В целом средненько, я бы даже сказал скучная жвачка. ГГ отпрыск изгнанной мамки-целицельницы, у которого осталось куча влиятельных дедушек бабушек из великих семей. И вот он там и крутится вертится - зарабатывает себе репу среди дворянства. Особого негатива к нему нет. Сюжет логичен, мир проработан, герои выглядят живыми. Но тем не менее скучненько как то. Из 10 я бы поставил 5 баллов и рекомендовал почитать что то более энергичное.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
Наталья с детства была стеснительной, замкнутой девчонкой. Когда все дети резвились во дворе дома, она могла сидеть на лавочке у подъезда с безучастным видом, вцепившись руками в почти задушенную куклу. Если какая-нибудь тётушка пыталась с ней заговорить, Наташа медленно опускала голову, поднимала плечи и уходила в себя. И тогда уже было бесполезно переспрашивать, тормошить, предлагать конфетку. Она замолкала, замирала, пряталась в свой параллельный портал, из которого был единственный выход – за мамину юбку. Туда, где можно прижаться к тёплому телу со знакомым запахом и почувствовать, что опасность миновала. Уже дома она могла расслабиться, сесть у окна, расфокусировав взор, накручивая на указательный палец, как на плойку, прядь волос, распуская и снова набирая кольца. А ещё ей нравилось вечером, лежа в койке, посасывать собственный язык и погружаться в сладкий сон…
Детскому саду она оказалась не по зубам. Как только родители уходили, девочка превращалась в истукана, мумию, замершую на лавочке в углу группы. Не ела, не пила. Не ходила даже в туалет. Какие там уговоры по-свойски, шаманские танцы с бубном, просьбы с переходом в угрозы! Ничего не выводило её из енотовой комы. Сознание возвращалось только вместе с родителями. Увидев мать или отца, она срывалась с места, подбегала и пряталась за ними от всех посторонних. Без плача и истерик. Давала себя одеть и забрать в спокойный и предсказуемый мир своего дома, где она и просидела до школы.
К семи годам у Наташи развилось главное качество, востребованное педагогами – дисциплинированность. Она находилась в классе на своём месте за первой партой в левом ряду и во время уроков, и во время перемен. Аккуратная, тихая. Не билась за учительское внимание, не просилась отвечать у доски, не тянула руки, чтобы опередить опрометчивым ответом соседа по парте. В классе она была и отсутствовала одновременно. Её не замечали не только учителя, но и ровесники. Правда, некоторые дразнили «Клушей», но отсутствие реакции с её стороны на прозвище делало неинтересным его повторение. В старших классах не получалось с дружбой. Казалось, что эту девушку с длинными светло-русыми волосами, точеной фигуркой и потупившимся взглядом миновала даже подростковая влюбленность. Другие бы мучались и страдали. А она спокойно относилась к тому, что не надо впрягаться в отношения. Можно всё свободное время посвятить чтению стихов и романов. Записывать отдельные мысли в блокнот. Вести дневник. Купаться в фантазиях.
Так же незаметно и обыденно она закончила училище. Молодую девушку-повара распределили в военную столовую. Вынужденная необходимость облизывать ложки и снимать пробы немного наполнила её хрупкое тело подкожным женским началом. Под белым халатом уже просматривались холмики грудей. Но особенно востребованной оказалась синусоида чуть ниже спины. Начальник столовой, большой и неотесанный прапорщик Витя, не упускал возможности шлепнуть свою подчиненную, задержав на несколько секунд широкую ладонь на заветном месте.
Витя был простой, сальный и снаружи, и внутри. К цели шел по-военному смело и прямо. Зажав подчиненную в моечной, задирая ей халат, мимоходом узнал у сопротивляющейся девчонки, что мужчин она ещё не знала. Удивленно остановился.
– Ты пуговички, застегни, застегни по всему телу! Давай не будем тянуть резину в долгий ящик. Я беру тебя в жены. Что молчишь? Согласна?
