Очередной безграмотный технологически автор, у которого капитан милиции в XI веке ухитряется воспроизвести револьвер, казнозарядное ружье, патрон, и даже нарезную артиллерию...
Трусливая Европа, которая воевать не умеет etc etc...
Вобщем, стандартный набор российского патриота :)
Интересно другое... Всегда читерство основано на использовании технологий, в свое время разработанных именно этой самой жуткой Европой. Это не смущает? :)
До прочтения данного произведения я относился скептически к подобным жанрам, особенно 18+. Но я был действительно приятно удивлён и две недели не мог оторваться от чтения. Наконец дочитав, решил написать отзыв. Чем больше думаю об этом, тем труднее выбрать точную оценку. Книга мне безумно понравилась, и я без угрызения совести могу сказать, что обязательно её перечитаю в будущем. Однако некоторые моменты испортили общее
подробнее ...
впечатление.
Первые две книги, даже третья, развивались хорошо и не спеша, держа интригу. Но потом что-то случилось: автор как будто пытался закончить как можно скорее, игнорируя многие моменты, что привело к множеству вопросов и недопониманий. Как Аксель выжил? Почему отступил Хондар и что с ним теперь? Как обстоят дела в Империи после победы, ведь один из главных членов Тайной Стражи оказался предателем? Что мешало Сикху сразу избавиться от Акселя, как только тот лишился части души? Что двигало Августом, что такого произошло между им и владыкой Грехов? Второстепенных вопросов у меня ещё больше. Несмотря на крутой сюжет и мир, многое написано словно на скорую руку и слишком скомкано.
Например, в Эльфийском лесу явно были недовольны браком, и однажды даже было покушение на ГГ. Почему попытки не продолжались, ведь Аксель действительно приносил много проблем эльфам, особенно после смерти их бога? Или встреча в нижнем мире с богом демонов, который сказал, что их встреча не последняя. Но в конце Аксель становится смертным и лишается своей силы, и они уже точно не встретятся. Почему были выкинуты Лилиш и Шальда? Если первую убили, то вторая жила в поместье и была действительно полезной, но что с ней по итогу случилось, не ясно.
Короче говоря, слишком много недосказанностей. Многие интересные арки начались, но такое чувство, что автору становилось лень их продолжать до логического конца. Самый яркий пример — бизнес Акселя в лице корабельной верфи. Он встретился в темнице с отцом одного из своих гвардейцев, поговорили о контракте, и на этом всё закончилось. А дальше что?
Теперь к другим вещам, которые подпортили впечатление. Эмоции всех девушек, боевые заклинания, эротика — почему всё это одинаковое? Каждая девушка "прикусывает губу", "мурлыкает". Эти слова повторяются слишком часто. Заклинания тоже разочаровали, они не менялись и застыли на уровне первого года обучения в академии. Аксель ничего не умеет, кроме воздушных стен и чёрных сфер. А про бедняжку Тирру вообще молчу: всё, что она могла — это создавать огненные шары. Где разнообразие? С эротикой всё точно так же. Местами она была в тему и действительно добавляла шарма, но иногда хотелось пропустить эти сцены, потому что они вставлялись в неподходящие моменты и были абсолютно одинаковыми.
Почему Акселя почти всегда окружают только девушки? И большая часть его гвардии — тоже девушки. Спасибо, что хоть Корал был, но его арка тоже не до конца раскрыта. Можно было бы много чего увлекательного с ним сделать, ведь он получился интересным персонажем.
Я мог бы написать ещё много чего, но боюсь, что отзыв выйдет слишком длинным. Единственное, что хочется добавить в конце, это про суккубу Тирру. В начале она была просто прелесть, умная, сильная, ценная единица в отряде. Но под конец она стала беспомощной обузой и вызывала раздражение, ведя себя как ребёнок. В начале за ней такого не наблюдалось, что обидно, ведь как персонаж она мне больше всех нравилась.
В общем, автору есть куда расти и стремиться. Потенциал хороший, и надеюсь, что когда-то будет продолжение этой увлекательной истории, которое расставит все точки над "и".
«Все депутаты — козлы!»
Кайманов протёр внезапно зачесавшийся глаз, перечитал. Ничего не изменилось.
Подплыл Гурвиц.
— Лук, Фил, — сказал Кайманов. — Вот из факин ит?
Гурвиц прилип к иллюминатору.
— Итс клаудс, — сказал он. — Пробэбли.
— Пробабили, — проворчал Кайманов. — Сам вижу, что пробабили… Надо в ЦУП звонить.
Он набрал номер ЦУПа. Там долго не отвечали. Потом сняли трубку, но всё равно не отвечали.
— Алё, ЦУП? — он подышал в микрофон. — Алё? Тут «Изумруд-один»…
— Анд вот факин эксидент ю хэв эгэйн? — спросил ЦУП голосом Букашкина.
— Кончай травить, Букашкин, — сказал Кайманов. — Соедини с главным.
