На берегу Вселенной [Максим Левобережных] (fb2) читать онлайн

Максим Левобережных На берегу Вселенной

1.Накануне вторжения из преисподней

В первый раз шестиклассник Артём увидел посланца из другого мира около среднего подъезда своей желтой хрущёвки, находившейся от школы не более чем в пяти минутах ходьбы.

Зимним днем 1990 года, возвращаясь из школы, он заметил странного мужчину, или лучше сказать, мужичка. На голове подозрительного типа красовалась невзрачная шапка-ушанка со спущенными ушами, одет же он был в обычное советское пальто. На пустынной улице городской окраины посередине рабочего дня не было видно ни души, тем несуразнее выглядел этот переминавшийся с ноги на ногу человек в нелепой ушанке.

Мужичок маячил около штакетника, отделявшего придомовые акации и высокие тополя, пронзавшие голыми ветвями серое февральское небо. Завидев мальчика, незнакомец перестал переминаться и начал напряжённо вглядываться в подростка.

Когда школьник поравнялся с мужичком в ушанке, тот обратился к Артему:

– Ты знаешь Голландца?

– Что?

– Его Голландец зовут. Знаешь такого? – уточнил мужичок, а мальчик отметил про себя, что продолговатое лицо у него простоватое, но весьма оживлённое, с резкими чертами лица.

– Нет.

– А что? – поинтересовался Артем, но чернявый мужичок замялся и не ответил ничего внятного.

Через несколько дней школьник стоял около своего третьего подъезда и разговаривал с другом по двору Антоном – пухленький мальчик был года на два младше Артема и учился в другой школе, зато жил в первом подъезде.

По улице несся мужчина в синей куртке. За ним, отставая метра на три, бежал, размахивая руками, тот самый чернявый мужичок. Человек в синей куртке пробежал мимо двух мальчиков и забежал за угол кирпичного дома.

Антон выставил вперед ногу в валенке. Бегущий следом мужичок с разбегу запнулся об нее и уткнулся лицом прямо в серый лед.

Мальчишки бросились врассыпную от упавшего взрослого. Им пришлось убегать за тот же угол дома, куда скрылся мужчина в синем.

А там они столкнулись с Голландцем нос к носу… вернее, Артем с разбегу уткнулся лицом мужчине в грудь – ростом тот был чуть выше среднего и 11-летний мальчик немного не доставал ему до плеча. На темно-синей синтетической куртке блестела надпись – какое-то китайское слово английскими буквами…

– Он упал, – пояснил Антон, остановившийся рядом с другом, но не столь сильно ошарашенный столкновением с этим, по-видимому, искомым Голландцем. Сейчас друзья догадались, что убегавший со всех ног мужчина не случайно оказался так близко к углу дома, – он явно поджидал мужичка в ушанке…

Голландец оттолкнул от себя Артема и осторожно выглянул за угол – двое мальчишек увидели, как за его спиной топорщится капюшон. Затем беглец достал из кармана чёрный предмет и резко вскинул руку вперёд. Когда мальчики выглянули вслед за Голландцем из-за угла, на ледяной дорожке никого уже не было: чернявый преследователь как сквозь землю провалился! Встать он не успел бы, а тем более куда-то убежать – улица уходила вдаль совершенно пустая.

– Я отправил его в тартарары, – проговорил сквозь зубы мужчина. – А тебе, парень, спасибо! – сказал следом находчивому Антону и натянул капюшон на свою голову в вязаной шапочке – как показалось мальчикам, одет Голландец не по сезону в осеннюю куртку: где пальто, где зимняя меховая шапка?

***

Прошла пара месяцев, и серый студёный февраль сменился зелёным маем, который в девяностом году запомнился необычайной жарой за тридцать градусов.

Уроки начинались со второй смены, поэтому Артему ничего не стоило выйти из дома на полчаса раньше. Бабушка и мама были с утра на работе, а дед – ветеран Великой отечественной, ему было немного за семьдесят, – уже копался на даче.

По радио после окончания «Последних известий» начали передавать музыкальную передачу по заявкам слушателей «В рабочий полдень», когда Артем, наскоро сжарил себе яичницу вместо картофельного супа. И уже в половине второго он повязал перед зеркалом в зале пионерский галстук, надел синюю школьную куртку, схватил с трюмо в коридоре коричневый портфель и выскочил за дверь. Помнится, в начале апреля, когда Артем пришел в школу, одноклассник сказал: «Идёшь с портфелем как президент!» (остальные одноклассники носили сумки на перекидном ремне) и добавил: «Слышал, Горбачев президентом стал?» – тогда руководитель СССР кроме должности генерального секретаря получил статус президента, отдавая дань мировой традиции.

Сейчас же Артем шагал по пустынной улице в синем форменном костюмчике и, по обыкновению своему, улыбался, не замечая сам того. Но сейчас ему было чему радоваться. На весенний город обрушилось тепло как в июле, и на деревьях вовсю распустилась зелень. Мальчик шел, над его головой смыкали густые кроны зеленые тополя, а справа из придомовых палисадников рвались наружу ветви цветущих акаций.

Артем завернул за угол к черному ходу в дальнее крыло школьного здания. Там перед закрытой обшарпанной дверью уже стоял Антон.

– Заходите, ребята, – послышался знакомый мужской голос.

Голландец стоял посреди каморки, одетый в серый рабочий халат, и придерживал левой рукой стремянку, а правой утирал пот со лба рабочей рукавицей.

– На чердаке я охраняю склад инструментов одного ансамбля. Туда можно заходить вечерами. По словам Игнатия (таково было настоящее имя Голландца), путешествие в прошлое стало для него чем-то вроде бегства из 2020 года…

А чернявый мужичок в ушанке, который провалился в дыру в пространстве на скользкой дорожке в феврале – был из местной полиции времени. Служили в ней типы, скажем так, весьма далёкие от интеллигентности и вообще от каких-либо высоких технологий. Сами они едва ли догадывались об истинных причинах того, зачем им поручали хватать тех или иных людей, и если даже по телевизору могли услышать о путешествиях по времени, относились к этому как к фантастике. Благодаря подножке Антона, Игнат успел выхватить временной бластер и отправил чернявого за грань пространства – возможно даже, в параллельную вселенную.

Антон и Артем приходили после уроков на школьный чердак несколько дней подряд. В темноте, лишь немного рассеянной дневным светом из небольшого оконца, они внимали рассказам Игната. Бросив школьные сумки на мягкие пружинящие «сугробы» из опилок и, усевшись вокруг пришельца из будущего, мальчики погружались в бедствия грядущего мира, в котором они, как и многие постсоветские граждане потерпели неудачу в жизни.

Но в отличие от своего приятеля, Артем знал о том мире больше – он хранил у себя дома рукопись, которую Игнат передал лично ему и попросил сохранить до времени от любопытных глаз. Игнат знал взрослого Артема лично и предполагал этой рукописью предостеречь от будущих бедствий – ведь автором ее было ни кто иной, как сам Артем – только взрослый…

Рукопись же представляла собой пачку белых листов, покрытых печатным текстом. Буквы не очень походили на следы от пишущей машинки (мать Артема работала в институте секретарем-машинисткой, и он видел машинописные тексты), но чем-то отличались и от обычных типографских шрифтов. Да и бумага была очень белой и почти блестящей…

2.Полдень жизни. Частицы антимира

Рукопись Голландца

К середине жизни и даже раньше, но к 35-40 годам уж точно, убеждаешься на очень показательных примерах, что многое в жизни идет не по правилам, люди ведут себя наоборот, нарушая нормы, ими же самими декларируемые.

Нелегко мне далось приступить к этой повести… я откладывал на год, потом еще на два… но, уже приступив к написанию, я понял, что она уже во многом написана – в виде разрозненных рассказов и частей прежних моих повестей, где рассказывается о судьбе простого интеллигентного человека в провинциальном городе и его семье – точнее о том, как он эту семью потерял и как потом пробивался один в этой жизни. Идею написать нечто подобное дал один мой знакомый, редактор журнала. Еще в августе 2016 он посоветовал отойти от фантастики и написать что-то из жизни. Но, как признался герой романа «Творимая легенда» Федора Сологуба профессор Георгий Триродов, сама жизнь наша есть соединение реальности с элементами фантастическими…

2.1.Антиохранник

Профессия охранника выражается в самых разных формах, так что работа на одном посту прямо противоположна своим характером другому посту: когда назойливо звонят из офиса и просят заменить запившего (как правило) охранника, вместо созерцательной размеренности своего существования, окунаешься в дёрганную нервозность руководства какого-нибудь проклятущего объекта. Так, после известных трагических событий в поселке Сосновый Бор (в школе этого пригорода Улан-Удэ в январе 2018 года двое подростков рубили топором школьников и учителей), перестраховщики ужесточили правила: в школу не пускают даже родителей или выпускников этой же школы! Но в одной школе, где мне как-то пришлось дежурить, еще хуже: в течение рабочего дня входная дверь должна быть закрыта на задвижку! Но, поскольку дети и учителя входят и заходят, приходится часто открывать дверь и тут же закрывать за ними…

* * *

На очередной пост в поселке Исток меня отвезли инспекторы ГБР (Группы быстрого реагирования) на служебной машине. Стоял какой-то по-осеннему пасмурный, даже темный день. Заехав в глубину поселка, мы спускались по пустынной улице вниз, снова к шоссе, где и находился объект, который мне предстояло охранять – им оказался богатый дом, почти особняк: одноэтажный, но со многими комнатами.

Дом занимала большая семья: кроме родителей и детей школьного возраста, там проживала их боковая ветвь: мужчина в очках – кажется, брат кого-то их супругов – хозяев дома, и еще один житель помоложе: то ли сын, то ли еще один племянник. Распоряжалась всем худощавая серьезная женщина со светлой стрижкой.

Размеренно пройдя в своей черной форме в дверь, я подметил особенности планировки этого просторного дома. После входа – большая кухня размером с зал. Затем крупная квадратная спальня, переход между комнатами, по сторонам которого – большие комнаты. Дальше еще одна зала…

А мне отвели комнату в самом дальнем конце дома – небольшую продолговатую спальню. Она вся оказалась в моем распоряжении: в ней я мог жить, а ночью имел право мирно почивать в заботливо приготовленной хозяевами постели.

На следующий день я решил поехать в город – проведать свою квартиру – я беспокоился, так как бабушка не сказала ничего насчет матери, и я не знал, когда она вернётся. В доме, который я охранял никого уже не было, разве что низенький плотненький мужчина в очках с племянником.

