Принц Черного моря [Дмитрий Алексеевич Щеглов] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Дмитрий Щеглов Принц Черного моря

Глава I. Акулы

– Акула! Гляди, Макс, акула! Сожрет нас сейчас!

Данила, мой приятель, вцепился мне в плечо, показывая в сторону бескрайнего моря. Подняв голову из воды, я огляделся. За гребешком набегающей волны мелькнул черный треугольный плавник. Неужели, правда, акула? Панический страх моего приятеля передался и мне. Несмотря на жаркий август месяц, холодные мурашки поползли у меня по телу, моментально покрыв его гусиной кожей. Я оглянулся назад. Мы заплыли довольно далеко: до пустынного берега со сплошной грядой коричневых скал уходящих отвесно в воду было метров сто пятьдесят. Не успеешь, и доплыть, как сомкнутся челюсти. А плавник исчез под водой. До акулы было не более двадцати метров.

– Как бы она ногу не откусила, – воскликнул я, и опустил голову в воду. На мне была маска для подводного плавания. Я старался рассмотреть так неожиданно появившийся источник опасности. Вода была зеленоватая и прозрачная, по ее поверхности бежали блики солнечного света. Рыбешки, до этого постоянно кружившиеся около нас, куда-то исчезли. Только несколько медуз, надувшись как воздушный колокол, неспешно продолжали ведомый только им одним путь.

Я скосил глаза в ту сторону, где недавно мелькал плавник. Там ничего не было. Но когда я оглянулся назад, метрах в пятнадцати позади себя увидел две черные тени. Одна держалась повыше и была огромной, величиной с людоеда, а именно таким я теперь его представлял, а вторая тень была покороче, с меня длинной. Вторая акула, нас съесть не могла, значит, вся опасность исходила от первой. Данила тоже опустил голову в воду и, подергивая меня за плечо, показывал в сторону хищниц начавших описывать вокруг нас концентрические круги. Акулы держались пока далеко, не предпринимая попыток напасть на нас.

Я чувствовал, как липкий страх закружил в водовороте смерти мои последние, трезвые мысли. Осталось только одно жгучее желание спастись любой ценой, доплыть живыми до берега. Я поднял голову из воды. Данила тоже выглянул. На меня сквозь эллипсоидное стекло маски для подводного плавания смотрело объятое ужасом лицо моего приятеля. Он вытащил изо рта загубник и прохрипел:

– Меня первого сожрут, я толстый.

Я кинул взгляд на берег. Прямо напротив темнели нависавшие над водой скалы. Пляж остался в стороне. Бесполезно было бы кричать, никто нас не услышит. Сами виноваты. Не захотели как все отдыхающие отеля «Принцесса Черноморья» купаться и загорать на отведенном участке, а ушли бог знает куда, к неприступным скалам. А еще между берегом и нами, как бородавки выглядывали посреди моря несколько камней. Один из них, самый большой назывался – Лысая голова. Он и был нашим спасением. Во что бы то ни стало, нам надо было на него взобраться, но сначала доплыть. Испуганный не менее Данилы, я как мог, старался его успокоить.

– Поплыли назад… В воду смотри, чего башку поднял.

А Данила крутил головой по сторонам, потихоньку отгребаясь в сторону берега. Побелевшими губами он пролепетал:

– Если акула подплывет близко, бей ее, Макс, в морду.

Мы снова опустили лицо в воду, стараясь разглядеть наших преследователей. Черные тени приблизились к нам. Радиус окружности, которой хищники опоясали нас, уменьшился метров до десяти. Как оторваться от них, как доплыть до берега? Акулы иногда выпрыгивали из воды и снова погружались на глубину трех-четырех метров. Расстояние между нами и ними все время сокращалось. Я горько пожалел, что не захватил с собою никакого, даже самого примитивного копья, вроде заостренной палки. Если теперь могучая хищница кинется на нас и отбиться будет нечем.

За большой особью впритык к ней плавала меньшая акула. Они издавали какой-то непонятный треск, переговаривались, наверно, уточняя, кого первым съесть.

Большая акула открыла пасть, и показала ровный ряд мелких зубов. «Как пилой перепилит», – подумал я, не выпуская ее из поля зрения. Вот она самая большая опасность, надо не упустить миг, когда она бросится на нас. Но я ошибся.

Первой не выдержала напряжения, и кинулась на нас меньшая хищница, та, что все время держалась в тени. Голодней, видимо, была она. Свистнув, она вдруг изменила направление движения и понеслась на меня. Когда до акулы осталось пол метра, я выбросил руку вперед, стараясь угодить ей в челюсть, а Данила попробовал выпрыгнуть из воды. Кулак мой, прошелся вскользь по телу хищницы, не принеся ей никакого вреда. Мне показалось, что я ударил по автомобильной камере, тело акулы было скользким и упругим. Я тоже вслед за Данилой пробкой вылетел на поверхность и увидел как мой дружок, обогнав меня на пару метров, вовсю гребет к берегу. Оставаться один на один с людоедами я не захотел и припустился за ним. Краем глаза я заметил, как за нашей спиной акулы выпрыгнули из воды, а меньшая, пронесясь торпедой мимо меня подбросила в воздух Данилу.

«Играется как кошка с мышкой, прежде чем проглотить», – в ужасе подумал я. Но ничего плохого пока не случилось. Данила, взвизгнув, прибавил скорости и оставил меня далеко позади.

Акула выныривала у него, то с правого боку, то с левого, казалось вот он, сейчас наступит последний миг, и я никогда больше не увижу своего приятеля. До Лысой головы, самого большого камня торчащего из воды метрах в сорока от берега, Даниле осталось чуть-чуть, и тут я увидел, что хищница, отстав от моего приятеля, несется прямо на меня. Сдаваться без боя я не собирался. Когда акула, вильнув хвостом, прошла рядом со мною, я все же успел ее несильно зацепить. До камня Лысой головы осталось каких-то десять метров.

Я видел как мой приятель, наподобие пингвина выскочил из воды и уже сидел на вершине скалы. «Господи, Царица Небесная, пронеси», – молился я, покрывая последние метры. Дотронувшись рукой до камня, я понял, что останусь, жив, теперь мне было страшно за ноги, бултыхавшиеся в воде. Данила протягивал мне руку. Раз, и как карася он выдернул меня из морской пены. Теперь вдвоем мы сидели на плешивой скале торчащей из воды, а до берега было еще метров сорок-пятьдесят. Но устраивать заплыв на оставшееся расстояние никто из нас не собирался. И здесь безопасно. У моего приятеля зубы самопроизвольно отбивали чечетку под поэтическим названием «ужасы Черного моря».

– Це-е-лый?

– Ы-гы, – промычал я в ответ, стараясь унять дрожь, пронзавшую меня с ног до головы.

– Что э-то бы-ло? А-ку…, а-ку-лы?

Находясь в безопасности, на вершине камня, в трех метрах от плещущихся внизу волн, я начал оглядываться. На мне, как и на Даниле, не было ни дыхательной трубки, ни маски для подводного плавания. Потеряли мы их, когда спасались поспешным бегством. Пережитый ужас, налетевший на нас черным ураганом начал ослабевать, появились просветы, первые проблески здравых мыслей. Всматриваясь в водную гладь, я стал вспоминать о том, какие акулы водятся в Черном море? Да никаких. Есть одна, с метр длиной, катран, но я никогда не слышал, что она бросается на людей. Сама, наверно, их боится.

Кто же это были, одна метра два с половиной, три длинной, а вторая вдвое короче? Неужели акулы заплыли из Средиземного моря? Но и там их, по-моему, нет. В это время невдалеке от нас над водой показались те, кто хотел лишить нас жизни. В воздух стремительно взлетели два красивых тела, и раздался характерный свист, тот, что мы слышали несколько минут назад. Оба тела, большое и маленькое, так же быстро, как и появились, скрылись без брызг под водой. Хвостовой плавник у них был расположен не вертикально, а горизонтально и колебался не из стороны в сторону, а с силой двигался вверх и вниз. На акул они не были похожи. Неужели…?

Я впервые видел вблизи дельфинов. Несомненно, это были они, взрослая мать с детенышем. Липкий страх стал медленно проходить. Сразу отлегло от сердца, а на лбу появилась испарина. Обознались глупцы. Та же мысль видно мелькнула и в голове паникера – моего приятеля. Он стрельнул в меня все еще испуганными глазами, в которых начало появляться осмысленное выражение и сказал:

– Видал, вон они…, сытые наверно…, играются.

– Кто, они?

Бледное лицо Данилы покрылось розовыми пятнами. Омертвелые губы вдруг зачмокали и расплылись в счастливой улыбке, а восхищенные глаза излучали радость первооткрывателя. Он прошептал:

– Смотри! Дельфины!

Я готов был его убить, так напугать, у меня чуть сердце не выскочило через пятку. Принять красавцев дельфинов за страшенных акул может только мой приятель. А я куда смотрел? Детеныша дельфина два раза ни за что, ни про что огрел кулаком. Хорошо мать-дельфиниха не заступилась за него, а то узнал бы остроту ее зубов. Дельфины проплыв немного вперед, развернулись и понеслись в нашу сторону, постоянно выпрыгивая из воды. Забавляются как дети.

Я решил взять реванш за испытанный ужас и тоже попугать приятеля.

– Видишь, как прыгают, – показал я на приближающихся, словно парящих в воздухе дельфинов, – сейчас тебя эти две акулы с ходу с камня сшибут и слопают за милую душу.

– А почему они меня в воде не съели? – не очень то поверил мне приятель, но глаз с приближающихся обитателей моря не сводил.

– Почему, почему? Я помешал. Тебя собою прикрыл… Ложись! – вдруг заорал я на Данилу, когда до дельфинов осталось метров десять. Они неслись прямо на нас как два торпедных катера, если не свернут в сторону, точно посшибают. Мой приятель как блин на сковородке распластался на камне, стараясь обнять руками его плешивую голову. А дельфины, не доплыв пару метров до камня, резко отвернули в сторону открытого моря.

Данила, проводив, их пронзительным взглядом, молодцевато вскочил на ноги. На моего приятеля нашло позднее озарение. Он, наконец, сообразил, что никакой опасности не существовало, что мирные млекопитающие приглашали его поиграть, познакомиться, развлечься. Данила, как весною змей, сбрасывал с себя старую кожу ужаса.

– Это же дельфины! Макс, это не акулы!

– Да? – я скорчил сомневающуюся рожу, – а чего же они тебя хотели слопать?

– Тебе со страху показалось, Макс.

Я разозлился. Этот паникер считает, что мне показалось, а не ему. Выходит, я, а не он праздновал труса. Мне было несказанно стыдно за беспричинный страх и панический ужас испытанный несколько минут назад. В отместку, я решил его подковырнуть.

– Герой, то же, мне нашелся, небось, теперь в воду дальше двух метров не полезешь, будешь у берега плескаться.

– Кто я?

– А то кто же, ты, конечно.

Данила не на шутку обиделся. Никому не нравится, когда его подозревают в трусости. Он привстал на скале и стал всматриваться в даль. Впереди расстилалась бескрайняя водная гладь. Дельфины исчезли.

– Да я, если хочешь знать, не только не испугался их, а наперегонки с ними плавал, понял?

Ну, это уже форменная наглость. Врал бы кому-нибудь другому, только не мне. Получалось, что один я испугался дельфинов.

– А слабо будет, если они еще раз появятся, полезть в воду? Видал, какая пасть зубастая у мамаши?

Я ждал, что ответит мой дружок. Пусть теперь выкручивается, раз такой герой. Я только потом сообразил, что это у него была такая защитная реакция на пережитый ужас. Данила расхвастался как заяц.

– Я, если хочешь знать, понимаю язык любого животного, хоть собаки, хоть кошки. Дельфины, слышал, предлагали мне покататься на них, упрашивали, можно сказать, дружить. Мне ничего не стоит, свистнуть, и они снова появятся.

– Ну и свистни.

– Свистеть я не умею.

Я расхохотался. Молодец, здорово выкрутился. Свистеть он не умеет. Свистеть то, как раз умеет.

– Пошли домой, хвастунишка. Скоро обед.

Дважды Данилу не пришлось упрашивать. Мы прыгнули с камня в воду и быстро проплыли те несколько десятков метров, что отделяли нас от берега.

Глава II. Принц Черного моря

Жмыху от роду была неделя. Родился он в хорошее время, когда Черное море отдыхало от зимних штормов, а прозрачно-голубое небо источало живительное тепло и негу. Огромный водный мир встретил его тысячами самых разнообразных звуков. В первую же минуту после рождения он задвигал хвостом и инстинктивно двинулся к поверхности моря. Переливающаяся бликами водная пленка над его головой треснула, и он оказался в другом, залитом обжигающим солнцем и ласковым ветром, мире. Края его он не увидел. Пораженный великолепием совсем иного пространства, он скорее нырнул обратно в воду, чтобы поделиться увиденными впечатлениями с мамой.

– Тых, пых, жмых, – раздался его ликующий возглас. – Мама, я на разведку плавал. Там наверху висит ослепительный шар, он на нас не упадет?

Белый дельфин, афалина, только что родившая малыша, с любовью прижала его к своему широкому боку.

– Не волнуйся, Жмых, не упадет. Это солнце, оно каждый день прячется в горах, и тогда на небе появляются луна. Луна за солнцем гоняется, им некогда, не волнуйся, не упадет.

– А луна такая же ослепительная как солнце?

– Нет, она не греет, только воду притягивает в морях и океанах. В северных и южных морях из-за этого бывают большие приливы и отливы.

– А если луна догонит солнце, что будет?

– Затмение будет. На одну, две минуты луна закроет солнце, а потом они снова будут друг за дружкой гоняться.

– А почему ты меня Жмыхом называешь?

Мать-дельфиниха рассмеялась.

– У нас у дельфинов такой закон, когда малыш выплывает первый раз глотнуть воздуха, он всегда издает какой-нибудь звук. Ты вот воскликнул: «тых, пых, жмых,». Я тебя и назвала Жмыхом.

– А куда первые два слова делись?

– Тых, пых?

– Ага.

– Ни к чему они. Имя должно быть короткое, тогда тебя и звать легче будет. Смотри, как гордо звучит – Жмых. А теперь послушай – Тых, Пых, Жмых. Что лучше?

– Пожалуй, Жмых.

Так, неделю назад в акватории Черного моря прилегающей к пляжу отеля «Принцесса Черноморья» появился на свет дельфиненок по имени Жмых. За эту неделю он почти вдвое прибавил в весе, и узнал массу интересного и полезного для себя. Оказывается, море заселено мириадами рыб. Только глупые все они, когда в первый же день он захотел поиграть в пятнашки с проплывавшей мимо ставридой, она в паническом ужасе умчалась подальше от него. А он, Жмых, ведь не страхолюдина, вон какой красавец, и кожа у него белая и гладкая. Мама говорит, что дельфины относятся к аристократическому сословию среди водных обитателей. Племя дельфинов самое умное и образованное. Они единственные, кто любит и понимает музыку.

Всю неделю они с матерью держались недалеко от берега. Мать усердно пичкала его молоком. Когда Жмых подплывал и захватывал кончиками челюстей сосок, тыкаясь ей в брюхо, она сокращала специальные мышцы и порция молока вливалась прямо ему в рот. Молоко было густое и теплое. Наевшись, он плыл рядом с нею и расспрашивал ее про окружающий мир.

– В Черном море у нас нет врагов, – рассказывала ему мать, – можешь никого не бояться. А вот на берегу живут люди, двуногие, их надо опасаться. Они иногда забрасывают сеть в море, и не дай бог в ней запутаться, во-первых, можно задохнуться, а во-вторых, можешь попасть в дельфинарий.

– А что это такое?

– Тюрьма для дельфинов, люди ее придумали. Твой родной дядя, Могучий Чих, рассказывал, как там целый год провел, пока его не выпустили на волю. Нальют морской воды в бассейн и думают море создали. Кормят только неживой рыбой, сроду ничего вкусненького не предложат.

– А зачем он им нужен?

– Дельфинарий?

– Да.

– Понимаешь. Жмых, люди не умеют плавать так быстро как мы, вот и хотят у нас научиться. У них есть особенно упертые, которые целый день крутятся около бортика бассейна, все подглядывают, в тетрадь записывают, приборы цепляют, взвешивают нас, измеряют от носа до хвоста, а потом прыгают в бассейн и стараются также быстро плавать, как и мы.

– И ничего у них не получается?

– Нет, не получается. Твой дядя Могучий Чих рассказывал, что среди них есть хитрецы и обманщики, которые объявляют на весь свет, что уже научились плавать как дельфины. Люди, в отличие от нас слишком легковерные. Каждый шестой и седьмой день, люди их называют суббота и воскресенье, собирается целая толпа, рассядется на трибунах и ест бананы и мороженное. Хоть бы кто угостил, твой дядя врать не будет, жадные они люди. А потом тот, что по кромке бассейна ходил, прыгнет в воду и показывает, как он плавать умеет. Только у него ничего не получается, толпа на трибунах смеется над ним, пищит, визжит, заходится от смеха. Тогда он сядет твоему дяде на спину и командует: – «Вперед»! А громче всех радуются детишки, что он не смог научиться, как следует плавать. Так что держись подальше от людей и сетей, Жмых, они страшнее убийцы касатки.

Своим рассказом она только разожгла любопытство Жмыха. Он уже познал мудрость моря, здесь для него не было тайн. А вот как бы вблизи посмотреть на двуногих, пообщаться с ними? Жмых еще боялся в одиночку отплывать далеко от матери. Поэтому он стал канючить:

– Ма, я мужчина или нет? Должен я знать врага в лицо? Давай сплаваем к пляжу и посмотрим на людей. По-моему, та толпа, что сидела на трибунах, когда дядя Могучих Чих катал хвастуна на спине, купается теперь в море.

Мать пожалела, что не увела дельфиненка подальше в открытое море, теперь он долго не отстанет. А с другой стороны, надо же когда-то ему познакомиться с человеками. Пусть раньше это случится, чем позже. Выпрыгивая за очередным глотком воздуха из воды, она видела, как две мелкие человеческие особи отделились от пляжа и, направились к скалам. Видно, такие же любопытные, как и ее родной сын Жмых. Жаль, родители не видят, выдрали бы их только так. Ведь если ненароком налетит шквал и поднимет высокую волну, ребятам негде будет спрятаться, побьет их о неприступные скалы. Ох, горе с вами детьми пока вы маленькие. Она не выпускала из виду двух мальчишек забравшихся уже так далеко, что пляж был еле виден. Вот оба полезли в воду. Господи, и плавать-то толком не умеют, а заплыли как далеко. Как бы не утонули герои. Надо их вернуть поближе к берегу.

– Ладно, уговорил, – согласилась мать, – поплывем вон к тому Лысому камню, там хвастунишки двуногие объявились, тоже думают, что лучше дельфинов плавают.

Обрадованный Жмых послал в сторону Лысой головы ультразвуковой сигнал. Звук в воде имеет скорость порядка 1500 метров. Ответ пришел через секунду. Значит, где-то в 750 метрах от Жмыха плавали человечки. Сейчас он увидит, что представляют, из себя самые страшные существа на свете. Жмых послал повторный сигнал, мать его одернула:

– Успокойся и от меня не удаляйся.

Набрав побольше воздуха, Жмых несся рядом с матерью. Пролететь расстояние в километр для дельфина ничего не стоит. Он может развивать скорость в пятьдесят километров в час. Через минуту они были рядом с беспечными человечками. Те даже их не заметили, так были увлечены своим занятием. Опустив головы вниз, они что-то высматривали на дне. Так вот они какие, двуногие.

«По размеру ничуть не больше меня, – подумал Жмых, – и, правда, страшные, одноглазые».

В то время, когда он издал удивленный возглас, человечки тоже их заметили. Тот, что был потолще, толкнул второго и, подняв голову из воды, вдруг испуганно закричал:

– Акула! Гляди, Макс, акула! Сожрет нас сейчас!

«Глупый, глаз какой большой, а меня не разглядел», – подумал Жмых, прижимаясь к боку матери.

– Мама, он тебя за акулу принял.

Мать-дельфиниха видела, что не на шутку испугала человечков. Как бы заиками на всю жизнь их не сделать.

– Не вертись, видишь, они нас тоже боятся, – сказала она сыну.

– А что за хвостик торчит у них изо рта? – не унимался любопытный Жмых.

– Эта дыхательная трубка, чтобы не выпрыгивать на поверхность и постоянно дышать в воде.

– А почему они одноглазые?

– Они двуглазые. Просто третий глаз одевают, чтобы лучше видеть под водой.

Дельфиненок был поражен.

– И я такой хочу! Давай подплывем поближе и рассмотрим их как следует.

Мать подумала и согласилась. Когда еще выдастся подобная минута, чтобы можно было близко подплыть и познакомиться с людьми. Пусть рассмотрит, может быть, больше приставать не будет. Она начала сужать круги. Человечки совсем переполошились. Толстенький ухватился за плечо чернявого и клацал зубами. Чудаки. Дельфины – самые мирные существа в Черном море. Жмых выглядывал из-за матери, стараясь разглядеть третий искусственный глаз. Вот бы и ему такой, чтобы просматривать море из конца в конец.

Вдруг он увидел сквозь стеклянный глаз два других – маленьких, испуганных глаза с трепетом смотрящих на него.

– Не бойтесь меня, – крикнул он человечкам и издал пару щелчков, – дайте мне тоже посмотреть в искусственный глаз.

Жмых забыл про предупреждение матери, не приближаться к людям на близкое расстояние и, не испросив разрешения, свернул в сторону человечков. Мать не успела перегородить ему дорогу, как он в один миг оказался в метре от настороженно плавающих двух тел.

– Берегись, – крикнула она ему.

Но было поздно. Испуганный чернявый оказался агрессором. Когда Жмых приблизился к нему, он двинул его кулаком в бок. Хорошо, что удар у него был слабый, а то на боку у Жмыха остался бы синяк.

– Ах, так? – Жмых не растерялся и сшиб с него хвостом искусственный глаз. Полная победа была на его стороне. Человечки пустились наутек. Кто же так плавает? И удирать не могут.

– Жмых вернись, – приказывала ему мать, но он вошел в раж. Надо было и со второго сбить огромный стеклянный глаз, тогда и у матери такой же будет. Жмых поднырнул под толстого и подбросил его в воздух. Глаз остался на месте. И только со второго раза, он смог сбить его в воду. Человечки, признав собственное поражение, вовсю молотили руками и ногами по воде. Жмых вернулся к матери.

– Видала, как я их напугал?

Он думал, что мать его похвалит, а она стала ругаться:

– Хулиган. Заиками можешь человечков сделать, что они тебе плохого сделали?

Жмых обиделся.

– Но ты же сама говорила, что у дельфинов самые большие враги люди и сети.

– Но они же и самые большие друзья. Пойми Жмых, как мы в море среди рыб аристократы, так и люди на земле занимают высшую ступень. Они тоже млекопитающие, я думаю это наша тупиковая ветвь, не сумевшая остаться в море. Каждый год, летом, они оккупируют берега моря, стараясь вернуться в естественную среду, но ничего у них пока не получается.

Жмых потупился и стал ластиться к матери.

– Но я же не знал.

– Извиниться надо, попросить прощения, не надо обижать братьев наших меньших.

Вдвоем они выпрыгнули из воды, чтобы набрать новую порцию воздуха. Обе человеческие особи сидели на Лысой голове и тревожно всматривались в море.

– А я что, я готов хоть сейчас, – сказал Жмых и первым, резко изменив направление движения, понесся в сторону торчащей из воды округлой скалы. Мать не отставала от него. Когда до камня оставалось не более пяти метров, Жмых увидел, как толстый испуганно распластался на его плешивой голове. «Храбрецы», – подумал Жмых, сворачивая в сторону. Если бы он захотел, то смог бы перелететь через камень, вот только мать не разрешит. Она и так тянула его за собой в открытое море.

– Побаловался и хватит.

Так закончилась первая встреча Жмыха с Максимом и Данилой. На обратном пути дельфиненок подплыл к одной из масок и попробовал через нее рассмотреть окружающий мир. Глупость какая, искусственный глаз не увеличивал и не приближал далекие предметы. Нет, не нужен он был Жмыху, пусть лежит на дне моря. Но мать была другого мнения.

– Постарайся вернуть им искусственный глаз, – строго сказала она ему.

Глава III. Горе-философы

В этом году нам с Данилой повезло. Мы отдыхаем на Черном море в пансионате «Принцесса Черноморья» вместе с нашей подружкой Настей, и ее мамой – Анной Николаевной. Не поверите, но Данила уговорил ее взять с собою нас на море. Со стороны Анны Николаевны, за нами только пригляд, а так мы на полном хозрасчете, и билеты железнодорожные за наш счет, и все прочие удовольствия. Пока она не жалеет, что взяла нас с собою, а мы тем более. Скоро за нами приедет, Настин отец, и мы поедем на автомобиле через всю страну домой. В предвкушении предстоящего путешествия мы согласны были даже на укороченный отпуск, море, честно говоря, нам уже надоело.

Если бы не сегодняшнее приключение, и вспомнить нечего было бы. Утром завтрак, потом пляж, в обед легкий ланч, послеобеденный сон, и снова до ужина пляж. И так каждый день. Теперь мне становится понятно, почему местные жители, так редко ходят на море. Для них оно неотъемлемый атрибут их быта, всего-навсего окружающий красивый пейзаж. Каждый день тортом питаться не будешь, приестся, так и у них, надоело им море. Нам тоже оно порядком опостылело, сколько можно купаться, мы сами с приятелем стали как дельфины.

А в отеле облазили все, что только можно. Сегодня даже взяли напрокат маски для подводного плавания, чтобы исследовать морское дно. Исследовали, называется. Кому расскажешь, смеяться будут, приняли дельфинов за акул и чуть не стали заиками. И смех, и грех.

Неторопливо, вдоль скалистого берега мы возвращались на цивилизованный пляж, где отдыхали остальные постояльцы нашего отеля. Скалистый берег, это подточенные морем основания пологих гор, спускающиеся к морю. Выше, над скалами, рос густой лес, и среди этой девственной красоты, стояли одинокие дачи «новых русских». Там мы еще не были, но видели, как от нашего пляжа уходит вверх асфальтированная дорога, перекрытая шлагбаумом и запрещающим знаком «кирпич». Надо будет как-нибудь сходить, посмотреть хоть из-за забора, как устроились нувориши. Наверно, сверху вид на море просто потрясающий.

Наконец угрюмые скалы остались позади. Мы подходили к пляжу. При виде огромной массы беззаботно загорающих людей, страх, подспудно оставшийся во мне, окончательно улетучился. Умиротворенный ласковым солнцем, я напомнил Даниле:

– Маски-то возвращать придется, утонули ведь они.

– Большое дело, завтра или сегодня прикажу Жмыху, он мне достанет их со дна.

– Кому, кому? – не понял я, – какому Жмыху?

– Ну, приятелю, нашему новому, дельфиненку.

Я даже остановился. Вот это, да! Данила уже успел присвоить ему имя. Шустёр парень, лопочет, не подумав.

– А чего, – успокаивал меня приятель, – ты же видал, как собаки достают из воды палки, что ему жалко на дно разок нырнуть, не покупать же новые, друг я ему или нет?

– Да кому ты друг?

– Жмыху, кому же еще. Как пирожных местных попробует, сразу достанет.

Мне показалось, у моего приятеля начались осложнения с головой, перегрелся на солнце, если несет такую несуразицу.

– Где ты видел дельфина-сладкоежку, они продуктами моря питаются, – постарался я его переубедить.

Не тут-то было. Данила упорно гнул свою линию.

– Ты, Макс, человек городской, в скотине не разбираешься, а я целый год проводил эксперименты с животными, и знаешь, как их выдрессировал? Они, четвероногие, как только увидят у меня в руке бутылку из-под пепси-колы, на задние лапы без всякой команды встают.

– Да кто они?

Данила стал перечислять:

– Коза – раз, Бобик – два, и кот Васька – три. Наперегонки несутся. Бобик и коза прибегут, а кот на окне орет, чтобы я и про него не забыл, и оставил, хоть самую малость. А пока на задние лапы не встанут, я им ничего не давал, так и выдрессировал. Они у меня почти как люди уже ходили, у кота особенно хорошо получалось. Хотел домашний цирк устроить, да бабка разогнала меня, нечего говорит, такое добро на животных переводить, сами съедим, мол, за милую душу.

Заинтригованный его рассказам, я не вытерпел и перебил Данилу:

– А что в бутылке было?

– Догадайся сам, ты же строишь из себя умного, чем их троих можно купить?

Я стал мысленно в уме перебирать различные версии. Кот любит – валерьянку, коза – капусту, пес – кость, а что можно предложить, всем троим, чтобы они на задние ноги встали? Ни одной умной мысли не приходило мне в голову. Задал он мне шараду.

– Пирожные, что ли?

Данила снисходительно рассмеялся.

– Пирожные, я и сам за милую душу уплету. Если бы бабка увидела, что я их пирожными кормлю, она бы меня из дома выгнала. А ты вот подумай, что может нравиться всем: и собаке, и козе, и коту, и дельфину, и тебе в том числе Макс. Ну?

– Фрукты?

– Не-а.

– Конфеты?

– Не-а.

– Ладно, сдаюсь, говори.

Данила величественно посмотрел на меня.

– Это мое ноу-хау, его бы еще запатентовать и можно всех зверей на задних лапах на парад выводить. Я на бутылку одел соску, и они у меня по очереди ловили кайф. Догадался, что?

– Не-а.

Данила выдержал приличествующую моменту паузу и торжественно произнес:

– Сгущенное молоко! Вот что они все любят. А Жмых ничем не лучше кота, он у меня завтра, как только распробует его, будет не то, что на задних лапах стоять, а на голове будет ходить. Кто кроме меня догадается его угостить таким лакомством? Никто. Я его втихаря от бабки знаешь сколько съел? Мильен банок, не меньше.

– Да будет врать.

– Ну, может не мильон, но банок двести съел. Сгущенка – супер-продукт, зря его не рекламируют по телевизору. Я бы тогда смотрел только рекламу со сгущенкой.

Данила замолчал, и я решил задать ему вопрос, который давно вертелся у меня на языке:

– А с чего ты решил что, дельфиненка звать Жмых?

– Как? – мой приятель, посмотрел на меня, как на бестолкового, – Мне кажется я дельфиний язык понимаю, он же сам так представился.