— Ссаединяйю! — странным голосом сказал Букашкин. В трубке зазвучало: «…не ветра ледяная синева, а снится нам трава, трава у дома!..»
Трава нам нужна только для запаха, вспомнил Кайманов третью заповедь космонавтов, а дури своей хватает.
— Какого там ещё? — громко спросил главный. Кайманов вздрогнул и оглянулся. Гурвиц висел вверх ногами и делал вид, что слушает музыку.
— Василь Терентич! — заговорил он — и вдруг с ужасом понял, что не знает, как увиденное описать. — Тут такое… я вам лучше сейчас снимок скину, номер же прежний?..
— И что это может быть? — показал рукой Медведев. Снимок был увеличен до размеров скатерти и теперь украшал собой стену.
Василий Терентьевич развёл руками. Руки у него были мозолистые — что надо.
— Очевидно, что это не природное явление, — сказал академик Алфёров. — Видна рука человека.
— С глобальным потеплением связано быть не может? — напряжённо спросил Медведев.
— Рука, — медленно проговорил Путин. — Текста, конечно, маловато…
На стук в дверь Дима выглянул сам.
— Кто там, Димочка? — спросила бабушка из кухни.
— Это за мной! — крикнул он. — Я в Москву на пару дней скатаюсь! Оттуда позвоню!
— А как же обед? — возмутилась бабушка.
— Будете? — предложил Дима.
— А чё вы так долго? — спросил он в машине. — А чё, так в машине и поедем?
— А далеко ещё? У-у!..
— Вот это — Москва? Вот это — Москва?!!
— Занесите в протокол: при аресте сопротивления не оказал.
— Да что вы, молодой человек, — сказал Путин. — Какой арест? Беседа. Если хотите, просто знакомство. Итак, начнём. Вот эта шалость, — он показал на фотографию, — ваша работа?
— Ага, — сказал Дима.
— И как вам такое удалось?
— А вот это, — и Дима улыбнулся, — моё ноу-хау.
— Ну-у… — Пути постучал костяшками пальцев по красному дереву столешницы. — Как долго вы собираетесь запираться?
— Совсем не собираюсь, — сказал Дима. — Другое дело, что я должен быть абсолютно уверен: моё открытие не попадёт в грязные руки.
— У нас чистые руки, — обиделся Путин.
— Я ж не о вас, — обиделся в свою очередь Дима.
— Как вы говорите? Осмотический барьер? — переспросил академик Алфёров.
— Да, — терпеливо сказал Дима. — До границ атмосферы. Причём настраиваемый. Можно сделать так, что он всё пропускает. То есть тогда его как бы совсем нет. Можно — задерживает только кислород. Или только углекислоту. Или воду. Я его настроил на воду, поэтому там, где барьер был, стали появляться облака…
— А почему такая надпись? — спросил Путин.
— А вы бы что написали? — спросил Дима.
— Я? Ну… хм. Ну…
— Вот.
— Можно даже строго по границе. У меня с чего началось-то? Я подумал: а вот почему мы столько кислорода вырабатываем своими лесами, им все на свете пользуются, а платить не хотят? А нам всякую фигню продают — только за деньги? Несправедливо! Так я решил… ну и сделал. И вот… пожалуйста.
— Ну что ж, — сказал Путин. — Хорошее изобретение, полезное. А где сам прибор? И как им пользоваться? Можно ли производить на наших предприятиях? Защищён ли патентом или… иным… образом?
— Иным, конечно, — сказал Дима.
— И что вы за него хотите?
— Можно ли сказать, что это нанотехнология? — спросил Медведев.
— В общем, да, — пожал плечами Дима.
— Здорово, — сказал Медведев. — Давайте-ка сюда Чубайса.
Прилетел Чубайс. Вертолёт ещё булькал трансмиссией, а он уже сидел в кресле, забросив ногу на ногу.
— Вот, — сказал Медведев. — Знакомьтесь.
— Толя, — сказал Чубайс.
— Дима, — сказал Дима.
— Я, кстати, тоже Дима, — сказал Медведев.
— Так что можно задерживать твоим барьером? — Чубайс хитро прищурился.
— Всё, — сказал Дима.
— Всё?.. — тихо повторил Чубайс. — Всё?
Глаза его вдруг закатились.
— Э! Только не здесь! — вскочил Медведев.
— Нормально, — на вдохе сказал Чубайс. — Коньяку дай.
— Конечно, отгораживаться барьером от остального мира — дикость, — сказал Медведев. — Какой-то двадцатый век, железный занавес… А вот другую страну огородить… это возможно? Вопрос, конечно, чисто гипотетический…
— Возможно. Я прикинул — если, допустим, Штаты кругом обнести и по кислороду и цэ-о-два настроить полную непроходимость, то через год они начнут загибаться, а через три года там совсем невозможно будет жить… Что вы на меня так смотрите?