Доехав в город на автобусе, я на площади Советов пересел на маршрутное такси до микрорайона ЛВРЗ, где была наша квартира. Дома мамы еще не было, так что я снова оказался в центре города на площади Советов. Я зашел в закусочную, которую вроде тоже должен был охранять. Затем вышел на улицу прогуляться. С утра стоял солнечный день, освещая знакомые здания столицы Бурятии, окружающий воздух парил теплом как летом. Перейдя площадь, я зашел в еще одну закусочную – побольше, с продолговатым помещением, более похожую на столовую. Увидев знакомого у барной стойки, я с ним о чем-то разговорился и вдруг, рассердившись на что-то, кинул металлическую эмалированную кружку – она задела что-то на прилавке и улетела на пол за него. Я пытался утешить себя тем, что кружка-то небьющаяся – и стал продвигаться к выходу. В дверях я замешкался, и меня ухватила за рукав работница закусочной и потащила внутрь, гневно крича, что вызовет сейчас милицию – я посмотрел вниз на свои руки в черных рукавах с эмблемами охраны и названием охранного агентства и сказал, что я сам как бы из милиции. Девушка ответила, что все равно.

Не знаю, как, но дойдя с ней до прилавка, я освободился от ее рук, и снова вышел на улицу.

Я продвинулся к смежной стороне площади – около Главпочтамта. Поднимаясь до своего кафе, опасался, что за мной уже поехала охотиться милиция. Боясь, как бы за мной не поехала полицейская машина, я решил затеряться между домами, но дошел до кафе. Из него на обед как раз выходили сотрудники, и последним выходил усатый повар – он уже повесил на дверь табличку «Закрыто», но увидев меня, снова открыл дверь и запустил внутрь.

Тут я начал понимать, что возможно, отлучился в город из того дома в Истоке не законно. Я сомневался: неужели тот дом мне надо охранять несколько суток подряд? В кафе уже зашли две девушки-бурятки. Я было хотел сказать, что кафе закрыто, но тут появилась девушка-продавщица, и я вышел снова на улицу.

Идя рядом с елями вдоль правительственных зданий, я вспомнил, что вчера на пост в Истоке меня отвез высокий смуглый инспектор ГБР Тудупов. Значит, сегодня дежурит другой гэбээровец – Цырен. Ему я и решил позвонить, чтобы узнать о том, кто должен дежурить в том богатом доме.

Я достал свой мобильник и позвонил Цырену. Он поднял трубку, а я, предваряя неудобный вопрос, начал подробно рассказывать, куда вчера меня отвез Тудупов:

«Вот на том посту в поселке Исток, где большой дом, я отдежурил, а сейчас в городе – надо ли мне его вторые сутки охранять – или каждый сутки по охраннику как в других местах, и все трое охранников меняют друг друга каждые сутки?»

Фактически, я сам ответил на свой вопрос. И возможно поэтому, Цырен положил трубку, ничего не сказав.

Я поехал в Исток. Зайдя в дом, увидел ту женщину со светлыми волосами и серьезным взглядом. Она что-то мне начала говорить. Я снова не был уверен: сбежал ли я со смены? Но прямо не говорил ей об этом.

Затем я увидел мужчину в очках с племянником. Немного насмешливо (возможно, что-то скрывая), он начал говорить, похоже, намекая, на то, почему я ушел со смены. Но второго охранника в доме не было. А своей цели – увидеть маму в городе, я еще не достиг. Я помнил, как видел во время визита на квартиру на ЛВРЗ бабушку, взгляд ее больших глаз, брошенный на меня между делами, когда она стояла в квартире и собиралась куда-то уйти – в доме были какие-то люди…

И тут я вспомнил, что мама умерла почти четыре год назад, в ноябре 2015 года. «Странно, что бабушка ничего об этом не сказала», подумал я. Но чуть позже вспомнил, что и бабушку уже похоронили – еще раньше, 11 лет назад, в 2008 году. И что во снах я часто видел, будто мама или бабушка жива, причем мы живем еще на ЛВРЗ, хотя оттуда уехали 13 лет назад в Квартала… И в той квартире тетя выбросила все вещи, так как ее все время что-нибудь нервировало. Ее сын разломал топором все шкафы и выбросил их на улицу, равно как и все книги, так что ничего кроме голых стен не напоминало о нашей прежней жизни…

После этого я окончательно проснулся и понял, что дом на Истоке тоже был сном. И похожий на него богатый дом тоже виделся мне во снах после смерти матери: будто бы мы туда въехали, и он такой многокомнатный…

А сегодня я отдыхаю, лежу в постели в душной       квартире, куда приехал утром после смены. И я один в пустой квартире в Кварталах и некого мне ждать. У меня нет близких родственников и ничего уже не исправить. Это во снах я часто жду, тороплюсь куда-то, пытаясь дождаться то бабушки, то мамы. А их никого уже нет в живых.

А на дворе – конец сентября, а тепло в благоустроенные дома дали неделю назад. Так что, несмотря на холодную погоду в домах довольно тепло и даже жарко – поэтому снилось, что на площади Советов почти жарко, когда я там бродил, мучимый угрызениями совести то за якобы брошенный пост в доме в Истоке или в маленьком кафе, то за брошенную во гневе эмалированную кружку в большой закусочной…

2.2.Прелюдия к нашему концу. 2014 год

В августе 2014 года я стоял на крыльце библиотеки-филиала, и раздумывал, пойти назад или нет, чтобы позвонить с телефона в гардеробе. Он стоял в углу – старый телефон с крутящимся диском. Мобильника у меня тогда еще не было, а домашний телефон был отключен за неуплату. Ветвь зеленой акации касалась рукава моей белой рубашки…

Институт сократил всех преподавателей. И к лету 2014 года я стал безработным. Внештатная работа в газете «Новое Забайкалье» давала хоть какие-то деньги. Гонорар всё не давали, и я по телефону выпросил триста рублей – на еду на ближайшие два-три дня.

2.3.Душегубы в белых халатах

Весной 2015 года начался обратный отсчет маминой жизни, да и моей тоже. Простудилась она, убирая подъезды. Начались боли по всем телу, но Цымжит Дашиевна – заведующая амбулаторией отказывала в выписке направления в больницу.

Медики не лечили мою маму, не хотели ложить в больницу. Говорили, что у нее боли кажущиеся, советовали обратиться к психиатру (но направления к нему не выписывали, хотя попасть к психиатру можно только по направлению, иначе – прием платный), но мама утверждала, что, в самом деле, болеет – ее беспокоили неясные мигрирующие боли в груди, то в спине, болело сердце. Маме было всего 63 года.

В августе я обращался в подразделение министерства социальной защиты по городу, написал заявление о материальной помощи, собрал необходимые справки, но работница объяснила, что денег нет. И даже если бы были, то мы с мамой получили бы рублей триста – пятьсот – таковы обычные выплаты по матпомощи. Денежная компенсация можно получить лишь в случае чрезвычайных ситуаций – если дом сгорел или пострадал от наводнения…

Забегу вперед: ровно через год, в августе шестнадцатого года, когда я писал статью о деятельности этого соцобеспечения, руководитель этого ведомства, когда я рассказал, что денег в министерстве соцобеспечения не было, прямо возразила мне: «Такого не может быть».

К началу сентября у мамы резко ухудшился аппетит, и однажды сидя на диване в зале, она сказала: «Мы погибаем». Кроме мигрирующих болей в теле и усталости, она чувствовала депрессию, позвонив по домашнему телефону (к тому моменту мы заплатили за услуги телефона и его снова подключили) в справочную службу 09, узнала номер телефона психологической службы, но к ним невозможно было дозвониться – трубку никогда не брали.

А осенью, когда она перестала есть, и стало ясно, что ей предстоит смерть от истощения, целый месяц затягивали с госпитализацией.

28 сентября мама перестала ходить из-за крайней слабости – так как у нее не было аппетита, она совсем мало ела. То есть мама ходить могла, но в крайнем случае (в туалет и в кухню), а так все время лежала. В тот день я впервые за долгие годы сам стал готовить себе завтрак (с надрывом я вспоминаю, как накануне вечером она в последний раз мне готовила и говорила уже, что слабость – немного постоит у плиты и идёт в залу прилечь на диван).

В тот же день я вызвал скорую помощь, приехала «неотложка» от нашей амбулатории и врач сказала: «Нет показаний для госпитализации». Когда я повторил, что мама же почти не ест, медбрат бросил маме фразу: «А вы кушайте, кушайте». Не врачебные советы…

Мать хотела в инфекционную больницу, но и туда не ложили.

Заведующая амбулаторией до конца октября не выписывала направления на госпитализацию. Вместо этого завамбулаторией вызывала на дом к маме то нефролога, то невролога (вызова врача на дом ждут обычно не меньше недели). Так проходила неделя за неделей. Время было упущено. Медкарта с записями посещений врачей имеется в наличии у меня дома – например, есть запись, что невролог посетил ее 20 октября.

Слабительное, которое посоветовала Цымжит Дашиевна – слабилен, оказалось слабым и не действовало на маму. Тогда мы решили делать клизму. Я купил резиновую грушу. Но вышло хуже. Я подготовил раствор для клизмы по методу Надежды Степановой – с добавлением натурального лимонного сока. Я специально купил для этого в супермаркете лимон и выжал из него сок в кастрюлю. Но сделал это уже после того как вода остыла (я наливал туда кипяченую воду). И, видимо, какая-то инфекция зашла в кишечник матери. Она в тот вечер после введения себе клизмы жаловалась на боли в кишечнике. Потом боль вроде прошла, но из-за клизмы у нее ослабли мышцы сфинктера анального отверстия и кал в жидком состоянии стал вытекать. Вот так тогда я стал жить с мамой – я ей давал полиэтиленовый мешочек и тряпочку (стал делать их из простыни, режа ее на куски) и она ложила их себе в трусы. Благо, полиэтиленовых мешочков у нас скопилось очень много – всякий раз в предшествующие годы после того как мы съедали хлеб, купленный в киоске или магазине, мы сохраняли полиэтиленовый мешочек.

Конечно, это сильно осложнило и без того бедственное наше с мамой положение.

Когда я рассказал терапевту о мамином расстройстве кишечника, врач сказала: «Вот как живет!». И добавила, что всё к этому шло.

Но такое положение еще не было самым худшим, ведь мама продолжала сама ходить в туалет. Поесть я ей приносил в постель – она лежала в зале на диване. Ела очень мало, я варил ей макароны и давал кусок хлеба. Прочие разновидности еды вызывали у нее аллергию, а также лекарства. Когда начинался приступ аллергии, то у нее появлялись боли в кишечнике (из-за той неправильной клизмы) и общее состояние ухудшалось. Помню, так, она болела в конце октября, и я приходил к ней полночи рядом сидел – при включённом свете. Она просила остаться, но я убедил ее, что должен спать и ушел в спальню.

Денег ее пенсии не хватало, а работать я уже не мог, так как ухаживал за ней.

В гастроэнтерологию Республиканской больницы уже в конце октября я ходил и мне посоветовали скорую вызвать – у мамы тогда был приступ аллергии от но-шпы (я поставил ей ампулу но-шпы). Мать боялась аллергии и это случилось.

Еще 13 октября вызывали скорую помощь, но опять приехала неотложная помощь. Врач отказала в госпитализации и еще прибавила: «Знаем мы, кого ложат в больницу скорой медицинской помощи»…

Только 26 октября я получил от завамбулаторией направление на госпитализацию в неврологическое отделение, хотя нужна была экстренная госпитализация. А по плановой записи маму должны были положить в больницу ровно через месяц – 27 ноября. Было видно, что мама не доживет до той даты.