– Как представился?

– Ну так. Помнишь, когда он подплыл ко мне, он издал звук, «Тых… Пых…, Жмых». Я думаю он свое имя назвал. Я его немного подсократил и получилось – Жмых.

От возмущения я даже остановился. Неужели он думает, что его байки я приму за чистую монету, нашел дурака. Я решил осадить Данилу:

– Он не представлялся, он воздух вдыхал и выдыхал, а получилось «тых, пых, жмых».

Я думал, что мой дружок согласится со мной. Ведь так и было, когда дельфиненок втягивал воздух слышалось пыхтение с присвистом. Это какой же фантазией надо обладать, чтобы в обычном вдохе – выдохе, расслышать имя.

– Макс, ты примитивный человек, – невозмутимо продолжал дальше Данила, – сразу видно городской.

Я сразу оскорбился.

– И чем это городской, по сравнению с тобой примитивен?

– А ты не обидишься?

– Говори!

– Нет, ты сначала скажи, что не обидишься.

– Ладно, не обижусь, говори.

Данила стрельнул в меня плутоватыми глазами, мне показалось, что я уловил в них искорки смеха и стал развивать дискриминационную теорию.

– Чем отличается городской житель от сельского? – Данила сам задавал вопросы, и сам же на них отвечал. – Казалось бы ничем, а отличие есть, притом существенное. Сельский житель вырос на природе, кругом ласточки летают, пчелы гудят, зеленая трава-мурава, куда взгляд ни кинь, сплошная красота. Вот он с ней, с этой красотой напрямую общается, душа у него распахнется широко и поет.

А теперь возьмем тебя городского жителя. Ты проснулся утром и вышел на улицу, что ты видишь там?… Мусорные бачки видишь, и больше ничего. От помойки, сам понимаешь, Макс, возвышенные чувства не рождаются, во всю грудь не дышат, красотой ее не восхищаются.

– А при чем здесь дельфиненок?

– Как при чем? Если провести параллель между деревенской идиллией и городскими мусорными бачками все становится на место. Я слышу и вижу как дельфиненок представился и назвался Жмыхом, а ты видишь только как он пыхтит. Вот и вся разница. Городу Макс, до деревни, как свинье до турника, никогда вы нас не поймете.

– Где уж нам.

Хоть и обещался я не обижаться, но его лапотная, пахнущая навозом теория превосходства сельского жителя над городским вывела меня из равновесия. Я решил подковырнуть приятеля:

– Поешь ты конечно очень складно, особенно насчет птичек, только что-то я не слышал, что становятся великими поэтами и мудрецами от того, что пасут коз.

Удар был, что называется ниже пояса. Я намекал своему приятелю, на его основное занятие летом, пастушью долю. Данила и ухом не повел. Он только рассмеялся и ни к селу, ни к городу сказал:

– Что и требовалось доказать.

Я так и не понял, в чем правота его рассуждений и с досадой привел самый неотразимый аргумент:

– Дурак, ты Данила.

– А ты герой, на печке с кочергой.

– Дурак дураком ты и уши у тебя холодные.

Данила, довольный тем, что вывел меня из равновесия, не собирался обижаться.

Глава IV. Сдачи не надо

За разговорами больше похожими на треп, мы не заметили, как прошли почти весь пляж. Наших нигде не было видно. Значит, Анна Николаевна с Настей уже ушли, после обеда они любят поспать.

Отель от пляжа был далековато, километрах в двух. Практически безлюдная дорога связующая море и жилой корпус отеля, тянется через лес, по дну глубокого ущелья. Она нас должна вывести в огромный ухоженный парк. В парке весь день исключительная тишина, нарушаемая только к вечеру танцевальными ритмами. Такое местонахождение отеля имело и свои преимущества, можно было в укромной аллее на скамеечке отдохнуть от городской суеты. По дороге навстречу только изредка попадались постояльцы отеля, идущие на пляж. Данила вежливо со всеми здоровался.

– Здрасте!

– Как вода? – слышалось в ответ.

– Теплая, как парное молоко, только соленая очень, – лицо моего приятеля было простодушно и невинно как у младенца.

Кое-кто, посмеиваясь, переспрашивал:

– А какой она должна быть?

– Как, а вы разве не знаете?

– Что не знаю?

– Какой вода должна быть!

– Знаю!

– А зачем тогда спрашиваете?

Одни улыбнувшись, шли дальше, другие начинали уточнять:

– Я про температуру спрашивал.

Данила останавливался посреди дороги и заводил долгий разговор:

– Про температуру не скажу, а вот вибрионы плавают.

– Какие вибрионы?

– Да те самые, как их…которые тово…эпидемстанция… – со стороны Данила смотрелся как испуганный деревенский дурачок, забывший мудреное название.

– Холерные, что ли? – подсказывал собеседник, вспоминая то страшное, что навек осело в закоулках памяти.

– А вы откуда знаете? – удивленно переспрашивал мой приятель.

– Да ты же сам сказал.

– Я?

– Ну, не я же!

Данила серьезнел лицом и внимательно смотрел на собеседника.

– Я вам только «здрасте» сказал. А вам что, плохо?

– С чего ты взял?

– Вы про температуру спрашивали.

– Ну и что?

– И бледность на лице…, – у Данилы в глазах было столько участия и заботы, что собеседник терялся, и не знал, водят ли его искусно за нос или перед ним стоит неотесанная деревенщина, впервые попавшая на курорт. Простоватый вид моего приятеля склонял собеседника ко второму варианту.

– Я просто так спросил!

– Про что, просто так? – Данила, не снимая маски соболезнования, готов был бесконечно задавать пустые вопросы.

Прокляв себя сто раз за излишнюю болтливость, остановившийся отдыхающий начинал злиться.

– Про воду! Про воду просто так спросил. Поймите, молодой человек, это обычный знак вежливости. Я вас хорошо знаю в лицо, вы через один номер живете, поэтому просто так спросил про температуру воды, вроде поздоровался, понимаете?

– Понимаю, – соглашался Данила, – а я и не знал, что здесь вместо «здрасте» надо говорить, «как вода»? Спасибо, что подсказали. И про холерные вибрионы, спасибо, что подсказали.

На слове холерные он сделал ударение, потому, что как раз в это время с нами поравнялась пожилая супружеская пара. Ее как током обожгло. Пара непроизвольно остановилась, дожидаясь продолжения разговора. А Данила испуганно смотрел на собеседника.

– А купаться можно? – спросил он незадачливого воспитателя. Пара тоже ждала ответа. В глазах моего приятеля скакнули бесенята, но лицо осталось серьезным и встревоженным. Остановившийся поговорить постоялец отеля, кажется, начал понимать, что мы валяем дурака. Ему теперь было бы несолидно резко перейти от серьезных нравоучений, которыми он только что нас пичкал, к обычной выволочке, поэтому он резко прекращал пустой разговор, и молча зашагал по дороге ведущей к пляжу. Рядом с ним семенила встревоженная чета. До меня доносились их удаляющиеся голоса.

– Что, нашли на берегу холерные вибрионы?

– Понаедут дебилы! – рокотал басом наш недавний собеседник, – они здесь, что хочешь найдут. А вроде приличный с виду, уважительно так разговаривает, болтун…

Продолжения характеристики мы уже не слышали. Данила всматривался в очередную жертву. Это был его излюбленный трюк, когда он деревенской бестолковостью и простодушно-почтительным видом доводил собеседника до белого каления. Что самое интересное, почти все клевали на его открытое лицо, и лишь по прошествии времени начинали соображать, что мой приятель не такой уж и дурак, каким представляется. Злость быстро проходила, а оставалось лишь повышенное внимание к его персоне. Через день после заезда Данилу знала каждая собака. С нами и так сейчас заговаривал почти каждый встречный или молча раскланивался. Данила, как кинозвезда, сам себе создал популярность.

Мы подходили к отелю. Кирпичное трехэтажное здание после небольшого косметического ремонта носило гордое название «Принцесса Черноморья». Мы встретили Анну Николаевну в холле отеля, она просматривала газеты.

Данила гордо выпятил грудь.

– Мы с Максом Анна Николаевна, с двумя дельфинами подружились. Вот, наверно после обеда объезжать их будем. Только надо их чем-нибудь поощрить за это, сами понимаете, за так никто стараться не будет, даже среди дельфинов, дураков нет.

– Это точно, – рассмеялась Анна Николаевна, – меркантильный интерес превыше всего.

– И я о том же говорю, – Данила толкнул меня в бок. – Желудок – двигатель прогресса. Пошли, Макс, на помойке полазим, может быть, что-нибудь найдем.

– Дельфины рыбу любят, – подсказала нам Анна Николаевна, – вы бы удочки взяли.

Но Данила уже тянул меня к мусорным бакам, стоящим в ряд неподалеку от столовой.

– Смотри бутылку из-под пепси-колы.

Чего ее было смотреть, этого добра нынче валяется где угодно и в бак лезть не надо. Прямо в кустах мы увидели искомый предмет.

– Во, двухлитровая, подойдет? – спросил я Данилу.

– То, что надо, – обрадовался он, ныряя в кусты.

– Сколько сгущенки будем брать? – спросил я его.

– Как сколько, одиннадцать банок, в каждой по двести грамм.

С арифметикой у него видно было что-то не в порядке. Я его переспросил:

– Одна-то, лишняя останется.

– Не останется, – Данила сразил меня неотразимым аргументом, – должен же я дельфинам показать, как это вкусно.

Я расхохотался.

– Так это и я могу продемонстрировать, как мне сгущенка течет в рот.

Данила отрицательно покачал головой.

– И даже не пытайся, ничего у тебя не получится.

– Почему?

– Еду смаковать надо, а ты не умеешь, глотаешь, как крокодил, все подряд. Не развито в тебе эстетическое чувство прекрасного, ешь ты как плебей.

– Как кто?

– Как плебей!

– А как надо?

– Как аристократ…, утонченно…, со смаком.

– Чавкая, что ли? – поддел я его.

Моя издевка осталась без ответа. Мы не стали заходить в магазинчик, так как один раз уже покупали банку сгущенки и знали, что она стоит восемнадцать рублей. Данила предложил мне сходить за деньгами. У меня с ним была одна на двоих, единая касса. А деньги, пять тысяч рублей, мы держали в его чемодане, он имел двойное дно. Даже если кто залезет туда, пусть догадается, где они. У Данилы не очень найдешь то, что он спрятал. Ему бы клады только зарывать, их бы и в четвертом тысячелетии не нашли, с самой суперсовременной техникой.

– Двести рублей хватит, – крикнул он мне вслед. – Банка стоит восемнадцать рублей. Итого, сто девяносто восемь… Макс, тебе еще с Настей на карамельку останется, может быть даже на две.

Вот такой у меня казначей. Не выпросишь у него денег на мороженное. Только и слышишь:

– Горло простудишь.

Я сходил в номер за деньгами. Настя сладко спала. Я не хотел ее будить, и шел на цыпочках. Чемодан стоял во встроенном шкафу. Дверца скрипнула и Настя проснулась.

– Ты чего ищешь, Макс, вы куда? – спросила она меня.

– Спи, спи, – постарался я ее успокоить, – мы с Данилой с дельфинами познакомились, идем вот их приручать.

Но разве после такого объявления кто уснет? Настя выскользнула из-под простыни и стала натягивать шорты.

– И я с вами.

– Мне не жалко, иди.

Небольшой магазинчик, с крикливой вывеской «Супер шоп» красовался напротив отеля. В нем мы отоваривались самым необходимым. Данила ждал нас у прилавка. Перед ним уже стояло одиннадцать банок со сгущенкой, которые он складывал в целлофановый пакет. Когда мы вошли, он попросил еще на два рубля конфет. Продавщица недовольно спросила:

– Каких?

– Самых лучших.

Самыми лучшими конфетами оказался «Мишка на севере». Продавщица кинула одну конфету на весы и сказала:

– С тебя еще рубль.

Данила недовольно поморщился.

– Не-е, дорого получается, дайте что полегче и подешевле.

Продавщица убрала с чашки весов «Мишку на севере» и кинула «Белочку».

– Ровно на два рубля. Все?

Данила с недовольным лицом покосился на меня. Весь его вид говорил, что я зря привел Настю, она здесь лишняя Он не торопился брать конфету и рассматривал прилавок.

– А на две карамельки «Белочку» поменять нельзя? – спросил он продавщицу.

Та молча кинула конфетку в картонную коробку и положила две карамельки.

– Эти пойдут?

Она не знала, с кем имеет дело. Как-то раз с Данилой мы пошли на рынок покупать ему обувку, кеды. Пришли к открытию, а ушли чуть не в пять часов, когда и продавцов не осталось. Данила зачем-то примерял даже валенки. К концу дня весь рынок нас знал в лицо, а Данила ходил и степенно твердил: – «Не то! Скрыпу нет!» Вот и теперь он склонил над карамельками голову, изучая их как под микроскопом.

– А на разные их поменять, нельзя, а то они одинаковые? – попросил он продавщицу. Продавщица попалась вежливая, она и эту его просьбу выполнила, сменила одну карамельку.

– Теперь все?

Данила поднял низко склоненную голову и вежливо, как ученый, рассматривающий таракана, спросил:

– Та, что с краю, с чем она?

Я поразился терпению продавщицы. Другая бы на ее месте, давно выставила такого въедливого покупателя, а эта выполняет все его прихоти.

– С какого краю?

– С правого, от вас, – уточнил мой приятель.

– Та, что справа – с яблочным повидлом, а слева – со сливовым. Устраивает?

Данила неопределенно пожал плечами.

– Я не для себя беру, понимаете, вот друзей хочу угостить, – и он показал на нас с Настей. Наша подружка явно уже сто раз пожалела, что зашла со мною в магазин. Сгорая со стыда, она стояла, отвернувшись к окну. Видно было, как заалели ее уши от такого кавалера. А Данила обращался к нам:

– Настя, ты с чем любишь, с яблочным или со сливовым повидлом? Карамель с яблочным слаще, бери ее, не прогадаешь.

Меня в расчет он не принимал, я как рыцарь должен был уступить право выбора даме. Данила взял с чашки весов правую карамель и протянул ее Насте.

– Угощайся… Макс, ты тоже бери.

Продавщица, улыбнувшись, сказала:

– С вас двести два рубля.

– Как двести два? – удивился я, – ты же Данила сказал взять двести?

– Правильно, – подтвердил он, – сто девяносто восемь рублей одиннадцать банок сгущенки и вам с Настей пошиковать на два рубля… Итого двести рублей…Тетя, вы должно быть обсчитались.

В голосе продавщицы послышались жесткие нотки.

– Ничего не обсчиталась. Сто девяносто восемь за сгущенку, два рубля за пакет, и два рубля за конфеты, сколько будет? Двести два рубля.

Я молча протянул ей две сотенные бумажки.

– У нас больше нету, забирайте обратно свои конфеты.

Не удалось Насте покайфовать от Данилиных щедрот, я выхватил у нее из рук карамель с яблочной начинкой и положил вместе со своею сливовой конфетой на прилавок.

– Теперь мы в расчете?

А Данила высыпал на прилавок банки со сгущенным молоком освобождая пакет.

– Не нужен нам ваш пакет за два рубля, забери конфеты обратно Макс, я угощаю.

И тут в магазин заглянул еще один покупатель, наш новый знакомый, сынок директора отеля – Гарик. Мы с ним уже неделю как подружились, с первого дня заезда. Он павлином распускал хвост перед Настей, наверно, и сейчас стерег ее где-нибудь за углом, вон как вырядился, новые кроссовки, ковбойская шляпа и фирменные джинсы «Леви».

Когда мы вселились в отель, то в первый же день столкнулись нос к носу с Гариком, нашим одногодком. Он не обратил на нас с Данилой никакого внимания, а вперился восхищенным взглядом в нашу подружку. Мы как раз втроем шли в столовую, где нас дожидалась Анна Николаевна. Задержались мы из-за Насти В тот первый день она вырядилась в столовую как на праздник, белые чулочки, кремовые туфельки и пышное розовое платье. Как бабочка она была, воздушная спасу нет. А уж как парфюмерией от нее несло, чем-то неуловимо тонким, перебивающим все южные запахи, даже сказать невозможно. Данила и тот полюбопытствовал, что за духи? Настя гордо ответила:

– Шанель номер пять?

– Наши?

– Нет, французские.

Данила еще разок втянул ноздрями непередаваемый запах и рассудительно сказал:

– Молодцы французы. Наши только пиво «Балтику» под номерами выпускают, а французы еще и духи.

Затем он обратился к Насте:

– А ты не пробовала другими номерами подушиться?

Зная манеру Данилиного разговора, Настя заподозрила скрытую издевку и, поджав губы, недовольно буркнула:

– У «Шанели» только один номер, «пять».

– А остальные четыре куда подевались?

Я тоже покосился на своего приятеля, ища ухмылку на лице. Вроде нет, не было у него в глазах хитринки, только одно благодушие, ведь мы шли в столовую. А Настя ни с того, ни сего завелась.

– Пиво может быть и десять сортов, а духи один сорт, номер пять.

– Так не бывает, – отвечал Данила, нетерпеливо поглядывая на дверь и подгоняя копуху подружку, – ты скоро там?

– У французов бывает, – стояла на своем Настя.

А Данила бубнил и бубнил:

– Дурят вашего брата, а вы и верите… Первыми номерами душатся принцессы и королевы, вторыми всякие миллионерши, третьими француженки, четвертыми москвички, а пятыми…

– А что пятыми? – в голосе Насти послышалась дрожь, то ли от возмущения, то ли от слез готовых сейчас брызнуть. А Данила как будто и не слышал ее изменившегося голоса и забивал гвоздь сомнения по самую шляпку.

– А пятым номером в Подмосковье душится всякая шушера, вроде тебя.

Конечно, они подрались. Пришлось еще минут десять дожидаться, пока Настя припудрит себе нос. Поэтому, когда затем мы двинулись в столовую, она шла с высоко поднятой головой, и ни на кого не обращала внимания. На Гарика, стоявшего на обочине дороги, только пахнуло запахом французских духов, и мимо прошествовало в белых чулочках воздушное божество в сопровождении двух рыцарей, то есть меня и Данилы. Боковым зрением я успел заметить, каким восхищенным взглядом провожал ее незнакомый мальчишка. Заметил не только я один. Находясь в огромном зале столовой, больше похожем на ресторан, и выискивая взглядом мать, Настя спросила меня:

– А что это за мальчишка стоял у дверей?

Не успел я сообразить, кого она имеет в виду, как Данила вылез с ответом.

– А, этот черненький? Есть хочет.

Если бы Данила стал дальше распространяться, что он милостыню просит на обратный билет, или беспризорник, или еще что, может быть мы ему бы не поверили, а он хитрец, только вскользь заметил о мальчишке, а дальше как отрубило, больше ни слова о нем. А Настя как всякая женщина уловила восхищенный взгляд, пусть голодного, но очередного поклонника и конечно пожалела его. Ничего удивительного в том, что она отнесла его к разряду беспризорников, не было. За последние десять лет они заполонили улицы всех крупных и средних городов.

Мальчишка и впрямь был худ, и смотрел ей вслед умоляющими глазами. К концу обеда она сделала несколько бутербродов проложив их ломтиками огурцов, а сверху положила большой кусок антрекота и завернула все это в салфетку. Да еще Данила ее подначил, сказав, что все равно без первого можно желудок испортить.

Поэтому, когда Настя выходила на крыльцо столовой, душа у нее пела от человеколюбия, сострадания и жалости к голодному мальчишке. На этот раз она не отворачивала в сторону голову, а направилась прямо к нему. Мы с Данилой остановились поодаль, а Анна Николаевна пошла в жилой корпус отеля. Молодец, Анна Николаевна, никогда она не вмешивается в наши дела.

– Как тебя зовут? – просила Настя оробевшего мальчишку.

– Гарик.

С таким восторгом, наверно, смотрели индейцы на первых моряков, прибывших с Колумбом в Америку, принимая их за богов. Взгляд мальчишки ничем не отличался от взгляда ошеломленного краснокожего. Перед ним стояло неземное божество, в воздушном платье и протягивало ему салфетку с завернутой в нее едой.

– Ешь! – грозно прозвучал приказ.

Мальчишка неожиданно покраснел и уставился умоляющими глазами на Настю.

– Здесь?

– Ешь здесь, тебя в столовую не пустят, – безапелляционно заявила Настя, разглядывая прикид Гарика.

Потертая майка, такие же шорты и легкие сандалии на босую ногу, вот и все, чем могло похвастаться худющее смуглое тело мальчишки. Глянув на Данилу, я увидел скачущих чертей в его глазах и просек, что беспризорникам здесь и не пахло, это его очередной розыгрыш. А мальчишка не мог понять, чего хочет от него Настя и почему подкармливает его как собаку. Он натужно выдавил из себя:

– Ешь, не ешь, я от рождения такой худой. У нас порода такая.

А Настя вошла в роль монахини из Красного креста и потчевала, как ей казалось, умирающую паству.

– Ты никого не стесняйся, а бери и ешь, я тебе еще принесу. Ты сколько дней не ел?

У Гарика вытянулось лицо.

– Кто тебе сказал, что я несколько дней не ел? – спросил он.

Настя резко повернулась в нашу сторону и тут заметила, что Данила огромный усилием воли сдерживает на лице плотину серьезности, готовую рухнуть под неудержимыми волнами смеха. Теперь покраснела она сама и решила побольше узнать о мальчишке.

– Ты из отдыхающих?

– Нет.

– Бездомный?

– Почему бездомный. Я домный.

– А кто твой отец?

– Он директор этого отеля!

Так в первый день мы подружились с Гариком. Бутерброды и антрекот без всякого стеснения, доел, конечно, Данила, а наш новый дружок оказался неплохим парнем, только уж очень смотрел он в рот Насти. Она как хотела, так им и вертела. В средние века такими при дамах наверно были пажи и рыцари, по мановению ее руки они неслись на край света, участвовали в ее честь в турнирах, сшибаясь лбами с себе подобными, а, победив преклоняли перед нею одно колено. А Настя, что не дама? Кому не льстит чрезмерное внимание? Вот Настя им и пользовалась, заставляя Гарика часами простаивать под нашими окнами.

И теперь пока она видела послеобеденный сон, он должен был находиться где-нибудь неподалеку. А он, видите ли отлучился, и появился именно в тот самый неподходящий момент, когда мы рассчитывались за одиннадцать банок со сгущенкой. Первым делом Гарик спросил:

– Что денег не хватает?

Нам с Данилой было все равно, хватает у нас денег или нет, нас это мало волновало. Настя просто сильно переживала, что у нее родители не олигархи. Вечно им женщинам хочется выглядеть лучше, чем они есть на самом деле. Она, конечно, предпочла бы, чтобы ее постоянное окружение, то есть мы с Данилой, были красавцами кавалергардами и ли на худой конец сыночками банкиров. Тогда бы точно не получилось такого казуса и ей не пришлось бы краснеть. Она не дала никому рта раскрыть.

– Фи, одна вывеска супер, а купить и нечего, шоколад червивый, а карамель мыши изгрызли.

У продавщицы от нашей наглости округлились глаза. Не успела она собраться с достойным ответом, как Настя уже двинулась к двери, которую предусмотрительно открыл Гарик. Королевским, повелительным тоном Настя приказала нам от порога:

– Возьмите, только то, что в железных банках. А сдачу, оставьте детишкам на молочишко, мне продавщица понравилась.

Казалось, из магазина вышла сама королева, столько величия и достоинства была в походке нашей подружки. Гарик, лакеем стоял у двери. Когда дверь за Настей захлопнулась, Данила снова стал складывать сгущенку в пакет, угощение отменялось.

– Мы выбираем пакет за два рубля. Конфеты не нужны.

Продавщица попалась с юмором, она расхохоталась.

– А как же ребятки мои два рубля, на бедность, детишкам на молочишко?

Данила не поддержал ее смех и съязвил:

– Скажите спасибо, что я с вас на первый раз скидку не попросил, сгущенку то я у вас оптом беру, сразу одиннадцать банок. И насчет пакета не беспокойтесь, сейчас как только он освободится, я его вам обратно принесу и отдам, и тогда мы поделим два рубля пополам, рупь мне, рупь вам, согласны мадам?

– А конфеткой не возьмешь? – смеялась продавщица.

– Нет, – мой приятель отрицательно покачал головой, и сразу перешел на «ты», – жди меня, я вечером зайду, тогда поговорим.

– Что делается, что делается, – не унималась продавщица, – о чем мы с тобой будем говорить, о сгущенном молоке, которое на губах не обсохло?

Данила поддакнул:

– Именно о нем, угадала, я у тебя буду его оптом брать. Так, что заранее прикинь, сколько сбросишь.

Мы вышли из магазина. Настя с Гариком сидели в тени на скамейке и так увлеченно о чем-то разговаривали, что не заметили, как мы прошли мимо.

– Пудрят друг другу мозги, пошли на море без них, – предложил мне дружок.

А я решил серьезно поговорить с Данилой. Мне не понравилось его хамоватое поведение в магазине. Я его остановил и стал выговаривать:

– Данила, ты себя неправильно ведешь, не стоит.

Первый раз мой приятель со мной согласился.

– Точно не стоит, эта сгущенка столько, Макс.

– Да я не про сгущенку, а про то, как ты разговариваешь с людьми.

– А как я разговариваю?

– Начал тыкать ни с того, ни с сего. Продавщица что тебе – ровесница? Обращайся к ней на «вы».

– Еще чего. Она нас с тобою крохоборами выставила, а я буду перед нею расшаркиваться. Перебьется. Я не люблю торгашей.

– А кого ты любишь?

– Я?

– Ты!

Данила на минуту задумался и, улыбнувшись, сказал:

– Я люблю поваров, вот с ними я не только на «вы» разговаривал бы, а даже в разведку бы с ними пошел. Продавец, против повара, тьфу, ноль без палочки, тарахтит только, как пустая бочка. Поэтому продавцов я не люблю, а вот с поварами, хоть на рыбалку, хоть в разведку.

– Почему?

– Разве непонятно? У них же в вещмешке наверно не патроны, а сплошные деликатесы.

Данила закатил глаза к небу. Вот и попробуй после этого с ним поговори.

Глава V. Великий дрессировщик

Мы вошли в свой номер и хорошо сполоснули под краном бутылку из-под пепси-колы, но заливать в нее сгущенку не торопились. У нас с собой был перочинный нож с открывалкой, так, что вскрыть банки мы могли и на берегу моря. Хорошо бы их, дельфинов, еще хоть разок увидеть, не то, что прокатиться на них. Да, прокатиться бы неплохо было. А для этого, сначала надо добраться до выбритой штормовыми волнами Лысой головы торчащей из моря. Я посмотрел на Анну Николаевну. Обычно после обеда, в жару она не ходила на пляж, а предпочитала где-нибудь на лавочке в тенистой аллее посидеть с книгой. Самый полезный загар, уверяла нас она утренний. Нам с Данилой было все равно, утренний он, дневной или вечерний, лишь бы вдоволь накупаться.

Я попрощался с Анной Николаевной.

– Мы до вечера! Пошли купаться на море.

– Далеко не заплывайте.

– Не будем.

– И Настя с вами?

Что мы могли ответить? Что они с Гариком сидят на скамейке и решают мировые проблемы и что проблемы меньшего уровня обсуждать не согласны?

– Мы ее пригласим, – пообещал я Анне Николаевне и не сдержал слово.

Когда мы вышли из отеля, то увидели парочку сидящую в тени на скамейке. Гарик благоговейно слушал юную наставницу. А Настя, найдя благодарного слушателя, напрочь забыла о нас с Данилой. До нас доносился ее пронзительный голос:

– Я считаю, что когда Аттила двинул свои орды на Рим, он обязательно должен был пройти мимо Понта Эвксинского и заручиться поддержкой с тыла, так что здесь должны остаться его следы.

Гарик молчаливо со всем соглашался. А Данила, услышавший краем уха о чем идет разговор, покачал головой.

– Во, нашла придурка и вешает ему с утра до вечера лапшу на уши.

– Почему ты так думаешь? – удивился я.

– Ну как же, Аттила должен был сделать такой крюк, чтобы его какой-то Понт Эвксинский морально поддержал и пожал ему перед битвой руку. Да если Аттила не испугался римлян, что ему этот Понт… Аттила сам кого хочешь мог взять на понт.

Я ошарашено посмотрел на Данилу и неуверенно сказал:

– Понт Эвксинский? По-моему, так раньше Черное море называли.

– Да? – Данила несказанно удивился. – А какой же дурак его переименовал? Нет Макс, ты что-то путаешь. Аттила не зря завернул к Понту. Наглый видно был мужик Понт Эвксинский, раз его Аттила уважал.

Я не позавидовал Гарику. Мне кажется, Настя недавно перед отъездом на Черное море, просто полазила по словарям или прочитала пару брошюр по истории Причерноморского края, и теперь долго будет изгаляться и испытывать терпение добровольного слушателя. «Пусть упражняют свои мозги», подумал я, наш путь с Данилой лежал к Лысой голове, плешивому камню, выступающему из Понта Эвксинского.

Спустившись по ущелью, мы вышли на берег моря, на благоустроенный пляж отеля. Дальше за пляжем начинались отвесные скалы, спускавшиеся к самой воде. Вдоль подножия скал вилась неприметная тропинка, проложенная рыбаками и любознательными постояльцами отеля, в число которых мы имели честь попасть. В штормы тропинку смывало, но в первое же ясное и тихое утро, она вновь появлялась, обозначив следы первопроходца, чаще всего рыбака. Миновав пляжный забор, мы ступили на эту тропинку.

Говорят, еще сверху можно было пройти, по гряде, но там были такие густые кустарники и заросли, и непонятно чьи владения за глухими заборами, что мы с Данилой и не пытались туда заглянуть.

А внизу море билось у самых скал. В бурю, здесь, нечего было делать. Этот угрюмый участок тянулся на несколько километров. А облюбованный нами камень – Лысая голова, скала торчащая метрах в пятидесяти от берега, была где-то посередине этого неприступного и скалистого побережья. Вот там мы со страху утопили свои маски для подводного плавания, там встретились с дельфинами, туда теперь и шли.

