсон, — сказал я.

— Неплохое имя.

— Да, если у тебя второе имя Мейсон.

— Джей-сон Мей-сон, Джей-сон Мей-сон, — начал дразниться он.

— Не так громко, — сказал я.

— Чем ты заплатишь за мое молчание? — важно потребовал он.

— Ты что, телика насмотрелся?

— Ну ты спросил! Нету у нас телика! — ответил он. — Зато я много читаю.

Я вынул из кармана стрелу и повертел у него перед носом:

— Этого тебе довольно?

— У-у, конечно.

Я вручил ему стрелу.

— Спасибо, — сказал он, схватил подарок и поскакал вперед с криком: — Смотрите, что мне дал Джейсон Мейсон!

Ребенок, что с него взять.

VIII ЖИЛИЩЕ ОТШЕЛЬНИКОВ

Малыш повернулся и неторопливо побрел назад; проходя мимо, он мне кивнул. Двое парней и Эйлисс проводили меня к входной двери первого дома. Мы пригнулись и вошли в низкий дверной проем. Сломанные доски и другие разные дрова они сжигали в камине. Кое-какие доски были окрашены или покрыты лаком. Вот откуда этот химический запах. Но огонь пылал довольно бойко, и на плите стоял чайник. Я пил черный и крепкий с сахаром чай. Печенья мне никто не предложил, а я не попросил. Бородатые парни назвали мне свои имена. Мартин и Ангус. Я решил, что им было где-то к тридцати. Интересно, почему их не призвали на службу? Для армии они выглядели довольно привлекательно. Спрашивать я не стал. Я прихлебывал чай и осматривался. Лампочка, свисавшая с потолка, была выключена, и свет шел из окна. Из мебели в доме были стулья со вспоротой обивкой и продавленный диван, видавший виды буфет и комод. Ковры и половики лежали на полу толстым слоем, еще больше их было прибито к стенам. К настенным коврам были пришпилены картинки, вырезки из газет, открытки. Многие изображения показались мне распечатанными из Сети. Роскошные зеленые пейзажи — знаете, такие, как на исторических полотнах. Деревья и цветочки, птички и пчелки. На вбитых в стену гвоздях висели три арбалета, чуть выше — дробовик и пара пневматических винтовок. Жестяные банки с дробью и арбалетными стрелами, коробка патронов на полке. Коробка была коричневая и вся промасленная, с какой-то старинной этикеткой. Еще с тех времен, когда их не запрещали, догадался я. Такие наверняка не украсть ни на оружейных складах, ни у копов.

Телевизора нет, как и сказал парнишка. И даже, по-видимому, нет беспроводного Интернета. Но книги — бумажные, я имею в виду, — аккуратными стопками стояли у каждой стены. Их можно было принять за элемент утепления.

В глубине дома — кухня, в ней, похоже, было довольно холодно. Водопроводные трубы были обернуты кусками старого ковра и обмотаны веревками. У раковины стояли ржавое кайло, лопата и мотыга. На стене висела коса. Я кивнул на нее:

— И для чего это служит?

Эйлисс проследила направление моего взгляда:

— А, коса. — Она улыбнулась. — Я найду как ее использовать. Здесь снова взойдут колосья. Овес морозостойкий. Недалеко отсюда, вниз к Арданеаскану, есть пара участков с дикорастущим овсом.

— Эйлисс — оптимистка, — сказал бородатый сассенах[6] номер один. Почему-то раздраженным тоном. Он пожал плечами. — Мы нашли ее, вот и все. А Эйлисс надеется найти ей применение.

Эйлисс одарила его таким взглядом, что стало понятно: она нашла для косы еще одно применение. Но после этого они все переглянулись между собой, потом посмотрели на меня и заулыбались, как мормоны.

— Не хочешь ли показать ему наше поселение, Эйлисс? — спросил Ангус, шотландец. — Нам с Мартином надо возвращаться к работе. Встретимся на другом конце деревни.

— Пока, ребята, — сказала Эйлисс.

Они застегнули парки, надвинули капюшоны и, пригнувшись, вышли за дверь. Я допил чай.

— Хорошо, — сказала Эйлисс, она выглядела слегка смущенной, — давай я проведу тебя по селению, Джейсон Мейсон.

— Джейс, — поправил я.

