Божий суд [Виктор Ноевич Комаров] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

В. Комаров Божий суд фантастический детектив

ПРОБЛЕМА

Как обычно в девять часов вечера Кристиан Девидс закончил свой ужин, неизменно состоявший из стакана молока и двух бутербродов с сыром, и опустился в кресло возле раскрытого окна.

Над городом быстро сгущался синеватый сумрак, и в темнеющее небо уже устремились бесчисленные пляшущие огни световых реклам. Вечерами Девидс любил смотреть на них. В былые времена это способствовало рождению всяких любопытных идей. Теперь, когда Девидсу было под шестьдесят, новые идеи посещали его редко, а причудливая музыка рекламных огней просто успокаивала, снимала напряжение, уводя в какой-то иной, сверкающий, завораживающий мир, где, казалось, замирал и останавливался неумолимый бег времени.

Когда-то Девидс торопил часы и дни, чего-то все время ожидал… Недели и месяцы незаметно убегали в прошлое, приближая те события, мелкие и крупные, которые и составляли смысл его жизни. Но в последние годы Девидс вдруг осознал, что время, отмеренное ему природой, не беспредельно и конец пути не так уж далек. Он как-то сразу, вдруг, ощутил безвозвратность времени и узнал его ни с чем не сравнимую цену. И теперь он уже не подгонял его, а берег, словно скупец, стремясь продлить и как можно полнее ощутить каждое уходящее мгновение.

Вообще-то Кристиан Девидс всегда был педантичен, но теперь он сделался настоящим и даже убежденным педантом: каждая минута была у него на учете, от каждой он стремился получить предельное наслаждение. Впрочем, основное удовольствие он черпал в нерушимости своих привычек и постоянстве своего быта.

Достичь этого было не так уж трудно, ибо Девидс давно уже жил один. Жена ушла от него еще тогда, когда ему было чуть больше тридцати, так и не сумев примириться с его своеобразным характером. Девидс никогда никому не желал зла и всегда старался никого не обидеть, но в домашней жизни он был тяжелым человеком: всегда поступая в соответствии со своим собственным пониманием справедливости и целесообразности, он не поддавался никаким переубеждениям и уговорам.

Зазвонил телефон, и Девидс, недовольно поморщившись, не сходя с места, снял трубку.

Послышался хрипловатый голос Хэксли:

— Девидс, вы дома?

Так как Хэксли лучше, чем кто-либо другой, знал, что Девидс в этот час всегда дома, звонок означал, что он собирается зайти.

— Могу ли я заехать к вам, Кристиан? — в самом деле спросил Хэксли.

— О чем вы спрашиваете, шеф? — с кислым выражением лица, но нарочито приветливым голосом ответил Девидс.

Хэксли содержал частное физико-теоретическое бюро, и Девидс вот уже около двадцати лет числился у него главным теоретиком. Когда-то, в молодости, ему посчастливилось решить одну модную физическую загадку, и это принесло ему всемирную известность. Вот тогда-то Хэксли и пришла мысль организовать теоретическое бюро, а Девидса использовать в качестве приманки. В свое время они вместе окончили физический факультет, но затем пути их разошлись. Хэксли занялся околонаучным бизнесом, а Девидс засел за расчеты, лелея, как впрочем и все молодые физики, мечту создать что-нибудь не менее грандиозное, чем теория относительности. Однако годы шли, а новая теория не появлялась и оставалось все меньше надежд, что она вообще когда-либо родится из-под пера Девидса.

И все-таки однажды в жизни ему повезло. Случайно натолкнувшись на удачную аналогию, он решил сложную задачу, над которой бились в те годы многие теоретики.

Очутившись в бюро Хэксли, Девидс попытался поддержать свой престиж новыми успехами, но ничего не получилось, и очень скоро он смирился.

Что же касается Хэксли, то он, разумеется, давно все понял, однако не подавал виду и всячески старался поддержать престиж своего главного теоретика. Имя Девидса все еще привлекало заказчиков.

Впрочем, Девидс получал свое жалованье не за одно только имя. У него было удивительное чутье на ошибки. Стоило ему хотя бы бегло просмотреть какую-либо работу, зашедшую в тупик, и он тотчас же указывал место, где допущена ошибка. Возможно, это чутье основывалось на его поразительной памяти, которая, подобно компьютеру, вбирала в себя результаты великого множества исследований. Девидс почти никогда не давал советов, как исправить замеченную ошибку, и не предлагал никаких идей, но при отыскании чужих оплошностей его интуиция срабатывала почти безошибочно.

Когда могучая, хотя уже несколько грузная фигура Хэксли показалась в дверях, Девидс начал медленно подниматься ему навстречу.

— Сидите, сидите, Девидс, — быстро сказал хорошо изучивший привычки своего сотрудника Хэксли, присаживаясь на тахту.

— Вы уж извините, но я к вам по делу, Кристиан.

Девидс промолчал, по вечерам он не любил заниматься делами.

— Вы, конечно, помните ту задачу, которую я сформулировал в конце прошлого года?

— Вы имеете в виду материализацию вакуума? Или, точнее говоря, овеществление, так сказать,