Берег то обнажался узким слоем гальки, показывая тропинку, то резко уходил в воду. В одном месте, где терялась тропинка, небольшая волна накрыла нас даже с головой. А если ветер подует? Тут и не проскочишь. Я глянул на небо. Ни тучки, ни облачка, только красивый полет стрижей. Куда нас несет? Вон, какая у дельфинихи-мамаши была зубастая пасть. Кто сказал Даниле, что его здесь ждут? Обычно непонятный страх и почтительный трепет посещает душу человека в пустынных и величественных местах. Сейчас я испытывал первое, необъяснимый страх снова вернулся ко мне. Я пожалел, что с утра подзуживал своего приятеля.

– И ты веришь, что дельфины приплывут? – спросил я Данилу.

– А то нет! Жмых, наверно уже несколько раз был, проверял, не появился ли я?

Безапелляционность его заявления меня рассмешила. Что за непосредственность у моего дружка, вобьет себе в голову как догмат какую-нибудь нелепую мысль и начинает в нее фанатично верить. Должно же быть какое-то разумное объяснение такой непоколебимой веры.

– Он что тебе сам об этом сказал? – решил я съехидничать.

Данила оглянулся по сторонам, проверяя, не подслушивает ли кто нас, и таинственно произнес:

– Макс, мне кажется, я язык животных понимаю.

Конечно, я не поверил ему. Вот врунишка. Пусть кого-нибудь другого разыгрывает, вон их сколько лопухов в отеле проживает, а меня уволь, знаю я его шуточки. Данила, видя, что я не реагирую подобающим страшной тайне образом, моментально скис. Пропало у него вдохновение сочинять сказку. Поникшим голосом он сказал:

– Вот, ты не веришь, а зря. Я всегда дома угадывал, когда Бобик хотел пить, а когда есть.

– Да?

– И не раз не ошибся.

– Врешь, ты все, – осадил я Даниле, думая, что на этом, он закончит рассказывать байки.

– А вот и не вру. Я столько раз эксперимент ставил, воду налью – выпьет, супу дам – съест. Так, что верь мне, Макс, ни разу я не ошибся, всегда правильно желание пса угадывал.

Я рассмеялся.

– Конечно, целый день носит тебя где-то, а вечером несчастной собаке нальешь воды или бурды, она ее моментально и схлебает. Наверно, с котом ничего такого не получалось?

Данила, вздохнув, согласился:

– Кот тяжелее поддавался дрессировке, ты прав. Но я и здесь нашел выход.

– Какой?

– Посадил его тоже на цепь. Через день он у меня как шелковый был, что налью, то и лакал за милую душу.

Я рассмеялся:

– Да ты не дрессировщиком был, а садистом настоящим.

Мы почти пришли. Нам осталось только проплыть пятьдесят метров, чтобы оказаться на Лысой каменной голове.

– Здесь будем сгущенку наливать или на камне? – спросил Данила. Я посмотрел в сторону моря. Кроме кружащихся над ним чаек, да вдалеке белого парохода, ничего интересного больше не было видно.

– Давай здесь.

Открыв перочинный нож, мы проткнули банку с двух сторон, и стали сливать сгущенное молоко в бутылку из-под Пепси-колы. Почему-то в нее поместились все одиннадцать банок.

– Жулики, – возмутился Данила, – кругом одни жулики, даже сгущенку не доливают. Одна банка должна была мне остаться.

– А почему не мне? – полюбопытствовал я.

– Ну, как же, вам с Настей по конфете досталось, только вы отказались, забыл?

Вступить в бесполезный спор с ним я не успел. Далеко в море выпрыгнули из воды два дельфина. Мы их с Данилой увидели одновременно и поплыли к Лысому камню. Данила в одной руке держал над водой драгоценный сосуд. Через десять секунд мы стояли на каменной макушке скалы, вылизанной временем и волнами, и вглядывались в даль. Как я и предполагал, дельфины мелькали вдалеке, в нашу сторону они и не думали поворачивать.

– Помаши им бутылкой, может Жмых третьим будет, – поддел я приятеля. Данила даже не удостоил меня ответом, а сунул голову в воду и несколько раз на разные лады как утка крякнул. Я удивился, дельфины изменили направление и поплыли в нашу сторону. А Данила сел на камне и вдруг тоненьким голоском затянул протяжную песню:

– На Муромской дорожке…

Я первый раз слышал, как он поет. При его массивной фигуре у него был тонкий, серебряный голосок. Казалось, он вот, вот оборвется, а Данила пел и пел, раскачиваясь из стороны в сторону, как заклинатель змей. Дельфины быстро приближались к нам. Когда песня закончилась, Данила затянул ее повторно.

– Ты прям, как оперная примадонна.

Я был поражен, мать-дельфиниха вместе со Жмыхом выставили из воды тупые рыла, внимая доморощенному певцу. Им, видно, нравилось его пение. Когда Данила закончил петь, со стороны дельфинов послышался характерный для испорченного радиоприемника треск и сухие щелчки. Жмых видно обменялся с матерью впечатлениями от импровизированного концерта. Мать осталась на месте, а Жмых подплыл к краю камня, на котором мы сидели. Рот у него был открыт. Мне показалось, он вызывает на «бис» певца. Данила вновь запел, подвигаясь к краю сцены-камня. Жмых, в ответ восхищенно засвистел. Свист был короткий, не дольше секунды.

Я не успел заметить, когда мой приятель нажал на бок бутылки, и струя сгущенного молока попала прямо в открытую пасть заслушавшегося дельфиненка. Он с испугу, пискнув, моментально нырнул под воду. А Данила продолжал выводить рулады. Для меня все это действо было столь неожиданно и невероятно, что я смотрел на Данилу как на волшебника. А он прекратил петь и, держа бутылку в вытянутой руке, скользнул в воду.

– Ты что делаешь? – испугался я за него, – не дай бог укусят.

– Не, – спокойным голосом объявил Данила, – если Жмых сейчас распробует сгущенку, его за хвост не оттащишь от бутылки.

Я нервно рассмеялся, переживая за приятеля сидящего по горло в воде. А дельфины на время исчезли в глубине. Я крутил головой в разные стороны, стараясь рассмотреть исчезнувших мать с малышом. Данила терпеливо дожидался, держа бутылку на весу. Я чуть успокоился, мне показалось, что лакомство, предложенное моим приятелем, не понравилось морским обитателям, и они уплыли.

– Что ты их к алкашам приравнял, нужна была им твоя бутылка, вылазь из воды, – предложил я Даниле.

Тот и ухом не повел.

– Сейчас подплывут, я слышу их переговоры – проинформировал он меня, – только ты, Макс, в воду не лезь, они тебя как бандита боятся.

– Ты серьезно?

– Конечно. Кто первый полез драться? Ты!

– А кто орал, бей?

Данила шикнул на меня:

– Тише, дай послушать!

Мне не понравилось самомнение моего приятеля, неужели он думает, что я поверю его рассказу о том, что он понимает дельфиний язык? Вот, болтун, и собачий понимает, и кошачий, и козлячий, простите, козлиный. Да, если бы не липкий страх, который я кожей чувствовал, может быть, я тоже полез бы в воду испытать судьбу.

А дельфины в подтверждение правоты моего приятеля вынырнули рядом с ним. Мать-дельфиниха открыв, наподобие молодого вороненка клюв, скрипнула старой ржавой калиткой с давно несмазанными петлями. Я даже вздрогнул. Рядом с нею толкался нетерпеливый Жмых. Данила приступил к процедуре кормления. У него видно давно весь процесс был отработан на козе и собаке. Молоко, толстой струей хлынуло в рот мамаше. Рядом возмущенно засвистел Жмых. Данила хорошо знал меру, у него не забалуешь. Струи были энергичные, но короткие. Следующая, досталась Жмыху. Он от радости снова сомкнул челюсти и нырнул под воду. Данила и себя не забыл. Не менее энергичное нажатие последовало, когда горлышко бутылки оказалось у него самого во рту. Бутылка опустела наполовину.

Во тренер, в первую очередь не забывает себя, нет чтобы и меня угостить. Дельфины снова вынырнули на поверхность рядом с Данилой. Только на этот раз мать-дельфиниха держалась подальше от Данилы, молоко видно ей не понравилось. Рядом с моим приятелем разинув рот, вертелся только Жмых. Но молока он больше не дождался.

Мой приятель, стал как свинью, почесывать дельфиненка. Дельфиненок повернулся к Даниле брюхом и блаженно прикрыл глаза. Вся его поза говорила, «чеши». Данила водил ладонью по телу разомлевшего млекопитающего, а тот от удовольствия посвистывал и хрюкал. Пораженный талантами моего приятеля, я не верил своим глазам. Данила за несколько минут приручил красавцев Черного моря. Я тоже набрался храбрости и решил нырнуть в воду. Но, как только моя нога оказалась в морской воде, мать-дельфиниха тревожно свистнула и они снова скрылись в глубине.

– Я же сказал, чтобы ты сидел на камне, – стал выговаривать мне Данила. – Они тебя не воспринимают. Ты для них воплощение земного зла.

– А ты?

– А я? – Данила растянул рот до ушей, – а я – высшее существо, почти бог. Да не просто божество, а с волшебным сладким сосудом. Чуешь разницу? Один для них, – мой приятель показал на себя, – благодетель, поет как Орфей, угощает нектаром, нежно гладит рукой, а другой – варвар, бьет их кулаком. Так что вылезь и жди, я скоро управлюсь, они больше десяти минут под водой сидеть не могут.

Роль второго плана меня вполне устраивала. По крайней мере, не сможет Данила обвинить меня в трусости, видел он, как я спускался с камня в воду. Да здесь наверху и уютней, чувствуешь под собой твердую основу. Я снова выбрался на лысую макушку торчащей из моря скалы. Только все равно не смог он убедить меня в своих сверхъестественных тренерских способностях. Большое дело, почесал брюхо, и поросенку почешут, ему приятно. Вот если бы Данила мог им приказывать, а они выполняли его команды, тогда совсем другое дело. Может быть, подкинуть ему эту идею?

– Ты попроси дельфинов, – язвительно заметил я, – если понимаешь их язык, чтобы они наши маски со дна моря достали.

– Да?

– Ага!

Данила стал выкручиваться:

– А может быть, мы новые купим, или деньгами отдадим?

Вот и встало все на свои места. Никаких сверхъестественных способностей у моего приятеля нет, он показывает обычные трюки, с чего начинают все дрессировщики, дал лакомство, почесал брюхо, считай, погонял водяных блох, а ты ему воскуряй фимиам. Шиш тебе, дорогой. Дельфины, видимо, и без нас приплывали сюда, к безлюдному берегу.

Данила передал мне ополовиненную бутылку.

– Подержи, пожалуйста, попробую, раз ты просишь. Пусть тетя Даша достанет.

– Кто, кто? – я в оцепенении смотрел на своего приятеля. С каждой минутой он удивлял меня все больше и больше. У него оказывается дальняя родня нашлась. Данила знакомил меня с нею.

– Кто! Тетя Даша – мама Жмыха, дельфиниха, ты, что не понимаешь?

Легкие на помине, на поверхности воды со свистом снова показались дельфины. На этот раз они держались метрах в десяти от камня. Данила поплыл к ним. Все втроем они затеяли ужасную возню. Жмых буквально прижимался к моему приятелю, а тетя Даша стремительно выписывала круги вокруг них. Но вот Данила нырнул и стал внимательно осматривать дно. Вода была прозрачная, и все его действия отлично просматривались с вершины камня. Рядом с ним рыскали по дну тетя Даша и Жмых. Видно было, что они не могли понять, что ищет мой дружок. Когда Данила всплыл, я ему посоветовал:

– Ты им на пальцах покажи, может, догадаются?

Но наши новые друзья оказались сообразительней, чем можно было подумать. Выпрыгнув из воды, тетя Даша что-то свистнула Жмыху и они скрылись под водой. Данила подплыл ко мне.

– Дай бутылку, если сейчас маски принесут, надо будет их поощрить.

– А если не принесут?

– Жмыху дам, а тете Даше нет.

– Почему?

– А то на голову сядет.

– Да она и так сгущенку, по-моему, выплюнула, вон смотри белое пятно на воде.

– Тогда тем более не получит больше, нечего добро переводить, – убежденно заявил мой скаредный дружок.

Прошло немногим более минуты. Вдалеке, там, где мы вчера были, они выпрыгнули из воды и понеслись в нашу сторону, рассекая волны. Неужели принесут? Впереди, нарушая субординацию, мчался Жмых. Он первым подлетел к Даниле и выставил из воды открытый рот, прося сгущенки. Следом подплыла тетя Даша. Во рту, она держала совершенно новую кроссовку. Данила взял подарок и показал, что хочет угостить тетю Дашу. Но дельфиниха, сомкнув пасть, отплыла подальше. Жмых, на которого Данила не обращал внимания, зашелся от возмущения. Он заверещал, зацокал, засвистел и скрылся в воде. А Данила, приблизившись к тете Даше, почесал у нее бок и подтолкнул ее в открытое море.

– Тащи все подряд, – последовала его команда. Так он и не перешел с собеседниками на «вы».

Когда дельфиниха уплыла, мой приятель приложился к бутылке.

– Э-э, ты что делаешь? – крикнул я ему.

Данила, наконец, оторвался от бутылки и с сожалением сказал:

– Сгущенки мало взяли. Буду только Жмыха кормить.

Мне тоже стало жалко дельфиненка. Я упрекнул Данилу:

– Что ты маленьких обижаешь?

– Ладно, не буду больше! – пообещал он.

Вдалеке послышался радостный визг. На всех парах к нам летел Жмых. В пасти у него торчала старая резиновая калоша. Он ее, можно сказать, бросил Даниле в лицо и нетерпеливо открыл рот.

– Данила, дай ему молока, пусть успокоится.

Но мой приятель испытывал терпение своего нового друга. Он отводил подальше бутылку со сгущенным молоком, от выпрыгивающего рядом с ним малыша.

– Рано еще.

– Чего рано? – не понял я, – он же тебе принес предмет. Ну и что, что калоша, в следующий раз принесет, что-нибудь получше.

– Рано сгущенку давать, у нас одна порция только и осталась. Пусть подождет.

– Чего ждать? Отдай ты ему последнюю порцию!

Данила снисходительно посмотрел на меня, как на политически недоразвитого.

– Пусть мать-дельфиниха, тетя Даша увидит, что мы сгущенку не зажали, а последнее с себя, как олигархи народу, отдаем.

В это время, рядом с Данилой раздался всплеск, и красавица афалина заняла место рядом с сыном. Данила поднял бутылку кверху. Жмых нетерпеливо бил хвостом, попискивая и подставляя открытый рот. Последняя порция сгущенного молока исчезла у него в пасти. Сцедив последние капли, Данила бросил мне бутылку.

– А сейчас, я попробую на тете Даше покататься.

Я думал, что у него ничего не получится, но дельфиниха разрешила ему взгромоздиться на спину и, набирая скорость, понеслась в сторону открытого моря. Данила успел помахать мне рукой.

– Макс, не волнуйся, – донесся его ликующий крик.

Рядом с матерью из воды выпрыгивал сладкоежка Жмых. Сначала они удалялись на запад, а потом повернули направо, в сторону нашего пляжа. Удивительное было зрелище, среди морских волн, человек на дельфине катается. Я видел, как мой приятель с победным кличем пронесся мимо вскочивших в изумлении отдыхающих, а затем тетя Даша сделала крутой разворот. Данила как на ракете летел вдоль берега и через десять минут с триумфом соскользнул в воду рядом с Лысой головой. В моих глазах он вырос до полубога. Дельфины еще немного покрутились около камня, выпрыгивая из воды, но, видя, что лакомство закончилось, и никто их баловать дальше не собирается, издали могучую дробь из щелчков направленную на Данилу. Особенно старалась тетя Даша. Если у Жмыха это было веселое щебетанье, то у нее получались какое-то угрожающее щелканье. Я даже передернул плечами. Бесстрашный все-таки мой друг.

– Ведро молока на завтра запросили, чуешь? – перевел он мне дельфиньи голоса. – Тетя Даша хочет, чтобы я у них спонсором был.

Высунувшийся из воды Жмых непрерывно свистел. Возмущенным рылом, он показывал Даниле в сторону меня, стоящим с пустой бутылкой.

– Понял, понял, – успокаивал его мой приятель, – достанешь завтра обе маски, будет тебе сгущенка, а не достанешь, сам съем. Ты-то понял меня?

Жмых согласно кивал головой. Данила поторопился перевести мне свист и щебетанье дельфиненка.

– Все понимает, как собака, только словами выразить не может, видишь, как кивает головой?

Выставив пол тела из воды, Жмых старался поддержать его в вертикальном положении, а для этого усиленно работал хвостом. Вот эти естественные колебания хвостового плавника передающиеся телу и старался выдать Данила за согласие дельфина. Других совсем за дураков считает. Дураков даже среди дельфинов не оказалось. Они подождали еще немного, но так как манна небесная у Данилы иссякла, направили свои прыжки в открытое море.

– Сегодня больше не приплывут, – убежденно сказал мой друг.

– Почему ты так уверен?

– Я их знаю как облупленных. Дома, как только пес увидит, что бутылка опустела, ты его ни за какую силу не заставишь больше встать на задние лапы. Все втроем: и коза и кот, и Бобик разбегаются по сторонам, как будто меня и не знают. А дельфины умнее их раза в три.

– Ты думаешь и дельфины такие?

– А то какие же. Будет завтра день, будет пища, завтра и приплывут.

Но предсказанию моего дружка не удалось сбыться. Дельфины вернулись. Вот как это случилось.

Глава VI. Неурочный шквал

Пока мы с Данилой беспечно болтали, загорая на Лысой голове камня, с юго-запада неожиданно надвинулся шквал. Ничего страшного и необычного в нем не было бы, если бы мы находились на пляже. Ну, собрали бы одежду, которой у нас не было, ну, переждали бы на берегу полчаса, пока уляжется ветер. Походили бы, посмотрели на крутые волны. Но здесь… Мы подняли головы только тогда, когда крутая волна нас чуть не смыла с Лысой головы. Она покатилась дальше и, прошуршав по гальке, с неимоверным шумом разбилась о прибрежные скалы. Потрясенные мы вскочили на ноги. Мы с Данилой никогда не видели бурю, и не представляли, что это такое, метель или буран – другое дело. На западе, курилась черная тучка, которая заслонила треть горизонта и удивительно быстро приближалась к нам. За первым резким порывом ветра, последовал второй, но волна на этот раз оказалась поменьше и не достала до наших ног, только обдала брызгами. Не могло быть и речи, чтобы проскользнуть обратно по тропинке вьющейся у берега. Во первых, ее уже не было видно, смыло ее первой же высокой волной, во вторых нас просто разбило бы об отвесные скалы. Волны ударялись о камни, поднимая брызги на неимоверную высоту. Нам оставалось два варианта, или попробовать пересидеть ветер на нашей Лысой каменной голове, торчащей из воды на три метра, или выплыв в открытое море преодолеть по нему разделяющие нас от пляжа два километра. Мне показалось, что ветер ненадолго. И Данила так подумал:

– Тучка пройдет, и все успокоится, – тревожно сказал он мне, разглядывая почерневшую часть неба, – как ты думаешь, это не ураган?

Я тоже испуганно смотрел на клубящееся черное небо, накатывающее на нас, хотя рядом, со стороны пляжа оно голубело.

– Не знаю! Что будем делать?

– Не доплывем, – Данила вслух озвучил, ту же мысль, что пришла и мне в голову, когда я прикидывал расстояние до пляжа.

– Пожалуй, ты прав.

Я с ним согласился. На камне, чувствуя под собой твердую опору, мне показалось надежнее. Креститься в этом случае, когда кажется, говорят, надо. Набежавшая волна плеснула так высоко, что у нас наверху остался небольшой пятачок, небольшая сухая проплешина. В следующий раз нас запросто могло смыть в воду. Мы запаниковали. Перспектива, быть разбитыми о скалы, заставляла искать выход.

– Что будем делать? – на этот раз задал вопрос Данила. Испуг, внезапной бледностью проступил на его загоревшем лице.

– Молиться только осталось, – сказал я, имея в виду, безысходность ситуации. А мой приятель принял мое заявление всерьез. Он стал на колени и вознес руки к небу. На христианина в такой позе он не был похож.

Не успел он сказать:

– О, господи…, – как из пенной пучины рядом с камнем вынырнула тетя Даша. Раздались непрерывные потрескивания. Рядом с нею всплыл Жмых. Высунувшись из воды, она давала Даниле понять, что приплыла за ним.

– Прыгай в воду, – приказал мне Данила.

– Боюсь!

– Прыгай, это наш единственный шанс! – заорал мой дружок и, не считая нужным дальше меня уговаривать, просто спихнул меня в воду.

Теперь, вдвоем мы барахтались рядом с тетей Дашей.

– Садись!

Дельфиниха сама подплыла под нас, подставляя мощную спину. Вдвоем, мы взгромоздились на нее. Вот это был заплыв. Мы неслись по крутым волнам, с которых ветер срывал крупные брызги. Тетя Даши забрала подальше от берега. А в нашу сторону спешила моторная лодка. У руля сидел отец Гарика, директор отеля. Мы пронеслись мимо него, оглашая воздух радостными криками. Он только погрозил нам кулаком и стал разворачивать лодку. Через несколько минут, тетя Даша высадила нас у кромки пляжа. Волны здесь были меньше и спокойнее. Когда мы вылезли из воды, к нам подошел сосед по номеру, долговязый мужчина, с выбритой как бильярдный шар головой.

– Вы что не видели, что туча приближается?

– Проморгали.

– А чего туда вообще лазили, там же запретная зона, вон и объявление висит.

– Мы не знали.

– Тогда улепетывайте отсюда, а то ваш спасатель разъяренный бегал тут по пляжу, – и он указал на приближающуюся лодку с хозяином отеля.

– А он что еще и спасателем работает? – удивился я.

– Кто его знает!

– Мы его не боимся, – сказал я, решив получить взбучку лучше от директора отеля, чем от Анны Николаевны.

Лысый, как мы его окрестили, долго смотрел вслед уплывшим дельфинам, затем спросил:

– Вы как их приручили?

– А вам зачем?

– Вот бы чучело сделать.

– Сам ты чучело, – скрипнул зубами Данила и отвернулся от соседа.

А в это время лодка с директором отеля зашуршала о гальку. Мы помогли ему вытащить ее подальше на берег. Он стал нас ругать.

– Вы разве не видели, что шквал приближается?

– Откуда мы знаем, что такое шквал?

– Ну, ничего теперь будете знать. Родители разок хорошо выпорют, на всю жизнь запомните. Скажите спасибо, что я вовремя увидел, а то так бы вас о скалы побило.

– А что надо делать в такой ситуации?

– Не ходить куда не разрешено.

– А если уже пошел? – настаивал я.

– Улепетывать вовсю надо.

– А если опоздал?

– Тогда взбирайся на скалы.

– А если и тут опоздал.

– Тогда плыви морем до пляжа.

– А если…?

– Никаких если, марш домой.

А тучка так внезапно появившаяся, несколько раз дыхнула порывом ветра, зацепилась за скалы, на мгновение накрыла их тенью и, рассеиваясь, расползлась по растущему выше лесу. Удивительно. На море непогоды как не бывало. Снова ласково светило солнце, и лишь волны с чуть большей амплитудой накатывали на берег. Счастливые до невозможности, что отделались легким испугом, мы направились домой.

Дорога вела по тому же ущелью. Также звонко щебетали птички, перелетая с дерева на дерево, в лесу была тишь и благодать.

Глава VII. Спасатель – тетя Даша

Жмых уже привык к запахам моря. Они стали привычными и родными и не пугали его как первое время. Он выпрыгнул из воды и, набрав побольше воздуха, нырнул к самому дну. Желтый песок и камни, увитые водорослями, встретили его. Но что это? На песке явно просматривался контур крупной рыбы зарывшейся в песок. Жмых решил ее попугать, и выпустил пулеметную очередь ультразвука. Из песка, подняв мутное облачко, выпорхнула камбала. Жмых погнался за нею. Разве ее догонишь? Он всплыл на поверхность глотнуть воздуха и пристроился рядом с матерью. С того времени, как они первый раз сплавали к Лысому камню, прошло часа три.

– Ма, как ты думаешь, человечки не вернулись обратно, за искусственным глазом?

– Вряд ли, они же понимают, что без нас они его не достанут.

Дельфины разогнались и подпрыгнули высоко в воздух. На Лысом камне снова сидели их недавние знакомые. Мать понимала, что лучше держаться подальше от людей, трудно угадать их намерения. Но с другой стороны, прикоснуться к чужой цивилизации всем интересно, и они, дельфины не составляют исключения. Ей самой захотелось сплавать к Лысому камню.

– Только не вздумай больше хулиганничать, – предупредила мать.

– Обещаю, – заверил ее Жмых.

На этот раз, когда они приплыли к Лысой скале, толстый сидел на ее макушке и пел жалобную песню.

– Видишь, что ты натворил, наверно ему дома досталось, – сказала мать Жмыху.

– Я у него попрошу прошения, пусть не воет так, а то я заплачу.

Жмых затрещал и, высунув голову из воды, почти лег на скалу. Ему до слез было жалко толстого. А тот, не переставая выть, подвигался к ее краю и вдруг совершенно неожиданно плеснул чем-то белым и тягучим прямо в открытую пасть дельфиненку. Жмых со страхом сомкнул челюсти и нырнул. По языку растекалась непередаваемая вкуснота. Рядом плавала испуганная мать.

– Выплюнь сейчас же, выплюнь сейчас же, – был слышен ее грозный приказ.

А Жмых растягивая удовольствие облизывал нёбо.

– Мама, он меня угостил чудесным напитком. Я ничего подобного никогда не ел. У него там еще должно остаться.

А мать переживала за сына. Она часто видела людей плавающих на больших кораблях, и знала, что те отбросы, что человек выбрасывает за борт нельзя использовать в пищу. А здесь не выбросили, а влили струю прямо в рот ее сыну. Она спросила:

– Как ты себя чувствуешь, сынок?

– Как во сне, сладко аж жуть.

Теперь попробовать решила и она сама. Могучий Чих, ее родной брат рассказывал: что иногда в дельфинарии давали что-то сладкое, неужели это то? Оба дельфина выпрыгнули на поверхность, подставив открытые рты.

Толстый человечек оказался храбрецом, он, не мешкая, соскользнул в воду и влил приличную порцию невероятной сладости в рот обеспокоенной матери. Следующая порция досталась Жмыху. Мать-дельфиниха выплюнула приторную жидкость в воду. Как разбавленное молоко, только приправленное сахаром, и что в нем хорошего нашел Жмых? У нее молоко в десять раз жирнее и лучше. Но на этом чудесное знакомство не прекратилось. Толстый оказался просто чародеем, он стал, как скребком почесывать по гладкой коже сначала Жмыха, а потом и ее мать. Какая же у него нежная рука. Не надо искать и скалы, чтобы о нее потереться. Дельфины просто млели. И в это время в воду с Лысой головы спрыгнул второй, черненький агрессор. Дельфины сразу нырнули на глубину.

– Жадный какой, – завопил Жмых. – Он сейчас у толстого отберет бутылку.

Но сосуд с необыкновенным лакомством остался в руках толстого, а после небольших препирательств черненький полез наверх.

– Главный у них толстый, – сделал вывод Жмых, – видишь, он не отдал бутылку, нам все достанется. Поплыли к нему.

Дельфины оказались рядом с толстым. Но он больше не предложил живительного напитка, а стал показывать, что ищет что-то на дне.

– Мама, он хочет, чтобы мы ему достали искусственный глаз, – догадался Жмых, – давай я сплаваю.

– Не торопись, – она его остановила, – как только ты принесешь им его, тебя перестанут кормить. Надо схитрить, так Могучий Чих, твой дядя учил. Я знаю, что ему надо. Все люди по суше ходят в обувке, и только когда в воду ступают, разуваются. Я принесу ему резиновую мягкую туфлю, одну я видела здесь недалеко, ее течением вынесло. А искусственный глаз пока не приноси, посмотрим, как они себя поведут, поддаются ли дрессировке? Если ты им его сейчас принесешь, завтра они могут и не появиться.

Жмых был полностью согласен с матерью, чего сразу отдавать искусственный глаз, когда можно доить и доить толстого. И завтра можно будет его вернуть. Он поплыл вместе с нею, высматривая на дне человеческую обувку. Это была кроссовка, только не пара, а одна штука.

– Зачем она им? – спросил Жмых.

– Стыдно, что плавников нет, вот и прячут в них ноги.

Мать-афалина понесла кроссовку Даниле.

Но наверху случился непредвиденный казус. Тот, кто принес кроссовочку, а это была мать, тому толстый и захотел дать порцию сладости. Только мать-дельфиниха отказалась. А толстый Жмыху даже не предложил полакомиться. Возмущенный несправедливостью Жмых полетел рыскать по дну. Где-то недалеко он видел такую же резиновую вещь. Через несколько минут в руках у Данилы оказалась старая калоша. Наконец, Жмых получил свою порцию вкуснятины. Бутылка начала пустеть.

– Мама сделай что-нибудь, чтобы они и завтра принесли нам божественного напитка, – запричитал Жмых.

– Не волнуйся, мне твой дядя Могучий Чих рассказывал, что они больше всего любят, – успокоила его мать.

– Что?

– Любят перед другими показать, как они здорово плавают. Я его сейчас мимо пляжа провезу, пусть потешит свое самолюбие. Может быть, там девочка какая сидит.

– А это кто?

– Женская особь, твой дядя Могучий Чих рассказывал,что когда одна такая особь приходила в дельфинарий, у того, кто ухаживал за дельфинами и ходил по бортику, всегда кровяное давление поднималось, и валилось все из рук. Он невменяемым становился, начинал ее ревновать к твоему дяде.

Вот так толстому и повезло, что его прокатили мимо пляжа. Дельфины еще немного покрутились рядом с Лысой головой. Но бутылка была пуста. Объем съеденного соответствовал пустому объему бутылки. Ничего из нее больше не вытечет, об этом хорошо знала мать.

– Хватит на сегодня, сегодня одному достали обувку, завтра другого обуем, – пообещала она Жмыху. – Пора и честь знать.

Дельфины красивыми прыжками удалялись от Лысой головы. Когда они уже порядочно отплыли в море, мать все еще продолжала ему выговаривать:

– Видишь, какие гостеприимные оказались человечки. Зря ты, Жмых, посбивал с них искусственный глаз.

– Кто же знал, что он не особенный, а самый обычный. Ничего страшного, и своими двумя обойдутся. Зато завтра, представляешь, сколько сладости они принесут за искусственный глаз, если сегодня за старую обувку столько дали.