Она была истощена, очень слаба, еще меньше стала есть.

2 ноября скорая помощь все-таки забрала ее в Республиканскую больницу, даже более того, в реанимацию, так у нее оказалось очень низким давление – 40 на 60. Через три дня ее перевели в отделение гастроэнтерологии.

Там было худо тем, что требовали покупать маме памперсы – и на них я тратил деньги, а они кончались… Она уже с постели не вставала, так как за время лежания в реанимации отвыкла ходить.

Вот если б ее положили до утра 2 ноября, тогда бы она сама продолжала вставать, ходить в туалет. А так было тяжело и всё из-за упрямства врачей!

Заведующая гастроэнтерологическим отделением – бурятка лет сорока пяти в очках поначалу показалась мне хорошей. Но потом показала, что она мелочно обидчива. Я ездил утром, чтобы на завтрак кормить маму, в обед и на ужин. Но на третий день врачи провели консилиум, но без меня. А о нем меня не предупредили – утром я еще ездил в Дом детского творчества Железнодорожного района на улице Хахалова. Чтобы устроиться руководителем стихотворного кружка. Но новая директор отказала, так как нужны им по новым требованиям лица с педагогическим образованием, и ее заместитель наврала, что девушка – Таня Спицына (бывшая руководитель кружка, ушедшая в декрет) якобы имеет педагогическое образование. (Знаю ее по временам руководителя, наставника детей и молодежи Улан-Удэ в стихах Кима Полонных, светлая ему память! Он ее очень хвалил, ее стихи, в начале 2000-х). На самом деле она журналист по образованию, полученному к Новосибирске (на презентации журнала Байкал в Орде Таня дала мне 500 рублей (хотя я просил меньше) и буквально спасла меня и маму на время, правда, а том мне и на проезд уже стал не хватать; я тогда торопился в больницу, чтобы покормить маму ужином, поэтому не дождался презентации своей рисованной повести, меня не пропустили вперед, пусть им будет стыдно! И все равно опоздал, как сказала соседка по палате, мама «толком не ела», а еда уже остыла.

Так вот, приехав утром же домой, я не сразу поехал в больницу на обед, хотя чувствовал, что надо пораньше, но я еще в магазин в супермаркет за лекарством для матери зашел за мазью, а зря. Приехал-то я еще до обеда, к 12 часам, но я узнал, что консилиум только что закончился врачи разошлись. Зайдя к завотделением, напоролся на ее грубость и раздражение. Она стала ругаться, меня обвинять, хотя сама меня не предупредила, что будет консилиум, и с тех пор на меня осерчала.

На консилиуме врачи решили (раз она кушает – мало, правда, это от капельниц с питательными веществами ей стало лучше) направить маму в больницу на Стеклозавод, а там, как я узнал от медсестры, лежат бомжи и прочие социально неустроенные люди. Мать потребовала, раз уж выписывают из гастроэнтерологии, выписать сразу домой. Мне сказали написать под свою ответственность. Дали заключение, а мать сказала, не надо ее читать, и стал торопить собирать меня в дрогу. А зима была ранняя, снег как выпал в начале ноября, так и не таял уже до конца зимы. Мы ехали на такси.

Выписавшись, она пролежала дома шесть дней. Уже не ходила. В воскресенье захлебнулась водой, когда пила, и снова стала совсем мало есть. Ко вторнику опять лицо исхудало.

Но после больницы мама могла жить дома, хоть и стала совсем лежачей. Ее доконал бильтрицид (по анализам у нее обнаружили свиной цепень) – врач в поликлинике выписала почему-то именно это лекарство и сказало, что оно растворяет червя, а я купил в понедельник 16 ноября и дал ей две таблетки часов в пять. Правда от остальных четырех таблеток она отказалась, так как плохо почувствовала. Но сердце стало сильно биться, одышка сильная появилась – как до этого не было и от массажа уже не проходило. Потом прочитал в инструкции, что бильтрицид вызывает нарушения сердечного ритма. Утром в среду вызвал скорую, когда она уже в ступор впала. И не приходя в сознание через полторы суток, она скончалась.

Что за врач-инфекционист такая! В интернете я прочитал, что здоровые-то люди от бильтрицида в кому впадают.

19 ноября мама скончалась в реанимации Железнодорожной больницы – туда ее увезли машиной реанимации из дома накануне, 18 ноября.

Диагноз из справки о смерти: полиорганная недостаточность, вызванная алиментарной дистрофией. Весила она 32 килограмма.

Как сказала проректор моего вуза уже после смерти мамы – «У всех так».

Подобными рассказами о небрежном отношении медиков к больным полнится современная жизнь. Такое положение с затягиванием госпитализации, видимо, характерно для врачей. И видна тенденция. Еще в конце октября, входя в кабинет к завамбулаторией, я услышал несколько фраз ее разговора с медсестрой. Медсестра сказала, что надо положить в больницу одну 80-летнюю пациентку, но Дыжид Дашиевна отказывала. Медсестра: «Анализы устарели, надо заново сдавать. И состояние тяжелое».

2.4.Антидиректор-1

После смерти матери 19 ноября 2015 года я довольно быстро устроился на работу в отдаленный филиал городской сети библиотек.

Но для дальнейшего понимания подоплёки событий, необходимо вернуться ненадолго в сентябрь 2014 года, когда еще при жизни матери, я был безработным, как рассказано в прелюдии. Тогда поначалу удалось устроиться в эту самую библиотеку, в ее центральный корпус – но наглый Паша Хонгодов, заведующий Информационным центром библиотеки, куда я устроился админом, стал изводить меня. Мама решила: увольняйся во что бы то ни стало!» А то бы он меня съел. Так, в сентябре 2014 я проработал всего два с половиной дня в Центральной муниципальной библиотеке.

И вот конец ноября 2015 года, прошло всего несколько дней после смерти матери: я вошел в кабинет директора муниципальной библиотеки. Перед директрисой Ларисой Цыреновной сидела полноватая женщина бурятка лет тридцати – в синих широких джинсах и бесформенном белом свитере. Лариса Цыреновна представила ее мне – это Ольга, начальник заведующая филиалом в пригородном поселке Забайкальском.

И напоследок директор громко бросила вслед мне: Ты же здесь работал год назад. Смотри сейчас, характер не проявляй! – таким громким голосом на повышенных тонах, словно я малолетний хулиган.

Я вышел под ее нахальное «напутствие» из кабинета.

Посоветовавшись с приятелем Виталием Т., мы решили, что директор что-то перепутала, с памятью плохо.

И вот я уже работал недели две библиотекарем в том отдалённом филиале п оселке Забайкальский, как замдиректора Тимур Булатович вызывал к себе, чтобы я привез ему лист медосмотра, он объяснил, что директор хочет посмотреть справку о моем здоровье. Сказал приезжать на следующее утро.

И вот утром во вторник я приехал в муниципальную библиотеку(а зав. филиалом сидела в это время у директора с отчетом, с которым каждый вторник к ней ездила). Я передал справку и послеэтого зашел в расположенный неподалеку Дом печати, чтобы дать в газету некролог осмерти моей матери. После этого пошел на остановку, но в назначенное время автобус номер 16 не пришёл (периодичность рейсов примерно один раз в час). Я сел на следующий рейс. Когда приехал в филиал в Забайкальском, там уже была Ольга, и на столе стоял новый компьютер – его привезли только что. Она сказала ,что здесь была директор. Они приехаливместе на машине. Лариса Цыреновнаторопила Ольгу, чтоб быстрее уехать в филиал. Увидев, что меня нет, директор составила акт.

2.5.Раз-Далбаев, два-Далбаев (Антидиректор-2)

«В редакции после его прихода установилась атмосфера недоверия, взаимной слежки» – сказал я Людмиле Дармаевне – бывшему реактору газеты «Прибайкалье», когда она звонила мне и узнавал, как дела. Ведь ее – добрейшую женщину затравили, и она ушла редактором в районную газету. Сколько раз она плакала в своем кабинете, запершись одна».

О царивших в 2016-2017 годах порядках в этой газете может поведать нижеследующая история.

Брюквину на должность офис-менеджера газеты назначил новый директор нашего издания: Батор Далбаев.

Чтобы читатель мог сразу легко представить себе его внешность, достаточно вспомнить телосложение и лицо руководителя Северной Кореи.

А Брюквина в таком случае – эдакая деромантизированная актриса Джессика Лэнг (играла в «Кинг-Конге» 1979 года, телесериале «Детективное агентство «Лунный свет»), по крайней мере, менеджер носит крашеные светлые волосы и прическу-каре.

Пришел Далбаев в издание в августе 2016 года, точнее, был назначен сверху. Я к тому времени работал в газете и на сайте уже более двух месяцев и видел, что журналисты как люди творческие работают подобно дыханию моря – приходят и уходят по своему желанию, могут даже ночью или выходные дни. Ведь главное – вовремя сдать материал, а зачем утром, если ночью спешно писал статью? Кстати сам я работал интернет-журналистом, потому приходил утром и уходил вечером точно по расписанию – ведь делал новости для сайта. Но мои соседи писали обычные статьи для бумажной газеты, выходившей тогда почти ежедневно – до четырех раз в неделю.

Итак, наш доморощенный Ким Чен Ын обещал усилить дисциплину. Как-то обошел кабинеты утром – ровно в 8.30 – все ли на месте. Правда обещал, что раз люди творческие, то несколько минут значения не имеют. Впоследствии сам же нарушил это, став отчитывать за опоздания на полминуты. Далбаев заявил на собрании, что у него таких полномочий нет – проверят, кто вовремя приходит, а ставить на этот пост некого –не было еще в редакции такого контролера. Но вскоре назначил на этот пост Брюквину – негласно, не говоря никому. Но она появилась только в октябре – Далбаев вызвал ее с пенсии, куда она ушла за год того из мэрии. Как рассказывал один журналист, в мэрии про Брюквину говорили, что она страшные человек – совершенно истеричный, ее все бояться.

Тем более странно было приглашать еще кого-то, если сам Далбаев и его подчиненная Бадаева твердили на планерках, что планируется сократить бюджетное финансирование и придется уволить многих журналистов.

И вот с ноября Брюквина стала негласно контролировать приход людей утром на работу. Контролировала, но ошибалась. Заявила мне, чтоб я вовремя приходил, я ответил, что вовремя, она сказала, что в общем имела в виду. А Людмила Дармаевна уже после своего увольнения в ноябре передала мне, что Брюквина беспокоиться из-за меня, что я, мол, поздно – к девяти прихожу на работу (надо было к полдевятому). Я иногда приходил, самое позднее, без пятнадцати девять.

Как-то раз уже зимой, я утром сходил часов в десять на завтрак в столовую в соседнем здании. Когда вернулся, меня увидела Брюквина. Позже в тот же день она мне сказала: «Почему вы в 10 часов пришли?»

Я ответил, что полдевятого пришел как обычно, а в 10 выходил покушать.