– Согласна… – Наташа не умела отказывать. Она безропотно выполняла требования старших.
Семейная жизнь ей даже понравилась. Там тоже всё было определенно и понятно, как в столовой: завтрак, обед и ужин. Помыть посуду, полы, постирать бельё. Иногда потерпеть немного ночью неповоротливого мужа-борова. Чтобы доставить и себе удовольствие в такие моменты она начинала делать свои детские движения языком. Однажды Виктор заметил, что жена в самый ответственный момент двигает челюстью и спросил:
– Ты что ешь?
– Нет…
– Жвачку жуешь?
– Да…
– Не надо делать отвлекающих движений. Лежи тихо. Ещё один шорох увижу – два наряда вне очереди получишь!
Нельзя, так нельзя. Тем более муж особенно не докучал ей. То на дежурстве, то на учениях, то с друзьями на «пробке». В такие дни у Натальи появлялось своё время, когда под шорох страничек любовных романов она погружалась в сказочный мир чужих страстей. Иногда представляла себя на месте героини. Таяла от адресованных ей волшебных слов и комплиментов. Перечитывала их, заучивая наизусть. Повторяла мысленно, погружаясь в привычное состояние нирваны. Начинала посасывать язык, наматывать на палец волосы. Это были самые сладкие мгновения её жизни! Страшным было то, что муж мог нагрянуть в любой момент и сломать этот тонкий мир филигранных ощущений своим громогласным:
– Ты что делаешь?
– Ничего…
– Давай, быстрее заканчивай! Удача повернулась к нам фортуной! Разбирай продукты!
Он вываливал из мешка гору консервных банок и каких-то свёртков с маслом, мясом, овощами. Она размеренно расставляла всё по местам. Банки под кровать, остальное в холодильник.
– Вить, места нет. Может хватит?
– Что предлагаешь добро выбрасывать?
– Нет… Но мясо не помешается в холодильнике…
– Сделай сегодня котлеты.
– С чем?
– С котлетами! – Витя заходился в хохоте от собственного остроумия и, вытирая слезы, продолжал, – Или с тушенкой!
Наталья понимала, что это шутка, поэтому растягивала губы в дежурной улыбке. Но это был и приказ. И она шла делать отбивные в соусе из тушенки и помидоров.
Поев, муж распластывал живот по кровати и засыпал. А Наталья тихонечко присаживалась на кухне, включала ночник и снова вчитывалась в красивые слова о любви и счастье. Она тоже счастлива. У неё есть эти прекрасные мгновения единения с высоким литературным слогом. Витя добр и щедр. У них дом – полная чаша. Ей здесь спокойно и хорошо. Она так и записывала в свой дневник: «Счастье – это иметь своё место в жизни. И я его нашла. Рядом с моим мужем Витей».
Дневник лежал на нижней полке кухонного пенала. Виктор периодически натыкался на него и просматривал. Он был очень доволен, что жена у него любящая, правильная, начитанная и умная.
В конце мая Витя уехал на учения. Его не было долго-долго. Целых три месяца. А если бы он находился рядом, все могло пойти иначе. И она бы не пошла вечером к родителям через поселок и речку, где её встретил какой-то худощавый мужик. Сначала окликнул, попросил остановиться. Подошел, взял за руку и приказал идти с ним под мост. Она пошла. Мужик говорил таким тоном, что отказать было невозможно. Даже тогда, когда потребовал раздеться и лечь. Она всё сделала, как он и просил. Он тоже сделал всё, что хотел. Наверное, она ему понравилась, хоть и была зажатой и полумертвой от страха. Он же сказал:
–А ты классная! Безбашенная какая-то! Курить будешь?
Наталья отрицательно мотнула головой.
– Ещё увидимся?
Увидеть его ещё раз было бы слишком. Особенно невыносимо было ощущать запах его прокуренных и прогнивших зубов. Она быстро оделась и молча ушла домой. Ни подмывания, ни спринцевания не спасли её от беременности.