Мать при очередном прыжке тревожно посмотрела на небо.

– Смотри Жмых, по-моему, шквал приближается, как бы он в смерч не превратился. Ребята могут в него попасть. Они ведь не плавают так хорошо, как мы. Их может о скалы разбить. Поплыли быстрее назад, посмотрим нельзя ли им чем помочь?.

Теперь они неслись назад как торпеды. Только бы успеть спасти ребят, чтобы их не смыло с камня.

– Толстого спасай, толстого, – кричал рядом Жмых. – У него этого лакомства, наверно, не меряно. Завтра вообще должен бочку прикатить за свое спасение.

– А второго как же?

– А что второго? – не понял Жмых.

– А второго, спрашиваю, что не надо спасать?

– А он тоже бочку прикатит?

– Не знаю. Но спасать надо обоих. Запомни, на всю жизнь, сынок, избирательного добра не бывает: или для всех оно, или ни для кого. У нас у дельфинов такой закон.

Успели назад они вовремя. В глазах недавних благодетелей, маленьких человечков, поселился неподдельный страх. Накатывающие волны вот, вот должны были смыть их в воду и кинуть на отвесные скалы. Мать-афалина быстро подставила спину седокам.

Жмых плыл рядом и пускал короткую россыпь сигналов, направленную прямо в ухо толстому.

– Эй, ты, толстый, завтра с бочкой приходи, так и быть я тебе искусственный глаз достану.

Когда человечки благополучно оказались на берегу, он спросил мать:

– А толстый, меня понял?

– Еще как! И обиделся на тебя.

– За что?

– За то, что ты его толстым обзываешь.

– А как его звать?

– Данила.

– А второго?

– Макс.

– У второго имя хорошее, почти как мое, Жмых, только он драчливый какой-то.

Выпрыгивая из воды, Жмых видел, что его новые друзья Данила и Макс, долго провожали их взглядом.

Глава VIII. Хвастун-Данила

Через десяток минут, мы с Данилой, как ни в чем не бывало мы появились на территории отеля. Пронесшийся шквал распугал почти всех отдыхающих. Он захватил одним крылом и отель. На его территорию выпало несколько капель дождя, а пронесшиеся порывы ветра повалили электрический столб. Анна Николаевна с Настей встретили нас на дороге, когда мы уже почти дошли до отеля. Они обрадовались нам так, как будто мы побывали на Марсе и вернулись обратно.

– А я испугалась за вас, – сказала Анна Николаевна, – подумала, не ушли ли вы случайно к скалам. Там, наверно, такое творилось, что, страшно посмотреть. Видали? Почти смерч пронесся!

– Не, мы на пляже были, – тут же соврал Данила. – Чего нам на скалах делать?

– Ну и отлично, – Анна Николаевна моментально успокоилась. – Завтра поедем на экскурсию по побережью, после завтрака будет автобус.

– А у нас свой транспорт есть, чтобы все побережье объехать – не преминул похвастаться Данила.

– Какой? – тут же задала вопрос любопытная Настя.

Данила почмокал губами. Из этого следовало, что он скажет сейчас какую-нибудь гадость.

– А такой, пока ты тут кое с кем шуры-муры разводила, мы с Максом, к твоему сведению, приручили тетю Дашу со Жмыхом.

– Корову с теленком?

– Да, корову в море, с дельфиненком. Я уже два раза на ней прокатился, а Макс только один раз.

– На дельфине?

– Ну не на тебе же!

Настя нам не очень поверила. Но когда нас догнал директор отеля и в жестком тоне стал выговаривать Анне Николаевне, чтобы она нас одних никуда больше не отпускала, и что надо сказать спасибо дельфину, который нас спас, у Насти загорелись глаза. Она сразу пожалела, что так бездарно убила время на пустые разговоры с Гариком.

– Я тоже с вами завтра пойду, – безапелляционно она заявила.

– Боливар троих не выдержит, – засмеялся Данила.

А к нам подходили отдыхающие отеля и поздравляли. Кто-то протянул даже фотографию, где на дельфине сидел Данила. Фурор был полный. Мы с Данилой весь вечер ходили по территории отеля как герои, а Настя подлизывалась к нам. Гарик получил временную отставку.

– Мальчики, а что нужно сделать, чтобы и я сфотографировалась с дельфином.

– Дельфина надо нарисовать, и рядом встать, – смеялся Данила.

– Сгущенку купить, и побольше, – посоветовал я Насте.

Данила, услышав про сгущенное молоко, направил свои стопы в магазин-ларек к знакомой продавщице. Через десять минут он пулей вылетел оттуда.

– По пятнадцать рублей за банку договорился вместе с пакетом. У нее их осталось сорок банок, так, что Макс придется потратить еще шестьсот рублей.

Мы сбегали в номер и достали заначку. Когда мы шли по холлу отеля с коробкой наполненной банками со сгущенным молоком, нам навстречу попался наш сосед по номеру, Лысый, как его окрестил Данила. Он заглянул в коробку, почти до верху заполненную банками с молоком и присвистнул:

– А плохо не будет? – спросил он Данилу. – Лучше бы бананов купил.

– Сгущенка вкуснее, – мой приятель не стал раскрывать секрета, для чего она нам нужна.

Одним глазом мы заглянули в номер к соседу. У него из одного конца номера в другой, была протянута веревка и на ней подсыхала провяленная рыба.

– Во хобби у человека, сроду не подумаешь, что любитель пива, – заметил наблюдательный Данила.

– А чем он ее успел наловить? – подивился я, – ни удочки, ни спиннинга, у соседа мы не видели. – И где он ее солил?

– Может в ванне? – спросил Данила.

Уточнить мы не смогли. Лысый захлопнул перед нашим любопытным носом дверь.

– Подумаешь… рыбак нашелся, – праведно возмутился я, успев убрать едва не прищемленный нос.

Весь вечер прошел в рассказах Данилы о том, как он приручал дельфина. Настя сидела с открытым ртом и слушала завиральные истории. Гарик обойденный ее вниманием скис на глазах и сбивал Данилу. Мой дружок начал издалека.

– Дельфиний род моего морского брата Жмыха считает камень Лысая голова своим тотемным камнем.

– Каким? – не понял Гарик.

– Тотемным. Они на него молятся.

– На камень?

– Да! У дельфинов религия такая, каждый род выбирает в море свой камень и молится на него. У племени Быстрого Жмыха – это камень Лысая голова, на котором мы сегодня с Максом сидели.

– А ты откуда знаешь? – Гарик недоверчиво смотрел на Данилу. Мой дружок ободренный всеобщим вниманием беззастенчиво врал.

– А тебе разве Настя не рассказывала, что я язык животных понимаю? Тетя Даша, мать-дельфиниха подплыла ко мне и говорит, «спой Данилушка, спой ласточка, ты на Орфея похож».

– А это кто? – снова перебил его Гарик. – Врешь, ты все.

И тут для Данилы наступил звездный час. Он решил блеснуть знаниями и показать искусство черной магии. Как раз двор перед отелем пересекала кошка.

– Если мне не верите – предложил он нам, – я, сейчас замяукаю и кошка побежит в ту сторону, в какую я скажу. Хотите?

– Хотим, – в два голоса согласились Гарик и Настя.

Данила поднял палец кверху.

– Я ей сейчас прикажу оббежать нас с левой стороны и остановиться вон под тем окошком, – Данила показал на окошко нашего соседа – Лысого, живущего в следующем от нас номере. – Хотите?

– Хотим! – снова согласились легковерные Гарик с Настей.

Данила не очень громко мяукнул:

– М-я-я-я-у.

И правда, кошка до этого идущая прямо на нас свернула влево и застыла в кустах под окошком у соседа. До нас донеслось ответное «мяу».

– Ты не скажешь, что она сказала в ответ? – ехидно поддел Данилу Гарик. То, что кошка свернет влево, было видно невооруженным взглядом. Справа потихоньку подтягивался народ на танцплощадку. А слева под окнами первого этажа росли цветы и кустарниковые деревья. Свободный проход был только с левой стороны. Выбора у нее не было. Но кошка села прямо напротив того окошка, на которое указал Данила. Данила победно посмотрел на Гарика и Настю и ответил:

– А теперь она спрашивает у меня совета, прыгать ей на подоконник или нет?

– А ты?

– А я ей посоветую, прыгай, – и Данила еще раз мяукнул. Кошка повернула голову в его сторону и как по команде сиганула на подоконник.

– Поняли теперь, что я не вру? Хотите, я сейчас переговорю с вороной, вон над нами пролетает?

Пораженные, сбитые с толку Настя и Гарик не успели дать ответ, как из комнаты нашего соседа – Лысого, раздался придушенный кошачий вой и кошка за шкирку была выброшена в окно. Я расхохотался, вспомнив, что в номере у него была развешана рыба, а поэтому сейчас к вечеру, если он не закроет окно, на рыбий дух сбегутся все коты из ближайшей округи. Данила, тоже наверно об этом подумал, потому что предложил нам пройтись по территории парка, так ему, видите ли, легче рассказывать. Воодушевленный кошачьей поддержкой, как же он дальше врал. Скажу честно, зарапортовался парень.

– Дельфины, вообще высшие существа на свете, – плел он под конец. – Они только меня одного признали равным себе. Тетя Даша мать-дельфиниха, так и сказала сыну Жмыху, вот смотри в Понте Э-Э-Эвскинском один Данила нам равен по разуму, будем катать только его.

Первым не выдержал беспардонной брехни моего дружка Гарик. Он, виновато посмотрев на Настю и сказал:

– Я пойду лягу, голова что-то разболелась.

– Про Аттилу на ночь почитай, пройдет, – посоветовал ему Данила.

Глава X. Влюбчивый жмых

А следующий день, проведенный нами в отеле «Принцесса Черноморья» был вообще нашим триумфальным днем. Я теперь хорошо понимаю полководцев Древнего Рима, удостоенных такой высокой чести, как триумф. Приятно ощущать себя окруженным всеобщим вниманием. Не успели с утра мы вступить в столовую, как нас встретили громом аплодисментов. Директор отеля, во всеуслышание объявил, что мы с Данилой являемся незаурядными личностями и украшением отеля «Принцесса Черноморья».

Что, последний раз, по преданиям его далеких предков, здесь на этом побережье, дельфин дружил с мальчиком и катал его на своей спине, две тысячи лет назад, и вот через две тысячи лет удивительная история повторилась.

Много еще хвалебных слов расточал он в наш адрес, не забывая и свой древний род, от которого, если послушать его, пошли, чуть ли не все древнегреческие боги. Загнул он немного конечно, ну для красного словца, не пожалеешь и родного отца, прозвучало красиво. Супер древний род получился у директора отеля, древнее не бывает.

Анна Николаевна тоже высказала нам своеобразную похвалу:

– Я думала вы – бездельники, а вы вон оказывается, чем занимаетесь, приручаете животных. Вот не ожидала. Вам, я думаю, прямая дорога на биофак в МГУ или в ветеринарную академию.

– На скотоводческий факультет, – не утерпела Настя, чтобы не отпустить шпильку в наш адрес. Она, по-моему, успела стряхнуть с себя вчерашнюю клюкву, так успешно развешанную Данилой.

Нам было все равно, чтобы она ни сказала.

Аппетит у нас с Данилой был не хуже, чем вчера. Раскланявшись на разные стороны, мы, как кинозвезды сцену, покинули зал столовой. Данила лоснился от счастья. За нами вприпрыжку бежала Настя.

– Ребята и я с вами!

– А ты разве на свидание не идешь? – ехидно заметил мой дружок.

Сегодня, он спокойно мог поиздеваться над Настей. Он ведь был главным действующим лицом в спектакле на берегу. Кого признавали дельфины? Только его. Я скромно нес в пакете две двухлитровые бутылки со сгущенным молоком. Мы еще в номере перелили его.

Когда мы дошли до пляжа, целая толпа хотела увязаться вслед за нами к Лысому камню. Но мы коротко сказали:

– Пока нельзя, спугнете. Ждите здесь.

Солнце светило ярко. На небе не было ни одной тучки, и ожидать вчерашних неприятностей не приходилось. Поэтому, мы без боязни могли торить вчерашнюю дорожку. Головы отдыхающих на пляже были повернуты в нашу сторону. Почти всех интересовало, сможем ли мы и сегодня повторить вчерашний трюк, прокатиться на дельфине. Невдалеке стоял Гарик и разговаривал с Лысым. И вдруг Гарик улыбнулся. Мне показалось, что ему с помощью нашего соседа удалось разгадать вчерашний Данилин фокус с вороватой кошкой. Прежде, чем нырнуть за ограду пляжа, я сказал Насте:

– Вон, смотри, твой ухажер с нашим соседом о чем-то болтает, не интересна, ты ему стала, даже для беседы.

Настя обиженно поджала губки:

– А я с вами хотела.

– С нами пока нельзя, мы скоро приплывем, жди, – начальственно заявил Данила, – тетя Даша не выносит женского духа.

Настя совсем обиделась:

– А ты откуда знаешь?

– От верблюда. Жди нас здесь и никого не пускай.

Мы не очень верили, что за нами никто не увяжется. Берег-то не наш. Никому проход не заказан. Драться ведь не будешь. Надо только упирать на совесть и логику. А это две несовместимые категории.

– Я фотоаппарат на всякий случай взяла, – сказала нам на прощание Настя. В предвидении такого необычного зрелища ее обида моментально улетучилась.

– Вот и жди здесь.

Вчерашний шквальный ветер смыл тропинку, проложенную у самого основания скал. Мы должны были быть первыми, кто направлялся сегодня к Лысому камню. Место уж очень угрюмое.

– Всё нормально, никого впереди не видно, – заметил Данила, – ни одного рыбака нету. А если тетя Даша со Жмыхом не приплывут?

– Сплюнь, сглазишь, – сказал я ему.

Метров через двести, там, где кончилась крупная галька, у самого подножия скал, как будто специально волнами был намыт небольшой пятачок крупнозернистого песка. На нем четко были видны человеческие следы. Значит, кто-то раньше нас мог быть у Лысой головы. Следов в обратную сторону не было. Я встревожился.

– Глянь, кто-то здесь до нас прошел, – обратил я внимание Данилы на следы. Мог бы и не показывать, он и без моей подсказки их увидел.

– Смотри, как они вдавлены, – мой дружок нагнулся над следом, – как будто он что-то тяжелое нес или сам весит сто пятьдесят килограмм.

Отпечатки каблука глубоко уходили в песок. Мы прибавили шагу. Нам не хотелось, чтобы кто-то неизвестный, помимо нас наладил контакты с дельфинами. Мы теперь их считали своими.

– Жмых – дурачок, он может к любому подплыть, – высказал тревожную мысль Данила.

– Тетя Даша не пустит, – постарался я его успокоить, – видал, она и меня не очень-то жаловала, если бы не шквал, может быть, ты один с ними и знался.

По лицу моего приятеля расплылась довольная улыбка. Похвала на всех действует одинаково, человек на глазах глупеет и надувается, как мыльный пузырь.

– Это точно. Макс, мне, что козу дрессировать, что дельфинов. Я дома хотел еще и мышь выдрессировать, но кот не дал. Мышка у нас в доме завелась.

– Съел, что ли?

– Не-а.

– А что?

– Да ничего, она только нос высунет из норки, как тот с дивана на нее прыгает. Пришлось проучить обормота. Я ему навсегда отбил охоту прыгать сверху.

– Как?

– Да очень просто. Я принес из леса ежика, накрыл его газетой и положил около норки, а потом впустил в комнату кота. Он по обыкновению прыгнул на диван и косит одним глазом на норку. А ежик, то лежал, свернувшись колобком, а когда успокоился немного, зашуршал газетой, тут кот на него и прыгнул. Он же не знал, что под газетой? Ты бы видел, Макс, как кот подпрыгнул. По занавеске, чуть до потолка не залез и шипит оттуда. А ежик снова свернулся в клубок. Я скорее выкинул кота из комнаты, пусть думает, что мышь из этой норки такая колючая.

– А потом что было?

– Да ничего. Кот на веранду переселился. У него одна колючка в лапе застряла, бабка доглядела, так он всю неделю на трех лапах скакал, пока не зажило.

– А мышка?

– А что мышка, живет пока. Может быть, он ее уже съел, а может, еще нет. Приеду, увижу.

Мы подошли к Лысому камню. Следов на своем пути мы больше не встретили, или вернее не могли увидеть, потому, что дальше путь лежал только по камням и крупной гальке. А вот и Лысая голова. Осталось только ждать. Мы не знали, приплывут ли сегодня тетя Даша со Жмыхом. Проплыв, отделяющие нас метры от торчащей из воды скалы, мы обосновались на Лысой голове. Рядом с нами лежали две бутылки со сгущенным молоком. Дельфинов нигде не было видно. Я подковырнул Данилу:

– Может быть споешь что-нибудь?

– А что? – мой приятель встрепенулся, – все животные любят музыку и почему-то больше всего Шопена. Знаешь, Макс, я иногда выносил проигрыватель в сарай и ставил пластинку козе. Она от Шопена балдела.

– А Бетховена ты ей не ставил?

– Пластинки не было, – серьезно ответил мне дружок. – Я думаю, если бы козу водить в консерваторию у нее вообще жирность молока увеличилась вдвое. Только кто разрешит такой эксперимент произвести?

Я, мысленно представил себе, сидящих в первом ряду, в партере, Данилу рядом с козой и расхохотался.

– Хорошо, что у нас ослы не водятся, представляешь и его бы… – плоско пошутил я.

Договорить я не успел. Прямо перед нами из воды выскочили тетя Даша и Жмых. Каждый из них держал в челюстях по маске для подводного плавания. Кто сможет теперь переубедить меня, что дельфины неразумные существа. Это, не старая калоша, вчерашний подарок Жмыха Даниле. Первым к камню подлетел Жмых. Из его раскрытой пасти неслись постоянные пощелкивания, казалось он сейчас выпрыгнет из воды.

– Глянь, какой нетерпеливый, – заметил Данила, соскальзывая в воду. Обе маски он передал мне. Начался процесс кормления и почесывания. Было такое впечатление, что Данила их окончательно приручил. Тетя Даша от угощения отказалась, ластился один Жмых. Данила выдавил ему в рот сразу чуть не полбутылки сгущенного молока. Когда Жмых вынырнул, Данила показал им на дно.

– А дыхательные трубки?

Дельфины казалось, поняли его слова и скрылись в воде. Неужели принесут? Данила тоже напряженно всматривался в глубину моря. Если сейчас будет выполнено его приказание, тогда останется только признать, что они понимают человеческий язык. А почему бы и нет? У них мозг на триста грамм больше, чем у человека.

– Приплывут обратно? – спросил я Данилу.

– Обязательно, молоко-то в бутылках осталось, они же не слепые.

– А трубки принесут?

– Не знаю.

Мой приятель сам не был уверен в своих сверхъестественных способностях. Одно дело, когда коза просто слушает музыку Шопена, а другое, когда дельфины исполняют приказы. Ждать нам пришлось недолго. На этот раз, когда дельфины вынырнули, в челюстях у них были зажаты дыхательные трубки. Жмых заходился от крика, требуя, сгущенного молока. Я был просто поражен. У меня в голове не укладывалось увиденное. Чем объяснить такую исполнительность? Неужели дельфины разумны? Данила снова поощрил нетерпеливого дельфиненка. Жмых готов был не отрываться от бутылки, так ему понравилось сгущенное молоко.

А вот тетя Даша вела себя солидно. Она, отплыла подальше и смотрела, как кормят ее сына. Вдруг она выпустила трескучий пучок коротких сигналов. Жмых моментально скрылся под водой. Что их могло испугать? Я сидел на камне и в воду не спускался, плавал рядом с ними только Данила. Никакой новой команды он не подавал. Что же? Я оглянулся назад. Так и есть, у отдыхающих на пляже не выдержали нервы, им тоже захотелось посмотреть вблизи на необыкновенных животных. К нам, прижимаясь к скалам, шли Настя с Гариком. Когда Данила увидел приближающуюся пару, он рассвирепел:

– Я же сказал, чтобы никто сюда не заходил, вы что бестолковые?

– А что случилось? – спросила Настя.

– Что, что? Ваши морды им не понравились, вот что, – мой дружок не церемонился в выражениях, вылезая из воды.

– Дельфины уплыли? – Гарик задал дурацкий вопрос, как будто сам не видел этого.

Во мне тоже клокотала ярость. Я вызверился на непрошеных гостей.

– Что покататься захотелось, чего приперлись?

Тон мой не понравился Гарику. Его унизили в присутствии дамы. Он постарался насупить брови.

– Ты не очень то расходись, где хочу там и хожу.

– Ходоки чертовы, – гудел рядом Данила, – пошли отсюда. Дельфины из-за вас может быть сегодня больше не приплывут.

Мы соскользнули с камня в воду и поплыли к берегу. Когда мы вышли из воды Гарик неожиданно спросил:

– Вы, что их сгущенным молоком приманили?

Вот и разгадал он наш секрет. Теперь жди неприятностей. Может быть Жмых переметнется от нас и подружится с Гариком.

– Идите отсюда, чего стали, – сказал я Гарику с Настей, – кино закончилось, кинщик заболел.

– А я фотоаппарат с собою захватила, вот, – оправдывалась Настя.

Но выпроводить Гарика с Настей мы так и не смогли. Они уселись под скалой и стали испытывать наше терпение. Ну что же, посмотрим у кого оно крепче у нас или у них? Мы с Данилой вернулись на Лысую голову, несколько раз искупнулись, и поочередно дежуря на камне, посматривали вдаль. Наконец Данила заорал:

– Плывут.

Как же красиво летят в воздухе дельфины, без плеска уходя в воду, вот бы нам с Данилой научиться так. Жмых, конечно, обогнал мать и первым подлетел к Лысому камню. Данила ждал его, с бутылкой в руках. Очередная порция сгущенного молока исчезла в пасти у дельфиненка. Довольный Жмых нырнул. Я так внимательно смотрел на манипуляции Данилы, что забыл о тихо сидящих у скалы, Гарика и Настю. А когда вспомнил про них, было поздно. Эти, нахалы подплывали к Лысому камню.

Вынырнувший Жмых забыл про бутылку в руках Данилы и уставился на Настю. Та тоже немного оробела. И вдруг Жмых вильнул хвостом и прижался к ней. В воде раздался душераздирающий визг, как будто Настя увидела мышь. Оторопевший Жмых тут же нырнул и скрылся под водой.

– Чего орешь, дура, – в свойственной ему грубой манере, Данила отчитывал Настю.

Я думал у нее на лице будет написан испуг, и готов был с камня подать ей руку, когда Настя счастливо улыбнулась:

– Щекотно!

А дельфины никуда не уплыли. Я тоже спрыгнул в воду. Жмых оказался любознательным. Он плавал и плавал вокруг Насти, стараясь задеть ее то носом, то боком.

– Да почеши ты его, бестолковая, – не вытерпел Данила.

– Бессердечная, – поправил его Гарик.

Как только Жмых почувствовал на себе руку Насти, движения его стали замедленными, а потом совсем прекратились. По-моему он даже хрюкал от удовольствия.

А потом мы поочередно катались на тете Даше. На этот раз она не проплывала мимо пляжа, а не доплыв до него сотню метров круто поворачивала обратно. Данила просто торжествовал.

– Завтра флаг с собой возьму, пусть думают, что подводная лодка всплыла, – размечтался он. А Настя со Жмыхом резвились как дети. Она и брызгала на него водой, и старалась его утопить, а он выделывал вокруг нее всевозможные пируэты. Данила толкнул меня в плечо.

– Глянь, еще один влюбился.

Наша возня закончилась самым необыкновенным образом. С той стороны, где уходила вдаль гряда неприступных, красновато-серых скал показался белоснежный катер. Он направлялся в нашу сторону. С его борта, заглушая шум мотора, неслась громкая музыка. Дождались. Тетя Даша выдала тревожную россыпь коротких сигналов. Жмых моментально подплыл к ней, пискнув на прощанье Насте. Он не хотел покидать нас. С кем еще так покувыркаешься? Дельфины нырнули и скрылись под водой. А катер, мощно гудя моторами, приближался к нам.

– Японские движки, – со знанием дела сказал Гарик.

С катера видно доглядели, что дельфины уплыли, потому что, когда они красиво взлетели над водой, катер резко изменил курс и погнался за ними. Но какой бы быстроходный катер ни был, ему не сравниться в скорости с красавцами моря. Мы видели, как дельфины оставили далеко позади себя преследователей.

– Скоты! – выругался Данила.

Глава XI. В Рыбное море

– Жмых, – крикнула мать-афалина, – слышишь, в нашу сторону корабль идет, скажи ребятам «до свиданья».

Мать давно услышала звуки двух мощных моторов, еще, когда только катер появился из-за гряды темнеющих скал. Только она не думала, что он направится к Лысой голове. Обычно небольшие корабли и лодки забирали подальше в море и шли параллельно берегу. А этот держал курс прямо на них. Неужели к Даниле и Максу едут новые знакомые, сколько же у них друзей? Всех не перекатаешь. И так вон сегодня двое появились. Она вспомнила, как хотела сразу увести подальше Жмыха, но вовремя разглядела, что одна из них девочка. Пусть ее сын познакомится с женской особью человечков, а то будет думать, что все люди похожи на этих несносных мальчишек. Не увела сразу своего постреленка, а потом пожалела. Жмых сначала вытаращился на девочку, удивляясь обтекаемой форме ее тела, более приспособленной к воде, а потом полез знакомиться. Никакого воспитания, дикарченок он у нее еще. Нет, чтобы вежливо подплыть и представиться, он как сорви-голова толкнул ее, хорошо еще, что не потянул за косички. Вот и познакомился. Пусть теперь знает, какой пронзительный голос у противоположного пола. Нет, зря она его сразу не увела. Жмых, кажется, влюбился с первого взгляда.

Она вспомнила, что точно также вел себя отец Жмыха. Он старался показать свою удаль, выпрыгивал выше всех, носился кругами и никого из других дельфинов не подпускал к ней, тогда еще молодой и красивой. И вот теперь на ту же игру она смотрит со стороны. Жмых как с ума сошел, да еще оказался и ревнивцем. Он оттер в сторону и Данилу, и Макса и нового знакомого, и никого не подпускал к девочке. А зовут ее оказывается Настя. Хорошее у нее имя, свистящее, Нас-с-с-тя. Только девочка худая и бедная. Данила жадина, сам прикладывается к бутылке, да немного даст Жмыху, мог бы и Настю угостить, у нее сейчас самый подходящий возраст для роста, ей надо хорошо питаться.

Какой же Данила строгий, как он грубо кричал им, прятавшимся на берегу, чтобы в воду не заходили. Матери Жмыха, хоть она и была дельфином, до слез стало жалко девочку. Она ведь к тому же и бедная. Сколько раз видела мать-дельфиниха, проплывая рядом с большим кораблем, женщин, свесившихся с борта и протягивающих в ее направлении руки. На руках у многих были вульгарные перстни и кольца, а с шеи свисали толстой вязки золотые цепочки. Разве это украшения?

Вот она видела недалеко отсюда, на дне, останки затонувшего старинного корабля, так там действительно украшения. Она вспомнила, как погналась за крабом, а он заполз в деревянный сундук, сгнивший уже от времени. Не успела она носом сундук пошевелить, как он рассыпался на ее глазах и краб оказался на груде золотых украшений. В тот день, она, забыв про краба, долго рассматривала эту груду, так и не поняв, что в ней хорошего? Ну, что же раз носят кольца и перстни женщины с больших кораблей, она завтра обязательно выберет из подводного клада самое ценное, что только там есть и преподнесет подарок бедной девочке. Или нет, пусть преподнесет Жмых. Нет, нет, лучше она сама, а то он весь сундук перетаскает, вон как вьется вокруг девчушки, бесстыдник и про мать забыл.

Такие мысли одолевали мать-афалину, и пока ее сын забавлялся у Лысой головы, она поочередно катала ребят. Только сегодня она далеко не заплывала, Жмых-то отказался ее сопровождать.

А теперь еще катер появился. Нет, хватит с нее на сегодня.

– Жмых, я кому сказала, прощайся?

Сын, наконец, пристроился рядом с нею, и они одновременно ударили мощными лопастями хвостовых плавников погружаясь на глубину. Когда они отплыли на порядочное расстояние и выпрыгнули из воды, чтобы пополнить запасы воздуха, мать увидела, как катер повернул в их сторону.

– Жмых, малыш, запомни: никогда не подпускай к себе близко грохот. Чем сильнее грохот, тем для нас он опаснее.

– Ты и про человечков говорила, что они наши враги, а видела какие они замечательные, особенно голубоглазая.

– Потом поговорим, плыви быстрее.

Дельфины набрали максимальную скорость, катер стал отставать, а через некоторое время повернул обратно. Ему ли тягаться с Принцами моря?

Дальше Жмых с матерью поплыли медленнее. Жмых тихо посвистывал, рассекая упругим телом спокойные волны. В мечтах он был в завтрашнем дне. Придет ли снова голубоглазая? Одна мысль не давала ему покоя, скоро они покинут акваторию Черного моря и поплывут в Азовское, в Рыбное море. Мать говорила, что там больше рыбы. Что тогда делать? Как передать Насте, что он подрастет и вернется еще сюда. Тогда он сам будет катать ее на своей спине. К тому времени он станет большим и сильным, и перейдет с молока на рыбу. Но до этого еще месяцев семь.

– Ма, мы когда покинем эти места?

– Скоро, наверно через неделю.

Жмых задумался. Неделя большой срок, может быть за это время он сможет научить Настю плавать также красиво и быстро, как плавают дельфины? Вот было бы здорово. А какой у нее голос красивый, пронзительный до невозможности. А какая рука нежная? Когда она гладила его. Жмых вспомнил, как закрывал глаза от удовольствия. Вот бы ее заставить еще спеть ему ту песню, что пел Данила? Жмых вконец размечтался и не заметил, как толкнул мать.

– Спать хочешь? – спросила она его.

Они уже отплыли далеко в море, теперь можно было подумать о ночном отдыхе. Обычно дельфины устраиваются на ночь как поплавки, хвостовой плавник уходит вниз, а на поверхности воды остается нос. Так и спят. Но Жмых спать не хотел. В груди клокотала неуемная энергия, а мозг возвращался к пленительной голубоглазой девчонке. И вдруг Жмых покраснел. Он вспомнил, что все сгущенное молоко они вылакали вместе с Данилой, а ее худенькую, так ни разу и не угостили. Завтра, – Жмых дал себе зарок, – он исправит эту ошибку. Надо будет отобрать бутылку у Данилы, и уплыть подальше в море вместе с Настей. Он и свою долю отдаст ей, пусть только поправляется.