— Ладно, Джейс, — согласилась девушка.

Она вывела меня из дома через заднюю дверь. Задняя стена дома была врезана в склон холма. Эйлисс повернула налево и провела меня вдоль узкого огороженного водостока, мимо мясного склада, где кроме мяса пахло еще чем-то.

— Козий сыр, — пояснила Эйлисс, когда я поморщился.

— Вы сами все это построили? — спросил я. Она оглянулась:

— Только теплицы. Каменные дома здесь были. Но когда мы пришли сюда, от них уже оставались одни стены.

— Сколько вас тут живет?

На этот раз она не оглянулась.

— Ну ты спросил!

— Это я уже слышал.

Она рассмеялась. И не объяснила почему.

Но она показала мне все. В теплице росли томаты и разные овощи, между их рядами была высажена всякая зелень. Повсюду из труб струилась вода, подогретая солнцем и солнечными батареями. Даже картошка росла — несколько квадратных метров. Навоз давали кролики и козы, которых держали в сараях на задворках. Мясо оленей и диких овец висело в холодной коптильне или вымачивалось в бочках с солью. Во втором доме я встретил родителей Николя, которые сшивали шкуры рыболовной леской на ножной швейной машине. Они оказались немногословны и едва взглянули на меня. Во время нашей прогулки я видел всего, может быть, полдюжины людей, которые приходили и снова уходили в горы — кто с дровами, кто с убитыми кроликами. Все только внимательно поглядывали на меня, но ничего не говорили.

— Это закаленное стекло, должно быть, стоит кучу денег, — заметил я, когда мы осматривали вторую теплицу.

— Оно из заброшенных домов, — объяснила Эйлисс. Я так и думал.

— Стеклорезы — удобные маленькие штучки, — сказал я. — И в пустом доме легко устроить охотничью засаду.

— О, ты видел их?

— Ага, по дороге из Дингуолла. Как вы дотащили все это мясо?

Она пожала плечами:

— Наняли машину.

Наняли, ага. Ну ладно. Я ничего не сказал.

— Нет, на самом деле наняли. Мы проделали это вместе с другими новыми переселенцами из-за Черного острова.

Она стояла очень близко, ее странный, солоноватый запах смешивался со свежим ароматом земли и растений.

— Эйлисс, — сказал я.

Она хотела что-то ответить, но тут дверь теплицы распахнулась и вошли наши бородачи — Мартин и Ангус. Эйлисс отступила на шаг назад и ударилась бедром о цветочный горшок. Она невнятно выругалась, отвернулась и принялась собирать совком высыпавшуюся из горшка землю. Мартин и Ангус присели на край высокой скамейки.

— Ну вот, — сказал Ангус, — ты посмотрел, как мы живем.

— Да, посмотрел, спасибо, — поблагодарил я. — Вы прилично тут обустроились. Хотя я не понимаю, почему вы выбрали такую жизнь.

Ангус искоса взглянул на Мартина. Здоровенный сассенах встал и слегка наклонился вперед. Он сцепил руки за спиной и выставил вперед бороду.

— Чтобы выжить, — сказал он. — Мир катится в трубу. В Америке торнадо пылесосят пшеничные поля. Тают вечные ледники, а там, где их никогда не было, все замерзает. Запасы нефти иссякли, мы по уши увязли в войне, которая в любой момент может превратиться в ядерную. Льды Гренландии вот-вот съедут в море. Так или иначе, города обречены. Мы живем так, как будут жить все, рано или поздно.

— Что за ерунду ты несешь? — сказал я.

— Что? — переспросил Мартин. Он выглядел слегка озадаченным.

— Вам просто нравится жить так. Если быть честными. Не пытайтесь убедить меня, что собираетесь пережить все на свете, все, что бы ни случилось. Если только вы еще не научились сами изготавливать пленки для солнечных элементов, лить сталь для своих самострелов и все такое. Не говоря уже о направлении ветра. Мартин пытался уследить за ходом моих рассуждений:

— Что ты имеешь в виду? Я показал рукой на запад:

— Ветер дует с запада. А что у нас находится в этом направлении? Атомная электростанция и вторая по величине база ядерного оружия после взорванного Росита. Если это оружие будет приведено в действие, вы погибнете вместе со всеми, разве что еще быстрее.