Как только приехал Витя, она сразу же сообщила о случившемся. Он выпил водки и глубокомысленно заключил:
– А ты тоже хороша! Сама натворила, а мужу голову ломать! Ты что думаешь, что все дураки, а один я умный?
– Я беременная…
– От кого?
– Не знаю…
– Смотри, 90% времени с тобой жил я, и только 30% я жил без тебя. Наверняка ребенок мой! Это хорошо! А то командир постоянно посмеивается: «Почему у тебя жена без живота, а ты сам на девятом месяце?».
То, что, как выходило по расчетам мужа, ребенок оказался от него, Наталью обрадовало. У него будет хорошая наследственность, крепкое здоровье. Как у Вити. Нужно было вставать на учёт и сохранять беременность.
В женской консультации Наталья так сильно удивила гинеколога, что сразу получила направление к психиатру. Ну ещё бы, сообщить доктору, что близость с мужем у ней бывает редко, поэтому плоду не хватает семени для питания.
Сорокалетний психиатр Олег Александрович Фомин внимательно выслушал молодую женщину. Потом открыл книгу и показал на картинках как питается плод. Рассказал про плаценту и пуповину. Успокаивал, разъяснял, поглаживал расстроенную женщину по плечу. Наталья ушла, словно во сне. Потом ещё долго в её голове звучал вкрадчивый голос Олега Александровича. Ночью снились зеленые глаза доктора.
На следующий день она снова пришла в поликлинику. Подошла к двери кабинета психиатра, но зайти не решилась. Вернулась домой и записала в дневнике: «Олег Александрович смотрел на меня так влюбленно, что у меня закружилась голова и стало подташнивать». Каждый визит беременной Натальи к акушерке заканчивался беседой с психиатром.
Олега Александровича интересовало всё. И то, как она жила в детстве, как училась в школе, и то, как сейчас работает в столовой. С каждым визитом Наталья рассказывала доктору всё новые и новые факты из своей жизни. Не утаила того, что была изнасилована. Что с мужем живет по любви, хотя и не испытывает к нему сексуального интереса. Что имеет тайную страсть – чтение. Что ведёт дневник. Подводила доктора к своему самому главному секрету. Что она влюбилась…
Потом стремительно вырос живот, в котором толкалась, ища выхода на волю, новая жизнь. Сережа родился в феврале большим, морщинистым и очень спокойным. Акушерке пришлось несколько раз шлёпнуть его по попке, чтобы он проснулся и подал звуковой сигнал: «Привет! Это я!». Наташина жизнь превратилась в трудно переносимую суматошную неразбериху. Часто она просто растерянно сидела над кроваткой с орущим сыном, не очень-то понимая, что делать дальше. Спасибо Виктор взял отпуск и был пару месяцев рядом, наставляя жену и ухаживая за ребенком.
– Бойца надо понимать, – учил он Наталью. – Если Серый подал звуковой сигнал, ты выдвигайся на передовую. Проведи разведку. Будет под ним мина – убери. Если ложная тревога – расстёгивай камуфляж и затыкай рот сиськой. Всё просто. Понятно?
– Понятно…
– Выполнять! Бегом марш!
Целый год Наташина жизнь проходила как у новобранца в учебке. Всё бегом, всё по команде. Командовали Витя и Серёжа. Один поучал, другой кричал. Потом Серёжа пошел и почти сразу заговорил. Как мужик. Наталья дома всё больше молчала, а вот Витя почти не умолкая, пополнял словарный запас сына. Может быть, поэтому первым Сережиным словом стало слово «блядь».
Витя был в восторге.
– Молодец, боец! Взял коня за рога на чистом русском!
Серёжа понял, что папе понравилось и простым пятибуквенным словом он стал выражать все свои желания. Через пару месяцев Витя заволновался, что с речью у сына что-то не то, и отправил их с женой в поликлинику. Наталья снова попала на приём к психоневрологу – Олегу Александровичу. Доктор внимательно выслушал маму, осмотрел ребенка, выписал лекарства и пообещал вырвать Серёжу из греха сквернословия. Его немного насторожило, что Наталья, увидев на его столе набор китайских игл для рефлексотерапии, попросила одну.