А у матери были свои заботы. Погнавшийся за ними катер посеял в ней тревогу. Ее родной брат, Могучий Чих рассказывал, что его поймали с такого же судна. Надо быть осторожней. Больше они не поплывут с Лысой голове. Она объявила Жмыху:

– В Рыбное море мы завтра уходим.

Жмыха как будто кто-то ударил по голове. Он захлебнулся от возмущения и заверещал:

– Почему завтра, ты же сказала через неделю.

Мать упорно стояла на своем:

– Мне голос моря подсказывает, что если мы останемся еще здесь на один день, с нами случится беда.

– А мне подсказывает, что если мы здесь останемся на неделю, я получу бочку вкуснотени. Вспомни сама, первый день они пришли с одной бутылкой, на второй с двумя, на третий придут с четырьмя, на четвертый с восемью, на пятый с шестнадцатью, на шестой с тридцати двумя, на седьмой с шестьюдесятью четырьмя бутылками. Представляешь, что будет, если мы останемся здесь еще на одну неделю. Они все море завалят бутылками. У них этого добра, как звезд на небе.

Мать решила давить на логику.

– Если у них, как ты говоришь этого добра не счесть, почему тогда голубоглазая девчушка такая худая?

Жмых потряс головой, прочищая мозги, и рассмеялся.

– Так не только она худая, а они все, кроме Данилы, худые, он единственный толстый. Ты видала, когда мы с ним доели первую бутылку, что он сделал?

– Нет, не видала.

– Зря не видала. А в это время на берегу сидели Настя и тот третий мальчик, Данила и зашвырнул им почти пустую бутылку, пусть доедают. А что там доедать, когда на стенках бутылки немного молока осталось. Жадина, он Данила. Я его завтра, нет уже сегодня, проучу, если он с Настей не поделится.

– Попробуй только.

Жмых хитро улыбнулся и спросил мать:

– Значит, ты согласна?

– С чем?

– Что я не буду драться, а мы еще сегодня к ним сплаваем? Должен же я попрощаться, а заодно посмотрим, сколько они молока принесут, четыре бутылки или нет?

Что не сделаешь для родного дитяти? – подумала мать-афалина. Это только рыбы оставят икринку, и расти малыш как знаешь. А здесь носись с ним до двухлетнего возраста. Она нехотя согласилась, подумав, «чем бы дитя не тешилось, лишь бы не пищало».

– Все, попрощаешься, и поплывем.

Этот разговор состоялся у них когда звезды высыпали на небе.

Жмых подумал о том, что они и так уже далеко уплыли от Лысой головы, и сказал:

– Давай поспим немного.

Он и завтра собирался уговорить мать остаться на денек, потом еще на денек, и еще, пока не вырастет из бутылок с вкуснятиной огромная гора. Сон смежил его веки.

Показавшаяся на звездном бархате неба ночная гулёна, луна, увидела посреди Черного моря две белые точки качавшиеся на волнах. Это спали Жмых с матерью.

Глава XII. Я такой же хочу

Когда мать-афалина с дельфиненком скрылись вдали, катер повернул к Лысой голове.

Все четверо, я, Данила, Настя и Гарик от греха подальше, вскарабкались на Лысую голову. Черт его знает, кого несет? Может быть на катере пьяные? А катер, сбросил скорость. Когда нос его опустился, на палубе мы увидели веселую кампанию. За рулем, капитаном стоял грузный детина с лысеющей головой, вислым брюхом и кольцом в мочке уха, а по бокам его окружали три девицы словно бы сошедшие с рекламных проспектов. Подплыв к нам, капитан выбросил за борт якорь.

Эти надолго. Такие гости мне совсем не понравились. Что на море больше места нет? Или он начнет утверждать, что если у него плешивая голова, то и камень Лысая голова его территория? Мы напряженно ждали, что нам скажут с катера. А там как будто и не видели нас. Девицы одна за другой с визгом попрыгали в воду.

– Пасик, прыгай чего ждешь? – донесся до нас призывный голос одной из них. Пасик не заставил себя долго ждать. Подняв огромную тучу брызг, он плюхнулся вслед за ними в воду.

– Пора сваливать, – предложил я друзьям. – Неандертальцы какие-то прибыли, даже не поздороваются.

Но детина вынырнув, поплыл в нашу сторону и вскарабкался на Лысую голову.

– Ой, Пасик, – засмеялась одна из девиц, – ты как будто на свою голову вскарабкался. Остальные девицы тоже засмеялись. А Пасик ткнул пальцем в Данилу.

– Ты, говорят, дельфинов приручил?

– Может и я, а что? – по внешнему виду Данилы было видно, что он ждал какого-то подвоха.

Ответ на вопрос дала та из девиц, что посмеивалась над капитаном.

– Мы тоже хотим на дельфинах кататься, Пасик слышишь? Спроси, чем он их приманил?

– Чем ты их приманил? – повторил вопрос Пасик, лениво растягивая слова.

Если бы Данила ответил, «ничем» может быть, его такой ответ и удовлетворил бы. Похоже, что Пасик не очень ревностно исполнял прихоть, одной из плавающих дам. Точно таким же благодушным тоном, он наверно спрашивал, чем кормят породистых собак. Я знал, что Данила ни в жизнь не сознается, что Жмыху понравилось сгущенное молоко, а приманил он их своей песней, скулежом, поэтому спокойно ждал его ответа.

– Я их язык понимаю, – сглотнув слюну, выдавил из себя ответ Данила.

– Чего? – такого обиженного лица я давно не видел. Пасик скривился как от зубной боли. – Ты хочешь, чтобы я тебе поверил, ты кого за дурачков тут принимаешь?

– А что их тут так много? – спросила Настя, хоть никто ее за язык не тянул. Сонные глазки Пасика проснулись. Он заинтересованно смотрел на нас и соображал. Улыбка, появившаяся на его лице показала, что он раскусил Данилу.

– Ребята, вы меня не поняли, я не претендую на ваших дельфинов, катайтесь себе на здоровье, только скажите, чем вы их заманили?

Мы, как партизаны молчали.

– А мы претендуем, – донесся, тот же капризный голос из воды. – Я хочу иметь такого же дельфина, Пасик.

– Хотите, я вас до пляжа доброшу, – предложил нам капитан. – Здесь же закрытая зона для отдыхающих, вы знаете?

– А для вас не закрытая? – снова вылезла Настя. Ну, что за человек, она ведь не в своем городке, где каждая собака знает, что у нее мама прокурор.

Пасик был миролюбиво настроен. Чувствовалось, что он флегматик по натуре, чтобы его раскачать надо не один раз ему на мозоль наступить. А из воды неслись новые призывы-требования.

– Пасик, ну что ты за «новый русский»? Я необыкновенного хочу, если не можешь арендовать дельфина, тогда катай меня сам.

Мы не удержались от смеха. Может быть девица имела в виду катер, а мы подумали на капитана. Видно, правильно мы подумали, потому что Пасик побагровел. Глухим голосом он нам предложил:

– Идите домой, ребята.

Не успели мы прыгнуть в воду, как одна из девиц вышедшая на берег, крикнула:

– Я знаю, чем он их купил!

В руках она держала, пустую бутылку из-под фанты, на стенках которой еще оставалось сгущенное молоко.

– Это сгущенное молоко.

Пасик отрицательно покачал головой.

– Дельфины только рыбу едят. Я на море вырос, знаю.

Мы попрыгали с Лысой головы в воду. Плыть с ними на одном катере не хотелось. Удаляясь, мы слышали тот же капризный голос.

– Пасик, подай мне апельсинового сока. Пасик, ты где? Пасик, ты все узнал? Пасик, я хочу в клипе с дельфинами сняться. Пасик, ты слышишь?

Когда их голоса уже не были слышны, Данила выдал житейскую мудрость:

– Заездит чертова баба мужика. То ей подай, это подай. Встань, да сама принеси, принцесса Черноморья.

– Не могли бутылки спрятать? – стала ругать нас Настя.

– А сама куда смотрела?

– А ты?

– Кто это были? – спросил я Гарика. Он должен был всех местных знать.

– Мы не доросли еще до их круга, он в привилегированной зоне живет, я знаю его катер, он сорок тысяч стоит.

– Долларов? – удивился Данила.

– Ну не рублей же.

– Вот пусть и катаются на нем, а то на дельфине решили бесплатно. Жмоты все-таки – новые русские.

– А она кто?

– Эта нахалка? – Гарик не очень вежливо отозвался о взбалмошной девице.

– Да.

– Певичка. Местная знаменитость. На центральное телевидение хочет пробиться.

– А чего, – засмеялся Данила, – сядет на Пасика и въедет.

Отойдя подальше и спрятавшись за камнями, мы дождались того момента, когда катер заурчал двигателями, и покинул облюбованное нами место. Немедленно мы вернулись обратно на Лысую голову, надеясь, что вернутся Жмых с тетей Дашей. Ожиданиям нашим не суждено было сбыться.

Глава XIII. Почем лицензия

Вместо дельфинов показался катамаран с еще более веселой кампанией. На борту находились четыре мужчины и одна девушки. Загоревшие до невозможности, они имели вид настоящих путешественников. Эти с порога спросили:

– Куда уплыли дельфины?

На этот раз мы сделали вид, что к принцам моря не имеем никакого отношения, и сами сюда случайно попали.

– А разве не вы катались на дельфинах? – спросил нас рулевой.

– Не, мы только собирались. А те, что катались на дельфинах, на катере уплыли, – мы показали рукой за гряду скал.

По-моему веселая кампания нам поверила. У них родилась сумасбродная идея.

– Вот было бы здорово, – предложил один из них, – впрячь дельфинов в нашу повозку, в наш катамаран, и кататься по морю.

Дикая идея так понравилась веселой кампании, что они всерьез стали обсуждать, какая упряжь подойдет, то ли конский хомут, то ли собачий поводок с намордником. Мы запомнили название катамарана – «Ветерок».

– Точно, ветер в голове, – прошептала Настя.

Через минуту от ветра ничего не осталось, кампания принялась всерьез обсуждать свои дела.

– Может, оденем акваланги и исследуем здесь дно? – спросила рулевого одна из девиц – Смотрите, берег скалистый, не подступишься к нему. Если в шторм сюда попадал корабль, его обязательно разбивало. Я думаю здесь все дно должно быть усеяно обломками галер и шхун.

– А чего здравая идея, Наташка всегда умные вещи говорит, – поддержал ее худощавый молодой мужчина в солнцезащитных очках. – Я за.

Но идея, выдвинутая женщиной не понравилась остальным мужикам. Они заспорили. Первый удар по худощавому парню в очках был нанесен рулевым. Он недовольно буркнул.

– Тебе Коль, все что ни скажет Наташка кажется умным. Не должно здесь у берега быть обломков старинных кораблей. Их надо искать дальше отсюда, у поселка, близ входа в бухточку. Там если корабль тонул, с берега местные жители видели, и кто-то из них мог потом нанести это место на карту. Так что давайте искать по карте.

Оскорбленный Коля придвинулся поближе к Наташке, говорящей только умные вещи и возразил рулевому.

– По карте, по карте искать… Помнишь, как тебе в прошлом году продали карту с Атлантидой, что мы по ней нашли?

На катамаране рассмеялись. Рулевой неожиданно покраснел и раздраженным голосом с досадой произнес:

– Вы меня теперь до конца жизни за карту с Атлантидой будете есть. Кафедра ведь оплатила, чего вам еще надо?

Его успокоила Наташа.

– Никто тебя за прошлогоднюю карту не ест, но и по той карте, что ты купил в этом году, мы пока ничего не нашли. Нет затонувших кораблей в тех местах, где они обозначены на карте, вот я и предлагаю их поискать здесь, рядом со скалами. Если тонули, то только здесь.

На катамаране поднялся гвалт. Команда разделилась на две части. Одни орали:

– Не там ищем.

– Правильно, надо здесь искать.

– Здесь, у скал должно быть их кладбище.

– Где Коля акваланги?

– Наташа, светлая голова.

Другие возражали:

– Но мы же деньги за карту отдали?

– Нас, что, снова надули?

– Поехали разбираться!

– Наташка, дура, не слушайте ее.

Зря обидели женщину. Она не любит прощать обид. Наташа, видя, что первое ее предложение не проходит, выступила с новой инициативой. Она постучала по борту катамарана.

– Послушайте, послушайте, что я говорю. А если нам приручить дельфинов и заставить их искать затонувшие корабли? Представляете, как было бы здорово, и самим нырять не надо, и карта не нужна?

Коля сразу поддержал ее:

– Я же говорю, Наташка светлая голова.

Как обычно, в любой кампании должен быть скептик. Здесь, его роль исполнял рулевой. Или ему было стыдно, что он так бездарно потратил общественные деньги на никому не нужную карту, или от природы он не мог согласиться с чужим мнением, когда у него имеется свое, но он тут же возразил:

– Ха, дельфины! А как ты узнаешь, что он наткнулся на затонувший корабль? Ты что дельфиний язык понимаешь?

– Ничего, – с жаром воскликнул худощавый парень в солнцезащитных очках, готовый насмерть стоять за Наташку, – глупых собак и то натаскивают на что хочешь, хоть на наркотики, а мы что дельфина на затонувший корабль не натаскаем?

– И он нам Атлантиду найдет!

– Ура!

– Тогда зачем нам карта?

– Поехали, вернем ее.

– Пусть деньги возвращают за нее.

– А не то морду набьем.

Когда шум немного утих, Данила спросил шебутную кампанию:

– А что вы ищете?

Члены команды переглянулись и промолчали. А Настя как дочка прокурора задала, казалось безобидный вопрос, который неожиданно смутил всю веселую кампанию. Она спросила:

– А лицензия на подъем затонувших кораблей и ценностей у вас есть?

Конечно, никакой лицензии у ребят с катамарана не было, и не могло быть, они первый раз слышали, что ее необходимо иметь. Но поставленный ребром вопрос, заставил ихретироваться. На катамаране хлопнул надувшийся на ветру парус. Худощавый парень Коля конечно поддержал умную девушку Наташу. До нас донеслась ее последняя, умная реплика, обращенная к рулевому:

– Чудак, вместо карты лучше бы купил лицензию, больше пользы было бы.

– Первый раз слышу, что на поиски Атлантиды нужна она.

– Да, ты забыл в какой стране живешь? Чтобы чемодан донести, она нужна, а на Атлантиду не нужна?

– А где их выдают?

– Найдем.

– А сколько она стоит?

– Э-э-э…

Слава богу, отвалила и эта кампания. Отвалила, но наши испытания на этом не закончились.

Глава XIV. Третья древнейшая профессия

Последними на обшарпанной лодке с чихающим маломощным движком показались два откормленных представителя третьей древнейшей профессии на земле, поварской. Где бы они ни работали, на юге или на севере, у них у всех есть одна отличительная черта, они все как поганки бледные. Данила научно мне объяснил, в чем здесь дело: «Жрут много, а потом их в сон тянет, так целый день и слоняются он стола к топчану, от топчана к столу». Вот два таких бледнолицых представителя чревоугодного заведения и предстали перед нами. На боку их лодки виднелась свежая надпись – ресторан «Дары Черного моря».

– Дельфинов еще не поймали? – был первый их вопрос.

Мы насупились.

– Дельфинов ловить запрещено.

– Кто тебе мальчик сказал, сейчас все разрешено, – последовал ответ с характерным южным акцентом.

– А зачем они вам нужны, покататься? – спросил их Гарик.

– Нет! – раздался откровенно издевательский смех.

– Пошли отсюда, – Настя потянула нас за руку.

Когда мы отошли подальше, Гарик нас просветил:

– Здесь, неподалеку до 1948 года был колхоз по добыче и переработке дельфинов. Потом лов запретили. Не поймешь, что у них на уме.

Настроение было испорчено вконец. Издалека мы видели, как работники ресторана вытащили лодку на берег. Потом ходили вдоль скал, что-то измеряли шагами. Потом цокали языком и разводили в сторону руками.

– Кто они, как вы думаете? – спросила нас Настя.

– Повара, – ответил Данила.

– Снабженцы конечно, – не согласился с ним Гарик.

– А я думаю официанты, – вслух высказал я свою версию. – Видите, ходят, что-то на берегу вымеряют.

– Ну и что?

– Как что? У них тут на природе, в диком уголке должна быть поляна для кого-то накрыта, вот они и вымеряют, поместятся ли все?

Со мной никто не согласился, но и не опроверг абсурдное предположение. Только Данила еще раз обернулся назад и зло сплюнул.

– Сколько навоза оказывается плавает в Черном море, а я и не знал.

Впереди завиднелся наш родной отельный пляж. Дельфины сегодня больше не приплывут, на ночь они уплывают далеко в открытое море, поэтому возвращаться обратно мы не собирались. Солнце склонялось к горизонту, волны лениво накатывались на берег, стоял удивительно приятный летний вечер. Казалось, живи и радуйся, но непонятное чувство беспокойства не отпускало меня. Данила тоже, хоть время приближалось к ужину, шел хмурый и задумавшийся. Нежданные гости оставили после себя пре неприятнейший осадок.

Глава XV. Планы спасения днльфинов

После ужина, мы снова собрались вчетвером: Настя, Гарик и Данила и я. Нам хотелось оградить наших дельфинов железным занавесом от всяких Пасиков и прочих случайных знакомств. Разные намерения бывают у людей. У кого благие, а у кого и коварные. Вон взбалмошная девица предлагала капитану катера взять тетю Дашу в аренду, как будто это не дельфин, а подержанный холодильник. Как она себе представляла эту аренду? Мы сидим на Лысой голове и ждем, пока она соизволит приехать покататься, Данила ее подсаживает и хлопает по спине дельфина, «трогай», так что ли?

И второе, через неделю мы уезжаем, кто будет контачить с тетей Дашей и Жмыхом? А последние, приплывшие на лодке ресторана «Дары Черного моря», вообще какие-то каннибалы. Мрачные мысли не хотелось даже произносить вслух. Вот эти непростые вопросы были вынесены на повестку нашего импровизированного собрания.

– Когда мы уедем, пусть Гарик продолжает с ними встречаться, – предложила Настя.

Данила как всегда не согласился с нею. Они с Настей вечные оппоненты. Ему не понравилась формулировка ее предложения, и он ехидно заметил:

– У тебя на уме только одно, встречаться, шептаться, целоваться, а здесь идет серьезный разговор, как оградить дельфинов от нежелательных контактов. Может быть, псих какой-нибудь, когда мы уедем, сделает им харакири, ты об этом подумала?

Настя надула губы:

– А ты что предлагаешь?

– Я?

– Да, ты!

– Я предлагаю, когда мы уедем или может быть даже раньше, прекратить встречаться с ними. Жмых еще дурачок, его на любую приманку можно соблазнить.

Данила своим предложением дал Насте повод для нападения.

– Ах ты – единоличник, кулацкая морда, ты что думаешь, если дельфины с тобой первым подружились, ты можешь диктовать свои условия? Да кто ты такой?

Гарик бросился их разнимать:

– Только не переходите на личности, вы же не помидорами на базаре торгуете, давайте спокойно все обсудим и придем к консенсусу, как говорит мой папа. Спор не стоит выеденного яйца.

– Как? – не поняли мы.

– Очень просто. Сейчас конец августа, правильно?

– Ну, правильно!

– В море можно будет купаться еще максимум в сентябре, а дальше только одни моржи купаются. Значит, если я один останусь, а это так и будет, вы же уедете, мои контакты с дельфинами, так или иначе, но в октябре прекратятся, правильно?

– Согласна, правильно! – подержала Гарика Настя.

– Неправильно, – все равно не соглашался Данила.

– Почему неправильно? – Гарик спокойно смотрел на Данилу.

– По форме правильно, а по сути неправильно, вот почему. Ты слишком хитрый, быстренько один вопрос подменил другим. Мы говорим о том, как дельфинов от дураков обезопасить, продолжать или нет с ними дальше встречаться, а ты говоришь, что у тебя купальный сезон заканчивается в октябре. Это подмена понятий, у нас такие штучки не проходят.

Гарик спокойно выслушал Данилу и сказал.

– В октябре штормы начинаются, к Лысой голове все равно не пройдешь, так что контакты мои все равно прекратятся.

После его слов Данила аж взвился.

– Я тебе про Ивана, а ты мне про барана, я тебе про Фому, а ты мне про Кузьму. Предлагаю завтра же кончить этот цирк. Пусть тетя Даша и Жмых плывут в море, а мы к ним больше не подойдем.

Настя сразу погрустнела:

– Жмых без меня жить не сможет.

Данила недобро улыбнулся и спросил ее:

– А когда ты уедешь, тогда как?

– Гарик останется, – ответила Настя. Она, видно, без нас решила, как быть дальше с дельфинами. – Макс, ты чего молчишь?

Мне по душе была позиция Данилы, он как стратег смотрел вперед. Нельзя было приучить дельфинов к человеческому общению, а потом бросить их на произвол судьбы, неизвестно ведь, с кем они после нас могут встретиться. Мало ли недобрых людей. Я сам прикипел душой к Жмыху.

– Я согласен с Данилой, – поддержал я товарища. – Дельфины– не игрушка, поматросили и бросили. Тебе, Настя, лишь бы потешить собственное самолюбие, сфотографироваться или сняться на видеокамеру, а потом хвастаться перед одноклассницами.

Такой жесткой отповеди от меня она не ожидала. Я практически всегда держал ее сторону и заступался за нее перед моим дружком. Но, на этот раз я был на стороне Данилы, он по– человечески, по совести рассудил.

– А ты, Гарик, что думаешь? – Данила спросил нашего нового приятеля. – Только не финти.

– А что мне финтить? Я, когда вы уедете, даже если вам пообещаю, могу ведь и изменить свое решение, вы же не проверите. Я думаю так же, как думает Настя.

– А своего мнения у тебя нет? – Данила наступил на больную мозоль Гарика. У того было гипертрофированное чувство собственного достоинства.

– Почему нету, есть! Но оно ведь может совпасть с чужим мнением.

– А если Настя поменяет свое решение, тогда как, ты тоже поменяешь?

– Я сначала подумаю, – ответил Гарик. Ну и хитер наш новый дружок, его и в ступе не прижмешь.

– И-и-и…? – спросил Данила. Настя напряженно ждала ответа. Гарик знал, что если он сейчас примет нашу сторону, его дружба с Настей даст глубокую трещину и его вполне возможно отлучат от царственной особы. Ходи тогда и издалека посматривай на нашу кампанию. У нашей подружки крутой характер, может без разговоров выставить за дверь.

– Я, тогда как рыцарь и джентльмен поддержу даму. Слово дамы для меня – закон! – сказал Гарик.

Мы расхохотались. Как лихо умеют на востоке выкрутиться из щекотливой ситуации. В результате коловращения он еще и джентльмен. Настя благодарно улыбнулась. Наверно, возьмет сегодня его под ручку на вечерней прогулке. По крайней мере, мы с Данилой никогда не удостаивались такой чести.

Так как Гарик не имел собственного мнения, или вернее его мнение совпадало с Настиным, нам с Данилой надо было уломать только ее, и тогда мы можем быть спокойны за дельфинов, особенно за Жмыха. Пусть растет себе на воле, а на следующий год мы может быть снова сюда приедем, тогда и встретимся. Настя стала склоняться к нашему решению.

– Только, ребята, давайте еще завтра последний разок с ними поиграем, сфотографируемся и распрощаемся. Вы видали, как ко мне Жмых прижимался? Как вы думаете, я ему понравилась?

Зря она приоткрыла душу перед Данилой. Уж он то не упустит такого момента, чтобы не съязвить.

– Я тебе дома замену найду обязательно, не волнуйся, – успокоил ее мой дружок.

В глазах у Насти еще не погасли мечтательные огоньки и она беспечно спросила:

– Какую?

– Соседский козел, устроит?

Они снова чуть не подрались. Но, слава богу, мы, наконец, пришли к единому мнению. Пусть дельфины плавают на воле подальше от людей, а Данила дрессирует кошек и собак.

Глава XVI. Кому не спится?

Короток сон у дельфинов. Не успело утро коснуться востока розовой кистью зари, как Жмых проснулся. Рядом покачивалась на волнах мать, иногда с головой погружаясь в воду, и тут же выныривая обратно. Жмых решил пока не будить ее и прислушался к звукам моря. Ему показалось, что с той стороны, где находится Лысая голова, доносятся непонятные звуки. Неужели уже пришли Данила и Макс. Не рано ли сегодня? Жмых послал короткий сигнал, щелчок в сторону Лысой головы. Дельфины обладают уникальными способностями эхолокации, умеют распознавать за несколько сот метров и километров далекие предметы. Когда пришел ответный импульс, Жмых понял, что в воде у самого берега находятся два человека. Жмых не мог ошибиться. Только люди в воде издают столько шума, бестолково молотя руками и ногами. Мать тоже проснулась. Ей показалось, что сын слишком рано ее разбудил, на небе только начали таять звездочки.

– Ты чего не спишь, Жмых?

– По-моему Данила с Максом сегодня пораньше пришли.

Мать решила проверить слова сына и тоже выстрелила коротким ультразвуковым сигналом в сторону берега. Вернувшееся эхо показало, что кроме рыб в море в этот утренний час никого нет.

– Тебе почудилось, поспи еще, – и она снова приняла вертикальное положение, решив урвать у сна еще полчаса.

Жмых осторожно проплыл по кругу, удалясь все дальше и вдруг, не испросив разрешения у матери, решил сам сплавать к Лысой голове. А что, он уже большой, дорогу знает, не потеряется. Сколько его можно сопровождать. Жмых снова тихо потрещал, выбирая правильное направление. Под ним лежало каменистое дно, а впереди, он знал, была Лысая голова. Ему не терпелось снова встретиться с маленькими человечками, вдруг среди них снова окажется голубоглазая. Сегодня он ее не станет пугать, а будет ласков и нежен, и поделится с нею той вкуснотенью, что угощал его Данила. Он это твердо решил и прибавил скорости. Вот уже и Лысая голова. В воде никого не было, они, его новые друзья наверно сейчас сидят на Лысом камне или на берегу. Он решил вынырнуть у них прямо под носом, пусть будет им сюрприз. Но осуществить свое намерение он не смог. Лысый камень от него был отгорожен тянущейся до самого дна ячеистой преградой. Ничего подобного Жмых еще не встречал. Неужели они решили его близко не подпускать и создали искусственный барьер? Тогда он поплыл вдоль его края и почти у самого берега нашел проход. Вот теперь он оказался внутри того пространства, которым решили отгородиться от него Данила с Максом. Подплыв к Лысой голове Жмых, всплыл на поверхность и свистнул, привлекая к себе внимание. И вдруг раздался совершенно незнакомый голос. Спиной к нему сидел не Данила.

Глава XVII. Попался

Человек, сидящий на камне вздрогнул, увидев дельфиненка. Вскочив, он заполошно закричал:

– Санек, закрывай проход, один дельфин в сеть попался.

И тут Жмых увидел, что это не его знакомый Данила, а кричит какой то большой и взрослый человек. Он испугался и нырнул на дно. Встречаться без матери с незнакомыми людьми он не хотел и потому бросился к тому выходу, через который попал в это замкнутое пространство. Но теперь в той стороне, откуда он заплыл, прохода не было. Ячеистая преграда уходила по дну на берег. Он кинулся в другую сторону. И с другой стороны она не имела просвета. Тогда он поплыл вдоль нее по кругу и снова уткнулся в берег. Страшная догадка пронзила его мозг. Неужели это, та самая, страшная сеть из которой нет выхода. Он на мгновение выпрыгнул из воды, чтобы пополнить запасы воздуха и увидел как незнакомец стоящий на берегу вытягивает из воды сеть сужая огороженное пространство. Тогда он испуганно пискнул и послал матери призыв, полный страха и мольбы.

– Мама, я в сеть попал, помоги!

– Где ты, Жмых? – донесся до него, ее полный тревоги голос.

– У Лысой головы, мама.

Теперь настали напряженные минуты, кто успеет первым? Или мать успеет к нему, найдет и проделает в сети проход, или его незнакомый человек вытащит на берег. А с Лысой головы командовал второй человек.

– Тащи Санек скорее, пока он не перепрыгнул через сеть.

С берега донесся успокаивающий голос.

– Не боись, Пасик, дельфины через сеть не прыгают.

Прав он оказался. Жмых искал проход везде, он еще раз проплыл вдоль всей сети, но так и не перепрыгнуть через нее. Тогда он решил прорваться через сеть и, разогнавшись, на бешеной скорости врезался носом, в легкую как паутина преграду. Нос его разорвал одну ячейку, а во второй застрял. Теперь Жмых не мог даже вынырнуть из воды, за новой порцией воздуха. А наверху снова раздался крик.

– Санек, тащи его скорее, а то не дай бог, еще задохнется.

Жмых слышал, как к нему несется мать, посылая непрерывные, тревожные сигналы.

– Держись сынок, я уже рядом.

Но мать-афалина так и не успела вовремя приплыть. Когда она оказалось рядом с Лысой головой, незнакомый большой человек по имени Санек выбросил на берег ту часть сети, в которой запутался Жмых. Мать призывно свистела и издавала щелчки, но поделать ничего не могла. Она даже как черепаха не могла вылезти на берег. Тогда она подплыла с Лысой голове, на которой сидел человек, и показала ему пасть полную острых, и ровных зубов. Человек на камне запаниковал.

– Санек, подгоняй скорее катер, а то мать на меня ощерилась.

Санек, оставив лежать на гальке запутавшегося в сети Жмыха, побежал вдоль скал к катеру, уткнувшемуся носом в берег. Негромко застучал один движок и дорогая посудина, скользнув днищем о прибрежные камни, закачалась на воде. Зря человек на Лысой голове паниковал. Не могла достать его мать-афалина, и сыну, пищавшему на берегу ничем помочь не могла. Она только неистово плавала вокруг Лысого камня, потом подплывала к берегу и издавала то грозные относящиеся к людям, то нежные и успокаивающие звуки направленные на Жмыха.

Катер подобрал с Лысой головы бледного Пасика и причалил к берегу. Участь Жмыха была решена. Санек, не долго думая, вытащил из кармана нож и разрезал сеть в том месте, где запутался Жмых. Затем он поднял дельфиненка и передал его на катер. В это время снова затрещала афалина.

