В целом средненько, я бы даже сказал скучная жвачка. ГГ отпрыск изгнанной мамки-целицельницы, у которого осталось куча влиятельных дедушек бабушек из великих семей. И вот он там и крутится вертится - зарабатывает себе репу среди дворянства. Особого негатива к нему нет. Сюжет логичен, мир проработан, герои выглядят живыми. Но тем не менее скучненько как то. Из 10 я бы поставил 5 баллов и рекомендовал почитать что то более энергичное.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
Тихо.
Хм, даже как-то странно: обычно тут шумно, хоть подушку вокруг головы повязывай.
Он вышел в коридор. Пусто. Тихо. Безлюдно. Мёртво.
Никого.
Он один.
Белые коридоры сменяют один другой, одинаковые двери по обе стороны открыты через одну, но смысла заходить в комнаты нет, ведь, если зайдёшь, можно уже никогда не выйти.
Было однажды.
Но в одной из них кто-то есть. Кто это? Впрочем, какая разница? Очередной из редких гостей, которые иногда сюда забредают. Или это он к ним зашёл? Непонятно. Просто их дороги пересеклись в пространстве времени и места.
Он заглянул в комнату. Такая же, как и сотни тысяч других, и в то же время особенная и неповторимая. Маленькая старушка, чем-то похожая на овцу, такая же кудрявая, с длинным лицом и в очках, коротко глянула на него поверх линз, не отрываясь от вязки, и тут же, кажется, потеряла к нему всякий интерес. Большой мохнатый паук размером с её голову сидел рядом с ней на столе, и из его паутины старушка вязала плед. Пауку, конечно, было скучно просто так сидеть на одном месте, поэтому он читал газету.
— Кто вы? — спросил он. Старушка ещё раз коротко глянула на него поверх очков, будто удивившись, что он вообще к ней обратился, но вязать не перестала.
— А ты сам-то кто такой будешь, милок? — стук длинных железных спиц и редкое шуршание газет слились в одну монотонную колыбельную.
— Я?.. — он удивлённо моргнул, словно спрашивать такое было странно. — Я не знаю…
— Запад жалуется на невозможную жару. На побережье горят леса. Температура в тени достигает сорока градусов, — сказал паук и перевернул страницу. Старушка довольно кивнула.
— Брать что будешь? — спросила старушка.
— Что? — не понял он. Старушка недовольно зыркнула на него.
— Шарфы, пледы, свитера, носки, кардиганы… — спицы застучали чаще. — Эксклюзивная ручная работа.
— Из паутины? — хмыкнул он.
— На юго-востоке прошёл тайфун, — сказал паук.
— Невесомая, легче пёрышка, но вместе с тем прочная, как кольчуга, и тёплая, как овечья шерсть, — с гордостью сказала старушка и кивнула пауку. — Так что брать будете?
Он огляделся. Комната представляла из себя шар и напоминала кокон изнутри: пряжа была везде, даже на потолке. Он замялся, осматривая товар.
— Во-о-ода из Леты! Напиться и забыться! — послышался звучный клич из коридора, а через мгновение в комнату заглянул человек с тележкой, на которой стояло множество стаканчиков и большой кувшин. — Господа, вода из Леты! В жару освежает, в холод согревает! Не желаете?
— Дай-ка нам пару стаканчиков, дружок, — кивнула старушка. — По чём?
— Два дня, мадам, — улыбнулся разносчик, доставая из кармана блокнот с ручкой. — Берёте?
— По рукам, — старушка что-то быстро черканула в блокноте разносчика, и два стакана перекочевало к ней, один из которых с благодарным кивком забрал паук.
— На юге землетрясение в девять баллов, — сообщил он, делая большой глоток. Старушка довольно кивнула.
— А Вы, молодой человек? — обратился разносчик к нему. — Будете что-нибудь? Есть ещё цветы лотоса и мака…
— Я… Молодой? — удивлённо спросил он. Разносчик усмехнулся.
— Ну, это уж Вам решать. Так что? Вода из Леты, лотосы, маки?
— А что я буду Вам должен?
— Странный Вы, — хмыкнул разносчик. — Смотря что берёте.
— Ну… — он замялся. — Допустим, один стакан и один цветок лотоса.