Вообще странно, многие люди выходят покурить на улицу, а мне нельзя минут на 10 выйти поесть? В то утро, еще до девяти, дверь в мой кабинет была открыта, мимо него проходила сама Брюквина – но она не запомнила, что видела меня. Тем более, еще до девяти мне звонила на стационарный телефон в кабинете замредактора Бадаева, давала задание.

Настроена была предвзято к моим статьям, не пускала многие в печать. А когда в марте я написал статью о Всероссийском фестивале-конкурсе эстрады «БАЙКАЛ ART-СПЕКТР», спросила, «Кто писал за вас?» Эта истеричка не верила, хотя я написал как обычно, особо не переписывал даже, но по ее мнению на этот раз уже не мой стиль, лучше написано, хотя еще в январе не печатала материал мой якобы по причине его слабости. Такова например, судьба статьи о гастролере в нашем городе – Игоре Манширове, участнике проекта «Голос» на Первом канале, обладателе огромного диапазона от баритона до меццо-сопрано. Я брал у него интервью… но всё напрасно, эта ненормальная лишила жителей республики статьи о госте нашего города, прилетевшего из Москвы в январскую стужу, несмотря на свой грипп (он пел через силу).

А сам Далбаев вел себя, в соответствии с родовым прозванием своим, подобно раздолбаю: не зная, что к чему, сходу рубил сгоряча. Так, на планёрке в сентябре он при всем коллективе меня опозорил, накричав, почему я мало пишу статей, хотя я работал интернет-журналистом, и писать обычные статьи в бумажную газету не обязан так много как прочие журналисты (в интернет-редакции сидели две девушки, так они писали статьи для газеты еще реже меня). Ведь я обрабатывал новости для сайта, иногда конечно писал статью, но как можно сравнить с теми, кто на протяжении дня не обрабатывает короткие новости (а это было, поверьте, весьма нелегкой задачей, особенно при таком строгом руководителе как та девушка), а посвящает время исключительно написанию полновесных статей.

На планерке после разноса директора Далбаева его заместитель Бадаева не вступилась за меня, а он мне не дал слова вставить. Так все в редакции и думали, что я мало пишу и разгильдяй, хотя раздалбаевым, по сути, был совсем не я.

На другой планерке директор опять прошелся по мне, что я мало пишу… В общем, эту работу в редакции я могу назвать трагифарсом. А потом, уже зимой оказалось, что мои статьи Брюквина не ставит. И я решил уходить – зимой во время отпуска выучился на охранника. И через полтора года – уже после 9 месяцев работы в газете «Новое Забайкалье», – ушел в охранники.

Вы заложник собственной системы строгости. При обрушении вашей власти вы сами и станете жертвой этих людей, ибо сами и научили их жесткости и перестраховочной взыскательности.

Поймите, если бы вы не вводили этих бессмысленных в журналистском деле ограничений, никто бы по вам без причины не прошелся бы ногами – в отличие от вас.

Да, да, поверьте, эти люди без лишнего повода не будут наживать себе врагов, тем более в лице начальства. Все закономерно и предопределено с самого начала, а вы, не зная этих мотивов поведения людей, не имеете права занимать ваше кресло. После тайных жалоб в региональный парламент от затравленной вами Людмилы Дармаевны, вы безраздельно правили в редакции еще более года… да, даже не правили, а делали вид, что управляете. Имитация серьезной работы. Эти бесконечные многочасовые заседания всего коллектива…

2.6.Антипедагог

Я был членом Участковой избирательной комиссии (УИК) на выборах в сентябре 2018 года на участке Байкальского колледжа культуризма.

Вот стерва была эта социальный педагог! Серова! Лет на пять-семь старше меня – сорок с чем-то, молодящаяся женщина… Поначалу-то смирно вела себя. А потом взъелась…

Началось с того, что мне нужно было присутствовать дома с утра – соседи сверху меняли стояк, и сантехники меняли трубу и у меня тоже. Когда я позвонил ей и предупредил, что в обед могу немного задержаться, Серова сразу взъерепенилась… потом, когда я приехал, оказалось, и не срочно надо было на участок – это был подготовительный день к выборам. Нам даже нечего делать было – парень от ЛДПР вышел на улицу покурить и я с пожилым педагогом тоже вышли, хотя некурящие…

Среди работников колледжа – членов УИК в этом женском коллективе, -выделялся высокий статный мужчина. Назовем его Романов. Он, как и я, отвечал за работу КОИБов – аппаратов для подсчета бюллетеней – и вообще работал заведующим тех. частью этого колледжа. Он как и я должен был стоять рядом с двумя КОИБами иразъяснять людям, какой стороной класть в них бюллетени.

И вот накануне дня голосования Романов меня предупредил, что в зале столовой, в которой проводится голосование, пол – бетонный. И поэтому ноги будут мерзнуть и надо надеть шерстяные носки.

И что же я вижу? В день голосования женщины члены УИК – в легких босоножках и тонких прозрачных колготках. В том числе и Серова – надевшая красненький костюмчик с короткой юбкой и голыми ногами.

И вот еще утром я решил надеть припасённые мной теплые носки – посетителей не было (правда, Романов отлучился) и я отошёл немного в глубину кухни, которая начиналась сразу за КОИБами, чтобы надеть припасённые по совету Романова теплые носки, и тут слышу истошный женский крик, зовущей меня. Оказалось, это Серова кричит – подошёл человек, он как-то быстро успел взять бюллетени и уже подходил к КОИБам.

А на обеденном перерыве в глубинах колледжа, Серова при собравшихся членов УИК сказала:

–Мне не нравится, как вы работаете!

Серова сказала, что меня не было рядом с КОИБами. Она так это произнесла, будто я все время отсутствовал, хотя это было один раз и я сразу же пришел на ее крик!

Я начал говорить в свою защиту, но толстая Лазаревна – замдиректора колледжа, – оборвала меня: "Нет!" А еще одна женщина из начальства колледжа – подобрее – у которой тогда внучка родилась – сказала мне, в общем тоже заткнув мне рот: «Ну вот поняли всё? Поняли? Всё».

И это еще не всё, что я хотел рассказать про выборы в колледже культуризма.

Когда Романов отлучился на ужин, я опять остался один на два КОИБа. Поэтомуя встал между ними посередине и работал на две стороны. Но Лазаревна подошла и сказала, что нельзя стоячть посередине и я встал сбоку.

Потом подошел Романов. Когда я в свою очередь отходил на ужин, он тоже встал между КОИБАМи. Когда я сказал Лазаревне, что он, как и я стоит посередине между аппаратами, она ответила, что он не стоит посередине. Хотя он именно так и стоял между аппаратами, как я перед этим – самым рациональным способом, и давал разъяснения голосующим на обе стороны!

Романов- крупный мужчина в костюме чуть старше меня с большими вылупленными глазами, с немного бессмысленным и непрочным выражением талантливого компьютерщика. За обеденным столом зашла речь о татуировках, которые модны среди молодежи, студентов. Одна из женщин выразила надежду, что эта мода когда-нибудь пройдет. На это Романов припомнил, что его отец в 70-е годы тоже заимел татуировку. Вырос отец на ПВЗ и там было такое влияние, объяснил Романов. Отец, будучи еще подростком лет шестнадцати, сделал себе татуировку на животе, но с возрастом живот отца увеличился и надпись расплылась. Осталось лишь ее начало и конец: «Я оп… ся».

– Я долгое время не мог понять, что там был написано, что за «Я оп… ся». А отец не говорил, лишь потом признался: «Я опять не наелся!»

2.7.Полет Кондора

– И он даже не извинился? Как он мог после этого с тобой здороваться…

– Да, Кондоров сказал тогда принести на Литературную среду всё, в ответ на мои предупреждения, что не все рассказы хороши… Я даже думал: может он просто в узком кругу хочет их обсудить, по домам почитать, просто ознакомиться – раз так говорит. Оказалось – все по-другому. Тумэров тогда брюзгливо сказал при всех на разборе, что я должен был одно и тоже произведение принести в нескольких экземплярах, чтоб все читали одно и то же, а то каждый о своем отзывался (правда, одинаково отрицательно) – а ведь этот Кондоров должен был мне сказать, раз сам сагитировал приносить, тем более и не объяснил ничего, что будет настоящий разбор произведений. Я ему повторял, что есть у меня и не очень рассказы, а он своё твердил: «Всё приноси». Ведь специально хотел подвести. Как я тебе рассказывал… А они думали – я виноват. Вот такие вот…

Настя говорила, убыстряя шаг по дорожке Горсада:

– А насчёт другого хама ты прав: Если человек играет на пианино «Историю любви», он еще не интеллигентен.

Помню, на той литсреде рядом со мной сидел еще один местный писатель, известный своей нетрадиционной для республики религиозной, а точнее, конфессиональной направленностью. В общем, этот Муруев не преминул вставить свой голос в общий хор: в книге Бытия написано: В начале было слово… а у тебя…

Уже по окончании основного разбора Муруев спросил меня: «Когда ты начал сочинять?». Я только начал ему отвечать, как меня прервал нервный окрик Тумэрова с другого конца стола: «Артем, не говори! Какое ты имеешь право открывать рот! Тут право имеют говорить только мы, а тебе слова не давали!».

– Тумэров в своих упреках неоригинален – старомоден как зауч. Эти люди необразованны по современному, ведь истинным признаком современного интеллигента или человека из высшего общества является простота в общении – простота в хорошем смысле, искренность без высокомерия, чванства… А этот писатель, говоришь, религиозный. Так много ли его вера стоит, если он использует слова из Библии, лишь чтобы подыграть общему настроению унижения очередного клиента Литсреды.

– Да, Муруев-то хоть сам понимает, что принижает свою веру, поддерживая критику – подпевая этому Кондорову.

– Подпевая? Кондорову?! El Сondor pasa – полет кондора по-испански. Фамилия птичья… Кондоров, ха-ха…

– Тебя, Артем, туда обманом затащили. Ты же не знал, что на очередной Литсреде после прочих мирных заседаний с чаепития и свободным чтением стихов всех присутствовавших, неожиданно будет разбор всех твоих произведений, которые ты принес до этого Кондорову – он же тебя так упрашивал: «Приноси всё», несмотря на твои уверения, что недоделано. Он намеренно тебя подвел. Тем более этот Тумэров гневнотогда сказал, что надо одно произведение в нескольких экземплярах распечатать для писателей, а не то что получилось: каждый свое – то, что ему раздали из твоих произведений… Видно сразу, что вина в плохой организации лежит на Кондорове. И понятно, что обмануть он только так мог, если бы сказал прямо. Ты бы отказался от своего разбора на литсреде, либо хорошо подготовился, принеся один рассказ в нескольких экземплярах. Впрочем, в любом случае видно, что вина здесь лишь на организаторе. А нам уж точно понятно, что со стороны Кондорова это была подлая подстава: не предупреждал, что будет разбор и по той причине не дал никаких рекомендаций подготовить один текст для разных критиков – наоборот, он настойчиво повторял: «Принеси всё!».