– Бей хвостом, – крикнула мать-дельфиниха, видя в этом единственное спасение. Может быть, Жмых тогда сорвется и соскользнет в воду. Но сын ее был как заторможенный. Он дал перевалить себя за борт катера. И только, оказавшись в наполненном водой резиновом бассейне, что продается в Детском мире, он ударил хвостом, обдав брызгами обоих мужчин, но было уже поздно. Перепрыгнуть через борт стало не в его силах. Второй человек, тот что подавал на катер Жмыха, Санек, вытянул из воды сеть и попробовал набросить ее на мать-афалину. Ничего у него не получилось. Это, не дурачок Жмых. Он еще два раза предпринял ту же попытку, но, умудренная жизненным опытом дельфиниха, держалась настороже. В это время Пасик завел движок.

– Да брось ты ее, нужна она была нам.

– Нужна. Кто дельфиненка кормить будет, твоя новая пассия своею грудью? Он без матери протянет не больше суток. Так что надо ее тоже поймать.

Катер сдвинулся с места, и Санек стал вновь растягивать в море сеть. Когда он посчитал свою работу выполненной, то кивнул головой рулевому.

– Еще наведаемся сюда, может быть и мамаша попадется, иначе сынку каюк.

Санек перегнулся через борт и, зачерпнув ведром воды, плеснул ее на пищавший не переставая рот Жмыха.

– Поехали.

Катер поплыл в сторону противоположную от пляжа. Выпрыгивая чуть ли не на двухметровую высоту, рядом плыла мать-афалина. Она старалась рассмотреть, на что положили ее испуганного сына. Благо, что не на открытый настил, иначе высохнет кожа и тогда наступит медленная и мучительная смерть. Но все равно вид детского бассейна наполовину заполненного водой не принес ей успокоения. Кто эти люди? Куда и зачем они везут Жмыха? Может быть в дельфинарий? Но там ему одному делать нечего. Она ведь не успела его утром даже покормить. Это человек может не есть до семи суток, а дельфиненок вместе с молоком матери получает еще и воду. Если его не кормить, у него начинается обезвоживание организма, и он через сутки погибает. Мать-афалина тут же пожалела, что не дала опутать себя сетью – была бы сейчас вместе с сыном.

А катер застопорил ход и пришвартовался прямо у скал, у вдающегося недалеко в море сварного железного пирса. На плавающую рядом, потрескивающую мать-афалину мужчины не обращали внимания. От пирса вверх петляла винтовая лестница.

– Как понесем? – спросил Санек. – Вместе с бассейном?

Второй мужчина, Пасик выбравшийся на твердое основание пирса, его не очень то слушал.

– Во, Инессе будет сюрприз, когда проснется.

Санек махнул на него рукой.

– Ладно, я сам дотащу, тут веса в нем не больше восьмидесяти килограмм.

– Смотри, Инессу не разбуди, ей сегодня сниматься в клипе, а то будет злая как мегера, – Пасик стал беспокоиться о той женщине, которой собирался преподнести сюрприз.

Со стороны Санька последовало едкое замечание:

– Зря ты ей позволил сесть на голову. Попробуй теперь скинь ее. Выжмет она тебя как лимон.

– Не твое дело, тащи лучше дельфина, чего он орет у тебя постоянно?

Санек недовольно проворчал:

– Хотел бы я на тебя посмотреть, как бы ты брыкался, если бы тебя сейчас спихнуть в воду, а мамаша-дельфиниха потащила тебя на дно.

Пасик стал взбираться по лестнице, не дожидаясь товарища, а Санек, бережно завернув Жмыха в детский бассейн и взвалил на плечо. Мать-афалина выпрыгивала внизу из воды, запоздало предлагая взять и себя в придачу, но двое мужчин не повернули головы в ее сторону. Даже если бы они поняли ее, то и в этом случае, вдвоем, не смогли бы втащить ее на крутую гору. Пришлось бы плыть до поселка.

Афалина была слишком тяжела. Мать-дельфиниха еще долго слышала жалобный писк сына, она взывала ко всем богам, которых было принято почитать в дельфиньей стае. Но боги отвернулись от нее, они нынче были на службе у жестоких людей.

Жмых, завернутый в брезент детского бассейна, лежал на плече поднимающегося в гору мужчины и отчаянно пищал. Он видел, что теперь еще дальше отдаляется от моря. Железные ступени лестницы вели круто вверх. Где-то там внизу осталась его мать. Он скосил глаза в сторону, и последний раз посмотрел на море, пока оно не скрылось из виду.

– Прощай мама, – отчаянно крикнул он и вибрирующий, полный мольбы и отчаяния звук разнесся над округой.

Лестница закончилась, впереди начиналась ухоженная, присыпанная красным песочком аллея, ведущая к построенному в античном стиле с портиком и бассейном дому. «Так вон он какой дельфинарий!» – подумал Жмых, когда увидел небольшой бассейн, наполненный голубой морской водой. Санек, особенно не церемонясь, как мешок сбросил со своего плеча ношу в искусственный водоем. Испуганный Жмых пискнул и оказался в воде. Мужчина, сбросивший Жмыха, нагнулся над бортиком и зачерпнул в руку воды.

– Фу, кое-как дотащил, – сказал он, омывая вспотевшее лицо. В его грубом голосе не чувствовалось радости по случаю удачной поимки дельфиненка.

– Тише, примадонну разбудишь, – послышался откуда то сбоку голос запыхавшегося Пасика. – Пусть ей сюрпризом будет, когда в бассейн утром прыгнет.

– Да, уж, сюрприз будет, – согласился с ним Санек, – как бы дар речи она не потеряла с испугу.

Санек повернулся к приятелю, спрашивая взглядом, все ли так и будут ли новые распоряжения? Чувствовалось, что в этом доме он – наемный работник, хозяин Пасик, а спящие в доме, – хорошие знакомые.

– Не потеряет. Сама хотела сняться в клипе с дельфином. Я и эту прихоть ее выполнил, куда больше? – казалось Пасик, ищет у него сочувствия. Санек внимательно посмотрел на своего приятеля и равнодушно отвел взгляд. Чужие заботы, его не волновали.

– Пойду катер на стоянку в поселок отгоню, – сказал Санек.

– Да… да…, ты иди, – согласился Пасик. – За такое дело, за дельфина, я вдвое увеличу твой гонорар.

Жмых видел из бассейна, как Санек пошел обратно по аллее, а Пасик скрылся в доме.

Жмых остался один. Он попробовал послать сообщение матери о том, что с ним пока все в порядке, но ультразвуковой сигнал отправленный в сторону моря отразился от бортика бассейна и вернулся обратно. Жмых понял, что он находится в информационном вакууме. Хоть кричи, никто тебя не услышит. Тогда он стал исследовать борта бассейна. Они оказались гладкими и в отличие от шероховатого дна моря были выложены голубоватой плиткой. Бассейн нигде не соединялся с другим, подобным ему сооружением. Везде глухая стена. «Да, отсюда без посторонней помощи не удерешь?» – подумал Жмых. У него начало сосать под ложечкой. С утра ведь он не поел. Мать обычно кормила его через каждые полчаса, не по железному графику, а по мере того, как у него появлялся аппетит. А кто теперь его покормит? И чем?

Дельфины до восьмимесячного возраста питаются исключительно молоком и только потом постепенно переходят на рыбу. Здесь нет даже той сладкой жижицы, что приносил ему Данила. А еще называет его сгущенным молоком, да какое оно сгущенное, беспардонно разбавлено водой, только подслащено. Надо было еще вчера соглашаться на Рыбное море, – запоздало пожалел Жмых. А теперь что же? Горький вздох разнесся над водой.

В одиночестве он провел часа два, плавая от одного бортика бассейна до другого. Ни одна живая душа не побеспокоила его. Нет, почему же, Жмых видел, как неподалеку на каштан прилетела ворона. Она удивленно посмотрела на дельфиненка и злорадно каркнула.

– Карр-р-р, попался голубчик?

Жмых был в недоумении, он ведь ей ничего плохого не сделал, чему радоваться? «Натура видно, такая, черная, под цвет перьев», – решил он.

Жмых видел, как вернулся Санек и прошел не в новый трехэтажный дом, а скрылся в домике напротив.

Часа через три, после того как взошло солнце, из дома вышла та особа, которую назвали примадонной. От примадонны у нее были длинные ноги, которые росли от ушей и высокая грудь. «Жаль, не удастся напоследок послушать человеческого пения» – , подумал Жмых. Значит, эта примадонна не оперная, не как Данила, а из другой области. Но из какой, он пока не смог догадаться. Длинна ног ни о чем еще не говорила. Жмых нырнул на дно и прижался к тому краю бассейна, от которого его не видно было. Он подумал, что если сейчас эта девица заставит его катать, то очень быстро его заездит. Вот Пасика же заездила, – сказал его приятель, – еле ноги таскает. Теперь может наступить очередь Жмыха, а он еще не вошел в мужскую силу, сам еще молоком питается, да дружит с такими же мальцами как и сам, с Данилой и Максом. Их он и то не катал, а тут эту длинноногую… Поэтому, от греха подальше, Жмых притаился в углу.

А примадонна, как кошка, потянувшись, опустила конец ноги в воду, пробуя температуру. Жмых решил, что с ним играют и ущипнул ее за палец Нет, все таки он ошибся, она была примадонной. Девица так громко завизжала, что от ее крика отвалилась одна плитка на стенке бассейна. Ворона, до этого мирно дремавшая на каштане, чуть не получила инфаркт. А из дома теннисным мячиком выкатился перепуганный Пасик. Из другого дома напротив спокойно вышел красавец мужчина Санек. Так как примадонна, отскочив от кромки бассейна, теперь заглядывала внутрь, желая увидеть того, кто хотел ее съесть, Жмых решил не таиться и выпрыгнул из воды.

– Рада? – спросил Пасик, показывая на Жмыха. – Задание выполнил.

– Дурак! – поблагодарила его примадонна. – А если я завтра скажу, что звезду с неба хочу, ты и ее достанешь?

Пока Пасик думал что ответить, красавец Санек открыл в зевоте рот. Жмыху из воды показалось, что на бортике бассейна стоит какой-то греческий бог, мать один раз показывала ему на дне моря похожую на него статую. Санек весь переливался мышцами.

– Если бы с вечера сказали, что звезда нужна, мы бы вам не одну, а две штуки привезли, – сказал он.

– Не может быть, – вздохнула примадонна, и жеманно повела плечом, поедая взглядом накачанную, рельефную фигуру Санька.

– Может. Они рядом с нами упали в море. Нырнул бы.

Жмых не поверил про звезды, они никогда не долетали до воды, а всегда сгорали в воздухе. Странные все-таки люди, стараются друг друга обмануть. Неужели нельзя жить честно и главное вечно? Осознание конечности бытия в этом безбрежном мире, где по ночам видны далекие звезды, поселило у него в груди страх.

Жмых знал, что оставшись один, он долго не проживет. У него было только одно, единственное спасение, возвращение к матери в море. Она должна ждать его, здесь неподалеку, и пока он не вернется, она не стронется с места, на то она и мать. Для нее с исчезновением Жмыха, терялся всякий смысл жизни, призрачная надежда на чудесное спасение сына тонула в море слез. В великом водном пространстве, в океанах и морях только дельфины и киты оплакивают своих погибших и потерянных детенышей. А на земле, говорят, самые преданные не люди, а гуси-лебеди. Мать как-то показала ему на стаю, отдыхающую в море. Царская птица.

Глава XVIII. Браконьерская сеть

Всю ночь мне снились кошмары, связанные с дельфинами. Утром я проснулся в холодном поту.

Сегодня мы: Настя, Гарик, Данила и я, последний раз встречаемся со Жмыхом. Наше решение окончательно и бесповоротно. Это благородное решение. Каждый из живущих на земле должен жить так, как ему определено природой, в той нише, которую занял в процессе эволюции, дельфины в воде, люди на земле.

А межплеменные контакты еще ни к чему хорошему не приводили. То невесту украдут, то скот угонят, то сам в плен попадешь, вот и возводили в разные века преграды и огораживались от соседей. Из преград самые знаменитыми были: Великая китайская стена длинной в несколько тысяч километров, и Железный занавес, который никто не видел, но который тридцать с лишним лет делил Европу на две части. Вот что-то типа этого занавеса или стены мы решили воздвигнуть между нами и тетей Пашей со Жмыхом. Если по своей природе, мы благородные, не испорченные еще жизнью натуры, то гости с катера, с лодки, с катамарана, побывавшие вчера у Лысой головы, совсем иная прослойка людей, от них можно ждать чего угодно, в том числе и беды. Поэтому сегодня у нас, день прощания со Жмыхом и тетей Дашей.

В обычный день еще до завтрака мы с Данилой сбегали бы на море, посмотреть, не приплыли ли дельфины, а сегодня нет, оттягиваем этот момент. Жалко расставаться со Жмыхом. Но лучше сделать это сегодня, пока мы еще здесь, чем завтра, когда неожиданно для дельфинов уедем.

– Надо Жмыху и тете Даше дать понять, чтобы они к Лысой голове больше не приплывали, – с полным ртом набитым едой, разглагольствовал за завтраком Данила.

– И как ты себе это представляешь? – спрашивала его Настя.

– Как? Элементарно. Не дам им сегодня сгущенного молока и все. Отлучу их от халявного корыта.

– А если они все равно будут приплывать? – не унималась Настя.

– А Макс на что?

– А что Макс? – не поняла наша подружка.

– Макс у нас их пару раз огреет кулаком, больше не приплывут.

Настя внимательно на меня посмотрела, действительно ли я способен на такую подлость – бить Жмыха кулаком.

– Не смотри, не смотри, – заверил ее Данила, – он твоему Жмыху еще в первый день бока намял. У Макса не заржавеет.

В общем, выставил меня Данила как забияку и драчуна. А сам, куда ни кинь, везде благодетель. Интересно, в каком качестве его воспринимают дельфины?

– Если ты сегодня Жмыху не дашь сгущенки, он тебя за жмота будет считать, – постарался я переключить внимание Насти на персону своего приятеля. Нечего выставлять меня на всеобщее обозрение, я им не манекен.

– А я сегодня, вот новый купальник одела, – похвасталась Настя.

– Жмых просто счастлив будет, – съязвил Данила.

Завтрак наш подходил к концу. Пора было идти на море прощаться с дельфинами. Гарик, наш местный друг поджидал нас у двери столовой.

– Двинули?

– Ага.

Сытые, умиротворенные мы беспечно шли к морю, и каждый из нас втайне надеялся, что сегодняшняя встреча с дельфинами не будет последней, и завтра они приплывут, и послезавтра, и в последний день нашего отъезда. Настя только была недовольна.

– Вот, – жаловалась она, – как в этой жизни все устроено несправедливо.

– Это точно, – согласился Данила, – каждая хата, горем напхата. Да еще брюхо злодей, старого добра не помнит, а что случилось?

– Как что, не понимаешь разве, мы же идем со Жмыхом прощаться?

– Ну и что? – Данила никак не мог взять в толк, куда клонит Настя.

– Что, что, у меня столько нарядов, я их целый чемодан привезла с собой, а могу одеть на проводы только новый купальник.

– А о чем ты раньше думала? – безобидно спросил Данила.

– Когда?

– Да вчера!

– А то что?

– Черт с тобой, поднес бы я тебе вчера чемодан, могла бы ты во всех нарядах по берегу пройтись. Пусть бы на тебя Жмых посмотрел.

Настя недоверчиво посмотрела на Данилу, не издевается ли он над нею. Но лицо моего приятеля было безмятежно и спокойно.

– Не догадалась я.

– Ничего страшного, – успокоил он ее, – ошибку можно сегодня исправить.

– Как?

И тут Данила стрельнул озорными глазами в мою сторону, приглашая на пиршество язвительности и черного юмора.

– Вчера кто-то болтал, что желание дамы для него закон, вот и пошли его пусть чемодан притащит.

Гарик слышавший весь разговор в страхе остановился. Неужели ему выпадет еще и роль добровольного амбала? Он помнил, что одновременно с Анной Николаевной и Настей в день заезда из такси выгрузили два огромных чемодана. Один из них ему тащить? Настя пока раздумывала.

– Пожалуй, весь не стоит.

Данила ее не поддержал:

– Да чего там, что не понравится, не оденешь, пусть весь тащит.

Чем бы дело закончилось не знаю, но Гарика выручил неожиданный предмет оказавшийся на берегу.

Расстояние до Лысой головы вдоль скалистого и пустынного берега, мы прошли быстро. Тети Даши и Жмыха еще не было.

– Макс глянь, что это? – Данила испуганно показывал на сеть, торчащую из воды.

Нехорошее предчувствие накатило на меня. Зачем она здесь? Для кого предназначена? Где Жмых и тетя Даша? Почему их не видно? Ни на один из вопросов у меня не было ответа.

– Кто-то хотел дельфинов поймать, – высказал предположение Гарик.

– А может быть на рыбу поставлена? – усомнился Данила.

– Нет, на дельфинов, на рыбу далеко в море сеть забрасывают.

Мы осторожно оплыли ее стороной и взобрались на Лысую голову. Отсюда, с трехметровой высоты, как с вышки великолепно просматривалось море. Как только мы взобрались на камень, вдалеке, в той стороне, что уходила вдоль скал в закрытую зону, показалось в прыжке тело дельфина.

– Вон, они! – дружно, в один голос закричали мы.

Но, рано мы обрадовались. К нам приближался, одинокий дельфин. Рядом с ним никакого малыша не было видно. Через несколько минут рядом с нами выпрыгнула из воды возбужденная тетя Даша. Она раскрыла зубастую пасть и рассыпала тревожную дробь щелчков. Глаза ее искали Данилу.

– Ребята, что-то со Жмыхом случилось, – первой высказала неприятную догадку Настя. – Смотрите, как тетя Даша волнуется.

А мать-дельфиниха, не переставая трещала и все время срывалась в обратный путь.

– Смотрите, она показывает, что случилось где-то там? – и Настя указала на гряду скал, где вчера скрылись катер, лодка и катамаран. Тетя Даша старалась близко не подплывать к сети и настойчиво звала Данилу. Как только он спрыгнул в воду, она подставила ему спину, и они понеслась в обратном направлении. На этот раз Данила не издавал ликующие звуки. Тревожно смотрели мы им вслед.

– Давайте пока сеть на берег вытащим, – предложил Гарик. Мы спрыгнули обратно в воду и через минуту были на берегу. Один конец сети был заведен на берег, за него мы и потащили. Сеть медленно выползала на камни. Внизу у нее были свинцовые грузила, а наверху, поплавки из легчайшего пенопласта.

– Гляньте, дырка, как будто, кто ножом ее порезал, – сказал Гарик.

– Что ты думаешь, обо всем этом? – спросила его Настя.

– Тут и думать нечего, – ответил он, – сеть поставлена на дельфинов. Вполне возможно, что Жмыха уже поймали, а мать осталась на свободе, вот теперь несчастная и носится вдоль побережья. Если мы тут останемся, то обязательно увидим, кто приплывет ее проверять, тогда и спросим, на кого она поставлена.

Настя в раздумье покачала головой.

– Так тебе и скажут, на кого сеть поставлена. Это браконьерская снасть, разве не видишь? Ждать придется до ночи.

– Ну и что, по очереди и подождем, – предложил Гарик. – Сначала Данила с Максом подежурят, а потом мы с тобой. Согласна?

– Не согласна!

– Почему?

– Потому, что оканчивается на «у»!

Мы напряженно вглядывались вдаль. Не появится ли Данила. Но ни тети Даши, ни Данилы не было видно. Тяжесть ожидания, говорят, ни с чем не сравнима, она напрочь выматывает душу.

– Что будем делать? – спросил меня Гарик.

– Пока дожидаться Данилу. Может быть Жмых появится откуда-нибудь со стороны.

Но море, обычно белевшее далекими парусами, сегодня, как никогда было пустынно. И даже яркое солнце и теплая вода не радовало глаз. Через полчаса томительного ожидания, к беспокойству о Жмыхе прибавилась тревога о Даниле. Куда они с тетей Дашей запропастились?

– А что там дальше за скалами? – спросили мы Гарика.

– Раньше была закрытая зона, а теперь «новые русские» скупили участки, но зона все равно закрытая. Я сам там ни разу не был. Там, говорят, виллы богатых. А за виллами поселок. Очень хорошие места. К ним ведет дорога со шлагбаумом и кирпичом, раньше всегда въезд охранял представитель милиции, а теперь от былого величия остался только шлагбаум. Времена меняются, – философски заметил Гарик.

– Где же Данила? – спросила Настя. Мы стали беспокоиться. Прошло уже достаточно времени, пора было ему вернуться. Дурные мысли начали лезть в голову. И тут мы услышали радостный крик Насти:

– Плывут!

Над морем, вдалеке показался наш приятель. Казалось, по волнам его несет неведомая сила. Если бы мы не знали, что это тетя Даша, то сказали бы, Данила обладает сверхъестественными, демоническими способностями. Когда они подплыли, Данила соскользнул в воду.

– Ну, говори, чего там? Где Жмых?

– Не знаю. – наш приятель как и тетя Даша был слишком возбужден. – Мы проплыли вдоль всего побережья. Его нигде нет.

– А что там?

– Скалы. А за скалами крутой поселок. На берегу несколько ресторанов, а справа видны виллы «новых русских». Я такие красивые сроду не видел.

– А что ты там столько времени делал?

– Что, что? Говорю же, проплыл вдоль побережья. Его нигде нет.

– А на берег ты не сходил?

– Нет.

Тетя Даши еще несколько раз пронзительно пощелкала, затем выпрыгнула из воды, показывая нам в ту сторону, откуда только что приплыла, и так же стремительно отправилась в обратный путь.

– Видите, она нам показывает, что Жмыха надо искать в той стороне, – сказала Настя. – Что будем делать?

– Искать.

– Надо было не засиживаться в столовой, ничего бы не случилось, – взъелся на нее Данила.

– Надо было не приручать Жмыха и ничего бы не случилось, – огрызнулась Настя. – А то покататься решил. В чьих он сейчас руках?

Гарик как всегда предложил не ссориться, а серьезно обсудить сложившуюся ситуацию.

– Давайте трезво подумаем, что могло с ним случиться?

– Давайте.

Теперь мы надеялись на аналитический склад ума Насти и знание местности Гариком. Все мы хотели отыскать пропавшего дельфиненка. То, что он попал в беду, ни у кого не вызывало сомнений.

– Начнем с самого худшего варианта, – предложила Настя.

– Что ты имеешь виду под худшим? – спросил побледневший Данила. По-моему, ему тоже ночью снились кошмары.

– Я имею в виду последнюю лодку, что вчера приплывала сюда, – сказала Настя. – Помните, какое у нее было название? Ресторан – «Дары Черного моря». Зачем они сюда приплывали?

– Не может быть, – голос у Данилы совсем потух.

Настя произнесла, то, что мы с Данилой ни в жизнь не выговорили бы.

– Я боюсь, как бы дельфин, не стал украшением стола, – сказала она.

– Ты что с ума сошла? – Гарик тоже забыл о вежливости.

– А что? Лягушек едят, бычьи хвосты едят, змей едят, корейцы собак едят, может быть «новые русские» дельфина, как поросенка под хреном, заказали?

– Нет, нет, только не это, у тебя слишком богатая фантазия, – постарался успокоить нас Гарик. – Я склоняюсь к другому варианту. Те, что первые на катере приплыли, вспомните, хотели снимать дельфинов в клипе, а вторые на катамаране, хотели на них как на собаках кататься. Я считаю, что надо эти варианты сначала рассмотреть и поискать Жмыха у «новых русских». Там наверху каждая вилла с бассейном.

– А если все же… – бледный Данила сглотнул слюну и не договорил.

– Тогда под суд пойдут, – убежденно заявил Гарик. – Пойми, если бы это были те повара, что приплыли последними, они бы никогда сеть не оставили. Ты видал, у них какая была лодка?

– Какая?

– Захудалая. Значит, они бедные, и сетями не будут разбрасываться. Сеть ведь днем обязательно украдут. Поэтому они ее обязательно с собой бы забрали, а ночью по новой поставили. Я склоняюсь к другой версии, это должны быть «новые русские». Поймали дельфина, а про сеть забыли. Она с дыркой им уже не нужна, они лучше новую купят.

Какая-то логика была в его рассуждениях. У меня немного отлегло от сердца.

– Что нам теперь делать? – Данила был обеспокоен больше всех. Он ведь первый приручил дельфинов, если Жмых не найдется, ему казнить себя до конца жизни. Гарик молча обдумывал наши действия. Для него настал звездный час, на него смотрела Настя и ожидала, что он скажет.

– Сеть, давайте сначала спрячем, нечего ей тут делать.

Поскольку мы уже вытащили ее на берег, осталось подумать, куда ее спрятать. В скалах это трудно сделать. Мы вертели головой в разные стороны.

– Закопать ее надо, – предложила Настя. – А потом вечером за ней придем и унесем.

Легко сказать закопать, у нас не было ни мотыги, ни лопаты. Но поскольку от наших действий зависела свобода тети Даши, мы начали в гальке рыть яму. Настя и я отгребали руками крупный песок и камни, а Гарик с Данилой ковырялись палками, выброшенными в бурю на берег. Через несколько минут, влажная проплешина показывала, что здесь что-то зарыто.

– Сейчас подсохнет, и ничего видно не будет, – пообещал нам Гарик. – Пошли.

– Куда?

– В поселок. Там на месте разберемся.

Правильно Гарик предложил. Вчера все три компании, что поочередно подплывали к Лысой голове появлялись с той стороны, где заканчивалась гряда скал и должен был находиться поселок, представляющий из себя, как рассказал Гарик, уходящее в глубь веков старинное греческое поселение-крепость на берегу Черного моря. Я теперь горько пожалел, что не удосужился вместе с Данилой побывать в нем.

Глава XIX. По следу Жмыха

Хорошо, что по дороге мы встретили, спускающуюся на пляж Анну Николаевну. Она очень удивилась, увидев нашу кампанию.

– Вы что уже накупались?

– Мы, мама, сходим в поселок, здесь недалеко, и обязательно вернемся обратно, – сказала Настя. – Ты нас скоро не жди. Должны же мы окрестности посмотреть?

Анна Николаевна нас упрекнула:

– На экскурсию на автобусе не захотели, а теперь решили пешком?

– Ничего страшного.

– А когда вернетесь?

– Как получится.

– А деньги есть у вас?

Денег как раз и не было. Мы с Данилой обычно ничего с собой не брали. А тут они нам могли пригодиться.

– Нету.

Анна Николаевна передала Насте две сотенные бумажки.

– Хватит?

– Угу.

– Вы к ужину не опоздаете?

– Нет.

Хорошая мать у Насти, предоставляет ей полную свободу.

Теперь мы были свободны, никто нас не кинется искать. А у Гарика, по-моему, был свободный график, он гулял где хотел, и сколько хотел.

Мимо пляжа мы поднялись на дорогу перекрытую шлагбаумом. Здесь же стояла небольшая будка, но в ней никого не было. На обочине валялся сваленный запрещающий знак – красный кирпич.

– Можно подумать, что дальше ракетная база, – сказала Настя. – Ни пройти, ни проехать.

– Помолчи, – одернул ее Данила.

Впереди был в густой лес. Дорога повернула налево, и вдруг перед нами открылось бескрайняя гладь Черного моря. Смотреть на него с высоты птичьего полета– замечательное зрелище. Если бы не беспокойство о пропавшем Жмыхе, мы бы надолго остановились, любуясь морем, имеющим оттенок синего яхонта. Море у подножия скал было пустынно, и лишь вдалеке виднелись два белоснежных больших корабля и несколько яхт под парусами. Великое море, как же несправедливо ты обошлось со своими самыми древними обитателями. Первые дельфины плескались в тебе еще пятьдесят миллионов лет назад. Неужели бедному Жмыху не рассекать больше твои волны?

Тревога гнала нас вперед. В другое время, мы бы сфотографировались на память, но только не сейчас.

– Не волнуйтесь, скоро дойдем, – успокоил нас Гарик. – Сейчас небольшой подъем, а дальше начинаются виллы.

И правда, за первым же поворотом, который сделала дорога, мы увидели чуть ли не крепостную стену. За ней среди деревьев возвышался кирпичный особняк. Данила захотел взобраться на забор, чтобы заглянуть внутрь, но Гарик придержал его за руку.

– Потом, потом, сначала в рестораны сходим.

Значит, и он подспудно держал в голове зловещую мысль, высказанную Настей. Бедный Жмых, где мы его собирались искать, на блюде под хреном.

– В поселке милиция есть? –спросила Гарика Настя.

– Есть, а зачем она нужна?

– Заявим на них.

– На кого? – спросил хмурый Данила.

– На тех, кто ставил сеть.

– А ты знаешь, кто ее ставил?

– Неважно, милиция разберется, на то она и милиция.

Я согласен был с Настей, что в первую очередь нам надо написать заявление, а потом уже пускаться на поиски дельфиненка. Гарик не одобрил ее план.

– Не будут они его искать.

– Будут.

– Не спорь со мной, Настя, я знаю, не будут.

– Нет, будут.

Сейчас бесполезно было рассуждать, будут или не будут они его искать, мы еще не дошли до поселка. Вдоль дороги, слева и справа, сплошной стеной тянулись высокие заборы, за которыми прятались дома «новых русских». Разные были заборы, как и дома, одни были выложены из камня, другие из кирпича, третьи вообще были деревянные, из строганного и крашенного погонажа.

– Скоро дойдем, немного осталось, – сказал Гарик. Дорога пошла вниз. Снова блеснула перед нами безбрежная водная гладь Черного моря. Вот и поселок. Это был каскад домов, в беспорядке налепленных на склоне горы. Единственная широкая улица внизу повторяла изгибы берега, а вверх от нее убегали кривые переулки. Сразу было видно, что дома были построены еще в далекие времена. Скученность их не позволяла иметь во дворе бассейны. Искать Жмыха надо было в другом месте, там где мы только что прошли, среди вилл «новых русских» или…

Мы сразу увидели на набережной рестораны. Два из них были в добротных, каменных домах, а третий был стилизован под старинный деревянный корабль и раскачивался на волнах. На нем висела знакомая нам вывеска – «Дары Черного моря».