— С Вас три дня.
— Три… Дня?
— Ну да.
— Это как?
Разносчик странно покосился на него.
— Вы что ж, не местный?
— Север жалуется на аномальные холода, — известил паук. Старушка довольно кивнула. — Для отопления не хватает дров.
— Я… Я не знаю, — растерянно сказал он.
— А… — понятливо протянул разносчик. — Всё ясно. День расплаты, да?
— Я не знаю. Объясните же мне хоть что-нибудь. Пожалуйста.
— Извольте, — согласился разносчик. — У Вас впереди без малого целая вечность.
— В чём же смысл платить днями? — удивился он.
— А есть чем ещё? Вся штука в том, молодой человек, что потом эти три дня, которые Вы мне заплатите, Вы ничего не будете помнить. Будете ходить, как потерянный… Видимо, у Вас сегодня такой день.
— Да… Да, может быть. Послушайте, а… А что будет, когда я выпью воды из Леты? Я опять всё забуду?
— Ну нет! — засмеялся разносчик. — Амнезии с нас и так хватает! Забудете, конечно, но не всё — только самое страшное. Берёте?
— Да, будьте добры.
Разносчик протянул ему блокнот и ручку.
— Количество дней и подпись.
Он расписался, и стакан с цветком оказался у него в руке. Разносчик пошёл дальше по коридору.
— Во-о-ода из Леты!.. Напиться и забыться!..
— А что забывать-то?!. — крикнул ему вдогонку он. Тележка тихо поскрипывала.
— Что Вы умерли!.. — ответил ему через плечо разносчик и исчез за поворотом.
— Вы бы себе имя придумали, хотя бы на время, — сказал ему вдруг паук, отложив прочитанную газету и взяв свежую. — Южные острова пытаются справиться с последствиями цунами.
— Будьте добры мне тот кардиган, — сказал он и показал на нечто большое и вязаное. — Сколько с меня?
— Десять дней, — не отрываясь от вязки, сказала старушка. Паук показал одной из лапок на блокнот и ручку.
— Благодарю Вас.
Кардиган был для него большим, он в нём буквально утонул, но считал, что оно и к лучшему, потому что на улице, на которую он как-то вышел, становилось прохладно. Он оглянулся: белый коридор вместе со своим электрическим светом постепенно растворялся в пожухлой тёмной траве. Вечерело.
— По газонам не ходить! Клумбы не топтать! — закричал рядом с ним кто-то тоненьким голоском. Сначала он никого не увидел, но потом, когда что-то замелькало у него перед глазами, он признал в этом «что-то» колибри.
— Прошу прощения.
Он посмотрел себе под ноги и сделал шаг назад. Птичка присела на тонкий стебелёк лилии, чей бутон был в два, а то и в три раза больше неё самой.
— Продаёте цветы? — спросил он, осторожно касаясь пальцами розы. Колибри вспорхнула и клюнула его в руку.
— Вот ещё! — возмутилась она. — Цветы хороши живыми!
— Хоть что-то живое и понятное в этом месте… Не волнуйтесь, я не буду рвать их.
Он опустился прямо на траву и скрестил ноги по-турецки. Колибри немного успокоилась и перелетела на веточку лаванды перед ним.
— Кто Вы? — спросила колибри.
— Я?.. — он удивлённо моргнул. — Я не знаю.
— Но хотя бы имя? — тоже удивилась колибри. Он грустно вздохнул.
— Я не помню.
— Как же Вы собрались покупать у меня цветы? — снова удивилась колибри.
— А что, Вы не берёте днями? — казалось, они говорили на разных языках. Колибри перелетела на бутон розы и села в него, как в гнездо.
— Вообще-то я не продаю цветы, — сказала она, ласково утыкаясь клювом в нутро бутона. — Но, когда они умирают, я делаю из их лепестков чай. Это их последнее полезное дело: умирая, передать свою силу другому. Впрочем, как и любого другого живого существа.
Он улыбнулся.
— Приятно знать, что, какой бы бесполезной ни была моя жизнь, хоть какая-то польза от меня да будет.
Колибри странно посмотрела на него.