— А теперь слушай сюда, — начал Ангус. Мартин махнул рукой.

— Тут нечего говорить, — сказал он. — С такими, как этот тип, спорить бессмысленно.

— Отлично, — сказал я. — Я ухожу. Спасибо за чай. — У двери я обернулся через плечо. — Встретимся как-нибудь внизу, в деревне, Эйлисс.

— Может быть, — ответила она и отвела взгляд. — Пока.

IX ВОСКРЕСЕНЬЕ, ВЕЧЕР

Я был уже на полдороге домой, когда позвонил Мурдо и спросил, куда я, черт возьми, подевался. Я ответил, что прогуливался в горах и уже возвращаюсь. Он сказал, что я идиот. Я ответил, что он не моя мамочка, и разговор дальше не пошел. Но весь остаток пути настроение у меня было приподнятое, и на объект я заявился около полудня. Управившись с поздним ланчем — пирогом со свининой и банкой пива, я отправился в барак. Скинул ботинки, растянулся на койке и урвал немного Шаббатного сна.

В семь вечера в столовке нас собралось немного — я, Мурдо, Фархад, секретарша Келли и управляющий Лайэм. Мы сидели за одним столом и поедали свои обеденные порции, разогретые в микроволновке.

— Нашел свою бандитку? — спросил Мурдо.

— Ага, — ответил я. — Они живут в маленьком селении за Аттадайлем.

— Вытащил ее куда-нибудь?

— Сидел бы я с тобой сейчас? Мурдо рассмеялся.

Лайэм положил вилку и посмотрел на меня:

— Что там о бандитах?

— Они не бандиты, — ответил Мурдо, прежде чем я успел вставить слово. Просто браконьеры и танкеры.[7]

— Все равно, — сказал Лайэм. — Давайте послушаем, что Джейс может рассказать об этом.

Я рассказал им о поселении, опустив все неловкие моменты.

— Это довольно тревожное известие, — сказал управляющий.

— А что тут такого?

— Вооруженная шайка, живущая в нескольких километрах от нашей линии электропередач. Тебя это не настораживает?

— Ой, перестаньте, — сказал я. — Они ж никому не угрожают. И в любом случае здесь полно этих поселенцев новой волны. По всей горной долине.

Лайэм кивнул:

— Это точно. Мы не проявили к ним должного внимания. А ведь они представляют собой угрозу безопасности.

— Никакая они не угроза! — горячо возразил я. — Зачем им вообще портить вашу линию электропередач? Они считают, что весь мир и так уже катится к черту в ручной тележке без их помощи.

— Люди с подобными убеждениями могут быть очень опасными, — заявил Лайэм. — Понимаете ли, эти сектанты, верящие в конец света, не всегда просто спокойно ждут, когда он наступит. Иногда они пытаются приблизить его. Или они подпадают под дурное влияние, или, — он поучительно поднял указательный палец, — среди них могут затесаться другие, с более воинственными настроениями.

Мурдо громко рассмеялся:

— И те танкеры дойдут до того, что станут работать на Бодаха?

— Или на других экстремистов, да, — кивнул Лайэм. — Они могут даже не знать, на кого работают.

Мне вдруг сразу расхотелось есть.

— Они не сектанты, — сказал я, — и не экстремисты. Они просто, — я пожал плечами, — наивные и глупые.

— Ты сам рассказывал, что тебе угрожал маленький ребенок, — напомнил Лайэм.

— Да просто маленький мальчик играл в войну!

— Ага, с опасным оружием. — Лайэм, казалось, глубоко задумался. — Знаешь, с точки зрения охраны детства… Интересно, какое образование получает этот ребенок?

— Он умеет читать, — сообщил я. Лайэм только улыбнулся в ответ на это.

— Я обдумаю все это, — сказал управляющий. Он посмотрел на Келли. — Пометь это в моем ежедневнике.

Секретарша кивнула.

Позже, тем же вечером, я видел, как Лайэм шел по коридору, разговаривая сам с собой. Потом я понял, что он говорил по телефону. Возможно, он просто звонил домой, но я не очень на это рассчитывал.

X УТРО ПОНЕДЕЛЬНИКА

Я проснулся около семи, как только стало светать. Но не свет разбудил меня. И моя тревога не прошла. Я лежал, глядя на маленькие красные циферки на часах, прикрепленных на койке надо мной, и не мог понять, отчего проснулся. Потом я услышал это: гулкий отдаленный рокот, нарастающий с каждой минутой.