В перерыве второго заседания литсреды, протекавшего как посиделка за длинным столом, где многие читали вслух по одному своему стиху, я оказался на площадке между первым и вторым этажами библиотеки, где и проходили все эти литсреды, и услышав в свой адрес от писателей просьбу сбегать в магазин за водкой. На что я сразу же ответил, что у меня свежая травма спины, грыжа позвоночника (на тот момент я обнаружил, что уже недели две хожу с темными расплывшимися пятнами на коже спины к позвонков. Мы тогда с мамой решили, что это последствия в общем-то ненужного поднятия с верхней полки стенного шкафа списанных системных блоков при описи передаваемого имущества от увольнявшегося начальника информационного центра в филиале Томского госуниверситета, где я работал системным администратором.

Сидевшая рядом молодая полненькая библиотекарша даже посоветовала употреблять мазь для спины и казалось двое-трое находившихся рядом писателей тоже все поняли, тем более я там был далеко не единственным гостем литсреды, протекавшей во вполне дружелюбной неторопливой атмосфере. (Туда приходили даже студентов, просто читавших свои стихи и ожидавшаяся следующая среда обещала примерно такое же свободное общение литераторов(никаких анонсов предстоящих серьезных литразборов не было, кроме разве что навязчивой просьбы Кондорова принести все мои произведения, да и то в личной беседе со мной).

Сидящий рядом одутловатый писатель псевдоисторического жанра Александр Гарапов тоже всё понял.

Тем не менее на следующую – третью той зимой литсреду, меня ждала не просто ожесточенная критика (а точнее обстрел из тяжелой артиллерии как выразился один из писателей перед началом этого необъявленного сражения. Еще раз подчеркну, что об ожидаемом разборе творчества авторов, а их кроме меня было еще две молодых поэтессы) не было никакого разговора на второй литсреде, то есть разбор не ожидался. Когда будет третья среда, точно никто не знал, так что примерно через три недели дату еще одной, как казалось, литературной посиделки, я узнал, позвонив на домашний номер этого самого Кондорова, но за эти недели похоже писатели пришли к тайному сговору. Менее всего ожидаешь подлости от религиозного человека, во всяком случае, от человека, исповедывающего обретенную в зрелом возрасте нетрадиционную для России ветвь христианства, так что в случае с Муруевым речь идет, скорей всего, о проблемах с психикой и незрелостью слабого сознания (как известно, такое сознание в низкой или криминальной среде часто склонно к мелкому открытому обману и предательству), что на современном интернет-жаргоне называется противоречащими параграфами, когда у индивида в голове уживаются прямо противоречащие друг другу установки и убеждения. Тем более такое слабое состояние сознания Муруева косвенно подтверждается и его не вполне правильным произношением со слабой артикуляцией, что создает, видимо неслучайное впечатление проблем с психикой.

– Помню я увидел Кондорова через десять лет, в марте 2015 года, на собрании в республиканском парламенте, посвящённом году литературы – он меня случайно увидел в гардеробе и отшатнулся… а мать, еще жива была, сказала: он испытал чувство досады, и даже вины… А еще через год после ее смерти, когда я начинал работать журналистом в той газете, ко мне по ошибке в мой кабинет (раньше там была редакция журнала «Байкал») зашел писатель пожилой, местный фантаст Хом-ков. Он очень бескомпромиссно отозвался о Кондорове – продажный, специально подводит людей…

– Ну что же, Кондор завершает свой позорный полет. Гордая птица, но ведь не соответствует этой фамилии, гордый сильный человек не позволит себе интриги и подставы….

2.8.Театры

Пресс-секретарей не берут, только своих, а если нет таковых, то вообще не берут никого. А в республиканских министерствах большинство пресс-секретарей не имеют опыта работы в журналистике. Корявые тексты выдают в пресс-релизах – надоело их читать и обрабатывать, когда работал интернет-журналистом в «Прибайкальской правде», которая вскоре разорилась. В общем, человека без блата не берут на многие жирные места! И не только в этой сфере. Хотел я ноябре 2015-го, незадолго до смерти матери, в сеть супермаркетов «Михайловский» устроиться оператором 1С, так мне сразу в головном офисе человек вышел навстречу в коридор и сходу заявил, что операторы не нужны. А потом соседка сказала – она уборщицей в том магазине работала: «В «Михайловский» операторами 1С берут только своих, по блату!».

В 2018 году в мае я пробовал устроиться пресс-секретарем на работу в музыкальный театр. Девушка собиралась увольняться к осени, и место было вакантно. В итоге, в августе меня так и не взял начальник пиар-службы. Хотя никого еще на этом месте не было (наверняка ждал волшебного слова о том, что у меня блат на верхах – но так как не было блата, и не взяли, хотя специалист требовался).

Но еще перед этим в апреле на работе в газете (перед самым увольнением) мне вручили пригласительный на балет «Корсар».

В фойе перед началом балета я увидел начальника пиар-службы и его помощника.

Начальнику я что-то сказал, он жестко коротко отвечал. После этого я подошел к его помощнику и попытался выяснить насчет самого балета: сколько в нем актов – то есть действий (надо же знать, сколько будет антрактов). Да и о самом сюжете хотелось бы знать в самых общих чертах – хотя бы в каком веке это происходит?

– Сколько действий? – спросил я помощника.

Он ответил нечто невразумительное, из чего сразу становилось ясно, что он не знает, что такое действия в театральной постановке.

– А время действия в пьесе? -задал я еще один вопрос.

–Точно не знаю, но часа два, не меньше. После девяти закончится, – ответил молодой помощник.

Насчет блата история похожая случилась с моим дядей еще в 1970-е годы. Он окончил томский политех, приехал в родной город, искал работу, заходил в отдел ЭВМ на железнодорожный завод, там на люди говорили, что нужен работник. Н в отделе кадров дядя сказали, что никто не нужен…

2.9. Дядя Булат

Заходил сегодня (30 октября 2019) в редакцию того журнала, о котором уже упоминал в повести «Последняя подземная лодка». Прям, как и написано там, главного редактора опят не было, «как обычно на месте», сидел лишь Юрий. Я уселся за место редактора и сидел, пытаясь за тормозным компом, пытаясь втиснуть свои заметки на сайт для писателей.

Тут зашел некто – 70 с лишним летний старик – сын известного в прошлом писателя Бурятии, известный более своим матом (что он сам подчеркивает), которого редактор называет Дядя Булат.

Он сказал, что только что пришел из редакции газеты «Новое Прибайкалье», так как решил ее проведать после того как прочитал в ее свежем выпуске, что главный редактор перешел в замдиректоры музея. Отругал его при нас.

Под конец своего визита, наплевав в душу, он сам сказал, что заходил перед этим в Новое Прибайкалье, чтобы «матюгнуться», опровергая свои же слова, что зашел в газету, так как решил ее проведать после того, как прочитал в ее свежем выпуске, что главный редактор перешел в замдиректоры музея. Отругал его при нас.

Когда я спросил, кто теперь новый редактор, д. Булат ответил: Твое какое дело?

Провокатор. Сам заводит речь и отказывается от своих же слов, подставляя человека.

2.10. Антибуддист

Сегодня, 20 октября 2019 года, А-пов все-таки добился встречи со мной.Это парень лет тридцатисо взглядом вечно удивленных раскосых глаз, со стрижкой почти под ноль (говорит, что стрижка делает его похожим на ламу, но в сочетании с молодежными джинсами и почти атлетическим телосложением он напоминает уличный криминалитет). Мы пошли на фильм в кинотеатр «Пиплс-Синема», хотя после последнего раза (в августе на «Однажды в Голливуде») я зарекся с ним ходить – по крайней мере, в кино (смотрел чтоб точно сели по номерам билетов за места, потом выбросил свой билет, сходив в коридор еще в начале сеанса, во время просмотра часто вздрагивал, менял положение тела, а потом по телефону просился снова со мной в кино: «Ходили – нормально же было?). Тогда я и сформулировал мысль: С ним тяжело общаться и стоит ли? Ведь все время приходится терпеть и скрывать свое раздражение.

Считая себя буддистом, он нарушает и буддизм, и всякий здравый смысл – какой он буддист, если не может себя вести в рамках?

Так и сегодня А-пов в кинотеатре и после него в торгово-развлекательном центре «Пиплс-парк» периодически быстро проводить рукой у себя перед лицом – похожим жестом отбрасывают паутину от глаз.

Вначале он ответил на мой вопрос, что он делает: «Так надо». Но потом, уже когда мы сели за стол в кафе, расположенного вдоль проходного коридора внутри «Пиплс-парка», он стал проводить рукой у лица резкие движения снова и снова, так что я не удержался и снова спросил.

Он сказал, что это из-за буддизма (о чем я уже догадывался), и сказал далее:

– Я прочитал недавно в книге ринпоче, что один человек посмотрел на бодхисатву гневным взглядом и из-за этого в аду переродился». И пояснил лишь, что так отклоняет свой гневный взгляд.

Я начал уточнять, какое это имеет отношение к его жестам. Но А-пов тут резко спрашивать: Зачем тебе это надо? Тебе это интересно?

Я сказал, что да, надо. И пытаясь понять мысль А-пов, начал говорить:

– Один человек посмотрел на бодхисатву гневным взглядом… и попал из-за этого в ад…

– Не понимаю, что ты говоришь, – нервно сказал А-пов.

– Я всего лишь повторяю то, что ты сказал, ведь я тебя не совсем понял, ответил я (бодхисатв рядом вроде не наблюдалось – или может они невидимые вокруг нас летают?).

На что А-пов опять начал говорить, зачем мне это надо знать, интересно это мне, зачем я это спрашиваю, просто так или надо; зачем, мол, прикопался…

– Ты знаешь, кто такой бодхисатва? – гневно спрашивал А-пов. – Это нужно знать лишь тем, кто глубокой знает буддизм.

Я отвечал, что никто так не делает, потом и спрашиваю, а раньше А-пов такого движения никогда не делал (А-пов сидел напротив меня за стоиком и дошло до того, что он проводил рукой у своего лица все чаще, иногда прищёлкивая пальцами).

Поломавшись, А-пов начал отвечать. Оказалось, что-то человек, гневно посмотревший на бодхисатву, не знал, что тот бодхисатва. И вообще никто не знает, что перед ним может находиться бодхисатва, поскольку выглядеть он может как обычный человек… К тому же бодхисатв еще множество невидимых, они вокруг нас. Они когда-то были людьми, ведшими весьма благочестивый образ жизни, а после смерти тали невидимыми бодхисатвами.

А-пов тем временем начал делать движения рукой почти беспрерывно друг за другом – так как его взгляд падал на проходящих мимо людей…

Я еще спрашивал его, неужели в книге ринпоче написано, что именно так надо отклонять гневный взгляд, и неужели у него он все время гневный…

– Какая разница, написано так там или нет, – отвечал раздражённо А-пов.

Далее я, стараясь смягчить разговор, стал спрашивать про автора книги, откуда он взял информацию про гневный взгляд. Также А-пов рассказал, что есть другой ринпоче, живший в прошлые века, я даже записал его имя: Патрул Ринпоче и книга «Слова моего несравненного учителя» …

Итак, А-пов сам поддается высокомерию и прочим грехам. Сам столько дней настаивал на встрече со мной и еще не хочет отвечать на вопросы, хотя себя странно ведет.