— Вы уже умерли, с Вами такое не пройдёт. Своё последнее полезное дело Вы уже сделали. Отдыхайте.
— Я… Умер?
Колибри подозрительно прищурилась.
— Странно, что Вы забыли этот факт. Обычно все забывают и стремятся забыть подробности, как это произошло, но знают, что это было. Все хотят забыть свою прошлую жизнь, чтобы не тяготила. Остаётся только имя и знание, что ты мёртв.
— У меня просто день расплаты, — вздохнул он. Где-то в саду заскрипел сверчок.
— Что за день расплаты?
— Я… Я платил днями. Вы их не берёте? Ах да, Вы же ничего не продаёте…
— На что мне Ваши дни? У меня впереди целая вечность.
— Не знаю, другие берут…
— Зачем?
— Умоляю Вас, не спрашивайте меня ни о чём! — застонал он, спрятав лицо в ладонях. — Я сам ничего не знаю.
Некоторое время молчали.
— Я продаю чай и нектар, если Вам так не терпится что-нибудь купить, — сказала наконец колибри, прочищая перья. — Но я не знаю, как Вы будете платить, если у Вас нет имени.
— Вы хотите, чтобы я заплатил именем? — колибри кивнула. — Это как?
— Вот чудак-человек! Я заберу Ваше имя себе и буду носить, как красивую брошь. Если, конечно, оно мне понравится.
— Во-о-ода из Леты!.. Напиться и забыться!..
Это возвращался развозчик. Даже в саду был слышен его клич, эхом отражающийся от стен коридора.
— Не желаете ещё стаканчик, молодой человек? — спросил он, поравнявшись с ними. Колибри тут же вынесла ему откуда-то целую охапку лотосов и маков.
— Вы же сказали, что не рвёте цветы! — воскликнул он. «Это другое», — был ему резонный ответ. Мимо пробежала собака.
— Кошку тут не видели? — спросила она, высунув язык. Колибри показала крылом куда-то в сторону, и собаки след простыл. Разносчик проводил её недовольным взглядом и проворчал себе под нос что-то про тех, кто чуть не опрокинул ему тележку.
— Будьте добры стаканчик, — сказал он, устало взъерошив волосы. Вода была вкусной и приятно грела в ночной прохладе — он вообще сомневался, что это была вода. Скорее какой-то непонятный отвар. Такой же непонятный, как и всё здесь. — И… Это… Можно мне чай?
— Да пожалуйста, — легко согласилась колибри и принесла откуда-то мешочек сухих листьев. — Дарит тот самый покой, который обещали при жизни, а ещё…
— Не сомневаюсь, — перебил её он. — Молодой человек.
— Что? — не поняла колибри.
— Имя. Молодой человек, — сказал он. — Разносчик подтвердит.
Разносчик тихо усмехнулся и слегка кивнул.
— Странное имя, — хмыкнула колибри. Он пожал плечами.
— Какое есть.
— Я его заберу, — предупредила колибри.
— Да на здоровье.
Он бросил горсть чая прямо себе в рот и усмехнулся. Он отдал то, чего у него не было.
— Удивительно, — забормотал он, сам того не заметив, себе под нос. — Как иногда человек думает, что у него ничего нет, а всё равно найдётся тот, кто найдёт, что у него забрать… И заберёт ведь, обязательно заберёт, хотя человек даже не догадывался, что оно у него есть…
— Побежали! — крикнул ему кто-то. Он встрепенулся и огляделся по сторонам: в своих мыслях он ушёл далеко от сада и стоял теперь среди тёмного леса. — Побежали, побежали!
— Куда? — едва успел спросить он. Кто-то потянул его за собой. Он не видел, кто это.
— Вперёд! Бежим, бежим!
Они бежали быстро, легко и свободно, во всяком случае, он: ему казалось, что он совсем ничего не весит. Вдруг лес закончился, и они выбежали в поле. Яркая полная луна висела в небе, и в её свете он увидел собаку.
— От кого мы бежим? — спросил он, задыхаясь.
— Не от кого, а за кем, — ответила собака. Кузнечики разлетались у них из-под ног.
— Хорошо, а за кем? — опять спросил он. Собака вдруг остановилась, как вкопанная, и он, не успев затормозить, перелетел через неё и упал на землю.