Вертолет. Этот звук всегда вызывал у меня ощущение угрозы. Как будто включилась мясорубка, готовая превратить тебя в фарш. Я свесил ноги с кровати и сел. В бараке все еще крепко спали. Осторожно ступая, я подошел к двери, тихо вышел и заглянул за угол. В одном теплом белье было холодно. Озеро просматривалось хорошо, оно было серое и недвижное под низким сводом облаков. Вертолет казался жирной черной кляксой, которая мчалась прямо на меня. Поравнявшись с деревней, он заложил правый вираж и развернулся к югу. Это был огромный двухмоторный «чинук».[8] Транспортный вертолет для переброски десанта.

Рокот разносился над всей стройплощадкой. Вертолет летел низко над Страткарроном, едва касаясь линии горизонта. Он исчез за горами, но шум двигателей еще долго слышался в тишине. Вот тяжелый гул зазвучал монотонно. Я сообразил, что вертолет завис.

— Это он за твоими бандитами, — услышал я голос Мурдо за спиной.

Я обернулся. Он стоял, как и я, дрожа от холода, в толстовке и комбинезоне, и наблюдал за вертолетом. Мне захотелось от души заехать ему в мрачную самодовольную физиономию. Есть такое свойство у людей с Льюиса[9] — они всегда ожидают худшего, поэтому редко разочаровываются.

— Думаешь, солдат станут посылать за переселенцами новой волны? — спросил я. — Ерунда! Это наверняка обычные учения.

Мурдо покачал головой:

— Не пытайся обмануть себя. Ты отлично знаешь, где он сейчас завис. — Он фыркнул. — Я уверен, социальные службы уже в пути. Они будут там, как только солдаты обеспечат безопасность на месте.

— Черт, и что мне было не держать язык за зубами! — в сердцах бросил я.

— Для парня из Глазго ты довольно сообразительный, — сказал Мурдо.

Мне снова захотелось врезать ему, но я только стукнул кулаком о ладонь:

— Мы должны что-нибудь предпринять! Он насмешливо взглянул на меня:

— Мы? Говори за себя. Но что мы можем поделать?

— Надо пойти в горы и прикинуть, чем мы можем помочь.

— Мы не можем драться с солдатами.

— Не можем. Но мы можем хотя бы подобрать тех, кто будет от них удирать. Или помочь им перенести пожитки.

— Это реально, — сказал Мурдо. — Пожалуй, тогда я с тобой прогуляюсь.

Я тут же рванулся бежать за трейлером. Мурдо схватил меня за плечо.

— Оденься, — сказал он. — И сходи пописать.

Через десять минут я был в кабине, Мурдо и Эван сидели рядом со мной. Никто не дежурил на крыше. А может быть, мы дежурили все, если вы понимаете, о чем я. Эван дымил своей утренней сигаретой, заставляя мозги поскорее проснуться. Я открыл боковое окно и включил печку на полную мощность. Сонный охранник у ворот махнул рукой и выпустил нас. Он, наверное, слегка удивился, когда я повернул налево, на Страткаррон.

Подпрыгнув на рельсах, мы пересекли железнодорожный переезд. Я снова повернул налево, потом направо, и мы поехали вверх по старой тропе. Она была уже расстояния между колесами, и мы ехали, прокладывая колею с обеих сторон от нее, но благодаря хорошим покрышкам машина не буксовала.

— Как далеко мы сможем проехать? — спросил Эван, когда мы взбирались по первому крутому склону.

— Во всяком случае, дальше этого места, — ответил я.

Машину сильно тряхнуло на ухабе. Мы подпрыгнули на сиденьях. Я волновался о том, что ждет нас впереди, но настрой у меня был бодрый. Через несколько минут мы уже были почти в облаках. Потом из облаков посыпалась колючая мерзлая морось. Я закрыл окна и включил дворники и фары. В кабине слышались только скрип и приглушенный стук дворников. Видимость была около ста метров. Мы ехали то вверх, то вниз, но преимущественно вверх.