– А для чего она вам?
– Муж интересуется. Ни разу не видел. Хочу ему показать. Я вам её верну.
– Хорошо, возьмите одну, – разрешил доктор, подумав про себя, что с диагнозом этой странной женщины он не ошибся…
Наташу мало интересовало состояние речи сына. Она поразилась, что снова охвачена непонятным чувством обожания к Олегу Александровичу. При общении с ним по телу разливалась горячая нега. В пальцах рук ощущались неожиданные колкие разряды наэлектризовавшего её чувства. Словно во сне она пришла домой. Уложила сына и стала записывать в своём дневнике: «14 апреля. Олег взял меня за руку, посмотрел в глаза и нежно произнес: «Я люблю тебя!». Я не смогла сопротивляться его чувству. Он наклонился и поцеловал меня в губы! Это было восхитительно, божественно! У меня до сих пор что-то порхает в животе!».
Утром на детской площадке от молодых мам Наталья узнала, что Фомин живёт в центре поселка в кирпичной пятиэтажке в первом подъезде на втором этаже. Он женат. Двое детей. В обед Наташа приготовила пирог с мясом. Положила его в красивый подарочный пакет и пришла на приём к доктору, окутанная ароматным облаком.
– Здравствуйте, Олег Александрович! Я хочу поблагодарить вас за внимание к моему сыну. Вот, попробуйте пирог.
– Извините, Наталья, я на работе. Я сыт и не могу принять этот подарок.
– Хорошо…Простите, пожалуйста…А когда ещё можно привести сына к вам на прием?
– Через месяц, по окончанию курса лечения.
Наташа пристыженная, с опущенными плечами вышла из кабинета. Медсестра Валентина хмыкнула и осуждающе посмотрела на Олега Александровича:
– А пахло вкусно…
– Зовите следующего. Предварительно обнюхайте. Пускать только с конфетным запахом.
Перед Наташей вопрос что делать дальше даже не стоял. Она пришла к дому Олега Александровича, нашла первый подъезд, поднялась на второй этаж, позвонила в первую попавшуюся дверь и спросила, где живет доктор. Пакет с пирогом повесила прямо на дверную ручку указанной соседями квартиры.
Вечером в дневнике появилась новая запись: «15 апреля. Сегодня случайно встретила его в коридоре поликлиники. Он увидел меня и подбежал, взял под руку и повел к себе в кабинет. Заставил медсестру отнести карточки в регистратуру, а сам стал обнимать и целовать меня. Как романтично! А у меня до сих пор горят губы от его страстных поцелуев! Я хочу его видеть снова и снова. Я читала, это – филия! Или просто – любовь».
А Олег Александрович вечером объяснял жене Вере откуда взялся пирог на их входной двери. Возможно, что женщина, приготовившая его, страдает навязчивыми действиями или обсессиями. Подозрения доктора подтвердились, а подношения продолжились. Один или два раза в неделю Фомины находили под дверью подарки от Натальи. Она стала готовить пирожки, котлеты, салаты на две семьи. Олег Александрович, устав объясняться с женой, ждал, когда, наконец, пройдет месяц и Наталья явится на приём.
Томительное ожидание встречи терзало и Наталью. Часть душевного напряжения она отдавала дневнику. Описания свиданий с любимым становились всё подробнее и откровеннее. Платонический этап отношений сменился эротическим. Наталья изо дня в день подробно описывала сексуальные нападки доктора, который стал овладевать ею то в подъезде, то в подвале дома, то на детской площадке. Приходил он и к ней в квартиру днём, когда муж был на службе.
Несмотря на описания бурных чувств по отношению к доктору, внешне Наталья не изменилась. Опущенный взор, извиняющееся выражение лица, на котором не было даже следов макияжа, сгорбленная осанка. Она оставалась прежней незаметной женщиной с длинными, не всегда свежими, распущенными русыми волосами. Носила она длинные платья и серое пальто из шинельного сукна. Бесформенная вязаная шапочка красного цвета дополняла её нелепый наряд.