— За кошкой, за дичью, за… За игрушкой, которую бросил… — собака растерянно замолчала. — Ау!.. — вдруг взвыла она. — Я не помню!.. Не помню-ю-ю!.. Ау-у-у!..
— Кто бросил игрушку?
— Я не по-о-омню-ю-ю!.. — заскулила собака. — Я забыла это слово, такое близкое, такое родное… Ау!.. Я только помню, что за кем-то бежала…
— Может, хозяин? — подсказал он. Собака встрепенулась.
— Хозяин! — повторила она и завиляла хвостом. — Да, это оно, это слово! Побежали, побежали скорее!
И они снова побежали. Одна за другой стали зажигаться на небе яркие звёзды.
— Вот он! Вот он, хозяин! — залаяла собака. — Он пришёл!
Он услышал свист, каким обычно подзывают собак, но в поле, кроме них, никого не было.
— Где? Где твой хозяин? — задыхаясь, переспросил он. Собака всё тянула его за собой.
— Да вот же он! Орион пришёл! Орион, это я, Сириус! Я здесь, я здесь!..
Вдруг он споткнулся и кубарем полетел по склону, прямо в неглубокую реку. Он сел. Вода доходила ему до пояса.
— Тебя зовут Сириус? — спросил он, но рядом никого не было, хотя собачий лай громким эхом разлетался над полем. Высокая трава качалась на берегу реки на лёгком ночном ветру.
Послышались чьи-то шаги, и через мгновение на берег вышел долговязый молодой мужчина.
— Добрая ночь, — поздоровался он и опустился на большой камень у реки. Вдали ещё слышался собачий лай. — Почему Вы не спите? Уже поздно.
— Но Вы тоже не спите, — возразил он. Река приятно обволакивала тело.
— Я художник, мне можно, — ответил мужчина. — Я раскрашиваю листья. Видели?
— Не знаю. Наверное.
— Обязательно видели, просто не знали, что это я. Меня зовут Сентябрь. А Вас?
— Не помню. У меня не было имени, да и то умудрился продать.
— Да? — удивился Сентябрь. — И что же Вы купили на своё честное имя?
— Чай, который дарит обещанный покой.
— Вот как? — хмыкнул Сентябрь. — И что, помогает?
— Не знаю. Я не пробовал.
— А врать нехорошо, — улыбнулся Сентябрь и зябко провёл ладонями по плечам. — Я видел Вас в саду.
— Да? Странно, что я Вас не заметил.
— Вы вообще мало что замечаете. Я работал на поляне между садом и лесом. Расписывал клён.
Над полем стих собачий лай, и теперь было слышно, как журчит река.
— Я бежал за собакой, — сказал он. Яркое пламя костра осветило острое молодое лицо Сентября, который с удовольствием протянул к огню замёрзшие руки. — Но она куда-то делась.
— Сириус-то? — переспросил Сентябрь и слегка улыбнулся. — Он убежал к своему хозяину.
— А где он?
Сентябрь показал пальцем на небо.
— Орион пришёл, — пояснил Сентябрь. — Он всегда приходит вместе со мной. Видите три звезды в ряд? Это его пояс. Потом Орион уйдёт, и Сириус снова будет бегать по земле без цели с томительным чувством, что он что-то забыл. До следующего сентября, во всяком случае.
— Вы тоже потом уйдёте?
— На время, — улыбнулся Сентябрь. — Сделаю свою работу и пойду отдыхать, пока срок не придёт. А потом всё повторится.
— Да… — вздохнул он и запустил пальцы в песок. — Всё повторится вновь…
— Повторится, да по-другому, — поёжился Сентябрь. — Не бывает двух одинаковых зим.
— Пожалуй.
Некоторое время молчали. Полная луна вскарабкалась ещё выше, и теперь в реке плавало что-то серебристое.
— Послушайте, Вам не холодно? — спросил наконец Сентябрь. Он слабо покачал головой.
— Нет, мне не холодно.
— А я, признаться, замёрз. Не одолжите мне свой кардиган? Вам он всё равно ни к чему.
— На Вас свитер, сапоги, шарф и пальто! — удивился он. — И Вы сидите у костра. Как же Вам холодно?