Вот мы перевалили последний взгорок и наконец увидели внизу горную долину, в которой располагалось поселение. Я остановился, но двигатель глушить не стал, а, сбросив рычаг на нейтральную передачу, удерживал ногу на педали тормоза. Машина стояла на склоне, сильно наклонившись вперед. Вертолет, большой и черный на фоне белой полоски льда, стоял прямо под нами на берегу узкого озерца.

Около дюжины солдат в черных бронированных костюмах и закрытых шлемах окружили селение. Примерно такое же количество жителей селения столпились на дороге. Блестели разбитые стекла теплиц. От двух крайних домов поднимался едкий черный дым.

— О боже, они поджигают крыши! — воскликнул Мурдо, задохнувшись от возмущения.

Эван ударил кулаком по торпеде кабины. Он побледнел от гнева, костяшки сжатых в кулак пальцев побелели.

— Зачистка! — воскликнул он. — Это зачистка!

Он потянулся за дробовиком. Я перехватил его руку и с силой отдернул.

Двое солдат уже мчались к нам вверх по склону. Они подбежали с двух сторон трейлера, вскочили на подножки и застучали в окна. Я нажал на кнопку, и стекло в кабине опустилось. В окно просунулась голова в шлеме с забралом.

— Заглушите двигатель и сейчас же выйдите из кабины!

— Слушаюсь, — сказал я.

Солдаты спрыгнули на землю и навели на нас винтовки. Я посмотрел на своих товарищей.

— Ну, ребята, — сказал я, — пора.

Мы открыли двери. Мурдо и Эван спрыгнули на землю со стороны пассажирского сиденья. Я выключил двигатель и спрыгнул со своей стороны. Прежде чем мои ноги коснулись земли, трейлер покатился вперед.

Клянусь, это было не нарочно. Я действительно был слишком расстроен и просто сделал в точности то, что мне сказал солдат. Я заглушил двигатель и вышел из кабины.

Он ведь ничего не говорил о ручнике.

Огромный трейлер покатился вниз по склону. Я услышал пронзительные крики, затем выстрелы. Кажется, солдаты решили, что они имеют дело с подрывником-самоубийцей. Потом я увидел, что они стреляли по колесам. Я успел подумать, что это разумный ход.

Покрышки передних колес спустились как раз в тот момент, когда они свесились с края тропы в том месте, где она поворачивала к домам на берегу озера. Трейлер клюнул носом, его передний бампер с треском врезался в землю. О да, передняя часть машины успешно затормозила. Но трейлер продолжал двигаться вниз. Задняя его часть приподнялась в воздухе и, казалось, зависла так на секунду. Потом трейлер опрокинулся и с грохотом повалился вперед, как упавшее дерево, прямо на вертолет. Хватило пары секунд, чтобы топливо «чинука» и электрика трейлера нашли друг друга. И всем вокруг тоже хватило этой секунды, чтобы припасть к земле к тому моменту, как топливный бак взорвался. Это был не такой взрыв, когда обломки разлетаются повсюду. Просто огромный столб горящих паров бензина взвился в воздух, да так, что мне обожгло затылок.

Когда я поднял голову, обломки трейлера и вертолета, превратившиеся в одно сплошное месиво, полыхали и дымили вовсю. Это было похоже на то, что показывают каждый день в новостях из Тегерана. Солдаты подбежали к месту взрыва и остановились, когда жар стал таким сильным, что ближе подойти было невозможно. Потом к горящим обломкам приблизилась мокрая фигура, с которой стекала вода. Это был пилот вертолета, который, должно быть, увидел, что сверху на него несется трейлер, выпрыгнул из кабины и проломил своим телом лед озера. От этого мне стало как-то легче.

Я поднялся, огляделся и заметил, что во всей этой суматохе люди из селения исчезли. Им удалось удрать. Они улепетывали вниз по крошечной долине, потом взбирались вверх по склонам, как олени. Я увидел офицера, который следил за ними в бинокль. Потом он опустил его, покачал головой и указал на нас.

После этого половина солдат построилась и направилась к нам вверх по склону.

— Похоже, нам сейчас достанется, — заметил Мурдо.

— Бежим, скорее!

— Нет смысла, — возразил я. — Они нас пристрелят.

— Интересный план, — сказал Мурдо.

Но мы не так уж отчаивались, не так уж. Мы подняли руки над головой и ждали ударов ботинок и прикладов.