А в дневниках Наталья, как заправская светская львица, продолжала ослеплять своей красотой бедного доктора. Их свидания могли случиться внезапно и оставляли дневниковые следы:
«7 мая. Пошла в центр поселка. Когда переходила железнодорожные пути, увидела Олега. Он стоял возле гаража и махал мне рукой. Подошла к нему. Набросился без всякой подготовки. Овладел мною за гаражами.
10 мая. Пошла в гастроном за соусом. Стояла в очереди. Случайно повернула голову и заметила за колонной в центре торгового зала его. Он жестами подзывал к себе. Я подошла. Он стал приставать. Было неловко. Вокруг столько людей. Но он улучшил минутку и совершил половой акт, прижав меня к колонне.
13 мая. Сегодня отнесла ему весь паёк, который получил Витя. Еле донесла две большие тяжелые сумки. Олег очень обрадовался подарку. Вышел на лестничную площадку и извинился, что не может пригласить в квартиру. Там жена и дети. Поэтому половое сношение совершил прямо на площадке. Скоро идти на приём в поликлинику. Немного переживаю, вдруг начнёт приставать и там? Может быть, и не стоит идти? Серёжа уже лопочет. Я сама помогла ему иглоукалыванием в родничок».
Соседи Фомина сначала старались не замечать ритуальные подношения, а потом стали подшучивать над доктором, использующим служебное положение в пищеварительных целях. Звонили в дверь, если Фомин не успевал убрать подарки.
– Олег Александрович! Вам тут еду принесли. Заберите, пока коты пакеты не подрали.
Фомин чертыхался, выходил, собирал пакеты и заносил в дом. Если было что-то вкусненькое и не видела жена – съедал сам. Консервы оставлял для общего потребления. А всё подозрительное выносил бродячим собачкам.
Подарок от 13 мая его просто взбесил. Даже разболелась голова. Олег понял, что снова поднялось давление. Он выпил успокаивающие капли и решил отнести всё в кабинет и вернуть сумки обратно! Тем более, что женщина должна прийти на приём на следующий день.
14 мая Фомин работал очень быстро. Не задерживал больных, выкраивая время для Натальи, с которой предстоял долгий и непростой разговор. Две полные сумки весомым аргументом давили на мозг и сосуды доктора. Медсестра про себя посмеивалась, не очень понимая причину недовольства коллеги. В семье продукты всегда пригодятся. Чего изображать из себя святого?
Наталья, словно предчувствуя неладное, в больницу собиралась долго, тщательно. Медленно одела сына. Потом надела свежевыглаженное платье. На половине пути вдруг забеспокоилась: а выключила ли она утюг? Вроде бы выключила. Или нет? А вдруг пожар? Она вернулась домой и убедилась, что все нормально. Побежала в больницу. И снова остановка! Торопилась и, кажется, дверь не закрыла! Ещё один штрафной круг. В поликлинику пришла к самому окончанию приёма. Приоткрыла дверь в кабинет:
– Можно, Олег Александрович?
– Нужно, Наталья Владимировна! Я вас очень жду!
Наталья с сыном осторожно вошла в кабинет психоневролога.
– А у нас уже всё хорошо. Я Сереже сделала курс иглотерапии.
– Что???
– Вашу китайскую иголку каждый день вводила ему в родничок на пятнадцать минут. И он заговорил!
Фомин онемел! Иглу, которую он ей дал, в голову собственному ребенку?!
– Наталья Владимировна, вы шутите, надеюсь…
– Нет. Я прочитала в журнале, что иглорефлексотерапия используется, чтобы запустить речь. А иголку я вам возвращаю! – Наталья вынула из кошелька и протянула доктору китайскую стальную пятисантиметровую иглу с серебряной оплеткой.
У Фомина все похолодело.