Сейчас опять задумался, стоит ли продолжать с ним общение, ведь приходится скрывать свое недоумение и раздражение от его странных действий, поступков и дерзких речей, приходится часто сдерживаться, чтобы не сделать замечания или даже не поскандалить… Ну ведь сам А-пов сегодня в который раз напросился на встречу со мной, и я уступил ему, внутренне содрогаясь воспоминаний о его неврозах, и вот опять нарвался. Сам ведь А-пов предложил в кино сходить, но ведёт себя опять странно (новый невроз себе придумал), и еще оскорбляет, унижает меня, шизофреник несчастный!

Раньше он тоже чудил не меньше. В холодные дни около ноля в апреле 2017 года ходил без теплой шапки, объясняя тем, что на ней грехи; еще один парень с которым я его познакомил – сам буддист – жаловался, что встречаясь с ним, узнаёт все больше про его фобии, например, идут они вместе по улице, А-пов испуганно поворачивает вниз голову и говорит: «Мне не надо смотреть на ту афишу, где девушка изображена!»

Для него везде осквернение, малейшие пятнышки на одежде и даже если нет их, но вещь с ним контактировала с какой-то «скверной», например, на сиденье в кафе, где они сидел, были видны едва заметные давно засохшие жировые пятна (и то под особым углом зрения, когда отсвечивает поверхность), он, придя домой, стирает свои джинсы. Поэтому, он в декабре в осенней короткой куртке ходил, так как дублёнку дома выстирал. Объяснил тем, что в книге Елены Блаватской «Голос безмолвия» (которая любимая книга А-пова), много написано о чистоте, что нужно быть чистым духовно, поэтому он старается не допускать малейших пятнышек на одежде: «Как еще понимать чистоту, о которой написано в книге?».

На каждом шагу А-пов придумывает себе новые мании. И еще не считает себя шизофреником, говорит, это мама его записал в инвалиды по шизе, мол, она и психиатры не понимают, что он буддизм так исповедует… Да А-пов извращает буддизм!

И вот, набрав вчера этот модуль про шизофреника, я решил его выложить в интернет. Пошел в Интернет-клуб сегодня, к 12 часам дня, я занял место. Дверь была открыта, а день холодный, октябрьский, пасмурный. Из двери надувало, поэтому я недолго сидел за компом, но успел немного дополнить файл с текстом «Полдня жизни», написав небольшое на пару строк предисловие. Но размещать пока не стал, решив, что здоровье важнее. Уже вынув флэшку из компа и закрыв браузер, я взглянул направо: там сидел за компьютером через место от меня – сам А-пов!

Я спросил: «В дацане был?» (рядом есть дацан) «Нет, по делам надо».

И добавил, что к двум часам А-пову надо на собеседование. Я спросил, на какую должность? На должность риэлтора, ответил А-пов. Я удивился: неужели А-пов взялся за ум и снова ищет снова работу риэлтором? Ведь два с половиной года назад, когда мы познакомились, А-пов работал риэлтором, клеил объявления, но вскоре уволился – буддизм не позволял ему работать, ведь А-пов везде осквернение видит.

Он сказал, нашел ли я книгу, которую спрашивал вчера. Я сказал, что нет, в интернет только сейчас зашел, и то не ненадолго.

И вот, А-пов опять вышел из себя. Он дал мне распечатанный лист, где были цитаты из разных буддийских книг. Их было несколько экземпляров у него (А-пов такие людям раздает, особенно в дацанах; и только что при мне эти листы распечатал у девушки-администратора).

Я пробежал глазами, и меня заинтересовала одна цитата про нечистый разум: «Если кто-нибудь говорит или делает с нечистым разумом, то за ним следует несчастье, как колесо за следом везущего».

А-пов сказал, что она из книги «Дхаммапада». Я бросился к своей сумке, лежащей на столе, чтобы записать название книги, но А-пов остановил меня, сказав, что сейчас мне всё покажет. И вот он на экране компьютера открывает какой-то сайт и там видно заглавие книги «Слова моего несравненного учителя» и выше – ее автор Патрул Ринпоче.

Я говорю, что мне нужно «Дхаммападу», но А-пов стал возмущаться чем-то, непонятно чем. «Вот автор – Ринпоче, ты его искал или тебе это не интересно, зачем тебе «Дхаммапада»!

Я объяснил, что вообще-то сейчас спрашивал, про книгу Дхаммапада.

А он снова стал возмущаться, показывая на книгу на экране компа: «Вот книга Патрул Ринпоме, которую ты спрашивал вчера! Ты же ее не читал!» И еще что-то орал.

Он возмущался с таким гневом, что невольно хотелось с ним разругаться, даже немного побуянить, накричать на него, разнести листы, лежавшие на столе – такое он вызывал раздражение своим тоном и гневом.

Но я сдержался.

Я стал объяснять, что название книги «Слова моего несравненного учителя» и имя ее автора Патрула Ринпоче записал еще вчера. А сейчас при нем я увидел цитату из «Дхаммапады» и я хотел записать название книги, но ты обещал показать мне всё, а вместо этого показываешь книгу, название которой я еще вчера записал. «И вообще поему ты так возмущаешься? Ты же буддист и не должен впадать в гнев.

Кое-как шизик успокоился.

Ходит быстро, на пределе собственных сил – постоянно так ходит, не меняя скорости. Когда мы поднимались по эскалатору ТРЦ, я стоял впереди него, он обогнал меня и большими шагами устремился вверх по эскалатору. Когда я догнал его, и спросил, зачем он по эскалатору поднимется своими шагами, А-пов нагло ответил: Все так делают… шагает быстро, обгоняет человека и не ждет даже ходишь рядом, догонять приходится, он ведь не ждет. Мчится с такой скоростью, будто обиделся и на максимально возможной скорости, шагает вперед.

Вот такой дрянной человек – по степени гнева он очень далёк от буддизма, вот такая насмешка; тем более, цитаты им скопированные – про гнев. В республике, где буддизм считается давний религией, такой шизик своим парадоксальным антибуддийским поведением символизирует всю ложь нашей республики, изовравшейся за последнюю четверть века в фарисейском восхвалении возрожденным религиям и в показном декларировании успехов и глянце.

А-пов заставляет человека укладываться в свои жёсткие рамки – по сути фашист. А называет себя буддистом – нечто прямо противоположное.

Одним жарким летним днем двадцатого года мы с ним два часа ходили по горам, искали следы исчезнувшей цивилизации – глухая тайга, причудливые скалы за холмом, возвышающимся над поселком Зверосовхоза.

И вот под вечер, когда мы спускались по длинной улице поселка Забайкальский (а идти по ней до трассы полчаса),

И простодушно спрашивал в ответ:

– Разве есть люди, ходящие медленнее тебя?

Когда же я спросил, бывало ли что он снижал свою скорость ходьбы, чтобы идти наравне с другим человеком, то А-пов ответил:

– Есть бабушка у меня – ей 80 лет, рядом с ней я шел медленно».

– Почему же ты сейчас не хочешь идти медленнее?

– Ей 80 лет! А тебе 40.

Когда спустились на самую нижнюю улицу Зверосовхоза, недалеко от трассы – он не стал идти направо к остановке, так как увидел вдали большую собаку рядом с девочкой на велосипеде. Он испугался собаки и наотрез отказался идти по этой улице. Пошел напрямик, хотя там дальше до остановки – вниз через деревья. Я что-то ему говорю, а А-пов удаляется все дальше.

– Я с тобой разговариваю, почему уходишь от меня – неужели не можешь подождать?!

–А- пов отказался замедлить шаг и не поворачивая назад головы, бросил:

– Ты со мной уже два часа разговариваешь.

На остановке мы снова разругались.

Я напомнил ему, что он удивился, что есть люди ходящие медленнее меня:

– По твоим словам получается, что нет на Земле людей, ходящих медленнее меня.

– Ты за всех людей не говори, – отозвался шизик.

– Погоди, – изумился я, – я тебе сейчас повторяю твою же мысль!

Теперь понятно, тут не только наглость, но еще слабое сознание, забывчивость.

А чуть позднее я узнал возможную причину психрастройства А-пова и его повышенных физических возможностей. Оказывается, ген неандертальца уж коли содержится у современного человека, то при своем проявлении может вызывать не только повышенную физическую силу, но и аутизм, шизофрению…

Видимо, права старая поговорка: Максимум мускулов – минимум мозгов.

В общем, синдром снежного человека: одержимость темными духами, мрачный характер, несовместимость с генотипом хомо сапиенса. Я понял, что А-пов похож на снежного человека, когда взглянул на его фото, сделанное на склоне холма – от него исходило гнетущее чувство, полное подозрительности гнева и мрака – его ауру окружает много отрицательной энергии! А на фотографии снежного человека, сделанного в России в 1990-е годы, видны темные шары, окружающие его тело – они эти темные сущности питаются его энергетикой и из-за этого он такой мрачный и злой. Ну и А-пов тоже.

Он наглый и тупой. Если он так боится казаться сумасшедшим, то наоборот должен прислушиваться к советам. А так, пытаясь по своему разумению скрыть свои психические дефекты, прерывая разговор на эти темы, он выставляет себя еще большим дураком. Надо прислушиваться к критике, чтобы приняв наблюдения другого человека, действительно постараться скрыть свое сумасшествие.

3.Момент истины

Антон закончил читать рукопись. Потрясённый, он направился в школьную подсобку. Там лежал на старом продавленном диване Игнат. Серый халат висел на спинке стула и мужчина выглядел вполне интеллигентно, если не аристократично, даже внешне совершенно не походя на подсобного рабочего.

По выражению лица школьника Игнат понял, что рукопись уже прочитана.

Антон, поздоровавшись со старшим, всё молчал. А Игнат, улыбнувшись смутно знакомой ухмылкой, спросил мальчика:

– «Антибуддистом» заканчивается?

– Да.

– Вот что я написал про лживый глянец в начале 2019 года: Придёт время, и нынешний балаган современной жизни станет выглядеть фальшивым, каким он и является по сути. Эти бесконечные награждения в официальной глянцевой жизни Республики, эти "достижения" и презентации, эти новости о лучших учителях физики (несамо событие, а то, как эта новость выглядит в числе прочих "благодеяний" от властей предержащих). Люди – широкие массы их – будут знать, какая огромная ложь, убогость и бедность стояла за этим глянцем. Как Республика стояла на костях… … мне такая мысль пришла сейчас. Но я давно с ненавистью, затаенной внимал этим новостям. «О, редакторы газет!», – как писала когда-то Марина Цветаева. И даже такие псевдооппозиционные издания со вполне резкой и правдивой критикой телодвижений чиновников и депутатов, прикармливаются властями же, нашим же "серым домом" на площади, чтобы в решающий момент запустить сапогом – среди прочих камней – в огород оппозиции.

– А то там у вас такая смута…

– Да нет, не смута… А просто безнадёга, – объяснил Игнат. – От этой тоски и безысходности я и сбежал сюда, в тот год, когда еще можно что-то изменить.