XI ЦЗИНЬ ЯН НОМЕР ДВА

Солдаты были уже метрах в двадцати от нас, когда я услышал странный свистящий звук и увидел вспышки на противоположном склоне. Потом, секундой позже, долетел другой звук, размеренное «та-та-та»…

Я бросился плашмя на траву. Шестеро солдат вскинулись, завертелись и попадали на землю прямо передо мной. Те, кто был на берегу озера, тоже упали. За несколько секунд все закончилось. Я лежал, закрыв голову руками, потом поднялся, меня вырвало.

За озером, на склоне горы, неожиданно появились темные фигуры, они начали спускаться. Мужчины, женщины, дети — всего человек двадцать, — их оказалось намного больше, чем я видел накануне. Двое тащили легкий станковый пулемет, Мартин и Ангус. Я еще удивлялся, почему их не призвали. Я ошибался. Они уже выполнили свой долг. А для того, кто однажды побывал в армии, рассказывали они мне позже, раздобыть оружие уже не составляет труда. У спекулянтов можно найти даже бронебойные снаряды. Но все это было потом.

А вот что случилось прямо тогда, пока дети мародерствовали, обчищая тела погибших солдат: к нам подошла Эйлисс, все ее лицо было перемазано, в руках она держала винтовку. Она улыбалась, зубы на ее грязном лице выглядели очень белыми.

— Это было замечательно! — сказала она. — Видит бог, ребята, вы герои! Это ж надо — так сбросить на них машину!

— Это была его идея, — сказал Мурдо, указав на меня. Эйлисс обняла меня, зажав винтовку в одной руке, что было довольно опасно.

Я посмотрел на Мурдо и Эвана. Они посмотрели на меня. Я знал, о чем они думали. Нам не удастся уйти. На минуточку, эта шайка теперь нас ни за что не отпустит. По очень понятной причине, ведь мы можем рассказать кому-нибудь о том, что знаем. Так или иначе.

Как и у бедняги Цзиня Яна, того китайского парня на борту лайнера, которого по ошибке приняли за воздушного террориста, у меня и в мыслях не было начинать войну. Но я начал ее. Войну в своей стране, войну между ветеранами и переселенцами, войну между эвакуированными и лаггерами. Войну, которая разрасталась так же неотвратимо, как поднимался уровень моря. Войну, которая длится до сих пор. Если бы я знал, что так случится, я, наверное, рискнул бы убежать, даже если бы это означало получить пулю в спину. Я не знаю даже теперь, после всех этих лет. И конечно, не знал тогда. Все, что я знал, — это что Эйлисс смотрела на меня так, как никто никогда на меня раньше не смотрел. Смотрела так, будто гордилась мной.

Лаггеры, подумал я. Слишком тупые для службы в армии. Но не слишком трусливые для драки.

— Ну да, — сказал я. — Идея была моя.

Примечания

1

"The Highway Men", by Ken MacLeod. Copyright © 2006 by Ken MacLeod. First published as a chapbook, The Highway Men (Sandstone Press). Reprinted by permission of the author.

(обратно)

2

Хайленд — горная местность в Шотландии.

(обратно)

3

Фестиваль искусств в Эдинбурге.

(обратно)

4

Известная марка строительных и дорожных машин.

(обратно)

5


«Джейз»— фирменное название дезинфицирующих жидкостей.

(обратно)

6

Пренебрежительное название англичан (шотл.)

(обратно)

7

Бродяги.

(обратно)

8

Марка военного вертолета.

(обратно)

9


Льюис — остров в Шотландии.

(обратно)

Оглавление

  • I СТЕКЛОРЕЗЫ
  • II О НИКОТИНОВОМ ГОЛОДЕ
  • III ЗАВТРАК
  • IV ЭЙЛИСС
  • V СТРОЙПЛОЩАДКА
  • VI ПРЕДУПРЕЖДАЮЩИЕ ЭТИКЕТКИ
  • VII ЧЕРНЫЕ ГОРЫ
  • VIII ЖИЛИЩЕ ОТШЕЛЬНИКОВ
  • IX ВОСКРЕСЕНЬЕ, ВЕЧЕР
  • X УТРО ПОНЕДЕЛЬНИКА
  • XI ЦЗИНЬ ЯН НОМЕР ДВА
  • *** Примечания ***