— Ну, — Сентябрь слегка пожал плечами. — Это зима дышит мне в спину. Поэтому мне всегда холодно.
— Я отдал за него десять дней своей памяти… — вздохнул он, поднимаясь и снимая кардиган. Вода потекла с него ручьём.
— Что такое время, когда ты бессмертен? — сказал Сентябрь. — Пустяк, перестающий иметь смысл.
— Пожалуй, — снова согласился он и отдал Сентябрю кардиган. — Только просушите хорошенько.
— Благодарю Вас.
Он видел, как на том берегу Сентябрь сидит у костра и сушит его кардиган, но сам он шёл в другую сторону, снова через поле, на этой стороне дикое и заросшее высокой травой. Лес чёрной линией виднелся вдалеке.
— Осторожнее, молодой человек. Поранитесь ещё.
— Это уже не моё имя, — сказал он.
— Как же мне к Вам обращаться?
— Не знаю. Как хотите.
Большая красивая корова выглянула из-за стеблей и положила свою тяжёлую рогатую голову ему на плечо.
— Не понимаю, — сказала она. — Я целыми днями кошу здесь траву, но всё без толку. Как будто и не делаю ничего.
— Это поле не даёт Вам покоя? — спросил он с улыбкой. Корова слегка прянула ушами.
— Как верно подмечено, — согласилась она. — Мне уже второй урожай пора бы собирать, а я ещё даже не вспахала поле.
— Хотите чай? — предложил он и достал мешочек с листьями. — Говорят, он дарит покой. Я купил его на своё честное имя.
Корова сунула свой большой мягкий нос в кулёк и съела всё прямо так, в сухую. Пока она ела, он заметил, что её рога были с двух сторон острые, как серп, и ими действительно можно было косить.
— Вы бы завязывали с этим, — сказала корова, прожевав. — Не покупайте некоторое время ничего, а то ведь никогда не вырветесь из этого плена.
— «Некоторое время» — это сколько?
— До тех пор, пока не вспомните.
— Вспомню что?
— Да хотя бы своё имя. А то продали уже всё, что можно и нельзя.
Он усмехнулся.
— Это вместо «спасибо», полагаю?
Корова не ответила.
— Вечность, конечно, штука классная… — сказала она наконец. — Вы вот покупаете всё на свои дни и думаете, что ведь обязательно наступит время, когда Вы всё вспомните. Ну конечно, за целую-то вечность… Но сколько Вы сегодня потратили?
Он задумался.
— Четырнадцать дней и собственное имя, которое даже не помнил.
— Вот, — кивнула корова. — За один день Вы отдали две недели. Не боитесь, что возвращения памяти придётся ждать веками? Такими темпами Вы могли потратить очень много.
Он не ответил. Кажется, небо немного посветлело.
— Спасибо Вам за чай. Теперь я спокойна, — тихо сказала корова. И ушла.
Он пошёл дальше. Тропинка вывела его на вершину холма, и оттуда он увидел, как поднимается солнце. Точнее, самого солнца ещё не было видно, но небо там стало белым и прозрачным. Наступал новый день.
Что-то зашевелилось в нём, что-то пробудилось. Он лёг в траву и стал ждать солнца, словно хотел спросить его о чём-то — впрочем, он не сомневался, что это возможно. Становилось теплее.
И вот когда солнце наконец появилось из-за черты горизонта, он не вспомнил ничего, кроме жгучего желания жить, как будто сейчас что-то мешало ему это делать.
Ах, ну да… Он же умер. Теперь он это помнил ясно.
— Во-о-ода из Леты! Напиться и забыться! Лотосы, маки… Не желаете, молодой человек? — спросил разносчик, с трудом вскарабкавшись на холм и поравнявшись с ним. Мимо прошмыгнула, с опаской поглядывая на светлеющее небо, пушистая кошка.
— Берг, — сказал он, не поворачивая головы к разносчику. — Меня зовут Берг. И нет, я не желаю.
Последние комментарии
10 часов 55 минут назад
11 часов 9 минут назад
12 часов 17 минут назад
23 часов 35 минут назад
23 часов 52 минут назад
1 день 17 минут назад