— Объясняю. Если со мной вдруг что-то случается, то ровно через три дня барьер, поставленный вокруг Москвы, активизируется. Прикиньте: кислород не поступает, аш-два-о, цэ-о и цэ-о-два не выводятся, окись азота не выводится. Да через час после этого моторы начнут глохнуть!
— Начинаем эксперимент: в рамках отдельно взятой комнаты…
— …специально обученные учёные…
— …нет, это не шантаж. Это защита интеллектуальной собственности. И ещё я хочу позвонить бабушке, чтобы она не беспокоилась. Кстати, о бабушке…
— Кто? Он? Да перестаньте. Не может быть. Какое ДНК? Ах, тест ДНК. И что? Что-о?!! Совпадет? Полностью совпадает? Ну ничего себе…
Путин положил трубку, повернулся к Медведеву.
— Тест совпадает…
— Как такое могло случиться?
— Когда цесаревич Николай Александрович изволил путешествовать на Дальний восток, прабабка нашего общего знакомого… как бы это сказать… изволила согрешить. И вот… тест совпадает…
— Интересный, однако, возникает расклад. Перспективный. Теперь главное — не делать резких движений…
Решили так: Дима провозглашается императором. Он не вмешивается в оперативное управление государством и вообще старается не вникать в тонкости, а лишь мотает и мотает на ус. Усы придётся отпустить, без усов не солидно. Секрет аппарата остаётся при нём. Когда и если настанет нужда применить аппарат, он это сделает. Или не сделает. Как ему подскажет нравственный закон внутри него. Одновременно в рамках уже существующей госкорпорации запускается проект «Дождь», где будут задействованы отдельные эффекты осмотического барьера: скажем, тушение лесных пожаров или полив посевов. Это принесёт стране выгоду, которую пока просто невозможно подсчитать. А уж сколько друзей появится!..
Чубайс и Алфёров зашли в пивную «Старый боцман», что на дебаркадере неподалёку от Крымского моста. Там сами варили и тут же подавали на стол свежайшее пиво и к нему правильных раков под укропом.
— Я так ничего и не понял, — сказал Чубайс, обсасывая клешню. — Сам аппарат — есть? Или его нет?
— Лучшая машина — эта та, которой нет, а работа делается сама по себе, — сказал Алфёров.
— Хорошо сказано.
— Это не я, это ТРИЗ.
— Всё равно хорошо. Я всё-таки думаю, что когда нефть подойдёт к концу…
— Не подойдёт, — сказал Алфёров.
— Почему?
— Потому что вот… — он достал паркер и стал чертить на салфетке. — Вот что происходит на глубине… давление девять тысяч, температура три тысячи… кальций и сера долой… и на выходе…
— Забавно, — сказал Чубайс. Он положил салфетку в пепельницу и поджёг. — Хорошо, что на бирже не знают.
— А почему, вы думаете, Кольскую скважину прикрыли? Можно сказать, едва успели заткнуть…
— Извините, — сказал кто-то сзади.
Чубайс и Алфёров оглянулись. Там стоял кургузый человечек в сине-сером костюмчике с пузырями. К плотному пузику человечек прижимал рыжий от времени портфель.
— Извините, — повторил человечек. — Вы ведь Чубайс? Не поверите, утром об вас… об вам?.. про вас думал.
— И что? — неприветливо прищурился Чубайс.
— Хочу показать одну вещь…
Он расстегнул портфель и достал из него жестяной волчок. Поставил на стол, раскрутил. Потом поднял его за ручку на уровень глаз и отпустил. Волчок остался висеть в воздухе.
— Месяц может вот так, — сказал человечек.
Он подул на волчок, тот отозвался тихим далёким воем, покачнулся и поплыл над столом.
— Ух ты, — сказал Алфёров. — И на каких же это принципах?
— Я называю это вихревой гравитацией, — сказал человечек.
— Это можно отнести к нанотехнологиям? — спросил Чубайс.
— Думаю, да. Кстати, меня зовут Слава.
— А меня Толя. Пиво будете? М-матрос, ещё пару кружечек!
Потом они шли втроём, обняв друг друга за плечи, и горланили: «И снится нам не рокот космодрома! Не ветра ледяная синева!..» Эскорт понуро тащился в почтительном отдалении.
В ночь после коронации Диме приснился Лев Толстой. Толстой был в тёмных очках, коричнево-смуглый, с чеченской бородой, в шёлковистом мягком чёрном костюме и с ослепительно-белой тростью. У колена его нервно подрагивала ухом очень худая собака с жёлтыми навыкате глазами.
— Стакан наполовину пуст или наполовину полон — зависит от того, сколько осталось в бутылке, — назидательно сказал Толстой, подняв на Диму толстый прокуренный палец.
Дима вскочил. Сердце его оглушительно колотилось.
Последние комментарии
2 часов 47 минут назад
5 часов 35 минут назад
1 день 15 часов назад
2 дней 50 минут назад
2 дней 6 часов назад
2 дней 8 часов назад