Мальчик продолжал стоять напротив Игната и смотрел в пол.

Игнат вздохнул:

– Ты уж присел бы…

Антон, запинаясь, произнёс:

– Я… догадался. Вы – это я. Я в будущем стану вами.

– Уже не станешь. Таким как я не станешь. Именно за этим я пришел сюда зимой. Ты вырастешь другим человеком. А если повезет, то и страна будет совсем другой. Сейчас девяностый год, и еще многое можно изменить к лучшему.

4.Ветер перемен и длинное лето

На этот раз в школьной подсобке Артем задержался надолго –чтобы побеседовать со своим двойником, только со взрослым, сорокалетним!

– Я заметил, что повесть написана не совсем в хронологическом порядке, текст разбит на главки – каждая посвящена отдельной теме, где события могут опережать события из других глав, – подметил Артем.

– Я назвал свою рукопись модульной повестью. Это экспериментальная проза. Понимаешь, клиповый тип мышления возобладал в будущем, к 2020-му году…

Мальчик оживился, но Игнат опередил его слова:

– Можешь не говорить, я знаю, что ты хотел сказать – я себя хорошо помню, я же большую часть книг в жизни я прочитал до 12 лет. Примерно к твоему возрасту мой объем знаний превышал кругозор очень и очень многих людей, не исключая и моих современников… так что ты, парень, поумнее будешь многих недоумков, от которых я сбежал…

Драгоценные булавки в своем поколении – назвал я как-то себя и подобных мне – мы рассыпаны как золотой песок средь обычных песчинок. Пришли мне на ум эти строки еще году в 2008-м после того как женщины – студенты-заочники после окончания моей пары по истории подошли ко мне и сказали, что никогда не встречали такого преподавателя как я – ведь я многое рассказывал, что сам читал – для себя из дополнительной литературы, книги по истории я покупал для себя и читал дома. А рассказывая четвертому курсу очников какие-то фрагменты, сюжеты фантастических произведений, прочитанных мной в детстве, я тоже вызвал их удивление, студентки переспрашивали, откуда это я знаю… Так что ты, Артем, к 11 годам знаешь то же, что и я. И в курсе, по крайней мере, самой идеи перемещений во времени. Не чета одному известному журналисту из нашего города. Году в 2003 он слушал рассказ мамы… нашей мамы, – Игнат запнулся, – и когда Ванадиев узнал о версии пропажи двух геологов в 1960 году в северобайкальской тайге – немедленно удивился. Мать рассказывала, что горе-журналист прямо так и сказал: «Ну не может быть, чтобы человек шел – и раз, исчез, провалился в какую-то, как вы говорите, дыру в пространстве!».

Сразу видно, что Лев Ванадиев не читал фантастики и научно-популярных статей в отличие от тебя. Я помню, что я… то есть ты, к 90-му году знал про теорию червоточин или «кротовых нор» в пространстве Стивена Хокинга. Читал, в общем, имел представление о квантовой механике… А ведь тот журналюга специализировался в газетах на статьях о разных загадках, непознанном. Хотя сам в начале девяностых ни хрена не читал, а ведь именно в те годы… то есть эти твои нынешние годы, вал статей на эти темы заполонил страницы общесоюзных газет и даже местных изданий. Журналисты теории предлагали интригующие темы о паранормальном, о космосе, об НЛО, был такой в нашем городе Зимин в местной газете с серией статей, в которых он рассказывал местному журналисту что-то там свои предположения об инопланетных цивилизациях и их посещениях Земли и прочем… через пять – семь лет молодой Ванадиев начинал журналистом в этой же газет и фактически не читал даже ее! А ведь старше меня.

– Злая ирония! Всё наоборот в вашем мире, – протянул Артем, – как будто в Королевстве кривых зеркал или Стране лгунов.

– У вас сейчас бум в перестроечном СССР – бум интереса к паранормальному, мистике, НЛО, экстрасенсам всяким. После долгих лет застоя люди дохнули свежего воздуха перемен, а в будущем закрутили гайки, цензура мать их так перемать! Особенно в местных изданиях ни хрена интересного ни опубликуешь. Про один быт и то – местную тематику требуют редактора-дармоеды. Бюрократы советские недобитые задушили свободу слова!

– А где гласность, где демократия, где плюрализм мнений? – спросил мальчик. – Многое, по сути, наоборот, чем то, к чему нас призывали.

– Вот поэтому я и дал своей рукописи второе название – «Частицы антимира». Ты не поверишь, сколько много лжи в моем мире… много больше, чем в твои годы. Сейчас у вас конец перестройки, гласность… врут, конечно, что за рубежом при капитализме жить как в раю, наоборот напоретесь скоро на резкое уменьшение зарплат, и так и будем и в двухтысячные жить, надежды девяностых на улучшение, на снижение цен, пойдут прахом, обманут опять…

– Да, уже видно, что перестройка не удалась и страна катится к капитализму.

– Да не к тому, что в развитых странах. А к тому капитализму, что в странах Третьего мира – с нищетой и бедностью большей части населения… и со лживой статистикой о приличных средних зарплатах. А ведь есть те, кто верит… попугаи повторяют официальную пропаганду, что это, мол, только в девяностые тяжело жили, а в двухтысячные годы…

Артем вздохнул:

– Люди сейчас вовсю ругают советский строй.

– Они повторяют как попугаи вслед за журналистами. В общем, как и в моем будущем, четверть века спустя. Такие вот дела, Артем. Двухтысячные, вопреки расхожему мнению, станут не «тучными» годами, а эшафотом или аутодафе для таких слоев населения как твоя семья, как ты… как я, – Игнат снова запнулся. – Я прожил эти годы, словно по эшафоту прогулялся. Мать потерял и бабушку, еще дядю – все они преждевременно отняты бесчеловечной системой, людоедским лживым режимом. А здесь я для создания параллельной реальности… а к десятым годам теория множественности миров в астрофизике уже отчасти математически разработана. Алекс Виленкин, Алан Гут и другие космологи, астрофизики. Мультиверсум по-английски или Мета-Вселенная в русской терминологии. Вот там один из пузырей содержит мою вселенную, а с этого года с 90-го – там появился еще один пузырь (в котором мы сейчас находимся), события здесь отличаются от нашего с тобой прежнего мира именно с этого поворотного момента.

– Начиная с февраля, – догадался мальчик.

– Не знаю. Может только с мая пойдёт развилка – точка бифуркации. События локальные возможно не всегда влияют на судьбы всей страны и мира. Хотя вселенные все равно уже разные, просто идентичные. Практически идентичные. Копия мира с локальными мелкими различиями – и то лишь в одном пункте.

Так что придется начинать развилку. Влиять мы ни на что не можем: школьник средних классов да подсобный рабочий без документов. Только на личную жизнь твою можно оказать влияние – тем более я это ты, я знаю тебя лучше, чем ты сам. Вот жизнь твою и будем менять к лучшему. Я помню, как летом девяностого года с мамой поехал на остановку «Октябрь» – она зашла в магазин, а ты остался ждать ее на улице. Ты… то есть я, немного прогулялся и дошел до соседнего с магазином дома – такой же желтый хрущёвского типа. Тебя там заинтересовала табличка на стене, гласящая, что этот дом образцового содержания. А девочка твоего возраста, попавшаяся навстречу, спросила тебя, что такого интересного я хочу прочесть на табличке… Вот ты должен с ней поближе познакомиться.

– Когда это будет? – спросил Артем.

– Ждём всё лето, даты я не помню. Тем более, лето в этом году наступило раньше срока.

***

Игнат продолжал получать своего младшего двойника:

– Вот только можно перейти не из вселенной во вселенную, а в другой регион нашей вселенной, ведь она вся заключена в «пузырь». Но видим мы лишь небольшую ее часть, судя по тому, что она почти плоская – пространство не искривлено. В твои годы, Артём, учёные еще того, что я сейчас рассказываю, не знали. Так вот, миры похожие на наш, можно встретить внутри нашего пузыря вселенной – имею в виду солнечную систему с такой же Землей, где все события, как и в нашей истории.

– Ах, понял. Но ты уже рассказывал, что в ваши годы появились первые упоминания о действующем антигравитационном двигателе, в котором микроволны толкают корабль вперед без сжигания топлива. Значит и до дальних регионов нашей вселенной донесет эта технология, только гораздо более усовершенствованная. Чем вырваться в другой пузырь, перемещаться внутри нашей вселенной гораздо проще, физические законы не мешают.

– Мешают – туда не долетим ни на каком звездолёте, ведь те регионы находятся за горизонтом событий: они туда улетели после Большого взрыва еще при инфляционном расширении вселенной, которое, как известно быстрее скорости света (ведь расширяется не материя, а само пространство). Они улетели от нас, похоже, навсегда.

– Ах, да вы и так, без всяких космолетов переходите из мира в мир, – сказал Артем.

– Копия нашего участка вселенной возникает в момент перехода во времени. А наш пузырь-вселенная еще более расширяется, вмещая еще одну копию Метагалактики и бесчисленные ее варианты – это дальние регионы вселенной, до которых не долетишь.

– А не проще ли назвать такие отделённые регионы нашей вселенной звездными континентами? Тогда, познакомившись с той девочкой на «Октябре», мы перескочим на другой космический материк, на Континент любви.

– Континент Любви? Звучит заманчиво, – сказал Игнат, – напоминает Остров любви португальского поэта Камоэнса, из его поэмы "Лузиады".

– Ах, я об этом еще в восемьдесят девятом году прочитал в журнале «Курьер ЮНЕСКО» – выпуск, посвящённый португальским географическим открытиям.

– Помню, как я прочитал и на всю жизнь запомнил. Так что это будет континент твоей любви, Артем. А в моем будущем всё выгорело, все чувства. Ты это я и это твой звездный континент. А я твой лоцман – проведу именно к тому континенту, где тебе будет хорошо.

– Я теперь знаю, куда и как мне надо поступать… на физико-технический факультет… а то в будущем, в девяносто шестом году я поступал туда в БГУ, а параллельно в технологический университет, но копия диплома была в БГУ, так что на физтех я так и не был зачислен… теперь же я всё исправлю.

5. Континенты вселенной

– Звездный континент – как поэтично! – восхищенно протянула Вера в декабре, когда ее муж Артем закачивая первый семестр четвертого курса на Физико-техническом факультете университета, выдвинул теорию звездных континентов.

Они сидели вдвоем, обсуждая выступление на научной конференции, прошедшей этим днем. За столиком в зале два стула напротив друг друга – а за окном пятиэтажный «брежневский» дом, сияя зажженными окнами, погружался в темноту зимнего вечера словно Титаник, опускающийся в пучину ночного океана.

Вера – девушка с каштановыми волосами, уложенными в прическу, внимательно слушала студента-физика. Артем же продолжал рассуждения:

– Получатся, что-то… или кто-то раздвигает стенки пузыря. Миры множатся. Вселенная расширяется как резиновый шар. Все скопления галактик подтягиваются за убегающей внешней стенкой пузыря. А она всё прёт и прёт наружу, увеличивая размер пузыря в Мета-Вселенной – и всё больше и больше копий нашего мира рождается внутри пузыря, разные его варианты.