– С Ноева ковчега начнем? – спросил Гарик, ни к кому конкретно не обращаясь.

– С милиции начнем, – твердо сказала Настя.

Мы спросили у первого же прохожего встретившегося нам, где здесь отделение милиции?

– А вон, за почтой.

В отделении скучал в одиночестве лейтенант, с нарукавной красной повязкой, на которой было написано – «дежурный». Нам он и нужен был. Вперед выступила Настя. Ей проще было с ним разговаривать, у нее все знакомые родителей были из этой сферы.

– Товарищ лейтенант, мы к вам за помощью, – сразу обратилась она к скучающему стражу порядка. Он заинтересованно поднял на нас глаза и ждал, что мы скажем дальше.

– Слушаю вас.

– У нас пропал дельфин, маленький дельфиненок. Помогите его найти, следы ведут сюда, к вам.

– Ко мне? – лейтенант очень удивился. Видно за его небольшую практику первый раз к нему обращались с подобным заявлением.

– А ну расскажите, по порядку, кто вы, что вы, какой дельфиненок?

Настя, как умела, рассказала ему, как мы приручили двух дельфинов, как нам начали завидовать и вчера приплыли два катера и один катамаран, как сегодня утром мы обнаружили в воде сеть, как тетя Даша себе места не находила и с Данилой приплывала сюда к поселку, как пропал Жмых.

– А где сеть? – был первый вопрос милиционера.

– Мы ее на берегу у Лысой головы оставили, – сказал Гарик. Он почему-то не стал говорить, о том, что мы сеть закопали.

– А от меня, что хотите? – еще раз уточнил лейтенант.

– Чтобы вы помогли нам дельфиненка найти, – Настя четко формулировала вопросы.

Это вы катались на них? – лейтенант продолжал задавать вопросы. Видно, и до него дошел слух, что в море появились прирученные дельфины.

– Мы.

– И где вы предлагаете его искать?

Все втроем: я, Настя и Данила посмотрели на Гарика, что он скажет, он более знаком с местными порядками. Гарик не захотел брать на себя одного ответственность за произнесенные слова, и разложил наше подозрение на всех поровну:

– Мы думаем, что он сейчас плавает у кого-нибудь в бассейне из «новых русских».

Лейтенант расхохотался. Ему показалась смешной наша версия. Он, улыбаясь покрутил головой.

– Ребята, вы, по-моему не правы. Ну, пропал дельфин, и пропал, может быть, он в море уплыл, с чего вы взяли, что его кто-то поймал?

– А мать вон у берега здесь плавает, переживает! – сказал Данила. – Думаете, она просто так сюда приплыла?

Лейтенант не поленился и вышел вместе с нами на крыльцо отделения. Перед нами расстилалось пустынное море, если не считать купающихся. Сколько мы не всматривались вдаль, тети Даши в море так и не увидели. Лейтенант сочувственно покачал головой.

– Ну, где ваш дельфин?

– Вы, все равно от нас заявление примите, – настаивала Настя.

– Да не приму, я ничего, меня за висяк никто по головке не погладит, – уже более серьезно сказал дежурный. – Шли бы вы купаться ребята.

Но от Насти не так легко было отделаться.

– Не хотите на дельфина, на сеть браконьерскую примите. Вы обязаны жалобы населения в трехдневный срок рассмотреть. И в книгу регистрации не забудьте ее записать, я проверю.

В это время в дежурке зазвонил телефон и милиционер оставив нас на крыльце побежал к телефону.

– Что будем делать? – очередной раз задали мы себе тот же вопрос. И без того было понятно, что нечего нам было делать в отделении милиции, дельфин – не теленок, никто его искать не будет.

– Без ордера на обыск, – авторитетно заявил Гарик, – ни одна милиция не имеет права вторгаться на частную территорию. А дачи «новых русских» частная территория.

– И ордер, прокурор не подпишет, – заявила Настя.

– Вот если бы мы знали, где находится Жмых, тогда другое дело.

– А что тогда?

– Тогда хоть ОМОН вызывай.

Глава XX. Ищите в ресторане

В общем ясно, что дело темно. Прежде чем соваться в милицию, мы должны предварительно найти Жмыха.

– Пошли в «Дары Черного моря», – предложил Данила. Видимо, людоедский вариант не давал ему покоя. Идти было недалеко.

Вот он ресторан, пришвартованный к причалу. На палубе один официант расставлял стулья, а второй домывал пол. Когда мы поднялись на палубу, нас остановили.

– Мы еще не открылись.

Я собрался уже развернуться и уйти, когда Настя остановила меня за руку.

– Мы хотим ваше меню посмотреть…, нас родители попросили…, вечером хотим у вас с гостями посидеть.

– Пожалуйста, – официант, тот, что расставлял стулья, не поленился и сходил за меню. – Смотрите.

В другое время Данила, конечно же, впился бы глазами в список блюд, а теперь он только искоса посмотрел на кожаную папку. Мы сели за стол. Настя перелистывала папку.

– Дельфина в меню нету.

Я думал, что мы все выяснили, и пора уходить, но она снова придержала меня за руку.

– На кухню, надо бы заглянуть.

Но как это сделаешь? Какой предлог найти, чтобы побывать там? Ничего умного мне в голову не приходило. Выручил Гарик. Он спросил официанта:

– А у вас свежая рыба?

Тот рассмеялся.

– Есть и копченая, и свежемороженая, но в основном живая, у нас садок на кухне для нее есть.

– А выбрать можно?

Официант недоверчиво покосился.

– Вы что, сомневаетесь?

– Нет, почему же, не сомневаемся, но в Марселе прежде чем заказать рыбу, ее показывают клиенту, – Гарик так серьезно об этом сказал, что развеял моментально возникшие подозрения официанта.

У меня и мысли не было, что у нас выгорит этот номер и нас пустят на кухню, но официант махнул рукой и пригласил Гарика.

– Иди выбирай, по ступенькам вниз.

Вместе с Гариком пошел Данила. Официант хотел сначала его остановить, но весь вид нашего приятеля говорил, что именно он будет вечером главным обжорой. Мы с Настей остались сидеть за столом.

– Заказывать, что-нибудь будете? – официант расставил уже все стулья.

– Ты будешь что-нибудь? – спросил я Настю, чтобы потянуть время.

– Я еще меню не изучила.

Настя долго перелистывала страницы, а затем отложила в сторону кожаную папку. Официант повернул в нашу сторону голову, ожидая заказа.

– У вас можно что-нибудь необычное заказать?

– У нас все необычное.

– А такое, что нигде не подают?

Официант непонимающе смотрел на Настю.

– Что вы молодежь имеете в виду?

– Дельфина например?

По моему, получился перебор. Я на всякий случай оглянулся, высматривая пути отступления. Официант нехорошо сощурился и кликнул своего товарища.

– Петяй, по моему твои клиенты… Обслужи… Дельфина просят.

Слишком рано я подумал о них хорошо, нет, никакого перебора. Мы, кажется, попали в самую точку, в этом ресторане приготовят еду на любой изысканный и извращенный вкус. К нам, улыбаясь, приближался второй официант. На его лице расплылась довольная улыбка. Он из уважения к нам, гурманам, перекинул через руку белую салфетку. У меня на лбу выступил пот. Нашли, наконец, мы Жмыха, но поздно. Официант Петяй, приблизившись к нам, почтительно меня спросил:

– А вы откуда будете?

– Из Москвы.

– Далековато.

– Да, – согласился я ним и непроизвольно сглотнул слюну. Мне до слез было жалко Жмыха. Я мысленно представил себе, как милиция ведет под руки Петяя, и вчерашних двух поваров. Но оставалась еще, какая то надежда.

– Он еще живой? – спросил я официанта и почему-то заискивающе улыбнулся.

– Кто?

– Дельфиненок, – задав вопрос, я со страхом ожидал, что ответит официант. Я снова непроизвольно сглотнул слюну. Слюна, я так думаю, меня и подвела.

– Дельфиненок живой, а ты паршивец…, – рука официанта сомкнулась у меня на шее. Я понял теперь, зачем первый официант звал Петяя, он по совместительству был у них и вышибалой.

– Ах ты паршивец… – Петяй задохнулся от возмущения, – до Москвы я тебя не доброшу, а на набережную, на набережную выкину.

И в это время внизу раздался шум. За Данилой с Гариком с тряпкой бежала толстая повариха.

– Ревизию, они мне будут тут устраивать! А ну гони их в шею, – крикнула она занятому мной официанту. – По кастрюлям лазят, бесстыдники.

Моя вспотевшая шея выскользнула из рук отвлекшегося Петяя. Свалив по пути два стула, я опрометью кинулся с импровизированной палубы ресторана, забыв пропустить вперед Настю. Как стадо толкающихся баранов все четверо мы встретились на узких мостках перекинутых с берега на корабль. Вот тут нас мокрой тряпкой и достали. Оказывается, все четверо мы неплохие спринтеры. Поставив рекорд, метров через сто мы остановились. Никто за нами не гнался.

– Ну, что? – спросила Настя у Данилы.

– Нету там его. У них садок огромный, но, по-моему, там одна ставрида плавает, не успел я толком разглядеть. Большой рыбы нет.

У меня совсем отлегло от сердца.

– А вчерашних мужиков ты видел, что на лодке приплывали?

– Одного я видел, – сказал Данила. – Он в уголке завтракал.

Ура, наша дикая версия с дельфином под хреном, отпадала. Хорошо, что мы о ней промолчали в милиции. Вот уж точно, тогда бы самим отписываться пришлось. Я вспомнил Анну Николаевну, она ведь считает, что мы пошли на экскурсию. Думает, что дочка слушает экскурсовода с указкой в руках, а тут ее дочку тряпкой, мокрой тряпкой… Я посмотрел на своих друзей, никому их них даже в голову не пришло обидеться или оскорбиться. Ерунда все это, издержки поиска, было написано на их лицах.

А Гарик вел нас в ту сторону, где были пришвартованы роскошные яхты и катера.

Среди них стоял и вчерашний катамаран «Ветерок». Мы подошли к нему и постарались заглянуть в внутрь обеих параллельно скрепленных корпусов. На дверцах ведущих в небольшие каюты висели амбарные замки. Данила заскулил:

– Как же плохо на море. Ни следов не остается, ничего… Нельзя даже определить выходили они сегодня в море или нет?

– Кто сказал, что нельзя? Можно! – Гарик показал на закрытые на замок каюты, – если выходили в море, у них внутри должно сырое оборудование остаться.

– Какое?

– Акваланги, костюмы резиновые.

– Так ты думаешь это они? – спросила его Настя.

– Ничего я не думаю. Я вслух рассуждаю. Может быть и Жмых внутри помещений, воды налили и выпустили его трюм, в одиночку в темноте сейчас плавает.

Данила, как только услышал, что внутри обоих корпусов катамарана может находиться дельфиненок, забегал по берегу как заполошный. Правильно, круг то поисков сужался. Зря мы грешили на ресторан «Дары Черного моря».

– С ним чего? – спросил у нас встревоженный Гарик. Он первый раз видел разъяренного Данилу.

– Нервничает, – постарался я его успокоить, а сам внимательно наблюдал за своим приятелем. И тут я увидел, чего бегал по берегу Данила. Он приближался к нам, а в руках у него был металлический прут.

– Там никого нет, ты с кем драться собрался? – попробовал перед катамараном загородить ему дорогу Гарик. Но Данила как таран легко оттолкнул его в сторону. Понятно, разные весовые категории. Данила спрыгнул на ближайший корпус и вставил металлический прут в дужку замка.

– Не смей, – закричала на него Настя. Но было поздно. Рассвирепевший Геракл двумя мощными рывками сорвал злополучный замок.

– Смотрите пока тут, – крикнул нам Данила, а сам перепрыгнул на другой корпус.

Я последовал на катамаран вслед за своим приятелем и приоткрыл дверцу, ведущую во внутренние помещения. Никаких кают внутри не было. Больше она смахивала на увеличенную несколько раз в размерах алюминиевую байдарку. Да, там лежали акваланги, маски, рюкзаки, веревки и еще что-то, но воды не было налито, и не было Жмыха. Я облегченно вздохнул, и только собрался прикрыть за собой дверцу, как услышал над головой мужской голос:

– Гляньте ребята, а у нас оказывается гости! На минуту отойти поесть нельзя.

Над моей головой стоял вчерашний рулевой, а за его спиной остальная кампания. Они ухмылялись. Я оглянулся, разыскивая взглядом Настю с Гариком. Почему они нас с Данилой не предупредили? И в это время из второго корпуса показался Данила, в руках он держал металлический прут.

– О-о-о, так, мы еще и летчики-налетчики? – рулевой осклабился в нехорошей улыбке.

Краем глаза я видел, как Настя с Гариком отделились от веселой кампании. Гарик волоком тащил за собою Настю. Бросили значит нас. Когда Данила увидел, что мы отрезаны от берега, и отступать нам некуда, он побагровел лицом и заревел как медведь:

– Где Жмых? У-у-у скоты?

Рулевой собирающийся увидеть испуг на наших с Данилой лицах был озадачен. Непонимающе он обернулся к остальной кампании.

– О чем он?

Самая умная Наташа популярно ему объяснила:

– Не видишь, местная шпана дурью обкурилась, наркоту у нас ишут.

– А-а-а, – замычал рулевой, и развел руками. – Ошиблись адресом ребята, мы не балуемся. Ищите в другом месте.

– Где? – у Данилы дрожали губы и раздувались от ярости ноздри.

– Да хоть в ресторане «Дары Черного моря».

Я постарался погасить пожар.

– А они на вас кивают.

Рафинированный интеллигент, худощавый парень, защитник умной Наташи стал перед нами оправдываться.

– Мы про такую разновидность вообще не слышали, мы не продвинутые в этом вопросе.

Катамаранная кампания нам с Данилой предоставили коридор для прохода. Вот это да. Лет десять назад так уважали в стране пьяниц, место им в метро уступали, а теперь в почете оказывается наркоманы. Пропущенные без позорной капитуляции мы с Данилой присоединились к Насте с Гариком.

– Трусливо бежим с поля боя? – спросил Данила.

– Мы в милицию хотели сообщить, если что, – оправдывался Гарик. – А чего они вас выпустили?

– Обрадовались, что мы им остальное не поколотили!

Гарик как-то странно посмотрел на Данилу. По-моему уважительно. Но времени анализировать косые взгляды, не было. Мы до сих пор не знали, где может находиться Жмых. Во всяком случае, в ресторане «Дары Черного моря» его не было, и кажется, ребята с катамарана к нему тоже не имеют никакого отношения, хотя сами с большим приветом. Оставался только третий адресат – Пасик. И тут я вспомнил о четвертом. Вспомнил и похолодел. Как же я забыл про нашего соседа – Лысого. И глубокий след, тянущийся от нашего пляжа мы сегодня видели. Он же, любитель пива, где-то достает рыбу, вялит ее, и сушит у себя в номере.

Господи неужели он мог и с со Жмыхом подобным образом поступить? Я подумал, что если сейчас вслух выскажу свою догадку, Данила побежит назад в отель не то, что с металлическим прутом в руках, он Лысому с порога выцарапает оба глаза. Данила разошелся не на шутку. Глаза его излучали жгучую ненависть, только он не знал на кого ее выплеснуть. Из него бы получился хороший футбольный фанат одной из столичных команд. Покажи ему красную тряпку, и он снесет все ограждения и прорвется сквозь любые оцепления. Я решил промолчать про Лысого. Не может наш сосед по номеру быть нет, не каннибалом, дельфинобалом. Торопливым шагом мы шли вдоль набережной к дальнему причалу. Возле него была пришвартовано несколько больших катеров.

Глава XXI. Катер Пасика

В одном из них мы узнали вчерашний дорогой катер.

– На этом, вчера приплыл Пасик с девицами, – сказал Данила.

Теперь предстояло узнать, кому он принадлежит. Гарик попридержал Данилу за руку. Тот до сих пор не выбросил металлический прут.

– Ты подожди, – сказал Гарик опасливо косясь на железяку, – я сам поговорю, а то ты все дело испортишь.

Данила молча согласился. С пирса, свесив ноги, ловил рыбу мальчишка нашего возраста. Гарик подошел к нему и завел долгий разговор.

– Поймал, что-нибудь?

– Да, вот, – мальчишка, показал на небольших бычков нанизанных на веточку.

– Не густо.

– Проспал сегодня.

– А на что ловишь?

– На червя.

– Зря, я обычно на мякиш ловлю, его надо в анисовом масле растереть, тогда рыба сама бросается, даже на голый крючок.

Мальчишка не поверил Гарику.

– Заливаешь, небось?

– Я? Я никогда не вру, вот спроси у ребят.

Мы согласно кивнули головами, подтверждая, что Гарик – правда и истина в последней инстанции. А тот плел только ему известную словесную паутину.

– Я один раз на Волге банку с червями в воду опрокинул, смотрю наживить нечего, так я и тут нашел выход.

– Какой? – мальчишка полуобернулся к Гарику.

– В кармане у меня была головка чеснока, от цинги здорово помогает, я его, чеснок и насадил на крючок. Что тут началось?

– Что началось? – мальчишка недоверчиво слушал Гарика и криво усмехался.

– Вода вокруг поплавка закипела. Осетры побоище устроили, кому первому от головки чеснока откусить.

Мальчишка беззлобно рассмеялся и сказал:

– Мой дядя лучше байки рассказывает.

Гарик охотно согласился:

– Может твой дядя и лучше рассказывает байки, только я никогда не вру. Вот мы сегодня на этом катере уйдем в море, – он показал на интересующий нас катер, – будем там, на спиннинг макрель ловить, тогда сам увидишь…

Мальчишка расхохотался и показал рукой в ту сторону, откуда мы пришли.

– Да будет врать, этот катер, не ваш, а сына нефтяного короля, его дача вон там, прямо на берег моря выходит, у него забор еще белой краской покрашен.

– Сразу за поворотом? – уточнил Гарик.

– Нет, чуть-чуть подальше и левее.

Мальчишка до конца смикитил, что к роскошному катеру мы не имеем абсолютно никакого отношения, и презрительно оглядел нас с ног до головы.

– А у вас даже бамбуковой удочки нет. Тьфу, трепачи.

Мы узнали то, что нас интересовало. Я дернулся очередной раз, собираясь повернуться и идти, но Настя снова меня остановила. Теперь она спрашивала мальчишку, с нами он вряд ли пожелал бы дальше разговаривать.

– Какой он нефтяной король, если у него на даче нет бассейна.

– Как нет? – удивился мальчишка, он даже перестал смотреть на поплавок, – на бывших госдачах, еще в старое время бассейны были, а теперь тем более. Там знаете, как живут?

– А ребята на катамаране что ищут? – снова спросил его Гарик, показав рукой в сторону покинутой нами кампании.

– Туристы, что ли веселые? – Мальчишка загадочно улыбнулся. Он видно кое-что о них слышал, и ждал, пока мы зададим ему дополнительный вопрос. Чувствовалась, что информация так и распирала его, хотелось выплеснуть ее на кого-нибудь. Наконец, не дождавшись вопроса, как у нетерпеливой бабы она сама поперла из него:

– Им уже второй год, мой дядя старинные карты продает.

– Мы знаем.

У мальчишки вытянулось лицо.

– Откуда?

– Оттуда. В прошлом году они искали Атлантиду, а в этом году ищут затонувшие корабли.

– Правильно! – мальчишка оторопело смотрел на нас.

Гарик тревожно оглянулся по сторонам и нагнулся к мальчишке.

– Я тебе скажу сейчас под большим секретом, только ты никому не говори.

– Клянусь, никому не скажу.

Гарик еще раз огляделся и заговорщически прошептал:

– Они нашли!

– Что, Атлантиду? – мальчишка выпучил глаза.

– Дурак. Затонувший корабль нашли. У них полная лодка старинного золота. Вот.

– Не может быть? – не поверил мальчишка.

– Хочешь верь, хочешь нет. Мы случайно подглядели. Сходи посмотри, они сейчас на обе дверцы амбарные замки прилаживают, как ты думаешь зачем?

– А вы что, их знаете?

– Немного, – Гарик не собирался дальше разговаривать, – они мне леску японскую обещали.

Казалось, мальчишка был удовлетворен его ответом, он снова повернулся к неподвижному поплавку и пробурчал:

– Как же, дождешься у них, леску обещали. Щас.

Делать нам больше здесь было нечего. Все, что требовалось узнать, мы выпытали. Осталось проверить теперь только виллу Пасика, а если Жмыха и там не окажется? Думать о самом худшем не хотелось. Уже отойдя на приличное расстояние, я оглянулся и увидел, что мальчишка смотал удочки и держит путь по направлению к катамарану. Не миновать видно сегодня веселой кампании второго взлома, или дядя, который продал карту, потребует свою долю. Ну что же, веселой кампании – веселая жизнь.

Глава XXII. На вилле

Теперь мы знали, куда нам идти. Однозначно, к той вилле, у которой забор покрашен белым цветом. Когда мы проходили мимо отделения милиции, Настя предложила:

– Может, все-таки заявление оставим?

Но Данила подгонял нас вперед.

– Успеется! Сначала убедимся, что Жмых там на даче.

Чуть не бегом, торопким шагом мы шли в обратную сторону. Мимо нас проехало несколько машин. По этой дороге, по-видимому, пешком не ходили, потому что мы так никого из пешеходов и не встретили. Может быть, это и к лучшему. Пробежав с километр вдоль разношерстых, высоких изгородей, свернув за поворотом налево, мы увидели белый забор. Он тянулся вверх на два метра. Посередине его чернели высоченные железные ворота, сквозь которые ничего нельзя было увидеть. Гарик потянул нас дальше.

– Надо участок с другой стороны обойти, сверху, с горы все будет как на ладони видно. Теперь мы искали в стороне от дороги проход между заборами. В конце участка неприметная тропинка убегала в гору. Через пару минут не добежав до верха, где была самая удобная точка для осмотра, мы увидели небольшую щель в заборе и прильнули к ней. Территория бывшей государственной дачи была огромна. Рядом со старым строением высился новый трехэтажный кирпичный особняк, построенный в вычурном постмодерновом стиле, а между старым и новым строениями был расположен бассейн. Издали мы не могли рассмотреть, плавает ли кто в нем?

– Эх, жалко бинокль не захватили, – вздохнул Данила.

На площадке перед домом мы увидели вчерашнюю, капризную девицу приплывшую на катере вместе с Пасиком. Она ходила взад и вперед и разговаривала сама с собой.

– У нее что, не все дома? – спросил Данила.

– Роль разучивает, – как всегда безапелляционно заявил всезнающий Гарик.

– Ты уверен?

– Абсолютно.

Беспредметный спор не понравился Насте, и она взяла бразды правления в свои руки.

– Думайте ребята, как нам попасть на территорию.

– Давай сначала посмотрим Жмых там или нет? – в голосе у Данилы слышалась тревога.

В это время с территории дачи донесся визг. Девица крикнула:

– Ой Пасик, ты где, дельфин брызгается.

– Там он! Там! – закричали мы и бросились пожимать друг другу руки и обниматься, как будто уже спасли Жмыха.

– А я что говорил? – важно произнес Гарик. – Никто его есть не будет, они, идиоты, клип, наверно, с дельфином будут снимать, вот его и украли у нас.

Гарик правильно подметил, Жмых был наш, мы его друзья и в обиду его не дадим.

– Он есть наверно хочет? – Данила первым делом вспомнил про еду. – А я даже сгущенного молока не взял. Интересно, эти бандиты давали ему что-нибудь?

Более ласкового слова для похитителей он не нашел.

– Бесполезно что-нибудь давать, в этом возрасте дельфины ничего кроме молока не употребляют. Он поэтому наверно и брызгается, что голодный, – авторитетно заявил Гарик.

– Бедненький, – запричитала Настя, и тут же перешла на командирский тон, – чего зря вылупились, думайте, как его спасать будем.

Ну что же, теперь можно было не торопиться, у нас было достаточно времени, чтобы хорошенько все взвесить и обстоятельно продумать план освобождения Жмыха.

– В милицию не будем заявлять? – спросил я у Насти.

– Не будем, сначала сами попробуем. Я жду предложений.

– Чего ты раскомандовалась? – у Данилы снова прорезался голос. – Ночь наступит, мы его потихоньку вытащим и отнесем в море.

– А в чем ты его понесешь?

– Как в чем? На плече.

– Ты же его не поднимешь. А если поднимешь, то уронишь, а у него кожа нежная, они, дельфины страдают гемофилией.

– А это еще что такое? – выпучил глаза Данила. – Заразное, как ящур?

– Господи, какой же ты дурак неотесанный. Гемофилия, болезнь такая. Кровотечение от маленькой ранки открывается, а остановить его невозможно или можно, но очень тяжело. Цесаревич такой болезнью болел, поэтому его дядька на руках носил, я в книжке читала. Представь, что будет, если ты его уронишь на дорогу и оцарапаешь кожу, Жмых же погибнет.

– А я и не знал! – удивленно сказал Данила, – а не врешь?

– Деревня неграмотная!

– От такой слышу.

Они снова чуть не подрались. Тут снова выступил Гарик.

– У нас, когда в отеле шел ремонт, несколько старых ванн выставили на улицу, они так за хозблоком и стоят. Ее можно притащить к бассейну.

Первая проблема, кажется, была шутя решена, но за нею сразу встали другие. Требовала разрешения проблема собственности.

– А что ты хозяевам дачи скажешь, что мы пришли за Жмыхом? Как ты докажешь, что он наш? Ведь тебе могут ответить, что его в зоомагазине купили, и выставят нас за дверь, куда тогда побежишь?

– В милицию, куда еще.

– Но мы еще внутрь не попали? – завопил Данила.

Настя молодец, она правильно поступала, давала всем высказаться, и в дискуссии, в споре, искала единственное, верное решение.

– Молодец, вот и ищи благовидный предлог, как туда с ванной заехать и не вызвать ни у кого подозрений, а потом улучшить минутку, когда все отвернутся или уйдут и умыкнуть Жмыха.

Данила не на шутку разозлился.

– Чего я должен его умыкать? Они его умыкнули, они пусть и отдают. Жмых наш и точка.

Миролюбивый Гарик полез их мирить.

– Не надо ссориться, пока они будут снимать кино, давайте сходим за ванной, а там когда ее прикатим, посмотрим. Может быть, по дороге что-нибудь придумаем.

Хорошо когда имеются в запасе две светлые головы, одна у Насти, другая у Гарика, глядишь, так вдвоем они и выдадут спасительную идею. Мы покинули свой наблюдательный пост и направились в отель.

– А на чем ее повезем? – спросил предусмотрительный Данила.

– Не волнуйтесь, тележек у нас навалом.

– Что придумать? Чтобы придумать? – шел и бубнил Данила. – Может быть, позвонить, что у них бомба заложена?

– Так и знала, что ты ничего умнее не придумаешь, у тебя вечно, то яму вырыть, то дымовую шашку закинуть. Не пойдет, – отвергла Настя первый вариант проникновения на дачу. – Должно быть, что-нибудь простое и гениальное, идея, вроде Троянского коня.

– Так мы же и идем за корытом, – воскликнул Данила.

Мы с Гариком впервые за сегодняшний день рассмеялись. А Настя съязвила:

– Ты вчера правильно сказал, что язык животных понимаешь, по-моему, ты только его и понимаешь.

Глава XXIII. Гонка

Скорее, скорее. Мы летели в пансионат за ванной. Здравая идея Гарика полностью нас захватила. Нам надо было всего лишь выкурить на время из виллы ее хозяев и успеть вывезти Жмыха.

– Может быть, пожар устроить? – снова предложил бандитский вариант Данила.

– Не, пожар не подходит.

Когда мы прибежали к отелю, готового стратегического плана у нас еще не было. Гарик повел нас к хозяйственным постройкам. Первым делом мы подобрали тележку. На ней не то, что ванную, на ней можно было бы увезти весь сантехнический блок, и ход у нее был приличный. Она почти сама катилась. Ванны стояли сразу за хозблоком. Мы намучились, пока погрузили одну из них.

– Сколько же она весит? – спросил Настя, когда чугунная ванна была установлена на тележку.

– Сто килограмм.

– А зачем их такими тяжелыми делали?

Данила рассмеялся.

– В отличие от вас мадам, в России много справных дам, чтобы днище не погнулось, делали его с запасом прочности, поняла?

Данила дождался, его очередной раз сравнили с дураком. По боковой аллее, чтобы не встретить никого из обслуги отеля, а тем более не встретиться с отцом Гарика, мы покатили тележку за ворота. Отца Гарика мы не встретили, но за этим непонятным занятием нас увидела Анна Николаевна. Она была не просто удивлена, она была ошарашена. Чтобы ее дочь, да в присутствии трех кавалеров позволила себе толкать изо всех сил ржавую тачку со старой ванной, скажи ей об этом кто-нибудь, она бы сроду не поверила, а тут воочию, сама убедилась.

– Настя, – грозно прозвучал голос Анны Николаевны, – ты что делаешь?

Упиравшийся рогом Данила, вздрогнул от ее окрика и остановился. Он туго соображал, что бы такое ответить, чтобы звучало правдоподобно. Я тоже с ходу ничего не мог придумать и хотел промямлить, что-то насчет металлолома, но потом передумал. Только у Насти и Гарика был верткий ум. Быстрее нашлась, конечно, женщина. Настя не остановилась, а продолжая толкать тележку, просто заявила:

– Некогда мама. Мы записались в секцию, а сейчас тренируемся.

Анна Николаевна недоверчиво посмотрела на нас.

– Что за секция?

Мы трое мужчин молчали, как воды в рот набравши. Не могла Настя придумать ничего получше? Неужели есть такой вид спорта, где надо толкать вчетвером тяжелую ванну.

– Я жду ответа! – в голосе у Настиной мамы послышался металл.

Настя блефовала великолепно. Она обиженно подняла голову на мать и сказала.

– Из-за тебя мы потеряли уже пол минуты. Мама, мы записались в секцию бобслея, там вчетвером сначала надо разогнать сани, а потом в них вскочить. Это летний вариант тренировки.

Все сходилось: и четверка саночников, и тяжелая заменяющая сани ванна, и умение ее разогнать. Анне Николаевне ничего не оставалось, как поверить. То есть ее дочь была при деле, на пол дороге к олимпийской медали… Она долго смотрела нам вслед, взявших с места в карьер. Никто из нас не сачковал, вчетвером в восемь рук, мы, олимпионики, изо всех сил толкали тележку с ванной в гору. Когда Анну Николаевну не стало видать, Данила поддел Настю:

– Ну, ты и врать горазда.