– Наталья, вы что иглу толкали в родничок на всю длину?
– Нет, что вы, сантиметра на два.
– А что же ребенок?
– Начинал лепетать, а потом говорить. Речь восстановилась. И материться перестал.
– «Это … очень … очень… хорошо…», – растерянно пропел Фомин. – А вы как себя чувствуете?
Наталья смутилась, покраснела. Стала смахивать невидимые пушинки с одежды сидящего на её коленях сына.
– Мне тоже хорошо… Очень… Спасибо вам, – ещё сильнее зарделась она.
Что «хорошо», почему «очень», за что спасибо? Фомин ничего не понимал.
– Наталья Владимировна, у меня к вам серьезный разговор! Вы можете выполнить мою просьбу?
– Да…
– Заберите, пожалуйста, свои продукты и больше не приносите их ко мне домой! – Фомин покраснел, выдвинул из-под стола два баула с консервами.
– Я не смогу. Это же всё ваше… Это не моё…
Наталья растерянно встала, взяла сына за руку и вышла из кабинета.
Фомин почувствовал себя полным дураком. Пёр из дома тяжелые сумки для того, чтобы снова их уносить?
– Валентина, делай с этим что хочешь, но кабинет освобождай! – крикнул он медсестре и выскочил из кабинета.
Днём Натальин дневник пополнился новыми откровениями: «14 мая. Просто секс его уже не устраивает. Он переходит на ролевые игры. Ему хочется садизма. Сегодня он меня просто изнасиловал. Прямо у себя в кабинете за ширмой. Заставил медсестру сидеть с Сережей, а сам ударил меня, повалил на кушетку и получил своё. Это и больно, и сладко. Потом просил прощения. Я его простила. Его чувство делает и мою жизнь ярким фейерверком».
Вечером следующего дня Фомина опять ждал сюрприз. На этот раз под дверью в квартиру лежала стопа из форменной военной одежды: китель с погонами прапорщика, шинель, фуражка и армейский ремень. Понятно, что это одежда Натальиного мужа Виктора. Оставлять всё это дома – глупо. Выбросить на мусорку – ещё глупее. Человек в чем-то должен ходить на службу! Фомин уныло собрал всё в мешок и отправился в вынужденные гости.
Дверь никто не открыл. Фомин поступил зеркально: мешок оставил на площадке у порога Наташиной квартиры. Ушел, но в душе было ощущение незавершенности, открытости проблемы. Надо было поговорить с Виктором, озаботить его душевным здоровьем жены.
Фомин даже не подозревал, что встреча состоится так скоро. На следующий день. С утра Олег проводил жену и детей. Приём в поликлинике был с полудня. Несколько часов свободного времени можно было посвятить себе. Но около десяти часов в дверь постучали. Резко, внезапно и очень громко. Фомин, открывая дверь, уже приготовился отчитать хама, выбивающего косяк. Но слова вылетели из головы, когда в неё уперся холодный ствол пистолета.
На пороге стоял огромный толстый мужик в военной форме с погонами прапорщика. В одной руке у него была толстая тетрадь, во второй – тот самый пистолет.
– Ты Олег?
– Я…, а вы Виктор? – доктор попятился в прихожую, Виктор вошел следом. Дверь захлопнулась. «На помощь уже не позвать», – мелькнуло в голове-мишени.
– Ты мою Наташку знаешь?
– Наталью Владимировну?
– Её, родимую! И не надо делать удивленных движений глазами!
– Знаю. Она обращалась ко мне с сыном…
– Это сейчас, а раньше?
– Раньше наблюдал её в период беременности.
– Значит, я не ошибся, – сказал прапорщик с явным удовлетворением. – И как она тебе?
– Она не здорова.
– А теперь закрой рот и скажи, как женщина она тебя устроила?
– Вы о чём?
– О том! – прапорщик ткнул исписанную красивым почерком тетрадь в лицо доктору. – Это дневник жены. Почитать?