– Странно, кто-то словно надувает наш шарик, – заметила Вера.

– Шарик? – рассмеялся Артем, – размер пузыря нашей вселенной – это 10 в сотых степенях.

– Но для Мета-Вселенной это и есть один из множества шариков. Очень похожий на резиновый, так как наш пузырь постоянно, да еще с ускорением расширяется.

– Одно из этих расширений и произошло в девяностом году, нам было тогда по 12 лет.

– Кстати, ты такой любознательный, читал всякие вывески. Так что я была тогда не права. Иначе бы ты не открыл звездные континенты – ты привык подмечать всё вокруг… И ты тогда познакомился со мной, а мир наш в этот момент увеличился.

– Если честно, он увеличился уже в феврале того же года, когда к нам прибыл Игнат.

– Копия вселенной появилась, чтобы вместить результаты наших прыжков во времени. Уж не мы ли этому способствуем? Не забывай, милый: на самом деле я для тебя инопланетянка в самом физическом смысле этого слова. Ты живешь в копии своего континента за миллиарды световых лет от твоей прежней Земли. В копии, которая стала разниться с оригиналом лишь с 1990 года. И то лишь в такой малости как наша с тобой личная жизнь. Вот Ельцин так же…

– Я знаю наперёд, что произойдёт, и под Новый год он уйдет со своего поста. Игнат рассказал мне подробно историю будущего…

– О, но ты мне об этих подробностях не рассказывал.

– Что-то служба времени обо мне забыла. Даже Игнат не навещает. И те подонки, что за ним охотились: я вспоминаю чернявого мужичка. Да возможно никто меня не беспокоит, что окружающий мир мы не изменили, пока все события в точности соответствуют тому, что я помню о девяностых.

– О нас «забыли» именно потому, что мы не меняем истории. Хочешь жить спокойно – живи. И не вмешивайся никуда.

Вера замолчала и взглянула за темное окно: декабрьский вечер был неотличим от ночи.

– Ты говоришь как моя мама. Но ты мне не мать, а подруга, жена. Я хотел бы, чтобы ты стала мне боевой подругой.

– Я поняла. Не надо, еще раз подумай, Артем.

– Уже есть интернет, я могу в него такой компромат запустить… – воспоминание о будущем.

– Не надо, Артем. Подумай обо мне. И о себе. Не разрушай нашего континента любви.

– Подумать только, там во вселенной где-то далеко есть такая же Земля как и наша. И небо над ними такое же, в тех же созвездиях. И там беседует две наши копии. Только у них наверно всё пойдёт по-другому.

– А насчет рукописи… При уборке квартиры я нашла ее. Какой ужасный мир! Хорошо, что мы не там.

– Мы там. Ведь изменилась только наша личная жизнь. А те же люди так же вредят – но не нам. Мир по-прежнему ужасен, Вера. Неужели ты не хочешь его изменить?

– А как?

– Углубимся опять в современную астрофизику, а именно в космологию. Космолог Макс Тегмарк предложил следующую классификацию миров:

Уровень 1: миры за пределами нашего горизонта событий – видимой части вселенной – Метагалактики. Это внеметагалактические объекты – то, что я назвал звездными континентами.

Уровень 2: миры с другими физическими константами – то есть отдельные вселенные – «пузыри» из инфляционной модели (Мультиверсума) или миры на бранах из М-теории струн.

И вот, Вера, внимание: В отличие от Мультивселенной, в которой каждый пузырь вселенной начинает с нуля и развивается самостоятельно, «многомировая» вселенная состоит из переплетающихся ветвей, которые начинались с одинаковыми начальными условиями.

Это лишний раз доказывает, что мы внутри пузыря. Наши миры внутри одной вселенной, так как физические законы одинаковы и самое главное: миры наши пересекаются – а точнее, ветвятся. Вот точка развилки и была в девяностом году. И, похоже, опять миры схлопнулись.

– Континент любви… ты разрушаешь его.

– Вера, а что боятся-то: в этом мире, который мы покинем, все будет идти, как было и без нашего вмешательства.

– Коробка из-под ксерокса» номер два? Еще один компромат?

– Знаешь, почему я хочу уйти? Мир настолько опасен, что кроме обойденных мной опасностей могут появиться иные, которых Игнат не знал… Если ты действительно печёшься о большей безопасности нашего «континента любви», уйдем далеко, на континенты, где история сильно отличается от нашей.

– Но как?

– У нас нет энергии. Уйти, и то с превеликим трудом, можно лишь в очень близкие миры. Или в прошлое. Так, как это сделал Игнат. Найдём себе теплое местечко в восемьдесят каком-то году и избежим… нашествия зла из преисподней. А то наворотили в двухтысячные, девяностых им мало…

– Ты ученый, и в том году можешь изучать историю того времени – краеведение, – сказала Вера.

– Да уж. Натуральная история. Метод изучения изнутри, – Артем задумался.

Взгляд его устремился на огоньки домов во тьме за окном:

– А ведь долететь до звезд быстрее света можно лишь в том случае, если сигнал или тело попадет в прошлое… Теория относительности запрещает двигаться быстрее света, иначе следствие для одного из двух наблюдателей произойдет раньше причины.

– Но ведь это и есть перемещение во времени, – воскликнула Вера.

– Точнее, это перемещение в параллельный мир, с помощью которого устраняется парадокс близнецов.

– Значит, кто-то уже попал на звезды, – догадалась девушка.

– Ну кто, кто… мы. Мы попали на далекие звезды, на другой звездный материк. Это копия Земли за миллиарды световых лет от другой Земли.

6.На берегу вселенной

За широкими окнами кафе виднелось озеро – на том месте, где в их мире находится остров Богородский, образованный слиянием двух рек.

– Вот оно – теплое местечко в восемьдесят девятом году, – Вера облизнулась, держа в руках стакан со сливочным пломбиром.

Рядом с ней за столиком у окна сидел Артем – а впереди перед ними сверкал огнями зал, полный людей и неспешной музыки, подыгрывающей в такт уходящему дню: желтые лучи заката за спиной от солнца, садящегося за реку, сливались с электрическим светом люстр и канделябров в кафе.

Поодаль – через два столика сидела еще одна пара – мужчина постарше Артема – правда, как будто совсем ненамного, и женщина.

– Игнат, – Артем – бесцеремонно кивнул в сторону столика со своим старшим, – нашел себе подругу из своего будущего. Точнее, он выписал ее сюда, как выписывали русские цари себе принцесс из Германии или Дании.

– Ну ты даешь! – сказала Вера, – как про них говоришь…

– Мы же тоже здесь чужаки, – продолжал беспечно Артем, – мы из двухтысячного года сюда сбежали.

– Ты посмотри лучше на наших детей.

– Они не наши… они и есть мы, – иронично ответил ей Артем.

Вера обернулась – за стеклами окон на них смотрели мальчик и девочка лет двенадцати.

– Не понимаю, – упрекнула Вера, – зачем было наших двойников забирать сюда из девяностого года… или они местные из восемьдесят девятого года? Я разницы, признаюсь, не замечаю, ведь год всего.

Артем тоже обернулся и увидел, как девочка – Вера маленькая – уже отошла от окон закусочной и приблизилась к берегу водоема. От зашедшего солнца по озеру шла красноватая рябь. Она присела на корягу, расправив на коленях широкий подол бежевого платья, и смотрела вдаль, на закатное зарево, охватившее алыми сполохами полнеба.

А мальчик продолжал во все глаза смотреть на закусочную, стоя почти вплотную к стеклу – в своей светлой рубашке в крапинку с заправленными до локтей рукавами и в синих школьных брюках…

Рассмотрев его получше, Артем понял:

– Он из девяносто первого года, иначе я бы… он бы не надел школьные брюки, мне тогда дядя сделал замечание, чтобы я не ходил в спортивных трико, вот я и носил в любое свободное время брюки от школьной формы (а других не было), но случилось это не ранее девяносто первого года… а девочка – значит, они уже год дружат и оба посвящены в тайны перемещений: еще одна пара посвящённых.

– А давай пригласим их сюда, – с затаенной улыбкой предложила Вера.

***

Своих младших двойников Артем и Вера усадили за свой столик на два свободных стула сбоку.

Девочка и мальчик сидели тихо, но когда к ним подсел Игнат со своей подругой из будущего, пододвинув еще один столик, подростки оживились и включились в общее обсуждение проблем многомирового бытия.

– Большая часть людей имеет отклонения… Это видно и по твоей рукописи, Игнат, – сказал Артем.

А старший двойник, сокрушённо качнул лохматой головой: волосы его густые как в юности до сих пор не имели даже намека на седину, несмотря на полный сорок один год.

Сорок два уже исполнилось сидящей рядом его подруге Марине, все еще пребывавшей в одежде из будущего – в желтой рубашке и черных брюках. Она смотрела понимающим взглядом, но в разговор не вступала – то ли по причине не столь высокого багажа знаний, то ли потому, что все собравшиеся за этими двумя столиками кроме нее приходились двойниками друг другу и имели даже тройника из другого времени… В общем, здесь находилась только одна размноженная пара: Артем и Вера в трёх временных ипостасях. Марине в любом случае было не по себе от тесногососедства с живыми последствиями переходов из мира в мир.

А сам Игнат, подумав с полминуты, начал отвечать на вопрос двадцатиоднолетнего Артема:

– Скажу кратко – это потому что параллельные миры с такими людьми брошены на произвол судьбы – это отбракованные варианты миров, от которых отпочковались более благополучные миры с лучшими двойниками таких людей. Вот и доживает население в тех мирах, как придётся.

– Когда я прочитала рукопись, – прошептала в ужасе Вера, – мне открылся такой ужасный мир! Надо уничтожить рукопись.

– Нет, надо ее дописать, – сказал Артем, – пишите ее Игнат, пишите, дополняйте своей жизнью. Это сверхреализм, ибо многие писатели не видели того, что видели вы, над ними не учиняли стольких безобразий, которые испытали вы.

Игнат же печально ответил ему:

– Меня вот что беспокоит: может ли вселенная расширяться бесконечно? Ведь рано или поздно это станет опасно, материя распадётся… Значит, надо ограничить число перемещений в прошлое, чтобы не размножать миры и уменьшить нагрузку на наш пузырь вселенной.

Вера вздохнула:

– А то мы упрёмся в стенку пузыря и после континентов вселенной окажемся на её берегу…

Оглавление

1.Накануне вторжения из преисподней

2.Полдень жизни. Частицы антимира

2.1.Антиохранник

2.2.Прелюдия к нашему концу. 2014 год

2.3.Душегубы в белых халатах

  2.4.Антидиректор-1

2.5.Раз-Далбаев, два-Далбаев (Антидиректор-2)

2.6.Антипедагог

2.7.Полет Кондора

2.8.Театры

2.9. Дядя Булат

2.10. Антибуддист

3.Момент истины

4.Ветер перемен и длинное лето

5. Континенты вселенной

6.На берегу вселенной