– Не вру я. Это изобретение главного тренера сборной страны. Только они ванну без тележки толкали зимой по снегу, представляете какой пар от спортсменов валил?

А насчет того, как проникнуть на виллу, ты ничего не придумала? – спросил Данила.

– Давно придумала.

– А чего же молчишь?

– Слушайте. На вилле два входа, как вы знаете. План у меня такой…

И Настя стала излагать нам свой план. За неимением лучшего, мы посчитали, что и такой сгодится. Тележку с ванной мы вытолкали в гору и подогнали к вилле с той стороны, где находилась калитка. Сизифовы усилия закончились, атланты больше не нужны были, ванна находилась на самом высоком участке дачи, за ее забором. Столкнуть вниз ее теперь смог бы и ребенок, открой только калитку, За калиткой начиналась заасфальтированная дорожка, ведущая прямо к бассейну. Как только мы установили тележку в стартовую позицию, наша компания разделилась на две части. У ванны остались мы с Данилой, а Гарик с Настей вновь обогнули дачу и вышли к воротам. Наш план вступал в завершающую стадию. Получится ли, вот что беспокоило меня больше всего.

Глава XXIV. Стратегическая высота

Мы с Данилой лежа, заняли стратегическую высоту, с которой нам хорошо был виден весь дачный участок. То, что интересовало нас больше всего, бассейн, находился прямо перед нашими глазами. На бортике бассейна изогнутого английской буквой «S», спиной к нам сидели два молодца. В одном из них, по вислому животу, я сразу узнал Пасика, а второго с бычьей шеей я видел впервые. Капризной девицы нигде не было видно. Говорил второй, у него был как осенняя грязь, неестественно вязкий, глуховато-низкий голос.

– Зря ты Пасик дал Инессе, себе на голову сеть. Заездила тебя эта примадонна. А уж сколько денег вытащила и не счесть. Сколько клип этот стоит?

Под Пасиком скрипнул стул. Он нехотя ответил:

– Двадцать тысяч.

– С ума сойти. Да за такие деньги, можно всех красавиц на побережье скупить, а она еще на тебе и ездит. Сама всю ночь спала, а мы для нее старались, дельфина ловили. И где благодарность? Фыркнула и ушла. Поставил бы ты Пасик ее на место.

– Не твое дело, – глухо ответил владелец виллы и роскошного катера. – Я тебе Саня, плачу не за то чтобы ты мне советы давал.

Второй мужчина, которого назвали Саней, медленно повернулся на пластиковом стуле и в упор посмотрел на отчитавшего его хозяина дома.

– Ты хочешь сказать, чтобы я свое место знал? – в голосе его не было угрозы, а сквозило простое любопытство.

– Место, не место, а прошу тебя не вмешиваться в мои личные дела.

– Ты все равно, со мной нехорошо разговариваешь, – спокойным тоном продолжал Борис, – я у тебя нанялся на один клип, а ты меня заставляешь то дельфина ночью ловить, когда все порядочные люди спят, то теперь рот затыкаешь.

– Я тебя не заставлял, ты сам согласился. И рот не затыкаю, а прошу не вмешиваться в мои личные дела. В конце концов, что вы все от меня хотите? – вспылил Пасик.

Санек встал со стула и миролюбиво похлопал его по плечу.

– Успокойся, прав все-таки я. Видишь, как она тебя заездила. Я пойду в дом, немного пока сосну, всю ночь глаз не сомкнул. А когда время съемок подойдет, кликнешь.

По дорожке усыпанной красным песочком Борис пошел не к новому трехэтажному особняку построенному с портиком, в античном стиле, а к старой даче прячущейся в ветвях высоких деревьев. Во дворе остался один Пасик. Если бы и он сейчас ушел, мы бы с Данилой через калитку закатили ванну и приступили непосредственно к спасению. Но Пасик близоруко нагнулся над водой и обиженно сплюнул.

– Дельфина хотела, получила. Платье хотела, получила. Клип хотела, получила. Какого рожна еще надо?

Рядом со мною завозился Данила. У него тоже в одном месте шило засвербило.

– Макс!

– Чего?

– А Жмых с утра не кормлен.

– Ну и что?

– А не умрет он?

– Не умрет, – не совсем уверенно ответил я, – самое главное его из воды надолго нельзя вытаскивать, чтобы кожа не высохла, иначе он погибнет.

– И ронять нельзя.

– Точно.

– И это у него… модно сейчас… иммунодефицит.

– Гемофилия.

– А это разве не одно и то же?

– Нет.

– А сколько времени он не ел, как ты думаешь?

Я разозлился на Данилу.

– Что ты ко мне со жратвой привязался, я откуда знаю? Часов шесть если утром поймали, ну может семь, восемь, я думаю не страшно, выдержит пока мы его освободим.

– А может его покормили? – Данила никак не хотел сменить пластинку.

– Чем? – не понял я. – Детеныши дельфинов до семимесячного возраста едят только материнское молоко, а потом постепенно переходят на рыбу. У афалины знаешь, какое жирное молоко?

– Какое?

– Раз в десять жирнее, чем у коровы.

– Откуда ты все знаешь?

– Книжку читал… Помолчи.

Вдвоем не отрывая глаз, мы следили за Пасиком, надеясь, что он уйдет, и можно будет приступать к заключительной части нашей операции. А он как неприкаянный бродил по бортику бассейна.

– Скотина! – выругался Данила.

– Кто?

– Пасик этот.

– Смотри! Жмых! – толкнул я в бок приятеля. Дельфин до этого описывающий стремительные круги по бассейну высунул пол туловища и затрещал.

– Что-то говорит, – горячо зашептал мне на ухо Данила. В другое время я бы конечно высмеял дружка, который еще вчера хвастался и врал напропалую, что понимает язык животных, но сегодня мне было не до шуток.

– Господи, где там Настя с Гариком, чего они медлят? – тревожно гудел мне в ухо Данила. Нервы у него уже не выдерживали.

Настя молодец разработала план в двух вариантах, чтобы никакой осечки не было. По первому варианту, мы с Данилой должны били дождаться их появления в воротах и только после этого начинать действовать. А второй вариант был запасной, с подключением милиции. Непреодолимые препятствия возникшие при первом варианте, автоматом приводили в действие второй вариант. В плане было все схвачено, форс-мажорных обстоятельств не должно было быть.

– Может, тоже ждут, пока Пасик уйдет, чтобы наверняка? – спросил я Данилу. – Не волнуйся, сейчас они выманят их всех с дачи.

Глава XXV. Видео клип

Как с балкона в театре мы с Данилой смотрели на то, что происходит внизу, у бассейна. Жмых, продолжал описывать круги. Примадонна Инесса слишком долго разглядывающая литую фигуру статиста Сани, отвела с сожалением от него взгляд, но на хозяине дома его не остановила.

– Пасик, как я с ним буду сниматься, если дельфин то кусается, то водой обливается? – Инесса чувствуя собственную власть, снова начала капризничать. Бедный Пасик посмотрел на часы и некрасиво залебезил.

– Не волнуйся дорогая, все образуется, дельфиненок сейчас успокоится, и ты спустишься в бассейн. Группа с киностудии должна вот, вот подъехать. Клип, я думаю, в бассейне с дельфином, просто великолепный получится. Как у тебя там по сценарию?

Примадонна недовольно передернула плечом:

– Нет у меня по сценарию дельфина. По сценарию я пою на бортике бассейна, затем падаю в воду, а потом меня выносит на руках из воды молодой красивый атлет, полубог.

– С полубогом, с амбалом отменяется, – Пасик довольно потер руки, – мы с режиссером переделаем сценарий, и на этот раз тебя не Саня будет выносить на руках, а дельфин вытолкает на поверхность воды. Чувствуешь разницу, ты не на руках молодого бугая, а рядом с изящным дельфином, а это уже, дорогая, совершенно другой уровень, другая композиция, другое художественное решение. Как?

Нам сверху отлично было видно, что Инессе не понравится исправленный сценарий, и она предложила свое видение клипа.

– Ты меня готов напрочь изолировать от мужчин. Может быть, я поплаваю рядом с дельфином, а потом все-таки молодой полубог вынесет меня на руках из воды?

Ее предложение никого не заинтересовало, ни спонсора клипа, ни молодого полубога. Если Пасик кисло улыбнулся, то статист Саня даже этого не сделал, он остался стоять бесчувственным чурбаном. Весь вид его говорил, как скажете: вынести из воды – вынесу, сбросить обратно – сброшу, платите только. Чувствовалось, что он капитально раздражал хозяина дома и нервировал примадонну.

– Хоть песню бы спела, – забухтел рядом Данила. – А то ходит, только ругается. Во, подарочек кому-то будет, хуже Насти.

Я толкнул его кулаком в бок и чуточку осадил:

– Ты чего раньше времени раздухарился? Жмых еще не в море.

– А чего они слоняются туда, сюда, что им делать нечего?

– Помолчи.

Я видел, как Пасик нетерпеливо поглядывал на часы. У ворот зазвонил звонок.

– Молодцы, люблю точность, вовремя приехали, – хозяин дома нажал на пульт управления дисташки, и ворота медленно поехали в разные стороны. На территорию виллы въехала Газель. Из нее начали выгружать: микрофоны, осветительную аппаратуру, непонятные ящики. Примадонна села в шезлонг и постаралась принять эффектную позу. Старший из приехавших, видно режиссер, мимолетно глянув на певицу, подошел к Пасику и поздоровался за руку.

– Ничего не изменилось?

– Изменилось, – Пасик показал на бассейн, – я предлагаю вместо молодого полубога использовать дельфина.

– Согласен! – старший снял кепку и почесал лысину. – А то полубог уж очень на бандита рожей смахивал, это вы хорошо придумали с дельфином. Клип будет совершенно по-другому смотреться, возвышенно и романтично. Когда начнем? – спросил он хозяина виллы.

– Да хоть сейчас.

Не успели они включить софиты, как Жмых теперь всю киногруппу обдал водой.

– Смотри, баловник какой, – сказал режиссер, – давайте перед съемкой проведем репетицию.

Примадонна как будто только этого и ждала.

– Саня, Санек, – проворковала она, – подойди, начинаем съемку.

Недовольный, заспанный Саня сделал два шага в ее сторону, повел могучими плечами и хрустнул в зевоте лошадиной челюстью. Пасик глядя на того, кто по сценарию должен был исполнять роль полубога, постарался хоть в чем-то быть похожим на него. Для начала он захотел придать животу божественную конфигурацию для чего попробовал втянуть его до позвоночника. Когда у него ничего не получилось, он могутно повел плечами, но вместо заигравших рельефных мышц качнулись две обвислые груди. Примадонна презрительно отвела взгляд. Тогда Пасик, вытащил из кармана толстую пачку долларов и стал рассчитываться со старшим киногруппы.

– За клип, наличными, как договаривались.

Внимание всех присутствующих переместилось на Пасика. Пачка с долларами была уж очень толстой. Но сколько ни считай и пересчитывай, конец когда-нибудь придет. Деньги перекочевали в карман старшего киногруппы, довольного таким оборотом дела. Теперь он совсем уж бодрым голосом снова предложил:

– Продолжим репетицию.

Взоры примадонны вновь остановились на Геркулесе черноморского разлива. Она предложила Сане:

– Давайте не в бассейне, а на земле прорепетируем, как вы меня будете на руки брать.

Однако Пасик решил полностью поменять сценарий. Он помахал перед статистом Саней пачкой с долларами:

– Я с тобой тоже сразу рассчитаюсь, у нас сценарий поменялся, вместо тебя с нею в бассейне будет плавать дельфин.

– А на руках кто меня вынесет? – возмущенно спросила примадонна.

– На руках не обязательно, – Пасик стал вновь отсчитывать деньги. – Это тебе, – передал он несколько купюр Сане, – двойной тариф, можешь быть свободен, ты мне больше не нужен.

Нельзя было сказать, что Санек расстроился. Таскать на руках чужую мадам под глазком камеры и жгучими юпитерами – маленькое удовольствие.

– Чао, – сунув деньги в карман он помахал остающимся рукой и подмигнул примадонне. – Пакеда.

Так Жмых остался главной живой декорацией для музыкального клипа. Старший киногруппы в третий раз предложил продолжить репетицию. Певица поправила на себе тесемку купальника и опустила ногу на ступеньку бассейна. Жмых издалека смотрел на незваную гостью. На этот раз близко подплывать он не хотел. В ворота снова позвонили. Их открыл, собравшийся как раз выходить, Саня. На его лице сияла довольная улыбка. Когда ворота открылись, перед ним стояли Гарик и Настя.

Фу, слава богу, дальше действие пошло, не по сценарию за который заплатил Пасик, а нашему сценарию, по первому варианту.

Глава XXVI. Собственный МЧС

Перед распрощавшимся со всеми Саней стояли Гарик и Настя с выпученными глазами.

– Там дельфин запутался в сети, – закричали они.

– Где?

– У Лысой головы.

– Ох, мать честная, – воскликнул Санек, – я же совсемзабыл, что мы сеть в море оставили.

Он быстрым шагом вернулся к бассейну.

– Пасик, гони срочно ключи от катера, мать-дельфиниха попалась, ее надо спасать.

– А чего ее спасать, – не понял Пасик, – вытащим и ее, будут в бассейне два дельфина.

– Да она может задохнуться! – Санек подступил к Пасику. – Гони ключи от катера, живо. А еще лучше поехали со мной. Будет, по крайней мере, кому отвечать перед милицией.

Он сгреб в охапку упирающего Пасика и потащил его за собой:

– Быстрее, быстрее.

Киногруппа удивленно смотрела им вслед, усаживающимся в японский джип.

Гарик и Настя по нашему плану, должны были их сопровождать до самого поселка, где у пирса стоял катер. У нас должно было остаться минут пятнадцать времени, на освобождение Жмыха. Лишь бы нам никто не помешал. Нейтрализацию примадонны брал на себя Данила, а киногруппа по-моему должна была занять нейтральную позицию. Нервничая, мы отсчитывали минуты прошедшие со времени отъезда спасателей.

– Пора, – прошептал Данила.

– Рано… А то заподозрят.

Мы правильно рассчитали, что после такого сообщения Пасик забудет закрыть ворота. Так оно и случилось. Путь к морю был свободен. Можно было закатывать в калитку нашу тележку и грузить в ванну Жмыха. Отсчет времени пошел на минуты.

– Они уже до Лысой головы добрались, – заявил Данила. – Больше ждать не можем, поехали.

– Ну, ни пуха, ни пера.

– К черту.

Мы открыли калитку и вкатили нашу тележку на территорию дачи. На спуске она сама ехала. Киногруппа, состоящая из трех человек, разбрелась по территории дачи, только режиссер стоял напротив примадонны, и прогонял вместе с нею на словах сюжет клипа. Тележку мы остановили прямо напротив них, на бортике бассейна.

– Вы кто такие? – спросила удивленная примадонна.

– Мы? Мы МЧС!

Данила полез сразу в воду. А я остался на бортике бассейна и, взяв ведро, стал наливать в ванну воду. Господи, как же обрадовался Жмых, когда увидел Данилу. До этого выписывающий непрерывные круги, он сначала прижался к нему, потом стал на радостях выпрыгивать из воды и выписывать всевозможные пируэты.

– Что вам здесь надо? – снова спросила примадонна, но на этот раз в ее голосе послышались хозяйские нотки.

– Вы кормить дельфиненка собираетесь или нет? Уже семь часов прошло…, сами небось завтракали… режим у него нарушаете! – осадил я ее. Этот ответ в нашем плане был заготовлен заранее. Он озадачил ее. Примадонна, ища поддержки, вопросительно посмотрела на режиссера, что тот скажет. Но режиссер, я в этом был уверен, не знал, откуда появился дельфиненок. Поэтому он спросил:

– А что, его еще не кормили?

Глядя в упор на примадонну, я ответил вопросом на вопрос:

– А кто его покормит? – и снова, обращаясь к разгневанной примадонне, задал тот же вопрос: – Вы его кормили?

Насупившись, она ответила:

– Нет!

– Тогда помогите его поймать.

Всем был хорош наш план. Все мы учли и психологию примадонны, и ответы заранее заготовили, и ведро не забыли, но не учли только одного, что Жмых очень скользкий и тяжелый, и его просто так под мышку не возьмешь. Я уже и ванну налил, а Данила плавал рядом со Жмыхом и никак не мог его не то что поднять, а даже толком ухватить. Жмых как кусок мыла выскальзывал из его рук.

– Не дается, – пожаловался Данила.

А время работало не на нас. Скоро должны были появиться уехавшие Пасик и Саня, и тогда еще неизвестно чем закончится наша авантюра. Надо было срочно найти какой-нибудь выход. Первым делом, я подумал о том, чтобы спустить воду в бассейне и даже доглядел сливную трубу. Диаметр у нее был маленький, вся вода сошла бы только к концу дня. Тогда я тоже полез в воду. Один раз мы даже прижали в углу Жмыха, но он вертун, тут же выскользнул из рук.

– Надо что-то придумать, – шепнул мне Данила. – Времени не остается. Ошейник с намордником бы ему сейчас.

Вовремя он подкинул блестящую мысль. Я увидел на кромке бассейна Данилины шорты. А чем они не подойдут вместо ошейника?

– В шорты его засунь, – посоветовал я приятелю, протягивая штаны.

Мы очередной раз загнали Жмыха в угол и Данила ловко, как будто всю жизнь только этим и занимался, вдел одну штанину на дельфиненка. Казалось, шорты для него шили. Вторую штанину мы быстренько накинули на спинной плавник. Жмых возмущенно запыхал и засвистел, стараясь вырваться из наших рук. Но теперь у нас было за что его держать. Мы потащили бьющегося дружка к тому краю бассейна, где от кромки уходили вверх ступени.

– Помогите, – крикнул я остальной группе киношников, двум молодым ребятам, с интересом наблюдавшим за нашими усилиями. Помогать бросилась даже примадонна. Хорошие шорты у Данилы, вечные можно сказать, они где-то треснули, но выдержали вес Жмыха. Вон он, наконец, и в ванне. Пока мы занимались ловлей, режиссер включил кинокамеру и снимал нас на пленку. Данила стал скорее стаскивать со Жмыха свои штаны. В ванне это сделать оказалось довольно легко. Вдвоем с ним мы взялись за ручки тележки.

– Ждите нас через час, не раньше, – обнадежил я примадонну.

– Куда вы его везете? – попробовала она уточнить место дельфиньей кухни.

Я прикинулся непонимающим и буркнул в ответ:

– Сказал же кормить, время подошло… Толкай, – зашипел я на Данилу.

Но вытолкать тележку с территории дачи мы не успевали. В открытые ворота въезжал джип с сидящими впереди Саней и Пасиком. Слишком долго мы возились в бассейне, опоздали, не уложились в запланированное время Кто находится сзади, я не успел разглядеть. Теперь у нас для спасения Жмыха оставалась одна дорога, по аллее, к обрыву с крутой лестницей. Я пожалел, что мы стащили со Жмыха шорты Данилы. Как теперь его спустишь по лестнице? Наверно, то же самое подумал и мой дружок, потому что оглянулся назад. Шорты лежали на бортике бассейна. А въехавший на территорию дачи джип резко затормозил. Из него выскочил Санек и закричал нам вслед:

– Стойте!

Его крик только прибавил нам прыти. С такой скоростью, с какой неслись мы, мог нестись только носильщик с пассажиром на Павелецком вокзале, догоняя уходящий поезд.

– Стойте, черти, – еще раз крикнул Санек. А у нас уже свистел за ушами ветер. Аллея шла под уклон, и теперь уже не мы толкали тележку с полной ванной и Жмыхом, а она тащила нас за собой, мы только давали ей направление. Сто метров отделявшие нас от крутого обрыва с плещущимся внизу морем, я думаю мы пролетели быстрее чем за десять секунд. О том, чтобы остановиться не могло быть и речи. Я видел, что дорожка заканчивалась бетонными ступенями, а внизу пенилось море.

– Отпускай руки перед камнями, – крикнул я несущемуся рядом, подобно лосю, Даниле.

– Понял! – прокричал он мне в ответ. Оглянуться назад мы не могли, и не знали, что там делается.

Наша тачка приближалась к краю владений Пасика. Сразу за обрывом, внизу, метрах в тридцати бились о скалы волны Черного моря.

За несколько метров до края обрыва мы отпустили руки. Тележка с ванной и дельфиненком описали пологую дугу и плюхнулась далеко в море. Мы побежали по ступеням вниз. Как там приводнился Жмых, удачно или нет? Но поверхности моря он не появился. Через минуту мне показалось, что вдалеке мелькнул сначала один плавник, а потом и второй.

– Ты видишь что-нибудь?

– Нет.

– И я нет.

– Как ты думаешь, – спросил я Данилу, – Жмыха ванна случайно на дне не накроет?

– Да ты что, если он не оглушен, он из под нее десять раз успеет вынырнуть. А потом ванна никак по законам физики не сможет его в воде накрыть. Она будет основанием тонуть. Должен он выплыть.

Только мы собрались вдоль берега улизнуть подальше от дачи, когда сверху раздался крик.

– Живы?

Мы посмотрели наверх. Давешний лейтенант милиции спрашивал о нашем здоровье.

– Живы! А что с нами станется?

– А ну, поднимайтесь наверх.

Подталкивая друг друга в спину, мы поднялись по бетонным ступенькам. При лейтенанте мы никого не боялись. Не даст он нас в обиду. А из-за его спины выглядывала хитрющая физиономия Гарика. Настя нам подмигивала и держала большой палец верх, показывая, мол, все в порядке. Дальше стоял озабоченный Саня, а от бассейна на нас смотрели Пасик с примадонной Инессой, и, привыкшая ко всему, киногруппа.

– Вы почему не остановились? – спросил нас Санек, – я же вам кричал. Мы за дельфиненком приехали, чтобы его отпустить в море.

– Ладно врать, – не поверили мы с Данилой.

– Правда, – сказала Настя, – я их с помощью милиции уговорила, подтвердите товарищ лейтенант.

– Правда. Подтверждаю.

– Но мы же не знали, – стали мы для виду оправдываться, – вот и отпустили Жмыха.

– А он не разбился? – тут же спросила Настя.

– Нет, – соврал я, – сначала плюхнулась тележка, потом ванна, потом Жмых. Он сразу ушел под воду.

– Идемте все наверх, там разберемся, – приказал нам всем лейтенант милиции.

Разбирались и переругивались мы довольно долго. Оказывается, когда Гарик с Настей вскочили в джип Пасика, чтобы вместе с ним и Саней доехать до поселка, где стоял катер, по дороге им подвернулся лейтенант. Настя рассказала ему байку про запутавшегося в сети, умирающего дельфина и указала на Пасика и Саню, как на владельцев запрещенной снасти. Профессиональная честь или может быть что-нибудь другое, возвышенное, взыграло в молодом лейтенанте, и он вместе со всеми отправился к Лысой голове. Естественно там никакой сетью и не пахло, ведь мы ее еще с утра зарыли в гальку. Лейтенант, долго вглядывался с борта катера в воду, надеясь разглядеть запрещенное орудие лова, но так ничего и не увидел. А Гарик с Настей клялись и божились, что мать-дельфиниха запуталась в сети. Пасик по просьбе лейтенанта был вынужден сделать поблизости несколько кругов. К разочарованию лейтенанта и к радости Пасика, но особенно Сани, следов сети найти не удалось. Когда прошло достаточно времени, Настя согласилась, что можно возвращаться обратно в поселок. Но теперь она заявила лейтенанту, что в бассейне у Пасика плавает тот самый дельфиненок, которого мы ищем все утро.

Оба дельфиньих браконьера, Пасик и Саня, не стали отрицать и согласились после съемки клипа отпустить его обратно в море. Вот с такими намерениями и появились они в воротах дачи, когда мы катили тележку со Жмыхом.

А так все остались довольны.

Примадонна, тем, что Санек снова будет ее на руках выносить из бассейна.

Пасик, тем, что Саня согласился крепко не прижимать ее к груди.

Режиссер с помощниками тем, что за дополнительную плату надо переснять клип.

Лейтенант милиции, тем, что кругом все виноваты, а он один прав, и все предлагают ему мирно договориться.

Ну, а мы, конечно, были просто счастливы тем, что Жмых оказался в море.

Делать нам на даче было нечего, у нас свои дела, мы попрощались. Скорее к Лысой голове. Вдруг приплывут тетя Даша со Жмыхом.

Они приплыли. Вот как это было.

Глава XXVII. Счастливого пути, дельфины

Жмых пришел в себя через несколько секунд, после того как чугунная ванна приводнилась в море. Он сильно ударился головой и маленьким рыльцем о ее края и на несколько мгновений потерял сознание. Теперь он был ученый, очнувшись, он, не выпрыгнул из воды, а медленно, не высовываясь, поплыл в сторону открытого моря. Надо отплыть подальше и только после подать сигнал, что жив и здоров. Он ужасно хотел есть и пить. Вон солнце стоит в зените, значит прошло пол дня с тех пор, как последний раз он ел. Чутко вслушиваясь в звуки моря, он старался услышать голос матери. Где она теперь? Посчитав, что отплыл достаточно далеко от страшного берега, он тревожно засвистел:

– Мама, где ты?

Ему показалось, что откуда-то издалека донесся ее голос. Он снова подал сигнал. На этот раз щелчками и в другую сторону моря.

– Жмых!? – почти рядом раздался ее голос.

– Мама!

Их встреча произошла в километре от того места, где его так грубо сбросили в воду Данила и Макс.

– Живой?

– Живой!

Радостное возбуждение обоих притупило, но не утолило чувство голода малыша. Жмых прижался к матери и стал толкаться в брюхо. Голод не тетка, отдай, что положено. Только материнское молоко делало его сытым и счастливым. Жмых проглотил три двойные порции и, наконец, отвалился от матери. На этот раз дальше, чем на пол метра от нее он не отплывал.

– Кто тебя выручил? – спросила мать.

– Данила!

– У нас, у дельфинов, есть поверье, – сказала мать, – что сладкоголосые, а к ним относится Данила, принадлежат к высшей, гуманной расе человечества. У всех же остальных нравственность и интеллект на уровне камбалы. Так что имей в виду сынок, у тебя среди людей один друг, Данила, остальные враги.

– А Настя?

Мать недовольно покачала головой.

– Влюбился все-таки.

Они еще долго разговаривали. Мать не могла налюбоваться на сына, рассказывающего страшные и удивительные вещи. Когда Жмых поставил последнюю точку в своем повествовании, мать ему напомнила, что утром они отплывают в Азовское море.

– А ты же хотела Даниле подарок преподнести, – напомнил он ей.

– Ты думаешь, он придет проводить нас на Лысую гору?

– Придет.

Они поплыли к затонувшей старинной каравелле, к лежащему в трюме сундуку с драгоценностями. Мать-дельфиниха долго выбирала подарок и, наконец, выбрала небольшую золотую монетку, не потускневшую от времени, не окислившуюся, не изъеденную ржавчиной. Пусть будет подарок маленький, не в величине дело, главное память останется. А Жмых долго рылся носом в сундуке выбирая что-нибудь поярче и потолще, и, наконец, нацепил себе на нос огромный золотой браслет украшенный прозрачным камнем. На этот раз они осторожно подплывали к Лысой голове, издали, осматривая окрестности. Кроме знакомой и безобидной четверки молодых человечков, поблизости никого не было. Мать-дельфиниха послала ультразвуковой сигнал, проверяя, есть ли искусственная преграда в виде сети у Лысого камня и убедилась, что нет. Теперь ничто не мешало ей и Жмыху попрощаться с человечками. Из всей их четверки, она хотела отблагодарить одного Данилу и несла ему золотую монетку.

А человечки, сидящие на лысом камне тоже заметили дельфинов.

– Плывут! – раздался ликующий крик с Лысой головы.

– Жмых, Жмых, плывет.

Мать-дельфиниха показала на камень.

– Глянь, как тебе радуются.

Жмых ничего не ответил. Он не мог раскрыть рот. На носу у него красовался старинный браслет. Когда дельфины подплыли к камню, мать-дельфиниха протянула монетку Даниле. А Жмых вместе с браслетом выпрыгивал напротив Насти. Она освободила его от драгоценности-обузы и он сразу засвистел и затрещал, предлагая Насте поиграть в воде. Но человечки только отталкивали руками Жмыха от камня.

– Плыви и не возвращайся.

Казалось мать-дельфиниха поняла их слова. Она издала несколько грозных щелчков, приказывая Жмыху успокоиться и попрощаться. Дельфины кинули прощальный взгляд на Лысую голову, с четырьмя человечками, стараясь, на всю жизнь запечатлеть их в своем сердце, и в красивом полете скрылись под водой.

Прощай Черное море!

Прощай Данила!

Прощай Настя!

Уплывающим дельфинам вслед махали с камня четыре человечка.

Прощай тетя Даша!

Прощай Жмых!

Прощай «принц Черного моря», – прошептали губы синеглазой. Она отвернулась от остальных и в синее море из ее глаз упала и моментально растворилась прозрачная слезинка.


Через неделю мы уезжали из отеля «Принцесса Черноморья». Дельфинов мы больше не видели. Говорят, наступило время миграции их в Азовское море.


Оглавление

  • Глава I. Акулы
  • Глава II. Принц Черного моря
  • Глава III. Горе-философы
  • Глава IV. Сдачи не надо
  • Глава V. Великий дрессировщик
  • Глава VI. Неурочный шквал
  • Глава VII. Спасатель – тетя Даша
  • Глава VIII. Хвастун-Данила
  • Глава X. Влюбчивый жмых
  • Глава XI. В Рыбное море
  • Глава XII. Я такой же хочу
  • Глава XIII. Почем лицензия
  • Глава XIV. Третья древнейшая профессия
  • Глава XV. Планы спасения днльфинов
  • Глава XVI. Кому не спится?
  • Глава XVII. Попался
  • Глава XVIII. Браконьерская сеть
  • Глава XIX. По следу Жмыха
  • Глава XX. Ищите в ресторане
  • Глава XXI. Катер Пасика
  • Глава XXII. На вилле
  • Глава XXIII. Гонка
  • Глава XXIV. Стратегическая высота
  • Глава XXV. Видео клип
  • Глава XXVI. Собственный МЧС
  • Глава XXVII. Счастливого пути, дельфины