Виктор открыл дневник и стал бубнить: «Олег Александрович смотрел на меня так влюбленно, что у меня закружилась голова… Заставил медсестру отнести карточки в регистратуру, а сам стал обнимать и целовать меня… Набросился и овладел мною за гаражами ….»
– Что за чушь?!
– Не нравится? Доктор, а ты – развратник…
– Я не верю, это выдумки!
– И это тоже выдумки: «У меня до сих пор горят губы от его страстных поцелуев … Он овладел мною в спальне, когда муж был на службе …»?
– Послушайте, Виктор, если это писала ваша жена, то прошу вас отнестись к записям критично. Не исключено, что все это плод её больной фантазии.
– Ты на меня свое лицо не вытаращивай! Я тебе сейчас мимику поправлю!
– Виктор, уберите пистолет.
– Нет, я тебя решил пристрелить, как бешеную собаку. Имей в виду – мне ничего не будет! Я в шоке! Или как там… в аффекте!
– Дайте мне самому прочесть.
– Я тебе даже открою в нужном месте. Вот последняя запись, где описано, как ты изнасиловал мою жену! Забыл, гад?
Виктор сунул дневник Фомину. Тот вцепился в пухлую тетрадь, как утопающий в соломинку, лихорадочно прочитывая тексты. Мозг работал четко и ясно. Очень быстро доктор понял, что у Натальи параноид в форме любовного бреда. Она же сама поставила себе диагноз – «филия». Но для взбешённого прапора это пустой звук. Надо искать в записях что-то простое и явно несуразное.
– Виктор, но как я мог её изнасиловать, если в кабинете была медсестра Валентина? Давай спросим у неё. Я могу дать тебе её телефон. Позвони.
– Да вы как два сапога: ты – налево, она – направо!
– А вот, про насилие в гастрономе читал? Прямо в торговом зале! Виктор! Ты себе такое можешь представить? Там одна круглая колонна посередине зала. И с трех сторон прилавки. Там куча покупателей! Я бы через час стал звездой ютуба! Зайди в Инет, загугли «Секс в гастрономе».
Трудная работа мысли стала корежить лицо Виктора. Он опустил пистолет. А Фомин не умолкал:
– Посмотри, это написано 10 мая. А теперь посмотри вот сюда, – Фомин ткнул в приклеенный на стене листок. – Это – график моих суточных дежурств по больнице. Видишь, 10 числа я работал в приемном отделении. И в гастрономе быть не мог. Кстати, а он тогда и не работал! Праздничный день!
Виктор совсем расстроился. Рушился четкий план действий. Похоже, доктор прав. Пистолет тут не поможет. А то, что Наташка не от мира сего, он и сам замечал. Что же делать?
– Витя, ты отвези Наталью в психбольницу. Вместе с дневником. Я дам направление.
– А что это даст?
– Подозрения в неверности жены уйдут.
– Я и так всё понял…
– Ей будет гарантирована инвалидность и пенсия.
– Денег нам и так хватает, а за славой мы не гонимся.
Виктор с расстроенным лицом спрятал пистолет в кобуру и не прощаясь вышел. Фомин облегчённо выдохнул… Перед глазами больше не маячило дуло. Смертельная опасность миновала. Но ему стало плохо, затошнило. Он почувствовал дрожь в теле. Стало трудно удерживать равновесие. Фомин решил, что опять подскочило давление. Хотел выпить таблетки, но внезапная боль прострелила голову. Он сполз по стенке на пол и лежал в тумане полузабытья, пока не при шла жена. На её вопрос о том, что случилось, он ответил нечленораздельным мычанием. Отнялась речь. Перекосило лицо. В больнице диагноз геморрагического инсульта не вызывал сомнения.
Через полгода Олег Александрович получил вторую группу инвалидности. А Наталью он больше никогда не видел.
PS: Все фамилии вымышленные.
Последние комментарии
2 часов 54 минут назад
3 часов 8 минут назад
4 часов 16 минут назад
15 часов 34 минут назад
15 часов 52 минут назад
16 часов 16 минут назад